Аннотация: Юрист Вильгельмина Феникс знает, что вступает на опасную дорожку, когда начинает поиски своей самой давней и любимой подруги, которая бесследно исчезла из частного развлекательного клуба в горах штата Вашингтон. Но она даже не догадывается о том, насколько опасна ее затея, пока не встречается с неотразимым Романом Уайльдом, бывшим морским офицером особого отдела. Взаимное влечение, которое вспыхивает в них, столь же грозит взрывом, как динамит – и вдвое опаснее.


---------------------------------------------


 Стелла Камерон
 Простые радости


  Посвящается Филлис Борд Ллойд-Уорт, 
  которая гуляла на ветру 
  с распущенными волосами – и мечтала. 



 ПРОЛОГ


 Такие люди, как Роман Уайлд, радуются наступлению ночи.
 Ночь выдалась великолепная: густая чернота – мексиканское небо сливалось с мексиканской землей, и луна не освещала предательским светом затаившуюся фигуру.
 Чтобы изучить местность, Роман надел ночные очки. Одинокая игуана не могла заснуть и искала убежища. Ничто больше не двигалось – царило абсолютное спокойствие, ни ветерка. С натянутым на голову чулком он чувствовал себя как в парилке.
 Послышался шум мотора. Монотонный, ровный.
 Он приблизил рот к крошечному микрофону на воротнике рубашки:
 – Ну, Насти?
 – Слышу, – раздался в наушниках приглушенный голос.
 Насти Феррето и Роману не требовалось много слов. За восемь лет службы они столько раз ходили вдвоем на задание, что могли читать мысли друг друга, будучи разделенными горящими нефтяными скважинами Кувейта или панамским аэродромом – или несколькими милями мексиканской пустыни.
 Поправив на спине снаряжение весом в сто фунтов, Роман медленно пополз вперед, вынимая «беретту» из кобуры на бедре.
 Уперевшись носками сапог в камень и поставив рядом бинокль, он занял позицию на краю невысокой насыпи, вытянув вперед крепко сжимающие «беретту» руки. Внизу пролегала дорога, и на ней находился объект, намеревавшийся завладеть неким джентльменом, которого Соединенные Штаты никак не хотели терять. Поэтому они с Насти и должны были сейчас устроить этому джентльмену торжественный прием и осчастливить свою страну, препроводив его домой.
 Шум мотора приближался.
 Роман взглянул направо и нахмурился: показались зажженные фары. Идиоты! Или у них такие шутки? Кто бы мог подумать, что… Он настроил очки, чтобы лучше рассмотреть машину. Черт. Какой-то идиот на старом пикапе с прицепом.
 Черт! Роман опустил лицо в теплый песок. Если объект что-то заметил, то он сделает все, чтобы сорвать задание.
 – Насти, – проговорил Роман в микрофон. – Расслабся. Это не наш.
 – Понял.
 Внезапно шум стих.
 Роман опять взглянул на дорогу. Машина стояла. Он поморщился. Может, хотят проверить маршрут? Нашли время. «Ты уверена, что мы едем правильно, Марбел?» – «Конечно, Ярти. Смотри, вон тот забавный кактус, тот, что нарисован на карте».
 Фары погасли.
 Роман прикрыл глаза. Сейчас они разожгут костер и будут варить чай. Он наклонил было голову к микрофону – и замер.
 До него донесся новый звук – приглушенный вопль.
 Сквозь открытую дверь прицепа показался тусклый свет, и на его фоне вырисовалась сгорбившаяся под тяжестью груза фигура.
 Новый вопль больше походил на визг раненого животного. Звук перешел в стон и продолжался, не переставая.
 Движением плеча водитель пикапа сбросил свою ношу на край канавы и, пнув мешок ногой, столкнул его вниз.
 В нем было тело. Живое тело – пока еще живое. Через секунду мотор пикапа заработал, и фары прорезали темноту. Разворачивается. Этот подонок дает задний ход, разворачивается и, подняв клубы пыли, едет обратно, туда, откуда только что приехал, направляясь прямо к объекту. Правда, объект наверняка уже заметил незапланированное появление машины и решил затаиться.
 – Не сегодня, – сообщил Роман Насти. Он потом все объяснит. – Сейчас пора в постельку. Передай им, чтобы приготовились нас забрать.
 Что бы там в канаве ни было, это не его дело. Его дело – выполнять то, что ему сказали, – любыми средствами, и об этом ему лучше не забывать.
 Прошло еще несколько секунд, и звук мотора превратился в отдаленный рокот.
 Роман колебался, но инстинкт взял верх, и он спрятал «беретту» в кобуру.
 Он начал ползком продвигаться к канаве.
 Очередной звук не был ни воплем, ни визгом, ни стоном. Тихие всхлипы ударили его куда-то в подреберье. Роман понял, что это плачет женщина.
 – Че-о-орт, – едва слышно прошипел он. Те, кто считал его самым быстрым великаном на свете, возможно, были правы. Быстрым и очень, очень тихим. Он обычно не отвечал на подобные комплименты. За считанные секунды он добрался до дороги. Снова взяв в руки «беретту», он приблизился к канаве и присел на корточки. Это была скорее большая нора, а не канава. Глубокая и узкая. А на дне лежала темная, шевелящаяся масса.
 Если это попытка перехитрить его команду, то они перемудрили. Он огляделся, но не заметил никакого движения. Держа мишень под прицелом, он спустился в нору и стоял широко расставив ноги.
 – Кто ты? – произнес он сквозь зубы. В ответ раздалось стенание, заставившее его вздрогнуть. Звук исходил от черного куска брезента, и брезент корчился.
 Держа оружие в правой руке, Роман наклонился, чтобы развязать одну из двух веревок, обмотанных вокруг тюка; сделав это, он откинул угол сильно промасленной ткани. Зеленоватый свет фонарика упал на длинные белокурые волосы, запачканные кровью.
 Женщина поворачивала из стороны в сторону искалеченное лицо. Ее глаза распухли так, что почти закрылись.
 Роман поднял очки на лоб, убрал пистолет в кобуру и поспешил освободить женщину от брезента.
 – Все в порядке, – прошептал он ей в ухо. – С тобой все хорошо. – С помощью тонкого, как карандаш, потайного фонарика он осмотрел ее. Ей было очень скверно.
 Роман перевел взгляд на судорожно подрагивающее тело. Какого бы цвета раньше ни было ее платье, сейчас это не имело значения. Теперь оно было цвета крови. Везде кровь.
 Опытной рукой он нащупал частый, нитевидный пульс у нее на шее. Дыхание – поверхностное. Нужно найти основной источник кровотечения, и немедленно.
 Фонарь осветил свежее пятно крови на нижней части туловища. Роман прищурился и поднял длинную, набухшую от крови юбку – и у него перехватило дыхание.
 – Вилли.
 – Я не Вилли. – Он перевел взгляд с ножевых ран на ее обнаженном животе на раскрытые, бесцветные губы. – Кто ты? Как тебя зовут?
 Она снова забилась в конвульсиях, и он положил ладонь ей на раны. Он почувствовал, как по ее расплывшемуся животу пробежала судорога.
 Уже показалась голова ребенка.
 К горлу его подступил комок. Ему были знакомы и отвращение, и глубокий, всепроникающий ужас при виде тех здерств, которые некоторым доставляют удовольствие, но он так и не сумел научиться подавлять в себе гнев или потребность отомстить за слабого.
 – У тебя здорово получается, – прошептал он. – Сейчас тебе будет лучше.
 Она затихла, и ее набухшие веки чуть поднялись. Он вздрогнул, почувствовав на своей руке прикосновение ее пальцев.
 – Эйприл, – отчетливо произнесла она. Из глубокой раны в уголке рта потекла струйка крови.
 – Тебя зовут Эйприл? – Он улыбнулся, радуясь, что темнота скрывает размазанную по его лицу жженую пробку.
 – Эйприл, – снова прошептала она, приподнявшись. – Помоги мне. Помоги моему ребенку, пожалуйста.
 Роман отвел глаза от ее искаженного агонией лица и взял головку младенца. Снова начались схватки, и показались крошечные плечи.
 – Ну, давай, – сказал он. – У тебя прекрасно получается. И у него тоже.
 Он едва поверил своим ушам, услышав сдавленный женский смех.
 – Вот так, – произнес Роман, поборов настойчивую потребность громко выругаться. Кровь хлестала из ран на ее животе. – А теперь поднатужься, и парень будет готов идти на прогулку.
 Он почувствовал, как женщина задержала дыхание.
 – Вот так. Вот молодец. – Он смутно помнил общие указания о том, что нужно делать в подобных случаях. Очень смутно. Может быть, что-то подскажет инстинкт. Дай-то Бог. – Ну давай, толкай!
 Она напряглась и вытолкнула ребенка ему в руки. Вслед за ним хлынула кровь.
 – Ну, вот и все, – не забыл он шепнуть. Да она же истечет кровью!
 Она не отвечала.
 – Эйприл?
 – Да. Как ребенок?
 Плацента. А что, черт возьми, ему делать с плацентой? Ребенок вдохнул и разразился криками.
 – Девочка, – произнес он уже машинально. – Чудесная малышка.
 Неловким движением он положил ребенка лицом вниз на грудь матери, нашел пуповину и перетянул ее. Сколько крови!
 – С ребенком все хорошо, – сказал он, быстро скручивая кусок брезента в рулон. – Нужно подложить это тебе под бедра, детка. Приподнимись немного. Давай я тебе помогу.
 Ответом было едва заметное протестующее движение бледной руки по крошечной спинке младенца. Ему показалось, что Эйприл что-то бормочет.
 Он вспомнил вдруг, что нужно делать при сильном вагинальном кровотечении после аборта. Наверное, и после родов тоже.
 Он на мгновение отвернул голову и плюнул. Она здорово натерпелась, ей, должно быть, очень больно.
 – Паст-Пик.
 Он вгляделся в ее лицо:
 – Что ты сказала? – Глаза у нее голубые, как бирюза.
 – Город. Паст-Пик. В Вашингтоне.
 В наушниках раздалось потрескивание, и он услышал голос Насти:
 – Где ты, черт возьми?
 Роман наклонил голову и ответил:
 – Подожди меня, не уходи, мне понадобится кое-какая помощь.
 – Что…
 – Все, – отрезал он, прерывая связь.
 – Надо остановить кровотечение, – сказал он. – Это будет непросто. Доверься мне, Эйприл.
 – Позаботься о моем ребенке.
 – Ты сама позаботишься о своем ребенке. – Стиснув зубы, он опустил колено ей на живот и надавил.
 Лицо ее передернулось. Она судорожно прижала ребенка к груди обеими руками.
 – Прости, – произнес Роман, с трудом переводя дыхание.
 – Присмотри, – рот ее остался открытым, – присмотри за моим ребенком.
 – Конечно. А теперь подержи-ка его крепко. – Он еще сильнее надавил коленом.
 – Он обманул меня!
 – Кто обманул? – О Боже, помоги мне с этим справиться. О Боже, помоги мне спасти ее. – Кто обманул тебя, Эйприл?
 – Паст-Пик… Клуб. Вилли.
 Штанина на его ноге намокла и стала темной и липкой. Кровь не останавливалась.
 – Паст-Пик. – В горле у нее булькнуло. – Клуб… Будь… осторожен. Вилли! – Ее руки соскользнули с малыша.
 Роман подхватил крошку, не дав ей упасть на землю. Он расстегнул рубашку и, положив ребенка внутрь, снова застегнул. А теперь, – обратился он к Эйприл, – отправимся на прогулку.
 Обернув брезент вокруг нее, он начал поднимать ее наверх.
 – Ну, мамаша, давай. Ты сильная, детка. И храбрая. Я никого храбрее не встречал. – Как можно осторожнее Роман поднялся на ноги. – Сейчас мы покажем тебя специалистам.
 – Позаботься о ней.
 Он высунул голову из канавы.
 – Мы оба о ней позаботимся, пока ты не сможешь делать это сама. – Только бы им всем выбраться из этой норы. – Сначала я подниму тебя, детка. Хорошо?
 Роман почувствовал, как легкая прежде ноша в его руках мгновенно потяжелела. Она потеряла сознание. Только этого не хватало.
 Он поглядел вниз; голова ее запрокинулась, ослабевший рот открылся.
 Роман провел языком по губам. Двигать ее весьма рискованно. Она и так уже потеряла слишком много крови. Очень осторожно он снова положил ее и направил свет ей в лицо.
 То место, где, как он всегда полагал, у него находится сердце, крепко сдавило. Он попытался нащупать у нее пульс, уже зная, что ничего не найдет.
 Взяв ее за подбородок, он приник к ее рту и выдохнул, потом положил ей ладони на грудь и надавил. Еще раз выдохнул и нажал. Снова выдохнул и нажал, а ребенок тем временем слабо шевелился.
 Пот катился с него градом.
 – Ну давай же, Эйприл.
 – Роман? – раздался в наушниках голос Насти. – Нам пора выбираться отсюда.
 Роман откинулся назад.
 – Да. – Она была мертва. – Да, я иду. – Крошечные ручки и ножки шевелились у него под рубашкой. Маленькое личико с широко раскрытым, ищущим ртом ударилось о его грудь. Ребенок заплакал.
 – Роман! Поторопись, дружок!
 – Да, Насти. – Он накрыл брезентом лежавшее рядом с ним обмякшее тело.
 – Я уже иду.




 Глава 1


 – Друзья зовут меня Феникс.
 А если бы кто-нибудь из них ее сейчас видел, то непременно назвал бы ее дурочкой с наклонностями самоубийцы. Она тихо закрыла дверь офиса и ждала ответа от его хозяйки.
 Та величественно поднялась со стула, напоминавшего по форме кожаного ската светло-коричневого цвета. Взирая на Феникс, как на надувную змею в бассейне, она медленно вышла из-за письменного стола, которым ей служило толстое стекло, положенное на подставку.
 Высокая, очень высокая и, определенно, очень женственная. Ее длинные черные волосы, гладкие и блестящие, были разделены пробором. В слегка поднятых к вискам глазах, казалось, не было зрачков. Тщательно нанесенная красная помада не скрывала тонких губ. Она придавала белой коже женщины некоторую прозрачность.
 Феникс на мгновение увидела перед собой копию Мотрисии Адамс и отвернулась, чтобы скрыть нервную усмешку.
 – Как ты сюда попала… Феникс?
 Вот оно. Сейчас ее или вышвырнут отсюда, или, если очень не повезет, закуют в цепи и бросят в подземелье.
 – Я слышала о вашем клубе, – бодрым голосом произнесла Феникс. – Ну, вроде того. Дело в том, что я… ну, мне здесь нравится и я хочу остаться в штате Вашингтон. Но в такой дыре, как Паст-Пик, для массажистки не очень-то много работы.
 Ноги женщины, двигаясь под узкой юбкой серого шелкового костюма, издали легкий шелест.
 – Тебе известно, кто я? – Она неторопливо обошла вокруг Феникс.
 Тут уж ей надо было врать.
 – Нет, – призналась Феникс.
 – Я так и думала. Я графиня фон Лейден.
 Феникс взглянула на нее с усилившимся интересом. Как там говорят – «Привет, графиня, какой на вас чудесный жемчуг», или надо сделать реверанс? или отдать честь? Феникс приосанилась:
 – Приятно с вами познакомиться, сударыня.
 – Графиня.
 Ну что ж, на один вопрос ответ есть.
 – Приятно с вами познакомиться, графиня.
 – А мне будет очень приятно, если я пойму, зачем ты сюда явилась. Мы не берем на работу людей с улицы.
 – Я услышала про клуб и попыталась позвонить. В телефонной книге вашего номера нет. Тогда я поехала по дороге и…
 – По этой дороге просто так не проехать. Там ворота и охрана с собаками.
 – Я это заметила. Наверное, очень неприятно, что приходится принимать такие предосторожности из-за всяких подонков? И правда, в наше время никому нельзя доверять. На моей последней квартире…
 – Как ты проникла в ворота?
 Феникс переступила с ноги на ногу на кусочке серого мраморного пола величиной с акр. Несколько миль простой серой драпировки заслоняло великолепный вид на подножие Каскадовых гор. Графиня ранней весной явно была минималисткой.
 – В ворота? – повторила она, вплотную приблизившись к Феникс.
 – Какой-то парень как раз оказался у ворот. – Он появился там по истечении почти двух часов, которые Феникс провела, напряженно ожидая кого-нибудь, кто проведет ее в ворота. – Я просто последовала за ним.
 – Вас должны были остановить. Это непростительная небрежность.
 Феникс положилась на волю слепого случая, и ей повезло.
 – Надеюсь, что вы не раздосадованы, м-м-м, графиня. Когда я сказала этому симпатичному молодому человеку в проходной, что пришла на собеседование, он проводил меня сюда. – Она подкупающе улыбнулась: – Как мне кажется, он подумал, что я уже была на собеседовании. Как по-вашему, ведь он это подумал? – Ей было до смерти противно разыгрывать из себя инженю.
 Непроницаемые глаза графини остались неподвижными. Красный рот – тоже.
 – Кто рассказал тебе о Пиковом Клубе?
 Усилием воли Феникс заставила себя не вспотеть.
 – Кажется, Морт и Зельда.
 Тонкие, округлые брови графини нахмурились.
 – Морт и Зельда?
 – Владельцы «За Поворотом». Самый, знаете ли, людный маленький бар и лучший обед на Западе. – Она закатила глаза и захохотала. Может быть, все-таки не стоило так слепо доверять случаю?
 – Это та дешевая забегаловка около старого депо?
 Графине явно не суждено было попасть в число любимцев Феникс.
 – Оттуда видно старое железнодорожное депо. У Морта и Зельды когда-то был цирковой номер. То есть они сами в нем участвовали. Были акробатами. У них полно всяких цирковых афиш и…
 Графиня фон Лейден перебила ее:
 – И эти Морт и Зельда говорят о Пиковом Клубе? Феникс облизала губы:
 – Они упоминали о нем. Их племянник – то есть, по-моему, он их племянник, – у него стоянка для грузовиков за городом по дороге к Фолл-Сити. Вверх по ручью. Вы ее, наверное, знаете.
 – Едва ли.
 – Ее трудно не заметить. Лен – племянник, то есть когда-то был жокеем, но потом упал и расшибся и больше не может ездить верхом.
 – Очень интересно.
 – Лен тоже отзывался о клубе.
 – Как? – Узкие ноздри графини затрепетали. – Что они все говорили?
 Надо ей было послушаться Морта. Он умолял ее не делать этого. И Зельда тоже. И Лен.
 – Они говорили, что слышали, будто это нечто шикарное и исключительное. Я делала для Морта и Зельды кое-какую работу, но мне нужно больше, чем они могут платить, вот я и решила прийти сюда и узнать, не нужен ли вам кто-нибудь.
 – Мы не подаем гамбургеры и картофель водителям грузовиков.
 Феникс почувствовала, как лицо ее заливает краска.
 – А я этим занимаюсь – в баре. И мне это нравится. А сюда я пришла узнать, не нужна ли вам массажистка.
 В улыбке графини было мало утешительного. Глаза ее сузились, а приподнявшиеся уголки рта обнажили острые глазные зубы.
 – Да, ты – типичная рыжеволосая. Горячка. Некоторых мужчин это возбуждает. Где ты училась массажу?
 Феникс собралась с духом и выпалила:
 – В Швеции. – Она три месяца помогала по хозяйству одному массажисту и, сама того не желая, узнала о массаже очень много.
 – В самом деле? – Брови графини, и так придававшие ее лицу удивленное выражение, поднялись еще выше. – Что же ты делаешь в Паст-Пик?
 Не так-то просто было врать.
 – Ищу место, где могла бы обосноваться. Местечко для жизни. Но такое, чтоб и слишком скучно не было. – Она бросила на графиню фон Лейден многозначительный взгляд: – Я имею в виду, что хочу применить свои таланты там, где их оценят по достоинству, – в таком месте, которое и я оценю по достоинству. Я хочу заниматься тем, что у меня хорошо получается, но так, чтобы это занятие не соприкасалось с моей частной жизнью.
 В течение двух лет, с тех пор как она оставила Оклахому – и свою работу в юридической компании, где ее считали блестящим молодым адвокатом, доверяя ей вести дела сильных мира сего, – она каждую минуту заставляла себя помнить о том, что работа существует для жизни, не наоборот. Она набила много шишек, занимаясь любимым делом – юриспруденцией, – и ушибы до сих пор еще болели.
 Феникс несказанно удивилась, почувствовав на своем лице холодные пальцы графини.
 – Хм-м, – произнесла женщина, склонив голову набок. – Возможно… – Она в задумчивости погладила Феникс по щеке.
 От волнения у Феникс перехватило дыхание. «Возможно!»
 – Мы здесь очень разборчивы. Члены нашего клуба пользуются влиянием – огромным влиянием. Все до одного. Они платят немалые деньги – и ожидают немалого. Мы не имеем права на ошибку. И конечно, не можем допустить просчет, принимая людей на работу. Каждый из наших клиентов входит в элиту.
 «Не дай ей почувствовать, что боишься».
 Феникс уверенно посмотрела в черные глаза графини:
 – Вам нужна очень хорошая массажистка? Первоклассная массажистка?
 – А ты первоклассная? – На этот раз холодные пальцы коснулись лица Феникс тыльной стороной.
 – Я хорошая.
 – Хм-м. Посмотрим. Нам обычно приходится потрудиться, чтобы найти подходящего работника. Но… Хм-м. Не упускать же возможность, которая сама идет к нам в руки.
 Феникс молча выдержала еще одно прикосновение.
 – Безусловно, нам придется тщательно изучить твои рекомендации.
 – Конечно. – Пока они здесь разговаривают, старый друг из Оклахомы без большого желания, но усердно собирает эти «рекомендации».
 – Откуда ты?
 – Вообще-то из Нью-Йорка. А за последние несколько лет я много где побывала.
 – Тебе трудно обосноваться в одном месте? – Между тонкими бровями опять появилась складка.
 – Скажем так: в определенный момент я поняла, что должна посмотреть мир, иначе рискую его вообще не увидеть. Теперь я на него посмотрела. А в будущем я собираюсь путешествовать иначе.
 – Что это значит?
 – Может быть, ничего. А может быть, то, что устала сама оплачивать проезд. Вам это кажется неразумным?
 – Мне кажется, – пальцы пробежались по шее Феникс, – мне кажется, мы можем еще кое-что обсудить. Да. Да, мне кажется, что нам с тобой есть о чем поговорить. Твоя семья живет в Нью-Йорке?
 Если бы Феникс стиснула зубы, мускулы на ее шее так напряглись бы от ненависти и отвращения, что разговор можно было бы не продолжать.
 – Ну так как же твоя семья? – повторила графиня.
 – Боюсь, что я – паршивая овца. – Почти правда. – Мы больше не общаемся. – Полнейшая правда.
 Наградой Феникс была еще одна острозубая улыбка.
 – Значит, ты сама по себе?
 – Да, мне так больше нравится.
 – Сильные женщины мне импонируют, Феникс.
 – Я рада это слышать.
 – Мягкая кожа. И так много веснушек.
 Феникс не могла удержаться и вспыхнула:
 – Боюсь, это у всех рыжих.
 – Очаровательно. – Графиня приблизила к Феникс пахнущее духами лицо, чтобы внимательнее изучить ее очаровательные веснушки.
 – Такая нежная кожа. А еще где? – Феникс сглотнула.
 – «Еще где»?
 – Веснушки. Где еще они у тебя? На груди?
 Роман быстро просматривал стоящие на полках папки и был слишком поглощен этим занятием, чтобы прислушиваться к допросу, учиненному Ванессой какой-то взбалмошной девице.
 Последний вопрос графини привлек его внимание.
 Он захлопнул ящик, в котором только что рылся, и окинул взглядом набор телеэкранов, микрофонов и рулонов пленки, разместившихся в ряд над длинным столом, заваленным обрывками и обрезками всевозможной электроники. Помимо стола, занимавшего одну из стен, в комнате находились запертые на ключ стенные шкафы и стеллажи с папками – и лестница, ведущая наверх, к люку. На поиски этого люка ушло два бесконечных, утомительных месяца. Это заняло так много времени потому, что он никак не мог понять – то ли между двумя другими комнатами стена толщиной в двенадцать футов, то ли в этом баснословно дорогом строении есть помещение, вход в которое не бросается в глаза.
 – Я смутила тебя. – Бесстрастный смех Ванессы оказал на Романа привычное воздействие. Он поджал пальцы на ногах. – Забудь, что я тебя об этом спросила. Где ты живешь?
 Роман опустился на стул перед громкоговорителем, из которого шел звук. Привычным движением включил ближайший экран. При виде четкого изображения святилища Ванессы, которое она назвала своим офисом, губы его тронула довольная усмешка. Он давно знал, что где-то в клубе есть подобное оборудование. И когда он обнаружил настоящий рай для любителя эротических зрелищ и одновременно ту информацию, которой он никогда бы не получил – все это в одну ночь, – он почти поверил в существование Санта-Клауса.
 – Роза Смодерс? – говорила Ванесса. – Кажется, я что-то припоминаю.
 Джеффри Фуллертон – сэр Джеффри Фуллертон, потомственный валлийский гвардеец, возможно, не был бы польщен таким сравнением с Санта-Клаусом, но Джеффри невольно привел Романа в эту пещеру Аладдина. И очевидно, Джеффри шпионил за Ванессой, а уходя, по небрежности не выключил один из громкоговорителей.
 Рыжеволосая была уже не ребенком – за исключением разве что умственного развития. Тридцатник, наверное. Может, моложе.
 – Роза Смодерс – просто лапушка – сказала она. – Со странностями, но лапушка.
 Роман осветил фонариком кнопки у экрана и взял лицо женщины крупным планом.
 Он уселся поудобнее и откинул голову на спинку стула. Она напугана. Испуганные зеленые глаза. Ну и вампир же эта чертова Ванесса фон Лейден. Неужели, черт побери, ей доставляет удовольствие играть в кошки-мышки с этой… дурочкой, по ошибке забредшей не в ту дверь?
 – Где можно найти Розу Смодерс?
 – Она не любит незнакомых людей. – Что-то еще мерцало в этих широко расставленных глазах. Золотые ресницы дрогнули, бросив подвижную тень в зеленую глубину.
 – Но если я буду с ней, она согласится разговаривать. В самом деле, удивительно, но она мне доверяет. Я живу там только месяц. Морт и Зельд а предложили мне сходить к ней и попытаться снять жилье. И я получила чудную квартирку над гаражом, у нее там стоит машина, на которой никогда не ездили. Можете себе такое представить?
 Роман покачал головой. Напугана и всеми силами пытается это скрыть. Ей что-то нужно, и готов спорить на что угодно, что это не работа – не только работа.
 Он подался вперед и взял в кадр спину Ванессы; к его удовольствию, на экране появилась ее похожая на песочные часы фигура, опирающийся на письменный стол округлый зад. Затем она вытянула вперед руки ладонью вверх и пошевелила пальцами.
 Другая женщина, Феникс, как она себя назвала, сглотнула так громко, что из динамика донесся щелчок.
 – Я хочу взглянуть на твои руки. – Ванесса продолжала шевелить пальцами, пока не получила того, что хотела. – Хорошо. Они сильные. Мне нравятся сильные руки. Они многое могут. Они способны на такие милые штучки, правда?
 Роман испытал смешанные чувства. Приятное – сексуальную встряску, неприятное – кисловато-горький привкус во рту. Фон Лейден вызывала у него тошноту. Хотя какое ему дело до ее маленьких слабостей и того, какие способы она находит, чтобы потакать им.
 – Это «астон-мартин». Модель ДБ-2. Представляете? Ярко-голубой ДБ-2 – и так и стоит в гараже с тех пор, как его доставили. Она всю свою одежду заказывает по каталогам. Все как с картинки, начиная с туфель и заканчивая украшениями. Все, что нужно, ей доставляют на дом, она никуда не ходит, но любит поболтать, с прибабахами, но…
 – Лапушка? – закончила за нее Ванесса. – Могу себе представить, ты ее первая – м-м-м – квартирантка?
 – О нет. Я знаю, что нет.
 Роман еще раз взял крупным планом эти зеленые глаза и полные, не накрашенные, все еще слегка дрожащие губы. Он прищурил глаза. Возможно, Ванессе нравится участвовать в этом спектакле. Но она явно не купилась на то, что Феникс ей пытается продать.
 Она улыбнулась.
 Теперь была очередь Романа сглотнуть. Улыбка ангела. Широкая, уголки рта приподняты и обрамлены двумя симметричными ямочками на мягких, круглых щеках. Зря она сюда пришла. Ей следовало бы держаться подальше от зла и опасности, которыми пропитан каждый дюйм Пикового Клуба.
 – Роза сказала мне, что ее прежняя квартирантка непременно вернется, но какое-то время будет отсутствовать. Так что я пока могу не беспокоиться.
 – Очень разумно. Я и мои партнеры взяли за правило никогда не нанимать нового работника, не попробовав, каков он на вкус. – Ванесса усмехнулась в своей бесстрастной манере. – Сегодня выдался очень трудный и беспокойный день. Посмотрим, сможешь ли ты снять с меня напряжение.
 Ванесса все еще как клещами сжимала руки Феникс.
 – То есть вы хотите, чтобы я сделала вам массаж?
 – Возможно. Сначала я хочу еще кое-что узнать о твоих жилищных условиях. Мы немногим предоставляем жилье прямо здесь, в клубе, но если мы высоко ценим работника и если у него нет подходящего жилья, ну тогда…
 Воспользовавшись паузой, Роман более подробно изучил Феникс. Насколько он успел узнать, фигура не совсем в стиле графини. Худенькая, но все округлости на месте. Рыжеволосой не хватает роста и того атлетически-мальчишеского вида, что во вкусе Ванессы.
 Феникс не заполняла стратегических пауз в расспросах. Роман почти физически чувствовал, как раздражена Ванесса, и ему не нужно было видеть ее безжизненные черные глаза, чтобы знать, сколько в них накопилось яда.
 – Как насчет мужчин?
 Роман улыбнулся. Он знал, какое направление примет беседа.
 – Они мне нравятся.
 Он перенес тяжесть тела на подлокотники и выпрямил спину: такая реплика не укладывалась в привычную схему диалога.
 Ванесса передернула плечами под серым пиджаком от Живанши.
 – Они тебе нравятся, – ледяным голосом произнесла она.
 – Очень. – Рыжая голова энергично кивнула. – Собственно говоря, работать массажисткой – мое спасение.
 Роман придвинулся ближе к экрану.
 – Может, объяснишь поподробнее? – предложила Ванесса.
 – Ну… Я вас не очень шокирую?
 Роман фыркнул и покачал головой. Хотел бы он сейчас поглядеть на лицо Ванессы.
 – Ты меня заинтриговала, Феникс. Ну продолжай. Феникс сдвинула тонкие рыжие брови и доверительно понизила голос:
 – Это дает выход некоторым моим… э-э… сексуальным побуждениям. Я поняла, что когда я вкладываю всю энергию в то, чтобы доставить удовольствие телу мужчины, это отвлекает меня от мыслей о… Ну вы понимаете.
 – Не уверена. Может, ты мне скажешь?
 – Да, – пробормотал Роман. – Может, ты нам скажешь?
 Феникс высвободила руки из рук Ванессы и запустила их в свои мягкие кудряшки. Ее грудь поднялась под свободной темно-зеленой футболкой. «Ходит без лифчика. Симпатичная грудка».
 Она рассмеялась (несколько неловко, подумал Роман) и сказала:
 – По-моему, секс – это здорово, правда же?
 – Да, – проговорил Роман в один голос с Ванессой.
 – Некоторым людям это нужно больше, чем другим, – продолжала Феникс, все еще теребя волосы. – Они испытывают большую потребность и большее наслаждение. Я много читала о сексоманах, – по-моему, я как раз такая и есть.
 – Тогда это местечко как раз для тебя, – изрек Роман и позволил себе несколько секунд пофантазировать, как он помогает Феникс избавиться от сексомании.
 Трудно поверить, но Ванесса просто лишилась дара речи.
 – Правда, – сказала Феникс, делая большие бесхитростные глаза. – В самом деле, вы увидите, что «я прекрасно работаю. Я знаю, как доставлять людям удовольствие – огромное удовольствие. И они не догадываются, что я… ну что я разряжаюсь, когда трогаю их руками. Вы понимаете, что я имею в виду. Правда, бывают такие, которые очень хотят догадаться.
 Ну и девчонка!
 Ванесса медленно выдохнула воздух, и в динамиках послышался свист.
 – А как насчет женщин?
 – Конечно, я и женщинам могу делать массаж. Роман подавил смешок, но потом вспомнил, что можно не бояться. Он проверял – комната не прослушивается.
 – Это… – Ванесса поднялась и повернулась – прямо к камере. – Ты получаешь сексуальное удовлетворение, когда работаешь с женщинами?
 Ванесса прищурилась. Кончик языка она держала между зубами, а в глазах горел жадный огонек, который Роман уже научился распознавать.
 Он переключил внимание на Феникс. Она оставила в покое волосы и медленно опустила руки, крепко сжав пальцы в кулаки. Он нахмурился. Либо она силилась скрыть отвращение, либо недавно заразилась гриппом и сейчас упадет и отключится.
 Женщину будто бил озноб.
 – Ну так как же? – спросила Ванесса.
 Феникс вытерла ладони о джинсы.
 – Мне нравятся женщины.
 Но не в постели, подумал Роман.
 – Что это значит – нравятся?
 – Приятно посмотреть на красивое женское тело. И я, конечно, ничего не имею против того, чтобы поработать с ними. Но они не помогают мне решить… мою проблему.
 Продолжая стоять спиной к Феникс, Ванесса улыбнулась тонкой улыбкой:
 – Ты когда-нибудь занималась любовью с женщиной?
 – Нет!
 – Слишком быстро, радость моя, – прошептал Роман. Улыбка Ванессы стала хищной.
 – Прекрасно. Как я уже сказала, мы очень тщательно отбираем сотрудников для Пикового Клуба.
 Роман знал, что значит этот тщательный отбор. Он мог прочесть ее мысли о том, как она собирается пополнить сексуальное образование Феникс. Ванесса любила развлекаться и с мужчинами, и с женщинами, но никогда не скрывала, что отдает предпочтение последним, особенно если они никогда раньше не были с женщиной.
 – Может быть, вы назначите другое время, и я приду еще раз, когда вам будет удобнее.
 Сексоманка Феникс начинает терять самообладание. Роман снова вгляделся в ее лицо. Умные глаза. Что-то не сходится. За годы, что он привык действовать по инстинкту, отточенному серьезнейшей тренировкой, у него развилось гипертрофированное чувство обстановки. Феникс была ненастоящая. Сплошное притворство.
 И он достаточно долго проторчал в этом месте. Его это уже перестало развлекать.
 – Я думаю, мы можем пойти на нечто большее, – сказала Ванесса, повернувшись наконец лицом к посетительнице. – Я горжусь тем, что у меня чутье на людей, и сейчас оно мне подсказывает, что ты, возможно, как раз то, что мы ищем.
 Судорога отвращения пробежала по телу Феникс.
 – Да, – продолжала Ванесса, – вероятно, ты именно то, что мы ищем. Конечно, я должна получить окончательное одобрение от моих четырех партнеров, но, думаю, нам не следует упускать такую возможность.
 Роман пробормотал сквозь зубы:
 – Беги отсюда, малышка. – С помощью очень убедительных методов воздействия ему не так давно удалось из простого члена клуба сделаться одним из партнеров Ванессы и Джеффри. В число этих пяти человек входили еще достопочтенный Майлс Вилбертон, бывший капитан английской конной гвардии, и Пьер Борж, отставной офицер швейцарского альпийского корпуса и сын швейцарского банкира французского происхождения Боржа, но Джеффри и Ванесса правили здесь безраздельно. Роман уже был свидетелем «церемонии одобрения» одной нанимавшейся на работу. Эта счастливая – и удачливая – претендентка раньше работала в Лас-Вегасе и проявила недюжинное желание и способности, участвуя в некоторых весьма доходных играх.
 Феникс, кем бы она ни была, – совершенно другого поля ягода.
 – У тебя серьезные намерения работать на нас, Феникс?
 – Очень серьезные.
 Роман заметил, как Феникс судорожно сглотнула.
 – Хорошо. Кто-нибудь будет беспокоиться, если ты сегодня вечером не вернешься домой?
 – Нет. – Феникс ответила не сразу.
 – Тогда все прекрасно, – сказала Ванесса, превращаясь в деловую женщину. – Я, собственно, хочу, чтобы ты осталась здесь на ночь. Тогда мы сможем завершить все формальности, связанные с собеседованием.
 Перспектива заполучить женщину, объявившую себя сексоманкой, разожгла Ванессу. Она хотела ее и торопилась получить.
 – Звучит очень заманчиво, – ответила Феникс. По тому, как дернулись уголки ее губ, было понятно, что она лжет. – Но сегодня мне нужно вернуться к Розе. Иначе она будет беспокоиться.
 – По-моему, ты сказала, что она старая маразматичка и что ты с ней едва знакома. – Когда Ванесса нервничала, ее преувеличенно четкая дикция давала сбой.
 – Она всего лишь со странностями, – быстро произнесла Феникс. – Но очень добрая.
 – Это гораздо важнее. – Ванесса подошла к стене, перед которой стояла черная мраморная скульптура, изображавшая две безголовые, бесполые, но тесно сплетенные друг е другом фигуры, и открыла шкаф. Обернувшись, чтобы взглянуть на Феникс, она выбрала одну из юбок длиной ниже колена, с перекрещенными бретелями, какие носили женщины, работавшие в клубе. – Тебе пойдет зеленый, – произнесла она, закрывая шкаф, и подошла к Феникс.
 – Роза расстроится, если меня не будет.
 – Почему? И какое тебе до этого дело?
 Феникс чуть было не выронила униформу, которую швырнула ей Ванесса. Она скомкала ее и держала перед собой, словно щит.
 – Собственно, никакого дела, но там все мои вещи – и кот, мой кот, а я не люблю сцен.
 – Заберешь свои вещи утром. Тебе ведь даже не обязательно видеться с ней, правда?
 Феникс, казалось, задумалась.
 – Я очень польщена. И мне нужна эта работа. Но я хочу сохранить за собой это жилье. Мел – это мой кот – Мел не будет есть, если я сама его не покормлю, а Роза похожа на мою единственную тетушку. Она была так добра ко мне. Она скончалась. – Ванесса нетерпеливо хмыкнула.
 – Роза говорит, что уверена в скором возвращении прежней квартирантки, но здесь что-то не так.
 – Не так?
 – Ой, да. По-моему, когда она уезжала, то ничего не смогла с собой взять. Мне пришлось разобрать ящики и освободить в шкафах место для одежды. Она оставила в ванной всю свою косметику и туалетные принадлежности. И еще украшения, которые обычно куда-нибудь прячут.
 Внимание Романа опять привлекли полки с бумагами. Он получил столь скудную информацию, что ему ничего не оставалось, как перерыть каждую папку. Работа предстояла утомительная, но он был терпелив – умел быть терпеливым, когда речь шла о деле такой важности, как то расследование, которое он сам решил провести.
 – Роза притворяется. Я в этом уверена.
 Теперь он слушал разговор вполуха. Если сейчас вздумает вернуться Джеффри, предстоит непростое объяснение.
 – Насчет чего притворяется? – спросила Ванесса.
 – Что она уверена в возвращении той женщины. Ее уже полтора года как нет.
 Роман медленно повернулся к экрану.
 Ванесса опять присела на краешек стола.
 – Полтора года? Она что-нибудь о ней слышала?
 Поколебавшись, Феникс произнесла:
 – Не думаю. По-моему, Роза просто решила, что эта квартирантка должна когда-нибудь вернуться.
 Ванесса откинулась назад, опершись на ладони, отчего пальцы ее слегка побелели.
 – Но ты так не думаешь?
 – Я не знаю, – сказала Феникс. – Роза все время говорит о ней. По ее словам, это очень красивая блондинка! Но на самом деле она почти ничего о ней не знает, кроме того, что она из богатой семьи и что ей нет необходимости работать – разве что занять себя. И что ее зовут Эйприл Кларк.




 Глава 2


 Она, видимо, была на грани отчаяния. Иначе у нее вот так не вырвалось бы имя Эйприл. Да, она потеряла твердую почву под ногами и потеряла надежду обнаружить хоть что-нибудь, могущее помочь ей найти свою самую близкую подругу.
 Феникс продолжала улыбаться, но ощущение у нее было такое, будто на лицо надета маска клоуна.
 – Самое главное, – сказала она, не отводя взгляда от непроницаемых черных глаз графини, – это Мел. Он повсюду ходит со мной. Я очень серьезно отношусь к животным. Я всегда считала, что можно судить о человеке по тому, как он – или она – обращается с животными. Это одно из тех качеств, из-за которых я восхищаюсь англичанами. Они так…
 – Я рада, что ты решила попытать счастья и заехать сюда, – произнесла графиня фон Лейден, словно не слышала болтовни Феникс. – Очень удачно для всех, кто в этом заинтересован.
 Губы Феникс тронула улыбка. Может, ей это только показалось, но экстравагантная графиня вдруг круто изменила свои манеры. Теперь она была само очарование.
 – Конечно, ты должна улаживать свои домашние дела так, как тебе удобнее. Мы еще об этом поговорим. То, что ты сказала об этой предыдущей квартирантке – этой Эйприл, – очень загадочно. Твоя хозяйка больше ничего о ней не говорила?
 Графине не шло быть такой любезной. Чем шире она улыбалась, тем больше обнажались ее десны и тем явственнее эта улыбка напоминала Феникс кошачий оскал. Но, несомненно, имя Эйприл задело ее за живое.
 – Да нет, пожалуй, – сказала Феникс. – А спрашивать мне было неловко. Меня только удивляет, почему никто не сообщит в полицию или что-нибудь в этом роде. – Ее сердце бешено колотилось.
 – Нет, не думаю. Если бы было о чем беспокоиться, ее богатая семья уже давно предприняла бы необходимые шаги.
 Никакой богатой семьи у Эйприл не было. Будучи приемышем в доме, где государственные дотации обеспечивали ей существование, но не любовь, Эйприл вырвалась оттуда, как только смогла. Феникс была для нее единственной опорой в жизни, единственным человеком, за которого она держалась, тихой пристанью, куда Эйприл всегда возвращалась, иногда после длительного отсутствия. Так было до тех пор, пока Эйприл не позвонила ей в последний раз, очень возбужденная и счастливая, уверенная в том, что встретила свою любовь, человека, который наконец-то даст ей все, о чем она мечтала.
 Эйприл звонила из Паст-Пик, приблизительно тогда, когда ее там видели в последний раз.
 Затем – молчание.
 Феникс подняла юбку и блузку, которые дала ей графиня. У нее все дрожало внутри. Морт и Зельда очень беспокоились из-за Эйприл. И Лен тоже. Они все полагали, что ей встретился здесь, в Пиковом Клубе, некто, кого она не хотела с ними обсуждать и кто мог иметь какое-то отношение к ее исчезновению. Именно исчезновению. Феникс помнила, что Эйприл уже не в первый раз пропадает из ее поля зрения. Но только раньше она никогда так долго не отсутствовала и всегда предупреждала о своем отъезде. И если бы Феникс не переезжала в спешке из страны в страну, из штата в штат, пытаясь забыть, что ее уволили за честность, она бы уже давно приехала сюда, чтобы разыскать Эйприл.
 – Чуть не забыла! – Ей вдруг показалось, что она слышит биение собственного сердца. Она же обещала действовать осторожно. – Эйприл Кларк иногда заезжала в «За Поворотом» выпить чашечку кофе. Зельда говорит, что помнит ее, потому что она была такая хорошенькая.
 Графиню эти слова явно заинтересовали.
 – Я сказала вам, что это и натолкнуло меня на мысль приехать сюда и предложить свои услуги? – Морт знает, где она. Если она не вернется сегодня вечером, он будет искать ее здесь, она в этом уверена.
 Дверь распахнулась, и в офис вошел большой темноволосый мужчина.
 – Я не слышала стука, – резко произнесла графиня. – Я занята.
 Если этот упрек и произвел на вошедшего какое-то впечатление, то он этого не показал. Он закрыл за собой дверь и, пройдя неторопливой и уверенной походкой, остановился рядом с графиней.
 – Боб сказал, что ты проводишь собеседование. – Он ободряюще улыбнулся Феникс. – Я решил прийти и посмотреть.
 И он принялся лицезреть. Скрестив на груди загорелые мускулистые руки, улыбаясь, внимательно оглядел Феникс с ног до головы.
 Красивым мужчинам нельзя доверять. Этот нелегкий и болезненный урок Феникс выучила давно. Этот человек будет выделяться и среди самых потрясающих мужчин.
 – Боб не сказал, на какую работу ты нанимаешься, – сказал он Феникс.
 – Массажисткой, – коротко произнесла графиня. – Боб этого и не знал. Это Феникс. Она может оказаться полезной для клуба, я, собственно, в этом почти уверена.
 – Вот как? – Его глаза были того же цвета, что и у кота Феникс, но беспокоили ее гораздо больше. Ее кот Мел был черным мускулистым самцом, а немигающий взгляд его голубых глаз свидетельствовал о том, что где-то в родне у него был сиамский кот. Мел появился вскоре после того, как Феникс сходила в кино на «Смертельное оружие». После этого фильма у нее, как видение, не шли из головы незабываемые голубые глаза с загибающимися кверху ресницами.
 – Вот как, массажисткой? – Крепкие, ровные зубы и широкий рот. Твердые, полные, пожалуй чересчур полные, губы. Это парень много пережил, и жизнь его была не из легких. Жестко очерченное лицо, прорезанное глубокими линиями, которые тянулись от впадин под скулами до ямочки на подбородке.
 В нем было, наверное, шесть с половиной футов роста, и с такими плечами он не во всякую дверь пройдет. Из расстегнутой на шее темно-синей спортивной рубашки видны были вьющиеся волосы, такие же темные, что и коротко подстриженные, зачесанные назад волосы на голове. В вылинявших и потертых джинсах и изношенных кроссовках, дополненных спортивной рубашкой, некоторые мужчины выглядят расслабленными. Что-что, а уж расслабиться в присутствии этого человека Феникс никак не могла. Чувствовалось, что он готов отреагировать в долю секунды.
 – Спокойная, – заметил он, продолжая ей улыбаться. – В некоторых ситуациях это может пригодиться, Ванесса.
 Феникс чуть шевельнулась. Раз уж она ступила на эту тропинку, то надо идти дальше, по крайней мере пока она не убедится, что зашла слишком далеко.
 – Я сюда совсем недавно приехала, – сказала она. – Я помогаю по хозяйству в одном заведении, и там мне предложили обратиться сюда за работой по специальности.
 – Это Роман Уайлд, – сказала графиня. Она оправила пиджак и сплела пальцы на талии. Ее повелительный тон заметно смягчился. – Роман – один из моих партнеров. Младший партнер. Ты с ним еще будешь общаться в дальнейшем. – Она сделала ударение на последнем слове.
 Мысль далеко не противная, решила Феникс. Очевидно, объявив себя в порыве вдохновения сексоманкой, она начала избавляться от свойственной ей в общении с мужчинами скованности. Она переступила с ноги на ногу и поняла, что очень долго стоит на одном месте и спина у нее болит от напряжения.
 – Владельцы забегаловки, где я работаю, сказали мне, что знают женщину, которая здесь работала и которой здесь нравилось.
 – Ты об этом не говорила.
 Феникс заставила себя посмотреть в лицо графине удивленным взглядом:
 – Разве? Ой, и в самом деле. – Она смущенно кашлянула и прикрыла рот рукой. – Это Эйприл. Та женщина, что жила у Розы Смодерс до меня. О Боже, я и не думала, что на меня все это так подействует. – Она обвела рукой комнату.
 Роман почесал в затылке и потянулся:
 – О ком это мы говорим, Ванесса? – Стоило поглядеть на то, как он расправил грудь.
 Графиня стояла сведя брови.
 – По-моему, мы говорим о мифе, – сказала она Уайлду. – О какой-то знакомой Феникс. Она здесь, безусловно, никогда не работала.
 – Но…
 – Нет, – отрезала графиня. – Я уверяю тебя, что никакой Эйприл Кларк здесь никогда не было. Судя по твоему рассказу, она весьма ненадежна, а ненадежных людей мы на работу не берем.
 Улыбка сошла с лица Романа Уайлда.
 – Нам даже в голову не приходит брать на работу человека, если мы хоть на йоту сомневаемся в нем. – Он сверлил Феникс напряженным взглядом голубых глаз. – Тебя пригласили сюда на беседу?
 От тихой угрозы в его голосе у нее свело судорогой ноги.
 – Нет. – Она не позволит себя запугать этому великану только потому, что он такой большой. – Я понятия не имею о том, как получают приглашение сюда на собеседование.
 Но свою работу я знаю великолепно, и вам очень повезет, если мы договоримся. А об Эйприл Кларк я знаю только то, что она снимала квартиру там, где я сейчас живу, и то, что она была знакома кое с кем в Паст-Пик.
 Уголки его рта дрогнули, и снова проступили борозды на щеках.
 – Очень пылко, – обратился он к графине, не разжимавшей сплетенных в узел пальцев. – Вы обсуждали, в чем будет состоять работа в клубе?
 – Не полностью. Я сказала, что все мы – то есть партнеры – должны прийти к согласию, прежде чем примем окончательное решение о приеме на работу. – Графиня подошла к мраморной статуе и провела рукой по ее очертаниям. – Майлс и Пьер в Париже, поэтому нам придется несколько дней подождать. А теперь я хочу на некоторое время остаться с Феникс наедине. Мы договоримся, когда она придет в следующий раз.
 Очень прямолинейно.
 Так же прямолинейно, как спрашивать женщину, занималась ли она любовью с другими женщинами.
 Уайлд бросил в направлении Феникс равнодушный взгляд.
 – А разве у тебя нет встречи с Джеффри? Кажется, он говорил, что на сегодняшний вечер что-то намечено.
 Нахмурившись, графиня прошла через комнату и наклонилась над лежавшим на столе блокнотом. Она в раздражении поцокала языком:
 – Забыла. Это на меня не похоже. Оставь мне свой номер телефона, Феникс. Я позвоню.
 – У меня нет телефона, – солгала Феникс. – Роза не любит современных изобретений.
 – Современных изобретений? – Графиня фон Лейден презрительно наморщила нос. – Какая глупость. В таком случае нам придется договориться о следующей встрече. – Она внезапно оборвала себя на полуслове и повернулась к Роману Уайлду: – Если только у тебя не найдется времени, чтобы меня заменить, Роман.
 Он прошелся вдоль висевших на стене стеклянных полок, сдувая несуществующую пыль со стеатитовых скульптур, изображавших нечто непонятное Феникс.
 – Роман? – настойчиво произнесла графиня.
 – Что тебе пришло в голову?
 – Я уверена, ты и сам знаешь, – сказала его партнерша сквозь зубы. – Нам нужна всего лишь предварительная оценка. Тебе понятно?
 Он слегка улыбнулся и поклонился:
 – Конечно. Проделаю это с удовольствием.
 Феникс стало страшно. Ей нужно бежать отсюда, но она далеко не уйдет, если они этого не захотят.
 Графиня фон Лейден нервно огладила юбку, затем провела рукой по волосам.
 – Мне нужно убедиться, что все готово. – Она жестом подозвала Уайлда к себе, взяла его под руку и отвела на некоторое расстояние от Феникс. – Я хочу тебя кое о чем предупредить. – Поднявшись на носочки серых замшевых туфель, она зашептала ему в ухо.
 Глядя на Феникс поверх приглаженных волос на голове фон Лейден, он поднял прямые темные брови и произнес:
 – Правда?
 – Да. И мне не нужно тебе напоминать, что с нашей стороны не должно быть и речи о непрофессиональном поведении.
 – Конечно не нужно.
 От огонька в этих голубых глазах у Феникс загорелись щеки. Ей нетрудно было догадаться, что сейчас прошептала графиня. Она предупредила мужчину, чтобы он был готов к сексуальной атаке! Со стороны Феникс!
 От его смеха ее смущение перешло в раздражение. Он разглядывал ее с заинтересованным любопытством.
 Графиня проследила за его взглядом.
 – Внешность бывает обманчива, – сказала она. – Если ты думаешь, что ты можешь не…
 – Как тебе это только в голову пришло, – ответил он.  — Здесь нет ничего такого, с чем бы я мог не справиться.
 Слишком просто все получилось, подумал Роман. Слишком удачно. Он шел впереди Феникс по коридору, стены которого покрывал лимонно-желтый шелк. Мягкий ковер цвета слоновой кости поглощал малейший звук.
 Джеффри не оглянулся, когда выходил из секретной комнаты. В первый раз Роман спросил себя, почему Джеффри не осмотрелся, чтобы проверить, что его никто не заметил. Не потому ли, что так и было задумано – Роман увидит Джеффри и вход в комнату и поверит: тот не знает, что Роман в нее вошел? А не до конца выключенный громкоговоритель – чистая случайность? Или же это хорошо разработанный сценарий? И то, что казалось Роману улыбкой судьбы, на самом деле – искусная ловушка?
 – Куда мы идем?
 – В одну из рабочих комнат, – коротко ответил он Феникс.
 Она могла быть подсадной уткой. Наживкой, чтобы посмотреть, клюнет ли он, услышав имя Эйприл. Если дело обстоит так, значит, у кого-то есть причина думать, что он не тот, за кого себя выдает. Кто-то знает, что он пробрался в клуб и сделался его членом, а затем – совладельцем исключительно для того, чтобы его усилия поймать убийцу увенчались успехом. Он верил в то, что убийца – или, по крайней мере, тот, кто организовал убийство Эйприл – был здесь совсем рядом.
 Из окон на лестнице, ведущей вниз, открывался вид на реку Сноквалми. На этом отрезке она протекала мимо больших серых утесов, покрытых прожилками весеннего мха и увенчанных серебристыми елями.
 Снег на вершинах гор все еще блестел на фоне вечернего неба, с приближением сумерек окрасившегося в бледно-лиловый цвет.
 Когда ступеньки кончились, он остановился и отошел в сторону, жестом пропуская ее вперед.
 Проходя мимо него, она бросила на него быстрый, оценивающий взгляд. И не обернулась, когда он пошел вслед за ней. Такое самообладание ей нелегко далось.
 А что если Джеффри просто торопился? Та важная «встреча» действительно существовала? Роман видел, как Джеффри появился на лестничной площадке. Он заметил его дородную фигуру, когда тот, наклонив голову, спешил ко входу в подземное укрытие, известное только очень немногим избранным, которые входили в своего рода клуб внутри Пикового Клуба.
 Сэр Джеффри Фуллертон и вдова Ванесса, графиня фон Лейден, создали Пиковый Клуб для обслуживания богатых американцев, жаждущих, чтобы им потерли плечи крутые профессионалы, способные предоставить им к тому же потрясающие услуги в смежных областях – и при этом гарантировать абсолютную конфиденциальность.
 Справки, которые Роман исподволь наводил в течение нескольких месяцев, наконец привели его в клуб. По представлению одного благодарного знакомого со Среднего Востока он получил членство в клубе. Он очень быстро сообразил, что единственный способ продолжить расследование – это оказаться по другую сторону ведения дела.
 Проанализировав состав партнеров – графиня, два аристократа, служившие раньше в преступных британских военных подразделениях, и швейцарец, имеющий связи и в банковских, и в военных кругах, – Роман понял, в каком направлении нужно действовать, чтобы достичь цели. Вначале его попытки встретили резкий отпор. «Руководство» не искало больше партнеров. Он продолжал капать им на мозги, пока не убедил, что в роли таинственного бывшего морского пехотинца, служившего в отборных частях СЕАЛ, он мог бы привлечь и мужчин, и женщин, зачарованных иллюзорной скрытой властью, приписываемой этим войскам.
 Пока все шло хорошо. Демобилизация из флота заняла много времени и была самым трудным решением в его жизни, но, когда все закончилось, в его душе воцарился мир, – может быть, впервые за долгие годы. Его новая жизнь принесла много такого, что старая жизнь не в состоянии была дать. На гражданке ему предстояло не меньше сражений, чем в военном подразделении.
 – Вот мы и пришли, – сказал он, протянув руку через плечо Феникс, чтобы, толкнув, широко распахнуть дверь. – Мы очень много трудимся над тем, чтобы предоставить нашим клиентам все возможные и невозможные удобства.
 Она осторожно вошла в помещение, оглядываясь так, будто ожидала, что кто-нибудь или что-нибудь сейчас выскочит из-за двери или из-под стола, покрытого соболями – настоящими соболями.
 Роман закрыл дверь и запер ее на ключ.
 Ее руки крепче сжали комок шелкового трикотажа, который дала ей Ванесса.
 – Мы сейчас проделаем все в точности так, как будет, если ты придешь к нам работать, – сказал он. Будь на то его воля, он бы поместил камеру прямо над столом. – Если член клуба не высказывает других пожеланий, мы запираем все двери во время сеансов: конфиденциальность для этих людей – дело первостепенной важности. Они очень важные персоны. Из разных миров, но все – очень высокопоставленные, и мы не задаем вопросов – если только они сами о себе не заговорят.
 – Они приезжают сюда, чтобы поддержать форму? – спросила Феникс, изучая зеркала в золоченых рамах, вставленные в ниши, которые располагались вдоль стен, облицованных нежно-розовым алебастром.
 Стоя рядом, Роман внимательно рассматривал ее. Если она притворяется, то делает это неплохо.
 – Они приезжают развлечься. Сбросить маску благопристойности. Они приезжают сюда, чтобы свободно распоряжаться своими телами. И то же самое с их мозгами. Они хотят раскрепостить их так, как могут позволить только в стенах этого здания, охраняющего их безопасность. Я думаю, ты знаешь, что я имею в виду.
 У Феникс, как и у всех рыжеволосых, была светлая кожа – светлая и усыпанная веснушками, которые Ванесса нашла такими интересными. Сейчас яркий румянец залил всю доступную его взору кожу. Она ему не ответила.
 – Не собираешься же ты притворяться, будто думала, что это нечто наподобие модного курорта?
 Она пожала плечами:
 – Нет конечно, – и рассмеялась.
 Он не был, однако, в этом уверен, но продолжал:
 – Люди приезжают сюда, чтобы осуществить свои фантазии. – Будь осторожен, напомнил он себе. Не торопись, а то выдашь себя, ведь все записывается. – Они много платят, а наша работа – обеспечить их тем, за что они платят, моя же задача – выяснить, вписываешься ли ты в нашу программу. Сколько тебе лет?
 – Тридцать. А тебе сколько лет?
 Он усмехнулся:
 – Кто из нас проводит собеседование?
 – Спрашивать о возрасте у поступающего на работу – незаконно.
 – Я спросил неофициально. Мне тридцать шесть. Ты замужем?
 – Нет.
 – А когда-нибудь была?
 – Нет. А ты женат?
 – Ты хочешь здесь работать?
 – Да.
 – Очень?
 Она облизала губы прежде, чем ответить.
 – Я ужасно хочу здесь работать.
 – Хорошо. Вот так и будем: я спрашиваю – ты отвечаешь. – Джеффри и Ванессе это понравится. – Где ты до этого работала? Массажисткой?
 – В Стокгольме. Я вернулась в Штаты чуть больше года назад и еще нигде как следует не обосновалась, поэтому работаю где придется.
 – Я понимаю, что тебе хочется быть массажисткой.
 Она на секунду отвела глаза. Она знала, что сказала ему про нее Ванесса.
 – Графиня сказала, ты ее заверила в том, что можешь держать свои аппетиты под контролем.
 Румянец стал еще гуще.
 – Я держу себя в руках в любых ситуациях. У меня никогда не было с этим затруднений.
 – Правда? А мне кажется, именно с этим у тебя затруднения.
 Она отвернулась и опустила глаза, очевидно забыв, что он видит ее в зеркалах со всех сторон. Как только она повернулась к нему спиной, она прижала кулак ко рту и крепко зажмурила глаза.
 С другой стороны, если все это розыгрыш, она знает, что он видит ее в зеркалах, и специально для него изображает беспокойство.
 – Если ты уже освоилась, – сказал Роман, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, – мы можем начинать. Я немного великоват, но некоторые из наших клиентов тоже не маленькие. И у меня тугие мышцы. Справишься?
 Она кивнула:
 – Конечно. Тебе когда-нибудь раньше делали поперечное растирание?
 Он снял рубашку через голову.
 – Мне делали все виды массажа, Феникс. Мне нравится, когда массаж тяжелый и глубокий. Побольше давления. Ты можешь сделать то, что мне нравится?
 – Где простыни?
 – Мы не пользуемся простынями.
 – Да, конечно, – немедленно согласилась она. Расправив плечи, она положила сверток на полку рядом с баночками массажного крема. – Ты любишь музыку?
 Вместо ответа, он распахнул створку зеркала и включил музыкальную систему, спрятанную в шкафчике. Уитни Хьюстон, всхлипывая, томным голосом звала своего любимого.
 – Графиня умеет определять размер на глаз. Одежда должна тебе подойти.
 Феникс перевела взгляд с него на выданную ей форму. По движению ее подбородка он понял, что она приняла решение. Когда она начала снимать футболку через голову, он принялся расстегивать джинсы, заставив себя сконцентрироваться на том, что делает. Он всего лишь мужчина, мужчина, который слишком долго вожделел женщину.
 Подняв голову, он увидел, что она надевает на плечи бретели. Ее соски приподнимали мягкую ткань, о чем она, должно быть, знала. Продолжая смотреть в сторону, она запахнула юбку на талии, застегнула ее и спустила джинсы, на мгновение обнажив длинные, белые, стройные ноги на всю длину до коротких черных трусиков.
 – Красивые ноги, – сказал он.
 Она осматривала ярлыки на баночках.
 – Спасибо.
 – Это что, новый метод?
 – Новый?
 – Массаж через ощущения.
 Одна из баночек привлекла ее внимание. Она отвинтила крышку.
 – Массаж всегда идет через ощущения.
 – Верно. Но время от времени не плохо бы поглядывать на клиента. – Он растянулся на кровати лицом вниз и, скрестив руки, поставил на них подбородок. Ему не очень нравилось то, на что он решился, но разве у него был выбор? Нападая, он лишь оборонялся. Он будет ее провоцировать, предлагая получить удовольствие от соприкосновения с ним. Он на нее надавит и посмотрит, выдержит ли она. Если она сумеет сдержаться, они по крайней мере неплохо проведут время. Камеры снимут хорошую работу маленькой массажистки, а он сделает то, что от него требуется, и при этом не выдаст себя.
 Если Феникс не выдержит, он должен удостовериться, что она без проблем выберется отсюда – и больше не вернется. В любом случае он должен стать тенью этой дамочки.
 Вся штука в том, чтобы она об этом не узнала. Но ведь Роман был профессионалом и умел это делать очень хорошо. Феникс закрыла крышку, поставила баночку на место и взяла другую.
 Тянет время.
 – В чем дело? У нас нет того, что тебе нужно?
 – Я всегда знакомлюсь с оборудованием.
 Как же. Со всеми шестью банками.
 Система найма на работу, существовавшая в клубе, была рассчитана на дураков. К тому времени, когда претендент был втянут в одну из игр, изобретенных Джеффри и Ванессой, обещанные награды были столь высокими, а перспективы общественного разоблачения столь ужасными, что дальнейших уговоров уже не требовалось. Насколько знал Роман, проколов не было.
 За исключением Эйприл.
 С каждой минутой он все больше убеждался в том, что Эйприл работала в клубе, а потом стала представлять собой угрозу для его владельцев. То, чем все это кончилось, навсегда останется в его памяти.
 Феникс слишком уж медлила.
 – Подойди сюда, – сказал он ей.
 – Возьмем, пожалуй, вот это. – Она открыла очередную крышку.
 – Подойди сюда и дай мне свои руки. Я хочу убедиться, что они теплые.
 – Они очень скоро разогреются.
 – От моей голой задницы? Нет уж, спасибо. Подойди сюда. Она повернулась к нему, и на этот раз в ее лице не было ни кровинки. Ее взгляд остановился на его лице, затем пробежал по его телу. Она разомкнула губы, да так и осталась с открытым ртом. Феникс там громко сглотнула, что заглушила голос Уитни Хьюстон.
 Роман поднялся на локтях и протянул ей правую руку:
 – Не так быстро, милая. Немного терпения. Только если я получу свое – и тебе достанется. Тебе поможет, если мы прикроем стратегические объекты?
 Она наконец закрыла рот и глубоко вдохнула. Классные грудки, но очень уж дрожат. Она дрожала с головы до ног, и ему оставалось только надеяться, что от возбуждения.
 – В ванной есть полотенца. Открой второе зеркало от угла, позади тебя. Справа от угла. Прикрой все, что тебя отвлекает.
 Она потрясла головой. Ее взгляд прошелся по его позвоночнику, по голым ягодицам и ногам.
 – У меня очень сильное воображение, мистер Уайлд. И если уж что-то произвело на меня настоящее впечатление, я этого никогда не забуду. Полотенце ни капельки не поможет. Ну что, поехали?
 – Ты меня убедила, – ответил он, довольный тем, что лежит на животе и она не видит, как он возбужден.




 Глава 3


 Он лежал перед ней.
 Обнаженный.
 Прекрасный.
 Всем своим существом источавший опасность.
 Феникс перевела взгляд от его вытянутой руки к внимательным глазам. Ну что, рискни, вызывающе говорили они.
 Что ж, она рискнет. Ради Эйприл, которую больше некому защитить, она рискнет.
 – Ты уверен, что выдержишь это как настоящий мужчина? – спросила она, доставая крем из баночки, которую держала в руке. – И холодные руки тоже? Стиснешь зубы и перетерпишь?
 – Я уже перетерпел, – невозмутимо произнес он. – Поставь это на место и подойди сюда. Урок первый: ты должна делать все, что хочет клиент. Что бы он ни захотел. Ты с ним не споришь, не задаешь вопросов, не пытаешься переубедить. Если он чего-то хочет, значит, и ты этого хочешь. Поняла? Феникс поставила баночку обратно на полку.
 – Как тебя зовут? – спросил он.
 – У меня нет имени.
 – У всех есть имя.
 Она сделала шаг в его сторону:
 – У меня нет такого имени, которое я хотела бы носить. Мои родители были садистами.
 Он не улыбнулся.
 – Феникс – это твоя фамилия?
 Она медленно протянула ему руку:
 – Ви Джи Феникс. Тридцати лет. Не замужем. Родилась в Нью-Йорке. В настоящий момент ищу место, где могла бы обосноваться.
 Холодные, мозолистые, сильные пальцы обернулись вокруг ее руки и потянули.
 – Другую руку, Ви Джи Феникс. – Не дожидаясь, пока она послушается его, он сложил ее ладони, зажав их в своих руках, и потер.
 Дрожь, начавшись у нее в затылке, прошла по позвоночнику и дальше вниз, затихнув под коленками. Загадочный человек мистер Уайлд. И сексуальный, самый сексуальный мужчина, с которым она была так близко.
 – Холодные, – прошептал он. Его большие пальцы описывали круги на ее указательных. – Ты же знаешь, что может случиться с мужчиной от холодных пальцев. Мы этого не хотим.
 Еще раз жаркая волна накатилась ей на грудь и прошла по телу. За сегодняшний день она успела покраснеть столько раз, сколько не случалось за многие годы.
 – Ну что, согрелись? – Она попыталась высвободить руки.
 Он не выпускал ее.
 – Не совсем. – Продолжая держать ее руки в своих, он поднес их к самым губам и нежно подул.
 – Кто-нибудь делал так, когда ты ребенком возвращалась с мороза?
 Феникс не могла говорить. Кожу на голове жгло и покалывало. И лицо. И кончики сосков.
 Перехватив ее руки за запястья, он еще раз обдал ее пальцы теплым, щекочущим дыханием и улыбнулся, увидев, что они сжались в кулаки.
 Хорошо, что он не может заглянуть ей в туфли.
 – Тебе придется поработать локтями, – сказал он. – Чтобы массаж был глубже.
 Швед Йоран был большой поклонник работы локтями. Он был большой поклонник того, что привлекало к нему поток счастливых клиенток, плативших за несколько сеансов в неделю.
 – Конечно локтями, – сказала Феникс. Каким-то чудом голос прозвучал бесстрастно. – И если понадобится, коленями, – добавила она, не задумываясь.
 – Да, конечно, мэм. Ну, я готов. Начнем испытание. Он задержал долгий взгляд на ее груди, чтобы оценить, чего достиг он своей маленькой игрой. Если бы он мог проникнуть взглядом внутрь! Ледяная Феникс, как окрестили ее коллеги в Оклахоме, очень быстро начав таять, теперь полностью расплавилась. Внутри ее была жидкость. И кое-где снаружи – тоже.
 Опять этот проклятый румянец.
 Он отпустил ее запястья, опустил лицо на стол и вытянул руки вдоль туловища.
 – Начинай, – неразборчиво пробормотал он. Феникс бросила взгляд на запертую дверь. Пошевелив онемевшими пальцами, она зачерпнула горсть тягучей мази из баночки, которую оставила открытой. Осторожно, для пробы, она смазала левое плечо, участок под твердыми, выпуклыми мышцами, не сократившимися даже тогда, когда она намеренно усилила давление.
 Теплый и неподдающийся. Она смазала оба плеча и руки до локтя, а он в это время повернул лицо, и она увидела, что глаза его закрыты.
  Забудь о нем. Ты должна забыть про мужчину и помнить об Эпприл. Эйприл тогда сказала, что встретила здесь одного удивительного человека, который ждет не дождется, когда она выйдет за него замуж. Человек этот имел отношение к клубу. И Феникс не могла даже попытаться связаться с Эйприл, потому что личные звонки работникам не разрешались. У Феникс тогда уже возникли смутные подозрения, но Эйприл только смеялась в ответ и заверяла ее, что беспокоиться не о чем.
 Музыка изменилась, стала медленнее. Послышался одинокий звук рожка.
 Кожа его блестела. Тени играли на золотистом фоне.
 Феникс прошлась по позвоночнику до талии сначала двумя пальцами, а затем – костяшками, надавливая всем весом.
 – М-м, – одобрительно отозвался он.
  Мужчина, имеющий отношение к клубу. Он никак не отреагировал, услышав имя Эйприл. Но люди здесь необычные, и реакции у них тоже необычные, – они, наверно, так хорошо отточены и управляемы, что прячутся прежде, чем появляются.
 Она погладила спину от позвоночника к бокам. Широкая, красивая, невероятно мощная спина.
 Графиня упомянула четырех своих партнеров. Сколько же среди них мужчин? И который из них был связан с Эйприл? Она говорила, что человек нашел ее в оздоровительном клубе в Сан-Франциско, где она работала инструктором. Он убедил ее приехать сюда. Безусловно, это был один из владельцев – один из партнеров.
 Роман Уайлд мог быть этим человеком, мужчиной, имя которого Эйприл – пока – не могла назвать. Правда, Эйприл любила пофантазировать насчет мужчин. Не надо об этом забывать. Но во время их разговора Эйприл была не такой, как всегда, молодой и радостной и полной надежд.
 Такой Феникс ее никогда раньше не знала.
 Она продолжала работать, обхватив руками бока Уайлда, не забывая время от времени надавливать большими пальцами. Он, видимо, загорал раздевшись догола.
 – Я, кажется, еще не встречался с сексоманкой.
 Феникс подпрыгнула и отдернула руки.
 Его губы скривились в довольную ухмылку.
 – Значит, ты потихоньку заводилась и я застал тебя врасплох?
 – Ты себе льстишь.
 – Расскажи-ка мне, что значит быть сексоманкой?
 – Я… – Крепко сжав губы, она с новой силой накинулась на его мускулы. Она принялась тузить их кулаками, как это делал Йоран. С мрачным удовлетворением она увидела, как Роман вздрагивает от боли.
 – Некоторые люди вроде тебя ловят кайф от боли. Когда испытывают боль сами – и доставляют ее другим. Это правда?
 Феникс обработала локтем его правую трапециевидную мышцу и двинулась к лопатке.
 – У-у, милая. Ну и локоточки у тебя! Почти больно. Больно, но приятно. Так больно, что хочется еще. Тебе это доставляет удовольствие?
 Ответом была та же самая процедура на левой стороне. Движение было таким быстрым, что его рука обхватила ее талию прежде, чем она успела отреагировать.
 – Я тебе немножко помогу, – произнес он, улыбаясь и не раскрывая глаз. – Тебе хорошо?
 – Отпусти.
 – Ах, ах. Клиент всегда прав, помнишь? Клиент всегда заказывает музыку.
 Если положение станет щекотливым, она ничего не сможет поделать.
 – Клиент заказывает музыку, – согласилась она, еще раз бросив взгляд на дверь.
 Он слегка ущипнул ее чуть ниже талии. Она судорожно вдохнула.
 – Тебя приятно потрогать.
 Не может быть, чтобы она была женщиной его типа, – разве только все женщины его типа.
 – Тебя тоже приятно потрогать. – Можно ему и подыграть. Он открыл глаза:
 – Расскажи, что с тобой происходит. Шаг за шагом.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Я хочу узнать, что ты чувствуешь, когда делаешь мне массаж. Я клиент, и я хочу знать, что происходит с сексо-манкой, получающей удовольствие, массируя мужчин – и женщин тоже? Мне кажется, у нас есть клиенты, которые вдохновятся, если будут знать, что возбуждают тебя. Я даже уверен, что такие есть.
 «Ой, мамочка». У нее засосало под ложечкой.
 – Женщины на меня ровным счетом никак не действуют, дружок.
 – Жаль, – произнес он. – Это плохо. Ты должна научиться быть милой со всеми.
 – Милой, – пробормотала она. – Я и так очень мила. Он провел пальцами вверх-вниз под шелковым поясом у нее на талии, затем положил руки на ее голую спину и начал поглаживать.
 – Конечно же, ты очень мила, Феникс. У меня уже возникают вполне определенные мысли насчет того, чего именно я от тебя хочу. Я напугал тебя?
  До смерти. 
 – Я не ребенок, мистер Уайлд. И мне все это знакомо.
 – Поработай с косыми мышцами.
 Она хотела подойти к нему сбоку, но он остановил ее:
 – Я хочу, чтобы ты оставалась на месте. Ты можешь дотянуться.
 Как только она склонилась над его спиной, он схватил ее руки чуть пониже плеч и легкими, едва ощутимыми движениями провел по весьма чувствительным внутренним поверхностям.
 Феникс остолбенела.
 – Что ты чувствуешь? – спросил он.
 Она овладела собой:
 – Щекотно. А ты что чувствуешь?
 – Мне захотелось выяснить – ты везде такая же мягкая?
 – Вот уж чего не скажешь о тебе.
 – Расскажи мне об этом. Это было сверх ее ожиданий.
 – У тебя очень напряженная шея. – Она показала, какая именно. – Мягкие волосы. На удивление мягкие. – Они слегка завивались. Феникс рассеянно дотронулась до завитков и слегка погрузила пальцы в волосы над затылком. – Вы не расслабились, мистер Уайлд. Не напрягайся. Расслабься. Дыши животом.
 – Да, мэм.
 Она не знала, дышит ли он животом, но от рук ее он перешел к бокам и, продолжая завораживающе поглаживать их, с тягучей, невыносимой медлительностью провел затем по внешним сторонам ее груди и, слегка щелкнув большими пальцами по выпуклостям под сосками, обхватил ее за талию.
 – Я расслабляюсь, – сказал он. – А ты?
 – Не разговаривай.
 Его привлекла полоска обнаженной кожи между юбкой и блузкой. Сначала он потрогал ее кончиками пальцев, потом их тыльной стороной, затем – основаниями ладоней, а потом сомкнул руки у нее на талии, дав понять, насколько бесполезно сопротивление.
 – Ниже, – пробормотал он.
 «Ниже» означало, что она вытянулась, пока не уперлась ребрами в его плечо.
 – Будет проще, если я встану рядом с тобой, – сказала она.
 – Кому проще?
 – И мне, и…
 Она почувствовала, как он обхватил ее бедра, и мысли ее спутались. Она замолчала. Он слегка дернулся, когда она, обработав его бедра, перешла к животу.
 – Вот так хорошо, Феникс. Очень хорошо. Как ты себя чувствуешь?
  Как в огне. 
 – Важно, как вы себя чувствуете.
 – Держу пари, что под юбкой и под этими черными трусиками у тебя все блестит.
 – Богатое воображение. – Когда она найдет Эйприл, то задаст ей за это жару. – Отвлекись и не думай ни о чем. Так ты усилишь впечатление.
 – М-м. Я хотел бы усилить впечатление. – Перехватив пониже и сжав покрепче, он притянул ее еще ближе к себе.
 Она закрыла глаза: ей стало больно.
 – Такая работа меня очень удовлетворяет.
 Эти ощущения были знакомы ей, но давно забыты и никогда уже не возникали в сколько-нибудь схожих обстоятельствах.
 – Удовлетворяет? – Он ухитрился приблизить губы к соблазнительной полоске кожи. На нее обрушился град лихорадочных поцелуев, сопровождавшихся щекочущими движениями языка и покусыванием крепких зубов.
 Ноги Феникс готовы были подкоситься. Она переместила руки ему на затылок. Это было ошибкой. Улыбнувшись, он положил руку ей на грудь, прикрытую зеленым шелковым трикотажем.
 Она встретила прямой взгляд его блестящих голубых глаз.
 Улыбка была ему к лицу. На Феникс же она действовала разрушительно.
 – Что ты думаешь? – спросил он.
 –  А ты что думаешь?
 – Я думаю, что ты – отчаянная.
 – Ну что ж, спасибо.
 – И чертовски сексуальна.
 Она отвела взгляд:
 – Поработать над твоими ногами?
 – А что если я поработаю над твоими?
 У нее перехватило дыхание.
 – Сколько человек у вас работает?
 – Ты поменяла тему. Так нечестно. Немного. Мы очень тщательно отбираем людей.
 – И много народу к вам приходит?
 – Никто не приходит. Мы сами приглашаем.
 – А я пришла.
 Он нашел место, где запахивалась юбка, и скользнул в разрез рукой.
 – Ты – особенная.
 Феникс стояла не шелохнувшись.
 – Красивые ноги. – Ему было достаточно прикосновения, чтобы мысленно дорисовать картину.
 – Ты танцуешь?
  Не на столе. 
 – Случается.
 – Готов поспорить, что ты прекрасно двигаешься.
 Рука продолжала настойчиво изучать.
 – Мне это говорили.
 – Но чтобы это знать, нужно посмотреть, так ведь? На этот раз рука нежным движением исследовала шов на ее трусиках и опустилась в пах.
 От неожиданности она вскрикнула и подпрыгнула.
 – У тебя там чувствительное место?
 – А у тебя разве нет?
 – Опять отвечаешь вопросом на вопрос. Непослушная девчонка.
 Рука уже под кружевной окантовкой трусиков.
 Феникс затаила дыхание. Она наказала его, царапнув ногтями, но рука его, коснувшись волос, не остановилась.
 – Они тоже рыжие?
 Если она пройдет испытание, дальше, может быть, будет полегче.
 – Темно-рыжие.
 – М-м. Приятно об этом подумать. Ты когда-нибудь кончаешь во время работы?
 В ней мгновенно вскипел гнев.
 – Постоянно. Пока я работала с тобой, я уже два раза кончила.
 – Да, и в самом деле отчаянная. – Он пошевелил пальцами. – Я думаю, что ты врешь, но, по-моему, не много надо, чтобы эта ложь стала правдой.
 Ее затрясло. Желание было так сильно, что она задыхалась. Это чисто физическое влечение, сказала она себе. Чисто физическое – ведь в этого человека могла быть влюблена Эйприл. А Феникс не собиралась вдруг брать в привычку заниматься сексом с первым встречным.
 Он убрал руку и поднялся на локтях. Волосы его были взъерошены, мышцы на шее и груди напряжены. Глаза потемнели от возбуждения.
 Переведя дыхание, она произнесла:
 – Теперь на спину. Посмотрим, как обстоят дела с другими местами. Интересно, они такие же твердые?
 – Очень твердые, – произнес он тихим голосом. – Такие твердые, что в любую минуту могут взорваться.
 – А я здесь на что? Переворачивайся.
 Он улыбнулся ослепительной улыбкой:
 – Либо ты очень наивна, либо ты – именно то, без чего клуб не может обойтись.
 Раз уж она зашла так далеко, она не станет поворачивать назад.
 – Надеюсь, сейчас вы это поймете. Перевернитесь, мистер Уайлд.
 Одним движением он сделал то, о чем она просила. От того, что она увидела, кровь отлила у нее от лица. Сегодня ей пришлось немало испытать – и не раз удивиться. И этот мужчина не стеснялся шокировать ее. Ему, собственно, нечего было стесняться.
 Феникс медленно подошла и встала рядом. Она положила ладонь ему на живот и пробежала пальцами по темным волосам, сужавшимся в мягкую линию.
 Он зажал язык между зубами и шумно задышал.
 – Ты часто делала эротический массаж?
 Она даже не знала, что это такое.
 – Часто.
 Воображение у нее неплохое.
 Он прищурил глаза:
 – Тебе это нравится?
 – Это искусство. А я как актриса на сцене. Если я сыграла хорошо, я счастлива.
 Уайлд обхватил рукой ее шею и притянул ее лицо к своему. Она закрыла глаза, ожидая поцелуя.
 – Что ты теперь чувствуешь? – прошептал он ей прямо в губы. – Ты хочешь меня, так ведь?
 Она не открывала глаз.
 Он медленно провел языком по ее нижней губе, и она почувствовала, как обмякло ее тело.
 – Ну что же, – прошептал он. – Ты выдержала испытание, Ви Джи Феникс.
 Она широко открыла глаза и уставилась ему в лицо. На нем снова проступили жесткие, резко очерченные линии.
 – Выдержала? – переспросила она. Ее тело все еще было тяжелым от желания.
 – Ты массажистка что надо. – Он приподнял ее, одновременно перебрасывая ноги через край стола. – Я скажу Ванессе, что мы будем дураками, если не возьмем тебя на работу.
 Ошарашенная, Феникс сделала шаг назад.
 Уайлд встал на ноги, натянул рубашку и джинсы и запихнул ноги в кроссовки.
 – Я провожу тебя. Мы с тобой еще встретимся. Кстати, забудь про мистера Уайлда. Меня зовут Роман.




 Глава 4


 Возраст Розы Смодерс был тайной, которую она явно не собиралась никому выдавать. Кожа ее была свежей и без морщин, а карие глаза – яркими и чистыми. Феникс переехала в квартиру над гаражом три недели назад, но ей пока удалось увидеть, чтобы Роза укладывала свои светлые волосы иначе, чем в тяжелый, тугой узел.
 Сегодня вечером Роза сидела в загроможденной цветами гостиной своей белой виллы, что находилась в трех милях от города, с непроницаемым выражением на лице. Ее мягкие губы были плотно сжаты, а не менее мягкие пальцы крепко сплетены у нее на коленях.
 Комната была наполнена сладковатым запахом роз, которым веяло от букетов тепличных цветов, доставлявшихся сюда каждую неделю. На этот раз розы были белыми, с алой сердцевиной.
 – Ты сказала, что уверена – Эйприл скоро вернется, – произнесла Феникс. Две предыдущие попытки вытащить что-нибудь из Розы не имели успеха.
 Она вернулась из Пикового Клуба, переживая все случившееся, решительно настроенная найти Эйприл, а потом уехать из штата Вашингтон со всей быстротой, на которую способен ее заезженный коричневый «шевроле».
 – Она вернется. Она сказала, что вернется. Ты же ее подруга, ты должна знать, что она всегда делает то, что обещает.
 Роза встала с дивана и потянулась за каталогом, стоявшим на одном из трех стеллажей высотой до подлокотника. Расправив большим пальцем страницу, она протянула каталог Феникс:
 – Это платье на мне так же выглядит?
 С картинки самоуверенно глядела модель, с руками на бедрах и задранным кверху подбородком. На ней было надето облегающее черное, отделанное бисером платье длиной ниже колена, с узкими рукавами и вырезом, бесстыдно углублявшимся между внушительными грудями.
 Феникс перевела взгляд с картинки на Розу.
 – На тебе оно выглядит лучше, Роза, – честно призналась она. – Ты в нем просто сногсшибательна.
 По губам Розы пробежала довольная улыбка.
 – А туфли?
 На ней были те же туфли, что и на модели, – из черного атласа, с усыпанными блестками каблуками. В ее ушах висели те же хрустальные серьги, что и на картинке, а на шее блестело подобранное к ним хрустальное ожерелье.
 – Туфли потрясающие. И все остальное тоже. Теперь нужно только, чтобы кто-нибудь потрясающий тебя куда-нибудь сводил.
 Как она того и ожидала, Роза отвернулась и начала перелистывать страницы каталога. Потом пошла и села на краешек стула, стоявшего перед роскошным белым роялем, заставленным фотографиями в серебряных рамках. Она вела себя так, словно Феникс уже не было в комнате. Время теперь имело гораздо большее значение, чем Феникс ему придавала до приезда в Паст-Пик. Ей нужно было не только найти Эйприл, но и решить, что дальше делать в жизни. Одинокая, без точки опоры, она была слишком уязвимой. Сегодняшнее происшествие доказало это.
 Она поднялась с глубокого кресла, подошла к Розе и встала у нее за спиной.
 – Хороший сегодня денек? – неожиданно спросила Роза.
 – Очень хороший. Везде почки. И крокусы. Люблю крокусы.
 – Да ну! Уже в это время года…
 – Сколько ты здесь живешь? – Морт и Зельда предупредили Феникс, чтобы она не давила на Розу, пытаясь вытащить информацию о ней самой, но любопытство заставило ее хотя бы попытаться получить некоторые ответы.
 – Я родилась в Джорджии. – Голос Розы не утратил мягкого южного акцента. – Мой отец не захотел там оставаться после того, как мамы не стало. Мы приехали сюда. Это было очень давно.
 Зельда говорила, что, по-видимому, никто ничего не знает о Смодерсах, кроме того, что отец Розы был очень бо-гат и, когда он умер, Роза сделалась его единственной наследницей.
 – Ты еще училась в школе, когда вы приехали в Вашингтон?
 Роза пробежала пальцами по закрытой крышке:
 – Папа купил мне этот рояль, когда мне было восемь лет. Папа немногим мог мне помочь, но очень беспокоился.
 – О тебе?
 – В мире так много злых сил, так много способов хорошего человека превратить в плохого. Отец меня от всего этого оберегал.
 Феникс поежилась:
 – Я видела, как вчера проверяли твою машину. Она великолепна. – Механик из гаража в Паст-Пик долго распространялся по поводу замены масла в автомобиле, на котором ни разу не ездили.
 – Подарок от папочки на шестнадцатилетие, – произнесла Роза с мечтательной улыбкой.
 Это означало, что Смодерсы приехали сюда, по крайней мере, когда Розе было шестнадцать лет, если не раньше.
 – Твой отец никогда не задумывался над тем, чтобы снова жениться?
 Роза захлопнула каталог:
 – Евангелина что-то приготовила. Пахнет очень соблазнительно. Поужинаешь со мной? Я бы чего-нибудь перекусила.
 Другими словами, никакой личной информации пока больше не будет.
 – Я обещала пойти поработать несколько часов в «Повороте». Там у них и поужинаю.
 Роза кивнула:
 – Ты ведь не разговариваешь там с незнакомыми людьми?
 – Иногда разговариваю, – удивившись, ответила Феникс. – Я же официантка.
 – В следующий раз, когда сюда заглянет Зельда, надо сказать ей, чтобы она внимательнее за тобой присматривала. Так же как за Эйприл. С незнакомыми людьми всегда нужно быть очень осторожной. Иногда незнакомец может заставить тебя сделать такое, чего ты никогда обычно не делаешь.
 Феникс почувствовала, что улыбка сошла с ее губ. Как права Роза! Сегодня незнакомец достиг примечательных результатов. Он превратил Феникс в. то, кем она никогда еще не была, – в абсолютно сексуальное создание. А потом он сказал ей убираться и ждать, пока он снова не свистнет ей, как собачонке, чтобы она прибежала.
 – Как бы там ни было, – продолжала Роза, – никогда не садись в машину к незнакомому человеку. Знаешь, некоторые уже так делали. Вполне добропорядочные и верующие люди. А потом исчезали. Пропадали. И больше не возвращались.
 – Я не буду садиться в машины к незнакомым людям, – механически произнесла Феникс. – О чем вы говорили с Эйприл?
 – Почему ты спрашиваешь? – Роза уставилась на Феникс пристальным взглядом. – Если она твоя подруга, то ты все о ней уже знаешь.
 Феникс пожала плечами, но поняла, что вела себя неосторожно.
 – Я ее долго не видела. Мне интересно, что произошло за это время. – Морт и Зельда решили – все они достигнут большего, если Роза не заподозрит, что Феникс усиленно разыскивает Эйприл, будучи уверенной в ее странном исчезновении. Владельцы «За Поворотом» не выпускали Розу из поля зрения, регулярно поставляя продукты для Еванге-лины, ее экономки, жившей вместе с ней. Они знали о хрупком здоровье Розы и о том, что о внешнем мире, и манившем, и пугавшем ее, она привыкла узнавать из рассказов Эйприл.
 – Эйприл на Среднем Западе.
 Для Феникс это сообщение было как удар молнии.
 – На Среднем Западе? Откуда ты знаешь?
 – Она мне оттуда пишет. Меня удивляет, что она тебе не написала.
 – Я много переезжала с места на место. – Феникс знала по опыту, что, если она проявит слишком много интереса, Роза переменит тему.
 Когда Феникс впервые пришла в ресторан к Морту и Зельде, чтобы навести справки об Эйприл, те отвечали очень уклончиво. Постепенно они раскрылись и сообщили, что Эйприл пришла к ним в поисках квартиры. Они подумали, что Розе неплохо было бы пообщаться с новым человеком, и были правы. Она взяла Эйприл к себе и очень скоро привязалась к ней. Эйприл продолжала заходить в «Поворот» еще почти год, а затем, без всякого предупреждения, перестала заглядывать. Они боялись, как бы с ней не случилась какая-нибудь неприятность, но ничего не могли разузнать, потому что Роза утверждала: Эйприл уехала ненадолго.
 И тогда они предложили Феникс – которая приехала в Паст-Пик, зная адрес Эйприл – попросить у Розы сдать ей жилье, не показывая своего истинного беспокойства об Эйприл. Черные глаза Зельды затуманивались от переживаний, когда она рассказывала, как несчастна была Эйприл и что она приходила в «Поворот» только затем, чтобы поговорить с людьми, которым от нее ничего не было нужно, с людьми, которые могли ее выслушать.
 О чем говорила Эйприл? О своих мечтах. О замужестве о детях и о доме; о том, что скоро все это у нее будет, если она немного потерпит.
 Почему Роза не знала, что Эйприл работает в Пиковом Клубе? Потому что Эйприл была очень привязана к Розе и боялась задеть ее чувства. Роза была недостаточно светской чтобы принять существование клуба, созданного для удовлетворения капризов богатых, влиятельных и пресытившихся людей, – мысли о таком клубе нарушили бы ее покой. Она бы своим нытьем заставила Эйприл бросить работу.
 – Хочешь взглянуть на открытки от Эйприл? – Голос Розы звучал озабоченно. Иногда Феникс казалось, что Роза довольна своей жизнью. Иногда она была уверена, что в этой женщине живет страстное и единственное желание – желание принадлежать к тому миру, который так ее пугал.
 – Если ты не против, то с удовольствием, – сказала Феникс, тщательно скрывая любопытство.
 Роза поднялась и подошла к изящному белому с позолотой бюро. Она открыла крышку, выдвинула ящик и достала небольшую пачку открыток, перевязанных белой ленточкой. Развязав ленточку, она протянула верхнюю открытку Феникс.
 – Вот, – сказала она. Рука ее слегка дрожала. – Открытка от моей Эйприл. Она такая милая девочка. Такая заботливая и добрая. Она обязательно вернется, вот увидишь.
 Пшеничные поля под ослепительно голубым небом. У Феникс так и чесались руки перевернуть открытку и прочесть.
 – Это в Канзасе, – сказала Роза. – Видишь, что пишет Эйприл?
 У Феникс перехватило дыхание.
 – Ты точно не будешь возражать, если я прочту?
 – Конечно нет. Ты мне нравишься. Ты хорошая, как Эйприл. Ты не осуждаешь меня за то, что я такая.
 Такое утверждение удивило Феникс.
 – Ты чудесная, Роза. Честная и щедрая – и порядочная. – Она перевернула открытку.  Привет, Роза. Тебе бы здесь понравилось. Все по-простому, и люди простые – не юлят и не притворяются. Иногда я думаю, что все честные люди на земле исчезли, но это не так. Всего хорошего. Целую, Эйприл. Феникс смахнула слезу с ресниц и взглянула на почтовый штемпель: Канзас-Сити весной прошлого года. Ее сердце сжалось.
 – Ты плачешь? – тихо спросила Роза.
 Феникс подняла глаза:
 – То, о чем она пишет, наводит меня на грустные мысли. Значит, с ней не все хорошо обращались. – Не все.
 Роза прикусила губу и кивнула:
 – Я тоже всегда это ощущала. – Она взяла открытку, но больше из пачки доставать не стала. – Спасибо за добрые слова.
 – Это правда.
 – Ты точно не останешься на ужин?
 – Не сегодня, но спасибо за приглашение. Завтра зайду. Тебе что-нибудь принести?
 Роза закрыла бюро и покачала головой:
 – У меня есть все, что мне нужно, моя дорогая. Феникс сделала движение, чтобы уйти, но остановилась.
 Нужно было рискнуть.
 – Роза, я… За последние несколько лет я и сама не всегда была счастлива.
 Яркие карие глаза Розы моментально оживились.
 – Я знаю, дорогая. Я испытываю к тебе те же чувства, что испытывала к Эйприл. Наверное, именно это вас сблизило,  п Равда? Необходимость чувствовать чью-то защиту?
 Голова этой женщины была забита не только картинками из каталогов.
 – В каком-то смысле. Есть люди, которых я не подпускаю близко к себе. Не волнуйся, они не опасны. – Дай Бог, чтобы это так и было. – Но я хочу, чтобы меня оставили в покое. Если кто-нибудь приедет сюда и будет расспрашивать обо мне – или об Эйприл, – пожалуйста, скажи, что ничего не знаешь.
 – А кто-то должен прийти? – Роза встала, выпрямившись и обхватив себя руками за плечи.
 – Нет! Нет, скорее всего нет. Просто я очень хочу… нет, я решила заняться личной жизнью. Так что все в порядке.
 – У тебя неприятности, Феникс?
 Она не ожидала такого вопроса.
 – Конечно нет.
 Роза качнулась из стороны в сторону:
 – Ты знаешь, я не такая хрупкая, как могу показаться. Я всегда говорила это папе. Скажи мне, если тебя действительно что-то беспокоит, я помогу.
 На мгновение Феникс почувствовала желание обнять эту женщину. Но вместо этого сказала:
 – Спасибо, но беспокоиться не о чем.
 – Понятно. – Роза расправила черное платье на стройных бедрах. – А ты… ты знаешь, с Эйприл все в порядке. С ней ничего не стряслось.
 – Нет.
 – Правда. Я знаю, что права. Ты ведь не думаешь, что с ней что-то случилось?
 Феникс прокашлялась:
 – Я хочу, чтобы Эйприл скорее вернулась. Я по ней скучаю.
 – Я тоже, но я просто знаю, что она в безопасности. У нее такое доброе сердце, а доброе сердце хранит от неприятностей. – В каждом с трудом произносимом слове сквозило желание, чтобы так оно и было.
 – Я уверена, что ты права, – ответила Феникс.
 – Но ты хочешь, чтобы я никому не говорила о тебе или Эйприл.
 – Да. – Она хотела, но не осмелилась просить Розу не упоминать о том, что Феникс как-то связана с Эйприл. – Не думай больше об этом. Я слишком беспокоюсь по пустякам. Мне пора в «Поворот». Желаю тебе хорошо поужинать.
 Она оставила Розу наслаждаться обществом молчаливой, но расторопной Евангелины и вышла из дома через широкую веранду, находившуюся перед зданием «Белла Розы». Отец Розы не жалел трудов, чтобы создать своей маленькой дочке любые условия, вплоть до того, что построил за городом, на нескольких акрах поросшей лесом земли, великолепную виллу в южном стиле и назвал поместье в честь своего единственного ребенка.
 И это поместье стало для ребенка тюрьмой.
 Феникс поежилась от холода и быстро сбежала вниз по ступенькам на посыпанную гравием дорожку, вдоль которой росли густые, тщательно подстриженные кусты. У Розы работали преданные люди, посвятившие себя поддержанию «Белла Розы» в порядке.
 Темнота уже окутала силуэты деревьев и оград. Феникс успела полюбить вид ночного неба вдали от крупных городов. Чернота казалась такой абсолютной, а мириады звезд – столь ослепляющими, что она раньше и представить себе такого не могла.
 Вечерний воздух был наполнен ароматом мокрых сосен и не так давно прошедшей зимы. В тишине таилась прохлада. Облака неподвижной пеленой окутывали луну и затемняли звезды. Единственным звуком был приглушенный шорох невидимой жизни, раздававшийся из подлеска рядом с дорогой.
 Отойдя от освещенного дома, Феникс стала ориентироваться по бледному мерцанию гравия. Гараж, находившийся в одном здании с ее квартирой, стоял на открытом месте, в конце широкой дорожки недалеко от ворот. Очевидно, в этой квартире когда-то жил шофер Смодерсов. Безукоризненный черный «роллс-ройс» – всегда содержавшийся в отличном состоянии – соседствовал с нелепым «астоном-мартином». Этот «ролле», как сообщили Феникс, принадлежал раньше мистеру Смодерсу, и его держали наготове на случай, если мисс Роза решит им воспользоваться.
 Феникс оставила свой «шевроле» в конце дорожки, ведущей к гаражу.
 Она убыстрила шаг почти до бега. Где же Эйприл? Ее вещи все еще находились в квартире. Возможно, не все, но достаточно много, чтобы предположить, что Эйприл и в самом деле собирается вернуться.
 Почему эта похожая на привидение графиня фон Лейден вела себя так, будто никогда не слышала об Эйприл? Феникс точно знает, что Эйприл работала в клубе.
 Феникс остановилась. Она бежала потому, что была напугана. Страх всегда мешал ей принимать разумные решения. Но на этот раз для страха не было оснований. Эйприл и раньше пускалась на безумные предприятия, так что это, наверное, просто очередная блажь. Она появится.
 Что-то шевельнулось.
 Феникс вдохнула и задержала дыхание. Ей уже начинает мерещиться.
 Все-таки что-то шевельнулось. В кустах, на другом конце дорожки.
 Енот? Или даже медведь?
 Такая мысль ее не вдохновляла. Она снова побежала.
  Что-то щелкнуло. 
 Феникс обернулась, продолжая, однако, двигаться, и стала пристально вглядываться в неясные очертания кустов.
 Сердце оборвалось. На шее бешено запульсировала жилка. Глупости. Ей приходилось иметь дело с настоящим злом – и пострадать от него. А здесь никакого реального зла нет. Даже этот дурацкий клуб – баловство для богатеньких, которые потворствуют своим прихотям, и ничего больше.
 Несмотря на все эти рассуждения, оставшиеся несколько ярдов она преодолела бегом. Оглядевшись по сторонам, она открыла переднюю дверь и, прежде чем сесть за руль, бросила взгляд на заднее сиденье. Она не помнила, сколько времени простояла здесь машина.
 Феникс включила зажигание и выехала на центральную дорожку. Около ворот она остановилась и вышла открыть их: одним из нерушимых правил здесь было – держать ворота на замке.
  А машина Эйприл? До сих пор Феникс почему-то не приходила в голову мысль о машине Эйприл. У нее ведь должна была быть машина, и, конечно, она в ней и уехала – на Средний Запад или еще куда-нибудь.
 С какой стати Эйприл поехала на Средний Запад – она ведь любила большие города и тяготела к побережью?
 Феникс раскрыла тяжелые белые чугунные ворота, закрепила их и снова села за руль.
 По привычке она взглянула в зеркало заднего вида – и непроизвольно вскрикнула и так же непроизвольно отпустила тормоза и вдавила акселератор в пол.
 Пелена, покрывавшая луну, исчезла. Не медведь стоял на дорожке, держа в руках бинокль, направленный на машину и на Феникс.




 Глава 5


 – Лен был уже в машине, – сказал Морт. Он нахмурился, и его лоб избороздился глубокими морщинами, начиная от тяжелых седых бровей до блестящего бритого черепа. – Я встретил его во дворе. Он заедет к Розе и убедится, что она в порядке.
 – Я должна была вернуться, – сказала Феникс, которую все еще била дрожь.
 Зельда поставила перед Феникс кружку на покрытый лаком сосновый прилавок.
 – Черный кофе с хорошей порцией бренди, – объявила Зельда. – Это взбадривает. – Нью-йоркский акцент не сочетался ни с ее экзотическим именем, ни с лицом. Зельда не скрывала своих семидесяти лет, но темно-зеленая водолазка и узкие брюки подчеркивали ее все еще легкую и подвижную фигуру, а черные волосы были заплетены в блестящую косу, сбегавшую по спине до талии.
 Феникс сделала глоток и поморщилась:
 – Ты забыла добавить кофе.
 – Пей! – Зельда шлепнула по прилавку ладонью. – Ты просто сама не своя. Делай, как тебе говорят. Молодое поколение забыло, что нужно уважать советы старших.
 В ноздри Феникс ударил запах дыма, смешанный с ароматом пива и чего-то жареного.
 – Мне следовало вернуться, – мрачно повторила она.
 – Да, – произнес Морт, закатив глаза. – Именно это тебе следовало сделать. Возможно, там никого и нет, так? Возможно, тебе просто что-то привиделось, так? Но давай предположим, что там был какой-то сумасшедший тип, замысливший убийство. Как бы ты с ним справилась? Положила бы на обе лопатки и разоружила?
 Феникс покачала головой, но лучше ей от этого не стало.
 – Нет, – согласился Морт, прижимая квадратный подбородок к мощной короткой шее. – Ты должна была поехать прямо сюда и предоставить нам во всем разобраться.
 Мы присматриваем за Розой с тех пор, как она продала нам это заведение после смерти своего папаши.
 – А я-то думала, как это вы познакомились? Зельда насильно поднесла кружку к губам Феникс:
 – Надо было спросить. В этом разница между тобой и Эйприл. Она спрашивала обо всем. Она все время задавала вопросы.
 Зазвонил телефон. Морт схватил трубку, рявкнул в нее свое имя и, несколько раз хмыкнув, положил на рычаг.
 – Лен сейчас у Розы. Говорит, что с ней все прекрасно. Он собирается объехать разочек вокруг дома.
 – А что если там кто-то есть? – Феникс нравился Лен Келли, племянник Морта и Зельды. – Это может для Лена плохо кончиться. Может, нам все-таки лучше вызвать полицию?
 – Хм-хм. – Морт покачал блестящей яйцевидной головой. – Роза сойдет с ума. Разве я не прав, Зел?
 – Она сойдет с ума, – согласилась Зельда и пошла за стойку, чтобы обслужить трех постоянных клиентов, шумно обсуждавших коммерческие возможности организации из Паст-Пик экспедиций в незаселенные места.
 – Здесь был какой-то парень, – сказал Морт, повышая голос, чтобы перекричать Гарта Брука. – Разыскивал тебя, Феникс.
 Она чуть не уронила кружку.
 – Разыскивал  меня? 
  — Да. – Он взглянул на нее. – Поостынь, как говорят в таких случаях. Так сейчас говорят? В общем, успокойся. Он сказал, что найдет тебя позже.
 – Никто не знает, что я здесь.
 Он помолчал, размышляя, затем медленно проговорил:
 – Этот парень не из тех, о ком тебе стоит беспокоиться. Поверь мне, я знаю людей. Он ничего не скрывает. Сказал, что ты забыла оставить адрес. Естественно, адреса твоего я ему не дал. Эй, очнись!
 Феникс дунула на завитки, которые лезли ей в глаза.
 – Я поняла тебя, – произнесла она, стараясь, чтобы голос ее прозвучал равнодушно. На самом деле это сообщение ее сильно взволновало. Она уже думала над тем, как Роман Уайлд свяжется с ней, не зная ни ее адреса, ни телефона.
 Она оглянулась через плечо. Еще одной встречи с Уайлдом она бы не выдержала, С другой стороны, она думала о том, что может никогда больше с ним не встретиться…
 Обнаженный. Он лежал перед ней обнаженный и приглашал ее сделать ему массаж. Всего тела. Черт возьми, она неплохо с этим справилась. А он своими умелыми руками делал такое…
 Феникс залилась румянцем и поблагодарила Небеса за то, что в зале темно.
 Почему она краснеет? Ей тридцать лет, она – циничный, побывавший во многих переделках адвокат, а не невинный ребенок. С ее доходной должности ее выжил завистливый младший прокурор. Он настучал на нее за то, что она представила обвинению свидетельство, доказывавшее вину ее собственного клиента. Этот клиент, уважаемый психиатр, которого обвиняли в том, что он приставал к своей молодой пациентке, когда она была под гипнозом, закончил в тюрьме. Этот психиатр – настоящий денежный мешок, пользовавшийся немалой популярностью – пытался даже воздействовать на Феникс, когда она с ним беседовала. И она позволила своей страсти к справедливости помешай интересам ее клиента. И за это ее справедливо уволили, справедливо с точки зрения закона.
 – Можно присесть рядом с тобой, Феникс?
 Вздрогнув от неожиданности, она подняла глаза и увидела серьезное лицо Романа Уайлда. Он опустился на темный пластмассовый стул рядом с ней.
 – Виски, – сказал Морту. – Неразбавленный. А тебе, феникс?
 Морт поднял брови:
 – Он тебе не мешает? Или…
 – Нет, нет, – быстро ответила Феникс. – Мистер… Мы знакомы.
 Роман улыбнулся – слишком ослепительно – и сказал:
 – Мы очень хорошо знакомы друг с другом. Феникс, крошка, что тебе принести?
 До нее не доходил смысл его слов.
 – Ну вот, опять у нее это начинается, – довольным голосом произнес Роман. – Вроде бы ничего особенного не происходит, а на нее как столбняк находит. Принесите ей еще порцию того, что она пьет. – Он бросил деньги на стойку.
 Морт отошел, и Феникс почувствовала, как Зельда изучает ее с другого конца бара.
 – Я тебя искал, – сказал Роман. Их глаза встретились в запотевшем желтеющем зеркале за стойкой.
 Феникс не собиралась первой отводить взгляд.
 – Я так и поняла.
 – Ты не оставила своего номера телефона.
 – У меня его нет. – Лгать становилось легче.
 – У всех есть телефоны.
 – Нет, не у всех.
 – Пускай будет по-твоему, Ви Джи Феникс. Я порекомендовал взять тебя на работу.
 – Спасибо.
 – Не слышу благодарности.
 – Я тебе очень благодарна. И чертовски устала.
 Морт принес виски и долил кофе в кружку Феникс. Ей захотелось попросить еще бренди.
 Роман взял стакан и, прикрыв один глаз, взболтал виски.
 – Как я понял, ты здесь работала.
 – Я и сейчас здесь работаю, – ответила она. – И возможно, буду работать сегодня вечером. Пока я еще свободна. – В данную минуту она была не в силах даже подняться на ноги.
 – Почему ты решила пойти в клуб просить работу?
 – Я уже это делала.
 – Не понял.
 Она повернулась к нему:
 – Графиня фон Лейден уже задавала мне формальные вопросы, и я на них отвечала. Но повторю для тебя – мне нужно больше денег, чем Морт и Зельда могут мне платить. Я услышала о клубе и подумала, что вам, может быть, пригодится хорошая массажистка, вот я и пришла.
 – Ты лучше, чем просто хорошая. – Он взял стакан и сделал долгий, медленный глоток. – Ты великолепная, Феникс. Может быть, лучше всех. Ты сделала со мной такое, что ни одной другой массажистке еще не удавалось.
 Она поперхнулась кофе.
 – Тебе попалась косточка? – Он похлопал ее по спине и склонился к ее уху: – Мы ждем тебя в клубе к десяти часам утра. Получишь инструкции и познакомишься с другими сотрудниками. Ну как?
 Так, как будто она в коробочке, а коробочка становится все меньше.
 – Прекрасно. Я буду в клубе.
 – За то личное внимание, которое ты мне оказала, наши клиенты немало платят. Они в основном будут действовав смело.
 – В основном? – Она посмотрела ему прямо в лицо. – Я не ожидала, что клиенты будут меня лапать, мистер Уайлд… Роман.
 Уголки его рта опустились в циничной улыбке.
 – Странно. У меня сложилось впечатление, что ты получила массу удовольствия.
 Она не доставит ему радости своими возражениями – да к тому же она и не особенно вправе возражать.
 Он положил руку на низкую спинку ее стула:
 – Я чуть было не подумал, что ты вообще не хотела, чтобы я остановился. Но может быть, ты просто была ошарашена? М-м, я думаю, что именно так и было. Все ощущения были такими неожиданными… Так ведь?
 Она не могла оторвать глаз от его рта.
 – Я тоже хочу тебя поцеловать, – мягко произнес он. Он провел пальцами по ее подбородку: – Ты ведь очень страстная женщина, так? Нам придется с этим что-то делать.
 Он ее гипнотизировал. Наклонившись к ней, поставив один локоть на стойку и держа другую руку позади нее, он оставил их вдвоем друг с другом, отрезая от остального пространства.
 Ногтем большого пальца она провела по шву джинсов на ноге, перекинутой через другую.
 – Что ты сказала? – Длинным указательным пальцем Роман сделал несколько легких, поглаживающих движений по ее бедру. – У тебя красивые ноги.
 Феникс вспомнила, что ей нужно вдохнуть.
 – У тебя тоже.
 В ответ он закрыл глаза и улыбнулся.
 – Скажи мне, почему такая женщина, как ты, желает мять чьи-то тела?
 – Из-за денег, – сказала она, недовольная тем, как это прозвучало. – Ты отключаешься, и тело становится для тебя всего лишь куском мяса – или, может быть, теста.
 Он приблизил свое лицо к ней вплотную и ждал, когда она снова на него посмотрит. Его язык прошелся по ровному краю зубов.
 – Сегодня днем ты как раз этим и занималась? Отключилась и притворялась, будто я – кусок мяса?
 Что ему нужно и почему?
 – Вероятно, именно так оно и было.
 – Вероятно? – Не отрывая взгляда от ее губ, он наклонился чуточку ниже. – Ха, просто кусок мяса? И больше ничего?
 Мистер Брукс пел о том, что слабые не должны осмеливаться рисковать. Взгляд Феникс дрогнул под неотрывным взором Романа.
 – Слушай, что поет этот парень, – сказал он ей. – Может быть, он говорит с тобой.
 – То, о чем он поет, не имеет отношения к тому, что здесь происходит.
 – Может быть, ты рискуешь влюбиться? Любовь. Вот уж на что это совсем не похоже.
 – Почему ты здесь? – спросила она. – На самом деле? Кончики его пальцев, подрагивая, обвели контуры ее лица.
 – Просто хотел сообщить тебе, что мы ждем тебя завтра утром.
 – Ты это мне уже сообщил.
 Ее уху стало щекотно.
 – Сообщил.
 – Так. Какие еще предлоги?
 Улыбаясь, он увлеченно навивал пряди ее волос на пальцы.
 – Не было других занятий – подходит?
 – Спасибо.
 Широкая улыбка не уменьшила ощущения Феникс, что она в ловушке и ей это нравится. Она задыхалась от этого чувства – и, продолжая задыхаться, наслаждалась каждым глотком.
 – Волосы. Они рыжие.
 – Я это успела заметить.
 – Ты настоящая?
 Сердце ее замерло.
 – Что это значит?
 – Что-то в тебе не сходится. Ты неплохо играешь, но все-таки чувствуется, что это игра.
 Иными словами, она не полностью убедила его – или эту невыносимую графиню фон Лейден. Почему же тогда они опять пригласили ее, – вероятно, чтобы предложить ей работу?
 – Я задел за живое?
 – Ты много за что задел. – Конечно же, она сыграет так, как нужно. – Мы ведь это уже обсудили. Подробно.
 – А нужно гораздо подробнее, крошка. Скажи-ка мне, что, по-твоему, значит работать в Пиковом Клубе?
 Внезапно перед ними возникла приземистая, крепкая фигура Морта. Скрестив на груди крупные руки, он встал за стойку и внимательно посмотрел на Феникс:
 – Здесь все в порядке? – Выпуклый шейный позвонок и небольшая жесткость в движении головой были единственным свидетельством того несчастного случая, которым закончилась его карьера акробата.
 – У нас небольшое обсуждение, – сказал Роман, оборачивая застывшую на его лице белозубую улыбку к Морту. – Мы е Феникс кое-что вспоминаем, разве не так, Феникс?
 Если она скажет «нет», Морт скорее всего окажется по другую сторону стойки, рядом с ней, не воспользовавшись дверкой. Тогда не останется никакой надежды вернуться в клуб. Что-то в ней говорило, что этого делать не стоит, к тому же логика подсказывала, что лучше не обрывать ту ниточку, которая могла навести на след Эйприл.
 – Феникс? – повторил Морт.
 Ее пальцы отбарабанили незамысловатую мелодию по обитому тканью краю стойки.
 – Нам с Романом нужно многое наверстать. Я тебе пока не нужна, Морт? – Оглядевшись вокруг, она заметила, что единственными посетителями были хозяин магазина по продаже оружия, ростовщик из Дюваля и Нелли, полная миловидная белокурая добродушная владелица единственного в Паст-Пик салона красоты.
 Морт проследил за взглядом Феникс.
 – Спокойный вечер, – сказал он. – Мы справляемся без труда. – Но его надутые губы говорили о том, что он не убежден, что Феникс не понадобится спасать от этого большого темноволосого мужчины, рядом с которым она выглядела гномом.
 – Итак, что ты думаешь? – произнес Роман, предоставляя Морту любоваться его затылком. – Мне в самом деле интересно знать твое мнение.
 Она подождала, пока Морт отойдет; нервы ее были напряжены до предела.
 – В какую игру ты играешь? Ты пришел сообщить мне, что я, возможно, получу работу. Прекрасно. Я не вижу причины продолжать разыгрывать этот спектакль.
 – Не видишь?
 – Нет.
 – Будем считать, что это сверхурочная работа – я плачу. Или, скажем, мы начали кое-что сегодня днем и теперь время это закончить.
 – Чушь. – Она положила руки на талию. – Скажи лучше, что ты хочешь, чтобы я заглотила наживку, не пойму только – какую и зачем.
 – Не угадала. Послушай меня, Феникс. Я не шучу, и не играю, и не пытаюсь поймать тебя в ловушку. Я готов пойти на риск и заключить с тобой сделку.
 – Почему? Ты же не…
 – Выслушай меня. – Он схватил ее за запястье. – Если ты собиралась сказать, что я не знаю тебя, ты права. Но в тебе есть что-то такое… Черт, не знаю. Ты мне… ты мне понравилась. Не знаю чем, это трудно объяснить. Так что все получается довольно просто. Я хочу, чтобы ты была в клубе. Видишь, я выкладываю карты на стол. Думаю, ты будешь иметь успех у многих клиентов. Ты свежая, не похожая на других, им это понравится.
 Она так напряглась, что у нее заболели мышцы. Она слышала, что он сказал, но знала, что не сказано гораздо больше.
 – Я не проститутка. – Это слово застряло у нее в горле.
 – Ты думаешь, я этого не заметил? Она покачала головой.
 – Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?
 В таком месте, где он будет уверен, что никто не придет ей на помощь?
 – Мы и здесь неплохо разговариваем.
 – Пусть будет по-твоему. Я предлагаю тебе заключить соглашение. Приходи работать в клуб в качестве моего друга. Ты понимаешь, о чем я говорю?
 Она потянула за ворот своего черного просторного свитера.
 – Понимаешь? – повторил он.
 – Не очень. Почему я нужна тебе в качестве друга?
 – Может быть, ты мне понадобишься.
 – Как партнер?
 – Да.
 – Ты имеешь право привести кого-то в клуб как своего друга?
 Он усмехнулся:
 – Я имею право привести кого-то в клуб как работника, но дать всем понять, что работник этот будет выполнять лишь определенные обязанности в отношении клиентов.
 Феникс прищурила глаза:
 – Мистер Уайлд, вам придется все очень медленно и подробно объяснить, чтобы менее сообразительные из нас все ясно поняли.
 Его поцелуй, неожиданный, жгучий, чуть не сшиб Феникс со стула. Она схватилась за его джинсовую куртку, чтобы не упасть. Она все равно не упала бы, потому что Роман тотчас посадил ее к себе на колени.
 – Не надо кричать, – прошептал он, прежде чем снова поцеловал ее. – Если тебе не нравится, скажи, и я остановлюсь.
 Феникс не произнесла ни слова.
 – Хм. – Он вновь коснулся ее рта своими умелыми губами и чуть раздвинул ее губы, чтобы она почувствовала между ними его язык.
 Он целовал ее пылко и многообещающе, как школьник. Но она не ответила на поцелуй. Обхватив ее лицо ладонями, он откинулся назад – так, чтобы видеть ее.
 – Я знаю, что я в тебе нашел, крошка. В тебе скрыто нечто такое, отчего мы оба долгое время будем счастливы.
 Она отдернула голову и, оттолкнув его, пересела на свой стул.
 – Я не знаю, что ты во мне нашел, – произнесла она сквозь зубы. – Мне нужна работа. Я хочу работать, а не следить за твоими ощущениями.
 Он поднял брови:
 – Ты просто загадка, дорогая моя.
 – Я тебе не «дорогая». И не называй меня крошкой.
 – Хорошо, сдаюсь. – Он поднял руки. – Постараюсь быть предельно ясным. Завтра утром я хочу сообщить своим партнерам, что ты – массажистка. Ни больше ни меньше. Тебе это подходит?
 Он приводил ее в замешательство.
 – Тут какая-то западня.
 – Никакой западни. Я скажу им правду. Между нами сегодня что-то произошло, и у меня нет желания ни с кем этим делиться.
 Феникс медленно соскользнула со стула.
 Роман быстро подскочил к ней и, расставив руки, прижал к стойке.
 – Это не в твоем стиле? Ванесса говорила, что ты ей призналась…
 – Могу себе вообразить, что она тебе сказала.
 – По-твоему, это неправда? Если это так, то ты ей солгала, и, значит, мы не можем взять тебя на работу. Тебе по вкусу большой секс. Мне тоже. Но мне не нравится секс с женщиной, которая не отказывает и другим. Я ясно все объяснил?
 Феникс не могла вымолвить ни слова.
 – Думаю, что да. Ты будешь мять тела – доставлять людям маленькие радости, – когда тебя об Этом попросят. Мы будем тебе за это хорошо платить. Но все остальное – мое. Ну как, мы заключили соглашение?
 Все это происходит с кем-то другим. Если она крепко зажмурит глаза, то, когда откроет их, – все исчезнет.
 Он зажал ее между своими бедрами и дышал ей в шею.
 – Мы заключили соглашение?
 Надо что-то сказать или сделать, чтобы это не помешало тому, ради чего она и заварила всю эту кашу.
 – Я никогда не была в… Я привыкла всегда сама делать выбор. Сама решать, когда и как мне добраться туда, куда я хочу попасть. Понимаешь?
 Теперь он проводил языком по нежной коже у нее за ухом. Она прерывисто задышала.
 – Я тебя подогреваю?
 Феникс резко отвернула лицо.
 – Да, моя горячая. Пусть будет так, как ты пожелаешь. Я могу быть очень терпеливым, не стану тебя торопить. Просто дай мне знать, когда будешь готова продолжить с того места, на котором мы остановились.
 Если бы он не заставлял ее чувствовать себя так, будто она задыхается, и если бы некоторые потайные места на ее теле не были горячими и влажными – ей было бы куда легче рассуждать логически.
 – Ну так как же наше соглашение, Ви Джи Феникс? Я буду оберегать тебя и делать счастливой. А ты осчастливишь меня – когда будешь готова.
 Они познакомились сегодня днем – если то, что произошло между ними, можно назвать знакомством, – а теперь он предлагал ей завести с ним роман.
 – Конечно, я бы понял, если б ты предпочла заключить подобную сделку с графиней.
 – Не говори гадостей! – У нее руки чесались дать ему пощечину. – Ладно, давай посмотрим, что из этого выйдет. Но все-таки я не могу понять, почему ты выбрал меня.
 Когда он встал и положил руки ей на плечи, Феникс пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
 – Ну, скажем, я думаю, что мы чудесно друг другу подойдем. – Он поглядел на часы и, по-видимому, что-то вспомнил: – Завтра утром, хорошо?
 – Хорошо.
 – Прекрасно, тогда до завтра, – он усмехнулся, – но не заставляй меня ждать, только чтобы почувствовать свою власть надо мной, моя сладкая.
 Прежде, чем она смогла ответить, он повернулся и направился к двери: он вспомнил, что должен быть еще в одном месте.
 – Морт, – сказала Феникс, быстро пройдя вдоль стойки. – Ты можешь без меня сегодня обойтись?
 – В чем дело? – Он бросил подозрительный взгляд на удаляющуюся спину Романа. – Кто этот тип?
 – Старый знакомый, – солгала Феникс.
 – По тому, как он к тебе прилепился, я бы подумал, что вы женаты.
 В ответ она сморщила носик:
 – Ты старомоден, но в этом одна из твоих самых сильных сторон. Нам надо кое-что обсудить с Романом. Ты сказал, что в баре сейчас спокойно. Я забегу перед закрытием. Ладно?
 – Все в порядке. Ты ничего от меня не скрываешь? Она опять не сказала правды.
 – Конечно нет, слишком уж ты беспокоишься. – Если она не уйдет сейчас, то будет слишком поздно. – Ну пока.
 – Значит, перед закрытием.
 Феникс поспешила к двери в соседний затемненный обеденный зал. Она оказалась там как раз вовремя, чтобы увидеть, как входная дверь закрывается за Романом.
 Не будучи уверенной в том, чего она надеется достичь, она последовала за ним. Стоя неподалеку, она наблюдала, как он влез в автомобиль и отъехал с узкой полоски для парковки перед «Поворотом».
 Через мгновение Феникс выскочила наружу и села за руль «шевроле». Она повернула ключ зажигания и возблагодарила Небеса, когда мотор немедленно заработал.
 Он ехал по шоссе 202 в направлении Пикового Клуба. Если он поедет прямо туда, то она выждет некоторое время и вернется в «Поворот». По крайней мере она, возможно, узнает, где находится второй вход в клуб. Это может оказаться полезным. Но может быть, Роман едет в другое место, и, если это так, Феникс хотела узнать куда.
 Она держалась позади на большом расстоянии.
 Эйприл описала мужчину, который запросто мог оказаться Романом Уайлдом. Может быть, сейчас он едет к ней.
 Только лишь по этой причине Феникс была здесь – на темной, пустынной, извивающейся горной дороге… Только ли поэтому?
 Завтра она начнет искать в клубе кого-нибудь, кому можно доверять, кто хоть что-то знает об Эйприл и готов этим с ней поделиться. Но чем больше она могла узнать об этих людях – а значит, и о Романе тоже, – тем лучше.
 С другой стороны, может, полезнее для здоровья прямо сейчас развернуться и обо всем забыть. Но она не отступится от того, что задумала. И она будет в полной безопасности, если просто поедет за ним и проследит, куда он направляется. Если он остановится, она просто проедет мимо, и он ни о чем не догадается. В конце концов, он не знает марку ее машины, и в такой темноте он ее вряд ли разглядит.
 Колеса «шевроле» скрипнули, проехав по щебню, недавно обвалившемуся с одной из скал, окаймлявших дорогу во многих местах. Феникс немного сбавила скорость и наклонила голову, чтобы взглянуть на остроконечные кроны сосен, силуэты которых, еще более темные, чем ночное небо, стояли, как часовые вдоль дороги. Задние фары едущей впереди машины были единственным признаком жизни в ночи.
 Феникс провела рукой по лбу. Пальцы ее были влажными. Когда они были детьми, Эйприл была лидером. Они вдвоем противостояли миру, где те, кому больше повезло при рождении, автоматически были более важными. Только Эйприл не признавала этого закона и не смирилась с ним – ни в отношении себя, ни в отношении Феникс, чьи родители редко были настолько трезвыми, чтобы их волновало то, что с ней происходит. Она с тринадцати лет начала подрабатывать в аптеке, куда ее наняли уборщицей за мизерную плату. Но Джон и Хедда Феникс считали, что чем раньше их ребенок найдет постоянную работу и увеличит доходы семьи, тем лучше. А школа была пустой тратой времени, заговором против родителей, мешавшим им получать от детей то, что они были им должны.
 Фары скрылись за поворотом.
 Феникс прибавила газу.
  «Чего ты хочешь? – Красное лицо ее отца покраснело еще больше. Он почесал грязную футболку, обтягивавшую его обвисший живот. –  Колледж? Кто мы, по-твоему, такие, черт возьми? Богатеи, у которых денег куры не клюют?» –  «Нет, папа. – Она показала ему аттестат с отличными оценками за последний год учебы в школе. –  У меня высокие баллы. Я могу получать материальную помощь. Есть деньги». –  «Мы не эти проклятые богачи!» – От удара его кулака она перелетела через стул, стоявший у нее за спиной, и врезалась в стену их крохотной кухни в Бронксе. Последнее, что она видела перед тем, как потерять сознание, было вязкое пятно от застывшего кетчупа на когда-то в прошлом бледно-зеленой стене. 
 Шрам над ее верхней губой был уже едва заметен, но, проведя пальцами по лицу, Феникс нащупала его. Когда она в тот вечер выбралась из квартиры, оставив отца в бесчувственном состоянии склоненного над кухонным столом, именно Эйприл была тем человеком, который успокоил Феникс и отвел ее к врачу.
 Эйприл была также тем человеком, который вынудил Феникс подать документы в несколько лучших колледжей на Восточном побережье.
  «Они примут тебя. – В чудесных голубых глазах Эйприл светилось прямодушие и уверенность. – Вот увидишь. Ты самая большая умница в школе. Ты получишь стипендию». 
 И Феникс получила эту стипендию – в Джорджтауне.
 Феникс с горечью улыбнулась. Еще раз Эйприл пришла ей на помощь, когда отец побил Феникс и не хотел выпускать из дома. Эйприл пришла вместе с социальным работником, и Джон Феникс скрылся из города, чтобы избежать ареста.
 Джорджтаун, потом Гарвард. Затем – стремительная карьера. Но ею Феникс была обязана Эйприл. Ей она обязана почти всем, и время возвращать долг давным-давно просрочено.
 Красные фары, четко видные впереди, миновали Пиковый Клуб и повернули направо, в узкий проулок. Феникс крепче сжала в руках руль и прервала воспоминания. Сейчас нужно было думать только о том, как найти Эйприл.
 Машина повернула дважды, и фары скрылись из виду. Феникс повернула еще раз, и у нее засосало под ложечкой. Машина съезжала с дороги, сворачивая на колею, которая, казалось, смыкалась вслед за ней.
 Она медленно проехала еще немного, дернула за рычаг и выключила мотор. Скрестив руки на руле, она положила на них голову и попыталась решить, что ей делать дальше. Ничего.
 Ехать обратно в «Поворот».
 Повернуться, убедиться, что сможет снова найти это место, и ехать обратно в «Поворот».
 Приблизившись к колее с противоположной стороны, она поняла, что он ехал не от дороги, а параллельно, на некотором расстоянии от нее. В свете ее фар сверкнуло крыло машины.
 Феникс подъехала к противоположной обочине и остановилась. На этот раз она оставила мотор работать.
 Он припарковался так, что его можно было заметить только из встречного транспорта. Да никто бы и не заметил – если бы не имел на то особой причины. У Феникс такая причина была.
 Надо продолжать.
 Прижав кулак к груди, как будто это могло замедлить биение сердца, она щелкнула дверью и выскользнула наружу, встав на покрытые грязью булыжники.
 Никто не поедет по тихой горной дороге, чтобы спрятать рядом с ней в темноте машину, если ему нечего прятать – не только машину, но и кое-что еще.
 Феникс перешла через дорогу. Ветер разметал ей волосы, и пришлось держать их, чтобы они не закрывали глаза; свитер прилип к спине. Она дошла до низкорослого кустарника, росшего между деревьями, которые, раскачиваясь, скрипели у нее над головой.
 Сгорбившись, она стала пробираться вперед так, чтобы между ней и тропинкой, по которой поехал Роман, оставалась полоса высокой травы и кустарника. С каждым шагом приходила уверенность, что он не зря посмотрел на часы в «Повороте», – видимо, вспомнил о какой-то встрече. Может быть, он где-то здесь спрятал Эйприл? Зачем?
 Феникс придумывала и отбрасывала версии одну за другой. Чужая душа – потемки, ей это хорошо известно: она не раз пыталась в них заглянуть.
 Она добралась до колеи и присела на корточки. Раздвинув траву, она смогла разглядеть вблизи «лендровер» темного цвета.
 Согнувшись почти пополам, она прокралась вперед, пока не добралась до сиденья водителя. Пусто. Он оставил «лендровер» здесь, потому что колея кончалась и удобнее было двигаться дальше пешком, чтобы…
 Ей нужна помощь.
 Если она поднимет тревогу, не будучи уверенной, куда ушел Роман и что Эйприл с ним – и в беде, – от этого будет больше вреда, чем пользы. Либо она отрежет себе путь к поискам своей подруги, либо выставит себя на посмешище.
 В любом случае ей нужно действовать не одной. Морт и Лен согласятся с ней пойти. Она без труда найдет сюда дорогу.
 Она выпрямилась – и упала, брошенная вперед, на крыло «лендровера».
 Вытянув руки, она натолкнулась на твердый, холодный металл и вскрикнула.
 Большие, тяжелые руки обхватили ее запястья, и массивное тело навалилось на нее.
 Феникс раскрыла рот, чтобы закричать. К горлу подступила тошнота, и вместо крика ее вырвало.
 – Тебе придется выучить правила, крошка. И побыстрее.
 – Пожалуйста… – У нее потемнело в глазах. – Пожалуйста.
 Он вдавил челюсти ей в шею.
 – Что – пожалуйста? Попроси кого-нибудь другого, Ви Джи. Тебе очень скоро предстоит выяснить, что это ошибка – связываться с людьми другого круга. – Он раздавил ее своим весом. – После сегодняшней ночи ты поймешь, как опасно совать нос куда не следует.




 Глава 6


 Паркер Нэш – банкир инвестиционного банка, муж, отец, гражданский лидер, выдающийся поборник гражданских прав и заступник подвергшихся насилию женщин и, по слухам, надежда следующих выборов губернатора штата Вашингтон.
 Пятидесяти с чем-то лет, с серебристыми волосами, тучный, но обходительный Паркер Нэш – волшебник грандиозных сделок в отдаленных местах, один из немногих, кого совершенно не коснулись липкие пальцы скандала.
 В настоящую минуту обходительный Паркер пыхтел и обливался потом в сексуальной горячке. Его голубые глаза были крепко зажмурены, губы раздвинуты, обнажая идеально ухоженные зубы, вены на шее вздулись.
 Обнаженная, если не считать белого атласного халата, небрежно перетянутого поясом на талии, Ванесса фон Лейден прошлась мимо двигающейся вверх-вниз на круглом диване пары… Она глубоко затянулась сигаретой из марихуаны, которую протянул ей сэр Джеффри Фуллертон. Джеффри наблюдал за тем, что вытворял их клиент, с характерным для него ленивым равнодушием.
 Глаза Ванессы, встретившись с усталыми, бесцветными глазами Джеффри, вспыхнули. Джеффри предстоит узнать, кто здесь заправляет, и ответ ему вряд ли понравится.
 Слишком уж она ослабила вожжи – теперь надо их потуже натянуть.
 – О, Бо-оже, – задыхаясь, произнес Паркер. Его бледные ягодицы плотно сжимались во время каждого толчка. Обеими руками он сжимал груди, размеры которых свидетельствовали о чудесах пластической хирургии.
 Музыкальное сопровождение состояло из низких, медленных ударов по барабану. Барабан не поспевал за Паркером.
 – О, Бо-о-оже! – Он был счастлив. Он всегда был счастлив, когда ему удавалось трахнуть кого-нибудь, чье лицо он видел на большом экране. Это была слабость Паркера – трахаться со звездами.
 Джеффри подождал, пока Ванесса не пройдет мимо него, и забрал у нее сигарету. Держа ее между зубами, он снова принялся выкладывать дорожки из порошка, насыпанного на зеркальную поверхность цилиндрического стеклянного столика, достававшего ему до груди. Над столиком висела хрустальная лампа в виде обнаженной женщины, обвивающей руками единственную, но яркую лампочку. Луч света отражался от белых дорожек.
 Еще раз проциркулировав по подземной комнате, Ванесса остановилась рядом с Джеффри.
 – Сколько это еще будет продолжаться? – прошептала она, указывая на Паркера.
 Джеффри поднял рыжеватую бровь. Он провел рукой по прямым светлым редеющим волосам, зачесанным назад от высокого лба.
 – Ждем не дождемся, когда наступит наша очередь развлечься с Сабриной?
 Она выхватила сигарету у него изо рта:
 – Если ты забыл,  моя очередь уже была. И твоя тоже. Нам с тобой нужно поговорить.
 – Что, наши штанишки совсем скрутились на одном месте, дорогая? – Его тон приводил ее в бешенство. Он жестом указал на кокаин: – Ну, отступи от своих правил хоть раз и расслабься. Тебе это пойдет на пользу.
 Окинув его изучающим взглядом, Ванесса еще раз глубоко затянулась и дернула за пояс его красного купального халата.
 – Паркер, кажется, любит большие пластиковые сиськи, – сказала она, ослабляя пояс и внимательно осматривая гладкую грудь Джеффри. – А ты?
 Джеффри пожал плечами:
 – Во время экстаза мужчина таких вещей не замечает, дружок. Все, что волнует Паркера, – это засунуть свою корягу в дырку, с которой миллионы мужчин мечтают сделать то же самое.
 Мужчины. Они хороши только для одного – чтобы их использовали.
 – Она уже совсем не та. Ее последний фильм всех разочаровал.
 – Тем лучше для наших целей, милая. – Он скинул свой красный халат на толстый белый ковер.
 Единственным интересным в сэре Джеффри Фуллертоне, помимо полнейшего отсутствия совести и наличия невероятных способностей привлекать баснословно богатых клиентов с дорогостоящими слабостями, было его поистине прекрасное тело. Но в настоящий момент даже телу Джеффри кое-чего не хватало. Когда Ванесса закончила изучать его вялый член, она перевела глаза на его лицо.
 Он криво улыбнулся и извиняющимся жестом поднял ладони:
 – Тут просто нужен небольшой допинг. По крайней мере пока не кончится действие этой штуки.
 – Может быть, еще кого-нибудь скормить Паркеру?
 – Мы его уже так накормили, что ему давно пора лопнуть. Он, сволочь, просто ненормальный.
 Она громко рассмеялась:
 – Можешь поблагодарить за это того, кому ты молишься, и попросить, чтобы подобные животные у нас не переводились. Помоги мне убедить его, что ему пора домой.
 Джеффри приехал поздно, и уже не было времени задавать ему вопросы, терзавшие Ванессу с той минуты, как она передала новую массажистку в готовые охотно ее принять руки Романа Уайлда.
 – Я не могу его торопить, – сказал Джеффри. Он обнажил одну из грудей Ванессы и наклонился, чтобы обхватить губами сосок.
 Она разочарованно разглядывала его затылок. Бывали минуты, когда она благодарно отвечала ему, но сейчас она не испытывала желания отреагировать. Его язык обвивался вокруг набухшей плоти. Ей понравилось ощущение, возникшее у нее в низу живота, но она крепко сжала ноги и не позволила его пальцам дотронуться до влажной выпуклости.
 – Джеффри! – прогремел по комнате густой баритон Паркера. – Дай мне этой дряни. Быстрее. Давай.
 Джеффри отдернул голову, и Ванесса подняла кверху глаза.
 – Да, это только вино с возрастом становится лучше, – пробормотала она, отталкивая Джеффри в сторону. – Сейчас иду.
 Она подошла к дивану, неся заказ клиента на плотном листке бумаги. Тот оторвался от залитого потом упругого тела партнерши и стоял, раскачиваясь над ней.
 Сабрина Лейн приподнялась на локтях и откинула назад полметра соломенно-светлых, покрытых гелем прядей. Ее бирюзово-голубые глаза с густыми ресницами сверкали необычным блеском, а полные губы – распухшие от внимания, оказанного им Паркером – были, как всегда, сексуальны. Ванесса улыбнулась в ответ на соблазнительную улыбку звезды и решила устроить так, чтобы та осталась в клубе на ночь.
 – Паркер хочет получше узнать, как снимается кино, – произнесла Сабрина своим нежным, с придыханием, голосом. – А я помогу ему, правда, Паркер?
 – О да.
 Этот похотливый ублюдок снова был во всеоружии.
 – Мы с Паркером собираемся вместе снять фильм, правда, Паркер?
 – О да. Дай это сюда.
 Паркер взял то, что принесла Ванесса. Толкнув Сабрину обратно на диван, он задрал ей вверх колени.
 Она взвизгнула и протестующе вскрикнула:
 – Паркер! – Протест прозвучал неубедительно.
 Водрузив ее бедра себе на ногу, он сделал из бумаги желобок, раздвинул ей ноги и, постукивая пальцем, ссыпал белый порошок ей в промежность.
 – Ну и ну! – воскликнул Джеффри и захихикал. – Ну, старик, ты даешь.
 Паркер вставил, куда следовало, соломинку и вдохнул.
 – О Господи, – задыхаясь, произнесла Сабрина. – О Боже, я кончаю.
 Джеффри, рыкнув, оттолкнул Паркера и занял его место.
 Темп музыки становился все быстрее и быстрее. Не спуская глаз с резвящейся на диване троицы, Ванесса прошла по комнате и прибавила звук.
 Затем она растянулась на обитом шелком диване и наблюдала, как Паркер занимается тем, что ему нравилось больше всего. Они с Джеффри разместились рядом с пронзительно визжавшей Сабриной и взяли ее с обеих сторон, – и нельзя сказать, чтобы она с легкостью им отдалась.
 Незаметно прошел еще час, когда наконец неутомимый Паркер неохотно удалился, а Сабрину благополучно запихнули в комнату, которую после намеревалась посетить Ванесса.
 – Что за муха тебя укусила? – спросил Джеффри, когда они с Ванессой возвращались по тоннелю в главное здание клуба. – С той минуты, как я приехал, ты ведешь себя так, будто у тебя шило в заднице.
 – Трудно поверить, что тебе есть дело д о моей задницы. А теперь заткнись и молчи, пока мы не дойдем до просмотровой комнаты.
 Она повела его к люку в полу над своим офисом и спустилась впереди него по ступенькам.
 – Закрой, – сказала она, когда зажегся свет.
 Теперь, когда они стояли друг перед другом рядом с темными экранами, она, дрожа, вдохнула побольше воздуха и ударила его. Она ударила его по лицу наотмашь со всей силой, на которую была способна.
 – Какого… – Он поймал ее за запястье, и они оба, споткнувшись, оказались рядом со стеллажами. – Какого черта ты делаешь?
 Теперь ее била крупная дрожь.
 – Тебе ведь нужно было поразвлечься? И ты тут же забыл правила, которые мы установили, чтобы защитить то, что создали с таким трудом.
 Он недоуменно покачал головой:
 – Что за чушь ты несешь, Ванесса? И потом, ты знаешь, что я, черт возьми, не люблю насилия.
 – «Насилия»? – Она презрительно рассмеялась. – Насилия? Ты не любишь насилия, когда оно касается твоего собственного драгоценного тела. А другим делать больно у тебя очень хорошо получается.
 Он запустил пальцы ей в волосы и, крепко сжав, оттянул их.
 – А ты разве не любишь делать другим больно?
 – Я не притворяюсь! – выкрикнула она.
 Он рывком притянул ее к себе:
 – Что это вдруг в тебя вселилось? Поиграть хочешь? Да? Я согласен поиграть, дорогая. Только скажи мне, как и где. Здесь? Прямо сейчас?
 – Нет, черт тебя побери. Ты сказал мне, что мы больше никогда не услышим об этой девчонке. Ты сказал, что все кончено. Все улажено. Ты  лгал. 
 – Девчонка? – Он моргнул и разжал пальцы, державшие ее волосы. – Какая девчонка?
 – Ты сказал, что у нее никого нет. Ты сказал, что ни одна живая душа не знает ее имени.
 – О, Боже мой. – Он медленно сделал шаг назад.
 Она отстранила его и начала нажимать на кнопки, поворачивать ручки. Послышался звук перематывающейся пленки, и на экране появился ее офис.
 – Слушай, Джефф. Слушай внимательно и поразмысли хорошенько над тем, что нам теперь делать.
 Начало интервью с этой женщиной, Феникс, особого интереса не представляло. Ванесса включила ускоренную перемотку, пока не дошла до слов, которые хотела дать ему послушать.
 – Слушай, – прошипела она, вытянув длинный палец в направлении Феникс. – Слушай хорошенько.
 «Роза все время говорит о ней. – Большие зеленые глаза Феникс в обрамлении золотых ресниц смотрели на Ванессу невинным взглядом. – По ее словам, это очень красивая блондинка. Но на самом деле она почти ничего о ней не знает, кроме того, что она из богатой семьи и что ей нет необходимости работать – разве что для того, чтобы себя занять. И что ее зовут Эйприл Кларк».
 Краем глаза Ванесса увидела, как Джеффри судорожным движением придвинул к себе стул и упал на него. Она перемотала пленку немного вперед и снова нажала кнопку воспроизведения.
 Ванесса увидела саму себя сидящей на краешке стола и услышала свой голос:
 «Насчет чего притворяется?»
 «Что она уверена в возвращении той женщины. Ее уже полтора года как нет».
 – Кто это…
 Ванесса жестом заставила Джеффри замолчать и слушать, что говорит ее записанный на пленку голос. «Полтора года? Она что-нибудь о ней слышала?» «Не думаю. По-моему, Роза просто решила, что эта квартирантка должна когда-нибудь вернуться».
 Она выключила звук и обернулась к Джеффри:
 – До тебя дошло?
 Челюсть его безвольно отвисла. Он медленно покачал головой:
 – Что это значит? Кто эта женщина?
 – Эта женщина, – сказала она ему, – наша новая массажистка.
 Он схватился руками за подлокотники.
 – Ты никогда не говорил мне о существовании некой Розы, которая будет трепать языком об Эйприл. И ты сказал мне, что Эйприл убрала все свои вещи оттуда, где жила.
 – Она так и сделала. – Он приподнялся со стула, но она толкнула его обратно, и в это мгновение он выглядел так, будто сейчас разрыдается.
 – Нет. Она этого не сделала. Рыжеволосая говорит, что живет в квартире, где Эйприл оставила некоторые вещи – много вещей. Они все еще там!
 – Это первое, о чем я ее спросил, когда она мне позвонила, – ответил Джеффри. – О том, что она там оставила и знает ли кто-нибудь об этом. Она сказала, что там ничего нет и никто ничего не знает. Она мне лгала. Эта сука мне лгала!
 Ванесса не отвечала. Она подошла к другому экрану и нажала на кнопку. На этот раз она насладилась зрелищем того, как рыжеволосая работала над великолепным телом Романа. Она уже просмотрела пленку, внимательно вслушиваясь в каждое слово, произнесенное Романом и Феникс.
 – Итак, она, оказывается, живет там, где жила Эйприл, – сказал Джеффри. – Совпадение.
 – Совпадение? – Ванесса едва удержалась от желания снова дать ему пощечину. – Совпадение, что она живет там же? Совпадение, что она узнала от каких-то типов в городе, что Эйприл здесь работала? Совпадение, что она явилась сюда, притворившись массажисткой, и случайно упомянула имя этой маленькой негодяйки?
 – Что ты сказала?
 – А как ты думаешь? Сказала, что никогда не слышала об Эйприл Кларк.
 – Может быть, ты поступила не лучшим образом. Возможно, тебе следовало признать, что Эйприл работала здесь, и сказать, что мы тоже удивились, когда она пропала.
 – И тем самым допустить риск официального расследования, если до этого дойдет дело.
 – Боже милостивый. – Он оттянул уголки глаз кончиками больших и указательных пальцев и всмотрелся в экран. – Она ведь делает ему массаж? И у нее нет никаких затруднений в том, о чем он ее просит, а? – Он поднял лицо: – Притворяется? Ты сказала, что она притворяется массажисткой?
 – Взгляни на нее. – Она опять указала пальцем на экран. – Да, ей делали массаж. Она, может, даже наблюдала, как делают массаж кому-то другому. Но меня не проведешь. Смелости ей не занимать, это точно, но до сегодняшнего дня она никогда в жизни никому не делала массажа.
 – Кто же она тогда? – Голос сэра Джеффри поднялся настолько, что стал походить на рыдание.
 – Остается только догадываться. Я думаю, что это подсадная утка. Чья – не знаю. Так что будем действовать быстро и осторожно. Нам обязательно нужно выяснить, кто она в точности такая и откуда взялась.
 – Но может быть, она просто…
 – Нет. – Ванесса яростно покачала головой. – Я не верю, что это случайность, да и ты тоже. Слишком уж много совпадений. Лучшее, на что мы можем надеяться, – это то, что она не из полиции. Скорее всего нет. Они бы послали такую, которая знает свое дело. Я думаю, что она либо действует в одиночку, либо заодно с этими придурками из забегаловки в Паст-Пик. – Сжав руку в кулак, она прижала ее к животу. – По-моему, все-таки в одиночку. Я нутром это чувствую.
 – Как нам…
 Она снова перебила его:
 – Очень просто, если мы не будем терять времени.
 – Как же просто, когда, как ты говоришь, она, возможно, работает на кого-то еще?
 – Я сказала, что скорее всего нет . – На экране появился лежащий на спине Роман, демонстрирующий при этом свои внушительные достоинства. – Сначала узнаем, кто она такая на самом деле. А потом сделаем так, чтобы она потеряла интерес к тому, что здесь происходит.
 Джеффри, покусывая губы, наблюдал за Романом и Феникс.
 – Кажется, этой даме нравится то, что она видит, Ванесса. Она этого не скрывает.
 – А кто бы стал это скрывать? – огрызнулась Ванесса.
 – Если она, – он показал пальцем на Феникс, – и в самом деле пытается разыскать Эйприл – я сказал «если», я в этом не убежден, – но если это и в самом деле так, вряд ли она потеряет интерес только потому, что тебе этого захотелось.
 – Ты думаешь? – Пленка закончилась, и система, щелкнув, автоматически выключилась. – Можешь мне поверить. Она потеряет всякий интерес.




 Глава 7


 Либо Феникс до смерти напугана, либо она чертовски хорошая актриса.
 – Кто тебя к нам подослал? – Он развернул ее к себе лицом и снова прижал к «лендроверу». Теперь с его губ не должно сорваться ни одного неверного слова. Ничего, что могло бы его выдать.
 Она издала прерывистый хрип и свесила вперед голову.
 Роман тряхнул ее:
 – Кто? – Не в его правилах было запугивать женщин, но он поклялся, что добьется результата, приехав в Паст-Пик, а эта женщина может ему помешать.
 Ветер, становившийся все сильнее, хлестал ветвями деревьев по бортам «лендровера». Феникс стояла наклонив голову, и волосы лезли ей в лицо.
 – Посмотри на меня, – приказал он. В своем дешевом, черном свитере она казалась игрушечной. Узкие плечи, хрупкое тело. – Посмотри на меня, черт возьми.
 – Меня тошнит, – пробормотала она, качнув головой, чтобы убрать волосы. – Я ударилась животом.
 Судя по тому, что он видел, она не лгала. Даже в темноте было видно, как она побледнела. Но жалость была роскошью, которую он в данный момент не мог себе позволить. Те, на кого она работает, – убийцы.
 Может, ей это и не известно, но у него нет времени просвещать ее на этот счет.
 – Меня тошнит, – повторила она.
 – Если ты берешься за большую и опасную работу, то должна знать, что тебе может достаться. – Ему пришло на память другое хрупкое тело, другое искаженное страданием лицо. Кто, черт возьми, есть кто во всей этой заварухе? Он ни в коем случае не должен терять терпение. Он приказал:
 – Открой рот.
 Ее глаза даже не блеснули в ответ.
 – Дыши ртом. Вдыхай поглубже, тогда тошнота пройдет. Она разомкнула губы и прислонила голову к заднему стеклу «ровера».
 Через несколько секунд он спросил:
 – Лучше?
 – М-м. По-моему, я поранила голову, – в замешательстве проговорила она.
 Роман наклонился ближе, чтобы осмотреть ее. Обхватив ей шею одной рукой, чтобы зафиксировать голову, другой он поднял ее волосы. Из ссадины на лбу струилась кровь.
 – Наверное, ты ударилась об обшивку, – сказал он, ругая себя за то, что не рассчитал силу удара. Он почему-то решил, что она гораздо крепче. – Сосредоточься, Ви Джи. Чем быстрее ты ответишь на вопросы, тем быстрее я отпущу тебя на все четыре стороны.
 – Меня никто не посылал.
 – Конечно. Начнем сначала. Кто послал тебя и зачем?
 – Никто.
 – Кто? Что они хотят доказать? Это что – конкурирующий клуб? – Произнеся это, он чуть было не улыбнулся. Отчитываясь, она расскажет, что он защищал интересы фирмы, и он надолго собьет их с толку.
 – Я ехала домой. – Он удивился тому, как ясно прозвучал ее голос.
 Роман улыбнулся:
 – Придумай что-нибудь получше. Ты следила за мной. Вцепившись в его руку, она попыталась убрать ее со своей шеи.
 – Бесполезно, – сказал он ей. – Я отпущу тебя, когда сам сочту нужным. Если сочту.
 – Я пропустила свой поворот.
 – Да ладно тебе. – Первые капли дождя, просочившись сквозь деревья, забарабанили по крыше машины. – Еще немного, и мы с тобой промокнем насквозь. Мне хочется домой, а тебе?
 – Да. – От отчаяния голос ее поднялся до писка.
 – Значит, с тобой все в порядке? Тебе не нужна помощь? В изобретательности ей не откажешь.
 – Ты начинаешь выводить меня из себя, Феникс. Тебе приказали поехать за мной, так? Ты должна была составить отчет о том, что тебе удастся обо мне разузнать.
 – Как я могла на это рассчитывать? – Она громко и часто задышала. – Я не знала, что ты сегодня собирался зайти к Морту и Зельде. Я ничего о тебе не знаю. Я тебя никогда не видела до сегодняшней встречи.
 Зато при этой встрече она увидела довольно много, и это ее впечатлило.
 – Почему ты решила уйти из бара вслед за мной?
 – У них не было для меня работы.
 – Да, ты говорила. А еще ты сказала, что поработаешь позже. Ты сказала мне, что не можешь уехать оттуда и поговорить в другом месте.
 – А через пять минут после того, как ты спросил, могу ли я уехать, ты вдруг вспомнил, что тебе нужно быть в другом месте, – выкрикнула она в ответ, вытирая мокрое от слез лицо.
 Он рассмеялся и приподнял ей большим пальцем подбородок – острый, красиво очерченный подбородок.
 – И тебе стало досадно? Или это натолкнуло тебя на мысль выяснить, с кем у меня встреча? На случай если это заинтересует тех, кто тебя подослал? – Порыв ветра донес до него едва уловимый лимонный запах ее духов, который он уже отметил днем.
 – Ты будешь чувствовать себя глупцом. – Теперь она крепко вцепилась в его руку. – Когда мы завтра увидимся, тебе захочется, чтобы этой встречи никогда не было.
 – Я должен поверить, что ты снова появишься в клубе? И не надейся, детка. Если, конечно, ты не сделаешь чего-нибудь для того, чтобы мы тебе поверили. Почему бы тебе не выложить карты на стол и не рассказать мне всю правду? Если ты перейдешь на нашу сторону, я уверен, что смогу убедить своих партнеров, что ты будешь прекрасным пополнением нашего коллектива.
 – Я не знаю, о чем ты говоришь! Завтра меня должны ввести в курс дела. Ты приехал в «Поворот» специально для того, чтобы мне это сообщить. Или ты все это наврал?
 – Нет. – Он с интересом наблюдал, как она пытается выкрутиться.
 – Как только ты ушел, Морт сказал, что я выгляжу усталой и мне следует поехать домой. Да отпусти же меня, черт возьми!
 Повинуясь рефлексу, он придавил ее к машине, когда она попыталась его ударить коленом в пах.
 – Стой смирно, – процедил он сквозь зубы. – А то схлопочешь.
 Она не слушала.
 – Пусти меня! – Она отчаянно дрыгала ногами. Повиснув у него на предплечье, она пыталась сохранить равновесие. – Я сейчас закричу!
 – Кричи сколько тебе угодно, – спокойно произнес он, удерживая ее одной рукой. – Может, тебя услышит какая-нибудь одинокая сова.
 Следующий удар она нацелила ему в голень – и не промахнулась.
 – А ты с характером, Ви Джи. Но не стоит его показывать, иначе у тебя будет много неприятностей.
 – Их и так уже хватает. Я заявлю в полицию, и тебя арестуют.
 – За самозащиту?
 Она докрутилась до того, что он приподнял ее над землей.
 – Я же сказала тебе, я проехала свой поворот. Я ведь здесь всего несколько недель.
 – Несколько недель. – Он прижал ее к себе. Нога у него здорово болела. – Несколько недель в небольшом городке, растянувшемся вдоль дороги, и ты все еще не запомнила дорогу домой?
 – Я плохо ориентируюсь. Поняв, что заехала слишком далеко, я повернула и тогда увидела твою машину. Мои фары осветили ее.
 У нее было достаточно времени, чтобы рассказ начал звучать логично. Но ему этого времени не хватило, чтобы начать верить ей.
 – Твои фары осветили крыло незнакомой машины, и ты тут же свернула с дороги, чтобы посмотреть.
 – Д-да. – Она лязгнула зубами.
 – Значит, так и было? – спокойно спросил он. – На моем месте мог оказаться кто угодно.
 – То есть тот, кто не получает кайф от драки с женщиной?
 – Это называется самообороной.
 По тому, как громко фыркнула дама, было ясно, что ей гораздо лучше.
 – Самооборона? Против того, кто тебя в два раза меньше?
 – Нет, не в два. Может быть, в три.
 – Тогда убери руки.
 Он ослабил хватку, но тут же произвел очень тщательный и приятный обыск, отклоняя все ее попытки освободиться.
 – Оружия нет, – произнес он, отступая назад.
 – Как ты смеешь! – Попытавшись дать ему пощечину, она ударила по воздуху рядом с его левым ухом.
 – Ах, ах, ах! – Увернувшись от удара, он погрозил ей пальцем. – Я не мог не ожидать этого. Если ты собираешься играть в такие игры, тебе следует вооружиться, Ви Джи.
 – Я ненавижу оружие, – взорвалась она, угрожающе наступая на Романа. – Я вообще ненавижу насилие.
 – Я тоже. Я тоже, Ви Джи. Что ж, резюмируем сказанное о сути происшедшего. Чтобы убедиться, что я правильно разобраться в обстоятельствах. Ты пропустила свой поворот, развернулась, увидела машину, стоящую в кустах рядом с этим безлюдным шоссе, и вышла проверить, в чем дело.
 – Правильно.
 – Порядочная глупость.
 Она одернула свитер:
 – Спасибо. Я думала… Неважно, что я думала.
 – Нет, важно. И ради нашего процветающего бизнеса я хочу быть уверенным, что ты именно та, за кого себя выдаешь.
 – То есть?
 – Что ты не шпионишь на наших конкурентов.
 Она была вся мокрая и промокала все больше и больше, но поза ее говорила о том, что она воспрянула духом.
 – Может быть, я порядочная, – резко заявила она. – Может, я забочусь о том, кто попал в беду.
 Он, прищурившись, взглянул на небо, почти полностью закрытое дождем.
 – Ты можешь говорить что угодно, но я своего мнения не изменю. Если ты настаиваешь на своей версии, то ты – идиотка.
 – Я знала, что это ты.
 Он медленно наклонил голову и посмотрел в ее глаза, сверкавшие в темноте.
 – Что это значит? Это что – признание?
 – Но не то, о котором ты думаешь. Я не секретный вражеский агент. Но я ехала за тобой. И я свернула с дороги.
 Он беззвучно присвистнул:
 – Почему ты свернула? – Столь резкий поворот событий не застал его врасплох. – Почему ты поехала за мной?
 – Я не знаю.
 – Да ладно тебе. Объясни, в чем дело.
 Он слышал ее прерывистое дыхание.
 – Я иногда бываю импульсивна.
 – Ну-ка повтори.
 – Я иногда бываю импульсивна.
 Он долго не мог отсмеяться.
 – Разве твоя мама никогда не учила тебя осторожности?
 – Моя мама ничему меня не учила. Я поехала за тобой, чтобы посмотреть, не домой ли ты едешь. Никогда не знаешь, – может, я как-нибудь надумаю к тебе заглянуть. Я всегда говорю, что я – самостоятельная, но даже такие женщины иногда чувствуют себя одиноко.
 – Мне в жизни приходилось слышать нечто подобное, но ты всех переплюнула, Ви Джи. – Самым досадным было то, что она, возможно, говорила правду. Иначе, почему она так внезапно призналась, что следовала за ним?
 – Почему ты заехал сюда?
 – Ты думаешь, зов природы?
 Она снова фыркнула:
 – Я задала тебе вопрос.
 – Я увидел, что ты едешь за мной, Феникс. Я свернул с дороги посмотреть, что ты будешь делать. Честно говоря, я не ожидал, что ты вернешься.
 – Хорошо. – Она повернулась и пошла прочь. – Кажется, теперь все ясно.
 Он догнал ее и пошел рядом.
 – Да. Все ясно. Ты хочешь меня.
 Она перешла на бег. Роман не отставал.
 – Ненавижу банальные фразы, но у тебя или у меня?
 Дойдя до обочины дороги, Феникс ринулась на другую сторону, даже не оглядевшись.
 – Черт тебя побери! – Роман оказался у ее машины, когда она открывала дверь. – Гляди по сторонам.
 – Вы слишком заботитесь о моей шее, мистер Уайлд. Он не дал ей закрыть за собой дверь.
 – В десять утра, Ви Джи. А тем временем я буду думать о твоей шее – и о некоторых других частях тела. Очевидно, ты будешь делать то же самое в отношении меня. Не уезжай, пока я не буду позади тебя. Я хочу убедиться, что ты доберешься домой живая и невредимая.
 Она наклонила голову и недоверчиво посмотрела на него:
 – Спокойной ночи. – К сожалению, он держал дверь, и она не могла сдвинуть ее с места. – Пусти.
 – Ты что, забыла, что я тот мужчина, за которым ты поехала в неизвестном направлении? А теперь ты меня спроваживаешь?
 – Правильно сообразил. Я думала, что в тебе есть что-то особенное. Поэтому так стремительно и бросилась за тобой. Я ошибалась.
 – Я собираюсь проводить тебя домой.
 – Ничего подобного. – Она замолчала, чтобы включить зажигание. – Мотор не работает.
 – Ты его не включила.
 – Я его не выключала.
 Он облокотился на дверь:
 – Тогда он заглох.
 – Какой ты умный, и что бы я без тебя делала?
 – В данный момент? Ничего особенного.
 Склоняясь над колесом, он порылся в моторе. Что-то щелкнуло. Потом еще раз и еще.
 – Батарея села, – провозгласил он.
 Феникс прислонилась лбом к рулю и тут же отдернула голову.
 – Больно? – Роман широко распахнул дверь: – Пойдем. У меня есть аптечка, я промою тебе рану.
 – Я останусь здесь. Эта проклятая батарея разрядилась от клетки Мела.
 Он смутно вспомнил, как она говорила с Ванессой о коте по имени Мел.
 – Мела? – спросил он.
 – Моего кота. Провода попали в клетку, в которой я его перевожу. Если ты хочешь сделать мне что-нибудь приятное, подвези меня, хорошо?
 – Конечно хочу. Оставайся здесь. Я схожу за машиной и отвезу тебя домой.
 С прилипшими к голове волосами, в промокших насквозь куртке и джинсах, он трусцой побежал к «роверу», впрыгнул в него и вернулся на шоссе. Доехав до «шевроле», он вышел на посыпанную гравием площадку.
 Она сидела на том же месте, глядя прямо перед собой. По крайней мере она держалась до последнего. Пока что они шли ровно. Оба наговорили друг другу кучу небылиц, ничего не выдав.
 А теперь он попадет в квартиру Эйприл.
 Наблюдая за тем, как Феникс медленно выбирается из машины и запирает дверь, Роман болезненно ощущал, как неистово бьется у него сердце. Больше года он пытался узнать хоть что-нибудь о женщине по имени Эйприл. И сегодня наконец он сильно продвинулся в своих поисках, узнав ее фамилию: Кларк. На это можно возразить, что он слишком поспешно сделал заключение, что она – именно его Эйприл, но очень уж многие детали сходятся.
 Он потянулся, чтобы толчком открыть правую дверь, и предложил Феникс руку. Она лишь мгновение колебалась, прежде чем схватить ее и позволить ему буквально втащить себя в высокую машину.
 – С тебя течет, – сказал он, когда она захлопнула дверь.
 – Извини, – пробормотала она подавленным голосом. – Сиденья из кожи. С ними ничего не будет, если их вытереть.
 Он тронулся с места.
 – Я не о сиденьях беспокоюсь.
 Она взглянула на него, но ничего не ответила. В тусклом свете приборов ее глаза сверкали, как бледно-зеленые турмалины.
 – Где ты живешь?
 – Я поеду обратно в «Поворот». Морт договорится с Леном, чтобы тот помог мне с машиной.
 Опять она на один ход его опередила. Он побарабанил пальцами по часам и помычал, прежде чем сказать:
 – Мой друг будет беспокоиться обо мне.
 Она плотно обхватила себя руками.
 – Он всегда беспокоится, если я опаздываю.
 – Он?
 – Парень, с которым мы живем в одной квартире.
 – А где ты живешь?
 – А ты где живешь?
 – Высади меня на окраине города.
 – Я не собираюсь так далеко ехать. – Дворники быстро двигались, пытаясь справиться с потоками дождя. Ливень шел сплошной пеленой. – Понятно, что ты живешь на этой стороне Паст-Пик. Может, кончим эту игру и ты дашь мне свой адрес? – Дождь под порывами ветра хлестал в окна машины.
 Она молчала.
 – Я не просил тебя ехать за мной и напугать меня до смерти.
 – Напугать тебя? Я тебя не пугала.
 Ему надо быть поубедительней.
 – А ты разве не испугалась бы, если бы поняла, что за тобой по этой дороге едет машина? Особенно если ты пытаешься оторваться, а тебя продолжают преследовать?
 – Ну, если бы меня преследовала… – Она прокашлялась. – Сдаюсь. Сверни на Милл-Понд-Роуд. Я живу над гаражом в «Белла Розе».
 – Это многоквартирный дом?
 – Это вилла.
 Роман полагал, что знает все окрестности вдоль и поперек, но не мог припомнить виллы под названием «Белла Роза». Он вообще не знал, что здесь есть виллы. Но он знал, однако, где находится Милл-Понд-Роуд, – надо свернуть налево с шоссе 202 недалеко от клуба. Он свернул.
 – Поезжай до конца, – сказала Феникс. – Ее не видно с дороги.
 Они ехали молча, пока Феникс не дотронулась до его руки.
 – Вон там, впереди, белые ворота, – сказала она. – Большое спасибо. Извини, что доставила столько хлопот.
 Он притормозил, и она сделала движение, чтобы открыть дверь.
 Роман щелкнул замком и влетел в открытые ворота прежде, чем она успела сообразить, как ей выйти из машины.
 – Подъехать к дому?
 – Нет! Ни в коем случае. Роза рано ложится спать. По этой дорожке я дойду до гаража.
 – Я довезу тебя.
 – Нет…
 – Да. Не спорь, пожалуйста. Я тебя здесь одну не оставлю. Я доведу тебя до квартиры, и, кстати, я слишком молод для Джека-Потрошителя.
 – Уже очень поздно.
 – Ты сама это сказала. Поздно и темно, как в угольной шахте. Я тебя одну не пущу.
 – Ладно. Будь добр, подожди внизу, а я поднимусь и помашу тебе рукой.
  Ах, черт! Перед ним показался большой белый гараж для трех машин. С левой стороны здания крутая лестница поднималась к двери, ведущей прямо в квартиру на втором этаже.
 – Ну, вот мы и дома, – сказал он, разворачиваясь у подножия лестницы и отпирая двери. – Советую тебе поскорее просохнуть. У тебя завтра трудный день.
 – Да. – Волнение в ее голосе было совсем не к месту. – Я буду там завтра в десять.
 – Слушай, – бросил он ей вслед, когда она выскользнула из «лендровера», – давай я утром за тобой заеду.
 – Спасибо. Я сама доеду.
 – На чем? На чем ты поедешь?
 – На моем…
 – Вот именно. За ночь его не починят.
 Он видел, что она подыскивает подходящий ответ.
 – Не беспокойся. Моя хозяйка меня выручит.
 Забавно, еще ни одна женщина так упорно не избегала его общества. При иных обстоятельствах это могло бы задеть его за живое.
 Феникс захлопнула дверь машины и взбежала вверх по ступеням. Она задержалась перед дверью лишь для того, чтобы махнуть ему рукой.
 Хмуро улыбаясь, Роман проехал по гравию и выехал обратно на дорогу. Через сотню ярдов он выключил мотор, вышел из машины и сунул ключи в карман.
 В несколько минут он покрыл расстояние обратно до гаража.
 Ступени заскрипели под тяжестью его веса. Напрягшись, Роман ждал, что Феникс закроется на замок и откажется впустить его.
 Из-под двери проглядывала полоска света. Она что, не удосужилась закрыть ее?
 Изнутри не доносилось ни звука.
 Даже безрассудная Феникс не оставит входную дверь незапертой.
 От знакомого чувства опасности у Романа мурашки пробежали по спине. Надо было настоять на своем и проводить ее внутрь.
 Окинув взглядом находящуюся внизу площадку перед гаражом, он вплотную прижался к стене, затем ударом ноги широко распахнул дверь. Держа «беретту» в вытянутых руках, он шагнул внутрь комнаты, раскачиваясь и переводя взгляд из стороны в сторону.
 – Феникс!
 Ничто не шелохнулось. Она не отвечала.
 Он протянул руку к двери и бесшумно закрыл ее за собой. Он был в большой комнате под крышей, с резким скатом и открытыми балками. На неровных, покрытых лаком досках стояла удобная старомодная мебель, не относящаяся ни к какому определенному периоду времени.
 Вдоль стен по всему периметру стояли низкие книжные шкафы, за исключением того места, где была высокая ниша, служившая тесной кухней.
 Может быть, Феникс пошла прямо в душ и не слышит его?
 Он не мог не окинуть книги беглым взглядом и не спросить себя, принадлежат ли они Эйприл. На незатейливой для нее самодельной подставке стояла сверкающая стеклянная ваза, наполненная ветками с набухшими почками. При виде выстроившихся в ряд на коричневом диване плюшевых медвежат у него перехватило дыхание. Чьи они – Феникс или Эйприл?
 В углу, облицованном терракотовыми плитками, стояла старая, покрытая голубой глазурью печь, а рядом с ней – плетенная из ивы корзина. Большой разноцветный потрепанный коврик прикрывал доски между печью и твидовым диваном, перед которым стояли два стула.
 – Феникс! – Он, нахмурившись, прошел через комнату к закрытой двери. Остановившись, он прижал к ней ухо и прислушался. Если там и лилась вода, то он этого не услышал.
 Роман постучался и повторил:
 – Феникс? – Она могла опять выскользнуть из дому, пока он возвращался на шоссе, но это вряд ли. Что бы она стала делать в темноте? Она должна быть где-то в доме. – Ты здесь?
 Переложив пистолет в другую руку, он повернул ручку и толкнул дверь, принимая при этом боевую стойку.
 Это было излишней предосторожностью: двое обитателей комнаты никакой угрозы не представляли.
 Феникс сидела на полу рядом с покрытой лоскутным одеялом кроватью, скрестив ноги и обхватив голову руками.
 Посредине кровати лежала, свернувшись клубком, маленькая черная кошка. Кошка медленно моргнула голубыми глазами в направлении Романа, поднялась, повернулась и улеглась мордой в противоположном направлении.
 Отвергнут – кошкой.
 – Входная дверь открыта, – произнес он ровным голосом. – Тебе никто не говорил, что это может быть опасно?
 – Я забыла закрыть, – пробормотала она. – Посмотри, что здесь творится.
 Роман огляделся. Поцокав языком, он качнулся, чтобы прислониться к стене рядом с дверью.
 – У тебя, похоже, был посетитель, – мягко проговорил он.
 Глаза ее были закрыты. Если она слышала, что он сказал, то не показала этого.
 – Эй, – очень тихо произнес он, пряча пистолет за спину. – Эй, взгляни на меня. Я друг, а не враг.
 Ее глаза раскрылись, вызвав у него непривычные спазмы в ряде чувствительных мест.
 Она напоминала красивую бледную куклу, созданную руками умелого мастера. Ее лицо обрамляла копна ярко-рыжих непослушных тугих завитков. Вокруг носа отчетливо проступили веснушки.
 На ее коленях лежал большой желтый плюшевый медвежонок, местами потертый до блеска. Вокруг было разбросано содержимое выдвинутых ящиков и двух выпотрошенных стенных шкафов. Осколки стекла говорили о том, что пришедший смел все с высокого туалетного столика. Украшения перемешались с рамками от картин и флакончиками из-под духов. Несколько квадратных ярдов пола, включая горы скомканной одежды, были покрыты белым пухом. Запасная перина вынута из кедрового ящика и разодрана.
 – А гостиная выглядит довольно прилично. – Роман постарался произнести эти слова обнадеживающим тоном. Окинув комнату быстрым взглядом, чтобы проверить, не спрятался ли здесь непрошеный гость, он обошел Феникс и направился в ванную размером не больше платяного шкафа. Снова ему попалось битое стекло. Им – вперемешку с таблетками, мылом и выдавленной зубной пастой – была наполовину заполнена обколотая раковина. Все это вывалилось из висевшего в нише аптечного шкафчика. На стершейся розовой керамической плитке лежала крышка туалетного бачка, разбитая на три части.
 Роман засунул пистолет за пояс джинсов, под куртку. Он возвратился в спальню и окинул взглядом Феникс:
 – Знаешь, кто мог это сделать?
 Она покачала головой.
 – Что они взяли?
 Она опять покачала головой.
 Он опустился рядом с ней на колено:
 – Послушай… Черт, как нехорошо. Нужно вызвать полицию.
 – Нет.
 – Тебе придется. Тебе придется сделать заявление о…
 – Я все это знаю, – произнесла она в голову медвежонка. – Если ничего не пропало, то о чем же мне делать заявление?
 – Проклятье, я не знаю. Злостное… Ничего не пропало? Как ты можешь быть уверена?
 Когда она подняла лицо, слезы застилали ей глаза.
 – У меня ничего нет. Ничего стоящего. – Она кивнула в сторону сваленной в кучу одежды. – Только вот это и еще кое-какие вещи. Все это гроша не стоит. Никому в голову не придет это украсть.
 Ему очень хотелось разобрать эти вещи, чтобы найти что-нибудь связанное с Эйприл и выяснить, кем она была до того, как стала новоявленной матерью, умершей у него на руках на дне канавы в Мексике.
 – А драгоценности?
 – Это не мои. Несколько приличных вещей, которые она… Женщина, жившая тут до меня, оставила многие свои вещи.
  …Несколько приличных вещей, которые она… что? Он пристально посмотрел на Феникс. Кто эта женщина? Что именно она знает об Эйприл? Он, черт возьми, хочет это знать. И он хочет выяснить, что она настоящая и порядочная.
 Ее лицо опять склонилось к голове медвежонка.
 Великолепно. Сейчас – в первый раз за Бог знает сколько времени – в нем пробудился интерес к женщине, настоящий интерес. И он выбрал лохматую, плохо одетую, нищую массажистку, которая иногда подавала гамбургеры в дешевой забегаловке – в свободное от слежки за ним время.
 – У тебя здесь твои мишки. – Роман чувствовал себя неловко. – Они тоже все целы и невредимы?
 – Они не мои.
 Непонятный холодок скользнул по его позвоночнику.
 – Понятно. – Ему ничего не было понятно, кроме того, что перед ним – еще одна крошечная деталь из жизни Эйприл. Она собирала мишек, – очевидно, очень долго.
 – Феникс, очень важно заявить в полицию. Им нужны сведения о мерзавце, который это сделал.
 – Нет, не нужны.
 Она удивляла его.
 – Нет, нужны, – настойчиво повторил он. – А что если это не единственный взлом, а ты им ничего не сообщишь? Ты можешь помочь предотвратить новое преступление.
 – Хорошо. Я позвоню им. После того как ты уйдешь. – Улыбнувшись ему неестественно яркой улыбкой, она вскочила на ноги и аккуратно пристроила медвежонка на подушки, – Спасибо за… Почему ты вернулся?
 Он буквально видел, как она перебирает в уме возможные ответы.
 – У меня возникло странное ощущение. Со мной иногда такое бывает, поэтому я доверился интуиции и вернулся проверить, все ли с тобой в порядке. – Это было лучшее, что он мог придумать, так как о том, чтобы сказать правду, не могло быть и речи.
 Феникс оправила свой ужасный свитер и сделала совершенно бесполезную попытку пригладить рукой волосы.
 Ожидая отказа, Роман обнял ее за плечи:
 – Моя интуиция меня не обманула. – Она не сделала попытки стряхнуть его руку. – К сожалению, – добавил он.
 Она ответила:
 – Все равно до утра я ничего не могу сделать.
 Он провел ее в гостиную.
 – А все это тоже оставила твоя предшественница? – Он показал на книги и украшения.
 – Угу. – Она выскользнула из-под его руки и подошла к стеклянной вазе. – Настоящая ручная работа. Она экономила…
 Он ждал, когда она договорит. Она замолчала. Он наблюдал, стоя к ней вплотную, наблюдал, как по горлу пробегает комок и подергиваются уголки округлого рта. Безошибочный инстинкт не раз выручал его в трудную минуту. Благодаря ему он до сих пор жив. Либо сейчас инстинкт его подводит, либо Ви Джи Феникс не враг.
 Двигаясь так, словно его не было в комнате, она провела пальцами по замысловатому узору на вазе. Окно было приоткрыто, и врывавшийся в щелку ветер разносил по комнате свежий запах распускавшихся почек.
 Возможно, Феникс известно об Эйприл Кларк больше того факта, что та жила до нее в этой квартире.
 Ей, должно быть, много известно, если его возлюбленные партнеры по бизнесу использовали ее, чтобы устроить ему проверку. С какой стати они будут его проверять? Абсолютно исключено, что им известно о нем в связи с Эйприл. Он прокрался в клуб сначала как гость, потом стал его членом и наконец партнером – с предложением обеспечить клиентам те грубые и захватывающие дух развлечения, которые некоторые ассоциируют с отборными американскими войсками. И с деньгами. Он явился с деньгами – частью наследства, к которому у него еще ни разу не было повода прикоснуться. Вот как все это было.
 – Твоя хозяйка, безусловно, захочет, чтобы об этом заявили. Если хочешь, я провожу тебя до дома, и ты оттуда позвонишь.
 – Роза только расстроится. – Ее внимание было полностью поглощено вазой. Даже появление черного кота, который пришел, чтобы потереться о ее ноги, не отвлекло Феникс.
 – У меня в «ровере» есть мобильный телефон, – сказал он, чувствуя неловкость за то, что прерывает ее размышления. – Я принесу его. А тебе теперь стоит провести сюда телефон.
 Внезапно оживившись, она повернулась спиной к вазе и поспешила к нему.
 – Правильно. – Она взяла его за руку. – Я и так уже причинила тебе столько хлопот. Если не возражаешь, сейчас я лягу спать, а позвоню завтра утром. Если бы ты не вернулся, мне все равно пришлось бы ждать до утра.
 – Но я же вернулся.
 Она настойчиво тащила его к двери.
 Роман нехотя двигался.
 – Я тебе в самом деле благодарна за заботу, но, возможно, это дело рук какого-нибудь маленького проказника.
 – Маленький проказник решил обыскать твою квартиру? И ничего не украл? Ты в этом уверена?
 – Уверена. Увидимся утром.
 – И ты что-нибудь придумаешь с телефоном?
 Она уже довела его до двери.
 – Да, обещаю.
 Роман сам открыл дверь. И тут он его увидел. Наверху книжной полки, рядом с плитой, стоял черный телефон.
 Он встретился глазами с Феникс. Она отвела взгляд.
 Высвободив свою руку, он прошел по комнате к аппарату и похлопал ладонью по трубке:
 – Так, значит, у тебя нет телефона?
 На ее скулах проступил румянец.
 – Я не люблю, когда меня беспокоят. То есть когда нарушают мой покой.
 Роман поднял трубку и протянул ее Феникс:
 – Хорошо. Я не буду спрашивать, какой у тебя номер. По 911 дозвонись в полицию. Тогда я уйду с чистой совестью. – В конце концов, нежелание сообщать свой номер телефона не преступление.
 – Ладно, – сказала она, сдаваясь.
 Он набрал номер и поднял телефон, чтобы высвободить зацепившийся за что-то провод.
 – Полиция, – проговорила в трубку Феникс. – Нет, я могу подождать.
 Роман от нечего делать перевернул телефон подставкой вверх. Прежде чем Феникс успела возразить, он нажал на рычаг, разъединив ее.
 – Зачем ты это сделал?
 Он протянул к ней руку с телефоном:
 – Знаешь, что это такое?
 – Что?
 Он показал ей маленький черный предмет:
 – Вот это. Телефон, которого у тебя нет, прослушивается.




 Глава 8


 Прослушивается.
 Феникс потерла о джинсы вспотевшие ладони. Она пробежала взглядом по поверхности шкафа. С тех пор как она сюда переехала, у нее не было времени заниматься хозяйством. Там, где стоял телефон, были отчетливо видны четыре кружочка. Значит, тот, кто поставил телефон на прослушивание, либо не поднимал аппарат, либо это произошло до сегодняшнего дня – даже до того, как она сюда переехала.
 – Я им никогда не пользовалась, – прошептала она.
 Роман проследил за ее взглядом на отпечатки в слое пыли.
 – Ты это точно помнишь?
 Ах, как хочется кому-нибудь довериться.
 – Точно. Мне это было не нужно. – Почему он заглянул под телефон, – значит, он знал, что телефон прослушивается? Но почему тогда он ей об этом сказал? – Откуда ты знаешь, что это такое?
 Он подернул плечами:
 – Я служил в армии. У нас там были занятия по этой теме. – Он положил «жучок» в карман.
 За прошедшие два года она многому научилась, – например, как надевать разные маски, становиться кем-то другим, если ей мешало быть самой собой. Она сделала глубокий вдох и спросила:
 – Ты знал, что там эта штучка? – На время ей могла пригодиться роль инженю, которая говорит все, что ей придет в голову.
 – Знал ли я об этом? – отозвался он, поднимая брови. – Ты спрашиваешь, не я ли ее туда  поставил. 
 – Ну, я не знаю. Очень странно, что ты как-то сразу взял телефон и нашел ее. Сегодня вообще все очень странно. Может, ты поставил ее туда, пока я набирала номер, и показал мне, чтобы вызвать к себе доверие.
 Его глаза мгновенно окрасились в неправдоподобно темный синий цвет.
 – С какой целью вызвать доверие?
 Взяв за шкирку Мела, она подняла его, держа перед собой, и решила, что его глаза не идут ни в какое сравнение с глазами Романа Уайлда.
 – Я иногда несу всякую чепуху, – беззаботно проговорила она. – Обычно я даже не понимаю, что хочу сказать. Да я уже почти и думать забыла об этом беспорядке. Приберу, как только ты уйдешь. – Как давно прослушивается телефон? С тех пор, как здесь жила Эйприл?
 Он прижал кулаки к губам. Она видела, что он пытается разгадать ее.
 – Когда я завтра утром приду в клуб, мне кто-нибудь объяснит мои обязанности? – Она сама себе внушала отвращение, но все-таки продолжала: – То есть часы работы и все в этом роде. И что я должна буду делать.
 Он внимательно изучал свою обувь, и у нее было ощущение – нет, она была уверена, – он не может решить, что сказать.
 При этих словах он поднял голову:
 – Что ты имеешь в виду?
 Она прижала Мела к груди и подняла плечи почти до ушей.
 – Ты  знаешь что. Это и на самом деле что-то вроде дорогого курорта? Или… Ну, ты понимаешь.
 Не отводя от нее глаз, он несколько раз медленно покачал головой: – Нет. Не понимаю. Понимаю лишь, что ты вдруг включилась в другой образ, и не имею ни малейшего понятия зачем.
 Феникс широко раскрыла глаза:
 – Довольствуйся тем, что видишь. – По крайней мере, он отвлекся оттого, что она наврала про телефон, и если ей повезет, он может, поверит, что она – всего лишь болтливая, пустоголовая массажистка, которая к нему неровно дышит.
 Рубашка, надетая у него под джинсовую куртку, прилипла к груди. Она уже видела эту грудь. Она и в самом деле к нему неровно дышит…
 Вот так так. У нее явно испортился вкус на кандидатов, способных привлечь ее внимание.
 Снаружи послышался звук поднимающихся по лестнице шагов, и мужской голос крикнул:
 – Феникс! Феникс! Ты в порядке?
 Она достаточно часто сталкивалась с миром, находящимся по ту сторону закона, чтобы заметить, как рука Романа скользнула по бедру. Он был вооружен.
 – Кто это? – спросил он.
 Прежде, чем она смогла ответить, дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась крепкая фигура Лена Келли со слипшимися от дождя белокурыми волосами. Его обычно приятные серые глаза сверкали, когда он переводил взгляд с Романа на Феникс и обратно.
 Он сделал шаг внутрь, и взгляд его упал на спальню, которая отчетливо была видна сквозь открытую дверь.
 – Че-о-орт, – протянул он. – Откуда взялся этот мерзавец? Уйди с дороги, Феникс.
 Она продолжала держать Мела, стоя на том же месте, а Лен тем временем бросился вперед. То, как он налетел на Романа, будучи ростом не выше Феникс и к тому же хромым, было невероятно отчаянным поступком.
 – Сукин сын! – прорычал Лен, обхватив руками длинные, крепкие ноги противника.
 Мел взвыл и, царапаясь, вырвался из рук Феникс и забился в угол кушетки.
 – Лен, – произнесла Феникс срывающимся голосом. Прокашлявшись, она громко повторила: – Лен! Остановись.
 – Воровать у женщин, – прокричал Лен. – Трус!
 Она не успела понять, как это произошло, но в следующую секунду Лен висел в руках Романа вниз головой.
 – Роман, не надо. Он же не выдержит. – Она поправилась: – Вы оба не выдержите.
 Лицо Лена побагровело, руки бессильно болтались.
 – Трус, говоришь? – произнес Роман с абсолютным спокойствием. Он продолжал держать Лена за ноги, пока у того не вырвался гортанный хрип.
 Феникс кинулась к ним, но не смогла освободить Лена.
 – Кто ты, шут гороховый? – требовательно произнес Роман. – Ну, кто ты, черт возьми? Отвечай быстрей, а то тебе не понадобится лестница, чтобы выйти отсюда.
 – Нет! – завизжала Феникс. – Это Лен. Он племянник Морта и Зельды. Он мой друг.
 – В таком случае, – Роман бесцеремонно уронил Лена, – он может остаться. Может, у него есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто это рылся в твоем белье.
 Потирая затылок и пошатываясь, Лен поднялся на ноги.
 – Каком белье? Кто копался в твоем белье, Феникс? Этот придурок?
 Феникс с восхищением оглядывала Романа, но, сообразив, что то, что он сделал с бедным Леном, должно было вызвать у нее ужас, а не восторг, тотчас смутилась.
 – Квартиру взломали, пока меня не было. Ничего не украли, а просто все переворошили.
 Лен повернулся чтобы видеть Романа:
 – Он говорил о твоем белье. Мне это не нравится.
 – А мне ты не нравишься, – спокойно заметил Роман. – Если ты будешь продолжать так же взирать на мир, то разбирайся со своим бельем где-нибудь в другом месте. Ты здесь уже был? Это ты сделал? – Он кивнул в направлении спальни.
 Лицо Лена перекосилось и снова побагровело.
 – Какого хрена… Извини, Феникс, – смутился он. – Мне позвонил Веб. Он сказал, что видел свет, но твоей машины не было.
 – Я задал тебе вопрос, – сказал Роман. – Ты копался в вещах этой дамы?
 – Кто это? – Большим пальцем Лен ткнул в направлении Романа. – Ты давно с ним знакома?
 Феникс покачала головой, затем передумала и кивнула. Она сказала Морту, что они с Романом хорошо знают друг друга. Когда лжешь, всегда одни проблемы.
 – Чер-о-орт. – Лен опять попытался двинуться вперед. – Он был здесь, когда ты вернулась?
 Феникс опять покачала головой. Глаза Романа начали снова покрываться поволокой, и теперь она уже знала, что это может значить.
 – Морт сказал тебе, что я сегодня заглядывал к Розе? – спросил Лен.
 – Ага. – Роман стоял неподвижно, и это беспокоило Феникс. – Очень мило с твоей стороны, Лен. – Она чувствовала в этом человеке напряженную силу – она, как сжатая пружина, в любую минуту готова была вырваться наружу.
 – Морт сказал мне, что ты видела какого-то типа на дорожке.
 Внимание Романа привлекли книги на ближайшей полке, и он, казалось, потерял интерес к разговору. Он вынул книжку, примостился на диване среди медвежат и начал перелистывать страницы.
 Нехорошее предчувствие свернулось в животе Феникс холодной, свинцовой змеей.
 – Ты что-нибудь обнаружил?
 – Никаких признаков жизни. Хотя я все хорошо осмотрел, Феникс. Со мной был Веб.
 – Спасибо…
 – Да, – перебил ее Роман, не отрывая глаз от книги. – Спасибо, Лен. Постарайся не споткнуться, когда будешь спускаться по лестнице.
 – Слушай! – Лен сделал шаг вперед, но остановился на безопасном от дивана расстоянии. – Я уйду, когда скажет Феникс, Договорились?
 – Договорились. – Длинные, жесткие пальцы Романа перелистнули еще несколько страниц «Алисы в стране чудес». – Феникс сказала тебе спасибо. Не споткнись на обратном пути. Так, Феникс? – Он, как прожектором, сверкнул ей в лицо улыбкой.
 Лен засунул руки в карманы штанов и перенес тяжесть тела сначала на одну ногу, потом на другую.
 – Кто этот тип?
 Она прокашлялась и с трудом оторвала взгляд от Романа.
 – Роман, э-э, мой новый начальник.
 – Вот как? Ты же работаешь у Морта и Зельды.
 – Подрабатываю. – Феникс наклонила голову, мысленно умоляя Лена отойти, – Мистер Уайлд и его партнеры предоставляют мне прекрасную возможность показать себя.
 – Морт знает об этом?
 – Морт знает.
 – Морт знает, – эхом отозвался Роман.
 Феникс нахмурилась. Ну, зачем ей красивый мужчина, который вызывает у нее выплеск гормонов всякий раз, когда смотрит в ее сторону, особенно если учесть, что активизировать он должен не гормоны, а чувство опасности.
 – Ты уверена, что не хочешь, чтобы я его отсюда выставил?
 За эти слова Роман уделил Лену капельку внимания.
 – Ты хочешь, чтобы Лен выставил меня отсюда, Феникс?
 – Нет. Нет, я этого не хочу. – Почему мужчины бывают такими тупицами, когда хотят произвести на женщину впечатление? Роман же мог стереть Лена в порошок – он это уже доказал. – Кстати, мы с Романом должны еще кое-что обсудить до его ухода. Ты не сделаешь мне одолжение, Лен, не заедешь по пути в «Поворот»?
 Лен открыл рот, и она поняла – он ищет, что бы возразить.
 – Скажи Морту, что у меня неполадки с машиной, но со мной все в порядке. Скажи ему, что сегодня уже не приеду. Ты можешь это сделать?
 – Я не хочу оставлять тебя здесь с…
 – Ты можешь это сделать, Лен, – произнес Роман со сладчайшей улыбкой. – Мы будем тебе так благодарны.
 Лен поднял подбородок:
 – Ты в порядке, Феникс? Если нет, то…
 – Я в порядке. Правда. – Пока кто-то знает, что здесь с ней Роман, она может чувствовать себя в безопасности. – Ты такой милый, что беспокоишься обо мне.
 Он покраснел от удовольствия и отступил на шаг:
 – Дай мне знать, если…
 – Я дам тебе знать. Скажи Морту, что я приду завтра. И если Нелли там, скажи ей, я не забыла, что мы договорились завтра встретиться у нее в магазине.
 Качая головой, Лен перешагнул через порог и, тяжело ступая по лестнице, пошел вниз.
 – Ну что, прибавилось у тебя теперь энергии?
 Это замечание неприятно поразило Феникс. Она закрыла дверь за Леном.
 – Усталость прошла, если ты это имеешь в виду. Ты не Должен был с ним так обращаться.
 – Это человек чуть не сбил меня с ног. Иди сядь со мной. Молния, как вспышка огромного прожектора за окном, на мгновение отвлекла Феникс. Она сказала:
 – Лен добрый и простой.
 – И хочет тебя до смерти.
 Она посмотрела поверх его головы:
 – Как ты умеешь все опошлить. Побольше бы таких, как Лен.
 – Да, мы живем в пошлом и грязном мире, Феникс. Полном похотливых животных вроде меня. Садись. Я тебе почитаю.
 Он взбудоражил не только ее гормоны, но и нервы. Он ведет себя так, будто они старые, закадычные приятели.
 – Уже поздно. Я рада, что ты отвез меня домой.
 – Я тоже рад, что отвез тебя домой. У тебя много книг.
 – Они не мои, я же тебе говорила.
 – Правильно. Чьи-то ценности. Кто такой Веб?
 – Подсобный рабочий. Занимается на вилле мелким ремонтом.
 – А Роза – твоя квартирная хозяйка?
 Вдалеке рокотал гром.
 – Да, – сказала Феникс. – Она душечка.
 – За тобой кто-то следил?
 – По-моему, да. На дорожке, когда я уезжала в «Поворот». У него было что-то вроде бинокля.
 – Любопытно.
 Она не хотела об этом думать.
 – Скорее жутко, чем любопытно.
 – Иди сюда.
 Его тон заставил ее замереть.
 Он протянул руку:
 – Давай воспользуемся возможностью и кое-что обсудим. В конце концов, ты же сказала Лену, что именно этим мы и собираемся заняться.
 Такое непостижимое выражение глаз женщины редко встречают, во всяком случае эта женщина. Она подошла к дивану и села как можно дальше от него.
 Легкая улыбка, скользнувшая по его губам, не прибавила ей уверенности.
 – То, о чем я говорил раньше, остается в силе. Ты будешь под моим присмотром.
 А за это ей придется с ним спать. Мел величаво прошел по дивану и сел у нее за головой.
 – Этот кот тебе подходит.
 Она вопросительно подняла брови.
 – Он такой же извилисто-грациозный. Ты очень сексуальна, Феникс.
 – Ты, должно быть, каждый день встречаешься с сексуальными женщинами. Меня никогда не спрашивали… Со мной никто так не обращался, как ты. – Она начинала заводиться. – В вашем клубе мне нужно ожидать приставаний?
 Он накрыл ладонью ее руку, кончиками пальцев начал массировать ей запястье.
 – В клубе пять партнеров. Каждый из нас вносит в дело нечто свое, что привлекает людей определенного типа.
 «А что вносишь ты?» – чуть было не вырвалось у нее.
 – Ванесса – настоящая графиня. Вдова европейского графа. Есть люди, которые любят купаться в лучах света, исходящего от знати – пусть даже не первой величины. А у нее, конечно, есть связи.
 – То есть люди… Они платят за то, что она вводит их в высшие круги?
 – Попросту говоря, да. Остальные партнеры – сэр Джеффри Фуллертон, Майлс Вилбертон – достопочтенный Майлс Вилбертон и Пьер Борж.
 Богатые женщины, не имеющие партнеров, заплатят целое состояние, чтобы появиться на больших мероприятиях под руку с каким-нибудь сэром, который к тому же служил в Уэльской гвардии, или с неким достопочтенным, который раньше был капитаном английских конногвардейцев, или с отставным офицером швейцарского альпийского корпуса, который принадлежит к семье швейцарско-французских банкиров Боржей.
 Феникс понадобилось некоторое время, чтобы переварить эту информацию. Наконец она произнесла:
 – То есть это всего лишь высококлассные услуги по сопровождению?
 Вопрос вызвал у него кривую усмешку.
 – Значительно больше, чем услуги по сопровождению. У нас есть специальные… комплексы услуг. Да, пожалуй, будем называть их комплексами. Некоторым нравится затесаться среди людей, к кругу которых они не принадлежат. Мы можем это для них организовать, так же как и ряд других, сугубо специфических вещей.
 Вещей, о которых он ни за что не хотел рассказать. Как во все это вписывалась Эйприл?
 – А что ты делаешь? Я имею в виду, – она состроила самую кокетливую гримаску из своего арсенала, – у тебя ведь тоже должна быть своя специальность, так?
 Он сжал челюсти с такой силой, что на скулах выступили желваки. Ему явно потребовалось усилие, чтобы расслабиться.
 – Я служил в СЕАЛ. В морской пехоте.
 Феникс нахмурилась, надеясь, что лицо ее осталось бесстрастным. Но внутри у нее все перевернулось. Это уже не изнеженный британец из высшего общества, готовый – за определенную плату – облачиться в пахнущий нафталином фрак.
 Роман от души рассмеялся:
 – Вижу, что ты под впечатлением. Мы в своем роде коммандос. Ватага сумасшедших, готовых пойти в огонь и в воду, только чтобы доказать, какие мы крутые. – Он положил книгу на колени и продолжал заниматься ее запястьем. – Да, мы обладаем определенной репутацией, которую подчас раздувают до невероятных размеров. Есть люди, желающие общаться с теми, кто, по мнению некоторых, мало чем отличается от наемников.
 – Но вы не наемники?
 Он чуть сполз по дивану и опустил веки.
 – Наемники не работают только на свою страну.
 Феникс знала, что это за тип. Опасные люди. Люди, которые молча появляются и исчезают на суше, в море и воздухе. Феникс слышала про СЕАЛ. Люди, которых учат убивать, используют, когда традиционные методы бесполезны.
 Она исподтишка разглядывала Романа. История его жизни скрывалась в глубоких линиях на его красивом, грубоватом лице. Его расслабленность была кажущейся. Чтобы стать тем, чем он стал, Роман Уайлд должен был выучиться все время быть начеку – даже во сне. Часами бегать по песку, в армейских сапогах, с боевым снаряжением более ста фунтов весом. Плавать полностью одетым. Складываться из положения лежа, когда у тебя на животе кто-то стоит. Феникс не помнила всего, что она об этом читала, тогда это было не важно. Зато теперь важно.  Если тебе тяжело, всегда можно остановиться. Сбросить каску и сказать: «Все». И уйти. Без вопросов. Но ты уже никогда не вернешься и всегда будешь знать, что не справился. 
 – Как долго ты был в СЕАЛ?
 – Слишком долго.
 – И это то, о чем хотят знать эти люди? Когда они хотят с тобой… м-м, общаться?
 Неприкрытое отвращение исказило его черты.
 – Да, это то, чего они требуют. Некоторые хотят напялить на себя обмундирование и отправиться в поход с НЛ.
 Она коснулась тыльной стороны его ладони и, когда он поднял на нее глаза, спросила:
 – НЛ?
 Он медленно выдохнул воздух:
 – Надувная лодка. Они желают быть доставленными в залив Эллиот – рядом с Сиэтлом, – чтобы потолкаться вокруг этих старых посудин – которые стоят там на якоре, – воображая, что они выполняют секретную миссию.
 Его отвращение передалось ей.
 – А что же я буду там делать? – произнесла она, когда к ней вернулся дар речи.
 Когда он притянул ее к себе, ей ничего не оставалось делать, как поддаться. Он повернулся, чтобы поиграть с ее кудряшками.
 – Ты, – сказал он, глядя на нее сверху вниз пронизывающим взглядом, – будешь обслуживать клиентов, которые любят пользоваться другими услугами клуба. Обычно перед мероприятием. Макияж. Консультации но поводу гардероба. Небольшая пластическая хирургия – некоторые приходят за этим. Физические упражнения, чтобы привести себя в форму. У нас есть несколько тренеров по вызову. Психологические консультации. И массаж.
 – Значит, клиенты в основном женщины?
 – Нет, мужчин столько же. Если не больше.
 Она прикусила нижнюю губу.
 – Тебе не о чем беспокоиться, Феникс. Я же тебе обещал.
  – Почему? Почему ты так печешься обо мне?
 – Я думаю, ты уже поняла.
 – Почему я?
 Он на мгновение отстранился от нее. Достал карточку из заднего кармана, положил ее на кофейный столик, весь запачканный бледными отпечатками в форме колец.
 – Это мой номер в Сиэтле. Если меня не будет, оставь сообщение. Я регулярно прослушиваю автоответчик, но там я обычно бываю поздно вечером.
 – А многие из тех, кто работает в клубе, там же и живут?
 – Почти никто, кроме Ванессы и Джеффри. Любой клиент может остаться на ночь, тогда просят остаться и весь необходимый персонал.
 Ее сердце прыгало просто невыносимо. Она высвободила руку из-под его ладони и поднялась:
 – Ты не ответил на мой вопрос.
 – Какой? – Он быстрым движением вскочил на ноги. Она, наверное, ужасно выглядит.
 – Почему ты думаешь, что хочешь… нет, я не то сказала.
 – Почему я хочу тебя? – Он прошелся по комнате с неизъяснимой пружинистой грацией дикого зверя. Феникс представилась большая кошка, ходящая взад-вперед по клетке. Он остановился перед вазой Эйприл, глядя, как свет играет на ее гранях.
 Полоса молнии прорезала небо за окном, озарив белым блестящим светом черты Романа.
 Феникс затаила дыхание и обнаружила, что вообще не может дышать.
 Издалека доносились раскаты грома.
 Он поднял голову и посмотрел ей в лицо прямым, немигающим взглядом:
 – Я очень хочу тебя. Я хочу тебя с первой минуты, как увидел. Когда ты прикоснулась ко мне руками, я думал, что взорвусь. Я еще никогда так сильно и так быстро не возбуждался.
 Феникс хотела отвернуться, но поняла, что не может оторвать от него глаз.
 – Мне больно на тебя смотреть. Понимаешь, о чем я? Она покачала головой, раздвинув губы, чтобы всасывать воздух небольшими глотками.
 – Я тебе расскажу. – Он двинулся к ней и остановился, когда между ними осталось лишь несколько сантиметров. – Я возбужден. Я хочу расстегнуть джинсы и погрузиться в тебя, Феникс. Я хочу так глубоко в тебя войти, что мы не будем знать, где кончаешься ты и где начинаюсь я. И возможно, я там останусь навсегда.
 – Не надо, – выдохнула она наконец. У нее все горело – в горле, в груди и в животе, между ногами, где было мокро и больно, – так же больно, как в бедрах.
 – Ты спросила, и я ответил.
 Она отступила назад.
 Он последовал за ней.
 Феникс наткнулась на входную дверь.
 Роман поймал ее, взял ее ладони и пригвоздил их своими к стене у нее над головой. Он накрыл ее своим телом так, чтобы она не смогла шевельнуться.
 – Теперь ты чувствуешь, что я имею в виду? – Он впился в нее губами. – Скажи мне.
 Его твердая мужская плоть обожгла ей живот подобно раскаленному железу.
 –  Скажи мне.
 – Чувствую.
 – А я чувствую тебя. – Он без труда взял обе ее ладони в свою. Ее свитер, задранный кверху, открыл обнаженную грудь. – Если ты против, я перестану.
 Кровь пульсировала по всему телу Феникс. Везде, где он касался, и везде, где не касался.
 Он прикрыл свои прекрасные глаза, склонился над ней и потерся своей жесткой щекой сначала об один сосок, потом о другой. Феникс вскрикнула и изогнулась.
 – Ты только скажи, – произнес он срывающимся голосом.
  Не останавливайся. Пусть это длится вечно. Она выгнула спину и застонала, когда он кончиком языка дотронулся до того места, которого только что касалась его щека.
 Ловкие пальцы, которым, наверное, приходилось заряжать в темноте оружие, легко и быстро расстегнули застежку и молнию на ее джинсах. Несколько умелых движений, и ее обнаженные бедра обдало прохладным воздухом.
 – Ты ничего не говоришь, Феникс, – произнес Роман в ее раскрытые губы и принялся изощренно ласкать их. – Скажи что-нибудь.
 – Не надо… останавливаться.
 Он гортанно засмеялся:
 – Я же обещал, что не сделаю этого, если ты не захочешь.
 Его пальцы скользнули меж ее бедрами, пробираясь в потайные глубины ее горячей, набухшей плоти.
 – Почему? – Феникс выгнулась от растущего напряжения, по ее телу прошла волнами дрожь.
 – Ты не сказал, почему именно я. Или таких женщин много? – Она что, чокнулась? Что ее дернуло задать ему такой сумасшедший вопрос?
 Его дыхание пощипывало ей ухо.
 – Ты хочешь, чтобы я сказал: да, у меня такое случается со многими женщинами.
 – Мы же чужие.
 – Разве? Не помню, чтобы какая-нибудь женщина вызывала у меня подобные чувства.
  Если ты ему поверишь, значит, правы те, кто считает тебя дурочкой. 
  — Ты меня не знаешь.
 – Я узнаю тебя. Я узнаю тебя так, как если бы твоя кожа была моей, Ви Джи. И я заставлю тебя чувствовать, как моя кожа скользит по твоей, даже если мы будем на разных концах света.
  Почему? 
 Она услышала скрежет расстегивающейся молнии на его джинсах. Еще через секунду его член уперся ей в живот, желая той бесконечной глубины, которую он ей обещал.
 Он целовал ее, заполняя языком ее рот и обхватив руками ее лицо, чтобы удержать его под напором яростной атаки.
 Может быть, это и было то блаженство, тот экстаз, о котором говорила Эйприл, который она открыла и с которым не хотела расставаться.
 – Боже, какая ты сексуальная, – отстранившись, прошептал Роман. ~ Я хочу раствориться в тебе. Я хочу, чтобы ты забыла, кто ты и где ты находишься, и быть там вместе с тобой. Раскройся мне навстречу.
 Произнося эти слова, он искал то, о чем просил, нетерпеливо скользя членом меж ее бедрами, по ее влажной, жаждущей ласки плоти.
 Ее сердце затрепетало, как пойманная птица. Желание, спрятанное в глубине ее существа, призывало ее сделать так, как он просит: скинуть джинсы и обвить ногами его тонкую талию, пронзить себя его силой.
 Он стягивал с нее джинсы, снова покусывая ей губы и сжимая грудь нежным, но сводящим с ума движением. Ее руки нашли его ягодицы. Твердая мускулистая плоть. – Давай, – прошептал он. – Помоги мне.
 Помочь ему. Помочь ему связать себя с ним. Помочь ему заручиться ее доверием.
 Феникс окаменела.
 Роман тут же замер. Держа одну руку на ее груди, а другую – на бедре, он стоял как статуя; воздух в комнате с каждой секундой становился все холоднее. Еще одна вспышка молнии разорвала небо. На этот раз гром прогремел почти сразу же.
 Она вобрала в себя холод комнаты, и с этим холодом та часть ее существа, которая никогда раньше не прорывалась наружу таким образом, снова затихла. Пульс продолжал биться, но медленней, не так настойчиво.
 Не произнеся ни слова, Роман опустил руки. Он заправил рубашку в джинсы и застегнул их.
 Жар обдал лицо и шею Феникс. Неловким движением она опустила свитер и натянула трусы и джинсы.
 Роман поднял пистолет – она не слышала, как он упал – и молча заткнул его за пояс, после этого поглядел ей в лицо.
 – Извини, – сказал од.
 – Я тоже виновата.
 – Виновата? – Он медленно застегнул рубашку. – Я сказал – извини, ты загораживаешь дверь.
 – Ой, – она быстро отступила в сторону. – Прости.
 Он вышел за дверь, и она услышала его слова:
 – И пусть никто не говорит, что я не держу своего слова. Спокойной ночи.
 Следующий раскат грома заглушил его шаги по лестнице.




 Глава 9


 Банный халат в красно-коричневую клетку, надетый на Дасти Миллере, когда-то принадлежал его деду: Дасти сам рассказал это Роману. Дасти был шестьдесят один год.
 – А сколько же лет тогда халату? – спросил Роман.
 Ответом ему был бесстрастный пристальный взгляд бледно-голубых глаз из-под кустистых белых бровей. Густые волосы на голове Дасти также белого цвета и подстрижены стандартным военным ежиком в дюйм длиной, – с этой стрижкой Дасти ходил с тех пор, как семнадцатилетним парнишкой ушел на флот.
 – Сколько лет халату? – произнес Роман, растягиваясь на нелепом ковре цвета сливочного масла, который Дасти выбрал для своей гостиной. – Сколько лет этой штуке? Твоему дедуле сколько было, когда он умер?
 – Тогда делали вещи на века.
 – Ха! – Роман прикрыл глаза тыльной стороной ладони. – Тогда? Ты хочешь сказать, в восемнадцатом веке?
 – Заткни свой чертов рот, – отрезал Дасти. – Ты собираешься говорить о деле?
 Роман прикрыл глаза.
 – Да, – проворчал Дасти, – или валяй рассказывай, почему ты будишь меня в два часа ночи, или убирай отсюда свою паршивую задницу. Я хочу выспаться.
 – Мне что, нужно было заранее назначить встречу?
 – Заткнись, я тебе сказал.
 – Я устал. Мне нужно вздремнуть перед поездкой в Сиэтл.
 – Ты доберешься до этих гомиков в общежитии за какие-то долбаные четверть часа. Конечно, тебе нужно вздремнуть. Последний раз тебя спрашиваю. Объяснись человеческим языком, или я вышвырну тебя отсюда – устал ты или нет.
 – Я запутался, Дасти.
 – Перестань нести херню. – Дасти закашлялся и пожаловался: – Такой кашель, что можно подумать, я курил.
 – Ты курил сорок пять лет и бросил два года назад. Ты простудился. Это случается – кури не кури. А ты мне, кажется, говорил, что и ругаться тоже бросил.
 – Бросил. Но иногда срывается с языка. Бее мы люди.
 Просто я погряз в этой спокойной жизни. Застоялся. Мне нужна встряска.
 Роман раскинул в стороны руки и ноги и застонал.
 Дасти мгновенно сдвинулся на краешек стула.
 – Что с тобой? Ты болен?
 – Возможно.
 – Не приходи сюда больным: микробы же перелетают по воздуху. Я тебе это тысячу раз говорил.
 Роман блаженно улыбнулся:
 – Ни один микроб не осмелится усесться на эти твои штучки-дрючки. Более желтой комнаты я в жизни не видел.
 – Мне нравится желтый. Я всегда говорил, что, когда выйду в отставку, меня будет окружать желтый цвет. Везде все желтое.
 – Да, здесь все в твоем вкусе. – Он громко зевнул и почесал живот. По правде говоря, он чувствовал себя так, будто все его тело только что пинали ногами. С мужчинами такое случается от сексуального разочарования подобных размеров.
 – Ты выглядишь нездоровым, – сказал Дасти, вставая на ноги и показывая худые волосатые лодыжки в просвете между старинным банным халатом и до невозможности пушистыми тапочками в форме пестрых птичек. – Я дам тебе аспирина, а потом выкину тебя отсюда. Не обижайся, но у меня много других забот.
 – Я не болен. Меня опустили.
 Дасти положил ногу на ногу:
 – Когда тебе это сказал Насти Феррито, ты попытался его убить.
 – И убил бы, не помешай ты мне. Только он сказал, что я опустился, а не меня «опустили».
 – Ты чем-то расстроен, Роман?
 – Какой ты наблюдательный! Меня опустили. Опустили в сексе. Как будто в самый нужный момент не находишь чего-то такого, без чего не можешь обойтись. Ты, конечно, может, уже не помнишь этого ощущения, но…
 Роман почувствовал удар ногой, крепкой, несмотря на мягкую подошву птичек.
 – Не смей так говорить у меня в доме. Роман поднял руки вверх:
 – Извини, я забыл, что у тебя открылось второе дыхание. Я пришел к тебе за сочувствием, понятно? Я пришел потому что знал, – мне от этого будет лучше. Клянусь тебе, Дасти, что я не отступлюсь от того, что начал, потому что не могу этого сделать. Мы оба знаем почему. Но чем глубже я в это ввязываюсь, тем противнее мне становится. И мне кажется, что я встретил особу, которая может оказаться лучшим, что у меня в жизни было, – если не окажется, что она смертельно больна той же болезнью, которая убила Эйприл.
 Дасти еще раз восторженно пнул его ногой. Морщась от боли, Роман взглянул на своего друга и увидел, что его сонливое настроение как рукой сняло.
 – Ты встретил женщину?
 – Да. Убери свою лапу с моего живота.
 – Женщину, у которой есть имя?
 – Убеги ногу.
 Медленным движением одна из птичек поднялась и опустилась на пол.
 – Ты встретил бабу, у которой есть имя?
 – У всех есть имя, Дасти.
 – Но не такое, чтобы его запомнил Роман Уайлд. Роман потрогал рукой болевший от пинков живот и, оторвав спину от пола, сел.
 – Тебя послушать, так я настоящий бабник.
 – Подходящее слово. – Губы Дасти растянулись в широкой улыбке. – Я хочу сказать, раньше ты никогда не заезжал ко мне, чтобы попросить разрешения. Роман обхватил руками ноги.
 – Ты можешь серьезно? Или я слишком многого требую?
 – Не бери в голову. Какая-то юбка сделала штопор из твоей коряги, а потом помахала ручкой и исчезла вместе со своей бутылкой. Вот ты и решил, что влюбился в эту бутылку. Это пройдет. Много еще будет бутылок.
 – Но уже другого урожая. Я запутался, Дасти. Запутался и завяз по уши. Мне не нравится, как я себя веду. Я вообще сам себе не нравлюсь… Черт. Я хочу, чтобы ты меня выслушал. А потом я хочу, чтобы ты поднапрягся и хорошенько пораскинул мозгами.
 – Хочешь коктейль?
 Роман покачал головой:
 – Пей сам. В клуб пришла женщина по имени Феникс наниматься на работу массажисткой.
 Дасти аккуратно налил дюйм виски на дно стакана и поднял его к свету.
 – Похоже, она ищет работу в борделе.
 – Нет. Она не такая. Черт возьми, Дасти, ты можешь меня выслушать? Просто выслушай и прибереги свои цветистые комментарии на потом.
 Ответом Дасти был звук всасываемой жидкости. Он выпил виски одним глотком и вытер рот тыльной стороной скрюченной, в рябых пятнах, руки.
 – Хорошо, – сказал Роман. – Спасибо. Здесь происходит одно из двух.
 – Не считая того, что ты хочешь ее трахнуть?
  —Дасти, – рявкнул Роман. – Прекрати.
 – Как скажешь. – Мягкое кресло, в которое опустился Дасти, было покрыто желтым ситцем. – Феникс, говоришь? Что это за имя такое?
 – Ее имя. Оно мне нравится. Что бы она здесь ни делала, она лжет.
 – Просто прекрасно для романтических отношений. Роман поморщился:
 – Возможно, ее подослали, чтобы выяснить, кто я на самом деле.
 – Кому это надо?
 Роман никогда не отличался терпением.
 – Моим дорогим партнерам, кому же еще.
 – По-моему, ты говорил, что они тебе поверили.
 – Поверили. По крайней мере я так думаю. То есть думал.
 – Ну так как же на самом деле?
 – Фамилия Эйприл – Кларк.
 Роман с удовлетворением наблюдал, как Дасти, вцепившись в подлокотники, вытянул спину по стойке «смирно».
 – Как тебе удалось это выяснить? – прошептал он.
 – Я пробрался в секретную комнату для наблюдений и слышал своими ушами, как Феникс произнесла имя Эйприл Кларк. Она говорила о ней между прочим, как будто не знает ее. Но она рассказала графине, что Эйприл уехала из квартиры, которую снимала, – теперь там живет Феникс. Эйприл Кларк снимала эту квартиру, потом уехала полтора года назад и больше не появлялась. Она должна была вернуться, но не вернулась. По-моему, это наша Эйприл.
 Дасти нахмурился.
 – А теперь у меня есть причина думать, что я нашел эту комнату не просто по счастливой случайности. А тот, кто был там до меня, возможно, «забыл» выключить аппаратуру. Но мне, привыкшему всегда всех подозревать, приходит в голову, не было ли все так и задумано – что я увижу, как сэр Джеффри выходит из комнаты, потом услышу, как Феникс упоминает имя Эйприл. В таком случае Феникс – которая по ходу дела сделала мне массаж, чтобы доказать свою компетентность – просто маленькая рыжеголовая притворщица, которую подослали мои партнеры, чтобы выяснить то, чего они обо мне не знают.
 – Стоп! – Дасти поднял руку. – Они много чего о тебе не знают.
 – Соображаешь. Но самое большее, что я им могу позволить, – это  сомневаться в том, что им все обо мне известно.
 – Я понял, ты к этой женщине неравнодушен. У него начали болеть виски.
 – Я хотел бы быть к ней неравнодушным. Очень хотел бы, Дасти.
 – Маленькая рыжеволосая притворщица – это, по-моему, не совсем то, на что ты мог бы польститься, разве что на юге.
 – Я уверен, что она притворяется – иногда.
 – Ничего не пойму. – Вытянув вперед бычью шею, Дасти подкрепился еще глотком виски. – Начни с самого начала – когда ты впервые встретил Феникс, рыжеволосую притворщицу. Извини, иногда притворщицу. Только, пожалуйста, не торопись. Ты же знаешь, я медленно соображаю.
 – Да, знаю.
 Роман подробно изложил все, что произошло за день и за ночь, час за часом, стараясь ничего не пропустить.
 Когда Роман закончил свой рассказ, Дасти, не скрывая удивления, спросил:
 – И тебя прельстила эта шлюха?
 – Женщина, – поправил Роман. – Да. И она живет среди вещей, принадлежавших Эйприл. Я держал в руках «Алису в стране чудес». Она принадлежала Эйприл. Можешь себе представить мои чувства?
 – О да. – Дасти поднял подбородок и посмотрел на Романа сверху вниз: – Наверное, божественное ощущение. Сплошной восторг, да?
 Роман вскочил на ноги:
 – А может, все обстоит иначе?
 – Ну, расскажи.
 – Это другое мое предположение. Я хочу, чтобы ты его обдумал. Возможно, Феникс занимается тем же, что и я. Возможно, она пытается напасть на след Эйприл. – На мгновение кровь застыла у него в жилах, а затем запульсировала, как прорвавшаяся плотина. – Да, точно, я в этом уверен. Она тоже ищет следы Эйприл.
 – Держи! – Дасти налил новый стакан виски и сунул его Роману в руки. – Ты начал говорить с южным акцентом. Я узнаю мелодию любовной песенки.
 Напиток обжег Роману внутренности, оттого слова Дасти не показались ему забавными.
 – Я знаю, что говорю. Если бы ты ее видел, ты бы понял, что она не может быть одной из них. Она необыкновенная. Я таких огромных зеленых глаз никогда не видел. Честные, ясные, как зеленое стекло, глаза. Задумчивые. И она все время пытается строить из себя дурочку.
 – Может, ей не нужно прилагать для этого больших усилий.
 – Рыжие волосы. Огромная копна. Как будто она их миксером взбивает. Нет, эта женщина не способна на двойную игру, как Мата Хари.
 – Разве Мата Хари тоже была рыжеволосой?
 – Я… Ну и трудно же с тобой, Дасти. Говорю тебе, с ней все в порядке.
 – С ней, может быть, и да. А вот с тобой – нет. – Дасти вздохнул и вытащил пустой стакан из пальцев Романа. – Дай мне слово.
 – Какое слово? Я не…
 – Я хочу, чтобы ты дал мне слово, и без всяких условий. Чтобы ты пообещал сделать так, как я тебе прикажу, не задавая вопросов. Потому что ты знаешь – я не направлю тебя по ложному пути.
 – Дасти…
 – Твое слово.
 Пока Дасти не добьется своего, с ним бесполезно разговаривать.
 – Даю слово. Обещаю. Ну и что же я пообещал?
 – Не открывать ни одной из своих карт этой рыжеволосой шпионке, пока мы точно не будем знать – она не ждет момента, чтобы отрезать тебе яйца.
 Роман инстинктивно прикрыл рукой промежность. Дасти погрозил ему скрюченным от артрита пальцем:
 – Да, малыш. Побереги эти фамильные драгоценности. Ну и шутку же она с тобой сыграла. У тебя все мысли спутались. Вспомни лучше эту бедняжку в брезенте. Ту, что ты нашел в канаве около Тигуаны. Она была связана с теми подонками, которые подослали Мисс Задумчивое Совершенство, чтобы она прощупала тебя.
 – Я каждый день думаю об Эйприл, – спокойно произнес Роман. – Как я могу ее забыть?
 – Конечно не можешь. Она – настоящая героиня. Ты ведь сам так говорил.
 – Да. – Хотел бы он, чтобы ее искалеченное лицо не стояло у него так ясно перед глазами. – Да, она – настоящая героиня.
 – Да… Я никогда не мог представить, как женщины это делают. Сэмми часто говорила, что мы бы проиграли пари. Представь себе, что изобрели способ, как мужчинам забеременеть, говорила она. Вот взять для этого специальные таблетки и накормить ими всех мужиков. Все. Больше мужиков не будет: они все умрут при первых же схватках. – Он улыбнулся, и острый взгляд его глаз смягчился. – Сэмми всегда умела насмешить.
 Грусть, такая, в которой перемешаны улыбка и желание разрыдаться, опустила уголки рта Романа.
 – Она всегда умела  тебя насмешить, старый ты барсук. Ты мне часто об этом рассказывал. И все-таки я не могу понять, что она в тебе увидела.
 – Мое внутреннее совершенство. – Дасти вздернул подбородок. – Мое неотразимое обаяние. Знаешь, будь у нас дети, какие они были бы красивые.
 – Как Сэмми. – Он видел ее фотографии. – Она была что надо, Даст. Нежная и великолепная. И вам было хорошо вдвоем.
 – Хорошо, но мало. Все это недолго продолжалось. – Из глаз Дасти исчезла улыбка, и Роман понял, что перед его внутренним взором – хрупкая женщина из Вьетнама, которая любила его так, как никто не любил – ни до, ни после нее. – Хотя мы до сих пор вместе. Она иногда разговаривает со мной. Ты, наверное, думаешь, что у меня крыша поехала.
 – Нет, не думаю.
 – Если бы только…
 – Не надо, – быстро произнес Роман, не давая вырваться словам самообвинения. – Ты не мог этого предотвратить. И она не поняла, что произошло. Помнишь, граната разнесла все на мелкие кусочки? Не было времени что-либо понять. Ты же сам мне это рассказывал. – От таких воспоминаний холодная ночь сделалась еще холоднее.
 Дасти покачал седой головой:
 – Что со мной такое? С возрастом я становлюсь сентиментальным. Наверное, я подумал, что и ты потерял голову. Не надо отказывать себе ни в каких удовольствиях, но не суйся туда, где тебе могут подпалить крылышки – или отрезать яйца.
 – Спасибо, что предупредил. Ты обмозгуешь то, о чем я тебе рассказал?
 – Если время найдется.
 – Ну не кривляйся, Даст. Поразмысли хорошенько. У тебя это здорово получается.
 Дасти провел рукой по затылку:
 – Я уже размышляю. А тебе следует поехать домой – на случай если она позвонит.
 Роман улыбнулся:
 – Мне нужно сначала кое-кого навестить.
 – Ах, ах! – От шутливого настроения Дасти не осталось и следа. – Не сегодня.
 – Мне это необходимо. – Он вышел в прихожую, откуда наверх вела лестница с белыми перилами, покрытая таким же ярко-желтым ковром, как и в гостиной.
 – Только быстро и недолго, – произнес ему в спину Дасти.
 Роман поднялся на площадку, где была дверь, ведущая в маленькую спальню.
 Распахнув дверь, он ступил на пол, покрытый желтым ковром с двухдюймовой толщины ворсом. Он молча прошагал по комнате к маленькому детскому манежу, окутанному мягким мерцанием ночного фонарика.
 Роман облокотился на загородку манежа и повернул голову, чтобы взглянуть в лицо спящему ребенку. Она лежала на спине, закинув ручки за голову, золотые ресницы бросали тень на розовые щечки.
 Она вздохнула и, проведя большим пальцем по щеке, засунула его в рот. Роман коснулся пряди белокурых волос, прилипших к ее виску. Не удержавшись, он вложил палец в ее крошечную ладошку и улыбнулся, когда она инстинктивно уцепилась за него и крепко сжала.
 – Вон отсюда, – раздался у него за спиной шепот Дасти. – Если ты ее разбудишь, я сегодня ночью глаз не сомкну.
 Роман неохотно освободил руку. Он перегнулся через край манежа и дотронулся губами до ее лобика. Ребенок снова вздохнул и пошевелился. Роман выпрямился и быстро молча вышел из комнаты.
 Дасти прикрыл дверь. Прислонившись к стене, он взглянул в лицо Роману:
 – Ну?
 – Что – ну?
 – Ты ничего не спросил про тапочки. Роман потер пальцем между бровями:
 – Они у тебя забавные.
 – Они ей нравятся, и если она упадет, когда мы играем в лошадки, то не разобьет себе голову о что-нибудь твердое.
 – Ты великолепный приемный дедушка. – Роман улыбнулся. – Лучший в мире.
 – У меня лучшая в мире внучка. Никогда бы не подумал, но она облегчает существование, когда ты больше не у дел. И я нисколько не расстроюсь, если мне придется сорваться с места и уехать вместе с ней отсюда, не оглядываясь.  Немедленно. 
 Они уже много раз спорили на эту тему.
 – Любой человек имеет право знать, откуда он взялся. Кто он такой.
 – Она узнает, кто она такая. Она уже это знает. Вспомни, ей уже год и два месяца. Она беззаботно живет в своем маленьком мире, и ничто этого не изменит. Ничто.
 – Ничто и не изменится.
 – Она здесь, потому что однажды ночью одному тупоумному и толстокожему сукиному сыну взбрело в голову ее спасти.
 – По-твоему, я должен был оставить ее там?
 – Это не смешно.
 – Ты жалеешь, что я не сделал того, что собирался, и не сдал ее в первый попавшийся американский приют?
 Дасти поскреб в затылке:
 – Кончай с этой психологией. На меня это не действует. Я объясняю тебе, в чем дело, а ты не слушаешь.
 – Ладно, извини. Я слушаю.
 – Хорошо. – Их взгляды встретились. – Ты не бросил эту девчушку. У тебя возникло импульсивное желание дать ей имя.
 – Я об этом не жалею.
 – Я тоже. Она – лучшее, что у тебя есть, малыш. Не забывай об этом. И не делай ничего такого, что может подвергнуть опасности жизнь, которую она имеет право прожить.
 Роман неловко переступил с ноги на ногу:
 – К чему ты ведешь?
 – К тому, что ей может грозить опасность от рыжеволосой дурочки Феникс, которая делает прическу миксером. Если ты с ней во что-нибудь вляпаешься, то свою репутацию парня с холодной головой можешь спустить в унитаз. А вместе с ней и счастливое будущее нашей малышки.
 – Этого не случится.
 – Хорошо. Мне нет нужды раздумывать над твоими словами. Я отвечу тебе прямо сейчас. Не доверяй этой Феникс и никому другому, пока не получишь достаточно оснований для иного отношения. Понятно?
 Роман медленно наклонил голову.
 – С твоим последним импульсивным желанием тебе повезло. Но больше не поддавайся никаким импульсам, пока не будешь знать, чем это кончится. Понятно?
 – Да, сэр! – Чертовски досадным во всем этом было то, что Дасти рассуждал вполне здраво. – Твоя взяла. Я ничем не нарушу твой привычный образ жизни: не так-то просто было уговорить тебя сделаться нянькой.
 – За мой образ жизни не волнуйся, – произнес Дасти дрожащим от гнева голосом. Он махнул рукой всторону комнаты, из которой они только что вышли: – Главное – не нарушить ее жизнь. Продолжай делать свое дело, но не забывай ни на минуту, что умирающая женщина дала тебе небольшое поручение. Ты отвечаешь перед всем миром за эту девочку как за свою дочь. Мы здесь для того, чтобы хоть в немногом восстановить справедливость. Поэтому я тебя поддерживаю и, как ты это называешь, работаю нянькой. Будь я верующим, я бы молил Всевышнего позаботиться о справедливости и о продолжении нашего с ней беззаботного существования.
 – Я знаю. Я тоже хочу, чтобы именно так и было.
 – Хорошо, потому что мисс Джуниор Уайлд заслуживает самой лучшей участи, и мы обязаны это ей обеспечить.




 Глава 10


 – Пьер Борж к твоим услугам, Феникс.
 Швейцарец резко наклонил голову в поклоне, затем с улыбкой взглянул на нее. Зрелище не очень умиротворяющее, Феникс не могла понять, откуда этот ледяной холод в его до странности серебристых глазах.
 Он слегка обнял ее за талию, и они вместе спустились вниз по ступенькам, ярусом обрамлявшим бассейн на нижнем этаже клуба.
 – Мы чудесно проведем время, – сказал он графине фон Лейден, когда та привела к нему Феникс. – Я потом с тобой поговорю, Ванесса.
 – Да, Пьер, потом.
 Графиня бесшумно выскользнула, но это принесло Феникс лишь минутное облегчение. Легкое прикосновение Боржа не обмануло ее. Хорошо сложенный, среднего роста, с темными, седеющими на висках волосами, он излучал такую силу, которая и в более мягких людях всегда вызывает беспокойство.
 – Что тебе уже успели о нас рассказать? – осведомился он на безукоризненном английском языке, с выговором, несомненно способным большинство женщин превратить в огнедышащую лаву желания. – Как я понимаю, Ванесса имела с тобой довольна подробную беседу?
 – Да, вчера.
 – А Роман?
 – Он показал мне клуб. Но здесь мы еще не были.
 – Ты, очевидно, произвела на обоих огромное впечатление, если они решили принять тебя на работу. – Он засмеялся высоким скрипучим смехом. –  А это впечатляет и меня, милочка. Мы подбираем людей с большой осторожностью и после долгих обсуждений. Ты, должно быть, совершенно особенная.
 – Я – хорошая массажистка. – Лучше сказать, усталая и напуганная массажистка. Точнее, вообще не массажистка и от этого еще больше напуганная. – Я получаю удовольствие от своей работы.
 – Да, Роман мне это сообщил.
 Что еще сообщил ему Роман? Феникс искоса взглянула на своего сопровождающего, встретилась с ним взглядом и отвернулась.
 Тут она краем глаза уловила движение. Над покрытыми синей плиткой ступеньками бассейна выстроился длинный ряд тренажеров. В настоящий момент ими никто не пользовался, кроме единственной женщины, поднимавшей Штангу. На ней был розовый гимнастический купальник, аккуратно уложенные в венец светлые волосы украшала Подходящего цвета ленточка в форме косички. Лодыжки ее желтоватых ног были обтянуты розовыми носками, а на мясистых бедрах красовались такого же цвета ленточки.
 Даже на расстоянии Феникс видела, как искусен ее макияж – и ее улыбка, и то, как она, хихикая, держала кончик языка между зубами. Хихиканье было адресовано высокому загорелому тренеру, который, поправляя ее позу, слишком уж интимно касался ее живота.
 – Эта дама готовится к визиту в Шотландию, – заметил Пьер. – Благодаря Майлсу Вилбертону, одному из моих партнеров, она приглашена в гости к лорду, живущему в старинном замке – таком старинном, что он скоро развалится.
 – Не очень приятная перспектива.
 – Если этому шотландскому лорду необходимо целое состояние, чтобы спасти замок, а очень богатая американская дама хочет сделаться настоящей леди, – он снова рассмеялся, – что же, это один из тех браков, которые заключаются на небесах, как ты думаешь?
 – Думаю, да, – вежливо ответила она.
 Рядом с парой, занимавшейся поднятием штанги, появилась еще одна фигура. Темноволосый мужчина, со знакомой гибкой, звериной грацией прохаживался вдоль тренажеров.
 И наблюдал за Феникс.
 Она повернулась спиной к Роману Уайлду и уверенно двинулась к краю бассейна, выложенного изнутри такой же ярко-синей плиткой, как и снаружи.
 – А там у вас ванна «джакузи»?
 – По ту сторону стекла. – Пьер мотнул головой в сторону перегородки из матового стекла, отделявшей бассейн от пространства за ним, которого Феникс видеть не могла. – Такая большая, что в ней можно плавать. И вообще заниматься чем угодно. – Он загоготал.
 Феникс поморщилась. Так гоготали мальчишки в школе – и девчонки. С тех пор она ничего подобного не слышала.
 Одетый в свитер с высоким воротом и джинсы, Роман спустился по ступенькам, Он скинул обувь, снял через голову свитер и стянул с себя джинсы.
 У Феникс перехватило дыхание.
 Тело Романа играло сотнями доведенных до совершенства мышц и сухожилий.
 Он поднялся на тумбочку и нырнул, аккуратно, без брызг войдя в воду. В воде его обнаженные ягодицы казались лишь чуть светлее остальных частей тела.
 Услышав одобрительные аплодисменты и свист дамы в розовом, Пьер, как того можно было ожидать, снова загоготал. Феникс подавила в себе реакцию, которую не хотела ощущать, не хотела иметь, не желала осознавать.
 Ревность.
 Роман кролем проплыл по бассейну, с той непринужденной мощью, которая обычно чувствуется в движениях олимпийских пловцов на разминке. У противоположного бортика он кувырком перевернулся и половину обратного пути проплыл под водой.
 Следующий звук, изданный Боржем, более походил на ржание, чем на гогот.
 – То, чем занимается мистер Уайлд, не слишком утонченно, но людям нравится, – сказал он. – Все разговоры о грубой силе привлекают людей определенного сорта. Как правило, мягких людей. Они хотят быть на него похожими. Я подобных амбиций не понимаю и не разделяю.
 Ей захотелось спросить, все ли здесь плавают голыми, но не хотелось услышать ответ.
 – Я не вижу здесь массажных столов.
 – Они в отдельных комнатах. – Его прикосновение к ее талии перешло в легкое поглаживание. – Так гораздо интимнее.
 Роман еще раз быстро проплыл туда и обратно по дорожке. Откинув со лба мокрые волосы, он с достоинством прошелся по ступенькам и поднял голубое полотенце.
 Он вытер лицо, волосы, затем обернул полотенце вокруг плеч. Расставив ноги и положив руки на пояс, он развернул торс и напряг бицепсы.
 Мисс Поросенок снова наградила его аплодисментами.
 Феникс стиснула зубы.
 Роман поглядел на нее и улыбнулся и помахал рукой. С непринужденностью, за которую она готова была продать свою душу, он неторопливо приблизился к ним.
 – Показываешь ей все ходы и выходы, Пьер?
 – Насколько я понимаю, ты уже показал ей более потайные закоулки, дружок? – В голосе Пьера сквозила досада.
 Если Роман и заметил это, то не подал виду.
 – Феникс потрясающая массажистка. Советую тебе воспользоваться ею, когда тебе понадобится расслабиться.
 Феникс покраснела, услышав этот намек, и спустилась к самому краю бассейна. Ей захотелось приказать ему одеться, чтобы каждый, кто проходил мимо, не смел любоваться телом, которое она… Которое она ни с кем не хотела делить? Да у нее, должно быть, помутился рассудок.
 – Давай я займусь ею, Пьер. Я познакомлю ее с Илоной, или они уже познакомились?
 – Нет, – с недовольством ответил Пьер. – Но с этим можно подождать.
 – Не думаю. – Тон Романа был вежливым, но настойчивым.
 – Илона пришла сюда только ради одного из клиентов Джеффри и Ванессы. Я только что говорил с ней. Через час она уходит и в ближайшее время будет очень занята. Но сейчас у нее будет перерыв, так что мы сможем ее поймать.
 Пьер передернул крепкими плечами под рубашкой в сине-белую полоску:
 – Мне, кажется, пора расслабиться. Может, мы встретимся сегодня вечером, Феникс?
 Она взглянула на Романа.
 – Я позабочусь о том, чтобы вы встретились, Пьер.
 Она шла за ним, не в состоянии оторвать глаз от его роскошного тела, и готова была рвать и метать. Самонадеянный самец. Он позаботится о том, чтобы этот скользкий тип заполучил ее? Как бы не так!
 Он подошел к тому месту, где лежала его одежда, растерся полотенцем и, продолжая стоять к ней лицом, начал медленно одеваться.
 Феникс не могла расслабить ни Напряженные мышцы живота, ни унять пронзавший ее поток сладкой боли между ногами. И она не могла, не желала отвести взгляд.
 – Ты плаваешь?
 – Не так, как ты. – Какая искусная получилась двусмысленность!
 – Придется мне давать тебе уроки.
 – Но только, пожалуйста, не на надувной лодке в заливе Эллиот.
 Он запрокинул голову и рассмеялся, обнажая ровные, крепкие белые зубы с крошечной щербинкой спереди.
 – Как, ты не хочешь взрывать обветшавшие зерновые баржи? Где же твоя жажда приключений?
 У Феникс не было настроения шутить.
 – Моя жажда приключений направлена на другие вещи. – Она сама не поверила, что могла сказать такое.
 Роман оставил верхнюю пуговицу на джинсах расстегнутой, а черный свитер перекинул через плечо. Могучие очертания его тела подчеркивали влажные черные волосы, на которых после купания все еще сохранялись бусинки воды.
 – Ну-ка расскажи о своей жажде приключений. На что же она направлена?
 – Где эта Илона?
 – Ты отклонилась от темы.
 – Разговаривать с тобой – все равно что идти в темноте по минному полю.
 – Это не так уж сложно.
 Она взглянула на него и поняла, что он не шутит.
 – Для тебя, может быть. Для меня – вряд ли.
 – Ну, хорошо. Приходи ко мне на минное поле и не забудь надеть сапоги. Большие сапоги.
 – Ты не собираешься надеть свитер?
 – А разве надо?
 Она не хотела вступать в спор с этим мужчиной.
 – Мне все равно. Но мы ведь, кажется, куда-то идем.
 – Илона видела меня без свитера.
 – Так же как и большинство женщин, держу пари. Он крепко прижал к ее губам длинный палец: – Это некрасиво. И неправда. Почему бы тебе не снять свитер? Тогда бы мы смотрелись как близнецы.
 Она снова вспыхнула – на этот раз от ярости:
 – Замечательная мысль. Тогда нас будет просто не отличить друг от друга. Как жаль, что мне холодно, иначе бы я тут же это сделала.
 – Все равно, сними его. Я тебя разогрею.
 Она нервно одернула свой зеленый шерстяной свитер.
 – Твои соски мне верят, – прошептал он, неторопливо поглаживая свой живот, так низко, что залез рукой в джинсы. – Они разговаривают со мной, Феникс.
 Оттого, что она скрестила руки, свитер стал облегать ее грудь еще плотнее.
 – Я тебя не понимаю, – сказала она, выйдя из себя. – Каждое твое слово – о сексе.
 – А я думал, ты женщина, видавшая виды. Какие же слова тебе не понятны?
 – Что делает Илона?
 Он медленным движением натянул свой собственный свитер.
 – Илона – очень милая женщина. Она ясновидящая, у нас есть несколько клиентов, которые по утрам с постели не встают, пока им не позвонит Илона. – Он пропустил Феникс вперед и, когда она проходила мимо него, нагнулся к ее плечу и прошептал: – Я не виноват, что ты на меня так действуешь.
 То, как она сверкнула глазами, вызвало у него лишь улыбку.
 – Ты знаешь, Ви Джи, прошлой ночью я обнаружил нечто очень интересное.
 Он не дождется от нее того, чего хочет. Феникс продолжала подниматься по ступенькам.
 – Ты разве не хочешь узнать, что я обнаружил?
 Она покачала головой.
 Когда она проходила мимо симпатичного тренера, тот жестом приветствовал ее:
 – Это ты – Феникс? – После ее кивка он поднял вверх большие пальцы и произнес: – Добро пожаловать в клуб.
 – Неплохо для разнообразия, – сказала Феникс, когда они отошли на достаточное расстояние. – Симпатичный мужчина, который не смотрит на тебя, как кот на мясо.
 – Джеймс хотел бы стать моим близким другом, – заметил Роман. – Очень близким.
 Рот у нее мгновенно захлопнулся.
 – Прошлой ночью я обнаружил, что память у меня гораздо лучше, чем я предполагал, – сказал Роман.
 – Я за тебя рада.
 Они дошли до ряда дверей. Роман толчком открыл одну из них и вошел внутрь вслед за Феникс. Вместо массажного стола, который она ожидала и боялась увидеть, перед ней оказались подушки из овечьей кожи, выложенные квадратом, огораживавшим место для беседы, в центре которого стоял стол из розового дерева.
 – Располагайся. – Немного повозившись, он зажег лампу, находившуюся в окаймленной складками розового алебастра нише под потолком. – Я запомнил каждый дюйм твоего тела. Лежа вчера в своей постели, я вспоминал, какая ты на взгляд, на ощупь и на вкус, Ви Джи.
 – Ты отвратителен. – Едва не споткнувшись, она переступила внутрь квадрата и примостилась на краешке пухлой кожаной подушки. – Но мне, конечно, нельзя так говорить, да?
 – Не-е-е. Не забывай, что я здесь – один из партнеров. А ты – почти принятая на работу служащая низшего ранга, вступившая в сделку, по которой придется жить.
 В первое мгновение она не сообразила, что он имеет в виду.
 – Только не говори, что ты забыла про наше соглашение.
 – Конечно нет, – сказала она. – Ты – мне, я – тебе. Подкрутив лампу так, как ему хотелось, он опустился на выложенные в ряд подушки.
 – Я был бы не прочь кое-что тебе сделать и получить взамен то же самое.
 Феникс вдруг озарило. Как это ей раньше не пришло в голову?
 – Мне еще ни слова не сказали о зарплате. – Она произнесла это почти заносчиво. Пусть не думает, что так обворожил ее, что она согласна работать бесплатно – только за его милости.
 – Сколько тебе нужно? – По его лицу ничего нельзя было прочесть.
  Ах, чтоб тебя. 
 – В «Повороте» я получала семь. – Надо было сначала подумать, а потом говорить. Она, конечно, пришла сюда с определенной целью, но она, кроме того, была почти на мели. – Но они обещали мне прибавку.
 Он легким движением вытащил ящик из-под сиденья. Внутри сверкнули драгоценные камни.
 – Пускай Илона покажет тебе эти камешки. Если тебе нравятся подобного рода вещи, они бесподобны. В неделю?
 – Что?
 – Тебе платят семь сотен в неделю?
 Она сглотнула:
 – М-м…
 – Неважно. Мы выплатим тебе аванс. Ты будешь работать по вызову. Каждый раз, когда ты будешь приходить сюда, ты будешь получать премию помимо основного заработка. Тебе не составит труда зарабатывать пару сотен штук в год.
 Феникс никогда не была в ладах с арифметикой.
 – Спасибо. Две сотни тысяч? В год?
 – Этого мало?
 Двести тысяч в год.
 – Ничего, как-нибудь проживу на это. Но если у меня появятся проблемы, я уверена, вы не будете возражать против пересмотра зарплаты. – Работая младшим судебным адвокатом, она зарабатывала пятьдесят тысяч и при этом чувствовала себя богатой наследницей. Но вряд ли это имело значение – она не собиралась получить в Пиковом Клубе ни цента. Если ей хоть немного повезет, она раздобудет нужные сведения об Эйприл и исчезнет отсюда до того, как будет подписан первый чек.
 – Ты прекрасна.
 Она закрыла лицо.
 – Не делай этого. Мне нравится на тебя смотреть.
 – У меня от твоих слов голова кружится.
 – И зря. Не могу же я быть первым мужчиной, который говорит тебе подобные вещи.
 – Роман, ни один мужчина со мной себя так не вел.
 – Может быть, дело в том, что все гораздо глубже, – без всякой интонации произнес он. – Например, может, мы созданы друг для друга.
 Ей стало неприятно.
 – Ты когда-нибудь бываешь серьезным?
 – Ты меня завораживаешь. Я мог бы смотреть на тебя целый день. Я серьезно. Мне продолжать?
 Он превратил ее разум в подобие разобранного кубика Рубика. У нее никогда не получалось собрать кубик Рубика. Когда она снова смогла заговорить, то произнесла:
 – Прошлой ночью ты очень быстро смылся.
 – Милая моя, я сделал тебе одолжение. Еще секунд десять, и я бы нарушил свое слово. Ты же помнишь, я дал слово уйти, как только ты мне прикажешь.
 – Я тебе не приказывала.
 Он потрогал краешек ногтя на большом пальце.
 – Кое-что в словах не нуждается. Сначала ты вся горела и влекла меня к себе, а через мгновение превратилась в лед. Ты стала холодной и твердой и приказала мне проваливать – об этом говорил каждый дюйм твоей прохладной, нежной, атласной кожи.
 – Я не занимаюсь сексом с кем попало.
 – Я тоже.
 Взглянув на выступ под его джинсами, она глубоко вдохнула.
 Роман слегка изменил позу.
 – Ты мне не веришь?
 – Мне это довольно трудно проглотить, скажем так.
 – Может быть, не так уж и трудно, но, если мне не изменяет моя великолепная память, вчера ты даже не сделала попытки взять это в рот.
 Дверь открылась как раз вовремя, чтобы спасти его от колкости, готовой сорваться у Феникс с языка. Он улыбкой херувима приветствовал элегантную женщину с рыжевато-каштановыми волосами, одетую в длинный черный восточный халат, прошитый сверкающими золотыми нитками.
 – Роман! – Ее радость при виде его была неподдельна. – Кого ты ко мне привел? – Солнечная улыбка одарила Феникс таким же теплом.
 – Это Ви Джи Феникс. Она собирается у нас работать.
 Улыбка исчезла с лица Илоны. Она сплела длинные белые пальцы. Через короткое время она вновь обрела равновесие, но за эти несколько секунд Феникс успела спросить себя, почему эта женщина не хочет, чтобы она здесь оставалась.
 Роман поднялся на ноги:
 – Мне нужно принять клиента. Могу я оставить Феникс с тобой на некоторое время?
 – Разумеется. – Илона кивнула ему вслед. – Ты теперь подчиняешься зову сердца, Роман?
 Он негромко рассмеялся и покачал головой.
 – Ты все не сдаешься?
 – Ты меня занимаешь. Ты подходишь так близко, и все-таки у тебя не хватает смелости раскрыться до конца. Я буду горевать, когда мы расстанемся.
 Величественная Илона плавно опустилась на сиденье напротив Феникс.
 – Он – хороший человек, – произнесла она, как будто он уже ушел. – Умный. Научившийся прятаться, чтобы достичь того, что, по его мнению, должно быть сделано.
 – Илона! – В голосе Романа была смешанная с изумлением досада. – Не знаю, к чему вся эта чушь, но, по-моему, сейчас не время и не место, – как ты считаешь?
 – Я считаю, – спокойно произнесла она, поворачиваясь так, чтобы посмотреть ему в лицо, – что сейчас как раз и время, и место. Здесь что-то происходит. Что-то меняется. Послушай меня, дружок, чтобы не принять неправильного или неразумного решения, – у тебя есть нечто очень ценное. Я это чувствую. Нечто, за что ты готов отдать свою жизнь. Но этому грозит какая-то опасность, а ты ведешь себя неосторожно. Тут присутствует какая-то неясная мне сила, но скоро я ее разгляжу. В твою жизнь вторгается еще какая-то структура. Возможно, она тебя смутит и даже принизит, а потом, может быть, вознесет. Будь открытым, Роман. Всегда будь открытым.
 Он слушал раскрыв рот. Когда она закончила, он поднял бровь, послал ей воздушный поцелуй и ушел, не взглянув больше в сторону Феникс.
 – Итак, – начала Илона, когда за Романом закрылась дверь, – ты стала новоявленным членом нашей счастливой семьи.
 – Да. – Феникс заметила полное отсутствие воодушевления в голосе ясновидящей.
 – Я тебя ждала.
 Сначала Феникс подумала, что ослышалась, Затем по ее телу пробежал холодок, и руки и ноги покрылись гусиной кожей. Она нервно засмеялась.
 Илона открыла ящик, в котором лежали камни, и, выбрав бледно-зеленый кристалл, положила его на ладонь и прикрыла другой рукой.
 – Оливин, – сказала она. – Цвет твоих глаз. Бледный, почти прозрачный зеленый цвет. Также известен как перидот. Добывается в Египте, Бирме и Бразилии. Этот камешек из Египта. Я о нем забыла, пока не узнала о твоем появлении.
 Феникс замерла.
 – Это графиня вам сказала.
 – Графиня мне ничего не говорит. – Вокруг нежного рта женщины появилась глубокая складка. – Ты ведь сама пришла в клуб?
 – Да.
 – Но ты пришла не потому, что хочешь чего-то для себя. Худшая разновидность колдовства.
 – Конечно же, для себя. Я хочу получить работу. В последнее время я много…
 – Путешествовала, – закончила Илона. В ее голосе появилась опустошенность. – К несчастью, твои путешествия привели тебя сюда слишком поздно.
 – Я не поняла. – Она боялась понять.
 – Конечно нет. И с моей стороны было бы глупостью на этом настаивать. В конце концов, если я буду продолжать рассказывать тебе, что я чувствую, держа в руках эти камни, ты обретешь власть, способную уничтожить меня.
 – Нет! – Феникс вскочила на ноги. – Я… Пожалуйста, не надо меня во все это впутывать. Не то чтобы я находила все это непривлекательным, но я…
 Она чуть было не призналась, что она – адвокат, оперирующий магическими категориями. По телу опять побежали мурашки.
 Илона кивнула, и ее янтарные глаза засветились теплым сиянием.
 – Ты логичная женщина, да? Женщина, карьера которой сильно отличалась от той, что ты избрала сейчас.
 Это ловкий трюк, способ, которым эти люди хотят выяснить, является ли она тем, за кого и за что себя выдает.
 – Я массажистка, но иногда подрабатываю официанткой. Вы знаете бар «За Поворотом» в Паст-Пик? Напротив старого депо?
 Янтарные глаза затуманились.
 – Я тебя напугала. Встревожила. Мне надо идти. Не бери все это в голову, но приходи, если тебе понадобится помощь друга.
 – Спасибо. – Ей нужна была помощь друга. – Может, мы могли бы снова встретиться. Я хотела бы получше узнать о том, чем вы занимаетесь. Правда, хотела бы.
 Илона загадочно улыбнулась:
 – Думаю, ты придешь, чтобы узнать больше. До тебя сюда приходила еще одна хотевшая узнать больше.
 Феникс затаила дыхание.
 – Не теперь. – Илона взмахнула рукой и встала. – Возьми, пожалуйста. Это будет напоминать тебе о том, что я тебе сказала. Я хочу, чтобы ты его взяла.
 Кристалл оливина бросал бледно-зеленые лучи во всех направлениях.
 – Я не могу, – ответила Феникс.
 – Ерунда. – Илона подняла руку Феникс и разжала ладонь.
 Несколько мгновений она просто глядела на ладонь, затем произнесла:
 – Не принимай поспешных решений.
 – Что вы имели в виду, когда говорили о женщине, которая хотела узнать… Кое-что узнать?
 – Еще не время. Слишком опасно – для всех нас.
 – Вам слишком опасно мне это говорить?
 – Да.
 – Опасно для вас и для меня?
 – И еще для одного человека, который рискует больше всех. Мне нужно идти. – Она вложила оливин в руку Феникс. – Ты никому не скажешь, о чем мы говорили.
 – Нет, я…
 – Это была не просьба, а утверждение. Я знаю, что ты все сохранишь в тайне. Но есть другие вещи, для меня не ясные.
 Феникс собралась было последовать за Илоной.
 – Оставайся здесь, – сказала Илона. – Тебя здесь найдет один человек. Я не знаю, кто это, но, возможно, это не важно.
 Чушь собачья. Она всегда считала, что ясновидящие ловят на удочку только суеверных дурачков.
 – Надеюсь, когда-нибудь я буду в состоянии сделать то, что должно быть сделано, – сказала Илона. – Ты позволишь мне быть твоим другом?
 – Я бы этого хотела. – Феникс и в голову не пришло отказываться. – Все эти штучки насчет… Ну вы понимаете. Я в это не верю. Но я хотела бы познакомиться с вами поближе.
 – Потому что ты думаешь, что я могу тебе помочь. Феникс отвела глаза.
 – Ничего. Сначала я помогу тебе, а потом мы подружимся навсегда. Феникс, ты должна мне пообещать – пообещай ради нашей будущей дружбы.
 Она почти без колебаний произнесла:
 – Пообещаю, если это в моих силах.
 – В твоих. Ты в большой опасности. В большей опасности, чем ты, возможно, предполагаешь.
 Камень вонзился в руку Феникс. На ладони выступила капелька крови.
 – Вы меня пугаете.
 – Хорошо. Может быть, страх спасет тебе жизнь.
 Феникс вскрикнула и чуть не уронила оливин.
 – Не уходи, – с мольбой произнесла она. – Нам нужно поговорить.
 – Это было бы ошибкой. – Илона взялась за ручку двери. – Ты не можешь повторить того, чего ты не знаешь. Пока не наступил подходящий момент, чтобы строить планы, тебе лучше знать совсем немного.
 – О чем знать? – Она в отчаянии бросилась вслед за Ил оной.
 – О том, что случилось, – ответила та. – И о том, что может случиться и с тобой. Никому не говори об этом разговоре. И не обманывайся, если решение твоей проблемы покажется тебе очевидным. Даром ничего не дается. Будь очень, очень осторожна, Феникс. Тебе еще рано умирать.




 Глава 11


 Сэр Джеффри Фуллертон изучал свое отражение в зеркалах, покрывавших одну из стен в комнате для наблюдений. Он расправил плечи и поднял подбородок.
 – Ну как, приятное зрелище? – спросила Ванесса, скользнув руками вокруг его талии и целуя его сзади в шею. – Ты нравишься мне, дорогой. Сегодня ты выглядишь особенно… интересным. У нас с тобой был слишком большой перерыв. Когда мы здесь закончим, то нам стоит опять пообщаться, м-м?
 Ванесса, ищущая примирения, вызывала у Джеффри беспокойство. Если она что-нибудь давала, то всегда рассчитывала получить за это сполна. Он пробежал по ней изучающим взглядом. В черном шелковом спортивном костюме с разрезом до талии на груди она выглядела как многообещающая витрина. Стоило ей в таком наряде чуть-чуть пошевелиться, как полная грудь почти полностью обнажалась. Только большие выпуклые соски не давали одежде соскользнуть.
 Она просунула свою руку ему под локоть и поднялась на цыпочки, чтобы куснуть его за ухо.
 – У меня сегодня настроение заняться чем-нибудь особенным, Джеффри. – Ее левый сосок показался из-под одежды, и глазам Джеффри предстало зрелище, всегда заставлявшее его повиноваться ей.
 – Джеффри?
 – Слушаю и повинуюсь, – произнес он, намеренно не дотрагиваясь до нее, потому что знал: когда он сдерживается, она делается просто сумасшедшей и еще более изобретательной, – прикрой это, моя сладкая. Если Честер обернется, нам будет трудно его сдержать.
 Честер Дюпре сидел в середине переднего ряда сидений перед стеклянной ширмой. Он был так поглощен предвкушением, что не слышал их разговора.
 Ванесса, редко когда на что обижавшаяся, передернулась и прикрыла грудь.
 – Требовательный дурак, – шепотом произнесла она. – По крайней мере, его можно держать под контролем. Он знает, что, если слишком уж нас достанет, мы найдем на него управу.
 – Кстати, Паркер тоже начал становиться невыносимым.
 Ванесса надула губы:
 – Нам нужно обратить на это особое внимание. Он сегодня звонил. Хотел вечером привести с собой нескольких друзей и составил список тех, кто должен быть наготове, чтобы их встретить. Когда я отказала, он стал угрожать.
 – Паркеру тоже есть что терять. Я ему об этом напомню.
 – Роман был вчера ночью с новой массажисткой, – заметила Ванесса, – Феникс.
 – Он был  с ней  ?
 – В этой квартире в «Белла Розе».
 Джеффри приставил кончики пальцев к бровям:
 – Он знает правила. Он не спутывается с теми, кто у нас работает, пока сначала не согласует это с нами.
 – Он – индивидуалист и одиночка, – сказала Ванесса. – Одиночка, который увидел то, что ему понравилось. Может быть, его нужно предупредить об Эйприл.
 – Дура!
 Она обернулась к нему:
 – Никогда меня так не называй. – Она приблизила свое лицо к нему настолько, что он увидел, как густо наложена косметика на широкие поры. – Никогда, понял?
 – Никто ничего не должен знать о… Никто  больше не должен ничего узнать об Эйприл. Откуда тебе известно, что он был с Феникс?
 – Помнится, ты мне однажды сказал одну вещь: «Ненависть может подвигнуть на многое». Помнишь, как ты это говорил?
 Отвечать ему не потребовалось.
 – Конечно помнишь. Я просто проверяла твою теорию и нашла ее здравой. Теперь я нашла превосходный источник энергии. Теперь будет нетрудно справиться с Феникс, если возникнет необходимость. Кстати, я позвонила Эйприл – я позвонила по номеру в этой квартире. Трубку сняла Феникс. Прослушивание либо сняли, либо оно не работает.
 – Оно нам не нужно. – Джеффри резко обернулся к ней: – Ты что-то от меня скрываешь?
 – Нет. Нет, просто хочу убедиться, что нас не ждут сюрпризы. Совпадения случаются, но чтобы она жила там же, где жила та, другая, это… это тебя не тревожит?
 – Думаешь, она лжет? Думаешь, она что-то знает?
 – Честно говоря, нет. И Роман тоже не дурак. Если он почувствует недоброе, то первым бросится защищать свои вложения. Зависимость – лучший способ купить преданность, Джеффри.
 – Верно. Пойдем-ка лучше к Честеру. А то он места себе не находит.
 Они заняли место в ряду за Честером Дюпре из Церкви всех спасенных. Перед ними была ширма из просматривавшегося только с одной стороны стекла, огораживавшая душевую рядом с «джакузи». В настоящий момент «джакузи» была «не в порядке» и закрыта.
 – Почему так долго? – спросил Честер. Он растекся по стулу. Светло-бежевые шелковые брюки от его костюма туго обтягивали мощные, широкие ляжки. Живот свешивался поверх пояса, не скрывая, однако, выдававшихся вперед интимных мест.
 Ванесса склонилась вперед и положила прохладную руку на толстую, красную шею Честера. Она разгладила кожу, на которой шелковый воротник рубашки ручной работы оставил борозду.
 – Мы тебя сегодня не ожидали, дражайший, – сказала она ему. – Нам нужно было послать за тем, что ты желаешь.
 – Банни, – сказал он, поймав руку Ванессы и прижимая ее к своим влажным губам. – Вы приведете Банни?
 – Разве мы способны вас разочаровать? – произнес Джеффри, безучастно глядя в сторону Ванессы.
 – Нет, вряд ли, – ответил Честер Дюпре. – Слишком много зеленых я выбрасываю на ваше золотое дно.
 – Вы нас щедро вознаграждаете, Честер, – согласился Джеффри.
 – Ты наш самый важный клиент.
 Из казны, собираемой Честером со своей верной паствы, изрядную долю он платил в Пиковый Клуб. Церковь всех спасенных состояла из нескольких тысяч неистовых прихожан, кидавшихся на каждую возможность вложить все свое имущество, чтобы приумножить величие своего пророка, преподобного Дюпре. К счастью для паствы, Честер обладал волшебным талантом делать из денег еще большие деньги. Он производил деньги в достаточном количестве, чтобы время от времени быть в состоянии осчастливить своих последователей очередным сооружением для проведения церемоний. Этих денег также с лихвой хватало для того, чтобы Честер мог осчастливить самого себя интимными утехами.
 – Не смей забывать, сколько я плачу, – произнес Честер. Когда его одолевало нетерпение, он делался похожим на ребенка. – Я хочу сегодня хорошенько развлечься. Предоставь мне лучшее, что у тебя есть, Джеффри. Ты знаешь мой вкус.
 – К вашим услугам.
 – А то как же. Мне достаточно сказать несколько слов, и вам будет не до забав. Не забывайте об этом, друзья мои.
 Джеффри раскрыл было рот, но рука Ванессы, нажав ему на бедро, удержала его от неосторожных слов.
 – Мы об этом не забудем, правда, Джеффри? – произнесла она, не глядя на него. – Мы никогда не забываем, какие у нас важные друзья.
 Джеффри частенько так и распирало от соблазна напомнить этой самодовольной жирной свинье, что они могут уничтожить его гораздо быстрее, чем он их. Ванесса, которая всегда присутствовала, когда Честер приходил в клуб, не допускала, чтобы у него вырвались эти роковые слова.
 – Принести тебе… Хочешь кое-чего принять, Честер?
 – Тсс, – прошипел он. – Вот она. Попозже, малыш. Сначала я хочу повеселиться.
 Веселиться Честеру нравилось с маленькими женщинами – маленькими ростом, но большими в других отношениях. Дверь по другую сторону ширмы распахнулась, и из нее вышла женщина, которой запросто можно было дать не больше восемнадцати лет. Джеффри знал, что Банни уже за тридцать и что, как и все, кто работал в клубе, она относилась к своей работе как к искусству. Банни и в самом деле была искусна.
 – Вот это да! – Честер возбужденно заерзал и показал пухлым, в бриллиантах, пальцем на брюнетку в пять футов ростом, которая, поместив свою сумочку у раковины, сняла с себя непередаваемого оттенка плащ. – Я ведь сам ее выбрал! Я же знаю в них толк! Посмотри, какие сиськи у этой девчонки.
 – Вы знаете в них толк, – согласился Джеффри, уж начавший скучать. Он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.
 Ванесса получала от этих маленьких развлечений почти такое же удовольствие, как и Честер.
 – В белых блузках что-то есть, не правда ли? – мягко произнесла она.
 – Правда, правда. – Честер так хлопнул руками по подлокотникам, что Джеффри подпрыгнул в кресле. – Да, я как раз об этом подумал. Все эти симпатичные дамы из хора в белых блузках выглядят просто обольстительно. Они такие чистые и безгрешные, совсем как их попки. Я вам рассказывал, как я подсматриваю за этими дамами, когда они переодеваются к службе?
 – Рассказывал.
 Ванесса сердито покосилась на Джеффри:
 – Расскажи нам еще раз, Честер.
 – Я достал кусок такого же стекла – через него видно, только когда смотришь с одной стороны. И встроил его в ту стену, рядом с которой они очищаются. Когда женщины входят в присутственное место, они раздеваются донага, чтобы облачиться в одежды, которые никогда не используются вне церкви. И правильно делают. – Он хихикнул и поерзал на стуле. – Еще как правильно, доложу я вам.
 – Они стараются для Честера, – с блаженством произнесла Ванесса.
 – Скажите, чтобы Банни повернулась в эту сторону.
 – Вы же знаете, что я не могу этого сделать, – ответил Честеру Джеффри. – Вы забыли, что она не знает о нашем присутствии?
 – Конечно нет. Совсем забыл. А что, теперь должен появиться какой-нибудь молодой козел?
 – Если ты считаешь, что знаешь все, что произойдет, то, может, нам не стоит продолжать, – ответил Джеффри.
 Банни встала лицом к ширме. Она смотрела в зеркала, окружавшие ее со всех сторон.
 – Ух ты! – Честер забарабанил кулаками по коленям. – У нее в голове нет ни единой мысли, кроме того, как сексуально она выглядит. Посмотри сюда. Посмотри на ее рот.
 Банни густо намазала губы коралловой помадой и подмигнула своему отражению.
  Что если Феникс все-таки опасна? Джеффри сложил ладони конусом, прижав кончики пальцев друг к другу. Ванесса умна, но не всегда умна настолько, насколько полагает. Возможно, ему самому придется в этом разобраться.
 Крошечная юбка Банни была сделана из трикотажа, растянувшегося на ее бедрах. Когда у Банни возникла необходимость поправить узкую черную прищепку, она задрала юбку поверх черных ажурных чулок.
 – О да, – простонал Честер. – Еще повыше, девочка. Честер хочет посмотреть, что у тебя там.
 Нервы у Джеффри были на пределе. Чтобы успокоиться, он сделал несколько глубоких вдохов, но они не принесли ему облегчения.
 Дверь в душевую снова отворилась, и из нее появился мускулистый мужчина в белом купальном халате. Глаза Банни, наблюдавшей за ним в зеркало, расширились. Он приблизился и встал у нее за спиной.
 – Ух ты! – Честер подпрыгнул на стуле. – Дай ей, малыш! Покажи ей, что делать.
 Мужчина – это был Майк, один из тренеров – протянул руку и открыл душ. Тут же поднялся пар, и стекло запотело.
 – Черт возьми! – Честер сдвинулся вперед. – Я не вижу.
 – Сейчас увидите, – успокоила его Ванесса. – Потерпите.
 Пар рассеялся настолько, что стал виден расплывчатый силуэт Банни, которую мужчина, обхватив дюжей рукой за талию, швырнул, одетую, под поток льющейся воды.
 Белая блузка мгновенно стала прозрачной.
 – Да, да, да, – вопил Честер.
 Банни царапала ногтями по стеклу. Ее ноги, обутые в туфли на высоких каблуках, разъезжались в стороны по покрытому плиткой полу душевой. Мужчина, скинув халат, обнажил точеное тело культуриста.
 Оторвавшиеся пуговицы запрыгали по полу. Белая блузка разорвалась под пальцами Майка.
 Банни тряслась. Она была главным действующим лицом в порнофильмах, которые Честер просмотрел со сладострастным интересом, а потом выбрал ее на главную роль в своих развлечениях.
 – Посмотрите, сейчас начнется! – Честер уже стоял на коленях у стекла, чтобы получше рассмотреть. – Ну, давай, малышка, сразись с этим гадким мальчишкой. У-ффф.
 До мельчайшей подробности следуя инструкции, Майк опрокинул Банни вперед, так что ее большая грудь расплющилась о стекло. Одновременно он поднял ей юбку до талии и обвил ее отведенные назад ноги вокруг своих бедер.
 Честер громко и тяжело задышал. Он широко раскрыл губы над тем местом, где с другой стороны сногсшибательные соски Банни касались зеркала. Обеими руками он охватил изображения ее грудей.
 Майк глядел прямо перед собой с безучастным выражением. Не было необходимости в актерстве: Честер никогда не смотрел на лица мужчин. Для него они все были Честером Дюпре с телом, которого он никогда не имел, возбуждающим сексуальных женщин так, как ему никогда не удавалось.
 – Жалкое зрелище, – прошептал Джеффри, у которого происходящее вызывало непривычную неловкость. – Бедняга совсем тронулся.
 – Он хочет провести время с кем-нибудь, непременно. Он на этом настаивает, – сказала Ванесса, не отрывая глаз от представления. – Может быть, массаж – это именно то, что ему нужно.
 Джеффри обернулся к ней:
 – Вот это план, радость моя. Проверяешь, на что способно наше последнее приобретение? Ничто так не докажет лояльность нашей сотрудницы, как свидание с Честером. Правильно?
 – Правильно, – согласилась Ванесса.
 – У-у-у, я готов, девочка, – простонал Честер, покачиваясь взад и вперед на коленях. – Я готов. Вот он я.
 Банни распрощалась со своими узкими черными трусиками и в сладком предвкушении зажмурила глаза.
 Феникс взглянула на часы. Если она не выйдет отсюда в ближайшие несколько минут, то опоздает на встречу с Нелли.
 Рядом с бассейном шли приготовления к торжеству. Торжеству по поводу знакомства, как сказала ей графиня. Очень интимное событие для узкого круга новых членов клуба. От Феникс требовалось дождаться, когда приедут гости, и пообщаться с ними так, чтобы они чувствовали себя в своей тарелке. Здесь улыбнуться, там слегка прикоснуться, как инструктировала ее Ванесса. И обязательно всегда должно создаваться впечатление, что на всем свете нет никого более очаровательного, чем тот член клуба, с которым она разговаривает.
 До «Дешевых стрижек» Нелли она уже не доберется. К счастью, Нелли это не обеспокоит. С другой стороны, Морт и Зельда с ума сойдут, если Феникс не появится сегодня вечером.
 – Вот ты где, Феникс! – Графиня фон Лейден, превосходно выглядевшая в черном шелковом костюме, подошла к Феникс короткими быстрыми шагами. – Тебя кое-кто до смерти хочет видеть. Пошли.
 Графиня вошла через дверь, доступную, как было сказано Феникс, только для нескольких избранных членов клуба, а также для сэра Джеффри и графини. Очевидно, по неписаному закону об этой двери и о том, что находилось за ней, никогда не упоминалось. А теперь Ванесса распахнула эту дверь перед Феникс.
 Она задержалась на пороге и обернулась. Ее глаза встретились с глазами Джеймса, тренера. Он нахмурился и быстро отвел взгляд.
 – Поторопись, милочка. Такой чести редко кто удостаивается. Рядовому сотруднику не часто удается встретиться с одним из тех людей, которым мы предлагаем самое изысканное обслуживание.
 У Феникс засосало под ложечкой. Одетая в вызывавшие У нее отвращение блузку на бретельках и юбку в индийском стиле, она ступала по деревянному полу коридора, выложенному шелковыми персидскими ковриками, излучавшими приглушенное мерцание. На стенах цвета спелого баклажана висели незнакомые Феникс современные картины.
 – Сюда, – произнесла графиня, входя в открытую дверь комнаты, отделанной в том же стиле, что и коридор. Несколько плюшевых, покрытых парчой диванов, языки пламени в белом мраморном камине и массажный стол довершали ее убранство. Графиня фон Лейден с гордостью огляделась:
 – Ну скажи, видела ли ты когда-нибудь такую массажную комнату?
 – Никогда, – ответила Феникс, зная теперь, что по крайней мере один раз сказала то, что хотела от нее услышать эта женщина. – Это великолепно.
 – М-м. Ты так считаешь? До того, как ты встретишься с лицом, которое проявляет к тебе интерес, нужно кое-что прояснить.
 Единственное, что Феникс хотела прояснить, – это как ей отсюда сбежать, и немедленно.
 – Я использую эту возможность, чтобы тебя испытать. Здесь все не так, как везде в Пиковом Клубе. Те, кто сюда приходит, принадлежат к самым сказочно богатым в мире людям. Все наши клиенты рассчитывают получить – и получают – полную конфиденциальность. Эти клиенты могут рассчитывать на большее. Они должны быть уверены, что те, к кому они благосклонны, понимают, насколько серьезными могут быть последствия любого упоминания их имени в связи с таким специфическим образом времяпрепровождения.
  Где же Роман? 
 – Ты понимаешь? Или я тебя запутала?
 – Я понимаю.
 – И тебе это интересно?
 – Я не совсем понимаю, о чем вы спрашиваете, – откровенно призналась Феникс.
 – Очень хорошо. – Ванесса прислонилась к массажному столу. – Если ты сейчас уйдешь, ты ни о чем не сможешь сообщить. При нашем разговоре нет свидетелей, поэтому ты не сможешь обвинить меня в том, что я подтолкнула тебя к каким-то неуместным или даже  незаконным действиям.
 У Феникс опять засосало под ложечкой и подвело живот.
 – А если я решу остаться?
 – Тогда ты поступишь мудро. Тем самым ты заключишь договор на работу по вызову с целью осчастливить немногих избранных. За это тебя ждет компенсация, превышающая все твои ожидания. Но если ты когда-нибудь попытаешься заговорить о том, что здесь происходит – хотя бы с другими сотрудниками, – ты больше не будешь у нас работать.
 – Меня уволят.
 – Можно и так сказать. – Тонкие губы Ванессы раздвинулись, обнажив острые зубки. – Для тебя нет подходящей альтернативы, чтобы… э-э… доказать нам свою полную лояльность, если ты согласишься принять ту честь, что мы тебе оказываем.
 Эйприл тоже оказали эту честь. При мысли об этом Феникс стоило большого труда не вздрогнуть. Интуиция подсказывала Феникс, что Эйприл тоже когда-то ввели в эту комнату и сделали предложение, от которого она не могла – или не хотела – отказаться. Наверное, так и случилось: Эйприл была вовлечена в развлечения элиты и оторвана от прежней жизни.
 – Я очень польщена.
 – Так и должно быть, но думаю, мы будем тобой довольны.
 – Но если я сейчас захочу уйти, смогу я это сделать? Графиня опустила веки и сказала:
 – Даю тебе слово. Мы просто больше не вспомним об этом разговоре.
 – Мне можно подумать?
 – Нет.
 Феникс отвернула лицо:
 – Очень хорошо. Я согласна. –  Где Роман? А она-то приняла его за героя. Он, оказывается, просто волк в овечьей шкуре, но в минуту опасности ей все-таки хотелось, чтобы он был рядом.
 Феникс вздрогнула, когда пальцы графини коснулись ее плеча. Та произнесла:
 – Ты не пожалеешь о своем решении.
 Ее охватила паника.
 – То, о чем мы договорились, остается в силе? Меня будут только вызывать сюда? Я не хочу вмешиваться в… мне нравится моя квартира и мои друзья в городе.
 – Все остается в силе. – Графиня фыркнула. – Не пойму, что ты нашла в этих людях, но это, конечно, твое дело. Располагайся.
 Графиня фон Лейден ушла.
 Феникс боролась с желанием убежать. Стены с висящими на них картинами в тяжелых рамах были слишком близко. Еще одна комната без окон. Феникс всегда избегала замкнутого пространства. Ей даже в лифте было не по себе. А из переполненного магазина она рвалась на улицу, на свежий воздух.
 Из запрятанных куда-то динамиков доносилось пение хора. Божественно высокие голоса казались настолько неестественными, что, словно пилой, резали ей по нервам.
 Неужели Роман ее раскусил?
 После того как он ушел прошлой ночью, она тщательно проанализировала каждое сказанное ими слово и пришла к выводу, что не сказала ничего, что могло связать ее с Эйприл. Или, может, что-то все-таки было?
 – Феникс, – графиня стояла на пороге, – я привела своего очень близкого друга, который хочет с тобой познакомиться.
 Перед Феникс стоял мужчина в измятом шелковом костюме, складки на котором соответствовали складкам его грузного, пухлого тела. Тяжело опершись о дверной косяк, он стоял широко раскрыв глаза, как будто пытался ее получше разглядеть.
 Пьяный. У Феникс застучало в висках. Или накачался наркотиками.
 Он вошел в комнату, и дверь быстро закрылась за ним, оставив графиню снаружи.
 – Феникс? – Он с трудом произнес ее имя, причмокивая надутыми губами. – Ванесса… она говорила мне о тебе. – Он несколько раз ткнул в ее направлении указательным пальцем.
 Его костюм и рубашка были того же оттенка, что и его кожа, – цвета непропеченного теста, вдруг пришло ей на ум. На покрытый капельками пота лоб падали неопрятные космы прямых выцветших волос.
 – Ну как, узнаешь меня, малышка?
 Если она скажет, что нет, то может обидеть его. Феникс улыбнулась и, улыбаясь, прикинула, что совсем нетрудно будет вытащить его на середину комнаты и убежать.
 – Я так и думал. Меня все знают. Преподобный Честер Дюпре собственной персоной. Как тебе это нравится, малышка?
 – Это честь для меня. – Массажный стол. Удастся ей взгромоздить его на стол – если по дороге ничего не случится, – тогда у нее будет время выбраться отсюда.
 – Ты покаялась, малышка?
 Феникс недоуменно сощурилась.
 Он поднял вверх одну руку:
 – Не забивай этим свою хорошенькую головку. Я отпускаю тебе грехи. Я так сказал, и так тому и быть. Преподобный Честер Дюпре говорит, что ты получила отпущение грехов. Не согрешишь – не покаешься. Теперь можешь опять немного погрешить.
 Феникс почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Он, спотыкаясь, направился к ней, по дороге снимая уже ослабленный галстук.
 – Я сейчас такое видел – ты не поверишь. – Он потряс головой. – У-фф. Горячая девчонка. Горячая. Нам с тобой будет так же горячо.
 Подавляя в себе желание закричать, она поставила стол между ними.
 Честер Дюпре остановился и как черепаха, втянул в плечи свою большую голову.
 – Эй, эй, только не говори, что боишься Честера. Погляди-ка сюда. – Он неловкими пальцами ощупал карманы, пока не нашел кусок полиэтиленовой пленки, в которую был завернут белый порошок. – Немножко мне. И побольше тебе – чтобы ты меня догнала. – Преподобный хихикнул.
 Он определенно нанюхался кокаина. Феникс успела за свою жизнь на это насмотреться. Некоторые ее сотрудники в Оклахоме постоянно страдали от «простуд».
 Честер приближался, размахивая рукой.
 – Сейчас мы создадим тебе нужное настроение.
 От паники она едва соображала, что делает.
 – В этом нет необходимости, – сказала она, улыбаясь так широко, что ей стало больно. – Для того чтобы быть с тобой, этого не требуется. Иди сюда и позволь мне тебя ублажить. Графиня сказала тебе, что я – массажистка?
 – Конечно сказала. – Он, казалось, не мог сообразить, что ему делать с кокаином. – Лучшая маленькая массажи-сточка, сказала она. – Чуть не уронив пакет, он скрутил его и запихнул обратно в карман.
 Феникс облегченно вздохнула:
 – Правда, чудесная музыка?
 – Что за дуреха, – пробормотал Честер. – Думает, что мне нравится эта дребедень. Снимай одежду.
 Феникс окаменела.
 – Давай. – Он сдвинул седеющие брови над маленькими карими глазками, почти не видными из-за расплывшихся мешков под ними. – Я готов, малышка. Раздевайся, или я сам тебя раздену.
 – Ничего подобного. – Состроив неодобрительную гримасу, Феникс обеими руками погладила стол: – Снимай  свою одежду, пупсик. Посмотрим, над чем тут нужно поработать.
 Он в нерешительности стоял, раскачиваясь еще больше, пока на его губах не появилась ухмылка.
 – А, ты дразнишься? – Он сделал еще два нетвердых шага вперед. – Хочешь все сделать по-своему?
 – Раздевайтесь, преподобный. – Она начала медленно хлопать в ладоши. – Все снимайте.
 Он грубо захохотал:
 – Не подходит под эту дурацкую музыку, да?
 Феникс продолжала хлопать.
 Дюпре, повозившись с пиджаком, скинул его на пол.
 Она не ожидала его следующего движения – неуклюжего рывка в ее сторону.
 Феникс действовала быстро и четко. Она заняла его место, а он очутился там, где она только что стояла, и при этом едва держался на ногах. Лицо его побагровело.
 С минуту он стоял, облокотившись на стол, и прерывисто дышал.
 – Ты сама меня разденешь, – сказал он. – Чертовски много беспокойства делать это самому. За что же я, в конце концов, вам плачу?
 В любом случае, Феникс знала, она должна быть вне пределов его досягаемости.
 – Ладно. Ну, подойди же сюда, и я тебя раздену.
 Он провел языком по губам и взглянул на ее грудь:
 – Ванесса знает, что мне нравится. Наверное, она решила расширить мои вкусы.
 Феникс поставила руки на пояс и ждала.
 – Может быть, маленькие сиськи меня развлекут. – Он поднял глаза кверху: – Знала бы ты, что я сейчас видел – и попробовал.
 Она вся вытянулась и напряглась.
 Дюпре поднял руку и растопырил пухлые пальцы.
 – Взять одну из них можно было только двумя руками, скажу я тебе. – Он кивком указал на грудь Феникс: – Интересно, наверное, будет – пососать две сразу.
 Мерзкий подонок.
 Он снова пошел на нее, держась одной рукой за край стола и протягивая к ней другую.
 Феникс рванулась от него.
 – Ну, малышка! Можно подумать, что ты не хочешь этого так же, как я.
 Феникс взглянула на дверь.
 Честер сделал выпад вперед и встал у нее на пути. Он широко расставил большие руки.
 – Уж не собираешься ли ты улизнуть от Честера? Графине это не понравится. И мне тоже. – Он медленно наступал на нее, все еще держа руки в стороны. – Рыжеволосая со множеством веснушек. Давай-ка посмотрим, где они у тебя.
 Зажатая между столом и стеной, не в состоянии снова увернуться от него, Феникс чувствовала себя приклеенной к месту.
 – Вот так, – сказал Честер, приближая к ней свое огромное лицо. Схватив ее за плечи, он притянул ее к себе и прижался губами к ее губам.
 В ней все перевернулось, когда ее рот наполнился языком мужчины.
 Он остановился, чтобы сделать вдох, и Феникс крикнула:
 – Нет!
 Его лицо залила краска гнева. Он потянул за лямку и обнажил ее груди. Сжав рукой ее плоть, он пристально поглядел на Феникс:
 – Да, знаете ли. И на сиськах тоже веснушки. А там, пониже? – Он схватил ее, просунув руку в разрез юбки.
 В следующее мгновение до Феникс донесся звук распахиваемой двери.
 Слава Богу.  Роман. 
  — Честер? Честер, вы опаздываете на нашу встречу, а мне нужно многое вам рассказать. – Голос принадлежал не Роману, а Илоне.
 Сердце Феникс понемногу затихало. Честер ослабил хватку и даже сделал неловкую попытку поправить лямку. Он обернулся.
 Илона, все в той же черно-золотой одежде, направилась к нему. Руки ее были вытянуты вперед, а взгляд выражал беспокойство.
 – Честер, дорогой. Я пыталась утром до вас дозвониться. Я оставила сообщение о том, что буду здесь, и указала время. Может быть, вы там не появлялись?
 – Не получил сообщения, – сказал Честер. Он тяжело опустился на парчовый диван и уставился на Илону так, словно Феникс больше не существовало. – В чем дело? Что-нибудь не так?
 – Пока нет, – сказала Илона. – Я принесла вам вот это. Вы должны всюду носить это с собой, пока я не скажу, что вы в безопасности.
 Феникс поймала взгляд женщины и увидела в нем предупреждение.
 Илона вложила в руку Честера маленький пузырек с серебряной крышкой, наполненный бледно-серебристой жидкостью.
 – Держите это при себе, Честер. Обещайте, что сделаете это.
 – И что мне это даст? – Он внимательно разглядывал содержимое пузырька.
 Илона сделала Феникс знак уходить, и та, проскользнув мимо, мгновенно очутилась за дверью. В коридоре она на секунду остановилась, чтобы убедиться, что никто не загораживает ей путь к свободе.
 – Это даст вам покой, Честер, и силы свершить то, что вам предназначено, – услышала она голос Илоны. – Не говорите об этом ни одной живой душе, иначе тот, кто знает чудодейственную силу этой жидкости, отберет ее у вас.




 Глава 12


 Роман вдавил акселератор в пол и попросил Всевышнего, чтобы знаменитый патруль Ай-90 погрузился в сон.
  Ты мне обещал. Где ты был? – Он едва узнал по телефону голос Феникс. Он переступил порог своей комнаты как раз вовремя, чтобы успеть схватить трубку и ответить на ее звонок. – Я хочу видеть тебя – немедленно. Мне нужно убираться отсюда. 
 Вначале он намеревался сказать ей, чтобы она приехала в Сиэтл и там с ним встретилась. Услышав, как дрожит ее голос, он передумал. Она могла доехать до Иссакуа, находящегося примерно посредине между Паст-Пик и городом, по относительно спокойной дороге. Он объяснил ей, как проехать в ресторан «Кото», в котором было достаточно народу, чтобы они какое-то время оставались неузнанными – на случай, если она проявила неосторожность и позволила кому-нибудь подслушать их разговор.
 Вдали бледное небо прорезали покрытые снегом вершины гор. Миновав расползшийся вдоль шоссе пригород Ист-гейста и оставив слева сиявшие весенней голубизной озеро Саммамиш, он воспользовался вторым въездом в Иссакуа с автострады, рядом с Передней Улицей. Резкий разворот направо с виадука привел его на бульвар Джильман. По обеим сторонам дороги выстроились фешенебельные здания.
 Деревня Джильман располагалась с левой стороны бульвара. Деревня, состоявшая в основном из домов, выстроенных на рубеже веков, а затем перенесенных сюда и после реставрации ставших ресторанами и магазинами, привлекала покупателей со всей округи. Роман при первой же возможности свернул с главной улицы и припарковался.
 Он оставил «лендровер» и пошел пешком по вымощенным кирпичом дорожкам и аллейкам, которые вели мимо витрин цветочных магазинов, заваленных тюльпанами и нарциссами. Покупатели неторопливо прохаживались в свете заходящего солнца. Роман замедлил шаг. Тот, кто спешит, всегда рискует быть замеченным.
 Феникс сидела за дубовым столом с откидной доской в благоухающем кафетерии гостиницы. Его расчет оказался неверным. Наплыв посетителей в обеденное время уже давно схлынул, и лишь время от времени какой-нибудь посетитель проходил вдоль прилавка, чтобы поставить на поднос тарелку супа или положить кусок пирога.
 Она не признала его, но Роман заметил, что перед Феникс стоит чашка кофе и нетронутый бутерброд. Он купил себе кофе и сел рядом с ней.
 – Ты не хочешь есть? – Он протянул руку к бутерброду. Ладонь Феникс с такой силой опустилась на его руку, что их чашки подпрыгнули, расплескав кофе.
 – Эй, – прошептал он, наклоняясь к ней. – Успокойся. Что бы ни случилось, все позади. Я здесь.
 – Тебя не было там, когда ты был мне нужен, – прошипела она. – Ты обещал, что будешь рядом, но тебя не было.
 – Я не могу ходить за тобой как тень. Ты была с Илоной. А потом, насколько я понял, у тебя была назначена встреча в городе.
 – Я пропустила эту встречу. – Она, похоже, содрогнулась. – Твои партнеры нашли для меня другое занятие.
 – Что ты говоришь? Неужели Пьер? Я сказал ему отцепиться от тебя, и, по-моему, он понял.
 – Не Пьер. – Их глаза встретились. – Я тебя неправильно поняла? Разве ты не обещал меня защитить?
 Она хотела выяснить все начистоту и не собиралась отступать, но сохранять самообладание становилось все труднее.
 – Я сказал, что ты будешь в полном порядке, что позабочусь об этом – в обмен на соответствующее вознаграждение. – Знать бы только, что она – свой парень, и другого вознаграждения ему не нужно.
 – Ты снова это говоришь, я ушам своим не верю.
 Он поменял положение их рук и, сжав ее кисть в своей ладони, показал на сидевшего спиной к ним за соседним столиком человека.
 – Ушам своим не верю, – шепотом повторила Феникс. – Что ты за человек, в конце концов?
 – Человек, которому нужно немного сочувствия. Человек со своими слабостями. – Он произнес эти слова. Обратно их не вернешь.
 Она вытаращила глаза и раскрыла рот.
 – Забудь о том, что я сказал.
 – Ты это сказал. Я не забуду. Ты… Ты хочешь признаться, что тебе нужен кто-то или что-то, что ты тоже уязвим?
 Он отвернулся к окну, и все прохожие слились у него в глазах в одно цветное пятно.
 – Ты, в самом деле такой крутой, каким хочешь казаться, Роман?
 – Еще круче.
 – Сомневаюсь.
  Продолжай сомневаться. Он не мог позволить ей еще раз увидеть того человека, с которым он давно и успешно расстался. Он спросил:
 – Ты успокоилась?
 Она похлопала его по руке и, когда он снова взглянул на нее, подвинула к нему бутерброд.
 Роман откусил немного и понял, как он голоден, – он с утра ничего не ел.
 – Ты будешь?
 – Нет.
 – Что-нибудь случилось в клубе?
 – Да. Когда я пришла наниматься на работу, мне многого не сказали, так?
 Он сосредоточенно запихивал в бутерброд выпавшие оттуда кусочки салата.
 – Что ты имеешь в виду?
 – То, что существует еще один клуб. Клуб внутри клуба, у членов которого куча денег и куча секретов.
 Он аккуратно отложил бутерброд. Он ожидал услышать жалобы, что Пьер или Майлс – или кто-нибудь из клиентов – к ней приставал. Он знал о существовании «избранных», и один раз его даже провели в «святая святых» и ясно дали понять, что забавляться там имеют право только Джеффри с Ванессой вместе с горсткой клиентов и их особыми «гостями». Никто из работавших в клубе, кроме Илоны, никогда не пересекал порога загадочной двери, ведущей в подземные апартаменты.
 Тщательно обдумав свои слова, Роман произнес:
 – По-моему, ты переутомилась.
 Она откинулась на спинку стула:
 – Вот, значит, как. Переутомилась. Перенервничала. Может быть, слегка тронулась. – Она схватилась за край стола. – Меня чуть не  изнасиловали. 
 Несколько человек повернули головы.
 Дрожа внутри от гнева, Роман взял со стола недоеденный бутерброд и начал его внимательно разглядывать. Надо выбраться отсюда, сделав как можно меньше шума. А потом он убьет этого подонка.
 Его ослепила вспышка.
 Он оглянулся, но единственным движущимся объектом в помещении – кроме обслуги за прилавком – была дверь. Она, покачиваясь, медленно захлопнулась.
 – Ты видела?
 – Вспышку? – спросила Феникс. – Да. За окном, наверное.
 – Нет, внутри, – возразил он. – Кто-то здесь фотографировал.
 – Какое это имеет значение?
 Она убрала назад волосы, падавшие на бледное лицо. Чтобы не пугать ее, он не сказал ей о том, какое это может иметь значение.
 – Нам лучше уйти отсюда. Переберемся в более укромное место. – Вытянув шею, он оглядел всех, кого мог охватить взглядом. Никого знакомого. Никого подозрительного. Никого с фотоаппаратом.
 – Мне, кажется, не подняться.
 Роман мгновенно обернулся к ней:
 – Какого… Что это значит? – Он поднялся и, обойдя стол, встал рядом с ней. Положив одну руку на стол, а другую – на спинку стула, он наклонился к ней: – С тобой что-то сделали, Феникс? Не морочь мне голову. Если у тебя есть какие-то повреждения, я отвезу тебя в больницу.
 – Не надо меня в больницу. – Ее пальцы поправили ленточку в волосах. – Но твоя забота просто трогательна. Прошлой ночью я подумала, что ты собираешься меня убить.
 – Черт… – Нет, нельзя терять самообладания. С ней что-то случилось, что-то серьезное, и вчера он действительно вел себя с ней слишком агрессивно.
 – Я сожалею. Я не рассчитал своих сил. И потом, я не привык драться с женщинами.
 – Только с мужчинами?
 – Да, если ты об этом спрашиваешь.
 Ее глаза вдруг наполнились слезами. Она всхлипнула и крепко сжала трясущиеся губы.
 Не всякий выбирает профессию, делающую человека способным справляться почти с любой ситуацией – подчас отключаясь от собственных чувств. Он сделал это, чтобы обрести себя. Обрел он себя или, наоборот, полностью потерял?
 Он давно уже перестал терзать себя подобными вопросами.
 Роман поднял деревянный поднос, на котором она принесла свою еду, и поставил на соседний столик.
 – Феникс, – произнес он, поворачиваясь к ней, – иногда полезно дать волю своим эмоциям.
 Она покачала головой:
 – Это глупо.
 – Вовсе не глупо. Когда мы теряем почву под ногами, нам бывает трудно с собой справиться.
 Из ее глаз выкатилась слезинка, она вскинула голову:
 – Я не теряла почвы под ногами и прекрасно владею собой.
 – Неужели? – Она чувствовала затылком тепло его шеи. Он провел большим пальцем по нежной коже у края волос. – Не думаю. Ты не совсем в форме, и ты – не та, кем хочешь мне казаться.
 Когда она попыталась высвободиться, он обхватил ее за плечи и не отпустил. Опустившись на корточки, он поднял салфетку и промокнул ей слезы. Она попыталась отвернуть голову.
 – Ш-ш, – произнес Роман. – Наверное, это было последней каплей, да?
 На этот раз к окну отвернулась Феникс.
 – Да? – Он повернул ее лицо к себе.
 Она опустила веки. От влаги ее золотистые ресницы казались шероховатыми.
 – Хочешь об этом поговорить?
 – Я не знаю, о чем ты.
 Очень осторожно, ожидая сопротивления, он обхватил ее руками и прижал ее мокрое от слез лицо к своей груди.
 – Поплачь, если тебе нужно. – Он мягко похлопал ее по спине и с горечью подумал, что не имел понятия о том, как высушить слезы женщины и убаюкать ее в своих объятиях – приходя в восторг от этого ощущения, – пока в его жизни не появилась одна маленькая девчушка.
 Феникс, съежившись, положила ему на грудь сжатые в кулачки руки и прижалась к нему.
 Он погладил ее по волосам. Ее запах – аромат лимонных духов – чудился ему, даже когда ее не было рядом. Какая она мягкая. Чувства, которые он испытывал, были ему совершенно незнакомы и очень опасны для него, – желание принять и защитить.
 – Когда ты играешь со взрослыми людьми, ты тоже должна быть взрослой. – Держать ее в руках было так естественно, так приятно. – Ты не подходишь для этого, Феникс.
 Она замерла.
 Если все сделать правильно, он сможет убить двух зайцев. Не открывая своих карт, он попытается в точности выяснить, кто такая Феникс и чем она занимается. Нравилось ему это или нет, ему очень хотелось знать, кто она такая.
 – Хочешь мне обо всем рассказать? Расскажи мне о себе – что было до того, как ты появилась в клубе?
 Феникс подняла голову и взглянула на него. Он вздрогнул от прикосновения ее пальцев к его рту. Она следила за тем, как ее ногти повторяли очертания сначала верхней, затем нижней его губы.
 Неподходящее место для той реакции, которую она немедленно в нем пробудила.
 Он слегка подвинул рукой ее палец. Она медленно погладила выемку между ртом и подбородком.
 – Хорошо бы сейчас нырнуть глубоко-глубоко и больше не показываться на поверхности.
 Он нахмурился:
 – Объясни, что ты хочешь сказать.
 – Не стоит. На нас люди смотрят.
 – Пускай.
 – Ты не доел бутерброд.
 – Мне сейчас хочется не бутерброда, а кое-чего другого. Она сморщила нос:
 – Опять ты говоришь пошлости.
 – Говорю, как умею. И говорю правду. И по-моему, нам пора отсюда двигаться.
 Оказавшись на улице, он попытался взять ее за руку, но она сунула кулачки в карманы широкой красной матерчатой куртки.
 – Как я понимаю, твой «шевроле» отремонтировали.
 – Да, Лен меня выручил.
 – Какой заботливый. Просто молодчина.
 – Не язви. Лен – мой хороший друг.
 – И преданный поклонник.
 Феникс направилась к парковке на окраине деревни, противоположной той, где он оставил свой «лендровер».
 – Сколько времени ты знакома с Леном?
 – Недели три, может быть четыре.
 – И можно так близко подружиться с парнем за три или четыре недели знакомства?
 Она остановилась и прищурилась, глядя ему в лицо против солнца.
 – Мне кажется, можно успеть значительно больше за гораздо меньший срок.
 – Да, например, влюбиться в женщину, которая может оказаться твоим врагом. Ты вроде бы успокоилась. Ну, так что там случилось в клубе?
 – Графиня отвела меня в другую часть здания. Подземную. Там еще шикарнее, чем везде. Но что я тебе рассказываю – ты ведь об этом и без меня знаешь?
 От того, что она ему рассказывала, ему было не по себе. И рассказывала она ему такое, что едва ли стала выкладывать, если бы работала на Ванессу и Джеффри. С другой стороны… Он продолжал шагать. Разве есть лучший способ завоевать твое доверие, как рассказывать тебе такое, что ожидаешь услышать только от закадычного друга?
 – Что же тебя расстроило? Что-нибудь, связанное с Ванессой?
 – Она сказала мне… – Она неожиданно прибавила ходу, а потом пустилась бегом, размахивая руками, с разлетающейся копной непокорных волос.
 Роман трусцой поспешил за ней. Он нагнал ее, когда она возилась с замком «шевроле».
 – Что же произошло?
 – Это дико. Все это просто дико. Зачем ты спрашиваешь меня о том, что уже знаешь?
 Он развернул ее лицом к себе:
 – А зачем ты сюда приехала, если не хочешь об этом говорить?
 – Перестань. – Она подняла руки и оттолкнула его от себя. – Не трогай меня. Оставь, не трогай. Ты прав. Мне не следовало тебе ни о чем говорить. Зря я пожаловалась. У меня хорошая работа, мне платят кучу денег, и я должна быть довольна.
 Он прижал ее к машине:
 – Ты меня не убедила. Выкладывай все.
 – Ах, вот что тебе нужно. – Она повысила тон. – Вот что ты задумал. Теперь понятно. Убедить меня, что ты на моей стороне, а потом…
 – Что – потом?
 – Уходи, пожалуйста. Что за мерзкая привычка толкаться.
 – Согласен, вчера, возможно, я тебя немного потолкал. Но больше не буду. Сейчас я просто удобно устроился. Так что же я задумал? И что за сторона такая, вернее, стороны? Стороны чего?
 – Ты знал, что графиня собирается подослать ко мне преподобного Честера Дюпре?
 Он напряг свою память. Имя знакомое, но не по Пиковому Клубу.
 – Значит, ты знал? Это была проверка – все это просто омерзительно.
 – Дюпре?
 Ее глаза снова стали огромными. Повозившись, она соединила молнию на куртке и застегнула ее до самой шеи.
 – Ты знаешь, о ком я говорю. – Несмотря на мягкость весеннего вечера, она накинула на голову капюшон и стянула прошнурованную ткань куртки под подбородком. – Отвратительно. Отвратительный тип, которому было приказано меня напугать.
  Преподобный Честер Дюпре. 
 – Сомневаюсь. – Тот самый пестро разодетый евангелист с сетью больших церквей, с именем которого связано столько слухов, что сам Джимми Беккер мог бы позавидовать. – Такой грузный мужик с бесцветными волосами? С кольцами? Разодетый в пух и прах?
 Она раскрыла рот от удивления.
 – Это ты о нем говоришь? Его по телевизору показывают?
 – Хватит! – Без всякого предупреждения она сжала руки в кулаки и обрушила на него поток ударов. – Ты играешь со мной, как кошка с мышкой. Такие, как ты, на таких, как я, обычно не смотрят. Ты очень смеялся, когда понял, что я попалась на удочку?
 Он безуспешно попытался схватить ее за запястья.
 – Это ты обещал мне защиту? Это  ты хотел меня и никому не позволил ко мне прикоснуться, потому что хотел приберечь меня для себя самого? И как я могла на это клюнуть!
 – Ты клюнула на правду, – спокойно произнес он. В ответ она снова забарабанила по нему кулаками.
 – Он предлагал мне кокаин! Он пытался сорвать с меня одежду! Он… он… он меня  лапал. 
  — Феникс…
 – Он собирался меня  изнасиловать. И если бы не появилась Илона, он так бы и сделал. Мне было его не остановить.
 Какие у нее короткие и чистые ногти.
 Роман опустил глаза. На что ему сдались ее ногти, когда ему, может быть, предстоит сделать решающий в жизни выбор?
 – Где тебя этому учили?
 Она вытерла лицо рукавом:
 – Чему учили?
 – Чтобы стать актрисой, нужно учиться. – Произнося это, он чувствовал, что начинает себя ненавидеть. Если она притворяется, тогда все инстинкты, которым он до сих пор доверял, ни к черту не годятся.
 Он ожидал новой вспышки гнева, но она удивила его. Опустив глаза, она повернулась к машине, положила на нее скрещенные руки и спрятала в них голову.
 – Феникс.
 – С какой стати мне притворяться, будто я боюсь? Зачем мне тут спектакль разыгрывать? Когда ты вернешься в клуб, тебе скажут, что я убежала оттуда как ошпаренная.
 – Вряд ли мне это скажут. – Ему захотелось ее обнять.
 – Конечно скажут.
 Его сейчас беспокоило другое. Она была в святая святых. Джеффри с Ванессой в лепешку разобьются, чтобы не допустить никакой утечки информации, компрометирующей «избранных».
 – Поехали вместе к моим друзьям. – Или он тупица, или, наоборот, очень умен. Время покажет. – Они живут здесь, в Иссакуа, и я обещал к ним заглянуть.
 Она не отвечала.
 Самое досадное, что он нисколько не приблизился к разгадке прошлого Эйприл и ее гибели. Если сойтись с Феникс поближе, то, может, ему удастся хотя бы порыться в вещах Эйприл в «Белла Розе».
 – Что за друзья?
 Кого он обманывает? Конечно, не стоит упускать возможность, которая наведет на след, но он хочет быть ближе к Феникс потому, что он хочет быть ближе к Феникс.
 – Что…
 – Дасти Миллер, – быстро проговорил он. – Мы встретились в Коронадо, когда я впервые пошел на учебу в СЕАЛ. Дасти был экспертом по подводным взрывам.
 Глядя прямо перед собой, она прижала подбородок к тыльной стороне ладоней.
 – Это, должно быть, очень опасно.
 – Да. Он живет со своей, э-э, внучкой. – Лучше не вдаваться в объяснения. – В маленьком домике рядом с озером Саммамиш. Поедешь?
 – Зачем ты меня туда зовешь?
 – Разумный вопрос. – Очень даже разумный. – Мне кажется, мы оба пытаемся нащупать правильный способ… взаимоотношений. Может быть, в домашней обстановке мы расслабимся. Может, ты даже начнешь мне доверять. – Он хотел увидеть ее рядом с Джуниор.
 Роман ждал, приложив кулак ко рту.
 – Хорошо. – Она открыла дверь машины. – Садись. Я поведу.
 Не один, а двое внушительного вида мужчин предстали перед Феникс в изобилующей желтым цветом гостиной дома, стоявшего на берегу большого озера.
 Роман открыл дверь своим ключом и провел ее сюда. Оба незнакомца стояли и смотрели на Романа поверх ее головы.
 – Это Феникс, – сказал он изменившимся голосом. – Графиня фон Лейден приняла ее на работу. Мы случайно встретились друг с другом в Иссакуа, и я пригласил ее приехать познакомиться с Дасти и Джуниор.
 Старший из двух мужчин буквально пригвоздил ее к месту сверлящим взглядом. Протянув ей руку, он произнес:
 – Дасти Миллер.
 Феникс выдавила из себя улыбку в знак приветствия и с трудом отвела взгляд от тапочек-птичек.
 – Феррито, – сказал другой и опустился на стул.
 Здороваясь с ним, Феникс отметила, что он выглядит невероятно привлекательно и вместе с тем устрашающе – она не могла понять, в чем тут дело. Какой-то внутренний холодок, который он и не пытался скрывать. И за этой ленивой грацией скрывалась напряженность свернувшейся перед броском кобры.
 Смешок Романа не особенно ободрил ее.
 – Насти, – сказал он.
 Она пронзила его острым взглядом.
 Короткие, белесые волосы Феррито, непроницаемые карие глаза и высокая, поджарая фигура ассоциировались со скандинавским горнолыжником.
 – Насти Феррито, – сказал Роман. – Сокращенно – Насти.
 – Только для моих друзей, – произнес тот. – Зовите меня Насти. – Он не улыбнулся, и не похоже было, что он вообще когда-нибудь улыбается. Она никогда раньше не видела таких холодных глаз.
 – Дасти не говорил, что ты объявился, – обратился Роман к Феррито.
 – Я не предупреждал Дасти, что приеду.
 – Этот мудак просто… – Дасти закашлялся. – Он просто взял и явился сюда. И собирается месяц здесь проваландаться.
 Затем Феникс услышала, как Роман потирает руки.
 – Прекрасно. Нам как раз тебя не хватало, дружок. Значит, так, официальная часть закончена. Почти. Вместе с Дасти живет его внучка.
 Борозды, прорезавшие морщинистое лицо Дасти, углубились. Он взглянул на Насти, который в свою очередь не смотрел, как казалось Феникс, никуда.
 – Феникс – мой друг, – сказал Роман. – Ты не будешь возражать, если я скажу ей, что Джуниор живет с тобой, потому что твоя дочь умерла?
 Если Дасти не возражал, то ей лучше держаться от него подальше, когда он против чего-то возражает. Он буркнул что-то неразборчивое и так резко повернулся, что наткнулся на торшер и схватил его рукой, чтобы удержать.
 – Виноват, Дасти, – сказал Роман, но голос отнюдь не был виноватым. – Иногда я забываю, что это было так недавно. Дасти был очень близок со своей дочерью.
 – Мне очень жаль, – сказала Феникс.
 – Не важно, что она не знала, кто отец ребенка, – бесстрастным тоном произнес Насти.
 Дасти издал звук, похожий на рычание.
 – Ну, – пожал плечами Насти. – Ты же слышал Романа. Феникс – его друг. Ты не упадешь в ее глазах, Даст.
 – Не упаду? – Дасти Миллер резко обернулся. Он опять наткнулся на тот же торшер – и опять ухитрился схватить его на лету. – Почему, черт возьми, я должен упасть в ее глазах из-за того, что моя… моя дочь… Проклятье! Черт меня побери, ничего не пойму.
 Насти достал складной нож и принялся доставать и снова убирать лезвия.
 Феникс, расстроенная, подошла к Дасти и несмело коснулась его руки:
 – Я очень сожалею, что вы потеряли дочь. Это, должно быть, ужасно. Звучит, конечно, банально, но я рада, что у вас есть этот малыш.
 – Это девочка, – сказал Насти.
 – Ой. Ты сказал «Джуниор», и я подумала.
 – Дасти хотел мальчика, – сказал Роман.
 – Ее, собственно, зовут… – Дасти не договорил.
 – Зинния, – закончил за него Роман. – Правда, чудесное имя? Но мы все зовем ее Джуниор.
 Насти шумно вздохнул и произнес с высоты своего огромного роста:
 – Давайте я схожу и посмотрю, готова ли юная леди принять посетителей.
 Он вышел из комнаты, и Феникс услышала на лестнице звук его шагов.
 Роман и Дасти одинаковым движением засунули руки в карманы и прокашлялись.
 – Чем занимается Насти?
 – Служит на флоте, – ответил Дасти. – Он сейчас в отпуске. Только сегодня приехал.
 Она поглядела на выражение лица Романа:
 – Ты там с ним познакомился? На флоте?
 – Он тоже из СЕАЛ.
 – Ты рано ушел со службы?
 – Да.
 Ответы становились все короче. У Феникс создалось впечатление, что Роман никогда не бывает красноречивым, когда речь идет о нем самом.
 С лестницы донесся звук шагов. Дверь распахнулась.
 – Вот и она, – сказал Насти. Оказывается, он умел улыбаться, и – ой-ой-ой – улыбка у него была убийственная. – Маленькая мисс королева Вселенной.
 Маленькая мисс королева Вселенной была обута – вот так сюрприз! – в желтые тапочки. Ее лицо окаймляли светлые кудряшки. Ярко-бирюзовые глаза были еще в дремоте. Она крепко прижимала ко рту большой пальчик, а в кулачке держала одеяло – желтое одеяло.
 Роман опустился на корточки рядом с Феникс и протянул руки к ребенку:
 – Ну, малышка, – голос его смягчился при этих словах, – ты не хочешь меня обнять?
 Правая рука Феникс потянулась к горлу.
 Джуниор выпустила из руки одеяло и перестала сосать палец. Она ринулась к нему нетвердыми, подпрыгивающими шагами. В руках Романа она задрыгала ножками, и он поднял ее в воздух над своей головой.
 Ребенок закричал.
 – У нее голова закружится, – сердито произнес Дасти. Роман встал и, держа малышку в одной руке, потрепал ее по спине и прижался к ней щекой.
 – Ей только год и два, – сказал Дасти. – Такая умница. Уже месяц, как начала ходить. Видишь, как она бегает.
 – Только, случается, падает прямо вниз лицом, – сказал Насти.
 – Она хорошенькая, – проговорила Феникс, пораженная тем, как смягчились эти большие, сильные мужчины в присутствии маленькой девчушки.
 – И болтает вовсю, – добавил Дасти.
 Насти направился обратно к своему стулу.
 – Это она выводит американский гимн, – произнес он без малейшего намека на улыбку.
 – Это был… Это был несчастный случай? Что случилось с вашей дочерью? – Она тут же пожалела, что спросила об этом.
 – Умерла при родах, – ответил Насти. – Ничем нельзя было помочь.
 У Феникс опустилось сердце.
 Она боялась посмотреть Дасти в глаза.
 – Ты меня поцелуешь? – спросил Роман у малышки. – Где мой поцелуй?
 Он обращался к ребенку с нескрываемым удовольствием.
 Джуниор положила свои крохотные ручки на лицо Романа и начала его сосредоточенно изучать. Роман сделал большие глаза и замотал головой.
 Феникс прикрыла лицо рукой. Ее переполняло смешное, счастливое ликование. Он не может быть чудовищем. Чудовища не целуют и не нянчат детей с такой откровенной радостью.
 – Так я получу свой поцелуй? – спросил он Джуниор.
 Ребенок тут же громко чмокнул его в уголок рта.
 Роман закрыл глаза. Он взял девочку на руки и, убаюкивая ее, улыбнулся с такой сладкой горечью, от которой Феникс ощутила непонятную боль.
 Джуниор откинулась назад, захлопала в ладоши и загугукала:
 – Ба, Ба, Ба.




 Глава 13


 Феникс вошла в «Белла Розу» через дверь, ведущую в большую, просторную кухню. Евангелина, компаньонка Розы, стояла склонившись над разрезанным пополам грейпфрутом, тщательно отделяя мякоть от кожицы.
 – Доброе утро, Евангелина.
 Женщина подняла вверх круглое миловидное лицо и улыбнулась:
 – Раненько вы, мисс Феникс. – Ее густые каштановые волосы были уложены в кичку на макушке.
 – Феникс. Зови меня просто Феникс.
 – Да, – согласилась Евангелина, как она уже делала несколько раз. Феникс сомневалась, что она когда-нибудь перестанет быть для Евангелины «мисс Феникс».
 – Роза уже на ногах?
 Евангелина переложила половинку грейпфрута на хрустальное блюдо, украсила серединку ягодкой вишни и посыпала сверху сахаром. Затем вытерла руки кухонным полотенцем.
 – Она должна вот-вот спуститься. – На ее лице появилось обеспокоенное выражение. – Похоже, она не выспалась как следует. Что там слышно про этого мужчину в кустах и про взлом в квартире над гаражом? Из-за этого столько полицейских снует вокруг.
 У Евангелины была такая же манера говорить, что и у Розы. Феникс успела понять, что обе женщины одного возраста и выросли вместе. Очевидно, мистер Смодерс позаботился об одинокой Евангелине и помог ей переехать из Джорджии в Вашингтон, чтобы составить Розе компанию. Они обе были безраздельно преданы друг другу.
 – К счастью, вся эта шумиха понемногу утихает, – сказала Феникс. – Да я уверена, что мне все это померещилось. – Это, конечно, неправда, но Розе и Евангелине так будет спокойней.
 Евангелина, нахмурившись, надула губки, и лоб ее прорезала морщина.
 – Вы слишком большая умница для таких глупостей. Трудные времена настали, мисс Феникс. Будем надеяться, что тот, кто здесь был, убрался восвояси.
 – Доброе утро! – Роза распахнула дверь на кухню и, увидев Феникс, вся просияла: – Как хорошо, что ты здесь. Позавтракаем вместе.
 – Но я…
 – Нет, нет, я категорически настаиваю. – Расставив руки в стороны, она сделала поворот на триста шестьдесят градусов, встав на носочки черных полусапожек. – Ну, что ты на это скажешь? Новый подход к повседневной одежде. Какой молодец этот Ральф Лаутен. – Из-под черной футболки, на которой большими буквами было написано USA, высовывался высокий красный воротник. Точеные ноги Розы плотно облегали черные легинсы; голову украшал черный берет.
 Феникс удивленно покачала головой:
 – Ты просто восхитительна, Роза. Ты запросто сможешь стать моделью, если захочешь.
 Роза махнула рукой и присела у дубового стола.
 – Не смогу. Все эти вещи легко скомбинировать, только когда это сделано за тебя в каталогах. Видишь эти сережки? Австралийские опалы с бриллиантами. Правда, любопытная комбинация?
 – Очень любопытная. – Феникс скосила взгляд на Евангелину, но та оставалась бесстрастной. – Как вкусно пахнет кофе, я выпью чашечку. Не беспокойся, Евангелина. Я сама налью.
 – Евангелина, ты ведь не позволишь ей сделать этого? Посиди здесь со мной. Дай ей вторую половину грейпфрута. – Роза заговорщицки склонилась к Феникс: – Евангелина не выложила тебе свои новости? – Она сгорбила плечи.
 Евангелина порозовела и засуетилась, чтобы поднести Феникс кофе в чашечке из тонкого китайского фарфора и хрустальное блюдо с грейпфрутом.
 – У Евангелины роман. – Роза самодовольно кивнула. – Вот так. Ты ведь не ожидала от меня этого услышать, да?
 – Ну…
 – Роман… С Вебом. Ты знаешь Веба? Он наш подсобный рабочий. Он просто чудо.
 – Я его видела.
 – Ты когда-нибудь видела такие рыжие волосы? А такую бороду? – Роза похлопала себя ладонями по щекам. —
 Но с Евангелиной он очень обходителен. Возит ее на прогулки, правда, Евангелина?
 – Мне нужно приниматься за уборку наверху, – сказала Евангелина, лицо которой стало уже пунцовым. – Доставили новые одеяла, которые ты заказывала. Я хочу сегодня уложить их на кровати.
 Роза качнулась на стуле:
 – Ой, вот здорово. Займись ими, дорогая. Я попозже поднимусь и посмотрю.
 Когда дверь за Евангелиной закрылась, Феникс глубоко и облегченно вздохнула. Со вчерашнего дня, после того как она выслушала объяснения Романа о том, что Джуниор Миллер всех зовет «папа», она решила, что в Паст-Пик творится нечто большее, чем даже она невольно навоображала. Сегодняшний день должен был начать завершение того, что она обязана была сделать.
 – Кушай грейпфрут, милая, – сказала Роза.
 Феникс принялась за еду. Клуб был средоточием зла, местом, где Эйприл попала в какую-то ужасную ловушку, из которой ее до сих пор не выпустили. Феникс намеревалась сегодня опять поехать туда – после обеда, как ей полагалось по графику – и вести себя так, будто вчера не произошло ничего необычного. Если графиня будет нападать, Феникс опять притворится рыжеволосой дурочкой. У нее это скоро станет прекрасно получаться.
 Наибольшую дилемму представлял Роман Уайлд.
 Она… Она, собственно, начинает влюбляться в этого человека.
 Феникс подавилась долькой грейпфрута и потянулась за кофе. Как можно думать, что любишь мужчину, с которым познакомилась только несколько дней назад, кто чуть не избил тебя и кто раскаляет тебя докрасна своими сексуальными намеками.
 Она наконец проглотила грейпфрут, потом медленно улыбнулась. Ей может понравиться быть раскаленной докрасна.
 – Хочешь тост, милая?
 – Нет, спасибо.
 – Ах, я и не подумала. Ты заботишься о своей прекрасной фигуре. Нужно быть осторожной, да?
 – М-м. Да.
 Она отвезла Романа обратно в торговый центр в Иссакуа. После долгого молчания он сообщил ей, что ему известно о том, что клуб делится на две части, но что он занят только в одной из них, в той, что находится снаружи таинственной двери. Он посоветовал ей вести себя так, будто все в порядке. Потом он попросил ее никому не рассказывать о его друзьях в Иссакуа.
 Феникс снова перебирала все это в памяти.  «Папа, папа». Джуниор никого другого не называла «папа». Но почему Да-сти Миллер так благосклонен к Роману, если тот является косвенной причиной смерти матери Джуниор?
 После того как они уехали от Дасти, Роман говорил спокойно и прямолинейно. Он сказал ей, что, когда она будет приходить в клуб, он будет поблизости. Он попросил ее всегда сообщать ему свой график работы.  Никаких обязательств с ее стороны. Об этом он тоже сказал.
 Он хотел добиться близости? Предлагая знаки доверия?
 Или замышлял еще одно испытание?
 Она отодвинула грейпфрут в сторону. Она могла продолжать играть в ту же игру. Никто не знает, кто она такая и чем занимается, и никто не знает, что они с Эйприл – старые друзья.
 Илона дала ей ключ. Эта женщина предупредила ее об опасности и упомянула – не называя имени – еще одну женщину, у которой в клубе возникли неприятности. Для Феникс серьезно относиться к ясновидению было то же, что верить в силу змеиного масла, но, скрытая всеми этими разговорами о кристаллах и предрассудках, Илона была ниточкой, ведущей к Эйприл. Проведя бессонную ночь, во время которой она взвесила все, что произошло накануне, Феникс была уверена в этом, как ни в чем другом.
 Но сначала нужно было кое-что разузнать здесь – от Розы.
 – Еще кофе? – спросила Феникс.
 – Нет, что ты, милая. Я никогда не пью по утрам больше одной чашечки. Евангелина передала тебе, что звонила Нелли?
 Феникс отрицательно покачала головой.
 – Она становится забывчивой. Постараюсь вспомнить, что она тебе передала. – Она подняла глаза кверху: – Да. Сегодня утром в одиннадцать на стрижку и… «банановую рыбку»? Она могла такое сказать? Стрижка и «банановая рыбка»?
 Феникс недоуменно уставилась на нее, потом улыбнулась:
 – Да. «Банановая рыбка» Джерома Д. Сэменджера. Нелли повышает свой культурный уровень – это ее слова, а не мои. Она организовала группу красоты и чтения. Мы будем там обсуждать только рассказы со смыслом. Очевидно, священник в ее церкви нашел, что Джером Д. Сэменджер не очень для этого подходит, поэтому Нелли уверена, что сделала удачный выбор.
 Роза вопросительно вскинула брови.
 – Мудреная вещь, – сказала Феникс. – Роза, я хочу еще раз поговорить с тобой об Эйприл. Я начинаю о ней беспокоиться.
 После затянувшегося молчания Роза ответила:
 – Не о чем тут беспокоиться. Я тебе уже сказала.
 – Я знаю. – Феникс держала чашку обеими руками, фарфор был прозрачным. – Мне хочется верить, что ты права, но… Можно мне почитать ее открытки?
 Чашечка Розы звякнула о блюдце.
 – Я их тебе показывала.
 Как и предвидела Феникс, ничего не получилось.
 – Я не буду тебя торопить, – сказала она.
 – Ты ее любишь. – Роза сморгнула слезы, выступившие на ее хорошеньких глазах. – Я тоже. Она была самым первым человеком, который… Эйприл мне многое рассказывала. И она никогда не считала меня полоумной дурочкой из-за… из-за того, что я такая, какая есть. – Она громко всхлипнула.
 – Эйприл не судит людей, – тихо произнесла Феникс. – У Эйприл была нелегкая жизнь. Я имею в виду, когда она росла. Мы были как два мушкетера. Мы помогали друг другу. Только она помогала мне больше, чем я ей. Когда никто не думал, что я на что-то способна, Эйприл повторяла мне, что я не хуже других – даже лучше, как она мне говорила. Я… – Она замолчала, не в силах справиться с нахлынувшими на нее чувствами.
 Роза пристально смотрела на нее не отрывая глаз.
 – Ты действительно любила ее. А как можно было ее не любить? Она никогда ни о ком дурного слова не скажет, наоборот – для каждого находила что-нибудь хорошее, даже для тех, до кого никому другому не было дела. Она обязательно вернется, Феникс. Я знаю, что она вернется.
 Феникс медленно поставила чашку на блюдце и наклонила голову:
 – Надеюсь, что так.
 – Я  знаю это, говорю тебе. Подожди здесь, я принесу открытки от Эйприл. Посмотришь на них еще разок и убедишься, что она так хорошо проводит время в поездке, что забыла… боюсь, что она на время забыла про Паст-Пик. Но она вернется. Здесь ее любимые вещи.
 – Ее ваза, – прошептала Феникс. – Она рассказывала тебе, как копила на нее деньги? Это ручная работа. Она стояла в уголке комиссионного магазина, покрытая пылью. Эйприл молилась, чтобы никто не помыл ее и не заметил, какая она чудесная, прежде чем она сможет ее купить.
 Роза поднялась:
 – Она рассказывала мне. Она при этом смеялась, но смех ее не был счастливым. Она называла ее «мои надежды». Она скопила деньги и купила вазу до времени, когда она выйдет замуж и у нее будет полированный стол, на который она сможет поставить наполненную цветами вазу. Эйприл не бросила бы вазу. И мишек тоже. Она своих мишек просто обожала. Она обязательно за ними приедет.
 У Феникс подступил комок к горлу. Она была рада, когда Роза выпорхнула из комнаты, продолжая болтать о сокровищах Эйприл.
 Конечно, Эйприл не оставила бы здесь свои любимые вещи – если бы не рассчитывала за ними вернуться. Но одно дело – на что-то рассчитывать, а совсем другое – это осуществить.
 Роза вернулась.
 Феникс ничуть не удивилась, когда увидела, что фотографий она не принесла. Пока лучше про них снова не заговаривать.
 – Я, пожалуй, поеду в город. Мне нужно поговорить с Мортом и Зельдой до того, как я пойду к Нелли в «Дешевые стрижки».
 Она отнесла посуду в белую эмалированную раковину.
 – Не надо, – сказала Роза.
 – Да что ты, я привыкла мыть посуду за…
 – Я не об этом. – Голос Розы прозвучал резко. – Я хочу сказать, не надо вести себя так, будто я немного не в своем уме.
 Феникс обернулась.
 – Ты так думаешь, потому что я… я почти никуда не хожу, а некоторые считают, что я с поворотом. Что же плохого в том, что я предпочитаю наблюдать за миром, а не пребывать в нем?
 Трудно было найти подходящий ответ.
 – Ты думаешь, я дурочка, которая забывает и притворяется, и не показываю тебе открытки Эйприл, потому что я – эгоистка и не хочу ими с тобой делиться.
 – Нет! Нет, Роза, я так не думаю.
 – Ты просто так говоришь. Ну ладно, не важно.
 Феникс приблизилась к ней:
 – Я думаю, каждый имеет право жить так, как считает нужным, до тех пор, пока это не причиняет вреда другим. Не беспокойся. Я благодарна тебе за то, что ты позволила мне снять эту квартиру и что ты так добра.
 – Я сама жутко рада, что ты здесь. – Роза громко всхлипнула и разрыдалась.
 – Не плачь.  Пожалуйста. 
 Роза прижала костяшки сжатых в кулак пальцев ко рту. Слезы хлынули у нее по щекам.
 – Я не могу показать тебе эти открытки, потому что они исчезли.
 До возвращения в клуб он выяснит, не сделал ли он промашки, открывшись Феникс, даже если он не сообщил ей ничего существенного.
 Роман выпил кружку кофе у стойки в «За Поворотом», небрежным жестом попрощался с Мортом и не спеша вышел из дверей с таким видом, будто самым важным, что ему предстояло решить, было обеденное меню.
 На тротуаре перед «Поворотом» он подбросил ключи в воздух, поймал их, прежде чем сойти с поребрика, и, перейдя через дорогу, направился к «лендроверу». Сев за руль, он повел машину по направлению к Северному Повороту.
 Неторопливо проехав квартал, он оказался на дорожке, в конце которой красовалась розовая вывеска: «ДЕШЕВЫЕ СТРИЖКИ – КРАСОТА ЗА НЕБОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ – ПОДСТРИЖЕН КАК НАДО».
 На поросшей травой и окаймленной гравием площадке стоял «шевроле» Феникс, а рядом с ним – выкрашенный в защитный цвет автобус марки «фольксваген» с окнами, задернутыми белыми кружевными занавесками.
 Роман припарковался за «шевроле» и вышел из машины.
 Вдоль дорожки, ведущей к парадному входу, выстроились розовые фламинго, флюгера в виде уток, пластмассовые гномы и деревянные тюльпаны в красных пластмассовых горшках.
 На дверях висела вывеска: «ОТКРЫТО».
 Он играл в рискованную игру. В этой игре ставкой была догадка, что Феникс не заодно с его врагами. Как можно ненавязчивее изучив ее повседневную жизнь, он найдет то, что связывало ее с Эйприл. А поставив на свои глубинные ощущения, он наконец найдет ту единственную женщину, которую он хотел видеть, возвращаясь домой.
 Роман просунул голову в дверь, поморщился, ощутив ударивший ему в нос запах духов, и услышал голоса, доносившиеся откуда-то из глубины здания. Голоса и веселая скрипичная музыка в стиле кантри. Он последовал туда, откуда доносились звуки, и попал в комнату, где, очевидно, и делались «дешевые стрижки».
 Четыре присутствовавшие в комнате женщины не заметили его появления, и он, прислонившись к стене, стал наблюдать.
 Пышная маленькая женщина в бело-розовой клетчатой рубашке, облегающих черных джинсах и белых сапожках на высоких каблуках ходила по комнате и тыкала пальцем в открытую книгу, которую держала в руках.
 – То, что она покрасила ногти на ногах, – чистый символизм. Обыкновенный символизм.
 Женщина из «Поворота» сидела, скрестив ноги, под феном, от которого лицо ее вспотело и покраснело. Она тоже держала книгу.
 – Понятно, что я имею в виду? – с важным видом спросила блондинка в джинсах.
 – Что же это за символ, Нелли? – Голос Феникс звучал приглушенно. Она склонилась над раковиной, а волосы ей яростно намыливала бледная девушка с волосами, напоминавшими бронзового дикобраза. В носу у девушки висело серебряное кольцо.
 – Я-то знаю, – сказала Нелли. – Но я хочу проверить, как вы выполнили домашнее задание.
 Девушка с дикобразом на голове громко щелкнула пузырьком из жевательной резинки, втянула его обратно в рот сиреневыми губами, выключила воду и спросила:
 – Что значит «символ»?
 – Феникс, объясни Трейси, что такое символ, – сказала Нелли. – У тебя это хорошо получается.
 Феникс подняла голову, обернутую белым полотенцем, и растерла по лбу ручеек слегка мыльной воды, попавшей ей в глаз.
 – Символ… – сказала она. – Проще всего определить символ как нечто заставляющее тебя думать о чем-то другом –  обозначающее что-то другое.
 Еще один зеленый пузырь закончил свое недолгое существование. Трейси покачала ногой в такт музыке и, подумав, спросила:
 – Так почему же прямо так и не назвать это «другое»? Роман не мог сдержать улыбки.
 В этот момент Нелли заметила его.
 – Гляньте-ка, кто к нам пришел! – Она продефилировала к нему, качая бедрами. – Чем могу быть полезной, ковбой? – Она подмигнула ему и улыбнулась широкой дружеской улыбкой.
 – Как я понимаю, вы здесь занимаетесь стрижками. Может, и меня пострижете?
 – Конечно, – сказала Нелли, беря его под руку и отводя от стены. – С удовольствием.
 – Привет, Феникс. – Проходя к раковине рядом с ней, он поднял руку. – Я зашел в «Поворот», и Морт сказал мне, что ты здесь. Решил убить двух зайцев.
 – Это  символ, – сказала Трейси, показывая на него пальцем.
 – Он не просто секс-символ, правда, ковбой? – спросила Нелли.
 – Да нет. – Трейси растерла волосы Феникс полотенцем. – Убить двух зайцев. Ведь это символ? На самом деле он имеет в виду, что хочет сделать два дела одновременно.
 Феникс воззрилась на потолок.
 – Знаешь, – сказала Нелли, – она не виновата. Ты сама сказала, что символ – это нечто обозначающее что-то другое.
 Зельда, откинув с головы капюшон фена, подвинулась на краешек стула:
 – Это старый друг Феникс.
 – Роман Уайлд, – доброжелательно произнес он, стараясь не показать, как он волнуется, ожидая, вдруг Феникс скажет, что он ей не друг, а партнер в Пиковом Клубе.
 Она ничего не сказала.
 Нелли наклонила его голову и направила на нее тяжелую струю воды.
 – Ты живешь здесь рядом, Роман?
 – Не очень далеко.
 – У тебя с Феникс, – она скосила глаза на Феникс, – у вас какие-то дела?
 – Когда как, – сказал он, поднимая брови. – Я заглянул сюда, чтобы пригласить ее сегодня на ужин – и постричься.
 Феникс продолжала молчать.
 – Может быть, ты сможешь ее образумить, – сказала Зельда. – Она тебе рассказывала про свою работу в этом паршивом клубе?
 – Зельда, – наконец-то вырвалось у Феникс.
 – А что же тогда означает это самоубийство? – спросила Трейси. – В рассказе.
 Последовало короткое молчание, затем Роман произнес:
 – Феникс говорила, что устроилась на вторую работу. Она вообще работяга. – Он ясно дал ей понять, что не хочет, чтобы она упоминала о его связи с клубом.
 Нелли закончила мыть ему волосы. Она поместила его в кресло перед зеркалом, в котором ему было видно отражение Феникс в зеркале позади него.
 – Значит, она не рассказывала тебе об этом клубе? – сказала Зельда. Трейси вынула шпильки, державшие ее волосы на макушке. Все еще влажные, они рассыпались по ее плечам. – Если ты – ее друг, ты должен отговорить ее от этой работы.
 – Феникс – целеустремленная женщина. Вряд ли она одобрит, если кто-то станет указывать ей, что делать.
 Нелли провела расческой по волосам:
 – Как коротко?
 Они и так уже короткие.
 – Просто подровняйте на шее, – сказал он.
 Трейси оставила Зельду и убрала полотенце с головы Феникс, обнажив копну мокрых рыжих волос.
 – Не удивительно, что Феникс скрывала его от нас, – произнесла Нелли, улыбаясь Роману. – Я уверена, что модель, по которой тебя вылепили, сразу же разрушили.
 – Еще символ! – вскричала Трейси.
 Нелли нахмурилась:
 – Подожди немного с символами, Трейси. Ты не совсем правильно поняла, как мне кажется.
 Трейси поджала свои сиреневые губы и принялась за работу, казавшуюся невозможной – расчесать волосы Феникс.
 Роман встретился в зеркале глазами с Феникс. Она не сделала попытки отвести глаза и – не улыбалась. Оценивает его. Пытается вычислить, что он здесь делает на самом деле.
 – Вы тоже были знакомы с Эйприл? – вопрос Нелли прозвучал как бы невзначай.
 Кровь застыла у него в жилах. Он вскинул на нее глаза:
 – Эйприл?
 – Она работала в клубе. Уехала из Паст-Пик уже больше года назад.
 – Романа все это не интересует, – запинаясь, проговорила Феникс. – Трейси, тебе не кажется, что нам нужно дать другое определение слову «символ»?
 – Вы знаете, – Нелли переступила с ноги на ногу и помахала расческой, – знаете, Эйприл как-то странно вдруг исчезла.
 Он стер со своего лица все эмоции.
 – В последний раз я видела ее в этой комнате. Она делала маникюр и педикюр.
 – Она покрасила ногти? – спросила Трейси.
 – Разумеется.
 – Совсем как женщина в этом банановом рассказе.
 – Банановая рыбка, – сказала Зельда. – Он называется «Банановая рыбка», и эта женщина сама себе покрасила ногти. Эйприл была возбуждена. Собиралась отправиться в путешествие.
 Роман почувствовал, как замерла Феникс. Он взглянул на нее. Она не отрываясь смотрела на Нелли.
 – Она мне показалась какой-то странной. Неестественной.
 – В каком смысле неестественной? – спросила Феникс. Она взяла у Трейси щетку. Та, пожав плечами, переключила внимание на Зельду.
 Нелли положила ладони на плечи Роману:
 – Как будто она говорила одно, а подразумевала другое.
 – Опять символ, – сказала Трейси.
 – Нет, – отрезала Нелли. – Как будто она притворялась, что счастлива.
 – Ты хочешь сказать, что она была несчастна? – Феникс повернулась вместе с крутящимся креслом. Ее волосы, высыхая, закручивались в мягкие кудряшки.
 Нелли выбрала ножницы и медленно вытерла их о полотенце.
 – Не то что несчастна. Наверное, напугана. – Она передернула плечами: – Но может быть, я фантазирую на пустом месте. А как по-твоему, она вернется?
 – Нет, – сказала Зельда, опередив Феникс. – Нет, не думаю. По-моему, с ней что-то случилось.
 Роман внимательно рассматривал свои руки. Внутри же у него все кипело. Он снова почувствовал на своих руках тяжесть худенького тела женщины и то, как эта тяжесть увеличивалась – увеличивалась от наступления смерти. Он выяснит, кто это с ней сделал. Он это выяснит и заставит их узнать, что это такое – умереть в агонии.
 – Может, она была расстроена? – осторожно спросила Трейси, наконец-то уловив, что тему разговора сменили. – Если она была расстроена, она могла уехать к… ну не знаю.
 – Нет, – не согласилась Нелли. – Ты не знаешь, ты никогда не видела Эйприл. Она была чудесной.
 – Не говори о ней так, будто она умерла!
 Роман вздрогнул и взглянул на Феникс. Ее глаза расширились от ужаса. Она швырнула щетку на столик под зеркалом, но промахнулась, и щетка, стукнув, ударилась о пол.
 – Ой, Феникс, – прошептала Зельда.
 Роман продолжал наблюдать за лицом, на которое он мог бы смотреть без устали. Сейчас это лицо исказилось выражением полного отчаяния.
 – Глупости все это, – сказала Нелли. – Все будет хорошо. Она – одна из тех женщин, кому уготована потрясающая судьба. Я попыталась выудить у нее что-нибудь об этом путешествии, но она сказала, что ей запрещено об этом рассказывать. Теперь скажите мне, что это значит, когда взрослой женщине что-то  запрещено  ?
 – Она мне никогда ни про какое путешествие не говорила, – сказала Зельда. Перекинув волосы через плечо, она стала их заплетать. – Если бы не Роза, мы с Мортом туда бы заглянули, уверяю вас.
 – Грех и секс, – произнесла Нелли едва слышным голосом. – Этот клуб. Грех, секс и колдовство.
 Роман почувствовал, как по комнате прошла ледяная волна оцепенения. Он выдавил из себя смешок.
 – Не похоже на такое тихое местечко – Паст-Пик, – продолжала Нелли. – Этот клуб. Я поставлю все, что у меня есть, на то, что эти люди знают, куда уехала Эйприл. До нас тут доходят слухи. Грех, секс и колдовство.
 Он встретился в зеркале глазами сначала с ней, потом с Феникс.
 – Некоторые, – не унималась Нелли, – даже поговаривают об убийстве.
 Феникс обеими руками вцепилась себе в волосы.
 – Ну, не слушай ее, – сказала Зельда, подходя к ней. – Мы тут увлеклись. Тебе придется хорошенько прочистить мозги своей подружке, когда вы встретитесь.
  Своей подружке. Роман притворился, что дремлет. Видимо, эти слова отнюдь не оплошность Зельды: Эйприл Кларк – не незнакомка для Феникс.
 – Эй, послушайте, – сказала Нелли, беря с полки бутылку с зеленой жидкостью и нервно смеясь. – Встрепенитесь. Давайте попробуем это новое средство для разглаживания кожи.




 Глава 14


 Кончилось тем, что Роман все-таки не пригласил ее на ужин. Он вышел от Нелли вместе с Феникс, но, дойдя до конца дорожки, оставил ее и, не оглядываясь, пошел к «лендроверу». Но свое главное обещание он сдержал: во время пребывания в клубе она постоянно видела его перед глазами. Вот и сейчас, закончив работу с мужчиной, она первым делом заметила перед собой лицо Романа. Он стоял напротив нее, разговаривая с Джеймсом и уже знакомой ей дамой в розовом, – правда, на этот раз она была в зеленовато-желтом.
 Феникс улыбнулась Роману, но он не ответил на ее улыбку.
 У Нелли Роман не подал виду, что слышал слова Зельды о Феникс и Эйприл. Значит, слышал. И возможно, успел рассказать об этом графине и сэру Джеффри. Теперь они знают. Они все знают, что Эйприл не просто жила в этой квартире до Феникс. Они знают, что она ее лучшая подруга.
 Когда ее смена закончилась, она спустилась вниз, и ее провели в удобную раздевалку. Быстро переодевшись, она направилась к выходу.
 – Ты ведешь себя осторожно?
 Феникс узнала нежный голос Илоны и обернулась:
 – Почему я должна быть осторожной?
 – Ты затеяла нечто очень опасное.
 – Разве? – Сердце ее заколотилось. Она нащупала на дне сумочки ключи от машины. – Почему ты так подумала?
 – Я знаю это. Здесь нигде нельзя чувствовать себя в безопасности! Ты понимаешь?
 Феникс бросила на ясновидящую недружелюбный взгляд через плечо.
 – Здесь повсюду глаза, – сказала та, глядя на стену позади Феникс. – Глаза, но не уши – в коридоре ушей нет. У нас с тобой дружеский разговор. Опытная сотрудница беседует с новичком.
 – Да. – Феникс подняла глаза и осмотрела потолок. Слабый свет едва заметно блестел на глазке камеры, белой камеры, под цвет штукатурки, в которую она была вмонтирована, так что легче ее было проглядеть, чем заметить… – Ты знаешь, что я хочу выяснить? – спросила Феникс.
 – Я, возможно, знаю, как помочь тебе осуществить задуманное.
 На этот раз волосы Илоны были покрыты ажурным темно-красным шарфом, в тон ее халату. Она потянулась к Феникс и взяла ее ладони в свои:
 – Посмотрим, что тут можно прочесть.
 – Лучше не надо. – Но Феникс не отдернула рук. Илона разгладила ее ладони своими прохладными пальцами:
 – Я вижу путешествие, отчаянное, опасное путешествие.
 Пробуждается надежда, но одновременно увеличивается риск. В настоящее время надежда делает кого-то уязвимым.
 – Я отправляюсь в путешествие? – спросила Феникс пересохшими губами.
 – Поля пшеницы. Голубые небеса. – Илона подняла глаза кверху: – Интересно, какой это был месяц?
  Был. Феникс провела языком по губам.
 – Наверное, это было весной?
 – Возможно, поздней весной. Мне нужно знать, какой это месяц, прежде чем продолжать. Иначе я рискую… создать неправильный образ.
 Феникс схватила Илону за руку:
 – Может, это апрель?
 – Нам нельзя разговаривать здесь, – прошептала Илона. – Но я что-нибудь придумаю. Будь терпелива и, ради Бога, не действуй опрометчиво.
 Феникс прошиб холодный пот. Она надела ремешок сумочки на плечо и, уже на выходе, увидела, что к ней приближается Роман.
 Они ничего не смогут ей сделать, а если и попытаются, в городе есть люди, которые непременно придут ей на помощь.
 Однако те же люди не помогли Эйприл.
 – Уходишь? – Он взял ее под локоть и быстро повел вперед. – Мне тоже пора уходить.
 Она судорожно глотнула воздух.
 – Счастливо, Боб, – обратился Роман к дюжему парню, сидевшему за столом в прихожей. – Ты просто молодец, Феникс. Не знаю, что бы я делал, не приди ты в клуб.
 Она хотела взглянуть на него, но вынуждена была сосредоточиться на ступеньках, чтобы не споткнуться.
 Вечер был кристально чистый, прозрачный, звенящий воздух словно пронизан ярким светом луны.
 – О чем ты? – удивилась Феникс. Они шли к ее машине, стоявшей на парковочной площадке для сотрудников.
 Роман до боли сжал ее локоть:
 – Ты говоришь таким голосом, будто у тебя начинается простуда. Лучше помолчи, пока мы не сядем в машину. Подвези меня до станции техобслуживания. Мой «ровер» уже должен быть готов.
 Там, внутри, Илона не боялась быть услышанной, а здесь, снаружи, Роман, очевидно, подозревал, что даже у деревьев есть уши.
 Он взял у нее ключи и открыл переднюю левую дверь «шевроле». На мгновение, когда она подумала, что он сядет за руль, у нее возникла мысль сбежать. Только бежать было некуда, кроме как в загон для четырех боевых доберманов. Этот загон находился прямо за воротами, а чтобы убежать на достаточно далекое расстояние, нужно преодолеть проволоку, находящуюся под электрическим током.
 – Прыгай за руль, – сказал Роман, придерживая для нее дверь, но не отдал ей ключей, пока не сел рядом. – Поехали.
 – Роман…
 Он прижал палец к губам и принялся шарить под щитком. Он методично исследовал одну поверхность за другой, пока не добрался до потолка; открутив плафон, он провел согнутым пальцем по окружности внутри него и, кивнув ей, извлек оттуда какой-то крошечный прибор.
 – У тебя проблемы со стартером? – спросил он, держа приспособление в ладони.
 Феникс повернула ключ в зажигании и нарочно держала его там, чтобы шум мотора был громче. Когда Роман подал ей знак поднятыми кверху большими пальцами, она завела автомобиль плавным движением и повела «шевроле» по направлению к одной-единственной в Паст-Пик станции техобслуживания.
 Когда они прибыли туда, Роман поблагодарил ее и сделал знак выйти из машины, не выключая мотора. Прослушивающее устройство он положил на свое сиденье и захлопнул дверь.
 Она окинула взглядом темное пространство под навесом:
 – А где «ровер»?
 – Стоит сзади. С ним ничего не случилось. Мне нужен был предлог, чтобы уехать из клуба вместе с тобой.
 – Что происходит? – Ему что, приказали припугнуть ее?
 – Ты не хочешь рассказать мне об этой Эйприл?
 Она отступила от него на несколько шагов и стояла в нерешительности, покачиваясь взад-вперед. Он принадлежал к клубу. Из того, что сказала Илона, было очевидно, что Эйприл в опасности и что эта опасность связана с клубом.
 – Феникс?
 – Она жила в квартире над гаражом до того, как…
 – Брось валять дурака!
 Она сглотнула. У нее нет никакой разумной и логичной причины доверять ему.
 – Почему ты захотел уехать вместе со мной?
 – Чтобы мы остались одни.
 Одни. Одни в таком месте, где она совершенно беспомощна, если придется защищаться.
 – Зачем?
 – Я так и не собрался пригласить тебя на ужин. Я подумал, мы смогли бы поехать в Сиэтл.
 Поехать в Сиэтл – вдвоем с ним. Сесть в машину – вдвоем с ним.
 – Я очень устала. Спасибо за приглашение. Откуда ты узнал, что у меня в машине «жучок»?
 Он поддал носком по гравию:
 – Интуиция подсказала.
 – Мне моя интуиция в жизни бы такого не подсказала.
 – Что ты хочешь сказать?
 – Что я запуталась, черт возьми! – Она тут же пожалела, что сорвалась. – Спасибо за приглашение, но я собираюсь поехать домой и лечь в постель.
 – Тебе составить компанию?
 Она закрыла глаза:
 – Лучше бы ты этого не говорил.
 – Потому что ты хочешь ответить «да»?
 Она почувствовала, как он приближается к ней. Подойдя совсем близко, он прижался к ее спине и опустил подбородок ей на макушку.
 – Я не негодяй, Ви Джи. – Он обхватил ее руками и крепко прижал к себе. – Расскажи мне все, что знаешь. Поверь мне.
 Поверить ему? Она никому не может верить – даже самой себе, когда он находится где-то поблизости и даже если его нет.
 Роман раскачивался из стороны в сторону, раскачивался вместе с ней – медленно, нежно. Отведя ее волосы в сторону, он прижался щекой к ее щеке.
 – Они не поймут, в чем дело, – едва слышно выдохнула она. – Этот «жучок»…
 – Пускай. – От прикосновения его губ к чувствительному месту ниже уха она затрепетала. – Поехали домой вместе.
 Феникс, погладив его руки, вплела в них свои пальцы.
 – Я приготовлю нам ужин. Я неплохо готовлю. Она могла поручиться, что он все делает неплохо.
 – Мне нужно время, чтобы подумать.
 – Думай, если хочешь. Но вместе со мной.
 У нее вырвался короткий смешок.
 – Думать вместе с тобой? Я всего лишь человек.
 Он повернул ее лицом к себе, не разжимая объятий:
 – Ты хочешь сказать, что я действую на тебя так же, как и ты на меня? У меня путаются мысли, Феникс. Это бесподобное ощущение.
 – Это роскошь, которую я не могу себе позволить. Не сейчас.
 – По-моему, ты неправа. – Он медленно, завораживающе начал массировать ей спину широкими кругами. – По-моему, ты не можешь позволить себе ничего другого – только быть со мной. Прямо сейчас. Мы нужны друг другу.
 Его огромное тело, прижатое к ней, было телом мужчины – готово было стать телом мужчины, с ней.
 – Роман…
 Его рот не дал ей больше произнести ни слова, да она толком и не знала, что собирается сказать. Это был совсем другой поцелуй. Его губы нежно скользнули по ее губам, щекоча исключительно чувствительную кожу. Он поднял ее на цыпочки, скрестил руки на ее спине и забормотал всякую чепуху.
 Так приятно было ощущать, какой он сильный. Феникс нуждалась в силе, ее собственная была уже не исходе. Она была напугана и опустошена.
 Он медленно поднял лицо, не отрывая глаз от ее рта:
 – Я хочу тебя.
 А она хотела его. Но она – не глупый ребенок. Несмотря на то что в ее жизни не было времени для романтических отношений, она все-таки взрослая женщина.
 – Время неподходящее, – сказала она.
 – В этом мире нужно брать то, что ты хочешь. Пока можешь это получить, Феникс. Иногда такая возможность больше не появляется.
 Она сжала его тугие, массивные бицепсы.
 – Я не занимаюсь…
 – Сексом с кем попало? – Он фыркнул. – Я знаю. Ты мне уже говорила. Но мы друг для друга не кто попало.
 Глупо было поддаваться чисто физическому влечению, когда у нее была масса причин считать его своим недругом.
 – Давай немного подождем. – Она осталась довольна тем, как твердо прозвучал ее голос.
 – Сколько?
 Она оттолкнулась от его груди:
 – Не знаю.
 На мгновение он не хотел отпускать ее, затем сказал:
 – Пусть будет по-твоему, – и опустил руки. – Я пока просто буду довольствоваться тем, что ты рядом.
 Она почувствовала, как у нее защемило сердце.
 – Спасибо. Но мне нужно домой. Потом я хочу на пару часов заехать в «Поворот» и поработать.
 – Ты можешь позвонить и отказаться.
 – Я не хочу.
 Он поднял лицо к небу:
 – Ты умеешь сделать мужчине больно.
 – Спасибо, что ты сегодня за мной присматривал.
 – Мне было приятно это делать – уверяю тебя. Кем была, кто такая Эйприл?
 Он спрашивает, кто такая Эйприл, или попросту пытается выяснить, является ли она ее подругой? Ей остается все отрицать.
 – Я тебе сказала.
 – И это все, что тебе известно?
 Феникс никогда не умела врать. Иначе она не набила бы себе в молодости так много шишек.
 – Откуда мне знать еще что-нибудь? Спокойной ночи, Роман. Еще раз спасибо.
 – Если ты передумаешь…
 – Не передумаю.
 – На всякий случай у тебя есть мой номер. Положи прослушивающее устройство обратно и помни, что оно там.
 Она сделала так, как он велел, и уехала, видя, как он стоит там, но никак этого не показав. И надо же, как ей не повезло. Встретить наконец мужчину, который вызывал у нее такие чувства, и быть почти уверенной в том, что он смертелен, как цианистый калий.
 Ворота распахнулись, как только она подъехала к дому, и в свете фар появился Лен. Он помахал ей рукой и подождал, когда она притормозит и откроет окно машины.
 – Выгружаю вещи, которые Роза заказала в городе, – указал он на свой синий грузовик. – Рад, что смог с тобой повидаться. Все в порядке?
 – Все великолепно.
 – А я слышал другое. – Он уперся руками в колени и заглянул ей в лицо: – Я слышал, что тот тип, который был здесь прошлой ночью, рыскал за тобой по городу.
 – Люди слишком много всего болтают. – Она сама слишком много болтала. – Не о чем беспокоиться, Лен. С Розой и Евангелиной все хорошо?
 Он нахмурился и вытянул губы:
 – Я бы не сказал. Ты их напугала.
 Она насторожилась.
 – Ты сказала Розе, что Эйприл не вернется.
 – Нет, не говорила. – Сколько людей уже в этом замешано! – Я сказала только, что немного за нее волнуюсь. Я поднимусь и поговорю с Розой и Евангелиной.
 – Они рано ложатся спать. Веб решил остаться и переночевать здесь, чтобы Роза могла спать спокойно. Она не может отогнать от себя мысли о том человеке, которого ты видела на дорожке. Я поднимусь с тобой и проверю, все ли в порядке.
 – Нет! – Феникс выдавила из себя улыбку. – В этом нет необходимости, Лен. Кто бы это ни сделал, он вряд ли вернется. – Ей самой хотелось бы этому верить.
 Он упрямо поднял подбородок:
 – Тогда я немного подожду, пока ты туда не войдешь.
 – Хорошо, – устало ответила она и медленно поехала по дорожке к гаражу, а он, прихрамывая, потрусил за ней.
 Он, как и обещал, постоял под лестницей, пока Феникс не вошла в квартиру и не крикнула ему в окно, что все в порядке.
 Оставшись наконец одна, она повернула ключ в замке, закрыла дверь на цепочку и прислонилась спиной к двери.
 Утром она оставила окна открытыми, и теперь в доме было прохладно. Переходя из комнаты в комнату, она опустила окна и задернула шторы. В гостиной она оставила их открытыми, чтобы видеть небо.
 Было очень тихо. Феникс никогда не нуждалась в большой компании и терпеть не могла слишком много шума, но сейчас эта мертвенная тишина прокралась в нее, как напоминание о том, что она в квартире одна-одинешенька. А снаружи – только темнота… Она надеялась, что, кроме темноты, там ничего нет.
 В первый раз с того момента, что она сюда переехала, она включила маленький черно-белый телевизор на верху книжного шкафа, рядом с вазой Эйприл. Телевизор тоже принадлежал Эйприл.
 Трое участвовавших в обсуждении женщин жаловались на сексуальное несоответствие своих партнеров. Их партнеры возражали, что до сих пор не получали нареканий от других поклонниц, которых они осчастливили.
 Феникс переключила на другую программу. Женщина из торговой фирмы рекламировала «премиленькие» золотые браслеты. У Феникс была слабость к золоту, но все, что она могла себе позволить, – это признать сам факт.
 Она сходила на кухню за пакетиком чипсов и банкой кока-колы и опустилась на пол перед диваном. Прошло около часа, прежде чем она сообразила, что съела все чипсы, выпила всю кока-колу и погружена в созерцание демонстрации механического робота, которого можно превратить в динозавра.
 Встав на колени, она потянулась к кнопке переключения программ. Ничего, что стоило бы посмотреть.
 – Приготовьте ваши сердца!
 Она уже собралась выключить телевизор из сети, когда услышала его голос. Феникс отдернула руку и вгляделась в экран.
 – Время настало, мои братья и сестры, – рокотал Честер Дюпре, прохаживаясь перед толпой женщин в коротких сверкающих платьях, поющих, кричащих – и качающихся.
 Феникс с замиранием сердца села на пол. Значит, это правда, что это тошнотворное, липкое, потливое животное – священник-евангелист. Зря Роман ей об этом сказал. В интересах своего драгоценного клуба он не должен был ей об этом говорить.
 Честер поднял мясистый кулак, и из его огромного бриллиантового кольца брызнули разноцветные искры.
 – Я собираюсь выйти к народу Америки, мои братья и сестры. Мы живем в небесной обители, но я спущусь отсюда на землю, Честер Дюпре, посланник Божий, не сдается. Нет, никогда, мои братья и сестры. Я никогда не отступаю.
 Он был одновременно привлекательным и отталкивающим.
 – Приготовьтесь. Вам не известно, когда вы увидите мое лицо, а я увижу ваши. Не будьте среди тех, кто осознает, что у них был шанс на спасение, только после того, как упустят его.
 Она подползла к телевизору и, нажав кнопку, убрала с экрана отвратительный, кричащий рот.
 – Мерзкое животное, – пробормотала она, поднимаясь на ноги. Завтра она наберет свежих весенних цветов и поставит их в вазу Эйприл. Она протерла ее рукавом свитера и чуть не опрокинула, когда зазвонил телефон.
 Ей сюда никогда раньше не звонили. Сердце ее громко стучало, когда она осторожно прижала трубку к уху. В это время ее взгляд упал на часы, и она сообразила, что ей уже пора быть в «Повороте». Там все волнуются. Возможно, это Морт или Зельда.
 – Слушаю, – сказала она.
 Послышалось прерывистое дыхание.
 Феникс взяла трубку обеими руками:
 – Алло?
 – Это ты?
 Она крепче сжала трубку.
 – Кто это?
 – Это ты, Феникс? – проговорил хриплый женский голос.
 – Да. – У нее гора с плеч свалилась. – Это Феникс. Извини, что опоздала, Зельда. Не заметила, как время прошло. У тебя болит горло?
 – Убирайся отсюда.
 Феникс застыла на месте, выпрямив спину. По телу пробежал холод.
 – Кто это?
 Женщина всхлипнула.
 – Делай, как я тебя говорю. Уходи. – Она снова всхлипнула и закашлялась. – Пожалуйста. Не мешкай. И не звони в полицию. Они в этом замешаны.
 Феникс обыскала в комнате каждый угол. Дверь в спальню была открыта, но там не было света. За узкой полоской света из гостиной лежала чернота.
 – Я сейчас повешу трубку.
 – Убирайся отсюда, Феникс. Садись в машину и уезжай. И не возвращайся.
 Феникс схватил за горло животный страх.
 – Кто это говорит?
 – Разве ты не узнаешь? – Женщина снова кашлянула. – Это Эйприл.




 Глава 15


 – Это Роман Уайлд. Оставьте сообщение…
 Феникс повесила трубку.
 Из всех людей, кого она могла позвать на помощь, Роман должен был быть последним, а не первым.
 Ночь за окном пульсировала. Так же пульсировало у нее в голове, во всем теле.
 Эйприл.
 Она не знала, что делать, что подумать. Нужно было позвонить Морту и Зельде или Лену. Они друзья. Если друзьями могут быть люди, которых почти не знаешь.
 У нее нет ни одного друга, на которого она могла бы положиться. Эти люди должны были попытаться отыскать Эйприл задолго до появления Феникс.
 Она могла позвонить в полицию, а что если они обнаружат, что она не совсем та, за кого себя выдает? Что если полиция тоже в этом замешана?
 Пиковый Клуб, возможно, откупился от местных стражей порядка. Феникс из собственного опыта знала, как это происходит.
  Уезжай. 
 Куда уезжать? Что делать? Эйприл больна и напугана – и предостерегала ее. Она не сказала, что это за угроза, но Феникс была в опасности.
 Роман, должно быть, снова ушел – если он вообще возвращался домой.
 Зазвонил телефон. Она схватила трубку:
 – Эйприл! Не вешай трубку. Где ты?
 – Это Роман.
 Феникс прислонилась лбом к стене и прикрыла глаза.
 – Феникс?
 – Да.
 – Ты мне звонила?
  Ну зачем она так выпалила имя Эйприл? 
 – Звонила? – повторил Роман.
 – Да. Откуда у тебя этот номер?
 – С прошлой ночи. С твоего телефона. У меня фотографическая память.
  Супермен во плоти. 
 – Очень кстати. – У нее закружилась голова.
 – У тебя неприятности, да?
 Фотографическая память, и вдобавок интуиция.
 – Кто эта Эйприл, о которой ты все время говоришь?
 – Я о ней не говорю.
 Она услышала, как он похлопал по трубке.
 – Почему ты не подождала подольше? Или не оставила сообщение?
 – Мне не следовало тебе звонить.
 – Но ты позвонила.
  Как он самоуверен. 
  — Ты ожидал моего звонка?
 – Нет. Но я на него надеялся и, когда услышал, что кто-то положил трубку, решил попытать счастья и рискнуть, что меня пошлют подальше, если мои надежды не оправдаются.
 Феникс сжала губы:
 – Мне пора уходить.
 – Почему ты мне не доверяешь?
 – Потому что ты – один из них! – О, Боже. – Спокойной ночи.
 – Один из кого? Если ты положишь трубку, я просто позвоню опять. Кто я такой, по-твоему?
  Надо быть осторожной. 
 – Никто… Я устала и плохо соображаю.
 – Расскажи мне об Эйприл. Почему ты решила, что это она, когда я позвонил?
 Она снова оглядела комнату. Где тут прятаться? Кто может напасть на нее, если она не уйдет?
 – Феникс? Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Ты и в самом деле случайно оказалась в Паст-Пик и пришла в клуб искать работу?
 – Что? – У нее болело горло. – А как же еще, по-твоему?
 – Я тебе верю.
 Феникс потерла глаза. Лицо ее горело.
 – Слушай внимательно. Ты в панике. Я это слышу. Есть такие пистолеты, которые могут прострелить дверь – или стену. Она села на пол и опустила плечи, не в силах разогнуться.
 – Я слышу, как ты дышишь. Да скажи ты что-нибудь, черт возьми! Расскажи, что произошло.
 – Я боюсь, – прошептала она. – Мне кажется, кто-то хочет меня убить.
 Он ответил не сразу, а когда заговорил, голос его прозвучал глухо, как из бочки:
 – Где ты?
 – Сижу на полу в гостиной. Эйприл сказала мне выбираться отсюда и уезжать подальше.
 – Эйприл?
 – Не знаю, как это объяснить. Она сказала мне, что полиция замешана в том, что происходит. Не знаю, что делать.
 – Не выходи из комнаты. Ты меня слышишь?  Он так далеко. 
 – Да.
 – Помнишь моего друга, Насти? Помнишь конечно. Он будет там раньше меня. Я сейчас выхожу.
 Раздались короткие гудки.
 Насти. Насти с не по возрасту постаревшими глазами. А потом Роман.
 Феникс бессильно положила трубку на рычаг, отползла назад к дивану.
 Со столика рядом с кроватью доносилось слабое тиканье старого будильника Эйприл. Эйприл ей не сделает ничего плохого.
 Тиканье стало громче.
 Феникс медленно повернула голову. Неужели дверь в спальню открылась шире?
  Убирайся, сейчас же. 
 Морт или Лен поспеют сюда раньше Насти и Романа. Она подобралась к телефону и набрала номер «Поворота».
 Гудка нет.
 Феникс опять нажала на кнопки. Потом перевела взгляд на трубку. Она нажала рычаг и отпустила его – и так несколько раз. В трубке тоже не было гудка.
 Сломался. И надо же было ему сломаться в такой неподходящий момент!
 Эйприл была рядом с ней с самого детства. Они поддерживали друг друга. Вместе они выдержат что угодно.
 Роман спросил, почему она не доверяет. Хотелось бы ей ему доверять. Потому что она по уши в него влюбилась.
 Дура. Идиотка, которая не отучилась мечтать о прекрасном принце, о романтике – и о всеобщей справедливости.
 Обхватив руками лодыжки, она спрятала лицо в коленях. Будильник в спальне тикал, отсчитывая минуты и секунды. Громче и громче. Она заткнула уши пальцами.
 В ушах у нее звучал голос Романа:
 – Не уходи из комнаты.
 Что она и делала.
 Тиканье пробралось сквозь ее пальцы, в уши, в голову. Ей захотелось его убрать. Ей захотелось убежать отсюда. Она услышала голос – снаружи.
 Она осторожно вынула пальцы из ушей. И снова услышала:
 – Феникс.  – Мужской голос. 
 Возможно, Эйприл пыталась предостеречь ее от тех людей, которых она ждала, тех самых людей, которые, как она верила, должны были спасти ее.
 – Феникс, ты меня слышишь?
 Мужской голос. Тонкий голос, как будто разбавленный ветром. Знаком ли он ей?
 – Все в порядке, Феникс. Мы здесь.
 Она медленно поднялась на ноги.
 – Машина ждет. Давай, Феникс.
 Ее ноги медлительными шагами нетвердо прошли по полу к входной двери.
 – Феникс!
 Разве у нее есть выбор? Если они – кто бы это ни был – намереваются причинить ей вред, они до нее доберутся. Если они желают ей добра, они заберут ее отсюда.
 Она сняла цепочку и повернула ключ в замке.
 – Феникс! – Теперь, когда она подошла ближе, голос звучал громче.
 Открывшись, дверь скрипнула. Веб собирался смазать петли.
 – О, Боже. Наконец-то! Пошли.
 Она вышла на площадку.
 – Лови, тебе это может понадобиться. Вот здесь. Феникс повернулась в сторону голоса, отвернувшись от ступенек. Снизу светил фонарь. Она глянула через перила. Луч был направлен ей в лицо.
 – Ну, лови!
 Что-то взлетело в воздух. Куртка. Слишком далеко. Она перегнулась через перила и попыталась схватить скользкую ткань.
 Треск она услышала слишком поздно.
 Под ее весом перила обломились и упали вниз вместе с ее телом.
 Ее падение оборвалось преждевременно. Безусловно, оно должно было длиться дольше – и быть гораздо больнее.
 Она лежала раскинув руки в стороны. Над ней блестел луч света, но он был направлен уже не на нее. Наоборот, он освещал скрытое капюшоном лицо того, кто стоял над ней, и, отражаясь от стекол очков, превращал их в два ослепи-тельных круга.
 – Ушиблась? – Голос теперь звучал искаженно-сдавленно. Незнакомый ей голос.
 Феникс попыталась подняться. Она почувствовала под собой царапающуюся, бесформенную массу сложенного в кучу сена.
 – Кто…
 Рука, опустившись на ее рот, не дала ей договорить. Она ощутила медный привкус своей собственной крови. Сопротивляясь, она услышала собственный сдавленный крик. Он давил на нее, вжимая в сено. Синяки и царапины на лице причиняли невыносимую боль.
 Феникс задергалась. Пальцы, наткнувшись на его ногу, сомкнулись на ткани.
 Он продолжал давить на нее. Сено царапало ее по лицу. Лезло в рот.
 – Тебе следовало сделать то, что тебе было сказано, сволочь.
 Извиваясь, она коснулась ногой твердой земли, затем своего колена.
 Он остановил ее, не давая ей больше дернуться.
 – Ты сейчас поймешь, каково это, сука. – Грубый толчок снова опрокинул ее на спину. – Ты ведь могла не лезть куда не надо, могла?
 Когда она открыла рот, чтобы закричать, он наполнил его сеном. Он заталкивал его в рот все глубже и глубже, покрывал им ее лицо, вдавливая в плотно закрытые глаза.
 Ни глотка воздуха.
 Он обрушил град ударов на ее грудь и плечи. Ей было бы гораздо больнее, если бы тяжесть на лице не заглушала боли в теле.
 Она сейчас умрет.
 Ее руки бессильно повисли. Пальцы не ощущали ничего, кроме обнаженной кожи.
 Он сорвал с нее свитер и рубашку.
 Сено в горле и в носу. Сухое, пыльное сено.
 Пускай он бьет ее. Ей уже все равно.
 Феникс погрузилась в сено, в землю, в ничто.
 Размахивая руками, Насти вошел в свет фар машины Романа. Позади него, наверху, из распахнутой двери в квартиру Феникс виднелся свет.
 – Ах, черт. – Роман заглушил мотор и выскочил из «лендровера».
 – Она ранена?
 – Исчезла, – ответил Насти.
 – Была драка?
 – Не та, что ты имеешь в виду.
 Роман сделал движение, чтобы пройти вперед. Насти преградил ему дорогу.
 – Что такое? – спросил Роман.
 – Кто-то прошел через перила. Позади лестничной площадки. Ее там нет. Все в порядке, кроме телефона. Нет гудка.
 – Провод перерезали.
 – Угу. – Насти поднял голову. – Он вспотел, как поросенок. Еще остался запах.
 Роман провел ладонью по лицу. Необычное ощущение. На этот раз сюда примешивалось глубоко личное, и это личное делало ставки такими высокими, как еще не было ни в одной игре.
 – Осмотри перила, – Насти отошел в сторону, – и квартиру. Ты был здесь раньше?
 – Да. – Роман взбежал вверх по ступенькам и быстро окинул взглядом квартиру. Все было так, как доложил Насти. Феникс сама открыла дверь и вышла наружу. Это, по крайней мере, было очевидно.
 Перила скосились наружу, в одном месте был выломан кусок, как будто кто-то облокотился на прогнившее дерево. Он присел на корточки и направил свет мощного карманного фонаря сначала на один столбик, затем на другой. Кто-то, возможно, сделал бы вывод, что трещина возникла на месте выпавшего сучка. Кто-то, только не он. Дерево было прочным.
 Снизу донеслось шуршание. Луч такого же, как у него, фонарика осветил кучу сена. Он сбежал вниз и присоединился к Насти, который держал в руках изодранную рубашку.
 У Романа замерло сердце. Он опустился на колени:
 – Сена здесь раньше не было.
 – Выглядит так, будто сюда привезли пару тюков и разбросали. Ты ее раньше видел?
 – Да. – Роман узнал красно-белую в клетку рубашку с первого взгляда. Феникс надевала ее под красный свитер. – Следы шин?
 – Здесь только твои и ее. – Он кивнул головой туда, где стоял «шевроле» Феникс. – Еще пара отпечатков на центральной дорожке. Одни довольно свежие.
 – Ей позвонили.
 – Ты говорил мне.
 – Эйприл позвонила.
 Насти удивленно воззрился на него:
 – Что это значит?
 – Либо мы с тобой попались на удочку, как два олуха, либо она.
 Насти пожевал губами, глядя в сторону:
 – А как ты думаешь?
 Правильнее было бы спросить, как он хочет думать.
 – Рассуждая логически, может быть и так, и так. Я все-таки думаю, что она знала Эйприл – и очень хорошо. По-моему, она пытается найти ее, для этого и появилась в клубе.
 – И они это вычислили?
 – Видимо. – Он поводил фонариком вокруг. – Тот, кто позвонил ей, сказал, чтобы она не обращалась в полицию. Потому что полиция против нее.
 – Это дело рук твоих партнеров.
 – Ну и ладно. Полиция нам понадобится попозже. Будем надеяться, что скоро. Начинай двигаться отсюда. – Он осмотрел сено, наклонился и начал прощупывать его. – Здесь была борьба.
 – Да еще какая. Я сначала прочешу периметр.
 – Погоди! – Он раскидал сено в сторону, увидев под ним что-то цветное. – Мерзавцы. Ее свитер. Помоги мне побыстрее разобрать эту кучу.
 Общими усилиями они извлекли из сена одну кроссовку.
 – Ты был в гараже?
 – Уже иду.
 Роман осмотрел землю. Он услышал, как замок гаража поддался на просьбу Насти войти, а затем последовал скрежет ворот по гравию.
 Рядом с кучей сена Роман обнаружил большой участок грязи со свежими следами. Посветив себе фонарем, он отступил. Если дойдет до того, что придется вызывать полицию, то лучше все оставить как есть.
 Она была в сене. Он снова направил свет на сломанные перила. Упала в сено. Та бесстрастность, которая постепенно стала его второй натурой, исчезла. Ужас. Ужас стал тем чувством, которое мог испытывать обыкновенный человек, но не Роман Уайлд и ему подобные. Теперь он его испытывал.
 Он обвел лучом по кругу, затем у себя под ногами, затем снова по кругу, более широкому. Из сложенных штабелем ящиков позади здания поспешно выскочила испуганная крыса. У склада шин – не использованных, но покрытых слоем пыли и паутиной – тоже не было Феникс, ни живой, ни мертвой.
 В свет луча попали два сверкающих круга. Опустившись на одно колено, он обнаружил очки. Неповрежденные дужки были сложены, а стекла блестели так, будто их только что протерли. Он поднял их, воспользовавшись рукавом куртки, и положил в карман.
 Закончив обход вокруг здания, он подошел к открытому гаражу, из которого проливался желтый свет.
 Оттуда вышел Насти:
 – В жизни не видел ничего подобного. Старый «роле» и еще более старый «астон-мартин». На нем, видимо, ни разу не ездили.
 – Так оно и есть. Как говорила Феникс. Ничего нет?
 – Ничего.
 – Нам понадобится помощь.
 – Да. Полиция?
 – Нет, черт возьми, я им не доверяю. Насколько я знаю, они, возможно, тоже в этом участвуют. – Из гаража донесся металлический лязг. Не задавая вопросов, Роман ринулся внутрь и внимательно оглядел помещение, освещенное свисающими с потолка лампочками.
 Насти прошел мимо него и, пригнувшись и держа оружие наготове, направился к «ролс-ройсу». Перед Романом стоял бирюзовый «астон-мартин». Вытащив пистолет, он пригнулся и начал двигаться вдоль машины, держа голову ниже уровня окон.
 Левой рукой он распахнул переднюю правую дверь машины. Пусто.
 Снова раздался лязг.
 На этот раз он понял, откуда исходит звук, и, выпрямившись, поцокал языком, чтобы привлечь внимание Насти. Увидев лицо друга, он нацелил пистолет на багажник «астон-мартина». Насти кивнул.
 Его нервы были напряжены до предела, но он заставил себя подождать до тех пор, пока Насти не оказался по другую сторону машины. В засаде каждый миг имел значение. Правда, у Романа не было сомнений по поводу того, что он найдет в багажнике.
 По сигналу Насти он откинул крышку багажника.
 – Ах, черт. Все хорошо, Феникс. Все хорошо.
 Насти молча снял куртку, кинул ее на машину и ушел прочь.
 Феникс лежала на животе, ее запястья были привязаны к лодыжкам, но ей тем не менее удалось взять клин и зажать его между покрытыми синяками кистями рук. Единственное, что было на нее надето, – это спущенные на бедра джинсы, одна нога обута в кроссовку. Этот подонок заткнул ей рот ее собственным лифчиком.
 – Потерпи немного. – Он разрезал ножом врезавшуюся в ее руки и ноги веревку и, накрыв ее курткой Насти, освободил от кляпа. – Надо подождать, пока кровь снова начнет циркулировать. – Настолько быстро и успешно, насколько это было возможно, он натянул на нее джинсы и снял с себя свитер и куртку.
 Она не двигалась и не говорила.
 – Давай я надену на тебя свитер. Здесь холодно. – Не дожидаясь помощи от Феникс, он натянул ей свитер на голову, запихнул руки в рукава и, когда она всхлипнула, поморщился.
 – Потерпи немного, – прошептал он. – Теперь ты в безопасности. – Как можно осторожнее он перевернул ее и, вынув из багажника, прижал к своей груди и нежно поцеловал в щеку.
 В расцарапанную щеку. Все лицо Феникс, включая опущенные веки, было покрыто царапинами и кровоподтеками.
 Он вынес ее наружу и наткнулся на Насти, стоявшею к ней спиной.
 – Я позабочусь о Феникс, – сказал он. – Думаю, Дасти рад будет узнать, что с ней все в порядке.
 – Будет сделано, – произнес Насти бесстрастным голосом. – Здесь от меня еще что-нибудь требуется?
 Роман взглянул на Феникс:
 – Наш друг не из тех, кто любит шумные компании. Подожди полчаса. Если я не дам о себе знать, значит, все в порядке. Об остальном поговорим позже.
 Насти повернулся, обратив свои немигающие глаза на лицо Феникс. Он медленно, сосредоточенно жевал губами.
 – Я подожду сколько надо. – После этих слов он исчез в темноте.
 Она шевельнулась у него в руках и прижала растопыренные пальцы к его груди. Когда она позвонила, он был в душе. После этого у него хватило времени лишь на то, чтобы натянуть джинсы, свитер и куртку.
 – Теперь ты со мной. С тобой ничего не случится, Феникс. Ничего плохого, обещаю тебе. – Обещания были святы для Романа. Он вырос среди нарушенных обещаний. Сам он давал их очень редко, но для того, чтобы сдержать. – Пошли наверх, малышка. Я о тебе позабочусь.
 Она продолжала молчать, но дыхание ее стало ровным, пульс окреп, и он знал, что она пришла в сознание, хотя веки ее и были закрыты. Что еще скрыто за этими веками, он не знал.
 Он крепко стиснул зубы. Если это работа того, кто убил Эйприл, то все возможно.
 Поднявшись наверх, он распахнул дверь ударом ноги, вошел, запер за собой замок и понес ее прямо в спальню. Когда он попытался уложить ее в постель, она сильнее прижалась к нему, обхватив за шею.
 – Я хочу тебя положить, – проговорил он в ее спутанные волосы. – А потом мы сделаем все, чтобы ты почувствовала себя лучше. Мне вызвать полицию? – Ответа не последовало. – Теперь уже бояться совершенно нечего. Ты слышишь меня?
 Она только крепче вцепилась в него.
 В конце концов он сел на кровать, обняв ее и посадив к себе на колени. Он потерял ощущение времени, но это его не беспокоило. Эта женщина не враг, которого к нему подослали. Теперь та узкая тропинка, по которой он ходил в клубе, станет еще тоньше, но, по крайней мере, он нашел то, чего не ожидал найти, – женщину, которую он мог бы… женщину, о которой он мог бы заботиться. Он обхватил ее руками и, убаюкивая, как младенца, потерся щекой о ее волосы.
 – Не уходи.
 Ее голос был ясным и громким, и Роман с облегчением вздохнул.
 – Я с тобой, малышка. Я никуда не ухожу.
 – Ты – не один из них? Ты не из клуба?
 В нем мгновенно проснулся инстинкт самосохранения.
 – Я тот, кого тебе не следует опасаться.
 – Он позвал меня. Этот человек позвал меня из-за двери.
 – Ты знаешь, кто это был?
 Она покачала головой.
 – Я упала через перила, и он избил меня.
 Роман внимательно осмотрел ее лицо. Он уже видел красные отметины на ее спине и плечах, отметины, которые к утру превратятся в синяки.
 – Давай я обмою тебе лицо. Ты немного поцарапана. Она издала звук, отдаленно похожий на смех.
 – Что-нибудь забавное?
 – Я, наверное, выгляжу как ночной кошмар. Он запихнул меня в сено. Было больно. Он бил меня и бил.
 У него опять свело скулы.
 – Он до тебя больше не дотронется.
 – Он вернется. Он так сказал: «Я вернусь».
 – Или тебя здесь не будет, или ты будешь не одна. Она на это ничего не ответила.
 – Я принесу теплой воды и полотенце.
 – Не уходи.
 – Я только схожу в ванную за полотенцем.
 – Нет.
 Ее ногти вонзились ему в шею. Роман непроизвольно сжал ее в объятиях. Она и заколоть его может своими ногтями.
 – Хорошо, пошли вместе. – Держа ее на руках, он пошел в ванную и нашел там полотенце и антисептический крем.
 Из кухни была доставлена миска с теплой водой, и наконец она разрешила ему положить ее на постель. Она тут же свернулась плотным клубочком, трясущимся с головы до ног.
 В первый раз после того как Роман вошел в квартиру, он заметил кота. Тот легким движением прыгнул на постель и с наслаждением потерся о ее спину. Она тихонько вскрикнула и в то же время улыбнулась.
 – Как так получается, что ему достаются улыбки, а мне – нет?
 – У меня слабость к голубым глазам.
 Он посмотрел на кота и встретил взгляд его немигающих голубых глаз.
 – У меня глаза тоже голубые.
 – Я заметила.
 Роман перевел взгляд на ее лицо. Чуть приподняв опухшие веки, она чуть заметно улыбнулась. Он рукой отвел назад ее волосы и приложил палец к ее губам:
 – Ты – красивая женщина. Такая красивая.
 – Ты что, забыл свои контактные линзы?
 Он усмехнулся:
 – Я не ношу контактных линз. Для того, чтобы испортить такое лицо, нужно больше, чем пара царапин. Можно, я тебя вымою? – Вопрос, который он должен был задать, застрял в горле. – Тебя нужно показать доктору? – Это было единственное, что он решился спросить.
 – Нет. Разве только нужно где-нибудь наложить швы.
 – Вызвать полицию?
 – Нет, не стоит.
 – Он тебя не…
 – Нет.
 Роман быстро отвел глаза в сторону.
 – Ты уверена?
 – Я точно знаю. Я потеряла сознание, но он не начал… Синяки на других местах. Он меня не изнасиловал.
 – Прекрасно. – Он облегченно рассмеялся. – Теперь я должен убить этого мерзавца только один раз.
 – Мне этого не понять. – Она обхватила рукой его запястье и, потянув за руку, усадила рядом с собой на постель. – Это какое-то бессмысленное зло. Он же этим ничего не достиг.
 – Не думай об этом. – Свободной рукой он поставил миску на тумбочку рядом с кроватью. – Можно тебя немного повернуть? Чтобы я мог добраться до твоих царапин.
 Она медленно выпустила его руку и выпрямилась.
 – Ляг на спину.
 Она послушалась, но при этом снова закрыла глаза.
 – Где твой свитер? – спросила она.
 Роман глянул на свое тело:
 – На тебе.
 – Ты замерзнешь.
  Рядом с ней –  никогда  .
 – Обо мне забудь. Со мной все прекрасно. – Он окунул полотенце в воду и выжал его. – Сейчас я тебя помою, и ты будешь выглядеть значительно лучше.
 Положив под голову Феникс руку, он осторожно, дюйм за дюймом, начал промывать ее истерзанное лицо. Несколько раз ему пришлось сполоснуть полотенце. На месте запекшейся крови появилась свежая, и он слегка прижал ссадины.
 – Все так же? – спросила она.
 Роман остановился:
 – Что – «все так же»?
 – Я выгляжу все так же страшно?
 Он улыбнулся, поддавшись нахлынувшему на него сладкому чувству, которого он никогда не испытывал до встречи с ней.
 – Страшно? – повторила она.
 – Нет. – Он осторожно обвил ее руками и зарылся лицом в подушку рядом с ее головой.
 Она коснулась его спины, сначала слегка, потом ладонью провела от плеча к талии, а затем еще и еще раз. – Роман?
 – Да, – проговорил он в подушку.
 – Ты хорошо себя чувствуешь?
  Нет. 
 – Великолепно.
 – Просто устал?
  Нет. 
 – Немножко.
 – Спасибо тебе.
 – Пожалуйста.
 – Я тоже уже почти пришла в себя. Тебе нет нужды здесь торчать.
 – Как бы не так! – Он мгновенно выпрямился. – И не пытайся от меня отвязаться, милочка. Я прилип к тебе, как клей.
 – Не надо кричать.
 – Иногда полезно покричать.
 – Когда ты чего-то боишься?
 Он нахмурился:
 – Я ничего не боюсь, Феникс.
 – Даже за меня?
 Роман прищурился. Он не ожидал, что она так глубоко копнет.
 – Я обеспокоен твоей безопасностью.
 – Конечно. Это делает тебе честь. – Ее улыбка, искаженная заплывшими, в кровоподтеках, глазами, обезоружила его.
 Вместо того чтобы ляпнуть еще что-нибудь, о чем он потом мог бы пожалеть, он принялся обрабатывать царапины у нее на руках и под подбородком.
 – Я хочу тебе кое-что сказать, Роман.
 Он не взглянул ей в лицо.
 – Давай. – Когда хотят сделать Признание, это сразу чувствуется. Ради Бога, пусть это признание не будет для него неприятным.
 – Сначала обними меня. Ляг сюда. – Она похлопала по постели. – Ты сказал, что не уйдешь отсюда, а тебе ведь нужно спать.
 Спать? Судя по начинавшим беспокоить его болезненным ощущениям, ему нужно держать между ними некоторую дистанцию, и едва ли он хорошо выспится.
 – Роман?
 – Я лягу на диван.
 – Нет! – Она села на кровати и взяла его лицо в руки. И так же резко отвернула собственное лицо. – Смотреть на меня не обязательно. Просто ляг здесь, чтобы я знала, что ты рядом.
 – Хорошо. Давай я принесу тебе еще что-нибудь надеть – что-нибудь мягкое. – Его свитер был из грубой и жесткой шерсти.
 Не произнеся ни слова, она подтянула ноги к себе, опустила их на пол и встала. Повернувшись к нему спиной, она скинула свитер и надела белую трикотажную ночную рубашку, которую вынула из ящика. Ее джинсы последовали за свитером на край кровати. Наблюдая за ней, он чувствовал, как между ними протягивается невидимая нить желания. Она тоже должна была это чувствовать.
 Роман встал и откинул покрывало. Она залезла в постель и вытянулась в струнку, когда он закрывал ее одеялом, натянув его до подбородка.
 Он скинул обувь, расстегнул молнию на джинсах и снял их.
 Роман не отвернулся.
 Феникс не закрыла глаз.
 Двуспальная кровать не была рассчитана на мужчину его размера и роста. Под одеялом он лег от нее как можно дальше.
 Все равно слишком близко.
 Он чувствовал ее, ощущал ее тепло.
 Кончики ее пальцев прошлись по его руке, затем по ладони, пока их пальцы не переплелись. Поцарапанная рука Феникс прижалась к его бедру.
 Роман стиснул зубы и уставился в потолок.
 – Я доверяю тебе.
 Он сглотнул и произнес:
 – Да, ты можешь мне доверять.
 – Эйприл Кларк – моя подруга, моя лучшая подруга. Она мне как сестра, которой у меня никогда не было. Если бы не она, меня, может быть, не было бы сейчас в живых.
  Подруга? То есть была подругой. Она мертва. Она родила свою малышку у меня на руках. Теперь она моя –  я сделал ее своей, я посвятил ей свою жизнь. И я здесь, чтобы восстановить справедливость не столько ради ее матери, сколько ради нее самой. Ее матери уже нельзя больше причинить страданий. 
 Он не мог ей этого сказать, во всяком случае не так.
 – Я так и думал, что ты ее знаешь.
 – Я приехала в Паст-Пик, чтобы повидаться с ней, и тут выяснилось, что она исчезла из виду. Я пришла в «Белла Розу», потому что это последний ее адрес, который был у меня. Она мне отсюда звонила, сказала, что работает в клубе. Ты ее знаешь?
 – Нет. – Это более или менее соответствовало действительности. – Я вступил в клуб только полгода назад.
 – Вот как. – Его задел ее разочарованный вздох.
 – Что она сказала про работу в клубе?
 – Она с кем-то познакомилась в Сан-Франциско. По-моему, с кем-то из партнеров. Эйприл работала индивидуальным тренером, и этот человек предложил ей приехать поработать у него. Она сказала, что он удивительный и что они собираются пожениться.
 Джеффри? Пьер? Майлс? Который из них?
 – Больше никаких подробностей? Может быть, его имя?
 – Нет. Она сказала, что все это очень секретно и ей не разрешают об этом говорить. Мне нельзя было позвонить ей в клуб. Ко времени нашего следующего разговора – так она мне сказала – она, возможно, уже будет замужем и сможет мне все рассказать. Но я долгое время не получала от нее никаких известий и направилась сюда, одновременно пытаясь решить, что мне делать с… Что мне делать.
 Он повернулся и посмотрел на нее. Как бы она отреагировала, если б он мог поведать ей о Джуниор? Ему хотелось ей рассказать.
 Она протянула руку и выключила свет.
 – Что же ты пытаешься решить? – спросил он.
 – Это неинтересно.
 – Мне интересно.
 – Около двух лет назад я оказалась выбитой из колеи. Конечно, я уже старовата, чтобы начинать все сначала. Случилось нечто неприятное. Я потеряла работу в Оклахоме, потому что играла не по правилам. Рано или поздно мне все-таки придется повзрослеть и взяться за дело.
 – Ты кажешься вполне взрослой.
 Ничего не значащая фраза. Ее молчание ему не понравилось.
 – Тебе нравилась твоя работа?
 – Думаю, да. Я была… я – адвокат.
 – О, Господи.
 Она фыркнула:
 – Этого ты, конечно, не ожидал услышать.
 – Едва ли. Что же случилось?
 – Не важно. Я просто не смогла защищать одного мерзкого психиатра. То есть я его защищала, но не от души. Он занимался тем, что гипнотизировал молоденьких девочек, а потом их насиловал. Я сообщила обвинению свидетельство против него. Его отправили в тюрьму. А меня поймали. И уволили. Вот и все.
 – Честный адвокат. Это большая редкость.
 – Я должна разыскать Эйприл. Она всегда подсказывала мне, что делать, в трудную минуту. С самого детства. Я бы ничего не добилась, если бы не она.
 Надо ей как-то об этом сказать, но не сейчас.
 – У тебя есть какие-нибудь ниточки, которые могли бы… привести к ней?
 – Откуда она звонила сегодня, никак не узнать. Но она была на Среднем Западе. По крайней мере, я думаю, что она была там в начале прошлого года. Может, она направилась туда, уехав отсюда, а потом путешествовала. Она посылала Розе открытки.
 Он едва удержался от того, чтобы не стиснуть до боли ее руку.
 – Где они?
 Она, чуть помедлив, произнесла:
 – Роза сказала, что их украли.
 Роман задержал дыхание и задумался.
 – Я была уверена, что найду в клубе какую-нибудь зацепку. Так и получилось.
 Он с шумом выдохнул.
 – Илона. Ясновидящая. Она предупредила, чтобы я была осторожна. И она говорила о другой женщине, которая была неосторожна. Она имела в виду Эйприл.
 У него заколотилось сердце.
 – Как ты можешь быть в этом уверена?
 – Я уверена. Илона мне поможет. Если меня раньше не убьют.
 – Никто тебе ничего не сделает. Я помогу тебе, дружок. Мы вместе все разузнаем об Эйприл. –  О Боже, помоги мне найти нужные слова, когда это понадобится. 
 Феникс придвинулась к нему поближе.
 Еще раз глубоко вдохнув, Роман кое-как усмирил в себе желание. Он нашел удобное положение и устроил ее голову у себя на плече.
 – Спасибо, – сказала она.
 – На здоровье, – ответил Роман.
 – Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности. – Она погладила волосы на его груди.
 – Рядом с тобой я чувствую… Я рад, что я рядом с тобой. –  Так он скоро станет святым. – Давай спать.
 – Тебе удобно?
 – Очень удобно. –  Очень неудобно. 
 – Надеюсь, что Эйприл снова позвонит.
 Ее ноги опустились ниже.
 Роман и вовсе перестал дышать.
 – Я тебя от чего-то отвлекаю, да?
 – М-м?
 – Тебе нужно заняться чем-то другим.
  И как она догадалась? 
 – Мне нужно быть здесь. Мне надо многое обдумать, а это как раз подходящее место! – Она прижималась грудью к его боку. Единственным выходом было поговорить и отвлечься. – К утру я в точности должен решить, что делать дальше.
 Феникс свернулась калачиком. На его бедра опустилось ее голое колено.
 Роман призвал всю силу воли.
 – Ты такой уютный, – пробормотала она.
  Ну, спасибо. 
 Рука, касавшаяся его живота, сместилась ниже.
 Роман провел языком по пересохшим губам.
 – М-м. Ты поможешь мне найти Эйприл?
 – Помогу.
 Ее пальцы продолжали двигаться дальше.
 – Э-э… Феникс? Она не отвечала.
 Оторвав голову от подушки, он начал разглядывать ее в тусклом свете, проникающем из гостиной. Ее лицо было скрыто копной рыжих волос; он видел только округлое плечо и еще кое-что.
 – Феникс, я не думаю, что… – Проблема в том, что он именно так и думал. – Но если у тебя есть на это настроение… Есть, милая?
 Длинные пальцы Феникс оказались у основания той части его тела, которая требовала наибольшего внимания. Его бедра непроизвольно дернулись.
 Она вся расцарапана и в синяках.
 – Не обязательно заниматься этим сейчас. Я боюсь, что сделаю тебе больно.
 Ее колено поднялось выше.
 – Феникс? – Его голос тоже повысился. Он погладил ее по плечу: – Я хочу поцеловать тебя.
 До него донесся негромкий звук.
 Роман, выгнув шею, уперся затылком в подушку. Изнеможенная всем пережитым, она спала… держась за его член, как будто боялась выпасть из постели.




 Глава 16


 Джеффри тихонько прикрыл и запер дверь, отделявшую затемненную комнату с «джакузи» от основного помещения. Взгляд, брошенный им через стекло в душевую, еще раз убедил его в том, что скоро он получит возможность сообщить Ванессе свои новости. Она слишком далеко зашла, пытаясь подмять его под себя. Ей придется жестоко поплатиться за свои ошибки.
 Он босиком пробрался в угол, спрятавшись в тени черной лакированной японской ширмы. Мысль сделать ванну таких огромных размеров принадлежала Ванессе. В этом большом пространстве могли передвигаться группы, или активные пары, или один человек, но с весьма специфическими запросами.
 Джеффри уже начал терять терпение, когда дверь наконец отворилась и, щелкнув, снова закрылась. Ванесса нажала выключатель у входа, и свет на дне ванны окрасил теплую булькающую воду в красный цвет, который оттенял белизну чувственного тела Ванессы.
 На этот раз он собирался взять верх. Графине фон Лейден предстоит узнать, что сэр Джеффри Фуллертон вырвал власть из ее жадных лап.
 Ванесса вошла по ступенькам в воду, постепенно опустилась глубже и стала пробираться сквозь розовые пузырьки.
 Джеффри нащупал у себя в кармане ключ, маленький золотой ключик на золотой цепочке. Он улыбнулся и зажал его в ладони, глядя, как Ванесса стоит по пояс в воде, поддерживая руками тяжелые груди.
 Сучка. Тщеславная сучка.
 Глаза ее были закрыты. Кончик языка то высовывался, то исчезал за ее тонкими губами, большими пальцами она поглаживала кончики сосков.
 Мужчины, женщины – ей было все равно кто, лишь бы ей доставляли удовольствие. Но сейчас она занималась тем, от чего получала наибольшее наслаждение, – сама удовлетворяла потребности своего ненасытного тела.
 Ванесса обрадуется, когда увидит его. Наслаждаясь, она жаждала иметь зрителей, желательно тех, кого могла довести до сексуального безумия возбуждением, которое отказывалась облегчить.
 Недолго ей придется радоваться.
 Он испытывал глубокое, всепоглощающее удовольствие.
 Покачиваясь, Ванесса вернулась к краю ванны, поднялась по ступенькам и остановилась, когда вода лишь покрывала ступни. Затем опустилась на колени, лицом к нему, не подозревая о его присутствии. В этот момент самопоклонения для Ванессы существовала только она сама.
 Джеффри услышал ее вздох, увидел, как она запрокинула голову, одной рукой массируя грудь, а другой проникая в складки плоти между бедрами.
 Она задрожала и внезапно отдернула руки.
 Самодисциплина? В последнюю минуту она решила лишиться такого удовольствия? Вряд ли.
 Раздвинув колени, Ванесса нащупала что-то под водой. Вверх забил сверкающий алый фонтан.
 Ванесса отрегулировала напор воды.
 Теперь она его уже не заметит; Джеффри поднялся на ноги и разделся. Отныне ему решать, когда, где и как долго они с Ванессой будут услаждать друг друга, только пользу из этого извлечет лишь одна сторона – он.
 Струя нажала на самую чувствительную кнопку Ванессы с силой, способной поднять даму на верхний этаж и унести в космос. Она прогнулась вперед, втянув живот. Все ее тело вибрировало.
 Джеффри закусил губу и пошел ей навстречу.
 Это было похоже на сцену из «Когда Гарри встретил Салли», только никто не притворялся. Ванесса, тяжело дыша, закричала, а потом, судорожно дернувшись, обмякла и опустила голову на скрещенные руки.
 Оргазм у Ванессы всегда был коротким. Сегодня ей откроется новое значение этого слова.
 Она расслабленно выпрямилась и села на ступеньки; широко расставив руки, оперлась ими о бортик позади себя, затем соскользнула вниз, так, чтобы можно было опереться затылком.
 Джеффри разглядывал ее пышную грудь, набухшие соски и поражался тому, что они все еще способны приводить его «дружка» в полную боевую готовность. После сегодняшнего вечера он сможет наслаждаться этим зрелищем, как только щелкнет пальцами, а ее пальцы будут там, где он захочет, и тогда, когда ему будет угодно, чтобы они были там.
 Ее рот с тонкими похотливыми губами всегда мучил воображение Джеффри видениями, как эти губы ласкают его. Она никогда ему «этого» не делала: графиня такого рода секс не приемлет.
 Только теперь графиня познает истинный аромат Джеффри.
 Он продолжал сжимать в руке цепочку и ключ – они врезались ему в ладонь, и эта боль доставляла ему удовольствие.
 Он быстро приблизился к «джакузи» и наступил Ванессе на локти, так что она широко распахнула глаза, не в силах двинуться с места.
 – Какого хрена ты здесь делаешь? – Она выплюнула эти слова ему в лицо.
 – Смотрю на тебя, – сказал он, зная, что взгляд ее направлен прямо на его восставшую плоть. – И думаю о том, что ты будешь делать с моим хреном.
 – Убирайся!
 – И не подумаю, графиня.
 Она попыталась освободить руки. Джеффри увеличил давление на ее локти. Ванесса взвизгнула:
 – Мне больно, идиот! Ты за это поплатишься! Я ждала случая поговорить с тобой.
 – Правда? Это мне подходит. Вот он я, и я тоже ждал подходящего момента для беседы. Я бы сделал это раньше, но ты была занята, дорогая. – Таким быстрым и гибким движением, каким он садился верхом на пони при игре в поло, он перешагнул через нее и сел ей на бедра. – Ну, кто начнет? Ты или я?
 Как и следовало ожидать, он был награжден звонкой пощечиной.
 Джеффри ответил ей тем же и задрожал от восторга при виде ее ужаса – и гнева.
 – Что с тобой стряслось? – выкрикнула она. – Как ты смеешь до меня дотрагиваться без моего приказа? Уходи. И не возвращайся, пока я не позову тебя.
 – Я никуда не пойду. – Он покачал висящим на цепочке ключом. – Отгадай, что это?
 Извиваясь, она попыталась оттолкнуть его. Джеффри схватил ее под руки и, подняв, посадил на бортик ванны. Лишив ее возможности двигаться, он без труда раздвинул толчком ее бедра и прижался к ней, дразня ее своей затвердевшей плотью.
 Она быстро прекратила борьбу. Ненависть в ее глазах сменилась голодом желания.
 – Введи его, – сказала она. – Потом поговорим. Может, нам обоим это нужно.
 Джеффри, однако, пропустил мимо ушей слова Ванессы, но, подумав, изменил намерение, и ввел, но совсем не то, что она ожидала, а золотой ключ на длинной цепочке, и ухмыльнулся, услышав хриплый крик, вызванный шоком и экстазом.
 – Нравится, милая?
 – А теперь сам. Давай.
 О да, ей бы это очень понравилось. Джеффри забавлялся с распухшим бугорком, спрятанным в скользких складках ее плоти, до тех пор, пока она не сделала безуспешной попытки схватить его. Тогда он медленно потянул за цепочку и вытащил ключ.
 – Нет! Нет, Джеффри! Ах ты паршивец. Давай же, пожалуйста.
 – Как ты мило просишь, лапочка. Я спросил, знаком ли тебе этот ключ.
 – Мне плевать на ключ.
 – Конечно. Его достал для меня Пьер – через одного из своих милых родственников в швейцарском банке.
 – Мне плевать, где ты достал ключ.
 – Это ключ от великолепной большой коробки, а в этой коробке – огромная коллекция бриллиантов чистой воды, почти бесценных, моя дорогая. Я потратил на них большую часть наших денег.
 Она замерла. Глаза ее прояснились.
 – О чем это ты?
 – Все очень просто. Я перевел большую часть денег с наших счетов в Швейцарию и купил бриллианты. Бриллианты я положил в сейф – тоже в Швейцарии. Разумеется, эти бриллианты имеют такую же покупательную способность, как и деньги.
 – Как ты мог это сделать? Без меня ты не можешь даже прикоснуться к этим деньгам.
 Он поводил опущенным в воду ключом.
 – Удивительно, что можно сделать, имея нужные контакты. Ты думала, Пьер что-то привнесет в клуб – прежде всего свое имя и деньги. Не знаю, почему мне сразу не пришло в голову попросить его помочь мне.
 – Помочь тебе? – Даже в темноте было видно, как она побледнела.
 – Помочь мне изменить расстановку сил в клубе. По определенным соображениям Пьер задействовал кое-какие связи и дал мне возможность совершить несколько очень выгодных сделок. Не о чем беспокоиться, крошка, уверяю тебя. Я вкладывал деньги только в самые прибыльные предприятия.
 – Мои деньги?
 – Наши деньги.
 – Начальный капитал был моим.
 – Без меня ты не смогла бы выстроить того, что мы сейчас имеем.
 – Дай мне ключ.
 – Конечно. – Он протянул ей ключ. – К сожалению, ты не можешь пользоваться им, не зная номера сейфа, а ты ведь даже не знаешь, каким банком я воспользовался.
 Она уставилась на ключ:
 – Зачем это тебе?
 – Сначала я объясню, какую цену назначил Пьер. Он истинный сластолюбец, наш Пьер. Но ему нетрудно угодить. Он только хочет поучаствовать в деятельности наиболее изобретательных «избранных».
 – Ты с ума сошел! Ты же знаешь, что все нужно оставить как есть. Мы не можем допустить ни малейшей утечки информации.
 – От Пьера никакой утечки не будет. Он не в ладах с законом. Стоит сообщить куда следует, и ему не видать состояния своей драгоценной семейки. К тому же его бросят за решетку. Этого он никогда не допустит.
 – Я ничего не понимаю.
 – Да все очень просто. У меня есть кое-какие желания. И мне надоело каждый раз клянчить у тебя, как у мамочки.
 Ее черты исказились.
 – Без меня Пиковый Клуб не существовал бы. Ты получил от меня все, что у тебя есть, а сейчас своей глупостью чуть было не развалил все дело.
 – Но я его не развалил. Опасность миновала, как я и предполагал.
 – Я хочу иметь доступ к этим камешкам.
 – Никогда. Время от времени я буду тебе кое-что подкидывать, но всего ты не увидишь. А то ты можешь лопнуть от жадности.
 – Я тебя уничтожу.
 Он рассмеялся и обнял ее за шею:
 – Если ты уничтожишь меня, то тебе тоже конец. Если ты столкнешь меня в пропасть, я увлеку тебя за собой.
 Ее внезапный дикий крик потряс Джеффри до глубины души. Продолжая кричать, она тянулась к его лицу длинными красными ногтями.
 – Хватит! – Он не сразу схватил ее за руки, она успела оставить отметины. – Заткнись и послушай меня.
 Она издала долгий, казавшийся бесконечным, визг, и когда замолчала, грудь ее продолжала вздыматься.
 – Прекрасно, – произнес он, прикрывая оцарапанный левый глаз. – Все, что от тебя требуется, – это исполнять все мои приказания, и тогда мы чудесно поладим. Ты ни в чем не будешь нуждаться, славная моя кошечка. Ты даже не заметишь никаких изменений, кроме того, что я займу твое место в командной цепочке. Понятно?
 – Ах ты, глупец несчастный, опасность, которую ты на нас навлек, еще не прошла. Наша деятельность и наша карьера под угрозой, а ты рискуешь всем ради какой-то безумной игры во власть.
 – Эта игра закончена. И никакой угрозы не существует. У нас все под контролем.
 – Неужели? А как же Феникс? Наша новая массажистка? Она знала Эйприл Кларк. Они были друзьями детства.
 Джеффри наморщил лоб: до него постепенно дошел смысл сказанного.
 – Ты точно знаешь?
 – Если бы ты был здесь, оказывая мне необходимую поддержку, а не замышлял свое смехотворное мщение, ты бы знал, что нам угрожает.
 – Она не может ничего знать.
 – Пока. Но намеревается выяснить. Он недоуменно взглянул на нее:
 – У нее нет способа что-либо выяснить.
 – Мой источник информации уверяет, что она уже кое-что обнаружила.
 Джеффри оглядел грудь Ванессы и машинально ущипнул ее за соски, не обращая внимания на явное сопротивление графини.
 – А кто этот твой источник?
 – У тебя есть свои маленькие секреты, у меня тоже. Я могу прикончить тебя, Джеффри, не забывай об этом.
 – Мы должны от нее избавиться.
 – Естественно. Но на этот раз спешить не будем. Роман сейчас ее трахает.
 Джеффри поднял брови:
 – Ну и что?
 – Роман владеет определенными навыками. Мы ожидали, что от него будет гораздо больше пользы. Вот и дадим ему повод нас осчастливить.
 Теперь он все понял.
 – Ты намереваешься попросить Романа разобраться с Феникс?
 – Я намереваюсь приказать ему с ней разобраться. Джеффри охватило сомнение.
 – Как ты ему объяснишь?
 – Она опасна. Она – шпионка, которую подослало правительство, чтобы найти способ нас прикрыть. Если ей это удастся, он потеряет все свои инвестиции.
 – Ты уверена, что он с ней спутался?
 – Он сейчас с ней. И был всю ночь. Его видели в окне ее спальни. Как он раздевается.
 – Что если он откажется?
 – Не откажется. – Она сделала безуспешную попытку установить между ними некоторую дистанцию. – Я хочу встать.
 – Надо сделать так, чтобы она ничего не обнаружила, пока мы не сможем ею заняться.
 – Я сказала тебе, что все продумала.
 – Скажи, кто на тебя шпионит.
 Она покачала головой:
 – Убирайся. Мне нужно подумать. Чем раньше я решу, как Роману лучше убить ее, тем лучше. Она должна исчезнуть так же бесследно, как Эйприл.
 Так же бесследно, как Эйприл. Ему стало не по себе.
 – В этом нет необходимости. Уволь эту женщину за некомпетентность и позабудь обо всем. Эйприл исчезла. Вот и все. И Феникс нечего тут искать.
 – Боюсь, есть что.
 Он впился пальцами ей в плечи:
 – Ты опять пытаешься меня обхитрить. Говорю тебе, здесь нечего искать.
 Ванесса скорчилась:
 – Больно.
 – Нечего искать. Ты сама знаешь.
 – Ты не видел того, что я видела вчера днем. Феникс разговаривала с одной сотрудницей в коридоре наверху.
 – С кем?
 Лицо Ванессы приняло отрешенное выражение.
 – Еще один мой секрет. С человеком, которому я доверяю, скажем так. Это все, что тебе следует знать.
 Джеффри охватил гнев.
 – Ты пойдешь на все, чтобы вернуть потерянное. Не выйдет.
 Она одарила его безмятежным взглядом:
 – Ты думаешь?
 – Это у тебя больше не получится. Открой рот. Безмятежность исчезла.
 – Делай, как тебе говорят. Она отвернула лицо.
 – Возьми в рот или можешь распрощаться с камешками.
 – Ты же знаешь, что я нахожу это отвратительным, – ответила она.
 – Ты относишься к этому иначе, когда это делают тебе. Открой рот, Ванесса.
 Она повернула голову и взглянула ему в лицо. Он встал в полный рост и подошел ближе. Ванессе пришлось подчиниться…
 В следующий момент до его ушей донесся его собственный пронзительный крик.
 Маленькие острые зубки Ванессы оставили незабываемое впечатление.




 Глава 17


 Рассвет сделал с Романом Уайлдом необычайные вещи.
 Феникс стояла у изножья кровати и наблюдала за ним спящим. Все, что он пережил, пряталось в глубоких бороздах на его лице. Когда он отдыхал, складки разглаживались и сквозь них проглядывало что-то мальчишеское. Она задержала взгляд на его губах. Они были тронуты улыбкой и обещанием страсти.
 Когда она проснулась, ее голова лежала у него на груди, а тело прижималось к нему. Он крепко обнимал ее, поэтому нелегко было выскользнуть из его объятий, не разбудив его.
 Грудь у Романа незабываемая: широкая, мускулистая, достойная восхищения. Плечи тоже великолепны. Как хорошо было рядом с ним.
 Роман был обнажен.
 Нестерпимый жар вдруг охватил ее. Он спал, когда она вот так обвилась вокруг него? Как плющ вокруг изгороди?
 Она прижала руки к щекам, почувствовала, как полотенце, в которое она завернулась, соскальзывает, и плотнее закрепила его.
 Его не разбудил даже шум душа. Должно быть, он совсем вымотался. И Феникс тоже вымоталась. И перепугалась. Более того, она собиралась попросить Романа раздобыть для нее пистолет, когда тот проснется.
 Ее руки… все ее тело тряслось. А сможет ли она выстрелить из пистолета?
 Не будет она его ни о чем просить.
 Рассвет окрасился серебристым цветом. Феникс подошла к окну и посмотрела туда, где едва виднелась крыша «Белла Розы», скрытая дымкой. Чуть выше, на пригорке справа от дома, стояла нелепая ветряная мельница, которую когда-то выстроил отец Розы, потакая капризу своей дочери. Мельница была покрашена в тот же белый цвет, что и дом, но ее лопасти были разрисованы цветами ярких оттенков.
 Все это было ненастоящим.
 Феникс теперь все в ее жизни казалось ненастоящим.
 Она сняла с головы полотенце и провела пальцами по влажным прядям, которые мгновенно превратились в непослушные завитки. На ее лице, шее и на большей части тела остались царапины после соломы. Могло быть и хуже. Кое-где проступили синяки. Нападавший избил ее, а она даже не знает, кто он.
 – Сволочь.
 Феникс вцепилась в корни волос и попыталась заглушить звучавший у нее в ушах жутковатый голос.
  Ты ведь могла не лезть, куда не надо, могла? 
 Это было предупреждение. Она должна оставить поиски Эйприл.
 Это невозможно. Просто невозможно.
 – Отойди, пожалуйста, от окна.
 При звуке его громкого голоса Феникс вздрогнула так, что ей стало плохо.
 – Извини, – сказал он. – Я не хотел тебя пугать. Просто отступи влево, и я успокоюсь.
 Феникс повиновалась и обернулась к нему:
 – Ты думаешь, там кто-то есть? – Сердце билось, казалось, у самого горла.
 – Ш-ш. – Его голос прозвучал расслабленно и по-утреннему ворчливо. – Я просто из осторожности. Старая привычка.
 Она внезапно осознала, что на ней нет ничего, кроме полотенца.
 – Я оденусь и сварю кофе.
 – Не надо.
 – Ты не хочешь кофе?
 – Я не хочу, чтобы ты одевалась.
 Ее щеки охватило пламя, и она неловко пригладила рукой волосы.
 Роман рассмеялся:
 – Мне нравится, как ты это делаешь.
 – Да?
 – М-м. У тебя ничего не получается. Она прикусила губу.
 – Твои волосы – это нечто.
 – Это безобразие.
 – Они невероятно сексуальны.
 – Спасибо тебе огромное за помощь прошлой ночью. Не знаю, что бы я без тебя делала. Я встала рано и приняла душ, и, по-моему, эти царапины быстро заживут. Меня гораздо больше беспокоит этот тип. Как ты думаешь, он вернется? Я подумала – как ты считаешь, может мне стоит купить пистолет? Я бы научилась им пользоваться…
 Она замолчала, увидев, как из-под одеяла показались сначала его ноги, а потом и все остальное. Он ступил на пол. Феникс попятилась и остановилась, упершись в стену.
 – Я такой страшный? – спросил он.
 Ее губы округлились в букву «О», но не произнесли ни звука.
 – Да, – вздохнул он. – Я очень страшен.
 – Нет! Ты прекрасен. Он хитро улыбнулся:
 – Хм, прекрасен? Меня, кажется, раньше никогда не называли «прекрасным».
 – Проклятье! – Она закрыла лицо руками. – Я в этом такой профан. Ты не поверишь, какая я дура, когда дело касается… ну… ну ты знаешь чего.
 – Знаю.
 – Я болтаю невесть что. Я в таком замешательстве.
 – Ты такая лапочка, когда в замешательстве.
 – Не дразнись.
 – Ты лапушка. Ты прелесть. И очень смелая. Ничего в себе не меняй. Поняла?
 – Я безнадежна. Я во всем потерпела фиаско.
 – Ты закричишь, если я подойду и обниму тебя? Феникс не могла заставить себя опустить руки.
 – Я, наверное, закричу, если ты меня не обнимешь. Его смех был гортанным и манящим – неотразимым.
 Она услышала его шаги и вся напряглась.
 Она почувствовала скорее не его прикосновение, а его присутствие, его тепло, окутавшее ее со всех сторон.
 – Ты говорила, что не занимаешься сексом с кем попало.
 Она опустила руки и взглянула ему в лицо. Складки опять стали жесткими.
 – Говорила? – повторил он.
 Как объяснить, как мало она вообще занималась сексом?
 – Да. Я всегда думала, что секс подразумевает участие двоих… У-у-ф.  – Если она сейчас оке не заткнется, то ляпнет что-нибудь несусветное. 
 – Продолжай, – нежно проговорил он и оперся ладонями о стену над ее головой. – Мне нравится смотреть на твой рот, когда ты говоришь.
 – Да, вот так. По-моему, секс не должен быть… Это ведь не то же самое, что выпить с кем-то чашку кофе, правда?
 Он покачал головой:
 – Угу. Это точно не то, что выпить с кем-то чашку кофе. – Он опустил левую руку. Его лицо было всего лишь в нескольких дюймах – серебристый свет раннего утра вычеканил каждый мускул на нем.
 – Я не очень опытна, – выпалила она.
 Он слегка приподнял подбородок и взглянул на нее сверху вниз, не отвечая.
 – Я понимаю, что это настоящий облом для мужчины, который… Ну, для мужчины, который ожидает… –  Почему она не может заткнуться и попросту разок получить удовольствие от того, чего так долго хотела? 
 После затянувшегося молчания Роман спросил:
 – Чего ожидает?
 Феникс дышала так глубоко, что ей пришлось крепче стянуть полотенце.
 – Ну как… удовлетворения… В конце концов, такого мужчину, как ты, не устроит неумелая возня с…
 Слава Богу, его рот остановил ее. Поцелуй был одновременно и нежным, и достаточно глубоким, чтобы она потеряла способность не только думать, но и дышать. Подчиняясь мягкому прикосновению его губ, ее лицо поворачивалось из стороны в сторону. Роман вдруг нежно дохнул ей в губы, принял ее дыхание, и ни один миллиметр ее рта не избежал вторжения его языка.
 – Неумелая, говоришь? – произнес он ей в щеку. – Ты вовсе не кажешься мне неумелой.
 – М-м…
 – Я хочу заняться с тобой любовью.
 У нее как будто бабочки в животе запорхали.
 – Есть разница между сексом и любовью, – тихо сказал Роман. – Я думаю, в этом все дело. Иногда люди занимаются сексом, иногда – любовью. То, чем мы с тобой займемся, будет любовью. Я пытаюсь тебе объяснить, что для меня это – нечто особенное.
 Она испугалась, что сердце ее сейчас остановится. Они едва знакомы, но она хочет того, чего она хочет, – разделить его любовь. То есть не то чтобы он имел в виду любовь…
 Он предлагает заняться любовью по-особенному. Разве этого недостаточно?
 – У тебя больше никого нет?
 – Нет!
 – Как ты это произнесла! Тебя кто-то обидел?
 – Не так, как ты думаешь.
 – Ты объясни, пожалуйста.
 – Может быть, в другой раз.
 Ее лицо снова запылало.
 Роман губами приподнял ее подбородок:
 – Я хочу, чтобы у меня вошло в привычку засыпать рядом с тобой, когда ты делаешь так, как прошлой ночью.
  Значит, он заметил. 
  — Я не хотела…
 – Ш-ш. Не разрушай моих иллюзий. Мне хочется верить, что каждое движение было продуманным.
 – Ты тянешь время, да? – спросила она. – Хочешь дать мне время привыкнуть к… Ты не думаешь… О Господи, я все испорчу.
 – Хочешь переложить все на меня? Давай я все возьму в свои руки, хорошо?
 При таком свете его глаза были темно-синими.
 Феникс положила руку на покрытый щетиной подбородок. Поднявшись на носочки, она нежно поцеловала его в губы.
 – Да, – прошептала она. – Все, что ты ни сделаешь, будет мне приятно.
 Он оттолкнулся от стены и стоял скрестив руки.
 Феникс, вглядываясь в его лицо, в его глаза, старалась понять, что последует дальше.
 Роман поманил ее к себе, а когда она подошла, отступил назад и, присев на краешек постели, притянул ее к себе и обхватил бедрами.
 Он осторожно взял ее лицо в руки, как будто боялся его разбить, и приблизил свои губы к ее губам так осторожно, словно этот поцелуй мог ее поранить, и, как будто прочитав ее мысли, произнес:
 – Я не хочу сделать тебе больно, Феникс. Ты вся в синяках.
 – Ты не сделаешь мне больно. – «Если только я тебя не потеряю», – промелькнуло у нее в голове. Несмотря на красивые слова, мужчины вроде Романа Уайлда не влюбляются и не задерживаются, чтобы полюбопытствовать, что сделалось с покоренными ими сердцами.
 – Я не хочу давить на тебя своим весом. Все внутри ее вспыхнуло белым пламенем.
 – Я не такая хрупкая.
 – Я большой мужчина.
 – Я знаю. – Пламя запылало жарче. – Мне нравится, что ты такой большой.
 – Сними полотенце.
 Феникс, наоборот, вцепилась в него.
 – Мы же договорились, что я буду командовать.
 Она кивнула и опустила руки, положив их на его твердые бедра. Она механически нажала пальцами на плотные, неподдающиеся мышцы.
 – Нет, – сказал он. – Не делай ничего. Сними полотенце. Я хочу возбудить в тебе такое же желание, какое испытываю сам.
 Феникс положила руки ему на плечи:
 – Сними его сам.
 – Искушаешь меня. – Он уже не улыбался. – Но если ты сама себя предложишь, будет еще соблазнительней, милая. Это мой каприз. Я хочу, чтобы ты мне отдалась.
 Феникс опустила глаза – и подавила готовый сорваться вскрик, так поразило ее зрелище его мужских достоинств.
 Этот человек все умел держать под контролем, тут есть чему поучиться.
 – Покажи, что хочешь меня, Феникс.
 Во рту у нее все пересохло. Она прошептала:
 – Ты хочешь меня, да? Он хрипло рассмеялся:
 – Ты же видишь, я не шучу.
 Она слабо улыбнулась и раскрепила полотенце. Глядя ему в глаза, отпустила, и оно упало на пол.
 Роман не спешил. Изучая ее, он слегка наклонил голову. От напряжения черты его лица сделались резче.
 Она попыталась обхватить себя руками – он удержал их.
 У Феникс вырвался нервный смешок.
 – В детстве я была гадким утенком. Я все надеялась, что, когда вырасту, превращусь в одну из тех женщин, на которых мужчины задерживают взгляд, но…
 Его палец, крепко прижатый к ее рту, прервал ненужную сейчас болтовню.
 Его губы в ложбинке меж ее грудями прервали ее дыхание.
 Роман обхватил Феникс руками, потерся о нее лицом и привлек так близко к себе, что его возбужденная плоть прижималась к ее изогнувшемуся телу.
 – Нет мужчины, который равнодушно прошел бы мимо тебя. Взглянув один раз, хочется смотреть на тебя еще, и еще, и еще…
 – Хватит!
 – Поняла мою мысль?
 – Хорошо, – произнесла она после паузы.
 – Ты сводишь меня с ума.
 – Прекрасно. – Желание делало ее смелой. – Я хочу потрогать тебя.
 – Ты уже это делаешь.
 – Тебя всего.
 Он сосредоточенно целовал ее грудь. Целовал и ласкал, беря соски в рот.
 Феникс непроизвольно всхлипнула. Она не могла не обхватить руками его голову и не прижать к себе.
 Собравшись с силами, она запустила пальцы ему в волосы и отдалила его лицо на такое расстояние, чтобы видеть, как блестят его глаза.
 – Я только хочу все о тебе знать, – сказала она. – Что тебе приятно, а что не нравится.
 Он позволил ей толчком повалить его на кровать – результат был потрясающим. Когда она изумленно воззрилась на ту часть его тела, которую невозможно было не заметить, он засмеялся глубоким гортанным смехом.
 Феникс притворилась, что не слышит, и принялась за исследования.
 – О, Боже!
 Она отдернула руки:
 – Что? Тебе не нравится?
 – Нет. Продолжай, и быстрее.
 На этот раз она медленно погладила его бедра – от колен к паху.
 Он конвульсивно дернулся, вызвав ее усмешку.
 – Что, нежное местечко? Его губы были плотно сжаты.
 Феникс решила кое-что приберечь напоследок. Его втянутый живот был твердым, как сталь, ягодицы даже не отреагировали на ее прикосновение. Бока были мягче.
 – Ты уже проделывала это путешествие раньше.
 – Я вспоминаю, где была.
 – Поехали дальше, а?
 – Ш-ш… Это мое путешествие. Раскинь руки. Сопротивление не поможет.
 – Да, мэм. Как вам будет угодно, мэм. – Он развел руки в стороны. – Если я скажу, что умираю, это ускорит процесс?
 В ответ Феникс распласталась на нем и раскрыла его губы своими. Проникая в его рот, она терлась о его тело грудью, содрогаясь, словно по ней пропускали электрический ток.
 – Скажи-ка, а сколько раз ты этим занималась? – Его внезапный вопрос, его мозолистые руки, державшие ее лицо, на мгновение лишили ее дара речи. – Ты хочешь сказать, что это впервые?
 – Нет! У меня…
 – Прекрасно.
 Быстрые движения Романа смешали все ее мысли: в одно мгновение она оказалась верхом на его бедрах.
 – Роман!
 Его рот лишил ее возможности говорить.
 Его пальцы меж ее бедрами лишили ее способности о чем-либо думать.
 Ее тело, рыдая, звало его, жаждало того, что он обещал. Несколько раз, ощутив внутри себя его палец, она всхлипывала. Потом почувствовала, как он убрал палец, и услышала хруст. Презерватив. Ей следовало догадаться, что он всегда во всеоружии. Его губы, нежно сжимавшие ее сосок, прервали поток ее мыслей Она прогнулась, и Роман ответил поцелуями.
 Его указательный палец снова был внутри ее, а большим он провел по набухшему бугорку. Держа ее рукой за талию, он играл с этим бутоном плоти, пока она не впилась в него ногтями, выкрикивая бессмысленные просьбы.
 Внутри нее взорвался вулкан. Феникс снова и снова выкрикивала его имя, а он поднимал бедра и направлял ее на себя, направлял себя в ее ждущее, жаждущее тело.
 Затем последовала жаркая, сокрушительная, сладкая пытка. Она, содрогаясь, принимала ее, принимала глубоко входящую в нее боль.
 На мгновение он остановился, прерывисто дыша. Его кожа под ее ладонями была мокрой от пота.
 – Ты сказала, что это не первый раз.
 – Не останавливайся.
 – Это первый раз, милая.
 – Нет. Когда я ходила в школу…
 – О, Боже мой, – пробормотал он ей в губы. – Ты бесподобна. Потом, родная.
 Он был бесподобен.
 Все это было бесподобно.
 Сила его толчков оторвала ее ноги от пола. Его палец ласково поглаживал ее влажную, горячую плоть.
 Феникс изнемогала.
 – Сейчас, любовь моя?
 – Да. – Она не знала, что он имеет в виду, но пусть будет сейчас.
 Он обхватил ее бедра своими большими ладонями и двигал ее.
 – Сейчас? – Феникс выкрикнула это слово и знала, что оно означает. Оно означало прекрасное, жгучее, всепоглощающее пламя, охватившее ее чрево.
 Роман еще раз поднял бедра, затем еще раз. И откинулся назад, прижимая ее к себе. Оттолкнувшись от пола пятками, он одним движением втащил их на постель – поперек нее. Феникс было все равно, как они лежат, лишь бы не надо было вставать.
 Не разжимая объятий, он прижался лицом к ее шее.
 Когда она снова смогла говорить, то произнесла:
 – Ведь не было большой разницы, да?
 – О чем ты?
 – Что я это делала не так. Не так, как надо.
 – Хм… Нет, разница была огромная. Не беспокойся, я стану твоим тренером.
 Она шмыгнула носом, уткнувшись в его соленую кожу.
 – Прости меня.
 Роман издал звук, похожий на рычание. Он перекатил ее беспомощное тело на спину.
 – Ты великолепна, – сказал он, глядя на нее сверху. – Ты потрясающа. И ты меня совершенно умотала, а знаешь, что это значит?
 – Нет, – прошептала она.
 – Мне нужно отдохнуть. Прямо сейчас.
 – Понятно.
 – А ты? Тебе тоже необходим отдых.
 – Обязательно?
 – Да. – Он поднял ее и устроил на постели. Оказавшись рядом с ней, он поднял одеяло и укутал их обоих. – Отдыхай побыстрее.
 – Почему?
 – Чтобы мы могли продолжить тренировку.
 Она будет в безопасности. Что бы ни случилось, этой женщине никто не сделает ничего плохого. Пока он жив, он этого не допустит.
 Это был их третий раунд. С начала их любовного поединка прошло не больше двух часов, и, если он будет продолжать в том же духе, в следующие два часа они немало преуспеют.
 – У тебя губы распухли, – сказал он ей.
 Она сонно распахнула и снова закрыла свои зеленые глаза.
 – Прости.
 – Не следует просить у меня прощения. Мне нравится, как выглядят твои губы. Это я сделал их такими.
 – И ты рад?
 – Это типично мужская реакция. Первобытное чувство обладания.
 – А…а.
 Улыбнувшись, он поцеловал ее и снова взглянул на ее губы:
 – Я намерен еще долго держать их в этом состоянии.
 – Садист.
 – Кто – я?
 – Ты сказал, что ты тяжелый. Он нахмурился.
 – Это точно. Ты огромен.
 – И я, такой огромный, на тебе лежу. – Он сделал движение в сторону, но она, схватив его за ухо, ущипнула. – Ой! Так нечестно.
 – Конечно. Оставайся на месте.
 – Феникс, я знаю, что слишком тороплюсь, но я не ребенок, и…
 – И я тоже?
 Он поднял на нее глаза:
 – Я не то хотел сказать.
 Феникс прижала пальчик к его губам и покачала головой:
 – Что бы ты ни хотел сказать, тебе, наверное, следует подождать, пока мы не насытимся.
 Он внимательно оглядел ее. В ее глазах было нечто не поддающееся определению. Страх? Она боится ему довериться? Или просто боится.
 Роман убрал ее руку:
 – Пускай все идет, как идет. Это я и собирался тебе сказать. Это хорошо – то, что произошло между нами. И мы нужны друг другу.
 Она горько усмехнулась:
 – Хочешь сказать, что  ты мне нужен. Это мне прошлой ночью грозила опасность. Теперь ты чувствуешь ответственность.
  Черт! 
 – Ты не можешь знать, что я чувствую.
 – Конечно нет. Я… Прости мою самонадеянность. Он сделал глубокий вдох:
 – К счастью, я человек терпеливый. С годами во мне выработалась способность переваривать многое. Включая твою глупость.
 – Эй!
 – Именно так. Я тебя переупрямлю. Никаких пистолетов не будет. Понятно?
 – У тебя есть пистолет.
 – Это не предмет для дискуссии. У тебя пистолета не будет.
 – Он мне и не нужен. Но мне нужно каким-то образом себя защитить.
 – С пистолетом ты можешь кончить тем, что убьешь друга или в тебя выстрелят из него же. Со мной ты будешь в безопасности, Феникс.
 – Ты не можешь…
 – Могу. Когда ты спала вчера ночью – а я испытывал самое большое в истории возбуждение, – у меня созрел план.
 Он улыбнулся, увидев ее пунцовые щеки: он никогда не видел, чтобы кто-нибудь краснел так быстро, как Феникс.
 – Я постараюсь быть с тобою рядом. Когда такой возможности не будет, меня заменит Насти.
 – Насти?
 – Насти. Лучшего телохранителя не найти, можешь мне поверить.
 – Как… Где он будет находиться?
 – Для твоей домохозяйки мы с Насти – твои братья. Мы будем заглядывать к тебе и спать у тебя на диване.
 – О Господи! Кое-кто уже думает, что мы с тобой старые друзья. А Лену я сказала, что ты – мой новый начальник.
 – Что же, назови это семейной шуткой. Мы объясним, что боимся, – если в клубе узнают о наших родственных отношениях, то обвинят нас в семейственности.
 – Это звучит не слишком убедительно.
 – А кто уличит нас во лжи?
 Феникс поразмыслила.
 – Мои братья, которые заглядывают ко мне и спят на диване?
 – Вот именно, с той лишь разницей, что Насти действительно будет спать на диване. Или ты можешь переехать со мной в Сиэтл.
 – Нет. Я не сдамся, пока не сделаю свое дело. Я найду Эйприл, а для этого нужно остаться в клубе.
 Он проглотил подступивший к горлу комок.
 – Ты можешь работать в клубе, находясь в Сиэтле.
 – Кто-то знает, что я ищу Эйприл, и этот кто-то из клуба. Поэтому на меня и напали, пытаясь остановить.
 Как трудно будет признаться, что он тоже ищет Эйприл – в некотором смысле.
 – Ты не знаешь этого наверняка. Твоя Эйприл по какой-то причине исчезла. Она может с таким же успехом вернуться, правда?
 – Ты не слышал вчера ее голоса. С ней что-то случилось в клубе – до того, как ты стал там партнером. Думаю, им не следует знать о… В общем, о нас. Знаешь, Роман, пистолет, возможно…
 – Никаких пистолетов. Насти будет приходить и уходить незаметно. Это одна из его особенностей. Своих партнеров я возьму на себя – скажу, что у меня с тобой роман. Если я так прямо это выложу, вопросов не будет. Ведь не обязательно же это нападение связано с клубом?
  Роман. 
 – У меня никогда не было…
 Он нежно поцеловал ее в лоб:
 – Романов? Нет, не было. Но теперь есть. Как ты думаешь, я смогу уговорить тебя снова заняться любовью?
 – Ну, слава Богу, – сказала она с шаловливым блеском в глазах, – я боялась, что он у тебя весь стерся.
 Он нахмурился:
 – Стерся?
 И он позволил ей убедиться, как глубоко она заблуждалась на сей счет.
 – Ух ты! Еще кое-что осталось.
 Он, рыча, упал на нее, чтобы доказать, как много еще уцелело.
 Стук в дверь прервал блаженную, хотя и несколько болезненную дремоту Феникс. Она протерла глаза и взглянула на лежавшего рядом Романа. Тот продолжал спать глубоким сном.
 Снова раздался стук.
 Она выкарабкалась из постели и сняла с крючка махровый халат, висевший на двери спальни. Зябко поеживаясь, она сонно прошла через гостиную и готова была уже открыть дверь, но из осторожности помедлила.
 Отступив на шаг, она спросила:
 – Кто это?
 – Феникс? – Голос Розы. – Феникс, помоги мне, пожалуйста.
 Плохо слушающимися пальцами Феникс сняла цепочку и отперла замок. На площадке стояла Роза, по-видимому одетая наспех. Она судорожно потирала руки.
 – Роза? Что случилось?
 – А с тобой что случилось? – спросила Роза, глядя на Феникс. – Бедное твое лицо. Ты что, упала в куст?
 – Нет… Да, да, упала. В чем дело? Почему ты сюда пришла?
 Роза схватила Феникс за руку:
 – В дом проник взломщик.
 Феникс понадобилось некоторое время, чтобы осознать сказанное Розой.
 – Когда?
 – Недавно. Веб выследил его, но негодяя, должно быть, ждала машина с заведенным мотором. Полиция приехала, но они только задают вопросы и ничего не предпринимают.
 – Тебя ограбили?
 – Нет.
 – В чем же дело? Что, по-твоему, они должны делать?
 – Я знаю, что они ошибаются.
 – Роза, – произнесла Феникс, призывая на помощь все свое терпение. – В чем они ошибаются?
 – Она не могла сама уйти. Этот человек пришел и забрал ее. Я его видела. Я видела, как он похитил Евангелину. И он сказал, что если не получит того, что хочет, то убьет ее.




 Глава 18


 – Грех, секс и колдовство, – произнес Морт, продолжая выхаживать по кухне Розы. – С тех пор как открылся этот клуб, наш городок стал совсем другим.
 Феникс избегала встречаться взглядом с Романом. Держа в одной руке кружку с кофе, он устроился в углу комнаты. Когда некоторое время назад она увидела его глаза, то поняла, насколько неодобрительно относится он к тому, что Роза позвала Морта, Зельду и Лена. Подсобный рабочий, Веб, сидел за кухонным столом, обхватив руками лохматую рыжую голову.
 – Может быть, это не имеет к клубу ровным счетом никакого отношения, – вмешалась Феникс. Лучше сюда никого не впутывать. – Нам остается только ждать и надеяться, что Евангелина вернется. А если нет, то полиции придется принять нас всерьез и заняться этим.
 Роза стояла глядя в окно, ее светлые шелковистые волосы струились по спине.
 – Я была неправа, – произнесла она. – Совершенно неправа. Мне нужно было его выслушать.
 – Похитителя? – спросил Лен. Он неоднократно пытался положить Феникс руку на плечо, но та всякий раз ее стряхивала. При очередной неудачной попытке он с упреком поглядел на нее: – Мы все должны сейчас поддержать Розу.
  Тогда и клади руку ей на плечо. 
  — Объясни поточнее, что ты имеешь в виду, Роза, – проговорила Феникс. – В чем ты была неправа?
 – Я не могла успокоиться и не давала ему сказать, чего же он хочет. Я вопила, как безмозглая дурочка. Да я и есть безмозглая дурочка. Тогда он ушел, взяв с собой мою Евангелину.
 – Ты не виновата, – пробормотал Веб. Его маленькие голубые глаза ярко сверкали под тяжелыми бровями, такими же рыжими, как волосы и борода. – Это моя вина. Мне следовало раньше проснуться. Не могу поверить, что я все проспал.
 – Не вини себя, – ответила Роза.
 – Виноват тот негодяй, который это сделал, – сказала Зельда. – Во что я не могу поверить, так это в бесцеремонность полиции.
 – Да? – удивился Морт.
 Зельда фыркнула:
 – Это же Америка, а не послевоенная Европа.
 – Мне следовало проснуться, – повторил Веб. Феникс никогда не видела, чтобы этот неуклюжий человек был одет во что-нибудь, кроме бесформенного комбинезона и рабочей джинсовой рубашки. Он поднялся и в нерешительности стоял опершись руками о стол и не зная, идти ему или оставаться.
 – Забудь об этом, – сказала ему Феникс. Ей было жаль Веба – таким он казался несчастным.
 – Я всегда слишком крепко спал. Я должен был обо всем позаботиться.
 – Успокойся, Веб, – проговорила Роза, обращаясь и к нему, и ко всем остальным. – Веб очень привязался к Еванге-лине. Я не могу смириться с тем, что это случилось именно сейчас, когда ей наконец могло достаться немного счастья.
 Феникс скорее почувствовала, чем увидела движение, и повернулась к Роману. Тот продолжал попивать кофе, стоя в углу.
 – Сестренка! Вот ты где!
 Феникс – чуть не пролив свой кофе – очутилась в медвежьих объятиях.
 – Кофе, – пропищала она, выгнув шею, чтобы увидеть темно-карие глаза Насти.
 – Говори то, что нужно, – процедил он сквозь зубы. – Взглянув через его плечо, она увидела, как Роман улыбается в кружку.
 – Насти! Откуда ты взялся? Ух ты, здорово! Почему ты не позвонил? Я бы что-нибудь придумала. Надо же!
 – Не переигрывай.
 Она торжественно улыбнулась:
 – Познакомьтесь с другим моим братом, Насти. А все-таки, откуда ты взялся?
 – Из этой двери, – ответил Насти, поворачиваясь лицом к собравшимся. – Приятно с вами познакомиться. Похоже, я попал на совещание.
 – Брат? – спросил Лен, на лице которого ясно читалось подозрение.
 – Старший брат, – уточнил Насти и, указывая пальцем в сторону Романа, добавил: – Но этот медведь самый старший.
 – Как? – Морт остановился. – Это ее старый друг. Разве не так ты мне говорила, Феникс?
 Лен громко фыркнул:
 – А мне она сказала, что это ее новый начальник. Насти расхохотался. Он хлопнул себя по коленям, тряхнул головой и уперся кулаками в бедра.
 – Ты все такой же, старик, – сказал он, очень убедительно создавая впечатление рубахи-парня. – Это семейная шутка. Мы всегда представляем друг друга старыми друзьями. Или старейшими друзьями. Или чем угодно, только не тем, что есть на самом деле. Началось это еще в детстве: Роман не хотел, чтобы кто-то знал, что у него есть младшие брат и сестра. В те времена мы были друзьями водой не разлить. – Он снова разразился хохотом.
 Роман, широко улыбаясь, подошел к своим «старым друзьям». Обняв их руками за плечи, он притянул их к себе и прошептал Феникс:
 – Улыбнись, черт возьми.
 В замешательстве она выдавила из себя смешок и, когда смогла поставить кружку, игриво ущипнула Романа за живот. Ее пальцам наверняка было больнее, чем его коже.
 Снова смех, снова похлопывание по плечам.
 – У нас проблема, – вдруг вырвалось у Веба. – Приятно видеть воссоединение семьи, но в этом доме сегодня утром похитили одну милую даму.
 Насти моментально сделался серьезным.
 – Похитили? Кого?
 – Евангелину, – прошептала Роза. Крепко обхватив себя руками, она отвернулась от окна. – Это моя подруга детства. Она мне как сестра. Этот ужасный человек пригрозил, что убьет ее, если не получит требуемого.
 – Чего же он хотел? – спросил Насти.
 Роза подняла на него свои хорошенькие глазки:
 – Я не могла успокоиться и не давала ему сказать ни слова. Что может быть глупее истерички, которая неспособна немного помолчать, чтобы спасти свою подругу.
 В первый раз со дня их знакомства Феникс увидела, как Насти лишился дара речи. Он прикусил губу и уставился на Розу.
 – Мне нужно было просто заткнуться и выслушать его. Насти прокашлялся:
 – Не всегда так просто успокоиться в подобной ситуации, мэм.
 Феникс, осознав, что стоит раскрыв рот, быстро оправилась от смущения.
 – Случись такое со мной, Евангелина бы справилась с этой ситуацией, – сказала Роза, обращаясь исключительно к Насти. – Она бы с собой совладала. Мне так стыдно!
 – Уверен, тут нечего стыдиться, – успокоил ее Насти. Он засунул руки в карманы и стоял покачиваясь на носках. – Почему бы вам не присесть и не рассказать все с самого начала, а затем поручить мне с этим разобраться. Вернее, мне и Роману, – быстро добавил он, взглянув на Романа.
 Несмотря на серьезность момента, Роман едва сдерживал улыбку.
 – Неплохо придумано.
 – Как выглядел этот человек? – спросил Насти. Он взял Розу под руку и подвел ее к стулу. Когда она села, он присел рядом на корточки и положил руку на спинку стула. – Не торопитесь, подумайте хорошенько. И не волнуйтесь – когда волнуешься, все мысли путаются.
 Феникс посмотрела на Розу совсем по-новому. Она действительно красавица. С распущенными волосами она казалась совсем девочкой, хотя ей было никак не меньше сорока.
 Ну и что? Насти, вероятно, около тридцати пяти. Нет, она не о том размечталась: вряд ли Роза произвела на Насти такое впечатление, просто он ей сочувствует.
  Конечно. Он прямо вылитая сестра милосердия. 
  Нет, все-таки Насти попался. 
  — Это было ужасно, – начала Роза. – Его лица было не разглядеть. На нем была такая черная шерстяная штука, покрывавшая его голову и заправленная в черный свитер. Головорез, как назвал бы его мой отец.
 Феникс насторожилась.
 – Продолжайте, – мягко произнес Насти.
 – Не давите на нее, – отрезал Веб. – Она привыкла к другому – к тихой, спокойной жизни.
 – Все нормально, Веб, – произнесла Роза, не глядя на него. Она, кстати, ни разу не отвела глаз от лица Насти с того момента, как его увидела. – Очки. На нем были маленькие круглые очки с дужками, продетыми в эту шерстяную штуку. Просто кошмар.
 – Но это же…
 Роман опять притянул к себе Феникс, не дав ей произнести то, что она собиралась сказать.
 – Дай Розе договорить, – шепнул он, покрепче сжав ее, чтобы быстрее дошло: он не хотел, чтобы присутствующие узнали о нападении на нее.
 – Вот почти и все, – сказала Роза. Она шмыгнула носом, и Насти тут же вынул салфетку из коробки, стоявшей на столе, и предложил ей. – Черная штука на голове. Очки. Черные свитер и брюки. Черные перчатки. Большие резиновые сапоги.
 – Ты просто молодец, – одобрил Насти. – Прекрасно все описала. Великолепно. Ты же не могла рассказать о том, чего не видела.
 Феникс готова была взорваться. Тот же человек, который напал на нее, через несколько часов проник в «Белла Розу» и исчез с Евангелиной? Почему она тогда же не вызвала полицию? Почему ничего не сделала, чтоб его остановить? Зачем ему вообще понадобилась Евангелина?
 – Ты так добр, – сказала Роза Насти.
 – Надо начать поиски, – предложил Морт. – Ты, Лен, возьмешь свой грузовик. Я довезу Зельду до «Поворота», она может взять машину у Нелли. Веб, жди нас снаружи. Мы разделимся.
 Феникс заметила, что Морт не попытался привлечь на помощь Насти или Романа.
 – О Боже! – воскликнула Роза, по щекам ее катились слезы. – Мне надо было выслушать его, сказать, что он может брать любые мои бумаги.
 Все, кроме Романа, Насти и Феникс, поспешили выйти из кухни. Феникс не пропустила последней фразы Розы.
 – Не расспрашивай ее, – тихо сказал ей Роман. – Не сейчас. Нам нужно сначала поговорить.
 – Вы думаете, он позвонит? – спросила Роза.
 Насти посмотрел поверх ее головы на Романа. Тот кивнул.
 – Да. Да, это вполне вероятно, – сказал Насти. Он поднялся и подошел к Роману и Феникс: – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
 Роман кивнул:
 – Да. Но это мало что дает. Послушай, мне нужно кое-кого навестить. Уже много времени прошло.
 Насти разглядывал свои кроссовки.
 – Да, тебе нужно повидаться с Дасти. А мы с Феникс останемся здесь.
 – Нам с ней о многом нужно поговорить, дружок, – возразил ему Роман. – Телефону доверять нельзя. Так что Феникс я беру с собой.
 – Я не могу оставить Розу.
 – Ты будешь делать так, как тебе говорят, – отрезал Роман.
 По всхлипыванию Розы можно было понять, что она не прислушивается к разговору. Вот и прекрасно. Феникс, прищурившись, поглядела на Романа:
 – Ты был очень добр ко мне.
 – Спасибо, – с сарказмом произнес он.
 Она сгребла его за свитер правой рукой:
 – Как я сказала, ты был очень добр ко мне, и я тебе благодарна. Но это не значит, что ты имеешь право мне указывать.
 – Нет, как раз имею.
 Насти что-то напевал себе под нос.
 – Нет, черт возьми, не имеешь. У меня и без этого хватает неприятностей.
 – «Без этого» у тебя будет еще больше неприятностей. – У Романа было такое бесстрастное лицо, словно он заказывал обед в ресторане. – Ты в опасности, крошка.
 – Не называй меня…
 – Женщин иногда так трудно понять.
 – Это верно, – согласился Насти. – Слушайся старшего брата, сестренка. Старшие всегда знают, что лучше.
 – Это смешно.
 – Это смертельно, – сказал Роман. – Многие уже умерли. Я должен все выяснить.
 Постепенно ее пальцы выпустили его свитер.
  Кто? Что он сказал? О ком он говорит? 
 – Это очень длинная история.
 Насти пожал плечами:
 – Очень длинная. Слишком длинная, чтобы мы рассказали ее прямо сейчас. Что ты думаешь, Роман? Об этой Евангелине?
 – Я бы и сам хотел это знать. Останься с Розой, ладно?
 – Конечно останусь.
 – Я отправлюсь к Дасти.
 Насти коротко рассмеялся:
 – Все гораздо лучше, дружище. Он сам собирается прийти к тебе.
 – Черт, – процедил Роман. – Пошли, Феникс. И, пожалуйста, не спорь. Если ты не пойдешь, мне придется остаться. А я должен идти.
 Она позволила ему проводить себя на улицу и довести до дороги, где он припарковал свой «ровер». Когда они сели в машину, Феникс придвинулась к нему и слегка ударила по руке.
 – Феникс, – он наклонился, чтобы поцеловать уголки ее рта, – я многого лишал себя в этой жизни. Позволь на этот раз мне быть свободнее, любовь моя.
 Несмотря на испытываемое раздражение, она была не в силах противиться его ласкам.
 – Я не могу слепо следовать за тобой, – сказала она не слишком уверенно. – Меня приучили принимать самостоятельные решения. Так безопаснее. Меньше возможность обвинить другого, если что-нибудь будет не так.
 – Ты сможешь объяснить, откуда это пошло, позже, да? – спросил он, целуя ее снова. – А теперь позволь отвезти нас к Дасти.
 Феникс прижалась к его плечу:
 – Почему было так важно утаить, что человек, который увез Евангелину, возможно, и есть тот, кто напал на меня?
 – Они не знают о нападении на тебя, и я хочу и в дальнейшем держать их в неведении. – Он погладил ее волосы. – Как ты думаешь, откуда я знаю, что это один и тот же человек? Ты ведь мне его не описала.
 Она широко открыла глаза:
 – Да, не описала.
 Опустив руку в карман, он достал завернутые в носовой платок очки с толстыми линзами.
 – Я нашел это около гаража. Сомневаюсь, что на них сохранились чьи-либо отпечатки пальцев. Их, очевидно, хорошенько протерли и положили туда, где я их и нашел.
 Феникс потребовалось несколько секунд, чтобы ответить:
 – Он мог уронить их. Но…
 – Нет, если они были нужны ему, чтобы видеть, куда идти.
 – Но позже он схватил Евангелину. И тогда на нем были очки.
 – Я знаю. – Роман поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев. – Это-то и удивляет меня. Может быть, этот парень покупает очки по пути и оставляет их на месте преступления?
 – Это так жутко, он очень опасен. И он захватил бедную Евангелину. Почему ты не вызвал полицию, когда он преследовал меня?
 – Мы просто не доверяем им, любовь моя. Весь этот бардак в Пиковом Клубе длится уже годы, а полиция так ничего и не предприняла. Они никогда не занялись бы твоим случаем или похищением Евангелины. Мы уверены, что им платят за то, чтобы они смотрели в другую сторону. Как ты думаешь, о каких бумагах говорила Роза?
 – О бумагах, о которых она совершенно не собиралась упоминать.
 Он взорвался:
 – Или о бумагах, про которые она забыла, что о них упоминал он. И она… не так-то хороша, да?
 – Роза прекрасна. Где-то ее здорово напугали. Возможно, ей нужен кто-то, чтобы вытащить ее оттуда.
 Роман сглотнул:
 – Кто-нибудь вроде Насти? Ерунда. Что касается Насти, то у него короткая память на женщин.
 – Почему…
 – Почему мы называем его «Насти»? – Роман свернул с дороги на «Белла Розу». – Он хороший парень и никогда не причинит вреда такому беспомощному существу, как эта леди, так что не переживай.
 – Какое странное имя «Насти» [1] , – пробурчала Феникс. – Почему он не пользуется своим настоящим именем?
 – Возможно, вам обоим нужно будет как-нибудь поболтать об этом.
 Она сделала вид, что не обратила внимания на этот укол, немного расслабилась и стала рассматривать деревья, мимо которых они проезжали, и полевые цветы, которые слегка колыхал полуденный ветерок. – Ты всегда должен отмечаться у Дасти?
 – Да.
 – Ты это делаешь для того, чтобы быть хорошим? Потому что тебе жаль его?
 – Нет.
 Феникс вздохнула:
 – Почему я ощущаю тебя айсбергом, а себя «Титаником»?
 – Потому что есть многое, чего ты обо мне не знаешь. Так же как и я многого еще не знаю о тебе.
 – Не так уж и много.
 – Ты хочешь знать, почему я должен видеть Дасти каждый день?
 Она прочувствовала силу этого вопроса:
 – Это не мое дело.
 – Возможно. Дело в том, что я захожу к Дасти каждый день.
 – Каждый день? – Она взглянула на него. – Ты не ходил вчера.
 – Поэтому я и беспокоюсь.
 – Я не понимаю.
 – Ты поймешь. У меня есть определенные обязанности, и я серьезно к ним отношусь. Если я когда-нибудь забываю о них, хотя бы на день, как вчера, Дасти напоминает мне о них. Не очень-то приятная сцена.
 – Я все еще не понимаю.
 – Дасти считает, что отцы в первую очередь должны заниматься своими детьми.
 Феникс резко повернулась на сиденье:
 – Дасти твой отец?
 – Нет. Я отец Джуниор.




 Глава 19


 Если описать ощущения Феникс в тот момент, то эта была смесь шока, враждебности и вот-вот готовых прорваться Рыданий.
 Она не хотела даже смотреть на Романа. И она, наверное, проигнорирует Дасти, что не так-то уж и плохо: так Роман сможет остаться с ним наедине и сказать ему, о чем можно говорить, а о чем нет. Если ему улыбнется удача, то он сможет сохранить чувство Феникс, но для этого придется преодолеть кое-какие трудности. Если Феникс узнает о смерти Эйприл от Дасти, этого, возможно, будет достаточно, чтобы Феникс возобновила их разборки. То, что он приобрел вместе с Феникс, – нечто особое. Но то, что он должен сделать для Эйприл, – священно.
 Крепко вцепившись крошечными ручками в жесткие волосы Дасти, Джуниор въехала в желтую гостиную на его плечах. Улыбаясь так широко, что были видны все ее двенадцать зубов, она с восторгом смотрела на Романа, но, когда она протянула ручонки и произнесла:
 – Па, па, па, – Дасти быстро перевернул ее и подержал над полом вниз головой.
 – Говорят: лучше поздно, чем никогда, – сказал Дасти Роману, – никогда не выяснял, кто это говорит, и не очень-то полагался на их мнение.
 – Ох, – произнес Роман, – Насти предупреждал меня, что она частенько писает прямо на тебя.
 Дасти прижал свою большую руку к ушку Джуниор:
 – Не говори такие слова в присутствии ребенка. – Он перевел взгляд с Феникс на Романа: – Вы что, перепихну-лись?
 – Только не в присутствии ребенка, – заметил Роман. Феникс устроилась в своем любимом кресле и положила ноги в не очень-то модных кроссовках на стоящий рядом стул:
 – Ребенок не понимает выражения «перепихнуться», но я-то понимаю, мистер Миллер, и нахожу это оскорбительным.
 Роман улыбнулся и тут же понял, что совершил ошибку.
 – Рада, что все это тебе кажется смешным, – сказала ему Феникс, – Евангелину похитил какой-то ненормальный сексуальный маньяк, который везде разбрасывает стекла от бутылок с кока-колой. Я не могу найти свою лучшую подругу. Моя жизнь, возможно, ничего не стоит. И, кроме того, все, к чему я когда-либо прикоснулась, превратилось в говно.
 – Не в присутствии ребенка, – прыснул Дасти так громко, что Джуниор от удивления икнула и разревелась. – Теперь посмотри, что ты наделал, – сказал Дасти Роману, укачивая ребенка.
 Мгновенно Феникс оказалась на ногах и начала гладить Джуниор по спинке и бормотать ей всякую ласковую чепуху.
 – Тебе тяжело пришлось? – грубовато спросил Дасти у Феникс. – Ты довольно-таки сильно избита.
 Она накрутила на палец прядь светлых волос Джуниор.
 – Тяжело, – сказала она, надув губы, и кивнула, – действительно тяжело.
 – Насти сказал то же самое. Сказал, что ему хотелось бы прибить того… Ему хотелось бы поговорить с тем, кто так с тобой обошелся.
 – Он хорощий парень. Моя квартирная хозяйка – Роза Смодерс – живет очень замкнуто. Она не очень-то быстро раскрывается перед новыми людьми. Насти был так добр с нею этим утром. И он завоевал ее.
 – Да, он такой и есть. – Дасти положил маленький кулачок Джуниор к себе на ладонь. Подкидывая ее вверх и вниз, он произнес: – Нежный, когда вы от него совершенно этого не ждете.
 – Я заметила. Она страшно была сердита тогда на себя, потому что Евангелина – женщина, которую ее отец привез из Джорджии – была похищена сегодня утром.
 Теперь Дасти перекидывал Джуниор с одной руки на другую.
 – А я думал, Насти пришел туда из-за тебя.
 Роман перехватил его взгляд и предостерегающе посмотрел на него.
 – Джуниор украдкой посмотрела на Феникс, которая нежно поглаживала ее по розовой щечке.
 – Она самая хорошенькая девочка на свете. – Она почти вплотную приблизилась к Джуниор. – Ведь ты самая хорошенькая девочка, да?
 Носик Джуниор сморщился и стал похож на маленькую пуговку.
 – Насти пришел в «Белла Розу» из-за меня. Этот тип – парень, который захватил Евагелину – атаковал меня прошлой ночью и затолкал в багажник машины в гараже.
 – Подо…
 – Не в присутствии ребенка, – мягко напомнил Роман. Дасти присвистнул, а затем сказал:
 – Да, это ужасно, Феникс. Действительно ужасно. Черт возьми, мы должны сделать все, чтобы подобное не могло никогда повториться.
 – Полиция до сих пор не помогла нам в поисках Евангелины, – призналась Феникс Дасти. – Знаешь, они выжидают.
 – Да. Я знаю. Человека могут убить до того, как им удастся предотвратить это. Но я не хочу, чтобы ты волновалась. Понимаешь?
 – Думаю, что ты очень добрый человек, – сказала Феникс, – и ты так нежен с Джуниор.
 Дасти пожал плечами и покраснел:
 – Мы должны делать то, что мы должны.
 – Не каждый мог бы быть таким добрым, – она убрала с лица Джуниор растрепавшиеся волосики, – по отношению ко мне. И к Роману. И к вашей дочери, и ко всему.
 – Моей… – Дасти нахмурился.
 Роман прокашлялся и взял Джуниор на руки. Затем поднял ее на вытянутых руках и начал медленно опускать.
 – Феникс знает, что Джуниор моя, – сказал он, мысленно умоляя, чтобы Дасти не проговорился, – она говорит, что теперь понимает – если бы не ты, я, возможно, пропал бы.
 – А, – отреагировал Дасти, – ты имеешь в виду мать Джуниор. Отличительная черта зрелости – это умение прощать. Поэтому я полагаю, что я достаточно зрелый человек.
 Роман мысленно поблагодарил Дасти.
 – Конечно, ты такой и есть. Даст, есть ли у тебя горячий кофе? Феникс не очень-то много спала накануне ночью.
 – Я спала столько же, сколько и ты, – парировала Феникс.
 – Эта так? – невинно спросил Дасти. – Длинная ночь, да?
 Роману не надо было и смотреть на Феникс, чтобы узнать, какого цвета сейчас у нее лицо.
 – Теперь Феникс не может оставаться одна. Я был с ней прошлой ночью.
 После некоторой паузы, пытаясь скрыть неловкость, Дасти спросил:
 – Тот парень, который напал на Феникс, везде раскладывает бутылки из-под кока-колы?
 Джуниор схватилась за ухо Романа. Он поморщился:
 – Да нет, очки с толстыми линзами. Он оставляет их так, чтобы их можно было обнаружить. Рядом с тем местом, где он набросился на Феникс. На нем была другая пара очков, когда он схватил Евангелину. Мы займемся этим позже, Даст. А как насчет кофе?
 – А где сейчас Насти?
 – Все еще с хозяйкой квартиры Феникс. Развлекает ее.
 – Да…
 – Это не обычная квартирная хозяйка. Она одна из этих холодных, но сексуальных штучек. В ней таится многое, и я не думаю, что Насти этого не заметил.
 – Роман!
 Он улыбнулся Феникс, пытаясь ее успокоить:
 – Шучу. Насти побудет там какое-то время. Когда я не смогу быть всю ночь с Феникс, останется он.
 – Удобно, – заметил Дасти.
 Роман на секунду замолчал, расстегивая свою джинсовую куртку, чтобы туда смогла забраться Джуниор.
 – Насти будет спать на диване.
 – А где же ты будешь спать?
 – Не твое собачье дело!
 – Не при ребенке, – сказал Дасти, понижая голос, – на сей раз мне кажется, это мое дело, если дело касается твоих любовных похождений.
 Роман в раздражении покачал головой:
 – Ты перегибаешь палку, дружище. Я и так пытаюсь забыть то, что ты тут сказал в присутствии Феникс.
 – О да, – воскликнула Феникс.
 Джуниор была уже полностью у Романа под курткой, и од застегнул молнию. Когда они были вместе, ей нравилось так близко находиться к нему. Он крепко обнял ее. Ей это нравилось с самого дня рождения.
 – Мистер Миллер, – серьезно произнесла Феникс, – если бы у меня было хоть какое-то представление о том, в чем здесь дело, я бы… Если Роман отец Джуниор. Тогда я бы…
 – Что бы ты тогда сделала? – спросил Роман с притворной угрозой.
 – Вам не нужно волноваться, что будет еще один ребенок, – она имела в виду Джуниор, – Роман очень ответственный.
 Он не мог поверить в то, что она это сказала.
 Дасти начал отступать к двери в прихожую.
 Он не произнес ни слова, пока не оказался в дверях. Затем он смог произнести только «ответственный». Он сказал это еле слышно и исчез.
 – Он такой милый, – сказала Феникс, переплетая пальцы, – прекрасно чувствует ситуацию.
 Кому-нибудь все это показалось бы забавным. Но не Роману.
 – Дасти самый лучший из всех. – В конце концов теперь было понятно – после долгой лжи он таки признался, что он отец Джуниор.
 В это мгновение ему показалось, что кровь застыла у него в жилах.
 – Давай, детка, – обратился он к своей маленькой девочке, – давай сядем и обнимемся. – Она была его маленькой девочкой. Возможно, он не был ее отцом по крови и даже юридически, но она была его, и он был ее.
 Скрестив ноги в кресле, он поцеловал глазки Джуниор, ее носик, погладил ее по подбородку, подул ей в ушки, пока она не пикнула и не поцеловала его в губы своим детским влажным ротиком. Роман закрыл глаза и продолжал держать ее на руках. Он вдыхал в себя запах детской присыпки и чистой одежды и… просто сладкого, сладкого ребенка.
 – Па, па. – Она напрягла ножки и подпрыгнула и ударила ладошками по его щекам. – Ах!
 Феникс рассмеялась:
 – «Ах»? Это она сказала?
 – Любимейшее из новых словечек.
 Уже работая на публику, Джуниор с величайшим удовольствием повторила «ах».
 – Я люблю тебя, – сказал ей Роман, с усилием сдерживаясь, чтобы не обнять ее еще крепче, – ты самый лучший ребенок. Самый лучший. – Что бы ни произошло, он сделает все возможное, чтобы она никогда не столкнулась с той мрачной и жестокой жизнью, которая выпала на долю ее матери.
 – Какая была ее мать?
 Он с трудом вернулся к действительности. Он не заметил, как Феникс прилегла на желтый ковер. Оперевшись о руку, она с серьезным лицом наблюдала за ним.
 – Ее мать… – сказал Роман, едва не забыв вздохнуть, – ее мать была прекрасной женщиной. Она была смелой и совсем не думала о себе. Ее последняя мысль была о дочери.
 Глаза Феникс заблестели. Она прищурилась:
 – Почему ты на ней не женился?
 Разве не предупреждал его святой отец никогда не лгать? Теперь надо как-то выкручиваться.
 – Она не хотела выходить за меня замуж, – сказал он, чувствуя облегчение оттого, что на сей раз говорит правду.
 Дасти с шумом распахнул дверь и снова оказался в комнате – но без кофе.
 – Тебя кто-то к телефону, Роман. На кухне. Что-то важное.
 Он снова испытал чувство благодарности. Возможно, ему так не повезет с ее следующим вопросом.
 – Иду, – сказал он, поднимаясь. Он вытащил Джуниор из-под куртки и протянул ее Феникс:
 – Не могла бы ты подержать ее несколько минут?
 – Она не идет к незнакомым, – заметил Дасти.
 Засунув все пальцы в рот, Джуниор молча переправилась на руки Феникс. Роман вслед за Дасти вышел из комнаты.
 В прихожей Дасти на секунду остановился, чтобы послушать, не плачет ли ребенок.
 Из гостиной не слышно было никакого рева.
 Роман молча указал по направлению к кухне и направился туда.
 Как только дверь за ними закрылась, Дасти повернулся к Роману:
 – Какого хрена ты связался с этой девчонкой?
 – Она не девчонка. Ей тридцать лет. И это мое дело – чем я с ней занимаюсь.
 – К черту все это. Мы здесь из-за тебя. Мы здесь потому, что ты не успокоишься, пока не выяснишь, кто убил Эйп-рил. Ты ведь должен отомстить.
 – Я должен сделать это для Джуниор, – выдавил из себя Роман, – и для Эйприл. Теперь оставим это. Не говори ничего плохого в присутствии Феникс, пока я не дам добро.
 – Добро? – Дасти достал пачку «Кэмел» и распечатал ее. – Сначала эта девица – представительница вражеского лагеря, через минуту ты с ней спелся.
 – Она не будет врагом тому, с кем спит.
 – А! – Дасти закурил и сквозь дым взглянул на Романа. – Ты признаешься, что спишь с ней?
 – Заткнись, дружище. Эта маленькая леди уже очаровательно охарактеризовала мою ответственность.
 Дасти начал изучать свои ногти.
 – Рад, что ты все еще не забываешь брать с собой презервативы.
 – Не остроумно. Она особенная. Или я хочу, чтобы она такой была.
 Дасти выдохнул через ноздри сигаретный дым:
 – Мне она нравится.
 Роман удивленно поднял брови:
 – Не думал, что тебе еще нравятся женщины.
 – Женщины – нет. Но какая-нибудь одна женщина – возможно. Для тебя это имеет значение, да?
 – Да.
 – Я знал это. Я это почувствовал. Я еще не совсем забыл некоторые признаки. Ты любишь ее.
 Роман не готов был говорить об этом. Возможно, он никогда не будет готов.
 – Я ничего не говорил о любви.
 – Ничего не говорил. Ты не любишь ее? Роман немного подумал:
 – Не знаю. Но я надеюсь…
 Дасти вытащил еще одну сигарету:
 – А что если… Если она окажется врагом? Что тогда?
 – Она не враг.
 – Ты не ответил на вопрос.
 Роман посмотрел на него остановившимися глазами:
 – Если она окажется врагом, это не создаст нам проблем. Я в этом уверен.
 Дасти кивнул.
 – К черту! – Роман выхватил у него сигарету. – Что ты делаешь?
 – Это все нервы.
 – Ты обещал мне, что не будешь. По крайней мере когда рядом Джуниор.
 – Я и не курю, когда я с ней. А ты, кстати, мне не отец. И вообще ничей не отец.
 – Как и ты, черт бы тебя побрал.
 Дасти забрал обратно сигарету, подошел к раковине и демонстративно затушил ее.
 – Я решил стать для нее почти отцом, но ведь и ты тоже этого хочешь, да?
 Пристыженный, Роман пробормотал:
 – О'кей. Я не должен был этого говорить.
 – Мы квиты. Ты самый лучший отец, какой только может быть у Джуниор. И она счастливый ребенок. И теперь можем ли мы наконец выбраться из этой проклятой дыры?
 С Феникс или без нее, я хочу, чтобы этот ребенок был как можно дальше от Паст-Пик.
 – Я тоже этого очень хочу. – Но Бог свидетель, он хочет быть и с Феникс. – Я снова там был и просмотрел еще кое-какие папки.
 – И?
 – Ничего. Да и не должно было быть. Это бесполезно. Все это напоминает почту клуба для мальчиков и девочек.
 – Очень жаль, – сказал Дасти.
 Роман взял чайник с холодным кофе и поставил его в микроволновую печь и вспомнил, зачем Дасти позвал его сюда.
 – Я не слышал никакого звонка.
 – Его и не было.
 – Ты сказал… Дасти, если Феникс спросит, ты лучше придумай что-нибудь о телефоне, который звонит только на кухне, чтобы не разбудить Джуниор.
 – Спасибо, – ухмыльнулся Дасти. – Именно так я и скажу ей.
 Зазвонил телефон.
 – Нам в помощь, – сказал Дасти и снял трубку. – Да? – Он немного послушал, затем передал трубку Роману.
 – Только что получил для тебя известие из Сиэтла, – сказал Насти. – Подумал, тебе следует знать о том, что графиня ищет тебя. Звучит просто трагично.
 – Она хочет, чтобы я вернулся в клуб?
 – Завязать контакты. Это все, что она сказала.
 – О'кей. Какие-нибудь известия о Евангелине? Насти понизил голос:
 – Никаких. Но Роза спокойна. По-моему, игра на пианино ее расслабляет.
 – Хорошо. – Взгляд Романа стал менее напряженным. – Что ты делаешь?
 – Слушаю. Ей это нравится. Играет прекрасно. Ты знаешь ораторию Пачебелла?
 Роман с шумом выдохнул:
 – Да, знаю. Спасибо за звонок. Я позвоню тебе.
 – Ты знаешь что? – спросил Дасти, когда Роман нажал на отбой.
 – Ораторию, – ответил Роман, – Пачебелла. Это музыкальное произведение. Моей матери оно очень нравилось.
 – Гм.
 Роман не стал больше ничего объяснять, а набрал номер личного телефона Ванессы в клубе. После одного гудка она ответила:
 – Да.
 – Это Роман.
 – Где ты?
 – В телефонной будке в Сиэтле. – Этот номер невозможно было определить.
 – Мы выяснили нечто неприятное.
 – Мы? Ты и Джеффри?
 – Вилли Вилбертон позвонил из Лондона. Ты знаешь, какие у него связи. Кто-то кое о чем проговорился. Возможно, нам придется предпринять некоторые шаги для самозащиты.
 – Защищаться от чего?
 – От твоей подружки, Феникс.
 Он покрылся холодным потом:
 – Моей подружки?
 – Мы всегда проявляем большой интерес к личной жизни тех, кто с нами связан, дорогой. Я знаю, что ты с ней спишь.
 Он не отрываясь смотрел прямо перед собой.
 – Я бы многое дал, чтобы узнать, как тебе стало об этом известно. Но это не значит, что я все отрицаю. В этой леди кое-что есть, а я не из тех, кто упускает лакомый кусочек.
 – Я совсем не обвиняю тебя, дорогой. И ты, возможно, мог и не знать, что она опасна.
 Роман вцепился в руку Дасти:
 – Как Феникс может быть опасна?
 – Я не могу говорить об этом по телефону. Вилли сейчас в Италии с одним из избранных клиентов. Я могу даже сказать с кем. Это священник, Честер Дюпре. С одним из наших лучших клиентов, – кстати, он не имеет никакого отношения к этому делу. На одной из вечеринок о ней было сказано нечто пугающее. И я именно это слово – пугающее – и хотела сказать, дорогой.
 – Я приеду, как только смогу.
 – Мы не можем во всем этом пачкаться. Ты меня понимаешь, дорогой? – Она даже и представить себе не могла, как «дорогой» был сейчас растерян.
 – Конечно понимаю. Если ли у тебя какие-нибудь мысли о том, что нам следует предпринять?
 – Сначала мы должны увериться в том, что опасность действительно существует, ведь это могут быть только слухи. Хотя я и не могу себе представить, как такие слухи могут быть связаны с массажисткой, если она всего лишь массажистка.
 – Что?
 – Я бы лучше с тобой встретилась. Единственное, что могу сказать, – если сказанное Вилли правда, нам потребуется кое-что из твоих профессиональных навыков.
 В волнении он облизал губы:
 – Такие как?
 – Мы подумаем позже, но, видимо, подобное ты делал уже много раз. Сначала мы, конечно, все хорошенько обдумаем. Затем, когда решим, ты начнешь действовать. Я знаю, что люди, подобные тебе, очень хороши в организации – как бы это сказать? – перегруппировок. Да?
 Полное молчание.
 Графиня фон Лейден намекает, что, возможно, она и Джеффри попросят Романа убить Феникс.
 Он встретился с озабоченным взглядом Дасти и еще крепче сжал его руку.
 – Роман! Роман, ты еще здесь, дорогой?
 – Здесь и готов все выполнить, Ванесса. Поговорим, как только увидимся. – Он снова посмотрел на Дасти и внезапно осознал то, что он едва не упустил из виду. – Майлс, – сказал он, – об этом тебе сказал Майлс?
 – Да. Он услышал об этом в Риме.
 – Но ты не называла его Майлсом.
 Перед тем, как рассмеяться, она немного поколебалась.
 – О, извини. Иногда я забываю. Майлс Вильям Вилбертон. Достопочтенный. Для близких людей он просто Вилли.
 Стоя в дверях, он довольно долго наблюдал за ней.
 Вытянувшись на боку, спиной к двери, она почти что спала, но все-таки продолжала играть с Джуниор. Солнечный свет пробивался через занавески и ласкал женщину и ребенка. Волосы Феникс горели, волосы же Джуниор отливали бледным золотом.
 Ребенок вытащил игрушечную змею из коробки с игрушками и играл с ней, положив головку на руку Феникс.
 – Ш-ш, – прошептала Феникс.
 Джуниор повторила за ней:
 – Ш-ш. – Она дотянулась длинным черным языком змеи до лица Феникс, оттащила змею назад и затем еще крепче прижала ее к себе. – Ах!
 – Разве ты не дашь мне эту змею? – спросила Феникс. Джуниор многозначительно посмотрела в глаза Феникс.
 – О, ты ведь дашь, да?
 Тут же змея снова молниеносно оказалась у ее лица.
 Роман увидел, что Дасти выходит из кухни, и жестом показал ему, чтобы тот не прерывал игру. Скорчив мину, Дасти ретировался. Джуниор кружилась вокруг Феникс. Пухленькой ручкой она дотянулась до рыжей пряди и стала ее гладить.
 Романа охватили чувства, которые нельзя было назвать неприятными. Одно ночное задание пошло не по плану, и вся его жизнь изменилась. До этого он был сам по себе – не считая неписанного закона, по которому он был ответствен за любого другого члена своей команды, – после этой ночи он уже таким никогда не будет. Да он и не хотел таким быть. «Скажи Вилли».
 Черт, он бы «сказал» Вилли. Может быть, убил бы его. Отдать ему прелестную, невинную маленькую девочку – если она даже и нужна ему, что почти невероятно. Ужасно было даже думать о том, чтобы отдать Джуниор Вилбертону.
 Нет, все, что он хочет и будет делать, должно быть направлено на то, чтобы как можно лучше заботиться о ребенке Эйприл Кларк.
 – О, ты такая замечательная, детка, – произнесла Феникс, – если у меня когда-нибудь будет ребенок, я хочу, чтобы он был похож на тебя.
 Джуниор нашла это забавным.
 Роман понял, что ему следует поглубже вздохнуть. Детям нужны и мать, и отец, которые бы заботились о них. По себе он знал, что это такое, когда их нет.
 Но едва ли Феникс относится к женщинам-матерям. Ведь так?
 – Такая мяконькая, – еле слышно произнесла Феникс, – ты не хочешь спать, детка?
 Джуниор наградила ее одним из своих детских поцелуев, которые всегда так умиляли Романа.
 Феникс хихикнула и перевернулась на спину, увлекая за собой и Джуниор. Джуниор вела себя так же, как и с Романом, когда он с ней играл: она вытянулась на груди у Феникс, уткнувшись лобиком в ее подбородок и посасывая при этом свой большой палец.
 Нежный ребенок, зеленая змея и прелестная женщина. Феникс обняла Джуниор и щекой прижалась к ее головке.
 На цыпочках Роман вошел в комнату и сел рядом с ними. Зеленые глаза Феникс сияли, и она улыбалась. Он вытянулся во весь рост, положив одну руку под голову, а второй обняв женщину и ребенка.
 – Ш-ш, – прошептала Феникс, – она заснула.
 Роман поцеловал ее в лоб:
 – Иногда кажется, что время остановилось.
 Без сомнения, сейчас у нее в глазах стояли слезы.
 – И сейчас? Мне этого очень хочется.
 – И мне, – он вздохнул. – Нам уже пора подумать о нашем будущем, ведь правда?
 – Ты думаешь?
 Он посмотрел на Джуниор:
 – Я не сделаю ничего, что оказалось бы плохо для нее.
 – И не связался бы с плохой женщиной?
 – А ты плохая женщина?
 – Тебе судить. – Так же как ее доброта отражалась на ее лице, в ясных глазах и дрожащих губах – так же верно было и то, что у него была репутация человека, прекрасно разбирающегося в людях.
 – Ты самая лучшая, детка. Я никогда не забуду последнюю ночь.
 – Не в присутствии ребенка, – пробормотала она. – Это было каким-то нереальным, да?
 Роман нахмурился:
 – Мне это показалось достаточно реальным.
 – Но это было… Одной из верениц подобных ночей? В силу определенных обстоятельств? Случайность? Необходимость?
 Он погладил ее бедра:
 – Может быть, всего понемножку. Но что касается меня, первое слово, которое в связи с этим пришло мне в голову, – желание. Я желал тебя, Феникс. Я страстно желал тебя. И страстно желаю сейчас.
 Она дотронулась до его ноги, затем рука скользнула туда, где находилось очевидное доказательство того, что он говорит правду. Она перестала улыбаться.
 – Я тоже желаю тебя, Роман. Я поздно начала и, очевидно, много потеряла. Я надеюсь это наверстать. Истинное желание… это интересно.
 Он подавил смешок:
 – Интересно? Думаю, интересен способ описать его. Сейчас мне необходимо вернуться в клуб. Я хочу отвезти тебя к Насти. Он позаботится о тебе, пока я не вернусь.
 – Я же не ребенок, Роман.
 – А кто сказал, что ты ребенок?
 – Ты мне говоришь, что делать. Говоришь, где мне находиться. Мне не нравится…
 – Меня не волнует, что тебе это не нравится. – Не подумав, огрызнулся он. Ее застывший взгляд привел его в себя. – Прости. Конечно, меня это волнует. Дело в том, что ты в опасности. Тот парень сказал, что вернется.
 – Меня больше беспокоит Евангелина.
 – Конечно. Но мое дело сейчас – беспокоиться и о тебе.
 – Кто поручил тебе это дело?
 – Я сам, – коротко ответил он. – Меня волнует все, что касается тебя. То, что произошло с нами, имеет для меня значение.
 Она подняла подбородок:
 – Это имеет значение и для меня.
 – Ты не должна так говорить. Я не забыл, как много это должно было значить. И не думаю, что я такой уж толстокожий, что не оценил того, что ты подарила мне. Ты для меня не просто прекрасное тело, Феникс. И даже не просто женщина. Мы должны будем поговорить о том, что мы значим друг для друга. Но не сейчас. Будь добра, пожалуйста, сделай, как я прошу.
 Она поудобнее положила головку Джуниор и отвела взгляд от него.
 – Пожалуйста! Я не могу заставить тебя, – он мог и сделал бы это, если бы захотел, – но я делаю только то, что для тебя сейчас лучше. Именно теперь ты нуждаешься в моей помощи.
 – Да, знаю, – спокойно ответила она, – я, возможно, пожалею об этом, но боюсь, мне будет трудно перестать нуждаться в тебе.
 Ей следует реально смотреть на вещи. Если она не начнет этого делать – он когда-либо еще раз переменится.
 – Мы поговорим, когда я вернусь из клуба?
 – Почему ты должен туда идти?
 «Чтобы мне сказали о причине, по которой, возможно, я должен буду убить тебя».
 – Графиня хочет меня увидеть.
 – И ей достаточно только щелкнуть пальцами, чтобы ты сразу же туда побежал?
 – Что-то вроде этого.
 Феникс снова посмотрела на него и слабо улыбнулась:
 – О, дорогой. Мои слова звучат так, будто я ревную, да? Он улыбнулся в ответ. Ее рука, покоившаяся на его плоти, слегка дрогнула.
 – Возможно, мне хотелось бы думать, что ты ревнуешь. – Он положил свою руку поверх ее руки и с силой надавил. – Так очень приятно. Это ты можешь делать в любое время, когда тебе этого захочется.
 – Это шокирует.
 – Ты быстро научишься и привыкнешь.
 – У меня просто неотразимый учитель.
 Их беседу резко прервал телефонный звонок.
 Он пробормотал:
 – Проклятие, – и немного подождал, снимет ли Дасти трубку на кухне.
 Прошла буквально секунда, и прогремел голос:
 – Тебя, Роман, – Насти.
 Роман поднялся и лицом к лицу столкнулся с Дасти, который быстро наклонился и поднял Джуниор с рук Феникс.
 – Я поговорю с ним на кухне, – сказал Роман.
 – Он повесил трубку.
 Роман подавил в себе раздражение.
 – Я перезвоню ему. Он все еще в «Белла Розе»?
 – Б доме блондинки? Да. Он сказал, чтобы вы с Феникс ехали туда.
 – Что случилось? – спросила Феникс, вытаскивая затекшую ногу. – Что-нибудь о Евангелине?
 – Да, он произнес это имя. Думаю, они нашли ее.




 Глава 20


 Тихое журчание голосов на кухне Розы вдруг перешло в громкий рокот.
 Феникс расправила плечи и вошла на кухню. Резкий запах крепкого ликера ударил ей в нос.
 Там были только Морт и Зельда, которые с красными от гнева лицами кричали друг на друга на своем родном немецком языке.
 – Небольшая семейная размолвка, – успокаивающим тоном сказал Роман. – Как поговаривал мой отец: когда вино входит в голову, разум ее покидает. Похоже, они полностью во власти бурбона.
 Морт взглянул на Романа:
 – Полагаю, вы, старые друзья, никогда не ссоритесь? – Он попытался встать на пятки и был вынужден сделать шаг назад, чтобы не упасть. – Лен думает, что не очень-то естественно брату и сестре быть такими уж хорошими друзьями.
 Феникс охватило нечто вроде смущения.
 – Не слушайте его, – сказала Зельда, подойдя к Феникс, чтобы обнять ее. – Он свинья. Свинья. Его просто нет. Их всех тут нет. И меня тоже. Разница лишь в том, что я действительно ищу. Как и Нелли когда-то. Веб должен вернуться, бедняга.
 – Что-то не так? – спросил Роман.
 Феникс почувствовала, что, сам того не заметив, он вызвал недовольство Зельды, в темных глазах которой промелькнуло какое-то нехорошее выражение.
 – Все мужчины одинаковы. Им нельзя доверять. И ты, Феникс, не должна доверять ему тоже. Спи с ним, но не доверяй ему.
 Роман рассмеялся.
 Зельда показала пальцем на Романа:
 – Ты, я думала, не похож на других. Но, оказывается, ты такой же. Тебе интересна только одна или… две вещи на свете: трахаться и напиваться.
 – Зельда, – воскликнула Феникс, встряхнув ее за плечи. – Что с тобой?
 – Теперь вы видите, с чем мне приходится мириться, – сказал Морт. – А все из-за того, что мы с Леном замерзли и нам необходимо было согреться.
 – Налакались, – сказала Зельда. – Они сидели у дорога и пили. Затем в таком состоянии они приехали сюда.
 – Они не в себе. – Феникс быстро обратилась к Роману: – Так и должно быть. Они бы никогда. Зельда, где Роза?
 – Играет на рояле.
 – Но…
 – Где рояль? – мрачно спросил Роман. – Вы его перекричали. Здесь все не в себе.
 Феникс вывела его из кухни и по коридору, оклеенному обоями с розовыми кустами, повела на звук белоснежного рояля Розы.
 Войдя в комнату, она сначала увидела не музицирующую хозяйку, а Евангелину.
 Феникс так резко остановилась, что Роман наступил ей на ноги. Она тихо вскрикнула от боли.
 – Извини, – сказал он, хотя в голосе его не звучало никакого извинения. – Тебе не нужно было так резко тормозить.
 Пытаясь сдержать слезы, она протянула руку Евагелине:
 – Ты… ты в порядке, Евангелина, ты вернулась, и ты в порядке.
 Музыка все лилась и лилась.
 Евангелина, чьи тонкие каштановые волосы мягко ниспадали на плечи, сидела на одной из чудесных, украшенных цветами кушеток Розы.
 – Вы бы не говорили, что вы в порядке, выстрадай вы столько, сколько я, – сказала она Феникс. – Не будь я начеку, меня бы здесь вообще не было.
 Феникс взглянула на Розу, которая сидела за роялем как будто ничего и не произошло. Насти стоял рядом с ней, не поднимая ни на кого глаз.
 Лен, глупо улыбаясь, с обожанием смотрел на Феникс.
 – Евангелина всего лишь раздражена, Феникс. – Нелли откинулась на кушетку. – Не принимай к сердцу ничего из того, что она говорит.
 – Шок, – произнес Роман. – Она рассержена и шокирована.
 – Вы не знаете, кто я, – заявила Евангелина. – Никто из вас. Для вас я просто-напросто никчемное существо, живущее милостынею.
 Музыка резко оборвалась.
 – Нет, Евангелина, – быстро и с уверенностью сказала Роза. – Что заставило тебя говорить подобное? Почему? Я не могу обойтись без тебя.
 – Тогда прекрати играть на этом чертовом рояле.
 – О! – Роза поднялась на ноги. – Ты же знаешь, ты не должна ругаться.
 – Существует такое множество вещей, которых я никогда не делала, что я могу прямо сейчас начать их делать. Жизнь так переменчива. Сегодня здесь, завтра там. Вот что мы собой представляем. Carpe diem [2] . Ты знаешь, что это значит, Роза?
 Роза, в беспокойстве, слегка нахмурилась.
 – Хватай сегодняшний день, – провозгласила Евангелина. – Пользуйся им, пока можешь. Суши сено, куй железо, пока горячо. Не позволяй никому себе мешать.
 – Не слишком-то красиво звучит, – сказал Лен и икнул.
 – Заткнись, Лен Келли, – сказала Евангелина. – Ты пьяница. Согревался, пока искал меня. Но не из-за холода. И убирайся вместе со своим обтянутым кожей скелетом.
 – Евангелина! – Роза с размаху села на стул у рояля. Насти слегка помассировал ей плечи, и постепенно ее холодные глаза потеплели.
 – Меня похитили, – сказала Евангелина, зардевшись. – Часы. Многие часы возил меня этот сумасшедший.
 Роман вцепился в локоть Розы, а затем сел рядом с Евангелиной:
 – Он снял свою маску?
 – Да.
 Феникс подняла руки ко рту.
 – Как он выглядит? – спросил Роман.
 Евангелина вся напряглась.
 – Как ты, Евангелина? – спросила Феникс, сильно волнуясь. – Как ты себя чувствуешь? Этот сумасшедший что-нибудь с тобой сделал? Он – тронул тебя? Он с тобой  это сделал?
 Роза разрыдалась.
 – Сделал, да, дорогая? – Нелли подняла тяжелую прядь волос Евангелины. – Тебя отвезти к врачу? Или позвать его сюда?
 – Именно это мы и сделаем, – быстро сказала Роза. – Мы пошлем за доктором Перси. Он сразу же придет.
 – Мне не нужен доктор Перси. Мне нужно только немного любви и сострадания. И капельку внимания.
 – Евангелина, – произнесла Феникс, чувствуя себя виноватой. – Я не собираюсь притворяться. Я очень боялась сообщения, что тебя нашли мертвой, и…
 – Прекрати! – Роза закрыла лицо руками.
 – Возьми себя в руки, Роза, – резко сказала Евангелина. – Ты ведешь себя как ребенок.
 – Я боялась, что ты мертва, – продолжала Феникс. – Этого же боялся и Роман. Мы все в состоянии шока. Объясни пожалуйста, что произошло?
 Евангелина взглянула на Феникс так, будто хотела разглядеть ее изнутри:
 – Вы должны очень захотеть узнать это.
 Феникс прижала руку к груди:
 – Я очень хочу это знать.
 – Это произошло по твоей вине. Он угрожал всем нам, но это именно ты привела его сюда.
 Страшная слабость охватила Феникс.
 – Часы в машине и неизвестность, выживу ли я или умру. Carpe diem. Больше никогда не буду откладывать на завтра то, что могу сделать сегодня.
 Феникс покачала головой.
 – Это просто пословица, – хмыкнул Лен. – Застывшая фраза.
 – Тебе следовало бы заткнуться, – поджав губы, сказала Нелли.
 – Собирался разделаться, – произнесла Евангелина, освобождая свои волосы из пальцев Нелли. – Он собирается разделаться со всеми нами, но на закуску он оставит Феникс. Вот это он сказал. Мы еще пожалеем обо всем, но больше всех пожалеет она. Он сказал это тоже. Он повторял это снова и снова. Он сказал, что собирается заставить вас пожалеть о том, что вы появились на этот свет. Он говорил такие ужасные вещи, что я просто не хочу их повторять.
 – И не повторяй, – спокойно сказал Роман. – Насти, я думаю, наступило время обратиться в полицию.
 – Не могу не согласиться с тобой.
 – Подождите, я еще не закончила, – взорвалась Евангелина. – И я скажу все, что хочу сказать. Если бы ему не пришлось пойти в туалет, он, возможно, сделал бы кое-что из того, о чем он мне говорил. Он направился на газозаправочную станцию и связал мне руки. – Она протянула руки, чтобы показать красные отметины. – Я подождала, пока он войдет внутрь, а затем мне удалось развязать узел. Я побежала, и мне удалось остановить грузовик. Вы можете себе это представить? Евангелина Джоунз ловит грузовик, как какой-то бродяга?
 Все молчали.
 Евангелина вытерла глаза носовым платком, затем бросила его Феникс:
 – Он собирается развлечься с тобой. Именно это он все время повторял. Он собирается заставить тебя раздеться и ползать перед ним на коленях…
 – Хватит, – прервал ее Роман. – Нелли, почему ты не отведешь Евангелину в ее комнату?
 – Он собирается заставить тебя делать то, что он пожелает, затем связать тебя…
 – Успокойся!
 Евангелина открыла было рот, но передумала. Краска залила ей лицо.
 – Извини, – сказал Роман. – Ты вне себя. Насти, ты не налил бы леди немного бренди?
 – Я не притрагиваюсь к крепким напиткам, – почти прошептала Евангелина. – Я уже успокоилась. Этот… эта тварь. У него довольно-таки приятная внешность. Среднего роста. Темноволосый. Худой. Кареглазый. И эти ужасные очки.
 – Упоминал ли он снова о бумагах? – спросил Насти. Казалось, Евангелина растерялась:
 – Бумаги?
 – Те, которые он просил у Розы.
 Роза быстро ответила:
 – Меня не спрашивали ни о каких бумагах.
 – Нет, – сказала Евангелина. – Не было разговора ни о каких бумагах.
 – Но ты говорила…
 Роман движением головы остановил Феникс.
 – Вот это мне удалось взять, – сказала Евангелина, доставая из кармана пышной юбки коричневый пакет, – он все время смотрел на него и говорил о Феникс.
 Она протянула пакет Роману.
 – Теперь уже отпечатков пальцев не обнаружить, – сказал он, раскладывая содержимое пакета на коленях. – Ты открывала пакет, Евангелина?
 – Да, конечно. Водитель грузовика не знал, что с ними делать.
 – Водитель грузовика это тоже трогал?
 – Да, и его сменщик.
 – Прекрасно, – сказал Роман, бросая многозначительный взгляд на Насти. – Пожалуйста, не могли бы вы позвонить в полицию, мисс Смодерс?
 – Но…
 – Мы должны немедленно позвонить в полицию.
 Она встала и молча вышла из комнаты.
 Роман какое-то время пристально смотрел на три фотографии, а затем передал их Феникс.
 Два снимка Феникс в гостиной ее квартиры. На одном она у окна, берет вазу. На другом – сидит, откинувшись, на диване.
 На третьей фотографии Феникс и Роман в гостинице в Гиллсан-Виллидж. Феникс дотронулась до снимка:
 – Мы видели вспышку.
 – Да. – Роман взглянул на две другие фотографии – эти были сняты с помощью телеобъектива откуда-то снаружи. Откуда-то сверху.
 – Должно быть, с лестницы. – Феникс, не отрываясь, смотрела на фотографии. – До того… До того, как мне позвонил мой друг.
 – И до того, как ты вышла. Около пятнадцати или двадцати минут?
 – Думаю, да.
 Кроме снимков, в пакете были очки с толстыми стеклами и маленькая коричневая бутылочка с таблетками. Роман отложил очки и открыл бутылочку.
 – Шлифованное стекло, – заявила Евангелина. – Я знаю, потому что все рассмотрела.
 Роман взглянул сам и кивнул:
 – Маленькие кусочки. Я не нахожу связи.
 – Он сказал, что Феникс найдет, а если нет, он напомнит ей – когда будет резать ее.




 Глава 21


 Насти крепко сжал плечо Феникс, когда они вошли в «Поворот». Все это он проделал молча, слышен был только звук от перекатываемой у него во рту жвачки.
 Стоя в центре зала, она взяла его за руку:
 – Я навещаю друзей, о'кей? Ты не должен так стоять около меня.
 Он ничего не ответил. Накануне вечером Роман не вернулся из клуба, и, из-за нависшей над ними угрозы, Насти спал на диване у Феникс. Она долго слушала звук его жвачки, а в это время Мел, верный друг, ушел с ее коленей, – очевидно, он предпочел спать на животе у Насти.
 – Послушай, я тебе очень благодарна. Ты так заботишься обо мне. Но сейчас день, и я среди друзей. Со мной будет все в порядке.
 – Да. С тобой будет все в порядке.
 Как может такой великолепный мужчина быть настолько непробиваемым?
 – Почему ты должен быть со мной сейчас?
 – Приказ Романа.
 Она пристально взглянула на него:
 – Он же не твой начальник, не правда ли?
 – Сделай свои дела и вернемся туда, где ты должна быть.
 – Должна быть? – Иногда надо суметь настоять на своем. – Извини. – И она пересекла зал и села за столиком в самом дальнем углу.
 Зельда вышла из бара в зал, в руках у нее была тряпка и банка с чистящей пастой.
 – Мне так стыдно, – запричитала она, увидев Феникс. – Какой позор! И это от людей, которых ты достаточно хорошо знаешь!
 – Забудьте об этом, – с усмешкой сказала ей Феникс. – Это даже приятно, когда тебя окружают люди, умеющие сильно чувствовать. – Она кивнула в сторону Насти.
 Зельда взглянула на молчаливого посетителя:
 – Доброе утро, мистер Насти. Принести вам кофе?
 – Нет, спасибо.
 – Как пожелаете. – Зельда пожала плечами. – Морт себя не очень-то хорошо чувствует. Будь он здесь, он бы извинился перед вами за вчерашнее.
 – Забудем об этом.
 – Я вам принесу все, что вы хотите. Через час будет наплыв посетителей. А пока я полностью в вашем распоряжении.
 Феникс не была голодна, но все-таки сказала:
 – Пышку и кофе, пожалуйста.
 – Вы собираетесь побыть здесь и помочь нам?
 – Нет, – сказал Насти, опередив Феникс и заставив Зельду застыть с открытым от удивления ртом. – Феникс сегодня вечером занята. Она пришла сюда только поприветствовать всех.
 Феникс решилась:
 – Извините меня, пожалуйста. Я должна сходить в туалет.
 – Ты уже ходила перед самым выходом.
 – Я должна снова пойти!
 – Лучше бы ты сначала выпила кофе.
 Он ей не верил. Феникс подняла глаза на Зельду, которая усмехнулась и стала наливать кофе – две чашки. Вторую чашку она пододвинула Насти, затем, взяв щипчики для сахара, положила две пышки на тарелку и поставила ее между Насти и Феникс и, резко отведя руку, с размаху чуть не попала себе в глаз.
 – Я собиралась позвать Розу и передать с ней вам записку. Из-за нытья Морта я обо всем забыла. Кто-то приходил и спрашивал вас.
 Рука Насти мгновенно скользнула за пазуху. Он быстро осмотрелся.
 – Какая-то женщина, – продолжала Зельда. – Рано утром.
 – Расслабься, – сказала Насти Феникс, которую раздражало это постоянное ожидание опасности. – Кроме нас, здесь вообще никого нет.
 К счастью, Зельда сделала вид, что ничего не замечает, и продолжала:
 – Очень красивая женщина. Высокая, темноволосая. Выглядела очень таинственно.
 Феникс нахмурилась:
 – Иностранка? Черные прямые волосы? Не сказала ли она, что ее зовут графиня фон Лейден?
 – Нет, этого она не говорила.
 – Тогда я ее не знаю.
 – Она знает вас, – сказала Зельда, перегнувшись через стойку. – Я бы дала ей ваш: адрес, но раз дело приняло такой оборот… – Она развела руками.
 – Не давайте никому адрес Феникс, – ровным голосом произнес Насти, – понятно?
 – Я же сказала, что не дала ее адреса, разве не так? – Зельда выпрямилась, и стала видна вся ее высокая фигура. Грубость здесь не приветствовалась.
 Насти выпил кофе и стал пристально разглядывать чашку.
 – Эта леди не пожелала назвать свое имя. Она сказала, что вы поймете, кто она. Ей нужно повидаться с вами. Она одета в восточном стиле. Черное с золотом.
 – Илона, – выдохнула Феникс, внезапно заволновавшись. Она соскользнула со стула: – Я должна идти в клуб.
 – Нет, – сказал Насти. – Ты слышала, что сказал Роман. Ты не должна даже приближаться к этому месту. У тебя есть причина, по которой можно не идти на работу: ты упала.
 – Я должна повидать Илону.
 – Ты позвонишь и скажешь, что ты не можешь прийти. Ты не можешь.
 Она пойдет. Она пойдет сразу же, как ей удастся ускользнуть от Насти.
 Зельда извинилась и отправилась на кухню.
 Феникс надкусила пышку и стала думать, как ей сбежать.
 Насти достал пластик жвачки. Разворачивая ее, он наблюдал, как Феникс ест. Затем он взглянул на часы и постучал по стойке.
 – Мне нужно сходить в туалет, – сказала Феникс и показала ему свои липкие пальцы.
 – Нет.
 – Почему нет?
 – Нет.
 – Это смешно. Я пошла.
 – Я пойду с тобой.
 – Что случилось с тобой, Насти?
 – Туалет – это предлог, чтобы незаметно исчезнуть.
 Она улыбнулась:
 – Как бы мне это удалось сделать?
 Он взял ее за локоть и довел до дамской комнаты. Постучав, он широко распахнул дверь, и внутри они увидели раковину, туалет и высоко над ними окно.
 Феникс фыркнула.
 – Я был прав, – сказал ей Насти.
 – Ты полагаешь, что я могла бы забраться туда?
 – Да. Ты готова идти домой?
 Феникс не успела ответить. Зельда выбежала из кухни, указывая на окна в холле:
 – Пожар.
 Она бросилась к двери:
 – Позвоните пожарным из кухни, Феникс. Быстро. Скажите им, что это, возможно, бензин.
 Обернувшись, Феникс увидела языки пламени, охватившие блестящий фургон, припаркованный напротив. Она пронзительно вскрикнула и бросилась к телефону.
 – Черт возьми, – процедил Насти, устремляясь за Зельдой. – Моя машина.
 Когда Феникс выбежала из кафе, Нелли уже ждала ее в ближайшем переулке в заведенном пикапе. До Пикового Клуба они добрались хоть и окольными путями, но очень быстро. Нелли все это ужасно не нравилось, но она последовала инструкциям, которые, как она сказала, дала ей Зельда, и провела Феникс через главные ворота. Феникс приняли сразу же, как только она назвала свое имя.
 Что-то изменилось, но что – было еще не ясно.
 Роман изучал Джеффри, сидевшего за стеклянным столом Ванессы:
 – Она сказала, что хочет меня видеть. Срочно. Где она? Я не могу встретиться с ней с прошлого вечера.
 Джеффри рассматривал свои ногти.
 – Разве ты не должен был наблюдать за нашим другом, за Феникс?
 – Я не могу наблюдать за Феникс и разговаривать с Ванессой о Феникс в одно и то же время. Чем раньше кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит, тем быстрее я вернусь обратно.
 – Где она сейчас?
 – Спит, – солгал он. – Она поскользнулась на лестнице у своей квартиры. Очень сильно ушиблась. – Если Джеффри и Ванесса имели какое-то отношение к «падению» Феникс, лучше всего для Романа быть честным. Но он не думал, что это их рук дело, – это бы его весьма удивило.
 Джеффри отодвинул стул Ванессы и сказал:
 – Мы кое-чего ждем. Но вреда не будет, если я скажу тебе, что мы приняли важное решение. Мы хотим, чтобы ты полностью занимался клубом. Ты расширишь его. Этим же займутся Пьер и Майлс.
 Почему?
 – Звучит прекрасно. Я думал, что ты и Ванесса непреклонны в том, что избранными клиентами занимаетесь только вы сами.
 – Да, прежде. Но теперь мы с Ванессой договорились о некоторых изменениях. Я теперь здесь всем руковожу и предпочитаю, чтобы все мои партнеры несли равную ответственность. У тебя есть в связи с этим какие-нибудь проблемы?
 Ему ужасно хотелось узнать причины этой перестановки.
 – Совсем нет. Я сделаю все, что могу, для процветания нашего дела.
 Джеффри улыбнулся своей обычной звериной улыбкой:
 – Я знал, что могу на тебя положиться. Почему бы тебе не вернуться и снова не понаблюдать за нашей девочкой? Я хочу, чтобы ты был там. Звони нам регулярно, и мы сообщим тебе, когда нужно будет с нами встретиться. Идет? Роман с трудом подавил раздражение:
 – Конечно. Ты хоть немного представляешь, сколько времени все это будет тянуться?
 – Не очень-то. – Джеффри достал очки и водрузил их на нос, затем из внутреннего кармана пиджака извлек записную книжку в кожаном переплете и начал читать.
 «Могу идти. Больше не нужен».
 Роман вышел из офиса и закрыл за собой дверь. Вернуться обратно к Феникс было совсем не так уж плохо. Возможно, ему следует увезти отсюда прямо сейчас всех – Даста, Джуниор и Феникс.
 Феникс не пойдет. Если, конечно, он не скажет, что Эйприл мертва.
 Он бесцельно прогуливался по коридору, ведущему на нижние этажи.
 Если бы он решился сказать, что Эйприл мертва, пришлось бы точно определить, что именно говорить и в каком объеме.
 Черт, кого он обманывает? Она бы отказалась покинуть Паст-Пик, пока не была бы восстановлена справедливость.
 Он горько улыбнулся. Черт побери, он влюбился. После того как в течение всей своей жизни он никогда не позволял ни единой женщине приблизиться к себе настолько, что заставило бы его остаться с ней навсегда, сейчас он оказался совершенно беспомощен. Она заняла все его мысли, проникла в его сердце и забрала себе. Отчасти это произошло из-за ее внутренней силы. Знай она, что произошло с Эйприл, она бы никогда не ушла отсюда, не выяснив сначала, кто убийца.
 В комнате с тренажерами потело десятка два членов клуба. Пловцы методично имитировали движения в бассейне, – люди, которые хотели, чтобы их тела выглядели лучше. С отвращением Роман наблюдал за ними. Самоуверенные ничтожества с толстыми кошельками. Их пустота привлекла к себе еще большие ничтожества, самые худшие ничтожества в мире. Теперь он уже ни секунды не сомневался несмотря на все что он увидел и сделал: здесь было средоточие такого разрушительного зла, какое даже трудно себе представить.
 Тренеры кружили между членами клуба, шепотом поправляя их и подбадривая.
 Роман оглянулся – и увидел, как Феникс проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.
 – Запри ее, – произнесла Илона. – Запри и иди сюда. Быстро. – Быстрыми, резкими движениями она нервно поглаживала шею.
 Феникс заперла дверь и вздрогнула, когда кто-то стал поворачивать ручку, чтобы отпереть дверь.
 – Я занята, – сказала Илона властным тоном.
 – Это Роман. Впусти меня, пожалуйста.
 Феникс быстро покачала головой. У нее от волнения забилось сердце.
 – Подожди, – сказала Илона Роману. – Нам сейчас не прерваться. Мне позвать господина Джеффри? Возможно, он тебе поможет.
 Роман прекратил свои попытки открыть дверь. Теперь были слышны только приглушенные звуки из зала.
 Илона указала рукой наверх:
 – Я уверена, что нас никто не видит и не слышит даже сверху. Но я не знаю, скоро ли снова сюда кто-нибудь придет.
 Металлический цилиндр свисал на проволоке из отверстия в потолке.
  Не работает ? – спросила Феникс. Илона уютно устроилась на оттоманке.
 – Забудь про это. Где камень, который я дала тебе? феникс не отрывала взгляда от поврежденного электронного глаза.
 – Камень! У тебя его нет, не так ли?
 Ее настойчивость просто давила на Феникс.
 – Пожалуйста, скажите мне, что вы хотели сообщить, придя в «Поворот»? Вы что-нибудь слышали об Эйприл?
 – Ответь на мой вопрос.
 – Камень? Перидот? Он где-то есть.
 – Где-то? – Илона потянулась так, что послышался какой-то хруст. – Я чувствую большую опасность. Я велела тебе держать камень у себя. Ты не восприняла это серьезно. Это было ошибкой.
 – Я не верю в подобные вещи, – сказала Феникс. – Я не хочу быть грубой и обидеть вас. Это просто не мое.
 – Что твое, а что не твое – не тебе выбирать.
 – Возможно, так оно и есть. Камень очень красивый. Спасибо. Думаю, что положила его рядом с вазой Эйприл.
 Илона закрыла глаза:
 – Ваза ручной работы из комиссионного магазина. Ваза, которую она называла вазой всех? Ты держишь в ней свежие цветы?
 Все тело Феникс покрылось гусиной кожей.
 – Вы навещали Эйприл в ее квартире?
 – Что-то ужасное случилось с тобой. И не прошлой ночью. Позавчера. Что-то страшное.
 Феникс потерла руки, пытаясь унять дрожь.
 – За тобой наблюдают. Ты знаешь, что за тобой наблюдают, потому что ты видела тому доказательство.
 – Прекратите.
 – Почему? Разве я говорю неправду?
 – Вы им помогаете, да? Вы помогаете ему делать из меня жертву?
 – Я не знаю, кто он. – Илона поднялась и помассировала виски. – Единственное, что я не видела, – его лицо. Но мы увидим его. Я знаю это. Ты не должна убирать камень.
 – Я должна идти.
 – Если бы ты не убрала камень, ты могла бы подождать несколько секунд, возможно, для того, чтобы решить, в какой карман его положить.
 Феникс удивленно взглянула на Илону:
 – Подождать немного? О чем вы говорите?
 – До того, как ты выйдешь отсюда. Если бы ты хранила кристалл и… доверяла мне – ты бы не открыла свою дверь и не попала в ловушку.
 Феникс с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она провела языком по пересохшим губам, чтобы хоть слегка увлажнить их.
 – Я должна выбраться отсюда, – сказала она Илоне. – Пожалуйста, не пытайтесь остановить меня.
 Илона снова бросилась на оттоманку и закрыла лицо руками:
 – Иди. Не обращай на меня внимания, если ты должна делать то, что делаешь.
 Феникс отперла дверь, а затем открыла ее.
 – Время истекло, – пробормотала Илона. – Они скоро будут здесь. Я приду к тебе.
 Она должна поговорить с Романом, но не в клубе. Она должна уйти и переосмыслить все, что сделала.
 – Что ваши люди надеются сделать? – спросила она спокойно. – Если угрожают мне, то зачем нужны все эти игры? Почему бы просто от меня не избавиться?
 Илона посмотрела ей прямо в глаза:
 – Никогда больше не говори так об этом. Иди домой и оставайся там. Я не знаю, когда снова увижу тебя. Я должна приготовиться. Когда придет время, я сообщу все, что тебе следует знать.
 Бежать было бессмысленно. Но Феникс все равно побежала. И Роман поспешил за ней.
 Звук ее каблучков, стучавших на камнях и комьях грязи, раздавался в небольшой рощице, окаймлявшей речку Сноквалми.
 – Феникс! Остановись! Сейчас же остановись!
 Она с трудом перевела дыхание. В тот момент, когда она увидела его лицо – через ветровое стекло «ровера», – гнев превратил его в незнакомца, с которым ей не хотелось бы встретиться.
 Когда она ушла от Илоны и увидела, что Роман разговаривает с Джеффри, она тут же воспользовалась предоста-вившейся ей возможностью, чтобы ускользнуть и вернуться в «Белла Розу». Может быть, эта мысль и не была уж такой хорошей.
 Над водой склонились ивы, и грубые красноватые корни земляничника пробивались сквозь усыпанный щебнем берег.
 Феникс уже слышала дыхание Романа.
 Она не в силах была сдержать крик:
 – Уходи! – Она зацепилась ногой за корень дерева и упала коленями на острые камни.
 Его рука опустилась на ее ногу.
 – Нет! – Увернувшись, она вскочила и, прихрамывая, попыталась бежать. – Я уже сыта по горло всем этим сумасшествием. Уходи и оставь меня одну.
 Резко развернувшись вправо, она натолкнулась на плот – стену елей и обернулась. Роман прекратил преследование. Он стоял, руки на поясе, и пристально смотрел на нее.
 Слезы облегчения хлынули из ее глаз, и она направилась в гущу деревьев, преодолев которую оказалась перед отвесной скалой.
 – О, проклятие! – Феникс прислонилась к камню. – Проклятие, проклятие!
 Деревья не пускали ее назад, впереди был обрыв. Мгновением позже вслед за ней пробрался Роман, и теперь он стоял на расстоянии только фута от нее.
 Феникс фыркнула и скрестила руки.
 – Проклятие? – пробормотал он. – Я уверен, что это ты организовала поджог машины Насти – или сделала так, чтобы все подумали, будто это она горит. Ты отменяешь все мои приказы. Приказы, которые отдаются для твоего же блага. Затем ты ускользаешь и начинаешь разгуливать по шоссе, где тебя элементарно могут схватить. И все это ты проклинаешь?
 – Я ничего не обязана говорить тебе.
 – Ты видишь, что я следую за тобой. Ты видишь, что я останавливаю машину, чтобы забрать тебя. И ты бежишь? Ты уже совсем ничего не соображаешь?
 Феникс огляделась в поисках пути для бегства.
 – Даже не думай об этом, – сказал Роман. Своей громадной рукой он обхватил ее скрещенные руки и задрал юбку, достаточно высоко, чтобы рассмотреть ее колени.
 – Нужно ли было падать на уже пострадавшее лицо, да к тому же разбить себе колени?
 – Это мои колени.
 – Это мои колени, черт возьми. – Его лицо теперь было так близко, что она могла даже разглядеть черные точечки в его голубых глазах.
 – Ты моя. Каждый твой кусочек – мой! Ты понимаешь меня?
 От каждого его слова она вздрагивала, затем ее охватила неуемная дрожь.
 – Что случается с тобой, случается и со мной, – сказал он, став к ней так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах. – Я никогда не позволю тебе уйти. Я не могу. Я не просил судьбу, чтобы так случилось, но так случилось, и я не могу сдержаться. Я должен обладать тобой, Феникс.
 Теперь она конвульсивно вздрагивала.
 – Скажи хоть что-нибудь, черт тебя возьми! Феникс попыталась откинуть со лба волосы.
 – Ты разъярен.
 – Я влюблен.
 Ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.
 – Скажи что-нибудь. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Значит ли это что-нибудь для тебя?
 – П-п-почему?
 – Почему это должно что-нибудь значить для тебя? – Свободной рукой он обнял ее.
 – Почему ты любишь меня?
 Он пристально посмотрел на нее:
 – Не могу поверить, что ты спрашиваешь об этом. Сотня мужчин, должно быть, любила тебя…
 Она не смогла сдержать слез:
 – Никто не любил меня. Никто, кроме Эйприл. Его глаза потемнели.
 – Ты думаешь, что никто тебя не любил? В это невозможно поверить.
 – Моя мать и отец всегда были пьяны. Они ненавидели меня. Мать просто не разговаривала со мной. Отец повторял, что я безобразна и что он вообще сожалеет о моем появлении на этот свет. – Зачем она ему все это рассказывает? – Теперь это не имеет значения.
 Он горько улыбнулся:
 – Уверен, что так. Когда-нибудь я расскажу тебе о своем счастливом детстве. Это может сильно расстроить тебя. Но я надеюсь, что ничего подобного никогда не произойдет с Джуниор.
 Феникс тряхнула головой:
 – Ты не позволил бы этого.
 – Я не позволил бы перевернуть жизнь моих детей. Что-то непонятное вдруг охватило ее, и она покачнулась.
 Роман отпустил ее руки и крепко обнял ее за плечи.
 – У тебя есть дети? – Казалось, ее голос доносится откуда-то издалека.
 – Еще нет. Но у нас ведь будут, да?
 Многие женщины слышали подобное. Другие женщины слышали, как мужчины, похожие на Романа, говорили им, что они любимы, что у них будут дети. Но такого никогда раньше не случалось с Феникс.
 Он нежно встряхнул ее:
 – Феникс, можешь ли ты любить меня? После всех страхов кровь ударила ей в голову.
 – Нет, – ответила она. – Не играй со мной.
 – Я не…
 – Ты думаешь, я совсем дурочка? Думаешь, я не знаю, что ты можешь заполучить любую женщину, какую захочешь? Почему ты выбрал для этого меня? Дай мне уйти! Или уходи сам!
 На какое-то мгновение ей показалось – он уйдет. Он опустил руки и отступил в сторону.
 С трудом раздвигая ветви, Феникс начала продираться сквозь чащу.
 Ей никогда не добраться до берега реки.
 – Так и есть. – Роман догнал ее, обнял и приподнял над землей. – Я не знаю, в чем дело, но я собираюсь выяснить это и все уладить. И начать надо прямо сейчас.
 Он снова прижал ее к скале:
 – Взгляни на меня. Взгляни повнимательнее. Она сделала, как он просил.
 – Что ты видишь?
 – Ты рассержен, – выдохнула она. – Я не хочу, чтобы ты сердился.
 Его глаза блеснули.
 – Рассержен… Это все, что ты видишь?
 Она не в состоянии была что-либо воспринимать. Держа ее голову обеими руками, Роман поцеловал ее в губы – крепко, долго, властно.
 – Теперь скажи мне, что ты видишь?
 – Я не знаю, чего ты хочешь от меня.
 Его лицо исказилось. Он крепко прижал ее к себе.
 – Скажи мне, что я должна сказать, – попросила она.
 – Черт тебя побери, – процедил он сквозь зубы. – Черт тебя побери за то, что позволяешь им делать это с тобой. Я хочу тебя, Феникс. Я хочу любить тебя.
 Дрожащими пальцами она дотронулась до его губ.
 Он положил обе руки ей на грудь, и почувствовал, как она начала твердеть.
 – Я хочу любить тебя всеми возможными способами. Дорогая, существует так много разных способов, а мы еще толком не попробовали и одного.
 Феникс расстегнула пуговицу на его рубашке, затем еще одну и еще.
 Ей казалось, что она смотрит на себя, на них обоих как бы со стороны.
 – Сними блузку, – резко сказал ей Роман. – И скинь лифчик. Я хочу видеть твое тело.
 – Здесь?
 – Здесь. Деревья никому ничего не расскажут. Феникс проникла под его рубашку и стала поглаживать волосы на его груди. Она прижалась к нему и поцеловала ямочку у него на шее. Большим пальцем она дотронулась до его плоского соска.
 Холодный воздух охватил ее ноги. Роман до пояса задрал ее голубую ситцевую юбку и навалился на Феникс всем своим весом. Она обхватила его обеими руками и уцепилась за шею, раскачивая его бедро, уже начиная дрожать от охватившей ее страсти.
 Роман отодвинул девушку от себя и прижал к скале.
 – Делай так, как я тебе сказал. Сними это, – указал oн на кофточку.
 Пальцы Феникс оказались у верхней пуговицы. Она не поддавалась, но он не предпринял никакой попытки помочь ей. Одна за другой пуговицы покинули петли. Дюйм за дюймом тот же холодный ветер, что гладил раньше ее неги, теперь скользнул по ее обнаженным плечам, груди. Ем пришлось прогнуться, чтобы снять кофточку.
 Не отрывая глаз от ее открывающейся плоти, Роман схватил ее за талию и медленно начал раскачивать ее вперед и назад. У нее перехватило дыхание, увлажнились губы. Слишком мало ткани отделяло ее теперь от его кожи – или слишком много.
 Наконец кофточка упала на землю.
 Роман наклонился. Языком он провел по кружевам, обрамлявшим ее бюстгальтер:
 – Сними его.
 Она все еще колебалась.
 – Сделай это, Феникс.
 Передняя застежка расстегнулась, и чашечки лифчика отскочили в разные стороны. Она попыталась как-то прикрыться, но он остановил ее.
 Его рот устремился к одному из сосков, и он начал посасывать его.
 У Феникс перехватило дыхание. Она вцепилась ему в волосы.
 Роман взял в руки ее груди. Он гладил их, бормоча что-то при этом, водил по шее языком, пока она не застонала от переполнявшего ее желания. Только после этого он снова схватил ее набухший сосок.
 – Я люблю тебя, – услышала она свои собственные слова и с усилием открыла глаза.
 – Я…
 «Никогда не выгляди глупой перед мужчиной», – предупреждала ее Эйприл, когда они были еще совсем молоденькими девушками.
 – Скажи это еще раз, – потребовал Роман. Он нащупал влажную впадину у нее между ног и разорвал на ней уже испорченные колготки. – Я хочу слышать тебя.
  Если она дура, так тому и быть. 
 – Я люблю тебя.
 Тонкий капрон лопнул, порвались и ее шелковые трусики.
 – О, мы уже готовы, любовь моя. Дорогая, мы должны полностью принадлежать друг другу.
 Она хотела его, ей необходимо было почувствовать его. Очень неловко она расстегнула его ремень, а затем и молнию на брюках. Он опустил ее на землю, и она достала его восставшую плоть. Грудь его поднималась и опускалась. Его живот стал удивительно упругим. Феникс опустила руку под ткань оставшейся на нем одежды и начала ласкать его гладкий и очень приятный на ощупь член, пока не коснулась его напрягшейся головки.
 – Так и есть, – сказал он слабеющим голосом. – Я начинаю терять контроль над собой.
 Он развернул ее лицом к скале:
 – Дай отдохнуть рукам, подожди немного.
 Она вдруг почувствовала, как он вошел в нее, а затем заполнил ее всю, отбросив в сторону остатки ее разорванной одежды.
 – Но ты?.. – Что она говорит? Она знала о тех способах, о которых он говорил, – о способах заниматься любовью. Она очень много прочла об этом.
 – Я – что? – спросил он, прижимая ее груди к своему телу. – Я умираю от того, что мне так хорошо. Ты права, Феникс, ты должна убивать меня так снова и снова.
 – Роман!
 – Обещай, что ты это будешь делать и впредь.
 – Роман! Я чувствую… – Каждый его толчок вызывал конвульсивные движения всего ее тела. – Я так много всего чувствую.
 – Слишком много?
 – Никогда не бывает слишком много.
 Он пронзительно вскрикнул.
 – Роман! О, Роман! – Она не могла думать ни о чем другом, кроме его имени, ни о чем другом, кроме той части их тел, которой они соприкасались. – Не останавливайся.
 – Я не останавливаюсь, дорогая.
 Одна его рука лежала у нее на груди. Другой рукой он гладил ее промежность, почти дотрагиваясь при этом до своей пульсирующей плоти.
 Феникс застыла. Она вытянула руки и откинулась назад. Затем, когда она уже совсем забыла обо всем на свете, Роман снова притянул ее к себе.
 В первые божественные секунды после того, как она испытала величайшее наслаждение, Феникс потянулась, чтобы обнять его за шею. Смех Романа сначала удивил, а затем напутал ее. Он смеялся и снова играл ее грудью.
 Ему нравилось чувствовать ее, ее руки, обвивавшие его шею, ее груди, которые он продолжал ласкать, ее ноги, обвивавшие его бедра. Их тела слились в одно, и казалось, это будет длиться целую вечность.
 – Я ничего не использовал, – наконец произнес он.
 Феникс не сразу поняла, что он имел в виду. Она с наслаждением потянулась:
 – Ты и не думал об этом.
 – Разве? Хотелось бы мне это и самому знать.
 Она открыла глаза:
 – Я не очень-то понимаю, о чем ты говоришь, Роман.
 – По-моему, все понятно. – Медленно он начал притягивать ее к себе, пока не дотянулся до ее губ и не поцеловал их. – Гм. Я люблю тебя. Ты любишь меня. И мы не только что об этом узнали.
 – – Мы не очень-то долго знаем друг друга.
 – Мы знаем друг друга столько времени, сколько знаем.
 – Что ты имеешь в виду?
 Он снова поцеловал ее и медленно погладил ее руку:
 – Не спрашивай меня, как все это происходит, но, если ты забеременеешь, я умру от счастья.
 Она рассмеялась:
 – Не бери на себя слишком много. Это не мыльная опера. Женщины не беременеют с первого раза.
 – А это и не первый раз.
 – Ты знаешь, что я имею в виду.
 Он встал перед ней на колени так внезапно, что она, не думая, опустилась рядом с ним.
 – Если я не лягу, то просто-напросто упаду, – произнес он.
 – Я тоже.
 Роман положил ее на постель из хвои. Он прижал ее к себе, и все началось снова. И тогда, во время неистовства любви, он сказал:
 – Выходи за меня замуж.
 А Феникс ответила:
 – Это звучит так банально, но все равно – да. Да.
 И Роман добавил:
 – Я обожаю банальности.




 Глава 22


 Наконец королева снизошла до Романа. После трехдневного ожидания ему назначено было встретиться с Ванессой.
 С помощью золотого ключа, который дал ему Джеффри, он проник в святая святых клуба.
 Он добрался до лифта, снова воспользовался ключом и спустился вниз, туда, где располагалось сердце Пикового Клуба.
 Двери плавно открылись. Он вышел и столкнулся с Илоной так внезапно, что даже машинально схватил ее за руку.
 Феникс не знала, была ли Илона другом или врагом. Не знал этого и Роман. Он пристально посмотрел в ее неподвижные глаза, пытаясь понять, кто же все-таки она для них. Женщина прошла мимо, и ее поглотила кабина лифта. Ее молчание было каким-то неестественным, но что было естественным в этом скрывающем свое истинное лицо доме?
 Комната, в которую он наконец вошел, имела круглую форму, в центре ее полукругом стоял диван, кроме него в комнате был ряд покрытых зеркалами столиков, освещаемых лампой с хрустальным абажуром в форме обнаженной женщины. Белый ковер и белые стены. Все было белоснежным, кроме черного, плотно облегающего фигуру платья Ванессы, безупречно сшитого серого костюма Джеффри и зеленого свитера Майлса Вилбертона. В грузном мужчине, одетом в белый махровый халат, Роман узнал преподобного Честера Дюпре.
 – Входи, входи, – сказал Джеффри не характерным для него сердечным тоном. – Это Роман Уайлд, ваше преосвященство. Наш пятый партнер.
 Дюпре пристально взглянул на Романа:
 – Встречал ли я вас когда-нибудь?
 – Этот человек гордится тем, что его мало кто знает, – быстро произнес Джеффри. – Он раньше служил в СЕАЛ. Он награжден всеми мыслимыми наградами.
 – Да? – Если Дюпре и был поражен этим, то лицо его осталось бесстрастным. – Имеет достаточно денег, чтобы быть одним из совладельцев? Где вы раздобыли такие деньги?
 Редко кто вызывал у Романа ненависть с первой же встречи. Но этого человека он сразу же возненавидел.
 – Это не я, – не солгав, ответил он.
 Дюпре, широко расставив ноги, сел на диван. Под халатом на нем ничего не было.
 – Я жду, молодой человек. Мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.
 – Роман любит пошутить, – сказала Ванесса. – Его отец – Артур Уайлд.
 Под прозрачным шелком просвечивали ее ноги. Она встала рядом с Дюпре; ее грудь приоткрылась, а над чулками, отделанными сверху кружевами, были видны ее белоснежные стройные ноги.
 Его преосвященство потянулся к ее обнажившемуся телу:
 – Артур Уайлд? – Он отбросил в сторону юбку Ванессы. – Не тот ли Уайлд, который убил свою жену? – На его пальцах сверкнули бриллианты.
 Роман умел держать себя в руках.
 – Он был вне подозрений. Никто никогда не сможет узнать, убили ли ее, или она покончила с собой.
 Ванесса, которая никак не отреагировала на интимные прикосновения Дюпре, положила руку ему на плечо:
 – Этот Уайлд превратил значительное состояние своей жены в огромнейшее богатство. Самый удачливый в мире производитель игрушек.
 Артур Уайлд, который уже мертв. Роману теперь бесполезно было пытаться узнать человека, который подарил смех миллионам детей, а своему единственному сыну и наследнику – горе и разочарование.
 – Есть также налет тайны и на том, как ушел ваш отец, не так ли, Уайлд?
 – Нет, сэр. Никакой тайны. Он ушел и все, что у него было, оставил мне. – Роману, которому никогда не было нужно ни малейшей части финансовой империи Уайлда. – Вот так я и стал совладельцем этого заведения. Ванесса, мне с вами надо поговорить.
 Она одарила его молчаливым взглядом:
 – Честер и Майлс только что вернулись из Европы.
 – Так оно и есть. – Дюпре погладил ее бедро. – Майлс всех знает. Устроил мне частную аудиенцию у Папы. Что бы вы на это сказали?
 – Вы счастливчик.
 – Разумеется. Я находился к нему так же близко, как и к вам сейчас. Даже ближе. Все, что пришлось сделать Майлсу, так это сказать, что я хочу с ним повидаться, и мне это позволили сделать. Также я был и на вечеринке под Парижем; У этой Бриджит Бардо. С денежными мешками. – Он грубо захохотал. – У каждого есть своя собственная игрушка, не так ли? Разные игрушки для разных мальчиков и девочек. Как насчет всего этого? Должен ли я обратиться к игрушечному мальчику?
 Пораженный и напуганный, Роман уставился на этого человека.
 Майлс, который рассматривал груду фотографий, передал одну из них его преподобию и выступил вперед.
 – У Романа есть деньги, но не дело, – заметил он как бы просто так. – Дело продано. Разве это не правда, Роман?
 – Да. – В первый раз с того момента, как он вошел в комнату, Роман посмотрел на Майлса Вилбертона. Вилли. Красивый мужчина. Блондин, как и Джуниор. Голубые глаза, но все-таки не такие красивые, как захватывающе изумрудные глаза Джуниор или Эйприл.
 Майлс подмигнул:
 – Ванесса хочет, чтобы я был в деле. Но, знаете ли, есть небольшая проблема.
 Роман быстро кивнул.
 – На приеме, на который мы отправились в Лондоне, была герцогиня Йоркская, – сказал Дюпре, важно выпячивая сальные губы. – Могу сказать вам, что мне не нужно было помогать ей избавляться от ее бикини. – Он потерял интерес к бедру Ванессы и погрузился в созерцание фотографии, которую передал ему Майлс. Изображенная на ней женщина могла бы украсить обложку любого музыкального альбома. Его преподобие произнес:
 – Бесподобно. Только взгляните на эти яблочки. Вилли, добудь ее для меня.
 – Будет сделано, – сказал Вилли.
 Раздались три звонка. Ванесса поднялась с дивана:
 – В душевой все уже приготовлено специально для его преподобия. Не хочешь ли пойти вместе с ним, Джеффри?
 – Не думаю, – ответил Джеффри, – что это нужно. Я знаю, Честеру больше бы хотелось побыть вместе с тобой, дорогая. Идите. Я позабочусь обо всем здесь.
 Ванесса прищурилась:
 – Мы с Вилли уже полностью обсудили это дело.
 – Эй! – воскликнул его преподобие. – Позволите ли мне узнать ваш маленький секрет?
 Джеффри снисходительно похлопал его по плечу:
 – Никаких секретов. Дело касается ведения хозяйства. Ужасная тоска. Ванесса же собирается развлечь вас, не так ли, Ванесса? Она слишком много работала. Будьте уверены, вы хорошо проведете время.
 Дюпре стащил себя с дивана.
 – Радость моя, – сказал он, положив руку Ванессе на плечи. – Покажите дорогу, графиня. Я собираюсь удостовериться, что вы умеете хорошо проводить время.
 Они ушли, но перед самым уходом Ванесса злобно процедила сквозь плотно сжатые губы:
 – Позаботься о деле. Немного позже мы оба позаботимся о нем.
 – Наконец-то, – сказал Джеффри, когда за ними закрылась дверь. – Расскажи ему, Майлс.
 – Вечеринка, о которой распинался этот осел. Та, которая в Лондоне. Я слышал, как кто-то рассказывал о той женщине, которую ФБР использует для определенных заданий.
 – Мне показалось, Ванесса говорила, что это было в Италии.
 Казалось, Майлс моментально смутился.
 – Италия? Да, это была Италия. У нас было столько дел тогда. Должен сказать, что это старый ненасытный ублюдок. Если он сам это не делает, то наблюдает за этим или просит об этом.
 – Вы что-нибудь слышали в Италии? – спросил Роман.
 – Да, да, – подтвердил Майлс. – Этот парень рассказывал, как он попал в беду, организуя некую операцию. Проводя диверсии для клиентов со Среднего Востока. Американские диверсии. На Кавказе. Обычный состав, но какой-то мелкий интеллигентский выродок решил выпендриться и сделать себе на этом имя.
 Роман засунул руки в карманы: по крайней мере, пока они там, они не смогут схватить этого человека за горло.
 – Это к чему-нибудь привело?
 – Не раздражайся, старина, – сказал Джеффри. – Имей немного терпения.
 – Во всяком случае, – продолжал Майлс обиженным тоном, – этот интеллигентский ублюдок бросил некую даму, которая растрезвонила об этом всему миру. Что-то о том, как она проносила фотоаппарат в какое-то место и делала снимки внутри палатки, – что-то в этом роде. Короче говоря, эту женщину знали под именем Феникс. Рыжеволосая, с зелеными глазами. В совершенстве умеет разыгрывать из себя юное наивное существо. Могу сказать, что из того джентльмена, о котором я говорю, она сделала полного дурака.
 – И вы думаете, что наша массажистка и та Феникс одно и то же лицо? Это глупо. Едва ли она стала бы использовать и здесь то же имя!
 – Мы знаем, что ты уже побывал под юбкой у этой дамочки, – сказал Джеффри, и уголки его рта резко опустились. – Не случись такое, ты бы, возможно, в состоянии был думать более трезво. Может быть, нам следует знать, чем же это она тебя взяла. Должно быть, она захватила твой разум, используя твои уши, старина.
 – И повторяю, как следует из вашего рассказа, она использовала одно и то же имя для разных операций. – По мере того как Роман говорил, ему становилось все легче и легче взять себя в руки. Холодный рассудок возобладал. – Объясните это, пожалуйста.
 Майлс, отвечая, начал брызгать слюной:
 – Тот парень в Италии узнал это имя из источников, о которых он не мог упомянуть. Во время работы она не называла себя Феникс.
 – Тогда почему она назвалась этим именем здесь? Джеффри слегка присвистнул:
 – Возможно, потому, что не собирается использовать его снова. А мы должны сами себя защитить. Ты ведь понимаешь это, Роман?
 Каждый его шаг должен быть рассчитан, и рассчитан так быстро, насколько это возможно.
 – Конечно. Что мы должны предпринять? Должен ли я попытаться ее расспросить о чем-либо?
 – Ни в коем случае! – Джеффри скинул пиджак и заложил руки за спину. Он прошелся по комнате и, открыв графин, положил его крышку на один из зеркальных столиков. – Не могу поверить, что ты мог предложить нечто подобное. Ты бы засветился, а она связалась бы со своими до того, как мы смогли что-то предпринять.
 – Феникс должна уйти, Роман, – сказал Майлс. – Далеко. Очень далеко. Мы бы хотели, чтобы ты это организовал.
 Роман сделал вид, что внимательнейшим образом изучает свои ногти:
 – Куда вы хотите, чтобы она отправилась?
 – Не будь идиотом, – грубо ответил Джеффри. Он налил себе шотландского виски, не предложив его при этом ни Майлсу, ни Роману.
 – Другими словами, вы хотите, чтобы я убил ее.
 – Ради Бога! – Майлс сделал ошибку, схватив Романа за руку.
 Роман с силой швырнул его на диван:
 – Послушай…
 Майлс потерял равновесие и растянулся на белом бархате.
 – Терпеть не могу, когда до меня дотрагиваются, – бесстрастно заметил Роман. – Без проблем. Мы должны быть уверены, что ничто не угрожает целостности клуба. Необходимо заботиться о деле.
 С большим трудом Майлсу удалось взять себя в руки и подняться.
 – Когда? И как?
 Роман теперь обращался исключительно к Джеффри:
 – Мы не знаем, есть ли у нее поблизости сообщники. Я пока ничего подозрительного не заметил, но все может быть. Я должен иметь достаточно времени, чтобы удостовериться – она работает одна.
 Джеффри согласно кивнул.
 – Это означает, что мы должны позволить ей продолжить работу – приходить и уходить, как будто мы ничего и не заметили. Вы с этим согласны?
 – Послушай, Ванесса хочет…
 – Заткнись, Майлс, – сказал Джеффри. – Согласны. Все как обычно, пока она полностью не поверит в то, что мы ее ни в чем не подозреваем.
 – Наши мысли совпадают, – отметил Роман.
 – Ванесса хочет, чтобы она уже была мертва. – Майлс упрямо смотрел на Джеффри. – Попроси его уладить это.
 – Ванесса теперь ни при чем. Только я. Делай так, как тебе покажется лучше, Роман.
 – Хорошо.
 – Что, черт возьми, произошло между тобой и Ванессой? – спросил Майлс, и лицо его налилось краской. – Пьер знает об этом, не так ли?
 – Ты помог нам с Ванессой прийти к тому решению, о котором мы сейчас говорили. И это все, что ты можешь сейчас узнать. Теперь позвольте мне откланяться?
 – Чао, – сказал Роман и переступил с ноги на ногу. Искушение прямо здесь раздавить их обоих захлестнуло его. Но ему удалось сдержаться. – Я дам вам знать, когда будет пора осмотреть тело.
 Если бы он дотронулся до нее, она, возможно, бы взорвалась.
 – Я сказал тебе, радость моя, что я все продумал. Расслабься, хорошо? Иди сюда и позволь мне обнять тебя.
 Феникс остановилась и пристально посмотрела на него:
 – Позволить тебе обнять меня? Ты ведь согласился убрать меня.
 – Для работника ФБР у тебя удивительно непрофессиональный жаргон.
 – Мне не смешно.
 – Мне тоже. Я пришел сюда, как только смог, чтобы обсудить все это с тобой, так как мы должны разработать план действий.
 Старенькая бледно-зеленая футболка едва доходила до ее черных трусиков. Когда он прибыл, чтобы отпустить Насти, она крепко спала. Ее возвращение к реальности было восхитительным. Его возбуждало все: и ее стройные обнаженные руки и ноги, и нежные расслабленные груди.
 – Феникс, мы точно знаем их планы. Это уже хорошо.
 – Они планируют убить меня. Это, конечно, хорошо.
 – Но предполагается, что это сделаю я. И они убеждены, что я выберу нужный момент. Всей этой машиной управляю я.
 – Только одно плохо: в этой машине мой гроб.
 Он и не предполагал, что она так ко всему этому отнесется. Черт возьми, он напугал ее.
 – Радость моя, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
 – Как они выяснили о моих намерениях?
 Роман схватил ее руку и притянул к себе:
 – У меня нет ни малейшего представления об этом. Они не сказали мне. Они также не сообщили, знают ли они о твоих поисках Эйприл. Все, что они сказали, – ты работаешь на ФБР, собираешь сведения о клубе.
 – Это глупо, – воскликнула Феникс. – Как они могли подумать, что ты проглотишь эту чушь?
 – Может быть, потому, что они невысокого мнения о моих умственных способностях. Они совсем не знают меня, детка. Эти ублюдки держат меня за убийцу, у которого есть баксы и который убьет любого, если ему за это заплатят.
 – Слова о ФБР – это прикрытие, – пробормотала она. – Они знают об Эйприл.
 Обман?
 – Если они и знают, а я согласен, что это достаточно вероятно, – мы направим их знание против них и используем это для получения информации.
 – Как они могли узнать? – Она прикусила нижнюю губу. – Как они смогли заподозрить, что я как-то связана с Эйприл, если кто-нибудь не сказал им об этом?
 Она тряхнула головой, затем медленно освободила свою руку.
 – Ты полагаешь, что я им сказал?
 Феникс пристально посмотрела на него.
 – Да? – переспросил Роман.
 – Кто-то же это сделал. Это все, что я знаю.
 – И ты думаешь, это мог быть я?
 Она сделала шаг в его сторону.
 – Нет, – сказал он ей, отступая. – Нет, я не верю этому.
 – Разве ты не можешь поставить себя на мое место? Разве ты не можешь представить себе мои чувства?
 – Я еду в Сиэтл, – ответил он. – Я велю Насти вернуться. У тебя есть еще время поспать.
 – Роман, не оставляй меня, пока мы обо всем не переговорим.
 – Переговорим? Если я сейчас не уйду отсюда, я сделаю то, о чем позже пожалею.
 – Что? – переспросила она. – Ударишь меня? Убьешь Меня прямо сейчас и покончишь со всем этим?
 – Ударю тебя? – нежно сказал он. – Убью тебя? Как ты можешь даже предположить такое!
 Дрожащими руками она поправила волосы:
 – Я не знаю, что говорю и что делаю. Черт возьми, я напугана. – Слезы потекли у нее по щекам. – Я напугана до смерти.
 – Я это понял. И именно поэтому ты хочешь избавиться от меня? Самое время предположить, что человек, который любит тебя, мужчина, за которого ты согласилась выйти замуж, может навредить тебе. – Он достал из кармана радиотелефон и попросил Насти вернуться.
 – Роман…
 Он оборвал ее:
 – Нам нужно о многом поговорить. Но до этого ты должна решить, кто мы – друзья или враги. Друзья и любовники – или враги. Решать тебе. Постарайся сделать это побыстрее.
 – Не уходи.
 – Ты меня уже отослала, Феникс.




 Глава 23


 Вылезти из окна спальни было не так просто, как сначала показалось Феникс. В результате она занозила себе пальцы, и теперь ей было очень больно держать руль машины.
 В городе на заправочной станции она вышла позвонить. В трубке раздался записанный на автоответчик голос Романа. Каждое его слово словно пронзало ее. Как она могла оказаться такой дурочкой? Она любит его. Он любит ее. Она знала это наверняка. Как она позволила своему разуму помешать чувствам? Разуму и старым схемам, которые ей следовало бы уже забыть.
 Голос в трубке замолчал.
 – Это Феникс, – сказала она, почти задыхаясь от волнения. – Извини. Я еду к тебе…
 – Не вешай трубку, – вступил он в разговор, и она поняла, что он, должно быть, прослушивает все свои звонки. – Где ты?
 – Паст-Пик. Заправочная станция.
 – Где Насти?
 – Спит. Я подождала, пока он прекратил стрелять из своего пистолета.
 Молчание.
 – Я вылезла через окно спальни.
 Снова молчание.
 – Я так напугана, Роман. Но моя любовь к тебе сильнее моих страхов. Я не переживу, если ты перестанешь любить меня.
 – Скажи я тебе о подозрении, что ты приготовилась меня убить, как бы ты отнеслась к этому?
 – Не говори ерунды.
 – Гм…
 – Мы можем поговорить?
 – Тщательно оглянись вокруг.
 Ей показалось, что волосы колют ей шею.
 – Ты пугаешь меня.
 – Сделай то, что я тебе сказал.
 В самом начале девятого утра здесь было совершенно безлюдно, только мальчик из служащих станции заполнял баки бензином.
 – Здесь никого нет.
 Теперь наступила очередь Феникс помолчать.
 – Поезжай в Сиэтл. Скорей всего это займет у тебя самое большее час. Я хочу встретиться с тобой не у себя дома. Я Должен быть уверен, что за тобой нет слежки.
 Она уже почти плакала.
 – Скажи мне только – где. – Он не должен больше видеть, как она плачет. Он и так уже знает, насколько она слаба.
 – Ты знаешь Вестлейн-Центр?
 – Я смогу найти его.
 – Доберись туда. Поднимись на эскалаторе. Если ты не увидишь меня до того, как доберешься до продуктового отдела, продолжай там прогуливаться. Купи кофе. Понаблюдай за другими покупателями. Затем спустись вниз. Если будет необходимость, повтори все это еще раз.
 – А затем что?
 – Сделай это. – В трубке раздались короткие гудки. Феникс вышла из телефонной будки. День собирался быть ясным и теплым. Она еще раз огляделась и поспешила в свой «шевроле».
 Машина ехала очень быстро. Хотя дорога местами была достаточно опасной, Феникс не могла себя заставить притормозить. Теперь она думала только о том, как скорее добраться до Романа и заставить его поверить в то, что она была сама не своя, когда заподозрила его неизвестно в чем.
 На дороге было совсем немного машин. Феникс никогда раньше не ездила в Сиэтле. Когда она приехала сюда, то провела только одну ночь в городе, а затем направилась прямо в Паст-Пик. Самое далекое место, до которого она доезжала, был Иссакуа.
 Она, правда, помнила площадь перед Вестлейн-Центром. Стальные транспортеры и вазы с цветами, а также фонтан, вдоль которого можно прогуливаться. Ей будет нетрудно найти это место.
 С одной из перпендикулярных дорог вывернула черная машина и поехала за ней. Феникс увидела затемненные зеркальные стекла, и ее охватил мгновенный ужас.
 Этим утром она начинала дрожать даже от звука собственного голоса.
 Радио было почти не слышно. Феникс его выключила.
 На прямой части дороги Феникс вместе с какой-то белой машиной обогнали эту черную машину.
 Черная спортивная машина теперь ехала медленно, сверкающая же новая – быстро.
 Почему же черная ее не обгоняет?
 Феникс теперь приближалась к повороту на Карнацион.
 Черная машина ехала так же, как и раньше: достаточно близко к Феникс, но так, чтобы в случае чего успеть затормозить.
 Впереди был поворот на Редмонд. Феникс умышленно свернула на боковую линию и, не выключая мотора, остановилась, сделав вид, что разыскивает что-то в багажнике.
 Теперь она знала наверняка, что за ней следят.
 Черная машина тоже остановилась. Одно из ее стекол медленно опустилось, и Феникс увидела мужчину в очках с толстыми линзами, надетых поверх темной шерстяной лыжной маски.
 Окно быстро закрылось, и машина развернулась и направилась в сторону Редмонда.
 Тот мужчина уехал. В самом деле уехал. Все время, начиная с поворота на Редмонд, Феникс смотрела в боковое зеркало, нет ли его сзади. Она была уверена, что машина появится снова. Но она не появилась.
 К тому времени как она проехала на шоссе 1—90 и свернула на 1—5 на Сиэтл, движение стало более оживленным, и она почувствовала себя снова в безопасности Цель появления машины была напугать ее, и они этой цели достигли, но по крайней мере на какое-то время опасность была позади. Скоро она увидит Романа.
 Феникс въехала на Мэдисон-стрит и устремилась по ней к центру города. Солнце расцвечивало зеркальные здания офисов – синие, розовые, черные, стальные. На первом же перекрестке она свернула направо, на Шестую авеню, и подумала, что ей следовало бы спросить Романа, куда ехать.
 Ее внимание привлекло множество цветов. Они были посажены вдоль стен отеля «Шератон». Она въехала в ворота и немного подождала, пока к окну машины не подошел швейцар в зеленой ливрее.
 Сказав, что Вестлейн-Центр дальше, он показал ей, куда ехать. Ей следует обогнуть этот квартал, припарковаться у Пасифик-Центра и остаток пути пройти пешком.
 Людей здесь была тьма-тьмущая. Когда Феникс наконец-то добралась до гаража под Пасифик-Центром, она уже совершенно забыла про боль в руках. Она должна добраться до Романа до того, как он решит, что она не придет.
 Свободных мест для парковки не было.
 Ей пришлось медленно проехаться по рядам с машинами, оглядываясь по сторонам, пока ей не удалось найти свободное место прямо напротив лифтов.
 Залог успеха – терпение. Терпение, а не паника. Роман не уйдет, пока она не доберется до места.
 Запомнив место, где она оставила машину, Феникс направилась к лифту, одновременно пряча в карман ключи от машины. Войдя в лифт, она сразу же нажала кнопку.
 Двери начали закрываться.
 Феникс взглянула на свою машину: какой-то мужчина облокотился о багажник. Он был одет во все черное, очки с толстыми линзами были надеты поверх черной лыжной маски.
 Роман стоял, облокотившись о перила, на третьем этаже Вестлейн-Центра. Он держал раскрытым расписание автобусов. Служащие Центра и покупатели спускались и поднимались по эскалатору. Каждого, кто вступал внизу на лестницу эскалатора, он внимательно рассматривал. За его спиной раздавался шум машин, прибывавших из Сиэтл-Центра. Грузовые машины разгружались у Вестлейна.
 Феникс звонила уже больше часа назад.
 Гнев постепенно покидал его. Он пришел и сказал, что ему велели убить ее, и она повела себя не так, как он ожидал. Вполне естественно: она не привыкла вращаться в кругах, где ей угрожают. А он привык. Может быть, не будь это для него привычным, он бы так быстро не потерял контроля над собой и не ушел бы.
 Поток пассажиров все не останавливался и лился от стеклянных дверей до центра зала.
 Даже если бы на дорогах было много машин, к этому времени ей уже следовало появиться.
 Внезапно двумя этажами ниже Роман заметил копну рыжих волос. Рыжие волосы и красный свитер. У него вырвался вздох облегчения. Чувство приятного ожидания охватило его, так как он теперь знал, что скоро сможет дотронуться до нее.
 Все еще продолжая держать открытым расписание, он повернулся спиной к эскалатору и стал следить за отражением в витринах. Она сошла с эскалатора, немного замешкалась и направилась к прилавкам с продуктами. Выждав несколько секунд, он пошел в ее сторону.
 Она так и не успела купить кофе.
 Немного пройдя вперед, они нырнули в толпу, и у него появилась возможность взять ее под руку.
 – Я подумал, что нам лучше поехать на автобусе, – с улыбкой произнес он. – Ты согласна?
 В глазах у нее застыл испуг.
 – Да.
 Они спустились вниз на эскалаторе и направились к автобусным остановкам.
 – Меня преследовали.
 Он сильнее прижал ее к себе.
 – Ты уверена?
 – Да. Он сумасшедший. Совсем сумасшедший.
 – Кто?
 – Человек в лыжной маске и очках.
 – Черт побери!
 – Он ехал за мной прямо от Паст-Пик. – Казалось, ей не хватает воздуха.
 Они спустились еще на один этаж и поспешили к автобусам.
 – Затем он повернул к Редмонду. Я подумала, что больше его не увижу, но когда я припарковала машину и направилась к лифту, то заметила, что он снова наблюдает за мной.
 Роман быстро провел ее к автобусной остановке, и они оказались в самом центре ожидавших автобуса пассажиров.
 – Он поднялся за тобой на лифте?
 Феникс прижалась к нему.
 – Нет. Он просто смотрел. Это кажется бессмысленным, но я думаю, он хочет попугать меня.
 – Ведь он мог схватить тебя уже сейчас?
 – Он мог уже убить меня в ту первую ночь или изнасиловать, но он не сделал ни того ни другого. Сегодня было бы проще всего зайти за мной в лифт. Я там была одна.
 Он не мог не согласиться с ней:
 – Возможно, ты и права. Думаю, следующий автобус будет наш.
 Понизив голос он сказал:
 – Мы выйдем в Интернэшнл-Дистрикт и доедем до меня на такси.
 Показался автобус, разукрашенный какой-то рекламой. Так как люди на остановке начали толкаться, Роман обнял Феникс за плечи.
 – Нам надо разменять деньги? – спросила она.
 Он отрицательно покачал головой:
 – В центре города – бесплатно.
 Неожиданно его кто-то ударил. Удар был такой силы, что его сразу же отбросило в сторону, и лишь с большим трудом он смог удержаться на ногах.
 Роман быстро огляделся.
 Вдруг раздался женский крик.
 Феникс!
 Раздался крик сразу десятка людей: казалось, они просто задохнулись от крика. Все закружилось и смешалось – их тела и их разноцветная одежда.
 Роман бросился вперед, пытаясь смотреть сквозь застилавший глаза кровавый туман.
 Между зажженными фарами автобуса были изображены ухмыляющиеся розовые поросята. Но раздавшийся пронзительный звук им не принадлежал: это был скрежет тормозов.
 Феникс вылетела на мостовую прямо перед автобусом и никак не могла затормозить. Когда Роман добежал до нее, она все еще не могла остановиться.
 – Держись, – выдохнул он.
 Он выхватил ее прямо из-под автобуса и метнулся в сторону, мгновенно увернувшись от затормозившей прямо перед ними машины.
 Феникс крепко обняла его за голову.
 С глухим стуком они ударились о противоположную стену и, тяжело дыша, упали на землю.
 Она все еще прижимала его к себе. Пытаясь защитить его. Роман же так сильно обнял ее, что она застонала.
 – Кто-то умышленно оттолкнул меня, чтобы добраться до тебя, – сказал он, тяжело дыша прямо в ее прекрасные рыжие волосы.
 Феникс согласно кивнула:
 – Ты спас меня. На этот раз он хотел, чтобы я погибла прямо на твоих глазах.
 Роман наконец осознал смысл с трудом произносимых ею слов. Подошел водитель автобуса, за ним потянулись горячо обсуждавшие происшедшее пассажиры.
 – Вы могли погибнуть, – закричал на них водитель. – Какого черта вы там делали?
 – Я…
 – Она споткнулась, – объяснил Роман. – Успокойтесь, пожалуйста. Просим извинить, что напугали вас.
 Водитель вытер с лица испарину:
 – Должно быть, вы стояли слишком близко к краю.
 – Возможно, – согласился Роман. – Мы все сильно понервничали. Но ведь теперь все в порядке?
 Через несколько минут все уже сидели в автобусе, Феникс заняла место у окна. Она прижалась к Роману и крепко вцепилась в его руку.
 – Это не случайность, – пробормотал он.
 – Он ударил меня по ногам, и я упала. – Феникс взглянула на Романа: – Не узнал бы?
 Она нахмурилась.
 Автобус выехал на улицу.
 – Не так-то много людей в апреле носят лыжные маски, не правда ли?
 – Конечно нет. Я просто об этом не подумал.
 Роман начал размышлять. Во всем этом было еще кое-что, потенциально более опасное, чем то, о чем он узнал в Пиковом Клубе. Ему приказали изыскать способ убить Феникс. Почему ее преследовали – понятно. Но почему нанесли удар обоим?
 Впереди был туннель.
 Роман обнял Феникс, и они оба выглянули из окна.
 Прошло несколько секунд.
 В тот момент, когда автобус собирался нырнуть в темноту, какой-то одиноко стоявший на платформе мужчина помахал им рукой. На голове у него была надета лыжная шапочка, полностью закрывавшая ему все, кроме глаз.
 Они вышли из такси у входа в Пайк-Плейс-маркет – рядом с бронзовым изображением огромной свиньи. Феникс с отвращением посмотрела на эту статую и сделала лишний круг, чтобы не приближаться к ней.
 Роман заплатил водителю и последовал за Феникс. Он указал ей на свинью:
 – Это Рэчел. Многие считают, что она очень умна. Мне кажется ты боишься, что она может тебя укусить.
 – Или перебежать через меня, – громко сказала она. – С сегодняшнего дня я уже не считаю их особо умными.
 Торговцы предлагали фрукты и овощи, протягивали свежую рыбу, зазывая возможных покупателей. Из-за шума и давки Феникс снова занервничала.
 – Пошли сюда. – Роман потянул ее за рукав в сторону одного из магазинчиков. – Нам нужно что-нибудь купить для Джуниор.
 Феникс удивленно спросила его:
 – Сейчас?
 Он взял игрушечную ярко раскрашенную искусственную челюсть и повернул маленький ключик. Раздался лязг зубов.
 – Это ужасно, – сказала Феникс. – Джуниор разревется. Он не слушал. Вместо этого он внимательно наблюдал из окна за покупателями, входящими и выходящими в магазины.
 – Джуниор слишком мала для этого, – сказала Феникс, ее голос при этом дрожал. – Ты не уверен, что мы ушли от него, да?
 – Нет, думаю, ушли. Просто хочу убедиться в этом наверняка.
 Она дотронулась до черного пластмассового жука и сразу же отскочила назад, когда он начал прыгать, и прыгал до тех пор, пока не столкнулся с игрушечным цыпленком, выглядевшим совсем как живой. Цыпленок пронзительно пискнул и клюнул ее в нос. Откуда-то выкатилось яйцо.
 – Здесь есть еще один выход, – сказал Роман, хватая ее за руку, – воспользуемся им.
 Замученный молодой человек за прилавком даже не взглянул на Феникс и Романа, когда они проникли на склад и Роман отпер дверь, ведущую на улицу. Дверь за ними захлопнулась, и они побежали вперед, время от времени оглядываясь по сторонам.
 Когда они наконец прошли через зеленые металлические ворота во двор, в котором было очень много цветов, Феникс поняла, что она уже видела этот двор. Она вспомнила также, что они уже несколько раз до этого проходили мимо этих ворот. Они открылись только тогда, когда Роман набрал код в замке.
 Он жил на последнем этаже четырехэтажного кирпичного здания и занимал весь этаж.
 Роман провел ее в громадную, почти ничем не обставленную квартиру. Феникс прошлась по светлому, прекрасно отделанному паркету – в виде полукруглой платформы, возвышавшейся над остальной частью пола, – который был покрыт зеленым ковром, образуя как бы навесные стены, вливающиеся в потолок, в котором было несколько окон. Единственный небесно-голубой обтянутый кожей стул завершал эту картину.
 – Какое прекрасное место, – пробормотала Феникс, ступая на ковер. Ни одно здание не закрывало вида на большую бухту, поверхность которой так и отливала солнцем. – Пиджет-Саунд?
 – Залив Эллиот.
 Она вздрогнула, соприкоснувшись с красотой белоснежных вершин, пронизывавших небесную бледно-голубую гладь.
 – Так как я выросла в Нью-Йорке, горы я видела только на картинах. Правда, первыми я увидела Альпы и была поражена ими, но Каскадные горы просто великолепны.
 – Это Олимпийские, – сказал он ей. – Каскадные горы позади нас. У меня есть вино, пиво и попкорн. Я также могу приготовить кофе.
 Феникс оглянулась, чтобы посмотреть на него. В слегка помятой и запыленной белой хлопчатобумажной рубашке, в застиранных, с масляными пятнами на коленях джинсах, он все равно выглядел достаточно эффектно. Его волосы стали длиннее и начали немного виться. Из-за весеннего загара глаза его казались до невозможности голубыми, а зубы ослепительно белыми.
 Феникс охватила волна желания.
 Она всегда была убеждена, что женщины не способны ощущать подобное. В конце концов, она никогда ничего такого и не ощущала – пока не появился в ее жизни Роман.
 Он поднял голову и пристально посмотрел на нее.
 Феникс желала Романа Уайлда.
 – О Боже! – Она снова посмотрела в окно. На этот раз уже не ради пейзажа.
 Он положил ей руки на плечи:
 – Все еще боишься?
 – Не того, что ты имеешь в виду.
 Он погладил ее плечи:
 – Скажи мне, любовь моя. Дай я помогу тебе.
 Феникс медленно закрыла глаза:
 – Меня пугает то, что я испытываю, находясь рядом с тобой.
 Его руки застыли.
 – Все, что я могу сейчас делать, – это смотреть на тебя, и… я хочу тебя. Ледышка Феникс превратилась в сексуальную маньячку.
 Он не засмеялся.
 Феникс тоже не стала смеяться.
 Очень нежно он прижал ее к груди и крепко обнял.
 – Я самый счастливый человек на свете: у меня есть ты. Я мог прожить всю жизнь и никогда тебя не встретить. Вот что пугает меня.
 – Возможно, я когда-нибудь пожалею, что сказала тебе об этом, – произнесла она, – но до встречи с тобой я никогда не хотела ни одного мужчины. Я имею в виду, что никогда не встречала мужчины, которому бы мне хотелось полностью отдаться. Ты понимаешь меня?
 Его руки скользнули под ее свитер и дотронулись до груди.
 – Я уже знаю, что до меня ты никому никогда не отдавалась.
 – Но это не то, что я сказала, я сказала…
 – Что ты никогда не встречала мужчины, которому бы тебе хотелось полностью отдаться. Слава Богу. Иначе бы я не встретился с тобой.
 – Может быть, и не встретился.
 – Конечно, радость моя. Ты была бы с ним. Она крепко вцепилась в его руку:
 – Мы должны решить, что делать дальше, не правда ли?
 – Ну да. Ты голодна?
 – Нет.
 – Я тоже. Может быть, вина?
 – Немного. Если оно белое.
 – Пойдем, поможешь мне.
 Казалось, что кухней, отделанной мрамором и сталью, никогда не пользовались. Почти из пустого холодильника он вытащил закупоренную бутылку «Шардоне» и с помощью штопора в карманном ноже достал пробку. У него был только один стакан – из красной пластмассы, с изображением Санта-Клауса по краям.
 – Вот кружка, – сказал он, открывая посудомоечную машину и доставая кружку и еще кое-какую посуду.
 – Мы поделимся с Санта-Клаусом, – сказала ему Феникс с легкой улыбкой. – Ты хочешь превратить это очаровательное место в дом?
 Он наполнил бокал и поставил бутылку. Глядя прямо ей в глаза, он спросил:
 – Тебе здесь нравится?
 Феникс протянула обе руки:
 – А кому бы здесь не понравилось?
 – Тогда мы превратим это в дом. Здесь четыре спальни и две ванные. На моем этаже планировали сделать две квартиры. Архитектор хотел оставить одну себе, затем передумал.
 Они превратят это в дом.
 – Хочу, чтобы мы совсем забыли о том, что сейчас происходит вокруг нас. – При этих словах ее охватило чувство вины, что она не хочет сейчас думать об Эйприл. – Но мы этого не можем.
 – Да, не можем. – Он развернул ее в сторону гостиной. – Следуйте за мной, мадам. Идите сюда, и вы кое-что увидите.
 Феникс пошла за ним и оказалась в первой спальне. Здесь находилось несколько вещей, принесенных сюда, чтобы сделать эту комнату уютной.
 – Ты еще ничего не распаковал. – Она оглядела груду составленных ящиков и разложенную кровать, покрытую зеленым одеялом, с заправленной простыней и двумя подушками. – Ты спишь на этом?
 – У меня не было времени купить что-нибудь еще. – Поставив вино на одну из коробок, которая служила прикроватным столиком и на которой стоял телефон, он направился к кровати, чтобы сложить ее.
 – Не надо, – сказала Феникс. Она выскользнула из свитера, скинула туфли и взобралась на подушки. Улыбаясь, она разгребла место рядом с собой: – Залезай. Просто-таки походные условия. Забавно.
 Роман помедлил в нерешительности.
 – Залезай, – повторила Феникс, слегка заигрывая с ним. – Здесь будет удобнее пить наше вино.
 Скинув ботинки, Роман прилег рядом с ней и вытянул ноги.
 – Солнце решило спрятаться, – сказал он. Окна без штор смотрели на бухту. – Возможно, будет дождь.
 – Прекрасно. – Феникс уютно устроилась рядом с ним. – Я люблю дождь.
 Казалось, небо услышало ее: серые облака нависли над водой, и несколько крупных дождевых капель разбилось об оконное стекло.
 Роман предложил Феникс красный стакан и не убирал руку, пока она пила. Их пальцы сплелись, и они пристально посмотрели друг на друга.
 Он немного отхлебнул сухого вина.
 – Уходи, мир вокруг, – выдохнула Феникс.
 Он слегка нахмурился:
 – Он не уйдет. Есть нечто, что я должен тебе сказать. Это не так-то легко воспринять.
 – Не надо говорить мне ничего плохого.
 – У нас не должно быть секретов, Феникс.
 Кончиками пальцев она провела по его нижней губе. Он слегка прикусил ее указательный палец и дотронулся до него языком.
 У Феникс напрягся живот, она с трудом могла собраться с мыслями.
 – Почему Джуниор живет в Иссакуа, а не здесь, с тобой? У Дасти же не оформлена опека, не так ли?
 – Нет. Но она не была бы здесь со мной в безопасности. Я не  один из них, Феникс. Не член Пикового Клуба.
 – Ты один из партнеров.
 – Только затем, чтобы добиться того, чего хочу. Она не смогла сдержаться и спросила зачем.
 – Я здесь для того, чтобы разыскать Эйприл. Только поэтому. Я думаю, что могла бы снова заняться юриспруденцией, – например, вести судебное расследование.
 – Звучит забавно. – Он сделал еще один глоток. – Не могу представить тебя в этой ужасной судебной мантии.
 – Почему ты вступил в СЕАЛ?
 – Чтобы довести до бешенства своего отца.
 Она взяла у него стакан и допила остававшееся там вино.
 – Ты не любил отца?
 – Я ненавидел его.
 – Этим мы похожи.
 – Мой отец нажил громадное состояние, производя игрушки. Моя мать до того, как они поженились, была богата. Ее деньги помогли ему начать дело, но всего остального Артур Уайлд добился сам.
 – Артур Уайлд. – Она слегка сощурилась. – Не тот ли это Уайлд, который… – да, конечно, Тойз Уайлд Тоуз [3] . Это твой отец?
 – Был моим отцом. Он умер несколько лет назад. Он никогда не любил меня. Моя мать меня любила, но еще сильнее она любила выпить. Теперь ты понимаешь, что перед тобой сирота. Жалко, правда?
 Феникс всегда нравилось немного подшучивать над тем, что причиняло ей наибольшую боль:
 – Да, жалко. Ужасно грустно. Ни один ребенок не должен быть покинут. И ты не должен быть одинок в том, что тебя покинули – или игнорировали, или использовали тогда, когда им это было удобно, а затем снова отбрасывали за ненадобностью.
 Он взял ее руку:
 – Да, мэм, все это было со мной. Использовали, когда это было им удобно, а затем отталкивали снова. «Это наш сын, Роман. Познакомься, Роман, это мистер и мисс Бла. Пожми, пожалуйста, руку, аккуратно. Не хлопай дверью, выходя из комнаты». Я до сих пор помню тот вечер, когда хлопнул дверью. Мой нежный отец избил меня до полусмерти. Мне пришлось остаться дома, и в течение трех дней я лежал на кровати, зарывшись в подушки.
 Феникс сжала кулаки:
 – Почему твоя мать не остановила его?
 – Не спрашивай меня об этом. Она этого никогда не делала, вот и все. Она просто все больше и больше пила джина и тоника. Причем джин чаще, чем тоник.
 – Мы действительно многим похожи, – с горечью произнесла Феникс. – За исключением того, что моя мать пила пиво, как и отец, и ни у кого из них не было ни цента.
 – Отец хотел, чтобы я занимался бизнесом. Сразу же после школы я со всем этим порвал и отправился служить в военно-морские силы. Затем в СЕАЛ.
 – Почему ты решил уйти из флота?
 Он взял у нее стакан, осушил его и поставил рядом с телефоном.
 – Кое-что произошло. То, чего я не ожидал.
  Конечно. 
 – Джуниор?
 – Отчасти. – Его голубые глаза как бы потухли. – Пришло время сменить карьеру.
 – Но ты же не хотел заниматься бизнесом отца?
 – Я уже продал его дело. Я продал его сразу после его смерти. Он бросился с моста и утонул. Моя мать умерла за два года до него. Сначала его обвинили в том, что это он ее застрелил. Позже его оправдали. Ты никогда не слышала об этом деле?
 Ей захотелось обнять его.
 – Они ведь не могли решить, самоубийство это или нет?
 – Да. Но я думаю, это было самоубийство. И я также считаю, что если бы отец не ощущал себя должником моей матери, он не был бы таким жестоким человеком. И я верю в то, что он любил ее, хватит об этом.
 «Хватит об этом». Это, конечно же, его право решать – обсуждать его жизнь или нет. Феникс это прекрасно понимала.
 – Что заставило тебя войти в долю Пикового Клуба?
 – В то время это было правильно. Да, я забыл сказать тебе об Илоне. Вчера днем я видел ее.
 Феникс поджала под себя ноги и все свое внимание обратила на Романа.
 – В клубе?
 – Да, в лифте.
 – Что она сказала?
 Он оценивающе посмотрел на нее:
 – Ничего. Это-то меня и беспокоит. Она попыталась меня не заметить. Так, будто боялась, что я могу быть для нее опасным. – Роман притянул к себе Феникс: – Черт, я не знаю. Возможно, мне все это показалось. Но я уверен, что нам надо быть с ней поосторожнее. Единственная причина для нее убрать тебя с дороги – это твой интерес к Эйприл. Думаю, она бы это сделала для Джеффри и Ванессы.
 Феникс положила голову ему на грудь:
 – Полагаю, только Илона могла сказать им, что я пытаюсь разыскать Эйприл.
 Он погладил ее по волосам:
 . – Я занялся этим клубом по той же причине, что и ты. По той же причине, но под предлогом устройства на работу, пришла в клуб и ты.
 Феникс провела рукой по груди Романа:
 – По той же причине? Но я не пришла в клуб, чтобы изменить карьеру!
 – Я тоже.
 – Тогда зачем? – Немного отодвинувшись от него, она пристально посмотрела ему в лицо: – Что ты пытаешься сказать мне?
 – Я здесь тоже из-за Эйприл.
 Феникс закашлялась. Через несколько секунд, придя в себя, она сказала:
 – Я не понимаю.
 – Это не так-то просто понять. Я встретил Эйприл в Мексике. Недалеко от Татуаны. В пустыне.
 За окнами начался сильнейший ливень. Стекла сразу стали похожи на равнину, испещренную мелкими речушками.
 – В начале прошлого года, – продолжал Роман. – Именно тогда я ее встретил.
 – В Мексике? – спросила Феникс. – Но затем ты ее потерял.
 Он вытащил одеяло и прикрыл им себе и Феникс ноги.
 – Становится прохладно. – Его голос прозвучал как бы издалека.
 – Ты потерял Эйприл и отправился в Паст-Пик ее разыскивать.
 – Я отправился в Паст-Пик разузнать о ней.
 Он специально подчеркнул это различие, но она не была уверена до конца, что он имеет в виду.
 – Почему? Ты… Каждый мужчина, который когда-либо встречался с Эйприл, начинал хотеть ее. – Уже произнося эти слова, она похолодела от ужаса.
 – Я не хотел Эйприл: было не время.
 Феникс села на колени:
 – Ты в клубе для того, чтобы разузнать об Эйприл. Зачем? Разузнать что?
 Он уже не мог смотреть ей в глаза. Он молчал.
 – Роман, – Феникс провела рукой по его лицу и попыталась направить его взгляд на себя, – почему ты последовал за ней в Паст-Пик и что ты хотел разузнать о ней?
 Он осторожно взял ее руки в свои:
 – Я отправился в Паст-Пик, потому что хотел выяснить, где это началось. Что случилось до того, как она бросила все и оказалась в Мексике.
 Что-то странное начало происходить с сердцем Феникс. Страх охватил ее, ей становилось все тяжелее и тяжелее дышать.
 – Ты знаешь, где она сейчас?
 – В пути. – Он прикрыл глаза. – Она мертва.




 Глава 24


 Два девичьих лица улыбались на фотографии всему миру и были уверены, что смогут покорить этот мир. Феникс тогда была еще худеньким, но очаровательным подростком. Волосы ее были такими же, как и сейчас. Даже тогда она шла по жизни, овеваемая рыжим ореолом волос.
 Лицо и фигура Эйприл Кларк уже тогда были прекрасны. Роман посмотрел на фотографию и понял, что красота сыграла не последнюю роль в ее трагической судьбе. Блестящие светлые волосы. Глаза, напоминающие глубину океанской воды над синими тропическими кораллами. Полные улыбающиеся губы заканчивались прелестными ямочками. И даже в шестнадцать лет Эйприл не выглядела худощавым подростком.
 Роман перевернул фотографию и прочитал:
 – «Я и Эйприл. Кони-Айленд».
 Дверь в дальнюю комнату «За поворотом» отворилась, и оттуда вышла Феникс. Снимок, который она дала ему, Роман опустил во внутренний карман пиджака.
 Прошло двадцать четыре часа с того момента, как он обрушил на Феникс ужасную для нее новость о смерти Эйприл. Сначала она рыдала – пока не кончились слезы. Затем она заснула. Те несколько часов ее сна, когда она спала в его объятиях в принадлежащей ему спартанской спальне, были самыми сладкими в его жизни. Самыми сладкими и самыми горькими. Однако он избежал ее вопросов, как именно умерла Эйприл, и к тому же он еще не признался, что Джуниор – ребенок Эйприл. Для этого он должен набраться душевных сил. Душевных сил, которые позволят ему смягчить удар.
 Следы перенесенного горя стали исчезать с ее лица, но не из глаз. Она села рядом с ним у бара на вертящийся стул.
 – Как ты? – прошептал он, положив руку на ее колено.
 – Я начинаю сходить с ума. Может быть, это и к лучшему.
 – Сходить с ума из-за чего?
 Она вздохнула:
 – Ты знаешь, из-за чего. Эти люди явно имели отношение к смерти Эйприл, не так ли? Именно поэтому мы здесь и поэтому они хотят избавиться от меня. Они боятся, что я побеспокою их и испорчу очень прибыльное дело.
 – Полагаю, нам уже есть что обдумать. – В голосе Романа послышались требовательные нотки. – Обещай, что ты ничего не предпримешь, пока мы вместе все не обдумаем.
 Она взяла чашку принесенного Зельдой кофе и выпила его.
 – Расскажи мне, что с ней произошло.
 – Она не… Она была не одна, когда умирала.
 – Ты был с ней?
 – Я уже сказал, что был.
 – Почему ты не хочешь рассказать остальное?
 Он поцеловал ее в щеку:
 – Она не думала о себе. Она была особенная.
 – Я знаю. Ты не хочешь говорить, да?
 – Дай мне время, Феникс. – Но все равно он прекрасно понимал, что отсрочка ни в коей мере не приукрасит правды.
 – Я должна это рассказать Розе.
 – Не сейчас! – Он понизил голос. – Ни при каких обстоятельствах никому ничего не говори. Хорошо?
 – Хорошо. – Ее чашка стукнула о стойку бара. – У них будет достаточно причин желать моей смерти.
 Роман поежился:
 – Обещай мне, Феникс. Ни шага без меня.
 – Я не собираюсь совершать никаких глупостей.
 – Обещай мне.
 – Обещаю.
 Он вздохнул с облегчением:
 – Спасибо. Кажется, твои друзья в хорошем настроении.
 Лен, который не мог отвести глаз от Феникс, уже был в «Повороте», когда они приехали. Держась за стойку бара, он заказал выпивку для всех и настоял на том, чтобы Феникс и Роман тоже выпили.
  — Привет, Морт, – сказала Феникс, обращаясь к нему . – Из-за чего вся эта суета?
 – Лен, – произнес Морт , пожимая плечами, но улыбаясь. – Он не сказал нам, но он почти что потерял место.
 – Ему принадлежит стоянка вверх по ручью , – пояснила Роману Феникс.
 – Да. Я знаю. Стоянка грузовиков за городом.
 – Кажется, дело действительно стоящее, – объяснил Морт. – Они собираются снимать там кино. Киношники заплатили Лену так много денег, что он может одновременно избавиться от своего дела и вложить деньги во что-нибудь еще. Что вы думаете об этом?
 – Думаю, это просто здорово, – сказала Феникс. Она подняла свой бокал и воскликнула: – Мои поздравления, Лен.
 Улыбка его исчезла, но он все-таки ответил:
 – Спасибо, дорогая. Ты должна позволить мне угостить тебя обедом. И твоего брата, если он захочет прийти. – Взгляд, которым он одарил Романа, можно было назвать каким угодно, только не дружелюбным.
 Знакомый голос привлек внимание Романа к телевизору, возвышавшемуся над стойкой.
 – Честер Дюпре, – он показал его Феникс. – Этот тип – чистая мокрица.
 – Но ведь и мокрицы бывают нужны, – заметила Феникс.
 – Папа заинтересовался тем, о чем я собирался с ним говорить, – заявил Честер. – Мы вместе провели более часа, о мои братья и сестры. Этот беспокойный мир одновременно несет в себе и новое, и старое. Старое уже совершенно изношено и доставляет много неприятностей. Старое обращается к новому за советом и вдохновением. Я принадлежу новому. Достопочтенный Честер Дюпре и Церковь всех спасенных – мы принадлежим к новой, свежей волне, и мы приглашаем всех вас в путешествие по этим божественным волнам. Мы приглашаем вас в путешествие к вратам рая.
 – Чушь, – пробормотал Роман.
 – Бриджит Бардо. Вы помните эту маленькую леди? Она заботится о животных, ослабых и беспомощных животных, которые не могут сами о себе позаботиться. Она борется за их права, и я снимаю перед ней шляпу. Я же борюсь за права слабых среди вас, мои братья и сестры. – Дюпре смотрел прямо в камеру. – Вы, и вы, и вы. Я хочу, чтобы ваши души пришли к Господу.
 – Змея, – сказала Феникс, – лживая, продажная и кощунствующая змея.
 – Я снова собираюсь прийти к вам. Прошлый год доказал, что жители этой прекрасной страны еще не окончательно отошли от Господа. Это простые, честные люди, которые хотят объединиться ради царства добра в этом мире.
 Лен, приобняв Нелли, воскликнул:
 – Еще по одной за меня.
 – Я сильно верю в то, что наш Леопард заглянет сюда, – произнесла Зельда на своем хоть и с ошибками, но очаровательном английском. – Без сомнения, ночной гость будет здесь.
 – Для тебя это было бы хорошо, – заметила Феникс. Его преподобие продолжал свою атаку:
 – Я возвращаю. Я возвращаю вас к истокам этой великой страны. Сердце этой страны там, где люди идут за мной. И я знаю, что вы все поможете мне продолжить мою работу. Дороги открыты, мои собратья. Это зов из Айовы. Это зов из Небраски. Это зов из Канзаса. Помогите мне вернуться к вам, мои братья и сестры. Помогите… мне, и я спасу вас. Помогите…
 Телевизор переключили на другой канал, где транслировался футбольный матч.
 – Слава Богу, – сказала Феникс. – Какой это страшный человек.
 – Да, – согласился Морт, поднимаясь, чтобы разглядеть что-то позади Романа. – Посмотрите, кто здесь. Уже второй раз за сегодняшний вечер. Не верю своим глазам. Он никогда раньше здесь не бывал.
 Роман и Феникс одновременно обернулись. Между столиками к бару пробирался Веб.
 – Роза сказала, что вы обещали сюда прийти, – сказал он, подойдя к ним поближе. Он кивнул Роману, но его ярко-голубые глаза обратились к Феникс. – В «Белла Розе» полиция. Мы подумали, что вам будет интересно узнать, что они нашли.
 Роман, слегка наклонившись, произнес:
 – Спасибо, что пришел. Что они сказали?
 – Они интересовались тем, что во флаконе. Ну вы знаете, тот флакон, который принесла Евангелина вместе с фотографиями Феникс.
 – Да, мы знаем, о чем ты говоришь.
 – Я-то думаю, что это ничего не значит, – сказал Веб, поглаживая свои рыжие волосы. – Твердые контактные линзы. Вот что там было.
 Роман взглянул на Феникс. Она нахмурилась и медленно нагнула голову:
 – Контактные линзы? Но это мне ни о чем не говорит.
 – И очки с толстыми стеклами, – сказал Роман, больше обращаясь к самому себе. – Если они принадлежат одной фирме, это чертовски странно.
 – Странно, да? – сказал Веб. – Мы с Евангелиной тоже думаем, что это странно. Я своими руками придушил бы того, кто так с ней разделался. Она все еще в шоке.
 – Еще бы, – сказала Феникс. – Не хочешь ли чего-нибудь выпить?
 Казалось, Веб удивился. Его брови слегка поднялись.
 – Ну, я, наверное, выпил бы лимонаду. Ладно?
 Роман подозвал Морта:
 – Пожалуйста, лимонад.
 – Полиция говорит, что кто-то был на мельнице, – понизив голос, произнес Веб. – Должно быть, он оттуда взял фотографии Феникс.
 – Да, вполне возможно, – согласился Роман.
 – Кто-нибудь знает, кто перевернулся на дороге сегодня вечером? – спросил Веб. Он так еще и не присел. – По-моему, серьезная авария.
 Морт поставил бокал на стойку:
 – Перевернулся на дороге, где? Веб махнул рукой:
 – Вон там, недалеко от города. Этот резкий поворот, о котором все знают, напротив клуба. Говорят, потребовалось около часа, чтобы достать водителя из машины.
 – Думаете ли вы, что это кто-нибудь из местных? – спросил Лен. Он подсел ближе к Феникс. – От кого это ты все узнал, Веб?
 – От одного парня из полиции. От того, кто приехал в «Белла Розу».
 Морт взял телефон и набрал номер:
 – Если это кто-то из местных, надо узнать кто. Возможно, потребуется помощь.
 Зельда поставила на стойку два пива и присоединилась к Морту. Она начала листать телефонный справочник, лежавший на телевизоре. Постепенно шум в зале стал стихать.
 – Стив? – сказал Морт. – Это Морт. Ты знаешь о сегодняшней дорожной аварии?
 Нелли и еще несколько человек подтянулись к стойке.
 Помощница Нелли, Трейси, подошла вместе с ними, таща за собой долговязого парня с бритой головой и многочисленными кольцами в ушах.
 Морт молчал и время от времени говорил:
 – Да, да.
 – С кем он разговаривает? – спросила Трейси.
 – Со Стивом Окером, – ответил Лен. – Добровольно помогает пожарным. Знает все, что происходит вокруг.
 Когда Морт положил трубку, выражение лица у него было довольно мрачным.
 – Не местный, – произнес он, обращаясь ко всем в баре. – Машина сошла с дороги и перевернулась. Пролетела сотню футов и загорелась.
 – Боже, – пробормотала Нелли, обхватив голову руками. – Сколько человек?
 – Один.
 Роман сказал:
 – Даже один слишком много. – Он-то знал, что может сделать с человеком огонь.
 – Предполагают, что кто-то резко выскочил перед этой машиной, – продолжал Морт. – Следы шин или что-то в этом роде.
 – Но они никого не обнаружили? – спросила Феникс.
 – Стив говорит, скорей всего это не просто авария. Наступила полная тишина.
 Феникс схватила Романа за руку, и их пальцы переплелись. Ее лицо стало мертвенно-бледным.
 – И никто не знает потерпевшего? – спросил Роман как можно непринужденнее.
 – Какая-то женщина, работавшая в Пиковом Клубе. Экстрасенс или что-то вроде этого. Илона?
 Роман почувствовал, как рука. Феникс, вцепившаяся в него, стала слабеть. Он обнял ее за талию и встал рядом.
 – Все в порядке, – мягко сказал он. – Держи себя в руках. Держи себя в руках, пожалуйста.
 – Илона! – Зельда почти зарыдала. – Какой ужас! Бедная женщина. Такая прекрасная и грациозная. Она приходила сюда сегодня. Я забыла сказать тебе об этом, Феникс.
 – Когда она здесь была? – спросил Роман.
 – О, не так давно. – Зельда проглотила комок в горле. – Возможно, немногим более часа. Да, около того.
 Феникс схватилась обеими руками за стойку бара:
 – Она хотела выпить или поесть?
 – Ни то, ни другое. Она пришла узнать, нет ли здесь тебя. Такие встревоженные глаза – и такие странные. Она попросила передать, чтобы ты не позволяла им посылать себя в какую-нибудь поездку. Это все, что она сказала. Затем она ушла.
 Дасти впустил их и провел прямо в гостиную, где на стуле с прямой спинкой сидел Насти и в одной руке держал сэндвич.
 – Получили мою записку? – спросил он. – Мы должны немного поразмыслить, правда, Даст?
 – Правда, – согласился Дасти. Он взглянул на Феникс: – Сядь, иначе ты упадешь, детка.
 Она позволила Роману довести себя до дивана. Насти оставил в ее квартире записку Роману с просьбой привезти Феникс к нему. Внезапно она почувствовала себя совершенно разбитой.
 – Где Джуниор?
 – Спит.
 Ребенок. Для Феникс эта девочка, мирно спящая наверху, была единственным нормальным существом в этом безумном мире.
 – Илона умерла из-за меня, не так ли? – Она все время об этом думала с того момента, как они покинули «Поворот». – Мы ошиблись. Она не была на их стороне. Они избавились от нее, так как боялись, что она может мне что-нибудь сказать об Эйприл.
 – Мы в этом не уверены, – сказал ей Роман.
 Феникс прислонилась к спинке дивана и закрыла глаза:
 – Нет, мы уверены. И мы должны остановить их.
 Кошачий крик заставил Феникс быстро открыть глаза.
 Мел прыгнул на диван и вцепился в колено Феникс. Держа кота, она посмотрела на Насти, который сказал:
 – Я принес его, чтобы Джуниор с ним поиграла. Она любит животных.
 Феникс погладила кота.
 – Ты любишь животных. Ты любишь и детей, и животных, и беспомощных женщин. Ты не такой уж и суровый, как тебе бы хотелось казаться.
 – Я – добрый, – сказал Насти, совершенно без всякого выражения, – спроси Романа.
 – Несомненно, – подтвердил Роман. – Добрый. Я собираюсь оставить Феникс у тебя, пока не смогу забрать ее с собой.
 Она подняла голову:
 – Я никуда не пойду.
 – Да, ты…
 Насти не дал Роману закончить:
 – Нет, пойдешь. Это место губительно для твоего здоровья. И есть признаки того, что его скоро прикроют.
 – Утром я собираюсь вернуться в клуб.
 – Нет, детка, – сказал ей Дасти. – Ты играешь в недетские игры. Роман знает, что лучше.
 – Роман же не мой сторож.
 – Он старше тебя, – небрежно заметил Насти.
 Она по очереди посмотрела на них:
 – Вы все знаете, что Эйприл Кларк была моей лучшей подругой. И вы также знаете, что она мертва из-за этих людей. Неужели вы думаете, что я смогу уехать, не удостоверившись в том, что справедливость восторжествовала?
 – Оставь героизм тем, кто умеет обращаться с этими клоунами, – сказал Дасти.
 – Я не думаю, что наша леди вас послушает, – спокойно заметил Роман. – Для тебя здесь небезопасно, Феникс.
 – Тут всем небезопасно, – ответила она. – Я собираюсь вернуться. Я хочу сделать вид, будто не имею ни малейшего представления о том, что что-то не так. Если я не займусь ими, они найдут способ сделать так, словно ничего и не произошло.
 – Феникс…
 Она набросилась на Насти:
 – Я не изменю своего решения. Отстаньте от меня, вы все. Теперь у меня еще долг и перед Илоной. Я знаю, что это не несчастный случай. Я в этом уверена.
 – Поступай как хочешь. – Насти откусил большой кусок от своего сэндвича. – Кто-то звонил тебе из Оклахома-Сити, – пробормотал он. – Хочет, чтобы ты ему перезвонила. В любое время. У Дасти записан номер.
 Дасти, со сползшими на нос очками, уже нажимал кнопки телефона. Он передал трубку Феникс.
 – Кто… – начала она, затем услышала знакомый голос: – Силиус, что ты хочешь? – Она не могла не улыбнуться: – Силиус! Это Феникс. Ты мне звонил?
 – Да. Живешь с приятелем, да? Что-то новенькое, мой холодный, фригидный цветочек.
 Феникс взглянула на Насти:
 – Просто… друг. Что случилось?
 – Я хотел предупредить тебя, что кто-то обзванивает номера из твоей записной книжки.
 У Феникс остановилось дыхание.
 – Какая-то женщина. Она позвонила мне и сказала, что ты назвала ей мое имя. Я сказал ей, что ты просто сказочная массажистка. Сказал, что ты работаешь лучше, чем все женщины, которые у меня были.
 – Силиус!
 – Шучу. К сожалению, она не остановилась на мне.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Она, должно быть, высчитала меня тоже и выяснила, где я работаю.
 Феникс поднялась и еще крепче прижала телефонную трубку.
 – Что-то не так?
 – Может быть, да. Эта женщина позвонила в фирму. Интересовалась, знают ли там тебя. К сожалению, Берни сказал, что да, но ты здесь больше не работаешь. Затем он объяснил почему. Другими словами, твой новый босс теперь знает, что массаж не твоя профессия. Она выяснила, что ты адвокат.
 – Черт побери!
 Роман схватил ее руку и нахмурился.
 Она покачала головой:
 – Спасибо, что предупредил меня, Силиус. Ты очень хороший.
 – Я знаю. Еще одно. Помнишь Руперта Сакстона? Свободной рукой она погладила руку Романа.
 – Как я могу забыть его? Кто-нибудь его прикончил в тюрьме?
 – К сожалению, нет. Он на свободе.
 – На свободе? – Феникс подняла лицо: – Человек гипнотизирует пациентов, затем их насилует и так быстро выходит из тюрьмы?
 – Прошло-таки какое-то время. Его там нет уже несколько месяцев. Я бы и не говорил тебе об этом, если бы он не произносил угроз в твой адрес.
 Она колебалась.
 – Мне позвонила его жена. Сказала, она помнит, что мы с тобой друзья. Он говорил ей, что собирается заставить тебя страдать так же, как страдал он.
 – Он обвинял во всем меня, да? Но теперь-то его выпустили.
 – Дело в том, что он сбежал из тюрьмы.
 Феникс охватил озноб.
 – Как давно?
 – Несколько недель или, может быть, месяцев. Я думал, ты скорей всего хотела бы об этом узнать.
 Она совсем не хотела знать об этом.
 – Я должна знать. Спасибо, Силиус.
 Их прощание было кратким. Феникс отдала трубку Дасти и снова села.
 – Руперт Сакстон, психиатр, чью защиту я провалила. Он сбежал из тюрьмы и теперь мне угрожает.
 Роман пододвинул к ней поближе свой стул:
 – Чем он тебе угрожает?
 – Да! – Как она могла забыть? – Да! Слава Богу. Я теперь начала кое-что понимать.
 – Рад слышать, – заметил Роман.
 Феникс пересела к нему на колени:
 – Я забыла. Или я не забыла, а просто об этом не думала. Сразу после того как Сакстона осудили, он попытался сбежать. Он разбил свои контактные линзы и проглотил их, затем сказал охраннику о том, что сделал. Он настоял, чтобы его доставили в больницу, и смылся из приемного покоя. Им удалось его поймать.
 – Контактные линзы, – все, что произнес Роман.
 – Именно. Контактные линзы. Затем ему пришлось носить толстые пластиковые линзы, потому что они побоялись дать ему стеклянные. Он очень заботится о своей внешности и ненавидит очки.
 – А почему ты считаешь все это хорошей новостью? – спросил Роман.
 – Ну, конечно же хорошая. Это Сакстон. Это он преследовал меня. Это он напал на меня и похитил Евангелину. Нам теперь не нужно выяснять, кто все это сделал. Мы сообщим в полицию, и они его поймают.
 – Поймают?
 – Да. Или же напугают. Так мы избавимся от нашего второго потенциального убийцы.
 – Возможно.
 – Ну а ты – другой убийца. – Она рассмеялась, но смех этот был похож на истерику. – Со мной ведь все в порядке, да?
 Насти поднял Мела с дивана и посадил его на глею.
 – Но ты же не думаешь, что Сакстон помог машине Илоны перевернуться?
 – Сакстону незачем было это делать, – ответила феникс.
 – Да, незачем. Поэтому какое-то время ты больше не будешь ездить одна.




 Глава 25


 Ванесса ударила Джеффри по лицу.
 – Проклятие, – проворчал он, дотрагиваясь до губы и разглядывая кровь на пальцах. – Какого черта ты это сделала?
 – Ты – дурак. Идиот. Тупой, неспособный…
 – Ты уже забыла, кто оплатил последние счета?
 Ее презрение к нему все возрастало.
 – Ты ничего не умеешь делать, кроме ошибок, которые могут нам дорого обойтись. Ты только и делаешь, что пьешь. Ты ничего не в состоянии без меня сделать. Ты меня слышишь? Ничего. Мы с тобой повязаны. Мы живем и умрем вместе. Мы либо победим, либо потерпим поражение, но только вместе. Если я не смогу обуздать твою глупость, наше дело потерпит крах, и это еще может оказаться наименьшим злом для нас.
 Он насмешливо улыбнулся:
 – Ты все преувеличиваешь. Ты все напрасно драматизируешь. Переключись с меня на Паркера.
 Она умышленно встала между ним и комнатой, где сейчас находился Паркер.
 – Я займусь Паркером только тогда, когда ты мне дашь слово, что больше не повторишь подобной глупости.
 – Она отправилась в «Поворот», – обиженно сказал Джеффри. – Я последовал за ней.
 – Да, я знаю.
 Он достал носовой платок и приложил его ко рту:
 – Ты меня поранила.
 – Надо было посильнее. То, что ты сделал, непростительно. Ты избавился от машины?
 – Сейчас она в Сиэтле, в мастерской. Она выглядит теперь как новенькая.
 – Не пригоняй ее обратно. Купи новую.
 – Ты перестраховываешься.
 – Ты уже привлек к нам внимание. У нас и так достаточно проблем. Илона работала у нас много лет.
 Джеффри пожал плечами:
 – Но ты ведь сама согласилась с тем, что она себя как-то не так ведет. Очевидно, она связалась с Феникс. Камера была сломана умышленно.
 – Мы точно не знаем, как она сломалась.
 – Зато я знаю наверняка. И ты тогда же видела ее вместе с Феникс в коридоре.
 – Я не знаю, о чем они говорили. Я слышала только, как они пожелали друг другу доброго утра. Почему она не должна была идти в тот бар?
 – А почему должна? Только по одной причине: разыскать Феникс и сказать ей то, что мы не хотим, чтобы она знала. Илона могла бы передать ей информацию.
 – Но ведь ты не знаешь, передала ли она ей что-нибудь. Ну все. Теперь ты понимаешь, что я не могу больше страдать от твоей вызывающей глупости. Мы должны заняться Паркером. Он начинает меня раздражать.
 Теперь ее раздражало все. Джеффри особенно. Она насильно улыбнулась и вошла в «золотую» комнату.
 – Наконец-то! – Паркер, как и предполагала Ванесса, не терял зря времени. Достаточно одаренная, не совсем еще забытая актриса сидела на нем верхом. Она поднималась и опускалась, и он поднимался и опускался вместе с ней. Вдруг, пронзительно вскрикнув, он кончил. Актриса тоже издала определенные звуки, говорящие о том, что она вполне соответствует своей профессии.
 – Как трогательно, – пробормотал Джеффри.
 – Мы с Элен хотим поговорить с вами, – еле слышно произнес Паркер. В руках у него были трусики Элен. – О том, чего бы нам хотелось, не так ли, детка?
 «Детка» отбросила назад черные волосы и через плечо взглянула на Ванессу и Джеффри. Глаза ее никак не могли смотреть прямо.
 – Вижу, кто-то уверен в том, что вы оба счастливы, – начиная злиться, произнесла Ванесса: Паркер ей слишком дорого обходился. – Все хорошо?
 – Сносно, – пробормотал Паркер. – Хотя виски паршивое. Спасибо старику Роману: он принес его. Паршивое, нетак ли, детка?
 Элен захихикала:
 – Ну а то виски было просто прекрасно. Такое же прекрасное, как и Роман. Скажи им, Паркер, чего мы хотим.
 – Грандиозную вечеринку, – сказал Паркер. – Гран-дио-о-озную вечеринку. Приглашение для нас и наших друзей к Тони Эвардсу.
 – Прекрати, – потребовала Ванесса.
 – Скажи ей, – произнесла Элен, снова начиная извиваться.
 Паркер перенес теперь все свое внимание на ее грудь.
 – Элен хочет перемен. Ей нужен Бродвей. И она собирается получить его. Я могу дать ей на это денег. Все, что вы должны сделать, – это организовать. Именно за это я плачу, не так ли?
 Джеффри сделал несколько шагов и встал рядом с Паркером.
 – Именно за это вы нам платите, – сказал он, глядя на Ванессу и присоединяясь к Паркеру в его обследовании прелестей Элен.
 – Объясни толком, что ты хочешь, чтобы мы сделали. Ванесса решила, что должна изыскать способ обуздать Джеффри. Если она этого не сделает, он разделается с ними.
 – Тони Эвардс, – произнес Паркер. – Для меня, Элен и наших друзей. Грандиозная вечеринка. Мы собираемся провести вечеринку, где были бы все. Анжела Лансбери, Томми Тьюн, Джереми Айронс – все они. Необходимо, чтобы все они начали серьезно воспринимать Элен. Все театральные подмостки. Никого, кроме звезд. Понятно?
 – Да, – мягко сказала Ванесса, пристально глядя на Джеффри. – Что-нибудь еще?
 – Да, – продолжал Паркер, и было очевидно, что ему довольно трудно выполнять все желания Элен. Он устал и говорил с большим трудом. – Я сказал Роману, что желаю взять отсюда все, что мне хочется. Я сказал, мне плевать на тех, кто мне этого не позволит.
 Ванесса задержала дыхание:
 – Что именно ты сказал Роману?
 – Что если это чертово заведение будет принадлежать мне, я закрою его. Я расскажу всему миру, что происходит в вашем маленьком клубе.
 – И сам себя погубишь? – мягко спросила Ванесса. Паркер был опасен. Он поставлял клубу большое количество кока-колы и начал экспериментировать с героином. Для него люди ничего не значили. Все, что он хотел, – это постоянно демонстрировать свое превосходство над окружающими. – Так Тони Эвардс? Да?
 – Нет, – он широко раскрыл глаза, – мне нужна Шэрон Стоун. Час наедине с Шэрон Стоун…
 Роман наблюдал, как Феникс перемещалась по своей квартире. Ему с большим трудом удалось уговорить ее держаться подальше от клуба. После того как они рассказали историю Руперта Сакстона в полиции, где их заверили, что сделают все возможное для его поимки, Феникс решилась пойти на прямую конфронтацию с Ванессой и Джеффри.
 Чем дольше Феникс думала о смерти Эйприл, тем больше она убеждалась, что это дело рук кого-то из Пикового Клуба, и тем больше ей хотелось рискнуть узнать, кто же это.
 Она переставила белые маргаритки в вазе «всех надежд». Она уже несколько раз дотрагивалась до этих цветов, сорванных в саду Розы утром этого дня.
 – Уже поздно, – сказал Роман. Он откинулся на спинку дивана. – Ты, должно быть, очень устала. Подойди, присядь со мной.
 – Я должна расставить цветы.
 – Ты их уже расставила. После того как их срезала. И с того времени, как я приехал, ты проделала это раз сто. Они и так прекрасны.
 Она не могла оторваться от вазы.
 – Мечты, – пробормотала она. – У нее их столько было! Ни одна из них не сбылась. Если бы я знала, где она похоронена, я бы отнесла туда эти цветы. А ты знаешь, где ее могила?
 Именно так она пыталась выудить из него оставшуюся известную ему правду об Эйприл. Но подобные вопросы не помогали ей.
 – Я не знаю, – ответил он. Он вообще не хотел думать об этом.
 – Почему ты не хочешь сказать мне, что произошло?
 – Думал, мы договорились, что я расскажу тебе, когда придет время.
 – А когда это будет? Мне приходят в голову самые невероятные истории. Я уже больше просто не могу. Это была авария? Была ли она… – Эти слова она произнесла почти что шепотом – Они ее убили?
 Скажи он ей правду, где гарантия, что она не совершит что-либо безрассудное и… опасное.
 – Я был с ней. Она умерла с миром в душе.
 – Черт возьми, меня это не устраивает.
 – Уже очень поздно, Феникс.
 Она протерла вазу.
 – Когда придет Насти?
 Другими словами, она хотела, чтобы Роман ушел и она смогла бы выбраться из своей квартиры незамеченной.
 – Я не знаю. Он с Розой.
 Она посмотрела на часы:
 – В это время? Роза обычно ложится рано.
 – Скорей всего Роза не устает, когда с ней беседует Насти.
 – Надеюсь, ей не станет плохо. Он скоро уйдет, да? Роман взглянул на Феникс:
 – Насти тоже нравится Роза. Он должен убедиться, что с ней все в порядке. Он собирается отыскать почтовые открытки. Мы не думаем, что их забрали.
 – Тебе кажется, Роза солгала?
 – А тебе?
 – Возможно. Я теперь не уверена ни в чем.
 Роман осознавал, кем для него теперь стала Феникс. Он хотел ее и хотел, чтобы она была в безопасности, вдали от Паст-Пик.
 – Ты еще не передумала?
 Феникс обернулась к нему. Она уже задернула на ночь шторы, но через тонкую ткань проникал лунный свет и освещал ее волосы:
 – Передумала?
 Ему ужасно захотелось прижать ее, уложить в постель и разбить это отчуждение.
 – О нас. Мы ведь договорились, ты помнишь?
 Через секунду она сказала:
 – Да, я помню. Но я не передумала. Я хочу быть счастливой. Хочу, чтобы весь мир знал, как я счастлива. Больше всего на свете я хочу быть твоей женой и мамой Джуниор.
 Роман улыбнулся и протянул ей руку, но ему все еще было как-то не по себе.
 – Давай немного поговорим о нашем браке.
 Он не сказал ей всего. Его слова могут опустошить ее, но, несомненно, она будет счастлива узнать, что часть Эйприл останется с ней.
 Феникс достала из вазы зеленый камень и подошла к Роману. Вместо того чтобы взять его руку, она села на пол у его ног и положила голову к нему на колени.
 – Его мне дала Илона, – сказала она. – Перидот.
 – Под цвет твоих глаз.
 Она взглянула на него:
 – Мне кажется, что ты грубый и жесткий. А не нежный и романтичный.
 – Я грубый и жесткий, – он оскалил зубы. – Я просто зверь.
 Феникс не улыбнулась.
 – Ты сложный. Вокруг нас все сложно, ведь правда?
 – Да.
 – Мне грустно, но я пытаюсь взять себя в руки. – Не отводя от него взгляда, она начала массировать его ноги. – Мы как бы бросаем всем вызов. Такое количество сохраненной сексуальной энергии.
 Он весь напрягся:
 – Меня это делает счастливым.
 – Мне не следует думать о сексе, да?
 – Ты ждешь, что я отвечу «нет».
 Она отложила камень в сторону и обвила руками его колени:
 – Ты уверен, что ничего сегодня не обнаружил в клубе?
 – Ничего. – Сконцентрироваться сейчас было нелегко. – Паркер Нэш – один из избранных клиентов – проболтался, что ничего не имеет со своих денег и подумывает, что предпринять, если так будет продолжаться.
 – Я его не знаю.
 – Я не хочу, чтобы ты его знала. – Он хотел, чтобы она разделась. Хотел, чтобы они оба были обнажены.
 Приподнявшись на коленях, она обняла его и прильнула к его губам.
 – Знаешь ли, я много читала.
 Роман удивленно поднял брови:
 – Что ты имеешь в виду?
 Она еще теснее прижалась к нему и начала водить кончиком языка по его верхней губе.
 Роман закрыл глаза и погрузился в этот ее поцелуй, медленный, манящий, многообещающий. Он сознательно не предпринимал никаких действий.
 – Я много прочла о том, что нравится мужчинам, – пробормотала она.
 – Разным мужчинам разное и нравится, – заметил он.
 – Тебе нравится… – Она спрятала лицо у него на груди. Ему хотелось что-то сделать с давлением плоти, которое все нарастало и нарастало.
 – Мне нравится что? – Его живот, казалось, разрывается на части.
 – Я не могу это произнести вслух.
 Ему было приятно его теперешнее ощущение.
 – Уверен, что можешь. Я хочу, чтобы ты сказала.
 – Я неестественна?
 Он умирал – и очень быстро.
 – Неестественна, это как?
 – Ну тем, что зациклилась на сексе. Он сглотнул:
 – Если ты зациклилась, то и я тоже, детка. Давай продолжим.
 – Тебе так нравится? – Ей казалось, будто она вся горит.
 – Когда как.
 – А от чего это зависит?
 Он пожал плечами и снова закрыл глаза.
 Ее пальцы теперь были у него между ног. У него перехватило дыхание. Немного колеблясь, она расстегнула его джинсы, все это она проделала очень медленно, и каждая секунда была для Романа смертельным блаженством.
 Внезапно она отстранилась от него, и у него снова перехватило дыхание.
 – Тебе так не нравится, да? – От волнения голос ее был еле слышен.
 – Почему ты так подумала?
 – Из-за твоего лица. Тебе больно?
 Он прикрыл глаза и усмехнулся:
 – Мне сладко больно. Но мне будет больно по-настоящему, если ты сейчас остановишься.
 Теперь она перенесла все свое внимание на его пах. С нежной заботой она выпустила его плоть на свободу.
 Он увидел, как ее волосы упали ему на живот, почувствовал ее дыхание.
 – Боже! – Он не мог сдержаться и схватил ее за плечи. – Как хорошо!
 Если она это и услышала, то не подала и виду. Роман теперь уже был уверен в том, что она прочла самые лучшие книги по сексу.
 – Феникс!
 Она старалась, и у нее прекрасно получалось.
 Роман нагнулся, стянул с нее футболку, и руки его скользнули к ее груди.
 – Ты прекрасна. Я хочу тебя, – выдохнул он и, упав на диван, увлек ее за собой.
 Когда он ее отпустил, Феникс спрятала лицо у него на груди и крепко прижалась к нему. Грудь ее поднималась и опекалась вместе с его дыханием.
 – Тебе это понравилось, – сказала она. – Роман Уайлд, мне нравится доставлять тебе удовольствие.
 – И мне нравится, когда ты доставляешь мне удовольствие. Дай мне минуту, и мы продолжим твое образование.
 – О, слишком долго ждать, – пробормотала она.
 – Тогда верни мне мою силу.
 – Капризуля.
 – Капризуля? – Он притянул ее к себе. – Ты осмеливаешься так его называть?
 Она не договорила, так как в этот момент он коснулся ее соска и она задохнулась от собственных слов.
 – В постель, пойдем в постель, – взмолилась она. Они только успели подняться, когда раздался телефонный звонок.
 Роман еще сильнее прижал ее к себе:
 – Нам ведь не нужно отвечать, правда?
 – Я не знаю.
 – Ну хорошо. Только быстро.
 Не отпуская его руки, она сняла трубку.
  — Да. – Казалось, ее лицо мгновенно побелело. Она взглянула на него. – Да, он здесь.
 Роман взял трубку.
 – Это Ванесса, дорогой. Прости, что прерываю ваши развлечения.
 – Что у тебя?
 – Потрясающая новость. Я хочу, чтобы ты ее услышал от меня раньше, чем сообщат по телевидению.
 Он молча ждал продолжения ее слов. Феникс отошла от него и села на диван.
 – Это касается Паркера Нэша, – сказала Ванесса. – Ты знаешь, кого я имею в виду?
 Черт, она знала, что он знает.
 – Да. Что с ним?
 Феникс посадила на колени кота и машинально гладила его.
 – Он умер, – произнесла Ванесса, выдержав драматическую паузу. – В своей машине в гараже. Угарный газ. Очевидно, он слишком много выпил и заснул там.
 Роман удивленно переспросил:
 – Умер? – Он видел этого человека пару часов назад. В том состоянии он не мог бы ни забраться в машину, ни тем более куда-то ехать на ней. – Ты имеешь в виду в клубе?
 – Я сказала, что в своем собственном гараже, – резко ответила Ванесса. – У себя в доме. Я хотела, чтобы ты об этом знал, если вдруг полиция начнет задавать тебе вопросы.
 – Он был смертельно пьян и ничего не соображал, когда я последний раз видел его. Он, безусловно, был единственным человеком в мире, который смог подняться после такого количества спиртного.
 После короткой паузы Ванесса произнесла:
 – Ты ведь последний раз видел его позавчера вечером, да?
 Немного подумав, он ответил:
 – Позавчера вечером? – Пусть будет так. – Да, точно. Именно тогда я его и видел.
 – Теперь мы поняли друг друга?
 – Да, я понял, – сказал Роман и повесил трубку. Феникс все еще держала Мела.
 – Что там?
 – Посмотрим. Думаю, мне придется взять кое-какое оружие, чтобы использовать его против наших друзей в клубе.
 – Что ты хочешь сделать с ними? Я имею в виду, что… Какое оружие?
 – Не думай об этом сейчас.
 Было слышно, как кто-то взбежал по лестнице, затем с силой постучали в дверь.
 Роман быстро застегнул джинсы и впустил Насти.
 – Привет, – сказал Насти. Если у него и были какие-то догадки относительно Феникс и Романа, он не подал и виду. – Принес подарок.
 Мел соскочил с колен Феникс и стал тереться о ноги Насти.
 – Ты отбил у меня моего кота, – сказала Феникс.
 Кот продолжал тереться у ног Насти и громко урчал, что явилось несомненным доказательством слов Феникс.
 – Рад, что хоть кто-то ценит меня. – Насти протянул Феникс пачку открыток. – Роза не хотела причинить никакого вреда. Она боялась, что вы будете снова и снова расспрашивать ее об исчезновении Эйприл. Она сказала, что парень, который захватил Евангелину, спрашивал об этих открытках, а не о бумагах. По крайней мере, так она поняла.
 Отчаяние исказило лицо Феникс.
 – Не могу представить, как Сакстон узнал о них.
 Роман взял открытки и начал просматривать их.
 – «Хотела бы, чтобы ты была здесь», – прочитал он на одной из них. – Ничего особенного. Ты их читал, Насти?
 – Просмотрел. Они мне ни о чем не говорят. – Насти с состраданием посмотрел на Феникс: – Жаль, что здесь нет ничего нам полезного. Вообще-то вы должны поблагодарить Евангелину за то, что сейчас они у вас. Это она убедила Розу отдать их вам.
 – Евангелина уже не витает в облаках, – сказала Феникс.
 – Все известные курорты, – заметил Роман, разглядывая адреса, – Небраска, Айова… Канзас?
 Феникс удивленно подняла брови. Она протянула руку за открытками и начала их внимательно разглядывать.
 – Центр страны, – медленно произнесла она. – Корни этой страны. Дом добрых братьев и сестер Честера.
 – Так я что-то пропустил? – спросил Насти.
 Роман встал позади Феникс и стал читать через ее плечо.
 – Мы должны сверить даты, – сказала она. – Затем попытаться выяснить, была ли она с ним.
 Феникс обернулась к Роману.
 – Кто-нибудь да знает, участвовала ли она в этом крестовом походе, – сказал он ей.
 – Должно быть, участвовала, – произнесла Феникс. – Я в этом уверена. По меньшей мере один человек здесь об этом знал.
 – Илона?
 – Да. – Уголки ее губ опустились. – «Скажи Феникс, чтобы она не позволила послать себя ни в какую поездку». Разве не это она сказала Морту?
 Он кивнул:
 – Я думаю, мы приблизились к нашей цели.




 Глава 26


 – «Известный банкир». – Дасти прочитал вслух заголовок из «Сиэтл-таймс». – «Несомненно несчастный случай, но следствием установлена причастность Нэша к махинациям, связанным с исчезновением огромных сумм вкладчиков в японских банках. Эти банки существуют только на бумаге».
 – Это не несчастный случай, – сказал Роман. – Кто-то отвез его из клуба домой поздно ночью и оставил в гараже, намеренно не выключив двигатель машины.
 Феникс поставила рюмки с ликером на поднос высокого стульчика Джуниор.
 – Зачем им это было нужно?
 – Я не знаю, но обязательно выясню.
 – Послушайте, – произнес Дасти, не поднимая головы. – Один из депутатов, который просил не называть его имени, сказал, что деньги вкладывались в банки и на документах была подпись Нэша. Но деньги исчезли бесследно.
 – Еще бы, – заметил Роман.
 Дасти прокашлялся и продолжал:
 – Нэш и его двадцатидвухлетняя жена развелись в прошлом году. В своих показаниях миссис Нэш упомянула только о непримиримых противоречиях между ней и покойным супругом и сказала, что последнее время она вообще не общалась со своим бывшим мужем.
 – Да, видимо, эта женщина просто не выдержала увлечение Паркера кинематографом. – Он взял ложку каши Джуниор и сделал вид, что ест. – Можно мне попробовать? Ты ведь не хочешь есть, да?
 Джуниор скривила личико и рассмеялась.
 – Не дразни ее, – сказала Феникс Роману. – Папочка дразнилка, да, моя крошка?
 Глаза Джуниор округлились.
 – А-а, ш-ш, – произнесла она, указывая на своего отца, – а-а, о-о.
 Феникс рассмеялась:
 – Она держит тебя за игрушку.
 – Никакого уважения, – сказал Роман, пытаясь одновременно обнять и Феникс, и Джуниор.
 Феникс перестала смеяться:
 – Так приятно забыть здесь обо всем.
 – Да, на какое-то время. – Его серьезные голубые глаза договорили то, что она уже знала. – Затем ты начинаешь чувствовать себя виноватой.
 – И ты тоже, – заметила Феникс. – Ты не смог бы пережить то, что они останутся безнаказанными, ведь правда же?
 – Возможно, ты права. – Его взгляд встретился с взглядом Дасти. – Но пока у нас нет выбора. Пока нет. Они хотят, чтобы ты вышла из игры, и они в любом случае попытаются разыскать меня. К тому же я совершенно выпустил из виду, что они могут догадаться, что я для них опасен.
 – Почему бы тебе не остаться здесь, Феникс? – спросил Дасти. – Что ты об этом думаешь, Роман?
 – Не пойдет. Мы должны продолжать вести себя так, будто ничего не знаем. И я боюсь привлечь их внимание к Джуниор.
 Феникс решилась возразить ему:
 – Сегодня я собираюсь пойти в клуб.
 – Нет, ты не пойдешь, – отрезал Роман, – Я собираюсь присоединиться к Насти. Он разыскивает кого-либо из рас-серженных прихожан Честера, – бьюсь об заклад, их целое множество. Я не хочу, чтобы ты была в клубе без меня. Мы туда отправимся позже.
 Теперь Роман никогда не отключал радиотелефон. Он вытащил его и нажал кнопку:
 – Да?
 – Ты мой должник, – очень отчетливо прозвучал голос Насти. – Миссис Беатрис Деланд. Ни разу не получила назад своих денег.
 – Приходи, расскажешь поподробнее.
 – Я попытаюсь еще что-нибудь разузнать. Миссис Деланд была одной из ближайших помощниц его преподобия. В прошлом году она участвовала в его походе за душами. В течение последних пяти месяцев этого похода.
 Феникс затаила дыхание.
 – Она дала огромную сумму его преподобию и ожидала, что он вернет ей деньги. Он же пообещал, что она получит их на небесах. А она не хочет ждать так долго.
 Дасти засмеялся, и сразу же смех его перешел в кашель. Феникс тоже улыбнулась.
 – Что-нибудь об Эйприл? – спросил Роман.
 – Прелестная девушка со светлыми волосами, – продолжил Насти. – Дюпре сказал, что она больна и путешествует с ним, надеясь на исцеление. Очевидно, исцеление подразумевало его обслуживание. Там девушку называли Солнечным Лучиком. К концу путешествия ее убрали из свиты, и миссис Деланд считает, что между Солнечным Лучиком и Дюпре что-то было.
 – Эйприл и близко не подходила к этому человеку, – возразила Феникс.
 Роман жестом попросил ее подождать.
 – Ты показывал ей фотографию Эйприл?
 – Конечно. «О! Да это же Солнечный Лучик». Именно так эта леди и сказала. И по моим данным, Солнечный Лучик часто казалась грустной или, может быть, чем-то обеспокоенной. Но тогда, принимая во внимание ее положение, это не было так уж удивительно.
 – Но на что она надеялась – та женщина, с которой ты разговаривал, – на что она надеялась, раскрывая тебе все это?
 Насти презрительно фыркнул:
 – Она попросила остаться анонимной. Сказала, что, если я где-нибудь сошлюсь на нее, она будет отрицать мои слова. Не имеющий право быть принятым свидетель – так она назвала себя.
 – Слишком много телевидения вокруг, – мрачно заметил Роман. – Откуда они берут весь этот ужасный жаргон?
 Несмотря на напряжение, Феникс рассмеялась.
 – Она хочет, чтобы этот достопочтенный джентльмен вернул ей деньги, – продолжал Насти. – Если бы не это, я бы совершенно ничего от нее не узнал. Все очень просто.
 – Да, довольно логично. – Роман повернулся спиной к Феникс. – Сказала ли она что-нибудь еще?
 – Да. Я оставил это под конец. Солнечный Лучик исчезла из комнаты мотеля в середине ночи. После того, как его преподобие решил изменить маршрут. В совершенно другом направлении – в Сан-Диего.
 Ванесса начала подниматься по склону горы. Она шла медленно, окруженная молчаливыми елями. День был теплым, душным и спокойным. Если Джеффри точно выполнил ее указания, то он уже должен быть впереди нее. То, что она намеревалась ему сказать, никто не должен услышать, и выполнить это все нужно как можно быстрее.
 Она первая увидела его. Он сидел на поваленном стволе дерева, аккуратно разгладив брюки на коленях, и с подозрительностью оглядывал поляну, которую она выбрала для встречи. С противоположной стороны поляны из-за плотной стены елей доносился приглушенный звук низвергающегося водопада Сноквалли. Джеффри не выносил воду. Он просто ненавидел водопады. Ванесса знала, что он всегда боялся подходить слишком близко к падающему вниз потоку.
 Должно быть, ему здесь не по себе. Еще одно очко в ее пользу.
 – Джеффри?
 Он вскочил на ноги и увидел ее.
 – Ты здесь, – мягко улыбнулась Ванесса. – И вовремя. Спасибо, что выполнил мою просьбу.
 Джеффри выглядел очень мрачным.
 – Едва ли ты предоставила мне выбор.
 – Ты это потому, что я сказала – мы можем потерять все? Я же не говорила, что  мы потеряем все, дорогой. Не драматизируй.
 Он опустил руки в карманы своего прекрасно сшитого серого костюма и повел плечами.
 – Разве ты не заявила, что встреча – в этом забытом Богом месте – будет драматичной?
 – Возможно, кто-нибудь другой скажет, что именно в таком месте он может встретиться с Богом, – произнесла она, прекрасно понимая, что ее слова вызовут в нем еще большее раздражение. – Я хотела быть совершенно уверенной, что мы будем одни. Нам нужно поговорить о многих серьезных вещах.
 – Даже если бы и возникли какие-то проблемы, – сказал Джеффри, – со мной было бы все в порядке. Ты помнишь, что деньги-то у меня?
 Этот дурак на самом деле считает, что может управлять ею.
 – Конечно. Я только хочу сделать так, чтобы было лучше нам обоим. Майлс отправился в Швейцарию и ждет нас там. Пьер здесь и поможет реализовать мой план.
 – Почему Майлс в Швейцарии?
 Она сделала несколько шагов в сторону от него и слегка откинула голову, будто бы прислушиваясь к шуму водопада.
 – Наше дело здесь подходит к концу. И боюсь, мы должны его закончить. Слишком большая опасность угрожает нам. Но затем мы должны снова где-нибудь обосноваться, и нам понадобятся деньги. Поэтому лучше всего нам всем встретиться в Швейцарии, ведь так? Честер в панике.
 Джеффри нахмурился:
 – Что должен делать Честер со всем этим?
 – С Паркером получилось все как надо. Газеты сообщили именно то, что нам и хотелось.
 – Это было нетрудно. Он ни разу не проснулся с того времени, как мы покинули клуб. Я спросил тебя о Честере.
 Чем ближе он подойдет к краю, тем лучше: более вероятно, что он согласится с тем, что она предложит.
 – Кто-то расспрашивал о прошлогодней поездке по стране. А точнее, они показали фотографию Эйприл и спросили, была ли она с Честером.
 У Джеффри подкосились ноги, и он опустился на поваленное дерево.
 – Кто? Кто спрашивал? И что они ответили?
 – Не знаю. – Она встала за его спиной и начала массировать ему виски. – Расслабься, дорогой. Мы вместе справимся и с этим.
 – Если ты не знаешь, кто сказал Честеру об этом, как мы узнаем, что он не сам все это придумал?
 – Нет, не придумал. Был анонимный звонок. Все детали были описаны очень точно, вплоть до его поездки в Сан-Диего. – Она притянула к себе застывшее тело Джеффри. – О Мексике не упомянули.
 – О, Господи.
 – Они не упомянули о ней. – Она почувствовала, как он начал дрожать, и наклонилась, чтобы поцеловать его в ухо. – Положись на меня, Джеффри. Я решу это сама. Тебе необходимо расслабиться. Почему бы тебе не раздеться?
 – Ради Бога, Ванесса, как ты можешь сейчас думать о подобных вещах?
 Тихо смеясь, она пальцем провела по его открытой шее и вплотную подошла к нему.
 – Я всегда считала, то, что ты называешь «подобными вещами», – очень полезно в стрессовых ситуациях. – Она начала расстегивать пуговицы на пиджаке своего черного льняного костюма. – По крайней мере, это касается меня. – Такого еще не было, чтобы под пиджаком у нее не оказалось никакой одежды.
 Конечно же, Джеффри стало не по себе при виде ее груди: она всегда волновала его. Как и обнаженное тело любой женщины. Ванесса сжала губы. Ни одна женщина, кроме нее, не имела такой власти над ним.
 Джеффри отвернулся.
 – Ты должен помочь мне. – Ванесса до бедер задрала свою короткую узкую юбку. Она скинула туфли и черные ажурные чулки – больше на ней ничего не было.
 – Ты должен сделать именно то, что я тебе скажу. Джеффри ничего не ответил.
 Она взяла его правую руку и прижала к своей жаждущей удовлетворения плоти.
 Наконец он взглянул на нее, на ту часть ее тела, что теперь волновала его.
 – Тебе всегда всего недостаточно, – сказал он, подняв взгляд на ее вздымающуюся грудь.
 – В этом мы очень похожи, – заметила она, задыхаясь от возбуждения. – Скорей. Скорей, – потребовала она, опускаясь на слабеющих ногах.
 Он продолжал сидеть. Тогда она прижалась грудью кего лицу. Он медленно потерся о нее. Ванессой овладело отчаяние. Она схватила его пальцы и погрузила их в себя. И мгновенно кончила.
 Как она и предполагала, Джеффри не выдержал и опрокинул ее на траву. В считанные секунды его член оказался у нее во рту. Ей пришлось довольно долго потрудиться, чтобы удовлетворить его.
 Почти мгновенно после этого он снова был над ней и, тяжело дыша, раздвинул её бедра.
 Да, она всегда умела подчинить его.
 – Мы должны работать вместе и быстро, – сказала она, выгибаясь под ним.
 – Да, – согласился он.
 – Феникс не массажистка. Она адвокат. – Когда он замер, она поведала ему и остальное. После рассказа о сумасшедшем заключенном глаза Джеффри сузились. Затем она сделала заключение: – Мы собираемся его использовать. Он дан нам нашими молитвами.
 Джеффри сделал последнее движение и упал на нее.
 – Как? Ты нашла его? Мы можем использовать его, чтобы ее прикончить?
 – Нет. Ни в коем случае. Но полиция придет к выводу, что это именно он убил ее.
 – Как мы заставим их так решить?
 – Все, что я хочу от тебя сейчас, – это дать мне право организовать все с Пьером.
 – Что все? – Ему очень захотелось спать. От секса, как и от наркотиков, Джеффри всегда тянуло ко сну.
 – Если ты согласишься и дашь мне номер швейцарского сейфа – я уверена, нам обоим ничего не грозит.
 Его глаза теперь, когда он посмотрел на нее, отражали одновременно коварство и смущение.
 – Зачем мне это делать?
 – Затем, что в противном случае я обязательно доведу до сведения всех, что же случилось с Эйприл Кларк.
 – Но…
 – Не пытайся запугать меня, Джеффри. Честер Дюпре на моей стороне. Он поможет мне. Сохрани нас обоих от ошибок – просто согласись выполнить мою просьбу.
 Он кивнул.
 – Ты дашь мне номер. Затем я сделаю с ним то, что должна. После этого мы присоединимся к Майлсу и Пьеру в Швейцарии. У меня уже все продумано.
 – А как Роман? Она улыбнулась:
 – Итак, ты согласен. Хорошо. Романа там не будет. Я убеждена, теперь он не на нашей стороне. Он слишком одурманен Феникс. Нет. Мы будем в Швейцарии. Роман же будет на дне залива Эллиот.
 Глаза Джеффри раскрылись от ужаса. Она заметила, как он облизнул губы. Было ясно – только одно упоминание о смерти в воде способно ужаснуть его.
 – Роман утонет, и Феникс вместе с ним. Благодаря Роману и Феникс, которые пошли в полицию и рассказали о Руперте Сакстоне, все прекрасно устроится. Мы будем чисты, Сакстона же обвинят во всем.
 Роза стояла, облокотившись о пианино, и листала гору каталогов, разбросанных перед ней.
 – Что ты думаешь об этом? – спросила она Феникс, которая только что вошла в комнату.
 Феникс подошла к ней, чтобы взглянуть на фотографию манекенщицы, одетой в открытый вечерний костюм, который предполагалось надевать на курортах.
 – Очень элегантно, – сказала Феникс.
 – Как ты думаешь, этот оранжево-розовый цвет подойдет к цвету моей кожи? Они предлагают то же самое цвета морской волны.
 – Оранжево-розовый прекрасен. – Феникс с трудом удалось подавить нотки волнения в голосе. – О чем ты хочешь поговорить со мной?
 – Не думаешь ли ты, что цвет морской волны будет лучше?
 – На тебе же уже надет костюм оранжево-розового цвета. – До этого момента она и не-заметила, что газовая кофточка Розы и гармонирующие с ней широкие брюки были точно такие же, как в каталоге. – Тебе, должно быть, оно понравилось. Ты ведь и купила его.
 – Да? – Роза взглянула на свою одежду. – Да, ведь я его уже купила. Да, я сейчас так занята, что с трудом припоминаю собственное имя. Мой Ферри говорит, что я слишком из-за всего беспокоюсь.
 Феникс поджала губы перед тем, как спросить:
 – Кто это?
 Роза опустила глаза, затем хихикнула:
 – О, для тебя он Насти. Он же хочет, чтобы я называла его Ферри. Сокращенное от Феррито. Это его фамилия. Разве это не красиво?
 – Очень.
 – Во всяком случае, Ферри говорит, что я из-за всего беспокоюсь, – повторила Роза. – Может быть, он и прав.
 – А о чем ты сейчас беспокоишься?
 Роза дотронулась до своих волос, а затем распустила их, и Феникс не могла не восхититься их красотой.
 – К нам идет Евангелина, – нервно сказала она. – Привет, дорогая. Как приятно, когда мы собираемся вместе.
 – Тише, – сказала Евангелина. Волнуясь, она слегка сморщила лоб. – Она тебе ничего не дала? А?.. Роза, ты дала Феникс то, что у тебя есть для нее?
 Роза захлопнула каталог и мелкими, нервными шагами обошла пианино.
 – Ты ведь не дала, да? – повторила Евангелина. – В самом деле, Роза, это надо сделать, это будет правильно.
 – Я не думаю, что я должна это сделать. Не думаю, что это так уж необходимо. Но я не сказала ей, что у меня есть для нее кое-что.
 Евангелина подошла к Розе и обняла ее своими крупными, сильными руками:
 – Ты должна. Ты знаешь, что должна. Все будет в порядке. Я здесь, и я позабочусь о тебе, как это я всегда делаю.
 Роза начала тихо плакать.
 – Сделай это сейчас, – продолжала упрашивать ее Евангелина. – Ты же знаешь, что должна это сделать. Где оно? Я пойду с тобой и возьму его.
 – Нам никуда не нужно идти. – Всхлипывая, Роза освободилась из объятий Евангелины и повернулась к Феникс: – Я ей обещала.
 Холод охватил Феникс.
 – Кому?
 – Эйприл. Я обещала ей, что сделаю это. Если она не вернется через полгода.
 В голове у Феникс стучало, ее начал бить озноб. – Что ты ей обещала?
 Роза опустила руку в карман брюк и вытащила оттуда запечатанный белый конверт:
 – Я обещала ей, что разыщу тебя в Оклахома-Сити и перешлю тебе это. Она написала здесь номер твоего телефона.
 – Ты знала, кто я, когда я искала квартиру? – Феникс не отрываясь смотрела на конверт.
 – Конечно знала. – Розу резко качнуло.
 – Но ты ничего не сказала. И ты никогда не пыталась связаться со мной по телефону. – А она ведь в то время была в Оклахома-сити.
 – Нет. – Совершенно машинально Роза кивнула. – Эйприл сказала, если она не позвонит в течение шести месяцев, это будет означать, что она не смогла. Но открытки…
 – Она не имела в виду открытки, – сказала Евангелина. – Она имела в виду, что, если она не свяжется с тобой по телефону, ты должна будешь что-нибудь предпринять. Во всяком случае, открытки перестали приходить через несколько недель после того, как она покинула Паст-Пик.
 – Тебе нравятся эти сережки? – Роза слегка приподняла волосы. – Морские ракушки безупречной формы. Ручная работа. Золотая оправа. И такой же кулон.
 – Да, они прекрасны.
 – А босоножки? Я подумала, что золотая отделка очень подойдет к плетеной коже. Как ты думаешь?
 Феникс вытерла глаза:
 – Прекрасно, Роза.
 – Я, возможно, также переделаю комнату. – Роза показала на изображенные в каталоге оранжево-розовые и цвета морской волны шторы. – Я хочу просмотреть каталоги и взять оттуда все, связанное с розами. Конечно же, из-за моего имени. – Она улыбнулась: – Мой папочка говорил, что я должна всегда быть окружена розами.
 – Пожалуйста, прекрати. – Ей пришлось быть резкой по отношению к этой не совсем здоровой женщине, но Феникс теперь дорога была каждая минута. – Пожалуйста, можно я возьму то, что Эйприл оставила для меня?
 Роза облизала губы:
 – Извини. Как я глупа. – В глазах у нее затаился испуг, но она все-таки решилась протянуть конверт.
 Не дав себе времени подумать, Феникс вскрыла и вытащила оттуда несколько листков бумаги. Письмо, написанное от руки, и какой-то юридический документ.
 – Ты мне скажешь, что там написано? – жалобно спросила Роза.
 – Да, – сказала Феникс, хотя и знала, что не скажет – ни сегодня, ни позже, никогда. – Дай мне, пожалуйста, немного подумать.
  «Дорогая Вилли, – начиналось письмо. – Даже не думай плакать». 




 Глава 27


 Необходимо покончить с этой чертовщиной.
 Роман мчался вниз по Брод-стрит в сторону семидесятого пирса и порта.
 По словам Насти, Феникс была очень расстроена. Ей нужно было побыть одной и подумать. Длинная прогулка по воде. В парке у залива Эллиот, сказала она. Феникс не знала Сиэтла, но она видела Миртл-Эдвардс-парк. Черт, лучше бы она была в этом парке. Окажись она в любом другом парке у воды, он мог бы только молиться, чтобы ее не преследовали от «Белла Розы».
 Раздались звонки у железнодорожного переезда, и замигали красные огни. Начал опускаться бело-красный шлагбаум, преграждая путь по Брод-стрит и давая дорогу приближающемуся поезду.
 Роман прибавил скорость.
 Слишком поздно.
 Он не мог опередить время.
 Проклятие. Проклятие.
 Роман свернул направо по Эллиот-авеню и сделал еще рывок. Он проскользнул между медленно идущими машинами и устремился вниз по Бей-стрит, в сторону клумб у железнодорожных путей.
 Насти позвонил от Розы, Роман ни разу не слышал у него такого взволнованного голоса. Что-то насчет того, что Роза дала Феникс какое-то письмо от Эйприл. Тогда это все становится еще более запутанным. Феникс убежала, даже не показав никому письмо. Насти сказал, что она выглядела одновременно растерянной и чем-то сильно озабоченной. Почему Насти не смог настоять на том, чтобы пойти вместе с ней? Потому что Феникс сказала: после того как побудет немного одна, она пойдет к Роману.
 Одна, поздно вечером в пустынном парке, в то время как Роман знал по крайней мере двух людей, желающих ее смерти.
 К гавани направились вагоны с контейнерами, предназначенными для отправки на суда. Роман побежал вдоль них. Становилось все темнее и темнее. Правда, там, где только что зашло солнце, были видны красноватые отблески на небе.
 Вагоны заворачивали перед ним, и, к счастью, наконец-то показался последний вагон. В его ботинки набилось много мягких камешков. Еще одна железнодорожная линия отделяла его от парка. В два прыжка он пересек рельсы, достиг травы, а затем и велосипедной дорожки.
 Ни велосипедистов, ни пешеходов.
 Ничего и никого.
 Нигде ни души.
 Он осмотрел все пространство вплоть до пирсов. Никого. Он преодолел подъем и вышел на тропинку прямо около воды. Справа возвышалось несколько красиво сложенных камней. Он знал, что они что-то означают, но не мог вспомнить что. Сейчас его это совсем не интересовало.
 Ему ничего не оставалось, как продолжить путь по направлению к элеватору и складам в дальнем конце парка.
 Какое-то незнакомое ему ощущение накатило на него. Черт возьми, он до смерти боится. Боится, что с ней могло что-то случиться, – возможно, уже случилось. Что если они ее убрали? Столкнули ее по дороге из Паст-Пик, как они сделали это с Илоной.
 Проверить все. Проверить каждый кусочек этого чертова парка, если придется. Насти уже едет по дороге из Паст-Пик.
 Слева от него отражались в воде скала и деревья на ней. Гладкая вода блестела в лучах заходящего солнца.
 Сверкнули волосы Феникс.
 Роман застыл в оцепенении.
 Феникс сидела на стволе одного из поваленных деревьев, положив на него голову и обхватив его ногами. Она была совершенно неподвижна – лишь ветер шевелил ее локоны, отливавшие золотом.
 – Черт! – Как бегун на короткой дистанции, Роман сорвался с тропинки и бросился, скользя и падая, вниз на берег, к ней. – Черт тебя побери, – крикнул он.
 Она на него даже не взглянула.
 Перед ним был теперь густой участок леса. Он с трудом пробрался между деревьями, пока не оказался рядом с ней.
 – Какого черта ты здесь делаешь?
 Феникс потеряла равновесие и свалилась на песок.
 – Ты меня слышишь? – Роман поднял ее на ноги. – Ты, тупая маленькая идиотка. Посмотри сюда. Ничем тебя не пробить.
 Она наклонила голову. Роман начал ее трясти:
 – Посмотри на меня, ты, чертово отродье. Если у тебя какая-то проблема, приди ко мне. Поняла? А не убегай на пустынный пляж, где любой может настичь тебя и забрать отсюда.
 Феникс не поднимала головы.
 – Взгляни на меня! Мы сейчас ходим по канату над пропастью. Ты это понимаешь? Один неверный шаг, и кто-то из нас окажется мертвым.
 – Заткнись.
 Видно было, что в его лице ожили все мускулы: он с трудом пытался овладеть собой.
 – Ты сказала мне «заткнись»? Так ты сказала?
 – Именно это я и сказала. – Наконец-то она взглянула на него. Она вцепилась в его рубашку, как можно выше приподнялась на носках и прошептала:
 – Прекрати это. Уходи и оставь меня одну. Не волнуйся обо мне. Уходи. Ты понял?
 – Не волноваться? – Ему пришлось взять себя в руки. – Ты собираешься стать моей женой. Думаю, было бы странно, если бы я не волновался из-за тебя.
 – Нормальный человек по собственной воле не захочет лишних проблем на свою голову. А тем более жениться на женщине с проблемами.
 – Что? Что ты сказала? Это раньше, когда я старался не давать женщинам никаких обязательств, я был нормальный.
 – Да, это правда. – Она попыталась оттолкнуть его. Роман снова встряхнул ее и обхватил за плечи. – Снова начни избегать обязательств, – произнесла она.
 – Что случилось? Почему ты себя так ведешь?
 В свете закатного солнца ее глаза казались изумрудными.
 – Я не понимаю, что происходит. Я начинаю сходить с ума. Моя подруга мертва. Я должна была прийти к ней на помощь уже давно, когда она нуждалась во мне. Тогда я бы могла помочь ей. Не будь она так одинока, она не сделала бы такого плохого выбора.
 – Кто, Эйприл?
 – А кто еще?
 Теперь она разразилась слезами. Отвернувшись от него, она попыталась уйти. Роман не пошел за ней. Она взобралась на одну из скал и стала не отрываясь смотреть на Олимпийские горы.
 Роман достал свою «беретту» и взвел курок. Опустив оружие, он внимательно глядел по сторонам. Слава Богу, вокруг пока никого не было.
 Он медленно направился в ее сторону, встал неподалеку и начал разглядывать поверхность воды, так же как это теперь делала и она.
 – Извини, что я так налетел на тебя.
 – Я должна побыть одна.
 – О тебе нужно позаботиться.
 – Я не совсем уж и беззащитная маленькая женщина.
 – А я не мужчина, который хочет захватить тебя. Я просто реально смотрю на вещи. Ты в опасности, Феникс. К тому же ты моя невеста. – Он никогда раньше не только не произносил это слово вслух, но и не пользовался им в своих мыслях. – Мы одно целое, детка. Куда бы ты ни пошла, я должен быть с тобой. Понимаешь?
 – Да, но ты, возможно, не захочешь пойти туда, куда я пойду, и жить там, где я буду жить. Я не могу жить спокойно до тех пор, пока не выполню то, о чем меня попросили.
 Роман посмотрел на ее красиво очерченный профиль:
 – Попросили что?
 – Я должна кое-кого найти, Роман. Я даже не знаю, с чего начать, но я должна сделать это. У меня нет другого выбора.
 Он протянул ей руку:
 – Расскажи мне все, Феникс. Я знаю, Роза передала тебе письмо от Эйприл. Она сказала Насти, что оно тебя сильно расстроило, и поэтому ты и прибежала сюда. Ты сказала им, что собираешься прийти ко мне после того, как все обдумаешь.
 Она посмотрела на его руку, затем обхватила ее обеими руками:
 – Да, именно так я говорила.
 – Вместо этого, я сам пришел к тебе. В конце концов, результат тот же. Теперь мы снова вместе. – Он притянул ее к себе: – У нас не должно быть друг от друга секретов. Расскажи, в чем дело. Что, ты считаешь, тебе необходимо сделать. Я помогу тебе.
 – Эйприл была в отчаянии. – Феникс взглянула на Романа опустошенными глазами. – Она влюбилась в одного человека, которого встретила в Сан-Франциско. Он был одним из совладельцев Пикового Клуба. Он привез ее в Паст-Пик и дал работу. Они стали любовниками. Она хотела выйти за него замуж.
 Роман еще сильнее прижал ее к своей груди:
 – Это все было в письме?
 Она кивнула:
 – В тот момент, когда писала письмо, она была на пятом месяце беременности.
 У него остановилось сердце, затем оно начало биться так сильно, что он испугался, как бы она не услышала.
 – Эйприл была уверена, он женится на ней, когда постепенно свыкнется с этой мыслью. Но боялась, что он заставит ее сделать аборт, если она скажет ему до того времени, как будет уже поздно его делать, поэтому и согласилась ехать.
 – С Дюпре?
 – Да. В его поездку по стране. Человек, о котором она пишет, сказал, им нужно отдохнуть друг от друга. Она позволила убедить себя, что ей нужно уехать с Честером.
 – В его поездку, да? – Эйприл написала Феникс о ребенке.
 – Эйприл написала, что Честер запланировал длительную поездку. На несколько месяцев. Ему были нужны деньги, много денег.
 – Да, ему есть на что их тратить.
 Она обвила его шею руками:
 – Она попросила меня не плакать из-за нее.
 Роман закрыл глаза. Именно так и должна была сказать Эйприл.
 – Она сказала, когда придет время, она скажет человеку, которого любит, о ребенке. Роман, она была убеждена, что тогда он на ней женится. По крайней мере почти убеждена. Но она все-таки оставила мне письмо с указаниями, что делать на случай, если он не женится.
 – Я не уверен, что до конца тебя понимаю.
 – Я тоже не все понимаю. Последнее, что она велела Розе, если о ней ничего не будет слышно по истечении шести месяцев, – связаться со мной и удостовериться, что я получила письмо.
 – Почему она так попросила?
 – Потому что… и она это написала… она думала, это будет означать, что она умерла.
 – И она действительно умерла.
 Феникс подняла лицо:
 – Теперь ты должен мне все рассказать. У тебя ведь есть что сказать.
 Он попытался отвести взгляд.
 – Эйприл хотела, чтобы я разыскала ее ребенка – если он будет.
 У Романа пересохло во рту.
 – Как ты предполагаешь… – Он больше не мог продолжать лгать. Больше не мог.
 – Когда… Если она умрет. Был ли с ней ребенок? Знаешь ли ты что-нибудь о нем?
 Он прижался лицом к ее лицу:
 – Да, да, ее ребенок был с ней. Девочка.
 – Девочка. – Неожиданно глаза ее наполнились слезами. – Я должна разыскать ее. У нас с Эйприл была договоренность: если у кого-нибудь из нас будут дети и с нами что-нибудь случится, другой возьмет их себе. Я должна разыскать маленькую дочку Эйприл и позаботиться о ней.
 У Романа не было сил говорить.
 – В действительности Эйприл даже составила завещание. Мне принадлежат ее ваза, книги, все, что у нее было. Даже ее сбережения. Даже ее ребенок.
 – К счастью для ребенка.
 Феникс его не слушала. С блестящими от слез глазами она продолжала:
 – «В случае моей смерти, я, Эйприл Кларк, назначаю Вильгельмину Феникс, при ее согласии, официальным опекуном всех моих детей, включая детей, рожденных после даты составления данного завещания».
 – Феникс…
 – И если Вильгельмина Феникс пожелает, она может усыновить любого из детей Эйприл Кларк.
 В первый раз за всю сознательную жизнь Роман познал всю силу неконтролируемого страха.
 – Вильгельмина, – прошептал он. Она говорила о Джуниор. У него нет никаких прав на ребенка. А у Феникс есть.
 – Вилли, – сказала Феникс. – Эйприл называла меня Вилли. Я просто ненавижу имя Вильгельмина. Все остальные обычно называли меня Феникс. С того времени, как я покинула Нью-Йорк.
  Скажи Вилли. 
 – Эйприл просила меня сказать тебе… Она послала меня в Паст-Пик – в клуб. И она сказала, что я должен… Они убили ее.
 Феникс окаменела:
 – Кто?
 – Я еще до конца не уверен. Но знаю, что Джеффри и Ванесса имеют к этому какое-то отношение. Я думал, что Майлс – это Вилли. Это и его прозвище. Когда Эйприл просила меня сказать Вилли, я подумал, что она имеет в виду мужчину.
 – Нет. Она подразумевала меня. – Ее лицо побледнело и застыло. – Расскажи мне, что произошло.
 Ему пришлось начать говорить:
 – Я был на задании. С Насти.
 Она никак не отреагировала.
 Роман поднял лицо к небу:
 – Это было ночью. В Мексике. Я поджидал одного человека. А встретился с Эйприл. Подъехала какая-то машина. Кто-то вытолкнул ее оттуда.
 – Где?
 – Я говорил тебе. Недалеко от мексиканской границы.
 – Ребенок был с ней?
 – Да.
 – Но ты же только что сказал, что Эйприл убили. А до этого ты говорил, что был с ней, когда она умерла.
 Весь кошмар той ночи промелькнул перед его глазами, как в кино.
 – Она умирала, когда я… Она тогда умирала.
 Он едва успел остановить Феникс, когда она устремилась вниз, к пляжу.
 Взяв на руки, он донес Феникс до ивы у самого берега и сел на песок, не спуская ее с колен.
 Они долго молчали, наконец Феникс спросила:
 – Что они с ней сделали?
 Роман молчал.
 – Скажи мне, пожалуйста.
 – Они избили ее и нанесли несколько ножевых ран. Из груди Феникс вырвался невообразимый, страшный звук. Она метнулась к нему:
 – А ребенок? Они не ранили ребенка?
 – Феникс, выслушай меня, пожалуйста. Я не могу продолжать. Это невозможно. Это просто невозможно вынести. Эйприл избили, искололи ножом и завернули в брезент. Кто-то бросил ее в этой пустыне в канаву. Тогда она еще не умерла. Я пытался спасти ее, но мне не удалось. – Он сам не узнавал собственного голоса. – Она там и родила. Она потеряла слишком много крови. Я не смог остановить кровотечение. Эйприл вела себя просто геройски, Феникс. Она думала только о ребенке.
 Женщина, которую он сейчас держал на руках, потеряла все свое мужество. Она рыдала, рыдания душили ее, тело конвульсивно вздрагивало.
 Роман сам с трудом сдерживал слезы.
 – Когда подошла смерть, Эйприл была спокойна. Любовь моя, она ушла тихо, не жалуясь.
 – Избитая и израненная? – выдохнула Феникс. Она высвободилась из его объятий и упала на колени прямо на прибрежные камни. – Ее избили и изранили. Затем она родила ребенка и истекла кровью. Но она умерла тихо и спокойно? О, мой Бог. Пожалуйста, нет. Не Эйприл. А ребенок?
 – Я завернул ее в рубашку и унес оттуда.
 Феникс поднялась на ноги и встала около него.
 – И? Она жива? Куда ты?.. – Ему показалось, что начинается заря.
 – Она жива, – сказал он.
 – Джуниор, – пробормотала Феникс.
 – Джуниор, – эхом повторил он. – Ее зовут не Зинния, а Эйприл, как и ее маму.
  Эйприл попросила Романа разыскать Феникс. 
 Она вслушивалась в его шаги. Он убедил ее провести ночь в его квартире и разработать дальнейший план действий.
 Завтра, как он сказал, они отправятся вместе в клуб, чтобы Ванесса и Джеффри продолжали считать, что Роман на их стороне.
 Через окна в спальне было видно, как лунный свет отражается в водах залива Эллиот. Феникс оторвала взгляд от воды и посмотрела на светящиеся облака. У нее не было причин не верить рассказу Романа, но что-то все-таки волновало ее. Интуиция подсказывала ей верить всему, что говорит ей Роман. Она любит его. У нее свело в желудке. Страх и привычка всегда во всем сомневаться брали свое. Роман не мог быть тем мужчиной, в которого влюбилась Эйприл. Не может же так быть, чтобы он был настоящим отцом Джуниор.
 – Приляг, милая, – сказал Роман. – Мы оба должны утром быть в форме.
 – Хорошо.
 Все, что он рассказал ей, вполне вероятно, могло произойти на самом деле. Достаточно неправдоподобно, но все может быть. Он действительно мог оказаться в скалах, где поджидал кого-то или что-то. Когда Эйприл, беременная, уже умирающая, готовая вот-вот родить, была выброшена в канаву. Он помог родиться ребенку. Эйприл умерла, и Роман, следуя ее просьбе, направился в Паст-Пик, где ему удалось сблизиться с людьми, которые, как он полагал, были ответственны за нечеловеческие страдания этой милой, дорогой ей женщины.
 Он был одним из совладельцев Пикового Клуба.
 Феникс не знала наверняка, как долго он им был. Завтра она эго выяснит, – возможно, это убьет ее. Она вздрогнула. Смерть разгуливала по Пиковому Клубу. Почему она думает, что в состоянии провести этих людей?
  Этих людей. 
 А Роман был одним из них.
 – Феникс?
 Если он не принимал участия в делах Паст-Пик до того, как оттуда уехала Эйприл, тогда та картина, которую он нарисовав, на самом деле является правдой.
 – Феникс, дорогая? – Он обнял ее за талию. – Пожалуйста, приляг ненадолго.
 – Я не могу.
 Он поднял ее волосы и поцеловал в шею. Феникс опустила голову. Ей хотелось все забыть. Ей хотелось верить. Она хотела любить и быть любимой. Она хотела этого мужчину.
 – Ты холодна.
 – Так же как и моя душа.
 – Мы не можем вернуть Эйприл. Мы зато можем позаботиться о ее ребенке. Тебе хоть немножко от этого не становится легче?
 – Только немного, – сказала ему Феникс. Ей стало трудно дышать. – Прекрасный ребенок.
 – Самый прекрасный ребенок в мире.
 – И ты решил взять на себя заботу о ней.
 – Сначала я не собирался. Сначала я думал сдать ее в первый подходящий приют. Но я не смог сделать этого.
 Большой, грубый, сильный мужчина не смог отказаться от новорожденного ребенка.
 – Ты мне солгал.
 Он развернул ее и прижал к себе. Он был сильно возбужден.
 – Ты солгал мне, – повторила Феникс.
 – Я не сказал тебе правды.
 – Игра слов. Дасти тоже лгал. И Насти.
 Медленно, почти что машинально, он несколько раз провел напрягшимся членом по ее животу.
 – Большей частью из-за задания.
 Она уже не могла остановиться:
 – Вначале я бы поняла. Но потом, когда мы… Позже ты мог бы сказать мне.
 – Я не знал как. То, что я сказал тебе о смерти Эйприл, привело тебя в отчаяние. Я не должен был вес сразу тебе говорить. И для себя, и для тебя. Счастье мое, я очень тебя сейчас хочу.
 Феникс взяла его руки и прижала к своей груди. Все поплыло у нее перед глазами.
 – Ты… О, проклятие!
 Он рассмеялся:
 – То, что ты ругаешься, видимо, означает – я должен чего-то остерегаться.
 – Джуниор твоя?
 Роман похолодел. Его пальцы впились в ее грудь.
 Феникс поймала его взгляд и увидела, что он резко переменился: на щеках его выступил лихорадочный румянец, Кончики губ опустились.
 – Роман…
 – Ничего не говори больше. – Его грудь быстро опускалась и поднималась. Очень медленно он коснулся кончиками пальцев ее сосков.
 – Не отец ли я Джуниор? Ты это хочешь знать?
 Не в силах ничего сказать, она кивнула.
 Пальцы Романа впились в ее плоть. Вдруг он так резко повернулся, что она бы упала, не подхвати он ее вовремя.
 Ноги ее были уже у самого края кровати, она потеряла равновесие, и они оба упали.
 – Но не так же, – прошептала она.
 – Не так? А как ты хочешь?
 – Нельзя любить в гневе, Роман.
 – Любить? – Его смех был неприятен, пугающе неприятен. – Это то, что сейчас происходит между нами?
 Теперь уже все равно: ей нужна правда.
 – Ты был тем человеком, в которого Эйприл влюбилась в Сан-Франциско?
 Он уткнулся головой в подушку. Звук, который он издал, напоминал стон животного.
 – Роман?
 Он закрыл ей рот рукой так, что она не могла ни дышать, ни говорить.
 – Способен ли я убить беззащитную беременную женщину? Именно это ты хочешь знать. Ты говорила, что любишь меня. Разве это не смешно? Я все еще люблю тебя. Ты думаешь, что влюбилась в убийцу?
 С его рукой у рта она попыталась что-то произнести.
 – Ты думаешь, я… если я убил Эйприл, то почему?.. Зачем мне было убивать ее? Из-за того, что у нее мой ребенок? Будь это так, зачем я тогда оставил ребенка?
 Феникс снова попыталась сбросить со своего лица его руку.
 – Имеет ли все это какой-то смысл? И когда появилась ты, зачем бы я стал связываться с тобой, если я убил твою подругу, а ты пыталась выяснить, что же с ней произошло?
 Ей наконец удалось освободить рот.
 – Потому что она сказала тебе о письме. Потому что ты не мог не полюбить Джуниор и боялся, что я найду способ забрать ее у тебя.
 Он навалился на нее всем своим весом:
 – Я ничего не знал о письме. Но разве тебя это волнует? Если бы я боялся того, о чем ты сказала, я мог бы уже сто раз убить тебя.
 Напряжение, в котором находилась Феникс, не проходило. Ее била дрожь, зубы стучали. Все, что он говорил, было достаточно разумно. Но он должен был сказать ей о Джуниор. Ему не надо было лгать.
 – Доверие не строится на лжи, – произнесла она.
 – Я не могу этого больше вынести! – Он схватил ее, начал расстегивать кофточку, обрывая при этом пуговицы.
 – Если я сейчас не войду в тебя, я просто здесь умру. Феникс разрыдалась. Она оттолкнула его:
 – Нет, Роман. У нас ничего не получится, если ты… если ты…
 – Изнасилую тебя? Я не хочу брать силой. Хочу прочувствовать тебя, почувствовать твою жизнь во мне. Я хочу, чтобы ты отдалась мне, потому что веришь мне.
 Кофточка треснула у него в руках. Было слышно трение его джинсов о ее бедра и ноги.
 – Скажи, что хочешь меня, Феникс. Пожалуйста, скажи, что хочешь меня.
 Он напугал ее.
 Ее розовый кружевной лифчик расстегнулся и обнажил грудь. Его рот устремился к ее соску, и он начал ласкать его так неистово, что через какое-то время ее пронзила судорога.
  Секс. Все, что происходило сейчас, – это секс. Феникс занималась сексом с Романом. 
 Он поднялся и пристально посмотрел на нее:
 – Вели мне остановиться, и я остановлюсь. – Продолжая разговаривать с ней, он стянул свитер, расстегнул джинсы. Стали видны черные волосы у него на груди. На его смуглом теле выступили капельки пота. Мускулы живота были напряжены.
 – Феникс, скажи мне.
 Она не могла.
 Одним движением он стянул с нее трусики.
 – Скажи мне.
 Ее рот приоткрылся. Она облизала губы.
 Роман застонал и упал на колени. Его рот оказался у нее между бедер, и язык заскользил по ноющей плоти. Феникс резко вскрикнула и вцепилась ему в волосы. Он ласкал ее, движения его вызывали невероятно сладостную муку.
 – Прекрати. Не надо. – Так не надо было делать. Он выдержал паузу и сказал:
 – Уверен, ты читала и об этом. То, что нравится женщинам.
 Мысленно она снова запротестовала. Но больше она ничего не скажет. Что-то взорвалось, вспыхнуло в ней, и внутри все стало содрогаться, но это еще был не конец.
 Феникс инстинктивно подняла ноги.
 Роман подтянул их выше, забросил к себе за шею, и его язык проник в нее еще глубже.
 Она сделала попытку оттолкнуться от него.
 – Чего ты хочешь? – пробормотал он.
 – Тебя.
 Его джинсы слились с ее джинсами.
 Роман слился с Феникс.
 Зажав ее ноги между головой и плечами, он направил свое мощное, налитое кровью копье в тайники ее тела. Он проник далеко – как только было возможно.
 Дыхание с шумом вырывалось из легких Феникс. Она громко, пронзительно закричала, и Роман выкрикнул ее имя.
 – Роман!
 – Я люблю тебя!
 – Да. – Ее тело было бесконечным.
 Он поднялся и, все еще не веря, проник в нее еще глубже.
 – Я люблю тебя, Феникс.
 – Я люблю тебя, – выдохнула она. – Я верю тебе, Роман.
 Едва просыпающимся, нежным, мягким утром Феникс перевернулась на другой бок, чтобы посмотреть, как спит Роман. Долгие часы они наслаждались телами друг друга. Наслаждались, и любили, и снова наслаждались. Феникс сходила тогда с ума. Он изучил каждую клеточку ее тела, делал с ней то, от чего при воспоминании об этом у нее выступила краска на щеках и что она теперь страстно желала повторить. Он провел ее теми дорогами, о которых не упоминала ни одна из прочитанных ею книг, его сила иногда граничила с насилием. Затем он снова становился удивительно нежным и обращался с ней так, будто она сделана из хрусталя.
 Во время сна лоб у него был открыт. На щеках и подбородке появилась темная и жесткая щетина, губы слегка приоткрылись, и стали видны красивые ровные зубы. Его дуто-образные брови подчеркивали красоту глаз и длинных черных ресниц, которые были почти как у женщины. Хотя в этом мужчине, конечно же, не было ничего женственного.
 В моменты отдыха между приливами страсти они попытались продумать план действий. Позже, в клубе, Роман постарается изолировать Джеффри и заставить его говорить. Феникс не спросила, как он будет это делать. Она просто поверила в то, что ему это удастся. И пока он будет разбираться с Джеффри, Феникс должна сделать так, чтобы им никто не помешал.
 И она сказала, что верит ему.
 Очень осторожно она легла на него и уткнулась лицом в его плечо. Соприкоснувшись с волосами на его груди, ее соски сразу же напряглись и затвердели.
 Не просыпаясь, он обнял ее.
 Он сказал ночью, что любит ее.
 Она сказала, что доверяет ему. Сегодня ее жизнь в его руках.
 Ей больше ничего не оставалось, кроме как доверять ему.
 – Как тебя зовут?
 Феникс вздрогнула и подняла голову. Ее глаза широко раскрылись.
 – Что?
 – Как тебя зовут, Ви Джи?
 – Я же тебе сказала. Я не хочу снова об этом говорить.
 – Меня интересует не буква «В», а «Д».
 Феникс снова опустила голову ему на плечо:
 – Я никогда никому этого не говорила. Даже Эйприл. Джанхилда.
 – О!
 – Да! – По крайней мере он не засмеялся.
 Она почувствовала, как его тело начало сотрясаться от смеха.
 – Ты смеешься надо мной.
 – Вместе с тобой, детка, – выдохнул он. – Я смеюсь вместе с тобой, Вильгельмина Джанхилда.
 Ей приходится доверять ему.




 Глава 28


 Роман услышал, как в автоответчике раздался голос Ванессы:
 – Это ты, Роман? – Он встретился глазами с Феникс. Она снова была на нем – так ему больше всего нравилось.
 – Роман? Если ты здесь, пожалуйста, ответь.
 Он увидел, как у Феникс перехватило дыхание.
 – Это срочно, – продолжала Ванесса. – Нам придется осчастливить одного из наших избранных. Он угрожает нам неприятностями, если ему не удастся реализовать свое давнишнее желание.
 Феникс дотянулась до трубки и передала ее Роману. Он вздохнул и сказал:
 – Я здесь, Ванесса.
 – Чем ты был так долго занят? Или тебя кто-то занимал?
 Он закрыл глаза:
 – Можно сказать и так.
 Феникс массировала его, и он был очень возбужден. Он поморщился и положил руку Феникс на свой член.
 – Феникс? – спросила Ванесса.
 – Я все-таки человек, графиня. Время от времени, как любой другой человек, я должен помочиться. Именно этим я и занимался.
 Феникс подняла голову и безмолвно выдохнула.
 – Не обязательно быть грубым, – заметила Ванесса.
 – Кто этот клиент?
 – Отто Перкинс. Он из избранных.
 – Из избранных. – Он заметил, что Феникс усмехнулась. Она сдавила его член, и Роман, шутя, заурчал. – Что он хочет?
 – Экспедицию с нырянием. На одну ночь он хочет стать бойцом СЕАЛ. На сегодняшнюю ночь.
 Тревога пронзила все тело Романа.
 – Невозможно. Сначала я должен встретиться с этим парнем.
 – Почему?
 Он уверенно продолжал:
 – Потому что я не хочу получить мертвого клиента, вот почему. Мне необходимо взглянуть на него, и, кстати, у него должна быть справка о состоянии здоровья.
 – Он почти что получил ее. Мы с Джеффри подумали об этом. Сегодня утром его осматривал врач.
  Они подумали обо всем. 
 – Я не ныряю с теми, кого не проверили на приборах.
 – Конечно, – нежнейшим голосом сказала Ванесса. – Ты брал с собой трех других членов клуба, никогда с ними ранее не встречаясь. И проверил ты их уже в лодке. Отчего же такое отношение к бедняге Отто?
 Ванесса очень хотела этой поездки. Это стало понятно, когда она назвала Отто «беднягой».
 – Роман? Я задала тебе вопрос.
 – Сегодня?
 – Да. Сегодня. Он хочет установить взрывное устройство на каком-нибудь большом корабле в гавани ну или где-нибудь рядом.
 – В заливе, – автоматически произнес Роман. – Хоть бы что-нибудь новенькое. Они все хотят устанавливать взрывные устройства. Сумасшедшие.
 – Богатые, дорогой. Нас не должно заботить состояние их психики.
 Если он и будет продолжать спорить, это не изменит ее решения.
 – Хорошо, если ты этого хочешь. Я буду через час или около того.
 – Не беспокойся. Мы с Джеффри уже выезжаем.
 Он положил руку на гладкие плечи Феникс и крепко прижал ее к себе.
 – Мы позвоним тебе позже и скажем, где нужно встретиться с Отто. Пьер привезет его. Он новенький. Ты не знаешь его.
 Стремление казаться искренней подводит сейчас Ванессу. Роман сказал:
 – Мне это не нравится.
 Перед тем как ответить, она колебалась не больше секунды:
 – Не будь дурачком, дорогой. Я бы не заставила тебя делать ничего такого, что, по моему мнению, не было бы хорошо для нас, ты согласен?
 – О нет, детка.
 – Да, Роман?
 – Я уверен, что не заставила бы.
 – Феникс нет в «Белла Розе».
  Снова попытаться быть правдивым. 
 – Она здесь.
 Теперь пауза была немного дольше.
 – Будь осторожен, Роман. Знаю, ты получаешь от нее удовольствие, но она опасна.
 – Не беспокойся об этом. Я смогу с этим справиться.
 – Я уверена, ты сможешь. У нее есть на груди веснушки? Он стиснул зубы.
 – Да.
 – Гм. Рыженькие весьма интересные. А соски у нее бледные? Бледно-розовые?
 Эта женщина его ужасно раздражала.
 – Да-а.
 – А кожа у нее соленая?
 – Н-да.
 – А как ее рот?
 – Ванесса, к чему это?
 Она рассмеялась:
 – Простое любопытство, дорогой. Мы должны продумать вечер вместе – мы втроем.
 Его глаза сузились.
 – Звучит многообещающе.
 Это прозвучало так, будто эта экспедиция еще не окончательно решена.
 – О да, очень многообещающе, – сказала сухо Ванесса. – Мы продумаем все на завтра. Возьми ее с собой сегодня вечером. Нам надо быть уверенными, что снаряжения хватит на троих.
 – Это глупая идея.
 – Ерунда. Скажи, что хочешь разделить с ней все. Она будет тронута. Чем больше она доверяет тебе, тем лучше. Тем легче будет сделать то, что должно быть сделано. Позже мы немного развлечемся.
 – Мне все-таки это не нравится, дорогая. В конце концов, я лучше разбираюсь в этом.
 – Думал ли ты о том, что должен ее убить, в то время, когда вы занимались любовью?
 Он повернул голову на подушке.
 – Думал, Роман?
 – Нет.
 Она хихикнула:
 – Затем, когда с этим покончим, завтра вечером мы хорошо проведем вместе время. Немного развлечений для тебя. Немного для меня. Немного для нее. Затем я посмотрю.
 Роман чувствовал, что Феникс смотрит на него. Он был не в силах обернуться.
 – Я буду ждать сообщений от тебя.
 – У меня есть более привлекательное предложение. Ты сможешь связаться со мной сам, когда заставишь ее поехать с тобой.
 – Позже. – Роман повесил трубку.
 Он перевернулся на другой бок, увлекая за собой Феникс.
 – Ой! – Она попыталась освободиться. – Ты делаешь мне больно.
 Он ослабил объятия и посмотрел ей в лицо:
 – Ты действительно мне доверяешь?
 Она слегка нахмурилась:
 – Да.
 – Хорошо. – Роман поцеловал ее.
 Феникс поцеловала его в ответ. Теперь, когда она обняла его, у него заболела шея. Он не сказал ей об этом.
 – ИДТ [4] , – хихикнул Отто Перкинс. – Бьюсь об заклад, вы знаете, что это такое.
 Роман был рад, что под пирсом темно. Их резиновую лодку мягко качало. Он уже показал Отто и Феникс основные приемы.
 Отто недоверчиво свистнул:
 – Вы не знаете? Подводная команда уничтожения! Вы точно служили в СЕАЛ?
 – Да, точно.
 – А она?
 Роман взглянул на Феникс в мокром костюме:
 – Нет, она там не была.
 Отто еще раз присвистнул:
 – Откровение. Зачем же она здесь? Чтобы позже согреть наши холодные члены?
 Роман посветил фонариком, чтобы проверить тросы.
 Пьер выгрузил Отто со всем снаряжением и уехал.
 – IBS [5] ! – На этот раз восхищение Отто самим собой достигло апогея.
 – Что это? – не смог не спросить Роман.
 – Черт-те что! Вы ничего не знаете. Мы сидим в одной из них. Маленькая надувная лодка. Возможно, вы уже так давно не служите, что все забыли.
 – Н-да, – сказал Роман. – Я просто хотел вас проверить. Бьюсь об заклад, вы смотрите огромное число боевиков.
 Отто грубо захохотал:
 – Нет, много читаю. Черт, вы достаточно хладнокровны, а? Я прочитал все о том, что вы вытворяли во Вьетнаме. Без малейшего волнения. Вращаться во всем этом! Молчаливые убийцы.
 Роман никому не рассказывал о том, что был во Вьетнаме.
 – Все это делалось с одной целью – ускорить конец войны, Отто. По крайней мере теоретически. Вы готовы?
 – Готов! – объявил Отто.
 Феникс молчала. Когда Роман сказал, куда они едут, она не стала возражать, но он почувствовал, что она снова начала нервничать.
 Отто натянул маску, и Роман не стал говорить ему, что с этим можно было повременить.
 – Мы должны грести? – спросил этот коренастый мужчина, когда увидел, что Роман устанавливает уключины.
 – Да, – ответил Роман, отталкивая лодку от берега. – Возьми весла, моряк. Делай то, что я тебе говорю.
 Надо отдать должное, Отто не запротестовал. Он достаточно хорошо греб, пытаясь не отставать от Романа, и молча выполнял его указания. Они быстро прошли неосвещенную часть бухты мимо изящных бонов – ярко-оранжевых при свете дня, – бонов, используемых для ограждения гавани. Корабли стояли на якоре. С помощью специального бинокля Роман видел их очень отчетливо.
 – У нас есть сигнальные огни? – прошептал Отто – достаточно громко, чтобы вспугнуть дремавших на воде чаек.
 – Нам они не нужны, – сказал Роман, разглядывая древний танкер, возможно предназначенный для разборки или уничтожения.
 – В воде вы воспользуетесь подводным фонарем. Впереди мертвая цель.
 Пока их лодка приближалась к заржавленному остову корабля, волнение Отто все увеличивалось. Он постоянно хихикал, но продолжал точно выполнять все инструкции. Феникс тоже подготовилась. Роман не хотел брать ее вниз, но не хотел и оставлять наверху. Если бы он не боялся вызвать подозрения со стороны Ванессы, он бы, разумеется, настоял на том, чтобы оставить Феникс у себя дома.
 – Теперь, – спокойно сказал он, – помните все, что я вам говорил. Наблюдайте за тем, что я делаю, и держитесь рядом со мной. Прежде всего надо правильно опуститься в воду.
 – Разве я не знаю! – радостно воскликнул Отто. ~ Вы несете взрывчатку, я иду за вами.
 У Романа в руках уже были игрушечные бомбы. Роман не успел остановить Отто, и тот поднялся над краем лодки и спиной упал в воду.
 Затем он услышал смех Феникс.
 – Что? – спросил он.
 – Он просто невероятен, – сказала она. – Лучше бы нам проверить, все ли с ним в порядке. – С этими словами она последовала за Отто.
 Роман прыгнул за ними, испытывая при этом чувство радости и покоя, которое посещало его всегда, когда он возвращался к тому делу, которое он знал лучше всего. Он включил свой фонарь. Внизу под ним светились еще две лампы. Остов судна мрачно качался из стороны в сторону, со всех сторон окруженный плотной стеной воды.
 Работая ластами, Роман устремился вниз и мгновенно оказался рядом с Феникс, которая плыла так, будто бывала здесь уже тысячу раз. Он должен был выяснить, спускалась ли она раньше, или это действительно ее стихия. Роман раньше уже встречал таких людей, по крайней мере одного или двух.
 Вместе они приблизились к Отто. Роман дотронулся до его плеча и показал на корабль. Весь сгорая от нетерпения, невзирая на глубину и всю необычность обстановки, Отто жестами дал понять Роману, что ему пора ставить взрывное устройство.
 Какое-то мгновение Роман колебался, а затем выполнил его просьбу. Отто уже показали, как крепят магниты и накладывают клеящее вещество для предотвращения смещения и для приглушения всех возможных шумов.
 Не дождавшись, пока Роман укажет ему точное направление, Отто сорвался с места и поплыл прямо к носу судна.
 Вместе с Феникс Роман продолжал плыть по течению.
 Отто достиг носа корабля и исчез из виду.
 Роман остановился. Он посветил прожектором на часы и подождал. Этот тупица что-то там застрял. Рука Феникс лежала на руке Романа. Она сжала его руку, и он почувствовал, что она волнуется.
 Роман кивнул головой, подтолкнул ее к поверхности воды и поплыл за Отто.
 Громадная масса осьминога разорвалась в луче прожектора Романа, который ближе подплыл к кораблю и стал наблюдать за устрашающей грацией морского чудовища.
 Роман уже собирался плыть дальше, когда увидел Отто, огибающего нос судна и плывущего прямо к нему. Роман испытал огромное облегчение, значительно большее, чем заслуживала ситуация. Больше всего он хотел, чтобы Феникс выбралась из воды и вернулась в его квартиру. Он считал, что ему было бы легче изолировать Джеффри завтра, если все пойдет по плану.
 Подняв руку, Роман поджидал Отто, чтобы вместе подняться наверх.
 Он совсем не ожидал удара, который, подобно хлысту, сотряс его тело. Первой мыслью было, что это вернулся осьминог. Роман скорчился от боли, у него не хватило сил обернуться, но ему все-таки удалось дотянуться до ножа, который висел у него на поясе.
 Но он так и не воспользовался им.
 Последовал второй удар. Он дернулся. Нет, нападал не осьминог, а другой, оснащенный пловец. Не Отто. Более высокий и гибкий, чем Отто. И сильнее.
 Роман, прогнувшись назад, подтянул ноги.
 Его враг заметил это движение и взгромоздился на него, обхватив за талию. В ту же секунду страшная боль пронзила плечо Романа. Он попытался вздохнуть, но у него не получилось: этот некто перерезал шланг акваланга.
 Чернильное пятно проплыло у него перед глазами. Красные чернила. Кровь. Его кровь. Неизвестный пловец выпустил кислород из аппарата Романа и сильно ударил его по спине. Руками теперь было невозможно пошевелить.
 Он начал опускаться вниз. Начал тонуть. В холодной воде и без воздуха, он терял сознание.
 Какой-то свет блеснул над ним. Он с трудом взглянул наверх и увидел, что нападавший на него пловец поднимается на поверхность. На поверхность, туда, где Феникс.
 Побелевший от отсутствия воздуха, он поднял отяжелевшие руки над головой и усилием воли заставил двигаться ноги. Профессиональными движениями, выработанными в результате долгой практики, он сбросил акваланг. Стало легче, он стремительно начал подниматься.
 В ушах билась кровь. Перед глазами проплыли пузыри.
 Его последний воздух.
 Его последнее дыхание.
 – Роман! Роман! – Он услышал свое имя и осознал, что уже на поверхности воды.
 – Роман! Сюда.
 Голос Феникс раздался совсем близко. Он ударился головой о резиновую лодку и понял, что Феникс рядом с ним.
 – Ты ранен, – выдохнула Феникс. – Я поняла: что-то произошло, но не смогла вовремя вернуться.
 Несколькими ярдами дальше на поверхности воды показалась еще одна голова.
 – Проклятие, – пробормотал Роман. – Мы на мушке. Он уже нападал на тебя, да?
 Роман собрал последние силы.
 – Успокойся и приготовься залезть в лодку. – С этими словами он вытолкнул ее в лодку. – Ляг на дно, Феникс. – С каждой секундой пловец был ближе и ближе.
 – Черт возьми, – сказала она, пробираясь к краю лодки. – Я покажу этому наглецу, как тебя трогать.
 – Возьми… – Роману не удалось закончить фразу.
 Раздался выстрел. Еще один.
 С все еще затененным фонарем, Роман перевел взгляд с пловца на Феникс и обратно.
 Они услышали вскрик пловца, затем он дернулся и исчез в темной воде.
 Феникс держала пистолет Романа обеими руками. Он мог видеть дрожание черного оружия.
 – Чертовка, – мягко сказал он. – Ты испугала до смерти этого бандита. Я надеюсь только, что над ним не было никаких птиц.
 – Птиц? – у нее зуб на зуб не попадал. – Птиц, в которых ты стрелял.




 Глава 29


 – Тебе это понравится.
 Насти спокойно посмотрел на Романа и продолжил распаковывать бинты.
 Роман лежал лицом вниз на слишком коротком для него кухонном столе Дасти, положив ноги на стул, принесенный из гостиной.
 – Промой еще раз, – сказал Насти Феникс, которая послушно промыла еще раз глубокую рану между позвоночником и левым плечом. Насти надел резиновые перчатки и сказал:
 – Не думаю, что тот парень собирался ранить тебя, – думаю, он хотел перерезать только трубку. Он, видимо, хотел продержать тебя подольше под водой, а затем заняться Феникс. Позже все решили бы, что это несчастный случай.
 – А перерезанный шланг? – мрачно спросил Роман. Феникс провела рукой по волосам:
 – Теперь это не имеет никакого значения. Тебе надо расслабиться.
 – Расслабиться? – Его голос теперь звучал громче. – Мы с тобой чуть не погибли в заливе Эллиот. Только представь себе, какой смех это вызвало бы среди моих бывших друзей. Черт, я никогда бы этого не пережил.
 Феникс с трудом смогла сдержать смех.
 Дасти это все не волновало.
 – Не мог бы это перенести, да? – повторил он с грубым смехом. – Но ты бы и не пережил. И только благодаря присутствию некой леди, чьего мизинца ты не стоишь, ты здесь нам всем надоедаешь. Заткнись и не мешай Насти зашивать тебя.
 Роман поднял брови и осклабился.
 – Хорошо, что вы оставили лодку там, где она была, и уплыли, – прокомментировал Дасти, наклонившись над раной Романа. – К счастью, парень, который вас атаковал, подумал, что ты пошел ко дну. И что, возможно, Феникс последовала за тобой. Этим вы выиграли время.
 Насти поднял шприц к свету, затем сделал несколько уколов вокруг раны. Каждый раз при этом Роман скрежетал зубами от боли.
 – Не так-то приятно было добираться сюда в мокром костюме, – сказала Феникс, чтобы снять напряжение. Она хотела скрыть улыбку в момент слабости Романа.
 – В мокром костюме и с ножевой раной, – слабым голосом заметил он.
 Дасти достал кусок стерильного бинта и наложил его на рану. Насти продолжал орудовать маленькой полусогнутой иглой.
 – Прекрати ругать себя за проявление человеческих слабостей, – сказал Дасти Роману. – Я помню, как ты вытащил Билла Комптона из горящей машины, когда ее уже охватило пламя.
 – Да, – сказал Насти, продолжая свою работу. – И у тебя была сломана нога. И я не слышал, чтобы раньше ты так себя вел.
 – Тогда мне было море по колено, – сказал Роман. – Мне следовало выяснить, кто же этот пловец. Подумай я об этом прежде, я бы догадался, что это не Отто. Слава Богу, что Феникс не пришлось заплатить за мою ошибку.
 – Отто, который так и не вернулся, да, так и не вернулся, – пропела Феникс, отстукивая в такт каблуками туфель. – И его судьба все еще не выяснена. А если серьезно, то это снова дело рук Ванессы и Джеффри. Это они все организовали. С помощью Отто они заманили нас в воду. И он выглядел достаточно забавным, чтобы мы попались на эту удочку. Он, должно быть, доплыл до танкера и был там, пока другой не добрался до нас.
 – Разумно, – сказал Насти. Он быстро управился, сделав несколько внутренних стежков и перейдя к поверхности раны. – Мы должны надеяться, что он не видел, как вы оба уплыли.
 – Мы не включали фонари, – сказал Роман, – и если он знает, что я езжу на «ровере», он найдет его на берегу, потому что мы с Феникс специально взяли ее «шевроле». Мне хотелось бы знать, кто это был.
 – Джеффри? – спросил Дасти.
 Роман пожал плечами и взвыл от боли.
 Феникс стояла рядом и держала его за руку.
 – Не думаю, что это Джеффри. Джеффри большой, сильный, но не спортивный. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Он весь какой-то рыхлый.
 – Готово, – объявил Насти. Он наложил повязку и немного отошел, чтобы полюбоваться своей работой. – Чертовски хорошо.
 – Да, от скромности ты не умрешь. – Роман поднялся и сел на край стола. Он пожал Насти руку: – Спасибо, дружище. Ты умеешь хорошо работать. Поход в больницу мог бы нам сильно навредить. Они бы задали слишком много вопросов.
 – Что теперь? – Дасти поставил чайник и достал из шкафчика над холодильником бутылку ликера. – Надо ли нам спрятать машину Феникс и посмотреть, что происходит?
 – Я еду в Пиковый Клуб, – мрачно сказал Роман. – До того, как они найдут выход из создавшегося положения, мы, возможно, успеем кое-что предпринять. Если это случится прежде, чем я там окажусь, они исчезнут и мы, возможно, никогда их не достанем.
 – Одиннадцатичасовые новости, – сказал Дасти, включая маленький черно-белый телевизор. Он приготовил четыре чашки растворимого кофе и добавил туда ликер. – В медицинских целях, – сказал он, передавая чашку Феникс.
 Она сморщилась, но выпила.
 Роман заглотнул эту смесь несколькими глотками и попросил еще. Он взял стул и уютно устроился на нем.
 По телевизору продолжали передавать новости.
 Феникс почувствовала, как по всему телу приятно расходится тепло от ликера.
 – Ничего не передадут, – сказал Насти, наблюдая за экраном и произнеся то, о чем все думали. – Слишком рано, да и особо не о чем сообщать, – если, конечно, нет чего-нибудь, о чем мы не знаем.
 Сенсацией дня было сообщение о трех пропавших людях, которые, возможно, утонули в заливе Эллиот.
 Роман резко подался вперед.
 – Чертовщина, – пробормотал Дасти.
 – Не ругайся, – рассеянно произнес Роман, его внимание было приковано к экрану.
 – Кто-то другой, – сказал Насти. – Вас только двое.
 – Уверена, это мы, – сказала Феникс, пересаживаясь на белую деревянную табуретку.
 «Графиня фон Лейден из Пикового Клуба в маленьком городке Паст-Пик в Каскаде сообщила, что один из ее партнеров и служащий вместе с одним из клиентов клуба предприняли поездку в залив Эллиот».
 На следующем кадре были показаны поисковые работы, проводимые в воде, там, где Роман, Феникс и Отто спускались в залив. Девушка-репортер, чьи волосы развевались на ветру, стояла на берегу среди полицейских.
 Следующий кадр изображал Ванессу, крайне трагично выглядевшую во всем черном, сидящей за столом в своем офисе.
 – Да, – ответила она на вопрос журналистки, – последнее время у нас произошли некоторые взволновавшие меня события. Больше других в них была вовлечена наша массажистка. К сожалению, сейчас я не могу назвать ее имя. Однажды на нее уже было совершено нападение.
 – И вы полагаете, что тог случай каким-то образом связан с тем, что произошло сегодня вечером?
 – Сегодня вечером она была вместе с моим компаньоном, – ответила Ванесса, поднимая руку к глазам. – Их лодка оказалась пуста. Полиция отвергает версию о розыгрыше. Они уверились в этом с того момента, как нашли улики, которые остались после Феникс. Боже мой, я так расстроена.
 Журналистка сочувственно вздохнула:
 – Улики, графиня?
 – Я не могу сказать, что они какие-то особенные. Эти же улики появились после первого нападения и во время последующих событий, происшедших с другой женщиной, которая живет в том же районе. То же самое или нечто подобное было найдено на дне лодки моего компаньона.
 Роман дотянулся до бутылки с ликером и добавил его в чашку с кофе, которую передал ему Дасти. Перед тем как поставить бутылку на место, он сделал большой глоток прямо из горла.
 – Ты опьянеешь, – сказала ему Феникс. – Ты, возможно, пребываешь сейчас в состоянии шока и…
 – Секунду, – произнес Роман, поднимая руку, – Они снова в студии. Посмотрите на это! Фотографии. Какого черта они их показывают?
 – Мы думаем, что это, возможно, тот человек, которого мы ищем, – сказал представитель полиции о двух фотографиях, на которых был изображен светловолосый мужчина анфас и в профиль. – У нас есть повод предположить, что он очень опасен. Пожалуйста, позвоните по номеру на ваших экранах, если думаете, что видели этого человека.
 Феникс осторожно поставила чашку на стол. Ее всю трясло.
 – Откуда они его выудили? – нахмурившись, сказал Роман. – Ты видел его когда-нибудь, Насти?
 – Нет.
 – Возможно, он использует вымышленное имя, – продолжал представитель полиции, – его настоящее имя Руперт Сакстон. Он работал психиатром и был обвинен в сексуальных преступлениях в Оклахома-Сити два года назад. Уже несколько месяцев, как он сбежал из тюрьмы, и его настоящее местонахождение неизвестно. Однако у нас есть все основания полагать, что он находится в районе Сиэтла.
 – Я должна уехать отсюда, – сказала Феникс. Она встала. Темно-зеленый свитер, в котором она была, принадлежал Дасти. Рукава полностью закрывали ее руки, а брюки волочились по полу. – Я должна сейчас же уехать.
 – Успокойся, – сказал Роман. – Он не сможет добраться до тебя, пока ты с нами.
 – Кто…
 Роман оборвал Насти на полуслове:
 – Позже. Парень, который имеет зуб на Феникс. Она взяла со стула ключи от своей машины:
 – Он сумасшедший. Если он нас преследует, он может сделать то, чего мы совершенно не ожидаем. Я не могу подвергать опасности Джуниор, оставаясь здесь. Роман, все вещи Эйприл – для Джуниор. Особенно ваза «всех надежд». Если со мной…
 – Слушайте, – скомандовал Дасти, показывая на телевизор. – Что-то новое.
 – Нам только что позвонили, – произнес телекомментатор с неизменной улыбкой на лице. – Какая-то женщина говорит, что у нее есть важная информация, имеющая отношение к делу в заливе Эллиот, и она сообщит это только в прямом эфире.
 – К чему идет этот наш мир? – проворчал Дасти. – На секунду отвлечешься, и все узнают новости раньше тебя.
 – Трудно даже предположить, что вы сейчас услышите, но в интересах дела, которому мы должны помочь, предоставляем эфир этой леди.
 – Ты имеешь в виду, что предоставите ей эфир в интересах охотников за сенсациями, – произнес Дасти и плюхнулся в кресло прямо перед телевизором.
 – Здравствуйте, – произнес высокий и нервно-дрожащий голос.
 Телекомментатор надел на лицо серьезную маску:
 – Здравствуйте. Мы поняли, что у вас есть сведения, которые должны помочь следствию в деле о возможном исчезновении двух жителей Паст-Пик и еще третьего лица?
 – Руперт Сакстон не мог участвовать во всем этом, – задыхаясь, произнес голос. – Это все, что я должна сказать.
 – Сейчас полиция встанет на уши, – заметил Роман.
 – Я все знаю об очках, которые, возможно, нашла полиция, но они не принадлежат доктору Сакстону.
 Телекомментатор подобрался и спросил:
 – Почему вы так в этом уверены?
 – Потому что он был со мной.
 Теперь дама и комментатор замолчали.
 – Черт, – сказал Дасти, скидывая домашние шлепанцы.
 Роман заметил ему:
 – Не ругайся.
 – Джуниор спит.
 – Ты можешь забыться, когда она не будет спать.
 – Замолчите, – сказал Насти, – оба.
 – С вами? – наконец выдавил из себя комментатор. – И где именно вы были?
 – В Паст-Пик.
 Феникс поднесла руку к лицу и почувствовала, как начинает покрываться холодным потом. Она задрожала.
 – Я уже знаю, что происходит, – произнесла она. Роман дотянулся до нее и посадил к себе на колени.
 – Тебе будет больно, – сказала она ему. Он крепко взял ее руку:
 – Мне станет больно, если ты будешь сидеть с таким видом, будто собираешься прямо сейчас отправиться в мир иной. Теперь все в наших руках.
 – Он пришел ко мне сегодня вечером, – продолжала женщина. – Он пришел, чтобы извиниться.
 Улыбка комментатора постепенно перешла в оскал.
 – Не смогли бы вы объяснить нам причину? – При этих словах она приложила руку к уху так, будто кто-то еще с ней разговаривает. – Мой продюсер говорит, что мы не можем…
 – Он хотел просить прощения за то, что меня похитил, – сказала женщина по телефону. – Он сказал, что никогда бы этого не сделал, если бы не переживал из-за того, что ему никак не удается восстановить свое доброе имя.
 – Мэм…
 – Он похитил меня среди бела дня. Могу сказать, что я была испугана до полусмерти. Но даже тогда он оставался джентльменом. И он извинился передо мной. Он был со мной…
 – Мэм…
 – Он был со мной весь вечер. Он только собирался уходить, и мы бы вообще об этом не узнали, не покажи вы эти фотографии по телевизору.
 Радость и торжество засветились в глазах телекомментатора.
 – Вы исполняете свой долг, – сказала она. – Не вешайте трубку, пожалуйста, чтобы мы смогли передать ваши слова полиции и помочь вашему другу.
 Роман сжал руку Феникс.
 Она взглянула ему в лицо и сказала:
 – Евангелина?
 На машине Дасти Роман довез Феникс до «Белла Розы». Уговорить Насти остаться было не так-то просто. Феникс пришлось умолять его охранять Джуниор, а Роман заверил, что с Розой будет все в порядке.
 – Нам надо расспросить очень быстро, – сказал Роман, опасаясь, что они могут застать там полицию. – Быстро и незаметно. Если полицейские там, мы не сможем туда проникнуть.
 – Я хочу как можно быстрее поговорить е Евангелиной, – сказала Феникс. – Что-то не так в ее звонке. Что-то не так уже в самом факте ее откровений. Она не относится к людям, которые стали бы по телевизору распространяться о своей жизни.
 – Возможно, сейчас ей уже задают вопросы.
 Он почувствовал на себе взгляд Феникс. Сможет ли он обеспечить ее безопасность? Ее и Джуниор? Если бы он имел дело только с клубом! Сакстон и Евангелина смешали все карты и могли сильно усложнить дело.
 Он направился на Милл-Понд-роуд, но, увидев ехавшую им навстречу машину, свернул в первый же переулок.
 – Оставайся здесь. – С этими словами он выскочил из машины и поспешил к ограде, чтобы что-нибудь увидеть. Там стояла уже какая-то машина. Он увидел полицейские знаки, которые бросились ему в глаза на проехавшей мимо него машине.
 Когда снова наступила тишина, он вернулся к своей машине.
 – Полиция, – сказал он Феникс. – Мы не знаем точно, сколько их. Когда мы доберемся туда, нам придется оставить машину у гаражей и пойти пешком.
 – Ты обсуждаешь это, как военные маневры.
 – Так и есть на самом деле.
 «Белла Роза» выглядела необитаемой. Выйдя из машины, Роман и Феникс пошли мимо кустов по тропинке к дому. Не было видно ни единой полицейской машины.
 Наверху в комнате из-за занавесок пробивался свет.
 – Роза в спальне, – прошептала Феникс. – У меня есть ключ от дома. Воспользуемся им?
 – Да, – кратко ответил он. – Ты должна все время оставаться со мной. Поняла?
 Ему не очень-то понравилось, что перед тем, как ответить, она какое-то время колебалась.
 – Если ты так считаешь…
 – Да, я так считаю. Не думаю, что Сакстон выскочит из серванта. Полиция, конечно же, все тщательно проверила.. Но здесь что-то не так. Полагаю, если бы нам не нужно было точно знать, почему Евангелина рассказала всю эту историю, нас бы здесь не было.
 – Может быть, она говорила правду.
 – Но возможно, и нет. Сначала мы должны разузнать все здесь. Затем я постараюсь убедить полицию поддержать меня, когда я пойду в клуб.
 – Когда  мы пойдем в клуб.
 Он не стал спорить. Если придется, он вернет ее в Иссакуа и оставит с двумя няньками.
 – Мне не надо было вообще позволять тебе приходить сюда, – подумал он вслух.
 – Евангелина не открылась бы тебе. Только мне.
 Феникс осторожно отворила входную дверь и вошла в благоухающий розами дом. Она осторожно закрыла за Романом дверь. На первом этаже не было видно света. Приложив палец к губам и жестом прося Романа оставаться на месте, она начала подниматься по лестнице.
 Роман поспешил за ней.
 – Ты не должен идти за мной, – прошептала она.
 – Попробуй остановить меня.
 Все еще продолжая бормотать, она шла по галерее над прихожей. Комната Розы была сразу же над входом в дом. Феникс постучала в дверь:
 – Роза? Роза, это я, Феникс.
 Изнутри раздался крик, и Феникс распахнула дверь:
 – Роза! С тобой все в порядке?
 – Феникс! О, Феникс. Женщина в том ужасном месте назвала по телевизору твое имя. Я подумала, что ты утонула в том страшном заливе. О, моя дорогая, мне было так страшно!
 Роза, в распахнутом розовом халате и шлепанцах, вскочила с темно-красной кушетки и бросилась к Феникс, чтобы сжать ее в объятиях.
 Роман вошел в комнату и встал около двери. Евангелины здесь не было. А был Лен Келли. Лен, чье лицо сияло и чей взгляд далеко не сразу встретился со взглядом Романа.
 – Проходи и сядь рядом, – настойчиво предложила Роза Феникс. – Полиция забрала Евангелину в какое-то ужасное место. Они собираются расспросить ее об этом Сакстоне, который, по ее словам, был с ней здесь сегодня вечером. Не знаю, что бы я делала, не будь здесь Лена. Звонили Морт и Зельда, но я сказала, что со мной все в порядке. Я не могу позволить себе отрывать их от дела из-за моих проблем.
 Лен подошел к Роману и остановился в дверях.
 – Я должен тебе кое-что сказать, – произнес он, понизив голос. Он взглянул на двух женщин: они близко наклонились друг к другу, и Феникс слушала бесконечный поток слов Розы. – Это все из-за меня. Мне были нужны деньги, и я получил их от него.
 Роман пристально посмотрел на Лена:
 – У кого ты взял деньги?
 – У Сакстона, – прошептал Лен. – По крайней мере, так он себя назвал. Он пришел ко мне и показал фотографию Феникс. Представился сыщиком, который занимается пропавшими людьми. Он предложил деньги за информацию, и я дал ее ему. Мне было как-то не по себе, но, клянусь, я не знал, что он намерен делать. Никогда ничего не слышал о нем вплоть до последней недели.
 Роман вопросительно взглянул на него.
 Розовые щеки Лена густо покраснели.
 – Сакстон прислал еще деньги – большие деньги, которые должны были помочь мне забыть, что я вообще с ним когда-либо встречался. Предполагалось, что я возьму деньги и исчезну, только я не смог этого сделать. Я люблю этих людей. Не могу продать их – никого из них. И не могу сделать это по отношению к Феникс – особенно к Феникс. Она не знает об этом, но это так.
 – Я знаю. – Роман быстро принял решение: – Я хочу, чтобы ты опустился на землю. Ради твоей собственной безопасности. Понятно?
 Лен сглотнул:
 – Думаю, да.
 – Иди к Морту и Зельде и попроси у них комнату. Ты это сделаешь?
 – Да. Да, знаешь, Евангелину похитил не Сакстон. Роман ближе пододвинулся к Лену:
 – Откуда ты знаешь?
 – Я видел, как это произошло. Ее захватили, да, но не так, как она говорила. Это был Веб. Я не знаю, что случилось с Сакстоном после того, как он вломился и начал угрожать Розе и Евангелине. Здесь были только они. Я думаю, что он, должно быть, ушел. Но Евангелина выбежала из дома и залезла в грузовик Веба. Он уехал с ней.
 – И ты ничего не сказал об этом? – Роман вскипел от ярости. – Ты же искал, черт тебя возьми. Ты сделал вид, что охотился за похитителем вместе с Мортом!
 – Именно поэтому я и взял с собой бутылку. Так как подумал, что если займу Морта ликером, он не заметит, что я не очень-то занят поиском Евангелины и Веба.
 – О чем это вы болтаете? – внезапно спросила Роза. – Хоть мужчины и уверяют нас в обратном, я постоянно замечала, что они сплетничают гораздо больше женщин.
 Феникс остановила пронзительный взгляд своих зеленых глаз на Романе.
 – Не думаю, что следует обобщать, – сказала она, – но я обнаружила, что мне требуется довольно много времени, чтобы узнать точно, что представляет собой тот или иной мужчина.
 Черт. Все время как маятник: он ощущал себя то глубоко несчастным, то беспредельно счастливым человеком. Он героически сражался за жизнь – свою собственную и жизнь этой женщины, но несколько произнесенных ею слов, обжигающий взгляд ее глаз – и он, мгновенно ослабевая, полностью оказывается в ее власти.
 Феникс прошла по узкому каменному парапету. Теперь все зависело от ее скорости, если она хочет сделать то, что должна, до того, как Роман осознает, что она уже слишком долго находится в ванной.
 Глядя прямо перед собой, она продвигалась по направлению к балкону над входной дверью «Белла Розы». Левой рукой она держалась за каменную балюстраду. Через несколько мгновений она была уже на балконе и стала дергать ручку двери на верхнюю галерею. Дверь очень долго не открывалась, но наконец ручка поверглась, и это произошло так внезапно, что Феникс почти упала на пол.
 Она пришла в себя, оставила дверь открытой и поспешила в дом. Во всей этой истории есть человек, который до сих пор молчал. Веб – друг Евангелины, если, конечно, Феникс не ошиблась, и они очень близки. Роман, возможно, напугал тихого Веба так, что тот ему ничего не сказал. Но Феникс-то знает, как вызвать на разговор застенчивого человека.
 Лен почти сразу же исчез после того, как приехали Феникс с Романом, и они не смогли оставить Розу одну. Хорошо, если Веб быстро расскажет все Феникс и она сможет тут же вернуться в комнату Розы, еще до того как Роман что-нибудь заподозрит.
 Половина Веба была пуста.
 Феникс выскользнула на улицу и побежала по тропинке, огибающей дом. Она пошла медленнее, когда увидела, что окна мастерской освещены.
 По небу плыли облака, временами загораживая луну, отчего сад то освещался лунным светом, то снова погружался во тьму. Ветер донес до Феникс слабый запах нарциссов, запах, который только подчеркивал всю тревогу этой ночи.
 Она отбросила волосы с лица.
 Видимо, то, что она вышла из дома, было ошибкой. Ha-верное, лучше все-таки было следовать советам того, у кого в подобных делах было больше опыта.
 Она осторожно пошла обратно, как вдруг заметила какой-то свет: он шел из дальнего конца дома.
 Оранжерея.
 Феникс колебалась. Роман уже, наверное, хватился ее.
 Она снова побежалаи не останавливалась до тех пор, пока не оказалась около белой деревянной двери. Она перевела дыхание. Веб сидел на старом железном стуле и перебирал инструменты в садовом ящике. Она бросилась к нему:
 – Привет, Веб! Рада тебя видеть. Нто произошло с Евангелиной? Полиция уже расспрашивала тебя?
 Не отвечая, он продолжал возиться с ящиком.
 Феникс подошла к нему еще ближе:
 – Извини, Веб. Я совершенно не хотела вот так налететь на тебя, но мне пришло в голову, что ты, возможно, что-нибудь знаешь.
 – Знаю что? – Он буквально выдавил из себя этот вопрос. При этом он не предпринял никакой попытки поднять голову.
 – О Евангелине, – мягко сказала Феникс. Она стояла теперь уже прямо над ним.
 – А что с ней?
 Феникс замерла. Она не могла оторвать взгляд от его волос. Он красил их в рыжий цвет! У пробора они были светлее. Не серые, не белые, но какие-то светлые.
 Она заметила его неподвижность. Они оба не шевелились, чего-то ожидая.
 Внимание Феникс переключилось на ящик у ног. Не ящик, а большая коробка – коробка, набитая дорогим фотооборудованием.
 – Я задал тебе вопрос, – произнес Веб. Его голос утерял ту неуверенность, которую Феникс ожидала услышать. – Что о Евангелине?
 Он закрыл футляр внутри коробки, но она успела заметить, что в нем.
 Веб резко обернулся и взглянул на Феникс:
 – Не такая уж ты говорливая теперь, Феникс, да?
 Она сделала шаг назад.
 – Не беспокойся, – сказал он, поднимаясь. – Ты не уйдешь отсюда, если я не позволю.
 Его маленькие голубые глаза под рыжими бровями просто сверлили ее. Чистые голубые глаза, без какого-либо дополнительного оттенка, голубые диски с черными точками зрачков.
 – Цветные контактные линзы, – сказала Феникс внезапно задрожавшим голосом. Она снова взглянула на коробку и футляр – футляр, в котором было несколько пар очков с толстыми линзами. – Почему я не заметила этого? Я чувствую себя такой дурой.
 – Ты ничего не увидела, потому что ничего и не ожидала увидеть, – сказал Руперт Сакстон. – Если бы эта идиотка Евангелина не решила защитить меня от всего мира, ты бы ничего не заметила и теперь. Не сомневайся. Я такдолго предвкушал эту встречу. Сейчас мы поедем в моей прекрасной черной спортивной машине. Ты ее помнишь. Это будет забавно.
 – Очень забавно, – согласился неприятно знакомый мужской голос. – Итак, Отто прав, Ванесса. Наша маленькая Феникс совсем даже не кормит рыбок в заливе Эллиот.
 Сэр Джеффри Фуллертон тяжелой рукой обнял Феникс за плечи и улыбнулся. Ей показалось, что она теряет сознание. Рядом с ним стояла графиня фон Лейден, все еще в том черном платье, в каком выступала по телевидению, но, правда, теперь уже не такая элегантная. Ее помада стерлась, губы были бледны и напоминали тонкий шов на ее поношенном лице, волосы же были затянуты в неаккуратный узел на затылке.
 – Вы именно та женщина из клуба, – сказал Сакстон. – Та женщина, которая платила Евангелине за информацию о ней. – Он кивнул в сторону Феникс.
 – Нет необходимости раскрывать наши маленькие секреты, Руперт, – сказала Ванесса. – Полагаю, вы Руперт Сакстон. И теперь не имеет значения, что вы говорите, – правда, Джеффри?
 Он согласно кивнул:
 – Я бы сказал, это очень удобно. Нам остается только спокойно ждать, когда появится Роман. Пьер не справился со своей задачей в Сиэтле. Тогда все было бы проще. Слава Богу, у Отто хватило ума не сесть в самолет, не сообщив нам, что вряд ли Пьеру удалось убить вас обоих.
 Ванесса обратилась к Феникс:
 – Евангелина сказала мне о Вебе. Мы подумали, что вы, возможно, придете сюда, если сумеете спастись от Пьера, и увидите телевизионное расследование.
 Феникс попыталась вырваться из рук Фуллертона. Сердце ее бешено билось. Но ее ненависть к ним уничтожила страх.
 – Вы удивительно хороши в убийстве людей, – произнесла она, сжимая и разжимая руки. – Вы ведь и Эйприл убили, не так ли?
 Последовала короткая напряженная пауза, после которой Ванесса громко рассмеялась, ее рот и глаза широко открылись.
 – Заткнитесь! – Феникс рванулась убежать, чтобы предупредить Романа. – Заткнитесь!
 – Мы не знаем никакой Эйприл, так ведь, дорогая? – спросил Фуллертон. Он крепко взял Ванессу за руку и притянул ее к себе. – Да?
 – Что ты имеешь в виду?
 – Мы ведь не знаем ее, да? – повторил Фуллертон. Ванесса пришла в себя и отрицательно покачала головой:
 – Теперь нет. Мы собираемся заполучить Романа, и трое из нас непременно умрут. – Усмехнувшись, она перевела взгляд с Феникс на Руперта Сакстона, который, прищурившись, наблюдал за Ванессой, не выказывая ни малейшего признака страха.
 Он наклонился, чтобы развязать ремни на коробке.
 – Джеффри! – пронзительно закричала Ванесса. – Останови его!
 Фуллертон обоими кулаками нанес удар по шее Сакстона.
 Феникс не стала ждать, что же произойдет дальше, рванулась прочь. Дверь в оранжерею все еще была открыта, и она устремилась туда – в сад, на свободу. В неясном предрассветном освещении она смогла разглядеть кусты, которые едва были видны в утреннем тумане.
 Дверь, сад, свобода – и Роман.
 Внезапно она увидела Честера Дюпре, а секундой позже он нанес ей удар в живот.
 – Куда вы направляетесь, маленькая леди?
 Последние слова донеслись до нее уже откуда-то издалека, когда она начала падать.
 Дюпре поднял ее за рукав свитера и перевернул на спину:
 – Прекрасно. Я устал ждать вас в машине.
 – Осторожно, – сказал Джеффри, – мы должны… Звон разбитого стекла не дал ему договорить. Феникс разбила стекло парника.
 Сотни мелких иголок впились ей в руку, проникли сквозь одежду и впились в тело. Ударившись головой о железную перекладину, она застонала.
 От страшной боли у нее все поплыло перед глазами.
  Роман. Она должна предупредить Романа. 
 Почти ползком, всхлипывая при каждом движении, которое причиняло ей боль от многочисленных порезов, она еще раз попыталась добраться до двери.
 – Ты, дура, оставайся там, где мы тебе сказали, – произнес Честер Дюпре и с силой, умноженной весом его толстой ноги, ботинком ударил ее в спину, – вниз, оставайся внизу, сука.
 Пол в оранжерее был выложен кирпичом. Головой Феникс ударилась об эти кирпичи. Она увидела песок между кирпичами, он заскрипел у нее на зубах.
 Дюпре пнул ее еще раз.
 Феникс начало рвать. Но она все-таки поползла снова.
 Дюпре ударил ее снова.
 Уже почти потеряв сознание, она услышала, как Фуллертон воскликнул:
 – Заткни ее наконец.
 А затем началось какое-то движение вокруг нее.
 Голос, который она услышала и который звал ее по имени, был именно тот, который в этой жизни ей хотелось бы еще раз услышать.
 Она перекатилась на спину, но не смогла встать.
 – Ублюдки, – прогремел Роман.
 В одной руке он держал свою «беретту», а в другой – нож с длинным узким лезвием.
 Ванесса закричала, а затем умоляющим тоном стала объяснять, что она здесь ни при чем.
 – Вы, ваше преподобие, – сказал Роман, – жирный, отвратительный ублюдок. Я убью тебя и получу от этого большое удовольствие.
 – Роман, – прошептала Феникс, вытирая рот тыльной стороной ладони, – не делай этого.
 Если он и услышал ее слова, то не подал и виду. Правая нога его резко пошла вверх пяткой и вонзилась в грудь Дюпре, который мгновенно сжался, схватился за грудь и, открыв рот, начал издавать какие-то булькающие звуки.
 Роман оторвался от земли, и на этот раз удар пришелся по носу Дюпре.
 Феникс услышала страшный хруст, и у него из носа хлынула кровь.
 – Остановите его! – взмолилась Ванесса в тот момент, когда Роман бросил Джеффри на груду перевернутых цветочных горшков. – Остановись, говорю тебе. И так ясно, что мы уже вне игры. Прекрати это!
 Сакстон упал на Джеффри.
 – Какой вид смерти ты предпочитаешь? – спросил Роман Сакстона, перекидывая свое оружие из одной руки в другую, подобно жонглеру, и затем вонзая блестящее лезвие ножа ему между ног. – Например, так? Я слышал, тебе нравится им пользоваться, особенно по отношению к женщинам, которые этого совершенно не хотят.
 Сакстон выругался и попытался отползти в сторону.
 – Тебе нравится это, – спокойно продолжал Роман, следуя за своей жертвой, – особенно сейчас.
 – Отстань от меня, – воскликнул Сакстон, и в его руке блеснул пистолет.
 – У него пистолет, – произнесла Феникс, кашляя при каждом слове. Руки у нее были в крови. – Пистолет.
 Сакстон уже не смог выстрелить: нож Романа опустился, и Феникс услышала хрип Сакстона. Пистолет выпал из ослабевших рук Сакстона и закатился за деревянную перегородку. Роман нанес удар по его руке и разорвал мышцы и сухожилия. Сакстон согнулся пополам, пытаясь другой рукой остановить брызнувшую кровь.
 Феникс увидела пару блестящих черных ботинок и стрелки синих форменных брюк. Еще одна пара черных ботинок, и еще. Все поплыло перед ней. Она закрыла глаза.
 – Полиция, – произнес женский голос. – Никому не двигаться.
 Ванесса разрыдалась и начала бормотать, что она случайно оказалась здесь, что она просто жертва. Феникс села и вытерла ладони о свитер.
 – Да, мэм, – обернулась женщина-полицейский к Ванессе, – я хочу увериться, что все утихомирились. Вызови еще людей, – сказала она третьему прибывшему офицеру.
 Второй полицейский склонился над Феникс:
 – Вы сильно ранены?
 Она попыталась улыбнуться:
 – Не очень. Выглядит хуже, чем есть на самом деле.
 – Почему вы ворвались сюда? – спросил Джеффри, поднимаясь на ноги и обращаясь к вооруженным полицейским. – Это частное владение.
 – Мы ищем руководство Пикового Клуба, сэр, – объяснила женщина-полицейский. – Не вы ли это?
 Джеффри переводил взгляд с одного полицейского на другого.
 – Я сэр Джеффри Фуллертон. Это второй владелец клуба – графиня фон Лейден, – Он посмотрел на Романа, но больше ничего не добавил.
 – И вам принадлежит Пиковый Клуб, сэр?
 – Сэр Джеффри, – сказал Фуллертон, взъерошив волосы. – Да, мы владеем этим клубом.
 – И вы знали, что Паркер Нэш был клиентом вашего клуба?
 Феникс удалось поднять голову и сделать несколько глубоких вдохов.
 – А что из этого? – спросил Джеффри. – У нас много клиентов.
 – Да, сэр, – произнесла женщина. – Элен Макнаэр очень помогла в нашем расследовании. Актриса Элен Макнаэр. Она пыталась обналичить чек на крупную сумму, подписанный мистером Нэшем.
 – Боже мой, – пробормотал Джеффри.
 – Молчи, – сказала ему Ванесса. – К нам это не имеет никакого отношения, господа. У нас тут небольшие домашние разборки. Мы ничего не можем…
 Сакстон своим сумасшедшим смехом заглушил ее. Когда понемногу он стал успокаиваться, второй офицер продолжил разговор, как будто их никто и не прерывал:
 – Мисс Макнаэр заявила, что она была вместе с мистером Нэшем в Пиковом Клубе всего за несколько часов до его смерти. Она заявила, что он находился под воздействием алкоголя и наркотиков и никак не мог самостоятельно вести машину.
 – Не говори ни слова, Джеффри, – сказала Ванесса, впиваясь пальцами ему в руку. – Они пытаются поймать нас.
 – Не могли бы вы проводить графиню в дом? – попросила женщина-полицейский своего коллегу. Она указала на Честера: – Мистера Дюпре тоже. Думаю, кухня подойдет, пока не прибудет подкрепление.
 – Нет! Они хотят разделить нас, – закричала Ванесса, – не… – Револьвер второго офицера, нацеленный на нее, заставил ее замолчать.
 Что касается Честера Дюпре, то после невероятных с его стороны усилий подняться стало понятно, что он не в состоянии даже ползти. Ванессу увели одну.
 Дюпре разрыдался. К слезам примешалась и кровь из неузнаваемого теперь носа.
 – Я выполнял благородное дело, – опухшими губами произнес он. – Я заботился о твоей маленькой «ошибке», Фуллертон.
 – Заткнись, – прошипел Джеффри. – Ничего не говори.
 Роман все еще стоял рядом с Сакстоном, а женщина-полицейский пока молчала.
 – Они ведь даже не знают, что она была твоей ошибкой до того, как оказалась у меня. Позже это выяснится.
 – Заткнись, – приказал Джеффри.
 Дюпре уже было не остановить.
 – Беременная. Могу сказать, что мне не так-то просто было объяснить все это людям, которые были со мной. Беременная женщина, доверенная моей заботе, и никаких признаков отца ребенка.
 – Я не был этим отцом, – парировал Джеффри. – Никто не может сказать, что я отец.
 – Она сама это сказала, – заметил Дюпре, – и вместо тебя я заботился о ней. Я сделал все, о чем ты меня попросил. Ты можешь быть уверен, что я хорошо с этим справился, Фуллертон.
 – Я не знал, что она беременна, – захныкал Джеффри. – Ей понравилась эта идея – отправиться с тобой. Возможно, чтобы скрыть свою беременность.
 Они разговаривали об Эйприл. Феникс повернула раскалывающуюся от боли голову к Роману и увидела, что он тоже смотрит на нее, – глубокая печаль смягчила гнев последних минут.
 – Думаю, неплохо бы вернуть сюда графиню, – сказал он женщине-полицейскому. – Сейчас вы сможете услышать то, что вам нужно.
 Она кивнула:
 – Если вы так считаете, командир.
 – Больше уже не командир, – сказал Роман. – Я понял, что это вы разговаривали с Дасти Миллером?
 – В том числе. – По радио она попросила привести графиню.
 Снаружи на тропинке послышались шаги. Дневной свет проник в оранжерею. Теперь, когда графиню привели обратно, в новом освещении она выглядела страшно изможденной.
 – Можно мне сказать несколько слов графине? – спросил Роман разрешения у офицеров. После одобрительного кивка он продолжал: – По словам сэра Джеффри, все причастны к убийству Паркера Нэша.
 Лицо Ванессы исказилось. Она указала на Джеффри:
 – Он убил его. Он убил его потому, что Паркер запросил слишком много. Джеффри был уверен, что сможет избавиться от Паркера и сохранить его деньги. Джеффри также украл и мои деньги.
 – Нет…
 Роман спокойно остановил Джеффри.
 – Он также убил и Эйприл Кларк?
 Ванесса отшатнулась и обхватила себя руками.
 – Они заставили меня отвезти ее в Мексику, – простонал Честер Дюпре. – Я не хотел этого. Фуллертон сказал, что там он собирается на ней жениться.
 – Она угрожала мне, – голос Джеффри зазвучал громче, – она требовала, чтобы я женился на ней или же она сообщит в газеты, что происходит в… Я пообещал, что женюсь. Все это произошло по вине Ванессы.
 – Объясни, – потребовал Роман.
 – Он убил ее, – пробормотала Ванесса, переступая с ноги на ногу. – Он заставил Честера переправить ее через границу, затем Джеффри убил Эйприл и оставил ее там.
 – Это неправда, – запротестовал Джеффри. – Честер, скажи им, что все было не так.
 Честер наклонил голову, будто готовился к прыжку.
 – Не так, – выдавил он. – Я вел машину. Джеффри сидел рядом со мной. Графиня ненавидела эту молоденькую девочку. Именно она и убила ее. Била ее, пока та была связана. Затем она стала резать ее, буквально разрезать на куски. – Его избитое лицо исказилось, все как-то съежилось. Показались слезы. Резким движением он достал из кармана маленькую бутылку, открыл пробку и вылил ее содержимое себе в рот. Серебряная капля соскользнула с уголка его губ.
 – Остановите его, – сказал один из полицейских, – что это?
 – Чтобы обезопасить себя, – закашлявшись, произнес Честер. – Илона сказала, что это обезопасит меня.
 Офицер наклонился над Дюпре.
 – Ртуть, – явно удивленный, констатировал он, – вызовите «скорую помощь». Он выпил бутылку ртути.
 Феникс слегка улыбнулась: очевидно, Илона их еще не совсем покинула.
 – Она, – задыхаясь, сказал Честер, – убила этого маленького ребеночка тоже. Бог поможет нам. Это сделала она.
 Он указал на Ванессу фон Лейден.




 Глава 30


 Снова расставание.
 Феникс отказалась от помощи прибывших врачей.
 – Вы нужны его преподобию, – сказала она. – Со мной будет все в порядке. – Ее руки тоже нужно будет посмотреть, но не здесь и не сейчас.
 Они расставались не первый раз. Разница была только в том, что на этот раз ей не хотелось никуда уходить.
 – Мы должны задать вам несколько вопросов, – обратился к ней один из полицейских, – да, мы знаем, как связаться с вами. – Он был достаточно вежливым, но его интерес к ней, как и всех остальных представителей власти здесь, был связан с Романом. Импозантным, притягивающим к себе Романом, который стоял здесь, среди растений, подобно незлому, но мрачному демону, победившему все на своем пути. Он победил все на своем пути. Включая и Феникс. Глупую, взбалмошную Феникс.
 Она что-то пробормотала полицейскому в ответ и ушла, так как не хотела привлекать к себе внимание.
 Пришло время для правосудия.
 И Феникс следовало уйти.
 Она встала в дверях и, не шевелясь, смотрела на него. Он передал Сакстона в руки полиции. Все его внимание захватила Ванесса. Он стоял рядом с ней и ждал, пока займутся ею.
 Роман не заметил, как Феникс выскользнула из оранжереи.
 Жалость к себе переполняла ее, но она не могла позволить себе полностью отдаться ей. Она шла как могла быстро. Надо бы обратиться в больницу, но сначала необходимо найти спокойное место и все обдумать. Подумать и решить, куда теперь направиться.
 Ну, во-первых, ей нужна какая-нибудь машина. Затем она могла бы забрать Мела, кое-какие свои вещи и вещи Эйприл.
 Из кухни вышла Роза. Увидев Феникс, она приподняла полы своего халата и бросилась ей навстречу:
 – Моя дорогая девочка! Они кое-что мне рассказали. Эйприл мертва! – Боль ее была так велика, что она даже не могла плакать. – Ты знала?
 – Отчасти, – оглядываясь, сказала Феникс.
 За ней никто не шел.
 – У тебя идет кровь.
 – Ерунда, – солгала Феникс. – Легкие порезы на ладонях. Кровь размазалась по лицу. Сейчас я этим займусь.
 – Я хочу поговорить об Эйприл.
 Феникс не смогла сдержаться, и губы ее задрожали.
 – Попозже, Роза. Я сейчас не могу. Ты мне нужна. Ты мне поможешь?
 – Все, что угодно. Только попроси. Я сделаю все, о чем ты меня попросишь. О, Эйприл. Я, конечно же догадывалась, но пыталась уверить себя, что это неправда. Феникс…
 – Мы поговорим об Эйприл. Я все тебе расскажу. Но не сейчас, хорошо? Я должна уйти.
 – Нет.
 – Пожалуйста, Роза. – Она взяла ее за руку и повела обратно на кухню. – Я не могу объяснить тебе сейчас причину, но я должна побыть одна. Так как здесь нет моей машины, мне придется вызвать такси.
 – Почему? Почему ты должна уехать? Я думала, что ты и этот милый Роман…
 – Нет. Не совсем. Я имею в виду… То, что было между нами, в некотором роде было удобно, теперь в этом нет нужды. – Это не нужно Роману. Хотя, возможно, он сам думает по-другому, она не может позволить, чтобы он продолжал себя обманывать. – Есть ли в Паст-Пик такси?
 – Ты точно решила ехать?
 Феникс утвердительно кивнула.
 – Если я помогу тебе, обещаешь позже связаться со мной?
 – Ты же знаешь, что да.
 – И ты будешь в безопасности? – На лице Розы отразилось сомнение.  — Не осталось никого, кто мог бы причинить тебе вред?
 – Никого. Теперь я в полной безопасности. Но мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещала. Я должна буду для дачи показаний явиться в полицию. Но это будет позже. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь еще знал, где я нахожусь. Ты меня понимаешь?
 Роза опустила руки в карманы халата:
 – Никто?
 – Никто. Придет время, и я смогу поговорить с тобой здесь, в Паст-Пик. Но не сейчас.
 Роза достала из шкафа у двери два ключа:
 – Ты уверена, что хочешь это сделать?
 – Это то, что я должна сделать – для всех.
 – И я не могу убедить тебя подождать? Поговорить с… Я не могу?
 Феникс ответила:
 – Нет, – хотя ей страстно хотелось, чтобы это было «да».
 – Тот «астон-мартин», который подарил мне папочка, на ходу. – С этими словами Роза передала ей ключи. – По крайней мере, меня в этом уверяет служитель гаража.
 – Но…
 – Она заправлена, и ты можешь пользоваться ею сколько нужно. Ну, теперь поезжай, если ты так этого хочешь. Иначе я снова расплачусь.
 – Спасибо, Роза.
 – Иди.
 Феникс оставила ее и побежала через дом к входной двери, боясь, как бы ее там никто не заметил.
 – Будь осторожна, – крикнула ей вслед Роза.
 – Хорошо. – У нее перехватило горло.
 – Вернись, ты меня слышишь?
  Едва ли. 
 – Я слышу тебя.
 Прошла уже неделя, и ни слова. И непонятно, куда она уехала. Хотя голубой «астон-мартин» не так-то часто встречается на дорогах.
 – Никаких следов? – спросил Роман Насти по телефону.
 – Никаких. Да, эта леди надолго сбежала. И если ты не забыл, она имеет полное право делать то, что хочет.
 – Нет, не имеет, – отрезал Роман.
 Насти, очень мягко, продолжал:
 – Но, дружище, ведь она правда имеет право делать все, что ей захочется. Не знаю точно, что произошло между вами, и не хочу знать – Дасти знает, – но мне кажется, тебе нужно немного потерпеть. Я видел, как она смотрит на тебя, и взгляд ее был далеко не безразличным.
 Он был слишком растерян, чтобы так быстро успокоиться.
 – По крайней мере, она должна показаться на суде. Они вызовут ее.
 – Несомненно. Но может быть, пройдет еще какое-то время. Она сможет отвечать на вопросы полиции и без тебя.
 Роман задумался. Ему не нравилось выслушивать правду.
 – Может быть, она и не забрала «астон-мартин».
 – Ты меня совсем не слушаешь. Она точно его взяла. Роза молчит, потому что, очевидно, обещала Феникс никому ничего не говорить. Роза невероятно честная, поэтому не нарушит данного ею обещания, но упомянула, что одолжила свою машину какому-то другу. Какому-то другу? Кто может быть этим другом, кроме Феникс? Найди эту машину, и ты найдешь свою леди. Может быть, ты найдешь ее и без машины. А может, она найдет тебя.
 Роман оглядел квартиру, где жила Феникс после отъезда Эйприл. Мало что исчезло, только некоторые вещи, отсутствие которых значило, что, прежде чем скрыться, Феникс заходила сюда.
 – Спасибо, друг, – сказал он Насти. – Так или иначе, но я найду ее. Я никогда не останавливаюсь на полпути.
 Последнее, что оставалось проверить Роману в поисках Феникс, были окрестности его собственного дома.
 Феникс забилась в кресло в своей квартире, которую она сняла всего в нескольких кварталах от района, где живет Роман, – если, конечно, он все еще живет там.
 Люди лгут друг другу.
 Сейчас ей хотелось – больше, чем когда-либо, – чтобы Роман переступил порог ее убежища.
 Разумнее всего было бы покинуть Сиэтл. Она могла бы дать показания на суде, даже и уехав отсюда.
 Гибель Пьера Боржа повергла ее в состояние шока. Какое-то время она чувствовала себя виноватой, но теперь уже преодолела это. Он ударился головой о танкер. По словам следователя, это был несчастный случай.
 Феникс встала, надела шляпу, взяла темные очки и вышла из дома на яркое июльское солнце. Она никогда не ходила через рынок. Вместо этого, она, чтобы добраться до Брод-стрит, шла по Первой авеню, затем спускалась мимо Вестера и Эллиот и пересекала железнодорожные пути к Миртл-Эдвардс-парку.
 Всегда один и тот же маршрут. Единственный раз, когда здесь оказался Роман. Это когда она сказала Насти, где будет. Роман не относился к любителям прогулок по парку, ведь так? Как мало она его еще знает, и как много ей уже не узнать о нем никогда.
 Честер Дюпре тоже мертв. Ртутное отравление. Этот человек умер в страшных муках. Возможно, этого и хотела Илона.
 Феникс до сих пор хранила перидот, но только затем, чтобы, глядя на него, вспоминать очаровательную женщину, которая дала ей камень.
 Она все шла и шла. День за днем – несколько недель – она возвращалась в этот парк. Она продолжала приходить сюда за печальными воспоминаниями, которые никак не могли иссякнуть.
 В этот день туристы заполонили и дорожки, и лужайки парка. На одном из холмов праздновали кришнаитскую свадьбу, одежды присутствующих отливали оранжевым цветом, и везде были разбросаны гирлянды цветов.
 Феникс глубже надвинула шляпу и пошла дальше.
 Затем она увидела его.
 Прислонившись к одной из скамеек, он не отрываясь смотрел на залив. На нем была белая футболка и джинсы, и на их фоне особенно выделялась его загорелая кожа.
 Он смотрел в противоположную от нее сторону.
 Феникс сделала шаг по направлению к нему, потом еще один.
 Видно было, что он давно не стригся, так как теперь его волосы полностью закрывали шею, футболка была порвана в нескольких местах, а сам он сильно похудел, что, правда, еще больше подчеркивало великолепие его мускулов.
 Он оторвался от скалы и пошел в ее сторону. Держа руки в карманах, он ничего не видел, кроме носков своих кроссовок.
 Феникс открыла было рот, чтобы окликнуть его, но тут же передумала – развернулась и побежала.
 Она не останавливалась, пока не оказалась в своей квартире.
 Еще до конца в это не поверив, Роман был убежден, что белое платье Феникс исчезло в квартире на третьем этаже одного из домов совсем недалеко от его собственного обиталища.
 Он мог бы схватить ее еще по дороге. Но где гарантия, что она не исчезнет потом снова? Теперь же он знал, где она живет.
 Несколько недель спустя после своего исчезновения «астон-мартин» снова появился в гараже Розы. Роза, которую Насти теперь называл лучшим другом, сразу надевала маску, когда Роман пытался выяснить, где же была ее машина. «Шевроле» до сих пор оставался в Иссакуа.
 Дасти предложил сказать полиции: он хочет, чтобы ему вернули машину; затем решил подождать: вдруг Феникс заявит о том, что у нее угнали машину. Роман не мог снова причинить ей боль – она и так уже настрадалась.
 Черт побери, она столько страдала. В одну секунду он оказался в начале лестницы, посмотрел наверх – и еще через секунду был уже на этаже Феникс и разглядывал обшарпанную коричневую дверь.
  Привет, ты как? 
 И не так-то это и угрожающе.
  Какого черта ты мучишь меня? 
 А вот это уже угроза.
 Вильгельмина Феникс заслужила упреки. Ее надо встряхнуть. Она должна знать, что по ее вине он пережил за эти недели.
 Роман постучал в дверь.
 Он постучал дважды, пока не услышал звук медленно приближающихся шагов.
 Она не стала снимать цепочку и посмотрела на него в образовавшуюся щель. Он не мог не заметить, как она бледна и как побледнела еще больше, увидев его.
 – Привет, – сказал он. Теперь ему стало еще страшнее. – Как твои дела?
 Роман почувствовал, что она готова захлопнуть перед ним дверь. Он ногой помешал этому.
 – С рефлексами все еще в порядке, – сказал он ей. – Кое-чему тебя научили.
 – Мне нужно закрыть дверь, – прошептала она.
 – А мне нужно поговорить с тобой. – Его страх перешел в ярость. Она подавляла его даже тогда, когда у них было все в порядке, и он не мог понять почему. Он не понимал эту проклятую девчонку.
 – Пожалуйста, убери ногу.
 – Отойди, – даже не подумав убрать ногу, сказал он и положил руку на край двери. Одно быстрое движение – и цепочка соскочила, Роман распахнул дверь.
 – Черт… Зачем? – Он не ожидал такого простого вопроса.
 Роман шел вперед, Феникс отступала. Затем она резко повернулась и бросилась в красное кресло в центре комнаты, в которой кроме него были только книжный шкаф и кровать у стены. Мел лежал черным комочком на неубранной постели. Ваза Эйприл с ивовыми веточками стояла на книжном шкафу.
 Роман встал рядом с Феникс:
 – Почему ты меня так оставила? Почему ты скрывалась все это время?
 – Так было лучше всего. Как только это станет возможным, я отправлюсь в Оклахома-Сити.
 Она сняла очки.
 – Ты бледна. Даже бледнее, чем обычно.
 – Я болела. Простуды, грипп, все такое.
 – Простуды? Ты хочешь сказать, что несколько раз простужалась, а затем заболела гриппом?
 – Да, именно так.
 Роман потянулся к шляпе, которая все еще была на ней надета.
 – Я не собираюсь сделать тебе больно, – сказал он, когда она дернулась в сторону. – Ты помнишь, мы об этом уже как-то говорили?
 Феникс промолчала. Она скрестила руки и продолжала так сидеть, даже когда он снял с нее шляпу.
 – Ты показывалась врачу?
 – Оставь меня в покое.
 Роман почувствовал сильный страх. Этот страх почти уничтожил его гнев, но не до конца.
 – Ты злишь меня, Феникс. Злишь и пугаешь. Как давно ты показывалась врачу?
 – Несколько недель назад. Две или три.
 – И ты все еще больна?
 – Мне уже лучше.
 Роман пристально посмотрел на нее:
 – Ты могла бы уже уехать в Оклахома-Сити, если бы захотела.
 Она опустила глаза.
 – Ведь могла?
 – Я не хотела.
 Он едва слышал ее.
 – Ты сказала, что не хотела уезжать?
 Их глаза встретились, и его охватило желание. Она прошептала:
 – Да. Я не должна быть рядом с тобой, но я здесь. Роман знал, как вернуть ее. Он встал и протянул руку.
 Через секунду она позволила поднять себя на ноги.
 – Я скучал по тебе. – Он крепко сжал ее руку. Феникс отвернулась, но он успел разглядеть слезу на ее щеке.
 – В чем дело? Что случилось? Я думал, у нас все в порядке.
 Она покачала головой.
 Окна в комнате были высоко в стене, и солнечный свет, падая сверху, золотил ее волосы, тонкое белое платье превращал в прозрачную паутину.
 Его взгляд остановился на ее животе, и сердце его забилось так, как никогда прежде. Свободной рукой он слегка дотронулся до ее тела.
 Она наклонила голову:
 – Так случилось.
 – Так случилось? – Он погладил ее округлившийся живот. – Но для меня это не просто «случилось». Это мой ребенок.
 – Я полагаю, ты не мог бы ответить иначе.
 – Почему ты так говоришь?
 – Потому что это случилось несмотря ни на что.
 – Что ты имеешь в виду? – Когда он обнял ее, она прильнула к нему. – Что, любовь моя?
 – Я устала.
 – Боже мой! Ты и выглядишь усталой. Ты должна была быть со мной все это время, а не в этой дыре. Ты моя, Феникс. Иди приляг, пока я все приготовлю, чтобы забрать тебя отсюда.
 – Мне не нужно лежать. Прекрати беспокоиться. Прекрати поступать правильно. Ты ни в чем не виноват.
 Он сжал кулаки у нее за спиной.
 – Кого еще винить, как не меня? Ты же уже сказала, что это мой ребенок. – Его ребенок. Все, что ему сейчас хотелось, – это схватить ее и увезти отсюда, знать, что она в безопасности, что ей хорошо и она счастлива – и она его.
 – У меня было много времени, чтобы во всем разобраться, Роман. – Она подняла голову: – Ты знал, что я была подругой Эйприл. Думаю, ты знал, что Вилли это мое имя.
 – Нет…
 – Ты никогда не называл меня по моему первому имени. Я сказала, что не люблю его, и ты не настаивал. Мы стали любовниками, и ты никогда не пытался узнать это имя.
 Его старые привычки никуда не исчезли. Как он мог за какие-то секунды заставить ее понять, чему он научился за все предыдущие годы?
 – Все детство меня мучили, – сказал он ей. – У меня никогда не было собственных мыслей. Я имею в виду, что меня постоянно спрашивали, о чем я думаю и почему. И с кем разговаривал и о чем. Я не могу заставлять людей говорить против их воли. Я думал, ты скажешь мне, когда будешь к этому готова. Ты так и сделала.
 Она наклонила голову и стала разглядывать его лицо.
 – Я только хочу, чтобы ты дал честное слово, что не спрашивал меня, потому что не хотел быть навязчивым и лезть мне в душу.
 Беременные женщины могут быть немного странными, чересчур мнительными. Он раньше никогда не общался с беременными, но слышал, как порой трудны они бывают в общении.
 – Честное слово, Феникс. Ты можешь положиться на мое слово.
 – Ты уверен?
 – Ты поверишь моему слову, если только будешь мне доверять, не так ли? Зачем мне обманывать тебя?
 – Потому что Эйприл просила тебя поручить мне заботу о ребенке.
 Он глубоко передохнул:
 – Она этого не говорила. Но что из того, даже будь это так?
 – Тогда, может быть, ничего. Но возможно, позже, после того как Джуниор была с тобой уже какое-то время, ты не захотел с ней расстаться. Может быть, ты любил Эйприл, знал ее раньше…
 – Нет!
 Она прильнула к нему:
 – Может быть, я стала нужна тебе из-за Джуниор.
 – Потому что… Я очень хочу, чтобы Джуниор была со мной. Я люблю мою маленькую девочку больше, чем могу это объяснить. Но я никогда не видел Эйприл до того, как обнаружил ее в той канаве. Я узнал ее фамилию из твоего разговора с Ванессой. Я видел вашу беседу на экране в другой комнате, которую нашел после долгих поисков. Это ты мне подсказала, кем в действительности была мать Джуниор.
 Выражение ее лица изменилось.
 – Феникс, я хочу тебя ради тебя. Я хотел тебя такой, какая ты есть, с того самого времени, как впервые встретил, – он нежно погладил ее животик, – и теперь хочу тебя и того, кто находится теперь здесь.
 Она положила ладонь ему на грудь:
 – Тебе нужно подстричься.
 – Не заговаривай мне зубы.
 – И побриться.
 – Тогда что?
 – Эта футболка годится только на тряпки.
 – Дасти хочет использовать ее для уборки дома.
 – Дай ее мне.
 Он погладил Феникс по лицу и поцеловал в лоб.
 – Я прошел все муки ада, детка.
 – Прости.
 – Хорошо.
 – Я тоже прошла через ад, Роман.
 – Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала. Обещай, что в случае, если тебя начнут одолевать сомнения, ты мне об этом скажешь. Ты не будешь ничего держать в себе, чтобы страдать в одиночку – и заставлять меня тоже страдать, – ты просто придешь и скажешь, как ты бесценна.
 – Бесценна? – Она резко подняла к нему лицо с полуоткрытыми губами.
 Роман не смог подавить в себе улыбку:
 – А, заметила? По некоторым причинам ты не веришь никому, кто любит тебя из-за тебя.
 Феникс обняла его за шею.
 Он почувствовал довольно-таки сильный удар между ними и широко улыбнулся.
 – Прекрати смеяться, – велела она ему. – Надеюсь, ты не перестанешь улыбаться, когда у тебя на руках окажется и двухлетний ребенок, и новорожденный.
 Он открыл рот, чтобы ответить, но она прижала палец к его губам:
 – Я очень хотела, чтобы кто-нибудь полюбил меня ради меня самой. Ты именно так любишь. Теперь поцелуй меня.