Аннотация: Брэндон Сент-Джон мог покорить и завоевать любую женщину, однако прекрасная леди Верена Уэстфорд не была одной из многих. Она хранила опасную тайну, которую Брэндону так и не удалось разгадать.
 Поцелуи и фальшивые клятвы, возможно, и помогут Брэндону достичь желаемой цели – но не спасут его от настоящей любви, которая приходит к мужчине и женщине лишь раз в жизни...


---------------------------------------------


 Карен Хокинс
 Признания повесы


 Вы слышали историю о кольце-талисмане Сент-Джонов? Говорят, оно волшебное! У кого из братьев оно окажется, тот встретит свою настоящую любовь. Сейчас это кольцо висит на ленточке на фраке Брэндона Сент-Джона, самого красивого из всех.

    Новая горничная семейства Пемберли, Анна, – своей будущей хозяйке, мисс Лайзе Притчард, надписывая вместе с ней приглашения на свадьбу



 Глава 1



 Брэндон Сент-Джон – очень чувственный мужчина. Стоит ему на меня посмотреть, как я ощущаю восхитительную дрожь, словно... Ой! Простите. Забыла, что разговариваю с вами.

    Мисс Лайза Притчард – своему жениху, сэру Ройсу Пемберли, во время покупки на Бонд-стрит подарка для сестры сэра Ройса

 – Он умер.
 Из глубины сна, насыщенного парами бренди, Брэндон Сент-Джон слышал каждое слово и сразу узнал голос младшего брата.
 «Проклятие, что делает Девон в моих снах?» – Девон и наяву раздражал Брэндона, а во сне определенно представлял угрозу.
 – Он не может умереть, – отозвался кто-то. – Он слишком упрям, чтобы умереть так банально, в собственной постели.
 Брэндон застонал, услышав этот новый голос – он принадлежал его сводному брату Энтони Элиоту, графу Грейли.
 И чтобы превратить сон Брэндона в настоящий кошмар, прозвучал низкий голос старшего брата – Маркуса:
 – Брэндон не умер, он храпел, когда мы вошли.
 – Жаль, мы не можем устроить пожар, – весело проговорил Девон. – По крайней мере, это разбудило бы его.
 Кто-то дернул Брэндона за ногу, и тот, наконец, проснулся.
 – Убирайтесь, – уткнувшись в подушку, приказал он. Девон снова потряс его:
 – Поднимайся, Брэнд! Тебе нужно кое-что сделать.
 – Сначала я должен выспаться, – пробормотал тот. Но отделаться от Девона было непросто.
 – Подъем! – скомандовал он.
 Брэндон приподнялся было, но пульсация в висках заставила его снова опустить голову на подушку.
 – Пул! – позвал он скрипучим голосом. Пул выполнял при Брэнде обязанности лакея, дворецкого и вообще мужской прислуги. – Где этот человек? Мне нужен мой пистолет.
 – Пистолет? – удивленно переспросил кто-то. – Собираешься на охоту?
 – Да, – ответил Брэнд. – Собираюсь поохотиться на мерзких грызунов, заполонивших мою спальню.
 – Сейчас Пул не сможет принести тебе пистолет, – сообщил Девон, большой любитель приносить дурные вести. – Мы сказали, что умираем от голода, и он отправился готовить для нас завтрак.
 Черт побери, какое жуткое начало дня. Брэндон ненавидел утро.
 – Может, послать за кувшином холодной воды? – предложил Энтони. – Иначе этого соню не поднимешь на ноги.
 Брэнд накрыл голову подушкой. В горле пересохло и саднило. Голова раскалывалась, живот ныл, во рту был отвратительный привкус мела.
 Воспоминания о прошедшей ночи у него сохранились смутные. Там была красивая женщина с рыжевато-золотистыми волосами и карточная игра. Сначала ставками были гинеи, а потом предметы одежды проигравших. Селест во всех отношениях идеально подходила Брэндону – красивая, умная, наделенная постельными талантами и к тому же замужняя. О чем еще может мечтать мужчина? Любой, но не Брэндон.
 В изножье кровати раздался сухой голос Маркуса:
 – Похоже, у нашего братца опять выдалась бурная ночка.
 Брэндон пожал бы плечами, но двигаться не хотелось. Маркус ошибался – ночь не была бурной. В том-то и проблема. Брэндону быстро все надоедало, и он начинал искать новые приключения.
 Печальная правда состояла в том, что в последнее время все развлечения Брэндону прискучили, и ему казалось, что он упускает нечто важное.
 Какая слащавая чушь. Видимо, бренди имеет неприятный побочный эффект – делает человека сентиментальным. Надо переходить на портвейн. Брэндон оторвал от подушки голову и с трудом разлепил набрякшие веки. Слепящий свет резанул по глазам. Брэнд застонал и, жмурясь, нашарил на ночном столике стакан с остатками бренди. Допил его и вернул стакан на место.
 – Жажда мучает? – явно забавляясь, спросил Энтони. Брэндон вытер рот тыльной стороной ладони и, щурясь, взглянул через плечо.
 – Давайте, выкладывайте, чего вам от меня надо, и убирайтесь.
 – Как грубо, – произнес Девон. – Хоть бы поздоровался.
 – От Брэндона этого не дождешься, – заявил Энтони. – Будь ты в юбке, да еще с пышной грудью, тогда дело другое. Может, он и удостоил бы тебя приветствием.
 Брэндон не знал, то ли бросить на Энтони сердитый взгляд, то ли вообще проигнорировать его слова. По правде говоря, из всех братьев Брэндон был наиболее близок со сводным. Ленивый вид Энтони не мог его обмануть – энергии у Энтони хватило бы на двоих, а остроты всегда вызывали у Брэндона ухмылку.
 Но только не сейчас. Брэндон устремил на Энтони затуманенный взгляд.
 – Я думал, у тебя продолжается медовый месяц.
 – Мы с Анной вернулись вчера вечером, чтобы успеть на встречу.
 «О Боже, встреча!» – Брэндон потер виски.
 – Я совсем забыл.
 – Мы заметили, – отозвался Маркус, чьи голубые глаза светились упреком. Самый старший, он железной рукой управлял благосостоянием семьи и никому не давал спуску.
 Брэндону, следующему по старшинству, следовало бы как следует вникнуть в финансовые дела семьи. Но даже в юном возрасте Брэндона раздражало стремление Маркуса контролировать всех членов семьи, а главное – состояние.
 В двадцатидвухлетнем, можно сказать, еще нежном возрасте, когда друзья пили и шлялись по девкам по всему Лондону, Брэндон сколотил небольшой капитал и купил два неухоженных поместья за пределами Шропшира. Это было много лет назад, поместья теперь слились в одно – очень продуктивное и процветающее, приносившее Брэндону поразительные доходы. Он уже несколько лет не прикасался к семейным счетам Сент-Джонов, чем еще больше бесил Маркуса.
 Но Брэндона это ничуть не волновало. Он сделал это не из-за Маркуса, а скорее, чтобы доказать самому себе, что он чего-то стоит. Когда его поместье впервые принесло прибыль, радости Брэндона не было предела. Теперь работа была завершена, благосостояние его укрепилось еще больше, и Брэндон обнаружил, что немного... скучает. Это чувство постепенно росло и крепло. Он беспокойно вздохнул и посмотрел на Маркуса.
 – Если тебе нужно, давай проведем встречу. – Брэндон снова улегся в постель, прикрывшись простыней и подложив под голову подушку. – Мы все в сборе, так что можем прямо сейчас переговорить.
 Лицо Девона стало серьезным.
 – В твоей спальне это невозможно. Здесь пахнет французским борделем.
 Энтони наклонил голову набок и прищурился.
 – Мне знаком этот запах. Это...
 – Убирайтесь! – взорвался Брэндон. Надо было догадаться, что они устроят ему «веселую жизнь». Приподнявшись на локте, он указал на дверь. – Через несколько минут я оденусь и присоединюсь к вам.
 – Да уж будь любезен, – сказал Маркус. – Наше терпение на пределе.
 – Это мое терпение на пределе! Вы ворвались в дом и самым бесцеремонным образом разбудили меня!
 – Мы не врывались, мы постучали. Пул открыл дверь и сообщил, что ты спишь. Мы сказали, что нам наплевать. И вошли.
 «Прикажу слугам до полудня открывать дверь только с оружием в руках».
 – Даем тебе на одевание пять минут, – сказал Маркус.
 – Пять минут?
 – Это больше, чем дал бы тебе я, – заметил Энтони и посмотрел в сторону двери. – Жаль разочаровывать тебя, Бриджетон, ты хотел посмотреть, как мы подожжем Брэндона.
 – Бриджетон? – Брэнд проследил за взглядом Энтони. У двери, небрежно прислонившись к косяку, стоял зять Брэндона, Николас Монтроуз, граф Бриджетонский.
 Ник ухмыльнулся, встретившись с мутным взглядом Брэнда:
 – Чудесное утро, не правда ли?
 – Иди к черту, – прорычал Брэнд.
 Оскорбительно, что братья привели Бриджетона, которого презирали, хотя «презирали» – слишком сильно сказано. Он скомпрометировал их сестру Сару и вынужден был с ней обвенчаться. Однако теперь, ко всеобщему удивлению, выяснилось, что это был брак по любви.
 Прежде низкий распутник, Бриджетон оказался преданным мужем и заботливым отцом. Трудно было ненавидеть человека, который обращался с сестрой, как с хрустальной вазой, но Брэндон старался изо всех сил.
 Он отбросил простыни и сел на постели.
 Девон покачал головой:
 – Бога ради, одевайся.
 Брэнд тут же встал. Для полноты картины он с наслаждением потянулся, хотя одной рукой ему пришлось держаться за спинку кровати, чтобы сохранить вертикальное положение. Комната поплыла у него перед глазами.
 – Пойдемте, – распорядился Маркус. – Подождем в салоне, пока Брэндон оденется. – Он вышел, Энтони и Ник последовали за ним.
 Уходивший последним Девон остановился у двери. Наклонив голову набок, он с озорством в голубых глазах спросил:
 – Она стоила этих сложностей?
 – Кто? – спросил Брэндон.
 – Восхитительная Селест. Она, знаешь ли, в открытую намекала, что вы двое можете стать больше чем друзьями.
 – Ошибается. У нас с ней просто легкий флирт.
 Девон пожал плечами, глаза продолжали светиться любопытством.
 – Брэнд... а почему нет? Все знают, что ее муж одной ногой в могиле... уже много лет. Он как минимум на двадцать лет старше Селест, и как только умрет, она унаследует все состояние. Если ты правильно разыграешь карты, то сможешь...
 – ...одеться, прежде чем Маркус решит потащить меня на встречу голым. Иди, Девон. Если не хочешь, чтобы я сидел на нашей встрече в чем мать родила.
 Девон хотел сказать что-то еще, но передумал.
 – Что ж, ладно. Я только хотел помочь. – Он исчез за дверью, оставив Брэнда в одиночестве.
 Брэндон пригладил волосы. Девон дурак. Вот уж о чем он, Брэнд, не думает, так это о женитьбе, он пока в своем уме.
 На Сент-Джонов охотились многие мамаши в Лондоне, имевшие дочерей на выданье. Год за годом Брэндон наблюдал, как они расставляли брачные сети для него и его братьев. Поначалу это казалось забавным. Но через какое-то время стало раздражать. Теперь Брэндон находил это смертельно скучным. Он не хотел иметь ничего общего с женщиной, которая видела бы в нем только источник средств к существованию. Он возьмет в жены только женщину состоятельную и благородную, себе под стать.
 Вошел Пул, неся на подносе письмо и высокий стакан с желтой смесью.
 Брэнд мрачно уставился на стакан:
 – Я ненавижу эту гадость.
 – Да, сэр. – Взяв стакан с подноса, Пул протянул напиток хозяину.
 – Не хочу.
 – Да, сэр. – Пул продолжал держать стакан.
 – Ты неисправим.
 – Действительно, сэр. Это мой долг.
 Вздохнув, Брэнд взял стакан и залпом выпил содержимое, с трудом подавив содрогание, когда густая жидкость скользнула в пищевод.
 – Господи, что это такое? – выдохнул он.
 Пул принял пустой стакан и поставил на поднос.
 – Два сырых яйца, вареные поч...
 – Не надо. Я не хочу знать. – Закрыв глаза, Брэнд сделал несколько вдохов через нос, борясь с тошнотой.
 Отставив поднос, Пул взял конверт.
 – Это пришло сегодня утром, сэр. – И отвернулся, чтобы открыть гардероб.
 Брэндон вскрыл письмо.
 «Сент-Джон!
 Нам нужно увидеться. Приеду завтра вечером. Сообщи, когда будешь свободен. Прошу тебя. Это очень важно.
 Уичэм».
 Роджер Каррингтон, виконт Уичэм, был старым приятелем Брэнда. Познакомились они в Итоне, и хотя не стали настоящими друзьями, отношения поддерживали.
 – Интересно, что ему нужно.
 – Сэр?
 – Ничего. – Брэндон сложил письмо и положил на поднос. – Надеюсь, мои братья не слишком тебя потревожили, когда пришли сегодня утром.
 – О нет, сэр. Я уже проснулся, когда они прибыли. Однако мне жаль, что они вас побеспокоили. Я не смог их остановить, хотя и пытался.
 – Сент-Джона остановить нельзя, – сказал Брэнд, чувствуя, как в желудке воцаряется покой. Сделав глубокий вдох, он проговорил уже более твердым голосом: – Мои желтовато-коричневые брюки и синий фрак.
 Брэндон умылся и оделся менее чем за десять минут – настоящее достижение, учитывая затейливый узел его галстука. Волшебное средство Пула сотворило обычное чудо, и Брэндон с каждой минутой чувствовал себя все лучше и лучше.
 Он с мимолетным удовольствием разгладил рукав нового фрака. Теперь он чувствовал себя почти человеком и был готов к общению с братьями.
 – Пул, пожалуйста, мой новый брелок к цепочке для часов. И... нет, постой.
 Пул замер у туалетного столика.
 – Сэр?
 – Сегодняшняя встреча требует чего-то большего... – Брэнд улыбнулся. – Чего-то, что досадит моим братьям так же сильно, как они досаждают мне.
 Пул вскинул брови.
 – Кольцо-талисман Сент-Джонов.
 – Кольцо, сэр? Вы велели мне его спрятать и никому не говорить, где оно.
 – Просто принеси его. Найди булавку и ленточку.
 Пул поклонился и открыл маленькую серебряную шкатулку, стоявшую на дальнем конце туалетного столика. Порывшись среди брелоков, он извлек маленькое серебряное колечко и подал хозяину. Утренний свет заиграл на рунах, выгравированных на ободке.
 Брэндон подержал кольцо на ладони, ощущая странно теплый металл. Его мать верила, что обладатель кольца обязательно встретит свою настоящую любовь. У Энтони так и получилось: он женился на своей Анне менее чем через полгода после получения кольца. Но Брэндон... эта вещица у него уже почти два месяца, а дело с места не сдвинулось.
 Не то чтобы он уж очень хотел жениться. Видит Бог, он абсолютно счастлив и так, невзирая на то, что думают его братья. На самом деле он хотел исхитриться и навязать эту смехотворную вещицу одному из братьев, например Девону.
 Пул подал хозяину короткую красную ленточку. Брэнд привязал к ней кольцо и прикрепил ее булавкой к фраку, прямо напротив сердца. Красная лента сразу же бросалась в глаза на темно-синей ткани фрака, кольцо ярко сверкало.
 – Вот так, – с некоторым удовлетворением произнес Брэндон. – Пусть понервничают.
 – Действительно, – вставил Пул, – на меня оно оказывает именно такое действие.
 Брэнд усмехнулся и вышел к братьям, которые ждали его в небольшом салоне, примыкавшем к спальне.
 – Ну, наконец-то, – подал голос Энтони, облокотившийся на каминную полку. – Мы уже собира... – Его глаза округлились. – Кольцо-талисман.
 Девон вскинул голову. Пристроившись на краю письменного стола Брэндона, он рассеянно вертел в руках латунное пресс-папье.
 – Боже мой, только не это! Брэндон, уж не думаешь ли ты, что тебе удастся подсунуть мне это кошмарное кольцо? Даже и не надейся.
 – Оно принадлежит мне. Я могу носить его, если хочу.
 – Ты просто хочешь вывести меня из равновесия, – сказал Девон.
 – Да неужели? – Пройдя мимо Бриджетона и Маркуса, которые сидели в одинаковых креслах у камина, он занял место на маленьком диване.
 – Ты – дьявол, – пробормотал Девон. – Мне снятся кошмары, будто я нахожу эту чертову штуку у себя под подушкой.
 – Не подавай ему никаких идей, – с насмешливым огоньком в глазах проговорил Энтони.
 Брэнд ответил сводному брату спокойным взглядом.
 – В отличие от тебя, мой драгоценный братец, у меня нет намерений прятать это кольцо в чьем-то пироге. Я чудом не сломал себе зуб.
 Энтони усмехнулся:
 – Я просто хотел поделиться этим богатством.
 Брэндону стало интересно, сколько на самом деле стоит кольцо. Возможно, немного, хотя с виду оно довольно старое. Но для Сент-Джонов оно было и огромной ценностью, и источником раздражения. Никто не хотел хранить у себя кольцо из-за присущей ему, по слухам, мистической силы.
 Не то чтобы они верили в подобную чушь... просто от самой идеи, которую оно воплощало, их бросало в дрожь. Но поскольку кольцо принадлежало их матери, оно было слишком дорого, чтобы просто запрятать его куда-нибудь.
 Брэндон посмотрел на поблескивавшее кольцо и постарался припомнить, видел ли он когда-нибудь свою мать без этого украшения. Все они по очереди пытались всучить это кольцо друг другу, особенно их брат Чейз, который всегда...
 Брэнд окинул комнату взглядом.
 – А где Чейз? Мне казалось, мы все должны присутствовать на этом маленьком семейном сборище.
 Маркус еще сильнее нахмурился:
 – Ради Чейза мы, собственно, и собрались.
 Девон взял пресс-папье, словно прикидывая его вес.
 – Наш любимый брат покинул город два дня назад.
 Маркус кивнул:
 – По своей собственной воле и находясь в отменном здравии. Беда в том, что, как я недавно обнаружил, он находился в близких отношениях с виконтессой Уэстфорт.
 Уэстфорт. Брэнд вспомнил это имя.
 – Я о ней слышал. Пикантная штучка. Дама полусвета.
 Маркус кивнул:
 – Да, это она.
 – А где виконт Уэстфорт?
 Девон протер пресс-папье о рукав.
 – Погиб четыре года назад в Бристоле, слишком быстро погнав запряженных в экипаж лошадей.
 – Такое ничтожество?
 – Да нет, по пьянке. Бросил вызов молодому Оглторпу на Бристольской дороге. Оба здорово выпили, и Уэстфорт как с цепи сорвался. – Девон подбросил пресс-папье и вытянул руку, чтобы поймать его.
 Подавшись вперед, Брэндон поймал пресс-папье на полпути вниз. Осторожно положил на столик перед собой, вне досягаемости Девона.
 – Позвольте мне угадать, что случилось дальше. После смерти Уэстфорта его вдова транжирит доставшееся ей наследство.
 Девон пожал плечами.
 – Что-то в этом роде. Отец Уэстфорта, граф Ратленд, считает, что его невестка виновата в смерти Уэстфорта, поскольку побуждала мужа к разным диким выходкам и была рада, когда он погиб. Ратленд проследил, чтобы после смерти Уэстфорта она забрала не слишком много, но, видимо, у нее достаточно средств к существованию. Или было достаточно. Интересно, не обнаружила ли она вдруг, что деньги ее на исходе.
 – Одним словом, – заявил Маркус, – если я правильно понял, леди Уэстфорт может оказаться охотницей за наследством.
 Брэндону не понравилось, что младший брат может попасть в сети к подобной женщине. В настоящее время Чейз казался очень уязвимым. Одно время он был самым беззаботным из Сент-Джонов – без конца разыгрывал своих братьев. Но за последний год изменился до неузнаваемости, хотя никто толком не понял, почему именно.
 Все происходило постепенно. День ото дня Чейз менялся. В конце концов, он ожесточился, стал презирать самого себя и регулярно напивался, зачастую еще до полудня.
 Было мучительно больно наблюдать, как беспечный, веселый Чейз погибает у них на глазах. Он стал сам на себя не похож, и братья не могли оставаться равнодушными к его участи.
 – Насколько серьезно он увлечен?
 Лицо Маркуса потемнело.
 – Если не предпринять решительных действий, он может жениться на этой женщине. Он взял специальное разрешение.
 – Черт побери! И почему этот глупец захотел жениться?
 Энтони поднял бровь.
 – Некоторые из нас находят брачные узы ничуть не обременительными.
 Брэндон подавил вздох. Спаси его, Боже, от бодренького мнимого счастья молодоженов. Интересно, доведется ли ему когда-нибудь испытать подобное чувство, подумал он... Но потом решил, что это не важно. Сначала нужно найти женщину, к которой он будет испытывать интерес дольше двух недель.
 – И где сейчас Чейз?
 – Отправился проследить за последними приготовлениями, – сказал Маркус. – Надо действовать, пока он в отъезде.
 Братья знали, что характер у Чейза взрывной.
 – Медлить нельзя.
 – Рад, что ты согласен, – с некоторой резкостью в голосе произнес Маркус. – Поэтому я и собрал вас всех прямо с утра.
 Брэндон не моргнув глазом выдержал взгляд брата.
 – Я проспал, – мягко проговорил он. – Больше извиняться не буду.
 Маркус поджал губы, на скулах заиграли желваки. Но Брэндон не стушевался и глаз не опустил.
 – Ну, будет вам, – вздохнул Энтони. – Брэндон, ты должен знать, что мы уже обсудили создавшуюся ситуацию, пока ты спал.
 – И приняли несколько блестящих решений, – засиял улыбкой Девон.
 Брэндону все это не понравилось.
 – Какие решения?
 – Кто-то должен навестить эту женщину, – сказал Маркус, – и выяснить ее намерения. И если необходимо, откупиться от нее.
 Ничего себе, неужели они...
 – Я не поеду к любовнице Чейза. Я откупался от актрисы, с которой у него была интрижка, так он чуть голову мне не оторвал. Больше не стану этим заниматься.
 Маркус сложил на груди руки, удовлетворенная улыбка заиграла на его губах.
 – Жаль, что ты пропустил встречу.
 Брэндон положил голову на высокую спинку диванчика.
 – Был бы рад помочь вам, но сегодня я занят. Слишком занят, чтобы огорчать Чейза и провоцировать его на дуэль.
 – Если ты не можешь поехать, – сказал Маркус, – попроси кого-нибудь другого. Я просто хочу, чтобы этот вопрос был улажен – и немедленно.
 А это мысль. Брэнд посмотрел на Девона.
 – Не могу, – тут же сказал он. – Уезжаю из города.
 – Когда?
 – Прямо сейчас.
 – А я, – вставил Энтони, – встречаюсь с Анной у модистки.
 – Твоя жена наверняка может отпустить тебя на час-другой, – угрюмо бросил Брэнд.
 – Ты плохо знаешь мою жену.
 Брэндон разговаривал с Анной много раз и вынужден был признать, что Энтони прав. Анна была очень похожа на сестру Брэнда Сару – такая же упрямая. Видимо, именно поэтому они подружились.
 При мысли о Саре Брэндон посмотрел на своего зятя – может, Бриджетон выручит его. Этот человек с готовностью принимал участие во всех семейных делах. Но, словно прочитав мысли Брэнда, Бриджетон покачал головой:
 – Таким деликатным делом должен заниматься только член семьи.
 – Тогда зачем ты вообще сюда пришел? – нахмурился Брэндон.
 – Чтобы не пропустить торжества, разумеется.
 Брэндон подумал, что не напрасно питает неприязнь к своему зятю.
 – Шли бы вы все куда подальше.
 – На этой ноте мы и откланяемся. – Маркус поднялся. – Леди Уэстфорт женщина с характером, в отличие от предыдущих пассий Чейза.
 – Кроме того, она весьма красива, – неожиданно вставил Девон. – Ее фиалковые глаза светятся чистотой и искренностью... – Он покраснел, заметив, что все взгляды устремлены на него. – По крайней мере, так говорят.
 Брэндон вздохнул:
 – Актриса, оперная певица или торговка апельсинами... не все ли равно? Я предложу этой бабенке денег, чтобы она уехала из города, и она их возьмет. Они все берут.
 – В таком случае решено, – подвел итог Энтони. Он посмотрел на Маркуса: – Мы закончили?
 – Мы – да. А вот Брэндон только начинает. – Суровые голубые глаза Маркуса искрились смехом. – Идемте. Нашего брата ждет насыщенный день.
 – Мне казалось, вы хотели остаться на завтрак.
 – Хотели, – холодно ответил Маркус, – но не станем отвлекать тебя от твоих обязанностей. Поедим в клубе «Уайтс».
 И они ушли, пребывая в таком хорошем настроении, что Брэндон едва не учинил скандал.
 Несколько долгих минут, пока оживленная болтовня братьев не затихла, Брэндон оставался на диване, откинув голову на мягкую спинку и сожалея, что не спит.
 Ну и утро. Он плохо себя чувствует, устал, в жутком настроении. И шея болит, словно он спал в неудобном положении. Внезапно Брэндон вспомнил о письме. Да, еще нужно позаботиться о приятеле – Уичэме. Но что хуже всего, он должен спасать брата, который, вернувшись в город, настолько разозлится, что постарается проткнуть Брэндона шпагой.
 Такое начало дня не сулило ничего хорошего.




 Глава 2



 К несчастью, женщины, украшающие собой бальные залы Лондона, не идут ни в какое сравнение с теми, которых можно встретить в самых дешевых притонах. Тем больше я ценю мою Лайзу.

    Сэр Ройс Пемберли, пытаясь ободрить своего друга, мистера Скроупа Дейвиса, когда означенный джентльмен мрачно рассматривал новый выводок девиц брачного возраста, выстроившихся вдоль стены в «Олмаке»

 – Сыграй хотя бы одну партию. Это поможет сохранить ловкость пальцев.
 Леди Верена Уэстфорт посмотрела на карты, которые ее брат тасовал с таким искусством, и ощутила легкое покалывание в ладонях. Она сжала кулаки, чтобы унять знакомое ощущение, и слабо улыбнулась.
 – Ты проделал весь этот путь из Италии только для того, чтобы подбивать меня на дурные поступки?
 Джеймс усмехнулся, его золотистые волосы поблескивали в утреннем свете.
 – То, чем ты обладаешь, – талант, а вовсе не «дурные поступки». Отец говорит...
 – Избавь меня от высказываний отца. Он считает, что любой порок – это дар до тех пор, пока не доставляет неприятностей.
 Джеймс усмехнулся еще шире:
 – Другого такого человека нет, правда?
 – Нет, и, слава Богу. Еще один такой же человек – и наступил бы конец света.
 – Ты говоришь как мама. – Джеймс с любовью посмотрел на сестру. – Как я рад видеть тебя, Верена. Мы слишком долго находились в разлуке.
 Она улыбнулась в ответ. Между ней и Джеймсом существовала связь более глубокая, чем можно было себе представить. Связь, которая протянулась через расстояние, отделявшее Верену от ее родных.
 Возможно, так получилось потому, что они с Джеймсом – двойняшки, хотя, глядя на них, в это трудно поверить. Да, у обоих светлые волосы, но у Верены цвета чистого золота, а у брата – темно-русые.
 Даже глаза у них разные: фиалковые у Верены и карие у Джеймса. Зато одинаковый разрез глаз – миндалевидный и брови вразлет, унаследованные от какого-то предка-славянина.
 Отец всегда говорил, что они ведут свой род от русской царской фамилии. Или кого-то в этом роде. Верена встретилась с вопросительным взглядом брата и улыбнулась.
 – Я тоже очень рада тебя видеть, хотя ты и приехал среди ночи.
 – Ну, не среди ночи.
 – Почти на рассвете. И поскольку уже много месяцев я не получала от тебя вестей, не могу не спросить, не приключилось ли с тобой какой беды.
 Лицо Джеймса застыло, потом он улыбнулся, в уголках глаз собрались морщинки.
 – У меня всегда какая-нибудь беда. Но не волнуйся. Ланздауны родились под счастливой звездой. Невзирая ни на что, наши пути уже предначертаны.
 И хотя Верена ни на мгновение не поверила его браваде, она улыбнулась в ответ. Она знала недостатки брата – большинством из них обладала и сама. Нетерпеливость, неутомимая жажда приключений и глубоко укоренившаяся неприязнь к любым приказам.
 – Может, ты хотя бы поселишься у меня в комнате для гостей?
 – Никто не знает, что я твой брат, пусть так и будет. Для твоего же блага.
 – Если бы мне нужно было блюсти свою репутацию, я бы с тобой согласилась. Но мне не нужно – спасибо отцу Эндрю.
 Улыбка Джеймса померкла при упоминании графа Ратленда.
 – Он никак не угомонится? По-прежнему нарушает твой покой?
 – Он использует для этого любую возможность, – легко ответила Верена, хотя эта легкость далась ей с трудом. Она знала, что отец Эндрю не любит ее, но не представляла, до какой степени, пока не умер муж. Втайне от Верены Эндрю защищал ее от оскорбительных замечаний, диких слухов и многого другого.
 Как только его не стало, свекор пустился во все тяжкие, чтобы превратить Верену в отверженную, которую нигде не принимают.
 Он хотел выжить ее из города, выгнать из Уэстфорт-Хауса. Но тут уж Верена уперлась и вместо того, чтобы сбежать, постаралась укрепить свое положение в лондонском полусвете и превратила Уэстфорт-Хаус в дом, которого у нее никогда не было.
 – Проклятый Ратленд, – проговорил Джеймс. – Так бы и проткнул его шпагой, если б это помогло. – Он рассеянно сдал карты для четверых игроков. – Верена... ты счастлива?
 – Конечно. Почему ты спрашиваешь?
 – Не знаю. Мне просто показалось, что ты... ну, что ты слишком одинока. – Джеймс вздохнул и положил карты на стол. – Ты все еще тоскуешь по Эндрю?
 – Каждый день. – Она произнесла эти слова без надрыва и с удовольствием отметила, что они вызвали у нее лишь легкий укол грусти. Жизнь Эндрю была короткой и яркой – звезда, мелькнувшая на небе и исчезнувшая за горизонтом. После своей смерти он оставил ей очень немного – прекрасные воспоминания и бумаги на владение Уэстфорт-Хаусом. – Наверное, больше всего мне не хватает его смеха.
 – Да, в этом я отдаю должное твоему покойному мужу, – согласился Джеймс с ноткой зависти в голосе. – Он наслаждался каждой минутой своей жизни. Надеюсь, то же можно будет сказать и обо мне, когда я уйду.
 В голосе Джеймса прозвучали нотки печали, и Верена пристально посмотрела на брата.
 – Ну-ка, выкладывай, что случилось.
 – Верена, не надо...
 – Сейчас же, Джеймс. Не то я напишу отцу, что ты неважно себя чувствуешь и что неплохо бы вам повидаться.
 – Ты этого не сделаешь! – сверкнул глазами Джеймс.
 – Еще как сделаю.
 Он потер подбородок, как делал обычно, когда обдумывал весьма щекотливый вопрос.
 – Скажем, я просто приехал проведать тебя.
 – И скажем, наш отец действительно русский великий князь, как он любит всем говорить.
 – Я не обязан ничего рассказывать, благодарю, – отозвался Джеймс и сунул руку в карман, видимо собираясь достать часы. – Есть у нас время, чтобы сыграть партию до того, как подадут карету? – Нахмурившись, он вытащил руку из кармана. – Проклятие!
 – Что такое?
 – Мои часы. Они пропали. Они были при мне, когда я выходил из кареты, хорошо помню, что посмотрел, который час, и...
 – Негодник, – пробормотала Верена и, подойдя к сонетке, дернула ее сильнее, чем требовалось.
 – Верена, что ты...
 – Подожди. – Она сложила руки на груди и уставилась на дверь.
 Через несколько секунд в нее просунулось высокое бледное существо.
 – Звонили?
 – Да. Зайди, пожалуйста.
 Мужчина вошел в комнату и улыбнулся. Широкую улыбку оттенил неправдоподобно яркий золотой зуб.
 – Чего изволите, миледи?
 – Гербертс, мистер Ланздаун потерял свои часы.
 – Вот жалость.
 Джеймс нахмурился:
 – Верена, я не понимаю, почему ты говоришь об этом со своим дворецким. Он же не может знать...
 – Неужели? – Она метнула в сторону Гербертса гневный взгляд. – Ну?
 Дворецкий фыркнул:
 – Может, я и знаю, где часики господина. А может, и нет. – Сунув руки в карманы, он качнулся на каблуках. – Может, парень оставил их в своей карете.
 – Часы мистера Ланздауна не в карете, и ты это знаешь.
 – Миледи, – оскорбленным тоном заявил дворецкий. – Надеюсь, вы не собираетесь возвести на меня напраслину?
 Джеймс подавил смешок.
 Не обратив на него внимания, Верена сказала, только на этот раз уже громче:
 – Гербертс, верни их. Немедленно.
 Гербертс покачал головой, его длинное, худое лицо выражало неодобрение.
 – Вы прям как собака на сене. Леди так себя не ведут.
 Верена лишь вскинула бровь.
 Дворецкий тяжко вздохнул:
 – Ну ладно, ладно. Я стянул их. Но парень это заслужил, он дал мне всего лишь пенни за то, что я открыл ему дверь. Мог бы дать монетку и покрупней.
 – Что? – воскликнул Джеймс, которого эта ситуация перестала забавлять. – Ты ждешь награды за то, что открываешь дверь?
 Дворецкий невозмутимо скользнул взглядом по идеально отутюженному вечернему костюму Джеймса.
 – Именно так поступают настоящие господа.
 Джеймс открыл было рот, чтобы возразить, но Вверена опередила его.
 – Гербертс, даже если бы мистер Ланздаун и должен был тебя вознаградить – в чем я сомневаюсь, – ты не имел права обворовывать одного из моих гостей. – Она подошла к столику у двери и отодвинула его от стены. – Выкладывай все из карманов.
 Дворецкий со скорбным видом приблизился к столику. Печально качая головой, он извлек из глубоких карманов пригоршню разных вещиц и сложил на столике блестящей кучкой.
 – Вот это да! – Джеймс поднялся из своего кресла, чтобы взглянуть на добычу. На столике лежали четыре кольца, два брелока с цепочки для часов, узорчатая табакерка, часы и не менее семи булавок для галстука.
 Джеймс восхищенно поглядел на Гербертса.
 – А ты ловкий малый. Ты никогда не думал о... Ой! – Джеймс потер бок, куда сестра ткнула его локтем. – А это за что?
 – За то, что ты собирался сказать. – Верена повернулась к Гербертсу: – Ты знаешь правила. У моих гостей ты не крадешь. В качестве наказания почисти все серебро в буфетной. Дважды.
 Дворецкий часто заморгал:
 – Дважды? А что, одного раза не хватит?
 – Дважды, – приказала Верена. – Или можешь немедленно увольняться, а я найму вместо тебя другого дворецкого.
 Гербертс расправил плечи, на его худом лице отразилось выражение благородного страдания.
 – Очень хорошо. Я начищу все серебро в этой дурацкой буфетной. Дважды.
 – Спасибо, – сказала Верена. – Это все.
 – Да, миледи. – Дворецкий повернулся было к двери, но спохватился. – Фу ты, чуть не забыл! – Почти безупречно поклонившись, он одарил Верену веселой улыбкой. – Теперь все правильно, да, миледи? – И, довольно прищелкнув языком, дворецкий покинул комнату.
 Джеймс подождал, пока дверь закроется, и расхохотался.
 – Боже мой, где ты откопала этого типа?
 – В Обществе для сбившейся с пути прислуги для женщин. Им управляет виконтесса Хантерстон, и цены очень разумные. – Верена подавила вздох. Независимость требует больших расходов, хотя именно независимости она жаждала с самого начала. Но Верена вынуждена была признать, что в иные моменты эта самая независимость становилась чуточку утомительной. Моменты, когда... да всегда, если быть честной.
 За то, что ей удалось добиться независимости, она должна была благодарить отца, несмотря на его неодобрение и планы. Ратленд разрушил доверие к Верене со стороны общества и банков, когда после смерти Эндрю она переехала в Уэстфорт-Хаус. Преисполненный решимости отобрать у нее дом, старый граф нанял целую армию адвокатов, чтобы превратить жизнь Верены в ад.
 Она осталась без средств к существованию, за исключением того, чему научил ее отец, – она вошла в мир полусвета и там, за зелеными карточными столами самых лучших игорных домов Лондона, Верена зарабатывала себе на жизнь, осторожно побеждая только один раз за вечер.
 Она не была азартным игроком, выигрывала ровно столько, сколько необходимо, чтобы выжить в этом мире. Ей не нужно было внимание, которое привлекает к себе лихорадочно играющий человек, и ничего не нужно было доказывать. Больше не нужно. И, тем не менее Верене до невозможности хотелось испытать свои таланты.
 Джеймс убрал свои часы в карман, затем наметанным взглядом осмотрел табакерку.
 – Я-то думал, ты превратилась в святую, а ты на самом деле нашла для себя игру получше.
 Верена взяла у брата табакерку и положила на столик.
 – Я наняла Гербертса, чтобы он выполнял обязанности дворецкого – и ничего больше. Если хочешь знать правду, я могу позволить себе только его. Поэтому и потому еще, что виконтесса Хантерстон особо попросила меня взять его, поскольку на своем последнем месте он не удержался.
 – Вот интересно, почему? – Джеймс подвинул к себе булавку с особенно большим рубином. – А это чья, кстати?
 – Понятия не имею. – Она сгребла украшения в кучу. – Гербертс служит у меня всего месяц. Со временем, я уверена, мне удастся отучить его от вредных привычек.
 – Ты не сможешь преодолеть его порочные склонности.
 – Нет, смогу. Любой человек может измениться. – Она перенесла добычу Гербертса на свой стол, отперла верхний ящик и все туда спрятала. – Сколько хлопот! Ведь надо подумать, как вернуть вещи их владельцам.
 – Если хочешь, я мог бы тебе помочь...
 – Нет. – Она заперла ящик и положила ключ в карман. – Я сама этим займусь.
 Ухмыльнувшись, Джеймс вернулся на свое место и взялся за карты. Верена наблюдала, как ловко двигаются его пальцы, перемещаются карты, заменяя одна другую. Он поднял на сестру взгляд и улыбнулся белозубой улыбкой. Не знай она его так хорошо, не догадалась бы, что за его беспечностью кроется отчаяние.
 Взяв стул, Верена села напротив.
 – Это женщина?
 Его пальцы замерли, и он уронил на пол две карты. Джеймс покраснел, поднял их и положил на стол.
 – Я никогда не мог ничего от тебя скрыть.
 – Знаю. Глупо было даже пытаться. А теперь выкладывай. Джеймс перестал улыбаться. Немного помолчав, со вздохом сказал:
 – Верена, меня шантажируют.
 – Кто?
 – Не знаю. Знаю только, что в Италии я совершил ошибку, которая может стоить кое-кому жизни.
 – Кое-кому?
 Щеки Джеймса побагровели.
 – Мне лучше не называть имен.
 Верена так и думала.
 – Видимо, она замужем.
 Напряжение на лице Джеймса сменилось тревогой.
 – Я попал в переплет, Верена. Ума не приложу, что делать.
 – Сколько они хотят?
 – Пока не знаю. Мне было велено приехать в Лондон, где они со мной свяжутся, но я думаю, что не менее пяти тысяч фунтов. Возможно, больше.
 – Боже мой! Это же целое состояние.
 Джеймс скривился:
 – Муж Сабрины... он очень ревнив.
 – И видимо, у него есть для этого все основания.
 Джеймс вспыхнул:
 – Все было не так!
 – У тебя вечно не так.
 – Ты несправедлива.
 – Хм. Попробую угадать... она несчастна и одинока, муж совсем не обращает на нее внимания. Осмелюсь предположить, она сказала тебе, что в первый раз изменяет мужу, и ты, будучи донкихотом и романтичным дураком, поверил ей.
 Джеймс провел ладонью по лицу.
 – Когда у нас был роман, мне казалось, что Сабрина... в общем, теперь я знаю, что ошибался. Но я в ловушке. Ее муж догадывается о том, что произошло. И если узнает, что речь обо мне, я пропал.
 – Не возвращайся. Держись подальше от Италии, пока вся эта история не уляжется.
 – Не могу. Слишком многое поставлено на карту. У меня там в разгаре один проект. Я потеряю гораздо больше пяти тысяч, если задержусь больше чем на несколько недель.
 – Какие улики есть у шантажиста против тебя?
 – Письма. Ну, не совсем письма. Стихи.
 Верена округлила глаза:
 – Любовные?
 Джеймс снова вымученно улыбнулся.
 – Как шантажист их нашел?
 – Месяц назад кто-то залез в комнату Сабрины и украл шкатулку, где она хранила эти стихи.
 – Украли что-нибудь еще?
 Он покачал головой:
 – Ни единой булавки. Кто бы это ни был, он точно знал, что искал.
 – А ты уверен, что они хотят денег? Довольно странно, что они послали тебя сюда, если деньги – единственное, что им нужно.
 Джеймс в тревоге наморщил лоб:
 – Знаю. Мне самому интересно, не... нет, не знаю. Должно быть, это деньги. А что еще им может понадобиться?
 Он был прав.
 – Остается вопрос – сколько. Как по-твоему, они знали, что ты придешь сюда, в мой дом?
 – Конечно, нет. Никто не знает, что я твой брат.
 – Как все это неприятно!
 – Да, знаю. Если я не заплачу требуемую сумму, этот бандит все расскажет мужу Сабрины. Скрыться будет негде, и вся моя работа... – Облокотившись на стол, он спрятал лицо в ладонях. – Все пойдет прахом. Я буду опозорен.
 – Позор не самое страшное, если этот человек так опасен, как ты предполагаешь.
 – Он убил троих, чья вина гораздо меньше моей. Беда в том, что я вложил в дело весь свой капитал. Верена, если они потребуют денег, я пойду на дно. Все мои средства в деле.
 – Как скоро они с тобой свяжутся?
 – Теперь уже в любой день. – Он судорожно сглотнул. – Что нам делать?
 – Найти правильный выход, – ответила она с уверенностью, которой совсем не чувствовала. – Возможно, если мне очень, очень повезет, я найду богатого поклонника, который женится на мне и преподнесет крупную сумму в качестве свадебного подарка.
 Она шутила, пытаясь разрядить обстановку, но Джеймс тут же просиял:
 – Великолепно! У тебя есть на примете какой-нибудь богач? Кто-нибудь, кого тебе удастся заманить в брачные сети?
 Верена засмеялась:
 – Джеймс! У меня нет ни малейшего желания продавать свою свободу за несколько гиней. Даже ради тебя.
 Он постарался скрыть разочарование.
 – Ну конечно, нет. Хотя... знаешь, тебе не обязательно на самом деле за кого-то выходить. Просто искушай и дразни. Раззадорь его, а потом скажи, что тебе нужны деньги оплатить счет от модистки или на какую-нибудь другую ерунду, и...
 Заметив поднятые брови сестры, он выдавил улыбку:
 – Знаю, знаю. Я просто шучу. Отец всегда говорил, что ты не выйдешь вторично замуж до греческих календ.
 Он говорил правду. У Верены было немало воздыхателей, однако никому из них она не отдавала предпочтения. Даже красивому и галантному Чейзу Сент-Джону. Не прошло и нескольких минут после ее знакомства с молодым пэром, как стало совершенно ясно, что у них схожее чувство юмора. Они прекрасно ладили, и только потому, что Чейз очень напоминал ей Джеймса, у нее не хватало сил оттолкнуть его.
 – Верена, что же мне делать? Я знаю, что они потребуют больше, чем я смогу достать. Я обречен.
 Верена закусила губу. Как помочь Джеймсу? Ее, так сказать, казна редко бывала полна. Она устремила взгляд на стол. Есть один способ помочь брату.
 Коснувшись пальцами карт, она улыбнулась, ощутив пробежавший по спине холодок. Она устала скрываться, устала едва сводить концы с концами, устала быть осторожной. Настало время для решительных действий. Верена взяла карты, перетасовала их, за движениями пальцев едва можно было уследить.
 Она сдала карты на четверых.
 – Переверни верхние карты.
 Джеймс повиновался. Верхней в каждой кучке лежала дама. Он улыбнулся сестре, поняв, что происходит.
 – Ты – лучшая.
 Эти слова согрели ей сердце. Она скучала по своим родным. О, она хотела возместить этот недостаток дружескими связями, но кончила тем, что уклонилась от большинства попыток завязать с ней дружбу – печальный результат ее воспитания. Она не раз думала, что девизом их семьи должны быть не слова «Всегда бесстрашен», а слова «Не доверяй никому».
 И тем не менее... необходимо иметь хотя бы приятелей. Поэтому Верена начала давать званые обеды в первый вторник каждого месяца. Она приглашала самых разных людей, большинство из них принадлежало к наиболее остроумным представителям полусвета. Они ели, пили, смеялись, разговаривали, и Верена всегда старалась, чтобы еда была восхитительной, вино необыкновенным, а беседа не скучной. И вскоре приглашения на ее вечера стали цениться на вес золота. Последний такой званый обед она дала не далее как две недели назад. Среди ее постоянных гостей был новый поклонник леди Джессап – лорд Хамфорд, который, по слухам, неожиданно исчез. Поговаривали, будто он задолжал огромную сумму в результате своего безрассудства за карточным столом и вынужден был бежать из страны, чтобы не оказаться в долговой тюрьме. Верена не сомневалась, что тоже предпочла бы увлекательное путешествие тюрьме.
 Она поймала взгляд Джеймса и похлопала его по руке.
 – Не тревожься насчет денег, сколько бы они ни запросили. Мы найдем способ их собрать. Но моим способом и на моих условиях или вообще никак.
 – Верена, спасибо тебе! А ты уверена, что это не навлечет на тебя неприятности?
 – Я считаю, что даже Ланздаун заслуживает небольшого выигрыша. Только одного, разумеется. Но одного будет достаточно.
 Улыбаясь про себя, она принялась за игру с Джеймсом.




 Глава 3



 В году 365 дней, а грехов echoсемь. Это означает, что за год человек может совершить каждый из семи грехов 51 раз, и все равно у него еще останется целая неделя для их искупления. Разумеется, в том случае, если вы совершаете только один грех в день; по-настоящему решительный человек может достичь гораздо большего.

    Мистер Скроуп Дейвис – Эдмунду Вэлмонту, наблюдая за боксерским поединком в салоне Джексона

 Перед узким зданием на Кингз-стрит остановился черный с желтым фаэтон, прекрасно подобранные серые кони изящно переступали ногами. Подтянутый грум в сине-желтой ливрее Сент-Джонов спрыгнул на землю и бросился к лошадям взять их под уздцы.
 Брэнд поднял мрачный взор к серому небу. Мерзкий дождь. Только его не хватало, чтобы окончательно и бесповоротно испортить этот день.
 Он посмотрел на грума.
 – Прогуляй лошадей. Я задержусь здесь минут на десять, не больше.
 Грум повел лошадей, а Брэндон направился к парадному крыльцу. Поставив ногу на первую ступеньку, он помедлил, чтобы снять перчатки. Ветер нещадно рвал с Сент-Джона длинное пальто.
 Дом оказался на удивление презентабельным, учитывая тип женщины, которую обожал Чейз. Брэндон легко представил таинственную леди Уэстфорт – он ничуть не сомневался, что она красится и носит платья с неприлично глубоким вырезом, если вообще давала себе труд одеться.
 В прошлом году, когда Маркус послал Девона откупиться от одной из чаровниц Чейза, означенная леди провела всю беседу прикрытая лишь простыней. На Девона это произвело большое впечатление.
 Возможно, Брэнд и сам получил бы удовольствие от этой небольшой драмы, если бы только не болела шея и не горели глаза, словно в них насыпали песка. Если уж ничего другого не получится, то выйдет хотя бы забавная история, которую можно будет рассказать у «Уайтса».
 Загрохотал гром. Брэндон сунул перчатки в карман пальто. Все пройдет сравнительно гладко. Ему-то и нужно лишь убедить леди Уэстфорт, что в ее же интересах на несколько недель оставить Чейза в покое, и его увлечение пройдет, как всегда бывало. Брэндон мрачно усмехнулся. До полудня он разделается с этим небольшим поручением.
 Брэндон поднялся по ступенькам к широкой дубовой двери и негромко постучал. Ветер срывал с деревьев листья и закручивал их на земле в золотисто-коричневые водовороты. Брэндон переступил с ноги на ногу – холод проникал даже сквозь подошвы сапог.
 В небе снова загрохотало, ветер усилился, холодя непокрытую голову. Почему никто не открывает? Схватившись за латунное кольцо, он стукнул им посильнее.
 Прошло еще какое-то время. Наконец послышались шаркающие шаги. Дверь открылась, и в проеме показался высокий, бледный тип. Нос у него был подозрительно красный, в воздухе витал слабый аромат бренди.
 Мужчина подтянул штаны и, оглядев Брэнда с головы до ног, снисходительно проговорил:
 – Да здесь я, чего зря стучать-то?
 Брэнд почувствовал легкое раздражение.
 – Да, я стучал в дверь. А как еще ты узнаешь, что надо ее открыть?
 Мужчина почесал нос, словно обдумывая слова Сент-Джона.
 – Да знал я, что вы здесь, потому что слыхал, как подъехал ваш экипаж. – Он просиял, словно сумел объяснить сложную теорему. – Вы ведь об этом не подумали, а?
 Брэндон сделал вдох, чтобы успокоиться, его раздражение нарастало.
 – Леди Уэстфорт дома? Я хотел бы поговорить с ней немедленно, если это возможно.
 – Да ладно, сударь! Не стоит так волноваться. Я прекрасно вас слышу, не надо вопить, как ошпаренная кошка.
 Боже всемогущий, он и так-то не горел желанием улаживать дела с этой дамочкой Уэстфорт, но общаться еще и с дурно воспитанной прислугой – это уже слишком, особенно сегодня.
 Чтоб он еще раз пропустил хоть одну встречу, назначенную Маркусом! Никогда. Черт, может, даже стоит переехать в Треймаунт-Хаус и приходить на эти встречи первым.
 Он потер лоб, в голове зарождалась головная боль.
 – Леди Уэстфорт принимает?
 – Может быть. – Мужчина утер нос тыльной стороной ладони и смачно шмыгнул носом. – А может, и не принимает. Вам-то что за дело?
 Если по слугам можно судить о хозяевах, то работа Брэндону предстояла нетрудная.
 – Доложи леди Уэстфорт, что я здесь. – Он достал из кармана визитную карточку из плотной веленевой бумаги. – Меня зовут Брэндон Сент-Джон. Я отниму у леди Уэстфорт не больше двух минут. – Пожалуй, даже меньше, если она так нуждается в средствах, судя по разряду ее дворецкого.
 Дворецкий взял карточку двумя пальцами и, прищурившись, прочел имя.
 – Мистер Сент-Джон, да? Я скажу, что вы здесь.
 Дворецкий посмотрел на Брэндона поверх карточки и одарил его последним подозрительным взглядом. Затем, к вящему изумлению Брэндона, отступил и захлопнул дверь перед носом посетителя.
 Ни разу в жизни Брэндона не оставляли мерзнуть на крыльце, словно торговца, который ошибся дверью. Это было унизительно. Закипая, Брэндон собрался снова постучать. Но не успел хлопнуть по двери латунным кольцом, как она снова распахнулась.
 Дворецкий сконфуженно улыбнулся, блеснув золотым зубом.
 – Хозяйка сказала, что я не должен был оставлять вас на крыльце. – Он посторонился и жестом предложил Брэндону войти. – Я провожу вас в гостиную. Вам повезло.
 Брэндон досадовал, что не может просто повернуться и уйти, потому что это лишь отсрочит неизбежное. Поэтому он сдержал свой гнев и прошел в холл. Он ждал, что дворецкий предложит взять пальто, но тот лишь стоял и глупо улыбался.
 – Понимаете, я работаю первую неделю. Не все правила еще выучил.
 Брэндон не собирался это оспаривать. Он скинул пальто и отдал дворецкому.
 – Ух! Вы не должны этого делать. Я бы с радостью принял его, но моя хозяйка уволит меня, если я приму такой дорогой подарок, – неохотно вернул пальто Брэндону, который был настолько поражен, что не мог вымолвить ни слова.
 – Ну вот, сударь! Если хотите меня наградить, дайте шиллинг.
 – Шиллинг?
 – За то, что открыл вам дверь...
 – Гербертс! – донесся с лестницы женский голос.
 Дворецкий немедленно обратился в слух.
 – Да, хозяйка?
 Самое время. Брэндон проследил взгляд дворецкого, загодя приготовив полуулыбку. Но едва он увидел женщину, стоявшую у подножия лестницы, как его улыбка стала сползать с лица и исчезла.
 Девон ошибся – леди Уэстфорт была отнюдь не красива. Слишком короткая нижняя губа, слишком резко очерченный подбородок, и фигура не худощавая, не гибкая, как предпочитал свет. Ее волосы цвета спелой пшеницы были густыми и прямыми, а не волнистыми, которым отдают предпочтение женщины из высшего общества.
 Настроение у Брэндона улучшилось. Возможно, Маркус ошибся. Чейз просто не мог влюбиться в такую женщину. Брэндон подумал о том, что скорее всего вообще напрасно пришел сюда. В этот момент женщина повернула голову, и ее вопросительный взгляд встретился со взглядом Брэнда.
 Глаза у нее были темно-фиалковые, опушенные длинными, густыми ресницами; кожа кремовая, чуть розоватая. Но дыхание у Брэнда перехватило от ее улыбки.
 Он не смог бы объяснить, в чем тут дело, но когда она вот так посмотрела на него, с юмором, когда ее губы изогнулись в улыбке, Брэнд отозвался всем своим существом. Словно он уже знал ее. Знал в интимном смысле этого слова.
 Она грациозно кивнула:
 – Мистер Сент-Джон. Надеюсь, вы простите Гербертса. Он новичок и еще не знаком со всеми своими обязанностями.
 Брэндон постарался собрать разбегающиеся мысли. Что там Пул намешал в свой напиток сегодня утром? Он чувствовал себя одурманенным, словно все еще был пьян.
 – Леди Уэстфорт. Надеюсь, я вам не помешал?
 – Разумеется, нет! Гербертс, возьми у мистера Сент-Джона пальто и почисти его. Подашь ему пальто, когда он будет уходить.
 – Да, хозяйка, – ответил безутешный дворецкий, принимая у Брэндона пальто. Гербертс провел ладонью по ткани и немного приободрился. – Может, я пока немного его поношу, чтобы представить, каково это в такой-то одежке?
 – Нет! – Леди Уэстфорт решительно покачала головой. – Дворецкие не носят пальто, которые чистят.
 У Гербертса вытянулось лицо.
 – Вы уверены?
 – Абсолютно. – Обращаясь к Брэндону, она указала на двустворчатые двери. – Прошу сюда. Там мы сможем поговорить.
 Брэндон последовал в гостиную за этой мягко-округлой дамой. Он не мог не смотреть, как она идет, как покачиваются ее бедра под шелком платья. Женщина была ниже, чем Брэндону показалось сначала, и чуть пышнее, чем считалось привлекательным в свете.
 Разумеется, общество редко бывает право в отношении подобных вещей. Селест считалась идеальной женщиной – все заискивали перед ней, женщины добивались ее дружбы, мужчины слагали сонеты, воспевая ее глаза. А Брэндон едва сдерживал зевоту при мысли о двухминутной беседе с Селест.
 Леди Уэстфорт опустилась в кресло и указала на кресло напротив:
 – Прошу садиться.
 Брэндон стал было отказываться, потому что не собирался задерживаться здесь надолго, но, видя приветливое выражение ее лица, морщинки в уголках глаз, когда она улыбалась, он вдруг обнаружил, что едва сдерживает ответную улыбку.
 Черт, что это с ним? Предполагалось, что он заплатит этой женщине, чтобы она исчезла из жизни Чейза, и, уж конечно, не станет с ней разводить церемонии. Он бегло окинул комнату взглядом, с удивлением обнаружив, что гостиная, хоть и небольшая, выглядит элегантно. Кресла стояли так близко, что его колени почти касались колен леди Уэстфорт.
 Она пристально, не отводя глаз, смотрела на Брэндона.
 – Вы очень похожи на своего брата, только... – Она наклонила голову набок, густая прядь волос легла ей на плечо. – Только выше ростом.
 – Я еще и старше Чейза. – «И меня никто больше не одурачит. Особенно такие распутницы, как ты».
 Она покраснела, словно прочла его мысли:
 – Он часто о вас говорил. Я знаю, что он обожает вас и братьев.
 Значит, Чейз рассказывал ей о семье. И о чем только думает его братец? Эта женщина олицетворяет собой все, чего должен избегать состоятельный человек, потому что единственный доступный ей способ содержать себя – найти человека, готового платить за удовольствие наслаждаться ее обществом. Она не лучше этих пустышек, которые каждый год наводняют ярмарку невест, бороздя холостяцкие воды в поисках ничего не подозревающих мужчин, способных без конца тратить деньги на булавки и на время сезона содержать дом в Лондоне.
 Об алчности женщин Брэндон знал все. Едва поселившись в городе, он увлекся такой же наивной с виду, невинной девушкой. Он был очарован ею. Она – его банковским счетом и именем.
 К тому моменту, когда Брэнд осознал свою ошибку, она чуть было уже не захомутала его. Если бы не его приятель Роджер Каррингтон, виконт Уичэм, Брэнд обвенчался бы с девицей. Он, можно сказать, чудом спасся. После этого неприятного случая Брэндон стал осторожен в отношении девиц, незамужних женщин и любых других особ женского пола, которые могли нуждаться в средствах. Именно поэтому Селест могла бы стать приятной подругой – ей не нужны были ни его имя, ни его деньги. Жаль, что она оказалась недостаточно интересной, чтобы удержать его после первого же интимного свидания.
 Леди Уэстфорт сложила руки на коленях.
 – Мистер Сент-Джон, чем я могу вам помочь? – Она поудобнее уселась в кресле. – Я должна извиниться за Гербертса. Надеюсь, его нерасторопность не испортила вам настроения?
 – Ну что вы.
 – Я рада. По-моему, он будет неплохо справляться, когда заучит все правила. Частично это моя вина. Мне не пришло в голову объяснить ему, что нельзя оставлять посетителей ждать на улице. – Она сокрушенно покачала головой, ее фиалковые глаза заискрились. – Ведь то, что очевидно для меня, может не быть очевидным для него.
 Брэндон ответил слабой улыбкой, сознавая, что испытывает странное желание согласиться с ней. Согласиться со всем, что она скажет.
 Что в этой женщине с первых же минут позволяет сразу чувствовать себя непринужденно в ее обществе? Доверительная манера разговора – словно она уже хорошо знает его, Брэндона, и принимает таким, как он есть? Или то, как она встретила его взгляд – открыто, не отводя глаз, без всякого смущения? Или же чувство юмора, которое смягчает выражение ее лица, или чувственная линия рта? Что бы это ни было, оно казалось невероятно привлекательным, и Брэндон внезапно понял, в какой опасности находится Чейз.
 Она обладает шармом, свойственным очень немногим женщинам, – природным очарованием, которое выходит за пределы понятия о красоте. И неуловимой грацией. Он почти осязаемо чувствовал возникшее между ними притяжение.
 Неудивительно, что Маркус настаивал на том, чтобы побыстрее разделаться с этим поручением. С больной головой и ноющей шеей, чуть ли не со слезящимися глазами, и просто раздраженный, Брэндон поймал себя на том, что неотрывно смотрит в глаза леди Уэстфорт. Сердце забилось размереннее и увереннее, когда он подумал об изгибах ее тела, об улыбке, которая светилась в этих поразительных глазах.
 Какой она будет в постели? Раскованной и естественной, как сейчас? При этой мысли его обдало жаром. В постели леди Уэстфорт стесняться не станет, он это понял. Без слов, без видимых причин понял, что она будет хороша, как ни одна из его любовниц.
 На мгновение Брэндон позавидовал брату, что тот обладает женщиной, сидевшей сейчас напротив. Эта мысль привела его в раздражение, и он нахмурился.
 – Мистер Сент-Джон? Что-то не так?
 Да. Все не так. Она не такая – не подходит Чейзу. И особенно не подходит ему.
 Она смотрела на него, вопросительно подняв брови.
 – Мистер Сент-Джон, я могу чем-нибудь...
 – Осмелюсь предположить, что вы знаете, зачем я пришел. – Чем скорее разговор закончится, тем лучше.
 Она на мгновение нахмурилась, потом в ее удивительных фиалковых глазах с проблеском синевы Брэндон увидел понимание. Она кивнула, спокойно, без тени раскаяния.
 – Из-за вашего брата.
 – Да.
 – Надеюсь, он здоров.
 – Несколько дней назад он уехал из Лондона и пока не вернулся. Но об этом, надеюсь, вы знаете.
 – Я ни о чем подобном не знаю, я ему не сторож. – Она поколебалась и, чуть подумав, добавила: – Как и вы, впрочем.
 Брэндон прищурился. Неужели эта женщина осуждает его? Взглянув еще раз в ее фиалковые глаза, он понял, что так оно и есть. Раздражение сменилось гневом, и он смерил леди Уэстфорт ледяным взглядом.
 – Отношения, которые связывают меня с моими родными, вас не касаются.
 Это должно было бы поставить ее на место, но она, в свою очередь, тоже прищурилась:
 – Точно так же, как отношения, которые связывают меня с вашими родными, не касаются вас.
 Он стиснул зубы.
 – Разница есть. Все, что имеет отношение к моему брату, имеет непосредственное отношение и ко мне.
 – Мистер Сент-Джон, давайте перейдем к делу. У меня ужасный характер, и мне не хотелось бы награждать пощечиной столь высокородную особу.
 Он поднял брови:
 – Высокородную особу?
 – Одного из Сент-Джонов. Общество ставит ваше семейство выше всех нас. – В ее голосе прозвучал легкий оттенок презрения, тонкий, но убийственный. – Мне бы не хотелось идти наперекор обществу.
 – Неужели? – растянул он в улыбке губы. – У меня сложилось совсем иное впечатление.
 – Вы весьма проницательны. Я ни во что не ставлю ни титулы, ни происхождение.
 – Только деньги, – быстро произнес он.
 Она вздернула подбородок:
 – Деньги доставляют мне удовольствие. А кому нет? Без них жизнь была бы ужасно скучной. Но они для меня не самоцель. И не влияют на мою дружбу с вашим братом.
 – Какова же ваша главная цель, леди Уэстфорт? Брак?
 – Не смешите меня. Я больше никогда не выйду замуж.
 Он почти поверил ей. Почти.
 – «Никогда» – очень сильное слово.
 – Я уже была замужем. И хотя тогда я ни на что не могла пожаловаться, теперь я обрела свободу, которая мне гораздо больше по душе. – Она наклонилась вперед, ткань платья натянулась на ее полной груди, прямой взгляд бросал вызов. – Но спасибо, что поинтересовались. Еще что-нибудь? Или вы просто пришли позлить меня?
 Брэндон обнаружил, что его гнев превращается в нечто более тонкое. В этой женщине интересно сочетались гордость, темперамент и самообладание. А также ум и роскошная фигура. Округлая и пышная, она часами будет согревать мужчину в постели.
 Поудобнее усаживаясь в кресле, он поймал себя на том, что нисколько не обиделся и хочет раздразнить ее еще больше. Было что-то завораживающее в том, как загорались ее глаза, когда она сердилась.
 «Дурак, – предостерег он себя, – переходи к делу и покончи с этим».
 – Леди Уэстфорт, позвольте мне высказаться откровенно. Какие бы планы вы ни строили в отношении моего брата Чейза, им пришел конец. Я приехал к вам с деловым предложением – свобода брата в обмен на некоторую сумму денег. Сумму немалую, должен заметить.
 Она встала так быстро, что Брэндон не успел отодвинуться и ее ноги коснулись его колен.
 – Вам пора уходить.
 Откинувшись в кресле, он сложил руки на груди.
 – Я предлагаю вам выслушать меня.
 Леди Уэстфорт сжала кулаки.
 – Вы уже достаточно сказали. Я позову Гербертса, и он вас проводит.
 Брэндон все больше успокаивался по мере того, как нарастало ее раздражение. Она не была дурой. Знала, какого он о ней мнения, и без колебаний была готова дать ему отпор.
 – Я уйду, как только мы придем к взаимопониманию. Сколько вы хотите за то, чтобы оставить моего брата в покое?
 – Да как вы... – Она сжала губы. – Вы пытаетесь купить мое содействие?
 – Да. И готов предложить значительные деньги.
 – Предлагайте что хотите. Ваших денег я не возьму.
 – Нет? – Тут он улыбнулся... разумеется, она не возьмет денег. А завтра не взойдет солнце. Он достал из кармана банковский чек, взял руку женщины, разомкнул плотно сжатые пальцы, отметив про себя, что кожа у нее теплая и мягкая, и вложил чек в ладонь леди Уэстфорт. – Вот. Возьмите. Это достойная вас сумма. – Он сжал ее пальцы, чтобы не выпал чек, и посмотрел леди Уэстфорт в глаза. – Весьма достойная вас сумма.
 Он знал, что она будет делать... станет протестовать, конечно же. Все они протестуют или делают вид. Но довольно скоро сдаются и берут деньги. И очень скоро он тронется в обратный путь, уверенный, что Чейз в очередной раз спасен.
 Почему-то эта мысль обеспокоила его. На какое-то мгновение ему показалось, что она не похожа на всех остальных. Всего на мгновение. Но теперь... он заметил, как ее пальцы сжали чек. Он посмотрел на женщину с ухмылкой превосходства:
 – Боитесь потерять?
 Ее глаза сузились, взгляд сделался уничтожающим. Она посмотрела на смятый в пальцах чек.
 – Вы ошиблись, мистер Сент-Джон. Деньги не делают меня достойнее.
 И затем проделала удивительнейшую вещь: держа чек у него перед глазами, разорвала его на мелкие кусочки.
 – Я не нуждаюсь ни в ваших деньгах, ни в вас.
 К его досаде, к которой примешивался испуг, она высыпала клочья чека Брэндону на голову.




 Глава 4



 Вы знаете, что говорит Хантерстон о мисс Гренвилл? Ей повезло, что она считает себя красавицей, и не повезло, что она таковой не является. Целую неделю гадал, что бы это значило, но, ей-богу, он прав!

    Эдмунд Вэлмонт – своему другу, герцогу Уэксфорду, за партией в бильярд в Уэксфорд-Хаусе

 С тех пор как Верена посчитала Брэндона Сент-Джона, возможно, самым красивым мужчиной из виденных ею, прошло уже довольно много времени. Высокий, крепкого телосложения, синие глаза потрясающе контрастируют с черными волосами.
 По счастью для нее, то первое, положительное впечатление оказалось полностью вытеснено осознанием того, что, будучи невероятно красивым, он является напыщенным болваном, который нуждается в хорошей отповеди.
 И она была способна дать эту отповедь. Она улыбнулась, наблюдая, как он смахивает клочки бумаги с плеч. Несколько клочков остались незамеченными в волосах, придавая ему вполне заслуженный рогатый вид. Верена решила, что ей не к лицу беспокоиться и сообщать ему об этом. Пусть появится в таком виде в обществе. Жаль, что она не увидит, как люди будут показывать на него пальцем и смеяться.
 – На что это вы смотрите? – резко спросил он хмурясь.
 – О, просто так. Мистер Сент-Джон, спасибо за визит. Я позвоню Гербертсу, чтобы принес ваше пальто. Осмелюсь предположить, что он сейчас в нем красуется. – Она с удовлетворением наблюдала, как раздражение Брэндона Сент-Джона сменилось едва сдерживаемым гневом.
 Она повернулась к звонку, когда Сент-Джон, все еще сидевший в кресле, схватил ее за запястье. Верена взглянула на него, не рассердившись – слишком уж забавляла ее сложившаяся ситуация.
 – Да?
 Сент-Джон плотно сжал губы, его глаза вспыхнули еще ярче.
 – Я хорошо осведомлен о приемчиках, к которым прибегают женщины вашего типа.
 – И к какому же типу женщин я отношусь?
 Он окинул ее взглядом с головы до ног, вызывающе задержав взгляд на груди. Словно раздевал ее. В животе у Верены, к ее удивлению, стало жарко.
 Наконец его взгляд вернулся к ее лицу.
 – Могу я говорить откровенно?
 – Не уверена, что готова выслушивать новые откровения. Во всяком случае, без ответа. Если вы продолжите в том же духе, вам придется взять с кушетки подушку для защиты.
 Губы Брэндона изогнулись, удивление на мгновение смягчило взгляд синих глаз.
 – Я не хочу вас оскорбить, но мы оба знаем, что произошло.
 На языке у Верены вертелся резкий ответ, но она, собрав все свое умение контролировать себя, которое приобрела за последние четыре года, лишь сказала:
 – Да, вы предложили мне деньги, чтобы я держалась подальше от вашего брата. Никогда еще меня так не оскорбляли.
 Его хватка чуточку ослабла, и Верена ощутила тепло его пальцев на своей коже и то, как эти длинные пальцы полностью сомкнулись на ее запястье.
 – Сколько вы хотите, чтобы оставить в покое моего брата? Две тысячи фунтов?
 Не держи ее Брэндон за руку, закатила бы звонкую оплеуху.
 Его глаза сузились.
 – Три тысячи?
 Три. Три тысячи фунтов. Она не знала, какая сумма понадобится Джеймсу, но три тысячи фунтов точно не помешали бы. Верена облизала губы. Хорошо бы получить деньги для брата. Просто чудесно. Тем более что не придется их зарабатывать.
 Правда же состояла в том, что еще два дня назад она отказала Чейзу Сент-Джону, когда он сделал ей предложение. Как поступит Брэндон Сент-Джон, если она скажет ему об этом?
 Верене не хотелось отказывать Чейзу, предложение он сделал вполне серьезно. Но ее отказ принял довольно спокойно – видимо, чувства его были не столь глубоки, как он думал.
 Взглянув из-под ресниц на Брэндона, Верена про себя усмехнулась. Вероятно, Чейз не рассказал о случившемся братьям.
 Она сладко улыбнулась своему обидчику:
 – Пожалуйста, отпустите мою руку. У вас прямо-таки мертвая хватка.
 Он еще немного разжал пальцы, но руки не выпустил. Она перестала улыбаться.
 – Вы ведете себя грубо.
 – Я не хочу, чтобы вы запустили мне в голову чем-нибудь еще и причинили боль.
 – У меня останутся синяки.
 Наконец он отпустил ее. Верена попыталась изобразить улыбку, такую же насмешливую, как у Сент-Джона, но у нее свело щеки и получился скорее оскал.
 – Скажите, мистер Сент-Джон, вы верите в колдовство? В ваших устах это звучит так, словно я околдовала вашего брата.
 – Вы использовали свою физическую привлекательность, чтобы опутать моего брата. Мы этому не поддадимся.
 – Мы?
 – Мои братья и я.
 Боже великий, вся их семейка считает ее женщиной, отчаянно ищущей богатого мужа. Все это было бы крайне неприятно, если бы не было так смехотворно.
 Бедный Чейз! Она не представляла, насколько сильно он страдает, но теперь задавалась вопросом, не подавляют ли его братья. Если бы у нее была хоть капля разума, она сказала бы Брэндону Сент-Джону правду и отправила его восвояси, хорошенько дав ему под мускулистый зад коленом.
 К сожалению, своей высокомерной грубостью он разбудил в ней чувство юмора. Гораздо интереснее помучить Брэндона, чем просто выдать ему скучную правду. Она вернулась на свое место и с кротким видом сложила на коленях руки.
 – Мистер Сент-Джон, должна вам кое в чем признаться.
 Брэндон оставался невозмутим. Более того, даже выказал признаки легкого раздражения.
 – И в чем же?
 – Мне очень нравится ваш брат. Очень, очень нравится.
 На скулах Брэндона заиграли желваки, взгляд стал ледяным, как Темза в середине зимы.
 – А мне не нравится, когда кто-то пытается злоупотребить отношением кого-либо из членов моей семьи.
 – Злоупотребить? А откуда вы знаете, что Чейз не пытался злоупотребить моим положением?
 – Чейз не из тех, кто позволяет себе подобное. Кроме того, – во взгляде Брэндона появилось презрение, – чем можно оскорбить такую женщину, как вы?
 Теперь уже Верена разозлилась. Она никогда не выходила из себя, никогда не позволяла себе неподобающих леди словечек и никогда, никогда не плевалась. Но в этот момент ей пришлось собрать все свою выдержку, чтобы не сделать все это сразу.
 В чем нуждался Брэндон Сент-Джон, так это в полновесной, крепкой оплеухе, пинках ногами и, для полноты впечатлений, хорошем ударе по ребрам.
 Одном ударе. Она не жестока. Тем не менее его высокомерие требует ответа. И, преподав урок Брэндону Сент-Джону, Верена окажет услугу всем женщинам.
 Боже мой! Если она подумает еще немного, то почувствует себя поистине благородной. Возможно, ей все же следует взять его деньги. О, не для того, чтобы потратить – у нее есть на что жить, – просто надо доказать ему, что с ней шутки плохи. Она возьмет чек. Пусть Брэндон узнает от брата, что его надули. Отличная проделка. И когда знатный и спесивый Брэндон Сент-Джон приползет к ней требовать свои деньги обратно, она пошлет его подальше. Хорошее настроение вернулось к ней, и она улыбнулась.
 Но Брэндону это радости не доставило. Напротив. Судя по выражению его лица, он рассердился.
 – Леди Уэстфорт, вы скажете моему брату, что он вас не интересует и между вами все кончено. В обмен на это я заплачу вам солидную сумму. Это обычная сделка, такие заключаются ежедневно.
 – О, я не смогу этого сделать.
 – Почему?
 – Потому что меня оскорбили.
 Он поднял брови:
 – И?
 Она наклонилась вперед и мягко произнесла:
 – Когда я чувствую себя оскорбленной, я делаюсь вздорной. И не могу ни с чем согласиться. Вы же хотите, чтобы я согласилась на ваше предложение, не правда ли?
 Он смог лишь коротко кивнуть, хотя было ясно, что едва сдерживает злость.
 Она блаженно улыбнулась:
 – Великолепно! Нам обоим может помочь, если вы объясните, что имели в виду, говоря «женщина, как вы». Возможно, я неверно истолковала ваши слова.
 Он откинулся в кресле, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век.
 – Жаждете наказания, да?
 – Хочу знать правду.
 – Прекрасно. Вы сами попросили. Сколько вам лет?
 – Сколько мне... Но какое это имеет отношение к делу?
 – Тогда позвольте я угадаю. – Он поджал губы. – Я дал бы вам... тридцать...
 – Двадцать шесть, – отрезала она. Интересно, зачем ему это знать? Вопрос сугубо личный.
 Он улыбнулся – на этот раз искренне, от чего в уголках глаз собрались морщинки и на одной щеке заиграла очаровательная ямочка. Куда девались его жестокость и непреклонность?
 Несмотря на раздражение, Верена поймала себя на том, что улыбается в ответ. Ее губы изогнулись, она едва сдержала смех.
 – Надеюсь, теперь вы удовлетворены. Не понимаю только, что из этого следует.
 – Только то, что вы старше Чейза почти на два года.
 – А что такое два года? Осмелюсь заметить, есть много удачных браков, когда разница в возрасте между супругами более значительна.
 – Вы также гораздо опытнее его.
 Она весьма неэлегантно фыркнула и осеклась. Проведя с братом последние два дня, забыла о манерах. Верена приложила ко рту пальцы и деликатно кашлянула.
 – Не могу с вами согласиться.
 Он снова вскинул брови, в синих глазах искрился смех.
 – Леди Уэстфорт, вы состоите из одних противоречий.
 – Это тоже ваше возражение?
 – Нет, – медленно проговорил он, сам удивившись своему открытию. – Всего лишь наблюдение.
 Верене не понравился откровенно интимный взгляд, устремленный на нее Брэндоном.
 – Мы не закончили составление списка ваших возражений против моей кандидатуры.
 – По-моему, я сказал достаточно.
 – Вполне возможно. Но с другой стороны, я не изнеженная барышня, которая желает слышать только приятные слова и фальшивые комплименты. Предпочитаю знать, какие трудности ждут меня, чтобы справиться с ними.
 – Вы упрямая.
 – Скорее «откровенная».
 Его губы дрогнули, но он не улыбнулся.
 – Тогда я продолжу. Помимо вашего возраста существует еще и ваша репутация.
 – Репутация может быть обманчива. Вас считают человеком светским и утонченным. Так сказать, джентльменом. Однако сейчас вы ведете себя грубо и по-хамски, словно сельский сквайр.
 Брэндон едва не дернулся при этих словах. Он понимал, что ведет себя грубо, но не знал, как достичь цели без некоторой доли оскорбительных высказываний. Будь на месте леди Уэстфорт какая-нибудь неграмотная торговка апельсинами из Воксхолл-гарденз, она не поняла бы, что ее оскорбляют.
 Маркус был прав: леди Уэстфорт отличалась от обычных пассий Чейза. Была гораздо умнее и обладала потрясающим чувством юмора. Брэндон заметил непривычный разлет бровей леди Уэстфорт и то, как они приподнимались, когда она смеялась. Очаровательная женщина. И что самое странное: чем дольше он остается в ее обществе, тем больше осознает этот факт.
 – Хватит, леди Уэстфорт. Довольно. Сколько вы хотите за то, чтобы оставить моего брата в покое?
 Она улыбнулась, качая головой:
 – Мне почему-то кажется, что вы превышаете братские полномочия. Что обо всем этом скажет Чейз?
 – Придет в ярость. Он всегда злится.
 – Всегда? Вы уже поступали таким образом?
 – Сент-Джоны заботятся о своих родных.
 – Да, но... – Она умолкла, затем махнула рукой. – Полагаю, он сообщит вам о своих чувствах, когда вернется.
 Ее щеки слегка порозовели, глаза засверкали, казалось, она едва сдерживает смех. Брэндон вдруг поймал себя на том, что хотел бы увидеть ее в постели. Так ли горят ее глаза и розовеет кожа, когда она возбуждена? Он готов был поставить последний пенс, что ее волосы сами по себе источник чувственного наслаждения.
 У нее округлая фигура, ее грудям будет очень удобно в его ладонях, а какой изгиб бедер... Воображение нарисовало ее обнаженной, волосы распущены и струятся по плечам.
 Представившаяся картина быстро возбудила его, и Брэндону пришлось взять себя в руки. Ум, красота и остроумие. Убийственное сочетание. Черт побери, у бедняги Чейза не было ни единого шанса. Если бы двадцать минут назад кто-нибудь сказал Брэндону, что скандально известная леди Уэстфорт будет бросать ему в лицо оскорбления, а он, вместо того чтобы возмутиться, захочет рассмеяться, он бы решил, что этот человек сошел с ума. И тут же подумал, что лучше бы у этой кошечки были коготки.
 Конечно, в этом нет ничего удивительного. Кроме Чейза, никому из Сент-Джонов не нравились робкие женщины. Огонь требует огня. И если он не заблуждается, леди Уэстфорт полна этим огнем.
 У Брэндона внезапно возникло желание покончить со своей миссией.
 – Я увеличиваю сумму до пяти тысяч фунтов. И это мое последнее слово.
 На ее лице не осталось и следа веселья.
 – Вы, наверное, шутите.
 – Я пришлю чек в течение часа.
 Она опустила взгляд на обрывки банковского чека, валявшиеся на полу. По застывшим плечам леди Уэстфорт он понял, что она сопротивляется своему решению. Ему показалось, что он понимает... унизительно, когда тебя покупают в такой грубой форме. Но она явно нуждалась в деньгах. И снова его сердце ожесточилось при виде выражения ее лица. Таких женщин действительно нужно избегать, чего бы это ни стоило.
 – Примите чек, – тихо проговорил он.
 Сначала ему показалось, что она откажется. Вместо этого она протянула руку и дотронулась до его волос. Брэндон почувствовал, как ее ладонь скользнула по уху. Закрыв глаза, он попытался подавить вспыхнувшее желание.
 Откинувшись в кресле, леди Уэстфорт показала ему клочок злополучного чека. И непринужденно улыбнулась.
 – Пять тысяч фунтов – это целое состояние. Вы, должно быть, очень боитесь моих чар.
 – Вы должны уехать из города на достаточно долгое время, чтобы Чейз вас забыл. Не знаю, что брат вам сказал, но он не способен на серьезные чувства. Осмелюсь предположить, что он будет страдать несколько недель, не больше.
 Брэндон медленно окинул женщину взглядом, гадая, так ли все будет на самом деле. Он знаком с ней всего пятнадцать минут и уже сожалеет, что не сможет узнать поближе.
 Проклятие, вот повезло Чейзу!
 – Мне не следует брать эти деньги... – Она поджала губы, не сводя с Брэндона взгляда.
 У Брэндона затеплилась надежда. Он подумал о женщинах, которых знал – от Селест до множества других, с которыми у него были интрижки. Ни одна из них не упустила бы возможность получить пять тысяч фунтов. Женщины более корыстны, чем мужчины. Но эта... ему почему-то хотелось, чтобы она оказалась другой.
 – Мне не следует брать эти деньги, – повторила она. – Но я возьму.
 Брэндон моргнул, ему показалось, что он ослышался.
 – Прошу прощения?
 Она вздернула подбородок, ее глаза горели победным огнем.
 – Я возьму пять тысяч фунтов. Раз уж вы так настаиваете. Пришлите мне чек в течение часа, и я скажу Чейзу, что нам надо расстаться.
 Он ошибся. Она такая же, как все остальные. Какое разочарование!
 – Значит, решено, – мрачно произнес он и поднялся. Не потому, что хотел уйти, а потому, что не было больше причин оставаться.
 Она улыбнулась, и таинственный, слабый изгиб ее полных губ снова возбудил в нем желание.
 – Мистер Сент-Джон, вы можете мне доверять... ваш брат полностью свободен.
 Именно это он и хотел услышать. Но почему-то почувствовал себя... обманутым. Ведь он поверил, что у нее есть достоинство и она откажется от денег, но ошибся.
 – Я пришлю чек сегодня же. Но если узнаю, что вы поддерживаете с Чейзом отношения, потребую возврата денег. И буду непреклонен.
 – В этом я не сомневаюсь. – Она встала и протянула ему руку.
 Брэндона привело в бешенство, что эта женщина так чудовищно злоупотребила положением его семьи, а теперь улыбается как ни в чем не бывало. Он взял ее руку, но не для рукопожатия. Брэндон крепко сжал ее пальцы, снова отметив про себя, какие они нежные, какое хрупкое у нее запястье.
 Желание стряхнуть с этой женщины ее невозмутимость было очень сильным, но еще больше Брэндону хотелось убедить себя, что испытываемое им влечение к ней – чисто физическое.
 Брэндон крепче сжал руку леди Уэстфорт. Ее глаза расширились, но она не сделала попытки освободиться. Слабый румянец заиграл на ее щеках, и Брэндону оставалось только гадать, испытывает ли она такое же влечение к нему.
 Поддавшись искушению, он попытался привлечь леди Уэстфорт к себе. Она не противилась. Тогда он прижал ее к себе.
 – Я... – выдохнула она.
 Он завладел ее губами с такой страстью, словно впервые в жизни целовал женщину. Весь жар его гнева, все разочарование при виде женщины, которая смутила покой его брата, вся нараставшая страсть, которая кипела внутри его с того момента, как леди Уэстфорт улыбнулась в первый раз, прожгли его, обугливая и испепеляя.
 Она не сопротивлялась. Наоборот, таяла, прижавшись к нему, ее губы раскрылись, пальцы вцепились в одежду. Он забыл о цели своего прихода, забыл, кто она, забыл о своих обязанностях и просто целовал ее. Целовал женщину, которая так дерзко бросила ему вызов. Она тихо застонала, и этот гортанный звук привел Брэндона в чувство.
 Он оторвался от губ леди Уэстфорт, но не отпустил ее. Черт побери, что он делает? Она стояла не двигаясь, ее грудь вздымалась, одной рукой она хваталась за лацкан его фрака, другой – за что-то еще. Он посмотрел вниз и увидел, что она машинально взялась за кольцо-талисман.
 В голове у Брэнда тут же прояснилось, и он оторвал ее руки от своей груди. Он настолько напрягся от сдерживаемого желания, что приложил все усилия, чтобы не пошатнуться. Сделав глубокий вдох, он, наконец, обрел дар речи.
 – Это был всего лишь поцелуй, леди Уэстфорт. В вашем случае – один из тысячи.
 Ее лицо вспыхнуло, она отпрянула, грудь ее вздымалась от сдерживаемого гнева.
 – Вы...
 – Да будет вам. Мы оба знаем, что вы не наивны. Вам, как и мне, поцелуй понравился. Но теперь... – Он пожал плечами.
 Она вытерла рот тыльной стороной ладони, глаза ее сверкнули.
 – Мне показалось, что вы презираете женщин моего «типа».
 – Презираю. Считайте этот поцелуй своего рода премией. Наградой за сотрудничество. А теперь, с вашего позволения, я должен идти. Всего доброго, леди Уэстфорт.
 И, поклонившись, он ушел.
 Через несколько минут Брэндон уже сидел в своем фаэтоне и понукал лошадей. Он испытывал растерянность, словно заехал слишком далеко и ехал слишком быстро, и недоумевал, какая сила заставила его поцеловать эту женщину.
 Одно он знал наверняка – эта сделка стоила пяти тысяч фунтов.
 Двадцать минут спустя Верена держала в руках хрустящий банковский чек. Она задумчиво разглядывала небрежную подпись. Брэндон Сент-Джон. До сегодняшнего дня она знала о нем очень мало, за исключением того, что он сеял волнение в рядах женской половины света – замужней женской половины. Говорили, что он мастер обольщения.
 Теперь Верена знала, откуда у него такая репутация – он действительно умел заставить женщину почувствовать свою неповторимость, особенность. Его губы источали сексуальность, она светилась в его глазах, передавалась через жар его кожи. Только что они разговаривали, а в следующий момент... Она закрыла глаза, заново переживая прикосновение его губ к своим губам. Это был даже не поцелуй. Сент-Джон поставил на ней клеймо.
 Она глубоко вздохнула, потирая ладонь. На ней остался отпечаток знаменитого кольца-талисмана. Правда, сейчас он уже исчез, но это место до сих пор было теплым, кожу немного покалывало. Верена сжала ладонь, оберегая это место.
 В комнату вошел Джеймс, его карие глаза горели любопытством.
 – Гербертс сказал, что сегодня утром у тебя был гость.
 Она кивнула:
 – Брэндон Сент-Джон.
 – Что ему было нужно?
 – Купить мою помощь.
 Он поднял брови:
 – В чем?
 – Его брат, мистер Чейз Сент-Джон, проявил ко мне неподобающий интерес. Мистер Сент-Джон не знал, но я уже порвала с его братом два дня назад.
 – Так! – Джеймс подошел к окну и слегка отодвинул штору. – Гербертс сказал, что у этого человека отличные лошади и очень красивое пальто.
 – Он богат до неприличия. Поэтому и пытался купить мое содействие.
 Взгляд Джеймса просветлел.
 – И сколько он тебе предложил?
 Он подперла щеку ладонью.
 – Пять тысяч фунтов.
 С округлившимися глазами Джеймс отпустил штору.
 – Пять... Боже! Это же целое состояние, и я... – Он посмотрел на сестру и застонал. – Ты их не возьмешь. Не говори ни слова! Я этого не вынесу. Ну почему, почему его брат влюбился в тебя, а не в меня? Я бы с радостью взял деньги и...
 – Я не прикоснусь к ним и палкой. Неужели ты не понимаешь, Джеймс? Если я приму этот чек, я признаю, что меня можно купить. А я стою гораздо больше пяти тысяч фунтов.
 Он со стоном закрыл лицо руками.
 – Ты считаешь меня ненормальной, – улыбнулась она. Убрав руки, он криво усмехнулся:
 – Нет. Слишком чистой, чтобы носить фамилию Ланздаун.
 – Это неправда. Я хочу сохранить эти деньги. Правда. Просто я... – Она беспомощно взмахнула руками, чек затрепетал. – Я не могу.
 – Гордость, – сказал Джеймс, печально качая головой. – Ты же знаешь, что это грех. Один из семи смертных грехов.
 – Если ты хочешь узнать все о гордыне, спроси Сент-Джонов. По сравнению с их гордыней моя крохотная гордость просто ничто.
 – В это трудно поверить, – отозвался Джеймс. Верена полоснула его взглядом, он усмехнулся. – Только не ешь меня! Я просто дразню тебя, и ты это знаешь. Если ты не пообещаешь выиграть для меня деньги в игорном доме, я немедленно приду в неописуемую ярость. – Подойдя к сестре, он обнял ее за шею, поцеловал в лоб и, усмехаясь, уселся в кресло. – Перестань испепелять меня гневными взглядами и расскажи о великом Брэндоне Сент-Джоне. Он действительно столь впечатляющ, как гласит молва?
 Впечатляющ? Брэндон Сент-Джон был слишком красив для спокойствия Верены. Она откашлялась.
 – Он довольно высокий, густые черные волосы и очень синие глаза. – «А еще он умеет целовать до потери сознания».
 Джеймс прищурился: – И?
 – И что? – спросила она, почувствовав, как вдруг запылали щеки. – Это все.
 Хмыкнув, Джеймс проницательно посмотрел на нее:
 – Понятно. Что ты собираешься сделать с чеком?
 Она задумалась, наклонив голову набок.
 – Например, вставить его в рамку и повесить для всеобщего обозрения. – Она прошла по комнате и приложила чек к стене рядом с зеркалом, висевшим над каминной полкой. – Вот здесь. Чтобы всем бросался в глаза.
 – Ты этого не сделаешь!
 – Или, возможно... – Она подошла к окну. – Я могу подвесить его здесь, чтобы свет падал на подпись Сент-Джона, не говоря уже о том, что чек будет виден снизу, с улицы.
 – Ты напрашиваешься на скандал. Она пожала плечами.
 – И что? Я не принадлежу к высшему обществу, так что мне все равно.
 – Но Брэндон Сент-Джон принадлежит. Ты хочешь унизить его.
 – Я хочу преподать ему урок. Он чрезвычайно в нем нуждается.
 Джеймс неуверенно рассмеялся:
 – Да будет тебе, Верена! Я начинаю жалеть этого человека.
 – Его стоит пожалеть. Я намерена поставить его на колени. – Славная картинка, что и говорить, – Брэндон Сент-Джон, стоящий на коленях и умоляющий ее... о чем? Чтобы она снова его поцеловала? – Хм. Может, мне устроить званый ужин в честь неслыханной щедрости Сент-Джона? Смешно будет, если все узнают о его сегодняшнем визите. Забавная выйдет история.
 Он усмехнулся:
 – Будь осторожна, дразня Сент-Джона, иначе навлечешь на себя гнев всей его семьи.
 – Уже навлекла. Но это... – Она пропустила чек между пальцев и улыбнулась, представляя лицо Брэндона Сент-Джона, когда он поймет, что над ним посмеялись.
 Высшее общество благоволит к некоторым представителям полусвета. Если она пригласит нужных людей, слух распространится очень быстро.
 – Мой очередной званый вечер состоится в следующий вторник. Я приглашу десять – двенадцать человек. Самых болтливых.
 – Праздник сплетен. – Джеймс окинул ее проницательным взглядом. – Сент-Джон точно ничего больше не сделал, что ты так разошлась? Только предложил деньги? Ты жаждешь мести, как оскорбленная женщина?
 – Меня ни разу в жизни не оскорбляли. Насмехались – да, и считали женщиной «такого типа». Но никогда не оскорбляли.
 Джеймс поднял брови:
 – А помнишь, тебе тогда было десять лет, и ты решила, что я стащил твои новые туфли? Ты забралась в мою комнату и приклеила все мои башмаки к полу.
 – Это было много лет назад, – высокомерно заявила Верена. Она давно переросла подобные выходки. Теперь, когда она хотела отомстить, то наносила удар в самое уязвимое место.
 Джеймс вскинул бровь:
 – Хочешь более поздний пример? А как насчет дня накануне твоей свадьбы с Уэстфортом? Ты обвинила меня в краже двух бутылок довольно дорогого вина, которое ты приберегала...
 – Это было не просто вино, а портвейн. И ты действительно его украл. Я нашла пустые бутылки в твоей комнате.
 – И страшно мне отомстила.
 Она улыбнулась.
 – Муравьи. – Один из лучших дней в ее жизни.
 Он не улыбнулся.
 – Они, знаешь ли, кусаются.
 – А вот и нет! Уж точно не так. Это все твое воображение. – Она усмехнулась. – Видел бы ты себя! Бежишь по церковному двору, срывая на ходу штаны на глазах у леди Берлингтон. От ее крика, наверное, и мертвые проснулись бы, хотя, должна заметить, она не отвернулась.
 Джеймс ухмыльнулся:
 – Знаешь, а она до сих пор мне пишет.
 – Меня это не удивляет. Я думала, она тогда прыгнет в пруд следом за тобой.
 – Я мог утонуть.
 – Только если бы сел. Он был мелкий, как лужа.
 Джеймс вздохнул:
 – Отец надеялся, что Эндрю укротит твое чувство юмора.
 – Что ж, ему это не удалось. Он лишь усилил его. – Верена прижалась щекой к каминной полке и улыбнулась? – Интересно, заявится ли Сент-Джон сюда снова, когда слух о его бесславном визите ко мне разнесется по городу? Очень на это надеюсь.
 Джеймс с удивлением посмотрел на нее:
 – Тебя послушать, так он тебе даже понравился.
 Понравился? Брэндон Сент-Джон ей совсем не понравился. Особенно после того, как запечатлел на ее губах поцелуй. Впрочем, сам по себе поцелуй был приятным. Но до поцелуя Брэндон Сент-Джон вел себя с ней в высшей степени грубо.
 – Он высокомерен и властен. Однако его забота о брате выше всяких похвал. – Признав это, Верена испытала некоторую гордость.
 – Возможно. Я не из пугливых, ты знаешь, но советую тебе действовать осторожно. Он меняет женщин, как перчатки.
 – Постараюсь сделать так, чтобы он не натянул меня на руку.
 – Верена, я не шучу. Он гораздо опаснее, чем ты думаешь.
 – Я вполне способна с ним справиться. – Верена вздернула подбородок. – Так что пусть держится от меня на почтительном расстоянии и в бой не вступает.
 – А если вступит?
 Она взяла чек и помахала им, очаровательно улыбаясь.
 – Тогда я обращу чек в наличные, и этот несчастный обеднеет на пять тысяч фунтов. Тогда я выиграю не просто сражение, а всю войну.




 Глава 5



 Хуже плачущей женщины только женщина смеющаяся.

    Герцог Уэксфорд – виконту Хантерстону за бокалом портвейна в библиотеке на торжествах у Дашвуда

 В течение дня в Лондоне прошел дождь, стало сыро и заметно прохладнее. Брэндон был рад, что так быстро отправил чек леди Уэстфорт. Теперь оставалось только черкнуть записку Маркусу в подтверждение того, что все в порядке.
 А пока Брэнд вернулся к своим обычным занятиям. По крайней мере, попытался. Девона он нашел в салоне Джексона – предполагаемая поездка брата чудесным образом отменилась. Там они и провели остаток дня, боксируя по-дружески, в результате чего у Девона оказалась рассечена губа, а Брэндон заработал синяк на скуле.
 Было бы преувеличением сказать, что весь вечер он думал о леди Уэстфорт. Напротив, были довольно длинные отрезки времени, когда он вообще о ней не думал – целый час, например. Но эта встреча оживила его надежды. Брэндон поймал себя на мысли о том, до чего банальны признанные модные красавицы – насколько они льстивы, начисто лишены чувства юмора и совсем не похожи на леди Уэстфорт.
 Ни одной не достало ума, чтобы заставить его улыбнуться. Ни одна не бросила ему вызов, даже не попыталась пригрозить. Как все это скучно! Брэндон вдруг подумал, что сказала бы леди Уэстфорт, если бы он нанес ей неожиданный визит. Мысль показалась заманчивой, и пришлось напомнить себе, какого сорта эта женщина – женщина, от которой можно откупиться за какие-то пять тысяч фунтов.
 Не то чтобы сумма была так уж мала. Может, леди Уэстфорт испытывает какие-то затруднения и вынуждена была принять деньги. Он некоторое время поразмышлял, представляя себе разные затруднения, одно страшнее другого.
 Но тут же обуздал свое буйное воображение, решительно запретив ему отклоняться от курса.
 Леди Уэстфорт представляла собой именно тот тип женщин, которых он всегда избегал: бедствующих, дерзких и – если судить по уровню ее прислуги – непрактичных. Тех, которые ради собственной выгоды без зазрения совести постараются завлечь мужчину в сети.
 И, тем не менее было в ней что-то не поддающееся четкому определению, что-то тревожащее и интригующее. Настолько интригующее, что он не мог думать почти ни о чем другом.
 Но такой повышенный интерес к женщине, как он полагал, никогда ему не грозил. И Брэндон отправился в свой клуб на встречу с Уичэмом. К половине одиннадцатого вечера Брэнд сообразил, что Роджер не придет, но это его не удивило. В духе ветреного виконта было прислать записку и не прийти.
 Однако ожидание вывело Брэндона из терпения. Он испытывал какое-то внутреннее волнение, чувство медленно нараставшего отчаяния. Несколько лет назад, после того как он купил свое поместье и сделал его доходным, он тоже столкнулся с этим ощущением... ощущением пустоты. Тогда он вернулся в Лондон, не находя себе места, готовый принять новый вызов. Но что-то изменилось. Былые развлечения потеряли свою привлекательность. Как и прежние приятели. Будучи совсем молодым человеком, в то время, он чувствовал себя стариком, который равнодушно взирает на бывших друзей, предающихся всевозможным излишествам. Его жизнь, некогда казавшаяся полной удовольствий, теперь представала перед ним пустой и скучной, и он ничего не мог с этим поделать.
 Разве что затеять рискованный роман с этой красавицей с фиалковыми глазами, которая обещала бросить ему вызов...
 Нет. Ни за что. Он уже знал, чем заканчиваются подобные связи. Брэнд потер подбородок. Надо, пожалуй, убраться из Лондона. Подальше от леди Уэстфорт.
 Он распорядился, чтобы Пул уложил его вещи, и уехал на уик-энд к сестре, которая жила неподалеку от Бата. Там он играл со своей маленькой племянницей и в сопровождении зятя осматривал новое крыло дома, восхищаясь всеми улучшениями и усовершенствованиями.
 Не прошло и трех дней, как Брэнд почувствовал, что не в силах выносить явное семейное счастье Сары, и под каким-то предлогом уехал. Беспокойство овладело им с новой силой. Вернувшись к вечеру в Лондон, он нашел записку от Маркуса, в которой тот просил Брэндона встретиться с ним в «Олмаке». Брэндон, как и полагается, надел черный фрак и брюки до колен и подъехал к «Олмаку» ровно в одиннадцать, когда уже закрывались двери.
 В поисках брата он вошел в бальную залу, миновав группу из четырех-пяти немолодых женщин, стоявших у двери. Дуэньи всегда располагались у входа, чтобы видеть всех входящих и отпускать замечания по поводу тех из них, кто имел несчастье одеться немодно.
 Но очень скоро Брэндон понял, что смотрят они не на дверь, а на него. Одна из женщин встретилась с ним взглядом, покраснела и, хихикая, прикрыла рот ладонью.
 Брэндон бросил взгляд на свои идеально отглаженные брюки, скосил глаза на галстук и пожал плечами. Глупые сплетницы. Брэнд возобновил поиски брата. Где скрывается этот... ага! Маркус стоял в дальнем углу зала, скрестив руки на груди и глядя на танцующих с обреченным видом.
 Брэнд пробрался к брату.
 – Развлекаешься?
 Маркус не улыбнулся.
 – Гадал, когда ты вернешься.
 – Я наслаждался деревенской жизнью. Правда, больше трех дней в компании нашего зятя не выдержал.
 Маркус даже не потрудился выразить сочувствие.
 – Видел вчера твоего друга.
 – Да?
 – Твоего старого школьного друга, виконта Уичэма.
 – Я должен был встретиться с ним до своей поездки в Бат, но он не появился. Когда мы виделись в последний раз, ему грозила долговая тюрьма. Должно быть, отец его выручил.
 На лице Маркуса отразилось неодобрение.
 – Он уже не зеленый юнец, чтобы вести себя подобным образом, тебе не кажется?
 – Да, но он единственный сын, и старый граф его избаловал. Он не сказал, где остановился?
 – Мы не разговаривали. Я возвращался домой после встречи в доках с нашим новым корабельным мастером и видел, как Уичэм выходил из таверны в Ист-Сайде. – Маркус нахмурился. – Думаю, он не горел желанием встретиться со мной; едва увидев герб на карете, нырнул обратно в таверну. Интересно было бы узнать, что он там делал.
 – Кто знает? Уичэм всегда жил своей жизнью. – Брэнд взглянул на брата. – Удивлен, что ты здесь. Помнится, ты поклялся не ездить в «Олмак» из-за черствых пирожных.
 – У нас гостит тетя Дельфи. Ей захотелось повидать своих подруг. – Маркус покосился на стол с закусками. – По-моему, именно эти кексы я видел, когда был здесь в последний раз – четыре месяца назад. – Он снова посмотрел на Брэнда. – Ты получил мою записку?
 – Разумеется. Полагаю, Чейз вернулся и пребывает в печали.
 – Он действительно вернулся. А вот касательно печали... – Маркус с минуту пристально смотрел на брата. – После того как ты посетил леди Уэстфорт, я, кажется, забыл спросить тебя о некоторых подробностях.
 В мозгу у Брэндона предостерегающе зазвенел колокольчик.
 – Подробностях? Что ты имеешь в виду?
 – Ну, не знаю. Гневалась ли дама, когда ты уходил?
 К чему он клонит? Брэндон нахмурился:
 – Вообще-то нет. Она не обрадовалась моему приходу, но как будто согласилась с нашим предложением. Даже почти обрадовалась.
 – Хм. Значит, по-твоему, беседа прошла нормально.
 – Идеально. А что? Они с Чейзом по-прежнему...
 – Нет. Ничего подобного.
 Брэнд осознал, что стоит сжав кулаки. Он разжал пальцы.
 – Хорошо.
 – Странно, но когда я сообщил Чейзу, что мы позаботились о леди Уэстфорт и что она больше его не побеспокоит, он отреагировал самым странным образом. – Маркус поджал губы. – Он засмеялся. И смеялся долго. По всей видимости, леди Уэстфорт дала ему отставку за два дня до твоего появления у нее в гостиной.
 Проклятие! Ну и обманщица. В то же время Брэндон не мог не восхититься в глубине души этой женщиной. Маркус прищурился.
 – Насколько я понимаю, она не потрудилась проинформировать тебя об этом факте.
 – Нет.
 – Ты так и не сказал, сколько заплатил ей.
 Брэндону не хотелось признаваться, но Маркус буквально сверлил его взглядом.
 – Пять тысяч фунтов.
 – Пять... Но мы никогда не платили больше трех. Что случилось?
 – Она была очень убедительна. Очень, – сказал Брэндон. Неудивительно, что эта особа осталась в хорошем расположении духа... она просто-напросто ограбила его. Причем он долго уговаривал ее взять эту сумму. – Ну и штучка.
 – О, на этом она не остановилась. Именно поэтому мне хотелось услышать твою версию происшедшего.
 – Мою версию? – Брэнд моргнул. – Значит, ты слышал... ее версию?
 – Ты обратил внимание, как на тебя глазеют? Брэндон чуть не сказал: «Нет», но вспомнил женщин у двери. Он посмотрел в их сторону и увидел, что они по-прежнему разглядывают его, хихикая и возбужденно перешептываясь.
 Более того, теперь, когда он не спеша окинул взглядом бальную залу, то заметил, что многие с любопытством смотрят на него.
 – Черт побери.
 Маркус кивнул, хотя в глазах его мелькнула искорка смеха.
 – Вскоре после твоего отъезда из Лондона леди Уэстфорт дала небольшой званый ужин и рассказала обо всем в мельчайших подробностях, позабавив собравшихся. – На этот раз Маркус улыбнулся. – Одно хорошо – она не представила чек к оплате.
 Сердце Брэндона совершило прыжок.
 – Она не...
 Тогда зачем она взяла эти деньги? Чтобы опозорить его? Брэндон пришел в бешенство, но в глубине души испытал облегчение. Она взяла деньги лишь для того, чтобы посмеяться над ним.
 – Чейз предупреждал, что она не такая, как его прежние пассии, – после долгого молчания произнес Маркус. – И теперь я склонен с ним согласиться.
 – Но что произошло?
 – Леди Уэстфорт представила весьма интересную цветочную аранжировку. Твой чек стал частью украшения. Его сложили в форме лягушки. Разумеется, оставив на виду твое имя.
 Брэндон живо вообразил себе, как все было. Полная комната возбужденных гостей, все ловят каждое слово леди Уэстфорт, рассказывающей об их встрече. Ему казалось, что он слышит ее голос, видит ее фиалковые глаза с искорками смеха.
 – И многие знают эту историю?
 – Все. Весь город. – Маркиз укоризненно посмотрел на брата. – Ты действительно поцеловал ее?
 У Брэнда запылали уши.
 – Вот негодяйка!
 Хмыкнув, Маркус холодно воззрился на Брэнда. Тот скривился.
 – А где Чейз?
 – У себя дома. Знаешь, он искренне привязан к леди Уэстфорт. Хотя и смеялся, когда я рассказывал ему, как мы позаботились о его будущем. Особенно больно ему было слышать о специальном разрешении на брак.
 Брэнд кивнул.
 – Я сегодня же вечером найду леди Уэстфорт и...
 – Снова ее поцелуешь? – Маркус прищурился. – Не валяй дурака. Беги от этой женщины, как от чумы. Хотя бы пока не утихнет эта история.
 – Я не могу просто стоять и...
 – У тебя нет выбора. Она его тебе не оставила. Но рано или поздно все забудут об этом инциденте.
 Брэнд сжал кулаки. Как можно делать вид, будто ничего не произошло, когда весь высший свет прыскает в кулак у тебя за спиной? Это нестерпимо. Проклятая женщина! И сам он не лучше со своим поцелуем, который явился для нее дополнительным козырем.
 Брэндон медленно выдохнул. Маркус прав. Ему больше не следует встречаться с леди Уэстфорт. Пока. Но как только схлынет первая волна интереса к этой истории, он свое возьмет.
 И тогда никто не сможет помочь леди Уэстфорт.
 Целую неделю Брэндон терпел перешептывания у себя за спиной и веселые замечания близких знакомых. Хуже всех вели себя братья, в особенности Чейз.
 Брэндон переносил все это с вежливой улыбкой, обдумывая все возможные способы мести, которые он скоро обрушит на голову пресловутой леди Уэстфорт. Он с нетерпением ждал их следующей встречи, представляя, как поставит эту коварную женщину на место.
 Вообще-то сплетни его не волновали. Он привык быть в центре внимания. Но стать посмешищем, героем фарса! Такого он вынести не мог. Но постепенно, как и предсказывал Маркус, внимание общества переключилось на другие события, в основном на женитьбу сэра Ройса Пемберли на мисс Элизабет Притчард. Это был брак сезона, учитывая, что невеста считалась несколько эксцентричной особой.
 И мисс Притчард не дала повода разочароваться. Не только ее платье, туфли, перчатки, украшения и цветы были всех мыслимых и немыслимых цветов, так еще ее обезьянка, прыгая по проходу в церкви в роли хранителя обручальных колец, сцепилась с довольно противным мопсом леди Берлингтон.
 К тому моменту, когда мисс Притчард, подхватив юбки, побежала на выручку, с мопса был сорван бриллиантовый ошейник, а сине-оранжевое одеяние обезьянки изодрано в клочья. По счастью, ни один из питомцев серьезно не пострадал в этой схватке, только вид у обоих был встрепанный.
 После венчания Брэнд остался на прием, а затем поехал на бал к леди Шелбурн. Леди Шелбурн приходилась сэру Пемберли сестрой, очень любила устраивать грандиозные приемы и прилагала немало усилий, чтобы не ударить лицом в грязь. Даже Маркус не мог пожаловаться на качество угощения или игру оркестра.
 Брэнд вернулся домой лишь под утро. Пул встретил его в холле встревоженный.
 – Мистер Сент-Джон! К вам посетитель. Брэнд почему-то подумал о леди Уэстфорт.
 – Женщина?
 Пул покачал головой:
 – Нет, сэр. Лорд Уичэм.
 Брэндон подавил слабое чувство разочарования.
 – И давно он ждет?
 – Несколько часов, сэр. Я пытался объяснить ему, что вас нет, но он настоял на том, чтобы ждать. У него случилось что-то очень серьезное, если вы простите мое замечание, сэр.
 Брэнд заглянул через открытую дверь в комнату, где перед камином стояло красное кресло. Из-за высокой спинки кресла виднелись только тонкие ноги в синих брюках.
 Пустые бутылки и опрокинутые стаканы на столике рядом свидетельствовали о том, как Уичэм провел последние семь часов.
 – Ты все правильно сделал, Пул. Принеси чаю и тостов.
 – Сию минуту, милорд.
 – Нет, черт тебя возьми! – раздался из глубины кресла скрипучий голос. – Не буду я есть тосты. И чай не буду. Я каши наелся в детстве, хватит с меня.
 А, значит, Роджер не в настроении. Улыбаясь про себя, Брэнд знаком отпустил Пула и подошел к креслу. Но его улыбка погасла, когда он увидел изможденное лицо Роджера.
 – Боже мой, что случилось?
 Роджер захлопал глазами, бледное лицо исказила гримаса. Измятый галстук болтался на шее. Волосы в страшном беспорядке – две пряди по бокам сбились, напоминая рожки чертика и создавая странный контраст с ангельски красивым лицом.
 – Брэнд, меня собираются повесить.
 – Ты пьян.
 – Пьян. – Роджер попытался засмеяться, но это ему не удалось. – Да, кажется, я слишком много выпил, но это все равно. Брэндон, я попал в такой переплет... хуже не бывает... и если ты мне не поможешь...
 – Сделаю все, что в моих силах.
 Лицо Уичэма немного смягчилось.
 – Других слов я от тебя и не ожидал. Брэндон, это касается леди Уэстфорт.
 Брэнд замер.
 – Ты ее знаешь?
 – Да. Около месяца назад я был на вечере у Верены. Она дает их каждый первый вторник месяца.
 Брэнд стиснул зубы. Уичэм назвал леди Уэстфорт по имени. Неужели его друг так хорошо знает эту женщину с сомнительной репутацией? Он криво улыбнулся:
 – Полагаю, она кое-что рассказала тебе про меня.
 – Про тебя? А, про чек? – Роджер отмахнулся. – Нет, это было раньше. Ты тогда еще ее не знал. Брэнд, я пошел на этот званый ужин, чтобы познакомиться с Хамфордом. Ты его знаешь?
 Хамфорд, младший пэр королевства, был известен своими интересами в кораблестроении и любил посплетничать. Подвыпив, он обычно хвастался своим участием в делах министерства внутренних дел, хотя Брэндон сильно в этом сомневался. Потом он бежал на континент, спасаясь от кредиторов. Именно таких, как Хамфорд, можно было встретить у Верены.
 – Общался с плебеями, да?
 Роджер вспыхнул:
 – Брэнд, я знаю, что у вас с Вереной вражда, но она не такая, как ты думаешь. Она...
 – Ты не знаешь, что я думаю.
 – Я знаю, как ты обращался с ней, когда думал, будто Чейз в нее влюблен. Я сам видел чек. – Роджер покраснел под жестким взглядом Брэнда. – Ты только выслушай меня. Ты не знаешь Верены и еще...
 – Продолжай. Но в этом вопросе мы с тобой вряд ли сойдемся.
 Помолчав, Роджер вздохнул:
 – Ну хорошо. Вечером накануне ужина я столкнулся с Хамфордом в «Уайтсе». Он слышал, что я направляюсь в Девоншир, и спросил, не доставлю ли я по его просьбе какой-то список. Я... я не увидел в этом никакого подвоха и... согласился.
 – Вот так просто? Ни о чем не спросив?
 – Его просьба показалась мне безобидной. – Роджер провел по лицу дрожащей рукой. – Мы оба были приглашены на ужин к Верене, и он предложил встретиться там. Я пошел, ожидая, что он передумает, но, оказалось, он уже там был и ушел.
 – Ушел? – нахмурился Брэнд.
 – Верена сказала, что он внезапно побледнел и принялся шарить по карманам, словно что-то потерял. И уехал минут за двадцать до моего прихода.
 – Я слышал, что вскоре после этого он покинул страну.
 – Это неправда. Его убили, когда он ушел от Верены. Тело нашли в Темзе. Он был задушен, язык у него... – Роджер подавил приступ тошноты.
 – Черт. Это серьезно.
 Роджер побледнел, на лбу выступили бисеринки пота.
 – В столе у него остались записки, в которых упоминается мое имя. Они думают, что список у меня, но клянусь, он его мне не отдал, и если бы я знал...
 – Ты сказал: «Они думают»? Кто это «они»?
 Роджер судорожно вздохнул.
 – «Они», в министерстве. И этот список, не знаю, что уж там в нем, стоит целое состояние. Возможно, это было зашифрованное послание огромной важности.
 Брэнд сел в кресло напротив Роджера.
 – Если этот список настолько важен, почему Хамфорд собирался отдать его тебе?
 – Не знаю. Я... я просто увидел его в «Уайтсе», и он попросил... и я ничего такого не подумал. Да и вообще, я никогда не верил его хвастливым рассказам.
 – Ты хорошо его знал?
 – Мы знакомы тысячу лет, хотя никогда не были по-настоящему близки. Наши отцы с детства дружили.
 – И все же странно, что он попросил тебя о таком одолжении.
 – Да я и сам так думаю. Полагаю, он уже знал о грозящей ему опасности, а тут подвернулся я, и он решил этим воспользоваться для собственного спасения.
 – Он сказал что-нибудь еще, когда попросил тебя встретиться с ним у леди Уэстфорт? Что-нибудь важное?
 – Нет. Он был чем-то расстроен. – Роджер поерзал в кресле. – Но я не придал этому значения.
 Брэнд нахмурился. Что-то тут не так. Но что?
 – Этот ужин... с которого ушел Хамфорд... кто там был?
 – Хамфорд и леди Джессап. Мистер и миссис Кембл. О, еще Оглторп-Уайтсы и их дочь, Энн. И... ну...
 – Ты забыл очаровательную леди Уэстфорт.
 – Не впутывай сюда Верену.
 Брэнд подумал, что этого вряд ли удастся избежать.
 – Кто еще там был?
 Дрожащей рукой Роджер вытер лоб.
 – Не знаю. Не... не могу вспомнить.
 – Когда придешь в себя, перечислишь мне всех, кто присутствовал на том вечере. Всех до единого. Понял?
 – Да. Кошмар какой-то. О смерти Хамфорда я узнал только на следующий день. Зашел к нему домой, а там какие-то двое. Будто специально меня ждали. Они и рассказали о случившемся, а потом... – Роджер потянул галстук, взгляд у него сделался безумным. – Это было ужасно. Меня допрашивали, как преступника.
 – Как бы то ни было, тебя не смогут повесить за то, что ты согласился доставить какую-то записку.
 – Им и не придется. Само по себе обвинение в подобном преступлении вызовет грандиозный скандал... Брэнд, это убьет отца. Я уже опозорил его своими долгами. Еще одного удара он не переживет.
 Роджер прав... здоровье старого графа в лучшем случае можно назвать слабым. Брэнд задумчиво разгладил рукав своего фрака. Чтобы спасти семью Роджера от стыда публичного расследования, кто-то должен найти упомянутый список, и побыстрее. Каким-то образом в это дело оказалась замешана разочаровавшая его леди Уэстфорт. Теперь Брэнду придется ее навестить, хотя бы для того, чтобы побольше узнать о Хамфорде.
 Брэнд ощутил, как его наполняет, согревая и успокаивая, ощущение обретенного смысла существования.
 – Поезжай к себе в Девоншир, Роджер. Оставайся с отцом, а я попытаюсь разобраться в ситуации.
 – Министерство будет искать меня.
 – Никому не говори, что уезжаешь. Тебя хватятся только через несколько дней. А я тем временем сделаю все возможное, чтобы найти список.
 – Думаешь, у тебя получится?
 – Надеюсь. Но сначала ответь мне на такой вопрос. Хам-форд говорил про список еще кому-нибудь?
 Роджер побелел, отвел взгляд.
 – Не... не знаю. Понятия не имею.
 – Это важно. Он сказал кому-нибудь еще?
 – Да. Нет. То есть не уверен, но думаю... понимаешь, он обожал Верену. Она никогда его не поощряла, но он был о ней очень высокого мнения.
 Брэнд снова стиснул зубы.
 – Я думаю.
 Роджер с трудом поднялся. Он едва держался на ногах.
 – Брэнд, если ты считаешь, что должен поговорить с Вереной, я пойду с тобой и...
 – Нет. Если останешься в городе, тебя без лишнего шума посадят за решетку. Поезжай в Девоншир и предоставь Верену мне. – Брэнд встал и положил руку на плечо приятеля. – Доверься мне, Роджер. Я тебя не подведу.
 Роджер через силу улыбнулся:
 – Конечно.
 – Оставайся здесь, пока не подадут мою карету. И уезжай прямо сейчас.
 – Брэнд, не знаю, как тебя благодарить...
 – Ерунда. Я тут умирал со скуки. Ты придал моей жизни смысл... найти этот список. – И провести время с женщиной, которая смутила его покой, как никакая другая. Брэнд был уверен, что на этот раз фиалковые глаза Верены не скроют от него ее истинной сущности и его влечению к ней будет положен конец.
 – Ну и заварил я кашу, – сказал Роджер. – Я заслуживаю виселицы.
 – Порки кнутом, возможно, – хлопнул его по плечу Брэнд, – но не виселицы.
 – Брэнд... что бы ни случилось, обещай, что не обидишь Верену.
 Брэнд нахмурился:
 – Что все-таки тебя с ней связывает?
 – Я познакомился с ней год назад, и мы были близки, в некотором роде. О, не было ничего серьезного, по крайней мере, с ее стороны. – Роджер криво улыбнулся. – Я, знаешь ли, не в ее вкусе.
 – А кто в ее вкусе? – Брэндону не следовало задавать этого вопроса, но Роджер разжег его любопытство.
 – Не знаю, – задумчиво проговорил Роджер. – Она ужасно независимая и хочет... о, я не знаю, чего она хочет. Знаю только, что как мужчина не представляю для нее интереса.
 Брэндону ничего не оставалось, как пожать плечами.
 – Поверь, я буду обращаться с Вереной так, как она того заслуживает. – О, как же он станет смаковать каждую секунду.
 Вид у Роджера был не очень довольный.
 – Если Верена в это вовлечена, у нее должна быть на то веская причина. Даю тебе две недели, а затем вернусь в Лондон.
 Они обменялись рукопожатием.
 – Договорились. Я тебя не подведу. – Он не только найдет исчезнувший список для Уичэма, но и сумеет избавиться от чар леди Уэстфорт.
 А потом... он улыбнулся, впервые, за много недель, ощущая себя живым и полным огня. Леди Уэстфорт следует поостеречься.




 Глава 6



 Дело не в том, что я теряю столько денег. Просто я терпеть не могу проигрывать.

    Виконт Хантерстон – вдовствующей герцогине Рот, подсчитывая свой проигрыш за вечер на ежегодном благотворительном балу Ротов

 Верена стояла перед зеркалом в гостиной, поправляя украшенную драгоценными камнями булавку, которую вставила в прическу.
 – Великолепно. – Джеймс стоял у двери, наблюдая за ее отражением в зеркале. – Новое платье?
 – О нет! Оно у меня уже два года, правда, портниха недавно переделала вырез. – С этими словами Верена повернулась к брату.
 При виде ее декольте у Джеймса брови поползли вверх.
 – Такое впечатление, что она забыла что-то пришить.
 – Не говори чепухи. Это модно. – Она заметила, что Джеймс очень хорошо выглядит: черный фрак сидит как влитой, а шелковый жилет цвета бургундского вина делает глаза еще темнее. Сегодня вечером он разобьет не одно сердце.
 Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Гербертса.
 – Миледи? Я тут кое-что нашел на ступеньках.
 – Что именно?
 – Камень. А под ним эту записку. – Он вошел в комнату и протянул смятый клочок бумаги. – Адресована мистеру Ланздауну.
 Ругнувшись про себя, Джеймс взял записку и развернул.
 – Ты свободен, Гербертс, – бросила Верена.
 Тот громко шмыгнул носом, не сводя глаз с записки.
 – Вы уверены, что не хотите выпить перед...
 – Нет. Спасибо. Можешь идти.
 – Я бы чаю заварил, если хотите...
 – Нет, – отказалась Верена. – Пойди, вели подать карету. Мы с мистером Ланздауном скоро уезжаем.
 Вздохнув, Гербертс поплелся прочь. Едва за ним закрылась дверь, как Верена повернулась к Джеймсу: – Ну?
 – Это шантажисты. Верена, они просят не денег.
 Верена сморгнула.
 – Что? Чего же они тогда хотят? Он протянул ей записку.
  «Ланздаун  , 
  найди пропавший список. 
  Хамфорд был всего лишь предупреждением». 
 Нахмурясь, она посмотрела на брата.
 – Какой список?
 – Не знаю. Кто такой Хамфорд?
 – Лорд Хамфорд – младший лорд... всем известный зануда, но он рассказывает такие чудесные истории. Точнее, рассказывал. Недавно он из-за долгов уехал из страны.
 Джеймс посмотрел на записку.
 – Ты уверена? Тут говорится, будто он... – Джеймс прикусил губу.
 Верену охватила тревога.
 – Джеймс, ты думаешь, кто-то... ну, конечно же, нет! Я хочу сказать, что его уход действительно показался нам внезапным, но... – Она прижала руку к сердцу. – Не могу поверить, что кто-то причинил лорду Хамфорду вред. Он был вполне безобидным стариком.
 – Это для тебя. А для кого-то, возможно, представлял угрозу. Верена, мы должны его найти.
 – Тогда поедем во «Врата ада». Его там хорошо знают. – Она нахмурилась. – А что за список? Все это очень странно.
 – Тот, кто прислал письмо, полагает, что мы в курсе дела.
 – Мы?
 – Он прислал записку сюда, Верена. А не в гостиницу, где я остановился. – Джеймс еще больше нахмурился. – Мне это совсем не нравится.
 – Они ошибаются, если думают, будто мы с тобой знаем, что это за список. Едем, а то опоздаем. А у нас там работа. Только обещай сегодня вечером хорошо себя вести.
 На лице Джеймса отразилось простодушное удивление.
 – Обещаю не делать ничего такого, чего не одобрил бы наш отец.
 – О нет, не пойдет! Мне нужны более серьезные заверения. Я много потрудилась для создания своего нынешнего положения и не позволю, чтобы ты мне навредил, привлекая слишком много внимания к себе или ко мне.
 – К твоему сведению, – высокопарно заявил Джеймс, – нынешним вечером я собираюсь помочь тебе разыскать этого Хамфорда.
 – Помочь мне? Я не нуждаюсь в помощи, спасибо.
 – Нет? Я бы отвлекал внимание, пока ты станешь передергивать карты. Мог бы, скажем, упасть в обморок. Или перевернуть чашу с пуншем. – Он в задумчивости потер подбородок и воскликнул: – Знаю! Попробую найти Сент-Джона и вызову его на дуэль. Вот суматоха поднимется.
 – Брэндон Сент-Джон не посещает игорные дома. А жаль. – Верена подавила вздох. Ее надежды в отношении Брэндона Сент-Джона не оправдались. Она была уверена, что он в ярости ворвется к ней в дом и, заключив в объятия, накажет еще одним поцелуем.
 Боже, какое наслаждение она испытала! Верена разгладила корсаж платья, с удовольствием отметив, как играет на свету ожерелье. В сделанное из тонкой серебряной проволоки, скрученной в элегантный узор, ожерелье был вставлен обрывок чека Сент-Джона с его небрежной подписью.
 Увидев его, Джеймс застонал.
 – Ты намерена разозлить его, да?
 – Скорее унизить, да так, чтобы он надолго запомнил.
 – Он станет мстить.
 – Очень на это надеюсь.
 – Интересная мысль, – поднял брови Джеймс.
 Верена пожала плечами:
 – Разумеется, Брэндон Сент-Джон ничуть меня не интересует. Но я не успокоюсь, пока он не поймет, что я не та женщина, которую можно игнорировать.
 Джеймс фыркнул.
 – Кроме того, – невозмутимо продолжала она, – мне нужно было новое украшение, а это обошлось совсем недорого.
 – Недорого? Да ты носишь пять тысяч фунтов.
 – Только часть их. Леди Фарнсуорт уронила на чек масло, и мне пришлось оторвать и выбросить тот кусочек.
 – Вот что бывает, когда украшаешь стол ценными вещами. – Он покачал головой. – Хорошо, что здесь нет отца. Его бы удар хватил.
 – Думаешь, ему не понравилось бы мое ожерелье?
 – Ни капельки. – Джеймс дотронулся до тяжелого браслета с жемчужинами, украшавшего одно из запястий его сестры. – По крайней мере, у тебя есть кое-что по-настоящему ценное... – Внезапно он перестал улыбаться и поднес руку Верены ближе к свету. – Они фальшивые.
 Верена убрала руку.
 – Это подделка, но очень искусная.
 Джеймс презрительно скривил губы:
 – Тебе нет нужды лишать себя самого необходимого.
 Она рассмеялась:
 – Только Ланздаун посчитал бы драгоценности необходимостью. Тебя послушать, так шелковые платья и сливовый пудинг тоже необходимость.
 – Ну, разумеется. – Он пожал плечами, желая этим жестом показать, что некоторое время провел на континенте. – Может, поедем? Пока я тут стоял и спорил с тобой, меня уже замучила жажда. А мне еще нужно разобраться с Хамфордом и списком. Чем скорее мы разрешим эту загадку, тем лучше, особенно учитывая, что они впутали в это дело и тебя.
 Верена взяла его за руку и улыбнулась.
 – Я готова.
 «Врата ада» были новым модным заведением полусвета – приличный игорный дом, которым владела леди Фарли, словоохотливая вдова со склонностью к дорогому шампанскому и чистой воды бриллиантам. Расположенный на маленькой стильной улочке, на окраине фешенебельной части Лондона, игорный дом внешне практически ничем не отличался от соседних зданий – трехэтажное модное строение из камня с большими, внушительными окнами. Но внутри посетителям открывалась совсем иная картина.
 В передних комнатах стояло не больше двадцати игорных столов для Монако, фараона и виста. На зеленом сукне можно было выиграть или проиграть целое состояние. Чаще проиграть. Зато леди Фарли менее чем за два года сколотила солидный капитал.
 Этим вечером, как и во все другие вечера, в комнатах тускло блестели богатые шелка, вспыхивали булавки в галстуках и брелоки на цепочках часов, сверкали десятки бокалов, наполненных лучшим шампанским, портвейном и бренди. Хороший вечер для желающего согрешить.
 И как обычно, леди Фарли прохаживалась по комнатам, следя, чтобы напитки не заканчивались, музыка звучала не слишком громко, игра шла гладко. Войдя в главный салон, она сразу заметила среди собравшихся высокого темноволосого мужчину, одетого по последней моде, и не могла скрыть своего восхищения.
 Она привлекла в свое скромное заведение не просто одного из Сент-Джонов, а самого Брэндона Сент-Джона, бесспорного законодателя лондонской моды.
 Обычно он не показывался в подобных местах, потому что знал себе цену и не снисходил до того, чтобы общаться с низшими слоями светского общества. И, тем не менее вот он, сидит в ее салоне, играет в фараон.
 Один из самых рогатых женихов высшего общества, человек, известный своим тонким вкусом... это превосходило ее самые смелые ожидания. Она подошла к слуге:
 – Джекобс, видите джентльмена за столом, где играют в фараон?
 – За тем столом два джентльмена...
 – Красивого.
 Слуга застыл.
 – Красивого? Миледи, я не...
 – Темноволосого. Того, что сидит слева?
 – А-а. Да, миледи.
 – Следи, чтобы его бокал не оставался пустым всю ночь.
 – Да, миледи.
 – Прекрасно! И если он чего-нибудь пожелает... чего угодно... проследи, чтобы он это получил.
 – Все, что угодно, миледи?
 – Все, что угодно.
 – Да, миледи. – Джекобс поклонился, направился к столу, где сидел Сент-Джон, и остановился позади его кресла.
 Фанни распирало от гордости.
 Брэндон прекрасно видел разглядывавшую его хозяйку, но притворился, что ничего не замечает. Он находился здесь по одной и только по одной причине – выследить коварную, пусть даже и красивую, лисицу в ее логове.
 В удивительно приятном логове, надо сказать. Он слышал о «Вратах ада», но никогда здесь не бывал. В отличие от Чейза, предпочитавшего подобного рода развлечения, Брэнд находил обычную игру скучной. Карты считать может любой дурак. Правда, в дни его юности братья отказывались с ним играть, поскольку не выиграли ни одной партии.
 Он позволил слуге снова наполнить бокал. После разговора с Уичэмом Брэнд провел остаток утра, размышляя над фактами. Кто-то украл таинственный список у Хамфорда, после чего убил его. Каким-то образом в этом замешана леди Уэстфорт. Возможно, она что-нибудь знает об этом преступлении, и даже была его соучастницей.
 Нет, это исключено. Она не корыстна, даже не воспользовалась его чеком. Брэндон невольно вспомнил ее улыбку и, поразмыслив, решил завоевать доверие леди Уэстфорт и узнать у нее все поподробнее, чтобы выручить Роджера. Брэнд притворится ее воздыхателем. Судя по слухам, ее постоянно окружает толпа поклонников, но никто еще не добился взаимности.
 Он сделал глоток портвейна. Присоединиться к ее свите труда не составит. Женщины, подобные леди Уэстфорт, ожидают внимания. Жаждут его. И он воспользуется этим в своих интересах.
 Он станет добиваться ее, всячески обхаживать, затащит в постель. Не пройдет и недели, как она выложит ему всю правду.
 Брэндон улыбнулся. Как ни странно, но его взволновала эта перспектива. Разумеется, как только он с ней переспит, очарование уменьшится, но до тех пор... Он подумал о ее причастности к смерти Хамфорда. Знала ли она что-нибудь?
 Бедняга Уичэм. Еще в школьные годы он попадал в разные истории. Но эта... Брэнд не переставал гадать, как Роджер ухитрился попасть в такой переплет. Но ужаснее всего, что тому не к кому было обратиться, и он вынужден был искать помощи у старого школьного приятеля. Брэндон не представлял себе существования без родных – братьев и сестры, – которые хоть и вмешивались в его жизнь, но никогда не оставили бы в беде.
 Брэндон непроизвольно сжал бокал. Он сделает для Роджера все, что в его силах.
 У входа возникло какое-то движение. В дверях появилась Верена в белом с серебром платье. На обыкновенной женщине такое изобилие блеска затмило бы красоту. Но Верене это платье удивительно шло. Она выглядела в этом наряде сущим ангелом.
 Но ангелом она не была. Брэнд дорого заплатил за ее проделки. А Хамфорд лишился жизни.
 Брэндон допил портвейн, собрал свои деньги и поднялся. Надо перехватить леди Уэстфорт, пока она в одиночестве.
 Нынешний вечер обещает быть интересным. Очень интересным.




 Глава 7



 Лондон живет скандалами. Они питают, поддерживают, наполняют и оживляют его. Не то чтобы я обращала на них внимание. Я гораздо, гораздо выше этого.

    Вдовствующая герцогиня Рот – сэру Ройсу Пемберли, симпатичному бездельнику, во время встречи в парке однажды очень сырым утром

 Брэнд подождал, пока толпа, собравшаяся поздороваться с Вереной, немного рассеется, и встал так, чтобы она его заметила. И она заметила, слегка покраснела и одарила его своей потрясающей улыбкой. Брэнд поднял бокал, молча приветствуя ее.
 На лице леди Уэстфорт отразилось удивление, но не смущение. Она даже кивнула ему. Брэнд полагал, что она станет его избегать, но не учел ее природной беззастенчивости. Вскоре она оставила свою маленькую группу и подошла к нему.
 – Мистер Сент-Джон. Как приятно. – Она едва сдерживала смех.
 Комната была выдержана в темно-коричневых и темно-красных тонах, контрастирующих с белым платьем Верены. Брэнд не смог удержаться от улыбки – наряд был выбран безупречно.
 – Леди Уэстфорт, видеть вас – всегда удовольствие.
 Брэнд взглянул на нее – и его охватило желание. Волосы леди Уэстфорт были заплетены в косу и короной уложены вокруг головы. Она никогда не пыталась следовать моде, носила то, что ей шло.
 Брэндон вынужден был признать, что она выглядела свежей и яркой, затмевая всех женщин в комнате. Его взгляд скользнул по ее плечам в окаймлении белых кисейных розеток, украшавших вырез платья. Взор притягивало и серебряное ожерелье. Брэнд взглянул, отвел глаза и тут же снова уставился на ожерелье.
 Верена прижала пальцами серебряную цепочку и улыбнулась, отчего на щеках ее заиграли ямочки.
 – Нравится? Его сделали по моей просьбе на прошлой неделе.
 – Значит, вот какая судьба ждала мой чек?
 – Увы, да. Подпись – все, что от него осталось, после того как леди Фарнсуорт заляпала его маслом. – Она посмотрела на него из-под ресниц, тихонько посмеиваясь.
 Ему надо бы разозлиться, но нет. Кровь быстрее побежала по жилам. Боже мой, ему нравится эта легкая пикировка. Он уже очень, очень давно не испытывал такого удовольствия.
 – Мадам, вы неисправимы.
 – Только когда меня вынуждают.
 – Мне жаль, если у вас создалось впечатление, будто я к чему-либо вас принудил.
 – Ха! Вы никогда не сожалели ни о чем, содеянном вами. Разве не так?
 – Я терпеть не могу извиняться, поэтому решил, что всегда должен быть прав.
 Склонив голову набок, она разглядывала его с насмешливой серьезностью.
 – Мистер Сент-Джон, а ведь вы всерьез так думаете, и это весьма прискорбно.
 – Почему же?
 – Потому что мне придется приложить все усилия, чтобы не сделать из вас посмешище. А мне бы очень этого не хотелось. Не могли бы вы изобразить сердитый взгляд? Или сурово нахмуриться, как недовольный наставник? Тогда те, кто наблюдает за нами и ждет, что сейчас между нами произойдет, убедятся, что я имела полное право высмеять вас.
 – Леди Уэстфорт, не знаю, кто обучил вас такой жестокой тактике, но аплодирую ему. – Брэндон взял ее руку, поцеловал и почувствовал ответную реакцию. Он весь запылал, когда перевел взгляд на нижнюю губу Верены. Боже, да эта женщина самый настоящий лакомый кусочек! Которым он насладится, познавая его дюйм за дюймом.
 Странно, но никогда раньше он не испытывал такого мощного физического влечения. Это смущало, если не сказать больше. Правда, помешать его планам это все равно не могло. Хочет она того или нет, но ей не устоять перед его чарами.
 Вероятно, какие-то из его мыслей отразились на лице, потому что пальцы леди Уэстфорт затрепетали в его руке. Сильно покраснев, она отняла руку.
 К ним подошел ее спутник. Поразительно красивый мужчина, с такими же, как у Верены, золотистыми волосами. Она повернулась к нему с видом утопающего, который хватается за соломинку.
 – А! Мистер Сент-Джон, позвольте представить вам мистера Ланздауна. Он мой добрый знакомый, недавно приехал из Италии.
 – Вы надолго в Лондон? – с легкой досадой спросил Брэндон.
 – Это зависит от леди Уэстфорт. – Джентльмен посмотрел на Верену. Та ответила ему улыбкой.
 Вот пройдоха.
 – Надеюсь, вы быстро и успешно закончите здесь свои дела, – сказал Брэндон. – А пока не угодно ли сыграть со мной? Может быть, в фараон?
 Ланздаун просиял, его карие глаза загорелись.
 – Фараон! Я бы с удовольствием, хотя играю не очень хорошо.
 – Пожалуй, я тоже. Перед вашим приходом я как раз проиграл. И не одну партию.
 – Уверен, это временная неудача. – Мистер Ланздаун был настолько возбужден его предложением, что, казалось, забыл про стоявшую рядом Верену. – Возможно, мы могли бы установить свои границы. В данном заведении есть некоторые ограничения, понимаете, но для таких людей, как мы с вами, нет необходимости терять время, играя по маленькой. Мы могли бы поднять наши ставки... ой! – Он схватился за свою руку в том месте, где на ней покоилась ладонь леди Уэстфорт.
 – Бедный мистер Ланздаун! – невозмутимо проговорила она. – У вас снова разболелась рука? – Она посмотрела на Брэндона. – Это подагра.
 – В таком молодом возрасте? Мистер Ланздаун, сочувствую вам.
 Мужчина мрачно потер руку.
 – Благодарю вас.
 Леди Уэстфорт бросила на него взгляд.
 – Тогда вам лучше играть в карты.
 – Какая досада! – Он разгладил рукав над якобы больным местом. – Что ж, мистер Сент-Джон, было очень приятно познакомиться с вами. – Он поклонился, сердито посмотрел на леди Уэстфорт и отошел.
 – Вы давно с ним знакомы? – спросил Брэндон.
 Верена пожала плечами, слегка покраснев. Это не ускользнуло от Брэндона. Он уже собирался задать более прямой вопрос, когда к Верене подошел пожилой господин.
 – Леди Уэстфорт и Брэндон Сент-Джон! Вот уж не думал увидеть вас вместе, особенно после... ну, это не важно, не так ли? Насколько я понимаю, вы заключили мир?
 – Именно так, – ответил Брэндон. – Более того, мы стали настолько близки, что леди Уэстфорт вставила мое имя в свое ожерелье.
 Верена прикрыла ожерелье пальцами.
 – Нечестно, – пробормотала она.
 – Только не в этой игре, – ответил он с улыбкой. Верена неуверенно улыбнулась в ответ:
 – Вы неисправимы. По-моему, мне это нравится.
 Джеймсон, так звали пожилого господина, придвинулся ближе:
 – Поскольку вы теперь друзья, надеюсь, не откажетесь от игры. У меня тут стол. Нас ждет мистер Кэбот-Льюис.
 Верена посмотрела на Брэндона, ее глаза светились этой окаянной улыбкой, и было в них что-то еще... торжество?
 – Партию в карты? С огромным удовольствием. А вы?
 Брэндон поклонился:
 – Разумеется.
 Вскоре они уже рассаживались за столом, который стоял в углу и был частично скрыт большими листьями каких-то растений. Мистера Кэбот-Льюиса представили, и Брэндон узнал, что этот человек – торговец, сделавший огромное состояние на торговле чаем. Он был невысок ростом, полноват и совершенно лыс, за исключением густой бахромы седых волос над ушами и на затылке. Он также был до идиотизма несдержан в своем восхищении Вереной.
 Только сейчас Брэндон понял, что имел в виду Маркус, сказав, что леди Уэстфорт любимица полусвета. Казалось, все знали ее, и она знала всех.
 – Я раздам? – предложила она.
 Люстра сияла прямо у нее над головой, посеребрив волосы, очерчивая изящную линию плеч. Ожерелье заиграло на свету, и имя Брэндона осветилось, заставив его улыбнуться. Сознает леди Уэстфорт или нет, но она поставила на себе клеймо в виде его имени.
 Верена неторопливыми изящными движениями принялась сдавать карты.
 Лорд Джеймсон наблюдал за ней с удовлетворенным видом.
 – Возможно, ваши восхитительные руки вернут картам некоторую магию. Видит Бог, они стали такими банальными.
 Мистер Кэбот-Льюис одобрительно кивнул, и его мясистый подбородок заколыхался.
 – Приятно находиться в вашем обществе, леди Уэстфорт. И в вашем, Сент-Джон. Этим вечером нам не помешает немного свежей крови.
 Джеймсон усмехнулся.
 – Вы хотите сказать, свежих денег. – Он взял свои карты и бросил на середину стола золотую монету.
 Брэндон посмотрел свои карты, чувствуя на себе пристальные взгляды двух других мужчин. Они напоминали акул, круживших вокруг жирной рыбы.
 Джеймсон сделал ход.
 – Это честь – играть с самим Сент-Джоном.
 – Неужели? – с недоверием в голосе спросила Верена.
 Брэндон ухмыльнулся, бросив на нее взгляд, но она сделала вид, что не заметила.
 – Сент-Джон, – обратился к нему лорд Джеймсон, – расскажите леди Уэстфорт, что вы не только дьявольски везучи, но и за милю чувствуете шулера.
 Верена вздрогнула, карта выскользнула из ее пальцев и упала на стол. Покраснев, она покачала головой.
 – Простите, это случайность. – Она взяла карту.
 – Не волнуйтесь, моя дорогая, – сказал Джеймсон. – Мы все допускаем ошибки. Все, кроме вашего друга, я хотел сказать. Я скорее попытаюсь обмануть в игре нечистого, чем Брэндона Сент-Джона.
 У Верены перехватило дыхание, когда она обратилась к Брэнду:
 – А как вы можете узнать, кто жульничает?
 Кэбот-Льюис хохотнул:
 – Так же, как и все мы, – по тому, как часто кто-то выигрывает.
 – В таком случае, – отозвался Джеймсон, – вы никогда в жизни не мошенничали в игре. – Он следил, как Брэнд выкладывает свою карту. – Жаль, никто не поверит, что мне удалось кого-то обмануть.
 Верена выдавила слабую улыбку в ответ на эту попытку остроумия. Она уже жалела, что не последовала совету Джеймса. Своими насмешками она спровоцировала Сент-Джона на ухаживание за ней только для того, чтобы узнать то, о чем предпочла бы не знать, – что он обладает даром распознавать нечестную игру.
 Тут Верена заметила, что Брэндон внимательно наблюдает за ней, и сосредоточилась на своих картах. Глупо думать, что он сможет обнаружить обман. Лорд Джеймсон известен своей любовью к поддразниванию, но не склонен сплетничать только для того, чтобы позабавить собеседников.
 И, тем не менее осторожность не помешает. Особенно если учесть, что она еще не до конца решила, завладеть ли бумажником Сент-Джона. Верена проиграла одну карту. Затем две. Все это время она наблюдала за Брэндоном, но не заметила ничего, что указывало бы на какие-то его особые таланты распознавать нечестную игру.
 Да и вообще, его как будто больше занимала она сама, чем игра. Он то и дело посматривал на Верену, и это заставляло ее хмуриться.
 Она разыграла третью карту и попыталась не изменить выражения лица, когда проиграла в третий раз. Ее столбик гиней заметно уменьшился, как и столбик перед Брэндоном. Ей было нестерпимо наблюдать, как он небрежно бросил маркер на стол, когда у него кончились монеты.
 Вертя в пальцах последние гинеи, Верена поймала взгляд Джеймса, который стоял в другом конце комнаты. Он тут же все понял по выражению ее лица и нахмурился.
 Так дальше продолжаться не может. Если она хочет помочь брату, то должна была попытать счастья. Рискнуть. Сделать то, чем жили ее отец и Джеймс. Верена была уверена, что деньги им с Джеймсом понадобятся, – отец всегда говорил, что почти из любой трудной ситуации можно выйти с помощью горсти золота.
 Джеймс остановил проходившего мимо слугу и тихо заговорил. Не прошло и минуты, как слуга появился у стола Верены с тремя бутылками портвейна на подносе.
 – От мистера Ланздауна. В честь красоты леди Уэстфорт.
 Верена послала Джеймсу благодарную улыбку.
 – О, какая щедрость!
 Острый взгляд Брэнда пробежал по трем бутылкам.
 – В самом деле.
 Лорд Джеймсон протянул пустой бокал.
 – Я этого человека не знаю, но, наверное, он принц.
 Мистер Кэбот-Льюис согласился, позволив слуге наполнить до краев и его бокал.
 – Если я с ним познакомлюсь, напомните, чтобы поблагодарил его за такую щедрость. Портвейн – мой любимый напиток.
 Брэндон с сомнением посмотрел на Верену:
 – Может, я закажу для вас что-нибудь другое? Например, херес?
 – О, нет-нет! Я обожаю портвейн.
 Следующие два кона Верена сыграла более агрессивно, выиграв один раз и проиграв другой. Убедившись, что бокалы всех присутствующих полны, включая ее собственный, она немного отпила. Верена не могла позволить себе лишнее, если хотела выиграть. Когда никто не видел, она отливала портвейн в кадку с растением рядом с их столом.
 Время шло, а слуга, подкупленный Джеймсом, не уставал наполнять бокалы игроков. Лорд Джеймсон вскоре захмелел. Верена это поняла по его блуждающему взгляду и глуповатой улыбке и сразу успокоилась.
 Потом Верена посмотрела на мистера Кэбот-Льюиса. Он, прищурившись, разглядывал свои карты и часто моргал, словно не мог сфокусировать на них взгляд. Верена постаралась скрыть улыбку.
 И, наконец, она посмотрела на Брэндона. Свет люстры смягчил черноту его волос, тронул золотом скулы и придал всему его облику некоторую суровость. Верена заметила, что бокал Брэндона почти пуст. Она кивнула слуге, и тот сразу же наполнил его.
 Брэндон посмотрел на Верену. В его взгляде было что-то высокомерно-собственническое, словно стоило ему поманить женщину пальцем, и она немедленно прыгнет к нему на колени.
 А интересно было бы оказаться у него на коленях, подумала Верена. Но тут же прогнала эту мысль и, вздернув подбородок, с вызовом посмотрела на Брэндона. Он улыбнулся, взгляд его чуть смягчился, и Верену охватило странное чувство. Ей показалось, что Брэндон знает, кто она такая, какие совершила грехи, но ему на это глубоко наплевать.
 Верена перевела взгляд на кучку золотых монет, лежавших перед ней на столе, ощутив при этом знакомое покалывание в ладонях. Брэндон Сент-Джон был человеком опасным.
 – Леди Уэстфорт, – невнятно проговорил Джеймсон, – вы сдаете.
 Верена взяла карты, ее пальцы скользили по их гладкой поверхности. Она скосила глаза на Брэндона – он уставился в свой бокал. Джеймсона и Кэбот-Льюиса совсем развезло. Момент настал.
 Она перетасовала карты, ловко подложив даму в низ колоды. Следующие три кона Верена выиграла. Придвигая к себе выигрыш, она встретилась взглядом с Джеймсом, стоявшим в другом конце зала, и послала ему едва заметную улыбку. Все шло великолепно.
 – Леди Уэстфорт, вы не пьете, – раздался негромкий низкий голос.
 Брэндон пристально смотрел на нее. У него были просто потрясающие глаза – настолько синие, что при соответствующем освещении казались черными.
 – Вы ошибаетесь, мистер Сент-Джон. Я выпила больше других.
 Он поднял бокал, и Верена заметила, что его рука слегка дрожит. Верена едва удержалась, чтобы не засмеяться своей удаче, когда настал черед Брэндона сдавать карты. Она наблюдала, как он возится с ними, и подбодрила улыбкой, принимая свою первую карту.
 Глаза Брэндона сузились, его взгляд стал жестким и жарким. От этого взгляда по спине Верены побежали мурашки. Должно быть, он понял, что выдал себя, потому что немедленно отвел глаза, продолжая сдавать карты. Верена была потрясена собственной реакцией на взгляд Брэндона. Ее бросило в жар. Так она реагировала только на взгляд Эндрю.
 Она снова посмотрела на Брэндона. Нет, конечно же, нет, она ничего не чувствует к Брэндону Сент-Джону, кроме...
 – Ваш ход, леди Уэстфорт. – Взгляд Брэндона снова скользнул по ней, но на этот раз более сдержанно. Его низкий голос, казалось, окутал ее, коснулся обнаженных плеч. – Вы сбрасываете?
 Верена обнаружила, что у нее слегка дрожат руки. Это никуда не годится. Так она не сможет подменить карту. Она быстро сняла карту, остальные положила на стол.
 Брэндон переключил внимание на лорда Джеймсона. Верена с облегчением вздохнула. Чтобы как-то занять руки, она взяла бокал и сделала глоток портвейна. У всех, кроме нее, бокалы были пусты. Убедившись, что никто не смотрит, она хотела вылить портвейн в кадку с растением.
 Сильные пальцы, сомкнувшиеся на ее запястье, заставили Верену поставить бокал на стол. Верена посмотрела Брэндону в глаза.
 Он улыбнулся своей белозубой улыбкой:
 – Терпеть не могу, когда попусту расходуют хороший портвейн.
 – Что такое? – поинтересовался Кэбот-Льюис и попытался заглянуть через стол, едва не свалившись при этом со стула. – Леди Уэстфорт опрокинула бокал?
 – Пока нет, – сказал Брэнд и, наклонившись, чтобы никто их не услышал, спросил: – Видимо, портвейн вам совсем не по вкусу. Может, заказать для вас лимонад?
 Верена поджала губы.
 – Не понимаю, о чем вы говорите. Я просто рассматривала растение, мне нравится его цвет. – Она выразительно посмотрела на свое запястье. – Теперь вы можете меня отпустить.
 – Выпейте.
 – Нет.
 – Верена. – Он наклонился еще ближе. Для всех остальных это был интимный разговор между любовниками – пальцы на запястье, губы у самого уха. – Пей, иначе я расскажу, что ты выливала вино.
 Это была угроза. А угроз Верена не любила.
 – Отпустите мою руку.
 Он поднял брови.
 – Иначе я не смогу выпить.
 Он разжал пальцы, но не сводил с нее тяжелого взгляда.
 Этот человек оскорбил ее, не принимал всерьез, а теперь еще собирался выставить на посмешище. Ну что ж! Она ему покажет. Кровь Ланздаунов, текущая в ее венах, вскипела.
 Скрестив взгляды с Брэндоном, она подняла, свой бокал и выпила портвейн. Глотками. До дна. Вино растеклось по жилам, глаза заслезились, но Верена мужественно проглотила последние капли. И со стуком поставила бокал на стол.
 Брэндон тихо ругнулся.
 – Дурочка. Ты сделаешь все, что угодно, лишь бы не признать правды, да?
 Лорд Джеймсон сдавленно фыркнул.
 – Давайте, давайте, леди, У.! Покажите ему, что почем!
 Верена сморгнула выступившие слезы, в глазах щипало, все тело словно горело огнем.
 – Чей ход?
 Брэндон откинулся на стуле с недовольным видом, когда Джеймсон продолжил игру.
 Верене было все равно, что думает Брэндон Сент-Джон. Она взрослая женщина, и если ей захотелось выпить портвейна, она так и поступает. В любое время дня. Да и вообще, она и еще бокал выпьет. Или два. А может, и три.
 Поймав взгляд проходившего мимо слуги, Верена указала на свой бокал. Слуга немедленно наполнил его. Вверена снова выпила до дна. А почему бы и нет? Она уже прилично выиграла. И если поведет себя осторожно, то увеличит свой выигрыш. И этого достаточно. Пока.
 Верена позволила слуге снова налить ей вина.
 Брэнд все сильнее и сильнее хмурился.
 Она перестала обращать на Сент-Джона внимание, зато без зазрения совести кокетничала с лордом Джеймсоном и мистером Кэбот-Льюисом. Сделав глоток портвейна, она на этот раз обнаружила, что он не такой уж и противный. Чем больше пьешь, тем вкуснее. Возможно, в этом-то весь и фокус.
 Они сыграли еще кон, и, к удивлению Верены, она не только снова опустошила свой бокал, но и выиграла. Она уже подумывала попросить еще портвейна, когда услышала у своего уха голос Брэндона:
 – Даже не думайте, иначе я сам вылью его в кадку.
 Она презрительно фыркнула:
 – Вы мне не отец.
 – Нет, – мрачно ответил он, и от его взгляда по спине Верены снова пробежал холодок.
 – И не брат.
 – Нет, – согласился он.
 – Тогда вы не можете указывать, как мне жить.
 – Я не указываю. Я просто запрещаю. Вы слишком много выпили, и я не собираюсь позволять вам пить дальше.
 – Позволять? Что вы о себе вообразили? – Она с вызовом посмотрела на него, но лицо Брэндона расплылось перед ней. – Прекратите.
 – Что прекратить?
 – Двигаться. Меня от этого мутит.
 Он бросил карты на стол:
 – Все ясно. Мы уходим.
 – Я пришла сюда играть и не собираюсь уходить.
 Он пристально посмотрел на нее, его лицо было мрачным, как грозовая туча. В конце концов, он взял свои карты.
 – Тогда мы сыграем. Но новую партию.
 – А в чем, собственно, дело? – проблеял Джеймсон. Брэндон с безразличием посмотрел на него:
 – Мы с леди Уэстфорт собираемся устранить одно разногласие между нами. Для этого и раскинем карты.
 Кэбот-Льюис взмахнул рукой:
 – Давайте. Мне в любом случае на сегодня хватит. Известно, кто выиграл?
 – Надеюсь, я, – ответила Верена, удивляясь, что так упорно отказывалась от портвейна. Восхитительный напиток. Она подняла свой бокал и с разочарованием обнаружила, что он пуст. – Как жаль. – Она посмотрела на Брэндона, сидевшего с непреклонным видом. Мысль о нем почему-то согрела Верену, и она улыбнулась. – Если я выиграю на снятии колоды, можно мне еще портвейна?
 – Целую бутылку.
 Она удовлетворенно вздохнула:
 – Это справедливо.
 Брэндон перетасовал карты и положил перед Вереной.
 Сегодня вечером она должна вернуться домой победительницей. Верена уже протянула руку к колоде, но остановилась и посмотрела на Сент-Джона.
 – Постойте. А что получите вы, если выиграете?
 Он окинул ее взглядом, задержавшись на линии декольте, на обнаженных плечах, на нижней губе.
 – Если выиграю я, – сказал он, – вы мне позволите проводить вас домой.
 Она с подозрением уставилась на него, почувствовав какой-то подвох.
 – Что-нибудь еще?
 Его взгляд снова скользнул по ней.
 – А что еще может быть?
 – Ну, просто я получаю целую бутылку портвейна, а вы лишь право проводить меня домой. Это не очень-то справедливо.
 – Клянусь Всевышним! – встрял Джеймсон. – Она права! Вы должны получить больше!
 – Как насчет поцелуя? – предложил мистер Кэбот-Льюис. Он так и просиял, его круглое лицо было покрыто испариной. – Я как-то раз выиграл в карты поцелуй. Лучший поцелуй в моей жизни.
 – Мне это кажется справедливым, – согласился Джеймсон. – Ну как, леди У.? Что скажете?
 Поставив локти на стол, Верена оперлась подбородком на ладони.
 – Думаю, ничего не выйдет. – Сюда меня привез мистер Ланздаун, и будет невежливо по отношению к нему уехать с другим. И уж совсем невежливо с кем-то другим целоваться. Хотя и с Ланздауном я целоваться не собираюсь.
 Губы Брэндона искривились в улыбке.
 – Не собираетесь?
 – Нет. Он не в моем вкусе, – призналась она.
 – Бедняга! – прищелкнул языком Джеймсон.
 Кэбот-Льюис с грустью кивнул.
 – А ведь он прислал нам такой славный портвейн. Нельзя обижать того, кто способен на такие широкие жесты.
 – Думаю, ему все равно, – холодно заметил Брэнд. – Он занят фараоном.
 Все взгляды устремились на Джеймса. Верена смогла разглядеть только голову Джеймса, сидевшего рядом с леди Фарли.
 – Надеюсь, ему сегодня повезет больше, чем мне. – Она наклонилась к Брэндону и тоном заговорщицы произнесла: – Понимаете, я обычно выигрываю. Только очень осторожно.
 Брэндон подумал, что никогда в жизни не видел более очаровательной женщины. Особенно после трех бокалов портвейна.
 – Вы не часто пьете, не так ли?
 – Никогда. Понимаете, это мешает судить здраво.
 – Мешает? В данный момент это, по-моему, вам не мешает. Возможно, вы хотели сказать, что это снижает вашу способность судить здраво.
 – Я имела в виду то, что сказала. И сказала то, что имела в виду. – Она направила на него палец. – Вы знаете, что говорит мой отец?
 – Что?
 – Хороший игрок не пьет.
 – А вы хороший игрок? Или нечестный?
 – Мне не нравится ваш тон. – Она попыталась принять оскорбленный вид, но это ей не удалось.
 Облокотившись на стол, Брэндон наклонился к ней поближе:
 – Выбирайте карту, Верена.
 Она посмотрела на колоду и нервно облизала губы. Брэндон проследил за движением ее языка, и его тело напряглось. Черт побери, до чего же она хороша!
 Наконец Верена вытащила и перевернула карту. Это оказался валет треф.
 – Ха! – победно воскликнула она. – Побейте-ка его!
 – Отлично, леди У., – со значением кивнул Джеймсон, галстук у него съехал набок.
 Мистер Кэбот-Льюис с энтузиазмом кивнул:
 – Трудно побить его одной картой.
 Брэндон перевернул свою карту. Король червей. Верена моргнула.
 – Это везение Сент-Джонов! – радостно вскричал Джеймсон. – Я вас предупреждал.
 Брэнд поднялся и положил ладонь на локоть Верены. Он хотел увести ее так, чтобы не заметил Ланздаун.
 – Идемте, леди Уэстфорт. Я провожу вас домой.
 Она подняла на него взгляд.
 – Сейчас?
 – Немедленно.
 Вздохнув, Верена, покачиваясь, поднялась со стула.
 Джеймсон и Кэбот-Льюис тоже встали, шумно прощаясь. Брэнд не дал Верене времени ответить. Он попрощался за них обоих, вывел ее из игорного дома и посадил в карету, прежде чем Верена поняла, что произошло.




 Глава 8



 Поцелуй – это искусство, которое лучше оставить экспертам, поскольку оно гораздо опаснее фехтования. Несвоевременное соединение двух пар губ может причинить больше вреда, чем самый острый клинок.

    Сэр Ройс Пемберли – своей молодой жене, сидя в ложе Шелбурна в театре «Ройял»

 Карета громыхала по улицам Лондона, за окошками, складываясь в зыбкие узоры, мерцали огни. Верена откинулась на подушки, стараясь не обращать внимания на Брэндона, сидевшего напротив, – их колени соприкасались.
 Верене казалось, что она стоит на краю пропасти и один неверный шаг может ей дорого стоить. Она сцепила влажные руки, чувствуя, как биение сердца отдается в ушах.
 Она будет смотреть в окно, притворяясь, что не замечает Брэндона, хоть это и нелегко. Он такой большой, откинулся в угол кареты, руки в карманах, смотрит – глаз не сводит.
 Хорошо еще, подумала Верена, что он не воспользовался ситуацией для неуместного заигрывания. Впрочем, она не против пофлиртовать с ним. Особенно сейчас, когда ночной воздух холодит обнаженные плечи, движение кареты усиливает головокружение, вызванное портвейном, и ей кажется, будто она плывет на облаке.
 Есть, конечно, и другое чувство. Чувство, которого она давно, очень давно не испытывала. Тревога. И еще желание.
 Она закрыла глаза, чтобы не смотреть на Брэндона. Но его облик стоял перед ее мысленным взором. И будь у нее бумага и карандаш, она нарисовала бы его лицо в мельчайших подробностях – морщинки вокруг глаз, когда он улыбается, плотно сжатые губы, когда ему что-то не нравится, широкие плечи, мощные бедра...
 Его бедра. Она про себя улыбнулась. Ей бы хотелось увидеть эти бедра прямо сейчас. Обнаженными. На уровне ее губ, чтобы она могла...
 – Вам вообще не следует пить. – Судя по голосу, это его забавляло. – Поверить не могу, что способны сотворить три бокала портвейна. Моя мать выпивала больше.
 – Ваша мать алкоголичка? – Верена открыла глаза и прищурилась в полутьме. – Что же, неудивительно. Будь у меня шестеро детей, я бы тоже пристрастилась к бутылке.
 – Она не алкоголичка, – усмехнулся Брэндон. – Но вы правы. Имея шестерых детей, вполне можно пристраститься к спиртному. Хлопот у мамы был полон рот. – Он некоторое время разглядывал Верену. – Верена. Какое необычное имя. Откуда оно?
 Верена должна была бы запротестовать, что он назвал ее по имени, но ей понравилось, как оно прозвучало в его устах. Почти по-французски. А все знают, что французский – язык любви.
 – Ну, – произнес он, нетерпеливо шевельнувшись, и его колени глубже вторглись на половину Верены, взволновав ее еще больше, – вы расскажете про свое имя или я попробую угадать?
 – Угадайте.
 Он улыбнулся. Ей очень нравился его рот. Разумеется, после бедер.
 – Так, попробуем... Верена. – Свет с улицы скользнул по его скуле и подбородку. – Вас назвали в честь бабушки, носившей это имя.
 Прелестная история. Верена тут же представила себе добрую старушку, чье состояние не уступало по размерам состоянию принца крови.
 – В этом случае мне бы очень повезло, но вы ошибаетесь. Верена – название маленького городка. Мои родители считали, что зачали меня там, на берегу реки.
 – Как рискованно. Мои родители были такими же неосмотрительными. Помню, как-то я застал их в буфетной. – Он немного сполз с сиденья. Внезапно его ноги перестали давить ей в колени, он вытянул их по обеим сторонам от ее ног, обдавая Верену своим теплом.
 Верена захотела отодвинуться, но было некуда. Она оказалась пленницей этих длинных мускулистых ног. Как... приятно.
 Карета стала огибать угол, и Брэндон умудрился использовать этот момент для того, чтобы снова изменить позу, и теперь его колени уже уперлись в сиденье Верены и прижались к ее ногам. У Верены перехватило дыхание, плечам, груди стало зябко, соски напряглись, и от желания Верену бросило в жар. Надо же! Знай она, что портвейн такой коварный напиток, она не притронулась бы к нему.
 – Расскажите мне о своем муже. Он, кажется, любил спорт?
 Она попыталась привести в порядок растрепанные чувства.
 – Эндрю? Да, он любил спорт, особенно тот, где можно сделать ставки. – Верена немного сместилась в сторону, подальше от Брэндона. Ибо его ноги действительно таили в себе опасность – заставляли ее думать о всяких недостойных вещах. Например, как он выглядит без одежды. Она из-под ресниц взглянула на Брэндона. Одежда на нем сидела безукоризненно, подчеркивая линии его стройной, словно высеченной резцом скульптора фигуры.
 Остается лишь благодарить Бога за столь прекрасный экземпляр. И чтобы поддержать такое направление мыслей, Верена решила этим вечером лишние десять раз прочесть перед сном «Аве, Мария».
 Она разгладила на коленях юбку, наслаждаясь ощущением шелка под пальцами. Верена чувствовала себя потрясающе живой, замечала каждую мелочь – дрожащие огни, ткань платья под своими ладонями, цоканье лошадиных копыт по мостовой. Ночь была полна волшебства.
 – Ваш муж хотел детей?
 Она нахмурилась и про себя посетовала на полумрак, потому что не могла разглядеть выражения лица Брэндона.
 – Нет, не хотел. В то время не хотел.
 Брэндону показалось, что он уловил легкую печаль в ее глазах. Он придвинул ноги ближе к ногам Верены. Она опустила глаза, но не сделала попытки отодвинуться.
 Жаль, что у него такая большая карета. Надо будет завтра же заказать поменьше.
 – Насколько я знаю, Уэстфорт погиб в перевернувшейся карете вскоре после вашей свадьбы. Лошади понесли?
 – Нет, это вина Эндрю. – Она через силу улыбнулась. – Он гнал во весь опор и слишком круто стал огибать угол. Он сломал шею.
 – Простите.
 – Ничего. Все случилось быстро и безболезненно. Он умер так же, как жил – свободным. Как ни печально, но я предчувствовала, что произойдет нечто подобное.
 Ее голос дрогнул, и Брэндон нахмурился:
 – Вы все еще тоскуете по нему.
 Она посмотрела в окно. Темная кожа, которой были обиты стены кареты, служила идеальным фоном для красоты Верены.
 Красоты. Странно, но теперь он считал ее красавицей, именно такой описал Верену Девон. Дело было не в лице или теле, хотя и они были достойны восхищения. А еще в чем-то. Может, в ее внутренней красоте?
 Брэндон вздохнул. Вместо того чтобы расспросить ее о Хамфорде, он удовлетворяет свое любопытство в отношении этой женщины – кто она, откуда и все прочее.
 Она вдруг усмехнулась, откинувшись на подушки:
 – Знаете, что меня не устраивало в покойном муже? Его храп.
 Брэндон ухмыльнулся, гадая, что она сделает, если он сграбастает ее и поцелует. Он сгорал от желания снова ощутить вкус ее губ, который до сих пор не мог забыть. А может быть, это лишь игра его воображения? Надо проверить.
 Верена вздернула подбородок:
 – Вы надо мной смеетесь.
 Он завладел ее рукой.
 – Я не смеялся.
 – Нет, но вы улыбнулись, а это почти одно и то же. Сколько нам еще ехать? Я хочу домой.
 – Мы и едем к вам домой.
 – Почему так долго? – Она с подозрением воззрилась на Брэндона, но руки не отняла. – Вы уверены, что везете меня ко мне домой, а не к себе?
 – У меня нет дома, я снимаю квартиру рядом с Сент-Джеймс-стрит.
 – Что? У Сент-Джона нет дома? Мне казалось, против этого существует закон. Что-то вроде «Все надутые ослы должны иметь собственное жилище».
 Он ухмыльнулся:
 – Знаете, мне кажется, вы бы понравились моей матери.
 – Сомневаюсь. Мне редко удается ладить с другими женщинами. Не знаю почему.
 Большим пальцем он погладил тыльную сторону ее ладони, восхищаясь бархатистостью кожи.
 – Возможно, потому что вы слишком прямолинейны.
 – Прямолинейна? Вы хотели сказать «честна»?
 Брэндон промолчал. Он и сам не знал, что хотел сказать. Он лишь понимал, что эта женщина, сидящая в такой искушающей близости, все равно сидит слишком далеко. Он хотел, чтобы она находилась рядом. На нем. Под ним. Он ощутил, как разгорается огонь внутри.
 Верена вздохнула:
 – Вы не собираетесь отвечать, и я знаю почему. Вы не считаете меня честной или заслуживающей уважения, иначе не предложили бы мне деньги, чтобы я оставила в покое вашего брата. Полагаю, вы обо мне весьма низкого мнения.
 – Вы ошибаетесь, – медленно проговорил он. – Да, кое в чем я ошибся, но у меня были на то веские причины.
 – Какие же?
 – Я не стану об этом распространяться, но признаюсь, что несколько поспешил в своих суждениях.
 – «Несколько поспешил», – с насмешкой произнесла Верена. – Это все равно что быть почти беременной.
 Брэндон раскрыл ее ладонь, любуясь формой пальцев. Они были длинные и нежные, как у музыкантши, художницы, возможно, искусной любовницы. Эта мысль искушала, и Брэндон поднес руку Верены к губам, провел губами по ее пальцам, задерживаясь на каждом сгибе.
 Она смотрела, расширив глаза, приоткрыв губы.
 – Вы... вы не должны этого делать.
 Он поцеловал ее указательный палец.
 – Почему нет?
 – По-потому что это... – Она судорожно сглотнула. Он прошелся губами по среднему пальцу. По телу Верены пробежала дрожь, на ее лице отразилось желание.
 Он читал ее, как раскрытую книгу, все чувства Верены отражались на ее лице, и Брэндон не мог отвести от него глаз. Он прижался губами к чувствительному месту на ладони, у основания среднего пальца, пощекотал языком нежную складку.
 Верена вздрогнула и подалась вперед, ее колени сжались, дыхание стало прерывистым. Ее реакция была такой естественной, такой чистой. Брэндон едва не утратил над собой контроль. Прижав к губам пальцы Верены, он закрыл глаза. Он не решался потребовать обещанного поцелуя, поскольку не владел собой.
 – Сент-Джон... – Верена сглотнула, все ее тело пылало. Она хотела Брэндона – немедленно. – Я должна, вам поцелуй и готова его отдать.
 Брэндон прищурился, его обольстительный голос прозвучал почти убаюкивающе:
 – Вы слишком много выпили.
 Она вся напряглась.
 – Но я пожалею, что не выпила еще больше, если вы меня не поцелуете.
 Его губы изогнулись, глаза вспыхнули.
 – Если бы вы пересели ко мне... на мое сиденье... Грудь Верены жаждала его прикосновения.
 – Да, – задыхаясь, прошептала Верена.
 – И если бы сели ко мне на колени и обняли меня за шею...
 Пламя страсти готово было поглотить ее в любой момент.
 – И что вы мне дадите?
 – Я подарю вам лишний поцелуй, который вы никогда не забудете. – Его голос сводил Верену с ума.
 Верена понимала, что это настоящее распутство, и, однако же, поймала себя на том, что съезжает на край сиденья. Ноги Брэндона располагались по обе стороны от нее, и было так необыкновенно легко оказаться у него на коленях.
 Он обнял ее, прижал к груди, его губы завладели ее губами. И снова все повторилось – это был не просто поцелуй, это было вкушение, наложение клейма. Руки Брэндона ласкали ее спину, и Верена застонала под этим напором, открывшись навстречу ему.
 По телу Верены пробегали волны желания, лишая ее способности мыслить.
 Дернувшись, карета остановилась, Верена отпрянула от Брэндона, перешла на свое сиденье и, откинувшись на подушки, пыталась выровнять дыхание.
 Минуту они неподвижно сидели, глядя друг на друга и учащенно дыша. Какая мука! Верене страстно хотелось вернуться в объятия Брэндона, снова ощутить прикосновение его рук, почувствовать его вкус.
 Она прижала ладонь ко лбу.
 – Я... я не хотела, чтобы мы...
 – Я знаю, Верена, я...
 Дверца кареты отворилась, и лакей откинул подножку. Брэндон со вздохом пригладил волосы и, неуверенно улыбаясь, встретился взглядом с Вереной.
 – Идемте. Я обещал проводить вас до дома и выполню свое обещание.
 Выйдя из кареты, он протянул руку Верене.
 Молча кивнув, она оперлась на нее и спустилась со ступенек. На улице они попали в золотистый круг света, исходивший от портика. Брэндон заставил Верену взять его под руку, и они вместе поднялись на крыльцо. Верена повернула дверную ручку и посмотрела на Сент-Джона.
 – Что такое?
 Нахмурившись, она еще раз повернула ручку.
 – Заперто.
 – У вас есть ключ?
 – Конечно, нет. Гербертс должен был меня дожидаться. Брэндон вскинул брови:
 – И вы поверили, что он вас дождется?
 Она не ответила. Усмехнувшись, Брэндон постучал в дверь латунным кольцом.
 Ответом была тишина.
 Брэндон наклонился к Верене и тихо, но веско произнес:
 – Вы, мадам, должны мне поцелуй.
 – Вы его получили в карете.
 – Нет. Это был дополнительный поцелуй. И вы это знаете.
 Он прав. Верена подавила вздох. А она-то надеялась, что Брэндон об этом забыл. Туман в голове он выпитого портвейна быстро рассеивался. И теперь, более чем когда-либо, Верена осознавала, насколько опасно находиться наедине с таким человеком, как Брэндон. Он не станет тратить время на красивые слова. Нет, он человек действия. Точнее, действий. Верена не сомневалась, что на поцелуе он не остановится, впрочем, она и сама жаждала продолжения.
 Может, стоит позволить ему поцеловать себя здесь, на крыльце, на глазах у его слуг? Наверняка это удержит Брэндона от дальнейших действий, а ей послужит напоминанием о ее обязательствах перед собственной гордостью.
 Она провела ладонями по юбке, вспоминая, как его губы скользили по ее пальцам, как его пальцы касались ее груди. Помоги ей Боже, но он слишком чувственный.
 – Очень хорошо, мистер Сент-Джон. Если вы настаиваете на получении вашего поцелуя... – Она закрыла глаза, подставила губы и стала ждать.
 Брэндон ничего не сказал.
 Хоть бы он скорее поцеловал ее и уехал.
 Молчание затягивалось. Верена приоткрыла глаза и взглянула из-под ресниц. Брэндон стоял, скрестив на груди руки, и без тени улыбки смотрел на нее.
 Верена вздохнула и расправила плечи.
 – Вы не хотите вашего поцелуя?
 – Не здесь. – Он отвернулся и снова грохнул по двери.
 Верена поморщилась: – Вы сломаете дверь.
 – Мне сейчас хочется все крушить, – прорычал Брэндон. – Где черти носят вашего дворецкого? В жизни не видел более ленивого, невежественного...
 Ручка повернулась, и дверь медленно приоткрылась. На пороге стоял Гербертс, волосы всклокочены, галстук съехал набок.
 – Ну вот. Я что, запер по ошибке дверь?
 – Запереть дверь – не ошибка, – нетерпеливо проговорил Брэндон. – Ты заснул.
 – Я? – Дворецкий попытался принять обиженный вид, но ниточка слюны в уголке рта выдавала его. – Да я все время сидел тут, в уголке.
 – Положив голову на стол, – заметила Верена, прошествовав мимо него. – Нет-нет, не спорь! Лучше возьми накидку. – Она подала ее дворецкому. – Мистер Сент-Джон не задержится, поэтому закуски подавать не нужно.
 Гербертс понимающе кивнул:
 – Хорошо, что вы сказали, хозяйка, а то я бы их точно принес.
 Брэндон отдал Гербертсу пальто, и Верена провела Сент-Джона в гостиную. Чем быстрее все закончится, тем лучше.
 Едва дождавшись, когда он закроет дверь, Верена повернулась к Брэндону с приклеенной улыбкой.
 – . Прекрасно. Вы хотели получить свой поцелуй.
 – В свое время, – медленно проговорил он и посмотрел на Верену так, словно хотел заглянуть в ее сердце. – Верена, я хочу задать вам вопрос. Что вы знаете о лорде Хамфорде?
 Верена моргнула. Хамфорд. Брэндон участвует в шантаже против Джеймса?
 – А что?
 – Разве он не был приглашен к вам на ужин с месяц назад?
 – Я устраиваю званый ужин в первый вторник каждого месяца. И всегда приглашаю леди Джессап, которую сопровождает либо ее сын, либо Хамфорд.
 Не отрывая взгляда от лица Верены, Брэндон произнес:
 – Хамфорда нет в живых.
 Верена замерла.
 – Что?
 – Он был убит сразу после того, как ушел от вас.
 – Нет! – Она прижала руку к губам. – Откуда вы знаете? Я должна была... – Она закрыла глаза, часто дыша. – Боже мой. Нет.
 Брэндон всматривался в ее лицо. Либо она действительно удивлена, либо притворяется.
 – Его убили, Верена.
 – К-кто мог убить такого безобидного старика?
 И в самом деле, кто? Брэнд поверил Верене. Об убийстве она не знала. Ее реакция была слишком быстрой, слишком искренней. Он уловил бы фальшь. Ему стало легче, настроение улучшилось, и он уже стал прикидывать; что делать дальше, когда раздался громкий стук в парадную дверь.
 Было слышно, как зашаркал по коридору Гербертс.
 Брэнд посмотрел на Верену.
 – Вы кого-то ждете?
 – Вероятно, это мистер Ланздаун приехал убедиться, что я благополучно добралась до дома. Если хотите получить ваш поцелуй, тогда вам лучше это сделать сейчас.
 Ему пора было уходить, а он прояснил еще не все вопросы. Он должен снова с ней увидеться. Эта мысль доставила Брэндону гораздо больше удовольствия, чем следовало бы.
 – Леди Уэстфорт, не желаете ли отправиться завтра на прогулку в экипаже? Я купил новую пару серых лошадей. Провести час на свежем воздухе – не так уж плохо.
 – А не повредит вашей репутации, если вас увидят в моем обществе? Мне бы не хотелось, чтобы от вас отвернулись друзья и знакомые.
 Ему хотелось сказать ей, что, будучи Сент-Джоном, он может показываться в компании людей самого низкого происхождения. Но тут подумал, что подобное заявление покажется ей снобистским. Боже мой, когда он успел превратиться в такого... Брэнд нахмурился.
 – Если вас не прельщает прогулка в экипаже, мы могли бы...
 – Нет-нет! Почему же? Просто ваше предложение удивило меня. Полагаю, мне надо поехать. Может, вашей репутации это повредит, зато моей пойдет только на пользу.
 Брэндон не сдержал улыбки. Верена не приняла бы от него деньги, но, видимо, не возражала использовать его для улучшения своего положения в обществе.
 – Так приятно, когда можешь принести пользу.
 – В самом деле, – с невинным видом заметила она. Он смотрел на нее, едва сдерживая смех.
 – До чего же вы неблагодарная!
 – А вы, сэр, деликатностью не отличаетесь.
 Он хотел возразить, но она жестом остановила его:
 – Даже не пытайтесь отрицать. Вы грубы, и вам это нравится.
 Она права. Так оно и есть. И убеждать ее в обратном – бессмысленно.
 – Не стану притворяться деликатным. Да. Мне грубость по душе. Если же вам нужны нежности, не следовало давать отставку Чейзу.
 Верена не могла не усмехнуться в ответ на это меткое замечание.
 – Нежности мне не нужны, а вот в экипаже я покатаюсь с удовольствием, если, конечно, вы не станете требовать своего поцелуя там.
 – Я имею право потребовать свой поцелуй, когда и где захочу.
 – Я прошу вас быть джентльменом.
 Не успел он ответить, как дверь открылась, и Гербертс доложил о приходе Джеймса. Увидев Брэндона, Джеймс нахмурился:
 – Сент-Джон! Какой сюрприз... не ожидал увидеть вас здесь.
 Брэндон поднял брови:
 – А кого вы ожидали здесь увидеть? Моя карета единственная возле дома.
 Джеймс поджал губы, и Верена поспешила вмешаться.
 – Мистер Сент-Джон, спасибо, что проводили меня. Я с нетерпением жду нашей поездки. Может быть, завтра в десять?
 Услышав это, Джеймс еще больше нахмурился. Брэндон еще мгновение смотрел на него, потом повернулся к Верене и поклонился.
 – До завтра.
 Как только дверь закрылась, Верена опустилась в кресло. Она чувствовала себя опустошенной и измученной.
 – Черт, черт, черт.
 – Вот уж точно. – Джеймс сел напротив. – Ты исчезла, даже не предупредив меня. Если бы не леди Фарли, я бы до сих пор играл, считая, что ты в безопасности.
 – Прости. Мне стало нехорошо от духоты. – И от двух... нет, от трех бокалов портвейна, хотя об этом брату можно было и не говорить.
 Джеймс нахмурился:
 – А что там насчет завтрашнего дня? Ты же не собираешься снова встречаться с Сент-Джоном?
 – Он хочет, чтобы я покаталась с ним, вот и все.
 – Ха! Он хочет большего.
 – Чепуха.
 – Верена, ты только посмотри, как он пялится на тебя. Весь вечер глаз с тебя не сводил.
 – Следил, не жульничаю ли я.
 – А ты жульничала?
 – Пыталась.
 Джеймс покачал головой:
 – Я ему не доверяю.
 Верена поджала губы. Она тоже не доверяла Брэндону Сент-Джону. Что все-таки ему нужно?
 – Джеймс, кто-то убил Хамфорда сразу после того, как он покинул мой дом.
 Джеймс замер, глаза его потемнели.
 – Убил? С чего ты взяла?
 – Сент-Джон сказал. Он думал, я уже об этом знаю.
 – Проклятие. Это мне совсем не нравится, Верена.
 – Мне тоже. Я поеду кататься с Сент-Джоном и попытаюсь у него хоть что-нибудь выведать.
 – Смотри не попади в ловушку.
 – В ловушку? Но мне нечего скрывать.
 Джеймс сердито посмотрел на сестру:
 – И все равно мне это не нравится. А что, если именно он ищет этот список? И сам убил Хамфорда?
 – Это исключено. – Она поймала недоумевающий взгляд Джеймса и покраснела. – Сент-Джон не имеет никакого отношения к убийству Хамфорда.
 – Странно, что ты так в этом уверена.
 – Зачем ему? Сент-Джон баснословно богат. И потом, в его пользу говорит тот факт, что он сам рассказал мне об убийстве Хамфорда.
 – В смысле?
 – Джеймс, все считают, что Хамфорд сбежал из страны. Беднягу никто даже искать не станет.
 – Тут ты права.
 – Разумеется.
 Верена не знала, что и думать. Брэндон Сент-Джон мог и не убивать Хамфорда, но каким-то образом был связан с исчезнувшим списком. В этом она не сомневалась. Теперь главное – выведать у него правду.
 Эта мысль почему-то совсем не испугала Верену. Только пробежал по спине холодок возбуждения, и Верена в приподнятом настроении стала обдумывать план атаки. Да помогут Брэндону Сент-Джону небеса. Ему понадобится их поддержка.




 Глава 9



 Мужчины похожи на больших щенков-переростков. Они не знают, как вести себя в обществе, и имеют дурацкую привычку пачкать ковры.

    Лайза, молодая жена сэра Ройса Пемберли, – мисс Девоншир, которая жаловалась на своего брата, имевшего обыкновение тащить грязь в утреннюю гостиную

 На следующее утро Брэндон встал гораздо раньше обычного, привел себя в порядок и оделся с особой тщательностью. Его мысли немедленно обратились к Верене. Сегодня утром он насладится их небольшой прогулкой. Но прежде всего надо плотно позавтракать.
 И Брэндон отправился в «Уайтс». Там он выбрал столик в углу и стал пробираться к нему, когда вдруг заметил Чейза. Помедлив, Брэнд подошел к его столику.
 – А вот и я, – сказал Брэндон, выдвигая стул и с интересом разглядывая яичницу с беконом.
 Особой радости Чейз не выразил.
 – Что ты тут делаешь?
 – Я член клуба. Бываю здесь постоянно.
 – А я думал, ты снова спасаешь меня от очередной хищницы. Или это было задание прошлой недели?
 Брэндон едва сдержал гнев. Проклятие, он ведь стремился не быть марионеткой в руках Маркуса. Но Чейз есть Чейз. У него талант подмечать в человеке слабые места и, будучи загнанным в угол, нападать, не задумываясь.
 Брэндон знаком подозвал официанта и велел ему подать завтрак.
 – Я рад, что нашел тебя.
 Чейз сделал большой глоток из своего бокала. Брэндон нахмурился, безошибочно уловив аромат бренди.
 – Не рановато ли, а?
 – Как раз наоборот. В отличие от тебя мне еще предстоит поспать.
 Брэнд решил промолчать. Чейз не любил, когда вмешивались в его жизнь. Официант принес завтрак, и Брэндон принялся за еду.
 – Мне нужно поговорить с тобой об очень важном деле, – сказал Брэндон, как только официант ушел.
 – Мне нечего тебе сказать.
 – Но это касается леди Уэстфорт.
 Любопытство взяло верх, и Чейз спросил:
 – Она все еще мучает тебя, демонстрируя всем и каждому твой чек? Может, ты хочешь, чтобы теперь я от нее откупился? – Чейз откинулся на спинку стула и помахал бокалом. – Нет уж. Мой чек она использует так же, как твой, сделав из него очередную зверюшку. И если мы продолжим в том же духе, она, в конце концов, откроет зверинец.
 Брэндон отправил в рот кусок ветчины.
 – Думаю, она пошла дальше этой затеи. Теперь она делает украшения, в которые вставляет мое имя. Вчера вечером на ней было ожерелье с моей подписью.
 Чейз расхохотался, запрокинув голову. Брэнд уже не помнил, когда брат смеялся.
 – Брэнд, тебе предстоит узнать, что Верена – единственная в своем роде. Я мог бы рассказать тебе о ней очень много, но ты не посчитал нужным поинтересоваться. – Он посерьезнел. – На самом деле никто из вас даже не потрудился спросить мое мнение. Когда вы, наконец, поймете, что мне уже не девятнадцать?
 – Когда ты повзрослеешь. Послушай, Чейз, своим поведением ты вынуждаешь нас к подобным мерам. – Он многозначительно посмотрел на бокал, стоявший перед Чейзом.
 – Мне не нужен ни ты, ни Маркус, – фыркнул Чейз, снова глотнув из бокала. – Перестаньте дышать мне в затылок всякий раз, когда, по вашему мнению, я могу сделать что-то, порочащее благословенное имя Сент-Джонов. Я устал от этого.
 – Ты действительно просил Верену стать твоей женой?
 Чейз уставился в бокал.
 – Что она сказала?
 – Ничего. И я не собирался ее расспрашивать. Так ты ответишь на мой вопрос?
 – Я не обязан на него отвечать.
 – Знаю.
 Чейз вздохнул и поставил бокал на стол.
 – Я попросил ее стать моей женой, но она отказалась.
 – Ты... тебе она нравится? – Очередной кусок ветчины застрял у Брэндона в горле.
 – Разумеется, нет.
 Брэндон проглотил.
 – Она необыкновенная женщина.
 – Мало сказать. Таких больше нет, Брэнд. Она честна и...
 – И жульничает в карты. Вчера вечером я видел, как она это проделывает.
 – Мы тоже так делаем, – ухмыльнулся Чейз.
 – Только когда играем друг с другом.
 – А как иначе, по-твоему, она могла бы содержать такой дом?
 Брэндон поднял брови:
 – Она делает это ради средств к существованию?
 – Только когда необходимо.
 – Это она тебе сказала?
 – Нет, я просто наблюдал.
 – Я бы не назвал это честным.
 – Никто не совершенен. Даже ты.
 Брэндон положил вилку и нож на тарелку и отодвинул ее.
 – Даже я.
 Много лет назад они с Чейзом были очень близки, почти неразлучны. Иногда Брэнд скучал по прежнему Чейзу, тому юноше, чей смех не был окрашен грустью, тому юноше, который постоянно шутил и безоглядно радовался жизни.
 Но все изменилось. И Чейз тоже. Возможно, в чем-то его брат прав. Брэндон нахмурился, теребя салфетку. Наконец, он поднял глаза.
 – Чейз, я хочу тебе кое-что рассказать. Это касается Верены.
 – Говори!
 – Только обещай хранить это в тайне.
 – Даже Маркус не должен знать?
 – Да. До поры до времени. Пока я не выясню все обстоятельства дела.
 Чейз настороженно смотрел на брата.
 – Что случилось?
 Брэндон пересказал Чейзу все события, произошедшие до этого дня, опустив только поцелуй, который он выиграл у Верены прошлым вечером.
 Впрочем, не только поцелуй, а еще множество фактов.
 Чейз покачал головой:
 – Верена никогда бы не стала соучастницей преступления.
 – Даже за деньги?
 – Она ведь не обратила в наличные твой чертов чек, не так ли? – отмахнулся Чейз. – Если Верене нужны деньги, она выигрывает их в карты.
 Накануне вечером Брэндон в этом убедился.
 – Кроме того, – продолжал Чейз, – если бы она действительно отчаянно нуждалась в деньгах, не отказала бы мне.
 Брэндон бросил салфетку на стол.
 – Верно.
 Нахмурившись, Чейз побарабанил пальцами по столу.
 – Брэндон, ты спрашивал Верену об этом пропавшем списке?
 – Нет. Только о Хамфорде.
 – Она знала, что его убили?
 – Не думаю. Когда я ей сказал, она была потрясена.
 Чейз все так же задумчиво смотрел на Брэндона.
 – Ты, похоже, читаешь ее мысли по лицу, это странно, особенно для человека, который ее презирает.
 – Я ее не презираю, но и не одобряю.
 – Значит, она тебе нравится.
 – Я этого не сказал.
 – Тогда, значит, не нравится.
 Брэндон поймал взгляд Чейза, который смотрел на него, явно забавляясь, и нахмурился.
 – Проклятие, Чейз, чего ты от меня хочешь?
 – Признайся, что ошибался в отношении Верены. Она не такая, как ты думал.
 – Ты не знаешь, что я думал.
 – Все знают, что ты думал. Это выразилось в том, как ты с ней обращался, как пришел в ее дом и размахивал перед ней деньгами.
 – Ты преувеличиваешь.
 – Неужели? – Облокотившись на стол, Чейз наклонился к брату. – Хочешь знать, что я думаю?
 – Нет.
 – Думаю, что тебя к ней влечет. Я думаю, что тебя тянет к ней с самого начала, и поэтому ты считаешь необходимым вести себя как редкий зануда – постоянно напоминать себе, что ты, Сент-Джон, выше ничтожной леди Уэстфорт.
 – Я ведь не надутый осел.
 Чейз откинулся на стуле, недоверчиво глядя на брата. Слова Брэндона повисли в воздухе. Верена тогда сказала то же самое.
 – Я не надутый. И никогда так себя не вел.
 Чейз сдавленно хохотнул.
 – Брэнд, всю свою жизнь ты был настолько совершенен, что все мы чувствовали себя жалкими червями по сравнению с тобой.
 – Чепуха. Я далек от совершенства и готов это признать. У меня скверный характер. Я всегда опаздываю, как бы ни старался прийти вовремя. Не в состоянии проявлять интерес к женщине дольше двух недель. И даже под страхом смерти не могу нормально завязать галстук. – Он сокрушенно коснулся своего галстука. – Знал бы ты, сколько времени у меня ушло на этот узел, не говорил бы о моем совершенстве.
 – Ты только прислушайся к себе. Даже перечень твоих недостатков вызывает смех. Ты настолько безупречен, что у меня ломит зубы. – Он снова фыркнул. – Ты даже не представляешь, насколько ты совершенен, ты вызываешь восхищение, хотя и не заслуживаешь его.
 – Чейз, мы говорим о Верене.
 Чейз взял бокал и стал рассматривать его на свет.
 – Я уже сказал тебе, как отношусь к Верене. Нравится тебе это или нет, но она не способна на обман, о котором ты говоришь. На твоем месте я бы все ей рассказал. Возможно, с ее помощью ты найдешь способ выручить своего друга.
 Если бы все было так легко и просто.
 – Чейз, может, я и отношусь к Верене слишком предвзято, но ты должен признать, что ударяешься в другую крайность – считаешь ее простодушно-невинной.
 – Я считаю, что она женщина. Настоящая, благородная, заботливая женщина, которая проявила ко мне участие, когда я... – Чейз осекся.
 Потянувшись через стол, Брэндон схватил Чейза за руку:
 – Когда ты... Чейз, что случилось, почему в твоих словах столько горечи?
 На мгновение ему показалось, что брат сейчас все расскажет. Но Чейз встал из-за стола. Демоны вернулись, взгляд остекленел.
 – Черт бы тебя побрал, Чейз. Ты должен мне рассказать. Не хочешь мне – поделись с кем-нибудь другим.
 На секунду их взгляды встретились, и Брэнда поразила боль, которую он увидел в глазах брата. Чейз криво усмехнулся и вырвал руку.
 – С этим могу справиться только я. Я совершил ошибку, Брэнд. Страшную ошибку. И должен за это заплатить.
 – Просто скажи мне – и тебе станет легче.
 – Нет. Ты все равно не в силах мне помочь. Во всяком случае, сейчас.
 – Может, все-таки доверишься мне?
 Чейз пристально посмотрел на Брэндона:
 – Если я признаюсь тебе в том, что совершил, обещаешь об этом забыть?
 – Обещаю.
 – Поклянись!
 Брэндон тяжело вздохнул. Если он не пообещает, Чейз ничего не скажет. Но если пообещает, у него окажутся связаны руки – он не сможет помочь брату.
 Брэндон покачал головой:
 – Я не могу этого пообещать. Ты знаешь, что не могу.
 Чейз пристально посмотрел на брата и отвел глаза.
 – Я так и знал.
 – Но ты должен с кем-нибудь поделиться.
 – Знаю. – Чейз тяжело вздохнул. – Я бы с радостью поболтал с тобой, но мне пора. Я должен пить бренди, играть в карты, спать с женщинами. В общем, развлекаться.
 – Алкоголь и распутство не спасут тебя от того, что ты натворил.
 – Нет, но помогут скоротать время, пока я не наберусь мужества и не выполню свой долг. – Он шутливо отсалютовал Брэнду и пошел прочь.
 Брэнд смотрел ему вслед, с болью в сердце сознавая: какую бы ошибку ни совершил Чейз, ему никто не поможет, только он сам.
 А сейчас Брэндон должен помочь Уичэму, который, наверное, рвет на голове волосы, ожидая новостей. Необходимо сообщить другу, что происходит. После этого Брэнд поедет к Верене и возьмет ее на обещанную прогулку. И тогда уж они останутся наедине и никто им не помешает.
 Горя нетерпением, Брэнд спросил перо и бумагу и торопливо набросал письмо Роджеру.
 – Пожалуйста, передай масло.
 Подав брату масленку, Верена угрюмо наблюдала, как он намазывает тост.
 – Не понимаю, как ты можешь есть в такое время.
 – Еда помогает мне думать.
 Она окинула взглядом его подтянутую фигуру:
 – Судя по всему, думаешь ты немного.
 – Только когда вынуждает необходимость. – Откусив от тоста, Джеймс устремил в пространство рассеянный взгляд.
 Верена не сдержала улыбки. События прошлого вечера не шли у нее из головы. Она окончательно потеряла стыд и разум, если могла сесть на колени Сент-Джону и целоваться с ним.
 Верена поднесла кончики пальцев к губам. Как... волнующе. Впервые после смерти Эндрю она не чувствовала себя такой свободной. Жаль, что это благодаря Брэндону Сент-Джону. Как бы то ни было, их отношения окажутся непродолжительными. Слишком разный образ жизни они ведут. Кроме того, высший свет уже однажды отверг Верену, и больше она этого не допустит.
 Открылась дверь, и вошел Гербертс.
 – Здравствуйте, миледи! Ваша светлость!
 – Гербертс, мистер Ланздаун не лорд. Тебе следует обращаться к нему «сэр».
 – Сэр, значит? Постараюсь запомнить, постараюсь.
 – Спасибо. Тебе что-то нужно?
 – Доставили вашу почту. – Гербертс взял лежавшее сверху письмо и посмотрел на свет. – Похоже, леди Бертон снова дает бал. Ей что, больше нечем заняться? Каждую неделю устраивает балы.
 – Гербертс, – со страдальческим видом проговорила Верена, – ты не должен читать мою почту.
 – А если письмо окажется распечатанным?
 – Тем более не должен читать.
 Гербертс вздохнул, ставя поднос рядом с Вереной.
 – Бог мой, у вас на все случаи жизни есть правила, да?
 Он снова вздохнул и удалился.
 Джеймс усмехнулся, когда за ним закрылась дверь:
 – Очень надеюсь, что ты найдешь способ отправить его со мной в Италию, когда я смогу уехать. С ним будет гораздо веселее, чем с тем типом, который служит у меня сейчас. Робертс до того правильный, что можно от тоски умереть.
 Подперев подбородок, Верена просматривала корреспонденцию.
 – Забирай его, я буду счастлива. Я как раз собиралась сказать виконтессе Хантерстон, что он хоть и славный старик, но слишком уж... – Взяв очередное письмо, она взглянула на него и передала брату. – Это тебе.
 Джеймс замер. Он вскрыл письмо, прочел его и побледнел.
 – Что такое?
 Он подал письмо сестре.
 Почерк был тот же, что и в первой записке.
 «Ланздаун!
 У тебя одна неделя, чтобы найти пропавшую бумагу. Не делай глупостей. Мы будем следить. А если не справишься, вы оба с леди Уэстфорт за это заплатите».
 Верена молча вернула письмо Джеймсу.
 – Черт побери, – только и сказал он.
 Верена взволнованно встала.
 – Думай, Джеймс. Мы должны разгадать эту загадку. Такое впечатление, будто они считают... – Она стремительно прошлась по комнате. – Джеймс, мы знаем, что в это был замешан Хамфорд, верно?
 – Да. – Он медленно кивнул. – Именно с этого и надо начинать.
 – Согласна. Он был у нас в тот вечер, когда его убили, менее месяца назад. За неделю до твоего приезда.
 – Ты хорошо его знала?
 – Не особенно. Он часто сопровождал леди Джессап. Из-за нее я его и приглашала.
 – В тот вечер он не показался тебе каким-то странным?
 – Он был рассеян. И уехал рано.
 – Рано?
 Верена нахмурилась, припоминая.
 – Мы все сидели в столовой, ожидая второй перемены. Начали поздно из-за виконта Уичэма. Кстати, он приехал к самому концу ужина.
 Верена ходила взад-вперед, напряженно вспоминая.
 – В конце концов, я решила не ждать Уичэма и пригласила гостей к столу. Мы ждали второй перемены, когда Хамфорд внезапно вскочил и выбежал из комнаты. Это было очень странно, хотя я... – Она закусила губу. – Подожди. Я кое-что вспомнила. Убегая, он хлопал себя по карманам, словно...
 – ...что-то потерял. – Глаза Джеймса загорелись. – Верена, может, твой дворецкий стащил у него этот список?
 Верена подошла к двери:
 – Гербертс!
 Он появился почти мгновенно, голова его была покрыта старым ковриком, в одной руке он держал бархотку для полировки, в другой  –  серебряную ложку.
 – Да, хозяйка?
 – Я хочу задать тебе несколько вопросов.
 Гербертс отсалютовал ложкой.
 – Спрашивайте!
 С чего начать? Ее взгляд упал на письмо в руке Джеймса.
 – Письмо для мистера Ланздауна пришло отдельно от остальной почты?
 – Да, хозяйка. Я, стало быть, нашел это письмо сегодня утром на ступеньках. Просто чудо, что его не унесло ветром.
 – Ты видел, кто его принес?
 – Нет. Там никого не было, хотя я пошел открывать сразу, как только в дверь постучали.
 Верена сделала вдох, чтобы успокоиться.
 – Таким образом, могут прийти другие письма. Я хочу, чтобы ты за этим последил. Если увидишь, кто их приносит, сразу же сообщи мне.
 – Хорошо, хозяйка, что-нибудь еще?
 – Да, я хочу проверить содержимое твоих карманов.
 – Сейчас?
 – Сейчас.
 Гербертс застонал.
 – Миледи, я думаю, мне лучше идти натирать серебро, если вы не против. Я выверну карманы и...
 – Гербертс. – Она указала на стол, за которым они с братом завтракали.
 Испустив вздох, дворецкий положил ложку на стол и принялся копаться в карманах.
 – Боже великий! – У Джеймса округлились глаза.
 Верена смотрела на сверкающую добычу. Со стола ей подмигивали четыре брелока для часов, две булавки для галстука, большие золотые часы и семнадцать латунных пуговиц.
 – Гербертс!
 – Мне жаль, миледи. Они просто упали мне в карманы, правда.
 Она взяла пуговицу.
 – Упали?
 – Ну, эту вот пришлось срезать, но остальные валялись вокруг.
 – В чьем-то кармане, – вставил Джеймс, сдерживая смех. – Гербертс, ты неподражаем.
 Дворецкий поправил коврик на голове.
 – Сожалею, хозяйка. Это больше не повторится.
 – Ты и в прошлый раз так говорил.
 – На этот раз говорю правду.
 Джеймс наклонился вперед, пока Верена разглядывала украденные вещи.
 – Есть что-нибудь подозрительное?
 Верена покачала головой.
 – Черт возьми.
 И, правда. Верена вымученно улыбнулась Гербертсу:
 – Спасибо. Это все. И... подожди.
 Подойдя к столу, она открыла ящик с предыдущей незаконной добычей Гербертса, не церемонясь, вывалила новую партию поверх старой и слегка перемешала, потом выбрала несколько предметов и вручила их ошеломленному дворецкому.
 – Вот, Гербертс. Возьми это. – Она заперла ящик.
 Гербертс просиял:
 – Взять? Значит, я смогу оставить себе и все остальное?
 – Нет. Ты их вернешь... со временем. А пока, если у тебя будут полны карманы, возможно, ты воздержишься от нового воровства.
 Опуская вещи в карманы, дворецкий понимающе кивнул.
 – Отличная задумка, хозяйка! Вы меня перехитрили. – Взяв сервировочную ложку, он радостно улыбнулся. – Пойду закончу с серебром, если вам больше ничего не нужно.
 – Вот еще что, – сказал Джеймс. – За последние недели тебе не случалось найти какой-нибудь список?
 – Нет. Ничего такого не было.
 – Ясно, – с упавшим сердцем сказала Верена. – Спасибо, Гербертс. Это все.
 Дворецкий ушел, и Верена опустилась в кресло.
 – Неудачная попытка.
 – Но хорошая. – Джеймс побарабанил по письму пальцем, пытаясь упорядочить мысли. – Что нам известно, Верена? Отец всегда говорил, что надо все хорошенько обдумать. Не торопясь.
 Верена пристально следила за братом. Его таланты касались не сиюминутных вещей. Он был стратегом. Строил планы. Отец прозвал его генералом, и не без причины. Джеймс ничего не делал необдуманно, все планировал и всегда был готов к любому повороту событий.
 Джеймс в задумчивости потер подбородок.
 – Если бы они охотились за каким-нибудь драгоценным камнем или золотом, это еще понятно. А они шлют нам это нелепое письмо, состоящее из каких-то завуалированных намеков, словно оно написано... – Он поднял бровь. – Черт. Не может быть...
 Верена наклонилась вперед:
 – Что ты имеешь в виду?
 Джеймс в раздумье наморщил лоб и вместо ответа спросил:
 – Ты знаешь, где он жил?
 – Нет, – ответила Верена, – но леди Джессап знает.
 Джеймс поджал губы. Отец всегда считал, что пока человек остается лучшим в своем деле, он спокойно может быть тем, кем хочет. И тогда он научил своих детей всем этим тонкостям – азартным играм, умению заключать пари, одеваться и разговаривать не хуже любого представителя высшего общества.
 Надо отдать Джеймсу должное, он умел ездить верхом, танцевать, фехтовать и с одинаковой легкостью обмениваться остротами, как с принцами, так и с нищими. Он знал, сколько заплатить на постоялом дворе, как найти самую чистую и при этом самую дешевую гостиницу в городе. Умел модно одеться, даже когда в карманах было пусто. И знал, что у Верены не хватит хитрости сориентироваться в данной ситуации.
 Одно время она была любимицей отца. Он называл ее своим шедевром, потому что она унаследовала красоту матери и способности отца к азартным играм.
 Но у Верены душа никогда не лежала к азартным играм. А потом она встретила виконта Уэстфорта и благополучно вышла замуж, к большому разочарованию отца. Он считал, что она вполне могла подцепить по меньшей мере графа. Но Верена не гналась за выгодой и поступила по-своему, выйдя за своего драгоценного Эндрю и навсегда отказавшись от образа жизни отца.
 И правильно поступила, по мнению Джеймса. Она была защищена, по крайней мере, до того момента, как в ее жизни снова появился Джеймс.
 Он встал, бросив на стол салфетку:
 – Хочу взять письмо и посмотреть, что из него можно выжать. Никуда не уезжай, пока не вернусь.
 – Но Сент-Джон...
 – Начнем с того, что это именно он сказал тебе про Хамфорда. Он тоже каким-то боком причастен к этому делу, Верена. И я ему не доверяю.
 Мгновение она молчала, но потом подняла голову и вздохнула.
 – Прекрасно. Я буду держаться от него подальше. Но я не собираюсь спокойно сидеть дома, пока ты путешествуешь по городу.
 Он сунул письмо в карман.
 – Навести леди Джессап и узнай, где жил Хамфорд. Когда я вернусь, мы поедем туда и осмотрим его жилье.
 Она проводила Джеймса до двери.
 – Будь осторожен. Ты мой единственный брат.
 Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
 – Ты тоже будь осторожна. Если к полуночи не вернусь, запри все двери. Приеду, как только смогу.
 Напоследок подмигнув сестре, Джеймс ушел.
 Часы на камине пробили час. Скоро приедет Брэндон. Но сейчас у нее нет времени на подобные глупости, хотя в глубине души она знала, что это вовсе не глупости. Она с таким нетерпением ждала этой прогулки! Брэндону придется удовлетвориться запиской с извинениями.
 Оставив непрочитанные письма на столе, она быстро вышла из комнаты и велела закладывать экипаж.




 Глава 10



 «Ваша честь»? Да я бы скорее обратилась к нему «ваше бесчестье». Это намного ближе к истине.

    Мисс Девоншир – своей подруге мисс Митфорд, комментируя скандальное поведение герцога Кларенса, отца многочисленных незаконнорожденных детей

 Верена вернулась домой от леди Джессап только через несколько часов. Та пришла в ужас, узнав о смерти Хамфорда. Но это ей не помешало забросать Верену вопросами.
 К сожалению, Верена не могла сообщить ей ничего достойного внимания, в чем леди Джессап усмотрела вызов. Она решила, что Верена скрывает самые пикантные подробности, охраняя их, словно золотые слитки, и никакие слова и заверения Верены не смогли поколебать ее в этом убеждении. Верене пришлось выдержать допрос с пристрастием, прерываемый сентиментальными воспоминаниями о многочисленных благодеяниях Хамфорда и нудным пересказом бесед с ним, лишенных какого-то ни было смысла.
 Верена чувствовала себя как выжатый лимон, когда, наконец, спаслась бегством. Ее экипаж остановился перед парадной дверью в тот самый момент, когда по ступенькам поднимался Джеймс. Он остановился и подождал сестру.
 – Ну что?
 – Дрей-стрит, двенадцать.
 – Великолепно. Поедем в моей карете. Я приказал сменить лошадей, и мы сразу же сможем отправиться. – Он взял Верену за руку и вместе с ней поднялся на крыльцо.
 – Что удалось узнать тебе?
 Он улыбнулся таинственной улыбкой и резко постучал по двери латунным кольцом.
 – Не так много, как я надеялся, но...
 Дверь открылась, и Гербертс приветливо им улыбнулся.
 – Ах, это вы, миледи и милорд! Ох, я хотел сказать «сэр». – Он взял накидку Верены, а лохматый мужчина со светлыми волосами и поразительным количеством веснушек принял пальто и шляпу Джеймса.
 – Кто это? – спросила Верена.
 Мужчина поклонился, расплывшись в улыбке и показав кривые зубы.
 Гербертс откашлялся.
 – Он не очень разговорчив, а это, по-моему, достоинство. Зовут его Питерс. Это наш новый лакей.
 Верена нахмурилась:
 – Я никого не нанимала...
 – Разумеется, хозяйка. Я ему так и сказал, когда он пришел в поисках места. «Питерс, – сказал я, – я не нанимаю лакеев. Но могу сказать, что нам до зарезу нужен лакей». Разве не так, Питерс?
 Питерс энергично закивал.
 – Он на обучении, вот, – возвестил Гербертс, окидывая мужчину критическим взглядом. – Я так думаю, из него будет толк, ему надо только немного попрактиковаться.
 Джеймс фыркнул.
 Наклонившись к Верене, Гербертс произнес тоном заговорщика:
 – Да и вообще, он ничего не будет стоить.
 – Правда? Возможно, я... нет! Гербертс, ты не можешь просто взять и нанять...
 – Эй, Питерс, внимательней! – резко прикрикнул на мужчину Гербертс. – Ты тащишь пальто его светлости по полу! Хочешь провести остаток дня за его чисткой?
 – Слушаюсь, сэр! – Питерс с добродушной улыбкой чуть приподнял пальто.
 – То-то же! А теперь иди, – приказал ему Гербертс. – Отнеси пальто на кухню и разложи перед огнем, как я тебя учил.
 Питерс послушно направился по коридору.
 – И смотри у меня, не надевай его! – крикнул ему вдогонку дворецкий. – Так не полагается.
 Джеймс расхохотался. А Верена вздохнула.
 – Гербертс, я не могу позволить себе еще одного...
 – Тихо, хозяйка. Я знаю, как обстоят дела. Питерс – это то, что нам нужно. Понимаете, я, значит, ему немного приврал. Сказал, что лакеи начинают получать жалованье, отработав полгода, не меньше. Это вроде как время обучения.
 – Пол... Гербертс! Но он же умрет с голоду.
 – Ерунда. Он будет работать за стол и кров. А чего еще желать человеку? Его обучением я сам займусь.
 – А вот это, – заявил Джеймс, – я должен видеть своими глазами.
 – Мне это не нравится, – заявила Верена.
 – Да ладно тебе, Верена. Новый лакей почти ничего не будет тебе стоить. Давай посидим в утренней гостиной. Я хочу знать, что сказала леди Джессап.
 Вздохнув, Верена сдалась. Пожалуй, не будет большой беды, если она испытает Питерса. В конце концов, она уже наняла вора в качестве дворецкого.
 – Очень хорошо, Гербертс, дай нам знать, когда подадут экипаж мистера Ланздауна.
 – Да, мэм! Ах да, пока вас не было, к вам приезжал джентльмен. – Гербертс принялся рыться в карманах. – Красивый такой господин. Тот, что был давеча, высокий, черноволосый. Хотя он здорово расстроился, не застав вас... А! Вот она. – Дворецкий протянул смятую визитку. – Он велел передать это вам.
 Верена взяла карточку. На толстой веленевой бумаге красовался герб Сент-Джонов, под которым стояло всего два слова: «Шесть часов».
 Джеймс выхватил карточку.
 – Джеймс, в чем дело! Верни карточку. Это просто...
 – Я вижу, что это такое. Мне не нравится, что этот прохвост... – Он посмотрел на Гербертса, который стоял и слушал, согласно кивая.
 Бросив на него сердитый взгляд, Джеймс схватил сестру под локоть и потащил в утреннюю гостиную.
 – Пока все, Гербертс. Спасибо.
 Он захлопнул дверь и в последний раз взглянул на карточку, прежде чем бросить ее на столик рядом с маленьким диваном.
 Беря карточку, Верена заметила, с какой силой написаны слова «Шесть часов». Должно быть, Брэндон был сильно не в духе. Еще одна причина, чтобы покончить с этим легким флиртом. У нее у самой достаточно скверный характер, чтобы еще осложнять себе жизнь темпераментом Брэндона Сент-Джона.
 Джеймс повернулся к ней:
 – Верена, я тут подумал... Нам необходимо найти этот список.
 – Но мы даже не знаем, как он выглядит!
 – Это точно, – помрачнев, согласился Джеймс, после чего разразился ругательствами на итальянском, французском и немецком языках.
 Верена, подняв бровь, выслушала его.
 – Ты закончил?
 – Еще нет. – Он добавил пару слов по-русски. – Вот. Теперь закончил.
 – Замечательно. – Верена положила карточку Брэндона перед собой на стол. – Что ты разузнал?
 Мгновение он молчал, потом вздохнул.
 – Я думал узнать что-нибудь о Хамфорде. Мне пришла в голову одна мысль... поскольку он был игроком, я подумал, что его могла знать леди Фарли.
 – Ну, выяснил что-нибудь интересное?
 – Да. Он достаточно часто играл во «Вратах ада» в течение нескольких недель до своей смерти. По крайней мере, до тех пор, пока она не закрыла перед ним двери своего заведения.
 – Долги?
 – Более десяти тысяч фунтов.
 Верена присвистнула.
 – Любопытно. Значит, он сильно нуждался в деньгах.
 – Ты говорила, что он постоянно болтал о своих связях с министерством внутренних дел.
 – Да, это так. И подвергался из-за этого немилосердным насмешкам.
 – Думаю, он говорил правду.
 Она нахмурилась:
 – Хамфорд? Работал на министерство внутренних дел? Не смеши меня. Он был очень милым человеком, но я едва ли назвала бы его информированным.
 Джеймс покачал головой:
 – Не думаю, что он выполнял какие-то важные поручения. Но возможно, делал достаточно, чтобы заполучить в руки что-нибудь ценное. – Он покачался на пятках. – Некий список, например.
 Склонив голову набок, Верена, подумав, кивнула. Такое возможно.
 – Если это верно, то положение очень серьезное.
 – Этого-то я и боюсь, – мрачно произнес Джеймс. – Если список из министерства внутренних дел, в этом могут быть замешаны другие страны. И кто-то думает, что Хамфорд оставил этот список здесь.
 – О Боже! Джеймс, ты прав. Мы действительно должны найти список. – Она сжала ладонями виски. – Но... насколько он объемистый? Длинный? И что там? Десяток имен? Или названия ста поместий? Он даже может быть зашифрован и выглядеть как счет из прачечной. Или даже...
 – Не фантазируй! – Джеймс иронично улыбнулся. – Положение и без того слишком серьезное.
 – Мы должны найти этот список. – Верена оглядела комнату. – Полагаю, надо начать отсюда.
 – Полностью согласен.
 – Я скажу Гербертсу, чтобы отправил в конюшню и твой экипаж.
 – Правильно. Начну с переднего холла.
 – А я – со столовой. Именно там он хватился этого списка.
 Джеймс распахнул дверь:
 – После вас.
 Два часа спустя они снова встретились в гостиной – Верена на этот раз села в кресло у камина, а Джеймс прилег на диванчик. Они обшарили весь дом, забрались даже на чердак. Оба были в пыли, с уха Джеймса свисала паутина. Они прочесали дом со всей тщательностью. Даже привлекли слуг, Верена сказала им, что потеряла листок бумаги.
 Она устало вздохнула и вытянула ноги, заметив, что левый туфель ободран. Громкий стук возвестил появление в комнате Гербертса, он принес на подносе горячие лепешки и дымящийся чайник.
 – Как мило! Я так проголодалась! – промолвила Верена.
 Дворецкий порозовел от удовольствия и выпятил впалую грудь.
 – Я делаю, что в моих силах, да. – Он весело улыбнулся. – Вы нашли, что искали, миледи?
 – Нет, не нашла.
 – Могу я узнать, что именно вы потеряли? Я вообще-то собираю разные вещи, мало что ускользает от моего глаза.
 Верена взглянула на Джеймса. Можно ли довериться дворецкому? Джеймс ответил легким пожатием плеч. – Она посмотрела на дымившуюся чашку и вздохнула. Ничего страшного не произойдет.
 – Мы потеряли одну очень важную вещь. Это список.
 – Список? Чего?
 – Не знаю. – Заметив озадаченный взгляд слуги, она поспешила добавить: – Этот список принадлежит другому человеку. Но его потеряли здесь, и я не могу его найти.
 – Насколько я понимаю, он ценный.
 – Скорее, бесценный.
 – Не беспокойтесь, миледи. Не будь я Генри Гарольд Генри Гербертс.
 Джеймс поперхнулся. Дворецкий понимающе кивнул:
 – Да уж, то еще имя. Поэтому я и захотел стать дворецким _ тут никто не интересуется моим именем, все зовут просто Гербертс. Хоть какое-то облегчение. – С этими словами он направился к двери. – Позовите, если я вам потребуюсь. Я буду в коридоре с Питерсом, начну учить его правильно открывать дверь.
 Когда дворецкий вышел, Джеймс даже прищелкнул языком.
 – Хорошо бы познакомить их с отцом.
 – Отец может его испортить. – Верена впилась в намазанную маслом лепешку и даже вздохнула от удовольствия. Прошло некоторое время, прежде чем она заговорила снова. – Интересно, нет ли какого-нибудь другого ключа к нашей тайне?
 – Где?
 – Не знаю... где-нибудь. Может, на том ужине.
 Джеймс дожевал лепешку и задумчиво кивнул.
 – У тебя есть список гостей, присутствовавших на вечере?
 – Разумеется. – Она пошла к стоявшему в углу секретеру и, откинув крышку, явила взору брата беспорядочную кипу бумаг. Покопавшись в ней, извлекла нужный список. – Вот он.
 Взяв листок, Джеймс пробежал его глазами и поднял брови.
 – Впечатляет. Ты вращаешься в избранном обществе.
 Верена наморщила нос.
 – Скажи это мистеру Брэндону Сент-Джону, ладно? Он считает меня чуть лучше простолюдинки.
 Джеймс нахмурился:
 – И что ты собираешься делать с ним и с поцелуем, который ты ему задолжала?
 – Господи, как ты узнал... – Она осеклась.
 – От леди Фарли, – ответил Джеймс.
 – Мне следовало догадаться. Второй такой сплетницы не найдешь.
 – Верена, о чем ты думала? Не могу поверить, что ты столь наивна, что побилась об заклад на поцелуй.
 – Знаю, знаю. Я была немного... – Верена прикусила губу. Она не станет признаваться Джеймсу, что выпила слишком много портвейна. Особенно после того, как столько раз напоминала брату о необходимости вести себя прилично.
 Джеймс покачал головой и нахмурился.
 – Теперь у тебя нет выбора. Сент-Джон от своего не отступится.
 – Я не хочу его целовать.
 Джеймс некоторое время внимательно смотрел на сестру.
 – Ты уверена?
 – Конечно. Но мы должны узнать, что ему известно об этом деле. Неспроста же он завел разговор о смерти Хамфорда.
 Джеймс потер подбородок.
 – Ты права. Значит, тебе надо с ним встретиться, но только в моем присутствии.
 – Ладно. Мне все равно, когда и в какой ситуации я его увижу, – солгала Верена. – Можно только гадать, что ему нужно на самом деле.
 Джеймс фыркнул.
 – Могу тебе сказать.
 Щеки Верены вспыхнули.
 – Чепуха. У него нет недостатка в женщинах. Так что он вряд ли заинтересовался мной. Нет, тут что-то другое. Может, он подозревает нас в убийстве Хамфорда? Только этого не хватало.
 – Чушь. Он просто ищет предлог, чтобы побыть с тобой. Ты недооцениваешь своей привлекательности, Верена. Ведь ты так похожа на маму!
 – Спасибо. Для меня нет приятнее комплимента.
 Он загадочно улыбнулся:
 – Значит, ты по ним скучаешь?
 – По родителям? Конечно. Но мне хотелось другой жизни, а отец... – Она покачала головой. – Он никогда не одобрял моего брака с Уэстфортом.
 – Он связывал с тобой большие надежды. Думаю, он не одобряет и моего образа жизни.
 – Это неправда. Он всегда говорил, что ты просто ищешь свое дело и, как только найдешь, затмишь всех.
 – Очень надеюсь, что он не ошибается. – Джеймс сунул список гостей в карман. – Мне надо ехать. В доме Хамфорда могут найтись новые ключи.
 – Я поеду с тобой.
 Джеймс посмотрел на визитную карточку Сент-Джона, которую Верена держала в руке.
 – А как же твоя встреча в шесть часов? Мы можем не вернуться к этому времени.
 – Ничего страшного. Я хочу снова с ним встретиться, но на моих условиях. – Она улыбнулась, представив, в какое бешенство придет Сент-Джон, когда снова ее не застанет. Эта маленькая игра, чем бы она ни закончилась, нравилась Верене. Заметив тревогу на лице Джеймса, она усмехнулась. – Не волнуйся. Я хоть и вышла за Уэстфорта, но урожденная Ланздаун.
 – Не заставляй Сент-Джона слишком долго ждать. Он не из тех, кому нравятся подобные выходки. Но только один поцелуй, Верена... один очень короткий поцелуй.
 Верена посмотрела на визитную карточку Брэндона, гладкая бумага была приятной на ощупь. Почерк чем-то напоминал его поцелуй – крепкий, разящий наповал. Интересно, способен ли он на теплый, нежный поцелуй? Легкий, как прикосновение пуха, и... Она сдержала улыбку. Вряд ли.
 Верена поймала любопытный взгляд Джеймса и покраснела.
 – Полагаю, я подарю ему очень короткий поцелуй, хотя, боюсь, это его разозлит. И поскольку в гневе люди высказывают то, что у них на уме, это может сослужить нам хорошую службу. Если его правильно разозлить, он расскажет, как попал в эту кашу, а потом я смогу отослать его прочь.
 Лицо Джеймса разгладилось.
 – Ты напоминаешь маму, когда вот так говоришь.
 – Отец не зря называл ее своим бастионом логики.
 Джеймс обнял сестру:
 – Ты такая же, как она. Я поцеловал бы тебя, но ты вся в пыли.
 – А у тебя на левом ухе паутина.
 Он смахнул ее и ухмыльнулся.
 Не прошло и нескольких минут, как оба привели себя в порядок, вызвали экипаж и поехали в дом покойного Хамфорда, оставив Гербертса и Питерса отбивать атаки назойливых посетителей.
 Ровно в шесть Брэндон Сент-Джон появился у дома леди Уэстфорт в ужасном настроении. Мало того, что утром он не застал Верену, так в течение дня не удалось узнать ничего нового для Уичэма. Он обдумал сведения, полученные от приятеля, и даже попытался связаться с сэром Колбурном, служащим министерства внутренних дел, с которым был знаком Девон.
 Брэндон посмотрел на безмолвный дом, возвышавшийся перед ним, и нахмурился. Он казался тихим... что-то уж слишком тихим. Послав грума прогулять лошадей, он взбежал по ступенькам. У двери Брэндон снял перчатки, сунул в карман и постучал.
 К его удивлению, дверь открылась прежде, чем умолк отзвук стука Брэндона. Открыл ему не Гербертс, а веснушчатый гигант, обнаруживший при улыбке отсутствие части зубов. Громила важно выпрямился и прочистил горло.
 – Так, значит. Что хотите?
 Брэнд помолчал.
 – А где Гербертс?
 – Да тут я, – отозвался Гербертс, улыбаясь из-за плеча гиганта. – Обучаю нового лакея. А теперь, Питерс, отойди немного, чтобы я мог увидеть джентльмена.
 Лакей посторонился, и Гербертс приветливо улыбнулся:
 – Как дела, мистер Сент-Джон? Обманчивая погодка, а?
 Погода была под стать настроению Брэндона.
 – Я приехал повидаться с леди Уэстфорт.
 – Правда? Какая жалость.
 – Жалость? Это почему?
 – Нету ее.
 Настроение Брэндона окончательно испортилось.
 – Ты передал ей мою карточку?
 – Конечно, передал! Сразу же, как они с мистером Ланздауном приехали домой.
 Мистер Ланздаун. При одном лишь упоминании этого имени Брэндона трясло от злости.
 – Насколько я понимаю, леди Уэстфорт уехала после мистера Ланздауна.
 – О нет! Они уехали вместе. Понимаете, они заняты одним важным делом. Ужас, каким важным.
 Брэндон нахмурился:
 – О чем это ты? Что за ужасное дело? Что-то случилось или...
 – Ой! – прикусил язык дворецкий. – Я, наверно, не должен был ничего говорить. – Он оглянулся на Питерса, который все еще топтался у него за спиной. – Видишь, что я наделал? Рассказал постороннему о личных делах леди Уэстфорт. Никогда так не поступай. Это не положено.
 Гербертс повернулся к Брэндону.
 – Я передам леди Уэстфорт, что вы приезжали. А сейчас вам лучше уйти. – Он посмотрел на небо и покачал головой. – Похоже, будет дождь, вам не кажется?
 Брэндон невольно устремил взгляд в темнеющее небо.
 – Сомневаюсь...
 Бах! Дверь захлопнулась, и Брэндон остался стоять на крыльце.
 Боже! Он же все-таки Сент-Джон. С ним так не обращаются.
 Втянув сквозь зубы воздух, он пригладил волосы. Черт, он узнает, что за секреты скрывает Верена, потребует свой поцелуй и покажет ей, что с ним шутки плохи.
 Верена скоро узнает, сколько стоит игра с мужчиной, обладающим дурным характером. Эта цена окажется гораздо выше, чем Верена готова заплатить.




 Глава 11



 В свой первый сезон я мечтала заполучить мужчину умного и изящного – подошел бы старший сын графа. В прошлый сезон я умерила свои притязания до второго или третьего сына виконта. Теперь я бы вполне удовольствовалась мужчиной, у которого кошелек толще талии.

    Мисс Митфорд – своей матери, миссис Митфорд, во время составления-списка «возможных поклонников» для (увы) третьего сезона мисс Митфорд

 Дождь обрушился с удвоенной силой. Он хлестал, колол, заливал и барабанил. И, несмотря на шляпу и поднятый воротник пальто, холодная вода насквозь пропитала толстое шерстяное пальто Брэндона, которое все сильнее давило на плечи.
 Но Брэнд не обращал на это внимания. Каждый час он подъезжал к городскому особняку леди Уэстфорт, и час за часом Гербертс тащился к двери, чтобы сказать ему, что Верена еще не вернулась.
 Но в одиннадцать часов картина немного изменилась. Часть дома оказалась освещена. Брэнд, прищурившись от дождя, долго смотрел на окна и, наконец, повернулся к лакею.
 – Отвези экипаж домой.
 Слуга моргнул, с полей его шляпы непрерывным потоком стекала вода.
 – Домой, сэр?
 – Домой.
 С этими словами Брэндон поднялся на крыльцо и заколотил в дверь латунным кольцом. Спустя довольно продолжительное время она открылась.
 На пороге стоял Гербертс, Питерса поблизости видно не было.
 – Черт возьми, сударь! Вы слишком благородный господин, чтобы стоять под дождем. Чего вам теперь нужно?
 – Чтобы ты открыл, наконец, дверь, – резко бросил Брэндон.
 – И чего вы кипятитесь? Я подошел так скоро, как мог. Понимаете, моя комната внизу. Так что до двери надо пройтись.
 Вода, стекающая с карниза, попала Брэндону за воротник. Брэндон сглотнул, пытаясь обуздать свой гнев.
 – Я хочу поговорить с леди Уэстфорт. Немедленно. И не пытайся убедить меня, что ее нет.
 Дворецкий почесал нос.
 – Вообще-то уже поздно. Очень поздно. А вы к тому же мокрый, как камни мостовой. Ковры запачкаете.
 Брэндон обтер мокрой рукой мокрое лицо.
 – Мне нет никакого дела до твоих ковров.
 – Если вы намочите ковры, сушить их придется мне. Понимаете?
 – Она ведь дома?
 Гербертс усмехнулся, блеснув золотым зубом:
 – Ага. Но никого не принимает. Поздно и все такое.
 Приподняв шляпу, Брэндон откинул назад волосы. Это было ошибкой, потому что за ворот ему немедленно полилась холодная вода. Он нахлобучил шляпу.
 – Ну, хватит. Я больше не спрашиваю.
 – Нет? – Гербертс взглянул через плечо. – И куда это Питерс запропастился?
 – Отойди, Гербертс, не то я выбью тебе все зубы. – Дворецкий заколебался, и Брэнд протиснулся мимо него внутрь. – Мне нужно поговорить с леди Уэстфорт, пропади пропадом все ковры.
 – Вы сами напросились. – Под гневным взглядом Брэндона он поднял руку. – Я не про себя! Про леди У. Она не любит плохие манеры. Просто ненавидит, я вам скажу.
 Брэндон скинул пальто и передал пропитанную водой груду шерсти дворецкому, водрузив сверху насквозь промокшую шляпу.
 – Скажи леди Уэстфорт, что я здесь.
 Дворецкий положил шляпу и пальто на столик у стены, на мраморный пол с одежды сразу же потекла вода, собираясь у края красного ковра, устилавшего холл. Гербертс с отвращением покачал головой.
 – Ну ладно. Я скажу ей. Как ваш титул?
 – Ты знаешь мое имя и титул. Я – мистер Брэндон Сент-Джон.
 – А ведете себя прям как граф какой. Врываетесь сюда, словно родились в благородном семействе.
 Плечи, шея и большая часть спины Брэндона промокли насквозь. Сорочка под вечерним фраком прилипла к спине, пальцы ног в отсыревших сапогах окоченели.
 – Или ты сейчас же передашь леди Уэстфорт, что я пришел, или я обыщу весь дом. – Наклонившись к старику, Брэнд сквозь зубы добавил: – Оставляя повсюду мокрые следы.
 – У, какой вы сердитый. Видно, делать нечего, придется привести миледи. – И к Брэндону, как змея, потянулась рука дворецкого.
 Брэнд достал из кармана монету и бросил Гербертсу. Тот долго смотрел на нее, потом вздохнул.
 – Что ж, сюда, сударь. – Он довел его до гостиной, распахнул дверь и торжественно провозгласил: – Леди Уэстфорт, мне кажется, к вам посетитель...
 – Гербертс, – донесся из комнаты раздраженный голос Верены, – я же предупредила тебя, чтобы ты никого не...
 Брэндон вошел в гостиную.
 Верена сидела у небольшого секретера с пером в руке. Увидев Брэндона, она с силой сунула перо в подставку и поднялась, ее лицо порозовело.
 – Я, кажется, сказала: «Никаких посетителей».
 – Я не оставил ему ни малейшего шанса. – Брэндон направился прямо к огню, который весело пылал за решеткой, и протянул к желанному теплу руки.
 – Я не смог удержать его, хозяйка, – сказал, качая головой, Гербертс. – Он так и рвался повидать вас.
 – А я не желаю его видеть. Проводи его. – Она метнула на Брэндона гневный взгляд. – Мне не нравится, что вы силой врываетесь в мой дом.
 – Я приписывал вам разные качества, леди Уэстфорт, – сказал Брэнд, мрачно заметив, что от его одежды повалил пар, – но никогда не причислял вас к тем, кто не выполняет своих обязательств.
 – Э-э... – Она не смогла подыскать нужных слов.
 – Нет, постойте-ка минутку, – встрял дворецкий, пыхтя и надуваясь, как человек, которого оскорбили лично, а не только его хозяйку.
 Но леди Уэстфорт быстро нашлась. Она задышала ровнее, ее губы сжались в тонкую линию.
 – Не выполняю обязательств? Ни разу в жизни я себе такого не позволяла.
 – Если вы прогоните меня, это станет вашим первым разом, – сказал Брэнд, – потому что я пришел получить свой долг. – Он, прищурившись, посмотрел на нее. – Надеюсь, вы не забыли о нашем пари?
 Кровь бросилась Верене в лицо, подчеркивая ее бледность.
 – Вы хотите получить ваш долг сейчас? Среди ночи?
 – Еще не так поздно. Всего одиннадцать, насколько я знаю. Леди Уэстфорт, вы женщина слова? Или нет?
 Она вздернула подбородок, и Брэнд с трудом скрыл восхищение. Она была не только красива, но и темпераментна. Источаемый ею аромат невинности обволакивал ее почитателей, проникая в сознание, о чем те даже не подозревали.
 Но Брэндон более искушен, чем большинство воздыхателей леди Уэстфорт, и сможет устоять перед ее чарами. Хотя до этого еще далеко, усмехнулся он про себя.
 – Я хочу получить свой поцелуй, и прямо сейчас.
 – Сожалею, но у меня нет настроения раздавать поцелуи дурно воспитанным мужчинам. С вашей стороны было невежливо являться сюда нежеланным и непрошеным гостем. – Поднявшись, она прошла мимо Гербертса к двери. – Мистер Сент-Джон, вам пора.
 – Нет.
 Она бросила на него взгляд, и, к своей досаде, Брэндон заметил в ее глазах искорки смеха. Его разочарование и злость испарились, и он улыбнулся Верене. Ее губы тоже изогнулись в улыбке. Неожиданно, к изумлению Брэндона, Верена подмигнула ему, повернулась на каблуках и вышла.
 – Гербертс, – донесся до Брэнда ее голос, – проводите мистера Сент-Джона.
 Вот дерзкая девчонка! Брэндон услышал, как она поднимается по лестнице, и бросился из комнаты. Не успел он переступить порог гостиной, как чья-то рука железной хваткой сомкнулась на его предплечье.
 Обернувшись, он увидел Питерса, нового лакея.
 – Послушай, Питерс, у меня нет настроения играть в игры.
 – Вот что, сударь, – проговорил из-за спины лакея Гербертс, – я не могу позволить вам подняться наверх.
 – Скажи этому предателю, чтобы убрал руку.
 – К сожалению, не могу, – честно признался дворецкий. Потом, подавшись вперед, негромко осведомился: – А что это за пари, про которое вы говорили?
 – На поцелуй.
 – А. И она не хочет платить, да? Вот все они такие, эти женщины. – Гербертс испустил тяжкий вздох. – Будь это не миледи, а какая-нибудь другая женщина, я бы не возражал, если бы вы задали ей хорошую порку.
 Брэндон в некотором изумлении воззрился на Гербертса:
 – Считаешь, я имею право?
 – Разумеется, если вы честно выиграли этот поцелуй. – Гербертс покачался на каблуках. – Но, боюсь, получить его вам будет не просто.
 Брэндон еще помедлил, прикидывая свои возможности и ощущая стальные пальцы лакея на своей руке. Дело вовсе не в этом треклятом поцелуе. Не потому он пошел на подобные крайности. Нет, сказал он себе, это все ради Уичэма. Его приятель рассчитывает, что он отыщет этот несчастный список. Если Брэнд не найдет способ проникнуть в дом – и поскорее, – Уичэм может потерять терпение и вернуться в город. И окажется в тюрьме. Тогда Брэндон уже ничем не сможет ему помочь.
 По счастью, в дом можно проникнуть не только через парадный вход. Брэндон вырвал руку и пошел к двери, прихватив по пути пальто и шляпу. Открыв дверь, он обернулся и достаточно громко, чтобы его услышали наверху, сказал:
 – Я вернусь.
 По спине Верены, присевшей сразу за верхней площадкой лестницы, пробежала дрожь. Она видела, что он в ярости, и затаила дыхание, пока внизу не хлопнула дверь, после чего спустилась в холл.
 – Ну и ну! – воскликнул Гербертс. – Он очень сердитый человек, миледи. Что уж там вы сделали, что так его разозлили, но я бы крепко подумал над этим. Он еще вернется.
 Питерс кивнул, соглашаясь. Верена выдавила улыбку.
 – Надеюсь, до его возвращения у меня будет достаточно времени, чтобы придумать, как с ним справиться. – Снаружи в окна рвался дождь, сотрясая жалюзи. Верена прислонилась к перилам. – Гербертс, я все же закончу письмо родителям, а потом уйду к себе. Мне кажется, этот день никогда не кончится.
 – Да, миледи. Не желаете ли выпить капельку бренди, чтобы согреться?
 – Нет, спасибо.
 Усталая, Верена вернулась в гостиную. Каким бы неотесанным ни был ее дворецкий, он оказался очень заботливым. Верена остановилась у стола.
 – Запри дверь и иди отдыхать.
 – Благодарю, – ответил Гербертс. – Надеюсь, вы не очень рассердитесь из-за беспорядка, который учинил в холле этот господин. С него текло, как из решета. Я просил его не входить, но он и слушать не стал. Оставил после себя реку воды.
 – К утру все высохнет, – рассеянно ответила Верена, просматривая уже написанное. Она не слышала, как закрылась дверь, не слышала удалявшихся шагов дворецкого. Дождь хлестал с такой силой, что залетал даже в каминную трубу, отчего пламя периодически шипело.
 Верена обмакнула перо в чернила и снова принялась за письмо, но не могла сосредоточиться, ее мысли вертелись вокруг украденных писем Джеймса, пропавшего списка и, что хуже всего, вокруг Брэндона Сент-Джона. Она пожалела, что пообещала Джеймсу не принимать Сент-Джона наедине. Но, увидев его промокшим и разъяренным, подумала, что так безопаснее.
 Она устало вздохнула и положила перо на подставку. Сегодня все шло не так. Даже поездка на квартиру Хамфорда оказалась пустой тратой времени. Этот человек жил, как монах, содержа все в немыслимой чистоте и порядке, поэтому помещение казалось нежилым. Они с Джеймсом обшарили все, каждый уголок, но ничего не нашли.
 Верена откинулась в кресле и вытянула ноги, перебирая в памяти события дня. Вдруг она услышала слабый скрип и нахмурилась. Скрип повторился, на этот раз громче. Что бы это могло быть?
 Ее обдало свежим, прохладным воздухом, звук дождя внезапно усилился. Лампа замигала, словно на сквозняке, и погасла.
 Комната погрузилась во мрак. Верена поднялась с бьющимся сердцем. Не успела Верена сделать и двух шагов по направлению к двери, как кто-то обхватил ее одной рукой, а второй зажал ей рот.
 – Я же сказал, что вернусь, – раздался низкий мужской голос.




 Глава 12



 Если я не могу быть молодой и красивой, буду старой и увешанной драгоценностями.

    Миссис Митфорд сама себе, застегивая знаменитое рубиновое ожерелье Митфордов

 Верена узнала голос Брэндона. В нем клокотала ярость. Она изо всех сил впилась зубами в основание его большого пальца.
 – Черт! – Он отдернул руку и потряс ею, стараясь унять боль.
 Воспользовавшись случаем, Верена изо всех сил пнула его каблуком в ногу – на ней были французские туфли на высоких каблуках.
 – О-ох!
 Она тут же получила свободу и могла бы бежать к двери. Могла позвать на выручку Гербертса и остальную немногочисленную прислугу. Могла бы, сказала она себе, зажигая лампу.
 Открывшееся ей зрелище с лихвой вознаградило ее. Брэндон Сент-Джон прыгал и размахивал рукой, как ребенок, прищемивший дверью палец.
 Верена закусила губу. Жаль, что он так же упрям, как она. Но жизнь благосклонна к обоим. Поэтому и Верена, и Сент-Джон так самоуверенны, слегка нетерпеливы и немного высокомерны.
 – Ну, не так уж и больно, – сказала она, когда Брэндон, плюхнувшись на диванчик, схватился за ногу.
 – Что за туфли вы носите? – возмущенно спросил он, глядя на свои кожаные сапоги.
 Она знала, что он человек чести. И не могла не признать его частичную правоту. Она не была ему ровней ни в каком смысле этого слова. Разумеется, Верена никогда с этим не согласится, но она не в том положении, чтобы бороться за свою добродетель и честь.
 – Поверить не могу, что вы залезли в мой дом, как обычный преступник.
 Он пососал укушенное место, синие глаза метали молнии.
 – Ну и зубы у вас. Как у чертова хорька.
 – Да что вы? Никогда не прибегала к таким крепким выражениям, чтобы донести до собеседника свою мысль. Я же сказала, что не желаю целовать вас сегодня.
 Он сверкнул глазами.
 – Вы вообще не собираетесь меня целовать, верно?
 Она посмотрела на огонь в камине, недоумевая, как он догадался.
 – Возможно.
 Он прищурился.
 – Лгунья.
 – Я не лгу. Я хитрю. А это не одно и то же.
 К собственной досаде, он улыбнулся. Она попыталась остаться серьезной, но это ей не удалось. Сидя на диванчике, который выглядел сейчас до нелепости маленьким, и ведя разговор в грубоватой манере, Брэндон казался просто очаровательным. Он насквозь промок под дождем, волосы слиплись, открыв лоб, отчего синие глаза сияли еще ярче.
 Дверь открылась, в комнату заглянул Гербертс:
 – Миледи, мне показалось, что я слышу голоса, и... что он...
 – Гербертс! – прикрикнула на него Верена.
 – Простите, миледи. Но я просто очень удивился, что этот джентльмен до сих пор в доме. – Дворецкий расправил плечи, затем устроил целое представление, пощелкав пальцами. – Привести Питерса, чтобы он вышвырнул этого типа?
 Верена посмотрела на Брэндона. Он промок насквозь, одежда прилипла к телу. И как бы то ни было, она должна ему поцелуй. Взгляд Верены остановился на губах Брэнда, и у нее пересохло в горле.
 – Нет, спасибо, Гербертс. Можешь идти.
 Дворецкий, как выброшенная на берег рыба, открывал и закрывал рот, прежде чем сумел вымолвить:
 – Вы хотите, чтобы я вас оставил? Одну? С ним?
 – Да, Гербертс. Я способна справиться с мистером Сент-Джоном.
 – Вы уверены, миледи? А то я останусь. И Питерса позову...
 – Пожалуйста, иди.
 Дворецкий вздохнул и, хлопнув дверью, ушел.
 – Никогда не видел такой скверной прислуги, – заявил Брэндон.
 – Посмотрели бы на мою горничную.
 – Вашу горничную? – вкрадчиво проговорил он. – Может, поднимемся наверх, чтобы вы могли представить меня...
 – Прекратите! – На губах ее трепетала улыбка. – Вы несносны.
 – Я полон решимости.
 – В данный момент это одно и то же. – Верена покачала головой. Сколько же времени прошло с тех пор, как она в последний раз вела в такой поздний час беседу с мужчиной? Скрестив руки на груди, Верена внезапно осознала, как одинока она была все это время. До сего момента. – Не знаю, почему вы так настойчивы в этом вопросе. Я вам не нравлюсь. И никогда не нравилась.
 – Я хочу получить то, что мне принадлежит. Она долго смотрела на него.
 – Нет. Думаю, дело не только в этом. При желании вы бы уже давно могли получить свой поцелуй.
 Брэндон снова повернулся к огню, заметив тонкую струйку пара, поднимающуюся от его рукавов. Она гораздо умнее, чем ему хотелось бы.
 – Я никогда не говорил, что вы мне не нравитесь. – Она хотела возразить, но он поднял руку. – Но есть еще кое-что.
 – Может; скажете, или боитесь довериться мне? Спросите вашего брата. Будь я другой по натуре... – Она пожала плечами. – Я никогда никого не использую. Но о себе забочусь.
 – И поэтому жульничаете в карты? Она покраснела.
 – Кто сказал, что я жульничаю?
 – Вы отрицаете это?
 – Нет. Но и не подтверждаю.
 Он, прищурившись, смотрел на нее.
 – Знаете, я пришел сюда не для того, чтобы с вами спорить. Я хочу получить свое.
 И все же она права – ему нужно больше, чем поцелуй. Больше, чем простое объятие. Она должна ему за каждую минуту, которую он провел у ее дома под проливным дождем, на холоде.
 Верена вздохнула, всем своим видом демонстрируя недовольство:
 – Сэр, вы просто невыносимы.
 – А вы, моя дорогая леди Уэстфорт, восхитительны.
 Он медленно подошел к ней. Хоть в этом он не кривит душой. Эта женщина прекрасна, и он до сих пор не может отделаться от воспоминаний о соблазнительных изгибах ее тела.
 Брэндон остановился перед ней и убрал с ее плеча локон. Шелковистые пряди скользнули между пальцев. Они оказались на удивление густыми и тяжелыми.
 – Что вы делаете? – спросила она прерывающимся голосом.
 – У вас такие красивые волосы. Цвета спелой пшеницы. Она резко отодвинулась:
 – Вряд ли вы тайком проникли в мой дом только для того, чтобы говорить мне комплименты.
 Он опустил руку.
 – Вы совершенно правы. И не только для того, чтобы поцеловать вас. Я здесь, потому что хочу узнать...
 Ее глаза потемнели.
 – Что узнать?
 – Все ваши тайны.
 – Тайны? Да с чего вы взяли, что у меня есть тайны? – Она жестом обвела комнату. – Оглядитесь, мистер Сент-Джон. Я обычная женщина. Люблю простые вещи. Что я могу скрывать?
 Она держалась отлично. Говорила прямо и бесхитростно. А он так устал, промок и замерз. И в нем медленно горел огонь вожделения, разожженный ее вчерашним поцелуем и отказом увидеться с ним. Поэтому он и решил непременно овладеть ею. Брэндон не любил, когда с ним играли.
 Его взгляд упал на серебряный поднос на столике у окна. Там стоял графин с янтарной жидкостью и несколько бокалов. Брэнд жестом указал на поднос:
 – Можно?
 – Разумеется. Прошу прощения, что не предложила.
 Брэндон налил себе.
 – Не хотите?
 – Я не пью.
 Он усмехнулся:
 – Во всяком случае, не умеете.
 Она дернула плечом и отвернулась. Брэндон уселся в кресло у камина.
 – Присоединяйтесь, леди Уэстфорт.
 Она не сдвинулась с места.
 – Я бы предпочла, чтобы вы ушли.
 – В такой дождь? – Он поудобнее устроился в кресле.
 – Боитесь растаять?
 – Нет, просто не очень здоровая обстановка для нечистой силы. Можно сказать, она противоречит нашей природе.
 Ее губы дрогнули.
 – По крайней мере, вы хоть в этом признались.
 – Я признаюсь еще кое в чем, если вы сядете рядом.
 Он сделал глоток и вздохнул, когда спиртное согревающей струей устремилось в желудок.
 Верена медленно подошла к нему:
 – Зачем вы здесь, мистер Сент-Джон?
 – В настоящий момент я наслаждаюсь бокалом бренди и обществом красивой женщины. А дальше... – Он пожал плечами, наблюдая за ней поверх бокала.
 – Ваши комплименты заставляют меня нервничать. Они кажутся неискренними.
 – А чего вы ждете? Обвинений?
 – Нет.
 Он улыбнулся:
 – Выпейте со мной.
 – Я не пью, – повторила она, на этот раз мягче.
 – Только когда играете в карты?
 – Я позволила гордости подавить здравый смысл. Обычно я выпиваю бокал вина за ужином. Вино затуманивает разум.
 – Что бывает роковым для женщины, которая много думает.
 Она опустилась в кресло напротив Брэндона, с опаской поглядывая на него.
 – Вы твердо решили, что я вам не нравлюсь, верно? Хотелось бы знать почему? Я напоминаю вам какую-то другую женщину, которая причинила вам боль?
 Он нахмурился, продолжая смотреть на нее поверх бокала.
 – Я не настолько глуп, чтобы наказывать вас за чужие грехи.
 – За что же тогда вы хотите меня наказать?
 – Я вовсе не хочу этого. Вообще не имею желания причинить вам какой-нибудь вред.
 – Тогда чего вы хотите?
 Брэндон посмотрел в бокал. Огонь отражался в жидкости, похожий на красные искры на янтарном бархате. Чего он хочет? Его должно интересовать одно, и только одно – правда. Но если быть честным до конца, он должен признаться, что он хочет ее. Всю ее.
 – Я хочу поцелуй, который вы мне должны.
 – Только один простой поцелуй?
 Он кивнул, встретившись с ней взглядом. Между ними словно пробежал ток. Взгляд Брэнда остановился на ее губах, и он в который раз восхитился их нежно-розовым цветом.
 – Если это все, что вам нужно, забирайте свой поцелуй и уходите.
 Она поморщилась, словно от чего-то кислого, видимо, не понимая, что ее собираются соблазнить.
 Брэндон решил не ограничиваться поцелуем. Поцелуй – первый выстрел в грядущей битве. Секретное оружие, которое в нужный момент может произвести эффект разорвавшейся бомбы.
 – Вы правы. Получу-ка я свой поцелуй и уйду.
 Верена сложила руки на коленях, поджала губы и закрыла глаза. Брэндон едва сдержал смех.
 – Что это?
 Она открыла один глаз.
 – Поцелуй.
 Слово прозвучало невнятно, потому что было произнесено сквозь стиснутые губы. Тогда Брэндон усмехнулся:
 – Да перестаньте. Я даже не уверен... – Он оглядел комнату и покачал головой. – Нет, не здесь.
 Верена открыла оба глаза.
 – Что вы хотите этим сказать – «не здесь»?
 – Здесь слишком светло.
 – Светло? Да какая разница?
 Он взмахнул рукой.
 – Мне нужна романтическая атмосфера, а это вещь деликатная.
 – Романтическая? Кто сказал, что наш поцелуй должен быть романтическим?
 Он поднял бровь:
 – Мы договорились, что поцелуй я получу когда и где захочу.
 Она нахмурилась, и Брэндон понял, что она пытается вспомнить условия пари.
 – Мне кажется... возможно, мы...
 – Можете спросить Джеймсона, когда увидите его в следующий раз. А сейчас я хочу получить свой поцелуй... – Он мгновение смотрел ей в глаза. – И непременно в вашей спальне.
 Она вскочила с кресла, как подброшенная пружиной, чуть не споткнувшись.
 – Что?
 – Я хочу получить поцелуй в вашей спальне, – повторил он.
 – В мою спальню вы не войдете.
 – Пытаетесь увильнуть от выполнения условий пари, да? Впрочем, ничего удивительного.
 – Я не увиливаю. Вы беспардонно пользуетесь моим положением.
 – Никто не заставлял вас принимать условия пари. Значит, вы отказываетесь их выполнить? – Он пожал плечами. – В таком случае леди Фарли, владелица игорного дома, который вы так любите посещать, будет рада узнать о вашей склонности не выполнять взятых на себя обязательств.
 Верена стиснула зубы. Затем подбоченилась и вздернула подбородок.
 – Я не позволю вам везде болтать о том, что отказалась сдержать слово, но...
 Верена оказалась в затруднительной ситуации. Она знала, что слово Сент-Джона имеет очень большой вес.
 Молодая женщина вздохнула, с трудом скрывая раздражение:
 – Хорошо, Сент-Джон. Будь по-вашему. Я позволю вам войти в мою спальню, но об этом не должна знать ни одна живая душа.
 Он поставил бокал на стол и встал.
 – Я – джентльмен.
 Верена фыркнула совсем не подобающим леди образом, Брэндон усмехнулся.
 – Следуйте за мной, Сент-Джон. И никому ни слова.
 Она распахнула дверь, и к ее ногам рухнул Гербертс.
 Верена сердито на него воззрилась:
 – Гербертс! Вы смеете подслушивать?!
 Дворецкий с трудом поднялся на ноги.
 – Я? Подслушивал? Нет, миледи. Я просто мыл дверь.
 – Ушами? Как странно! А теперь пропусти нас.
 Гербертс сложил руки на груди.
 – Вы что, правда собираетесь вести этого типа в свою комнату?
 – Я заключила пари.
 – Ну, так я разделаю его под орех. Не могу спокойно смотреть, как вы губите себя. У меня тоже есть принципы.
 Брэндон очень в этом сомневался, но благоразумно промолчал.
 – Гербертс, вы не должны вмешиваться в мои дела. – Верена вышла в коридор, мужчины последовали за ней. Дворецкий поспешно забежал вперед, остановив хозяйку у лестницы.
 – Ради... – начала она раздраженно. – Видимо, я обречена весь вечер бороться с упрямыми мужчинами. Я заключила пари, Гербертс.
 – Это я уже слышал. Жаль, что вы заключили такое пари.
 Верена вздохнула.
 – Мне тоже жаль. И тем не менее... – Она подняла голову, глаза ее вспыхнули. – Ах!
 – Что? – нахмурился Брэндон.
 – Я кое о чем подумала. – Верена торжествующе на него посмотрела. – Мы не договорились, что вы получите поцелуй, оставшись со мной наедине. Я могу взять с собой сопровождающего.
 Брэндон сердито на нее посмотрел:
 – Что-то не припомню, чтобы в условия входил сопровождающий...
 – Как не можете припомнить и обратного. Таким образом, я могу взять кого-нибудь, если захочу. Гербертс, вы будете моим сопровождающим.
 Тряхнув золотистыми локонами перед носом Брэндона, Верена прошуршала шелками мимо него и стала подниматься по лестнице.
 – Вы идете, мистер Сент-Джон? Я не могу ждать всю ночь.
 Он смотрел, как она поднимается, уверенный в том, что плутовка нарочно его мучает, соблазнительно покачивая бедрами.
 Гербертс вздохнул.
 – Надеюсь, вы не сердитесь, сударь. Я не хотел вмешиваться. Вы настоящий джентльмен. Столько времени находились с дамой наедине и даже не прикоснулись к ней. Это о многом говорит.
 – Спасибо.
 – И я не виню вас в том, что вы хотите ее поцеловать. Просто хозяйка... она была ко мне добра, а я добра не забываю. Так что пошли. Лучше вам побыстрей получить свой поцелуй, пока не появились кухарка с Питерсом.
 Брэндон подумал о том, что дворецкий хлопнул бы его по плечу, если бы посчитал, что этот жест будет воспринят правильно.
 Брэнд вздохнул и поставил ногу на первую ступеньку. И вдруг остановился.
 – Гербертс, тебе нравятся мои часы?
 Дворецкий поднял руки.
 – Я не брал ваши часы, не брал!
 – Знаю. Они при мне. – Брэнд вытащил из кармана свои новые часы. – Хотел бы ты их получить?
 Дворецкий захлопал глазами.
 – Каким образом?
 – Я их тебе отдам. Прямо сейчас.
 Гербертс уставился на часы, в глазах вспыхнул алчный огонек.
 – Что я должен сделать?
 – Просто поднимайся по лестнице без спешки.
 Гербертс посмотрел на часы, потом на ступеньки.
 – На сколько задержаться-то? Я не хочу, чтобы хозяйка рассердилась. Она может даже сглазить, когда не в настроении.
 – На пять минут.
 – На пять... о нет, сударь. Я знаю, что может случиться за пять минут.
 – Тогда на две. Я просто хочу, чтобы поцелуй получился запоминающимся. – Брэндон видел, что слуга колеблется. – Даю тебе слово джентльмена, что не сделаю ничего, что вызвало бы ее недовольство.
 Брэндон приподнял часы так, чтобы они оказались на уровне глаз дворецкого, серебряная крышка блестела на свету.
 – Что скажешь?
 Гербертс сглотнул, не сводя взгляда с часов.
 – Я не должен.
 – Гербертс, обещаю не причинить ей вреда.
 Гербертс посмотрел Брэндону прямо в глаза, словно желая заглянуть ему в душу. Затем кивнул и сказал:
 – Высокая лестница.
 – Да.
 – А у меня так болит колено.
 Брэндон уронил часы в протянутую ладонь дворецкого. Они исчезли в мгновение ока.
 – Две минуты и ни секундой больше, – сказал Гербертс. Брэндон не стал ждать. Он помчался вверх по лестнице, морщась каждый раз, когда наступал на больную ногу. В рекордный срок он оказался на верхней площадке, но там ему открылся длинный коридор с немыслимым количеством дверей. Проклятие! Которая же из них...
 – Вы идете? – Верена стояла у последней.
 Брэндон приблизился к Верене. Она посмотрела в сторону лестницы. Наверняка Гербертс где-то рядом.
 – Где Гер...
 Сильные теплые пальцы сомкнулись на ее руках, и, прежде чем Верена успела сказать хоть слово, ее втащили в комнату. Брэндон закрыл дверь, повернул в замке ключ и прислонился к двери, скрестив руки на своей широкой груди.
 У Верены перехватило дыхание. Брэндон еще не просох после дождя, рубашка липла к телу, подчеркивая каждую мышцу.
 – Где... где мой дворецкий?
 – Поднимается по лестнице, пока мы разговариваем. Времени у нас мало. – Оттолкнувшись от двери, он шагнул вперед. – Я хочу свой поцелуй.
 – Подождите, пока не придет...
 – Вы действительно хотите, чтобы ваши слуги это видели?
 – Я вообще не хочу, чтобы кто-то это видел, – с жаром сказала она. – По правде говоря, я вообще не хочу, чтобы меня целовали.
 – Тогда не надо было заключать пари.
 – Я не хотела, но вы бросили мне вызов.
 Он взял ее за руку и привлек к себе.
 – Хватит разговоров.
 – Но я еще не все ска...
 Он коснулся губами ее шеи, его губы проложили горячую дорожку к ее левому уху, заставив Верену затрепетать.
 – Вы все еще хотите что-то сказать? – пробормотал он. – После всех наших восхитительных разговоров? Боюсь, от такого напряжения у меня взорвутся мозги.
 Верена попыталась справиться с горячей волной вожделения, грозившей ее захлестнуть.
 – Но если у вас взорвутся мозги, они испачкают мой новый ковер.
 Брэндон поднял голову и испытующе посмотрел на Верену, не снимая ладоней с ее талии.
 – Вы очень жестоки! Вам это известно?
 Она ответила ему точно таким же взглядом, уголки губ тронула непрошеная улыбка. У Брэндона перехватило дыхание. Внизу, в гостиной, при свете лампы, она показалась ему прекрасной – золотистые локоны, безупречная кожа, прямой нос, но здесь, держа ее в объятиях, он видел россыпь едва заметных веснушек на носу, чуть-чуть неровные нижние зубы. Но эти небольшие недостатки делали Верену еще привлекательнее.
 – Ой! – донесся с верхней площадки лестницы театрально громкий голос Гербертса. – Я ушиб большой палец.
 Время Брэндона истекало.
 – Мой поцелуй.
 Он наклонился и взял то, что ему принадлежало. Он хотел этого с того самого момента, как впервые увидел ее – когда она обернулась и улыбнулась ему, – хотел ощутить ее в кольце своих рук, прижать к себе, коснуться языком ее языка. Она раскрылась ему навстречу, тихо застонав, и этот звук превратился для него в настоящую пытку.
 Брэндона охватило пламя страсти, вкус Верены навсегда запечатлелся в его сознании. Ни к одной женщине он никогда не испытывал ничего подобного.
 Раздался стук в дверь.
 Верена, будто не слыша, теснее прижалась к Брэндону, путаясь руками в складках его рубашки. Жар его поцелуев можно было сравнить со страстью Верены, его руки с уверенностью собственника ласкали ее тело, прижимали ее к твердой выпуклости между бедер. Влага рубашки пропитала платье Верены, от чего по телу ее пробежал холодок восторга.
 – Миледи? – послышался встревоженный голос Гербертса. Он постучал в дверь. – С вами все в порядке?
 Она горела в огне, ее тело сотрясали судороги страсти. Она хотела оказаться с Брэндоном Сент-Джоном в постели. Ощутить его внутри себя, почувствовать, как он наполняет ее. Как давно никто к ней не прикасался. Как давно она не позволяла мужчине даже поцеловать себя.
 Но это не простой поцелуй, осознала она, неохотно отстраняясь от Брэндона. И хотя все тело ее стремилось к нему, она понимала, что надо остановиться.
 – Я... по-моему, вы получили свой поцелуй.
 Он провел губами по ее щеке, по шее.
 – Неужели? – побормотал он, и его горячее дыхание опалило ее кожу.
 Закрыв глаза, она обняла его за шею.
 – Да.
 – Миледи? – Дверь дрогнула, словно ее попытались открыть. – Вы меня слышите?
 – Ответь ему, – сказал Брэндон, теперь его губы шевельнулись рядом с ее ухом. – Скажи, чтобы уходил.
 Уйти должен Брэндон, а не Гербертс, подсказывал ей разум. Но предательское тело говорило совсем другое. Рай был так близок, на расстоянии прикосновения. И все же она не может... Верена оттолкнула Брэндона:
 – Нет.
 – Нет?
 – Нет... я не могу. Я не знаю вас, не знаю, зачем вы сюда пришли, что вам нужно, что...
 Он прижал к ее губам палец.
 – У меня тоже есть к вам вопросы. У вас хватит смелости на них ответить?
 Она вздернула подбородок:
 – А у вас хватит смелости их задать?
 Губы Брэндона изогнулись в улыбке, в глазах вспыхнули искорки смеха.
 – Скажите Гербертсу, чтобы уходил. Мы сами справимся.
 Он прав. Они сами справятся.
 – Гербертс?
 – Да?
 – Мистера Сент-Джона здесь нет.
 Наступило долгое молчание.
 – Куда же он делся?
 – Не знаю. Но он так и не приходил сюда. Может, ушел, пока ты закрывал парадную дверь?
 Снова долгая пауза.
 – Может, и ушел, хозяйка. Вполне мог проскочить вниз по лестнице.
 – Возможно.
 – Или вылезти в дымоход, – с сарказмом произнес Гербертс.
 – Гербертс?
 – Да?
 – Доброй ночи.
 Последовал громкий вздох.
 – Спокойной ночи, хозяйка. Спокойной ночи, мистер Сент-Джон.
 Гербертс загрохотал по ступенькам, и в каждом его шаге слышался укор.




 Глава 13



 Если верить роману леди Каро Лэмб «Гленервон», весь мир вертится вокруг экзальтированных радостей, страстных объятий и любви без взаимности. По мне, так пусть мир лучше занимается более насущными заботами, например стоимостью хорошей пары полусапожек и качеством новых шляпок, доставляемых из Франции.

    Миссис Митфорд – своей служанке Люси, пока это многострадальное существо занималось ее прической

 Брэндон посмотрел Верене в глаза.
 – Гербертс ушел. Мы остались вдвоем.
 – Да.
 Она высвободилась из его рук и оправила платье. Постаралась разгладить юбку, но тут уже ничем нельзя было помочь – вся юбка намокла и липла к телу.
 Брэнд едва владел собой. Под платьем легко угадывалась нижняя сорочка, тонкая ленточка, завязанная над ложбинкой между грудями, такими полными и округлыми.
 Верена оставила попытки привести платье в порядок и с порозовевшими щеками сцепила перед собой руки.
 – Я подумала, что вы могли бы остаться здесь... со мной. – Когда он изумленно посмотрел на нее, Верена покраснела и торопливо добавила: – Не навсегда, не подумайте. Но мы могли бы вместе, без... Не то чтобы я не хотела, но мы не можем слишком много думать о... – Она прижала ладони к пылающим щекам. – Вы понимаете, о чем я говорю?
 Он чуть не задохнулся. Именно эти слова он говорил всем женщинам, которых соблазнял.
 – Верена, возможно, будет лучше, если мы просто подумаем об этом как... – Боже великий, трудно, однако. Он запустил в волосы пятерню и сморщился, когда по шее потекла вода. – Думаю, нам нет нужды что-либо объяснять.
 – Полагаю, вы правы. Это не важно.
 При других обстоятельствах Брэндон нашел бы эти слова обнадеживающими, но в ее устах они прозвучали как-то странно. Однако не уменьшили его желания. Нет, он все же возьмет процесс обольщения под свой контроль, даже если это убьет его.
 То, что Верена изо всех сил старалась держать его на расстоянии, пусть и признаваясь, что хочет близости, заставляло Брэндона с еще большей решимостью добиваться от нее уступок – в доказательство того, что за все отвечает он. Что она хочет его не только в своей постели.
 – Верена, это... влечение между нами появилось с самой первой нашей встречи. Нет ничего плохого в том, что мы желаем друг друга.
 – Если бы я думала, что в этом есть что-то дурное, я бы никогда этого не предложила. Я только хотела заметить, что физическая... – Вспыхнув, она продолжила: – близость не обязательно изменит наши отношения. Мы взрослые люди. Достаточно пожили на свете. И у нас нет причин ожидать чего-то большего.
 Черт побери, да она просто сокровище. Он хочет ее. Хочет сейчас. Накрыть ее своим телом. Крепко обнять, чтобы доказать, насколько ошибочны ее холодные, логические рассуждения. Их совокупление будет полно безудержной страсти, глубокой сексуальности и романтических чувств. Это не случайная встреча двух равных существ. Это нечто большее, гораздо большее.
 Он знал это так же твердо, как то, что, пытаясь казаться равнодушной, Верена сгорает от желания, ее тело томится в предвкушении его, Брэндона, прикосновений.
 – Я не согласен, милая. Думаю, к утру ты обнаружишь, что нас связывают более глубокие отношения, чем тебе кажется.
 Сказав это, Брэндон решил, что сходит с ума, – ведь он только что убеждал эту женщину, что их связь не что иное, как банальная интрижка.
 Но он сказал это. И к тому же вслух, что обескураживает еще больше. Боже, о чем только он думает?
 Беда в том, что он вообще не думает. Она такая, как есть. Авантюристка. Карточный шулер. Она не создана для серьезных продолжительных отношений. Они ей просто не нужны. Она сама об этом говорит.
 Лицо Брэндона прояснилось. Все дело в его гордости. И он с облегчением изобразил улыбку.
 Верена, похоже, не заметила этого. Рассеянно отмахнувшись, она сказала:
 – Сомневаюсь. Но это все равно. Прежде чем мы начнем... – она сделала неопределенный жест, – я хочу кое о чем вас спросить.
 По телу Брэнда пробежал легкий озноб, и он осознал, насколько продрог. Она уходит отдела, но ничего. Он недолго позволит ей изворачиваться. Когда, наконец, все свершится, она запылает еще сильнее.
 Он провел ладонью по глазам. Их жгло, словно огнем. Неторопливо, властно на него накатывало оцепенение, питаемое вспышками вожделения, которые возбуждала в нем своей близостью Верена.
 – Мы можем обсудить все, что ты хочешь, – хрипло проговорил он, – но сначала я сниму промокшую одежду.
 Ее глаза расширились.
 – Снимете одежду? Сейчас?
 – А когда? Во время нашей беседы? Это будет очень невежливо.
 Ее губы дрогнули. К огромному наслаждению Брэндона, Верена подошла к нему и расстегнула верхнюю пуговицу жилета.
 – Я думала, мы разденемся вместе... после того как поговорим, конечно.
 Вместе. Оба. Разденутся. Боже, ну и штучка. Хотя именно это ему и нравится в ней. А еще его интересует, как далеко она зайдет.
 – О чем вы хотите поговорить со мной до того, как мы разденемся?
 – Я бы хотела задать вам несколько вопросов. – Ее фиалковые глаза смело встретили его взгляд.
 – Справедливо. Я тоже хотел бы задать вам несколько вопросов. Кто первый?
 Она поджала губы, и это едва не обезоружило его. Ее губы были розовыми, как только что расцветшая роза, и такими же сладкими и пухлыми.
 – Спрашивайте вы первый, – произнесла она, наконец.
 Отлично. Каждая клеточка его тела жаждет эту женщину, а она хочет поиграть в угадывания.
 – Можем мы хотя бы сесть? – Он указал в сторону камина, перед которым стояло единственное кресло. Еще немного, и он не выдержит этой сладкой пытки.
 Верена с сомнением посмотрела на кресло.
 – Пожалуй. Попросить принести еще одно?
 – Да нет, не надо. Я сыт по горло Гербертсом. – Взяв Верену за руку, он подвел ее к креслу.
 – Мистер Сент-Джон... Брэндон, второе принесут очень быстро...
 Продолжая держать Верену за руку, он сел и привлек ее к себе. Ноги Верены оказались перекинуты через подлокотник, голова лежала на его груди. Верена прильнула к нему.
 Мгновение она молчала, затем попыталась подняться. Но Брэндон крепко ее держал.
 Спустя какое-то время он пробормотал:
 – Зачем вы сопротивляетесь?
 Она молчала, глаза ее расширились, когда она ощутила под собой его возбужденную плоть.
 – Простите. Я об этом не подумала.
 В ее глазах Брэндон увидел сжигавшее ее желание.
 – Верена, – прошептал он, взяв ее за подбородок. Ее пальцы сомкнулись на его запястье.
 – Не надо искушать меня.
 – Почему?
 – Я не так сильна, как предполагала.
 – Разве это слабость – желать кого-нибудь?
 – Нет. Но превращается в слабость, когда я забываю, что нахожусь здесь, потому что... – Она сжала губы.
 Ага.
 – Потому что? – Он ждал, но видел, что она не собирается отвечать. – Позвольте мне угадать. Вы считаете слабостью забыть о том, что находитесь здесь, по одной простой причине – я самый привлекательный мужчина, которого вы встречали в своей жизни.
 И снова улыбка Верены прорвалась наружу, как солнечный луч сквозь облака, осветив комнату и – каким-то странным образом – его сердце.
 – Да, сэр, вы все же несносны. Хотите верьте, хотите нет, но вы не являетесь непременной темой любого разговора.
 – Может, я и несносен, но вы, мадам, избалованная, упрямая женщина.
 – Избалованная? Кем?
 – Вашими слугами и этим блондином викингом, которого вы водите за нос. – При воспоминании о Джеймсе Брэндон не сдержал гнева. Ему не нравилось, что Ланздаун смотрел на Верену так, словно у них были какие-то общие тайны.
 – Блондином викингом? – Она на мгновение нахмурилась, затем внезапно усмехнулась. – Вы говорите о Джеймсе!
 – Не имею чести знать его имени. – Брэндон мог бы предложить несколько вариантов имени для этого кретина, но сомневался, что Верену это позабавит.
 – Когда я снова увижу его, так и назову – Блондином Викингом. Мне это нравится.
 Брэндон сердито посмотрел на нее:
 – Вы не назовете его так.
 – Почему нет? Он до смерти смутится, а это одно из немногих доступных мне развлечений.
 Брэндон пожалел, что не откусил себе язык. Надо же – наградить прозвищем ее любовника.
 – Разрази меня гром, я придумал это прозвище и не разрешаю вам награждать им этого самовлюбленного петуха, которого вам нравится держать рядом с собой.
 Верена подняла на него внезапно расширившиеся глаза.
 – Брэндон... вы ревнуете.
 – К нему? Не смешите меня.
 Верена и не думала смеяться. Ее обуревали совсем другие чувства – возбуждение, страх, неуверенность и вожделение... особенно вожделение.
 Прищурившись, она всмотрелась в лицо Брэндона и покачала головой.
 – Вы ревнуете, – повторила она. – Я же вижу.
 Он крепче сжал ее в объятиях. Его лицо оказалось совсем рядом, синие глаза сверкали, как бриллианты.
 – Что для вас Ланздаун?
 Отвечать она не собиралась, но во властных объятиях Брэндона, в выражении его синих глаз таилось что-то невыразимо сладостное.
 – Джеймс мой родственник.
 – Весьма туманный ответ. – Он прижался лбом к ее лбу. – Не надо играть со мной в эти игры. Я задал вам прямой вопрос и жду прямого ответа.
 Верена закусила губу. Он прав. Но она годами училась говорить не больше, чем это необходимо.
 Так всегда жили Ланздауны, так они живут и сейчас. Ее инстинкт приказывал ей взвесить все «за» и «против»... что случится, если Брэндон узнает об их с Джеймсом родственных узах? Она попыталась представить себе нежелательные последствия, но не смогла.
 – Джеймс мой брат.
 Брэндон поднял брови:
 – Ваш брат?
 – Мой единственный брат.
 К ее удивлению, лицо Брэндона расслабилось, словно он действительно испытал облегчение.
 – А, – произнес он, – это многое объясняет. – Он внимательно посмотрел на Верену. – Знаете, я об этом не думал, но теперь... я и вправду вижу некоторое сходство. – Он провел пальцем по ее бровям. – А сестры у вас есть?
 Она приложила палец к его губам:
 – Несправедливо, если все вопросы будете задавать вы. Мне тоже есть о чем спросить. И сейчас моя очередь.
 Губы Брэндона дрогнули.
 – Спрашивайте. Я весь внимание.
 И Верена буквально засыпала его вопросами. Нравятся ли ему блондинки? Какого роста женщин он предпочитает? Какой цвет его любимый? Верена ощущала жар, исходивший от Брэндона. Отбросив все фривольные вопросы, вертевшиеся на языке, она заставила себя сосредоточиться на более насущной проблеме.
 – Зачем вы рассказали мне о Хамфорде? Хотели поразить меня?
 Раскаяние сделало синие глаза черными.
 – Просто хотел увидеть вашу реакцию, думал, вы уже знаете о его смерти.
 – Вы так меня напугали. Каким образом Хамфорд?..
 Теперь уже Брэндон прижал палец к ее губам.
 – Моя очередь.
 Вот пройдоха. Обладает даром заставлять других играть по его правилам, как и она сама, но в Брэндоне это ее почему-то раздражало. Подняв брови, Верена ждала вопроса.
 Ее глаза потемнели. Она вдруг посерьезнела.
 – Верена, что вы знаете о списке Хамфорда? Вы нашли его?
 У нее сжалось сердце. Боже всемогущий, он и об этом знает. А известно ли ему о письмах шантажиста, которые получает Джеймс? При этой мысли сердце ее учащенно забилось, и она попыталась отодвинуться от Брэндона, чтобы собраться с мыслями.
 Но он, нахмурившись, крепко держал ее.
 – Отвечайте, Верена. Вы знаете, где он?
 Она перестала вырываться и испытующе посмотрела на Брэнда. Стоит ли отвечать? И стоит ли говорить ему правду? Она знала, как повел бы себя б подобной ситуации Джеймс – слова лишнего не сказал бы.
 Джеймс живет так, как учил их отец, – никому не доверяет, по крайней мере, не доверял, пока не стал жертвой замужней женщины, которая охотится за красивыми молодыми повесами.
 Верена попыталась, насколько могла, беспристрастно рассмотреть все известные ей факты, учитывая, что видела в этот момент на коленях у Сент-Джона.
 – Полагаю, ничего страшного не случится, если я расскажу вам, что знаю, а знаю я немного. Мне известно, что пропал какой-то список. Мы с Джеймсом его искали, но в моем доме не нашли.
 – Тщательно искали?
 – Обшарили все углы.
 На мгновение их взгляды встретились, и Брэндон откинул голову на спинку кресла, ослабил объятия. На его лице отразилась глубокая усталость.
 – Этого я и боялся, Верена. Я должен найти этот проклятый список. Обязан.
 Что он хочет этим сказать? Почему за этим списком охотится весь свет? Даже шантажисты, у которых оказались письма Джеймса. Конечно, признание Брэндона в какой-то мере успокаивало. Если бы у него не было писем Джеймса, он не принял бы так быстро ее ответ.
 Но те люди уверены, что список Хамфорда все еще находится в Уэстфорт-Хаусе.
 – Брэндон, а зачем вам нужен этот список? Почему это так важно?
 Он пристально посмотрел на нее.
 – На какой вопрос я должен ответить первым? Потом настанет моя очередь спрашивать. – Он провел пальцем по щеке Верены и коснулся уголка ее рта. – Я хотел бы знать, как вы выглядите без одежды.
 Боже, как же он восхитителен! Такой – игривый, обольстительный. Синие глаза полны страсти и желания обладать ею. Боже, это несправедливо!
 Верена судорожно сглотнула.
 – Я жду ответа на оба вопроса.
 Он прищурился и кивнул.
 – Хорошо. Тогда вы будете мне должны. Много. – Наклонившись, он прошептал: – И вы заплатите. Сполна.
 Верена подумала, что степенная, строгая женщина посчитала бы пребывание на коленях у мужчины, который не является ее мужем или женихом, несколько неблагоразумным. Рискованным. Даже неприличным. Верена же находила это возбуждающим. Взяв лицо Брэндона в ладони, она прошептала:
 – Если вы ответите на оба моих вопроса, то утром я отвечу на все ваши.
 – Утром? – поднял он брови.
 Она прижалась губами к его лбу, а потом – к губам. Поцелуи были нежными и очень чувственными.
 – Утром, – повторила она.
 Боже, она вся состоит из противоречий: смелая, беззастенчивая и в то же время мягкая и женственная. Ни одна женщина, в том числе и Селест, не волновала его так сильно, как Верена. Она обещала, дразнила, мучила. Но она была по-настоящему полна жизни. Она не стремилась казаться воплощенной женственностью, однако была щедрой, теплой и полностью владела собой и своим телом.
 Это опьяняло.
 Он накрыл ладонью ее ладонь, лежавшую на его щеке. Их пальцы переплелись.
 – Прекрасно! Раз уж мы до конца откровенны друг с другом, должен признаться, что не знаю содержание списка Хамфорда. Знаю только, что он имеет какое-то отношение к министерству внутренних дел.
 – Джеймс так и подумал. – Верена улыбнулась своей ослепительной улыбкой. – У него отличная интуиция.
 – У вас тоже.
 – Пожалуй, – просто ответила Верена. – Я удивлена. Вы рискнули зайти так далеко, чтобы добыть этот список, зная, как он нужен министерству. Интересно, почему...
 Эта маленькая плутовка пытается выведать у него что-то еще. Он принялся поглаживать ее пальцы, не пропуская ни одного.
 – Мне нужен этот список, будь он неладен, потому что кто-то в министерстве считает, будто его взял мой приятель. И его ждут серьезные неприятности.
 Ее лицо застыло, в глубине глаз что-то промелькнуло, но Верена ничего не сказала.
 За этим что-то кроется, это ясно. Но что? Что она скрывает? Брэндон переменил позу, чтобы на лицо Верены падал свет камина.
 – Верена, это важно.
 Она ответила ему натянутой улыбкой.
 – Я начинаю это понимать.
 – А вы почему ищете этот список?
 Ее взгляд сделался таинственным.
 – У меня есть причины... не менее важные, чем у вас. Брэндон... – помолчала. – Если ваш приятель не брал этого списка, значит, опасность ему не угрожает.
 – Все равно разразится огромный скандал, который может стать роковым для его отца. – Он взял ее лицо в ладони и повернул к себе, заставляя смотреть прямо в глаза. – Я должен найти проклятый список, чего бы это мне ни стоило.
 Взявшись за его запястья, она твердо посмотрела ему в глаза.
 – В этом-то вся и трудность. Понимаешь, Брэндон, я тоже должна его найти. У нас с тобой опять возникли непримиримые противоречия.




 Глава 14



 Мисс Митфорд сказали, что мужчинам нравятся послушные женщины. Так что теперь она только и делает, что поддакивает: «Да, мистер Фонтерной!», «Ну конечно, мистер Фонтерной!» Насколько я понимаю, в результате она сорвет себе голос и неизбежно потеряет добродетель.

    Служанка Митфордов Люси – своему брату Джону, новому старшему груму герцога Девонширского, встретившись с ним на Бейк-стрит у мясной лавки

 Такова, видно, ее судьба... впервые за четыре года, за четыре долгих года, Верена встретила мужчину, который волновал и интриговал ее так же, как Эндрю. И что дальше? Они оба ищут этот смехотворный список... ну, не очень смехотворный, учитывая, что и друг Брэндона, и Джеймс пострадают, если не найдут его.
 Жизнь вообще несправедлива, но этот случай казался особенно жестоким – Верена встретила восхитительного мужчину, а теперь может его потерять. Как это несправедливо! У Верены было такое чувство, словно ей больше никогда не подадут к чаю ее любимые лепешки.
 Однако Брэндона это, похоже, ничуть не волновало.
 – Верена, мы станем искать этот список вместе. И найдем его.
 – И что потом? – Она погладила Брэндона по щеке, восторгаясь опьяняющей шероховатостью мужской кожи и мягким покалыванием отросшей щетины.
 Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз испытывала подобные ощущения? Четыре года? Почти пять? Эндрю. Закрыв глаза, она прижалась лбом к щеке Брэндона. Чувство вины шевельнулось в ее душе, но она подавила его. Эндрю не стал бы ставить под вопрос ее право продолжать жить после его смерти. Он считал, что нужно жить одним днем и брать от жизни все, что она дает и открывает в каждый момент бытия.
 Где-то в глубине сознания она словно слышала его голос, подбадривающий ее, побуждающий попытать счастья. Снова жить полной жизнью.
 – Верена? – теплый голос Брэндона окутал ее. Она вздрогнула и крепче обняла его.
 – Не надо больше вопросов, Брэндон.
 Она этого просто не вынесет. Он был нужен ей, она хотела его – эти чувства, которые, как ей казалось, давно умерли в ней, ожили и требовали немедленного отклика. Брэндон как будто хотел возразить, но потом встретился с взглядом Верены, пылким и требовательным.
 – Закончим разговор утром.
 Ласки Брэндона довели Верену до неистовства. Она буквально сгорала от страсти. Все ее тело покрылось испариной. Быть может, она потом пожалеет об этом, но сейчас сомнениям не было места.
 Разум молчал. Она знала, что никогда не забудет эту ночь. Что бы ни случилось. И упивалась чувствами, которые в ней пробудил Брэндон.
 – Верена, ты уверена?.. – хриплым голосом спросил Брэндон.
 Да, она была уверена. Уверена в том, что безумно хочет его. Все остальное в этот момент не имело значения. Вдруг взгляд ее упал на его руки. Красивые и сильные, они были созданы для ласк, для наслаждений. Верена наклонилась и стала целовать ложбинки между пальцами.
 – Ради Бога, прекрати! – простонал Брэндон. – Я теряю над собой контроль...
 Она нежно поцеловала его в губы.
 – Теперь самое время снять одежду. Вместе.
 Как дивно прозвучало это слово – «вместе». Сидя на коленях у Брэндона, Верена развязала ленту, державшую ее платье. Полоска розового шелка выскочила из шнуровки и повисла.
 Она стащила платье с плеч, опустив его до талии, и высвободила руки.
 В глазах у Брэндона появился лихорадочный блеск.
 Прильнув к нему, Верена прошептала:
 – Я разделась. Теперь твоя очередь.
 – Ты веришь в честную игру?
 – Да, верю.
 Верена с нетерпением наблюдала за тем, как Брэндон раздевается. Сначала на ковер полетел галстук, потом рубашка.
 Его обнаженная грудь заставила Верену замереть от восторга. Она словно была изваяна скульптором. Верена стала теребить пальцами завитки волос, покрывавших грудь, которые узкой искушающей дорожкой сбегали вниз, до застежки брюк.
 Он схватил ее за руки и крепко сжал их.
 – Сначала сними платье.
 Верена в этот момент ощущала свое могущество. Этот соблазнительный мужчина жаждет насладиться ею, совсем потерял голову от страсти. Верена встала, платье соскользнуло и легло белой пеной на красное море ковра.
 Хрипло дыша, Брэндон впился в Верену взглядом. Сквозь тонкую батистовую сорочку просвечивали дразняще полные груди, едва заметная выпуклость живота, округлые бедра.
 Брэндон вцепился в подлокотники кресла, чтобы не броситься к ней.
 Наклонившись, она оперлась ладонями о его колени, раздвинула их и встала между ног Брэндона.
 Ее живот оказался прямо перед ним, он видел очертания пупка и, чуть опустив глаза, светлый треугольник волос. Боже, как же она прекрасна.
 Верена понимала, что мучает его, и упивалась своей властью.
 Наклонившись, она запечатлела поцелуй на его животе. Потом влажным, горячим языком провела по ребрам и животу. Брэндон втянул воздух, наблюдая за Вереной из-под полуопущенных век. Она встретилась с ним взглядом, нежно целуя его сосок.
 – Верена, – прошептал он в полном изнеможении. Брэндон поднялся с кресла, разделся и стащил сорочку с ее плеч, порвав при этом тонкую ткань...
 Позже он не мог вспомнить, как они оказались в постели.
 Оторвавшись от ее губ, он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
 – Продолжим? Это твоя последняя возможность отступить, Верена. Через мгновение будет поздно.
 Верена не хотела отступать. Она обняла Брэндона за шею и запечатлела на его губах страстный поцелуй. Брэнд застонал. Тогда Верена стала поглаживать его мужскую плоть, ощущая пальцами бархатистую кожу.
 Брэнд скользнул пальцами в ее лоно, затем стал ласкать его языком. Судорожно сведя бедра, Верена выгнулась. Брэндон закрыл глаза, продолжая ласкать ее и побуждая снова и снова переживать экстаз. Брэндону стоило немалых усилий сдерживаться. Это была настоящая пытка. Но он поклялся сделать все, чтобы эта ночь стала для Верены незабываемой.
 Наконец он почувствовал, что теряет контроль над собой. Его плоть жаждала освобождения.
 Я должен войти в тебя, – прошептал он.
 – Войди! – Она упивалась выражением сладкой муки на его лице. Верена раздвинула ноги и положила руки на бедра Брэндона, побуждая его к действию.
 Он вошел в нее, и по телу Верены пробежала дрожь.
 – Ляг на спину, Брэндон, – попросила Верена. Уложив Брэндона на подушки, она оседлала его и начала медленно двигаться, поднимаясь и опускаясь.
 Брэнд взорвался в тот момент, когда Верена в полном изнеможении рухнула на него.
 Прошли минуты... а может быть, часы... он осознал, что она все еще лежит на нем, а он сжимает ее так, словно боится потерять. Брэндон улыбнулся этой мысли и потерся щекой о шелковистые волосы Верены.
 – Это было чудесно.
 Она шевельнулась.
 – Не надо, – прошептал Брэндон. – Давай так и уснем.
 Он услышал смешок у своей груди и улыбнулся. Он никогда не чувствовал себя таким умиротворенным. Не испытывал такого покоя, такого... удовлетворения.
 Боже, как же она прекрасна. Нашарив одеяло, Брэндон накрыл им себя и Верену, поцеловал ее в лоб и поудобнее устроился на мягкой постели, от которой исходил едва уловимый запах лаванды.
 – Мне нравится твоя постель, – удовлетворенно вздохнул он.
 – А мне нравишься ты в моей постели, – сонно отозвалась Верена.
 Утром он узнает, зачем ей понадобился список Хамфорда... это и многие другие тайны, которые она скрывает. Даже если ему придется целовать ее до беспамятства. С этой мыслью Брэндон заснул.




 Глава 15



 Я не из тех, кто жалуется на судьбу. Но если я рожден грумом, это вовсе не значит, что я должен больше любить лошадей, чем деньги.

    Джон, новый старший грум герцога Девонширского, – Доусону, старшему лакею, спускаясь на ужин

 На следующее утро Верена проснулась с ощущением, что ее ноги придавлены тяжелой мужской ногой. В собственной постели Верена чувствовала себя, как в плену: теплая, обнаженная и полностью удовлетворенная. Хороший день для Ланздауна, сонно улыбнулась она.
 Это было божественно. Верена лежала, закрыв глаза, чтобы не видеть света, пробивавшегося сквозь шторы, и наслаждалась объятиями и ощущением того, что ее холят и лелеют.
 Рядом с ней ровно дышал Брэндон, от которого исходил слабый аромат одеколона. Как это возбуждает – проснуться в постели рядом с большим, мускулистым мужчиной, чувствуя тепло его тела... Верена открыла глаза и нахмурилась.
 Приподнявшись на локте, она взглянула на спящего Брэндона. Черные волосы взъерошены, щеки покрыты щетиной, лицо раскраснелось. Она положила ладонь ему на лоб, и пальцы ощутили горячечный жар.
 Боже, бедняга подхватил простуду. Ведь накануне он промок насквозь, стоя под проливным дождем.
 Верена погладила Брэндона по голове, любуясь его длинными ресницами. Ей было приятно думать, что ради нее такой мужчина мок под дождем. Будь на месте Брэндона Сент-Джона кто-то другой, она сочла бы его романтичным.
 Но со стороны Брэндона это было проявлением упрямства. Он терпеть не мог проигрывать, именно это и определяло все его поступки. Верена убрала волосы со лба Брэндона. Было что-то трогательное в том, что сейчас он лежал в лихорадке. Он шевельнулся и, повернувшись, открыл глаза. Его взгляд сфокусировался, и губы тронула медленная улыбка.
 Верена погладила его по голове.
 – У тебя лихорадка.
 – Я болен тобой.
 На самом деле он не произнес ни слова. Губы шевелились, но из пересохшего горла не донеслось ни звука.
 Нахмурившись, он потер горло.
 «Боже, – подумала Верена, – неужели он потерял голос?»
 Брэндон снова открыл рот. На этот раз он говорил дольше, но слышно все равно не было. Из горла вырывался только хрип.
 Не удержавшись, Верена захихикала.
 – Не разговаривай, ты только раздражаешь горло.
 Брэндон метнул в ее сторону убийственный взгляд.
 Возможно, дело было в том, что он выглядел так восхитительно в ее розовой постели, в окружении отделанных кружевом подушек, – широкая грудь обнажена, лицо мрачное. Возможно, в том, что впервые за очень долгое время Верена спала не одна. Или же просто на нее оказал освобождающее воздействие неистовый, подаривший удовлетворение, потрясший все ее естество секс.
 Верена не могла сказать точно, но, как бы там ни было, она вдруг почувствовала себя непобедимой. Свободной. Неколебимой как скала. Она бросилась на Брэндона, опрокинула его навзничь и оседлала. И усмехнулась удивлению, отразившемуся на лице Брэндона, когда она наклонилась над ним, касаясь прядями волос его мускулистых рук.
 – Ты ведь знаешь, что это означает?
 Он покачал головой, настороженно глядя на Верену. Та провела кончиками пальцев по его губам и подбородку.
 – Если ты не можешь говорить, значит, не можешь задавать мне вопросы.
 Она ожидала какой-то реакции. Нахмуренных бровей. Или презрительного хмыканья. В конце концов, он – могущественный Брэндон Сент-Джон, и никто не смеет бросать ему вызов.
 Но поскольку он был Сент-Джоном, ей следовало догадаться, что он отреагирует несколько жестче обычного мужчины. Он схватил ее за руки, и не успела Верена опомниться, как уже сама лежала на спине среди кружевных подушек.
 Брэнд поднялся с кровати, изобразил, будто ломает палку, а потом ткнул пальцем в сторону Верены.
 – Что... О! Понятно. Но ты не прав, я не нарушила своего слова. Я сказала тебе, что утром отвечу на все твои вопросы. Утро настало, но... – она демонстративно поднесла ладонь к уху, – я ничего не слышу, ты ни о чем не спрашиваешь.
 Он сердито посмотрел на нее, скрестив руки на груди.
 – Может, это и несправедливо, но моей вины тут нет. Ты достаточно взрослый, чтобы понимать, как опасно вымокнуть насквозь и продрогнуть.
 Брэндон послал ей последний сердитый взгляд и повернулся к ночному столику. Утреннее солнце, просочившееся сквозь шторы, одарило Брэндона золотой аурой. У Верены перехватило дыхание. Ей особенно понравилась игра света на впадинках и выпуклостях мускулистых ягодиц Брэндона.
 Боже, он просто великолепен. И в данный момент целиком принадлежит ей.
 Она повернулась на бок и, подперев голову рукой, принялась наблюдать, как он идет к умывальнику и наливает из кувшина в стакан воду. Делает глоток и гримасничает.
 – Может, приказать принести чаю...
 – Нет, – прозвучал скрипучий и неуверенный голос. Брэндон сделал еще глоток. Верена смотрела на него, ревнуя к стакану, который он держал в большой, теплой ладони.
 Скоро он уйдет. Верена с трудом выдавила улыбку. Разумеется, уйдет. Ну и хорошо. Разве не этого она на самом деле хочет?
 У нее есть свобода, постоянный доход... во всяком случае, она ни в чем не нуждается, есть родные. Чего еще желать?
 До конца жизни заполучить Брэндона Сент-Джона в свою постель. Святые небеса, откуда явилась эта мысль? Она посмотрела на плоский живот Брэндона, и ей до боли захотелось прикоснуться к нему.
 Если быть честной, она готова признать, что славно было бы спать с ним – сейчас и всегда. Но тогда Брэндон станет частью ее жизни. А он был не просто Сент-Джоном, а самым высокомерным, властным и сильным из всех.
 Верена попыталась представить себе Брэндона в игорном доме, потом – в ее маленькой гостиной с номером «Морнинг пост» в руках, в столовой – Гербертс прислуживает, разливает суп. Но ничего не вышло. Картинка не складывалась.
 И все потому, вынуждена была признать Верена, что этого не может быть. Брэндон Сент-Джон другой, он рожден и воспитан для положения и власти, точно так же, как она – для того чтобы притворяться. Притворяться не той, кем она является, чего хочет... Вся ее жизнь – сплошной обман и притворство. Она не может быть самой собой.
 Ей лучше одной. Вдали и от родных, и от любого, кто может осудить ее или попытаться манипулировать ею.
 Вожделение – это одно. Она может себе позволить спать с мужчиной, который ей нравится. Таким, как, например, Брэндон. Красивым, обаятельным, с идеальной фигурой. Но более сильные, серьезные чувства могут ее погубить.
 – Может, тебе что-нибудь нужно? – спросила Верена у Брэндона, стоявшего возле умывальника.
 Он покачал головой. Брэндон выглядел таким суровым. Сердце у Верены сжалось. Неужели он сожалеет о прошедшей ночи? О том, что вернулся в Уэстфорт-Хаус, что...
 Он раздраженно потер горло, глаза потемнели от гнева.
 – Ты расстроен из-за болезни. Думаю, завтра тебе станет лучше.
 – Сомневаюсь, – произнес он едва слышно, но Верена догадалась по губам.
 – Не хочется тебе напоминать, но... – Она встала на кровати на колени, подбоченилась и сказала низким голосом: – «Я Брэндон Сент-Джон, я никогда не болею. И простуды у меня не бывает».
 Вмиг он оказался рядом и, схватив Верену за руки, стащил с постели. Поставил на пол, но не выпустил, а прижал к себе, весьма интимно поддерживая под ягодицы. В устремленном на Верену взгляде читалось предостережение.
 – Я просто пошутила.
 Довольным он не выглядел, но раздражение прошло.
 Ладно. Ей бы надо помнить, что не все выросли в атмосфере постоянных шуток и забав. Кроме того, он болен, а больным не до юмора. Они его просто не воспринимают.
 – Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь.
 – Он вскинул бровь, но промолчал.
 – Отпусти меня.
 Взгляд Брэндона переместился с лица Верены на ее плечи и ниже. Брэндон покачал головой. Верена прищурилась.
 – Отпусти сейчас же!
 Он снова покачал головой, только на этот раз обхватил Верену за талию и крепко прижал к себе. К досаде Верены, Брэндон принялся целовать ее шею, от его горячего дыхания по спине побежали мурашки.
 Ее тело ответило сразу, грудь напряглась, дыхание участилось.
 – Ты... немедленно прекрати.
 Он легонько укусил ее ухо, и она обвила его шею руками.
 – Правда, – пробормотала она, поворачивая голову, чтобы облегчить ему доступ к шее, – тебе пора домой. Я уверена, твои братья будут беспокоиться и...
 Он прервал ее крепким поцелуем, от которого она чуть не лишилась чувств. Верена забыла обо всем, кроме их встретившихся губ. Она со всем пылом ответила на поцелуй и огорченно вздохнула, когда Брэндон оторвался от нее.
 Восстанавливая дыхание, Верена исподтишка разглядывала Брэндона: волосы взъерошены, подбородок покрыт щетиной, на левой щеке складка от подушки. И все равно он выглядел невероятно привлекательно.
 Брэндон осторожно поставил ее на пол и, пытаясь откашляться, поморщился.
 – Черт, – проскрипел он.
 – Я прикажу подать горячего чая.
 Она бросила Брэндону его брюки. Он поймал их, но надевать не стал, а повесил на спинку кресла.
 Верена внимательно наблюдала за ним, стараясь не показать, как сильно ее интересуют завитки волос на его груди, которые сбегают вниз по животу к... она зажмурилась и сделала глубокий вдох. Потом открыла глаза и встретилась взглядом с Брэндоном.
 – Этот список. Здесь ты его искала?
 Ох. Опять за старое. От разочарования у нее заныло в груди.
 – Мы с Джеймсом обыскали весь дом сверху донизу. И не один раз.
 Он приподнял ее подбородок и пристально посмотрел ей в глаза.
 – Мы обшарили каждый уголок.
 В глазах Брэндона отразилось разочарование. Он кивнул и отпустил подбородок Верены.
 Она вдруг почувствовала себя странно опустошенной. И одинокой. Но к одиночеству она давно привыкла и не видела в нем ничего страшного. Временами оно ей даже нравилось. Однако сейчас при мысли об одиночестве сердце ее болезненно сжалось.
 – Мне нужно одеться, – объявила она и направилась в гардеробную, испытывая неловкость от того, что была совершенно голой.
 Она уже почти дошла до гардеробной, когда Брэндон подхватил ее на руки и водворил на постель.
 – Ой! – Она встала на колени. – Что ты делаешь?
 Сложив руки на груди, Брэндон стоял и улыбался, взглядом предлагая ей попробовать выбраться из кровати. Верене вдруг расхотелось одеваться. Ей казалось совершенно естественным, что Брэндон видит ее голой.
 – Ты не можешь держать меня здесь вечно.
 – Могу попытаться, – сказал он, причем слышно было только первое слово. – Кроме того, ты должна ответить мне на несколько вопросов.
 Нет, ему и в самом деле не помешает выпить чаю, решила Верена. Она распорядится об этом, как только найдет способ добраться до двери.
 Верена метнулась на другой край кровати. Брэндон угрожающе шагнул вперед, подняв брови и улыбаясь.
 Она усмехнулась. Он тоже усмехнулся и сделал еще шаг, потом остановился, чтобы не споткнуться о свои же сапоги. Как только он отвел взгляд, Верена соскочила с кровати и бросилась было бежать, но он с легкостью отрезал ей путь.
 Верена уселась на кровать и натянула на себя простыню.
 – Это несправедливо! У меня сегодня есть дела.
 Он кивнул, легкая улыбка тронула его губы, синие глаза засияли.
 – У меня тоже. Но это гораздо важнее.
 Верена прикусила губу. Он был неотразим, но ей действительно нужно было встать. Выбраться из этой комнаты. Разрушить чары, которыми он ее околдовал.
 – Если ты не дашь мне встать с постели, я закричу. Придут Гербертс и Питерс. – Уж Питерс точно справится с Брэндоном, у него хватит сил.
 Не переставая улыбаться, Брэндон стукнул кулаком правой руки по ладони левой.
 Верена вдруг представила, как этот кулак впечатывается в челюсть бедняги Гербертса. Нет, ее дворецкий этого не заслуживал. Верена исподтишка разглядывала Брэндона. В таком виде – без идеально повязанного галстука, без ладно сидящего фрака, блестящих брелоков на цепочке от часов, без брюк – он был просто мужчиной. Самоуверенным обнаженным мужчиной, при виде которого текли слюнки.
 В этом-то вся беда – Верена находила Брэндона слишком привлекательным. Что по идее не должно было бы мешать такой, как она, раскрепощенной женщине.
 В самом деле?
 Именно сейчас, когда из-за глупых любовных писем жизнь Джеймса поставлена на карту... Верена опомнилась. Сколько времени? Ведь они с Джеймсом условились встретиться сегодня утром.
 Он хотел объехать всех приглашенных на тот званый ужин. Брат был уверен, что один из них хранит ключ к разгадке исчезновения списка Хамфорда.
 Верена взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Всего половина десятого, у нее в запасе еще полчаса. Вдруг она заметила, что Сент-Джон пристально смотрит на нее.
 – Кого-то ждешь? – спросил он хриплым шепотом.
 – Джеймса, – насколько смогла, беспечно ответила Верена. – Он может появиться с минуты на минуту.
 Скрестив руки, Брэндон стоял, не в силах оторвать взгляда от Верены, сидевшей на кровати сряди смятых простыней.
 – Брэндон, ты не можешь держать меня здесь. Это... варварство.
 Губы Брэндона насмешливо изогнулись, щеки Верены вспыхнули. Она повыше натянула простыню.
 Именно поэтому она не может впустить Брэндона в свою жизнь. Она позволила ему занять небольшой участок, а он уже планирует, как покорить все ее жизненное пространство. Она читала это в его глазах.
 Верена снова встала на колени и завернулась в простыню, соорудив из нее подобие туники с узлом на плече.
 Полагая, что она похожа на античную гречанку, Верена украдкой посмотрела на Брэндона, но на него, похоже, это не произвело никакого впечатления. Мерзавец!
 – Я хочу встать.
 Он покачал головой.
 – Немедленно.
 Он лишь ухмыльнулся. С нее довольно. Вскинув голову, она, крайне раздраженная, на коленях переместилась к краю кровати.
 – Не дави на меня, Сент-Джон. Я не в настроении.
 Он ухмыльнулся еще шире, и внезапно раздражение Верены вырвалось наружу. Она приложила два пальца к губам, а потом к своему заду.
 Этот старый как мир жест взывал немедленный отклик. Не успела Верена отнять пальцы от ягодиц, как уже лежала на спине на кровати, придавленная телом Брэндона.
 Пленница в собственной кровати, восхитительные губы Брэндона рядом с ее губами. Вопрос только один: действительно ли она хотела убежать?




 Глава 16



 Беда дворян в том, что у них нет возможности датьвыход своим самым примитивным чувствам. Тоска скапливается у них в печени и сидит там, отравляя жизнь и становясь причиной всевозможных кислых взглядов и дурного настроения.

    Доусон, старший лакей герцога Девонширского, – Белвинсу, личному лакею его светлости, стоя вместе с ним в ряду других слуг в переднем холле в ожидании приезда его светлости

 – Отпусти меня! – попыталась вырваться Верена.
 Брэндон взял Верену за подбородок и повернул лицом к себе. Прикосновение его пальцев оказалось на удивление нежным, а в глазах у него читался вполне ясный вопрос.
 Верена судорожно сглотнула. Пальцы Брэндона были такими теплыми. И ему нездоровилось, она видела это по лихорадочному блеску глаз. Он, казалось, почувствовал, что Верена смягчилась, потому что его губы изогнулись в слабом подобии улыбки.
 Она могла противостоять чему угодно, только не его нежности. И это придало ей решимости освободиться.
 – Брэндон, отпусти меня. Пожалуйста.
 Он долго смотрел на Верену, как бы стараясь прочесть ее мысли. Потом, к её удивлению, перекатился на бок и, схватив брюки, в мгновение ока натянул их.
 Верена приподнялась, опираясь на локти, ощущая смутное чувство разочарования. Но он был вынужден уступить ее настойчивости, ничего другого ему не оставалось. И все же он мог применить другие, более убедительные способы заставить ее сдаться. Но сдался сам, настолько быстро, что это привело Верену в уныние.
 Она даже чувствовала себя немного оскорбленной.
 – Уходишь. Прекрасно. Я хочу, чтобы ты ушел. По правде говоря, я хочу, чтобы ты...
 Брэндон открыл дверь. На нем были только брюки, и это означало, что он не собирался покинуть этот дом, просто хотел его обыскать, хвастун. Но ведь она ему сказала, что они с Джеймсом уже обыскали...
 Боже милосердный, Джеймс! И, словно подтверждая ее худшие опасения, раздался бой часов – Джеймс с минуты на минуту приедет. И увидит Брэндона, рыскающего по дому в одних брюках.
 Верена знала, какой будет реакция Джеймса. Они подерутся – устроят кулачный бой или того хуже... дуэль. Джеймс был сыном своего отца и стрелял без промаха. И в фехтовании не знал себе равных. Верена принялась выбираться из кровати. Ей придется остановить Брэндона.
 – Подожди! – Простыня упала с плеча и опутала колени. – Проклятые простыни. – Она пинком отбросила их и поспешила к двери. И тут же вспомнила, что так и не оделась. – Черт! – Верена бросилась к гардеробу, выхватила оттуда розовый пеньюар в оборочках, накинула и помчалась к двери.
 Брэнд слышал отчаянный топот ее босых ног по деревянному полу, но не остановился. Видит Бог, он заставит ее брата ответить на вопросы, касающиеся этого несчастного списка.
 Он шагал к лестнице и уже дошел до конца коридора, когда наступил на что-то острое.
 Сморщившись от боли, он остановился и поднял маленький камешек, который, должно быть, попал сюда с улицы. И в этот момент раздался голос Верены, тихий и угрожающий:
 – Если ты спустишься вниз в таком виде, я собственноручно разорву тебя на части.
 Брэндон посмотрел на нее. Она больше не куталась в простыню, и он почувствовал облегчение. Искушение броситься на нее теперь, когда на ней был пеньюар, ослабло.
 Она скрестила руки на груди и смотрела на него с отвращением.
 – Ты не можешь ходить по дому полуодетым. – Она взглянула на свой пеньюар и поморщилась. – Я тоже.
 – Мне нужны ответы.
 – Ты их получишь. – Она вздохнула. – Этого проклятого списка здесь нет. Или же мы не смогли его найти.
 – Что же делать?
 – Мы с Джеймсом собираемся посетить всех, кто был на том вечере. Надеемся, что кто-нибудь из них прояснит ситуацию.
 Что ж, разумно. Очень даже.
 – Вот и прекрасно.
 Она наклонила голову набок.
 – А ты? Чем ты займешься?
 – Нанесу визит в министерство внутренних дел.
 Ее глаза округлились.
 – По-твоему, это разумно? Боюсь, они...
 Кто-то постучал в парадную дверь, грохот латунного кольца разнесся по холлу.
 Верена бросилась к лестнице.
 – О нет! – Схватив Брэндона за руку, она потащила его по коридору. – Это Джеймс. Быстрей!
 Брэндон, ухмыляясь, сделал шаг по направлению к спальне Верены. Ведь она сама ведет его в свою комнату, в свою постель. Так что грех ему жаловаться.
 Она и в самом деле самая восхитительная женщина из всех, кого он знал. Особенно сейчас. Лицо разрумянилось, волосы ниспадают на плечи, розовый пеньюар открывает почти все ее прелести.
 Заинтригованный, Брэндон позволил Верене затащить его в спальню. Голоса Гербертса, здоровавшегося с братом Верены, и самого Ланздауна были хорошо слышны.
 Верена захлопнула дверь, прижалась к ней спиной и раскинула руки, словно собираясь преградить Брэндону путь, если он попытается выйти.
 – Ты даже не представляешь, как нам повезло.
 Повезло? В чем? Ланздаун, может, и брат Верены, но не слишком крупный мужчина. Он без проблем справился бы с ним.
 – Почему мы прячемся?
 – Джеймсу не понравилось бы, что по моему дому гуляет полуголый мужчина. Он великолепно владеет и пистолетом, и шпагой. У тебя не было бы ни единого шанса.
 Брэндон едва сдержал смех. Ланздауна он не боялся, и хорошо, что Верена этого не понимает. А она, похоже, искренне переживает за него, Брэндона. Эта мысль показалась ему на удивление... привлекательной. И очень удобной.
 – Скажи, зачем вы с Джеймсом ищете список?
 – Брэндон, у кого-то есть нечто, связанное с Джеймсом... письма к женщине, у которой очень влиятельный муж.
 – Его шантажируют?
 Верена подошла к кровати и прижалась щекой к столбику балдахина.
 – Я опасаюсь за его жизнь.
 – Все так серьезно?
 – Да. В записках ему угрожают.
 Брэндон нахмурился. В ее глазах стоял страх.
 – Неприятное положение.
 – Да, понимаю. Джеймс всегда влюбляется в самых неподходящих женщин, чем постоянно приводит в отчаяние отца.
 Брэндон закрыл глаза. Список. Боже, с каждой минутой все запутывается все больше.
 Верена подняла с пола простыню и села на кровать, теребя ткань.
 – В поисках этого дурацкого списка мы обшарили весь дом, но найти не смогли. Думаю, его здесь нет.
 Где же он может быть? Брэнд задумчиво смотрел на Верену. Утреннее солнце сияло уже в полную силу, проникая в щели между шторами. Один, особенно яркий луч упал на ногу Верены, окрасив золотом каждый палец.
 Брэндон поймал себя на том, что не может оторваться от ее маленькой ступни. Несмотря на свою браваду, Верена была одна в этом мире, но старалась об этом не думать. Она казалась смелой и сильной и нисколько не походила на женщин его круга.
 Брэндон потер шею. И что же ему теперь делать? Им обоим нужен этот список, будь он неладен, но никто из них не знает, где он находится. Как бы то ни было, он не может пустить дело на самотек. Подойдя к кровати, Брэндон поставил Верену на ноги, приподнял пальцем ее подбородок и встретился с ней взглядом.
 – Мы найдем этот список, Верена. Обещаю.
 – И что потом?
 Брэндон жестом изобразил, что рвет его надвое. Верена выдавила улыбку.
 – Хотела бы я, чтобы это было так просто. – И, вздохнув, прижалась к нему. Ее голова покоилась на его плече.
 Брэндон ощутил запах лаванды и накрахмаленных простыней, исходивший от Верены.
 Надо действовать, решил Брэндон. Ей нужно одеться, а ему – уйти. И подумать, как справиться с возникшей проблемой.
 Но в этот момент Брэндон не мог найти в себе силы двинуться с места.
 Вскоре Брэндон услышал, как взбирается по лестнице Гербертс, и тяжело вздохнул.
 Верена подняла голову.
 – Я забыла запереть.
 Дверь открылась, дворецкий вошел и резко остановился, увидев свою госпожу в объятиях Брэндона.
 – Вот это да!
 Верена вздрогнула и попыталась высвободиться. Но Брэндон крепко держал ее, вызывающе глядя на дворецкого. Щеки Гербертса порозовели.
 – Прошу прощения, миледи, но к вам пришел ваш брат. Он ждет внизу.
 Верена кивнула:
 – Спасибо, Гербертс. Я сейчас спущусь.
 Дворецкий громко прищелкнул языком.
 – Надеюсь, вы не заставите его ждать. Только мне не нравится ваша одежда.
 – Не нравится – не смотри, – грубо оборвал его Брэндон.
 Гербертс потер подбородок.
 – Наверное, я так и сделаю.
 – Гербертс, – со вздохом сказала Верена, – как только я уеду, принеси в гостиную чай. У мистера Сент-Джона болит горло после вчерашней прогулки под дождем.
 – Правда? – Дворецкий утер рукавом нос. – Ну, тогда принесу. – Он окинул Верену и Брэндона хмурым взглядом и поплелся прочь.
 Верена виновато улыбнулась:
 – Он хотел защитить меня.
 – Знаю, – сказал Брэндон. – Иначе он не потерпел бы подобного нарушения субординации.
 Она шевельнулась в его объятиях, и он нехотя, ее отпустил. Верена прошла к гардеробной, помедлила на пороге и повернулась к Брэндону.
 – Хамфорд. Ты сказал, что его убили. Они... они действовали жестоко? Я бы не спрашивала, но если люди, завладевшие письмами Джеймса, те же, что убили Хамфорда...
 Брэндон увидел страх в ее взгляде. Страх, который она прятала даже от себя самой. Но в этот момент она не могла скрывать правду.
 – Его задушили удавкой, а тело бросили в Темзу.
 Верена побледнела.
 – Понятно, – прошептала она. Тяжело вздохнула и уронила руки. – Спасибо, – тихо проговорила Верена. – Мне нужно было это знать.
 Брэндон, встревоженный, шагнул к ней:
 – Верена...
 – Я буду осторожна. Я должна, я нужна Джеймсу. – Она расправила плечи и словно стала выше ростом. – Мне надо одеться. Подожди здесь, если хочешь. Мы с Джеймсом уедем сразу же. – Вежливо улыбнувшись, она исчезла в гардеробной, и дверь закрылась.
 Брэндон шагнул к гардеробной, но передумал. Она отпустила его. Холодно, без малейшего следа эмоций.
 Именно так всегда поступал сам Брэндон. Нельзя показывать свои эмоции.
 Черт побери, и что ему теперь делать? Стиснув зубы, он принялся одеваться. Им с Вереной необходимо найти список. И если им повезет, Верена будет сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы защитить брата, и Брэндон не сможет упрекнуть ее в этом. Для своего брата он сделал бы то же самое.
 Но как в таком случае он сможет выполнить обещание, данное Уичэму? Вряд ли им с Вереной удастся развязать этот узел противоречий. Но если и удастся, останется еще много неразрешимых проблем.
 Брэндон желал Верену. И не от случая к случаю, а всегда. Потом она ему, конечно, надоест, как это обычно бывает, но пока... никогда он еще не испытывал столь сильного влечения к женщине. Никогда им не овладевала такая слепая страсть, к которой примешивалось что-то еще... неужели нежность?
 Он тряхнул головой, заканчивая завязывать галстук. Дверь смежной комнаты открылась, потом закрылась, и Брэндон услышал в коридоре шаги Верены. Она прошла мимо двери и спустилась по лестнице, шурша юбками.
 Брэндон прислушался к голосам Верены и Джеймса, коротко переговорившим в холле. Потом хлопнула входная дверь. Они ушли.
 Брэндон остановился у кровати, чтобы подобрать сапоги. На ней комом лежали простыни и одеяло, подушки были разбросаны. Он коснулся того места, где лежала Верена, когда он опрокинул ее навзничь, и улыбнулся, вспомнив озорное выражение ее лица в тот момент.
 Настроение у него улучшилось. Какой смысл заранее расстраиваться? Наверняка они с Вереной найдут список и сделают то, что следует сделать. А это займет неделю или даже две. Брэндон выглянул в коридор, проверить, нет ли поблизости Гербертса. Затем покинул спальню Верены и тихонько выскользнул из дома.
 Солнце прорвалось сквозь облака и согревало воздух. Помедлив на нижней ступеньке, Брэндон осмотрел улицу. Все казалось новым. Посвежевшим. Он улыбнулся и бросил монетку уличному мальчишке в драном синем пальто, который стоял рядом с его экипажем.
 Попробовав монетку на зуб, мальчик положил ее в карман, пробормотал: «Спасибо, сударь» – и убежал.
 Брэндон сел в экипаж. Одно он знал точно... пока Джеймс в Лондоне, Верена находится в опасности, и опасность эта нарастает. Верена этого не знает, но Брэндон собирается занять в жизни Верены еще большее место.
 Сент-Джоны всегда заботились о своих близких, а Верена, пусть даже и ненадолго, принадлежит ему, принадлежит каждой клеточкой своего восхитительного тела.




 Глава 17



 Моя жизнь мало чем отличалась бы от нынешней, будь я богатым человеком. Вкусы у меня простые. Мне всего-то и надо, что большой дом, красивые кареты, идеально подобранные упряжки, элегантный гардероб, ложа в опере рядом с ложей принца, искусный повар, деньги на карманные расходы и одна-две хорошие картины. Вот и все.

    Белвинс, личный лакей герцога Девонширского, – своему хозяину, помогая этому достойному господину надеть пальто

 Брэнд поехал домой, где Пул, обратив внимание, что голос хозяина звучит не в полную силу, стал уговаривать его положить на грудь горчичник. Брэнд протестовал как мог, не повышая голоса, но, в конце концов, пришлось изрядно порычать, чтобы Пул оставил его в покое.
 Спасшийся бегством Брэндон укрылся в «Уайтсе». Едва оказавшись в этом благословенном месте, он взял свежую газету и уединился в углу. Разумеется, не для чтения. Его мозг был слишком занят, прокручивая создавшуюся ситуацию, чтобы позволить себе роскошь читать.
 Газета защищала его от опасности быть вовлеченным в пустую болтовню и тем самым позволяла скрыть охрипший голос, который вызвал бы у знакомых Брэндона неуемное веселье.
 Брэндон целый час глотал чай, щедро сдобренный бренди. Это мало помогло, но теперь по крайней мере он мог произносить короткие, лаконичные фразы – в два-три слова.
 Его ни на минуту не покидала мысль, что необходимо действовать, причем срочно. Пошелестев газетой, Брэндон невидящим взором уставился в рекламу средства для чистки обуви.
 Вдруг он отбросил газету и вытянул перед собой ноги. Надо найти этот чертов список. Ради Верены и ради Уичэма. Ну, найдет он его, и что дальше? Брэндон нахмурился. Может, сделать копию и...
 – Брэндон?
 Брэнд сразу же узнал голос Уичэма.
 – Роджер! – прохрипел он и потер горло.
 Роджер стоял перед ним, бледный и измученный, галстук повязан в спешке, фрак измят. Пригладив волосы, он криво улыбнулся:
 – Ты велел мне оставаться за городом, но я вынужден был приехать.
 Встревоженный, Брэндон указал на стул напротив.
 Роджер сел и нервно огляделся. Потом передвинул стул, чтобы спрятаться за большим растением в кадке, которое стояло рядом с их столиком.
 – Я только что приехал, зашел к тебе, но не застал. Твой слуга сказал, что ты нездоров. – Он озабоченно посмотрел на Брэнда. – Что с тобой?
 Брэндон покачал головой.
 – Просто охрип. Зачем ты приехал?
 – Я больше не мог жить в неведении. – Роджер наклонился и лихорадочно заговорил: – Брэнд, Колбурн отправил моему отцу письмо. Слава Богу, я успел его перехватить.
 – Колбурн?
 – Он служит в министерстве внутренних дел. Именно он видел меня у Хамфорда. Он и еще один человек, Фаррадэй или Фаррауэй, что-то в этом роде. Не могу вспомнить. – Роджер подался вперед, нервно облизнув губы и напряженно вглядываясь в лицо Брэндона. – Ты еще не нашел список? Не знаешь, где он?
 Все почему-то считали, что список находится в городском особняке леди Уэстфорт, хотя Брэнд сильно в этом сомневался. Верена и Джеймс весь дом обыскали. Но где может быть этот проклятый список, если не там?
 Брэнд отбросил эту мысль. Он не хотел привлекать к Верене внимание. У нее и без того уйма проблем.
 – Мне нужна еще информация, – сказал он.
 – Но я рассказал тебе все, что знал. – Уичэм с несчастным видом откинулся на стуле. – Брэндон, положение ухудшилось.
 Брэнд поднял брови.
 – Прости. Я не хотел превращать все в мелодраму. – Уичэм потер ладонями лицо. Одет он был небрежно, галстук повязан криво, жилет застегнут не на ту пуговицу, волосы в беспорядке. – В письме моему отцу, которое я перехватил, Колбурн дает мне неделю, чтобы вернуть потерянный список, иначе он меня арестует.
 Неделю. Черт побери!
 – Роджер, Хамфорд сказал тебе, что было в том списке?
 – Думаю, имена. Десять – двенадцать. Не знаю. – На лицо Роджера набежала тень. – Я должен поблагодарить тебя за помощь. Ты был так добр, а я... Знаешь, я не всегда вел себя как подобает. Тратил жизнь попусту, тут мой отец прав. Но если все это закончится благополучно, я изменюсь.
 – Мы все совершали поступки, в которых потом раскаивались.
 Уичэм вытер ладони о брюки.
 – Я больше никогда не стану участвовать в пари, не прикоснусь к картам. И отца буду чаще навещать. Он этого заслуживает.
 В голосе Уичэма Брэнд уловил боль, но, увы, пока ничем не мог ему помочь.
 – Я сделаю все, что в моих силах, Роджер. Мы найдем список. Обещаю.
 Роджер улыбнулся:
 – У тебя получится, Брэндон. У тебя всегда получается.
 Мимо прошел кто-то из членов клуба, кивнул Брэндону и с любопытством посмотрел на Уичэма. Тот рассеянно поднес руку к галстуку.
 – Мне пора. Если Колбурн узнает, что я в городе... Брэнд, прошу, держи меня в курсе. Я с ума сойду от неопределенности. Просто пошли записку. Мой слуга доставит ее быстрее всякой почты.
 Брэнд кивнул:
 – Как только что-то узнаю, сразу сообщу. Уичэм обеими руками сжал его руку.
 – Спасибо! Я не приехал бы, если бы не письмо Колбурна моему отцу. Не хотел торопить тебя, но я не в силах спокойно сидеть и ждать.
 Возможно, пришло время встретиться с этим Колбурном и сотрудниками министерства внутренних дел, которые осмелились угрожать сыну графа.
 – Где Колбурн?
 Уичэм побледнел.
 – Нет! Ты же не хочешь... держись от него подальше, Брэнд. Он опасный человек.
 Как и Брэндон, когда дело касается защиты друзей и родных. Кроме того, Колбурн мог бы помочь Верене. Шантажист Джеймса знал все о Хамфорде и списке. Где-то тут прослеживалась связь, и возможно, в министерстве это уже известно.
 Впрочем, Брэндон не был в этом уверен, но в данный момент хотел сделать все, что мог. Лицо Верены, когда он в подробностях рассказал ей о смерти Хамфорда, до сих пор стояло у него перед глазами.
 – Мне пора, – сказал Роджер. – Они могут послать отцу еще одно письмо, и я должен быть на месте, чтобы его перехватить. Думаю, они хотят затравить меня и вынудить отдать им список. Но у меня его нет! И даже если бы был... – Уичэм сглотнул, глаза его наполнились ужасом. – Брэнд, ты... тебе удалось попасть в дом леди Уэстфорт?
 Брэнд кивнул.
 – Хорошо, я... будь осторожен, слышишь? Поначалу я думал, что Верена случайно замешана в этом деле из-за своего званого вечера и смерти Хамфорда. Но теперь... – Уичэм издал нервный смешок. – Теперь я уже не знаю, кому и чему верить. – Брэнд подавил раздражение.
 – Все будет хорошо.
 Уичэм посмотрел на него с благодарностью:
 – Я не заслуживаю такого друга, как ты. И всю жизнь буду тебе обязан.
 – Пришлешь несколько ящиков портвейна, – сказал Брэндон.
 Уичэм выдавил усмешку:
 – Считай, что они твои. А теперь я должен идти. Хорошо, если до ночи доберусь домой. Будь осторожен, Брэнд. Помни, что случилось с Хамфордом.
 Брэндон проводил Уичэма взглядом и подумал, что тот свалял дурака, приехав в город.
 Потирая горло, Брэнд заказал еще чаю с бренди. Если уж он собрался ко льву в его логово, надо по возможности владеть голосом.
 Через несколько часов, выпив несколько чайников чая, Брэндон почувствовал себя значительно лучше. Он морщился, слыша собственный голос, звучавший ниже и грубее обычного. Но, по крайней мере в нем не было дрожи.
 Брэндон вошел в небольшую контору, расположенную недалеко от Тиммс-стрит, снял пальто и шляпу.
 – Добрый день. Мистер Сент-Джон к сэру Колбурну.
 Сидевший за письменным столом молодой человек с узким лицом и выпуклыми глазами вскочил на ноги:
 – Да, сэр! Мы получили вашу записку час назад. Сэр Колбурн ждет.
 Он провел Брэнда по продуваемому сквозняками коридору с высокими потолками, остановился перед дверью и, постучавшись, открыл ее.
 Брэнд вошел. Комната оказалась уютной – потертый коврик на деревянном полу, вдоль стен – полки, уставленные книгами и заваленные бумагами. В дальнем конце – дубовый письменный стол. На столе лампа. В кабинете находились двое мужчин: один сидел у письменного стола, другой – в стороне, скрытый тенью. При появлении Брэндона оба встали.
 Сэр Колбурн очень напоминал доброго дедушку: серебристые волосы мягко блестели в полумраке, от быстрой улыбки вокруг глаз собрались морщинки.
 – Мистер Сент-Джон. Надеюсь, вы не станете возражать, но когда я получил вашу записку с просьбой о встрече, попросил Фаррагата присоединиться к нам. У него особый интерес в деле, которое вы хотели бы обсудить.
 Мистер Фаррагат поклонился. Это был невысокий лысеющий мужчина с пронзительными темными глазами и толстой шеей.
 – Сент-Джон.
 Брэнд наклонил голову:
 – Фаррагат. Сэр Колбурн. Надеюсь, вы извините мой голос.
 – Немного охрипли, да? Несколько месяцев назад страдал тем же самым. Может, немного бренди? Или горячего чая? Каждый день ровно в четыре я пью чай. Удивительно благотворно сказывается на самочувствии.
 – Спасибо, с удовольствием выпью, – сказал Брэндон.
 Колбурн подошел к чайному подносу, стоявшему на письменном столе. Налил две чашки, добавил немного бренди и поставил одну перед Сент-Джоном, а вторую – перед большим креслом у стола.
 – Благодарю. – Брэндон уже взял чашку, когда поймал снисходительный взгляд Фаррагата. – Вы не пьете чай, мистер Фаррагат?
 Тот едва слышно фыркнул.
 – Чай – напиток для женщин и заносчивых богатеев.
 Колбурн поморщился и виновато посмотрел на Брэнда.
 – Хотя мистеру Фаррагату не хватает светского лоска, он один из моих лучших агентов, поэтому и занимается этим делом.
 – Делом?
 Старик поставил чашку и тяжело вздохнул.
 – Да. Боюсь, это превратилось в дело. Давайте перейдем к сути вопроса. Мистер Сент-Джон, я был удивлен, узнав, что вы просите о встрече. Впрочем, я должен был догадаться, что вы захотите повидаться со мной. Сент-Джоны не трусы, а лобовая атака всегда наиболее успешна.
 – Вы знаете, зачем я здесь.
 – Из-за вашего друга виконта Уичэма.
 Брэнд поставил чашку.
 – Роджер не имеет к этому делу никакого отношения. Боюсь, вы совершаете ошибку.
 – Ошибку? – Фаррагат презрительно усмехнулся. – Мы не совершаем ошибок, Сент-Джон. Уичэм виновен, как...
 – Артур. – Колбурн покачал головой.
 Фаррагат осекся, лишь бросил сердитый взгляд на Брэндона.
 Колбурн вздохнул.
 – Печальная история. Я знаю, вы хотите обелить вашего друга, но положение отчаянное. Мы потеряли очень важную вещь. Для некоторых это – большие деньги, для нас – жизнь людей, которым угрожает опасность.
 – Можно ли узнать, кому именно?
 Колбурн чуть улыбнулся:
 – Речь идет о наших лучших агентах, работающих в различных портах на континенте. Мы должны найти этот список. Если он попадет не в те руки, наши люди погибнут. – Он покачал головой, в его голубых глазах отразилась неподдельная тревога.
 – Я думал, что-то серьезное, а это...
 – Это очень серьезно. За списком охотимся не мы одни. Кто-то еще ищет его, кто-то, способный на убийство.
 Брэнд сделал глоток.
 – Как в случае с Хамфордом?
 Колбурн, поколебавшись, кивнул:
 – Вообще-то здесь есть и его вина.
 – Он работал на вас?
 Колбурн и Фаррагат переглянулись. Колбурн домиком сложил пальцы.
 – Мы иногда использовали Хамфорда в качестве курьера для мелких поручений...
 – Только в исключительных случаях, – добавил Фаррагат, скривив губы. – Когда не было выхода.
 Видимо, Фаррагат невысоко ценил Хамфорда. Не исключено, что и многих других.
 – Мы давали ему только мелкие поручения, – сказал Колбурн. – И вообще не пользовались бы его услугами, не имей его дядя некоторое влияние в палате лордов, от которой зависит наше финансирование.
 – Что случилось с Хамфордом?
 – Он допустил грубую ошибку. Две недели назад исчез один из наших постоянных оперативных сотрудников. Мы были потрясены, потому что означенная женщина, работала на нас много лет. Находясь в безвыходном положении, мы использовали Хамфорда. На всякий случай не сказали ему, насколько серьезно порученное ему дело. Чем меньше будет знать, тем лучше. Но просчитались.
 Фаррагат фыркнул:
 – Этот Хамфорд был глупцом. Тот, кто его задушил, зря потратил силы. Хамфорд так напился, что едва стоял на ногах, достаточно было толкнуть его в Темзу.
 Колбурн бросил на Фаррагата суровый взгляд:
 – О мертвых плохо не говорят. Нам очень жаль, что он погиб.
 – Мне – нет, – со злостью отозвался Фаррагат. – Счастливое избавление, я бы сказал.
 Колбурн проигнорировал его слова.
 – Мы полагаем, что Хамфорд кому-то рассказал о своей миссии. Кому-то, кто догадался о ценности имевшегося у Хамфорда документа. Видимо, убийца поджидал его у дома леди Уэстфорт, потом затащил в проулок и там совершил свое черное дело.
 Поджидал у дома леди Уэстфорт. Брэндон уставился в чашку, слова эхом отдавались в мозгу.
 – Почему вы думаете, что в этом участвовал Уичэм? Он не способен на такое преступление.
 Фаррагат широко ухмыльнулся:
 – Вы плохо знаете своих друзей, Сент-Джон. У него были и мотив, и возможность.
 – Какой мотив?
 Ответил Колбурн:
 – Сорок тысяч фунтов карточных долгов. Уичэм в отчаянии. А потому на все способен.
 Боже великий! Интересно, как Роджер собирается сказать об этом отцу, подумал Брэндон.
 – Я не знал, что у него такие долги, но на убийство он не способен.
 Фаррагат снова фыркнул.
 – Тогда почему он прячется за отцовской спиной?
 – Он ждет, может, я найду список и докажу его невиновность.
 Колбурн глотнул чай и поставил тонкую фарфоровую чашку на блюдце.
 – Возможно, Уичэм не сам убил, а кого-нибудь нанял.
 – Исключено.
 – Его видели в компании с людьми, подозреваемыми в нанесении ущерба нашей стране.
 – Он должен деньги и общается с недовольными. – Брэнд пожал плечами. – Если этого достаточно, чтобы попасть под подозрение, то вам придется побеседовать с половиной высшего общества.
 – Мистер Сент-Джон, – нахмурясь, сказал Колбурн, – простите, но вы не понимаете, насколько это серьезно. Я согласился встретиться с вами по двум причинам. Во-первых, потому, что считаю вас способным помочь нам в этом жизненно важном деле. Во-вторых, все указывает на то, что вам, леди Уэстфорт и даже Уичэму, если он действительно невиновен, как вы считаете, грозит смертельная опасность.
 Слава Богу, что Уичэм сейчас возвращается в свой Девоншир. Но Верена... Брэнд подумал о ней, живущей в одиночестве в Уэстфорт-Хаусе, всего с несколькими слугами. Брэнд вспомнил, как на удивление легко ему удалось проникнуть в ее дом накануне вечером. Ставни на окнах старые, их легко открыть.
 – Какие у вас доказательства?
 Фаррагат шумно выдохнул, уши у него покраснели.
 – Против вашего друга Уичэма? Не так много, как нам хотелось бы, но достаточно, чтобы держать его в тюрьме, пока он не заговорит.
 Брэндон окинул его холодным взглядом:
 – Достаточно, чтобы оправдать его погубленную в этом случае жизнь?
 – Погубленную? – Фаррагат презрительно скривил губы. – Спросите Хамфорда, что значит по-настоящему погубленная жизнь – горло разрезано удавкой, глаза выели рыбы...
 – Фаррагат! – В голосе Колбурна зазвучал металл. – Я предупреждал, чтобы вы следили за своими манерами. Возможно, вам стоит оставить нас.
 Фаррагат побагровел. Он бросил на Колбурна вызывающий взгляд, отодвинул стул и встал.
 – Очень хорошо. Я уйду. Но этот господин должен знать, что мы найдем список, так или иначе. – Смерив Брэнда предостерегающим взглядом, он вышел из комнаты, хлопнув дверью.
 – Фаррагата можно понять. Он нашел тело Хамфорда, и это выбило его из колеи, – сказал Колбурн.
 Брэнд допил чай.
 – Мистеру Фаррагату я не понравился.
 – Артуру? – Колбурн печально улыбнулся. – Ему нравятся только те, кто состоит у нас на службе. Видели бы вы, как он фыркал на принца.
 – По крайней мере я в хорошей компании.
 – В самом деле. – Улыбка Колбурна погасла, в глазах появилось тревожное выражение. – Мистер Сент-Джон, мне нелегко просить вас об одолжении, когда у вас самого столько проблем. Вы близки с Уичэмом. Если не ошибаюсь, вы вместе учились в Итоне?
 Брэндон кивнул.
 Сэр Колбурн провел пальцем по краю чашки.
 – Вопрос деликатный. Мы заметили, что вы также сблизились с леди Уэстфорт.
 Брэндон кивнул. Должно быть, за домом установлена слежка. Это нисколько не улучшило настроения Брэндона.
 Черт, все обстоит даже хуже, чем он предполагал. Как жаль, что у него нет возможности увезти Верену, спрятать ее, пока он не разберется с этим отвратительным делом. Впрочем, он понимал, что она никогда на это не согласится.
 – Ну и заваруха.
 Искорка веселья вспыхнула в глазах Колбурна.
 – Да. Серьезная и неприятная заваруха. Мистер Сент-Джон, а вы, случайно, не знаете, у кого список?
 – Увы, нет.
 Взгляд Колбурна остался таким же твердым. Через мгновение он вздохнул.
 – Я и не думал, что знаете, просто надеялся...
 – Вы уверены, что список был у Хамфорда с собой, когда он пошел к леди Уэстфорт? Может, он оставил его в другом месте?
 – Нет, он был при нем. Мы точно знаем.
 – Откуда?
 Колбурн улыбнулся:
 – Поверьте мне. Список был при нем, когда он вошел в Уэстфорт-Хаус. Потом... – Он пожал плечами. – Единственное утешение, что убийца Хамфорда не нашел того, что искал. Это нам тоже известно.
 – Мне все это не нравится.
 – Нам тоже. – Колбурн вздохнул. – Мне бы хотелось, чтобы вы оставили это дело нам. Мы могли бы предложить леди Уэстфорт защиту.
 – Такую же, как Хамфорду?
 – Это была ошибка. – Колбурн сцепил пальцы. – Леди Уэстфорт действительно очаровательная женщина. С этим не поспоришь. Но она не та, за кого себя выдает. Должен вас предостеречь. Она и ее брат... – Колбурн прищелкнул языком. – Да уж, невеселое дело.
 Брэнд ничего не сказал. Его не удивило, что в жизни Верены есть тайны – он и сам об этом догадывался.
 И в один прекрасный день они станут известны Брэндону.
 Колбурн отодвинул кресло от стола.
 – Вижу, вы настроены действовать, хоть это и опрометчиво с вашей стороны. Не хотелось бы вам говорить, но если в самое ближайшее время вы не найдете списка, мы вынуждены будем предпринять некоторые шаги.
 – Например?
 – Если понадобится, арестуем и виконта Уичэма, и леди Уэстфорт и будем держать их у себя, пока не узнаем, куда делся этот проклятый список.
 – Откуда вы знаете, что он не уничтожен?
 – Заинтересованные в его покупке заняли выжидательную позицию. И поскольку никто из них до сих пор не покинул нашей страны, можно предположить, что список все еще здесь.
 Брэндон встал:
 – Спасибо за беседу. Вы сказали гораздо больше, чем я рассчитывал.
 Колбурн тоже встал:
 – Мы – открытая книга, мистер Сент-Джон. Если у вас будут еще вопросы, заходите.
 Брэндон посмотрел в свою пустую чашку, в голову ему пришла одна мысль.
 – Сэр Колбурн, каков размер списка?
 – Размер? О, он совсем небольшой. – Колбурн пальцами очертил маленький квадратик.
 Брэнд кивнул.
 – Спасибо. Буду держать с вами связь.
 – Вот и отлично. Принесите список нам, если найдете. Очень надеюсь на это.
 – Да. Непременно.
 – Это все, о чем я прошу. – Колбурн поджал губы. – Для осуществления этой задачи вам нужен помощник. Если выбирать между Уичэмом и леди Уэстфорт, то дама, мне кажется, гораздо умнее.
 С этим Брэндон поспорить не мог. Он протянул руку.
 – Удачи вам, Сент-Джон, – сказал Колбурн, пожимая Брэндону руку. – Надеюсь, ради вашего же благополучия, вы докажете, что мы ошибаемся... по всем статьям.




 Глава 18



 Я бы предпочел новую лошадь любовнице. Так приятно, что тебе отвечают любовью всего лишь за морковку, а не за рубиновое ожерелье.

    Его светлость герцог Девонширский – своему другу сэру Роберту Долтри, делая ставки на лошадей на аукционе «Таттерсоллз»

 Верена опустилась на диванчик, расправив юбки из белого органди.
 – Я слишком устала, чтобы ехать куда-то еще. У меня болят ноги, волосы расползаются из-за этого ужасного дождя. Если ты хочешь увидеть леди Бессингтон, тебе придется поехать к ней одному.
 Мучительный день, которые они провели, нанося визиты всем, кто был на том памятном ужине. И все впустую. Узнали только, что известие о смерти лорда Хамфорда распространялось в свете и все говорили о нем с большей теплотой, чем при жизни.
 Предполагали, что его ограбили и бросили в Темзу, об ужасных подробностях смерти не упоминали.
 Джеймс мерил шагами пространство перед камином, сцепив руки за спиной.
 – Я увижусь с леди Бессингтон попозже вечером, в театре. Она последняя, к кому мы должны были съездить. Не считая, конечно, виконта Уичэма.
 Странно, но в разгар сезона Уичэма не было в городе. Верена познакомилась с Уичэмом, красавцем мужчиной, два года назад в игорном доме.
 Интересно, не знает ли Брэндон, где находится молодой пэр. Говорят, они друзья.
 Джеймс провел по лицу рукой.
 – Мы целый день искали зацепки и ничего не нашли.
 – Возможно, ответ у леди Бессингтон. Кто-то же должен был слышать какие-нибудь высказывания Хамфорда.
 – Надеюсь, ты права, – сказал Джеймс. – Не выношу театр, но говорят, она не пропускает ни одного представления.
 – Я тоже не люблю театр. Отец заставит любого трагика позеленеть от зависти.
 – Это он может. Если я поймаю леди Б. до начала спектакля, то сразу уйду.
 Верена сбросила туфли. Они объехали сегодня девять человек. Девять домов, девять долгих, нудных бесед, которые нужно было подвести к званому вечеру и таинственной смерти лорда Хамфорда, бесчисленные чашки остывшего чая и черствые кексы.
 Джеймс замедлил шаги, перестал хмуриться.
 – Надо все обдумать. Что же все-таки нам удалось узнать?
 – Что леди Джессап отчаянно нуждается в экономке, а у мистера Синклера самые лучшие лепешки. Хорошо бы взять рецепт у его повара.
 Брат уставился на нее.
 – Ты сегодня в прекрасной форме.
 Верена прикусила губу и посмотрела на Джеймса. Он был бледнее, чем обычно. Видимо, тревога не покидала его. Верена тоже испытывала беспокойство и старалась отвлечь себя от неприятных мыслей приятными воспоминаниями. О прошлой ночи, например. О жарких ласках Брэндона. Мужчина ее мечты. Только слишком уж властный.
 В постели это даже приятно. Но в повседневной жизни такая черта характера не вызовет ничего, кроме разногласий. Разногласий и разочарования. Брэндон Сент-Джон рожден для шелка и атласа высшего света, куда Верене заказан путь.
 Впрочем, не все ли равно. Между ней и Брэндоном никогда не будет серьезных отношений.
 – Ты не слушаешь меня, – сказал Джеймс, прервав ее размышления.
 – Я... о, ты говорил?
 – Видимо, сам с собой. Что случилось? Ты какая-то странная.
 Раздался громкий стук в дверь, и в щель просунулась голова Гербертса, блеснул на свету золотой зуб.
 – Ах, вот вы где, хозяйка! К вам посетитель. Привести его?
 – Гербертс, пожалуйста, не заглядывай в дверь, словно призрак. Просто войди и скажи, что тебе нужно.
 Дворецкий просиял, но не двинулся с места.
 – Призрак, говорите? Может, в следующий раз, когда я буду докладывать о госте, мне крикнуть: «У-у-у!»? – Он сделал страшное лицо и закатил глаза. – У-у-у-у-у!
 Верена подавила улыбку.
 – Кто наш гость?
 Гербертс лукаво улыбнулся:
 – О, мне кажется, вы знаете его, хозяйка. Очень хорошо знаете.
 Сердце Верены учащенно забилось.
 – Мистер Сент-Джон?
 – Во всем блеске своей славы. Должен сказать, приятно видеть этого мужчину в рубашке.
 Щеки Верены вспыхнули. Она бросила быстрый взгляд на брата, который в шоке таращился на дворецкого.
 – Веди мистера Сент-Джона сюда, – сказала она, надеясь, что Джеймс не успеет обрести дар речи и остановить Гербертса.
 – Хорошо, хозяйка. Я приведу его сюда, хотя, осмелюсь сказать, дорогу он знает. – Дворецкий подмигнул и исчез.
 – Что все это значит? – спросил Джеймс голосом, очень напоминавшим голос отца.
 – Это же Гербертс, Джеймс. Кто знает, что у него в голове? О Боже! Где мои туфли?
 Верена устроила целое представление из поиска туфель, их надевания, приведения в порядок растрепавшейся прически, только чтобы Джеймс не увидел красного, в тон диванным подушкам, лица.
 Дверь отворилась. Брэндон склонился над рукой Верены и так посмотрел на нее, что у Верены перехватило дыхание.
 Выглядел он чудесно. Просто восхитительно. Высокий, красивый, прядь черных волос небрежно упала на лоб, черный фрак сидит идеально.
 – Леди Уэстфорт, – произнес он, обдав жарким дыханием ее пальцы.
 – К-к вам вернулся голос, – стараясь унять дрожь, произнесла она.
 – По крайней мере частично.
 Брэндон продолжал держать ее руку, гладя костяшки пальцев, отчего у Верены свело бедра, словно он гладил их, а не пальцы.
 – Говорить я могу, – тихо произнес он, – а вот с пением пока проблемы.
 – Тогда мы не станем вас заставлять это делать. Может, желаете перекусить? Я попрошу подать чай и кексы.
 – Нет, спасибо. Я весь день пил чай, чтобы вылечить горло. Боюсь, как бы глаза от этого не потемнели.
 Брэндон стал поглаживать большим пальцем ее ладонь. Прикосновения Брэндона подняли в ее душе бурю чувств, но она тщательно скрывала их от Джеймса. Он и без того, нахмурившись, наблюдал за ней.
 Не хватало только, чтобы Джеймс вмешивался в ее дела. Особенно личные. Да и любые.
 Изобразив безразличие, Верена убрала руку и указала Брэндону на кресло напротив диванчика.
 – Не хотите ли присесть, мистер Сент-Джон? Мы с мистером Ланздауном...
 – В смысле с Джеймсом, верно? – Брэндон опустился в кресло. – Или вы не зовете своего брата по имени?
 У Верены перехватило дыхание. Зачем он это делает? Джеймс сердито посмотрел на сестру:
 – Ты ему сказала.
 Замечательно. Верена почувствовала себя прозрачной, словно ее чувства выставили на обозрение всего света. Она была уверена, что Джеймс видит ее насквозь и, конечно, догадался, какие у нее отношения с Брэндоном. Ему не терпится вернуться к себе и написать отцу длинное подробное письмо.
 Вот ведь. Только этого ей не хватало – отца верхом на белом коне, изрыгающего огонь и требующего справедливости, – а именно это он и сделает, когда узнает, чего стоит Брэндон. Только белый конь отца будет не боевым конем рыцаря, а белым конем Апокалипсиса, мрачно подумала она.
 – Джеймс, я сказала мистеру Сент-Джону, что ты мой брат, поскольку он подумал, что мы... – Она сделала неопределенный жест рукой.
 Джеймс набычился еще больше, но промолчал. Брэндон вытянул ноги.
 – Она также рассказала мне о ваших пропавших любовных письмах. В связи с этим у меня есть несколько вопросов.
 Верена едва сдержала готовый вырваться стон. Что задумал Брэндон?
 Джеймс словно окаменел, глаза его метали молнии.
 – Не понимаю, какое вам до этого дело, Сент-Джон.
 Возможно, он хочет смутить ее. Сломить унижением. Сначала перед братом, потом перед всем Лондоном. Сделать посмешищем.
 Верена едва подавила в себе желание наброситься на Сент-Джона с кулаками. Он окончательно обнаглел. В ее собственном доме унизил ее, да еще в присутствии брата.
 Джеймс, со злостью взглянув на Брэндона, прошествовал в другой конец комнаты и налил себе бренди.
 Верена наклонилась к Брэндону и тихо спросила:
 – Что все это значит?
 – Я решил, что между нами больше не должно быть тайн.
 – Как это мило с твоей стороны. Но мне нравятся мои тайны.
 Он ухмыльнулся, блеснув зубами. Верена прищурилась:
 – Если продолжишь в том же духе, я больше не стану разговаривать с тобой в постели.
 Его губы дрогнули.
 – Не возражаю. В постели можно заняться более интересным делом.
 – О!
 Как... интригующе. И оскорбительно, между прочим. Но если быть честной, ей вряд ли пришло бы в голову беседовать с ним в постели.
 – Ты пытаешься меня смутить?
 – Смутить... – Он нахмурился. – С чего ты взяла? Я просто думаю, что пора раскрыть карты и поделиться информацией.
 Вернулся Джеймс с бокалом янтарной жидкости. Он перевел взгляд с Верены на Брэндона и обратно.
 – Прошу прощения? Что вы сказали?
 – Ничего, – краснея, ответила Верена. – Просто обсуждали меры предосторожности.
 – Потрясающе, – с сарказмом в голосе отозвался Джеймс. – В следующий раз, когда я доверю тебе какой-нибудь секрет, ты нарисуешь его на табличке и повесишь на двери.
 – Я рассказала ему только потому, что он...
 – Потому что он заставил тебя поверить, будто принимает твои интересы близко к сердцу. Но это не так, ты сама знаешь. Намерения у него совсем другие.
 – Ты слишком плохо о нем думаешь, – обиженно сказала Верена. Уж если быть честной, подумала она, прошлой ночью они с Брэндоном стоили друг друга.
 Верена задумчиво смотрела на Брэндона, гадая, что будет, если нынешней ночью она поведет себя так же, как прошлой. Соблазнительная мысль, но лучше от нее отказаться. Что бы она сейчас ни сделала, это лишь усложнит ситуацию.
 Джеймс, прищурившись, смотрел на Брэндона.
 – Сент-Джон, если вы использовали мою сестру с дурными намерениями, я потребую удовлетворения.
 К удивлению Верены, Брэндону эта мысль, похоже, понравилась.
 – Джеймс, – поспешно сказала Верена, – ты все не так понял. Кроме первой встречи, когда мистер Сент-Джон поцеловал меня, он вел себя как истинный джентльмен.
 Джеймс дернулся:
 – Поцеловал? И когда же это случилось?
 – Несколько недель назад, – ответил Брэндон. – Ваша сестра божественно целуется.
 Верена фыркнула.
 – Я же сказала, он вел себя как настоящий джентльмен. Джеймс, он пришел сюда не для того, чтобы дразнить меня, он хочет объединить наши усилия.
 – Он нам не нужен, – отрезал Джеймс.
 Верена промолчала. Действительно ли они не нуждаются в нем? Ведь им так и не удалось найти список.
 – Возможно. А возможно, и нужен. Он уже все знает.
 – Не все, – спокойно заметил Брэндон, с любопытством глядя на Джеймса. – Как с вами связываются ваши шантажисты? Присылают записки? Или встречаются с вами с глазу на глаз?
 Джеймс помрачнел:
 – Я ни слова вам не скажу.
 Верена подавила тяжкий вздох. Ланздауны никому не позволяют вмешиваться в их дела. Но это... Она снова вспомнила о гибели Хамфорда.
 – Джеймс, позволь ему нам помочь. Ведь мы так и не нашли список.
 – Нам не нужна его помощь, – упрямился Джеймс.
 – Зато мне нужна ваша, – заявил Брэндон. – Я тоже ищу этот чертов список. И если не найду, моего друга повесят за предательство.
 – И я могу в одно прекрасное утро не проснуться, если не найду его и не передам проклятым шантажистам.
 – Почему вы думаете, что они вас убьют? Ведь они могут приберечь ваши письма для другого раза.
 Джеймс со стуком поставил бокал на столик рядом с диваном и встал перед Брэндоном.
 – Довольно! Не знаю, чего вы собирались добиться, Сент-Джон, но вам тут не рады.
 – Жаль, потому что у меня есть сведения, которые могли бы сделать ваши поиски более плодотворными.
 – Что вы нашли? – спросила Верена. Брэндон бросил на нее взгляд и улыбнулся.
 – Я встретился с Колбурном. Сотрудником министерства внутренних дел. Список, который вы ищете, примерно такого размера. – Он показал жестами.
 – Этого мы не знали. Потому, возможно, и не нашли.
 – Неужели ты веришь этому болтуну?
 Верена задумалась. Доверяет ли она Брэндону? Странно, но, кажется, доверяет.
 – Отец всегда советовал прислушиваться к своей интуиции. Так я и поступаю.
 – Ну, ясно. А моя интуиция мне подсказывает, что ты ошибаешься. – Он еще больше нахмурился. – Постой-ка. Что ты имела в виду, когда сказала, что к Сент-Джону вернулся голос? Когда он его потерял? И откуда ты это знала? И что имел в виду Гербертс, когда...
 – Джеймс, прошу тебя, – быстро заговорила Верена, – давай отложим этот разговор. Мистер Сент-Джон располагает интересующей нас информацией. Так давай выслушаем его!
 – Не верь ни единому его слову. Он просто хочет снять подозрения со своего друга Уичэма.
 Верена посмотрела на Брэндона.
 – С Уичэма?
 Джеймс сунул большие пальцы в проймы жилета.
 – А кого, по-твоему, министерство внутренних дел подозревает в убийстве Хамфорда?
 – Он этого не делал... не мог. – Брэндон скрестил ноги и вытянул их под маленьким столиком, чувствуя себя совершенно непринужденно. – Хотите услышать, что еще я узнал?
 Верена молча кивнула. Джеймс не стал возражать.
 – Министерство поручило лорду Хамфорду доставить список куда следует.
 – Что в этом списке? – спросил Джеймс.
 Брэндон нахмурился:
 – Насколько я понял, имена оперативных сотрудников на континенте.
 – Не представляю, как могли доверить ему такое важное дело, – сказала Верена. – Разве что не нашлось никого поумнее.
 – Возможно, они думали, что он не вызовет подозрений. И если бы он молчал... Но он кому-то похвастался порученной ему миссией.
 – И этот кто-то его убил, – вставил Джеймс.
 – Когда он уходил из Уэстфорт-Хауса. Похоже, списка в этот момент при нем уже не было, но убийца, видимо, об этом не знал.
 – Поэтому в министерстве уверены, что список находится в доме, – сказал Джеймс.
 Брэнд кивнул:
 – Думаю, именно этим и объясняется то, что вас, Джеймс, вынудили приехать в Лондон.
 Джеймс напрягся.
 – Вы полагаете, что письма...
 – Они должны были найти способ привлечь внимание вашей сестры. Нашли эти письма и использовали их, чтобы вы вернулись в Англию. Они знали, что вы приедете к Верене, и они смогут заставить ее сотрудничать.
 Джеймс долго молчал, потом вздохнул.
 – Похоже на правду.
 – По словам Уичэма, в тот вечер, когда Верена устроила званый ужин, Хамфорд просил его взять список и доставить вместо него. Уичэм должен был получить список в Уэстфорт-Хаусе.
 – Черт побери! – воскликнул Джеймс. – Если тот, кто охотится за списком, убил Хамфорда и украл мои письма, тогда я...
 – ...в опасности, – закончил Брэнд.
 Верена с трудом сглотнула. Джеймс в опасности... они все в опасности. Сердце ее учащенно забилось. Джеймс снова стал мерить шагами пространство перед камином.
 – Мне это не нравится.
 – Неудивительно. За списком охотится правительство и еще кто-то.
 – Это может быть целая группа людей, – предположила Верена.
 – Не исключено, – согласился Джеймс.
 – Более чем вероятно, – добавил Брэндон.
 Джеймс вздохнул.
 – Но это невозможно! Мы должны... – Он умолк и мрачно посмотрел на Брэндона. – Сент-Джон, почему вы поделились с нами этой информацией?
 Брэндон открыто встретил взгляд Джеймса. Он мог бы сейчас уйти, даже не оглядываясь. Мог бы прибегнуть к другим средствам, чтобы помочь Уичэму. Но теперь ставки изменились. Гораздо важнее найти тех, кто угрожает смертью множеству людей.
 Взгляд Брэндона переметнулся на Верену, которая встревожено смотрела на него. Он не покинет ее, пока они не разгадают эту тайну. На карту поставлено слишком многое, чтобы встать и уйти. На карту поставлена жизнь нежной, хрупкой женщины со светлыми волосами, фиалковыми глазами и таким соблазнительным телом.
 С каждой минутой становится все яснее, что опасность, угрожающая Уичэму, пустяк по сравнению с той, которая нависла над Вереной с тех самых пор, как незадачливый Хамфорд вошел в ее дом.
 – Я остаюсь, – сказал Брэндон. И спокойно посмотрел на Джеймса. – И пробуду столько, сколько нужно.
 На скулах у Джеймса заходили желваки.
 – А если я заставлю вас уйти?
 – Я все равно вернусь. И буду возвращаться снова и снова. Сент-Джоны просто так не исчезают.
 – А Ланздауны не позволяют посторонним вмешиваться в их дела.
 – Боже мой! – Верена без сил опустилась в кресло. – Вы похожи на двух петухов, сражающихся за стадо гусынь.
 Брэнд ухмыльнулся, Джеймс смутился.
 – Верена, по-моему, ты запуталась в своих сравнениях.
 – А вы потеряли здравый смысл. – Она посмотрела на брата. – Оба. Джеймс, мы везде искали этот список. Нам нужна помощь. И пусть уж лучше это будет Брэндон Сент-Джон, чем кто-нибудь еще.
 Брэнд поднял брови.
 Верена поймала его взгляд и покраснела.
 – Я уже и так допустила ошибку, все вам рассказав. Значит, надо извлечь из этого выгоду.
 Чудесно. Она не хотела его помощи, потому что понимала, что он может помочь. Теперь она хочет его помощи, потому что слишком упряма, чтобы доверить свои тайны кому-то еще.
 Верена посмотрела на Джеймса.
 – Ну? Будем работать вместе? Или мне позвать Гербертса, чтобы проводил мистера Сент-Джона?
 Брэнд ждал. На самом деле его не слишком волновало мнение Джеймса. Он пришел сюда, чтобы остаться.




 Глава 19



 Я люблю женщин. Высоких. Невысоких. Пухлых. Но особенно люблю пикантных. Они никогда не наскучивают, редко храпят и достаточно умны, чтобы отсрочить скуку второй недели знакомства.

    Сэр Роберт Долтри – герцогу Уэксфорду за игрой в вист в клубе «Будлз»

 Джеймс, не моргая, смотрел на Брэндона.
 – Прежде чем ответить, я хочу знать, чего вы ждете от нашего партнерства.
 Брэндон разгладил манжету. Недоверие Ланздауна можно понять. Сложившаяся ситуация не вызывает желания верить в искренность человеческой натуры.
 – Поскольку мы путешествуем в одном направлении, приятнее – и благоразумнее – преодолеть это расстояние вместе.
 – Думаете, я поверю, будто вы пришли и делитесь своей информацией только потому, что считаете это более приятным?
 – Ланздаун, я понимаю, почему вы не доверяете ни мне, ни кому-либо другому. Но я здесь не для того, чтобы доставить вам неприятности.
 – Значит, вы хотите стать партнером? Делиться информацией, уликами?
 – Почему нет? Наши позиции окрепнут, если мы объединимся.
 – А когда мы найдем список?
 – Когда начнем действовать сообща.
 – Но мы преследуем разные цели.
 Брэнд пожал плечами.
 – Перейдем по мосту, когда дойдем до него. Но решение будем принимать вместе.
 Джеймса никак не удавалось убедить.
 Он хмыкнул, задумчиво разглядывая Брэндона, и спросил:
 – Какие у вас причины доверять нам? А может, это мы с Вереной убили Хамфорда и украли список? А потом придумали любовные письма, шантажиста и все прочее, чтобы скрыть наши истинные намерения?
 – Джеймс! – воскликнула Верена.
 – Это разумный вопрос, – грубо парировал Джеймс. – Хамфорд был здесь незадолго до того, как его убили. Неприятно сознавать, но нас с тобой вполне могут заподозрить в этом преступлении.
 Верена покраснела.
 – Об этом больно думать.
 – Только потому, что это правда, – отозвался Джеймс, глядя ей в глаза. Что-то проскользнуло между ними, едва уловимое, отчего Верена поджала губы.
 Брэндон наблюдал за ними с растущим интересом. Возможно, это именно то, на что намекал Колбурн, говоря о тайнах Верены.
 – Что означает быть Ланздауном?
 Джеймс вскинул бровь и посмотрел на сестру.
 – Рассказать ему? Или сама расскажешь?
 Верена вздернула подбородок:
 – Не думаю, что ему нужно это знать.
 Еще как нужно. Просто необходимо. И, не дав Верене снова возразить, Джеймс сказал:
 – Ты уже все равно разболтала наши самые сокровенные тайны. Так договаривай то, чего не успела.
 Брэнд улыбнулся, когда Верена наградила брата пылающим злостью взглядом.
 – И не надо так на меня смотреть, – сказал Джеймс. – Если ты достаточно доверяешь ему, чтобы сообщить о моих досадных промахах и последовавших за ними неприятностях, можно рассказать и обо всем остальном. – И, чуть помолчав, добавил: – Мне бы не хотелось, чтобы что-то выплыло наружу потом, поставив под удар наше сотрудничество.
 Раскрасневшаяся Верена разглядывала свои туфли. Наконец, после молчания, показавшегося вечностью, сказала:
 – Ладно. Но, по-моему, твой совет неудачен.
 Брэнд ждал.
 Верена немного повернула кресло, чтобы сидеть точно напротив Брэндона, хотя и избегала его взгляда.
 – Это очень трудно, но я... лучше уж ты узнаешь это от нас. Моя семья... Ланздауны...
 Красивые часы на камине тикали, отмечая уходящие секунды, Брэндон ждал.
 Верена вздохнула и начала снова:
 – Как ты знаешь, некоторые люди добывают средства к существованию своим умом. Ну, так вот, моего отца считают очень умным.
 Джеймс сокрушенно покачал головой:
 – Верена! Хочешь, я расскажу?
 – А я что делаю? – с вызовом спросила она.
 – Ты намекаешь. Давай выкладывай. Если не ты, это сделает министерство внутренних дел.
 – Министерство... ты думаешь, там знают?
 – Конечно, знают.
 – Великолепно. – Сделав глубокий вдох, она, наконец, встретилась с Брэндоном взглядом. – Мой отец – французский граф.
 Только и всего?
 Брэндон нахмурился, потом сказал:
 – У моего деда ирландский титул. Он разводил лошадей и был очень...
 – Нет, нет, – сказала Верена, ломая пальцы. – Ты не понимаешь. Мой отец иногда французский граф.
 Брэндон помолчал.
 – Иногда?
 – А иногда он – русский аристократ.
 – Как-то раз он был итальянским князем, – с готовностью подсказал Джеймс. – Это была его коронная роль.
 – Ему всегда шел красный цвет, – заметила Верена, не смея взглянуть на Брэндона.
 Джеймс был прав – настало время раскрыть все карты. И лучше сейчас, чем потом, когда она окончательно потеряет голову. Разумеется, она знает, что теперь ее ждет. Недоумение, за которым последует недоверие. Комок подступил к горлу Верены.
 Хрипловатый голос Брэндона прервал ее размышления.
 – Понятно. Ваш отец... – Он потер лоб. – Боже мой.
 – Наш отец – сегодня французский граф, завтра – русский аристократ, в зависимости от обстоятельств. И это у него очень хорошо получается, – заявил Джеймс.
 Брэнд медленно кивнул. Вопросительно посмотрел на Джеймса, потом на Верену.
 – А вы двое?
 Верена нахмурилась:
 – Что – мы двое?
 – Вы тоже граф и графиня? Или русские князь и княгиня?
 – Разумеется, нет! – горячо воскликнула Верена.
 Джеймс хмыкнул:
 – Верена слишком упряма, чтобы принимать участие в подобных возмутительных розыгрышах, а я никогда не мог достигнуть высот отца в этом деле. Довольствуюсь своим ремеслом.
 – Ремеслом?
 Джеймс мгновение колебался.
 – Карты.
 – А, – отозвался Брэндон. – Стало быть, это у вас семейное.
 У Верены перехватило дыхание. Ей показалось, что Брэндон едва сдерживает улыбку. Но не может этого быть. Его гордость не потерпит отношений с такими мошенниками.
 Но когда она украдкой взглянула на Брэндона, то увидела в его глазах смех и тепло.
 – Вообще-то вы не слишком меня удивили. Я уже заметил ваши способности за карточным столом.
 – И вас это не волнует?
 – Нисколько.
 Действительно, подумала Верена. Их не связывают серьезные отношения, и он может извлечь выгоду из ее сомнительных связей, поскольку его это никак не коснется. Верена вздохнула.
 – Теперь вы знаете все.
 – Все?
 Что еще можно сказать? Тут вмешался Джеймс:
 – Вам бы понравился наш старик. Он – гений.
 – В самом деле?
 – Да. Вы убедились бы в этом, увидев его за работой.
 – Не сомневаюсь, – сказал Брэндон. – И скоро мне представится такая возможность?
 – Боже, нет. Родители сейчас во Франции. Без сомнения, извлекают выгоду из царящего там хаоса.
 – Теперь вы знаете все наши секреты, – сказала Верена. За четыре года, прожитые в маленьком доме на Кингз-стрит, она ни одной живой душе не раскрыла их тайны, о которых сейчас рассказала Брэндону.
 Не раскрыла потому, что знала образ жизни Ланздаунов. Как только джинна выпускали из бутылки, надо было двигаться в путь. Ланздаун пришел, увидел, победил, а затем ускользнул, прежде чем все открылось и обрушилось ему на голову.
 Грустно, когда рассказ о своих родных можно приравнять к исповеди. И как обычно, только Ланздаунам есть в чём «исповедаться».
 Но возможно, она слишком чувствительна. Возможно, у каждого есть свои тайны. Она пытливо посмотрела на Брэндона. В чем он мог бы признаться? В том, что страстно и безумно влюблен в нее?
 Это было бы славно. Славно или печально? Сердце Верены болезненно сжалось.
 – Ну? – спросил Джеймс, глядя на Брэндона. – Наше признание не изменило вашего решения? Все еще хотите связать свое будущее с нами?
 – Еще больше, чем прежде. Мне просто не терпится начать. – Блеснули в улыбке зубы, синие глаза потеплели. – Надо внести в жизнь хоть какое-то разнообразие. А то что-то скучно.
 – Разнообразие? – Верена нахмурилась. – Вы сами не знаете, что говорите. Порой я думала о том, что было бы очень неплохо поскучать.
 – Скука хороша, когда она человеку по душе, – согласился Брэндон. – Но когда ее тебе навязывают, ты ловишь себя на том, что готов на что угодно, лишь бы разбить эти оковы.
 Джеймс посмотрел на него с полным пониманием:
 – Значит, решено. Ну и что будем делать с заварушкой, в которую угодили?
 – Первым делом нужно обеспечить безопасность Верены, – вкрадчиво произнес Брэндон.
 Она напряглась.
 – Что?
 Джеймс спрятал ухмылку:
 – Вы теряете время, Сент-Джон.
 – Она не должна находиться здесь, – еще более решительно заявил он. – Дело может принять опасный оборот. Особенно теперь, когда в него вмешалось министерство внутренних дел.
 – И они знают, что мы здесь, – заметил Джеймс.
 – Они упомянули о Верене. Не уверен, что они знают про вас.
 – Узнают, – заметила Верена. Кто он такой, чтобы выдвигать подобные требования? – Думаю, они следят за домом.
 Брэндон кивнул.
 У Верены упало сердце. Боже, как же все это ей ненавистно. Как похоже на жизнь с родителями – всегда быть начеку, не раскроют ли их, всегда быть готовыми сбежать под покровом ночи.
 Годы тренировок приучили ее, что этот момент неизбежен. В шкафу у нее до сих пор стоит дорожная сумка с вещами на случай, если придется уезжать ночью.
 Она не заглядывала в эту сумку четыре года и уже не помнила, что в ней, но вид аккуратно застегнутой сумки придавал уверенности, помогал чувствовать себя защищенной.
 И теперь она поняла почему. Если ты родился Ланздауном, то это на всю жизнь.
 – У меня есть одна проблема в связи с образом жизни отца, – сказал Джеймс. – Если ты однажды хоть чуть-чуть нарушил закон, то навсегда остаешься под подозрением.
 Брэндон кивнул:
 – Вполне вероятно. Сначала они хотели обвинить в потере списка Уичэма, чтобы скрыть собственную небрежность. А потом, узнав историю Верены, переключили внимание на нее.
 – Да, – согласился Джеймс, – если они потеряли нечто важное, непременно станут искать козла отпущения.
 – Если мы не обнаружим преступников первыми, – вставила Верена.
 – Для этого необходимо найти список, – сказал Брэндон.
 Верена права, необходимо найти способ выманить злоумышленника из укрытия.
 Брэндон откинул волосы со лба.
 – Джеймс, как только мы надежно спрячем Верену, мы с вами... /
 Верена встала, глаза ее засверкали.
 – Вы с Джеймсом? Послушайте, Сент-Джон, мы в этом деле вместе. Куда вы, туда и я.
 – В этом деле у вас нет права голоса. Наше предприятие небезопасно, и этим все сказано.
 Джеймс с одобрением посмотрел на Брэнда:
 – Две минуты партнерства, и вы уже отдаете приказы. Мне это нравится.
 – Еще бы, – бросила Верена, – тебе-то он никаких приказов не отдает.
 – Верена, будь благоразумна, – запротестовал Джеймс. – Не строй из себя жеманную барышню.
 – Я ничего не строю. – Она сложила руки на груди. – Я участвую в деле, хочет того Сент-Джон или нет. Если только он не свяжет и не запрет меня в чулане, я пойду с вами.
 Брэнд в задумчивости потер подбородок и вздохнул.
 – Тогда даете слово, что не станете подвергать себя опасности?
 – Нет.
 Верена постучала пальцами по подбородку.
 – Нам необходим план. Что, если мы притворимся, будто нашли список?
 Джеймс нахмурился:
 – И что дальше?
 Мысль Брэндона лихорадочно заработала.
 – Погоди, Джеймс. Она дело говорит. Если преступник поверит, что мы нашли список, нам останется только сидеть и ждать. Он вынужден будет действовать, опасаясь, что мы передадим список министерству внутренних дел. Шах, – произнес Брэндон.
 – Нет, – возразила Верена, сияя фиалковыми глазами. – Шах и мат.
 – Я понял! – воскликнул Джеймс. – Блестяще!
 Верена ответила брату насмешливым взглядом.
 – Не прикидывайся удивленным.
 – Извини, – усмехнулся он.
 – Это совсем нетрудно. Нам известен размер списка. Кроме того, преступник будет думать, что он уже у нас... будет надеяться.
 Брэндон задумчиво кивнул:
 – Мы можем использовать листок примерно такой же величины, но показывать его только на расстоянии.
 Джеймс радостно потер ладони.
 – Мы потребуем обменять его на письма... место встречи назначим. Таким образом, мы сможем контролировать ситуацию, вернуть мои письма, а главное – выяснить, кто стоит за этой аферой со списком.
 Дерзкий план. Но, слава Богу, в обмене Верена не будет участвовать. Брэнд испытал облегчение.
 – Нам понадобятся карета и резвые лошади, – сказал Джеймс. – Я привез свои лучшие пистолеты, но Верене тоже понадобится парочка.
 – Разумеется, – спокойно согласилась она, словно предложение вооружиться было для нее самым обычным делом.
 – Минуточку, – произнес Брэнд. – Одно дело – мы с Джеймсом встретимся с преступником, но совсем другое – привлекать к открытой встрече с противником вас.
 Верена нахмурилась:
 – Не вижу в этом ничего особенного.
 – Напрасно. Этот человек – убийца. Я не хочу, чтобы вы испытывали судьбу.
 Верена в изумлении уставилась на Брэндона. Он понял, о чем она сейчас думает. Ведь он не может ей ничего запрещать, как человек посторонний.
 Или может? Потому что не совсем посторонний. Но это известно только ему и ей.
 – Верена, я этого не допущу.
 – Не вам это решать.
 – Джеймс, скажите хоть вы ей.
 Джеймс поднял руки:
 – Зная ее темперамент, я лучше промолчу.
 Черт побери. Брэндон бросил взгляд на Верену.
 – Это опасно.
 – Это было опасно с того самого момента, как Хамфорду передали список, а я, считая его просто добродушным старичком, любителем рассказывать забавные истории и критиковать правительство, пригласила его на ужин.
 На скулах Брэндона заходили желваки. Ну как ее вразумить? Он мрачно посмотрел на Джеймса:
 – Насколько я понимаю, вы позволите сестре пойти навстречу опасности.
 Джеймс пожал плечами:
 – Она никогда не слушала моих советов.
 – Совершенно верно. – Верена вздернула подбородок. – Если мое участие тревожит вас, Сент-Джон, можете уходить. Мы с Джеймсом справимся и без вас.
 Брэндон попал в ловушку. Он не может уйти, бросив Верену на произвол судьбы.
 – Прекрасно, – мрачно заявил он. – Полагаю, мы можем начать немедленно.
 – Что будем делать? – спросил Джеймс.
 – Вести себя так, словно уже нашли этот треклятый список.
 Верена кивнула:
 – Поскольку преступника мы не знаем, придется убеждать в этом всех и каждого – слуг, родных, прохожих.
 Брэндону показалось, что это несложно.
 – А что с министерством? Мы скажем им правду?
 – Нет, – ответила Верена. – Скажете, что список у меня, но где я его прячу, вам неизвестно.
 – Мне не хотелось бы их обманывать, – заявил Брэндон.
 Их взгляды скрестились, Верена нахмурилась.
 – Кто убил Хамфорда?
 – Неизвестно, – пожал плечами Брэндон.
 – Вот именно. А кто знал, что список был у Хамфорда?
 Министерство внутренних дел. Брэндон потер лоб. Боже, узел с каждой минутой затягивается все туже. Джеймс ругнулся.
 – Об этом я не подумал. Надо поступить так, как предлагает Верена. Притвориться, будто список у нас в кармане.
 – Нам понадобится тайник, – сказала Верена. – Пусть это будет один из ящиков моего письменного стола.
 Брэндон нахмурился:
 – Зачем нам нужен тайник для несуществующей бумаги? Просто притворимся, что он у нас есть.
 Верена даже не удостоила Сент-Джона взглядом.
 – Если мы хоть немного отойдем от избранной линии поведения, преступник сообразит, что это обман.
 И тогда кого-нибудь убьют. Они понимали, что играют с огнем. Встретившись с Вереной глазами, Брэндон представил ее в постели, вспомнил ее кожу цвета сливок, пылающую от страсти, полуприкрытые глаза, когда она в экстазе прошептала его имя. Тело Брэндона моментально напряглось.
 Что с ним творится?
 Надо думать о чем-нибудь другом. И он представил себе Хамфорда. Перерезанное удавкой горло, капли крови на мостовой. Рядом с этим домом. Рядом с Вереной. Брэндону пришлось вцепиться в подлокотники, чтобы усидеть на месте.
 – Верена, не...
 – Брэндон. – Она не повысила голоса, не сделала угрожающего жеста. Но в ее тоне он услышал предостережение.
 – Я не могу, – сказал он, – участвовать в осуществлении этого плана, если вы собираетесь подвергать себя опасности.
 Глаза Верены сверкнули, но прежде чем она успела ответить, вмешался Джеймс:
 – Прошу прощения, но вы, кажется, забыли, что в деле участвуем мы трое. Нам нужно работать всем вместе, если мы хотим разоблачить убийцу Хамфорда.
 Брэнд оторвал взгляд от Верены.
 – И я о том же. Если вам нужна моя помощь, пообещайте оберегать свою сестру от опасности. Я буду править каретой, а вы – сидеть внутри. Зачем же ей ехать с нами?
 – Верена, он прав. Ты будешь нас отвлекать.
 – Ох! – Верена подбоченилась. – Даже не знаю, кто из вас злит меня больше. Я вполне способна вам помочь, и вы это знаете. Великолепно стреляю, умею обращаться с лошадьми!
 – Знаю, но я буду волноваться за тебя и...
 – Отец позволил бы мне поехать. Он никогда не оставлял меня вне игры.
 Джеймс застыл при этих словах.
 – Да, конечно, но я не отец.
 – Верена, мы только хотим защитить вас, – сказал Брэндон.
 Ее глаза сверкнули презрением.
 – Я не нуждаюсь в защите. Я иду на дело – с вами или без вас.
 Брэндон вздохнул.
 Верена скрестила руки на груди, стиснула зубы. Джеймс откашлялся, переводя взгляд с сестры на Брэндона.
 – Э... прошу прощения, что вмешиваюсь, но, может, мы продолжим поиски списка?
 Верена пожала плечами:
 – Зачем?
 – Министерство потребует список. Не думаю, что их удовлетворит объяснение, будто мы притворялись.
 Верена закусила губу.
 – Ты прав. Мы займемся этим попозже. Хотя все разрешится, как только... – Верена умолкла, глядя на Джеймса.
 Они обменялись взглядами. Брэндон, хмурясь, выпрямился в кресле. Они что-то скрывают.
 Но через мгновение Верена как ни в чем не бывало договорила:
 – Как только мы схватим преступника.
 Джеймс потер руки:
 – Знаешь, Верена, по-моему, у нас все получится. Брэндон поднялся. Он потом спросит Верену, а сейчас ему есть чем заняться.
 – Значит, решено. С этого момента мы действуем так, будто список у нас.
 Верена кивнула.
 – Когда преступник сделает ответный ход?
 Джеймс нахмурился:
 – Я бы дал ему два-три дня. Теперь он будет осторожен. Он не может позволить себе рисковать.
 – Надеюсь, вы правы, – сказал Брэндон. Можно было добавить кое-что еще, но время пока не настало. Он кивнул Джеймсу и вышел.
 В холле Брэндон остановился. Черт, ему совсем не нравился принятый план. Но что делать, придется его поддержать. Иначе Верена с Джеймсом продолжат без него, и будь он проклят, если оставит Верену в одиночестве расхлебывать эту кашу.
 – Сейчас-сейчас, – весело сказал Гербертс, неся Брэндону пальто. – Уже уходите?
 Брэндон взял у дворецкого пальто и надел.
 Гербертс поспешил открыть дверь, посторонился и жестом указал на выход.
 Брэндон вышел за порог и остановился. Нашарил в кармане монетку и, обернувшись, бросил дворецкому.
 Гербертс, очень довольный, поймал ее:
 – Вот черт! За что вы мне ее дали?
 – Чтобы ты приглядывал за своей госпожой.
 – Вы хотите, чтобы я, это, подглядывал в замочную скважину? Это, конечно, можно, только многого так не увидишь, разве что как леди Уэстфорт беседует со своим братом, мистером Ланздауном, и чаще всего о погоде.
 – Бога ради... – Брэндон не знал, то ли смеяться, то ли плакать. – Я не хочу, чтобы ты шпионил за ней, недотепа. Хочу, чтобы примечал все необычное. Если увидишь, что что-то не так, сразу же пошли за мной. – Он достал визитную карточку и подал ее дворецкому. – Понял?
 Гербертс взял карточку и, прищурив один глаз, воззрился на нее.
 – Думаю, беды не будет, ежели я буду держать ухо востро, ведь это мой долг. – Внезапно улыбка пропала. – Постойте-ка, сударь! Вы думаете, что-то случится? Что-нибудь нехорошее?
 Брэндон кивнул. Он не допустит, чтобы даже волос упал с головы Верены. Может, она и колючая, и по природе своей авантюристка, но она принадлежит ему, знает она об этом или нет. А Сент-Джоны всегда заботятся о своей собственности.
 Брэндон нахмурился. Уж не познакомиться ли ему с родными Верены? Со всеми, если это возможно. Интересно, подумал он, где их искать? В Тайберне, или в эту пору они отдыхают за границей, в Бастилии?
 – Твоя госпожа – очень необычная женщина.
 – Это уж точно. – Дворецкий почесал нос и подмигнул. – Не бойтесь, я буду следить за ней день и ночь. Как ястреб.
 Именно это Брэндону и требовалось. Он махнул рукой на прощание и через несколько секунд уже садился в свой фаэтон.
 В гостиной царило молчание. Верена едва сдерживала слезы при взгляде на дверь.
 Спустя какое-то время Джеймс тихо произнес:
 – Прости меня.
 Верена молча кивнула. У них не было выбора. Как только они получат письма Джеймса, им придется покинуть Лондон. Верена обвела взглядом гостиную. Здесь ее дом. Другого у нее нет.
 – Ты, наверное, вернешься в Италию? Джеймс кивнул:
 – Чтобы закончить со своими инвестициями. Поедешь со мной?
 Ей было все равно, куда ехать.
 – Наверное, нужно сообщить обо всем отцу... – Голос ее дрогнул, она зажала рот ладонью, чтобы сдержать рыдания.
 Джеймс наклонился к сестре, взял ее ладони в свои.
 – Мне жаль, что другого выхода нет.
 Верена была в отчаянии. Она высвободила руки, вытерла глаза.
 – А что нам делать? В министерстве внутренних дел знают, что я – Ланздаун, и вскоре догадаются, что ты тоже здесь, если уже не догадались. Они ни за что не поверят, что у нас нет пропавшего списка.
 – Особенно после того, как мы станем притворяться, будто он у нас. Сент-Джон прав, – с тяжелым вздохом произнес Джеймс. – Кто-то должен заплатить за проклятый список, и это будет один из нас.
 – Брэндон считает, что может нам помочь.
 – Не нам, а тебе. – Джеймс нахмурился. – Верена, что для тебя Сент-Джон?
 Что он для нее? Добрый, заботливый, хоть и грубоватый. Неотразим и ужасно упрям.
 Трудно сказать, но, возможно, она могла бы привязаться к нему. Гораздо сильнее, чем того требовала безопасность.
 На короткое время она позволила себе забыть, что между ними лежит пропасть. Больше это не повторится.
 Верена через силу улыбнулась брату.
 – Что для меня Сент-Джон? Разве что друг.
 Именно друг. И не больше. В ее жизни нет места для такого мужчины. Он слишком хорош для нее. Верена отбросила неприятные мысли. Сейчас нужно помочь Джеймсу. Все остальное не важно.
 – Идем, – сказала Верена, с деланным энтузиазмом потирая руки. – Нас ждет работа.




 Глава 20



 Поразительно, как незначительный случай может засесть в голове. Не могу забыть день, когда потерял 50 фунтов, поставив на лошадь по кличке Невезучий. В основном потому, что жена напоминает мне об этом по меньшей мере три раза в день.

    Герцог Уэксфорд – графу Грейли у магазина модистки на Бонд-стрит, где они ожидали своих жен

 Через несколько часов после ухода из дома леди Уэстфорт Брэндон поймал себя на том, что все еще обдумывает их план. План ему нравился все меньше и меньше, хотя ничего другого он придумать не мог. Нужно вывести из игры шантажиста. И побыстрее, пока не пострадал кто-нибудь еще.
 Но будь он проклят, если оставит Верену одну в этом доме с охраной в лице полусумасшедшего дворецкого и безмозглого лакея. Скоро Брэндон Сент-Джон вернется в Уэстфорт-Хаус.
 Дома он нашел встревоженного Пула. Дворецкий пристально всмотрелся в хозяина:
 – Сэр, как вы себя чувствуете? Ваш голос...
 – Вернулся ко мне. – Брэндон принюхался. Корица, лимон и другие восхитительные запахи проникали в холл из гостиной. Брэндон хмыкнул.
 Пул помог ему снять пальто.
 – Надеюсь, вы не возражаете, но я знал, что вы не станете класть горчичник, поэтому распорядился приготовить ромовый пунш. Горячий ромовый пунш творит чудеса с больным горлом.
 Брэндон надеялся, что пунш поможет превратить плохой план в хороший.
 – Тогда я выпью два стакана. – Горло и в самом деле болело. В результате напряженной беседы с Вереной и ее упрямым братцем он охрип еще больше.
 – Пока вас не было, заезжали мистер Чейз и мистер Девон Сент-Джоны, – сказал Пул, аккуратно перебрасывая пальто Брэндона через руку. – Они спрашивали, сможете ли вы присоединиться к ним за ужином в «Уайтсе» в половине одиннадцатого. Мне... Боже! Что случилось?
 Обернувшись, Брэнд поймал изумленный взгляд дворецкого, устремленный на пальто.
 – В чем дело?
 – Ваши пуговицы, сэр! Они исчезли.
 Брэнд схватил пальто. Пальто из тонкой шотландской шерсти с несколькими пелеринами само по себе было дорогим пустячком. Но еще большую ценность и красоту ему придавали два ряда больших латунных пуговиц. Теперь не осталось ни одной.
 – Проклятый вор! Я придушу Гербертса!
 – Сэр?
 – Это дворецкий леди Уэстфорт, Гербертс. Питает слабость к блестящим предметам.
 У Пула глаза полезли на лоб.
 – К блестящим предметам? Как сорока?
 – Только он покрупнее сороки. И гораздо хитрее.
 – Дворецкий-вор! – Пул открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. – Полагаю, вы преувеличиваете.
 – Очень бы хотелось. – Он вернул пальто дворецкому. – Пока повесь его, а я потом верну пуговицы.
 Пул смотрел на пальто, трясясь от гнева.
 – Может, я сам схожу за пуговицами и скажу этому типу несколько ласковых слов?
 Интересно, не с довеском ли в виде кулачной драки, подумалось Брэндону. Любопытно было бы посмотреть.
 В конце концов, Пул на добрых два стоуна тяжелее Гербертса.
 Брэндон с неохотой покачал головой:
 – Нет, спасибо, Пул.
 Можно представить себе реакцию Верены, если бы Пул завязал драку с Гербертсом. У Брэндона создалось впечатление, что она любит этого чудака.
 – Очень хорошо, сэр. Если вы не хотите, я не пойду. – Пул снова перекинул пальто через руку. – Прошу вас отведать пунша. Это мой собственный рецепт.
 Брэнд кивнул. От запаха просто слюнки текли, так что напоминать дважды не требовалось. Он вошел в гостиную, где в камине горел огонь, а над ним висел чайник с живительным напитком. Брэндон налил себе пунша в металлическую кружку, от которой пошел насыщенный ароматом корицы пар.
 Брэнд сделал маленький глоток, чтобы не обжечь язык. Жидкость омыла горло и теплым озерцом заплескалась в желудке. Какое это было наслаждение!
 Он опустился в мягкое кресло и положил ноги на низенький столик перед ним. Брэндон пил пунш и размышлял над опасностями, которые таились в отношениях с независимой женщиной. И не просто независимой... была в Верене какая-то особая уверенность в себе, которой он никогда раньше не встречал не только у женщин, но даже у мужчин.
 И объяснялось это не только ее жизнью в одиночестве последние четыре года. А возможно, еще и воспитанием. Каково это, иметь столь яркое детство?
 Он подумал о собственной юности, о любви, тепле и безопасности. У него было все самое лучшее, тогда как у Верены... у нее была любовь. Он понял это, увидев, как они с Джеймсом смотрят друг на друга. Но ей постоянно грозила опасность.
 И Брэндону до боли захотелось ее защитить.
 Детство оставило в ее душе неизгладимый след, замужество, если судить по тому немногому, чтобы было известно Брэндону об Уэстфорте, тоже не стало тихой гаванью. Она нуждалась в человеке, способном преодолеть преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Человеке, которого она согласилась бы впустить в свою жизнь и позволила бы заботиться о ней...
 Брэнд выпрямился в кресле. Боже, о чем он думает? Единственный способ оградить Верену от окружающих ее опасностей... Он стиснул зубы. Жениться на ней. Но он не способен на этот шаг. Ему все быстро надоедает. В том числе и женщины.
 Разумеется, он знает Верену всего две недели. И провел в ее обществе несколько часов. Но за это время его интерес к ней не уменьшился ни на йоту. Лишь усилился.
 Но это, видимо, потому, что они с Вереной участвуют в захватывающих поисках списка Хамфорда. Как только список будет найден, все чувства, которые он к ней испытывает, угаснут... как это всегда бывало.
 Брэндону стало грустно. Верена восхитительна. Красивая, чувственная, умная. В ней есть все, что Брэндон желал бы видеть в любовнице.
 Конечно, в один не прекрасный день ему придется жениться. Но это будет женщина тихая, покорная... как его мать, например. Причиной его чувств к Верене стала опасность, которой она подвергалась. А у него, как у всех Сент-Джонов, было врожденное стремление защищать.
 В общем, он страдает от жестокого приступа благородства, и ничего больше. Немного успокоившись, Брэнд снова откинулся в кресле и опять водрузил ноги на низкий столик. Защитить Верену – его долг. И он защитит ее.
 Сегодня же вечером перевезет свои вещи в Уэстфорт-Хаус – прямо в хозяйскую спальню. Пусть Верена говорит что хочет, он останется там, пока не будет найден пропавший список.
 «Вести себя так, словно список уже у нас». Брэндон вздохнул. Как бы он вел себя, если бы действительно что-то узнал про этот распроклятый список?
 Немедленно написал бы Уичэму.
 Теперь он уже обманывал приятеля.
 – Черт, как же мне все это не нравится, – пробормотал он, поставив кружку на письменный стол, достал лист бумаги и открыл чернильницу.
  «Уичэм  , 
  у меня мало времени  ,   но я знаю  ,   что ты с нетерпением ждешь вестей. Мне кажется  ,   я знаю  ,   где спрятан список. Более того  ,   я в этом уверен». 
 Брэндон колебался. Надо ли упомянуть о Верене? Да. Но разве это не равносильно тому, чтобы умолять убийцу прийти к ней в дом? Разумеется, там Джеймс, хотя и не постоянно. Гербертс, несмотря на свою ловкость в краже мелких вещиц, вряд ли сможет противостоять тому, кто вознамерится причинить Верене вред. Что касается Питерса... Тут Брэнд немного успокоился, потому что парень являл собой поистине внушительное зрелище. Но Питерс казался тупым и неспособным справиться с таким хитрым преступником, как убийца Хамфорда.
 При этой мысли Брэндон похолодел. Да, он сегодня же переедет к Верене. Брэндон обмакнул перо в чернила.
 «Ты был прав в своих подозрениях относительно леди Уэстфорт – список у нее. Надеюсь, скоро он будет в моих руках. А пока, умоляю тебя, будь осторожен и ограждай своего отца от волнений».
 Подписавшись, Брэндон посыпал письмо песком, сложил, запечатал и вызвал Пула.
 На лице вошедшего в комнату дворецкого отразилось удовольствие, когда он увидел на столе кружку. Брэндон отдал ему письмо:
 – Отошли это сегодня вечером.
 – Да, сэр. Что-нибудь еще?
 – Да. Уложи мои вещи. Через час я уезжаю.
 От удивления Пул захлопал глазами.
 – Разумеется, сэр. Уложить вечерний фрак?
 – Уложи все. Меня не будет неделю или две. Надеюсь, не больше.
 Он уже хотел встать, когда вдруг вспомнил: «Вести себя так, словно список уже у нас».
 Нужно написать еще одно письмо. Брэндон взял чистый лист бумаги и быстро набросал записку.
 – Вот, – сказал он. – Это надо доставить на Тиммс-стрит, два. Сэру Колбурну из министерства внутренних дел.
 Брэндон поднялся и пошел одеваться к ужину.
 Луна ярко светила в окно Уэстфорт-Хауса. Верена вздохнула и повернулась на бок. Она никак не могла уснуть и поплотнее завернулась в одеяло, наблюдая, как длинные бледные полоски лунного света пробиваются между шторами и ложатся на стену кружевным узором.
 Они с Джеймсом провели остаток дня и вечер за сборами в дорогу. Приказали достать с чердака сундуки и велели прислуге уложить вещи. Джеймс убедил сестру, что, найди они список, это стало бы их самой естественной реакцией – сбежать, как только получат письма.
 Но еще оставалось много работы. Слуги обсуждали между собой новость об отъезде хозяйки. Верена нисколько не сомневалась, что к утру вся улица будет обсуждать их скорый отъезд. Не пройдет и двух дней, как весь Лондон станет судачить о возможных причинах ее столь поспешного бегства.
 – Я бегу, как крыса с тонущего корабля. – Верена обхватила подушку. Она снова станет настоящей Ланздаун – бездомной, беглой.
 Джеймс остался на ужин, а потом уехал переодеться для театра, где тоже планировал распространить новость о ее отъезде.
 Верена отбросила ногами покрывала. Как она ненавидела бессонные ночи. В долгие недели после смерти Эндрю она все ночи напролет лежала не сомкнув глаз. Поначалу это было следствием шока – она оказалась не готова к своей утрате. Но потом осознала, что впервые в жизни осталась одна. Совершенно одна. С одной стороны, это пугало, с другой... она почувствовала себя освобожденной.
 Как с Брэндоном – и страшно, и чувствуешь свободу. Он бросил ей вызов, побуждал ее к большему. Побуждал стать сильнее. Верена прикрыла ладонью глаза. Ее вернул к жизни Брэндон. До его появления она влачила жалкое существование, пряталась от жизни. Просто перепутала стабильность с безопасностью.
 И лишь когда на горизонте появился Брэндон, она поняла, до чего была одинока. В своем стремлении избежать превращения в настоящую Ланздаун она добилась противоположного – жила в постоянном страхе, стараясь не привлекать к себе внимания. И это ей почти удалось, пока не явился Брэндон, чтобы вырвать из ее хищных когтей Чейза.
 Она не могла не усмехнуться, вспоминая их первую встречу, выражение лица Брэндона, когда она порвала на мелкие кусочки чек и высыпала их ему на голову.
 С той первой встречи они почувствовали влечение друг к другу. Восхитительное ощущение, которое она будет лелеять, даже понимая, что этого недостаточно.
 Интересно, Брэндон станет о ней вспоминать, когда она уедет... так же сильно беспокоиться о ней, как беспокоится о своих братьях? Верена сморгнула непрошеные слезы. Она ощущала пустоту и, охваченная страхом, подумала, что это чувство будет преследовать ее всю жизнь.
 «Прекрати», – сказала она себе. У них с Брэндоном есть еще несколько дней, чтобы насладиться друг другом, пока не наступит неизбежное. Возможно, Брэндон проберется в дом тайком, как прошлой ночью. По телу Верены пробежала дрожь наслаждения. Теперь она могла думать только о его ласках.
 Надо принять горячую ванну и выпить шоколада – дымящегося, густого и такого крепкого, что захватит дух. Может, это поможет ей сменить ход мыслей.
 Верена села, сдвинула в сторону груду подушек. Да, большая чашка густого шоколада, над которой поднимается ароматный дымок. Если она...
 Вдруг она услышала скрип. Верена знала этот звук – окно в гостиной. Петли явно нуждаются в смазке. Кто-то лезет в окно...
 Брэндон! Она выскочила из постели и расправила ночную рубашку, дрожа от возбуждения. Схватила халат и кое-как сунула руки в рукава, нашарила ногами красные бархатные тапочки. Тихонько открыв дверь, Верена выскользнула в коридор и пошла к лестнице, стараясь не наступать на скрипучие половицы.
 Помедлив на верхней площадке, Верена вгляделась в царивший внизу мрак, прикидывая, как лучше застать мистера Сент-Джона врасплох... точно, подобраться сзади. Она едва слышала слабый шорох, доносившийся из гостиной. Что-то скрипнуло, словно кто-то поставил ногу на скрипучую половицу и тут же ее отдернул.
 Ага! Вот он где. Подобрав полы халата, Верена бесшумно спустилась по лестнице. Где-то раздался бой часов. Десять. Поздно уже.
 Подойдя к двери в гостиную, Верена остановилась и снова прислушалась. Она различила скрежет металла по дереву, звяканье вазы на каминной полке, затем ей показалось, что выдвинули ящик ее секретера.
 Что он там ищет? Верена повернула ручку и медленно открыла дверь. В комнате, как и в холле, царила полная темнота. Верена проскользнула в комнату и затаилась у стены.
 Должно быть, она чем-то выдала себя, потому что в гостиной вдруг наступила тишина. Верена присела, зажав ладонью рот, чтобы не захихикать в самый неподходящий момент.
 У нее затекли ноги, но возбуждение с каждой секундой возрастало. Она уже собиралась что-то сказать, но шорох одежды справа от нее заставил ее повернуться.
 Верена выпрямилась:
 – Ага! Вот я тебя и поймала...
 Что-то ударило ее по лицу. Боль ослепила Верену, и она стала падать, ничего не видя и не чувствуя, пока не погрузилась в полную тьму.
 К «Уайтсу» Брэндон пошел по Сент-Джеймс-стрит пешком. Хотя уже давно стемнело, на улице было многолюдно, прогуливалась светская публика, представители высшего света, проезжая мимо в экипажах, останавливались, сворачивали к тротуару, чтобы выйти и поговорить со знакомыми.
 Брэндон сверил время по своим новым часам. Без четверти десять. Рановато, пожалуй.
 Убрав часы в карман пальто, Брэндон пошел дальше. Уже показался клуб, когда кто-то схватил Сент-Джона за руку. Он обернулся и нахмурился.
 – Ланздаун! Что-то случилось?
 – Я хотел поговорить с вами. – Джеймс указал на клуб. – Вы, кажется, идете в «Уайте». Могу я проводить вас?
 – Конечно. – Они пошли рядом. – Вы состоите в этом клубе?
 Лукавая улыбка осветила лицо Джеймса.
 – Не думаю, что в сие святилище пускают нищих мошенников.
 – Вы не нищий мошенник. Ваш отец русский аристократ.
 – Это сегодня. А завтра... – Джеймс пожал плечами.
 Брэнд сунул руку в карман.
 – На что это похоже? Жить, как вы?
 – Волнение. Неуверенность. Иногда бывает страшно. Но скучно – никогда.
 – У Верены как будто остались не слишком приятные воспоминания о детстве.
 Джеймс остановился и немигающим взглядом уставился на Брэнда.
 – Моя сестра не всегда понимает, что для нее лучше всего.
 Брэндон понял, что это предупреждение, но не знал, что ответить. Пока он собирался с мыслями, Джеймс отвернулся и зашагал дальше.
 – Я рад, что нашел вас. Сегодня вечером я виделся с леди Бессингтон, и она кое-что вспомнила. В тот вечер за ужином у Верены она сидела рядом с Хамфордом.
 – И что она сказала?
 – Что Хамфорд весь вечер беспрерывно пил. И очень нервничал. То и дело поглядывал на часы, впрочем, как и все остальные, поскольку виконт Уичэм опаздывал. Когда его перестали ждать и сели за стол, Хамфорд похлопал себя по карману и побледнел.
 – Видимо, понял, что потерял список.
 Джеймс кивнул, его золотистые волосы блеснули в свете газовых фонарей.
 – Думаю, да.
 – Что еще вспомнила леди Бессингтон?
 – Что он хвастался, что купил новое пальто и новую табакерку. Похоже, у него появились деньги. Она даже подумала, что ему повезло за карточным столом.
 – По словам леди Фарли, – заметил Брэнд, – это не так. Он задолжал ее заведению крупную сумму.
 Мужчины немного помолчали.
 – Вы привели наш план в действие? – спросил Брэндон.
 – Вы только о деле и думаете, да?
 – Это серьезный вопрос.
 – Серьезный. Да, мы с Вереной начали действовать. Как только вы ушли, приказали достать с чердака дорожные сундуки.
 Сент-Джон нахмурился:
 – Зачем?
 – Если бы мы нашли список, поступили бы именно так. – Он встретился взглядом с Брэндоном. – Тотчас бы уехали, понимаете?
 По спине Брэндона побежал холодок.
 – Почему?
 Джеймс печально улыбнулся:
 – Мы – Ланздауны, Сент-Джон. И никогда не остаемся там, где наше присутствие нежелательно. Раз мы притворились, что этот проклятый список у нас, в министерстве будут считать, что мы и до этого притворялись. Поэтому нам придется уехать.
 – Конечно.
 Брэнд смотрел на оживленную улицу перед собой и ничего не видел. Если Джеймс говорит правду, то по завершении дела Верена уедет. При этой мысли сердце Брэндона болезненно сжалось.
 Громко, протестующе заржала лошадь, раздался отчаянный крик. Мужчина, идущий впереди Брэндона, оглянулся, его взгляд метнулся с Брэндона на Джеймса, потом устремился поверх их голов. Глаза мужчины округлились, лицо застыло от страха.
 Брэндон круто развернулся. Кучер не справился с лошадью, и прямо на них летел экипаж. С безумными глазами, вся в пене, лошадь мчалась, словно за ней гнались все демоны ада. Брэндону хватило секунды, чтобы заметить – сгорбившийся кучер все еще сидел на козлах, держа поводья, лицо скрывали поля потертой черной шляпы.
 – Он собирается убить нас! – Брэндон схватил Джеймса за руку и рванул к себе, но опоздал.
 Дальше все произошло словно в тумане. Экипаж въехал на тротуар, но вдруг резко свернул. Джеймса задело краем экипажа, отбросило в сторону, и он с криком упал.
 Экипаж помчался дальше, люди поспешно разбегались, давая ему дорогу. Повсюду звучали гневные крики. Брэндон бросился к Джеймсу и опустился возле него на корточки.
 – Моя нога, – простонал тот, держась за колено. Пропитывая брюки, сквозь пальцы сочилась кровь.
 Брэндон тихо, но затейливо выругался, стук сердца громко отдавался в ушах.
 – Подожди здесь, а я...
 – Брэнд! – Это оказался встревоженный Девон. Появился и Чейз.
 – Я вызвал врача.
 – Спасибо. – По лбу Брэндона лился пот, страх сменился злостью. – Джеймс, мы должны перебраться в помещение. Ты можешь двигаться?
 Джеймс лежал с закрытыми глазами, сведя от напряжения брови.
 – Только... дайте мне еще минутку.
 Брэндон кивнул. Он обернулся, чтобы посмотреть вслед умчавшемуся экипажу, и его взгляд упал на маленького бродяжку. Это был мальчик в драном синем пальтишке, которого Брэндон видел у дома Верены всего два дня назад.
 Мальчик слушал, что говорил ему крепкий мужчина в потертом черном пальто и старомодной шляпе. Мужчина энергично жестикулировал. Он чуть повернул голову, и Брэндон узнал его. Это был Фаррагат.
 Агент вложил в руку мальчишки монетку и повернулся в сторону Брэндона. На мгновение их глаза встретились. Фаррагат поглубже надвинул на глаза шляпу и пошел прочь. Мальчик растворился в толпе.
 Черт побери, что все это значит?
 – Брэндон? – раздался голос Чейза.
 – Ты видел, что произошло? – спросил Брэндон.
 – Да, в окно клуба, к двери было не пробиться.
 Девон кивнул.
 – Все там столпились, пытаясь увидеть, что происходит. – Он показал на следы разрушений, причиненных экипажем. – Он ехал прямо на тротуар, словно хотел раздавить именно вас двоих. У меня сердце остановилось. Если бы он в последний момент не свернул, думаю...
 – Я знаю. – Сердце Брэнда колотилось как сумасшедшее, но он не собирался в этом признаваться. – Это был несчастный случай.
 – Случай? – нахмурился Чейз. – Не думаю...
 – Прошу прощения. – К ним подошел худой мужчина в рединготе. – Я доктор Линдсон. Можно осмотреть молодого человека?
 – Разумеется, – сказал Брэндон, поднимаясь. Джеймс остановил его, схватив за запястье.
 – Сработало, – с трудом выговорил Джеймс.
 Сработало? У Брэндона перехватило дыхание. План сработал. Но... так скоро? Как же это могло... Брэнд закрыл глаза. Боже мой. Верена. Ему стало трудно дышать. Он выпрямился, рука Джеймса безвольно упала. Брэндон посмотрел на Девона.
 – Присмотри за мистером Ланздауном. Мне нужно идти.
 – Но куда? Что происходит? Может, мне...
 Но Брэндон уже не слушал. Он сломя голову бежал по улице. «Прошу тебя, Боже, не дай ей погибнуть!»




 Глава 21



 Мой брат Брэндон? Спасибо, он чувствует себя хорошо. В последний раз, когда я его видел, он отдыхал. Жизнь может быть такой утомительной, когда нечем заняться.

    Граф Грейли – леди Берлингтон, стоя у лабиринта в Воксхолл-гарденз

 Брэндон взбежал на крыльцо Уэстфорт-Хауса. Ярко освещены были только окна гостиной. Сдерживая нетерпение, он решительно постучал.
 Как обычно, никто не появился. Брэндон постучал снова, на этот раз так громко, что звук эхом разнесся по улице. Когда и на этот раз никто не пришел, он сложил ладони в виде рупора и закричал:
 – Гербертс! Немедленно открывай!
 На окне в гостиной дрогнула штора, затем открылась дверь. В проеме стоял Гербертс.
 – Черт возьми, – проговорил Брэндон, – ты что, не слышал...
 Нос и глаза дворецкого покраснели, словно он плакал, губы жалобно кривились.
 У Брэндона остановилось сердце.
 – Верена...
 Гербертс утер нос тыльной стороной ладони.
 – В... в гостиной... – Голос его дрогнул, по щеке скатилась слеза.
 Кровь зашумела у Брэндона в ушах. Оттолкнув дворецкого, он бросился в гостиную. Боже, неужели он опоздал?
 Дверь в комнату была открыта, свет лился в холл. Брэнд вошел и остановился как вкопанный.
 Верена с обвязанной головой лежала на диванчике. Брэнд приблизился, не сводя с нее глаз, не в силах вымолвить ни слова.
 Он стоял, благодаря небеса, что Верена дышит, что ее пальцы сжимают платочек. Даже вид напряженно стиснутых губ наполнил его радостью.
 Брэндон оглянулся на Гербертса, который подошел и встал сзади:
 – Что случилось?
 Дворецкий шмыгнул носом.
 – Ужасное дело. Я услыхал какой-то шум внизу, здесь, в гостиной. И когда открыл дверь, увидел, что хозяйка лежит на полу, как тряпичная кукла.
 – Ты послал за врачом?
 Верена открыла глаза и невесело усмехнулась:
 – Врач мне не нужен. У меня просто разболелась голова, вот и все.
 Она была бледна, но голос звучал ровно. Брэндон почувствовал облегчение. Он встал на колени рядом с диваном и взял Верену за руку, их пальцы переплелись.
 – Ты хорошо себя чувствуешь? – Он приподнял край повязки и увидел на лбу огромный синяк.
 Верена поморщилась:
 – Нет, я плохо себя чувствую. Болит голова, ломит зубы, и шея не поворачивается. Как ты мог задать такой вопрос?
 Брэнд опустил повязку. Черт, это не должно было случиться. Они решили притвориться, будто нашли список, чтобы побыстрее произошла встреча с шантажистом. И все.
 Он посмотрел на Гербертса.
 – Двери и окна были закрыты?
 – А то как же! Мы с Питерсом проверили их перед сном.
 – А сейчас проверяли? Разбить окно и залезть в дом труда не составит.
 Гербертс покачал головой, губы у него задрожали.
 – Я не должен был ложиться спать. Вы же предупредили меня, что может что-то случиться. – Достав платок, дворецкий высморкался. Когда он стал засовывать платок в карман, Брэндон разглядел знакомую монограмму – свою. Гербертс перехватил его взгляд, посмотрел на платок, монограмма все еще была видна. Щеки его покраснели под стать носу.
 – Вы уж простите, сударь. Должно быть, вы обронили его в холле. – Встряхнув платок, он протянул его Брэндону. – Вот, возьмите.
 Брэндон посмотрел на грязный, измятый кусок батиста.
 – Э... спасибо, можешь оставить его себе.
 – Премного благодарен, сударь. – Гербертс еще раз высморкался и убрал платок в карман. – Это самый плохой день в моей жизни. Я не справился со своими обязанностями.
 – Ты справился. Просто мы не предполагали, что такое случится. – Во всяком случае, не так скоро. – Где Питерс?
 – Я послал его за вами и мистером Ланздауном. Джеймс.
 Брэндон посмотрел на бледное лицо Верены. Пока не стоит ей говорить о брате.
 – Как только Питерс вернется, пришли его ко мне. Мистер Ланздаун скоро приедет. Нужно приготовить ему комнату.
 Верена снова открыла глаза.
 – Джеймс будет жить здесь? Я предлагала, но он сказал, что ему лучше оставаться в гостинице.
 – Он передумал. – Брэндон погладил большим пальцем тыльную сторону ладони Верены. Она чуть-чуть приоткрыла глаза, когда Брэндон прижался губами к ее пальцам.
 Верена медленно открыла глаза, их взгляды встретились, жаркая волна захлестнула Брэнда. Только на этот раз не гнева, а непреодолимого желания. Пораженный силой этого чувства, он выпустил руку Верены. Губы у Верены задрожали, фиалковые глаза наполнились слезами.
 Брэндон снова взял ее за руку:
 – Успокойся, милая.
 Из-под ресниц выкатилась слезинка.
 – Не знаю, почему я... у меня болит голова. Да, болит, и я... – Она подавила всхлип. – О Боже!
 – Гербертс, в доме есть настойка опия?
 – Я уже принес ее, но хозяйка пить не стала. – Он покачал головой. – Упрямая девчонка.
 – Все равно не буду, – едва слышно промолвила Верена.
 Гербертс взял с соседнего столика коричневую бутылочку и ложку и передал Брэндону.
 – Может, вам удастся заставить ее выпить хорошую порцию этого снадобья. Какой смысл терпеть такую боль?
 – Принеси воды.
 Дворецкий ушел. И тут же вернулся со стаканом. Брэнд налил немного коричневой жидкости в ложку и поднес Верене.
 – Открой рот.
 – Нет. – Она отвернулась, одной рукой придерживая повязку на голове, а другую, сжатую в кулак, прижимая к животу.
 – У тебя будет меньше болеть голова.
 – Если я умру, голова совсем перестанет болеть. Но я не хочу это пить.
 Брэнд вскинул бровь:
 – Не заставляй меня вливать ее насильно.
 Верена распахнула глаза.
 – Ты не посмеешь...
 Брэндон просунул ложку между раскрытых губ. Верена закашлялась, прижимая руку ко рту, потом проглотила лекарство, не сводя с Брэнда сердитого взгляда.
 Брэндон вложил ей в руку стакан с водой и отдал бутылочку и ложку Гербертсу.
 – Должно помочь.
 – Я хочу, чтобы ты ушел, – резко сказала Верена. Отпила воды и поморщилась. – Жуткое зелье.
 – Я не оставлю тебя одну.
 – Послушайте, сударь, не могу поверить, чтобы кто-то задумал причинить вред такой славной леди, как моя хозяйка. Это преступление, – сказал Гербертс.
 Верена сверлила Брэндона взглядом.
 – Мне нужна чашка шоколада. Чтобы заглушить отвратительный привкус во рту.
 Гербертс скептически посмотрел на нее:
 – Шоколад, говорите? А по-моему, нельзя, раз вы ушибли голову. Лучше уж капустного супа.
 Верена осадила дворецкого властным взглядом:
 – Капустного супа не хочу, спасибо. А вот шоколада хочу. И немедленно.
 Брэндон прижал к губам пальцы Верены, которые затрепетали при его прикосновении. Какая она отважная. Другая на ее месте билась бы в истерике. А Верена требует горячего шоколада.
 Он посмотрел на Гербертса.
 – Горячего шоколада, Гербертс, да побыстрее.
 Дворецкий сунул платок в карман.
 – Головная боль от него не пройдет.
 – Это уж ей решать. Так что неси шоколад.
 – Как прикажете. – Расправив плечи, Гербертс пошел на кухню.
 Как только за ним закрылась дверь, Брэндон отпустил руку Верены и поднялся с колен.
 – Я отнесу тебя в твою комнату. В кровати тебе будет удобнее.
 Верена приподнялась на локтях.
 – Большое спасибо, но я могу идти.
 – Правда? – Он подхватил Верену на руки. – Я не допущу. – И, не обращая внимания на возражения Верены, Брэндон отнес ее в спальню.
 Постель была в беспорядке. Брэнд усадил Верену на край кровати, расправил простыни и помог Верене лечь. Затем подошел к двери и позвал Гербертса.
 – Сэр?
 – Принеси холодной воды и чистое полотенце. Гербертс кивнул и, добавив: «Шоколад уже почти готов», загрохотал вниз по ступенькам.
 Брэнд вернулся к Верене. Она закрыла глаза, – по щеке медленно катилась слеза. Вздохнув, Сент-Джон присел на край кровати.
 – Верена, все хорошо. Не плачь, а то я сам расплачусь.
 Он обнял Верену:
 – Вот так, милая. Все прекрасно.
 Брэндон крепче прижал ее к себе, поглаживая по спине. Он должен убить преступника, напавшего на Верену. Но как его найти?
 Через несколько минут появился Гербертс с миской воды, кувшином и чашкой дымящегося шоколада. Увидев Верену всю в слезах в объятиях Брэндона, он остановился.
 – Вот-вот, вам как раз надо поплакать, хозяйка. Я принес полотенце, чтобы вы могли умыться. А то нос будет красный.
 Не все ли равно, какой у нее нос, когда ее обнимает Брэндон. Это такое наслаждение! И ничего ей сейчас больше не нужно. Гербертс еще немного потоптался вокруг, докладывая, что проверил окна на первом этаже на предмет взлома. Потом снизу его позвал вернувшийся Питерс.
 Как только дворецкий ушел, Брэндон хмыкнул у самого уха Верены.
 – Взгляни на свой ночной столик.
 Верена приоткрыла глаза. На столике лежали полотенца, которые Гербертс сложил в виде больших цветков.
 – Где он этому научился? – спросила пораженная Верена.
 – Не знаю, но посмотрела бы ты на него. Он сворачивал каждое полотенце раз по пять, пока не остался доволен результатом. – Брэндон убрал с ее лица прядь волос. – Надо промыть рану. Не знаю только, справимся ли мы с этим сами?
 Верена кивнула. После настойки опия боль постепенно утихала.
 – Думаю, наш план сработал, – сказала Верена.
 Брэндон поджал губы:
 – Не пугай меня. Ты можешь сидеть?
 Верена кивнула. Она позволила Брэндону соорудить из подушек нечто вроде кресла. Потом он аккуратно размотал повязку.
 Верена наблюдала за его действиями. Брэндон – самый красивый мужчина в мире. И сейчас он сидит на ее кровати. Как жаль, что у нее нет подруг, перед которыми она могла бы похвастаться. Ни одной. Конечно, у нее много знакомых, а вот друзей, с которыми можно было бы поделиться самым сокровенным, нет. Лишнее подтверждение тому, что в жизни у нее не все ладно.
 Брэндон снял повязку, осмотрел голову Верены, нахмурился.
 – Ну что там? – спросила Верена.
 – Кровоподтек.
 Она приложила пальцы к ушибленному месту и нащупала огромную шишку. – Ох!
 – Не трогай, если больно. Верена захихикала:
 – Трогай лучше ты. И не только шишку, а все, что хочешь.
 – Это опий действует, – сверкнул глазами Брэндон. И провел пальцем по ее подбородку.
 Она поймала его руку, прижала к щеке и проникновенно посмотрела на Брэндона.
 – Ты не оставишь меня?
 Он погладил ее по щеке:
 – Никогда.
 – Никогда-никогда?
 Он наклонился к самому ее лицу, его синие глаза горели огнем.
 – Верена, обещаю оставаться с тобой столько, сколько ты пожелаешь, плюс еще один день.
 – Еще один день?
 – Очень-очень длинный день. – Он выпрямился. – А теперь позволь немного остудить твою голову.
 Верена с неохотой отпустила его руку. Едва он отошел от кровати, как она снова почувствовала себя покинутой. Покинутой и неуверенной, напуганной. Но не нападением. Она боялась потерять Брэндона. Потерять себя.
 Он вернулся с полотенцем, смоченным в холодной воде, и осторожно протер лоб Верены.
 – Вот, так лучше, – тихо сказал он.
 Потом отнес полотенце и вернулся с чашкой шоколада.
 – Уверен, это лучше всякого лекарства.
 Верена обеими руками взяла чашку и глубоко вдохнула. От божественного аромата по телу разлилось блаженство. Она поднесла чашку к губам и сделала глоток. Закрыв глаза, Верена наслаждалась изумительным горько-сладким вкусом напитка.
 Внезапно она сообразила, какой смешной должна в этот момент казаться Брэндону.
 – Прости, – сказала она со смешком. – Я не спросила, может, ты тоже хочешь? Могу отлить тебе половину.
 – Нет, спасибо, я ощущаю вкус, глядя на выражение твоего лица. Допивай. Это поможет тебе уснуть.
 Она допила и отдала Брэндону чашку.
 – А теперь тебе надо поспать.
 Верена вздохнула и обвела комнату взглядом. Она потратила большие деньги на кровать и постельное белье, на мебель. Кровать олицетворяла для нее дом. Ее тихую гавань. Но впервые за четыре года Верене не хотелось оставаться здесь одной.
 – Побудь со мной, – попросила она Брэндона.
 Он замер, лицо на мгновение напряглось.
 – Это неразумно.
 – Это будет божественно. – Она вдруг обнаружила, что теребит его пальто, и нахмурилась. – Ты даже не разделся.
 – Не успел.
 Что-то не так было с его пальто. Она прищурилась, соображая, потом улыбнулась. Ну конечно!
 – Брэндон! Куда девались пуговицы?
 – Благодари Гербертса. – Брэндон поднялся.
 Верену охватила легкая паника.
 Брэндон, должно быть, заметил это по ее взгляду.
 – Я не собираюсь уходить. – Он снял пальто и бросил на кресло.
 Ах, ее кресло. Ее чудесное, чудесное кресло. Она вспомнила, как Брэндон в последний раз был в ее комнате, как она сидела у него на коленях. Это кресло навсегда останется для нее реликвией. Она будет беречь его. Особенно когда закончится вся эта история, и она навсегда покинет Англию и Брэндона.
 Эта мысль привела ее в отчаяние. О Боже, ей придется уехать. Бросить дом, свою любимую кровать и Брэндона. В груди стало тесно от невыплаканных слез.
 – Ну не надо.
 Она посмотрела на него и пробормотала дрожащими губами:
 – Ничего не могу поделать.
 – Это опий. Тебе нужно поспать, Верена. – Сев на кровать, он стал поглаживать Верену по щеке кончиками пальцев, в его движениях было что-то гипнотическое. – Закрой глаза. Когда проснешься, я буду здесь.
 Как хорошо лежать в уютной постели, Брэндон нежно гладит ее по щеке, по волосам.
 Она улыбнулась ему и накрыла ладонью его пальцы. Он улыбнулся:
 – Вот и хорошо. А теперь спи.
 – Не хочу спать, – сказала она, хотя глаза слипались. Он продолжал гладить ее по голове.
 – Моя мама всегда так делала, когда я болела.
 – Значит, она была хорошей матерью. Моя тоже.
 – Я скучаю по маме. – Она посмотрела на Брэндона. – А ты скучаешь?
 – Постоянно. Расскажи мне о своих родных, Верена.
 Ее родные. Как мило, что Брэндон ими интересуется.
 Он такой добрый.
 – У меня есть брат.
 – Знаю. Ведь мы с ним знакомы. Он очень похож на тебя.
 Милый Джеймс. Всегда рядом в нужную минуту. Интересно, где он сейчас? Сказал, что уйдет ненадолго, и пропал.
 – Куда подевался Джеймс?
 – А другие братья и сестры у тебя есть? – спросил Брэндон, уклонившись от ответа.
 – Две сестры. Младшие. Я самая старшая, даже старше Джеймса, правда, всего на две минуты.
 – Вы с ним двойняшки?
 – Да. У меня чудесная семья. Отец считает меня самым лучшим карточным шулером из всех, с кем ему довелось играть.
 – Ах да, наша игра. Кажется, это было несколько лет назад. – Он взял ее лицо в ладони. – Почему ты не вернулась к своим, когда умер Уэстфорт?
 – Потому что хотела спать в своей постели. – Она тихонько засмеялась. – Странно звучит, да? Я люблю своих родителей, но они не могут жить без приключений, а меня это тяготит.
 – Почему?
 – Я хочу покоя. Хочу иметь свой дом. Собственную кровать с мягкими подушками и хрустящими льняными простынями.
 Брэндон погладил Верену по щеке, наслаждаясь теплым шелком ее кожи.
 – Это тяжело – все время путешествовать?
 Улыбка сбежала с лица Верены.
 – Порой очень тяжело, – прошептала Верена. – Как только я находила друзей, приходилось уезжать. – Ее голос дрогнул. – Вот как сейчас.
 Уезжать. Никогда еще это слово не казалось Брэндону таким неприятным. Пораженный, он понял, что не хочет, чтобы Верена уезжала. Чего же он хочет? Он закрыл глаза. Должно быть, Верена заметила печальное выражение лица Брэндона, потому что, в свою очередь, погладила его по щеке.
 – Все было не так уж плохо. А иногда просто замечательно.
 – Замечательно?
 – Родители не были ни злыми, ни жестокими, просто... искателями приключений.
 – Ты хочешь сказать, авантюристами?
 – И авантюристами тоже. Но детей они любили. И заботились о нас.
 Недостаточно, подумал Брэнд. Интересно, кто-нибудь вообще заботился о Верене так, как она того заслуживает?
 – А как относился к твоим родителям Уэстфорт?
 – Эндрю? – Она улыбнулась. Язык у Верены заплетался, и Брэндон понял, что она засыпает. Помолчав, она пробормотала:
 – Эндрю их образ жизни казался забавным. Но о моих родителях он заботился больше, чем о своих собственных.
 – Засыпай, Верена. Не беспокойся, я не уйду.
 Брэндон решил оставаться здесь до тех пор, пока не убедится, что она в безопасности.
 Верена зарылась поглубже в груду подушек, подложила под щеку ладонь и вскоре крепко заснула. Брэндон еще долго смотрел на нее. Затем поправил одеяло и расположился в кресле у камина дожидаться рассвета.




 Глава 22



 Ни один из Сент-Джонов ни в чем не знает меры. Но в мужчинах мне это нравится.

    Леди Берлингтон – леди Джерси, став свидетельницей того, как мистер Чейз Сент-Джон выпил слишком много виски на музыкальном вечере Уэксфорда

 Брэндон проснулся, ощутив холод и боль в затекшей шее. Спать в кресле не очень-то удобно, особенно при его габаритах. Он распрямился и посмотрел на кровать. Верены там не было.
 Брэндон вскочил. Черт побери, где же она? Подбежав к двери, он распахнул ее и чуть не сбил с ног Гербертса.
 – Вы уже проснулись, сударь! Не хотите ли позавтракать вместе с хозяйкой?
 Брэндон схватился за сердце.
 – Да. Да, конечно.
 – Я скажу ей, что вы сейчас придете. – Гербертс посмотрел на Брэндона повнимательнее. – На комоде у хозяйки лежит расческа. Можете воспользоваться.
 С этими словами он удалился. Брэндон вернулся в комнату и привел себя в порядок. Он уже хотел покинуть спальню, когда его взгляд упал на маленький письменный стол, где белел чистый лист бумаги. Брэндон некоторое время разглядывал его, потом открыл чернильницу и начал писать.
 Через несколько минут он спустился вниз. Верена сидела за столом, перед ней стояла тарелка с тостами. Верена выглядела спокойной и собранной, хотя глаза были затуманены, а на лбу отчетливо выделялся кровоподтек.
 Когда она встретилась с Брэндоном взглядом, легкий румянец тронул ее щеки.
 – Как самочувствие?
 – Прекрасно. Верена, вчера вечером я хотел тебе сказать, что Джеймс...
 – Он в гостевой спальне. Я только что от него.
 – Как он?
 – Страдает от боли. Но еще больше оттого, что не может нам помочь.
 – Помочь нам?
 Верена натянуто улыбнулась:
 – Мы снова получили письмо.
 Она взяла листок, лежавший рядом с ее тарелкой, и протянула Брэндону. Он развернул письмо.
 «Леди Уэстфорт!
 В гостинице «Королевский олень» в Литтл-Саттоне, в полдень. Привозите список и приезжайте одна».
 Брэндон посмотрел на нее.
 – Когда его принесли?
 – Врач нашел его на крыльце, когда утром приезжал к Джеймсу.
 Брэндон свернул листок и положил на стол.
 – Адресовано тебе.
 – Да. Прежние были адресованы Джеймсу. Должно быть, они знают, что он сломал ногу, поскольку наверняка сами все и устроили. – Она поднялась, и Брэндон увидел, что на ней дорожное платье. – Я через час уезжаю.
 – Верена, ты не можешь...
 – Придется. Этому надо положить конец. Сейчас Джеймс сломал ногу, а в следующий раз может случиться что-нибудь похуже.
 – Где гарантия, что эти люди не убьют тебя, как только увидят?
 – Они думают, что список у меня, и не рискнут.
 Брэнд потер лоб.
 – Черт. Мне это не нравится.
 – Мне тоже. – Она оперлась ладонями о стол. – Ты едешь со мной?
 Дверь отворилась, и вошел Гербертс с тарелкой дымящегося бекона.
 – А вот и мы!
 Брэнд не обратил на него внимания, не отрывая взгляда от Верены. v
 – В письме сказано, чтобы ты приехала одна.
 Ее губы изогнулись в улыбке.
 – Я и приеду одна. Разумеется, с кучером.
 Брэндон замер. В роли кучера он окажется в очень выгодной позиции: сверху все видно и он сможет защитить Верену.
 – Согласен быть кучером. Какой у тебя план?
 – Мы доедем в карете до гостиницы. Там я притворюсь, будто напугана, буду рыдать и плакать, чтобы притупить их бдительность.
 – Хороший план. Но ты ни в коем случае не выйдешь из кареты.
 Верена стиснула руки.
 – Брэнд, списка у нас нет. Моя единственная надежда – заполучить письма Джеймса и выбраться оттуда, пока они не сообразят, что их провели.
 Брэндон кивнул:
 – Думаю, это единственный путь.
 Гербертс расправил плечи.
 – Я готов помочь вам, хозяйка.
 Верена покачала головой:
 – Спасибо, но в этом нет необходимости.
 – Питерс будет следить за домом, а я...
 – Гербертс! – Брэндон нахмурился. – Ты нужен нам здесь, присматривать за мистером Ланздауном.
 – Но я...
 – Это важно.
 Плечи Гербертса поникли.
 – Что ж, хорошо. Останусь здесь и займусь чисткой серебра.
 – Правильно, – сказала Верена.
 Дворецкий поднял бровь:
 – Я хорошо стреляю, хозяйка.
 – Мистер Сент-Джон тоже.
 – А еще умею управлять лошадьми.
 Верена похлопала Гербертса по руке.
 – Не сомневаюсь в этом.
 Гербертс вздохнул.
 – Напрасно не хотите брать меня с собой.
 Брэндон посмотрел на Верену.
 – Он что-то слишком много знает.
 – Он читает мою почту.
 – Ну, уж нет, – запротестовал Гербертс, – не всю.
 Она бросила на него уничтожающий взгляд:
 – Ты вообще не должен ее вскрывать. Что скажешь о нашем плане, Сент-Джон?
 – Должен сработать. Только не вздумай покидать карету. Сделай так, чтобы они передали тебе письма через окошко. Как только отдашь им список, мы уедем.
 Он говорил с такой уверенностью, что Верена воспряла духом. План был прост, и для его осуществления требовалось всего двое. Немаловажен также момент внезапности. Отец бы ею гордился.
 – Итак, решено. Отправляемся через полчаса.
 – Гербертс. – Брэндон достал из кармана пальто письмо и подал дворецкому. – Проследи, чтобы его доставили сегодня же утром. Это моей сестре, графине Бриджетон.
 Интересно, что заставило Брэндона писать в такое время письма. Если только, конечно...
 – В письме нет никаких тайн?
 – Конечно, нет. Это письмо моей сестре с просьбой об одолжении.
 Гербертс вздохнул.
 – Доставка писем – особо важная обязанность. Думаете, мне можно доверять? Я могу забыть и...
 Брэндон сунул Гербертсу монетку. Дворецкий просиял:
 – Теперь я уж точно не забуду.
 Верена попыталась разглядеть адрес на письме, но Брэндон как бы невзначай заслонил Гербертса, державшего письмо.
 – Как я уже сказал, оно адресовано Саре, моей сестре.
 Верена подумала было подкупить Гербертса, чтобы он как бы невзначай вскрыл письмо.
 – Ну ладно, я пошел к мистеру Ланздауну, – заявил Гербертс и зашаркал к двери.
 Верена осталась наедине с Брэндоном. Вот и все. После сегодняшнего дня она его больше не увидит. А пока надо надеяться и молиться, чтобы его не ранили, пока он будет ей помогать. Боже, как ей надоело рисковать! И жить в вечном страхе.
 – Надеюсь, все пройдет благополучно.
 – Уверен. Если, конечно, ты будешь соблюдать осторожность. И пожалуйста, никаких эффектных жестов.
 Верена молча кивнула. Ей хотелось подбежать к нему, обнять, почувствовать под пальцами складки его льняной рубашки, вдохнуть запах его чудесного одеколона. Но что-то ее удержало.
 – Верена.
 Он стоял рядом с ней, так близко, что она чувствовала прикосновение к спине распахнутой полы его пальто.
 – Есть кое-что еще, о чем нужно сказать.
 – О чем?
 – Посмотри на меня.
 Она повернулась и тут же пожалела об этом. Он был такой большой, такой сильный. Ей захотелось сунуть руки ему под пальто и самой зарыться туда. Хотелось обнимать его. И никогда не отпускать.
 Но этого не будет.
 – Брэндон, я...
 Он обнял ее и прижал к себе так крепко, что ей стало трудно дышать. Боже, как она будет тосковать по нему! Сердце Верены забилось неровно, когда она прижалась щекой к его рубашке. Меньше чем через час они уже будут в пути.
 – Тебе нужно переодеться, если хочешь походить на грума.
 – Знаю. Попрошу что-нибудь у Питерса.
 – Все равно будешь выглядеть элегантным, – пробормотала она.
 – Нам пора. Джеймс ждет.
 Улыбка Брэндона померкла, синие глаза прищурились.
 – Верена, что случилось?
 – Ничего. Но ты должен что-то сделать и с руками. Мой отец говорил, что человека всегда можно узнать по его рукам.
 Он посмотрел на свои идеально чистые руки.
 – Ты права. Испачкаю сажей из камина. Подожди.
 Улыбаясь, он подошел к двери и открыл ее, кланяясь самым что ни на есть услужливым образом.
 – После вас, хозяйка! – сказал он, подражая Гербертсу.
 Верена выдавила слабую улыбку и подошла к двери. И тут Брэндон преградил ей путь. Верена подняла на него глаза, в горле пересохло.
 – Слуги так себя не ведут.
 – Ведут, если это дерзкие слуги. – Его синие глаза сияли смехом и... было в них что-то еще. Что-то, отчего по спине Верены пробежал холодок.
 – Нам надо идти.
 – Мы никуда не пойдем, пока ты меня не поцелуешь. – Он наклонился. – Верена, когда мы вернемся, надо будет поговорить.
 Когда мы вернемся. Этого не будет. Никогда. Как только они с Джеймсом получат письма, словно ветер помчатся в Дувр, где их уже ждет пакетбот. Она облизала пересохшие губы.
 – Поцелуй меня, и отправимся.
 – У нас нет времени.
 – Верена, один поцелуй.
 Это последний раз, когда она может вот так прикоснуться к нему. Не пройдет и нескольких часов, как они с Джеймсом уже будут на пути в Италию, а здесь, в Англии, останется ее сердце, в руках отъявленного лондонского повесы.
 Его губы мягко коснулись ее губ. Это прикосновение, такое нежное, такое нерешительное, вызвало мгновенный ответ. Верена обвила шею Брэндона руками и прильнула к нему.
 Однако одного поцелуя было недостаточно, несмотря на всю его страстность.
 Верена все теснее прижималась к широкой груди Брэндона, забыв про стыд и свои правила, ей было все равно. Это воспоминание навсегда останется для нее самым дорогим.
 Брэндон почувствовал ее отчаяние и вспыхнул. Он жаждал эту женщину, засыпал и просыпался с мыслью о ней. О ее фиалковых глазах, о ямочке, появляющейся на щеке, когда она улыбается. Он хотел, нет, Верена была нужна ему. Нужна, потому что он...
 Она оторвалась от губ Брэндона и отступила, прижавшись к двери.
 – Мы... нам надо идти.
 – Еще рано, – тихо сказал он.
 И столько страсти было в его голосе, что у Верены перехватило дыхание.
 Брэндон закрыл дверь и, к изумлению Верены, запер ее.
 – Брэндон?
 Он повернулся к ней, и она все поняла. Сглотнув, Верена попятилась, на что-то наткнулась и в следующую секунду уже сидела на краю дивана, ноги не держали ее. Брэндон встал перед Вереной, наклонился и, обнимая ее, повернул к себе лицом.
 – Забудь ненадолго о том, что случилось прошлой ночью. Или о том, что может случиться сегодня днем. Сейчас мы здесь. Ты и я. Поцелуй меня, Верена.
 Она покачала головой.
 – Тогда разреши мне поцеловать тебя. – Он погладил ее по щеке, вызвав восхитительное ощущение.
 Верена проглотила подступивший к горлу комок. Брэндон хочет ее соблазнить. «Но что в этом плохого?» – спросила она себя. Почему не разделить его страсть? Может, это ее последняя возможность?
 Будь что будет, но она заслужила немного счастья. Она проведет последний день в Англии в объятиях мужчины, которого, страшно в этом признаться, она полюбила всем сердцем. Страшно, потому что этот мужчина – Брэндон Сент-Джон.
 – Верена, – прошептал он, взял ее руку и нежно поцеловал ладонь. – Ты хочешь меня, Верена?
 В ответ она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам, горячим и требовательным.
 Она так и не поняла, когда они успели раздеться, и сейчас стояли обнаженные.
 Верена обняла Брэндона за шею, прижалась к нему. Его возбужденная плоть уперлась ей в живот.
 Верена, дрожа от страсти, стала ласкать бархатистую кожу. Потеряв над собой контроль, Брэндон вошел в нее, и они стали двигаться в одном ритме.
 – Еще, – шептала она. – Еще... – Все ее тело извивалось под ним в чувственном танце.
 Он уже был на пределе, когда Верена замерла под ним. И прежде чем рухнуть на нее, Брэндон взорвался ослепительной вспышкой страсти.
 Боже, как же он ее любит! Ни одну женщину он так не любил.
 – Верена, – выдохнул он. – Я...
 – Нет. Брэндон, не надо. Пора идти.
 Она была права. Медлить больше нельзя. Они одевались в полном молчании. На лице Верены застыло напряженное выражение. Брэндон несколько раз порывался что-то сказать, но ее взгляд заставлял его умолкнуть.
 Наконец она пригладила волосы и улыбнулась. Он взял в ладони ее лицо, наклонился и поцеловал в щеку. Она положила голову ему на грудь. Брэндон обнял ее, и так они стояли, а время неумолимо летело.
 Верена высвободилась, подошла к письменному столу, достала квадратный листок бумаги и опустила в ридикюль.
 – Пора.
 – Пойду возьму шляпу и пальто у Питерса, – сказал Брэндон.
 Она отперла дверь, вышла из гостиной и позвала Гербертса.
 Через несколько минут, облачившись в старое пальто и потрепанную шляпу, Брэндон помог Верене сесть в карету. Закрывая дверцу, он заметил мальчугана в рваном синем пальто, который бросился бежать, едва Брэндон хлестнул лошадей.
 Мрачно улыбаясь, Брэндон поднял воротник, и карета тронулась с места в направлении Лондона.
 В обычный день Верена была бы рада прокатиться в карете Брэндона с отличными рессорами. Ее собственная, с плохими рессорами, наклонялась набок при каждом повороте. Но ничто не могло скрасить долгое, напряженное путешествие до Литтл-Саттона.
 Верена так волновалась, что тошнота подступала к горлу.
 До Литтл-Саттона они добрались в час дня, остановились и спросили, как доехать до гостиницы. Там их ждала новая записка, которую принес чумазый мальчишка, в ней им было велено ехать до поляны в полумиле от городка.
 Согласно плану Верена постаралась, чтобы все, кто мог, узнали, что она здесь, что проголодалась и страдает от жажды, что ничего так не хочет, как вернуться домой, в Лондон. Она жаловалась и причитала, потом расплакалась и позволила служанке довести себя до кареты.
 Брэндон оставался на козлах, ведя наблюдение с высоты своего сиденья.
 В назначенное время они остановились на поляне.
 Верена достала из ридикюля пистолет и проверила, заряжен ли он, прежде чем высунуться из окошка.
 Карету окружал густой кустарник. Над головой шумели высокие деревья.
 Верена с опаской огляделась. Брэндона она видеть не могла, но чувствовала его присутствие. Сидя на возвышении, он был уязвим, и оставалось только молиться, чтобы преступники его не заподозрили.
 Верена ждала. Слышно было только пение птиц и шум ветра в кронах деревьев. Карета покачнулась, когда Брэндон спрыгнул на землю и пошел к лошадям, словно бы проверить упряжь.
 Прождав еще несколько минут, Верена сказала:
 – Здесь никого нет.
 – Жди, – тихо приказал Брэндон.
 – Я хочу выйти. – Сидеть в карете в то время, как Брэндон подвергался опасности, было равносильно пытке.
 – Нет. Ты в платье. И в случае необходимости не сможешь добежать до кареты.
 – Плохо ты меня знаешь.
 – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы выпустить из кареты.
 Верена крепче сжала ридикюль.
 – Интересно, где...
 – Держите его как сейчас и не двигайтесь! – раздался с края поляны голос.
 У Верены остановилось сердце, они с Брэндоном переглянулись. Они знали этот голос. Знали, потому что... Верена закрыла глаза.
 Когда она их открыла, перед ней стоял Роджер Каррингтон, виконт Уичэм, нацелив на нее пистолет.




 Глава 23



 Мужчины не понимают, что на самом деле женщина хочет, чтобы мужчина ее слушал, понимал, оплачивал ее счета. И разумеется, безумно любил, если даже ее бедра расплылись из-за печального пристрастия к конфетам.

    Леди Джерси – миссис Купер, наблюдая за танцующими вальс в «Олмаке»

 Брэнд не верил своим глазам. Уичэм – предатель. Его охватил гнев.
 Роджер взвел курок.
 – Даже и не думай, Брэнд.
 Сент-Джон стиснул зубы.
 – Что ты затеял, Роджер? Это же смешно!
 – Нисколько. Вопрос выживания. У меня нет выбора. – Он перевел взгляд на карету. – Прошу вас, Верена, присоединяйтесь к нам.
 Она открыла дверцу и спустилась на землю.
 – Подожди! – Брэнд шагнул вперед, но остановился, когда Роджер направил на него пистолет. – Зачем ей выходить?
 – О нет, напротив. Встаньте оба так, чтобы я видел ваши руки. И не вздумай стрелять из ружья, которое спрятано у тебя в карете. Если придется, я застрелю леди.
 Брэндон сжал кулаки.
 – Роджер Каррингтон, – с глубоким презрением проговорила Верена. – Я должна была догадаться.
 Роджер покраснел.
 – Вы не понимаете, что происходит.
 – Я знаю, вы шантажировали моего брата.
 Уичэм достал из кармана пачку писем и бросил на землю.
 – Они ваши. Где список?
 Брэндон повернулся было к карете, но остановился с задумчивым выражением лица.
 – Могу я спросить, как ты раздобыл письма Ланздауна? Уж очень кстати они оказались у тебя в то самое время, когда исчез список.
 – Мне повезло. Хотя пришлось постараться.
 – Что вы хотите этим сказать? – нахмурилась Верена.
 – Я знал, что вы так просто не отдадите мне список. Ведь в нем содержатся ценные сведения. Поэтому я составил план.
 – Каким образом вы узнали о Джеймсе?
 – Я познакомился с грозным мистером Ланздауном несколько месяцев назад во Франции. И меня поразило некое сходство.
 – Вы пронюхали о его романе.
 Уичэм пожал плечами.
 – Немного денег плохо оплачиваемому слуге, который знал куда больше, чем требовалось. Как только я узнал о письмах... это было нетрудно.
 – Какой позор, – бросил Брэнд.
 – Нет, просто хороший план.
 Брэндон усилием воли заставил себя подавить гнев. Ради Верены.
 Роджер махнул пистолетом:
 – А теперь, Верена, я хочу получить этот чертов список.
 – Вы станете предателем, как только возьмете его в руки.
 – Мне наплевать.
 – Роджер, – вмешался Брэнд, – я не знаю, что ты делаешь, но...
 – Не знаешь... ты хоть представляешь, какие у меня долги?
 – Твой отец...
 – У него нет денег, Брэндон. – Роджер расхохотался. – О да, я тоже был удивлен. Он все потерял, вкладывая деньги в смехотворные проекты... ничего не осталось. – По лбу Роджера струился пот. – Всю жизнь я надеялся, что в один прекрасный день стану графом. Меня воспитали для богатства и власти, а не для бедности. Я... я не могу быть бедным. – Он сглотнул. – Поэтому я получу этот список. Он стоит целого состояния.
 Верена покачала головой:
 – Есть вещи похуже бедности. Наверняка вы можете...
 – Давай сюда этот проклятый список! – приказал Роджер.
 – Роджер, – шагнул вперед Брэнд, – если тебе так нужны деньги, я с радостью...
 – Нет! Мне не нужны твои деньги. Я хочу иметь свои. И я их получу.
 В его голосе появился надрыв, который напомнил Брэндону о том времени, когда они были детьми.
 – Роджер, я не знаю, что случилось, но ты еще больше все осложняешь. Положи пистолет, и мы...
 – Давай сюда этот проклятый список!
 – Хотите получить список? – Верена достала из ридикюля маленький листочек. – Вот.
 Роджер лихорадочно шагнул вперед, протягивая свободную руку.
 Верена наклонилась вперед, держа листок, но осталась стоять на месте.
 Уичэм не заметил этого, его взгляд был прикован к бумаге. Он сделал два шага и уже почти прикоснулся к листку, когда Верена отпустила его. Ветер подхватил листок и опустил на землю.
 – Подними его и дай мне!
 Наклонившись, Верена незаметно набрала горсть земли и, когда выпрямилась, швырнула ее в глаза Роджеру.
 Тот вскрикнул и схватился за лицо.
 Брэндон выхватил из кареты короткоствольное ружье и направил на Уичэма. Но не успел прицелиться, как из леса – раздался выстрел, выбивший оружие из рук Брэндона.
 За спиной Роджера появился Фаррагат. Его карие глаза сверкали злобой.
 – Черт, – пробормотал Брэнд.
 – Спокойно. Не думаете же вы, что Уичэм спланировал такое славное дельце, а?
 Верена посмотрела на Брэндона.
 – Кто это?
 Уичэм тер покрасневшие глаза.
 – Позвольте вас представить, – сказал Брэндон. – Это Фаррагат, сотрудник министерства внутренних дел.
 – Точно. Сорок лет там служу. Сорок лет, пропади они пропадом. И что получил? Ничего! Поэтому и решил превратить свои знания в золото.
 – Список, – тихо проговорила Верена.
 – Точно. В нем указаны все наши оперативные сотрудники в Европе. Только Франция готова заплатить за него сто тысяч фунтов.
 Верена прижала руку ко лбу.
 – Вы... вы дали этот список Хамфорду.
 – А Уичэм должен был вытащить его у Хамфорда во время ужина. И за все ответил бы Хамфорд.
 – Но потом Хамфорд его потерял, – сказал Брэндон, сообразив, что произошло.
 Взгляд Фаррагата был полон злобы.
 – Чертов осел. Я же предупредил его, что это важный документ. А он в тот же день его потерял.
 Брэндон посмотрел на Уичэма.
 – А ты-то как в это угодил?
 Фаррагат хмыкнул.
 – Уж лучше я объясню. Мне нужно было прикрытие. И Роджер идеально для этого подходил – впавший в отчаяние юный аристократ, готовый на все, чтобы выбраться из долгов, даже прикончить Хамфорда.
 Брэндон повернулся к Уичэму:
 – Значит, это ты убил Хамфорда?
 – Я... я ударил его по голове. Хотел оглушить, но не получилось. Я боялся, что он привлечет внимание, и...
 – Боже мой, – прошептала Верена, – вы убили его прямо у моего дома, бросили тело в Темзу, а потом пришли ко мне на ужин.
 – Нет, – сказал Брэндон. – Роджер сказал, что ударил Хамфорда по голове. А кто же перерезал ему горло удавкой?
 Уичэм посмотрел на Фаррагата, который ответил ему презрительным взглядом и с отвращением скривил рот.
 – От тела избавился я. Уичэму стало слишком плохо, его только и хватило, чтобы доплестись до вашего дома. Кишка у него тонка для таких дел.
 Роджер побледнел и стиснул зубы.
 – На этот раз я сделаю то, что должен.
 – Роджер, – негромко сказал Брэндон, – ты не способен на хладнокровное убийство. Тебя замучает совесть.
 Лицо Роджера исказила гримаса.
 – Брэндон, зачем ты приехал?
 – Роджер! Возьми себя в руки! Будь мужчиной.
 Фаррагат хрипло засмеялся:
 – Да какой он мужчина?
 – Я мужчина, – побледнев, сказал Роджер и направил пистолет на Брэндона.
 Краем глаза Брэндон видел лежавшее совсем рядом ружье. Как бы схватить его, не вынудив Роджера палить куда попало. Боже, что делать?
 «Вести себя так, словно список уже у нас». Ну конечно.
 Он посмотрел на Роджера:
 – Прости меня.
 Роджер в недоумении нахмурился:
 – За что?
 – За то, что я убью тебя.
 – Но... у тебя же нет...
 Брэндон схватил ружье и выстрелил... но не в Роджера. Фаррагат попятился и рухнул на землю, его пистолет, описав дугу в воздухе, упал в кусты.
 Роджер беззвучно открывал и закрывал рот. Рядом с ним стояла Верена.
 Брэндон заметил, что в руке у нее маленький пистолет.
 – Роджер, брось оружие.
 У Уичэма задрожали губы. Он посмотрел на лежавшего на земле Фаррагата, закрыл глаза и выпустил из рук пистолет.
 – Простите меня, – прошептал он. – Простите.




 Глава 24



 Простите. Леди Уэстфорт у себя? Я приехала, чтобы... О Боже! Кажется, я потеряла браслет.

    Миссис Купер – Гербертсу во время визита к леди Уэстфорт после объявления радостной вести

 Верена заглянула в комнату Джеймса. Он сразу же сел в постели.
 – Верена!
 Она вошла и присела на край кровати.
 – Ты выглядишь лучше. Что сказал врач?
 – Что через несколько дней я смогу передвигаться на костылях. Как раз ко времени нашего отплытия в субботу.
 Однако эта новость не обрадовала Верену. Глаза ее затуманились печалью.
 – Я... я рада.
 Он взял ее за руку и лукаво улыбнулся.
 – Да нет, не рада. Где Сент-Джон?
 – Он был здесь все утро; но я его не видела.
 После того что произошло накануне, она избегала Брэндона, ей тяжело было видеться с ним. И теперь сердце у нее разрывалось от тоски.
 Джеймс вздохнул.
 – Ты уверена, что хочешь уехать из Лондона?
 Она, конечно, не хотела. Но другого выхода не было.
 – Ты же знаешь, что будет, если мы останемся. Начнутся подозрения, поползут слухи. У нас нет этого проклятого списка.
 Нахмурившись, Джеймс потер подбородок.
 – Наверное, ты права. Просто я... Верена, у нас так мало возможностей обрести счастье. Не потеряй эту.
 У Верены сдавило горло, к глазам подступили слезы. Поднявшись, она ласково похлопала брата по руке.
 – Я только теряю время. Мне нужно уложить вещи.
 Ободряюще улыбнувшись Джеймсу и выйдя из комнаты, Верена прижалась лбом к прохладному дереву двери. Они уедут, и все встанет на свои места. Она будет счастлива. Должна быть. Скоро она увидит своих родных. И с Джеймсом все в порядке.
 – Вот ты где, – раздался у нее за спиной голос. Верена вздрогнула и стремительно обернулась. Сердце учащенно забилось.
 – Брэндон! Бога ради... как ты меня напугал!
 – Я не хотел, – сказал он, выходя из тени. – Как Джеймс?
 – Ему лучше. Врач сказал, что через несколько дней он уже сможет вставать.
 – Это не так уж долго. Нам всем не мешает немного отдохнуть.
 Верена остановилась у двери гостиной.
 – Как ты вошел?
 – Секрет, – пожал плечами Брэндон.
 – Гербертса подкупил, да?
 Брэнд открыл дверь, пропуская Верену.
 – Ни за что не скажу.
 Верена вспомнила, что не так давно произошло в этой комнате, и ее бросило в жар. Взгляд Брэндона был устремлен на диванчик, на губах блуждала легкая улыбка, и Верена поняла, что он думает о том же.
 Господи, как же она ненавидит прощаться! Войдя в гостиную, Верена подумала о том, что никогда больше не увидит этой комнаты, и с трудом сдержала слезы. Осталась всего неделя.
 Прощание. Какое грустное слово. Ей так много нужно было сказать Брэндону, но не хватало сил. Чтобы скрыть снова навернувшиеся на глаза слезы, она подошла к окну.
 Брэндон подошел и встал у нее за спиной, его нога задела юбки Верены.
 – Когда мы были в этой комнате в последний раз, я хотел тебе кое-что сказать, но ты отложила разговор на другой раз.
 – Да, но в этом нет необходимости...
 – У меня есть несколько вопросов. Если ты не против, конечно.
 Надо бы попросить его уйти. Немедленно. Но с языка почему-то слетели совсем другие слова:
 – Спрашивай.
 – Почему твои дорожные сундуки до сих пор стоят в холле?
 Верена замерла.
 – Сундуки?
 – Да. Дожидаясь тебя, я заглянул в них. Там лежат чистые юбки, ночные рубашки и все прочее. Ты притворялась, будто уезжаешь, когда мы разыграли наш маленький спектакль, но теперь... теперь я хотел бы знать, не собираешься ли ты на самом деле уехать?
 Она вздохнула.
 Он встал рядом с ней, так что их плечи соприкоснулись.
 – Ты собираешься покинуть страну?
 Верена повернулась к нему:
 – Брэнд, у нас нет выбора. Мы не знаем, где список, и пока не найдем его...
 – Настало время прекратить побеги. – Его глаза горели огнем. – Навсегда, Верена. Ты когда-нибудь произносила это слово? Навсегда. Чудесное слово.
 – Я не бегу. К твоему сведению, я перестала убегать четыре года назад, – заявила она.
 – Правда? А может, вместо того чтобы убегать, ты пряталась? – Он убрал локон, упавший на плечо Верены, и продолжал тихо и проникновенно: – Когда я впервые увидел тебя, у меня были кое-какие сомнения. Немаловажные, надо сказать.
 – Например?
 – В полусвете ты пользовалась репутацией соблазнительницы. – Он наклонился к ней и потерся щекой о ее щеку. – Однако никто не мог припомнить, чтобы у тебя был хоть один любовник.
 – Возможно, я хорошо их скрывала.
 – Да у тебя их никогда и не было. Иначе ты проговорилась бы.
 – Брэндон, этот разговор не имеет смысла.
 – Ошибаешься. С некоторых пор я понял, что не могу без тебя жить.
 Она посмотрела на свои руки и впервые заметила, что они изящные, аристократичные, только ногти на больших пальцах широковаты.
 – Брэндон, ты не знаешь...
 – Верена, ты выйдешь за меня замуж?
 Когда Эндрю делал ей предложение, все было точно так же. Но в отличие от Эндрю Брэндон терял гораздо больше. Впрочем, как и она сама.
 – Нет, – прошептала она, – я не могу.
 – Почему? Разве ты меня не любишь?
 Она любит. Помоги ей Боже, она купается в этой любви. Всеми своими мыслями, чувствами, каждой клеточкой своего тела она принадлежит ему.
 И именно поэтому должна ему отказать.
 – Брэндон, подумай хорошенько. Я – Ланздаун. Из семьи мошенников. Мы ни перед кем не держим ответа.
 – Как и мой брат Девон. Из него получился бы потрясающий актер.
 – Получился бы, не будь он Сент-Джоном.
 Брэнд нахмурился:
 – Ты самая упрямая женщина на свете. Верена, мне все равно...
 – Потом не будет все равно. Когда твои родные и друзья от тебя отвернутся. Ты станешь посмешищем. На тебя станут показывать пальцами. И тебе будет больно. Очень больно, Брэндон. Я не хочу, чтобы все повторилось.
 – Боже мой, значит, ты все это пережила, когда выходила за Уэстфорта?
 – Это и многое другое.
 Брэндон долго смотрел на нее, потом вздохнул: Этот звук резанул Верену словно ножом. Вот и все. Он уйдет. А она поедет с Джеймсом в Италию, потом во Францию. А ее сердце... что будет с ним?
 Закрыв глаза, Верена отвернулась. Брэндон взял ее за руку.
 – Думаю, ты права... наш брак действительно вызовет скандал. Как и предыдущее твое замужество.
 – Да, – прошептала она. – После смерти Эндрю... это было ужасно.
 Он погладил ее по руке, прикоснулся губами к ее виску.
 – Но на этот раз все будет по-другому. Что бы ни случилось, это коснется нас обоих. Я никогда не оставлю тебя. Понимаешь? Тому, кто попытается причинить тебе боль, придется иметь дело со мной.
 – Брэнд, от подобных вещей нельзя отмахнуться.
 – Правда? – Он повернул к себе ее лицо. – Испытай меня.
 – Не могу... я не смогу снова пройти через это.
 Он нахмурился:
 – А как же я, Верена? И моя любовь к тебе? Думаешь, если выйдешь за меня, разразится скандал? А если не выйдешь?
 – Не понимаю...
 – Я умру.
 – Не умрешь.
 – Часть меня умрет. – Он взял ее лицо в ладони. – Ты часть меня, Верена, хочешь ты этого или нет. И если уедешь, я последую за тобой.
 – Н-но твоя семья...
 – Поймет. – Он взял ее руку и прижал к карману, из которого на ленточке свисало кольцо. – Ты принадлежишь мне.
 Ее пальцы сомкнулись на серебряном ободке, ощутили его тепло.
 – Я... я не знаю, что сказать.
 – Скажи, что выйдешь за меня и спасешь от ужасной участи кочевника. А если не выйдешь... пожалеешь. Потому что я пригласил твоих родителей на свадьбу.
 Верена потеряла дар речи. Только смотрела на Брэндона, хлопая глазами.
 – Что ты сделал?
 Он самодовольно улыбнулся:
 – То, что слышала. Пригласил твоих родителей на нашу свадьбу. Они, должно быть, уже в пути и, надеюсь, прибудут до следующей субботы.
 – Субботы?
 – Да, мы венчаемся в этот день. Я уже получил специальное разрешение.
 – Брэндон, как ты мог...
 – И еще кое-что. Я уже разослал приглашения.
 – Ты... ты разослал приглашения?
 – Ну, вообще-то нет. Я не сам это сделал. Я не умею организовывать подобные мероприятия. А вот моя сестра умеет. И невестка тоже. Сара и Анна обо всем позаботятся. По крайней мере, они меня в этом заверили. Надеюсь, тебе понравится.
 – Но... ты же можешь все отменить...
 – Две сотни приглашений?
 Верена не нашлась, что ответить.
 – Не думаю. Впрочем, можно попробовать. Но уверен, возникнет масса проблем. – Он вздохнул. – И потом, там будет оркестр, торт, бал...
 – Бал?
 – Мой брат Маркус полон решимости дать отпор любому, кто посмеет оскорбить тебя или меня. Поэтому и устраивает грандиозный бал, чтобы представить тебя как миссис Брэндон Сент-Джон.
 Верена прижала пальцы ко лбу.
 – Брэндон, я не могу допустить...
 Он приложил палец к ее губам:
 – Если не хочешь выходить за меня, тогда я самостоятельно справлюсь со скандалом.
 – С каким скандалом?
 – Все подумают, что меня обманули. Бросили у алтаря. Я стану посмешищем в глазах всего света. Ведь я приду на венчание.
 Это был шантаж. Блестящий, умелый шантаж.
 – Придешь, да?
 – Непременно. И тут начнутся толки и пересуды. Ты же знаешь.
 – Представляю себе.
 – Пройдет целая вечность, пока удастся замять скандал. В подобных ситуациях... – Он театрально вздохнул. – Меня считают очень выгодной партией, и это усугубит дело.
 Верене пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.
 – Да уж, трудностей будет много, особенно учитывая твою красоту.
 – О чем я и говорю. – Он погладил ее по щеке, пристально глядя в глаза. – Верена, если не выйдешь за меня замуж в самое ближайшее время, я никогда не буду счастлив. Я люблю тебя.
 Верена смотрела на него, и сердце ее разрывалось на части.
 – Брэндон, я не могу...
 Он поцеловал ее. Поцеловал так крепко, что она едва удержалась на ногах.
 – Ну? – хрипло спросил он. – Станешь моей женой? Или хочешь, чтобы я остался одиноким до самой смерти?
 Брэндон отвязал ленточку с кольцом.
 – Верена, пожалуйста, выходи за меня замуж. – Он надел кольцо ей на палец.
 Кольцо сияло, металл согревал кожу. Что ж, он прав. Разразится скандал. Только если она останется и выйдет за него, им не придется противостоять этому скандалу – и всему, чему угодно, – в одиночку.
 – Да, Брэндон, – сказала Верена, и сердце ее переполнилось счастьем, – я стану твоей женой.




 Эпилог



 Любовь– великое дело. И самое лучшее в ней – поцелуи.

    Гербертс – Анне, новой служанке Пемберли, пытаясь убедить дерзкую девчонку «обратить внимание на его ухаживания»

 Свадьба стала событием сезона, но Брэндон и Верена были слишком счастливы, чтобы заметить это. Мечта Брэндона сбылась. Обняв Верену, Брэндон стоял, приветствуя гостей. Бал удался на славу. У входа молодоженов ждала карета.
 Какой бы приятной ни была свадебная церемония, Брэндон думал только о медовом месяце. Сестра Сара уговорила Верену переехать на предсвадебную неделю к ней, якобы помочь с приготовлениями. Брэндон знал, что на самом деле Сара хотела защитить очаровательную невесту от его посягательств.
 По счастью, комната Верены находилась как раз над верандой, и шпалеры вели прямо к ее окну. Брэндон находил особую пикантность в том, чтобы каждую ночь пробираться в спальню своей будущей жены.
 Верена поймала взгляд Брэндона и улыбнулась, заставив его одарить ее очередным поцелуем. Он просто не мог насытиться ею. И был уверен, что так будет всегда.
 Верена обняла Брэндона за талию и положила голову ему на плечо. Длинная и волнующая неделя заканчивалась. Ее родители и в самом деле приехали, выдавая себя за родственников давно почившего русского великого князя. Брэндон вынужден был отдать им должное – они выглядели и вели себя как особы царских кровей. Никто ничего не заподозрил.
 Из бального зала, облаченный в черный фрак и брюки, вышел Джеймс на костылях, украшенных разноцветными ленточками.
 Верена улыбнулась ему:
 – Вижу, наша сестра Шарлотта о тебе позаботилась.
 Он с отвращением посмотрел на ленточки:
 – Будь я лошадью, она попыталась бы заплести мой хвост в косички. Хорошо, что она обвязала костыли, а не ноги.
 Брэнд усмехнулся. Родственники Верены просто очаровательны. Высший свет заинтересовался ими, и приглашения так и сыпались.
 Разумеется, Ланздауны пробудут здесь недолго, чтобы не подвергнуться опасности разоблачения. Отец Верены уже планировал посетить Италию в качестве английского герцога. Брэнд обеспечил их деньгами для этого путешествия и пообещал Верене раз в год отпускать ее к родным с продолжительным визитом.
 К хозяевам бала подошел новый гость. Немного сутулый, седой, с кустистыми бровями – Брэндон сразу узнал его.
 – Сэр Колбурн!
 Старик улыбнулся.
 – Не ждали меня? – Он обменялся рукопожатием с Брэндоном и галантно поцеловал руку новобрачной. – Прошу прощения за опоздание. Повздорил с каким-то типом, который правил каретой на центральной подъездной дорожке. В жизни не встречал такого грубияна, и я... – Сэр Колбурн взмахнул рукой и усмехнулся. – Простите, разболтался, как дурак. Возраст, знаете ли.
 – Сэр Колбурн, вы нашли список? – спросила Верена.
 – Я очень на это надеюсь, – оживился Джеймс.
 Колбурн покачал головой:
 – Боюсь, что нет, хотя вы были очень добры, позволив нам тщательно обыскать ваш дом.
 – Как жаль, что вы его не нашли, – произнесла Верена. – Боюсь, мы никогда не узнаем конца этой истории.
 – Уверен, он найдется.
 Верена повернулась к Брэндону и улыбнулась ему, ее фиалковые глаза светились любовью. Не обращая внимания на окружающих, Брэнд наклонился к ее губам...
 – Эй, сударь! Приберегите-ка это для медового месяца!
 Брэндон вздохнул.
 – Гербертс.
 – Боже! – воскликнул Джеймс. – Что ты здесь делаешь?
 Дворецкий Верены вырядился в новый синий сюртук с блестящими латунными пуговицами, его редеющие волосы были зачесаны на одну сторону. Гербертс стоял, сунув большие пальцы в проймы жилета и покачиваясь на каблуках.
 – Спросите об этом хозяйку.
 Сэр Колбурн нахмурился:
 – Вы знаете этого человека? Это он опередил моего кучера, когда мы въезжали на подъездной круг!
 – А все потому, что я спешил. – Гербертс наклонился к Брэндону и проговорил конфиденциальным тоном: – Нам просто необходимо обзавестись новыми лошадьми, сударь. Эти две – настоящие клячи.
 Брэндон посмотрел на Верену:
 – Что это значит?
 Она озорно улыбнулась, на щеке появилась ямочка.
 – Мне показалось, что Гербертсу не очень... нравится его должность дворецкого.
 – В точку, хозяйка. Я был просто в отчаянии.
 – Бедняга, – посочувствовал Джеймс с бесстрастным выражением лица.
 – Кроме того, – быстро заговорила Верена, – он обладает большими способностями в других областях.
 – И снова в точку. Я могу отлично править лошадьми.
 Верена улыбнулась Брэндону:
 – Я подумала: пусть будет у нас кучером, раз уж мы взяли к себе твоего Пула.
 – Пулу вроде нравится быть дворецким, – заметил Гербертс, выпятив тощую грудь. – А я буду кучером. Ну что, сударь, удивлены, а?
 – Брэндон! – К ним спешил сердитый Девон, сопровождаемый Чейзом. – Я провожал леди Тарлтон, когда кто-то украл у меня новые часы.
 Чейз мрачно кивнул.
 – А я лишился своей золотой галстучной булавки.
 Брэндон посмотрел на Гербертса.
 – Это не я! – воскликнул новоиспеченный кучер, подняв руки.
 – Гербертс, – упрекнула его Верена.
 – Ну ладно. – Он покачал головой и принялся выворачивать карманы. – Сегодня все же радостное событие. – С сокрушенным вздохом Гербертс вывалил сверкающую кучу на низкий мраморный столик.
 – Боже ты мой, – произнес сэр Колбурн, рассматривая кольца, брелоки, часы, булавки для галстука, эмалированную табакерку и множество других блестящих предметов. – Внушительная коллекция.
 – Вот мои часы! – воскликнул Девон и, протерев их, убрал в карман.
 – А это – моя булавка, – сказал Чейз.
 Джеймс подмигнул Гербертсу:
 – Отличная работа, старина.
 Гербертс надулся от гордости:
 – Что ж, спасибо на добром слове, мистер Ланздаун. Не хочу бросать свое любимое занятие.
 Сэр Колбурн взял эмалированную табакерку.
 – Где-то я ее уже видел. Интересно... Боже мой!
 – Что? – спросил Брэндон.
 – Я знаю, где я ее видел. Она принадлежала Хамфорду! Она была при нем, когда я встречался с ним в последний раз. В тот день, когда отдал ему список.
 Верена нахмурилась:
 – По-моему, он не нюхал табак.
 – Да, верно, не нюхал, – проговорил сэр Колбурн. – Вот интересно. – Он поддел крохотную защелку ногтем и открыл табакерку. Из нее выпал маленький листок бумаги. Колбурн поднял его.
 – Список! – воскликнул Джеймс. – Должно быть, Гербертс стащил табакерку у Хамфорда, когда тот приехал к Верене.
 Брэндон усмехнулся:
 – Именно поэтому он вдруг начал искать ее в середине ужина... он знал, что только что она у него была и вдруг – исчезла. Представляю, как он запаниковал.
 – Не могу поверить, что мы его нашли! – радостно воскликнула Верена. – Слава Богу!
 – И в самом деле, слава Богу, – просиял сэр Колбурн. – Мистер и миссис Сент-Джон, прошу меня извинить, но я должен идти.
 – Разумеется, – сказал Брэндон, и сэр Колбурн чуть ли не бегом направился к выходу.
 Верена положила голову на плечо мужа и удовлетворенно вздохнула. Он посмотрел в сияющие глаза жены, и желание отправиться в свадебное путешествие стало просто непреодолимым. Не через тридцать – сорок минут, а сейчас же, немедленно. Пока он не обнял ее на глазах у всех присутствующих и не шокировал весь высший свет. Он взял Верену за руку, и их пальцы переплелись.
 – Гербертс, ты сможешь извлечь нашу карету из этой толчеи перед домом?
 – Да благословит вас Господь, конечно. Вы готовы ехать?
 – Уже? – удивился Девон. – Вы не собираетесь попрощаться с Маркусом и Сарой?
 – Зачем? – вмешался Чейз. – Маркусу все равно, а Сара сочтет это ужасно романтичным.
 – Так и есть, – весело сказала Верена. – Ужасно романтичным. – Ей казалось, что перед ней раскрылся весь мир, полный обещаний и любви.
 Брэндон поцеловал ее в ладонь.
 – Тогда едем?
 Она ответила ему взглядом, от которого у Брэнда перехватило дыхание, и он повел ее к выходу. Через несколько минут Верена уже сидела в новой карете, а Гербертс забирался на козлы. Брэндон медлил у дверцы с таким лукавым видом, что Верене стоило больших усилий не броситься ему на шею.
 – Один момент, любовь моя, – сказал он. – Мне нужно кое-что сделать.
 Стоявший на крыльце вместе с Чейзом Девон прищурился, глядя в конец лужайки.
 – Кажется, Брэндон возвращается. Наверное, передумал и решил попрощаться с Маркусом.
 Чейз проследил за взглядом Девона и увидел Брэндона, который шел к ним по газону, сунув руки в карманы.
 – Я бы не вернулся.
 – Нет? Даже чтобы попрощаться?
 – Даже чтобы поздороваться.
 На полпути Брэндон остановился.
 – Чейз! – крикнул он.
 Чейз удивленно шагнул вперед. – Что?
 – Позаботься об этом. – Брэндон что-то бросил ему. Чейз машинально шагнул вперед и поймал какой-то маленький предмет. Это оказалось кольцо-талисман.
 – Черт побери! – взревел Чейз. – Забери его!
 – И не подумаю. Оно твое. – И, помахав на прощание, Брэндон побежал к карете.
 Чейз повернулся к Девону, который поднял руки.
 – Не смотри на меня так! – сказал Девон, попятившись. – Это твое кольцо.
 Проклятие. Меньше всего ему нужно было кольцо-талисман. Особенно сегодня.
 Чейз посмотрел на дорогу. Карета все еще была видна, застряв между старым экипажем и ландо. Гербертс кричал на престарелого возницу, который оказался не только медлительным, но и глухим. Зажав кольцо в руке, Чейз перемахнул через ограждение и побежал.
 Но едва он достиг кареты, как ландо тронулось. Гербертс стегнул лошадей. Те рванули и на головокружительной скорости понеслись по аллее. Карета раскачивалась и обогнула угол по рискованной траектории.
 Чейз смотрел карете вслед, пока она не скрылась из виду, кольцо согревало ладонь. Ну, надо же, и что ему теперь делать? Он не собирался возвращаться к себе домой, пока... он нахмурился, к горлу подступил комок. Возможно, никогда.
 Сгорбившись, он посмотрел на кольцо, блестевшее на свету.
 – Черт побери. Ну и попал же я с тобой. – Подняв кольцо на уровень глаз, он сердито посмотрел на него. – И не думай, я не собираюсь жениться, скорее пламя в аду погаснет.
 С этими словами он сунул кольцо в карман и зашагал к своему фаэтону.