Аннотация: Отец прекрасной Меллиоры скончался, и по приказу короля дочери-наследнице надлежало стать женой нового правителя острова – могучего шотландского лэрда Уорика де Грэхэма. Гордая красавица, в жилах которой текла кровь викингов, считала предстоящий брак унижением и несчастьем. Однако мужественная красота Уорика, его благородство и отвага невольно заронили в сердце Меллиоры искру, постепенно разгоревшуюся в пожар неистовой страсти, непреодолимой, чувственной и святой.


---------------------------------------------


 Шеннон Дрейк
 Приди, рассвет



 Пролог


  Шотландия  ,   Бордеро 
  1127 год от Рождества Христова 
 Он подумал, что умер. Умер от сокрушительного удара алебардой, который нанес ему противник, и сейчас пребывает на том свете.
 Здесь все было на удивление знакомо. Пахло душистыми луговыми травами, чистой озерной водой. И если это рай – а судя по всему, так оно и было, потому что в аду не могло быть такого благоухания, – то рай напоен густыми запахами цветов, осота, чертополоха и земли. Когда ему, наконец, удалось открыть глаза, он обнаружил, что рай увенчан небосводом, на котором висит еще не совсем полная луна, льющая призрачный красноватый свет на землю.
 Затем он почувствовал боль. Значит, он не умер. Он жив. В голове шумело, казалось, череп расколот пополам. Он тихонько застонал, но тут же сработал инстинкт самосохранения – и он подавил стон. Скрипнув зубами, он приподнялся на локтях и оглядел поле.
 Сколько людей... В свете луны белели чьи-то руки и лица. Дальше – тени и сумрак. И пахло не только травами и цветами, но еще и кровью, пропитавшей землю.
 Перед ним разворачивалась мрачная в своем величии картина кровавой бойни. Так было и раньше, подумал он. И так будет впредь.
 Боль в голове внезапно усилилась. Это грозит тем, что он снова может потерять сознание. Он ощутил под собой влажную от ночной росы траву. Заныли многочисленные мелкие ссадины на теле.
 Сколько же мертвых! Друзья и враги лежали вокруг недвижимы. Да он и сам полумертв. Неподалеку от того места, где он лежал, находился небольшой глинобитный домишко. Внутри, судя по отблескам в окне, горел очаг. Уцелевшие в этой бойне ушли туда, чтобы перевязать раны и обдумать план дальнейших действий.
 Дай Бог, чтобы там оказались его отец... другие родственники...
 Но вслед за надеждой пришли страх и осознание суровой реальности. Отец никогда не оставил бы его здесь. Левой рукой он нащупал чье-то холодное тело и посмотрел в ту сторону. У него кольнуло сердце. Дрожь прошла по позвоночнику, глаза наполнились слезами. Ибо его отец, Уильям Большой, лежал рядом с ним, невидящим взором голубых глаз глядя в небо, а в его груди торчал меч...
 – Отец! – хрипло прошептал он и, превозмогая боль, любовно коснулся руками темно-каштановых отцовских волос. – Как ты мог покинуть меня, отец! Ты не должен был этого делать! Нет, не должен!
 Он владел мечом, готов был идти на битву. Он был высоким и сильным юношей – от него многого ожидали. Однако сейчас, увидев павшего в бою отца, он вдруг почувствовал себя юнцом, который не может сравниться с отцом не только доблестью и силой, но и уступает ему в мудрости, великодушии и здравомыслии.
 Но его отчаяние не способно изменить то, что произошло. Любовь не может оживить мертвых или изменить исход битвы. Он понимал, что должен оставаться воином, и не стыдился слез, текущих по щекам. Уильям Большой ушел навсегда. Луна выглянула из-за облака, осветив то, что было скрыто от глаз. Неподалеку от отца он увидел своего дядю – гордого, красивого, жизнерадостного Айрина, который и в смерти оказался рядом с братом. Айрин лежал на густой сочной траве, раскинув руки, словно желал обнять ими небо.
 – Ах дядя! И ты не должен был покидать меня! – шепотом проговорил он. – Ты не должен был оставлять меня одного.
 Ему хотелось кричать от отчаяния. Однако вновь сработал инстинкт самосохранения. Он подавил в себе крик боли от утраты, крик гнева и бессильной ярости. Инстинкт сослужил ему хорошую службу: он вовремя сдержался. Послышался шум шагов. Он затаился.
 Шаги приближались...
 Осторожные, вкрадчивые шаги в ночи. Кто-то тихонько ступал по траве. Затем он увидел идущих. Они стали обходить домишко, где собрались вокруг очага выжившие после кровавой битвы шотландцы.
 Он затаил дыхание. Попытался получше рассмотреть идущих людей. Своих врагов.
 Когда они проходили мимо него, он замер.
 Отец! Ему снова захотелось закричать, предупредить своих людей и отца, что идут враги и несут с собой смерть.
 Однако отец был мертв. Как и дядя.
 Я один, снова подумал он. Вот она, ужасная правда. Один в целом мире, один на всем белом свете! Тс, кто его любил, никогда больше не произнесут его имя.
 Он затаился и наблюдал.
 Когда же последний из идущих исчез за глинобитным домиком, он попробовал встать. Покачнувшись и едва не потеряв сознание от пульсирующей боли в голове, он с огромным трудом поднялся на ноги, постоял, собираясь с силами, пережидая, пока боль хоть немного утихнет. А затем осторожно, крадущимися шагами двинулся по траве.
 Майкл, глава клана Макиннишей, прислушивался к разговору, который шел у очага. Сам он родился в Данкельде – на древней родине шотландских кельтов. Он был младшим сыном в семье и переселился в пограничную полосу, когда женился на последней представительнице рода Макнее – традиционных владельцев этой благодатной земли. Но рода Макнее больше не существовало, сюда давно пришли завоеватели. Римляне были остановлены неистовыми шотландскими горцами и жителями окружающих земель. Зато викинги и по сей день продолжали время от времени совершать набеги в глубь страны. И еще сюда постоянно совались англичане – или те, кто называл себя англичанами. Иначе говоря, новая норманнская аристократия. Земли здесь были добрые, богатые. Люди цепко держались за них и стали их частью. Возможно, когда-то и они пришли сюда, чтобы захватить эту землю, однако вместо этого срослись с ней, стали шотландцами.
 Да, теперь они были шотландцами. Их часто считали варварами, зато они так и не были покорены римлянами. Впервые жестокое поражение шотландцам нанес римский военачальник по имени Агрикола, но он был отозван назад в Рим. Вскоре римляне вообще ушли из Британии. На смену им пришли различные кельтские и тевтонские племена, пикты, скотты, бритты и даже англосаксы. Королевство Шотландия было населено разными народами, сохранявшими свои особенности и различия, но со времен великого Кеннета Макаллина, короля скоттов из Далриады, они стали превращаться в единое объединенное государство.
 Сейчас в стране сложилась ситуация хотя бы отдаленно напоминающая мир. Шотландией правил король Давид I. Его сестра была замужем за Генрихом I Английским – тем самым, хитрый отец которого, Малкольм III, сражался с Вильгельмом Завоевателем и если не выиграл битву, то, во всяком случае, сохранил в целостности и неприкосновенности Шотландию. Давид взошел на престол, многому научившись у отца и братьев. Он воспитывался в Англии и имел возможность наблюдать, как его семья боролась с последствиями норманнского нашествия. Это был мужчина в расцвете сил – зрелый, мудрый и осмотрительный. Он никогда не забывал о том, что положение любого короля весьма уязвимо и что мир может смениться войной. Некоторые были недовольны тем, что он воспитывался при норманнском дворе, однако в его жилах текла кровь многих населяющих Шотландию народов. Его мать была сестрой Эдгара Этлинга, члена саксонской королевской семьи и претендента на английский престол до прихода Вильгельма Завоевателя. Давид научился как приемам борьбы, так и способам заключения союзов. Шотландцы, подобно Майклу, поддерживали своего короля несмотря ни на что, в том числе и на свою неприязнь и недоверие ко всему норманнскому. Давид многое перенял у норманнов, но в то же время зарекомендовал себя как вождь и как шотландец, способный действовать независимо и отстаивать интересы своей страны. Это был воин, всегда готовый идти в бой. Хотя внешне отношения с южным соседом оставались стабильными, вдоль границы постоянно возникали стычки. Давид не просто хотел, чтобы земли остались традиционно шотландскими, но и мечтал о том, чтобы отодвинуть Англию подальше от центральных районов. С этой целью он передал часть шотландских земель знатным норманнским семьям, с которыми был хорошо знаком. При этом, проявляя благоразумие и осторожность, он старался дать те земли, где главы кланов умерли и между наследниками могли возникнуть споры. Он позволил древнейшим народам своей родины принять, пусть без особого желания, представителей другого народа. В 1124 году, в тот год, когда он стал королем, Давид подавил мятеж, и, видит Бог, если в Шотландии снова вспыхнет нечто похожее, он подавит его опять. Феодальные законы, многие из которых появились менее ста лет назад, пересекались с древними обычаями, и требовались недюжинное умение, сила и искусство, чтобы управлять шотландским народом. Пока что Давид демонстрировал эти качества. Но существовали две угрозы его власти: одна здесь, на границе, вторая исходила от викингов, которые то и дело норовили напасть с севера. Давид внимательно изучил историю. Одной из важнейших причин, по которым саксонский король Гарольд вынужден был отдать Англию норманнам, явились, по его мнению, викинги, нагрянувшие с севера в тот момент, когда норманны наступали на юге. Викинги не победили Гарольда, однако сильно ослабили его.
 Тем не менее, никакая королевская власть, похоже, была не в состоянии остановить стычки в традиционной пограничной полосе, и сегодня Майкл, сумевший за короткое время собрать глав многих кланов и их людей, был дерзко атакован лордом Ренфрю – дворянином норманнского происхождения, которого не устраивали земли, полученные им в Йоркшире. При поддержке наемников из датской армии он двинулся на север, сгоняя местных жителей с насиженных мест. Он разграбил встретившиеся ему на пути церкви и монастыри, его люди надругались над многими молодыми женщинами. Такая весть пришла сегодня утром. И Майкл призвал своих людей, свой клан и союзников клана подняться на защиту страны.
 И теперь многие из числа защитников, многие лучшие из лучших, лежали мертвые или же умирали. А выжившие, сидя у очага, обсуждали создавшееся положение.
 Тейер Кэрн, громадный, плотный мужчина, не уступающий по силе волу, встал, чтобы подбросить дров в очаг. Огонь вспыхнул, осветив его лицо зловещим красным цветом.
 Красным, как кровь, обильно обагрившая окружающие холмы.
 У Майкла возникло невольное желание схватить Кэрна и оттащить в сторону. Казалось, маленькое помещение заволокло красным туманом.
 – Где король с войсками, ведь мы так нуждаемся в нем и его помощи? – громко спросил Тейер. – Мы позвали его, но что толку?
 Глядя в огонь, Майкл сказал:
 – Мы не можем осуждать короля за то, что он не успевает к нам. Отныне мы должны надеяться только на себя.
 – Верно, Майкл прав! – поддержал Майкла сосед слева Фергус Манн. На глазах Манна пали его брат и старший сын. Два других сына находились рядом с ним. Этот крепкий, немолодой седобородый воин сохранил присутствие духа и здравый смысл и старался найти выход из сложившейся ситуации. – Сейчас дело не в короле. Важно, что мы предпримем в ближайшие несколько минут. Я считаю, что мы должны подобрать наших раненых и двигаться через холмы к утесам и скалам. Наша единственная надежда заключается в том, чтобы перегруппироваться. Если нас начнут преследовать, то сейчас нам лучше всего укрыться у наших братьев в горах.
 Майкл услышал снаружи шум шагов и нахмурился.
 – Кто на страже?
 Жестом он приказал Тейеру проверить, что происходит за дверью. Все остальные затаились и насторожились. Стоило Тейеру открыть хлипкую деревянную дверь, как послышался громкий крик. В дверном проеме появился светловолосый воин – и в плечо громадного Тейера вонзилась острая пика. Раздался нечеловеческий вопль, а вслед за этим через дверь и заткнутые соломой окна ворвались еще трое или четверо скандинавов. В считанные секунды несколько нашедших убежище в доме шотландцев были ранены или убиты на месте.
 Майкл оказался единственным, кто успел выхватить меч, когда в дверь шагнул высокий человек в кольчуге и кожаных латах. Лорд Ренфрю. Он провел пальцами по коротко подстриженным рыжеватым волосам, ухмыльнулся и, подойдя к Патрику, самому младшему из сыновей Фергуса Манна, схватил мальчишку за волосы и приставил короткий меч к его горлу. Держа мальчика, он устремил взгляд на Майкла.
 – Ага, Майкл! Глава клана собственной персоной! Лэрд и владелец этих земель. – Ренфрю прищурился, его тонкие губы сложились в злобную ухмылку. Передразнивая шотландский выговор, он добавил: – Брось свой меч, Майкл! Немедленно! И парень останется жив.
 – Он хитрит, Майкл! – выкрикнул Патрик.
  –  На каких условиях? – сурово спросил Майкл.
 – На каких условиях? – Ренфрю кивнул своему окружению. – Свяжите руки мужчинам, да побыстрее и покрепче. Помните, что с ними надо быть настороже. В них смешалась кровь многих племен. Есть даже добрая кровь викингов. Они сражаются словно дикие звери. – Ренфрю посмотрел на скандинава, который убил или смертельно ранил Тейера, затем перевел взгляд на повергнутого Тейера и, наконец, снова на Майкла. – Твой меч, Майкл. Немедленно. Либо я убью парня.
 – Он все равно меня убьет! – заявил Патрик, сумев преодолеть страх.
 Возможно, мальчишка был и прав, Майкл отдавал себе в этом отчет, однако в сложившейся ситуации не видел смысла в том, чтобы приблизить смерть Патрика. Он бросил меч на пол.
 Ренфрю кивнул с довольной ухмылкой.
 – Свяжите его, – скомандовал он, показывая на Майкла.
 Стоявший рядом с Ренфрю скандинав бросился исполнять команду. Майкл не сопротивлялся, когда тот связал ему руки за спиной, лишь молча смотрел на Ренфрю.
 – Что теперь? – спросил у Ренфрю викинг, когда Майкл был связан.
 – Свяжите их всех, – велел Ренфрю. – Они все станут моими пленниками.
 Мужчин связали, и на сей раз вопрос викинга повторил Майкл:
 – Что теперь?
 Ренфрю растянул рот в улыбке.
 – Теперь? В самом деле, что теперь? Как от заложников от большинства из вас мало толку. Может, сделать из вас рабов? Многие некогда надменные саксонские парни теперь прислуживают своему хозяину в Англии. А что, отменная мысль. Сделать знатных и гордых воинов моими рабами! Хотя... я не буду уверен за свой тыл. Нет, это не пойдет. Пожалуй, я дам своим людям позабавиться. Возьму да и повешу вас, ублюдков эдаких, одного за другим. Хватайте первого! – скомандовал он, указывая на Тейера. – Вообще-то он уже наполовину мертв. Но зато с помощью такой туши мы проверим веревки на прочность.
 Скандинавы повалили наружу, пиная и толкая шотландцев, и гогоча стали выносить на руках несчастного Тейера. Последним собирался покинуть помещение скандинав, который первым ворвался и пригвоздил Тейера пикой. Он на момент задержался.
 – Просим прощения, добрые шотландцы! Вам не придется слишком долго ждать, когда мы вас повесим.
 Захохотав над собственной остротой, он вышел из помещения.
 – Тебе не следовало отдавать меч, Майкл, – угрюмо сказал Патрик. – Ты мог уложить хотя бы одного из этих негодяев.
 Снаружи до шотландцев доносился животный, гортанный смех – это возились с телом Тейера. Внезапно у входа послышался шум шагов. Большая темная тень упала на Патрика, который находился ближе всех к заткнутому соломой окну. Патрик ахнул, но тут же прикусил язык.
 – Ради всего святого, – начал было Майкл и увидел, как Патрик вскинул вверх руки, освобожденные от кожаных уз. Тень поднялась, и перед Майклом возник сын Уильяма Большого. Майкл видел, как этот воин пал в бою, рухнув на поверженного отца. Он был уверен, что этот парнишка, Уорик, погиб. Однако тот, оказывается, жив. Он был черен от грязи и запекшейся крови. Лишь глаза сверкали голубым огнем, пока он окидывал взглядом мужчин, ожидавших, когда за ними придут, чтобы повесить. Парнишке было всего четырнадцать лет, но он выделялся среди взрослых мужчин своим ростом, шириной плеч и недюжинной силой. Это было его боевое крещение. Хотя Майклу и раньше доводилось видеть, как отец Уорика обучал сына владению мечом.
 – Господи Иисусе, – выдохнул Майкл. Парень направился к нему.
 – Развяжи своего отца и брата, – тихо сказал он Патрику. – А я освобожу Майкла.
 Но едва Уорик приблизился к Майклу, как в дверях появился один из викингов.
 – Что здесь происходит? Я вижу, среди мертвых вшей осталась одна живая гнида. Этого юнца повесить в первую очередь! – заявил он.
 Уорик нагнулся, чтобы поднять брошенный Майклом меч. Белокурый гигант захохотал:
 – Щенок хочет потягаться с волками? Будь по-твоему. Вместо мгновенной смерти от веревки ты предпочитаешь эту. Ведь я разрублю тебя надвое, милый мальчонка!
 Громадный мускулистый викинг взмахнул боевым топором. Уорик смотрел на него не более секунды, затем издал боевой клич. Этот клич прозвучал в ночи как нечто неземное, рожденное ветром. Уорик сделал резкий выпад вперед – и боевой топор викинга не успел опуститься, зато меч «гниды» проткнул ему глотку. Скандинавский наемник лорда Ренфрю рухнул на колени, глаза его затуманились и затем закрылись навсегда.
 Все находящиеся в комнате ошеломленно взирали на происходящее. Патрик слегка замешкался, хотя нужно было спешить и побыстрее освободить руки отца. Даже Майкл на время забыл, что всех их ожидает виселица.
 – Что там такое? – раздался голос снаружи.
 – Быстро! – встрепенулся Майкл.
 Патрик и Уорик бросились развязывать мужчин. Они действовали быстро и в полном молчании, успев освободить от уз еще двоих. Когда в дверях появился новый противник, Уорик быстро развернулся. На сей раз в руках у противника оказался меч. Звон мечей насторожил наемников, которые заподозрили, что в доме происходит что-то неладное.
 Теперь преимущество оказалось на стороне шотландцев, поскольку стоило наемнику переступить порог, как они набрасывались на него. Кровь лилась ручьями, люди дрались, спотыкаясь о тела упавших. Наемники Ренфрю стали отступать, отбиваясь от наседавших на них шотландцев, жаждущих мести.
 Сражаясь при лунном свете, Майкл был настолько поглощен баталией, что не сразу услышал топот приближающихся всадников. Раскроив боевым топором голову своему противнику, он быстро обернулся, чтобы посмотреть, кто скачет в их сторону.
 Король. Прибыл король! Его воины вступили в бой с врагами.
 С их врагами. Часть из которых уже погибла, другая часть умирала на поле боя среди тех, кого они повергли раньше.
 Однако Давид объявил о готовности пощадить уцелевших. Оставшиеся в живых бросали оружие. Лишь в одном месте продолжалась битва, и оттуда среди ночной тишины доносился звон мечей.
 Майкл увидел, что сражаться продолжал Уорик, сын Уильяма де Грэхэма, которого все называли Уильямом Большим. У мальчика в жилах текла кровь норманнов и викингов. Его отец вместе с королем побывал всюду, куда то и дело наведывались викинги, порою так и оседая в тех местах. «Из серого дома» – вот что означало имя Уорика и на норманнском, и па староанглийском. Впрочем, не исключено, что оно было унаследовано от матери. Легенда гласила, что это имя принесли в Бордерс древние скотты, от которых вела свой род его мать. Возможно, что по материнской линии он относился к семейству, оставившему заметный след в шотландской истории.
 Откуда бы ни пришло имя мальчишки, это не имело большого значения. Сегодня он показал себя настоящим мужчиной.
 Наемники падали около него поверженными, а парень продолжал драться. Он избрал своей целью лорда Ренфрю. Его нисколько не напугали блестящие выпады, удары и контрудары опытнейшего воина. Еще раньше Уорик отыскал меч отца и сейчас орудовал им хладнокровно и дерзко. Когда Ренфрю позволял себе чуть расслабиться и передохнуть, парень бросался в атаку. Ренфрю был опытен и искусен и, отбив атаку, снова и снова стремительно атаковал Уорика, пытаясь выбить у него меч. Однако юноша не терял ни равновесия, ни хладнокровия, ни меча. Коронные выпады лорда он парировал, демонстрируя поразительную реакцию и легкость. И все же казалось, что этот парнишка, весь израненный, в крови и грязи, рано или поздно должен уступить многоопытному бойцу. Ренфрю нападал расчетливо и агрессивно, снова и снова обрушивая на Уорика удары огромной силы. Было ясно, что он не остановится, пока не убьет противника.
 И вот в тот момент, когда Ренфрю поднял меч над головой, чтобы с силой опустить его и нанести окончательный, смертоносный удар, Уорик де Грэхэм воспользовался открывшейся возможностью. С поразительной, непостижимой скоростью и силой его меч вонзился лорду Ренфрю под ребра.
 Сжимая свой меч, Ренфрю несколько мгновений смотрел на юношу, оставаясь все таким же надменным и, похоже, не веря тому, что произошло.
 Но это был конец, и в том никто не мог усомниться. Когда лорд Ренфрю замертво рухнул у ног юноши, тот не двинулся с места. Он не пытался вынуть меч из груди лорда. Уорик стоял над ним, и его колотила дрожь.
 Майкл не сразу понял, что за поединком, сидя на боевом коне, наблюдает король. Когда все было кончено, король подъехал поближе.
 – Боже мой, кто воспитал этого львенка?
 – Ваш верный слуга, сир, – ответил Майкл. – Уильям Большой, который сейчас лежит вон там.
 – Ах, вот как, – понимающе сказал Давид.
 – Я позабочусь о мальчишке, – пообещал Майкл. – Уильям был женат на последней представительнице древнего рода. Мать парня Менфрэя доводилась мне дальней родственницей. Она давно умерла. У парня не осталось родни, так что семьей ему должны стать его друзья.
 – Нет, добрый человек. Будь ему другом и семьей, но я сам позабочусь о нем. Отныне я стану опекать его, и в один прекрасный день он станет великим воином, моим верным сподвижником.
 Давид, зрелый, умный, сильный человек, король, которым шотландцы гордились, направил своего коня к месту закончившегося поединка, где Уорик все еще продолжал смотреть на труп лорда Ренфрю.
 – Юный Грэхэм! – крикнул король. Он хорошо владел всеми тремя языками, на которых могли говорить его люди, – шотландским, или гэльским; тевтонским, или английским; и нормандским французским, принесенным сюда Вильгельмом Завоевателем и рыцарями, его сопровождавшими. Сейчас он заговорил на шотландском, с характерным гэльским акцентом. Поначалу мальчишка не откликнулся.
 – Грэхэм! – повторил король. Юноша повернул голову, как будто лишь на сей раз осознав, что это его имя. Сидящий в седле Давид – высокий, поджарый, красивый – оценивающим взглядом смотрел сверху на парня, который в будущем обещал стать еще выше ростом и прибавить в силе. Давид был далеко не простаком. Много лет он изучал искусство царствования. Ему было известно, какую власть имеют норманнские короли. Он знал их слабости и силу, а сила, как он сам для себя определил, зависела от поддержки народа.
 Хотя Давид хорошо знал норманнов и англичан, он был королем Шотландии и поэтому испытывал особые чувства к шотландцам. Это было его королевство. Он внимательно приглядывался ко всем людям – как к друзьям, так и к врагам, умел быстро распознавать их достоинства и слабости. И вот сейчас он пытался оценить качества стоящего перед ним юноши.
 – Ты Грэхэм, – мягко сказал Давид. Плечи юноши конвульсивно дернулись. Он повернул голову в ту сторону, где его отец и дядя лежали мертвые.
 – Я Грэхэм, – сказал он, устремив пронзительный взгляд голубых глаз на короля. Он только что убил гиганта. Его нижняя губа дрожала, в глазах блестели слезы. Все члены его семьи погибли. – Да, сир. Я единственный из Грэхэмов.
 – Твой отец был замечательным человеком. Великим человеком. Я ценил его как воина и относился к нему как к другу.
 – Да, сир.
 Давид окинул взглядом людей, которые пережили и кровавую битву, и предательство. Сейчас они в полном молчании наблюдали за происходящим. Давид слез с коня и вынул свой меч. Ничто не способствует воспитанию большей верности и любви народной, как торжественный ритуал и должная оценка совершенного подвига.
  –  На колени, мой мальчик! – приказал Давид. Казалось, поначалу юноша ничего не понял. Возможно, он даже подумал, что Давид собирается его убить.
 – На колени! – повторил король.
 Юный Уорик опустился на колени. Король возложил меч ему на плечо.
 – Я, Божьей милостью король объединенной Шотландии, посвящаю тебя в рыцари за проявленную доблесть на поле боя. – Не убирая меча с плеча Уорика, он оглядел уцелевших шотландцев, а также собственных воинов знатного происхождения. – Уорик, сын Уильяма, отныне ты сэр Уорик Грэхэм, названный так в честь рода твоего отца и твоей матери. Все присутствующие здесь были свидетелями твоей храбрости. Отныне и навсегда они будут знать, Уорик, сын Уильяма Большого де Грэхэма, о том, что, хотя я сейчас не могу даровать тебе земли для поддержания титула, ты будешь известен под именем лэрд Лайэн, будешь моим сподвижником и я сделаю все, чтобы защитить твои интересы за совершенные тобой подвиги. Времена изменятся к лучшему, и ты сможешь многого добиться, возможно, с помощью выгодного брака. Сэр Уорик де Грэхэм, лэрд Лайэн! Да живет в тебе вечно честь твоего отца!
 Юноша, окровавленный, в синяках и ссадинах, грязный, покрытый потом, молча смотрел на Давида. Потом он неожиданно схватил короля за руку. В глазах его стояли слезы. Король преподнес ему самый большой подарок, воздав честь его отцу и матери, которую он едва помнил.
 – Сир, – дрожащим голосом проговорил он, – я буду верно служить вам до самой смерти.
 – Именно этого, лэрд Лайэн, я от тебя ожидаю, – серьезно сказал Давид. – А теперь поднимись, мой мальчик. Верь мне. Ты воссоздашь свой род.
 И его мысли сразу же переключились на будущее. Ибо он был королем. И новоиспеченный рыцарь сделался всего лишь еще одной пешкой в его королевстве.
 Для Давида игра его жизни лишь началась. Ему предстоит еще много ходов. В том числе с помощью этого юноши.




 Часть I
 ДОЧЬ ВИКИНГА



 Глава 1

 Хотя способы ведения войны за последние десять лет несколько изменились, Уорик, лэрд Лайэн, по-прежнему предпочитал меч любому другому оружию. Это был меч отца – обоюдоострый клеймор, с которым он не расставался и поныне.
 Восседая на боевом коне, он с вершины холма наблюдал за тем, как мятежники готовились к штурму небольшой королевской крепости Локалш. Под началом Уорика было пятьдесят вооруженных всадников, и он должен был подавить мятеж, который оказался не так уж грозен, как о нем говорили. Однако гарнизон крепости насчитывал менее двадцати человек. Кроме того, в пределах крепостных стен жили ремесленники, каменщики, клирики и свободные граждане. Каменная стена, которую лишь недавно стали возводить, была частично разрушена. Защитники крепости готовились к осаде, не помышляя о том, чтобы атаковать мятежников. Для защиты людей у них было достаточно, для нападения этого количества явно не хватало. Однако к настоящему времени защитники стали испытывать нехватку пищи, воды, стрел, масла, для того чтобы лить на тех, кто попытается взобраться на стены. Было видно, как мятежники готовят орудия – катапульты для метания камней и огненных шаров, тараны для взламывания ворот, лестницы, чтобы с их помощью взбираться на крепостные стены.
 Уорик мрачно наблюдал за приготовлениями мятежников. Это было совсем не то, чего он ожидал. Сейчас, после смерти Генриха I, соседняя Англия пребывала в состоянии хаоса. Дочь покойного короля Матильда воевала за обладание короной с его племянником Стефаном, многие норманнские бароны расправили крылья, чтобы урвать себе побольше власти.
 Мятежники выглядели просто убого. У них не было даже кожаных лат, лишь некоторые обзавелись примитивными щитами. Похоже, здесь собрались доведенные до крайней степени недовольства рабы, не имеющие никакого понятия ни о стратегии, ни о способах ведения военных действий. Одежда на них была очень бедная и напоминала скорее норманнскую, чем шотландскую, что, впрочем, было не редкостью здесь, на юге Шотландии. Конечно, смерть Генриха I Английского вызвала большую смуту в Англии и Бордерсе и сильно осложнила англо-шотландские отношения, но тем не менее здесь многое казалось странным. Сам Уорик, как рыцарь и воин, снаряжался на войну за счет королевской казны, пусть даже шотландской, как сказали бы некоторые. Он был хорошо вооружен и защищен. На нем была легкая, тонкой работы кольчуга поверх шерстяного нательного белья, а сверху – темно-голубая накидка. Металлический нагрудник защищал грудь, шлем был также металлический, хотя многие воины предпочитали защиту из кожи. Голубые глаза, гармонирующие по цвету с накидкой, смотрели из-под шлема с наносником. Герб Уорика, изображающий летящего сокола, был вышит на накидке, а также на попоне его лошади.
 Уорик оказался неподалеку от тех мест, где сражался много лет назад. Уходил далеко, чтобы снова сюда вернуться, подумал он. Когда-то, будучи мальчишкой, оборванным и недисциплинированным, без щита, без брони, он воевал здесь за...
 За свою жизнь.
 Ради чего воюют эти люди? Он подумал, что тогда его родня и окружение были тоже плохо вооружены, однако дрались, защищая свои дома.
 Сейчас люди внизу собираются штурмовать крепость.
 – Уорик! – окликнул Ангус, верный помощник и правая рука, напомнив тем самым, что за военными приготовлениями мятежников наблюдают с холма его люди. Уорик услышал за спиной нетерпеливый перестук копыт топчущихся на месте лошадей.
 – Они напоминают крестьянскую армию, – сказал Уорик.
 – Они швыряют горящее масло, – жестом показал Ангус.
 – Да, но зачем... – пробормотал Уорик. Сейчас было не время искать ответы на вопросы – как сказал Ангус, нападающие, какими бы жалкими и неумелыми они ни были, намеревались уничтожить защитников королевской крепости. Уорик поднял руку, дав понять, что они должны атаковать и захватить противника врасплох. Видит Бог, Уорик не хотел терять людей, и для него мучительна была мысль, что сейчас он обрекает на гибель своих соотечественников.
 Он повернулся в седле.
 – Ради Бога, сохраните по возможности жизнь людям! Если не из милосердия, то хотя бы для выяснения истины, друзья мои! Ангус, Томас, вы пойдете со мной к осадному орудию! Теобальд, Гарт и трое Мактавишей, схватите людей, которые собрались таранить! Остальным взять тех, кто готовится штурмовать стены с помощью лестниц! А теперь – с Богом, за короля и родину!
 Уорик опустил руку, сжал коленями бока Меркурия, и все устремились на помощь осажденной крепости.
 Мятежников было около сотни, числом они превосходили отряд Уорика, но никоим образом не могли его победить. Уорик не хотел резни. Убивать кого-то за то, что он предан другому господину, всегда очень трудно. Много храбрецов погибло по этой причине. Уорик знал, что немало хороших людей есть среди норманнов короля, среди шотландцев, среди живших независимо племен и даже среди викингов. Мятежники внешне походили на кельтских варваров. Некоторые были раскрашены на манер древних пиктов.
 А воевали они как безумные.
 Уорика огорчало, что мятежники не просили пощады во время боя. Атакованный двумя или более противниками, он был вынужден убивать, вместо того чтобы кого-то из них припугнуть и оставить в живых. И еще его поражала разноязыкая речь, когда воюющие обращались друг к другу, ища путь к отступлению. Здесь говорили на нормандском французском, гэльском, старинном англосаксонском, норвежском. И люди либо стояли насмерть, посылая угрозы и проклятия, либо бежали.
 Даже здесь, в южной, менее гористой части Шотландии, были отличные возможности для того, чтобы уйти и укрыться в густых лесах, на холмах и в долинах и оттуда совершать молниеносные вылазки. И это было бы не трусостью, а разумной стратегией. Некоторые из мятежников продолжали отчаянно драться, однако постепенно многие предпочли обратиться в бегство. Они бежали в сторону леса, за ними устремились люди Уорика. Мятежники поворачивались и снова вступали в бой. Увидев, что Ангус нацелился на одинокого противника и поднял боевой топор, Уорик успел крикнуть:
 – Ангус! Он нам нужен живым!
 Ангус повиновался и не стал наносить удар. Уорик был уверен, что высокий, крупный мужчина, на которого нацеливался Ангус, понял каждое его слово. Однако тот смотрел в сторону леса, глаза его округлились, словно он ожидал, что на него сейчас набросится злой дух. Он сделал стремительный, какой-то безрассудный выпад в сторону Ангуса, и тот вынужден был ударить его топором.
 Голова мятежника не была защищена шлемом, и он упал замертво. Уорик понял, что мужчина предпочел умереть, лишь бы не отвечать на вопросы.
 – Мне жаль, Уорик, но он полез на рожон, он хотел, чтобы я убил его! – сказал, оправдываясь, пораженный Ангус.
 – Да, я видел, – ответил Уорик, разглядывая убитого и качая головой. – Почему этот практически безоружный человек сражался так отчаянно и боялся остаться в живых?
 – Будь я проклят, если знаю.
 – Поехали к крепости, может, найдем там кого-нибудь, кто еще не умер от ран.
 Крепость в Локалше была невелика и представляла собой сторожевую вышку, сооруженную па месте старинного кельтского строения. Стены из необтесанных бревен окружали двор, где шла торговля между свободными людьми, обитателями крепости и крепостными мелких дворян и лэрдов. Сэр Габриэль Дэрроу, смотритель крепости, испытал огромное облегчение, когда осада была снята и пришли воины Уорика. Он был весьма обеспокоен происшедшим. Грубоватый старый вояка, принимавший участие во многих сражениях, рассказал Уорику, что нападение началось около двух часов ночи. Группа каких-то безумных, раскрашенных краской людей неожиданно вынырнула из леса, без разбора убивая всех, кто попадался им в поле, а подойдя к крепости, потребовала открыть ворота и сдаться, грозя в противном случае предать всех смерти.
 – Я редко видел подобную жестокость, тем более без всяких на то причин, – признался сэр Габриэль.
 – Ну, причин предостаточно, – возразил Ангус, – раз английский король умер, а его племянник оказался вороватым ублюдком.
 Уорик вскинул бровь и посмотрел на Ангуса, который был убежденным сторонником шотландского короля. Давид уважал Генриха и поддерживал притязания его дочери на трон. Однако Уорик хорошо знал своего короля и, хотя не сказал об этом вслух, был уверен, что Давид – хитрый политик и не упустит возможности расширить границы Шотландии.
 – Когда приходят норманны, – продолжал размышлять сэр Габриэль, – они хотят больше земель, слуг, большего уважения к себе. Викинги нападают и грабят, насилуют и убивают, но главная их цель – обогатиться. А вот эти люди пришли, чтобы все разрушить, устроить бойню и опустошить землю. С какой целью – я не знаю.
 Пока сэр Габриэль говорил, Томас и Гарт втащили раненого мятежника. У него кровоточили висок и грудь, сознание мутилось. Уорик опустился на колено перед лежащим на каменном полу умирающим.
 – За кого ты воюешь, человек? Ты сражался против короля шотландцев на стороне Матильды Английской или ее кузена Стефана?
 Мужчина открыл глаза и посмотрел на Уорика. На его лице появилось нечто напоминающее улыбку.
 – У тебя есть сын, мой великий, могучий господин?
 – Нет, пока что нет.
 – Тогда ты не поймешь.
 – Ты умираешь, человек. Если у тебя есть сын и ты ответишь на мои вопросы, я позабочусь о нем, научу его воевать так, как это делал его отец. Он будет под моей защитой. Я снова спрашиваю тебя: за кого ты воюешь?
 Превозмогая боль, мужчина покачал головой.
 – Ты не получишь моего мальчика, прежде чем... – Он замолчал и заскрипел зубами от приступа боли.
 – Клянусь, я сделаю все, что нужно... – начал было Уорик.
 Но тут мужчина дернулся и умер. Ни простой человек, ни лэрд, ни король не властны над смертью.
 – Что же это такое, чего этот человек боится больше смерти? – задумчиво спросил сэр Габриэль.
 – Это смерть тех, кого он любит, – тихо сказал Уорик и, поднявшись, добавил: – Может, кто-нибудь еще уцелел?
 – Нет, Уорик. Либо скрылись, либо умерли, – ответил Томас.
 – Пусть люди помогут укрепить оборонительные сооружения крепости, – распорядился Уорик. – Мы оставим вам дополнительно пятнадцать человек и пополним ваши запасы, сэр Габриэль. Мои люди останутся у вас, пока мы не узнаем, что же здесь произошло.
 – Возможно, мы никогда этого не узнаем, – заметил сэр Габриэль.
 – Думаю, что узнаем. Да, надеюсь, что узнаем, – сказал Уорик. – Пусть не сразу. Люди воюют, потому что они чего-то хотят. Эти сражения – как верхушки айсбергов в северных водах: нам не видно, что там внизу.
 Через два дня, когда стены крепости были восстановлены и выполнены другие работы, повышающие ее обороноспособность, Уорик и его люди, за вычетом тех, кого он оставлял в помощь местному гарнизону, продолжили свой путь.
 Прежде чем повернуть на Стерлинг, отряд проехал по пограничной полосе, демонстрируя властное присутствие короля шотландцев. Убедившись в благополучии, силе и верности шотландских землевладельцев, они остановились в небольшом английском замке, где их встретил лорд Питер из Тайна – английский барон, сумевший сохранить мир и покой в своем приграничном владении, несмотря на многочисленные волнения по соседству. Его замок представлял собой солидную крепость: под его началом было не менее шестидесяти обученных людей, способных участвовать в сражениях и поединках. Что касается соперничества между Стефаном и Матильдой, то в этом отношении он придерживался строгого нейтралитета, а поскольку его владения находились в непосредственной близости от шотландских земель, сохранял полную лояльность королю Шотландии Давиду.
 Ровесник Уорика, Питер был сыном аристократа, который воспитывался при дворе Генриха I вместе с Давидом. Выслушав рассказ Уорика о происшествии в крепости Локалш, он, похоже, тоже пришел в недоумение.
 – Кто-то мутит здесь воду, но кто именно – не знаю. Разумеется, я буду держать глаза и уши открытыми.
 – Ага! Вы будете бдительно следить за шотландским королем? – скептически улыбнулся Уорик. Питер был хитер, себе на уме, но не безрассуден.
 – Гм... Шотландский король сейчас восседает на своем троне. В то время как английский... Моя лояльность определяется целесообразностью.
 Уорик засмеялся, после чего они выпили. Наступила ночь. Когда огонь в камине постепенно угас, Уорик в полумраке коридора увидел поджидающую его Элинор. Он улыбнулся медленной улыбкой и допил пиво.
 – Питер, я хочу пожелать тебе доброй ночи. Благодарю тебя за гостеприимство.
 – Ты, должно быть, в самом деле устал, – сказал Питер.
 – Да, это так.
 – Моя сестра давно тебя ждет? – шутливо спросил Питер, выгнув дугой бровь.
 – Вероятно.
 – Да, братец! – крикнула Элинор. – Хватит разговоров о битвах и о людях, которые выходят из леса, чтобы умереть как какие-то безмозглые твари.
 Уорик подошел к Элинор. Вдова богатого английского лэрда, она была свободна и независима. Она любила Уорика и в течение многих лет была его любовницей, хотя их встречи случались не часто. Взяв его за руку, она улыбнулась и повела по тускло освещенным коридорам. Вскоре они оказались в богатых апартаментах Элинор. В комнате царил полумрак, пахло горящими свечами. Элинор мгновенно сбросила с себя одежду, открыв глазам Уорика обольстительную фигуру. В полутьме особенно соблазнительно смотрелись ее полные крепкие груди. Она была страстной и умелой любовницей. Уорик стал горячо целовать ее, лаская тяжелые атласные полушария. Она отвечала ему с не меньшей горячностью, бурно реагируя на прикосновения его рук. Опустившись на колени, она раздела Уорика и коснулась рукой его мужского естества. О сражениях было тут же забыто.
 Уорик намеревался побыть в гостеприимном Тайне подольше, но появился гонец от Давида, который велел ему поспешить в Стерлинг. Там, очевидно, произошло что-то серьезное. Уорик хорошо знал короля и понимал, что тот не стал бы вызывать его без особой причины. Он простился с Питером и его сестрой и, не теряя времени, направился в Стерлинг, где находилась резиденция короля.
 Поздно вечером они встретили вооруженный сторожевой отряд с королевскими знаменами. Именем короля Давида от Уорика потребовали назвать себя, что он не мешкая и сделал. Затем выяснилось, что он встретил своего старинного друга сэра Гарри Уэйкфилда, одного из самых приближенных советников короля. Уорик спешился и приветствовал сэра Гарри, горя нетерпением узнать, не произошло ли чего дурного.
 – Нет, лэрд Лайэн! Умер один старый лэрд, его дочь должна быть доставлена к королю, и моя задача – обеспечить ее безопасность. Мы слышали о сражении, в котором ты участвовал. Всей стране, мой друг, известно о твоих великих победах.
 Уорик учтиво склонил голову, хотя у него было искушение не согласиться с этой похвалой. Что он такого сделал – устроил резню каким-то сумасшедшим, у которых, похоже, и видимой цели-то не было?
 – Вон там есть небольшая роща, – сказал сэр Гарри. – Ты и твои люди могут отдохнуть, лэрд Лайэн, поскольку никто не пройдет по этой дороге без того, чтобы не ответить на мой оклик.
 – Благодарю, сэр Гарри. Ангус, последуй его совету и разбивай лагерь. Пусть Томас отдаст приказ людям. Мы пробудем здесь сегодня и завтра, а затем последуем за вами, сэр Гарри. Если кто-то станет вас преследовать, мы будем знать. Как вы на это смотрите?
 Уорик из деликатности не хотел акцентировать внимание на том, что сэру Гарри в самом деле понадобится его помощь при эскортировании осиротевшей наследницы к королю.
 – Лэрд Лайэн, это вполне меня устраивает! – ответил сэр Гарри.
 – Ну что же, решено.
 Сэр Гарри поднял руку, приветствуя Уорика.
 – Оставляю вас и даю вам возможность отдохнуть, мой лэрд.
 Когда свет от факела сэра Гарри более не мог рассеивать окружающую тьму, Уорик увидел вдали огни лагеря, где отдыхали леди и ее эскорт. Их разделяли кусты и деревья. Опершись рукой на могучий дуб, Уорик некоторое время смотрел на группу людей, расположившуюся вокруг костра.
 Костер весело полыхал в самом центре поляны, разноцветные языки пламени поднимались высоко в небо. Уорик увидел девушку. Расстояние не позволяло ему рассмотреть ее черты. А вообще вся сцена напоминала волшебную сказку. Вероятно, объяснялось это тем, что был уже поздний час и белая пелена тумана делала пейзаж каким-то неземным, нереальным. Девушка была в длинном серебристом платье, на котором причудливо играли отблески костра. Волосы у нее были золотистые, и в них также отражались огненные блики. Подобно фее, она скользила возле костра, исполняя танец с грацией древней кельтской принцессы, приковывая к себе внимание всех присутствующих. А затем она заговорила. У нее был волшебный, кристально чистый голос. Она стала рассказывать историю о святом Колумбе.
 – Сила ему была дарована Господом Богом. И он построил обширный монастырь, и люди стали приходить к нему. Его монахи трудились день и ночь, создавая замечательные рукописи. Но в первую очередь Колумба был рыцарем и воином. Он доказал это своему народу, когда пришел на озеро Лох-Несс, где ему бросил вызов огромный дракон. Это страшное чудовище нагоняло страх на людей, похищало детей, требовало, чтобы ему платили дань прекрасными девушками. Колумба предложил чудовищу выйти из озера и сразиться. Чудовище поднялось на поверхность и, тряся головой, дохнуло пламенем на Колумбу. Однако Колумба поднял огромный щит, огонь отразился от него и ослепил чудовище. Тогда Колумба поднял огромный меч и убил дракона. Люди, которые выросли в голоде, съели своего врага.
 Девушка встала на цыпочки и воздела руки к небу, затем низко поклонилась, и длинные волосы упали вниз золотым дождем. Засмеявшись, она снова выпрямилась и подняла руку. Уорик подумал, что она определенно очаровательна. Ей явно присущи гордость, чувство независимости, некая дикая непокорность.
 Рассказ завершился, послышались возгласы одобрения. Затем раздались звуки лютни, тихий перебор струн арфы, веселый смех. Среди деревьев начались танцы.
 И вдруг в музыку ворвалась некая диссонирующая нота.
 – Здесь норманны короля, – услышал Уорик чьи-то слова. Они были произнесены тихо, но каким-то образом услышаны всеми. Послышалось перешептывание, сменившееся затем тишиной.
 Уорик скрипнул зубами. Да, Давид привел с собой много норманнов. Он сам воевал и вместе с норманнами, и против них. Тем не менее произнесенные шепотом слова неожиданно задели его. Уорик получил многое, служа при дворе короля. Броня, которую он носил под накидкой, могла быть норманнской, но сам он оставался шотландцем. Его отец заплатил за это кровью. Да и он лично пролил немало своей крови.
 Уорик отошел от дуба. Он чувствовал себя очень усталым. Нужно было немного поспать. Одному Богу известно, что собирается делать король в ближайшее время.
 Во сне ему снилась танцовщица. Она передвигалась легкими, быстрыми шагами, золотистые волосы с бликами пламени закрывали лицо, не давая возможности рассмотреть его черты.
 Он побежал за ней, чтобы увидеть ее лицо. Но она скрылась за пеленой тумана.

 Глава 2

 Тропинка вынырнула из чащи леса, и перед глазами раскинулась панорама города.
 Стерлинг... Восседая на лошади серой масти, Меллиора смотрела на город, где находилась резиденция короля. Это была старинная крепость. Здесь побывали даже римляне, пытавшиеся захватить Британию, а еще раньше это место облюбовали древние племена. Сейчас, в сумеречном освещении, долина, утесы, скалы, озера и река выглядели весьма живописно.
 Меллиора любила Стерлинг – эти холмы и леса, зеленые и багряно-лиловые, величественные утесы и скалы. Здешний ландшафт разительно отличался от Голубого острова, где волны угрюмо и шумно бились о скалистые берега. Здесь все казалось спокойным, мирным и безмятежным.
 С высоты наблюдательного пункта вдали, вниз по течению реки, Меллиоре был виден лагерь викингов. Она закусила нижнюю губу, испытав неожиданное волнение. Ее дядя был близко. Если случится беда, он совсем рядом.
 – Миледи, мы должны ехать...
 Она кивнула. Эти слова произнес сэр Гарри. Человек короля, который приехал за ней. Она сама не собиралась ехать к королю, пребывая в трауре. Адин умер – и это казалось совершенно непостижимым. Она не могла думать ни о чем другом. Ею владело лишь одно чувство – гложущая тоска. Однако когда прибыли люди короля, чтобы отвезти ее к Давиду, она трезво оценила ситуацию и не стала настаивать на том, чтобы ехать к нему самостоятельно. С ней отправились несколько ее людей, в том числе горничная Джиллиан. И если Джиллиан поедет с ней и дальше, то ее личная вооруженная охрана теперь с ней расстанется. Люди вернутся охранять Голубой остров, а она направится к королю. Меллиора хотела, чтобы король знал, что она, леди острова, доверяет ему и он должен доверять ей.
 Она поклянется в верности Давиду как наследница своего отца, а затем поговорит с ним. Это самая лучшая стратегия.
 – Миледи, мы покидаем вас через минуту.
 Она повернулась к Эвану, который серьезно, с затаенной грустью в серых глазах смотрел на нее словно ожидая, чтобы она приказала ему остаться. Мрачное настроение не покидало его с того момента, когда он узнал, что вооруженные люди короля идут вслед за ними.
 Однако Меллиора не стала просить его остаться. Ей придется все делать самой.
 – Со мной все будет хорошо, – сказала она. Меллиора любила Эвана. Темно-русый, сероглазый, красивый, он с детства был ее лучшим другом, человеком, на которого можно положиться. Эван заботился о ней, как заботились все ее люди, советники, окружение. Ее пригласили к королю. Вес лэрды и леди должны засвидетельствовать почтение его величеству, успокаивала она приближенных. Король доводился ей крестным отцом. Он любил ее, и она всегда верила, что способна очаровать его и настоять на своем. Сэр Гарри тоже был ее старым другом. Сейчас она находилась у самых ворот Стерлинга и чувствовала себя в полной безопасности.
 – Сэр Гарри, извините меня, я должна кое-что сказать Эвану, который будет охранять мой дом в мое отсутствие, – обратилась она.
 – Да, миледи, разумеется.
 Меллиора направила лошадь в лес, Эван последовал за ней. Протянув руку, Меллиора коснулась его лица.
 – Не бойся за меня.
 Он медленно покачал головой.
 – Я не боюсь.
 И невесело улыбнулся. Он не собирался с ней спорить.
 – Эван, я сильная. Я в состоянии позаботиться о себе.
 – Меллиора, Давид – король. Будь осторожна в спорах. Постарайся не бросать вызова, не подвергать себя опасности. Мне кажется, ты не понимаешь: если на тебя захотят воздействовать... словом, ты можешь оказаться в большой опасности.
 – Каким образом?
 Он внезапно обнажил меч, пытаясь наглядно продемонстрировать угрожающую ей опасность. Однако Меллиора заметила движение его руки и, опередив его, вытащила свой меч из кожаных ножен у бедра. Лезвие ее меча коснулось меча Эвана раньше, чем тот сумел показать, что именно он имел в виду.
 – Ты что-то сказал, Эван? – мягко спросила она.
 Эван покачал головой и опустил глаза, ругая себя за то, что оказался столь медлительным.
 – Со мной все будет в порядке. Ты должен верить в меня.
 – Да, я верю. Я буду молиться за тебя, миледи.
 Она улыбнулась, сожалея о том, что невольно обидела Эвана, легко отбив наносимый им удар. Приблизив свою лошадь к его мерину, Меллиора огляделась; чтобы удостовериться в том, что они одни, наклонилась и легонько поцеловала Эвана в губы.
 – Миледи Макадин! – раздался голос сэра Гарри. – Мы должны отправляться! Уже темнеет.
 Меллиора выпрямилась в седле и снова шаловливо улыбнулась Эвану.
 – Клянусь, у меня все будет хорошо. Я люблю тебя. Мое сердце всегда будет принадлежать тебе.
 Эван наклонил голову и пустил лошадь шагом. Взяв руку Меллиоры, он нежно поцеловал ее. Их взгляды встретились, и он горячо проговорил:
 – Что бы ни случилось, миледи, я буду тебя любить. Клянусь в этом. – Он посмотрел на нее так, словно прощался с ней навсегда. Ей было не под силу вынести этот взгляд.
 Невзирая на настойчивые призывы сэра Гарри, она снова наклонилась и в последний раз импульсивно поцеловала Эвана.
 – Скоро я буду дома, очень скоро, любовь моя.
 Они выехали из леса и стали спускаться к крепости. Меллиора внезапно вспомнила сказанные ей слова: «Король хочет видеть вас сегодня, миледи. Именно сегодня. Он должен многое вам сказать».
 «Мне тоже немало нужно сказать ему», – подумала она.
 Ей и в голову не могло прийти, что возможность поведать королю о ее думах, мечтах и желаниях может и не представиться.
 – Меллиора, я очень тщательно обдумал условия твоего брака, – твердо заявил король и сразу почувствовал ее внутреннее сопротивление сказанному.
 Время и минувшие годы несколько изменили короля Давида. Он стал сильнее, увереннее в себе, еще глубже осознав, что королевский сан зачастую означает умение маневрировать и лавировать, когда имеешь дело с людьми. Альянс может оказаться гораздо более выгодным, нежели сила сотен вооруженных людей! Давид приобрел достаточно опыта и мудрости, чтобы судить о человеке, будь он друг или враг, по его происхождению. Некоторые англичане, подстрекаемые чрезмерной жаждой власти, нападали на границы Шотландии с юга, однако его супруга была нортамберлендской наследницей и имела немало сторонников среди своего народа. Сам Генрих I, король Англии, наставник Давида, предложил ее ему в жены. Но Генрих умер два года назад, и сейчас Англия пребывала в хаосе борьбы за трон племянника Генриха – Стефана и его дочери Матильды... Это усиливало роль дворян, поскольку любой из них мог обещать помощь в распре той или иной стороне. Владельцы приграничных земель представляли собой опасность – и всегда будут представлять. Давид, в свою очередь, представлял опасность для них, ибо стремился расширить границы королевства.
 Плюс ко всему существовали викинги.
 Король Давид никогда не относился с неприязнью к человеку только из-за того, что он викинг. Видит Бог, викинги внесли свой вклад даже в королевский дом в Нормандии. Морские разбойники совершали дальние набеги на Францию, Англию, Ирландию, достигая даже Руси и государств Средиземноморья, и, конечно, на Шотландию. Опустошительные нашествия, нагонявшие ужас на острова, совершались несколько столетий назад, однако воевать с грабителями приходилось и по сей день, так что к угрозе со стороны викингов нельзя было относиться слишком легкомысленно. В начале прошлого века короли – его предшественники – вынуждены были платить дань Дейну Кнату, который был признан королем большей части Англии. И совсем недавно, в 1098 году, норвежский король Магнус III, известный под именем Магнуса Босого, пронесся как смерч по Оркни и Гебридам и вынудил брата Давида заключить с ним договор. Да, викинги представляли собой даже большую опасность, чем приграничные землевладельцы. Давид не имел ни малейшего желания отдавать захватчикам какие-либо свои земли. Викинги являли собой серьезную угрозу. И так будет всегда.
 Опасаясь возможных нашествий, он послал за Меллиорой сразу же после смерти ее отца. Приняв ее уверения в почтении и верности, он сообщил о своих планах на будущее. О ближайших планах, ибо викинги были слишком опасны.
 Наследница, представшая перед ним, тоже таила в себе угрозу. Несмотря на родословную по материнской линии и верность ее покойного отца королю Шотландии, она тем не менее была из рода викингов. Даже если она будет считать себя лояльной по отношению к нему, найдутся люди, способные манипулировать ею. Меллиора была его крестной дочерью. Давид присутствовал при ее рождении рядом с ее отцом, недавно обращенным в христианство. Она росла на его глазах, а сейчас находилась под его опекой. Давид давно размышлял о ее будущем, строил в голове планы, пока Адин продолжал оплакивать смерть своей жены и отказывался жениться снова, чтобы произвести на свет наследника. Принятое решение доставляло Давиду истинную радость. Король, который почти ежедневно давал аудиенцию своим беднейшим подданным, был всегда готов вознаградить того, кто верно ему служил.
 Эта девушка слыла не только самой богатой наследницей в королевстве. Она была юной, очаровательной, жизнерадостной, здоровой и энергичной. Многие мужчины тайком домогались ее у короля еще при жизни ее неистового отца. Давид решительно и твердо отвергал их просьбы. Такого приза и такой власти заслуживали очень немногие. От претендента требовались горячая любовь к Шотландии, верность шотландскому королевскому дому Кэнморов, приверженность крепнущему национальному самосознанию.
 Короли Шотландии были вынуждены платить дань уважения королям Англии. Но границы между странами были обозначены и, Бог даст, военными или дипломатическими путями должны укрепляться.
 С Божьей помощью его юная подопечная это поймет и выполнит его волю. Он был сильный и умный король, воин и государственный деятель. Он мог быть одновременно и милосердным, и безжалостным. Глядя на стоящую перед ним девушку, он понимал, насколько нелегко ему быть безжалостным.
 Господи, как же много у нее от викингов! А викинги опасны. И всегда будут опасны.
 «Мы смотрим друг на друга слишком долго», – подумал он.
 – Твой брак состоится, миледи, и я надеюсь, ты понимаешь мою позицию? – спросил он учтивым, но в то же время непреклонным тоном.
 Меллиора и на сей раз не ответила.
 Она стояла, словно каменная статуя, величественная и прекрасная. На взгляд короля она ответила взглядом, который не отразил никакого движения чувств на ее лице.
 «Она собирается дать мне бой, – подумал Давид. – Возможно, не здесь и не сейчас. Но когда и как?»
 Меллиора не произнесла ни слова возражения, однако и не согласилась ни с одним его словом, ибо он не позволил ей высказать просьбу о том, чтобы она осталась правительницей отцовских земель. Давид призвал ее в Стерлинг, чтобы сообщить добрую весть о предстоящем браке. Такой поворот судьбы ее не устраивал.
 Король крепко сжал пальцами резной подлокотник. Он довольно давно не видел Меллиору, внучку норвежского короля. О чем она может думать? Она сама знала, насколько опасны викинги. Время от времени в течение многих лет они это доказывали. Давид сам заключал с ними договоры, он уважал их, и многими северными островами правили ярлы из викингов. Адин, отец Меллиоры, был в своем роде неповторим. Независимый, властный, он тем не менее считал целесообразным, чтобы его владения были частью объединенной Шотландии.
 По материнской линии Меллиора вела свое происхождение от одного из самых древних шотландских семейств. Она могла бы быть самым верным подданным. Хотя Давид провел свои юные годы при дворе в Нормандии, его подданные не забывали о том, что мать их повелителя происходила из саксонской королевской семьи. А по отцовской линии он восходил к великому Кеннету Макаллину. Некоторые считали, что линия шотландских королей уходит своими корнями к временам Древнего Египта, затем прослеживается в Испании, Ирландии, достигая наконец Шотландии. Будучи королем, обеспечивающим единство страны, Давид понял, что кровные связи имеют весьма важное значение, и к смешению кровей следует подходить осторожно.
 По преданию, когда родилась Меллиора, на такие вещи обращали мало внимания. Адин просто-напросто пришел, увидел и победил, и остается лишь гадать, по доброй ли воле невесты или вопреки ее желанию он сделал ее женой. Тем не менее в результате родилась Меллиора. Молодая девушка взяла все лучшее от обоих родителей и способна составить счастье любого короля. Она была великолепно сложена, отличалась гибкой, стройной фигурой и красотой. Двигалась она с фацией ангела, а во взгляде удивительных голубых глаз чувствовалась сила и угадывалась скрытая тайна, словно она вела свой род от древних нордических богов. У нее были золотистые волосы, действительно золотистые, без малейшего оттенка белизны, скорее чуть рыжеватые. Густые, длинные и блестящие, они свободно падали на спину. Меллиора была в голубом льняном платье простого покроя без каких-либо украшений, поскольку считала, что скромный наряд символизирует не только искреннюю преданность королю. Она явилась перед ним, как являлась перед собственным отцом, – настоящая дочь, для которой естественны любовь и верность и которая заслуживает того, чтобы в ответ на это ей полностью доверяли.
 Но даже в этой простой одежде Меллиора выглядела величественно.
 Для женщины у нее был высокий рост, унаследованный от отца, который всегда возвышался над мужчинами. Ладной фигурой она пошла в мать. Точеные черты лица, высокие скулы, красиво изогнутые брови, маленький, правильной формы нос и полные чувственные губы. Пожалуй, сейчас они выглядели несколько напряженными – ей не понравились слова Давида. Ах, да...
 И эта изящная линия шеи; как яростно бьется на ней голубая жилка! Она рассержена... Страшно рассержена.
 Давид улыбнулся. По крайней мере она знает свое место и делает все возможное, чтобы не выказать гнев.
 Улыбка Давида погасла. Либо гнев, либо заговор против него. В ее жилах текла кровь викингов. Даже слишком много этой крови. А викинги очень опасны.
 Он был решительно настроен на то, чтобы брак совершился как можно скорее.
 – Итак, дорогая? – напомнил Давид.
 – Я понимаю вашу позицию, сир, – сказала Меллиора. Что ж, он тоже понимал ее позицию. Пожалуй, она не слишком ясно осознает то, что он – король. И следовательно, нужно не просто понимать его позицию, но повиноваться.
 – И ты принимаешь мои планы относительно твоего будущего? – спросил Давид.
 – Вы знаете, я всегда была вашей верной слугой. Как и мой отец.
 Она замолчала. Король наблюдал за ее попытками справиться со своими чувствами.
 Великий Адин умер совсем недавно. В нем было что-то от медведя, он был высок, как бог, с густой гривой светло-рыжих волос, с пышной бородой, с острым, пронизывающим взглядом. Мужчины им восхищались, женщины его любили. Тем не менее он остался верен памяти своей леди, шотландки по происхождению. С чего бы ни начинался их брак, он любил ее. После смерти жены его неразлучной спутницей стала дочь. Они вместе ездили верхом, читали, плавали по морю, он учил ее обращаться с оружием.
 Возможно, даже научил действовать на манер викингов. Совершать налеты, грабить, захватывать чужие земли.
 Как ни странно, но Давид никогда не спрашивал Адина, верен ли он королю, поскольку викинг пришел к нему как бы навсегда. Но этот человек с, казалось бы, железным здоровьем совершенно неожиданно умер. Пируя со своими друзьями, ярлами, главами кланов, он вдруг поперхнулся, побелел как полотно и рухнул на пол.
 Давид слышал, что всю ночь напролет дочь просидела рядом с умершим отцом, не выпуская его могучей руки из своей ладони.
 Да и потом неотлучно сидела в часовне, где он был при жизни крещен и где ожидало погребения его тело.
 Она отказывалась покидать часовню, отказывалась от сна, пищи, постоянно молилась, и лишь через три дня друзья и гэльский священник Фагин наконец уговорили ее покинуть умершего отца.
 Глядя на короля, Меллиора откашлялась.
 – Я снова повторяю, сир: мой отец был вашим самым верным слугой. Все, что я знаю, я узнала от него. Я всегда буду вашей самой преданной подданной и буду служить вам с еще большим старанием, тщанием и ответственностью, если мне будет оказано доверие и предоставлена свобода самостоятельно заниматься моими личными делами. Человек, которого я изберу себе в супруги, будет – в чем я торжественно клянусь перед Богом – самым верным, самым преданным вам, и только вам, сир, подданным.
 – Хорошо сказано, миледи, – со всей страстью и жаром юности. Но ты очень юна и очень красива, Меллиора. Ты не можешь себе представить, сколь много людей могут возжелать тебя и твои земли.
 – В моем окружении самые способные мужчины...
 – Которые служат тебе. Но не те, которые претендуют на роль господина.
 – Мною никто не командует, – резко ответила она, на мгновение теряя контроль над собой.
 Давид опустил голову и улыбнулся, затем снова серьезно посмотрел на Меллиору.
 – Дорогая моя, я осведомлен о твоей твердости и силе воли. Но меня беспокоит твоя способность владеть мечом.
 – Я хорошо им владею, – ровным голосом проговорила она. – Меня обучали настоящие мастера, в совершенстве владеющие искусством выживания.
 «И вторжения!» – насторожившись, подумал Давид. У него были более срочные дела, чем попытки убедить упрямую молодую наследницу в том, что она не выстоит одна. Тем более что ее родословная по мужской линии внушала подозрение. Оставалась под вопросом лояльность Даро, брата Адина. Хотя это было и не столь уж важно. Давид уже принял решение относительно Голубого острова.
 – Леди Меллиора, ты должна помнить, что я твой король. Твой сюзерен и крестный отец. Мне вверили твое благополучие твои отец и мать. И в первую очередь я думаю о нем. Я восхищен твоей силой и волей, но все же должен повторить...
 – Сила, воля и разум, мой сеньор, – уточнила она. – Когда крепость подвергнута осаде, ее спасение зависит не только от меча, но скорее от таланта главного защитника, который руководит действиями других. И у меня есть подобный дар.
 – Меллиора, – произнес Давид, теряя терпение. – Я же сказал. Ты должна верить моей способности предвидеть, что будет лучше для тебя – и Шотландии.
 – Поскольку я слишком слабая и неразумная женщина, чтобы самой определять свою судьбу, сир?
 Давид встал и, удивленный столь откровенным сарказмом и силой сопротивления, приблизился к ней. Меллиора не отвела взгляда. Так продолжалось несколько мгновений, после чего девушка опустила ресницы, и Давид заметил, что она дрожит, хотя и не мог определить, страх это был или ярость.
 – Я выбрал для тебя мужчину...
 – Вы выбрали мужчину, которому собираетесь отдать мою собственность. Я лишь довесок к этому.
 Ее глаза вспыхнули. Давид знал Меллиору с раннего детства, и сейчас она этим пользовалась. У него возникло искушение поступить с ней так, как он мог бы поступить с собственным маленьким ребенком, – взять и отшлепать, перекинув через колено.
 Но она была уже не в том возрасте – как, впрочем, и его колено. Однако его утомил этот спор. Разумеется, он победит, поскольку он король, командует большими армиями и уж, конечно, заставит одну слабую женщину пойти к алтарю. Тем не менее его раздражало, что он не может ощутить вкуса победы, одержанной с помощью лишь слов и логики.
 – Ты можешь идти, Меллиора, – коротко сказал он.
 – Но, сир...
 – Можешь идти!
 – Да, разумеется. Как пожелаете. Я свидетельствую вам свое почтение, король Давид, которому принадлежит власть по праву. А сейчас, поскольку уже поздно, я намерена проститься и вернуться домой.
 – Нет, леди, ты не вернешься.
 Меллиора выгнула дугой изящные, янтарного цвета брови.
 – Значит, я пленница, сир?
 – Ты моя гостья.
 – Ваша гостья...
 – Именно, миледи.
 – А если я пожелаю уехать – до свадьбы, разумеется?
 – Прошу, миледи, не надо этого делать. Тебе это вряд ли удастся.
 – У вас есть сила, мой господин король. Но если бы, следуя велению разума, вы позволили мне удалиться, я была бы свободна. Разве не так, мой господин?
 Давид наклонился к ней и погрозил пальцем.
 – Миледи, поостерегись. Иначе можешь оказаться узницей не только Стерлинга, но и своей комнаты, – предупредил он.
 Меллиора снова опустила ресницы.
 – Сир...
 – Ради Бога, Меллиора, оставь меня! – воскликнул Давид, и она, стиснув зубы, замолчала. У него на языке вертелись слова о том, что он пригласил ее в Стерлинг не просто чтобы объявить о своем решении, но и для встречи с будущим женихом. Гонец недавно заверил его, что воины находятся недалеко от дома и задерживаются лишь из-за того, что вынуждены следовать за эскортом Меллиоры.
 Лайэн привел людей, которые участвовали в сражении.
 Давид пока не сообщил ему о предстоящем браке. Лишь после внезапной смерти Адина король пришел к твердому решению, что Меллиора – достойная награда для юноши, который превратился в самого уважаемого воина и рыцаря. За последние годы появлялись другие богатые наследства, но за ними стояли великовозрастные наследницы, не способные дать молодому воину семью, которую он потерял. А среди множества молодых женщин было мало столь богатых, как дочь викинга. Вопрос о будущем Уорика постоянно занимал Давида вплоть до последнего времени, поскольку он никак не ожидал смерти Адина – этот скандинав походил на бога Одина и, казалось, будет жить вечно. Адин был совсем молод, когда взял себе в жены гэльскую девушку и произвел на свет дочь. Давид не мог предположить, что наследница и ее богатства так скоро окажутся в его распоряжении и он сможет предложить их лэрду Лайэну.
 Король лихорадочно размышлял. Лэрд Лайэн возвращается с триумфом. Доблестный воин, преданный королю, а король предлагает ему невесту, которая не только не желает этого брака, но преисполнена решимости во всеуслышание заявить об этом.
 – Меллиора, – сердито повторил Давид, – сделай милость, прекрати препирательства и оставь меня.
 – Если вы так хотите, сир, я повинуюсь и оставлю вас, – тихо сказала она, но в глазах ее горел опасный голубой огонь, и хотя говорила она негромко, в голосе ощущалось крайнее раздражение.
 – Я жду! – Давид скрестил руки на груди. – Ты испытываешь мое терпение.
 – Вы знаете, сир, – сказала Меллиора, – говорю как пред Господом Богом: даже король не может принудить девушку выйти замуж.
 Спокойный тон, которым были произнесены эти слова, сделал ее упрек досадно весомым. Она сохраняла спокойствие, он терял терпение. Такого не должно быть. Он король, она – всего лишь пешка, его пешка, которую он может двинуть туда, куда сочтет необходимым.
 – И я как пред Господом Богом говорю, моя дорогая. Тебя это, быть может, удивит, но в игру, где фигурируют сила и ум, играют двое. Нельзя недооценивать того, что могу сделать я. А что касается принуждения, то это я скорее всего оставлю на долю твоего будущего мужа.
 Внезапно Меллиора премило улыбнулась ему. И хотя Давид был зол и настроен весьма решительно, его уже немолодое сердце дрогнуло, если не растаяло. Она была такая славная – и переменчивая; еще минуту назад казалась яростной и непреклонной, а сейчас смотрела на него почти ласково и нежно. Она же была его крестницей!
 – Сир, мне брошен вызов. Разумеется, мы оба знаем, что мне вряд ли удастся сбежать из вашей крепости. Но если бы я все-таки сбежала... могла бы я после этого сама определять свое будущее?
 – Ты не сбежишь.
 – Если вы так уверены, тогда почему бы нам не заключить сделку?
 – Миледи...
 – Если я убегу, то буду свободна, – заявила Меллиора таким тоном, словно все уже было решено. С лучезарной улыбкой она вдруг сделала шаг вперед, как это бывало когда-то в детстве. Дотронулась до плеч короля, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
 – Я не даю тебе такого обещания! – твердо сказал Давид.
 – Но если я убегу, то буду свободна, – повторила она. – Я хорошо уяснила это от вас и своего отца. Обладание дает мужчине большую силу для того, чтобы удерживать собственность. Свобода дает женщине великую силу для того, чтобы вести переговоры. Я искусно владею мечом, ножом и особенно – умом. Я сильнее, чем это вам видится, сир, и молю Бога, чтобы вы это поняли, – сказала она с достоинством.
 Затем повернулась, чтобы уйти. Расправив плечи. Высоко подняв голову. Она не убегала из комнаты, но уходила как богиня, ступающая по облакам. Уверенно. Не спеша.
 – Я выдам тебя замуж за вечно пьяного старика, который бьет свою жену! – выкрикнул Давид, сердито устремившись за ней. О да, она одарена железной волей и способна, кажется, спорить с самим Господом Богом вдень Страшного Суда.
 За дверью Давид увидел сэра Гарри Уэйкфилда – старинного друга и рыцаря, служившего ему верой и правдой еще до того, как он стал королем.
 – Сэр Гарри! – обратился к нему Давид.
 – Сир?
 – Леди и я затеяли нечто вроде игры – состязание характеров, так сказать. Проследи за тем, чтобы она благополучно вернулась в свою спальню и не покидала ее до тех пор, пока я снова ее не позову.
 – Да, сир.
 Меллиора лишь улыбнулась. Бросив быстрый, вызывающий взгляд на короля, она взяла сэра Гарри за руку.
 Они двинулись по коридору. Давид смотрел им вслед, убеждая себя в том, что сэр Гарри – опытный рыцарь, который должен охранять одну-единственную женщину.
 Все же он решил удвоить охрану у ее двери и сказать, что леди Меллиора ни под каким предлогом не должна покидать крепость Стерлинг без его личного разрешения.
 Если же она попытается...
 Что ж, ее вернут назад.
 В цепях, мрачно подумал он.
 – Спокойно, мой славный господин, спокойно...
 После того как первый порыв страсти был утолен, Элинор осмотрела его рану. Он уверял, что это царапина. Нет, рана, возразила она. И может загноиться.
 – Спокойно, я ведь едва касаюсь... – повторила Элинор и залила бальзамом рану на предплечье. Покончив с этим, она взгромоздилась на него – нагая, аппетитная, красивая – и заставила совершенно забыть о ране. Элинор знала, где и как следует ласкать, и в любви была как тигрица. У них оставалось мало времени до отъезда по срочному вызову короля. Он же был озабочен, измучен воспоминаниями о мятеже и в эту ночь оказался плохим партнером...
 – Уорик!
 Он встрепенулся, отвлекаясь от размышлений, и посмотрел на Ангуса, который ехал рядом.
 – Мы почти приехали.
 Уорик обернулся и оглядел вооруженных всадников, следовавших за ним. Все они великолепно владели различными видами оружия и хорошо показали себя в сражении. Истинный повод мятежа продолжал оставаться загадкой. Уорик был уверен в том, что кто-то его спровоцировал. Сейчас, когда дочь и племянник покойного Генриха ведут борьбу за трон, чрезвычайно опасны английские дворяне, но и от скандинавов можно ожидать неприятностей.
 Ангус был прав. Пока Уорик предавался воспоминаниям и размышлениям, они добрались почти до самых ворот Стерлинга. На стенах горели факелы, и казалось, что крепость бодрствует ночью. Ночь была тихой и ясной, небо усыпано звездами.
 Уорик натянул повод, останавливая коня.
 Ангус мрачно повел бровями.
 – Уорик, ты командир этого отряда. Перед нами Стерлинг. Король тебя позвал. Он хочет видеть тебя и услышать о происшедшем. Да ты и сам хотел свидеться с ним.
 – Ты прав. Но ночь длинна, а ехали мы быстрее, чем я предполагал. Время есть. Скажи нашему сюзерену, что я скоро приеду и сразу же обо всем ему доложу.
 Однако эти слова не успокоили Ангуса.
 – Уорик, ниже по течению реки расположился лагерь викингов.
 – Да, я вижу.
 – Ты хочешь ехать один...
 – Да. Викинги прибыли сюда для переговоров с королем, это не грабители и не убийцы, которые мечтают уничтожить шотландцев всех до единого. И потом я поеду совсем не в ту сторону, а вдоль вала.
 – Зачем? – удивился Ангус.
 – Чтобы побыть в одиночестве, Ангус.
 – Ты сможешь побыть один в своей спальне в Стерлинге.
 – Это совсем не то. Разве это может сравниться с тем, когда над твоей головой сияют звезды? Знаешь, не беспокойся обо мне. Мы возвратились в Стерлинг. Городские ворота перед нами. Опасности никакой, не станут же на нас нападать рыбаки. И к тому же я буду осторожен. Доведи людей до Стерлинга. Доложи обо всем королю. Скажи ему, что я буду очень скоро.
 – На тебе же нет лат, нет кольчуги...
 – У меня есть нож, – спокойно сказал Уорик.
 – Уорик...
 – Ангус! – простонал Уорик. – Ты хороший человек и телохранитель. А сейчас будь хорошим другом и дай мне побыть одному.
 Он поднял руку, прощаясь с всадниками, следовавшими за ним, и пустил коня рысью. Вскоре темнота поглотила его.

 Глава 3

   –   Все мужчины – тираны! – заявила Меллиора, закрывая дверь своих покоев. За несколько мгновений до этого она наградила сэра Гарри самой обворожительной и кокетливой улыбкой и поблагодарила за то, что он будет ее охранять.
 Джиллиан Макгрегор лишь бровью повела, услышав эти слова. Она была скорее другом, нежели горничной Меллиоры, поскольку воспитывала ее с детства. Она продолжала вышивать, ее пальцы нисколько не изменили ритма движений.
  –  Я думала, ты обожаешь короля, дорогая, – сказала Джиллиан. – Ты с такой уверенностью шла на встречу с ним.
 Меллиоре вдруг захотелось быть такой, как Джиллиан. Кажется, ее ничто не могло вывести из равновесия. Джиллиан была лучшей подругой матери и одновременно горничной, она пережила смутные времена и, очевидно, получила хорошую закалку. Должно быть, это очень приятно – пребывать в постоянном душевном покое. Джиллиан было около сорока, однако на ее приятном и спокойном лице еще не появились морщины. Волосы, слегка тронутые сединой, гармонировали с белизной кожи и голубовато-серыми глазами.
 Тем не менее когда Джиллиан наконец подняла глаза, Меллиора заметила в них легкое удивление. Джиллиан заранее знала исход встречи Меллиоры с королем. Она вместе с советниками Меллиоры предупреждала ее, что будет именно так. Даже Эван говорил об этом. Король не позволит ей остаться хозяйкой своего острова и сообщит о ее незамедлительной свадьбе.
 – Мои чувства к этому человеку не меняются из-за того, что он тиран. По всей видимости, ты знаешь, что произошло, когда я пришла к нему.
 – Да, слуги в замке говорят об этом. Все считают, что этот союз будет идеальным. И ты должна помнить, что Давид имеет право на подобные действия. Он король.
 – Может быть, и так, но все равно он тиран.
 – Меллиора, если ты подумаешь обо всем спокойно, я уверена, ты согласишься с тем, что Давид – мудрый правитель, завоевавший любовь и преданность своего народа. Он хочет избежать кровопролития, а для этого нужно, чтобы королевство было крепким и единым. Вспомни, какие страшные битвы были в 1124 году, когда он взошел на трон. Через несколько лет, когда начался мятеж кланов, он снова вынужден был воевать. Ему нужно, чтобы крепости и замки управлялись шотландцами, которым он доверяет. Тем более сейчас, когда у королевской семьи в Англии возникли проблемы.
 Меллиора понимала, что слова Джиллиан справедливы, однако она еще не остыла от гнева.
 – Как же, проблемы в Англии! Поверь мне, король использует их к своей выгоде. Он верит только избранным мужчинам и совсем не доверяет женщинам. Ну почему он не понимает, что я буду верно служить ему?
 Джиллиан отложила работу, вздохнула, посмотрела на Меллиору и прямо ответила:
 – Потому что ты дочь викинга.
 – Мой отец был верен королю.
 – Твой отец, – мягко сказала Джиллиан, – умер. А королем быть непросто. Править такой пестрой страной, где существуют гордые главы кланов, дворяне из древних семейств, а также потомки тех, кто когда-то вторгался на эту землю, – задача не из легких.
 – Да, мой отец мертв, и наша страна дика. Мой отец не позаботился о том, чтобы оставить свои любимые земли мне.
 – Он приобрел любимые земли с помощью твоей матери.
 Меллиора рассердилась.
 – Ты тоже намерена спорить со мной? Если земли приобретены благодаря матери, тем больше оснований, что они должны быть моими! Попробуй оспорить это!
 – Мне? Спорить с тобой? А о чем? Земли перешли к матери по традиции, а железной хваткой их удерживал твой отец.
 Меллиора поднялась и стала беспокойно ходить по комнате. Если ей удастся сбежать, она окажется свободной. Хочет того Давид или нет. Ибо, сбежав, она может обратиться за помощью к родственникам отца, пока не достигнет компромисса с королем. Давид не позволил ей сказать, что она собирается выйти замуж за Эвана, хотя даже ему пришелся бы по душе такой выбор.
 Эван был шотландцем по рождению и воспитанию, хотя в жилах рода его матери и была толика крови викингов. Вот уже сотни лет воины из их рода защищали Шотландию. Многие были удостоены рыцарского звания. Это были гордые и благородные люди, и королю следовало бы приветствовать Маккинни в качестве лэрда ее земель.
 Король просто не знал этого. Потому что не дал Меллиоре возможности объяснить ему положение дел. Он выслушал уверения в ее верности и сразу же сообщил о том, что намерен выдать ее замуж за одного из лучших своих воинов – лэрда Лайэна.
 – Потому что он тиран! – гневно произнесла вслух Меллиора и посмотрела на Джиллиан. – Он считает, что всегда может приказывать мне, даже если это касается меня лично. Я ему этого не позволю.
 – Меллиора! – сказала Джиллиан, которая, кажется, только сейчас стала терять терпение. – Ты слишком долго жила на Голубом острове и не осознаешь, что это лишь маленькая частица большого мира. Успокойся, пожалуйста, прояви благоразумие. Давид – король. И как это ты можешь позволить или не позволить ему?
 Меллиора грустно покачала головой.
 – Ты же знаешь, что раньше все было иначе. Норманны привезли сюда эти противные законы, по которым мы живем. Конечно, моя мать умерла давно, я плохо ее помню, но помню, что она рассказывала мне о старых временах. Когда Шотландия была совсем дикой, здесь было множество королей, разных народов, старых богов, традиций... И тогда женщины владели землей наряду с мужчинами...
 – Это языческие поверья! – предупреждающе сказала Джиллиан и перекрестилась.
 Меллиора улыбнулась.
 – По языческим поверьям земля была матерью, женщин уважали и любили. И если бы мы жили до того, как эти противные норманны изменили весь уклад, я бы имела право владеть своими землями...
 – Могла владеть, а могла и не владеть. Неужто ты не понимаешь, что он как раз и боится твоего бунта? Ты не хочешь этого видеть, но угроза со стороны викингов очень реальна. На памяти нашего поколения викинги захватывали шотландские владения. Твой отец доказал, что он истинный шотландец, он сделался одним из лучших друзей Давида. Я уверена, что король тебя любит...
 – Однако он не уважает мои права, Джиллиан. А ведь я не давала ему никаких поводов сомневаться во мне. Я ехала сюда с одной целью – выразить ему свою любовь и верность. И что из этого получилось?
 – Я снова тебе говорю. Кого бы ты ни обвиняла, у тебя прав не больше, чем у ребенка. Викинги правят немалым количеством земель, которые принадлежат Шотландии, и Давид не намерен отдавать им новые.
 – Это меня просто бесит! Я законная наследница по линии отца и матери! Я ненавижу норманнов, ненавижу за то влияние, которое они оказали!
 – Норманны оказали влияние еще до твоего рождения. Я любила твою мать, но ей не следовало бы рассказывать сказки о том, что у женщин раньше были другие права. Нравится тебе или нет, но у короля есть право передать тебя – и твои земли – тому, кого он выберет тебе в мужья.
 – Ну что ж... Тогда я должна сама как-то изменить положение. Если мне удастся избежать встречи с королем, я найду способ освободиться.
 – Избежать встречи? Что это значит?
 – Ну, скажем иначе: убежать от него.
 – Что? – Джиллиан встала, наблюдая за тем, как ее подопечная расхаживает по комнате.
 – Если я убегу, – бросила Меллиора через плечо, ибо нашла в окне щель, в которую можно пролезть, – я свободна.
 – Ты уверена?
 Меллиора вышла из закоулка, в котором обнаружила окно со щелью.
 – Если я убегу, то мы сможем вести переговоры, а потом заключить сделку, и король должен будет выполнить свою часть обязательств. Мой дядя Даро находится здесь, в Стерлинге. Его позвали на встречу с королем. Я обращусь к его людям, и дядя позаботится о том, чтобы я попала к королю не раньше, чем он согласится выслушать мои доводы.
  –  Меллиора, королей редко вынуждают выслушивать доводы.
 Меллиора резко мотнула головой:
 – Не согласна! Королей очень часто вынуждают это делать! Чаще всего – на поле сражения, когда они обнаруживают, что их люди, как бы много их ни было, не могут одолеть людей другого короля. Посмотри на нашу страну. Как получилось, что такое количество самых разных земель управляется одним королем Шотландии? Отчасти это по воле людей, которые расселились на этом пространстве, а отчасти потому, что один король оказался сильнее других. Он должен выслушать меня. Я могу представлять для него угрозу. Видит Бог, довольно много островов находится под управлением викингов.
 – Меллиора, ты же хорошо знаешь историю нашей страны. Большинство народов, о которых ты говоришь, жили здесь сотни лет. Викинги стоят особняком и действительно управляют многими островами. Король Давид опасается твоих родственников – викингов. Ты станешь для него еще более опасной, и он сомнет тебя раньше, чем ты начнешь ему угрожать, – предупредила Джиллиан. – Пожалуйста, посмотри на эту ситуацию со стороны, и ты поймешь, что король должен решить твою судьбу – у него нет иного выбора.
 Меллиора закусила губу, внезапно почувствовав неукротимое желание разрыдаться. Она не хотела верить, что ее отец умер. Она так горячо его любила, и мир без него казался пустым. Никто из известных ей людей не мог с ним сравниться. Адин обладал силой десятерых. Он был викинг по рождению. Однако самой большой его силой были ум и доброта. Он постоянно рассказывал ей о матери и таким образом в течение многих лет как бы оживлял ее для Меллиоры. Он приглашал к себе воинов, священников, художников, поэтов. В большом зале его дома собирались интереснейшие люди страны. Отец учил Меллиору ездить верхом, защищаться с помощью меча и даже стрелять из тяжелого арбалета. На мир она смотрела отцовскими глазами. Он учил ее, что все мужчины и женщины достойны внимания и уважения, независимо от их верований, от страны, в которой они родились, и их происхождения. От него Меллиора узнала, что друзья бесценны, что власть и богатство – это дар и ответственность и что она должна всегда проявлять заботу о тех, кто зовет ее госпожой, а не ожидать, чтобы они заботились о ней. Отец любил ее, учил быть сильной, доброй, независимой – как ее мать, которая тоже была необыкновенной женщиной, учил не терять присутствия духа и верить в себя. Мать рассказывала ей древние гэльские предания, учила ценить красоту изделий древних кельтских ремесленников. Природа одарила ее звонким смехом, чарующими, лукавыми глазами и улыбкой – теплой и сияющей, как солнце. Гордая и уверенная в себе, идеальная жена для мужа-воина, она учила дочь откровенно высказывать свое мнение и бороться за свои права.
 А теперь их обоих нет. Меллиора оказалась совершенно одна, и ее собираются бросить в объятия противного незнакомца, и тот просто-напросто приберет к рукам то, что по праву принадлежит ей. Что же делать? Позабыть человека, который всегда был ее другом, ее опорой, ее утешением?
 – Меллиора, ты меня пугаешь. Прошу тебя, не торопись, нужно спокойно во всем разобраться.
 Меллиора подошла к Джиллиан и сжала ее маленькие ладошки своими.
 – Я не могу быть спокойной. Я устала быть спокойной. Я пыталась поговорить с Давидом, старалась быть умной и рассудительной. Он не стал меня слушать. Я слышала о лэрде Лайэне раньше. Мне предстоит выйти замуж за норманна.
 Джиллиан покачала головой:
 – Я слышала совсем иное.
 – Старый, противный норманн, седой, весь в боевых шрамах, который служил королю, когда тот находился в Англии! Джиллиан, ты видела людей короля, когда мы разбивали лагерь? Все они были норманнами!
 – Я видела этих людей издали, а богатые доспехи носят не только норманны. Меллиора, я не верю в то, что человек, которого король предназначает тебя в мужья, норманн. У меня ведь тоже есть уши. Я слышала разговоры слуг. Они называют этого рыцаря лэрдом Лайэном. Это блестящий, замечательный воин – вот что я о нем слышала.
 – Как же, одно слово – лев [2] ! – пробормотала Меллиора. – Похоже, как и большинству норманнов, ему нравится слышать свой рык. В мире нет справедливости, но это имя, должно быть, вполне ему подходит. Если понаблюдать за животными, то за добычей охотится львица, а лев знай себе сидит да дремлет на солнце. Так и у людей. Этот зверь – мужчина – будет греться на солнышке и пользоваться достоянием моей семьи.
 – Ты ведь еще даже не видела его!
 – У меня нет ни малейшего желания его видеть. Боюсь, что как только его встречу, моя печальная участь будет предрешена, – сказала Меллиора, поглядывая из-за плеча Джиллиан на окно. – И потом, ты забываешь: я обещала свою руку и любовь другому.
 – А это, дорогая моя, полная глупость. Ты не имела права никому и ничего обещать.
 – Мой отец благословил меня в моем выборе! – с легкой запальчивостью возразила Меллиора. На самом деле Адин не давал ей разрешения на брак с Эваном Маккинни, но не возражал против их дружбы, так что ее слова были близки к истине. Она знала Эвана с тех пор как себя помнила. Он был на три года старше ее, и на него смотрели как на хранителя земель ее отца. Его отец был Маккинни номер один, глава клана и обширного семейства, владевшего землями, полученными от Адина. Когда он умер, главой клана стал Эван. Добрый и уравновешенный, он спокойно реагировал на ее вспышки гнева и вызывал у нее раздражение лишь тогда, когда указывал на то, что она неверно оценивает ту или иную ситуацию. Меллиора до сих пор не могла забыть, как он смотрел на нее при расставании.
 Как будто они прощались навсегда.
 Меллиора снова посмотрела на окно. Оно было совсем маленьким. Крепость предназначалась для защиты от нападений и была построена из прочных камней.
 Мимо протекала река. Если она переправится через реку, то доберется до лагеря своего дяди Даро.
 – Мне надоело спорить! – решительно заявила Меллиора и прошла из большой комнаты в меньшую, в которой спала Джиллиан. Здесь окно было чуть побольше, оно выходило на деревянный парапет с бойницами.
 Она может легко выбраться из окна. Под ним находились подмостки – там парапет еще не был достроен. В темноте можно незаметно спуститься по подмосткам, а надев шерстяную коричневую накидку Джиллиан, беспрепятственно выйти из ворот.
 А что потом?
 У нее нет иного выбора – придется украсть на берегу лодку. Впрочем, не украсть. Меллиора неожиданно улыбнулась. Король Давид был первым шотландским монархом, который стал чеканить собственные деньги. Она оставит владельцу лодки монету с изображением короля.
 – Меллиора! – окликнула ее Джиллиан. Поколебавшись, Меллиора ответила:
 – Займись своей работой, Джиллиан. Извини, что я расстроила тебя. Мне нужно немного побыть одной.
 И закрыла дверь, соединяющую две комнаты.
 Тихонько открыв дорожный сундук Джиллиан, она нашла в нем желанную накидку, надела ее и низко опустила капюшон. Накидка была темно-коричневого цвета, трудноразличимого в темноте.
 Меллиора взобралась на подоконник и пролезла в узкое окно. Потом мягко спрыгнула на деревянные подмостки и сделала несколько шагов.
 Расстояние, которое ей предстояло преодолеть, было довольно значительным. Меллиора вдруг заколебалась: хочет ли она рисковать своей жизнью ради свободы?
 Свобода – это тот дар, который стоит любого риска. Она слышала, что именно так говорили многие мужчины.
 Она может свалиться вниз, если прыгнет и не попадет на поперечную балку подмостков.
 «Решить – значит проявить мудрость. Решайся, если это может быть сделано. А если это может быть сделано...
 Тогда прояви мужество».
 Меллиора отступила назад.
 Разбежалась – и прыгнула!
 Она попала на поперечную балку, затем опустилась на ту, что находилась ниже, затем еще ниже.
 Когда до земли оставалось три или четыре фута, она спрыгнула.
 Нельзя сказать, что внутренний двор крепости был многолюдным. Однако он не был и пустынным. Рыбаки возвращались с реки. Их жены спешили домой, обменяв рыбу на другой товар. Купцы закрывали лавки на ночь. Меллиора смешалась с ними. Приблизившись к воротам, она пристроилась к разносчику, который выходил из крепости. Со стороны могло показаться, что жена старается не отстать от своего быстро идущего мужа.
 Выйдя за ворота, разносчик направился по тропе, ведущей в ближайшую деревню. Здесь их пути разошлись. Меллиора едва не бегом бросилась к реке.
 Двигаясь по валу вдоль реки, она увидела лодку, за которой, похоже, никто не присматривал. Это была маленькая лодчонка, вытянутая на берег. Меллиора огляделась. Людей поблизости не было видно. Она подошла к лодке, убедилась, что весла на месте. Помня о том, что не желает быть вором, Меллиора сунула руку в карман платья и извлекла маленькую серебряную монету. Она оставит ее на берегу.
 Меллиора попыталась столкнуть лодку с места – и вдруг оцепенела.
 Что-то поднялось неподалеку. Точнее, не что-то, а кто-то. Мужчина. В такой же темной накидке, как у нее. Он возвышался в темноте, словно огромная башня.
 Крик застрял у нее в горле, зато мужчина громко произнес: – Вор!
 Успеет ли она столкнуть лодку в воду раньше, чем он схватит ее? Увы, нет!
 Меллиора смотрела на нею, пытаясь сохранить спокойствие и принять – как можно быстрее! – решение, но скорость, с которой он приближайся, породила в ней панику. Она могла бы пустить в ход меч, но меч остался в спальне.
 У нее есть небольшой нож у голени, но на мужчине скорее всего броня.
 Оставалась одна надежда – спастись с помощью ног. И Меллиора бросилась бежать.
 Однако тут же была схвачена. Она ахнула, почувствовав себя в крепких, будто железных, руках, а потом была брошена на мягкий песок насыпи.
 Она приземлилась, хватая ртом воздух. Попробовала подняться, но не смогла. Мужчина был рядом, готовый навалиться на нее. Меллиора дотянулась до голени и выхватила нож. Изловчившись, она повернулась на спину и занесла свое оружие, целя мужчине между ребер.
 Она не успела нанести удар – запястье оказалось в железных тисках мужской руки. Почувствовав острую боль, она невольно выронила нож.
 Ей было трудно дышать, ибо громадный незнакомец буквально оседлал ее.
 – А теперь, – загремел он, – ты, воришка! Куда ты собрался отправиться на этой лодке? Отвечай, да поживее, иначе я перережу тебе горло!

 Глава 4

 Ей пришлось преодолеть не одну волну страха. При бледном, призрачном свете луны она смогла получше разглядеть взгромоздившегося на нее человека. Правда, она видела скорее его силуэт, а не лицо, ибо на него падала тень от капюшона. Под длинной широкой накидкой угадывалось тяжелое, мускулистое тело. Плотно застегнутая шерстяная накидка была в шотландском стиле, который нисколько не походил на стиль норманнов. Нет, судя по одежде, мужчина не был норманном.
 Но какое значение имеет его национальность, если он перережет ей горло и оставит лежать бездыханной здесь, в грязи? Кстати, чем он может перерезать горло? Он вооружен? Ну да, у него нож у голени, как и у нее. А меч? Ножен вроде не видно. Откуда он шел? На берегу реки виднелась глинобитная хижина, рядом с которой паслась лошадь. Была ли это его лодка, или же он приехал сюда на громадном боевом коне, который спрятан где-то в темном месте?
 Убьет ли он ее? Что он делает один здесь, на пустынном берегу? Меллиору начала колотить дрожь. Затем она разозлилась на себя. Смерть – это одно дело. А умереть без борьбы – совершенно другое.
 – Слезь с меня! – скомандовала Меллиора. Упрямый бык! Он и не думал исполнять ее команду.
 Но она своего добьется, заверила себя Меллиора.
 Этот человек, решила она, слуга какого-то более важного господина. Хороший образчик доброй шотландской породы: рост у него был весьма впечатляющим, тело и мышцы – могучими. Из него получился бы великолепный рыцарь – наверняка его можно было бы научить хорошо владеть мечом, и удар у него был бы колоссальной силы.
 – Ты что – тупой или глухой? Слезь сейчас же! – властным тоном повторила Меллиора.
 Однако мужчина не шевельнулся. Она почувствовала, что он с любопытством смотрит на нее, хотя лицо его было скрыто капюшоном.
 – Значит, девушка собралась украсть лодку, – сказал он ровным тоном.
 Ей были видны его ноги и торс. Под накидкой на нем были шерстяные рейтузы, полотняная рубашка и туника. Одежда отнюдь не выглядела бедняцкой, хотя и была изрядно перепачкана, как если бы он основательно поработал или совершил долгое путешествие.
 – Я ничего не воровала, добрый человек, – сказала она и поморщилась, уловив дрожь в собственном голосе. – Говорю тебе, немедленно слезь с меня!
 К счастью, ее слова наконец-то были услышаны. Он встал, взял ее за руку и рывком поставил на ноги. Хотя Меллиора была высокой, он оказался гораздо выше. Оттого что они стояли почти вплотную, ей сделалось не по себе.
 У Меллиоры не было иного выбора – только продолжать стоять на своем. Один из первых уроков, который преподал ей покойный отец, заключался в том, что нельзя показать потенциальному врагу своего страха.
 – И обрати, пожалуйста, внимание. Я не воровка. – Она протянула руку и показала серебряную монету, которую собиралась оставить в качестве платы. – Но мне нужно переправиться на ту сторону, и я готова расплатиться этими деньгами. Если ты отвезешь меня, то получишь деньги и лодку, и я смогу дополнительно заплатить тебе за услуги.
 – Ты можешь сделать это сейчас?
 Он протянул руку, и она собрала все свое мужество, чтобы не отпрянуть в сторону, когда он сдвинул ей капюшон и стал внимательно разглядывать ее лицо.
 Меллиора оттолкнула его руку, однако капюшон уже откинулся назад, и у него оказалось достаточно времени для того, чтобы рассмотреть ее, тогда как она не могла видеть его лица.
 – Не трогай меня, – сдерживая гнев, строго сказала она.
 – А я тебя и не трогал. Только твою одежду.
 – Ты не должен позволять себе никаких вольностей. Предупреждаю тебя: я леди этой земли, и, если станешь мне хорошо служить, тебя ждет успех, а если причинишь вред, ты умрешь.
 . Он жестом указал на лодку. Испытав облегчение оттого, что он, кажется, понял ее положение, оценил ситуацию и возможную выгоду, с этим связанную, Меллиора быстро подняла выпавший нож и сунула в ножны. Затем забралась на корму маленького суденышка, давая возможность мужчине сесть на среднее сиденье, чтобы он мог грести.
 Оттолкнув лодку от берега, мужчина шагнул в нее. Он легко и ловко добрался до среднего сиденья. Пара ударов веслами – и они уже двигались по реке.
 Если они будут плыть с такой скоростью, то она доберется гораздо быстрее, чем думала.
 Тем не менее эта мысль облегчения не принесла, что-то продолжало ее беспокоить. Меллиора чувствовала, что мужчина все время за ней наблюдает. Они были на середине реки, когда он снова заговорил с ней. Голос у него был сочный, грудной, хрипловатый – и угрожающий.
 – Значит, леди?
 – Знай греби, остальное тебя не касается, – ответила Меллиора.
 – Леди – и одна, среди ночи. В такое время, когда могут встретиться головорезы, воры, насильники, грабители и всякое отребье?
 Кажется, он угрожает ей?
 – Как ты знаешь, я ношу при себе нож – подарок одного викинга, моего друга. Он острее любого меча, и я умею им пользоваться.
 – Да, я видел.
 – Ты застал меня врасплох. Впредь такого не случится. – Меллиора старалась говорить как можно тверже и увереннее, хотя страх все более овладевал ею.
 Незнакомец ничего не ответил на ее предупреждение – он продолжал размышлять вслух:
 – Леди ночью, одна, на берегу реки, просит об услуге – и в то же время угрожает тому, кому отдает приказ оказать эту услугу. Этому может быть лишь одно, как мне думается, объяснение. Скажи, дорогая миледи, от кого ты так отчаянно хочешь убежать? – спросил он.
 – Ты хочешь узнать мой ответ, а потом получить выкуп, так я понимаю? Ну нет, я ничего тебе не скажу. Твое дело грести. Я заплачу тебе серебром и золотом. Но только тронь меня – и если я не заколю тебя на месте, то обещаю: ты умрешь в страшных муках. Умирая, будешь корчиться отболи – исколотый, окровавленный, обожженный, а после смерти куски твоего тела будут скормлены воронам.
 – Ты очень надменная и кровожадная, – сказал мужчина.
 – Несчастный ублюдок! Как ты смеешь критиковать меня?
 – Ты очень уверена в своей мощи. И это заставляет меня думать, что ты сбежала от самого короля. – Он наклонился вперед. – Почему?
 Меллиора скрипнула зубами, стараясь сохранить самообладание и досадуя на то, что он разоблачил ее.
 Впрочем, победа в бою может зависеть от того, чувствуешь ли ты, когда нужно ударить, когда сделать ложный выпад и даже – когда обратиться к переговорам.
 – Зачем тебе это знать? – спросила Меллиора, не желая рисковать и вступать в физическую схватку. – Я могу заплатить очень хорошо, тебе не нужно будет просить выкупа. Ты получишь деньги – и делу конец.
 Хотя фигуру мужчины скрывала широкая накидка, ей показалось, что он пожал огромными плечами.
 – Так, причуда, должно быть. Я очень любопытен. И я достаточно обеспечен. Не очень нуждаюсь в твоих деньгах.
 Меллиора вздохнула.
 – Ну пусть тогда это будет просто награда за то, что ты помог мне добраться до места назначения. Ведь я могла бы тебя арестовать и, возможно, повесить за то, что ты приставал ко мне на берегу.
 – Очень странно. Мне кажется, ты понятия не имеешь о законах этой земли.
 Меллиора тяжело вздохнула, не в силах скрыть раздражение. Он требовал рассказать ее историю. Хорошо, она расскажет ему правду.
 – Прекрасно. Если хочешь услышать занимательную историю, ты ее услышишь. Я шотландка. Правда, мой отец не был чистокровным шотландцем, но род матери уходит корнями в глубь шотландской истории. И я, как ты и предположил, подопечная короля. Мой отец недавно умер, и тогда король Давид неожиданно принял решение отдать меня и мою землю ужасному, омерзительному, презренному, рябому, жалкому норманну – своему приятелю и соратнику. Я сказала себе, что этому никогда не бывать!
 – Ах, вот оно что... – пробормотал мужчина. Уж не сочувствие ли прозвучало в его голосе? – Понятно...
  –  Значит, ты меня понимаешь и поможешь мне. И я сделаю тебя богаче, чем ты сейчас, даже если деньги и не столь важны для тебя.
 – Куда же ты собираешься плыть?
 – Вниз по реке. Там мои родственники.
 – Там нет никого, кроме викингов, которые разбили на берегу лагерь.
 – Да, я знаю.
 – Ты родственница викинга Даро?
 – Он мой дядя.
 – Тогда ты, стало быть, и родственница Бьорна Холлстедера? – резко спросил мужчина.
 – Нет, – ответила Меллиора, несколько удивленная его тоном. – Холлстедеры родом из Дании. Мой отец был сыном норвежского ярла.
 – Значит, ты хочешь натравить викингов против короля?
 – Нет! Да как ты смеешь предположить, что мои родственники-викинги поднимут против короля оружие? Я просто хочу оказаться в более выгодной для себя позиции, чтобы объяснить королю ситуацию и выразить свои чувства.
 – Если ты намерена учинить кровопролитие и мятеж, тебе следует объясниться.
 – Я не намерена организовывать ни кровопролития, ни мятежа! Мой отец был викингом, который любил Шотландию, и ему была дорога идея единой Шотландии! Однако ты слишком самонадеян и нахален! С чего бы это?
 – Ну, это просто так, – пробормотал незнакомец. Внезапно он переключил все свое внимание на весло. Похоже, он его выкручивал.
 – Что ты делаешь? – спросила Меллиора. – Не нужно... Она не успела закончить фразы, как весло выскользнуло из уключины и упало в воду.
 – Ах! – проговорил мужчина. – Ты только посмотри, миледи!
 – Что ты наделал? – в ужасе спросила Меллиора. Был ли этот человек опасен или просто глуп?
 – Весло, – печально сказал он. – Оно вывалилось из уключины.
 – Еще бы, болван! Ты сам его и выкрутил! Так всегда случается, если...
 – Боже мой! – внезапно воскликнул мужчина.
 – Что такое?
 – Другое весло тоже вывалилось!
 – О Господи, ну можно ли быть таким болваном?! Сидит тут, мучает меня разными вопросами, а у самого не хватает ума удержать весла!
 – Миледи, я очень сожалею, но не стоит беспокоиться, – бодрым тоном сказал мужчина и поднялся в лодке. – Я доплыву до берега и добуду другие весла.
 – Но на это потребуется время!
 – Будь уверена, леди, я вернусь за тобой. И за твоим золотом, конечно. Не огорчайся. Обещаю, клянусь тебе: ты будешь именно там, где тебе надлежит быть.
 – Как ты мог такое натворить? Я просто в отчаянии! Дорога каждая минута! Как ты мог! Ты заслуживаешь, чтобы тебя отхлестали словно норовистого коня, выпороли...
 – Подвергли пыткам? Поджарили на медленном огне? Колесовали?
 – Да, может быть, и так! – распаляясь, сказала Меллиора. В течение всей своей жизни она в обращении со слугами неизменно была добра. Каждый человек хорош по-своему – так ее учили. По заветам Господа, даже самый простой человек заслуживает глубочайшего сочувствия.
 Но Господь не предвидел, что ей придется иметь дело с беспросветным болваном. Мало того что он был таким олухом, он оказался к тому же страшно дерзким, позволял себе всякие реплики по поводу ее бегства.
 – Переломать кости на колесе, но оставить живым, чтобы затем изжарить, – сердито пробормотала она.
 – Миледи, я вернусь, – сказал он.
 Меллиора поняла, что мужчина собирается нырнуть в воду, поскольку он сбросил накидку и положил ее на сиденье.
 На короткое время воцарилось молчание. Меллиора в некотором изумлении разглядывала незнакомца. У него были роскошные густые, до плеч, темно-каштановые волосы, красивые черты лица. Квадратная челюсть, высокие и широкие скулы свидетельствовали о сильном характере. Глаза, столь внимательно смотревшие на Меллиору, были голубые, почти синие, удивительно большие. И еще обращали на себя внимание красивые, четко очерченные брови дугой.
 Как определила Меллиора, он был молод, но выглядел несколько огрубевшим для своих лет. Его внешность произвела на нее впечатление и даже чем-то взволновала. Во взгляде читалась холодная решимость.
 – Погоди, – прошептала Меллиора.
 – Нет, леди, ты меня жди. Лодка будет тихо дрейфовать вниз по реке – как раз в нужном тебе направлении. Лежи тихо и дожидайся меня, я вернусь.
 – Нет, подожди! – крикнула Меллиора.
 Но он уже нырнул в воду, оставив ее одну, без весел, посреди реки. В лодке, которая почти не двигалась. Проклятие!
 Он не понял всей сложности ее положения. Она не может просто дрейфовать в лодке. Ей нужно как можно быстрее добраться до лагеря викингов – до того, как король обнаружит ее исчезновение и пошлет за ней погоню.
 Мужчина вынырнул из воды уже довольно далеко от лодки.
 – Подожди! – снова крикнула Меллиора.
 Но мужчина снова нырнул, а вынырнув, оказался еще дальше от лодки и тут же поплыл, энергично и мощно рассекая воду руками. Скорее всего теперь он не слышал Меллиору.
 Лодка колыхалась посредине реки, оба берега были одинаково далеки. Меллиора ругнулась.
 – Какой другой идиот способен упустить сразу два весла? Река была мутная, темная и в этом месте глубокая.
 Меллиора огляделась вокруг. Увы, судьба не пожелала ей улыбнуться. Весел нигде не было видно.
 Она сидела и смотрела на плывущую в ночном небе луну. Лодка же почти не двигалась с места.
 Меллиора сжала ладони в кулаки. Господи, если бы был жив ее отец! Или если бы король принял во внимание ее слова. Ее бесило, что, судя по всему, никто не желает прислушаться к ее логичным и здравым суждениям. А все потому, что она женщина.
 Меллиоре казалось, что она целую вечность находится в лодке, размышляя о своих проблемах. При мысли о том, что с ней сделает Давид, если решит, что она его предала, ей стало страшно.
 Куда запропал этот болван, который упустил весла и отправился за новыми? Уж не собирается ли он ее выдать? Что-то слишком долго его нет.
 Сколько еще она здесь пробудет?
 Нет, это не дело – сидеть посреди реки, чувствуя полную беспомощность. Меллиора встала, прикинула расстояние до берега, затем сбросила с себя накидку, башмаки и чулки. Ночь была прохладная, значит, вода холодная. Как бы там ни было, придется рискнуть. Сбросив платье и оставшись в одной полотняной рубашке, она посмотрела на воду и на момент заколебалась. Однако затем решительно стиснула зубы. Она была хорошим, выносливым пловцом. Она сможет одолеть и расстояние, и холод.
 И Меллиора прыгнула в реку.
 Вода приняла ее, обжигая тело ледяным холодом.
 Уорик коснулся ногами дна и последние футы до берега не плыл, а шел. Опустившись на землю, он, тяжело дыша, лег на спину, покачал головой – и расхохотался. Стало быть, он похож на слугу богатого господина? Впрочем, сейчас он выглядел несколько помятым после сражения и дороги. Однако кто же она?
 Наследница. Гордая златокудрая красавица, которая плясала у костра и рассказывала легенду о святом Колумбе. Он сообразил, что не спросил сэра Гарри о том, что это за наследница. И сейчас Давид собирался выдать ее за старого, невежественного и грубого норманнского рыцаря. Во всяком случае, она так считала. Возможно, она и права. С какой целью король выдавал ее замуж? Он награждал тех, кто ему верно служил, а ему служили многие рыцари норманнского происхождения.
 Ночь выдалась удивительно тихая. Леди, кем бы она ни была, может сидеть среди реки и злиться много часов.
 Впрочем, он мог бы отнестись к ней и с большим пониманием. После встречи с Элинор он мог бы проявить большее сочувствие к девушке, которой так не по душе уготованный ей брак, тем более с мужчиной, в котором она видела захватчика и монстра.
 Но договорные браки были у дворян обычным делом, и ей следовало бы знать об этом с младых ногтей. Даже если не касаться такого пустяка, как его верность королю. Он был человеком короля, она же в этот момент действовала как враг короля.
 И все-таки...
 На какой-то момент Уорик испытал жалость к девушке, которая осталась в лодке. Она была юной, и он с первого мгновения понял, что она благородного происхождения и оказалась в опасном положении. Она очень мила, несмотря на свой темперамент и решительный настрой. Царственно высока, молода, красива, нежна, созревшая для замужества – просто волшебная сказка! Так он размышлял тогда, прислушиваясь к рассказу и глядя на ее танец. Конечно же, она была призом, а Давид – королем, который этот приз вручит. Он был должником многих норманнских рыцарей, которые разъезжали с ним и помогали подавлять различные бунты и мятежи. Уорик вполне мог себе представить, какую антипатию способна питать девушка к своему будущему мужу – престарелому одряхлевшему норманну, который, вероятно, вдвое или втрое старше ее.
 Да, но если король обнаружит предательство, ей придется еще горше. И сколько бы Уорик ни сочувствовал, он мало чем смог бы ей помочь, если Давид уже принял решение. Обнаружив ее бегство, король придет в ярость.
 Надо снять ее с лодки, решил Уорик. Не говоря при этом ни слова королю. Надо заставить ее понять, что у королей часто нет выбора и они действуют вынужденно.
 Уорик решил попытаться убедить девушку. В успехе же он сильно сомневался.
 Уорик взглянул на небо. Должно быть, девушка посеяла смуту в его мыслях. Он знал, что она и ее окружение прошлой ночью приняли его отряд за норманнов короля. Тем не менее леди произвела на него большое впечатление. Он был уверен – это благодаря Элинор. Воспоминания об Элинор всегда успокаивали и умиротворяли его. Она высказывалась вполне откровенно, но всегда была готова внимательно выслушать любую его мысль и мнение. Она была открытая и скрытная; страстная и предприимчивая. Элинор была другом, любовницей, компаньоном и одновременно ведьмой, способной расшевелить и раздразнить его. Однако до сих пор ему никогда не приходило в голову жениться на ней – не потому, что она была вдовой, а потому, что она была англичанкой. К тому же ему было известно: его судьбу и будущее скорее всего определит женитьба на одной из наследниц, владеющих землями. Хотя он не был беден, как не была бедна и Элинор. Он владел землями, доставшимися от матери. Богатство Элинор определялось наличием драгоценных камней и денег, оставшихся после смерти мужа.
 Брак с ней мог иметь смысл. Король вырос среди англичан, он определенно хочет расширять свои границы, и Уорик начал подумывать о том, что Давиду может показаться привлекательной идея брака между Элинор и Уориком.
 Элинор не высказывалась на этот счет прямо, но Уорик знал, что предложение о женитьбе обрадовало бы ее. Ранее она служила, как ей было приказано, королю Англии Генриху, сейчас же была вольна выходить замуж за того, за кого пожелает. Уорик намекнул ей о подобной возможности прошлый раз, когда они делили ложе, однако не стал развивать эту идею, поскольку все еще не мог успокоиться после сражения с безумцами, а также потому, что должен был обговорить это с королем. Но чем больше он размышлял, тем все больше верил в то, что Давид этот брак одобрит.
 Уорик посмотрел на воду и громко сказал:
 – Да, девушка на реке, кто бы ты ни была. Благодаря Элинор я верну тебя королевскому двору и сделаю это как можно незаметнее. Постараюсь, чтобы у тебя не появились проблемы посерьезнее тех, которые уже имеются.
 Уорик поднялся и тихонько свистнул. Меркурий, его черный боевой конь, направился к нему, перепугав одинокого рыбака, оказавшегося на берегу. Как видно, парень искал свою лодку. Уорик совершенно случайно оказался неподалеку от лодки, которую леди выбрала для своего путешествия. Он всегда любил воду. Лежа на берегу, глядя на звезды, ощущая дуновение прохладного ветерка, который не нес запаха крови, он словно лечил и успокаивал свою душу. Это место у реки вблизи Стерлинга ему особенно нравилось. Здесь было тихо и покойно, и разве что случайные рыбаки могли на несколько мгновений нарушить его уединение.
 Похоже, парень был здорово озадачен и смущен.
 – Я же хорошо помню... Вот здесь я ее оставлял, – бормотал он себе под нос. Увидев Уорика, объяснил: – Не подумайте, я не чокнутый, м'лэрд. Я порой беседую сам с собой, потому как рыбы не шибко разговорчивы. Великий господин, ты не видал тута лодки? Неужто ее снесло волной?
 – Кажется, видел я твое суденышко, – сказал Уорик. Он достал из кармана серебряную монету с изображением короля Давида и протянул ее рыбаку. – Вот возьми за свою лодку, добрый человек. И приходи сюда завтра, я постараюсь, чтобы ее вернули...
 Рыбак вытаращил глаза.
 – Боже милостивый, да можешь хоть сжечь эту рухлядь за такие деньги!
 – Тогда ступай и потрать их, – сказал Уорик, садясь на коня. – Хотя подожди-ка. Окажи мне одну услугу – и получишь еще такую же монету. Твоя лодка вон там, чуть ниже по течению. Наблюдай за ней, чтобы она как-нибудь не прибилась к берегу. На лодке леди, и я вернусь за ней.
 – Да, сэр! Хорошо, сэр! – радостно воскликнул рыбак. – Я глаз с нее не спущу!
 – У тебя есть имя, человек?
 – Да, сэр, меня зовут Милфорд. А могу я спросить, кто ты, великий лэрд?
 – Я Уорик...
 – Лэрд Лайэн! – восторженно воскликнул рыбак. Уорик приподнял бровь.
 – Я не мог предположить, что меня сразу узнают. Милфорд счастливо засмеялся, причем смех его был похож на кудахтанье.
 – Лэрд Лайэн, тебя везде знают. Каждый шотландец любит воина, который всегда побеждает своих врагов. Я ой как рад познакомиться с великим лэрдом Лайэном! Поверишь ты мне или нет, только в молодые свои годы я ездил рядом с человеком по имени Уильям, который служил королю. Я восхищался твоим отцом, юный Грэхэм! И выражаю свою преданность сейчас.
 Услышав похвалу в адрес отца, Уорик слегка улыбнулся и кивнул.
 – Спасибо тебе. Мой отец был великим человеком, и я рад слышать о твоей преданности. Я постараюсь скоро вернуться.
 Уорик пришпорил Меркурия и направился к крепости – сердцу Стерлинга. Стража у ворот его узнала, и он въехал во внутренний двор. Передав Меркурия юному конюху, он поспешил в свои покои.
 Час был уже поздний – или же еще слишком ранний. Он не рассчитывал на то, что проведет столько времени с леди. Алан из Анра перехватил его, едва Уорик вошел в длинный коридор королевской резиденции.
 – Лэрд Лайэн, король хочет видеть тебя незамедлительно.
 – Я знаю, что должен встретиться с ним, Алан. Но если ты заметил, с моей одежды капает. Я переоденусь и сразу же появлюсь у него. Я не хотел заставлять его ждать меня всю ночь.
 – Лэрд Уорик, король вовсе не ждал тебя всю ночь, он просто уже встал, потому что скоро заря. Король хочет срочно тебя видеть.
 Уорик пожал плечами.
 – Ну что ж. В таком случае я иду.
 В башмаках у него хлюпало, пока он шел до большого зала. Давид в ожидании мерил зал шагами. Судя по всему, предстоит долгий разговор, с тревогой подумал Уорик. Он оставил строптивую наследницу на некоторое время, чтобы та подумала об ошибочности своих действий, и вовсе не хотел бросать ее надолго, а уж тем более насовсем. Теперь же он доберется до нее не скоро, при сложившихся обстоятельствах ему придется рассказать о ней королю.
 Начинало светать. И светает слишком быстро, подумал Уорик.
 Девушка рискует оказаться в большой опасности, поскольку река может вздуться и понести лодку.
 Нужно вернуться к ней как можно скорее. Он постарается сохранить ее побег в тайне. Однако если это ему не удастся...
 Ей предстоит сполна узнать гнев короля. Иного не дано.
 Или же она может выполнить свое обещание – вырваться па свободу, и тогда их обоих обвинят в измене.
 И они будут повешены или обезглавлены.
 Или даже подвергнуты пыткам и четвертованы.
 Викинги порой бывают весьма коварны, он никогда не обольщался на этот счет. Викинги всех видов и рангов. Даже изумительной красоты дочь викинга.
 Им овладело какое-то странное предчувствие, перед глазами предстала своенравная красавица, и дрожь пробежала по позвоночнику.

 Глава 5

   –   Сир, – сказал Уорик, входя в большой зал, и, наклонив голову, опустился па одно колено. – Имею честь вам доложить...
 – Нет нужды рассказывать о твоих славных делах, много восторженных слов было сказано здесь до твоего прибытия.
 – Я уверен, что Ангус преувеличил мои заслуги.
 – Гонцы прибыли ко мне гораздо раньше того, как мне о том доложил Ангус. Между прочим, с твоей одежды капает, лэрд Лайэн.
 – Я останавливался возле реки. Решил поплавать.
 – Очень странно, этой ночью было довольно прохладно. Или ты гонялся за наядами?
 Уорик улыбнулся.
 – Я слишком близко подошел к воде и нот поплатился.
 – Гм... – Король не сомневался, что за всем этим стоит целая история, но решил пока о ней не расспрашивать. – Несмотря на твое приключение, ты вернулся домой как триумфатор и наполнил гордостью наши сердца.
 Уорик поднял руку, чтобы поблагодарить короля за лестные слова.
 – Ведь я еще мальчишкой начал верно служить вам, – с улыбкой сказал он, а затем, переходя на серьезный тон, добавил: – Этот последний бой меня очень взволновал. Он напомнил мне ситуацию, возникшую в западной части страны несколько месяцев назад. Создается впечатление, что какой-то невидимый, неизвестный враг сеет зерна недовольства там, где недовольства быть не должно.
 – Ангус рассказывал, что тебе пришлось драться с отрядом совершенно необученных бандитов.
 – Да, и это очень странно. Люди просто лезли на рожон, они больше боялись остаться в живых, чем умереть. Мы пытались брать их живыми, но они дрались, как демоны. И я не мог понять смысла их бессвязных речей.
 – Волнения случались и раньше. А после смерти Генриха люди готовы воевать то за его дочь Матильду против его племянника Стефана, то, наоборот, за Стефана против Матильды.
 – Люди должны сражаться за какие-то убеждения. Воины могут заявлять, что они либо за Матильду, либо за Стефана. Что касается Шотландии, мой господин, там, на юге, есть, пусть их немного, и такие, кто не признает вас королем и сюзереном. Я полагаю, существует какой-то враг, коего мы еще не распознали, более могущественный, чем эти несчастные глупцы, которых послали на погибель. И меня тревожит то, что враг упорно не показывает своего лица.
 – Викинги? – высказал предположение король.
 – Викинги верят, что их боги воздадут им, если они будут мужественно и бесстрашно сражаться. Хотел бы я увидеть викинга, который норовит спрятаться в бою.
 – Так или иначе, победы нам помогает одерживать наша сила, с каким бы врагом мы ни встречались. Не стоит останавливаться на вопросах, на которые ты не можешь ответить.
 – Но мы не можем упускать из виду...
 – Я ничего не упускаю из виду, Уорик, и ты это знаешь. И буду еще более осторожен. А теперь перейдем к самому главному, что следует обсудить.
 – Как хотите, однако...
 – Недавно скончался один из моих подданных, и теперь обширным землям требуется новый хозяин. Я рад, лэрд Лайэн, что наконец-то нашел достойное тебя владение. Я намерен воздать тебе по заслугам, а ты и далее будешь верно мне служить, став господином этой собственности.
 Уорика заинтриговали и одновременно насторожили слова короля. Он понял, что за недолгое время его отсутствия в королевстве произошли важные события, о которых ему пока неизвестно.
 «Элинор», – с волнением подумал он.
 Обширные земли, сказал король. Теперь он сможет сообщить о женитьбе своей английской леди. Уорик почувствовал удивительный внутренний трепет. Время пришло. Сегодня он получает награду. Землю. Дом. И совсем скоро – семью. То, чего он хотел, о чем мечтал.
 – Сир, я сгораю от любопытства и, естественно, испытываю чувство глубокой благодарности, тем более, что я нашел женщину, которую мог бы назвать своей женой...
 – Женой? – перебил его Давид, выгнув дугой бровь.
 – Да. Полагаю, она была бы весьма достойной парой. Я много думал об этом, и, мне кажется, вы одобрите мой выбор.
 – Нет, Уорик, боюсь, что нет, – нетерпеливо сказал король. – Земли освободились вместе с наследницей.
 – Что? – спросил пораженный Уорик. Он сам не мог понять, почему его так взволновали эти слова.
 Король нетерпеливо покачал головой.
 – Наследница приносит земли и награду, Уорик. Умер великий воин. Лэрд умер, оставив дочь. Когда ты женишься на ней, она останется госпожой на своей земле, а я буду поддерживать мирные отношения с теми, кто оказывает честь ее дому. Собственность, о которой я говорю, – это остров и побережье материка, своего рода ворота на Гебриды. Ты знаешь старых глав кланов и их верность. Мать ее происходит от древнейшего шотландского рода. Земля, могу тебя уверить, очень плодородная. Уорик, я надеюсь, ты усвоил, что практически за все в жизни приходится платить. Но я полагаю, эта плата будет безболезненной. Тебе предстоит увидеть наследницу. И представь к тому же каменный замок, старинный, как сама земля. Фундамент был сложен еще римлянами, а первые норманны построили надежную крепость для защиты от мародеров и грабителей, как морских, так и сухопутных. Там могут случаться бури и грохотать сильные прибои, но торговля между островами, с Англией и Ирландией ведется постоянно. Товары прибывают практически ежедневно, урожаи отличные, овцы и рогатый скот тучнеют на великолепных пастбищах. Многие готовы пролить кровь за такие богатства, и многие погибли, защищая эту землю. Она занимает выгодное положение, и настоятельной необходимостью является то, чтобы лэрдом этих земель был шотландец, преданный королю Шотландии и никому другому. Лежащие неподалеку территории контролируют викинги.
 Давид говорил вначале легко и небрежно, но затем вдруг посерьезнел. Уорик позволил себе вклиниться в монолог короля:
 – Разумеется, я весьма благодарен. Однако...
 – Уорик, ты служил мне до нынешнего дня, служи и впредь. Нет оснований для возражений. Я уже сказал тебе, что люди готовы убивать и проливать кровь за то, что я тебе предлагаю, и, боюсь, многие еще умрут, если не удерживать эти земли железным кулаком. Крепость расположена на острове, владения захватывают материк, и там есть тропы, которые ведут на север, в горы. Ты сам в этом скоро убедишься. Поля богатейшие. Там живут самые талантливые в стране ремесленники и оружейники.
  –  Поверьте, я весьма польщен, но...
 – Ты ведь не обесчестил женщину, которую хочешь сделать своей женой? – резко перебил его король.
 – Сир, она вдова и имеет позволение английского короля выбрать себе второго мужа.
 – Английского! – возмущенно воскликнул Давид.
 – Сир, вы тоже женаты на англичанке. Женщина, на которой я хотел бы жениться, леди Элинор.
 – Вот оно что, – пробормотал Давид, не спуская глаз с Уорика. Затем, пожав плечами, добавил: – Она и в самом деле красивая женщина.
 Уорик опустил голову. С одной стороны, он испытывал некое странное возбуждение, чувство причастности к началу чего-то нового. Король никогда ему не лгал. Если он сказал, что владения обширны и богаты, значит, так оно и было. Ему довелось познать нужду, и он существовал на доходы с земли. Он жил при королевском дворе, и хотя часто спал на мягких кроватях и ел изысканные блюда, у него не было чувства дома. С того времени, как все члены его рода погибли. И жаждал он не богатств, а мечтал иметь место, которое называют домом. Однако он хотел жениться на Элинор. Ему случалось иметь дело с проститутками и знатными дамами, куртизанками и молочницами. Элинор завладела его умом и сердцем. Из них получилась бы отличная пара. Сейчас Уорик сам не понимал, с королем ли он спорит или с самим собой.
 – Сир, я служил вам во всем...
 – Да! Так продолжай служить мне и тогда, когда я пытаюсь одарить тебя великим сокровищем. Мой дорогой юноша, ты хочешь отвергнуть шанс обрести огромное богатство и власть? – негодующе сказал Давид.
 Давид был рожден для того, чтобы быть королем. Он умел смеяться, удивляться и в то же время мог проявить решительность, впасть в гнев. Чувство, которое он демонстрировал в эту минуту, можно было бы назвать тихой королевской яростью.
 – Нет, ни в коем случае. Я очень благодарен. Только...
 – Я сожалею по поводу твоей связи с Элинор. Мне самому нравится эта роскошная английская леди. Но я знаю, ты не из числа глупцов, и тебе известно, что я много лет ждал, когда сложится подходящая ситуация, чтобы ты мог получить титулы и положение, которого заслуживаешь как мой верный сподвижник. Ты воин и видел немало шлюх и проституток, следующих за армией. И ты рыцарь, которого манят романтические образы молодых женщин. Я позабочусь о том, чтобы Элинор не слишком огорчалась из-за твоей женитьбы. Господи, Уорик, ты с самого начала, как только пришел ко мне служить, знал, что умрешь не как обычный, рядовой человек. Ты знаешь о своем долге передо мной – и перед Шотландией.
 Уорик стоял и молчал, чувствуя, как капли стекают с одежды. Одно дело – спорить с королем. И совсем другое – быть верным Шотландии.
 Давид был прав. Этого следовало ожидать.
 Тем не менее сознание того, что его женят на женщине, потому что у нее богатое наследство, не могло радовать. Теплое чувство, игривый смех, даже вожделение – все то, что он испытывал при встречах с Элинор, должно быть забыто во имя Шотландии. Несмотря на всю его преданность королю, было нечто такое, чего он желал больше всего начиная с того дня, когда погибли отец и многие другие.
 Он хотел иметь детей. Семью.
 И если богатство придет к нему вместе со сварливой, согбенной старой ведьмой, он будет лишен того, о чем мечтал все эти годы.
 – Я хотел бы побольше узнать об этой земле и о наследнице. Вы не можете усомниться в моей преданности вам или моей стране, – сказал Уорик. Он хотел задать и более конкретный вопрос, но ему помешал возникший за дверью шум, после чего дверь распахнулась, и в большой зал ворвалась женщина, которая бросилась к королю.
  –  Сир!
 Женщина была изящная и стройная, с густыми посеребренными сединой волосами.
 – Сир! – повторила она. Дрожа и волнуясь, она низко поклонилась Давиду. Видимо, лишь после этого она заметила Уорика, хотя вряд ли обратила внимание на его мокрую одежду. Тем не менее, женщина, очевидно, испугалась, что помешала беседе. Заикаясь и в смятении глядя на Уорика, она попыталась извиниться:
 – Сир, я... я... Приношу свои извинения, я не хотела помешать вам.
 – Ты можешь говорить, Джиллиан. Что случилось?
 Джиллиан оторвала взгляд от Уорика и посмотрела на короля.
 – Она сбежала...
 – Что?
 – Меллиора, сир. Сбежала.
 – Сбежала?! – взорвался король.
 Женщина съежилась и кивнула, снова смущенно взглянув на Уорика. Она облизнула пересохшие губы, собираясь сказать что-то еще, но лишь повторила:
 – Она сбежала.
 – Но этого не может быть!
 – Однако это так, сир.
 – Каким образом? Я поставил двух людей охранять ее дверь!
 – Она сбежала через окно, сир, я так думаю.
 – Но окно высоко от земли!
 – Подмостки, сир. Если она вылезла через окно, то могла спрыгнуть на подмостки. Она очень ловка, легка и быстра. И еще...
 – И что? – не сказал, скорее прорычал король.
 – Отчаянна, – объяснила Джиллиан.
 – О Господи! – зашелся от гнева король. Он с такой силой ударил кулаком по столу, стоявшему в центре зала, что, казалось, деревянная столешница застонала. – Проклятие! Девчонка! Изменница! Я не поверил, что она в самом деле бросит мне вызов, нахально не подчинится моей воле! Я найду ее! Я сорву все ее заговоры! Она пожалеет о своем упрямстве! Она сполна заплатит за измену, и я буду оправдан, какое бы наказание ей ни придумал!
 – Простите, сир, но у вас может случиться удар! – предупреждающе сказал Уорик. Однако он и сам внезапно ощутил озноб. У него возникла догадка, хотя он и не решался в том признаться. – Она будет найдена, это определенно, но, простите меня, ради Бога, кто эта «она»? – осторожно спросил Уорик.
 Король перевел взгляд, в котором еще продолжали сверкать молнии ярости и недоверия, на Уорика. Несколько мгновений он молчал, затем, перестав хмурить брови, сказал уже спокойнее:
 – «Она», лэрд Лайэн, – это Меллиора. Меллиора Макадин. Она ухитрилась сбежать. Святой Боже, однако я ее недооценил! Никогда бы не подумал, что девчонка станет рисковать жизнью, чтобы бросить мне вызов!
 – Кто эта Меллиора Макадин, сир? В чем ее предательство? Она ваша пленница? Участвовала в неблаговидных делах?
 – Она моя гостья. Дочь моего старого, благородного друга. Нет, она не виновна в совершении каких-либо преступлений, тут я должен поправиться. Но в этот момент близка к совершению измены. И если бы я не был так милосерден, я бы уже сейчас назвал ее предательницей!
 Король пока еще не сказал того, что Уорик уже знал. Уорик подтолкнул его к этому.
 – Почему она вздумала убежать? Она что, неверная жена?..
 – О да, неверная! Можно считать и так, поскольку она не подчинилась моему приказу. Выйти замуж за тебя. Она твоя невеста, лэрд Лайэн.
 О Господи! Насколько же он был глуп, если сразу все не понял. Беглянка на реке предназначалась ему в жены. Он уже тогда должен был это понять. Или даже еще раньше, при разговоре с сэром Гарри, когда его срочно отозвали к королю, и к королю же ехала наследница.
 Уорик был тем человеком, от которого она убегала. Он был тем самым ужасным, омерзительным, презренным и рябым норманном, за которого ей велят выйти замуж. И чтобы уклониться от этого, она убегает к своим родственникам-викингам.
 Уорик сглотнул, стараясь сохранить самообладание.
 Она пыталась использовать его не для того, чтобы убежать от короля, а избежать брака с  ним.  Он вспомнил все то, что она о нем наговорила. Бог мой, однако она весьма высокомерна.
 Она не знала его, он не знал ее, рассуждал про себя Уорик. Но доводы рассудка не ослабили раздражения. Те искры сочувствия и понимания, которые зажглись в нем после ее рассказа, испарились, словно туман при появлении солнца. Она была женщиной, которую король предназначил для него.
 Удивительное дело. Он хотел иметь жену и семью. У него была любящая, страстная женщина в роли любовницы, которая могла бы стать любящей, страстной женой, и тут появляется упрямая, своенравная девчонка. Безрассудная, самоуверенная, слишком молодая для того, чтобы понять задачи и способы укрепления нации. Беспечная, беззаботная, неосмотрительная, капризная...
 Уорик прервал свои размышления и вспомнил их встречу.
 Молодая. Уж это, во всяком случае, верно. Добрая? Определенно, нет. Любящая? Да нет же. Ласковая? Холодная как лед. Страстная? Лишь в своей решимости избавиться от него.
 Однако на старую беззубую ведьму она не похожа.
 Он должен был признать, что зубы у нее все на месте. Хорошая кожа, хорошая фигура, правильные черты лица. Она была здорова – это совершенно определенно. Сильна, умна, быстра и грациозна – как сказала о ней ее горничная.
 Но было в ней кое-что еще, и Уорик наконец нашел подходящее слово. Она была не просто молода и здорова. В ней все было сформировано. И тело, и ум. Она была холодна и расчетлива в своем стремлении сражаться, непреклонна в своей решимости. И к тому же отличалась красотой.
 Возможно, ее безрассудство объяснялось молодостью и уязвимостью, а также тем, что она не понимала до конца, какому риску подвергает свою жизнь. А могло быть и так, что она вполне осознавала всю опасность своего шага, но пренебрегала этим. Что хуже того, чем быть отданной замуж за человека, которого она определила как одного из норманнских рыцарей? Она была упряма и своенравна и уверена в том, что одной ее воли будет достаточно, чтобы изменить уготованную ей судьбу.
 Достаточно, чтобы бросить вызов королю.
 Однако еще до того, как Уорик увидел ее черты, он уже слышал ее голос, видел ее у костра, и она преследовала его в снах.
 Гнев все еще не покидал Уорика, хотя непреложным фактом оставалось то, что он был для нее совершенным незнакомцем. Его пугало то, что гнев против Меллиоры Макадин оказался сильнее переживаний, связанных с потерей Элинор. Гордость, невесело подумал он, берет верх над привязанностью. Не так давно он испытывал сочувствие к леди на реке. Но тогда он рисовал себе в мечтах совсем иное будущее. Его жизнь изменилась здесь, в этом зале, меньше чем за четверть часа. Так устроен мир. Он не мог заполучить Элинор, а Меллиора Макадин – желанную свободу. Леди на реке больше не заслуживала никакого сочувствия. Она уже не была молодой женщиной, оказавшейся в печальной ситуации. Теперь она стала упрямой, непокорной подданной короля.
 И тут Уорик вспомнил, что она все еще находится в лодке посреди реки и строит коварные планы о том, как воссоединиться со своими родственниками-викингами.
 – Я найду леди, – сказал Уорик.
 – Что? – встрепенулся Давид, а затем с сомнением покачал головой. – Ты только что вернулся с кампании и едва появился при дворе. Я пошлю на ее поиски рыцарей, пошлю целую армию, я...
 – Доверьтесь мне, сир. Я не устал. Я ее найду, – клятвенно заверил Уорик. Он не стал объяснять королю, что знает, где искать неверную невесту. Он знал, что король принял решение и не потерпит возражений. Леди принадлежит Уорику. Поэтому он сам отыщет ее. Она останется холодна как лед, в этом он был уверен. Он не может заставить ее принять, захотеть или полюбить его да и не станет оскорблять ни ее, ни себя подобными попытками. Однако он заставит ее проявить послушание, покориться королю и ему лично.
 Уорик наклонил голову в сторону Джиллиан, отвесил поклон королю и направился к выходу. Вода в башмаках продолжала хлюпать.
 Уж раз он нашел эту леди, то был намерен ее удержать.
 – Ангус! – позвал он приятеля, который занимал комнату рядом с ним.
 Было еще очень рано. Ангус спал совсем немного, однако, услышав зов Уорика, мгновенно вскочил, инстинктивно схватившись за меч.
 – Нужды хвататься за оружие нет, – без улыбки сказал Уорик. – Я только что был у короля...
 – Ага, значит, ты уже все слышал, – сказал Ангус, внимательно разглядывая Уорика.
 – Да, слышал, – подтвердил Уорик. Очевидно, уже всем в Стерлинге стала известна уготованная ему судьба, пока он предавался праздным размышлениям у реки и созерцал звезды.
 – Что ж, думаю, леди Элинор все поймет, – высказал предположение Ангус. – Я знаю эти владения. Такую дикую красоту трудно даже себе представить. Ведь ты любишь море, Уорик. Лучшего места не найти. А невестой ты останешься доволен. Она совсем молода. Я видел ее, когда она была ребенком. Очень милое создание. Это та самая наследница, возле которой мы прошлой ночью разбивали лагерь и которую охранял сэр Гарри. Если бы я знал, постарался бы получше разглядеть ее. Конечно, женщины меняются. Но, говорят, она превратилась в одну из красивейших женщин страны. Я уверен, ты будешь доволен, когда ее встретишь...
 – Ангус, мы уже встречались, так что...
 – Где? Когда? – изумился Ангус. Затем присмотрелся к одежде Уорика. – Да ведь ты мокрый! Насквозь!
 – Да, верно. Мы встретились совершенно случайно. Я не знал, кто она, она до сих пор не знает, кто я.
 – И поэтому ты промок...
 – Да.
 – Ну так обсыхай.
 – Сейчас не до того. Я отправляюсь, чтобы снова отыскать леди. А ее так и тянет к воде.
 – Вот как! Может, мне отправиться вместе с тобой?
 – Нет. Я найду ее сам.
 – И скажешь ей, кто ты такой, я так полагаю.
 – Нет. Пока что нет, Ангус. Но поскольку я привез ее сюда... словом, раз уж я это сделал, то хочу держать ее при себе. Я не знаю, когда вернусь вместе с ней. Как только вернусь, сразу сообщу королю. И предупреди сэра Гарри и Тристана. Рассчитываю на то, что охранять эти покои будешь ты.
 – Ты думаешь, она решится на побег? Уорик печально улыбнулся.
 – Я знаю, что она попытается сбежать от меня. Но ей это не удастся. Как бы она там ни считала. Хотя мне весьма интересно, чем все это закончится.

 Глава 6

 Доплыв до берега, Меллиора почувствовала, что промерзла до костей и страшно устала. В темноте она потеряла направление, и, пока плыла, ей казалось, что она никогда не доберется до берега.
 Меллиора увидела глинобитную рыбацкую хижину, – такую же, как и на противоположном берегу. Хижина показалась ей чрезвычайно привлекательной, ведь в ней можно укрыться от холодного ночного ветра. И как бы ни был близок лагерь викингов, неплохо отдохнуть хотя бы несколько минут. Плавание утомило Меллиору гораздо больше, чем она ожидала. Объяснялось это тем, что в последние недели, с того момента, как умер Адин, она спала мало и плохо. Зайдя в хижину, Меллиора уселась на скамью, закрыла глаза и задремала. Когда она очнулась, было уже светло. Лодка тихонько покачивалась на воде, словно ожидая Меллиору. И самое удивительное – неподалеку так же спокойно покачивались всплывшие весла. Утро было прохладным, а платье и накидка остались в лодке. Это совсем близко, она легко до нее доплывет и затем по воде направится к лагерю викингов.
 И без этого молодого болвана, который упустил весла! Кстати, что с ним случилось? Ведь он так и не вернулся.
 Река была глубокой, широкой и холодной. У Меллиоры от холода стучали зубы, ныли кости, и она с трудом заставила себя войти в воду. Она знала, что чем быстрее поплывет, тем теплее ей будет. Другого выбора у нее не было. Хотя, может быть, и зря она снова полезла в воду. Однако дело сделано, и теперь ей ничего другого не оставалось. И вообще все, что она сделала после аудиенции у короля, было довольно глупо, призналась она себе. Если она не замерзнет или не утонет, то, вполне возможно, с ней еще что-нибудь случится. Но в ее распоряжении было не так уж много средств, чтобы заставить короля признать за ней право самой устраивать свое будущее. Она никому не позволит делать из нее дурочку. Достижение цели станет ее местью. Она не даст себе замерзнуть, доплывет до лодки, достанет весла и отыщет дядю. Она хороший, сильный пловец, и ей это вполне по плечу.
 Подняв голову, чтобы глотнуть воздуха, Меллиора с радостью увидела, что лодка совсем рядом. Да и лагерь викингов оказался неподалеку. Видны были расхаживающие по лагерю мужчины, женщины у костров готовили еду.
 Значит, цели своего пути она достигнет совсем скоро. И это очень важно. В любую минуту король может выслать людей на поиски и схватить ее.
 Меллиоре оставалось сделать всего лишь пару гребков, чтобы коснуться лодки, но она вдруг почувствовала, как что-то потянуло ее назад. Меллиора ахнула и хлебнула речной воды. Она была в воде не одна. Кто-то схватил ее за одежду и пытался утопить.
 Она ощутила на талии чью-то руку. Меллиора стала отчаянно извиваться, брызгаться и царапаться, впиваясь ногтями в чью-то плоть. Ее отпустили – и тогда она стала тонуть. Изо всех сил двигая ногами, она вылетела на поверхность воды, чтобы глотнуть воздуха, но в тот же момент снова оказалась в чьих-то объятиях. Ее охватила паника: неведомый враг хотел отправить ее на дно. На сей раз Меллиора пустила в ход зубы, но получила такой удар, что едва не потеряла сознание. Рука, которую она укусила, обхватила ее, словно железные клещи. Но кажется, ее не топили, а вытаскивали из воды. Она вдруг осознала, что ее тянут к берегу.
 Меллиора брыкалась и извивалась, пытаясь повернуться, чтобы увидеть напавшего на нее врага. Однако все попытки были тщетными, и буквально через считанные секунды ее швырнули на песок. Мужчина был готов накрыть ее своим телом, но она схватила ком грязи и швырнула ему в лицо. Пока он приходил в себя, она стала отползать в сторону.
 И тут он внезапно возник перед ней, босой, забрызганный грязью, и попытался заломить ей руку назад. Она отчаянно колотила его кулаками, и в эту минуту ей больше всего хотелось вернуться назад, в крепость Стерлинг. Она проклинала себя за то, что по своей глупости думала, будто сможет сбежать от короля и обрести свободу. Кто был этот сумасшедший, возникший из воды, словно морское чудовище? Намеревался он изнасиловать ее или убить? Нож все еще оставался при ней, и она протянула руку к ножнам. Она не хотела умирать, была страшно напугана, но и не собиралась оставаться безропотной овечкой и ждать, когда ее просто прикончат. Она высоко подняла нож, чтобы затем с силой опустить его и нанести удар.
 – Ты изменница, воровка и к тому еще можешь стать убийцей! – услышала она, и длинные пальцы с такой силой обвились вокруг ее запястья, что Меллиора вскрикнула от боли и выронила нож. Мужчина снова опрокинул ее на спину и сел на нее верхом. Нож валялся поодаль на земле, ее руки были подняты над головой и вдавлены в песок. И в этот момент она увидела лицо своего мучителя.
 – Ты?! – воскликнула она, узнав в нем того самого олуха, который упустил весла.
 Судя по всему, он не испытывал чувства вины за свое первое нападение, если сейчас совершил новое.
 – Да, леди, я ведь обещал вернуться.
 – Ты отвратительная, презренная тварь! Во-первых, ты бросил меня посреди реки, а затем напал на меня и пытался утопить! Как ты посмел! И теперь уж, мерзкий тип, ты точно заплатишь за это, и с тобой обойдутся самым суровым образом!
 – Не думаю, – сказал мужчина.
 Меллиора замолчала, глядя ему в глаза. Они были еще холоднее, чем ночью. В них ощущался прямо ледяной холод. И черты его лица были резкими и суровыми.
 Он вернулся. Вернулся, когда наступил день. Он должен был бы скрыться, исчезнуть, после того как разнесся слух, что леди Меллиора сбежала из замка.
 Или он решил потребовать за нее выкуп? А может, убить ее? Да нет, какой толк в ее убийстве? Тем не менее он выглядел настолько разъяренным, что готов был, кажется, задушить ее, и, похоже, дрожала она не только потому, что воздух был слишком прохладный.
 Она велела себе успокоиться и не двигаться, а выждать, когда удастся из-под него выскользнуть.
 – Знаешь ли ты, – торжественно-строгим тоном сказала она, – что совершаешь огромную ошибку? Ты просто не понимаешь, кто я...
 – Нет, я вполне определенно знаю, кто ты.
 – Пусть так. Я могу быть в ссоре с королем, но если бы он знал, что ты едва не утопил меня, что ты...
 – Я вовсе не пытался тебя утопить, – перебил ее мужчина. – Ты бы уже давно была мертва, если бы у меня было такое намерение.
 – Тогда...
 – Я просто пытался вытащить тебя из воды.
 – Разве? Ты лжешь, негодяй, ты грубый и жестокий...
 – Я не лгу, маленькая ведьма! Это ты грубая и жестокая! Ты стала царапаться, кусаться и брыкаться, и мне ничего не оставалось, как скрутить тебя, может быть, и не очень деликатно.
 Она прищурила глаза, удивленная его словами. Кажется, он был в ярости и с трудом сдерживал себя, чтобы не нанести ей какое-нибудь увечье. Ей вдруг стало не по себе.
 – Зачем ты напал на меня в воде?
 – Я не думал, что ты доплывешь до лодки.
 – Я отлично плаваю.
 – Ну да. Потому-то ты никуда не доплыла.
 – Я очень замерзла и устала.
 – И совсем ослабела.
 – Я великолепно обходилась без чьей-либо помощи.
 – А теперь ты со мной.
 – Я вижу, ты все еще не понимаешь. Тебя ждет страшная кара. Ты будешь...
 – Повешен, распят и четвертован?
 Меллиора озадаченно уставилась на мужчину. Как он смеет шутить, когда над ним нависла такая угроза?
 – Да! – подтвердила она. – Если не отпустишь меня, чтобы я могла встретиться с королем, то ты и в самом деле будешь повешен, распят и четвертован! А затем разрезан на кусочки, а пепел твой будет развеян по ветру!
 Он поднялся и посмотрел на нее с высоты своего роста.
 – Миледи, я так не думаю.
 Он протянул ей руку, что повергло ее в полное изумление. Отказываясь принять его помощь, она сначала встала на колени, затем, с подозрением поглядывая на него, поднялась на ноги.
 Его глаза скользнули по ее фигуре. Меллиора почувствовала, что ее лицо залилось краской. Она вдруг осознала, что на ней нет ничего, кроме тонкой полотняной рубашки, которая скорее подчеркивала, чем скрывала отдельные части тела. Пожалуй, налипшая на нее грязь способна была скрыть больше, чем прилипшая к телу ткань. Во взгляде мужчины не чувствовалось тепла, он словно бы деловито оценивал ее фигуру. Ей захотелось убежать. Но он, конечно же, поймает ее и снова швырнет в грязь. Должен быть какой-то иной способ избавиться от него.
 – Так что, пошли? – спросил он.
 – А куда?
 – К королю, разумеется, чтобы ты могла меня повесить, распять и четвертовать, а затем развеять мой пепел по ветру.
 Он явно дразнил ее. Меллиора внезапно поняла, что перед ней изгой и преступник. Или же чем-нибудь разобиженный глава клана, но так или иначе, он собирался ее похитить, где-нибудь спрятать и затем использовать в качестве заложницы на переговорах с королем.
 Меллиора покачала головой:
 – Я не тронусь с места, пока ты не скажешь мне правду. Куда ты меня ведешь?
 – Я уже сказал, что хочу отвести тебя к королю.
 – К какому королю? – с подозрением спросила она. Мужчина скрестил на груди мускулистые руки.
 – Есть только один король, – проговорил он с такой страстью, что ей стало вдруг даже страшно. Он и в самом деле имел в виду то, о чем говорил. Он вовсе не дразнил ее. Он хотел отвести ее к Давиду.
 – Нет! – выдохнула она. – О Господи, ты хочешь отвести меня обратно к королю, выдать меня ему! Ты хочешь получить от него награду! Ты бросил меня, оставил одну на середине реки, чтобы выяснить, сколько будет стоить моя поимка... Ты худший из бандитов! Как можно быть таким жестоким, бессердечным, бесчестным, таким предателем!..
 – Это ты предательница, миледи, – услышала она в ответ.
 – Никогда! Ты не понимаешь меня, ты не поймешь меня, ты отказываешься понимать меня! Я не предавала короля, я лишь ищу способ вести с ним переговоры!
 – Ты бросила вызов королю и законному господину, которому он намерен передать тебя...
 – Меня и мою собственность! – запальчиво перебила его Меллиора.
 – Когда дело касается столь благородной леди, как ты, речь не может не идти о собственности.
 Этот незнакомый человек сделал упор на слове «благородная», и она поняла, что он лишь дразнит ее, а сам ни в коей мере не считает ее благородной, и это разозлило ее еще больше.
 – Король видит одну лишь собственность! – резко сказала она.
 Мужчина нахмурился.
 – Мне думается, он видит не только земельные владения. Он еще видит и возможные нашествия викингов.
 – Какой ты все-таки безнадежный тупица! Ты бы поостерегся так говорить! Ведь я дочь викинга.
 – Вероятно, это как раз то, что король видит весьма отчетливо. – Он нетерпеливо крякнул. – Пойдем, леди. Ты с самого начала вела себя как безрассудный ребенок, если считала, что король не озаботится твоим будущим. Земли и власть – это большая игра. Мы же с тобой лишь пешки в этой игре. А теперь пойдем.
 Меллиора энергично затрясла головой и снова попятилась от него.
 – Ты не слушаешь меня. Если бы ты понял, то помог бы мне. Ведь ты шотландец! Разве тебя это не возмущает? Король намерен подсунуть одного из норманнов, своего лакея и прихвостня...
 – Ты считаешь, что сторонник короля может быть лишь лакеем и прихвостнем?
 – Да, и к тому же кошмарным типом!
 – И конечно, норманном?
 – Разве можно забывать о завоевании Англии норманнами? Нас это обошло, а Англия завоевана.
 Мужчина пожал плечами.
  –  Очень странно. Я слышал, что этот человек – шотландец.
 – То, что ты слышал, – ложь, – нетерпеливо проговорила Меллиора, моля Бога о том, чтобы он выслушал ее и понял ее позицию. – Его отец был подданным короля еще до того, как король пришел из Англии. Мне наплевать, как он называет себя, но он норманн, завоеватель, противный, кошмарный, старый, норманнский рыцарь...
 – Противный, кошмарный старик?
 – Да! – выкрикнула она. – Ты меня понимаешь? Мужчина пожал плечами.
 – В самом деле? Бедная девочка! Какая жалость!
 – Так ты поможешь мне? – с надеждой спросила Меллиора.
 Он улыбнулся.
 – Ты поможешь мне! – прошептала она. Он поймал ее ладони и сжал своими.
 – Нет, даже если солнце упадет с неба! – категорически сказал он.
 Меллиора скрипнула зубами и стала считать про себя, чтобы успокоиться, но это не помогло. Она в ярости выдернула руки, осознав, что он заманил ее в ловушку и теперь смеется над ней. Она пыталась убедить себя, что ей нужно быть очень осторожной, что она рискует своим будущим, не говоря уж о своей жизни.
 Но и это не помогло.
 Меллиора закатила наглому незнакомцу оплеуху, и сделала это так проворно, что он не успел защититься. Однако, увидев, как на его щеке отпечатались следы ее пальцев, она тут же пожалела о содеянном. Взгляд его мгновенно стал острым, как нож, и холодным, как зимний лед.
 Меллиора кинулась бежать.
 Он догнал ее, схватил за рубашку, и ткань затрещала. Не обращая внимания на то, что кусок ее одежды остался у него в руках, она продолжала бежать. Чувствуя за спиной его шаги, она свернула к воде, надеясь нырнуть и под водой ускользнуть от него.
 Ее обожгло холодом. Как бы ни было прохладно на берегу, а вода в реке была гораздо холоднее. Меллиора нырнула глубоко, но это ее не спасло. Он вынырнул, словно демон, из глубины, вытащил ее из воды и снова швырнул на песок. На сей раз он смотрел на нее с такой яростью, что Меллиора невольно затряслась. От одежды остались одни клочья, и она была почти голой. Меллиора закрыла глаза, не желая встречаться со взглядом незнакомца, боясь того, что он может сделать с ней.
 – Н-не... н-не...
 – Что «не»? – резко спросил он.
 – Н-не... н-не смей...
 – Ага! Значит, я не должен нападать на тебя? Не должен лишать тебя твоей добродетели? А ты мне скажи, есть она у тебя, добродетель?
 Меллиора открыла глаза и встретила его неподвижный взгляд.
 – Ты самонадеянный дурак. Можешь привести меня к королю и получить награду, о которой так мечтаешь, но если ты меня тронешь...
 – Ну конечно, твои совершенно голые благородные прелести искушают меня!
 Его насмешливый, бесстрастный тон настолько поразил Меллиору, что она замолчала. Однако продолжала сверлить его взглядом, не будучи вполне уверенной в том, что правильно поняла его слова.
 – Отпусти меня!
 – Отпустить тебя? Когда я так соблазнился тобой? Как я могу отпустить тебя, такую благородную и красивую?
 – Зачем ты меня так мучаешь? – выкрикнула она и подумала, что вряд ли можно испытать больший страх или унижение. Эта мысль придала ей смелости. – Ты не посмеешь причинить мне зла, и мы оба это знаем. Ты...
 – Гм, это как сказать. Видишь ли, есть разные викинги. Норвежцы, датчане, шведы... И все они любят вести переговоры. Вероятно, твои родственники хотят, чтобы ты вернулась непорочной и не разрезанной на части.
 В таком случае хотелось бы знать, что они потребуют па переговорах взамен. А еще есть шотландские мятежники, которые могут заплатить за тебя хорошую иену, не слишком беспокоясь о том, вернулась ты к ним опозоренная или нет.
  –  Мои родственники убьют тебя, если ты...
 – Если я?.. – вежливо спросил он.
 Щеки Меллиоры залились густой краской. Она чувствовала, что его тело прикасается к ее обнаженному телу. Он смотрел на нес, и она не знала, что именно он видит. Ей хотелось заползти под одеяло, закрыть глаза, притвориться, что она никогда не убегала из теплого замка. Ее колотил озноб. Просто день был такой холодный, холодной была река. Она пыталась убедить себя, что дрожит совсем не от страха. И понимала, что лжет. Она должна как следует думать, прежде чем что-то сказать.
 Меллиора ахнула и задрожала еще сильнее, когда мужчина дотронулся до ее щеки и провел пальцами по лицу. Он заговорил, и голос у него был низкий, хрипловатый и, кажется, проникал ей под кожу.
 – Ах, какая благородная! Благородное лицо, благородные груди, благородный... Словом, все благородное, не так ли, миледи? Какой щедрый, красивый, благородный подарок!
 Страх перерос в панику, и она замахнулась, чтобы снова ударить его. На сей раз он оказался настороже, схватил ее за кисти и пригнул их книзу. Насмешливый тон сменился сдержанным гневом.
 – Предлагаю больше этого не делать.
 – Предлагаю тебе катиться ко всем чертям! – огрызнулась Меллиора. Однако он посмотрел на нее таким взглядом, что она заговорила, пытаясь скрыть глубину своего страха: – Я замерзла! Я умру, и ты ничего за меня не получишь!
 – Ты не умрешь, – возразил он, – если я окончательно не потеряю терпения и не задушу тебя.
 – Делай со мной то, что собираешься делать, или отпусти меня! – выкрикнула она.
 – Миледи, ты торговалась и приказывала, употребляя самые разные слова. Кроме одного.
 – И что это за слово?
 – Слово «пожалуйста». Правда, ты скорее всего не приучена его употреблять.
 – Мне очень хорошо знакомо это слово.
 – Стало быть?..
 – Однако я не привыкла его употреблять, имея дело с продажным наемником, который нападает на меня.
 Мужчина прищурился.
 – А ты попробуй. Что ты при этом потеряешь?
 – Отпусти меня. Пожалуйста. Он улыбнулся.
 – Отпусти меня, пожалуйста! Что ты делаешь? Ты ведь сказал, что отпустишь меня...
 – Я сказал, чтобы ты попробовала сказать. Но ты назвала меня продажным наемником.
 Меллиора скрипнула зубами, но затем подумала, что ей и в самом деле следует взять себя в руки. Она должна притвориться, что соглашается с ним, какую бы чушь он ни нес, если она хочет освободиться.
 – Я замерзла. Пожа...
 – Разумеется, замерзла. Ты промокла и к тому же голая.
 – Пожа...
 – И ты сама полезла в эту мерзкую холодную реку.
 – Я знаю, почему я замерзла...
 – Я тебя нисколько не согреваю? – спросил он. Меллиора покачала головой.
 – Ты морозишь меня, – тихо сказала она. – Никогда в жизни мне не было так холодно.
 – А тебе все еще страшно?
 Меллиора нахмурилась. Конечно же, ей страшно. Однако она никогда-никогда не скажет ему об этом.
 – Такие трусы, как ты, не могут меня испугать, – ответила она.
 – Жаль. А я хотел было отпустить тебя.
 – Ой! – воскликнула она. – Я боюсь, мне страшно, пожалуйста, отпусти меня!
 Он склонился к ней.
 – Ты не боишься, и тебе не следует меня бояться. Ты думаешь, что твое происхождение и королевская рука могут тебя защитить. Это не так. Ты рядом со мной, я не отпущу тебя, и ты не знаешь, что я собираюсь делать. Тебя опекает король. То есть, миледи, он владеет тобой. Ты затеяла рисковое дело и, следовательно, виновна в измене.
 – Нет! Я ничего не сделала, только...
 – Оказалась на берегу реки, голая и озябшая, вместе с незнакомцем, который в десять раз сильнее тебя.
 Меллиора молча смотрела на мужчину. Если он и в самом деле предан королю, то не тронет ее. И она докажет, что подлинная сила заключается в уме человека.
 Она на момент закрыла глаза, затем снова посмотрела на него и с дрожью в голосе сказала:
 – Пожалуйста! Я начинаю бояться тебя... И мне так холодно. И я была не права. Если хочешь, доставь меня к Давиду, пожалуйста, доставляй. Я попрошу его простить меня. Мне... так холодно.
 Она снова закрыла глаза. Ее била дрожь. Она не так уж сильно и лгала. Губы у нее действительно посинели от холода, ей действительно было страшно, и она понимала, что убежать не удастся.
 – Почему-то я тебе не верю, – пробормотал мужчина. Меллиора открыла глаза и встретила его взгляд.
 – Не знаю, – нехотя процедила она. – Я говорю правду.
 Он покачал головой.
 – Ты лгунья. Жалкая, маленькая лгунья, но мы это исправим.
 Он поднялся на ноги. Меллиора стала отползать в сторону, боясь, что он хочет помочь ей встать.
 – Нет, не надо, – просительным тоном сказала она. – Не прикасайся ко мне. Я встану и пойду сама.
 Меллиора, покачиваясь, поднялась. От холода у нее стучали зубы, и она обхватила себя руками. Кажется, никогда в жизни она не чувствовала себя столь уязвимой. Прежде чем лезть в воду, мужчина разделся, однако на нем еще оставалась вязаная шерстяная рубашка, и он стал стягивать ее через голову. Меллиора отпрянула от него, но он нетерпеливо прикрикнул на нее, притянул к себе и накинул на нее теплую рубашку. Что ж, это было лучше, чем ничего. Она стояла неподвижно, опустив голову и трясясь всем телом.
 – Пошли!
 Он взял Меллиору за руку, и они двинулись по берегу к лодке, прибившейся к песчаной отмели. Меллиора спотыкалась – и вовсе не оттого, что выражала свой протест, а просто потому, что с трудом могла передвигать ноги. Снова чертыхнувшись, мужчина остановился и подхватил ее на руки. Чтобы не упасть, она вынуждена была прильнуть к нему, всем телом ощущая его недюжинную силу. Меллиора в смятении подумала, что этот человек вовсе не был чьим-то слугой, мечтающим стать рыцарем; он уже давно был воином, рыцарем, одним из людей короля, хорошо обученным и владеющим оружием.
 Мужчина вошел в лодку, посадил Меллиору на сиденье и оттолкнулся от берега. Он показал на накидку и платье, лежавшие в лодке с того времени, когда Меллиора в первый раз покинула ее, – кажется, это было целую вечность назад!
 – Оденься.
 Меллиора взяла вещи и хотела надеть их поверх его рубашки.
 – Миледи, я хотел бы получить свою рубашку назад, если ты не возражаешь.
 Меллиора некоторое время молча смотрела на него, чувствуя, как в ней снова поднимается гнев. Ему нравилось дразнить ее. Пусть так, отлично. Он был человеком короля. И имел наглость шутить по поводу ее «благородного тела».
 Она швырнула ему рубашку. Он поймал ее. Их взгляды встретились. Холодный бриз овевал обнаженное тело Меллиоры, но она не спешила, делая вид, что не может найти платье в куче одежды. Когда платье все-таки было найдено, Меллиора притворилась, что никак не может натянуть его через голову. А затем, уже одевшись, вдруг испугалась, что, дразня мужчину, зашла слишком далеко, поскольку он сидел совсем рядом, почти касаясь ее, и тянулся за ее накидкой. Одним движением он набросил капюшон ей на голову. И сел на место, устремив на нее взгляд. Меллиора его выдержала.
 Взяв рубашку, он принялся натягивать ее, и в это мгновение весло стало выскальзывать из уключины.
 – Весло! – крикнула Меллиора.
 Ее спутник потянулся за ним. Поздно! Весло бултыхнулось в воду. Мужчина выругался.
 – Господи, опять! Все-таки ты настоящий болван...
 – Еще одно слово – и я задушу тебя! – пообещал он. Сбросив рубашку, он перелез через борт лодки и нырнул в воду. Меллиора видела, как он поплыл за веслом.
 Затем она вдруг сообразила, что второе весло находится в уключине. Меллиора спешно пересела на место гребца и попробовала управлять лодкой одним веслом. Вначале из этого ничего не вышло, весло едва не выскользнуло, но в конце концов ей удалось продвинуть лодку вперед.
 Однако через несколько гребков Меллиора почувствовала, что весло не поднимается. Повернувшись, она ахнула: ее ненавистный спутник догнал лодку и забросил выпавшее весло на борт. В полном отчаянии Меллиора попыталась ударить его веслом, которым гребла, но он уклонился от удара, а затем появился с другого борта. Она повернулась и успела толкнуть его в плечо. И в ту же секунду осознала, что начала борьбу не на жизнь, а на смерть, и если не победит, то...
 Она отчаянно замахала веслом, но вскоре увидела, что бьет по воде. Мужчина исчез.
 Трясясь от охватившего ее ужаса, Меллиора опустилась на сиденье. Слезы слепили глаза. Она приказала себе сделать несколько глубоких вдохов и попыталась успокоить себя тем, что если бы она не убила человека, то он убил бы ее, просто это была самооборона.
 Тем не менее угрызения совести и душевные муки ее не оставляли. Кого она убила? Рыцаря, преданного королю. Вероятно, ему случалось иметь дело с дюжиной врагов короля, и он возвращался с поля боя победителем. И вот она хладнокровно убила его средь бела дня на середине реки.
 Меллиора посмотрела на солнце и определила, что уже за полдень. У нее заурчало в желудке, и стало не по себе от того, что, убив человека, она тем не менее испытывает чувство голода. Надо не сидеть, предаваясь отчаянию, а действовать. Нужно поскорее добраться до лагеря викингов. В самые ближайшие часы, иначе опять начнет темнеть.
 Надо перестать дрожать и постараться взять себя в руки.
 И вдруг Меллиора вскрикнула, ибо увидела, что он вернулся. Он не погиб, и над ней снова нависла смертельная опасность. Словно морской демон, он выпрыгнул из воды и оказался на борту лодки. Когда мужчина выдернул у нее из рук весло, Меллиора решила, что настал ее смертный час. Взметнув руки над головой, она прикрылась, ожидая сокрушительного удара.
 И стала быстро читать про себя молитву.
 Однако слова молитвы постепенно замерли, ибо ничего не произошло. Меллиора открыла глаза.
 Мужчина не смотрел на нее. Он сидел и прилаживал весла. Меллиора осмелилась тихонько вздохнуть. Ей следовало бы не шевелиться. Но ее била дрожь – как тут усидишь тихо?
 – Ты жив...
 – Твоей заслуги в этом нет.
 – Я не хотела...
 – Убить меня? А мне показалось, что хотела.
 – Но ты не...
 – Не убил тебя? Верно, леди, не убил.
 – Понимаю, – сказала Меллиора. – Ты не хочешь доставить меня королю Давиду мертвой или избитой.
 Она услышала, как он скрипнул зубами.
 – Верно, леди Макадин, ты права. Я не хочу, чтобы ты была убита, искалечена или избита. Нужно отдать тебе должное – дерешься ты здорово. Ты или отчаянно храбра, или невероятно глупа.
 – Я чуть не убила тебя, – напомнила она.
 – Нет, леди, ты меня не убила.
 – Но тебя долго не было...
  –  Я наблюдал за тобой, миледи.
 – Как тогда, когда исчез ночью...
 – Я опять-таки наблюдал за тобой, миледи.
 – Все время?
 – Нет, не все. Большую часть. Ты очень устала после плавания. И слишком замерзла, чтобы продолжать путь. Ты тряслась в той хижине и все-таки опять направилась к воде.
 – Почему же ты, выродок...
 – Осторожно, иначе я могу подумать, что не нравлюсь тебе, леди.
 – Да я хочу, чтобы ты умер на месте!
 – Миледи, если будешь так себя вести, скорее всего умрешь ты.
 Меллиора на какое-то время замолчала, затем тихо сказала:
 – Я хочу быть на свободе.
 Мужчина бросил на нее взгляд.
 – А разве мы не на свободе?
 При этом он ни на мгновение не переставал грести. Греб он сильно и мощно, и они быстро приближались к тому месту, откуда начинали накануне свое путешествие.
 Причалив к берегу, он на руках вынес Меллиору из лодки и поставил на землю. Не спуская с нее глаз, он тихонько свистнул. Меллиора вздрогнула, увидев громадного коня, появившегося из перелеска вблизи дороги, проходящей вдоль реки. Это был великолепный боевой конь, хорошо ухоженный, со шрамом на теле. Широкая грудь, крепкие, мощные ноги – он был способен нести воина в полном боевом облачении, притом с большой скоростью. Конь обнюхал хозяина. Меллиора поймала себя на том, что с каким-то возросшим смятением разглядывает своего столь знакомого незнакомца. Кто же он такой?
 – Меркурий, мой добрый друг! – приветствовал мужчина коня.
 – У Меркурия, случайно, не найдется куска хлеба в седельной сумке? – неожиданно для себя спросила Меллиора.
 Вероятнее всего, он не станет делиться с ней едой, даже если таковая и найдется. Как-никак она пыталась убить его. Однако мужчина лишь пожал плечами.
 – Может быть, – сказал он и отстегнул клапан седельной сумки. Там нашелся не только хлеб, но и кусок сыра и мясо. Он предложил Меллиоре еду, чем изрядно удивил ее. Глядя, как жадно она смотрит на хлеб и сыр, он показал ей на сухое место под молодым дубком. Меллиора подошла к дубу и с жадностью накинулась на неожиданное угощение, испытывая удивительное удовольствие от того, как поспешно отступают муки голода.
 Она жевала и смотрела на воду. Насытившись, Меллиора обратила внимание на своего спутника. Он не стал садиться рядом, но терпеливо ждал се, задумчиво глядя на реку.
 – Ты вернулся и наблюдал за мной всю ночь? – спросила она.
 – Поскольку тебе хотелось спать в жалкой глинобитной хижине, а не в теплых королевских покоях, я посчитал неудобным тебя беспокоить.
 – Но все-таки ты меня побеспокоил. Он пожал плечами.
 – Утро уже почти прошло, когда ты предприняла первые шаги. Ты выглядела очень усталой, и я не хотел доставлять тебя королю уставшей.
 – Как великодушно!
 – Скоро снова начнет темнеть.
 – В глинобитной хижине спать вполне удобно.
 – Лгунья. Ты привыкла к теплу и удобствам, и множество людей всегда заботились о том, чтобы тебе было удобно.
 Он слегка наклонился, и Меллиора снова поразилась правильности и красоте его черт и одновременно их суровости. Мужчина казался похожим на скалу. Она почувствовала легкий холодок, заметив, как при каждом вдохе вырисовываются его мышцы, и вспомнив о своей попытке убить его. Она подумала, что ей надо благодарить Бога за то, что она женщина, мужчину он бы наверняка не пощадил. Он был молод, силен, привлекателен – воин из благородной семьи. Она недооценила его этой ночью. Он намерен вернуть ее королю. Она же все еще хочет сбежать.
 Осень... и близится зима. День короток. Здесь, под молодым дубком, наступающие сумерки вдруг показались Меллиоре необычайно красивыми. Дул легкий ветерок, создавая рябь па воде, донося какие-то волнующие запахи. После еды было так приятно сидеть, закутавшись в теплую накидку. Она чувствовала себя обновленной. У нее появились силы и вера в себя. Если бы только кто-нибудь оказался рядом и помог ей. Какую историю можно было бы рассказать доверчивому прохожему? На реке было много рыбаков. Скоро они станут возвращаться, потому что начнет сгущаться тьма.
 – Даже не думай об этом, миледи.
 – О чем?
 – Искать помощи у рыбаков; мне придется убить того, к кому ты обратишься, и эта смерть будет на твоей совести.
 Меллиора вспыхнула, уязвленная тем, что он смог так легко прочитать ее мысли. Она встала, смахнула крошки с рукава. Мужчина тоже встал и показал па коня.
 – Миледи, отправляемся.
 Меллиора заколебалась. Боясь быть изнасилованной или убитой, она подумывала о возвращении в Стерлинг, но сейчас понимала, что ей не приходится ждать ничего, кроме гнева короля. Насколько сильно он будет разгневан? И как далеко пойдет, чтобы продемонстрировать свою власть?
 – Итак, миледи, – услышала она, и в голосе незнакомца зазвучали более суровые нотки.
 Она сглотнула и покачала головой, удивляясь, как он не понимает, что сейчас ею руководит не упрямство, а скорее страх.
 – Я... не могу. Я никуда не пойду с тобой, – пробормотала она. – Если бы мы только могли...
 – Нет, мы не можем, – спокойно ответил он. Меллиора молча и неподвижно смотрела на него, как бы оценивая заново. Хотя одежда на ней еще оставалась влажной, она все же была одета, и овевающий ее ветерок был свежим, но не холодным. Она снова чувствовала себя сильной. Они находились неподалеку от замка, даже слишком близко. Ее шансы на побег все уменьшались. Она должна либо убедить его, либо перехитрить. Убедить после того, как она трижды пыталась убить его – один раз раскроить голову веслом и дважды полоснуть ножом, – будет дьявольски трудно. Меллиора облизнула губы.
 – У нас есть возможность поговорить, получше узнать друг друга.
 Он дотронулся до нее. Ей уже были знакомы его прикосновения, его запах и тепло.
 – Послушай, я не пойду с тобой! – снова заявила она, отступая на шаг. – Пойми. Ты думаешь, что покорил меня. Но ситуация может измениться. Лагерь викингов на другом берегу, как раз напротив. Если я стану кричать, они могут меня услышать. Ты только подумай, насколько близко от моих родственников мы находимся! Да, ты можешь легко убить несчастного рыбака. Но что ты скажешь о викингах? Прошу, выслушай меня и постарайся попять! Я никуда с тобой не пойду!
 Мужчина даже не сделал шага ей навстречу. Он лишь улыбнулся и яростно помотал головой.
 – Ах, леди, ты так глубоко заблуждаешься! На самом деле ты пойдешь со мной всюду, куда я тебе скажу. И когда скажу.
 – Посмотрим, что на это скажет король! – огрызнулась Меллиора.
 – В конце концов – определись! Ты угрожаешь мне викингами или королем? – поставил вопрос ребром мужчина.
 Он был зол – и в то же время удивлен. Качая головой, он повернулся, чтобы вытащить лодку на берег. И в этот момент ей показалось, что у нее появился шанс.
 Боевой конь казался огромным, но она была отличной наездницей – опять же в силу того, что она дочь викинга. Конечно, вспрыгнуть на спину такой громадине она не могла, но, к счастью, конь был оседлан. И хотя стремена болтались высоко, она сумела сунуть ногу в стремя и легко запрыгнуть в седло. Задохнувшись от радости, она ударила коня пятками.
  –  Поехали, мой мальчик, прошу тебя, ради Бога, спаси меня!
 Громадина конь оттолкнулся от земли и полетел вперед. Меллиора почувствовала, как упругий воздух принял в объятия ее тело, увидела убегающую назад землю.
 Победа, триумф, свобода!
 А потом она услышала свист. Конь резко остановился, взвился на дыбы, так что Меллиора с трудом удержалась в седле, и, развернувшись, помчался назад. Галопом к тому же самому месту, откуда они только что начали свой бег. Меллиора увидела перед собой своего мучителя и замерла от ужаса, уверенная в том, что конь его попросту снесет.
 Но конь снова взвился и остановился как вкопанный. На сей раз Меллиора не сумела удержаться в седле и свалилась с коня.
 К счастью, приземлилась она на мягкий желтый песок. Хотя ей и показалось, что у нее переломаны все кости и что-то треснуло в голове.
 Меллиора понимала, что должна вскочить и бежать. Она попыталась подняться, но мир закачался перед ней. Глядя в небо и видя на нем звезды, она подумала, что сумерки сменяются ночью.
 – Боже мой, до чего же ты глупая, упрямая женщина!
 – Нет! – отчаянно крикнула Меллиора.
 Но было поздно. Руки мужчины уже ощупывали ее тело, чтобы определить, нет ли у нее переломов. Он дотрагивался до самых интимных мест, но, похоже, не считал, что у нее есть право протестовать или обижаться. Затем, возмущенно фыркнув и не обращая внимания на стоны и протесты, он поднял ее и перебросил через плечо, словно охотник свою добычу, после чего сел на коня.
 Может, так оно все и было.
 Охотник отловил жертву.
 И они поехали. Охотник с трофеем возвращался к своему королю.

 Глава 7

 Должно быть, она впала в забытье, поскольку, открыв глаза, не сразу сообразила, где находится. Лишь через некоторое время она поняла, что все еще лежит на плече у незнакомца, касаясь головой его спины, и они приближаются к Стерлингу. Меллиора чувствовала себя разбитой, уставшей и до костей продрогшей.
 Она почти обрадовалась, когда услышала, как он обращается к стражникам у ворот Стерлинга. Затем копыта коня застучали по каменной мостовой – они въехали в крепость.
 Мужчина спешился вместе с ней. Она хотела было поднять голову и попросить кого-нибудь снять ее с плеч этого слишком ревностно исполняющего свои обязанности человека, но не успела: он сам поставил ее на ноги. При этом Меллиора покачнулась и чуть не упала, но он успел удержать ее.
 – Она ранена, м'лэрд? – услышала Меллиора голос конюха. – Мне послать за королевским...
 – Нет, парень, она устала и замерзла, ран у нее никаких нет. Я сам позабочусь о ней и встречусь с королем.
 Никаких ран, с возмущением подумала она, и вдруг замерла, с новым интересом глядя на своего спутника, лишь с запозданием осознав, что конюх назвал его м'лэрдом.
 Она и раньше догадывалась, что он не простой воин, а рыцарь.
 Но оказывается, он не просто рыцарь, а лэрд.
 Меллиора встретилась с ним взглядом, когда они вошли в замок не через главный вход, ведущий в большой зал к королю, а через соседний.
 – М'лэрд? Так куда же, сэр, ты теперь меня поведешь?
 – В такое место, где ты сможешь отдохнуть, пока я встречаюсь с королем.
 Меллиора продолжала сверлить его взглядом, испытывая чувство бессильной ярости.
 – Клянусь, я убью тебя.
 – Миледи, похоже, мне придется приложить гораздо больше усилий для того, чтобы сохранить тебе жизнь, хотя я понимаю, насколько тебе хочется лишить жизни меня, – нетерпеливо сказал он. Они шли по коридору, и Меллиора едва поспевала за его широким шагом, озираясь по сторонам. В этой части крепости жили самые доверенные люди и советники короля.
 – Я требую, чтобы ты немедленно отвел меня к королю, – пытаясь вырваться, заявила Меллиора.
 – Можешь требовать сколько угодно.
 – Проклятие, куда ты меня тащишь?
 – Во всяком случае, не в темницу.
 Хотя это было бы не самой худшей идеей. Он остановился перед тяжелой деревянной дверью и толкнул ее ногой.
 – Куда... – начала Меллиора и замолкла, увидев перед собой просторную комнату, стены которой были увешаны шпалерами ручной работы. Лишь одна стена была свободна от шпалер и представляла собой огромный камин, перед которым лежали дорогие меха и шкуры.
 – Чьи это покои? – спросила Меллиора.
 – Мои, – ответил он, вводя ее в комнату и подводя к кровати, стоявшей в сводчатой нише. – Подождешь здесь.
 Она отчаянно затрясла головой. Очевидно, этот незнакомец имеет большое влияние на короля, а у нее так мало времени для объяснений или борьбы. Она сбежала более суток назад, и король, конечно же, пребывает в ярости.
 – Пожалуйста, прошу! – умоляющим тоном проговорила Меллиора и положила ладонь ему на руку. – Не оставляй меня в этой западне! Помоги мне. Клянусь, я почитаю и люблю короля, но в этом он не прав. Он хочет отдать меня этому презренному...
 – Жалкому, дряхлому норманну Уорику де Грэхэму.
 – Да! Вот видишь – ты это знаешь! О Господи, ты должен понять, что существует другой способ. И если ты только поможешь мне...
 – Но я не помогу. Извини. Я скоро вернусь, леди.
 Он направился к двери, и Меллиора кинулась за ним:
 – Погоди!
 – В чем дело? – спросил он, останавливаясь и поворачиваясь к ней. Он даже не пытался скрыть своего раздражения.
 – Помоги мне выбраться отсюда! Пожалуйста! Помоги сбежать от этого кошмарного человека! Клянусь, я могу заплатить тебе такими богатствами, которые тебе представить трудно. Золотом викингов...
 Она нервно проглотила ком в горле и остановилась перед ним. Он смотрел сверху на ее красивое лицо, в котором в этот момент ему виделось нечто дьявольское.
 Меллиора сжала ладони в кулаки.
 – Да, поверь мне, – подтвердила она.
 – Гм...
 – Много золота!
 Он улыбнулся:
 – Соблазнительно. Впрочем, сегодня ночью было много всего соблазнительного. Ну а что, если меня не интересует золото?
 У нее екнуло сердце.
 – Что ты имеешь в виду? – быстро спросила она, догадываясь, что именно. Странно, что он дразнит ее таким образом. Правда, она ведь пыталась соблазнить, раздразнить и разоружить его. Может, она преуспела больше, чем предполагала? По всей видимости, он был мужчина крепкий, однако...
 Он пожал плечами.
 – Что ты можешь предложить, помимо золота?
 – Драгоценности, изделия кельтских мастеров. Ты не можешь себе представить, насколько изящны эти старинные вещицы... У нас есть древние рукописи, превосходное оружие, лошади...
 – Но ведь они не тебе принадлежат? – спросил мужчина.
 – Они мои. Это богатство принадлежит семейству моей матери...
 – Сейчас не имеет значения, кому эти вещи принадлежат на самом деле. Не их я имею в виду.
 Их взгляды встретились, и у Меллиоры возникло ощущение, что по ее жилам одновременно пробежали огонь и лед. Ей вдруг захотелось бежать от этого человека со всех ног – но она пятилась к алькову, поскольку бежать было некуда. Она решила быть дерзкой.
 – Ты дразнил меня, упоминал о моих «благородных прелестях», ты на это намекаешь?
 – Я много времени провел в сражениях, – ответил он, пожав плечами. – С тобой было бы приятно отвлечься.
 – У тебя было много возможностей для того, чтобы...
 – Верно, у меня было множество возможностей. Но изнасиловать подопечную короля? – с притворным ужасом сказал он.
 – А соблазнить ее – это лучше?
 – Я не собираюсь торговаться, миледи. Я руководствуюсь своими собственными мотивами. Я веду переговоры с тобой, так что мои грехи тебя не касаются. Ты должна спросить саму себя. Как далеко ты готова пойти, чтобы избежать этого брака?
 – Хоть в саму преисподнюю, – пробормотала Меллиора, опуская глаза.
 – В самом деле?
 – На каких условиях?
 – Отдайся мне. Здесь и сейчас.
 – Ни за что! Я не настолько глупа. Ты меня тут же предашь.
 – В таком случае – как и когда?
 – Я готова встретиться с тобой в любом месте, если ты освободишь меня и дашь возможность добраться до викингов.
 – Где гарантия того, что ты встретишься со мной?
 – Ты должен поверить моему слову.
 – А что, если тебя снова поймают люди короля? За тобой останется долг; Я так и не получу награды.
 – Но ведь ты говорил, что тебя не интересуют золото и богатства.
 – Тогда речь шла о другой сделке.
 – Я сдержу слово. Что бы пи случилось, если ты освободишь меня, клянусь, что найду способ заплатить долг.
 – А ты не лжешь? – спросил он.
 Меллиора задрожала, прилагая усилия к: тому, чтобы не вырваться, когда он приподнял ей подбородок и посмотрел в глаза.
 – Нет, – сказала она и проглотила подступивший к горлу ком. Разумеется, она лгала. Но если ей удастся убежать и найти Даро, а после этого за ней пожалует этот рыцарь, он просто умрет. Она найдет способ предупредить его об этом, и ей не придется выплачивать долг.
 – Где и когда ты намерена заплатить этот долг? – Властный голос звучал около самого ее уха.
 Меллиора заколебалась, понимая, что следует проявлять предельную осторожность. Похоже, он отнесся к предложению всерьез и, может, в самом деле ее отпустит.
 – К северо-западу от крепости у подножия горы, не более чем в часе езды, есть лес. Это земли короля, ты знаешь это место?
 – Да.
 – Там стоит охотничий домик. Король пользуется им, когда ездит охотиться, так что там всегда полный порядок.
 Мужчина медленно приподнял бровь, разглядывая ее столь пристально, что ей стало не по себе.
 – Да, мне знаком этот домик, – сказал он. – Продолжай.
 – Если ты отпустишь меня, – шепотом проговорила Меллиора. – я приду туда в первую ночь ближайшего полнолуния.
 – В ночь первого полнолуния?
 – Да.
 – Это через две недели.
 – Да.
 – И ты там будешь?
 – Клянусь в этом.
 – Будь осторожна, миледи. Если ты клянешься мне, я не позволю тебе нарушить клятву. Иначе ты загубишь свою бессмертную душу и жизнь, а мы ведь оба не хотим, чтобы это случилось.
  –  Я сказала, что буду там, – подтвердила Меллиора. Некоторое время он смотрел на нее, затем кивнул.
 – Ты будешь там, – тихо сказал он. – И все-таки я даю тебе последнюю возможность все обдумать. Ты действительно хочешь заключить эту сделку?
 Она судорожно вздохнула и ответила: – Да.
 Он внезапно отвернулся от Меллиоры, подошел к камину и стал смотреть на языки пламени.
 – Знаешь, я не намерен помогать твоему побегу, – хрипло сказал он. – Но я позволю тебе выйти из комнаты. Тебе придется самой снова выходить из крепости.
 – Я не ожидала от тебя помощи, – проговорила Меллиора, облизывая пересохшие от волнения губы и с надеждой глядя на дверь.
 – Тебя вернут в крепость через считанные минуты, – предупредил он.
 – Предоставь это мне, я знаю, как отсюда выйти.
 – Похоже, что так, – сухо сказал он. И повернулся к ней лицом. – Но если тебя поймают, и ты вынуждена будешь выйти замуж за этого дряхлого норманна, каким образом ты выполнишь свою клятву?
 – Если меня снова поймают, я соглашусь на требования короля. И тогда больше не буду пленницей.
 – А как же твой муж?
 – Всегда есть способы, чтобы...
 – Обмануть старого человека? – предположил лэрд. – В особенности жалкого, немощного норманнского лакея, не так ли?
 – Какой ты злой!
 – Нет, – серьезно сказал ее собеседник. – Я обговариваю условия сделки. Я хочу, чтобы ты выполнила свою часть. И я вовсе не злой, а просто дотошный.
 – Я никому ничего не должна. Мною манипулируют против моей воли. Норманн остается для меня не чем иным, как оккупантом. Я никому из мужчин никаких обещаний не давала. За меня это сделал король. Что касается тебя, то я выполню свою часть сделки, которую мы с тобой заключили.
 Меллиора с нарастающим нетерпением то и дело поглядывала на дверь. На толстую дверь, за которой, если ее открыть, желанная свобода. Свобода! И все, что бы она сейчас ни говорила и ни делала, казалось ей в этот момент оправданным.
 Мужчина поднял руку, указывая ей на дверь.
 – Иди.
 Меллиора направилась к двери. Она не спускала глаз с этого странного человека, будучи уверена в том, что он замыслил какой-то трюк и схватит ее, как только она дойдет до выхода. Однако он не двигался с места. Он наблюдал за ней, казалось бы, совершенно бесстрастно, но она заметила, как яростно пульсировала жилка у него на шее.
 «Он смотрит на меня так, словно я ведьма, или демон, или же какая-то забытая Богом тварь, мерзкая и отвратительная», – подумала Меллиора.
 Когда она открывала дверь, мужчина продолжал смотреть на нее. Сейчас он набросится, словно тигр или голодный волк, и разорвет ее в клочья. Он просто выбирает подходящий момент.
 Но он так и не прыгнул. Меллиора открыла дверь и вышла из комнаты. На мгновение она прислонилась спиной к стене, боясь, что сейчас дверь распахнется. Но этого не случилось. Сделав глубокий вдох, Меллиора быстро пошла по коридору.
 Ее шагов почти не было слышно. Она понятия не имела, который сейчас час. Ясно было лишь то, что уже опустилась ночь и темнота скроет ее, когда она окажется во дворе. Другого шанса ей не представится. Нужно пройти к конюшне, взять свою лошадь и подумать о том, что сказать страже. Если она минует ворота, можно будет доехать до моста и перебраться на другой берег реки. И гнать, не останавливаясь ни на минуту.
 Меллиора завернула за угол, ища глазами тот вход, через который они сюда вошли. И в тот же миг вынуждена была резко остановиться, поскольку в дверном проеме, почти полностью заслонив его, появился некто.
 Меллиора попятилась назад. Возможно, он ее не заметил.
 – Леди Меллиора!
 Она ахнула, продолжая пятиться. Это был сэр Гарри Уэйкфилд. Тот самый человек, от которого она сбежала накануне.
 – Выходите, миледи, игра проиграна.
 – Сэр Гарри, не могли бы вы посторониться...
 – Нет, миледи, вы знаете, что не могу.
 Меллиора бросилась бежать в противоположном направлении. И повернула за угол. Ей были незнакомы эти коридоры, однако она не сомневалась, что должны существовать и другие выходы.
 Впереди, немного левее, Меллиора увидела арку. Она побежала туда, чувствуя, что ее охватывает паника, и она начинает бегать кругами, словно загнанная крыса.
 Добежав до выхода, через который можно было выйти во двор, Меллиора обнаружила, что и его охраняет королевский страж. Она не знала этого человека, хотя ей показалось, что уже видела его раньше. Страж был высок, лыс, с глубоким шрамом на щеке. Должно быть, он побывал не в одном сражении, и Меллиора вдруг осознала чудовищность своего поступка: она вступает в борьбу с самим королем! Она бросила вызов Давиду, король обнаружил ее бегство и послал самых закаленных, самых опытных людей, чтобы найти ее. И изловивший ее человек позволил ей свалять дурака. Он наверняка знал, что все в крепости предупреждены и никуда ее не выпустят. Вероятно, сам же все это и организовал.
 Меллиора свернула в сторону, надеясь, что лысый страж не успел ее заметить. Пробегая по следующему коридору, она увидела украшенный шпалерами альков. Скользнув под шпалеру и прижавшись к степе, она, тяжело дыша, попыталась собраться с мыслями и решить, что же делать дальше. Может спуститься с парапета, как она уже проделала это однажды? Или затаиться и выждать? Как тут сбежишь, если король предупредил всех стражников о том, чтобы они не упустили молодую женщину?
 Вдруг Меллиора поняла, что в алькове есть кто-то еще. Она затаила дыхание. Да, здесь кто-то скрывается. С какой целью: тоже спрятаться или для того, чтобы наброситься на нее?
 Меллиоре удалось унять чувство нарастающего страха. Она напомнила себе, что альковы постоянно были местом тайных встреч, а стало быть, тот, кто здесь оказался, заинтересован в сохранении тайны.
 Меллиора сжалась, услышав приближающиеся шаги.
 – Ты ее видел? – спросил один мужчина другого.
 – Да, леди Меллиора направлялась сюда, но куда она побежала потом, я не знаю, – последовал ответ.
 – Предупреди Тристана, что теперь она попытается уйти через южный выход, – раздался голос еще одного человека.
 Голоса и шаги затихли. Меллиора выжидала, не подавая признаков жизни. И вдруг услышала тихий шепот:
 – Меллиора Макадин?
 Голос был женский.
 Впрочем, женщина способна предать столь же легко, как и мужчина. Меллиора не отозвалась.
 – Меллиора! – услышала она взволнованный, дрожащий шепот. – Меллиора! Это Энн Холлстедер.
 – Энн! – не выдержав, ахнула Меллиора. – Что ты здесь делаешь? – Энн была дочерью младшего сына датского ярла и наследницей семейства Макиннишей. Ее отца убили вскоре после ее рождения, и она с детства жила у матери. Ее дом находился па севере, па Гебридах, недалеко от крепости Меллиоры, и они нередко встречались в последние годы. – Что ты здесь делаешь? – повторила Меллиора.
 – Вначале ты мне ответь. Почему они ищут тебя? Что ты натворила? Почему прячешься?
 – Ничего я не натворила, – успокаиваясь, ответила Меллиора. Она мало-помалу привыкла к темноте алькова и смогла разглядеть Энн, которая находилась всего в трех-четырех футах от нес. Днем здесь обычно ставили богато инкрустированные стулья, и гости вели доверительные беседы с хозяевами. Ночью, насколько было известно Меллиоре, здесь происходили амурные свидания.
  –  Клянусь, что ничего не натворила, – повторила Меллиора. – Я просто не хочу попадаться стражам на глаза. Если ты знаешь, мой отец умер. Я под опекой короля.
 – Да, я слышала. Говорят, король намерен выдать тебя замуж за одного из своих людей.
 – Да, и я хотела бы... избежать этого.
 – Ты попала в большую беду, – с сочувствием проговорила Энн.
 – А что ты здесь делаешь, Энн?
 – Я... у м-меня здесь свидание.
 – С кем?
 Энн замялась.
 – Боже мой, Энн! Я подвергаюсь смертельной опасности, и твои проблемы не идут ни в какое сравнение с моими! С кем же ты ожидаешь свидания?
 – С Даро, – призналась Энн.
 – Что?! – чуть ли не крикнула от неожиданности Меллиора.
 – Ш-ш-ш... – Энн рванулась к Меллиоре и зажала ей рот. Меллиора покачала головой, показывая подруге, что не собирается больше кричать, и отстранила ее.
 – С Даро? Моим дядей Даро? – попыталась уточнить она. Хотя, пожалуй, не стоило так удивляться. Даро, младший брат отца, был светловолосым, смелым красавцем. После смерти своего друга он стал управлять крепостью Скул на скалистом острове в Ирландском море. Отличаясь некоторой необузданностью натуры, он, как правило, выступал союзником Давида, и, пока был жив отец Меллиоры, между ними царил мир. Однако у Даро имелись определенные разногласия с королем. Это и было причиной того, что его войска в настоящее время разбили лагерь вдоль реки.
 – Прошу тебя, Меллиора, молчи об этом! Сейчас, когда Давид настолько силен, мои родные не хотят иметь дело с Даро. Они считают, что он принесет нам одни только неприятности.
 – Господи, я никогда не выдам никого из вас! Ведь Даро – мой родственник, – заверила подругу Меллиора. Если бы она не была сейчас в столь трудной ситуации, ее, возможно, позабавило бы то, что Энн, внешне такая сдержанная, способна заниматься амурными делами с таким человеком, как ее дядя.
 Снова послышались чьи-то шаги. Меллиора затаила дыхание, молча глядя на Энн. Рано или поздно стражники отодвинут шпалеры и вытащат их обеих. Поколебавшись, Меллиора схватила Энн за руку.
 – Скажи Даро, что он мне нужен. Скажи, что я пленница и что меня принуждают выйти замуж за одного из королевских лакеев. Мне необходима его помощь, но он не должен вести себя безрассудно. Я не хочу, чтобы гибли люди, не хочу сражений. Я лишь хочу убежать!
 – Меллиора, что ты...
 – Прячься! – решительно сказала Меллиора. – И не подведи меня! Слышишь – не подведи!
 Она легонько толкнула Энн в темноту. Затем, услышав приближение стражника, вышла из-за шпалеры.
 – Вот она! А мы, леди, собирались вас проводить! – сердито проговорил сэр Гарри, подходя к ней.
 – Я и сама могу дойти, сэр Гарри, – сказала Меллиора и, повернувшись, двинулась вперед. Навстречу ей вышел громадный лысый мужчина. – Я вполне могу дойти сама! – повторила она.
 Ей не понравился этот тип, которого она никогда раньше не видела. Меллиора хотела проскочить мимо, однако он схватил ее за руки.
 – Сэр Гарри! – воскликнула она, пытаясь освободиться от хватки незнакомца. – Сэр Гарри, скажите этому хаму, что я могу дойти сама.
 – Сэр Гарри удалился, м'леди, – сказал лысый мужчина. Говорил он грудным низким голосом с характерным шотландским акцентом.
 – Отпустите меня! Я вас не знаю. Я встречусь с королем вместе с сэром Гарри...
 – Сэр Гарри ушел по делам, – сказал мужчина. – Я провожу вас...
 – Я сама найду дорогу к королю.
 – Думаю, что нет.
 – Я больше не собираюсь никуда бежать. Я знаю, что вам удалось выследить меня. Я пойду прямо к королю, вы можете следовать за мной, если...
 – М'леди, сейчас середина ночи. Не стоит в это время беспокоить короля своими капризами.
 – Моими капризами? Прекрасно! В таком случае отведите меня в мою комнату, и я подожду, когда он меня вызовет!
 Пальцы незнакомца впились ей в руку. Крепко и безжалостно.
 – Короля не следует беспокоить, а вы пойдете со мной к лэрду.
 – Нет, я не пойду с вами! – заявила Меллиора, вырываясь из тисков его рук.
 Она царапалась, извивалась и брыкалась – безрезультатно! Казалось, лысый мужчина ничего этого не замечал. Похоже, она была для него не большим раздражителем, чем комар. В пылу борьбы Меллиора даже не заметила, как они пришли.
 Лысый незнакомец открыл дверь и втолкнул ее в комнату. В ту самую, откуда начался ее путь, с отчаянием подумала она. И в комнате был тот самый человек, который стал для нее кошмаром всей ночи. Он стоял перед камином спиной к ней. На нем была чистая рубашка, а еще не высохшие волосы были зачесаны назад.
 – Вот она, м'лэрд, – сказал лысый.
 – Хорошо, Ангус, спасибо, – будничным тоном ответил хозяин комнаты, даже не повернувшись.
 Дверь за Ангусом захлопнулась.
 Меллиора уставилась на спину стоящего перед камином мужчины, чувствуя, как в ней все сильнее закипает гнев.
 – Обманщик! Лжец! Выродок! – дрожащим от ярости голосом заявила она. – Ты позволил мне уйти, потому что знал, что всюду в коридорах твои люди, которые схватят меня и притащат назад! Ты позволил мне уйти, чтобы унизить меня...
 – Я позволил тебе уйти, чтобы ты поняла всю бесполезность твоих попыток сбежать, – нетерпеливо перебил он ее. – Я устал от этих игр, и с ними будет покончено.
 В ее последующих действиях не было никакого здравого смысла – просто она дала волю своему раздражению. Для нее в один миг весь мир рухнул и рассыпался – и все из-за этого мерзавца. Она пересекла комнату и яростно заколотила кулаками по его спине, выкрикивая слова, которые казались ей слишком невыразительными, чтобы высказать, насколько презренным существом был этот человек.
 – Ты болван и олух, подонок и скотина, ты лживый, коварный, подлый и омерзительный тип, и я никогда тебя не прощу...
 Он повернулся, и Меллиора отскочила назад. Прищурившись, он сказал:
 – Простишь ли ты меня или нет за содеянную тобой глупость и собственное предательство – мне совершенно безразлично.
 – Безразлично! – крикнула она. – Тебе совершенно безразлично! – В ярости она снова набросилась на него, и на сей раз ее кулаки застучали по твердокаменной груди, что, кажется, никак на него не подействовало. – Я не знаю, что ты сам о себе думаешь, – прошипела она, – но я никогда не забуду и не прощу тебе этого! И буду всячески вредить тебе за все то, что ты мне сделал! В этом я клянусь!
 Резким, быстрым движением мужчина поймал ее запястья и сжал с такой силой, что она вынуждена была застыть на месте. Она смотрела ему в глаза, и на миг ей показалось, что сейчас он ударит ее. Однако этого не произошло.
 – Мне совершенно наплевать на то, простишь ли ты меня, забудешь что-то или нет и потратишь ли ты жизнь на то, чтобы мстить. Но должен предупредить тебя. Я дал тебе шанс, ты дала обещание. А дав обещание, ты обязана держать слово, – со сдерживаемым гневом проговорил этот ужасный человек.
 Обещание? Какое обещание? О Боже, встретиться с ним в королевском охотничьем домике в лесу!
 – Никогда! Ни за что! – выкрикнула она в ярости. – Ты лгал, обманывал, дразнил меня...
 – Дразнил? Миледи, выкладывай карты на стол! Ты поступаешь предательски, но игра разыграна, и ты в моей власти. Нравится тебе это или нет. Я ведь предостерегал тебя от заключения сделки. Говорил, что из этого может получиться, давал тебе шанс уйти...
 – У меня не было ни единого шанса за весь вечер!
 – Так случается, когда собираешься предать короля.
 – Ты не король!
 – Но ты в моей власти, именно так обстоят дела, – отрезал он и оттолкнул ее. – А теперь прошу меня извинить. Король, возможно, спит, но он все еще хочет меня видеть. Речь пойдет о тебе.
 Он направился к двери. Меллиора смотрела ему вслед, и слезы жгли ей глаза. Ей захотелось побежать за ним и снова отколошматить, но она прижала кулаки к бокам, решив, что и без того слишком долго испытывала его терпение.
 – Будь ты проклят! – запальчиво крикнула она. – Будь ты проклят тысячу раз!
 Он никак не прореагировал на ее проклятия, и тогда она бросилась к нему, подняв сжатые кулаки. Однако ударить его ей не довелось, потому что он снова схватил ее за запястья, крепко сжал их и с насмешливой улыбкой посмотрел на нее сверху вниз.
 – Почему ты так поступаешь со мной? Кто ты такой? – глядя на него снизу вверх, спросила Меллиора.
 Он некоторое время молчал, нахмурив брови. Затем внезапно улыбнулся, отпустил ее руки и насмешливо поклонился.
 – Да, совсем забыл. Мы официально так и не представлены друг другу. Странно, не правда ли? Ведь мы уже немного узнали друг друга, верно? А что касается твоего вопроса, то, миледи, я – это он. Я тот самый ужасный человек, которому ты отдана. Тот самый омерзительный, дряхлый старик норманн по имени Уорик де Грэхэм. Правда, мой отец норманном не был, хотя в моих жилах может течь какая-то доля норманнской и, может быть, даже скандинавской крови. Моя мать происходила из старинной шотландской семьи. Так что, как видишь, я вовсе не старый гниющий норманн, а скорее не слишком старый шотландец... Ну а теперь – извини, мне в самом деле необходимо повидаться с королем. Он очень беспокоился по поводу твоего местонахождения.
 О Господи! Такого поворота ей не могло привидеться и во сне!
 Меллиора была настолько ошеломлена услышанным, что не могла ни пошевелиться, ни заговорить.
 Уорик де Грэхэм направился к двери. Меллиора в смятении смотрела на него, раскрыв рот.
 – Подожди! – сумела выдохнуть она, бросившись к двери.
 – Что? – резко спросил он, поворачиваясь к ней.
 Меллиора остановилась в нескольких дюймах от него, сердце ее гулко колотилось, дыхание прерывалось.
 – Ты не... Пожалуйста, не делай этого... Скажи мне правду. Ты снова меня дразнишь, хочешь отомстить мне...
 Он шагнул к ней и крепко взял за подбородок – так, что она не могла вырваться.
 – Я могу многое сделать из мести, миледи. Но не это. Я Уорик, лэрд де Грэхэм, известный как лев, или лэрд Лайэн. А ты скоро станешь моей женой. Тебе не по душе эта ситуация, ты сама в этом призналась. Должен сказать, миледи, что и ты не мой выбор. Сейчас, когда мы познакомились, я узнал, насколько ты упряма, капризна и поразительно глупа! Однако жребий брошен, и ты будешь моей женой. Если хочешь войны, то знай: я всю жизнь провел в сражениях. Мало кто умеет сражаться лучше меня. Ты понимаешь?
 Меллиоре наконец удалось высвободить подбородок. Она была напугана и потрясена до глубины души.
 – Твое место в аду! – прошептала она.
 Он улыбнулся.
 – Так оно и случится. Судя по тому, что я узнал, наш брак будет сущим адом.
 Дверь хлопнула перед самым ее носом. Вместо ответа она услышала скрежет тяжелого засова.
 – Пожалуйста! – прошептала она, прислонившись лбом к двери. Но ее мольба слишком запоздала.
 Он ушел.
 Она была обречена на этот брак.

 Глава 8

 Даро Торссон был гордым человеком, блестящим стратегом и храбрым воином. А еще он был, о чем иногда с грустью вспоминал, последним из умирающего рода. В течение столетий народ его отца был грозой многих людей. Его предки совершали набеги на Британские острова, земли финнов, Русь, Средиземноморье, а спускаясь по Сене, угрожали самому Парижу. Они повсюду создавали форпосты, и мало можно найти мест, где они не оставили своих названий или не приобщили местное население к своим привычкам, обычаям и культуре. Но времена меняются.
 Прежние набеги уходили в прошлое, и мир становился если не более разумным, то, во всяком случае, более стабильным. А легенды о славных походах были призваны скрыть тот факт, что на самом деле викингам жилось не просто. У них было мало земли, чтобы, обрабатывая ее, кормить людей, зимой не хватало рыбы, да и других ресурсов было совсем мало. И все же Даро верил, что благодаря викингам мир становится лучше. У него был маленький островок в Ирландском море – конечно, гораздо меньше обширного острова Адина, но все же это было место, которое можно назвать своим домом, место, которым можно править и куда можно привести невесту, – остров Скул.
 Даро появился в Стерлинге далеко за полночь. Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение, передвигался он легко и бесшумно. Даро знал, что прокрасться незаметно иной раз гораздо лучше, чем пустить в ход оружие. Дело не в том, что он боялся быть обнаруженным. Его присутствие в крепости ни у кого не вызвало бы вопросов. Он был приглашен в качестве гостя в этот вечер.
 Но Даро дождался часа, когда последние из купцов и торговцев закрыли свои лавки, а крестьяне и торговки рыбой еще не повезли на рынок свой товар, ибо только в этот короткий промежуток времени он мог устроить свидание в пределах крепости.
 Даро шагал по коридору быстро и уверенно. Подойдя к алькову, он осмотрелся и, удостоверившись в отсутствии опасности, юркнул за шпалеры. Здесь он едва слышно произнес заветное имя:
 – Энн?
 – Даро! – шепотом откликнулась Энн и тут же оказалась в его объятиях. Он знал, что сейчас они одни, и позволил себе некоторое время просто постоять, прижимая Энн к себе и ощущая тепло ее тела, прикасаясь губами к ее губам. Чувства, которые он испытывал к ней, изумляли и поражали Даро. Он за свою жизнь познал многих женщин – и достойных, и не слишком. Ему были известны трюки проституток по меньшей мере десятка стран. Их услуги стоили дешево, и, чтобы выжить, проститутки были готовы на все. Даро не подозревал, что можно ощущать подобный трепет, когда обнимаешь женщину, что женщина – это гораздо больше, чем простое соитие, что можно не спать ночью и думать о запахе ее волос, блеске глаз, звуках голоса, о взгляде, который она бросила на тебя при прощании.
 Даро чувствовал, как колотится у него сердце. Энн подскочила к нему так быстро, с такой готовностью. На первых порах они ничего не могли сказать и только шепотом произносили имена друг друга. Вкус ее губ, огонь поцелуев сделали свое дело, и оба зашуршали, одеждой. Даро приподнял Энн, и она ногами обвила его бедра. Не было времени для нежной игры, а риск быть обнаруженными лишь усиливал желание обоих. Запретный плод кажется еще слаще и приятнее. Даро прислонил Энн спиной к стене, она крепко обхватила его своими длинными ногами и впилась зубами ему в плечо, чтобы не кричать, когда он входил в нее, а затем начал энергично двигать бедрами. Она дрожала всем телом, однако отвечала ему не менее энергичными встречными толчками. Энн еще глубже впилась зубами в плечо, когда, сильно толкнувшись напоследок, Даро стал изливать горячее семя в ее лоно. Это мгновенно спровоцировало ее разрядку, и любовники забились в сладостных судорогах. Затем Энн бессильно прислонилась к Даро, и они на некоторое время замерли, наслаждаясь покоем и теплом объятий. У Даро было сильнее развито чувство времени, он быстрее воспламенялся и быстрее приходил в себя. Он опустил Энн на пол, поправил па ней и на себе одежду, а затем она снова оказалась в его объятиях и взволнованно зашептала:
 – Боже мой, Даро, я не знаю, что нам делать! Я не смогу этого вынести! Должен же быть какой-то выход...
 – Чего ты не можешь вынести? – перебил ее Даро, не понимая, что могло произойти после того, как они урвали для себя несколько мгновений по окончании одного из последних торжественных обедов. Тогда они говорили о женитьбе, о том, как лучше представить дело дяде – ее опекуну и всей семье. И Энн была убеждена, что не встретит особого противодействия. Ее, внучку ярла, после смерти отца воспитывали брат матери и отчим. Она не относилась к числу наследниц с землей, но мать сберегла для нее кое-что из золота викингов и оставленные отцом кельтские реликвии, что могло служить вполне достойным приданым, когда подойдет время свадьбы.
 Не разжимая объятий, Энн заглянула ему в глаза.
 – Даро, они решили, что меня нужно отдать в монахини.
 – Погоди! Кто – они? Откуда все это взялось? Никогда не было разговора о том, чтобы ты постриглась в монахини. Что произошло? – сердито спросил Даро. Он хотел немедленно обратиться к королю, чтобы попросить руки Энн, а теперь вдруг возникла необходимость говорить вначале с ее родней, которая, конечно же, не позволит ей выйти замуж за викинга, если он не убедит их, что не собирается снова выходить в море и что он такой же оседлый человек, как и всякий, кто считает Шотландию своим домом.
 – У меня не было ни малейшей возможности кому-нибудь что-то объяснить. Падрик пришел ко мне и заявил, что намерен распорядиться о том, чтобы я пошла в монастырь и что мое наследство, отданное церкви, поможет искупить грехи, причиненные во время набегов. Падрик ненавидит викингов – всех викингов, будь они датчане, норвежцы или шведы. Он считает, что кровь отца, которая течет в моих жилах, делает меня дикой и что чем дольше я буду жить без ежедневных молитв и раскаяния, тем все большей опасности подвергается моя душа. Я могу также запятнать доброе имя семьи матери, то есть семьи Падрика. У меня не было возможности сказать кому-то хотя бы слово. Если бы я могла переговорить с Майклом... но он выполняет поручение короля. Он бы понял, он говорит, что человек достоин доверия в зависимости от того, каковы его убеждения, а не от того, где он родился. Падрик заявил, что разговаривал с королем, и будто бы король согласился с тем, что кровь викинга несет опасность. Давид тоже опасается викингов.
 – Они не посмеют командовать нами! Мы убежим, – заявил Даро.
 Энн тяжело вздохнула и печально покачала головой.
 – Даро, мы не можем этого сделать. Войско короля бросится в погоню, и у тебя не хватит сил его одолеть.
 – Мы можем убежать очень далеко. На остров, если нужно – в Норвегию.
 – Ой, Даро! – Энн дотронулась до его лица и снова покачала головой. – Я люблю тебя. Я не позволю тебе это сделать. Я знаю, как много для тебя значит эта земля. Ты не хочешь воевать против короля...
 – Мне незачем с ним воевать! Моим братом был Адин, его уважали и ему доверяли.
 Энн вдруг ахнула.
 – Господи, Даро... совсем забыла...
 – Что такое?
  –  Меллиора находится сейчас здесь, она в беде. Она сказала, что ее собираются выдать за норманнского лэрда, хотя я слышала, что в мужья ей предназначен Уорик, лэрд Лайэн. Возможно, это действительно лэрд Лайэн, а она просто думает, что он – норманн. Так или иначе, она пыталась убежать из крепости. И была поймана. Точнее, сдалась людям короля. Она просила передать, что нуждается в тебе.
 Даро опустил голову и на мгновение закрыл глаза. Будь они все прокляты! Будь проклят король, будь проклято все лицемерное семейство Энн!
 У шотландцев сохранилось немало варварских обычаев – даже наиболее «цивилизованные» шотландцы и англичане прибегали к самым суровым наказаниям. И его подвергают осуждению и проклятию за то, что он викинг. Дядя шотландец намерен диктовать Энн, как ей жить, а король хочет использовать ее как пешку. Вполне вероятно, что Меллиора не знала лэрда Лайэна, поскольку редко сопровождала Адина, когда тот бывал приглашен ко двору. Она предпочитала принимать гостей на Голубом острове. Если король захотел щедро одарить своего выдающегося сподвижника, то Меллиора и ее остров будут отличным подарком.
 Даро не питал никакой неприязни к Уорику. Он нередко бывал с ним в походах и вместе сражался. Но если его, Даро, и вообще викингов будут рассматривать как париев, то будь он проклят, если не встанет на защиту собственной племянницы и единственного ребенка Адина. Тем более что у многих верных и преданных Шотландии людей течет в жилах кровь викингов.
 – Куда они заточили Меллиору? – спросил Даро.
 Энн обеспокоено заглянула ему в глаза.
 – Она сказала, что не хочет смертей. Она просит помощи, но говорит, что ты должен быть очень осторожным. Она не хочет рисковать твоей жизнью и твоим будущим.
 – Ты знаешь, куда ее отвели?
 Энн покачала головой:
 – Нет. Я слышала голос сэра Гарри, затем голос другого мужчины. Они говорили, что ее нужно отвести не к королю, а к лэрду.
 – В покои Уорика. Они отвели ее туда, – уверенно сказал Даро.
 – Ее наверняка строго охраняют, – заметила Энн.
 – На ее двери будет засов, а неподалеку находится один страж, который должен поднять тревогу в случае ее побега. А убежать ей едва ли удастся, по крайней мере без чьей-либо помощи.
 – Даро, – мягко сказала Энн, – если ты ей поможешь, то станешь врагом короля. И у нас не останется надежды...
 – Похоже, у нас и без того нет надежды. Но если я захвачу племянницу, а у короля есть на нее свои планы, то тогда у нас появится возможность для переговоров.
 – Ты хочешь использовать ее, как это собирается сделать и король, – с горечью проговорила Энн.
 – Совсем не так, как король. Она дочь моего брата. И попросила меня о помощи, потому что знает, что я ее защищу.
 – Но если ты защитишь ее, мы погибли.
 Даро скрипнул зубами.
 – Я не знаю, что намерена предпринять Меллиора. И не буду знать до тех пор, пока не увижу ее. Сейчас я хочу лишь одного – помочь ей убежать и взять ее под свою защиту. Но, делая это, я должен вывести ее отсюда... – Даро помолчал и, с нежностью глядя на Энн, закончил: – ...вместе с тобой.
 Энн глубоко вздохнула.
 – Хорошо! – согласилась она, но тут же спохватилась: – Ой, нет, ничего хорошего! Король пошлет на поиски, чтобы убить тебя!
 – У нас нет выбора. Пошли, Энн, да как можно тише. Надо посмотреть, кто охраняет ее дверь. – Даро отодвинул шпалеры и выглянул в коридор. – Жди меня здесь завтра ночью, – быстро шепнул он. – И весь день держи глаза и уши открытыми. Я буду делать то же самое. – Поцеловав ее, он собрался уходить, но затем вновь повернулся, запечатлел еще более горячий поцелуй и добавил: – Завтра ночью. Верь мне.
 Король пил из кубка вино и смотрел на пламя камина. И хотя дело происходило в спальне, он был полностью одет и являл собой образ короля-воина.
 – Эрик Бладэкс, – задумчиво проговорил он и перевел взгляд на Уорика. – Король Нортумбрии, правивший менее двух столетий назад. Кнут, кто правил большей частью Англии. Магнус, кто захватил изрядный кусок Шотландии. – Он пристально посмотрел на Уорика. – Адин был весьма неординарным человеком... Кто мог подумать, что он умрет? И кто мог предположить, что его дочь проявит такую прыть и сбежит?
 – Она возвращена, – ровным голосом сказал Уорик.
 – О свадьбе ее объявлено. Она произойдет через две недели.
 – Вы хотите ее видеть?
 – Нет. Где она?
 – В моих покоях.
 – Она не замышляет заговора?
 Уорик с удивлением понял, что ему не хочется, чтобы гнев короля по адресу Меллиоры заходил слишком далеко.
 – Просто она хотела свободы, только и всего.
 – Здесь сейчас Даро, он хочет договориться о службе викингов – именно так он сказал.
 – Я сражался вместе с Даро. Он очень смелый человек и мудрый стратег. Многое взял от своего брата Адина, – осторожно сказал Уорик.
 – Он викинг. И боюсь, будет недоволен, если узнает, что его племянница желает остаться свободной. Ведь она искала его помощи. Ты хочешь сказать, что Меллиора не собиралась устроить вместе со своим дядей мятеж?
 – Я не думаю, что у нее есть намерение поднять против вас оружие, сир. – Хотя так ли это? Она готова была пойти достаточно далеко, чтобы избежать уготованной ей судьбы.
 Король фыркнул и сделал глоток вина.
 – Я устал вообще и от нее в частности. Но предупреждаю тебя: я слышал, что у нее есть молодой человек с побережья неподалеку от острова. И в нем есть кровь викингов.
 – Давид, мне говорили, что во мне тоже есть кровь викингов.
 – Я не питаю неприязни к людям за то, что они викинги, – сказал король. – Я просто им не доверяю. Ну ладно, моя прекрасная девушка с Голубого острова возвращена. И ты, похоже, настроен к ней добрее, чем я в этот момент.
 – Как с ней поступить? Я думаю, что мои покои – наиболее надежное для нее место...
 – Поступай как хочешь, – сказал король и покачал головой. – Меня обеспокоили эти вылазки вдоль границ. Я хотел бы выяснить, действительно ли Даро настолько же предан, как и его брат. Нападения ослабляют королевство, отвлекают меня от того, чтобы внимательно наблюдать за скандинавами. Следи за Меллиорой. Делай с ней что хочешь. – Король поднял руку. – Если она причинит новые неприятности, ее придется переместить в другое место.
 – Прошу прощения?
 – В этом случае она навсегда останется моей гостьей, – ровным голосом пояснил король. – В темнице, в монастыре. Или будет отдана сарацину, в качестве двенадцатой жены. Мне все равно. Я не потерплю ослушания, даже со стороны своей крестной дочери.
 – Я не верю в то, что она замыслила измену. Викинги находятся среди нас уже несколько столетий – то в качестве врагов, то друзей. Ваши предшественники использовали викингов для достижения собственных целей, Давид. Малкольм II выдал свою дочь Сигурду за норвежского графа из Оркни и тем самым усилил свое влияние на севере. Малкольм II, смею вам напомнить, расширил границы Шотландии. И все благодаря браку своей дочери.
 – Я знаком с историей и стратегией, лэрд Лайэн. И стремлюсь упрочить положение с помощью браков. Однако, когда мирных средств недостаточно, приходится прибегать к кровопролитию.
 Вскоре Уорик покинул покои короля. Идя по коридору, он услышал за собой быстрые шаги. Он обернулся и увидел встревоженную Джиллиан.
 – Лэрд Уорик, – начала она и запнулась. После паузы спросила: – С ней все в порядке?
 – Она тверда как скала, должно быть, вам это известно.
 – Пожалуйста, не судите ее слишком строго. Она никак не могла предположить, что умрет ее отец и у нее начнется совершенно другая жизнь... И она вовсе не презирает вас, просто она, понимаете, любит человека...
 – Да. – Он некоторое время молча изучал Джиллиан, затем спросил: – И как далеко зашла эта любовь?
 – Ну, они были друзьями еще с детства... Близкими друзьями...
 – И насколько близкими?
 Джиллиан недоуменно взглянула на Уорика, затем, кажется, поняла, что кроется в его вопросе, и испугалась, что сказала лишнее.
 – Если она любила этого молодого человека, мне очень жаль. Но я хочу продолжить род, хочу иметь семью. Вы меня понимаете?
 Джиллиан не сразу, но кивнула.
 – Я буду честной. Клянусь, я скажу вам правду, если она снова что-то задумает.
 Уорик внимательно посмотрел на женщину. Его как-то тронули ее слова и реакция. Должно быть, все-таки было что-то хорошее в его строптивой невесте.
 – Я верю в вашу честность, искренность и любовь, которую вы к ней испытываете, – сказал Уорик. – Вам не следует бояться. Я не держу на нее зла и не собираюсь ее обижать, если она не предаст меня.
 – А тогда...
 – Что тогда? – переходя на шутливый тон, произнес Уорик. – Возможно, поколочу ее как следует и брошу в море. А теперь извините меня. Позже я дам знать, когда вы сможете повидаться со своей госпожой.
 Оставив Джиллиан, он пошел по коридору дальше. Он устал, прошлую ночь совсем не спал, и ему вовсе не хотелось спать рядом с Меллиорой Макадин. Ему еще не надоело жить. Он поговорит с ней, даст отдохнуть Ангусу, а затем поспит в его комнате, когда тот снова заступит на вахту. А проснувшись, решит, что ему делать до свадьбы. Если Ангус будет охранять Меллиору, ей никак не удастся уйти из запертой комнаты. Окна там настолько узки, что даже изящная дочь викинга не в состоянии пролезть через них. Была только одна возможность уйти – через закрытую на засов дверь, но Ангус скорее умрет, уничтожив при этом пол-армии, прежде чем это случится.
 Интересно, как далеко распространилась весть о решении короля? Узнала ли Элинор о том, что он должен жениться на леди с Голубого острова?
 Уорик чувствовал себя обиженным и усталым. Ему не хватало ласковых прикосновений Элинор. Ему хотелось, чтобы сейчас она была рядом, гладила его волосы и брови, разжигая огонь в его теле...
 Лэрд Лайэн не возвращался к себе.
 Меллиора уже несколько часов вышагивала по комнате, то и дело вскакивала, думая, что он возвращается. Однажды она сделала попытку выбраться из комнаты. Засов непоколебимо оставался на своем месте. Выругавшись, она снова принялась шагать. Неожиданно дверь открылась, и на пороге появился огромный лысый мужчина.
 – Миледи что-нибудь нужно? – с улыбкой спросил он.
 – Нельзя ли мне вернуться в мою комнату?
 – Боюсь, что нет.
 – Я грязная и голодная.
 – Мы сейчас вам поможем.
 – Но...
 Дверь захлопнулась. Меллиора стала снова расхаживать перед камином. В скором времени она услышала стук в дверь, после чего та открылась. Появился Ангус, а за ним вошли несколько слуг и внесли поднос с едой, красивую глубокую ванну, мыло, полотенца и бадьи с водой. Поставив поднос на сундук и наполнив ванну горячей водой, они быстро удалились.
  –  Я ничего не забыл? – вежливо осведомился Ангус.
 – Нет, все сделано основательно, но я не могу чувствовать себя как дома в покоях лэрда Уорика, – ответила Меллиора.
 – Миледи, без колебаний делайте все, что вам требуется.
 – У меня нет чистой одежды.
 Ангус колебался лишь мгновение, затем открыл сундук возле кровати и вынул оттуда длинное белое платье, украшенное вышивкой, и предложил его Меллиоре.
 – Это подойдет?
 После короткой паузы она сказала:
 – Это не мое.
 – Теперь ваше, миледи.
 Она молча смотрела на Ангуса, чувствуя, что краснеет, поскольку оба понимали, что он предлагает ей платье, купленное для другой женщины.
 – Его никто не носил, – благожелательно пояснил Ангус. – Я понимаю, что вы можете испытывать неудобства, но вам нельзя покидать эти покои. Уорик сейчас у короля, миледи... День был трудный, у вас пятно грязи на носу.
 Меллиора опустила глаза.
 – Ну что ж, Ангус, спасибо за вашу доброту.
 – Рад вам услужить, миледи, – сказал он и покинул комнату.
 Снова звякнул задвигаемый засов. Меллиора сделала несколько неуверенных шагов по комнате, затем заглянула в принесенный кувшин и обнаружила, что он до краев наполнен темным элем. Меллиора попробовала, нашла его весьма вкусным и с вожделением посмотрела на ванну. Лэрд Лайэн может вернуться в любую минуту.
 А вообще говоря, она уже была почти совсем голой в его присутствии. Еще тогда, когда не имела понятия, кто он.
 Меллиора чувствовала себя усталой, встревоженной. И еще эта грязь на лице и одежде. Конечно, усталой и встревоженной она останется, но по крайней мере от грязи можно избавиться. Меллиора стала раздеваться, одновременно поглощая пищу с подноса – хлеб с сыром, копченую рыбу. Сделав несколько солидных глотков эля, она разделась донага и залезла в ванну. Вода поначалу показалась ей слишком горячей, но мало-помалу Меллиора оценила ее прелесть. Она принялась намыливать волосы и смывать с тела грязь и речной ил, затем легла на спину и огляделась.
 Ванна была красивая, богато отделанная серебром. На шпалерах, свисающих со стен, с большим мастерством были изображены охотничьи сцены. Вероятно, шпалеры привезли с континента – из Фландрии, возможно, из Брюгге. Кровать была огромной, на ней лежали медвежьи, оленьи, бобровые и прочие шкуры. Вдоль стен стояло несколько сундуков, и на них громоздились военные доспехи. На вешалке возле камина висела сверкающая кольчуга, и Меллиора представила, как паж недавно начищал ее до зеркального блеска. Лэрд Лайэн... Странно, что на его штандарте изображен сокол. Очень похоже на отцовский штандарт. Меллиора закрыла глаза. Нужно признать, что он не такой, как она ожидала. Она слышала о лэрде Лайэне еще до того, как король объявил о браке с ним. Вся Шотландия знала о лэрде Лайэне, хотя у короля было много других верных сподвижников. Она знала, что Уорик, лэрд Лайэн, вместе с норманнами сопровождал Давида, когда тот пришел в Шотландию, чтобы занять трон. Она полагала, что лэрд Лайэн стар, во всяком случае, не моложе самого короля. Его подвиги в сражениях и турнирах были широко известны. О нем слагали песни и баллады. Меллиора думала, что он говорит только на нормандском французском, что он...
 Конечно, он не был столь ужасным, как она себе представляла, но это не меняет того факта, что он завладеет ее жизнью и ее островом. Разрушит ее счастье. Меллиора вспомнила, как она заверяла Эвана в своей вечной любви. И что же теперь?
 Меллиора услышала, как за дверью заскользил засов, и быстро села, ухватившись ладонями за края ванны. Если бы это был Ангус, то он наверняка вежливо осведомился бы, можно ли ему войти. А если это не Ангус, то...
 Это был не Ангус. Дверь приоткрылась, и никто не попросил разрешения войти.
 Меллиора мгновенно выскочила из ванны, _ схватила полотенце и обмоталась им. В углу комнаты, среди прочих доспехов, находился красивый, украшенный кельтской резьбой, обоюдоострый меч-клеймор. Она подбежала к нему, схватила меч и подняла над головой, одновременно другой рукой придерживая полотенце.
 Вошел Уорик.
 Меллиора пронзила его взглядом.
 Уорик посмотрел на нее, увидел ванну, полотенце, меч. Он молча направился к ней, и Меллиора почувствовала в этом новую угрозу и опасность для себя.
 Может, король разъярился до такой степени, что велел ему убить ее?
 – Не подходи ближе! – предупредила она, отпуская полотенце, чтобы можно было действовать мечом с помощью двух рук.
 Однако Уорик проигнорировал ее предупреждение. Сверля ее своими голубыми глазами, он продолжал надвигаться на нее.
 Меллиора не пошевелилась. Он пригнул меч и приложил его острие к своему сердцу.
 – Давай. Убей меня.
 – Прекрати! Я могу, ты это знаешь! У меня хватит силы...
 – Ну так попробуй, если у тебя столько ненависти...
 – У меня нет к тебе ненависти! Я не хочу чинить тебе зло, я...
 Уорик оттолкнул меч от груди, затем вырвал его у нее из рук и отшвырнул в сторону. Полотенце упало к ногам, и Меллиора вдруг ощутила свою наготу. Однако, похоже, Уорик даже не обратил внимания на то, что она стоит перед ним голая.
 – Король знает, что ты возвратилась, и ты теперь под моей опекой, – сказал он. – И я страшно устал.
 Меллиора не вполне понимала, о чем он говорит, но чувствовала, как по коже пробежал озноб, соски набухли и стали твердыми. Она нагнулась, чтобы поднять полотенце и побыстрее прикрыться, и сказала:
 – Пожалуйста, спи, я не собираюсь тебе мешать...
 – Ты и не будешь мне мешать. Ты останешься здесь, миледи. Мы поговорим позже.
 Он направился к двери, затем остановился и, не оборачиваясь, сказал:
 – Не поднимай против меня оружия, Меллиора. А если взяла его в руки, то уж лучше используй.
 Дверь открылась и снова закрылась. Снова заскрежетал засов. Она стояла, закутавшись в полотенце, и дрожала. Он ненавидел ее. Испытывал к ней отвращение. И будущее казалось ей еще кошмарнее, чем прежде. И дело вовсе не в ней, а в нем. В его силе. В его глазах. В том, как он смотрел на нее. В том, что она не может поднять против него оружие. И еще в том, что она до сих пор дрожит и ей холодно, несмотря на жаркий огонь в камине...
 Сон не приходил. Уорик чувствовал себя страшно измученным. Он метался и ворочался с боку на бок. Дремал. Мечтал.
 Он позволил себе помечтать об Элинор. Вспомнить о том, как она, смазывая ему рану, жарко к нему прижалась. Он вспоминал ее шепот, ее слова. Как она лежала под ним, как восседала на нем, а ее распущенные волосы щекотали ему грудь...
 Белокурые, с золотистым отливом волосы... Длинные, густые, роскошные. Обвиваются вокруг него, опутывают и ласкают...
 Впрочем, у Элинор волосы были темные. И черные глаза...
 Но эти глаза были голубые. Когда он забылся коротким сном, ему приснилось, что он делит ложе не со своей любовницей, а с дочерью викинга. Вот она поднимается над ним обнаженная и поднимает меч, чтобы поразить его. Он выхватывает у нее оружие, борется с ней, и она ложится под него. На него смотрят огромные, цвета ясного неба глаза. Он хочет задушить ее, подносит меч к ее горлу и...
 Он хочет трогать ее, ласкать...
 Он хочет ее.
 Она снова и снова приходит к нему во сне. Он уже знает ее лицо, ее глаза. Он дотрагивается до ее грудей, и она смотрит на него своими голубыми глазами...

 Глава 9

 Даро встретился с Энн, как уговаривались. На карту было поставлено слишком многое. Он хотел обменяться с ней несколькими фразами, однако...
 Во тьме его губы отыскали губы Энн и прижались к ним. Он чувствовал, что она источает тепло и любовь. Он думал о битвах, о кровопролитии, о гневе короля и о собственном гневе.
 И тем не менее не мог выпустить ее из объятий.
 Лишь спустя несколько минут они вернулись к разговору о деле.
 – Ты слышала какие-нибудь новости? – спросил Даро. – Мне сказали, что Меллиору держат в покоях Уорика и охраняет ее один Ангус.
 – Да. И говорят, что король страшно разгневан на нее.
 – Ты боишься? – спросил Даро.
 – Нет, – солгала Энн.
 Он улыбнулся.
 – Ты готова?
 – Да, но не знаю, что я должна делать...
 – Доверься мне. Дай мне руку, моя храбрая женщина.
 Даро потащил ее за собой, выглянул из-за шпалер. Никого не было видно. Они двинулись по коридору. Энн не знала, куда они направляются. Это знал лишь Даро.
 – Даро, наш поступок может оказаться большой глупостью, – задыхаясь, зашептала она. – Раз уж дело касается Меллиоры, потребуется целая армия, чтобы изменить мнение короля. Владения твоего брата – слишком лакомый кусок. О Господи, если они боятся даже моего брака с викингом, то что подумают о Меллиоре, которая обращается к викингам за помощью? Они начнут охоту за тобой. Если король узнает, он решит убить тебя...
 Даро остановился, обнял Энн и поцеловал в губы.
 – Ты моя жизнь, и за это стоит умереть.
 – Но я совсем не хочу умирать! Я хочу жить. Я скорее готова стать послушницей, лишь бы знать, что ты жив, пусть даже живешь с другой женщиной...
 – Мы вес сделаем как надо, – сказал Даро и, насторожившись, еще крепче притянул ее к себе. Они прижались к стене, Даро осторожно посмотрел за угол.
 – Ангус, – тихо сказал он. – Да, это Ангус.
 – Ты хорошо его знаешь?
 Даро наклонил голову в ее сторону и слегка улыбнулся. Сын монашенки из монастыря...
 – Монашенки?
 – И скандинавского налетчика, который изнасиловал его мать. Ангус вырос в горах Скандинавии, где его мать вполне счастливо жила со своим варваром – лэрдом. Он стал постоянным спутником Уорика, когда у того погибли все члены его семьи. Храбрый, преданный королю и в то же время очень порядочный человек. – Даро помолчал, изучая ситуацию. – Да, очень порядочный человек. – И, повернувшись к Энн, улыбнулся. – Обожди немного, а потом начинай кричать.
 – Как – кричать? – недоуменно спросила Энн.
 – Кричи, – повторил Даро. – Как будто все демоны преисподней за тобой гонятся. Когда Ангус прибежит к тебе на помощь, скажешь ему, что тебе показалось, будто в темноте кто-то прячется. Поговори с ним несколько минут, очаруй его, отвлеки как можешь, а я освобожу Меллиору и встречусь с тобой у южной арки, возле конюшен. Мы наденем шлемы и накидки и выйдем под видом пьяных солдат.
 Энн облизнула враз пересохшие губы. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла.
 – Это может сработать, Энни.
 – Я знаю.
 – Один мужчина вместе с одной женщиной часто могут сделать то, что не в состоянии совершить целая армия.
 Энн снова кивнула.
 – Ты можешь это сделать?
 – Да. Это... это может сработать.
 Даро на мгновение сжал ей руку и бесшумно заскользил по коридору, чтобы подобраться к покоям Уорика с другой стороны.
 – Это может сработать, но что будет потом? – тихонько проговорила Энн. Однако Даро уже ушел, и она должна была играть свою роль. Сумеет ли она закричать, как бы ей ни было страшно?
 Она попыталась, но из груди вырвался лишь слабый стон, который вряд ли был слышен на расстоянии более двух футов. Собравшись с духом она повторила попытку.
 Пронзительный крик разнесся по коридорам.
 Энн закрыла глаза, слыша приближающиеся к ней шаги.
 Когда она открыла глаза, во рту у нее пересохло, губы беззвучно шевелились, не в состоянии произнести ни слова.
 Перед ней стоял Ангус. Лысый, весь в шрамах – настоящий бывалый воин. Кажется, никогда в жизни Энн не была напугана до такой степени. Он наверняка все поймет. Они обнаружат, что Даро отправился освобождать Меллиору, их обвинят в измене...
 И вздернут на дыбу, повесят, обезглавят...
 – Вы живы? Что случилось? Вы побелели как полотно. Скажите мне, что произошло?
 Мужчина был похож на грозного викинга, однако в голосе его слышались мягкие нотки, а в глазах читалось участие.
 – Я... я очень с-сожалею, – заикаясь, проговорила Энн, и это была сущая правда. Она очень сожалела и была страшно перепугана. – Я., мне показалось, что я увидела кого-то в коридоре. Но, должно быть, это просто моя тень. Тень от факела, который там горит.
 Мужчина огляделся вокруг.
 – Вы правы, здесь никого нет. – Затем, нахмурившись, спросил: – Кто вы и что делаете здесь так поздно?
 – Ах, сэр, я навещала больную подругу и сейчас возвращаюсь к себе. Еще раз скажу, что с моей стороны было большой глупостью обеспокоить вас. – Похоже, она постепенно входила в роль и лгала все более вдохновенно. Но верит ли Ангус тому, что она говорит?
 – Мне следовало бы проводить вас до вашей комнаты, но, к сожалению, я должен остаться здесь. Не бойтесь. В королевском замке никакая опасность вам угрожать не может.
 – Ну разумеется, вам не следует меня провожать! – Она улыбнулась. – Я испугалась, потому что вообразила бог знает что. Моя подруга – ирландка, а вы знаете, как суеверны ирландцы, сколько у них всяких легенд и сказок о злых духах, привидениях и призраках...
 – Идите с Богом. В этих залах нет злых духов и привидений.
 Энн лучезарно улыбнулась Ангусу и пошла по коридору.
 Меллиора, вне себя от отчаяния и раздражения, услышала, что тяжелый засов за дверью отодвигается. Испугавшись, что возвратился Уорик, она отскочила в угол комнаты. Однако, увидев на пороге Даро, радостно вскрикнула. Тот приложил палец к губам.
 – Собирайся, племянница! Если не хочешь кровопролития, мы должны бежать быстро и бесшумно.
 Меллиоре не нужно было повторять дважды. Она выскочила за дверь и подождала, пока Даро задвинет засов. Ей хотелось задать ему несколько вопросов, но он снова приложил палец к губам, жестом показав, в какую сторону им идти по коридору. Она кивнула, и оба быстрым шагом направились к выходу.
 После пиршества, в котором принимали участие члены королевской семьи, рыцари, приближенные, акробаты и музыканты, Уорик снова беседовал с королем в его опочивальне.
 Ему удалось поспать, однако чувство усталости не проходило. Он не общался с Меллиорой, но уже начал мечтать о Голубом острове, о том, как станет лэрдом этого владения. Сегодня король выглядел еще более грозно и походил на главу шотландского клана, поскольку на плечах у него была меховая накидка. Он вышагивал по комнате и каминной кочергой чертил на полу воображаемые картинки.
 – Это владение должно принадлежать лишь самому верному и надежному союзнику, Уорик, – говорил Давид. – Ты только посмотри: вот здесь расположен остров, а за проливом по суше проходит старинная римская дорога, соединяющая южную и северную гористую часть страны. Небольшой залив защищен – остров служит своего рода волнорезом. Отличное место, которое легко охранять от нападений извне. Сюда могут причаливать торговые суда. Замок на острове практически неприступен. Согласно легенде, это был последний бастион римлян. Войска под руководством Вильгельма Завоевателя захватили его, архитекторы и строители Вильгельма перестроили и укрепили стены. Дед Меллиоры по материнской линии снова отвоевал замок во время правления моего отца, и я не намерен вновь его терять. Если эта крепость попадет во враждебные руки, враги просочатся в страну. – Давид замолчал и взглянул на Уорика. – Мне очень жаль. Ты долго и доблестно сражался ради меня. У меня не было намерений подложить врагиню на твое супружеское ложе.
 Уорик посмотрел на короля, попытался было что-то сказать, но промолчал. Как странно... Он знал, что когда-нибудь король вознаградит его, но такого и вообразить не мог. Обширные земли, неприступная крепость, способная бросить вызов самому дьяволу, замок, овцы, ремесленники, каменщики, целая феодальная община. Конечно, жаль, что у него такая невеста, но за такой грандиозный приз...
 И вообще она может гнить в башне, если таков будет ее выбор.
 – Мы придем к взаимопониманию, – сказал Уорик.
 – Свадьба состоится через две недели, в ночь полнолуния. Я хочу, чтобы на ней присутствовало как можно больше дворян и воинов, даже из числа моих врагов, дабы потом никогда не возникал вопрос о законности брака.
 – Через две недели, – задумчиво повторил Уорик. В ночь полнолуния. В ту самую ночь, когда леди, о которой идет речь, поклялась встретиться с другим мужчиной, чтобы оплатить свою свободу. – Немалый срок, имея в виду, что леди – пока не моя жена, но находится под моим присмотром. Что мне делать с ней до свадьбы?
 Король был сердит и ответил весьма резко.
 – Закуй в цепи, привяжи ее! – нетерпеливо сказал он. – Я уже говорил тебе: делай с ней что хочешь. Но позаботься о том, чтобы к свадьбе она была одета надлежащим образом. Все должно быть выдержано в духе традиций.
 Уорик изобразил на лице недоумение.
 – Заковать в цепи, бросить в темницу... Сир, разве такое поведение достойно жениха?
 – Поскольку она способна совершать побеги, я позабочусь о том, чтобы окна были зарешечены, поблизости не было подлецов, а в коридоре находилась стража. – Король налил в кубок вина и протянул Уорику. – За твое будущее! Да укрепит тебя Господь!
 – Сир, вы дали мне власть. Молю Господа о том, чтобы он помог мне распорядиться ею надлежащим образом. – Поколебавшись, Уорик добавил: – Ваша подопечная может быть весьма упрямой.
 – Мне это хорошо известно. Но я также упрям. Я непременно поведу ее к алтарю.
 – Она может отказаться от венчания.
 – Если она проявит подобное упрямство, – проговорил Давид, недобро прищурив глаза, – то поплатится за это. Я вынужден буду захватить ее земли и пожаловать их тебе. Я не намерен терять территорию, которую мой отец отобрал у Вильгельма Завоевателя, и не позволю, чтобы подобное произошло. Скорее Меллиоре придется жить в каменном мешке глубокой темницы. И хотя мне будет искренне ее жаль, я все же сделаю это.
 Давид говорил с такой суровостью и убежденностью, что по телу Уорика пробежал озноб, хотя он и не мог поверить в то, что король способен столь жестоко обойтись с молодой женщиной.
 – В этом отношении у нас могут возникнуть проблемы, сир. Я уверен, что у нее на родине люди очень ее любят. Ее мать из рода древних правителей. Адин проявил себя как справедливый и сильный господин. И подвергнуть подобному позору законного отпрыска этих достойных людей...
 – Это будет означать мятеж, и, стало быть, бунтовщики умрут, а для тебя наступят кошмарные годы. Но я не позволю, чтобы владение стало добычей иного человека, а не моего сподвижника. Тем более сейчас, когда в Англии такая тревожная ситуация и когда остается реальной угроза со стороны викингов.
 Король выразительно поднял вверх могучие руки.
 – Я не желаю зла этой леди, Уорик! Но я король, и она поступит так, как я ей велю!
 – Да, Давид. Именно так.
 – Ты можешь объяснить ей, что мною движет. Уорик решил, что обязан это сделать.
 Правда может оказаться самым сильным оружием в борьбе против строптивицы.
 Меллиора, дрожащая, возбужденная и испуганная, стояла со своим дядей под аркой. Она не ожидала и не надеялась на то, что он может прийти. Она давно утратила надежду на спасение.
 Столько времени ей пришлось провести в одиночестве! Пребывая в страхе и гневе. Она знала, что наступило время королевского пира и все обитатели крепости соберутся в королевском зале. Там будет и Уорик, в то время как она останется узницей.
 А затем появился Даро. Он велел ей не мешкать, и она выполнила его приказание. А сейчас томилась ожиданием, потому что им предстояло бежать не вдвоем, а вместе с Энн, с которой и был задуман дерзкий план ее освобождения. Этот план не давал беглецам права ни на малейшую ошибку.
 С каждой секундой волнение Меллиоры нарастало. Хорошо, что они не убили Ангуса.
 Она боялась, что их обнаружат и в ход будут пущены мечи. Тогда прольется кровь.
 – Почему ее так долго нет? – шепотом спросила Меллиора у дяди.
 Черты лица у Даро были неподвижны, и внешне он казался бесстрастным.
 – Если она не появится в ближайшее время, придется уходить без нее.
 – Боже, только не это! Благодаря Энни я оказалась на свободе...
 – А ты спасла Энни, не допустила, чтобы ее обнаружили за шпалерами, – нетерпеливо возразил Даро. Затем улыбнулся. – Энни рассказала мне об этом, – пояснил он. – Если я убегу с тобой, то сохраню чувство собственного достоинства и буду что-то для тебя значить. Хотя верно, что по отношению к ней...
 – Даро...
 – Меллиора, я иду за лошадьми, накидками и шлемами. Не прозевай Энни. У нас еще есть возможность уйти.
 – Да, и мы должны это сделать, – пробормотала Меллиора. Ведь они уже сбежали из покоев Уорика, они вместе здесь, на пути к лагерю викингов.
 Да, они должны уйти. Иначе умрут как изменники.
 Днем Уорик не обратил бы внимания на поведение Энн Макинниш. Он знал Энн, хотя и не слишком хорошо, поскольку она приходилась отдаленной родственницей Майклу Макиннишу, лэрду приграничного клочка земли, где так много людей пало от руки лорда Ренфрю, пришедшего туда за добычей. Энн превратилась в миловидную молодую девушку с большими, как у лани, карими глазами, каштановыми волосами, изящной фигурой, веселую и смешливую. Однако сегодня она вела себя несколько странно: передвигалась по коридору, опустив голову и сложив руки на животе. На каждом шагу она нервно оглядывалась, словно опасаясь преследования. Притаившись в тени, Уорик некоторое время наблюдал за ней.
 Было довольно поздно или, наоборот, слишком рано для подобных прогулок. Уорик был и заинтригован, и обеспокоен поведением молодой девушки – родственницы его друга. К тому же ему не очень хотелось так скоро возвращаться к себе. Он старался держаться от Меллиоры подальше, однако настало время объяснить ей, что король намерен лишить ее наследства, если она не подчинится его воле.
 Замок в Стерлинге был местом безопасным, но, похоже, Энн чего-то опасалась. Когда она приблизилась, Уорик вышел из тени и вежливо поприветствовал девушку:
 – Энни.
 Она резко остановилась, лицо ее сильно побледнело.
 – Л... лэрд Лайэн!
 – Что ты делаешь здесь так поздно?
 Идет со свидания с любовником? Единственно возможный ответ. Она всегда была приятной, деликатной девушкой, но в семье с ней порой обращались слишком строго.
 – Я... я возвращаюсь в свои покои.
 – От кого?
 – От... от больной подруги. – Она лгала, и делала это весьма неумело.
 – В такой поздний час?
 Она опустила голову, затем дерзко посмотрела на Уорика.
 – Мне недолго оставаться на свободе. Падрик принял решение отдать меня в монастырь.
 Определенно она только что встречалась с любовником. И, судя по ее тону, этот человек очень много для нее значил. Молодым девушкам свойственно влюбляться и разочаровываться в любви, часто без особых на то оснований.
 – Ты хотела бы посвятить себя служению Богу?
 – Вовсе нет, – прямо ответила Энн. – Я хочу выйти замуж.
 – Ты сказала об этом дяде?
 Бледность лица мгновенно сменилась румянцем. Энн снова опустила голову.
 – Он считает позором, что в моих жилах течет кровь викингов. А если я пойду в монастырь, то, по его мнению, искуплю грехи викингов, совершенные ими против церкви.
 – Если люди не были христианами и не имели понятия, что это такое, нельзя говорить, будто они совершили грехи против церкви.
 Энн ахнула:
 – Лэрд Лайэн! Но ведь это богохульство!
 – Я нисколько не богохульствую, Энн. Я был воспитан как христианин. Многие викинги обращены в христианство. И будь твой отец жив, с ним произошло бы то же самое. Но его убили, и ты не должна расплачиваться за его грехи – настоящие или воображаемые.
 В глазах Энн засветилось что-то вроде надежды.
 – Если бы все это вы сказали моей семье, они бы к вам прислушались. Мне бы так хотелось поговорить с дядей и убедить его! Или чтобы кто-то другой поговорил с ним как с главой семьи. Но дядя сейчас воюет, все оставил на Падрика. Я знаю, он восхищался вами, и если бы вы только...
 Энн оборвала себя на полуслове, спохватившись, что наговорила слишком много, и испытав внезапное смущение.
 Глаза ее испуганно округлились, когда она увидела Джиллиан, горничную Меллиоры, которая стремительно неслась в их сторону. Едва не столкнувшись с Энн, Джиллиан закусила губу и умоляюще посмотрела на Уорика.
 – Лэрд Лайэн, я должна с вами поговорить. Это очень срочно.
 – Да, Джиллиан. Энни, мы вернемся к нашему разговору. Возможно, если ты убедишь меня, что твои планы не направлены против Господа Бога и короля, я смогу тебе помочь, – сказал он и отступил назад, освобождая ей путь.
 – Лэрд Лайэн, Меллиора...
 – Меллиора – что?
 – Снова сбежала, сэр!
 – Откуда вы знаете?
 – Я принесла ей одежду. Но ее нет, она убежала!
 – Это невозможно! Дверь заперта на засов. На страже стоит Ангус... – сказал Уорик и вдруг замолчал, поняв, что женщина говорит правду.
 – Ангус не позволит никому войти к ней, – продолжал размышлять вслух Уорик, широким шагом идя по коридору. Джиллиан почти бежала вслед за ним.
 Дверь в спальню Уорика была открыта. Внутри находился Ангус, который стучал по стенам, заглядывал под кровать и страшно ругался. Он поднялся, оказавшись лицом к лицу с Уориком. Этот громадный, добрый, хотя и грозный на вид воин, должно быть, никогда в жизни не выглядел столь смущенным и виноватым. Он понимал, что значит охранять Меллиору, и Уорик предупреждал его, что она увертлива, как угорь.
 – Уорик, она растаяла, как туман на болоте. Когда появилась Джиллиан, засов был заперт, но Меллиоры не оказалось, – сказал Ангус. – Она каким-то образом выскользнула из комнаты.
 – Отсюда нет других выходов, – возразил Уорик.
 – Может, через дымоход? – предположила стоящая позади Джиллиан.
 Уорик повернулся к ней. Джиллиан выглядела сильно встревоженной, и Уорик подумал, что она очень любит свою молодую хозяйку и понимает то, чего не понимает Меллиора.
 – Джиллиан, – терпеливо объяснил он, – если бы Меллиора полезла в дымоход, она обуглилась бы, потому что в камине до сих пор горит огонь.
 Ангус снова выругался.
 – Но засов был задвинут, когда появилась Джиллиан!
 – Ты не покидал коридор?
 – Нет, ты же знаешь, что я... – начал было Ангус и вдруг осекся. Покачав головой, он добавил: – Коридор я не покидал, но завернул за угол, когда услышал ужасный женский крик. Я подумал, что на кого-то напали...
 – Кто была эта женщина? – быстро спросил Уорик.
 – Девушка, Энн Макинниш, – начал Ангус, но Уорик перебил его.
 – Ах, Ангус, нас провели! – крикнул он, выбежал из комнаты и помчался по коридору к южной арке – туда, куда направилась Энн Макинниш после появления Джиллиан.
 Он выскочил наружу, но никого не увидел. Бросился к конюшням и обнаружил, что многие стойла пусты, но в этом не было ничего странного, поскольку люди короля постоянно приезжали и уезжали. Уорик увидел Джошуа – конюха, который ухаживал за Меркурием. Тот спал в стоге сена, и Уорик потряс его за плечо.
 – Джошуа!
 – Да? – Конюх проснулся и протер глаза. – Лэрд Лайэн, я обиходил вашего коня...
 – Я не спрашиваю о своем жеребце, Джошуа. Скажи, кто-нибудь брал сейчас отсюда лошадей?
 – Только пьяные викинги, м'лэрд. Их тут было трое. Пьяные в стельку, натыкались друг на друга, еле взобрались на лошадей.
 – Когда это было?
 – Я... надо подумать. Не могу сказать, сэр, я... заснул, – виновато опустил голову парень.
 – Где Меркурий?
 – Здесь, лэрд Уорик. Сейчас достану седло.
 – Нет времени! – Уорик уже отыскал повод и садился на своего коня.
 – Погоди, Уорик! – крикнул выскочивший во двор Ангус, но Уорика уже и след простыл, ибо он знал, что его единственным оружием сейчас была скорость.
 Через четверть часа Уорик оказался в лесу, за которым находился мост через реку. Луна мало-помалу превращалась в бледное пятно, на востоке на фоне серого неба появились первые розовые полоски зари. Выехав на тропу, Уорик увидел впереди всадников. Все трое были в накидках. Двое уже достигли моста. Третий несколько поотстал.
 Судя по габаритам и по посадке, этот третий был женщиной. Вот она оглянулась, чтобы удостовериться в том, что за ними нет погони.
 Меллиора. Лица ее он не разглядел, но вчерашнюю накидку узнал. Сейчас он ее настигнет.
 Уорик пятками сжал Меркурию бока, и жеребец изо всех сил рванулся вперед. В мгновение ока Меркурий нагнал лошадь. Уорику не стоило большого труда стащить девушку с лошади и усадить на Меркурия. Она была, очевидно, настолько ошеломлена, что не оказала сопротивления, когда оказалась в его объятиях, а на лицо ей был опущен капюшон, чтобы она ничего не могла видеть.
 – Проклятая ведьма! Уж на сей раз я точно прикую тебя цепью! – пообещал ей Уорик. – От тебя столько неприятностей, сколько ты сама не стоишь; если бы не король...
 Он не стал продолжать фразу, однако смысл ее и без того был ясен. Не обращая внимания на ее вскрики, он развернул коня и двинулся назад.
 Оглянувшись, Уорик убедился, что те двое пока не поняли, что потеряли третьего. Он вновь пришпорил Меркурия и во весь опор помчался к крепости. Он не намерен делать глупости. Меллиора у него, а с Даро он объяснится позже. На нем сейчас не было доспехов, и вооружен он был слабо, а находился почти в лагере викингов.
 Девушка лишь хлюпала носом и тихонько постанывала, однако не пыталась оказать сопротивления. Она ухватилась за гриву Меркурия, чтобы удержаться во время галопа. Когда она внезапно заерзала, Уорик зашипел:
 – Не ерзай!
 – Выслушайте меня...
 Уорик остановился, увидев, что его догнал Ангус. И тогда добыча выскользнула у него из рук. Ругнувшись, он успел поймать ее, спешился и положил на кучу листьев, которая находилась между ним и Ангусом.
 – Меллиора, клянусь тебе... – начал он.
 – Нет! Пожалуйста! – раздался отчаянный крик, и Уорик, взглянув ей в лицо, понял, почему его пленница вела себя столь покорно.
 Он пленил совсем не ту женщину.

 Глава 10

 Огонь в камине в комнате Уорика полыхал жарко и весело, однако сидящая перед ним Энн Макинниш тряслась всем телом. Опершись о каминную доску, Уорик угрюмо смотрел на девушку. Рядом с ним, нервно ежась, сидела Джиллиан.
 Ангус стоял, прислонившись к двери, словно желая добавить ей прочности и надежности. У него с трудом укладывалось в голове, как эта девушка решилась на столь отчаянный поступок.
 – Я... я знала, что Меллиора в беде, что она убежала от стражей. Но она поклялась мне, что не сделала ничего дурного, – пыталась объяснить Уорику Энн. – Я не была уверена, что вы именно тот, кого король предназначил ей в мужья. То есть я слышала такие разговоры, но Меллиора сказала... что ее выдают за какого-то старика норманна.
 – Энни, ты сегодня зарекомендовала себя великолепно, а что касается Меллиоры, то она отлично знала, от кого убегать, – спокойным тоном проговорил Уорик. – У нее свои планы на будущее, но они не должны воплотиться, потому что она хочет вызвать войну, при этом погибнут многие, в том числе и ее дядя.
 Энн вскочила на ноги.
 – Вот потому-то вы не должны идти к королю! Пожалуйста, лэрд Уорик, не ходите к нему! Будет бойня, много убитых... – Она замолчала и посмотрела на него. В ее глазах читалась боль, слезы катились по лицу, веки покраснели.
 Неожиданно она опустилась перед Уориком на колени:
 – Пожалуйста, лэрд Лайэн, прошу вас! Вы мудрый человек, шотландец, и вы знаете людей... Даро любит Шотландию больше, чем свой дом. Проявите милосердие и здравый смысл, а я сделаю все возможное, чтобы предотвратить кровопролитие! Я же знаю, у вас есть силы, чтобы не допустить этого!
 – Встань, Энни, – приказал Уорик и, поддержав ее за локоть, помог подняться. Он осторожно подвел девушку к стулу, на котором она сидела раньше. – Я тоже не хочу кровопролития. Признаю, что с подозрением относился к Даро из-за того, что он викинг. Но он хороший воин, опора королю в борьбе против общего врага. Я не хочу, чтобы Даро погиб как изменник из-за того, что похитил собственную племянницу.
 – Ах! – воскликнула побледневшая Энн.
 Она любит этого человека, подумал Уорик. Любит его по-настоящему и готова вместо него принять любое наказание. Уорику редко приходилось видеть столь бескорыстную, самоотверженную любовь, и ему захотелось помочь этой девушке, несмотря на безрассудство Меллиоры Макадин и глупость Даро.
 Некоторое время он смотрел на пламя камина.
 – Возможно, есть способ не сообщать об этом королю, – задумчиво проговорил Уорик.
 – Какой? – спросила Энн. Он пожал плечами.
 – Я отправлюсь за ней один.
 – Нет, Уорик, ты не должен подвергать свою жизнь опасности! – горячо возразил Ангус.
 – У меня нет никакого желания умирать, в том числе и тогда, когда грянет большая война...
 – Большая война, – сокрушенно повторила Энн.
 – Мой брак, Энни, – это и есть большая война, – улыбнулся он. – Ангус, найди кого-нибудь, кому мы доверяем, чтобы он передал Даро послание.
 – Хорошо, Уорик, но умоляю тебя как следует все обдумать, прежде чем браться за это дело.
 – Энни, – обратился Уорик к девушке, – возвращайся в свою комнату.
 – И что я должна делать? – озабоченно спросила она. Уорик вскинул бровь.
 – Спать.
 – Я не смогу заснуть. Я так разволновалась...
 – Вот иди к себе в комнату и там волнуйся.
 – Но если король...
 – Я уже сказал, что не пойду к королю, – твердо заявил он.
 – Но если ему станет известно, что Меллиора снова сбежала, он...
 – Он не узнает об этом. Король сказал мне, что я могу делать с ней все, что захочу. Сделаем вид, что она отправилась с Даро с моего благословения.
 Энн закусила нижнюю губу, поднялась и подошла к нему. Потом взяла его руку и поцеловала.
 – Спасибо! – горячо сказала она. Уорик приподнял ей подбородок.
 – Не стоит благодарить меня. Я не обещаю, что все получится так, как я замыслил. И кто знает, какие у Давида существуют способы обнаружения истины. Иди в свою комнату и оставайся там.
 – Что делать, когда наступит утро?
 – Занимайся своими делами, как будто не имеешь никакого отношения к происходящему, если, конечно, тебя не позовет король. Наберись терпения и дай мне время.
 – А у нас есть время? Если король узнает правду и начнутся неприятности...
 – Неприятностей не будет, Энни. Потому что мы будем очень осторожны и никому не расскажем, что случилось. Доверься мне.
 – То же самое говорил и Даро, – пробормотала Энн.
 – Даро сердит на Меллиору и влюблен в тебя, – с легкой улыбкой заметил Уорик.
 Энн несколько мгновений смотрела на Уорика, затем сказала:
  –  Она просто не знает, что ей предлагают. Но вы должны знать, что Меллиора верна и у нее есть мужество, которого нет у меня. Она просто борется за то, во что верит...
 – За собственную свободу и своего любовника, – без обиняков сказал Уорик. – Этого быть не должно. Ладно, иди, у меня много дел.
 – Я буду у Энн, – сказала Джиллиан. Уорик кивнул, и женщины вышли.
 – Я, пожалуй, тоже пойду? – спросил Ангус.
 – Да, проводи их до комнаты Энн. Я пошлю гонца к Даро и коротко переговорю с королем...
 – Ты солгал женщинам? Ты намерен рассказать королю обо всем, что случилось? – спросил Ангус, ошарашенный тем, что Уорик собирается нарушить слово.
 Уорик покачал головой и грустно улыбнулся:
 – Я никогда не даю слова с намерением его нарушить. Королю я не упомяну о случившемся. Сейчас у Энн и Даро нет большего друга, чем я.
 Меллиора первой обнаружила, что Энн не следует за ними. Она повернула было назад, но Даро остановил ее:
 – Нет! Мы почти у лагеря. Я вышлю за ней людей.
 – Если Энни схватили, мы должны отнять ее у них!
 – Если мы поедем назад, то можем наткнуться на засаду, – возразил Даро. – Тогда будет потеряно абсолютно все. Едем вперед.
 – Даро, мы не можем ее оставить...
 – Меллиора, нам надо продолжать путь... Мы едем в лагерь.
 Она знала, насколько Даро расстроен, однако тот не выдавал своих чувств.
 Меллиорой овладело чувство вины. Она виновата! Она сделала из Даро и Энн мятежников.
 Когда Даро подъехал к лагерю и окликнул стражу, два человека – Рагнар и Тайн – выехали поприветствовать его и помогли спешиться. Даро по-норвежски отдал людям лаконичные приказы ехать со всеми предосторожностями по дороге к крепости Стерлинг, затем положил руку на плечи Меллиоры и, проведя ее мимо строений из дерева и звериных шкур, в которых жили его люди, привел в дом, сооруженный специально для него. Викинги были мастера строить временное жилье. Они научились этому за многие столетия, в течение которых совершали набеги на заморские берега.
 В доме, помимо основного помещения, была небольшая комната, в которую Даро поместил Меллиору. Женщина-служанка принесла медный таз, чтобы она могла умыться. В комнате находилось украшенное красивой кельтской резьбой корыто, стояла кровать, покрытая меховыми шкурами. Женщина разожгла огонь в очаге. Интересно, Даро предназначал эту комнату только себе или же предполагал, что женится на Энн и приведет ее сюда? Меллиоре хотелось прилечь на груду меховых шкур, но она понимала, что вряд ли сейчас сможет уснуть. Ее очень беспокоила судьба подруги. Умывшись и приведя себя в порядок, Меллиора отправилась к Даро. Он сидел перед пылающим очагом в большой комнате, погруженный в свои мысли. В руках у него был кубок.
 – Твои люди вернулись?
 – Да.
 – Что случилось с Энни?
 – Ее нигде не нашли.
 – Не было никакой засады? Никто никого не разыскивал?
 – Никто. Как говорит Рагнар, следы показывают, что одинокий всадник подъехал и захватил ее. Потом на пути в Стерлинг его встретил еще один всадник.
 Меллиора почувствовала спазм в горле.
 – Наше бегство заметили сразу же, едва мы выехали... И твои люди не встретили войска? К ним никто не обращался? Даро, если король узнает, что ты помог мне бежать...
 Даро взглянул на нее.
 – Тогда королевские войска должны двинуться сюда.
 Меллиора подошла к Даро и опустилась перед ним на колени.
 – Даро, я страшно сожалею обо всем. Я была не права, мне не следовало обращаться к тебе за помощью...
 Он устремил на племянницу ясные голубые глаза, покачал головой и улыбнулся.
 – Мы безрассудны оба – ты и я. Не ты втянула меня в это – я сам втянулся. Не могу понять, почему еще не началось сражение. Я послал своих людей наблюдать за всеми подходами. Никто не едет.
 – Тогда где сейчас Энни?
 Даро тихонько вздохнул.
 – Мне кажется, одинокий всадник – это Уорик. Он и захватил ее. Хотя, должно быть, хотел захватить тебя. Думаю, Энни благополучно вернулась в Стерлинг... А почему Давид не жаждет моей крови, этого я не знаю.
 – Я должна вернуться в Стерлинг, Даро. Сказать королю, что в случившемся виновата я одна...
 – Нет. Это ничего не решит. Мои люди наблюдают за дорогами и мостом. Мне доложат, если в крепости начнется какое-то оживление. А теперь мы должны отдохнуть, иначе не сможем рассуждать разумно. Прошу тебя, Меллиора, иди и поспи.
 – Я боюсь, – тихо проговорила Меллиора. – Боюсь так, как никогда раньше не боялась. Не понимаю, что же происходит, почему на нас не идут войска.
 – Будем ждать, – сказал Даро. – Это единственное, что нам остается.
 – Хорошо. – Она направилась было в свою комнату, собираясь прилечь, но затем снова обернулась к дяде. – Я не хочу рисковать твоей жизнью, Даро. Я втянула тебя в эту историю и, если придется платить, заплачу сама. Я не собиралась бросать вызов королю, мне лишь хотелось, чтобы он выслушал меня.
 – Это из-за молодого главы клана Эвана?
 Меллиора колебалась лишь секунду.
 – Да. Он из этой страны, Даро. Он шотландец и горячо предан королю. Если бы Давид выслушал меня...
 – Он не станет слушать тебя. Твой Эван может быть хорош во всем другом, но он не из числа обученных рыцарей. И у него не хватит сил противостоять врагам короля. Он не выстоял бы против меня, вздумай я захватить остров.
 – Ты недооцениваешь меня, а также его...
 – Прости, Меллиора, и пойми. Парень он храбрый и умный, у него много достоинств. Но не стоит отчаиваться. Кроме того, я слышал, что лэрд Уорик был намерен жениться на ком-то другом. Вероятно, ваш брак ему не больше по душе, чем тебе. У него в течение многих лет есть любовница – женщина, которую он очень ценит. У нее нет земель, как у тебя, но она из хорошей семьи. Может, что-нибудь удастся сделать... Знаешь, я устал, мне нужно отдохнуть. Пожалуйста, иди поспи. Пока мы не получим каких-либо вестей из Стерлинга, сделать ничего нельзя.
 Меллиора кивнула и отправилась в свою комнату. Служанка, которая помогала ей раньше – полная, средних лет женщина по имени Инга, – принесла ей стакан вина.
 – Это поможет вам уснуть, – пояснила она.
 Меллиора легла, терзаясь тревожными мыслями. До этого она твердо верила в свои силы и волю, как и в силы и волю Даро. Ее дядя был сильным и гордым человеком, и она верила, что он готов умереть за нее.
 Однако ее решимость – это одно дело. Она не имеет права убивать других. Да, король мог быть добрым и милосердным, но она знала и то, что он мог быть беспощадным.
 Как тут заснуть?
 Но вино сотворило чудо. Через несколько минут Меллиора почувствовала, что у нее закрываются глаза. И больше не одолевают тревожные мысли.
 Миновали ночь и день. И пока люди Даро отрабатывали боевые приемы, а Меллиора наблюдала за ними, с тревогой ожидая недобрых вестей, ничего не произошло.
 Даро направил людей в Стерлинг. С Энн все было в порядке, она прислуживала королеве, и жизнь шла своим чередом, словно ничего не случилось. В церкви огласили имена Уорика и его невесты. Не было никаких разговоров о том, что викинги совершили что-либо предосудительное или что король готовится к войне.
 Меллиора ворочалась и плохо спала которую ночь. Что он затеял? Она боялась вызывать в памяти его лицо, потому что его образ то и дело возникал в ее редких коротких сновидениях. Она хорошо помнила его голос, помнила, как он касался ее лица, как разговаривал. А иногда ей даже было жаль, что он сделался ее врагом. Порой, просыпаясь, она вздрагивала оттого, что ей казалось, будто он рядом. Теперь, как поняла Меллиора, Уорик перестал быть для нее незнакомцем.
 Но что он сейчас делал?
 Меллиора совершенствовала свое искусство владения мечом, занимаясь с людьми Даро. Дядя вручил ей старинный меч, найденный в Далриаде, пояснив, что меч принадлежал кельтской принцессе, жившей во времена римлян. Он был гораздо легче тех мечей, к которым она привыкла и которыми пользовалась всю жизнь. Важным его преимуществом было то, что она могла вести бой гораздо дольше. И в то же время он был очень прочным – вряд ли его можно было так просто сломать более тяжелым оружием.
 Прошел еще один день. В Стерлинге царило спокойствие, люди занимались своими делами. Шли приготовления к свадьбе.
 Меллиора много времени проводила в беседах с Даро, участвовала в играх, слушала скандинавские легенды. Однако беспокойство и тревога не утихали в ее душе. Кто-то из людей Даро высказал предположение, что они скоро выступят против короля.
 – Нет, мы будем ждать, – ответил людям Даро.
 Меллиора понимала, что у них был бы шанс на Голубом острове – там крепость могла выдержать многомесячную осаду. Но если они выступят сейчас, то окажутся в состоянии войны с королем, и многие сложат головы. Лучшим выходом было ждать.
 Она находилась у викингов уже почти неделю, когда однажды, ложась спать, поняла, что не только беспокоится о Даро; еще ее преследуют воспоминания о лэрде Уорике.
 А вот об Эване она не думала. Когда в ее сон врывался мужчина, это был Уорик. Она ясно видела его проницательные голубые глаза, его лицо, осанку, ощущала его прикосновения и испытывала странный жар по ночам...
 Гонца увидели вечером. Он выезжал из ворот Стерлинга – одинокий невооруженный всадник, размахивавший штандартом Уорика де Грэхэма, лэрда Лайэна, с изображением большого сокола, летящего на голубом фоне.
 Люди Даро сразу же разбудили его и сообщили о том, что гонец покинул стены крепости. Даро велел наблюдать за передвижением гонца и докладывать ему об этом.
 Когда гонец пересек мост, Даро вышел к линии своего лагеря, чтобы приветствовать посланца.
 – Я приехал от лэрда Уорика невооруженный и надеюсь, что ты гарантируешь мне безопасность за пределами лагеря, – сказал гонец. Он говорил по-норвежски – свободно и без запинок, и на Даро произвело впечатление, что шотландец Уорик выбрал в качестве гонца норвежца. Уже это было знаком вежливости.
 – Ты пришел сюда, парень, невооруженный и уйдешь отсюда неповрежденный – целый и невредимый, даю тебе слово, – ответил Даро. – В чем смысл твоего послания?
 – Я должен передать слова лэрда Лайэна тебе один на один, лэрд Даро, – сказал гонец.
 Даро кивнул, его люди помогли гонцу спешиться и повели в большую комнату. Даро предложил гонцу вина, от которого тот не отказался.
 – Должно быть, лэрд Уорик прислал тебя сообщить, чего он хочет, поскольку я удерживаю женщину, на которой он должен жениться? Он хочет обмена? Скажи ему, что он ставит меня тем самым в затруднительное положение, поскольку эта женщина – моя близкая родственница.
 Гонец сделал несколько глотков вина и, утолив жажду, покачал головой.
 – Я здесь не для того, чтобы угрожать или вступать в сделки, лэрд Даро. Лэрд Уорик признает и понимает, что ты ближайший родственник леди Меллиоры, и сожалеет, что с тобой не посоветовались. Естественно, твоя племянница имеет право отказаться от этой свадьбы...
 – Естественно? – с кривой усмешкой переспросил Даро.
 Гонец пожал плечами.
 – Да, лэрд Даро, она может ему отказать. Но король решил, что лэрд Уорик будет править этим владением – с невестой или без нее.
 Даро невольно вздрогнул, поразившись смелому ходу короля. Ведь это будет непопулярный шаг – многие обитатели Голубого острова станут ворчать и выражать недовольство.
 Будь вместо Меллиоры наследником мужчина, все было бы иначе. Но она женщина, и у нее прав меньше, чем у ребенка. Она не может самостоятельно владеть землями.
 Если она откажет Уорику, король не станет подыскивать ей другого мужа. Он просто завладеет ее собственностью. Глядя на гонца, Даро тихонько втянул в себя воздух.
 – Насколько я понимаю, лэрд Лайэн хочет, чтобы я объяснил это своей племяннице?
 – Выбор за тобой, лэрд Даро. Лэрд Лайэн расскажет ей все сам, если этого не пожелаешь сделать ты. Он намеревается приехать сюда и забрать ее к себе. При этом король, как лэрд Лайэн надеется, останется в неведении о ее бегстве. Лэрд Лайэн ожидает твоего приглашения и выражает надежду, что оно последует незамедлительно.
 Стало быть, Уорик ждет его приглашения. Восхищение Даро этим человеком все возрастало. Он постарается по возможности избежать кровопролития. Если не сможет, то предстанет во всей силе, имея за собой поддержку могущественного короля.
 – Лэрд Уорик желает мира, – продолжал гонец. – У него нет ни малейшего желания начинать супружескую жизнь с того, чтобы пролить кровь родственников своей жены. Он предлагает тебе подарок.
 – Подарок? – удивленно вскинул бровь Даро.
 – Да, подарок в виде женщины. Зная о твоем чувстве, а также о ее ответном чувстве к тебе, он побывал у короля и у Макиннишей. Его и Майкла, главу семейства Макиннишей, связывают давние дружеские и союзнические отношения. Он убедил Майкла принять твою сторону, а Майкл говорил со своим кузеном Падриком и королем. Лэрд Лайэн доводит до твоего сведения, что ты можешь начать переговоры о браке с Энн Макинниш.
 Даро был потрясен. Уорик не угрожал, не бушевал и не налетал на него с обнаженным мечом. Он переигрывал его самым необычным способом – утонченным благородством.
 – Как я могу убедиться, что он говорит правду? – осторожно спросил Даро.
 Ведь это могло быть и уловкой.
 – Ты в этом убедишься, потому что он привезет с собой Энн Макинниш, – ответил гонец. – И потом он всегда держит слово – для него это свято.
 Уорик захватил Энн, он же привезет ее обратно. Ситуация все эти дни, пока Уорик вел переговоры с Макиннишем и королем, оставалась спокойной. Уорик не требовал, чтобы Даро обменял Меллиору на Энн, он просто дал понять, что Меллиора лишится наследства и останется без гроша, если откажется от брака.
 Выбор остается за ней. Даро не считал, что угроза лишить ее богатства слишком напугает Меллиору. Он был отнюдь не бедняком и готов оказать ей помощь и протекцию. Но она любила родной край, свой остров, даже суровые холодные воды между островом и материком.
 Она не уступит своего положения леди острова. Чего бы ей это ни стоило. Если она совершила побег и дерзко бросила вызов королю, то это потому, что она еще не поняла: король может отобрать – и непременно отберет – у нее остров.
 – Ты можешь отправиться к лэрду Лайэну, – сказал Даро гонцу, – и сообщить ему: я благодарен за то, что он замолвил за меня слово и что Энн будет моей женой. Я никогда не забуду его доброту. Он может прийти сюда, и я клятвенно заверяю, что он будет в полной безопасности. Я тоже всегда держу свое слово. Мы отличаемся по происхождению, но мое слово для меня также свято. Я готов с радостью приветствовать великого лэрда Лайэна – союзника по старым сражениям, друга, а в будущем и родственника.
 Гонец удовлетворенно кивнул.
 – Я передам ему твои слова, лэрд Даро.
 Сразу после ухода гонца вошел Рагнар.
 – Угрозы? Требования? – спросил он. – Нам готовиться к сражению?
 Даро посмотрел на Рагнара и сказал:
 – Позаботься о том, чтобы все люди знали: сподвижник короля лэрд Лайэн прибывает сюда. Он привезет с собой мою будущую невесту. Отнеситесь к нему почтительно. Тот, кто посмеет оскорбить его, будет иметь дело со мной и моим мечом.
 – Как в отношении твоей племянницы? – спросил Рагнар.
 Даро пожал плечами и ответил со всей откровенностью:
 – Король конфискует владение и передаст его лэрду Лайэну без нее, если она откажется принять предложение. Давид не рассматривает это как взаимовыгодный брак двух благородных семейств. Он делает всего лишь политический ход, и в этом его не остановишь.
 – Сказать Инге, чтобы разбудила Меллиору?
 Даро покачал головой.
 – Пусть спит. Ей так трудно было заснуть с тех пор, как все это началось. Дадим ей поспать, пока она сама не проснется. Мне не потребуется много времени, чтобы объяснить ей ситуацию. Она будет расстроена, но в то же время испытает облегчение, потому что мы ждали войны, которая привела бы к сотням жертв и поставила бы нас вне закона, если бы мы выжили.
 По всему лагерю распространился слух, что приезжает Уорик, лэрд Лайэн, – сподвижник короля. Он будет гостем Даро, с которым не единожды вместе сражался. Приезжает он как по личному делу, так и в силу государственной необходимости. Его надлежит приветствовать со всем уважением и оказывать ему гостеприимство.
 Многие из людей Даро, знавшие об угрозе войны, испытывали облегчение. Одно дело – отражать вылазки на границе и совсем другое – начать открытый мятеж. И хотя о них говорили как о викингах, все они были охотниками и земледельцами, любили тепло домашнего очага и тревожились о своих семьях.
 Иначе говоря, облегчение от услышанной новости испытало большинство людей Даро.
 Эта новость весьма заинтриговала и некоего Ульрика Бродсуорда – именно под этим именем его знали викинги.
 Он родился в Шотландии, был потомком норвежцев, присоединился к войску Даро с небольшим отрядом своих людей несколькими днями раньше. Он был хорошим воином, умел посмеяться, выпить, любил рассказывать веселые истории. При необходимости готов был гостеприимно предоставить воинам свой дом, находившийся к югу от границы, которая постоянно была предметом раздоров и споров с Англией.
 Он был вхож к королю и находился в курсе событий в Стерлинге. Был свидетелем того, как Даро приехал в лагерь с Меллиорой; видел, как верные люди Даро ужесточили охрану лагеря. А сейчас сюда собирался приехать Уорик, лэрд Лайэн, сподвижник короля, который еще недавно был всего лишь тявкающим щенком. Подоплека всего дела была совершенно очевидна. Уорику должна быть передана собственность, которой некогда владел великий Адин, и осуществлено это будет через его наследницу Меллиору. Нужно сказать, что Ульрику выпала возможность увидеть своенравную красавицу и он вынужден был признать, что в песнях и легендах о ней не было преувеличений, как это обычно случается, когда воспевают богатых и знатных.
 Девушка была, бесспорно, лакомым призом.
 Да, именно так. Восхитительным призом. И поскольку они не собирались воевать против Уорика и короля...
 Ульрик славно поразвлечется, похитив ее. Он пошел бы на это даже в том случае, если бы это была старая карга с бородавками на лице. Все дело в том, кто она и какая роль ей уготована.
 Но девица к тому же отнюдь не безобразна. Она красива, как богиня. Чего стоят только сверкающие голубые глазки и золотистые волосы. Говорят, она очень горда, но гордость можно сломать. Он рос среди людей весьма суровых и многому научился, в том числе и тому, как ломать людей – и мужчин, и женщин.
 Наблюдая за тем, как суетились слуги, готовили еду и отбирали скот, чтобы забить для будущего пира, Ульрик решил, что пришло время действовать. Он подозвал одного из своих людей – Хэна и сказал:
 – Время выезжать. Собери наших людей, пусть они ожидают меня с запасными лошадьми у южного входа в лагерь.
 Хэн вопросительно поднял бровь.
 – А что затевается, Ульрик?
 Ульрик неопределенно помахал рукой.
 – Месть. Где дочь Адина?
 – В доме Даро.
 – Ее охраняют?
 – Люди Даро ходят перед домом, но ведь это лагерь, а не крепость. Она здесь не пленница и не собирается бежать или воевать со своим дядей. Она почивает в боковой комнате, и при ней только служанка.
 – Хорошо.
 – Но что мы будем делать? Если не будет войны с королем...
 – ...тогда ее устроим мы, – закончил фразу Ульрик. – Выезжаем, как я сказал. Сегодня наши пути с другими обитателями лагеря расходятся.
 Меллиора понимала, что ей следует проснуться. Она пребывала в странном оцепенении, но не могла стряхнуть с себя сон. Спать было так хорошо, так сладко. Ее не мучили никакие сны, и Меллиора подумала, уж не добавила ли Инга каких-то трав в вино, чтобы ей хорошо спалось. Так приятно было ощущать тепло меховых шкур.
 – Меллиора!
 Ее имя было произнесено шепотом, но настолько энергично, что она сразу подумала о грозящей ей опасности.
 В комнате было еще темно, хотя ей казалось, что начинает светать. Снаружи горели факелы, но сюда их свет почти не проникал. Меллиора увидела силуэт человека возле своей кровати.
 – Даро? – шепотом спросила она, пытаясь сбросить с себя путы сна.
 – Нет, но я человек твоего дяди, я здесь, чтобы помочь тебе.
 – Что случилось?
 – Король прислал гонца для переговоров. Я должен увезти тебя, пока Даро ведет переговоры. Мы должны исчезнуть бесшумно. Понимаешь?
 – Это такая уловка? Мой дядя должен удивиться, как и все, из-за того, что я исчезла? – предположила Меллиора.
 – Да, леди, и ты обязана мне помочь, мы должны выбраться отсюда совершенно бесшумно.
 – Хорошо. – Меллиора поднялась, чувствуя, что нетвердо стоит на ногах. Взглянула на мужчину. На нем был шлем викинга и никаких других защитных доспехов, кроме кожаного нагрудника. Меллиора подумала, что он поступает разумно, ибо кольчуга и латы будут мешать ему при движении и создавать шум.
 – Куда мы идем? – спросила она.
 – В безопасное место. И мы должны торопиться.
 До нее донеслись звуки голосов из дядиной комнаты. Она поняла, что там собираются люди.
 – Да, дайте мне немного времени, чтобы одеться. Мужчина отвернулся. Она схватила платье, натянула его поверх полотняной рубашки и быстро сунула ноги в башмаки.
 – Надень вот эту накидку. Опусти пониже капюшон. Быстро выходим.
 Когда Меллиора набрасывала на себя накидку, она заметила рядом с кроватью дядин подарок – маленький кельтский меч. Она прицепила к поясу кожаные ножны и сунула меч туда. Все это оказалось скрыто накидкой.
 Затем они вышли через дверку из шкур. Меллиора размышляла о том, что мог говорить гонцу Даро.
 – Нагни пониже голову.
 – А чего мне здесь бояться? Ведь это люди моего дяди, – возразила Меллиора.
  –  Никогда не знаешь наверняка, кому можно доверять, миледи. Воины приходят и уходят, привязанности меняются. Лучше, чтобы никто не видел, куда мы направляемся. В такие опасные времена мы живем.
 Меллиора опустила голову, закрыла лицо, и на них никто не обращал внимания, пока они шли по лагерю. Они подошли к воротам в стене, где их ждала группа всадников, держа наготове лошадей для нее и ее сопровождающих.
 – А где стражник? Здесь должен стоять на страже человек, – сказала Меллиора.
 – Миледи, стражник вернется. Важно, чтобы я увез тебя отсюда побыстрее, а Даро мог вести переговоры.
 – А где Рагнар?
 – Рагнар – правая рука твоего дяди, и он сейчас рядом с Даро, миледи. Ты должна верить своему дяде. Он сражается за тебя, так что не сражайся против него.
 – Постой, Даро не собирался воевать. И я не хочу никаких битв... – начала Меллиора.
 – Миледи, я вовсе не хочу сказать, что он обнажит свой меч. Это будет поединок умов, но для этого ему надо знать, что ты в безопасности. Не создавай для него трудности. Тебе следует поторопиться.
 Меллиора оглядела людей. Большинство из них были в шлемах, с наносниками – металлическими либо кожаными. На некоторых были кольчуги, других защищали нагрудники. Создавалось впечатление, что они приготовились к войне. У ворот должен находиться страж, которого не было. Меллиора не могла определить, знает ли она этих людей, ибо ей никак не удавалось их разглядеть.
 Она сделала шаг назад.
 – Я должна поговорить с дядей.
 – У нас нет времени.
 Мужчина, который приходил за ней в спальню, поднял ее и посадил на одну из лошадей. Меллиора поняла, что окружена. Мужчин было больше, у них оружие, они готовы к бою.
 – Нет!.. – начала она.
 Тот же мужчина собрался запрыгнуть на лошадь позади нее. Меллиора пришпорила коня, пытаясь упредить его действие. Однако викинг успел запрыгнуть. Жеребец взвился, заржал и зафыркал, молотя передними копытами воздух. Руки викинга тисками сжали Меллиору. В течение нескольких ужасных секунд ей казалось, что сейчас он увлечет ее вниз, на землю, под копыта громадного животного.
 Наконец викинг сел в седло и скомандовал:
 – Поехали!
 – Нет! – крикнула Меллиора.
 Однако ее крик отнес в сторону порыв ветра.
 И всадники помчались в ночь, в сторону от лагеря Даро.

 Глава 11

 Уорик не ожидал от Даро каких-либо хитростей и уловок. Он ехал в лагерь лишь с несколькими самыми близкими ему людьми. Это были Ангус, Томас из Перта и Джеррит Маклин. И разумеется, Энн Макинниш. Он тщательно все обдумал. Конечно, может случиться и так, что после того, как он вернет Энн, на него нападут викинги. Но он верил слову Даро. Даро хотел жениться на Энн, иметь законных детей, и Уорик предоставлял ему такую возможность. В нем могли взыграть гордость и чувство ответственности за племянницу, которую он должен обменять на любимую женщину, но он не дурак и не позволит, чтобы земли брата ушли, а именно это случится, если Меллиора не станет женой Уорика.
 Уорик оценил изобретательность викингов, пока ехал по их лагерю. Да, викинги были захватчиками, но в своих временных поселениях проявляли себя как великолепные строители. Многие народы, которые перемещались по Европе и обосновывались на Британских островах, привносили сюда свою культуру, искусство и верования.
 Даро стоял у входа на фоне пламени, полыхающего в очаге. Он был высок и ростом почти не уступал Уорику. У него были густые рыжие волосы и чуть более светлая борода.
 Подождав, пока Уорик спешится, он сделал шаг к нему и крепко пожал руку.
 – Добро пожаловать, Уорик, лэрд Лайэн.
 – Я рад навестить тебя, Даро, – серьезно сказал Уорик. Он заметил, что Даро, сохраняя внешнюю невозмутимость, все-таки поглядывал в сторону всадников, очевидно, высматривая Энн.
 Уорик повернул голову и окликнул:
 – Энн!
 И Энн выступила вперед. Она тоже изо всех сил старалась казаться сдержанной и строгой, но когда Даро издал Негромкий тихий стон, бросилась вперед. Даро заключил ее объятия и на мгновение закрыл глаза. А открыв их, Посмотрел на Уорика.
 – Я у тебя в долгу.
 Уорик кивнул.
 – Я рад видеть, что вы теперь вместе.
 Улыбаясь, Даро перевел взгляд на Энн.
 – И твоя родня согласилась на нашу свадьбу?
 Энн с лучезарной улыбкой бросила быстрый взгляд на Уорика.
 – Да, и мы действительно в долгу у лэрда Уорика. Король сказал моему дяде, что из нас получится прекрасная пара и что ты еще теснее войдешь в его окружение, если мы поженимся.
 Даро поцеловал ее в лоб.
 – Энни, у меня нет слов, чтобы выразить, насколько я счастлив. Сейчас Рагнар отведет тебя в твою комнату, а я поговорю с Уориком и Меллиорой. – Он вопросительно Посмотрел на Уорика: – Мы скоро поженимся?
 – Да, через неделю после моей свадьбы с Меллиорой.
 Рагнар предложил Энн руку. Девушка на прощание одарила Даро ослепительной улыбкой и ушла в сопровождении высокорослого воина.
 – Лэрд Уорик! – сказал Даро и, поклонившись, жестом пригласил его войти.
 Уорик вошел в дом впереди Даро, зная, что его спина не защищена, но в то же время помня, что Ангус и его люди находятся позади Даро. Если бы сейчас произошло предательство, они бы погибли в силу подавляющего численного превосходства врагов, но прихватили бы с собой при этом по меньшей мере дюжину вражеских воинов.
 Даро подошел к столу и налил в кубок вина.
 – Ты извинишь меня? – сказал он, отпивая из кубка. – Я не хочу, чтобы ты боялся и думал, что мы собираемся отравить тебя.
 – Это было бы не похоже на викингов, – сдержанно сказал Уорик, принимая кубок из рук Даро. – Но я благодарен тебе за твои гарантии. Ты обещал мне безопасность. И я не боялся твоих людей, не боюсь и твоего вина.
 – Я не хочу, чтобы даже малейшие подозрения омрачали твое пребывание здесь и вызывали сомнения в моем гостеприимстве. – Даро налил вина в другой кубок и выпил из него. – То, что ты сделал, можно назвать щедрым, милосердным, удивительным.
 Уорик улыбнулся.
 – Да нет, мои действия вполне объяснимы. Я хорошо понимаю страхи короля в отношении викингов, поскольку скандинавы до сих пор совершают набеги на страну и чинят беспорядки на наших островах. Но я не смотрю на выходцев из Скандинавии как на наших врагов. Сейчас, когда смута в Англии породила кровопролитие, важнейшей задачей становится защита от врагов внешних. И если Давид доверял Адину, он должен доверять и его брату.
 – Да, но он хочет поставить тебя управлять владением брата, потому что боится превращения его в оплот викингов.
 – Владение твоего брата приобрело особую важность после его смерти. Викинги правили многими островами, да и по сей день правят ими. Давид не намерен терять Голубой остров.
 Даро кивнул.
 – Если бы король сказал Меллиоре, что она останется не у дел в случае своего несогласия на брак, она не пыталась бы убегать. Можно было бы избежать многих осложнений.
  –  Ты уже сказал ей об этом? Даро покачал головой.
 – Нет, я скажу ей это сейчас, при тебе. Она не спала все эти дни, и вчера вечером, еще до получения твоего послания, я велел добавить трав ей в вино, чтобы она отдохнула. Но сейчас я пойду и объясню ей ситуацию, прежде чем она увидится с тобой.
 Даро подошел к двери и крикнул;
 – Инга!
 В зал вошла средних лет женщина с длинными косами.
 – Разбуди леди Меллиору и скажи, что я приду поговорить с ней.
 Инга ушла исполнять приказание.
 – Вот что меня интересует, – сказал Даро. – После всех неприятностей, которые тебе доставила Меллиора, ты вполне можешь отказаться от нее. До меня дошли слухи о том, что ты собирался жениться на вдове одного лорда в пограничной полосе.
 – Если я вступлю во владение без твоей племянницы, Даро, то, как мы оба понимаем, некоторые воспротивятся, поднимут мятеж, и мне придется подавить его. Я не хочу убивать людей за их верность.
 Даро кивнул и поднял кубок с вином.
 – Что ж, лэрд Уорик, в таком случае приветствую тебя, благодарю за то, что ты вошел в мою жизнь, и прошу помнить, что я люблю свою племянницу. И надеюсь, что у тебя нет желания убивать ее.
 Уорик подавил улыбку.
 – Я не приемлю насилия, – заверил он Даро, затем добавил: – Если это не диктуется необходимостью самозащиты.
 Даро покачал головой.
 – Ты не знаешь Меллиору.
 – Мне кажется, я уже начинаю ее узнавать.
 – Да, она может быть упрямой и своенравной. Но ее дом значит для нее больше, чем все остальное. Ты потом увидишь... Ага, вот и Инга. Меллиора готова поговорить со мной?
 Женщина явно выглядела растерянной. Бросив взгляд на Уорика, она заговорила по-норвежски.
 – Меллиоры нет на месте.
 – Нет на месте? – переспросил, нахмурившись, Даро. Это что еще за фокус?
 Уорик посмотрел на Даро. Тот выглядел удивленным и даже ошарашенным, но это могло быть и частью разыгрываемого представления.
 – Что ты имеешь в виду – нет на месте? – громко спросил Даро. Не дожидаясь ответа, он вскочил и направился к двери, ведущей в небольшую комнату. Последовав за Даро, Уорик увидел, что боковая комната пуста. Он вдруг почувствовал, как у него замерло сердце. Он заметил щетку с ручкой из слоновой кости и два золотых браслета с головами драконов. Кажется, он даже мог ощутить ее аромат. Постель была не убрана, как если бы Меллиора только что встала. Уорик нагнулся и потрогал шкуры и белье на кровати. Они были еще теплыми.
 – Вероятно, пошла повидаться с Энн... Может, она услышала, что ты приехал, и отправилась прогуляться по лагерю, – смущенно предположил Даро.
 – А может быть, это трюк? – тихо спросил Уорик.
 Даро застыл и плотно сжал губы, словно пытаясь решить – выхватить из ножен меч или же опровергнуть обвинение.
 Он выбрал последнее, хотя едва не скрипел зубами, когда заговорил:
 – Я клянусь, что держу слово, которое тебе дал. Я никуда не отсылал Меллиору, и я ее не прячу. С какой стати? Ты получишь свои богатства с ней или без нее.
 Уорик решил, что Даро говорит правду, хотя в глубине души некоторые подозрения еще оставались.
 – Рагнар! – крикнул Даро.
 Рагнар появился буквально через несколько мгновений.
 – Меллиора исчезла!
 – Исчезла? – озабоченно переспросил Рагнар. Казалось, до него не дошел даже смысл слова.
 – Да! Ушла! – подтвердил Даро. – Обыщи лагерь, узнай, кто видел ее или что-нибудь подозрительное. Она не могла просто так раствориться.
 Вслед за Рагнаром вошел Ангус. Уорик слегка повел головой, показывая Ангусу и другим своим людям, чтобы они последовали за викингами и удостоверились в том, что поиски ведутся по-настоящему.
 Даро открыто посмотрел на Уорика.
 – Я ничего не подстраивал, – сказал он. – Может быть, она услышала разговор или узнала от людей, что я пригласил тебя сюда. Она могла подумать, что я просто-напросто решил отдать ее тебе в обмен на Энн, хотя сама обращалась ко мне с таким предложением. Меллиора гордая и порой безрассудная, но она никогда не хотела втянуть меня в войну с королем. Она говорила, что не хочет кровопролития.
 В этот момент в комнату вошел Рагнар, неся на руках истекающего кровью мужчину. Уорик и Даро подскочили к нему. Рагнар положил раненого перед камином. Его грудь была проткнута мечом, из раны хлестала кровь, и он вот-вот мог потерять сознание.
 – Это Осо, стоявший на страже у ворот, – пояснил Рагнар. – На него напали чуть раньше.
 – Кто напал? – рявкнул Даро. Рагнар покачал головой.
 – Он не может сказать. Люди были в шлемах, и все произошло так быстро, что он не успел их разглядеть.
 Осо с трудом перевел дыхание и схватил Даро за руку.
 – Люди... много людей. Поехали верхом... на юг... Слышал... у скал... возле озера... оттуда к границе...
 Воин закрыл глаза и откинулся назад, готовый умереть после того, как передал известие.
 – Инга! Перевяжи раны, позови на помощь! Рагнар, охраняй лагерь. – Даро вскочил на ноги. – Лэрд Уорик, мы едем.
 Уорик уже спешил к выходу. Он свистнул, подзывая Меркурия. Проклятие, ему не нравилось, что он испытывал такой страх. Ушла ли она добровольно с группой подонков, притворившихся людьми ее дяди? Знала ли, что они лишь прикидывались друзьями? Впрочем, имело ли это какое-нибудь значение?
 – Уорик, мы найдем ее, – сказал Даро.
 – Да, не будем терять времени.
 Попала ли она в беду или всего лишь выкинула очередной номер? Уорик не знал. Но был полон решимости не дать ей уйти снова, даже если после этого придется сковать ей цепью руки и ноги и бросить в глубокую темницу.
 Луна стояла высоко над головой, когда отряд всадников наконец замедлил бешеную скачку по холмистой равнине. Меллиора увидела, что они приближаются к скалам, где высокие утесы вздымались над небольшим, мерцающим под светом луны озером, всюду громоздились гигантские валуны. В многочисленных расщелинах и пещерах можно было скрыться от нападающего противника.
 – Присмотри за лошадьми, – приказал похититель Меллиоры одному из людей, а сам спешился и обратился к ней: – Миледи?
 – Не трогай меня!
 – Слезай! – Не обращая внимания на ее протесты, он спустил Меллиору на землю. Первым ее побуждением было – бежать! Но она находилась в окружении по крайней мере дюжины воинов. Момент для бегства был явно неподходящий.
 Похититель схватил ее за руку и толкнул вперед. Меллиора ощутила прикосновение меча к бедру под накидкой. Однако вытаскивать его из ножен пока еще не время.
 Мужчина довел ее по берегу озера до едва заметной тропки, которая круто карабкалась вверх. В темноте это место способно было навеять жуть, но Меллиора у себя на родине привыкла к диким скалистым пейзажам. Она знала, местами скалы сплошь состоят из уступов, затем вдруг становятся совершенно гладкими. В них множество выбоин, расщелин и пещер. В некоторых из них едва ли поместится лиса, зато другие, кажется, не имеют ни конца ни края. Облака закрыли луну. Меллиору овевал холодный ветер. Ею внезапно овладели недобрые предчувствия, а также досада на то, что ее так легко одурачили.
 Она повернулась, стараясь получше разглядеть своего похитителя. Однако большая часть его лица была скрыта шлемом, и Меллиора подумала, что вряд ли узнает этого человека, если снова увидит его.
 – Нет! Я не пойду дальше! Кто ты такой? Что собираешься делать? Если моему дяде нанесен ущерб или на него возложат вину за то, что сейчас происходит, клянусь, ты умрешь...
 – Ага, это говорит дочь великого Адина! Но Адин мертв, миледи, и ты в моих руках.
 Меллиора прищурила глаза.
 – Не ошибись! Я дочь своего отца!
 Уже в следующую секунду она поняла, что нужно как следует подумать, прежде чем что-то говорить. Мужчина вытащил меч и приставил острие к ее горлу.
 – Полагаю, миледи, теперь ты будешь все делать так, как я скажу.
 Какой же дурочкой она была, поверив человеку, которого никогда не видела, и тайком покинув дядин лагерь! Кто он такой на самом деле? Дерзнет ли убить ее? Или она нужна ему как пешка в его игре?
 – Ты собираешься убить меня? – спросила Меллиора, подавляя в себе страх и стараясь говорить как можно более презрительно.
 – Если вынудишь, миледи.
 – Что ж, умирать я не хочу, поэтому пойду дальше, – сказала она, оттолкнув от себя меч, и, подобрав подол платья, быстро двинулась вперед. Сердце отчаянно колотилось в груди. Тропа круто поднималась в гору, идти было опасно, но мужчина мог не знать, что она способна скакать по скалам, как коза.
 Меллиора, не замедляя шага, оглядывалась по сторонам. Вокруг лежали гигантские валуны, которые, казалось, были сброшены с небес. В свете луны они были похожи на удивительные, неровные слезинки великана.
 – Неужели ты викинг? – внезапно спросила Меллиора.
 – И да и нет, леди. Викинг, норманн, шотландец – какая разница? Я сам по себе.
 – Ты жалкий трус. Ты крадешь женщину, чтобы вина легла на Даро.
 – Ну и что же? Он ведь предает тебя, это очевидно.
 – Каким образом?
 – Лэрд Уорик прибыл за тобой, миледи. И это истина. Твой дядя намерен передать тебя в обмен на Энн Макинниш.
 – Он не стал бы этого делать. Если приехал Уорик...
 – По приглашению твоего дяди.
 – Значит, была причина.
 – Это не столь важно. Лев рычит постоянно. Ты тот приз, который он не получит. Кто знает, леди, может быть, он уже мертв. Он пришел за тобой с полной уверенностью, а ты вдруг ушла. Ага, трюк викинга! Брошены взаимные обвинения, скрестились мечи! Должно быть, я оказал тебе даже большую услугу, чем ты окажешь мне. Я представляю себе эту удивительную картину. Великий Уорик появляется с Энн, выполняя со своей стороны условия сделки. И вдруг выясняется, что леди Меллиора ушла! Снова сбежала! Предательство, подстроенное Даро! Два великих воина схватываются в поединке! Великий Даро и шотландец Уорик, великий сподвижник короля. Оба обвиняют друг друга в обмане и предательстве и... один из них убит. Наверняка шотландец умрет, даже если он первым убьет твоего дядю. Потому что если он убьет Даро, люди Даро убьют его.
 Меллиора осторожно преодолевала фут за футом, чувствуя, как ею все более овладевают отчаяние и тоска. Она боялась подумать о том, что могло произойти. Как-то надо выходить из сложившейся ситуации. Хорошо, что ее воспитывал отец. Она была полностью безоружна единственный раз – будучи обнаженной. Сейчас при ней были меч и нож. Викинг не догадался ее обезоружить.
 – Зачем же мы приехали сюда, если они обвиняют друг друга? – спросила Меллиора.
 – Дело в том, леди, что мы покинули лагерь, но находимся довольно близко от него и вскоре узнаем исход этой истории. А затем направимся к границе, возможно, что со временем я даже отправлю тебя домой. К тому же может случиться так, что Уорик выживет. В таком случае я оставлю тебя при себе. Буду владеть его призом. Хозяйкой земель, которые подарили ему за великие заслуги – за те смерти, которые он принес. Зачем бы еще я прятал тебя в скалах? Я мог бы разграбить все твои богатства и захватить то, что предназначается лэрду Лайэну.
 Меллиора опережала викинга на несколько шагов. Тропинка поднималась на выступ скалы. Взобравшись туда, Меллиора подозвала мужчину к себе. Но стоило ему поставить ногу на край выступа, она резко повернулась и сильно толкнула его.
 Он выругался и покатился вниз, гремя по камням мечом. Меллиора знала, что большого вреда она ему не причинила. Ей лишь удалось выиграть несколько секунд для того, чтобы попытаться бежать.
 Хватаясь за выступы и камни, за траву и корни растений, она ринулась вначале вниз, а затем, увидев скалу со множеством пещер, стала карабкаться вверх по направлению к ней. Мужчина схватил ее за накидку, и Меллиора закричала. Она старалась удержаться, ухватившись за выступ скалы, но вскоре поняла тщетность своих усилий и разжала руки. Она всей тяжестью упала на мужчину, который откатился в сторону, но быстро восстановил равновесие и попытался сесть на нее верхом. Меллиора потянулась к голени за ножом – небольшим, с орнаментом, ножом, подаренным ей отцом. Когда викинг нагнулся к ней, она ткнула нож ему в бок, под ребро, понимая, что у нее не хватит сил пробить небольшим лезвием толстый кожаный нагрудник.
 Викинг взвыл от боли и откинулся назад. Меллиора с силой отпихнула его, он покатился вниз, а она вскочила на ноги.
 Покачиваясь, викинг поднялся на ноги и вынул из ножен меч. Отбросив полу накидки, Меллиора обнажила свой. Это был поединок, который решал, жить ей или погибнуть. Его удары были по-мужски мощными. Она парировала каждый его выпад, однако надолго ли у нее хватит сил? И выдержит ли мощные удары ее изящный, облегченный меч? Викинг замахнулся, чтобы нанести ей смертельный удар. Меллиора вовремя заметила его движение и успела увернуться, ткнув при этом своим мечом ему в бедро. Он снова взревел и, промахнувшись, потерял равновесие, ничком рухнув па землю.
 Меллиора бросилась бежать, понимая, что у нее больше нет сил продолжать поединок.
 Если викинг ее поймает, ей придется его убить.
 Или умереть.
 Меллиора бежала, значительно опережая его. Затем, моля Бога, чтобы викинг не заметил, она нырнула в одну из пещер. Там царила кромешная тьма. Меллиора на какое-то время замерла, пытаясь сориентироваться.
 Затем двинулась в глубь пещеры.
 Они скакали тропой бродяг и разбойников к утесам близ озера. Затем тропа оборвалась. Уорик спешился и увидел, что кто-то пытался ветками замести следы на земле. Но все делалось наспех, небрежно, и можно было догадаться, что перед этим несколько лошадей проследовали к одной из пещер. Уорик поднял руку, призывая к молчанию тех, кто ехал за ним, затем снова взобрался на Меркурия. Он пришпорил боевого коня, и они направились к пещере. Уорик уже почти приблизился к ней, когда раздался боевой скандинавский клич и из-за укрытия у самой воды выскочили всадники.
 Размахивая булавой, на Уорика устремился огромный бородатый воин. Оценив скорость и силу нападающего, Уорик выхватил меч-клеймор, уклонился от удара и, в свою очередь, нанес удар мечом. Бородач свалился на влажную землю. На Уорика сразу налетел новый противник. Зазвенели мечи, и в ту же минуту он понял, что следующие за ним Ангус и Даро также не остались без противников. Враги основательно превосходили их численностью. Уорик подумал, что, если его хотят заманить в ловушку и Даро примет сторону викингов, они с Ангусом окажутся в опасности. Но размышлять об этом было некогда, сейчас главной заботой было выжить.
 Уорик действовал одним мечом, нанося и отбивая мощные удары. Человек, с которым он вел бой, был защищен лишь кожаным нагрудником. На Уорике же были металлические доспехи – он никому не доверял до такой степени, чтобы позволить себе оказаться незащищенным. Противник едва не достиг цели – он мог нанести Уорику рану под ребра, но Меркурий успел увести его из-под удара. Уорик пришпорил коня, тот рванул вперед, и этот рывок помог Уорику пробить острием меча кожаную броню и поразить противника в сердце. Викинг упал, поверженный.
 Уорик повернулся в седле и увидел, что Даро тоже вступил в поединок не на жизнь, а на смерть. Если бы он оказался причастен к похищению Меллиоры, Уорик без колебаний готов был бы его убить. Ангус также схватился врукопашную с высокорослым викингом. Но едва Уорик собрался прийти на выручку другу, как из пещеры выскочил еще один викинг. Противник пустил в ход, помимо меча, алебарду. Уорик расколол ее, и викинг отшвырнул обломки на землю. После того они скрестили мечи. Звон металла был громче громовых раскатов. Уорик нанес викингу смертельный удар в шею, и тот, схватившись за горло, из которого хлестала кровь, свалился в озеро. Уорик соскочил с коня и бросился к пещере, держа наготове меч.
 – Меллиора!
 Ответа не последовало, и Уорик не без иронии подумал, что вряд ли она пожелает откликнуться на его зов.
 Он выскочил из пещеры и увидел, что Ангус расправился со своим противником, а Даро собирается нанести своему последний, решающий удар.
 – Оставь его живым! – крикнул Уорик, но было поздно. Даро сумел лишь слегка смягчить удар. Викинг упал. Даро спрыгнул на землю. Уорик тоже бросился к поверженному. Они склонились над умирающим.
 – Где леди Меллиора? – быстро спросил Уорик.
 – Кто вы такие? Где моя племянница? – спросил Даро по-норвежски.
 Мужчина, понимая, что умирает, лишь насмешливо улыбнулся.
 – Встретимся с тобой в Валгалле! – прохрипел он, выхватил из ножен у голени нож и попытался поразить Даро в грудь.
 Даро успел поймать его руку и смягчить удар. Мужчина посмотрел на Уорика.
 – Приза больше нет... Увы, она больше не будет твоей, шотландец...
 – Где она? – повторил вопрос Уорик, схватив викинга за волосы и приподняв голову. – Где, я спрашиваю?
 Викинг закашлялся кровью и умер.
 Уорик поднялся, сыпля проклятия и стараясь подавить подозрения, что Даро специально убил викинга, дабы тот не мог проболтаться.
 – Уорик, лошадей гораздо больше, чем убитых викингов, – сказал Ангус, показывая на скалы.
 – Да! – согласился Уорик. – Скалы... И в скалах пещеры.
 – Я начну отсюда? – предположил Ангус.
 – А я двинусь к востоку, – сказал Даро.
 – В таком случае я – к западу, – принял план Уорик.
 – Меллиора! – крикнул Даро, но Уорик схватил его за руку и покачал головой. – Но мы должны найти ее...
 – Нужно делать это осторожно. Здесь есть еще люди. Нужно, чтобы мы увидели их раньше, чем они увидят нас. Должно быть, у них и находится Меллиора.
 – Да, видимо, так, – пробормотал Даро. – Мы будем бесшумно и тщательно все обыскивать, пока не найдем ее. И остальных предателей из моего лагеря!
 – И когда мы их найдем... – со сдерживаемым гневом начал Уорик.
 – Считай, что они мертвецы, – клятвенно заверил Даро. – Они жили в моем лагере, делили хлеб с моими людьми – и предали меня, захватили мою племянницу!
 – Да, они мертвецы, – согласился Уорик. – Но надо узнать, кто они и зачем захватили ее.
 Меллиора затруднялась определить, как далеко она забралась в пещеру. Свет снаружи едва просачивался сюда, но она продолжала продвигаться вглубь.
 Мелькнула мысль: а не наведываются ли сюда дикие звери? Если бы она могла что-то видеть...
 В этой кромешной тьме Меллиора не могла разглядеть врага. Рассвет может сослужить ей хорошую службу. При ее ловкости и легкости она способна быстро и незаметно передвигаться среди скал и в то же время наблюдать за грузным мужчиной.
 Меллиора прислонилась к стене, понимая, что викинг бродит где-то поблизости, что он ищет ее и намерен убить.
 К тому же он был не один – неподалеку находились и другие викинги.
 Она сидела тихо, едва осмеливаясь дышать.
 Через некоторое время стал различим вход в пещеру. Луна вышла из-за облаков, и Меллиоре был виден овал входа. И вдруг ей показалось, что на входе легла чья-то тень. Она зажмурилась, затем снова открыла глаза.
 Ничего. Ни шума, ни шороха.
 Меллиора затаила дыхание. Напрягла глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Ей кажется или она различает чей-то силуэт?
 Да, кто-то есть поблизости, она уже слышит его дыхание, стук сердца. Он все ближе, ближе. На сей раз он убьет ее.
 Она уже способна четко различить силуэт мужчины. Он согнулся в нескольких футах от нее и пристально смотрит на нее сквозь темноту. Способен ли он ее увидеть? Неужели его глаза так быстро привыкли к темноте?
 Через несколько секунд он набросится на нее. Она поняла, что должна нанести удар и при этом ударить наверняка. Внезапно ее пронзил страх. У нее всего один шанс. Во тьме она может не попасть мечом. Нужно действовать ножом. Меллиора достала его из ножен. Она понимала, что наносить удар нужно изо всей силы. Если же она всего лишь ранит его...
 Он двинулся к ней. Он ее увидел, учуял, угадал...
 Меллиора вскочила с душераздирающим криком и занесла руку для удара. Налетев на него, она опустила нож, вложив в удар всю силу.
 Выругавшись, он успел подняться. Нож Меллиоры не попал ему в горло. Нагрудник смягчил удар. Она услышала треск разрываемой ткани, но тут же поняла, что нож не достиг плоти. Изрыгая проклятия, визжа, понимая, что сейчас умрет, она пустила в ход ноги, кулаки и ногти, ни на мгновение не прекращая отчаянной борьбы. Но, несмотря на ожесточенное сопротивление, противник сумел схватить ее за запястье, вырвать нож и подмять ее под себя. Он придавил Меллиору к земле с такой силой, что она не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть...
 – Будь ты проклят! Кончай быстрее! – крикнула она и зажмурилась в ожидании удара кинжалом.

 Глава 12

 Но удара не последовало.
 – Говоришь, будь проклят, кончай быстрее? – услышала Меллиора хриплый голос.
 – Лэрд... Лайэн? – ошеломленно прошептала она.
 Ей все еще не удавалось рассмотреть его в темноте, но после его слов ей показались знакомыми голос, прикосновение, даже запах.
 – Ну да, ты разве не знала? – с явным подозрением спросил Уорик.
 – Какой же ты болван! Нет, конечно, – перешла в атаку она, хотя и продолжала трястись всем телом. Он был страшно зол на нее, он ее презирал, но она будет жить! – Я понятия не имела, что это ты. Ты должен был бы что-то сказать, предупредить меня...
 – Ага. И тогда ты бы встретила меня иначе? – с насмешкой спросил он. – Извини, но разве ты не от меня убегая заползла сюда?
 – Я думала, что ты – тот самый викинг.
 – Какой викинг? Здесь викинги повсюду. Да и ты, как всем известно, тоже относишься к викингам.
 – Я еще и шотландка.
 – Ты дочь викинга, – уточнил Уорик.
 – Проклятие, я думала, что ты тот самый человек, который...
  –  Похитил тебя. Ты пошла на это добровольно?
 Тон его голоса показался ей оскорбительным.
 – Пожалуйста, – холодно и вежливо проговорила она, – если ты не собираешься меня убивать, то, может, слезешь с меня?
 – Сейчас. Ты ведь не ответила на мой вопрос. Если бы ты знала, что это я, ты бы иначе меня приветствовала?
 – Да, все было бы совершенно иначе, – устало сказала она. – Я никогда не пыталась тебя убить.
 – Разве? Даже тогда, когда треснула меня веслом?
 – Я боролась за свою жизнь. Я никому не желаю смерти.
 – Ах, вот как. Весьма интересное для меня открытие. А когда ты убегала из Стерлинга с Даро, разве ты не понимала, что мы с ним можем схватиться насмерть?
 – Нет! – клятвенно заверила она.
 Он фыркнул, что показалось ей не менее оскорбительным, но она не успела ответить, поскольку услышала позади какой-то шум.
 – Уорик, – предупредила она шепотом.
 Он мгновенно поднялся. Он не сделал попытки помочь ей встать, а просто прикрыл ее, как щитом, своим телом. Меллиора сама вскочила на ноги, все еще не зная, кто мог проникнуть в пещеру, но понимая, что врагов вокруг слишком много. Она отползла к стене и нащупала там свой меч. Едва Меллиора успела обвить пальцами рукоятку, как в пещеру ворвался мужчина и поднял для удара боевой топор. С удивительным проворством Уорик сумел уклониться, выставив вперед меч, на острие которого с лету напоролся нападавший.
 За ним в пещеру ворвались еще двое. Пока Уорик вынимал меч из груди рухнувшего замертво мужчины, Меллиора бросилась вперед и отбила своим мечом удар, нацеленный в горло Уорика.
 – Уходи отсюда! – рявкнул он на нее.
 – Мог бы сказать «спасибо, миледи»! – выкрикнула она, отбивая удары наступающего врага. Скоро она окажется прижатой к стене.
 Уорик отвлек ее противника на себя и стал сражаться сразу с двумя. Мечи со страшным звоном скрещивались снова и снова. Уорик успевал отбивать удары. Однако противники были не менее ловки. Атакуя вдвоем, они сумели выбить одновременным ударом меч из рук Уорика. Меллиора шагнула вперед и крикнула:
 – Бери мой меч, Уорик!
 Он поймал ее меч в воздухе, ткнул зазевавшегося противника в грудь, пропоров его до горла. Развернувшись, нанес удар второму. Оба викинга рухнули на землю. Картина была поистине ужасающая.
 – Почему... – начала она дрожащим голосом, но внезапно услышала со стороны входа в пещеру дядин голос:
 – Уорик?
 Уорик выдержал паузу. Хотя Меллиора и не видела его глаз, она чувствовала, что он устремил взгляд на нее.
 – Я нашел ее здесь, Даро!
 – Одну?
 – Да, теперь она одна. – Он протянул ей руку, но Меллиора так тряслась, что не могла поймать ее. Тогда Уорик сам схватил ее руку и, подняв Меллиору, понес к выходу.
 При лунном свете она увидела, что и дядя, и Уорик в крови.
 – Даро! – испуганно вскрикнула она.
 Уорик опустил ее на землю, и она бросилась к дяде. Тот обнял ее.
 – Ты ранен! – сказала Меллиора.
 – Всего лишь несколько царапин, – успокоил ее дядя.
 – Несколько царапин – и только. Зато сколько мертвецов возле озера, – заметил Уорик.
 Меллиора чувствовала себя оглушенной, смятенной, напуганной. Она не знала, кто были похитившие ее люди. Она искренне обрадовалась, что Даро и Уорик не намерены убивать друг друга, и ей совершенно не хотелось, чтобы ее ответы вызвали у них раздор.
 – Мертвецы, – прошептала она.
 – Да. Кто они такие? Кто привез тебя сюда? – строго спросил Уорик. – Как они тебя захватили? Ты пошла с ними добровольно?
 Губы у Меллиоры дрожали, когда она пыталась ответить.
  –  Мужчина, который, как я думала, бежал за мной, когда я спряталась в пещеру, сказал, что пришел ко мне по велению дяди. Он и его люди должны были увезти меня на то время, пока вы будете вести переговоры. Но когда я увидела, что у ворот нет стражника, у меня родилось подозрение. Что-то было не так. Он сказал...
 – С тобой все время разговаривал только один человек? – перебил ее Уорик.
 Она кивнула и перевела взгляд на дядю.
 – Да, только один. Я никогда его раньше не видела. И... я не узнаю его. На нем был шлем, лица почти не видно. Я могу узнать его голос... Может быть, глаза.
 – Изменники среди моих воинов! – выругался Даро. – Они живут среди моих людей!
 Уорик внимательно посмотрел на него. У Меллиоры возникла мысль: а верит ли этот человек, представитель короля, ее дяде? Или он думает, что этот трюк подстроили викинги?
 Набрав в легкие побольше воздуха, Меллиора выпалила, глядя в глаза Уорику:
 – Он хотел отомстить тебе. – Она чувствовала, как страшный, горячий трепет пробежал по позвоночнику. Уорик возвышался над ней – забрызганный кровью своих противников, могучий, как скала, устремив на нее пронзительный взгляд. Меллиора не без труда перевела взгляд на дядю. – Я дралась с ним. И я его ранила. Он сказал, что лэрд Лайэн не получит свой приз и что он... что он будет мучить меня, пока от меня ничего не останется. Он хотел, чтобы вы двое схватились в поединке и перебили друг друга.
 – А подравшись с ним?.. – спросил Уорик.
 – Я убежала... Потом решила, что он снова гонится за мной... А вы дрались у озера...
 – Да, но лошадей больше, чем покойников, – заметил Даро.
 – Некоторые ушли пешком. Кто-то знает правду о том, что здесь произошло, – сказал Уорик.
 – В этих скалах можно искать целую вечность, – пробормотал Даро.
 – Давайте спустимся и вернемся в лагерь Даро, – предложил Уорик.
 – А как же оставшиеся здесь люди? – шепотом спросила Меллиора. – Они сейчас на свободе. Должно быть, они хорошо знали твой лагерь, дядя.
 – Да, – сердито подтвердил Даро. – Отряды воинов иногда приходят и уходят, но я никогда не сталкивался с подобным предательством. Я не знаю никого из убитых, хотя они наверняка были в моем лагере. Я пришлю сюда людей, чтобы забрать тела. Возможно, им удастся кого-нибудь опознать.
 Меллиора все еще продолжала дрожать. Она боялась поднять глаза на Уорика, хотя и чувствовала на себе его изучающий взгляд. Должно быть, он пытался определить, не лжет ли она вместе с Даро.
 Она вдруг подумала, что ее спас тот самый человек, от которого она несколько раз пыталась убежать.
 Он же завязал дружбу с ее дядей, и Меллиора была рада, что они не схватились в поединке и не убили друг друга и что дядя не погиб, защищая ее.
 Однако она опасалась, что Даро согласится выдать ее за какую-нибудь милость со стороны короля. Впрочем, нет, он не сделает этого, горячо сказала Меллиора самой себе.
 – Давайте спускаться, – нервно предложила она и пошла по тропинке, ведущей вниз.
 Она шла быстро, однако Уорик не отставал. Он ничего не говорил и, судя по всему, не собирался этого делать. Когда они достигли берега озера, Меллиора не выдержала.
 – Ты обменял меня на Энн? – с горечью спросила она.
 – Вряд ли это можно считать равноценным обменом, – пробормотал Уорик.
 – Где сейчас Энн? – продолжала допытываться Меллиора.
 – В лагере твоего дяди.
 – Ты все-таки пошел на сделку?
 – Нет, леди. Энн и Даро не имеют к тебе никакого отношения.
 – Как это?
  –  Поговорим об этом позже, – ответил Уорик, увидев представшего перед ними Ангуса с лошадьми.
 – Слава Богу, леди жива и невредима! – воскликнул Ангус.
 – Да, – лаконично ответил Уорик и повернулся к Меллиоре: – Ты можешь ехать верхом?
 – Разумеется.
 Она подошла к лошади, на которой ехала сюда, но не успела на нее взобраться. Рядом оказался Уорик.
 – Давай не будем искушать судьбу. Поезжай лучше со мной.
 Она опустила голову, глубоко вздохнула и, не глядя на него, сердито прошептала:
 – Я не собираюсь убегать. Я страшно устала, да и бежать мне больше некуда. К тому же ты снова меня догонишь.
 До лагеря ехали молча. На месте их приветствовали люди Даро и Уорика, а также Энн. Меллиоре не терпелось расспросить Уорика и дядю, что происходит, но те торопились смыть кровь со своей одежды. Да и сама она была в грязи и крови и смертельно устала после всех ночных волнений. Инга отвела ее в боковую комнату и наполнила медную ванну теплой водой. Было так приятно погрузиться в нее. Меллиора вымыла волосы, Инга помогла их высушить. Когда Меллиора переоделась во все чистое, Инга подала ей вина.
 Затем появился Уорик.
 Свежий после ванны, в облегающей вязаной рубахе и ниспадающем складками плаще, он стоял перед ней – красивый, закаленный жизнью, – демонстрируя нетерпение и непреклонность.
 – Это было мое решение – привезти сюда Энн. И это не является частью какой-то сделки. Что касается тебя, Меллиора Макадин, то ты вовсе не обязана выходить за меня замуж.
 – Это что – новый способ меня подразнить? Ты все время преследовал меня – и вдруг теперь мы не должны сочетаться браком? Ты шутишь? – забросала его вопросами Меллиора.
 Легкая улыбка тронула губы Уорика.
 – Вовсе нет. Если захочешь, чтобы я женился на тебе, ты должна хорошенько попросить меня об этом, миледи.
 – Я не собираюсь выходить за тебя замуж, – выпалила Меллиора, уязвленная его суровым тоном.
 Она не знала, в самом деле его улыбка была печальной или же ей просто показалось.
 – Однако согласно эдикту короля, Голубой остров и все владения, раньше принадлежавшие Адину, отныне будут принадлежать мне.
 – Я... н-не понимаю, – пробормотала Меллиора.
 – Дело в том, миледи, что земли являются владениями короля. Разумеется, во внимание принимается мощь лэрда и его возможность передавать владения по наследству. Адин правил землей короля. Теперь король желает, чтобы этими владениями правил я. С тобой либо без тебя, миледи. И поверь, моя дорогая, драгоценная красавица, в настоящий момент мне предпочтительнее осуществлять управление без тебя. Утром я уезжаю. Если у тебя будет что сказать мне, поторопись сделать это до моего отъезда. Свадьба назначена, но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Спокойной ночи, леди Меллиора.
 Он склонил голову и вышел, оставив ее в полной растерянности.
 Даро сидел в большой комнате у очага. Увидев входящего Уорика, он поднялся и предложил ему кубок с вином.
 – Ты сказал ей?
 – Да. Выбор за ней.
 Даро кивнул.
 – Моя племянница способна сделать лишь один выбор... Если бы она только знала, как далеко может пойти Давид... – И после паузы добавил: – Мои люди привезли тела убитых. По их словам, эти воины присоединились к нам совсем недавно. Один из моих людей сказал, что ему показался странным их акцент.
 – Ты имеешь в виду, что они не норвежцы?
 – Скорее всего. Возможно, жили среди норманнов или где-то еще. Они говорили на нормандском французском, на нашем норвежском, на старинном гэльском и даже на старосаксонском. Но странно, что по-норвежски они говорили с акцентом.
 – В самом деле, – согласился Уорик, отпивая вина из кубка. Весьма интересно. Если Даро и Меллиора и впрямь не повинны в заговоре и событиях этой ночи, то происходит нечто непонятное – и даже опасное. Меллиора говорила, что мужчина хотел забрать ее – и, возможно, убить, – чтобы лишить его, Уорика, приза. Возможно, кто-то не понимал, что владения будут принадлежать ему в любом случае – с невестой или без нее. Кроме него, об этом знали лишь Ангус, король, а теперь еще Даро и Меллиора.
 – Весьма необычно для викингов предавать викингов, – сказал Даро.
 Уорик удивленно посмотрел на него. Он знал, что викинги постоянно сражались как наемники в самых разных войсках.
 – Но это совсем другое! – пояснил свою мысль Даро. – Датчане идут воевать против норвежцев, норвежцы – против шведов. Мужчины воюют за земли и женщин. Но это необычно для викингов – жить среди викингов и исподтишка их предавать. – Даро негромко выругался. – Мы воины, мы ведем открытую войну, мы бросаем друг другу вызов, демонстрируем силу, мы не из тех, кто плетет заговоры и строит козни.
 – Ладно, оставь возможность предательства нам! – криво улыбнувшись, сказал Уорик и поднял кубок. Допив вино, он встал. – Спасибо за гостеприимство. Я немного посплю, Даро. Ночь была длинная и не совсем обычная, говоря твоими словами. Вероятно, у меня есть враги. Хорошо бы их найти.
 – Главарь скрылся, другие убиты. Неизвестно, где их искать.
 – Если у меня есть враги, они непременно объявятся, – сказал Уорик.
 – Что ты собираешься делать?
 – Я вернусь в Стерлинг с Меллиорой либо без нее. Я сообщил ей волю короля. Теперь она может делать все, что пожелает.
 – Понятно, – кивнул Даро, и Уорик ушел, мечтая о том, чтобы немного отдохнуть. Из-за Меллиоры последние дни были очень напряженными и утомительными.
 Даро проявил себя великолепным хозяином. Он предложил Уорику для отдыха старинный каменный дом, построенный когда-то пастухами и отремонтированный и приведенный в порядок викингами. В его распоряжение была предоставлена широкая кровать со множеством меховых шкур. На столе Уорик нашел вино, хлеб и сыр. Ангус и его люди разместились рядом в пристройке, и Уорик мог позволить себе выспаться. Он пожелал им спокойной ночи и вошел в дом. Сняв плащ, развесил его у очага, положил рядом меч. Поужинав, он стал смотреть на огонь в очаге, потягивая вино и пытаясь предугадать, как поведет себя Меллиора.
 Кажется, он никогда не видел ее столь обиженной и растерянной, как в тот момент, когда в последний раз уходил от нее. Она казалась уставшей, нежной, женственной, мягкой, даже хрупкой...
 М-да, хрупкая, как скала, мягкая, как поцелуй меча, подумал он. Решится ли он когда-либо ей поверить после всего, что произошло? Считала ли она его заурядным разбойником и хотела ли перерезать ему глотку в пещере? И в самом ли деле ей угрожал кто-то из викингов? А может, они все были заодно с ней и хотели от него избавиться? Был ли втянут в это Даро? Может, он просто отступился после того, как увидел, что его люди погибли? Вопросам не было конца. И ответов на них Уорик не находил.
 Убедившись, что Уорик ушел, Меллиора бросилась к дяде.
 – Даро, не может быть, чтобы это было правдой! Этого просто не может быть! Король не может отнять у меня то, что принадлежит мне!
 – Меллиора, король достаточно силен, чтобы взять все, что пожелает. И ты забыла норманнские обычаи. Ты женщина. Ты не можешь владеть этой собственностью.
 – Это была собственность моего отца! Если я не могу ею владеть, поскольку я не мужчина, тогда она должна быть твоей!
  –  Ах, Меллиора, отец владел этой землей благодаря твоей матери, а не своей семье. Твоя мать не могла владеть собственностью, и король подарил и твою мать, и ее собственность твоему отцу.
 Меллиора некоторое время молча смотрела на него, затем опустилась на стул возле очага. Две крупные слезы блеснули в ее глазах и скатились на руки.
 – Что мне делать? – прошептала она.
 – Сделай выбор, – тихо ответил Даро. – Эван любит тебя, я уверен в этом. Ты не останешься без помощи, если не уступишь королю.
 – Люди восстанут, они не примут королевского норманна!
 – Да, восстанут, – согласился Даро. – Но подумай о том, что восстание будет подавлено быстро и жестоко, чтобы впредь неповадно было устраивать мятежи.
 Меллиора поднялась, сделала несколько шагов перед очагом.
 – Если ты достаточно сильно любишь молодого Звана, то твой выбор прост, – сказал Даро.
 – Я также люблю свой остров. Это моя жизнь, мое наследство. Уорик никогда его не видел! Как может король так легко и бездушно отдавать то, что принадлежит мне?
 – Король смотрит на страну как на свою собственность, Меллиора.
 Она с подозрением уставилась на дядю.
 – Уорик просто решил привезти Энн сюда к тебе. Ее семья была бы рада сжечь всех викингов, но сказал слово лэрд Лайэн – и она получила благословение!
 – Он знает, как заставить людей посмотреть на вещи здраво.
 – Только не женщин! – сердито возразила Меллиора.
 Она и сама не знала, на кого больше злится – на него или на себя. Если она любила Эвана, любила столь возвышенно и благородно, как сама всегда считала, то должна отказаться от всего ради этой любви. Однако она знала, что не сможет отказаться от своего острова. Для нее невыносимо, чтобы другая женщина пребывала в покоях, принадлежавших ее родителям. Меллиора сжала руки в кулаки, ненавидя себя за то, что подобные вещи так много для нее значат. Но люди почувствуют себя ущемленными, некоторые наиболее верные ей станут протестовать – и погибнут...
 – Что ты посоветуешь, Даро?
 – Разве это имеет значение? Я думаю, ты сама уже приняла решение.
 – Не могу сказать, что он тебе не нравится, – резко сказала она.
 Даро подошел к племяннице.
 – А ты хочешь, чтобы мы с ним вступили в поединок за твои права?
 Меллиора опустила глаза и покачала головой:
 – Нет.
 – В таком случае вот тебе мой совет. Выходи за него замуж. Юный Эван – славный парень, но он не тот человек, в котором нуждается король. Ты ненавидишь Уорика не за его человеческие качества, а за то, что король велел ему командовать тобой. Его позиции сильны, однако он тоже пешка. Да, он мне симпатичен, больше того, я восхищаюсь им. Он провел эту игру блестяще и проявил себя как победитель.
 – Разве он может проиграть? У него власть. И земли – со мной или без меня.
 – Да, именно. Подумай об этом. С тобой или без тебя. Он вполне может выбрать вариант без тебя после всего случившегося.
 – В том, что случилось этой ночью, нашей вины нет.
 – Я знаю, как знаешь и ты. Но постарайся доказать это ему.
 Меллиора выпрямилась, сделала несколько нервных шагов по комнате и направилась к выходу.
 – Куда ты собралась? Нет необходимости бежать, если ты скажешь, что не хочешь выходить за него замуж.
 – Я не убегаю. Я иду к Уорику.
 – Может, тебе следует подождать и хорошенько подумать...
  –  Сколько бы я ни думала, мой выбор не изменится, – возбужденно выпалила она.
 – Меллиора, должен признаться: будь я королем, я не мог бы найти лучшего воина, чем Уорик, в качестве правителя Голубого острова.
 Она сглотнула, подумав с досадой, почему эта логика работает в чью угодно пользу, только не в ее.
 – Я должна идти. Если я сейчас промешкаю, то вообще никогда не пойду, – тихо сказала она и шагнула к двери.
 Он продолжал наблюдать за языками пламени в очаге, когда услышал стук в дверь. Затем его окликнули по имени, и он узнал ее голос.
 – Лэрд Уорик?
 Он поднялся и открыл дверь. Она предстала перед ним – сущий ангел с блестящими распущенными волосами, ниспадающими на спину. Глядя на нее, он снова вынужден был признать, что дочь Адина представляла собой великолепный приз. Она тоже смотрела на него, и он понимал, зачем она пришла. Даро отлично знал свою племянницу, она не расстанется со своей родиной. Правда, в этот момент она, судя по всему, пока еще была не в состоянии говорить.
 – Входи, – сказал он, нисколько не стыдясь того, что испытывает радость от ее смущения после всех ее мятежных действий и поступков. – Я налью тебе вина. Это поможет утопить твою гордость.
 Уорик наполнил кубок и жестом указал на шкуры возле очага:
 – Садись, присоединяйся ко мне.
 Меллиора взяла кубок, выпила его до дна и лишь затем села, устремив на Уорика взгляд.
 – Еще? – спросил Уорик. – У тебя ведь гордости так много, что ее нелегко утопить.
 – Ты противный!
 – Вовсе нет. Просто пытаюсь тебе помочь, – сказал он, снова наполняя ей кубок.
 Она и второй кубок опорожнила залпом и, закрыв глаза, сказала:
 – Я сделаю это.
 – Вот как? А что именно?
 – Что именно? – с горечью повторила Меллиора. – Я имею в виду брак, – пояснила она, глядя в огонь. – Ты должен понимать, что у меня были другие планы... Это моя родина. Я знаю ее, люблю... А ты – захватчик.
 – Я воин, – хрипло проговорил Уорик. – Такая земля нуждается в воине.
 – Есть и другие воины, – пробормотала Меллиора. Затем, переведя взгляд на Уорика и сделав над собой усилие, как можно вежливее добавила: – Возможно, мы научимся уважать друг друга. Крепость велика. Мы можем выполнить волю короля и одновременно уберечь наши души. У тебя будут свои покои, у меня свои. И это решит вопрос.
 Уорик скептически посмотрел на Меллиору. Затем встал и поставил кубок на каминную доску. Повернувшись к ней, он скрестил руки на груди и сказал:
 – Нет.
 Меллиора тоже встала и недоуменно уставилась на Уорика.
 – Как понять твое «нет»?
 – Нет. Я не согласен на такой брак.
 – Но... – На мгновение она замолчала, затем, глубоко вздохнув, продолжила: – У тебя есть любовница – женщина, которую ты любишь.
 – Да, и благодаря твоему отказу я могу жениться на ней, если она пожелает.
 – Люди будут презирать тебя.
 – Да, но я терпеливый и разумный человек. Со временем они перестанут меня презирать. А пока что, миледи, у тебя, видно, другие планы. Ты нашла себе любовника?
 Щеки у Меллиоры порозовели, ресницы затрепетали, и она опустила глаза.
 – Ты же знаешь, что я хотела бы выйти замуж за другого.
 – Что ж, выходи за него.
 Она подняла ресницы и встретилась с его взглядом.
  –  Ты называешь себя разумным человеком. Ты вел себя умно. Ты осчастливил Энн и Даро, и мой дядя считает, что ты тот человек, который может быть хорошим правителем моих владений. Что ж, отлично... Нам остается только не мешать друг другу...
 – Нет, Меллиора. Так не будет. Если хочешь заполучить того молодого человека – пожалуйста, бери его. Но ты не получишь еще и меня в придачу.
 – Н-но, – заикаясь, начала Меллиора, – ты сказал, что...
 – Я сказал – нет. А еще раньше я сказал, миледи, что ты должна попросить меня – и притом попросить хорошенько – жениться на тебе. Ты вообще не высказывала никаких просьб, тем более мило, и пытаешься диктовать мне условия.
 – Но при данных обстоятельствах мои предложения вполне оправданны, – запротестовала она.
 Уорик удивленно и в то же время решительно покачал головой.
 – Обстоятельства таковы, что ты в моей власти. Весьма интересное положение после того, как ты причинила мне столько неприятностей. А посему – хорошенько попроси меня. А я рассмотрю твою просьбу.
 Бледная как полотно, Меллиора смотрела на него и не могла вымолвить ни слова. Затем, резко повернувшись, двинулась к выходу, но Уорик поймал ее за руку и вернул на место, внезапно сам изумившись собственной решимости. Он не позволит ей взять над ним верх. Не позволит осложнять ему жизнь.
 – Смирение, моя любовь, – отличное качество. Даже в небольшом количестве оно принесет тебе большую пользу.
 Меллиора откинула голову назад, в ее глазах светилась ненависть.
 – Ты презренный норманнский лакей, в какой бы одежде ты ни ходил и что бы ни говорил.
 – Твои слова мало похожи на вежливую просьбу, – ровным тоном проговорил Уорик, однако это прозвучало как предостережение.
 Она опустила голову и закусила губу, затем снова вскинула на него горящий взгляд.
 – Да, в самом деле, благородный сэр! Не будешь ли ты столь добр, чтобы жениться на мне и позволить мне остаться на моей собственной земле?
 – Уже лучше, – сказал Уорик, продолжая сверлить ее глазами и крепко сжимать ей руку. – Смирения, конечно, маловато, но – гораздо лучше.
 – Так как? – воскликнула она и попыталась выдернуть руку. Однако он лишь притянул ее поближе к себе.
 – Это возможно, но не на твоих условиях.
 – О Боже, если бы ты был способен выслушать...
 – Нет, миледи, слушай ты. Брак законный и налагающий обязательства влечет за собой продолжение рода. У меня будут сыновья. И если ты выйдешь за меня, то будешь моей женой. И никаких сделок, условий, договоренностей. Должно быть так, как я говорю.
 Он чувствовал, как дрожит Меллиора, и ему было почти жаль ее. Почти. Он не мог забыть о ее попытке убить его этой ночью, пусть она и заявляла, что видела перед собой не его.
 – Итак, – хрипло повторил он.
 – Да, – еле слышно прошептала она.
 – Что означает твое «да», миледи?
 – Да, будет так, как ты скажешь, – сердито уточнила она.
 – Отлично. – Он отпустил ее руку и отвернулся. – Я намерен отправиться до полудня. Свадьба состоится через два дня. Будут присутствовать король и его свита. А сейчас иди и поспи, сколько сможешь.
 – Да, м'лэрд, как скажешь, м'лэрд! – громко проговорила Меллиора и повернулась к выходу. Она даже споткнулась, словно боясь, что он снова задержит ее.
 Он этого не сделал, позволив ей удалиться. И вдруг понял, что и сам дрожит и что ему хочется видеть ее в качестве жены, независимо от того, будет ли она другом или врагом.
 Как он и опасался, похоже, борьба уже началась.

 Глава 13

 Ближе к полудню, когда они собрались уезжать из лагеря Даро, Уорик предупредил Меллиору, что король не знает о ее бегстве с дядей. Если бы она не была столь сердита, то, должно быть, поблагодарила бы его за подобную любезность. Наверняка вместо нее это сделал Даро. Дядя в эту минуту раздражал ее не меньше, чем человек, с которым в скором времени она будет связана узами брака. Даро был счастлив тем, что Энн с ним. Им предстояло сочетаться браком в церкви Стерлинга на следующей неделе, и оба пребывали в таком блаженном состоянии, что не могли не вызывать раздражение. Похоже, Меллиора оставалась единственным человеком, кто продолжал испытывать на себе превратности судьбы.
 По дороге в Стерлинг она старалась держаться от Уорика на некотором расстоянии. Глядя на него, она всякий раз ощущала пробегающую по спине дрожь. В течение всего этого времени Меллиора упорно не принимала его в качестве мужа. Он же признал ее в качестве жены. Снова и снова он приезжал за ней, преодолевая явную неприязнь.
 Когда они приблизились к стенам крепости, Меллиора пришпорила лошадь и подъехала к Уорику поближе. Она знала, что он заметил ее маневр, однако в разговор не вступил.
 – Уорик! – окликнула его Меллиора.
 – Да?
 – Что думает король о том, где я была?
 – А что? – Уорик искоса посмотрел на нее.
 – Если он не знает, что я уехала из крепости вместе с Даро...
 – Он знает, что ты была в лагере викингов. С Даро. Я сказал ему, что ты уехала с моего разрешения, чтобы до свадьбы побыть с дядей.
 Меллиора ничего не сказала. Она лишь подумала о том, что Уорик весьма умен, четко оценил ситуацию и вообще порой способен вести себя порядочно. Он вовсе не такой уж норманн, как она себе рисовала, какими бы словами она в сердцах ни называла его.
 Во всяком случае, он не старый и, уж конечно, не дряхлый. А его молодость и мужество даже порождали у нее желание, чтобы их свадьба и впрямь произошла – в некотором отдаленном будущем. Он хотел иметь сыновей. Большинство мужчин этого хотят. Несмотря на показную храбрость, Меллиору пугала необходимость интимных отношений. Она знала, что Энн под прикрытием шпалер занималась не только разговорами, однако не могла себе представить, что способна на подобные отношения с мужчиной, даже с Эваном. Они смеялись, целовались, валялись на траве, соприкасались руками, делились мечтами. Но она никогда не ощущала в себе даже намека на какую-то неземную страсть, ей казалось, что она любит Эвана романтической любовью, описываемой поэтами.
 Она так мало знала. Уорик же был закаленный, опытный воин, побывавший во многих сражениях, местах, знавший многих женщин. Вот у него даже любовница имеется, к которой он испытывает глубокую привязанность.
 – Так что?
 У Меллиоры вспыхнули щеки, когда она поняла, что Уорик смотрит на нее.
 – Прошу прощения? – пробормотала она.
 – Хорошим тоном было бы сказать «спасибо», – пояснил Уорик.
 – Спасибо, – ровным голосом произнесла Меллиора.
 Уорик еще некоторое время смотрел на нее, затем пришпорил коня и поехал дальше. Меллиора закусила нижнюю губу и пожелала себе не становиться столь уж покорной за такой короткий срок. Ей следует быть похитрее.
 А как же Эван, подумала она. Как же их надежды, мечты, их нежная дружба, взаимоуважение, любовь?
 Эван будет жить без нее, создаст свою семью, женится на другой женщине и будет так же нежен с ней, как когда-то с Меллиорой. И все-то у него сложится благополучно и хорошо. А вот она...
 А ей приходится платить большую цену за то, чтобы остаться госпожой острова. Что ж, она сделала свой выбор.
 Они подъехали к воротам Стерлинга. Стража приветствовала их. Уже во дворе Меллиора милостиво позволила груму помочь ей спешиться. К ее ужасу, из замка вышел не кто иной, как сам Давид. Он был в традиционном шотландском наряде.
 – Меллиора! – поприветствовал он ее и, протянув руки, коснулся ее рук. Король изображал отеческую любовь, хотя она улавливала нотки недовольства в его голосе и понимала, что он ее не простил. – Ты выглядишь свежей и отдохнувшей. Даро приедет на церемонию? Осталось всего два дня.
 – Да, сир.
 – Ну, хорошо. А вот и Джиллиан. Она готова проводить тебя в твои покои. Я распоряжусь, чтобы еду принесли тебе в комнату; ты можешь весь вечер отдыхать и готовиться к свадебной церемонии. Твоим исповедником будет отец Хеджук, ты сможешь посетить его сегодня. Так что готовься, дорогая.
 Король возложил руки Меллиоре на плечи и поцеловал ее в лоб.
 – Теперь иди.
 Она повиновалась, хотя ей страшно хотелось оглянуться, чтобы увидеть выражение лица Уорика и услышать, какой разговор произойдет между ним и королем. Однако она заставила себя не оглядываться.
 По крайней мере, она какое-то время побудет без него. Ей не придется спорить, нападать, оправдываться. Она может побыть в мире и покое.
 Однако Меллиора напрасно на это рассчитывала.
 – Господи, дитя мое, ты вела себя совершенно безрассудно! – воскликнула Джиллиан, когда они остались вдвоем. – Независимо от последствий...
 – Я думала, что смогу победить. Если бы я победила, то была бы храброй и достойной восхищения. Но – увы! – я не победила.
 – Ты не была бы храброй и достойной восхищения, потому что ввязалась в бой, который не могла выиграть.
 – Я не знала, что король намерен лишить меня всех земель, которые принадлежали моим предкам.
 – Значит, тебе нужно поучиться лучше распознавать своих противников, – заключила Джиллиан.
 Меллиора с достоинством пережила следующий день. Было уже поздно, когда она села вместе с Уориком за королевский стол в большом зале. Друзья и приятели Уорика поддразнивали его и поздравляли, придворные дамы выражали восхищение ее рыцарем и желали ей счастья. Они наверняка сочли бы ее сумасшедшей, если бы узнали, как она пыталась убежать от уготованной ей судьбы. Все женщины – и замужние, и незамужние – напропалую флиртовали с лэрдом Лайэном, и Меллиору неожиданно для нее самой это вывело из душевного равновесия. Мало того что он любил свою любовницу, он еще, по всей видимости, имел связи и с другими женщинами.
 В свою очередь, Меллиора приложила максимум усилий, чтобы выглядеть блистательной и очаровательной. Она флиртовала как с молодыми людьми, так и с мужчинами постарше, не делая различий между шотландцами и представителями новой норманнской аристократии. Она ничего не ела, зато не ограничивала себя в питье и чувствовала, что глаза у нее сверкают. Она была в постоянном движении, словно колибри. Она знала, что Уорик наблюдает за ней, но делала все, чтобы не встретиться с ним взглядом. Она видела, как он улыбался другим, как брал рукой кубок, стоявший между ними. У него очень выразительные черты лица. И длинные пальцы... Голос у него был грубый, и Меллиора ощущала необычный трепет, когда он говорил. Он странным образом привлекал ее. Она боялась его прикосновений – и в то же время ей хотелось их ощущать. Они никогда еще не бывали вместе так, как сейчас, – в окружении других людей. Меллиора раньше не видела, как он смеется и разговаривает с другими, не видела, с каким уважением относятся к нему мужчины или какие взгляды бросают на него женщины.
 Наконец этот ужасный вечер закончился. К счастью, Меллиора выпила достаточно, чтобы заснуть. На следующее утро у нее разболелась голова. Она мерила шагами комнату, то и дело с надеждой выглядывая из окна.
 Джиллиан была особенно предупредительна и ласкова в этот день.
 – Я приготовила горячую ванну. В воду добавлено розовое масло, привезенное со Средиземноморья. Это успокоит тебя. Сейчас я принесу подогретого вина с корицей. Тебе нужно хорошенько отдохнуть сегодня, обрести душевное равновесие. Завтра предстоит трудный день.
 Меллиора с наслаждением погрузилась в горячую ароматную воду и, закрыв глаза, стала потягивать подогретое вино, настоянное на корице. Как она переживет предстоящий день? Как пройдет через свадебную церемонию с человеком, с которым у нее не было ничего, кроме яростных баталий? Как может она позволить ему прикасаться к ней, если знает, что он хочет быть с другой женщиной?
 Господи, похоже, она способна быть ревнивой! Ревновать к женщине, которую никогда не видела и не знает?
 – Меллиора, я пойду на кухню, чтобы принести еще вина, – сказала Джиллиан и затем обеспокоено добавила: – У тебя все в порядке? Ты будешь...
 – Я буду здесь, когда ты вернешься, – заверила ее Меллиора и горестно засмеялась: – Куда мне идти? Великий лэрд Лайэн, пожалуй, был бы счастлив, если бы я снова сбежала.
 Ее потрясло то, что Джиллиан ничего на это не возразила. Меллиора снова закрыла глаза и допила вино. Она выпила много и быстро, но ей хотелось еще. Чтобы выспаться этой ночью...
 Вода постепенно остывала. Меллиора со вздохом поднялась, обернулась льняным полотенцем и наклонилась к камину, чтобы обсохнуть. Расчесав волосы, она надела голубое льняное платье, отороченное мягким мехом. Скрипнула дверь – это вернулась Джиллиан. Она пришла без вина и выглядела взволнованной и бледной.
 – Джиллиан, что случилось? – спросила Меллиора.
 – Ничего особенного, – как можно более ровным тоном ответила Джиллиан.
 – Я тебе не верю.
 Джиллиан не умела обманывать. Она встретилась со взглядом Меллиоры.
 – Король очень сердит.
 – Значит... – Меллиора почувствовала, что ей трудно дышать. Мелькнула и ужаснула мысль о том, что король решил ее наказать и попросту прогнать с земель. – Значит... свадьба отменена...
 Джиллиан покачала головой:
 – Нет, все не столь ужасно.
 – Так что же?
 – Король узнал, насколько вызывающе ты себя вела, что ты была у викингов и хотела выйти замуж за кого-то другого. И он предложил Уорику устроить публичную брачную ночь.
 От ужаса Меллиора опустилась на пол. Подобные спектакли были не столь уж редки и особенно практиковались в аристократических семьях, когда родители невесты хотели поразить жениха ее молодостью и невинностью или когда новобрачные по-настоящему любили друг друга и подобная церемония их не беспокоила. Меллиора знала о такой традиции, однако никогда не присутствовала на подобном представлении. Известные ей пары справляли свадьбу вместе с членами своих семейств и с друзьями, а затем удалялись в брачные покои.
 – О Боже! – выдохнула Меллиора.
 – Я не должна была говорить тебе об этом, – огорченно сказала Джиллиан. – С другой стороны, наверное, все-таки лучше тебя предупредить...
 Меллиора вскочила и бросилась к двери. Джиллиан преградила ей дорогу.
 – Меллиора, ты не должна снова убегать! Это будет...
 – Я не убегаю!
 – Куда же ты собралась?
 – К Уорику. Клянусь, я иду к Уорику! Дай мне пройти!
 Джиллиан неохотно посторонилась. Меллиора открыла дверь и нисколько не удивилась, обнаружив перед собой Ангуса.
 – Миледи? – вежливо проговорил он.
 – Мне нужно увидеть Уорика.
 Ангус с трудом скрыл свое удивление.
 – Я провожу вас.
 Было так приятно понежиться в воде, даже если самая большая из ванн чуть тесновата. Эта украшенная затейливыми узорами ванна была его личной собственностью, он привез ее из Брюгге. Вода была настолько горячей, насколько он мог вытерпеть, но зато она лечила старые, полученные в боях раны, да и мысли приводила в порядок. Уорик лежал и наблюдал за тем, как от воды поднимается пар. Это его последняя холостяцкая ночь. А завтра он станет лэрдом Голубого острова, названного так за красоту окружающего моря и лазурного неба, как объяснил ему Давид. А затем, через несколько дней, он доберется до этого острова и поселится на нем. Теперь у него будет свой дом. И жена.
 Ну да, жена. Скажем так: почти.
 Какой еще трюк способна выкинуть его злополучная супруга? Уорик откинулся назад и закрыл глаза. Возможно, он свалял дурака, не отделавшись от нее. Она назвала его своим врагом, и мира между ними не будет. Однако он должен признать, что его интерес к невесте мало-помалу возрастает. Наблюдая за ней накануне вечером, он испытывал... раздражение. Она улыбалась другим, дразнила мужчин и смеялась, любезничала. Он заметил, что молодые люди стремились оказаться поближе к ней, внимательно прислушиваясь к ее словам. Она была красива и обаятельна. И буквально каждый мужчина ему завидовал. Словом, каким-то образом она проникла ему в душу.
 Разумеется, он мог бы погасить зажженное ею пламя, памятуя о том, насколько она опасна. Меллиора умеет очаровывать, это он заметил сразу. Но она опасна и безрассудна.
 Безрассудна, однако...
 Уорик вынужден был признать, что в пещере, когда он попытался закрыть ее от викингов, она вела себя достойно. Меллиора хорошо владела оружием – в этом он имел возможность убедиться лично. Она сильна; ему надлежит быть еще сильнее. Он не намерен слишком ей сочувствовать или позволить себе стремиться к ней. Вожделение – это нечто другое. Всего лишь инстинкт. Хотя похоть порождает весьма мучительные ощущения. Тело испытывает большие муки, чем при ударе ножом.
 Король в полном смысле слова рассвирепел. Давид не привык, чтобы женщины столь дерзко бросали ему вызов. Он предложил устроить публичную брачную ночь. Уорик возражал. Он хотел иметь собственную семью, а не ребенка от другого мужчины. Давид сказал ему, что Джиллиан, пытаясь заставить короля лучше понять свою юную хозяйку, объяснила, что та сделала выбор в пользу Эвана Маккинни – славного молодого человека, но не очень сильного воина, не способного дать отпор иноземным захватчикам. Так что существовал конкретный, из плоти и крови, мужчина, которого она хотела.
 Тем не менее он принял решение жениться на ней. Иметь ее в качестве жены не так уж противно: она была молода, изящна, обольстительна и красива, пусть и с трудным характером. Сделавшись его женой, она поймет, что пощады от него ждать не придется. Но нужно принимать во внимание и прошлое. Что он будет делать, если узнает, что у его жены должен родиться ребенок от другого мужчины? Отберет младенца у матери? Сделает ребенка сиротой и ввергнет в печаль мать? Нет, подобного он допустить не сможет.
 А может, признать ребенка своим? Нет!
 Он ясно помнил тот вечер, когда остался один на поле боя среди погибших. Он воссоздаст свой род, сказал тогда Давид, и с того момента он постоянно мечтал о семье – собственной семье. Поэтому, каким бы ни было будущее, он должен все знать о прошлом.
 Уорик вздрогнул и чуть не выскочил из ванны, услышав стук в дверь. К его изумлению, дверь открылась раньше, чем он успел произнести хотя бы слово. Он напружинился, приготовившись при необходимости схватить лежащий рядом меч.
 Хотя в этом случае редко стучат в дверь, напомнил он себе.
 – Лэрд Лайэн, – услышал он голос Ангуса и увидел в приоткрытой двери его лысую голову.
 – Я и сама могу сообщить о своем приходе.
 Женский голос принадлежал Меллиоре, которая тут же шагнула в комнату и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной. Они оказались в комнате вдвоем. Уорик откинулся назад, разглядывая Меллиору. Получается, что опасность может прийти и со стуком в дверь. Уорик настороженно ожидал, размышляя о том, когда ему придется схватиться за меч с целью самообороны. Он определил, что Меллиора страшно взволнована, но не разгневана. И взволнована настолько, что, по всей видимости, даже не осознает того, что он лежит в ванне обнаженный. Она продолжала прижиматься к двери, словно ее приколотили туда гвоздями. Уорик приветственно приподнял руку.
 – А, моя любовь! Добро пожаловать! Явно неожиданный для меня визит.
 Меллиора не шевельнулась.
 – Ты пришла, миледи, поговорить со мной, как я понимаю. Так... в чем дело?
 Меллиора прерывисто вздохнула. Глаза ее блестели, на белоснежной красивой шейке энергично билась жилка. Губы беззвучно шевелились. Будь на ее месте другая женщина, Уорик подумал бы, что она пришла о чем-то молить и упрашивать. Она согласилась на брак, он очень четко объяснил ей, что ее ждет, так что сейчас не мог даже предположить, какие возражения у нее могли появиться.
 Меллиора так и стояла у двери. Груди ее вздымались, натягивая мягкую ткань голубого платья и подчеркивая соблазнительную стройность фигуры. При свете свечей волосы отливали золотом. По телу Уорика пробежала волна, словно его кто-то приласкал. Пусть она дочь способного на измену викинга, но уже один ее вид настраивал на грешные мысли.
 Уорик вновь поднял руку.
 – Меллиора, свадьба состоится лишь завтра. Однако если ты хочешь остаться и ускорить события...
 – Прошу тебя! – Она оттолкнулась от двери. Уорик понял, что глаза ее кажутся столь удивительно блестящими и красивыми потому, что в них стоят слезы. К его удивлению, она быстро пересекла комнату и опустилась на колени рядом с ванной. – Прошу тебя! Не делай этого со мной! Заклинаю тебя!
 – Меллиора, тебе представлялась возможность не выходить за мен» замуж. Я не могу не выполнить эдикт короля. Если я откажусь, он сломает мне шею и тут же найдет другого человека. Но если тебе так неприятен этот брак...
 – Дело не в этом!
 Уорик поднял руки.
 – Тогда в чем, Меллиора?
 – Я прошу тебя: не унижай меня публично!
 Уорик нахмурился. Она уже услышала об этом. По крепости пополз слух! Однако он был мерзко искажен и перевран.
 – Прошу, умоляю тебя – не допусти этого! – шепотом проговорила Меллиора.
 Уорик еще не видел ее столь удрученной и растерянной. Он протянул руку, дотронулся до ее щеки, отвел от лица золотистый локон. У него родилось искушение схватить ее, затащить в ванну – и публичное представление не состоится.
 Кажется, эта женщина снова заставляет его пережить ад.
 – Король очень сердит, – серьезным тоном сказал он, наблюдая за Меллиорой.
 – Ты можешь остановить это!
 Он заколебался, встретив ее тревожный взгляд.
 – Должен признать, эта мысль взволновала меня. Тем более что есть вопрос, касающийся твоего прошлого. Я хочу, чтобы мой наследник был плотью от плоти моей, а не ребенком другого мужчины.
 – Ты хочешь мести? Ты согласился на это, чтобы потом расторгнуть брак под тем предлогом, что я была помолвлена раньше и имела связь? Ты хочешь унизить меня и использовать это против меня?
 – Я не согласился на предложение короля, – сказал Уорик, не спуская глаз с Меллиоры.
 Она на секунду плотно закрыла глаза, затем снова их открыла.
 – Не делай этого...
 – Я уже сказал, что король очень сердит. Думаю, ты обидела его, задела его гордость. Может быть, он просто хочет узнать истину. Ты ведь говорила, что у тебя есть любовник.
 – Нет, не говорила. Ты сам предположил, что он у меня есть.
 Уорик пожал плечами, словно обсуждаемый вопрос мало что значил.
 – Это неправда, – прошептала она.
 – Что неправда?
 – У меня никогда не было любовника. Клянусь честью моего отца.
 Уорик долго смотрел на нее, чувствуя, как напряглось все его тело, пока он прилагал усилия к тому, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.
 – Ты помнишь, что за день завтра? – тихо спросил он наконец.
 – Конечно. Как можно об этом забыть? День свадьбы.
 Он покачал головой.
 – Завтра будет ночь полнолуния. Ты помнишь? Помнишь, как ты пообещала встретиться со мной – с незнакомцем, которого едва знала, – в домике охотника в лесу, если я позволю тебе убежать.
 Меллиора опустила голову.
 – Да, это было от отчаяния.
 – Ты должна сдержать свою клятву. Не будет ничего на публике. Хочу, чтобы мы были лишь вдвоем. В совершенстве моей невесты я намерен убедиться сам. Когда закончатся свадебная церемония и обед, мы уедем. И ты выполнишь свое обещание и сделаешь это мило, тихо, без колкостей, без возражений, без какого-либо сопротивления.
 Он видел, как Меллиора боролась с собой. Она пришла сюда, имея в виду то, что он предлагал. Но она была не в силах предложить себя.
 – Как ты можешь быть таким противным... – начала она.
 – Ах, вот как, любовь моя! В таком случае есть вариант короля...
 Меллиора прерывисто вздохнула и, дрожа, встретила его взгляд. И только сейчас, когда ее смятение сменилось раздражением и гневом, она вдруг осознала, что находится возле ванны и смотрит на его обнаженное тело. Меллиора резко отстранилась, лицо ее вспыхнуло.
 – Чего ты хочешь? – спросила она.
 – Знать, что именно я получу, – жестко сказал Уорик.
 – Много земель! – сердито напомнила она.
 – Земли я получу с тобой и без тебя, – без обиняков напомнил ей Уорик. – Я сказал тебе, чего я хочу, – устало добавил он. Пусть это жестоко с его стороны говорить сейчас об этом, но что ему оставалось? На кон ставились долгие годы жизни, его сын, семья, его мечты. И потом она заслуживала того, чтобы немного помучиться. – Хочу, чтобы ты была мягкой, милой, приятной, источающей благоговение – и молчаливой, и внимала каждому моему слову.
 – И тогда... – Меллиора запнулась. – И тогда не будет... публичного представления?
 – Да, не будет.
 – Ты клянешься?
 – Да, и я всегда держу свое слово. – У него не было ни малейшего желания, чтобы его жена оказалась объектом чьего-то любопытства.
 Она вскочила на ноги, собираясь покинуть комнату.
 – Меллиора, – окликнул ее Уорик. – Надеюсь, ты не солгала мне?
 – Нет, клянусь в этом.
 – Предупреждаю, любовь моя: никогда не лги мне и впредь.
 Она кивнула, повернулась и ушла. Уорик снова погрузился до плеч в ванну, уйдя в свои мысли.
 Что ж, вероятно, в течение какого-то времени она будет испытывать чувство благодарности. Даст ему тем самым какую-то передышку.
 Хотя тревога и сомнения у него останутся.

 Глава 14

 На следующее утро Меллиора спала допоздна, ибо заснула за полночь. Накануне к ней пришел отец Хеджук, чтобы выслушать ее исповедь, и она долго и мучительно боролась с собой, пытаясь определить, что можно считать грехом и что грехом не является. В конце концов, она попросила прощения за проявленную гордыню и неповиновение, и на том дело закончилось. Затем она долго шагала по комнате, уверенная в том, что Бог не станет ожидать от нее повиновения королю, когда тот вынуждает ее нарушить законы любви. И как она может чтить своего мужа, который ее не любит и ей не доверяет, пусть даже она в какой-то степени дала повод к подобному его отношению! Меллиора злилась на всех, даже на собственного отца. Он не имел права умирать и оставлять ее на произвол судьбы и окружающих.
 Во сне Меллиора молилась о том, чтобы после пробуждения все оказалось просто ночным кошмаром. Однако, проснувшись, сразу же поняла, что это не так. Джиллиан с нетерпением ожидала, когда она проснется, поскольку нужно было готовиться к свадебной церемонии.
 Сразу после полудня начались активные приготовления. Пришли три придворные дамы, чтобы помочь невесте одеться. Таков был заведенный порядок, хотя Меллиора предпочла бы побыть последние часы в одиночестве. Среди этих женщин оказалась и леди Доугалл – одна из подруг ее матери.
 – Дорогая девочка, если бы тебя сейчас могла увидеть твоя матушка! – воскликнула она, когда Меллиору одели в элегантное, отделанное мехом горностая платье, в котором она должна была появиться на церемонии. Леди Мэри Доугалл была стройной, изящной, красивой женщиной, всегда немного печальной, поскольку ее муж и дочь умерли от лихорадки, а старший сын погиб в бою, находясь на королевской службе. Младший сын Даррин также находился на службе у короля, и она, похоже, пребывала в постоянном страхе, как бы не потерять и его.
 – Спасибо, – отозвалась Меллиора. – Мне бы тоже хотелось, чтобы мама сейчас была со мной. И хотелось бы знать о ней как можно больше.
 – Она была чуть пониже тебя, волосы у нее были каштановые, глаза – зеленые, но у тебя ее улыбка, ее овал лица... Она была красавица, любила посмеяться и пленила сердце твоего отца.
 – Да, и укротила зверя! – вмешалась леди Джудит Рутерфорд, выдвигаясь вперед и демонстрируя ожерелье с украшенным драгоценными камнями крестом.
 – Ну что ты говоришь, Джудит! – запротестовала леди Доугалл. Она посмотрела на Меллиору, улыбкой предупреждая ее, что леди Рутерфорд любит посплетничать.
 – Но так оно и есть! – фыркнула Джудит.
 – Меллиора обожала своего отца! – предостерегающим тоном произнесла леди Доугалл.
 – Что вы хотите сказать? – спросила Меллиора.
 Джудит вместо ответа надула губы. Сара Макнилл, самая младшая из трех женщин, недавно овдовевшая знойная красавица, слегка улыбнулась:
 – Она говорит, что твой отец был диким зверем, когда появился здесь, и это сущая правда.
 – Мой отец был воином и викингом, но он оставался порядочным человеком. Добрым и деликатным...
 – Да, он мог убить улыбкой! – сказала Сара.
 – Во имя короля! – напомнила Саре Джудит. – Но оставим это. Лэрд Адин верно служил своей новообретенной родине. И жена обожала его.
 – Как и ты станешь обожать своего мужа, – заметила Сара.
 Меллиора не была в претензии к леди Рутерфорд, которая просто сказала то, что думала, и не хотела кого-то обидеть. С Сарой дело обстояло иначе. В ее глазах появился недобрый блеск, и Меллиора не могла понять, с какой целью она пришла сюда, и для чего ей понадобилось говорить колкости. Создавалось впечатление, что Сара насмехалась над нею, о чем бы ни зашел разговор.
 – Впрочем, совсем не важно, насколько он добр и порядочен. Твой отец был жесток. У него были свои способы завоевать расположение твоей матери. Это относится ко всем воинам. Им ни к чему доброта и милосердие. Для воина главное – доблесть и отвага.
 – Лэрд Уорик – сподвижник короля, – примирительно сказала леди Доугалл. – Вряд ли можно найти более доблестного и отважного человека.
 Сара прислонилась к каминной решетке. Ее губы тронула улыбка.
 – Да, разумеется. Я хочу сказать, что многие леди, как владеющие землей, так и безземельные, мечтали о великом лэрде Лайэне. Некоторые видели его в своих сновидениях. Существует леди Элинор из Тайна. Говорят, она мечтала о том, чтобы вновь выйти замуж. Но если она не выйдет замуж за Уорика, то не станет сочетаться браком ни с одним мужчиной, потому что никогда в жизни не найдет столь доблестного рыцаря.
 Понимая, что женщина явно выпускает когти, Меллиора решила не подавать виду, что слова Сары ее задевают, – пусть говорит что угодно.
 – Похоже, леди Элинор весьма разумная дама, – сказала она. – Замужество – далеко не всегда желанное состояние для женщины. Она сохранит нечто весьма дорогое – свою независимость. Никто не будет вмешиваться в ее жизнь и указывать, что ей делать.
 – Однако те, кто очень хочет независимости, частенько теряют ее, – сказала Сара и с улыбкой добавила: – Ты выглядишь прекрасно, Меллиора. Нам уже пора. – Подойдя к Меллиоре поближе и понизив голос, она проговорила: – Дай Бог, чтобы у тебя все было хорошо. В крепости ходят слухи о том, как ты пыталась бежать и унизить Уорика. Многие считают, что тебя следует выпороть и выслать подальше. Поверь: и помимо Элинор, многие весьма охотно заняли бы твое место.
 – Какая жалость, что король не намерен им этого позволить, – с милой улыбкой заметила Меллиора.
 – Мужчины женятся, руководствуясь чувством долга, хотя и кажется, будто они свободны в выборе. Ты права. Я дорожу своей независимостью, – продолжала Сара. – Очень много мужей умирают, войнам, кажется, не видно конца. Жены остаются вдовами, но, кстати – увы! – умирают и жены. Роды, болезни, несчастные случаи – вот мужья и вынуждены искать себе новых жен.
 Меллиора почувствовала, как по телу пробежала волна озноба. Создавалось впечатление, что Сара пытается внушить ей желание умереть.
 – Нам пора идти в церковь, – вмешалась Мэри. – Поднимайтесь, Джудит, Сара. – Выпроводив двух дам из комнаты, Мэри подмигнула Меллиоре, и та решила, что леди Доугалл не столь проста, как можно было подумать. Она поцеловала Меллиору в щеку. – Элинор – близкая подруга Уорика, а Саре просто досадно, вот и все. А ты славная девушка, и я думаю, твой жених все тебе простит.
 Мэри Доугалл просто не знает, как много нужно прощать, подумала Меллиора, но лишь улыбнулась и сказала:
 – Спасибо.
 Оставшись наконец, с Джиллиан, Меллиора покачала головой.
 – Кажется, я этого не вынесу.
 Джиллиан фыркнула.
 – Ты никогда не была трусихой. Не принимай близко к сердцу то, что говорит эта ведьма! И нечего ее бояться!
 – Я не боюсь ее. Просто чувствую исходящее от нее зло. Пожалуй, мне нужно что-то выпить – лекарство, эль, вино...
 Джиллиан кашлянула и посмотрела поверх головы Меллиоры. Меллиора поняла, что дверь открыта, и медленно, похолодев от ужаса, повернулась.
 На пороге стоял Уорик. Он был великолепен в своем шотландском наряде, в шерстяной накидке, наброшенной на плечи и схваченной спереди застежкой с изображением сокола. Позади стоял Ангус.
 – Что ты здесь делаешь? – спросила Меллиора. – Я думала, что увижу тебя только в церкви.
 – Но разве плохо, что я оказался здесь? Я могу проводить тебя до церкви. Ангус, посмотри, что мы можем найти для моей леди. Вон там, на сундуке, графин с вином. Как раз подойдет. Неси сюда побыстрее. – Он понизил голос и добавил, обращаясь только к Меллиоре: – Мы же не можем допустить, чтобы ты пила вино для причастия на нашей свадебной мессе, правда ведь?
 Меллиора не знала, шутит он или в его словах кроется презрение. Впрочем, ей было все равно. Ангус поднес ей кубок с вином. Она благодарно улыбнулась ему, чувствуя, что ее будущий муж внимательно смотрит на нее.
 – Выпей, и мы пойдем, – нетерпеливо сказал Уорик.
 – Будь осторожна, Меллиора, ведь ты же не хочешь потерять рассудок, – предостерегла ее Джиллиан.
 Меллиора продолжала смотреть на Уорика.
 – Ну почему же, хочу, – тихо ответила она.
 Его взгляд был устремлен на нее, лицо не выражало никаких чувств. Он взял ее за руку.
 – Так пойдем, любовь моя?
 Это было не приглашение. Он уже шел, и она шла вместе с ним.
 – В церкви полным-полно народу, – небрежным тоном проговорил он. – Король позаботился о том, чтобы на этом представлении присутствовало как можно больше зрителей.
 Меллиора почувствовала холодок тревоги.
 – Ты не... не...
 – Что я «не»?
 Она облизнула внезапно пересохшие губы.
 – Ты не отступился от своего обещания?
 – А ты не отступилась от своих?
 Она покачала головой.
 – А я всегда держу свое слово. Я уже говорил тебе об этом.
 Он шел быстрым, широким шагом, за ним трудно было поспевать, хотя Меллиора была высокого роста и привычна к быстрой ходьбе.
 – Скажи мне, – заикаясь, спросила она, – твоя любовница тоже находится в церкви?
 К ее удивлению, Уорик остановился как вкопанный и уставился на нее.
 – Что?
 – Я спросила, в церкви ли твоя любовница...
 Меллиора не знала, что он видел и о чем думал. Он смотрел на нее так долго, что она даже пожалела о своем вопросе. Она вдруг поняла, что специально дразнит его и что ее это очень волнует. В жизни слишком много такого, с чем все смирились. Мужчины имеют жен в качестве приза, а любовниц – для удовольствия.
 Однако, как она сейчас осознала, ее подобная судьба не устраивает.
 Она шагнула вперед. Уорик пошел вслед за нею, держа ее за руку.
 – Это имеет значение? – спросил он Меллиору спустя некоторое время.
 – Что именно?
 – Если бы она была здесь? Если бы Элинор сидела на скамье неподалеку? – с кажущимся безразличием уточнил Уорик.
 – Для тебя ничто не имеет значения, как я понимаю?
 – Поверь мне, будущее имеет значение.
 Они подошли к входу в церковь. Меллиора не помнила, как они вышли из коридора во двор и в сумерках преодолели это расстояние. Должно быть, помогло вино, подумала она. В какой-то степени... В церкви горели свечи – вероятно, сотни свечей. Освещение казалось каким-то мерцающим, призрачным, нереальным. Это было к лучшему, потому что Меллиора и себя ощущала какой-то нереальной, словно наблюдая за происходящим со стороны.
 Король нетерпеливо ожидал их у входа, чтобы, будучи опекуном Меллиоры, подвести ее к алтарю, выдать замуж и на том поставить точку. Меллиора поразилась количеству собравшихся. Ей бы следовало испытывать признательность к королю за то, что ради ее свадьбы он столь глубоко залез в свой карман, он она понимала, что сделал он это не из любви к ней, а для того, чтобы произвести впечатление. Отныне она и Голубой остров отходили к Уорику, лэрду Лайэну, – и все должны это знать.
 Путь к алтарю казался нескончаемым.
 Хор пел гимны. Она увидела епископа – худощавого, сурового человека. Казалось, он никогда не кончит говорить. Меллиора стояла на коленях с опущенной головой, когда он подошел к ней с чашей для причастия. У Меллиоры появился соблазн схватить чашу и выпить вино до дна. Она с трудом сдержалась. Кажется, сейчас не самое лучшее время, чтобы искушать Бога, короля и Уорика.
 Она не помнила, как поднялась с колен. Но на ее пальце оказалось серебряное инкрустированное кольцо, и епископ провозгласил их мужем и женой перед Богом и собравшимися свидетелями.
 Затем Меллиора почувствовала, что руки Уорика трогают ее за волосы, приподнимают ей голову. Его рот прижался к ее губам. Она ожидала целомудренного поцелуя, а вовсе не такого. Его язык вторгался ей в рот, она ощущала его тепло и вкус.
 Ей было трудно дышать. Поцелуй ошеломил ее. У нее недоставало сил вырваться из его объятий. Его губы крепко прижимались к ее губам, его тело – к ее телу. Вот он, воин, в отчаянии подумала она. Твердый и неподдающийся как скала. Она вдыхала его, ощущала его. Казалось, он проник в нее, забрав у нее дыхание, силы. Дрожь пробежала по позвоночнику. Она попыталась освободиться, услышав покашливание епископа и одобрительный рев собравшихся. Глаза ее были закрыты, она с трудом держалась на ногах, колени подгибались...
 Уорик оторвался от ее рта. Губы у нее были влажные, припухшие, соблазнительные...
 Меллиору трясло, ей хотелось смыть с себя следы его прикосновений, но она понимала, что не в силах это сделать. Он каким-то образом заставил ее поверить, что она никогда не сможет его забыть. Стоит только закрыть глаза – и тут же в памяти возникнут пережитые ею ощущения.
 – Что ты делаешь? – отчаянно зашептала Меллиора.
 До нее долетали реплики и доброжелательный смех из толпы.
 – Должно быть небольшое представление, – ответил Уорик.
 Поддерживая ее под руку, он повернулся, собираясь уходить. Меллиора споткнулась, Уорик помог ей удержаться на ногах. Он вывел ее из церкви, и гости последовали за ними.
 К Меллиоре подошла леди Доугалл и обняла ее.
 – Никогда не видела более красивой невесты!
 – А я никогда не видела невесты, которая была бы так близка к тому, чтобы упасть в обморок! – целуя Меллиору в щеку, сказала Сара.
 Меллиора не стала реагировать на эти слова, тем более что ее тут же обняла Энн, восхищение которой было вполне искренним:
 – Ты была блистательна, ошеломительна! Вы оба представляете собой самую красивую, прямо-таки великолепную пару! Ты – светлая и золотистая, он – темный, оба высокие, как боги! У вас будут изумительной красоты дети!
 Меллиора также обняла Энн, у нее не было сил, чтобы что-то сказать в ответ. Лишь спустя несколько секунд она напомнила:
 – Следующая свадьба будет твоя.
 – Я так благодарна! Тебе и Уорику! Если бы не твой муж, могло бы произойти нечто ужасное. Даро мог бросить вызов королю и погибнуть. Но твой муж нашел в себе силы проявить милосердие, и мы все будем здравствовать и чувствовать себя счастливыми!
 – Ах, Меллиора, твой отец гордился бы тобой! – услышала она голос короля.
 Меллиора обернулась, Давид обнял ее и поцеловал в лоб. Да, теперь, когда у нее не осталось выбора, она была послушна. Она снова была в милости.
 – В самом деле? – тихо сказала Меллиора.
  –  Поверь мне, девочка, со временем ты скажешь мне спасибо, – сказал король.
 Она хотела сделать гримасу, однако, опасаясь короля, сочла за благо улыбнуться. Она почувствует облегчение лишь тогда, когда уйдет отсюда, пусть даже со своим новоиспеченным мужем. Она не собиралась спорить с Давидом сейчас, когда во дворе щедро наливали из бочек вино и слуги накрывали столы для свадебного пира при лунном свете. Толпа может слишком быстро возбудиться и потребовать зрелища более впечатляющего, нежели Уорик намерен был им продемонстрировать.
 Давид велел слуге принести вина, и когда оно появилось, подал один кубок Меллиоре, второй взял себе.
 – Приветствую! – воскликнул король, и толпа замолчала. Он поднял кубок. – За могущество и прочность союза, за брак, объединяющий великие дома, народы и укрепляющий нашу страну; за моего воина и его невесту, за нашу соединенную Шотландию!
 Раздались крики одобрения. Меллиора пила вино и принимала поздравления и добрые пожелания от гостей короля, друзей, знакомых, а также от людей, которых она никогда раньше не знала. В какой-то момент вечера она вдруг ощутила острое беспокойство и обернулась посмотреть, не наблюдает ли кто-то за ней. Ее сверлила взглядом Сара. Застигнутая врасплох, она тем не менее не отвела глаз, а улыбнулась ленивой улыбкой, которая больше походила на угрозу. Меллиора отвернулась и сделала вид, что смеется какой-то шутке короля.
 Через некоторое время она оказалась сидящей за столом рядом с мужем. Однако вокруг было столько веселой суеты, что им было не до разговоров друг с другом. Король устроил представление: выступали шуты, танцоры, фокусники, жонглеры. Время было уже позднее. Леди Рутерфорд сидела возле мужа, лицо ее раскраснелось от вина, шляпка сбилась набок. Сара расположилась рядом с изрядно пьяным рыцарем, дразнила его, смеялась с ним и, как показалось Меллиоре, к чему-то его подстрекала. И Меллиора не ошиблась. Сара ухмыльнулась ей, затем что-то зашептала рыцарю. Молодой человек внезапно встал и закричал:
 – В постель, лэрд Лайэн! Ты взял в жены невесту, о которой идет молва как о самой красивой в стране. Мы можем в этом убедиться?
 Меллиора прекрасно поняла, что Сара задалась целью поставить ее в затруднительное положение. Щеки Меллиоры вспыхнули. Она стала мысленно молиться о том, чтобы Уорик не забыл о своем обещании и что-нибудь быстро предпринял. Если толпа разбушуется, вряд ли удастся что-то сделать. Ее и Уорика схватят, разденут и бросят друг к другу. И тогда произойдет весь этот ужас.
 Меллиора не решалась даже посмотреть в сторону мужа. Она просто почувствовала, что он встал, поднял кубок и сказал, обращаясь к молодому рыцарю:
 – Конечно, сэр, час уже поздний, и если вы дадите нам немного времени...
 Уорик протянул жене руку и помог ей встать. Он вытащил Меллиору из-за стола и повел, то и дело останавливаясь, чтобы переброситься словом то с одним, то с другим участником пиршества.
 – Что мы делаем? – шепотом спросила Меллиора.
 – Убегаем, – тихо ответил он.
 Они дошли до конца длинного стола, и Уорик свистнул. В ту же секунду главным объектом внимания стал Меркурий, великолепный боевой конь Уорика, который появился в воротах, грациозно пересек двор и остановился как вкопанный перед хозяином. Уорик быстро усадил на коня Меллиору и вскочил на него сам.
 – Они убегают! – закричал кто-то.
 – Держи их! – добродушно воскликнул другой.
 – Давай поймаем их, то-то начнется веселье!
 Однако никто не мог их поймать. Лошади всех присутствующих находились в конюшне. К тому же Меркурию не было равных в скорости. Уорик и Меллиора миновали ворота и поскакали в ночь по северной тропе, которая вела к лесу.
 Уорик сдержал слово, и они сбежали из замка. Меллиора закрыла глаза и подставила лицо ветру. Она испытала чувство величайшего облегчения и прислонилась к его груди. И вдруг ощутила, как у него бьется сердце. Все это время она думала лишь о том, как бы убежать из крепости, ее мысли не заходили столь далеко, чтобы подумать о предстоящей ночи. А сейчас, похоже, они вот-вот домчатся до домика в лесу. Скакали они быстро, приближаясь к неизбежному.
 Они шли галопом минут двадцать, затем, заботясь о своем верном коне, Уорик замедлил ход. Когда они достигли ручья и Уорик позволил Меркурию напиться, Меллиора тоже попросила воды. Уорик опустил ее на землю. Меллиора наклонилась к воде. Вода была холодная и вкусная. Напившись, Меллиора умылась, затем снова попила. Ей не хотелось уходить отсюда.
 Некоторое время Уорик терпеливо наблюдал за ней, затем не выдержал:
 – Нам нужно двигаться дальше.
 Не желая, чтобы он подошел и оторвал ее от ручья, она нехотя поднялась. Не глядя на мужа, подошла к Меркурию. Уорик посадил ее на коня. Луна вышла из-за туч, и было светло как днем. До места они добрались в считанные минуты. Меллиоре казалось, что домик находится гораздо дальше.
 Спешившись, Уорик снял ее с коня. Она чувствовала его за спиной, слышала хриплый шепот у себя над ухом:
 – Вот мы и приехали, любовь моя. Настало время платить долги и выполнять условия сделки.
 У Меллиоры вдруг возникло желание куда-то убежать. Уорик отошел от Меллиоры, чтобы обиходить Меркурия.
 А она осталась стоять посреди лесной поляны, в смятении глядя на охотничий домик. Теперь это было не сном, а явью. Она вышла за Уорика замуж. Они стали мужем и женой. В самом деле, в этой жизни все имеет свою цену.

 Глава 15

 Меллиора шла впереди, не смея оглянуться. Внезапно она вспомнила, как ей пришла в голову сумасшедшая идея предложить это место. Тогда она не знала, кто он такой, и готова была продать собственную душу, чтобы уклониться от выполнения королевского эдикта. Она полагала, что может сказать или сделать в тот момент что угодно, поскольку это не будет иметь значения, ибо она сбежит и все окончится благополучно.
 И вот теперь она, напуганная и несчастная, оказалась в доме посреди леса. Меллиора с самого начала была удивительно наивной, верила в то, что у Даро хватит сил, чтобы спасти ее. Она рисковала жизнью дяди. Ей было очень больно осознавать все это сейчас. Она благодарна Уорику, что он предотвратил бойню. Но от этого ей было не легче, скорее даже тяжелее.
 – Входи, Меллиора.
 Сдерживая дрожь, она распахнула дверь. Кто-то незадолго до них приходил сюда. В доме было чисто прибрано. Дверь между гостиной и спальней широко открыта. В гостиной на большом, сделанном из грубых досок столе стояла еда: копченое мясо, сыр, хлеб, вино. Огонь горел в очагах обеих комнат. Меллиора увидела корыто, наполненное водой, а рядом – полотенце, мыло, ароматические смеси. Над огнем грелся большой котел, воду из которого можно добавить в корыто, если это потребуется. На кровати лежала белоснежная ночная рубашка. Кровать была обложена подушками и меховыми покрывалами. Только сейчас Меллиора поняла, что основательно замерзла.
 – Прости меня за это предположение, но мне кажется, что тебе хочется вина.
 – Да.
 Уорик налил вина в кубок и подал его Меллиоре.
 – Гнездышко истинной любви, верно? – спросил он.
 Не ответив, Меллиора осушила кубок.
 Он взял кубок из ее рук.
  –  Еще один. А затем ты сдержишь свое слово.
 Он снова налил ей вина, потом показал на лежащую на кровати ночную рубашку.
 – Тебе понадобится помощь, чтобы справиться с переодеванием? Я не знал, сумеешь ли ты обойтись без Джиллиан, но решил, что на сей раз предосторожность важнее, чем помощь женщины.
 – Нет, мне не требуется ничья помощь.
 Он поклонился ей. В глазах Меллиоры промелькнуло удивление, когда Уорик жестом показал ей на спальню:
 – Тебя ожидает ванна. Ты намерена держать свое слово?
 Она бросила на Уорика кинжальный взгляд, явно ненавидя его в этот момент.
 – Да, я держу свое слово! – свирепо сказала она и, шагнув в спальню, захлопнула за собой дверь.
 От воды в корыте еще поднимался пар. Меллиора допила остатки вина, немного постояла, глядя на воду, а затем стала в ярости срывать с себя одежду. Долив из котла воды в корыто, она собрала в узел волосы и залезла в воду. Да, она сдержит свое слово. Это ведь бракосочетание. В этом ничего ужасного! Женщины выходят замуж каждый день. Многие влюбляются и отдаются. Вот Энн влюблена в Даро...
 . Вода была теплой, и было так приятно лежать, молчать и не думать о предстоящем...
 Ничего страшного не произойдет. Меллиоре вспомнились прикосновения и поцелуи Уорика, чувства, которые он в ней возбуждал. Вспомнился исходящий от него аромат, вкус его губ...
 – Любовь моя! – Последовал стук в дверь. – Ты жива? Ты уже давненько принимаешь ванну.
 Меллиора скрипнула зубами и вылезла из корыта, обмотавшись полотенцем. Оглядевшись вокруг, она поняла, что здесь побывала Джиллиан и приготовила для нее белье и одежду.
 – Меллиора!
 – Зануда! – в сердцах пробормотала она. Однако, понимая, что в любой момент Уорик может открыть дверь, стала спешно натягивать через голову ночную рубашку. Услышав скрип открывающейся двери, она бросилась на кровать и зарылась в меховые покрывала. Погасить огонь в очаге она, разумеется, так быстро не могла, но зато две свечи на столике возле кровати задуть успела.
 При слабом свете очага она увидела, как на пороге появился Уорик.
 – Теперь можешь входить, – повелительным тоном сказала она.
 – Я уже вошел.
 – Вижу. А я здесь. И буду здесь, согласно данному мной слову.
 Уорик присел на кровать и устремил на нее взгляд.
 – Ну, не совсем так, как ты обещала.
 Меллиора насупилась и еще сильнее натянула на себя покрывало.
 – Что ты хочешь сказать?
 – Хочу сказать, что так не пойдет.
 – В каком смысле?
 Он неопределенно пошевелил в воздухе пальцами.
 – Видишь ли, если бы мы остались с тобой в крепости, нас бы окружила изрядная толпа пьяных людей, стащила бы с нас одежду, стала бы глазеть и судить о наших достоинствах и недостатках. Меня бы заставили взять на себя инициативу под их похотливыми взглядами, в противном случае я потерял бы лицо в глазах моих друзей и соотечественников. И разумеется, в глазах женщин. Толпа сразу же рассказала бы мне о прелестях и совершенствах великолепного королевского приза – дочери великого Адина... Взамен этого мы оказались здесь. Я вовсе не просил тебя о том, чтобы ты лежала, съежившись под покрывалом... Для начала, миледи, поднимись-ка с кровати.
 – Зачем? Разве ты хочешь все это проделывать не на кровати?
 Уорик выгнул бровь дугой и чуть заметно улыбнулся.
 – Поднимайся, леди.
 Скрипнув зубами, Меллиора поднялась и встала возле кровати. Хорошо, что она по крайней мере задула свечи. Ее не покидало ощущение, что ночная рубашка на ней совершенно прозрачная, и Меллиора была рада, что в комнате царил полумрак. Она чувствовала, как глаза Уорика ощупывали ее фигуру. Он поднялся, и Меллиора вцепилась в спинку кровати.
  –  Что теперь? – пробормотала она.
 – М-м-м... Еще вина, я думаю, – сказал он. Прихватив ее кубок, он вышел в другую комнату. – Любовь моя, прошу тебя, выйди сюда.
 То есть туда, где больше света.
 – Может, лучше тебе сюда вернуться?
 – Думаю, ты должна держать свое слово.
 Меллиора медленно двинулась к двери, ведущей в соседнюю комнату. Уорик, потягивая вино из кубка, знаком показал ей, чтобы она подошла к столу перед очагом и там остановилась. Меллиора поняла, что в основном он имел в виду вино для себя, а не для нее, так как даже не наполнил второй кубок. Опершись о стол, Уорик допил вино и движением руки показал:
 – Повернись.
 Сдержав гнев, она выполнила его приказание. Он велел ей подойти поближе и поставил на стол пустой кубок. Положив руку ей на талию, он притянул Меллиору к себе. Свободной рукой приподнял ей подбородок и коснулся губами ее губ. Она мгновенно ощутила силу и жар прижавшегося к ней тела, тепло и живость прикосновений его руки. Его губы медленно и упруго скользили по ее губам. Меллиора приоткрыла рот. Она ощущала вкус его губ и его дыхание, чувствовала, как все быстрее начинает биться ее сердце. Руки и ноги стали словно чужими, и хорошо, что Уорик поддерживал ее, иначе бы она упала. Она ожидала, что это будет чем-то ужасным. Нет, вероятно, она просто хотела, чтобы это было ужасным...
 Уорик оторвал губы от ее рта.
 – Так не пойдет, – сказал он.
 Меллиора выпрямилась, найдя в себе силы не упасть, и ошеломленно отступила назад.
 – Не пойдет? – недоумевающе переспросила она.
 – Вот эта ночная рубашка ни к чему. Сними ее.
 Меллиора снова почувствовала, как в ней закипает злость. Он, похоже, издевался над нею.
 – Любовь моя, – проговорил Уорик, снова берясь за кубок, – ты можешь поломать себе зубы, если будешь так крепко их стискивать. А они у тебя изумительно красивы.
 – Разве? У тебя они не хуже, – огрызнулась она.
 Уорик улыбнулся и на мгновение опустил густые черные ресницы, но затем снова поднял на нее взгляд.
 – Стало быть, ты заметила, что у меня хорошие зубы.
 – Для норманна. – Она сказала это лишь потому, что не знала, чем бы и как бы побольнее его уязвить. Этим и объяснялась ее агрессивность. Она просто-напросто боялась его прикосновений, одновременно желая их испытать, боялась того, что при этом почувствует.
 Он продолжал улыбаться. Хотя Меллиора знала, что улыбка была наигранной.
 – Сними рубашку, – негромко повторил он. Даже звук его голоса вызывал у нее дрожь. И еще жар внутри.
 Она покачала головой.
 – Это несправедливо. Я...
 – Ты дала клятву, что встретишься здесь со мной в обмен на свое освобождение. Кроме того, ты подтвердила, что будешь верна этой клятве, если тебе будет предоставлена возможность убежать из крепости. Так что подойди поближе, моя любовь, будь смелее, будь дерзкой и безрассудной. Будь нежной, ласковой и обольстительной. И еще – покорной, как ты обещала.
 Но Меллиора не хотела быть покорной. Она стала осыпать его потоком бранных слов, какие только могли прийти ей на ум. Но, сыпля проклятиями, она в то же время стаскивала через голову ночную рубашку. Рубашка вскоре упала к ее ногам, и единственной защитой, скрывающей интимные прелести ее тела, остались длинные распущенные волосы.
 Уорик очень долго смотрел на нее. Глаза у него казались черными, однако лицо сохраняло бесстрастное выражение.
 Наконец он улыбнулся.
 – А теперь подойди ко мне.
 Меллиора снова стала сыпать проклятиями.
 – Ты – дочь великого Адина – и вдруг испугалась? – спросил, выгнув бровь, Уорик. – Ну да, у тебя сегодня нет ножа и меча, ты совсем без оружия.
 – Ты тоже.
 – Никогда, – сказал он серьезно. – Подойди ко мне. Она стояла лицом к лицу в двух шагах от Уорика. Он взял ее дрожавшую руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь. Этот на удивление нежный жест помог ей расслабиться. Уорик погладил ее по спине и притянул к себе.
 – Приготовься обольстить и воздать мне в любой момент, – прошептал он.
 Она напряглась, готовая ударить его. Он засмеялся, его пальцы осторожно коснулись ее подбородка.
 – Миледи, поцелуй меня...
 Меллиора не знала, исходило ли это от нее, но так или иначе их губы соприкоснулись. Поцелуй не был крепким или глубоким, зато она ощущала движение его руки по своему телу. Рука коснулась грудей, талии, скользнула вниз, к животу и бедрам, снова двинулась вверх. Меллиора с трудом удержалась от крика, ее всю трясло, она ощущала жар во всем теле. Было трудно дышать, стоять  и  шевелиться, она была способна лишь чувствовать присутствие Уорика.
 А затем он внезапно отстранил ее от себя. Она собрала остаток воли в кулак, чтобы не покачнуться, не оступиться, не упасть. Он пронзительно смотрел на нее, и глаза его при свете очага были почти черными.
 – Ну что ж, теперь ты знаешь, как выполнить обещание, – ровным тоном сказал он и чуть тише добавил: – Ты и в самом деле столь совершенна, как о том рассказывают легенды.
 И хотя это могло показаться невероятным, сделал жест, означающий, что он отпускает ее.
 Какое-то время Меллиора в недоумении смотрела на него. Затем до нее дошло, что он не намерен требовать от нее в этот вечер выполнения супружеских обязанностей. Он лишь заставил проделать это для того, чтобы доказать, что он великий лэрд и хозяин. Это было похоже на месть.
 – Скотина ты! – тихо сказала она.
 – Возможно. А может быть, ты настолько измучила меня, что я не знаю, когда позову тебя в следующий раз. Иди спать.
 Меллиора осталась стоять, скрипя зубами и сжимая кулаки. Она не могла бы сдвинуться с места, даже если бы попыталась это сделать.
 Он нетерпеливо крякнул.
 – Ты когда-нибудь можешь принять то, что тебе самой хочется, молча и благопристойно?
 – Принять молча твою доброту? – переспросила она. – Да ведь это никакая не доброта, и ты не считаешь возможным верить и доверять мне.
 – Ну вот, ты меня правильно поняла.
 – Ты полагаешь, что я могу быть беременна от другого, и тогда ты расторгнешь брак не моргнув глазом.
 Уорик ничего не ответил.
 – Ты не хочешь жениться, так ведь? У тебя есть любовница. И Бог знает, сколько других женщин. Так скажи мне, великий лэрд Лайэн, что может помешать мне в будущем встречаться с другими мужчинами?
 Он выпрямился и шагнул к ней. Если бы Меллиора успела, она отпрянула бы назад – настолько угрожающим показалось ей его движение. Он схватил ее за подбородок и приподнял его столь резко, что она едва не закричала. Нагнувшись к ней, он заговорил зловещим свистящим шепотом, напугав ее тем самым даже больше, чем если бы закричал на нее:
 – Прошлое есть прошлое, миледи. Это то, что произошло с тобой до того, как я появился в твоей жизни. Я не намерен осуждать тебя за это. Временами я даже испытывал к тебе нечто похожее на сочувствие за твое стремление к свободе. Но если я заподозрю, что у тебя появился любовник, миледи, обещаю: он будет мертв не позже чем через час, а ты остаток жизни проведешь в одиночестве в каменной башне!
 Меллиора стояла неподвижно, не в силах отвести глаз от его взгляда либо попытаться вырваться из тисков его руки. Вероятно, он сам почувствовал, с какой силой сжимает ей подбородок, и, отпустив его, отступил на шаг назад. Ей хотелось броситься на Уорика, расцарапать ему лицо, разорвать его в мелкие клочья. Она стиснула зубы и не разжимала до тех пор, пока не обуздала свой гнев.
 – Ну что ж, – процедила она. – В таком случае я наслажусь независимостью, которую ты предоставил мне в эту минуту, мой лэрд и муж. И конечно же, сэр, я благодарна тебе за это. Как и за то, что ты отказался устраивать представление для пьяных гостей короля.
 – За отказ от спектакля можешь меня не благодарить. Это объясняется вовсе не проявлением доброты к тебе. Просто я сам не хотел себя унижать, – раздраженно сказал Уорик. – А теперь иди и поспи. Мне нужно поскорее добраться до Голубого острова.
 Меллиора много чего могла бы сказать. Она была в бешенстве от того, что он вел свою игру и считал ее лгуньей. Но что из того? Он получил, что хотел. Стал лэрдом Голубого острова. И у него будут его собственные дети. Но дети подождут, потому что он хочет быть уверен, что она не несет в своем чреве ребенка другого мужчины. Меллиора не могла понять, почему он убежден в том, что она имела связь с другим мужчиной, если она поклялась, что у нее не было любовника. Он не доверял ей. Это было совершенно очевидно. И очень больно. Вот с чего приходилось начинать новую жизнь.
 Но это всего лишь отсрочка, сказала себе Меллиора. Однако эта мысль ее не утешила. Она чувствовала себя опустошенной. Да и Уорик тоже не выглядел в эту минуту слишком довольным и счастливым. Он был явно раздражен. Меллиора устремила на него ледяной взгляд, полная решимости не выказывать своей ярости.
 И улыбнулась.
 – Великолепно, м'лэрд. Ты развлекся и отомстил мне. Ты помучил меня, хотя с самого начала знал, чем закончится вечер. В результате ты устроил именно такой брак, какого я и хотела. От него не останется ничего, кроме названия.
 Она повернулась и направилась к кровати, не утруждая себя тем, чтобы надеть ночную рубашку. Она была в ярости, испытывала какую-то непонятную обиду и была близка к тому, чтобы разрыдаться. Но теперь настал ее черед подразнить его, подействовать ему на нервы. Он таки кое-чему ее научил. Она медленно пересекла комнату, с независимым видом покачивая бедрами. Он не тронет ее. Сегодня не тронет.
 Меллиора лежала на кровати в полной темноте, крепко закрыв глаза. Она закуталась в меховые покрывала, поскольку дрожала от холода. И притворялась спящей. Ведь ей следовало радоваться, чувствовать себя счастливой, ликовать и торжествовать.
 Однако никакого счастья она не испытывала, скорее наоборот – чувствовала полную безнадежность. Ей пришла мысль, что было бы, если бы он лежал сейчас рядом с ней, она находилась бы в его объятиях, ощущая его силу, тепло, защиту. Сейчас же она чувствовала себя одинокой, озябшей и несчастной. Он не хотел жениться на ней. Он поступил так потому, что был человеком короля, и еще потому, что хотел заполучить Голубой остров, а с ним – власть и положение.
 Меллиора почувствовала себя еще более несчастной, когда услышала, как Уорик вышел из дома и засвистел, подзывая Меркурия. Ей снова пришли на память ехидные слова Сары... Куда он сейчас отправляется, в чьей постели проведет ночь?
 Убедившись, что Уорик ушел, Меллиора встала. Набросив меховое покрывало, она пошла в другую комнату. Отодвинув тяжелую штору, посмотрела в окно. В небе сияла луна. Меллиора убедилась, что она не одна среди леса. Добрый верный Ангус сидел возле старого дуба и стругал палку. Охранял ли он ее от возможной опасности, которая могла таиться в лесу, или же исполнял роль тюремщика, следящего за тем, чтобы она снова не сбежала?
 Меллиора вернулась в спальню без всякой надежды на то, что ей удастся заснуть.
 Сладостное забытье к ней не придет.
 Она не спала и тогда, когда Уорик возвратился через несколько часов, хотя притворилась спящей.
 Она слышала, как он отбросил меч, снял башмаки и тихонько подошел к ее кровати.
 Меллиора не могла его видеть, но чувствовала, что он смотрит на нее. Ощущала откуда-то возникшее тепло в своем теле и даже ощущала вкус поцелуя, аромат и жар его тела.
 Она едва не подпрыгнула, когда он дотронулся до нее, легонько проведя пальцами по волосам. Все же каким-то чудом она оставалась неподвижной, боясь даже дышать.
 Уорик отвел локон от ее лица. И прикосновение было удивительно бережным и даже нежным. Ей захотелось еще глубже забиться под покрывало. Он смотрел на нее, а она не знала, что он в ней видит, и поэтому ей хотелось получше спрятать свое тело, свои мысли и душу.
 Она сделала его своим врагом, и теперь поздно что-то менять. Он не доверяет ей, она не может доверять ему. Слишком много наговорила и наделала. Порой она и не хотела его обижать, но так уж получалось.
 Что он в ней видит? Почему так долго смотрит на нее?
 Наконец Уорик повернулся и вышел из спальни. Дверь за ним закрылась, и Меллиоре было слышно, как он возится в другой комнате. Наливает вино, пьет. Снова наливает...
 Он остался в доме. А она все никак не могла заснуть.
 В конце концов, Меллиора все-таки задремала, но почти сразу проснулась от пришедшей в голову мысли.
 Уорик знал о ней много. Он видел ее в гневе, знал о ее строптивости и непокорности.
 И он, конечно же, знал о том, что она хотела видеть своим мужем Эвана Маккинни. Кто-то сказал ему об этом. Меллиора постоянно думала о том, как горько и больно будет встретиться с Эваном после всего случившегося.
 А сейчас... О Господи, что он сделает с Эваном?
 Он угрожал убить любого при малейшем подозрении.
 Меллиора вдруг почувствовала себя очень одинокой и напуганной.
 Она пока не слишком хорошо знала Уорика. Однако при мысли о том, что вечер кончился бы гораздо лучше, если бы она заснула в его объятиях, испытывала странное волнение.




 Часть II
 ЛЭРД И ЛЕДИ



 Глава 16

 Будучи еще мальчиком, Уорик владел землей. Он получил наследство от матери; от отца ему тоже достались кое-какие владения. Это была добротная земля, хотя и слабо заселенная, да и замков на ней не было. Однако это не столь важно – ему нравился девственный покой родных владений. И вообще он горячо любил свой край и Шотландию в целом, ее холмы, долины, иззубренные утесы. Вместе с королем Уорик бывал в Англии; воевал и участвовал в пирах в Норвегии; путешествовал по Бретани, Нормандии; заезжал в Париж; принимал участие в боевых турнирах в Испанском и Германском королевствах. Одним словом, ему довелось повидать много интересного. Но он не видел ничего столь удивительного, как Голубой остров.
 Они добирались сюда из Стерлинга неделю. Путешествие могло бы быть и более быстрым, но за ними следовали вьючные животные и повозки, нагруженные свадебными подарками и личными вещами Уорика. Их сопровождали десять слуг – восемь рослых парней и две горничные, а также десять вооруженных всадников, включая Ангуса. Джиллиан все время ехала рядом с Меллиорой. Уорик изображал постоянную занятость и старался держаться от жены подальше. В свою очередь, новобрачная была вежлива, холодна и держалась отчужденно. Он не мог придраться к ее поведению.
 Ему иногда хотелось схватить ее и встряхнуть или даже вывести из равновесия и заставить браниться.
 С ним она вела себя подчеркнуто любезно. С другими была само очарование. Меллиора очень мило разговаривала практически со всеми мужчинами, была деликатна со слугами. Она ехала на своей лошади рядом с Томасом, поддразнивала Гарта по поводу щетины на лице, приколола цветы к волосам сэра Гарри. Вечерами она пела, подыгрывая себе на маленькой арфе, иногда рассказывала легенды и предания. Воины и слуги рассаживались у костра и зачарованно слушали ее. Она умела зажечь и мужчин, и женщин, донести до них свои пафос и страсть. Да, она должна жить на своем любимом острове. Завладеть им без нее – значит обречь себя на кровопролитие.
 В первые дни Уорику удавалось обходить Меллиору. Он то и дело оказывался в хвосте обоза, следил за тем, чтобы повозки не застряли в грязи или на трудных участках пути. Порой он готов был выбросить свою дорогостоящую ванну, а также кольчугу, доспехи и прочие военные атрибуты. Если бы он не был на службе у короля.
 Но он состоял на королевской службе. И будет снова призван королем, когда Давид решит вновь расширять границы своих владений. Король дал ему время на то, чтобы утвердиться здесь, а потом наверняка призовет снова.
 Дни были длинными, ночи казались беспокойными. Каждый раз, разбивая лагерь, люди Уорика сооружали для него и Меллиоры укрытия в лесу. Первой туда входила Меллиора, Уорик прогуливался по лесу, прежде чем присоединиться к ней.
 Она спала.
 Он лежал без сна. Рядом с ней. Он ни разу ее не тронул. Их всегда разделяло, пусть и небольшое, пространство.
 Каждый день он чувствовал, что способен закипеть от гнева. Тем не менее, ему удавалось держать себя в узде. Да и мог ли он срывать на ней свой гнев, если она разговаривала столь ровно и любезно?
 Сейчас, стоя на крутом, поросшем травой и омываемом морем утесе, Уорик смотрел на открывшиеся дали.
 На первый взгляд все казалось мирным и безмятежным.
 Внизу виднелись десятки сельских домиков с заборами, амбарами и конюшнями. Их естественной защитой служили скалы. Там и сям до самого острова тянулись вздымавшиеся ввысь гигантские утесы. Как и на материке, видны были песчаные отмели, густо поросшие травой. А дальше огромная скала поднималась чуть ли не до самого неба, и замок казался частью этой скалы и в то же время частью неба. Высокие башни, кажется, доставали до облаков.
 К Уорику подъехал Ангус.
 – Я ведь говорил тебе, Уорик: эта земля так же красива, как и твоя жена. Вероятно, и диковата в такой же степени. Во время отлива до острова можно дойти пешком. Зато с южной стороны есть замечательная бухта.
 – Никого не видно, – услышал вдруг Уорик и, повернувшись, увидел, что к ним подъехала Меллиора и смотрит на море и Голубой остров.
 Уорик нахмурился.
 – Спускаются сумерки.
 – Но никого не видно! – повторила она.
 И тут Уорик увидел дым, поднимающийся над соломенной крышей одного из домов внизу.
 – Ангус, предупреди людей, к нам пожаловали гости.
 – Гости! – выдохнула Меллиора. – У меня есть вооруженные люди...
 – Да, леди, они высыпали на стены замка, вон там, видишь?
 Действительно, теперь все увидели, что на парапетах и башнях замка находится множество людей. У северной береговой линии виднелись небольшие лодки. Из дома вышел мужчина в грубо сделанной кольчуге. Он размахивал жезлом и тащил молодую девушку, чьи отчаянные крики долетали даже до вершины утеса.
 – Боже мой! – ахнула Меллиора и, прежде чем Уорик понял ее намерение, направила лошадь вниз.
 – Меллиора! – крикнул Уорик и бросился вслед за ней. К счастью, ни одна лошадь не могла сравниться по скорости и выносливости с Меркурием. А его жена, выхватив из ножен меч, продолжала нестись вперед. Уорик чертыхнулся, злясь оттого, что ему приходится усмирять жену, когда на его новообретенный дом напали. Но так или иначе, он не позволит ей бросаться на неизвестного врага. Он приказал Ангусу возглавить атаку, а сам пустил Меркурия галопом, чтобы преградить Меллиоре дорогу. Когда он в этом преуспел, Меллиора посмотрела на него как на безумца.
 Он видел, что она в ярости. Это еще хуже. Воевать нужно с холодной головой. Меллиора снова попыталась пустить лошадь вперед, однако Уорик пресек эту попытку и заставил жену спешиться.
 Слезы отчаяния брызнули из глаз Меллиоры. Она опустилась на землю.
 – Уорик...
 – Леди, ты знаешь, что я способен одолеть тебя, знаешь и то, что я одолею любого врага, который ломится в твою дверь. Так позволь мне это сделать!
 Он поднялся с земли, помог ей встать на ноги, собираясь покинуть ее. Меллиора не была беспомощной, она владела мечом. Это-то его больше всего и пугало.
 Он вспрыгнул на Меркурия и посмотрел на жену сверху. Она встретила его взгляд, в ее глазах читалось отчаяние.
 – Миледи, позволь мне умереть за тебя! – сказал он и пришпорил своего коня. Уорик успел заметить, что к Меллиоре на небольшой серой кобыле приближалась Джиллиан. Значит, можно оставить жену на ее попечение. Комья грязи и травы летели из-под копыт Меркурия, когда он несся к берегу, где люди Уорика уже схватились врукопашную с небольшой, агрессивно настроенной группой напавших викингов.
 Лодки – очевидно, это были баркасы викингов – тоже двигались к острову. Быстро оценив ситуацию, Уорик понял, что обитатели Голубого острова и прибрежных селений были захвачены врасплох внезапным нападением со стороны моря. Нападающие вначале ошеломили набегом крестьян, после чего вознамерились атаковать замок, обитатели которого были потрясены гибелью своих родных и близких на материке. Сейчас люди в замке готовились к контратаке и группировались на каменных парапетах. Ворота замка были закрыты, чтобы не рисковать и не впустить врагов внутрь.
 Многие из нападающих были в кольчугах, вооружены щитами, секирами, булавами, мечами, алебардами. Местные жители на берегу оборонялись копьями, пиками да ножами, и лишь у некоторых нашлись небольшие мечи. На земле лежали раненые и убитые. Женщины плакали и кричали. Среди сражающихся сидел рыдающий чумазый ребенок. Один из нападающих налетел на него, готовясь обрушить на малыша удар булавы.
 Уорик на Меркурии опередил викинга, успел нагнуться, подхватить ребенка и вовремя обернуться, чтобы уклониться от булавы. Ангус, как всегда, оказался рядом и с такой силой нанес викингу удар мечом, что почти обезглавил его.
 Хорошо обученные люди Уорика отразили атаку викингов, и те, крича и переговариваясь друг с другом, стали пятиться к своим лодкам. Один из викингов волок за собой молодую женщину. Передав орущего ребенка женщине, выбежавшей из горящего дома, Уорик погнался за насильником. Викинг рухнул в грязь вместе со своей жертвой. Однако тут же поднялся, и Уорик поразил его клеймором. Потом он помог перепуганной, плачущей женщине встать и велел ей идти в сторону деревни. Снова вскочив на Меркурия, он увидел, что несколько викингов обратились в бегство. Они уже отплыли от берега. Плавали на баркасах викинги великолепно, и преследовать их было бессмысленно.
 Уорик посмотрел на замок, на воду и понял, что наступает отлив.
 – Переходим пролив! – крикнул он Ангусу, который снова оказался рядом с ним. – Отгоним атакующих, чтобы воины могли открыть ворота и принять участие в бою!
 – Будет сделано! – крикнул Ангус.
 Уорик заставил Меркурия войти в воду. Здесь глубина оказалась не более четырех футов. Вода пенилась вокруг, когда его могучий конь двигался к острову. Воины Уорика следовали за ним. Он ворвался на берег и, пользуясь своим преимуществом всадника, обрушил сокрушительные удары на пехотинцев-викингов. Он слышал крики с крепостных стен, затем скрежет запоров – это открывались ворота.
 И вот из замка вылетел десяток вооруженных всадников. За ними последовало не менее двух десятков пехотинцев. Остановившись, Уорик увидел, что воинов вел за собой всадник в шлеме и шотландской клетчатой накидке. Это Маккинни, подумал Уорик, но размышлять было некогда. Похоже, Маккинни был весьма способным воином. Он дал команду своим людям окружить врагов и не позволить им уйти.
 Викинги пустились в бегство. Все еще разгоряченный боем и тем, что он увидел в деревне на берегу, Уорик бросился в погоню. Он поравнялся с баркасом, который еще не успел отплыть. На борту было трое викингов. Уорик мгновенно взвесил все за и против, соскочил с Меркурия, шагнул в воду и затем вскочил на баркас, проделав это не хуже какого-нибудь скандинава. Своим клеймором он пронзил невооруженного викинга, уклонился от занесенного над ним боевого топора и нанес удар мечом второму. С третьим завязалась жестокая схватка. Противник был силен и ловок. У него не было передних зубов, и поэтому казалось, что он все время ухмыляется. Наконец Уорик улучил момент и поразил его в шею. Противник схватился обеими руками за горло, удивленно посмотрел на Уорика и тут же умер.
 Уорик услышал за спиной шорох и резко обернулся, готовый вступить в бой. Но едва он поднял меч, как викинг упал.
 Уорик посмотрел на берег и увидел мужчину, который возглавлял воинов, вышедших из замка и вступивших в бой. Он все еще был на коне. Лошадь его стояла по колено в воде. В руках у него был арбалет, который он и пустил в ход, насмерть поразив викинга. Это был смуглый, серьезный на вид молодой человек с темно-русыми волосами и серыми глазами. Может, еще несколько зелен, но уже способен постоять за себя.
 Уорик шагнул с лодки, прошел по окрашенной кровью пенистой воде и подошел к всаднику. Молодой человек тут же спешился и поклонился.
 – Лэрд Уорик. – Он поднял голову, и в его глазах сверкнули смешинки. – Понаблюдав за вами, я так и не решил, нуждаетесь вы в помощи или нет, но мне подумалось, что будет неплохо, если тот человек поскорее умрет.
 Уорик улыбнулся в ответ, испытав удивление и не особенно обрадовавшись тому, что этот человек определенно обладает рядом достоинств.
 – Вы Маккинни? – спросил Уорик, хотя этот вопрос был явно излишним.
 – Да. Прошу прощения, лэрд Лайэн, за подобный прием, но эти бандиты возникли словно из ниоткуда. Таких набегов не было здесь с момента...
 – С того момента, когда управлять островом стал Адин, как я думаю, – сказал Уорик.
 Эван Маккинни пожал плечами.
 – Очень странно. У нас есть стража на стенах. Постоянно. Голубой остров неприступен лишь тогда, когда ворота закрыты. Во время бедствий мы, естественно, прячем людей и запасы продовольствия в крепости. Это нападение, как вы, наверное, поняли, началось исподтишка. Они появились из-за скал и напали на деревню. Нам было больно смотреть со стен крепости на то, что произошло, но я не мог приказать людям выйти...
 – Вы подвергли бы риску весь остров, я это прекрасно понимаю.
 Эван кивнул с явным облегчением. Ведь Уорик мог счесть, что нужно было, несмотря ни на что, вступать в бой.
 – Благодаря вашему приезду спасено много народу. Мы не ожидали вашего прибытия раньше завтрашнего дня. – Эван с шумом втянул воздух и добавил: – Среди тех, кого вы спасли, была и моя сестра.
 – Правда?
 Эван улыбнулся.
 – Помните женщину, которую волок белобородый гигант? Это была Игранна, моя сестра.
 Уорик кивнул, свистом подозвал Меркурия и сел на коня. Тут же подъехал Ангус, приветственно кивнул Эвану и остался ждать распоряжений Уорика.
 – Перейдем пролив. Посмотрим, каковы наши потери.
 На берегу они встретили Томаса, который сразу же отчитался:
 – Мы появились очень кстати. Двое убитых, четверо раненых, пять лошадей выкрадены, три сгорели.
 – А раненые?..
 – За ними ухаживают, сэр. Леди Меллиора отправилась к ним вместе со священником, которого зовут Фагин. Он хорошо разбирается в лекарственных травах.
 Уорик спешился.
 – А где моя жена?
 Томас указал на один из домов. Уорик кивнул, затем распорядился:
 – Здесь дома в основном из камня, выгоревшие строения можно восстановить. Пусть соберутся каменщики и строители и постараются сделать это к ночи.
 – Да, сэр. Это семейства Маккинни, Макаллистеров и Макмаханов, лэрд Лайэн. Они работают вместе один на другого.
 – И на их сюзерена, – негромко добавил Эван. – Тем более если он воин и готов рисковать собственной жизнью ради своих людей.
 Уорик бесстрастно посмотрел на молодого человека. Он не знал, стоит ли убивать этого парня на месте за то, что тот познал его жену, или же эта преданность означает, что он принял как должное королевское слово и может быть тем сторонником, которого Уорик не должен терять.
 – Присмотрите за тем, чтобы на ночь была выставлена стража на берегу и возле замка, – сказал Уорик и направился к дому, где, по словам Томаса, находилась Меллиора.
 В доме пока еще царил разгром, однако на очаге, возле которого суетилась стройная, средних лет, женщина, уже что-то грелось. Меллиора и в самом деле сидела у постели, на которой лежал мужчина с кровоточащей раной на руке. Пожилой человек с длинной бородой зажимал рану, а Меллиора зашивала ее аккуратными маленькими стежками.
 – Да, конечно, здесь останется шрам, но я сделаю его красивым, как моя вышивка, Джошуа, – приговаривала она, не отрываясь отдела, слегка подшучивая и тем самым успокаивая раненого.
 – Я убил человека с жезлом... – начал было Джошуа и замолчал, морщась от боли.
 – Ты вел себя храбро, я знаю. Маргот, принеси примочку и самый крепкий эль. Ему нужно поспать.
 – Да, сын мой, отдых – лучший целитель, – сказал седовласый мужчина.
 Женщина, которая была занята работой у очага, поклонилась Уорику и поспешила к кровати с примочкой. Меллиора встала и повернулась к нему. Лицо ее вспыхнуло, и Уорик понял, что за ним в дом вошли Ангус с Маккинни и что Меллиора видит Эвана впервые после своего замужества.
 – Все нормально? – спросил Уорик.
 – Да, – пробормотала Меллиора и жестом указала на тщательно обработанную рану Джошуа.
 Уорик перевел взгляд на седобородого человека.
 – Лэрд Лайэн прибыл очень своевременно, – сказал тот и, поклонившись, стал с любопытством разглядывать Уорика. – Я отец Фагин. Говорят, мой отец был викингом и сочинял руны, а мать – кельтской ведьмой. Моя паства называет меня Фагин. Я даю советы, исцеляю, общаюсь с небесами.
 Уорик инстинктивно почувствовал, что, невзирая ни на какие причуды, отец Фагин и впрямь человек святой и, вероятно, имеет с Богом более тесную связь, нежели многие другие ортодоксальные священники.
 – Пусть женщины подготовят погибших к погребению. Завтра отпоем их.
 – Да, лэрд Уорик. И еще, сэр, добро пожаловать на Голубой остров. – Он невесело улыбнулся. – Мы не такие уж беспомощные, сэр, как вам могло показаться. Должно быть, вы устали после путешествия. Даю слово, что наши люди позаботятся о безопасности здешних домов и не позволят повторить этот дерзкий набег. Уорик кивнул и протянул руку жене.
  –  Пошли, моя дорогая. Ну-ка, покажи мне мой новый дом. Мне хочется побыстрее попасть в наши покои.
 Меллиора побледнела, и Уорик подумал, что она может проявить – как уже бывало раньше – строптивость, тем более что он упомянул об их общих покоях в присутствии Маккинни. Но что ни делается, все к лучшему; он сразу же продемонстрирует, что он лэрд этого замка.
 Судя по всему, Меллиора решила никаких трюков не вытворять.
 – Отец Фагин, мы поговорим позже. Маргот, позаботься о Джошуа.
 – Да, леди, обязательно, он – моя жизнь, – горячо откликнулась Маргот, подсела к мужу и взяла его за руку. Жили они просто и, возможно, бедно, но Маргот считала, что у них было все, потому что ее муж выжил.
 Уорик задержался у постели.
 – Не стесняйся, приходи в ближайшие дни, Джошуа. Ты храбро сражался с врагом. Если ты нуждаешься в чем-то, мы поможем тебе.
 – Спасибо, лэрд Лайэн, – смиренно ответил Джошуа. – Спасибо на добром слове, мы благодарны тебе, что ты вовремя появился и разбил этих язычников!
 – Благодарить за это нужно Бога, – сказал Уорик. – Так идем, Меллиора.
 Она увидела его указующий жест и шагнула от постели. Мгновение поколебавшись, она приняла его руку и позволила мужу вывести ее из дома.
 – Начинается прилив, – сказала она, когда Уорик подвел ее к Меркурию.
 – Да, леди, и что же?
 – На берегу есть лодки. Мои люди перевезут меня, – ровным тоном проговорила Меллиора, намереваясь пройти мимо.
 – В самом деле? Уж не те ли это люди, которые только что совершили набег?
 Она резко обернулась.
 – Что?!
 – Я имею в виду викингов. Ведь именно они на нас напали.
 – Это были разбойники! Многие викинги сейчас составляют часть населения Шотландии, как ты или я!
 – Гм... Любопытно, миледи, что у тебя так много родни среди викингов. Твой отец был викингом, и многие из них наверняка считают, что Голубой остров должен принадлежать им.
 – Как ты смеешь!.. Если ты подозреваешь моего дядю...
 Меллиора рванулась прочь. Он поймал ее за руку и притянул к себе.
 – Я никого не подозреваю. Я лишь хочу, чтобы ты поняла, что такие викинги – твои враги, а вовсе не спасители!
 – Пусти меня! Я устала... Поездка была долгой и утомительной.
 Она выдернула руку и пошла вперед. Уорик сел на Меркурия и решил, что они доберутся до острова вместе – плевать на то, что вода ледяная. Он пустил Меркурия шагом. Услышав, что Уорик приближается, Меллиора обернулась. Не дав ей опомниться, он схватил ее и усадил на своего громадного коня. Меркурий покорно полез в воду и, хотя воды прибыло, уверенно пошел вперед, и довольно скоро они достигли Голубого острова. Уорик пустил Меркурия рысью, и они въехали под решетку массивных ворот, затем миновали еще одни ворота и оказались в просторном дворе крепости.
 Уорик некоторое время оставался в седле, разглядывая крепость изнутри. Здесь находились торговые ряды и торговцы, выставившие для продажи свою утварь. Здесь же бродил скот, загнанный сюда на время боя. Пять башен соединялись друг с другом толстыми стенами. Вверху стены были окаймлены парапетами. Двор казался огромным. Люди, которые пришли сюда в поисках защиты от набега, увидев Уорика и Меллиору, окружили их. Они приветствовали Меллиору, поздравляли ее с возвращением домой, а также горячо приветствовали его, нового лэрда. В конце концов, через толпу пробрался мужчина. Меллиора вполголоса представила его Уорику:
 – Это Дональд, управляющий.
 – Ясно, – пробормотал Уорик.
 – Леди Меллиора, лэрд Лайэн, добро пожаловать к очагу, ваши покои приготовлены.
 – Да, Дональд, спасибо, – ответил Уорик и, спустив Меллиору с Меркурия, спрыгнул на землю. К Меркурию сразу подошел конюх. Дональд направился к замку, и толпа расступилась, образуя проход. Уорик и Меллиора двинулись за ним. Меллиора приветствовала людей, а те с живым любопытством разглядывали нового лэрда. Он то и дело кивал, выслушивая уверения в верности.
 Они вошли в северную башню и стали подниматься по лестнице. Уорик сразу же увидел, что, как и во многих крепостях, нижние этажи были оборудованы под склады для припасов, оружия и прочих необходимых вещей. Дональд рассказал ему, что воины размещаются в западной части, гости – в восточном секторе, а северная башня и залы всегда принадлежали лэрду. Пока они поднимались, Уорик положил ладонь на талию Меллиоры. Она шла быстро, стараясь не отставать.
 Башня представляла собой самое просторное помещение крепости. Дональд свернул налево, и они достигли хозяйских покоев – просторных, с видом на море. Обстановку большой спальни, отделенной от передней комнаты задрапированной аркой, помимо кровати, составляли стол возле узкого окна, несколько сундуков, умывальник, украшенный резьбой туалетный столик. Передняя комната тоже была довольно уютной: обтянутые кожей стулья, меховые шкуры перед камином, большой стол, заваленный книгами и картами, стены, увешанные всевозможным оружием.
 Придется быть предельно осторожным, подумал Уорик. Его жене в любой момент может прийти в голову воспользоваться этим арсеналом.
 Пока Дональд демонстрировал апартаменты и вид из окна, Меллиора молча стояла посреди комнаты. Уорик наблюдал за ней, ничуть не сомневаясь в том, что жена желает ему смерти.
 – Так как, приз достоин потраченных усилий? – спросила наконец она.
 – Не знаю.
 – Не знаешь? Ты же видел земли и замок.
 – Да, земли великолепные. Замок просто замечательный, и мне теперь понятно, почему Давид не позволил, чтобы замок перешел к человеку, которому он не доверяет.
 – Например, дочери викинга.
 – Повторяю: я имел в виду викингов, напавших на остров.
 – Я не из их числа, – напомнила она.
 Уорик посмотрел на нее с усмешкой.
 – Ты считаешь, я должен тебе доверять?
 Он видел ее колебания и попытку совладать со своим гневом.
 – Когда я думала, что могу убежать от тебя, – нет! Но я считаю, что этот приз достоин усилий. Это мой дом. Мои люди. Я их люблю. Я завишу от них, и они зависят от меня. Для меня это – все! И я считаю это достойным призом, даже если ты так не считаешь!
 – Я не говорил, что не считаю. Просто мне еще только предстоит изучить весь приз целиком, – многозначительно сказал Уорик и, поклонившись, направился к выходу.
 – Уорик! – Она бросилась за ним и, схватив его за руку, загородила ему путь, затем быстро отдернула руку.
 Он остановился и посмотрел на жену. Меллиора обвела комнату рукой.
 – Я никогда здесь не бывала. Это покои моего отца. Они украшены его оружием. Поскольку ты не доверяешь мне, может, тебе будет удобно, если я займу свои покои – как раз напротив твоих. Их окна выходят не на море, а во внутренний двор крепости.
 – Твой отец умер, Меллиора, – сказал Уорик. – Ты можешь чтить его память, но это королевская крепость, а не храм для поклонения. Ты хозяйка замка. И будешь спать здесь.
 – А где будешь спать ты, лэрд Лайэн?
 – Миледи, я тоже буду спать здесь.
  –  В самом деле? И ты рискнешь? Решил, что моему прошлому можно верить?
 Она явно дразнила его. Ее глаза дерзко сверкали, в них играли смешинки. Жаль, что он настроен столь непреклонно. У него было искушение сгрести ее в охапку и посмотреть, как быстро иссякнет у нее запас юмора.
 Однако он лишь улыбнулся в ответ, пожал плечами и вышел, хлопнув дверью, как будто предстоящие ночи не имели для него никакого значения.
 В большом зале Уорик обнаружил ожидавших его отца Фагина, Ангуса и Эвана, расположившихся за украшенным резьбой столом. На столе стояло вино, в камине полыхал огонь. Выпив вина, Уорик сел во главе стола.
 Он посмотрел на Фагина, затем на Эвана.
 – Никто не знает, откуда совершено нападение? – спросил он.
 – Нет, лэрд Уорик. Они словно с неба свалились.
 – По-моему, в этом нет ничего странного, – заметил Фагин. – Когда Адин был жив, викинги не решались нападать.
 – Да, но набеги на баркасах изредка случались, – напомнил Уорик. – Что викинги надеялись захватить?
 – Может, они рассчитывали ослабить нашу оборону, потрепать нас перед тем... – начал было Эван.
 – Перед чем?
 Эван посмотрел на Уорика и пожал плечами.
 – Перед тем, как вы сюда прибудете. Я не очень в этом уверен. – После некоторого колебания он добавил: – Есть люди, которым доставляет удовольствие разрушать, насиловать и убивать в силу простой жестокости.
 Уорик откинулся назад. Он не верил, что Даро выступит против него. Но кто-то успел воспользоваться лагерем Даро. Вначале – чтобы захватить Меллиору. А теперь?
 У него был враг. Не настолько сильный, чтобы добраться до него. Но обладающий достаточной властью и деньгами, чтобы купить воинов – много воинов. И запугать их. Запугать настолько, что они предпочитают умереть, вместо того чтобы рассказать правду.
 Он поднялся.
 – Удвойте охрану, Маккинни. В течение долгих лет моей правой рукой был Ангус. Вы разделите эту обязанность с ним, поскольку служили Адину. Завтра вы покажете мне все углы и закоулки замка. И после этого мы начнем обучение. Я привел десять воинов, но мне нужно иметь наготове двадцать, если король снова призовет меня. А это неизбежно случится. При сложившихся обстоятельствах нам нужно иметь побольше должным образом обученных людей. Думаю, что набеги не прекратятся. И мы не должны больше нести потери.
 – Да, сэр! – сказал, поднимаясь, Эван. Фагин тоже встал из-за стола.
 – Пойду навещу раненых до наступления ночи, м'лэрд. А на заре мы похороним погибших.
 – А я отправлюсь к нашим воинам, – сказал Ангус.
 – Хорошо, – согласился Уорик. Все двинулись к выходу. – Маккинни! – громко окликнул он Эвана.
 Эван вернулся. Выглядел он несколько сконфуженным и взволнованным.
 – Да? – проговорил он.
 – Я никогда не осуждаю человека за прошлое, Эван. Я знаю, что Меллиора некогда имела надежды на союз...
 – Я говорил ей, что это невозможно, – мягко перебил его Эван.
 – Кажется, вы хороший человек и отличный воин, – ровным тоном произнес Уорик. – Служите мне, как служили Адину, и все у вас будет хорошо.
 – Спасибо.
 – Хотя должен вас прямо предупредить. Если тронете ее, вы, вероятно, умрете.
 Некоторое время Эван стоял, опустив голову, затем, поколебавшись, посмотрел на Уорика.
 – Сэр, я не причиню ей неприятностей. Видите ли, я слишком ее люблю и не хочу создавать ей трудности.
 – Мне очень жаль, – сказал Уорик.
 Эван снова пожал плечами.
  –  Будьте к ней добры, сэр. Порой она может наговорить лишнего, это дает ей возможность разрядиться. Она сильна, мужественна и...
 – И?
 Эван вспыхнул:
 – Прошу прощения. Я знаю ее с детства.
 – Мне это известно, и об этом излишне напоминать.
 Эван улыбнулся и кивнул.
 – А теперь займитесь своими делами, Маккинни. День был долгий и трудный для нас обоих.
 – Да, лэрд Лайэн. – Прежде чем выйти из комнаты, он повернулся и добавил: – Сэр, вы даже лучше, чем я ожидал. Служить вам будет не так уж трудно.
 Эван вышел. Уорик несколько минут оставался на месте, барабаня по столу пальцами, затем вдруг почувствовал дрожь и понял, что замерз. Поднявшись, он направился в свои покои.
 Меллиоры в спальне не было, и он прошел под арку. Ванну принесли, как он и приказал. Это было старинное кельтское корыто из плотного дуба, украшенное по периметру искусной резьбой. Оно было глубоким и даже более длинным, чем то, которое он привез для себя. От воды поднимался пар.
 Меллиора принимала ванну.
 Она лежала на спине, положив голову на деревянное изголовье, волосы ее свешивались с края корыта. От воды исходил запах свежескошенного луга. Вода закрывала все тело, и тем не менее от этого зрелища у него мучительно заныло в чреслах.
 Меллиора вдруг открыла глаза, словно почувствовав чье-то присутствие. Она села в ванне и уставилась на Уорика.
 – Похоже, вода очень теплая, – сказал он.
 – Да.
 Он сел на сундук и снял с себя ножны, оружие, кольчугу и одежду. Пока он раздевался, Меллиора смотрела на огонь, на мыло и воду. Когда она все-таки повернула лицо в его сторону, ее глаза широко раскрылись то ли от испуга, то ли от удивления. Он шагнул в ванну.
 Меллиора ухватилась за края корыта, словно собираясь выскочить из воды.
 – Нет! – приказал он, схватив ее за запястье.
 О том, как стучит ее сердце, Уорик мог судить по жилке, которая билась на шее. Он улыбнулся.
 – Я только что беседовал с юным Маккинни, – сказал он.
 – Да? – процедила она, и Уорику стало ясно, что никакие другие чувства, владевшие ею в этот момент, не способны заглушить ее интерес к услышанному.
 – Он мне понравился.
 – Тебе? Понравился? Как великодушно!
 – Вот мыло. Помой мне спину.
 – Я думала, ты будешь спать в другом месте.
 – Я сейчас не сплю. Как и ты. Помой спину.
 Он подал ей мыло, повернулся спиной и поразился размеру корыта. Должно быть, кельты совершали в нем удивительные ритуалы, подумал он.
 Меллиора так и не притронулась к нему.
 – Меллиора, прошу тебя...
 Мыло коснулось его плеч. Он опустил голову. Ее пальцы легко задвигались по его спине.
 – В самом деле, Маккинни восхитил меня.
 – Он достоин восхищения.
 – Да, он мне очень понравился. Однако сделай доброе дело и предупреди своего друга, что я его убью, если он хотя бы прикоснется к тебе.
 Пальцы Меллиоры замерли. Уорик вспомнил об оружии, развешанном по стенам комнаты. Резко обернувшись, он увидел, что ее пальцы крепко стиснули брусок мыла. Он взял мыло у нее из рук.
 – Повернись.
 – Что?
 – Повернись, я помою тебе спину.
 – Я и сама могу...
 Уорик повернул ее спиной к себе, собрал волосы в узел и уложил на затылке. Он почувствовал, как она напряглась, однако протестов не последовало. Он намыливал ей плечи, шею, затем его рука опустилась к ребрам. Уорик ощутил, как по ее телу пробежала дрожь, и она спросила:
  –  Зачем ты это делаешь?
 – Я исследую приз, – сказал он, наклоняясь к ней. Он просто не мог удержаться от этого. Его руки снова мягко заскользили по плечам, по спине, по животу, затем поднялись выше и накрыли полные полушария грудей.
 Меллиора затаила дыхание.
 Намыленные пальцы дотрагивались до отвердевших сосков, скользили по грудям, гладили чувствительную ложбинку между ними. Потом начали движение вниз, к животу.
 Игра с завитками волос между ног длилась лишь мгновение. Пот, не имеющий ничего общего с водой, выступил над бровями Уорика. Что это он, черт возьми, затеял? А как же с его будущим, с продолжением династии, рода, имени?
 Его имени. Имени его отца. Имени ребенка.
 Он закрыл лицо рукой и выронил мыло.
 – Выходи! – хрипло сказал он.
 Впервые она с готовностью подчинилась его приказу. Через несколько мгновений Меллиоры в ванне уже не было.
 Время, сказал себе Уорик. Нужно набраться сил и выждать время.

 Глава 17

 Отец Фагин служил заупокойную мессу, и его красивый, успокаивающий голос разносился за пределами церкви, расположенной в южной части замка. Его слушали многочисленные прихожане, собравшиеся во внутреннем дворе. Фагин вознес хвалу людям, погибшим во время набега. А пока он говорил, Уорик всматривался в собравшихся на мессу людей. Понимали ли они, что Давид основательно внедрил феодальные устои в Шотландии, или же продолжали жить так, как жили всегда? Их защищали владельцы замка, а они, в свою очередь, отдавали господам часть того, что строили, создавали или выращивали. Владельцы были ответственны перед ними в годину бедствий, а их люди обязаны были нести воинскую повинность, когда в этом появлялась нужда. Феодализм породил дополнительно к существовавшим новые титулы; на земле, где родился Уорик, появилось много вольных людей, но в общем и целом жизнь изменилась мало. Убитые были добрыми христианами, хорошими отцами и кормильцами.
 В течение всей мессы Уорик стоял рядом с Меллиорой. По окончании погибших торжественно отнесли на кладбище за пределами крепостных стен. Оно находилось на высоком холме, с которого открывался вид на море, и его можно было узнать по резным кельтским крестам. Здесь было сказано еще несколько добрых слов, после чего покойников опустили в могилу. Застучали комья земли...
 Меллиора подошла к вдове молодого погибшего и тихонько заговорила с ней. К ним присоединился Уорик и передал женщине небольшой полотняный мешочек с монетами.
 – Нас могут ожидать еще более трудные времена, – негромко сказал он.
 Его внимание привлекло необычное захоронение площадью футов пятьдесят на пятьдесят, окопанное и огороженное. Уорик подошел поближе. Похоже, ему не нравилась подобная расточительность. Он повернулся к Меллиоре, которая, закончив разговор с вдовой, подошла к нему.
 – Это могила моего отца, – сказала она, прежде чем Уорик успел что-либо спросить.
 – Да, я слышал, что он был большим человеком. У Меллиоры на щеках выступил легкий румянец.
 – Он похоронен вместе с баркасом и принадлежащими ему вещами. Таков обычай викингов.
 – Но он был обращен в христианство.
 – Его похоронили по христианскому обычаю. Рыцарь может быть похоронен вместе со своим мечом. То же самое было соблюдено в отношении моего отца.
 – Понятно.
 – Уорик!
  –  Да?
 – Серебряные монеты, которые ты поднес вдове, – это очень большая любезность с твоей стороны.
 – Теперь у нее нет мужа, способного содержать ее.
 – Так бы поступил, наверное, мой отец.
 Уорик поколебался.
 – Это похвала? Меня сравнивают с великим Адином?
 Меллиора слегка напряглась.
 – Нет. Ты никогда не станешь таким, как мой отец.
 – Вероятно, ты должна благодарить за это Господа Бога.
 Уорик двинулся вперед, Меллиора поспешила за ним.
 – Что ты хочешь этим сказать?
 – Ничего особенного.
 – Погоди...
 – Не могу ждать. У меня дела.
 Он оставил ее на холме и ушел, чтобы разыскать Дональда, Эвана Маккинни и Ангуса. Крепость была обширной, и следовало разузнать все о ее достоинствах и недостатках. Он не хотел, чтобы что-то застало его врасплох...
 День шел за днем, и в течение всего этого времени Меллиору не покидало состояние беспокойства и тревоги. Она не знала, где спал Уорик в первую и во вторую ночь. На третью ночь, лежа без сна, она услышала, что он ложится на край обширной кровати. Уорик лежал молча, Меллиора боялась даже дышать.
 Утром Меллиора проснулась поздно. Уорик уже ушел.
 И хотя это были довольно беспокойные дни, жизнь в то же время шла каким-то умиротворяющим, давно заведенным порядком. Отец Меллиоры был викингом, но замок был владением матери, и потому в нем сохранились многие старинные должности. Дональд исполнял обязанности управляющего, Аларик с Айоны [3] пребывал в роли барда, Мэллори Макмазон оставался хранителем сокровищ, Хэмлин Доугалл – арфистом. При жизни Адина Эван был личным представителем главы острова и одновременно телохранителем, хотя Адин не слишком нуждался в охране. Поскольку с приходом Уорика эта роль перешла к Ангусу, Эван должен был руководить людьми в границах владения. Джон из Уика был начальником стражи. Обладая острым зрением, он ночью вел наблюдение с восточной башни и всегда был начеку.
 Уорик не стал менять заведенный в замке порядок, признав заслуги и титулы, дарованные людям. К большому раздражению Меллиоры, Уорик, похоже, вообще в ней не нуждался. Он знакомился с обитателями замка с помощью Дональда, узнавал о системе обороны от Эвана и Джона, о расходах – от Мэллори. Уже со второго дня пребывания на Голубом острове он начал интенсивное обучение приведенных с собой и местных воинов. Меллиора знала, что живущим на острове парням льстило, что их обучает прославленный рыцарь. И ей было отрадно слышать заглушающий звон мечей веселый смех, доносившийся с того места, где проходили учения. Молодых людей обучали владеть клеймором, мечом, боевым топором, булавой, пиками, оружием кельтов и викингов.
 Поначалу Меллиора держалась поодаль и наблюдала со стороны. Затем, решив поднять свой авторитет, стала проводить время с Дональдом и Мэллори, составляя бюджет и планируя расходы на ведение хозяйства. Днем в большом зале, когда Уорик уходил обучать воинов, она улаживала споры, возникавшие между крестьянами, ремесленниками и торговцами. Немало времени она проводила на материке, ухаживая за ранеными и помогая тем, чьи дома пострадали во время набега викингов.
 В сумерках Уорик, Фагин, Эван, Ангус, Джиллиан, Мэллори и Меллиора садились вместе обедать. Хэмлин играл на арфе или на каком-либо другом инструменте, Аларик рассказывал семейные предания. Он изучил историю семьи Уорика, рассказ его бывал наполнен красочными подробностями. Меллиора отметила, что Уорику приятны старания Аларика. После окончания обеда и представления Уорик уходил заниматься делами, прихватив с собой кого-нибудь из присутствовавших за столом.
 Проходили дни, и Меллиора постепенно становилась спокойнее. В большом зале они с Эваном играли в шахматы. Она нередко музицировала – играла на лютне, арфе, сочиняла с Хэмлином песни, смеялась и радовалась тому, что снова дома. Проводя время с Эваном, она ловила себя на том, что не испытывает того душевного волнения, которое должна бы испытывать. В ее душе образовалась некая пустота, и, кажется, она отдавала себе отчет, что хочет всего лишь позлить Уорика, который, похоже, вообще не проявлял к ней ни малейшего интереса.
 Установился определенный порядок: он избегал ее. Судя по всему, он привык мало спать. Уорик приходил поздно, молча ложился в постель, рано утром вставал и уходил. Поначалу Меллиора забивалась на самый край кровати, затем поняла, что может не ограничивать себя до такой степени – он все равно не приблизится к ней.
 Это ее изумляло и одновременно раздражало и беспокоило. Когда Меллиора говорила с Дональдом или Мэллори о делах, касающихся замка, они отвечали ей в таком духе: да, конечно, это должно быть сделано, если лэрд Уорик согласен.
 Как-то раз она пришла навестить могилу отца. Зачем он умер? Зачем оставил ее одну? Она была очень сердита на него за это.
 Неожиданно Меллиора почувствовала, что кто-то наблюдает за ней, и обернулась. Уорик. Он стоял чуть выше, на гребне холма, и его клетчатая накидка развевалась на ветру.
 – Меллиора, вернись в замок, – сказал он.
 Меллиора упрямо отвернулась. Как он смеет ей приказывать! Она думала, что он выждет, затем повторит свое приказание – и тогда она даст ему отпор. Но Уорик просто повернулся и ушел. Она осталась одна. Ветер неожиданно сделался очень холодным. Он буквально стегал, обжигал и кусал ее. Однако Меллиора продолжала упрямо стоять на холме. К себе она вернулась не скоро. Джиллиан встретила ее у входа в большой зал.
 – Где ты пропадала? – напустилась она на Меллиору. – Приехал гонец от короля...
 – С чем?
 – Теперь не узнаешь. Он с Уориком в приемной комнате.
 – А кто приехал?
 – Сэр Перси Уорринг, – шепотом подсказал подошедший Ангус. В это время дверь приемной распахнулась, и сэр Перси Уорринг вышел вместе с Уориком.
 – Ты знаком с моей женой Меллиорой? – спросил Уорик.
 – Да, конечно! – ответил сэр Перси, взял ее руку и галантно наклонился к ней. Его губы деликатнейшим образом прикоснулись к ее руке, в глазах его засветились радость и восхищение. Подобного отношения к себе Меллиора давно уже не знала.
 Будучи женатым на наследнице из Йоркшира, вдове старше его, Перси имел репутацию отчаянного дамского угодника, на счету которого было немало соблазненных графинь и горничных. Меллиора не была глупенькой и наивной. Она знала его. Но он привез Уорику тайную весть от короля, и, судя по всему, ни один из них не собирался поделиться с нею новостью. Меллиора решила исполнить роль очаровательной хозяйки и сыграть на слабостях Перси.
 – Добро пожаловать, сэр Перси. Рада видеть вас здесь, хотя и не знаю, чему мы обязаны такой честью.
 – Поручение короля, миледи. К счастью, с делами покончено.
 – Хорошо, сэр Перси. Я настоятельно прошу вас уделить мне время и рассказать обо всем, что происходит при дворе.
 Она порхала по залу, велела Дональду подать лучшую еду, рассказала Перси о том, как храбро вел себя Эван во время набега врагов, усадила Перси по одну сторону стола рядом с собой, а Эвана – по другую. Она мило кокетничала с обоими, коснулась пальцев Эвана, когда потянулась за кубком, и тут же извинилась, сказав, что перепутала кубки.
 Меллиора сама не ведала, что творила.
 Ей было страшно, но она, похоже, не могла остановиться. Она пела с Хэмлином, танцевала, играла на лютне, дразнила, смеялась, блистала. Она чувствовала, что муж весь вечер не спускает с нее глаз. А затем Перси вдруг вспомнил, что должен вручить Уорику подарок – золотой макет баркаса викингов. Это ее дядя хотел выразить Уорику благодарность за помощь в женитьбе на Энн Макинниш.
 – Как это славно, что свадьба состоялась! – воскликнула Меллиора, радуясь и за дядю, и за Энн. Она выразительно посмотрела на Уорика, желая убедиться, что тот отдает себе отчет в том, где сейчас находится Даро. Ее дядя был вместе с королем, а не совершал набеги на ее владения.
 – Знаете, миледи, свадьба была не при дворе короля. Даро увез Энн к себе, на остров Скул, и там сочетался браком два дня назад. Я присутствовал на церемонии как представитель короля Давида, а оттуда направился к вам. Они оба на вершине счастья и от души благодарят вашего мужа.
 – Вы по этой причине и приехали сюда, сэр Перси? – спросила Меллиора.
 – По этой, а также по другим делам, – ответил Перси.
 – По каким же?
 – По делам, которые мы решим вдвоем, моя дорогая, – непреклонным тоном заявил Уорик. Она испытала такое чувство, словно ей дали пощечину. Все взоры устремились на нее.
 – Ну хорошо, я не стану проявлять любопытство, – сказала она, поднялась и, повернувшись к сэру Перси, добавила: – Спокойной ночи, не стану мешать – вдруг появятся еще какие-то важные дела.
 – Я провожу тебя в наши покои, – сказал Уорик.
 Но Меллиора уже остановилась возле кресла Эвана и заявила:
 – Меня проводит Эван, лэрд муж. Не хочу отрывать тебя от королевских дел.
 Покрасневшему Эвану ничего не оставалось, как подняться и проводить ее. Она буквально выбежала из зала – ее душил гнев. Эван остановился у ее двери. Меллиора была в таком состоянии, что даже не могла пожелать ему спокойной ночи. Затем, спохватившись, поцеловала его в щеку и извинилась:
 – Прости меня. Я сильно изменилась с тех пор, как умер мой отец.
 И влетела в комнату.
 Джиллиан оставила ей вино и приготовила ванну. Меллиора залпом опорожнила кубок, тут же наполнила второй. Сорвав с себя одежду, она залезла в корыто. Через некоторое время пришел Уорик. Она проигнорировала его приход. Подойдя к столу, он налил вина в кубок. Меллиора чувствовала на себе его взгляд, однако упорно не желала смотреть в его сторону. Она вела себя так, словно вообще его не замечала. Нагая, она вышла из ванны, стоя перед камином, растерлась полотенцем, набросила ночную рубашку и направилась в спальню, где улеглась на кровать. Какая разница – здесь он или нет? Какое это имеет значение?
 Однако в эту ночь это имело значение.
 Внезапно она почувствовала прикосновение его руки. Она едва не вскрикнула от неожиданности. Меллиора ощутила, как он всем телом прижался к ее спине и заговорил – нет, яростно зашептал у нее над ухом:
 – Едва ли я стану убивать юного Эвана за то, что его соблазняет такая проститутка. Предупреждаю тебя, миледи, что, если увижу нечто подобное впредь, я изобью тебя до синяков на глазах у сэра Перси, и он поймет, что я не намерен терпеть твои игры.
 Меллиора попыталась вырваться из его тисков. Она была в ярости и готова разразиться слезами. Она действительно вела себя сегодня вызывающе, но не могла, не имела сил остановиться. Тем не менее Меллиора зло огрызнулась:
 – Впечатляющее зрелище! Великому сподвижнику короля, лэрду, занявшему место великого Адииа, приходится избивать жену, чтобы добиться от нее повиновения!
 Да что там бить – он переломает ей кости, если сожмет ее чуть посильнее, подумала она. Ей было трудно дышать – и тем не менее она была полна решимости довести его до бешенства.
 Меллиора открыла было рот, чтобы что-то сказать, выразить протест, но он заговорил таким хриплым, пугающим голосом, что она замолкла.
  –  Посмей еще хоть раз сравнить меня с твоим отцом – и ты увидишь, каким он был, когда пришел на этот остров, миледи!
 Уорик неожиданно отпустил ее и резко поднялся с кровати, сметя за собой меховое покрывало и шерстяной коврик, лежавшие в ногах.
 – Я... я не знаю, что ты имеешь в виду, – запротестовала Меллиора.
 – Ты просто не хочешь об этом знать. Ты вся погружена в легенды и сказания и не желаешь знать правды, которая известна всему остальному миру. Адин был викингом, когда пришел сюда. Он совершал набеги, грабил, убивал и насиловал. А затем остался здесь и женился на твоей матери.
 – Это неправда! Мой отец не мог...
 – Твой отец это сделал ,  миледи, – сказал Уорик и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
 После его ухода Меллиора долго лежала неподвижно. Ее бил озноб. Затем, повинуясь внезапному порыву, поднялась, обулась, надела отороченное мехом платье. Нет, это все неправда! Адин влюбился в ее мать. Он пришел сюда, завладел островом, но он любил мать, и мать любила его.
 Выйдя из спальни, она направилась в большой зал.
 Однако Уорика там не оказалось.
 Меллиора развернулась и направилась по коридору в противоположную сторону.
 Он был рад, несказанно рад, что большой зал оказался пуст.
 Перед камином топтались охотничьи собаки. Когда Уорик уселся в огромное деревянное, обтянутое кожей кресло перед угасающим пламенем, собаки расположились по бокам. Глядя на язычки пламени, он рассеянно почесал одну из собак за ухом.
 Меллиора доводила его до бешенства.
 Для других мужчин она горела ярко, как пламя. С другими она была очаровательна, она им улыбалась, двигалась перед ними с обольстительной грацией, источая опасное обаяние. Она словно специально дразнила его, стремясь показать, насколько велика может быть ее власть над мужчиной. И в то же время...
 Она стояла у могилы Адина со слезами на глазах. Он был для нее самым хорошим, в то время как ей король подсунул противного, немощного норманна.
 И он не мог дотронуться до нее.
 Он просто не смел до нее дотронуться.
 Уорик услышал шум позади. Он мгновенно вскочил и обернулся, схватив за неимением более подходящего оружия кочергу. Оказалось, что это Джиллиан. Побледнев, она смотрела то на его лицо, то на кочергу в руке.
 – Лэрд Уорик.
 – Ах это ты, Джиллиан! – Он отставил кочергу, снова сел и потер пальцами лоб. Кажется, у него начинается нестерпимая головная боль.
 – Это ваш дом, сэр. Нет причин бояться людей, которые вас окружают.
 – Я давно воюю, Джиллиан, и у меня есть основания опасаться врагов внутренних.
 После недолгой паузы Джиллиан сказала:
 – Вероятно, их меньше, чем вы думаете.
 – Возможно. Чем вызван твой приход? Почему не спишь?
 – Я почувствовала, что должна увидеть вас. После сегодняшнего вечера...
 Она замолчала.
 – Да, и что же? – нетерпеливо подсказал Уорик.
 – Вы можете изменить положение дел, лэрд Уорик.
 – Что именно?
 – Каждый вечер вы ходите по замку, смотрите в камин, засиживаетесь здесь допоздна. – Джиллиан вскинула руки. – Сэр, нет причин вести себя таким образом. – Она говорила медленно, чувствовалось, что ей трудно объяснить свою мысль. – Лэрд Уорик, вы умеете считать? Прошло больше месяца с того времени, как вы встретили Меллиору.
 Уорик в упор посмотрел на нее. Бедная Джиллиан! Ей было так неловко и неуютно. Она хотела быть верной и ему, и своей госпоже.
  –  Что ты хочешь этим сказать? – спросил Уорик, чуть заметно улыбнувшись. Он догадывался, куда гнет Джиллиан, однако...
 – Смею вас уверить, что она не носит в своем чреве ребенка от другого мужчины, – выпалила Джиллиан и, повернувшись, бросилась бежать.
 Уорик некоторое время продолжал сидеть, затем поднялся так резко, что кресло упало. Он не обратил на это ни малейшего внимания, широкими шагами пересек зал и направился по коридору к себе.
 Ее отец был похоронен на холме вместе со своим баркасом, а мать в маленькой часовне в этой башне – башне лэрда. Она покоилась среди холодного камня рядом со своим отцом, матерью и другими предками.
 Меллиора спустилась по лестнице в цокольный этаж. Взяв со стены факел, она пошла, освещая себе путь, в сторону часовни. Часовенка была маленькой и сделана очень просто: над алтарем воздвигнута арка в нормандском стиле. На дубовых скамьях могли расположиться не более двадцати пяти человек. Винтовая лестница вела вниз, к склепам, однако Меллиора помедлила, глядя на единственный религиозный символ в часовне – красивый золотой кельтский крест над алтарем. Она сделала два или три шага вперед, и ей вдруг показалось, что она слышит шорох.
 – Эй, – тихонько позвала она. – Эй!
 Ей стало не по себе.
 – Эй! Выходи! – горячим шепотом проговорила Меллиора.
 Снова послышался шорох. Она резко обернулась. Уорик! Он стоял, скрестив на груди руки и прищурив от света глаза.
 – Уорик! – испуганно воскликнула она.
 – С кем ты здесь встречаешься? – суровым тоном спросил он.
 – Что?
 – Кого ты ожидала здесь увидеть? Кого звала?
 Меллиора покачала головой. – Никого.
 – В таком случае зачем ты сюда пришла?
 – Чтобы взглянуть на могилу матери.
 Он остановился буквально в шести дюймах от нее. Меллиора едва не споткнулась о возвышение у алтаря.
 – Среди ночи? – воскликнул Уорик. – Пообщаться с ней? Спросить у нее, действительно ли твой отец грабил, воровал и насиловал по праву победителя, когда пришел сюда в первый раз?
 – Да, может быть, и так.
 – Ты лгунья! – заключил Уорик.
 Она открыла было рот, чтобы выразить свой протест, но он вдруг поднял руку, погрузил пальцы в ее волосы и притянул ее голову к себе. С минуту он смотрел ей в глаза, затем нагнулся и прижался ртом к ее рту. Его язык дерзко проник в глубину. Его губы карали и в то же время возбуждали в ней странное, жаркое пламя. Она попыталась освободиться, напуганная его настроением и внезапностью атаки. Он и раньше иногда целовал ее, но сейчас, похоже, что-то взорвалось в ней, что-то заплясало в крови.
 – Перестань, мы же в часовне! – горячо зашептала она, вырываясь из его объятий.
 – Так исповедуйся в своих грехах! Кого ты здесь хотела встретить?
 – Никого!
 – Ты лгунья! – Он с такой силой стиснул ей затылок, что Меллиора едва не закричала. Кажется, никогда она не видела его таким бешеным. – Ты кого-то здесь поджидала! Несчастная дурочка! Ты навлечешь смерть слишком на многих людей!
 – Нет!
 – Ну да, ты права, поскольку я тебе этого не позволю, – вдруг сказал он и, нагнувшись, поднял ее и взвалил себе на плечи.
 – Уорик, что ты делаешь? Пусти меня, я могу идти сама! Если кто-то нас увидит...
 – Ах, увидит? Кто же?
 – Пусти меня, поставь на ноги, я пойду с тобой, куда ты захочешь...
  –  Да, ты пойдешь...
 Он был зол, шел быстрыми широкими шагами, а она колотила его по спине.
 – Уорик, ты тащишь меня словно мешок с мукой.
 – Да, и это только начало.
 Он поднял ее на второй этаж и по коридору донес до их покоев.
 Там он положил ее на кровать и придавил своим телом. При свете пламени в камине она видела, как в его глазах то поблескивали льдинки, то полыхал гнев, а сам он становился похож на демона. Она сделала попытку заговорить, возразить, оказать сопротивление, но он вновь запечатал ей рот поцелуем и, кажется, вместе с поцелуем проник в ее душу. Он сбросил с себя одежду и задрал ее платье до талии. Меллиора ощутила его руку между ног – пальцы играли с завитками волос, ласкали живот и бедра, пытались проникнуть внутрь. Она не могла дышать, ее тело все Глубже вдавливалось в кровать. Хотелось вскочить, кричать, лезть на стену. А его пальцы тем временем продолжали сладостную игру.
 Она вскрикнула, уткнувшись лицом ему в шею. Ее ногти впились ему в плечи. Она испытывала непередаваемые ощущения. Тепло – невыносимое тепло – наполняло все тело, кровь бурлила и кипела, проникая в самые кости. Она хотела одновременно и прильнуть к нему, и оттолкнуть его от себя. Ее обволакивало что-то изумительно сладостное... Это было блаженство – ощущать прикосновения его губ, вдыхать аромат его тела...
 Боль пронзила ее как удар ножа. Нет, она не закричит, не станет хныкать. Она не допустит, чтобы он узнал, какую боль ей причинил.
 Однако он узнал, он это понял, потому что вдруг остановился и замер.
 – Почему ты не сказала мне? – хрипло спросил Уорик.
 – Ты настоящий болван, я говорила тебе, но ты не хотел меня слушать, не хотел мне поверить! Я поклялась честью отца, что у меня не было любовников и...
 Она замолчала, не закончив фразы. Застонав от нетерпения, Уорик возобновил движение, и Меллиора, ахнув, вонзила ногти в его заросшие волосами плечи. И как ни клялась не кричать, крик все же вырвался из груди.
 – Прошу, не надо больше, не надо! – взмолилась она, но в ответ на ее мольбу он прижал рот к ее губам. И вдруг она почувствовала, что все начинает меняться. Ласки его губ и языка становились все более нежными, пальцы скользили по телу, рождая все более сладостные ощущения.
 Боль постепенно отступила, как-то притупилась. Она ощущала, как напряглись мускулы Уорика, ускорились движения. Тепло, наполнявшее тело, грозило перерасти в жар и полностью затопить ее. Дыхание Уорика напоминало порывы ветра, сердце гулко колотилось. Внезапно Меллиоре показалось, что он пронзил ее до костей, и она забилась в его объятиях. Уорик продолжал двигаться, она прильнула к нему, чувствуя себя расколотой и в то же время испытывая благодарность за то, что он наполнил удивительным влажным теплом ее лоно, все ее тело.
 Он медленно покинул ее и лег на спину. Ей стало холодно, она снова ощутила боль, отдавая себе отчет в происшедшем. Конечно, она знала, что означает выйти замуж, понимала, что за этим следует, и все-таки...
 Она никак не ожидала, что будет испытывать желание. К нему. Сейчас, когда боль еще не отпустила, ей хотелось трогать его, прижиматься к нему, оказаться в его объятиях... Почувствовать, как он ласкает ее и...
 Как он хочет ее.
 Она отвернулась и поправила сбившуюся одежду.
 – Я прошу прощения, – сказал Уорик.
 – Есть за что.
 – Миледи, по правде говоря, ты сама виновата.
 – Я виновата?!
 – Тебе нравилось играть ту роль, которую ты сама выбрала. Играла ты здорово, дразнила меня и наслаждалась моими мучениями.
 – Да никогда! – солгала она. – Я сказала тебе правду, ты же не счел нужным мне поверить.
 – Очевидно, я был не прав.
  –  Очевидно, – сказала она, чувствуя, что на глаза набегают слезы. Хорошо, что она лежала к нему спиной.
 – И еще я рад. Мне в самом деле понравился Эван.
 При этих словах Меллиора повернулась. Он смотрел в потолок и казался возмутительно спокойным.
 – Ты рад тому, что тебе понравился Эван? – спросила она.
 – Да.
 Меллиора привстала на кровати и занесла руки для удара, но он поймал ее за запястья и удивленно спросил:
 – В чем дело, мадам?
 – Ты должен радоваться тому, что убедился в честности жены. Помнишь, она клялась честью отца, что у нее нет любовника?
 – Да! – сказал Уорик, опрокинул ее на спину и сел на нее верхом. – Я вижу, ты не хочешь, чтобы мне нравился Эван, а хочешь, чтобы мы оба мучились, испытывали подозрения и готовы были вцепиться друг в друга.
 – Нет! – воскликнула Меллиора. На Уорике была лишь рубашка, и она своим телом ощущала его мускулистое, в шрамах, тело. – Ой, слезь, пожалуйста, с меня, ты не желаешь меня понять, ты противный, ты... ты...
 Она замолчала, увидев, что он смотрит на нее сверху вниз и улыбается.
 – Что в этом смешного? – спросила Меллиора.
 – Не смешного, а приятного, – негромко уточнил Уорик.
 Меллиора снова почувствовала, как у нее запылала кожа на всем теле.
 – Уорик, слезь, пож...
 Она не закончила фразы, потому что его губы снова прижались к ее рту. Его поцелуй был медленным. Он ласкал ее рот, губы, его язык проник внутрь. Меллиора хотела остаться холодной, обиженной, разгневанной. Но поцелуй все длился, и она почувствовала, что начинает дрожать и трепетать. Его пальцы дотронулись до ее щеки, он прервал поцелуй и, коснувшись влажных губ Меллиоры, глядя ей в глаза, тихо сказал:
 – Я никогда не хотел причинить тебе боль. – И, пожав плечами, добавил: – Может быть, один лишь раз у меня было искушение отколотить тебя до синяков. Но это другое...
 Он вновь поцеловал ее – на сей раз коротко, выпрямился и стал выпутываться из рубашки. Меллиоре захотелось потрогать его могучую грудь. Плечи его были покрыты шрамами. Ей хотелось дотронуться пальцами до каждого из них и услышать от Уорика рассказ о том, при каких обстоятельствах этот шрам появился. Она лежала не шевелясь, и Уорик потянул ее за платье.
 – Пора бы снять его совсем...
 – Погоди, мы ведь уже...
 – Мы только познакомились, любовь моя. Теперь мы лучше знаем друг друга.
 – Просто ты извинился за то, что не поверил мне, что причинил боль...
 – Нет, дорогая жена, только за то, что причинил тебе боль. А что касается недоверия, так ты делала все, чтобы я тебе не верил.
 – Но ведь...
 – Я изучаю свой приз. Я иногда считал себя безумцем из-за того, что согласился жениться на тебе, когда мне предлагали земли без невесты в придачу. Но земли без сердца – это ничто. И сейчас я открываю все более удивительные вещи.
 – Ведь было больно...
 – Больше больно не будет. Успокойся, вспомни: под конец ты уже не чувствовала боли.
 – Я придана тебе вместе с землей. Я вовсе не то, чего ты хотел! – напомнила она. Уорик тем временем приподнял ее и стал стаскивать через голову платье.
 Его глаза встретились с глазами Меллиоры – синими, как бурное море, и он улыбнулся ясной, открытой улыбкой, в которой не было ни тени насмешки.
 – Леди, не будь такой скромницей! Я видел, как ты обольщала всех мужчин замка, видел, что ты осознаешь свою силу. Ты красива, Меллиора Макадин, и прекрасно это понимаешь. Ты знаешь, что чуть ли не все мужчины могут попасть к тебе в плен, а ты можешь безжалостно и жестоко их отшвырнуть.
  –  О, это ты так чувствуешь?
 – Я не так уж глуп, миледи.
 – Это верно, у тебя не было ни малейшего желания жениться на мне.
 – Ты говоришь о моем желании? – спросил Уорик и снова уложил ее на подушки. – Нет, леди, я был не в восторге от идеи жениться на тебе, потому что мне еще не наскучила жизнь. А что касается желания... Ты прекрасно знаешь, сколько о тебе сложено поэм по всей Шотландии, десятки мужчин приходили к твоему отцу и королю, ибо хотели тебя...
 – Вместе с Голубым островом.
 – Да, земля важна, леди, это бесспорно. Пусть будет так. Он внезапно наклонился и приник губами к ее шее.
 Его язык скользил по пульсирующей жилке. Затем его рот сместился ниже, к ложбинке между грудей. Меллиора почувствовала, что у нее остановилось дыхание. Ее пальцы оказались на затылке Уорика, в гуще темных волос. Он стал целовать ее соски, и жар быстро распространился по всему ее телу, концентрируясь где-то внизу живота. Меллиора оставалась неподвижной, досадуя на себя, что позволяет ему все это проделывать, и размышляя о том, способна ли она принести ему радость! Ей хотелось этого, хотелось, чтобы он хотел ее, чтобы испытывал к ней такое же влечение, как и она к нему, как бы она ни пыталась уверить себя в том, что он ей безразличен.
 Но мысли потом, сейчас важно восстановить дыхание. Она прерывисто втянула в себя воздух. Пока губы Уорика ласкали ей груди, его рука легла ей на бедро и заскользила вдоль тела. Голова его опускалась все ниже, губы коснулись пупка. Она невольно еще сильнее вцепилась ему в волосы, когда ощутила жар поцелуев на бедрах, на животе, между ног.
 Меллиора ахнула и застонала.
 Внутри у нее все пульсировало, она ощущала сладостный жар во всем теле. Казалось, это невозможно перенести, но и невозможно остановить. Она умрет, если он вдруг прекратит эти ласки.
 Уорик внезапно оказался на ней, его губы рядом с ее, и горячо зашептал:
 – Леди, ты можешь никогда не сомневаться в моем желании...
 Он поцеловал Меллиору в губы, затем поднял и поцеловал ее ладонь, после этого потянул руку вниз. Видя, что она дрожит, он поддразнил ее:
 – Ты можешь потрогать мужчину. Это у него уязвимое место, и здесь ничто не кусается.
 Он сомкнул ее пальцы вокруг пульсирующего мужского естества.
 – Ну да, – пробормотала Меллиора, сжимая могучий ствол, – пусть не кусается, зато он способен делать большее.
 – Что именно?
 – Лишить дыхания, украсть душу.
 Уорик улыбнулся, поднялся над ней, помог ей развести ноги и медленно вошел в нее. Сладостная дрожь пробежала по телу Меллиоры. Он встретил ее взгляд и, чуть улыбнувшись, сказал:
 – Душу может украсть только сердце, леди, и ничто другое.
 Она закрыла глаза, прислушиваясь к сладостным ощущениям, которые нарастали и захватывали все ее тело. Когда они достигли высшей точки, Меллиоре показалось, что она коснулась солнца. И от этого прикосновения солнце взорвалось в ней, и жар полностью затопил ее...
 Уорик лежал рядом. Он обнял ее и прижал к себе.
 – Этот приз, – тихо сказал он, – стоит того, чтобы за него бороться.
 Меллиора с удивлением поняла, что не может ничего возразить.
 – Впрочем, – продолжил Уорик, – мне не следует тебя особенно расхваливать, раз уж ты замужем за старым, немощным норманном.
 Меллиора опять-таки с удивлением осознала, что улыбается ему.
  –  Нужно признать, ты не столь уж отвратителен.
 В эту ночь Меллиора спала гораздо меньше, чем всегда.
 Это сущая правда: он совсем не отвратителен, не стар и не немощен.
 Она не решалась признаться себе, что ее муж просто неотразим.

 Глава 18

 Последние несколько дней Меллиора пребывала в состоянии блаженного забытья. По утрам она спала допоздна, время пополудни проводила на материке, где продолжала ухаживать за ранеными, за обеденным столом наслаждалась компанией сэра Перси. Она чувствовала себя неловко при Эване. Даже немного побаивалась, что окружающие могут понять, какой этап замужества сделал ее столь энергичной и жизнерадостной. Впрочем, успокаивала она себя, вряд ли кто-то мог знать, что на первом этапе брака у нее не было интимных отношений с мужем. Она отчаянно кокетничала за столом, но делала это, сидя рядом с мужем, чувствуя его прикосновения. Она часто поддразнивала Уорика, но знала, что он на это не сердится. Хотя он и не распространялся на эту тему, но его отношение к ней с того памятного вечера было красноречивее всяких слов.
 Сэр Перси все не уезжал. Однажды утром, на исходе второй недели его пребывания на Голубом острове, Меллиора после завтрака вышла на парапет. Оттуда она увидела, что сэр Перси наблюдает за тем, как Уорик занимается обучением воинов на холме за пределами замка. Совершенно очевидно: сэр Перси приехал сюда с какой-то определенной целью. Видимо, король не даст Уорику прохлаждаться. И призовет его на службу.
 О короле часто говорили за обедом. Было вполне естественно, что в английском вопросе он встал на сторону королевы Матильды. Матильда приходилась ему племянницей, поскольку его сестра была первой женой Генриха. Англичане любили сестру Генриха: она была известна как «добрая королева Мод». Она обновила римские дороги, построила много храмов и вела смиренный образ жизни. Она родила Генриху двоих детей – дочь, королеву Матильду, и сына Вильгельма, названного так в честь его деда Вильгельма Завоевателя. Но Вильгельм погиб во время кораблекрушения, возвращаясь из Нормандии в Англию, и Стефан, тоже внук Вильгельма Завоевателя, завладел английским троном. Матильда правила в течение восьми месяцев, а теперь, несмотря на подписанное соглашение, гражданский мир снова был нарушен. Воцарилось беззаконие. Меллиора знала, что Уорику было не по душе желание Генриха расширить границы Шотландии за счет Северной Англии. Он считал, что гораздо важнее сделать Шотландию более сильной и единой. Короли Шотландии уже засвидетельствовали почтение королям Англии, и Уорик считал, что шотландцы всякий раз оказывались в проигрыше, когда пытались воспользоваться смутой в Англии.
 Меллиора спрашивала сэра Перси о цели его приезда, но он дипломатично ушел от ответа. Если Уорика намерены вновь призвать на службу, он не может позволить себе неповиновения королю, поэтому глупо, что никто не хочет сказать ей о том, что же вокруг происходит.
 Может быть, ей удастся что-либо узнать, выйдя на поле, где мужчины упражняются в применении различных видов оружия. Приняв решение, Меллиора направилась в свою комнату, чтобы одеться потеплее, но, проходя по коридору, услышала негромкие голоса за дверью и остановилась. Игранна и Джиллиан занимались уборкой комнаты и беседовали.
 – А другие знают? – спросила Игранна.
 – Сейчас? Ну, сэр Перси, разумеется, знает. Он приехал с этой новостью. Вероятно, это известно Ангусу, потому что Ангус знает все. И Эвану, потому что он будет руководить обороной здесь.
 – Наверное, Меллиора не знает...
 – Ну, тут уж ничего не поделаешь.
 Этого было достаточно. Меллиора толкнула дверь и вошла в комнату.
 – Не знаю чего? – ошарашила она Игранну вопросом. Игранна побледнела, но ничего не ответила. Меллиора повернулась к Джиллиан.
 – Ради Бога, Джиллиан, в чем дело? Я никогда тебе этого не прощу! Очевидно, что-то затевается, и я не хочу оставаться слепой идиоткой! И если так, то я...
 – Уорик должен уехать, – перебила ее Джиллиан.
 – Понятно! – резко сказала Меллиора. – Его призвал король?
 Джиллиан откашлялась.
 – Давид собирается вторгнуться в Англию.
 – Это неудивительно.
 – Он послал сэра Перси к Уорику, потому что они оба в дружеских отношениях с английским землевладельцем в приграничной полосе – Питером из Тайна. Они должны нанести ему вместе с отрядом воинов визит и предложить признать своим сюзереном короля Шотландии Давида.
 Меллиора почувствовала спазм в желудке. Она испытала приступ ревности уже в тот момент, когда узнала о существовании Элинор из Тайна, хотя в то время презирала Уорика. Она была глупа. Она жила в безжалостном, беспощадном мире. Король отдал ее человеку, который любил свою любовницу. Она приняла этого человека не по приказу короля и позволила ему соблазнить ее. Она привыкла к его улыбке, смеху, привыкла ощущать тепло его объятий по ночам...
 А теперь он собирается к любовнице.
 Меллиора повернулась к двери. Джиллиан бросилась к ней.
 – Меллиора, он должен ехать! Это ничего не значит! Ведь он тоже думал, что ты любила Эвана, и боялся...
 – Я любила Эвана, – коротко сказала Меллиора. – Но Уорик приехал сюда со мной и пригрозил лишить Эвана жизни. Я могу сделать то же самое!
 – Меллиора, пожалуйста...
 – Оставь меня в покое! – воскликнула Меллиора, оттолкнула руку Джиллиан и бросилась бежать по коридору. Сейчас ее никто и ничто не могло остановить.
 Она добежала до конюшен и хотела было попросить оседлать свою серебристую лошадь, но затем вдруг решила взять Дэбни – одного из самых крупных боевых коней. Меллиора велела побыстрее оседлать коня, вскочила на него и, помахав стражнику, выехала в поле. Приблизившись к месту учений, Меллиора остановилась. Воины выстроились в шеренги возле холма, а восседающий на Меркурии Уорик говорил речь.
 – Мне доводилось видеть много хорошо обученных, но потерявших бдительность людей, которые пали от мотыги крестьянина. Вы должны иметь глаза повсюду и помнить, что в любой броне есть уязвимые места. Вы должны хорошо знать свои слабые места и хорошо их защищать. Во время боя, в свою очередь, нужно найти слабости в защите противника, чтобы затем поразить его. Нельзя недооценивать противника, но и не следует его переоценивать. Многие бои были проиграны не из-за отсутствия вооружения или защиты, а из-за страха. Будьте внимательны, когда действуете против превосходящих сил противника. Лучше грамотно отступить, чем продолжать безнадежный бой.
 Меллиора подъехала сзади. Внимание Уорика было направлено на стоящих перед ним людей, и только после того как Эван и Ангус ее поприветствовали, он обернулся и увидел жену. Похоже, он был не слишком рад видеть ее на учебном поле.
 – Познакомьтесь с моей женой, добрые люди. Будучи дочерью викинга, она хорошо обучена, о чем, я уверен, многие из вас знают. Она верит, что способна сражаться с воинами, действуя мечом.
 – Да, сэр, потому что она действительно может сражаться. Я не раз защищала себя в критических ситуациях и уверена, что смогу защитить и впредь.
 – Дорогая моя супруга, если бы ты осталась в пределах крепостных стен, никакая опасность тебе не угрожала бы, – многозначительно проговорил Уорик.
  –  Иногда не знаешь, нет ли опасности в пределах этих стен, – парировала Меллиора.
 – Но у вас всегда должен быть щит! – крикнул Брет Маккинни, родственник Эвана. – Вопрос только в том, какого размера.
 – Вопрос о размере не так уж прост, – ответила Меллиора и подъехала к Эвану. – Дай мне твой щит, Эван.
 Он подчинился и передал ей щит, после чего она протянула руку за копьем, которое Эван собирался использовать при выполнении следующего упражнения. Он вначале сопротивлялся, но затем отпустил его, и длинное копье оказалось в руках у Меллиоры.
 – Твой муж проткнет меня за это моим же копьем! – шепотом сказал Эван.
 Она бросила на него испепеляющий взгляд и поехала рядом, проверив копье и убедившись, что оно, будучи предназначено для сегодняшних упражнений, затуплено на конце. Подъехав к Брету, она крикнула:
 – Ну-ка выходи, посмотрим, насколько размер влияет на исход поединка.
 – Нет, леди, я не могу... – запротестовал Брет.
 – В таком случае, сэр, у меня преимущество, поскольку ты не защищаешься!
 – Меллиора! – предупреждающим тоном произнес Уорик, однако она словно не слышала его.
 Другие воины отошли в сторону, и Меллиора, отъехав на необходимое расстояние от Брета, пришпорила коня и пустила его вперед. Дэбни был хорошо обучен и бесстрашен. В момент столкновения конь Брета подвел своего всадника, и хотя Меллиору изрядно тряхнуло, она все же удержалась в седле, в то время как Брет оказался на земле.
 Раздались возгласы одобрения в ее честь, но были слышны и крики в защиту Брета.
 – Ну да, леди. Брет весьма деликатный парень, и он действовал не в полную силу! – выкрикнул Ангус.
 – В таком случае пусть защищается! – решительно заявила Меллиора. Спешившись, она отбросила копье и выхватила меч из груды оружия, доставленного на поле. Левой рукой прижав щит к телу, она стремительным шагом двинулась на Брета. Ее взгляд выражал непреклонную решимость поразить противника. Она знала, что Уорик отличный учитель, но у него было недостаточно времени, чтобы обучить Брета всем тонкостям владения мечом. – Сегодня я помогу вашему учителю – лэрду Лайэну.
 Брет потерял меч после четвертого выпада Меллиоры. Он опустился на колено и поднял щит, чтобы защититься от сокрушительного удара.
 – Миледи, – начал он, но она уже повернулась кругом, почувствовав, что за спиной ее оказался Уорик. Она ожидала его.
 – Еще один урок, – жестко сказал Уорик, устремив на нее сердитый взгляд. – На поле боя редко бывает лишь один противник. В тот момент, когда ты уже готов торжествовать победу, возникает другой, который готов пронзить тебя насквозь!
 – Такова жизнь, не правда ли? В самом деле, всегда найдется кто-то, готовый пронзить тебя насквозь. Поэтому надо всегда заботиться об обороне и нельзя недооценивать противника.
 – Да, миледи, нельзя недооценивать, – негромко подтвердил Уорик.
 – И не следует принимать меня за дурочку! – воскликнула Меллиора.
 Она гневно бросилась на него в атаку и поняла, что Уорик именно этого и ждал. Он нанес ряд мощных ударов, и она вынуждена была, как до этого Брет, поднять щит, чтобы отвести удар меча. Но когда Уорик занес свой клеймор, чтобы сокрушительным ударом выбить меч у нее из рук, Меллиора внезапно поднялась, увернулась, и клеймор с огромной силой врезался в землю. Меллиора отскочила назад, готовясь ударить, но он успел выдернуть из земли свое грозное оружие раньше и встретил ее удар, в который она вложила немалую силу. Споткнувшись, она отступила, чтобы собраться с новыми силами, не обращая внимания на резкую боль в плече.
 Уорик двинулся на Меллиору. Упрямо и угрюмо. Она отступала. Он преследовал ее. Меллиора следила за каждым еле заметным движением его руки. Наткнувшись на скалу, она потеряла равновесие. Она не ушиблась, однако вскрикнула.
 – Миледи...
 Он опустил меч и сделал шаг в ее сторону.
 Меч Меллиоры блеснул на солнце, и его острие оказалось у горла Уорика. Он застыл в неуклюжей позе, глядя на Меллиору и яростно сверкая глазами.
 – Вероломная ведьма, – тихо проговорил он.
 – Нужно использовать любую возможность, – возразила она.
 – Любую возможность... – Он схватил ее меч, и не обращая внимания на то, что порезал ладонь, вырвал его из рук Меллиоры. Оружие отлетело в сторону.
 – Вот, леди. Использовал возможность.
 – Ты был бы уже мертвецом, если бы я захотела этого.
 – Это угроза?
 – У меня в руках больше нет меча.
 – В жизни полно разного оружия, разве не так?
 – И опасностей, – согласилась она.
 Он поклонился, взял ее за руку и поднял на ноги. Люди не слышали их диалога. Возгласы одобрения адресовались им обоим. Меллиоре хотелось крикнуть, что все это ложь, что ничего галантного и красивого в этом не было, что ей в самом деле больно, и ее крик был криком боли.
 – Эван, Ангус, продолжайте! Действия моей жены дают мне основание думать, что она намерена мне что-то сообщить. По секрету.
 – Да, Уорик, – отозвался Ангус и возобновил обучение. Уорик тем временем подвел Меллиору к Меркурию. Она достаточно хорошо знала мужа и не сомневалась: сопротивляться бесполезно. Однако оставалась строгой и холодной, пока Уорик усаживал ее на коня и сам садился позади, пока они ехали в крепость и поднимались к себе на второй этаж.
 Уорик чуть ли не втолкнул ее в дверь спальни, и Меллиора, обретя равновесие, повернулась и вызывающе уставилась на него. Его ответный взгляд был столь же красноречив. Уорик не отвел его и тогда, когда подошел к камину, чтобы согреть руки.
 – Меллиора, я не знаю, что ты хочешь сказать, но обещаю: если ты намерена повторять свои дурацкие выходки, я запру тебя в этих комнатах, и ты даже в большой зал не выйдешь без моего разрешения.
 – Что? – недоверчиво спросила Меллиора.
 – Ты сейчас рисковала жизнью...
 – Ни один человек меня бы не убил! Ты каждый день тренируешься и...
 – Риск существует всегда, даже во время тренировок...
 – Но если ты...
 – Я рискую только собой.
 – А я – собой!
 – Вполне возможно, что и ребенком тоже.
 Меллиора скрипнула зубами, пытаясь найти другие аргументы. Они снова пришли к тому, с чего начали. Она никогда не была его выбором, а досталась ему вместе с Голубым островом. И еще он хотел детей. Законнорожденных детей.
 – Ты уезжаешь, – с упреком сказала она.
 – Да.
 – В Тайн.
 – Да. Король...
 – Король не приказывал тебе ехать в Тайн! Король готовится вторгнуться в Англию, и когда он будет готов воевать...
 – Питер из Тайна мой давний друг. Его владения первыми перейдут под управление Давида, и я намерен предоставить ему шанс подчиниться Давиду раньше, чем король пошлет свои войска и отнимет у него его земли.
 – Ах, как галантно с твоей стороны! Сэр Перси приехал предупредить тебя, что твой дорогой друг Питер в беде. И ты тут же начинаешь срочно обучать людей, чтобы направить их в Тайн и вежливо предупредить Питера, – и все будет хорошо!
 – Да.
 – А как с сестрицей твоего дорогого друга Питера? Этот вопрос не удивил Уорика.
 – А что с сестрицей? – спросил он.
 – Это ты мне должен сказать.
 Уорик выгнул бровь, на его губах появилась ленивая улыбка. Меллиора резко повернулась к двери, намереваясь выбежать из комнаты, но он успел преградить ей путь. Она остановилась, не пытаясь обойти его или дотронуться до него.
 – Я думал, что для тебя нет ничего более приятного, чем мой отъезд. Ты снова получаешь свой драгоценный остров. Без моего присутствия на нем.
 – Прекрасно. Уезжай.
 – Я должен ехать.
 – Если должен, то уезжай! Ты собираешься в дом своей любовницы – прекрасно! Но убери от меня руки!
 Он отпустил ее, однако от двери не отошел. Скрестив руки на груди, он некоторое время хмуро смотрел на нее.
 – Я еду к другу, чтобы предотвратить большие потери. Очень скоро начнутся настоящие бои. Тяжкие, кровопролитные бои. Мне больно об этом говорить, но у нас мало шансов на победу. И вот я еду повидать друга, чтобы как-то повлиять на события, ты же вбила себе в голову, будто я еду лишь затем, чтобы повидаться с любовницей.
 – Я верю в то, что тебе приятно повидать своего старого друга Питера. Вы будете смеяться, пить, хлопать друг друга по спине, вы станете великими союзниками короля. А потом ты направишься к своей любовнице.
 Ей не пришлось выходить из комнаты. Несколько мгновений он смотрел на нее, кипя яростью, затем вышел сам, хлопнув дверью.
 Игранна жила в одном из домиков на материке с бабкой Гвинет и дедом Ларсом. Они воспитывали Эвана и его сестру с тех пор, как мать детей умерла при родах дочери. Хотя Игранна была очень хороша собой и предложений со стороны мужчин о замужестве ей поступало немало, она считала, что в первую очередь должна заботиться о бабке и деде. Разумеется, она подпала под обаяние сэра Перси, как того и хотел сам сэр Перси, но понимала, что, будучи сестрой главы клана и обладая определенным положением, вряд ли сможет стать женой такого человека, даже если его престарелая жена умрет. Словом, в этот раз Игранна решила, что лучше ей отправиться домой. Она часто путешествовала с острова на материк сама, но сейчас Эван решил во время отлива навестить семью, и они отправились верхом вдвоем.
 – Ты едешь с Уориком, – поинтересовалась Игранна, – или останешься здесь, чтобы охранять замок и жену лэрда Лайэна?
 – Я остаюсь дома, – осторожно ответил Эван, уловив неудовольствие в голосе сестры. И добавил со вздохом: – Игранна, я не смотрю с вожделением на жену лэрда...
 – Лгунишка! Она ведь моя подруга. Ты всегда любил ее. Она красива, своенравна, страстна...
 – Ты права, я люблю ее. Но не следует меня бояться. Когда умер Адин, я понял, что король никогда не отдаст ее мне. Я рад, что король выбрал именно этого человека. Все могло обернуться значительно хуже.
 – Да, конечно, – согласилась Игранна. – Он справедливый лэрд, отличный защитник. Уорик спас меня, и я ему буду век благодарна. Он будет удерживать эту землю для короля, в этом я уверена. Но, брат мой, он уезжает, и это, поверь, очень огорчает Меллиору.
 – Да, я понимаю. По твоим словам, она в ярости из-за того, что думает, будто лэрд Уорик едет к любовнице, и что она постарается использовать меня против него.
 – Она любила тебя...
 – Да, любила. Но истина в том, что она меня больше не хочет... Видишь ли, она любит его.
 – Ну, не знаю... – недоверчиво протянула Игранна.
 – Женщины так слепы! – театрально вздохнул Эван.
 Крепость Голубого острова стояла на высокой скале, окружавшие ее холмы, утесы и море придавали ей удивительно величественный вид. Даже когда опускалась ночь, казалось, что крепостные башни достигают самого неба. Здесь и там в окнах мелькали отблески огня свечей и каминов. И вообще Голубой остров сиял, словно огромная бесценная жемчужина в золотой оправе. Разглядывая остров, Ульрик Бродсуорд обдумывал план своих дальнейших действий. На границе его норманнский союзник сеял беспорядки и смуту. Это был блестящий ход со стороны Ульрика – влиться в лагерь Даро, однако дочери Адина удалось сбежать. С каким наслаждением он сейчас накинул бы петлю на шею этой девчонке или полоснул бы ей ножом по горлу. Адин воспитал свою дочь воином, причем блестяще справился с этой задачей. Но еще больше Ульрик хотел другого. Он хотел заполучить Голубой остров. Адин взял его. Адин его удерживал. Подобно другим шотландским островам, он должен быть взят и должен принадлежать норвежцам. Это было бы возмездием. Однако к настоящему времени блестяще задуманные планы провалились. Он захватил дочь викинга в лагере викингов, но – увы! – упустил ее и к тому же потерял изрядное количество людей. Он организовал набег на материк, однако Уорик прибыл с вооруженными всадниками по крайней мере на день раньше, чем его ожидали. Так что сейчас...
 Сейчас, по слухам, великий лэрд Уорик уезжает, чтобы обратить англичанина в шотландца, прежде чем король захватит земли, которые были предметом спора между двумя странами более сотни лет.
 Ульрик ехал с хорошо вооруженными и хорошо обученными воинами. Первые знания о военной тактике он приобрел от выходцев диких, варварских кельтских племен. Он умел использовать стратегические особенности лесистой местности, скал, холмов, умел наступать и отступать, устраивать засады. Однако крупные действия против жителей на материке будут обнаружены. Каменщики и плотники построили башню, с которой можно заметить нападение с моря и передвижение воинов, выходящих из леса.
 Ульрик вдруг осознал свое бессилие и пришел в ярость. Он вспомнил прошлое. Его отец часто рассказывал о тех временах, когда викинги высаживались с баркасов и люди кричали от ужаса. Монахи молились, женщины рыдали, мужчины погибали. Христианский бог бывал повержен, христианки изнасилованы, храмы разорены. Викинги забирали с собой все, что хотели, затем уходили. Воевали они так отчаянно и свирепо, что под их властью оказывалась чуть ли не половина страны, в которую они совершали набег. Они правили, имели власть. Они были великими воинами, их враги многое перенимали у них. Или же за большую цену нанимали викингов, чтобы те воевали на их стороне.
 К стоящему на холме Ульрику подошел Хэн. Вид у него был мрачный.
 – С юга дошли слухи, – зловещим тоном сообщил он. – Здесь ты не доставляешь им больших неприятностей, и шотландский король начинает движение. Он намерен напасть на Тайн, но насколько быстро это произойдет...
 Ульрик бросил на Хэна раздраженный взгляд и стал снова разглядывать береговую линию Голубого острова.
 – На Тайн никто не собирается нападать, – презрительно произнес он.
 – Тайн – очень добрая земля, там вполне приличные укрепления и великолепный замок. И если король Давид так упорно поддерживает свою племянницу Матильду, мы можем захватить эту землю и поместье именем Стефана, и потом история расскажет, что мы поддерживали не королеву, а короля. Норманны привнесли сюда это право первородства: наследником должен быть мужчина. История нас оправдает, да и Стефан нас наградит. Свершится месть, и будет вознаграждение. Эта крепость окажется ослаблена с уходом Уорика... Если бы можно было снова захватить и удержать Меллиору Макадин... – сказал в заключение Хэн и замолчал.
 – Да, сейчас более чем когда-либо! – воскликнул Ульрик, задрожав от ненависти, которая копилась в нем все эти годы. – Да, захватить то, чего он больше всего желает! Удерживать ее там, куда он не может дотянуться. – Он захохотал. – Убить ее или, наоборот, не убивать. Посмотреть, не носит ли она в чреве его ребенка... Дать ребенку родиться, а затем вернуть его великому лэрду Уорику. Вот, дескать, твой сын! Пусть он мучается многие годы: воспитывает ли он своего сына или это ублюдок викингов? Сделать его законную жену наложницей викингов. Или же захватить леди и использовать ее как приманку для великого лэрда. И если он будет убит, сохранить леди и захватить остров, восстановить власть норвежских ярлов на побережье! Я верю, что увижу, как нож вонзится в его сердце! Его отец был убит. Он должен был лежать на поле вместе с ним! Его род закончится на нем, клянусь в этом!
 Из груди Хэна вырвался явно неодобрительный звук.
 – Ульрик, ты видишь в этом только месть, тобой руководит одна страсть! Нам следует быть поосторожнее. Даже некоторые из преданных тебе людей начинают сомневаться в твоей мудрости. Мы воины, мы призваны сражаться. Воины побеждают или умирают. Мы воюем за добычу, за то, чтобы захватить землю, власть.
 Эти слова привели Ульрика в ярость.
 – Неужели ты ничего не понимаешь! Да, Уорик убил моего отца, но разве ты не видишь другого? Эти жалкие шотландцы были разбиты, они погибали один за другим, и с ними было бы покончено, не появись король Давид! Древняя земля была бы уже нашей, шотландцы все уже вымерли бы, и все богатства давным-давно были бы нашими.
 – Может быть. Но ты должен помнить, что твой отец был наемником норманнского лорда. И что же? Его великий друг снабдил нас землей и властью, как обещал?
 – Да, его разочарование должно быть гораздо больше моего.
 – Нам нужно быть более осторожными. Мы теряем все больше и больше людей...
 – Мы будем находить все новых и новых людей.
 – Да, мы приведем с островов датчан, норвежцев, шведов, их молодых сыновей, людей, которые хотят пробиться. Но их недостаточно. Мы призовем норманнских крестьян, отпрысков древних саксов, недовольных шотландцев. Но очень скоро кто-нибудь из них нас предаст, и целая армия короля обрушится на нас.
 Хэн замолчал. Ульрик на какое-то время задумался.
 – Нам нужна Меллиора Макадин, – заявил он наконец.
 – Крепость неприступна... Возможно, она будет сопровождать мужа, когда тот отправится в поход.
 – Она не станет его сопровождать. Она была против замужества и будет рада его отъезду.
 – Но скажи мне, Ульрик, ты и в самом деле думаешь, что он бросит ее в крепости?
 – Он должен! И потом, стены могут быть неприступными, но если выманить ее за пределы стен... Где сейчас лагерь Даро?
 – В шестидесяти милях к востоку, как мне сказали.
 – Он женился на Энн?
 – Да, женился.
 Ульрик улыбнулся.
 – В таком случае я, пожалуй, нанесу визит своей маленькой родственнице.
 – И опять же скажу тебе: Меллиора может сопровождать Уорика в его поездке.
 Ульрик бросил на Хэна быстрый взгляд и ухмыльнулся.
 – Нам предстоит помешать ей поехать с ним.
 – Мы должны убить?..
 – Нет, мы должны ранить человека! Посеять семена сомнения и подозрения! Да, леди останется. Мы проследим за этим. – Ульрик положил руки на плечи Хэну. – Когда не можешь разрушить стены крепости снаружи, ты должен разрушить их изнутри. Чем больше думаю об этом, тем более убеждаюсь, что здесь приз побольше, чем я мог себе представить. Я найду способ захватить дочь викинга! Способ убить человека, который убил моего отца. Да, я буду править Голубым островом. Уорик умрет. Не сразу. Я дам ему возможность увидеть, как я захвачу его жену, и дам ему знать, что убью его ребенка, если она носит его в чреве.
 – Тебе нужно быть очень осторожным.
 – Да, Уорик – блестящий воин, хорошо обученный, беспощадный. Я буду осторожен.
 – Я имею в виду не Уорика. Если ты попытаешься захватить его жену, она вполне может убить тебя.
  –  Это верно. Но я не дам ей такого шанса. Возможно, нужно сделать так, чтобы перед смертью он поверил в то, что она предала его... Ибо она дочь викинга.

 Глава 19

 Темнело, а Меллиора все еще оставалась на холме, где покоилось тело ее отца. Ей казалось, что она будет ближе к нему, находясь здесь, что, закрыв глаза, снова перенесется в то время, когда отец был жив, когда думалось, что она всегда будет управлять миром и никогда не будет переживать нынешней боли и уколов ревности.
 Она помнила отца огромным, златовласым, рыжебородым; его смех разносился по всему залу, он чуть ли не в каждой фразе переходил с одного языка на другой. Он любил общаться с людьми. Он столь же блестяще владел тактикой боя, как и Уорик. Он часто взывал к своим друзьям, когда служил королю. Нередко он сиживал здесь, где сейчас сидит она, на этом холме, и смотрел в морскую даль. Он любил море, но еще больше любил Шотландию. Он смотрел на эту землю глазами матери. И говорил о матери постоянно, до самого последнего своего дня. Для него ее мать и море стали чем-то единым, чем-то непостижимым, прекрасным, сулящим штормы и мир, постоянно меняющимся и чарующим.
 Меллиора положила голову на руки и закрыла глаза. Адин видел мир таким, каким хотел его видеть, и он сделал его своим. Она всегда верила, что может создать свой собственный мир, построить жизнь по-своему. Король отнял у нее эту возможность.
 Она услышала цокот копыт Меркурия и поднялась, удивленная и отчасти раздосадованная тем, что муж приехал за ней.
 Уорик остановил Меркурия чуть поодаль и некоторое время молча смотрел на нее сверху вниз, затем медленно подъехал поближе. Меллиора не двигалась, ждала. Потом погладила Меркурия по морде. Меркурий дружелюбно отреагировал на ее прикосновение.
 – Вот ты где. Опять среди мертвых.
 Меллиора вскинула голову.
 – Я часто приходила сюда задолго до смерти отца. Здесь красиво и покойно.
 – Да, именно. Как среди мертвых.
 – Мертвые порой гораздо приятнее живых.
 – Потому что не могут возразить тебе? Или ты думаешь, что великий Адин сейчас поднимется и изгонит всех негодяев с земли?
 – Жаль, что он не может этого сделать.
 – Да, увы. Уже поздно, темно, Адина нет, а в твоем зале тебя ожидают гости, миледи.
 Меллиора отступила на шаг.
 – Нет. Это ты – великий лэрд, всемогущий герой, я же не представляю никакой ценности. Сэр Перси приехал к тебе с предложением о том, как поступить с твоим дорогим другом. Иди и обсуждай с ним это. Если меня там не будет, тебе будет меньше хлопот. Сэр Перси делал все, чтобы не сказать правды о причине своего приезда. Для него вечер будет гораздо приятнее без меня.
 – Я уезжаю завтра, а ты сейчас возвращаешься со мной.
 Внезапно она почувствовала боль в животе.
 – Завтра? Значит, ты уезжаешь завтра. Оставь меня в покое и владей до отъезда сам Голубым островом.
 – Меллиора, ты оказывала мне сопротивление из-за этого острова и вышла за меня замуж ради него. И я вовсе не столь жесток, чтобы забывать, что это твой остров. Ты здесь хозяйка.
 – Превосходно! Когда ты уедешь, я займусь домашними делами. Знаю, ты прекрасно можешь обойтись без чьей-то помощи. Как же, ты великий сподвижник короля! Мой отец, викинг, управлялся сам в течение многих лет.
 – Ну да, твой отец. Великий человек.
 – Да, мой отец был великим человеком, он служил королю, но не склонялся так низко к земле, чтобы не замечать ничего другого, кроме грязи!
 – Меллиора, я сожалею, что твой отец умер, но я устал выслушивать речи о его величии.
 – Ты не хочешь понять того, о чем я говорю.
 – Проклятие, леди, если хочешь, чтобы я поступал так, как твой отец, ты это получишь.
 – Я не знаю, что ты имеешь в виду. Мой отец не был тираном.
 – Тираном? Не был? – переспросил Уорик, спешившись и наступая на нее, пока она не оказалась прижатой спиной к каменному кельтскому кресту. – Дорогая жена, возможно, он не был тираном в то время, когда ты знала его. Но это было уже после того, как он пришел сюда, захватил эту землю, женился на твоей матери и заключил мир с Давидом. Адин далеко не всегда и не во всем был деликатен. Он приплыл сюда на баркасе с носом в виде головы дракона – сын ярла, воинственный викинг. Он совершил набег на это место, сровнял его с землей и силой взял твою мать. Я рад, что все обернулось столь хорошо для них обоих, что он был счастлив иметь ребенка от обожаемой жены, но, любовь моя, он нагрянул сюда незваный: пришел, увидел, победил.
 – Ты рассказываешь все так, как это слышал!
 – Я рассказываю так, как все было!
 – Тебя здесь не было!
 – И тебя тоже. Я имею в виду – во плоти. Я слышал, что ты была зачата уже при первом набеге.
 – Ты слышал! – воскликнула Меллиора. – В этом все дело! А вот я слышала, что ты был норманном, английским выскочкой, что ты подбирал крошки с пола шотландского короля! Я это слышала – и, стало быть, это должно быть правдой?
 – Может, остановимся на этом, миледи? – сдержанно спросил Уорик.
 – Остановимся? Не я начала эту схватку. Я пришла, чтобы побыть здесь в одиночестве. Ты же вторгся сюда.
 – Я пришел, чтобы отвезти тебя домой, миледи. Становится темно, нас ожидают гости, не говоря уже о наших людях.
 – Мне очень жаль. Ты часто обвиняешь меня в том, что я веду игры. В этой игре я не могу принимать участия. Ты собираешься к своей любовнице. Элинор – норманнка, я это понимаю, и у тебя с ней много общих интересов.
 Уорик криво улыбнулся.
 – Во мне есть кровь разных племен, во всяком случае, так мне рассказывали. Ты хочешь, чтобы я был похож на твоего отца, миледи? Да ради Бога! Только боюсь, что я тебя тем самым сильно разочарую.
 – Нет! – крикнула Меллиора, когда он шагнул к ней. Она попыталась спрятаться за крест, но он продолжал преследовать ее. – Уорик...
 Он поймал ее, взвалил па плечо и зашагал к Меркурию, не обращая внимания на ее попытки приподняться и объясниться.
 – Уорик, клянусь тебе, я никогда не видела, чтобы мой отец угрожал моей матери...
 – А ты когда-нибудь видела, чтобы твоя мать вела себя грубо по отношению к гостям или отказывалась занять место за столом, в особенности в присутствии гостей?
 – Да, она иногда не приходила обедать! Когда бывала больна...
 – Ты не больна.
 – Я страшно больна. Благодаря тебе меня теперь тошнит...
 – Я усажу тебя рядом, чтобы удостовериться, что ты здорова.
 Меллиора скрипнула зубами и застучала кулаками по спине Уорика.
 – Спусти меня на землю, Уорик! Ты не можешь так поступать!
 – Удивительно! А я полагаю, что могу. Как всякий старый лэрд.
 – Я тебе исцарапаю всю спину!
 – Не думаю. Иначе я так тебя выдеру, что у тебя вся задница окажется в волдырях.
 – Пусти меня! Я не обязана присутствовать на обеде и притворяться, что у нас все замечательно.
  –  В таком случае мы пропустим обед вместе, любовь моя. Не снимая Меллиору с плеча, Уорик сел на Меркурия.
 При этом она стукнулась подбородком о его спину. Он коленями сжал Меркурию бока, и когда боевой конь пустился легкой рысью к замку, Меллиора прекратила всяческое сопротивление, поскольку главной задачей для нее теперь было удержаться. Однако она почувствовала себя оскорбленной, когда они проезжали через ворота, понимая, что их видят находящиеся в будке стражники, и снова стала колотить мужа кулаками по спине, приходя в ярость оттого, что он не реагирует на это.
 – Отпусти меня, это зашло слишком далеко! – потребовала она.
 – Отпустить тебя? – замедляя шаг Меркурия, переспросил Уорик. – Чтобы ты повернулась ко мне спиной, когда у нас гости? Может, Адин давал твоей матери такую свободу, чтобы она унижала его подобным образом? Думаю, что нет. Если леди отказывается появиться в зале, значит, она в тяжелом положении, и внимательный любящий лэрд ни на минуту не оставит ее одну.
 – Уорик...
 – Да, леди, мы приехали. Отличная прогулка, замечательный вечер.
 Они миновали ворота и оказались в центре внутреннего двора. Уорик спешился и позволил ей стать на ноги. Меллиора увидела его юного оруженосца Джеффри, который готов был принять поводья и позаботиться о Меркурии.
 Уорик пронзил Меллиору взглядом.
 – Так что нас ожидает? – тихо спросил он.
 – Отпусти меня. Стража смотрит.
 – Что ты намерена делать?
 – Войти в башню.
 Уорик поднял бровь и отпустил ее. Она повернулась и направилась к башне, вошла в открытую дверь, кивнула стражнику и двинулась к лестнице.
 Уорик шел следом, она словно не замечала его присутствия, его дыхания у себя над самым ухом.
 Ей вдруг показалась привлекательной видимость домашнего покоя и захотелось пойти в большой зал.
 – Ну уж нет! – насмешливо возразил Уорик. – Разве великий Адин позволил бы, чтобы обед состоялся сейчас, когда присутствовать на нем считают ниже собственного достоинства? Думаю, что нет. – Он схватил Меллиору за руку и повернул к себе.
 – Уорик, у нас гость...
 – И это тебя так вдруг обеспокоило? Думаю, что если сэр Перси может обойтись без тебя, он вполне переживет и мое отсутствие.
 – Но есть еще домочадцы...
 – Великолепно, домочадцы могут развлечь нашего гостя. Я хочу быть таким, как Адин, миледи.
 – Ты не такой, как Адин!
 – Прекрасно. Буду самим собой.
 Напуганная выражением его глаз, она попыталась вырваться. Однако он удержал ее, притянул к себе и повел по коридору. Дойдя до спальни, он с такой силой пнул дверь ногой, что дерево содрогнулось и застонало. Когда они вошли, Уорик закрыл дверь таким же образом.
 – Прекрати, Уорик, и оставь меня в покое! – крикнула Меллиора.
 – Нет, леди, не прекращу.
 Она извивалась в его объятиях, словно рыба на крючке, затем стала бить его ладонями по груди. Уорик подошел вместе с ней к камину, опустился на колени и, уложив ее на меховые шкуры, глядя ей в глаза, строго сказал:
 – Выслушай меня.
 Меллиора затрясла головой, изо всех сил стараясь удержать слезы, которые наворачивались на глаза.
 – Нет, я не стану слушать...
 – Станешь! Можешь мне верить или не верить, но у меня нет ни малейшего желания ехать в Тайн.
 – Мне наплевать!..
 – Тебе не наплевать, иначе ты не учинила бы этот шум.
 – Но ты все же поедешь в Тайн! И увидишь ее.
 – Ты видишь Эвана ежедневно.
  –  Это совсем другое! Мы с ним никогда не...
 – Не важно! Ты любила его. Не стану отрицать, что Элинор и я были любовниками. Мне теперь остается либо увидеть ее, либо ослепить себя.
 Меллиора отвернулась и уставилась в огонь камина. Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
 – Я чувствовал, женясь на тебе, что беру в жены обоюдоострый меч, хотя и привлекательный. Но затем я признался, что нашел тебя весьма красивой, хотя меня ты назвала всего лишь не слишком отвратительным.
 – Уорик...
 Он приблизил рот к ее рту. Меллиора попыталась вырваться, но ей не удалось. Поцелуй был крепким, обольстительным, беспощадным. Она некоторое время сопротивлялась, но в конце концов ответила на него.
 Он положил руку ей на лиф, перебирая пальцами вышитые завязки. Меллиора схватила его за руку, удивляясь тому, что, несмотря на свой гнев, хочет его.
 – Нет, – пробормотала она.
 – А супружеский долг? – коротко напомнил он.
 Меллиора открыла рот, чтобы возразить, но новый поцелуй не позволил ей этого сделать. Его пальцы развязывали шнуровку платья. Сердце у нее отчаянно стучало, однако она еще пыталась сопротивляться. Платье все же оказалось приспущенным, и она ощутила, как его ладони накрывают и ласкают ее груди. Уорик заключил ее в объятия и снова стал целовать. Его руки гладили ей ноги, бедра, скользили между ног.
 Уорик быстро сбросил одежду.
 Ему понадобилось лишь несколько секунд, чтобы войти в нее. Меллиора закрыла глаза, чувствуя, как в ней разгорается пламя страсти и одновременно пламя гнева и как они борются между собой. Когда наступила высшая точка наслаждения, Меллиора заставила себя сдержать крик сладострастия. А потом услышала его шепот:
 – Поскольку ты моя жена, то возможно такое решение: ты поедешь со мной.
 – Что?! – едва не подпрыгнула Меллиора.
 Он притянул ее к себе.
 – Поедешь со мной. Будешь рядом со мной. И спать мы будем вместе.
 – И ты хочешь, чтобы я поехала? – удивленно и недоверчиво спросила Меллиора.
 – Да, леди. А ты думаешь, мне приятно оставлять тебя здесь, когда я знаю, что у тебя на уме другой?
 Меллиора некоторое время молча смотрела Уорику в глаза.
 – Да, сэр, если тебе так хочется, я поеду с тобой, – чопорно проговорила она наконец.
 – В таком случае мы едем вместе, – подытожил Уорик, заключая ее в объятия.
 Она прижалась спиной к его груди. Так они и остались лежать на меховых шкурах, глядя на игру пламени в камине. Затем она закрыла глаза и положила пальцы на его руку, которая ее обнимала, терзаясь сомнениями, уж не сон ли это, который в любой момент может растаять...
 Игранна стояла возле дома, наблюдая за коровами, заходившими на ночь в коровник. И вдруг ее охватило неожиданное чувство страха. Обернувшись, она увидела мужчину. Высокий, плотный, с намечающимся брюшком. Фигурой он напоминал викинга, хотя чем-то все же от них отличался. Он был гладко выбрит и этим походил на норманна. Волосы аккуратно подстрижены, однако...
 Он явно ночевал в лесу. В волосах торчали травинки. Одежда на нем была рваная и, судя по всему, он был голоден. Он шел к ней и улыбался...
 – Девушка, тошно вспоминать о том времени, которое я провел в лесу, но что было делать? Лодки ушли, я остался без друзей. Надеюсь, сейчас здесь все спокойно? Стража спит, потому что хозяин в доме. У меня будет еда, много еды этой ночью, правда же? Будет очаг и женщина, которая меня обогреет, и кое-что еще...
 Незнакомец говорил на нормандском французском. Может быть, не знал, что Игранна понимает его?
 У его пояса висел массивный меч в ножнах.
 Глядя на нее, он еще шире расплылся в улыбке и перешел на гэльский язык. Судя по акценту, он изучал его где-то на юго-востоке.
 – Я возьму тебя. Я очень голоден, и ты меня насытишь. Мы будем сыты и довольны. Если ты порадуешь меня в постели, я пощажу старого норвежца и его старуху. Иди ко мне, не бойся.
 Игранна, оцепенев, смотрела на незваного гостя. Мелькнула мысль, что, живя в лесу, мужчина слегка тронулся умом. Она попятилась от него и невольно вскрикнула.
 Из дома мгновенно выскочил Эван. Увидев мужчину, он бросился к нему и оттолкнул сестру назад.
 – Что такое? – спросил незнакомец. – Крестьянский сын превратился в воина? А ну-ка подойди, парень, если хочешь почувствовать мой поцелуй... поцелуй моего меча, поцелуй смерти. А лучше отойди-ка в сторону, дай мне взять эту женщину, и тогда ты, может быть, останешься в живых, как и ее старики.
 – Ты кто такой? Зачем сюда пожаловал? – спросил его Эван.
 – Кто я такой? Человек, который живет за счет меча, хочет умереть от меча, чтобы оказаться в Валгалле.
 – Ты норманн? Норвежец?
 – Норманн, норвежец... какая разница? Голодный воин. Опьяненный запахом мяса, который доносится из дома. Старуха вкусно готовит. Отойди в сторону, пока я не распорол тебя от глотки до паха.
 – Я...
 – Ты Маккинни, верно?
 – Кто тебя послал? – продолжил допрос Эван. Незнакомец расхохотался.
 – Ну да, как драться с врагом, если ничего о нем не знаешь? Подозрение – страшное оружие, оно может погубить человека. Ты ничего не узнаешь, Маккинни. Иди, дерись со мной, если только способен.
 Эван поманил пальцем мужчину к себе.
 – Ах ты, наемник паршивый! Дерьмо вонючее! Сейчас мы схлестнемся с тобой и увидим, кому достанется поцелуй смерти!
 Игранна вскрикнула, когда услышала звон мечей.
 Мужчины перемещались по двору, то нападая, то переходя в защиту.
 Эван запрыгнул на кучу собранного сена, его противник вовремя уклонился от, казалось бы, неотвратимого удара меча.
 Незнакомец что-то говорил. Тихонько. Угрожая Эвану и дразня его.
 Однако Эван не расслаблялся и оставался начеку.
 Высокорослый незнакомец сделал выпад, готовясь нанести укол Эвану в живот. Эван успел отпрыгнуть назад. Затем оба схватились в ближнем бою.
 Викинг закричал. Взывая к своим богам, подумала Игранна. Видно, он проигрывал бой. Эван собирался убить его. Спаси ему жизнь, Боже! И тогда они могут узнать, почему напали викинги.
 Но дородный викинг взывал не к богам. Он звал на помощь. Он знал, что рядом есть кто-то еще.
 – Эван! – крикнула Игранна, пытаясь предупредить брата.
 Высокорослый незнакомец упал, поверженный, и тут же появилась тень другого мужчины. Он вышел вперед – свежий, не уставший, готовый к бою. Его меч ударился о меч брата. Завязалась смертельная схватка.
 Мужчина вдруг отпрянул назад и, повернувшись, побежал. Очень скоро его поглотил сумрак ночи.
 – Эван! – закричала Игранна и бросилась к брату. Он посмотрел на нее и смущенно улыбнулся. И тогда она увидела, что Эван прижимает руку к животу. Сквозь пальцы капала кровь.
 Он упал, цепляясь за сестру.
 – Беги за помощью, не оставайся со мной... Я выживу... Они вместе с... Даро, – шепотом сказал Эван.
 – Что? – в смятении воскликнула Игранна, оглядываясь по сторонам. О Господи, он истекает кровью!
 – Он сказал мне, что они заодно с Даро, когда мы дрались... И еще сказал, что мы падем как Рим – изнутри...
 – Но, Эван...
 – Беги, зови на помощь, зови стражу в башне... Они должны знать... он ушел, но может вернуться... Кто-то наблюдает изнутри и рассказывает им, что происходит в крепости...
 – Эван, помолчи, прошу тебя! Он закрыл глаза и обмяк.
 – Эван! – крикнула она и забилась в рыданиях.

 Глава 20

 Меллиора проснулась от стука в дверь. Лежавший рядом Уорик поднялся, быстро натянул на нее меховое покрывало, накинул на плечи одежду и открыл дверь. Перед ним стояли Ангус и Фагин, оба встревоженные и мрачные.
 – Маккинни тяжело ранен викингом и лежит в доме своей семьи, – доложил Ангус.
 Услышав эти слова, Меллиора ахнула и вскочила на ноги.
 – Эван... он убит?
 – Нет, леди, он привязан к жизни прочной нитью, – сказал Фагин.
 – Викинги? – спросил Уорик. – Новый набег?
 – Это был один из уцелевших, скрывавшийся в лесу, – поспешил объяснить Фагин. – Похоже, он был один и его выгнал из леса голод... Сейчас прилив, вас ожидает лодка.
 – Я быстро, – сказал Уорик и, захлопнув дверь, стал одеваться. Меллиора несколько мгновений оцепенело смотрела на него, затем, отбросив покрывала, тоже стала натягивать одежду.
 – Что ты делаешь? – спросил Уорик.
 – Я поеду с тобой.
 – В таком случае поторапливайся. Не хочу показаться суровым и черствым, но если ему суждено умереть, я обязан первым поговорить с ним.
 Ангус и Фагин ожидали их в коридоре. Все спустились по лестнице. Внизу их встретил Джеффри, оруженосец Уорика, с лошадьми, на которых они должны были доехать до лодок.
 Кажется, понадобилась вечность, чтобы добраться до материка. В домах горели огни и были зажжены столь дорогостоящие свечи. Люди толпились возле дома, ожидая прихода лэрда к постели своего любимого главы клана. Меллиора торопливо шагала за Уориком, напуганная и безмолвная. Эван! Как быстро она его разлюбила. А он остался таким же преданным. И вот теперь, защищая ее страну, может умереть.
 Войдя в дом вместе с Уориком, она увидела лежащего на кровати Эвана. Лицо его было мертвенно-бледным. Рядом с кроватью сидела Игранна, промокая брату раны. Уорик остановился в дверях. Меллиора бросилась к Игранне, за ней последовал Фагин.
 – Игранна...
 Заплаканная сестра чуть подвинулась.
 – Меллиора, я пыталась остановить кровь. Тут свежие раны. Самая тяжелая, мне кажется, вот здесь, сбоку.
 Меллиора быстро осмотрела раны лежащего друга, придя к выводу, что в основном они неглубоки. Сдвинув повязку, она затаила дыхание, увидев огромную рану повыше паха. Из нее все еще сочилась кровь. Меллиора крепко прижала пальцы к ране, и кровь замедлила свой ток. Меллиора тщательно ощупала пальцами живот. Дай Бог, чтобы были повреждены лишь мышцы. Надо приложить примочку. Она боялась взглянуть Эвану в лицо, ибо испытывала чувство вины перед ним. К тому же она знала, что за ней наблюдает муж. Наблюдает за тем, как она щупает обнаженное тело мужчины, за которого собиралась выйти замуж. На минуту у нее защемило сердце. Вот он лежит без сознания, весь израненный. И в то же время являет собой впечатляющее зрелище: поджарый, мужественный, настоящий мужчина в расцвете сил. Она не имеет права на ошибку. Это вопрос жизни и смерти Эвана.
 – Сожми здесь! – быстро сказала она Игранне и, шагнув назад, обратилась к Фагину: – Думаю, что повреждены только мышцы, не более того. Я хочу остановить кровь, зашить раны и приложить примочку с морскими водорослями.
 Фагин обошел ее и сам осмотрел и ощупал рану длинными пальцами. После этого кивнул:
 – Да, Меллиора. – И повернулся к Уорику: – Лэрд Уорик, у вас сильная рука, и если бы вы стали здесь...
 Уорик подошел и положил руку на рану, как показал ему Фагин.
 – Я принесу иглы, – предложила Игранна. – Бабушка пошла за водорослями и морской водой для примочки.
 Кровотечение резко уменьшилось. Эван оставался все таким же мертвенно-бледным. Меллиора застыла в ожидании. Фагин осторожно приложил свои пальцы к тому месту, где уже находились пальцы Уорика.
 Меллиора работала вместе с Фагином всю свою сознательную жизнь. Она умела накладывать аккуратные, маленькие швы и знала, что ее прикосновение к телу оказывает целительное действие. Но сейчас пальцы превратились в ледышки, она боялась двинуться и прикоснуться к Эвану – боялась, что он умрет. Как может выжить человек, потерявший такое количество крови?
 – Меллиора! – строго окликнул ее Уорик.
 Встретив его взгляд, она шагнула к постели раненого.
 Игранна снова омыла кожу вокруг раны. Огни мигали, Меллиоре было плохо видно. Пот выступил у нее над бровью. Но вдруг стало светлее: Уорик поднес свечу поближе. Закусив нижнюю губу, Меллиора принялась за работу.
 Эван не шевелился. Она то и дело бросала взгляды на его лицо, чтобы удостовериться, что он жив. Грудь его тихо приподнималась и опускалась. Он дышал – значит, жил.
 Меллиора ловким движением обрезала последний стежок. В комнату вошла очень древняя, высохшая от старости бабушка Эвана. Она стала прикладывать к ранам примочки с целебными морскими водорослями, произнося при этом молитвы на гэльском языке. Меллиора увидела миску с водой, намочила в ней лоскут ткани, выжала и положила Эвану на лоб. Затем смочила ему шею, плечи, грудь. Нужно было сбить жар. И делать это постоянно.
 Наступило утро, поднялось солнце. Первая трудная ночь оказалась позади. Хлопоча возле Эвана, Меллиора не заметила, когда ушел Уорик.
 Фагин оставался с ней. Кажется, он прочитал ее мысли и негромко проговорил:
 – Он ушел недавно, Меллиора.
 Игранна, которая выходила из комнаты, подошла к брату, пощупала его лоб и сделала новую примочку.
 – Когда мы окончательно будем знать? – спросила она у Фагина.
 – Каждый прожитый день делает его немного сильнее. Если он переборет жар за эту неделю, то можно надеяться, что он будет жить. Если, конечно, не было сильного внутреннего кровотечения...
 Игранна всхлипнула. Она опустила голову, затем внезапно бросила взгляд на Меллиору. Кажется, в ней происходила внутренняя борьба. Решившись, она сказала:
 – Меллиора Макадин, ты хозяйка этого острова, но, клянусь, если ты причастна к этому...
 – Причастна к чему? – ошеломленно выпрямилась Меллиора.
 – К тому, что сделал Даро.
 – Даро?!
 Игранна нервно вытерла слезы и, глядя Меллиоре в глаза, отчеканила:
 – Викинг, дравшийся с Эваном, заявил, что его послал Даро.
 – Даро не сделал бы этого.
 – Не сделал бы? – усомнилась Игранна. Она говорила тихо, но твердо. – Возможно, даже с твоего благословения. Кто-то хорошо знает, что у нас здесь происходит. Он знал и о том, что Эван пришел на материк вместе со мной. Нападение большой группы можно заметить, а один или два человека могут проскользнуть и напасть на дом. Ты клялась, что будешь самостоятельно править этим местом, что будешь независимой, что король узнает твою силу. Ты говорила, что здесь не будет норманнского лэрда. И что эта крепость может пасть только изнутри.
 Меллиора сжала кулаки.
 – Я знаю тебя всю свою жизнь, Игранна! И я бы никогда этого не сделала! И не делала! Да разве я стала бы подвергать риску жизнь Эвана? Ведь я люблю его!
 В комнате повисла тишина. Гробовая тишина. Обернувшись, Меллиора увидела, что в дверях стоит Уорик.
 И смотрит на нее так, словно подозревает в чем-то.
 Меллиора знала, что, пока она лечила Эвана, Уорик брал Игранну с собой. Игранна рассказала о подробностях нападения, показала ему тело убитого викинга и высказала те же самые обвинения в ее адрес, что и сейчас.
 – Люди обыскивают холмы, утесы, пещеры и леса в поисках второго человека и, возможно, других из числа тех, кто выжил после нашего отпора, Игранна. Плотники уже начали сооружать стену вокруг жилых домов, чтобы впредь подобное не повторялось. Мы поставим здесь стражу, и живущие на материке не будут так уязвимы.
 – Никто не опознал погибшего? – спросила Игранна.
 Уорик покачал головой и посмотрел на жену.
 – Меллиора...
 Он протянул руку в ее сторону. У Меллиоры отчаянно заныло под ложечкой.
 – Уорик, я... – начала было она, но почувствовала, что ей отказывает голос. – Он все еще в опасности, – неуклюже закончила она.
 – Меллиора! – твердым голосом повторил Уорик. – Я не сомневаюсь в твоих талантах целительницы. И не подвергаю сомнению то, какое значение имеет жизнь этого человека. Но сейчас ты пойдешь со мной.
 Сглотнув, Меллиора посмотрела на Игранну. Если она не пойдет сама, Уорик подойдет к ней и заставит подчиниться. Она боялась проявления его гнева. Гордо приподняв подбородок, она одарила Игранну сердитым взглядом, затем повернулась к мужу.
 – Мой дядя не устраивал этого нападения, Уорик. Даро уважал моего отца. Он воевал рядом с тобой, воевал за короля Давида.
 – Меллиора, – повторил Уорик, – пойдем со мной.
 – Я никогда не предавала тебя или кого-то другого викингам.
 – Меллиора, пошли, – непререкаемым тоном проговорил Уорик.
 Ей стало не по себе. Он явно подозревал ее. Игранна обвинила ее, поверив на слово врагу.
 – Иди, Меллиора. – Это был голос Фагина.
 – Я буду ухаживать за братом вместе с Фагином, – сказала Игранна и, подойдя к Меллиоре, положила руку ей на плечо. Вероятно, услышав, насколько суров был Уорик с женой, она пожалела о своих словах и, возможно, поверила в невиновность Меллиоры.
 – Он нуждается в постоянном уходе, кто-то должен сидеть при нем, не отходя ни на минуту.
 – Да, Меллиора, я буду при нем все время, – сказала Игранна. – Фагин останется со мной.
 Меллиора опустила голову. Кажется, Уорик потерял терпение и, решительно направившись к ней, вцепился пальцами ей в руку.
 – Потом, жена, ты можешь вернуться, чтобы присматривать за любимым мужчиной, но сейчас пойдешь со мной! – со скрытой угрозой произнес он.
 Меллиора закусила губу. Было очевидно, что Уорику с трудом удается совладать со своим гневом. Они вышли из дома. За дверью их ожидал Ангус.
 – Как Эван? – тихо спросил он.
 – Жив. И вполне может выжить.
 – Прибыл гонец от Давида. На границе новые неприятности.
 – В Тайне?
 – В восточной земле Питера. Его явно пытаются втянуть в активные действия.
 – Готовь наших людей. Мы выезжаем утром.
 Уорик подвел Меллиору к лодке, нос которой был украшен головой дракона, лодке ее отца, лодке викингов, – лодке, которая должна была перевезти их на остров во время прилива.
 На острове их ждал Меркурий. Меллиора не выразила ни малейшего протеста, когда Уорик посадил ее на своего громадного коня и сам сел позади. Они направились в крепость. Здесь уже было много людей, повозок, лошадей. Они ехали в молчании, то и дело останавливаясь, чтобы ответить людям, которые негромко спрашивали о самочувствии Эвана, после чего возвращались к своим делам.
 Когда они оказались в спальне, Меллиора подошла к камину, повернулась и решительно заявила:
 – Я не имею никакого отношения к этому набегу. Я соглашалась на замужество вовсе не для того, чтобы устраивать с Даро заговоры в ущерб своему имуществу и своему народу.
 Уорик закрыл дверь, снял накидку, ножны, положил клеймор – оружие отца – на кровать.
 – Ты слышишь меня? – воскликнула Меллиора.
 Глядя на нее, Уорик скрестил на груди руки.
 – Эван – твой человек, – сказал он. – А Игранна – твоя подруга.
 – Именно! С какой стати я бы стала вредить им?
 – Эти люди, как выясняется, остались, когда викинги отступили. Но так ли это? Может, кто-то решил, что крепость фактически неприступна и проще всего убить тех, кто ее охраняет, по одному. Интересная мысль.
 Меллиора взорвалась от ярости.
 – Так ты и в самом деле считаешь, что я сплю с тобой и одновременно строю планы, чтобы мой дядя захватил это место?
 – А ты спишь со мной по своему желанию? – вежливо осведомился Уорик.
 Она отвернулась и схватилась за каминную полку.
 – Одно лишь слово из чьих-то уст – и ты уже готов меня обвинить бог знает в чем! Это слово было сказано врагом, которого мы даже не видели! И пожалуйста, ты уже поверил ему! Ты – скотина и выродок.
 Она сделала попытку ударить его, но он поймал ее руку и притянул к себе. Его пальцы сжимали ее как тиски. Меллиора отчаянно пыталась вырваться. Она не могла выносить его прикосновений, его запаха, ибо это напоминало об их близости, о чувствах, которые все больше овладевали ею, о влечении к нему, о мгновениях ревности. Ей удалось вырваться, и она отбежала в другой конец комнаты.
 – По-твоему, Эван, умирая, лжет...
 – Проклятие! Я ни с кем не вступаю в заговоры, чтобы навредить ему!
 – Я знаю. Ты его любишь, – сухо сказал Уорик. Меллиора резко повернулась к нему.
 – Он – друг и хороший человек. Он служил тебе, и ты сам высоко ценил его.
 – Тебе нет необходимости защищать его передо мной. Другое дело – объяснить свои собственные слова и действия.
 Она некоторое время смотрела на мужа, затем тихо сказала:
 – Ты можешь верить или не верить, но мне вовсе не хочется здесь оставаться. Я хотела ехать с тобой. Но сейчас... Я должна остаться.
 – Если я тебе это позволю.
 Меллиора не торопилась с ответом. В душе ей хотелось, чтобы он не позволил, чтобы настоял на ее поездке с ним. Однако при всех знаниях Фагина и любви Игранны к своему брату талантами Меллиоры как целительницы никто из них не обладал.
 – Ты обязан позволить. Он может умереть. Он верно и добросовестно тебе служил.
 – И ты любишь его. Меллиора покачала головой.
 – Между нами ничего нет. И ничего не было. Тебе это известно. Никогда и ничего, кроме слов, праздных обещаний и мечтаний...
 – Мечты, миледи, могут быть гораздо более опасны, нежели грехи плоти, – заметил Уорик.
 – Ты едешь к любовнице. К той самой, с которой делил плотские радости, – с горечью сказала Меллиора.
 – Ты еще можешь поехать со мной.
 – Но я должна остаться.
 – Должна?
 – Ты и сам это знаешь. Он может умереть! Пожалуйста, не запрещай мне...
 – Нет, я не могу и не стану запрещать тебе остаться, Меллиора. Выбор за тобой.
 Она внезапно отвернулась от мужа, чтобы он не увидел слез, которые брызнули у нее из глаз и побежали по щекам. Она вздрогнула, когда Уорик оказался у нее за спиной и повернул лицом к себе. Он провел пальцами по ее волосам и приподнял вверх подбородок.
 – Я не нахожусь в союзе с теми викингами, которые выступают против тебя! – горячо сказала она. И удивилась, увидев, что он улыбается.
 – Я никогда не говорил, что ты была в союзе. Я лишь сказал, что есть достаточные основания для того, чтобы ты обратилась к своему дяде-викингу за помощью. Человек, которого убил Эван, заявил, что Даро виноват. У меня нет тому доказательств. Вероятно, кто-то уверен, что я легко в это поверю и обвиню тебя и Даро. И что, возможно, даже поведу войну против Даро... И против собственной жены.
 Изумленная Меллиора с трудом перевела дыхание. Она чувствовала облегчение после его слов, но и раздражение оттого, что он подверг ее такому испытанию. Тем не менее, она знала, что ее слова о любви к Эвану, высказанные столь страстно, рассердили Уорика.
 – Не веди войну против меня! – тихонько попросила она. – Я тебя не предавала. Клянусь в этом.
 – Скажи, а почему ты не собираешься больше воевать против меня?
 – Я вышла за тебя замуж.
 – И что?
 – Я обещала любить, чтить тебя и повиноваться.
 Уорик засмеялся.
 – Дорогая моя, не думаю, что ты понимаешь значение слова «повиноваться».
 – Я прихожу к выводу, что в браке... есть кое-что приятное.
 – Я сделал его более приятным. А сейчас должен уезжать.
 Он говорил небрежно, поддразнивая ее, но неожиданно для себя она испугалась. Ей стало тревожно и тоскливо.
 – Если есть опасения... может, тебе лучше остаться здесь? Если остров в опасности, разве англичане не могут подождать? Если бы ты отправился позднее...
 – Я должен ехать сегодня...
 – Если бы ты мог подождать хотя бы несколько дней! Время быстро покажет, выживет ли Эван. И очень скоро я могла бы поехать с тобой.
 – У меня нет времени.
 Меллиора опустила голову. Он прижал ее к своей груди, ласково поглаживая затылок.
 – Я должен ехать, а ты должна остаться. Скажи мне «прощай».
 Меллиора безмолвствовала. Он снова приподнял ее подбородок. Их глаза встретились.
 – До свидания, – с болью произнесла она. – Бог в помощь.
 Он улыбнулся, погладил пальцами ей щеку.
 – Я рад, что ты призываешь мне в помощь Бога. Но я хотел бы чего-то еще. Такого, чтобы наше прощание запомнилось. Тем более что из не очень уж противного норманна я сделался приятным.
 Меллиора с удивлением осознала, что улыбается сквозь слезы. И еще больше удивилась, поняв, что стоит на цыпочках и нежно прикасается губами к его губам. А затем она обвила мужа руками и запечатлела поцелуй, который едва ли можно было назвать теплым и деликатным. Она прижалась к нему всем телом и стала языком дразнить его язык. Сунув руку ему под рубашку, она погладила его по груди. Она целовала и дразнила, ласкала его тело, страстно прижималась к нему. Уорик стал поспешно сбрасывать одежду вначале с себя, затем с нее. Меллиора языком обследовала каждый шрам на его плечах и груди. Затем опустилась перед ним на колени и стала рукой и губами ласкать его мужское естество. Он запустил пальцы в волосы на ее затылке, издавая хриплые стоны. Затем тоже опустился на колени и стал покрывать поцелуями ее шею, плечи, груди.
 Они лежали перед догорающим камином на меховых шкурах. Уорик целовал ее губы, пробовал на вкус соски, прижимался ртом к животу. А затем пришла неизбежная заря. В узкие щели пробились алые и лиловые лучи, по-новому осветив их обнаженные тела.
 Уорик встал, подошел к узкому окну и посмотрел на море. Меллиора любовалась его наготой и думала о том, что ей нравится, как он передвигается, нравится его крупное, мускулистое тело и даже шрамы на нем – бледные зарубцевавшиеся метки на плечах и спине.
 Он чувствовал себя непринужденно в ее присутствии. Интересно, а в присутствии любовницы он вел себя столь же непринужденно? Меллиора закрыла глаза и лежа прислушивалась к тому, что он делал. Вот он налил воду из кувшина в таз и умылся. Затем начал одеваться. Она представляла, какой предмет одежды он сейчас надевает. Он не стал надевать оружие – его принесет оруженосец Джеффри. Томас будет его знаменосцем. Вынесет его штандарт. Лишь затем он наденет кольчугу, возьмет в руки щит, ножны и другие доспехи.
 Возможно, он так и не воспользуется этим оружием. Он едет к своему другу предупредить того, что его земли будут захвачены, если их хозяин не засвидетельствует свою преданность шотландскому королю. И возможно, очень скоро он снова сбросит с себя одежды, как сделал это сейчас в ее присутствии, чтобы разделить ложе с женщиной, которую любил...
 Одевшись, Уорик снова подошел к Меллиоре. Нагнувшись, он поднял ее, прижал к груди, погладил по волосам и поцеловал.
 – Береги и храни наш дом, – тихо сказал он.
 – Ты веришь, что я его сохраню в целости и сохранности?
 – Сохранишь от нашествия любых врагов, – сказал он с легкой улыбкой.
 – Но у меня, конечно, будут твои люди?
 – С тобой остается Ангус.
 – Если он остается для того, чтобы следить за мной и оберегать мою добродетель, то, боюсь, его присутствие здесь – зряшное дело.
 Уорик пожал плечами, очевидно, понимая, что она не может изменить ему с человеком, который при смерти.
 – Ангус остается здесь потому, что он моя правая рука и будет головой отвечать за твою жизнь.
 – Кто будет охранять тебя, если Ангус остается со мной?
 Взяв Меллиору за руку, он поцеловал ей ладонь.
 – Ты сомневаешься в том, что я вернусь?
 – Нет, лэрд Лайэн, я не сомневаюсь в тебе. Уорик помолчал, затем сказал:
 – Не сомневайся во мне, леди. Никогда не сомневайся во мне.
 Он снова положил ее на меховые шкуры и выпрямился, готовясь уйти. Меллиора смотрела, как он уходит, досадуя на то, что чувствует себя несчастной и одинокой. Когда он подошел к двери, Меллиора, не выдержав, окликнула его и поднялась на колени, прикрывшись мехом.
 – Уорик!
 – Да?
 – Не сомневайся во мне! – шепотом проговорила она. – Пожалуйста, не сомневайся!
 Она вздрогнула от неожиданности, когда Уорик вдруг вернулся, снова притянул ее к себе и стал целовать. Он целовал ее в лоб, в губы и шептал:
 – Да, ты дочь викинга, это верно, но ты моя жена!
 Затем он быстро поднялся и вышел из комнаты. Меллиора понимала, что он провел с ней больше времени, чем намеревался.
 Она легла на спину и крепко закрыла глаза. Зарю уже сменял ясный день. Уорик ушел, Эван лежал при смерти. Нужно вставать, но это так нелегко сделать. Она слышала голоса воинов внизу, их сборы перед отъездом, цокот копыт и лязг оружия.
 Наконец шум смолк. Уже поздно. Нужно вставать и идти, чтобы осмотреть раны лежащего без сознания друга.
 Она заставила себя встать, ополоснула лицо, руки, плечи. Холодная вода освежила ее. Обернувшись, Меллиора увидела на кровати Уорика оставленные ножны и меч.
 Ею овладела непонятная паника. Она быстро оделась, схватила меч и ножны и бросилась во двор. Воины уже ушли, двор опустел. Стража находилась на парапетах, но даже Ангус уехал проводить отъезжающих.
 Меллиора села на неоседланную кобылу и галопом поскакала к берегу. Вскоре она увидела на другой стороне пролива восседавшего на Меркурии Уорика, который руководил перегруппировкой отряда.
 Заметив у берега небольшую лодку, Меллиора, спешившись, быстро пересела в нее и направилась в сторону материка. Подплыв поближе, она окликнула Уорика. Увидев ее, он нахмурился и подъехал к самой воде. Он сошел с коня и, не скрывая любопытства, наблюдал за ней. Возможно, думал, что она все же решила ехать. Однако она не изменила своего решения.
 – Леди... – начал было Уорик.
 – Твой меч, Уорик. Клеймор твоего отца! – крикнула она, подплывая к берегу.
 Он вдруг улыбнулся, взял меч и, стоя на мелководье, прикрепил его к поясу, а потом, подтянув лодку, приподнял Меллиору и поставил ее на песок.
 – Спасибо, миледи, – сказал он.
 – Я ведь знаю, что ты не разлучаешься с отцовским мечом. Может, это... поможет, он снова вернет тебя ко мне.
 – А ты хочешь, чтобы я вернулся?
 – Да. – Она встретилась с ним взглядом и, поколебавшись, добавила: – Ты ведь не просто приятный. Ты еще красивый, видный, даже великолепный... И я...
 – Да, леди?
 – Я... – Она смущенно замолчала и затем шепотом закончила: – Я прихожу к выводу, что нуждаюсь в тебе и что я...
 Сказать больше у нее не хватило смелости. Да, кажется, она сказала уже достаточно. Она прочитала во взгляде Уорика страсть и нежность, какой не ожидала. Слова его прозвучали ласково и успокаивающе:
 – Моя любовь, я вернусь. И вероятно, тогда...
 Он поцеловал ее на виду у воинов, и те громкими одобрительными криками приветствовали их поцелуй и объятия.
 А затем Уорик сел на Меркурия и, поклонившись ей напоследок, направился к своему войску.
 А когда с Ирландского моря подул бриз, его уже не было видно.
 Она осталась одна.
 С умирающим человеком.
 И со своими тревогами и страхами.

 Глава 21

 В течение пяти дней Эван находился между жизнью и смертью.
 Меллиора опасалась жара и лихорадки и знала, что именно это они должны предотвратить. Она, Фагин, Игранна, бабушка Эвана самоотверженно боролись за его жизнь.
 Меллиора и Игранна снова сблизились. Как когда-то в детстве. Они то обкладывали тело Эвана льдом, который приносили с вершины холмов, когда раненого мучил жар, то, наоборот, укрывали, когда его начинал бить озноб. Они то и дело меняли примочки, чтобы вытянуть из его крови ядовитые вещества.
 Пять дней Эван лежал немой и неподвижный. Они цедили ему воду через сомкнутые губы, подкармливали жидкой кашей. Большей частью они сидели молча, разговаривали шепотом, часто молились.
 Ангус все время находился у входа в дом. Джон из Уика вел постоянные наблюдения со стен крепости, а воины охраняли строящуюся вокруг жилья ограду.
 Когда другие были заняты, Ангус помогал Меллиоре. Хотя Эван так и не приходил в сознание, он разговаривал с ним, словно тот мог его слышать.
 – Если обращаться с ним как с покойником, он и в самом деле может умереть, – объяснил ей Ангус. – Надо разговаривать с ним, давая ему понять, что он нужен живым.
 – И он выживет? – спросила Меллиора.
 – У него хорошие шансы, – ответил Ангус. Она вглядывалась в Эвана, денно и нощно молясь о его выздоровлении. Она говорила Богу, что он слишком рано забрал у нее отца и мать, и просила проявить на сей раз милосердие и оставить Эвана в живых. Но, молясь об Эване, она продолжала думать и тревожиться об Уорике. Добрался ли он уже до Тайна? Что он сейчас делает? Было ли сражение, наступил ли мир? Где он спит ночью? А ведь она сейчас могла бы быть с мужем, если бы не наглая вылазка двух викингов. И ведь все, в том числе ее близкие друзья, думают, что именно она пригласила этих викингов.
 На пятый день после полудня Эвану стало хуже. Игранна заливалась слезами, пытаясь понять, где они допустили ошибку. Фагин был мрачнее тучи. Меллиора также пребывала в смятении. Эван метался в жару, и его со всех сторон обложили льдом. Ангус высказал предположение, что нужно пустить кровь, однако Фагин был против, мотивируя тем, что примочки вытягивают из крови ядовитые вещества, а после колоссальной потери крови при ранении кровопускание вряд ли пойдет на пользу. Проходили часы, они то и дело меняли повязки и примочки. Одна из ран загноилась, они вскрыли нарыв, промыли и снова перевязали. Наступили сумерки. Фагин потрогал Эвана, который лежал без движения... Меллиора решила, что он уже умер.
 – Я думаю, – сказал Фагин, – жар немного спал. Мы не должны ослаблять наших усилий.
 Эван был жив. Они старались изо всех сил. Наконец кризис миновал. Не открывая глаз, Эван что-то произнес. Ближе к полуночи, когда Фагин и Игранна спали, а Меллиора дежурила, она положила голову на руки, упершись ими в постель Эвана, и на мгновение задремала.
 «Меллиора...»
 Она услышала свое имя словно во сне, и на несколько мгновений ей показалось, что она у себя в крепости, в спальне, и рядом Уорик. Встряхнувшись, она поняла, что находится в доме Маккинни и сидит у постели Эвана. И глаза Эвана открыты, он смотрит на нее и пытается произнести ее имя.
 Меллиора радостно вскрикнула, вскочила, затем наклонилась и поцеловала его в лоб. Ее восклицание разбудило Игранну и Фагина, а также деда и бабушку Эвана. Все целовали его, давали ему попить, а Фагин посетовал, что теперь, когда он выжил, его могут задушить поцелуями. Затем появился Ангус и тоже поцеловал Эвана в щеку, а тот не мог, естественно, выразить протеста, потому что был слаб, как котенок. Фагин был прав, надо быть с ним поосторожнее.
 Но, став на путь выздоровления, Эван проявил настоящую любовь к жизни. Лежа в кровати, он учился поворачивать голову, сгибать руку, наконец, сел в постели. Однако Фагин предупредил его, что до полного выздоровления еще далеко. И тем не менее дело шло на поправку.
 Однажды сидящая у его постели Меллиора почувствовала, что он достаточно окреп. И ему можно задать кое-какие вопросы.
 – Игранна рассказала, что нападение организовал Даро. Она намекнула также, что в этом могла быть замешана я. Эван, я никак не могу поверить, что к этому причастен Даро или, хуже того, что ты подозреваешь в этом и меня.
 В глазах Эвана засветилась легкая печаль.
 – Меллиора, человек, который со мной дрался и затем был убит, сказал, что их послал Даро, что Голубой остров – их оплот и что они снова его захватят.
 – Но, Эван...
 – Я был искромсан в куски и умирал. Мне хотелось, чтобы моей сестре была оказана помощь и она спаслась. Я очень сожалею, что втянул тебя в эти ночные бдения. Знаю, ты не способна нанести рану человеку, которого любишь или о котором заботишься.
 Меллиора, услышав подобные слова, благодарно закрыла глаза.
 – Уорик отправился, чтобы разгромить Даро?
 Меллиора мгновенно открыла глаза и затрясла головой.
 – Нет... Я не верю в это... Его послали в Тайн, и он должен был туда поехать.
 – Наверное, я причинил тебе огромные неприятности, Меллиора. Искренне сожалею об этом. Надеюсь, Уорик не считает, что ты предала собственный народ.
 – Он заметил, что было бы вполне логично, если бы я обратилась за помощью к викингам, – сдержанно сказала она.
  –  Но он не...
 – Не бил меня, ты хочешь спросить? Не бросил меня в темницу? Как видишь, этого не случилось. Он сказал, что люди могут выдвигать ложные обвинения против других.
 Эван улыбнулся и устало закрыл глаза.
 – Слава Богу, что он не бил тебя. Я сейчас не в том состоянии, чтобы защитить тебя от такого человека.
 Меллиора негромко засмеялась и поцеловала его в щеку.
 – Ах, Эван, слава Богу, что ты жив и поправляешься. Невыносима даже мысль о том, что я могла потерять тебя...
 – А вот я тебя потерял, разве не так?
 Меллиора замерла, молча глядя на Эвана. Он покачал головой.
 – Все в порядке, Меллиора. Так и должно было случиться. Я хотел бы, чтобы Даро был не виноват, чтобы Уорик просто поехал в Тайн и чтобы у нас был мир.
 – Я уверена, что Уорик поехал в Тайн...
 Ее слова повисли в воздухе, потому что она вдруг поняла: да, Уорик действительно направился в Тайн, но с отрядом воинов, и он может затем двинуться на Даро, если уверен в виновности дяди.
 – О Боже! – выдохнула она.
 – Что с тобой, Меллиора?
 – Да нет, ничего. Мне надо выйти, твоя сестра и Фагин здесь сейчас, они отдыхают...
 – Со мной все в порядке, Меллиора.
 Она встала, кивнула ему и поспешно вышла наружу, где, она знала, ее ожидал Ангус. Он сидел на скамье перед домом и строгал деревяшку. Увидев Меллиору, он сделал попытку вскочить, но она жестом остановила его.
 – Сиди, Ангус. И пожалуйста, скажи мне, где сейчас Уорик?
 – В Тайне, леди, вы это знаете, – со смущенным видом ответил он.
 – А где мой дядя, что ты об этом слышал?
 – Я слышал, что он все еще стоит лагерем под Стерлингом, – после некоторого колебания сказал Ангус.
 – Мне нужен гонец, который мог бы отвезти Даро мое послание. Я напишу ему о том, что человек, который увез меня из лагеря, хочет посеять вражду и учинить кровопролитие между моим мужем и моим родом. Я хочу, чтобы он знал об обвинениях против него и мог себя защитить.
 Ангус внимательно посмотрел на Меллиору.
 – Защитить себя или снарядить армию, – тихо сказал он.
 Она опустилась перед ним на колени.
 – Ангус, мой дядя не виновен. Я тоже не виновна. Клянусь тебе, у меня нет никакого желания изгонять моего мужа или иметь в качестве лэрда другого мужчину. – Она дотронулась до его щеки со шрамом. – Клянусь тебе в этом, Ангус.
 – Почему? – тихо спросил он.
 – Я люблю его, – ответила Меллиора.
 Ангус улыбнулся:
 – Ладно, пишите письмо своему дяде. Мы пошлем гонца. Даро может изложить это дело королю, и мы узнаем истину.
 – Спасибо, – просто сказала Меллиора, а затем спросила: – Ангус?
 – Да?
 – Надолго уехал Уорик?
 Ангус пожал плечами.
 – Некоторые кампании длятся по нескольку месяцев, леди, вы это знаете. Но если все будет хорошо, он скоро вернется домой.
 – Отвези меня к Уорику, Ангус. Эван уже вне опасности.
 – Ах, леди, вы не должны отлучаться из крепости.
 – Пожалуйста!.. Ты ведь будешь со мной.
 Ангус поднялся, она тоже встала, не спуская с него глаз.
 – Сегодня или завтра должен быть гонец, – проговорил он. – Посмотрим, останется ли Уорик в Тайне.
 Меллиора восторженно обняла доброго лысого вояку.
 – Верно, Ангус! – Она поцеловала его в щеку и крутнулась перед ним. И вдруг у нее все поплыло перед глазами. Окружающий мир угрожающе потемнел. Меллиора успела схватиться за стену, чтобы не упасть. Ангус тут же подхватил ее. Постепенно тьма перед глазами стала редеть.
 – Миледи?
 – Ничего... должно быть, я немного устала.
 – Устали? – Он внимательно посмотрел ей в лицо. – А может...
 – Наверное, устала... Вообще-то я сильная, в обмороки не падаю... – Меллиора замолчала.
 Она столько времени уделяла уходу за Эваном и к тому же беспокоилась о том, как там Уорик...
 С Элинор.
 Она совсем не думала о себе. Если бы подумала и обратила на это внимание, то могла бы сообразить, сколько дней и ночей прошло с того времени...
 Не может быть!
 «Почему же? Вполне может».
 При этой мысли она ощутила тошноту, а также волну страха и возбуждения.
 Действительно, почему нет? Этого хотел Уорик, во всяком случае, так он заявил. Конечно же, она не могла быть уверена.
 Зато Ангус, похоже, был вполне уверен.
 – Мы поедем к Уорику, леди. Если вы обещаете отдохнуть.
 – Ну вот, Ангус! Кто здесь леди замка?
 – Вы здесь леди. А я охраняю вас для лэрда замка. И буду делать это даже вопреки вашей воле.
 – Ангус... если это действительно так... он будет рад? – встревожено спросила она.
 – Даже не могу выразить, насколько он будет рад, миледи!
 Меллиора опустилась на скамейку. Ей пуще прежнего захотелось увидеть Уорика.
 Уорик и отряд его воинов двигались по взгорью, приближаясь к воротам замка Тайн. Он ехал во главе своей собственной конницы, зная о том, что его войско представляет собой весьма впечатляющую картину. Король прислал им в помощь лучников и пехотинцев, которые должны остаться с ними после переговоров или сражения, поскольку, если замок будет взят от имени короля Шотландии, его нужно удерживать. Уорику потребовалось пять дней, чтобы дойти до короля и пополнить ряды войска. Достигнув окрестностей Тайна, он приказал разбить лагерь и расположиться таким образом, чтобы у Питера не могло возникнуть никаких сомнений относительно того, какие силы король намерен пустить в ход. В этот день, спустя две недели после того, как он покинул дом, Уорик был готов обменяться крепким рукопожатием со своим другом.
 К Уорику подошел Томас и спросил:
 – Ну что, Уорик? Сейчас?
 – Да, Томас.
 Томасу предстояло исполнить роль гонца и сообщить на словах условия от имени Давида, короля Шотландии. Он выехал в сопровождении одного лишь Тайлера из Дамбартона, который нес два штандарта – Уорика и короля. Уорик наблюдал за ними, испытав в какой-то момент беспокойство при мысли о том, как легко лучникам, расположившимся на крепостной стене, сразить этих двух людей. Но Питер не поступит столь глупо, тут же подумал он. Испокон веков для переговоров посылались гонцы, и если хотели узнать условия, гонцов не убивали.
 Распахнулись ворота. Два всадника выехали из крепости и встретили гонцов в поле. Лошади тихонько ржали и нетерпеливо били копытами. Уорику было слышно жужжание мухи. В рядах его войска стояла полная тишина, лишь изредка нарушаемая чьим-нибудь невольным движением и звяканьем оружия.
 Затем Томас и Тайлер отделились от всадников из Тайна и поскакали к Уорику. Томас, сопровождавший его во многих кампаниях, был радостно взволнован.
 – Сэр Питер из Тайна говорит тебе, Уорик, «добро пожаловать»! Он всегда знал, что его земля служит предметом раздора между двумя великими странами. Он понимает, что его отказ сдаться королевским войскам повлечет за собой смерть и опустошение, разорение Тайна. Он надеется, что, если Давид намеревается использовать Тайн против банд, участвующих в борьбе между Матильдой и Стефаном, он будет действовать с королем заодно.
 – Возвращайся к посланнику. Скажи ему, что Давид знает о том, что Тайн уязвим для нападений со стороны англичан. Но мы пришли с силой. И еще скажи, что мы войдем через ворота группой в сто человек, а остальная часть войска разобьет лагерь здесь, в поле.
 Томас сделал все, как было приказано. Он ожидал на поле, пока посланник Питера и знаменосец снова въехали в ворота. Затем ворота распахнулись, вновь появились люди Питера, и тихо и спокойно, без пролития хотя бы капли крови, Тайн был взят именем короля Шотландии Давида.
 Уорик отдал приказы остающимся на холме людям разбивать лагерь, а другим – его сопровождать. Питер не предаст его – и не столько из верности, сколько из здравого смысла. В пределах стен его крепости будет слишком много вооруженных людей, чтобы ему решиться на протест. В случае войны Тайн подвергнется осаде и испытанию на прочность. При этом нелишне вспомнить, что стены крепости деревянные и хорошо горят...
 Уорик въехал через ворота, Томас и Тайлер слева и справа, в сопровождении его ближайшей охраны. За ними следовали всадники и пехотинцы. Питер встретил их верхом на коне, рядом с ним находилась Элинор. Брат и сестра были одеты скорее для пышного праздника, чем для баталий. Речь Питера могла служить образцом дипломатии.
 Уорик благосклонно выслушал слова Питера и сказал, что он поступает как мудрый и справедливый хозяин, что его решение сохраняет жизни множеству его людей и что наверняка мудрый Господь Бог видит, что все они находятся на шотландской земле. Высказывая все это, Уорик чувствовал на себе взгляд Элинор, видел ее улыбку и понимал, что она ничуть не изменилась и нисколько не удивлена, что Давид велел ему взять себе жену. Должно быть, ее забавляла вся эта официальная процедура, и ей хотелось поскорее ее завершить и перейти к делам более приятным.
 – Лэрд Уорик, мы, только что принявшие подданство граждане Шотландии, приглашаем тебя и твоих людей поужинать с нами и выпить за Давида, короля Шотландии.
 От своего имени и от имени своих людей Уорик принял это предложение.
 Войдя в зал, он вспомнил свой последний приезд сюда и их разговор с Питером. Как представителя короля его посадили между Питером и Элинор. По заведенному обычаю между ним и леди стоял один общий кубок. Ее пальцы то и дело дотрагивались до его руки, глаза лучились теплом и доброжелательностью.
 – Итак, сэр, расскажи мне о своем новом удивительном владении – Голубом острове. О нем слагают столько легенд, стихов, песен, – сказала Элинор.
 – Это нечто фантастическое. Могучие утесы поднимаются прямо из моря, с одной стороны есть отмель, с другой находится бухта. Во время отлива до острова можно добраться пешком, лишь слегка замочив ноги.
 – А как крепость? – спросил сидящий по другую руку Питер.
 – Построена на скальном основании. Некоторое время ею владели римляне. Как мне говорили, именно они и заложили первые стены на скалах. Стены местами достигают толщины около двадцати футов. Норманны во времена Вильгельма Завоевателя сделали крепость неприступной и красивой. Даже гордые потомки кельтов это признают.
 – Должно быть, она красива, – заметила Элинор, дотрагиваясь до пальцев Уорика, когда оба одновременно взялись за кубок. – Так ведь?
 Их взгляды встретились, и он понял, что Элинор спрашивает не о крепости, а о его жене.
 – Очень красива, – ответил он.
 – И способна удерживать интерес мужчины всю жизнь?
 – Да, – серьезно подтвердил Уорик.
 Элинор некоторое время вполне беззлобно смотрела на Уорика. На губах ее играла легкая улыбка. В зал вошли музыканты, и началось веселье. Появился шут, и зазвучали раскаты смеха. Питер встал, поднял кубок и произнес здравицу в честь короля Шотландии Давида. Вечер продолжался.
 Уорик удалился рано, сказав Таилеру, что будет спать в отведенной ему в замке спальне. Не прошло и тридцати минут, как раздался стук в дверь. Он не усомнился в том, что пришла Элинор.
 – Ты здесь один, – сказала она, оглядев комнату.
 – Да.
 – Думаю, мне нет необходимости быть излишне деликатной, – тихо сказала Элинор. – Ты женатый человек – это устроил король. Я ожидала, что когда-то этот день придет, и все же... Я знала, что для меня это не будет иметь значения. Говорят, адюльтер – грех, но этим грешат столько мужчин, что ад, наверное, ими переполнен. Я не вижу в этом греха. Еще говорят, что Бог дал нам свободу выбора, но, похоже, никто из нас не может выйти замуж за того или жениться на том, кого он хочет...
 Уорик подошел к Элинор, легонько обнял ее и погладил по черным волосам. Они были вместе долго, целые годы. Он знал ее так же хорошо, как свои пять пальцев. Она нисколько не изменилась и по-прежнему любила его. Как и он, когда-то ее любил. Он пытался представить, не шевельнется ли в нем желание при виде ее. И, легонько сжимая ей плечи, понял, что хочет видеть рядом с собой Меллиору. Да, он хотел, чтобы Меллиора была с ним.
 Уорик не знал, чем объяснить, что его чувства и желания столь быстро и кардинально изменились с тех пор, как судьба свела их вместе. Элинор оставалась все такой же красивой. Просто он совершил удивительную глупость – влюбился в собственную жену. И сейчас, обнимая другую женщину, вдруг осознал, как он любит Меллиору. Его страсть не знала границ. Он готов был умереть за нее. И вовсе не из благородства и других высоких побуждений. Он готов был умереть за нее потому, что она была для него его жизнью. Сколько уже успело отложиться в его сердце... Он никогда не забудет, как она плыла на баркасе своего отца и везла ему клеймор его отца. Он никогда не сможет забыть выражение ее лица, ее глаз, когда она смотрела на него то дерзко-вызывающе, то любовно... ну, может, не совсем любовно, но все-таки...
 – Элинор, ты красивая женщина, ты для меня значила так много, несла мне умиротворение и покой много лет... Однако...
 Она отстранилась и внимательно посмотрела на него.
 – Ты любишь свою жену? – шепотом спросила она.
 – Мне очень жаль...
 Она улыбнулась.
 – Не надо... Какая удивительная ситуация.
 – Ты мне дорога, Элинор. Ты это знаешь. Я не хотел причинить тебе боль...
 – Я знаю, что ты очень по-доброму относишься ко мне, Уорик. Знаю, что я значила для тебя. И конечно же, мне сейчас очень больно. Потому что я хочу тебя. Хотя мне не хочется быть с мужчиной, который желает другую женщину... И все же...
 – Все же?
 – Если когда-либо разлюбишь свою жену, прошу тебя, мой славный лэрд, возвращайся ко мне. Я буду здесь.
 – В будущем все может измениться.
 Элинор дотронулась до щеки Уорика и легонько поцеловала его в губы. Затем освободилась из его объятий и ушла, оставив Уорика с тяжелым сердцем.
 Согласно обычаям кельты брили щеки, но отпускали усы. Норманны, как правило, предпочитали быть чисто выбритыми. Древние англосаксы в понимании Ульрика были простаками, отпускающими волосы по всему лицу. Впрочем, викинги тоже любили отращивать длинные волосы и бороды, и когда Ульрик находился в лагере Даро, он носил бороду. Сейчас он побрился, волосы подстриг на норманнский манер и, посмотревшись в ручное зеркало, решил, что сильно изменил свою внешность.
 Он принарядился, готовясь нанести визит дочери своей кузины Энн Холлстедер, теперь жене Даро Торссона. Старинная семья в Дании относилась к аристократическим. Они правили владениями в Нортамберленде в Британии, а если бы Ренфрю захватил земли Макиннишей более десяти лет назад, отец Ульрика правил бы неподалеку и Ульрик был бы наследником его владений. Но из-за вмешательства некоего юного наглеца отцы Ульрика и Ренфрю были убиты, и все оказалось потеряно. Его наследникам оставалось лишь грызть землю. Сын Ренфрю, которого звали Этьен, все последнее десятилетие был занят тем, что пытался вернуть потерянное отцом. Из тщедушного и трусоватого юноши Этьен превратился в хитреца, заручившегося поддержкой соседей благодаря умению давать лживые обещания и строить интриги. С помощью женитьбы Этьен завладел богатыми землями к западу от места своего обитания. Бедняжка жена умерла после рождения их единственного сына. Ходили слухи, что она была отравлена. Так или иначе, Этьен получил возможность взять вторую жену, которая одарила его поместьями в Фиффене и Хоаре и соответственно доходами от них. Высокий, худощавый, красивый, умный, Этьен был никудышным воином и мечом владел из рук вон плохо, однако он был в состоянии купить сотни мечей и ценой гибели многих рыцарей, находившихся у него на службе, еще более увеличил свои владения, конфисковав в свою пользу земли погибших и не оставивших вдов и детей. Он умудрялся забирать себе дома и земли рыцарей, объясняя это тем, что они задолжали ему, поскольку использовали дорогостоящих боевых коней и амуницию. Этьен умел наблюдать и выжидать. Он держал при себе Ульрика, чтобы знать, что происходит на границе. Ульрику были известны все перемещения войск Стефана, Давила и Матильды. Этьен выбирал момент, а Ульрик возглавлял отряды и бросал их, порой вопреки воле ведомых, туда, где они могли причинить неприятности Давиду, который вынужден был менять свои планы и реагировать на их действия. Хотя Ульрик и презирал Этьена, а некоторых его врагов уважал гораздо больше, он многому от него научился. Делом викингов было нападать, отчаянно драться, побеждать за счет своей храбрости и ловкости или же проигрывать. Этьен научил Ульрика побеждать врагов, провоцируя измену изнутри.
 И сейчас, придя в лагерь Даро, Ульрик выслал вперед гонца, чтобы сообщить Энн, что он знает о ее замужестве, одобряет ее выбор и хочет приехать и привезти ей свадебный подарок.
 Ульрик получил весьма эмоциональный ответ от Энн. Разумеется, она сожалеет, что семейство ее матери так настроено против всех Холлстедеров, но это потому, что они слышали, будто Холлстедеры когда-то воевали против Макиннишей в союзе с Ренфрю. Поскольку сейчас она стала совсем взрослой женщиной и женой, она рада приветствовать его, как всегда приветствует родственников Макиннишей.
 Он приехал в лагерь Даро со свитой из шести человек – все были великолепно одеты, на прекрасных боевых конях.
 Ульрик привез в подарок своей дальней родственнице Энн красивую серебряную чашу с изящными кубками в придачу.
 Его встречали около большого зала. Ульрик был любезен, обаятелен, вежлив. Он поцеловал Энн и приветствовал Даро. Его принимали как родственника. Викинги всегда чтили род и семью. Ему подали лучшую пищу и вино. Все разговаривали, смеялись. Энн с восхищением рассказывала ему, как Уорик, теперешний лэрд Голубого острова, представил ее дело самому королю, переговорил с Майклом Макиннишем и тот согласился на ее брак с Даро.
 – Настали новые времена, новый век. Теперь будет мир. Мы все шотландцы, даже если пришли сюда из разных мест! – заключила она.
 Ульрик поднял кубок.
 – За мир! – сказал он и улыбнулся, зная, что заведомо лжет.
 На сей раз он приложит все усилия, чтобы Даро Торссон и Уорик Грэхэм скрестили друг с другом мечи.
 Честно говоря, ему очень хотелось бы самому убить Уорика. Человека, который убил его отца и лорда Ренфрю. Но он многому научился от Этьена. Он хотел видеть Уорика покойником, хотел его жену и еще хотел Голубой остров. И Даро сослужит ему службу не только тем, что убьет Уорика, но и тем, что погибнет сам и возможного претендента на Голубой остров больше не будет.
 – За мир! – повторил он и выпил кубок до дна. Его, конечно, интересовало все, что касалось дружбы Даро с Уориком.
 – Он женился на моей племяннице, дочери великого Адина, – сказал Даро.
 – Я слышал, что леди, мягко говоря, была не слишком довольна этим.
 – Ах! – засмеялась Энн. – Возможно, так было поначалу. Думаю, сейчас она вполне счастлива. Я получила от нее письмо, и скоро мы ее увидим.
 – Вот как?
 – Да, она хочет повидаться с Даро и поговорить с ним. Даро и Уорик снова должны встретиться. Было совершено мерзкое нападение на жителей острова, при этом пошли слухи, что это сделал Даро. Этот вопрос надо решить раз и навсегда! – горячо закончила Энн.
 – Энни! – предостерегающим тоном сказал Даро. Она махнула рукой.
 – Ну да ладно. Очень скоро мы увидим их обоих. Меллиора сообщает, что Уорик направился на север вместе с Питером из Тайна. Питер должен засвидетельствовать свою верность королю. А она хочет преподнести ему сюрприз и приехать сюда.
 – За лэрда Лайэна! – провозгласил тост Ульрик и, взглянув на Даро, добавил: – И за вашу племянницу, дочь великого Адина Меллиору.
 – За них обоих! – радостно поддержала Энн. Ульрик остался в качестве гостя на ночь. А утром уехал, спрятав штандарт Даро в свою сумку, куда он сунул также накидку хозяина, ножны и самое главное – его шлем. «Снаряжение, нужно сказать, норманнское», – подумал Ульрик. Но роль свою сыграет.
 Он слышал от Ренфрю, что войска Этьена были на пути к месту встречи. И в скором времени Ульрик принесет Шотландии огромные разрушения – и все во имя короля Стефана.
 Давид прислал приказ, чтобы Уорик прибыл в Стерлинг вместе с Питером из Тайна, который должен принести клятву верности королю Шотландии, тем самым сохранив за собой собственность, после чего он будет утвержден в звании шотландского лэрда.
 Давид, подумал Уорик, будет весьма доволен, размышляя о том, в какое бешенство придет Стефан из-за потери Тайна.
 Интересно, приходила ли Давиду мысль о том, что если лорд с такой легкостью готов принести ему клятву верности, то он столь же легко может ее нарушить?
 Тем не менее Уорик был рад приказу двигаться на север. Он приблизится к дому, и, возможно, ему удастся заехать туда и забрать с собой жену, прежде чем ехать в Стерлинг. Последний гонец, прибывший с Голубого острова, сообщил, что Эван выжил и постепенно поправляется.
 Уорик был рад этой новости. Эван зарекомендовал себя порядочным человеком. Хотя его то и дело посещали сомнения. Как поведет себя Меллиора после выздоровления Эвана?
 Тем временем они не спеша двигались на север. Элинор хотела увидеть шотландский двор и поэтому решила сопровождать брата. И еще, как понял Уорик, она решила воздействовать на него своим присутствием. Она постоянно оказывалась возле него. Просила подать ей руку, когда слезала с лошади. Садилась рядом во время еды, пила с ним из одного кубка, мило смеялась. Нет, она не позволяла себе никаких насмешек – просто постоянно была рядом. Порой ему казалось, уж не сошел ли он с ума. Он испытывал физический дискомфорт, ему снились грешные сны, а Элинор была так доступна. Ведь так легко протянуть руку и ощутить обольстительные формы женщины, которая много лет дарила ему ласки и радости, ничего не прося взамен. Так легко!
 Однако он не делал этого. Иногда он сам удивлялся тому, что златовласая колдунья, которая постоянно воевала с ним, довела его до такого состояния. Он без конца вспоминал ее слова, действия и поступки. И еще ту ночь, когда он сказал, что должен уехать. Как она тогда дотронулась до него. И как посмотрела на него своими бездонными голубыми глазами...
 Все же он не хотел усугублять обиду, которую уже нанес Элинор. Он не делал попыток избегать ее, проводил с ней много времени и давал ей понять, что ее чары на него действуют, что она все так же обольстительно красива.
 Вечером, когда разбили лагерь, Уорик сел между ней и Питером за стол, который соорудили прямо в лесу. Он пил вино из общего с ней кубка, делил с ней хлеб, они с удовольствием смотрели представление и делились впечатлениями. Они только что миновали небольшую деревню, и ее жители предложили дать воинам представление. Выступали певцы, артисты и акробаты. А затем появилась танцовщица в маске. Она танцевала и рассказывала о великом полководце с загадочным прошлым, о том, как он женился на гэльской девушке и у них родился сын – великий сподвижник короля, защитник людей и страны.
 Она танцевала с удивительной грацией. Голос у нее был хрустальный, чарующий. Когда она начала свой рассказ, за столом шла шумная беседа. Но вскоре все замолчали и теперь зачарованно слушали девушку. Гибкая и стройная, она не просто танцевала – она обольщала. И затем Уорик понял, что эта история о нем...
 «Что она здесь делает?»
 Уорик не знал, сердиться ему, удивляться или радоваться.
 – Боже мой! – восхищенно произнес сидевший рядом Питер. – Эта девушка – само искушение! Хотел бы я знать, кто она такая. Я женюсь на ней! Я никогда не испытывал такого... вожделения!
 – Питер, ты не можешь на ней жениться, – пробормотал Уорик.
 – Из-за того, что она простая деревенская девушка? Я все равно женюсь на ней! Я не жадный, мне не требуется большого приданого. Вожделение – вполне достаточная причина для женитьбы!
 – Питер, ты выпил слишком много вина, – сказала Элинор и наклонилась к Уорику: – Скажи мне откровенно, Уорик, вожделение управляет всеми мужчинами? Эта златовласая нимфа может заставить тебя забыть о верности своей жене?
 Уорик широко улыбнулся и шепотом ответил:
 – Элинор, эта белокурая нимфа – моя жена. И Питер не может жениться на ней, потому что она уже замужем. И если она будет и дальше соблазнять мужчин, пробуждая в них похотливые мысли, ее могут ждать большие неприятности.

 Глава 22

 С этими словами Уорик поднялся, еще не зная сам, был ли он настолько рад видеть жену, что все остальное для него не существовало, или же он зол на нее за то, что она приехала, очевидно, для того, чтобы увидеть его с Элинор и самой выяснить, чем он здесь занимается. К тому же он искренне испугался за нее – ему совершенно не по душе было то, что она покинула Голубой остров, где находилась в безопасности и где ее охраняли Ангус и его люди.
 У него было такое ощущение, что здесь Меллиору подстерегает какое-то неведомое зло. Какое именно – он и сам не знал. После нападения на остров и заявления одного из нападающих, что он действует по приказу ее дяди, она должна бы осознавать, какая опасность ей угрожает.
 Элинор коснулась его рукой.
 – Спокойно, моя лю... мой друг. У тебя такой вид, будто ты хочешь снять с нее голову.
 – Ей не следовало сюда приезжать.
 – Но она уже здесь. Она приехала ради тебя.
 – Вероятно... Скорее всего она приехала, чтобы увидеть тебя.
 Элинор улыбнулась.
 – Все равно это из-за тебя. До сего момента я не ревновала. Сейчас ревную.
 Он положил свои пальцы на пальцы Элинор.
 – Тебе не следует ни при каких обстоятельствах ревновать, Элинор. Ты женщина редкой красоты и сама это знаешь. – Он сжал ей руки. – Извини меня...
 – Только в том случае, если ты не выйдешь из себя.
 – Я владею собой.
 – Уорик...
 – Клянусь тебе.
 Он встал из-за стола и пошел через поляну. Меллиора увидела его и мгновенно остановилась, ожидая, пока он к ней подойдет.
 Уорик приблизился и сдернул полотняную маску с ее лица. Их взгляды встретились.
 – Значит, меня узнали! – тихо сказала она. – Я бы хотела закончить рассказ.
 – Миледи, мне очень хочется как следует тебя выпороть.
 – Как грубо и некрасиво! – сказала она, и глаза ее полыхнули голубым пламенем. – Это очень славная история, чуть приукрашенная, хорошо рассказанная. И у нее конец, который тебе понравится.
 – Рассказ даже слишком хорош, и боюсь, что до конца дело не дойдет. Бедняга Питер уже собрался на тебе жениться, приняв тебя за крестьянскую девушку и даже не зная твоего имени. Он горел желанием уложить тебя в постель. Одному Богу известно, какие мысли родились в головах других мужчин!
 Меллиора вспыхнула, закусила нижнюю губу, и это обрадовало Уорика: очевидно, она и сама не подозревала, какой эффект произвела на людей.
 – Это была очень хорошая история, – повторила она.
 – Ну да, у тебя отлично получилось. Ты могла бы процветать в качестве певицы, танцовщицы или – проститутки.
 – Уорик!
 – И к тому же тебе не следовало покидать пределы крепости. – В голосе Уорика послышались грозные нотки.
 – Я знала, что ты идешь сюда.
 – Ты также знаешь о том, что опасность подстерегает всюду. Ты приехала, чтобы повидать меня? Дерзну предположить, что тебе хотелось увидеть Элинор.
 Меллиора кивнула в сторону стола.
 – Надеюсь, это она?
 – Да, она.
 – Она изумительно красива.
 – Это так, – согласился Уорик и, улыбнувшись, взял ее за руку. – Пойдем, я вас познакомлю.
 – Уорик, нет, я...
 – Ты ведь сама проявила любопытство. – Он подвел ее к столу и представил: – Элинор, Питер, – моя жена, Меллиора. Меллиора, это Питер из Тайна и его сестра леди Элинор.
 – Моя дорогая... – проговорила Элинор, изучающе глядя на Меллиору.
 – Питер, леди Элинор, – пробормотала Меллиора.
 – Не хотите ли вина? – спросила Элинор. – Вот кубок вашего мужа.
 – Вы не голодны? – осведомился Питер. – После такого танца...
 – Питер! – предупреждающе сказала Элинор, строго глядя на него.
 – Она выглядела... очень впечатляюще.
 – Питер, дорогой, не дай Уорику забыть, что мы все друзья. Вы не хотите есть, Меллиора?
 Меллиора покачала головой:
 – Нет, спасибо, мы пообедали в деревне.
 – Мы? – вежливо осведомилась Элинор.
 – Со мной, как водится, Ангус. Я бы не поехала одна.
 Уорик посмотрел в другой конец поляны. Ангус и в самом деле находился там и был при полном вооружении. Уорик с трудом сдержал улыбку. Как, впрочем, и Ангус. Но при этом он еще беспомощно пожал плечами. Его кивок означал, что он начеку, начеку и останется.
 – Ну, если тебе ничего не требуется... – рассеянно проговорил Уорик, обращаясь к жене. – Вы извините нас? – сказал он Питеру и Элинор. – Я хочу услышать о том, что произошло на Голубом острове за время моего отсутствия.
 Он отвел Меллиору от стола, и они по тропинке углубились в лес. Высоко в небе висела полная луна, освещая им путь. Уорик знал, что жена приехала, чтобы увидеть его и понаблюдать за ним со стороны, а сейчас, когда ее выступление было позади, слегка нервничала, не зная, какова будет его реакция.
 – Куда мы идем? – спросила она.
 – К озеру.
 – Зачем?
 Он загадочно улыбнулся.
 – Потому что оттуда никто не услышит твоих криков. Меллиора остановилась и попыталась высвободиться.
 – Уорик, ты не имеешь права злиться и грозить мне! Ты должен радоваться, что твоя жена приехала к тебе, чтобы увидеть...
 – Не сплю ли я с Элинор? – закончил фразу Уорик.
 Меллиора вспыхнула, и Уорику стало ясно, что он попал в самую точку. Она не прислала ему письма, ибо хотела застать врасплох.
 – Ты был так близко от дома...
 – Да. Пойдем.
 Он поймал ее руку, но Меллиора снова попыталась вырваться.
 – Уорик...
 – Пойдем, любовь моя, к озеру. Кстати, как себя чувствует Эван? Я слышал, что он уже здоров и бодр.
 – Во всяком случае, опасность позади! – сказала она. – А я вот здесь, оставила Эвана, приехала, чтобы увидеть тебя рядышком с Элинор...
 – Ага, значит, ты приехала просто для того, чтобы шпионить за мной, только и всего!
 Тропа повернула к озеру, блестевшему под огромным шаром луны. По воде пробегала мелкая рябь. От земли тянуло опьяняющим ароматом. Раскидистые ветви деревьев бросали большие тени, землю устилали мягкие листья. Уорик притянул Меллиору к себе и остановился у самой кромки воды. Он переплел свои пальцы с ее и спросил:
 – В самом деле, любовь моя, ты приехала шпионить за мной?
 – Я приехала, чтобы... – начала было Меллиора и замолчала.
 Впрочем, Уорику было безразлично, с какой целью она приехала. Главное, что она была здесь. Он хотел ее. Ее образ мучил его по ночам, она снилась ему и вот сейчас была с ним. Она не могла закончить фразу, потому что его губы нашли ее.
 – Уорик! – Меллиора попыталась высвободиться из его объятий. В ее глазах вдруг блеснули слезы. – Если ты был с ней...
 – Да? – Он прильнул губами к ее шее, легонько сжал зубами мочку уха, снова прижался к шее.
 – Отпусти меня... потому что...
 – Потому что?..
 – Я не хочу этого... Я не стану... Не могу...
 Уорик поднял голову и посмотрел в ее ясные, красивые глаза. Он никогда не видел ее такой огорченной и обиженной.
 – Почему?
 – Потому что... У меня есть своя гордость, Уорик.
 – Гордость? Но у нас у всех есть гордость. Это не причина. Какие еще причины у тебя имеются?
 – Потому что... ты мой муж.
 – Да, это хорошо, но и этого недостаточно. Она прижалась лбом к его груди.
 – Так как же, Меллиора? – не отступал Уорик.
 – Потому что я хочу, чтобы ты принадлежал только мне, – пробормотала Меллиора.
 Он отпустил ее запястья, коснулся подбородка и приподнял ей голову.
 – Не совсем то, что я имел в виду, однако... пока что сойдет, – хриплым шепотом проговорил он. Стянув через голову накидку, он бросил ее на землю. Затем обнял Меллиору и опустился вместе с ней на колени. Она приникла к нему.
 – Уорик...
 – Я не предавал тебя, миледи.
 – Но...
 Уорик уложил ее на накидку, наклонился над ней, упершись локтями, его руки скользнули под ее вязаное платье. Тело у нее было нежное, словно лепестки роз, и горячее, как солнце. Он накрыл ладонями полные, упругие груди, и они сделались еще полнее, соски – еще выше и тверже. Однако платье мешало и раздражало его. Он задрал его кверху, а затем стянул через голову.
 – Уорик, мы в лесу...
 – Ангус на страже, никто сюда близко не подойдет.
 Он придавил ее к земле. От нее исходил аромат, будто от цветочного луга. Он зарылся лицом между грудями, вдыхая этот пьянящий запах. Он чувствовал жар во всем теле, его мужское естество было готово к тому, чтобы погрузиться в нее сразу же, без ласк и игры. Уорик заставил себя отстраниться, чтобы не брать ее так резко и грубо.
 Руки Меллиоры обвились вокруг него. Она завозилась с его одеждой, ножнами. Уорик освободил себя от ножен, сорвал одежду. Элинор назвала ее нимфой. Она лежала перед ним, освещенная серебристым светом луны, и была похожа скорее на богиню.
 Когда они слились воедино, Меллиора забилась в мучительном желании достигнуть облегчающей разрядки. Она прижималась все плотнее при каждом его движении и толчке. Уорик проникал все глубже и двигался все быстрее. Он закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы как можно дольше сдерживать себя. Пот крупными каплями выступил у него на плечах, на лбу. Извергнувшееся семя, казалось, лишило его жизненных сил, сделало беспомощным, а вся его душа перетекла в Меллиору. Сердце Уорика стучало, как молот, кровь гудела в жилах, и он испытал чувство божественного умиротворения, разлившегося по всему телу. Меллиора впилась ногтями в его плечи, забилась в сладостных конвульсиях, несколько раз вскрикнула и затихла.
 Некоторое время спустя Уорик почувствовал, что Меллиора дрожит. Он притянул ее к себе поближе и набросил на нее край накидки. Меллиора довольно долго лежала молча, а затем тихо спросила:
 – Ты должен ехать в Стерлинг с Питером и... его сестрой?
 – Да. Мы поедем вместе с ними.
 – Мы?
 – Да.
 Похоже, она осталась этим довольна. Приподнявшись и заглянув мужу в глаза, она сказала:
 – Уорик, я написала Даро и Энн, рассказала о нападении викингов и об обвинениях в адрес Даро, они сейчас располагаются под Стерлингом. Я хочу встретиться с ними и с королем и дать возможность Даро доказать свою невиновность.
 Уорик нахмурился и приподнялся на локте, чтобы лучше видеть жену.
 – Ты написала им, что собираешься встретиться со мной? – спросил он.
 – Да.
 – Думаю, ты поступила не слишком мудро, – начал он, но вдруг Меллиора, взглянув ему за спину, громко крикнула:
 – Уорик!
 Он откатился в сторону вовремя. На том месте, где он только что лежал, в землю вонзился боевой топор. Меллиора вскочила на ноги. Они оказались разделены зарослями, и Уорик внезапно увидел перед собой четырех мужчин.
 Викинги... Норманны?
 Двое были белокурые, с длинными бородами. Шлемы у них были, как у викингов, а кольчуги напоминали скорее норманнские. Взглянув на одного из них, Уорик понял, что подобные доспехи он уже видел раньше.
 На Даро Торссоне. Да и к тому же штандарт Даро развевался в руках одного из мужчин.
 Четверо. Один вооружен булавой, двое – боевыми топорами. У Даро в руках был меч.
 А Уорик стоял перед ними в чем мать родила, его меч находился в десяти футах от него, а его жена...
 Прикрывшись накидкой, она стояла, ошеломленно глядя на мужчин.
 Ошеломленно? В голову закралось страшное подозрение: «Так ли она удивлена? Она только что сказала, что написала Даро, сообщила, что увидится с ним, предупредила Даро, что на его имя пала тень подозрения.
 Но зачем ей нужно было говорить об этом? А почему бы и не сказать?»
 – Наконец-то, Уорик! – рявкнул один из мужчин. – Великий сподвижник короля, вот мы и встретились с тобой. Гляди-ка, милорд, ты гол, как рыба, и даже без меча. Конечно, можно было бы дать тебе оружие и шанс помериться силой, но, пожалуй, не стоит! Ты умрешь как собака, корчась в дерьме и грязи!
 Первый мужчина шагнул к нему, размахивая боевым топором. Уорик нырнул вперед и в сторону, перепрыгнув через куст.
 – Уорик!
 Меллиора оказалась вдруг рядом и протянула ему меч-клеймор. Меч его отца. Вооруженный им, Уорик сделал выпад.
 – Спрячься за меня, Меллиора!
 – Уорик, я могу...
 – Ты не можешь сражаться без оружия!
 Один из нападавших поднял боевой топор. Уорик отпрыгнул в сторону и нанес сокрушительной силы удар своим клеймором. Раздался хруст костей и вопль. Однако это не остановило второго мужчину. Издав боевой клич викингов, он бросился на Уорика.
 На сей раз ему потребовалось больше времени, чтобы убить викинга. Уорик нападал и отступал, отступал и снова бросался в атаку, резко поворачивался назад, когда чувствовал, что человек с булавой заходит ему за спину. Противник проявил себя глупцом. Угрожая взмахами топора, он забыл о собственной уязвимости. Уорик сделал быстрый выпад и пропорол ему живот. Потом успел развернуться лицом к очередному противнику и чудом уклонился от удара топора. Топор просвистел возле самого уха. Однако Уорик сумел мгновенно среагировать и распорол противнику живот и грудь от паха до горла. Он отдавал себе отчет в том, что, опоздай он хотя бы на мгновение, следующий удар противник нанес бы ему уже по черепу.
 Но так или иначе мужчина упал замертво. Уорик круто повернулся, ища четвертого противника. Однако его нигде не было видно.
 Никто больше не набросился на Уорика. Четвертый викинг сбежал. Вместе с женой Уорика. Даро. Ушел Даро. И забрал с собой свою племянницу.
 Она отправилась за топором. Это и погубило ее. Нагнувшись, чтобы взять оружие, Меллиора почувствовала, как кто-то схватил ее за талию. Она вскрикнула от неожиданности и ужаса, однако Уорик ее не услышал, поскольку сам в этот момент противостоял тем, кто пытался его убить.
 Схватить топор не удалось. Зато ее саму схватили, перекинули на плечо, а затем швырнули на спину лошади. Закутанная в накидку мужа, Меллиора не могла оказывать сопротивление напавшему на нее мужчине, на котором были латы и кольчуга. Сбросить накидку она не могла, потому что это была ее единственная одежда. Меллиору утешало только то, что один из противников Уорика упал поверженным и он сражался теперь уже с одним викингом. Это было последнее, что ей удалось увидеть.
 Они скакали быстро и долго. Даже слишком быстро и слишком долго. Казалось, ночь никогда не кончится. Ветер становился все холоднее. Наконец они оказались в небольшой рощице возле берега моря, и Меллиора поняла, что они недалеко от Голубого острова. Иными словами, до дома было ближе, чем до лагеря Уорика.
 Лошадь остановилась, похититель взвалил Меллиору на плечо. Металлическая кольчуга больно оцарапала ей кожу. Затем он резко опустил, точнее, бросил Меллиору на землю, после чего спешился сам.
 На нем был шлем Даро, герб Даро украшал его одежду.
 Меллиора прищурилась.
 – Ты кто?
 – Даро.
 Меллиора энергично замотала головой.
 – Ты трус и лжец! Неужели ты думаешь, что я не узнаю своего дядю? Негодяй! Как ты смеешь использовать его имя и веши! – крикнула она, и тут ей показалось, что она уже видела этого человека раньше. Она не знала его имени, не знала, почему он так нагло себя вел, но она наверняка знала его самого.
  –  Это опять ты! Думаешь, что сможешь убедить Уорика, будто это мой дядя вознамерился грабить и насиловать, калечить и убивать людей! Но он не такой дурак! Он все понимает! Он поймает тебя и выяснит, кто ты такой, и тогда тебе не поздоровится!
 – А тебе лучше заткнуться, леди Меллиора! Здесь нет ни твоего мужа, ни твоего дяди! Вполне возможно, что твой муж уже покойник, а если и пет, он все равно никогда больше своего не получит.
 Меллиора покачала головой, решив промолчать о том, что она видела, как в последний момент Уорик поверг и второго викинга. Она лишь сказала:
 – У него меч-клеймор его отца. Он непобедим.
 – Ну, знаешь, миледи, другие воины тоже вооружены отцовскими мечами, однако это не спасает их от гибели, – возразил мужчина. – Но это не столь важно. Мы доберемся до Голубого острова раньше твоего мужа, или его людей, или людей короля, если Уорик мертв. И ты прикажешь открыть ворога и впустить нас. Мы встретимся с другими моими людьми и войсками лорда Ренфрю. И когда мы ступим на Голубой остров... что ж, это снова будет крепость викингов, моя дорогая. Ты должна радоваться этому.
 Понять, почему викинг избрал такой план, было нетрудно. Крепостные стены практически неприступны, штурмом их не взять.
 – Вам никогда не добраться до Голубого острова.
 – Доберемся. Но даже если этого не случится – не имеет значения, поскольку у меня есть ты. Разумеется, я хочу получить остров. Но есть вещи, которых я хочу еще сильнее.
 – Какие же? – настороженно спросила она.
 Он наклонился к ней.
 – Это месть, миледи.
 – Месть мне, моему отцу, Уорику?..
 – Да, именно!
 – За что?
 – Он убил моего отца. Более того, он убил лорда Ренфрю.
 – Твой отец дрался с Уориком?
 – А разве ты не знала, что твой муж – убийца, миледи?
 – Я никогда в это не поверю! Я была свидетельницей того, как он всячески избегал кровопролития. Он не убийца!
 Мужчина выхватил из ножен меч и приставил острие к ее горлу.
 – А я тебе говорю, что он убийца!
 Она пожала плечами, стараясь не замечать меча.
 – Убей меня, если думаешь, что этим насолишь ему. Он не собирался на мне жениться.
 – Но насколько я понимаю, ты беременна его ребенком.
 Меллиора вздрогнула, недоумевая, от кого этот человек мог узнать столь интимные подробности. От Ангуса? У Меллиоры заныло сердце. Неужели Ангус, которому Уорик вверял свою и ее жизни, оказался предателем? Похоже, у всех в жилах текла кровь викингов.
 Она сделала попытку солгать, хотя с каждым днем все определеннее приходила к выводу, что беременна.
 – Я в это не верю.
 Мужчина подошел к ней поближе.
 – Меллиора Макадин, дикая, как эти скалы и штормовое море! Ты ошибаешься во многом. Что бы ни случилось, я отомщу твоему мужу. Он истечет кровью и желчью! Ты теперь у меня... И если вы оба останетесь в живых, он постоянно будет сомневаться, чьего ребенка ты сейчас носишь. После рождения младенец умрет. Но твой муж будет постоянно терзаться сомнениями. Если, конечно, останется жив. А если погибнет, это не будет иметь значения. Я стану владельцем Голубого острова. И подобно великому лэрду Уорику буду держать тебя в качестве жены.
 – Я никогда не выйду за тебя замуж! У меня есть муж!
 – Он скорее всего покойник.
 – Даже если он погибнет, я никогда за тебя не выйду!
 – Смелые слова. – Он шагнул к ней. Меллиора попятилась. – Миледи, ты выйдешь замуж, потому что должна. Ты не хотела выходить за Уорика, а сейчас привыкла к нему. Привыкнешь и ко мне.
 – Нет!
 – Да! Ибо я буду избивать тебя до полусмерти, леди, пока ты мне не подчинишься.
 – Тогда ты круглый дурак. К Уорику я привыкла – и даже более того – потому, что он никогда не обижал меня, потому, что я видела, что им руководит здравый смысл. Не в пример другим. Я видела, что его оружием может быть также и милосердие, а не одна грубая сила... – Охнув, Меллиора замолчала, потому что кончиком меча мужчина сдернул с нее накидку и приставил_ острие к ее горлу.
 – Займемся делом прямо сейчас, миледи.
 Несколько мгновений она в отчаянии смотрела на викинга. Она хотела жить, чтобы жил ее ребенок. Что может быть милее надежды остаться в живых?
 Меллиора на мгновение закрыла глаза. Потом, схватившись за лезвие меча, еще крепче прижала острие к горлу и увидела, что глаза мужчины сверлят ее сквозь щели дядиного шлема.
 – Если ты тронешь меня, я себя убью. Ты прав: в моем чреве его ребенок. Но ты никогда не заставишь меня действовать против мужа. Если ты планируешь убить моего младенца после рождения, то я предпочитаю, чтобы он погиб сейчас. Потому что, если я убью себя, ты никогда не войдешь в ворота Голубого острова.
 Меллиора отчаянно врала, поскольку на самом деле не знала, хватит ли у нее сил пронзить мечом собственное горло и сможет ли она убить себя, зная, что носит в чреве ребенка Уорика. Жизнь давала надежду.
 И тем не менее...
 К ее изумлению, мужчина отступил назад и опустил меч.
 – Ты приведешь меня на Голубой остров, Меллиора, дочь викинга Адина.
 Она гордо вскинула голову.
 – Мой отец был викингом. Но он был хорошим человеком. Он понимал разницу между сражениями и бойней, между справедливостью и убийством.
 Мужчина схватил ее за волосы, развернул и толкнул к лошади. Через несколько шагов Меллиора остановилась и, повернувшись, сказала:
 – Мне нужна накидка Уорика. Сейчас холодно. И потом, что скажут твои люди, когда мы их встретим, если увидят, что ты везешь голую женщину.
 Очевидно, осознав справедливость ее слов, мужчина повернулся и двинулся назад за накидкой.
 Меллиора взглянула на лошадь и закусила губу. Однажды она попыталась воспользоваться таким шансом. Однако он не сработал.
 Но конь Уорика был хорошо обучен. Уорик любил своего коня, и Меркурий великолепно знал своего хозяина. Что касается этого человека...
 Викинг находился футах в тридцати от Меллиоры. Меллиора, озябшая, совершенно голая, в мгновение ока вспрыгнула на лошадь и ударила ее пятками по бокам. Вслед ей неслись крики и ругань, обещание догнать и расправиться с ней.
 Она почувствовала свист ветра в ушах, услышала цокот копыт и вознесла молитву, чтобы конь не повернул назад.
 Но, судя по всему, животное не слишком любило своего хозяина. Меллиора скакала под луной, временами ныряя в тень деревьев.
 Дом и помощь были близко. Скорее бы достичь безопасной бухты, найти гонца и отправить его к Уорику, чтобы сообщить ему всю правду.
 Уорик схватил свою одежду, быстро оделся и побежал в сторону лагеря. В нем кипели ярость, отчаяние и ужас. И вдруг он буквально налетел на Ангуса.
 Уорик окликнул своего друга и наклонился над ним. Ангус лежал на земле в луже крови. Однако, услышав свое имя, застонал и приподнялся.
 – Господи, ты жив, дружище! – воскликнул Уорик.
 – Да, – пробормотал Ангус, потирая голову.
 – А кровь... – начал было Уорик.
 – Нет, это кровь другого человека... Меня просто здорово стукнули по голове, – пояснил Ангус, крутя головой. – Я бы не допустил этого, но когда увидел, что это Даро...
 – Даро?! – воскликнул Уорик и чертыхнулся.
 – Да, я знаю его доспехи, его шлем, накидку. Я охранял тебя, но знал, что Меллиора написала своему дяде, и не удивился его приезду. Но... – Ангус замолк, затем хрипло добавил: – Они хотели убить и тебя... Господи, а леди Меллиора...
 – Она исчезла. Она у него.
 – Он схватил ее?
 Уорик прищурил глаза.
 – Хотел бы на это надеяться. Ты можешь встать, Ангус? Ты не ранен? Я должен взять людей и скакать в лагерь Даро. Мы недалеко от Голубого острова. Я пошлю туда Элинор, и ты проводишь ее...
 – Не сейчас, лэрд Уорик. Я чувствую себя отлично. Если ты едешь сражаться, я поеду с тобой.
 Уорик не стал спорить и кивнул.
 – Думаю, ее проводят Тайлер и Джеффри. А у Питера, я уверен, есть свой эскорт. Поехали.
 Элинор только что отправилась спать. Питер оставался у костра и сразу же изъявил готовность пуститься в погоню, едва услышав о том, что Меллиора схвачена и увезена ее собственным дядей, принявшим участие в борьбе викингов за власть. Уорик объяснил, что они отправят Элинор с его людьми и что ехать следует немедленно, несмотря на ночное время. Луна будет ей хорошим спутником, а его люди отлично знают дорогу.
 – Уорик, мне так жаль, – сказала Элинор при прощании.
 – Да, – лаконично отреагировал он. Внимательно вглядевшись в его лицо, Элинор сокрушенно покачала головой.
 – Уорик, с ее стороны не было никакой западни. Она не планировала никаких интриг против тебя, не предавала тебя и не сговаривалась со своим дядей. Я уверена в этом.
 – Вот как?
 Элинор дотронулась пальцами до его щеки.
 – Ты бы видел выражение ее лица, когда она смотрела на тебя. Она очень-очень любит тебя. Даже больше, чем я.
 Он вдруг поймал себя на том, что улыбается. Взяв руку Элинор, он поцеловал ее и на мгновение крепко сжал.
 – Спасибо тебе за это, – сказал он. – Джон из Уика охраняет ворота крепости. Но прежде спроси Эвана Маккинни, когда доберетесь до деревни на берегу. Он обеспечит тебе безопасность.
 Элинор кивнула и вместе с охранником исчезла в ночи. Уорик шагнул к своему коню. Пора начинать войну с Даро.
 Меллиора ни на минуту не остановилась в пути. У нее не было времени. Она знала, что может загнать коня, но за ночь надо было покрыть большое расстояние.
 К утру она словно примерзла к животному и чувствовала себя вконец измученной. Однако с первыми лучами зари она с вершины холма увидела внизу деревню, а поодаль, за покрытым пенистыми барашками проливом, – Голубой остров и свою крепость. Она издала радостный крик и стала спускаться с холма, взывая о помощи.
 Новые ворота в ограде, построенной вокруг деревни, ей открыл Эван, который передвигался, опираясь на палку. Из домов высыпали другие жители. Появился Фагин в развевающейся на ветру сутане. Здесь же оказалась Игранна. И когда Меллиора, которая, казалось, превратилась в сосульку, свалилась с коня, пытаясь что-то рассказать о своих приключениях, именно Игранна закутала ее в свой плащ и помогла подняться.
 – Ее нужно немедленно согреть, – распорядился Фагин.
 – Бабушка, подогретого вина, да поживее! – крикнула Игранна, вводя Меллиору в свой дом.
 Эван сел напротив Меллиоры, поверх плаща закутанной еще и в шерстяное одеяло. Она грелась у очага, держа в руках чашу с вином. Очень доброе было вино. Сразу же пошло по всем жилам, согревая ее и возвращая к жизни. Постепенно губы Меллиоры перестали дрожать.
 – Я не знаю имени этого человека... Но это не Даро. Эван, нужно отправить гонца к Уорику немедленно, потому что это не Даро. Он украл у Даро его одежду.
 Его шлем, его...
 – Каким образом этот человек мог украсть принадлежащие Даро вещи? – спросила Игранна.
 – Этого я не знаю! Должно быть, он из тех, кому Даро доверяет! Он хочет убить Уорика... пытался убить его. Этот человек с кем-то встречается. С кем-то по имени Ренфрю...
 – Ренфрю? – встрепенулся Фагин.
 – Да.
 Фагин сразу же бросился к выходу, но у двери обернулся:
 – Лорд Ренфрю напал на землю Макиннишей чуть больше десяти лет назад. Он устроил резню среди торговцев и крестьян. У него была армия наемников из викингов, которым он обещал всевозможные богатства после того, как станет правителем. Ренфрю и большинство викингов были убиты, многие из них – парнем, которого король взял под свою опеку. То есть твоим мужем, Меллиора. В тот день наемники погубили всю его семью. Уорик отомстил за свою родню. Этот викинг хочет отомстить за свою. Он использует такие же кровавые и вероломные методы, как его отец и Ренфрю. Я доберусь до Уорика и Даро. Никто не остановит священника. Меллиора, немедленно перебирайся в крепость. Ты дочь своего отца. Ренфрю и этот викинг – его зовут Ульрик Холлстедер по прозвищу Бродсуорд – придут штурмовать Голубой остров.
 – Холлстедер! – вскрикнула Меллиора, вскакивая на ноги. – Холлстедер! Отец Энн был Холлстедер, он мог...
 – Да, он мог воспользоваться гостеприимством Энн. Но сейчас это не имеет значения. Она наверняка невиновна в этом. Я еду! Перебирайся в крепость!
 Уорик ехал к лагерю викингов, ведя за собой всю свою армию, пополненную воинами Питера. Однако даже когда он достиг лагеря и был уверен, что слух о его движении дошел до Даро и тот приготовился к этому, его не переставали мучить сомнения. У Даро не было никакой нужды приезжать в лагерь в лесу. Даро мог бы нанести визит им домой. Он мог бы убить его, Уорика, в собственной постели и оказаться внутри крепостных стен – брат великого Адина, известный очень многим.
 Так, терзаемый сомнениями, Уорик увидел Даро, который без шлема выезжал из ворот в сопровождении Рагнара и других ближайших сподвижников. Как Уорик и ожидал, Даро уже знал о приближении его войска.
 На стенах расположились лучники викингов.
 Когда Уорик увидел взгляд выехавшего из ворот Даро, он понял, что тот будет сражаться до последнего.
 – Прикажи своим людям остановиться, Уорик! Давай встретимся один на один! – взревел Даро.
 Уорик поднял руку. Даро выехал за пределы воздвигнутой защитной ограды. Уорик направился к нему. Даро на белом боевом коне погарцевал вокруг Уорика и, плюнув на землю, заявил:
 – Я не причинял тебе никакого зла!
 – Где моя жена? Даро затряс головой.
 – Моя племянница! – напомнил он. – У меня ее нет! Ты пришел бросить мне вызов из-за того, что снова безобразно обошелся с женщиной, которая является моей кровной родственницей!
 – Кто-то использует твой лагерь для недобрых целей! Это ты слишком неосторожен!
 Они некоторое время кружили на своих конях. Затем Даро внезапно поднял свой меч и обрушил на Уорика яростный удар. Уорик успел закрыться щитом. Пришпорив Меркурия, который взвился вверх, Уорик нанес серию ударов. Даро отбил их и вновь перешел в нападение. Затем настал черед Уорика нападать, однако его удары были отбиты щитом.
 – Скотина! – крикнул ему Даро. – У тебя не хватает ума распознать друга!
 – Болван! Тобою крутят, как хотят, делают, что хотят, у тебя под самым носом!
 – Кровожадный норманн! Уорик скрипнул зубами.
 – Шотландец! Я кровожадный шотландец!
 – Ты не заслужил моей племянницы!
 – Мы все заслуживаем знать правду!
  –  Тебя надо убить!
 – Это тебя надо убить!
 Уорик занес меч над Даро, снова подняв Меркурия на дыбы. Но в этот момент сыграло роль не его мастерство, а случай. Конь Даро наступил ногой в выбоину, рухнул на землю, и Даро вылетел из седла.
 Спрыгнув с Меркурия, Уорик, держа двумя руками меч, направился к противнику. Лежащий на земле Даро поднял свой меч и, глядя на Уорика, хрипло сказал:
 – Убей меня, если сможешь.
 Уорик некоторое время смотрел на него, затем опустил свой меч и протянул руку.
 – Помоги нам Бог, Даро! Где Меллиора и, ради Бога, скажи, что же все-таки происходит?
 Даро несколько мгновений колебался, а затем схватил протянутую руку. Тут они оба услышали крик и повернули головы в сторону кричавшего.
 К ним бежал отец Фагин. Белая борода и черная сутана развевались на ветру.
 – Прекратите, глупцы! Перестаньте убивать друг друга! – крикнул он. Священник задыхался, хватая ртом воздух, и упал бы, если бы Уорик не подхватил его. – Я уже слишком стар, мое сердце может этого не выдержать. Даро, тебя подставили!
 – Да, меня подставили! Но я никогда не был твоим врагом, Уорик!
 И в этот момент раздался пронзительный женский крик... К ним бежала Энн Холлстедер.
 – Прекратите, ради Бога! Прекратите, я не знала... Даро, Уорик, ради Бога, поверьте! Я поняла, что происходит...
 – Да! – вмешался Фагин. – Замечательное время для обнаружения истины, девушка, когда я чуть не загнал себя до смерти, чтобы донести истину до этих безумцев! Я вам ее открою. Это Холлстедер вместе с сыном Ренфрю вознамерились отомстить. Меллиора сейчас находится в крепости. Ей удалось убежать от Ульрика Холлстедера – викинга, который переоделся в твою одежду, Даро. Он надеялся, что ты и Уорик разорвете друг друга на части, пока разберетесь, где же истина.
 – Это я во всем виновата! – простонала Энн. – Он написал мне, что хочет нанести визит. Он все же кузен моего отца.
 – Здесь никто не виноват! – твердо заявил Фагин. – Выслушайте вы, высокорослые несмышленыши, старого человека! Плюньте и не ищите виновных! Сейчас важно не это, разве вы не понимаете? Если крепость еще не осадили, то осадят совсем скоро – как только Холлстедер и Ренфрю подойдут к ней!
 Даро и Уорик переглянулись.
 – Энн, возвращайся в дом! – скомандовал Даро.
 Слезы навернулись на глаза Энн. Уорик дотронулся до ее щеки.
 – Ты не виновата, Энни! Иди в безопасное место, иначе нам придется переживать и за тебя.
 Он повернулся и взобрался на Меркурия, а Даро направился к своему коню. Уорик пустил Меркурия в сторону своего войска.
 – Уорик! – окликнул его Фагин. Уорик нетерпеливо остановился.
 – Дай Бог, чтобы ты добрался до крепости раньше, чем Ульрик выкинет еще какой-нибудь трюк, – сказал Фагин, подойдя к нему. – Его отец и Ренфрю всегда играли на людских слабостях. Стены Голубого острова неуязвимы. Этого не скажешь о людях, находящихся внутри.
 – Фагин, я должен спешить. Догоняй нас, если хочешь и можешь. Я буду настороже. А теперь позволь мне проехать...
 – Еще одно дело.
 – Что за дело?
 – Я убежден, что Меллиора ждет твоего ребенка. Запомни это. Твоего ребенка...
 – Да, Фагин, – просто сказал Уорик. Развернув Меркурия, он направил его к своему войску. – Мы скачем в крепость! – крикнул он.

 Глава 23

 Деревня произвела на Элинор сильное впечатление. Домики были очень симпатичные, в них жили доброжелательные умные люди. Вся деревня была огорожена недавно построенной деревянной стеной.
 Элинор поприветствовал человек, к которому она обратилась по совету Уорика. Ее пригласили в дом и угостили вином. Очевидно, Маккинни был серьезно болен – он выглядел очень слабым. Однако он сразу же распорядился, чтобы о ней позаботились, проявив этим изысканную галантность. Ее тут же успокоили сообщением о том, что с Меллиорой все в порядке, что во время отлива ее отправили на остров. Эван велел приготовить лодку для Элинор и тоже переправить ее на остров.
 – Но мой брат и Уорик отправились, чтобы воевать с Даро! – потрясенно проговорила Элинор.
 Эван покачал головой.
 – Нет, миледи, этого не случится. Фагин, наш священник, отправился, чтобы обо всем их предупредить. А сейчас, если вы согрелись, мы отправимся в замок. Там вы будете в безопасности, если даже враги начнут штурмовать крепость.
 Поклонившись, он помог ей встать. У него были красивые серые глаза. Держался он со сдержанным достоинством, у него была приятная улыбка. Элинор обратила внимание на его руки с красивыми длинными пальцами.
 – Спасибо, – сказала она и улыбнулась. – Должно быть, я должна вам помочь. У вас было серьезное ранение.
 – Мне сейчас гораздо лучше.
 – Меллиора Макадин хорошая целительница?
 – Фагин, наш священник, участвовал в крестовых походах. Там он видел, как мусульманские врачи лечили раны примочками, предпочитая лечение ампутации. Он научил ее всему, что узнал сам. Она же пошла дальше, потому что ее мать знала травы, целебные свойства морской воды, водорослей и тому подобное.
 – Я хотела бы научиться этому, – сказала Элинор, когда они вышли из дома.
 Эван вдруг вскинул голову, явно чем-то встревоженный.
 Элинор уловила запах гари, а затем увидела, что новая ограда облита маслом и уже занялась огнем.
 Эван Маккинни схватил Элинор за руку, и они бросились бежать. Оказавшись за оградой, Элинор вскрикнула от неожиданности, ибо на них словно с неба упала сеть.
 Элинор и Эван барахтались в ней, как мухи в паутине, но затем поняли тщетность своих попыток освободиться.
 – Немного терпения – и все будет хорошо, – шепнул ей Эван.
 Вряд ли в сложившейся ситуации такое было возможно. Но, как ни странно, его слова придали Элинор мужества.
 Сеть подняли, Эван встал на ноги и ударами кулаков свалил двух мужчин. Однако подоспевший третий ударил его рукояткой меча по голове, и Эван упал. Элинор бросилась к нему. К ней тут же подскочил мужчина в шлеме и кольчуге. Она успела увидеть водянисто-бесцветные глаза под забралом.
 – Ага, вот ты где, красавица! Должно быть, ты и есть легендарная Элинор! Мне бы очень хотелось узнать тебя поближе. К сожалению, у нас слишком мало времени...
 Меллиора знала, как надо защищать замок.
 Добравшись до дома, она быстро надела полотняное белье, теплое шерстяное платье и сразу же вышла на парапет, чтобы взять на себя командование.
 Ворота были закрыты – они могут быть открыты лишь по команде Джона и Уорика. В случае необходимости она подаст эту команду сама. Рядом с ней находились Джон и Мэллори, готовые помочь советом. Ей хотелось бы сейчас видеть рядом Эвана, который раньше всегда поддерживал ее отца.
 А еще она хотела, чтобы здесь был Уорик.
 Ее очень беспокоило, что Эван до сих пор не пришел в крепость. Увидев горящую ограду, Меллиора поняла, что явился Холлстедер.
 Лучники стояли на парапетах, готовые к бою. Крепость была значительно ослаблена после ухода воинов, но местоположение делало ее неприступной. Каменные стены отличались толщиной и мощью и не могли гореть. Во время опасности за воротами опускались решетки. На тех, кто дерзнул бы атаковать ворота, можно было выплеснуть кипящее масло! И сейчас оно булькало в нескольких котлах, снабженных черпаками.
 Взять крепость можно лишь изнутри.
 Меллиора это хорошо понимала. Однако когда она увидела пожар на материке, у нее защемило сердце. Эван не появился в крепости. Он был в опасности. Или погиб. И что со всеми остальными – Игранной, ее семьей, друзьями, стариками и детьми?
 «Уорик придет, Уорик непременно придет, он придет скоро...»
 Меллиора то и дело повторяла про себя эти слова, и они придавали ей силу. И в то же время ей было страшно. Очень страшно.
 Первый штурм начался сразу же после пожара. Вода в проливе стала прибывать, однако и всадники, и пешие воины Холлстедера двинулись к острову. Сам Холлстедер ехал впереди, затем к нему присоединился второй человек. Его штандарт был красного цвета, на накидке красовался дракон. Должно быть, Ренфрю, подумала Меллиора. Доспехи его выглядели очень богато, конь выделялся ростом, мощью и красотой. За ними следовали знаменосцы со штандартами Стефана из Блуа, короля Англии.
 Холлстедер и Ренфрю направляли нападающих, однако сами участия в бою не принимали. Они знали, что многих из нападавших ожидает смерть, но тем не менее бросили их вперед, чтобы испытать прочность стен, ворот и попробовать взобраться наверх.
 Лучники обрушили на них такой град стрел, что викингам пришлось отказаться от попыток взломать ворота. Они отступили и перестроились, чтобы лучники не могли их достать своими стрелами.
 – Что теперь? – обратилась Меллиора к Джону из Уика.
 Тот покачал головой.
 – Они не смогут подойти ближе и понимают это. Им надо отказаться от штурма и уходить.
 – Они не уйдут, – уверенно заявил Мэллори. – И не откажутся от штурма. Они хотят захватить крепость... или вас, – добавил он, глядя на Меллиору.
 – Они не получат Меллиору! – свирепо крикнул Джон.
 – Меллиора! Меллиора Макадин, сдавай свой замок, сдавайся сама – и твои люди могут рассчитывать на пощаду! – долетел с зеленого склона, ведущего к крепостной стене, голос Ульрика Холлстедера. – Сдавайся немедленно, и все будет хорошо! Никто не умрет!
 Меллиора подошла к стене.
 – Сэр, лучше убирайся отсюда и спасай свою шкуру, пока не вернулся лэрд и не перебил вас всех! – крикнула она.
 Лица Холлстедера ей не было видно. Она его так ни разу и не увидела. Он и сейчас был в шлеме Даро.
 Внезапно, словно прочитав ее мысли, он снял шлем. Он улыбался. У него были волосы светло-песочного цвета, холодный взгляд, бритое лицо. Чем-то он даже напоминал Энн. И в то же время в нем было что-то неприятное.
 – Сдавайся, Меллиора!
 – Уходи, Холлстедер, или ты умрешь!
 – Ага, леди, за тебя стоит драться!
 Он подъехал к Ренфрю и стал с ним совещаться. До Меллиоры долетел его смех. В этом смехе было что-то мерзкое. Она вдруг поняла, почему Холлстедер столь пугающе неприятен. Для него не было ничего святого, Он знал одну лишь цель. Ради нее он готов был рисковать всем и вся, был готов на все...
 Уорик ехал рядом с Даро, чуть позади следовали Ангус, Рагнар и Питер. Их сопровождала группа самых быстрых всадников. У них не было возможности дожидаться пеших воинов.
 На душе у него было тревожно. Очень тревожно. Фагин сказал, что она сейчас на свободе. Странно: когда ей грозила страшная опасность, Уорик считал, что она пленница Даро, И в то же время знал, что Даро никогда не причинит ей зла. Он не испытал ужаса, когда ее схватили, потому что не понял, что это сделал Холлстедер. Дьявольски умный человек. Плетет свои интриги из года в год, вызывает у людей раздражение друг против друга. И ничем себя не выдает. А вот сейчас...
 Меллиоре удалось сбежать от него, но какое-то время она была его пленницей. Она находилась в его власти. Как долго? Что он ей сделал, когда ее схватил? Простит ли она ему его сомнения, которые обошлись им столь дорого?
 До этого он возлагал вину на нее, на викингов, на Даро.
 А между тем причиной всему был этот личный враг, враг давний. Человек, который жаждал мести и делал все, чтобы отомстить.
 Он может оскорбить ее, подставить, ранить, чтобы причинить боль ему. Он может взять ее, потому что она жена Уорика. Ульрик может считать, что имеет на нее больше прав, поскольку она дочь викинга. Прав на нее и на Голубой остров. Каждому ясно, что она – ключ к власти на острове, каждый понимает, что эта леди – драгоценный приз.
 Она носит в чреве его ребенка. Холлстедер не может этого знать. Он захочет взять ее, использовать и, если не сможет убить Уорика, станет дразнить его тем, что его жена родила ребенка от другого мужчины.
 Однако сейчас, как он понял, это уже не имело значения. Он хотел лишь одного.
   Спасти свою     жену.  
 Ульрик слез с коня. Он стоял на склоне под крепостной стеной. Его люди волокли к нему женщину, и Меллиора до боли закусила губу, узнав в ней Элинор из Тайна.
 – Посмотри, кто сюда прибыл в поисках безопасности, миледи! Сейчас у меня нет времени ломать ворота, Меллиора Макадин. Я точно знаю, что твой муж близко! – крикнул он.
 – Его нельзя поразить стрелами? – спросила Меллиора у Джона, который находился рядом с ней.
 Джон покачал головой.
 – Он вне пределов досягаемости.
 – Выходи и поезжай со мной, чтобы я мог вести переговоры с твоим мужем, Меллиора! Если ты этого не сделаешь, я перережу ей горло!
 «Перережет горло Элинор? С какой стати?»
 Эта мысль мелькнула у нее в голове, но она не посмела задать этот вопрос. Однако на него ответил лорд Этьен Ренфрю.
 – Питер и Элинор предали Англию и короля Стефана, миледи! И я с удовольствием сделаю то, чего она заслуживает! – выкрикнул Ренфрю.
 – Ты умрешь медленной, мучительной смертью, Холлстедер! – прокричала в ответ Меллиора и затем поморщилась.
 Не следовало показывать им свою обеспокоенность. Уорик не мог быть далеко, как и Даро. Если, конечно, Фагин добрался до них и они не убили друг друга.
 – Все делается очень просто! – снова крикнул Ульрик. Он отошел от Элинор, которая по-прежнему стояла со связанными сзади руками, скрылся за рядами конницы и вновь появился, таща за собой мужчину, на одежде которого были заметны цвета Питера из Тайна. Мужчина был средних лет, с седеющими волосами, держался с достоинством. Он выпрямился и стоял, не глядя на Ульрика. – Меллиора Макадин! Это Вальтер из Тайна. Он служил у Питера и Элинор с того времени, когда те были детьми. Он сказал мне, что с радостью умрет за них.
 Закончив свою речь, Ульрик ухмыльнулся, вынул нож и тут же перерезал мужчине горло. Стоявшая неподалеку от него Элинор вскрикнула и в ужасе отшатнулась. Меллиора жила в мире, полном насилия, и видела смерть не один раз. И все же она никогда не была свидетелем столь жестокого акта. Ей стало трудно дышать, она схватилась за живот и отпрянула от стены.
 Мужчина упал. Ульрик подскочил к Элинор и притянул ее к себе.
 – Вы все предатели! – крикнул он. – Я английский подданный, а эти люди – негодяи и предатели, в трудное время перешедшие На сторону шотландского короля! Леди, если ты не явишь мне своих красивых глаз через несколько минут, я перережу горло Элинор. Говорят, она любовница твоего мужа. Может, ты позволишь ей умереть за такой грех? Или дочь великого Адина настолько благородна, что не станет осуждать ее за это? – насмешливо заключил он.
 «Уорик придет, Уорик придет очень скоро...»
 Да, она способна удержать крепость. Меллиоре всегда хотелось показать, на что она способна, как бесстрашна. Но вот сейчас...
 – Да, Ульрик, я выйду.
 – Мадам, ты поступишь весьма мудро! Твое милосердие к тем, кто причинил тебе боль и обиды, достойно всяческих похвал. Я решил дать Элинор еще один шанс. Посмотри, кому я позволю сейчас умереть за нее.
 Вперед вытолкнули Эвана. Он все еще был слаб и едва держался на ногах. Сердце у Меллиоры болезненно сжалось. Эван, верный, гордый Эван...
 – И ты способен убить еле живого человека? – спросила она.
 – Да, миледи, – ухмыльнулся Ульрик.
 – Пусть убивает! – собрав последние силы, выкрикнул Эван. – Не сдавай крепость, Меллиора, не...
 Кулак Ульрика опустился ему на голову, и Эван упал.
 – Так как же, Меллиора Макадин? У леди Элинор такое нежное горло, его так легко перерезать...
 – Я уже сказала тебе, что выйду. Но хочу, чтобы ты передал, кроме Элинор, и всех остальных пленников. Ворота не откроются до тех пор, пока ты не выполнишь это условие. Я не намерена наблюдать, как ты будешь хладнокровно убивать людей после того, как я сдамся.
 Ульрик ухмыльнулся.
 – Ладно, я сейчас направлю пленников к воротам. Элинор подойдет, когда я увижу, что ты вышла из ворот.
 – Я буду ждать между воротами и решеткой. Когда все пленники войдут за решетку и она опустится, я выйду к тебе.
 Меллиора отошла от стены. К ней подскочил Джон.
 – Я не позволю вам это сделать.
 Меллиора покачала головой.
 – Он не собирается меня убивать. Джон. Он хочет использовать меня. Против Уорика.
 – И он это сделает.
 Стоящий рядом Мэллори раздумывал над тем, что делать.
 – Мы предложим ему выкуп.
 – Ему не нужны деньги, Мэллори. Он жаждет мести.
 – Вы не можете идти к нему.
 – Но если я отправлюсь туда, мы выиграем время. Нам нужно выиграть время!
 – Я не могу отпустить вас, – снова начал Джон.
 – А что мы можем противопоставить противнику? Он станет убивать снова и снова. Он приведет наших людей к стенам и одного за другим всех убьет на наших глазах. Мне вовсе не хочется идти к нему, Джон!
 – Да, Меллиора, он очень опасен...
 – Я знаю это, Джон, но я владелица острова. Один Бог ведает, кого еще он удерживает и кто ехал с леди Элинор, когда она направилась сюда.
 Меллиора опустила голову. Эван снова готов умереть, чтобы защитить честь ее дома. Сейчас он почти оправился от полученных ран.
 Но она беременна ребенком Уорика. Ульрик знает об этом. Она не думает, что он так уж хочет ее. У него другое желание – чтобы были открыты ворота. Это для него единственный шанс овладеть крепостью.
 – Джон, послушай, это может сработать. Я могу остаться между двумя воротами, мы заполучим наших пленников, и ты закроешь ворота раньше, чем он войдет.
 Джон вскинул бровь.
 – Вы должны знать, что, хотя он и говорит, будто обменяет вас на пленников, он наверняка замыслил предательство. Когда решетка будет поднята, чтобы впустить пленников, он планирует ворваться в крепость.
 – Да, но у нас больше способов защиты, чем он думает. Масло уже готово. Лучники прикрепят огненные наконечники к стрелам, и его люди начнут гореть, словно трут, им придется отступить. Ульрик не сможет проникнуть в крепость!
 Джон вздохнул и посмотрел вниз.
  –  Джон, я дочь своего отца и имею представление, как вести войны. Если бы я была лэрдом, ты бы стал во мне сомневаться?
 Он посмотрел ей в глаза.
 – Я не сомневаюсь. Я боюсь за вас. Она взяла его руку и сжала.
 – Приготовиться! – скомандовал он лучникам.
 – Леди Меллиора! Я убью Эвана Маккинни, если в самом скором времени не увижу перед собой твоего очаровательного личика! А после Эвана я прикончу красотку Элинор! – раздался голос Ульрика.
 Меллиора увидела, что он снова совещается с Ренфрю. Ренфрю поднял руку, и она поняла, что он приказывает своим людям штурмовать ворота.
 Она спустилась по лестнице к решетке, которую уже подняли. Решетка была тяжелая, ее поднимали с помощью лебедок.
 – Нужно опустить решетку очень быстро, как только люди войдут. Будьте готовы помочь мне. Среди них могут быть раненые и напуганные.
 Ворота открылись. Меллиора осталась стоять между решеткой и воротами, сохраняя внешнее спокойствие.
 В крепость устремились крестьяне, ремесленники, деревенские жители с материка. Меллиора читала в их глазах благодарность и одновременно сочувствие.
 За ними последовали мужчины. Гарт, Тайлер, Джеффри... Среди них был совершенно ослабевший Эван, которого буквально тащили волоком. Подойдя к Меллиоре, Тайлер сказал:
 – Миледи, вы не должны этого делать.
 – Тайлер, ради Бога, заходите в крепость. Помогите Эвану, другим...
 Кое-кто из мужчин был ей незнаком. Должно быть, это были люди из эскорта Элинор.
 – Давай сюда Элинор, немедленно! – крикнула она Ульрику.
 Ульрик подтолкнул Элинор, и та направилась к воротам. На мгновение их взгляды встретились, и Меллиора прочитала в ее глазах благодарность и восхищение. Меллиора вдруг подумала, что она попадет в руки Ульрика и может умереть. А Элинор останется в крепости... Меллиора закрыла глаза.
 – Выходи, Меллиора Макадин! – потребовал Ульрик. Меллиора услышала топот лошадиных копыт. Да, викинги готовы были штурмовать ворота.
 – Опускайте решетку! – скомандовала она.
 К ее огромному удивлению, из ворот вышел Мэллори и направился к ней.
 – Мэллори, ты что, с ума сошел? Зайди внутрь!.. – начала было Меллиора.
 Не говоря ни слова, Мэллори схватил ее за плечи. Хотя он целыми днями занимался лишь тем, что подсчитывал прибыль от ренты и каждодневные расходы, мужчина он был крепкий и сильный. Меллиору настолько ошарашили его действия, что она даже не пыталась сопротивляться. Лишь оказавшись за опускающейся решеткой, Меллиора все поняла. Она не знала, почему и с какой целью, но Мэллори подло и вполне сознательно ее предал. Значит, Мэллори каким-то образом передавал информацию Ульрику, и тому становилось известно о событиях в крепости.
 – Негодяй! За что? – крикнула она, хотя и поняла, что уже слишком поздно. Викинги и норманны бросились мимо нее к воротам. Они застрянут под опускающейся решеткой. Что же касается ее...
 – За твоего отца! За викингов! – ответил Мэллори.
 – Только не за моего отца! Мой отец стал шотландцем!
 Мэллори ухмыльнулся.
 – В таком случае за богатство, миледи. Все эти годы я подсчитывал ваши доходы... Все эти годы. Сколько золота, серебра, монет... А теперь, леди, эти богатства станут моими. Я перехожу к викингам.
 К ним подъехал на коне Ульрик.
 – Я привел ее! – гордо заявил Мэллори. – Я заслужил награду...
 Меллиора вскрикнула, увидев, как Ульрик взмахнул мечом и почти обезглавил Мэллори. На нее брызнула кровь. Меллиора бросилась бежать, однако решетка уже опустилась. Ульрик догнал ее и схватил за волосы. Она закричала от боли. Ульрик перехватил ее за талию, втащил на своего коня и помчался прочь от ворот.
 До нее донеслись отчаянные вопли людей, зажатых решеткой. Она извивалась, пыталась вырваться, била Ульрика кулаками.
 Она ощутила запах горелой человеческой плоти. Сверху донеслись крики ее людей. Лучники собрались стрелять в Ульрика, но Джон скомандовал:
 – Не стрелять! Вы можете попасть в нашу леди!
 Они продолжали скакать. Запах горелого мяса щекотал ноздри Меллиоры. Слышались вопли умирающих.
 Меллиора поняла, что крепость спасена.
 Зато сама она оказалась пленницей Ульрика.

 Глава 24

 Они прибыли слишком поздно.
 Ни Уорик, ни ехавший рядом Даро, должно быть, никогда в жизни не гнали своих коней с такой скоростью.
 И все оказалось напрасным. Они увидели остатки сожженной стены вокруг деревни, обгоревшие дома. Однако тел убитых нигде не было видно. Когда они вошли в воду, чтобы добраться до острова, до них донеслись радостные крики со стен крепости. Уорик напряг зрение, пытаясь разглядеть тех, кто находился на крепостной стене. Элинор, Тайлер, Джеффри, Томас, Джон, Игранна, Джиллиан... Даже Эван.
 Не было лишь его жены.
 Ворота открылись, и он въехал во двор. Его тут же окружили Джон, Эван, Элинор и стали наперебой рассказывать, что произошло перед этим.
 – В крепости оказался предатель! – выкрикнул Джон. – Миледи командовала обороной, у нее был отличный план, она собиралась спасти тех, кого он намерен был убить, и закрыть ворота. Но ее предал один человек! Это сделал Мэллори! – Джон в сердцах плюнул на землю. Уорик почувствовал, как в жилах похолодела кровь.
 – Где она? – рявкнул он.
 – Он схватил ее. И умчался вместе с ней на боевом коне. У него большое войско.
 – Куда он уехал?
 – На север, туда, где преобладают поселения викингов, – ответил Эван. – Я поеду с вами.
 Однако он внезапно покачнулся и рухнул на землю.
 – Эван! – бросилась к юноше Элинор. – Бедный Эван! Я останусь с тобой! Остальные пусть едут.
 Обернувшись, Уорик увидел, что к нему подъехали Даро, Питер, Ангус, Рагнар и другие его люди.
 – Воды, – устало сказал он. – Нам нужна вода для нас и лошадей. А затем мы поедем. На север.
 Когда они наконец, остановились, Меллиора не смогла понять, куда они заехали.
 Была темная ночь. Лорд Ренфрю сказал, что лучшего места для того, чтобы разбить лагерь, придумать нельзя.
 – Нужно ехать дальше, – возразил Ульрик. Однако Ренфрю с ним не согласился.
 Ульрик был явно недоволен решением Ренфрю, но все же спешился и отдал приказ разбить лагерь.
 Для лорда Ренфрю очень быстро соорудили шатер. На землю бросили ковры, откуда-то появились предметы утвари, стулья, в центре разожгли очаг, дым от которого уходил в отверстия, проделанные в толстой ткани шатра.
 Меллиора едва держалась на ногах от усталости, когда ее привели к Ренфрю.
 – Значит, ты дочь викинга и драгоценный приз Уорика.
 Гордо вскинув голову, она сказала:
 – Приз – это имущество, лорд Ренфрю. Тебе его заполучить не удалось.
 Ренфрю поднял бровь, поудобнее устраиваясь на раскладном стуле. Он не предложил Меллиоре сесть.
 – Да, люди хотят богатства. Но большинство мужчин в не меньшей степени хотят женщин. Ты, дочь Адина, привлекла внимание многих мужчин. По тебе сходили с ума, предлагали огромные деньги, чтобы получить твою руку. Ты довела Ульрика до умопомрачения. Он сказал, что ты грозилась убить себя, если он тебя тронет.
 – Это была не пустая угроза.
 Ренфрю рассмеялся.
 – Да, но это сделать гораздо труднее, нежели ты себе представляешь. В тебе сильна воля к жизни. Ты не станешь убивать себя. Какая женщина будет сводить счеты с жизнью, если она носит в чреве ребенка любимого человека?
 Он неожиданно встал и подошел к Меллиоре. Обошел ее, чтобы рассмотреть со всех сторон. Одной рукой дотронулся до ее лица, второй стал ощупывать груди. У Меллиоры отчаянно заколотилось сердце. Ее подмывало залепить Ренфрю пощечину, однако усилием воли она заставила себя сдержаться. У нее был нож у голени. Она всегда носила его с собой. Но она была окружена со всех сторон.
 – Ага, тебе страшно хочется убить меня, дочь викинга! – сказал Ренфрю, трогая ее соски. – Не следует этого делать. Я спасаю тебя от Ульрика.
 – В самом деле? – Впрочем, это не имело значения. Если она убьет Ренфрю, кто-нибудь убьет ее. Ренфрю был прав – она не хотела умирать. Пока она жива, у нее оставалась надежда.
 – Сегодня вечером я вряд ли покажусь вам привлекательной, лорд Ренфрю.
 – Почему же?
 – Я очень устала. И плохо себя чувствую. И если вы тронете меня...
 – Ты убьешь себя. Я уже сказал, что я думаю об этой угрозе.
 Меллиора покачала головой:
 – Нет, лорд Ренфрю, не то. Просто я облюю вас с ног до головы.
 Как Меллиора и рассчитывала, он отпрянул от нее, махнув рукой в сторону.
 – Ты можешь спать на койке вон там, в глубине шатра. И не пытайся убегать. Я отдал приказ моим людям, чтобы они отрубили тебе пальцы, если поймают при попытке к бегству. Я изуродую тебя, леди. Клянусь в этом.
 Меллиора нисколько не сомневалась в его словах. Впрочем, это не имело значения. Надо дождаться утра. Она слишком устала, чтобы пытаться совершить побег. Койка в глубине шатра создавала некое подобие уединения. Меллиора лежала в темноте с открытыми глазами и молила Бога о том, чтобы Уорик был жив. Чтобы они с Даро заключили между собой мир.
 А что, если они не помирятся? Если перебьют друг друга? Как она будет жить?
 Завтра она отыщет способ продолжить борьбу. Завтра.
 Он придет за ней. Он жив и непременно придет.
 Уорик придет.
 Меллиора сомкнула веки. Неожиданно для нее из глаз брызнули слезы. Они окончательно обессилили ее, и она наконец заснула.
 Ночью они нашли след и шли по нему. Это было нетрудно, так как по дороге прошла большая группа всадников с грузом. К утру они оказались совсем близко от викингов. Уорик, Даро и Ангус осмотрели местность и убедились, что противник расположил лагерь весьма продуманно. Нападать на них без предварительной подготовки и разумного плана было опрометчиво.
 – Нужно соорудить огромные щиты, чтобы люди могли под их покровом подобраться к противнику и защититься от лучников, которые занимают высоты, – сказал Ангус.
 – Да, – устало согласился Даро. Уорик стиснул зубы. Все это требовало времени. Его же страшно беспокоила судьба Меллиоры. Она так непокорна, а Ульрик так жесток... Уорик хотел лишь одного – чтобы Меллиора снова была рядом. Только это имело значение.
 Утром он отправился проверять, как идет подготовка щитов. Он подгонял и торопил своих людей, которые и без того работали не покладая рук.
 К полудню викинги уже знали о приходе войска Уорика. К счастью, к тому времени были сооружены большие передвижные щиты, и это спасло многих от неминуемой гибели. Сразу после обстрела прибыл гонец с требованием к Уорику сдать замок на Голубом острове, и тогда людям Уорика будет позволено покинуть поле сражения.
 – Передай Ренфрю и Ульрику, что им будет дарована жизнь, если они немедленно вернут мне жену! – угрожающе надвигаясь на гонца, не в силах сдержать ярость, ответил Уорик.
 Даро взял его за руку, отвел в сторону.
 – Ты не должен показывать гонцу своей тревоги! – шепотом посоветовал он.
 – Если она придет ко мне сейчас, – взяв себя в руки, сказал гонцу Уорик, – они останутся в живых. Если же ее обидели, они умрут страшной медленной смертью.
 – Ульрик намерен тебя убить, лэрд Уорик. Затем он возвратится с твоей женой на Голубой остров, и она примет его как лэрда вместо тебя!
 – Ничем более не могу помочь Ульрику, следовательно, он умрет, – сказал Уорик.
 После этого гонец удалился.
 Лежа на койке, она подумала, что вот и снова наступило утро. Усталость не проходила. Кажется, Меллиора находилась здесь уже два дня. Временами к ней заходил Ренфрю, чтобы подразнить и поиздеваться. К счастью, он был занят подготовкой к сражению, и у него оставалось мало свободного времени.
 Она лежала, боясь радоваться.
 Тому, что Уорик жив. Как и Даро.
 Разумеется, прямо ей об этом не говорили. Но у нее есть уши, она в состоянии слышать.
 Ее лэрд пришел за ней со своим шотландским войском, с английским войском Питера из Тайна и людьми ее дяди.
 Они не перебили друг друга. Они объединились.
 И уже это вселяло в нее надежду и радость. Однако... Проходили часы и дни, и Меллиора стала понимать, что Ренфрю предусмотрителен и умен, что он выбрал для своего войска очень удобное место. Уорику не так-то просто будет выиграть сражение.
 Прошлой ночью она попыталась выйти наружу. В ту же секунду перед ней появились люди, и Меллиора испугалась, что они отрубят ей пальцы своими острыми топорами. Поэтому она поспешила объяснить, что хочет спросить их, нет ли где-нибудь поблизости воды, чтобы принять настоящую ванну. Стражники проводили ее к небольшому ручью, и она искупалась, не снимая нижнего белья. И все же это освежило ее после долгой тряски на лошади. Теперь она лежала и гадала, сколько еще будет длиться эта неопределенность.
 Полотняная штора вдруг отодвинулась. Меллиора села на койке и увидела, что вошел Ренфрю.
 Он остановился возле нее и опустился на колени. Меллиора оперлась на локти и настороженно отодвинулась.
 – Ты лучше себя чувствуешь? – вежливо спросил он.
 Она покачала головой.
 – А мы сейчас это выясним. Я уже устал от ожидания, миледи. Сейчас мы посмотрим, насколько ты больна. Мне не по душе всякие штучки, о которых ты говорила, и я предупреждаю, что сделаю тебе больно, если ты испортишь мне одежду.
 Он протянул руку и дернул ее за лиф платья. Меллиора замахнулась и ударила его по лицу. Он тут же ответил тем же. У нее зазвенело в ушах, она почувствовала страшную боль в голове. Ренфрю уселся ей на ноги. Она подумала, что нож находится возле голени...
 – Ага, вот вы где, лорд Ренфрю! – раздался голос Ульрика. Он остановился на пороге и смотрел сверху вниз на Ренфрю и Меллиору. – Оставьте пока женщину, нам нужно определиться, как еще можно усилить оборону, – насмешливо добавил Ульрик. – Эта женщина, Ренфрю, моя. Но не сейчас. Уорик со своим войском движется по склону холма. Они готовятся к атаке.
 Ренфрю мгновенно вскочил на ноги.
 – Нужно приготовиться к сражению. Что вы намерены с ней делать?
  –  Она самая надежная наша защита, неужели ты этого не понимаешь, глупец? – взорвался Ренфрю.
 Поднявшись на холм, Уорик скомандовал лучникам сделать залп по противнику.
 Среди людей Ульрика и Ренфрю послышались вопли и крики. Но затем до Уорика долетел насмешливый голос Ренфрю:
 – Предупреждаю, Уорик! Твои стрелы могут пронзить насквозь то, за чем ты сюда приехал!
 То, что после этих слов увидел Уорик, способно было привести в смятение кого угодно.
 Ренфрю блестяще использовал его жену. Она была привязана к вкопанному в землю шесту, который находился на вершине холма. Во время первого залпа люди Ренфрю закрыли ее щитом. В случае новой атаки лучников в нее может попасть не одна стрела.
 – Назад! – скомандовал Уорик.
 И лучники, подняв вверх свои щиты, отошли назад.
 Хотя солнце стояло высоко, ветер был довольно холодный. Поднятые над головой руки затекли и ныли. Ногами она едва касалась земли. Ей не давали ни воды, ни пищи. Время шло, и у нее появилось желание, чтобы ее убила какая-нибудь случайная стрела, ибо боль становилась все невыносимее.
 Но Ренфрю предупредил, что она находится здесь, и шотландцы вынуждены были отступить.
 Ренфрю и Ульрик выжидали...
 Однако шотландцы не возвращались.
 В войске Ренфрю росло беспокойство. Ренфрю объезжал лагерь и кричал, чтобы все готовились к бою. Но воины созданы для того, чтобы драться, а не сидеть и выжидать. Время шло, бдительность их мало-помалу слабела. Меллиора слышала, что они затевали игры, пили, голоса их звучали все громче.
 Спустились сумерки.
 Меллиора постепенно стала терять веру в свое спасение. Она посмотрела вдаль и поначалу подумала, что ей все это только кажется. По полю двигались какие-то тени, направляясь в сторону лагеря викингов. Они приближались. Их было много.
 Меллиора вначале решила, что викинги этого не видят. Однако через некоторое время Ульрик, сидевший неподалеку от шатра, пробормотал:
 – Что за чертовщина... Лучники, сюда! Последовал залп лучников. В ответ раздалось жалобное блеяние раненых и перепуганных овец.
 Подскочил Ренфрю.
 – Прекратите! Мы стреляем в овец, – пренебрежительно сказал он. – Ничего, кроме овец.
 – Овцы! – чертыхнулся Ульрик. – И сколько их! Должно быть, сотни.
 И в самом деле. Напуганные, обезумевшие от страха, они двигались вперед, бежали, прыгали и отчаянно блеяли. Воины ругались, смеялись и, бросив оружие, отгоняли овец. То и дело раздавались язвительные шутки по адресу шотландских пастухов, которые не могут управиться даже с овцами. Они гонялись за ошалевшими животными, пытаясь поймать их, и были довольны тем, что можно на минуту сбросить напряжение и отвлечься.
 И вдруг среди этого хаоса появились всадники.
 Меллиора услышала хриплый боевой клич и радостно вскинула голову.
 Уорик.
 Он несся на Меркурии впереди, и казалось, что конь у него крылатый. Следом за ним скакали Ангус, Даро и другие всадники. Они явно застали противника врасплох.
 Ренфрю выругался, с ненавистью и гневом посмотрел в глаза Меллиоре и бросился к одному из костров, горевших неподалеку. Выхватив из него недогоревшие поленья, он обложил ими находящееся рядом бревно. Меллиора мгновенно ощутила жар. Это означало, что в течение считанных минут могут заполыхать шест и ее платье и она погибнет в пламени.
 – Гореть тебе в аду, леди! – воскликнул Ренфрю, вынимая из ножен меч.
 Меркурий летел словно вихрь над полем сражения, усыпанным поверженными воинами, лошадьми и овцами. Он несся на стоящего неподалеку от Меллиоры Ренфрю. Уорик был в полном боевом облачении, на голове его красовался шлем, поверх кольчуги развевалась накидка. Он взмахнул мечом и нанес Ренфрю удар в бок, где кольчуга была более уязвимой, и затем по шлему. Ренфрю упал, на губах у него показалась кровь, глаза закатились.
 – Уорик! – крикнула Меллиора.
 Взлетев на холм, Уорик ударом меча разрубил путы, которыми Меллиора была привязана к шесту. Она стала оседать на землю. Меркурий нервно бил копытом возле разгорающегося огня. Уорик нагнулся, схватил Меллиору за талию и взвалил перед собой на коня.
 Меркурий буквально выпрыгнул из занимающегося пламени. Прижимаясь к Уорику изо всех сил, Меллиора не столько увидела, сколько поняла чутьем, что их опекают: с одной стороны ее дядя, с другой – Ангус. Навстречу им летел на коне викинг. Уорик встретил его удар своим мечом. Опустив голову вниз, Меллиора увидела еще одного викинга, нацелившегося в них пикой. В мгновение ока она выхватила припрятанный у голени нож и метнула в него.
 Нож попал противнику в руку. Он вскрикнул и выронил пику. Уорик развернул Меркурия, чтобы схватиться с ним в поединке, но его опередил Даро.
 Уорик пришпорил Меркурия, и они понеслись по склону холма вниз к своему лагерю. Миновав шатры и разведенные костры, Уорик привез Меллиору в тихую рощу на берегу ручья. Здесь он спешился, не выпуская ее из своих объятий, опустился на колени и, сорвав шлем, с тревогой заглянул ей в глаза.
 – Уорик...
 – Леди...
 Она протянула руку, пальцы которой немного отошли и ныли теперь не так сильно, и дотронулась до лица мужа. На нем была написана тревога.
 – Они обидели тебя, Меллиора... Ты не можешь стоять, еле передвигаешься...
 – Ах, Уорик, ты пришел за мной!
 – Да, леди. И всегда буду приходить. Ведь ты – приз, – тихо сказал он. – Я определенно тебя заработал.
 Она улыбнулась, взяла его руку и поцеловала ее. Он притянул ее к себе, затем чертыхнулся, сообразив, что прижал ее к кольчуге.
 – Ах, любовь моя, сейчас очень неподходящий момент да и место, чтобы выразить все, что я чувствую.
 До них издалека долетали звуки сражения, и Меллиора закрыла глаза, вознося молитву о том, чтобы ее дядя и все те, кто пришел ее спасти, остались живы. Но затем она услышала звуки, которые ее насторожили. Это были чьи-то шаги, которые приближались. Она открыла глаза и вскрикнула.
 Уорик вскочил мгновенно, успев выхватить меч.
 Да, он убил Ренфрю, но Ульрик был жив. Именно Ульрик шел за ним по пятам и выследил его. Мужчины некоторое время пританцовывали друг против друга. Ульрик нанес удар первым. Затем последовало еще несколько сокрушительных ударов. Меллиоре стало страшно, ей показалось, что Уорик не выдержит этого натиска и что Ульрик берет над ним верх.
 – Ты убил моего отца и заслуживаешь смерти! – выкрикнул Ульрик.
 – Я отомстил за смерть своего отца, убитого твоим!
 – Ты должен был сдохнуть, гнида из гнид!
 – Но я жив!
 – Да, ты выжил, я знаю! Но зато я познал твою жену! Ах, какая она сладкая! После того, как я выпушу тебе кишки, она назовет меня лэрдом ее замка! – изгалялся Ульрик. – Имей в виду, Уорик, я не насиловал ее! Она сама пришла ко мне и раздвинула свои ляжки! И просила убить тебя!
 Меллиора ахнула, услышав эту ложь. Ей было ясно, что Ульрик хочет вывести Уорика из равновесия, посеять сомнение в его душе...
 И спровоцировать его на ошибку.
 – Ты думаешь, я поверил хоть одному твоему слову? – крикнул Уорик, ловко уклонившись от удара.
  –  Дурак, ты пойми, что я обладал твоей женой! Я и Ренфрю! И ты никогда не узнаешь, чьего ребенка она родит! Твой род кончился! Он должен был кончиться со смертью твоего отца, ты, гнида!
 Уорик внезапно сделал несколько дерзких выпадов мечом.
 – Моя жена жива, она со мной, подонок, и это главное!
 – Нет, болван, твой род кончился! Мой сын будет править Голубым островом! – крикнул Ульрик и, шагнув вперед, обхватил рукоятку меча двумя руками, чтобы нанести решающий удар.
 На сей раз Уорик не стал отбивать удар Ульрика. Он просто резко крутнулся и нанес противнику удар снизу, в живот. Ульрик, ошеломленный, выронил меч и, схватившись за живот, рухнул на землю.
 Стоя над ним, Уорик проговорил:
 – Нет, сэр, чей бы ребенок ни был, остров будет моим. – Он повернулся к Меллиоре, которая попыталась встать, чтобы обнять его. Но голова у нее закружилась, и она снова упала.
 – Уорик...
 В глазах у нее потемнело, она словно погружалась во мглу.
 – Любовь моя... – услышала она, ощутив, что снова находится в объятиях мужа...
 Фагин, домчавшийся до них, заверил Уорика, что жизнь Меллиоры вне опасности, и остался с ней, дав Уорику возможность вернуться на поле боя и руководить сражением.
 А сражение вскоре закончилось их безоговорочной победой.
 Победу праздновали все, и весьма бурно.
 Проснувшись, Меллиора вышла из шатра и увидела разгар праздника. Но ней было голубое платье, золотистые волосы падали на спину, и выглядела она юной и невинной. Увидев ее, мужчины прекратили пить и разговаривать и приветствовали ее радостными криками.
 Поднялся Уорик и заключил ее в объятия. Фагин стал петь о великом сражении и о Голубом острове, о том, как прекрасная леди остановила кровопролитие, и о храбром воине, который прискакал издалека, чтобы выхватить леди из разгорающегося пламени.
 Меллиора заснула в объятиях Уорика. Он тихонько отнес ее в шатер и уложил в постель.
 Ни он, ни Даро много не объяснялись. Да этого и не требовалось. Свои дружественные чувства они доказали в баталиях. Они уже успели вместе изрядно выпить после победы.
 Жизнь – отличная штука!
 Жена снова рядом, он снова ее обнимает. Свой приз, за который боролся. А все остальное ничего не значит.
 К утру Меллиоре стало лучше. Однако Уорик настоял, чтобы домой она ехала вместе с ним на Меркурии. Она не возражала. Ей было тепло, она находилась в полной безопасности, чувствовала себя любимой.
 Рядом с ними ехали друзья и близкие. Фагин успел сложить величественную песнь о победе, но сегодня он рассказал Меллиоре о сражении в более сдержанных тонах. Даро поведал ей свою версию о завершившемся сражении между ним и Уориком. Было о чем рассказать и Ангусу, и Меллиора их слушала. Это был ее мир, ее друзья, которые собрались вместе.
 Лишь после полудня Уорику и Меллиоре удалось оторваться от остальных, и у них появилась возможность поговорить без свидетелей.
 Оказавшись в объятиях мужа, Меллиора сказала:
 – Ты должен это знать. Поверь, я не лгу и говорю не для того, чтобы тебя успокоить. Ульрик хотел, чтобы ты мучился, независимо от того, жив он или умер. Он до меня не дотрагивался. У него не было такой возможности. Он хотел отомстить тебе любым способом. Хотел, чтобы ты думал, будто я ношу не твоего ребенка, а его. Но...
 – Миледи, это не меняло бы дела. Когда он захватил тебя, самым важным для меня было одно – чтобы ты вернулась живой.
 – Но ведь ты так хотел возродить свой род.
 Он пожал плечами.
 – Я понял, что семья – это те люди, которые тебя окружают, любят тебя, за которых ты отвечаешь и которые платят тебе за это верностью. Ты и есть моя семья, любовь моя. И любой твой ребенок будет моим.
 Она дотронулась до его лица.
 – Но я беременна твоим ребенком, Уорик.
 – Мне об этом сказал Фагин.
 – Я уже давно хотела сказать тебе, хотела преподнести сюрприз. Думала, ты будешь счастлив.
 – Меллиора, я счастлив, я в восторге от того, что у нас будет ребенок. Я счастлив, что у меня есть ты, и в будущем я буду более деликатен с тобой, обещаю тебе.
 Она улыбнулась и прислонила голову к широкой груди мужа.
 – Уорик!
 – Да?
 – Я люблю тебя.
 Возникла пауза.
 – Тебе потребовалось немало времени, чтобы это сказать. Меллиора широко улыбнулась.
 – Я никогда не думала, что это возможно. Я так сильно тебя люблю! Я многое узнала о любви, обиде, ревности, страхе, тревоге...
 – Впредь ничего не бойся, любовь моя. Нет никаких причин для ревности. Где бы я ни был, миледи, мои сердце и душа принадлежат тебе. Мне нужна только ты.
 Меллиора никогда не испытывала большей радости. А Меркурий тем временем вывез их на вершину холма, и она увидела искрящееся на солнце море и их крепость.
 – Уорик, мы уже дома.
 – Да, миледи.
 – Наш ребенок родится здесь. Может, даже целая дюжина детей.
 – Дюжина?
 – Ну по крайней мере несколько. У нас будет большая семья.
 Уорик потерся щекой о ее голову.
 – Как пожелаешь, моя леди. Король однажды сказал мне, что я должен воссоздать свой род. Не объяснил он лишь одного...
 – Чего именно?
 – Что все, в чем я нуждаюсь, я найду в тебе, – тихо сказал Уорик.
 – Кто бы мог подумать, что я полюблю и стану обожать старого, дряхлого норманнского рыцаря! – проговорила Меллиора и улыбнулась.
 – Придержи язык, жена, – ворчливым тоном сказал Уорик.
 – Ах да, сир. Но ведь я слышала, что в тебе есть толика крови викингов, и кельтов, и, возможно, англосаксов...
 – Да, миледи, а в тебе есть кровь пиктов, кельтов, викингов. А наш ребенок будет...
 – Шотландцем! – подхватила она.
 – Верно, и в этом мы пришли к миру и согласию друг с другом.
 – А мы пришли к миру и согласию, м'лэрд?
 Он вскинул бровь, улыбка тронула его губы.
 – Ну, я так думаю, у нас еще будет немало споров.
 – За время долгих лет, конечно, – с готовностью согласилась она. – А что за жизнь без споров?
 – Да ты становишься просто очаровательной, когда пытаешься загладить свои грехи, – нарочито строгим тоном проговорил Уорик.
 – Мои грехи! – воскликнула Меллиора и увидела смешинки в глазах мужа.
 – И вообще ты страшно непослушная жена.
 – Так ведь я дочь викинга! А ты свирепый воин, сподвижник короля. Как же тут не быть разногласиям... Ой, Уорик, посмотри на остров отсюда! Стены крепости залиты золотистыми солнечными лучами... Как красиво!
 – В самом деле, – согласился Уорик и добавил: – Ну что, помчимся рысью?
 – Да, любовь моя!
 Уорик пришпорил Меркурия, и они понеслись мимо диких скал, по зеленым долинам Шотландии.
 Домой. На свою родину и на родину их не родившегося пока ребенка. И всех их будущих сыновей и дочерей.




 От автора


 Думается, я была счастливым ребенком. Конечно, когда росла, я так не считала. Мало кто из детей осознает, чем они располагают и владеют. Став взрослой, я поняла, что может произойти в этом мире, и пришла к выводу, что была очень счастлива.
 У меня были любящие родители.
 Не богатые, а любящие родители. Вспоминаю, что когда-то мне хотелось носить фамилию Астор, Вандербильт или Карнеги. Но сейчас я твердо знаю, что не поменяла бы свою фамилию ни на какую другую – и лишь потому, что это фамилия моего отца. Я обожаю его. Он был моим первым героем. Высокий и красивый, он совсем облысел к тому времени, когда я стала себя помнить. У него были изумительные голубые глаза, он обладал неповторимым даром рассказчика.
 Он был шотландцем – разумеется, американским. На шотландское происхождение указывали и высокий рост, и могучее телосложение, и остатки темных волос, и кельтские голубые глаза. Он привил мне любовь к сказаниям и легендам, а также к звукам волынки.
 Мы склонны идеализировать людей после их смерти, забывая все плохое и вспоминая только хорошее. Я знаю, что отец не был святым. Знаю, что одно время он вел весьма бурную жизнь. Но я знаю и то, что он всегда поддерживал мои мечты, что он мог быть суровым, зато многому меня научил и по-настоящему любил. Он стремился открыть моей сестре и мне глаза на добро и зло в этом мире, учил отличать одно от другого. Естественно, мы порой сопротивлялись. Порой я очень сердилась на отца. Но должно быть, это неизбежность во взаимоотношениях родителей и детей. Он уже давно ушел из жизни, но, как ни странно, я до сих пор слышу его голос и смех, вижу его веселую улыбку. Жаль, что мне не довелось общаться с ним взрослой, – он умер как раз накануне моего совершеннолетия.
 Иногда я узнаю его черты в его внуках, что меня очень радует. Как жаль, что он не увидел их! Однако я верю в Бога и в загробную жизнь и надеюсь, что он видит их и оттуда наблюдает за ними. Мне хотелось бы, чтобы они знали его. И опять-таки мне кажется, что они его знают, потому что он живет в моей памяти, и мне приятно думать, что именно от него я переняла дар рассказывать и сочинять всякие истории.
 Я счастлива, что до сих пор жива моя мама. Она всегда и во всем помогала мне. Я ей очень многим обязана. После смерти отца она вышла замуж второй раз. Ее мужем стал некий мистер Билл Шерман, к которому я также испытываю благодарность, ибо он неизменно помогал мне во всевозможных трудных ситуациях. Я считаю его самым лучшим в мире отчимом.
 Эта книга адресована отчасти моей маме и Биллу. Мать родилась в Дублине, а фамилия ее была Джонстон, что свидетельствует о ее шотландском происхождении.
 И все-таки в целом задуманная мною серия романов посвящена моему отцу.
 Это будет история клана Грэхэмов, о первом упоминании этой фамилии и о Грэхэмах, которые вписали как героические, так и вполне ординарные страницы в историю. В отдельных случаях, когда мало что известно, кроме приблизительных дат, я позволяла себе заполнять пробелы с помощью авторской фантазии. Я старалась возможно правдоподобнее рассказать об истории Шотландии, показать, как много интересных личностей принимали активное участие в формировании нации. И писала я с любовью, ибо горжусь своими шотландскими корнями, как горжусь своим отцом. В своих будущих книгах я расскажу о Грэхэме, который был одним из ближайших друзей Уильяма Уоллеса* и его стойким приверженцем. Он погиб во имя сильной и единой Шотландии.
 Настоящая книга повествует о самом первом Грэхэме, как гласит история клана. Уорик Грэхэм жил в весьма бурное время. Он прибыл в Шотландию с норманнскими воинами короля Давида. Затем женился на шотландской наследнице. Это все, что мы о нем знаем достоверно, остальное – лишь предположение. Я дала моему герою титул лэрда, хотя на самом деле Грэхэмы получили этот титул несколько позже. Простите мне эту авторскую вольность.
 А теперь снова несколько слов о моем отце.
 Он умер, окруженный любовью родных, умер очень богатым человеком. Умер, неколебимо веря в меня, в то, что мои мечты будут реализованы. Он умер, не узнав, что я осуществила свою мечту, начала писать и печататься. Отец учил меня ценить то, что дарует жизнь, и у меня хватает здравого смысла быть благодарной за каждый подаренный мне день, за то, что я могу заниматься любимым делом.
 Эта книга посвящается его памяти.
 Моему отцу, Эллсворту Деро Грэхэму, с любовью.