Аннотация: Лорд Дрейк Невилл прекрасно понимал, на что идет и чем рискует, предлагая руку и сердце воспитаннице обедневших дворян.
 Однако обжигающая красота и неукротимый дух Эйлин Саммервилл искупали в его глазах все – и бедность, и неприличную для юной леди независимость, и загадочное происхождение…
 Чтобы обладать женщиной, можно поставить на карту все – и деньги, и титул, и положение в свете…
 Но чтобы спасти эту женщину, придется рисковать жизнью…


---------------------------------------------


 Патриция Райс
 Прекрасная колдунья



 Пролог


 Толпа исчезла из виду, но пронзительный женский крик еще долго звенел во влажном вечернем воздухе. Раскрашенные осенью листья деревьев дрожали на ветру, словно испуганные тревожным криком. Казалось, земля вокруг бьется от боли в конвульсиях. Люди быстро удалялись, и постепенно затухающий крик становился все больше похожим на стон отчаяния, сменяемый истерическими рыданиями. Вскоре женский голос и вовсе затих, но листья на деревьях продолжали трепетать, как будто не могли забыть произошедшей трагедии.
 На толстом ковре из опавшей листвы, перепачканном грязью и кровью, лежало истерзанное тело мужчины. Его красивые золотисто-русые волосы были обагрены кровью. Она уже засохла и потемнела и по цвету напоминала влажную землю. Изорванная в клочья одежда, едва прикрывавшая остывающее тело, свидетельствовала о том, как отчаянно сопротивлялся мужчина. Но что может сделать один против целой толпы?
 Истерзанное тело воина покрывали осенние листья, и со стороны могло показаться, что мужчина одет в богатую ало-коричневую мантию. Еще один лист упал с высокого дуба, добавив яркое зеленое пятно в этот жуткий наряд.
 Ничто не нарушало покоя природы, лишь слабое шевеление маленькой кучки опавшей листвы под молодым каштаном да тихий стон. Этот звук заставил насторожиться спрятавшуюся за густым кустарником женщину. Она стала невольной свидетельницей жестокой резни.
 Осторожно выбравшись из своего убежища, старуха медленно и с опаской обошла бездыханное тело воина и направилась к каштану, напрягая свои уставшие глаза в тщетной попытке высмотреть того, кто издавал эти едва различимые на слух рыдания. Подойдя к дереву, женщина опустилась на колени и стала разгребать листву. Старой морщинистой рукой она нащупала маленькую головку и, повернув ее, увидела заплаканное детское личико. Девочка тихо поскуливала, пытаясь снова зарыться в листву.
 Почувствовав влагу на руках, старуха поднесла к глазам ладонь, которой гладила девочку по голове, и в ужасе заметила кровь на пальцах. С мольбой в глазах девочка взглянула на свою спасительницу и погрузилась во мрак.




 Глава 1


  Англия 
  Август 1735 года 
 Сквозь густые кроны дубов едва пробивались лучи жаркого лешего солнца. В воздухе не было заметно ни малейшего движения. Эллен наклонилась, чтобы сорвать росший у дороги лютик.
 По этой заросшей густой травой дороге уже давно не ездили экипажи, но ослики лесоруба, возившие свой нелегкий груз, проходили здесь и оставили на влажной весенней земле глубокие следы. Сейчас от жары земля стала сухой и ломкой, но глубокие колеи от колес все еще были отчетливо видны.
 Эллен лазила по обочине дороги, густо заросшей ежевикой, собирая сладкие темные ягоды. Временами она отвлекалась от этого занятия, чтобы полюбоваться красотой фиалок или пролетающих мимо бабочек.
 Отдаленный стук лошадиных копыт заставил девочку насторожиться, но прятаться, как это делали в подобных случаях ее братья, не стала. Мальчики были старше и понимали, что порой опасность лучше избежать, чем открыто противостоять ей. Но Эллен всегда смело смотрела в лицо неприятностям, хотя ей часто доставалось от лесоруба за дерзость и упрямство.
 Братья называли ее слабоумной, потому что она даже не пыталась научиться тем хитростям, с помощью которых мальчикам удавалось избежать гнева отца. Эллен не обращала на подобные оскорбления никакого внимания, как и не обращала внимания на другие омрачавшие ее детство неприятности, мужественно принимая все удары судьбы.
 Вскоре в просвете между деревьями показались двое богато и изящно одетых всадников: один взрослый, а другой совсем юный. Старший был одет в длинный жилет и камзол, бриджи из дорогого атласа. На юноше не было ни жилета, ни камзола, а только рубашка, шейный платок да бриджи из недорогой ткани. На фоне темного леса золотистые волосы молодого человека казались всполохами огня, а его смеющиеся глаза придавали лицу особую живость.
 Девочка с любопытством разглядывала приближавшихся к ней незнакомцев, а те, в свою очередь, восторженно смотрели на маленькое существо, напоминавшее скорее эльфа, чем человека. Густые с рыжиной волосы Эллен блестели, как начищенная медь. На вид девочке было не больше десяти лет. Она смело смотрела на приближавшихся незнакомцев, и юноше показалось, что перед ними стоит лесная фея. В ее необыкновенных серебристого цвета глазах, как в водной глади озера, отражались облака и солнечный свет. В них, в этих глазах, была какая-то тайна.
 – Должно быть, мы попали в зачарованный лес, – произнес юноша серьезным голосом, но глаза его при этом смеялись. – А ты, наверное, волшебная принцесса, которая обитает здесь и охраняет местных жителей? Мы нарушили границы твоих владений?
 Девочка ничего не ответила, но по ее виду было заметно, что она всерьез задумалась над этим вопросом.
 – Здесь поблизости есть колодец? – вмешался в разговор мужчина постарше. – Или ручей? Нам нужно остановиться где-нибудь, чтобы лошади могли отдохнуть, а мы – выпить прохладной воды, – добавил он.
 – А еще мы не отказались бы от куска хлеба и пары сырных корочек, – улыбнулся юноша. – Может быть, маленькая волшебная принцесса соблаговолит устроить для нас небольшой праздничный стол, пусть даже единственным угощением на нем будет яблоко?
 Озорно блеснув глазами, девочка зашагала к развилке, а затем свернула направо по узкой дорожке.
 Юноша поспешил последовать за ней. Он был слишком голоден, чтобы медленно ехать за семенящей мелкими шажками девчушки, поэтому наклонился и протянул ей руку:
 – Садись ко мне. Так тебе будет удобнее показывать нам дорогу, принцесса.
 На мгновение глаза девочки восхищенно вспыхнули, но через секунду вновь стали не по-детски серьезными. Вложив руку и протянутую ладонь юноши, она вставила ногу в стремя и легко излетела на спину лошади. По тому, как быстро и липко она это сделала, юноша понял, что маленькая фея привыкла путешествовать верхом, хотя вид ее изорванной одежды говорил совсем о другом.
 Вскоре они подъехали к маленькой хижине с тростниковой крышей. Пустой дворик дома свидетельствовал о бедности его хозяев. На подоконниках не красовались горшки с цветами, в глубине двора росло несколько чахлых кустов. Лениво отмахиваясь хвостом от назойливых мух, перед домом стоял старый ослик, при виде которого девочка состроила недовольную гримаску. Пожав плечами, она жестом попросила спустить ее на землю.
 Мужчины спешились и с интересом уставились на темные окна захудалого домишки. Сияющие глаза и румяные щечки девочки свидетельствовали об отменном здоровье и совсем не вязались с ее нищенским одеянием. Что-то едва уловимое в ее манере держаться, в жестах наводило на мысль о том, что она жила когда-то в другом, более богатом доме, чем этот. Она вполне могла быть дочерью зажиточных людей или в крайнем случае их слуг, но не обитающих в развалюхе бедняков. Юноша и его спутник обменялись многозначительными взглядами.
 Девочка, не обратив внимания на их недоумение, повела мужчин к протекавшему через двор небольшому ручейку. Оставив незнакомцев отдыхать, она скрылась в доме, а через мгновение вновь показалась на пороге, неся в руках поднос с кувшином сидра и двумя старенькими кружками. Девчушка держалась с таким достоинством, как будто и впрямь была принцессой и несла угощение приехавшим навестить ее королевским особам.
 – Эй, тупая девчонка! Куда это ты потащила мой кувшин? А ну вернись, упрямица! – раздался вдруг чей-то грубый голос, а через мгновение из темноты вывалился грязный, небритый мужчина, всем своим видом напоминавший огородное чучело.
 Увидев двух незнакомцев, он остановился в недоумении.
 Девочка налила крепкий напиток в кружки и предложила гостям. Юноша взял протянутую ему кружку и сделал несколько больших глотков. Мужчина постарше неодобрительно посмотрел на него, но, поразмыслив мгновение, тоже взял предложенную кружку и добавил:
 – Не нужно ругать ребенка, она всего-навсего выполняет наше распоряжение. Я заплачу за сидр. Мы в пути довольно давно, а до следующего постоялого двора путь неблизкий. Вам жалко дать напиться двум усталым путникам?
 – Пейте, но больше вам здесь ничего не светит. Я не собираюсь устраивать у себя пивнушку, – грубо отрезал оборванец, скрестив на груди руки и спрятав грязные ладони под мышками.
 Пока мужчины с недовольным видом общались между собой, девочка жестом показала юноше, чтобы он следовал за ней. Вскоре девчушка вновь появилась на пороге, на этот раз держа в руках небольшой мешочек из мягкой кожи, который, судя по всему, был довольно тяжелым. Прикрывая ценную ношу складками юбки, она осторожно протянула мешочек юноше.
 Тот сразу понял, что находится в этом мешочке, и, усмехнувшись, принял подарок. Затем подвел девочку к своей лошади и, порывшись в карманах сложенного в седельную сумку камзола, извлек на свет пачку красивых атласных лент.
 – Я думаю, что моей сестре вовсе не нужно столько ленточек. Может быть, волшебная принцесса сможет найти им применение? Мне больше всего нравятся желтые.
 Подарок оказался столь щедрым и неожиданным, что девочка невольно заулыбалась, но, видимо, вспомнив о хороших манерах, согнала с лица улыбку и присела в неуклюжем реверансе. Правда, уже через мгновение, выхватив из рук юноши драгоценный сверток, она, задрав юбку, быстро спрятала его в подвязку. Юноша отметил про себя детское остроумие и изобретательность.
 Заметив приближавшегося мужчину постарше, который был, вероятно, отцом юноши, девчушка жестом велела юноше садиться на лошадь. Юноша вскочил в седло и, помахав на прощание, поспешил за своим разъяренным родителем.
 Они уже отъехали от домика, когда отец вдруг услышал какие-то звуки и, обернувшись на сына, увидел, что тот с аппетитом жует яблоко.
 – Какого черта? Где ты стащил это?
 – Мне дала его Принцесса Яблок. Хочешь тоже? – Порывшись в мешочке, юноша извлек на свет еще одно яблоко.
 Отец взял яблоко и с жадностью вонзил зубы в сочную мякоть.
 – Тренируйся в остроумии на своей сестре, если тебе так уж хочется. А таких девчонок, как эта, оставь в покое. Не думаю, что леди Памела обрадуется, если ты еще до свадьбы обзаведешься кучей ублюдков.
 Юноша усмехнулся и, мысленно представив себе девочку с серебристыми глазами и медного цвета волосами, произнес:
 – Вряд ли возможно уложить в постель сказочную принцессу, отец. Надеюсь, леди Памела не сказочная принцесса.
 Вспомнив надменную, горделивую юную леди Памелу, отец не смог удержаться от смеха:
 – Со временем это пройдет, сын. Вы оба еще слишком молоды. Когда Памела войдет в пору зрелости, у вас обоих будет достаточно времени, чтобы доставить друг другу удовольствие.
 Юноша с сомнением покачал головой и промолчал.




 Глава 2


  Англия 
  Сентябрь 1740 года 
 Элли внесла в дом большую охапку хвороста и аккуратно сложила ее у очага. Побросав маленькие веточки в почти потухший огонь, она стала наблюдать, как пламя постепенно начало разгораться. Вскоре вся кухня наполнилась приятным теплом.
 Элли всегда нравилась уютная кухня Дульсии, и она охотно работала, изо всех сил стараясь поддерживать здесь приятную атмосферу. Огонь разгорался все сильнее, заставляя чайник петь свою веселую песенку. Элли подошла к стене, чтобы сиять висящие на крюке оловянные кружки. Затем она взяла почерневшую от копоти сковороду и положила в нее несколько тонких ломтиков ветчины. Дульсия любила просыпаться от запаха готовящегося завтрака и кофе. Это была одна из причин, по которым она разрешила Элли жить у себя.
 Поджаривая на огне тонкие куски хлеба, мыслями девушка была далеко от своего невеселого прошлого. С утра морозило, но день обещал быть не очень хорошим, и Элли не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем – она жила только настоящим.
 Дульсия с трудом приковыляла в маленькую кухню, расположенную позади ее лавки, и устало потерла ноющее бедро. Подагра не давала ей спать почти всю ночь.
 Лицо пожилой женщины просветлело при виде хлопочущей у очага Элли. Дульсия и понятия не имела о том, где эта юная бездельница пропадает весь остаток дня, но ей было достаточно того, что девушка помогала по утрам.
 – Какая же ты милая, девочка моя! Ну что бы я без тебя делала?
 Дульсия уселась за большой деревянный стол, с удовольствием вдыхая аромат свежего сидра, который Элли налила в кружку и поставила перед ней. При этом она не проронила в ответ ни слова, а деловито принялась раскладывать бекон и поджаренный хлеб на две тарелки. Увлеченная работой, она мурлыкала себе под нос какую-то песенку.
 Дульсия вздохнула и покачала головой. Она готова была отдать многое, лишь бы услышать хоть слово от этой молчуньи. Старуха почти ничего не знала о девушке. Впервые Элли появилась в их деревне еще ребенком. Она всегда приходила вместе с одной женщиной, Нэн, и ее ребятишками. Сама Нэн всегда хотела родить девочку, но Господь наградил ее лишь галдящей оравой мальчишек-разбойников. По ее слонам, Элли была дочерью ее сестры, но так ли это было на самом деле, не знал никто.
 Постепенно девочка стала все чаще появляться в деревне одна. Поначалу за ней приходил то один, то другой сын Нэн, уводя непослушную девчонку назад, но прошло немного времени, и Элли уже самостоятельно ходила в деревню, а затем возвращалась домой. Никто не задавал ей вопросов, но появлявшиеся порой синяки на ее нежных запястьях или бледном личике говорили сами за себя. Она бралась за любую работу с такой охотой, что люди начинали невольно симпатизировать этой маленькой худенькой девчушке.
 Вскоре Элли перестала уходить из деревни на ночь. Она спала там, где имелась пустая кровать, ела там, где была лишняя тарелка супа. Один из жителей деревни решил разыскать семью девочки, но нашел хижину, в которой прежде обитала Нэн и ее орава детишек, пустой. Отдавать ребенка в приют было жалко, и Элли так и осталась жить в деревне, переходя из одного дома в другой.
 Некоторых сельчан раздражала молчаливость девочки, но большинство относились к этому с пониманием. Элли считали слабоумной и подсмеивались над ней, но Дульсия знала, что девушка вполне нормальная. Но кто она на самом деле? Откуда появилась в здешних местах? Об этом не знал никто. Одно время Дульсия работала в доме господ и знала, как они выглядят, как держат себя. У этой необычной девушки были высокие скулы и прямой нос, что свидетельствовало о ее аристократическом происхождении. Она была довольно высокой и стройной, с длинными ногами и руками и тонкими ровными пальцами, а стало быть, вполне могла оказаться внебрачным ребенком какого-нибудь богатого лорда, но она не была слабоумной. Возможно, ее бессмысленные на первый взгляд блуждания имели свою цель, непонятную простым сельским жителям. Дульсия была уверена, что если бы Элли могла говорить, она подтвердила бы правильность ее догадок.
 – Сегодня прекрасный день. Ты снова отправишься в лес, да? – спросила Дульсия, наблюдая за тем, как Элли с жадностью поглощает очередной кусок поджаренного хлеба.
 Девушка утвердительно кивнула и принялась рисовать пальцем в воздухе. Она любила делать зарисовки древесным углем, и сейчас ей просто не терпелось поскорее раскрасить уже скопившиеся у нее черно-белые эскизы. Элли училась готовить краски из лесных растений.
 Доев, она начала убирать со стола. Движения ее были плавны и изящны. Глядя на девочку, Дульсия подумала, что ей сейчас, должно быть, около пятнадцати лет. Нескладный тощий ребенок, каким она была всего год назад, на глазах превращался в красивую девушку. В округе было мало юношей, особенно с тех пор, как эти края покинула Нэн со своим выводком, но мужчин всегда тянет на одиноких молодых женщин, как мух на мед, и они ухитряются всюду отыскивать их. Так же получится и с Элли. Дульсия не знала, что именно известно девушке о мужчинах, но никогда не решалась заговорить с ней об этом. В конце концов, каждая женщина в свое время сама обо всем узнает.
 Элли быстро чмокнула старушку в щеку и выпорхнула за дверь. Она направилась прямиком на задний двор Кленсисов. Войдя в дом, Элли увидела пытающегося проползти на кухню самого младшего члена семьи. Она помогла ребенку преодолеть высокий порог и зашла вслед за ним в маленькую кухоньку. Малыш тут же завопил, требуя завтрака, но его мать, лихорадочно раскладывающая по тарелкам кашу для остальных детей, не обращала на него внимания. Элли мягко отстранила ее от стола и занялась кашей, а Молли взяла голодного младенца и приложила к груди. Малыш мгновенно замолчал и принялся сосать. В свои пятнадцать лет Элли знала о жизни гораздо больше, чем многие девушки ее возраста.
 Когда через некоторое время Элли собралась уходить, Молли дала ей ломоть вчерашнего хлеба и кусок сыра. Девушка улыбнулась, обняла малыша на прощание и шагнула за порог. Она без сожаления покинула теплый дом и весело отправилась в прохладный лес, где провела столько лет. Нэн обращалась с Элли почти что ласково, но в той семье она была единственной, кто был добр с ней. Мальчишки были грубы и нередко обижали ее. Не проходило и дня, чтобы от кого-нибудь из них Элли не получала бы тумаков. В деревне же она обрела дом, семью, и не одну. Здесь она была всем довольна.
 Сама Элли тоже была далеко не ангелом. Когда она приходила в ярость, то становилась неукротимой. У одного из мальчиков Нэн до сих пор остались шрамы на теле от раскаленных углей, которые Элли однажды бросила в него.
 Элли быстро шла по дороге, держа в руках блокнот. Однажды в таверне остановился на ночлег солдат. Он напился и уснул, и тогда Элли стащила у него этот ценный предмет. Солдату он был ни к чему: его рисунки были далеки от совершенства, и своими каракулями он только зря переводил ценную бумагу.
 Навстречу Элли медленно ехал экипаж. В этих краях экипажи появлялись редко, поэтому проехать по заросшей, изрытой колеями дороге было непросто. Он опасно кренился то в одну, то в другую сторону.
 Элли сошла с дороги в высокую траву, с любопытством наблюдая, как экипаж трясется на кочках. Угодив колесом в яму, кучер громко выругался. Но Элли не обратила на него внимания. Взгляд ее серебристого цвета глаз был прикован к прекрасным гнедым лошадям. Девушку восхитили эти стройные животные, тянувшие за собой тяжелый экипаж, в котором сидела бледная женщина, одетая в траур. На голове у нее была шляпка, поэтому Элли не разглядела цвета ее волос.
 В противоположном углу экипажа сидел мужчина. Лица его не было видно, зато хорошо был заметен его ярко-синий бархатный камзол.
 Когда экипаж поравнялся с Элли, женщина посмотрела на девушку и, вскрикнув, стала яростно трясти сидевшего напротив мужчину за руку.
 Элли, не заметив этого, продолжила свой путь. Она медленно брела по дороге, пиная пыльными башмаками попадавшиеся ей маленькие камешки.
 В это время женщина в экипаже продолжала трясти мужчину за руку, взволнованно говоря:
 – Эмилия! Это была Эмилия! Клянусь тебе! Мне не показалось, Джон! О Боже! Ну, давай же остановимся и догоним ее! Джон, прикажи кучеру остановиться!
 Мужчина, явно недоумевая, силился понять, о чем говорила женщина – вероятно, его жена. Он гладил ее по руке и пытался успокоить. Он не понимал, что так разволновало ее. Эмма была довольно спокойной и уравновешенной женщиной – значит, причина, приведшая ее в такое состояние, должна быть весьма веской. Но, похоже, Эмме – так звали женщину в экипаже – привиделась дочь, вставшая из гроба, безвременная кончина которой стала для нее в свое время сильным ударом.
 Когда экипаж остановился, лакей спрыгнул, чтобы открыть дверь. Сэр Джон попытался уговорить жену не выходить из экипажа, но она ничего не хотела слушать, исполненная решимости следовать за ним по пыльной дороге.
 – Вон она, входит в лес! О, Джон! Поспеши за ней! Прошу тебя!
 Мужчина с недовольным видом посмотрел на жену. Он явно не привык, чтобы ему указывали. Повернувшись к лакею, сэр Джон указал на исчезающую за деревьями фигурку:
 – Иди вон за той девушкой, Куигли. Скажи, что с ней желает поговорить моя жена.
 Молоденький лакей очень удивился, но, ни слова не говоря, побежал вдогонку за удалявшейся девичьей фигурой.
 – О, Джон! Неужели я схожу с ума? – взволнованно проговорила женщина, схватив мужа за руку. – Неужели так бывает, когда в душе уже не остается места для печали? Она была такой юной… Нет, это несправедливо!
 Сэр Джон неловко прижал жену к себе и погладил по плечу:
 – Не плачь, Эмма. Скорее всего, ты ошиблась. У этой девушки волосы такого же цвета, как и у Эмилии, поэтому тебе показалось, что наша дочь восстала из мертвых. Но на поверку она окажется обычной крестьянкой с гнилыми зубами, косыми глазами или изрытой оспинами кожей. Куигли приведет ее, и все кончится тем, что мы заплатим ей шиллинг за беспокойство. Но я понимаю, что ты не можешь не надеяться, дорогая. Я тоже готов отдать все, лишь бы Эмили снова была с нами, но все же надеюсь, что она счастлива в царстве Божьем.
 Джон продолжал говорить еще что-то, следя глазами за лакеем, который шел по следу девушки. Эмма затихла в его объятиях, но возвращаться в экипаж отказалась. Она была уверена в том, что видела свою дочь: ведь разве можно спутать это хрупкое, изящное существо с какой-нибудь грубой и грязной крестьянкой?
 Куигли шел следом за девушкой, но вскоре потерял ее из виду. Продираясь сквозь густую чащу, лакей тщетно старался отыскать следы девушки, из-за которой его хозяйка пролила немало слез. Колючие ветки ежевики рвали его одежду в клочья, а тонкие ветки хлестали по лицу. Девушки нигде не было.
 Спрятавшись за стволом большого дуба, Элли слышала хруст веток и слова проклятия, сыпавшиеся из уст лакея. Облаченный в серую ливрею молодой человек не внушал ей доверия, к тому же Элли была почти уверена, что он следил за ней. Опасаясь быть обнаруженной, девушка незаметно юркнула в чащу леса. Она не привыкла доверять первым встречным, к тому же общение с людьми не было ее любимым занятием.
 Вскоре Куигли оставил свои бесплодные поиски и вернулся к экипажу. Сэр Джон вопросительно посмотрел на лакея, а леди Эмма, увидев его одного, тихо заплакала.
 – Это безнадежно, сэр, – стал оправдываться Куигли. – Я не нашел ни дорожки, ни тропы, а продираться сквозь густую чащу, не зная куда, смысла нет. Я пытался позвать девушку, но она будто в воду канула. Исчезла, как утренний туман.
 «Или как призрак», – подумал сэр Джон, а вслух сказал:
 – Спасибо, Куигли. Ты сделал что мог. Мы продолжим искать ее в деревне. Думаю, что она живет где-то поблизости. Ты отправляйся туда, а я устрою леди Саммервилл на постоялом дворе и присоединюсь к тебе.
 Лакей, поклонившись, направился в сторону деревни. Заливаясь слезами, Эмма обняла мужа.
 – Ну же, дорогая, – пытался успокоить ее сэр Джон. – Ты переволновалась. Поездка оказалась слишком утомительной. Я устрою тебя в номере, а сам займусь этим делом.
 Экипаж покатил по дороге дальше, оставив позади несчастного Куигли, которому предстояло выяснить все о юной рыжеволосой девушке у немногословных и подозрительных деревенских жителей.
 К концу дня, утомившись, Куигли присел отдохнуть у таверны.
 Возвращавшаяся со своими многочисленными трофеями, спрятанными в блокноте и карманах большого фартука, Элли увидела молодого человека издалека. Она быстро сошла с дороги и нырнула в заднюю дверь дома Молли.
 Кареглазая темноволосая Молли обрадовалась появлению девушки.
 – Ах вот ты где! Тебя спрашивал какой-то богато одетый джентльмен. Что ты натворила на этот раз? Опять таскала яблоки из сада его светлости?
 Элли недоуменно пожала хрупкими плечами и стала помешивать кипящие на огне овощи. Она не сделала ничего предосудительного. По крайней мере, этот юноша не мог видеть, как она, собирая цветы и упавшие каштаны, подобрала заодно и парочку спелых яблок. Она не хотела, чтобы молодой человек или кто-нибудь еще нашел ее, и скрывалась в лесной чаще. Он не мог ни в чем обвинить ее, если это именно то, ради чего он здесь.
 Протянув малышу горстку желудей, Элли выскользнула из дома. Молли толком ничего не знала, но, может быть, удастся разведать что-нибудь у Дульсии.
 Элли быстро перешла через дорогу и нырнула в соседний двор, но в этот момент лакей поднял глаза и, заметив хрупкую фигурку, облаченную в желтое платье, тут же вскочил и побежал за девушкой, окликая ее на ходу.
 Дульсия встретила Элли не очень приветливо:
 – Где это ты ходила, дорогая моя? Между прочим, тобой уже начали интересоваться городские щеголи!
 Элли протянула озябшие пальцы к огню и недоуменно пожала плечами.
 – Там, у таверны, сидит молодой человек, который расспрашивал о тебе, – продолжила тем временем Дульсия. – Удивительно, что ты не заметила его, когда входила в дом. Он торчит там весь день. На вид он довольно приятный мужчина. Ты не знаешь, чего ему надо?
 Элли, конечно, до смерти хотелось узнать, чем она вызвала столь живой интерес незнакомого юноши, но, как известно, чрезмерное любопытство – порок.
 В этот момент у двери магазинчика Дульсии зазвонил колокольчик. Дульсия и Элли обменялись многозначительными взглядами. Пожав плечами, старуха медленно поковыляла в переднюю комнату.
 Элли, затаив дыхание, слушала, как облаченный в дорогую ливрею слуга интересовался о местонахождении «молодой девушки в желтом платьице», которая перебегала улицу в направлении этого дома. Зная, что Элли все слышит, Дульсия задала встречный вопрос:
 – Неужели в ваших местах перевелись молодые девицы, что вы начали таскаться за нашими?
 Куигли, обрадованный таким поворотом событий, поспешил все объяснить:
 – Это не то, что вы подумали, мэм. Моя хозяйка попросила меня найти эту девушку. Леди очень долго болела после смерти своей дочери, поэтому, увидев, что девчушка похожа на покойную мисс Эмилию, сразу же попросила мужа отыскать ее. А лорд Джон, в свою очередь, попросил меня выполнить желание своей супруги. Они не причинят девушке вреда. Просто нужно успокоить леди, понимаете?
 Элли уловила в голосе лакея нотки отчаяния и хмуро посмотрела на сверкающие горшки, расставленные вдоль стен. Девушка привыкла не доверять людям, но все же ей не хотелось, чтобы из-за нее кто-то страдал. Элли не собиралась идти с этим молодым человеком куда-либо, но показаться ему на глаза все же решилась.
 Она тихонько выскользнула в заднюю дверь, обошла дом и вдруг заметила невдалеке приближающийся экипаж. Похоже, что он приехал за слугой. Значит, нужно действовать быстро. В случае необходимости можно будет укрыться в лесу.
 Элли открыла дверь магазина и ступила на порог. Куигли быстро обернулся и, завидев девушку, застыл с открытым ртом.
 – Это – Элли. Не ее ли вы ищете? – невинным голосом спросила Дульсия.
 На лице молодого человека застыло удивление. Он обежал глазами густые рыжие волосы, спускавшиеся до самой талии, изящную фигурку девушки, тонкую талию, длинные ноги и понял, почему при виде ее леди Саммервилл пришла в такое возбуждение. Эта девушка была точной копией покойной мисс Эмилии, но только в отличие от бледной и хрупкой дочери леди Эммы у этой девушки были розовые щеки и здоровый блеск в любопытных серебристых глазах.
 – Здравствуйте, мисс… Элли? – Даже имена девушек были в чем-то созвучны. Куигли уже почти перестал чему-либо удивляться.
 Элли быстро присела в реверансе и вошла в магазин. Достав из передника большое яблоко, она как ни в чем не бывало стала медленно его жевать. Дульсия стала пунцовой от стыда.
 – А у вас есть фамилия? – спросил Куигли, продолжая во все глаза смотреть на Элли. Теперь, когда он ее нашел, было не совсем понятно, что же делать дальше.
 – Она не говорит, – ответила вместо Элли Дульсия.
 Это значительно осложняло дело, и Куигли некоторое время стоял молча, обдумывая свои дальнейшие действия.
 – Но как-то же ее должны звать? Кто ее родители? – наконец произнес он.
 Снаружи донесся звук подъехавшего к магазинчику экипажа. Куигли быстро выскочил на улицу, чтобы позвать своего хозяина. Дульсия и Элли многозначительно посмотрели друг на друга, и девушка стала осторожно пятиться к задней двери магазина.
 Увидев, что леди Саммервилл не осталась на постоялом дворе, Куигли нервно сглотнул. Он надеялся, что сэр Джон убедит свою жену хоть немного отдохнуть, но не тут-то было. Да, присутствие леди Эммы затрудняло положение.
 Куигли учтиво поклонился ее светлости и отступил в сторону, пропуская женщину в магазин. Глядя поверх ее головы, он пытался поймать взгляд лорда Джона, но тот был полностью поглощен своей супругой и только мимолетом кивнул слуге:
 – Так ты нашел ее, Куигли. Молодец. Прошу прощения, что мы приехали не сразу.
 Тихий вскрик леди Эммы заставил лорда броситься к ней. Лучи угасавшего дневного светила слабо освещали помещение, и сэр Джон обеспокоенно посмотрел на жену. Проследив глазами за ее взглядом, он увидел стоящую в дальнем углу магазина молоденькую девушку.
 – Бет? – Леди Саммервилл прикрыла рукой рот, в изумлении глядя на стоящую в тени Элли.
 Услышав это имя, сэр Джон нахмурился:
 – Эмма, тебе не стоило ехать со мной. Ты слишком устала.
 – Нет, Джон, посмотри! Эта девочка вылитая Бет в ее возрасте! Те же рыжие волосы, черты лица… Эмилия больше походила на меня… О Боже! Джон! Неужели я действительно схожу с ума?
 Сестра его жены, Элизабет, умерла от рук ирландских разбойников много лет назад, и Джон подумал, что ее дочь могла остаться в живых. Он стал внимательнее присматриваться к девчушке.
 Элли без тени смущения отвечала на его взгляд. Она даже сделала несколько шажков вперед – так жалко ей стало эту хрупкую, изящную леди, в глазах которой было столько грусти и невыплаканных слез. Леди была немного выше и значительно полнее самой Элли, но телосложение ее было хрупким, а из-под белого чепца выбилось несколько каштановых прядей, слегка посеребренных сединой.
 Когда девушка подошла поближе, сэр Джон был буквально поражен ее сходством с сестрой жены. Он знал Эмму и Элизабет еще с детства, так как росли они в соседних имениях. Младшая сестра, Элизабет, была более своенравной, дикой и красивой по сравнению с Эммой. Джон хорошо ее помнил, и сейчас перед ним стояла точная ее копия. Но больше всего в стоявшей перед ним девушке поражали глаза.
 – Подойди поближе, пожалуйста, – мягко обратился он к Элли. – Мы не обидим тебя. Не так давно мы потеряли дочь. Она умерла от оспы. А ты так похожа на нее…
 Дульсия бросила на незнакомца недоброжелательный взгляд, и Джон умоляюще посмотрел на нее, указывая глазами на свою жену. Увидев, что леди как завороженная смотрит на Элли, Дульсия смягчилась.
 – Как тебя зовут, дитя? – спросил Джон, с восхищением глядя на шаловливые искорки в серебристых глазах девушки. У Элизабет глаза были совсем другими. Такие серебристо-серые глаза были у ее мужа-ирландца.
 – Она не говорит, сэр, – прошептал стоящий за его спиной Куигли. – А зовут ее Элли. Это все, что мне удалось узнать.
 Элли. О Боже! Это просто невозможно! Джон почувствовал, как у него заныло сердце. Он слишком стар для таких треволнений. Но надежда затеплилась в его душе, гоня прочь сомнения и ненужные страхи.
 – Вы ее мать? – коротко спросил он, обращаясь к Дульсии и заранее зная ответ.
 – Нет, конечно, – фыркнула Дульсия. – Вам, видимо, нужна Нэн, но вот уже много недель, как от нее ничего не слышно. Она говорила, что девочка – дочь ее сестры. До вас ею никто не интересовался.
 Элли подошла поближе к леди Саммервилл, и они молча и с любопытством стали рассматривать друг друга. Эмма подняла руку и заправила за ухо девушки непослушный локон. Как ни странно, Элли не сделала и попытки уклониться, хотя обычно никому не позволяла прикасаться к себе.
 – Может, она называла ее как-нибудь еще, кроме Элли? – спросил Джон, пытаясь не выказать охватившего его волнения.
 – Вроде нет. Нэн обращалась к ней вроде бы «Эллен», но здесь все зовут ее просто Элли, дочка Нэн.
 Эмма вздрогнула, услышав это, и повернулась к мужу.
 – Эйлин? – возбужденно проговорила она. – Может, они звали ее Эйлин? Джон, нет, этого просто не может быть… ведь она мертва, как и ее мать!
 При этих словах девушка нерешительно отступила назад. Широко раскрыв глаза, она стояла и смотрела на леди Эмму.
 Заметив ее реакцию, баронет снова обратился к ней:
 – Эйлин? Так тебя зовут?
 Элли с трудом сдерживала рвущиеся наружу слезы. Она переводила взгляд увлажнившихся глаз с сэра Джона на его жену и обратно. Элли не знала этих людей, видела их впервые в жизни, но произнесенное ими имя вдруг заставило воскреснуть в памяти давно забытые картины из прошлого. Муж Нэн глумился над Элли, высмеивая ее имя при каждой возможности, но то, что сейчас девушка начала вспоминать, относилось к еще более раннему ее детству. И внезапно Элли стало страшно.
 – Эмма, я не хочу вселять в тебя пустую надежду. Возможно, мы оба делаем слишком поспешные выводы. Я пошлю человека на поиски родителей девушки или тех, кто ими назывался. Но будь я проклят, если это не глаза Ричарда! Ирландский муж твоей сестры был чертовски красив. Он, конечно, мог нагулять это чадо на стороне, но тогда где ему удалось отыскать девицу, в точности похожую на твою сестру Бет?
 Сэр Джон в задумчивости повернулся к Дульсии:
 – Вы позволите девушке поехать с нами? Я понимаю, что вы привязались к ней, но, уверяю вас, мы делаем это для ее же пользы. Если пожелаете, можете тоже поехать с нами, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Даю слово, что мы будем обращаться с ней, как с собственной дочерью.
 Когда до Элли дошел смысл сказанного, ее глаза возбужденно засверкали. Воспоминания пугали ее, но стоявшие перед ней люди внушали доверие. Девушка чувствовала, что этот изысканный джентльмен поможет ей узнать мир. Тот мир, который ей довелось увидеть лишь однажды, скоро снова откроет ей свои объятия. Элли развернулась и пулей вылетела из комнаты.
 – О, Джон! Ты напугал ее! Что же нам теперь делать? – забеспокоилась Эмма.
 – Эту, пожалуй, напугаешь! – ворчливо произнесла Дульсия. – По мне, так ей не мешало бы опасаться хоть чего-нибудь. У меня на нее нет управы. Она уходит, когда вздумается, и возвращается, когда посчитает нужным. Не ждите, что ваша девочка снова станет леди. Она дикая, как лисица. Нежная и добрая, но упрямая, как осел. Такую нелегко приручить.
 Джон улыбнулся:
 – Эмма, она только что в точности описала твою сестру. Как ты думаешь, может на этом свете быть две таких упрямицы?
 – Да, если они мать и дочь. – Эмма несмело улыбнулась, боясь поверить в истинность происходящего.
 Когда Элли вернулась, у нее в руках был небольшой узелок со скудным скарбом, а под мышкой она держала свой блокнот. Она нетерпеливо переводила взгляд с леди Эммы на лорда Джона и обратно.
 Неужели сейчас начнется настоящая жизнь?!




 Глава 3


  Англия 
  Весна 1745 года 
 Дрейк Невилл, новоиспеченный лорд Шерборн, скептически улыбался, рассматривая разодетую толпу собравшихся в Саммер-Холле представителей провинциального общества. Пылко привязанный к давно ушедшим старым добрым временам, сэр Джон с чрезмерной пышностью обставил зал, повсюду развесив вышитые золотом гобелены и украсив каминные полки дорогим оружием, инкрустированным драгоценными камнями. Но не это кричащее великолепие вызывало у Дрейка презрительную ухмылку. Вид несуразных фигур, обтянутых в дорогие экстравагантные платья, и давно вышедших из моды париков, которыми их провинциальные обладатели пытались придать себе лондонскую элегантность, одновременно и смешили Дрейка, и раздражали. Он полагал, что это будет всего лишь скромный обед с близким другом отца, но, по-видимому, леди Саммервилл решила развлечь все графство.
 Если бы Дрейк не нуждался так отчаянно в совете лорда Джона, он нашел бы способ поскорее откланяться и улизнуть отсюда. Но противоречивые советы поверенных в дела отца сбивали его с толку. Поэтому, полный решимости довести начатое дело до конца, Дрейк не собирался возвращаться в Лондон, пока не примет верного решения. Он надеялся, что спокойная деревенская жизнь и мудрые слова сэра Джона помогут ему собраться с мыслями, но и здесь его преследовала суетная помпезность Лондона. Гораздо легче было бы просто вернуться к повседневным делам, и пусть все будет как будет, но Дрейк не собирался снова позволить сбить себя с толку. Теперь ответственность за семью целиком лежит на его плечах.
 Вздохнув, Дрейк, чтобы не расстраивать своих гостеприимных хозяев, пошел к собравшимся в его честь гостям. Когда он проходил мимо, все головы поворачивались в его сторону. Молодые девицы жеманно хихикали, юноши приветливо улыбались. Дрейк игриво подмигивал девушкам, заставляя их заливаться румянцем. Видя такую манеру юного лорда здороваться, некоторые из присутствующих представителей старшего поколения недовольно хмурились. Дрейк знал, что от него требуется, и хорошо играл свою роль.
 Новоявленный лорд Шерборн привлекал к себе внимание даже тех, кто вовсе его не знал. Его кудри цвета спелой пшеницы спадали на высокий аристократический лоб, у него был орлиный нос, а подбородок упрямо выдавался вперед. Синие глаза Дрейка Невилла, обрамленные густыми золотистыми ресницами, не оставляли равнодушной ни одну женщину. Полагая, что это будет всего лишь неофициальный визит, Дрейк не стал переодеваться с дороги: на нем был простой коричневый сюртук и такие же бриджи.
 По бокам сюртука шли разрезы, в которых отчетливо были видны рукоять меча и выбившаяся во время верховой езды рубашка. Дрейк никогда не носил парик, но, несмотря на его отнюдь не изящный наряд, в нем безошибочно угадывалась благородная кровь. И именно поэтому все присутствующие оборачивались, когда он проходил мимо. В юности первый маркиз Шерборн сумел заслужить себе репутацию неисправимого романтика и любителя приключений, а позже его сын продолжил дело отца смелыми и благородными поступками.
 Слухи об авантюрах Дрейка, его эксцентричных друзьях, многие из которых были членами оппозиции, распространялись по Лондону не один год, не давая покоя любителям скандалов и сплетен. Сам Дрейк никогда не занимал своего места в парламенте главным образом из-за того, что его отец поддерживал короля. Но борьба за перемены и власть между принцем и королем испортила отношения Дрейка с отцом. И сейчас, когда маркиз умер, оставив все своему сыну, Лондон мучил лишь один вопрос: как Дрейк распорядится полученной властью? После того как величественные Стюарты лишились трона и Ганноверы заявили о своих правах на престол, жизнь стала унылой и пресной. А появление нового маркиза Шерборна обещало заметно оживить обстановку.
 Сэр Джон кинулся к Дрейку, приветствуя дорогого гостя:
 – Дрейк, мальчик мой! Как я рад тебя видеть! Хотя беру свои слова обратно: ведь ты уже не мальчик! – Он похлопал маркиза по спине. – Как твоя сестра? Что заставило тебя оставить суетную лондонскую жизнь и приехать в нашу глушь?
 – Мне нужен ваш совет, но это не к спеху. – Дрейку сейчас не хотелось говорить о делах. – Диана все так же очаровательна. Она шлет вам поклон. А я просто решил глотнуть свежего воздуха, чтобы хоть немного отдохнуть от зловонного Лондона. А еще я всерьез обдумываю идею послать поверенных моего отца ко всем чертям.
 Сэр Джон хихикнул в кулак и с любопытством уставился на сына своего покойного друга. За последние несколько лет ему доводилось видеть этого юношу очень редко, так как того с головой затянула трясина светского общества. Молодым людям, конечно, нужно давать возможность погулять и перебеситься, но сейчас сэр Джон полагал, что Невилл уже достиг того возраста, когда приходится выбирать между распутным образом жизни и ответственностью, тем более что после смерти отца бразды правления перешли к Дрейку. Сэр Джон подумал, что все идет к лучшему. Конечно, Дрейка пока нельзя назвать серьезным, но и дураком тоже.
 – Если хочешь знать мое мнение насчет поверенных, то скажу тебе честно: у них каменные сердца, а помыслы злонамеренны. Чувствуй себя как дома, парень. Если пустые разговоры не для твоего настроения, милости прошу за стол. А если увидишь мою племянницу, напомни ей, что она пренебрегает гостями. Она тоже не любит болтать.
 Дрейк кивнул, с удовольствием принимая приглашение к столу.
 Саммер-Холл славился хлебосольством, а юноша порядком проголодался за время долгой поездки из Лондона. Наслаждаясь изысканным вкусом мяса, пирогов с густой подливкой, разнообразных сыров, сочных фруктов, пудингов и конфет, Дрейк вспоминал, как отец рассказывал ему о странном поступке сэра Джона, который взял к себе девочку-дикарку, назвав ее своей племянницей. Сам Дрейк никогда не видел эту «племянницу». Ходили слухи, что смерть дочери помутила разум сэра Джона и его жены, но Дрейк не видел ничего предосудительного в том, что они взяли к себе сироту. То, что они звали ее «племянницей», было немного эксцентрично, но Дрейк знал многих дам, которые звали своих собачек «детишками», а сами себя – их «мамочками», так что особой разницы, как называть бедную сиротку, не было.
 Наполнив свою тарелку всевозможными яствами, юный лорд Шерборн начал осматриваться в поисках интересного собеседника. Услышав звуки мандолины, он усмехнулся. Увидеться со стариной Теодором было бы как раз кстати. Увидев кучку молодых людей, собравшихся около камина, Дрейк быстро прошел к ним. В этой компании ему вряд ли придется выслушивать жеманные шутки и светские сплетни, которые порядком поднадоели.
 Когда Дрейк приблизился почти вплотную, он увидел, что в самом центре собравшихся сидит молоденькая девушка. Судя по выражению лица, она искренне восхищалась игрой и пением Теодора. На ее лице не было пудры, а простое платье прикрывал спереди большой белый передник. Похоже, она была просто служанкой. Но что-то в ее облике показалось Дрейку до боли знакомым. Он не часто искал общества жадных до господского внимания служанок, поэтому связь с этой девушкой Дрейк отверг сразу. Где же он мог видеть эти ярко-рыжие волосы, блестящие, как начищенная медь? Подходя ближе, юноша пристально смотрел на девушку: длинная красивая шея, высокая грудь, четкая линия подбородка, неподдельное удивление на милом маленьком личике. Глаз девушки Дрейк видеть не мог, потому что она не отрываясь смотрела на Тедди, но юный Невилл был уверен, что они прекрасны.
 Джеймс, поэт, отошел в сторону, и в плотном кольце юношей, окружавших играющего на мандолине и девушку, образовалась брешь, в которую быстро скользнул Дрейк. Не заметив изящной вышивки на тонком и, по-видимому, дорогом шелковом платье девушки, он лихорадочно копался в памяти, пытаясь хоть что-то вспомнить об этой рыжеволосой стройной красавице. Но все тщетно.
 И вдруг девушка повернула голову в сторону Дрейка и с любопытством посмотрела на него. Во взгляде ее серебристого цвета глаз не было ни смущения, ни жеманства. И тут Дрейк вспомнил все так живо, что от неожиданности чуть не сел прямо на пол.
 – Принцесса Яблок! – удивленно воскликнул он и, отложив в сторону тарелку, принялся локтями прокладывать себе дорогу среди толпы юношей к давней знакомой своего детства.
 Ко всеобщему изумлению, девушка внезапно вскочила с места и бросилась на шею красивому молодому маркизу. А тот с радостью обнял ее, чем тоже немало удивил присутствующих. Всегда такой осторожный, когда дело касается юных девиц, юный лорд Шерборн вдруг прилюдно делает такое! Да и девушка эта раньше не была замечена в объятиях мужчин. Куда катится этот мир?
 Пытаясь сдержать необъяснимую радость, обуявшую его при встрече с этой девушкой, которую он видел лишь однажды, Дрейк опустил юную мисс на землю и поклонился ей в знак приветствия, как того требовал этикет. Она, в свою очередь, присела в изящном реверансе и, лучезарно улыбаясь, посмотрела на него, как бы ожидая, что он придумает объяснение случившемуся. И Дрейк не разочаровал ее.
 – Неужели вы настолько тупы, что не способны распознать особу королевской крови? – спросил он, со смехом глядя на удивленные лица присутствующих.
 – Невилл, не слишком ли быстро ты набрался? – задал вопрос один из местных остряков.
 Еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Дрейк закусил нижнюю губу и посмотрел на музыканта. Продолжая услаждать слух присутствующих безупречной игрой, тот явно забавлялся ситуацией. Чего нельзя было сказать об остальных. Выдержав эффектную паузу, Дрейк торжественно произнес:
 – Вы благословенны, ибо вам выпала честь находиться рядом с волшебным лесным эльфом, принцессой фей, спасительницей страждущих и голодных! О, если бы не эта юная леди, лежать бы мне сейчас в холодном лесу кучкой обглоданных костей. И никому, кроме серых волков, не было бы до меня дела.
 Задыхаясь от смеха, Эйлин засунула руку в большой карман своего передника и вытащила оттуда большое спелое яблоко.
 – Вот видите? Она воистину Принцесса Яблок! – воскликнул Дрейк и, приняв из рук Эйлин драгоценный дар, жадно вонзил зубы в хрустящую сочную мякоть. Взгляд его при этом был устремлен на прекрасное лицо Эйлин.
 Теодор, продолжая играть, заметил, как эти двое смотрят друг на друга, и удивленно поднял бровь. Было заметно, что этих двух молодых людей, не имеющих, казалось бы, ничего общего, связывает какая-то невидимая нить. Их глаза светились в неверном свете камина, подобно драгоценным камням.
 – Невилл, ты не говорил, что знаком с моей племянницей, – раздался вдруг голос сэра Джона. – Ах, вот ты где, несносная девчонка! Тетя повсюду тебя ищет! – Сэр Джон похлопал Дрейка по плечу и повернулся к своей упрямой подопечной. – Лучше бы тебе, Эйлин, поскорее снять этот передник, пока тетя Эмма его не увидела. Приехала леди Дункан. Она справлялась о тебе.
 Эйлин широко улыбнулась, присела в реверансе и бесшумно растворилась среди гостей. Вскоре гости стали расходиться, и сэр Джон получил возможность не спеша поговорить с Дрейком в кругу особо близких людей, включая Теодора.
 Теперь, когда Эйлин рядом не было, Дрейк вдруг осознал нелепость и необдуманность своего поступка. Как и где он мог познакомиться, как теперь выяснилось, с любимой и, по-видимому, безмерно избалованной «племянницей» баронета? И как, черт возьми, ему теперь объяснить их горячие объятия ее любящему «дядюшке»? Дрейк снова бросил взгляд вослед удалявшейся Эйлин. Он должен был обратить внимание, что ее платье хоть и не было вычурным, но было сшито из дорогого тонкого шелка цвета бледного лимона, а ее волосы уложены в изящную прическу, что может позволить себе лишь девушка из состоятельной семьи. Как теперь объяснить свое поведение всегда сдержанному и правильному баронету?
 Слегка пожав плечами, Дрейк начал:
 – Прошу прощения, сэр. Я и понятия не имел, что эта милая девушка – ваша племянница…
 Баронет строго посмотрел на юного лорда:
 – Ты не знал, что Эйлин – моя племянница, но, похоже, ты видел ее прежде? Где? Когда? Пожалуйста, ничего не скрывай от меня.
 Дрейк огляделся вокруг и, удостоверившись, что их слышат только близкие люди, которым можно доверять, продолжил:
 – Это произошло несколько лет назад, сэр. Я тогда был мальчишкой. Мы с отцом встретили эту девушку в лесу где-то здесь, недалеко от Уэстбери.
 – Расскажи мне, как все было. – Сэр Джон взял Дрейка под локоть и повел подальше от камина. – Опиши, в каком именно месте вы ее встретили. Мы много лет искали…
 Голос баронета становился все тише, пока не замолк вовсе. Теодор остался сидеть у камина, продолжая лениво пощипывать струны мандолины и в задумчивости разглядывать обстановку большого старинного зала. В этот момент снова появилась изящная фигурка, облаченная в тонкий бледно-желтый шелк. Она ярким светлым пятном выделялась на фоне массивных каменных стен, обшитых красным деревом. Юная подопечная сэра Джона была одета довольно просто по сравнению с вычурными богатыми нарядами своих родственников.
 Теодор усмехнулся, вспомнив белый накрахмаленный передник Эйлин. Он не думал, что шелка и атласы производят большое впечатление на эту эксцентричную девушку, впрочем, как и на Дрейка Невилла. Жаль, что девушка не может говорить. А маркиз не хочет. Теодору очень хотелось бы узнать, о чем они думали, когда встретились сегодня.
 На следующий день Эйлин стояла у зарешеченного окошка маленькой комнатки в угловой башне, которую она превратила в уютную мастерскую, и наблюдала за тем, как разъезжаются гости. За те пять лет, что она прожила с Саммервиллами, ей открылся новый мир. И хоть поначалу она чувствовала себя здесь чужой, однако вскоре освоилась. Она моментально переняла хорошие манеры, как губка впитывала в себя все новое, но все же до конца не могла сказать, что стала частью этого мира и этого общества, какой была она, живя в деревне, до того как дядя Джон и тетя Эмма нашли ее.
 Когда последний экипаж выехал за ворота и медленно покатился вниз по дороге, девушка отвернулась от окна. Она не видела, чтобы уезжал тот молодой человек, с которым они вновь встретились спустя почти десять лет. Задумчиво уставившись на холст, прикрепленный к небольшому мольберту, Эйлин думала о молодом золотоволосом лорде, который вчера держал ее в своих объятиях. Эйлин это очень понравилось, но она боялась, что стоит им поближе узнать друг друга, и ее ждет грустное разочарование.
 Очнувшись от своих невеселых мыслей, Эйлин посмотрела на пейзаж, который писала последние несколько недель. На высоком холме стоял замок, переливающийся на солнце всеми цветами радуги, а вокруг него простирался зеленый лес. В углу холста была изображена извилина реки. Неширокий поток терялся в кронах деревьев. Вид на этой картине рождал в душе радость и умиротворение. И только Эйлин знала о том, что под толстым слоем зеленой краски находится уродливое темно-красное пятно, от которого теперь не осталось и следа: лишь несколько красных пятнышек оживляли ровную синеву мирного потока.
 Вечером, во время обеда, молодой маркиз развлекал своих гостеприимных хозяев разговорами, пересказывая последние лондонские новости и сплетни. Баронет и баронесса искренне смеялись над проделками своих живущих в Лондоне знакомых, а их племянница только улыбалась, слушая красочные описания недавно произошедших событий. Она не знала этих людей лично, но как будто видела их глазами лорда Шерборна.
 Теперь она знала, как его зовут. Юный маркиз очаровал ее, впрочем, как и она его. Эйлин несколько раз ловила на себе его взгляд. Смущаясь и краснея, она отводила глаза, хотя на самом деле ей хотелось смотреть в его красивое лицо, пытаясь по его выражению узнать, о чем думает юный маркиз, чем живет, о чем мечтает. Ей хотелось даже большего, но Эйлин продолжала смотреть в свою тарелку. Глаза мужчин часто лгут, и к тому же Эйлин пугало то чрезмерное волнение, которое она испытывала всякий раз, когда их глаза встречались.
 После обеда Эйлин с тетей удалились в уютную комнату в углу дома. Здесь они часто проводили время всей семьей: леди Саммервилл играла на спинете или вышивала, а сэр Джон читал газету. Эйлин очень нравилось такое времяпрепровождение. Ее не тянуло в Лондон с его вечными балами, приемами и чаепитиями. В детстве Эйлин не получала и сотой доли той заботы и удобств, которые окружали ее здесь, поэтому жизнь с дядей и тетей вполне ее удовлетворяла.
 Эйлин взяла в руки пяльцы и невольно залюбовалась красотой богатой золотой нити. В новой семье у девушки была возможность работать с теми цветами и материалами, с которыми ей хотелось. И она с удовольствием и много вышивала, рисовала и вязала. В ее распоряжении были нитки и пряжа всех цветов и оттенков. Помимо обычных акварельных красок, о которых, живя в деревне, она могла только мечтать, здесь у нее были и пастель, и масло, богатые, насыщенные цвета которых будили воображение. Эйлин могла рисовать часами. В этом была ее жизнь, а чужой и запутанный внешний мир порой даже пугал бедняжку. И хоть заботливые опекуны почти постоянно суетились вокруг девушки, круглосуточно навязывая ей свое внимание и заботу, Эйлин без особого сожаления жертвовала личной свободой во имя любви к ним и к своему искусству. Пока.
 В комнату вошли сэр Джон и лорд Шерборн. Маркиз был одет в длинный бархатный камзол темно-синего цвета и такие же бриджи. Белоснежный шейный платок великолепно гармонировал с белым жилетом, покрытым богатой вышивкой. Золотистые волосы Дрейка были аккуратно уложены. Одним словом, лорд Шерборн являл собой идеальный пример изысканного джентльмена.
 Видимо, баронет говорил что-то забавное, потому что, когда Дрейк посмотрел на Эйлин, в его синих глазах плясали веселые искорки. Он подошел и встал возле девушки, облокотившись о каминную полку.
 – Ваш дядя говорит, что вы великолепно рисуете, мисс Эйлин, – произнес Дрейк и с неподдельным интересом принялся разглядывать красочный узор, который вышивала Эйлин.
 Она искоса взглянула на юного лорда. Он был мастером светских разговоров, но даже ему было нелегко общаться с Эйлин. Она не была одной из Саммервиллов. Если верить сэру Джону и леди Саммервилл, ее настоящая фамилия де Лейси. И она не просто мисс де Лейси. Возможно, в Англии ее отец владел небольшим участком земли, но, будучи чистокровным ирландцем, на родине он был богатым землевладельцем. Так кто же она на самом деле? Ее тетушка уверяла, что она леди Эйлин, но сама Эйлин начинала смеяться всякий раз, когда кто-нибудь называл ее так. Ее вполне устраивало обращение «мисс Эйлин».
 Дрейк ухмыльнулся, уловив ее дерзкий взгляд. Возможно, окружающим ужасно повезло, что девушка немая, потому что язычок у нее, наверное, был бы ужасно острым. Подавшись вперед, он взял из рук Эйлин вышивку и начал критически осматривать ее. Не ожидая такой наглости, девушка едва не задохнулась от возмущения, но Дрейк не дал ей времени опомниться.
 – Единорог, конечно, немного косоват, а вот его золотая грива очень даже ничего. Так и хочется вплести в нее красную ленточку. Но для этого единорогу придется положить голову на колени этой прекрасной леди. Кстати, кто она? Принцесса? – еле сдерживая смех, произнес он и посмотрел Эйлин прямо в глаза.
 Она ответила ему укоризненным взглядом и кивком головы указала на кресло: мол, занимайтесь тем, чем привыкли, а критические замечания оставьте тем, кто разбирается в искусстве.
 – Моя сестра была бы чрезвычайно рада познакомиться с вами, мисс Эйлин. Я полагаю, что вы с ней примерно одного возраста. Она тоже увлекается рисованием и рукоделием. Но, и в этом мы с ней схожи, ее главное оружие – острый язычок. Мне кажется, что вы быстро подружитесь.
 Молодые люди продолжали мило общаться, как бы не замечая присутствия остальных. Сэр Джон молча наблюдал за тем, как один выпад сменялся другим: резкий жест порождал замысловатую фразу, которая, в свою очередь, вызывала оживленную мимику. Когда баронет с женой нашли Эйлин, она, еще будучи подростком, уже обещала стать настоящей красавицей, такой же, какой была ее мать – Элизабет. Однако по характеру немного замкнутая Эйлин сильно отличалась от матери. И то, что она не говорила, не играло тут особой роли. Но сейчас, видя, как девушка общается с юным маркизом, лорд Саммервилл подумал, что все же Эйлин унаследовала частичку таланта обвораживать мужчин от своей кокетливой и веселой по характеру матери.
 Баронет отложил газету и демонстративно покашлял, привлекая внимание Дрейка. Эйлин старательно закрепила нить и потянулась за другой, красной.
 – Дрейк, ты так ничего и не сказал о леди Памеле. Вы уже назначили дату свадьбы?
 Слова сэра Джона прозвучали как гром среди ясного неба. В комнате повисла гробовая тишина. Стало слышно, как на стене тикают часы. Баронет бросил быстрый взгляд на свою племянницу, но та, словно ничего не слыша, продолжала искать в куче клубков нужный ей.
 Дрейк стоял, лениво облокотившись о каминную полку. Казалось, что все сооружение из темного дерева держится на его широких плечах, и отойди он чуть в сторону – полка с грохотом рухнет вниз.
 – У леди Памелы все хорошо, как и всегда. Она целиком поглощена событиями нового лондонского сезона и не очень-то стремится возложить на свои хрупкие плечики бремя супружества. А я не вижу особых причин торопить ее. После смерти моего отца его поместье и все дела пришли в некоторый беспорядок. Поверенные не могут разобраться со всем без меня, и я должен выполнять их требования ради своей сестры и кузенов. В праве наследования моего кузена есть спорные моменты, и я хотел бы обсудить с вами это дело.
 Сэр Джон решил более не касаться этой темы, и вскоре разговор пошел о войне в Европе и напряженной обстановке в Англии. Волнения, связанные с войной, ушли на задний план, вытесненные грязными сражениями Ганноверов, не имевшими под собой ни веского основания, ни благородной цели. Англичане стали волноваться за величие своего нерушимого прошлого. Но при всем при этом казалось, что слухи о вторжении французской армии никого не беспокоили.
 – Камберленд удержит их и будет сдерживать ровно столько, что им станет скучно, и они отправятся восвояси, – рассуждал вслух сэр Джон. – Помяни мое слово: если мы не отзовем наши армии, якобиты поставят эту страну на колени.
 – Да, зная репутацию моей семьи, можно было бы предположить, что одна или две армии сделали бы все необходимое, чтобы держать моих кузенов в узде, – пробормотал Дрейк.
 Что-то в словах маркиза заставило Эйлин насторожиться. Она подняла на него глаза, но, кроме некоторого легкомыслия в выражении его лица, ничего не уловила.
 Поднявшись с места, леди Саммервилл откланялась, и Эйлин, быстро убрав нитки, последовала за ней. Она очень хотела бы узнать побольше о семействе Дрейка, но слишком уважала своих опекунов, чтобы поступить невежливо и остаться там, где ее присутствие было нежелательно.




 Глава 4


 Голоса. Громкие мужские голоса. Они кричат. Они полны гнева и злобы. Они требуют чего-то. Но она не знает чего. Она съежилась в темноте, но голоса все приближались, становясь громче и громче. Сжав маленькие ладошки в кулачки, чтобы хоть как-то защитить себя, она завизжала. И не смогла остановиться. Воздух наполнился пронзительным визгом. Душераздирающим. Полным отчаяния и ужаса.
 Эйлин отчаянно махала руками и ногами, изо всех сил стараясь сбросить с себя многочисленные покрывала. Она кричала. Отчаянный крик рвался наружу, хрупкое тельце Эйлин содрогалось от громких рыданий.
 Проходя по освещенному коридору, Дрейк услышал сердитые голоса и приглушенный крик. На мгновение он остановился. Он знал, кому принадлежали эти голоса. Но кто кричал? Первой мыслью было, что это его сестра, и, встревоженный, Дрейк подошел к ее комнате и остановился у двери. Внутри все было тихо. Облегченно вздохнув, он двинулся дальше. Тихо ступая по устланному ковром полу, он приблизился к комнате, отведенной для их гостьи. Конечно, она, всегда такая тихая, вряд ли могла издавать подобные звуки.
 Тяжелая дверь почти заглушала сердито спорящие о чем-то голоса. Мгновенно осознав, что из-за своей немоты Эйлин не может громко кричать и что этот хриплый звук вполне может издавать она, Дрейк ухватился за ручку двери. Холодок пробежал по его спине. В случае опасности Эйлин не может даже позвать на помощь! Нужно было оставить с ней на ночь служанку!
 Дверь тихо отворилась, и звуки стали чуть громче. Держа в одной руке свечу, Дрейк быстро огляделся. Никого. Разглядев в полумраке кровать, он прищурился, силясь увидеть ту, что должна на ней лежать. Вот он увидел длинную темно-рыжую косу. Глаза постепенно привыкли к темноте, и юноша сумел различить длинную ночную рубашку, которая местами проглядывала между спутанными покрывалами. Рубашка была слишком большой для маленькой стройной девушки, и Дрейк подумал, что она, должно быть, принадлежит леди Саммервилл. Надевать бесформенный мешок, скрывающий изъяны увядающей фигуры, под стать пожилой женщине, но не молоденькой девушке вроде Эйлин. Дрейк улыбнулся при мысли, отчего леди Эмма так тряслась за свою драгоценную «племянницу». Репутация Шерборнов была отнюдь не безупречной.
 Донесшиеся жалобные стоны стерли улыбку с лица Дрейка. Оказалось, что девушка спит. Однако стоны рвались из ее горла, а сама она отчаянно боролась с покрывалами. Ее, очевидно, мучил кошмар, но почему-то девушка никак не могла проснуться. Поставив свечу на прикроватный столик, Дрейк вырвал покрывала из скрюченных пальцев Эйлин и отбросил их в сторону.
 В этот момент девушка проснулась. Увидев перед собой мужчину, она буквально задохнулась от ужаса. В ушах все еще звучали сердитые мужские голоса. Сообразив, что перед ней лорд Шерборн, Эйлин немного расслабилась. Тусклый свет единственной свечи падал на его золотистые волосы. Он осторожно протянул Эйлин руку, стараясь не испугать ее еще больше. Если бы на ее месте была Диана, он, без сомнения, заключил бы ее в объятия и стал бы успокаивать, поглаживая по голове. Правда, девушка была в его доме гостьей. С тех пор как он привез ее сюда, она старательно избегала его общества, и Дрейк уважал ее желание. Но сейчас он просто не мог оставить ее одну.
 Эйлин неохотно приняла его руку и села в кровати. На стуле висел ее халат, и Дрейк накинул его девушке на плечи.
 – Пойдем, раздобудем чашку горячего шоколада, – предложил маркиз, помогая Эйлин подняться на ноги. Без кринолина и пышных юбок она казалась очень маленькой и хрупкой. Ее заплаканное лицо еще хранило на себе печать испуга. Какие кошмары могут мучить это молчаливое создание? Вспомнив историю жизни этой бедной девочки, которую поведал ему сэр Джон, Дрейк даже порадовался, что не знает ответа на этот вопрос.
 Когда маркиз и Эйлин вышли на лестницу, до их ушей донеслись голоса все еще спорящих мужчин. Эйлин настороженно замерла, а затем попятилась назад, как бы ища защиты в тени мощной каменной стены.
 – Это Августин и Пьер. Если они вас пугают, я велю им уйти.
 Эйлин взялась за перила и решительно поставила ногу на первую ступеньку. Значит, она слышала во сне именно эти голоса. Эти, и никакие другие. Она больше не будет прятаться. Эйлин шла вниз по лестнице, не обращая внимания на шагающего рядом с ней высокого мужчину. Сейчас она находилась в другом, потустороннем мире, мире своих снов, и просто не видела, что Дрейк идет рядом.
 Спустившись, они остановились у дверей кабинета. В камине еще горел огонь, отбрасывая на стены множество причудливых теней. Стоящая на столике бутылка бренди светилась янтарным светом. В креслах с высокими спинками сидели двое, попивая за разговором искрящееся в хрустальных бокалах бренди.
 – Да говорю же тебе, Яков Стюарт – полноправный король! – горячо говорил стоявший у каминной полки молодой человек. – А в жилах этого ганноверского выскочки течет кровь торговцев, но никак не королевская! Если нас поведет принц Чарлз, то нам удастся… – Появление Дрейка заставило молодого человека прервать себя на полуслове.
 – Закончить жизнь на плахе, как и другим предателям, – закончил за него Дрейк. – Иди-ка ты спать, Пьер. Твои вопли разбудили мисс Саммервилл.
 В этот момент в дверном проеме как по волшебству возник заспанный лакей, и Дрейк, повернувшись к нему, приказал:
 – Принесите мисс чашку горячего шоколада, Смит. Слуга в ту же секунду исчез, и Дрейк снова обратился к сидящим подле камина мужчинам:
 – Августин, тебе недостает хороших манер. Встань и предложи мисс Саммервилл кресло.
 Молодой человек виновато покраснел и, быстро вскочив, пододвинул кресло поближе к огню. Убедившись, что Эйлин хорошо устроилась, Дрейк повернулся, чтобы налить себе бренди, как вдруг его остановил чей-то наглый голос:
 – Да кто она такая, черт возьми? Слишком молоденькая, чтобы быть одной из твоих шлюшек, или ты уже перешел на детей?
 Сидящий во втором кресле мужчина даже не сделал попытки подняться, как будто бы в комнате вовсе не было женщины.
 – Эдмунд, недалек тот час, когда я вырву твой грязный язык. Не думай, будто мне не известно, что именно ты подначиваешь этих молодых идиотов делать всякие глупости! А ведь знаешь, что это может быть опасно! Если у тебя не осталось и малейшего понятия об этикете и ты не знаешь, что гостей нужно по крайней мере приветствовать, советую тебе отправиться в свою излюбленную таверну и впустую тратить время там!
 Эйлин предположила, что это и есть старший кузен, унаследовавший право распоряжаться поместьем. Когда она только приехала в замок Шерборнов, ее представили бесчисленному множеству двоюродных братьев Невилла, но этого человека она видела впервые. Из обрывков фраз и неясных намеков в разговорах Эйлин поняла, что не знать его – само по себе благо. Она вжалась в спинку кресла, будто хотела слиться с обивкой, чтобы Эдмунд не увидел ее.
 В этот момент зашел слуга с чашкой шоколада и поднес его девушке, однако, на ее счастье, Эдмунд, полностью сосредоточившись на маркизе, не обращал ни малейшего внимания на ничтожную особу женского пола.
 – Я уйду, но то, что ты вышвыриваешь меня, не делает тебе чести. Если ты хочешь получать от этого поместья прибыль, все равно придется иметь дело со мной. А это не так-то просто. – Эдмунд поднес к губам бокал и допил янтарную жидкость.
 – Выполняешь ты свою долю работы или нет, свой процент ты получишь, – сухо добавил Дрейк. – Только помни, что земли принадлежат не тебе, а мне. Зачем ты поставил поперек южного поля забор?
 – Хочу сделать из него пастбище. Давно пора. – Поставив на столик пустой стакан, Эдмунд поднялся, чтобы уйти.
 – Пастбище?! Ты хочешь пасти овец посреди садов священника?
 Шерборн отставил свой бокал и вопросительно посмотрел на кузена.
 Эдмунд пожал плечами:
 – Эта земля – наша. Придется этим людям убраться с нее и впредь постараться не пересекать наши границы.
 – Только через мой труп! – прокричал Дрейк.
 Эйлин вся сжалась в своем кресле, услышав громкий мужской голос, так часто являвшийся ей в кошмарных снах.
 Не заметив этого, Дрейк продолжил:
 – Неужели наши доходы настолько мизерны, что нужно обдирать бедных, чтобы пополнить запасами кладовые?!
 – Твои – может, и нет. Но ты должен помнить, что мне достается только процент. Я думаю, что увеличить доход любым способом – в наших общих интересах.
 Маркиз укоризненно покачал головой:
 – Бог мой, Эдмунд! Ты живешь в моем доме, ешь мою пищу, свободно распоряжаешься моими лошадьми. Какого черта тебе еще нужно? Зачем тебе деньги? Или ты хочешь, чтобы я проигнорировал волю отца и поделил Шерборн на две части, взращивая твою алчность еще больше?
 Направившись к двери, Эдмунд бросил через плечо:
 – В этом нет нужды. Я проживу и на то, что у меня есть.
 Когда Эдмунд вышел из комнаты, разъяренный Дрейк повернулся к своим младшим кузенам. По его виду Эйлин поняла, что он совершенно забыл о ее присутствии. Не желая привлекать к себе внимание, она буквально застыла. Возможно, если она поймет причину этих мужских споров, ночные кошмары перестанут ее мучить?
 – Я не хочу больше слышать ни о короле Якове, ни о принце Чарлзе. Никогда! – накинулся Дрейк на Августина и Пьера. – Стюарты сами своей репутацией лишили себя трона, зарубите это себе на носу. Вы же французы! Не нужно лезть в английскую политику!
 – Если Стюарты снова займут трон, мы сможем положить конец этим постоянным войнам! – запальчиво возразил Пьер. – Даже наш дядя так говорит, а он посвящен в дела Людовика. И ты сам говорил, Дрейк, что Георг только позорит королевскую семью. Он жуткий варвар! Он готов вырезать половину континента, лишь бы заполучить эти жалкие земли для своих отвратительных любовниц. Если бы только мы могли достать для Чарлза людей и деньги, тогда…
 – Если бы только свиньи могли летать! Ваше хваленое французское общество не дало ему ни единого су. Так почему это должен делать я?
 «Похоже, спор затянется на всю ночь», – подумала Эйлин, сонно глядя на ленивую пляску языков пламени в камине. Ей вспомнился ее приезд в этот дом. Поначалу ее оскорбил тот факт, что она стала очередной игрушкой для капризной и болезненной сестры лорда Шерборна, но сейчас от былого гнева не осталось и следа.
 Тогда она смотрела на золотые волосы и синие глаза сестры Дрейка с нескрываемым удивлением. Не привыкшая к жизни в самых верхах светского общества, Эйлин чувствовала себя под пристальным взглядом холодных глаз леди Дианы Невилл неловкой и неряшливой. И если бы ее не отвлекли темные пятнышки в глазах Дианы, так не похожие на смеющиеся искорки в глазах Дрейка, девушка убежала бы прочь.
 Пронизывающий взгляд Дианы немного смягчился, когда до нее дошел смысл шутливого прозвища, которое дал Эйлин Дрейк.
 – О, Принцесса Яблок! Значит, у тебя есть свита из гномов, которая может в пух и прах разбить войско злобных троллей?
 Болезненный вид леди Дианы тронул Эйлин, и ей стало жаль мисс Невилл. Эйлин украдкой взглянула на Дрейка. В его доброй и приветливой манере поведения было что-то, что заставляло Эйлин относиться к нему не так, как к остальным мужчинам. Впервые в жизни она думала о мужчине как о друге.
 Перехватив взгляд гостьи, Дрейк широко улыбнулся:
 – Предводитель гномов никогда не изучал тактику ведения боя. Гномы ходят везде, где им заблагорассудится. Они появляются и исчезают прямо на глазах и именно в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь. Эти маленькие существа защищают Принцессу Яблок от любых врагов, но никогда не вступают в бой открыто. Они украдкой сбрасывают на головы свирепых тиранов яблоки, а у злых ведьм воруют чулки.
 Его улыбка была такой искренней, что Эйлин невольно улыбнулась в ответ. Она уже поняла, о чем Дрейк собирается рассказывать дальше. Улучив момент, когда Дрейк не смотрел на нее, девушка украдкой дернула за один конец связывающей его волосы черной ленты. Почувствовав, что его волосы свободно рассыпаются по плечам, маркиз издал удивленный возглас. Повернувшись к Эйлин, он протянул руку, требуя вернуть ленту, но девушка с невинным видом вытянула вперед пустые ладони и покачала головой. Леди Диана, видя растерянное выражение на лице брата, разразилась веселым смехом.
 – Да, Эйлин! Именно так гномы и делают свои черные дела! Они очень хитрые и могут украсть шнурок из туфельки неосторожной леди или вытащить ленту из волос непоседливого мужчины!
 С этого момента между Эйлин и Дианой зародилась дружба. Проводить дни в имении Шерборнов оказалось весело и приятно. Эйлин и Диана были буквально очарованы друг другом, и дружба их крепла день ото дня. То, чего не было у разговорчивой и спокойной Дианы, было у вечно живой и веселой Эйлин. Как и говорил Дрейк, Диана все время болтала без умолку: и за себя, и за молчавшую Эйлин.
 То, что все дни напролет Диане приходилось проводить в странном кресле на колесиках, объясняло тот факт, что в ее синих глазах таилась скрытая боль. Еще маленькой девочкой она упала с лошади и с тех пор не могла ходить. Большую часть своей жизни она провела дома, в кругу семьи. Периодически приезжавшие погостить друзья Дрейка скрашивали одиночество Дианы, а теперь и Эйлин делала ее жизнь веселее.
 Эйлин же просто наслаждалась своим пребыванием в Шерборне. Но сам всегда улыбающийся хозяин замка, приютивший в своем доме множество кузенов и бездомных художников, оставался для девушки загадкой. Убедившись, что в компании его родственников девушке хорошо и весело, Дрейк всякий раз удалялся, но у Эйлин складывалось впечатление, что, несмотря на это, он знал о каждом ее шаге. Она почти никогда не знала, дома ли он, и часто случалось, что Дрейк неожиданно появлялся к обеду или к ужину. Гости и члены семьи боролись между собой за его внимание, но маркиз был одинаково внимателен и предупредителен со всеми. Эйлин не делала попыток выделиться, но при каждой встрече Дрейк смотрел на нее с ободряющей улыбкой. Но он никогда не пытался сблизиться с ней или переступить границу их официальных отношений. До сегодняшнего дня.
 Эйлин очнулась от своих мыслей, стараясь уловить смысл спора между лордом Шерборном и его кузенами. Дрейк был прав: чтобы держать его семью в узде, нужна целая армия. Эдмунд Невилл, хоть и был старше Дрейка, являлся сыном младшего брата, а значит, после того как Дрейк появился на свет, потерял надежду получить Шерборн и все состояние Невиллов. Это создавало определенные трудности, но принадлежность матери Дрейка к французской католической семье еще более осложняла ситуацию. Все ее семейство было против того, чтобы она выходила замуж за английского маркиза, но отец Дрейка был абсолютно уверен в своем выборе, и, когда стало ясно, что если свадьбы не будет, то наследник обоих семей появится на свет внебрачным ребенком, всем волей-неволей пришлось смириться.
 С тех пор между французской и английской семьями установились отношения любви-ненависти, что особенно отчетливо выражалось в отношениях двоюродных братьев. Братья Монсар – Августин и Пьер – поселились в имении Невиллов еще детьми, когда умерла их мать. Остальные же кузены со стороны Невиллов жили в замке периодически, приезжая время от времени погостить у брата. Обитатели Шерборна менялись с поразительной скоростью, и каждый старался привнести в домашнее хозяйство что-то свое. На этой почве постоянно возникали разногласия и споры, и было удивительно, что, Дрейк ухитрялся когда-то отдыхать.
 К тому времени, как Дрейк отослал своих упрямых кузенов в кровать, Эйлин уже спала крепким сном, свернувшись калачиком в огромном кресле. Подойдя к камину, маркиз только тогда заметил ее. Интересно, как долго она слушала их спор? Поняла ли, о чем шла речь?
 Почти угасший огонь освещал длинные темно-рыжие волосы Эйлин, отчего они казались золотисто-красными. Затаив дыхание, Дрейк смотрел на лицо девушки. Опущенные ресницы отбрасывали на нежно-белую кожу щек длинные тени. Спящая Эйлин напоминала хрупкую статуэтку из слоновой кости.
 Дрейк поднял девушку на руки, опустив ее голову себе на плечо, и направился по лестнице в спальню Эйлин. Девушка оказалась легкой, как ребенок, но чем дольше Дрейк нес ее, тем больше убеждался, что Эйлин – настоящая женщина. Халат сбился, обнажив упругую высокую грудь, едва прикрытую тонкой тканью ночной рубашки. Одна рука Дрейка лежала на округлом бедре девушки, другой он чувствовал, как тонка ее талия. Когда он нежно опускал Эйлин на простыни, из ее губ вырвался легкий вздох, и Дрейку нестерпимо захотелось узнать, какие они на вкус. То, что девушка не будет кричать на него в гневе, только увеличивало искушение, но все же здравый смысл и честь взяли верх. Накрыв Эйлин одеялом, Дрейк оставил маленькую принцессу в плену сладких снов.
 Только когда за маркизом закрылась дверь, Эйлин позволила себе вздохнуть полной грудью. Она готова была поклясться, что почувствовала на лбу его поцелуй. А может, это просто прядь волос выбилась из-под чепца? Откинув непослушный локон, Эйлин уютно зарылась в покрывала. Остаток ночи она проспала спокойно.
 Несколько дней спустя маркиз Шерборн, стоя на холме, с которого открывался вид на дорогу, провожал глазами экипаж Саммервиллов, увозящий его очаровательную гостью. Дрейк небрежно откинул со лба прядь волос. Замечательная весенняя погода перестала радовать, когда он осознал, что больше не увидит за столом этой смелой и порой дерзкой девушки. Но маркиз отогнал от себя невеселые мысли: Эйлин приезжала только лишь для того, чтобы скрасить одиночество Дианы, и его, Дрейка, просто расстроило, что теперь сестра будет скучать. Для мисс Невилл всегда самыми тяжелыми были первые недели весны, когда все тает и течет, но юной Эйлин каким-то непостижимым образом удалось принести с собой в замок Шерборн тепло и уют и развеять печаль бедной Дианы. А еще девушка сумела вселить в Дрейка вдохновение, и он начал записывать свои рассказы на бумагу. С тех пор как маркиз унаследовал имение, а с ним и обязанность присматривать за многочисленными членами семьи, у него было мало свободного времени для подобной ерунды.
 Заметив Эдмунда, не спеша направляющего своего коня в сторону деревни, Дрейк пустил лошадь шагом. Сегодня он решил удостовериться, что все возведенные Эдмундом заборы снесены.
 В тумане Эйлин шла к пирсу, неся в руках мольберт. Холодный ветер раздувал ее плащ, грозя вот-вот сорвать с головы шляпу. Но это не имело значения, потому что целью Эйлин было нарисовать темное небо и волнуемое ветром море, а для этого сейчас было самое подходящее время.
 Эйлин тихонько постучала в заднюю дверь таверны, расположенной у самого причала. Если бы сэр Джон узнал, что его драгоценная племянница водит дружбу с женой хозяина таверны, его бы точно хватил удар, но сама Эйлин вовсе не считала это знакомство странным. В такие дни, как этот, когда сильные порывы северного ветра буквально сбивали с ног, девушка с удовольствием проводила какое-то время, сидя в теплой кухне за чашкой горячего шоколада.
 Проводив Эйлин в кухню и сняв с нее плащ, миссис Дрю засуетилась, усаживая девушку у пылающего очага. Женщина знала, что эта девчушка на самом деле юная мисс Саммервилл, но, кроме нее, это почти никому не было известно. Ведь кто бы мог подумать, что эта крошечная особа, с ног до головы укутанная в потрепанный плащ, с нелепой шляпой на макушке, которая то и дело ходит на пристань, – племянница могущественных лордов из богатого замка? Миссис Дрю сама едва верила этому.
 Взяв в руки чашку с крепким дымящимся напитком, Эйлин благодарно улыбнулась гостеприимной хозяйке. В этом доме она чувствовала себя так же уютно, как в собственной мастерской. С детства она привыкла жить в таких местах, как это.
 – Ой, мисс Эйлин, сегодня ветер такой холодный! Не стоит вам ходить одной на пирс! – приговаривала хозяйка таверны. – У вас посинеют пальцы, а все ваши листы унесет в море. И чего вы добьетесь? У меня есть идея получше.
 Женщина распахнула дверь в большую комнату, из окон которой открывался вид на море.
 – По утрам здесь никого нет, да и рисовать вам здесь будет гораздо удобнее, чем стоя там, на холоде. Думаю, мой муж не будет возражать, а если придут охотливые до сидра посетители, я прослежу, чтобы они садились за дальние столики и не мешали вам. Можете прямо сейчас приниматься за работу, дорогуша.
 Остаться здесь было бы довольно смело. Почти так же смело, как отправиться одной на пирс. Если бы сэр Джон узнал, что Эйлин под видом простой конной прогулки ездит так далеко, к самому побережью, он запретил бы ей даже приближаться к конюшне. Поэтому Эйлин взяла с Куигли слово, что он никому не проболтается о ее поездках. Молодому слуге было поручено сопровождать мисс Саммервилл каждый раз, когда ей вздумается поехать куда-нибудь порисовать с натуры. Но ему было ужасно скучно часами сидеть в мокром лесу, ожидая, пока Эйлин сделает наброски, а потом еще и раскрасит их, поэтому, к их взаимной радости, он пренебрегал иногда своими обязанностями и отправлялся в соседнее поместье навестить одну симпатичную девицу. И тогда Эйлин представлялась возможность вырваться на часок-другой из-под опеки и отправиться куда-нибудь, например на пирс.
 Эйлин не стала долго раздумывать. Оглядев открывавшийся из большого окна вид на залив, девушка принялась устанавливать мольберт. Отсюда была отчетливо видна серая линия горизонта, где море и небо сливались воедино, а нависающие над окном ветви дуба создавали интересную игру света и тени. Эйлин достала краски и принялась за работу.
 Мужчины заходили в таверну и покидали ее, но в это время дня народу на пристани было немного, а следовательно, и посетителей в таверне. Поначалу они пытались заигрывать с Эйлин, отпуская в ее адрес грубоватые шутки, но Эйлин, которая за свою жизнь слышала еще и не такое, старалась не обращать на это никакого внимания. А когда какой-то пьяный мужлан воспринял ее сдержанность как вызов, она сумела достаточно доходчиво дать ему понять, что не нуждается ни в чьей компании.
 Поработав около часа или двух, Эйлин начала уже собираться, как вдруг услышала разговор трех мужчин, сидевших за угловым столиком. Эйлин не стала поворачиваться, чтобы посмотреть на говорящих, но в этот момент тревожный колокольчик зазвонил у нее в голове, а по спине поползли мурашки. Голоса становились все громче, и Эйлин узнала один из них. Похоже, что подслушивать разговоры Эдмунда Невилла скоро войдет у нее в привычку.
 – Наконец-то принц Чарлз приехал, и мы сможем уничтожить всю их проклятую семейку. И если они не успеют поубивать друг друга, король повесит их вместе с остальными мятежниками, – возбужденным голосом говорил Эдмунд.
 – Я не думаю, что Чарлз был бы худшим королем, чем этот длинноносый немец, который напялил на себя корону. И если Невиллы ему помогут, победителем окажется он.
 – Да Чарлз – дурак, как и остальные Стюарты, – продолжал Эдмунд. – Без денег и оружия у него нет ни шанса. Но я не стану полагаться на удачу. – Эдмунд неожиданно понизил голос. – Лучше нам поговорить об этом в другом месте. Какого черта делает здесь эта девчонка?
 – Да она дурочка. Не обращайте на нее внимания. Даже если она вас слышит и понимает, сказать все равно ничего не сможет – языка-то у нее нету! Хотя характер у девчонки будь здоров! – вмешался в разговор сидевший за соседним столиком хорошо подвыпивший рыбак. – Она чуть мне руку не отрезала! Правда-правда! Наверное, носит под юбкой разбойничий нож. Я и слова дурного ей не сказал, а она набросилась… По мне, так она просто ведьма.
 Очевидно, слова пьяного немного успокоили Эдмунда, и он снова громко проговорил:
 – Хорошо. Итак, вы знаете, что должны делать. Как только сообщение будет доставлено Монсарам, они в мгновение ока явятся на драку. А наш благородный лорд окажется аккурат позади них. Он всерьез воспринимает свою ответственность за родственников и не допустит, чтобы этих дураков поубивали. Об остальном позабочусь я, и к концу года мы станем богачами. Когда титул будет моим, получить прибыль от этих земель будет просто. Шерборн печется об арендаторах, как о родных, но я сумею поставить их на место. И очень скоро.
 Гнев обуял Эйлин, когда она осознала смысл слов Эдмунда. Предатель! Лицемер! Внутри Эйлин все клокотало от возмущения, но она взяла себя в руки: нельзя открываться перед Эдмундом. Он не должен заподозрить, что его коварный план раскрыт. Эйлин принялась старательно накладывать краски на бумагу. Нужно подождать, пока мужчины уйдут. Мысли одна тревожнее другой бесконечной вереницей пронеслись в голове Эйлин. Жизнь лорда Шерборна и легкомысленных Монсаров висит на волоске! И все из-за безумных планов амбициозного сумасшедшего, решившего во что бы то ни стало завладеть титулом и имением Шерборн. Какими злыми порой могут быть люди!
 Мужчины продолжали пить и смеяться, отпуская непристойные шуточки в адрес девушки, но после предупреждения со стороны хозяина стали говорить тише. После очередного неприличного замечания Эйлин услышала позади себя неуверенные шаги, а затем почувствовала на плече прикосновение чьей-то руки. От мужчины не пахло рыбой, и Эйлин сделала вывод, что это один из предателей-кузенов леди Дианы. Она не стала поворачиваться.
 – Вы нарисовали отвратительное море, мисс. В таких волнах человек может утонуть.
 Мужчина ткнул пальцем в крохотное судно, которое терялось в огромных бурных волнах.
 Эйлин стиснула зубы и притворилась, что не слышит. Она боялась показывать подошедшему свое лицо. Вряд ли бы он ее узнал, но рисковать все же не стоило.
 – А что ты, распутная девка, прячешь под этой уродливой шляпой? – продолжал приставать мужчина и протянул руку к шляпе с большими полями, скрывающими лицо Эйлин.
 – Берегись, Эдмунд! Сейчас она достанет нож! – смеясь, произнес один из его спутников.
 – Оставьте девочку в покое! – проревел из-за стойки Мортимер Дрю. Он был крупным мужчиной и обладал поразительной способностью заставлять людей слушаться его с первого слова. Его грозный голос заставил Эдмунда молча ретироваться.
 Эйлин облегченно вздохнула. Быстро уложив краски в коробку, она принялась складывать мольберт. Все присутствующие решили, что девушка уходит, потому что ей неприятно внимание богатого джентльмена. Мужчины смеялись ей вслед, не зная, что пылать эти щеки заставило отнюдь не смущение.
 Подгоняемая собственной яростью, Эйлин подошла к своей лошади и положила мольберт в седельную сумку.
 Она знала, что мужчины – мерзкие существа, знала это всю свою жизнь, но то, что она услышала сегодня, выходило за всякие границы.
 Эйлин не знала, какую участь уготовил Эдмунд для лорда Шерборна, но то, что от этого пострадают и Монсары, и невинные жители близлежащих деревень, – это она знала наверняка. И тогда несчастная Диана станет одинокой и беззащитной.
 Эйлин пустила лошадь галопом, совсем забыв и о Куигли, и о своих рисунках, и обо всем на свете. Ею владела только одна мысль: как можно быстрее сообщить обо всем Невиллам. Но как она сможет предупредить их? Диана, может, и воспримет ее серьезно, но у нее нет никакой власти над кузенами, и она не сможет ничего изменить. Кроме того, Эйлин вовсе не хотела волновать бедную девушку. Беспомощная сестра Дрейка была крайне впечатлительной.
 Эйлин нужен был сам маркиз, но она понятия не имела, где его найти. У него было множество имений, а друзья Дрейка жили по всему острову. Может, он ловит лососей в Шотландии, а может, охотится где-нибудь в лесах Англии. Но кому-то ведь должно быть известно, где он!
 Войдя в свою мастерскую, Эйлин уже знала, что будет делать.
 Записка лорду Шерборну была короткой, но по существу. В ней Эйлин изложила все, что услышала в таверне из разговора Эдмунда с заговорщиками.
 Написать же объяснительное письмо Диане оказалось гораздо сложнее. Нужно было убедить Диану срочно отослать записку Дрейку, но при этом не упоминать о том, что он в опасности. Лучше будет, если Эйлин представит все так, будто опасность грозит ей самой, а не Невиллам.
 Эйлин бережно вложила записку для Дрейка в письмо Диане. Она была уверена, что мисс Невилл не будет читать записку, адресованную ее брату. Облегченно вздохнув, Эйлин аккуратно завернула письма в чистую бумагу и понесла их вниз, чтобы отдать ответственному за почту лакею. Теперь все было в руках Божьих.


* * *

 Официальное письмо подруги несколько озадачило леди Диану Невилл. С того самого времени, как Дрейк принес домой волшебную сказку о маленькой Принцессе Яблок, она была очарована девочкой, которая была не старше самой Дианы и говорила одними глазами. Когда прошлой весной Дрейк приехал к сестре и рассказал ей, что нашел своего маленького лесного эльфа в плену у людей, Диана одновременно и огорчилась, и обрадовалась. Ее расстроило, что эльф потерял свободу, заточенный в темницу цивилизации, но обрадовала возможность встречи с этим сказочным существом. Рассказы Дрейка были такими подробными и красочными, что она чувствовала, будто знает Эйлин, еще до того, как они встретились.
 Прочитав письмо Эйлин, Диана чувствовала, что что-то здесь не так. Какая опасность может грозить девушке в поместье Саммервиллов? И самое главное – чем Дрейк может ей помочь?
 Диана нахмурилась и потерла колено безжизненной ноги, укрытой шерстяным одеялом. Дрейк поведал ей историю Эйлин и то, что девушка, возможно, наполовину ирландка. Может быть, эта опасность как-то связана с ее прошлым? Но почему она обратилась именно к Дрейку?
 Однако все ее вопросы сейчас не имели значения. Диана решительно взяла ручку и быстро написала на бумаге адрес брата. Дрейк всегда любил острые ощущения, хотя вряд ли получал их сейчас, ухаживая за леди Памелой. Диана подозревала, что Памела со многими мужчинами была гораздо более приветливой, чем с Дрейком, но не смела наводить брата на эту мысль. Их помолвка состоялась много лет назад, и Дрейк не станет нарушать волю отца и позорить все семейство, разрывая отношения с Памелой.
 Общение с невестой делало Дрейка беспокойным и раздражительным, и, возможно, необходимость помочь оказавшейся в беде девушке пойдет ему на пользу. Диана взяла в руку маленький колокольчик и позвонила служанке.




 Глава 5


  Англия – Ирландия 
  Лето 1745 года 
 Прочитав нацарапанное детским почерком письмо, Дрейк нахмурился. Он как раз наряжался, как любила Памела, в шелка и атлас в своей городской лондонской квартире, когда секретарь вручил ему записку от Эйлин. Маркиз решил было, что это чья-то неудачная и глупая шутка, но, увидев, что письмо было обвязано старой выцветшей желтой лентой, заподозрил неладное.
 Чисто машинально оборачивая ленту вокруг пальцев, Дрейк чертыхнулся, когда до него дошел наконец смысл написанного. Эйлин, видимо, не очень часто сочиняла письма и не умела этого делать, но все было изложено четко и ясно. Правда, оставалось загадкой, каким же образом девушке удалось подслушать этот разговор, но Дрейк и так был ей безмерно благодарен за то, что она сумела понять, насколько важен вложенный в слова Эдмунда смысл. Теперь у Дрейка есть время обдумать свои дальнейшие действия. Хотя с большим удовольствием он немедленно придушил бы кузена голыми руками.
 Аккуратно свернув записку, Дрейк сделал знак камердинеру, и тот принялся надевать на маркиза бриджи, жилет и камзол. Мысли в голове лорда Шерборна промчались с невероятной быстротой. Он прекрасно знал, какое «сообщение» собирается Эдмунд послать братьям Монсар. Если французский дядюшка призовет их к оружию, эти двое не раздумывая бросятся в Шотландию на подмогу мятежным якобитам, чтобы «истинный» король Англии смог наконец занять престол. А в результате оба погибнут. Как и у других молодых людей, одержимых идеей короновать Чарлза Стюарта, у братьев Монсар не было ни денег, ни хорошего оружия, ни подобающей подготовки. А значит, когда начнется резня, пощады не будет никому.
 Другая часть заговора была за пределами понимания Дрейка. Чего Эдмунд хотел добиться, посылая самого Дрейка за безумными и безответственными кузенами? Эдмунд всегда создавал кучу проблем. Его отец вел беспорядочный образ жизни, и поэтому Эдмунд большую часть времени жил и воспитывался в Шерборне. Будучи старше Дрейка, он вел себя по большей части как старший сын, получая все права и привилегии, которые это положение давало. Однако осознание того, что лордом Шерборном ему не стать никогда, ожесточило Эдмунда, хоть он и не показывал этого при старом маркизе. Но теперешний маркиз чувствовал это на себе.
 Дрейк подумал, что неплохо было бы запороть грязного предателя до полусмерти, но тогда все родственники его отца придут в ярость и улицы Лондона превратятся в сплошное поле брани. То, что Дрейк сделал однажды, когда главой семьи был его отец, сейчас, когда титул перешел к нему, стало непозволительным. Наверняка существуют и более мирные средства устранения Эдмунда, но какие?.. Было время, когда Дрейк стремился получить титул, а значит, взять на себя бремя ответственности, но в последние месяцы накинутый на шею хомут начинал все больше раздражать его.
 Не взглянув на протянутый камердинером, парик, Дрейк взял трость и вышел из комнаты. Отослав слугу в Шерборн, чтобы тот доставил срочное сообщение, а заодно перехватил все письма от Эдмунда и кузенов, Дрейк направился в дом своей невесты. Но цель его посещения теперь была иной. Лорд Уэстли был старым повесой, но отличался проницательностью ума и мудростью. Это помогало ему не впадать в панику и находить верное решение даже тогда, когда ситуация казалась безвыходной. Маркиз решил посоветоваться с ним.
 Когда жених его дочери вошел в кабинет с угрюмым выражением на лице, лорд Уэстли слегка удивился, но, ничего не сказав, поднялся и пожал гостю руку. Отец Дрейка целыми днями занимался делами имения, а юноша был предоставлен самому себе. Лорд Шерборн не сумел вовремя отвлечься от своих обязанностей и обратить внимание на сына, и Дрейк слишком много времени проводил на балах и светских приемах. Однако несмотря на это, он неплохо справлялся с делами и в одно прекрасное время мог даже превзойти своего отца. Лорд Уэстли подумал, что все-таки неплохо устроил свою единственную дочь. Когда он умрет, их состояния соединятся и этот человек сумеет правильно всем распорядиться.
 – Садись, Невилл. Почему ты пришел ко мне, в то время как должен идти на прогулку с моей дочерью? – встревоженно спросил старый лорд.
 Дрейк никогда не говорил, что не хочет жениться на леди Памеле, однако и особого стремления к супружеству не выказывал. После того как Памела первый раз вышла в свет, ни она, ни Дрейк не говорили о том, чтобы официально объявить об их отношениях. Неужели молодой маркиз пришел, чтобы расторгнуть помолвку, о которой их отцы условились задолго до того, как дети начали говорить?
 – Мне необходим ваш совет, сэр, – начал Дрейк. Сама Памела не особо-то хотела этого брака, но у ее отца были большие связи. Невилл не мог честно разорвать подписанный его отцом контракт, поэтому решил извлечь из сложившейся ситуации пользу для себя.
 Лорд Уэстли внимательно выслушал рассказ молодого лорда, но, услышав отказ назвать источник полученной информации, нахмурился.
 – Не стоит подымать оружие против члена собственной семьи. Но то, что он задумал, – мерзко и отвратительно. Эдмунд всегда был очень жадным, – в задумчивости проговорил старый лорд. – Но вот что я скажу, Невилл. Я возьму Эдмунда на себя, если ты пообещаешь сделать для меня кое-что. Конечно, я не смогу изменить то, что вы родня, но найти для Эдмунда подходящее занятие вполне в моих силах. Дай мне слово и считай, что все улажено.
 Дрейк принял предложенный ему стакан бренди и сделал большой глоток. Он знал, что нужно Уэстли. Знал уже тогда, когда шел сюда. И знал, что рано или поздно эту цену все равно придется заплатить. И если это принесет мир в его семью, Дрейк не задумываясь пойдет на это.
 – Что вы хотите, чтобы я сделал? – спросил он и посмотрел прямо в глаза старому лорду.
 – Ты достаточно долго встречаешься с моей дочерью, Невилл. Не спорю, она упряма и порой просто невыносима, но девочке нужен муж, который не позволит ей вляпаться в неприятности. Назначь дату свадьбы и сделай ей ребенка как можно быстрее. Тогда она успокоится. Мне нужен внук. И я хочу, чтобы моя дочь была счастлива. Сделай, как я прошу, и можешь забыть об Эдмунде. Я все возьму на себя.
 Дрейк грустно усмехнулся. По сути, он менял одну проблему на другую. Однако у леди Памелы никогда не было склонности к насилию, как у Эдмунда. Да и сам Дрейк вовсе не собирался нарушать данное его отцом обещание. Он достаточно долго откладывал неизбежное. У него не было ни желания, ни потребности связывать свою жизнь с женщиной, но, видимо, пришло время остепениться, обзавестись женой и подумать о наследниках. Памела вовсе не хуже любой другой претендентки на это.
 – Боюсь, что вы продешевили, сэр. Ваша часть сделки гораздо дороже моей. – Улыбнувшись, Дрейк встал и протянул лорду Уэстли руку. – Я поговорю с вашей дочерью, и мы объявим о помолвке немедленно.
 С мрачной улыбкой Уэстли пожал Невиллу руку.
 – Я был бы рад, если бы она понесла еще до того, как ты поведешь ее под венец. Ради меня – сделай это ты, пока не сделал кто-нибудь еще.
 Криво усмехнувшись в ответ, Дрейк откланялся. Прежде чем дать заключительную клятву, надо будет убедиться, что ребенок, которого эта леди будет носить, от него.
 Вспомнив, что это Эйлин толкнула его на такой шаг, Дрейк улыбнулся. Он наблюдал за ней, когда они проводили время с его сестрой. А ведь Невилл никогда не смотрел так ни на одну девушку. Диане было очень хорошо в компании Эйлин, ведь его вечно грустной и тихой сестре не хватало именно той живости и легкости, которая была в мисс Саммервилл в избытке.
 Поглаживая карман, в котором лежала записка от Эйлин, Дрейк пошел искать свою невесту. Позже он придумает способ отблагодарить Эйлин за ее помощь, но сейчас его мысли были заняты предстоящей борьбой.
 Хотя Диана клялась и божилась, что переслала брату записку, Эйлин ответа от Шерборна не получила. Вообще-то у маркиза и не было особой причины писать ей, и Эйлин ничего большего не ждала, но судьба братьев Монсар не давала ей покоя.
 Она принялась читать газеты сэра Джона, но в них почти ничего не говорилось о назревающем в горной части Шотландии восстании. Ходили слухи, что принц Чарлз прячется на севере, собирая вокруг себя целые кланы горцев, но были ли в числе мятежников кузены Дрейка, Эйлин не знала. Диана ничего на эту тему не писала, а сама Эйлин не смела задавать этот вопрос.
 Лишь в июле Эйлин наткнулась в газете на сообщение, которое ее заинтересовало. В объявлениях о помолвках и свадьбах среди множества незнакомых имен ей вдруг бросилось в глаза одно: лорд Шерборн. Это было официальное объявление о помолвке лорда Шерборна и леди Памелы. Эйлин не ожидала этого. Какое-то время она просидела, глядя неотрывно в газету. Это показалось Эмме странным.
 – Что там такое, девочка моя? Ты смотришь на газету, как будто это гремучая змея! Неужели там пишут что-то действительно интересное?
 Эйлин передала газету тете и, схватив пяльцы, с силой воткнула иглу в ткань.
 На день рождения мисс Саммервилл получила учебник по рисованию от Дианы и небольшой томик «Рассказов от великого до смешного». Эйлин не узнала автора, имя которого значилось на обложке: Д. Оуэн Шерборн, – но стоило ей прочесть дарственную надпись на первой странице, и все стало ясно. Там большими красивыми буквами было написано: «Принцессе Яблок». Эйлин сразу поняла, что подарил эту книгу Дрейк, ведь это был его титул – маркиз Шерборн. Брат Дианы попросту воспользовался одним из своих многочисленных имен, чтобы ввести читателя в заблуждение относительно истинной личности автора рассказов. Он, должно быть, помирал со смеху, отправляя свою рукопись к издателю.
 Эйлин дала взглянуть на книгу сэру Джону. Этот подарок был не более чем знак внимания со стороны сына давнего друга семьи. Может быть, Дрейк решил, что ее письмо просто глупая шутка? Кому, в конце концов, понадобилось бы строить козни маркизу? Сэр Джон хихикнул, и Эйлин стало досадно, но она не показала виду.
 – Ах, он хитрый плут! Надеюсь, у него хватило здравого смысла не написать в своих рассказах чего-нибудь неприличного! Все говорят, что проблему со своими кузенами он решил очень хорошо. Подозреваю, что ему пришлось дать более чем щедрые обещания, но все-таки это помогло разрешить ситуацию. Этот молодой человек далеко пойдет. И держу пари, леди Памела ему в этом поможет.
 Сэр Джон снова хихикнул и вернул томик Эйлин.
 – Как любезно с его стороны вспомнить о твоем дне рождения! Принцесса Яблок! Придумал же!
 Эйлин решила выбросить этот случай из головы. Слухов о том, будто кто-нибудь решил навредить Шерборну, не было, и девушка перестала беспокоиться по этому поводу. Она поднялась с кресла и вышла из комнаты с книгой в руках.
 Удивившись, что племянница так неожиданно покинула их, сэр Джон повернулся к жене и озабоченно произнес:
 – Ей нужно найти мужа, дорогая.
 Эмма слегка улыбнулась и покачала головой:
 – Кто сказал, что каждая женщина обязательно должна выйти замуж? Эйлин хорошо здесь. Когда нас не станет, в ее распоряжении окажется значительное состояние, и девочка ни в чем не будет нуждаться. Только не говори, что Эйлин нуждается в мужской заботе. По-моему, она и сама неплохо со всем справляется.
 – Но это не одно и то же! – нахмурившись, добавил сэр Джон и достал трубку. – Я не могу представить свою жизнь без тебя, дорогая. Когда мы умрем, Эйлин останется одна в этом мире. Она слишком долго была одинокой, и мы не вправе снова обрекать ее на это. Так не должно быть! Ей нужны друзья. И хороший муж.
 Эмма ненадолго замолкла, задумавшись над словами мужа, а затем кивнула:
 – Это не так-то просто, дорогой. Я много раз слышала, что мужчины жалуются на чрезмерную болтливость своих жен и в шутку желают, чтобы те стали немыми. Но ведь все это несерьезно. Кто же сможет постоянно жить в тишине? Да к тому же нам надо доказать аристократическое происхождение Эйлин, а иначе ни один лорд не захочет взять ее в жены. И тогда бедняжку обступят со всех сторон охотники за состоянием.
 – Любой мужчина мечтает обладать такой жемчужиной, как наша девочка! – заявил сэр Джон. – И я найду ей подходящего жениха, вот увидишь!
 Хотя чета Саммервиллов этого и не знала, маленькая книжечка, из-за которой разгорелся этот спор, была напечатана еще несколько недель назад и ждала своего часа, лежа в ящике стола Дианы. Дрейк попросил сестру отправить рассказы Эйлин, когда подвернется подходящий случай. Маркизу, который наконец-то избавился от Эдмунда, хотелось обязательно отблагодарить девушку за помощь. Братья Монсар теперь находились под постоянным присмотром лорда Шерборна. Они хотели приключений? Они их получили. В то время как книга попала в руки Эйлин, французские кузены уже находились в Ирландии. И Дрейк вместе с ними.
 Найти его теперь было не так-то просто. Отдаленный уголок бесплодной ирландской земли, именуемый графством де Лейси, являл собой жалкое зрелище.
 Каменистая почва была непригодна для возделывания, а большую часть деревьев срубили местные жители, когда строили свои ветхие хибары, почти не защищавшие от лютых ветров и морозов. Плачевное состояние немногочисленных лачуг говорило о том, что в этой местности царит бедность. Те жители, кто придерживался католической веры, не имели здесь права голоса, а у протестантов, которые были в меньшинстве, попросту не хватало средств, чтобы привлечь к себе внимание жадных членов дублинского парламента. Задавленные нищетой и забытые правительством, обитатели графства могли только сетовать на свою бедность, но изменить что-либо были не в силах.
 Возможно, если бы Ричард де Лейси выжил, все сложилось бы иначе. Он боролся бы и за земли, и за местных жителей, но нынешнему графу до бед этих жалких людишек не было никакого дела. Все это Дрейк разузнал, когда провел вечер в местной таверне. Не многие осмеливались высказываться против графа, но добрый крепкий эль всегда славился поразительным свойством развязывать людям языки.
 Дрейк был немало расстроен тем, что не сумел найти каких-либо существенных доказательств происхождения Эйлин, поэтому, когда Монсары обнаружили семейное кладбище де Лейси, он решил, что это место стоит исследовать. Дорога шла в гору, и вскоре маркизу открылся вид стоявшего вдалеке старинного замка. Некогда грозный и величественный, сейчас он был наполовину разрушен временем, суровой погодой и руками вечно жаждущих вражды людей. Однако там на нового графа еще работали несколько слуг. Но если верить сплетням, все его потребности сводились к порядочной порции спиртного и вниманию какой-нибудь местной шлюшки.
 Мимо замка протекала река, несущая свои воды в сторону моря. Кто-то посадил вдоль берега деревья, пытаясь хоть как-то оживить пейзаж, и сейчас легкий ветерок покачивал ветви, заставляя зеленые листья трепетать. Дрейк не стал нарушать границы этого поместья, а пустил своего коня вниз по склону холма, в сторону кладбища. Если он будет бродить среди старых могил, никто не сможет обвинить его в незаконном вторжении в имение.
 Только однажды Дрейку удалось увидеть нового лорда де Лейси. Это был черноволосый ирландец, и Эйлин, с ее золотыми волосами и белой кожей, не походила на него ни капли. Невиллу довелось присутствовать на суде, где граф обвинял одного из крестьян в нарушении границ и покушении на чужую собственность. Мнение судьи было известно заранее: конечно же, он вынес решение в пользу богатого лорда, а не жалкого бедняка. Увидев на лице графа торжествующе-наглое и удовлетворенное выражение, Дрейк в отвращении отвернулся. Если это подлое существо – родственник Эйлин, ей лучше об этом не знать.
 Найти кладбище не составило труда. Дрейк привязал коня к покосившемуся забору, и не спеша побрел между могилами давно почивших предков семьи де Лейси. На многих надгробиях надписи были еле видны или же полностью уничтожены временем. В дальнем уголке кладбища Дрейк нашел то, что искал, – усыпальницу, в которой лежали тела последних графов де Лейси. Войдя внутрь, он остановился у одного надгробия и долго читал надпись на нем. Потом молча встал на колени и начал молиться за упокой душ трех невинно убиенных членов семьи де Лейси, которых не стало ровно пятнадцать лет назад. Ричард, Элизабет и Эйлин де Лейси умерли в один день и были похоронены здесь, а значит, вместе с ними умерли и надежды Саммервиллов.
 Шорох сухой травы вывел Дрейка из задумчивости, но он не стал поднимать глаза. Яркое летнее солнце нещадно жгло его непокрытую голову, но маркиз не обращал на это внимания, мысленно уносясь в прошлое, в тот день, когда с четой де Лейси и их маленькой дочкой произошла трагедия. Казалось, что все вокруг так спокойно и мирно, что мыслям о ворах и мятежниках, запросто уничтоживших молодую благородную семью, просто не должно было быть места, но Дрейк прекрасно знал, что мир и спокойствие еще не скоро воцарятся в этих местах.
 Дрейк продолжал стоять на коленях, склонив голову, а шорох в это время сменился хриплым смехом. Невилл поднял глаза и встретился взглядом с, горбатой морщинистой старухой. Одетая в грязное тряпье, женщина смотрела на юного маркиза с нескрываемым восхищением.
 Указывая скрюченным пальцем на самый маленький из трех холмиков перед надгробием, она проскрипела что-то на непонятном Дрейку наречии. Он поднялся на ноги и собрался было уйти, но старуха проворно поймала его за рукав и потянула к себе. Невилл терпеливо выслушал ее сбивчивую речь, уловив и поняв только несколько английских слов, всеостальные ему пришлось домысливать. Пытаясь удостовериться, все ли правильно он понял, Дрейк указал на самую маленькую могилку с надписью «Леди Эйлин де Лейси, 1725—1730», и старуха согласно закивала головой. Она сложила руки так, словно баюкала ребенка, поглаживая его по голове, затем подошла к могиле леди Элизабет, покачала головой и снова начала говорить что-то на ломаном английском.
 В этот момент Дрейк заметил спешащего к ним пожилого мужчину, облаченного в сутану. Он почтительно кивнул Дрейку, а затем схватил старуху за руку и потащил за собой.
 – Не обращайте внимания на эту сумасшедшую, – сказал он, обращаясь к Дрейку. – Простите, если она помешала вам молиться.
 Глядя вслед быстро удалявшимся священнику и старухе, Дрейк вдруг подумал о том, что если кто и знал подробности о трагической гибели членов семьи де Лейси, так это их священник, если таковой имелся. Или если он до сих пор жив. Зная, что поместье де Лейси располагается в стенах когда-то действовавшего монастыря, Дрейк подозревал, что все-таки этот священник жив и находится где-то неподалеку. Остается только его найти.
 По непонятной причине Эйлин весь день не находила себе места. Все лето она провела гуляя по лесу. Здесь ей было знакомо каждое дерево, каждый куст. Девушка любила это место и стремилась снова обрести здесь мир и душевный покой, которые она так неожиданно утратила. Эйлин переполняли грусть и неведомо откуда взявшаяся тоска, и ни одно из ее привычных занятий не помогало ей успокоиться. Эйлин попыталась отвлечься за любимым занятием и решительно разложила свой мольберт.
 Постепенно чувство беспокойства отступило. Эйлин тихонько мурлыкала себе под нос какую-то мелодию.
 Неожиданно позади раздался шорох листьев, но Эйлин не обернулась, подумав, что это Куигли вернулся за ней. Ничего, пусть немного подождет.
 Но Куигли обычно стоял в сторонке, ожидая ее, а тот, что находился сейчас рядом с Эйлин, продолжал приближаться. Вот наконец он подошел так близко, что Эйлин уже не могла притворяться, что не замечает его. Она обернулась и увидела перед собой… Дрейка.
 Маркиз с любопытством оглядел девушку, которую не видел еще с весны. Последние несколько недель мысли об Эйлин, чей могильный камень покоился на далеком ирландском кладбище, занимали все его время. Дрейк старался узнать хоть что-нибудь из ее прошлого, что помогло бы разгадать загадку: кто же была Эйлин на самом деле?
 – А вы совсем не изменились! – произнес Дрейк, быстро обежав глазами хрупкую фигурку девушки, одетую в бледно-лимонного цвета платье с высокой талией и глубоким вырезом. – Я ожидал увидеть вас посыпающей голову пеплом, с распухшими от слез глазами, страдающей от нанесенной мною смертельной обиды! Вы не сердитесь на меня за то, что я так и не сообщил вам о том, чем закончилась вся эта история с Эдмундом?
 Эйлин внимательно смотрела в лицо лорда Шерборна. Он тоже нисколько не изменился за то время, что они не виделись, только синие глаза, казалось, стали более темными. Знакомая улыбка появилась на губах Дрейка, и Эйлин почувствовала, как потеплело у нее в груди. В ответ она отрицательно покачала головой.
 – Я никогда прежде не слышал, чтобы вы пели. Если у вас есть голос, я не вижу причин, по которым вы не могли бы говорить. Разве что…
 Дрейк подошел к девушке совсем близко, и в его глазах блеснули озорные искорки. Не проронив ни слова, он обнял Эйлин за талию и приник к ее губам.
 Первой реакцией Эйлин было оттолкнуть его, как она поступала прежде со всеми мужчинами, пытавшимися поцеловать ее. Но губы Дрейка были такими мягкими и теплыми, что Эйлин вдруг почувствовала необъяснимое желание не прекращать этот поцелуй. Она робко положила ладонь Дрейку на грудь и ощутила биение его сердца. Когда же язык Дрейка попытался проникнуть в ее рот, Эйлин не противилась этому, а, наоборот, еще сильнее прижалась к обнимавшему ее мужчине.
 Поцелуй Дрейка становился все более требовательным, грозя вот-вот завладеть ее чувствами, но разум девушки посылал тревожные сигналы, заставляя ее остановиться. Эйлин торопливо отстранилась, все еще держа ладонь на широкой груди Дрейка. Голова у нее закружилась, и Эйлин испугалась, что вот-вот упадет.
 Понимая, что он нарушил границы дозволенного, Дрейк все же продолжал удерживать девушку в своих объятиях.
 – А как еще может джентльмен проверить, есть у леди язык или нет? – сострил он, пытаясь сгладить неловкость. – Вы вправе дать мне пощечину. Я знаю, что заслужил это.
 Неожиданно Эйлин прижалась губами к губам Дрейка, как бы требуя продолжения поцелуя. Юноша с готовностью откликнулся на этот порыв, как вдруг почувствовал прикосновение холодной стали к своему животу, прикрытому лишь тонкой тканью рубашки.
 Отстранившись, Дрейк с удивлением посмотрел на нож в руках Эйлин.
 – Вы правы, принцесса. Имея под рукой такую игрушку, вы сможете держать ситуацию под контролем.
 В следующее мгновение маркиз проворно схватил девушку за тонкое запястье и вмиг разоружил.
 Это удалось ему лишь потому, что она не оказала никакого сопротивления. Дрейк боялся даже подумать о том, что могло бы случиться, желай она по-настоящему его смерти. У этой девушки была не только быстрая реакция, но и необыкновенное проворство. Взглянув чуть выше плеча Эйлин, туда, где под деревом неуверенно замер настороженный слуга, маркиз поспешил сказать:
 – Не волнуйся, Куигли. Мисс Эйлин уже проучила меня.
 Эйлин усмехнулась и протянула вперед руку, требуя вернуть ей нож.
 – Вы всегда так целуете всех своих поклонников? – спросил Дрейк, но, заметив гневный блеск в серебристых глазах девушки, поспешил добавить: – Вы правы. Это вовсе не мое дело. Я пришел, чтобы просить вас вернуться домой. У меня есть новости для сэра Джона, и я думаю, что вам тоже нужно об этом знать.
 Голос Дрейка звучал резко, и Эйлин, наклонившаяся за своими вещами, невольно вздрогнула. Пока она очищала кисти, Дрейк взял с мольберта ее рисунок и некоторое время с восхищением смотрел на него.
 – Я не знаю, как вам удалось узнать о заговоре, о котором написали мне, и не буду спрашивать об этом. Но вы спасли мою семью от многих бед. Надеюсь, вы понимаете, почему я не мог написать вам о своей благодарности?
 Эйлин посмотрела Дрейку в глаза и кивнула.
 – Эдмунд – мой кузен. Я не мог поступить с ним так, как он того заслуживает, но благодаря вашему предупреждению мне удалось защитить и себя, и других. Теперь я стал умнее и осторожнее. Больше такого не повторится. Нет нужды говорить вам, какой ужас пережила бы Диана, узнай она, что жизнь ее кузенов в опасности.
 Дрейк помог девушке собрать все в сумку и протянул ей руку, предлагая отправиться домой. Эйлин начертила в воздухе знак вопроса и указала пальцем на Дрейка.
 – А я? – Дрейк пожал плечами. – Я счастлив, когда хорошо Диане. Все мои кузены устроены, некоторое время они не смогут влипнуть в неприятности. Я осчастливил своего будущего тестя, назначив дату свадьбы на весну. Моя невеста решила пока пожить в Лондоне, а Эдмунд в настоящее время занят тем, что я для него приготовил. Правда, я думаю, что это ненадолго.
 Эйлин слушала Дрейка и хмурилась все сильнее. Эдмунд был намного опаснее, чем Дрейк себе представлял.
 Как только они пришли в имение Саммервиллов, Куигли удалился, унося краски и кисти в мастерскую, а Эйлин, оставив ненадолго Дрейка, опрометью бросилась к себе в комнату. Схватив маленький томик рассказов, написанных Дрейком, она быстро вернулась и, перелистав страницы, нашла описание женщины, которая лучилась смехом и страстью. Вопросительно посмотрев на Дрейка, Эйлин указала на его левую руку.
 Маркиз прочитал указанные девушкой строки и улыбнулся.
 – Нет, здесь я описываю не леди Памелу. Она вовсе не воплощение моей мечты, а просто очередной период жизни. А вам понравились мои рассказы?
 Немало озадаченная ответом Дрейка, Эйлин кивнула с серьезным видом, а затем аккуратно закрыла книгу.
 – Вы правы, взрослый мужчина должен заниматься чем-то более достойным, чем писать глупые сказки, – продолжил Дрейк с грустью в голосе.
 Изумленная таким ответом, Эйлин поспешила отрицательно покачать головой. Для еще большей убедительности она прижала книгу к груди, но на Дрейка ее пантомима не подействовала. Он взял девушку под локоть и повел в кабинет, где их уже ждал сэр Джон.
 Услышав играющую где-то неподалеку музыку, Эйлин остановилась и распахнула двери в главную гостиную. То, что она там увидела, заставило девушку счастливо улыбнуться.
 Трое молодых людей, развалившихся на большом французском диване, казались явно чужими па фоне богатой обстановки, но стоило им завидеть Эйлин, все они как один вскочили, приветствуя ее. В руках Теодора была маленькая испанская гитара. Эйлин бросилась к нему, желая рассмотреть инструмент поближе. Сделав это, она повернулась к Джеймсу, поэту, и уверенно полезла к нему в карман, где он держал бумажку со своими последними сочинениями. Молодой человек при этом смущенно покраснел.
 Когда Эйлин наконец повернулась к третьему из присутствовавших в комнате, который оказался высоким мужчиной с широченными плечами, Дрейк поспешил представить девушке гостя:
 – Мисс де Лейси, это мистер Майкл Джаспер, отставной офицер кавалерии.
 Услышав, что Дрейк назвал ее фамилией погибшего отца, Эйлин удивленно посмотрела на него, но Дрейк, казалось, не заметил этого. Майкл учтиво поклонился девушке, и Эйлин в ответ присела в изящном реверансе.
 Направляясь с Дрейком в кабинет баронета, Эйлин задумалась над тем, почему маркизу вздумалось взять с собой такую свиту. Ведь он, как и другие юноши благородного происхождения, с детства учился владеть мечом и другими видами оружия, чтобы в случае необходимости суметь постоять за себя. Так зачем же Дрейк нанял себе телохранителя? Чтобы обезопасить себя от нападок кузенов?
 Когда Эйлин переступила порог кабинета дядюшки, сэр Джон оторвался от бумаг и радостно разулыбался:
 – Ах, ты все-таки нашел ее! Превосходно! Теперь ты наконец расскажешь, какие важные известия привез в нашу глушь?
 Дрейк предложил Эйлин стул и сел сам.
 – В этом месяце у меня выдалось много свободного времени, а для человека с моим любопытством это может быть небезопасно, – начал он. – Боюсь, что я развлекся за ваш счет. Надеюсь, вы не обидитесь на то, что я сделал, когда выслушаете мою историю до конца.
 – Переходи к делу, Шерборн, – обеспокоенно проговорил сэр Джон.
 – Я не думаю, что сильно рисковал, однако… – Дрейк пожал плечами, не зная, как лучше закончить предложение. – В сложившейся обстановке военные могут заинтересоваться целью моих поездок в Ирландию и Францию.
 На лице сэра Джона отразилось крайнее удивление, но он промолчал. Маркиз был достаточно взрослым мужчиной, чтобы самому решать, что делать. Старый лорд надеялся, что дела, приведшие к неприятностям, были не простой глупостью легкомысленного маркиза. Король Георг не жаловал молодых людей, встававших на сторону принца. И хотя Дрейк ни разу не был замечен в какого-либо рода политических мероприятиях, его поездки вряд ли останутся незамеченными.
 – Находясь там, я попытался проверить от вашего имени кое-какие сведения. Надеюсь, вы простите мне мою самоуверенность, – продолжил Дрейк.
 Эйлин пристально посмотрела на него, чувствуя, как тревожно забилось ее сердце. В Ирландии Дрейк мог узнавать только одну вещь, которая касалась девушки. Эйлин в нетерпении ждала продолжения истории.
 – Вы говорили мне, что у вашего свояка было поместье в Ирландии. Я знал, что вас волнует судьба сестры вашей жены, поэтому взял на себя смелость расспросить об этом, раз уж я оказался в тех краях. Мне посоветовали побывать на кладбище, где якобы похоронена семья де Лейси. Когда я был в усыпальнице, одна древняя старуха поведала мне весьма интересную историю. Это могло бы быть просто фантазией воспаленного мозга, но она казалась вполне разумной и все время тыкала пальцем на надгробия, установленные на могилах вашей свояченицы и маленькой племянницы. Старуха утверждала, будто эти могилы пусты.
 Сэр Джон сидел, весь напрягшись, и ловил каждое слово Дрейка.
 Маркиз немного помолчал и продолжил:
 – Та часть Ирландии наиболее удалена от цивилизованного мира. У местных жителей слишком мало денег, чтобы хоть как-то заинтересовать парламент, поэтому на них попросту никто не обращает внимания. Как вам должно быть известно из печального опыта, разбойников там пруд пруди, но та старая женщина уверяла меня, что знает, кто спас вашу племянницу от рук проходимцев. Я не смог понять, что она говорила о дальнейшей судьбе матери и ее маленькой дочки, потому что явился местный священник и очень быстро увел старуху.
 Дрейк вздохнул, украдкой бросив обеспокоенный взгляд на Эйлин.
 – Здесь я не буду углубляться в детали. Скажу только, что священник подкинул мне идею и я начал вести дальнейшие расспросы. Я знал одного священника, который был другом семьи моей матери. То, что он рассказал, нельзя назвать веселой историей, но, если изложить ее в двух словах, получается вот что. Я узнал название женского монастыря во Франции, где нашла приют тайно привезенная из Ирландии женщина. И произошло все это сразу после того, как были убиты члены семьи де Лейси. Я говорил с матерью-настоятельницей, но она только признала, что в стенах монастыря живет женщина, которую я ищу, а остальное можно знать только родственнику, которым я не являюсь.
 Всплеснув руками, Эйлин с тревогой посмотрела на дядюшку, потом на Дрейка, потом снова на дядюшку. Когда сэр Джон радостно вскочил, благодарно протягивая Дрейку руку, она поджала губы.
 – Молодец, мальчик мой! Бог мой, я и не знал, что ты такой чуткий человек! Я никогда этого не забуду! Скажи мне, где это место, и я немедля отправлюсь туда.
 Дрейк коротко пожал протянутую ему руку, но на предложение баронета отрицательно покачал головой.
 – Даже если эта женщина и в самом деле Элизабет де Лейси, я не думаю, что вам будет легко встретиться с нею. Эти монахини очень скрытные. Должно быть, графиня верила, что ее семья мертва, ведь она не сделала ни одной попытки связаться с вами. Мы можем узнать, жива ли она и все ли с ней в порядке, но выяснить, является ли Эйлин в действительности ее дочерью, можно только одним способом. Мы должны взять девушку с собой.
 С мольбой в глазах Эйлин ждала, что ответит дядя. Она и мечтать не смела прежде, что этот день когда-нибудь наступит, и сейчас ни за что не упустила бы появившуюся возможность. Каким бы ни было решение ее дядюшки, она все равно поедет во Францию. Ей до смерти хотелось знать, есть ли у нее своя семья, свой дом или же она просто чей-то внебрачный, а потому никому не нужный ребенок. Эйлин не понимала, почему ей было так важно это знать, она просто чувствовала, что ей это в крайней степени необходимо.
 Баронет выглядел взволнованным. Он не мог не видеть надежду, светившуюся на лице Эйлин, но также понимал, что, если результат окажется не таким, какого она ожидает, разочарование будет велико, а в таком случае лучше бы ей вовсе ничего не знать. С другой стороны, ехать в охваченную войной Европу было очень опасно, но сэр Джон не мог придумать ни одной причины, которая убедила бы Эйлин остаться.
 – Если эта женщина и вправду Элизабет, она не видела свою дочь целых пятнадцать лет. К тому же она думает, что Эйлин мертва. Как сможет она узнать в ней девочку, которую видела в последний раз, когда той было всего пять?
 – Вы должны попытаться – или будете сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, – проговорил в ответ Дрейк. – Если быть осторожными, эта поездка будет не опаснее любой другой. Может быть, все окажется зря, но, по крайней мере, вы сделаете попытку. В сложившихся обстоятельствах это самое большее, что мы можем.
 Помолчав немного, сэр Джон коротко кивнул.
 – Эйлин, иди к своей тетушке. Скоро я приду к вам и постараюсь объяснить ей, какой дьявол в нас вселился.
 Эйлин соскочила со стула, чмокнула дядю в щеку и выбежала из комнаты.
 Сэр Джон поднес пальцы к тому месту, которого только что коснулись нежные девичьи губы.
 – Это – первый раз, когда она так открыто показала свою ко мне привязанность. Ах, маленькая проказница! Она всегда такая сдержанная, что порой это даже пугает.
 Дрейк промолчал. Он-то прекрасно знал, что сдержанность Эйлин была лишь прикрытием. Таким образом она лишь пыталась защититься от жестокого внешнего мира. Время и доброе отношение могли бы полностью уничтожить этот барьер.
 Сэр Джон опустился в кресло и сложил руки на животе.
 – А теперь расскажи, что ты опустил во всей этой истории.
 Дрейк прямо посмотрел старому лорду в глаза.
 – Это не очень веселая история.
 – И все же я имею право знать, что ждет нас там, куда мы собираемся ехать.
 Дрейк кивнул.
 – Я не знаю точно, что правда, а что только слухи, но могу рассказать то, что мне удалось разузнать. Все, с кем я разговаривал, сошлись во мнении, что сам граф де Лейси был убит шайкой бандитов. У этих людей была причина ненавидеть власти, и это даже при том, что де Лейси, как известно, слыл справедливым и честным. Разбойники натолкнулись на него, когда он с женой и дочерью пошел на пикник. Если с ними и были слуги, они сразу же убежали. Говорят, что граф сражался, как лев, пытаясь дать жене и дочери возможность скрыться. Но графиню поймали и изнасиловали прямо у него на глазах. Боюсь, что большего мы узнать не сможем. Еще ходят слухи, что девочку зарезали, заставляя мать смотреть на медленную смерть дочери, но мне кажется, что это просто чья-то выдумка, чтобы сделать историю еще ужасней, чем она есть. Одна старуха даже сказала, что останки девочки утащили дикие звери. В любом случае проверить уже ничего нельзя, ведь с тех пор прошло пятнадцать лет – достаточно большой срок, чтобы воспоминания об этом событии стерлись из памяти людей. И, тем не менее, нельзя допускать, чтобы Эйлин слишком сильно надеялась.
 С каждым словом маркиза баронет чувствовал себя все более старым и жалким. Он хорошо помнил Элизабет. Она была веселой, необычайно красивой девушкой с волосами цвета меди. Однажды она встретила высокого и красивого ирландца, за которого в следующем же году выскочила замуж. Они безумно любили друг друга и были очень счастливы вместе. Неужели такая возвышенная любовь могла закончиться в столь унизительных муках? Это было выше понимания старого лорда. Он закрыл глаза и покачал головой.
 – Ты хочешь сказать, что, если Эйлин на самом деле моя племянница, она оказалась свидетельницей этой трагедии? На ее глазах сначала глумились над ее матерью, а затем убили отца? Я вовсе не уверен, что хочу, чтобы девочка вспомнила тот день.
 Дрейк нервно поднялся и подошел к окну.
 – Да, я знаю. Я почти хочу, чтобы она оказалась чьим-нибудь внебрачным ребенком. Даже подумать страшно, что эта хрупкая девочка пережила такое… Это просто ужасно. – Он повернулся и в упор посмотрел на сэра Джона. – Но можете ли вы представить себе, что будет, если сейчас, когда Эйлин уже взрослая женщина, окажется, что она вовсе не де Лейси? – Не дав сэру Джону времени ответить, Дрейк продолжил: – Но мы должны обсудить еще кое-что.
 Услышав тревогу в голосе маркиза, баронет настороженно посмотрел на него.
 – Сейчас землей и состоянием де Лейси владеет его брат, который зовет себя графом. Почему он не написал вам о том, что мне с такой легкостью удалось разузнать? Или разыскать свою невестку, если известно, что ее могила пуста? Что он за человек, если поленился поднять один-единственный камень, чтобы узнать правду?
 – Если то, что ты узнал, – правда, то он просто вор, – Сквозь зубы проговорил сэр Джон. Резко встав, он посмотрел Дрейку в глаза. – Возможно, во всей этой истории есть что-то, чего мы не знаем. И если Элизабет жива, ей придется многое нам рассказать.




 Глава 6


  Франция 
  Сентябрь 1745 года 
 Женский монастырь уютным гнездышком примостился меж зеленых холмов у самого подножия поросшей деревьями горы. Вся долина была усеяна зеленеющими виноградниками, которые местами сменялись ухоженными огородами и фруктовыми садами. Все вокруг, казалось, дышало миром и покоем. Дорога, ведущая в эту часть страны, была заброшенной. Порой разглядеть ее среди высокой травы было очень сложно. Местные жители не очень-то жаловали незнакомцев.
 Оставив слуг у входа, сэр Джон, Дрейк и Эйлин прошли вслед за облаченной во все серое послушницей в свободное помещение приемного зала монастыря. Через высокие окна хорошо просматривался обширный внутренний двор, сплошь усаженный фруктовыми деревьями. Пока мужчины беседовали с ожидавшей их строгого вида монахиней на французском языке, Эйлин, облокотившись на подоконник, любовалась пышным великолепием усыпанных плодами зеленых насаждений.
 С замирающим сердцем, боясь надеяться, боясь даже просто думать о той, что исчезла из родной Ирландии и устроилась в этой обители, стараясь забыть кошмар пережитого, Эйлин как зачарованная смотрела на играющие на ветру стебли цветов, будто кружащиеся в некоем диком и неудержимом танце. Корни накрепко связывали их с этой грешной землей, но синие бутоны рвались на волю, будто мечтая слиться с ветром воедино. Интересно, что на самом деле чувствуют цветы?
 Внезапно в комнате наступила тишина. Эйлин почувствовала, что все присутствующие смотрят на нее, но не стала оборачиваться. Большую часть своей жизни она прожила без матери. И вовсе не была уверена, что нуждается в ней сейчас. Наконец, собравшись с духом, Эйлин медленно отвернулась от окна. К горлу подкатила тошнота, в животе неприятно заурчало.
 Перед девушкой, одетой в богатое зеленое дорожное платье, как и подобает молодым леди, стояла в серой сутане женщина вдвое старше ее. И хотя разница в возрасте была очевидной, Дрейка буквально поразило их внешнее сходство. Взглянув на сэра Джона, маркиз понял, что тот испытывает то же самое.
 Монахиня в сером была чуть ниже Эйлин, о цвете ее волос, скрытых платком, можно было только догадываться, но в том, что ее лицо – это почти точная копия лица ее дочери, сомнений не было. Те же скулы, маленький округлый подбородок, восхитительный изгиб бровей. Две женщины смотрели друг на друга, как будто в зеркало.
 Дрейк замер, боясь вздохнуть, когда монахиня подняла руку, чтобы убрать со лба Эйлин выбившийся из прически локон. Дрожащим пальцем она провела по тонкому длинному шраму, который шел от брови к уху девушки, пересекая висок. Маркиз неожиданно представил себе, какой ужасной была рана, оставившая этот след. К горлу подкатил комок, в висках застучало: такая рана почти всегда смертельна, и то, что сейчас перед ними стоит эта девушка, – просто чудо. Неудивительно, что Эйлин не боится смерти. Она уже была на том свете и сумела вернуться обратно.
 Стоя к Эйлин ближе всех, Дрейк мог поклясться, что слышал, как она прошептала слово «мама». По щекам девушки покатились слезы, когда монахиня, перекрестившись, повернулась, чтобы посмотреть на других гостей.
 То, с каким безразличием женщина отнеслась к приезду дочери, которую считала мертвой, поразило Дрейка до глубины души. Но сэр Джон, казалось, не обратил на это никакого внимания. Выступив вперед, он протянул навстречу монахине руки:
 – Элизабет! Я не верю своим глазам! Почему ты ничего не сообщила о себе? Все эти годы мы думали, что ты мертва и похоронена в Ирландии! Эмма будет безумно рада твоему чудесному воскрешению!
 Элизабет отступила назад, тяготясь столь открытым проявлением радости, бросила быстрый взгляд на мать-настоятельницу и, подобрав юбку, повернулась, чтобы уйти.
 – Постой! – воскликнул Джон, не в силах поверить в происходящее. – Элизабет, нам нужно поговорить! Ты нужна дочери! Неужели ты этого не понимаешь?!
 Женщина на мгновение остановилась, повернулась, чтобы в последний раз взглянуть в заплаканное лицо Эйлин, и выбежала вон.
 Эйлин, рыдая, бросилась в противоположную сторону. Оставшиеся в комнате мужчины вопросительно посмотрели на настоятельницу, ожидая объяснений.
 – Элизабет решила принять обет молчания, – ответила на их немой вопрос монахиня. – Таков был ее выбор. Когда она будет готова, она станет одной из нас. Может быть, тогда бедняжка сумеет залечить прошлые раны любовью к Господу и служением Ему. Мне очень жаль, что мы ничем не смогли помочь вам.
 Дрейк поспешил выйти, чтобы отыскать Эйлин. В его понимании мать, покинувшая своего ребенка, не могла быть достойным человеком, а тем более святой. В сложившейся ситуации маркиз был полностью на стороне осиротевшей девочки, которую в буквальном смысле бросили на произвол судьбы, и бедняжке много лет приходилось терпеть лишения и побои.
 Работавшие в саду монахини указали Дрейку, в каком направлении убежала девушка, а догадаться, куда она пошла за стенами монастыря, не составляло особого труда. Лесистые склоны гор манили к себе, как маяк манит своим светом затерявшийся в океане корабль. Дрейк нашел Эйлин на небольшой полянке. Опустившись на колени, она плакала, спрятав лицо в ладонях. Ее маленькое тельце сотрясалось от рыданий, волосы разметались по спине, темно-рыжие, как кора сосен, на зеленом платье цвета листвы, и, казалось, Эйлин слилась с природой. Они были едины – маленькая, сотрясаемая рыданиями девушка и бескрайний зеленый лес. Они всегда понимали друг друга. Но только Дрейк слышал вопли ее сердца, которому не было покоя даже в этом спокойном зеленом мире.
 Дрейк опустился на колени рядом с Эйлин и обнял ее. Эйлин прильнула к нему, как маленький ребенок, который хочет найти утешение у взрослого. Ее слезы намочили ему плечо, но Дрейк не обратил на это внимания. Ему вдруг сделалось страшно. Эйлин была так убита своим горем – казалось, еще немного, и оно просто разорвет ее. Крепко обнимая бедняжку, Дрейк утешал ее как мог, поглаживая длинные волосы и осыпая поцелуями влажное от слез лицо.
 Когда Эйлин вновь увидела глаза матери, воспоминания ярким светом вспыхнули в ее памяти, осветив те ужасные события, которые она изо всех сил пыталась забыть. О, если бы только она могла помнить что-то хорошее… но нет. Только она пыталась вспомнить красивое смеющееся лицо своего отца, как перед глазами всплывал вид распластанного изувеченного тела, лежащего на обагренном кровью лесном покрывале. Он был еще жив и, глядя на нее обезумевшими глазами, кричал, чтобы она бежала. И тут со всех сторон появились демоны, которые принялись кричать и бить ее, их безумные глаза смеялись над ее болью, злые языки проклинали ее. Страх сковал все ее тело, а Эйлин желала только одного – сбежать, улететь, испариться, исчезнуть совсем, только бы не видеть и не слышать всего этого.
 Слезы, которые она сдерживала эти долгие пятнадцать лет, вырвались наконец наружу, и, казалось, им не будет конца.
 Боль заставила ее искать утешения, но Эйлин знала, что в мире нет ни одного человека, который смог бы понять ее. Все это давно прошло. Остались только воспоминания о пережитом ужасе. И слезы. Она не хотела этого помнить, не хотела снова слышать эти крики и попыталась найти забвение на широкой груди Дрейка, уткнувшись лицом в его рубашку.
 Чувствуя, что девушка начала понемногу успокаиваться, Дрейк прижал ее к себе еще сильнее, осыпая поцелуями мокрые от слез прохладные щеки. Ее тело перестало сотрясаться, и Дрейк внезапно ощутил через тонкую ткань рубашки прикосновение ее теплых грудей. Нежный аромат, исходивший от волос, пьянил его, и поцелуи юноши, спускавшиеся от нежного виска вниз по влажной щеке, становились все настойчивее. Дрейк губами собирал соленую влагу с гладкой девичьей кожи, искренне желая вместе со слезами отнять у Эйлин ее горе, чтобы хоть как-то облегчить ее муки.
 Эйлин подняла голову, погружаясь в новые ощущения, и очередной поцелуй накрыл ее мягкие губы. Легкое прикосновение губ придало ей сил, заставляя прошлое отойти на второй план, и Эйлин нерешительно потянулась вперед, желая продолжения этих тихих ласк. От Дрейка пахло лошадиным потом, пылью и еще каким-то особенным мужским запахом.
 Эйлин страстно откликнулась на поцелуй маркиза. Она обняла Дрейка за плечи, сильнее прижимаясь к его широкой груди. Внезапно осознав, что Дрейк жаждет чего-то большего, как и она сама, Эйлин почувствовала легкое волнение. Так не могло, не должно было быть, но девушка старалась об этом не думать. Выбросив из головы мысли о приличии, Эйлин отдала этому поцелую всю себя. Обхватив руками голову Дрейка, она сильнее прижалась к его губам, вверяя себя его мужской силе, стирая из памяти ужасные картины прошлого, так неожиданно снова обрушившиеся на нее.
 Дрейк ощутил биение ее сердца и сильнее прижал к себе ее теплое податливое тело.
 Эйлин буквально тонула в пьянящем тепле его дыхания и разомкнула губы, страстно желая снова почувствовать влажную упругость его языка у себя во рту.
 Дрейк нежно пососал мочку ее уха, а затем поцелуями стал прокладывать дорожку вниз по шее, но Эйлин запустила пальцы в его густые волосы и, притянув его голову к себе, прижалась к его губам своими.
 Подчинившись ее молчаливой просьбе, Дрейк осторожно уложил Эйлин на траву, продолжая ласкать ее нежную кожу губами, затем нащупал рукой завязки на платье и одним быстрым движением обнажил нежную девичью грудь. От прикосновения прохладного воздуха Эйлин задрожала, но руки Дрейка в ту же минуту накрыли ее груди.
 Он ласкал затвердевшие соски, и Эйлин почувствовала нестерпимое, почти болезненное желание. Она прекрасно понимала, к чему все это может привести, но не могла найти в себе силы, чтобы прекратить сладкую пытку.
 Дрейк продолжал осыпать поцелуями ее тонкую шею. И только почувствовав на губах последние соленые капельки, он будто пришел в себя. Эйлин, невинная и доверчивая, прижималась к нему, жаждя новых ласк, стремясь получить свой первый урок любви. Дрейк не сомневался, что может взять ее прямо здесь, не услышав и слова протеста, но он не хотел воспользоваться этой чистой девушкой в минуту ее слабости. Он не мог лишить ее невинности сейчас, когда Эйлин больше всего нуждалась в поддержке и понимании со стороны окружающих.
 Дрейк слегка приподнялся и, опершись на локоть, посмотрел Эйлин в глаза. Они молили о любви. Кружевная нижняя рубашка сползла с плеч, обнажая молочно-белую кожу. Дрейк сжал между пальцами нежный розовый сосок. Когда тот превратился в тугой бутон, он наклонился, чтобы попробовать его на вкус.
 – Дрейк?
 Тихий шепот, нарушивший тишину, пронесся по замершему лесу, эхом отзываясь вдалеке, подобно легкому ветерку, играющему с тонкими листьями.
 – Пожалуйста, Дрейк, – прошептала Эйлин, прижимая его голову к своей груди.
 Дрейк усилием воли заставил себя оторваться от манившего своей наготой и совершенством женского тела. Быстрым движением он плотно затянул завязки на платье Эйлин и чуть охрипшим голосом произнес:
 – Мне очень жаль, принцесса. Я не хотел, чтобы до этого дошло.
 – А мне не жаль, – шепотом проговорила Эйлин.
 Потрясенный, Дрейк обхватил руками Эйлин за голову и приказал:
 – Повтори то, что ты сейчас сказала.
 – Мне не жаль, – чуть громче и решительнее повторила Эйлин.
 Дрейк поднял ее с травы с великой осторожностью, будто у него в руках была китайская фарфоровая кукла, которую он боялся разбить. Не выпуская Эйлин из объятий, он с восхищением смотрел в ее прекрасное лицо.
 – Я не знаю, благодарить ли мне небеса за то, что ты заговорила, или за то, что ты сказала именно это. Сейчас мы поистине в волшебном лесу, правда?
 В ответ Эйлин грустно улыбнулась. Эти несколько часов полностью перевернули ее представление о мире и о себе. Эйлин снова прижалась к Дрейку, словно пыталась таким образом защититься от страшных воспоминаний о прошлом.
 – Он будет волшебным всегда, если мы здесь останемся, – тихо проговорила она, прекрасно понимая, что этому желанию не суждено сбыться. Как только они покинут этот лес, волшебные чары развеются, и реальность вновь обрушится на нее своей жестокостью. Эйлин хотелось насколько возможно отдалить этот момент.
 – Ты вспомнила что-то неприятное? – спросил Дрейк, заметив в глазах девушки боль и тоску.
 – Я помню все, – тихо проговорила она в ответ.
 – Все? – переспросил Дрейк и в этот момент вдруг осознал, что имела в виду Эйлин. – Бог мой… – только и мог проговорить он, глядя в наполненные страданием глаза девушки.
 Дрейк обнял Эйлин еще крепче, мысленно представив себе те ужасные картины, которые она, должно быть, видела в свои пять лет. Что могла маленькая девочка понять из всего случившегося? Или, может, удар, который отнял у нее речь и лишил воспоминаний о самом отвратительном?
 Что именно она видела?
 Видела ли она, как грязная шайка бандитов, не достойных того, чтобы ходить по этой грешной земле, убивала ее красивого молодого отца? Поняла ли, что они надругались над ее матерью? Как всемилостивый Господь мог допустить такие злодеяния? И что наделал сам Дрейк, заставив Эйлин все это вспомнить?
 Взяв лицо Эйлин в свои ладони, Дрейк проговорил:
 – Прости меня, принцесса, за то, что я заварил эту кашу, Я почти хочу, чтобы ты снова замолчала, если бы это лишило тебя и страшных воспоминаний.
 – Лучше знать, чем бояться. Не нужно меня жалеть. Я этого не вынесу, – тихо проговорила Эйлин и неожиданно отпрянула от Дрейка.
 Вдалеке послышались голоса.
 – Твой дядя, вероятно, начал уже волноваться за тебя. Что ты ему скажешь?
 Эйлин быстро собрала волосы и аккуратно перевязала их лентой, затем накинула на голову капюшон своего дорожного плаща и резко проговорила:
 – Ничего. И ты должен обещать мне, что тоже ничего не скажешь.
 Дрейк недоуменно посмотрел на девушку:
 – Эйлин, я думаю, что будет разумно, если я не расскажу о том, что между нами произошло, но все же ты должна рассказать своему дяде…
 – Нет, – решительно прервала его Эйлин. – А если ты скажешь, что я с тобой говорила, я притворюсь, что ты не в своем уме.
 – Если кто из нас и не в своем уме, так это ты, – ответил маркиз.
 Эйлин посмотрела на него с упреком и добавила:
 – Я же сказала тебе, что помню все.
 Повернувшись, она подхватила свои юбки и быстро скрылась меж высоких деревьев.




 Глава 7


  Пролив Ла-Манш 
  Сентябрь 1745 года 
 Через омытое дождем окно Эйлин наблюдала за остановившимися напротив двумя мужчинами, которые неспешно обсуждали состояние дорог в Кале. Возвращение назад было лишено того нетерпения и волнения, которое гнало их в монастырь, и каждый из путников чувствовал себя крайне утомленным.
 Но только не Дрейк. Вместо того чтобы мерно трястись в дорожном экипаже, маркиз всю дорогу провел в седле. Он сумел значительно обогнать своих спутников, с легкостью минуя изрезанные колеями дороги и мешающие продвижению стада овец – в общем, все то, что сильно замедляло скорость громоздкого экипажа. Поэтому к тому времени, как Эйлин с дядей и слугами подъезжали наконец к очередному городу или деревне, Дрейк успевал предупредить хозяина лучшей гостиницы и владельца таверны об их прибытии.
 К большому облегчению Эйлин, маркиз провел внутри экипажа очень мало времени. Только в последний день перед тем, как они собирались отплыть в Англию, сильный ливень заставил его провести несколько часов в душной карете, находясь в компании Эйлин, ее горничной и сэра Джона.
 Эйлин изо всех сил пыталась не обращать на него внимания, но это было так же сложно, как не замечать, что небо – синее, а вода – мокрая. С того памятного дня в лесу Эйлин и Дрейк не обменялись ни единым словом, и Эйлин намеренно избегала общества маркиза.
 Сейчас же, когда он находился так близко, она чувствовала, как трепещет от волнения. Она молча смотрела перед собой и видела его сильные руки, которые, как она уже убедилась, могли подарить ей наслаждение. Эйлин старалась не поднимать глаза, чтобы не увидеть его губы, которые еще совсем недавно пьянили ее поцелуями. Она боялась, что в конце концов не совладает с собой и позволит страсти вырваться наружу.
 Время от времени она чувствовала на себе пристальный взгляд Дрейка, и это было только частью проблемы. Если бы не сэр Джон и леди Саммервилл, она выбрала бы самый легкий путь. Ведь сдаться на милость Дрейка совсем несложно. Но с другой стороны, если бы не дядя с тетей, этой проблемы и вовсе не существовало бы. Что касается самой Эйлин, она нисколько не беспокоилась о тех ловушках, которые ее подстерегали, но Саммервиллы дали ей дом и кров, они окружили ее любовью и заботой, и Эйлин скорее пошла бы на смерть, чем решила хоть чем-то им навредить.
 Но вред – это единственное, от чего она сможет оградить их, если останется жить в их поместье. Пока Эйлин остается невинной девочкой, не помнящей своего прошлого и неспособной разговаривать, она ни для кого не представляет угрозы, но если хоть кто-то узнает о том, что она вспомнила все, что случилось в тот день… Эйлин задрожала всем телом. Нет, второй такой трагедии она не переживет. Должен быть хоть какой-то способ защитить их.
 Притворяясь спящим, Дрейк исподволь наблюдал за Эйлин. Ему было неприятно смотреть, с какой легкостью она разыгрывает перед сэром Джоном свою немоту, но, несмотря на это, юноше не хотелось покидать ее. Не так давно эта девушка могла подарить ему блаженство, которого он так жаждал, и Дрейк понимал, что такого жгучего желания в нем не вызывала до нее ни одна красавица. Он и сейчас хотел ее так сильно, что удивлялся, как еще до сих пор может сдерживаться. Между ними существовала невидимая связь, и маркиз просто не понимал, как Эйлин может не замечать, что отчаянно нужна ему.
 Но Эйлин избегает его, потому что не верит в искренность его чувств. Эта девушка нравится ему и волнует его, как никакая другая, но он уже помолвлен, а значит, находится в западне. Те из его друзей, кто был с детства помолвлен с девушками своего круга, ухитрялись найти способ, женившись, как требовало того общество, в то же время наслаждаться женщинами, которых сами себе выбрали. Взять хотя бы то, сколько внебрачных детей народилось у Стюартов! Остается только решить, каким путем добиваться желаемого, и смело идти к намеченной цели.
 К тому времени, как они сели на корабль в Кале, Эйлин поняла, что Дрейк определился с решением. Сначала он аккуратно спустил ее со ступеньки экипажа на землю, а потом, когда они шли к пристани, накинул ей на плечи свой дорожный плащ. Когда они подошли к ожидавшему их судну, Дрейк позаботился о том, чтобы девушка в целости и сохранности ступила на борт, и встал рядом с ней, готовый защитить в случае необходимости от любых невзгод. Даже прибытие братьев Монсар, которые навещали своего дядю в Версале, не заставило ее заступника покинуть свой боевой пост. Более того, Дрейк встретил приезд своих кузенов с хмурым видом. Во время путешествия он всюду следовал за Эйлин, не позволяя ей и на минуту остаться одной в компании его непутевых братьев. Раз приняв какое-нибудь решение, Дрейк уже не отступал от намеченного, предпочитая действовать, а не ждать. А Монсары вполне могли затянуть дело.
 Восхищенное обсуждение Монсарами французского светского общества отвлекла сэра Джона от невеселых мыслей, и он охотно слушал речи хвастливых молодых людей. Дрейк сухо заметил, что они ничего не рассказали о своем аристократичном дядюшке, а также о приглашении вернуться домой. Похоже было, что французские родственники решили возложить труд вывести Монсаров в люди на плечи Дрейка и вовсе не собираются помогать ему в этом. И тот факт, что маркиз собирается жениться, только еще больше утвердил семью его матери в этом решении, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Какого черта они думают, что его невеста будет возиться со всем этим разноперым выводком кузенов?
 Когда сэр Джон увел братьев, предложив пойти в каюту и поиграть в карты, маркиз облегченно вздохнул и стал искать взглядом Эйлин. Она прохаживалась по палубе вдоль перил и глядела на серое море, простирающееся до самого горизонта. Ветер трепал ее плащ, поднимая высоко в воздух, но девушка будто вовсе этого не замечала.
 Дрейк подошел к ней и взял за руку.
 – Я не ожидал, что твоя игра зайдет так далеко, принцесса. Неужели то, что было с нами там, в лесу, мне всего лишь приснилось?
 – Это был волшебный лес, Дрейк, и мы никогда больше не сможем вернуться туда, – тихо ответила Эйлин.
 В ее словах слышались невыразимая горечь и печаль, но Дрейк не слушал ее.
 – Эйлин, ты слишком смелая, слишком живая, чтобы похоронить себя под грузом страха, как это сделала твоя мать. Что бы тогда ни случилось, события того дня не смогут вернуться и причинить тебе вред. Твое молчание бессмысленно.
 – Бессмысленно, с твоей точки зрения, но у меня свои цели. Уйди, Дрейк. Оставь меня в покое. У меня не может быть ничего общего с тобой, так же как и у тебя со мной.
 – Твои слова лгут, принцесса, а губы – нет. Сохраняй молчание, если хочешь, но тебе не удастся скрыться от меня.
 Дрейк обнял Эйлин за талию, притянул к себе и припал в поцелуе к ее теплым губам.
 Эйлин чувствовала себя так хорошо в объятиях Дрейка, что у нее и мысли не возникло оттолкнуть его. Сейчас все как будто встало на свои места, ведь именно так и должно быть: как пчелы летят к благоухающим цветам, как осенние листья падают на землю, так и ее тело стремилось к его телу. Она принадлежала ему.
 Когда ладонь Дрейка проникла под ее платье, лаская грудь, по щекам Эйлин потекли слезы. Развевающийся на ветру плащ скрывал их от любопытных глаз, но не спасал от той чувственной боли, которую вызывало в ее теле простое прикосновение рук Дрейка. Он мог бы раздеть ее прямо здесь, выставив на обозрение всем пассажирам корабля, но это не будет иметь значения, пока ее тело доставляет ему удовольствие. О, как ужасна эта мысль! Слезы ручьями побежали из глаз девушки.
 Дрейк, обернув дрожащую Эйлин своим плащом, принялся осыпать поцелуями ее прекрасные волосы. Прежде он желал многих женщин, но ни одна из них не вызывала в нем такой трепет, такую безудержную страсть, какую он познал в объятиях этой удивительной девушки.
 – Ты и теперь будешь отрицать, что у нас есть что-то общее? – почти сердито спросил он.
 – Я никогда не говорила этого, милорд, – с горечью ответила Эйлин, уткнувшись в его плечо.
 Дрейк невесело улыбнулся. Должно быть, все ирландские предки Эйлин перевернулись в могилах, когда она назвала его так. Да, теперь это его титул. Он – английский маркиз, а она – дочь бедного ирландского дворянина. Титул ее отца имел бы немалый вес в Англии, но де Лейси был ирландцем до корней волос. Дрейк неоднократно слышал об этом во время своих путешествий. Даже если бы семья Эйлин была жива, им никогда не удалось бы влиться в то общество, в котором вращался Дрейк. В былые времена он мог бы заявить о своих правах на Эйлин и никто не смел бы ему возразить, но, к сожалению, сейчас другие нравы. Однако это не помешает маркизу добиться желаемого. И Эйлин знала это так же хорошо, как и он.
 – Эйлин, ты не сможешь жить, как твоя мать, отлученной от внешнего мира. Когда-нибудь тебе придется выйти замуж, родить детей и жить среди нас, простых смертных. Я хочу помочь тебе добиться всего этого.
 Конечно, Дрейк был прав. Такая жизнь, которой жила сейчас Эйлин, не может продолжаться вечно. Выйти замуж было бы идеальным выходом, но Эйлин знала, что Дрейк предлагал ей брак не с собой. Маркиз уже был помолвлен с леди Памелой и просто искал в чужих объятиях утешения, которого не сможет дать его надменная невеста.
 – И что же вы предлагаете? – спросила Эйлин, намеренно опустив официальное «милорд».
 – Теперь сэр Джон не сомневается, что ты настоящая де Лейси, а значит, его единственная наследница. По закону, если твоя мать оставляет этот мир, ее состояние также переходит к тебе. Итак, ты богатая женщина, любовь моя, – ответил Дрейк, поглаживая Эйлин по щеке. – Даже если нам не удастся официально доказать твое происхождение, ты будешь принята в лучших кругах просто потому, что у тебя есть деньги и связи. Найти для тебя мужа не составит труда. Найти того, кому нужен был бы только твой кошелек, но не постель, будет немного сложно, но, если ты поручишь это дело мне, я думаю, что смогу найти подходящего человека. Сэр Джон будет счастлив, твой муж – соответственно вознагражден, а мы с тобой будем вместе, сколько захотим. Диана не будет возражать, если ты станешь у нас частой гостьей. Если бы обстоятельства сложились иначе, я бы никогда не пожелал тебе такой судьбы, но…
 – Ну, уж нет, благодарю покорнейше, милорд, – решительным тоном прервала его Эйлин. – Я не смогу видеть тебя в объятиях леди Памелы и жить под одной крышей с вашими детьми. Ты придумал все очень хорошо и складно, но это не подходит мне. Я должна выйти замуж, разве что чтобы найти себе человека, способного заботиться обо мне и защищать меня лучше, чем сэр Джон, а зачем мне такой мужчина, которого ты только что описал? Уходи, Дрейк. Тебе нет места в моей жизни.
 Эйлин вырвалась из объятий Дрейка и попыталась уйти, но маркиз снова заключил ее в тугое кольцо своих рук. Предупредить ее гневные слова он смог, только крепко зажав ее хорошенький ротик.
 – Проклятие, Эйлин! Неужели ты не понимаешь? Я буду заботиться о тебе и защищать тебя! Скажи мне, кого ты боишься, и я без раздумий уничтожу его, будь то животное или человек. Тебе не нужно ложиться в мою постель, чтобы получить защиту. Я предлагаю свою помощь открыто и безвозмездно. Поверь мне, Эйлин.
 – Поверить тебе? – переспросила Эйлин и нахмурилась. – Мой отец погиб, потому что верил. И то же произойдет с тобой, если не будешь осмотрительнее. Доверие придумали дураки. Уходи, Дрейк. Нам не быть вместе.
 Слова Эйлин ранили душу Дрейка, подобно удару ножом. Он силился найти в выражении ее лица хоть какой-то намек на снисхождение, но не мог.
 – Так легко я не сдаюсь, миледи, – произнес Дрейк и разжал свои объятия.
 – Значит, вы уничтожите нас обоих, милорд, – грустно проговорила Эйлин и опрометью кинулась в свою каюту.
 Дрейк остался стоять на палубе один под ледяным дождем. Он поднял лицо к небу, словно хотел смыть дождем мучившие его мысли. Почему именно она? С таким же успехом можно любить солнце или луну! Почему Господь отдал сердце Дрейка той, которой на самом деле не существовало? Но тогда кто она? Плод его воображения? Лесная фея?
 Сэр Джон вышел из своей каюты как раз в тот момент, когда Дрейк держал Эйлин в своих объятиях, и это не вызвало радости у баронета. Ему вовсе не хотелось знать, что было между его племянницей и молодым лордом. Но то, что Эйлин совершенно беззащитна перед таким мужчиной, как Дрейк, а тот, в свою очередь, не может устоять перед очарованием такой красавицы, как Эйлин, было очевидно. А значит, если ничего не предпринять, может случиться непоправимое. И Бог знает, к чему все это может привести…
 Нужно как можно скорее найти Эйлин мужа.
 Оставшаяся часть путешествия прошла без каких-либо приключений. Дрейк и братья Монсар любезно проводили Эйлин и ее дядюшку до самого Саммер-Холла и поспешили откланяться. Сэр Джон сообщил леди Эмме о том, что ее сестра жива, а Эйлин поднялась к себе в мастерскую.
 Она посмотрела на рисунок, который так и не закончила: прекрасный замок на холме. Изумрудная трава покрывала землю, залитую кровью. Теперь она так много поняла…
 Схватив нож, Эйлин в гневе изрезала холст. Замки, построенные на крови, – это ад, а не рай. Как может ад быть прекрасным?
 Может быть, ее мать нашла наилучший выход. Зачем жить в мире, где есть убийства и горе? Элизабет нашла покой в тихой обители. Возможно, Эйлин стоит поступить так же. Какая кровь течет в ее жилах, если ей хочется променять покой и тишину на одну только ночь в объятиях Дрейка?
 Эйлин задумчиво посмотрела на голубые линии, отчетливо видневшиеся под тонкой кожей на ее запястье. И внезапно ее охватила дрожь. Если она родилась в семье, породившей уже одно чудовище, где гарантия, что она не такая же? А вдруг такими будут ее дети? Возможно, ей стоит трижды подумать, прежде чем выходить замуж. Еще одной ветви рода де Лейси не выжить. Разве что Эйлин удастся уничтожить другую.




 Глава 8


  Англия 
  Сентябрь – декабрь 1745 года 
 К концу сентября Чарлз Стюарт держал в руках большую часть Шотландии – если эту дикую страну вообще можно держать в руках, – призывая шотландцев к оружию во имя своего отца, короля Якова VIII. Во все стороны от эпицентра смуты расходились волны страха и паники.
 Поскольку большая часть Британской армии все еще находилась во Фландрии, участвуя в бесконечных европейских войнах короля Георга, принц Чарлз без особых помех мог наступать на Англию. Северные землевладельцы начинали колебаться, не будучи уверенными, чью сторону принять, а мятежная молодежь бесконечным потоком устремилась на север.
 Эйлин вовсе не была рада приближению кровопролития. Войны окончательно утвердили ее во мнении, что все мужчины – злые, жестокие и безжалостные люди, и она снова стала искать покой в лесах. Дрейку почти удалось убедить ее в том, что жизнь может быть другой, но поверить ему было просто безумием. Она никогда не будет принадлежать мужчине. Если она останется здесь, спрятанная от чужих глаз, и будет хранить молчание, как ее мать в монастыре, она не сможет никому быть угрозой. Ирландия очень далеко, а ирландский демон, превращающий ее сны в ад, не проявлял интереса к ее персоне уже много лет. Эйлин не видела причин, по которым он стал бы интересоваться ею сейчас. Единственно правильное решение – это продолжать делать вид, что она немая. А брак никоим образом не улучшит сложившееся положение вещей.
 Сэр Джон думал иначе. Будучи уверенным, что его любящая уединение племянница не станет ездить по лондонским балам и приемам, он сделал так, что эпицентр светской жизни переместился в провинцию, в Саммер-Холл.
 Первое время Эйлин не обращала внимания на незнакомцев, с подозрительной регулярностью появляющихся за их семейным столом. У сэра Джона было много знакомых, с которыми он любил беседовать о политике, а сейчас в условиях угрозы войны, тем для разговоров было хоть отбавляй. И только когда вежливые поклоны стали чересчур уж галантными, а улыбки слишком слащавыми, девушка начала догадываться, что все это неспроста.
 Богатство сэра Джона давало возможность пригласить к ним в дом кого угодно, лишь бы Эйлин была счастлива и не скучала. И молодые люди будут появляться здесь, бесконечной чередой сменяя друг друга, пока мисс де Лейси не сдастся на милость какого-нибудь сладкоречивого щеголя. Поначалу дядюшкины попытки подыскать ей жениха раздражали Эйлин, но потом она придумала, как избавиться от ухажеров. Она так откровенно и пристально рассматривала их, что те начинали волноваться, нервно теребить свои кружевные жабо и лихорадочно поправлять напудренные парики. Когда они говорили с нею, Эйлин тупо улыбалась до тех пор, пока мужчины, истощив запас красноречия, не начинали нервно кашлять, втайне мечтая поскорее закончить встречу.
 Осень входила в свои права, и мелькающие каждый день одни и те же лица стали порядком надоедать Эйлин. И поэтому девушка чуть было не решила остановить свой выбор на одном из тех пожилых мужчин, которые, не обращая на нее внимания, упорно обсуждали с сэром Джоном вопросы политики и финансов. Все молодые люди сильно раздражали Эйлин своими назойливыми ухаживаниями. Те из них, кто был побогаче, думали только о собственной выгоде и часами могли с умным видом говорить о деньгах и прибыли, не обращая внимания на то, интересовало это их собеседницу или нет. Красивые женихи, не надеясь добиться чего бы то ни было своим красноречием, так и норовили застать Эйлин одну или затащить в темный угол, чтобы осыпать поцелуями. А те, у кого были тугие кошельки, но незнатное происхождение или, напротив, мало денег, но громкий титул, только радовались перспективе жениться на немой и готовы были взять Эйлин в жены, даже не интересуясь тем, какой она человек.
 Когда племяннице удалось довести очередного жениха до состояния, близкого к помешательству, сэр Джон в отчаянии махнул рукой. Этого потенциального мужа Эйлин повергла в ужас тем, что привела в свою мастерскую, где предварительно развесила все картины вверх тормашками. Когда же он стал с умным видом рассуждать о свисающих с неба деревьях и текущих наверх реках, Эйлин не выдержала и расхохоталась.
 Сэр Джон, нахмурившись, посмотрел на смеющуюся Эйлин. В последнее время бедные художники, музыканты, поэты – друзья Дрейка – стали все чаще появляться в Саммер-Холле, превратив его в своего рода перевалочный пункт на пути из Лондона в Шерборн. Баронет каждый день находил в своем доме то играющих на спинете подозрительного вида молодых людей, то декламирующих, сидя у камина, глупые стихи поэтов, то обосновавшихся в библиотеке бумагомарателей, корпящих над своими «шедеврами». Ни одному из этих неотесанных деревенщин не составляло труда находить с Эйлин общий язык – если ту чушь, которую они несли, вообще можно назвать человеческим языком. Если бы баронет имел хоть призрачную надежду на то, что один из этих лоботрясов сможет управлять его состоянием, он не задумываясь взял бы его в союзники, и тогда, может быть, у них появился бы шанс помешать Эйлин остаться старой девой до конца дней своих. Но, к сожалению, среди бесшабашных друзей Дрейка не нашлось ни одного, который хоть сколько-нибудь обладал способностью к рациональному мышлению.
 В этот момент в зал вошел гость, олицетворявший собой своего рода незыблемую связь между Эйлин и Шерборном – а точнее, Дианой, но никак уж не Дрейком, – и девушка, мгновенно забыв про сердитого дядюшку, бросилась навстречу.
 В дверях, приветливо улыбаясь, стоял Майкл Джаспер. Он привез с собой множество интересных вещей: письма, новые книги, самые современные масляные краски и многое другое, что удалось найти в Лондоне и что доставило бы, по мнению Дрейка, удовольствие юной де Лейси. Все эти подарки хоть немного покрывали расходы, которые несли хозяева в связи со столь частыми и неожиданными приездами в их имение гостей. И все же все знали, что никакого возмещения не нужно вовсе: обитатели Саммер-Холла всегда рады видеть в своем доме старых друзей. К тому же Дрейк обычно помогал своим протеже финансово, давая им таким образом возможность творить, не задумываясь о тяготах земных. Майкл протянул Эйлин письмо от Дианы. Хотя этот молодой человек не был ни поэтом, ни художником, ему каким-то образом удалось влиться в нескончаемые ряды вечно блуждающих из Лондона в Шерборн творческих личностей: Майкл был слишком беден, чтобы позволить себе жить в Лондоне, но слишком честолюбив и образован, чтобы довольствоваться провинцией. Дрейк временно взял его к себе управляющим, ведь Эдмунд, втянувшись в политику, больше не исполнял свои обязанности в имении.
 Эйлин, прочитав письмо, рассмеялась и протянула бумагу Майклу.
 Отставной капитан смерил ее глазами и разразился хохотом. Вошедший в комнату раздираемый любопытством Теодор буквально выхватил письмо из его рук, затем оно перешло в руки Джеймсу и далее к каждому, кто в это время гостил в Саммер-Холле.
 – Похоже, леди Диану не радует перспектива провести праздники в компании своих будущих родственничков! Ты собираешься принять ее предложение, принцесса?
 Теодор никогда не называл Эйлин по имени, предпочитая придуманный Дрейком титул, который каждый раз изменял в соответствии со своим настроением. Казалось, ему доставляет особое удовольствие придумывать вариации на эту тему. Поймав на себе укоризненный взгляд Эйлин, он только усмехнулся.
 – Бал! Ты должна гостей собрать, и на бал нас всех позвать! – неожиданно срифмовал Джеймс и смущенно покраснел.
 Стоявшая посреди комнаты девушка напоминала скорее простолюдинку, нежели благовоспитанную леди: поверх светло-серого платья на ней был перепачканный красками фартук, а густые рыжие волосы растрепались, еле сдерживаемые тонкой заколкой. Но Эйлин, несмотря на свой простой наряд, была центром внимания всех присутствующих мужчин. Она словно лучилась теплом и добротой и притягивала к себе всех, как магнит.
 Сэр Джон быстро пересек комнату и взял письмо.
 Эйлин улыбнулась. Обхватив себя руками, она терпеливо ждала, пока ее дядюшка закончит читать послание от Дианы. Мисс Невилл так редко покидала Шерборн, что увидеть ее гостьей в своем доме было мечтой каждого знатного обитателя Лондона и его окрестностей. И то, что Диана предпочла погостить в Саммер-Холле, вместо того чтобы провести время с леди Памелой в Уэстли, говорило о привязанности к Эйлин и ее опекунам. Сэр Джон покачал головой, подумав о тех последствиях, которые мог бы вызвать такой поступок Дианы. Но с другой стороны, члены семейства Невиллов уже много поколений вели между собой скрытую войну, так что этот своего рода бунт Дианы не станет ни для кого неожиданностью.
 – И ты думаешь, что в честь ее приезда нужно устроить бал? Не будет ли это лишним? – спросил баронет, обращаясь к Эйлин.
 Эйлин закивала головой, а затем обернулась к Теодору, призывая его объяснить все за нее.
 – Диана любит музыку, сэр, – начал музыкант, смущенно покашляв. – Здесь не нужно много гостей, гораздо важнее найти хороших музыкантов. Лорд Уэстли терпеть не может танцев, и во всем его имении днем с огнем не сыщешь ни одного музыканта.
 При этих словах сэр Джон не смог сдержать улыбки. Особого толку от этого молодого бездельника не было, но все же баронет был вовсе не против послушать вечерком мандолину или спинет. А представив себе, что бедной Диане придется провести без музыки не один вечер, сэр Джон просто пришел в ужас. Это же тоска смертная! Нет, нужно срочно спасать девушку от такой тоскливо-безрадостной участи!
 – Хорошо! Срочно напиши леди Диане, что мы ждем ее приезда с нетерпением. Может быть, Эмма поможет тебе составить список гостей. Я думаю, что нам стоит обставить все как можно торжественней. – Бросив на Теодора испытующий взгляд, баронет добавил: – А вы, я надеюсь, сумеете найти подходящих музыкантов. Хотелось, чтобы леди Диана была всем довольна.


* * *

 Одетая в прелестное платье, сшитое по последней французской моде, Эйлин вошла в большой, богато украшенный зал Саммер-Холла.
 Когда все собравшиеся в зале мужчины повернулись в сторону появившейся на пороге девушки, сэр Джон самодовольно улыбнулся. Держа под руку Майкла Джаспера, Эйлин прошла через зал. Молодой человек несколько дней назад привез в Саммер-Холл леди Диану и хотел было покинуть этот гостеприимный дом, но настойчивые уговоры всех его обитателей и гостей не позволили ему сделать этот опрометчивый шаг. И сейчас, глядя на свою племянницу, которой представляли приглашенных, сэр Джон отметил про себя, что девушка держится в компании Майкла довольно непринужденно, а знакомясь с гостями, даже не пытается показаться глупее, чем она есть. Когда начались танцы, Эйлин принимала приглашения только от своих друзей, но баронет решил, что все еще может измениться: праздник только начинался.
 Расправив юбки, Эйлин уселась на диван рядом с примостившейся на своем колесном кресле Дианой и, наклонившись, с интересом слушала мнение девушки об одном из гостей. Подняв глаза на того, о ком говорила Диана, Эйлин едва не задохнулась от смеха при виде немолодого, изрядно подвыпившего джентльмена со сползающим с лысины чрезмерно напудренным париком. Диана решила последовать примеру Эйлин и объявила войну «женихам» мисс де Лейси. Когда музыканты заиграли очередной менуэт, и к Эйлин подошел стройный молодой человек, галантно приглашая ее на танец, она наотрез отказалась, решительно покачав головой. Весь вечер этот юноша досаждал Эйлин своим навязчивым вниманием. Диана сказала, что он сражен красотой девушки наповал, и это заставило Эйлин тем более избегать его. Расстроенный очередным отказом, молодой человек нерешительно посмотрел на стоящие рядом стулья, но, увидев, что все места заняты, стушевался и быстро отошел в сторону. Никто из находившихся рядом с Эйлин друзей не обратил на него внимания.
 И, только бросив взгляд на входную дверь и заметив на лестнице, ведущей из холла, вновь прибывших гостей, Эйлин пожалела, что не пошла танцевать с юношей. На пороге стоял Дрейк со своей невестой. Лорд Шерборн был облачен в немного запыленный темно-синий камзол, как нельзя лучше подходивший по цвету к наряду его спутницы. Его золотые кудри, слегка напудренные и аккуратно перевязанные сзади черной атласной лентой, были почти такого же цвета, как уложенные в сложную высокую прическу волосы его невесты. Казалось, что мощная фигура Дрейка буквально притягивает взгляды всех присутствующих, делая его центром внимания. Леди Памела, грациозно взяв под локоть своего жениха, держала себя как королева среди своих подданных – с гордым высокомерием.
 Впервые увидев леди Памелу, Эйлин так стиснула руки, что ногти впились в ладони. Неожиданно для себя самой, она почувствовала острый приступ ревности, глядя на медленно спускающуюся вниз прекрасную пару.
 У леди Памелы было все то, чего не было у самой Эйлин: богатство, знатное происхождение, высокий титул, хорошее воспитание. Она словно не шла, а плыла, едва касаясь ногами этой грешной земли. С какой стати станет Дрейк смотреть на простую сироту, когда рядом с ним такая женщина!
 Пытаясь заглушить в себе жгучую ревность, Эйлин повернулась к стоящему позади нее Майклу и призывно протянула ему руку. Галантно поклонившись, рослый Майкл принял предложенную ему руку и помог девушке подняться.
 – В танцах я – как корова на льду, – смущенно улыбнувшись, проговорил Майкл. Эйлин не обратила на его слова никакого внимания.
 Диана с удивлением посмотрела на подругу. Эйлин терпеть не могла менуэты. Какая муха ее укусила?
 В этот момент Диана заметила спускавшихся по лестнице Дрейка и его невесту. Появление их здесь было полной неожиданностью для девушки. К тому же по выражению лица брата она поняла, что во всем этом есть какая-то интрига. От обычной приветливой улыбки Дрейка не было и следа. Он явно был зол. Но Диана знала, что пустая болтовня легкомысленной Памелы может вызвать только скуку, но уж никак не гнев. Тогда что же могло так подействовать на брата?
 Не увидев поблизости ни одного из своих многочисленных кузенов – а именно они обычно становились причиной плохого настроения Дрейка, – Диана задумчиво подняла бровь. Сидящий рядом с ней Теодор говорил что-то о тяжкой доле скрипачей и о том, как трудно в наше время найти хорошего музыканта, но Диана не слушала его болтовню. Что-то во всем этом было не так, но она никак не могла понять, что именно.
 Дрейк любезно поздоровался с сэром Джоном и леди Саммервилл, представив им свою невесту. Он изо всех сил старался смотреть на своих гостеприимных хозяев, но все его мысли были с Эйлин, которая в этот момент плясала с Майклом Джаспером. Конечно, девушка имела право танцевать, с кем ей было угодно, но Дрейк очень жалел, что ее выбор пал именно на этого высокого, стройного мужчину. Если бы он знал, что до такого дойдет, то постарался бы сделать так, чтобы их дружба умерла, еще не начавшись. Леди Памела была явно не в духе.
 – Не понимаю, что заставило тебя принять это приглашение, дорогой, – проговорила она с недовольным видом, когда, обойдя с Дрейком всех гостей, обнаружила, что среди них нет ни одного ее знакомого. – Здесь собрались одни провинциалы! И зачем, спрашивается, я надела свое лучшее платье? Да оденься я в простую марлю, никто из них ничего бы не заметил! Ты только посмотри на эту! – Она презрительно указала пальцем на танцующую с неуклюже вышагивающим Майклом Эйлин. – Она не только не надела парик, но даже не удосужилась напудрить волосы! Да разве такое видано?! Деревенская девица в платье из Парижа! Не понимаю, почему ты так настаивал, чтобы мы…
 Дрейк понял, что этот монолог кончится не скоро, а потому покорно повернулся в том направлении, куда указывала Памела, и стал любоваться темно-рыжими волосами Эйлин. Внезапно он поймал себя на том, что представляет, как соблазнительно бы они выглядели, если вынуть из них все булавки и снять ленты. Дрейк тряхнул головой, чтобы прогнать ненужные мысли. Его долг – заботиться о той, что была предназначена ему в жены. О той, которую он лишил девственности несколько лет назад. О той, что стояла сейчас рядом с ним с видом недовольного и капризного ребенка. Что ж, он должен жениться на Памеле, но почему она не может хоть немного помолчать? Хотя бы тогда, когда он пытается заняться с ней любовью!
 Дрейк с трудом отвел глаза от стройной фигуры Эйлин, и его вдруг охватила необъяснимая тоска. Эта девушка знает цену молчания, хотя уже и научилась говорить. Пытаясь отвлечься от мыслей об этой рыжеволосой колдунье, маркиз принялся искать свою сестру.
 Диана примерно догадывалась о причине плохого настроения Дрейка. Но если все обстоит на самом деле так, как она предполагает, то это просто катастрофа! И все же при виде приближавшихся к ней Дрейка и Памелы Диана не смогла сдержать широкой улыбки:
 – О, милый братец! Не ожидала увидеть тебя так скоро. Что привело тебя в Саммер-Холл? Неужели ты так обо мне беспокоился, что решил бросить все и приехать сюда?
 Дрейк посмотрел на Диану с недовольным видом, но она, словно не замечая этого, беспечно продолжала:
 – Памела, дорогая, как любезно с твоей стороны было выбраться из своего уютного гнездышка и почтить своим присутствием наше провинциальное общество! И все это в самый разгар зимы! Жаль, что мой кузен Эдмунд не смог сегодня приехать. Я уверена, что вы двое сумели бы заразить всех присутствующих своей жизнерадостностью и хорошим настроением. Если бы он знал, что ты приедешь, то, несомненно, бросил бы все свои дела и сломя голову примчался бы к тебе.
 Дрейк уже почти был готов влепить сестре пощечину, но леди Памела, казалось, была приятно удивлена таким необычным приемом со стороны Дианы, которая была немного младше ее самой.
 – Мой отец говорит, что Эдмунд – очень храбрый человек. В такое смутное время сохранять верность своему королю… – Она запнулась, силясь вспомнить окончание этой длинной фразы, которую ей недавно удалось подслушать.
 Дрейк прервал этот глупый разговор:
 – Очевидно, тебе не совсем здоровится, сестренка. Или ты забыла правила хорошего тона? Если это так, мне придется позаботиться о твоем образовании.
 Увидев, что Теодор внимательно прислушивается к их разговору, Дрейк обратился к нему:
 – Итак, Тедди, что же моя сестра со своей юной подругой-принцессой такого собирались сделать, что она прямо-таки трясется от волнения?
 Услышав о юной принцессе, Памела удивленно вскинула брови.
 – Я думаю, Невилл, ты и сам узнаешь. Но учти, что до сих пор они вели себя крайне благоразумно.
 – А сейчас? – Дрейк насмешливо посмотрел на сияющую Диану. Зная, что в присутствии Памелы та будет лишь дурачиться и шутить, он не стал настаивать на ответе. Оглядевшись в поисках хоть одного благородного человека, которого можно было бы представить Памеле, Дрейк остановил свой взгляд на том самом лорде, у которого съехал набок парик. Маркиз взял свою невесту под руку и увел в толпу гостей.
 Наконец танец закончился, и Эйлин была чрезвычайно удивлена, почувствовав на своих обнаженных плечах мужские руки. И это был не Майкл. Теплые ладони Дрейка почти обжигали ее прохладную кожу.
 Сообразив, что переступает границу дозволенного, Невилл сделал вид, что просто поправляет платье на плечах Эйлин.
 – Миледи, я хотел поблагодарить вас за столь великодушное отношение к моей сестре. Похоже, что сегодня она в отличном настроении! – с шутовским поклоном проговорил он.
 Эйлин на какое-то мгновение задержала взгляд на его мускулистом бедре, обтянутом бархатными бриджами.
 Все еще испытывая волнение от обжигающих кожу прикосновений Дрейка, Эйлин никак не могла сосредоточиться и придумать достойный ответ. Дрейк затеял с ней новую игру. Как ни странно, но ему каждый раз удавалось застать ее врасплох и полностью лишить возможности защищаться. Да еще и заставить ее плясать под свою дудку!
 Дрейк повернулся к Майклу и насмешливо произнес:
 – О, Майкл! Я и не знал, что ты умеешь танцевать! Неужели наша сказочная принцесса сделала из тебя романтика и теперь тебя влекут светские рауты и балы?
 Эйлин буквально задохнулась от возмущения, но Дрейк даже не взглянул на нее, продолжая пристально изучать лицо Майкла. Этот рослый мужчина был человеком чести и никогда не отступал от того, что считал правильным. Это послужило одной из причин, по которым он ушел со службы его величества. Добрый нрав здоровяка не сочетался с жестокостью герцога Камберленда, и Майкл решил, что лучше удалиться на покой, чем каждый раз восставать против тех, кто стоял выше его по рангу. Тогда Дрейк поддержал решение своего друга, но теперь ему хотелось, чтобы Майкл провалился сквозь землю.
 – С каких это пор я должен отчитываться перед тобой, Невилл? – сухо ответил Майкл и протянул Эйлин руку: – Мисс де Лейси?
 Эйлин с готовностью вложила свою руку в протянутую ладонь, как вдруг, мимолетно взглянув на лестницу, увидела нечто, что заставило ее замереть от ужаса и вцепиться ногтями в руку Майкла.
 Дрейк и Майкл мгновенно повернулись в ту сторону, куда смотрела Эйлин. Дрейк же тихо выругался.
 У входа на невысокой лестнице стоял его кузен Эдмунд, а рядом с ним хищно улыбался ирландский дядя Эйлин – граф де Лейси.




 Глава 9


  Декабрь 1745 года 
 – Джаспер, передай мисс Диане, что из очарованного леса прибыла злая колдунья. Пусть собирает армию гномов. – Не обратив внимания на озадаченное выражение лица Майкла, Дрейк продолжил: – Она поймет. Позовите ее горничную, и пусть она будет готова в любой момент уехать отсюда.
 Взяв Эйлин под локоть, Дрейк быстро увлек ее в самую гущу танцующих пар. А Майкл так и остался стоять, тщетно силясь понять смысл отданных маркизом распоряжений. Местные танцы отличались замысловатыми фигурами, высокими прыжками и частой сменой партнера. Все кругом довольно хихикали, но Дрейку было не до веселья. Каждый раз, как Эйлин приходилось отплясывать с другим мужчиной, он не спускал глаз с ее бледного лица, а когда она вновь приближалась к нему, держал ее так крепко, будто боялся, что кто-нибудь украдет ее прямо у него из-под носа. Когда танец кончился, маркиз взял Эйлин под локоть. Ему очень хотелось поговорить с ней до того, как они встретятся лицом к лицу с этим ирландским лордом, но, похоже, им не удастся остаться наедине. Сэр Джон послал лакея, который, лавируя между гостями, медленно приближался к Эйлин и Дрейку.
 Маркиз крепко взял девушку под руку. На ее лице играла улыбка, но выражение было совершенно отсутствующим. Это очень напугало Дрейка. Тут он вспомнил некоторых своих знакомых, которые утверждали, что мисс де Лейси – полная дурочка. Сейчас он видел перед собой именно такую глуповатую, но с милым лицом девушку. Было понятно, что Эйлин надела на себя одну из своих защитных масок.
 Лакей сообщил своей тупо улыбающейся хозяйке все, о чем его просили, и пара медленно стала продвигаться вслед за ним по холодному каменному полу большого, заполненного гостями зала. Пока Дрейк и Эйлин неспешно шли к стоящему у входа мужчине, со всех сторон к ним подходили друзья и знакомые. Они весело болтали о том, какой замечательный выдался вечер, как здорово играют музыканты, какие прекрасные сегодня танцы и вообще как замечательно жить в этом мире. Эйлин поворачивалась от одного лица к другому, и ее длинные темно-рыжие волосы взлетали и медленно опадали вновь. Девушка то мило обнимала кого-то, то тихонько смеялась над чьей-нибудь шуткой, то согласно кивала, слушая чью-нибудь историю. Но на мужчину, терпеливо стоящего у входа на лестнице, не обращала ни малейшего внимания.
 Дрейк все время находился рядом с Эйлин и исподтишка наблюдал за человеком, которого прежде видел лишь на расстоянии. Лорд де Лейси был шести футов росту и потому казался просто гигантом рядом с Эдмундом. Камзол из дорогой ткани туго обтягивал широкие плечи и мощную грудь этого уже немолодого мужчины. Его шевелюра была обильно припудрена, но иссиня-черные следы на выбритых щеках и подбородке выдавали истинный цвет его волос. Большой шрам, идущий через весь подбородок, покраснел и стал еще отчетливее, когда граф увидел свою приветливо улыбающуюся племянницу в окружении беззаботных молодых людей. Однако на лице лорда де Лейси сохранилось безразличное выражение. Да, этот мужчина – серьезный противник. И то, что он приехал сюда, – вовсе не случайность. Прямым доказательством тому служила самодовольная улыбка Эдмунда. Черт побери! Как этому подлецу удалось найти дядю Эйлин?
 Приблизившись к сэру Джону и стоявшим возле него гостям, Дрейк кивнул в знак приветствия кузену и отвесил вежливый поклон баронету. Эйлин все это время цепко держалась за его руку, усиленно стараясь скрыть за беззаботной улыбкой свой страх и волнение.
 – Ну вот, сэр, вы видите, как девушка похожа на мать? Она напоминает Элизабет не только внешне: толпа поклонников, крутящихся возле нее, – точь-в-точь как у матери! – Сэр Джон хихикнул. Взяв племянницу за руку, он помог ей подняться на ступеньку. – Дитя мое, это – другой твой дядя, лорд де Лейси.
 Эйлин с нарочито безразличным видом посмотрела на гостя и глупо улыбнулась, присев в реверансе, а затем отвернулась и вопросительно посмотрела на сэра Джона.
 Несколько удивленный таким поведением племянницы, лорд де Лейси посмотрел поверх ее головы на Дрейка, а затем снова на Эйлин.
 – Дорогая, неужели ты не узнаешь меня? Я же нянчил тебя, когда ты была совсем крошкой! Мы играли вместе, помнишь? – спросил он, пытаясь заглянуть ей в глаза.
 Эйлин ответила ему молчанием.
 – Как я уже рассказал вам, де Лейси, она не говорит, – попытался сгладить неловкость сэр Джон. – Мы не имеем ни малейшего понятия о том, что все-таки произошло, но это заставило девочку все забыть. Она не помнила, кто она, и не узнала нас с Эммой.
 Сэр Джон лгал лорду де Лейси сознательно. Он готов был поклясться, что Эйлин узнала мать там, в монастыре. Но не собирался рассказывать об этом графу, как и о том, что Элизабет жива.
 Теодор и Джеймс незаметно увели Эдмунда в сторону, а лорд де Лейси, бросив тяжелый взгляд на Дрейка, спросил:
 – Маркиз Шерборн? Я знавал вашего отца. По-моему, ваш кузен говорил, что у вас скоро свадьба?
 Это был весьма тонкий намек на то, что Дрейк не имел права выступать в качестве кавалера Эйлин. Но юноша не обратил на эти слова внимания.
 – Моя невеста где-то поблизости, – проговорил он, озираясь по сторонам. – Уверен, что она будет просто счастлива познакомиться с вами. Как любезно было со стороны Эдмунда узнать в вас родственника мисс де Лейси. Я и не подозревал, что он так хорошо ее знает.
 При этих словах мускулы на лице графа снова напряглись.
 – Вообще-то о том, что наша племянница нашлась, мне сообщил сам сэр Джон. Эдмунд просто помог мне добраться до Саммер-Холла. Мы познакомились совсем недавно.
 Эйлин сделала вид, что ей порядком наскучили эти разговоры, и удалилась, окруженная толпой поклонников. Заметив рядом с ней Майкла, Дрейк облегченно вздохнул. Значит, Диана благополучно отбыла из Саммер-Холла, и ему остается позаботиться только об Эйлин. И о Памеле, но эта уверенная в себе девушка редко нуждалась в его внимании. Дрейк был бы рад, если бы этот нежданный гость уехал. Он был уверен, что лорд де Лейси не отступится от своей племянницы так просто. Нужно срочно поговорить с этой упрямицей. Узнать от Эйлин все, что ей известно, пока этот новый дядюшка первым не добрался до нее.
 Разговор с сэром Джоном и де Лейси становился все более натужным, и Дрейк предпочел покинуть их. Отсылая Диану, он действовал инстинктивно: нужно было во что бы то ни стало уберечь сестру от опасности, даже если последняя и не была явной. Но сейчас Дрейк пожалел о своей поспешности. Де Лейси не станет устраивать сцен на публике. Он будет действовать тайно, исподтишка. Но Эйлин – другое дело. Дрейк быстро обежал глазами гостей и заметил у входа в старую башню нескольких молодых людей – поклонников мисс де Лейси. Именно в этой башне располагалась мастерская Эйлин. Дрейк озадаченно нахмурился.
 Быстро обойдя большой зал, он нашел наконец Памелу. Его невеста мило болтала с Эдмундом и выглядела вполне довольной. Решив про себя, что это к лучшему, Дрейк спешно направился в мастерскую Эйлин.
 С удивительной быстротой поднявшись по крутым ступенькам, маркиз добрался до намеченной цели в тот момент, когда Эйлин зажигала свечи. Кавалеры, изо всех сил стараясь ей угодить, помогали как могли. Когда тьма в комнате немного рассеялась, девушка принялась тащить с дощатого пола небольшой турецкий коврик, не обращая ни малейшего внимания на присутствие Дрейка. Широкие юбки ее атласного платья очень мешали ей, и Майкл взял у нее из рук один угол ковра, хотя никак не мог понять, для чего все это делается. Когда ему удалось сдвинуть ковер в сторону, оказалось, что под ним был хорошо спрятан ход в небольшой подвальчик, своего рода тайничок, располагавшийся как раз под мастерской. Майкл недоуменно взглянул на Дрейка. Но когда Эйлин бросилась снимать со стен и мольбертов картины, оба молодых человека начали понимать смысл происходящего.
 – Что здесь происходит, Невилл? – удрученно спросил Тедди, в то время как остальные недоуменно бродили по комнате, разглядывая обстановку и помогая Эйлин снимать ее многочисленные работы.
 Дрейк принял из рук девушки один из самых больших холстов и стал рассматривать его. Он знал, что все картины Эйлин можно разделить на две категории: красочные пейзажи, прорисованные до мельчайших деталей, и волшебные, почти фантастические картины сказочного мира. Дрейку больше нравились вторые: именно эти дикие, чарующие, феерические пейзажи будоражили его воображение, и именно они сейчас отправлялись в темницу под полом.
 Дрейк держал в руках холст, изображающий мертвого единорога, лежащего в луже ярко-алой крови, разлившейся по ковру из опавшей листвы цвета золота. И тут Дрейк понял смысл этих картин. И сердце его сжалось. Он молча опустил холст в черную дыру в полу и потянулся за следующим.
 – Под концом радуги вовсе нет зарытых сокровищ, Тедди, а гномов не существует. Просто прячь ирландские пейзажи.
 Очень скоро в комнате не осталось ни холстов, ни гобеленов, ни вышивок, на которых, как всегда казалось друзьям Эйлин, были изображены картины, существовавшие лишь в воображении девушки. Майкл поднял с пола холст, изображавший бурное море, и аккуратно поставил его на пустой мольберт.
 – Еще осталась одна картина в кабинете твоего дяди, – задумчиво произнес Дрейк.
 Эйлин тут же рванулась с места, желая поскорее спрятать это последнее свидетельство того, что она помнит все, но маркиз поспешно схватил ее за руку:
 – Постой! Это его любимая картина. Боюсь, что, если ты ее снимешь, он очень расстроится. Пусть себе висит. Ведь де Лейси не знает, кто ее автор.
 Никто, кроме Дрейка и Эйлин, не понял смысла этих слов. Но ужас и отчаяние на лице девушки заметили все. На той картине, что сэр Джон выбрал для своего кабинета, была изображена та самая поляна, которую Эйлин видела в своих ночных кошмарах. Пеструю растительность окружали черные тени, а в реке, у самого берега, виднелись неестественно синие пятна, будто кто-то, не сбросив с себя бархатные одежды, погрузился в прохладную воду. И только буро-красные мазки в самом центре зеленой поляны выдавали истинный смысл всего рисунка.
 – Ядостану ее, – отрывисто сказал Дрейк. – Майкл, отведи Эйлин обратно в зал, пока ее не хватились. Не отходи от нее ни на шаг. Тедди, пойдем со мной. Если нас поймают, скажем, что это всего лишь шутка. Главное, чтобы картину не увидел де Лейси.
 К тому времени, когда Дрейк вернулся в большой зал, Памела с Эдмундом куда-то исчезли, сэр Джон с графом де Лейси ушли смотреть картины племянницы, а Эйлин с Майклом беспечно танцевали среди гостей. Дрейк неожиданно для самого себя разозлился на Памелу. Он решил, что не станет бросать Эйлин ради того, чтобы отыскать свою пропавшую невесту, и начал нетерпеливо дожидаться конца танца.
 Наконец музыка стихла, и Майкл повел Эйлин к креслу, но Дрейк остановил его. Крепко взяв девушку за локоть, он буквально потащил ее к небольшому алькову, скрытому от посторонних глаз стеной.
 Когда Майкл попытался возразить, Дрейк повернулся к нему и сказал:
 – Сейчас де Лейси в мастерской Эйлин. Предупреди нас, когда он будет возвращаться.
 Не желая ничего больше объяснять, он быстро увел Эйлин из большого зала.
 Та, возмущенная его бесцеремонностью, гневно прошептала, стараясь, чтобы никто не услышал:
 – Ты лезешь не в свое дело, Дрейк. Оставь меня в покое. Постарайся оградить себя и свою семью от неприятностей. А у меня своих забот хватает.
 – Я заметил, – сухо проговорил Дрейк и мягко подтолкнул ее к небольшому дивану, обтянутому бархатом. – А теперь поговорим.
 Эйлин скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Дрейка.
 – Рассказывай – или сэр Джон узнает, что ты вовсе не немая. А потом я покажу ему картины, которые ты спрятала. А после вытряхну объяснение из де Лейси!
 – Ты этого не сделаешь! – гневно воскликнула Эйлин, зло уставившись Дрейку в лицо. В прекрасном, богато вышитом сюртуке и изящном жилете, с напудренными волосами, как и подобает джентльмену, он выглядел довольно внушительно. От того смеющегося юнца, каким он всегда был, не осталось и следа.
 – Сделаю, будь уверена. Как ты много раз подчеркивала, не я за тебя отвечаю. И тому, кто это делает, я расскажу все, что знаю.
 Маркиз облокотился о стену, скрестил руки на широкой груди и выжидающе замер.
 – Это шантаж! – Эйлин сердито сжала кулаки, лихорадочно соображая, что можно рассказать Дрейку, чтобы он наконец-то отстал. – Что ты хочешь услышать?
 – Все, что ты помнишь и что заставляет тебя притворяться немой даже с друзьями.
 – Свою мать, – почти неслышно прошептала девушка. – И своего отца.
 Из злобной фурии она вдруг опять превратилась в милую, испуганную девушку, готовую вот-вот разрыдаться.
 Дрейк быстро опустился на колени около нее и достал свой носовой платок.
 – Не плачь, Эйлин. Не здесь. Не сейчас, – попытался он успокоить ее. Он хорошо помнил тот день в лесу и отлично понимал, что во второй раз может не совладать с собой. И если сэр Джон не убьет его, то это с радостью сделает любой из числа поклонников Эйлин, потому что кончится все тем, что он возьмет ее прямо здесь, а затем увезет с собой на глазах у всего света.
 – Прости. По-другому я не могу говорить об этом, – шмыгнув носом, проговорила Эйлин и с упреком посмотрела на маркиза. – Я тебя предупреждала.
 Дрейк встал и принялся сердито ходить взад-вперед.
 – Тогда позволь мне рассказать эту историю. Де Лейси – брат твоего отца. Он унаследовал состояние и титул после его смерти.
 – Я не знаю. Наверное. – Эйлин нервно теребила платок в руках.
 И тут Дрейка осенило.
 – А ведь скорее всего твой отец не был католиком? Кладбище, на котором он похоронен, когда-то принадлежало монастырю.
 Эйлин недоуменно посмотрела на Дрейка.
 – Я не знаю. Но мы ходили в церковь. Я помню, что там были очень красивые окна. А моя мать теперь монахиня или как там это называется…
 – Но твоя тетя не католичка. Предположим, что твоя мать приняла веру мужа, то есть твоего отца. Но он не унаследовал бы состояние и титул, если бы был католиком. Закон запрещает это. Он не мог бы даже носить меч.
 – Он носил меч, – тихо проговорила Эйлин.
 – Подозреваю, что он, стремясь защитить свою семью и земли, исповедовал англиканскую веру. Так поступают многие. Твой дядя должен это знать.
 Эйлин слушала Дрейка очень внимательно. Она никогда не пыталась найти логическое объяснение мучившим ее кошмарам, просто жила в страхе, почти в ужасе.
 – Я ничего об этом не знаю, – прервала она маркиза. – Мне известно лишь, что этот человек убил мою мать и моего отца.
 Дрейк посмотрел на Эйлин так, словно она сошла с ума.
 – Но твоя мать жива!
 – Нет. Она мертва. – Эйлин отбросила в сторону насквозь мокрый от слез платок и встала. – Он убил мою мать. Там, в монастыре, живет вовсе не она. Это только ее оболочка. Она умерла в тот момент, когда убили моего отца. Так говорят все, и это правда.
 Эйлин попыталась уйти, но Дрейк схватил ее за руку и притянул к себе.
 – Тебе было всего пять лет. Ты не можешь знать точно, в чем виноват твой дядя. Если бы твоя мать знала об этом, этот мерзавец давно гнил бы в тюрьме.
 Эйлин безучастно посмотрела на Дрейка.
 – Она сделала бы это, но она умерла. Говорю тебе: я все видела. Ради своей матери и ради тех людей, которые защищают нас, я должна молчать. Но он знает. Только взгляни в его глаза, и ты увидишь: он знает. Но я не умерла и теперь всегда буду являться ему. Я не оставлю его в покое.
 Эйлин высвободилась из рук Дрейка и покинула альков. Дрейк какое-то мгновение стоял неподвижно, тупо глядя на занавески, за которыми исчезла Эйлин, как вдруг его осенило.
 Эйлин видела не только то, как был убит ее отец, но и то, что сделал это ее собственный дядя! Человек, который сейчас свободно расхаживал по Саммер-Холлу, был убийцей и, вероятнее всего, еще и насильником. Но Эйлин не допустит, чтобы это продолжалось и дальше. Дрейк готов был поклясться в этом чем угодно. Он понятия не имел, что именно задумала эта маленькая ведьма, но твердо знал, что результат будет неприятным для всех, кто с этим связан. И сам он не мог ничего изменить.
 Вспомнив, как легко Эйлин обращается с кинжалом, Дрейк вздрогнул от страшной мысли. Распахнув занавески, он быстро вышел в заполненный гостями зал.
 – Где они?
 – Эдмунд и де Лейси собираются уезжать. А сэр Джон пошел к себе в кабинет, хочет что-то принести.
 Дрейк бросился в холл, локтями прокладывая себе путь через толпу гостей.
 Здесь он увидел, как Эдмунд и де Лейси о чем-то тихо переговариваются, стоя у массивных дверей, ведущих во двор. С противоположной стороны к ним быстро приближался сэр Джон, он казался очень взволнованным. Дрейк знал, что расстроило баронета. Он не нашел в своем кабинете любимой картины.
 Встав так, чтобы отлично видеть все происходящее в холле, оставаясь при этом незамеченным, Дрейк внимательно осмотрелся. В одном из углублений в стене Дрейк заметил чью-то фигуру, скрытую от посторонних глаз густой тенью. Он удовлетворенно улыбнулся. Именно этого он и ожидал.
 Маркиз быстро поднялся по лестнице и очутился в холле, именно там, где стояли Эдмунд и де Лейси. Все трое посмотрели на приближающегося маркиза с удивлением, а Эдмунд даже с некоторым раздражением.
 – Я хотел поговорить с тобой прежде, чем ты уедешь, кузен, – проговорил Дрейк, обращаясь к нему.
 – Ты был так занят тем, что ухлестывал за своей последней пассией, Шерборн. Я, конечно, не люблю вмешиваться, но думаю, что граф де Лейси может обидеться на тебя за то, что ты вскружил голову его племяннице.
 Де Лейси нахмурился, услышав эти слова, но не успел ничего ответить, потому что именно в этот момент подоспевший сэр Джон, тяжело дыша, воскликнул:
 – Она пропала! Я не понимаю как! Ее украли! В моем доме воры!
 Когда из ниши в стене показалась фигурка, облаченная в расшитое зеленое платье, Дрейк сделал шаг в сторону, так, чтобы оказаться как раз между нею и сердито ворчащим себе под нос ирландским лордом. Дрейк схватил девушку за запястье и, заломив руку ей за спину, вытолкнул вперед себя.
 – Спасибо, что так быстро пришла, – произнес маркиз, с легкостью удерживая руку Эйлин, которая незаметно старалась вырваться из его железной хватки. – Я подумал, что ты захочешь попрощаться со своим дядей. Он уже покидает нас.
 Сэр Джон, заметив гнев в глазах племянницы и еле сдерживаемую ярость на лице Дрейка, сильно обеспокоился, но, будучи человеком воспитанным, не стал задавать лишних вопросов, решив позже во всем разобраться.
 – Прошу прощения, де Лейси. Видимо, это чья-то глупая шутка. Но я найду этого шутника прежде, чем вы снова приедете к нам. Эта картина просто великолепна, я уверен, что вам она понравится. Вы, наверное, уже поняли, что Эйлин необычная девушка. И между нами: мы можем представить ее обществу как дочь вашего брата, и людям не останется ничего, кроме как принять ее. Конечно, без сплетен не обойтись, но они очень быстро забудутся.
 Де Лейси повернулся, чтобы пристальнее приглядеться к своей племяннице. Тусклый свет, проникавший в холл, позволял рассмотреть лишь немногое: у девушки была белая кожа, блестящие рыжие волосы и отливающее изумрудной зеленью платье. Переведя взгляд на стоящего за хрупкой девушкой и словно бы защищающего ее маркиза, де Лейси нахмурил брови:
 – Извините, сэр, но я не вижу во внешности девушки ничего, что давало бы повод думать, что она – дочь моего брата. Я согласен, что она очень похожа на вашу жену и на ее сестру, но этому можно найти множество объяснений. Тут много непонятного, и, прежде чем я поверю, что она действительно моя племянница, нужно провести хотя бы небольшое расследование.
 Де Лейси слегка вяло поклонился и резко повернулся к двери, отчего его плащ вихрем закружился вокруг него. Эдмунд на секунду задержался, вопросительно поглядев на кузена, но, поняв, что тот не собирается ничего добавить к сказанному, поспешил за высоким ирландцем. Когда дверь за ними закрылась, сэр Джон повернулся к Дрейку, который старался удержать яростно вырывавшуюся Эйлин.
 – А теперь вы все мне расскажете. Здесь и сейчас!




 Глава 10


 Дрейк крепко держал Эйлин за запястье, и девушке не оставалось ничего другого, кроме как покорно следовать за сэром Джоном в его кабинет. Если бы она позволила себе выговориться, у окружающих, наверное, просто голова пошла бы кругом: столько всего накопилось у Эйлин на душе. Но она еще не была готова открыть всем свой секрет.
 Когда они вошли в кабинет, Дрейк плотно закрыл дверь, но не выпустил руки Эйлин. Баронет нахмурился. Ему вообще не нравилось, что этим вечером произошло слишком много неприятных событий. Если эта капризная и своевольная девчонка сделала что-то, что компрометирует и ее саму, и Невилла, то Дрейк будет чувствовать себя обязанным поступить благородно, и все пойдет кувырком. Когда речь идет о романтическом безумии юности, действовать нужно быстро. И сэр Джон решил вмешаться, чтобы лично все уладить.
 – Невилл, отпусти наконец мою племянницу и присядь. Я никогда не видел Эйлин в гневе, но хорошо помню вспышки бешенства ее матери. Уверяю тебя, что это зрелище не из приятных. – Сэр Джон прошел к письменному столу и указал на обитое кожей кресло с высокой спинкой, стоящее рядом. Не дожидаясь, пока сядет его племянница, баронет опустился в кресло за столом и посмотрел на стоящую рядом парочку.
 Внезапно Дрейк с силой выкрутил запястье Эйлин, и из ее руки выпал серебряный кинжал. Девушка вскрикнула от боли, и сэр Джон вскочил было на ноги, но, увидев упавший на пол кинжал, медленно опустился обратно в кресло. Пораженный увиденным, он вперил взгляд в маркиза, молча требуя объяснений.
 Дрейк покачал головой и с мрачным видом проводил взглядом Эйлин, которая не спеша отошла к камину.
 – Полагаю, сэр, вашей племяннице есть что сообщить.
 Эйлин гневно блеснула глазами и, не проронив ни слова, упрямо сложила руки на груди.
 Сэр Джон удивленно поднял брови и перевел взгляд с Дрейка на Эйлин. Она стояла, гневно стиснув свои длинные изящные пальцы в кулаки и сверкая глазами. Сэр Джон начал подумывать, что он неправильно оценил ситуацию. Все это очень не походило на обычную ссору влюбленных.
 Эйлин продолжала упрямо молчать. Тогда Дрейк не спеша подошел к высокому кожаному креслу и удобно устроился в нем, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Он встретил гневный взгляд Эйлин с невозмутимым спокойствием.
 – Ты предпочитаешь, чтобы он услышал обо всем из моих уст? – спросил Дрейк. В следующее мгновение Эйлин развернулась и, схватив с каминной полки большой хрустальный бокал для бренди, запустила его прямо в голову маркиза. Но тот успел отклониться, и бокал, ударившись о стену, разлетелся на тысячи мелких сверкающих кусочков.
 – Да пропади ты пропадом, назойливый, вечно во все вмешивающийся идиот! – прокричала Эйлин. – Почему ты не дал мне убить его? Я же сказала, чтобы ты оставил меня в покое! Убирайся отсюда, пока я не вонзила рапиру в твое благородное, ничего не стоящее английское сердце!
 Дрейк поднялся и, встав перед сэром Джоном, отвесил ему вежливый поклон.
 – Пожалуйста. Эйлин с радостью расскажет вам все, что знает об этом негодяе де Лейси. Я хочу попросить у вас прощения за то, что позволил этой глупой игре так затянуться. Надеюсь, ваша племянница сумеет объяснить вам, почему я ее не выдал. Если же нет, сэр, не стоит делать поспешных выводов. Я сам вам все объясню.
 С этими словами Дрейк поднял с пола серебряный кинжал, положил его на стол перед баронетом и покинул комнату, оставив Эйлин наедине с потерявшим дар речи сэром Джоном.
 Когда причина ее раздражения и гнева исчезла, Эйлин вдруг притихла, чувствуя пустоту внутри себя и слабость. Дело зашло слишком далеко. Пришло время все объяснить дяде. Глубоко вздохнув, Эйлин повернулась к сэру Джону и прошептала:
 – Прости меня.
 Слезы раскаяния катились по бледным щекам девушки. Сэр Джон в задумчивости взял лежащий перед ним кинжал и спросил:
 – Так ты мне все расскажешь?
 – Мне нечего рассказывать. Когда я снова увидела маму, ко мне вернулась память. – Эйлин села на диван. Убив де Лейси, она просто отомстила бы за все жизни, которые он отнял, за все судьбы, которые поломал. Но возможно, это действительно не было наилучшим выходом из ситуации. Своим поступком она причинила бы вред и тете, и дядюшке, но, если де Лейси и дальше будет жить, это все равно случится. Эйлин просто не видела другого способа решить проблему.
 – Ты вспомнила, как говорить? – продолжил баронет.
 – Да. А еще я вспомнила, как ненавидеть. Я ненавижу его. Всегда ненавидела. И он прекрасно это знает.
 – Де Лейси?
 Эйлин молча кивнула в ответ.
 Сэр Джон изменился в лице.
 – Почему, Эйлин? Почему ты ненавидишь его?
 – Ты все равно не поверишь. Никто не поверит. А он убьет всякого, кто осмелится бросить ему такое обвинение. Не спрашивай меня об этом, – дрожащим голосом ответила Эйлин и подняла на дядю глаза, полные слез.
 – Эйлин, сегодня этот человек был гостем в моем доме. Я не могу беспричинно отказать ему приезжать к своим единственным родственникам. Что бы он там ни говорил, все мы знаем, что ты – его племянница. Расскажи мне все. У меня должна быть причина не пускать его больше в этот дом.
 – Я не могу сделать этого! – Эйлин буквально затряслась, вцепившись руками в свою юбку. – Если он узнает, что я могу говорить, и что ко мне вернулась память, он уничтожит нас всех. Неужели ты не понимаешь? Вот почему моя мать прячется: она старается защитить меня, защитить своих друзей. Разреши мне вести себя по-прежнему, и он ничего не заподозрит и спокойно вернется восвояси.
 Сэр Джон неодобрительно посмотрел на бледное личико племянницы. Эта красивая, остроумная и богатая девушка может взять от жизни все, чего ей захочется, но почему-то умоляет его позволить ей вернуться к затворнической жизни! Конечно же, не такого желала своей дочери Элизабет. И этого нельзя допустить. Это неразумно и, более того, бессмысленно. И Эйлин должна это понять.
 – У меня несколько больше жизненного опыта, чем у тебя, Эйлин. Позволь мне самому решить, как нужно поступить в данной ситуации. Расскажи мне, что тебе известно. А если не хочешь говорить об этом, позволь мне позвать Дрейка, чтобы он все объяснил.
 В глазах Эйлин снова вспыхнул гнев. От былого кающегося выражения не осталось и следа.
 – Он уже достаточно вмешивался не в свои дела. Не нужно снова звать его.
 Баронет согласно кивнул.
 – Невилл всегда старается взять решение вопроса на себя, но иногда он переходит границы дозволенного. В этом он очень походит на своего отца. Я не вижу причин, по которым нам нужно было бы снова привлекать его к нашей проблеме. Так что такого натворил де Лейси, что ты его ненавидишь?
 Эйлин глубоко вздохнула и закрыла глаза.
 – Я не очень хорошо помню. Я была тогда совсем маленькой. Когда он был рядом, всегда разгорались споры. Моя мать всегда избегала его, и я следовала ее примеру. Только ему одному удавалось вывести из себя моего отца, и я ненавидела те минуты, когда они кричали друг на друга. Однажды я даже взяла кочергу и треснула со всего размаху его по колену, чтобы он наконец замолчал. Он сыпал проклятиями, но отец взял меня на руки и унес из комнаты.
 Сэр Джон представил описанное глазами пятилетнего ребенка. Элизабет и Ричард владели не очень большим состоянием, но были настолько счастливы друг с другом, что им можно было только позавидовать. Наверное, девочка видела в них бога и богиню, спустившихся на эту грешную землю с самого Олимпа. А сопровождавшееся руганью и криками вторжение этого черного колдуна – де Лейси – порождало в ней чувство страха.
 Эйлин снова глубоко вздохнула и попыталась еще раз выразить словами тот кошмар, который каждую ночь посещал ее в течение многих лет.
 – Многое из того, что я помню, я понять не могу. К нам приходили какие-то люди, мой отец подолгу разговаривал с ними, они о чем-то спорили. А еще отец созывал собрания. Деревенские жители улыбались, глядя ему в лицо, но стоило ему повернуться спиной, и они начинали шушукаться. Я помню это, но не понимаю. Как и то, что мама часто шептала мне на ухо какие-то предупреждения, когда мне хотелось поиграть с другими детьми. Поэтому я часто чувствовала себя одинокой. И была просто счастлива, когда мы проводили время с мамой и папой. Мама очень любила прогулки в лесу. У нас даже было там любимое место, и мы часто бывали там. Кроме нас, туда не ходил никто… до того дня…
 Эйлин вдруг осеклась, глотая слезы, и сэр Джон почувствовал острый укол совести: это из-за него Эйлин снова приходится вспоминать ужасные картины того дня. Но он должен знать, что же на самом деле произошло несколько лет назад. Все это время он мучился от неизвестности, и вот настал тот час, когда Эйлин готова пролить на это таинственное происшествие хоть немного света.
 – Мой дядя прискакал на лошади. С ним были и другие. У них в руках были мечи. Они говорили о моем отце ужасные вещи. Он пытался с ними спорить, но… – Эйлин запнулась, стараясь яснее вспомнить события того дня. Может, сэр Джон понял бы что-то, чего не понимала она сама. – Я не знаю… Дядя держал маму, а она вырывалась и кричала. А отец вытащил меч, и раздался еще чей-то крик. А потом эти люди окружили папу. Дядя начал смеяться, а мама кричала и кричала… Я не могла больше этого выносить. Когда отец упал, я выбежала из кустов и вытащила из корзинки нож. И набросилась на дядю, громко крича. Я надеялась, что кто-нибудь сможет прийти на помощь. А он… – Эйлин снова осеклась. Ей вдруг стал понятен смысл того, что она раньше не понимала. – Он прижимал маму к земле. Когда он замахнулся на меня, я бросила в него нож. Полилась кровь, полилась прямо на маму, а она все кричала и кричала. Тогда дядя схватил меня и кинул изо всех сил на землю и… – Эйлин вся дрожала. Обхватив себя руками, она медленно качалась взад-вперед, пытаясь хоть как-то унять рвущую ее изнутри боль. Слезы ручьями текли по ее бледным щекам. Эйлин вдруг отчаянно захотелось, чтобы рядом был Дрейк. Боль, обрушившаяся на нее, была слишком сильной, чтобы можно было справиться с ней в одиночку.
 Рассказанная Эйлин история вызвала в баронете шквал чувств. Его всего колотило. Поднявшись с кресла, он протянул Эйлин руку и сказал:
 – Думаю, тебе лучше пойти сейчас в свою комнату, девочка. Я попрошу Эмму подняться к тебе и извинюсь за тебя перед гостями. Ты достаточно пережила за этот вечер.
 Эйлин подняла на дядю глаза и проговорила:
 – Теперь ты понимаешь, почему я должна молчать? Он ни о чем не должен догадаться. Я не хочу потерять еще и тебя!
 Сэр Джон молча кивнул. Когда Эйлин вышла из комнаты, он налил себе полный бокал бренди и залпом осушил его.
 Тяжело вздохнув, он вдруг поймал себя на мысли о том, что начинает думать, как Дрейк: возможно, жить было бы гораздо проще, если бы Эйлин так и не научилась говорить…
 К полудню следующего дня Эйлин наконец придумала, выход из сложившегося положения. Если она на самом деле хочет вернуться в настоящий мир – тот мир, в котором живет Дрейк, в котором живет ее дядюшка, – ей придется открыть всем, что она может говорить. Но тогда де Лейси обязательно вернется, чтобы отомстить. Нет, она должна защитить Саммервиллов, а сделать это можно только одним способом. Эйлин должна выйти замуж и уехать из Саммер-Холла.
 Перебрав в памяти недостатки и достоинства всех знакомых ей мужчин, Эйлин пришла к выводу, что идеальным вариантом было бы выйти за Дрейка. Он был сильным и богатым, у него были власть и знакомства – все это позволило бы ему защитить Эйлин и ее семью и не позволить де Лейси воплотить в жизнь свои коварные планы. Но с другой стороны, если они с Дрейком подольше поживут под одной крышей, они просто поубивают друг друга, так что графу даже не придется себя утруждать. Теодора, Джеймса и других знакомых ей молодых людей Эйлин исключила сразу. С ними было интересно поговорить и просто находиться рядом, но в схватке с де Лейси они явно проиграют. И тут Эйлин подумала о единственном из знакомых ей мужчин, который бы мог противостоять даже вооруженной кавалерии.
 Майкл Джаспер и Диана сидели рядом и играли в четыре руки на спинете, У Майкла были очень проворные пальцы, поэтому играл он очень даже неплохо. Его нельзя было назвать человеком с бурной фантазией, впрочем, как и шутником, однако за серьезным выражением его лица скрывалось множество достоинств. Эйлин уже знала, что он мягкий, чуткий, понимающий человек, и надеялась, что он будет верным мужем, на которого всегда можно положиться. И если ее семья примет его, Майкл не задумываясь отдаст жизнь, чтобы защитить их.
 Когда Теодор увлек Диану играть в карты, Эйлин тихонько подошла к Майклу, взяла его под руку и жестом показала, что хотела бы прогуляться. Дрейк вместе с Памелой покинули замок еще рано утром, а значит, не осталось никого, кто мог бы помешать парочке уединиться в огромных залах Саммер-Холла.
 О том, чтобы пойти пройтись по саду, не могло быть и речи – декабрь в этом году выдался холодным. Но в замке и так было достаточно мест, где можно было бы отдохнуть от людей и суеты. Майкл послушно шел за Эйлин в оранжерею. Внутри пахло влажной землей. Отведя в сторону виноградную лозу, свисавшую с решетчатого потолка, Майкл протянул Эйлин руку и помог ей спуститься по лестнице в стеклянную оранжерею.
 Казалось, что здесь она чувствует себя более естественно, чем в других местах Саммер-Холла. Майкл с удивлением наблюдал, как, всегда такая спокойная, Эйлин вдруг стала веселой, превратившись в эдакую сказочную нимфу, восторженно порхающую от растения к растению, вдыхающую пряные ароматы цветов. Когда девушка потянулась к самой верхушке апельсинового дерева, стремясь достать спелый плод, Майкл протянул руку и легко сорвал апельсин, и они вместе съели его.
 Как Эйлин добилась этого, Майкл так и не понял. Но в тот момент, когда он вытирал остатки сока с ее губ своим носовым платком, она подалась чуть-чуть вперед, и он, не удержавшись от соблазна, накрыл ее обольстительные губки своими. И Эйлин ответила на поцелуй.
 Сколько длился этот поцелуй, Майкл не заметил. Он пришел в себя, только когда Эйлин, положив ему на грудь руку, тихонько оттолкнула его.
 – Мисс де Лейси, Эйлин… я не хотел… – Майкл не привык вслух произносить свои мысли, да и не умел он складно говорить. Поэтому тут же поправился: – Но я нисколько не сожалею о случившемся!
 Эйлин мягко улыбнулась, посмотрев в глаза стоящего рядом с ней рослого мужчины. Напудренный парик не очень сочетался с большим квадратным лицом, но у него были красивые темно-карие глаза. Взгляд их не заставлял Эйлин краснеть и отводить взор, как это бывало с Дрейком. Эйлин подумала, что искреннее восхищение этого человека поможет ей залечить уязвленное самолюбие.
 Она нежно коснулась его щеки, и Майкл тут же накрыл ее ладонь своей.
 – Если ваш дядя даст свое согласие… если вы позволите мне ухаживать за вами… – сбивчиво проговорил он, до сих пор не веря в то, что поцеловал самую прекрасную из всех знакомых ему девушек, и она ответила на его поцелуй. А некоторые ухажеры уже начали называть Эйлин злой ведьмой!
 Эйлин высвободила руку из-под большой ладони Майкла и утвердительно кивнула. Она сделала свой выбор, и теперь должна следовать намеченному пути.
 Когда Диана, оторвавшись от карт, увидела Майкла и Эйлин, под руку возвращавшихся в зал, у нее упало сердце. Девушка и не думала, что это так ее расстроит. Хотя это в общем-то не ее дело… Но Диана была почти уверена, что Эйлин и Дрейк… Они так хорошо смотрелись вместе!
 Диана в ярости швырнула карты на стол. Будь проклята эта леди Памела!
 Сэр Джон также немало разволновался, узнав о столь неожиданном повороте событий. Когда Майкл покинул его кабинет, баронет срочно послал за Эйлин. Он был бы рад тому, что Эйлин выбрала наконец себе жениха, если бы не знал того, что услышал прошлым вечером. Поэтому сейчас он серьезно задумался о причинах такой поспешности.
 Когда Эйлин зашла в комнату, сэр Джон не заметил на ее лице ни радости, ни воодушевления, ни счастливого выражения – всего того, что было у Элизабет, когда она нашла своего Ричарда. Ее взор не пылал любовью, да и то, что она не призналась своему «избраннику», что может говорить, было плохим знаком.
 – Девочка, ты никогда не выказывала интереса к Майклу. Почему же все так внезапно изменилось? – Баронет сразу перешел к делу. Он уже понял, что, когда имеешь дело с Эйлин, можно не утруждать себя пространными вступлениями.
 – Я не жду, что, ты вечно будешь держать в тайне от тети то, что я могу говорить. Если я выйду замуж, над нами уже не будет висеть угроза, мы сможем чувствовать себя более спокойно. Я смогу смело говорить. И я подумала, что Майкл – наилучшая из имеющихся кандидатур. Ты разве так не считаешь? – спросила Эйлин и выжидающе посмотрела на сэра Джона.
 – Майкл, безусловно, замечательный молодой человек. И я сказал ему, что всячески поддерживаю ваше решение. Но я не понимаю тебя. Почему ты не можешь говорить сейчас? Так ли необходим этот брак с Майклом?
 – Я боюсь, что о моей способности говорить узнает лорд де Лейси, – поспешила объяснить Эйлин. – Он подумает, что я расскажу всем о его подлостях, потому что ты захочешь, чтобы поместье де Лейси досталось мне как истинной наследнице. Да, у тебя есть власть и связи, а у Майкла нет. Зато ты не сможешь вечно быть со мной, а он сможет. Когда мы поженимся, все мое состояние перейдет к мужу, а значит, у дяди больше не будет причин бояться тебя. Не думаю, что он будет бояться Майкла, разве что просто как физически сильного соперника. Если мы будем жить тихо и не лезть в его дела, де Лейси махнет на нас рукой и оставит в покое. А после этого, я думаю, можно будет рассказать всем, что я заговорила.
 Сэр Джон отвернулся и хмуро посмотрел в окно. За всеми этими хитрыми планами крылось одно: Эйлин хочет защитить его и Эмму. Если молодой и сильный воин – Ричард – не сумел уберечь свою семью от младшего брата, где уж ему, сэру Джону, сделать это… Но все же баронет полагал, что, если Эйлин расскажет все, что знает, властям, те найдут способ восстановить справедливость и уберечь от злого лорда девушку и ее родных. Сам сэр Джон никогда не был трусом, и в этой ситуации поступил бы иначе, если бы не Эйлин и Эмма. Ведь речь идет не о его жизни, а о жизни жены и племянницы. А ими нельзя рисковать. Что ж, может быть, Эйлин права. Если она расскажет все, то им, несомненно, будет грозить опасность. И Майкл сможет защитить девушку лучше, чем пожилой дядюшка.
 – Понимаю, – пробормотал сэр Джон, вдруг почувствовав себя древним стариком. – А когда ты собираешься рассказать своему жениху, что скрывала от него такое?
 Эйлин почувствовала себя неловко. Приняв решение, она даже не поинтересовалась, что обо всем этом думает сам Майкл. Почувствовав ее состояние, сэр Джон повернулся и смерил ее строгим взглядом.
 – Ты расскажешь ему все еще до свадьбы. Я не хочу, чтобы ты обманывала этого юношу. Он хороший и достойный человек. Ты не могла сделать лучшего выбора, и он будет соответственно вознагражден. Но я не позволю тебе дурить ему голову. Если он будет продолжать ухаживать за тобой, а я думаю, что именно так он и поступит, ты обязательно все ему расскажешь. Дай мне слово.
 Чувствуя, как дверь ее клетки медленно закрывается, Эйлин молча кивнула. Подняв голову, чтобы хоть немного задержать слезы, которые грозили вот-вот хлынуть из глаз, она повернулась к двери. Брак будет намного менее страшной ловушкой, чем та, в которую она чуть было не угодила вчера вечером.




 Глава 11


  Март 1746 года 
 До апреля оставалось совсем чуть-чуть, и поэтому дом Невиллов менялся день ото дня, тем больше превращаясь в хаос, чем ближе становился день свадьбы. Диана с некоторым отвращением посмотрела на очередную горничную, которая возмущалась по поводу того, что слуги все еще не убрали вещи. Как раз сегодня утром Дрейк учинил разгон двум лакеям, и Диана подумала, что сейчас на кухне творится настоящий бедлам. Готовить обед для многочисленных гостей, которые сообщили о своем визите в последнюю, минуту… Будет неудивительно, если половина прислуги подаст на увольнение.
 Успокоив горничную, Диана почти было собралась позвать лакея, чтобы тот отвез ее на кухню, но тут в дверях появился ее брат, и девушка так и замерла с поднятым в руке колокольчиком. Сейчас Дрейк казался даже еще более озабоченным: он все время носился по имению, строго следя за тем, чтобы все делалось как можно лучше. И в своей одержимости этим он был похож на безумца, не совсем понимающего, что творит.
 Диана молча смотрела, как брат быстро прошел через комнату и остановился, пристально глядя сквозь стеклянные французские двери в сад. Около полудюжины садовников суетились среди деревьев и кустов, пропалывая, рыхля и сажая: до свадьбы оставалось меньше шести недель! Диана подумала о том, решит ли Дрейк накричать еще и на растения, чтобы они зацвели поскорее, или все-таки позволит природе развиваться, как ей положено?
 – Ты пригласил сегодня хоть кого-нибудь, кто сможет поднять мне настроение, или же мы попросту убьем еще один вечер, слушая скучные рассказы лорда Уэстли? – Диана говорила резче, чем ей самой того хотелось, но недавняя вспышка раздражения ее всегда такого учтивого и приветливого брата попросту вывела девушку из терпения. Если и после женитьбы его теперешнее состояние станет нормой, она, пожалуй, уедет жить в маленький домик, который отец оставил ей в приданое.
 Дрейк продолжал молча смотреть в сад. Диане хотелось швырнуть чем-нибудь ему в голову, чтобы он наконец пришел в себя. Но потом она подумала, что этим добьется только того, что Дрейк сочтет ее больной и пошлет за доктором. В последнее время он очень редко смеялся и почти ничего не говорил, не считая окриков и указаний, которые отдавал слугам. Диане очень не нравилось, что брат постоянно находится в таком состоянии, но она не знала, как и чем может ему помочь. К тому же у нее была куча собственных проблем.
 – Я пригласил Саммервиллов. Думаю, тебя это обрадует, – ответил наконец Дрейк. Развернувшись, он медленно подошел к камину и стал крутить в руках изящную статуэтку, изображающую пастуха и пастушку.
 – Полагаю, что ты также пригласил и Майкла. Ведь Эйлин ужасно расстроится, если его не будет, – сказала Диана и склонилась над спинетом. Ей не хотелось, чтобы брат видел выражение ее лица.
 Дрейк так сильно стиснул в руках статуэтку, что загнутый кончик палки пастуха с треском отломился. Чертыхнувшись, маркиз поставил фигурку на место и прошел к нише в стене, увешанной всякими струнными инструментами.
 – Так он все еще бегает за ней? Я думал, что положение управляющего имением его вполне устроит и у Майкла отпадет охота волочиться за этой девушкой. Я не могу из этого мерзавца вытянуть и двух слов.
 Дрейк снял с крюка миниатюрную лиру и резко ударил по струнам. Громкий звук заставил Диану вздрогнуть. Да, если Дрейк не женится в самое ближайшее время, то он грозит разнести весь дом.
 – Почему он станет довольствоваться положением управляющего, когда может жениться на богатой девушке и сделать все ее состояние и земли своими? Ты ведь знаешь, что леди Саммервилл отдает свою землю Эйлин в приданое. Майкл из хорошей семьи и заслуживает гораздо большего, чем ты ему предлагаешь. Нельзя винить его в том, что он стремится сделать как лучше для себя. И к тому же Эйлин его более чем поощряет.
 Последние слова Диана буквально выдавила из себя. Ей очень не хотелось, чтобы Майкл ухаживал за Эйлин, но, с другой стороны, за кем еще ему ухаживать – ведь ни одна девушка прежде не давала согласия встречаться с ним?
 – Этот брак будет катастрофой, – проговорил Дрейк будто бы в ответ на мысли Дианы. – У Эйлин непокладистый характер. Она непокорна и своенравна, а Майкл вряд ли когда-нибудь примет это. Ему нужна тихая, домашняя жена. Женщина, за которой нужно ухаживать, а не гадать целыми днями, где она пропадает. Эйлин не станет сидеть на одном месте. Может, хоть ты ей скажешь, что она совершает большую ошибку?
 Диана подняла голову и изумленно посмотрела на брата. Он же продолжал перебирать струны лиры.
 – Когда это ты видел, чтобы влюбленные прислушивались к голосу разума? И к тому же, если ты думаешь, что Майклу нужна тихая жена, лучшего выбора он и сделать не мог! – Диана резко захлопнула крышку спинета и снова схватилась за колокольчик.
 Последние слова Дианы вывели Дрейка из состояния задумчивости, и он поднял глаза на сестру. В последнее время он уделял ей мало внимания, поэтому не заметил, какой у нее несчастный и усталый вид.
 – Может, мне послать за доктором Гоутли? Тебя утомили приготовления к свадьбе? Если тебе это очень трудно, я найму кого-нибудь, чтобы навести здесь порядок и все устроить…
 Брат снова стал таким, каким Диана его знала, но было уже слишком поздно. Она разошлась не на шутку и не смогла бы остановиться, даже если бы захотела.
 – Да это тебе нужен доктор! – выкрикнула Диана. – Даже глупцу понятно, что Памела не сделает тебя счастливым! Но ты же честный! И гордый! Ради своих дурацких принципов ты готов уничтожить тех, кто тебя по-настоящему любит! Не жди, что я тебе посочувствую!
 Явившийся на звонок лакей увез Диану из комнаты, и Дрейк остался один. Разве этот брак – будь он трижды проклят! – может уничтожить кого-то, кроме него самого? – задавал он сам себе один и тот же вопрос.
 В сердцах швырнув лиру на пол, маркиз быстро вышел в тенистый сад. Сделать его настолько сумасшедшим мог только поцелуй волшебной феи. Нет, надо собраться с силами и вернуться в реальный мир.
 К вечеру пришли неприятные сообщения о том, что герцог Камберленд ведет войска в Шотландию. Дрейк, обеспокоенный судьбой своих кузенов, совсем забыл про плохое настроение сестры. Монсары призывали всех верноподданных короля сплотиться под знаменами Стюартов перед лицом германского узурпатора. Возможно, Дрейку следует отослать их назад, во Францию, пока не произошла катастрофа.
 Думая об этом, Дрейк почти не слушал пустую болтовню Памелы. Они шествовали под руку из одного зала в другой, приветствуя гостей. Комната, где играли в карты, была до отказа наполнена людьми, но, когда небольшая группа музыкантов принялась рассаживаться в большом зале, большинство гостей переместились туда.
 У Дрейка еще не было возможности поговорить с сэром Джоном, а кузены, казалось, избегали его. Среди гостей Дрейк высмотрел наконец Эдмунда, который разговаривал о чем-то с лордом Уэстли. Маркиз стал медленно пробираться к ним, таща за собой Памелу.
 Подведя невесту к ее отцу, Дрейк развернулся и быстро пошел прочь. Увидев, что ее жених стремительно удаляется, Памела недовольно надула губки. Но капризная гримаска очень быстро сошла с ее красивого лица. Повернувшись к кузену своего жениху, Эдмунду, она мило улыбнулась.
 Увидев, как его дочь удаляется под руку с Эдмундом, лорд Уэстли недовольно нахмурился и покачал головой. Как все-таки хорошо, что до свадьбы осталось всего чуть больше месяца. Он уже начинал подозревать, что Памела беременна. Его жена часто бывала в положении, и лорд Уэстли легко мог распознать беременную женщину. Он искренне надеялся, что его дочь понесла от Дрейка. Ну а если нет… Бог всем нам судья.
 Дрейк же не замечал ни того, что Памела заметно округлилась, ни того, что его светлость чем-то весьма озабочен. Он целенаправленно прокладывал себе путь через толпу, попутно высматривая среди гостей своих кузенов. Но, когда Дрейк посмотрел туда, где стояли столы с угощением, все мысли о Монсарах куда-то исчезли. Он увидел Майкла Джаспера, склонившегося над миниатюрной фигуркой Эйлин и старающегося оттереть пятно от вина с красивой атласной завязки на ее платье. Ее наряд из золотого бархата был простым, но в то же время чрезвычайно эффектным: горловину и рукава украшали блестящие белые ленты, а вырез был таким глубоким, что Дрейк внезапно ощутил необъяснимый гнев. Высокий рост позволяет Джасперу видеть не только белоснежную кожу ее шеи, но и заглянуть в вырез гораздо глубже…
 Едва Дрейк приблизился к парочке, Эйлин вдруг сорвалась с места и, подобрав юбки, стремительно двинулась в сторону музыкальной гостиной. Дрейку ни за что не удалось бы найти ее след в этой толпе, если бы не голова Майкла, сильно возвышавшаяся над остальными и, как маяк, указывающая путь. Дрейк не стал догонять сбежавшую от него парочку, а снова пустился на поиски Монсаров.
 Пробравшись в комнату, где народу было поменьше и дышать стало не так трудно, Эйлин замедлила шаг, как и подобает благовоспитанной леди. Вряд ли теперь Дрейк станет преследовать ее, да к тому же в такой толпе гостей она сможет прятаться от него хоть всю ночь. Задумчиво уставившись на раскинувшийся за окном пышный сад, Эйлин положила ладонь на руку Майкла.
 – Вечерний воздух, конечно, очень освежает, но ты можешь простудиться.
 За последние месяцы Майкл научился угадывать желания Эйлин по одному только ее жесту. Он и сам рад был бы проветриться на свежем воздухе, тем более что в помещениях стоял тяжелый запах человеческого лота, смешанный с терпкими ароматами различных духов и горящих свечей. Огромные помещения Шерборна просто не успевали проветриваться, хотя почти везде окна были открыты настежь. С хитрой улыбкой Эйлин откинула сиденье небольшого мягкого пуфика возле двери. Она часто бывала в этом доме и поэтому знала все его маленькие хитрости. Диана терпеть не могла звать слуг каждый раз, как ей было холодно, поэтому почти в каждой комнате в укромном месте хранились теплые вещи. Эйлин извлекла длинную вязаную мантилью из чистой шерсти, которая как нельзя лучше подходила для прогулки в холодную погоду. Набросив накидку себе на плечи, девушка выжидающе посмотрела на Майкла.
 Юноша не смог сдержать улыбки, глядя на ее нелепый наряд. Но он уже начал привыкать к эксцентричности Эйлин. Что ж, лучше обернуть бархатное платье куском старой ветхой шерсти, чем насмерть замерзнуть в элегантном наряде. Единственное, чего хотелось Майклу, – как это чтобы Эйлин хоть немного напудрила волосы. Ее ярко-рыжая шевелюра привлекала к себе взгляды многих, а скромный по природе Майкл терпеть не мог повышенного к себе внимания.
 Он галантно открыл дверь и вместе с Эйлин вышел в располагавшийся во внутреннем дворе сад. Эйлин не привыкла ходить медленно, особенно когда оказывалась на улице, но сейчас тяжелые юбки очень мешали передвигаться. Решив воспользоваться тем, что они наконец одни, Майкл подождал, пока дом не скроется от глаз за высокой живой изгородью, а затем положил руки на плечи Эйлин, Она посмотрела на него выжидающе.
 – Эйлин, мне кажется, у тебя было достаточно много времени, чтобы разобраться в своих чувствах ко мне, – начал Майкл, и при этих его словах сердце Эйлин забилось чаще. Она осознала, что пришел наконец тот момент, который ей до сих пор удавалось оттягивать, но избежать неотвратимое нельзя и отмалчиваться дальше просто нет смысла. Все увереннее вступающая в свои права весна будоражила кровь, и Эйлин чувствовала, что скоро не сможет сдерживать в себе чувства, которые Дрейк однажды пробудил в ней. Она и так уже почти лишилась сна, и если не примет предложение Майкла, то, несомненно, отдаст себя на милость Дрейка.
 Эйлин поднесла руку к лицу Майкла и ласково провела пальцами по его поросшей грубой щетиной щеке. Но молодому человеку оказалось недостаточно одного этого жеста, ему необходимо было знать наверняка.
 – Эйлин, ты даешь свое согласие на то, чтобы я просил у твоего дяди разрешения жениться на тебе? – спросил он напрямую.
 Его большие ладони медленно легли ей на талию.
 Время пришло. Эйлин глубоко вздохнула. Она знала, что на Майкла можно положиться, но сделать первый шаг было очень нелегко. Но если она хочет, чтобы этот брак был счастливым, нужно научиться доверять своему будущему мужу.
 – Только если ты хочешь иметь жену, которая вынуждена молчать, – прошептала Эйлин, и легкий ночной ветерок, подхватив ее слова, быстро унес их прочь.
 Пораженный, Майкл отошел на шаг назад, но не убрал рук с талии девушки. Когда он посмотрел на Эйлин, в его глазах она увидела отраженный свет множества, звезд, сверкающих на небе. Капитан внимательно разглядывал нежное девичье личико, словно пытался рассмотреть в нем то, что до сих пор Эйлин тщательно скрывала от него.
 – Когда-нибудь ты мне расскажешь, почему вынуждена молчать? – спросил он ласковым голосом.
 – Когда-нибудь, – согласилась Эйлин и почувствовала, как руки Майкла еще крепче обняли ее.
 Сейчас, когда Эйлин готова была ответить на любой его вопрос, юноша решил спросить у нее то, что не давало ему спать по ночам.
 – Дрейк знает, что ты можешь говорить? – начал он издалека.
 – Я обрела речь именно благодаря ему. – Эйлин опустила глаза, надеясь, что этот ответ удовлетворит Майкла.
 – Если бы в светском обществе стало известно, что ты умеешь говорить, каждый мужчина оказался бы у твоих нот. Но почему именно я? – задал напрямую волновавший его вопрос Майкл.
 Эйлин стала лихорадочно соображать, что ответить Майклу, чтобы не обидеть его.
 – Значит, ты считаешь, что я стала бы светской леди? – не придумала она ничего лучше, как ответить вопросом на вопрос.
 – Это ничего не объясняет, Эйлин. Дрейк пытался убедить меня держаться от тебя подальше, но мне известно, что он поощрял других мужчин просить твоей руки. Есть между вами что-то, о чем я не знаю?
 Эйлин вздохнула и опустила голову на широкую грудь Майкла. Он положил ей руку на голову и стал мерно поглаживать шелковистые волосы.
 – Дрейк был мне больше чем другом. Так же как и Диана. Она мне почти как сестра. Если ты станешь моим мужем, в наших отношениях ничего не изменится. Понимаешь?
 Майклу неприятно было слышать эти слова. Он знал о мужской природе гораздо больше Эйлин. Дрейк не из тех мужчин, которых можно легко отвергнуть, и к тому же Майкл был уверен, что этих двоих связывают совсем не те чувства, что испытывают друг к другу брат и сестра. Но за каждый подарок судьбы нужно платить, и Майкл готов был бороться за любимую всеми силами.
 – Прости меня за мою непонятливость, Эйлин, но я считаю, что в этом вопросе мы должны поставить все точки над i.Если я произнесу брачные клятвы, то буду следовать им до конца жизни. И от своей супруги буду ждать того же. Если у тебя есть хоть капля сомнения…
 Эйлин подняла голову и с улыбкой заглянула в глаза Майкла.
 – Именно поэтому я и выбрала тебя, Майкл.
 Юноша облегченно вздохнул, и его глаза радостно блеснули.
 – Значит, у меня, как у твоего будущего мужа, теперь есть некоторые права?
 Эйлин согласно кивнула.
 Его поцелуй оказался нежным и волнующим. Эйлин почувствовала, что тонет в его объятиях, и ухватилась за широкие плечи Майкла. Он крепко прижимал ее к себе, и девушка почувствовала, как под атласными бриджами восстала его мужская плоть. Вот тот мужчина, который удовлетворит ее чувственное любопытство и хоть на время утолит плотское желание! Эйлин ответила ему страстным поцелуем.
 Неожиданно позади раздался чей-то гневный голос:
 – Поимей совесть, Джаспер! Ты решил уложить ее прямо здесь, на лужайке? А что, более уединенного места найти не смог?
 Эйлин подпрыгнула как ужаленная и резко обернулась. Перед ней стоял Дрейк. Лицо его было буквально перекошено от гнева. Несколько секунд они так и стояли, пристально глядя друг другу в глаза и совершенно забыв о присутствии Майкла.
 – Мисс де Лейси только что согласилась стать моей женой, Невилл, – сказал Майкл и сделал шаг вперед, закрывая Эйлин собой. Он изо всех сил старался говорить вежливо, ведь Дрейк все-таки был его другом.
 Дрейк тряхнул головой и сжал зубы так, что на его скулах заиграли желваки.
 – Мои поздравления, Майкл. Ты только что совершил отличную сделку: превратил свою: жизнь в ад в обмен на несколько золотых монет. А теперь беги к ее дядюшке, чтобы тот дал согласие на этот фарс, а мне нужно поговорить с твоей невестой.
 Майкл весь напрягся. Заметив это, Эйлин решила, что все зашло слишком далеко, и поспешила вмешаться.
 – Я очень скоро присоединюсь к тебе, Майкл. Обещаю. Позволь нам поговорить. Всего один раз, – произнесла она, ласково погладив Майкла по щеке.
 – Всего один раз, – эхом повторил Дрейк. Бросив на него предупреждающий взгляд, капитан вежливо поцеловал руку Эйлин, а затем как бы ненароком положил ладонь на рукоять меча, видневшуюся из-под камзола.
 – Я пойду поговорю с твоим дядей, дорогая, – проговорил он, обращаясь к Эйлин, но взгляд его был по-прежнему устремлен на Дрейка. – Но если ты не возвратишься в ближайшее время, я знаю, где тебя искать.
 Коротко кивнув, Майкл быстрым шагом направился в сторону дома.
 Эйлин поспешила отойти подальше от Дрейка, но не успела. Маркиз крепко схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. В его прикосновениях не было и сотой доли той нежности, какая была у Майкла.
 – Ты что, совсем рехнулась? – прорычал он, с силой тряхнув Эйлин за плечи.
 – Я не сумасшедшая, милорд, – отрезала Эйлин. – Это вы избрали себе спутницу с куриными мозгами и моралью гулящей кошки!
 – А твой избранник лучше? – парировал Дрейк. – Воистину, только особа с куриными мозгами не увидит, что обрекает себя на скучную, однообразную жизнь без любви и страсти. Я видел, как ты его поцеловала. Целомудренно! По-братски! Так дай же мне показать тебе, что такое настоящий поцелуй!
 Дрейк впился поцелуем в губы Эйлин, крепко обхватив ее руками за талию. Эйлин стала вырываться, но чем крепче сжимали ее сильные мужские руки, чем ниже опускались ладони, тем больше ослабевало ее сопротивление. Дрейк умело развязал атласные ленты и приник губами к мгновенно отвердевшему розовому соску. Эйлин застонала от сильного, почти болезненного удовольствия.
 Нащупав другой рукой завязки у Эйлин на спине, Дрейк ослабил их. Эйлин почувствовала, что платье буквально сваливается с нее, но не нашла в себе силы протестовать. Только сейчас девушка осознала, что ответила на поцелуй Майкла лишь потому, что страстно желала вновь почувствовать вкус мужских губ. Но не губ Майкла, а губ Дрейка. Эйлин все сильнее прижималась к любимому, с жадностью вкушая сладость его уст. Не получившая никакого сопротивления, рука Дрейка начала ласкать нежную грудь девушки более дерзко, и Эйлин почувствовала, как где-то внутри ее зарождается горячая волна наслаждения, медленно разливающаяся по телу, заставляющая каждую клеточку содрогаться в ожидании большего. Эйлин почти постигла ту тайну, которая ускользала от ее понимания все это время, но все же четко осознавала, что нельзя делать это здесь. Если она не остановит его, то очень скоро обнаружит, что лежит прямо на лужайке, расслабившись под его сильным телом. Именно об этом говорил Дрейк, когда несколько минут назад стыдил Майкла. Эта мысль заставила Эйлин прийти в себя.
 – Нет, Дрейк. Остановись, – прошептала она, не отрываясь от его губ.
 Дрейк нежно поцеловал уголки ее рта.
 – Почему? Если оба мы сошли с ума, так давай же безумствовать вместе!
 Дрейк сильнее обхватил ее тонкий стан и склонился, чтобы попробовать на вкус восхитительную нежность ее плоти. Опьяняющий аромат диких цветов сочился из ложбинки меж ее мягких грудей. Дрейк приник губами к тому месту, где билось сердце, и стал медленно опускаться ниже, целуя прекрасное тело Эйлин.
 Она чувствовала, что теряет рассудок. Жар его объятий заставлял забыть обо всем.
 И тут Эйлин поняла, что создана только для него, для Дрейка, и мысль эта, казалось, нисколько не удивила ее. И не огорчила.
 Дрейк поднял ее бедра и прижал к своим.
 – Теперь ты понимаешь, принцесса? – прошептал Дрейк ей на ухо. Его рука, которая еще недавно ласкала грудь Эйлин, лежала теперь на тугой ягодице девушки, крепко прижимая ее мягкую нежность к своей восставшей тверди.
 Эйлин не испытывала стыда и даже не старалась это скрыть. Она провела ладонями по широкой груди Дрейка, по его плечам, обхватила за шею и приникла губами к тонкой пульсирующей жилке у него на виске. Обнаженные груди девушки коснулись мягкой поверхности его бархатного камзола, отчего мурашки поползли у нее по спине, и Эйлин еще сильнее прижалась к Дрейку всем телом.
 – Я понимаю только, что Майкл убьет нас обоих, если я сейчас же не уйду отсюда, – прошептала она на ухо Дрейку, слабо покусывая нежную мочку.
 Дрейк чуть было не рассмеялся, услышав такой ответ из уст своей бесстыдной колдуньи. Он бережно поставил ее на ноги и несколько долгих секунд любовался идеальной белизной нежных грудей. Потом вздохнул и сказал:
 – Значит, тебе известно, почему я не хочу, чтобы ты вышла за него. Позволь мне сегодня ночью прийти к тебе, а завтра утром я сам расскажу ему обо всем.
 Дрейк завязывал шнуровку на платье, поглаживая нежную кожу на спине.
 – Ты не должен ничего ему рассказывать, Дрейк! – испуганно проговорила Эйлин. – Я должна выйти за него ради благополучия тети и дяди! Пойми меня, пожалуйста!
 На мгновение замерев, Дрейк возмущенно спросил:
 – Так ты собираешься выйти за Майкла в любом случае?
 Эйлин вскинула подбородок и посмотрела Дрейку прямо в глаза.
 – А ты собираешься жениться на Памеле. Разве не так?
 – Но это совсем другое! Я…
 Эйлин не дала ему договорить:
 – Ты можешь спокойно отстаивать честь своей семьи, а я буду изо всех сил бороться за безопасность своей. И сделать это я могу лишь одним способом. Если тебя что-то не устраивает, уходи! Мои двери будут для тебя закрыты.
 Дрейк опустил руки и стиснул кулаки.
 – Я не собираюсь делить тебя ни с кем, Эйлин!
 – Прекрасно. Значит, ты целиком достанешься Памеле!
 Гнев и боль были настолько сильными, что Эйлин с трудом сдерживала слезы. Она быстро завязала остальные шнурки на платье и стремглав кинулась к задней двери. Сейчас она была не в том настроении, чтобы встречаться с Майклом или с кем бы то ни было еще.




 Глава 12


  Апрель 1746 года 
 Утомленный неделями бесплодных поисков и подавленный рассказами о жестокой резне при Куллодене, Дрейк медленно ехал по пыльной дороге. Завидев группу всадников – солдат его величества, – рыскавших в поисках очередного горемыки, маркиз поспешно съехал с дороги и направил свою лошадь в самую гущу леса. Почти все повстанцы были из хороших семей, а поднялись на борьбу лишь потому, что верили: ее цель справедлива, и за нее можно отдать жизнь. Они дрались смело и честно, а в результате на них устраивали охоту, как на диких зверей, и резали, как кроликов. Дрейк не мог заставить себя приветствовать жестоких охотников Камберленда.
 Маркиз подумал о своих кузенах, которые, возможно, погибли в этой резне, и к горлу подкатил комок. Вознося мольбы Господу, Дрейк снова выехал на дорогу. Конечно же, у Монсаров не было достаточно времени, чтобы приехать из Франции и принять участие в этом финальном бою. Господи! Пусть они окажутся сейчас дома, целые и невредимые! Пусть их мечты не сбылись, главное – чтобы они остались живы!
 Дрейк вздохнул и вернулся мыслями к Эйлин. Скоро он женится, и тогда ничто не помешает и ей выскочить замуж. Все это время Дрейк надеялся, что ему удастся доказать вину ее дяди, защитить девушку от опасности и сделать своей, только своей. Но разумом он понимал, что это невозможно. Де Лейси от него ускользнул, а резня при Куллодене вынудила маркиза ехать домой. Времени для чего-то другого просто не осталось. Все кончено. Надежда сделать волшебную фею своей растаяла как прошлогодний снег. Впрочем, так всегда бывает с несбыточными мечтами.
 Грустные мысли настолько завладели Дрейком, что он даже не заметил неожиданно появившегося из-за кустов мужчину. До имения Дрейка оставалось всего несколько миль.
 Приглядевшись, маркиз узнал в мужчине одного из своих слуг.
 – Что такое случилось, что ты не мог дождаться, пока я приеду домой, Смит? – недовольным тоном проговорил Дрейк.
 – Солдаты, милорд. – Слуга стащил с головы шляпу и принялся нервно вертеть ее в руках. – Леди Диана велела им держаться подальше, пока не приедете вы. Приехал сэр Джон. Это он велел мне караулить у дороги на случай, если вы приедете с этой стороны.
 – Солдаты? Какие еще солдаты? А где Августин и Пьер? – спросил Дрейк, от усталости с трудом соображая, что к чему.
 – Солдаты его величества. Они ищут вас. А где ваши кузены, я не знаю. Честно говоря, мы думали, что они с вами… – торопливо проговорил слуга, нервно оглядываясь, не едет ли кто по дороге.
 – Какого черта понадобилось от меня солдатам короля? Да и зачем мне с ними встречаться?
 От всей этой неразберихи у Дрейка начала кружиться голова.
 Слуга снова посмотрел на дорогу, а потом на своего хозяина.
 – У них приказ арестовать вас, милорд. Они говорят, что ваша светлость был на стороне предателей в битве при Куллодене.
 Дрейк разразился потоком проклятий. Он думал, что находится в отчаянном положении? Как он ошибался!
 – Отойди-ка, Смит. Я положу конец всей этой бессмыслице. Предатель! Какая чушь! Я покажу этим тупым ублюдкам, кто здесь предатель!
 Это было последней каплей в чаше терпения Дрейка. Если эти жалкие подобия мужчин надеются, что могут заставить его держаться подальше от Шерборна, то они сильно ошибаются. Они просто не знают, с кем имеют дело! Предатель! Это слово приводило Дрейка в неописуемую ярость. Он покажет этим глупцам, кто тут хозяин! Бедная Диана! Ей одной пришлось терпеть все эти оскорбления!
 Дрейк пришпорил своего усталого коня, и тот, из последних сил сопротивляясь яростным порывам ветра, припустил галопом домой. Вдоль дороги с обеих сторон росли могучие каштаны, и их густая листва хоть немного, но защищала от дождя. Высоких стен Шерборна еще не было видно. Дрейк жадно вглядывался в дом. Дом. Нет, никогда больше не будет он скитаться. Его место здесь, что бы там ни готовила судьба. На родной земле даже воздух кажется чище и свежее.
 Неожиданно впереди послышались резкие окрики. Дрейк краем глаза увидел еле заметные, почти сливающиеся в сумраке с окружающими деревьями фигуры облаченных в красные мундиры солдат. И над головой маркиза просвистела первая пуля. Потом еще и еще. Конь под Дрейком резко остановился и встал на дыбы. Заставив испуганное животное развернуться, маркиз быстро съехал с дороги и начал продираться сквозь густые заросли на юг.
 Еще один выстрел, и Дрейку показалось, что кто-то обрушил на его плечо тяжеленный молот. Он покачнулся в седле и выпустил поводья из рук. Со всех сторон на него сыпались пули.
 Эйлин медленно шла по лесной тропке. Подол ее платья, волочившийся по опавшей листве, был тяжелым от влаги. Длинный плащ, которым она укрывалась от моросящего дождя, был перекинут через тонкую руку девушки. Его полы волочились по грязи, но Эйлин, казалось, это нисколько не заботило. Как и то, что над головой слышались раскаты грома, грозившего проливным дождем.
 Свадьба Дрейка должна состояться через два дня, а ее собственная – еще через два месяца. Но все это было не столь важно теперь. Другие события заставили все перевернуться с ног на голову. От Дианы пришло письмо, в котором она описывала события прошедших недель, а еще Эйлин получила новости из Шотландии. Это какое-то безумие! Весь мир просто сошел с ума!
 Эйлин в сердцах ударила по ветке дерева. Ей хотелось плакать, но слез не было. В мозгу занозой сидела одна только мысль: произошло нечто ужасное, но Эйлин отказывалась верить в это. Нет, еще одной трагедии она просто не перенесет!
 Но других причин, объясняющих внезапное исчезновение Дрейка и братьев Монсар прямо в ночь званого обеда, Эйлин не видела. Она ругала себя последними словами за то, что отвергла его тогда, на лужайке. Если бы она позволила ему лечь в свою постель, Дрейк никогда не поступил бы подобным образом. И даже сейчас все еще могло обойтись. Но Эйлин уже в это не верила. Если бы Дрейк был жив, он обязательно написал бы. Он никогда не оставил бы Диану на произвол судьбы, тем более что рядом с ней были такие люди, как Эдмунд. Майкл с сэром Джоном вчера поехали к ней: они не на шутку волновались за судьбу девушки. Когда рядом не было Дрейка, Диана была сама не своя. Она по любому поводу впадала в панику и целыми днями плакала.
 И если учесть новости из Шотландии, у Дианы были на то все основания. Слухи о кровавой резне при Куллодене достигли и этих мест, но то, что слышала об этом Эйлин, выходило за пределы ее понимания. Ни один уважающий себя мужчина не смог бы совершить такие злодеяния. Так как же мог решиться на это сам принц? Герцог Камберленд, должно быть, просто сошел с ума. А Дрейк и братья Монсар, наверное, уже мертвы.
 Снова с силой ударив по толстой ветке дуба, Эйлин дала наконец волю слезам. Она плакала навзрыд, прислонившись к толстому стволу дерева.
 Все бессмысленно. Зачем было Дрейку спешить на битву, которую он заранее считал проигранной? А если он поехал за Монсарами, чтобы привести их домой, почему он не вернулся? Помня угрозы Эдмунда, Эйлин в душе приготовилась к самому страшному. Если Дрейка убили, то это она, она сама послала его на смерть.
 Чья-то рука осторожно легла Эйлин на плечо, и она буквально съежилась от страха, но в следующее мгновение узнала прикосновения этой сильной, но ласковой руки. С отчаянным криком девушка повернулась к стоящему позади нее Дрейку и кинулась ему в объятия.
 – Дриады не должны плакать, принцесса. А иначе они могут нареветь целое озеро!
 Эйлин слушала его, плохо понимая смысл слов. Она резко отстранилась и увидела на жилете Дрейка огромное ярко-красное пятно.
 – Ты ранен! – в ужасе воскликнула она. – Пойдем, я отведу тебя домой! Надо послать за врачом! Я прикажу… – засуетилась Эйлин, но Дрейк не дал ей договорить.
 – Рана не серьезная. Ты никому не должна говорить, что видела меня. Я просто хотел, чтобы ты знала… – Дрейк вдруг осекся и пристально посмотрел Эйлин в лицо, которое хранило следы от недавно пролитых слез. – Прости меня, – прошептал он.
 Эйлин много лет жила почти одна и привыкла надеяться только на себя. Выработанная годами реакция не подвела ее и теперь. Девушка быстро надела на себя плащ и накинула на лицо капюшон. Затем жестом велела Дрейку сделать то же самое.
 – Мы зайдем через заднюю дверь. Если нас кто-нибудь увидит, то подумает, что ты – мать Куигли. Она часто приносит мне цветы и травы. На, возьми мою корзинку. – Она сунула Дрейку наполовину заполненную травами корзину.
 – Эйлин, я не могу вот так подвергать твою семью опасности. Где-то там, на дороге, меня ищет целая армия вооруженных солдат. Ты просто не понимаешь, как все это опасно. Мне нужно идти.
 Взглянув на усталое, осунувшееся лицо Дрейка, Эйлин отрицательно покачала головой:
 – Нет, не понимаю, но сейчас нет времени спорить. В подвале есть одна комнатка, даже дядя Джон забыл о ее существовании. Ты сможешь отдохнуть там, а я пока пошлю Куигли на побережье. У меня там есть друзья, которые не будут задавать вопросов.
 – Эйлин, я не могу…
 Дрейк не договорил, чувствуя, как болит каждый мускул на теле. Он шел много дней без еды и почти без сна. Ему пришлось оставить своего коня и двигаться пешком, хоронясь от искавших его солдат. Дрейк все еще чувствовал горечь оттого, что ему не дали возможность вернуться в собственный дом. И это делало его мучения еще более ужасными. То, что предлагала Эйлин, давало Дрейку возможность передохнуть и все как следует обдумать.
 Не дожидаясь его согласия и даже не обернувшись, чтобы посмотреть, следует ли он за ней, Эйлин поспешила по утопающей в грязи дороге к Саммер-Холлу. Ее душа пела. Дрейк жив! Он жив, и он пришел к ней! Наконец, наконец он все понял! А если и нет, то она уж точно доведет до его сведения. Нужно только немножко времени… Когда они подошли к лужайке, окружавшей небольшой огородик возле кухни, Эйлин обернулась и знаком указала Дрейку идти помедленнее. Будет очень странно, если миссис Куигли станет ходить так быстро. Эта пожилая леди никогда и никуда не спешила.
 Конечно, Дрейк немного высоковат, чтобы его можно было принять за старушку, но, если он немного сгорбится, будет как раз то, что надо. Эйлин снова показала ему, что делать, и юноша снова подчинился. Очень медленно, как казалось и Эйлин, и Дрейку, они шли через большой двор. Никто не обратил внимания на две облаченные в плащи фигуры, которые вошли в кухню и направились прямиком в кладовую. Все уже давно привыкли, что мисс Эйлин не делает различия между слугами и знатными людьми и проводит в задней части дома очень много времени. Девушка никогда никому не мешала, поэтому ни повара, ни прислуга не были против ее присутствия на кухне.
 Эйлин осторожно миновала кладовую и заглянула за угол. Потом сделала Дрейку знак следовать за ней. Дворецкий ходил по этому коридору, когда ему нужно было достать вино, но в другое время здесь обычно никто не появлялся. Дверь винного погреба была закрыта, и дворецкого поблизости видно не было. Эйлин и Дрейк тихо пробирались к темным ступенькам, ведущим в подвал.
 – Это какое-то безумие, Эйлин! Ты споткнешься о свои юбки и попросту сломаешь себе шею, – сказал Дрейк, когда они ступили на лестницу и закрыли за собой дверь. Их окружала кромешная тьма.
 Привычным движением руки Эйлин сняла со стены факел и, порывшись в корзинке у входа, вытащила кремень. Затем чиркнула им о каменную стену и зажгла факел. Дрейк взял его и последовал за Эйлин в отдаленную комнатку. Проход, по которому они шли, был на удивление чистым: там не было ни пыли, ни плесени, ни паутины. Одно из двух: или слуги в Саммер-Холле такие добросовестные, что вычищают грязь даже из этого заброшенного подвала, или же кто-то регулярно ходит этой дорожкой. Внимательно взглянув на Эйлин, Дрейк предположил последнее. Ее способность исчезать куда-то каждый раз, как ей того захочется, перестала быть для юноши такой уж таинственной.
 Вскоре Эйлин остановилась у стены, возле которой валялась гора старых корзин, ящиков и бочек, и надавила пальцами на ряд камней в стене. Внезапно камни поддались и сдвинулись назад, открывая небольшое углубление в стене. Дрейк поднял факел над головой и внимательно осмотрел деревянные балки, удерживавшие потолок маленькой комнатки. Они выглядели вполне надежными.
 Эйлин нетерпеливо ждала, пока Дрейк тщательно обследовал крошечный камин, лишенные окон стены, небольшую койку, стол и табуретку.
 Должно быть, в прошлом столетии здесь скрывался какой-нибудь священник, тихонько пережидая, пока армия Кромвеля покинет эти места. А может, разбойники хранили здесь награбленное, ожидая благоприятного момента, чтобы продать товар. Кто бы ни пользовался этой комнаткой в прошлом, сейчас она подходила Дрейку как нельзя кстати.
 – Каминная труба идет наверх и сливается там с общим дымоходом, так что ты можешь смело разжигать здесь огонь. – Эйлин посмотрела на мокрую одежду Дрейка. – Снимай с себя все это, а я постараюсь найти тебе сухое белье.
 Эйлин поспешила к двери, стараясь не смотреть маркизу в лицо. Те боль и горечь, которые она увидела в его глазах там, на улице, острыми иглами вонзались в ее сердце. Дрейк, которого она знала, был властелином мира, веселым и самодостаточным человеком. Этому новому Дрейку она была нужна больше, чем прежнему, и это заставляло Эйлин смотреть на, казалось бы, привычные вещи по-новому.
 Прислонившись к стене, Дрейк смотрел, как маленькая фигурка исчезает в темноте коридора. Девушка забрала факел с собой, но перед уходом зажгла крошечный светильник на стене комнаты. Дрейк в буквальном смысле едва держался на ногах. Он покачнулся и чуть не упал, но стиснул зубы и заставил себя стоять прямо.
 Последовав совету Эйлин, маркиз стянул с себя мокрую одежду. Рубашка присохла к ране, и Дрейку пришлось отдирать ее силой. Взяв с койки простыню и покрывало, он завернулся в них, чтобы хоть немного согреться, и присел на корточки возле камина, намереваясь развести огонь.
 Когда вернулась Эйлин, Дрейк уже разжег камин и развесил свои мокрые вещи на табурет и стол. Воздух в комнате нагрелся, и испарения от влажной ткани наполнили крошечную комнатку.
 – Я послала Куигли на пристань, чтобы он подготовил лодку. У тебя есть немного времени, чтобы поесть и отдохнуть.
 Эйлин достала из принесенной с собой корзинки небольшую бутылочку рома, чему Дрейк был несказанно рад. Он сделал пару больших глотков и тут же почувствовал, как приятное тепло от жгучей жидкости разливается по всему телу.
 – Я чувствую запах курицы. Неужели ты…
 Эйлин вытащила из корзинки жареного каплуна, и Дрейк радостно улыбнулся:
 – Я всегда знал, что ты волшебная фея. Даже не буду спрашивать, как тебе удалось все это раздобыть!
 – Яблоки еще не созрели, и я решила найти что-нибудь другое, чтобы отвлечь тебя.
 Обойдя стол, Дрейк нежно коснулся еще влажного темно-рыжего завитка, свисающего девушке на щеку. Серебряная гладь ее ясных глаз хорошо скрывала мысли Эйлин, но сейчас Дрейк и не был готов пробиваться сквозь их стеклянную прохладу. Нужно держаться от нее на расстоянии, но пальцы Дрейка отказывались повиноваться: они помимо его воли тянулись к бархатистой коже Эйлин.
 – Ты всегда знаешь, что сделать, принцесса. Я не хочу отплатить тебе тем, что навлеку неприятности на твою голову. Как только вернется Куигли, я уеду. Но не забуду твоей доброты.
 Эйлин с минуту смотрела в темно-синюю глубину его глаз, затем пожала плечами и отрывисто сказала:
 – Сядь, я хочу перевязать твою рану.
 Дрейк тут же повиновался. Рана была неглубокой, но сильно кровоточила. И то, что Дрейк постоянно напрягал руку, только усиливало кровотечение. Эйлин аккуратно очистила рану и перевязала ее.
 Дрейк взял старую рубашку сэра Джона, которую Эйлин принесла для него, и начал с трудом одной рукой натягивать ее через голову. Но на помощь ему тут же пришли две маленькие ручки.
 «Как странно, – подумалось Дрейку. – Меня, взрослого мужчину, и вдруг одевает женщина!»
 Когда его лицо показалась из горловины, Дрейк весело подмигнул Эйлин.
 – Вы несносный человек, лорд Шерборн, – ласково журила его Эйлин. – За то, как вы поступили с Дианой, вас следовало бы прилюдно выпороть. Но я дам вам время придумать себе достойное оправдание, пока буду пить чай с тетей Эммой.
 Дрейк успел поймать Эйлин за руку до того, как она скрылась в коридоре. Развернув ее лицом к себе, он спросил:
 – А что случилось с Дианой?
 Эйлин укоризненно посмотрела на маркиза:
 – А что, по-твоему, должно было с ней случиться, когда ты на несколько недель пропал и от тебя ни слуху ни духу? У нее истерика.
 – Я писал каждый раз, как выдавался случай. Я оставил ей записку… – Дрейк вдруг побледнел от страшной догадки. – Эдмунд!
 – Да, Эдмунд. Я предупреждала тебя: не следует доверять этому человеку. Мой отец погиб из-за своей доверчивости. Но главное, что ты все еще жив, хотя я и не представляю, каким образом тебе удалось спастись. Поешь и отдохни. Какое-то время я не смогу к тебе прийти.
 Эйлин ушла, а Дрейк подошел к столу и устало опустился на табурет. Возможно, когда он поест и хоть немного поспит, все произошедшее приобретет хоть какой-нибудь смысл. Но ощущение пустоты внутри, которое и привело его сюда, с течением времени становилось только сильнее.
 Когда Эйлин вернулась в каморку поздно вечером, она обнаружила, что Дрейк спит, примостившись на узенькой койке. От горящего камина в комнате стало жарко, и юноша снял старую рубашку. Эйлин посмотрела на его широкие мускулистые плечи и еле прикрытые покрывалом бедра. На какое-то мгновение она замерла, решая про себя, стоит ли входить, но все же вошла и тихонько затворила за собой дверь. На улице бушевала гроза: гремел гром и сверкали молнии. Но отсюда, из глубокого подземелья, ничего не было слышно.
 Когда девушка попыталась собрать остатки ужина, Дрейк тут же проснулся. Он сладко потянулся и сел. Затем, обернув покрывало вокруг бедер, встал с кровати.
 Эйлин продолжала вытирать со стола, не обращая внимания на неуверенно стоящего позади нее высокого мужчину. Когда же он положил ладонь ей на плечо, она резко обернулась, и их взгляды встретились. Дрейк смотрел на нее так, что Эйлин не смогла бы ему отказать, даже если бы он попросил ее достать луну с небес.
 Дрейк обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Так они и простояли какое-то время. От волос Эйлин приятно пахло чем-то сладким, и этот аромат опьянил Дрейка. В его объятиях она казалась такой маленькой, что Дрейку вдруг подумалось: стоит ему разжать руки, и Эйлин исчезнет. Нет, больше он не позволит ей покинуть его.
 – Куигли уже вернулся? – спросил Дрейк, но не оттого, что хотел услышать ответ, а скорее оттого, что просто должен был это спросить. Нужно постоянно напоминать себе о всей серьезности сложившейся ситуации. Ведь когда в его руках находится она, забыть о тяготах внешнего мира проще простого.
 – Ни одна лодка не сможет сегодня ночью покинуть пристань, – прошептала Эйлин, прижимаясь щекой к широкой груди Дрейка. – Но одна будет ждать тебя, как только кончится шторм.
 – Тогда мне лучше идти. Я слишком многим обязан сэру Джону, чтобы подвергать его семью и земли опасности.
 Дрейк неохотно разжал объятия. Заставить себя отойти от Эйлин ему было нелегко. Только сейчас осознав, что прижимается к груди мужчины, на котором нет ничего, кроме старенького покрывала, Эйлин резко отступила назад и подняла на Дрейка глаза.
 – Нет необходимости стоять под дождем, когда есть возможность побыть в теплом и сухом месте. Позади кровати есть небольшая лазейка на случай, если кто-нибудь найдет эту комнатку. И кроме того, сэр Джон не сможет вернуться, пока бушует гроза. Даже если тебя каким-то чудом обнаружат здесь, он останется непричастным ко всему этому. Пожалуйста, останься!
 – А ты? – спросил Дрейк, в упор глядя на Эйлин.
 – Будь что будет, но я останусь с тобой.
 Как все просто! Если бы у нее была лошадь, она поехала бы за ним уже тогда, после их первой встречи, когда они оба были еще детьми. Из-за своей гордости она чуть было не потеряла его снова. Но она извлекла из своих ошибок хороший урок. Там, где есть счастье, нет места гордости.
 – Я не могу позволить тебе сделать это, принцесса. – Дрейк повернулся к огню. Сев на корточки, он принялся ворошить угли. – Ты не совсем понимаешь, что случилось. За мою голову назначена награда. Все, что у меня было, я потерял.
 – Не все, – прошептала Эйлин.
 Дрейк поднял на нее глаза, но когда понял, о чем она говорит, печально покачал головой:
 – Нет, малышка, именно все. Я не смогу позаботиться о тебе, если сам с трудом свожу концы с концами. Одну эту ночь, возможно, я и смогу обладать тобой, теша себя надеждой, что еще не все потеряно. Но утром мне придется покинуть тебя, и ты останешься со своим дядюшкой и с Майклом. Надо же! В конечном итоге вышло так, что он оказался для тебя наилучшим выбором!
 Эйлин смотрела на. Дрейка своими огромными серебристо-серыми глазами, стараясь запомнить каждую черточку любимого лица. Да, Дрейк не был уже тем лондонским щеголем, каким Эйлин знала его еще совсем недавно. Теперь он стал взрослым мужчиной, серьезным и ответственным, заботящимся о тех, за кого отвечал. Эйлин уже знала, что мужчины смотрят на мир по-другому, чем женщины. Они дорожат гордостью, честью и долгом больше всего, даже больше, чем людьми, которые их любят. Дрейк просто не мог поступить иначе. Он вел себя, поступал и чувствовал как мужчина, она же была просто женщиной. Ах, как все это глупо! Но Эйлин давно научилась принимать людей такими, какие они есть. И похоже, ей это удавалось.
 Улыбнувшись, Эйлин протянула Дрейку руку:
 – Я сама могу защитить себя, милорд.
 Теперь Дрейк точно знал, что она имеет в виду. Огонь, который она зажгла в нем еще давным-давно, яростно пылал внутри его, и это пламя отражалось в синей глубине его бездонных глаз. Дрейк сделал шаг ей навстречу. Утром он уйдет, и она не сможет последовать за ним. Этой ночью он познает истинное счастье. Он снова заключил Эйлин в свои объятия и приник к ее нежным губам.
 Зная, что она выиграла лишь половину сражения, Эйлин сдалась. Но лишь на время. Потом у нее будет возможность составить план действий. Сейчас же во всем мире для нее существовали лишь губы Дрейка и его сильные руки, крепко обнимавшие ее.
 Боясь, что такой возможности ему больше не представится, Дрейк изо всех сил постарался взять себя в руки. Он должен насладиться каждой секундой их близости, а значит, нужно действовать медленно и не спеша. Он принялся пробовать губами и языком каждый сантиметр сладкой кожи на нежной щеке и тонкой шее Эйлин, в то время как его пальцы бережно вытаскивали шпильки из аккуратной прически девушки. Когда волосы упали ей на спину блестящей тяжелой волной, Дрейк набрал полные ладони этих мягких шелковистых локонов, и с улыбкой посмотрел Эйлин в лицо.
 – Ты себе просто представить не можешь, как давно я мечтал это сделать!
 Языки пламени отбрасывали на ее волосы красные блики, и сверкающие рыжие пряди на его ладонях казались почти медными. Эйлин поднесла палец к его рту, а затем к своему, наслаждаясь вкусом его губ на своей руке.
 – Так же, как я хотела сделать это, милорд Шерборн.
 От прикосновения ее пальцев у Дрейка закружилась голова. Он принялся неторопливо развязывать шнурок на лифе ее платья.
 Эйлин послушно ждала, когда Дрейк освободит ее от сложного наряда из шелка и атласа. Она подняла руки, и лиф платья упал ей на талию, а затем еще ниже и в конце концов оказался вместе с кучей юбок на каменном полу. Девушка сделала шаг вперед и предстала перед Дрейком почти обнаженной.
 На Эйлин оставались лишь тонкая рубашка и чулки. Свет от камина освещал ее точеную фигурку. Дрейк восхищенно смотрел на нее.
 – Ты не боишься? – прошептал он и накрыл ладонью мягкую теплую грудь девушки.
 – Не больше, чем боюсь ветра, качающего ветви деревьев, или волн, накатывающих на берег моря! Я знаю, что они могут причинить мне боль, но все равно не боюсь их.
 Легкий ирландский акцент Эйлин вдруг заставил так долго скрываемые в душе Дрейка раны снова кровоточить, и на глаза юноши навернулись слезы. Но плакать его отучили давным-давно, еще в детстве, и Дрейк мог только поцеловать в ответ мягкие губы, которые сумели воскресить в нем былые чувства.
 Впервые в жизни Эйлин почувствовала на своем теле прикосновение его шероховатой кожи. И это ощущение рождало внутри ее сладкое волнение, языками пламени распространяющееся по всему телу. Она обвила Дрейка руками за шею, и он легко, как перышко, поднял Эйлин и прижал к себе.
 Тонкая рубашка на Эйлин задралась, и девушка с замиранием сердца почувствовала, что с Дрейка упало покрывало. Она инстинктивно прижалась к нему бедрами. Жар восставшей мужской плоти разжег новый огонь у нее внутри, и Эйлин вся отдалась этим необычным для себя ощущениям.
 Дрейк одной рукой приподнял Эйлин за ягодицы и прижал к себе так, что его копье скользнуло меж ее стройных бедер. Прикосновения его мужского начала к самым интимным ее местам разожгли в Эйлин еще большую страсть. Она развела бедра, чтобы прильнуть к любимому еще ближе.
 – О Боже, принцесса, – сдавленным от волнения голосом прошептал Дрейк. – Я не могу больше ждать. Позволь мне любить тебя!
 – Пожалуйста, Дрейк… – страстным шепотом ответила Эйлин.
 Мгновение спустя Эйлин уже лежала на кровати, а ее рубашка белела на полу. Девушка не замечала, что лежит на жестком матрасе. Единственное, что сейчас она способна была чувствовать, – это страстные поцелуи Дрейка, которые уносили ее прямо на небеса. Он коснулся губами ее отвердевшего соска, и Эйлин ответила на это касание стоном страсти. Когда его рука проникла девушке между бедер, волна наслаждения накрыла Эйлин.
 И в этот момент Дрейк вошел в нее. Глубже, еще глубже. Эйлин, подалась бедрами навстречу ему и в этот момент почувствовала боль. Губы Дрейка продолжали ласкать ее разгоряченное тело, и эти ласки заглушили боль. Эйлин вся отдалась страсти. Ее бедра двигались в такт с движениями Дрейка, и волны наслаждения снова и снова накрывали ее.
 В какой-то момент Эйлин показалось, что она летит в сладостную бездну. И это новое для нее ощущение дарил ей Дрейк. Ее Дрейк. Да, теперь он принадлежал ей так же, как она принадлежала ему, только ему. Навсегда. Эйлин содрогнулась всем телом, и в этот же момент семя Дрейка излилось в нее. Теперь они принадлежат друг другу навечно.




 Глава 13


 Дрейк лениво обматывал теплую мягкую грудь Эйлин длинным локоном ее медных волос. Поймав на себе вопросительный взгляд ее серебристых глаз, он нежно поцеловал Эйлин и ласково сказал:
 – Я думал, что ты спишь, принцесса.
 – Сегодня я не буду спать. – Эйлин придвинулась ближе, наслаждаясь прикосновением его длинной, покрытой волосами ноги, покоящейся между ее бедер. – Ты расскажешь мне, что случилось?
 У Дрейка не было ни малейшего желания произносить весь этот абсурд вслух. Все, что ему сейчас хотелось, – снова овладеть этой сладкой девушкой. Но он знал, что она была девственницей и он причинил ей боль. Она еще не готова снова принять его. Он повернулся на бок и принялся гладить ее нежное тело.
 – Если ты настаиваешь, я расскажу. Я сделал тебе больно?
 – Боль была не такой сильной, как то наслаждение, что ты мне подарил. Я хотела, чтобы именно ты стал моим первым мужчиной.
 Теперь, когда они познали друг друга, Эйлин поняла, что не сможет разделить постель ни с одним мужчиной, кроме Дрейка. Но ему она пока об этом говорить не собиралась.
 – Расскажи, – повторила она.
 – Я предпочел бы заниматься с тобой любовью, – волнующе прошептал Дрейк и для большей убедительности осыпал Эйлин поцелуями.
 – Тогда мне придется бить тебя по раненому плечу, пока ты не сдашься.
 Эйлин нежно погладила повязку, белеющую у Дрейка на плече.
 Вздохнув, он обхватил девушку рукой и прижал к себе так, что ее обнаженные груди уперлись ему в бок. Ее стройная нога обвилась вокруг него, и Дрейк удовлетворенно хмыкнул. Эта девушка очень непокорна и своенравна, но она, бесспорно, знает, как завладеть мужчиной.
 – Да рассказывать-то особо и нечего, Эйлин. Я обнаружил, что мои кузены воспользовались тем, что я уехал на праздник, и сбежали, чтобы выступить на стороне принца Чарлза. Я был к этому готов, или по крайней мере мне так казалось. Я поехал вслед за ними и устроил все так, что мои люди перехватили Монсаров еще до того, как те присоединились к отряду мятежников. Так я не опозорил бы их перед другими, как если бы забрал домой прямо с поля боя. Они никогда бы не узнали, что все это подстроил я. Мои люди выпустят их где-нибудь на территории Франции, и то после того, как я заплачу за кузенов мнимый выкуп. То есть, как мне казалось, я все тщательно продумал.
 Этот план по возвращению домой блудных братьев, наверное, стоил Дрейку недешево, но был весьма действенным. Монсары любили приключения, и вся эта история с выкупом очень развлекла бы их. Но…
 – А Эдмунд перехватил твое письмо, то, в котором ты сообщал Диане, что все в порядке. Почему? Конечно же, все эти долгие недели ты занимался не только тем, что высылал Монсаров из страны?
 Дрейк знал, что Эйлин задаст этот вопрос, но ему не хотелось показывать ей свое отчаяние от того, что все вышло не так, как задумывалось. Дрейк пожал плечами и, накрыв руку Эйлин своей, прижал ее к груди.
 – Мне нужно было разобраться еще с одним дельцем. Оно не касалось никого, кроме меня, как я считал. Услышав о том, что случилось при Куллодене, я поспешил домой, желая убедиться в том, что кузены все же не сбежали, чтобы присоединиться-таки к армии повстанцев. Везде на дороге мне встречались солдаты, которые разыскивали и потом жестоко убивали тех, кому удалось уцелеть в той бойне, которую устроил Камберленд.
 – Когда я почти подъехал к Шерборну, то встретил одного из своих лакеев, который ждал меня с сообщением от Дианы. Она передавала, что дом полон солдат, которые разыскивают меня. У них был ордер на мой арест. И твой дядя передавал, чтобы я схоронился где-нибудь, пока ему не удастся разузнать подробности этого дела.
 Дрейк резко встал и, обнаженный, быстрым шагом прошел через комнату к бутылке, в которой еще были остатки рома. Огонь почти погас, и в каморке царил полумрак. Эйлин как зачарованная смотрела на совершенную фигуру Дрейка. Он двигался с такой грацией. Взяв бутылку, Дрейк снова вернулся на кровать.
 Примостившись рядом с Эйлин, он опять прижал ее к себе.
 – Ты действительно хочешь узнать, что случилось потом?
 – А потом еще что-то случилось?
 – Да. Я не верил в то, что все это серьезно. Как всем известно, моя преданность королю не так уж и сильна, но я и близко не подъезжал к Шотландии. Мне нечего делать в компании этих глупых якобитов, разве что следить, чтобы к ним не присоединились мои неугомонные братцы. Поэтому я поскакал домой, чтобы лично встретиться с этими ублюдками и вышвырнуть их из своего дома. Но не успел я подъехать к Шерборну, как они принялись палить в меня.
 Внезапно вдалеке раздался раскат грома, отчего стены Саммер-Холла затряслись. Эйлин сильнее прижалась к лежащему рядом с ней мужчине. Она слышала его и как никто другой понимала, как это ужасно, когда тебя не пускают в собственный дом.
 – Неужели так сложно доказать, что тебя не было в числе предателей? О, я не сомневаюсь, что ко всему этому приложил руку Эдмунд. Это все его происки! Наверняка он постарался, чтобы на тебя выписали ордер.
 Дрейк проложил губами влажную дорожку от уголка рта Эйлин к ее уху.
 – Я путешествовал инкогнито, принцесса. Никто не сможет точно сказать, где я был все это время. И прежде чем последовать совету твоего дядюшки, поспрашивал кое-кого. Человек, назвавшийся моим именем и использующий мой герб, действительно сражался на стороне принца Чарлза. Всех, кого удалось взять в плен, чудовищно пытали, и теперь у Камберленда есть полный список предателей. И среди прочих в нем значится и мое имя.
 Легонько прикусив мочку ее уха, Дрейк потянулся к ее груди, и, когда его пальцы сомкнулись на отвердевшем соске, Эйлин выгнулась от наслаждения и еще крепче прижалась к Дрейку всем телом.
 – Но у тебя же много друзей. Они смогут доказать твою невиновность! – срывающимся голосом сказала она. Руки Дрейка нежно ласкали ее тело. Желая продолжить разговор, Эйлин изо всех сил сопротивлялась охватившему ее возбуждению.
 – И.все-таки сейчас меня разыскивает целая армия. И мне придется скрываться, как если бы я и вправду был предателем, просто потому, что я хочу спасти свою шкуру. На это могут уйти месяцы, а могут и годы, Эйлин. А может случиться так, что я никогда не смогу доказать свою невиновность. Они заберут мой дом, мою землю, мой титул, а потом и вовсе позабудут о моем существовании. Все это подстроено, милая, и суд будет не на моей стороне. Но я буду бороться. Пока я жив, я буду защищать свое доброе имя. Но сделать это будет очень непросто.
 Годы! Она не увидит Дрейка много лет! й он думает, что тем самым защитит ее от опасности?
 В отчаянии Эйлин обвила Дрейка руками за шею и стала осыпать поцелуями. Юноша тут же откликнулся на ее страсть. Он развел ее ноги и вошел в нее.
 Эйлин издала стон блаженства. Да, она признает власть Дрейка над собой. Он может делать с ней все, что захочет и когда хочет. Она принадлежит ему душой и телом. Принадлежит сейчас и навсегда.
 Ближе к рассвету они, обессилев, наконец заснули. Дрейк чутко дремал рядом с Эйлин, обняв ее одной рукой за талию. От страстных поцелуев у Эйлин распухли губы. Внизу живота слегка саднило, но Эйлин почти не замечала этого. В эту ночь она познала истинное блаженство, которое способен подарить женщине мужчина, любимый мужчина. Отныне ее душа и тело принадлежат только Дрейку. Она не сможет покинуть его постель и отдаться другому мужчине, и, пока Дрейк нуждается в ней, она будет рядом с ним. И не важно, хочет этого он сам или нет.
 Эйлин решила сходить наверх за одеждой Дрейка, которая, должно быть, уже высохла, и принести заодно еще кое-что из вещей. Она осторожно выскользнула из-под тяжелой руки Дрейка и спустила ноги на холодный пол.
 Дрейк в этот момент проснулся. Он резко сел в постели и потянулся к Эйлин, пытаясь удержать ее.
 – Я должна найти Куигли, – проговорила Эйлин, стараясь увернуться от его объятий. По опыту она уже знала, что ласки Дрейка заставляют ее терять представление о времени.
 – Останься со мной. Позволь мне запомнить тебя именно такой: обнаженной, лежащей на простынях, на которых мы провели нашу первую ночь, – прошептал Дрейк и, поднявшись с постели, прошел к камину. Его взлохмаченные золотистого цвета волосы казались настоящей гривой величественного царя зверей. Пошевелив кочергой уже почти затухшие угли, Дрейк подбросил еще дров, а затем зажег свечи.
 Эйлин медленно опустилась на простыни, мысленно жалея, что не сумеет запечатлеть это прекрасное мускулистое тело на холсте. Дрейк вернулся к кровати, держа в одной руке свечку, и принялся тщательно обследовать отметины, которые его руки оставили на нежной коже девушки.
 – Трудно тебе будет объяснить дяде Джону, почему ты вся в синяках. – Дрейк провел пальцами по багрово-красному пятну на руке Эйлин, а затем посмотрел на яркие следы любовных ласк на шее и груди девушки. – Хорошо, что не придется ничего объяснять твоей горничной. Прости, принцесса. Я вовсе не хотел быть с тобой таким грубым.
 Девушка села в постели, прикрывшись покрывалом.
 – Позволь мне пойти с тобой, Дрейк, – тихо сказала она.
 – Нет, принцесса, – ответил Дрейк, покачав головой. – То, что я совершил прошлой ночью, едва ли можно мне простить. А уж везти тебя во Францию, когда я сам не знаю, что меня там ждет, будет и вовсе неприлично. Мне бы очень хотелось уехать, зная, что де Лейси не сумеет причинить тебе вреда, но это не в моей власти. И все же, надеюсь, Майкл сумеет защитить тебя.
 Эйлин вскочила на ноги и принялась натягивать на себя одежду.
 – Позволь мне принести еды и твое чистое белье. Если ты собираешься найти родственников во Франции, тебе лучше быть одетым в собственную одежду.
 Дрейк посмотрел на Эйлин с подозрением. Уж слишком легко она сдалась.
 – Я и так достаточно замешкался, Эйлин.
 Девушка пропустила сказанное мимо ушей. Она уже облачилась в корсет и многочисленные нижние юбки и властно скомандовала Дрейку:
 – Завяжи. Я покажу тебе убежище, о котором говорила прошлой ночью.
 Дрейк приблизился к Эйлин и начал неторопливо завязывать шнуровку на ее корсете.
 Когда он закончил, Эйлин опустилась на край кровати и подняла одну из досок в полу.
 – Это крышка, – пояснила она. – Ее можно поднять, но у меня не хватает сил. Думаю, что когда-то там хранили золото. Погреб достаточно большой, так что в нем спокойно может поместиться человек. Во всем Саммер-Холле не сыщешь более безопасного места.
 Увидев этот хитроумный лаз, Дрейк даже присвистнул от удивления. Как жаль, что его собственные предки не догадались сделать в их замке что-нибудь подобное. Он мог бы укрываться там, в то время как солдаты Камберленда думали бы, что он в бегах. Но здесь оставаться нельзя. Он не может подвергать опасности жизнь Саммервиллов. Если его поймают, их обвинят в мятеже и схватят так же, как и его. Нет, эта цена была слишком высокой.
 – Я останусь здесь только до тех пор, пока ты не найдешь Куигли, и он не покажет мне, как найти твоих друзей. Поторопись. Я боюсь, что мы и так потеряли слишком много времени.
 Эйлин повернулась к Дрейку, и он снова заключил ее в объятия.
 – Не забывай меня, принцесса, – прошептал он и поцеловал девушку в губы.
 – Я отыщу вас, даже если злой колдун обратит вас в лягушку, милорд. – Эйлин торопливо чмокнула Дрейка в щеку и повернулась к двери.
 Но Дрейк положил руку ей на плечо и снова развернул девушку лицом к себе.
 – Эйлин, я говорю серьезно. То, что произошло между нами прошлой ночью, случилось в первый и в последний раз. Ты уйдешь отсюда и отправишься к Майклу. Он сумеет обеспечить и защитить тебя. Я не хочу, чтобы ты снова одевалась в лохмотья. Я не могу дать тебе ничего, кроме жизни в полной нищете. Ты и так слишком долго была лишена того, что принадлежит тебе по праву. Я не вправе допустить, чтобы ты снова лишилась всего этого.
 – Оставьте ваше благородство при себе, милорд. Я не ваша служанка, чтобы подчиняться вашим приказаниям, – гордо произнесла Эйлин, но взгляд ее был полон отчаяния.
 – Но и ты не можешь приказывать мне, – вспылил Дрейк. – Я не настолько благороден, чтобы потакать капризам своевольной девчонки, вместо того чтобы пытаться спасти свою жизнь.
 – Не беспокойтесь, милорд. Я могу и сама о себе позаботиться, – язвительно ответила она.
 Эйлин вышла из комнаты, закрыв дверь перед самым носом Дрейка.
 Эйлин слышала, как суетится на кухне прислуга, но утро было еще ранним и в темных коридорах Саммер-Холла было пусто. Девушка стремглав влетела по лестнице на верхний этаж, где располагались ее покои. Она не могла послать за Куигли горничную, пока не приведет себя хоть немного в порядок.
 Не успела Эйлин расчесать волосы, как услышала снизу громкие крики. В ту же минуту в саду послышались чьи-то голоса и звон лошадиной упряжи. С замирающим сердцем она бросилась в холл. В прихожей раздался голос сэра Джона, и у Эйлин внутри все оборвалось. Она не ожидала, что дядюшка вернется так быстро. Крики внизу все не прекращались, и тут девушка начала понимать смысл этих громких приказаний. Она подбежала к лестнице и выглянула вниз.
 Сильно смущенный, наполовину одетый лакей поспешно открывал переднюю дверь. Сэр Джон мрачно смотрел на него. Вот слуга распахнул створку, и в холл ворвался яркий солнечный свет, сверкая на великолепном красно-золотом мундире стоящего на крыльце офицера армии его величества. За его спиной стояли еще несколько солдат.
 Эйлин никогда в жизни не боялась за свою жизнь, но страх за Дрейка и дядюшку так овладел ею, что она чуть не закричала, увидев в руках солдат острые шпаги. Сэр Джон спокойно стоял и слушал, как один из солдат зачитывает ордер на арест Дрейка. Они собирались обыскать замок. Злодеи! Она покажет им, как врываться в чужие дома!
 Изобразив глуповатую улыбку на лице, Эйлин изящно спустилась по широкой лестнице. Взгляды мужчин тут же устремились к ней.
 – Эйлин! Сейчас же возвращайся к себе в комнату! Тебе нечего здесь делать! – недовольным тоном скомандовал сэр Джон, а про себя подумал о том, как Эйлин похожа на свою мать.
 Эйлин продолжала спускаться вниз по лестнице, глупо улыбаясь облаченному в красный мундир капитану, который уже начинал хмуриться. Приблизившись к дядюшке, она сделала реверанс и вопросительно посмотрела на него.
 – Они думают, что лорд Шерборн может скрываться где-то в Саммер-Холле. Произошла некоторая путаница, и они хотят задать ему пару вопросов. Ты видела его где-нибудь поблизости? – Сэр Джон говорил с ней, как с глупенькой, и у него это очень хорошо получалось. На самом деле он уже знал ответ на свой вопрос. И также знал, что ответит Эйлин. Как легко соврать, когда для этого нужно просто покачать головой.
 Именно это Эйлин и сделала, с интересом рассматривая высокого капитана. Сэр Джон пожал плечами и объяснил:
 – Она не говорит, но видит все, что происходит в Саммер-Холле. Если бы Невилл был здесь, она бы уже знала об этом. Если вы все же настаиваете на обыске, то знайте, что очень побеспокоите этим мою жену. Я никогда не давал его величеству повода усомниться в моей преданности. Если вы снова покажете мне свои нелепые бумаги, я вынужден буду заявить протест.
 – Вы имеете на это право, сэр, но мне приказано обыскивать близлежащие земли, пока Невилл не будет найден. Вы только что вернулись из Шерборна. И должны признать, что у нас есть все основания для подозрений.
 – Я не собираюсь ничего признавать! – сердито ответил сэр Джон. – Маркиз – невинная жертва, а я всего лишь отдавал долг чести, навестив дочь моего старинного друга тогда, когда нужен ей больше всего. Обыскивайте замок, если вам так хочется, но, если ваши люди что-нибудь сломают здесь, уж поверьте, мой адвокат затаскает вас по судам, и вы до конца жизни будете жалеть, что вторглись в мой дом.
 Эйлин не ожидала от своего всегда спокойного дядюшки таких решительных речей и была приятно этим удивлена. Она хитро улыбнулась и с восторгом ждала, что же будет дальше. Весь этот спектакль можно было бы назвать «Как англичанин защищал свой дом». Если они начнут обыскивать Саммер-Холл, совершенно очевидно, что королевской армии придется потратить на это как минимум неделю.
 И все же если Эдмунд сделал свое дело хорошо, а именно так и думала Эйлин, эти люди разберут замок по камешку: они готовы на все, лишь бы найти Дрейка. Маловероятно, что им известно, где он прячется, но что она будет помогать ему, они знают наверняка. Эйлин не могла себе позволить отлучиться даже на минуту.
 Солдаты принялись обыскивать обширный холл, заглядывая за каждый гобелен, отодвигая тяжелые бархатные портьеры. В воздух поднимались облака пыли, и Эйлин, сновавшая туда-сюда мимо занятых делом мужчин, морщилась и чихала. Девушка рассмеялась, когда один из солдат принялся заглядывать под низенькие скамеечки для обуви: под ними не уместился бы и котенок! А когда они начали откидывать забрала стоящих в холле железных рыцарских доспехов, которые принадлежали давно умершим предкам Саммервиллов, Эйлин чуть не умерла со смеху. Ее звонкий голос эхом отзывался в огромных помещениях. Капитан, взглянув на девушку, только еще больше нахмурил брови.
 – Грегори, поставь у каждого выхода по человеку. Если он здесь, мы выкурим его. Убедись, что люди готовы к встрече с вооруженным до зубов отчаянным предателем.
 Несчастный Грегори, выслушав приказ своего громкоголосого капитана, поспешил к дверям, выталкивая на улицу своих людей. Он решил, что лучше будет поставить охрану на выходе снаружи замка, а не в шумном холле.
 Услышав, как капитан описал Дрейка, Эйлин недовольно поджала губы. Взметнув юбки, она нарочно пронеслась мимо этого надутого индюка и как бы случайно наступила ему на ногу. Платье девушки, которое она носила со вчерашнего дня, не очень хорошо выглядело, особенно если учесть, что большую часть ночи оно пролежало на грязном полу, но солдат даже не заметил этого. Единственное, что ему бросилось в глаза, – это копна ярких, медно-рыжих волос, которые свободно падали на спину девушки. Капитан невольно открыл рот от удивления. Он любил своенравных женщин и подозревал, что приударить за этой особой будет очень даже весело.
 Волнение у двери возвестило о том, что вернулся Майкл. Эйлин не удостоила его своим вниманием, занятая тем, что с преувеличенной любезностью носилась по холлу и открывала перед солдатами двери, низко кланяясь и жестами приглашая их войти. Сэр Джон посмотрел на клоунаду, которую устроила его племянница, и решил, что лучше будет, если Майкл не станет этому свидетелем. У этого парня была голова на плечах, и он скорее всего без труда заметил бы то, о чем и сам сэр Джон догадывался. И чувство долга заставило бы его рассказать о своих подозрениях капитану.
 Сэр Джон оставил племянницу и дальше разыгрывать спектакль и вернулся к главному входу в замок. Солдаты не пускали разъяренного Майкла в дом.
 – Майкл, не спускайте глаз с моих конюшен. Если хоть один из этих жуликов близко подойдет к моим лошадям, я поотрываю их грязные головы! – крикнул сэр Джон через порог.
 Стоящий по другую сторону дверей Майкл был, по-видимому, очень недоволен этим поручением, но послушно кивнул баронету. Не сказав ни слова, он исчез, и сэр Джон облегченно вздохнул. Как хорошо иметь дело с человеком, который мало болтает и много делает! О, если бы можно было также легко» решать проблемы со своенравной и упрямой Эйлин!
 Боясь, что этот обыск может увенчаться успехом, сэр Джон последовал за группой солдат прямиком в кладовую. Используемая крайне редко, эта комната был холодной и темной: было раннее утро, и солнечный свет еще не проникал сквозь окна. Но, тем не менее, в самой ее середине суетилась Эйлин, и вид у нее был, такой, словно вокруг вовсе не царила тьма, а было светло как днем. Эта невоспитанная и бестактная девчонка сновала туда-сюда, заглядывая во все щели и углы, заставляя нервничать молоденьких солдат, которые пытались вести обыск и одновременно не выпускать Эйлин из виду.
 Она перебегала от угла к углу, указывая, солдатам, где искать. Так, один юный глупец, послушав ее, влез в большую каминную трубу и е ног до головы выпачкался сажей. Эйлин хихикнула и забежала за кучу сложенных гобеленов, а затем помчалась дальше, заманивая своих преследователей. Внезапно опустившись на четвереньки, она с веселым смехом быстро поползла под стоящие в ряд старые столы. Половина солдат тут же последовала ее примеру, приняв правила веселой игры, но недовольный, окрик капитана быстро прекратил это безобразие.
 Солдаты снова принялись обыскивать помещение, изо всех сил стараясь не обращать внимания на весело порхающую по комнате Эйлин. Скоро ей, по-видимому, наскучило это развлечение, и она, усевшись как на жердочку, на большую резную доску, служившую своего рода каминной полкой, принялась весело болтать ногами и посвистывать. Сэр Джон буквально весь съежился, услышав ее свист. Где, черт возьми, эта маленькая прохвостка подцепила такую ужасную привычку? Взглянув на Эйлин, баронет благоразумно решил, что лучше ему этого не знать.
 Уловка Эйлин возымела нужный эффект. Ее пронзительный и раздражающий свист заставлял, солдат то и дело поднимать голову и изумленно смотреть на девушку.
 Каждый хотел поскорее закончить с делами здесь, чтобы перейти в другую комнату, где, возможно, не будет столько шума и отвлекающих моментов.
 Но от Эйлин было не так легко отделаться. Когда солдаты направились в кухню, уставленную изящными французскими шкафами, полными посудой, эта вертлявая девчонка была тут как тут. Она крутилась под ногами, заливаясь смехом, дурачась. Капитан решил, что будет лучше разделить своих людей и направить в несколько комнат сразу. В результате он потерял из виду Эйлин, и это обстоятельство было даже более неприятным, чем ее навязчивое присутствие.
 К тому времени, как солдаты добрались до подвала, они изрядно употели. Становилось понятно, что если в этом замке кто-то и скрывается, то это на века останется тайной, и, даже если бы самому королю достало глупости появиться в этих местах, волшебный дух Саммер-Холла в два счета обвел бы его вокруг пальца.
 Когда капитан указал своим подчиненным на дверь в подвал, внутри у Эйлин все перевернулось. По ее улыбающемуся личику нельзя было догадаться о ее чувствах, но сердце девушки билось так громко, что она боялась – кто-нибудь может услышать его громоподобный стук.
 – Мы не были там, сэр. Дверь не заперта? – Капитан бросил на хозяина замка торопливый взгляд.
 Сэр Джон не смел смотреть в лицо Эйлин. Он знал, что, когда девушка старается что-то скрыть, ее глаза становятся похожими на два огромных зеркала. И старый баронет боялся того, что мог увидеть в их серебристой глубине.
 – Конечно, заперта! Подумайте сами, лестница в подвал очень опасная. Ходить туда может только один из моих слуг. Я не хочу, чтобы какая-нибудь глупая служанка назначила там свидание и, упав с лестницы, сломала бы себе шею. Да и стены там, внизу, уже начали осыпаться. Я не буду нести ответственность за случившееся, если кто-нибудь из ваших людей, набравшись глупости, решит все-таки сунуть туда свой нос.
 – Как бы то ни было, сэр, мы должны обыскать это место. Позовите своего слугу, и пусть он отопрет дверь.
 Эйлин молилась Господу, чтобы ей удалось не допустить солдат до подвала, но теперь, когда ее план провалился, нужно было во что бы то ни стало усыпить их подозрения. С хитрой улыбкой она протолкалась к двери и сделала изящный реверанс. Затем поднесла палец к губам, будто бы призывая присутствующих хранить ее маленький, секрет. Встав на цыпочки, девушка просунула руку в щель за притолокой и торжественно извлекла на свет маленький ключик.
 Если повезет, солдаты решат, что она настолько бесхитростна, что вот так просто выдает секреты сэра Джона. Эйлин отперла дверь и немного приоткрыла ее. Заглянув в темный сырой подвал, она повернулась к стоявшим позади мужчинам и предупреждающе подняла руку. Годы немоты выработали в девушке много талантов, в том числе артистический. Из нее вышла бы неплохая комедиантка.
 Театрально взмахнув рукой, она распахнула дверь и отошла в сторонку, пропуская солдат внутрь. Удивленный и не менее раздраженный, капитан сделал шаг вперед, но тут на его руку легла маленькая ладонь Эйлин. Девушка, мило улыбнувшись за якобы предложенную ей помощь, грациозно подобрала юбки и поставила ногу на первую ступеньку.
 Она не знала, слышал ли Дрейк доносящийся сверху шум и понял ли, что ему угрожает опасность, поэтому придумала способ предупредить его. Когда один из солдат зажег факел, Эйлин вспомнила, что недавно слуга, поленившись спуститься вниз, оставил ящик, полный пустых бутылок из-под вина, прямо на лестнице. Привести свой план в исполнение было делом нескольких секунд. Когда капитан начал решительно спускаться вниз, идущая рядом с ним Эйлин вдруг оступилась. Пытаясь удержать равновесие, она схватилась за его перевязь, но не удержалась и тяжело рухнула прямо на ящик с бутылками, которые тут же со страшным грохотом рассыпались по каменной лестнице.
 Солдаты в красных мундирах столпились вокруг девушки, а капитан стал сконфуженно извиняться. Эйлин благодарно улыбнулась ему и сделала шаг вперед, но тут же взвыла от боли и обхватила руками лодыжку.
 – Эйлин, ты должна немедленно пойти к себе в комнату. Пусть Эмма осмотрит твою ногу. О чем только ты думаешь? А если бы ты сломала себе шею? – выговаривал племяннице испуганный с виду сэр Джон. Он нарочно встал поперек лестницы, чтобы никто не мог пройти дальше.
 – Сэр, если вы желаете, я отнесу девушку в ее комнату, пока мои люди продолжат обыск. Я действительно очень сожалею, что все так получилось, – поспешил оправдаться капитан.
 Не дав сэру Джону произнести что-либо в ответ, Эйлин мило улыбнулась капитану и, взяв за руку, потащила за собой дальше в подвал. Оторопевший капитан не смог понять, разыгрывает ли она его или и вправду хочет показать что-то интересное. В недоумении он посмотрел на баронета, надеясь, что тот скажет свое веское слово.
 А сэр Джон к тому времени отметил про себя, что в одной стороне коридора довольно чисто, а значит, кто-то здесь бывает постоянно. Надо будет поменять замок на двери в подвал, чтобы никто не мог войти сюда: стены здесь и вправду дышали на ладан. Баронет не бывал здесь с молодости, но подозревал, что вряд ли с тех пор слуги стали вести уборку более тщательно. Понадеявшись, что капитан не такой проницательный человек, он бросил взгляд на Эйлин. Та еле заметно подмигнула, и сэр Джон, успокоенный, кивнул капитану и проговорил:
 – Подозреваю, моя племянница не хочет пропустить самое интересное: как вам на головы обрушатся старые гнилые балки.
 Взяв Эйлин под другую руку, баронет не торопясь продолжил спускаться по лестнице.
 Сэр Джон точно узнал, когда они подошли достаточно близко к тому месту, где Эйлин прятала беглеца, потому что почувствовал, как она нервно вцепилась в его руку. Незаметно для окружающих сэр Джон стал осматриваться вокруг, пытаясь определить, где мог спрятаться такой большой мужчина, как Дрейк. Тем временем солдаты стали деловито срывать крышки с больших корзин и бочек и простукивать стены.
 Когда один из солдат стучал по той стене, возле которой валялась гора пустых корзин и бочек, удары прозвучали очень глухо. Стало ясно, что внутри стена пустая. Не обращая внимания на возбужденные крики солдат, Эйлин потянула капитана за рукав, привлекая его внимание. Когда тот опустил голову, чтобы посмотреть в ее маленькое личико, ее глаза озорно блеснули, и девушка радостно показала пальцем на его людей.
 Когда сэр Джон внезапно вспомнил о потайной комнатке, ему показалось, что волосы на его голове встали дыбом. Оставалось только надеяться, что Эйлин хорошо спрятала вход в нее.
 Когда солдаты принялись крушить старую стену мечами, Эйлин сердито затрясла капитана за руку. Капитан криком остановил солдат, и те, недоуменно посмотрев на него, замерли.
 Эйлин, приблизившись к образовавшемуся в стене пролому, буквально впорхнула в находившуюся за ним потайную комнату и, схватив свою корзину, наполненную цветами, листьями, кистями, карандашами и другими предметами для рисования, протянула ее дядюшке. Затем она уселась на табуретку возле каминной решетки и жестом велела солдату с факелом зажечь свечи. Положив ногу на кровать, девушка начала осторожно развязывать ленты на туфле. Затем, как будто спохватившись, оглянулась на солдат, которые в упор смотрели на ее обнаженную лодыжку. Смущенно покраснев, Эйлин быстро прикрыла ногу платьем и неистово замахала, прогоняя собравшихся мужчин.
 Оглядев обалдевших мужчин, сэр Джон громко расхохотался:
 – Кажется, вы нашли гнездышко нашей хитрой пташки, капитан. Предлагаю вам продолжить поиск, а пока пусть кто-нибудь сходит за ее горничной. Она открыла вам самый свой большой секрет. И будет не очень довольна, если ваши люди пробудут здесь слишком долго.
 Сэр Джон решительно вывел мужчин из потайной комнаты.
 Разозленный тем, что ему снова не удалось поймать свою жертву, капитан быстро вышел из комнаты, ни на секунду не оглянувшись. В душе, он понимал, что лучшего места для беглеца не найти. И если этого предателя здесь нет, значит, он сбежал. Но все же капитан приказал своим людям продолжать обыск до конца. Теперь, когда Эйлин не бегала кругом и не дурачилась, искать Невилла было не так интересно, поэтому солдаты очень быстро закончили свое дело и покинули подвал.
 Когда затихли звуки удалявшихся шагов, Эйлин быстро подскочила к дощатой крышке погреба и изо всех сил потянула ее на себя.
 В открывшейся ее взору темной яме никого не было.




 Глава 14


 Стоя на пороге потайной комнаты, сэр Джон с горечью смотрел на свою племянницу. Изумленный взгляд ее всегда таких блестящих глаз подтверждал его подозрения, и сердце баронета сжалось. Ах, как жаль, что ее выбор пал именно на Дрейка! Про себя сэр Джон ругал юношу последними словами за то, что тот посмел играть чувствами молоденькой девочки, но в душе не мог винить маркиза. Эйлин была своенравной и решительной, и если уж ей что-то взбрело в голову, противостоять было просто бессмысленно. Дрейк просто-напросто откликнулся на зов природы.
 Эйлин подняла голову и встретилась глазами со взглядом дядюшки. Не говоря ни слова, она подошла к нему, и баронет, пытаясь хоть немного утешить бедняжку, обнял ее и стал поглаживать по голове.
 – Там внизу, у ступенек, есть туннель, милая. Он выходит на дорогу у самого побережья. Я послал Куигли с лошадью, чтобы встретить там Дрейка. Если повезет, он доберется до моря раньше, чем эти идиоты закончат обыскивать замок.
 Он ушел. И не взял ее с собой. А она подумала было, что он понял… Предательство Дрейка так больно задело Эйлин, что слезы брызнули из ее глаз. После всего того, что они вместе пережили!..
 – Давай я провожу тебя в твою комнату. И не забудь, на какую ногу нужно хромать, когда мы будем идти по лестнице. Потом, когда солдаты покинут замок, я поднимусь к тебе и мы поговорим, – решительным тоном проговорил сэр Джон.
 Он очень хотел, чтобы Эйлин была счастлива, и понимал, что Дрейк не даст ей ничего, кроме горя. Если бы все было иначе, если бы Дрейк испытывал к Эйлин хоть сотую часть той любви, какую чувствовал ирландец Ричард к ее матери, тогда, может быть, Джон простил бы его. Но эта любовь несла только беды, и нужно положить ей конец раз и навсегда. Нужно срочно перенести дату свадьбы. Майкл хороший человек. Со временем он сумеет завоевать любовь Эйлин.
 Под пристальным взглядом дядюшки Эйлин послушно вошла к себе в комнату. Но мысли ее витали далеко. Насколько мог Дрейк опередить ее? Сможет ли она его догнать, если поедет к побережью прямиком? И как ей выбраться из Саммер-Холла, если повсюду рыщут солдаты?
 И еще Майкл. Сердце Эйлин оборвалось. Майкл дежурил у конюшен. Как же сэру Джону удалось провести мимо всех этих людей лошадь?
 Эйлин принялась торопливо собирать вещи, которые могли понадобиться ей в дороге. Пешком Куигли легко мог ускользнуть от солдат. Не могут же они постоянно следить за каждой дорожкой и лужайкой в саду. У них не так много людей. Достав из тайника свежевыстиранные вещи Дрейка, Эйлин засунула их вместе с несколькими своими простенькими платьями в холщовый мешок.
 Она тщательно обдумывала план действий. Лучше хоть что-то делать, чем просто сидеть сложа руки, плакать и впадать в отчаяние.
 Дальний загон! Отец Куигли всегда держит нескольких животных в старой конюшне позади дальнего загона. Так вот где лакей взял лошадь и при этом остался незамеченным солдатами! Даже если где-нибудь на дороге они и увидят облаченного в ливрею лакея, то все равно ничего не заподозрят. Просто решат, что он перегоняет лошадей своего хозяина из одного загона в другой. А может, он придумает какое-нибудь другое правдоподобное объяснение. И если Куигли смог пробраться через посты, то и Эйлин это под силу.
 От волнения у девушки на глазах выступили слезы. Она пойдет за Дрейком. Пойдет. И никто не сможет ее остановить. Дрейку придется взять ее с собой. Она заставит его понять одно: ей не нужно ни состояние, ни титул, ни земли. Он может дать ей все, что ей требуется, – ему достаточно просто позволить ей любить себя. Ему и самому нужна ее любовь. Эйлин чувствовала это.
 Завязав мешок, Эйлин на минутку остановилась подумать, что еще может понадобиться в дороге. Да, нужно взять деньги. У Дрейка, должно быть, их осталось уже очень мало. Придется утащить немного золота из стола сэра Джона. Когда-нибудь потом она обязательно вернет ему все.
 Эйлин решила оставить записку, но никак не могла подобрать нужных слов, чтобы объяснить все дядюшке. Времени оставалось у нее совсем немного. Дрейк может уехать далеко вперед. Нужно добраться до берега, пока не отплыл его корабль.
 Эйлин переоделась в темно-коричневое платье из грубого хлопка, связала лентой волосы и накинула на плечи плащ с капюшоном.
 Теперь главное – вернуться каким-то образом в подвал. И еще очень хотелось попрощаться с тетей Эммой. Эйлин в нерешительности остановилась на пороге своей комнаты. Она знала, что ее бегство больше всех расстроит тетю.
 Эйлин тихонечко спустилась в холл и незаметно проскользнула в гостиную, где обычно проводила время тетя Эмма.
 Увидев на пороге Эйлин, одетую так, будто она собирается провести весь день в лесу, рисуя пейзажи, Эмма удивленно приподняла бровь. Она была уверена, что этот бесенок будет носиться среди солдат, суя нос куда не надо, но, похоже, это не так и девушка не ищет ничьего внимания и хочет уединиться. Эйлин всегда старалась избегать общества своей тетушки, но ее улыбка согревала сердце старой леди Саммервилл. В этой улыбке было столько от Бет, что женщина ни в чем не могла отказать племяннице.
 Жалея о том, что она не посвятила тетю в свой тайный план, Эйлин в нерешительности остановилась в центре большой комнаты. Как может она сказать ей все, если должна обходиться без слов?
 – Заходи, дорогая моя. Попей со мной чаю, прежде чем идти на улицу. Надеюсь, повар хорошо тебя накормил?
 Эйлин утвердительно кивнула, хотя на самом деле не ела со вчерашнего вечера, Но сейчас это не важно. Сейчас она пришла прощаться.
 К большому удивлению Эммы, Эйлин вдруг наклонилась и со слезами, на глазах поцеловала ее в щеку, а затем быстро повернулась, подхватила свой мешок и выскользнула за дверь. Леди Саммервилл так и осталась сидеть с выражением недоумения на лице. Она чувствовала, как в ней подспудно зреет холодный, безотчетный, почти панический страх.
 Эйлин крадучись подошла к задней лестнице и, удостоверившись, что поблизости нет охраны, быстро спустилась вниз, на кухню. Похоже, для дальнейшего обыска солдат разбили на несколько групп. Кто-то громко стучал в кладовой, а повар при этом нещадно ругался. Две горничные во все глаза смотрели на красивых, одетых в красные мундиры солдат, посмевших так грубо вторгнуться на эту священную для повара территорию, и поэтому не обратили внимания на мисс Эйлин, которая тихонько проскользнула в кухню и подошла к столу, на котором лежали свежий хлеб и мясо. Тут солдаты, роющиеся в кладовке, не могли ее видеть. Быстро перекусив, Эйлин двинулась по коридору, ведущему ко входу в подвал.
 Девушка боялась, что кто-нибудь дежурит у двери, но, видимо, солдаты сочли это лишним, раз уже все здесь обыскали. Вот глупцы! Эйлин встала на цыпочки и принялась шарить рукой за притолокой.
 Ключа там не оказалось.
 Эйлин еще раз обшарила притолоку, а затем яростно подергала ручку двери. Она была заперта. Выходит, сэр Джон оказался намного умнее этих тупиц военных.
 В отчаянии Эйлин бросилась обратно в кухню. Она понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как она покинула Дрейка на рассвете. Он мог сбежать и сразу после ее ухода. Возможно, корабль уже отчалил. У Эйлин не было возможности даже просто попрощаться с Дрейком! Нет, так просто улизнуть от нее маркизу не удастся!
 Быстро приняв решение, девушка смело зашагала во внутренний двор замка, держа в руке свой мешок. Пусть только попробуют ее остановить.
 Двое солдат стояли у конюшни, лениво облокотившись о деревянную стену. Рядом с ними виднелась высокая фигура Майкла. Он, очевидно, разговаривал с мужчинами, с которыми ему довелось вместе сражаться или просто служить в одном полку. От этой мысли Эйлин слегка вздрогнула, но продолжала дерзко идти вперед.
 Мужчины с интересом смотрели на стройную девушку, которая тащила за собой тяжеленный мешок.
 Одета она была очень неприметно, поэтому никто не мог точно определить, кем она работает в этом доме.
 – Эйлин! Куда это, черт возьми, ты собралась?! – удивленно воскликнул Майкл и быстро шагнул ей навстречу.
 Тут он вспомнил, что его невеста изображает из себя на людях немую, и поджал от досады губы.
 Эйлин улыбнулась и как ни в чем не бывало показала на свой мешок, где, как предполагалось, у нее были бумага, кисти, карандаши и прочие приспособления для рисования. А затем все таким же решительным шагом, направилась в конюшню.
 – Ради Бога, Эйлин, ты не можешь одна покинуть поместье! Здесь кругом солдаты! Где Куигли?
 Эйлин торопливо махнула рукой в сторону лужайки, показывая, где может быть слуга. Майкл посмотрел, куда она указала, но не увидел там никого. Но возможно, Куигли где-то поблизости. Майкл подозрительно покосился на свою невесту. Она как ни в чем не бывало деловито кивнула солдатам, будто они были ее слугами; и решительно направилась к конюшне.
 Однако же когда она сделала знак одному из конюхов оседлать для нее лошадь, солдаты переглянулись и один из них, неловко переступая с ноги на ногу, сказал:
 – Простите, леди, но мы не можем позволить вам взять лошадь без разрешения капитана.
 Эйлин повернулась и, очаровательно улыбнувшись, указала на Майкла, который должен был ответить за нее. А потом снова отвернулась и принялась помогать конюху седлать лошадь.
 Оба солдата обернулись на Майкла.
 «Какой же я дурак!» – пронеслось у того в голове, но вслух он сказал:
 – Она не говорит. В мешке у нее холсты, краски и кисти – словом, все, что может понадобиться для рисования. Мисс Эйлин привыкла покидать замок, когда ей вздумается, и ездит туда, куда захочет. Но она никогда не выезжает за границы поместья. Я не вижу причин не пускать ее. Ведь вы не думаете, что девушка прячет в своем мешке вашего беглеца?
 Как будто почувствовав, что солдаты еще колеблются, Эйлин вытащила из мешка свой блокнот. Перелистнув несколько страниц, девушка принялась разглядывать набросок, который сделала день назад у ручья. Солдаты обступили ее, нетерпеливо заглядывая в блокнот: им было до смерти интересно, что же такое рисует эта загадочная мисс Эйлин.
 Девушка еще пару секунд оценивающе смотрела на портрет сидящей у ручья Дианы, а затем, словно решив, что рисунок не удался, вырвала страницу из блокнота и хотела было скомкать ее, но Майкл выхватил бумагу из ее рук.
 – Диане он понравится. Тебе нужно почаще рисовать людей, Эйлин. У тебя хорошо получается.
 Услышать столько слов из уст молчаливого Майкла за один день! Эйлин удивленно уставилась на него, а потом весело улыбнулась. Встав на цыпочки, она нежно поцеловала молодого человека в щеку, затем засунула свой блокнот обратно в мешок и повелительным жестом приказала, чтобы ей помогли взобраться в седло.
 Никто даже не попытался ее остановить.
 Приветливо помахав рукой, Эйлин ударила мерина по бокам. Майкл смотрел вслед удалявшейся фигурке Эйлин, и ему вдруг безумно захотелось поехать за девушкой, но, если он осмелится на это, за ним отправится целая армия солдат. И как бы ни был он предан королю, своим друзьям он был верен больше. И не мог подвести их.
 Эйлин торопливо ехала по лесной тропинке. Сильное волнение быстро сменялось паникой. Прошло уже слишком много времени, и Дрейк скорее всего уже добрался до побережья, если, конечно, его не поймал патруль на дороге. При мысли, что это могло случиться, Эйлин содрогнулась и пришпорила коня. Лучше об этом не думать. Но тут перед мысленным взором Эйлин предстала другая картина: сильный ветер надувает огромные паруса, и корабль отходит от пристани, увозя Дрейка далеко-далеко от нее, туда, где ей ни за что не найти его. Нет, этого она не может допустить! Нужно ехать быстрее, как можно быстрее! Она не даст любимому покинуть ее.
 Но он бросил ее и ясно дал понять ей это! Единственное, что ему было нужно, – это провести с ней ночь. Одну ночь любви. Чувство чести заставит его сесть на этот корабль, чтобы навсегда оставить Эйлин в прошлом. Если бы он любил ее, по-настоящему любил, то забыл бы про свою гордость и дождался бы ее. Но откуда ему знать, что Эйлин последует за ним? Если он промедлит, его поймают и повесят.
 Слезы ручьем текли по щекам Эйлин. Ветер нещадно трепал ее волосы, тяжелые мокрые пряди хлестали по лицу. Но Эйлин не замечала этого, все ее мысли были лишь об одном: только бы Дрейк успел на корабль, только бы сумел спастись. Вероятнее всего, отряды солдат уже прочесывают все побережье. Если сможет, она обязательно найдет Дрейка. Главное, чтобы он был в безопасности.
 Наконец Эйлин выехала из леса, на равнину, которая полого спускалась вниз к побережью.
 Въехав на большой холм, с которого открывался вид на маленькую прибрежную деревушку, в которой жила семья Дрю, и на казавшийся бескрайним синий пролив, Эйлин устремила взгляд на пристань. Маленький кораблик с гордо вздымающимися парусами собирался уже отплыть. Волны вокруг него искрились, отливая серебром, а вокруг носились с громким криком чайки.
 Дрейк уезжал! Он в безопасности!
 Эйлин пустила своего мерина вниз по узкой каменистой тропке. Сердце болезненно сжалось. Может быть, Дрейк оставил ей какую-нибудь записку, в которой намекнул, где его искать? Не мог же он вот так взять и уехать, даже не попрощавшись!
 Солдаты в ярко-красных мундирах наблюдали за одинокой фигурой всадника, быстро спускавшегося вниз с холма. Приглядевшись, они распознали во всаднике девушку. Надо бы узнать, что привело ее сюда, на пристань, и не ищет ли она, так же как они, беглеца. Но прошедшая ночь была длинной и холодной, и, стоя на пронизывающем морском ветру, солдаты очень замерзли, так что никому не хотелось уходить от жаркого костра, чтобы допросить невесть откуда взявшуюся девицу.
 Эйлин направилась прямиком к пирсу.
 Оставив лошадь в жалкой лачуге, Эйлин бросилась в таверну. Супруги Дрю, наверное, видели Дрейка последними. Они смогут рассказать, как он выглядел, что говорил, Надежда узнать о любимом хоть что-нибудь вспыхнула в Эйлин, подобно искре.
 В комнате было мало окон, поэтому солнечный свет сюда почти не проникал. Эйлин остановилась в дверях, пережидая, пока глаза привыкнут к темноте. Скоро она уже смогла различить кучу грязной посуды, сваленные в углу метлы, нечищеные сковороды и кастрюли на столе. В глубине комнаты кто-то двигался, и девушка напрягла зрение, вглядываясь в темную фигуру. Аромат свежеиспеченного хлеба смешивался с запахом перекисшего эля. Услышав приглушенные мужские голоса, девушка на мгновение замерла, а потом сделала нерешительный шаг вперед.
 – Дольше ждать мы не можем. Скоро начнется прилив, – тихо проговорил чей-то мужской голос.
 Ответа Эйлин не услышала и засомневалась, стоит ли входить в кухню. Массивная фигура мистера Дрю закрывала собой длинный стол в дальнем углу комнаты. В тусклом свете единственной лампы миссис Дрю усердно месила тесто. Эйлин нерешительно переступила с ноги на ногу, и тут пожилая женщина, подняв глаза, заметила ее. Она широко улыбнулась, но, проследив глазами, куда смотрела Эйлин, благоразумно промолчала.
 Когда мистер Дрю наконец отошел от своего таинственного посетителя, Эйлин увидела темный силуэт мужчины, смотревшего на улицу сквозь единственное маленькое окошко. Во всей его крепкой фигуре чувствовалось сильное напряжение. Похоже было, что внутри его происходит отчаянная борьба. Старая куртка сэра Джона выглядела нелепой на его широких плечах. Как завороженная, Эйлин медленно двинулась на середину комнаты.
 Мистер Дрю издал удивленный возглас, и Дрейк быстро обернулся. Увидев перед собой Эйлин, он удивленно вскинул брови, а заметив в руках девушки большой мешок, нахмурился.
 – Эйлин, я не могу позволить тебе сделать это, – сказал он, предугадав ее намерения.
 Эйлин упрямо вскинула подбородок и вызывающе посмотрела на Дрейка.
 Он все понял без слов, посмотрев в ее глаза. Ему не удастся ее остановить. Если бы он уплыл на этом корабле. Эйлин бросилась бы вслед за ним. Но Дрейк никогда не осмелился бы рассказать ей, какую радость он ощущал при этой мысли.
 – Солдаты рыщут повсюду. Нам пора двигаться. – Осторожный голос Мортимера Дрю раздался откуда-то из тени. – Если мы оставим девочку здесь, ее могут обвинить в сообщничестве. Пойдемте же.
 Дрейк взял из рук Эйлин тяжелый мешок и легонько подтолкнул ее к дверям. О том, чем грозит такой, его поступок, он решил подумать позже.




 Глава 15


  Англия – Франция 
  Апрель – май 1746 года 
 Малочисленный отряд солдат почти ничего не смог поделать, когда небольшое судно, не обращая внимания на их команды, отчалило от берега и направилось в открытое море.
 Закрыв за собой дверь крохотной каюты, Дрейк повернулся к Эйлин и, схватив за тонкое запястье, прижал ее к себе. Близость ее хрупкого тела чудесным образом успокаивала Дрейка.
 – Я знал, что, если подожду тебя, ты обязательно придешь, – прошептал он, уткнувшись лицом в ее густые волосы.
 – Дурачок. – Эйлин обвила Дрейка за шею руками. Она думала, что уже потеряла его, и вот он стоит перед ней, живой, невредимый и такой близкий… – А что, если бы они обыскали таверну также, как Саммер-Холл? Я могла бы сесть на следующий корабль. – Теперь, когда Эйлин знала, что Дрейк в безопасности, она могла дать себе волю отругать его за то, что он воплотил в жизнь самые дерзкие ее мечты и надежды. Если весь мир кругом сошел с ума, почему бы и ей не впасть в безумие?
 Дрейк улыбнулся в ответ. Наивная Эйлин и понятия не имела о том, каким опасным и враждебным может быть мир. Пока он жив, Дрейк будет защищать ее от всех невзгод. Но он не сможет уберечь ее от той боли, которую влечет за собой познание жизни. Любопытство Эйлин, несомненно, заведет ее очень далеко, и тут Дрейк ничего не сможет поделать.
 Маркиз поцеловал девушку в лоб.
 – Команда у меня очень маленькая, и я обещал помочь им. Ты обещаешь, что будешь сидеть здесь, чтобы мне не пришлось волноваться, что тебя сдует за борт? – шутливо спросил Дрейк, но его глаза были серьезными. Не надо было испытывать эту девушку на стойкость. Да, у нее, несомненно, сильная воля, но маловато физических сил. Заметив у Эйлин под глазами большие темные круги, Дрейк почувствовал необычайную нежность. Ему хотелось защитить это хрупкое создание от всех нынешних и будущих невзгод. Он поднял руку и ласково погладил Эйлин по щеке. Эта девушка спасла ему жизнь, и теперь его очередь позаботиться о ней.
 Нежное прикосновение и красноречивый взгляд любимого вызвали в Эйлин легкий трепет. Она медленно провела пальцем по его губам. Ей хотелось просто касаться его, смотреть на него.
 – Как твое плечо? – заботливо спросила Эйлин.
 – Болит, будто горит в адском пламени, но жить я буду. Отдохни немного, принцесса. Мне не нужно было быть с тобой таким жестоким прошлой ночью.
 – Вы поступили именно так, как и должны были поступить, милорд, – игриво блеснув глазами, проговорила Эйлин.
 Дрейк ухмыльнулся, поняв, что скрывается за этими ее словами.
 – А ты – дерзкая девчонка. Ты обещаешь хорошо вести себя?
 – Я сделаю только то, что должна, милорд, – хитро улыбнулась Эйлин, и Дрейк понял, что она имеет в виду.
 Он запустил пальцы в ее густые волосы, обхватил за затылок и прижал ее мягкие губы к своим. Его поцелуй был жарким и долгим. Он заставил Дрейка и Эйлин забыть обо всем: о грозившей опасности, о коварных врагах, неопределенном будущем. Сейчас для этих двоих весь мир был заключен в этом поцелуе.
 – К тому времени, как мы доберемся до Франции, от нас ничего не останется, принцесса, – прошептал Дрейк, с трудом оторвавшись от губ Эйлин, и быстро вышел из каюты.
 Эйлин прижала пальцы к губам и так простояла несколько секунд, глядя на закрытую дверь. Сила его желания была столь велика, что вполне могла бы напугать ее, но страху не было места в сердце Эйлин. Вместо этого по телу девушки разлилась сладкая волна предвкушения. И хоть она все еще чувствовала боль, оставшуюся после вчерашней ночи, все ее тело стремилось снова оказаться в жарких объятиях Дрейка. Он прав. Они испепелят друг друга в огне страсти еще до того, как достигнут берегов Франции. И от них не останется ничего, кроме маленькой кучки пепла на простынях.
 Когда Дрейк наконец вернулся в каюту, у него не осталось сил ни на что, кроме как броситься на кровать и погрузиться в глубокий сон. Сказалось напряжение последних дней и ночей, когда у него не было ни хорошей еды, ни полноценного сна. И к тому же рана в плече продолжала болеть, а работа на падубе вконец измотала обессилевшего юношу. Лежа между стеной каюты и Дрейком, Эйлин слушала его мерное дыхание. Как мало все-таки ей нужно для счастья! Только чтобы любимый был рядом.
 Уже ближе к рассвету Дрейк проснулся от того, что нежное женское бедро легло на его ногу. Он с трудом удержался, чтобы не сесть в постели, но постепенно воспоминания прошедшего дня начали возвращаться, а когда взгляд Дрейка упал на длинные медные локоны, он вспомнил все.
 Волосы девушки лежали на ее полной груди, обтянутой тонкой тканью ночной рубашки, и в точности повторяли все изгибы нежного девичьего тела. Хотя Эйлин была небольшого роста, ее ноги были длинными и стройными, и Дрейку вдруг безумно захотелось провести рукой по ее гладкому бедру, а потом выше, по нежному животу, к мягкой округлости ее груди. Как природе удалось поместить такое совершенное существо в столь миниатюрное тело, оставалось за пределом понимания Дрейка, но юноша точно знал, как ему с этим совершенством поступить.
 Перевернувшись на бок, он обнял Эйлин и прижал к себе. Его пальцы медленно исследовали бархатистую кожу на ее тонкой руке, а губы искали нежное чувствительное местечко позади ее маленького, похожего на раковину ушка. Когда его поцелуи покрыли ее тонкую шею, Дрейк почувствовал, что девушка просыпается, но не разжал рук, наслаждаясь сладостью ее нежной кожи. Он провел рукой от ее плеча к мягкой упругой груди, лаская кожу через тонкую ткань рубашки. Эйлин сладко потянулась, и ее тугая ягодица прижалась к его твердой плоти. Дрейк страстно простонал:
 – Эйлин, сладость моя, я надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь…
 Когда рубашка Эйлин задралась и ее кожа коснулась его обнаженного тела, Дрейк задохнулся от наслаждения.
 Эйлин почувствовала от прикосновения его твердой мужской плоти к нежному месту между своими бедрами острое удовольствие. Его пальцы ласкали ее отвердевшие соски, и Эйлин выгнулась дугой навстречу этим ласкам. Наконец рука Дрейка проникла в ее горячее лоно, и на этот раз застонала Эйлин.
 Медленно-медленно он стал поднимать ее рубашку вверх, пока прохладный воздух не коснулся полной груди, и в ту же секунду его губы приникли к соску.
 Желание заставляло тело Эйлин содрогаться в сладкой муке. Она обвила крепкие бедра Дрейка ногами. Он вошел в нее резко и глубоко, и Эйлин испытала при этом неописуемое наслаждение.
 Казалось, вихрь страсти уносил их высоко-высоко, туда, где нет ни начала, ни конца. В этот момент Эйлин испытала такое удовольствие, о котором не грезила даже в самых смелых своих мечтаниях.
 – Никогда не думал, что одна женщина может подарить мужчине столько наслаждения, – с хрипотцой в голосе прошептал он ей на ухо.
 – А ты привык получать наслаждение с двумя? – поинтересовалась Эйлин, ненавидя про себя всех тех женщин, с которыми Дрейк когда-то делил постель, и особенно ту, с которой был обручен.
 Дрейк обхватил руками Эйлин за ягодицы и привлек к себе. Она попыталась было вырваться, но, почувствовав, как мужское естество Дрейка реагирует на движения, мгновенно успокоилась.
 – Если ты и дальше будешь так сладко выгибаться, то пожалеешь, что вас тут не двое, принцесса. У тебя не будет и минуты на отдых, – проговорил Дрейк. – Полежи спокойно и дай нам обоим немного поспать.
 Эйлин свернулась калачиком в объятиях Дрейка и вскоре заснула. Дрейку же не спалось. Мысли об Эйлин, ее будущем не выходили у него из головы.
 Их поездка от Кале до Версаля происходила при совершенно других обстоятельствах, чем в прошлый раз, когда они вместе были во Франции. Тех денег, которые прихватила с собой Эйлин, еле хватило на то, чтобы купить небольшой экипаж и оплатить ночлег в гостинице. На полях еще ничего не росло, поэтому найти пищу оказалось крайне сложно. Большую часть путешествия приходилось есть кашу и засохший хлеб. Эйлин хватало уже того, что каждую ночь она может засыпать в объятиях Дрейка, но девушку очень волновало, что, прежде чем они доберутся до французского дядюшки, некогда элегантная одежда Дрейка превратится в жалкие лохмотья. Как они смогут появиться на глаза родственникам его матери, если будут одеты как последние нищие?
 Дрейк же вовсе не беспокоился о своем внешнем виде. Больше всего его занимали мысли о том, как начать войну с Эдмундом. Сначала надо, было раздобыть бумагу и чернила, а еще кое с кем посоветоваться. И как-то сообщить Диане, что он во Франции. И постараться вести с ней переписку так, чтобы быть уверенным в том, что никто не перехватывает его послания. Однажды этого вероломного ублюдка Эдмунда уже разоблачили, и тогда адвокаты нашли способ держать его подальше от Шерборна.
 Дрейк не хотел посвящать Эйлин в эти детали, чтобы не волновать. То, что она была сейчас здесь, рядом, намного усложняло его положение. Если бы Эйлин не сбежала с Дрейком, Майкл, несомненно, позаботился бы о благополучии Шерборна в отсутствие его хозяина. Но все сложилось так, что полагаться на одного из своих лучших друзей Дрейк уже не мог, и, если Эдмунд вернется, чтобы взять управление поместьем в свои руки, состояние Невиллов будет в опасности. Дрейк не злился на Эйлин за то, что из-за нее все так осложнилось. Он просто пытался найти выход из сложившегося положения.
 Дни шли, и Эйлин все явственнее чувствовала, что мысли Дрейка постоянно витают где-то далеко. Глупо было бы ожидать, что он удовлетворится той жизнью, которую они сейчас вынуждены были вести. Она очень скучала по его смеху, по тем глупым историям, которые он рассказывал, но девушке вполне хватало того, что каждую ночь, независимо от того, где им приходилось спать, он держал ее в своих объятиях. Большего ей было и не нужно.
 В Версаль они приехали в мае. Их изношенная и пыльная дорожная одежда заметно контрастировала с роскошным великолепием города. Эйлин испуганно уставилась на золоченые ворота, через которые въезжали экипажи, и ей вдруг отчаянно захотелось развернуться и бежать отсюда. Она никогда не была на крупных приемах или в больших дворцах и с трудом понимала французский.
 Дрейк привел ее к небольшой гостинице, где они на последние деньги заказали себе ванну. Хозяин гостиницы с подозрением разглядывал странный дилижанс, на котором прибыли новые постояльцы, их грязную одежду, но не сказал ни слова. Ему не важно было, одет ли постоялец в шелка и бархат или в драные лохмотья. Главное – чтобы он платил деньги. В конце концов, обычно заканчивается тем, что все они приводят сюда девушек, а если так, то этому джентльмену ванна очень даже не помешает.
 Когда последняя служанка вышла из комнаты, унося с собой пустое ведро, Эйлин хихикнула. Дрейк уже разделся до пояса и как зачарованный смотрел на поднимавшийся от горячей воды пар. Повернувшись, он вопросительно посмотрел на свою спутницу:
 – Что смешного ты увидела в бочке горячей воды? Между прочим, это первая ванна, которую мы видим за последние несколько недель.
 – Мой французский далек от совершенства, но все же я поняла, что эти девушки говорили о нашем намерении купаться вместе как о чем-то непристойном, – ответила Эйлин и начала поспешно расстегивать лиф своего платья.
 Дрейк устало улыбнулся и с явным интересом наблюдал за Эйлин.
 – Может, в их словах и есть доля правды. Ну ты как, весь день собираешься возиться со своим нарядом?
 Ее простое платье можно было назвать нарядом с большой натяжкой, но Эйлин послушно расстегнула последнюю застежку и спустила лиф. Надо бы еще снять корсет из китового уса и пышные юбки. И девушка принялась терпеливо расшнуровывать тугой пояс.
 При виде молочно-белых упругих грудей, возвышавшихся над корсетом, Дрейк почувствовал знакомое волнение. В один прыжок он оказался рядом с Эйлин и с легкостью сорвал с нее и тугой корсет и многочисленные юбки. Эйлин осталась стоять в одной тонкой рубашке. Но секунду спустя та тоже лежала у ног девушки белым пятном на куче темной одежды. Дрейк легко приподнял обнаженную Эйлин и бережно опустил в воду.
 Эйлин удивленно смотрела на Склонившегося над ней мужчину, в синих глазах которого горел огонь. Она еще не научилась определять, что вызывало это пламя в его взоре. Когда Дрейк принялся расстегивать пуговицы на бриджах, глаза девушки расширились и она начала быстро шарить по дну бочки в поисках мыла. Что бы ни задумал Дрейк, сначала она должна как следует вымыться.
 Никогда прежде не видела она его вот так, обнаженным, при свете дня. Распустив волосы и тщательно натирая их куском мыла, Эйлин тайком следила за Дрейком. Он не спеша прохаживался по комнате и казался девушке огромным грациозным зверем: видно было, как под кожей напрягаются и опадают мускулы, как у льва, готовящегося к охоте. Юноша вытряхнул содержимое их дорожного мешка и принялся искать вещи, которые они оставили специально для этого дня. Когда он повернулся к бочке, чтобы посмотреть, закончила ли Эйлин мыться, девушка поняла: ванна – это не единственное, чего ему сейчас хочется.
 Мило улыбнувшись Дрейку, Эйлин протянула ему кувшин с водой:
 – Помоги мне, пожалуйста, сполоснуть волосы.
 Дрейк прорычал что-то неопределенное и, встав на колени возле бочки, принялся лить прохладную воду на длинные темно-рыжие волосы Эйлин. Но стоило ему дотронуться до нежной кожи, как пальцы сами собой заскользили вниз и, обхватив тонкую талию девушки, Дрейк быстро вытащил Эйлин из воды.
 Она даже взвизгнула от неожиданности, когда вдруг зависла в воздухе, а секундой позже вдруг снова очутилась в воде на коленях у Дрейка.
 – Если вы хотите, чтобы я потерла вам спинку, тогда повернитесь ко мне другой стороной, милорд, – проговорила Эйлин, игриво блеснув глазами.
 – Меня больше интересует твой перед, дурочка. И зачем только женщины прячут свои прелести за всеми этими хитроумными приспособлениями? – Дрейк кивнул в сторону корсета и тут же наклонился, чтобы слизать прозрачную каплю воды, повисшую на затвердевшем соске Эйлин.
 – Дрейк, ты не можешь! – возразила Эйлин, потянув его за волосы. – Здесь так тесно, ты разольешь воду по всему полу… – Остальная часть фразы превратилась в смесь визга и хохота, потому что Дрейк доказал, что не только может, но и собирается вовсю использовать свою возможность.
 Несколькими минутами позже, когда его семя было уже глубоко внутри ее, вызывая в животе ни с чем не сравнимое ощущение теплоты, Эйлин удовлетворенно вздохнула. Раны от их первого любовного опыта давно затянулись, но вода давала новые, до этой минуты непознанные эротические ощущения. Эйлин положила голову Дрейку на влажную грудь и осторожно поцеловала тонкий шрам на его плече.
 – Какой же вы бесстыдник, милорд!
 – А ты просто распутница! – с нежностью в голосе произнес Дрейк и тут же добавил: – Вытирайся поскорее, дорогая. Мы должны найти моего дядю до того, как он вечером уйдет из дома.
 Он с сожалением смотрел, как Эйлин вышла из воды, вытерлась и принялась сушить волосы. Она ни разу не заговаривала с ним ни о любви, ни о браке. А ведь любая другая женщина на ее месте непременно завела бы об этом разговор. Эйлин же ничего от него не требовала, и тем не менее совесть Дрейка твердила ему, что он должен дать этой девушке все. Но сейчас он ничего не мог ей предложить. Ему не следовало позволять ей идти за собой с самого начала. Ее заклеймят, как предательницу, как уже поступили с ним, и она будет отрезана от дома и от общества, никогда уже не сможет удачно выйти замуж, и все это из-за его эгоизма.
 Со временем она начнет понимать, что он сделал с ней, и возмущение ее будет расти с каждым днем. Он должен быть готов к тому, что однажды она все ему выскажет.
 Эйлин слишком долго была лишена дома и семьи, и вот он снова отнял у нее счастье иметь родных. Так или иначе, но ему нужно будет снова воссоединить Эйлин с Саммервиллами, даже если ради этого придется с ней расстаться.
 Не ведая, какое для нее уготовано будущее, Эйлин продолжала сушить волосы на жарком майском солнце. Специально для этого дня они сохранили свою лучшую одежду, так что им не придется врываться в дом дядюшки Дрейка в нищенских лохмотьях. Камзол и бриджи Дрейка, которые она стирала, выглядели совсем неплохо, но кровавые пятна на рубашке и жилете так и не сошли. Хорошо, что она захватила белье сэра Джона и шейный платок. В них Дрейк будет выглядеть достаточно представительно. Его родственники, должно быть, уже привыкли видеть маркиза без парика и пудры на волосах.
 Для себя Эйлин захватила одно хорошее платье из тонкого шелка, которое казалось ей сейчас даже слишком легким для прохладных весенних ночей, но оно занимало мало места и почти не мялось в походном мешке. Правда, у Эйлин была всего одна нижняя юбка, а кринолина не было вовсе, поэтому в своем простом платьице она будет казаться обычной провинциалкой, но это обстоятельство меньше всего волновало девушку.
 Обтеревшись, Дрейк подошел к Эйлин и повернул ее лицом к себе. Возможность обнимать и целовать ее, когда вздумается, сильно помогала юноше справляться с той болью, которая поселилась в его душе последнее время. У него отняли все: дом, состояние, сестру, наконец. Но они не смогут отобрать у него Эйлин. Дрейк был в этом твердо уверен и наслаждался каждым мгновением близости с ней.
 Проведя пальцами по ее нежной щеке, Дрейк испытующе посмотрел ей в глаза:
 – Ты волнуешься, любовь моя?
 Эйлин покачала головой, не отрывая взгляда от красивого лица Дрейка. Правильные черты лица, высокие скулы, чувственный рот. Как хотелось Эйлин обладать даром рисовать человеческие лица или хотя бы вытачивать фигуры из камня. Хотя нет. Эйлин внезапно решила, что передать облик человека со всеми подробностями, всеми его внутренними переживаниями можно только красками на холсте. А как еще можно запечатлеть это мерцающее золото его кудрявых волос, показать всю глубину его небесно-синих глаз? Ах, ну почему она не умеет писать портреты?
 – Ты сделаешь мне одно одолжение, принцесса? – Дрейк нежно провел большим пальцем по щеке Эйлин.
 Она вопросительно посмотрела на него.
 – Пожалуйста, не нужно здесь притворяться немой. Позволь мне, а не твоему молчанию защитить тебя. Я хочу, чтобы здесь ты была счастлива.
 Эйлин об этом как-то не думала. Она привыкла отвечать на все вопросы внешнего мира молчанием. И сейчас она не видела особых причин говорить в этой странной, незнакомой ей стране, ведь она и языка-то почти не знала. Все время их путешествия она позволяла Дрейку говорить за них обоих. И теперь он просит, чтобы она одна встала против целого света. Эйлин вдруг охватила паника.
 – Но я не знаю языка, – тихо возразила она. – Я сама могу позаботиться о себе. Тебе не нужно волноваться…
 Дрейк накрыл ее рот рукой.
 – Мой дядя говорит по-английски. Если он спросит тебя о чем-то, ты ему ответишь. Здесь ты своим молчанием не только никого не защитишь, но, наоборот, можешь подставить под удар. Немая девушка привлекает к себе слишком много ненужного внимания. Ты ведь не этого хочешь?
 Она поняла. Слух о том, что во Францию приехала немая девушка, несомненно, в скором времени достигнет ушей ее дяди и тети в Англии. Они и так достаточно огорчались по ее вине, и Эйлин не хотела снова становиться причиной их горя. Она молча кивнула.
 Дрейк удовлетворенно улыбнулся и потянулся за своей одеждой.
 – Прекрасно. Мне очень не хотелось в доказательство своей правоты отшлепать тебя прямо здесь. Ведь это вызвало бы лишние подозрения у этих любопытных девиц.
 Возмущенная Эйлин не нашла ничего лучше, как в отместку ущипнуть Дрейка за голый зад. Он взвыл от неожиданности, и Эйлин, подхватив свою одежду, опрометью кинулась в дальний угол.
 – Не подходи ближе – или я выбегу из комнаты прямо так. И тогда пусть эти пошлые девицы думают все, что им захочется.
 Дрейк замер на месте и предостерегающе сказал:
 – На твоем месте я остерегался бы вовсе не этих милых девушек. Если ты появишься на лестнице в таком виде, на тебя будет обращено больше мужского внимания, чем ты видела за всю свою жизнь. Я ревнивый человек, принцесса. Ты ведь не хочешь, чтобы я поубивал половину мужского населения Версаля в первый же день нашего приезда?
 – Если ты собираешься стать тираном, я боюсь, что сделала серьезную ошибку, – ответила она со всем достоинством, которое еще можно сохранить, когда изо всех сил пытаешься влезть головой в узкий ворот рубашки.
 При виде растрепанных волос, торчащих из горловины, Дрейк засмеялся и принялся натягивать на себя бриджи. Если Эйлин и дальше будет дразнить его, Дрейку будет чертовски сложно сдерживать свою рвущуюся на волю страсть.
 – К тому времени, как я верну тебя твоему дядюшке, ты превратишься из несносной дикарки в молодую благовоспитанную леди.
 Когда Эйлин заметила, что мешает Дрейку натянуть бриджи на ягодицы, ее глаза заискрились смехом.
 – Напротив, милорд, – ответила она преувеличенно серьезно. – К тому времени, как мы вернемся в Англию, вы превратитесь из напыщенного скряги в несносного дикаря.
 Когда Дрейк набросился на нее со всей яростью разгневанного мужчины, Эйлин только весело рассмеялась. Ее смех вылетел в открытые окна и рассеялся в теплом солнечном воздухе.
 Последние воспоминания о веселом времени в гостинице улетучились, когда изящно одетый слуга проводил их в кабинет французского дядюшки Дрейка. Посмотрев на надменного слугу, его богатую ливрею из красного и золотого атласа, на завитый и напудренный парик. Эйлин поняла, что все ее старания выглядеть хоть как-то прилично ни к чему не привели. Ее платье из простого шелка, под которым была одна-единственная нижняя юбка, казалось просто нищенским на фоне великолепия этого огромного дворца, с которым не шел ни в какое сравнение даже Шерборн.
 Увидев у себя в доме Дрейка в сопровождении незнакомой девушки, дядюшка удивленно поднял бровь, однако радушно поприветствовал племянника, затем вежливо поздоровался с Эйлин. Камзол Дрейка после многих недель, проведенных в мешке, выглядел не лучшим образом. Он был весь помятый и немного пыльный. Но хозяин замка ничего не сказал о приличии. О том, что произошло при Куллодене, в последнее время говорили очень много. И если его племянник решил принять участие в этой бойне, он, очевидно, принял сторону проигравших. К несчастью, а может быть, к счастью.
 – Очень удивлен, что вижу тебя, Дрейк. – Граф указал Дрейку и Эйлин на кресла и налил гостям вина. – Но может быть, хоть ты мне объяснишь, почему вдруг эти два негодяя – сыновья моей сестры – появились несколько недель назад на пороге моего дома, рассказывая какие-то бредни?
 Вздохнув, Дрейк благодарно взял бокал и отпил небольшой глоток.
 – Значит, они в безопасности. Я боялся, что эти прохвосты найдут-таки способ вернуться обратно и принять участие в этой резне при Куллодене.
 – Теперь я начинаю понимать, – с мрачным видом продолжил граф. – Ты устроил все так, чтобы они оказались подальше от места действия. Очень благодарен тебе за это. Надеюсь, ты приехал не для того, чтобы сообщить мне, что поучаствовал в этом побоище вместо них? Ведь, несмотря ни на что, у Чарлза Стюарта не было ни единого шанса на победу.
 – Меня там вообще не было. Нет. Но кое-кто готов поклясться на Библии, что видел меня в самый разгар сражения. Если бы не помощь леди Эйлин, я скорее всего был бы сейчас в лондонском Тауэре. Помогая мне, эта девушка лишилась и родного дома, и семьи. Ради ее благополучия прошу вас помочь добиться справедливости.
 Граф устремил взгляд на молчавшую до сих пор девушку, которая так вжалась в спинку кресла, будто бы хотела и вовсе слиться с ним, чтобы скрыться от посторонних глаз. Ее хрупкая фигура и непримечательная одежда не позволили ему раньше обратить на девушку внимание. Теперь он повнимательнее взглянул на нее, отмечая про себя естественную грацию ее позы, аристократические черты лица, необыкновенный цвет ее живых глаз.
 – Если то, что говорит Дрейк, – правда, то я у вас в неоплатном долгу, миледи, – по-английски, с легким акцентом произнес граф. – Мой племянник мне очень дорог. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы смогли вернуться домой. А пока настаиваю, чтобы вы остановились в моем скромном доме. Я найду для вас горничную, чтобы она помогала вам, пока вы гостите здесь. Может быть, вы хотите меня о чем-нибудь попросить? Как я могу отблагодарить вас за помощь моему племяннику?
 Она слегка побледнела и бросила взгляд на Дрейка, но, похоже, его мысли сейчас были заняты совсем другим. Он молча сидел и терпеливо ждал ее ответа. Эйлин вдруг почувствовала себя такой одинокой, как никогда в жизни.
 – Для себя лично я ничего не прошу. Спасибо, сэр. – Не зная точно, какое вежливое обращение принято во французском светском обществе, Эйлин решила остановиться на этом.
 Услышав, из уст девушки такой искренне невинный ответ, граф не смог сдержать улыбки. Он позвонил в колокольчик и, пока они ждали лакея, добавил:
 – Возможно, позже вы сумеете что-нибудь придумать. У вас усталый вид. Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь показал вам вашу комнату.
 Когда Эйлин молча вышла из кабинета вслед за слугой, Дрейк отпил еще вина и выжидающе уставился на дядюшку, который, как обычно, собирался поделиться своими наблюдениями. Долго ждать ему не пришлось. Как только за Эйлин закрылась дверь, граф наклонился к Дрейку:
 – Она могла бы попросить стать твоей законной женой, и я, не думая, согласился бы. Или ты хочешь сказать мне, что за все это время ни разу к ней не притронулся? Она ведь еще ребенок…
 Дрейк спокойно посмотрел в глаза дяде:
 – Эйлин никогда не была ребенком, разве что вы назовете ее «дитя природы». Она всегда поступает так, как ей хочется. Если бы она пожелала выйти за меня замуж, я, несомненно, женился бы на ней, хотя считаю, что это не очень хорошая мысль. Я не могу просить Эйлин разделить со мной жизнь изгнанника. Ей нужна защита. Защита более надежная, чем та, которую могу предложить ей  я,  если она возвратится домой. Лучшее, что я могу для нее сделать, – так это дать свободу.
 Граф нахмурился, но, не сказав ни слова, опустился в кресло и принялся терпеливо ждать, когда Дрейк поведает ему всю свою историю.
 Прошло несколько дней.
 Дрейка разбудил солнечный свет, проникавший в открытое окно. Юноша сладко потянулся и улыбнулся. Эйлин всегда открывала окно – так велика была ее любовь к свежему воздуху. Перевернувшись на бок, Дрейк стал восхищенно рассматривать прекрасное тело спящей рядом с ним Эйлин. Она подложила руку под голову, и сгиб локтя почти полностью скрывал от глаз Дрейка ее полную грудь. Маркиз приучил Эйлин спать без рубашки, и сейчас она лежала перед ним полностью обнаженная, прикрытая лишь покрывалом распущенных темно-рыжих волос.
 Эта удивительная девушка была единственной отрадой в его превратившейся в кошмар жизни. Но Дрейк знал, что Эйлин не принадлежит ему. Это все равно что пытаться приручить солнечный луч или посадить в бутылку лунный свет. Каковы бы ни были ее мотивы, она решила быть с ним. И так же легко она может покинуть его. Она должна уйти. Ей самой станет от этого лучше.
 В душе Дрейк страстно желал, чтобы эта женщина всегда была рядом с ним, но разумом понимал, что расстаться с ней будет правильнее всего. Он нежно поцеловал ее белое плечо, затем поднялся с кровати.
 Сейчас весь мир против него, поэтому нужно подготовиться к встрече с ним, скрепив свое сердце и закалив волю. Нельзя позволять своей слабости помешать борьбе за правду. Закон на его стороне. Его страсть к девушке – его личное дело, она не имеет никакого отношения к той войне, которую он должен вести, чтобы вернуть себе свои земли, титул и состояние. Это – дело чести. Он несет ответственность за жизни всех членов своей семьи. Слишком много людей зависят от него, чтобы можно было впутывать в эту борьбу свои чувства. Дрейк стал решительно одеваться.
 Когда Эйлин наконец проснулась, Дрейка уже не было. Она повернулась и обняла подушку, которая все еще хранила тепло его тела, его запах. Так, в обнимку с подушкой, Эйлин и пролежала до прихода горничной. Дрейк, вероятно, вернулся в комнату, которую отвел для него его дядюшка, и которая располагалась в другом крыле замка. Если граф надеется, что таким образом защищает ее доброе имя, то он сильно ошибается. Эйлин улыбнулась и поднялась с кровати, завернувшись в простыню, а горничная тем временем искала в шкафу подходящее платье. Если время жителей Версаля не было заполнено балами и приемами, они непременно начинали разводить сплетни. А слуги только тем и занимались, что чесали языки. Поэтому Эйлин знала, что в этом доме все с самого начала смотрели на нее как на любовницу Дрейка.
 Горничная вдруг восторженно ахнула и извлекла на свет очаровательное бледно-зеленое шелковое платье с атласными лентами. Эйлин в замешательстве смотрела на этот наряд. Вчера его в шкафу не было. Хотя, если быть откровенной, вечером, когда пришел Дрейк, Эйлин поленилась повесить свою одежду в шкаф. Так что, даже если бы вчера платье было там, она все равно не могла его видеть.
 Эйлин восхищенно прикоснулась к нежному шелку, в душе надеясь, что Дрейк будет гордиться, если она наденет такое великолепное платье. Возможно даже, что это он сам купил его для нее, желая преподнести сюрприз.
 Пожав плечами, Эйлин позволила горничной одеть себя. Платье пришлось ей в самый раз, и она чувствовала себя в нем очень уютно. Эйлин не хотела позорить Дрейка своим неряшливым видом. Про себя девушка молилась, чтобы он все понял и не рассердился. Когда дело касается подобных вещей, мужчины начинают вести себя очень странно…
 Но оказалось, что Эйлин зря волновалась. Когда она спустилась в холл, Дрейк даже не взглянул на ее наряд. Обсуждая с одним из компаньонов графа какие-то дела, он лишь небрежно поцеловал ее в лоб и пожелал приятно провести день, а затем быстро исчез в огромной дядиной библиотеке. Эйлин даже захотелось швырнуть в него чем-нибудь.
 Но вместо этого она приняла предложенную ей галантным придворным руку, гордо вскинула подбородок и не спеша вышла на улицу. Сегодня ей предстояло посетить великолепные сады Версаля.




 Глава 16


  Версаль 
  Июль 1746 года 
 Уже который день стояла ужасная жара. Во дворце было очень душно, особенно на верхних этажах. В комнату Эйлин постучала горничная, и девушка резко села в постели. По привычке она потянулась к подушке, но та была пуста.
 У Эйлин болела голова. Не стоило пить вчера столько вина, когда Дрейк удалился с другими мужчинами, чтобы сесть за игорный стол.
 Прохрипев горничной, чтобы та входила, Эйлин стала удобнее устраиваться в постели. Она не должна жаловаться на то, что Дрейк все вечера проводит за игорным столом – ведь это был единственный их источник дохода, если не считать тех денег, которые великодушно предлагал им дядюшка. Дрейк был слишком гордым человеком, чтобы брать у графа деньги, и Эйлин не могла его в этом винить. Здесь Дрейку не было места, так же как и ей.
 В последние месяцы Дрейк настолько был занят своим делом, что стал Эйлин совершенно чужим. Сближала их только постель. Да и то в последнее время и здесь у них не ладилось. Когда в начале недели Эйлин почувствовала себя нехорошо, она попросила Дрейка уйти, чтобы немного отдохнуть. И с тех пор он больше так и не приходил к ней.
 Вздохнув, Эйлин встала, позволяя горничной затянуть на себе корсет. Девушка задержала дыхание, и служанка принялась быстро завязывать шнурки. Рядом на кровати уже лежало очередное платье. Эйлин не знала, откуда брались все эти наряды, а спрашивать не решалась. У Дрейка, разумеется, не было столько денег, чтобы регулярно покупать ей все эти шелковые и атласные платья. Но кто бы ни покупал их, скоро ему придется выбирать платья с гораздо более широкой талией.
 Внимательно осмотрев сделанную горничной шнуровку, Эйлин наконец призналась себе в том, о чем старалась не думать вот уже несколько недель. Ее груди всегда были высокими и полными, но ложбинка между ними с каждым днем становилась все уже и глубже, и лиф платья уже с трудом сходился у девушки на груди. К тому же груди почти постоянно болели, чего, не было раньше. Хотя они занимались любовью каждую ночь и Дрейк часто оставлял на них яркие синие пятна. По-видимому, тошнота не имела ничего общего с выпитым накануне вином, а была скорее результатом невежества Эйлин. Девушка слышала о том, что случившееся можно было предотвратить, но подробностей не знала. А здесь, во Франции, не было ни одного человека, у которого она могла бы спросить. К тому времени, как Дрейк додумался наконец предпринять хоть какие-то меры предосторожности, уже было слишком поздно.
 Золотистый шелк облаком вился вокруг нее, юбка широкими складками спускалась к самому полу. Глубокий V-образный вырез доходил почти до солнечного сплетения, но высокий корсаж из атласных лент искусно прикрывал грудь.
 Глядя на себя в большое зеркало в позолоченной раме, Эйлин задавалась вопросом: а заметны ли изменения в ее внешности кому-либо еще, кроме нее самой? Горничная уложила ее волосы в виде короны, украсив пряди золотыми шнурами и атласными лентами, и Эйлин стала точь-в-точь похожа на тех элегантных дам, что сидели сейчас в холле, но в душе девушка понимала, что не имеет права называться леди. Не имея возможности назвать свое истинное имя, здесь Эйлин была не больше чем любовница сбежавшего из Англии маркиза. А если бы не Дрейк, у нее не было бы даже этого. Без него ей тут вообще не было бы места. Для придворных она была всего лишь мелким развлечением, забавой. Ее присутствие давало повод для сплетен, а именно в этом и нуждалось общество Версаля.
 Настало время прийти к какому-нибудь решению.
 С серьезным видом Эйлин ступила на мраморную лестницу, и ее маленькие ножки быстро понесли девушку вниз, в большие золоченые залы. Обитатели графского замка только-только начали просыпаться, поэтому по пути девушке никто не встретился. Эйлин нарочно попросила горничную зайти сегодня пораньше, потому что собиралась посвятить некоторое время самой себе, чтобы никто не мешал.
 Дрейк достал для нее бумагу, карандаши и те краски, которые сумел найти. И она была чрезвычайно благодарна ему за это. Эйлин вообще была за многое ему благодарна, а в том, что увязалась за ним во Францию, могла винить лишь себя саму. Он говорил ей не ехать. Он знал, что ей здесь не место, и оказался прав. Она чувствовала себя среди всех этих напыщенных вельмож крайне неуютно. Единственное, что было здесь у нее, – это Дрейк да еще ее рисование.
 Эйлин нравилось бродить по замку и с замиранием сердца рассматривать сокровища, притаившиеся в самых отдаленных его уголках, но ни разу не довелось ей полюбоваться прелестями имения графа одной, без сопровождающих. Когда-нибудь она прокрадется мимо охраны и в полном одиночестве побродит по многочисленным залам.
 Но наверное, этого не будет никогда. Решительно разложив мольберт, Эйлин задумчиво посмотрела на раскинувшийся перед ней огромный фонтан. В центре его стояла статуя Аполлона. Сегодня она видит его в последний раз. Вечером она поговорит с Дрейком и завтра утром навсегда покинет это место.
 Эйлин не тешила себя пустой надеждой, что Дрейк попросит ее остаться. Вернуть себе свои земли стало для него навязчивой идеей, и Эйлин нисколько не осуждала его. Письмо, полученное от Дианы, отнюдь не успокаивало, и судьба всех обитателей Шерборна, включая саму Диану, все еще висела на волоске. Суд разрешил Диане оставаться в замке и не отдал титул Эдмунду. Пока. Этого удалось добиться в результате того, что Дрейка признали временно невменяемым. Адвокатам удавалось все время откладывать слушание дела, но было совершенно очевидно, что их доводы скоро иссякнут. И по-прежнему не нашлось никого, кто смог бы подтвердить невиновность Дрейка. Ни одного свидетеля, ни одного доказательства.
 Эйлин все время надеялась, что что-то изменится, но этого не происходило. Она была бы счастлива, даже если бы они с Дрейком жили в простой лачуге, и ей приходилось бы продавать свои рисунки, чтобы сводить концы с концами, но Дрейк никогда не пошел бы на это. Его не удовлетворила бы жизнь простого бедняка. Он с самого детства мечтал о том, как Шерборн станет его, как он будет управлять имением и распоряжаться деньгами, воплощать в жизнь идеи отца, о которых тот рассказывал ему много раз. И вот, только его мечта начала осуществляться, все перевернулось буквально с ног на голову. Теперь Дрейк не сможет спать спокойно, пока не вернет себе свое состояние, титул и земли. Он будет драться за то, что принадлежит ему, до самого конца.
 На холст упала чья-то тень, и Эйлин с испугом обернулась. Несколько секунд граф д'Авиньон внимательно рассматривал ее рисунок, потом глубокомысленно поднял бровь. Эйлин подозревала, что он только сейчас обратил внимание на живопись, а до этого смотрел не на холст, а на нее. В замке постоянно было много гостей мужского пола, и все они по очереди подходили к ней, будто бы интересуясь ее работами. На самом же деле из их уст она неоднократно слышала непристойные предложения, правда, в весьма завуалированной форме. Этот же человек был ей неприятен чисто физически, и к тому же его ум и нравственные устои находились в стадии разложения. Эйлин вовсе не считала себя святой, но об этом вельможе ходили такие грязные слухи, что после каждой встречи с ним девушке хотелось пойти помыться.
 – О, вы очень талантливы, мадемуазель. Мне очень хочется повесить несколько ваших работ у себя в доме в Париже. У меня там много знакомых художников, которых очень заинтересовала бы ваша живопись.
 Он говорил по-английски с легким французским акцентом. Эйлин же ответила ему на своем ужасном французском:
 – Спасибо, месье, но я рисую только для собственного удовольствия.
 Ее холодный тон, однако, не уменьшил пыла ловеласа.
 – Вы так скромны! Вам это не к лицу. Вы красивейшая женщина, которая к тому же обладает изумительным талантом. В Париже вы смогли бы полностью реализовать себя, и ваша жизнь станет легкой и полной удовольствий. Зачем же лишаться всего этого из-за своей ложной скромности?
 – Сэр, вам не следовало подходить ко мне. Пожалуйста, уйдите.
 Эйлин старалась не смотреть в его сальное лицо с отвисшими щеками, обрамленное нелепыми кудряшками белого парика. Граф был крупным мужчиной. Не очень толстым, но хорошо физически развитым. Эйлин подумала, что его живот, такой же отвисший, как пухлые щеки, наверное, затянут огромным корсетом. Правда, желания выяснить, так ли это, у девушки не возникло. В кои-то веки ей выпала возможность уединиться, а д'Авиньон так нагло нарушил ее одиночество. Сейчас Эйлин хотелось только одного: чтобы он провалился сквозь землю.
 Внезапно холодная рука прикоснулась к ее затылку, и тонкие пальцы графа принялись поигрывать с одной выбившейся из прически темно-рыжей прядью.
 – Я не думаю, что вы глупы, моя дорогая. Ваш кавалер, по-моему, уже утомился и скоро примется искать себе свежее пастбище. Если хотите, я мог бы помочь вам удержать его или, если пожелаете, отмстить.
 Ужас охватил Эйлин, и она быстро встала.
 – Нет, месье. Спасибо, но в подобного рода вещах я могу разобраться сама, без вашей помощи, – поспешно проговорила девушка и, стараясь унять дрожь в коленях, принялась быстро сворачивать холст и складывать мольберт.
 Не успел граф возразить, как вдруг раздался резкий голос Дрейка:
 – По-моему, леди просила вас уйти, Франсуа. Я посоветовал бы вам впредь прислушиваться к ее словам.
 Эйлин быстро обернулась. Позади графа стоял Дрейк, держа ладонь на рукояти меча, и гневно смотрел на д'Авиньона. Казалось, что он готов отрубить графу руку, которой тот посмел коснуться Эйлин. Д'Авиньон много раз сражался на мечах, но сейчас ему совсем не улыбалось вступить в схватку, тем более что соперник был гораздо моложе его. Драться с разгневанным человеком – дело опасное. Поэтому граф благоразумно решил ретироваться. Высокомерно кивнув, он произнес:
 – Мы говорили об искусстве, Шерборн. Полагаю, что ваши выводы были слишком поспешными. Счастливо!
 С этими словами граф удалился, покачивая инкрустированной золотом тростью. Его прекрасно скроенный, расшитый золотой тесьмой сюртук блестел на солнце.
 – Старый развратник! – пробормотал Дрейк, отпуская меч. – Не нужно было поощрять этого негодяя, Эйлин.
 – Поощрять?! – вспыхнула от возмущения Эйлин. – В следующий раз я воткну ему в ребра нож и посмотрю, поощрю ли его этим! Тебе легко говорить. Ты оставляешь меня одну в компании подобных ему мужчин, а сам тем временем развлекаешься с любовницей короля и еще смеешь говорить мне, чтобы я его не поощряла? Да пошел ты к черту, Дрейк Невилл!
 Напрочь забыв о мольберте, Эйлин подхватила сумку, куда убрала краски и холст, и бросилась в свою комнату.
 Маркиз смотрел вслед быстро удаляющейся Эйлин, еде сдерживаясь, чтобы не кинуться за ней. Дрейк прекрасно знал, что она может постоять за себя, но, когда он увидел, как д'Авиньон трогает ее, у него внутри все закипело. Гнев, не дающий юноше спать по ночам и снедавший его днем, выплеснулся наружу. Нужно, чтобы Эйлин уехала отсюда, пока он не убил кого-нибудь.
 У Дрейка было предостаточно времени, чтобы все тщательно обдумать, но он подозревал, что своенравная Эйлин не согласится с ним так просто. К тому же сегодня она явно встала не с той ноги. В последнее время она стала очень раздражительной и нетерпимой. С ней невозможно говорить. Но все же рано или поздно Дрейку придется объясниться с ней.
 Когда Эйлин скрылась из виду, Дрейк вдруг почувствовал себя очень одиноко. Эта маленькая колдунья сумела наполнить своим теплом его душу. Без нее она станет пустой. Расстаться с Эйлин – все равно что вырвать из груди сердце, но именно это Дрейку и предстояло сделать. Ни он, ни она не; могут так дальше жить. И что самое главное, он не мог больше здесь оставаться, но взять с собой Эйлин туда, куда решил отправиться, тоже не мог. Существовало только одно место, где, как полагал Дрейк, Эйлин будет в безопасности. Она возненавидит его за это, но иного выхода нет. Он уже послал нужное письмо.
 Эйлин послала свои письма уже давным-давно и теперь очень, сожалела о своей поспешности. Когда ей нужно было думать только о себе, это казалось вполне разумным решением. Теперь же, когда внутри ее рос малыш, опасность была слишком большой. Возможно, ее письмо просто не дошло до адресата. Она ведь так и не получила ответа. Не было и никаких перемен в деле Дрейка. Все было по-прежнему, так, будто она никогда ничего не писала.
 Кинув сумку на пол, Эйлин уставилась на маленький письменный столик в углу комнаты. Посылать лорду де Лейси письма с угрозами было не очень-то умно, но в тот момент Эйлин была просто в отчаянии. Девушка не была уверена, что де Лейси мог заставить Эдмунда признать невиновность Дрейка, но подозревала, что если у него будет на то веская причина, этот человек способен абсолютно на все. А угроза рассказать всем, что он подлый убийца и насильник, казалась девушке вполне резонной.
 Но это было глупо. Ужасно глупо. Она сожгла за собой все мосты и никогда не сможет вернуться в Саммер-Холл. Он будет ждать ее. Она слишком много сил положила, оберегая от всего этого Саммервиллов, чтобы теперь доставить им столько неприятностей. В Версале де Лейси не найдет ее, но дольше оставаться здесь Эйлин не могла. Ей надо думать о том, что лучше для малыша. Для ребенка Дрейка.
 Эйлин резко опустилась на кровать, все еще не в силах поверить в случившееся. Раньше она смутно представляла себе, что бывает, когда женщина ложится в постель с мужчиной, а о том, что могут быть какие-то последствия, вообще никогда не задумывалась. Ей всегда хотелось иметь ребенка, но, когда наконец это стало реальностью, все оказалось не так просто, как она думала. Ей безумно хотелось узнать обо всем этом как можно больше, но, кроме как у Дрейка, спросить ей было больше не у кого. А Эйлин уже твердо решила скрыть от Дрейка правду. У него и так достаточно проблем, чтобы взваливать на его плечи еще одну.
 Эйлин легла на подушки и закрыла глаза. Все становилось намного проще, когда ни с кем ничего не нужно согласовывать. В свое время ей очень не нравилось расстраивать тетю и дядю. Когда она уйдет, Дрейк, возможно, вздохнет с облегчением. Может быть, Эйлин напишет Саммервиллам письмо уже после рождения ребенка. Но опять-таки они будут за нее волноваться.
 Так, лежа на постели и размышляя о своем положении, Эйлин незаметно для самой себя уснула.
 Когда, войдя, Дрейк увидел по-детски невинное лицо спящей девушки, дурное настроение, владевшее им в последние дни, внезапно улетучилось. Он скучал по тем дням, когда мог просыпаться рядом с Эйлин, видеть ее великолепные волосы, рассыпавшиеся по подушке, трогать ее нежную кожу, чувствовать ее теплое дыхание на своем плече. Она всегда охотно отзывалась на его ласки. Но сейчас Дрейк не решился будить Эйлин.
 Осторожно присев на краешек кровати, он принялся тихонько расшнуровывать платье и корсет, чтобы ей было удобнее спать. Наверное, их совместные ночи так утомили ее, что Эйлин теперь отсыпается днем. А может быть, она, как и сам Дрейк, долго не может уснуть, когда ложится одна.
 Когда Дрейк ослабил корсет, Эйлин зашевелилась, но так и не проснулась. Было так просто снять с нее лиф и всю расцеловать. Тогда она, несомненно, пробудилась бы и они занялись бы любовью, но Дрейк силой воли подавил в себе это желание. Уже несколько недель он очень волновался из-за того, что у Эйлин прекратились ежемесячные кровотечения. Он старался избежать этого как мог, но ни один метод не был безупречным. Однако когда Эйлин вдруг сказала, что «болеет», Дрейк понял, что зря беспокоился. Теперь, когда он знал, что она не беременна, нужно было отослать ее как можно скорее. Это было единственным разумным решением.
 Поднявшись с кровати, Дрейк еще некоторое время смотрел на спящую Эйлин. Его ладони постепенно сжимались в кулаки. Настанет день, когда он сумеет заставить своего кузена заплатить за все. Но прежде чем это случится, Дрейку предстоит решить много других, не менее важных вопросов.


* * *

 Эйлин стояла под великолепно расписанным потолком гостиной, носившей название по имени древнегреческого героя Геркулеса, и с риском свернуть себе шею рассматривала прекрасные картины. Дворец Людовика был ослепительным, как и подобает королевскому дворцу, но рассматривать красоту живописи и мозаики, держа в одной руке бокал шампанского, а другой разгоняя назойливых кавалеров, было крайне неудобно. Если бы каким-то образом Эйлин удалось очистить дворец от всех этих мельтешащих и копошащихся людей, она с удовольствием потратила бы несколько часов на разглядывание шикарно разрисованных стен и потолков. Дрейк уверял ее, что работы Веронезе в этом зале являются шедеврами венецианского искусства, но Эйлин не могла подобраться ни к одной из них. Ближе всего от девушки располагалась его картина, подвешенная над каминной полкой, но, к сожалению, возле нее стояло несколько облаченных в парики мужчин, яро споривших о том, навсегда ли скрылся Чарлз Стюарт или еще вернется в Париж. Другая картина, висевшая на противоположной стене, была наполовину закрыта высоким, сложным и давно не модным париком какой-то маркизы. Вздохнув, Эйлин медленно побрела в обеденный зал.
 Она не видела Дрейка с тех пор, как он привез ее сюда рано вечером. Должно быть, он совершенно про нее забыл. А зачем ей было приезжать в этот величественный замок, если он не хочет видеть ее рядом с собой? Только возможность посмотреть хорошие картины и утешала сейчас Эйлин.
 Вспомнив о том, что, когда она проснулась, корсет на ней был развязан, Эйлин вдруг остановилась. Конечно же, только Дрейк мог осмелиться раздеть ее подобным образом, но тогда почему он на этом остановился? Неужели она стала ему настолько безразлична? Неужели то, что она ошибочно принимала за любовь, так быстро умерло в нем?
 Но не нужно сейчас думать об этом. Она должна быть благодарна уже за то, что сохранила свою независимость. Те несчастные женщины, которые не могут и шагу ступить, когда рядом нет мужчины, должно быть, живут как в аду. Эйлин бросила презрительный взгляд на фаворитку Людовика XV Жанну Пуассон – маркизу де Помпадур. Эта женщина сделала все, разве что в ноги королю не кидалась, чтобы стать его любовницей. Возможно, Людовик на самом деле любил ее, но сама маркиза… Эйлин сильно сомневалась, что эта расчетливая женщина вообще могла испытывать хоть какие-то чувства. Сейчас, когда она стала-таки любовницей короля, все только и делали, что старались завоевать ее благосклонность.
 Что касается Эйлин, то она предпочла бы свободно жить в деревне. Эйлин вернулась обратно в гостиную, но тут же пожалела об этом. Перед ней стоял граф д'Авиньон в сопровождении какого-то мужчины средних лет в длинном завитом парике и с совершенно безумным выражением лица. Оба смотрели прямо на нее. Дрейк еще не знал, что натворил, привезя ее сюда и бросив совершенно одну. Когда она была маленькой, ей волей-неволей пришлось научиться самой постоять за себя, но как сделать это, находясь в богатом замке среди сотен разодетых гостей, Эйлин не знала. У нее не было на вооружении не единого способа борьбы с надоедливыми аристократами.
 – О, мой друг! Со мной пришел один человек, с которым вы не отказались бы познакомиться. Месье Буше. Мадемуазель де Лейси, та юная художница, о которой я вам говорил.
 – О да! Мадемуазель. – Месье Буше склонился над рукой Эйлин, но мысли его блуждали где-то далеко. Эйлин видела, как он старательно высматривал кого-то в толпе гостей.
 – Вы, конечно, слышали о Буше, не так ли? – спросил граф. – Его работы широко известны по всему Парижу, а однажды он даже дал несколько уроков рисования мадам де Помпадур. Может быть, его величество даже закажет Буше нарисовать ее портрет.
 Ну конечно! Вот почему Буше казался будто оторванным от мира сего. Если король закажет ему портрет, это неслыханно поднимет репутацию художника. Чего интересного могла найти такая знаменитость, как Буше, в примитивных рисунках Эйлин? Ведь он может общаться с самим королем. Эйлин слегка нахмурилась и резко произнесла:
 – Тогда, граф, вам следовало бы вести месье Буше не ко мне, а к королю. Я ничего не могу у него заказать.
 Она резко повернулась и чуть не столкнулась с высоким, исключительно красивым мужчиной, который входил в зал. Лорды вокруг нее принялись отвешивать глубокие поклоны, леди – приседать в реверансах, и Эйлин поспешила сделать то же самое.
 Вновь прибывший шел с королевским достоинством, но походка его была очень странной. Он едва заметно кивнул оказывающим ему свое почтение придворным, а затем, жестом велев Эйлин подняться, посмотрел ей прямо в глаза.
 – И кого же вы рекомендовали ко мне вести? – Заметив, как заволновалась в его руках эта прелестная птичка, Людовик ухмыльнулся.
 – Месье Буше, ваше величество. – Эйлин запнулась, изо всех сил стараясь понять быструю французскую речь. Ее не представили королю, но она часто видела его среди огромного числа придворных. В свои тридцать пять лет он выглядел моложе. У него была величественная фигура, но лицо казалось на удивление нежным и по-мальчишески милым. Когда он смотрел на Эйлин, его улыбка была почти застенчивой. Но, вполне осознавая собственную значимость и власть, Людовик не вкладывал в свой взгляд ничего, кроме оценочного суждения.
 Тут в разговор вмешался граф, представляя месье Буше. Когда он понял, что король желает, чтобы ему представили и юную леди, д'Авиньон по-хозяйски схватил Эйлин за руку.
 – И почему же вы рекомендовали привести месье Буше именно ко мне, мадемуазель? – проговорил король низким хриплым голосом, а затем, холодно взглянув на придворного, взял Эйлин за руку и не спеша направился в обеденный зал. Граф быстро попятился, растворившись в толпе.
 – Месье граф рекомендует его, сир. Говорят, что Буше – прекрасный художник.
 Тот, о ком они сейчас говорили, как раз шел сзади, вслушиваясь в каждое их слово. Людовик сделал ему знак выйти вперед.
 – Вы пишете портреты?
 – Нет, ваше величество. То есть да, для вас, ваше величество.
 Людовик указал рукой в сторону гостиной:
 – Пойдите найдите маркизу и спросите у нее, не нуждается ли она в ваших услугах.
 Жестом велев Буше идти, король повернулся к появившемуся рядом с ним графу:
 – Д'Авиньон, если вам больше нечего сказать мадемуазель, то я попросил бы вас оставить нас одних.
 – Конечно, сир. – Граф низко поклонился королю, а затем повернулся к Эйлин и спросил: – Мы ведь увидимся с вами позже, мадемуазель?
 – Не думаю, – ледяным тоном ответила Эйлин. Однако при ее словах глаза графа заблестели, и девушка предположила, что он просто не поверил ей. Во французском обществе никто не говорил того, о чем на самом деле думал, и не поступал так, как говорил. Вот и сейчас – ее резкое «нет» для графа означало совсем иное. Он вкладывал в слова Эйлин обратный смысл.
 Д'Авиньон откланялся, оставив Эйлин с королем.
 – Ваше величество хотели поговорить со мной? – явно нервничая, спросила Эйлин. За последние месяцы ее познания французского стали шире, но произношение все еще оставалось ужасным.
 – Нет, мы просто хотели избавиться от подхалимов, – пожал плечами Людовик и стал высматривать среди гостей свою фаворитку.
 – Тогда благодарю вас, сир. – Эйлин присела в реверансе и собралась удалиться.
 Ее намерение уйти без его позволения мгновенно привлекло внимание короля, и он с удивлением повернулся к маленькой англичанке, стоящей возле него. По случаю поездки во дворец Эйлин согласилась-таки напудрить свои волосы, но теперь король начал припоминать то, что слышал об этой девушке из придворных сплетен. Если он все правильно вспомнил, она одна из якобитов Чарлза. Ирландка с волосами цвета летнего заката. Людовик удивленно поднял бровь.
 – А где ваш лорд Шерборн? – спросил он.
 Эйлин удивленно посмотрела на короля и честно ответила:
 – За игорным столом, зарабатывает нам на жизнь.
 Король рассмеялся, и его взгляд потеплел.
 – Его дядя правильно ведет это дело, но, вы понимаете, я не могу ему ничем помочь. Сейчас Стюарты доставляют мне массу хлопот.
 Эйлин вдруг вся похолодела. Если французский король и все благородное семейство Дрейка не могут повлиять на исход дела, как сумеет Дрейк выиграть эту баталию в английском суде? Она слишком хорошо знала Дрейка и потому могла точно предположить ответ на этот вопрос: он сам поедет в Лондон.
 – Он не якобит, сир, – проговорила Эйлин, смело глядя в глаза королю. – Он всего лишь стал жертвой грязного предательства, как в свое время и мой отец. Вся его семья вынуждена страдать из-за подлости одного человека.
 – И вы? – спросил Людовик, с интересом глядя на девушку. – Вы тоже страдаете из-за этого предательства?
 Эйлин смело встретила его взгляд.
 – В результате одного предательства я обрела Дрейка, но снова потеряю его, когда он вернется в Лондон. Но моя потеря – ничто по сравнению с тем, чего лишился он.
 Людовик замолчал, вероятно, обдумывая услышанное, а в это время толпа расступилась, и рядом с Эйлин появился Дрейк. В белоснежной рубашке и прекрасно сшитом сюртуке он выглядел истинным аристократом. Непочтительно поклонившись королю, Дрейк спросил:
 – Надеюсь, мисс де Лейси не утомила вас своими дерзостями?
 Увидев, как Эйлин буквально вспыхнула от слов маркиза, Людовик усмехнулся:
 – По всеобщему мнению, ее французский отвратителен, но язычок у мадемуазель очень даже сладенький. Вам нужно было послать ее умолять меня о помощи, Шерборн.
 Дрейк нахмурился:
 – Я не для этого привез ее сюда.
 Король пристально посмотрел на маркиза и выпустил руку Эйлин.
 – Я знаю. И уважаю вас за это. Отвезите ее домой, Шерборн. Вас я всегда рад видеть при своем дворе, но ей здесь не место. Отвезите мадемуазель домой.
 С этими словами король удалился, оставив Эйлин в недоумении. Дрейк решительно взял девушку за руку и потащил за собой сквозь толпу гостей.
 – Куда ты меня тащишь? – шипела от злости Эйлин, пытаясь вырваться.
 – Обратно в дом моего дяди, – громко произнес Дрейк и, резко остановившись, повернулся лицом к Эйлин. – Король прав. Тебе здесь нечего делать.
 Эйлин смотрела на маркиза, и в ее взгляде отразилась та боль, которую она терпела все эти последние безумные дни.
 – Нечего, – тихо произнесла она. – Так же, как и тебе.
 С этими словами Эйлин резко развернулась и быстро растворилась в толпе.




 Глава 17


 Эйлин позволила молоденькой горничной снять с себя платье и корсет, а затем отпустила служанку до конца вечера. Эйлин не нужны были свидетели.
 Когда горничная удалилась, Эйлин быстро надела на себя одно из принесенных с собой простых платьев. Его свободный покрой позволял не надевать корсета, а значит, путешествовать в нем будет гораздо удобнее. Красивые шелка и атлас будут только привлекать внимание, а Эйлин это было совсем ни к чему. Она знала, как в случае необходимости спрятаться, чтобы никто ее не нашел, и тут очень важно было, чтобы одежда была как можно более неприметной.
 Дрейк велел ей уйти? Она так и сделает. Больше ему нет от нее никакой пользы, значит, отныне ей придется заботиться о себе самой. И о ребенке. Даже если де Лейси поедет за ней во Францию, он не сумеет ее отыскать. Пусть думает, что она вовсе исчезла с лица земли. Пусть не спит ночами, боясь, что она разоблачит его. Сейчас она, конечно же, не сможет этого сделать, но когда-нибудь…
 Эйлин вытащила походный мешок и аккуратно сложила туда свой скарб. Дорогие платья она решила оставить здесь. Те несколько золотых монет, что дал ей Дрейк на ее нужды, Эйлин аккуратно завернула в кончик носового платка. Она очень хотела бы поскорее вернуть долг сэру Джону, но сейчас сама отчаянно нуждалась в деньгах. Эйлин сложила в мешок бумагу, карандаши, краски и небольшой сверток старой одежды. Она уйдет отсюда с тем же, с чем пришла. Кроме одного. Ведь теперь она носит в себе ребенка.
 Громкий стук в дверь вывел Эйлин из задумчивости. На ее лице промелькнуло что-то вроде слабой надежды, но девушка тут же взяла себя в руки. Ей не хотелось расстаться с Дрейком вот так, ничего не объяснив. Он все поймет и даже поможет ей в этом. Хотя он не любил ее, Эйлин все же надеялась, что Дрейк был ей другом. Встав с кровати, чтобы поприветствовать его, она тихо произнесла:
 – Войдите.
 Дверь открылась, и Эйлин чуть не упала от неожиданности: на пороге стоял, ухмыляясь, граф д'Авиньон. Девушка уже успела забыть о его существовании. Граф вошел в комнату и, прежде чем Эйлин догадалась возразить, закрыл за собой дверь.
 – Это не самое подходящее платье, чтобы подчеркнуть вашу красоту, мадемуазель, но вы нравитесь мне в любом наряде, – слащаво проговорил граф, плотоядно оглядывая Эйлин с ног до головы. В свете свечей его лицо казалось усталым и болезненным, а тень от его высокой фигуры огромной.
 – Убирайтесь отсюда! – крикнула вне себя от гнева Эйлин и смело шагнула вперед.
 При виде ее сердитого личика губы д'Авиньона язвительно скривились.
 – Не нужно поспешности, миледи. У вас от меня нет секретов. Я знаю, кто вы и откуда. Знаю, почему вы здесь. И если вы устали от своего прежнего покровителя, лучше вам поскорее найти ему достойную замену. Ваши враги очень сильны, равно как и хитры.
 Эйлин стояла как громом пораженная. Откуда д'Авиньон мог узнать о лорде де Лейси? Малоземельный ирландский дворянин, конечно же, не мог иметь никаких связей здесь, в этом мире королей и пиров. Но сейчас это уже не имело значения. Она здесь не останется, а значит, никто не сможет найти ее.
 – А вы, милорд, родились от внебрачной связи осла и ядовитой змеи. Убирайтесь отсюда сейчас же, или я закричу так, что вы оглохнете.
 Д'Авиньон сначала был очень удивлен холодным тоном Эйлин, но очень быстро снова пришел в себя. Быстрым движением руки он схватил девушку за запястье и рванул к себе.
 – Мне нравятся женщины с характером. Давай, ведьма, покажи свое истинное лицо. И не стесняйся, что слуги могут нас услышать: они тут привыкли и не к такому.
 Граф наклонился, намереваясь поцеловать Эйлин в губы, но девушка плюнула ему в лицо и, вырвавшись, отскочила в сторону. С неожиданной для его массивной фигуры прытью д'Авиньон схватил Эйлин за плечо и, развернув к себе, со всего размаху залепил пощечину.
 От сильного удара девушка рухнула на пол, больно стукнувшись головой о каминную решетку. Не соображая, что делает, Эйлин схватила первое, что попалось ей под руку. Это оказалась кочерга. Эйлин и раньше били, но тогда она не могла постоять за себя. Теперь же все совершенно иначе. Никогда больше не даст она себя в обиду. Бог тому свидетель. Никогда.
 Когда д'Авиньон наклонился, чтобы притянуть ее к себе, Эйлин размахнулась и изо всех сил ударила его кочергой, острый конец которой угодил графу по затылку. Из раны тут же хлынула кровь.
 Через мгновение тучное тело д'Авиньона неуклюже наклонилось вбок, а затем грузно рухнуло на пол. Эйлин вскочила на ноги и в ужасе смотрела на зияющую на голове графа рану, из которой бил фонтан крови.
 Она убила его! Точно убила. И сейчас ей остается только одно: бежать, и как можно скорее.
 В испуге Эйлин схватила свой мешок и выбежала из комнаты. Она решила пойти к тому единственному, кого могла просить о помощи.
 Дрейк несколько раз приводил ее в свои покои, и Эйлин знала, как их найти. Сейчас она быстро шла по длинным пустым коридорам, и ее шаги громко звучали в мертвой тишине замка. Дрейк должен сейчас быть у себя, должен. Ведь он так ей нужен!
 С замирающим сердцем Эйлин подошла к его комнате и распахнула дверь. Но, едва ступив на порог, она резко замерла, и из ее горла вырвался хриплый крик.
 Неверный свет догорающей свечи падал на кровать, на которой лежал наполовину раздетый Дрейк. Рядом с ним, лаская пальцами шелковистые завитки на его груди, лежала темноволосая женщина. Ее корсет был развязан. Появление Эйлин заставило парочку обернуться. У женщины при этом был такой растерянный и виноватый вид, что Эйлин сразу все поняла. В глазах Дрейка она увидела боль. Он быстро оттолкнул женщину и начал подниматься с постели. Но Эйлин не пожелала слушать его оправдания. Повернувшись, она пулей вылетела из комнаты.
 Когда Дрейк выбежал в коридор, Эйлин и след простыл.
 – Кто послал тебя? – в ярости прорычал Дрейк в лицо женщине, вернувшись в комнату.
 Женщина поднялась с кровати и пожала плечами, нисколько не смущаясь тем, что ее грудь наполовину оголена.
 – Разве это имеет значение? Она ушла, а я здесь. Останься, и я покажу тебе…
 Дрейк резко толкнул женщину на кровать и, нависнув над ее распростертым телом, зло повторил свой вопрос:
 – Кто тебя послал?
 Поняв по глазам, что маркиз не шутит, женщина торопливо ответила:
 – Д'Авиньон. Он подумал, что если ты будешь занят…
 Чертыхнувшись, Дрейк схватил свою рубашку.
 – Надеюсь, что мы найдем его живым. Пойдем. Ты нужна мне как свидетель.
 Дрейк резко схватил женщину за руку и одним рывком поднял с кровати. Он видел в глазах Эйлин неописуемый ужас. Если она все-таки не убила этого негодяя, то Дрейк прикончит его собственными руками.
 К рассвету скандал удалось замять. Но Дрейк еще долго не мог забыть убийственный взгляд д'Авиньона, когда тот наконец пришел в себя. В его лице Эйлин и Дрейк приобрели опасного и сильного врага, но, прежде чем граф сумеет встать с постели, они будут уже далеко.
 Когда небо осветили первые лучи летнего солнца, Дрейк отправился в конюшню. Если Эйлин уговорила одного из конюхов оседлать ей коня, это намного осложнит ее поиски. Но Дрейк обязательно найдет ее след.
 Выяснив, что Эйлин лошадь не взяла, Дрейк облегченно вздохнул. Значит, она отправилась пешком.
 Понятно, с лошадью много возни: ее нужно седлать, кормить, поить. Оправдать этот ее поступок довольно легко. Но как объяснить то, что Эйлин не взяла с собой дорогие платья, которые можно было бы продать за хорошие деньги? Или вопрос финансов совсем ее не занимает?
 Дрейк велел оседлать молодого и сильного жеребца, наполнил походный мешок вином и теми продуктами, которые удалось отыскать на кухне, и отправился искать свою возлюбленную. Пешком она не могла уйти далеко. Он быстро нагонит ее.
 К концу дня уверенности в том, что Эйлин удастся быстро отыскать, у Дрейка поубавилось. Он объехал весь Версаль, осмотрел все гостиницы и таверны, заглянул во все места, которые, по его мнению, могли бы заинтересовать Эйлин, но не нашел никаких следов. Чтобы никто не заметил женщину с такой яркой внешностью, как у Эйлин, да еще путешествующую пешком, было маловероятно. Поэтому в конце концов Дрейк начал подозревать здесь заговор.
 Его подозрения еще более окрепли, когда на закате солнца он вернулся на дорогу в Кале и остановился на небольшой ферме. Появившаяся в дверях крестьянка недоверчиво посмотрела на незнакомца, обратив особое внимание на хорошую лошадь и дорогое седло, а когда Дрейк начал задавать ей вопросы, попросту отказалась отвечать ему. Тут рядом с ней в дверном проеме появился ее муж, но от него тоже не удалось добиться толку, потому что на все вопросы Дрейка он отвечал отрицательно. Когда же маркиз, распрощавшись с хозяевами, устало вернулся к своему коню, собираясь сесть в седло, то совершенно случайно поймал на себе взгляд фермерши. Что-то ему подсказывало, что эти люди лгут.
 Рассерженный тем, что его дурачат, Дрейк пустил своего коня вниз по дороге и гнал до тех пор, пока кромешная тьма не сделала дальнейшие поиски совершенно бесполезными. Дрейк не увидел бы Эйлин, даже если бы девушка шла рядом с ним по дороге. Проклиная всех женщин, самого себя и этих упрямых французов, Дрейк развел в поле небольшой костер и принялся устраиваться на ночлег. Утром, когда будет дальше расспрашивать людей об Эйлин, он поведет себя намного осторожнее. Она не могла сильно опередить его. Гадая, где же Эйлин коротает эту ночь, Дрейк заснул тревожным сном.
 Второй день оказался точным повторением первого, за исключением лишь того, что Дрейк теперь чувствовал, когда ему говорили правду, а когда лгали. Каждый отрицательный ответ все больше разжигал в нем ярость, и только здравый смысл удерживал маркиза от соблазна схватить кого-нибудь из этих крестьян за шиворот и, приставив меч к горлу, вытрясти из него всю правду. Но та, которая на самом деле заслуживала гнева Дрейка, все время была на шаг впереди него.
 Когда он найдет ее, то свернет ее прелестную шейку. У Дрейка было предостаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать, и он пришел к выводу, что Эйлин собрала все необходимое, чтобы уйти, еще до того, как пришла к нему. Может, даже прежде, чем к ней наведался граф. То напуганное бледное существо, которое он увидел у себя в дверях, несомненно, не могло мыслить достаточно трезво, чтобы собрать все нужные вещи и переодеться. Она сделала все это еще до того, как ударила д'Авиньона кочергой по голове.
 Интересно, она собиралась рассказать ему, что уезжает, или хотела просто скрыться, исчезнув посреди ночи? Что такого он сделал, что вынудил ее уйти? Куда она решила податься? Уж конечно же, она не собиралась возвращаться к Майклу. Полный праведного гнева, Дрейк объезжал поля и дороги, выспрашивая попадавшихся ему крестьян, не знают ли они о местонахождении Эйлин.
 Ближе к вечеру, уставший и упавший духом, маркиз позволил себе зайти в небольшую таверну и выпить кружку эля. Из-за занавески, отделявшей зал для посетителей от маленькой кухоньки, на него смотрела пара внимательных синих глаз. Девушка с любопытством разглядывала красивого незнакомца с усталым лицом, но гордой осанкой. Девушка в задумчивости хмурила лоб, стараясь представить себе, как этот белокурый джентльмен бьет по лицу ту хрупкую леди, которую она видела сегодня днем. Нет, представить это невозможно. Она хорошо разбиралась в людях, и этот мужчина не казался ей способным обидеть кого-то, кто был настолько меньше его самого. Но этим аристократам никогда нельзя доверять. И девушка решила, что лучше будет держать язык за зубами.
 Во вторую ночь Дрейк почти не спал. Встававшие перед его мысленным взором картины не давали покоя. То Дрейку представлялось, как Эйлин, съежившись, спит на холодной земле. То он видел, как к ней пристает толпа пьяных оборванцев. Ее могло растоптать стадо быков. Могли схватить разбойники, а увидев, что у нее нет ничего ценного, и избить девушку. С досады Дрейк ударил кулаком в подушку и поднялся с постели. До рассвета было еще далеко.
 Лишь к полудню третьего дня Дрейк начал понимать, что делала Эйлин. По всем признакам было ясно, что она все еще шла по этой дороге. Она не старалась ни спрятаться, ни замести следы. Дрейк не мог взять в толк, как ей удавалось все время держаться впереди него, но он догадался, почему никто не отвечал на его расспросы. Путешествующая в одиночестве английская леди вызвала бы у местных жителей только подозрение и недоверие, что и происходило сейчас с Дрейком, хотя его французский был совершенным. Эйлин же говорила с жутким акцентом, но жесты ее понятны для любого человека, на каком бы языке он ни изъяснялся. Наверняка она снова притворяется немой, и поэтому все местные жители принимают ее за свою.
 Дрейк пришел в ярость. Эта маленькая плутовка не боялась, что ее найдут представители закона, потому что те попросту не станут искать немую крестьянку. В таком обличье она могла без боязни путешествовать по обычной дороге. Но несомненно, она должна была понимать, что Дрейк рано или поздно догадается, какую она ведет игру. Это значит, что она хотела, чтобы он следовал за ней. Или думала, что он не станет ее искать?
 Если так, то Эйлин будет сильно разочарована. Она устроила ему славную охоту, но скоро все это закончится. А потом он не даст ей и шагу ступить без него. За эти три дня Дрейк понял, что судьба Эйлин волнует его больше, чем своя собственная. Что бы ни случилось с ними в будущем, он не позволит этому аду повториться. Прежде чем предпринять какие-либо шаги, он даст Эйлин ясно понять, что отныне она во всем будет слушаться его. Пусть эта дрянная девчонка сопротивляется и протестует, но дни ее полной свободы закончились.
 Дрейк медленно подъехал к извозчику, везущему на стареньком ослике сено. Старичок надвинул шляпу на брови, чтобы яркое летнее солнце не слепило глаза. Во рту он держал длинную соломинку, периодически перегоняя ее из одного уголка в другой. Он посмотрел на подъехавшего к нему джентльмена без тени любопытства.
 – Месье, не могли бы вы помочь мне… – начал Дрейк. Старик ничего не ответил, только подозрительно глянул на высокого незнакомца. – Я ищу одну молодую женщину. Она могла проходить по этой дороге. Это очень важно. Она путешествует одна, и кто-нибудь может обидеть ее. И все по моей вине. Она небольшого роста, с рыжими волосами. И она не говорит. Вы видели ее?
 Дрейк заметил во взгляде старика живой интерес.
 – А вам-то что до нее? – спросил он.
 Дрейк боялся спугнуть удачу.
 – Она моя жена. Мы поругались, и она сбежала. Если вы ее видели, то вам должно быть известно, как опасно ей бродить здесь одной. Я дам вам все, что ни попросите, если вы можете сказать мне, где ее найти.
 Старик недоверчиво фыркнул.
 – Мне кажется, что ей было бы гораздо опаснее путешествовать с тем, кто настолько жесток, что бьет женщин.
 Дрейк сжал кулаки так сильно, что ногти впились ему в ладони. Д'Авиньон. В ту ночь в комнате было слишком темно, чтобы он мог разглядеть синяки на лице Эйлин. Девушка никогда не подпустила бы к себе мужчину достаточно близко, чтобы он смог изнасиловать ее, но что он может ее ударить, Эйлин просто не ожидала. Дрейк представил себе, как она была напугана, как зла, когда граф посмел поднять на нее руку. Однажды лорд де Лейси уже сделал подобное, и с тех пор Эйлин почти всегда носила при себе оружие.
 Дрейк стал торопливо придумывать объяснение, которое звучало бы правдоподобно.
 – Девушку ударил не я, а ее отец. Поэтому-то мы и повздорили. Так как она не может убеждать меня словами, она сбежала из дома. Вы видели ее. – Последние слова Дрейка прозвучали скорее как утверждение, а не как вопрос.
 Старик долго и испытующе смотрел на Дрейка. Сначала ему показалось странным, что разодетый в шелка и бархат джентльмен вдруг разыскивает девицу в простой одежде, но поведение дворян всегда было вне его понимания. У той девушки были белые зубы, а кожа не была грубой, как у деревенских женщин, поэтому история, рассказанная этим незнакомцем, показалась старику вполне правдоподобной. Другой вопрос, стоило ли выдавать бедную девушку. Извозчик вытащил изо рта соломинку.
 – Я видел ее.
 – С ней все в порядке? – поспешил осведомиться Дрейк.
 – Если не считать синяка на лице, то да.
 Теперь старик смотрел на Дрейка с меньшим подозрением. Первый вопрос мужчины был о самочувствии девушки – значит, она ему действительно небезразлична.
 – Насколько она меня опередила?
 Старик посмотрел на небо.
 – Она проехала мимо меня приблизительно пару часов назад.
 – Проехала? – удивился Дрейк.
 – У нее отличный мул. Молоденький. – Старик настороженно посмотрел на Дрейка.
 Мул. Дрейк не знал, расстраиваться ему или гневаться, корить себя или Эйлин. Мул. Ну конечно же! Никто не считает животных, которых гонят пастись в поле. И никому не придет в голову искать Эйлин, путешествующую верхом на муле.
 – Если я найду ее – мул ваш. Вам известно, куда она направлялась?
 Щедрое обещание очень даже обрадовало старика.
 – Мои друзья из деревни сказали, что она у них. Попросилась отдохнуть и чего-нибудь поесть.
 Выяснив, в какой стороне находится деревня и в каком доме живут друзья старика, Дрейк пустил лошадь, галопом. До сих пор он ехал довольно медленно, боясь, что перегонит Эйлин, Теперь же на счету была каждая минута. Дрейк скакал по лесной дороге, оставляя позади себя огромное облако пыли.
 Еще издалека Дрейк заметил у забора одного из домов привязанного мула. Значит, теперь она от него никуда не скроется.
 Соскочив с седла, Дрейк не стал стучать в дом, а одним резким ударом руки отворил рассохшуюся деревянную дверь. Он не даст Эйлин возможности снова скрыться.
 Все сидящие за столом обернулись лицом к вошедшему, но Дрейк видел перед собой только лицо Эйлин.
 Синяк у нее на щеке был ужасного серо-зеленого цвета. Видеть ее прекрасное лицо обезображенным подобным образом было больно, и внутри Дрейка все сжалось. Он молча подошел к Эйлин и дотронулся рукой до темного пятна на ее белой коже.
 Одна из женщин взвизгнула, и мужчины предупреждающе вскочили на ноги; стулья при этом с грохотом попадали на пол. Каждый хотел защитить эту хрупкую молчаливую женщину, которая скромно сидела за столом. Но к их огромному удивлению, Эйлин встала и шагнула к высокому незнакомцу.
 – Если бы я знал, то убил бы его на месте, – с горящими от гнева глазами проговорил Дрейк.
 Его губы почти дрожали, а пальцы с такой осторожностью прикасались к ней, что девушка не знала, что и думать. Но перед ее глазами все еще стояла та отвратительная картина, которую она увидела ночью в его комнате: Дрейк в объятиях другой женщины, она ласкает его, они обнимаются… Он, возможно, мог защитить ее от д'Авиньона, но все же не любил ее. Эйлин мотнула головой, стряхивая с себя его руку.
 Осознав наконец, что на них смотрят несколько пар удивленных глаз, Дрейк сжал локоть Эйлин и проговорил, обращаясь к хозяевам:
 – Благодарю вас, что позаботились о моей жене. Ей больше не нужно бояться своего отца, поэтому я приехал, чтобы забрать ее домой. Скоро приедет месье Белот. Я оставляю ему мула в благодарность за его помощь.
 Дрейк вытащил из кармана монету и протянул ее женщине, сидевшей ближе всех к Эйлин.
 – Я от всей души благодарю вас, мадам. Вы и представить себе не можете, как я рад, что с моей женой все в порядке.
 Глядя на весь этот спектакль, Эйлин удивленно приподняла бровь, но, когда Дрейк благодарил хозяйку, девушке ничего не оставалось, кроме как с признательностью улыбнуться гостеприимной женщине. Эйлин догадывалась, что терпение Дрейка сейчас на пределе, и благоразумно решила не искушать судьбу. К тому же посвящать этих людей в их личные проблемы смысла не было.
 Удовлетворенный тем, как все устроилось, Дрейк усадил Эйлин в седло, а сам сел перед ней.
 – Держись покрепче. Мне ужасно надоело плестись на черепашьей скорости, – сказал он и пустил жеребца вскачь. Обхватив руками Дрейка за талию, Эйлин положила голову ему на спину и закрыла глаза. Сильный ветер дул в лицо и трепал волосы, но ей это даже нравилось: как будто мощные порывы уносили из ее головы ненужные путаные мысли. Она не знала, почему Дрейк здесь и куда ее везет. Эти три дня, что Эйлин провела один на один со своими мыслями, убили в ней всякое желание расставаться с Дрейком. Потом, если ей захочется, она сможет сделать это снова, но сейчас она не была к этому готова.
 Надеясь, что Эйлин не поймет, что они постепенно меняют направление, Дрейк гнал коня до тех пор, пока тот буквально не упал от усталости. Он хотел, чтобы их поездка была как можно более короткой, чтобы у Эйлин не было времени передумать или попытаться снова сбежать. Ему нужно было сделать это с самого начала, но помешала его глупая гордость. Второй раз он этой ошибки не допустит. У него уже не осталось гордости. Все, что у него было, – это Эйлин, и Дрейк ни за что не хотел снова потерять ее.
 Дрейк сделал привал около ручья. Пока он привязывал коня, Эйлин принялась собирать дрова для костра. В скором времени небольшой костерок весело потрескивал на поляне.
 Дрейк вытащил свой мешок с черствым хлебом, вином и сыром, которые он купил накануне.
 – Тебе не нужно было приезжать за мной. Солдаты никогда не нашли бы меня. – Бросив на землю плащ, Эйлин медленно опустилась на него.
 – А они тебя и не ищут. – Дрейк вытащил из мешка хлеб и протянул его Эйлин.
 Она попыталась по его лицу понять, шутит он или говорит серьезно, но в неверном свете костра разглядеть что-либо было невозможно. Эйлин очень хотелось вернуть то время, когда они вместе смеялись, но оно, к сожалению, ушло безвозвратно. С тех пор оба они сильно повзрослели и понимают, что нельзя спасти кому-нибудь жизнь, просто предложив ему пару яблок.
 – Я его не убила? – тихо спросила Эйлин. Мысль о том, что от ее рук умер человек, не давала Эйлин спать все эти дни.
 – К сожалению, нет. Но лично я думаю, что было бы лучше, если бы убила.
 Дрейк сделал из бутылки с вином большой глоток, стараясь не смотреть на игру бликов от костра на искрящихся рыжих локонах Эйлин. Он знал, что, если только заглянет ей в глаза, всю ночь ему будет сниться она. Если он вообще сможет сегодня уснуть. Но пока ему нужно довольствоваться уже тем, что она находится рядом. Пока.
 Вспомнив, какие д'Авиньон бросал ей угрозы, Эйлин подумала, что в этом Дрейк прав. Если граф действительно знал де Лейси, то очень скоро ее дядя узнает о том, что Эйлин во Франции. А это было бы просто ужасно.
 – У меня не было под рукой моего кинжала, Но впредь такого не случится, – ледяным тоном произнесла она.
 Дрейк отставил бутылку в сторону и пристально посмотрел на Эйлин через пламя костра.
 – Тебе не понадобится кинжал. Теперь я всегда буду с тобой и смогу тебя защитить.
 – Ты и та шлюха, с которой ты развлекался? – сердито спросила Эйлин.
 – Шлюха д'Авиньона. Не будь дурочкой, Эйлин, – отрывисто произнес Дрейк. Сейчас он был слишком утомлен, чтобы вступать с ней в спор.
 – Не буду. Больше я не буду дурочкой рядом с мужчиной, – с горечью в голосе ответила Эйлин и отвернулась. – Тебе не нужно было ехать за мной. Я могу позаботиться о себе сама.
 – На какое-то время ты заставила меня в это поверить, но теперь я думаю иначе.
 Дрейк с грустью смотрел на в задумчивости глядевшую в костер Эйлин. Неужели эта стычка с д'Авиньоном так ее напугала? Или между ними произошло что-то еще, о чем она ему не рассказала? Дрейк задался вопросом, а сможет ли он когда-нибудь понять до конца ее мысли, ее душу? Но он знал, что нужно ему самому. Она может возненавидеть его за это, но отказаться от нее было для него все равно что потерять самого себя. Он терпеливо ждал, пока Эйлин снова заговорит.
 – Мы не возвращаемся в Версаль? – наконец спросила она.
 – Нет, – ответил Дрейк.
 Казалось, что это все, что она хотела знать. Девушка поднялась и прошла за кусты к ручью. Дрейк слышал, как некоторое время она плескалась в прохладной воде. Вернувшись, Эйлин завернулась в плащ и, подложив под голову вместо подушки свой походный мешок, легла спать рядом с костром.
 Дрейк наблюдал, как последние блики догорающего костра плясали на ее красивом лице. Ему очень хотелось заключить Эйлин в объятия, но он чувствовал, что время для этого еще не пришло. Сначала он должен исправить сложившуюся ситуацию.
 Дрейк взял свой плащ и постелил его на землю рядом с Эйлин.
 – Почему ты не взяла с собой те платья, которые я подарил тебе?
 Эйлин, свернувшись калачиком, лежала в своем гнездышке. Она чувствовала, как Дрейк лег возле нее и принялся ворочаться, устраиваясь поудобнее. Впервые за последнюю неделю они будут спать вместе, но ей почему-то казалось, что она лежит рядом с совершенно незнакомым человеком. Он даже не пытался прикоснуться к ней. Когда до нее дошло, каким оскорбительным для него оказалось то обстоятельство, что она не взяла его подарок, Эйлин почувствовала себя ужасно виноватой. Ей следовало бы догадаться, что он от Дрейка, но признавать тот факт, что он имел полное право содержать ее по своему усмотрению, девушке очень не хотелось. Ведь денег у него было в обрез, и, по ее мнению, покупать такие дорогие вещи было просто глупо. Но это был его выбор. Между ними было так много недомолвок и непонимания, что сейчас Эйлин ничего не взялась бы утверждать с полной уверенностью.
 – Я не знала, что они от тебя. Прости, – прошептала она. Дрейк положил руку под голову и в задумчивости стал смотреть на звезды.
 – Теперь ты это знаешь, – резко сказал он. – И учитывай это впредь.
 Произнеся эту не совсем понятную фразу, Дрейк замолчал.
 Несколько минут он лежал молча. Поворочавшись, Эйлин заснула. Дрейк понял это по ее ровному дыханию. Она была совсем близко, стоило только протянуть руку, но он не сделал этого. За последние три дня Дрейк понял очень многое. Он хотел, чтобы Эйлин уехала, и даже написал нужное письмо, но теперь почти жалел об этом. Эйлин была нужна ему. Сейчас он знал это точно. Но в то же время она так далека. И в этом только его вина. Но нужно бороться, нужно снова добиться ее доверия, доказать ей свою любовь. Без Эйлин жизнь Дрейка была пустой, бессмысленной, невыносимо скучной и безрадостной. Сейчас вернуть ее было так же невозможно, как достать звезду с небес, но Дрейк твердо решил попытаться. Ведь жить без Эйлин – это все равно что умереть. Дрейк не задумываясь променял бы сто лет такой бесцельной жизни всего на одну ночь любви с Эйлин. Нужно попробовать снова завоевать ее. А если впереди у него не так уж много лет, то, по крайней мере, он умрет, зная, что сделал все, что в его силах, чтобы вновь сделать любимую своей.
 Вечерний воздух становился все холоднее, и Эйлин, инстинктивно пытаясь согреться, придвигалась все ближе к Дрейку. Когда наступил рассвет, она уже была в его объятиях, мирно посапывая в такт его ровному дыханию.




 Глава 18


  Франция 
  Июль 1746 года 
 Они передвигались намного быстрее, чем когда ехали в экипаже. Вместо того чтобы ехать по дороге, они скакали прямиком и сэкономили тем самым многие часы. Эйлин с удовлетворением отметила, что в пути им никто не встретился, и поэтому не стала возражать против того, чтобы Дрейк и дальше руководил их поездкой.
 И только когда они достигли подножия южных холмов, Эйлин поняла, что Дрейк не ставил себе целью добраться до пролива. Последняя надежда покинула девушку, когда ее взору открылся окруженный холмами и будто спрятавшийся от посторонних глаз женский монастырь. Почему Дрейк привез ее именно сюда? Эйлин с тревогой посмотрела на маркиза.
 Они въехали в долину перед самым закатом. Когда мужчина в пыльной одежде представился и заявил, что его здесь ждут, страж на воротах посмотрел на прибывших людей с подозрением и удивлением одновременно. Он помнил, что этот светловолосый мужчина уже однажды приезжал сюда, но теперешний его вид только отдаленно напоминал того представительного, элегантного джентльмена.
 Страж открыл ворота, и Дрейк направил усталого коня к лестнице, ведущей в здание монастыря. Там он спешился и помог Эйлин спуститься на землю. Держа ее за талию, он снова про себя подивился ее хрупкости. Однако за все время их бешеной скачки он не услышал из ее уст ни одной жалобы. Она часто вставала раньше его и тут же исчезала в зарослях, где приводила себя в порядок и умывалась перед длительной поездкой. Она была бледнее обычного и ела совсем мало, но оказалось, что она обладала огромной жизненной силой и стойкостью.
 – Почему сюда, Дрейк? – прошептала Эйлин усталым голосом.
 – Потому что я думаю, что они не позволят тебе делить со мной келью в башне.
 Двери перед ними открылись, и молчаливая монахиня сделала им знак войти.
 Одетая во все серое послушница увлекла Эйлин в длинный холодный коридор, откуда они попали в тесную келью, единственной мебелью в которой была узкая койка. В углу стоял небольшой умывальник. После пышного Версаля это помещение казалось тюремной камерой, но после нескольких дней пути, когда ночевать приходилось на голой земле, Эйлин была рада уже тому, что в келье чисто.
 Она боялась, что к тому времени, когда помоется, переоденется в чистое и немного отдохнет, Дрейк уже уедет. Он был из тех людей, которые не колеблются, когда знают, куда им нужно идти. Если сейчас он решил ехать в Лондон, то она не сможет его остановить.
 Когда Эйлин вошла в приемный зал и увидела, что у окна стоит, любуясь монастырским садом, Дрейк, из ее груди вырвался вздох облегчения. Чего бы он ни задумал, немедленно отправляться в Лондон пока не собирается.
 Дрейк повернулся, и Эйлин заметила, что щетина на его подбородке тщательно выбрита. Одетая в простенькое серое мешковатое платье, Эйлин чувствовала себя рядом с ним убогой нищенкой.
 Но Дрейк будто не замечал ее некрасивого наряда. Он шагнул к Эйлин и взял ее за руку.
 – Поездка была не слишком утомительной для тебя, принцесса? – заботливо поинтересовался он. – Сестры уже выговорили мне за то, что я заставил тебя так долго сидеть в седле. Если ты себя плохо чувствуешь…
 Сейчас он снова походил на того Дрейка, которого Эйлин знала; того, который сочинял забавные истории, чтобы: развеселить свою печальную сестру, который придумал хитрый план похищения своих кузенов, чтобы не ранить их гордость и в то же время спасти их жизнь. От того холодного чужака, каким он был в Версале, не осталось и следа. Эйлин несмело улыбнулась:
 – Я неплохо себя чувствую, просто не привыкла к такому. Последние месяцы мне приходилось больше сидеть, чем двигаться.
 Дрейк облегченно улыбнулся:
 – Слава Богу. А то я уж подумал, что мои сказки стали явью, и ты действительно превратилась в фею и стала неуязвимой. Я совсем забыл, что тебе нездоровилось еще до того, как мы покинули Версаль.
 – Не беспокойся так о моем здоровье. Лучше объясни кое-что. Что ты имел в виду, говоря о башне? – Эйлин испытующе посмотрела Дрейку в глаза.
 – Я думаю, что перед этим разговором нам не помешало бы поесть, – ответил он и отвел взгляд. Сердце Эйлин замерло, в недобром предчувствии. – Боюсь, что обед уже давно нас ждет.
 Никак не выказывая своих опасений, Эйлин согласно кивнула и взяла Дрейка под руку. Стоящая у дверей монахиня провела их по длинному коридору в большую комнату, где рядами стояли длинные столы, за которыми сидели облаченные в черные сутаны монахини. За самым большим столом в центре комнаты восседала мать-настоятельница. Эйлин узнала женщину: именно она встречала их во время прошлого визита. Рядом с ней стоял священник со своим служкой. Когда Дрейк и Эйлин вошли в столовую, все лица повернулись к ним. Мать-настоятельница и святой отец приветливо улыбнулись.
 Эйлин не могла определить, кто из присутствующих монахинь ее мать, но, усаживаясь за стол между Дрейком и матерью-настоятельницей, явно чувствовала, что та смотрит на нее. И даже когда все склонились, вознося благодарственную молитву Господу, девушка чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Почему Дрейк привез ее именно сюда? Эйлин совсем не знала ту женщину, которую когда-то назвала своей матерью, и ей вовсе не хотелось нарушать покой Элизабет.
 Во время еды мать-настоятельница со священником живо обсуждали какие-то вопросы, а Дрейк и Эйлин хранили вежливое молчание. Когда ужин подошел к концу, с верхнего яруса раздался дивный хор: нежные голоса воспевали хвалу Господу. Эйлин подняла голову, в восхищении слушая дивные звуки. Царившая доселе тишина действовала на нее угнетающе.
 Мать-настоятельница проследила за взглядом девушки и улыбнулась:
 – У нас тоже есть голос, дитя. Просто мы стараемся говорить как можно меньше, за исключением тех случаев, когда служим Всевышнему.
 И тут Эйлин решила задать ей вопрос, который мучил ее с тех пор, когда она впервые попала в этот монастырь:
 – Почему вы можете говорить, в то время как остальные вынуждены молчать?
 Монахиня внимательно посмотрела на девушку.
 – Я очень рада узнать, что к тебе вернулся дар речи. И понимаю, почему наш уклад так тебя удивляет. Я не принадлежу к ордену, который дает обет молчания. Среди нас должен быть хоть кто-то, кто может вести переговоры с внешним миром. Многие послушницы, решившие присоединиться к нашему ордену, со временем понимают, что не смогут провести всю свою жизнь в молчании. И тем не менее здесь и для них находится место. – Монахиня вдруг замолчала, словно размышляя, стоит ли говорить дальше. А затем продолжила: – Послушницам каждый день отводится один час, в который они могут свободно говорить. Когда же у них больше нет потребности использовать это время, мы делаем вывод, что они готовы дать обет.
 Эйлин задумалась: произнесла ли ее мать клятву или сможет в этот час поговорить с дочерью, и о чем? Единственной темой для разговора могла быть общая ненависть к де Лейси.
 После ужина, когда монахини стали расходиться, Эйлин опять потеряла Дрейка из виду. Окруженная толпой молоденьких послушниц, она направилась вслед за матерью-настоятельницей в приемную залу, стараясь разглядеть в толпе Дрейка или свою мать.
 Вдруг совсем близко она услышала чей-то тихий голос. Эйлин быстро обернулась, чтобы посмотреть на говорившего.
 – Извините, вы говорили со мной?
 Лицо молоденькой послушницы заметно преобразилось.
 – Ну слава Богу! А то я уж думала, что вы так и не начали говорить. Вы приехали, чтобы стать одной из нас?
 Эйлин была так утомлена физически и духовно, что всем сердцем желала, чтобы это было так. У нее впереди длинная пора ожидания, и хорошо было бы провести это время в покое, чтобы успеть залечить душевные раны и научиться терпению, которое ей очень пригодится, когда родится малыш. Когда-то, не так давно, Эйлин думала, что сможет найти в себе силы, чтобы вернуться в Англию, поселиться в какой-нибудь глуши и начать новую жизнь. Но за последние несколько дней, проведенных с Дрейком, она поняла, насколько глупой была эта затея. Даже если она больше не нужна ему, перестать любить Дрейка выше ее сил. Она будет идти за ним, пока он позволит ей это. Ведь только так она могла хоть ненадолго продлить свое счастье. Но такая жизнь может оказаться небезопасной для нее и малыша. Каким-то образом ей все же нужно найти в себе силы, чтобы отказаться от этой безумной затеи.
 Молоденькие послушницы с интересом расспрашивали Эйлин о жизни людей вне монастыря. Их внимание к подробностям светской жизни Версаля очень удивляло Эйлин. В тот момент, когда она подумала, что скоро охрипнет от бесконечных рассказов, где-то снаружи зазвонил колокол, оповещавший обитателей монастыря о том, что пришло время вечерней службы. Как по волшебству, все послушницы замолчали и начали неспешно покидать комнату.
 Эйлин замешкалась, не зная, что ей делать дальше.
 – Мисс де Лейси, прошу вас уделить мне несколько минут, пожалуйста, – услышала она голос священника, которого раньше видела в столовой.
 Девушка послушно вернулась на свой стул и удивленно посмотрела на святого отца. Заметив выражение ее лица, тот улыбнулся:
 – Несомненно, вы – дочь своей матери. Мне очень жаль, что я не смог присутствовать во время вашего прошлого визита.
 – Моя мать здорова? – встревожившись, спросила Эйлин, не совсем понимая, к чему идет разговор. Она подумала, что святой отец, должно быть, такого же возраста, что и мать-настоятельница: ему очень-очень много лет. Возможно, он немного постарше сэра Джона. Эйлин чувствовала себя в его компании спокойно и непринужденно.
 – Физически – да. А духовно… Вам нравится в нашей обители?
 – Да, очень, – поспешно ответила Эйлин, вспомнив прекрасные цветы в монастырском саду.
 Священник слегка удивился, но все же было заметно, что ему приятно это слышать.
 – Большинство молодых людей считают тишину невыносимой. Но вы, как я понимаю, весьма необычная девушка.
 – Может быть, и так, святой отец. Я привыкла быть одна, если именно это вы имеете в виду, – проговорила Эйлин, опустив глаза.
 – Ах, ваш молодой лорд действительно хорошо вас знает. Тогда позвольте мне спросить вас кое о чем, и, пожалуйста, отвечайте честно. Вы хотели бы некоторое время пожить у нас?
 Вопрос застал Эйлин врасплох. Священник видел в ее печальных серых глазах надежду и страх, и у него защемило сердце. На долю этой семьи выпало так много страданий! Безусловно, тяжелые для них времена когда-нибудь должны закончиться. Святой отец молился про себя, чтобы то решение, которое он сейчас предлагал, было правильным.
 – Мне хотелось бы, но… – в задумчивости произнесла Эйлин.
 Священник поднял руку, призывая девушку замолчать.
 – Сначала позвольте мне сказать. У нас с лордом Шерборном состоялся долгий разговор. Он поведал о том, что вы спасли ему жизнь, и теперь он боится, что опасность может угрожать вам. То, что он сказал, – это правда?
 – Полагаю, что да, но я не… – смущенно проговорила Эйлин.
 Священник покачал головой.
 – Вы заметили, что я пришел сюда без него? Я сделал это для того, чтобы вы могли говорить со мной честно и от всего сердца. Лорд Шерборн очень добрый человек, но у него есть склонность принимать… как вы это называете?
 – Поспешные решения, – добавила Эйлин. – Но если оставить меня здесь, чтобы я была в безопасности, – это его идея, то я полностью с ним согласна. Я только боюсь, что его поспешность заставит вас сделать то, о чем впоследствии вы будете очень жалеть. Я ведь не монахиня.
 Старый священник улыбнулся:
 – Вы и лорд Шерборн очень подходите друг другу. Мне нравится ваша честность. Не волнуйтесь о том, что можете своими рассказами о внешнем мире сбить сестер с пути истинного или ввести в искушение. Мы будем очень рады обучать вас, ведь этого никто не делал в пору вашего детства. Но обещаю не читать вам долгих проповедей. Думаю, что это хорошая идея. В скором времени Элизабет должна принять кое-какое решение, и ваше присутствие здесь поможет ей определиться.
 – Я не знаю, отец, – неопределенно покачала головой Эйлин. – Я не хочу никого обременять. И не хочу быть ответственной за чье-то решение. Ведь прямо сейчас я сама не могу решить, что делать мне! А Дрейк уже уехал? – вдруг встревожилась она.
 – Нет, конечно, нет, дитя, – успокаивающе погладил ее по руке священник. – Я просто хотел поговорить с вами наедине. Лорд Шерборн сейчас очень тверд в своем решении, и я просто хотел убедиться, что мы следуем по правильному пути. Думаю, что так оно и есть. Вы сможете уходить и приходить сюда, когда вздумается, и рисовать все, что пожелаете. Но если то, что вам нужно, – это покой и отдых, вы также найдете это в нашей обители.
 Эйлин немного успокоилась и откинулась на широкую спинку стула. Что успел Дрейк рассказать святому отцу? И что осмелится рассказать ему она сама? Лучше опозорить себя сейчас, перед лицом одного человека, чем потом об этом узнает весь женский монастырь.
 – Я не знаю, что рассказал вам лорд Шерборн, отец, но есть вещи, о которых не знает даже он. Если я останусь здесь надолго, вам придется искать для меня повитуху.
 Священник удивленно вскинул на Эйлин глаза.
 – Думаю, что в этом случае лорд Шерборн сделал свое предложение как нельзя кстати. Никому не нужно знать точную дату вашей свадьбы. Будет вполне достаточно сказать, что ваш ребенок родился в законном браке.
 Эйлин удивленно округлила глаза:
 – В законном браке?
 – Конечно, – твердо произнес священник, вставая со стула. – Лорд Шерборн попросил меня назначить церемонию на завтрашнее утро. Оставляю за вами право сообщить ему о наследнике. Он, я думаю, будет очень рад.
 Священник вышел, а Эйлин так и осталась сидеть посреди комнаты. Она никогда не думала о том, чтобы выйти за Дрейка. Значит, он передумал возвращаться в Англию? Но раньше он об этом не говорил. Тогда почему он хочет жениться на ней? Его дома ждет невеста. Памела более подходит на роль маркизы, чем Эйлин.
 Сквозь открытую дверь Дрейк видел, как Эйлин неподвижно сидит, уставив взгляд себе в колени, А вдруг она скажет ему «нет»? Как же заставить ее согласиться? Старый священник сказал, что все хорошо, но он не знает Эйлин так, как Дрейк. Она девушка самостоятельная и своенравная. Дрейк тряхнул головой и решительно вошел в комнату.
 Подойдя к Эйлин, он взял ее за руку и поднял со стула.
 – Святой отец сказал, что немного поспешил и уже рассказал тебе о том, о чем я должен был спросить давным-давно. Но я лично хочу услышать твой ответ. Эйлин, ты выйдешь за меня замуж?
 Глаза девушки расширились от панического страха, но она прижалась щекой к груди Дрейка, чтобы он не увидел ее лица. Если бы она думала, что он и вправду этого хочет, то послала бы все сомнения к черту и с радостью вышла бы за него. Но он предлагал ей пожениться только потому, что чувствовал себя обязанным сделать это. Сглотнув стоявший в горле ком, Эйлин отрицательно покачала головой:
 – Не нужно, Дрейк. Мы ничего друг другу не должны. Я не прошу тебя узаконить наши отношения. Спасибо, что привез меня сюда, но ты можешь со спокойной совестью уехать, не женившись на мне.
 Дрейк приподнял голову Эйлин и, заглянув ей в глаза, сказал:
 – Я не уеду, пока ты не выйдешь за меня замуж.
 – А что же будут делать бедные сестры? Глядя на тебя, они могут и передумать отдавать себя служению Господу и всю жизнь прожить в целомудрии! Боюсь, что они вынуждены будут выгнать тебя, – шутливо произнесла Эйлин.
 Дрейк ухмыльнулся.
 – Тогда выходи за меня, и единственное целомудрие, которое пострадает, будет твое собственное.
 – Дрейк, я не могу…
 Он приложил палец к ее губам:
 – Не говори мне «нет», принцесса. Мои мотивы, как всегда, эгоистичны. Ты – это все, что осталось у меня в этом мире. Если я потеряю тебя, у меня не будет причины возвращаться. Не будет причины избегать виселицы, если именно такое решение примет суд. Дай мне надежду, принцесса. Больше я ничего не прошу.
 Значит, он все же решил вернуться в Англию и продолжить борьбу. Эйлин с тревогой смотрела в любимое лицо. Около рта у него появилось несколько морщинок, которых не было прежде. Эйлин провела рукой по этим морщинам, потом убрала со лба непослушный локон и заглянула в синие глаза Дрейка. Он смотрел на нее выжидающе. Было ясно, что отрицательного ответа он не примет. Но Эйлин все же сделала попытку.
 – Ты знаешь, что я никогда не смогу стать маркизой, Дрейк. Если ты хочешь, чтобы я ждала тебя здесь, то так оно и будет. Если же ты должен вернуться во Францию, я выйду за тебя. Мне ничего не нужно: ни богатства, ни титула. Достаточно того, что у нас будет крыша над головой. Мы будем жить в маленьком домике, ты – писать рассказы, а я – рисовать к ним картинки. Больше мне ничего не надо, Дрейк.
 – Нет, принцесса. Я больше не верю в судьбу. Выходи за меня замуж и позволь мне уехать с твердой уверенностью, что меня ждет будущее. Я не оставлю тебя, пока мы не поженимся.
 Все внутри Эйлин протестовало против этого решения, но отвергнуть Дрейка она не могла. Он не любит ее. Да, пусть он не может взять ее обратно в Англию, потому что она не аристократка. Но она любила его слишком сильно, чтобы не выполнить всего одну его просьбу. Да простят ее небеса, но она принадлежит ему.
 Эйлин обвила руками любимого за шею.
 – Мне следовало бы сказать «нет», и ты бы остался, – тихим шепотом произнесла она.
 В глазах Дрейка вспыхнула искорка надежды.
 – Тогда я превращу твою жизнь в ад, – шутя пригрозил он.
 – Я знаю, – вздохнула Эйлин и, встав на носочки, коснулась губами уголка его рта. – Только по этой причине я даю тебе мое согласие.
 – Ведьма, – прошептал Дрейк и припал поцелуем к мягким и податливым губам Эйлин.




 Глава 19


 Среди обитателей монастыря царило радостное возбуждение. Здесь никогда еще не было бракосочетаний, и обитель впервые принимала в своих стенах такую красивую пару. Аура любви окружала все вокруг.
 То, что невеста была дочерью одной из послушниц, казалось, никого не волновало. Большинство сестер посвятили свою жизнь служению Господу в юном возрасте, поэтому почти ничего не знали о жизни в миру. Сестра Элизабет всегда казалась остальным послушницам немного странной, а теперь, когда ее дочь выходила замуж в стенах монастыря, и вовсе отдалилась от окружающих.
 Незадолго перед церемонией она вдруг бесшумно появилась в келье Эйлин, Весело болтавшие девушки, помогавшие Эйлин одеться в свадебный наряд, мгновенно замолчали и быстро выскочили из кельи, оставляя мать наедине с дочерью.
 Элизабет осторожно провела рукой по красивой атласной фате. Фасон платья был довольно старомодным, если вообще можно было сказать, что у этого платья есть фасон. Лиф представлял собой нагромождение рюшей и лент, юбка из простого атласа широкими складками спускалась до самого пола. Было заметно, что подол подшивали в большой спешке. Длинный шлейф – простой кусок ткани – так и не успели подшить. Однако несмотря на все это, платье выглядело довольно элегантным и чрезвычайно шло Эйлин. Элизабет удовлетворенно кивнула.
 – Ты видела Дрейка? – спросила Эйлин, стараясь заглянуть матери в глаза и по ее взгляду понять, одобряет ли она решение дочери.
 Элизабет улыбнулась и кивнула, разведя руки в стороны, показывая, какие у юноши широкие плечи. Глаза ее при этом смеялись.
 – Да, он очень красивый. И сильный, – согласно кивнула Эйлин. – А когда смеется, такое ощущение, что звонят колокольцы и отовсюду льется музыка. А когда хмурится, все небо заволакивает черными тучами. Он настоящий мужчина, и я люблю его.
 Элизабет, одобрительно кивнула и легонько коснулась рукой щеки дочери. Заметив тонкий шрам, она вскрикнула и заключила девушку в объятия.
 – Твой отец гордился бы, – тихо прошептала Элизабет на ухо Эйлин и исчезла из комнаты.
 Этих слов матери было достаточно, чтобы Эйлин воспрянула духом. И она отправилась в красивую часовенку, из которой уже доносились завораживающие звуки старинного органа. Прекрасной мелодии вторил хор чистых, звонких голосов. Темные каменные стены были увешаны корзинками, наполненными розами. Дивный аромат распространился по часовне. Сквозь разноцветные оконные стекла падал солнечный свет, весело раскрашивая все внутри. Эйлин замерла, любуясь этой красотой. И тут она заметила стоявшего в противоположном конце помещения мужчину.
 Эйлин не могла отвести от него глаз. Все эти годы она жила ради этого момента. И ради этого человека.
 Дрейк был одет в элегантный камзол из темно-синего бархата. Когда Эйлин медленно шла к нему, он видел только ее. Все остальное как будто перестало существовать. В его глазах Эйлин видела восхищение и неописуемую радость. Когда девушка подошла к алтарю, по часовне разнесся ликующий шепот.
 Дрейк бережно взял ее руки в свои. Луч солнца, проникший в окошко, расположенное прямо над головами новобрачных, упал на аккуратно причесанные волосы Дрейка, заставив их светиться золотом. Священник начал произносить молитвы. Молодые опустились на колени, и святой отец благословил их.
 Когда новобрачные поднялись с колен, чтобы произнести клятвы, Эйлин встретилась с Дрейком глазами, и ее сердце забилось часто-часто. От волнения Эйлин почти не могла говорить. Срывающимся голосом она повторяла за священником слова клятвы. Когда она произносила слова «любить, уважать и слушаться во всем», Дрейк посмотрел на нее, озорно блеснув глазами.
 Прежде чем Эйлин успела понять, что происходит, Дрейк надел ей на безымянный палец кольцо с большим камнем. Оно оказалось ей велико. Тогда Дрейк сложил пальцы Эйлин в кулак, чтобы кольцо не соскочило, и вложил в свою ладонь. Они произнесли заключительные клятвы, и священник скрепил их обет взмахом креста.
 Дрейк нежно дотронулся до щеки Эйлин, затем приподнял ее голову и заглянул в глаза. Его поцелуй был нежным и целомудренным. Он только легонько коснулся ее губ своими, не осмеливаясь на большее в присутствии стольких людей. Эйлин ощутила на своей коже его дыхание и почувствовала слабость в коленях. Теперь она полностью принадлежит ему.
 То желание, которое родило в них обоих это легкое прикосновение, связало Эйлин и Дрейка крепче, чем произнесенные только что клятвы. Эйлин оперлась о руку мужа, и они двинулись вниз по коридору.
 Стыдливо улыбаясь, девушка принимала поздравления, объятия и поцелуи всех обитателей монастыря, с которыми была почти незнакома. Священник вывел вперед мать Эйлин. Дрейк галантно поблагодарил Элизабет и сказал ей пару комплиментов, отчего щеки женщины стали пунцово-красными.
 Когда все двинулись в сторону обеденной залы, Эйлин вдруг почувствовала сильное головокружение и отчаянно вцепилась в рукав Дрейка. Вся процессия испуганно замерла. Дрейк, взглянув в мертвенно-бледное лицо жены, подхватил ее на руки.
 – Куда я могу отнести ее? – спросил он, обежав взглядом испуганные лица монахинь.
 Все забеспокоились, но протиснувшаяся сквозь толпу мать-настоятельница призвала всех к спокойствию. Она велела Дрейку нести Эйлин в небольшой домик в саду, который уже подготовили для молодоженов. Через несколько минут Дрейк уложил жену на благоухающие простыни, покрывающие их брачное ложе. Возбужденные монахини остались ждать снаружи. Внутрь вошли только святой отец, мать-настоятельница и Элизабет.
 – Эйлин? – встревоженным голосом позвал Дрейк и опустился на колени возле кровати. Он принялся ощупывать лоб жены.
 Пытаясь перебороть головокружение, Эйлин сделала попытку сесть. Дрейк подложил ей под спину пару подушек.
 – Я чувствую себя так глупо. Прости меня, Дрейк, – слабым голосом произнесла Эйлин. – Не нужно из-за меня прерывать праздник.
 – Что случилось, принцесса? – обеспокоенно спросил Дрейк. Священник протянул ему бутылку вина, и маркиз, налив немного в кружку, приложил ее к губам Эйлин. – Может быть, послать за доктором? Ты такая бледная…
 Эйлин неохотно сделала несколько глотков.
 – Со мной все в порядке. Это все потому, что кругом было столько народу. У меня закружилась голова. Дрейк, пожалуйста, пусть праздник продолжается. Я не хочу, чтобы из-за меня все лишились праздничного обеда.
 Стоящий позади Дрейка священник немного нахмурился и, положив руку маркизу на плечо, сказал:
 – Я пришлю к ней сестру. Думаю, будет лучше, если мы оставим женщин наедине. Для невесты волноваться в день своей свадьбы вполне естественно.
 Бормоча что-то ободряющее, он увел Дрейка из домика. А Элизабет и сестра Агнес Мария остались с Эйлин. Настоятельница с укоризной посмотрела на послушницу:
 – Пока твоя дочь живет в монастыре, ты будешь присматривать за ней, Элизабет. И сейчас, я надеюсь, ты сможешь о ней позаботиться.
 Резко развернувшись, она удалилась, оставив мать с дочерью наедине. Элизабет посмотрела на закрывшуюся за монахиней дверь, потом на Эйлин.
 – Не волнуйся, мама, – поспешила успокоить ее Эйлин. – Я не больна. Просто я жду ребенка.
 Элизабет ахнула и зажала рот рукой. Но по глазам матери Эйлин заметила, что она рада за дочь.
 – Кажется, твой супруг идет по стопам своего отца, – улыбаясь, прошептала Элизабет. – Как мне помнится, Дрейк родился всего пять месяцев спустя после свадьбы. Я была тогда совсем юной, но помню, что вокруг этого был большой скандал.
 Услышав это, Эйлин широко улыбнулась:
 – В таком случае мы с Дрейком были более осторожны. Шестимесячный ребенок – не такая уж большая редкость.
 – Ты так молода. Это кажется таким неожиданным, – внезапно нахмурившись, добавила Элизабет. – Ты не рассказала об этом мужу?
 Эйлин снова откинулась на подушки.
 – И не собираюсь. Если он узнает о ребенке, то ни за что не уедет от меня.
 Элизабет непонимающе тряхнула головой.
 – Ты считаешь, что это плохо?!
 – Я не знаю, – прошептала Эйлин. – Если он останется, то потеряет все: семью, дом, свое доброе имя. Но если он вернется в Англию, то может потерять свою жизнь. Разве я могу решить это за него?
 – Пресвятая Богородица! – Элизабет взяла руки дочери в свои. Она вдруг почувствовала, как к ней начала возвращаться старая боль. Столько лет она безропотно принимала все испытания, что ей посылал Господь. Теперь Он снова обрушил на ее голову гром и молнии. Но на этот раз страдала не она, а ее дочь.
 – Не можешь, – утвердительно кивнула головой Элизабет. – Твой муж должен бороться за то, во что верит. Так же, как делал и твой отец. Просить мужчин поступать иначе – значит требовать от них, чтобы они перестали быть мужчинами. Ты сделала правильный выбор, дочка.
 – Спасибо, мама, – прошептала Эйлин, устало закрыв глаза, и провалилась в глубокий беспокойный сон.
 Когда она проснулась, солнце уже садилось за горизонт. Его последние лучи проникали сквозь небольшое окошко и падали на длинные волосы Эйлин, рассыпавшиеся по подушкам, раскрашивая их в медно-красный цвет.
 С восхищением Эйлин смотрела на пляшущие в лучах солнца пылинки, как вдруг заметила какое-то движение в противоположном углу комнаты.
 – Ты выглядишь точь-в-точь как принцесса из сказки, которая просыпается после волшебного сна, любовь моя. – Дрейк подошел к кровати и с беспокойством склонился над Эйлин. – Как ты себя чувствуешь?
 Девушка слабо потянулась к нему, и Дрейк сел на край кровати. Эйлин осторожно провела пальцем по глубоким складкам на лице Дрейка и тихо произнесла:
 – Я чувствую себя прекрасно. И очень счастлива. И вообще! – Она загадочно улыбнулась.
 Дрейк усмехнулся и снял с головы девушки фату.
 – А чтобы объяснить это «вообще», ты не сумела подобрать слов?
 – Подбирать слова – это ваша забота, милорд. Я могу лишь нарисовать для вас картину! – пошутила Эйлин.
 Дрейк внимательно посмотрел на жену, желая понять, как на самом деле она себя чувствует.
 – Даже ты не смогла бы нарисовать ту красоту, что я вижу сейчас перед собой, – проговорил он, погладив Эйлин по волосам. – Ты прекрасна, леди Шерборн, и я ни за что на свете не причиню тебе зла. Я думаю, что нам стоит отложить нашу брачную ночь до того времени, когда ты полностью оправишься.
 Обхватив Дрейка за шею руками, Эйлин притянула его к себе и прижалась губами к его губам. В ответ Дрейк буквально задрожал. Эйлин слегка отстранилась и стала осыпать поцелуями его лицо.
 – Значит, ты так быстро от меня устал? – прошептала она, прекрасно зная, что на самом деле это не так.
 – Я никогда не устану от тебя, принцесса, – так же шепотом ответил Дрейк. – Но я должен защищать тебя, холить и лелеять. Ведь у нас впереди еще много лет. Я не такой жадный, чтобы требовать у тебя все уже сегодня.
 Ощущение его теплого дыхания на коже возбуждало Эйлин. Она всем телом прижалась к любимому, запустив пальцы ему в волосы.
 – Как и дорогое серебро, я с возрастом становлюсь все лучше. Но мне требуется бережный уход. Ты долгое время пренебрегал мной. Я потеряла свой блеск?
 Дрейк громко рассмеялся. Обняв Эйлин, он изо всех сил прижал ее к своей груди.
 – Твой острый ирландский язычок скоро так отточится, что сам заблестит, моя дорогая. И уверяю тебя, мне даже не придется его натирать! – Наклонившись, Дрейк поцеловал жену в шею. – Солнце еще не село. Может, ты хочешь пойти прогуляться и полюбоваться на цветы?
 Когда Дрейк принялся целовать ее ключицу, все внутри Эйлин перевернулось. Она чувствовала, что еще немножко – и ее плоть буквально растает от его горячего дыхания. Девушка отчаянно затрясла головой.
 – Нет. Боюсь, что погулять среди цветов я еще успею, а вот побыть наедине с тобой – нет. Не отвергай меня сейчас. Ведь те драгоценные часы, что у нас остались, пройдут очень быстро.
 – Нет, любовь моя. Я никогда не отвергну тебя. Я просто хотел убедиться, что не заставляю тебя делать то, о чем ты потом пожалеешь. Если после нашей брачной ночи ты понесешь ребенка, он может появиться на этот свет нищим и без отца. Ты хочешь взвалить на себя такое бремя?
 Эйлин рассмеялась и принялась осыпать лицо мужа поцелуями.
 – Наш ребенок родится поэтом и музыкантом. Люби меня и позволь мне доказать тебе это.
 – Ты бессердечная ведьма, дорогая моя, – теряя над собой контроль, прошептал Дрейк. Рукой он уже нащупал длинный ряд пуговиц у Эйлин на спине. – А ты знаешь, что у нас в семье часто рождаются близнецы?
 Эйлин хихикнула. В этот момент другой рукой Дрейк принялся гладить одетые в чулки ноги Эйлин.
 – Ты лжешь! Нет у вас в семье никаких близнецов!
 Расстегнув сзади лиф ее платья, Дрейк принялся водить пальцами вверх-вниз по обнаженной спине девушки. Поцеловав жену в щеку, Дрейк продолжил:
 – Выходит, ты очень мало знаешь об истории моей семьи, дорогая. Может, мне начать просвещать тебя прямо сейчас? Мать Монсаров была сестрой-близнецом моей матери. В Лондоне у меня есть двое дядюшек, но уже со стороны моего отца, они тоже близнецы. А еще был прадедушка Невилл, так у него…
 Эйлин рассмеялась. Но в этот момент Дрейк, спустив лиф ее платья на талию, толкнул Эйлин обратно на кровать. От неожиданности она чуть не подавилась собственным смехом.
 – Все ты выдумываешь, Дрейк!
 Когда его рука, не встречая на своем пути преград, начала медленно продвигаться вверх по ее ноге, Эйлин задрожала от желания.
 – Ты еще смеешь мне не верить, негодница? Посмотрю я на тебя, когда ты не будешь знать, куда деться от двух вопящих и вечно требующих груди хулиганов.
 Когда он наклонился к ее груди, чтобы воочию продемонстрировать Эйлин, какая участь ее ждет, девушка взвизгнула и начала отчаянно сопротивляться. Слегка прикусив нежный розовый сосок, Дрейк прижал ее извивающееся тело к кровати. Продолжая губами терзать мгновенно затвердевшую вершинку ее груди, Дрейк пальцами гладил увлажнившуюся плоть между бедрами Эйлин, отчего девушка вся выгнулась навстречу его руке.
 Когда Эйлин беспомощно вцепилась в его волосы, Дрейк засмеялся.
 – Не пройдет и часа, и я отполирую тебя как следует, моя серебряная колдунья. Сними же с меня поскорее эту проклятую одежду.
 Вскоре костюм Дрейка вместе с платьем Эйлин упал на пол кучкой яркой материи. Дрейк встал на колени меж раскинутых бедер Эйлин и стал медленно погружаться в нее. На вершину страсти они взлетели вместе, содрогаясь в сладостных судорогах.
 Некоторое время спустя, лежа в объятиях Дрейка и глядя в окно, Эйлин все еще чувствовала внутри его горячее семя. Дрейк нежно гладил ее по спине, наслаждаясь прикосновениями к дивному телу, которое отныне принадлежит ему, ему одному.
 Эйлин поудобнее устроилась в объятиях мужа. Ей очень нравилось, что теперь они могут вот так свободно, при свете дня лежать обнаженными и любоваться друг другом. И прикасаться друг к другу без стыда и смущения. Она положила ладонь на его широкую, покрытую волосами грудь и стала в задумчивости перебирать золотистые завитки.
 – Когда ты уезжаешь?
 – Если ты действительно хорошо себя чувствуешь, то уже скоро. Адвокаты выбили для меня еще одну отсрочку, обещая, что я приеду лично. Но я не могу оставить тебя здесь, пока не буду точно знать, что ты здорова и счастлива, – ответил Дрейк.
 Эйлин повернулась к мужу лицом и взглянула ему в глаза.
 – Здесь мне будет гораздо лучше, чем в Версале. Ты же хорошо меня знаешь. Но что ты сможешь поведать суду, чего не могли рассказать за тебя адвокаты? Почему ты должен садиться в тюрьму, чтобы доказать свою невиновность?
 Вместо ответа Дрейк наклонился и приник губами к нежному розовому соску. За последние месяцы Эйлин из тоненькой девушки превратилась в настоящую женщину: ее груди заметно пополнели, а бедра налились. Такую Дрейк желал ее еще больше, чем раньше. Искушение остаться здесь и заниматься с ней любовью, вместо того чтобы отправляться навстречу опасности, бороться за свои земли и титул, но при этом потерять то единственное по-настоящему ценное, что у него есть, было чрезвычайно велико. Но от его поступка зависели жизни других людей, поэтому Дрейк не мог вот так бросить все.
 – Я путешествовал под вымышленным именем. Если свидетели узнают меня в суде, они расскажут, что видели меня за много миль от Куллодена. Я должен ехать, моя дорогая.
 – Где же ты был, что тебе пришлось называться чужим именем?
 Дрейк несколько секунд помолчал, но затем, вздохнув, ответил:
 – В Ирландии.
 Эйлин резко приподнялась и удивленно посмотрела на мужа.
 – В Ирландии? Прямо перед своей свадьбой? Ты, наверное, сошел с ума!
 Усмехнувшись, Дрейк пристально посмотрел на жену.
 – Да, я сумасшедший, и свела меня с ума ты! Я не мог позволить тебе выйти за Майкла. Поэтому отправился в Ирландию в надежде найти там доказательства вины твоего дяди и посадить его в тюрьму. Тогда тебе незачем было бы выходить замуж.
 Глаза Эйлин расширились от удивления.
 – И что же ты разузнал?
 – Что твои родители исповедовали католицизм и жили в постоянном страхе потерять свои земли и положение. А твой дядя постоянно угрожал разоблачить их. Женщина, которая была твоей няней, пропала в тот день, когда убили твоего отца. Возможно, она все видела. Но времени отыскать ее у меня просто не было. В Англию я вернулся после того, как узнал об этой битве при Куллодене.
 Дрейк с грустью смотрел в задумчивое лицо жены. Он хотел помочь ей, но, похоже, только причинил ей боль. Дрейк не думал, что Эйлин поняла главное: он не мог обнаружить свое местонахождение, не возбудив при этом подозрений у де Лейси, а значит, не подвергнув опасности Эйлин. Все эти месяцы он скрывался, чтобы уберечь не столько себя, сколько ее. Его адвокаты наняли людей, чтобы те нашли доказательства, которые не смог получить сам Дрейк. Бели им не удалось раздобыть достаточно подтверждений виновности де Лейси, Дрейк не сможет объявить в суде, где он был, чтобы не подставить тем самым под удар Эйлин. Но если он не расскажет об этом, под ударом окажется Диана и все остальные члены его семьи. Сейчас Дрейк ходил по краю пропасти, но посвящать в это Эйлин не собирался.
 – Спасибо, – тихо произнесла Эйлин и поцеловала мужа в губы.
 Дрейк ожидал от нее любого ответа, но только не этого. Она должна была бы отругать его за глупость, за то, что он снова лезет не в свое дело. А вместо этого…
 Дрейк накрыл ее губы поцелуем, и Эйлин почувствовала, как оживает его плоть.
 Эйлин с готовностью откликнулась на его страсть. Они оба не знали, что их ждет впереди, но здесь и сейчас они принадлежали друг другу. Каждой своей клеточкой, каждой частичкой своего существа оба старались запомнить этот момент. Ведь именно сейчас они двое стали одним целым, и это единение воплотилось в том крошечном существе, которого Эйлин уже носила под сердцем.




 Глава 20


  Франция 
  Июль – октябрь 1746 года 
 Дрейк нежно поцеловал Эйлин в лоб. Она с беспокойством в глазах посмотрела на него и его странное одеяние. На нем была простая холщовая рубаха, кожаный жилет и позаимствованные у садовника грубые бриджи. Эйлин поняла, что пришло время расстаться. Она ласково прикоснулась к щеке мужа, поросшей короткой щетиной.
 – Я ужасно не хочу оставлять тебя. Ты уверена, что с тобой все в порядке? – прошептал Дрейк, сев на край кровати, и нежно погладил Эйлин по лицу.
 Если бы она не делала резких движений, то чувствовала бы себя не так отвратительно.
 – Здесь я в надежных руках. Обо мне не беспокойся, лучше подумай о своем будущем.
 – Обещаю, каким бы ни был приговор, я найду способ вернуться к тебе. Хочешь, я попрошу приехать сэра Джона, если меня долго не будет?
 Единственное, чего сейчас боялся Дрейк, – что его посадят за решетку. Или того хуже.
 Эйлин прямо посмотрела ему в глаза:
 – Думаю, что для его же безопасности дядюшке лучше ничего не знать. Если получится, извинись перед ним за меня и скажи, что со мной все хорошо.
 – Наверняка у де Лейси нет возможности выследить тебя по письмам. Думаю, что ты могла бы написать сэру Джону, – сказал Дрейк и нахмурился, недоумевая, почему Эйлин так упорно не хочет браться за перо.
 Дрейк не должен знать о том, что она натворила, о той опасности, что она навлекла на себя, раскрыв свой секрет. Она как-нибудь сумеет позаботиться о себе и о ребенке. Эйлин улыбнулась, скрывая за беззаботным выражением свою печаль.
 – Возможно, ты прав, но я хочу точно знать, что Саммервиллы простили мне мой поступок, прежде чем снова вторгаться в их жизнь. Когда придет время, ты должен сделать то, что считаешь нужным.
 Дрейк наклонился и поцеловал Эйлин в бледные губы. Он не осмеливался на большее, боясь, что не удержится от соблазна и останется с ней.
 – Любовь моя, все будет хорошо. Я вернусь, и уж тогда ты обязательно родишь мне близнецов.
 Эйлин рассмеялась и провела рукой по сильному плечу Дрейка, стараясь запомнить сладостное ощущение.
 – Значит, близнецы, милорд. Один для тебя, один для Дианы. Если удастся, передай ей, что я люблю ее.
 – Обязательно. – Крепко обняв Эйлин, Дрейк осыпал ее лицо поцелуями, затем осторожно опустил на кровать и вышел не оглядываясь.
 Эйлин уткнулась в подушку и дала волю слезам.
 К началу сентября беременность Эйлин стала очевидной для всех обитателей монастыря, и они окружили ее заботой и вниманием. Если Эйлин хотелось пойти рисовать на холм, несколько молоденьких послушниц вдруг заявляли, что им надо срочно пойти в рощу и пособирать там травы. Если Эйлин ставила мольберт в каком-нибудь укромном уголке сада, какая-нибудь из монахинь тут же пристраивалась рядом с шитьем.
 Иногда в качестве телохранителя выступала мать Эйлин. По большей части она молчала, как и требовал устав монастыря, но ее беспокойство за дочь часто шло вразрез с благими, намерениями. Однажды она застала Эйлин уныло сидящей на скамейке у зарослей жимолости и, нахмурившись, присела рядом.
 – Что случилось? – обеспокоенно спросила Элизабет. Эйлин обвела взглядом монастырский сад и, удостоверившись в том, что за ними никто не наблюдает, с интересом посмотрела на эту почти незнакомую женщину, которая приходилась ей матерью.
 – Почему ты говоришь, когда другим это запрещено?
 На губах Элизабет появилась игривая улыбка.
 – Потому что они очень, очень правильные и хорошие, а я нет. Сестра Агнес Мария утратила веру в меня. Именно по этой причине я все еще не стала одной из них. Она сомневается, что мне вообще стоит принимать постриг.
 При ярком солнечном свете хорошо были заметны морщинки вокруг глаз Элизабет, но для Эйлин мать оставалась такой же, какой она ее помнила – молодой и прекрасной.
 – Наверное, тебе стоит снова вернуться к мирской жизни. Элизабет бросила на дочь тревожный взгляд и покачала головой:
 – В том мире для меня нет ничего, кроме горя и страданий. Мне лучше здесь.
 Эйлин прекрасно понимала, что Элизабет имеет в виду. За пределами монастыря им придется противостоять де Лейси, бороться за свою жизнь и жизнь своих близких. Сама Эйлин еще не знала, обрела она в этих стенах покой или горе. Сейчас она чувствовала себя еще более уязвимой, чем когда-либо.
 – Если бы ты пошла к властям… – начала было Эйлин, но мать решительно покачала головой.
 – Ты была слишком маленькой, чтобы понять. Я не могу снова пережить все это. Лучше позабыть обо всем. Я благодарна Господу за то, что Он предоставил мне возможность быть рядом с тобой. Твой муж поступил очень правильно, оставив тебя здесь.
 Эйлин задумчиво теребила в руке увядающий цветок.
 – Дрейк очень хорошо меня знает. Он хочет защитить меня как от других людей, так и от себя самой. Но ребенок, который во мне, подрастает с каждым днем. И я уже чувствую его движения. Скоро он появится на свет и станет частью этого мира. Я не смогу прятать его здесь всю жизнь. Я должна решить, как поступить с де Лейси.
 Элизабет закрыла глаза и наклонила голову. Эйлин подумала, что, наверное, мать молится за нее.
 Внезапно женщина выпрямилась и решительно покачала головой:
 – Нет. Это должен сделать твой муж. Когда Дрейк вернет свои земли и титул, он пойдет к властям. Если Питера посадят за решетку, клянусь, найдется много очевидцев того, что произошло в тот день. И тогда ты и ребенок будете в полной безопасности.
 Эйлин прекрасно знала, что все будет не так просто. Солнце перестало припекать, и Эйлин, поднявшись, расправила платье на небольшом животе.
 – Когда ты ожидаешь ребенка? – спросила Элизабет, с нежностью глядя на дочь.
 – После Рождества, не раньше.
 Если Дрейк не вернется в ближайшее время, ребенок родится в стенах монастыря. Ведь через месяц или два она совсем не сможет ездить.
 – Ты слишком хрупкая, чтобы на таком маленьком сроке живот был таким большим. Может, ты что-то спутала? – усомнилась Элизабет.
 Эйлин улыбнулась и гордо провела ладонью по животу.
 – Мама, битва при Куллодене была в апреле. Сама можешь посчитать. Если они в ближайшее время не выпустят Дрейка на свободу, я воспитаю своего сына якобитом!
 Внезапно Элизабет почувствовала легкий приступ зависти к дочери, которая так любила своего мужа и гордилась им, а для Элизабет все это осталось в прошлом. И все же она познала любовь лучшего из мужчин. Не стоит роптать на судьбу.
 – Мне кажется, что скоро ты получишь от Дрейка известие. А ты как думаешь? – спросила Элизабет дочь.
 – Когда все утрясется, он обязательно напишет, – не очень убедительно ответила Эйлин.
 В первый раз после нескольких месяцев заключения в холодных стенах Тауэра к Дрейку пришел кто-то еще, кроме его адвоката. Сэр Джон ответил холодным взглядом на приветствие и даже не пожал Дрейку руку.
 – Присаживайтесь, сэр. К сожалению, я не могу предложить вам выпить, – проговорил маркиз, про себя отметив холодность баронета.
 Сэр Джон не шелохнулся.
 – Где она, Шерборн? – спросил он, предпочитая опустить пространные вступления и перейти сразу к делу.
 – Я оставил ее в надежном и безопасном месте. Как я вам уже писал, она приносит свои извинения, но на самом деле просить прощения должен я. Но после всего того, что я сделал, я его просто не заслуживаю. – Дрейк очень хотел вырваться на свободу из этой комнатушки, но огромная фигура сэра Джона загораживала маленькое пространство между ступеньками и им.
 – Мне не нужны извинения. Мне нужна моя племянница. Моя жена совсем обезумела после того, как Эйлин пропала. Женщины всегда опасаются самого худшего и сильно преувеличивают, но ты должен понять, что ее страхи оправданны. Просто скажи мне, где Эйлин.
 У Дрейка было достаточно времени, чтобы обдумать ответ на этот вопрос, который рано или поздно ему все равно бы задали. Поэтому он не сомневался ни минуты. Он решил оставить Эйлин в безопасности, чтобы вернуться за ней, как только получится, но с каждым днем шансов на благополучный исход оставалось все меньше и меньше. Теперь надеяться приходилось только на сэра Джона.
 – Сейчас она с мамой. Мои адвокаты уверяют, что суд отклонил все обвинения. Эйлин больше не подозревают в пособничестве моему побегу, и, если вы считаете, что ей лучше вернуться, пусть будет так. Боюсь только, что моя репутация сделает ее персоной нон грата в обществе.
 Сэр Джон резко кивнул, и Дрейк расценил этот кивок как своего рода благодарность за информацию.
 – Я поеду прямо к ней. Ты ведь понимаешь, почему я не могу благодарить тебя за то, что ты поступил с ней как честный человек.
 – Конечно, выйти замуж за предателя – вовсе не та судьба, которую я желал ей, – упавшим голосом ответил Дрейк.
 Сэр Джон шагнул к крошечному окошку, из которого открывался вид на Темзу, и сказал:
 – Только по этой причине я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебе твое доброе имя. Ради Эйлин и ради твоей сестры. Я пока никому не сказал о вашем браке. Я должен защищать Эйлин.
 Дрейк понимающе кивнул, но боль продолжала сжимать его сердце. Он хотел, чтобы весь мир знал, что Эйлин принадлежит ему, и только ему. А еще он хотел привести ее к себе домой, в семью. Но вынужден был скрывать тот факт, что Эйлин – его жена. Все в Дрейке протестовало против этого, но изменить пока что-либо он не мог.
 Услышав у двери в конце коридора чьи-то шаги, Дрейк выпрямился и подошел к двери камеры. Так как в этом крыле тюрьмы он оставался последним якобитом, значит, посетитель пришел к нему. Все остальные заключенные были давно повешены.
 Звеня ключами, охранник открыл дверь и, усиленно жестикулируя, попытался объяснить что-то второму посетителю. В коридор, помахивая тростью, вошел Эдмунд. Его короткий парик и прекрасно сшитый темно-коричневый сюртук придавали его облику аристократическую утонченность. Дрейк зло блеснул глазами, но от двери не отошел.
 – О, мой дорогой кузен! Как великодушен наш король, что позволил осужденному предателю провести последние минуты своей жизни в кругу семьи! – проговорил Эдмунд, лицемерно улыбаясь.
 – Не нужно делить шкуру неубитого медведя, Эдмунд, – ответил Дрейк и выжидающе посмотрел на кузена.
 – О, в исходе дела я не сомневаюсь, дорогой братец. У меня есть союзник, который в любую минуту готов дать показания о том, где ты был тогда. Ему очень не нравится, что ты интересовался его прошлым. Интересно, какую выгоду для себя ты думал извлечь, гневя де Лейси?
 Дрейк рассмеялся, чтобы его кузен не услышал удивленный вздох стоящего позади юноши сэра Джона. Если Эдмунд подумает, что они говорят наедине, из него можно будет вытянуть гораздо больше информации.
 – О, это было крайне увлекательно, дорогой Эдмунд. Но, несомненно, даже ради забавы лорд де Лейси не станет давать ложные показания под присягой. Ты слишком далеко зашел.
 – А я так не думаю, – сказал Эдмунд уже серьезно. – Чтобы вернуться сюда, ты должен был быть уверен в своем положении. Сдается мне, что де Лейси так же, как и я, заинтересован в том, чтобы убрать тебя с дороги. Эта его племянница сидит у него в печенках, а твой непристойный к ней интерес только подлил масла в огонь. По-моему, с твоей стороны было крайне глупо думать, что тебе удастся скрываться от де Лейси на его территории. У этого человека многому нужно поучиться.
 Дрейк посмотрел на своего кузена с отвращением.
 – Де Лейси – негодяй, а ты – просто помешанный на нем идиот. Разве тебе мало Памелы и твоей любимой политики? Зачем тебе все это?
 Эдмунд неопределенно пожал плечами:
 – Памела оказалась крайне скучной особой. Теперь я понимаю, почему ты в ней разочаровался. Но она носит в себе нового наследника Шерборнов, и будет гораздо лучше, если титул достанется мне, а не тебе. А когда ты не будешь мешаться у него под ногами, де Лейси сможет беспрепятственно увезти эту свою племянницу. После этого все мы заживем счастливо. Все, кроме тебя. И девчонки. Так кто же из нас идиот?
 Дрейк в ярости вцепился руками в решетку, словно хотел вырвать ее из каменной стены, чтобы добраться до Эдмунда.
 – Если ты тронешь хотя бы волосок на голове Эйлин, обещаю, тебя и де Лейси забьют камнями, как последних собак. Клянусь!
 Эдмунд в испуге попятился назад.
 – Тебе придется сделать это, восстав из мертвых, братец. Очень скоро тебя повесят, и ты никогда больше не увидишь ее! – злобно прошипел он.
 Взяв свою трость, он зашагал прочь от камеры, оставив Дрейка терзаться от безысходности и собственной беспомощности.
 – Шерборн, я думаю, что нам лучше поехать к Эйлин как можно скорее, – сказал сэр Джон, о присутствии которого Дрейк почти забыл. – Де Лейси не такой человек, чтобы действовать сгоряча, если только его к этому не вынудить. Думаю, именно Эйлин и подтолкнет его к решительным действиям.
 – Думаю, что вам нужно попросить Майкла собрать друзей и отправиться прямо к ней, – решительным тоном произнес Дрейк. – Я обязательно найду способ выбраться из этой дыры, но боюсь, что тогда может быть слишком поздно.
 Сэр Джон пристально посмотрел Дрейку в лицо.
 – После всего, что я услышал, ты станешь свободным человеком еще до следующего заседания суда. Назови мне имена своих адвокатов.
 Сидя под дождем из опадающих золотых и красноватых листьев, Эйлин читала письмо от дяди Дрейка из Версаля. В нем говорилось, что, если де Лейси связался со своим дружком д'Авиньоном, ничего хорошего из этого не выйдет. Граф привел свою угрозу в исполнение и рассказал ирландцу о том, где во Франции скрывается Эйлин. Если де Лейси решит положить конец поступающим от нее угрозам, то лучшего сообщника, чем д'Авиньон, ему просто не найти.
 Закончив читать, Эйлин опустила письмо на колени и задумалась. Если Дрейк с такой легкостью нашел ее мать, то что мешает де Лейси сделать то же самое?
 Кто-кто, а уж он-то должен был знать, что Элизабет не умерла. А вычислить местонахождение дочери, зная, где находится мать, проще простого.
 Сильный толчок внутри ее огромного живота напомнил Эйлин, как сложно ей будет теперь скрываться. Больше она не сможет прятаться среди деревьев и лесных тропок. С каждым днем передвигаться ей становилось все труднее, и Эйлин чувствовала себя все более и более неуклюжей и неповоротливой. На этот раз бегство не спасет ее от опасности.
 Но самым ужасным было полное отсутствие новостей от Дрейка. Если суд признает его виновным, то он так никогда и не признается ей в любви. Она узнает о том, что с ним случилось, только из соболезнующих писем его адвокатов.
 Молчание Дрейка означало только то, что рассказать ему было просто нечего. Она пообещала ему оставаться здесь. А что, если ему так и не удастся сбежать? Тауэр был ужасным местом. Возможно, он пообещал ей вернуться только для того, чтобы уменьшить ее страхи. Он лгал ей с большей легкостью, чем она ему.
 Яростно скомкав письмо, Эйлин медленно побрела вниз по склону. Молоденькая послушница, которая все это время была с ней, с тревогой наблюдала за ее передвижениями, но не смела предложить свою помощь. Хоть эта леди за последние недели стала очень тихой и замкнутой, ее язык все еще был острым, и она не задумываясь пускала его в ход с теми, кто смел нарушить ее уединение. Все говорили, что это все из-за беременности. Но, судя по тому, как Эйлин поступила с этим письмом, молодая монахиня решила, что дело обстоит гораздо хуже. Когда они добрались до монастыря, послушница поспешила найти Элизабет.
 Не успела Эйлин вернуться к себе в комнату, как на пороге появилась ее мать. Что, впрочем, нисколько не удивило девушку, В этом молчаливом обществе новости распространялись почти мгновенно. Не обращая на Элизабет внимания, Эйлин продолжала аккуратно вшивать кольцо Дрейка в подол своего плаща.
 – Что ты делаешь?
 Элизабет не стала и пытаться объясняться жестами. Когда дело касалось ее дочери, правила монастыря не действовали.
 – У меня нет цепочки, чтобы повесить его на шею, а потерять я его не хочу, – спокойно ответила Эйлин.
 – Вряд ли его здесь кто-нибудь украдет. Тебе не обязательно его прятать.
 – Я не могу здесь оставаться. Де Лейси в Париже. – Эйлин завязала на нитке узелок и откусила ее зубами. Затем, отложив плащ в сторону, принялась собирать одежду, которая появилась у нее за последние месяцы.
 – Ради Бога, детка, куда ты пойдешь? Ты что, будешь жить зимой в лесу? Или поедешь верхом на муле в твоем-то положении?
 Эйлин не обратила внимания на иронию матери. Она понимала, что та говорит это не от злости, а из страха за судьбу дочери.
 – У святого отца есть повозка, а еще он обещал, что отпустит меня, когда я захочу. Он не сможет отказать мне сейчас.
 Элизабет посмотрела на дочь, но та упрямо поджала губы, давая понять, что спорить с ней бесполезно. Боже, как же дочь похожа на своего отца: та же гордость, упрямство и сила воли, достойная короля. Так просто отговорить ее не удастся.
 – Ты не можешь уйти одна, – твердо заявила Элизабет.
 – Я могу делать все, что хочу. – Эйлин быстро складывала одежду в старый походный мешок.
 – Матерь Божья! Ты еще несноснее своего отца! Но ты не можешь уйти посреди ночи! Да и святой отец не пойдет в деревню прямо сейчас! Дождись хотя бы рассвета. За это время я успею сложить свои вещи и попрощаться со всеми. Я хочу быть рядом, когда мой внук появится на свет.
 Элизабет гордо вскинула голову и вышла из комнаты. Эйлин застыла на месте, недоуменно глядя ей вслед.




 Глава 21


  Англия – Франция 
  Октябрь 1746 года 
 – Майкл, мне страшно!
 Майкл отошел от окна и сел в стоящее рядом с Дианой кресло. Взяв ее руку в свою, он принялся успокаивать девушку:
 – Ты сумела с честью пройти через все это. Потерпи еще немного.
 Диана подняла на него встревоженный взгляд:
 – Я не понимаю, почему ехать за Эйлин должны вы все. Почему ее не может привести один сэр Джон? Или ты? Вы что-то от меня скрываете?
 Диана была очень проницательной. Майкл неопределенно пожал плечами. В последние дни сэр Джон был очень мрачным и почти ни с кем не разговаривал. Поэтому Майкл и сам не знал всех подробностей этого дела.
 – Так захотел Дрейк. Большего я не знаю. С тобой останется Августин. Я не думаю, что в наше отсутствие Эдмунд осмелится на какой-нибудь шаг. Тебе нечего бояться.
 – Нет, мне есть чего бояться, но ты мне об этом не рассказываешь! Неужели ты не понимаешь, как угнетает меня это неведение? Мой безответственный братец вообще не должен высказывать свое мнение относительно всего этого. Хотела бы я поехать в Лондон и сказать ему все, что о нем думаю! Если бы он не стремился так держать свое дурацкое слово жениться на Памеле, ничего этого не было бы! Он просто глупец!
 – Его глупость принесла покой семье, – напомнил ей Майкл. – К тому же решение о помолвке принимал не Дрейк, а ваш отец. Поэтому у твоего брата не поднималась рука разрушить то, что начал старый маркиз. А когда лорд Уэстли предложил удалить Эдмунда от дел в обмен на скорую свадьбу, у Дрейка просто не осталось иного выбора. Ты не можешь этого понять. Дрейк подчас действует импульсивно, но семья всегда была для него на первом месте. И ты прекрасно знаешь это.
 Диана в задумчивости опустила глаза. Ей должно быть стыдно за свои слова. Она знала, что Дрейк всегда соглашался с любым решением отца, чтобы уберечь ее от необходимости слушать их бесконечные споры. Он исполнял любой ее каприз, всегда защищал от тягот внешнего мира. И вот сейчас она жалуется, что он не сделал то, чего просто не мог. А ведь ее брат сидит в тюрьме за преступление, которого не совершал, а она ничем не могла ему помочь.
 – Прости меня, Майкл. Мне не следовало всего этого говорить. Я не понимаю, почему он до сих пор не женился на Памеле. Ребенок может родиться со дня на день. Как я рада, что не выхожу в общество. Я, наверное, не смогла бы смотреть людям в глаза. Вот только присутствие здесь Эдмунда ужасно расстраивает и выводит меня из себя. Я не буду винить тебя, если ты не привезешь сюда Эйлин, но думаю, что ее присутствие сделает заключение Дрейка не таким ужасным.
 Майкл поднялся с кресла и подошел к окну.
 – Если тебе станет от этого легче, я притворюсь, что событий этих последних месяцев просто не было.
 Диана согласно кивнула:
 – Возможно, так будет лучше всего. Дрейк надеется на то, что в ближайшее время сумеет вернуть себе доброе имя. Может, тогда он наконец женится на Памеле. А ты – на Эйлин.
 Майкл знал о намерениях Дрейка не больше, чем сама Диана, поэтому вынужден был согласиться.
 Не зная еще о том, что ее будущее давно предопределено другими, Эйлин, сидя в экипаже рядом с матерью, медленно удалялась от так долго дававшей им приют долины.
 Расставание с монахинями оказалось очень тяжелым. Было пролито немало слез, обе женщины услышали о себе много доброго. Элизабет переоделась в простое шерстяное платье, и сейчас было видно, что она до сих пор чувствует себя в нем неуютно.
 Эйлин была рада, что мать поехала вместе с ней. Путешествовать одной в ее положении было страшновато, и Эйлин благодарно пожала матери руку.
 Священник настоял на том, чтобы с ними поехал один из его друзей. Он должен был отвезти Эйлин и Элизабет в соседнюю деревню, где жили другие друзья святого отца, а те отвезли бы женщин дальше, к следующим друзьям, и так далее до самого Кале. Погода стояла теплая, и поездка обещала быть спокойной. Вот только если бы лошади бежали чуть-чуть побыстрее.
 Эйлин задумчиво смотрела в окно на проплывающий мимо пейзаж, как вдруг за поворотом лошади резко остановились. Путь им преграждало большое поваленное дерево.
 Священник на французском быстро переговорил о чем-то с кучером. Потом повернулся к женщинам и произнес:
 – Несколько мужчин уже занимаются этим. Мы задержимся всего на пару часов.
 После этих слов Эйлин сильно обеспокоилась. С какой стати здесь, в глуши, окажутся вдруг мужчины, которые будут убирать с дороги поваленное дерево? И почему оно упало? Не было ни бури, ни ветра. Все это очень не нравилось Эйлин, но она продолжала послушно сидеть в экипаже.
 Подняв глаза, Эйлин поймала на себе сочувственный взгляд Элизабет. Нет, бежать она больше не станет. Им явно кто-то морочит голову.
 Когда дверь экипажа вдруг открыл Питер де Лейси, Эйлин оказалась к этому готова. Она уже посчитала количество окружавших их мужчин и поняла, что один старый священник и две слабые женщины не смогут оказать им никакого сопротивления.
 – Дядя Питер! Вы явились как раз вовремя, чтобы спасти нас! Отец Чардин, это мой дядя, лорд де Лейси, – проговорила Эйлин, смело глядя в желтые, как у дикой кошки, глаза Питера де Лейси.
 Как могла, она закрывала собой сидящую рядом мать от глаз святого отца и де Лейси. Лицо Элизабет исказилось от ужаса. Но все же Эйлин надеялась, что мать догадается о том, что задумала ее дочь, и подыграет ей.
 Питер де Лейси понимающе ухмыльнулся.
 – Как вам повезло, что мы проезжали этой дорогой именно сейчас. Опоздай мы хоть немного, и нашей встрече не суждено было бы состояться.
 Он заметил притаившуюся за Эйлин фигуру, и его голос стал менее слащавым:
 – Сестра Элизабет! Какой приятный сюрприз! Я не ожидал увидеть вас обеих. Святой отец, я благодарю вас за то, что так хорошо заботились о моей семье. Но теперь, найдя их, я освобождаю вас от этого бремени.
 Священник удивленно посмотрел сначала на Элизабет, а потом на Эйлин.
 – На то, чтобы убрать дерево с дороги, может уйти большая часть дня, святой отец, – с улыбкой проговорила Эйлин. – Вы можете вернуться в монастырь, а мы поедем дальше с дядюшкой Питером. Там, в деревне, мы расскажем людям про это дерево, и, возможно, они придут сюда и уберут его.
 Де Лейси весь напрягся, пытаясь понять, какой другой смысл кроется в словах его племянницы. Может, таким образом она подает какой-то условный знак? Однако убивать священника только потому, что он оказался невольным свидетелем, тоже не хотелось.
 – Возможно, ты права, дорогая. Но я очень не хочу вот так вдруг оставлять тебя. – Святой отец в нерешительности замер и повернулся к стоящему у дверей ирландцу. Но тот ничего не сказал.
 – Когда доберетесь, обязательно напишите мне. Езжайте, дети мои, и да пребудет с вами Господь.
 Попрощавшись со святым отцом, обе женщины не спеша взяли свои пожитки, подхватили юбки и вышли из экипажа. Люди де Лейси взяли у них вещи, и бедняжки, обойдя попаленное дерево, послушно направились к карете графа. Де Лейси шел рядом с ними, заботливо держа Эйлин под локоть. Его люди тем временем собирали инструменты и впрягали в карету лошадей.
 Экипаж отца Чардина развернулся и начал медленно удалиться в сторону монастыря. Эйлин облегченно вздохнула. Возможно, до сих пор она вела вольную и бесполезную жизнь, но в одном девушка была твердо уверена: только что она спасла жизнь двум людям. Как ей хотелось, чтобы и им с матерью удалось выжить!
 Де Лейси проследил за тем, чтобы обе женщины сели в карету, и, оглядев располневшую фигуру Эйлин, язвительно отметил:
 – Я смотрю, что с нашей последней встречи изменилось многое. Ты обрела не только речь, но и еще кое-что.
 Эйлин пропустила его реплику мимо ушей. Злобно сверкнув глазами, граф повернулся к Элизабет:
 – Ах, Элизабет! Ты решила, что провела без мужской ласки слишком много времени? Помнится, раньше ты не была такой ханжой, – цинично улыбаясь, проговорил он.
 Эйлин посмотрела на мать. Лицо Элизабет стало бледнеть, а когда де Лейси фамильярно взял ее за руку, в ее глазах Эйлин увидела панический страх. Эйлин гневно стиснула кулаки.
 – Оставьте мою мать в покое, иначе я буду так визжать, что меня услышат даже монахини в монастыре. Они будут знать, что мы были с вами, и на этот раз вам не удастся избежать наказания.
 Ни минуты не сомневаясь, что эта вздорная девчонка нее так и сделает, граф поспешно отпустил Элизабет и с изумлением посмотрел на Эйлин.
 – Ты очень умная, раз сообразила назвать святому отцу мое имя. И теперь, когда известно, что вы уехали со мной, ты полагаешь, что я не смогу обрушить на вас свой гнев?
 Эйлин посторонилась, пропуская мать в карету.
 – Я не дурочка, – продолжила она, пристально глядя де Лейси в глаза. – Отстаньте от моей матери, и я буду вести себя тише воды, ниже травы. Но троньте ее хоть раз, и я оставлю на вашей гадкой физиономии еще сотню таких же отвратительных шрамов, как этот. – И она указала пальцем на его подбородок.
 Де Лейси непроизвольно потянулся рукой к отметине, которую оставили на его лице маленькие пальчики пятилетней девочки, и подумал, что теперь, когда она выросла, ей под силу и не такое. И даже беременность не станет этой ведьме помехой. Ей хватит глупости на все.
 Шутовски поклонившись, он согласно кивнул.
 – Если ты сыграешь свою роль так же хорошо, как и в ночь нашей последней встречи, эта поездка пройдет без сучка без задоринки.
 Через минуту один из людей графа закрыл дверь, и карета двинулась с места. Сидящие внутри ее женщины побледнели и в страхе уставились друг на друга. Чтобы убедиться в том, что их положение крайне опасно, достаточно было просто выглянуть в окно. По обе стороны от кареты ехало около полудюжины вооруженных мужчин с солдатской выправкой. Их лица были жестокими, а жесты – грубыми и резкими. Каждый из них, несомненно, был способен на убийство. И для этих головорезов не имело значения, кто будет жертвой: мужчина или женщина, монахиня или ребенок.
 – Как ты можешь говорить с ним так спокойно? – чуть слышно спросила Элизабет. – Я хочу вырвать его внутренности через горло. Если бы у этого негодяя было сердце, я съела бы его.
 – Он собирается убить нас. Чем дольше мы сумеем протянуть время, тем больше у нас шансов на побег. И здесь наша смекалка может сослужить нам неплохую службу.
 Эйлин принялась смело воплощать свои слова в жизнь. Де Лейси очень опрометчиво решил, что, если женщина молчит, значит, она никому не может ничего сообщить. Но и Эйлин, и ее мать годами учились общаться с помощью жестов. Возможно, владельцы постоялых дворов и гостиниц и их жены не совсем понимали, о каком своем горе хотели им поведать две женщины, говорящие лишь руками и глазами, но они, несомненно, начинали что-то подозревать и шептались за спиной де Лейси. Никто, правда, не осмеливался открыто бросать вызов графу и его головорезам, но все хорошо вспоминали этих странных путешественников.
 Они ехали достаточно быстро, но весть об их приближении доходила до следующей деревни или города еще быстрее. Высокий англичанин вызывал у людей все меньше и меньше уважения, в то время как две женщины, напротив, навоевали всеобщую любовь и сочувствие. Эйлин не знала, какие слухи ходят вокруг них, но заметила, что все кругом относятся к ней очень по-доброму и с почтением. Люди стремились предупредить каждое ее желание, за исключением одного, самого заветного. Увы, но они не могли дать ей свободу.
 В одной маленькой деревушке де Лейси досталась до того маленькая и неуютная комнатенка, что он не на шутку разъярился. Распахнув дверь просторной комнаты, в которой уже начали устраиваться Эйлин и Элизабет, он с грозным видом застыл на пороге и внимательно осмотрел кровати, устланные чистыми хлопковыми простынями, набитые пухом подушки, большую бадью для купания и фарфоровую лохань с водой, чтобы умываться.
 – У меня большое желание переселиться сюда к вам. Или выкинуть вас обеих в тот свинарник, что достался мне, – недовольно прорычал он.
 – Как это любезно с вашей стороны! Вы галантны даже еще больше, чем нравственны, милорд! – с издевкой ответила Эйлин. В присутствии де Лейси Элизабет словно пряталась в невидимую скорлупу, и Эйлин чувствовала себя обязанной говорить за них обеих. – Вы настолько самоуверенны, что считаете, будто все обязаны плясать под вашу дудку. Но вынуждена вас огорчить. Хотя я плохо понимаю французский, но все же из того, что я слышала, ясно одно: здесь ходят разговоры о том, что моя мать – святая. А в этих местах со святыми нельзя плохо обращаться.
 – Ба! Так ведь благодаря именно этим набожным причитаниям вы и оказались в таком привилегированном положении! Не подумай, дорогая племянница, что я обвиняю тебя в излишней праведности. – Граф бросил на раздавшуюся фигуру Эйлин злобный взгляд. – Жаль, что ты так сильно похожа на своего отца и очень мало – на меня. А поскольку это так, я, конечно же, не нуждаюсь в еще одном отродье, претендующем на мою землю. Вашей роскошной жизни скоро придет конец.
 Элизабет по-прежнему неподвижно стояла в дальнем конце комнаты, так и не успев снять с себя верхнюю одежду. Вопросительно изогнув брови, Эйлин спросила:
 – Что же такого сделал мой отец, что вы хотите истребить всех его потомков?
 Де Лейси беспокойно забегал глазами и, пожав плечами, как бы оправдываясь, сказал:
 – Ему всегда доставалось то, чего хотел я. А потом ему не хватило ума, чтобы удержать все это.
 Он вышел, захлопнув за собой дверь. Элизабет подала голос из своего угла:
 – Ему всегда хотелось получить именно то, чем обладал твой отец. Его страшно возмущало, что Ричард был старшим сыном. Он считал, что родители всегда любили Ричарда больше. Даже женщин и лошадей он всегда хотел тех, что были у брата. Твой отец изо всех сил старался дать Питеру все, что он пожелает. Если Питер начинал ухлестывать за одной из деревенских девиц, Ричард закрывал на это глаза. Если Питер завидовал купленной Ричардом лошади, тот продавал ее брату. Только свои земли и меня твой отец не хотел уступить Питеру. Тогда он взял это силой.
 Элизабет говорила так, будто читала книгу вслух. Но Эйлин чувствовала, что мать сильно волнуется при этом.
 – Если ты не хочешь, можешь не рассказывать, – с нежностью в голосе произнесла Эйлин, не желая продлевать страдания матери.
 – Больше я не заговорю об этом. Но прежде чем мы умрем, я хочу, чтобы ты хотя бы поняла, почему так вышло. После того как Питер убил твоего отца, он несколько дней жаловался мне на свои мнимые несчастья. Он совершенно нормальный человек, но, когда речь заходит о Ричарде, превращается в безумца. За те короткие шесть лет, что мы провели вместе с твоим отцом, Ричард тоже начал понимать, что Питер совершенно ненормальный. Это послужило одной из причин, по которым он решил открыто заявить о своем вероисповедании. Он начал продавать земли, чтобы построить католическую школу для детей. Это означало, что нам пришлось бы существовать только на те средства, что остались от моего приданого, но только так мы сумели бы забыть о Питере и уехать в какой-нибудь тихий уголок, где смогли бы жить в мире и покое. Но, узнав об этом, Питер вконец обезумел.
 Элизабет стала снимать с себя шляпу и дорожный плащ. Эйлин молчаливо ждала продолжения ее рассказа.
 – Всегда есть те, кто не приемлет перемен и жаждет власти, – все больше волнуясь, произнесла Элизабет. – Новости о том, что Ричард сохранил свое вероисповедание и не собирается отрекаться от него и впредь, вызвали негодование в самых верхах общества. Его решение продать земли пугало и очень злило людей. Питеру не составило труда собрать шайку убийц. Правда, не думаю, что они планировали убить жену и ребенка, но Питер взял это на себя. Я на самом деле не думаю, что он ехал в тот день на нашу поляну, чтобы убить нас. Но его вспыльчивость сыграла свою роль, когда ты напала на него. Единственное, что было у него на уме, – это уничтожить брата. И только потом он понял, что я никогда не буду принадлежать ему. Мы оба думали, что он убил и тебя. Прошло много дней, прежде чем слуги сумели напоить его настолько, что мне удалось сбежать. Но тогда я едва ли могла мыслить здраво. Я даже не помню, как добралась до монастыря. Когда у меня прошла лихорадка, врач сказал, что Питер своими действиями навсегда лишил меня возможности иметь еще детей. После этого я поняла, что нет смысла жить дальше. Я знала, что Питеру сказали, будто я умерла, но боялась, что он узнает, что это не так, поэтому и не писала сестре. Без тебя и Ричарда я не хотела жить на этой земле.
 Элизабет бессильно опустила руки и легла на кровать. Через несколько минут она уже крепко спала.
 Эйлин так и осталась сидеть, задумчиво глядя на мать. В ее воображении рисовались картины одна страшнее другой. Мертвый отец, обезумевшая от горя и надругательств над ней мать, грязный и похотливый мужлан – дядя Питер. Эйлин зажмурила глаза и закрыла лицо руками.
 Страх за мать и за своего еще не рожденного ребенка овладел ею. Что делать? Куда бежать? И самое главное – как вырваться из лап этого дьявола?
 Через несколько дней они уже будут в Кале, а там де Лейси посадит их на свой корабль, и… Эйлин сильно сомневалась, что они с матерью доплывут до противоположного берега.
 Когда маленький сгорбленный священник, отчаянно жестикулируя, рассказывал свою невеселую историю, Майкл видел, как постепенно сэр Джон впадал в отчаяние. Сам он разобрал очень мало из того, о чем говорил святой отец, но, услышав имя де Лейси и уже зная, что в монастыре Эйлин нет, он быстро понял, что к чему. Майклу не терпелось спросить, когда и где это произошло, и кинуться вслед за невестой, но усилием воли он подавил свое нетерпение и стал ждать, что скажет сэр Джон.
 Только когда они выехали за стены монастыря, баронет нашел в себе силы наконец сказать то, что должен был. Он положил руку Майклу за плечо и отвел в сторону. Остальные их спутники, которых этот рослый отставной капитан сумел спешно собрать, вежливо остались стоять поодаль. И только Пьер Монсар поспешил им навстречу – так ему не терпелось узнать, почему с ними нет Эйлин, Но сэр Джон почти не обратил внимания на его присутствие.
 – Де Лейси опередил нас на неделю, Он увез обеих.
 Майкл вздрогнул. Целая неделя! Даже представить страшно, что за эту неделю могло произойти.
 – Эйлин беременна от Дрейка. Она примерно на седьмом месяце, – добавил тихим голосом сэр Джон, стараясь не смотреть Майклу в глаза.
 Стоящий рядом юный кузен Дрейка заметно побледнел.
 – Бог мой! – только и мог выговорить он.




 Глава 22


  Лондон – Кале 
  Ноябрь1746 года 
 Лениво привалившись к двери камеры, Дрейк Невилл слушал бахвальство Эдмунда. Сейчас, когда кузен чувствовал, что металлическая решетка надежно защищает его от Дрейка, он мог говорить все, что думает о своем старшем брате.
 Дрейк стиснул зубы так, что желваки заиграли на его скулах, но Эдмунд был до того увлечен собственной болтовней, что не заметил грозившей ему опасности.
 Стоило ему произнести имя Эйлин, как дверь, которая, как он думал, была заперта, вдруг распахнулась, и Дрейк железной хваткой вцепился ему в горло.
 – Когда? Когда ты получил вести от де Лейси? – Дрейк так отчаянно тряс кузена за грудки, что скрывавшиеся до этого в тени камеры мужчины вышли вперед с намерением помешать ему вытрясти из бедняги дух.
 – Неделю… неделю назад, – с трудом прохрипел Эдмунд. – Сейчас она уже у него в руках. Ты ничего не сможешь поделать.
 – Откуда он узнал о ее местонахождении? – Дрейк еще сильнее сдавил Эдмунду горло.
 – Д'Авиньон, – ловя ртом воздух, прохрипел тот. Дрейк немного ослабил хватку. – Д'Авиньон проследил за вами и сообщил де Лейси о монастыре, – продолжил Эдмунд. – Тот расставил людей вокруг стен, и стоит твоей крошке шагнуть за ворота, граф сразу узнает об этом и сцапает ее. Теперь уже слишком поздно, дорогой кузен.
 Когда лицо Эдмунда начало приобретать синюшный оттенок, лорд Уэстли положил руку Дрейку на плечо.
 – Мы достаточно услышали, Шерборн. Я прошу прощения, что невольно внес во всю эту неразбериху свою лепту, но сейчас Эдмунд на моей ответственности. Отправляйся к мисс де Лейси. Мы не будем тебя останавливать.
 Издав яростный крик, Дрейк изо всех сил швырнул Эдмунда на каменный пол и опрометью кинулся по коридору. Стражник еле успел открыть дверь, как Дрейк быстро проскочил мимо него и устремился вниз по лестнице. Времени было мало. Ему всегда не хватало только одного: времени.
 Оказавшись на улице, Дрейк огляделся. Заметив у ворот оседланного жеребца, маркиз бросился к нему и, вырвав из руки удивленного слуги поводья, вскочил в седло. Его теперь могут повесить за конокрадство. Монастырь отсюда больше чем в неделе езды. А Эйлин никогда не станет долго сидеть в одних стенах. Нехорошее предчувствие охватило Дрейка, и он сильнее пришпорил коня.
 Из окна верхнего этажа Эйлин смотрела на корабли, мерно покачивающиеся на волнах. Паруса были подняты, но на палубах никого не было видно. Дождь, низвергавшийся из свинцовых туч, сплошь закрывающих небо, смыл с них все признаки жизни. По грязному покарябанному стеклу бежали широкие струи воды, поэтому Эйлин не могла открыть окно, чтобы впустить внутрь хоть немного свежего воздуха. В этой тесной комнате, где они провели последние дни, Эйлин чувствовала себя как в могиле. Ей хотелось закричать во все горло и сбежать отсюда, но куда? Ничего другого не оставалось, кроме как смотреть в окно.
 Ребенок внутри ее казался еще более тяжелым, чем обычно, и молодая женщина не могла долго стоять на ногах. Опустившись на маленькую скамеечку рядом с окном, Эйлин мельком взглянула на мать. Элизабет де Лейси тихонько сидела на единственном в комнате стуле и с утра до вечера молилась, перебирая четки.
 Де Лейси вошел в комнату без стука. За последние дни у него это, казалось, уже вошло в привычку. Эйлин бросила на него раздраженный взгляд, но тут же отвернулась и принялась снова смотреть в окно. Элизабет же никак не показала, что замечает его присутствие.
 – Мы отплываем, как только начнется отлив. Мне уже осточертели все эти проволочки! – рявкнул в раздражении он.
 – И кроме того, если наши тела каким-то непостижимым образом все же прибьет к берегу, будет проще всего свалить нашу смерть на шторм, – безразличным тоном проговорила Эйлин.
 Не зная, что сказать, де Лейси молчал. Элизабет поднялась со стула и стала медленно приближаться к нему. Граф с опаской попятился назад.
 – Отпусти Эйлин и ее ребенка. Они не представляют для тебя опасности, – тихо проговорила Элизабет. В ее голосе не было ни злобы, ни страха.
 Де Лейси уперся спиной в дверной косяк и со злорадным видом посмотрел на жену своего покойного брата.
 – Она уже угрожала мне. Пока она жива, я каждую минуту ожидаю, что мне воткнут нож в спину. Я не люблю, когда мне шлют угрозы, Элизабет.
 Граф скользнул взглядом по стройной фигуре Элизабет, мысленно пытаясь представить ее без одежды. Этой женщиной он уже владел однажды. Те несколько дней она принадлежала только ему.
 Эйлин повернулась и резко произнесла:
 – Не унижайся перед ним за меня, мама. Я не боюсь умереть. Это все же лучше, чем всю жизнь ждать, когда он повернется ко мне спиной, чтобы я смогла воткнуть в нее нож.
 Элизабет продолжала, будто не слышала дочь:
 – Она молода и не совсем понимает, что такое смерть. Я согласна стать заложницей ее хорошего поведения.
 Эйлин задохнулась от возмущения и уже открыла рот, чтобы возразить. Но одного взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы понять, как это будет глупо. Женщина, которую она помнила с детства, стояла сейчас, гордо вскинув голову, й в ее изумрудного цвета глазах горел решительный огонь. Эйлин не могла украсть у своей матери возможность вернуться к жизни именно сейчас, когда та впервые за то время, что они провели вместе, вела себя не как покорная монахиня, а как свободный, уважающий себя человек.
 – Интересное предложение. – Граф скрестил на груди руки и с интересом взглянул на Элизабет. – После стольких лет без мужчины ты, наверное, просто умираешь от желания, раз так охотно предлагаешь мне себя.
 Элизабет заметно побледнела, но еще выше подняла голову и выпрямила спину.
 – Если это именно то, что я должна сделать, Бог простит меня. Отпусти Эйлин.
 – Нет, мама! – в отчаянии крикнула Эйлин.
 Де Лейси оскалился в хищной улыбке:
 – Я не могу позволить ей вернуться домой, но продать ее в услужение в колонии будет проще простого. После пятнадцати лет тяжелого труда мысли о мести, должно быть, выветрятся из ее маленькой головки. Она достаточно привлекательна, чтобы найти там себе мужа и отца своему ублюдку. Так что она останется там и счастливо проживет остаток жизни. Это самое лучшее, что я могу предложить, Элизабет.
 Эйлин, увидев, как мать молча кивнула, тяжело опустилась на скамью у окна, В ее сердце мелькнула надежда. У нее будет несколько дней, а может быть, и недель на то, чтобы убежать. Но та цена, которую ее мать собиралась заплатить за жизнь дочери, казалась сейчас Эйлин чрезмерно высокой.
 Изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, Эйлин вмешалась в разговор:
 – Мама, я советую тебе повременить с оплатой, пока ты не убедишься, что я благополучно прибыла в колонии. У нашего гостеприимного хозяина будет слишком огромное искушение выбросить меня в море на полпути туда.
 Элизабет слабо улыбнулась, в ответ. Но де Лейси был явно недоволен.
 – В ближайшее же время я отрежу твой грязный язык, чтобы ты и вправду стала немой. – Снова повернувшись к Элизабет, он добавил: – У тебя есть время подумать до того, как мы приедем ко мне домой. Решай.
 Он резко повернулся на пятках и вышел из комнаты.
 Эйлин прижала ладонь к животу. Последнее время ребенок толкался почти постоянно.
 – Ради ребенка, – прошептала Элизабет, Ее огромные глаза были полны страха и отвращения. – Это надо сделать ради ребенка. Дрейк придет за тобой. Я знаю.
 Эйлин кивнула, но сердце ее сковал ледяной ужас. Дрейк приедет за ней, если его не повесят. Или уже не повесили. А даже если он останется в живых, сколько пройдет недель, месяцев или даже лет, прежде чем ему удастся найти ее? Элизабет к тому времени скорее всего уже погибнет в руках этого мерзавца де Лейси. Но если мать откажется, погибнут Эйлин и ее еще не родившийся ребенок. Получается, что тот «выбор», который оставил им де Лейси, вовсе и не является выбором.
 Когда они шли от постоялого двора на причал, где их уже ждал корабль, дождь прекратился, и женщинам удалось подняться на борт, не намокнув. Эйлин сняла с головы капюшон и полной грудью вдохнула прохладный влажный воздух. Сквозь просвет между тучами пробились солнечные лучи, и под их светом длинная коса Эйлин, которую заплела ей мать, отливала медью.
 Несколько минут спустя небольшой корабль под английским флагом медленно выплыл из бухты и, подставив паруса сильному штормовому ветру, ринулся в открытое море. Эйлин задумчиво смотрела на свинцово-серое небо, поглаживая свой большой живот. Если бы она не была сейчас такой неуклюжей, то с легкостью могла бы улизнуть от людей де Лейси и затеряться в тесных улочках Кале. Но она больше не могла ни быстро бегать, ни перелезать через заборы, ни прятаться в ящиках и бочках, как раньше. Ей ничего не оставалось, кроме как тихо ждать, что преподнесет ей судьба, да молить Господа о милости.
 Сэр Джон слушал рассказ хозяина гостиницы, и его лицо с каждой минутой становилось все более хмурым. Когда словоохотливый старичок закончил, баронет поблагодарил его за доброту к «двум святым женщинам», которые провели одну ночь в самой верхней комнате, и дал в награду золотой.
 «Точно, святые», – подумал баронет. Если де Лейси удалось сделать из этих двух чертовок святых, то ему стоит сказать за это спасибо. Лишь бы только удалось его догнать.
 Сэр Джон встретился глазами с вопросительным взглядом Майкла и покачал головой:
 – С ними все в порядке, но они все равно опережают нас на два дня. До Кале остается один день пути. Нам придется обыскать в городе каждый закоулок и надеяться, что они не уплыли сразу же по прибытии.
 Услышав эти новости, члены их небольшого отряда опечалились. Не считая Майкла и Пьера, все остальные почти не знали Эйлин, а уж ее мать и в глаза не видели. Но за время путешествия сэр Джон своим искренним беспокойством за девушку и ее мать заставил проникнуться любовью к ним. Поэтому всем очень хотелось поскорее найти Эйлин, и чтобы она оказалась цела и невредима. При мысли о том, что две беззащитные женщины находятся в руках такого корыстолюбивого злодея, как де Лейси, добрые юноши всем сердцем желали освободить их. Поймать де Лейси стало для них делом чести. Полный решимости довести дело до конца, Майкл поскакал вперед, уводя свой маленький отряд на север, в сторону Кале.
 Они прибыли в портовый город незадолго до наступления сумерек. Небо вновь было сплошь затянуто черными тучами. Отряд быстро двигался по грязной дороге к заливу, но сильный ветер, словно не желая пускать чужаков в свои владения, трепал их плащи, замедляя ход. Наконец они подъехали к небольшой таверне из грубого камня. Промокшие до костей, озябшие и усталые после недельной скачки, путники представляли собой весьма жалкое зрелище.
 Решительным тоном Майкл начал отдавать приказания:
 – Сейчас мы разделимся на две команды. Пьер говорит по-французски. С ним пойдут трое вниз по дороге и направо. Сэр Джон возьмет с собой остальных и пойдет налево. Расспрашивайте любого, кто попадется на пути. Если удастся что-нибудь обнаружить, делаем два выстрела в воздух.
 – Хоть так проверим, на что годятся наши ружья, – проворчал Пьер, стягивая с ноги некогда щегольской башмак и выливая из него воду.
 Проклиная задержавший их прилив, Дрейк направил подзорную трубу на видневшийся впереди порт. Он не надеялся увидеть что-то, кроме пустых улочек, но горькое чувство разочарования от того, что он находится так близко, но не может добраться туда, не давало ему покоя.
 Ужасная погода смыла с лица города все признаки жизни, и стоящие у причала корабли также были пусты. Все, кроме одного. Дрейк без особого интереса направил подзорную трубу на это небольшое суденышко. Изо всех сил борясь с ужасными порывами и колким моросящим дождем, матросы сновали туда-сюда по палубе, распуская лоскутные паруса и направляя их по ветру. Похоже, кому-то очень не терпится поймать попутный ветер. Скоро отлив, и это будет им только на руку.
 И тут Дрейк заметил на палубе движение, показавшееся ему неестественным среди общей суеты. Он принялся наводить фокус, стараясь получше рассмотреть привлекшую его внимание фигуру в черном плаще. Моряки очень редко носили плащ. Еще реже они были такого маленького роста и щуплого телосложения. Внезапно сильный порыв ветра сорвал с головы человека капюшон, и Дрейк увидел длинную медно-рыжую косу.
 Из груди маркиза вырвался отчаянный крик, и все матросы, стоящие рядом с ним, повернули в его сторону головы. Дрейк начал лихорадочно крутить линзы на подзорной трубе, надеясь улучшить видимость изображения, но внезапно застлавшая его взор пелена не давала ничего разглядеть. Проклятая труба!
 Это Эйлин. Это должна быть она. Какая еще женщина станет вот так просто стоять под дождем, даже не удосужившись надеть на голову капюшон?
 В следующую минуту к женщине на дальнем корабле приблизилась высокая мужская фигура и решительно увела ее куда-то на нижнюю палубу. Когда эта женщина послушно пошла к лестнице, Дрейку даже не удалось увидеть ее лица. То, как она двигалась, показалось маркизу очень странным. Эйлин всегда порхала как бабочка: грациозно, легко, непринужденно. А женщина на корабле двигалась медленно и тяжело.
 И все же скорее всего это действительно Эйлин. И если де Лейси хоть чем-то посмел ее обидеть, Дрейк придушит его собственными руками. А сейчас нужно сделать все, чтобы корабль не покинул гавань.
 Пока капитан прикладывал все усилия, чтобы перехватить тот корабль, который был в несколько раз больше их крошечной лодчонки, Дрейк взял у него хорошую подзорную трубу и принялся внимательно изучать палубу корабля. Было заметно, что на палубе завязалась какая-то драка. В воздухе блеснул чей-то меч, а секунду спустя показался дым от выстрелов.
 В тот же момент из трюма повалили матросы, встревоженные звуками перестрелки, и Дрейк застонал. Но вдруг из-за борта на противоположной стороне палубы появился великан добрых шести футов роста с мушкетом наперевес. К нему тут же присоединились еще трое с обнаженными мечами и заряженными ружьями. Дрейк безошибочно узнал в великане Майкла.
 Когда корабль Дрейка подплыл к судну де Лейси достаточно близко, маркиз бросился помогать матросам цепляться крюками за борт. Ухватившись за веревку, Дрейк перебрался на противоположную сторону, в самую гущу драки. Его люди сделали то же самое:
 Из своей каюты на нижней палубе Эйлин услышала, как кто-то выстрелил, а чуть позже завязалась потасовка. Девушка осторожно выглянула в коридор и, никого не увидев, тихо открыла дверь напротив своей каюты. Комнатки на нижней палубе были до того крохотными, что в них помещалась всего одна койка да маленький сундучок, поэтому Эйлин и Элизабет поселили в разных каютах. Заглянув в дверь, Эйлин увидела полные страха глаза матери.
 Грянул еще один выстрел, и прямо над головой раздался топот чьих-то ног. Обнявшись, женщины стали с замиранием сердца ждать, что будет дальше.
 Ждать им пришлось недолго. Звук скрещенных мечей казался все ближе, перемещаясь с верхней палубы вниз, прямо к ним. Надежда вспыхнула в сердцах женщин. Это могло значить только одно: к ним пришли на выручку. И теперь они должны сделать все, чтобы помочь своим спасителям.
 Путаясь в юбках, Эйлин поспешила по коридору к небольшой лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Элизабет неотступно следовала за ней.
 Когда Эйлин выбралась наружу, налетел сильный порыв ветра. Она сощурила глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в сумерках. Вся палуба была заполнена сражающимися мужчинами. Слышались крики и стоны, лязганье оружия и выстрелы. В воздухе мелькали лезвия мечей и кинжалов, люди падали как подкошенные, а раненые из последних сил цеплялись за канаты, чтобы удержаться на ногах. После первых выстрелов времени перезарядить оружие просто не было, поэтому каждый кинулся в бой с тем, что было при нем: кто с кинжалом, кто с ножом, а кто и просто с кулаками. Эйлин вдруг заметила младшего Монсара, который яростно сражался с каким-то высоченным детиной. Но ее взгляд тут же привлек другой человек.
 – Дрейк! – крикнула она, с ужасом наблюдая, как здоровенный матрос занес над головой маркиза большой бочонок. Дрейк обернулся на крик и, увидев за спиной врага, сбил его с ног ударом кулака. Матрос упал словно подкошенный, и сверху на него свалился тот самый бочонок, которым он хотел ударить Дрейка. Тут один из пособников де Лейси подлетел к маркизу, и Дрейк стал яростно отбиваться от него. Эйлин осторожно выбралась на палубу и подошла к большому бочонку с водой. Вместе с Элизабет они опрокинули его на бок и сильно толкнули. Бочонок покатился по палубе именно к тому месту, где спиной к ним стоял противник Дрейка.
 С ликующей улыбкой маркиз отскочил в сторону как раз в тот момент, когда деревянная громада врезалась в ноги его врагу. Не удержавшись на месте, мужчина покачнулся и с диким криком вывалился за борт в ледяную воду. Дрейк одним прыжком покрыл расстояние, разделявшее его и Эйлин, и обхватил жену за талию, громко чмокнув в щеку.
 – Здорово придумано, принцесса! – с ликующим видом воскликнул он, а затем, взглянув на большой живот Эйлин, гордо добавил: – Близнецы! Я же тебе говорил!
 Тем временем Элизабет взяла из рук мертвого матроса нож и бросилась на нижнюю палубу. Заметив это, Дрейк сильно обеспокоился. Крепко обняв Эйлин и затолкнув ее за переборку, Дрейк стал озираться кругом, высматривая среди дерущихся хоть одно знакомое лицо.
 Увидев неподалеку массивную фигуру Майкла, маркиз окликнул его и сделал знак рукой. Когда тот приблизился, Дрейк передал Эйлин ему в руки и сказал:
 – Посади ее на мой корабль и вели капитану убираться отсюда как можно скорее. Здесь вам не Берберия, и пиратов тут не любят. Скоро прибудут жандармы и всех арестуют, а мне не хочется, чтобы ребенок родился в этой дыре.
 Дрейк бросился вслед за Элизабет, а Майкл подхватил Эйлин на руки и отнес ее к борту, где также передал на руки ожидающему на другом корабле матросу.
 Прежде чем Эйлин до конца осознала, что происходит, матросы убрали крюки, удерживавшие их судно около большого корабля, подняли якорь и распустили паруса.
 Поймав отливную волну, кораблик Дрейка подставил паруса штормовому ветру и быстро поплыл в сторону Англии.




 Глава 23


  Англия 
  Ноябрь 1746 года 
 Эйлин стояла, облокотившись о стену рубки, и задумчиво наблюдала, как свинцово-серые облака исчезали за горизонтом. После нескольких недель, проведенных в напряжении и страхе, она чувствовала себя вконец измотанной. У нее не было даже сил думать о том, что произошло вчера на корабле де Лейси, Единственное, что сейчас было важно для нее, – это то, что Дрейк жив, а ее ребенок невредим.
 Борясь с ледяным ветром, к Эйлин пробирался Майкл, и она приветливо улыбнулась ему. До сих пор у них не было времени поговорить. Вчера они видели только, что команда Дрейка одержала верх над бандитами де Лейси, а потом Эйлин заставили спуститься в каюту. Возможно, сегодня она узнает все подробности вчерашних событий.
 – Не нужно тебе стоять здесь на холоде, – заботливо заметил Майкл, встав рядом с Эйлин. Без парика его коротко остриженные темные волосы придавали широкому квадратному лицу немного грубоватый вид, но нежность во взгляде делала его по-мальчишески добрым.
 Эйлин снова улыбнулась.
 – Чувствовать себя живой – это так прекрасно, что жаловаться на небольшой холод – просто грех. Скажи лучше, как смогут вернуться все остальные, если мы забрали корабль Дрейка?
 Майкл нахмурился и засунул руки глубже в карманы камзола.
 – Я смею думать, что они украдут корабль де Лейси, если, конечно, получится. Но сэр Джон тоже заранее подумал о переправе через пролив, так что по этому поводу не стоит волноваться.
 Эйлин плотнее закуталась в плащ и внимательно посмотрела на Майкла. Сейчас он казался ей даже более сдержанным, чем она его помнила, будто ему совсем не хотелось говорить откровенно. Неужели она, убегая с Дрейком, настолько сильно недооценила его чувства? Эйлин не думала, что между ними есть что-то более серьезное, чем простая дружеская привязанность, но сейчас казалось, что у него не осталось к ней совершенно никаких добрых чувств.
 – А что, есть повод, по которому стоило бы волноваться? – осторожно спросила Эйлин.
 Майкл принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу. Он с самого начала неправильно оценил характер Эйлин, ослепленный собственной радостью и благодарностью зато, что она предоставила ему возможность ухаживать за собой. Он до сих пор не мог до конца понять эту загадочную женщину, но теперь, похоже, понял. Она не была тихим и уступчивым ребенком, нуждавшимся в защите. Она была своенравной и упрямой женщиной с железной волей. Нельзя сказать, чтобы Майклу это не нравилось, однако его задачу это обстоятельство отнюдь не облегчало.
 – Ты, – наконец выпалил он, а затем гневно добавил: – И Дрейк…
 Эйлин удивленно приподняла брови:
 – Если де Лейси не сбежал от них, то отныне я в безопасности. Не понимаю, как я могу быть причиной беспокойства. Или жизнь Дрейка все еще под угрозой? Ты хочешь сказать, что он не сможет последовать за нами?
 – Какого черта, Эйлин! – взорвался Майкл. Он принялся нервно ходить взад-вперед, стараясь не смотреть на Эйлин. – Последнее, что я слышал, – это что под подозрением у представителей короны был Эдмунд, и Дрейку не хватало всего нескольких формальностей для того, чтобы с него сняли все обвинения. Меня это никак не касается, и тебе это прекрасно известно.
 Вконец сбитая с толку, Эйлин со всевозрастающим беспокойством смотрела, как нервно ходит Майкл туда-сюда.
 – Тогда в чем дело? Если тебя беспокоит то обстоятельство, что ты потерял мое приданое, я уверена, Дрейк сумеет придумать что-нибудь, чтобы оно все-таки досталось тебе. Мне очень жаль, что за всю твою доброту мы так тебе отплатили, но…
 Майкл отчаянно вскинул руки и прямо посмотрел Эйлин в глаза.
 – Мы с Дианой сошлись во мнении, что будет лучше всего, если наши помолвки останутся неразорванными и свадьбы состоятся, как и планировалось прежде. Дрейк не может жениться на вас обеих. Мы не были уверены, что ты пойдешь на это, но теперь, когда речь идет о ребенке… – Майкл запнулся, вероятно, подбирая подходящие слова. – Злые языки будут судачить, когда обе невесты пойдут к алтарю матерьми, но все же остается небольшой шанс убедить всех, что твой ребенок – от меня. А Дрейку придется признать дитя леди Памелы.
 Еще минуту назад небо казалось безоблачным и синим, а сейчас неизвестно откуда взявшиеся тучи закрывают солнце. Эйлин изо всех сил старалась побороть охватившую ее дрожь. Леди Памела. С какой же легкостью она позабыла о существовании великолепной леди Памелы! Конечно же, этот ребенок от Дрейка: чистокровный аристократ, наследник двух огромных состояний и громких титулов. Леди Памела станет прекрасной маркизой и сумеет вырастить своих детей настоящими лордами и леди. А дитя, отчаянно толкавшееся сейчас внутри Эйлин, было всего-навсего плодом легкомысленной связи эксцентричного англичанина и необразованной дочери провинциального дворянина. Единственное, что она знала о своем семействе, – так это то, что дядя ее был безумцем, а дальние предки – католиками. Она не изучала ни этикет, ни светские манеры. Ничего не знала о том обществе, в котором вращался Дрейк. Ее дети скорее всего станут изгоями. Дрейк женился на ней с отчаяния.
 Тот факт, что Дрейк не рассказал об их свадьбе никому, даже Диане, говорил о многом. Эйлин все поняла, и горечь обиды наполнила ее сердце.
 – Благодарю тебя, Майкл, – гордо произнесла Эйлин и вскинула голову, – но заставлять тебя держать слово и жениться на мне я не буду. Теперь я знаю, что, мы не подходим друг другу. Скажи мне, как дела у Дианы? Как она пережила все эти потрясения?
 Не ожидавший такой реакции на свое предложение, Майкл немного опешил, а потом сказал:
 – Диана волнуется за вас обоих. Дрейку следовало бы думать о последствиях, прежде чем бросаться на такие рискованные авантюры. Она чувствует себя просто отвратительно, и я склонен во всем винить его.
 Следя за лицом Майкла, Эйлин заметила, как преобразилось оно при упоминании имени Дианы. Особый блеск в его глазах чрезвычайно заинтересовал Эйлин.
 – Ведь Диана очень редко болела. Ты хочешь сказать, что от нервов она слегла в постель?
 Майкл провел рукой по волосам.
 – Она так беспомощна, – с тревогой в голосе проговорил он. – Мне кажется, ее очень гнетет то, что она не может взять все в свои руки и уладить. Она не в состоянии сама следить за делами в поместье. Все, что она может, – это просто сидеть и молиться, чтобы нашелся кто-нибудь, способный помочь ее горю. Когда Эдмунд построил-таки эти чертовы заборы, я был готов стереть его в порошок, но без Дрейка ничего не мог поделать. У меня просто не было на это права. Диане приходилось выслушивать жалобы сельчан и давать им обещания, которые она исполнить не могла. Эдмунд совсем не прислушивался к ее словам. Он даже угрожал выгнать меня, но мы с Дрейком заключили договор, который Эдмунд не в силах был разорвать. И тогда он стал игнорировать все мои предложения. Когда он согнал бедных арендаторов с земель, Диана плакала навзрыд. А я, будь все оно проклято, ничего не мог поделать!
 Эйлин расширила глаза от удивления, когда всегда сдержанный и молчаливый Майкл вдруг так разоткровенничался.
 – Ты любишь Диану, ведь правда? – спросила Эйлин, мысленно радуясь своему открытию.
 – Это не имеет отношения к делу, – нахмурившись, пробурчал Майкл. – Дрейк слишком много на себя взял. Если бы не Диана, я вызвал бы его на дуэль. А теперь самое лучшее, что мы можем сделать, – это поскорее пожениться, пока он не вернулся. Когда Диана узнает, что вы оба в безопасности, она быстро оправится.
 – Майкл, ты очень хороший человек, и я очень тебя люблю… как друга. – Улыбаясь, Эйлин погладила Майкла по руке. – Может быть, есть хоть один шанс, что Диана любит тебя как-то иначе?
 Майкл начал раздражаться.
 – Ты вообще слушаешь, о чем я говорю? Откуда мне знать, что чувствует Диана? Да и что это меняет? Каждый мужчина был бы счастлив обладать женщиной, подобной ей. Но сама она считает, что не сможет стать настоящей женой, потому что она «неполноценная женщина». Какой бы смысл она ни вкладывала в эти слова, переубедить ее вряд ли удастся. В отличие от нее ноги у тебя на месте, но я начинаю подумывать, что у тебя не в порядке голова. Разве ты от этого становишься неполноценной?
 Эйлин вдруг ужасно захотелось рассмеяться. Она жива, и Дрейк жив, и их малыш здоров и толкается у нее внутри. Возможно, не все идет так, как было задумано, но Эйлин слишком дорожила жизнью, чтобы позволить судьбе сломать себя.
 – А ты знаешь, что очень милый, когда сердишься? – с нежностью в голосе спросила Эйлин, но, заметив недовольный взгляд Майкла, быстро добавила: – Я слушаю тебя. Но мое сердце так же наполнено любовью, как и твое. Я должна следовать велению сердца, и так же должен поступить и ты. Диана уже взрослая женщина. Чтобы выйти замуж, ей не нужно ничье разрешение. Если ты станешь ее мужем, то получишь право защищать ее от таких людей, как Эдмунд. И если понадобится, от таких, как Дрейк, тоже.
 Немного смущенный, Майкл с благодарностью посмотрел на обращенное к нему лицо Эйлин. Не похоже было, что она шутит.
 – У сэра Джона нет такого влияния, какое есть у лорда Уэстли. Дрейк не сможет на тебе жениться, Эйлин, – с беспокойством возразил Майкл.
 Эта проблема совсем не занимала Эйлин, но чем меньше будет известно об их с Дрейком поспешном браке, тем лучше. Если Дрейк захочет аннулировать его, она не станет ему препятствовать. Эйлин лучше, чем кто бы то ни было, знала собственные недостатки. Она пожала плечами:
 – Эта сторона вопроса не очень волнует меня. Но вы с Дианой: – совсем другое дело. Я думаю, что ты нужен ей, Майкл.
 – Возможно, я и нужен ей, но не в качестве мужа. Она достаточно ясно дала понять, что не собирается выходить замуж. Я мужчина, Эйлин, и меня одолевают такие же естественные желания, как и всех остальных мужчин. Но я не стану просить этого у Дианы, даже если она согласится связать со мной свою жизнь. Но она не пойдет на это. Ни со мной, ни с каким другим мужчиной, – грустно ответил Майкл.
 Эйлин нежно коснулась его лица, затем взяла под руку, показывая, что хотела бы вернуться в свою каюту.
 – Диана просто злится, что не может ходить и ездить верхом. А. если у нее родятся дети, она не сможет бегать с ними и играть. Но от замужества ее удерживает не то обстоятельство, что она не сможет выносить ребенка. Ведь у нее повреждены только ноги. Во всем остальном она такой же нормальный человек, как мы с тобой. – Эйлин говорила тихо, не глядя на Майкла.
 – Ты не можешь это знать наверняка. – Майкл на секунду остановился.
 – Я также не могу знать наверняка, что завтра взойдет солнце. Я знаю только то, что сказала мне Диана. Она много лет засыпала врачей вопросами, на которые они ответить не могли. Но на этот они ответили, хотя и неохотно. Они долго мялись и бормотали что-то невнятное, но сошлись в едином мнении: физически она может иметь детей. Так что это Диана даже не считает проблемой.
 Майкл замолчал; по его лицу было заметно, какие противоречивые чувства борются в нем: надежда и неверие, радость и боязнь ошибиться в своих ощущениях.
 – Ты хочешь сказать, что мне следует убедить Диану в том, что ее болезнь никоим образом не влияет на мои к ней чувства? – наконец решился спросить он. – Но это не так просто сделать. Я человек небогатый. Она может решить, что я хочу на ней жениться из-за денег.
 Эйлин остановилась перед дверью своей каюты и повернула к Майклу свое улыбающееся лицо.
 – Скажи ей, что принимаешь предложение моего дяди, и отныне ей придется учиться жить на, небольшой доход управляющего Саммер-Холла. Если она тебя любит, то согласится на любые условия. Только заботься о ней как следует, Майкл, или я пожалею, что рассказала тебе все это.
 Майкл схватил Эйлин за руку, пытаясь удержать.
 – Я все еще не хочу вот так бросать тебя. Твоему ребенку нужно имя, и если Дрейк не сможет признать…
 Эйлин высвободила свою руку.
 – У этого ребенка уже есть имя, Майкл. Я не могу выйти за тебя, потому что уже замужем.
 Сказав это, Эйлин юркнула в свою каюту и затворила дверь.
 Когда корабль входил в гавань, все побережье покрывал густой туман. Небольшая лодчонка переправила их на берег, откуда они направились прямиком в таверну. Пока уставшие путники грелись у горячего камина, Мортимер Дрю суетливо подыскивал экипаж, который довез бы их до места назначения. Ноябрьская ночь была такой холодной и промозглой, и выходить на улицу не хотелось, но Эйлин буквально разрывалась от нетерпения и, когда экипаж подъехал к дверям таверны, уже была готова отправляться в путь. У нее была уйма времени, чтобы обдумать свои планы. Теперь ей оставалось только воплотить их в жизнь.
 Мортимер Дрю решил самолично править экипажем, оставив Эйлин и Майкла одних в пыльном чреве небольшой кареты. Ехали они молча. Эйлин отказывалась рассказать Майклу что-то еще, помимо того, что уже сообщила, а другие темы для разговора просто не приходили им в голову. Когда впереди показался Саммер-Холл, Майкл нежно взял девушку за руку:
 – Эйлин, не позволяй мне поступить с тобой бесчестно. Сэр Джон безоговорочно верит мне. Скажи мне правду: есть у меня причина вызвать Дрейка на дуэль?
 Ох уж эта мужская честь! Эйлин вздохнула, не в силах понять, почему честь у них всегда стоит на первом месте. Жизнь и честь – понятия несовместимые. Честь, конечно, хорошая штука, но чтобы утвердить ее, вовсе не нужно прибегать к дуэли. Не моргнув глазом она соврала:
 – Дрейк не сделал ничего дурного. Я сбежала и вышла замуж. Все, что сделал Дрейк, – это следил, чтобы я ни в чем не нуждалась. А теперь поезжай к Диане и скажи ей, что мы оба здоровы и счастливы. И спроси, не согласится ли она стать крестной матерью моего ребенка при том, что крестным отцом будешь ты.
 Когда экипаж остановился у дверей Саммер-Холла, Майкл нежно поцеловал ее руку.
 – Сомневаюсь, что поверил хоть единому твоему слову, но, если сэр Джон с этим согласится, возможно, так будет даже лучше. Я собираюсь отправиться к Диане сегодня же. Пожелай мне удачи.
 Эйлин нежно погладила Майкла по щеке.
 – Я хочу первой обо всем узнать. Поторопись, пожалуйста.
 Она еще раз соврала. Когда Майкл приедет с новостями, ее уже здесь не будет.
 Когда Эйлин вошла в дом, леди Саммервилл принялась радостно кудахтать над любимой племянницей, потом она внимательно слушала рассказ Эйлин о ее злоключениях. В глазах пожилой женщины застыл страх, а лицо при этом стало бледным.
 – Мне так жаль, что я не могу быть для вас такой дочерью, какую вы хотели бы иметь, – печально закончила Эйлин.
 Смысл слов девушки не казался леди Саммервилл таким страшным, потому что она все еще не могла прийти в себя от того, что на самом деле слышит речь племянницы. После стольких лет бесплодных догадок, о чем же думает эта маленькая чертовка, Эмма чувствовала истинное облегчение, слыша сейчас слова Эйлин.
 – Теперь ты взрослая женщина, Эйлин, и должна поступать, как считаешь нужным. И я не хочу, чтобы ты делала что-то из каких-то иных соображений. – Эмма вздохнула и налила себе и Эйлин по маленькому стаканчику хереса. – Мне бы очень хотелось быть рядом с тобой, когда тебе придет время рожать. В такой момент женщине действительно нужно, чтобы рядом был кто-нибудь по-настоящему близкий.
 – До этого момента есть еще пара месяцев.
 – Пара месяцев? – Эмма вопросительно подняла бровь, посмотрев на огромный живот Эйлин. – Странно, что ребенок не родился прямо на борту корабля! Дрейк, должно быть, рехнулся, раз отослал тебя вот так одну, без какой-нибудь женщины, способной помочь при родах.
 – Дрейк умеет считать, тетя Эмма, – улыбнулась Эйлин. – Сейчас только конец ноября. Я жду ребенка не раньше, чем в конце января. Впереди еще уйма времени.
 Эмма посмотрела на Эйлин недоверчиво.
 – Но я все же думаю, что тебе не стоит сейчас путешествовать. Наверняка есть какой-то более легкий путь.
 – Я не ищу легких путей. Дрейк должен что-то решить. И я не знаю другого пути поставить его перед выбором.
 – Полагаю, что ты по-своему права, хотя все это и звучит довольно странно. В мое время дела так не решались. Сложно мне будет объяснить все это твоему дядюшке.
 Улыбнувшись своей такой понимающей тетушке и чмокнув ее в щеку, Эйлин ответила:
 – Советую тебе ничего ему не объяснять. Мужчины просто не понимают таких вещей.
 Эмма рассмеялась и с любовью посмотрела на племянницу.
 – На этот раз не пропадай так надолго. Теперь, когда ты можешь говорить, я буду скучать по тебе еще сильнее, чем прежде.
 – Ты сможешь болтать с моей матерью. Только подумай, сколько лет вы не виделись и сколько вам придется наверстать. – Крепко обняв тетю, Эйлин вышла из комнаты. Всегда лучше заканчивать прощания на веселой ноте. Лучше будет Эйлин уехать с утра пораньше, пока тетя не проснулась.
 Куигли никак не мог понять, почему мисс, не успев приехать, снова покидает Саммер-Холл. И это в ее-то положении! Еще больше его удивляла ее просьба высадить ее из экипажа посреди глухого леса. И с собой она брала лишь маленькую сумочку с вещами! У слуги складывалось такое ощущение, будто это ее, а не лорда Шерборна солдаты разыскивали за предательство.
 Эйлин поблагодарила Куигли и извинилась за то, что ему из-за нее пришлось вставать в такую рань. На прощание она сунула слуге в ладонь золотую монету и попросила никому не говорить, где он оставил ее.
 – Если сэр Джон спросит, я обязан буду сказать ему, мисс, – возразил Куигли.
 – Скажи ему, что ты просто выполнял распоряжение миссис Саммервилл. Тогда он будет искать меня в доме. Но если будет настаивать сама леди Саммервилл, тогда тебе придется все рассказать. Я не буду сердиться на тебя.
 Здесь, на своей территории она с легкостью могла спрятаться, хотя двигаться так же быстро, как раньше, уже не получалось. Чужаков видно на расстоянии. У нее будет достаточно времени, чтобы исчезнуть. Нет, Куигли с полным основанием мог бы сказать сэру Джону, что сейчас Эйлин дома.
 Она улыбнулась, помахав вслед медленно удаляющемуся экипажу, счастливо вздохнула и направилась прямиком через фруктовые сады его светлости, где на ветках еще висели последние плоды, а потом через лес его светлости. Весело насвистывая и на ходу жуя яблоко, Эйлин вошла в начавшую уже просыпаться деревню.




 Глава 24


  Англия 
  Декабрь 1746 года 
 Дрейк резко осадил коня у самого подножия длинной лестницы, ведущей в Шерборн. И конь, и всадник были взмылены, но улыбка на лице маркиза свидетельствовала о том, что он весьма доволен тем, как быстро сумел добраться до дома. Он торопливо спрыгнул на землю и понесся вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Резко распахнув дверь, Дрейк чуть не прибил облаченного в ливрею лакея.
 Сбросив шляпу и перчатки и швырнув их встречавшему его слуге, Дрейк воскликнул:
 – Где моя жена?
 Улыбка сползла с лица лакея, и он удивленно поднял брови. В этот момент Дрейк краем уха уловил доносящиеся из музыкальной комнаты звуки смеха. Наверное, она с Дианой! В одно мгновение маркиз миновал коридор и очутился у широкой двустворчатой, обшитой деревянными панелями двери. Широко распахнув ее жестом возвратившегося в свой дворец короля, Дрейк вдруг замер на месте, а затем нерешительно вошел в комнату.
 – Какого черта?.. – воскликнул он, свирепо глядя на две свободно расположившиеся на диване фигуры.
 Майкл мгновенно вскочил на ноги, а Диана продолжала спокойно лежать, опираясь на локоть. На ее обычно серьезном лице светилась озорная улыбка, делая ее еще прекраснее. С вызовом встретив пристальный взгляд брата, она сухо проговорила:
 – Добро пожаловать домой, Одиссей.
 – Я требую объяснений, Майкл, – не слушая сестру, потребовал Дрейк от друга и угрожающе стиснул кулаки.
 – Я думал рассказать тебе все в более подходящий момент. Но когда вламываются в запертую дверь, глупо ожидать в ответ учтивости. Мы с Дианой собираемся пожениться. И как раз обсуждали дату свадьбы, – ответил Майкл, спокойно глядя в глаза маркизу.
 Ошарашенный этой новостью, Дрейк недоуменно посмотрел на сестру, как бы ища подтверждения, затем снова перевел взгляд на старого друга и усмехнулся. Действительно, они с Майклом стоят друг друга: Дрейк у него украл невесту, а тот у него – сестру.
 – Полагаю, здесь уместна дружеская дискуссия, но в данный момент я не расположен к разговорам. Где Эйлин?
 – Эйлин? – переспросила Диана, стараясь принять сидячее положение. Майкл тотчас же бросился ей на помощь и, подобрав ее пышные юбки, бережно усадил девушку в кресло.
 Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе Дрейка.
 – Эйлин, – твердо повторил он. – Где моя жена?
 – Жена? – в один голос переспросили Майкл и Диана.
 – С каких это пор в этой комнате поселилось эхо? – раздраженно спросил Дрейк. – Или это какая-то новая игра – передразнивать меня? Разве я непонятно говорю? Где моя жена?
 – Ты имеешь в виду леди Памелу? – рискнула Диана, не смея поверить внезапно вспыхнувшей в ее сердце надежде.
 – Памелу? – Дрейк изобразил на лице недовольство. – Ты хочешь сказать, что Эдмунд все еще не женился на бедной дурочке? Даже сидя в тюрьме, он мог бы ухитриться сделать последний благородный жест во имя благопристойности.
 Майкл внезапно понял, какую злую шутку сыграла с ними судьба, и резко опустился на диван.
 – Эдмунд?
 Решив, что любовь, должно быть, затмила их разум, Дрейк терпеливо произнес:
 – Мой кузен Эдмунд и моя бывшая невеста Памела. Они все еще ожидают ребенка, ведь так? Хотя, – он быстро посчитал на пальцах, – мне кажется, что ребенок вот-вот должен появиться на свет. Вы же не думаете, что я настолько глуп, чтобы поверить, будто этот ребенок – от меня?
 Майкл и Диана обменялись недоуменными взглядами.
 – Вы думали, что ребенок мой? – спросил Дрейк, пораженный догадкой.
 Майкл и Диана утвердительно кивнули. Внутри у Дрейка все оборвалось.
 – И вы сказали Эйлин? – простонал он сквозь стиснутые зубы.
 – Я не знал… Она не сказала, что вы – муж и жена. Я только хотел защитить ее, – запинаясь, проговорил Майкл и, вдруг вспомнив, что сказала Эйлин ему в ответ, оцепенел от ужаса.
 – Защитить ее… – простонал Дрейк. – Почему же ты просто не дал ей пощечину?
 – Хватит, Дрейк, – резко оборвала брата Диана. – Это твоя вина. Ты такой скрытный. Мог бы, по крайней мере, из вежливости сказать мне, что вы обручены. Я так беспокоилась! Меня терзали мысли, что если король не повесил тебя, то, возможно, лорд Уэстли тебя застрелил, а сэр Джон разметал твои останки. Ты, конечно же, догадываешься, куда могла пойти Эйлин. Разве она не с сэром Джоном?
 – Мы только что приехали из Саммер-Холла. Когда я не обнаружил ее там, то решил… – Услышав в холле чей-то свист, Дрейк обернулся. Когда вслед за этим послышались мужские голоса, Дрейк придал своему лицу учтивое выражение.
 В комнату, дико жестикулируя, ввалились Августин и Пьер. В последние недели они постоянно придирались друг к другу. Следом за ними вошли, смеясь, Тедди и Джеймс. Дрейк просиял:
 – Прекрасно! Именно вы-то мне и нужны! Августин, Пьер! Быстрее скачите в Саммер-Холл и попытайтесь выяснить, куда направилась Эйлин.
 Пьер склонил голову почти до самой земли. Он только что закончил самую бешеную гонку в своей жизни, следуя за Дрейком, а перед этим почти сутки провел без сна.
 – Снова возвращаться?! – воскликнул он.
 – Дрейк, не нужно действовать сгоряча, – вмешался Майкл. – Поднимись наверх, отдохни немного. Позволь мне отправиться к сэру Джону. Я оставил Эйлин у ее тети. Конечно же, она не могла уехать, никому ничего не сказав.
 Дрейк широкими шагами торопливо пересек комнату и с тревогой уставился на темное небо за окном. На горизонте собирались свинцово-серые тучи.
 – Скоро пойдет снег, – проговорил он. – У нас совсем мало времени. Ты же знаешь ее, Майкл! Бог мой! Что, если она скитается где-то в лесах под открытым небом и вынуждена питаться крадеными яблоками и вишнями? Я не могу просто сидеть и ждать. Мой наследник может родиться в сугробе.
 При упоминании о наследнике все присутствующие стали недоуменно переглядываться. Одна только Диана поняла их замешательство и, пока Дрейк и Майкл спорили, шепотом восполнила этот пробел.
 Майкл в это время пытался урезонить старого друга:
 – Эйлин, может, и упряма, и своенравна, но она вовсе не дура. Позволь мне отправиться к сэру Джону и заручиться его поддержкой. Если ее нет в Саммер-Холле, то чем больше людей будет участвовать в поисках, тем скорее мы отыщем ее.
 Сочтя это предложение разумным, Дрейк согласно кивнул. Хотя в глубине души он знал, что если Эйлин действительно захочет скрыться, то им никогда не удастся ее найти. Единственным утешением маркиза было то, что Эйлин всегда оставляла следы, и если человек действительно хотел, он с легкостью мог бы выследить ее. Но на этот раз после ее исчезновения прошло уже больше двух недель, и все следы могли давно исчезнуть.
 Как только Майкл торопливо покинул комнату, оставив остальных беспокойно переминаться с ноги на ногу, Диана обратилась к брату с вопросом:
 – А что насчет лорда де Лейси, Дрейк? Он больше не будет представлять опасность?
 Дрейк повернулся лицом к присутствующим и вымученно улыбнулся.
 – Именно по этой причине мы так долго не могли вернуться. По-видимому, Эйлин свой безрассудный нрав унаследовала от матери. Элизабет – а она еще более хрупкая женщина, чем ее дочь, – бросилась на графа с кинжалом. Она, конечно, лишь слегка задела его, но затем схватила бутылку и, когда он начал ее душить, разбила ее об его голову. Де Лейси упал как подкошенный. В рядах его людей началось замешательство, и это позволило нам продержаться до прибытия жандармов. После этого, по-видимому, никто не смог обнаружить останков его светлости.
 Волнующий рассказ Дрейка лишил Диану дара речи, да и все остальные были немало заинтригованы, за исключением Пьера. Он уже знал, чем все закончилось, и хмурился, полный уверенности, что его собственная версия происшедшего намного более ошеломляющая.
 – Значит, подлец все еще разгуливает на свободе? – с беспокойством в голосе спросил Августин.
 – Нет. Кажется, кое-кто из моих людей слишком поторопился очистить палубу, когда на корабль посыпались жандармы. Они быстро побросали за борт все, что уже не двигалось. Де Лейси не шевелился.
 – О Боже! – Зажав рот рукой, Диана в ужасе смотрела на брата. – Значит, он мог выжить! Прийти от холодной воды в себя и доплыть до берега!
 – Что, без сомнения, он и сделал, – закончил Дрейк. – Мы потратили недели, объясняя французам, что случилось, и разыскивая хоть какие-нибудь следы де Лейси. Леди де Лейси была близка к истерике, когда поняла, что скорее всего ей не удалось его убить. Она участвовала в поисках и хотела вооружиться мечом, но мне, к счастью, удалось убедить ее, что ни один не подойдет ей по размеру. Жаль, что не мы нашли де Лейси первыми. Я получил бы огромное удовольствие, наблюдая, как она снова отдубасит этого ублюдка. Для этой цели она даже позаимствовала сковороду из гостиничной кухни.
 Мужчины разразились криками «браво!», но Диана с беспокойством ожидала, когда брат завершит наконец свой рассказ.
 – К несчастью, его светлость попал в менее нежные руки, чем у леди де Лейси. Остальное тебе не стоит слушать, Диана.
 Диана вопросительно подняла одну бровь, подражая брату.
 – Хочешь, чтобы я сменила тему? Следует ли мне спросить, как тебе удалось уговорить Эйлин выйти замуж за такого зануду, как ты?
 Не обращая внимания на откровенные усмешки своих спутников, Дрейк продолжил:
 – Только не говори Майклу, что я тебе об этом рассказал. Очевидно, де Лейси попытался добраться до берега, но он был не в той форме, чтобы уйти далеко. Его обнаружила группа головорезов отнюдь не благородного звания, которые в тот момент прочесывали берег на линии прибоя. Они скрутили его, чтобы обобрать. Он попытался сопротивляться, но тут к нападавшим присоединились еще несколько человек. Осмелюсь предположить, что его последние мгновения были ужасны. К тому времени, как нас известили об этом событии, мы смогли узнать его лишь по данному этими людьми описанию. Затем нам разрешили уехать, и я не думаю, что кому-нибудь из нас будут рады в Кале еще очень долгое время.
 Дрейк отвесил легкий поклон выражающим свое одобрение соратникам, затем выпрямился и направился к двери.
 – Разбудите меня, когда вернется Майкл.
 – Дрейк! – окликнула брата Диана. – Эйлин любит тебя, я знаю. – Диана выжидающе смотрела на брата.
 – Откуда тебе об этом знать? Я вынудил ее выйти за меня.
 Осознание этого факта тяжелым камнем давило Дрейку на сердце. Он не оставил Эйлин выбора. Должно быть, она уже тогда знала, что носит под сердцем его ребенка. И ей не оставалось ничего другого.
 – Эйлин сказала Майклу, что любит своего мужа. Ты ведь не думаешь, что, кроме тебя, у нее есть еще и другие мужья?
 – Разве что мой близнец! – насмешливо блеснув глазами, ответил Дрейк.
 С этими словами он покинул комнату. По его походке было заметно, что он чувствует себя гораздо увереннее и веселее, чем минуту назад.
 Майкл вернулся в Шерборн к обеду. Как только он рассказал все, что ему удалось узнать, Дрейк решил немедленно двинуться в путь, и только неимоверные усилия всей небольшой команды удержали его от этого опрометчивого шага. В Саммер-Холле Эйлин не было, к тому же ее мать исчезла вскоре после своего прибытия.
 – Проклятие! Черт побери! Да пропади оно все пропадом! – ругался Дрёйк, вышагивая туда-сюда перед камином в кабинете. – Ты облазил все потайные места в подвале? А заброшенные хижины в лесу проверял?
 Майкл устало опустился в мягкое кресло с высокой спинкой, стоящее возле огня, и поставил свои замерзшие ноги в сапогах на каминную решетку.
 – Мы прочесали все окрестности. Мне показалось, что леди Саммервилл не очень-то беспокоится. Так что я склонен думать, что Эйлин и Элизабет в безопасности, но прячутся, потому что очень злы на тебя. Я объяснил леди Эмме свою ошибку, и она немного обеспокоилась, но все же я не думаю, что она знает, где они. Остается только, надеяться, что они когда-нибудь попытаются с ней связаться.
 – Эйлин? Свяжется? Чтобы выудить из Эйлин хоть какую-нибудь информацию, эту глупышку нужно прижать к стенке и никак не менее того. Ты обыскивал поместье леди Саммервилл? Ну, то, которое она отдает в приданое Эйлин? А таверну Дрю?
 Майкл покачал головой:
 – Для этого у меня не было времени. Я знал, как ты волнуешься, и постарался поскорее вернуться. Не думаю, что стоит очень уж беспокоиться. Мне думается, что Эйлин в безопасности.
 – В безопасности? Да представляешь ли ты, что она считает безопасным для себя? Напомни мне как-нибудь рассказать тебе, как она избавила меня от немилости короля. Ты говоришь о женщине, которая одна верхом на муле пересекла половину Франции. Может быть, она сейчас уже в Ирландии. Надеюсь, у нее хватит здравого смысла в ее положении не отправляться в колонии. Не будь она беременна, наверняка так бы и сделала. Насколько я понимаю, у нее где-то есть домик на дереве и она собирается провести там зиму, питаясь яблоками.
 Дрейк вдруг остановился, пораженный своей догадкой. Яблоки и деревья. Не домик на дереве, а дворец волшебной принцессы. Она отправилась домой.
 – О чем ты подумал? – Майкл пристально посмотрел на друга.
 – Зачарованный лес. Вели Диане выслать армию гномов, чтобы они обыскали все те места, которые я называл, а я отправляюсь в зачарованный лес. Обо всех новостях пиши Диане. Если ты нигде не найдешь Эйлин, отправляйся вслед за мной. Чтобы выманить эту хитрую лисицу из норы, может понадобиться целая армия.
 Дрейк пулей вылетел из кабинета и уже был на полпути в холл, когда Майкл окликнул его:
 – Ты хочешь, чтобы я послал кого-нибудь в Ирландию? – спросил он.
 – Пьер и Августин знают дорогу. Пусть бросят жребий, кому ехать! – выкрикнул в ответ Дрейк и скрылся в направлении конюшни.
 К тому времени, как Дрейк наконец выехал из Шерборна, уже повалил снег. За то, что он отправляется в путь на ночь глядя, Диана обозвала его глупцом, но обещала утром отправить вслед за ним экипаж. Ему пришлось подождать, пока она торопливо нацарапает записку для Эйлин, а кухарка приготовит угощение для новой маркизы. Все слуги вызвались оказать помощь в поисках. Если сегодня ночью ему не удастся найти Эйлин, утром за ней отправится столько народу, что это будет самый крупномасштабный розыск за всю историю Англии.
 Дрейк молил Бога, чтобы до этого не дошло. Возможно, за свою жизнь он совершил немало дурных поступков, но все это в благих целях. Конечно же, Эйлин должна понять. Вероятно, ему не следовало заставлять ее выходить за себя замуж, но времени на то, чтобы разрушить тот защитный панцирь, который она постоянно возводила вокруг себя, просто не было. И если был хоть один шанс, что она чувствует то же самое, что и он… Их брак, возможно, мог и не быть ошибкой. И даже если она его не любила, этот брак был необходим, потому что Дрейк никогда и ни за что не позволил бы, чтобы его ребенка называли ублюдком.
 К тому времени, как небо слегка просветлело, Дрейк своим гневом и отчаянием довел себя до неистовства. Снег повалил сухими колючими хлопьями и таял, едва достигая земли. Страшный холод заставил Дрейка безумно волноваться за безопасность Эйлин, и это беспокойство усиливало его ярость. Она не должна была подвергать опасности себя и их ребенка, сбегая в такую погоду.
 Зачарованный лее, в котором Дрейк впервые встретил Эйлин, скрывал всякие проблески дневного света.
 Маркиз пробирался по изрытым колеями лесным дорогам с большой осторожностью. Хижина лесоруба, которую он помнил, теперь была полностью разрушена, но он остановил коня и внимательно осмотрел развалины. Тусклый рассвет окрасил упавшую тростниковую крышу и сгнившие бревна, когда-то отливавшие серебром, в унылый серый цвет. Она не возвращалась сюда.
 Оставалось одно. Сэр Джон рассказывал о маленькой деревеньке, где он нашел Эйлин, Дрейк знал, что это местечко, построенное на развалинах какого-то средневекового города, граничит с поместьем довольно грозного графа, который жил в Лондоне. Его семья, должно быть, находится на рождественских праздниках дома, но Дрейк не собирался без особой надобности прибегать к их помощи. Сначала он хотел осмотреть деревеньку сам.
 Если Эйлин не перестанет прятаться, ему придется прибегнуть к более отчаянным мерам.
 К тому времени, как Дрейк выбрался из леса и поднялся на вершину холма, оглядывая маленькие домики, над большинством труб в деревне уже поднимался дым. С большого расстояния лежащие внизу строения казались похожими на картинки из детской книжки волшебных сказок. Один или два дома побольше стояли под черепичными крышами, большинство же строений имело аккуратные островерхие крыши, крытые тростником. Снегопад все не прекращался, и первые лучи солнца играли на стеклах узких окошек.
 Дрейк спешился на холме и стреножил лошадь. Не спеша расстелив шерстяную попону на мерзлой траве, он вытащил из седельной сумки припасы и, усевшись поудобнее, принялся за еду, неотрывно следя за деревней.
 Через час его терпение истощилось. Кузнец распахнул двери кузницы и уже принялся за работу. На улице стайка на удивление хорошо одетых детей с воплями и визгом играла в снежки. Высокая черноволосая женщина вывешивала на мороз выстиранное белье, и ковыляющая рядом тучная старушка помогала ей. Если Эйлин была где-то здесь, в этой деревне, она уже, безусловно, узнала о его прибытии и тем не менее не вышла к нему.
 Он мог бы счесть это знаком того, что она не хочет его видеть. Но Дрейк не собирался считаться с этим. Нравится Эйлин это или нет, но они женаты и должны быть вместе в радости и в горе, и пора бы маленькой дикарке признать этот факт. Она не может провести остаток жизни, убегая или гоняясь за чем-то, существующим только в ее воображении. Она должна принять его таким, каков он есть, со всеми его ошибками, и недостатками. Пришло время дриаде стать смертной. Такой же, как и он.
 К тому моменту, как Дрейк обошел добрую половину деревни, стучась в каждую дверь, гнев его дошел до точки кипения. Он был уверен, что Эйлин здесь. Повсюду встречались следы ее присутствия. Рисунки, которые могли выйти только из-под пера Эйлин, украшали стены большинства комнат, в которые заглянул Дрейк. Передники на девочках, резвившихся на улице, были украшены нарядной вышивкой с изображением единорогов и ярких цветов. Даже щиты, в которые играли мальчишки, были украшены изображениями фантастических гербов. Эйлин была здесь. И чтобы найти ее, Дрейк готов был стереть это проклятое место с лица земли.
 Маркиз яростно колотил в деревянную дверь под вывеской, изображавшей швею. Он вспомнил упоминание сэра Джона о белошвейке и подумал, что Эйлин научилась тонкому мастерству вышивки именно здесь. На его стук никто не ответил, но, прежде чем Дрейк успел проверить, заперта ли дверь, одна из игравших на улице маленьких девочек, убегая от кого-то, упала возле его ног. При этом она порвала шерстяное платье и ободрала о булыжник коленку.
 Малышка принялась отчаянно реветь, и Дрейк опустился рядом с ней на колени. Чувствуя себя абсолютно беспомощным, он поднял рыдающего ребенка на руки и принялся нашептывать успокаивающие слова. Наконец рыдания девочки сменились редкими всхлипываниями.
 Она с интересом стала разглядывать склонившегося над ней золотоволосого мужчину.
 – Ты – прекрасный принц? – спросила она.
 Дрейк в ответ усмехнулся:
 – Нет, я еще лягушка. Я ищу свою принцессу. Ты поможешь мне ее найти?
 – А она прекрасна? – снова спросила малышка, широко распахнув глаза.
 – Она прекраснее солнца и луны. Видишь ли, она зачарованная принцесса. Она может превращать яблоки в сны, а золото – в лунный свет. – Дрейк разгладил длинный передник девочки и указал на аккуратно вышитые звезды и радуги. – Она может делать такую же вышивку, как эта.
 – О, ты имеешь в виду Элли? Она стоит позади тебя! – Весело смеясь, девочка соскочила с колен Дрейка и убежала.
 Не отрывая глаз от чудесного видения, удивительным образом появившегося в дверном проеме, Дрейк медленно поднялся с колен.
 – Не желает ли лягушка получить поцелуй? – спросила Эйлин, глядя на него смеющимися серебристого цвета глазами.
 В следующий момент она сунула себе в рот палец, исключая таким образом любую попытку воспользоваться ее предложением.




 Глава 25


 Несколько секунд Дрейк стоял в полном замешательстве, пожирая ее глазами: заплетенные в косы и обернутые вокруг головы в виде короны медные волосы, розовые губы, большой округлившийся живот под простым передником, на котором он задержал свой взгляд дольше всего. В конце концов Дрейк пришел в себя, подхватил Эйлин на руки и вошел в дом, предварительно затворив дверь перед носом любопытной публики. Смешливые искорки исчезли из глаз Эйлин. Она медленно высвободилась из объятий Дрейка и отступила назад.
 – Если тебе нужен только ребенок, то ты его не получишь, – твердо заявила она, медленно пятясь назад.
 – Ребенок? – переспросил сбитый с толку Дрейк. Поняв наконец-то ее намерения, он гневно воскликнул: – Ты думаешь, что сможешь одна вырастить ребенка? У тебя даже не хватило здравого смысла остаться там, где малыш будет в тепле и безопасности. Ты собираешься растить его, питаясь кореньями и ягодами?
 – Я довольно часто говорила тебе, что могу сама о себе позаботиться. Мне много не нужно, кроме того, за некоторые мои рисунки мне обещали заплатить даже больше, чем я рассчитывала. Так что тебе не нужно волноваться о том, что ребенок умрет с голоду. – Гнев Дрейка разрывал ей сердце, и Эйлин прятала обиду за язвительными словами. Она не хотела больше сдерживаться и поэтому заговорила о том, что тяжким грузом давно лежало у нее на сердце.
 – Уверена, что к этому времени леди Памела уже произвела на свет твоего наследника, и тебе не нужно отбирать то, что принадлежит мне, – с горечью бросила Эйлин.
 – Тебе?! – прорычал Дрейк. – Да ты сама принадлежишь мне, и ребенок этот принадлежит мне. И я забираю вас домой, где и есть ваше место.
 Эйлин в изумлении смотрела на Дрейка, продолжая пятиться назад. Последние несколько недель она провела в тревоге и отчаянии. Но как только узнала, что Дрейк жив и здоров, одни страхи сменились другими. Эйлин никогда не думала, что муж будет настаивать на ее возвращении в Шерборн. Она не могла вернуться сейчас.
 – Нет, Дрейк. Я говорила тебе, что не смогу стать маркизой. Здесь мой дом. Здесь я выросла. Не думаешь же ты, что я стану играть роль, на которую не способна и которая больше подходит леди Памеле. Возвращайся к ней и оставь меня в покое.
 – Да пропади она пропадом, эта проклятая Памела! Я не стал бы рисковать своей шкурой, чтобы только доставить тебя домой и после этого сделать вид, будто мы с тобой и не венчались. Нравится тебе это или нет, леди Шерборн, но ты моя жена и твое место в моей постели.
 Дрейк подступил ближе, загоняя Эйлин в угол. Она знала, что никуда не сможет поехать в этот день, потому что уже чувствовала боль от начавшихся схваток, однако ей хотелось закончить выяснение отношений прежде, чем страдания сделают ее беспомощной и неспособной держать себя в руках.
 – Ты никуда не увезешь меня против моей воли. У меня есть друзья, – с достоинством проговорила она.
 Дрейк стоял уже совсем близко, и Эйлин ощущала его теплое дыхание на своем лице и видела, как напрягаются мышцы на его скулах.
 – Не говори чепухи, Эйлин! – воскликнул Дрейк. Он не мог забрать ее, пока не прибудет карета, и ему не хотелось выносить ее, визжащую и сопротивляющуюся, когда экипаж наконец подъедет.
 – Я хочу, чтобы мой ребенок родился в моем доме в присутствии врача и повитухи, и чтобы все прошло как положено, чтобы и ты, и ребенок были в полной безопасности. С какой стати тебе взбрело в голову рожать в этой лачуге?
 – Потому что это моя лачуга и мой ребенок, и никто не сможет отнять их у меня! Если тебе очень хочется затянуть кого-нибудь в свою постель, то иди к леди Памеле. Уверена, она оценит твою заботу гораздо больше, чем я.
 Дрейк поднял глаза к небу, моля Господа дать ему терпения, а затем схватил Эйлин за плечи и прижал к себе.
 – Леди Памела – на совести Эдмунда, а не на моей. Ты думаешь, что я взял бы тебя с собой, если бы знал, что она носит моего ребенка? За кого же ты меня принимаешь, Эйлин?
 Слова Дрейка заставили Эйлин вздрогнуть. Все оказалось совершенно не так, как она думала. Эйлин растерялась, не зная, что сказать. В этот момент еще более сильная боль обручем сжала ей живот, и она чуть не упала. Боль все нарастала, но Эйлин боролась с ней, стараясь стоять прямо. Вскоре боль стала невыносимой, и Эйлин крепко уцепилась руками за Дрейка.
 – Эйлин? – Испуганный ее неожиданным молчанием и страдающим видом, он, обхватив ее руками, в отчаянии огляделся вокруг, ища помощи. Но в хижине никого не было и некуда было положить ее. – Эйлин? Что с тобой? Это ребенок? Бог мой, да есть здесь хоть кто-нибудь, кого можно было бы позвать на помощь?
 Когда боль отпустила, Эйлин выпрямилась, пытаясь высвободиться из его объятий. Но Дрейк крепко держал жену в своих руках.
 – Твой ребенок решил родиться здесь, и убедить его не делать этого тебе не удастся. – Эйлин, прекратив сопротивление, продолжала спорить.
 Маркиз выругался и с тревогой посмотрел в окно. Экипажа не было видно. Небо медленно затягивали темные облака. Шансы доставить Эйлин в Шерборн до начала снегопада уменьшались с каждой минутой. Вконец растеряв всю свою решимость, он в отчаянии проговорил:
 – Где твоя мать? Ты должна лежать в постели! В этой проклятой деревне можно хотя бы найти повитуху? Где здесь, черт возьми, кровать?
 Дрейк как безумный оглядывался вокруг. Заметив в противоположной стене дверь, которая, возможно, вела в спальню, он схватил Эйлин, намереваясь отнести на кровать, но она засопротивлялась:
 – Я еще не готова. Еще не время. Как только ты уйдешь, ко мне придут мои друзья. Не нужно обо мне беспокоиться. Я сама могу со всем справиться.
 – Эйлин, мне следовало бы задушить тебя. – Дрейк не на шутку разозлился. – Наш ребенок может родиться с минуты на минуту, и я никуда не уйду, пока это не случится. Так что лучше тебе сейчас же позвать кого-либо из женщин, иначе ребенок родится на свет лишь в моем присутствии.
 Эйлин опустившись на стул, скрестила руки и упрямо сказала:
 – Ребенок родится лишь через несколько часов, и я не собираюсь сейчас суетиться и трястись от страха.
 Дрейк взглянул на жену и решительно зашагал к двери. И вместо того, чтобы выйти, как ожидала Эйлин, принялся кричать с порога:
 – Леди де Лейси!
 На улице было тихо и безлюдно.
 – Прекрати, Дрейк! – Эйлин, с трудом встав со стула, бросилась закрывать дверь. – Я не позволю выставлять меня на посмешище!
 Дрейк захлопнул дверь и сердито взглянул на жену:
 – Ты сама делаешь все, чтобы окружающие считали тебя полной дурой. Ты не верила, что я за тобой приеду, не хотела слушать мою версию этой истории, а теперь ты собираешься родить ребенка прямо здесь, на полу, и все потому, что слишком упряма, чтобы признать свою неправоту!
 Ответить Эйлин не смогла: новый приступ боли заставил ее согнуться пополам. Полный отчаяния и негодования, Дрейк обхватил жену руками и поднял с пола. Должна же быть в этом убогом домишке хоть одна кровать!
 Когда он решительно зашагал к темнеющей двери, Эйлин снова начала вырываться.
 – Отпусти меня, Дрейк! Время еще не пришло!
 Не обращая внимания на возражения, Дрейк вошел в темную комнату и чуть не упал, наткнувшись на резную кровать, занимавшую большую часть тесного помещения. В тусклом свете, едва проникавшем сквозь малюсенькие окошечки, Дрейк разглядел кровать и, решив, что она подходит, осторожно опустил Эйлин на подушки.
 В тот же миг она постаралась сесть и спустила ноги с кровати.
 – Отправляйся назад в Шерборн, Дрейк, и оставь меня в покое. Ты очень скоро найдешь себе новую леди. Я хочу иметь свой собственный дом и жить своей собственной жизнью. Я не хочу быть хозяйкой Шерборна. И никогда не смогу быть такой женой, которая тебе нужна, Дрейк! Так что уходи.
 Новая волна боли накатила на Эйлин, и на глазах у нее выступили слезы. Она изо всех сил старалась держаться и не казаться беспомощной. Ну почему Дрейк не приехал днем позже?
 Маркиз снова осторожно уложил жену на подушки. Дрожащими руками он попытался расстегнуть многочисленные пуговки на ее платье и ослабить шнуровку.
 – У тебя будет свой собственный дом, если именно этого ты хочешь, Эйлин. Можешь купить себе любой, какой тебе понравится, даже, если хочешь, в деревне близ Шерборна. Я не могу лишить тебя титула, но можешь не выполнять обязанности хозяйки имения. Ради Бога, лежи спокойно и позволь мне наконец снять с тебя это платье! – уговаривал Эйлин Дрейк.
 Всемогущий маркиз Шерборн растерял свою былую самоуверенность, неловко пытаясь раздеть женщину.
 Эйлин послушно позволила Дрейку снять, с себя тесный лиф и облегченно вздохнула.
 – Ты правда позволишь мне иметь собственный дом? И ребенок будет со мной? – встревоженно переспросила она.
 Дрейк пообещал бы и луну с неба достать, если бы это помогло удержать Эйлин в постели, пока он будет искать помощь.
 – Если тебе нравится Уайтхолл, то он будет твоим. Только позволь сначала найти твою мать, – торопливо проговорил Дрейк и собрался было выйти, но Эйлин схватила его за руку и попыталась сесть.
 – Подожди. Расскажи, обвинения против тебя уже сняли?
 – Еще не знаю, любовь моя. Мне известно лишь одно: они открыли мою темницу на некоторое время, чтобы я успел сбежать. Если ты поторопишься и родишь нашего малыша, мы сможем вернуться домой и все выяснить.
 Дрейк снова попытался подняться, но Эйлин удержала его.
 – Дрейк, ты уверен, что хочешь этого? – спросила она, с тревогой вглядываясь в глаза мужа. – Я ведь могу остаться здесь, и никто никогда не узнает, что мы женаты. Ты сможешь жить так же, как и прежде, и приходить ко мне, когда тебе вздумается. Я не буду разлучать тебя с ребенком.
 Маркиз посмотрел на жену:
 – Эйлин, ты моя жена, и я не собираюсь отказываться от тебя. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. – Помолчав, он добавил: – Неужели быть моей женой так ужасно, принцесса?
 Но тревога не покидала Эйлин: если Дрейк не любит ее и будет стыдиться?! А вдруг он найдет кого-нибудь еще вроде леди Памелы, и та будет подходить на роль маркизы лучше, чем она? Это будет катастрофа. Как объяснить ему это? Но из них двоих он отличался большим красноречием, чем она.
 Слезы заструились по ее щекам, новая схватка скрутила ее тело, и теперь Эйлин ничего уже не могла объяснить.
 Дрейк слушал ее слова, и они причиняли ему невыносимые страдания. Он винил себя в том, что поймал ее в ловушку, хотя не собирался этого делать. Он знал, что Эйлин свободолюбива и не потерпит, чтобы ее удерживали против воли. Дрейк хотел обладать ею, объявить всему свету, что она принадлежит ему. Но радость от этого была бы полной лишь в том случае, если бы Эйлин отвечала ему взаимностью.
 Дрейк держал жену за руку, пока схватки не ослабли, а затем поднялся с постели.
 – Я хочу найти твою мать, любовь моя. Сейчас необходимо, чтобы рядом с тобой была женщина.
 На этот раз Эйлин не протестовала. Ей не хотелось, чтобы Дрейк видел ее слезы. Боль в сердце была гораздо сильнее боли от схваток.
 Дрейк вышел за дверь и сразу же увидел леди де Лейси. Она неодобрительно взглянула на него и, не проронив ни слова, вошла в лачугу. Вскоре за ней последовали Дульсия и Молли. Затем прибыл экипаж, и Дрейк выругался, узнав в единственном его пассажире свою сестру. Ну что ж, ей придется примириться с тем, что она пробудет здесь довольно долго. Экипаж и люди были нужны ему совсем для другого.
 Диана не возражала, чтобы ее провели в дом. Дрейк отправил одного слугу верхом назад, в Шерборн, а экипаж и возницу – в Лондон за врачом: он не мог позволить появиться ребенку на свет в таких ужасных условиях. Эйлин была очень хрупкой, и роды начались раньше времени. Сделав все, что от него зависело, Дрейк принялся нервно вышагивать по улице туда и обратно, так как женщины не разрешили ему возвращаться к Эйлин, и в конце концов он укрылся от мокрого снега в располагавшейся неподалеку таверне. Ее завсегдатаи никогда раньше не видели маркиза, но по деревне уже распространился слух, что это муж Элли. Сельчане с симпатией восприняли появление Дрейка и вскоре предложили выпить за будущего отца.
 Через некоторое время прибыл Майкл. Он сунулся было в домик, где рожала Эйлин, но его быстро выдворили оттуда, и бедняге не оставалось ничего другого, как присоединиться к маркизу.
 Вслед за Майклом подъехали Джеймс с Теодором и сообщили Дрейку, что Августин с Пьером уже отбыли в Ирландию. Сделав несколько глотков эля, чтобы согреть окоченевшие пальцы, Теодор принялся бренчать на своей мандолине, а Джеймс затянул жалобную балладу. К нему вскоре присоединились и другие посетители таверны.
 К тому времени, когда прибыли сэр Джон и леди Саммервилл, маленькая таверна буквально содрогалась от громогласного пения, которое было слышно даже на улице. Проводив жену в домик Дульсии к сестре и племяннице, сэр Джон отправился на поиски распутного мужа Эйлин. Он почти наверняка знал, где может найти его.
 Поразительно, но всегда улыбающийся молодой маркиз сидел, угрюмо уставившись на стоящую перед ним кружку с элем, в то время как вокруг слышались буйные возгласы. Люди начали тесниться, пропуская решительно проталкивающегося к Дрейку сэра Джона, но вокруг стоял такой шум и гвалт, что баронет никак не мог привлечь к себе внимание маркиза. Наконец Дрейк заметил его и, приветствуя, поднял кружку, а затем, запрокинув голову, залпом осушил ее. Трактирщик, по лицу которого было видно, что она, выпитая таким манером, далеко не первая, поспешил вновь наполнить ее. Считая разумным, чтобы молодой маркиз держался на ногах, когда его ребенок появится на свет, сэр Джон указал в направлении двери. Держа кружку в руке, Дрейк безропотно последовал за ним. Половина из тех, кто находился в таверне, решили поступить так же.
 Дрейк заметил, что карета вернулась, и взглянул на пасмурное небо. Уже была середина дня. Дождь сменился снегом.
 – Врач прибыл? – спросил Дрейк, еле шевеля языком.
 – Он сейчас с Эйлин, – ответил сэр Джон. – Первые роды всегда самые длительные.
 Пошатываясь, Дрейк направился к домику, бормоча, что он хочет видеть свою жену.
 Сэр Джон предупредил, что там слишком мало места для его тещи, врача и повитухи.
 Не обратив внимания на эти, слова, Дрейк пошел дальше, полный решимости объясниться с Эйлин и заставить понять его.
 На крик сэра Джона из толпы вышел Майкл, загородив маркизу дорогу и пытаясь удержать, но его вмешательство только вывело Дрейка из себя. Мгновенно вспомнив все прежние обиды, он ударил Майкла прямо в челюсть.
 Майкл пошатнулся и, обретя равновесие, ринулся вперед. Вокруг дерущихся мгновенно образовался круг, и те, кто еще оставался в таверне, гурьбой высыпали на улицу. Оба джентльмена сбросили камзолы и засучили рукава.
 Постоянно безденежные Теодор и Джеймс, воспользовавшись случаем, стали принимать ставки на исход поединка. Зрители прибывали, и желающих поставить на Дрейка либо на Майкла с каждой минутой становилось все больше.
 В затемненной спальне доносящиеся снаружи вопли и улюлюканье звучали приглушенно, и прошло некоторое время, прежде чем Эйлин обратила внимание на то, что происходило на улице. Боль мешала ей ясно мыслить, и только в перерывах между схватками она немного приходила в себя.
 – Что там происходит? – прошептала она, едва шевеля губами.
 Молли принялась вытирать влажной тканью лоб Эйлин, а Элизабет подошла к окну и выглянула на улицу.
 – Я вижу нескольких мальчишек, которые с воплями носятся туда-сюда.
 Эйлин застонала, так как боль стала сильнее, чем прежде. Доктор резко прикрикнул, и Элизабет вернулась к своим обязанностям.
 Пронзительные, полные муки крики Эйлин достигли ушей Дрейка как раз в тот момент, когда он замахнулся. Маркиз замешкался, и Майкл нанес ему сокрушительный удар. Дрейк упал, растянувшись в грязи, чем привел в глубокое смятение тех, кто ставил на него. Мотая головой и потирая подбородок, маркиз попытался подняться. Крики Эйлин становились все сильнее и протяжнее. Майкл схватил друга за руку и, пошатываясь, помог ему подняться на ноги.
 – Эйлин убьет меня, когда увидит твое лицо, – расстроенно пробормотал Майкл, когда они в обнимку выбрались из толпы и, спотыкаясь, побрели к дому. Теодор и Джеймс остались спорить по поводу исхода схватки, пытаясь оставить себе деньги, которые им уже не принадлежали.
 – Да все в порядке. Когда моя теща увидит нас в таком виде, она разобьет бутылку о мою голову. – Потирая подбородок, Дрейк ухватился за дверной косяк: попав с дневного света в полутемную комнату, он на мгновение ослеп.
 Внезапно крик Эйлин смолк, и Дрейк, смертельно побледнев, пошатываясь, направился в сторону спальни, но тут на его пути возникла грузная фигура сэра Джона.
 – Бог мой! Старик, уйди с дороги! – Маркиз схватил баронета за плечи и попытался отодвинуть его в сторону.
 Оглядев покрытых синяками и облепленных грязью мужчин, входивших в дом, Диана хотела высказать все, что она в тот момент чувствовала, но у нее просто не хватило слов. По ее недовольно поджатым губам Майкл понял, что сейчас к ней лучше не подходить. Дрейк же как безумный рвался к жене.
 Внезапно все присутствующие застыли на месте: повисшую в стенах маленького домика тишину разорвал тоненький крик новорожденного.




 Глава 26


 Сэр Джон подхватил молодого маркиза, когда тот, моментально обмякнув, чуть не упал на пол. Но секунду спустя Дрейк пришел в себя, распрямил плечи и вежливо, но решительно произнес:
 – Я хочу видеть Эйлин.
 Сэр Джон бросил беглый взгляд на Дрейка и, кивнув одобрительно, отступил в сторону. Он боялся, что маркиз встал на путь праздности и разврата, но, взглянув на покрытое синяками лицо и глаза, светящиеся честностью и отвагой, баронет понял, что ошибался. Муж Эйлин оказался именно таким мужчиной, который был ей нужен, и дядя передал обязанность заботиться о ней в руки более молодого мужчины. Он сел рядом со своей женой, и Эмма погладила ему руку.
 Ни минуты не колеблясь, Дрейк вошел в комнату. Звуки гитары, на которой заиграл Теодор, проникли в спальню вместе с молодым отцом, и Эйлин взглянула на него. Ее брови слегка приподнялись при виде его опухшей челюсти и подбитого глаза, но затем она, не сдерживая гордой улыбки, подняла на руки крошечный сверток.
 – Девочка, милорд. Разве она не прекрасна?
 Врач нахмурился, когда избитый маркиз вошел в комнату, но, имея достаточный опыт общения с семьей Невиллов, промолчал. Старый маркиз был несносным скрягой, но молодой обещал быть относительно разумным. Благоговейное выражение, появившееся в глазах Дрейка, когда он убирал покрывало с личика своей дочери, рассеяло все сомнения врача. Сначала его очень удивило то, что роды маркизы проходили в таком неподобающем месте, но теперь он понял, что это всего лишь странное стечение обстоятельств.
 – У нее твои волосы, – прошептал Дрейк в изумлении, вглядываясь в ангельские черты своего первенца. – Ты уже подумала об имени?
 Прежде не было времени поразмыслить об этом, но теперь Дрейку вдруг захотелось, чтобы у этого крошечного человечка было все самое лучшее, в том числе и имя.
 Эйлин тронула малюсенький согнутый пальчик своей спящей дочурки и нерешительно взглянула на мужа, которого она и не узнала еще как следует.
 – Ты не против, если мы назовем ее Эмили?
 – Эмили? – переспросил Дрейк, как бы пробуя это имя на вкус, а затем, вспомнив о погибшей дочери Саммервиллов, одобрительно кивнул: – Пусть будет Эмили.
 Он взглянул на леди де Лейси, молча суетившуюся в дальнем углу комнаты. Она, почувствовав взгляд зятя, подняла глаза.
 – Мою бабушку тоже звали Элизабет. Вы не возражаете? – проговорил маркиз.
 Леди де Лейси, широко улыбаясь, выглядела смущенной и довольной одновременно.
 – Эмили Элизабет – прекрасное имя. Эмме оно понравится.
 Радуясь тому, как быстро Дрейк завоевал расположение ее матери, Эйлин протянула ему Эмили Элизабет, потому что новый приступ боли оповестил ее о том, что еще не все закончилось. Ей хотелось, чтобы он вышел, прежде чем боль снова овладеет ею.
 Дрейк неуклюже сражался со складочками покрывала и выглядывающими из него ручками и ножками младенца, но наконец ему удалось безопасно устроить дочь на сгибе руки. Увидев благоговейное выражение на лице молодого отца, когда тот впервые взял на руки это беспомощное существо, врач громко закашлялся, а Молли рассмеялась.
 – Познакомь ее с семьей, Дрейк, – прошептала Эйлин, стараясь сдержать стон от охватившей ее боли.
 Отчаянно сжимая сверток, грозящий выскользнуть из рук, маркиз участливо взглянул на Эйлин. Но сказать ей, что все будет хорошо, он так и не решился: в комнате было полно посторонних.
 Прежде чем Молли выставила его за дверь, Дрейк, наклонившись, поцеловал жену в лоб и прошептал ей:
 – Благодарю тебя, любовь моя.
 Когда отец гордо вошел со своей наследницей в другую комнату, ее стены буквально сотряслись от приветственных возгласов.
 Джеймс потребовал сообщить ему имя девочки, чтобы он мог посвятить ей поэму, которую уже набросал, а Саммервиллы улыбнулись сквозь слезы, когда Дрейк представил им свою дочь:
 – Леди Эмили Элизабет Невилл, сэр, мадам. – Он уже протянул спящую малютку леди Саммервилл, как вдруг застыл на месте.
 Из-за закрытой двери снова донесся тоненький плач.
 – О Бог мой! – Дрейк так резко обернулся, что чуть не уронил Эмили Элизабет. Леди Саммервилл едва успела подхватить младенца. – Близнецы! – произнес потрясенный до глубины души Дрейк.
 Когда маркиз неуверенно двинулся к спальне, сидящие в углу комнаты Майкл и Диана тихонько засмеялись над его ошеломленным видом: всегда такой самоуверенный и гордый, он теперь был растерянным и смущенным из-за рождения собственных детей! Его внимание было приковано лишь к доносящемуся из-за двери детскому плачу. Все рассмеялись, громко зазвучала гитара, и Дрейк во второй раз исчез за закрытой дверью.
 Когда он вошел, глаза Эйлин были закрыты, а женщины были заняты – обмывали громко орущего младенца.
 Маркиз обеспокоенно взглянул на неподвижную фигуру жены, казавшейся такой маленькой под простынями, затем сверкнул глазами в сторону врача, который спокойно мыл руки в лохани с водой.
 – Как моя жена? – Лицо Дрейка побледнело, синие глаза горели тревогой.
 – Она очень слаба, но скоро поправится, – раздраженно ответил врач и подумал: «Ну почему эти Невиллы никогда и ничего не могут сделать по-человечески?» Доносящиеся звуки смеха и музыки только усиливали его дурное настроение. Можно подумать, что здесь собрался цыганский табор!
 Не обращая внимания на раздраженный голос врача, Дрейк опустился на колени возле постели Эйлин. Он взял ее за руку и был вознагражден трепетом длинных ресниц.
 – Эйлин? – взмолился он, не заботясь о том, что его слышат посторонние.
 Она повернула голову и улыбнулась, когда увидела его обеспокоенное лицо.
 – Близнецы, как вы и обещали, милорд, – прошептала она.
 Дрейк прижался губами к руке жены, покрывая ее жаркими поцелуями. Он хотел заговорить с Эйлин о своих чувствах, но Молли положила между ними младенца.
 – Мальчик, милорд, – гордо объявила она, довольная тем, что удостоилась чести представить наследника.
 Дрейк тупо уставился на краснолицее орущее и брыкающееся существо, которому, как только его окрестят, предстоит носить его титул, а затем поднял голову и встретил взгляд прекрасных серебристого цвета глаз жены.
 – Ричард? – спросил он нежно и по слезам, увлажнившим ее ресницы, понял, что сделал правильный выбор. – Он будет зваться Ричардом, лордом Невиллом.
 – И он будет похож на своего отца, – уверенно добавила Эйлин.
 Когда она закрыла глаза и, казалось, уснула, Дрейк вынул сына из пеленок и поднялся с ним во весь свой рост, снова обретя свою обычную благородную осанку. Переведя взгляд с леди де Лейси на врача, он спросил:
 – Когда я могу забрать их домой?
 Элизабет поджала губы, размышляя над этим вопросом, но доктор, к его облегчению, проворчал:
 – Когда она скажет, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь, везите ее домой. Она не может оставаться здесь, и вы не найдете кормилицу, которая согласилась бы жить в таких условиях.
 Врач натянул камзол и, громко топая, вышел.
 Элизабет де Лейси смотрела, как ее зять, прижимая к груди кричащего сына, успокаивал его. Почувствовав ее взгляд, Дрейк повернул голову, и мать Эйлин сказала:
 – Вы выиграли этот раунд, милорд. Она – ваша. Заботьтесь о ней.
 Дрейк расслабился и спросил, поедет ли она с ними. Элизабет обдумала это предложение.
 – Возможно. Дети, пока маленькие, доставляют немало хлопот. Но у меня есть и другие дела, которые я должна уладить.
 – Вы ведь знаете, что можете обратиться ко мне, если вам что-нибудь понадобится, – напомнил ей Дрейк.
 Она согласно кивнула, но взгляд ее был устремлен на спящую дочь.
 – Пусть спит, пока может. Как только малыши проголодаются, ей не будет покоя.
 Приняв эти слова за разрешение покинуть их, маркиз вышел в другую комнату, чтобы представить своего наследника.
 Восторженные возгласы, встретившие появление маркиза, сразу же разбудили ребенка, и он разразился громким криком.
 Несколько дней спустя. Эйлин уже, ехала в карете, медленно и осторожно продвигавшейся по дороге в Шерборн. Удобно устроившись среди подушек и бережно укутанная мехами, она чувствовала себя вполне уютно.
 Сидя напротив нее, Дрейк внимательно следил, чтобы молодая мама не утомилась и не ослабла. Сидящая рядом с ними няня держала Ричарда, а Элизабет – крошку Эмили. Временами Дрейк бросал гордый взгляд на своих детишек, но главной его заботой была Эйлин.
 Она была очень бледной, под глазами залегли темные круги, но, несмотря на это, Эйлин настаивала, что уже достаточно хорошо себя чувствует для того, чтобы отправиться в путь. Однако Дрейк подозревал, что это решение принято, ею из-за его постоянного присутствия в этой жалкой лачуге. Он покидал жену только для того, чтобы подготовиться к отъезду домой, боясь оставить ее надолго.
 Нервничая из-за пристального вниманиям неустанной заботы Дрейка, Эйлин часто поглядывала в окно кареты, будто надеясь увидеть обещанный ей домик. Ей никогда не приходилось руководить слугами, и она плохо представляла себе, как надо организовывать достойный обед, а еще меньше, – как устраивать приемы. Эйлин казалось, что никогда не сможет управлять таким большим замком, как Шерборн. Ей по силам только содержание небольшого дома. Ведь многие жены живут отдельно от мужей. Именно таким было предложение Дрейка, когда он был обручен с Памелой.
 Мысль о бывшей невесте мужа встревожила Эйлин, и она, быстро взглянув на него, подумала о том, что если он не собирался сохранять верность Памеле, то вряд ли станет соблюдать клятвы, данные ей. И поэтому отдельный маленький домик для нее будет наилучшим решением для всех. Она сумеет сохранить в себе гордость и достоинство, а он сможет вернуться к прежнему образу жизни.
 Дрейк, расценив ее взгляд как проявление любопытства, указал рукой на деревенскую улицу, которую они в тот момент пересекали.
 – Дом чуть дальше и немного в стороне от дороги. Через минуту ты уже увидишь его.
 Эйлин кивнула и постаралась спрятать свою обиду за безразличным выражением лица. В последние дни, ей казалось, он играл роль заботливого мужа, и небрежная неторопливость его тона наводила на мысль, что он уже устал от этой роли.
 Она думала, что Дрейк был бы рад оказаться дома и избавиться от нее, но только его воспитание не позволяет ему показывать это.
 Эйлин снова выглянула в окно: в поле зрения появилась кирпичная стена, наполовину скрытая раскидистыми деревьями, за которыми виднелись деревянные фронтоны островерхой черепичной крыши.
 Карета замедлила ход. В стене открылись железные ворота. Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела аллею, ведущую к большому особняку в стиле эпохи Тюдоров, возвышавшемуся среди чащи деревьев и разросшихся кустарников. Дом казался пустым и заброшенным и словно умолял, чтобы его поскорее заняли. Он был великолепен и огромен. Эйлин недоуменно посмотрела на мужа:
 – Это не домик. Может быть, позади есть строение поменьше, которое отсюда не видно? Дрейк медленно покачал головой:
 – Нет, это и есть наш дом. Разве он тебе не нравится?
 Так как карета продолжала двигаться, Эйлин пришлось обернуться назад, чтобы получше рассмотреть окрестности.
 – Но ведь это дворец, Дрейк! Я не думала, что ты потратишь так много денег.
 Внезапно осознав, что карета проехала все возможные подходы к дому, Эйлин повернулась лицом к нему:
 – Почему мы не останавливаемся?
 Дрейк чувствовал скрытый интерес леди де Лейси к этому разговору, няня же с жадностью ловила каждое слово, и он ответил так, чтобы Эйлин не могла ничего возразить.
 – Цена была крайне низкой, но необходим значительный ремонт. Я уже нанял работников. Когда ты полностью поправишься, то сможешь приходить сюда и наблюдать за работой, и все будет сделано так, как ты хочешь.
 Их взгляды скрестились: один – упрямый и гордый, другой – задумчивый и выжидающий. Слова, которые не были произнесены вслух, Эйлин прочла по его глазам, и они заставили ее оцепенеть. Значит, они едут в Шерборн.
 – Вы нечестно играете, милорд, – тихо произнесла она.
 – Я вовсе не играю, любовь моя. Этот дом – твой, как и все остальное, что принадлежит мне, но в Шерборне нам будет удобнее.
 Дрейк скрестил руки на груди, напряженно ожидая, что последует взрыв. Но этого не произошло. Бросив задумчивый взгляд на полное решимости лицо мужа, Эйлин отвернулась, чтобы взять из рук матери хныкающую Эмили Элизабет. Она не понимала поведение Дрейка, но сердце ее бешено забилось от вновь проснувшейся надежды. К сожалению, слишком часто ее мечты разбивались. Лучше принять его правила игры и вести себя осторожно, выжидая и наблюдая.
 Увидев, что ее дочь не выражает протеста против нарушения данных мужем обещаний, леди де Лейси бросила на зятя одобрительный взгляд. Она недолго знала свою дочь, но уже достаточно хорошо изучила ее характер, чтобы понять, что Эйлин была точной копией своего отца.
 И своей матери тоже. Чтобы уметь защищать ее, муж Эйлин должен быть очень сильным. И очень терпеливым, чтобы удержать ее. Но сейчас ей нужен был лишь любящий мужчина, который сделал бы ее счастливой. Леди де Лейси не была уверена в чувствах зятя к ее дочери, но свет в глазах Дрейка, когда тот смотрел на свою жену и детей, давал надежду. Элизабет довольно улыбнулась.
 Приехав в Шерборн, Эйлин устроилась в хозяйской спальне. Высокая кровать под балдахином хорошо удерживала тепло от потрескивающего в камине огня. Сквозь мелкие стекла большого, во всю стену, окна проникал слабый свет декабрьского солнца. В комнате все еще находилась подобающая мужчине массивная мебель, но уже были заметны первые следы женского присутствия. На большой холостяцкий комод была брошена тонкая кружевная рубашка, приготовленная для ночного купания, на спинке одного из кресел висел бледно-желтый пеньюар, на туалетном столике были разложены гребни и щетки из слоновой кости. На подоконнике валялись коробочки с духами, веера и зонтики. Дрейк, не теряя времени даром, выполнял свое обещание обеспечить жену всем, что когда-либо может ей понадобиться.
 Эйлин улыбнулась, увидев новую груду коробочек, наполненных малюсенькими башмачками, чепчиками с оборочками, яркими деревянными бусами, двумя крестильными платьицами и еще многим другим – словом, всем тем, что за последние дни было принесено домочадцами. Даже служанки сшили пару игрушек, смутно напоминавших веселых обезьянок.
 Похоже, близнецы окончательно будут избалованы еще до того, как отпразднуют свою первую годовщину.
 Приподнявшись на локте, Эйлин с обожанием посмотрела на ангельские личики детей, мирно спавших рядом с ней среди подушек. Рыжеватые, словно вылепленные, кудряшки Эмили лежали на ее нежной, почти прозрачной щечке, а золотые прядки Ричарда непослушно топорщились вверх и упорно завивались на концах, сколько бы молодая мать ни расчесывала их. У малышей было несомненное сходство с отцом: у Ричарда были такой же квадратный подбородок и широкие брови, а у Эмили – маленькая ямочка на подбородке. Дети Дрейка были очень красивыми. Да разве могло быть иначе?!
 Застыв в дверях, маркиз в очередной раз любовался этой живописной картиной. Когда Эйлин наклонялась к детям, ее длинные распущенные волосы струились мягкой волной по плечам и взгляду Дрейка невольно открывалась нежная атласная кожа на шее и уютная ложбинка в глубоком вырезе рубашки. Он знал, что, когда она поднимет на него свои светящиеся серебристого цвета глаза, он увидит в них веселые искорки, которые подразнивающе сверкали в те бесчисленные ночи после их первой встречи. И все-таки Дрейк чувствовал, что по какой-то причине она полностью не доверяет ему.
 – За последнюю неделю они выросли по меньшей мере на фут! – гордо заметил Дрейк, входя в комнату.
 – А за следующую станут уже совсем, взрослыми или, по крайней мере, научатся ходить! – насмешливо сказала Эйлин. – С каждым разом твои сказки становятся все более фантастичными. Запиши их, чтобы потом дети смогли прочесть твои произведения. Это случится, я думаю, через пару недель. Они ведь не слишком быстро развиваются!
 Дрейк рассмеялся и взял пухленький кулачок дочурки своей огромной рукой.
 – Он выглядит так, будто им можно уже писать. Почему я должен портить удовольствие собственной дочери?
 Эйлин внимательно рассматривала черты лица своего мужа и отметила, что внутреннее напряжение хотя и не исчезло совсем, но несколько уменьшилось. Ей очень хотелось, чтобы Дрейк делился с ней своими мыслями и тревогами, но слишком уж много времени они провели порознь. Чтобы вновь обрести доверительные отношения, придется немало потрудиться.
 – Диана говорит, что ты сочинял сказки, но никогда не записывал их. Я бы очень хотела, чтобы ты сделал это. Я бы с удовольствием послушала одну – про армию гномов! – попросила она.
 Дрейк резко поднял голову, но на губах его играла довольная улыбка.
 – А, ты хочешь, чтобы я писал детские сказки, а не занимался делами?
 – Я бы хотела, чтобы написание сказок и стало твоим делом! – Эйлин воскликнула это с такой страстью, что сама удивилась. – Каждый раз, как ты получаешь письма из Лондона, ты становишься хмурым и замкнутым, раздражаешься по пустякам и хлопаешь дверьми. Они ведь не могут снова посадить тебя в Тауэр? Или могут?
 В ответ на ее встревоженный взгляд маркиз ласково погладил жену по щеке и мысленно отругал себя за то, что был таким глупцом. Он взял в жены эту красавицу – и вот обманывает ее, так и не оценив ее достоинства. Когда она только даст ему шанс, он обязательно восполнит этот пробел.
 – Нет, принцесса. Я поклялся в верности королю, и мне вернули свободу и мое честное имя. Суд будет чистой формальностью, и его исход уже давно всем известен. Но рано или поздно мне придется отправиться в Лондон, и именно это меня и тревожит.
 В дверь постучала няня, прервав их разговор. Следом за ней в комнату зашли лакей, отдать послание для Дрейка, и улыбающиеся братья Монсар, всегда готовые шутить и развлекать. Шанс поговорить наедине был потерян. Каждый занялся повседневными делами.
 К сочельнику врач разрешил Эйлин встать с постели при условии, что она не будет много ходить. Дрейк понял это распоряжение буквально и решил вечером отнести жену к праздничному столу. Не обращая внимания на протесты Эйлин, он легко подхватил ее, облаченную в бархатное платье, и бережно понес вниз. Перед большим бревном, которое по традиции всегда сжигают в сочельник, уже собрались все члены семьи, распевая «Слава Тебе, Всевышний наш!». Когда в зале появился маркиз со своей прелестной женой на руках, хор голосов стал намного громче. В этот большой зал заранее был перенесен клавесин, на котором сейчас закончила играть Диана, украсив последние аккорды песни весьма замысловатой трелью, больше похожей на озорной смешок.
 Дрейк бережно усадил Эйлин в мягкое кресло у камина, и присутствующие продолжили весело и непринужденно болтать. В комнате было шумно, и услышать кого-либо в отдельности не представлялось возможным. Теплая рука Дрейка сжала ее плечо, и слезы навернулись на глаза Эйлин. За окном, завешенным тяжелыми портьерами, шел снег, а здесь, в зале, свет от камина и множества свечей озарял лица тех, кого она знала и очень любила. Эйлин решила позволить себе считать эту иллюзию полного счастья реальностью до тех пор, пока не закончится сказочный вечер. Горький жизненный опыт напомнил ей, как призрачно может быть счастье.
 Саммервиллы тоже присоединились к их празднику, и сейчас сэр Джон сидел, задумчиво потягивая бренди и слушая старинные романсы, льющиеся из-под талантливых пальцев Дианы. Леди Саммервилл сидела на маленьком диванчике рядом со своей сестрой, и обе женщины, склонив друг к другу головы, увлеченно беседовали, время от времени бросая нежные взгляды на сидящую возле камина молодую пару. Братья Монсар, которые уже были изрядно навеселе, склонившись над сидящей за клавесином Дианой, подстрекали ее сыграть что-нибудь популярное, в то время как Майкл, переворачивая страницы нот, громко подпевал. Что бы ни готовило им будущее, но такого ужасного Рождества, как в прошлом году, когда с появлением лорда де Лейси одна беда сменяла другую, больше не будет. Эйлин сжала руку мужа и потерлась об нее щекой. Он стольким пожертвовал ради мира в своей семье, что она должна найти способ отблагодарить его за все.
 Огонь в камине отсвечивал золотом на складках ее платья, а волосы, аккуратно перевязанные лентой, казались в тени почти красными. Дрейк, не удержавшись, провел пальцем по нежной тонкой шее Эйлин, дрожа от восхищения. Она была его законной женой, и он мог прилюдно позволить себе такую ласку. Маркиз слишком хорошо знал ее, чтобы поверить в то, что она когда-нибудь будет всецело принадлежать ему, но в то же время был твердо уверен, что связывающие их узы никому не под силу разорвать. И куда бы она ни исчезла, он сумеет отыскать ее везде.
 Прозвучал первый припев «Добрый король Венцеслав», и Дрейк, наклонившись, прошептал жене на ухо:
 – Спой мне что-нибудь, принцесса, но только не хулиганские частушки. Я хочу услышать твой голос.
 В глазах Эйлин заплясали чертики, и она посмотрела на своего красивого мужа. Но серьезный взгляд Дрейка предостерег ее от озорного поступка. Пение для Эйлин было крайне непривычным занятием, поэтому она, прежде чем самой присоединиться к общему хору, подождала, пока Дрейк начнет петь.
 С каждой минутой Эйлин становилась все более уверенной в своих силах, и голос ее звучал все громче и тверже. Маркиз сжал руку любимой в знак одобрения, наслаждаясь ее чистым и мелодичным пением. Вскоре она окончательно обрела уверенность, и все присутствующие услышали ее звонкий голосок. К концу песни у большинства от восхищения навернулись слезы на глазах. Немой беспризорный ребенок превратился в красивую молодую леди с ангельским голосом.
 Когда по окончании праздничного вечера Дрейк отнес ее в кровать, на которой Эйлин спала последние несколько недель, он не покинул ее, как делал это прежде. Опустив Эйлин на простыню, Дрейк, вернувшись к двери, плотно закрыл ее, а затем принялся тушить одну за другой свечи.
 Эйлин молча наблюдала, как ее муж сначала сбросил свой великолепный праздничный камзол, а затем принялся развязывать шейный платок. Это его дом, его постель, и Эйлин не смела запретить ему остаться в комнате, но в то же время она не могла пустить Дрейка к себе. Он, конечно же, знал, что еще слишком рано: она еще не оправилась после родов. Когда он снял рубашку и перед глазами Эйлин предстало его сильное мускулистое тело, она буквально задохнулась от волнения. Ей до смерти хотелось вновь оказаться в объятиях этих сильных рук, но сможет ли Дрейк удовлетвориться только этим?
 Маркиз задул последнюю свечу и только затем сбросил с себя оставшуюся одежду. И в этот момент услышал шуршание платья, которое Эйлин принялась снимать с себя, и его сердце забилось громче. Невилл прекрасно понимал, что таким образом испытывает собственную силу воли, но ничего не мог с собой поделать: сегодня сочельник, и он хотел уснуть в своей постели рядом со своей женой.
 Маркиз скользнул под покрывало и прижался к ее хрупкому телу, облаченному в шелковую ночную рубашку. Она так естественно расположилась в его объятиях, что Дрейк вдруг подумал: как мог он в последние месяцы жить без нее? Он поцеловал Эйлин в лоб и усилием воли заставил успокоиться свое голодное тело.
 – Ты признаешь за мной право делить с тобой постель, даже если мы будем просто лежать рядом? – прошептал Дрейк.
 – Я никогда не отказывала тебе в этом, – почувствовав огромное облегчение, произнесла Эйлин. После такого, замечательного вечера она ни в чем не смогла бы ему отказать. Благодаря Дрейку сегодня Эйлин наконец поверила, что попала в свой родной дом, и крепко уцепилась за эту надежду. Возможно, он все же полюбит ее.
 Уткнувшись носом ей в волосы, пахнущие дикими цветами, Дрейк тихо засмеялся.
 – Должен признать, что у меня не было причин жаловаться на тебя по этому поводу. Все-таки ты распутное создание, любовь моя.
 Эйлин, поцеловав мужа в грудь, плотнее прижалась к нему и сонно проговорила:
 – Если вы надеетесь, что я дам вам повод вернуться к своим лондонским шлюшкам, то вы сильно заблуждаетесь, милорд.
 Дрейк рассмеялся, но, почувствовав мерное дыхание спящей жены, мгновенно затих. Ему не нужен был никто другой на свете, кроме Эйлин. Но к сожалению, оставаться здесь он не мог: под угрозой была жизнь его семьи. Враждебное отношение Эдмунда делало присутствие маркиза в собственном доме очень опасным. Пока он не найдет способ избавиться от своего непутевого кузена, Дрейк не может оставаться в Шерборне. Из Лондона пришли вести, что на этой неделе Эдмунда выпускают из Тауэра.




 Глава 27


  Рождество 1746 года 
 Эйлин проснулась оттого, что муж осыпал поцелуями ее нежную шею. За дверью слышался плач голодного младенца.
 – Дрейк? – сонно пробормотала молодая мать, и в тот же момент сильная рука обхватила ее за талию и перевернула на другой, бок. Теплые губы Дрейка прижались к ее губам. От страстных поцелуев Эйлин проснулась окончательно и, отвечая на ласку, принялась нежно гладить мужа по спине. Резкий стук прервал их занятие.
 – Боюсь, что тебе придется подождать, милорд. Сейчас потребности двух маленьких человечков у нас на первом месте, – со вздохом сказала Эйлин.
 Не отрываясь от ее губ, Дрейк пробормотал что-то нечленораздельное, затем принялся ласкать через тонкую ткань рубашки сосок ее набухшей от молока груди. Наконец, приподнявшись на локте, он посмотрел на свою жену, лежащую под ним.
 – Я так ревнив, что готов запереть тебя в четырех стенах, чтобы любоваться твоей красотой мог только я один. Но сейчас мне не остается ничего другого, как уступить право наслаждаться твоим обществом своему сыну. С Рождеством, любовь моя. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
 Эйлин обхватила его голову руками и, прежде чем отпустить, запечатлела на его губах долгий поцелуй. Затем разжала пальцы и села на постели. Дрейк невольно залюбовался ее темно-рыжими волосами, облегающими тонкий стан жены, и с великим трудом поборол искушение прикоснуться к длинным шелковистым прядям. Свесив ноги с кровати, он встал и пошел за одеждой.
 Обнаженный, Дрейк уверенно прошел через комнату, и Эйлин завороженно смотрела на его сильные мышцы и гладкую кожу. С тех пор, как он в последний раз вот так ее обнимал, прошло несколько месяцев. И еще несколько недель пройдет, пока она сможет снова пустить его в свою постель. Эйлин ни разу не приходила в голову мысль отвергнуть его. Ее юное тело уже изнемогало от столь долгой разлуки, и она была уверена, что Дрейк чувствует то же самое.
 Когда Дрейк исчез в примыкающей к их спальне комнате, Эйлин крикнула няне, чтобы та входила. В то время как Эйлин приняла из рук девушки малыша, который разрывался от плача, требуя еды, в комнату вошла горничная и принялась разводить огонь в камине, чтобы прогреть остывший за ночь воздух. Эйлин спустила рубашку с одного плеча, и в тот же момент маленькие ручки призывно заколотили по ее полной от молока груди. Молодая мама, откинувшись на подушки, поудобнее расположила малыша, и тот жадно припал к большому соску. Переполненная нежными чувствами к своему беззащитному сыну, Эйлин крепче прижала к себе малыша и принялась поглаживать его нежную маленькую щечку.
 Когда Дрейк, уже одетый, снова вошел в покои, горничная и няня быстро откланялись и покинули комнату, оставив молодую пару наедине со своим новорожденным сыном. При виде жены с младенцем на руках маркиз ощутил такой трепет, что напрочь забыл о свертке, который держал в руках. Он осторожно опустился на край кровати и как завороженный смотрел на маленького человечка, теребящего крошечной ручонкой грудь матери. Эти двое сейчас находились в своем особом мирке, где не существует ничего, кроме нежности и любви. Это он, уложив ее в постель, лишил невинности, заронил в ее утробу свое семя и дал жизнь этому маленькому существу. Просто невероятно, что несколько мгновений удовольствия коренным образом изменили всю их жизнь. И Дрейк понял, что каждая секунда, проведенная вместе с женой и детьми, – это невыразимое счастье, и мысленно возблагодарил Господа за столь щедрый дар.
 Полностью поглощенная ребенком, Эйлин не обращала внимания на мужа, пока Ричард не насытился. Но когда она наконец подняла глаза и встретилась взглядом с Дрейком, ее сердце забилось. Маркиз нежно улыбнулся, и по телу Эйлин пошли теплые волны.
 – Я когда-нибудь говорил, как сильно тебя люблю? – мягко спросил Дрейк. Аккуратно вытянув прядь ее темно-рыжих волос из детского кулачка, он взял из рук жены засыпающего младенца и прижал к себе. Но глаза его смотрели только на завораживающую игру серебряных искорок под ее длинными ресницами.
 От этих слов Эйлин буквально задохнулась от счастья и, растерянная и удивленная одновременно, коротко кивнув, принялась машинально расстилать на плече Дрейка кусок чистой ткани, чтобы младенец, срыгивая, не запачкал костюм своего отца. Когда она удостоверилась, что Ричард лежит удобно, то, поправив рубашку, подняла глаза на мужа, все еще завороженная его словами.
 В синих глазах Дрейка она увидела немой вопрос. На губах Эйлин заиграла ослепительно-радостная улыбка.
 – Я просто надеялась, что когда-нибудь вы разделите со мной то чувство, которое я испытываю к вам, милорд.
 Дрейк посмотрел ей в глаза, и его сердце наполнилось гордостью и любовью: все ее чувства были написаны на лице. Нежно держа в руках сына, Дрейк, наклонившись, поцеловал Эйлин в лоб. И тут, вдруг вспомнив, что все еще держит под мышкой небольшой, очень красиво упакованный сверток, Дрейк с улыбкой протянул его жене.
 – Ты простишь меня за то, что я был таким слепцом и не видел, что любовь гораздо важнее гордости?
 Значит, он все-таки понял.
 Впервые за то время, что они снова были вместе, Эйлин почувствовала, что они с мужем снова одно целое. Мягко улыбнувшись, она принялась аккуратно разворачивать подарок. Внутри маленькой, обшитой бархатом коробочки лежал прекрасный перстень с бриллиантами. Эйлин открыла рот от удивления и посмотрела на Дрейка. Тот, аккуратно: вынув символ их единения, надел его на палец жены.
 – Теперь весь мир будет знать, что ты моя, – прошептал он.
 Потеряв дар речи, Эйлин наконец осознала, что принадлежит Дрейку полностью, безвозвратно, и скоро об этом узнает весь свет. Все еще не придя в себя, она пыталась придумать слова благодарности и любви, но ничего не приходило ей в голову. На пути к их счастью все еще было много преград. Но как объяснить ему это?
 Внезапный стук в дверь лишил Эйлин возможности хоть что-нибудь сказать.
 Дрейк чертыхнулся.
 – Неужели в этом доме нас не могут хоть па пару минут оставить наедине?
 – Это, наверное, няня принесла Эмили. Я сейчас же отошлю ее, не волнуйся, – быстро заверила его Эйлин и повернулась к двери. – Входи!
 На пороге появился встрепанный лакей. Увидев, что его светлость здесь, он облегченно вздохнул.
 – Милорд, к вам приехал лорд Уэстли. Он непременно желает говорить с вами.
 Дрейк нахмурился:
 – Уэстли? Я думал, он уехал на континент. – Дрейк бросил взгляд на Эйлин. Маркизу ужасно не хотелось уходить от нее, но он отчетливо понимал, что дела требуют очень много времени. На этот раз придется пожертвовать удовольствием побыть рядом с собственной женой.
 Эйлин, казалось, уже смирилась с тем, что ее муж – занятой человек. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, в комнату, грубо оттолкнув лакея, ворвался сам лорд Уэстли. Мрачный и ужасно раздраженный, с глубокими морщинами на лице, он коротко кивнул в знак приветствия юному маркизу и его леди.
 – Прости, что помешал, Шерборн, но мне нужно поговорить с вами обоими. А этот трус не должен нас слышать. – Он бросил гневный взгляд на трясущегося от страха лакея. Немного озадаченный, Дрейк постарался скрыть свое любопытство. Послав лакея за няней, он указал своему несостоявшемуся тестю на одно из мягких кресел с высокой спинкой. Пока лорд Уэстли устраивался поудобнее, в комнату вошла няня и взяла ребенка из рук отца, а горничная тем временем помогла Эйлин накинуть халат.
 Уэстли смотрел на все это с немного унылым видом. Когда няня собиралась унести ребенка, он сделал ей знак, что хочет взглянуть на нового наследника Шерборнов. Внимательно изучая личико спящего младенца, лорд Уэстли пришел к выводу, что подбородок мальчик унаследовал от Невиллов. Старик одобрительно кивнул, и в тот же момент няня унесла ребенка в детскую.
 – Лихой у тебя парень, Дрейк. И дочка тоже ничего, насколько верно дошли до меня слухи. – Лорд Уэстли оперся о свою трость и внимательно посмотрел на сидящую на кровати молодую пару. Маркиз, словно защищая свою жену, собственнически обхватил рукой ее тонкий стан. Странный блеск в серебристых глазах Эйлин заставил старого лорда тревожно сощурить глаза.
 – Да, они же близнецы, – миролюбиво отозвался Дрейк. – А как Памела?
 Юная маркиза с печалью наблюдала за стариком, который словно ушел в себя. Его глаза затуманились, а складки на лице стали еще глубже.
 – Умерла. Послеродовая лихорадка. Она не протянула и недели. – Уэстли отвернулся, чтобы не видеть сидящей на кровати счастливой семейной пары, и задумчиво уставился на огонь.
 Эта новость ошеломила Дрейка, и не успел он собраться с мыслями, как заговорила Эйлин:
 – А ребенок?
 Требовательность ее тона заставила старого лорда быстро поднять глаза. Во взгляде Эйлин он увидел понимание и сожаление. Поразительно, как люди могут понимать друг друга без слов. Неудивительно, что Дрейк полюбил эту очаровательную девушку. Лорд Уэстли заговорил, обращаясь к Эйлин:
 – Мальчик здоров. После всех этих девчонок, будь они неладны, Бог наконец-то наградил меня внуком, который родился ублюдком… – Его отчаяние постепенно сменилось негодованием.
 – Мне очень жаль, сэр. – Открыв один из шкафов, Дрейк извлек оттуда небольшую флягу и протянул ее лорду. – Из слов Эдмунда я понял, что он собирался жениться на Памеле.
 Уэстли, сделав несколько больших глотков, отмахнулся от извинений Дрейка:
 – Сожалениями ее не вернешь. Я испортил ее. Я никогда не следил за ней так, как нужно. Вот почему я здесь. Я не хочу, чтобы мой единственный внук вырос таким же, как его мать или его отец. Я не могу вырастить его и в то же время не могу допустить, чтобы его растил Эдмунд. Нравится тебе это или нет, но он – Невилл, и тут уже ничего не попишешь, Дрейк. Я хочу заключить с вами договор.
 Маркиз нахмурился, но Эйлин не задумываясь ответила:
 – Привозите ребенка сюда, милорд. У нас хорошая детская. Можете быть уверены, что мы вырастим его как собственного сына.
 Тут Дрейк взорвался:
 – Подождите-ка минутку! Я не хочу, чтобы мой сын пережил то же, что выпало на мою долю! Отпрыск Эдмунда может вырасти еще большим задирой, чем его отец. Он и так на несколько месяцев старше Ричарда. Я не хочу, чтобы мой сын…
 Лорд Уэстли яростно ударил своей тростью об пол:
 – Да выслушай же меня, черт тебя побери! Неужели ты думаешь, что я предложил бы тебе такое?
 Эйлин яростно потянула Дрейка за рукав, заставляя повернуться к себе.
 – Не обязательно все должно сложиться точно так же. Неужели ты хочешь, чтобы твой племянник вырос у чужих людей?
 – Дорогая, ты не понимаешь, что… – начал было Дрейк, но Уэстли не дал ему закончить.
 – Я понимаю, Шерборн. Незаконнорожденный не может унаследовать титул и имение. Но я думаю, что мы можем исправить это. Король обожает россказни о неблагодарных детях, к тому же он в долгу у меня. Как-то раз или два я имел дело с его собственным отпрыском. Нам нужно только убедить Эдмунда признать мальчика своим сыном, и король позаботится о том, чтобы мои земли и титул перешли к моему внуку. Он вырастет, зная, что все мое состояние станет его. Я лично позабочусь об этом. Тогда у него не будет повода завидовать твоему сыну и стараться всячески превзойти его, ведь так?
 Дрейк тяжело опустился на кровать, но умоляющий взгляд жены мешал ему трезво мыслить. Наконец он вздохнул и повернулся к ней. Ее серебристого цвета глаза были наполнены болью.
 – Я не могу позволить, чтобы еще один ребенок рос в таких же условиях, как и я, Дрейк. – Она смотрела ему прямо в глаза. Она знала, что Дрейк никогда не оставит родного ему человечка в беде, даже если этот ребенок – сын его подлого брата Эдмунда.
 Дрейк нервно провел рукой по волосам и грустно усмехнулся над ее верой в него. Как он может вести себя по-другому, если она видит в нем только хорошее?
 – Это значит, что ты все же останешься здесь? – спросил он у Эйлин. В серебристой глубине ее необыкновенных глаз он увидел ответ на так давно мучивший его вопрос. Значит, есть на этом свете узы, способные удержать ее. С победной улыбкой он взял ее за руку и притянул к себе.
 – Думаю, что я смогу помочь вам заставить Эдмунда признать ребенка. Если вы обещаете обучить его искусству разумно распоряжаться своим наследством, когда он подрастет, то я беру на себя обязательство вырастить его вместе с моими детьми.
 Лорд Уэстли, глубоко вздохнув, поднялся с кресла и протянул Дрейку руку.
 – Мне ужасно жаль, что ты так и не стал моим зятем, Шерборн, но мне будет намного легче жить, зная, что мой мальчик в хороших руках.
 Подняв шляпу и трость, старик повернулся к Эйлин, которая только теперь хорошо рассмотрела его. Напудренный парик был длинным и слегка старомодным. Красные чулки и туфли на каблуке не очень соответствовали возрасту лорда. Но когда он с восхищением посмотрел на юную маркизу, она заметила в его глазах молодой блеск, говоривший о том, что душой лорд Уэстли еще молод.
 – Я хорошо помню твою мать, дитя. Если ты так же похожа на нее внутренне, как и внешне, каждый мужчина, встретив тебя однажды, полюбит на всю жизнь. Лучшей матери для своего внука я не могу и желать, – немного напыщенно произнес лорд.
 Услышав, что он открыто льстит ей, она рассмеялась:
 – Если ваш внук будет похож на вас, милорд, он вскружит мне голову красивыми словами и вырастет ужасно избалованным. Попробуйте свое красноречие на моей матери. Она, должно быть, где-то внизу. Думаю, ей было бы очень интересно освежить в памяти воспоминания своего детства. Привозите вашего внука, как только ему можно будет путешествовать. Мне не терпится познакомиться с ним.
 Глаза старого лорда засветились от удовольствия, и он, кивнув на прощание, вышел из комнаты. Дрейк тут же откинулся на подушки и, схватив Эйлин за талию, увлек ее за собой:
 – Вы чертовски испорченная женщина, миледи, – беззлобно прошептал он.
 – А ты слишком красив, чтобы я могла разрешить тебе выйти из дома, – весело парировала Эйлин, обнимая его за плечи. – И я люблю тебя почти как безумная.
 – Почти, – согласился Дрейк. Обхватив рукой ее затылок, он приник губами к ее рту. Эйлин застонала от желания и выгнулась ему навстречу, жаждая большего.
 Несколько дней спустя Дрейк попрощался с молодой женой и неохотно покинул Шерборн. Возможно, с помощью Уэстли Эдмунда можно будет переправить на континент или найти ему какое-нибудь занятие в колонии. Это была главная причина, заставившая Дрейка ехать в Лондон. Но в то же время и в имении было много дел, которыми маркизу нужно было заняться. К тому же он еще не был уверен, что их отношения с Эйлин наладились и его жена счастлива.
 – Скоро приедет внук лорда Уэстли. Неужели тебе нужно уезжать именно сейчас?
 Эйлин также была расстроена из-за предстоящей разлуки. В последнее время Дрейк был сам не свой, и это очень волновало ее. Но она не знала, вправе ли вмешиваться в его дела. Ей было очень интересно, сколько времени его не будет. Но сам Дрейк не говорил об этом, а Эйлин стеснялась спросить его. Кроме того, она боялась, что, если начнет расспрашивать, узнает случайно нечто неприятное для себя.
 Одетая в коричневое бархатное платье с золотыми вставками, обшитыми тесьмой, Эйлин ощущала себя в это утро маленькой птичкой в золотой клетке. Она подошла к окну и взглянула на раскинувшийся внизу озябший сад. Дрейк не разрешил ей покидать пределы комнаты.
 Маркиз заметил, что ее обычно румяные щеки заметно побледнели, и у него защемило сердце. Хотя доктор клялся, что она хорошо себя чувствует и прекрасно оправляется после родов, но Дрейку казалось, что его жена все еще слаба и нуждается в его опеке. Он погладил Эйлин по плечу, и она повернулась к нему. Заглянув в ее огромные серебристые глаза, он объяснил:
 – Если я не поеду сейчас, то потом не смогу выехать из-за погоды. Здесь ты будешь в безопасности. С тобой будут Диана, Майкл и твоя мать. Я вернусь, как только позволят обстоятельства. У меня есть один замысел… Но сначала ты должна полностью поправиться.
 Заинтересовавшись, Эйлин поймала мужа за руку:
 – Какой замысел? Расскажи мне!
 Дрейк, улыбнувшись, поцеловал ее в лоб и сказал, что у него много идей и, чтобы их реализовать, понадобится ее помощь. Подумав немного, сообщил, что собирается занять свое место в палате лордов.
 Эйлин прикусила губу. Решение Дрейка испугало ее. Значит, ей придется большую часть времени жить без него или же жить с ним в Лондоне. Ни того ни другого ей не хотелось, но она понимала, что ее муж жаждет перемен, поэтому хочет вернуться в политику. Даже ее мать резко отзывалась о несправедливых законах, запрещавших католикам владеть землей и лишавших их права голоса. Дрейк же хотел внести свою лепту в решение этих и многих других вопросов. Для нее было очевидно, что он – высокообразованный мужчина, а она – невежественная женщина, выросшая в деревне, и ей никогда не стать настоящей леди, соответствующей положению мужа в светском обществе. Поддразнивая его, Эйлин спросила:
 – А мы можем построить мне домик в Лондоне?
 Маркиз вздохнул с облегчением и рассмеялся. Его порадовало, что Эйлин быстро схватила суть дела. Он боялся ее негативной реакции на его планы, но оказалось, что она смирилась со своим положением. Он пообещал, когда приедет, подыскать подходящий участок земли.
 – Если обещаешь представить меня Хогарту, то считай, что мы заключили сделку, – медовым голосом произнесла Эйлин.
 Согласившись и на это, он поцеловал ее на прощание и ушел, оставив с тревогой на сердце. Хотя Дрейк и был в приподнятом настроении и шутил с ней, она знала, что его что-то беспокоит, и, если бы была здорова, уехала бы вслед за ним. Но теперь она, к сожалению, не может совершать безрассудные поступки, как раньше. Эйлин понимала, что сейчас на ней лежит ответственность за мужа и детей и дни абсолютной свободы закончились. И если она случайно забудет об этом, рев двух младенцев живо вернет ей память.




 Глава 28


 Наступил март, а Дрейк все еще не возвращался домой. Но он регулярно посылал Эйлин письма, в которых подробно и ярко писал о своих мыслях и планах, окружавших его людях и событиях. В каждом письме он говорил о любви к ней, и ей легче было переживать разлуку. Эйлин с нетерпением ждала каждого нового письма и по нескольку раз перечитывала его. Маркиза не сомневалась, что Дрейк совершенно искренне описывал боль и чувство одиночества, которые испытывал из-за разлуки с ней, и что каждый раз, ложась в постель, он думал о ней и страстно хотел оказаться рядом. Ведь она испытывала те же чувства.
 Когда Эйлин в третий раз читала очередное письмо, Диана выводила сложные трели на клавесине, стараясь таким образом привлечь к себе внимание.
 Маркиза, посмотрев на выражение лица своей золовки, рассмеялась:
 – Я очень эгоистична? Надеюсь, эти письма для тебя так же много значат, как и для меня.
 Эйлин протянула Диане страницы, где Дрейк описывал свой разговор с герцогом Ньюкаслом и их спор по поводу нынешнего состояния сельского хозяйства. Те страницы, в которых муж писал о том, что подыскивает подходящее место для маленького домика и скучает, она оставила у себя. Диана мельком взглянула на письмо и спросила:
 – А он пишет что-нибудь о Майкле? Я знаю, что нам не нужно разрешение Дрейка на свадьбу, но все же было бы намного проще, если бы… – Она замолкла, задумавшись.
 – А Майкл официально просил разрешение у твоего брата? – Слишком поглощенная собственными делами, Эйлин едва ли замечала проблемы окружающих. То, что Майкл и Диана сильно влюблены и в скором, времени поженятся, она считала само собой разумеющимся.
 – Я знаю, что они говорили об этом. – Диана наигрывала необычайно грустную мелодию.
 Помня их драку в деревне, где Эйлин рожала близнецов, Диана не решалась снова затрагивать эту тему.
 Эйлин с интересом изучала выражение лица Дианы. Сейчас она выглядела более жизнерадостной, чем прошлой весной. Обычно острая на язычок, Диана стала на удивление нежной, и колкости уже не сыпались из ее рта. Одно только упоминание о Майкле заставляло ее глаза сиять. Инвалидное кресло, казалось, не мешает ее любви, но все же Эйлин волновало положение подруги. Рождение близнецов изменило ход мыслей юной маркизы.
 – Вы с Майклом говорили о детях? – осторожно спросила Эйлин.
 Диана густо покраснела.
 – И даже более того.
 Улыбнувшись, Эйлин посмотрела в лицо подруге:
 – Ты полагаешь, что я не должна вмешиваться в твои интимные дела?
 Услышав смех и заметив снисходительное выражение на лице Эйлин, Диана с облегчением вздохнула.
 – Нет, если ты собираешься доносить Дрейку все, о чем мы будем говорить.
 Эйлин, решительно помотав головой, ответила, что не умеет сочинять письма и предпочитает молчать, и спросила, хочет ли она детей.
 Диана наконец получила возможность поговорить о тем, что лежало у нее на душе.
 – Да, я хочу родить Майклу ребенка, но он боится за меня. Видя твои мучения, Майкл не хочет, чтобы я тоже страдала. Я попыталась убедить его, что все это из-за того, что ты маленькая и хрупкая и к тому же рожала близнецов. Но он скептик и решил поговорить с моим врачом. Правда, я надеюсь, что нам с доктором все-таки удастся уговорить его.
 В глазах Дианы сверкнул озорной огонек, а ее счастливая улыбка рассеяла все сомнения Эйлин. Юная маркиза, восхищенная своей подругой, весело улыбнулась в ответ. Ей хотелось, чтобы все ее друзья были так же счастливы, как и она сама, а Майкл с Дианой, бесспорно, заслуживали самого лучшего.
 – Он был у тебя в комнате, ведь так? – восторженно спросила Эйлин. Когда Диана, опустив глаза, кивнула, она воскликнула: – Дрейк убьет его!
 Диана натянуто рассмеялась, но в ее глазах было беспокойство.
 – Мне просто нужно было убедиться, что все будет как у всех, – объяснила она. – Я не хотела, чтобы Майкл до конца жизни был прикован к ущербной, бесполезной женщине.
 – Бесполезной? Бог с тобой, Диана! Ты за свою жизнь сделала столько полезного, что мне и не снилось! На тебе держится весь дом, ты распоряжаешься слугами, договариваешься с арендаторами, ты прекрасно играешь и не даешь окружающим скучать! У тебя уйма талантов! Майклу было бы достаточно, если бы ты обладала хотя бы одним из них. – Сказав это, Эйлин заволновалась. – Значит, Майкл увезет тебя отсюда? Пожалуйста, скажи, что нет, а иначе мне придется расстроить ваш брак!
 Глядя на серьезное лицо своей подруги, Диана рассмеялась.
 – Я полностью скомпрометировала себя и теперь просто обязана выйти за него замуж. – Немного помолчав, она заговорила уже серьезно: – Я думаю, что тебе нужно стать хозяйкой собственного дома. Когда вернется Дрейк, я планирую переехать в домик, что достался мне от отца в качестве приданого. Тебе захочется многое тут изменить, и я не хочу мешать.
 В последние недели Эйлин очень много думала о своем несоответствии роли маркизы. Эйлин никогда еще не принимала гостей. Как вести себя, когда все благородные друзья и знатные родственники Дрейка приедут, чтобы взглянуть на его молодую жену? От этих мыслей Эйлин впадала в растерянность. То же она чувствовала и сейчас, но постаралась скрыть свое состояние за веселым смехом.
 – Изменить? Избави Боже! Я ведь даже не знаю, что именно нужно менять. Ты хочешь, чтобы Дрейк думал обо мне как о полной дурочке? Я понимаю, что вам с Майклом хотелось бы иметь собственный угол и жить отдельно, но все же прошу вас остаться ради меня. Если нужно, я буду учиться…
 – Но с большим удовольствием будешь рисовать или играть с детьми! – рассмеялась Диана, понимая замешательство Эйлин. – Я вынуждена согласиться, чтобы облегчить твою участь. Но не только по этой причине я останусь. Я люблю Шерборн, но Майкл очень гордый человек. Если мы уедем, он будет настаивать, чтобы я жила на его средства. Оставшись здесь и помогая вам вести хозяйство, мы честно будем отрабатывать расходы Дрейка на нас и вместе с тем жить в удобстве и роскоши. Как ты думаешь, это очень эгоистична с моей стороны?
 Одной проблемой стало меньше, и Эйлин облегченно вздохнула.
 – Я бы сказала, что это здорово. Майклу нравится управлять поместьем, а у Дрейка на это почти нет времени. Мы с тобой будем вместе заниматься домом, я буду смотреть за детьми, навещать арендаторов, ходить в деревню – словом, я стану твоими ногами. Мне кажется, что это будет просто замечательно!
 Увлеченные обсуждением планов на будущее, девушки не заметили, как в комнату вошла леди де Лейси. Шуршание; письма в ее руке привлекло их внимание.
 Эйлин взглянула на мать с любовью и кивнула на стоящее рядом кресло.
 – Присоединяйся, мама. Ты получила еще одно письмо из Ирландии, да?
 Элизабет де Лейси, сидя возле дочери, машинально сворачивала и разворачивала письмо. Ее взгляд, так же как и в последние недели, был отсутствующим.
 – Да, еще одно письмо, – неторопливо проговорила она. – Пока вы обсуждаете свое будущее, мне нужно подумать о своем. Его светлость пишет, когда собирается возвратиться? – спросила она у дочери.
 – Твое будущее здесь, конечно, вместе с нами, – немного растерянно ответила Эйлин. – Дрейк не пишет, когда вернется, но ты же знаешь, что он рад тому, что ты живешь здесь. И если тебя раздражает то, что дети шумят, ты всегда можешь поехать к тете Эмме. Она будет счастлива, если ты…
 Элизабет решительно покачала головой:
 – Детей и я обожаю, но не могу прожить остаток своей жизни с вами. Теперь, когда Питер не может мне помешать, я хочу вернуться в Ирландию. Там есть друзья, которые ради меня рисковали жизнью. И дом Ричарда ждет меня.
 Эйлин хотела возразить, но счастливое выражение на лице матери заставило ее замолкнуть на полуслове.
 – Ты хочешь жить там одна? – только и спросила она.
 Элизабет в очередной раз развернула письмо.
 – Законность наследования мною поместья де Лейси стоит под вопросом, но я собираюсь бороться за то, что принадлежит мне. Это значит, что мне придется присоединиться к англиканской церкви, но это беспокоит меня меньше всего. Бог есть Бог. Он – в душе каждого человека. Вот что главное. У Ричарда были на эти земли определенные планы, и я хочу, чтобы все было так, как он хотел, И сейчас, когда ты ни в чем не нуждаешься, я хочу воплотить мечты своего мужа в жизнь.
 Эйлин расширила глаза от удивления.
 – Ты хочешь сказать, что собираешься продать землю и построить школу?
 – Именно так. Как еще можно отблагодарить людей, которые помогли нам, кроме как попытаться помочь их детям?
 Это «нам» задело Эйлин. Как помогли ей? Бросили на произвол судьбы! Одинокую, никому не нужную маленькую девочку оставили жить в бедности, и единственный человек, которому было до нее дело, – это она сама. Мать, взглянув на свою дочь, поняла, о чем она думала.
 – Не суди Мэг слишком Строго, любовь моя. Она была стара и не совсем в здравом уме. Если бы она не нашла тебя в тот день, ты могла бы истечь кровью и умереть задолго до того, как тебя обнаружил бы кто-нибудь другой. Так уж получилось, что никто не знал, что с тобой произошло. Когда священник нашел Мэг, она была совершенно невменяемой. Он подозревал, что ты жива, но все же он так и не смог убедиться в этом.
 Эйлин в замешательстве потрясла головой.
 – Я не понимаю! Почему Мэг не отвела меня к священнику или к кому-нибудь еще, кто мог бы помочь мне? Почему я оказалась у Нэн?
 – По-видимому, у Мэг было две дочери. Одна работала в соседнем поместье, а вторая вышла замуж и уехала жить к мужу в Корнуолл. Я узнала, что незамужняя дочь уехала из Ирландии сразу после… – Элизабет замолчала, потом продолжила: – после смерти твоего отца и умерла вскоре после приезда в Англию. Я думаю, что Нэн – замужняя дочь Мэг. Нэн не знала, кто ты, думая, что ты ее племянница. Она вырастала тебя как собственного ребенка.
 Эйлин задумчиво посмотрела на свою мать. Она все это время старалась забыть свои детские годы, полные страданий. Но теперь Эйлин поняла, что Нэн растила немую, грубую и никого не любящую девчонку, хотя у нее едва хватало средств, чтобы поднять на ноги собственных детей. Единственная ошибка Нэн заключалась в том, что она вышла замуж не за того человека. Ее не в чем больше обвинять. Когда-нибудь Эйлин найдет ее и отблагодарит за все.
 Резкий стук отвлек женщин от мрачных размышлений, и они нетерпеливо посмотрели на дверь. Ведь это мог быть посыльный с письмом из Лондона от Дрейка. Диана громко предложила войти.
 На пороге стоял, заметно нервничая, лакей. Широко распахнув массивную двустворчатую дверь, он провозгласил:
 – Мистер Эдмунд желает видеть леди Шерборн.
 Диана задохнулась от неожиданности, а Эйлин зажала рот рукой. Позади испуганного лакея показалась темная и грозная фигура Эдмунда. Невероятно, но это был он.
 Он бесцеремонно отодвинул слугу в сторону и прошел в комнату. Эдмунд, одетый в элегантный кожаный камзол, высокие блестящие сапоги, с аккуратнейшим образом расчесанными на пробор волосами выглядел настоящим джентльменом. Холодный взгляд его бездонных черных глаз заставил всех присутствующих насторожиться. К тому же всем было известно о его предательстве Дрейка.
 Когда лакей закрыл за собой дверь, Эдмунд вежливо поклонился.
 – Милые дамы… – он с любопытством посмотрел на Элизабет, – не припомню, чтобы имел удовольствие…
 Эйлин не оставалось ничего другого, как представить свою мать.
 – Мама, это кузен Дрейка, Эдмунд Невилл. Моя мать, леди де Лейси.
 Имя «де Лейси» тяжело повисло в воздухе, и самоуверенность Эдмунда мгновенно улетучилась. Но он быстро пришел в себя и галантно склонил голову.
 – Чрезвычайно рад знакомству, миледи. – Он самодовольно ухмыльнулся, отметив необыкновенное сходство между матерью и дочерью. Затем повернулся к Эйлин. – Мне сказали, что мой сын здесь. Надеюсь, вы не посчитаете наглостью мое желание увидеть его?
 У Эйлин остановилось сердце. Она знала, что ему нельзя доверять. Он, несомненно, имел право увидеть сына, но не сейчас. Рядом не было ни Майкла, ни Дрейка, ни лорда Уэстли. Он слишком удачно выбрал время для визита.
 Эйлин, мило улыбнувшись, предложила ему присесть.
 – Сейчас дети гуляют с моими дядюшкой и тетушкой. Скоро они должны вернуться, а пока я попрошу принести нам чаю.
 Диана и Элизабет немного удивленно посмотрели на нее, но благоразумно промолчали. Саммервиллов не было в Шерборне уже более двух недель, а малыши мирно спали наверху, в своих кроватках. Что Эйлин задумала, ни ее мать, ни Диана не могли понять, но предпочли не вмешиваться.
 Маркиза встала и выскользнула за дверь отдать приказание насчет чая, хотя достаточно было позвонить в колокольчик у кресла Дианы. Она закрыла за собой дверь и, приподняв юбки, побежала по лестнице наверх, в детскую.
 Не успев подняться, услышала, что дверь в гостиную снова открылась. Она знала, что это Эдмунд вышел в холл и, возможно, видит ее. Но беспокоиться об этом было поздно. Эйлин со всех ног мчалась по длинному коридору по направлению к детской.
 Тяжело дыша, она ворвалась в комнату и велела няням:
 – Уносите детей отсюда. Спрячьте их и пошлите кого-нибудь за мистером Джаспером. Быстро!
 Немного глуповатая кормилица, которую привез для своего внука лорд Уэстли, начала было возражать, но молоденькая деревенская девушка – няня детей Эйлин – начала быстро собирать Ричарда, а затем, успокоив еще сонного ребенка, принялась за Эмили.
 Эйлин быстро схватила шестимесячного крепыша Уэстли, названного в честь короля Георгом, но на пороге детской бесшумно появился Эдмунд.
 – Это было очень жестоко с вашей стороны, миледи, но я и не думал, что Дрейк женился на размазне. – Он сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть младенцев, лежащих на руках у юной маркизы и двух кормилиц. Увидев большого темноволосого и, безусловно, тяжелого малыша, Эдмунд самодовольно рассмеялся. Близнецы родились очень маленькими и только сейчас набрали тот вес, который был у Георга при рождении. Разница между худеньким светловолосым наследником Шерборнов и крепко сложенным внуком лорда Уэстли была колоссальной.
 – Совсем не трудно понять, который из них мой. Старикашка, наверное, отвалил Дрейку изрядную сумму, чтобы тот принял моего ребенка. Не думаю, что кузен охотно согласился взять к себе в дом моего отпрыска, – насмешливо проговорил Эдмунд.
 Вместо того чтобы взять Георга, Эдмунд повернулся к молоденькой девушке, державшей Ричарда, и решительно выхватил младенца из ее рук. Эйлин ринулась к нему, но Эдмунд покачал головой, небрежно держа младенца одной рукой.
 – Назад, миледи. Вы уже достаточно вмешались. – Он посмотрел на молоденькую няню. – Возьми у леди моего сына.
 Неохотно отдав девушке малыша, Эйлин в замешательстве посмотрела на Эдмунда:
 – Что вам нужно? Зачем вы пришли сюда?
 Темные глаза Эдмунда уставились на нее с ненавистью.
 – Я пришел за своим сыном. И чтобы вы больше не вмешивались, заберу с собой и вашего. Хочу напомнить вам, что новорожденному очень легко причинить вред или даже убить его, если обращаться с ним неаккуратно. Не заставляйте меня действовать второпях.
 Страх ледяной волной окатил Эйлин, но она, не показывая виду, хладнокровно смотрела на него.
 – Я не понимаю… – Она чувствовала, что няни с ужасом смотрят на нее, но знала, что девушки и шагу не ступят без ее приказания. Сейчас Ричард был в руках Эдмунда, и Эйлин должна была действовать крайне осторожно. – Мы не собираемся причинять вашему сыну никакого вреда. Если бы вы пришли сюда с лордом Уэстли, я с удовольствием отдала бы его вам, – прикинувшись непонимающей, проговорила она.
 – И мне, и вам известно, что дело совсем не в этом. Поэтому я предпочитаю все держать под контролем. Пока у меня будет драгоценный внук лорда, ему придется иметь дело со мной. А если в моих руках будет единственный сын и наследник Дрейка, то мой дорогой кузен сделает все, чтобы старик был со мной поуступчивее. Не стойте у меня на пути и не вмешивайтесь, и в скором времени эти маленькие ангелочки снова вернутся в свою милую детскую.
 Эдмунд покрепче обхватил Ричарда, который высунул личико из своего одеяла и смотрел своими круглыми глазками. Эдмунд приказал няне идти вперед и сам пошел к двери. У Эйлин замерло сердце. Она не могла позволить ему забрать своего малыша, но не осмеливалась и останавливать его.
 Леди Шерборн в нерешительности замерла, глядя на удаляющегося кузена своего мужа. Если попытаться отобрать ребенка, то Эдмунд просто погубит его, бросив с лестницы. Если промолчать и ничего не делать, то она никогда больше не увидит своего малыша. Она не сможет жить в мире с собой, если потеряет сына из-за собственного бездействия. Эйлин сжала кулаки так крепко, что ногти впились ей в ладони.
 Внизу лестницы стояла Элизабет, положив руки на спинку кресла Дианы. Обе женщины, подняв головы, с беспокойством смотрели на разворачивавшуюся перед ними сцену. Впереди шла, неся на руках Георга, молодая няня. Следом за ней возле перил неторопливо шел Эдмунд, держа одной рукой Ричарда так, что ребенок находился над пролетами лестницы.
 – Я покидаю вас, дамы. Последуйте примеру леди Шерборн и не лезьте не в свое дело. И тогда все будет хорошо. Советую вам вслед за нами никого не посылать. С детьми все будет в порядке до тех пор, пока мне никто не будет мешать, – зло прошипел кузен Дрейка.
 Элизабет отодвинула кресло Дианы с дороги, и Эдмунд с самодовольным видом прошел мимо них. Быстро подбежавший лакей распахнул дверь. Его глаза были расширены от ужаса, но строгий взгляд Эйлин призывая его молчать. Белая как мел, леди Шерборн неподвижно стояла, вцепившись в перила и молча наблюдая, как широкая спина Эдмунда исчезала в дверном проеме.
 Вот он уже вышел на улицу, и дверь за ним закрылась.




 Глава 29


 Не теряя ни минуты, Эйлин начала действовать. Сбегая вниз по ступенькам, она приказала слугам найти Майкла, оседлать для нее лошадь и поехать за Дрейком. Не сбавляя шага, она схватила плащ и через боковую дверь выбежала к конюшням. Нельзя позволить Эдмунду узнать, что она поедет за ним.
 Войдя в конюшню, она увидела, что лошадь все еще не оседлана. Конюх только-только надел на нее узду, а экипаж Эдмунда уже проехал по центральной аллее к главным воротам. Необходимо было узнать, куда он направляется, и поэтому Эйлин не могла ждать. Она протянула заднюю часть юбки между ног и засунула за пояс: придется ехать верхом и без седла.
 Изумленный конюх запротестовал, когда Эйлин потребовала помочь ей сесть. Она почти год не ездила на лошади и теперь была не в лучшей форме, но сейчас думать об этом было некогда. Два малыша, похищенные Эдмундом, занимали все мысли Эйлин.
 Эйлин пришпорила лошадь и помчалась вслед за экипажем. Ее мерин с радостью пустился галопом, и они быстро приблизились к главным воротам имения.
 Эйлин добралась до дороги как раз в тот момент, когда экипаж Эдмунда уже скрылся за правым поворотом. Теперь было достаточно легко следовать за ним, скрываясь в тени деревьев, окружавших имение, но, когда экипаж выехал на открытую местность, Эйлин пришлось придержать лошадь, пока карета не скрылась за очередным поворотом.
 Таким образом – прячась за деревьями и холмами – она проскакала за экипажем много миль. Никогда прежде не выезжавшая за пределы поместья Невиллов, Эйлин понятия не имела о том, где она теперь находится. Нужно было оставить какой-нибудь знак Майклу, чтобы он знал, куда ехать, но у нее ничего не было под рукой. Бедной маркизе оставалось лишь молиться о том, чтобы случайный прохожий доставил весточку от нее в Шерборн.
 Солнце садилось, и Эйлин начала дрожать от холода. На ней был плащ, подбитый мехом, но она не успела взять ни шляпы, ни перчаток. Маркиза чувствовала, что ее нос превратился в сосульку, а пальцы покраснели и потрескались от ветра и холода. Однако экипаж ехал все дальше и дальше, а Эйлин упорно следовала за ним. Так как стемнело, она осмелилась подъехать к нему ближе. Впереди показалась небольшая деревушка, экипаж поехал медленнее и вскоре въехал во двор местной таверны. Эйлин осторожно проехала дальше, в переулок за таверной, откуда она могла наблюдать за происходящим, не боясь быть увиденной. Кучер, потирая обтянутые перчатками руки, чтобы согреть их, начал прохаживаться, поглядывая на приветливый свет в таверне. Эйлин, удерживая нетерпеливую, своенравную лошадь, ждала, когда кто-нибудь выйдет из экипажа, но никто не вышел из кареты.
 У Эйлин из глаз брызнули слезы ярости: она поняла, что сделал Эдмунд. Где-то там, в обширных полях, когда она не могла подъехать близко, он приказал экипажу остановиться и быстро отправил своих заложников по другой дороге. К тому времени, когда Эйлин смогла подъехать ближе, не опасаясь, что ее увидят из кареты, они уже исчезли.
 Гнев овладел ею, когда она представила, сколько миль проехала сегодня впустую. У нее болел каждый мускул. Ветер растрепал ее волосы, выбившиеся из прически, и холодные пряди больно били ее по замерзшему лицу. Эйлин только начинала приходить в себя после родов, а эта поездка забрала последние силы; ее руки едва могли держать поводья. Что же делать дальше?
 Неужто возвращаться в Шерборн, дождаться Дрейка и рассказать ему, куда поехал Эдмунд? Но что, если муж нескоро приедет, а Майкл уже кинулся на поиски ее и детей? Кроме нее, никто не знал, в каком направлении Эдмунд увез детей. Она просто не могла бросить их.
 Собрав волю в кулак, Эйлин повернула лошадь назад, откуда приехала. Было несколько мест, где можно было спрятаться, но деревянный мост подходил для этих целей лучше всего. Она вспомнила, что ей пришлось ждать, целую вечность, спрятавшись за холмом, пока экипаж не пересек мост и не скрылся за поворотом. Под мостом на берегу реки можно было легко спрятать лошадей. Эдмунд не мог уйти с кормилицей и двумя младенцами пешком. Их наверняка ждали лошади. Однако проследить их путь от моста будет довольно трудно.
 Переполненная молоком грудь болела, и Эйлин знала, что к этому времени малыши уже плачут от голода, так как у кормилицы, которую она наняла для близнецов, не хватит молока, чтобы досыта накормить двух голодных детей. Эдмунд сделал ошибку, когда взял с собой именно эту кормилицу. Маркизу тревожила мысль о том, что может случиться, если непрерывный крик младенцев выведет похитителя из терпения.
 От холода пальцы рук и ног онемели, и Эйлин казалось, что она больше их не чувствует. Зубы стучали, а ноги болели так, что она боялась, что будет не способна встать на них, когда придется слезть с лошади. Правда, маркиза совсем не была уверена, что сумеет спуститься на землю. Она бы совсем забыла о еде, если бы не боль в желудке. Но голодать ей приходилось не один раз.
 По щекам Эйлин покатились слезы, когда она, добравшись до моста, поняла, что не знает, куда ей ехать дальше. Преследуя экипаж, она повернула за ним налево, но ведь он мог поехать в двух других направлениях – или по течению реки, или же просто через поле. Усталость охватила Эйлин, ей хотелось слезть с лошади и свернуться калачиком на теплых, как ей казалось, досках моста.
 Она понимала, что не в силах двигаться дальше, но упрямство заставило ее повернуть лошадь вниз, к изрытой следами колес дорожке, ведущей в долину, к роще. Слабый луч света виднелся сквозь голые ветки. Значит, неподалеку деревенский дом. Там она могла бы найти пристанище на ночь, а утром снова продолжить поиски.
 Темнело, и Эйлин старалась не потерять из виду дорожку, поросшую колючим кустарником. Ей казалось, что она сбилась с пути, но продолжала упорно ехать на свет, то теряя его из виду, то вновь видя вдалеке.
 Когда Эйлин подъехала к приземистому охотничьему домику, ни одна собака не залаяла в ответ на ее приближение. Где-то в глубине дома мерцала свеча, и не было больше никаких признаков жизни. Не было слышно ничьих голосов, вокруг стояла густая мертвая тишина. И вдруг она услышала тихий плач младенца.
 Радость охватила ее: она нашла их. Маркиза осторожно подъехала к поваленному дереву и с невероятным усилием слезла на землю. У нее болело все тело, даже те места, которые, как она полагала, болеть не могут. Ноги подгибались, и Эйлин ухватилась за дерево, чтобы не упасть. Так она стояла некоторое время, пока не пришла в себя. Кожа на ее заледеневших руках сильно потрескалась, но сейчас маркиза не обращала на это ни малейшего внимания. Она нашла своего сына.
 Эйлин осторожно обошла дом, стараясь найти вход в него. Пустые темные окна казались в сумерках чьими-то злыми глазами, которые неотрывно наблюдали за каждым ее движением. Она зашла за угол дома и обнаружила, что под одним из окон обрушилась кладка и образовался небольшой холмик из камней. Но источник света она так и не нашла.
 Эйлин сквозь подошву своих тонких туфель чувствовала под ногами каждый камень, и когда она наступила на очередной острый булыжник, то едва сдержалась, чтобы не закричать. Пальцы ног пульсировали от боли каждый раз, когда она спотыкалась, но Эйлин все-таки добралась до задней части дома и, почувствовав запах дыма, увидела отсветы пламени, освещающие грязный дворик позади дома. Местом, где собрались обитатели, оказалась крошечная кухня.
 Задерживая дыхание, маркиза поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть в окно. Сначала она не увидела ничего, кроме грубого стола и костра в большом, но ветхом и почти осыпавшемся камине. Младенец все еще кричал где-то в дальней комнате дома, и она даже подумала, что Эдмунд, возможно, оставил их одних. Но надежда растаяла как дым, когда кузен ее мужа вошел в кухню, чтобы помешать угли в камине.
 Вдруг чьи-то грубые руки обхватили за талию и понесли отбивающуюся и кричащую маркизу через черный ход.
 Когда кучер бросил свою разъяренную ношу на холодный каменный пол, Эдмунд нахмурился. Разглядывая свою пленницу, толстый слуга плюнул на ладони, а затем медленно потер их одну об другую.
 – Она подсматривала в окно, сэр. Теперь я пойду к лошадям, – сказал он и, приподняв шляпу, шаркая, пошел к двери.
 – Проклятая назойливая сука! – выругался Эдмунд и зло уставился на Эйлин. Она поднялась с пола и окоченевшими руками попыталась поправить свои юбки. Ее растрепанные темно-рыжие волосы свисали на бледное лицо, и если бы он был суеверен, то мог бы поклясться, что эти серебристого цвета глаза прокляли его. – Вы все испортили!
 Эйлин, держась за стол и нетвердо стоя на ногах, пронзила Эдмунда испепеляющим взглядом.
 – Где мой сын? – резко спросила она.
 Эдмунд недоуменно уставился на нее:
 – Вы что, не понимаете, что натворили?
 – А мне все равно. – Эйлин говорила серьезно. В тот момент она знала только одно: Ричард плачет, и единственное, чего ей хотелось, – это быть рядом с ним.
 Высокий и чужой для нее человек, преграждавший сейчас дорогу, был для нее не больше чем просто помехой на пути. Только ярость в его темных глазах заставляла слушать его.
 До Эдмунда начало доходить, почему де Лейси желал избавиться от этой назойливой девицы. Она совсем не заботилась о соблюдении приличий, благопристойности или морали, не думала о себе и собственной безопасности. Судя по всему, ей было неведомо чувство страха. Эйлин была слишком мала, чтобы одолеть врага физически, но даже крохотный терьер может причинить изрядную долю беспокойства большому оленю. И эта проклятая назойливая девка была женой Дрейка.
 Злорадная улыбка заиграла на губах Эдмунда, когда он осознал сложившееся положение вещей. Не только сын, но и любимая жена были главной слабостью маркиза. Теперь Эдмунд мог попросить хоть луну с неба и быть уверенным, что получит ее. С поклоном Эдмунд указал на дверь, через которую он только что вошел:
 – Ваш сын находится там, мадам. Я советую вам присоединиться к нему.
 Гнев и страх за жену и ребенка охватили Дрейка, когда он получил известие из Шерборна. Этого не могло быть. Ведь они отправили Эдмунда в Плимут на корабле почти неделю назад. В данный момент он должен был быть на пути в колонию. Как он мог оказаться в Шерборне?
 Но Дрейк держал в руке письмо, в котором черным по белому было написано, что Эдмунд появился в имении. Значит, этот мерзавец нашел способ улизнуть с корабля! Дрейк поднял невидящие глаза на посыльного, и тот, задрожав, попятился, опасаясь, как бы его светлость не разорвал его на куски. Маркиз был хорошим хозяином, но его гнев был сравним только с гневом разъяренных богов. И сейчас это был именно тот случай.
 – Вели оседлать мою лошадь. – Коротко скомандовав, Дрейк отвернулся от слуги и вошел в свой кабинет. Для него потерять детей означало потерять жену. Дрейк не вынес бы ни того, ни другого.
 Ему следовало бы вернуться сразу же, как только он убедился, что Эдмунд уехал. Но нужно было оформить бумаги, необходимые для покупки земли под строительство дома для Эйлин. Он хотел сделать ей сюрприз, и ему пришлось ждать встречи с герцогом Ньюкаслом. Казалось, правильнее было подождать до тех пор, пока бумаги и проект дома не окажутся у него в кармане. Он предвкушал радостный прием дома, но уже не в первый раз его благие намерения оказались причиной несчастья.
 Дрейк пристегнул к ремню пистолеты, которые он выиграл в карты несколько лет назад.
 На этот раз ему придется убить мерзавца.




 Глава 30


 Незадолго до полуночи Дрейк ворвался в кабинет, где находился Августин Монсар, обрадовавшийся его появлению. Однако крик радости застыл на его губах, когда он увидел гнев в синих глазах кузена и заметил, что у того при себе оружие, которого Дрейк раньше никогда не носил. Лампа, стоящая на столе, мерцала, отбрасывая тень на уставшие глаза маркиза и мрачно оттеняя линию его рта. Если бы это был Эдмунд, Августин, наверное, упал бы в обморок от страха.
 – Есть новости? – даже не поприветствовав кузена, спросил юноша.
 – Мы знаем, в какую сторону они направились. Мы проследили за экипажем, – осторожно начал Августин. Затем, волнуясь, развернул лежащий на столе лист бумаги. – Майкл говорит, что у нас будет достаточно денег, если мы повременим с оплатой некоторых счетов, продадим часть акций в Вест-Индии и получим ссуды у банкиров. Лично я даже представить не могу такую сумму.
 Дрейк вырвал письмо из рук Августина и быстро пробежал его глазами. Требует выкуп. Эдмунд, должно быть, выжил из ума. Они нашли ему почетное место в колонии, предложили хорошее содержание, а он нагло швырнул все это им в лицо. Сумма была действительно астрономической. Чтобы продержаться до следующего года, когда поспеет урожай, ему придется заложить поместье. Но Эдмунд, похоже, очень хорошо понимал, сколько стоит Шерборн. Дрейку придется выложить эту сумму. Эйлин никогда не простит ему, если он не сделает этого.
 Дрейк задержал взгляд на странной формулировке сообщения. Почему он пишет об «их» благополучном возвращении? Неужели Эдмунд полагает, что они будут выкупать его собственного сына?
 – Лорд Уэстли уже получил это? – Яростно взмахнув письмом, Дрейк швырнул его на стол.
 – Он уже отправился в Лондон, чтобы посовещаться со своими банкирами. Обещал вернуться завтра утром. – Августин, нервничая, вцепился в край стола, ожидая приступа ярости своего кузена.
 – Эйлин уехала с ним? – Дрейку казалось странным, что она не осталась дома дожидаться новостей. Единственным объяснением ее поведения было то, что она не могла сидеть сложа руки и, решив взять все под свой контроль, отправилась в Лондон.
 Августин раскрыл глаза от удивления и резко опустился на стул. Ему даже в голову не могло прийти, что Дрейк не знает… Но письмо ему выслали до того, как кто-нибудь сообразил, что задумала Эйлин.
 Он нервно вздрогнул и нерешительно протянул руку к графину с вином.
 – Нет. Я думал, что ты знаешь. Давай я отвезу тебя к Майклу… Мы как раз ожидали…
 Грозный взгляд Дрейка приковал Августина к стулу.
 – Думал, что я знаю что? Где Эйлин?! – Было ясно, что он уже знал ответ на этот вопрос, но все же хотел услышать его от своего кузена. Она никогда не стала бы дожидаться его, не пробуя предпринять хотя бы что-нибудь. В этом он оказался прав.
 – Она поехала за ними, – прошептал Августин, готовясь к взрыву ярости Дрейка.
 – И? – угрожающе навис над ним маркиз.
 – И не вернулась…
 Дрейк резко повернулся и изо всех сил ударил кулаком в каменную стену, обшитую деревянными панелями и покрытую старинным французским гобеленом. Если бы не мягкая ткань, Дрейк наверняка сломал бы себе несколько костей, а так он только до крови рассадил костяшки пальцев о деревянную панель. Но гнев его не стихал. Поток грязных ругательств, хлынувших на гобелен, стену, его жену и бедного Августина, поражал своей изощренностью. Августин вздохнул с облегчением. Гром прогремел, но все остались живы. Теперь нужно начинать действовать по-настоящему.
 Когда двое мужчин вышли из кабинета, то увидели леди де Лейси, ожидавшую их на лестнице. Она, одетая в бархатный халат Эйлин, с темно-рыжими волосами, мерцающими при свете свечи, напоминала призрачный образ Эйлин, который ошеломил и лишил Дрейка дара речи. Придя в себя, он шагнул навстречу матери своей жены.
 Не дожидаясь вежливых слов приветствия, Элизабет прямо спросила:
 – Я не знаю вашего кузена Эдмунда. Какой он человек? Может он причинить им вред? – Она не отрываясь смотрела на молодого лорда, который женился на ее дочери и в результате подверг ее опасности. Ее гнев не уменьшился, когда она услышала в его голосе боль.
 – Эдмунд слишком хитер, чтобы подставлять себя под виселицу. Я думаю, что он ничего не сделает им. – Он ответил на ее вопрос, но не раскрыл правду. Эдмунд никогда не станет делать то, что другие могли бы сделать за него. Леди де Лейси была слишком взвинчена, чтобы волновать ее еще и этим. – А где моя сестра? – спросил он, решив переменить тему. – Она спит?
 – Доктор дал ей снотворное. Уверена, она винит себя за то, что не смогла ничего сделать. Но она и в самом деле ничего не могла изменить.
 Дрейк слышал обвинительный тон в ее голосе и знал, что в этом Элизабет права: это он должен был быть рядом, чтобы защищать свою жену и детей. Но она не могла бы упрекнуть его больше, чем он сам укорял себя.
 Ярость была слышна в его голосе, когда Дрейк ответил:
 – Скажите Диане, что я ухожу, чтобы вернуть свою семью домой.
 Резко повернувшись, он покинул комнату, оставив Элизабет, встревоженно смотрящую ему вслед. Она думала сначала, что Эйлин вышла замуж за человека, похожего на ее отца. И только теперь поняла, что это не так. Ричард был очень мягким человеком и предпочитал решать все вопросы мирным путем. Он брался за оружие только тогда, когда иного выхода просто не было. Огонь, горевший в глазах маркиза, говорил о том, что дело мирным путем не решится. Дрейк задумал убийство, а Элизабет вовсе не была уверена, что ее дочь одобрила бы сейчас ярость Дрейка.
 Женщина начала поспешно подниматься по лестнице.
 Эйлин терпеливо ждала, когда погасят свет и в доме все стихнет. Молоденькая кормилица мирно спала на широкой кровати рядом с двумя тихо посапывающими малышами. Они расположились в небольшой комнатке на втором этаже, которую отвел им Эдмунд. Весь день Эйлин ничего не могла сделать, кроме как ходить взад-вперед по комнате, и это сильно ее раздражало. Сейчас, когда снова наступила ночь, Эйлин приготовилась сделать первый шаг.
 Весь день она видела только двоих мужчин: смуглого кучера и самого Эдмунда. Оба были крепкого телосложения и имели при себе оружие, так что шанс на побег не появился. Но они должны были когда-нибудь заснуть.
 Маркиза, стараясь ступать как можно тише, вышла в коридор. Сухая древесина под ее ногами прогибалась и скрипела, словно очнувшийся от сна старик. В доме почти не было мебели, поэтому каждый шаг Эйлин эхом отражался от голых стен. Легкая поступь маркизы производила гораздо меньше шума, чем яростно визжащие половые доски.
 Каждый мускул на теле Эйлин все еще болел после вчерашней ночной скачки, а кровавые трещины на руках горели и нестерпимо ныли. Но все это было просто мелочью по сравнению с той опасностью, которую представлял собой Эдмунд.
 Эйлин не нравилось, что кузен злорадно улыбался ей, когда она попадалась ему на глаза, и то, что благополучие детей совсем не волновало его, подтверждало ее самые ужасные подозрения на счет его намерений. Маркиза знала, что он собирается вымогать деньги у Дрейка и лорда Уэстли за возвращение ее и детей. Но Эйлин боялась, что, получив выкуп, Эдмунд не станет выполнять свою часть уговора.
 Эйлин еще не знала точно, что будет делать, если найдет своих похитителей спящими. Идти наверх и будить раньше времени детей было опасно. Тихонько ускользнуть и поскакать за помощью казалось Эйлин малодушным. Сейчас она действовала, полагаясь лишь на свой инстинкт.
 Она ни разу не видела, чтобы входная дверь была открыта, и сейчас, спускаясь вниз по лестнице, разглядывала ее. Сделанная из массивных грубых досок, дверь, казалось, сидела на петлях очень крепко и была идеально подогнана под дверной проем. Ни одно дуновение ветерка не пробивалось ни снизу, ни сверху.
 Прежде чем открыть дверь, нужно будет, отодвинуть огромный и тяжелый деревянный засов. Эйлин подозревала, что старая древесина покоробилась или разбухла от времени и открыть засов просто невозможно. Именно поэтому Эдмунд со своим подручным всегда пользовались черным ходом.
 Двигаясь тихо, как она научилась когда-то в детстве, Эйлин кралась к кухне. На первом этаже было только две комнаты: прихожая и небольшая кухонька. Кучер, должно быть, лег спать в конюшне. Маркиза надеялась, что Эдмунд устроился наверху, во второй комнате. Вечером она слышала, как он возился там, но очень трудно было уследить за его передвижениями, в то время как два голодных младенца орали, требуя ужина. Тихо продвигаясь к кухне, Эйлин молилась про себя, чтобы там никого не оказалось.
 В маленьком помещении не было лампы и огня в крошечной печурке. Единственным источником света, не считая нескольких тлеющих угольков, были два больших окна, через которые была видна часть усыпанного звездами черного неба. Эйлин застыла на месте, стараясь припомнить, где стоят стол и стулья. Дверь, по-видимому, располагалась где-то между окнами.
 Маркиза медленно пошла вперед, вытянув перед собой руки. Если ей удастся нащупать стол, то ориентироваться будет гораздо проще. Внезапно она наткнулась ногой на ножку стула и приглушенно вскрикнула скорее от удивления, чем отболи.
 В следующую секунду около окна раздался звук зажигаемого огнива, и яркий свет от зажженной свечи упал на мрачное лицо стоящего у задней двери Эдмунда. Его окруженный тенями силуэт казался сейчас еще более зловещим, чем при свете дня, и Эйлин сначала почудилось, что перед ней темный бестелесный призрак. Она сумела справиться с охватившим ее страхом.
 – Страдаете лунатизмом, дорогая моя? – как ни в чем не бывало поинтересовался Эдмунд, и глаза его злобно сверкнули. – Это небезопасное занятие. Не советую вам увлекаться этим впредь.
 Эйлин быстро нашла, что ответить, и не моргнув глазом солгала:
 – Я хочу есть. Я не привыкла питаться этим отвратительным варевом, которое вы называете едой.
 – Вам, как и мне, придется потерпеть, пока ваш муж не привезет мне золото. Идите спать и не пытайтесь снова дурачить меня.
 Пламя свечи, разгоревшись, осветило лицо Эдмунда, сидевшего на стуле, прислоненном к двери черного хода – единственному выходу из дома. Чтобы выбраться наружу, нужно было бы застрелить его и перешагнуть через его труп. Вероятность такого исхода казалась крайне ничтожной.
 – Значит, вы отпустите нас? – Она должна была спросить его об этом, чтобы развеять сомнения, которые неустанно мучили ее. Эйлин внимательно смотрела на своего похитителя. Что бы он ни сказал, она поверит не словам, а глазам, выражение которых подскажет, обманывает он или нет.
 Эдмунд посмотрел на нее с сомнением. Шерстяное платье, которое было на маркизе во время поездки, выглядело ужасно потрепанным, мятым. Видно было, что она попыталась привести в порядок свои густые волосы, но все-таки ее вид не был ни изящным, ни величественным. Его кузен женился на маленькой оборванке, которая опозорила его имя. Эдмунд только фыркнул в ответ.
 – Если бы я отдал вас цыганам в лесу, то сделал бы Дрейку большое одолжение. Но боюсь, этот дурак не поймет моих благих намерений. Я еще не решил, как поступить. Ваше внезапное появление осложнило ситуацию, и я не рассчитывал на это.
 – Но как же дети? Вы ведь вернете их? – тревожно спросила Эйлин. Если в этих лесах действительно есть цыгане, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы это чудовище продало им ее малышей.
 – Было бы очень хорошо, если бы мой сын стал лордом Уэстли. Если бы вы сразу отдали его мне, когда я просил, то просто избавили бы себя от всех этих неприятностей. А теперь мне придется отказываться от переговоров с Уэстли и в конце концов уехать на континент. После всего, что произошло, Дрейк ни за что не позволит мне остаться в Англии. С решением этой проблемы мне еще предстоит помучиться. Идите спать и не злите меня больше своими дурацкими выходками.
 Его грубый тон был оскорбительным для Эйлин. Она резко развернулась и вышла из кухни, но при этом ее сердце, наполненное страхом, билось часто-часто. Из его слов маркиза поняла, что он вряд ли освободит ее или Ричарда. Ненависть к Дрейку заставляет Эдмунда совершать все более ужасные поступки. Эйлин не думала, что он осмелится на хладнокровное убийство, но продать детей цыганам – это как раз в его духе. Он избавится от ее сына, и она, может быть, больше никогда не увидит малютку. Но если он не очень умен, то продаст и ее тоже. И уж тогда веревки, которыми, бесспорно, ее свяжут, не помешают маркизе сбежать, прихватив с собой Ричарда. Дрейк последует за Эдмундом хоть на край света, если тот осмелится поступить так с его женой и сыном. Но скорее всего Эдмунд не расскажет Дрейку правду. Сейчас Эйлин понятия не имела, каким образом будут разворачиваться события дальше.
 Той ночью она почти не спала. К рассвету Эйлин наконец пришла к выводу: чтобы сбежать, необходимо разоружить Эдмунда. Если бы была не зима, то она нашла бы какой-нибудь предлог, чтобы выйти на улицу. Вероятность найти паслен была небольшой, а вот белена росла рядом с домом почти наверняка, но в это время года найти можно было только семена. Будет сложно подсыпать их в пищу Эдмунда, но даже небольшого количества хватит, чтобы он плохо себя почувствовал. Правда, оставалось одно «но»: маркиза вовсе не была уверена, что сумеет различить растения, когда на них нет листьев.
 Но все же это был хоть какой-то шанс. Наверняка можно найти какой-либо другой выход, нужно просто не терять способности здраво мыслить. Не придумав пока ничего другого, Эйлин забрала из рук няни плачущего сына и села на стул около окна, чтобы покормить и успокоить его. Малыш мгновенно замолк, присосавшись к материнской груди, и, пока он с жадностью ел, молодая мама прокручивала в голове все возможные ходы. Ее любовь к этому маленькому существу, так доверчиво расположившемуся сейчас у нее на руках, была сильнее любого мужчины. Рано или поздно, но она одержит над Эдмундом верх. К концу дня в арсенале юной маркизы были следующие предметы: тяжелый камень, который ей удалось спрятать в юбках, когда она выходила «в туалет», тупой нож, найденный на кухне, где она готовила себе скудный обед, состоящий из черствого хлеба с сыром, и гусиное перо, обнаруженное на кухне в щели между стеной и полом. Все это не было грозным оружием, но Эйлин не позволяла себе унывать. Сейчас Дрейк уже наверняка ищет их, и ей нужно дать ему знак или же разоружить Эдмунда и побежать за помощью.
 Когда вечером Эдмунд пригласил ее поужинать с ним, маркиза поняла, что настало время действовать. Его самоуверенность и странное доверие к ней можно было объяснить только одним: он был убежден, что в скором времени получит выкуп. Эйлин слышала, как кучер уезжал куда-то рано утром. Сейчас его лошадь снова стояла во дворе. Эдмунд, несомненно, получил какое-то известие, но, к сожалению, ей не известно, какое именно.
 Она медленно потягивала жуткое варево, которое кузен называл чаем, и вполуха слушала болтовню о его планах путешествия по Италии. Возможно, если Дрейк найдет ему место в Италии, а не в колонии, Эдмунд не претворит в жизнь свои безумные планы. Он, по его словам, питал отвращение к живущим в Америке «дикарям». Но маркиза подумала, что Эдмунд придумает себе и другое оправдание.
 В последние дни Эйлин спала очень мало, поэтому сейчас ее веки становились все тяжелее и она с трудом боролась со сном. Ей нужно было во что бы то ни стало выяснить, каковы его планы и что он узнал сегодня, но у Эйлин не было сил говорить с ним на эти темы. Все ее силы уходили на то, чтобы не уснуть. От монотонного монолога Эдмунда Эйлин еще больше хотелось спать. Он оказался самым скучным собеседником из всех, с которыми ей приходилось сталкиваться. Неужели этот человек не может говорить ни о чем другом, кроме собственной персоны?
 Вместо этой жидкой дряни, которую сунул ей Эдмунд, маркиза с большим удовольствием выпила бы стакан чистой ключевой воды. Ее язык стал шершавым, как наждачная бумага, и девушка с отвращением отодвинула от себя чашку. В ту же минуту Эдмунд заботливо склонился над ней, предлагая еще.
 – Вы что-то неважно выглядите. Позвольте мне подлить вам в чай немного бренди. Уверен, он придаст вам сил. – Он извлек из кармана небольшую флягу и плеснул золотисто-янтарную жидкость в чашку Эйлин. Затем протянул ей отвратительно пахнущую смесь.
 Маркиза задумчиво уставилась на чашку, затем перевела взгляд на непомерно темные, казалось, бездонные глаза Эдмунда.
 – Вы получили известие от Дрейка? – спросила она, осторожно подбирая слова.
 Эдмунд поднял на нее свой пронзительный взгляд; где-то в самой глубине его угольных зрачков плясали искорки удовлетворения.
 – Мы получим золото завтра утром. Жаль, что я не могу потребовать столько, чтобы разорить его, так как деньги мне нужны сейчас, а чтобы достать большую сумму, ему понадобилось бы слишком много времени.
 – А мы? Вы оставите меня и детей здесь, чтобы Дрейк нашел нас? – Это было простое решение, но даже с тяжелой головой Эйлин понимала, что Эдмунд не так наивен, чтобы просто отпустить их.
 Его улыбка стала еще шире, придавая лицу дьявольское выражение.
 – Кормилицу и моего сына – да. Они вернутся к Уэстли. Как я говорил, ваше присутствие здесь создало массу проблем. После всего, что произошло, Дрейк не даст мне спокойно жить в Италии. Мне нужны гарантии, и вы – одна из них. Дрейк, наверное, сойдет с ума от бешенства, если залогом моей безопасности будете вы. Кто знает? Возможно, со временем моя компания понравится вам больше, чем его. Сколько всего может измениться только за один-единственный день, а в нашем распоряжении будет много дней, а может, даже месяцев, пока Дрейк не согласится оставить меня в покое.
 В голове маркизы странно гудело, и она не была уверена, что правильно его расслышала. Но все же решительно, как ей показалось, покачала головой:
 – Никогда. Я никуда с вами не поеду. Я сейчас закричу. Кто-нибудь обязательно услышит!
 Эдмунд ухмыльнулся и обхватил ее ладонями чашку:
 – Выпейте еще чайку, дорогая.
 Когда Эйлин не послушалась и вырвала свои руки из-под его ладоней, он сам схватил чашку и приставил к ее губам. Теплая жидкость потекла ей в горло, но у нее не было сил, чтобы бороться с Эдмундом. Маркиза слабо крутила головой, безуспешно пытаясь отвернуться от чашки с зельем, но мало-помалу остатки чая попали ей в рот. Эйлин потеряла равновесие и чуть не упала, но сильные руки Эдмунда удержали ее. В следующую минуту она осела, как тряпичная кукла, и мужчине пришлось поднять ее на руки.
 Чувствуя, что ее нежная щека больно трется о его шерстяной камзол, маркиза попыталась отстранить голову, но не смогла. Эдмунд заговорил, и его грубый голос эхом отдавался в ее голове:
 – А теперь послушайте меня, миледи. Я распоряжусь поставить у себя в каюте небольшой сундук, в который вы легко поместитесь. Вас никто не будет видеть и слышать. Как вы уже, наверное, поняли, я смогу поить вас зельем столько, сколько потребуется для того, чтобы мы благополучно добрались до Италии. Если же вы научитесь вести себя как следует, наша поездка может стать более комфортной. Выбор за вами.
 Эйлин колотила маленькими кулачками по его груди, но все ее попытки помешать ему не приносили никакого результата. Через пару минут он уложил ее на кровать в незнакомой комнате. Дверь закрылась, но у Эйлин не было сил закричать.




 Глава 31


 Мелодия, исполняемая на гитаре, приносила сладкое забвение. Над ее лицом склонилось лицо Дрейка со смеющимися, любящими глазами. Она потянулась к нему, стремясь обнять его за шею. Прошло так много бесконечно тянущегося времени с тех пор, как она лежала в его объятиях, чувствовала на себе его поцелуи. Ей страшно хотелось снова прижаться к его сильной груди, услышать его хриплый шепот, заставляющий ее душу воспрянуть, а тело жаждать большего. Его смех изменился, превратившись в дьявольский хохот. Маркиза… Она осмелилась думать, что может быть маркизой! В голове зазвучал жуткий смех, и Эйлин принялась метаться по подушке, стараясь спастись, убежать, скрыться, надеясь обрести дом и покой, которых у нее никогда не было. Ей всегда казалось, что счастье близко: вон оно, мелькает за следующим холмом. Лови его! Но сейчас нога Эйлин стали такими тяжелыми, что она не могла поднять их. Ей хотелось спать, ужасно хотелось спать. Если бы ей удалось вздремнуть… Совсем немножко…
 Снова зазвучавшая мелодия заставила маркизу очнуться от сна. Неужели Эдмунд умеет играть на гитаре? Удивленная и напуганная, она отошла от грез. Эйлин была ужасно измотана, все тело нестерпимо ныло. Она не могла пошевелиться, но в голове лихорадочно крутились мысли. Может, наркотик оказался не таким сильным, как думал Эдмунд? Или он пролил на пол слишком много? Эйлин открыла рот, чтобы проверить, может ли она кричать, но замерла в нерешительности, обдумывая, стоит ли это делать. Услышав, что она очнулась, Эдмунд вернется и принесет с собой этот мерзкий чай, а она даже не сможет оказать ему сопротивление. Возможно, прошло больше времени, чем она думает, и, значит, Эдмунд уже отправился за своим золотом?
 Мысль о том, что Эдмунд, может быть, уже покинул дом, заставила Эйлин вернуться к реальности быстрее. Она должна найти детей.
 С величайшим трудом ей удалось почувствовать наконец свои ноги, и она соскользнула с края кровати. Эйлин казалось, что в ее голове кто-то установил наковальню и периодически бьет по ней огромным железным молотом и его удары причиняют ей нестерпимую муку.
 Покачиваясь, она схватилась за подушки. Каждая клеточка ее тела кричала, чтобы Эйлин легла обратно в кровать, но мысли о сыне заставили ее подняться, придали решительности и сил. Маркиза постояла, потом сделала первый шаг, а затем второй. Правой ногой. Левой. Медленно-медленно, шаг за шагом она добралась до двери.
 Маркиза облегченно вздохнула, когда ручка повернулась. Она навалилась на дверь всем телом, и та поддалась. Эйлин покачнулась и чуть не упала, но сумела удержать равновесие, уцепившись за дверной косяк. Не в силах больше думать ни о чем, кроме того, как сделать следующий шаг, она перестала беспокоиться о том, где сейчас находился Эдмунд.
 Открыть дверь в противоположном конце коридора было так же сложно, как и первую, но на этот раз ей на помощь пришла молоденькая кормилица. С приглушенным возгласом она подхватила хозяйку под мышки и помогла ей добраться до кровати. Затем быстро подскочила к двери и с удивительной легкостью закрыла ее.
 Здесь звук гитары казался намного громче, и весь воздух был заполнен мелодичными переливами. Эйлин, подняв голову, вопросительно посмотрела на няню. Девушка понимающе кивнула, а затем, показав на окно, пояснила:
 – Цыгане.
 «Цыгане, – мысленно повторила маркиза. – Пришли, чтобы купить Ричарда». Эйлин снова поднялась на ноги и тяжело облокотилась на подоконник. Прошло некоторое время, прежде чем туман в ее глазах рассеялся и она смогла различить кусты ежевики и жимолости, которые росли вокруг дома, создавая почти непроходимую преграду. Постепенно маркизе удалось разглядеть, что у дерева на противоположной стороне двора стоит, прислонившись к стволу, мужчина. Для цыгана он был слишком маленького роста. По крайней мере, Эйлин представляла себе цыган совсем иначе. Сумеет ли она убедить этого незнакомца стать не врагом ей, а другом? Других людей не было видно. Возможно, этот мужчина – единственная связь с внешним миром.
 Зная, что сейчас она мыслит неясно, Эйлин была благодарна Господу за то, что вообще может думать. Она сделала няне знак подать ей письменный прибор, который лежал на комоде. Когда маркиза впервые обнаружила его, то заметила, что чернила в нем почти высохли, бумаги, кроме небольшого клочка на самом дне, не было, а перо было в ужасном состоянии, и писать им не представлялось возможным. Но у Эйлин было собственное перо, которое она нашла на кухне, и в ее душе вспыхнула искорка надежды. Возможно, ей удастся…
 Эйлин аккуратно добавила в чернильницу несколько капель воды из лохани для умывания и потрясла ее, молясь про себя, чтобы из всей этой затеи хоть что-нибудь вышло. Затем она опустила кончик пера в чернила и задумалась.
 Маркиза не представляла, что написать. Даже в лучшие времена она не обладала красноречием, а в теперешнем положении в голову приходило только имя ее мужа. Эйлин отчаянно захотелось, чтобы сейчас он оказался рядом с ней, и она поняла, что нужно писать.
 «Приведите лорда Шерборна. Награда». Кроме этих слов, на малюсеньком клочке бумаги ничего не поместилось: рука Эйлин тряслась, поэтому буквы получались крупными. Теперь Эйлин молилась только об одном: чтобы этот человек у дерева умел читать.
 Все еще сражаясь со сном, Эйлин велела кормилице подать ей камень. Оторвав длинную тонкую ленточку от своей нижней юбки, она крепко привязала записку к камню. Пока все шло хорошо, но теперь нужно привлечь внимание этого мужчины, стоящего в лесу. Маркиза посмотрела на тяжелый камень в своей руке, затем перевела взгляд на окно. Попытаться встать с кровати, открыть окно и бросить вниз камень – все это казалось ей сейчас невозможным.
 Когда Эйлин снова начала подниматься, кормилица наконец поняла ее замысел. Взяв камень из рук леди, она принялась открывать старое покоробленное окно, навалившись телом на тяжеленную раму, и оно с жутким скрипом поддалось. Женщины в ужасе замерли, ожидая самого ужасного: скрип был таким громким, что мог бы поднять и мертвого. Но никто не вошел в комнату. Тогда маркиза вместе с няней попытались открыть окно пошире. Наконец оно открылось настолько, что кормилица смогла высунуться из него.
 – Я хорошо бросаю, миледи, – прошептала она. – Вы хотите, чтобы я в него попала?
 – Просто привлеки его внимание, – попросила Эйлин.
 Тяжелый камень попал ничего не подозревающему мужчине прямо в спину, и женщины услышали, как он, выругавшись, обернулся в надежде увидеть своего обидчика.
 Лунный свет осветил его лицо, и Эйлин буквально задохнулась от счастья. Тедди! В черном парике, облаченный в короткий кожаный жилет поверх рубашки, он оставался все тем же бездомным музыкантом, который, подобно странствующему менестрелю, всюду следует за Дрейком. Не заметив рядом с собой ни одной живой души, он посмотрел наверх, прямо в окно, за которым стояла Эйлин.
 Маркиза не поняла, увидел он ее или нет, но ей показалось, что Тедди послал ей воздушный поцелуй, после чего, наклонившись, поднял камень и скрылся между деревьями. Осознав, что Дрейк может быть где-то поблизости, Эйлин попыталась стряхнуть с себя оцепенение, сковывавшее ее движения. Пришло время сделать следующий шаг. Прежде чем появится Дрейк, нужно вынести детей из дома. Они – самая легкая мишень для Эдмунда. Повернувшись к кровати, она ухватилась за простыню. Медленно и осторожно вытянула ее из-под спящих младенцев, так что они оказались лежащими прямо на голом матрасе.
 Не совсем понимая, что задумала ее хозяйка, няня помогла Эйлин разорвать простыню на длинные узкие полосы и связать их между собой. Соорудив из покрывала своего рода люльку, в которой можно было бы опустить детей на землю, Эйлин привязала к ней скрученную из простыни веревку.
 Никто не появился в комнате, хотя они и шумели. Эйлин подумала, что нужно осторожно спуститься вниз и посмотреть, уехал ли Эдмунд. Но она сомневалась, что это ей под силу. Усилием воли она заставляла себя держаться, потому что ее тело все еще находилось во власти зелья. Юной маркизе движения давались с большим трудом, сильная головная боль не давала ей трезво мыслить.
 Приготовив все к тому, что она задумала, Эйлин вдруг почувствовала непреодолимое желание опуститься на кровать рядом с мирно посапывающими детишками и заснуть. Скоро придет Дрейк, и тогда все будет хорошо. Ей просто нужно отдохнуть. Хоть немного. Совсем чуть-чуть…
 Резкий свист под окном привел ее в чувство, напомнив о том, что нужно завершить начатое. Маркиза осторожно выглянула в окно, стараясь разглядеть прячущиеся в подлеске фигуры. Все они одеты как цыгане. Она видела их черные, отливающие синевой волосы, темные жилеты, из-под которых выглядывали широкие белые рукава рубашек. Один из них, у которого на голове была широкая красная повязка, неотрывно смотрел наверх, прямо в окно. Очевидно, он был у них главным, потому что давал указания окружавшим его людям. Присмотревшись, Эйлин узнала его по упрямому, торчащему вперед подбородку, широким плечам, гордой осанке. Сомнений не было. Это Дрейк. Эйлин почувствовала огромное облегчение.
 Она высунулась из окна, чтобы поприветствовать его, но он даже не улыбнулся в ответ. Эйлин отвернулась от окна и попросила кормилицу принести детей. Все это время Дрейк с хмурым видом ждал, пока она снова выглянет. Он был в гневе, но Эйлин, как ни странно, страха не чувствовала вообще.
 Когда женщины принялись опускать из окна два больших свертка, Дрейк тут же сообразил, что в них. С величайшей тревогой наблюдая за ними, он сделал знак двум скрывавшимся в кустах мужчинам подойти. Эйлин задумала просто безумство! В любую секунду в комнату мог ворваться Эдмунд. Веревки могли оборваться. Да в конце концов, стоило ребенку пошевелиться, и он вывалился бы на землю! Дрейк, тихо выругавшись, принялся терпеливо ждать, когда свертки опустятся достаточно низко, чтобы их можно было взять.
 Наконец ему удалось дотянуться до первого младенца. Это был Ричард. Когда счастливый отец с величайшим облегчением прижал к себе свое ничего не подозревающее чадо, малыш тихонько запищал. Эйлин, сверху наблюдая за этим счастливым воссоединением, чувствовала при этом странную отчужденность. Выражение на лице Дрейка, когда его сын высунул малюсенькую ручонку и со всего размаху стукнул отца по носу, должно было вызвать слезы умиления, но вместо этого Эйлин чувствовала лишь горечь полного одиночества.
 Дрейк передал сына стоящему сзади мужчине и протянул руки ко второму ребенку. Георг был гораздо больше Ричарда. Он был настолько подвижным, что кормилице пришлось завязать его в покрывало, чтобы он не мог нечаянно вывалиться из своей «люльки». Наконец Дрейк схватил малыша и, распутав его, бросил импровизированную веревку на землю.
 Теперь, когда дети были вне опасности, силы Эйлин куда-то улетучились, и на нее навалилась такая усталость, что девушка без сил легла на подоконник. Чтобы привлечь ее внимание, Дрейку пришлось снова свистнуть.
 – Сколько их? – Вечерний ветерок донес до ее ушей его тихий шепот.
 Странно, но даже сейчас она ясно понимала, кого он имеет в виду. Эйлин медленно сложила пальцы, чтобы показать, что их двое. Ее сын теперь в безопасности, а больше ничего не имеет значения. Веки девушки тяжело закрылись, но было еще кое-что важное, что она должна была сообщить своему мужу.
 – Заходите сзади, – прошептала жена и тяжело осела па пол. Стоящая рядом кормилица быстро подхватила свою госпожу.
 – Эйлин! – Тихий оклик Дрейка заставил большинство «цыган» выйти из-за деревьев, в тревоге посматривая то на своего предводителя, то на окно. Но леди уже не было видно.
 Внезапно в окне появилось испуганное лицо няни.
 – Она сказала, чтобы вы шли через заднюю дверь, – тихо произнесла она. – Скорее! Она не приходит в себя!
 Дрейка не нужно было просить дважды. Вытащив из-за пояса пистолет, он сделал знак своим людям и нескольким настоящим цыганам окружить дом. Проследить за кучером Эдмунда и пробраться сюда было делом нехитрым, а вот цыган они обнаружили чисто случайно. Те знали обо всем, что происходит на территории, окружавшей их табор, и охотно поделились информацией, получив за это несколько золотых монет. Некоторые из них без колебаний решили присоединиться к маркизу, потому что думали, что Дрейк щедро наградит всех добровольцев, но на самом деле маркиз вовсе не хотел устраивать кровопролитие. Все, что ему было нужно, – это спасти Эйлин и детей.
 Дрейк, окруженный своими соратниками, подошел к двери черного хода и, распахнув ее сильным ударом ноги, зашел внутрь. В комнате царил полумрак, создаваемый неярким светом лампы, фитиль которой уже догорал, но даже такого освещения было достаточно, чтобы удивленный кучер успел разглядеть хмурые лица «злоумышленников». Поднявшись на ноги, он начал пятиться назад, но терпение Дрейка истощилось. Взяв беднягу за грудки, он передал его в руки стоящего позади себя одного из соратников и стремительно направился в следующую комнату. Кучер попытался пустить в ход пистолет, но выронил его, из-за чего завязалась небольшая потасовка, в результате которой лампа упала со стола, и масло из нее пролилось на пол. Несколько секунд спустя кто-то уже зажег другую, но Дрейк даже не заметил всего этого.
 Когда Эдмунд убедился, что Эйлин лежит без сознания, опоенная зельем, уверовав, что золото скоро будет в его руках, он опрометчиво позволил себе расслабиться и выспаться впервые за несколько дней. Звук распахиваемой в соседней комнате двери заставил его мгновенно вскочить на ноги. Не задумываясь, Эдмунд кинулся вверх по лестнице прямо в комнату заложников: только рядом с ними он будет в безопасности. Увидев, что Эдмунд скрылся на верхнем этаже, Дрейк и несколько его людей последовали за ним к лестнице, но она была слишком узкой, и не все смогли одновременно с маркизом подняться на второй этаж.
 Ворвавшись в комнату, в которой он оставил Эйлин, Эдмунд остолбенел. Отсутствие маркизы привело его в небывалую ярость. Она не могла сбежать! За несколько секунд он добрался до второй комнаты, расположенной в конце коридора.
 Слышавшая шум в нижних комнатах, кормилица с беспокойством посмотрела на свою хозяйку, без сознания лежавшую на кровати, свернувшись клубком. Ее волосы растрепались и закрывали лицо, мятые юбки лежали бесформенным комом. Молоденькой деревенской девушке очень хотелось, чтобы хоть кто-нибудь посоветовал ей, что делать дальше, но рядом никого не было. Тогда она, глубоко вздохнув, решила поступить так, как сделала бы на ее месте хозяйка. Она схватила тяжелый ящик с письменными принадлежностями, сделанный из дорогого черного дерева, и, подняв его над головой, застыла около двери.
 Эдмунд так и не узнал, что обрушилось на его голову. Крепкие руки здоровой деревенской девицы нанесли удар такой силы, на какой не была способна ее госпожа. Удар пришелся как раз по затылку, и Эдмунд со всего размаху упал на голый пол.
 Увидев, что она натворила, девушка испуганно вскрикнула, но в этот момент в комнату ворвался лорд Шерборн. Скользнув взглядом по распростертой фигуре Эдмунда, он прошел к кровати, на которой, безжизненно скрючившись, лежало тело его жены. Дрейк поднял Эйлин на руки и повернулся к испуганной девице:
 – Иди к детям. И попроси кого-нибудь послать за врачом. Срочно! – быстро проговорил он.
 Тело Эйлин у него на руках казалось невесомым, и он не слышал ее дыхания. Маркиз забеспокоился. Юноша все еще не чувствовал запаха гари, доносившегося из кухни.
 Люди увели из комнаты кормилицу и, расступившись, пропустили вперед Дрейка с его хрупкой ношей. Жажда мести исчезла, и в душе появилась ужасающая неопределенность. Ни на секунду не задержавшись, Дрейк переступил через Эдмунда, лежащего без сознания.
 Маркиз вышел из дома в окутавшую его ночную прохладу. К нему подошел Майкл. Внимательно посмотрев на безжизненно лежавшую в его руках жену, он перевел взгляд на застывшее от горя лицо Дрейка.
 – Она… – Он не мог заставить себя произнести эти слова.
 – Я не знаю.
 Просто сказанная фраза прозвучала как мучительный крик души. Больше не колеблясь, Дрейк широкими шагами направился к цыганскому табору.
 Резкий крик Майкла заставил Дрейка обернуться. Майкл бежал по направлению к дому, крышу которого уже облизывал небольшой язык пламени. И в этот момент маркиз наконец почувствовал запах горящего дерева.
 На его глазах стена огня охватила лестницу и столбом кинулась наверх. Дрейк изо всех сил закричал, призывая Майкла вернуться, но тот не слушал. И тогда кто-то выскакивающий в этот момент из дома схватил Майкла за плечи, помешав ему кинуться в самое пекло. Подошли еще несколько человек, и им удалось увести его подальше от горящего дома. Старая древесина горела хорошо, и снопы искр разлетались по всему двору.
 Постепенно друзья и люди Дрейка подтягивались к тому месту, где он стоял с Эйлин на руках. Взяв его за плечо, Тедди повел маркиза от этого страшного места. Они шли сквозь темную поросль деревьев в цыганский лагерь.
 Эдмунд Невилл умер, сгорев в том самом аду, который сотворил собственными руками.




 Глава 32


 Первый весенний дождь забарабанил по деревянной крыше и вырвал Эйлин из сладкой дремоты. Легкий запах дыма и жареного бекона напомнил об уютной кухне и тепле. Эйлин свернулась клубочком под грудой одеял и зарылась поглубже в их теплую середину. Дождь все стучал. И никуда не нужно было идти.
 В следующий раз она проснулась, когда комната уже была залита светом, проникавшим сквозь единственное окно. Нужно было вставать. Эйлин нерешительно сбросила с себя одеяла, укрывавшие ее, словно кокон, И вдруг поняла, что представления не имеет, где находится. Во сне она видела Дульсию и деревню, но у Дульсии никогда не было таких роскошных покрывал на постели. В те дни у Эйлин и постели-то не было. Да и сама обстановка комнаты тогда была гораздо скромнее.
 Эйлин потянулась и заморгала сонными глазами. Эта комната была размером с кровать в Шерборне. Эйлин удивленно уставилась на дощатую крышу над головой, затем перевела взгляд на ярко окрашенные стены с необычными украшениями. В дальнем углу стояли стол со стулом, а рядом с ней на полу лежало шерстяное одеяло, свернутое в рулон. Ни одна из вещей не показалась Эйлин знакомой, и она приподнялась на локте, чтобы повнимательнее все рассмотреть.
 Одеяло соскользнуло с плеча маркизы, и она почувствовала, как в комнате холодно. На ней не было ничего, кроме тонкой сорочки. Эйлин оглядела комнату в поисках одежды. Да где же она?
 Дверь в дальнем углу отворилась, и Эйлин поспешно натянула на себя одеяло.
 В комнату вошел Дрейк. В лучах утреннего солнца его волосы отливали золотом. На нем была просторная рубаха с распахнутым воротом, открывавшим шею, и поверх нее шерстяной камзол.
 Окинув взглядом свою жену, Дрейк мгновенно определил, что она проснулась, но ничем не выдал своих чувств.
 – Врач сказал, что голова у тебя может еще болеть. Он оставил несколько порошков на столе. Тебе принести воды?
 В первый момент, когда Эйлин увидела мужа, она почувствовала облегчение, затем отстраненный тон Дрейка заставил ее замкнуться в себе. Она крепко вцепилась в одеяло, чтобы сдержать дрожь.
 – Мне нужно мое платье, – ответила она, с осторожностью выговаривая слова. Казалось, язык не слушался ее.
 – В этом тебе будет удобней. – Дрейк указал на стопку аккуратно сложенной на стуле одежды. – Здесь некому на нас смотреть и не нужно беспокоиться, как ты выглядишь. Сейчас я принесу тебе завтрак.
 Действительно ли Дрейк помедлил мгновение, прежде чем повернуться и уйти? Действительно ли в его взгляде мелькнула неуверенность, или Эйлин это только показалось? Она ничего не понимала. Что она такого сделала и откуда этот ледяной тон, эта официальность? Что произошло между ними? Внезапно события той ужасной ночи пронеслись в голове Эйлин, как вспышка молнии, заставив ее вскочить. Ричард! Где же Ричард? Отшвырнув одеяло, Эйлин спрыгнула с кровати и побежала к двери.
 Дрейк, склонившийся над небольшим костром, поднял голову и удивленно взглянул на жену, выбежавшую из фургона в одной сорочке. Ее темно-рыжие волосы, отливавшие медью, развевались у нее за спиной.
 – Ричард! Что с Ричардом? – закричала Эйлин. Теперь она полностью проснулась и буквально сходила с ума от ужаса.
 Дрейк выпрямился и схватил Эйлин за плечи.
 – Он в безопасности. Не волнуйся. Вернись и оденься, пока ты окончательно не замерзла.
 Она заколебалась, внимательно вглядываясь в лицо мужа, пытаясь распознать, правду ли он говорит. Но Дрейк резко развернул ее и втащил обратно в фургон. Там он посадил Эйлин и повторил вновь:
 – Он в безопасности. Даю слово.
 Затем он закрыл дверь и оставил жену одну.
 Хотя Эйлин и дрожала от холода, но ее кожа жарко горела там, где Дрейк касался ее. Одно мгновение он держал ее в своих объятиях, но вел себя так, будто они были чужими друг другу. Она по-прежнему ничего не понимала, и внезапно ей стало по-настоящему страшно.
 Непослушными, одеревенелыми пальцами Эйлин взяла теплую шерстяную одежду, которая была выглажена и аккуратно сложена. Вещи были чужими. Широкая юбка из грубой шерсти цвета темного шоколада приятно согрела озябшие ноги. Золотистая блузка из плотного атласа скользнула по коже, заставив Эйлин вздрогнуть от холода, но зеленый вязаный жилет, надетый поверх блузки, вернул тепло ее телу. Эйлин натянула на ноги шерстяные чулки и собиралась накинуть плащ оливкового цвета, но раздумала. Солнце ярко светило, и в воздухе уже чувствовалась весна. Плащ ей не понадобится.
 Эйлин огляделась в поисках зеркала и обнаружила маленькое зеркальце для бритья рядом с лоханью для умывания. Она внимательно изучила свое лицо и нашла, что глаза ее по-прежнему ясные, хотя и встревоженно блестят, а темные круги под ними, вызванные болезнью, исчезли. Впервые за последние месяцы она почувствовала себя совсем окрепшей, но тяжесть в груди напомнила ей о ее сыне и дочери. Зачем Дрейк привез ее сюда?
 Эйлин отбросила назад свои пышные волосы и, не найдя ничего более подходящего, повязала их небрежно брошенным рядом с умывальными принадлежностями красным шарфом. Яркий цвет ткани подчеркнул бледность лица, и она пощипала себя за щеки, чтобы заставить их порозоветь. Эйлин редко проявляла заботу о своей внешности, но ей во что бы то ни стало хотелось найти объяснение странному поведению Дрейка. Может быть, теперь она стала ему отвратительна?
 Мысль о том, что чувства, которые связывали их с мужем, возможно, угасли, вызвала у Эйлин состояние, близкое к панике. Когда в последний раз они были вместе делили постель?.. Как давно это было! Что, если он нашел себе кого-нибудь, пока был в Лондоне? Какую-нибудь аристократку, истинную леди, которая больше ему подходит, больше соответствует его вкусам, чем он сама, больше похожая на цыганку. Да она и есть самая настоящая цыганка. Сердце Эйлин тревожно забилось. Ей не удастся завоевать Дрейка вновь. Раньше ей было гораздо легче переносить разлуку с ним, потому что она понимала, что у нее нет на него никаких прав. Каждая минута с ним была похищена у судьбы обманом. Но его слова, обещания и это кольцо у нее на пальце – Эйлин подняла вверх руку, чтобы убедиться, что оно ей не приснилось, – все это подкрепляло ее веру в чувства Дрейка к ней. Она начала верить, что волшебная сказка может стать явью, и любимый человек навсегда останется с ней, что она сумела наконец обрести собственный дом и любовь. Неужели она ошибалась?
 Эйлин с трудом сдержала слезы. Она не позволит ему увидеть ее страх. Пусть он считает ее сильной, несокрушимой, а не слабым, беспомощным созданием, которое и дня не может просуществовать без мужчины. Она полностью самостоятельна и может рассчитывать только на саму себя. Но, Господи, как же ей это надоело!
 Как ни старалась Эйлин выглядеть сильной и жизнерадостной, ей это, к сожалению, плохо удалось. Дрейк увидел, как его жена, стараясь держаться гордо, вышла из фургона и скрылась в зарослях. Его сердце сжалось, когда он увидел на маленьком бледном личике огромные, немного испуганные глаза. В складках одежды, слишком просторной для ее хрупкой фигуры, его любимая казалась не больше ребенка, и Дрейк чуть было не отказался от своих планов. Лишь воспоминания о той, другой Эйлин, которую он знал, заставили его вновь склониться у огня, переворачивая ломти мяса на закопченной сковороде. Когда Эйлин вернулась, Дрейк протянул ей тарелку с хорошо прожаренным беконом, тостами и яичницей с черными следами от сковородки. Но она была слишком голодна, чтобы обращать на это внимание, и с жадностью отхлебнула горячего крепкого чая и набросилась на еду.
 Постепенно разлившееся по телу тепло, а также неторопливый разговор растопили лед между мужем и женой. Маркиз лишь слегка обнял ее, но и этого было достаточно, чтобы она почувствовала, как вздымается его грудь и бьется сердце. Устроившись поудобней на плече мужа, Эйлин прислушалась к его дыханию. Похоже, сейчас он уже не так холоден, как раньше.
 – И все же почему мы здесь? – спросила она.
 Одним движением Дрейк стремительно повернулся, и любимая оказалась прижата к земле его гибким телом. Он испытующе вглядывался в ее мерцающие серебром глаза, а затем скользнул по лицу, тонким скулам, изящной линии подбородка и задержал взгляд на нежных влажных губах.
 – Потому что нам нужно кое-что обсудить, а тебе следует кое-чему научиться. И я не потерплю, чтобы мне опять мешали, как это постоянно происходит в нашем сумасшедшем доме. Ты не будешь возражать?
 Эйлин нерешительно взглянула на мужа. Его тон был совершенно серьезным, но в глазах плясали знакомые смешливые искорки.
 – Нет, – неуверенно начала Эйлин, но прежде, чем она успела продолжить, он пробормотал:
 – Отлично, – и своими губами накрыл ее рот.
 Волна счастья затопила Эйлин, От этого поцелуя у нее перехватило дыхание, а ногти в порыве страсти впились в плечи Дрейка. Его язык, все глубже проникая в спелую мякоть ее рта, смял все барьеры, когда-либо возведенные ею. Юная маркиза крепче прижалась к Дрейку, желая лишь одного – чтобы он нашел все, что ищет, в ней, и только в ней. Поцелуй закончился слишком быстро, и жена тихонько застонала, когда муж выпустил ее из объятий. Он ласково провел рукой по ее щеке и убрал сбившуюся прядь волос с шеи. Его прикосновения были уверенными и властными. Когда его пальцы коснулись шелковистой кожи на ее груди, глаза Эйлин раскрылись, и Дрейк открыто встретил ее взгляд:
 – Я собирался дать тебе время понять, что теперь ты моя жена и тебе нет нужды делать все самой. Но я слишком хочу тебя сейчас, чтобы все это объяснять. Скажи, что ты никогда больше не убежишь, и я поверю тебе.
 В хриплом голосе Дрейка звучала еле сдерживаемая страсть, и Эйлин захотелось кричать от радости. Его пальцы нежно скользнули вдоль глубокого выреза ее рубашки, и она замерла, не в силах больше справляться со своими чувствами. Не ответив на слова Дрейка, Эйлин накрыла его руку своей, а затем быстро развязала шнуровку на рубашке, чтобы ощутить тепло его ладони на своей груди. В ответ на ласку мужа ее нежный сосок мгновенно затвердел, и у нее вырвался вздох наслаждения.
 – Твоим детям место в Шерборне. Зачем же мне убегать?
 – Ты не стала меня ждать, когда пришел Эдмунд, а убежала вслед за нашим сыном. Ты убегала до того, как родились наши дети. Дядя нашел тебя, когда ты бежала из монастыря, где я тебя оставил. Ты бежала отовсюду, из любого дома, Эйлин. Что же мне сделать, чтобы ты осталась в моем доме, в нашем доме?
 В голосе Дрейка звучала мольба, но Эйлин не находила слов для ответа. Она нежно провела пальцем вдоль линии его губ, которые так любила, коснулась его щеки и почувствовала, как напряжен он от гнева и отчаяния. Как же рассказать ему все, что творится у нее в душе? Как она может давать обещания, которые, возможно, не сумеет сдержать?
 – Я никогда ни от кого не бегала, Дрейк. Я лишь бежала вслед за тобой, сколько себя помню. Иногда я вырывалась вперед, но лишь для того, чтобы ты меня заметил. Вот и все.
 Эти слова шли из самого сердца Эйлин, и лицо мужа осветила улыбка. Он заглянул ей в глаза: в их прозрачной глубине сияли любовь и доверие. Дрейк склонился над женой и коснулся губами ее бровей, щеки, уголка рта и мочки уха.
 – Ты настоящая принцесса эльфов, – проворчал он. – Но я уже немного изучил твои хитрости и собираюсь тебя поймать.
 – Если поймаешь эльфа, он отведет тебя прямо к золоту, туда, где кончается радуга, – хрипло прошептала она, пока муж покрывал поцелуями ее шею.
 – Мне не нужно золото, мне нужна только ты. – Он припал губами к нежной впадинке на шее Эйлин. Его руки ласкали ее тело, касаясь соблазнительной упругой груди, узкой талии и опускаясь все ниже. Дрейк поднял голову, чтобы вновь заглянуть в глаза своей жене, намеренно оттягивая миг единения, к которому стремились они оба. – Я знаю, что не могу обладать тобой всецело каждый миг жизни. Ты слишком долго была на свободе, и я не собираюсь отнимать ее у тебя. Но мне хочется быть уверенным, что каждый раз, возвратившись домой, я найду тебя там. Я хочу, чтобы ты делилась со мной своими печалями и трудностями, а не пыталась преодолеть их сама. Теперь ты моя жена, так позволь же мне по-настоящему стать твоим мужем.
 В резком тоне Дрейка звучали гнев и страдание. Эйлин даже не представляла себе, что она могла причинять ему такую боль. Она протянула руки к его лицу и принялась его гладить, словно желая стереть выражение горечи с этого любимого лица и вернуть ему улыбку.
 – Я не знаю, что ты во мне нашел. У меня нет ни образования, ни хороших манер и никакого воспитания. Но я люблю тебя, и всегда буду любить. И если моя любовь способна сделать тебя счастливым, мы никогда не расстанемся.
 Дрейк знал, что за этими словами Эйлин скрывался невысказанный страх потерять его, и без слов бы почувствовал, что она хотела бы сказать, но не сказала. Слишком много лет прожила она в состоянии настороженности и неопределенности, чтобы чувствовать себя комфортно в той жизни, которую он предлагал сейчас. Но очень скоро Эйлин поймет, что у него достаточно слуг, чтобы справляться с работой по дому, и воспитателей, чтобы заниматься с детьми, а его гости вполне способны сами себя развлекать. Ему нужны лишь ее остроумие, способность тонко чувствовать и понимать и, конечно, ее любовь. И никакое воспитание или образование не сможет дать эти качества.
 Потребуется время на то, чтобы в их браке появилось необходимое доверие и уверенность друг в друге, но впереди у них вся жизнь. А сейчас единственное, что имеет значение, – это их любовь. Дрейк наклонился и страстно поцеловал жену, ощутив, как в ней мгновенно зажглось ответное желание.
 – Мы станем одним целым, и ты просто не сможешь покинуть меня. Я сделаю все для этого. – Дрейк вновь поцеловал Эйлин. И продолжал целовать ее, пока руки жены не обвились вокруг его шей, а тело не выгнулось дугой.
 Лучи солнца приятно ласкали их разгоряченные тела, и язык Дрейка становился все настойчивей, ожидая ответа и встречая его. Эйлин, охваченная страстью, замирала в сладкой дрожи, пока ее муж срывал с нее слишком просторную рубашку и тонкую нижнюю сорочку. Теперь его руки ощущали упругую тяжесть ее обнаженной груди, а губы ласкали нежную плоть. Эйлин вскрикнула и прижалась к мужу всем телом, явственно чувствуя огромную силу его желания. Подхватив подол платья жены, Дрейк поднял его вверх, продолжая гладить и ласкать самые укромные места тела и заставляя свою любимую стонать от наслаждения. Затем Дрейк освободился от одежды, властным движением придвинулся к Эйлин, и супруги жадно набросились друг на друга, давая волю так долго сдерживаемым желаниям. Земля, казалось, содрогалась от страстных движений их тел сплетенных в объятиях любви. Они вздымались и опускались, достигая вершин высочайшего наслаждения.
 Позднее, когда легкий ветерок овевал их разгоряченные тела, Дрейк взял жену на руки и отнес на маленькую кровать в фургоне. Здесь они медленно сняли с себя остатки одежды и крепко обнялись, чтобы согреться.
 Жесткие завитки золотистых волос на груди Дрейка щекотали нежные кончики грудей Эйлин, и, когда он крепко обнял ее, у жены вырвался глубокий вздох. Ее пальцы ласкали его сильную грудь, и вскоре Эйлин почувствовала, как нетерпеливо поднимается и вновь заявляет о себе желание в его восхитительном крепком теле. Она коснулась губами плеча мужа.
 – Дрейк?
 В ответ он лишь зарылся головой в ее душистые волосы, пахнувшие дикими цветами.
 – Сколько детей ты хотел бы иметь?
 Дрейк приподнялся на локте и настороженно взглянул на жену:
 – Что?
 Когда ей удалось полностью завладеть вниманием мужа, Эйлин довольно улыбнулась.
 – На этот раз у нас опять будут близнецы?
 Дрейк ухмыльнулся и вытянулся рядом с женой, обхватив рукой ее талию. Затем он крепко прижался к ней.
 – Я думаю, что только это заставит тебя остепениться. Пожалуй, стоит привязать тебя к колыбели. Но только лучше уж производить детей на свет по одному. Пожалуйста, милая. Еще двоих я не выдержу.
 – Ну что ж, по одному так по одному, – угрожающе пробормотала она, поворачиваясь к мужу и прибегая к откровенно провокационному хулиганскому маневру, после которого Дрейку ничего не оставалось, кроме как повалить ее на перину и начать все сначала.




 Эпилог


  Шерборн 
  Август 1747 года 
 Эйлин сидела в детской у окна. В руках у нее был альбом для набросков и кусок угля. Подняв глаза, Эйлин с восхищением посмотрела на высокую фигуру мужа. В дверном проеме стоял Дрейк, с явным удовольствием наблюдая за тремя карапузами, возившимися на полу.
 В свои десять месяцев Георг уже вставал и учился делать первые шаги. Он решительно выставил вперед подбородок, в точности как все Невиллы, и, оторвавшись от спасительной ножки стола, храбро двинулся на середину комнаты, туда, где играл Ричард.
 Эмили сидела у ног матери и с изумлением разглядывала красный мячик, который постоянно укатывался, как только она брала его в руки. Уже несколько минут все ее внимание было приковано к мячу, и Ричард явно решил положить этому конец.
 Высокий и гибкий по сравнению с неуклюжим, пухленьким Георгом, Ричард стремительно взял курс на яркий предмет, очаровавший его сестру, и решительно направился к ней. Впрочем, завладеть мячом Ричард так и не сумел, а Эмили игрушку потеряла – она укатилась.
 Девочка изумленно подняла огромные голубые глаза, и хотя в ее взгляде определенно читалось осуждение вероломного поступка брата, нарушившего кодекс чести джентльмена, юная леди не издала ни единого звука протеста.
 Ухватившись за покатившийся мяч, Георг с размаху плюхнулся на мягкое место. Удивление, отчетливо написанное на его забавной мордашке, рассмешило Эйлин, и она жестом попросила Дрейка не двигаться, пока малыш сам не встанет. Сжимая мячик в руках, Георг посмотрел по сторонам.
 Ричард уже утратил интерес к игрушке и пустился в погоню за мотыльком, кружившим над комодом. Георг вновь осторожно поднялся на ножки, продолжая сжимать мяч в своих пухлых ручонках, затем проделал несколько неуверенных шагов в сторону Эмили и с неожиданной галантностью бросил мяч к ее ногам. Эмили изумленно посмотрела на Георга – не столько из-за мяча, сколько из-за его ловкого акробатического этюда. В следующее мгновение она уже цеплялась за юбки Эйлин, чтобы выпрямиться и встать во весь рост, как Георг.
 Бросив довольный взгляд на жену, Дрейк быстро шагнул в комнату и подхватил дочку на руки.
 – Теперь о сватовстве можешь не беспокоиться, – заявил он, насмешливо глядя на Эйлин поверх рыжих кудрей девочки. – Георг просто ослеплен ее красотой. Посмотришь – через пару лет он будет воском в ее руках.
 Чувствуя себя в полной безопасности у отца на руках, Эмили с ликующим воплем ухватилась за прядь золотистых волос, выбившуюся из-под широкой ленты на голове Дрейка. В ответ отец принялся щекотать маленькую проказницу, к ее полному удовольствию. Эйлин с любовью смотрела на них.
 – Да, думаю в страстях недостатка не будет, и, по-моему, Георг обещает стать чрезвычайно галантным джентльменом. Возможно, он несколько склонен к авантюризму, но когда-нибудь ты будешь им гордиться.
 Дрейк осторожно поставил девочку на пол и поправил пышные юбки Эйлин, чтобы сесть рядом с ней. Одной рукой обняв жену, он взглянул на незаконченный рисунок. Сходство с Ричардом бросалось в глаза.
 – А что ты скажешь о нашем сыне, колдунья? Он женится на принцессе? Станет победителем великанов?
 Эйлин улыбнулась:
 – Он мечтатель. Он способен изобрести летающих лошадей или проиграть в прах все твое состояние. Я надеюсь, он унаследует талант своего отца. Если тебе не удастся воплотить свой замысел в жизнь, возможно, это удастся ему.
 Дрейк взял с колен Эйлин альбом для рисования и положил его рядом с ней на кушетку. Затем достал из кармана бумажный пакет, перевитый желтыми лентами, и, улыбаясь, протянул его жене.
 – А что мне причитается за то, что ты увидишь опубликованной книгу моих гениальных историй?
 Эйлин широко раскрыла глаза от изумления, поняв, что Дрейк, несмотря на шутливый тон, говорит серьезно. В нетерпении она принялась раскрывать пакет, но муж схватил ее за руки и потянул к себе. Его рука привычно скользнула вверх, к соблазнительным выпуклостям.
 – Ваша плата, мадам…
 В ответ Эйлин обняла мужа и принялась целовать его; ее поцелуи становились все более страстными. Наконец рука, сжимавшая книгу, опустилась, чтобы крепче обнять Эйлин, и тут она вывернулась и выхватила пакет.
 – Это нечестно, принцесса! – запротестовал Дрейк, смеясь, пока его жена разрывала в клочья оберточную бумагу, чтобы заглянуть внутрь.
 По-прежнему не обращая никакого внимания на жалобы мужа, Эйлин с любовью гладила мягкий кожаный переплет «Детских фантазий». Раскрыв книгу, она обнаружила посвящение: «Моей жене, моей любимой, моей серебряной колдунье». Щеки Эйлин запылали.
 – Теперь весь мир увидит это, – прошептала она в смущении и восторге. Скандальные слухи об их женитьбе всколыхнули весь Лондон прошлой весной. Дрейк пришпиливал булавкой листки с карикатурами над своим столом, нимало не смущаясь и даже забавляясь этим. Но маркиза до сих пор чувствовала себя неловко, отвечая на вопросы его любопытных друзей-аристократов.
 Дрейк усмехнулся, услышав такую оценку популярности своей книги.
 – Ну, может быть, та часть мира, которая говорит по-английски, – уточнил он.
 – Когда же ты успел все это? – Эйлин переворачивала страницу за страницей как завороженная. И на каждой странице она находила рисунки эльфов и заколдованных принцесс.
 – Минувшей зимой, когда мне пришлось скрываться в Лондоне и быть в разлуке с тобой, пока не была доказана моя невиновность. Я просто не знал, как убить время. Ничего лучшего мне не пришло в голову.
 Дрейк ждал, что скажет Эйлин, волнуясь больше, чем хотел показать. Взрослый мужчина, который пишет волшебные сказки, – хороший объект для насмешек. Но если жена его одобряет, то какое дело ему до всего остального мира! Любовь и благоговейное восхищение в ее глазах подсказали ему ответ на вопрос, который его мучил. Волнение Дрейка исчезло. Он взял книгу из рук Эйлин и нежно обнял ее.
 – Ты не мог бы сделать мне лучший подарок, – успела прошептать она, прежде чем он закрыл ей рот поцелуем. Этим поцелуем Дрейк говорил ей о своей любви и той страсти, которую они смогут испытать вновь, когда окажутся наедине. Сердце Эйлин дрогнуло, до нее дошел смысл сказанных мужем слов. Все те долгие часы, когда они были в разлуке, Дрейк вовсе не поддавался старым соблазнам и не искал встреч с бывшими любовницами. Он оставался верен ей. И книга – подтверждение, в котором она нуждалась.
 Маркиз неохотно оторвался от губ жены, нежно поцеловал уголок ее брови и поудобней устроил ее голову на своем плече. Его рука скользнула по шелку ее платья, с сожалением расставаясь с соблазнительными выпуклостями. Дрейку необходимо было утихомирить свое тело. Детишки, ползавшие по полу у ног родителей, не стали бы возражать против их любовных утех, но детская была не самой подходящей комнатой в доме для тех, кто хотел бы уединиться.
 – И где только эти проклятые няньки? – раздраженно пробормотал Дрейк, сгорая от нетерпения. – Почему именно сегодня ты одна в доме?
 За окном ослепительно сияло солнце, отсвечивая медью на волосах Эйлин и растворяясь в желтом домашнем платье с глубоким вырезом. День был довольно теплым, и плечи Эйлин не были укутаны шарфом. Упругую грудь прикрывала лишь тоненькая полоска кружева. Маркиз с возрастающим нетерпением смотрел, как вздымается и опускается грудь жены, и боролся с желанием протянуть руку и сорвать эту кружевную ленту, скрывавшую то, что он так жаждал увидеть.
 – Скоро придет Гертруда, чтобы взять детей на прогулку, а Ханна появится, когда надо будет их накормить. Ты, наверное, забыл – у нее сегодня свободный день. И если не ошибаюсь, у Куигли тоже.
 Жар от ладони Дрейка, обнимавшего ее за талию, не давал Эйлин собраться с мыслями, но она старалась сконцентрироваться на том, что собиралась сказать, понимая всю важность своих слов.
 Сэр Джон был вынужден отказаться от услуг Куигли вскоре после того, как маркиз прошлой весной перевез свою семью в Шерборн. Эйлин успела привыкнуть к неназойливому вниманию Куигли и не возражала против его постоянного присутствия. Но упоминание имени деревенской няни заставило Дрейка удивленно приподнять брови. При желании девушку можно было заставить слушаться, она даже неплохо показала себя, помогая Эйлин и проявляя завидную сообразительность в истории с похищением, но маркиз нанимал ее исключительно в качестве кормилицы. Через несколько месяцев в ее услугах уже не будет нужды.
 – А при чем здесь, собственно, Куигли? – поинтересовался Дрейк, зная, что его жена ждет от пего этого вопроса.
 Эйлин оглянулась на сад внизу.
 – Тебе нужно лишь раскрыть глаза, чтобы понять. Она – именно то, что ему нужно. Куигли просто сам не спой с тех пор, как горничная Эйнсли отказала ему, отдан предпочтение дворецкому. Ханна сможет помочь Куигли почувствовать вкус к жизни.
 Маркиз нахмурился, разглядев внизу прогуливающуюся под руку пару.
 – Ты не могла бы как-то обуздать свою страсть к сватовству? Скоро у нас все слуги начнут размножаться, как кролики. И пользы от них будет столько же. Я думал, она замужем. У нее же есть ребенок.
 – Ее ребенок умер. Поэтому она и нанялась к нам кормилицей, – мягко возразила ему Эйлин. – Она не была замужем. Ее парень сбежал, когда узнал, что она беременна. И я не стану ставить ей это в вину, если Куигли не придает этому значения. Все складывается как нельзя лучше для всех нас.
 Дрейк ухмыльнулся в ответ на серьезный взгляд жены.
 – Похоже, в нашем доме незамужним девушкам жить небезопасно. Придется нам нанимать только беззубых старух. Кстати об одной из них: а где Диана?
 Эйлин попыталась было возмутиться, но веселое легкомыслие мужа мешало оставаться серьезной. В отместку она тихонько засунула руку под тугой пояс его штанов. Пальцы Эйлин скользнули по полотну рубахи, скрывавшей крепкий, упругий живот мужа, и Дрейк, громко втянув в себя воздух, застонал от удовольствия.
 Внезапно она резко дернула за ткань рубахи вниз, чуть не задушив мужа воротом:
 – Диана отдыхает, как ей и положено. Помнишь, ты говорил мне, что Майклу нужна покладистая жена? Я думаю, Диана ему прекрасно, подходит.
 – По крайней мере, они проявляют редкостное единодушие, предлагая расширить детскую, – раздраженно пробормотал Дрейк. – Говоришь, покладистая? С кем, позволь тебя спросить? Как бы не так! Насколько я мог заметить, эта своенравная девица всегда поступает по-своему. Я не виню Майкла за это безумие. Уверен, что во всем виновата Диана.
 Эйлин улыбнулась, заметив, как обиженно реагирует Дрейк на известие о замужестве сестры. Бракосочетание состоялось в июне, и жених прямо на свадебном торжестве объявил о беременности невесты. Дрейк чуть не опрокинул тарелку с супом, а Майкл выглядел таким самодовольным, каким может быть только будущий отец. К концу вечера оба изрядно напились и вели себя задиристо, но в битве пострадала лишь посуда.
 Эйлин решительно выдернула рубаху Дрейка из штанов, чтобы можно было дотронуться до его тела. Дрейк свирепо нашептывал что-то ей в ухо, но она и не думала его слушать.
 – Вам необходимо преподать пару уроков, милорд, если вы думаете, что Диана одна несет ответственность за свое положение. А потом вы начнете обвинять меня, когда нам станет не хватать колыбелей. – Эйлин хихикнула, но потом лицо ее стало серьезным. – Как прошла твоя встреча с герцогом? Есть ли какие-нибудь шансы убедить его поддержать требования католиков?
 Маркиз задержал дыхание. Его глаза подозрительно сузились не только потому, что любящая жена уже наполовину раздела его и игриво щекотала ему ребра. Он слишком хорошо ее знал, чтобы понимать, что те слова, которых она не произнесла, гораздо важнее сказанных. Полностью игнорируя вопрос жены, касающийся его поездки в Лондон, он заинтересовался ее предыдущим загадочным высказыванием:
 – И сколько же колыбелей нам понадобится, любовь моя? Надо полагать, Диана не собирается производить на свет двойню?
 К несчастью, Георг в этот момент споткнулся о Ричарда и упал вместе с ним. Оба малыша пронзительно завопили. Тут же послышались торопливые шаги снизу, из холла. Дрейк начал поспешно приводить себя в порядок, а Эйлин бросилась ему помогать. В следующий миг в комнату вошли Гертруда и еще одна служанка.
 Решив, что он достаточно нагляделся на своих детей, чтобы не присутствовать при их переодевании, маркиз схватил в охапку жену и, несмотря на ее протесты, потащил прочь из детской.
 На двери, ведущей в их покои, красовался новый замок, и Дрейк, опустив любимую жену на пол, тщательно заперся. Озорной взгляд, который юная маркиза бросила на мужа, отбегая в сторону, заставил сердце Дрейка биться быстрее. Он начал ее преследовать и наконец загнал жену в угол между постелью и местом для умывания.
 – Итак, сударыня, что это вы так старательно пытаетесь скрыть от меня? Я вижу по вашим глазам, что тайна вот-вот выскочит наружу. Неужели доктор предсказал Диане близнецов? Или я должен заставить Куигли жениться на нашей Ханне? А может, это Августин? Господи, я знаю, он гоняется за малышкой Морисой, но она совсем еще ребенок…
 Эйлин не смогла удержаться от смеха, и это сделало ее совсем беспомощной перед натиском мужа. Он бросил жену на постель и принялся увлеченно освобождать ее грудь от кружев. Она была не в состоянии отвечать на вопросы и действия Дрейка, лишившего ее почти всей одежды, и едва успевала дышать. Тем временем он уже справился с ее корсажем, развязал тесемки сорочки и наслаждался зрелищем ее обнаженной груди. Нежные соски напряглись в страстном ожидании прикосновения, но довольный собой маркиз потянулся к губам Эйлин.
 – Я не отпущу тебя, пока не услышу всей правды, – прошептал он, ловя ее горячее дыхание и все глубже погружаясь в этот сладкий омут. Запах волос жены ласкал его ноздри, а руки Дрейка искали не только грудь, но и другие укромные места.
 – Скоро будет готов ужин, – слабо запротестовала Эйлин, уворачиваясь от его пьянящих поцелуев, чтобы иметь возможность говорить. – Повар приготовил что-то особенное по случаю твоего возвращения…
 Она знала, что сопротивляться бесполезно. Ее тело пылало, огнем желания в ответ на ласки мужа. Эйлин почувствовала, как его умелые руки сняли с нее юбку, и у нее уже не было сил противиться им.
 – Тогда тем более тебе лучше побыстрее все мне рассказать, разве не так?
 На самом деле в пылу любовных утех маркиз едва ли мог вспомнить сам вопрос. Он желал обладать своей женой больше, чем услышать ответ из ее уст, и его настойчивые поцелуи были лишь началом.
 По мере того как росли горы их одежды на полу, Эйлин чувствовала себя все более счастливой. Она с нежностью обвила руками крепкое, мускулистое тело Дрейка, теперь не сомневаясь в том, что занимает главное место в сердце своего мужа и обрела наконец-то свой дом.
 Ее тело прогнулось дугой навстречу его страстному натиску. Все ее мысли растворились в одном горячем желании. Недельное воздержание так обострило их яростное нетерпение, что пик наслаждения наступил уже через несколько минут.
 Теперь они тихо лежали в объятиях друг друга на развалинах постели. Обнаженные, влажные от пота, супруги замерли, чтобы восстановить дыхание и продлить ощущение близости.
 Все еще ошеломленный тем, что удается делать с ним этой маленькой соблазнительнице, Дрейк начал медленное исследование сладостных изгибов ее тела. Благодаря близнецам грудь Эйлин стала полнее, чем была, когда они впервые познали друг друга. А вот ее талия стала прежнего размера. Он и теперь легко может обхватить ее двумя руками. Когда ладонь Дрейка скользнула вниз, к уютной выпуклости бедра Эйлин и нежной округлости ее живота, он вдруг вспомнил вопрос, на который она так и не ответила, и его сердце забилось от волнения.
 Он заглянул ей в глаза, и она улыбнулась ему, все еще находясь во власти нежной истомы. Ее глаза были затуманены только что пережитым наслаждением.
 – Так сколько же колыбелей в детской нам может понадобиться? – настойчиво спросил он.
 Эйлин озорно улыбнулась:
 – Это проверка? Боюсь, я не слишком сильна в математике.
 – Тогда попробуем по-другому. Сколько еще колыбелек придется поставить в детской?
 Эйлин задумчиво нахмурила брови:
 – Ну что ж, я думаю, Георгу будет уже годик, когда Диана родит, и, наверное, его можно будет класть в кроватку. – Она вытянула руку за спиной у Дрейка и принялась загибать пальцы. – А к февралю близнецам будет уже больше года, так что, похоже, вместо того чтобы добавлять колыбель, нам придется вынести одну. Конечно, в том случае, если… но мы ведь договорились производить их на свет по одному…
 Дрожащей рукой Дрейк провел вдоль тела жены от груди к легкой округлости живота. Встретившись с ней взглядом, он озабоченно нахмурил брови:
 – Господи, принцесса, неужели ты хочешь сказать…
 Эйлин весело рассмеялась и нежно обвила руками широкие плечи мужа.
 – Нет, ничего я не хочу сказать. Тебе придется самому обо всем догадываться. Скажи, ты будешь меня по-прежнему любить, когда я стану старой и седой?
 – Я буду по-прежнему любить тебя, когда стану старым и седым. И это, похоже, случится уже в следующем году.
 Дрейк приник губами к ее нежной шее и отдался во власть этой своевольной колдуньи, которую ему все-таки удалось завоевать.
 Возможно, жить рядом с ней будет и непросто, но уж точно вместе им никогда не будет скучно.