Аннотация: Джейк Холлистер, покинувший мир власти и роскоши, живущий отшельником на райском карибском островке, одновременно пугал очаровательную Джейн Беннет и притягивал, точно магнит. Только этот человек мог помочь девушке найти разгадку тайны, которую она мечтает раскрыть много лет. И только он может разбудить в сердце Джейн пламя страсти, научить ее, что значит любить и быть любимой…


---------------------------------------------


 Сюзанна Симмонс
 Райский уголок



 Глава 1


 Несомненно, благополучие и огромное богатство имеют свою ауру.
 Женщина буквально источала этот изысканный аромат, а ее обманчивая простота указывала на миллионное состояние как минимум в трех поколениях.
 Не было, конечно же, ничего нарочитого. Платье от утонченного кутюрье, шелковый шарф, небрежно переброшенный через плечо. Французский. Простой, но изящный. Итальянские туфли — возможно, Феррагамо. Дамская сумочка — американская, определенно из самого дорогого магазина. В меру золота в ушах, на шее, на запястьях. Едва уловимый запах духов, коснувшийся его ноздрей, — легкий, воздушный, с тончайшим оттенком сандалового дерева. Это был совершенно незнакомый аромат, созданный, вне всяких сомнений, по частному заказу.
 Да, миллионы нескольких поколений. Деньги немалые.
 Джейк Холлистер прислонился к перилам островного парома, скрестив загорелые руки на груди и продолжая исподволь наблюдать за молодой женщиной из-под летных солнцезащитных очков.
 В ее высокой, гибкой фигуре было что-то удивительно мягкое. Волосы едва виднелись из-под широкополой шляпы — тоже французской, тоже от кутюрье, — однако ему хватило лишь мимолетного взгляда, чтобы разглядеть их: они оказались светло-каштановыми и слегка волнистыми.
 Шляпа и большие темные очки скрывали черты ее лица. Длинной и тонкой шее позавидовала бы любая балерина. А ее ноги, казалось, продолжались бесконечно, и даже лодыжки были красивой формы. Весь облик молодой женщины невольно напомнил ему породистую скаковую лошадь.
 Временами до его слуха доносился ее голос — низкий, чуть хриплый, прекрасно поставленный, первоклассная смесь Восточного побережья и Европы. Он был готов держать пари, что она провела год, а возможно и больше, в стенах Сорбонны, Оксфорда или Кембриджа.
 И как такая женщина оказалась на пароме, медленно плывущем к острову Рай?
 Джейк потер трехдневную щетину на подбородке. В надежде получить правильный ответ поставь сначала правильно вопрос. Возможно, ему следовало выяснить: что, черт побери, делал он на пароме, плывущем к острову Рай?
 Однако ответ на этот вопрос был уже известен Джейку Холлистеру. Он приехал на остров почти год назад всего на несколько недель. Остался же по двум причинам. В полуночной игре в покер он выиграл право собственности на единственный бар на острове. А чуть позже убедился в том, что знает, где искать испанский галион «Белладонна» и его легендарный груз — золото и серебро, жемчуг и изумруды. Корабль с драгоценным грузом затерялся во время шторма, возвращаясь в Европу из Южной Америки в 1692 году. Существовало мнение, что обломки «Белладонны» вместе с сокровищами были разбросаны по дну океана на многие мили.
 Джейк был уверен в обратном.
 Но не только он подозревал, что «Белладонна», возможно, оказалась на песчаной мели и затонула среди множества крошечных островов, окружавших Рай. Подобная версия, впрочем, как и превеликое множество других, существовала в этой части света более трех столетий. Однако хорошо оснащенные поисковые экспедиции отправлялись, как правило, к берегам Пуэрто-Рико или даже дальше на север, в сторону Эспаньолы.
 Лишь изредка на Рай наведывался случайный охотник за сокровищами или турист, хотя остров отнюдь не являлся приманкой для туристов. Маршруты популярных круизов миновали его, отдавая предпочтение Сент-Томасу, Сент-Китсу и другим многочисленным «святым», раскинувшимся по обе стороны от полуострова Юкатан до самого Барбадоса почти на две тысячи миль, сотням островов, которые с большим преувеличением относились к карибским.
 Итак, каким же ветром занесло сюда эту леди?
 Джейк пожал плечами и засунул руки в карманы джинсов. Он не сомневался, что она и ее друзья, завсегдатаи шикарных ночных клубов в Майами или Сан-Хуане — клубов с такими названиями, как «Забвение», «Суматоха» и «Удар», где гудеж и танцы неизменно продолжались до рассвета, — каким-то образом сбились с проторенной тропинки.
 Возможно, они заблудились?
 Джейк снова пожал плечами. А возможно, они просто отправились в путешествие по трущобам.
 Пристальным взглядом он окинул стоявшую подле дамы пару: мужчина и женщина настолько походили друг на друга, что их можно было запросто принять за брата с сестрой. Рослый блондин старательно прятал скуку под маской вежливости. Его спутница, высокая красивая блондинка, была разодета в пух и прах, сверкая бриллиантами. На взгляд Джейка, их было многовато для жаркого полудня в тропиках. Сверкающий бриллиант на правой руке красавицы стоил несравненно больше годового заработка обыкновенного обитателя Рая. Джейк терялся в догадках: что этим троим могло понадобиться на острове? Здесь не было ни магазинов, ни фешенебельных отелей, ни изысканных ресторанов. Был только один маленький, захолустный городок Пургатори. Один бар — «Паршивый лось». Одна гостиница — «Четыре сестры». Черт побери, а ведь было только три сестры! Приятный пейзаж, не лишенный сказочности. Но какое же надо было испытывать нестерпимое желание насладиться им, чтобы ради этого пробираться сквозь тропические джунгли и через заросшие лесом горы! Говорил светловолосый Адонис; его милость — больше бы подошло к сей персоне. Джейк расслышал слово «седло», а затем — «Гидденс». По-видимому, речь шла о лондонской компании Гидденса «Королевские скаковые лошади». Скорее всего мужчина относился к числу заядлых игроков в поло. Весь его вид кричал о богатстве, аристократизме, увлечении спортом. Пока он разговаривал с утонченной дамой, его спутница сняла темные очки, повернула голову и взглянула на Джейка. Соблазнительная улыбка ярко-красных губ обнажила совершенно ровные зубы идеальной белизны.
 Джейк Холлистер — Джон Спенсер Холлистер-третий — не был самонадеянным мужчиной, но он знал, безошибочно чувствовал, когда женщина флиртовала с ним. Кроме того, действия блондинки не оставляли сомнений. Наверное, это было для нее делом привычным. Бесспорно, она была далеко не первой женщиной, встретившейся на его пути за последний год. Подобные дамы рассчитывали найти в Джейке приятное разнообразие, читай: смену скакуна, который будет отличаться от столь привычного, лощеного, цивилизованного самца.
 Пока что Джейк отклонял все предложения.
 Он задумчиво поскреб рукой подбородок. Каким бы ни было увлечение, он не сомневался, что внешность тут ни при чем. Он привык к островной одежде: потертым джинсам, линялой рубашке из хлопка с рукавами, закатанными до локтей, к удобным, разношенным прогулочным башмакам. Иногда он менял хлопковую рубашку на футболку, а башмаки — на сандалии.
 Не то чтобы джинсы и футболка всегда были его стилем. Когда-то один его шкаф был забит сшитыми на заказ костюмами, другой — рубашками из белого египетского хлопка отменного качества, а еще один — не чем иным, как кожаными итальянскими башмаками ручной работы. Он одевался под стать роскошно одетым воротилам большого бизнеса.
 К своему тридцатому дню рождения Джейк заработал свой первый миллион. За ним скоро последовал и второй, свалившись на него словно снежный ком. Примерно тогда же деньги перестали интересовать Джейка в прямом смысле. Они стали для него лишь способом поддерживать счет. Это была игра, и он был хорошим игроком — с холодной головой, безжалостным сердцем и твердым намерением всегда и во всем выигрывать. В бытность свою акулой бизнеса он был лучшим. Теперь он был просто пляжным бездельником, в чем также весьма преуспел.
 — Сеньор, не хотите купить сигареты? А жевательную резинку? Может, шоколад? Лимонад? — раздался певучий голос у него под боком.
 Джейк обернулся. Перед ним стояла маленькая женщина неопределенного возраста. В чертах ее отразилось все пестрое разнообразие этнического прошлого острова: то была умопомрачительная смесь испанской, английской, китайской и Карибской крови.
 — Возьму плитку шоколада, — сказал он наконец, выворачивая карман в поисках мелкой монеты.
 Островитянка быстро закивала головой, указывая на бамбуковый поднос, подвешенный на паре мужских подтяжек к ее шее.
 — «Херши» или «Миндальный»?
 — «Херши». — Джейк слегка сдвинул солнечные очки на переносицу — Cuanto es? — спросил он. Затем повторил на английском: — Сколько?
 — Три доллара, американских, — раздался ответ.
 Три доллара за плитку «Херши»? Она решила вчистую ограбить его? Тем не менее Джейк отсчитал купюры и протянул ей. В конце концов, это были просто деньги.
 Он развернул шоколадную обертку, положил первый кусочек уже начавшего таять шоколада в рот и стал наблюдать за тем, как туземка направилась к стоявшему поблизости трио.
 — Сеньорита, не желаете купить сигареты? Жевательную резинку? Шоколад? Лимонад?
 — Что такое лимонад? — спросила молодая женщина негромким, но звучным голосом, выдававшим интеллигентность.
 Большая ягода размером с яйцо была протянута ей для изучения.
 — Лимонад. Также называется страстной плод.
 — Фрукт страсти, говорите? — засмеялся гортанным смехом искушенный молодой человек.
 — Это не тот вид страсти, сеньор, — сообщила ему миниатюрная женщина. — Страстной плод назван так потому, что цветок его носит следы распятия на кресте нашего Бога Иисуса Христа.
 — В таком случае сдаюсь, — сказал он, тут же теряя интерес.
 Туземка чуть помедлила.
 — Для вас, сеньорита, — обратилась она к женщине в шляпе, очевидно, стараясь рассмотреть ее сквозь неприступный барьер темных очков и широких полей шляпы, — я подброшу зубы.
 Прекрасная блондинка перебила ее:
 — Подбросите какие еще зубы?
 — Вот эти. — Маленькая загорелая рука исчезла в кармане туники и появилась спустя мгновение с полудюжиной длинных пожелтевших зубов.
 — Мне претит сама мысль о том, где они когда-то находились. — И все же она поинтересовалась с невольным восхищением: — А чьи это зубы?
 — Акулы. Мако. Очень старой. — Маленькая женщина снова взглянула на стройное создание в наряде от кутюр. — Я предскажу вам судьбу, сеньорита, если позволите.
 — Вне всяких сомнений, за плату, — вмешался мужчина.
 — Скажите сначала мне, — не унималась его сестра.
 Предсказательница судьбы не сводила глаз со второй женщины. Со вздохом та согласилась.
 — Как скажете, сеньора.
 — Сеньорита, — последовало быстрое опровержение.
 — Пардон, сеньорита.
 Местная жительница встряхнула пригоршню акульих зубов, этих мелких косточек, потрясла ими сначала возле своего левого уха, затем возле правого. Закрыв глаза, она пропела что-то на языке, узнать который Джейк не смог. Нельзя было не признать, что туземка устроила настоящее представление.
 — Что я должна сделать? — осведомилась ее клиентка.
 — Будьте любезны, протяните вашу руку, — прозвучал ответ. Зубы акулы были брошены в протянутую ладонь. — Не двигайтесь минутку. — Изучение случайного разброса зубов заняло у нее десять, возможно, пятнадцать секунд. Затем женщина подняла глаза: — У вас есть секрет, не так ли, сеньорита?
 — У всех есть секреты, — отозвалась блондинка, поджав ярко-красные губы.
 Предсказательница судьбы продолжала излагать свое пророчество:
 — Все отнюдь не так, как кажется.
 — Суеверный бред, — пробормотал мужчина.
 — Целомудренная женщина — это корона, венчающая голову своего мужа, — последовал мудрый совет.
 Прекрасная блондинка закинула голову назад и, разметав свои роскошные длинные волосы, беззаботно рассмеялась:
 — В таком случае, кажется, я должна найти себе мужа.
 Провидица закончила свое повествование следующим замечанием:
 — С драгоценным слитком золота в свином рыле можно сравнить развязную белокурую женщину.
 Мужчина беспокойно пробормотал себе под нос:
 — Чертова туземная чушь.
 — Вообще-то это вовсе не туземная чушь, — заговорила элегантная женщина. — Это пословица.
 — Как бы там ни было, теперь ваша очередь, — отозвалась ее спутница.
 Провидица с острова проделала прежний ритуал. Однако на этот раз ей потребовалось больше времени, чтобы дать ответ. Наконец она заявила:
 — Вы ищете что-то. Нет. Вы ищете кого-то. Мужчину. — Умудренные опытом глаза впились в молодое лицо под широкополой шляпой и темными очками. — Вы найдете его, сеньорита.
 — Но…
 — Но есть опасность. Ибо сказано: «Не становись между драконом и его яростью». — Зубы акулы были собраны и снова исчезли в кармане.
 — Почему бы тебе не отблагодарить гадалку за труды, Тони? — предложила сестра.
 — Я не верю в поощрение подобного рода туристических эскапад, Мегс, — воспротивился Тони, однако бросил долларовую бумажку на бамбуковый поднос.
 — И кое-что от меня, — прозвучало из уст их спутницы.
 Она сдержанно вложила свернутую купюру в руку гадалки. Джейк не видел ее достоинства, но не сомневался, что это было гораздо больше жалкого доллара Тони.
 — Большое спасибо, сеньорита, — благодарно пробормотала предсказательница, прежде чем направиться дальше.
 Любитель поло возобновил разговор на том самом месте, где он прервался всего несколько минут назад:
 — Итак, в бытность мою прошлым летом в Ньюпорте я участвовал в играх. Мы с Мегс были приглашены к друзьям, с которыми познакомились в Портофино несколько лет назад. Может быть, вы знаете Кларков?
 — Что-то не припомню. Мужчина предпринял новую попытку:
 — Кроме того, мы провели некоторое время с Мэрилин Уошборн.
 — Это имя мне знакомо, но встречаться с госпожой Уошборн не приходилось. Моя бывшая соседка по комнате в колледже — из Ньюпорта. У нее там дом.
 — Интересно, встречались ли Мегс и я с ней. В интеллигентном голосе почувствовалось некоторое замешательство.
 — Ее зовут Тори Сторм.
 — Нас представляли Виктории Сторм, — вставила блондинка. — Ей принадлежит тот большой дом на побережье. — Ярко-красные ногти осторожно прикоснулись к ярко-красным губам. — Как же он назывался? Сторм… что-то еще.
 — Поместье Сторм.
 — Точно. Поместье Сторм. Однажды нас пригласили туда на вечеринку. Помнишь, Тони? — Блондинка взглянула на брата, а затем снова повернулась к собеседнице: — У вашей подруги сногсшибательный дом.
 — Не стану спорить.
 — Тони и я, мы просто обожали Ньюпорт, — рассыпалась в комплиментах Мегс. — Вы часто выбираетесь туда?
 — Я не была в Ньюпорте уже три или четыре года, — последовало признание.
 Джейк обнаружил, что не обращает внимания на их разговор, а просто наблюдает за молодой особой в шляпе. Теперь она стояла к нему спиной. Его взгляд переместился с ее головы, скользнул по плечам, затем по тонкой талии, с талии — на едва очерченные бедра, а затем вниз, на ее длинные-длинные ноги.
 Длинные ноги были для Джейка Холлистера словно леденец на палочке. И так всегда. А в юном возрасте они были его погибелью. Он так быстро попадался на эту удочку, что забывал заметить, было ли хоть что-нибудь в голове или в сердце их обладательницы.
 «Самые великие печали те, причиной которых являемся мы сами», — писал Софокл более двух тысяч лет назад.
 И по сей день ничего не изменилось.
 Джейк глубоко вздохнул. Его склонность — возможно, слабость была более подходящим словом — к длинным ногам и первоклассным женщинам доставляла ему немало грустных минут. Слишком много встречал он в свое время холодных, расчетливых, избалованных женщин. На своем горьком опыте он убедился, что их изысканность, так же как и красота, зачастую не проникает глубже кожного покрова.
 Он и прежде встречал женщин такого типа. Рожденные в рубашке, проведшие всю свою жизнь среди такой роскоши, и вообразить-то которую мудрено простому человеку, красавицы с табличкой на изящной шее, гласившей: «Любуйся, но не смей дотрагиваться».
 Мысли Джейка были прерваны вспышкой молнии. Вскоре за ней последовал удар грома и появились угрожающе темные, рассерженные облака. Ветер возник из ниоткуда. Голубое море в мгновение ока стало серым. Как по мановению волшебной палочки разверзлись хляби небесные и хлынул дождь.
 Возможно, лет двадцать назад тростниковая крыша красного деревянного парома и служила препятствием потокам дождя, но это осталось в прошлом. Тоненькие ручейки вскоре нашли свой путь сквозь пальмовые ветви. Дождевая вода капля за каплей проливалась на плечи игрока в поло.
 Отмахиваясь от нее рукой, он капризно произнес, обращаясь к сестре:
 — Чертовски сыро, Мегс. Спустимся вниз.
 Она погладила его руку:
 — Как хочешь, Тони. — Повернувшись к своей спутнице, блондинка спросила: — Почему бы вам не пойти с нами?
 — Мне хотелось бы остаться здесь, — отказалась та вежливо, но твердо. — Взгляну на остров, когда мы будем подплывать к берегу.
 Как только женщина осталась одна, она сняла темные очки — Джейк зацепил свои за карман рубашки, едва только начался дождь, — и опустила их в сумочку. Подойдя к краю парома, молодая особа облокотилась о перила и устремила взгляд в штормовую даль.
 Тропический дождь лил старательно. Джейк готов был заключить пари, что не пройдет и минуты, максимум двух, как она сбежит к друзьям на нижнюю палубу. Вместо этого, к огромному его удивлению, женщина выпрямилась, сняла свою шляпу от кутюрье и подняла лицо к небу.
 Казалось, ее ничуть не волновало, что дорогие кожаные туфли промокают, что дождь насквозь промочил лиф ее платья. Под тонкой тканью отчетливо угадывались очертания груди и сосков. У него мгновенно пересохло во рту, и он растерянно потер ладонями обтянутые линялыми джинсами ноги.
 Джейк был лишен женского общества уже более года, и она неожиданно напомнила ему картину сэра Эдварда Пойнтера, однажды виденную в лондонском музее, — «Пещера нимф шторма». Классический пейзаж, выполненный в стиле викторианской эпохи, невинный и в то же время соблазнительный: юные обнаженные девы блаженствуют в пещере уединенного острова среди шелка и парчи, золотые монеты и драгоценные камни разбросаны у их ног, нитки изумительного жемчуга украшают подобную алебастру кожу красавиц. За этим экстазом роскоши бушевало темное, охваченное штормом море, и над горящей лавиной свирепых волн, готовых нанести последний, сокрушающий удар, виден один лишь остов тонущего галиона.
 Зов сирен.
 Джейк слышал его. Сирены, зовущие на поиски сокровищ. На поиски приключений. Неизвестная влекущая даль, где царили успех, богатство, неземные наслаждения.
 Черт побери, иначе что же он слышал сейчас?
 Словно повинуясь немому приказу, молодая женщина обернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Он должен был что-то сказать. Джейк открыл рот:
 — В эту пору здесь всегда идет дождь.
 — В Буффало обычно в такое время года снегопад за снегопадом, — ответила она.
 — Вы из Буффало?
 — Родилась там.
 — А теперь? Леди помедлила.
 — Иногда Нью-Йорк. Иногда Лондон. Иногда Париж. Как придется.
 Похоже, он не ошибся.
 — Далеко вы от дома, — отозвался он.
 — Да, верно, — согласилась она, — А вы? Немного помолчав, он сказал ей:
 — Я тоже далеко от дома.
 Буря закончилась так же неожиданно, как и началась. Внезапно наступила тишина. Дождь прекратился. Темные облака унеслись вдаль. Море успокоилось, выглянуло солнце. Паром с пыхтением огибал один из маленьких островов, расположившихся у входа в бухту Проповедника.
 Впереди раскинулся Рай.
 Джейк сощурился от слепящего солнечного света, отражавшегося от кристально чистой воды и нетронутых белых пляжей. Все это было ему давно знакомо, но каждый раз он замирал при виде божественной картины: раскидистые пальмы и причудливые вспышки цвета, подаренные гибискусом и бугенвиллеей; живописная деревянная пристань, позвякивание колокольчика, сообщавшего местным жителям о прибытии в Пургатори парома; маленький городок, расположившийся на побережье; огромный дом в викторианском стиле на холме, поднимавшемся над бухтой, горы вдалеке. Конечно, им далеко до Скалистых гор Колорадо, но для острова Рай это все-таки горы.
 И завершала это почти неземное великолепие радуга — эта волшебная арка света между солнцем и туманом, — неожиданно вспыхнувшая над островом. Он слышал, как молодая женщина глубоко вздохнула. Или, возможно, он только видел, как колыхнулась под мокрым шелком бледная грудь.
 — Добро пожаловать в Рай! — проговорил Джейк чуть насмешливо.
 — Это и есть Рай, — пробормотала она вслух. Да, подумал Джейк, когда наконец оказался на суше, солнце высоко над головой, голубая бухта, словно летняя глициния в цвету, — это действительно был просто еще один чертовски отличный день в Раю.




 Глава 2


 — Такси?
 Работник на пристани, разгружавший ее багаж с островного парома, перестал заниматься своим делом, медленно выпрямился, прищурившись на ярком карибском солнце, достал из кармана красный платок и вытер лоб. Затем он несколько раз провел носовым платком по затылку, засунул его в карман брюк и повторил свой вопрос, обнажая при этом сверкающие золотые зубы:
 — Такси?
 Джейн Беннет, порывшись в своем словарном запасе, повторила то же самое по-испански.
 — Как-как?
 Мужчина, очевидно, если и говорил по-испански, то из рук вон плохо. Джейн сделала еще одну попытку на английском:
 — Не будете ли вы столь любезны помочь мне поймать такси, господин?..
 — Имя — Томми. Томми Багама, — последовал ответ.
 Джейн открыла сумочку и водрузила на нос темные очки.
 — Не будете ли вы так любезны помочь мне поймать такси, господин Багама?
 Весь ее багаж — четыре выполненных в стиле «елочка» чемодана и сумка из превосходно выделанной кожи последней коллекции знаменитой фирмы — лежал у ее ног.
 — Нет.
 Это ее не обескуражило:
 — Почему нет?
 Он не стал терять время на пространные объяснения:
 — Такси нет.
 — Я и сама вижу. — Хотя, надо признаться, она полагала, что ко времени прибытия дневного парома на пристани найдутся по крайней мере один или два водителя к услугам туристов.
 — Нет такси в Раю, — объявил он. Терпение Джейн Беннет истощилось. Одно дело — мириться с компанией Мегс и Тони в течение всего путешествия на пароме от Виргинских островов. Она привыкла к общению с непростыми, разборчивыми людьми, хотя, как правило, пыталась по возможности ограждать себя от подобной компании. Совсем другое — услышать, что на острове нет никаких средств передвижения.
 — А как местные жители передвигаются по Раю? — спросила она несколько растерянно.
 Рабочий снова вытер лицо.
 — По большей части пешком.
 Мыслимо ли тащить на себе пять сумок и чемоданов?
  — И?..
 Он продолжал:
 — Иногда на велосипеде. Можно и на осле. Велосипед она, возможно, и осилила бы, если бы, конечно, не было чемоданов, но при любых обстоятельствах у Джейн Беннет не было ни малейшего желания трястись на ослиной спине.
 На лице Томми царило выражение, абсолютно лишенное любопытства.
 — Куда вы направляетесь?
 — У меня забронирован номер в «Четырех сестрах».
 Последовала короткая пауза.
 — В таком случае хозяин отвезет вас на своем джипе.
 Наконец хоть какой-то выход из тупика! С искренним чувством облегчения Джейн осведомилась:
 — Где я могу найти хозяина?
 — В «Паршивом лосе».
 — А где находится ваш «Паршивый лось»? Мужчина указал на почти безлюдную улицу.
 Лишь вдалеке маячила одинокая фигура, толкающая ручную тележку, доверху набитую кокосами; двое ребятишек, копошащихся в песке в тени нескольких пальмовых деревьев; да тощая собака, бестолково тыкающаяся носом то в одну, то в другую дверь.
 — Сразу за супермаркетом. Вы не пропустите его, — заявил он.
 — Благодарю. — Джейн снова покопалась в своей сумочке и вытащила десятидолларовую купюру.
 Прежде чем она успела попросить его доставить багаж, Томми Багама выхватил деньги из кончиков ее пальцев и пробурчал:
 — Спасибо, леди. — Добавив что-то невразумительное о разгрузке товаров хозяина, он мгновенно исчез.
 Джейн Беннет — Корделия Джейн Беннет, согласно ее метрике и паспорту, которые были надежно спрятаны среди других документов, необходимых в поездке, — стояла на выжженном причале под неумолимыми лучами полуденного солнца в окружении своего фирменного багажа. Огромное расстояние в тысячу миль отделяло цивилизованный мир от этого местечка, где о такси никто и слыхом не слыхивал.
 Она расправила широкие поля шляпы, дотронулась до шелкового шарфа, обмотанного вокруг шеи — он скрывал немного помятый лиф ее платья, — и грустно вздохнула:
 — И что теперь, ради всего святого, я должна делать?
 — Потерялись? — раздался позади глубокий мужской голос.
 Джейн обернулась. Это был тот самый мужчина, который заговаривал с ней на пароме, мужчина, который, вне всяких сомнений, давным-давно не держал в руках бритвы. Конечно же, она и прежде встречала подобных субъектов: покрытых с ног до головы бронзовым загаром при полном отсутствии какого-либо содержания в голове, предпочитавших проводить свою жизнь в бесконечных скитаниях от пляжа к пляжу, от одной блондинки к другой, использующих свою бьющую в глаза привлекательность и прекрасную атлетическую фигуру для того, чтобы заманивать в свои сети любую особу женского пола, попавшую в поле их зрения.
 Мужчинами, подобными ему, а вернее сказать, самцами — некоторые из них были совсем еще мальчишками — были наводнены пляжи от Манхэттена до Палм-Бич, от Канкана и до Кот-д'Азура. И имен у них было великое множество. Пляжный бездельник. Жиголо. Ловелас.
 — Не потерялась, — ответила она наконец. — Просто вышла небольшая заминка.
 Он шагнул в ее сторону:
 — Что случилось с вашими друзьями?
 — Вы имеете в виду Сент-Сиров? Широкие плечи едва заметно поднялись и так же незаметно опустились.
 — Игрок в поло и его сестра.
 — Мегс и Тони Сент-Сир. — Джейн не могла устоять перед острым желанием поставить все на свои места: они вовсе не были ее друзьями. Но при чем здесь незнакомец? — Их встретил хозяин, и они укатили в «роллс-ройсе» старой модели.
 — Они остановились на асиенде. — Это было скорее утверждение, чем вопрос.
 — Да.
 — А вы нет?
 — Я нет.
 — Куда вы направляетесь?
 — В «Паршивый лось».
 Он поднял руку и указал в том же самом направлении, что и работник с пристани:
 — «Паршивый лось» находится сразу за супермаркетом Максвелла. Вы не сможете пропустить его.
 — Так мне и сказали. — Джейн тихонько вздохнула.
 Этот мужчина вполне подходил для одноразовой работы носильщика. Томми Багама испарился. Вокруг не было ни души. Придется попросить незнакомца. Выбора нет. Не торчать же на солнцепеке.
 — Я была бы благодарна вам, если бы вы помогли мне с моими вещами, — выпалила она и поспешно добавила: — Я заплачу.
 Привлекательный пляжный бездельник уставился на нее из-под темных летных очков:
 — Неужели?
 Джейн почувствовала, как жар смущения поднимается по шее и разливается по щекам. Она сглотнула с некоторым трудом.
 — Да.
 Темная бровь насмешливо выгнулась.
 — И сколько?
 — Двадцать долларов.
 Загорелые руки мужчины покоились на стройных, обтянутых голубыми джинсами бедрах.
 — Это все ваше? — спросил он, указывая на ряд чемоданов, аккуратно расставленных на пристани.
 — Да.
 Это, казалось, позабавило его.
 — Долго пробудете здесь?
 — Возможно. — Она и сама не знала, надолго ли задержится. Возможно, неделю. Возможно, месяц. Сестры Мейфэр пообещали предоставить ей бунгало на любой срок.
 Мужчина, очевидно, решился.
 — О'кей. Я помогу вам, — сказал он, подходя к чемоданам.
 — Благодарю вас. — Джейн знала, что в голосе ее звучало облегчение. Что ж, так оно и было. — Я возьму чемодан и маленькую сумку. Надеюсь, вы справитесь с остальным?
 — Я тоже. — Он взял один чемодан под мышку, два других в руки и направился вниз по улице в направлении «Паршивого лося».
 Джейн быстро схватила остатки багажа, стоящие на пристани, и поспешила вслед за ним, не забыв, однако, обогнуть грязную лужу, оставшуюся после прошедшего недавно дождя, и нескольких тощих цыплят, копошащихся в ней.
 Не замедляя шага, мужчина бросил через плечо:
 — Что у вас здесь? — Он, очевидно, имел в виду самый большой чемодан. — Камни?
 Ответ Джейн был намеренно-небрежным:
 — Просто парочка книг.
 На самом деле там находились все плоды ее поисков испанского галиона «Белладонна», включая копию декларации судового груза корабля, переведенной с испанского оригинала. Но зачем ему об этом знать?
 Джейн почувствовала, как тоненькая струйка потекла у нее между лопатками, побежала вниз по спине и обосновалась в маленьком углублении в основании позвоночника.
 — Тепло, — обронила она.
 — Нет ветра.
 Немного помолчав, молодая женщина продолжила:
 — И на удивление безлюдно.
 — Местные жители слишком умны, чтобы выходить на улицу в самое пекло. У них сиеста.
 Это был весь разговор, состоявшийся между ними на пути к месту их назначения, которое оказалось не поддающимся описанию деревянным зданием, бывшим когда-то ярко-красного цвета. Вне всяких сомнений, оно было таким задолго до того, как солнце, ветер и соленые брызги превратили яркую краску в тусклый оттенок лосося. Четыре узкие ступеньки вели к крытой террасе, а надпись на маленькой табличке гласила: «Паршивый лось».
 Ее чемоданы были поставлены перед входной дверью.
 Джейн протянула двадцатидолларовую бумажку:
 — Благодарю вас.
 Мужчина поднял руки ладонями вверх и отступил:
 — Это бесплатно.
 — Но я обещала заплатить вам за причиненное беспокойство, — настаивала женщина. — В конце концов, вам пришлось нести три чемодана, и вы сами убедились в их тяжести. — Здесь она решила схитрить: — Я всегда полагала, что любая достойная работа заслуживает достойной оплаты. — Кроме того, судя по его виду, эти деньги могли ему весьма пригодиться.
 Однако мужчина продолжал отказываться:
 — Это Рай, леди, а не Реджис-стрит в Нью-Йорке. И на будущее: пять долларов — более чем щедрые чаевые по меркам острова. — Он одарил ее многозначительной улыбкой. — Иначе у мужчины может возникнуть нежелательная мысль.
 Джейн выглядела озадаченной:
 — Какая еще нежелательная мысль?
 — Что вы переплачиваете ему. А вдруг вы его наняли совсем для другой цели?
 Рот Джейн Беннет открылся и снова закрылся. Обычно она не лезла за словом в карман, однако теперь не нашлась с ответом.
 Разумеется, во всем виновата жара.
 Или, возможно, незнакомец. В нем было что-то неуловимое, не поддающееся разгадке. По виду это был обыкновенный бродяга, ни дать ни взять, но Джейн давно уже поняла, что внешность часто бывает обманчива.
 — Ваш багаж будет здесь в целости и сохранности. — Он бесцеремонно отсалютовал ей: — Адью!
 Джейн Беннет глубоко вздохнула и распахнула убогие двери «Паршивого лося». Стоило переступить порог, как температура воздуха резко снизилась до двадцати градусов.
 Необходимость в темных очках отпала сама собой. Она сняла их, дала глазам полминуты привыкнуть к внутреннему освещению и затем осмотрелась по сторонам.
 Действительно, как обманчив был внешний фасад!
 Внутри «Паршивый лось», казалось, целиком состоял из красного дерева, полированной меди и сверкающей бронзы. Потолок был обит под олово, ничем не отличаясь от натурального. Богато украшенное зеркало, по возрасту не меньше ста лет, висело над стойкой бара. У одной из стен располагался старый автомат для игры в кегли, а напротив — старомодный патефон.
 Джейн слышала тихое рокотание вентиляторов над головой, а откуда-то издалека доносилось пение Рэнди Тревиса, утверждавшего, что «все это лишь вопрос времени».
 Трое мужчин сидели за столиком в дальнем углу. Они разговаривали приглушенными голосами и потягивали пиво из бутылок. Служащий за стойкой, казалось, был занят мытьем бокалов, а молодая девушка усердно начищала медные перила вокруг стойки.
 — Прошу прощения, — сказала Джейн, приближаясь к ней. — Добрый день.
 Девушка подняла глаза:
 — Добрый день, сеньорита.
 — Я кое-кого ищу.
 — Кого же вы ищете?
 — Хозяина.
 — Патрона?
 — Да, патрона. Будьте любезны, подскажите, где я могу найти его.
 Девушка указала за спину Джейн:
 — Он как раз в дверях, сеньорита. Она повернула голову. Конечно же, это был он — мужчина с парома, пляжный бездельник, который тащил ее чемоданы всю дорогу от пристани до «Паршивого лося».
 Джейн нашла в себе силы заговорить:
 — Вы хозяин?
 Мужчина кивнул и неторопливо направился к ней:
 — Меня зовут Джейк Холлистер.




 Глава 3


 — Патрон?
 Джейку и прежде приходилось видеть подобное выражение: женская тревога, быстро сменяющаяся отказом верить, скорее даже недоверием. Так случалось не раз.
 — Называть меня патроном — своеобразная манера Рози пошутить. — Он взглянул на улыбающуюся девушку, которая деловито начищала медь. — Однако как бы там ни было, я действительно владею этим заведением.
 Просто так, как есть, а не иначе.
 — Почему вы не сказали мне?
 Джейку показалось, что фраза прозвучала скорее как обвинение, нежели вопрос.
 — Вы не спрашивали. — Он чуть приподнял бровь: — Чем я могу быть вам полезен, мисс…
 — Беннет. Джейн Беннет.
 — Чем я могу быть вам полезен, мисс Беннет из Буффало?
 — Мужчина, который разгружал мои вещи на пристани, посоветовал мне найти хозяина.
 — Томми Багама?
 Молодая женщина кивнула, достала салфетку и осторожно прикоснулась к коже над верхней губкой.
 — Мне нужно добраться в «Четыре сестры». Насколько я понимаю, вы владеете джипом.
 — Верно.
 Итак, это была новая постоялица гостиницы. Несколько дней назад Рэйчел Мейфэр сообщила ему об ожидающемся приезде, однако это совершенно выскочило из головы Джейка.
 — Я безостановочно путешествую с того самого момента, как мой самолет вылетел из Хитроу вчера в шесть часов утра, мистер Холлистер. Я устала и изнемогаю от жары, а чувство юмора покинуло меня в аэропорту Сан-Хуан прошлой ночью. Так что если вы не возражаете, я бы хотела отправиться в гостиницу, как только будет возможно, — вежливо, но настойчиво сообщила ему Джейн Беннет.
 Похоже, эта женщина привыкла делать то, что считала нужным.
 Джейк невозмутимо просунул большой палец за пояс джинсов.
 — Джип на заднем дворе.
 — А мой багаж на переднем крыльце вашего заведения, — безо всякой необходимости напомнила леди.
 — Я подгоню джип.
 — Благодарю вас. — В ее голосе сквозила надменная отчужденность.
 — Это займет несколько минут. Мне нужно проследить, чтобы все мои приобретения были внесены в инвентарный список. Вы не хотели бы выпить чего-нибудь прохладительного?
 — Нет, благодарю, — сказала она, опускаясь на стоявший поблизости стул, разглаживая морщинки на юбке и кладя ногу на ногу. — Я подожду здесь.
 — Я посигналю.
 После того как Джейк загрузил багаж гостьи на заднее сиденье джипа и связал его длинной веревкой, он подошел к месту водителя и наклонился к гудку.
 Джейн Беннет появилась в расхлябанных дверях «Паршивого лося», взглянула на побитый джип «вранглер» модели 1980 года со снесенной крышей, без ручки на двери со стороны пассажира и с треснувшим ветровым стеклом — пробег автомобиля составлял значительно больше тысячи миль — и с видом как минимум, подумал Джейк, знатока в такого рода вещах произнесла:
 — Это не совсем то, что я ожидала.
 Он помог ей забраться на переднее сиденье — «Господи, какие великолепные у нее ноги!» — обошел вокруг машины, плавным движением проскользнул на свое место и, любовно похлопывая по рулю, объявил:
 — Машина в свое время была приобретена в США, любимая модель яппи, по крайней мере именно так мне сказали.
 — А вы что, яппи, мистер Холлистер? — спросила она, обмахиваясь словно веером картой дорог Орегоны, которую обнаружила небрежно смятой в боковом кармане дверцы. Видимо, карта досталась ему в придачу к джипу.
 — Почему бы вам не называть меня просто Джейк?
 — Вы яппи, Джейк?
 — Теперь уже нет, это совершенно точно. — Спустя минуту он продолжил: — А что насчет вас, мисс Беннет?
 — Просто Джейн.
 Все что угодно, но только не просто Джейн.
 — А что насчет вас, Джейн?
 — Думаю, обо мне можно сказать то же самое.
 — Вы бы лучше придерживали свою шляпу, — предупредил ее Джейк, сделав П-образный разворот в центре главной улицы Пургатори… в центре единственной улицы Пургатори.
 — Где гостиница? — спросила она, когда из-под переднего левого колеса «вранглера» вверх взметнулись брызги грязи из лужи.
 Он кивнул в сторону большого белого дома, построенного в викторианском стиле, который возвышался над самой бухтой:
 — Там.
 Они выехали из города, устремились вверх по петляющей холмистой дороге и только тогда нарушили молчание.
 Первым решился Джейк:
 — Что вы знаете о Рае?
 — Небесный рай — то прекрасное место, где розы и лилии в цвет, — процитировала она.
 — У нас на острове есть и розы, и лилии, так что он вроде должен быть подходящим местом, — сказал Джейк с некоторым подобием улыбки. — Но я имел в виду историю острова!
 — К сожалению, об этом я почти ничего не знаю.
 — В таком случае позвольте мне просветить вас.
 — Мои опасения услышать от вас именно это оказались ненапрасными, — усмехнулась она.
 Очевидно, чувство юмора все-таки не совсем покинуло Джейн Беннет.
 — Всего сотню лет назад остров был в основном необитаем, — начал Джейк. — Как известно, первой семьей, поселившейся здесь, были Ловатосы. Они принялись возделывать плантацию сахарного тростника на южной оконечности Рая, которая по большей части представляет собой ровную и плодородную землю.
 — Не говорите мне, что именно Ловатосы в конце концов построили дом, который сегодня называется…
 — Асиенда. Это именно там, где остановились ваши друзья.
 — Я была представлена Сент-Сирам при посадке на паром в Шарлотте-Амалии сегодня утром, — сообщила она ему.
 — В таком случае это как раз там, где остановились ваши знакомые. — Джейк предусмотрительно наклонил голову, когда джип проезжал мимо низко свисавшей виноградной лозы. — Как бы там ни было, вместе с Ловатосами приехали множество испанцев, карибов и китайцев. Первоначально их нанимали для строительства дорог и рубки сахарного тростника. В конце концов одни покинули остров, другие же остались и начали свой собственный маленький бизнес.
 — Полагаю, на пароме я встретила уроженку острова, — отозвалось элегантное создание на сиденье рядом.
 — Предсказательницу судьбы?
 — Да.
 Джейк облизал нижнюю губу; он почти ощутил приторный вкус шоколада «Херши» во рту.
 — Затем лет сорок спустя на остров прибыло еще одно семейство — чета Мейфэр: Реверенд Езекиль и его южная красавица жена Лорена с четырьмя дочерьми.
 — Итак, гостиница «Четыре сестры», — подытожила Джейн Беннет.
 — Совершенно верно.
 — А почему на острове совсем нет туристов? — последовал логичный вопрос.
 Джейк съехал на обочину дороги и указал спутнице на раскинувшиеся прямо под ними необъятные горизонты девственного белого песка и лазоревой воды.
 — Это один из самых красивых, неиспорченных пляжей на всех карибских островах. Владения сестер Мейфэр.
 — Которых, очевидно, совершенно не интересует возможность его продажи или сдачи в аренду, — догадалась пассажирка.
 Джейк кивнул.
 — Итак, никаких отелей. Никаких шикарных курортов. Никаких площадок для гольфа с обязательными восемнадцатью лунками. Никаких туристов.
 Джейн Беннет слегка склонила голову.
 — Если бы Мейфэр действительно согласились продать или сдать в аренду свою землю разработчикам, то Рай в скором времени ничем бы не отличался от сотни других карибских островов.
 — Да.
 Она глубоко вздохнула:
 — Что ж, возможно, это только к лучшему.
 — Может быть.
 — Иначе Рай был бы потерян.
 Его рот скривился без следа усмешки.
 — И никогда не обретен вновь. Немного помолчав, Дженни осведомилась:
 — Вы давно в Раю?
 — Около года.
 Она, казалось, испытывала искреннее любопытство:
 — Каким ветром занесло вас сюда, Джейк? Он ответил довольно уклончиво:
 — Скажем так, надежды на выгодную сделку не оправдались. Я очутился на этом острове в большей или меньшей степени благодаря чистой случайности. — Теперь настала его очередь: — А что вас занесло в Рай, Джейн?
 — Хочу отдохнуть.
 Он задумчиво потер рукой подбородок:
 — По-моему, вам гораздо больше подошли бы Сент-Люсия, или Сент-Томас, или даже Барбадос.
 — Мне бы хотелось оказаться в месте… совсем другом. Уединенном. Где бы я не натыкалась на своих знакомых на каждом шагу, — сказала она, снимая солнечные очки и глядя на него.
 В первый раз Джейк ясно увидел ее глаза. На первый взгляд карие, но гораздо более сложного оттенка. Легкий и прозрачный оттенок агата; светло-коричневый — корицы, шафранный, бериллово-зеленый с едва заметным намеком на золотой; блик голубого, столь темного, что он казался почти черным. В глазах Джейн Беннет он увидел ум, и любопытство, и что-то сродни… чувственности.
 В этой женщине было гораздо больше привлекательного, чем мог заметить беглый взгляд. Однако Джейк счел весьма недурным и то, что лежало на поверхности.
 — Итак, вы тоже, возможно, в большей, возможно, в меньшей степени, оказались здесь случайно, — заключил он.
 Она слегка прикоснулась к золотым часам на запястье. Джейк мог сказать, что они были дорогими, швейцарскими и, вне всякого сомнения, носили гордое имя «Пиагет» или «Константин». — В большей или меньшей степени. Леди кривила душой.
 Определенно, у него был талант — чувствовать, когда кто-то лгал. Джейк Холлистер не мог объяснить, как это происходило, он просто знал. Сия способность была одним из его самых могущественных орудий, когда он занимался большим бизнесом. И именно она, бесспорно, во многом предопределила столь удачную его карьеру.
 Он включил зажигание, выехал обратно на грязную дорогу и продолжил путь к гостинице.
 — Расскажите мне о сестрах Мейфэр, — попросила его пассажирка.
 Джейк гортанно рассмеялся:
 — И лишить вас сюрприза? Ни за что.
 Создание, порхнувшее по ступенькам парадного крыльца величавого дома в викторианском стиле и пролетевшее по заросшей буйной зеленью лужайке навстречу им, напоминало розовую бабочку. Действительно, женщина казалась видением в розовом — от банта в ее напудренных волосах и цветка, прикрепленного к талии, до атласных туфелек на ногах. Волосы ее были совсем белыми, фигура полноватой, а лицо — круглым и без единой морщинки.
 Неожиданно из глубины этого пышного создания — Джейн не могла сказать, откуда точно, — появился розовый изящный веер с оборкой из превосходного розового кружева, и его обладательница начала энергично помахивать им перед своей дородной грудью.
 — Я почти уверена, — раздался мягкий голос с легким южным акцентом, — что это не кто иной, как мисс Беннет.
 Джейк Холлистер был подчеркнуто любезен:
 — Это мисс Наоми. Могу я представить вас?
 — Разумеется.
 — Мисс Наоми Мейфэр, разрешите представить вам мисс Джейн Беннет. Мисс Беннет — мисс Мейфэр.
 — Прошу, называйте меня мисс Наоми. Меня все именно так и называют.
 — В таком случае я поступлю точно так же. — На какое-то мгновение Джейн показалось, что ей следовало бы присесть в реверансе. — Зовите меня просто Джейн.
 — О дорогая, — веер рождал энергичные потоки воздуха, — полагаю, я должна звать вас именно так. — Взмахи веера стали еще более частыми, даже возбужденными. — Я должна сообщить своим сестрам о вашем прибытии.
 — Перестань суетиться, Наоми, — раздался глубокий, совсем не женский голос. — Я слышала, как подъехал джип.
 Вторая женщина была полной противоположностью первой: высокая, сухопарая и без излишней суетливости. Одетая в брюки из довольно грубой ткани и мужскую рубашку, она держала в одной руке огромные садовые ножницы, а в другой — охапку цветов на длинных стеблях. Ноги женщины в грубоватых английских туфлях сверху донизу были покрыты грязью, обрезками мокрой травы и каких-то растений.
 Садовые ножницы исчезли в глубоком кармане, а цветы переместились из одной руки в другую, и только после этого незнакомка крепко стиснула руку Джейн и энергично ее встряхнула.
 — Вы, должно быть, наша гостья, — сказала она приветливо.
 — Да.
 — Я — Эстер Мейфэр.
 — Мисс Мейфэр, — вежливо отозвалась Джейн.
 Женщина обратилась к Джейку Холлистеру:
 — Вы уже вернулись?
 — Вернулся.
 — Как прошло ваше путешествие?
 — Без приключений.
 — Вижу, вы без труда отыскали мисс Беннет.
 — Да. Или, лучше сказать, она отыскала меня. — Джейк огляделся: — Где мисс Рэйчел?
 — Я здесь, — раздалось веселое сопрано позади.
 Джейн повернула голову. Несмотря на свои семьдесят с лишним лет, Рэйчел Мейфэр все еще была привлекательной женщиной. Она не была ни высокой, ни низкой, ни худой, ни толстой. Двигалась старшая Мейфэр так, словно ей не было и половины ее лет, и только в волосах было определенно больше оттенка соли, чем перца. Морщины же на ее лице свидетельствовали о том, что длинная ее жизнь была отнюдь не беспечальной.
 Ее пожатие было крепким, но дружелюбным.
 — Рэйчел Мейфэр. Вижу, вы уже встретились с моими сестрами. Добро пожаловать в Рай, мисс Беннет, и в гостиницу «Четыре сестры».
 Джейн очень хотелось спросить, где же четвертая сестра, но она почему-то удержалась.
 — Не заставляйте мисс Беннет томиться на лужайке, — проворчала мисс Наоми, щелкнув языком и всем своим видом проявляя недовольство. — Это неприлично.
 — В таком случае мы немедленно направимся в дом, — вмешалась старшая сестра.
 Наоми Мейфэр захлопнула свой розовый веер, взглянула на пробивавшийся сквозь вершины деревьев солнечный свет, прикрыла на мгновение глаза своей полной розовой ручкой и заметила:
 — Полагаю, уже самое время пить чай. — Затем она добавила: — В честь приезда мисс Беннет я испекла лимонный пирог.
 Рэйчел Мейфэр обратилась к Холлистеру:
 — Не присоединитесь ли вы к нам, Джейк?
 — К сожалению, сегодня не смогу. Дневным паромом прибыло множество грузов для «Паршивого лося», так что дела не ждут.
 Мисс Наоми вздохнула, правда, несколько притворно.
 — Какая жалость! Я знаю, как вы любите мой лимонный пирог.
 Рэйчел чуть наклонилась и успокаивающе погладила его по руке:
 — Не беспокойтесь. Мы оставим для вас пару кусочков.
 Эстер Мейфэр махнула букетом цветов, обращаясь к сестре:
 — Возьмешь это в дом, сестра? Ваза на кухонном столе. Заполнишь ее до половины водой из крана. Я сама расставлю цветы, после того как помогу Джейку разобраться с багажом мисс Беннет.
 — Мы поселили вас в «Далиле», — сообщила мисс Наоми гостье, сжимая веер в одной руке, а букет цветов — в другой.
 Джейн была удивлена:
 — «Далила»?
 Пока они поднимались вверх по ступенькам, проходили через старомодное, чуть закругленное по углам крыльцо и дальше в прохладный холл великолепного дома в викторианском стиле, Рэй-чел Мейфэр объяснила:
 — «Далила» — одно из двух сдающихся в аренду бунгало. Другое — «Самсон».
 — Понятно. — Хотя Джейн скорее всего была уверена в обратном.
 — Древний миф, мисс Беннет, — бросила через плечо Наоми Мейфэр, исчезая в длинном коридоре.
 Хотя полы в доме были покрыты множеством разбросанных там и сям ковриков, Джейн заметила, что сделаны они были из дерева и густо лакированы. Они вошли в помещение, которое Джейн приняла за кухню.
 — Наш отец был известным виргинским оратором, впоследствии ставший проповедником, — продолжала мисс Рэйчел. — Вообще-то имя Ре-веренда Езекиля Мейфэра можно встретить в Книге рекордов Гиннесса. Его поместили туда за то, что он прочитал самую длинную проповедь о первородном грехе.
 Первородный грех.
 Адам и Ева. Искушение. Змий. Яблоко. Падение Адама. Виновность Евы.
 Великие небеса, подумала про себя Джейн Беннет, вспомнив, как в юном возрасте постигала важнейшие основы всего сущего. Хозяйка добродушно рассмеялась: — Это наша матушка назвала бунгало в честь иудейского богатыря. — Рэйчел Мейфэр присела на софу из натурального конского волоса и указала на место подле себя. — Мне всегда казалось, — призналась она, — что, называя домики в честь Самсона и Далилы, матушка просто разыграла отца.
 — Вам нравится заниматься садоводством, мисс Беннет? — спросила Эстер Мейфэр, когда четыре женщины расположились в гостиной, прихлебывая чай и наслаждаясь лимонным пирогом.
 — Я люблю цветы, — честно призналась Джейн. — К сожалению, мне никогда не хватало времени на их выращивание.
 Мисс Наоми с завидной ловкостью удерживала свою чашку с блюдцем и тарелочку с пирогом на коленях.
 — А чем вы занимаетесь? Джейн старательно подбирала слова:
 — Путешествую. Немного занимаюсь благотворительностью. Кроме того, я — консультант.
 Рэйчел Мейфэр поставила чашку на столик в стиле рококо и наклонилась к Джейн:
 — Какого рода консультант, моя дорогая? Сестры Мейфэр проявляли явное любопытство.
 Ну что ж, она немного расскажет о себе. И по возможности постарается сделать свою легенду правдивой. Она приняла это решение еще задолго до того, как покинула Лондон, собираясь на острова. Не имея права сказать всю правду, опасаясь выдать себя, Джейн искренне надеялась, что наихудшим грехом, в котором она будет виновна, будет грех умолчания.
 — Я определяю подлинность старинной мебели, серебра, предметов искусства и антиквариата. В моих услугах нуждаются частные коллекционеры, музеи, а также крупные аукционы, например Сотсби.
 — Как интересно! — воскликнула мисс Наоми, хотя было очевидно, что она далеко не все поняла из рассказа Джейн.
 Эстер Мейфэр это явно не заинтересовало. Но глаза Рэйчел зажглись искренним интересом.
 — Вы хотите сказать, что можете определить, является ли предмет подлинником или подделкой?
 Джейн кивнула.
 — Например, осматривая предмет старинной английской мебели, я спрашиваю себя: все ли ножки подлинны? Была ли произведена замена только металлического каркаса или проведены обширные реставрационные работы? Я подробнейшим образом изучаю историю его создания и владения им. В некоторых случаях я могу даже обнаружить какой-либо предмет обстановки на одной из картин того времени. — Джейн сделала глоток остывшего чая. Она решила не упоминать, что многие считали ее способности сверхъестественными. — Недавно директор Сотсби попросил меня посмотреть пару «павлиньих» столов эпохи Георга Второго. Аукцион оценил эту парочку почти в пятьсот тысяч долларов.
 — Невероятно! — воскликнула Рэйчел. — И они оказались подлинными?
 — Очень даже подлинными и неописуемо впечатляющими, — заверила ее Джейн.
 — В таком случае вы своего рода детектив.
 — Полагаю, можно сказать и так.
 Безо всяких церемоний Эстер Мейфэр сменила тему:
 — Насколько я помню, в своем письме вы написали, что живете в Нью-Йорк-Сити, мисс Беннет.
 — У меня есть собственный дом в Нью-Йорке и квартира в Лондоне.
 — Я всегда мечтала путешествовать и посмотреть мир! — воодушевленно воскликнула Рэйчел Мейфэр. — Как я завидую вам!
 — От зависти, ненависти и злобы и всей немилосердности избавь нас, великий Господи, — произнесла нараспев мисс Наоми.
 — Аминь, — Эстер взяла еще кусочек пирога, целиком запихивая его в рот.
 — Что заставило вас выбрать наш маленький островок для каникул, мисс Беннет?
 — Мне хотелось обрести спокойное местечко первозданной красоты, убежище, сокрытое от назойливого любопытства вездесущих туристов. — Это действительно было правдой. Просто неполной. — Возможно, сначала меня привлекло именно название острова — Рай.
 — «Сегодня будешь ты со мной в раю». Евангелие от Луки, — снова нараспев проговорила мисс Наоми.
 — Аминь, — добавила Эстер, проглатывая пирог.
 — Вне всяких сомнений, для вас это было долгим и утомительным путешествием, мисс Беннет, — заключила Рэйчел.
 — Да, это так.
 — Возможно, вам бы хотелось уединиться в своем коттедже для того, чтобы распаковать вещи и немного отдохнуть перед ужином.
 — С удовольствием.
 — Я покажу мисс Беннет дорогу в «Дали-лу», — предложила Эстер.
 — Это было бы более чем любезно с твоей стороны, сестра, — произнесла Рэйчел. — Если мы что-то упустили, пожалуйста, не мешкая сообщите нам.
 — Вы очень гостеприимны. Ваш чай и пирог весьма изысканны, мисс Наоми. А благоухающие букеты цветов в доме, должно быть, были только недавно срезаны в вашем саду, мисс Мейфэр. Я не припомню, чтобы когда-либо мне доводилось видеть столь роскошные цветы. Вы все были очень приветливы со мной и сделали все возможное для того, чтобы я чувствовала себя уютно.
 — Обычно мы ужинаем в семь в столовой, но, возможно, сегодня вечером вы предпочтете, чтобы поднос принесли к вам в бунгало? — осведомилась Рэйчел в дверях огромного дома.
 — Честно говоря, я давно уже так не уставала.
 — Тогда я велю Бенджамину оставить поднос на крытой веранде на тот случай, если вы решите хорошенько отдохнуть.
 — Благодарю вас, мисс Рэйчел.
 — Сюда, мисс Беннет, — позвала Эстер Мейфэр, быстро шагая своими длинными ногами через зеленую лужайку.
 Рэйчел задумчиво покусывала губы, что было ей весьма несвойственно, наблюдая, как элегантная мисс Беннет и Эстер направляются к сдававшимся в аренду коттеджам.
 Наоми произнесла вслух вопрос, который был на уме у обеих сестер:
 — Интересно, кто она.
 — Не знаю.
 Ярко-голубые глаза — слишком уж часто появлялось в них бессмысленное и отрешенное выражение — провожали удаляющиеся фигуры.
 — Возможно, мисс Беннет именно та, кем кажется.
 — Возможно.
 Они постояли еще с минуту. Затем Наоми проговорила:
 — Хотя внешность иногда бывает обманчива, не так ли?
 У Рэйчел чуть заметно дрожали руки, когда она открывала зеркальную дверь в ожидании младшей сестры. Они вошли в дом, где прожили вместе почти всю свою жизнь.
 — Да, моя дорогая, боюсь, это так.




 Глава 4


 Чудесная ночь в Раю.
 Первая ночь в Раю, подумала Джейн, прогуливаясь по пустынному берегу.
 Воздух приятно освежал — его температура составляла всего двадцать пять градусов. А легкий бриз, повеявший с Карибского моря, нежно ласкал ее кожу. Мелкий, шелковистый на ощупь песок казался дочиста вымытым морской водой; к тому же он все еще хранил в себе дневной жар.
 Воздух был напоен множеством легких ароматов — растущих вдоль пляжа диких орхидей, пурпурной китайской розы, пряного ярко-желтого гибискуса, тонкие лозы которого обвивали каменную стену, и кокосовых пальм, ряды которых бесконечно тянулись вдоль берега, разделяя землю и море.
 Джейн выбрала место наугад, опустила свою плетеную сумочку на землю и, подойдя к краю воды, остановилась. Она всматривалась вдаль сквозь небольшую бухточку, словно пыталась разглядеть в темноте величественную бухту Проповедника. Вдалеке то тут, то там вспыхивали одинокие огоньки: возможно, это светились окна в каком-нибудь доме Пургатори, а может, покачивался на лодке рыбака фонарь или летали тропические светлячки.
 Бархат раскинувшихся над головой небес украшали мириады сияющих звезд. Царившая в небе луна проливала свой холодный и скупой серебряный свет на окутанную тьмою землю, словно освещая ее путь.
 Волны омывали берег, нежно отступая возле самых ее ног. Полы длинного халата, который она накинула себе на плечи, едва проснувшись, мягко обнимали ее икры. Вот до них добралась вода. Но ей было все равно.
 — Вот я и в твоем драгоценном Раю, Чарли, — прошептала она. — Бархатное небо. Ласковая вода. Шелковистый песок. Луна и звезды. Тропические деревья, пальмы и морские водоросли.
 Джейн наклонилась и подняла причудливую морскую раковину. Сверкающие грани, острые углы, отполированные бесконечным движением воды — или, возможно, это была просто маленькая разноцветная галька, — сияли словно драгоценные камни, рассыпанные на ее ладони.
 — Правда даст тебе свободу, — произнесла она вслух, забрасывая гальку обратно в море — Именно этому ты всегда учил меня, Чарли. Ну что ж, вот я и здесь, в Раю. Надо выяснить наконец правду, и, черт возьми, уж пусть она освободит нас обоих.
 Джейн почувствовала, как неожиданное жало слез вонзилось в ее глаза, а в горле встал комок.
 — Я все еще скучаю по тебе, папа, — прошептала она.
 Что она помнила о своем отце?
 Чарлз Беннет был привлекательным мужчиной, очаровательным мужчиной, мужчиной, который буквально излучал обаяние. Она любила звук его голоса, прогулки с ним в парке рука об руку; любила то, как он неизменно называл ее Корделия, когда они оставались наедине.
 По древней уэльской легенде, которую она знала от своего отца с самого раннего детства, Корделия была дочерью короля Лира, покровителя моря. В переводе это имя означало «жемчужина моря». В пьесе Шекспира Корделия была единственной любящей дочерью короля Лира.
 Корделия Джейн Беннет была единственной из трех дочерей Чарлза Беннета, которая вообще помнила его. Ей было десять лет, когда ее отец исчез. И с тех пор никто не называл ее Корделией.
 Что знала она о своем отце?
 К двадцати годам он уже был исключен из трех престижных университетов, в двадцать пять женился на наследнице огромного состояния во многом вопреки воле ее семьи, произвел на свет свою первую дочь и настоял на том, чтобы ее назвали Корделией; еще две дочери, похожие как две капли воды, близняшки, последовали спустя несколько лет; к тридцати пяти годам он сумел потратить все свое состояние, подбираясь к состоянию жены, а затем, не достигнув сорока лет, исчез с лица земли.
 Вера Гладстон Беннет Уортингтон (спустя несколько лет ее мать снова вышла замуж), единственная дочь семейства Гладстонов, обосновавшегося в Буффало и Палм-Бич, всегда отзывалась о своем первом муже как о бездельнике, пустом мечтателе, Питере Пэне.
 Джейн никогда не обвиняла свою мать и до сих пор не позволяла себе этого делать. Вера исполнила свой долг, чтобы защитить себя и трех дочерей. Она едва ли могла позволить Чарлзу Беннету воспользоваться своим состоянием, чтобы финансировать «маленькие авантюры» мужа.
 Итак, привыкший весело проводить время, дьявольски красивый, Чарли занялся различными махинациями и таинственными поисками. Он всегда стремился найти золотое дно там, где никто и не помышлял, независимо от того, было ли это рискованное вложение на Уолл-стрит или поиски затонувших сокровищ у берегов одного из карибских островов.
 Джейн провела тыльной стороной руки по щеке — она оказалась влажной. Она и не заметила, что плачет.
 — Думаю, пришло самое время для того, чтобы поднять тост, — произнесла она, глотая слезы.
 Порывшись в плетеной сумке, Джейн достала бутылку марочного шампанского и хрустальный бокал. Откупорив бутылку из коллекции «Краг» 1973 года, она наполнила свой бокал до краев.
 — Итак, за что мы выпьем для начала, Чарли? — произнесла она вслух без малейшего намека на браваду в голосе.
 Ответом ей была лишь тишина.
 — За правду? За свободу? — Корделия Джейн Беннет подняла свой бокал навстречу открытому морю. — Да. Выпьем за правду. Ибо правда сделает нас свободными.
 Джейк Холлистер поднялся с кровати, скользнул в джинсы и направился к берегу.
 Когда от него уплывал сон или начинали мучить кошмары — черт, было совершенно бессмысленно заниматься самообманом, — он направлялся к уединенной бухте и погружался в ночную воду. В шорохе волн, окутывающих берег, было что-то успокаивающее, приносящее облегчение. Он не раз просыпался прямо на песке.
 Он собрался уже пойти, как всегда, напрямик к спасительной воде, но вдруг услышал голоса.
 Вернее, голос.
 Женский голос.
 Джейк опустился на корточки, погрузив пальцы в мягкий песок, затем привычным, немного рассеянным движением потер одной рукой голую грудь, а другой раздвинул ветви цветущего перед ним рододендрона, сквозь фиолетовые бутоны которого он напряженно уставился на берег.
 Обладательницей голоса оказалась Джейн Беннет. Она разговаривала с каким-то Чарли. Джейк окинул взглядом морской берег. Вокруг не было никого по имени Чарли, да и вообще ни души. Леди находилась в полнейшем одиночестве.
 Джейк наблюдал, как она одну за другой вытаскивала множество шпилек, удерживавших ее высокую прическу, и бросала их в свою валявшуюся на песке плетеную сумку. Затем чуть тряхнула головой, и по ее плечам заструился каскад золотистых волн. Она небрежно сбросила босоножки.
 На ней было что-то свободное, разлетающееся, напоминающее длинный халат. А в руке она крепко сжимала хрустальный бокал для шампанского.
 — За свободу, Чарли! — Бокал был поднят в воздух. — На этот раз выпьем за свободу.
 Безо всякого труда Джейн Беннет позволила халату соскользнуть с ее плеч — он чуть задержался на сгибе ее локтя, а затем на талии. Она взяла бокал другой рукой и продолжала извиваться до тех пор, пока легкое облако не окутало ее икры, плавно миновав округлые бедра. Сделав шаг в сторону, она небрежно отбросила ногой свое явно дорогое одеяние и осталась стоять совершенно обнаженная, устремив взгляд на море.
 Джейк затаил дыхание и застыл как вкопанный. Тени, отбрасываемые растущими неподалеку пальмами, и слишком бледный лунный свет не позволяли ему видеть всего.
 И все же он видел вполне достаточно.
 Женщина была воплощенным совершенством. Ее кожа казалась алебастровой и безупречной, как фарфор. Стройная фигура поражала изящными округлостями и упругими мышцами. Плоский живот, плавная линия бедер, полная упругая грудь. А длина ее ног оказалась именно такой, какой он себе ее и представлял.
 Джейк знал, что он должен немедленно исчезнуть в ночи, оставив Джейн Беннет в уединении. В конце концов, именно за этим приехала она на остров Рай. Но на собственном далеко не веселом опыте он убедился в том, что на свете существуют две вещи, которые нельзя совмещать ни при каких обстоятельствах, — алкоголь и море. Бог тому свидетель, едва прибыв на остров, он неоднократно пытался утопить свои печали и в вине, и в море. Если бы не своевременное вмешательство доктора Гилмора, то этой ночью не наблюдал бы он из своего укрытия за торжеством молодой женщины. А возможно, и она просто пыталась утопить свои печали в изысканном марочном шампанском — Джейк ни мгновения не сомневался в качестве напитка.
 In vino Veritas. Истина в вине.
 Только в вине, конечно же, не было правды. И в этом он также убедился.
 Джейк принял решение оставаться под прикрытием кустов и ночной темноты и быть начеку.
 Джейн Беннет осторожно опустила в воду большой палец ноги и тут же выдернула его обратно. Возможно, у нее было гораздо больше здравого смысла, чем он полагал. Возможно, она ограничится тем, что выпьет свое шампанское, насладится прогулкой по пляжу обнаженной и отправится домой.
 Однако он ошибся.
 Она осушила один бокал шампанского, а затем налила себе еще из бутылки, которую поставила на песок, и направилась к воде.
 За что теперь она подняла тост?
 За свободу.
 Нелепые условности были отброшены прекрасной Джейн Беннет вместе с одеждой. Джейку просто необходимо было убедиться в том, что она не утонет, наслаждаясь своей вновь обретенной свободой.
 Теперь она погрузилась в воду по грудь. Вытянув в сторону руку с бокалом и стараясь не расплескать его содержимое, она откинула голову назад и тряхнула великолепными волосами, намочив их. Это движение заставило ее упругую спину изогнуться, и Джейк смог явственно увидеть ее бледные груди и их более темные сморщенные средоточия.
 — Сногсшибательно, — пробормотал он затаив дыхание.
 Он отнюдь не был помешанным исключительно на сексе юнцом. Чтобы вызвать у него желание, требовалось нечто гораздо большее, чем налитые груди, какими бы соблазнительными они ни казались. Джейк немного гордился присущей ему разборчивостью в женщинах. Ему хотелось не просто восхищаться совершенством женского тела, но и понимать, что происходит в голове его обладательницы.
 Но как бы там ни было — то ли от добровольно наложенного им на себя обета безбрачия, то ли от слишком соблазнительного вида поднимавшейся над ночным морем груди Джейн Беннет, — его распирало желание. Джинсы его были чересчур узкими, и он чувствовал себя чертовски стесненно. Внезапно он осознал себя скорее перевозбудившимся самцом, чем ангелом-хранителем.
 «Не худо бы поостыть, Холлистер», — мысленно отчитал себя Джейк.
 Он всегда верил в главенство разума над материей, власть духа над плотью. И теперь он сознательно старался взять себя в руки, желая расслабить мускулы и вернуть самообладание.
 В то же самое время Джейн Беннет, казалось, утратила здравый смысл. Волна, нахлынувшая на нее сзади, заставила ее наклониться вперед. Прохладное вино выплеснулось из бокала, и несколько капель оказалось на обнаженной груди Джейн, испуганно вскрикнувшей от неожиданности. Затем она и вовсе потеряла равновесие и выронила бокал из нетвердой руки. Она попыталась было подхватить его, но промахнулась. Джейк услышал, как растерянно она воскликнула «О нет!», когда темные воды поглотили ее хрустальный бокал для шампанского.
 Минуту она оставалась неподвижно на месте, затем пожала плечами, направилась к берегу и подняла с песка бутылку с шампанским, после чего снова, повернувшись спиной к берегу, устремилась в ночную глубину карибских вод.
 Но на этот раз мисс Беннет осознала, что была не одна.
 Джейк распрямился и направился вниз к берегу, насвистывая на ходу беззаботную мелодию. Он увидел, как насторожилась женщина: она, разумеется, услышала его.
 Предупрежденный заранее уже небеззащитен.
 К тому времени как он оказался на берегу, Джейн Беннет уже успела вылезти из воды и поспешно набросить свой затейливо бесформенный халат. Она сжимала бутылку шампанского в руке и внимательно всматривалась в темноту.
 — Кто вы? — потребовала она ответа, при этом речь ее была слегка невнятной.
 — Джейк Холлистер. — Он немного подождал. Затем, поскольку, по его мнению, благоразумие было лучшей составляющей доблести, он, в свою очередь, задал вопрос, хотя прекрасно знал ответ: — А вы кто?
 — Джейн Беннет. — Ее глаза сузились, когда он приблизился. — Вы давно здесь?
 Он слегка приврал:
 — Только что пришел.
 Ее все еще не покидала настороженность, а в глазах застыл вопрос.
 — Что вы делаете на берегу в столь поздний час?
 — Я всегда прихожу сюда для полночного купания, когда не могу заснуть. — Здесь он совсем не кривил душой.
 Неожиданно она встрепенулась:
 — Вы не могли заснуть?
 Джейк глубоко вздохнул и нехотя ответил:
 — Нет. А вы?
 Подумав, она покачала головой и наконец спросила:
 — А что вам помешало уснуть?
 Вопрос довольно прост. Но ответ чертовски сложен. Как ей объяснить в двух словах, на что походила его жизнь в последние несколько лет?
 Джейк поднял плечи и снова опустил их.
 — Должно быть, что-то съел. — Он положил ладонь на живот. — А вы?
 — А я поесть забыла, — заявила она, нахмурившись, отчего ее светлые брови сошлись на переносице.
 — Голод заставит вас сделать это.
 — Сделать что?
 — Проснуться. Он будет мешать вам заснуть. И вряд ли вам это удастся, — сказал он ей.
 — Кажется, Рэйчел Мейфэр говорила что-то о подносе с ужином для меня на крытой веранде, но я совершенно выбросила это из головы, — призналась Джейн Беннет после минутного колебания.
 Джейк взъерошил пальцами волосы — он и не подумал причесать их перед тем, как покинул бунгало, — и указал на бутылку в ее руке:
 — Шампанское?
 — Да.
 Подойдя на шаг ближе, он взглянул на ярлык.
 — Коллекция «Краг» 1973 года, — одобрительно изогнул он бровь. — Полагаю, вы купили это не здесь.
 — Я привезла его с собой.
 — Празднуете?
 Ее подбородок резко вздернулся.
 — Да.
 — Вы не возражаете, если я спрошу вас, по какому поводу вы празднуете?
 — Нисколько. Я поднимаю тосты за правду и свободу, — заявила она.
 На лице Джейка мелькнула ироническая улыбка, однако он тут же подавил ее.
 — Я бы выпил за это.
 Джейн Беннет закусила нижнюю губу.
 — У меня был бокал, — она обернулась, бросая взгляд на темную воду, — но я потеряла его. — Она на мгновение замешкалась, затем протянула ему бутылку шампанского: — Нам придется пить прямо из горлышка.
 — За что мы поднимем тост? — осведомился Джейк.
 Молодая женщина немного растерялась:
 — За свободу?
 — Я думал, вы уже выпили за это, — заметил он.
 Она нахмурилась.
 — Неужели? — Выражение ее лица прояснилось. — Итак, я выпила… — У нее незамедлительно родилось другое предложение: — А что, если выпить за наше прошлое, которое всегда остается позади?
 — Я выпью за это, — отозвался Джейк с искренним энтузиазмом. Он сделал большой глоток и вернул ей бутылку. — Ни один мужчина не может быть одиноким, — процитировал он.
 — И ни одна женщина, — согласилась Джейн Беннет, делая еще глоток.
 — Не спрашивай, по ком звонит колокол…
 — Он звонит по тебе, — закончила она.
 — Джон Донн.
 — За Джона Донна.
 Так они и передавали друг другу бутылку марочного шампанского.
 — Dum vivimus vivamus, — предложил Джейк следующий тост.
 — Я свободно говорю по-французски, довольно поверхностно знаю итальянский и немного испанский. Но ни слова не знаю из латыни, — сообщила Джейн Беннет. — Вам придется перевести для меня.
 Джейк охотно сделал это:
 — Пока мы живем, не мешайте нам наслаждаться жизнью.
 — За жизнь.
 На его взгляд, в этот вечер леди приняла уже более чем достаточно спиртного. Но это был ее праздник, ее бутылка дорогого марочного шампанского и ее первая ночь на острове.
 — Почему бы нам не прогуляться вдоль берега? — сказал Джейк преувеличенно небрежным тоном.
 Она начала собирать свои вещи.
 — Вы вернетесь за вашей сумкой, — убедил он ее.
 — Но мы возьмем шампанское, — настояла она. Они сделали всего несколько шагов, когда из гущи деревьев, растущих вдоль берега, донеслись одна за другой мелодичные трели птиц.
 Женщина остановилась, замерев на месте, откинула голову назад и напряженно вслушалась.
 — Прекрасно, — сказала она со вздохом. — А что это за птицы?
 — Это одна птица.
 — Одна птица? Джейк кивнул.
 — У нее нет ее собственных песен, поэтому она подражает всем остальным птицам, обитающим в лесу.
 Джейн закрыла глаза и пожала плечами:
 — Как невыразимо грустно.
 Он окинул ее оценивающим взглядом:
 — Вы так думаете?
 Ее лицо смутно белело в темноте.
 — Да.
 Они пошли дальше. Пройдя еще немного по берегу, Джейн остановилась возле большого ветвистого дерева. Протянув ему бутылку «Крага», она приступила к более внимательному осмотру.
 — Какое необычное, — раздалось наконец ее заключение.
 — Это верно, — согласился он.
 — Интересно, что это за дерево?
 Джейк и на этот раз смог прийти ей на помощь:
 — Задушенная смоковница.
 — Правда?
 — Правда. — Он продолжал: — Если бы не опыляющие осы, то задушенных смоковниц не было бы в природе.
 На лице Джейн отразилось искреннее изумление:
 — Опыляющие кого?
 — Ос. У взрослых самцов нет крыльев, и они полностью слепы. Все их существование заключается в следующем: совокупиться и проделать дыру в смоковнице, чтобы позволить беременным самкам улететь.
 Она окинула его оценивающим взглядом:
 — Да вы просто кладезь знаний.
 — Ну это не совсем так, — поскромничал ее спутник.
 — Во всяком случае, знаете больше, чем знаю я, — не уступала она.
 — Возможно.
 Она взяла из его рук бутылку шампанского, сделала глоток и объявила:
 — Я посещала очень дорогой частный колледж для девушек.
 — Я учился в государственном университете.
 — Я пропустила сексуальную революцию, — доверительно сообщила она ему.
 Джейк был приятно удивлен признанием, открывающим ее с совершенно новой стороны.
 — Сколько же вам лет?
 — Двадцать девять. — Джейн доверительно понизила голос: — Но в мой следующий день рождения мне исполнится тридцать.
 — Слишком молоды.
 — Кто?
 — Вы. Вы слишком молоды. Именно поэтому вы пропустили сексуальную революцию.
 Джейн во все глаза смотрела на него:
 — А вы?
 — Хм?
 Она изучающе оглядела его, склонив голову набок, словно пытаясь определить его возраст.
 — Вы тоже очень молоды?
 — Мне тридцать семь.
 — В таком случае вы не пропустили ее.
 — Не пропустил чего?
 — Сексуальную революцию.
 Губы Джейка изогнулись в иронической улыбке.
 — К несчастью, я все-таки пропустил ее. Джейн Беннет желала удовлетворить свое любопытство:
 — Почему?
 По крайней мере на этот вопрос ответ был простым и прямым.
 — Меня больше занимала карьера, — сказал он.
 — Я полагала, секс — это все, что интересует мужчин. — Было совершенно невозможно определить, говорила она всерьез или нет.
 — Мужчины интересуются теми же вещами, что и женщины, — проговорил Джейк. При этом и голос, и его вид были абсолютно серьезными.
 Джейн скептически изогнула бровь:
 — Поедет петля на чулке или нет?
 — Ну что ж, возможно, не всеми. Но большинство вопросов интересны обоим полам.
 — Как, например, секс.
 На уме у женщины, очевидно, был только секс. Джейк на мгновение задумался, действительно ли на ней висела табличка «Руками не трогать».
 Джейку Холлистеру, конечно же, хотелось увериться в ее отсутствии.
 Он не должен был брать ее за руку, когда она споткнулась о валявшуюся на песке пальмовую ветку. Он не должен был позволять ей прислоняться к нему. В конце концов, он слишком хорошо знал о том, что под халатом у нее не было ровным счетом ничего. Он наблюдал за ее купанием — если это можно было назвать купанием — обнаженной.
 Воспоминание о том, как выглядела Джейн Беннет обнаженной, положения явно не улучшило.
 Затем она обескуражила его:
 — Вы следили за мной, когда я была в воде.
 Джейк сглотнул.  — Да.
 В ее словах сквозило скорее любопытство, чем обида.
 — Почему?
 — Я боялся за вас.
 — И?..
 — И не мог оторвать глаз. Вы — красивая женщина, Джейн Беннет.
 Она поднялась на цыпочки и легко и приятно прильнула губами к его рту.
 — Вы не знаете, что делаете, — предупредил он ее.
 — Нет, знаю, — возразила Джейн.
 — Ну что ж, между тем я чертовски уверен в обратном, — пробормотал Джейк, накрывая ее рот своим в страстном поцелуе.




 Глава 5


 Опасность.
 Джейн следовало почувствовать ее приближение. Но опасность подступила незаметно.
 В природе встреча с врагом заканчивается, как правило, борьбой или бегством. Хвала тому, кто умеет вовремя обнаружить угрозу — по звуку, запаху или просто шестым чувством.
 Безумная.
 Именно подобного эпитета заслуживала она за то, что поцеловала Джейка Холлистера. Едва начав, она продолжала, не желая останавливаться.
 Сквозь легкий туман выпитого ею шампанского Джейн осознала, как приятно находиться в объятиях Джейка: он сжимал ее сильно и в то же время нежно.
 Он был высоким — этакая гора мускулов — и, похоже, никогда не терял самообладания.
 Где-то в глубине ее сознания запечатлелось, что, кроме потертых синих джинсов, на Джейке Холлистере ничего больше не было. Темная поросль волос на могучей груди спускалась вниз подобно стреле по его плоскому животу и исчезала под поясом его джинсов.
 Она слышала звук его дыхания; ритмичные глухие удары его сердца походили на волны, накатывавшие на берег и лизавшие их ноги.
 Она обвила руками шею Джейка. Его волосы были длинными, чуть неряшливыми. Она взлохматила их — на ощупь они были похожи на шелк.
 Зато щетина на его подбородке напоминала наждачную бумагу. Как ни странно, ощущение его бороды, царапающей ее кожу, показалось ей приятным.
 Джейн открыла глаза и стала внимательно изучать темную арку его бровей, аристократический нос, небольшие уши. Еще при первой встрече с ним утром на пароме она заметила, что глаза его были цвета лесного ореха. Как она вообще запомнила это?! Тогда ей и в голову не пришло, что она обратила внимание на такую мелочь.
 Джейк открыл глаза и пристально посмотрел на нее.
 Что она увидела в них? Ум. Заинтересованность. Любопытство. Силу. Убежденность. Это был мужчина, который привык подчинять себе ситуацию, окружающих его людей. Возможно в конце концов, что его совсем не напрасно называли патроном.
 Тело Джейка Холлистера источало жар, словно в течение всего дня оно накапливало в себе тепло тропического солнца. От него пахло ночью и морем. А на вкус он был чуть горьковатым, словно шампанское.
 — Ты на вкус как шампанское, — пробормотала она, откидывая голову назад и посматривая на него из-под полуопущенных век.
 Он хрипло засмеялся. Она почувствовала, как едва различимо заиграли упругие мышцы его груди, живота.
 — Позволь мне угадать, — сказал он. — Коллекция «Краг» 1973 года?
 Джейн кивнула. Затем она облизала губы языком и глубоко вздохнула.
 — А какая я на вкус? — Прежде она никогда не задавала мужчине провокационных вопросов.
 — Как никто другой, — сказал он ей.
 Она засмеялась. Ответ был из словаря ловеласа. Она не поверила, но неожиданно поняла, что очень бы хотела верить.
 — На вкус ты словно сладость и горечь, невинность и соблазн, — сказал Джейк, наклоняя голову и снова целуя ее.
 Это не был поцелуй неопытного мужчины. Он не проявил ни тени замешательства, не возникло никаких сомнений в его самоуверенности. Его губы были не слишком твердыми и не слишком мягкими, не слишком нежными и не слишком требовательными. Однако они были на редкость любопытными, изголодавшимися.
 Это не был поцелуй эгоистичного мужчины. Он не покусывал ее губы. Он не притворялся, что испытывал страсть.
 Страсть была подлинной.
 Как мало ей пришлось узнать о страсти, подумала Джейн со вздохом. Да, она встречала коллекционеров, страстно желавших заполучить творения старых мастеров, антикварную мебель, предметы искусства, начиная от усыпанных драгоценными камнями яиц работы Фаберже и заканчивая не имеющими себе равных лампами от Тиффани. В мире, в котором она выросла и жила, а теперь и работала, часто присутствовали желание и страсть к обладанию. Но это была лишь страсть к вещам.
 Чувствовал ли когда-нибудь кто-нибудь страсть к ней?
 Или на самом-то деле желание мужчины обладать ею порождалось лишь ее привилегированным образованием, аристократическим происхождением, ее деньгами — у нее было собственное состояние, доставшееся в наследство от прапрабабушки по материнской линии, — возможно, ее классической внешностью, холодным обликом привыкшей повелевать принцессы, а может быть, тягой к ее телу, не лишенному привлекательности и изящества?
 Любил ли кто-нибудь то, что было глубоко спрятано в ее сердце, душе?
 Любовь и страсть, что и говорить, далеко не одно и то же, с горечью напомнила себе Джейн.
 В том, как целовал ее Джейк Холлистер, не было любви, но бьиа подлинная страсть. Их тела тесно прижались друг к другу. Только тонкая материя ее халата и его видавшие виды джинсы отделяли их.
 Он не пытался ласкать ее, руки были не такими уж смелыми. И все же в том, как они соприкасались, было что-то невероятно сокровенное. Она всей кожей чувствовала его жажду.
 Джейк не стал ни извиняться, ни объясняться, ни оправдываться. Все случилось так, как случилось, и все.
 Она, должно быть, теряла рассудок.
 — Это безумие, — наконец вслух произнесла Джейн.
 Джейк на мгновение поднял голову:
 — Да.
 Ее голова кружилась.
 — Почему мы делаем это?
 Он, казалось, был рад возможности объяснить происходящее:
 — Нам нравится целовать друг друга. Так просто.
 Так сложно.
 Джейн почувствовала, что ей необходимо прийти в себя.
 — Целоваться с незнакомцами не входит в мои привычки.
 Джейк приложил руку — только кончики пальцев — к ее губам.
 — В мои тоже.
 Она попыталась извлечь из этого хоть какой-то смысл.
 — Возможно, причиной всему шампанское? — скорее спросила, чем предположила она.
 Он ответил вопросом на вопрос:
 — Вы пили шампанское прежде?
 — Да. Естественно. Сколько угодно, — не моргнув глазом солгала она.
 Джейк, казалось, вовсе не шутил:
 — И вдохновляло ли вас шампанское прежде на поцелуи с незнакомцами?
 Он был возмутителен. Джейн усмехнулась:
 — Разумеется, нет.
 Он пожал своими широкими плечами:
 — В таком случае, полагаю, шампанское здесь ни при чем.
 Джейн все еще не отказалась от намерения объяснить свой порыв:
 — Может, тропическая ночь? Запах экзотических растений? Приятный бриз с моря?
 — Природа? Цветы? — Подумав, он покачал головой. — Вряд ли.
 — Тогда что? — не унималась она.
 — Не знаю, — пробормотал Джейк, касаясь губами ее шеи. Эта ласка породила вихрь удивительных ощущений, охвативших ее. Она не могла остановить чувственную дрожь. Она прерывисто дышала. — А ты?
 Ее речь была довольно бессвязной, впрочем, как и ее мысли.
 — Я что?
 — Ты сама-то находишь хоть какое-то объяснение всему этому?
 — Безумцы. — Единственное, что пришло на ум Джейн.
 — Может быть, и так, — согласился Джейк.
 — Я никогда не делала ничего подобного за всю свою жизнь, — выпалила она. Это признание звучало банально, но это было правдой.
 Он поднял мокрые, растрепанные волосы с ее шеи и провел пальцами по их спутанным концам.
 — Никогда?
 — Никогда. — Она удрученно вздохнула. Темные, мужественные глаза встретились с ее глазами, напряженно всматриваясь в них.
 — Честно говоря, я именно так и предполагал. На ее лице отразилось неподдельное изумление:
 — Неужели? Он пробурчал:
 — Ты не из того теста.
 — А из какого? — осведомилась она. Джейк Холлистер не стал упираться:
 — Холодная. Шикарная. Спокойная и невозмутимая. Такая, руки от которой лучше держать подальше. — Он забавно скривил рот. — Определенно, руки лучше держать подальше.
 Он не ошибался. По крайней мере в отношении последнего. На своем опыте она убедилась, что на мужчин в общем-то полагаться никак нельзя. Их не следовало подпускать к себе слишком близко, а так — держать на расстоянии вытянутой руки.
 Увлеченная игрой, она, в свою очередь, ринулась в атаку:
 — А к какому типу принадлежите вы, мистер Холлистер?
 — Джейк.
 — К какому типу принадлежишь ты, Джейк? Он был серьезен и рассудителен. Прежде чем ответить, он протяжно вздохнул:
 — Могу точно сказать, к какому типу не отношусь. Я не из тех, кого привлекают женские уловки. Им я не доверяю. Я не из тех, кто пытается переспать с первой встречной страждущей женщиной. В наше время и в моем возрасте это уже небезопасно. Но черт побери, со мной такого никогда и не было. — Он пренебрежительно усмехнулся. — Стоит ли доказывать свою мужественность? Я знаю, кто я есть, и я знаю, чего хочу, — заявил он без обиняков.
 — Чего же ты хочешь, Джейк Холлистер?
 Он хотел ее.
 Но сдаваться так скоро он не собирался. И как назло, его буквально распирало от желания.
 Между тем Джейн Беннет была Проблемой с большой буквы.
 Он понял это в тот самый момент, когда впервые увидел ее на островном пароме. Неужели все уроки, преподанные жизнью, пропадут даром?
 Возможно, его сердце в прошлом ни разу не было разбито, но вот трещины в нескольких местах оно имело глубокие. На этот раз все могло быть совсем по-другому. На этот раз он мог просто не выжить. В конце концов, он стал совсем другим.
 Он стал другим, и все же он оставался прежним.
 У него всегда было услужливое воображение. И сейчас оно со сверхъестественной скоростью рисовало в его воспаленном мозгу невероятные картины. Он представлял Джейн Беннет, какой видел ее на морском берегу, — с мокрыми, струящимися по спине волосами.
 Он мысленно любил ее на берегу, сметая с нежной кожи крупинки девственно-белого песка. О, ему придется освободить от песка и ее прелестную грудь и наблюдать за тем, как ее соски ответят на эту непреднамеренную ласку. Ну что ж, в конце концов, возможно, и не настолько непреднамеренную.
 Конечно, его голые колени и ноги погрузятся в мокрую песчаную гальку. Но ему будет наплевать. Скоро, совсем скоро, додумалось ему, он вообще этого не заметит.
 Боже милостивый, взмолился про себя Джейк, он мог почти ощущать ее вкус, чувствовать ее. Его мужское естество было болезненно прижато к материи джинсов, и обстановка все более накалялась. Если в его сумасшедшую голову придет еще хоть одна заманчивая мысль, если он снова поцелует Джейн, если…
 — Ты просто сногсшибательна, — не удержался он.
 Джейн сощурилась.
 — Прошу прощения. — Джейк поспешил замести следы своего мысленного преступления. — Я сказал, прошу прощения. Уже поздно, и мы оба немного перебрали. Думаю, нам пора вернуться.
 Они возвратились той же дорогой по пустынному пляжу и подобрали плетеную сумку и босоножки Джейн. Затем они начали взбираться по тропинке, которая вела к «Четырем сестрам» и бунгало.
 — Не провожай меня до двери, — нарушила молчание она.
 Джейк рассеянно отозвался:
 — Знаю.
 — И все равно ты собираешься это сделать.
 — Да.
 В ее голосе послышалась явственная нотка раздражения:
 — Я не хочу, чтобы ты изменял своим правилам.
 — Я и не изменяю. Они достигли «Далилы».
 — Я не приглашаю тебя, — сообщила она ему.
 — Похвально, — сказал он насмешливо.
 — Спокойной ночи, Джейк.
 — Спокойной ночи, Джейн.
 Она открыла дверь застекленной веранды и переступила порог. Крепко стиснув ручку входной двери, она чуть помедлила и обернулась.
 — Ты ни слова не сказал о том, где живешь.
 — И правда. — Он вполне мог признаться ей и сейчас. Раньше или позже, но она обязательно выяснит, как все обстоит на самом деле. — Я расположился в «Самсоне».
 Джейн Беннет чуть не поперхнулась:
 — Ты живешь во втором бунгало? Джейк кивнул.
 Ее голос недоверчиво поднялся на пол-октавы:
 — Так это ты за соседней дверью?
 — Да. Это я, — произнес он с подчеркнутой медлительностью и лукавой улыбкой. — Мальчик за соседней дверью.
 Вряд ли леди слышала «Доброй ночи и приятных сновидений», которые он бросил через плечо, направляясь по песчаной тропинке к своему коттеджу.




 Глава 6


 — Это проклятое место находится в самом центре нигде!
 На следующее утро после приезда на остров Тони ворвался в ее альков и остановился у изножья массивной двуспальной кровати в испанском стиле.
 Мегс Сент-Сир с трудом заставила себя сесть, подложила гору старинных, в кружевных оборках подушек себе под спину, расправила ночную рубашку из шелка отменного качества и вручную сшитую швеей, которая работала в эксклюзивном маленьком магазинчике в Марселе, и только тогда обратила свое внимание на мужчину, ворвавшегося без предупреждения и приглашения в ее спальню.
 Тони, очевидно, переживал очередной приступ беспричинной ярости.
 Мегс отпустила горничную взмахом руки. Она подождала, пока дверь ее апартаментов закрылась, из предосторожности даже досчитав до десяти, и только тогда заговорила.
 — Тебе придется следить за собой, — она и не подумала скрыть раздражение, — у слуг, знаешь ли, тоже есть уши.
 — Они не понимают по-английски, — заявил Тони с обычной для него надменностью.
 Возможно, прислуга асиенды действительно не разговаривала на английском языке, а возможно, и наоборот. Однако Тони имел неисправимую склонность переоценивать свои собственные способности и недооценивать способности других.
 — Они могут оказаться более проницательными, чем ты о них думаешь, — настаивала Мегс.
 Тони заворчал и засунул руки в карманы своих желто-коричневых бриджей. Он часто носил костюм для верховой езды и кожаные сапоги до колен, даже когда не собирался на прогулку верхом. Неизвестно почему он был абсолютно убежден, что этот имидж придавал ему особый шарм.
 — Я не затем явился, чтобы обсуждать слуг, — сказал он после надменного молчания.
 Мегс невозмутимо наблюдала, как он ходит вдоль украшенной резными орнаментами кровати, прекрасно зная наперед его тираду. Ему лишь требовалось немного времени, чтобы собраться с мыслями и настроиться.
 Неожиданно Тони перестал метаться, повернулся и объявил:
 — Ты сделала ошибку.
 — Я сделала ошибку? — Мегс чуть приподняла брови; это было единственным признаком того, что она вообще как-то отреагировала на его обвинение.
 — Хорошо, мы сделали ошибку.
 — В чем?
 — В том, что приехали сюда.
 — Говоря «сюда», ты подразумеваешь асиенду? Остров Рай? Карибы? Или все вместе взятое?
 — Очень забавно! — Но было очевидно, что Тони было совсем не смешно. — Как мы могли так просчитаться — выпросить приглашение у дона Карлоса посетить плантацию его семьи!
 — Я думала, это была неплохая идея.
 — Я изменил свое мнение.
 — Боюсь, слишком поздно.
 — Мне здесь не нравится, — захныкал он. — Тоска смертная.
 Мегс глубоко вздохнула.
 — Я полагала, у дона Карлоса были лошади.
 — «Были» — как раз подходящее слово. Старый болтун сказал мне утром, что распродал своих лучших лошадей для игры в поло, поскольку стал слишком стар, чтобы играть. Все, что у него осталось, — это маленькое стадо никуда не годных кляч.
 — А плантация?
 — Очевидно, когда-то она славилась обильными урожаями сахарного тростника, — продолжал он. — Теперь этого о ней не скажешь.
 — Несомненно, в Раю не может не быть каких-нибудь развлечений, — позволила она себе заметить.
 — Рыбалка. Вот чем занимается дон Карлос, по его словам, в свободное время, которого у него, должно быть, предостаточно, — проворчал Тони.
 Порой Тони начинал капризничать как избалованный пятилетний ребенок.
 — Ну что ж, мой дорогой, мы уже здесь, — заключила Мегс со вздохом. — И мы остаемся, по крайней мере сейчас.
 — Не вижу причин оставаться.
 Она попыталась объяснить ему это еще раз простыми, вразумительными словами:
 — Бесплатное жилье и питание.
 Его всегда такие чувственные губы сжались в тонкую, отталкивающую полоску.
 — Деньги.
 — Деньги.
 — Все дело в деньгах, — с горечью посетовал он.
 — Тебе нравятся дорогие вещи, — не преминула заметить она.
 — Тебе тоже, — парировал он.
 Мегс и не отрицала этого. Она не скрывала своей любви к роскоши — дорогим вещам, которые могла предложить жизнь.
 — В этом квартале мы немного выходим из бюджета.
 — Мы всегда выходим из бюджета, — подхватил Тони. — Когда должен поступить наш новый чек?
 — Не раньше чем через два месяца.
 — Господи! Два бесконечно длинных, скучных месяца! — Он медленно обошел вокруг массивной кровати, наклонился, поднял тяжелый драгоценный камень, покачивающийся на золотой цепочке вокруг ее шеи, положил его на ладонь и полюбопытствовал с ухмылкой на своем красивом лице: — Настоящий или фальшивый?
 Мегс испытывала искушение не говорить ему правду. Он вполне мог предложить продать драгоценность, а это был ее собственный страховой полис, один из тех немногих, что у нее еще оставались.
 — Настоящий, — в конце концов призналась она.
 Холодные голубые глаза были откровенно изучающими.
 — Рискну предположить, что он стоит немногим больше одного-двух центов. — На лице Тони появилось выражение презрения. — Освежите мою память, дражайшая Мегс. Кажется, я позабыл. С кем все-таки ты переспала, чтобы заработать эту маленькую награду?
 Ей удалось не сморщиться при звуке намеренного оскорбления в его голосе. В конце концов, они и прежде проигрывали весь этот сценарий.
 Она уселась поудобнее в своей огромной кровати и выпрямила спину.
 — Ревнуешь? Тони усмехнулся:
 — Едва ли. — Он медленно опустил камень, позволяя ему снова улечься на ее грудь, и его пальцы как бы небрежно и ненамеренно провели по одному из сосков.
 — Веди себя прилично, — проворчала Мегс. Его беззаботная поза — широко расставленные ноги, руки, покоящиеся на мускулистых бедрах, и пах, бессовестно выставленный прямо на уровне ее глаз, — была вульгарным вызовом самца.
 — Почему?
 — Ты знаешь почему, дорогой братик. Тони захихикал:
 — Это была твоя идея, а не моя.
 — Ты согласился с ней, — напомнила ему Мегс.
 Тони пожал плечами.
 — Честно говоря, тогда она показалась мне пикантной. — Он понизил голос до интимного шепота: — Сейчас здесь нет никого, за исключением нас двоих.
 С этими словами он распахнул ворот ее ночной рубашки, обхватил рукой одну грудь и сильно сжал. Ее тело отозвалось немедленно. Почти мгновенно Мегс почувствовала граничащее с болью удовольствие в своих сосках, дрожь внизу поясницы и липкую влагу между ногами.
 — Мы не можем, — запротестовала она. Ноздри Тони раздувались.
 — Можем, — настаивал он, снова ущипнув ее за сосок.
 — Слишком поздно менять нашу легенду. — Она ударила по его похотливым пальцам. — Мы сами приготовили свое ложе…
 — И теперь мы должны лежать в нем?
 — Да, что-то вроде этого.
 — Возможно, мне придется выяснить, сможет ли та хорошенькая молодая горничная, что убирает мою постель, столь искусно и разобрать ее, — с угрозой сказал Тони.
 И эта его измена будет далеко не первой. Мегс была абсолютно уверена, что и не последней.
 — Тебе нужно позаботиться о более серьезных делах, — напомнила она ему.
 — Например?
 — Например, смотреть в оба и внимательно ко всему прислушиваться. Что бы ты там ни думал о доне Карлосе и его тощем стаде пони для игры в поло, семья Ловатосов пользуется репутацией очень старинного и состоятельного рода.
 Тони скорчил гримасу:
 — Ты хорошо рассмотрела машину, которая пришла за нами вчера на пристани?
 — Ты должен научиться видеть то, что скрывается за фасадом, — заявила Мегс. Затем добавила: — «Роллс» старой модели.
 — Старой модели? — В голосе Тони сквозило презрение. — Этой развалюхе по крайней мере двадцать лет.
 — Возможно, дон Карлос коллекционирует классические автомобили.
 Нордические голубые глаза сузились, превратившись в щелки.
 — Асиенда завалена старой рухлядью.
 — Которая, между прочим, называется антиквариатом.
 — Здесь нет ничего ценного, Мегс.
 — Возможно, и нет. Но нам предстояло найти место, где мы могли бы остановиться, и дон Карлос предложил превосходное решение, или по крайней мере так казалось в то время. Кроме того, тебе уже следовало знать, что внешность часто бывает обманчива.
 — Что верно, черт побери, то верно. — Голос Тони звучал почти свирепо. — Посмотри на себя, моя дорогая.
 Она поджала губы.
 — Что бы это могло значить?
 Тони горел желанием дать ей весьма определенные объяснения:
 — Кажется, что ты — истинная леди, а заглянешь чуть поглубже — так сучка насквозь.
 Мегс не осталась в долгу:
 — И ты, мой дорогой, производишь впечатление исключительного джентльмена, в то время как ты всего-навсего первоклассный ублюдок.
 — Знаешь, моя дорогая, мужчина может быть ублюдком и в то же время оставаться настоящим джентльменом.
 Раздался стук в дверь.
 — Войдите, — отозвалась Мегс.
 Это была горничная. Она несла тяжелый серебряный поднос, на котором стояли кофейник, две чайные пары и несколько серебряных тарелок с фруктами и домашним хлебом.
 — Завтрак! — объявила девушка с легким поклоном.
 Мегс по-испански поблагодарила горничную, зная несколько слов на родном языке девушки.
 Едва они снова остались одни, Тони полакомился кусочком сочной папайи.
 — Должен сказать, Мегс, обслуживание превосходное и еда тоже.
 — По крайней мере не будем голодать, — заметила она; казалось, их спор остался в прошлом.
 Все еще жуя и вытирая сок с подбородка чистой льняной салфеткой, Тони произнес:
 — Честно говоря, у меня нет ни малейшего представления, куда мы отправимся, покинув остров;
 Мегс налила две чашечки кофе и протянула ему одну. Обычно она говорила Тони ровно столько, сколько ему необходимо было знать, и только когда считала нужным. Но и из ее собственных правил бывали исключения.
 — Выход находится там, где меньше всего ждешь, — проговорила она с коварной улыбкой.
 Он принял чашку кофе и уселся на краешек кровати.
 — Какой выход?
 Впервые Мегс осенило еще вчера, когда они плыли на пароме из Сент-Томаса. Возможно, наступило самое время испытать ее на прочность со своим партнером.
 — Два слова, — загадочно объявила она.
 — Какие два слова?
 — Джейн Беннет.
 Тони заглядывал ей в глаза, желая убедиться, что она говорила действительно серьезно. Похоже, она не шутила.
 — При чем здесь Джейн Беннет? — осведомился он.
 — Она знает Викторию Сторм. Глубокая морщина залегла между бровями мужчины.
 — Многие знают Викторию Сторм.
 Мегс буквально на пальцах объясняла ему, что дважды два — четыре.
 — Джейн Беннет упомянула, что они были соседками по комнате в колледже.
 — А дальше?
 — А дальше Тори Сторм — одна из самых богатых молодых женщин Соединенных Штатов.
 — Тоже мне новость! Какое это имеет отношение к нам?
 Мегс все еще продолжала размышлять вслух:
 — Вчера на пароме я наблюдала за нашей знакомой Джейн.
 Это замечание вызвало на благообразном лице Тони улыбку.
 — Не только ты.
 — Знаю, ты положил глаз на нее.
 — Точно так же, как и пляжный гуляка в потасканных джинсах.
 Мегс помнила мужчину: высокий, темный, привлекательный, напряженный и небритый. Однако было в нем что-то еще неуловимое, вызывающее интерес. При других обстоятельствах она бы не удержалась от искушения познакомиться с ним поближе.
 На время она выбросила незнакомца из головы и вернулась к новой знакомой:
 — В Джейн Беннет есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
 Тони ударил по своему мускулистому бедру свободной рукой.
 — И я того же мнения.
 — Я говорю о деньгах.
 Тони мгновенно навострил уши. Именно на это она и рассчитывала, привлекая его внимание.
 — Деньги?
 Она уронила свою маленькую бомбу:
 — Много денег.
 — С чего ты взяла?
 — Признаки неуловимы, но тем не менее они существуют. — Неуловимость, догадалась она, была понятием, абсолютно враждебным Тони. — Я просто думаю, что, возможно, мисс Джейн Беннет принадлежит к тому же классу, что и ее приятельница.
 — Думаешь, она тоже наследница приличного состояния?
 Мегс кивнула головой. Помедлив, она прижала ноготок с идеальным маникюром к нижней губке.
 — Интересно, что она поделывает на острове. Тони просто пожал плечами и пробурчал что-то неразборчивое.
 — Почему тебя это интересует?
 — Потому что не вижу здесь логики. — Он в ответ пренебрежительно усмехнулся. — Причина здесь может быть только одна.
 Тони Сент-Сир был человеком ограниченного воображения. Она знала это с самого начала. С другой стороны, она никогда не жаловалась.
 Мегс поставила свою чашку с кофе на прикроватный столик и схватила его за руку.
 — Что бы женщина такого ранга могла делать на подобном острове?
 Его ответ не блистал находчивостью:
 — Она на каникулах.
 Мегс бросила на него скептический взгляд:
 — С чего бы это Джейн Беннет отправляться на каникулы на остров Рай?
 Он не нашелся с ответом.
 — Здесь происходит что-то еще, Тони.
  — Что?
 — Не знаю. — Она помолчала минуту-другую и внезапно содрогнулась: — Это отвратительное создание на пароме.
 — Предсказательница судьбы? Мегс кивнула.
 — Я уж думал, что пришло время держать ответ, когда она назвала тебя сеньорой, — признался Тони с деланным смешком. — Мне показалось, старуха словно знала правду о нас.
 — Поверь мне, ничего она не знала, — заверила его Мегс. — Однако кое-что интересное было сказано нашей спутнице.
 Тони вспомнил:
 — Старуха заявила, что Джейн Беннет кого-то ищет.
 Мегс снова кивнула:
 — Мужчину. И она предсказала, что Джейн отыщет его.
 Он захихикал:
 — Это не больше чем просто подозрительное суеверие.
 — Опасность.
 — Опасность?
 — Предсказательница судьбы предупредила Джейн о возможной опасности, посоветовав не становиться между драконом и его яростью.
 — Полоумная старая дура продекламировала также кучу ерунды про добродетельных жен.
 Мегс предпочла последнее замечание оставить без внимания.
 — Наша вновь обретенная приятельница не стала отрицать ни одного слова предсказательницы. Ее приезд в Рай вызван какой-то серьезной причиной, и я готова поставить свой последний доллар на то, что причина эта отнюдь не каникулы.
 — Каковы наши дальнейшие действия?
 — Наблюдать за мисс Беннет.
 — И каким же образом ты предлагаешь это делать, если мы здесь, а она там? — Тони ткнул пальцем куда-то в направлении севера.
 Там, где требовалась достаточно сильная воля — а этого у Мегс нельзя было отнять, — всегда можно было найти решение.
 — Кое-кому может понадобиться немного больше наличных.
 — Мы собираемся сами нанять осведомителя?
 — Некоторым образом. Мы купим немного информации. Я подозреваю, информация стоит недорого в Раю. — Она пребывала в возбуждении, желая поскорее приступить к осуществлению нового плана.
 Мегс отбросила простыни, собираясь подняться с постели. Однако Тони преградил ей путь.
 Он наклонился к ней с похотливой улыбкой:
 — Куда это мы?
 — Я поднимаюсь.
 — А я уже поднялся, — сказал он с недвусмысленной ухмылкой.
 — К сожалению, это твои трудности.
 Тони прижал ее к кровати своим тяжелым возбужденным телом. Она почувствовала жар его дыхания на своей обнаженной груди.
 — Я думаю, и тебе не избежать трудностей, — пробормотал он с прозрачным намеком.
 Голова Мегс была трезва и холодна как никогда. Видит Бог, одному из них приходилось сохранять разум.
 — Горничная может вернуться сюда с минуты на минуту. Как ты объяснишь свое прелюбодеяние с сестрой?
 Тони выругался про себя, скатился с кровати и направился открывать окно.
 — Вся эта чертова комедия с братом и сестрой действует мне на нервы.
 — Нам обоим эта идея показалась неплохой, — напомнила ему Мегс.
 Тони не ответил. Он просто стоял, тупо уставившись на тропический сад и расположенный внизу фонтан.
 — Теперь что? — спросил он наконец.
 — Теперь ты уйдешь, а я оденусь. Тони взглянул на нее через плечо.
 — У тебя нет ничего такого, чего бы прежде мне не доводилось видеть сотню раз.
 — Это к делу не относится. Убирайся. Мне нужно подумать.
 Мегс начала составлять в голове список, едва только дверь спальни закрылась за ним. Она умела добиваться желаемого, сейчас ей требовались самые подробные сведения о Джейн Беннет. Конечно, для достижения этой цели понадобится небольшой подкуп — недобросовестный слуга, возможно, двое слуг: один здесь, на асиенде, а второй — в «Четырех сестрах».
 Это можно устроить.
 Это будет устроено.
 Но когда Мегс начала одеваться для выхода, она думала вовсе не о Джейн Беннет. Ее мысли занимал тот мужчина на пароме.
 — Интересно, как его зовут, — пробормотала себе под нос Мегс Сент-Сир, проскальзывая в крошечные трусики и кружевной бюстгальтер.




 Глава 7


 — Бриллиант Чанг, — представился импозантный мужчина, появившийся на пороге бунгало «Далила». Склонив голову в изящном поклоне, он приветствовал ее на великолепном английском: — Доброе утро, мисс Беннет.
 Джейн, в свою очередь, любезно ответила на приветствие:
 — Доброе утро, господин Чанг.
 — Вам, вероятно, любопытно узнать, что делают за моей спиной два местных мальчугана, — начал мужчина безо всякого вступления.
 Джейн увидела невдалеке двух мальчишек лет десяти — двенадцати, которые усердно копали ямку в земле перед ее коттеджем. У их ног лежало небольшое деревянное приспособление, которое на поверку оказалось скворечником.
 — Вы правы, — сказала она ему. — Мне интересно, чем занимаются ваши спутники.
 — Вы знаете, что сегодня за день, мисс Беннет?
 Джейн чуть подняла брови и предположила:
 — Четверг?
 Мужчина, назвавшийся Бриллиантом Чангом, загадочно улыбнулся:
 — Это день Висаки.
 — Вам придется объяснить мне, что такое день Висаки.
 Казалось, ее посетитель только и ждал этого:
 — День Висаки — самый священный день года в Таиланде. Это день, когда ладан возносится к небу оттого, что богослужители поднимают свои благовонные палочки для воскурения во время молитвы Будде.
 — Понимаю. — Джейн немного помолчала. — Вы родом из Таиланда, господин Чанг?
 — Мой почтенный дед родился в Бангкоке, — заявил он, словно это объясняло некую семейную связь.
 Джейн полагала, что так оно и было.
 Удары стали громче. Она закрыла за собой витражную дверь и приблизилась к мальчуганам, всецело поглощенным своим занятием. Они опускали шест в выкопанную в песчаной земле яму глубиной около фута. Джейн внимательно изучила миниатюрное сооружение, ожидавшее своей очереди на земле, затем подняла взгляд на нежданного посетителя:
 — Это скворечник?
 Бриллиант Чанг покачал головой из стороны в сторону — от нее не ускользнуло подобие улыбки, мелькнувшее на его лице без каких-либо отпечатков прожитых лет, — и сложил руки перед собой.
 — Это дом духа.
 И снова Джейн была вынуждена просить прощения за свое невежество.
 — Я пришел для того, чтобы воздать добротой за доброту, — сказал он, еще раз склонив голову в вежливом поклоне.
 Она была несколько озадачена. Несомненно, они никогда прежде не встречались.
 — За какую доброту вы, господин Чанг, хотели бы воздать мне ответной добротой?
 — Вы прибыли на остров Рай неделю назад, — произнес он.
 Неужели уже прошла целая неделя? Джейн казалось, что она провела на острове день или два. Она подолгу спала, дремала каждый полдень в гамаке под гигантской тенью дерева, разделявшего два бунгало. С опозданием она осознала, что нить времени ускользнула от нее.
 — Да, это так, — согласилась она в конце концов.
 — Вы прибыли сюда на пароме с острова Сент-Томас.
 — Верно.
 — На пароме была старая женщина. Джейн изогнула бровь:
 — Старая женщина?
 Голова его медленно и ритмично покачивалась то вверх, то вниз.
 Наконец Джейн вспомнила:
 — Она продавала сласти и фрукты и предсказывала судьбу, гадая на акульих зубах.
 Бриллиант Чанг не выказал ни одобрения, ни порицания деятельности предсказательницы судьбы. Он просто заметил:
 — Вы были более чем добры к женщине по имени Нуи.
 Джейн отнеслась к ней так, как относилась ко всем людям. Это и услышал от нее господин Чанг. Таиландец задумчиво наблюдал за ней.
 — Поэтому сегодня я здесь. Нуи — жена любимого кузена моей матери. — Он повернулся и широко раскинул руки, словно желая заключить в свои объятия находящееся перед ним бунгало. — Если вы позволите, я бы хотел освятить это жилище и женщину, которая живет в нем.
 Джейн осознала, что речь идет именно о ней. Не видя никакого вреда, она дала позволение.
 — Итак, дом духа будет установлен, — торжественно заявил он, когда мальчики пристроили миниатюрное сооружение на верхушке шеста. — Я ниспошлю благословение на ваше жилище и попрошу духов выйти наружу и обосноваться в доме духов. И тогда вы останетесь с миром.
 — В таком случае я искренне приветствую ваше благословение.
 Миниатюрный человечек не спеша проделал свой ритуал, воспевая что-то на языке, который напоминал тайский или бирманский, а может, это был один из диалектов горных племен.
 По завершении церемонии Бриллиант Чанг повернулся к Джейн и объявил:
 — Теперь это жилище благословил сам Будда.
 — Благодарю вас, господин Чанг. — Немного помедлив, Джейн добавила: — Я хотела налить себе чашечку чая. Не желаете присоединиться ко мне?
 — Ваше приглашение весьма любезно.
 Четверть часа спустя они сидели на застекленной веранде, прихлебывая чай, и наслаждались утренним бризом, ласково веявшим с моря.
 Словно читая мысли Джейн, ее гость заговорил:
 — Вы можете задать мне любой вопрос, какой хотите, мисс Беннет. Меня это нисколько не обидит.
 — Вы действительно верите в благословение, ниспосланное вами на этот дом? — спросила она.
 — Я верю во все, и я не верю ни во что, — сказал он таинственно.
 — Это не ответ, — заметила Джейн. Он доверился ей:
 — Я вырос далеко отсюда, в другой части света, мисс Беннет. Наша семья была в изгаании, потому что в жилах моих родителей текла смешанная кровь: тайская, бирманская и китайская. Когда мне было лет десять, моя семья перебралась сюда, на остров Рай. В то время кузен моего отца работал на семью Ловатос на плантации сахарного тростника.
 — Асиенда. Он кивнул.
 — Какое-то время я был счастлив здесь. Однако мне, как и многим беспокойным молодым людям, не сиделось на месте, хотелось посмотреть мир. Итак, я покинул остров.
 Джейн завороженно внимала собеседнику:
 — Куда вы отправились?
 — Я учился в Соединенных Штатах Америки.
 — Где вы получили образование?
 — В нескольких местах, но в конце концов я оказался в Гарвардском университете, где изучал философию.
 Джейн задавала вопрос за вопросом:
 — Вам понравился Гарвард?
 Бриллиант Чанг пожал своими узкими плечами в классическом жесте, означавшем отсутствие всякого интереса.
 — Великая страна Америка, Гарвардский университет, остров Рай — все одинаково.
 — Как вы можете говорить подобное?
 — У мира, как и у Рая, есть свои темные и светлые стороны, — пустился философствовать Чанг. Их глаза встретились. — Скажите, мисс Беннет, что на нашем острове вы успели посмотреть?
 Она вдруг подумала, что видела ничтожную часть Рая.
 — Бухту Проповедника. Пристань и городок Пургатори. «Паршивый лось». Гостиницу «Четыре сестры», конечно же. Голубую бухту. Я видела тропический ливень и радугу.
 — В таком случае вы видели лишь малую часть этого райского уголка.
 — Расскажите мне об острове, — умоляюще попросила она.
 Казалось, ее просьбу встретили с пониманием.
 — Одна его часть особенно прелестна: тропический лес, водопад под названием «Завеса тумана» и «Лестница Иакова».
 Ей хотелось все узнать и все посмотреть.
 — А что такое «Лестница Иакова»?
 — Несколько каменных выступов, которые ведут к самой вершине водопада. Есть также «Комната дождя» — пещера с удивительными сталактитами и сталагмитами. — Он отхлебнул из чашки и продолжил: — Но будьте осторожны и никогда не забывайте, что пещера, которую с незапамятных времен зовут местом, откуда нет возврата, согласно легенде, служит обиталищем огромного, наводящего ужас морского монстра.
 Едва сдерживая дрожь, Джейн призналась:
 — Звучит ошеломляюще.
 Ее собеседник искоса посмотрел на нее:
 — Вы истинная дочь своего отца.
 Джейн на мгновение замерла. Затем она пожала плечами и бесстрастно спросила:
 — А чьей еще дочерью я должна быть? Бриллиант Чанг заявил:
 — Мои слова можно понимать буквально. Вы истинная дочь Чарлза Беннета.
 Джейн судорожно сглотнула:
 — Как вы угадали?
 — Я не угадывал. Я знал. — Он вытянул вперед узкую, изящную руку. — Нет необходимости беспокоиться. Я ничего не скажу. Вам самой предстоит решить, рассказывать ли о том, кто ваши родители, и когда это лучше сделать.
 Ее мысли лихорадочно закружились.
 — Вы знали моего отца?
 — Я не знал его. Я слышал о нем. Но я нисколько не удивлен, встретив сейчас вас здесь.
 Слова застряли у нее в горле.
 — Почему вы не удивлены?
 — Скоро исполнится двадцать лет со времени его исчезновения, не так ли? — уточнил ее собеседник.
 — Верно.
 — Юбилей.
 — Нечто вроде, — отозвалась она.
 — Желание оставить прошлое позади себя.
 — Можно сказать и так.
 — Время — это иллюзия, — снова начал он, ставя чайную чашку на маленький столик перед собой. — Есть люди, которые верят в единство прошлого, настоящего и будущего.
 — Вы говорите загадками, господин Чанг.
 — Иногда так у меня лучше получается. Но помните, мисс Беннет, на некоторые вопросы нет ответов.
 Она начинала понимать это. Господин Чанг поднялся:
 — Спасибо за чай и за ваше гостеприимство.
 — Всегда рада видеть вас, — сказала она, провожая его. — Благодарю вас за благословение, что вы ниспослали на мое обиталище.
 — Доброта должна порождать добро. — Бриллиант Чанг неожиданно остановился на полпути и глянул на нее через плечо: — Вы должны быть осторожны с тем, что ищете в Раю, мисс Беннет.
 Ее бровь изогнулась.
 — Почему?
 На его не имеющем возраста лице появилась еще одна загадочная улыбка.
 — Весьма вероятно, что ваши поиски окажутся ненапрасными.




 Глава 8


 Сто восемьдесят тысяч серебряных монет.
 Тысяча триста серебряных слитков весом от семидесяти до ста фунтов каждый.
 Тысяча двести дублонов (испанских, конец XVII века).
 Сорок золотых брусков разной величины.
 Двести пятнадцать золотых слитков.
 Пятьсот футов золотой цепи.
 Три тысячи изумрудов.
 Тысяча жемчужин самых различных форм и размеров.
 Указывается также, что в числе личных украшений и вещей, принадлежавших леди, известной под именем Белладонны, были: золотая шкатулка в форме раковины, на крышке которой был выгравирован пейзаж, изображающий испанский галион, названный в ее честь; золотая расческа для волос с инкрустацией ее инициалов; крест из золота и изумрудов на золотой цепочке; кольцо с одним изумрудом (поясняется, что это был бесценный камень в пятнадцать карат по современным стандартам) и золотая брошь, выполненная в виде сердца, сжатого в руке, с надписью «No tengo mas que darte» — «Мне нечего больше дать тебе», и подаренная леди отцом, перед тем как она отправилась на корабле в Испанию, где должна была выйти замуж за знатного вельможу, приближенного ко двору короля.
 Внизу листа была сделана надпись от руки, датированная двумя месяцами ранее и гласившая:
 «Дорогая мисс Беннет.
 Я добавил от себя лишь несколько пояснений к переводу с испанского оригинала реестра перевозимых на корабле ценностей; вся остальная информация является достоверной (по крайней мере насколько это известно историкам). Все вышеперечисленное касается испанского галиона «Белладонна», застигнутого тропическим ураганом и затонувшего недалеко от Эспаньолы в 1692 году. Груз «Белладонны» так и не найден, но его сокровища воистину баснословны.
 Рад Вам услужить.
 С уважением
 Оскар Рейнхардт, д-р философии».
 Джейн снова сложила письмо и опустила его в карман кожаного портфельчика, который лежал на столе перед ней.
 Ее поиски увенчались успехом. Декларация груза корабля была еще одной важной частью головоломки. Она объясняла, что ее отец отправился на забытый Богом карибский островок. Он искал груз «Белладонны».
 Джейн извлекла из портфеля фотографию. Выгоревшая и слегка расплывчатая, с помятыми краями, она изображала длинный дом в викторианском стиле. Четыре женщины, лица которых были слишком мелкими и нечеткими, чтобы их можно было узнать, позировали на большом резном крыльце. Висевшая над ними табличка гласила: гостиница «Четыре сестры». Несколько слов, небрежно набросанных на обратной стороне. Очевидно, они были написаны в спешке. Послание было коротким: «Моя дражайшая Корделия, Рай вновь обретен. Я действительно видел Прекрасную Леди. Люблю, Чарли».
 Почтовый штемпель почти двадцатилетней давности.
 Затем Джейн потянулась за помещенной в рамку фотографией, которую она поставила на столик красного дерева. Это был цветной снимок привлекательного, жизнерадостного мужчины лет сорока и девочки девяти — десяти лет. Они оба улыбались, и улыбки их были широкими и счастливыми. Родственное сходство угадывалось безошибочно. Маленькой девочкой была она. А мужчина — ее отцом. Последняя фотография, на которой они были запечатлены. Джейн никогда не расставалась с ней.
 — О папа… — Голос молодой женщины оборвался.
 Иногда она все еще размышляла о том, как и почему все это случилось. Она была последней, кто похоронил в своем сердце надежду, последней, кто согласился с тем фактом, что ее отца нет в живых.
 Во время официального расследования, проведенного тогда, удалось выяснить очень немногое. Согласно полицейскому протоколу, заполненному на острове Сент-Джон, а также сведениям, добытым частным детективом, которого наняла ее мать, Чарлз Эвери Беннет считался утонувшим или погибшим в результате несчастного случая. Его заброшенная лодка была обнаружена в нескольких милях от берега с опущенным якорем. Установили, что он в одиночку погружался с дыхательным аппаратом. Это был лишь еще один показательный пример проявления его безрассудной храбрости, столь характерной для старого доброго Чарли. И все знали это.
 В таком случае что же она делала в Раю?
 Джейн Беннет задавала себе этот вопрос в тысячный раз. И ответ всегда был одним и тем же. Она хотела выяснить, что произошло в тот роковой день почти двадцать лет назад. Ради себя самой, ради собственного спокойствия ей было необходимо знать, какая участь постигла ее отца.
 Неизвестно почему в воображении Джейн неожиданно возник образ туземки — предсказательницы судьбы, которая говорила с ней на пароме, следовавшем с Виргинских островов на остров Рай.
 Что же предсказала эта женщина?
 Джейн закрыла глаза и на мгновение задумалась, пытаясь воссоздать в памяти их разговор.
 Зубы акулы были перемешаны и тщательно изучены, прежде чем старая женщина наконец произнесла: «Вы ищете что-то. Нет. — Она помедлила и затем уточнила свое пророчество: — Вы ищете кого-то. Мужчину. Вы найдете его, сеньорита». «Но…» — вспомнила Джейн свое замешательство. «Но есть опасность. Ибо сказано: „Не становись между драконом и его яростью“».
 Предсказательница судьбы была, по крайней мере отчасти, права. Джейн искала мужчину. В любом случае сведения о мужчине. Ей только очень хотелось разгадать слова старой провидицы о драконе и его ярости.
 — Да, если бы желания были лошадьми, то и нищие могли бы скакать верхом, — пробормотала Джейн, доставая кипу карт из портфеля и раскладывая их перед собой на столе.
 Настало самое время заняться делами.
 Сердцем Карибского моря являлся архипелаг, известный как Вест-Индия, или Антильские острова. Большие Антилы состоят из Кубы, Ямайки, Эспаньолы и Пуэрто-Рико. Малые Антилы включают в себя Ливард и Наветренные острова: Сент-Томас, Сент-Джон, Тортола, Сент-Китс, Антигуа, Монсеррат, Сент-Люсия, Мартиника, раскинувшаяся до самой Гренады. И там, к западу от наиболее известных островов, не больше чем просто пятнышко в Карибском море, затерялся крошечный островок Рай.
 Вторая карта представляла собой укрупненное изображение Рая в окружении островков; некоторые из них были столь незначительными, что не имели даже названий. Одни были не больше чем просто коралловые рифы, живописно поднимающиеся из морских волн. Другие вообще виднелись только при штиле.
 Третья карта, пестревшая разноцветными пометками, содержала сведения обо всех исторически значимых кораблекрушениях, случившихся за последние четверть века, включая «Нуэстру сеньору де Атоху», найденную Мелом Фишером в 1985 году после утомительных, а порой и трагических шестнадцатилетних поисков.
 Итак, с чего же начать?
 Конечно же, это был вопрос вопросов. Джейн не делала попыток заниматься самообманом, зачастую была слишком беспощадна к себе. Она не просто стремилась отыскать крупицы сведений об отце. Она отважилась на поиск легендарных сокровищ «Белладонны», страстно желая найти их и убедиться, что вся жизнь Чарли Беннета не имела ничего общего с пустым, ничего не значащим фарсом.
 Опасность.
 Когда паром приблизился к Раю в тот первый день, местная провидица предостерегла ее.
 Опасность.
 Сумел ли ее отец все же отыскать могилу «Белладонны» с ее сказочным богатством, пролежавшим триста лет на дне океана? Действительно ли это сенсационное открытие стоило ему собственной жизни?
 Опасность.
 В этой жестокой жизни всегда приходилось помнить об опасности, и особенно когда ставкой в игре становились несметные богатства — золото, серебро, прекрасные драгоценные камни. Жадность обладала способностью поднимать со дна человеческой души все самое низменное. Один Бог знает, сколько раз за свои двадцать девять лет Джейн сталкивалась с этим человеческим пороком — с лихвой хватило бы на несколько жизней.
 Итак, какая участь постигла Чарли?
 Случилось ли несчастье во время глубоководного погружения, которое всегда сопряжено с риском для жизни? Упал ли ее отец за борт, возможно, ударившись головой о борт лодки, и утонул? А возможно, человек, известный своим легкомыслием и склонностью рисковать понапрасну, в очередной раз пренебрег опасностью, за что и поплатился жизнью?
 Джейн хотела получить ответы.
 «На некоторые вопросы нет ответов».
 Бриллиант Чанг предупредил ее об этом сегодня утром, за приятным чаепитием на веранде бунгало «Далила».
 Была ли она готова задать вопросы, странные вопросы, вопросы двадцатилетней давности, приносящие боль, иногда даже опасные вопросы, ответы на которые были весьма запутанны, а возможно, их и вовсе не существовало?
 Джейн вздохнула, устало потерла глаза, затем перевела взгляд с кипы подробных, тщательно начерченных карт на окно, всматриваясь поверх густой зелени тропической лужайки в соседнее бунгало «Самсон».
 Почему она поцеловала Джейка Холлистера в ту первую ночь, когда только появилась на острове Рай?
 Ответа не было.
 После случайной встречи на берегу Джейн довольно успешно удавалось избегать встреч наедине с этим человеком. Как ни странно, это оказалось совсем не сложным. Время от времени она сталкивалась с Джейком за обеденным столом, но разговор, казалось, всякий раз вертелся вокруг одной из сестер Мейфэр или они присутствовали здесь же.
 Уголки рта Джейн слегка приподнялись в невеселой улыбке при воспоминании о поздравительной открытке, которую ей однажды прислал знакомый: «Ты не можешь вынести ни одного мужчину рядом с собой, но не будь их — на ком бы ты оттачивала способность своего разума к игре?»
 Наверное, почти все женщины выбирали себе мужчин, используя модель отношений, установившихся в детстве с их отцами.
 Джейн давно уже поняла, что ее недоверие к мужскому полу, настороженность, ожидание подвоха были прямым результатом тех противоречивых чувств, которые она испытывала к Чарли. С одной стороны, она обожала своего отца. С другой стороны — всегда знала, по крайней мере чувствовала, даже когда была маленьким ребенком, что на него нельзя было положиться.
 Чарли давал обещания и не сдерживал их.
 Чарли покупал ей дорогие подарки, а затем неожиданно, не утруждая себя никакими объяснениями, забирал их обратно, нелепо извиняясь за неверно подобранный цвет, размер или подделку.
 Чарли не раз клялся быть рядом с ней, но всякий раз, когда она отчаянно нуждалась в нем, он исчезал из ее жизни.
 Чарли Эвери Беннет был взрослым мальчишкой: безмерно обаятельный, когда хотел этого, на редкость красивый — гроза всех женщин, диковатый, флиртующий, легкомысленный, безрассудно смелый, любящий веселье и начисто лишенный какой бы то ни было ответственности.
 Она не повторит ошибку своей матери, страстно поклялась Джейн, продолжая смотреть через залитое солнцем окно на соседний коттедж. Она не позволит себе заинтересоваться смазливым бездельником, у которого было больше загара, чем мозгов, а форма затмевала собой содержание.
 Презрительно фыркнув, она вздернула подбородок, наслаждаясь дуновением теплого полуденного ветерка. Сама идея была возмутительной. Она ни капли не была увлечена Джейком Холлистером.
 — Лжец! — неожиданно для себя выпалила Джейн.
 Возможно, она была увлечена Джейком Холлистером на определенном, примитивном… физическом… ладно, сексуальном уровне. Но это не означало, что она тут же пойдет на поводу у своего увлечения. Как бы то ни было, она никогда больше не повторит подобное. Одного поцелуя было достаточно.
 Более чем достаточно.
 Этот мужчина был отрицательным персонажем. Грубоватый, небритый, с простоватыми манерами; разумеется, искушающий как грех, но явно вызывающий у нее раздражение всем своим видом, начиная от макушки с роскошными темными волосами и кончая длинными, мускулистыми босыми ногами.
 И он был опасен.
 У этого мужчины было определенное прошлое, но какое у него будущее? Без амбиций, без планов, без перспектив. Он был не ее класса. И не будет никогда.
 Джейн неожиданно осознала, что яростно машет в воздухе перед своим лицом одной из карт, которую она, должно быть, безотчетно сложила в импровизированный веер. Это был теплый, безветренный и довольно душный полдень. Самое время окунуться в голубые волны Карибского моря, раскинувшегося в двух шагах от ее бунгало.
 Она быстро засунула кипу карт и других бумаг, относящихся к «Белладонне» и ее бесценному грузу, в свой портфель и спрятала все это под стол. Ей понадобилось менее десяти минут, чтобы переодеться в купальный костюм, захватить темные очки, махровое полотенце и выйти из дверей «Далилы», напрямик устремившись в сторону пляжа.
 Тридцать шесть.
 Тридцать семь.
 Тридцать восемь.
 Тридцать девять.
 От дверей «Самсона» до передней двери «Далилы» было ровно тридцать девять шагов.
 Джейк был в этом абсолютно уверен.
 За последнюю неделю он проходил расстояние, разделявшее коттеджи, столь часто, что давно сбился со счета.
 Был такой роман — «Тридцать девять шагов», вспомнил Джейк из своей прошлой жизни, в которой он слыл заядлым книгочеем. Автор — английский адвокат и писатель Джон Бучан, впоследствии барон Твидсмур; накануне первой мировой войны режиссер Альфред Хичкок создал на его основе один из своих шедевров классического черно-белого кино.
 Фильм «Тридцать девять ступеней» стал первым настоящим шпионским триллером; его главного героя ошибочно считают совершившим хладнокровное убийство преступником, изменником, всюду его презирают и отовсюду гонят — и он предстает перед зрителями совершенно отчаявшимся и потерявшим последнюю веру в удачу бродягой. Через всю Англию, вплоть до шотландской границы его преследует не только полиция, но и действительно повинные в преступлении негодяи.
 Однако, по крайней мере тогда, героя считали только бродягой, заметил про себя Джейк и с невеселой улыбкой поднял руку и дважды постучал в дверь веранды «Далилы».
 — Никого нет дома, господин, — из близлежащих зарослей олеандра раздался напевный островной голос.
 Сделав два шага в сторону, Джейк заглянул за угол коттеджа:
 — Кто там?
 Из-за листвы показался молодой человек с зажатыми в одной руке огромными садовыми ножницами и грубым мешком в другой.
 — Бенджамин, господин Холлистер. Вот кто здесь.
 Джейк узнал молодого работника, который часто выполнял несложную работу для сестер Мейфэр.
 Бенджамин повторил, правдиво округлив свои большие темные глаза:
 — Мисс Беннет нет дома.
 Джейк собрался было уйти, но остановился:
 — Ты, случайно, не знаешь, куда она ушла? Бенджамин кивнул головой.
 Джейк напомнил себе о необходимости сохранять спокойствие.
 — Куда ушла мисс Беннет?
 Молодой человек поднял свою правую руку — садовые ножницы выглядели весьма угрожающе — и указал в направлении воды:
 — На пляж.
 — Когда?
 Стройные плечи высоко поднялись, а затем вновь опустились.
 — Давно.
 — Десять минут?
 Лицо Бенджамина прояснилось.
 — Больше.
 — Полчаса?
 Простоватый малый изобразил на своем лице глубокомысленное выражение:
 — Меньше.
 По крайней мере Джейку удалось точно определить, что интересующая его особа удалилась на пляж примерно четверть часа назад.
 — Благодарю тебя, Бенджамин.
 — Всегда рад помочь вам, господин Холлистер, — вежливо ответил Бенджамин и только тогда продолжил свое занятие, еще более усердно, чем раньше, обрезая буйно разросшиеся кусты олеандра.
 Джейк подбоченился и стоял в таком положении, пытаясь решить, в каком направлении действовать. Пуститься за мисс Джейн Беннет вниз к бухте? Или убраться отсюда восвояси и поскорее забыть всю эту историю?
 Правда заключалась в том, что женщина избегала его словно чуму с той ночи на берегу. Он столкнулся с ней лишь дважды, и то случайно, за обеденным столом в главном доме сестер Мейфэр, которые, казалось, намеренно не выпускали из своих рук нить разговора.
 Да, он видел ее несколько раз, когда она дремала в гамаке, устроенном между пальмами, создававшими тропический лес в миниатюре около двух коттеджей. Однако почему-то у Джейка так ни разу и не хватило духу побеспокоить ее.
 Зато он наблюдал за ней.
 Джейн Беннет отличалась от остальных женщин, которых он когда-либо встречал прежде. Ее глаза завораживали. Их цвет менялся в зависимости от того, что было на ней надето, от времени дня и даже от ее настроения.
 Она казалась спокойной и уравновешенной, но было очевидно, что от состояния внутреннего покоя она неизмеримо далека. Джейк угадывал смятение, бушевавшее у нее внутри, переполнявшее ее любопытство, иногда плохо скрытое раздражение. Она была сложным созданием.
 Она относилась также к тому разряду женщин, с которой мужчина мог провести всю свою жизнь, постоянно что-то открывая в ней, понимая нечто новое, наслаждаясь разговорами с ней, учась у нее многому, прежде всего любви. Она представляла собой открытый вызов, непознанную загадку для мужчин; она была просто мисс Джейн Беннет из Буффало. Он всегда будет изумляться: что она действительно чувствует? Что делает? О чем думает?
 — Я скажу, что она думает о тебе, Холлистер. Она думает, что ты грязный, разложившийся негодяй, не представляющий собой ровным счетом ничего пляжный бездельник, — злорадно захихикал он, сжимая кулаки в карманах своих поношенных джинсов. — На худой конец, леди считает тебя пригодным только для одного.
 Вот здорово, что бы это могло быть?
 Секс, возможно.
 С чего бы ей пристало думать так? Просто потому, что он воспользовался ее своеобразным состоянием той первой ночью на берегу и поцеловал, не оставив равнодушной?
 Черт, ей все же невероятно повезло, что он прямо тогда не уложил ее на теплый песок, не сорвал с нее возмутительно дорогой халат, который она поспешно набросила, не развел ее длинные, прелестные ноги и не занялся с ней дикой, страстной любовью.
 Заниматься любовью.
 Весьма приличное выражение.
 Но намеревался ли он заняться сексом с ней?
 Неожиданно Джейк замер. Нет, на самом деле не намеревался. Он отлично знал, что между ним и этой леди не было ничего похожего на любовь, но он также мог поклясться в том, что  это не было и лишенной всякого значения, слепой плотской страстью. В Джейн Беннет было что-то привлекательное и манящее к себе сильно и яростно. Джейк не мог не признать, что не испытывал подобного за всю свою жизнь.
 Капельки пота неожиданно выступили на лбу Джейка.
 Господи Боже, возможно, он пробыл на острове слишком долго. Тридцатисемилетний мужчина, испытавший почти все и почти везде побывавший, начинал думать и действовать как великовозрастный школяр. А ведь он всегда знал, чего хотел, и никогда не заблуждался на свой счет.
 — Все верно, — сказал он, самодовольно ухмыляясь.
 Именно поэтому Джейк без труда принял безошибочное решение. Устремиться ли ему теперь на берег вслед за Джейн Беннет? Или искать встречи с ней в другое время и в другом месте? А может, просто забыть обо всей этой дурацкой истории?
 Сама судьба приняла решение за Джейка Холлистера.
 Он услышал полный ужаса крик женщины.
 Крик доносился с пляжа.




 Глава 9


 Боль.
 Мучительная боль.
 Нестерпимая боль.
 Затопляющая боль.
 Боль всепоглощающая, всемогущая, только боль…
 Ничто не существовало, кроме боли.
 Это было все, что она знала, все, что чувствовала, все, чем была.
 Джейн Беннет рухнула на горячий, сухой песок. Одна мысль случайно возникла в ее иссушенном болью мозгу. Как сумела она выбраться из воды на берег?
 У нее не было ни малейшего представления.
 Она услышала душераздирающий крик. Затем она осознала, что это ее собственный рот исторгал этот крик.
 Джейн лениво плавала на спине под жгучим карибским солнцем, устремив взгляд вверх, завороженная ярчайшей голубизной небес, какую ей никогда еще не приходилось видеть, позволив нежно обнимающим волнам унести себя, наслаждаясь ритмичным покачиванием тропических деревьев вдоль берега и пением экзотических птиц, выводящих свои очаровательные рулады.
 В следующее мгновение она почувствовала, как что-то слегка задело ее ногу.
 Джейн не сразу осознала, что это — чем бы оно ни было — прилипло к ее коже. Она встала на мелководье и попыталась рассмотреть, но ей это не удалось.
 Джейн двинулась к берегу. Теперь она ясно могла видеть верхнюю часть своей ноги. Почти прозрачная студенистая масса прикрепилась к ее ноге немного выше колена.
 Случилось что-то страшное. Очень страшное. Она начинала ощущать наводящую ужас боль, которая быстро превратилась в раскаленные добела колющие иглы.
 Это было не похоже ни на что из того, что ей приходилось испытывать прежде. Ощущение боли начиналось в ноге, но она так быстро распространялась по телу, что вскоре затопила ее всю без остатка.
 Откуда-то из глубин ее памяти возникло воспоминание. Помнится, она читала газетную статью об австралийском мальчике, которого укусила медуза, принадлежащая к виду морской осы, когда он купался в воде глубиной всего в несколько футов. Не прошло и двух минут, как бедняга, выйдя из воды, замертво рухнул на берег.
 Умирала ли она?
 Неужели она испустит свой последний вздох здесь и сейчас в полнейшем одиночестве, находясь на расстоянии многих тысяч миль от своего дома?
 Милостивый Господь на небесах, хотелось ей закричать, надо еще так много всего сказать, сделать, попытаться завершить в своей жизни! Нет, ей еще рано уходить!
 Слезы хлынули из ее глаз и потекли по щекам. Слезы были горячими, но, прикасаясь к пылающему телу, они обжигали ее холодом. Она горела.
 Ярость закипала внутри ее. Она вдруг стала настолько сильной, что сумела на какой-то миг заглушить всепоглощающую боль, разрушающую каждую клеточку ее тела.
 Джейн открыла рот и закричала. Она не узнала в этом безумном крике свой собственный голос. Ей было безразлично, что крик ее напоминал рев раненого зверя. Она отчаянно нуждалась в помощи.
 В последний раз она заставила разомкнуться свои губы. Вылетело одно-единственное слово:
 — Джейк!
 Джейк со всех ног бросился к берегу.
 Он никогда не терялся в опасности, но на этот раз сердце у него было готово выпрыгнуть из груди, а пульс стучал в висках, словно огромный медный барабан.
 Где была та ледяная вода, которая, как говорили, текла в его жилах?
 Где было полнейшее пренебрежение и его знаменитое безразличие к чужой беде?
 Было время — и надо признать, было оно не так уж и давно, — когда Джон Спенсер Холлистер-третий имел репутацию бессердечного негодяя.
 Но тогда все было по-другому.
 Он был другим.
 Джейк больше всего на свете боялся, что крик, доносящийся с пляжа, мог принадлежать Джейн Беннет.
 Его босые ноги погружались в раскаленный песок. Но он ни на мгновение не замедлил бега.
 Яркий солнечный свет, отражавшийся от еще более яркой воды, ослепил его. Он на мгновение зажмурил глаза.
 Это была Джейн.
 Она полусидела, полулежала на берегу. Один только Бог знает, как ей удалось выбраться из воды. Подтвердились самые худшие опасения Джейка. Огромная медуза впилась мириадами своих щупальцев в бедро Джейн, проникая своими ядовитыми усиками в нежную кожу.
 Женщина, вне всяких сомнений, испытывала нечеловеческую боль. Джейк видел это в ее глазах, в искаженном мукой лице, в том, как ее сжатые кулачки колотили песок.
 — Что это? — потребовала Джейн ответа.
 — Медуза.
 — Сними ее! Пожалуйста, Джейк, стащи ее! Сделай же что-нибудь. Сделай что-нибудь. Боль… — Она застонала громче. — Джейк, больно.
 Видя ее страдания, Джейк испытывал огромное искушение оторвать эту чертову медузу. Но он не мог. Не смел. Это только еще больше бы усложнило все для них обоих.
 — Я не могу, дорогая, — сказал он. Зная, что она не станет слушать его увещевания, Джейк неистово взывал к Богу, моля его о милости: «Всемогущий Господи, помоги избавить ее от этого ада, помоги сделать ее боль моей».
 Он был готов на все что угодно, только бы разделить боль Джейн Беннет.
 Она резко втянула в себя воздух и посмотрела прямо ему в глаза:
 — Я умру?
 Это подействовало на него словно ледяной душ. Но он не смог солгать:
 — Я не знаю.
 Они оба очень скоро получат ответ на этот вопрос. Больше Джейк ничего не знал. Он удерживал ее нежно, прижимаясь лицом к ее щеке. Он не замечал, что ее ногти до крови царапают его плечи, — ему было совершенно наплевать на это.
 Джейк попытался собраться с мыслями. Черт побери, что он знал о медузах?
 Одни были размером с футбольный мяч. Другие, маленькие и прозрачные, ускользали от человеческого глаза. Третьи напоминали огромные, пульсирующие парашюты с сотней щупальцев длиной в фут. Однако, кажется, размер и цвет никоим образом не влияли на ядовитость медузы. Прозрачные морские осы в австралийских водах представляли большую опасность для людей, чем самые страшные акулы. Их яд был самым быстродействующим и смертельным.
 Но одно дело — Австралия, а другое — Карибское море.
 — О!.. — Еще один сдавленный стон вырвался из груди пострадавшей. — Джейк!..
 — Знаю, — тихо произнес он, — знаю.
 — Прошу тебя, помоги.
 За всю свою жизнь Джейк Холлистер еще никогда не чувствовал себя столь безнадежно беспомощным. Он вдруг понял, что весь смысл жизни сосредоточился для него в потемневших от боли глазах этой женщины.
 Он взглянул на нее:
 — Послушай, дорогая, я на все готов. Но я не могу. Если я попытаюсь снять медузу с твоей ноги или удалить ее щупальца, это закончится только тем, что она выпустит еще больше яда в твое тело.
 Он лихорадочно соображал, как быть.
 Несколько месяцев назад, едва оказавшись на острове, он случайно услышал о старинном народном средстве против укуса медузы. Правда, речь шла о неядовитых морских существах.
 Да!
 Теперь он вспомнил.
 Однажды местный рыбак поведал об этом Джейку на ловле креветок в одно тихое летнее утро. Старик заметил недалеко от их лодки стайку белых и пурпурно-пятнистых медуз размером с пушечное ядро. Существа настолько заполонили собой воду, что она казалась огромным полотном ткани в горошек.
 Островитянин повернулся и мрачно объявил компаньону:
 — Плохой знак, Джейк. Придется сегодня забыть о ловле креветок. Когда приходят медузы, все остальное исчезает. Акулы. Скаты. Креветки. Все.
 Джейка нисколько не огорчило, что в тот день удача отвернулась от них, и он только посочувствовал старому рыбаку.
 — Знаешь, медузы — загадочные создания, — продолжал ловец креветок, развернув лодку в направлении к берегу. — Но все они как одна жалят, — объявил он с видом умудренного опытом человека.
 — В таком случае я постараюсь держаться как можно дальше от ваших так называемых загадочных созданий, — отозвался Джейк полушутя.
 — Между прочим, есть старинное народное средство на тот случай, если тебя все же укусят, — добавил старик, расплывшись в беззубой улыбке. И он в двух словах сообщил Джейку, как бороться с опасным укусом.
 Словно вспышка света возник этот случай в памяти Холлистера.
 Он успокаивающе пожал руку Джейн:
 — Я знаю, как избавить тебя от этой чертовой твари.
 — Ради Бога! — умоляла она.
 Джейк облизал внезапно пересохшие губы.
 — Это старинное народное средство.
 — Мне все равно, только не теряй времени! — сквозь рыдания говорила Джейн.
 — Постарайся сохранять спокойствие, — предупредил он.
 — Постараюсь, — выдохнула Джейн, до крови закусив губу.
 — Ты очень храбрая.
 Слезы так и брызнули у нее из глаз.
 — Да, я смелая.
 Слова почти застряли у него в горле.
 — Тебе лучше отвернуться.
 Сквозь боль Джейн удалось нахмуриться:
 — Зачем?
 — Доверься мне разок, хорошо?
 Она кивнула.
 — Ты сделаешь точно так, как я скажу?
 Она снова кивнула.
 Джейк распорядился;
 — Отвернись и закрой глаза, дорогая. И не открывай без моего разрешения, независимо от того, что ты услышишь или почувствуешь. Поняла?
 — Да, поняла, — раздался ее слабый, но ясный ответ.
 Джейку оставалось только надеяться, что теперь, когда все было сказано, Джейн поймет его. У него не было выхода. Ему необходимо было оторвать медузу от ее ноги, а другого способа спасти эту женщину он не знал.
 Это было, в конце концов, испытанное временем народное средство.
 — Закрой глаза, — напоследок предупредил ее Джейк, прежде чем встал, набрал в легкие побольше воздуха, пытаясь собраться с силами, прикоснулся к молнии своих джинсов и нацелился.
 Слова старого рыбака звучали в голове Джейка Холлистера, когда теплая, едкая светло-желтая жидкость оросила медузу и омочила ногу Джейн Беннет: «Тебе надо попЬсать на нее, старик. Это единственное спасение».




 Глава 10


 — Вам повезло, леди.
 Мучительная боль начала постепенно спадать — после укола, который сделал доктор. Джейн сумела одарить его слабой улыбкой.
 — Мне действительно очень повезло, доктор Гилмор, — согласилась она. — Укус медузы мог оказаться смертельным.
 Джейсон Гилмор позволил себе проявить немного скептицизма:
 — Могу вас уверить, только не этой медузы. Джейн облизала губы.
 — В тот момент ни я, ни Джейк Холлистер и не подозревали об этом.
 — Возникший в результате паралич от… — Здесь почтенный доктор заколебался, ибо ему понадобилось некоторое время для того, чтобы перевести медицинские термины на доступный простому человеку язык. — Другими словами, капсулы с ядом на щупальцах крупных медуз довольно тяжелы и зачастую оказывают истощающее воздействие.
 Вряд ли стоило напоминать Джейн Беннет о сопутствующих этому ощущениях.
 — Это дикая боль, — заявила она. Доктор Гилмор продолжил:
 — К счастью для вас, Джейк знал, что делать, и не растерялся.
 — Он помочился на мою ногу! — воскликнула Джейн с нескрываемым отвращением.
 — Джейк оказался на высоте, поскольку предполагать, что он всегда носит с собой препарат антисерум, было бы просто безумием. Применение урины — старинное народное лекарство от укуса медузы. Оно на удивление здорово срабатывает. Обычно медуза сразу же отпускает свою жертву, — добродушно-снисходительно пояснил Джейсон Гилмор.
 Джейн не все еще сказала местному доктору:
 — Это помогает, конечно же, если медуза неядовита.
 Благодушный, седовласый и немного взъерошенный джентльмен прочистил горло.
 — Гм… ну что ж, именно так. В противном случае смертельный исход был бы неминуем. И все же только ихтиолог или специалист мог провести достоверный осмотр особи, с которой вы столкнулись сегодня в бухте. Существует более девяти тысяч видов медуз. И все медузы жалят, таким способом захватывая пищу, но укус одних гораздо опаснее, чем укус других.
 — Поверьте, я благодарю Бога за то, что осталась в живых, — призналась она единственному представителю медицины на острове Рай.
 Правда заключалась в том, что Джейн могла восстановить в памяти лишь отдельные фрагменты драматических событий сегодняшнего дня, начиная с того самого момента, когда медуза присосалась к ее бедру, и кончая тем, когда ее несли в клинику доктора Гилмора.
 Все заглушала физическая боль, даже звуки ее собственных криков, но она все же имела смутное представление о том, как неожиданно рядом с ней появился Джейк, как он удерживал ее, успокаивал.
 Новая волна воспоминаний нахлынула на нее.
 Джейк расправляется с медузой.
 Джейк берет ее на руки.
 Джейк бежит вдоль берега, взбирается по холму, минуя их коттеджи.
 Джейк бережно устраивает ее на сиденье джипа и везет к доктору. Он гонит машину с бешеной скоростью, рискуя собственной жизнью, по петляющей немощеной дороге. Он беспрестанно сигналит, мчась по единственной улице Пургатори и дальше навстречу спасению.
 Джейсон Гилмор наконец представил свое медицинское заключение:
 — Бесспорно, вы везучая молодая леди, мисс Беннет. Я не могу выявить сколько-нибудь серьезных повреждений тканей. Возможно, у вас останется ощущение остаточной боли, особенно после того, как закончится действие введенного мною препарата, но это продлится не более одного-двух дней. — Он помедлил, повернулся к шкафу с препаратами и, выбрав маленький флакончик, протянул его Джейн: — Это слабое обезболивающее. Принимайте в случае необходимости одну таблетку каждые четыре или шесть часов. Возможно, вам особенно понадобится одна на ночь, чтобы спокойно заснуть.
 Она взяла таблетки со словами искренней благодарности.
 — Вы не страдаете бессонницей, мисс Беннет? — бесстрастно осведомился доктор, прикасаясь к ящику и извлекая оттуда баночку мази.
 — Нет, — солгала она. Ей не хотелось посвящать этого человека в свои проблемы, пусть даже он врач.
 Баночка мази была поставлена подле нее на столе для изучения.
 — Вы и сами прекрасно видите, что нет никаких следов или внешних признаков повреждения. Бальзам должен помочь. — Он ободряюще похлопал ее по руке. — Мое предсказание: вы будете так же хороши, как дождь, и так же свежи к началу будущей недели.
 — Благодарю вас, доктор Гилмор.
 — Не за что, мисс Беннет. — Он облокотился о стол, заваленный горой медицинских книг и великим разнообразием научных журналов, скрестил руки на своей широкой груди и дружелюбно спросил: — Вы надолго в Рай?
 — Трудно сказать. Я приехала сюда немного отдохнуть. — Она застенчиво улыбнулась. — Должна признаться, кажется, совсем потеряла ощущение времени в гостинице.
 — В таком случае вы остановились у сестер Мейфэр?
 Джейн внезапно поняла, что ее приезд на остров теперь уже стал всем известен. В Раю действительно любое незначительное событие, хоть немного выходящее из ряда вон, считалось важным, и новость о нем облетала весь остров за считанные минуты.
 Она поплотнее закуталась в грубую полотняную рубаху Джейка, надетую прямо на мокрый купальник, — она не расставалась с ней с того самого момента, как переступила порог кабинета доктора, — и устремила взгляд на Гилмора:
 — Я снимаю здесь бунгало. Он понимающе кивнул:
 — «Далилу».
 — Да, «Далилу». Конечно же, «Далила».
 Джейк Холлистер был единственным обитателем «Самсона» уже более года. Несомненно, доктор был прекрасно осведомлен об этом.
 Джейн решила последовать примеру доктора.
 — А вы сами давно на острове? — осведомилась она.
 Джейсон Гилмор как будто не слышал ее вопроса. Он просто стоял и смотрел в окно на высокий покачивающийся сахарный тростник по обеим сторонам дороги.
 Тошнотворный запах только что срезанного тростника царил в полуденном воздухе. Маленький черный поросенок валялся в грязи недавно высохшей лужи, обгладывая выброшенный тростниковый стебель. По другую сторону дороги вид-челась маленькая каменная часовня.
 — Часовня была построена на камнях из лавы, выброшенной вулканом и привезенной с другой, темной стороны Рая, — прервал молчание доктор. — Здание построено из черной патоки, извести, пляжного песка и коровьего помета. — Джейсон Гилмор повернулся к пациентке, быстро заморгал своими близорукими и оттого беззащитными глазами, тряхнул головой и извиняющимся тоном произнес: — Прошу прощения, мисс Беннет. Вы о чем-то спросили?
 Джейн совсем не была уверена в том, стоило ли повторять вопрос. На мгновение выражение на лице доктора стало задумчиво-меланхоличным.
 — Я хотела спросить: давно ли вы в Раю? Мягкие, рыхловатые руки Гилмора слегка дрогнули, прикасаясь к трясущемуся подбородку.
 — Я давно приехал на остров, а точнее — двадцать пять лет назад. — Его голос смягчился. — Это случилось вскоре после смерти Анджелины.
 Джейн начала жалеть о своем любопытстве, но если доктор Гилмор прожил на острове четверть века, то, вероятно, мог знать ее отца.
 — Анджелина была моей женой, — продолжил он свой рассказ, тяжело опускаясь в глубокое кожаное кресло у стола. — Она умерла во время родов. Нашего ребенка тоже не удалось спасти.
 Джейн закусила нижнюю губу. Неподходящее время для расспросов о Чарли Беннете. Но она еще выберет удобный момент и побеседует с этим человеком о своем отце.
 — Простите, доктор. Не знала.
 — Конечно же, вы не знали. Откуда, моя дорогая? Не думайте больше об этом, — утешил он ее. Разговор тут же перешел в другое русло: — Как только ваша нога подживет, предлагаю вам выбраться в небольшое путешествие по Раю. Прелестный уголок! На Карибах таких островов — раз, два и обчелся.
 — С удовольствием, — встрепенулась Джейн. — Полагаю, я смогу.
 — Вы не найдете лучшего гида по этим местам, чем Джейк Холлистер, — посоветовал ей доктор, и в его глазах промелькнула шаловливая искорка. — Большую часть своего времени он проводит в поисках груза «Белладонны», но только все не там, где надо, могу добавить от себя. Однако между делом ему удалось обрести поистине энциклопедические знания о Рае и прилегающих к нему крохотных островках.
 Джейн попыталась не выказать своего удивления.
 — Груз «Белладонны»? Доктор оживился:
 — Вы не слышали историю о «Белладонне»? «Прости меня Господи», — мысленно взмолилась Джейн.
 Она сморщила носик и убедительно изобразила довольно легкомысленное невежество:
 — Кажется, нет.
 Очевидно, Джейсон Гилмор оседлал своего любимого конька.
 — Разумеется, я не профессионал в этом деле, — последовало признание, — но я действительно считаю себя кем-то вроде весьма преуспевшего дилетанта в области истории, когда это касается Карибского моря и его знаменитых кораблекрушений.
 И снова молила она всемогущего Господа о прощении.
 — В таком случае, полагаю, «Белладонна» была кораблем.
 Доктор вскочил с кресла.
 — Это был испанский галион, попавший в шторм и затонувший на пути в Европу из Южной Америки в 1692 году. Груз «Белладонны» был просто сказочным: золото, серебро и несметное количество драгоценных камней. Большинство экспертов по спасению затонувших кораблей считают, что сокровища галиона разбросаны по океанскому дну на протяжении многих миль вдоль побережья Эспаньолы.
 Джейн провела языком по внезапно пересохшим губам.
 — Но не Джейк Холлистер.
 Доктор покачал головой в добродушном ошеломлении:
 — Будем говорить, что Джейк Холлистер, бесспорно, является человеком со своим собственным взглядом на мир.
 Чуть помедлив, она рискнула:
 — Но он не может обладать репутацией эксперта в области исторических кораблекрушений или затонувших сокровищ.
 — Он не является экспертом, по крайней мере насколько я знаю. Да вы можете сами спросить его. Он все еще в моей приемной. — Джейсон Гилмор кивнул головой в сторону соседней двери. — Я давно собирался попросить Джейка присоединиться к нам. Когда он появился у дверей моего кабинета с вами на руках, я заметил, что его плечо кровоточило. Возможно, ему необходимы один-два стежка и противостолбнячный укол.
 — Боюсь, это из-за меня, — с виноватым видом поспешно призналась Джейн.
 Лохматые брови изогнулись вопросительной дугой:
 — Из-за вас, мисс Беннет?
 — Обезумев от боли, я, наверное, вонзила ногти в плечо Джейка Холлистера.
 — Кажется, мисс Беннет на совесть хватила вашу руку ногтями, Джейк, — заметил Джейсон Гилмор, заканчивая обработку ряда довольно глубоких — по три дюйма в длину — царапин. — Я сделаю вам противостолбнячный укол подстраховки ради, чтобы потом никому из нас не пришлось жалеть. Но не вижу необходимости накладывать швы.
 — Как скажете, док.
 Джейк почувствовал слабый укол иглы, вонзившейся в его мускул. Затем ему наложили повязку из белого стерильного бинта.
 — Поберегите свою руку пару дней, — распорядился доктор.
 — Хорошо, — ответил Джейк.
 Ради Джейн он напустил на себя беспечный вид. Она, казалось, испытывала угрызения совести, примостившись на самом краешке стула и напряженно сцепив руки. Нервно покусывая губу, она не спускала глаз с Гилмора, следя за каждым движением доктора.
 Она была белее бумаги.
 — К вам когда-либо присасывалась медуза, док? — спросил Джейк, как только с перевязкой было покончено Джейсон Гилмор стащил свои стерильные перчатки и принялся мыть руки.
 — Не припомню подобного опыта, Джейк.
 — Ну что ж, у меня его тоже не было. Но после сегодняшнего приключения могу сказать, что нам обоим чертовски повезло. Мисс Беннет испытывала такую нестерпимую боль, какую только может вынести человеческое существо. Несколько царапин ничто в сравнении с этим.
 Джейк на самом деле вовсе не собирался приходить на помощь даме, и тем не менее она выглядела так, словно готова была расцеловать его… Наверное, из благодарности.
 Он не стал бы возражать.
 Хотя что в этом хорошего? Джейн Беннет поцеловала его в ту ночь на берегу, и он вернул ей поцелуй — захватывающий, всепоглощающий, страстный, поцелуй настоящего мужчины. Но с той минуты он лишился сна и покоя.
 Простой благодарности здесь было бы, наверное, больше чем достаточно. Именно это он и получил от обычно столь неприступной и высокомерной мисс Беннет.
 — Благодарю вас, Джейк, — сказала она, светясь трепетной улыбкой.
 Он посмотрел на нее сверху вниз, неуклюже возлежа на хирургическом столе, тщетно надеясь, что, черт побери, ослепительная улыбка скрасит его лохматую голову, обнаженную грудь — Джейн все еще была в его рубашке — и небритый подбородок.
 — Всегда рад помочь, Джейн.
 Что стояло за этой избитой фразой, было им обоим хорошо известно.
 — Ну что ж, теперь, когда я вас обоих залатал и вы находитесь на пути к выздоровлению, не насладиться ли нам стаканчиком холодного лимонада? — поинтересовался Джейсон Гилмор.
 Только теперь Джейк почувствовал невероятную жажду.
 — Это зависит от того, насколько хорошо чувствует себя Джейн.
 — Я бы с удовольствием выпила чего-нибудь холодного, — отозвалась молодая женщина.
 — В таком случае решено. Холодный лимонад для троих сейчас будет подан. — Доктор снял белый халат и обратился к женщине, сидевшей за столом в приемной: — Мы отлучимся в дом на несколько минут, миссис Ортега.
 — Конечно, доктор, — последовал ответ.
 Джейсон Гилмор работал и жил в выкрашенном в белый цвет каменном здании. Это было комфортабельное сооружение, которое, казалось, вполне его устраивало. Практиковал он в передней части дома, а жилая часть состояла из нескольких просторных комнат, расположенных в глубине. Там размещались гостиная, небольшой кабинет, кухня, одна спальня и ванная.
 — Прошу. — Хозяин указал на три мягких кресла, с намеренной небрежностью расставленные вокруг кофейного столика.
 Стол был завален книгами, кипами непрочитанных газет и нераспечатанной корреспонденции. В центре красовалась ваза с фруктами. Одни фрукты были надкусаны и возвращены обратно в вазу, другие вообще наполовину съедены, а третьи хранили на себе едва заметные отметины зубов.
 Едва они остались одни, Джейн вопросительно подняла бровь, устремив взгляд в сторону Джейка.
 — Чайна, — последовал ответ. Джейн изумленно округлила глаза.
 — Чайна? — Она забавно нахмурилась. — Чайна — прекрасный фарфор? Чайна — Китай?
 Джейк забавлялся.
 — Чайна в значении обезьяна, — возразил он.
 — Обезьяна? — Она слегка наклонила корпус, протянула руку и положила ее на его руку, понизив голос до доверительного полушепота: — Ты имеешь в виду обезьяну в буквальном смысле слова?
 Джейку так и не удалось ответить. Маленькое коричневое мохнатое существо появилось в комнате, перебралось через стол, прыгнуло на спинку кресла, в котором сидела Джейн Беннет, и закончило тем, что пребольно потянуло ее за волосы, распущенные по плечам.
 — За что? — громко расхохоталась молодая женщина.
 Джейк словно прирос к креслу и не мог оторвать от нее глаз.
 — Что это? — спросила Джейн, все еще весело смеясь, когда маленькая проворная макака соскользнула вниз со спинки кресла и устроилась у нее на коленях.
 — Я никогда прежде не слышал, как ты смеешься.
 Мгновенно ее лицо залилось краской. «Она покраснела», — запоздало осознал Джейк.
 — Конечно же, ты слышал, — возразила Джейн, беззаботно фыркнув.
 Джейк продолжал настаивать:
 — Я не слышал.
 Очевидно, она вовсе не собиралась уступать ему:
 — Как ты можешь быть настолько уверен?
 — Потому что когда ты смеешься, Джейн Беннет, ты становишься самым прекрасным созданием, на котором когда-либо останавливался мой взгляд, — заявил он.
 От этих слов ее щеки превратились из нежно-розовых в ярко-алые.
 — Мужской подход? Или доктор Гилмор кое-что добавил в твой укол? — промолвила она наконец, стараясь избавиться от чувства неловкости, которое вызвал у нее комплимент.
 Джейк не унимался:
 — Это был противостолбнячный укол, как тебе прекрасно, черт побери, известно.
 Предмет разговора тут же изменился.
 — Это Чайна? — спросила Джейн, указывая на крохотное животное у себя на коленях.
 — О, мисс Беннет, вижу, вы познакомились с Чайной! — воскликнул Джейсон Гилмор, входя в комнату с подносом, на котором красовались бокалы лимонада со льдом и вазочка с пирожными. — Чайна не ко всем благосклонна. И, честно говоря, не все благосклонны к Чайне. Пожалуйста, не мешкайте, если она доставляет вам хоть малейшее беспокойство, и гоните ее со своих колен.
 — Она завернулась в покрывало и выглядит вполне довольной. Я не вижу причин прогонять Чайну, — последовал ответ.
 Разговор, по крайней мере в самом начале, вертелся вокруг этого маленького создания.
 — А откуда Чайна родом? — поинтересовалась Джейн у ее хозяина, осторожно потягивая напиток и стараясь, как заметил Джейк, не пролить ни капли ледяного лимонада на доверившееся ей существо.
 — Она была контрабандой ввезена в США из Индии совсем малышкой теперь уже почти двадцать шесть лет назад. — Доктор утвердительно кивнул головой: — Именно так. Скоро будет день рождения Чайны.
 — И ей будет?..
 — Двадцать шесть лет.
 — Вы провели вместе много времени, — заметила Джейн.
 — Дольше, чем некоторые женатые пары. — Последовало молчание. — Дольше, чем длился наш брак с Анджелиной.
 Джейк заметил, что выражение лица Джейн было совершенно непроницаемым, но ему все же было интересно, думала ли она о доке Гилморе и Чайне то же самое, что приходило в голову ему не раз: крохотное существо заменило ему жену, ребенка, стало компаньоном, любимцем — все слилось в одном.
 — Ну, довольно о крошке Чайне. — Джей-сон Гилмор отодвинул в сторону кипу газет, поставил бокал перед собой, откинулся в широком кресле, окидывая Джейка проницательным взглядом, и предложил: — Почему бы вам не поведать мисс Беннет легенду о «Белладонне»?
 — Да я просто сбрендивший искатель сокровищ, и вы это знаете. Вот вы — настоящий историк. Почему бы вам самому не припомнить ее?
 Доктор не заставил себя упрашивать.
 — Когда-то, — начал Джейсон Гилмор, но тут же прервал рассказ и коротко объяснил собеседникам, что не ручается за историческую точность фактов, и поскольку ему бы хотелось немного приукрасить собственное изложение, он всегда начинал с этой фразы «когда-то».
 — Продолжайте, старый обманщик, — призвал его Джейк с добродушной улыбкой.
 — Когда-то, несколько веков назад, жила прекрасная молодая испанка. Случилось так, к сожалению, что мать девушки умерла во время родов, но дочь выросла, радуя своего отца.
 Джейк протянул руку, выбрал целое яблоко из вазы с кофейного столика и несколько раз подбросил его в воздухе.
 Доктор невозмутимо продолжал:
 — Отец молодой девушки слыл богатым и могущественным человеком. И в самом деле, он был наместником большого карибского острова, на который точили зубы испанские вельможи.
 Джейк с хрустом вгрызся в яблоко, шумно прожевал и проглотил.
 — Однако ее папаша не был эгоистом, — объявил рассказчик.
 — Конечно же, нет, — вмешался Джейк. — Папаши в ваших историях никогда не бывают такими.
 На мгновение Джейсон Гилмор возвысил голос:
 — Он был весьма щедрым человеком, особенно когда это касалось его единственной и горячо любимой дочери. — Здесь он помедлил, сделал глоток лимонада и возобновил рассказ своим обычным голосом: — Наместник одарил прелестную сеньориту богатыми шелками с Востока, для нее были сшиты прекрасные наряды по последней моде, в которых она могла блистать.
 — Блистать где? — спросила Джейн.
 — Я дойду до этого, — заверил ее доктор. — Наместник выписал ученых мужей для обучения дочери языкам, истории, математике и другим наукам. Из-за океана прибыли также учителя рисования, пения, танцев и музыки. Когда она повзрослела, отец подарил ей фамильные драгоценности, когда-то принадлежавшие ее матери. И в день празднования ее восемнадцатилетия, — здесь Джейсон Гилмор поднял правую руку, торжественно указуя перстом в потолок, — наместник назвал новейший великолепный корабль в ее честь — «Белладонна».
 Губы Джейн Беннет разомкнулись в улыбке.
 — Красавица. Мужчины кивнули.
 — Наступил день, когда даже этого стало недостаточно для прелестного создания, известного на островах под именем Белладонны. Она желала иметь титул, великолепный дворец, место фрейлины и еще большие богатства. Ее желания дошли до слуха короля Карла Второго, и он предложил молодой леди отправиться в Испанию. Там ей предстояло занять достойное место при королевском дворе и выйти замуж за знатного вельможу. Необходимое приданое было приготовлено, помолвка официально объявлена, и Белладонна приготовилась к путешествию из Нового Света — единственного света, сказать по правде, который она когда-либо знала, — в Старый Свет, где она должна была стать матроной — женой и матерью.
 Джейн, как заметил Холлистер, была полностью захвачена историей. Наклонившись вперед в своем кресле и держа на коленях уютно прикорнувшую крохотную обезьянку, она ни на мгновение не отрывала глаз от Джейсона Гилмора.
 — Вы полагаете, вельможа был влюблен в Белладонну? — спросила она с надеждой в голосе.
 — Сомневаюсь, что джентльмен хоть раз видел свою будущую жену… — вставил Джейк. — В те времена почти все без исключения браки совершались не по любви, особенно среди знати.
 — Тем не менее, возможно, — поспешил добавить Джейсон Гилмор, — будущие жених и невеста обменялись портретами. В те времена такое было сплошь и рядом.
 — Вы думаете, отец Белладонны любил ее? — спросила Джейн, и Джейк уловил оттенок грусти в ее голосе.
 Джейсон Гилмор убежденно ответил:
 — Уверен, что он любил ее, моя дорогая.
 — Должно быть, его сердце разрывалось от горя, когда он провожал глазами корабль, на котором уплывала любимая дочь. Одна мысль, что он может никогда больше не увидеть свое дитя, приводила его в отчаяние.
 — Боюсь, что в конце концов он все равно ее потерял.
 Доктор, казалось, был захвачен старинной легендой не менее своей слушательницы.
 — Продолжайте! — воскликнула Джейн. — Что же было дальше?
 Он пожал плечами и продолжил рассказ:
 — Насколько нам известно из доступных исторических источников, корабль под названием «Белладонна» отчалил от берега ясным летним днем тысяча шестьсот девяносто второго года. Он вез огромные сокровища: золотые и серебряные монеты, слитки золота и золотые цепи, россыпи изумрудов и жемчуга — короче говоря, несметные богатства.
 — Однако самой большой ценностью, — напомнила ему Джейн, — была сама Белладонна.
 Доктор Гилмор зашевелился в своем кресле.
 — Среди вещей девушки была брошь, подаренная ей отцом перед самым отплытием. Ее украшала искусно выгравированная надпись: «No tengo mas que darte».
 — «Мне нечего больше дать тебе», — прошептала Джейн.
 Доктор устремил на нее внимательный взгляд:
 — Я вижу, вы знаете испанский, мисс Беннет. Она застенчиво улыбнулась:
 — Так, немного.
 — Вы сильны, если я не ошибаюсь, — заговорил Джейк, — во французском и итальянском, немного знаете испанский и совершенно не изъясняетесь на латыни.
 — У вас великолепная память на детали, господин Холлистер.
 Итак, все снова вернулось к господину Холлистеру!
 — Вы можете быть удивлены, но моя великолепная память способна не только на это, мисс Беннет, — произнес чуть слышно Джейк, прекрасно зная, что Джейн слышала каждое его слово.
 — Доктор Гилмор, чем закончилась ваша история? — повернулась она к рассказчику.
 — К сожалению, конец ее не из счастливых, «Белладонна» отправилась в плавание в ясный день, но уже через пару дней корабль застигла непогода. По мнению историков, корабль успел достичь берегов Эспаньолы.
 — Или одного из сотни других островов в Карибском море, — вмешался Джейк.
 — Или, возможно, одного из сотни других островов, — повторил Джейсон Гилмор с терпеливой улыбкой. — Для нас это несущественно и уж точно не имело никакого значения для пассажиров и команды на борту «Белладонны». Корабль потерпел крушение во время сильнейшего шторма, и ни одной душе не удалось спастись.
 — Включая сокровища, — добавил Джейк. Невольно слезы навернулись на глаза Джейн Беннет.
 — Бедный отец.
 Доктор поднес к губам свой бокал, допил остатки лимонада и подытожил:
 — Говорят, сердце его было разбито. Не прошло и года после трагедии, как безутешный отец умер.
 Джейк отнюдь не собирался впадать в слезливую сентиментальность:
 — С тех пор мужчины ищут сокровища «Белладонны», правда, пока безуспешно.
 Забыв о своем нежелании говорить на эту тему, Джейн продолжала допытываться, охваченная любопытством:
 — Почему мужчины ищут сокровища, Джейк? Какая сила их манит?
 Он ответил с глубоким вздохом:
 — Я полагаю, для некоторых это самоцель, взрыв адреналина, который сопутствует поиску.
 — Что ты этим хочешь сказать? — не унималась Джейн.
 — Всегда существовало нечто потерянное: потерянное время, потерянное место, отрезанное от всего остального мира, Джейн. Легендарные города с несметными богатствами. Старинные города, погребенные на дне морском, под горными обломками или затопленные огненной лавой. Гонка за сокровищами всегда находила своих энтузиастов.
 Таких, как он. Джейк продолжал:
 — Для других это, возможно, были захватывающие поиски ключа к прошлому, желание разгадать головоломку. — Он помедлил. — Третьими двигала просто жадность.
 Темно-русые брови высоко взлетели над карими пытливыми глазами.
 — А бывает ли просто жадность?
 Джейк улыбнулся и шутливо поднял обе руки в знак признания своего поражения:
 — Тут я сдаюсь. Разговор становится слишком умным для моего понимания. Если вам хочется углубиться в дебри философии, советую встретиться с Бриллиантом Чангом.
 — Кстати, я встречалась с господином Чангом не далее как сегодня утром, — сообщила Джейн. — Этот джентльмен нанес мне визит и возвел возле моего бунгало домик для духов.
 — Потрясающий человек Бриллиант Чанг! — воскликнул Джейсон Гилмор.
 Джейн безуспешно старалась подавить зевок.
 — Пришло самое время отвезти мисс Беннет в ее бунгало, Джейк, — посоветовал ему доктор, забирая Чайну с ее колен. — Укол, который я сделал, может вызвать у леди небольшую сонливость. В любом случае ей следует хорошенько отдохнуть. — Он обратился к Джейн: — Я заеду завтра взглянуть на вас. А если вам понадобится медицинская помощь, не мешкая пошлите за мной.
 — Благодарю, доктор Гилмор. — Джейн подавила еще один зевок. — И еще раз спасибо вам за лимонад.
 По ее настоянию в приемной было оставлено причитающееся денежное вознаграждение. Уже смеркалось, когда Джейк усадил ее в свой джип и повез домой.
 Джейсон Гилмор наблюдал из окна за тем, как джип двигался по разбитой дороге, набирая скорость и оставляя за собой облако пыли.
 — Она тебе понравилась, Чайна, не так ли? — Он отыскал любимое место маленькой обезьянки за левым ухом и нежно погладил его. С глубоким вздохом он признался: — Мне она тоже понравилась. — Доктор постоял еще минуту-другую. — Она оказалась в Раю не случайно. Интересно, насколько она осведомлена. Бедный Чарли Беннет! Бедная Мария Магдалина! Разве можно напрочь забыть прошлое? Оно всегда возвращается.
 Вот такой же ночью двадцать лет назад вспыхнула всепоглощающая страсть и произошли события, окутанные мраком и тайной, но случилось все во имя одного — любви. И все же прошлое — и особенно грехи прошлого — никак не соглашалось кануть в реку забвения.
 Джейсон Гилмор вспомнил слова, которые он услышал сорок лет назад, будучи студентом колледжа, на лекции, посвященной древнегреческому философу Гераклиту. Тогда его интересовало, прав ли оказался древний грек. По прошествии стольких лет он не сомневался в правоте древнего философа: характер человека действительно определяет его судьбу.




 Глава 11


 Лишь только Джейн перешагнула порог своего бунгало, как отчетливо поняла: у нее кто-то побывал.
 Она секунду помедлила, войдя в «Далилу». На первый взгляд ничто не говорило об обыске: столы и стулья стояли на своих местах, и все было в полном порядке. Только когда Джейн переступила порог, ее бросило в дрожь. Теперь ничто не могло поколебать уверенности женщины, что в ее доме кто-то хозяйничал.
 Она почувствовала неладное.
 Джейк не ожидал, что она так внезапно остановится. От неожиданности он легонько подтолкнул ее сзади.
 — Что случилось?
 Он стоял так близко к ней, что Джейн почувствовала, как вдруг напряглись мышцы его рук и ног. Ее настороженность мгновенно передалась ему.
 Джейк спросил полушепотом:
 — Что же, по-твоему, все-таки произошло? Джейн едва дыша глянула на него через плечо:
 — Здесь кто-то был. Абсолютно серьезно он осведомился:
 — Они все еще здесь?
 Она с облегчением отозвалась:
 — Нет.
 Ответ не удовлетворил Джейка:
 — Откуда ты знаешь? Она пожала плечами.
 — Не могу объяснить, но я просто знаю. — Это прозвучало до крайности нелепо. Но правда заключалась в том, что непрошеные гости или гость заглядывали в бунгало в отсутствие хозяйки.
 Джейк пожал все еще обнаженными плечами — она не снимала его рубашку — и наконец предположил:
 — Возможно, это была женщина, которая приходила делать уборку.
 — Она вчера навела в доме полный блеск и обещала вернуться в следующий вторник.
 Джейк сделал еще одну попытку:
 — Возможно, это была одна из сестер Мейфэр? — Судя по тону его голоса, он и сам не очень-то верил в свою версию. — Хотя я никогда не слышал здесь о подобных происшествиях.
 Наши дамы очень уважительно относятся к личному уединению.
 — Да, разумеется.
 — Итак, в данном случае единственное, на что мы можем полагаться, — это твое предчувствие, — уточнил Джейк.
 С этим трудно было спорить. Последовало продолжительное молчание.
 — И часто у тебя возникают такие предчувствия? — осведомился он.
 — Время от времени, — призналась она, машинально потирая руки. — Обычно это касается мебели.
 Джейн не ошиблась, представив себе выражение лица своего спутника, не говоря уже о скептических нотках в его голосе.
 — У меня нет ни малейшего желания продолжать разговор в том же духе, — пробормотал Джейк. Но, по мнению обоих, сказавши «а» следовало сказать и «б». Он издал протяжный вздох: — Почему, умоляю, скажи мне, у тебя возникают эти ощущения по отношению к мебели?
 — Я занимаюсь оценкой антиквариата.
 — И что?
 — Мне это великолепно удается.
 — Мои поздравления, — сухо парировал он. Время для проявления ложной скромности миновало.
 — Видишь ли, я — один из ведущих экспертов в этой области. У меня почти фотографическая память, когда дело касается античных диванов и стульев, столов, комодов, гербов, письменных столов, бюро…
 Джейк перебил ее:
 — Идея мне понятна.
 Джейн решила остановиться на деталях:
 — Бывали случаи, когда всех экспертиз и всех знаний в мире бывало недостаточно.
 — Даже для тебя?
 — Даже для меня.
 — И тогда?.. — поторопил он.
 — И каким-то образом я все же всегда знаю.
 — Ты ясновидящая?
 — Полагаю, с некоторой натяжкой и так можно сказать. Но мое ясновидение, кажется, можно применить только к тому, что касается мебели или, возможно, изделия из старинного редкого серебра или иногда случайного…
 — Ковра, — договорил он за нее. Джейн едва не расхохоталась:
 — Очень смешно.
 — Мне еще не приходилось слышать о специалисте по антиквариату, обладающем телепатическими способностями, — признался Джейк с усмешкой.
 Напрасно она проболталась.
 — Мне не следовало говорить тебе.
 — Не волнуйся. Твой секрет у меня в полной безопасности, — еле слышно произнес он и продолжил: — Думаю, нисколько не помешает хорошенько все здесь осмотреть. Я буду спать спокойнее в «Самсоне», если буду знать, что у тебя все в порядке.
 Джейн мысленно согласилась с ним.
 — Подожди включать свет и оставайся на месте, — приказал Джейк, проскальзывая через неосвещенную комнату. Через несколько минут он вернулся. — Берег чист.
 Его слова внушали ей полное доверие.
 — А что теперь?
 — А теперь включим свет. — Джейк потянулся к стоявшей на столе позади него лампе. Яркий свет на миг ослепил обоих. — Осмотрись вокруг повнимательнее, если, конечно, сможешь.
 — Я в порядке, — заверила его Джейн. Ее сонливость испарилась в тот самый момент, когда она переступила порог бунгало.
 — Итак, проверим, все ли на месте. — Они помедлили, а затем всего на миг она ощутила на своем плече его уверенную, твердую руку. — Как твоя нога?
 Она улыбнулась:
 — Не болит.
 Джейн не лгала. Не было никакой боли. Она чувствовала отметины шириной в дюйм на своем бедре, там, где медуза вонзила свои щупальца, но сама боль исчезла, превратившись в легкое покалывание, как и предсказывал доктор Гилмор.
 Джейк ходил из комнаты в комнату, включая все лампы. Затем он остановился посреди комнаты, служившей гостиной, подбоченился и цепким взглядом окинул обстановку.
 Сердце Джейн бешено заколотилось.
 Этот мужчина был великолепен.
 Даже с колючим подбородком (он, вероятно, не брился два или три дня), даже с густыми, темными, спутанными волосами, которые, казалось, он никогда не причесывал (по природе своей они были нежнейшим черным шелком), даже с едва заметной полоской того, что оказалось на поверку кровью, испачкавшей его живот (упругие мускулы под загорелой кожей), даже с бурыми пятнами на коленях его джинсов (он ползал по мокрому песку, помогая ей), Джейк Холлистер все же был, по ее понятию, самым привлекательным мужчиной.
 Джейн неожиданно для самой себя едва не поперхнулась собственной слюной.
 Она, должно быть, совсем потеряла голову.
 Джейк Холлистер был, что называется, герой не ее романа. Он никогда им не будет. Он не мог им быть.
 Ее герой был безупречно выхоленный, начиная от пятисотдолларовой стрижки до носков начищенных до блеска итальянских башмаков ручной работы. Ее герой был прекрасно одет, широко образован, обладал отменными манерами и, конечно же, был весьма состоятелен. Ее герой знал, какое вино наиболее подойдет к вареному лососю и какой портвейн неизменно должен подаваться с кусочком стилтона и долькой груши.
 Мужчины в ее жизни, казалось, одинаково комфортно чувствовали себя во фраках и костюмах из твида. Они играли в гольф, теннис или поло с потрясающей небрежностью и, конечно же, со спортивным мастерством.
 Мужчины, которые населяли ее мир, были умными и интересными. Они могли рассуждать на любую тему, начиная от талантов ведущих сопрано «Ла Скала» в этом сезоне и заканчивая тем, в каком именно месте побережья Средиземноморья лучше всего снять виллу.
 Они знали, как обращаться с истинной леди. Они были вежливыми. Они были культурными. Они были тактичными. Они были уважаемыми.
 Они были скучными.
 Рот Джейн раскрылся.
 — Что это? — потребовал Джейк. — Что-то пропало?
 Только в ее жизни, а не в ее бунгало — эти слова так и вертелись у нее на языке.
 Джейн сцепила зубы. Секунду помедлив, она объяснила:
 — Я еще не посмотрела.
 — А что ты делала?
 Интересно, что бы сказал Джейк Холлистер, узнав о ее мечтаниях при дневном свете или — поскольку это уже было после наступления темноты — при ночном свете о нем?
 Она оставила без внимания вопрос — талант, который рано или поздно просыпается в любой шикарной женщине, — и заговорила о другом:
 — Интересно, будет ли Бриллиант Чанг столь любезен вернуться и благословить этот дом во второй раз, раз уж мир и спокойствие были нарушены?
 — Вношу предложение побеспокоиться о мире и спокойствии утром, — хмуро пробурчал Джейк. — А теперь проверим, все ли твои вещи на месте.
 Джейн мгновенно превратилась в само внимание и щелкнула каблуками:
 — Да, сэр.
 — Начнем рассуждать логично. Джейн взмахнула ресницами.
 — Превосходная идея! И почему она не пришла мне в голову?
 Джейк окинул ее задумчивым взглядом:
 — Что за укол, черт побери, сделал тебе доктор Гилмор?
 — Как тебе отлично известно, обезболивающее, — ответила она небрежно.
 Он покачал головой:
 — Этим все и объясняется.
 — Объясняется что?
 — Твое поведение. — Он отказался дальше развивать эту тему. Вместо того он начал засыпать ее вопросами: — Деньги целы?
 Джейн проверила сумочку.
 — Да. Все на месте.
 — Документы?
 — То же самое.
 — Драгоценности?
 — Ну, вообще-то я редко ношу драгоценности, — объяснила она, — но когда я это все же делаю, то предпочитаю желтое золото, иногда немного платины или белое золото.
 Джейк испустил протяжный вздох.
 — Я имел в виду, было ли украдено что-либо из твоих драгоценностей?
 Ротик Джейн сформировался в совершенную по форме букву «О».
 — Мне нужно проверить, — сообщила она ему. Темные глаза Джейка были подняты до небес, словно в мольбе о терпении.
 — Будь любезна.
 Джейн отправилась в одиночестве в свою спальню, открыла верхний ящик бюро, порылась в ворохе шелкового белья и отыскала маленький бархатный мешочек, в котором хранила драгоценности. Всего через несколько минут она убедилась, что несколько золотых украшений, которые она захватила с собой в это путешествие, были в целости и сохранности и именно там, где она их оставила.
 — Все здесь! — крикнула она новоиспеченному детективу, убирая бархатный мешочек, расправляя свои трусики и лифчики, и медленно вернулась в гостиную.
 Джейк щелкнул пальцами.
 — Твой паспорт?
 — В моей сумочке, — заявила молодая женщина.
 — Лучше проверить еще раз.
 Она проверила еще раз. Ее паспорт был именно там, где она и ожидала его обнаружить. Брови Джейка сошлись на переносице.
 — А ты уверена, что здесь кто-то был?
 — Да.
 Он покачал головой:
 — И ты абсолютно не представляешь, что они могли искать?
 И только тогда Джейн осенило.
 Господи милостивый! Существовало нечто обладающее гораздо большей ценностью, о чем она даже не задумывалась, с тех пор как вернулась в бунгало. Содержимое кожаного портфеля! Там находилась копия описи имущества корабля, все подробные карты, две открытки ее отца, эта последняя фотография с изображением их двоих, письмо профессора и ее многочисленные записи о крушении «Белладонны».
 Джейк сделал нетерпеливый жест.
 — Ну так как?
 Она попыталась увильнуть. Ей требовалось хоть немного времени на размышления. Не так-то просто заставить свои мозги рассуждать разумно, когда, с одной стороны, добрый доктор совсем недавно ввел ей обезболивающее, а с другой — прямо перед ней стоял невыразимо притягательный Джейк Холлистер с могучей обнаженной грудью и не сводил с нее глаз. Она вдруг почувствовала слабость.
 — Ты о чем? — помедлив, переспросила Джейн.
 На щеках Джейка заиграли желваки.
 — Джейн, есть ли у тебя хоть малейшее представление, что искал вор?
 Она солгала глазом не моргнув:
 — Нет.
 Он шагнул к ней.
 — Джейн.
 Он по-особенному произнес ее имя. Он знал, что она лгала.
 — Черт побери.
 Только когда он рассмеялся, она осознала, что с головой выдала себя.
 — Поймал тебя, — объявил он, приближаясь. Она закусила нижнюю губу.
 — Я обязана говорить тебе? — простонала она.
 — Это бы значительно упростило все для нас обоих, дорогая. Рано или поздно тебе придется кому-то довериться.
 Он был прав.
 И в конце концов сегодня днем, как ни крути он спас ее жизнь.
 Он был добр, заботлив и встревожен. Он бросился ей на помощь. Он был ее спасением, единственным человеком, вставшим между ней и неминуемой гибелью.
 Она, возможно, немного боялась его. Любая женщина, не лишенная хоть капли разума, вела бы себя на ее месте именно так. Джейк Холлистер был уж слишком сексуален, слишком привлекателен, слишком близок к природе, и устоять перед ним было очень сложно, но сделать это было необходимо ради его же собственного блага.
 Не говоря уж о ее благе.
 Однако под отнюдь не холеной внешностью скрывался честный и порядочный человек — она нисколько в этом не сомневалась. В некоторых кругах в нем, возможно, признали бы джентльмена. Все-таки это был тот мужчина, которому она могла доверить свою жизнь… если не сердце.
 Ей понадобилось все мужество, чтобы взглянуть правде в глаза. В одиночку ей не добиться своей цели, а ее выбор на этом острове был невелик. Если не Джейку Холлистеру, то кому еще могла она доверить свою судьбу?
 Ни мужества, ни славы.
 Не рискнешь — не приобретешь.
 Джейн облизала губы и набрала в легкие побольше воздуха.
 — Не знаю, с чего начать.
 Он устало провел рукой по глазам.
 — Поскольку уже довольно поздно, а мы за весь день не съели и не выпили ничего, кроме стакана лимонада и куска пирожного…
 — Ты съел яблоко, — с готовностью напомнила она ему.
 — Я лишь несколько раз надкусил яблоко, — поправил Джейк. — Почему бы нам не перестать подкалывать друг друга?
 Наконец она решилась:
 — Я слышала о «Белладонне».
 Он хлопнул себя ладонью по лбу:
 — Теперь ты стала чертовски откровенна. Мог бы и не ехидничать. Тем не менее она продолжила:
 — Я знала о крушении.
 — А о сокровищах?
 — И о сокровищах. Но я никогда не слышала всей истории.
 — Ты имеешь в виду ту сказочку, которой позабавил нас сегодня Джейсон Гилмор?
 Она враждебно посмотрела на него:
 — Мне были известны наиболее достоверные исторические факты.
 — Почему ты не сказала об этом? Она не знала, куда девать руки.
 — Доктор Гилмор, по-моему, испытывал столько удовольствия, рассказывая нам о «Белладонне». — Она добавила: — Захватывающая история.
 — Большая часть которой явилась просто плодом его воображения.
 — Ну что ж, мне понравилась его версия, — сказала она, вступаясь за доктора.
 Джейк потер рукой свой голый живот.
 — У тебя здесь есть что-нибудь выпить?
 — Чай.
 — А что-нибудь покрепче?
 — Кофе.
 Он поморщился.
 В ее глазах появилась тревога.
 — У тебя что-то болит? Джейк не ответил.
 Она не отставала:
 — Рука все еще ноет?
 — Нет.
 — А сейчас кто из нас говорит неправду? Джейк провел рукой по волосам и принял вид почти полного безразличия.
 — Сейчас уже поздно, и мы оба устали и проголодались, но мне бы хотелось задать тебе вопрос.
 — Я слушаю.
 — Только не лги. Джейн с трудом сглотнула.
 — Хорошо.
 — Кто такой Чарли?




 Глава 12


 — Полное имя Чарли было Чарлз Эвери Беннет, — проговорила Джейн и замолчала.
 Джейк решил не мешкая выяснить, почему она употребила прошедшее время.
 — Было?
 — Чарли мертв, — раздался загадочный ответ.
 — Мне очень жаль. — Затасканные слова слетели с его языка, и Джейк почувствовал себя лицемером. На самом деле он вовсе не сожалел о смерти Чарли Беннета. Да и с какой стати ему жалеть, если живой Чарли Беннет встал бы между ним и тем, чего он желал!
 И то, чего он желал, осознал вдруг Джейк, была эта женщина.
 Вдобавок ко всему он начал ощущать себя настоящим мерзавцем.
 — Мне не следовало спрашивать.
 Она невольно выпрямилась:
 — Все в порядке, не волнуйся.
 — Прими мои глубочайшие соболезнования.
 — Благодарю, — ответила она машинально.
 — Кем он был? Твоим мужем? Джейн взглянула на него с недоверием:
 — Чарли был моим отцом.
 На мгновение Джейк потерял дар речи.
 — Твоим отцом? — повторил он наконец скорее для самого себя.
 — Да, моим отцом. — Она бросила в его сторону хмурый взгляд. — А между прочим, как ты узнал это имя?
 — Я слышал, как ты произнесла его в ту первую ночь на берегу, — признался Джейк, собираясь с мыслями. Ответ Джейн породил полнейшую сумятицу в его голове.
 Чарли был отцом Джейн! Он не был ее любовником, другом, или мужем, или даже бывшим мужем. Он был ее отцом. Это меняло все. Она искоса взглянула на него.
 — Ты выглядишь так, словно тебе не помешало бы выпить.
 Джейк не стал притворяться:
 — Не помешало бы.
 — Шампанское — это все, что у меня было, но и его уже нет, — проговорила она извиняющимся тоном. — Мы выпили его той ночью на берегу. А больше мне нечего предложить.
 — Не важно.
 И это действительно было не важно.
 Спустя немного времени после своего приезда на остров Рай Джейк сделал открытие: алкоголь никогда не решал проблем — он только создавал их.
 — Могу предложить тебе перекусить, — сказала Джейн, казалось, все еще обеспокоенная его самочувствием. — Почему бы нам не пройти на кухню и не заглянуть в холодильник?
 Это было лучшее предложение, которое он получил за весь день. Черт, из уст этой женщины это было лучшее предложение, которое Джейк вообще когда-либо получал…
 — Садись, — приказала она, указывая на один из стульев, стоявших вокруг кухонного стола.
 Джейк сел.
 — Я не знаю, какой провизией хозяйка заполнила шкафы и холодильник, но меня считают в некотором роде поваром-гурманом, — не без гордости сообщила ему Джейн. — Говорят, я творю настоящие чудеса почти из ничего.
 Очевидно, эта женщина хорошо делала все.
 Джейку стало любопытно, как развивались многочисленные таланты Джейн Беннет. Он не смог скрыть глуповатой улыбки, появившейся на его лице, когда совершенно непристойный образ мелькнул в его воображении.
 Джейн открыла дверцу холодильника и наклонилась, разглядывая его содержимое. Он же тем временем пристально изучал ее прелестную попку и великолепные длинные ноги. На ней все еще был только купальник, а сверху наброшена его рубашка, достигавшая ей до середины бедер.
 — Я так голоден, — признался он, услышав громкое урчание в желудке, — что могу проглотить все что угодно.
 Она бросила через плечо:
 — Как насчет омлета?
 — Здорово.
 — Ты предпочитаешь с тертым сыром?
 — Отличная идея.
 — А грибы подойдут?
 Джейк кивнул головой и нетерпеливо заворчал.
 — И зеленый перец? Он снова заворчал.
 — И лук?
 — Да.
 — А помидоры?
 — Годится.
 — Листья артишока? А почему бы и нет?
 Каждый раз когда он сообщал о своем согласии, Джейн извлекала продукт из холодильника и располагала его на кухонном столе рядом с коробкой свежих яиц. Наконец она выпрямилась и заявила:
 — Должна сказать, Джейк Холлистер, что вам не сложно угодить.
 Еще бы!
 — Все, что есть в нашем распоряжении из напитков, завершающих ужин, — молоко или кофе, — сообщила она ему, становясь к плите. — В доме, кажется, нет ни капли спиртного, даже шерри или сухого вина, которое можно было бы добавить в блюдо.
 Джейк услышал шипение масла на горячей сковороде, и его желудок сжался в ожидании.
 — Не думаю, что сестры Мейфэр одобрительно относятся к подобным горячительным прелестям.
 — И все же ты владеешь единственным баром на острове, — заметила она.
 Он попытался объяснить:
 — Для сестер Мейфэр мир в целом и Рай в особенности разделен на две части. Там, внизу, есть город, где живет обычный народ, и холм наверху, где обосновались они.
 — И два этих мира никогда и ни в чем не должны соприкасаться?
 — Что-то вроде этого. Не думаю, что они имеют что-то против алкоголя, пока им самим не приходится вступать с ним в непосредственный контакт.
 — Ого, — усмехнулась Джейн. — Я и не подозревала, что в доме запрещено распитие алкогольных напитков, когда брала на пляж бутылку шампанского.
 — Я никому не расскажу, — поклялся он.
 — А откуда мне знать? — поддразнила она его.
 — Мое молчание можно купить. На этот раз она не прятала улыбки:
 — О, деньги за молчание!
 — Я ничего не сказал о деньгах, не так ли? — мгновенно парировал Джейк. Видя ее смущение, он решил сменить тему: — Ты поднимала тосты за своего отца в ту ночь, не так ли?
 Взгляд Джейн устремился в пустоту. Джейк почти пожалел о бестактном вопросе, но любопытство одержало верх. Он желал знать все и даже больше об этой женщине. И начать следовало с ее отца и с того, что она, черт побери, делала в Раю. Именно так поступить подсказывала ему его интуиция.
 А интуиция редко подводила своего обладателя.
 Ее глаза прояснились.
 — Да.
 Он зашевелился на стуле и вытянул под столом ноги.
 — Если ты не хочешь говорить об этом, не надо. В конце концов это не мое дело.
 Она взглянула на него через плечо.
 — Я обещала рассказать тебе правду, Джейк, и не собираюсь отказываться от своих слов.
 «Слава Богу!» — мысленно простонал он про себя.
 Грациозными ловкими движениями она разбивала яйца одно за другим в миску.
 — Мое появление на этом острове не случайно, и я здесь не на каникулах, — объявила Джейн.
 Он знал это.
 Она не сдержала протяжного вздоха.
 — Я здесь для того, чтобы выяснить, что произошло с моим отцом.
 Жив или мертв, очевидно.
 — В последний раз Чарли видели живым в Раю, — добавила она после короткого раздумья.
 Это не много объяснило Джейку. Он пробыл на острове больше года, но никогда не слышал имени этого мужчины до того самого момента, когда слегка опьяневшая Джейн Беннет подняла свой бокал шампанского за него.
 — Ты уверена, что твой отец был в Раю?
 — Абсолютно.
 — Когда?
 Джейн стиснула зубы.
 — Двадцать лет назад.
 — Ты шутишь? — Он прекрасно видел, что ей не до шуток. — След будет немного остывшим, не так ли, дорогая?
 — Это верно.
 — Шансы найти кого-либо или что-либо спустя двадцать лет после минувшего должны быть… — Джейк помедлил и недоуменно поднял плечи.
 — Очень большими, — договорила она Джейн Беннет трудно было заподозрить в легкомыслии. Она не могла не предвидеть трудностей, с которыми ей предстояло столкнуться. Очевидно, выяснение судьбы отца было ее главной целью, и она не собиралась отказываться от своих попыток, несмотря на огромную вероятность полного провала всех ее усилий и ничтожные шансы на успех.
 Джейк сощурился в изумлении.
 — Старуха была права, — изрек он.
 — Старуха?
 — Та, что была на борту парома в тот день, когда мы приплыли в Пургатори. Наверняка ты помнишь. Помимо продажи сластей, фруктов и сигарет пассажирам, она ворожила на акульих зубах и предсказывала судьбу.
 Джейн повернулась и выразительно ударила по воздуху кухонным ножом.
 — Ее имя Нуи, между прочим, и она дальняя родственница Бриллианта Чанга.
 — Да что ты говоришь?
 — Говорю.
 — Итак, Нуи предсказала тебе поиск мужчины и, как оказалось, не ошиблась.
 Бросив на него пронизывающий взгляд, Джейн вернулась к своим кулинарным изыскам.
 — Ты подслушивал.
 — У меня был небогатый выбор. Я просто стоял в нескольких футах от тебя и твоих друзей…
 — Если ты имеешь в виду Сент-Сиров, — перебила она, — они мне не друзья.
 — Хорошо. Я просто стоял в нескольких футах от тебя и твоих знакомых.
 — При этом нежелательных знакомых. — В ее голосе зазвучало презрение.
 Ого! Эта леди могла проявить непоколебимую твердость, однажды вбив себе что-то в голову.
 — В любом случае паром является общественным видом транспорта, и предсказательница судьбы не сделала ни малейшей попытки приглушить свой голос.
 Джейн вновь обрела чувство юмора:
 — Не сказать, чтобы она так уж шептала!
 — Да, она вовсе не шептала.
 — Полагаю, все присутствующие слышали ее.
 — Только те пассажиры, которые находились на верхней палубе.
 — Ну ладно, не имеет значения. Ее предсказания были не больше чем просто пара удачливых догадок, — объявила Джейн, твердо намереваясь забыть о случившемся. — Я не верю в предсказателей судьбы, гадалок и прочие нелепости.
 Джейк потер рукой затылок. Ему вдруг пришло в голову, что пора постричься.
 — А как быть с твоим собственным ясновидением, когда дело касается мебели?
 Джейн скорчила забавную гримаску.
 — Это совсем другое, — заявила она, со знанием дела продолжая мелко нарезать хрустящий зеленый перец и спелые красные помидоры.
 А было ли это на самом деле? Джейк не собирался уступать ей в упрямстве. Он не позволит ей так запросто сорваться с крючка.
 — Неужели?
 Его хозяйка предложила разумное объяснение — по крайней мере оно было рациональным, на ее взгляд, — продолжая готовить.
 — Я не верю, что в моих способностях заключается нечто сверхъестественное. Это просто в крови. Я жила среди антиквариата с того самого дня, как появилась на свет, дышала им. Я выросла в его окружении. Я проводила массу времени, изучая его, его историю. Я люблю его. Может быть, у меня есть особое чутье к нему. Но и только.
 Очень похоже на его собственный нюх определять, когда люди говорят неправду, раздумывал Джейк.
 Как сейчас.
 Далеко не все, что произошло в жизни человека, можно разложить по полочкам. Джейк пришел к такому заключению, приобретая нелегкий жизненный опыт. Возможно, его друг Бриллиант Чанг выразился гораздо удачнее: на некоторые вопросы нет ответов.
 Джейк втянул носом воздух:
 — Недурно пахнет.
 — Все уже почти готово. Что бы ты хотел выпить? Вода? Кофе? Молоко?
 Для него не составляло труда перейти на здоровый образ жизни.
 — Я налью себе стакан молока. А что ты будешь?
 — То же самое, — ответила Джейн, доставая две тарелки с кухонной полки над головой и ставя их на стойку.
 Несколько минут спустя Джейк с жадностью проглатывал отлично поджаренный хлеб и лучший омлет, который он когда-либо пробовал в своей жизни.
 — Из тебя бы вышел отличный повар. Это великолепно.
 — Спасибо, — отозвалась она.
 — Это выше всяких похвал.
 — Я рада, что тебе нравится, — сказала Джейн, отламывая пальчиками кусочек хлеба.
 Он тщетно попытался помолчать с набитым ртом.
 — Это просто сказочно.
 — Хочешь добавки? — спросила она. Джейк мгновенно протянул пустую тарелку.
 — Если это не доставит тебе слишком много хлопот. Пожалуйста, еще.
 — Ну что ты, — проговорила она.
 Немного погодя за чашкой кофе они снова вернулись к своему недавнему разговору о загадочном вторжении в дом.
 Джейк, улучив момент, напомнил Джейн:
 — Ты собиралась рассказать мне о том, за чем, по-твоему, охотился злоумышленник.
 — Почему бы тебе не захватить с собой кофе и не пройти со мной в другую комнату? — предложила Джейн.
 Он так и сделал, поудобнее усаживаясь в одном из мягких кресел возле большого стола красного дерева с чашкой кофе в руках. Джейн расположилась в соседнем кресле, но только после того как заглянула под стол и достала большой коричневый кожаный портфель.
 Она облегченно вздохнула:
 — Похоже, все на месте.
 Джейк окинул взглядом леди и предмет в ее руках:
 — Ты полагаешь, этот кто-то охотился за твоим портфелем?
 — Не за портфелем, а за его содержимым, — последовало уточнение.
 Джейк никогда не отличался долготерпением. С этим он был рожден и благословлен, когда повзрослел. Усиленные попытки обрести терпение при заключении важных деловых сделок ни к чему не приводили. И все-таки в решающие моменты он мог взять себя в руки, если это было, конечно, совершенно необходимо.
 Не стоит торопить события.
 Джейн Беннет откроет портфель без малейшего принуждения.
 И она сделала это.
 Джейн расстегнула медную застежку, открыла портфель, вытащила пачку бумаг, несколько перевязанных веревкой свертков, кипу карт, то, что на первый взгляд могло показаться обширной деловой перепиской, и даже одну или две фотографии. Она оглядела по очереди каждый предмет и наконец объявила, не скрывая волнения:
 — Все на месте.
 — Порядок?
 — Порядок!
 Джейк немного нервничал. Ему хотелось самому порыться в этих бумагах. Взгляд Холлистера случайно остановился на переводе корабельной декларации с «Белладонны» и замечательных подробных картах Рая, а также прилегающих островов. Очень может быть, Джейн располагает документами, которые могли бы оказать ему неоценимую помощь в поиске затонувших сокровищ корабля.
 Но он не стал просить ее о разрешении взглянуть.
 Он не мог заставить себя сладкими речами уговорить эту женщину помочь ему. Слишком многое было поставлено на карту. Не золото, не серебро, не изумруды, не погребенные сокровища, но нечто гораздо более важное для него — будущее с Джейн Беннет.
 Джейк откинулся в кресле:
 — Итак, за чем бы ни охотился злоумышленник, кажется, он так и не добился своего.
 — Совершенно верно. — Джейн наклонилась к нему: — Ты ищешь сокровища «Белладонны», не так ли?
 — В свободное время, — уклончиво ответил он. Свободное время — это единственное, что у него было в последние дни.
 Джейн сидела на своем стуле так, словно аршин проглотила.
 — У меня есть предложение, Джейк Холлистер.
 Он не двигался.
 — Неужели, Джейн Беннет? Она приблизилась к главкому:
 — Предлагаю заключить сделку. Он поднял брови и повторил:
 — Заключить сделку?
 — Я хочу, чтобы мы стали партнерами.




 Глава 13


 — Болтливость топит корабли, — предостерегла Джейн.
 — Прошу прощения?.. — недоуменно отозвался Джейк.
 — Если мы станем партнерами, все наши слова и действия должны будут храниться в строжайшей тайне.
 — Другими словами, — заключил он, — это будет нашим секретом.
 Она кивнула:
 — Ни один из нас и словом не должен обмолвиться о нашем общем деле.
 — Мы можем записать это и подписаться нашей кровью, если ты хочешь, — предложил он с комическим воодушевлением.
 Конечно же, он смеялся над ней!
 — Вряд ли есть необходимость прибегать к подобным крайностям, — невозмутимо проговорила Джейн. — Полагаю, для нас обоих вполне объяснима моя заинтересованность в «Белладонне».
 Она не спускала глаз с Джейка, который небрежно откинулся в удобном, мягком кресле и сделал глоток кофе, прежде чем задать вопрос:
 — Дань твоему отцу? Итак, он понял.
 — Так и есть.
 — Возможно, это также стремление проститься наконец с Чарли и оставить его в прошлом?
 От него не укрылось ничего.
 — И это тоже, — согласилась она.
 — Возможно, ты также пытаешься найти «Белладонну», чтобы доказать миру в целом и скептикам в особенности правоту твоего отца хотя бы в конце жизни.
 Этот мужчина словно читал ее мысли.
 — Это самое главное, — признала Джейн, и в уголках ее рта залегли едва заметные упрямые складки, так хорошо знакомые и друзьям, и недругам.
 — И еще может быть одна причина. — Ее партнер словно и не собирался останавливаться.
 Джейн пришла в замешательство:
 — Еще одна причина?
 В глубине задумчивых карих глаз сверкнули недобрые огоньки.
 — Возможно, ты не отказалась бы приобрести пару-тройку сказочных драгоценностей и тонну-другую золота и серебра для себя?
 — Меня не интересует приобретение драгоценностей или хотя бы унции золота. — В ее голосе зазвучал металл.
 Там, дома, в банке Буффало у нее был внушительный сейф, заполненный фамильными драгоценностями, теперь уже не имеющими цены. Они достались Джейн в наследство от ее прапрабабки по материнской линии. Мисс Беннет не удосуживалась посмотреть на содержимое железного ящика годами.
 Но это вовсе не касалось Джейка.
 — Я думал, ни одна женщина не останется равнодушной к потрясающим безделушкам и огромному, желательно в швейцарском банке, счету; даже та, что родилась с серебряной ложкой во рту, — отважился он.
 Уязвленная Джейн задалась вопросом, намеренно ли этот мужчина уколол ее.
 Если так, то он весьма преуспел в этом.
 — Как там говорится в пословице? — Джейк немного помолчал, его темные брови сошлись на переносице. — Женщина никогда не может быть слишком богата и слишком худа.
 Джейн не скрывала своего мнения:
 — Полный прогон.
 — Прогон? — повторил он слегка озадаченно. — Что-то я не встречал подобного термина.
 Она закусила губу.
 — Возможно, тебе известно одно из его наиболее распространенных значений: чушь, вздор, галиматья, чепуха, бред, ерунда или ахинея.
 Джейк неодобрительно поцокал языком:
 — Ай-ай-ай, какое словцо, и из уст леди! Бред. Она позволила этому мужчине лишить себя равновесия и обычно присущего ей хладнокровия, а это с ней редко случалось, весьма редко. Джейн отнюдь не гордилась подобной вольностью.
 — Прости мне мой французский, — выдавила она наконец с улыбкой, начисто лишенной юмора.
 — Я и понятия не имел, что прогон — французское слово, — отозвался Джейк с постным лицом.
 Джейн вернулась к первоначальному разговору:
 — Теперь ты прекрасно понимаешь, какими причинами руководствуюсь я в своем желании найти «Белладонну». Неплохо бы и мне узнать, почему ты занимаешься поисками затонувшего груза.
 — Ты  хочешь понять, что движет мной?
 — Именно так, — сказала она.
 Джейк приступил к обстоятельному объяснению:
 — Впервые я услышал о «Белладонне», лишь когда оказался на острове. Даже ребенком я не особенно интересовался пиратами, затонувшими сокровищами, давно пропавшими кораблями или тропическими островами. — Он на секунду прикрыл глаза рукой. — До появления здесь я был совершенно другим человеком и жил в совершенно другом мире.
 Джейн ловила каждое его слово.
 — Я оставил Штаты около года назад. — Джейк помедлил, затем уточнил: — Вернее, уже почти два года назад. Так или иначе я перебирался с острова на остров. Один казался мне как две капли воды похожим на другой. Я оказался в Раю совершенно случайно. Однажды я ночевал под открытым небом…
 Он холодно прервал свой рассказ. Она ждала. Он фыркнул:
 — В общем, я пил. Уже не помню, как я оказался на местном пароме. Когда он причалил в Пургатори и пассажиры сошли на берег, я поступил точно так же. — Джейн уловила нотки неуверенности в его голосе. — С тех пор я здесь.
 — Что заставило тебя остаться? — спросила она наконец.
 — Так случилось, что однажды ночью вскоре после моего прибытия на остров я присоединился к игре в покер, ставкой в которой выступал «Паршивый лось», и я выиграл эту чертову конуру, — не без юмора ответил он.
 Джейн недоверчиво прищурилась:
 — Ты хочешь сказать, что выиграл «Паршивый лось» в карточной игре?
 Уголки его рта поднялись в иронической улыбке. — Вроде того.
 Еще бы, сама идея была абсурдной. Джейн недоверчиво на него уставилась:
 — Ты стал владельцем целого дела с бухты-барахты?
 Джейк приглушенно рассмеялся:
 — Могу представить сколько угодно свидетелей, готовых подтвердить это.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Скорее всего в игре не обошлось без мошенничества.
 — Неужели тебе подыграли? — Джейн пришла в замешательство. — Но в этом нет никакого смысла!
 — Вот как?
 Джейк о чем-то умалчивал. Вдруг ее осенило:
 — Что случилось с человеком, проигравшим тебе «Паршивый лось»?
 Холлистер обнажил в улыбке ровные белые зубы.
 — Один чудак отпраздновал свою удачу, купив выпивку для всех, а затем покинул Рай, чтобы благополучно вернуться в лоно цивилизации.
 Джейн желала поставить все точки над «i».
 — Ты хочешь сказать, что прежний владелец «Паршивого лося» намеренно затеял эту игру в покер с целью проиграть тебе единственный бар в Раю?
 — Совершенно верно! Или мне следовало бы сказать — и бутылка пива! — Джейк поднял руку и потер колючий подбородок. — Увлекательная история, правда?
 — Да, — согласилась она. — Но мы отошли от сути вопроса, мистер Холлистер.
 — Мисс Беннет, этого я не могу припомнить, — последовало признание.
 — Я хочу знать, почему ты ищешь сокровища «Белладонны»?
 Джейк застыл в своем кресле.
 — Хочешь знать истинную правду? — процедил он сквозь зубы.
 Джейн приготовилась к худшему.
 — Да, я хочу знать истинную правду. Ответ был неожиданно прост:
 — Для того чтобы чем-то заняться.
 Джейн не поняла.
 — Я… о… я не понимаю. — Она запуталась в словах.
 Джейк беспокойно зашевелился, случайно ударился своей забинтованной рукой о краешек стола рядом с его стулом и поморщился. Чуть помедлив, он проговорил:
 — Когда я прибыл в Рай, ничто меня особенно не интересовало. Поиски «Белладонны» дали мне смысл, ради которого стоило подниматься с постели каждое утро. Я увидел цель перед собой.
 Этот мужчина обнажал перед ней свою душу. Неожиданно на глаза Джейн навернулись слезы.
 — Буду честен с тобой, — продолжал ее партнер. — Я не имею ни малейшего представления о том, как мы поступим с «Белладонной», если обнаружим ее. Я просто хочу получить удовлетворение от того, что найду затонувший корабль, да и решение загадки, которую не смогли одолеть столько людей за три сотни лет, приятно пощекотало бы мое самолюбие.
 Для нее это был подходящий ответ. Даже более чем подходящий.
 — Итак, — начала Джейн, переходя к делу, — я предоставляю всю информацию, находящуюся в моем распоряжении, большая часть которой находится здесь, в этом портфеле, и любую финансовую поддержку, которая нам может понадобиться.
 Он сидел и ждал. Холлистер умел это делать как никто другой.
 Джейн разъяснила детали их соглашения:
 — Ты вкладываешь свои обширные познания острова и окружающих вод, практические навыки выживания и твой опыт ныряльщика.
 Ни один мускул не дрогнул на его лице.
 — И ты считаешь, что подобное предложение делает нас равноправными партнерами — пятьдесят на пятьдесят?
 Она подняла на него глаза.
 — Думаю, это делает нас превосходными партнерами, — подтвердила она.
 — Согласен, — проговорил он. — Только еще один вопрос.
 — Давай.
 — Мы отыщем «Белладонну», я верю в это. А что потом? — спросил он.
 Джейн резко вздернула подбородок. Она хотела что-то сказать, но неожиданно для нее самой у нее вырвался сдавленный смешок.
 — Я не знаю ответа на твой вопрос. Я никогда не думала о том, что делать с затонувшим кораблем. Все мои мысли всегда были заняты только тем, как бы отыскать его.
 — Это сближает нас обоих, — признался Джейк. — Предлагаю сосредоточиться на поисках. Забота о такой мелочи, как распоряжение несколькими тоннами сокровищ, подождет.
 — В таком случае по рукам.
 — Мы в одной упряжке, — сказал он. Это были слова человека, только что принявшего очень важное решение.
 — Полагаю, мы должны пожать руки друг другу, — обратилась Джейн к Холлистеру, протягивая ему свою руку.
 В глазах Джейка появилось сожаление, и он предложил:
 — Не кажется ли тебе, что при данных обстоятельствах, партнерство, подобное нашему, должно быть скреплено не традиционным рукопожатием, как ты предлагаешь, а поцелуем?
 Его предложение действительно сбило Джейн с толку, и она немного растерялась. А затем ей в голову пришло превосходное решение. Она поставила кожаный портфель на пол возле стола, подошла к Джейку, встала на колени возле его кресла — весьма осторожно, чтобы не поцарапать нежную кожу на своем бедре, — наклонила голову и запечатлела поцелуй на его плече, как раз над тем местом, которое перебинтовал доктор Гилмор.
 — Скреплено поцелуем, — заявила она, поднимаясь.
 Глаза Джейка стали цвета полуночного темно-синего неба, освещенного сиянием серебряной луны.
 — Джейн… — хрипло прошептал он. И вдруг у нее вырвалось:
 — Теперь твоя очередь скрепить договор.
 Сердце Джейн бешено колотилось. Несомненно, Джейк слышал его неистовое биение. Он, должно быть, знал, что коленки ее дрожали, что все внутри ее трепетало. Он должен был угадать ее желание. Но как это сделать, если она сама не знала, чего именно хочет?
 — О, дорогая, мне доставит удовольствие скрепить нашу договоренность подобно тому, как поступила ты, — сказал Джейк с чисто мужским разочарованным вздохом, устремляя пристальный взгляд на ее пораненное бедро.
 Повисло молчание.
 Джейк поставил свою чашку кофе на столик возле кресла и рывком поднялся на ноги, возвышаясь над ней. Он взял ее руку и медленно поднес к своим губам.
 — Полагаю, возвращая дань, мне не стоит переступать известных пределов.
 В его глазах вспыхнуло искреннее сожаление, когда он прижался губами к внешней стороне ее руки, легонько проведя ими по коже. Он повернул ее руку и повторил свою ласку на более чувствительной внутренней стороне ладони, нежно прикоснувшись к ней губами.
 Джейн была изумлена.
 У нее перехватило дыхание. Сделав усилие, она произнесла его имя:
 — Джейк… Последовало предупреждение:
 — Мы должны быть осторожными.
 Ее глаза распахнулись в безмолвном вопросе.
 — Почему?
 Джейк пристально посмотрел на нее:
 — Мы заплываем в запретные воды.
 Что же все-таки происходило? Одно она знала наверняка: как бы там ни было, ее безмятежности и спокойствию пришел конец.
 Джейн наклонила голову набок.
 — Ты против?
 — Не то чтобы я был против, но нельзя предсказать, что ждет нас впереди. Опасные течения могут неожиданно и необъяснимо затянуть человека в глубину, прежде чем он осознает это. Рифы могут разбить лодку за считанные секунды. Бывает так — либо плывешь, либо тонешь, Джейн, и мы с тобой вполне можем потонуть.
 — Или мы вполне можем выплыть, — возразила она с оптимизмом.
 — Можем. — Джейк глубоко вздохнул. — Но можем ли мы позволить себе отдаться на волю случая?
 — А можем мы позволить себе не сделать этого?
 — Я никогда не считал, что смешивать дело и удовольствие — хорошая идея, — сообщил он.
 — Я тоже. — Она кивнула. — В первый раз я испытываю искушение.
 — Я тоже. — Казалось, Джейк испытывал беспокойство, пытаясь внести ясность. — Надеюсь, у тебя это не под действием обезболивающего?
 В глазах молодой женщины мелькнули озорные огоньки.
 — Его действие уже закончилось. — Теперь настала ее очередь задать вопрос: — Надеюсь, у тебя это не оттого, что ты провел несколько лет в одиночестве на пустынном острове?
 Джейк захохотал так, что взмокли ресницы, и не мог остановиться.
  Ч— Что тут смешного? — хотела она знать.
 — Дорогая, с тех пор как я превратился в полного бездельника, я получил предложений больше, чем за всю свою прошлую добродетельную жизнь.
 Джейн испытала укол ревности:
 — И?..
 — И что?
 — И ты не воспользовался ни одним из этих предложений?
 Джейк неожиданно стал очень серьезным:
 — Ни единым.
 Джейн знала, что он говорит ей правду, но в ней вдруг проснулось чисто женское любопытство:
 — А почему нет? Он пожал плечами:
 — Они меня не интересовали.
 — Продолжай, — поторопила она.
 — Женщины не интересовали меня. Они не соблазняли меня. Не восхищали. Они не привлекали меня. Мне тридцать семь лет, Джейн. Противоположный пол не интересует меня только с позиции секса. Долгое время я ждал появления той женщины, которая пробудила бы во мне страстное желание. Я мечтал о неистовой и безумной любви.
 Вспомнив объятия Джейка в ту первую ночь на берегу, Джейн почувствовала, как заливаются румянцем ее щеки. Он, очевидно, счел ее привлекательной.
 Она собралась с силами и спросила:
 — Ты нашел такую?
 Его ответ был кратким:
 — Да.
 Она с трудом сглотнула.
 — Кто она?
 Его глаза не могли оторваться от ее губ.
 — Ты.
 Джейн потеряла дар речи.
 — Понимаю, у тебя нет привычки связываться с незнакомыми мужчинами, которых ты знаешь только неделю…
 — Восемь дней. Джейк нахмурился.
 — Восемь дней?
 — Мы знакомы восемь дней. Простодушная улыбка медленно расплылась по его лицу.
 — В таком случае, Джейн Беннет, что ты думаешь обо мне?
 У нее не было никакого желания притворяться или играть в застенчивость.
 — Я хочу большего, Джейк Холлистер.
 — Это потому, что я отличаюсь от того типа мужчин, с которыми ты обычно общаешься? — спросил он ее.
 И снова вопросы.
 — Ты и правда отличаешься от мужчин, которых я знала когда-либо. Но не только это привлекло меня в тебе. Нет, это не зигзаг для развлечения, Джейк. Я не говорю себе: обычно мне приходилось иметь дело с цивилизованными мужчинами, не пора ли разнообразия ради попытаться узнать одного нецивилизованного.
 — Тогда что это?
 Джейн не собиралась произносить слово «любовь». Она пока не разобралась в вихре чувств, нахлынувших на нее. Она не знала, как выразить словами свое отношение к Джейку Холлистеру. Это было чувство. Желание. Умопомрачительное влечение. Это было все вместе взятое и ничего в отдельности.
 — Не знаю, — выдавила она наконец. — А ты?
 — И я.
 — Поцелуй меня, Джейк. Я хочу поцеловать тебя.
 Он благоразумно отстранился:
 — Если бы ты знала, как я хочу целовать тебя! Но я не брился и не принимал душ несколько дней.
 — Мне все равно.
 — А мне нет. — Он тихонько выругался. — Господи, дорогая, посмотри на меня. Я же весь в грязи!
 — Я тоже в грязи, — возразила она.
 — Нет, ты — нет. Ты прекрасна.
 — В таком случае ты слеп.
 — Говорят, любовь слепа, — раздался тихий ответ.
 Итак, это было сказано вслух. Это было теперь между ними — слово «любовь».
 — Джейк, один поцелуй, прошу тебя! — взмолилась она, приближаясь к нему и обвивая руками его шею.
 Она ощутила, как он ослабел.
 — Я поцелую тебя, Джейн Беннет, как я хотел сделать это с того самого момента, когда я увидел тебя, я прикоснусь к тебе, как мечтал. Затем я уложу. тебя в постель, пожелаю спокойной ночи и выйду из двери этого бунгало не оборачиваясь.
 — Почему ты не можешь остаться?
 — Не совсем подходящее время, и мы оба знаем это.
 Чертов упрямец. Он был прав, конечно же.
 — Только посмотри на нас, — сказал он, с грустной усмешкой оглядывая их повязки, царапины, швы и синяки, — Разговор о прогулке неходячих больных.
 — Но как только мы перестанем быть неходячими больными…
 — О, я знаю, куда я отведу тебя тогда. Джейн полюбопытствовала:
 — Куда?
 — Это укромное место. Оно принадлежит только мне. Там есть бассейн с чистой водой и зеленая трава вокруг. Солнце всегда над головой и поблизости расположен самый красивый водопад, который ты когда-либо видела. Иногда солнце начинает играть в отблеске тумана, и появляется радуга; Я отведу тебя туда. И именно там мы узнаем…
 — И что мы там узнаем?
 — Подходящее ли это место и время. Джейк наклонил голову, прижался к ее шее, его губы прикоснулись нежным, ласкающим движением к чувствительной коже под самым ее ухом.
 Джейн задрожала.
 Он поднял голову.
 — Тебе холодно?
 — Нет, мне тепло.
 Он напряженно посмотрел в ее глаза и, почти как в замедленной съемке, приблизил свои губы к ее губам.
 — Я измучен жаждой.
 — Тогда выпей, — отозвалась она, и он накрыл ее рот своим.
 Это был божественный поцелуй.
 Он обдавал одновременно и холодом, и жаром.
 Он уносил ее прочь и тут же притягивал.
 Он захватил и удерживал ее в своих крепких объятиях, и в то же время она чуть не воспарила.
 Он удовлетворил ее и опять заставлял жадно, отчаянно, безумно желать большего.
 Это был только поцелуй. Это было ничто, и это было все. Это были небеса, и это был ад.
 У губ Джейка был вкус Джейка, и только Джейка. Дыхание его было чистым, мужским, немного пряным, соблазнительным, опьяняющим, мгновенно захватывающим, абсолютно необъяснимым. Поцелуй Джейка был поцелуем Джейка.
 И она любила его.
 Его пальцы прикоснулись к пуговицам его рубашки — рубашки, которая все еще была на ней.
 Какая-то часть ее разума все еще как бы существовала отдельно от нее. Джейн услышала свои собственные слова:
 — Ты, конечно же, захочешь получить обратно свою рубашку.
 — Не сегодня вечером, — пробормотал он, расстегивая последнюю пуговицу, проникая под полотно и заключая ее талию в кольцо своих рук.
 Он был очень нежен с ней. Он убедился в том, что не задевает ее пораненную ногу. Он был осторожен, стараясь не задеть ее своей забинтованной рукой.
 Его рот прошелся раскаленным железом вдоль ее обнаженного плеча, через ключицу к другому плечу. Он припал губами к выпуклости ее груди, там, где она вздымалась над вырезом купальника.
 Он двинулся ниже и отыскал ее соски, прижатые к ткани, тонкой, как кожа. Он проводил языком по их чувствительным кончикам, пока они не стали упругими и жесткими, как незрелые ягоды, и пока ткань не промокла насквозь.
 Джейн услышала возбужденный стон, собственный стон.
 Джейк так быстро обезоружил ее. Это пугало и волновало ее, бросало в жар от неутоленного желания.
 Она разомкнула свои объятия, одной рукой медленно провела по его обнаженным рукам, нежно и осторожно, чтобы не затронуть раны под повязкой.
 Ее пальцы бродили по его груди, пока не отыскали маленькие мужские соски, твердые мускулы, небольшую полоску нежных шелковистых волос посреди груди, которая спускалась узкой дорожкой  по его торсу. Именно по ней последовали руки Джейн.
 Когда она добралась до его талии, то почувствовала, как он сделал резкий вдох, неожиданно напрягся и затаил дыхание, и поняла, что надо остановиться, ибо этот мужчина был теперь в ее власти.
 — И здесь все заканчивается, не так ли? — прошептала она.
 — Все только начинается. — Он глубоко вздохнул и прижался лбом к ее лбу. — Все будет в тысячу раз лучше. Будет совсем другое место. Я обещаю.
 — И ты из тех, кто всегда держит свои обещания?
 Джейк напряженно всматривался в ее лицо:
 — Всегда. Ты можешь положиться на меня. Она надеялась, что так оно и будет.
 Он неохотно выпустил ее из своих объятий, взял за руку и провел в спальню, находящуюся в глубине бунгало.
 — Я обещал уложить тебя в постель и так и сделаю.
 — Но, Джейк…
 — Не беспокойся, дорогая. Я погашу свет и запру дверь, прежде чем уйти. Если я понадоблюсь тебе, ты знаешь, где найти меня: как раз дверь напротив.
 И точно так же, как той первой ее ночью в Раю, когда они вернулись с пляжа, Джейк Холлистер оставил молодую женщину одну, пожелав спокойной ночи и приятных сновидений.




 Глава 14


 Она походила на рыбу, выброшенную из воды, эта женщина с крашеными светлыми волосами, хитрыми глазами и красными как кровь ногтями.
 Как будто в ней чего-то не хватало. Она была здесь чужой. Он не понимал, как она попала сюда.
 Не то что другая леди, занимавшая бунгало на вершине холма. Она принадлежала острову. Ее приветствовали здесь. Она напоминала ему о гармонии. В ее речи ощущалась доброта и нежность. Она обращалась с ним как с равным. Вся она словно светилась прелестью и добротой. Иногда ее улыбка становилась грустной. Это он понимал.
 Его считали недалеким.
 Они заблуждались.
 Он просто любил тишину и уединение, общество птиц, маленьких ящериц, которые выползали на скалы, вылизанные водой и согретые солнцем.
 Деревья, синее безоблачное небо и особенно море были его родным домом.
 Это был его выбор.
 С людьми он чувствовал себя неловко и поэтому избегал, насколько мог. Он не говорил, пока с ним не заговаривали, а нередко сохранял молчание даже и в этих случаях. Он стремился к уединению, и редко кто-либо видел или слышал его.
 Но сам он видел и слушал. Ничто не могло укрыться от его пытливых и зорких глаз, а цепкая память хранила все совершенно бесполезные и не важные, даже, на его взгляд, случайные детали: кто куда пошел, в какое время, что делали и что говорили, кого видели и кто видел их.
 Все это было в его памяти.
 Он собирал эти ненужные сведения в течение многих лет.
 Люди были склонны считать его зеленым юнцом и соответственно к нему относились. Иногда они даже называли его «парень». И тогда он закрывал свои уши, и глаза, и свое сердце. Он уже давно не был парнем. Хотя это не имело для него значения, он твердо знал, что стал взрослым мужчиной.
 Но что имело для него истинное значение, так это нетронутые белые берега, где он так часто бродил в одиночестве, наблюдая за тем, как маленький песчаный краб, случайно обеспокоенный им, удирал в безопасное место.
 Что интересовало его, так это несметное число птиц, которые пели на деревьях над его головой, цветущие гибискус и китайская роза, дуновение морского бриза, ласкающего кожу, неожиданные тропические бури, которые приносили ветер, и дождь, и гром в его мир.
 Что завораживало его больше всего, так это морские создания: те, за которыми он так часто наблюдал, с которыми плавал и так часто разговаривал. Они были хорошими слушателями. Они принимали его абсолютно таким, каким он был.
 Совершенно противоположным образом повела себя женщина с крашеными белыми волосами, и ее голос предавал ее каждый раз, когда она открывала рот.
 Сейчас он слышал, как она говорила. Ее голос причинял боль его ушам. Ему хотелось убежать прочь или закрыть голову руками. Но любое движение могло выдать его присутствие. Оно могло открыть этой женщине и мужчине, который сопровождал ее, что он был там, притаившись за олеандром, — он обнаружил, что особенно его интересует старый олеандр, — и это не предвещало ему ничего хорошего.
 А он не хотел никаких осложнений.
 Он всегда пытался их избегать.
 Ему придется остаться там, где он был… в том положении, в каком находился. Он должен оставаться таким же недвижным, как каменная стена, в которую он впечатался.
 И он смотрел, и он слушал.
 Мужчина был одет в традиционный костюм для верховой езды, но на асиенде больше не было скаковых лошадей. Это он знал со слов служащих в конюшне и от самого дона Карлоса.
 Кружевной жакет женщины нисколько не защищал ни от солнца, ни от дождя и ничуть не прикрывал те два лоскутка материи, что виднелись под ним. Если бы чьи-то глаза захотели взглянуть на нее, то от их взгляда не утаилось бы практически ничего.
 — От твоих так называемых шпионов невероятно мало толку, — бурчал мужчина со злым недовольством на холеном лице. — Если хочешь знать, мы просто впустую тратим деньги, которых не так уж много.
 — Мне нет никакого дела до твоего мнения. — Женщина прищелкнула своими пальцами с кроваво-красными, похожими на когти ногтями и сварливо сказала: — Если уж на то пошло, здесь я могу с тобой поспорить, Тони. Поэтому в будущем, пока я не спрошу, ты можешь держать свое мнение при себе.
 — О, Мегс, похоже, ты встала сегодня утром не с той ноги? — спросил он язвительным голосом.
 — С той ноги я встала утром или нет, не твоего ума дело, — заявила она с отталкивающим выражением на лице, которое люди ошибочно могли считать красивым.
 Мужчина потянулся, грубо схватил ее за руку и прижал к своему телу. Грудь женщины была притиснута к его груди, когда он резко провел свободной рукой по ее покрасневшей щеке и шее.
 Он угрожающе прошипел:
 — Это мы еще посмотрим.
 — Если ты не успокоишься, то испортишь весь наш план, и огромные деньги будут выброшены на ветер.
 По-видимому, упоминание о деньгах заставило блондина поколебаться. Деньги, очевидно, составляли для него весь смысл жизни.
 — Возможно, наши расходы окупятся с лихвой, — сказал он, разжимая руки. — Твои бездарные шпионы снабжают нас именно тем же — бездарной информацией.
 — Я заплатила гораздо больше за тебя, достойный Тони Сент-Сир, и присяжным все еще интересно, действительно ли ты стоил тех денег, — сказала она, заманивая его в ловушку.
 Лицо мужчины покрылось красными пятнами.
 — Это были мои деньги, ты прекрасно знаешь.
 — Кажется у тебя удивительно короткая память, когда дело касается денег. Большего от тебя и не жди, — добавила она, отвернувшись. — Во-первых, деньги были моими. Ты забыл о наследстве, оставленном мне моим дедом. Он приблизил к ней свое лицо:
 — Меня всегда интересовало, как тебе удалось убедить старика так выгодно выделить тебя в своем завещании по сравнению с остальными внуками.
 Она шагнула к нему, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу.
 — Ты, ублюдок…
 — Хотя бы в одном, Мегс, ты совершенно права.
 Она остановилась:
 — Что ты имеешь в виду?
 — Ты считаешь себя самой умной и хитрой. Так вот, моя дорогая, тебе далеко до непогрешимости. Ты допускаешь-таки ошибки.
 — И прекрасно об этом знаю, — вульгарно хмыкнула она. — Я вышла за тебя замуж, не так ли?
 Его рука подлетела к ее губам. Было слишком поздно, конечно же.
 — Тише, — зашипел он. — Ты хочешь, чтобы тебя кто-нибудь услышал?
 Кое-кто  уже услышал.
 Она оторвала его руку от своего рта и продолжила:
 — Что ты все-таки хочешь мне сказать?
 — Я не четвертый сын графа, моя сладкая. Женщина побледнела под своим безупречным макияжем.
 — Выкладывай, — угрюмо обронила она.
 — Ну что ж, я потомок графа в четвертом колене. Но, к несчастью, есть только три законнорожденных сына. Ты не ошибалась в своих подозрениях, я ублюдок во-первых, во-вторых, и во всем остальном. — И здесь мужчина по имени Тони рассмеялся. — Короче говоря, ты купила вовсе не титулованного джентльмена, которого тебе так хотелось заполучить.
 — Ах ты сукин сын!
 — Именно так. И поверь мне, моя мать была второразрядной шлюхой, даже не первоклассной. Раз уж мы заговорили об этом, она была просто шлюхой, грязной и опустившейся па самое дно. Она родила меня в одной из лондонских трущоб и предоставила самому заботиться о себе, когда мне было только двенадцать лет.
 — Какая печальная история! Бедный, бедный мальчик! — Блондинка могла быть также и жестокой. — Я давно решила, что какую бы цену я ни заплатила за тебя, это было чертовски много.
 Тони сгреб ее в охапку и принялся ласкать.
 — Ты так думаешь?
 — Ну что ж, — сказала она с грудным смехом, — должна признать, ты все же отрабатываешь свое содержание. Тем не менее именно деньги моего деда пригодились для того, чтобы начать бизнес.
 — Но именно те сведения по инвестированию, которые я сумел достать, подкупив нашего брокера по торгам, превратили их в то состояние, которое мы имеем сегодня. Или, вернее, то, что могло бы быть состоянием, если бы завещание твоего деда не включало условий ежеквартального содержания. К нам относятся как к детям, чьи деньги должны выдаваться им фартинг за фартингом, — сказал он с досадой. — Деньги. Все всегда сводится к тому факту, что мы, кажется, никогда не имеем достаточно этого чертова металла. И теперь мы вынуждены тратить их на болванов, которых наняли для того, чтобы выяснить, каким ветром занесло Джейн Беннет на этот забытый Богом остров.
 — Так или иначе, от нас это не уйдет, — заверила его Мегс. — Я гарантирую тебе. В моем лице мисс Беннет встретила больше чем просто достойную соперницу.
 Парочка направилась по дорожке сада и исчезла из вида.
 Наконец он мог свободно двигаться, не рискуя быть замеченным.
 Он тут же покинул свое место, ощущая внезапное желание окунуться в море.
 Но он не забыл ничего из увиденного и услышанного. Ни один волос не упадет с головы прекрасной, доброй леди. Уж он-то об этом позаботится. Он дождется своего часа, и, когда придет время, он знает, куда пойти и кому поведать обо всем увиденном и услышанном.




 Глава 15


 Джейк лежал без сна в своей постели и мечтал о Джейн Беннет.
 Ничего нового в этом не было. Почти все свое время он проводил в размышлениях о ней и, судя по состоянию своего тела, все ночи тоже принадлежали мечтам о ней. Каждый раз, когда он просыпался, что случалось часто, он чувствовал крайнее напряжение.
 Прошло четыре дня после той истории с Джейн и медузой. Она поправлялась. Он поправлялся.
 Все было в порядке.
 А возможно, и нет.
 — Эй, очнись, Холлистер, — пробормотал он, взбивая смятую подушку. Он нагнулся и поднял сползшую простыню.
 Ему нужно было подумать о чем-то другом, кроме Джейн, ради него же самого… того немногого, что от него еще осталось.
 Цветовая гамма.
 Наконец-то гениальное решение всех его проблем! Ну что ж, по правде говоря, возможно, не гениальное решение, но все-таки решение, которое у него было здесь и сейчас. Коттеджи «Самсон» и «Далила» были абсолютно одинаковы в технике постройки: одинаковые полы, одинаковые площади и расположение комнат; одинаковы в каждой детали, за исключением их цветового решения.
 Джейку не нравились цвета, использованные в «Самсоне», — коричневый, оттенка коровьего помета, и тыквенно-оранжевый. Да и «Далила» была немногим лучше в своих ярких оттенках розового и пурпурного.
 Прошлым летом он предложил свои услуги для того, чтобы бесплатно перекрасить интерьер сдаваемых в аренду коттеджей, предлагая выполнить его в нежных пастельных бежевых или белых тонах для «Самсона» и, возможно, в пастельном зеленом или голубом — для «Далилы». Сестры Мейфэр и слышать об этом не хотели, а ему не хотелось вступать с ними в спор. В конце концов его нынешний дом, в котором он был просто временным жильцом, принадлежал именно им.
 Он был здесь единственным жильцом и не раз испытывал желание намекнуть на это. Ему удалось устоять перед искушением.
 Именно мисс Рэйчел однажды упомянула в разговоре с ним, что каждые три или пять лет на протяжении всего времени, которое она только могла припомнить, коттеджи тщательно перекрашивались в их первоначальные цвета. Рэйчел была старшей из сестер; девочке едва исполнилось двенадцать лет, когда ее семья переехала в Рай.
 — Отцу точно так же, как и вам, не нравились коричневый и оранжевый цвета, — сообщила она Джейку. — И пурпурный всегда казался нам, девочкам, таким странным выбором. В конце концов, папа был известным и уважаемым священником в Виргинии, откуда родом семья Мейфэр. — Здесь мисс Рэйчел помедлила, чтобы вставить историческую справку: — Мейфэр жили в Виргинии с тех пор, как она стала королевской колонией в 1624 году, о чем вы, разумеется, прекрасно знаете.
 Конечно же, он вовсе об этом не знал.
 — Так или иначе, мама всегда была истинной леди, от прелестных волос, которые она убирала в высокую прическу, и до кончиков ногтей на изящных ножках. По-моему, сестра Наоми похожа на нашу мать как две капли воды. — Рэйчел Мейфэр позволила себе небольшой вздох и продолжила: — Мы никогда не понимали, почему мама отдала предпочтение именно этим цветам. Но она настояла на них.
 Честно говоря, Джейк не имел ни малейшего представления почему, но с удовольствием слушал воспоминания старой леди.
 — Мама взяла с нас слово — и каждую из нас попросила поклясться на самой Книге добра, —  что цвета никогда не будут изменены. — Мисс Рэйчел недоуменно качала головой, в свои семьдесят так и не поняв выбора своей матери. — Естественно, мы уважали пожелания мамы и держали данное нами слово все эти годы.
 Итак, «Самсон» остался уродливым коричнево-оранжевым, а «Далила» била в глаза пурпурными оттенками.
 Разумеется, о Реверенде Езекиле Мейфэре, его красавице южанке жене Лорене и о том,  что заставило их переселиться на отдаленный карибский остров, ходило множество слухов.
 Домыслы.
 Шушуканье.
 Намеки.
 Прелюбодеяние.
 Скандал.
 К несчастью, прозрачно намекалось, что Реверенд не только исповедовал своим прихожанам природу первородного греха, особенно леди, оказавшимся среди его паствы, но и сам погрузился в его омут.
 Мысли Джейка вновь вернулись на круги своя. А ведь именно о сексе он так старался не думать, лежа на своей кровати и уставившись на отвратительные коричневые стены своей спальни.
 Спальня «Далилы» была хлопково-сладко-розовой.
 Очевидно, единственными, кто не имел ничего против отвратительных цветов, были добрые духи, которые согласно гарантии, данной Бриллиантом Чангом Джейн, все еще витали вокруг коттеджа.
 Джентльмен также сообщил ей, что она была на верном пути в своих жизненных ощущениях, что она была женщиной с чуткой интуицией и что она не должна бояться тех даров, которыми так щедро наградили ее боги. Однако Джейк относился к этому с чувством юмора, впрочем, так же, как и ко всему остальному.
 Какое это слово использовала Джейн?
 Прогон, вот что.
 Джейк отнюдь не был возвышенной личностью. Он любил идеи. Он любил концепции. Он любил доказательства. Он предпочитал нечто осязаемое. Все, что он не мог услышать, к чему не мог прикоснуться, почувствовать запах и вкус или доказать посредством компьютерных вычислений, внушало ему беспокойство.
 Как только ситуация переходила в сферу фокуса-покуса, он начинал не на шутку тревожиться.
 Разумеется, у него всегда было это шестое чувство. Именно оно обострялось, предупреждая о том, говорили ему правду или лгали.
 Он всегда помнил о нем, даже когда был ребенком.
 Черт, как может защитить себя ребенок от посягательства на его душу?
 В возрасте семи или восьми лет Джейк не уделял этому много размышлений. Он не пытался это вычислить. Он не задавался по этому поводу вопросом, и, конечно же, никогда никому об этом не говорил. Это просто было его частью, как склонность к математике или способность видеть определенные связи между идеями, на первый взгляд совершенно разнородными.
 Он был хорош во многом: математика, физика, пространственные концепции, решение проблем и, наконец, все, что связано с компьютерами. Но только одно было превыше всего в маленьком городке Индианы, где прошло его детство, — баскетбол.
 А Джейк ненавидел баскетбол.
 К несчастью, его отец любил все, что относилось к игре в баскетбол, — любил играть в него, любил наблюдать за игрой, любил говорить о нем, был даже тренером или судьей. И он ожидал — нет, вовсе не требуя, — что его старший сын будет относиться к этому так же.
 Ожидания отца не сбылись.
 И тогда между отцом и сыном разверзлась пропасть глубиной приблизительно с Великий каньон.
 Спустя пять лет его младший сводный брат Джоби превратился в звездного атлета, и мечта отца сбылась. Джоби добился звания лучшего игрока на чемпионате штата по баскетболу среди команд средних школ.
 Затем Джоби получил полную атлетическую степень и — от благодарного бывшего питомца колледжа — прекрасный красный автомобиль с откидным верхом, кучу денег на карманные расходы, хорошеньких девочек, готовых всегда примчаться по первому его зову, и все пиво, которое он только мог выпить.
 Тем временем Джейк пробирался своей дорогой через университет штата, не имея ни цента поддержки от своей семьи, часто вынужденный одновременно наниматься на две или три работы. В итоге он окончил университет с высочайшими похвалами и степенью бакалавра, получив диплом экономиста.
 Предложения работы потекли рекой.
 Он принял одно из них: ему предстояло уехать в другую часть страны с изобретательной и престижной командой молодых гениев. Он собрал то немногое, что принадлежало ему, кое с кем попрощался и уехал.
 Он никогда не оглядывался назад.
 Ни разу.
 В последующие несколько лет Джейк начал преуспевать так, как ему и во сне не снилось. Природа наделила его талантом делать деньги, и он не упустил своего шанса. Еще не отпраздновав свой тридцатый день рождения, он стал президентом собственной корпорации, уставный фонд которой составлял многие миллиарды долларов.
 Тем временем на втором году учебы в колледже Джоби получил травму, но отнюдь не на баскетбольной площадке, а на буйной студенческой вечеринке. Он растерял все свои атлетические степени, был отчислен из колледжа, в котором его в лучшем случае всегда считали середнячком, и в свои девятнадцать обнаружил на себе ярлык «бывший».
 А бывших баскетбольных звезд колледжа и героев родного города было больше чем в избытке даже в Индиане… особенно в Индиане. И это была та единственная, печальная и непредвиденная правда, предстать перед лицом которой не были готовы ни сам Джоби Холлистер, ни его тщеславный отец.
 Джейк никогда так и не смог понять, почему он сделал это.
 Черт, он до сих пор не знал почему.
 Но он согласился взять Джоби в свою компанию, несмотря на вопиющий факт, что его младший сводный братец не обладал ни навыками, ни образованностью, ни умом, ни амбициозностью, необходимыми для того, чтобы выжить в мире Джейка.
 В конце концов это ведь были настоящие джунгли.
 Джейк понял это, пройдя свой тернистый путь. И он был безжалостным. Он должен был быть таким. Он играл жестоко и проигрывать не собирался. Именно поэтому ему удалось добиться того положения, которое он занимал теперь, и остаться там, где был.
 Джоби был сделан совсем из другого теста, что не замедлило сказаться. Он привык жить на всем готовеньком, не имея ни малейшего понятия о том, как добиться чего-нибудь самому. Не зная, как делать деньги, он знал только, как тратить их, а по мнению старшего брата, проматывать.
 Джейку и в голову никогда не приходило, что его младший сводный брат вздумает присвоить себе невероятный успех, которого добился Джейк.
 Джоби всегда был признанной звездой.
 К Джоби всегда относились как к любимому сыну.
 Именно Джоби обладал обаянием пола, невероятно широкими плечами и прелестными светлыми волосами. Именно Джоби знал, как заправлять огромной вечеринкой и устраивать для всех веселое времяпрепровождение. Именно Джоби привлекал к себе женщин, как мед пчел.
 И вот вскоре этот самый Джоби нашел восходящую голливудскую звезду, которая обладала скорее яркостью, чем истинной красотой, и скорее смазливостью, чем хоть какими-нибудь мозгами или талантами, и решил жениться на ней.
 Джейк был против этого брака с самого начала.
 В солнечной Калифорнии, где хорошеньких старлеток было пруд пруди, он сотни раз до этого встречал женщин, подобных Кэролайн. Она была юной кокеткой, стремительно катившейся в никуда, и сама прекрасно это понимала. Но Кэролайн все еще не отказалась от мысли иметь лучшее, и Джоби был лучшим в ее записной книжке.
 Однако Кэролайн вовсе не была такой уж глупышкой, какой казалась. Ей потребовалось меньше трех месяцев для того, чтобы выяснить, что Джоби был звездой номер два. И именно тогда она решила приступить к охоте на Джейка.
 Джейк отказал ей.
 Эта женщина в конце концов была женой его брата.
 Кэролайн не привыкла получать отказы. Однажды вечером, вернувшись домой, Джейк обнаружил красотку в своей постели. Обнаженная, она ожидала, сгорая от желания.
 Он приказал ей убираться.
 И тут как назло появился Джоби в поисках своей заблудшей жены. Он был пьян. Последовала безобразная сцена. Все закончилось тем, что Джоби довольно ощутимо двинул справа в челюсть старшему брату — Джейк не собирался ухудшать ситуацию, нанося ответный удар, — после чего прыгнул в свою дорогую спортивную машину и умчался, дав полный газ. Только и остался паленый запах протекторов.
 Кэролайн исполнила свою роль безупречно: слезы ручьями хлынули по ее прелестному личику. Настоящие они были или нет, Джейк так никогда и не узнал наверняка. Слуга, который позволил ей войти в дом — взятка была искушающей стодолларовой банкнотой, — был мгновенно уволен и отправлен собирать вещи той же ночью. А Джейк, проглотив пригоршню аспирина и положив на челюсть пакет со льдом, отправился в постель.
 В тот момент Джейк даже не представлял, что кошмар только начинался.
 Посреди ночи в дверь его дома заколотили полицейские. Джоби не заметил вероломного крутого поворота на шоссе. По словам очевидцев, он ехал со скоростью не меньше ста миль и, проломив заграждение, сорвался в раскинувшийся внизу каньон. Ударившись о камни, спортивная машина мгновенно оказалась охваченной бушующим пламенем.
 Так пришел конец младшему брату Джейка Холлистера, а заодно и его собственному душевному спокойствию.
 Кэролайн сыграла роль безутешной вдовы. Спустя полгода Джейк прочитал в газете о ее бракосочетании со звездным защитником из профессиональной футбольной команды.
 Разумеется, отец Джейка никогда не простил его.
 Сам Джейк никогда не простил себе.
 Он пытался. Но ничего не получилось. Спустя несколько месяцев он продал свою компанию алчущему сопернику за кучу миллионов, положил деньги на банковский счет и отправился куда глаза глядят.
 С тех пор он продолжал странствовать, нигде не находя себе места. В поисках чего? Раскаяния? Душевного спокойствия? Прощения? Способа найти в этом какой-то смысл? Обрести какую-то цель?
 Господи, как он устал! Джейк лежал в постели, уставившись в потолок своего бунгало.
 Устал, но не чувствовал приближения сна.
 Неожиданно ему вспомнились слова Бриллианта Чанга в одной из недавних бесед. Однажды они сидели в маленькой рощице, прихлебывая зеленый чай.
 Это была очередная история Чанга. Джентльмен славился своими историями.
 — Когда-то давным-давно существовал древний китайский философ по имени Хуанцзы, — начал он.
 Истории Бриллианта Чанга нередко начинались с упоминания древнего китайского философа, заметил Джейк, скрывая улыбку.
 Чанг, казалось, вовсе не спешил продолжать. Он сделал несколько глотков чая из своей пиалы, осторожно смахнул маленького жучка с руки и затем наконец продолжил:
 — Однажды ночью Хуанцзы приснилось, что он бабочка.
 — Бабочка? — повторил Джейк в изумлении. Бриллиант Чанг удостоил своего собеседника загадочной улыбкой и завершил свою непривычно короткую историю следующими словами:
 — До конца своей жизни Хуанцзы не мог понять, был ли он человеком, которому приснилось, что он бабочка, или он был бабочкой, которой приснилось, что она человек.
 Именно об этом размышлял Джейк Холлистер тропической душной ночью, лежа без сна в своей постели.
 Не о прелестной Джейн Беннет из соседнего бунгало.
 Даже не о трагической смерти сводного брата.
 О сне древнего китайского философа, имя которого он не мог даже произнести.
 — Чертов Чанг, — выругался Холлистер, отвернувшись к стене и в который раз пытаясь заснуть.
 Кошмар начался так, как всегда это случалось.
 Джейк снова был мальчиком, бегущим через поле золотистых колосьев, колышущихся на ветру — так ветер дует только в Индиане, — вдогонку за своим младшим братом, крича ему, чтобы подождал, что впереди может быть опасность. Джейк всегда предупреждал Джоби, что должен идти первым. В конце концов он был старшим и знал лучше.
 Никогда не слушал его Джоби.
 Он только бежал еще быстрее, оглядываясь назад и смеясь над Джейком; на его красивом мальчишеском лице царило безмятежное выражение молодой самоуверенности: никогда ничего плохое не может случиться.
 Именно так всегда начинался кошмар.
 Он обычно заканчивался видом петляющей, коварной горной дороги в Калифорнии, полицейскими сиренами, пронзительно воющими вдалеке, вспыхивающими огнями телевизионных камер на заднем плане — красными, белыми, голубыми и желтыми, — множеством репортеров вокруг, горящими останками того, что некогда было Джоби Холлистером и его любимой спортивной машиной, внизу, в пустынном каньоне.
 За исключением сегодняшней ночи, финал был другим. Сегодня кошмар закончился не видом мужчины, стоящего и взирающего на развернувшуюся перед его глазами трагическую картину, а бабочкой.
 Джейк стремительно сел в постели.
 Простыни были мокрыми, и покрывало тесно обмоталось вокруг его ног. Он с головы до пят покрылся потом. Его всегда бросало в пот, когда ему снился один и тот же сон.
 — Черт, — выругался он вслух. — Приснится же такое!
 Неожиданно ему захотелось пить. Он потянулся к стакану с водой, который всегда держал на ночном столике, и неуклюже опрокинул его. Ударившись о пол, стакан разбился вдребезги.
 Холлистер перекатился на другой бок и свесил ноги с противоположной стороны кровати. Он уберет осколки позже. Ему необходимо искупаться в бухте. Это было единственное, как выяснилось, средство, которое помогало в подобных случаях.
 Он был абсолютно обнажен. Схватив джинсы со стула, стоявшего возле кровати, он натянул их на свое скользкое от пота тело. Выйдя из двери «Самсона» и пройдя полпути между двумя бунгало, он услышал собственное имя:
 — Джейк?
 Он замер на месте затаив дыхание.
 — Джейк, это ты? — Голос доносился с матерчатого гамака, привязанного к двум большим деревьям, росшим между коттеджами.
 — Да, это я, — выдавил он.
 Конечно, это была Джейн. Никто не произносил его имени так, как Джейн. Никто не делал этого в прошлом. Никогда не сделает это в будущем. В ее устах оно прозвучало, как будто имя Джейк было ответом на мольбу.
 Она поплыла к нему навстречу через ночь как призрачное видение.
 — Куда ты идешь?
 — На пляж. — У него не было ни малейшего желания вдаваться в подробности.
 — Ты не можешь заснуть?
 — Я заснул.
 Она была настолько близко, что Джейк увидел ее задумчивые глаза.
 — Ты проснулся?
 Он не ответил на ее вопрос. Вместо этого он сам спросил:
 — Который теперь час?
 — Поздно, — рассмеялась Джейн несколько смущенно. — Раж? — признала она наконец. — Смотря с какой стороны взглянуть.
 Джейк неожиданно осознал, что на ней была короткая, похожая на паутинку ночная рубашка и только. Босые ноги. Роскошные, шелковистые волосы распущены по плечам.
 — Что ты здесь делаешь? Наступило короткое молчание.
 — Не могла заснуть, — смущенно вымолвила она.
 В Джейке проснулось любопытство:
 — Почему?
 Джейн тут же перешла в наступление:
 — А почему ты не мог заснуть?
 — Я уже сказал тебе… — он засунул руки в карманы джинсов, — я заснул.
 Она была настойчива. У него вдруг мелькнуло в голове, что из нее вышел бы неплохой юрист.
 — В таком случае что тебя разбудило?
 — Сон. — Он остановился и уточнил: — Кошмар с бабочкой.
 — О, большая, плохая бабочка, — протянула она. — Однажды мне приснился кошмар с колибри.
 — С меня довольно. — Он язвительно усмехнулся. — Это каким-то образом связано с одной из историй Бриллианта Чанга.
 Она нахмурилась:
 — Бриллианта Чанга?
 — Да так, — сказал он.
 Джейн покачивалась из стороны в сторону, как маленькая девочка.
 — Хочешь, пойдем поныряем обнаженными в бухте?
 — Ты не боишься?
 — Чего?
 — Снова оказаться ужаленной медузой — прошло всего четыре дня.
 Она покачала головой:
 — Это как молния. — Молния?
 — Как часто она ударяет дважды в одного и того же человека? — Ее вопрос не был лишен логики.
 — На самом деле шансы быть пораженным молнией даже однажды…
 — Астрономически малы, — закончила она за него.
 — Да, астрономически. — Джейк многозначительно улыбнулся. — Я все еще думаю, что нырять обнаженными не очень хорошая идея.
 — В таком случае отдохнем в гамаке.
 Джейн не стала терять времени на слова. Она просто подошла к нему в ночи, взяла за руку и потащила за собой к убежищу под деревьями.
 «Ныряние обнаженными имело бы более безопасный исход», — запоздало подумал Джейк, растягиваясь на полотне гамака, в то время как Джейн укладывалась подле него.




 Глава 16


 — Однажды я бежала по Хитроу и остановилась возле книжного киоска, чтобы купить что-нибудь почитать во время перелета из Лондона в Нью-Йорк, — начала Джейн, устраиваясь поудобнее.
 Джейк что-то проворчал, давая знать, по-видимому, что слышит ее.
 Когда она нервничала, на нее нападала болтливость, что, честно говоря, с ней, женщиной под тридцать, случалось не часто. В данный момент она на удивление сильно волновалась и болтала без умолку.
 — Я взяла журнал, кажется, номер «Путешественника», и мне бросился в глаза заголовок статьи, рекламируемой на обложке. Она называлась «Сон. Как легко купить кусочек рая». — Повернув голову набок, она принялась изучать его профиль в лунном свете. — С тех пор я все думаю.
 Джейк спросил дрогнувшим голосом:
 — О чем ты все думаешь с тех пор?
 — Как по-твоему, действительно можно купить частичку рая?
 — В противоположность чему?
 Джейн сделала неясный жест плечом, который наиболее близко напоминал пожатие. Другое ее плечо было крепко втиснуто в изгиб руки Джейка.
 — Не знаю, — мысли беспорядочно роились в голове. — Получить ее в наследство? Заработать? Создать ее для себя?
 Казалось, Джейк размышлял вместе с ней:
 — Или ничто из всего вышеперечисленного. Она кивнула, но это было такое незаметное движение, что он мог просто не уловить его.
 — Возможно, если тебе повезет… — засомневалась Джейн.
 — Да?..
 — Тогда ты можешь получить частичку рая, просто попросив о ней.
 — Ты имеешь в виду даром?
 — Полагаю, да. — Она и сама точно не знала, что имела в виду.
 — Не было ли поговорки, пословицы или какой-нибудь мысли о том, что все лучшее в жизни дается даром? — Джейк повернул к ней голову, и гамак ответил на его движение, начав раскачиваться во все стороны под их весом.
 — Наверное, была.
 Жесткий мужской подбородок немного приподнялся, и глаза под темными ресницами устремили свой взгляд сквозь гущу деревьев на усыпанное звездами небо над головой. В воздухе витали только еле уловимый намек на тропический бриз, запах моря и пальмовых деревьев.
 — Прекрасная ночь, — сказал он.
 — Да, — согласилась Джейн.
 — Она не стоит ни цента.
 — Нет.
 — Думаю, это делает ее бесплатной.
 — Думаю, да, — отозвалась она.
 — Нам даже не нужно было о ней просить.
 — Да.
 Джейк тихо выдохнул. Его вздох показался ей непривычно тоскливым.
 — Хотелось бы мне, чтобы все в жизни было столь же просто, — сделал он неопределенный жест рукой. — Это просто было бы там, и каждый из нас мог бы решить, хочет он это или нет.
 — А разве это уже не происходит?
 — Ты о чем? — спросил он.
 — О жизни.
 Он не отвечал целых тридцать секунд или дольше.
 — Полагаю, большинство вещей в жизни предстает перед нами с ценником. И вопрос заключается только в том, хотим ли мы заплатить предложенную сумму или рассчитываем, можем ли себе такое позволить, — сказал он. — Иногда нам, конечно, приходится расплачиваться независимо от нашего желания.
 Джейн почувствовала, как намек на меланхолию пробрался в их разговор, и сменила тему:
 — Чем бы тебе хотелось заняться? Ее вопрос застал Джейка врасплох.
 — Заняться?
 — Да. Чем бы тебе хотелось заняться? Именно здесь. Именно сейчас, — сказала она оживленно.
 Он хрипло рассмеялся. В его смехе было что-то притягательное и откровенное, отчего ее волнение усилилось. Несмотря на теплую ночь, руки и ноги Джейн вдруг покрылись пупырышками.
 — Я не должен отвечать на этот провокационный вопрос, — ответил Джейк, и его голос гортанно прозвучал в ночной тишине.
 Джейн одернула свою ночную рубашку. Она случайно задралась и теперь была совершенно нескромно поднята высоко над коленом.
 Расправив свое облачение, она спросила:
 — О чем бы тебе хотелось поговорить?
 — Ни о чем, — без обиняков сказал Джейк.
 — Ни о чем?
 — Мы ведь не обязаны поддерживать беседу, не так ли?
 — Ты совершенно прав, — признала Джейн. — Мы можем просто лежать здесь, ничего не делать и молчать в конце-то концов.
 Их поглотила тишина.
 — Именно это у тебя на уме? — спросила она. Затем решила зайти с другой стороны: — Если бы ты был один, ты бы именно этим занялся?
 Джейк помедлил.
 — Наверное.
 — Я так не  думаю. 
 — Не думаешь?
 Она не уступала ему в прямоте:
 — Ты бы постарался накупаться до одури, чтобы забыть об этом?
 — О чем?
 — Аффект, травма, эмоциональный спад, разочарование, физическое беспокойство, последствия — как бы ты там ни называл — своего кошмара.
 — О!
 Джейн не собиралась останавливаться:
 — Или ты раскинулся бы на песке, размышляя, что бы он мог означать?
 Джейк невесело рассмеялся:
 — Ты, вероятно, права.
 — Обычно я бываю права.
 — Никакой скромности.
 — У меня есть интуиция на подобные вещи, помнишь?
 Она была достойной ученицей Бриллианта Чанга.
 Джейн умолкла.
 Тишина длилась минуты две-три.
 — С чего бы это, черт побери, взрослому мужчине снились бабочки? — взорвался Джейк, беспокойно ерзая в гамаке, пока они снова не встретились глазами.
 — Лепидоптерофобия?
 — Боязнь бабочек? Не думаю. — Он посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом. — Ты уверена, что это действительно правильное слово?
 — Нет, — призналась она, боясь упустить нить своей мысли. — Возможно, бабочки имеют какое-то значение в твоей жизни.
 — Не могу себе этого представить. Джейн продолжала размышлять:
 — Они могут выражать желание обрести свободу.
 — А точнее?
 — У бабочки есть крылья. Она может летать. Возможно, для человеческого существа это может олицетворять свободу. А если у человека нет крыльев, она может символизировать недостаток свободы.
 — Ты, случайно, не специализировалась по философии в колледже?
 Джейн покачала головой.
 — История искусства, — ее допрос не был завершен, — не так уж далека от философии. Тебя раньше преследовал этот кошмар?
 — Его версия.
 — Ты хочешь говорить об этом?
 — Не особенно.
 Она изучающе смотрела на него.
 — Есть ли этому причина?
 Иногда Джейк Холлистер мог кого угодно вывести из себя своей немногословностью.
 — Это ничего не изменит.
 Превосходная возможность для Джейн процитировать один из ее любимых афоризмов: «Ничто не вечно, но подвержено изменению». Она даже добавила немного оптимизма:
 — Изменение всегда возможно. И тебя больше не будет преследовать этот кошмар.
 — Кто сказал это?
 — Только что я.
 — Я имею в виду цитату. Кому она принадлежит?
 — Гераклиту. Джейк нахмурился.
 — Он, кажется, был грек, и довольно древний.
 — Он есть. Он был. Гераклит был греческим философом, который жил в пятом веке до Рождества Христова. Говорят, его идеи оказали решающее влияние на Сократа, Платона и Аристотеля.
 — О, великая троица! — Казалось, Джейка это не очень интересовало. — Что еще сказал Гераклит?
 Джейн старательно вспоминала.
 — Видишь ли, я не знаток, к тому же не могу сказать, что всегда согласна с ним, но Гераклит также написал: «Путь вверх и путь вниз одинаковы».
 — Если так считал Гераклит, он, должно быть, был болваном, — заявил Джейк, и они оба засмеялись, осознавая, что он имел в виду самое заметное и очевидное состояние мужской анатомии — его мужской анатомии, — а вовсе не аксиому греческой философии.
 — Меня не преследуют кошмары, — сказала Джейн, возвращаясь к их разговору, — но я действительно иногда страдаю от того, что французы называют «nuit blanche».
 — Белые ночи, — перевел Джейк. Ее брови взлетели вверх:
 — Ты говоришь по-французски?
 — Я говорю по-французски так же, как ты говоришь по-латыни, — отозвался он.
 — А если точнее, бессонные ночи.
 — Ты страдаешь от бессонницы?
 Джейн не ответила.
 — А не страдаем ли мы все иногда от бессонницы?
 Он еще не удовлетворил свое любопытство:
 — Не кажется ли тебе, что твоя бессонница каким-либо образом связана с кошмарами?
 Он не сводил с нее пытливых глаз. Она зашевелилась, устраиваясь поудобнее.
 — Я так не думаю. Я просто просыпаюсь среди ночи и уже не могу снова заснуть. — Джейн подложила руку под голову. — А что с тобой? Она вызвана твоими кошмарами?
 — Еще какими!
 — Это часто происходит?
 Он замолчал, обдумывая ответ.
 — Раньше это было чаще — раз или два в неделю. Теперь, возможно, раз в месяц.
 — Ты говоришь, что бабочка стала недавним дополнением к твоему кошмару?
 Джейк окинул ее оценивающим взглядом.
 — Я ведь могу сказать тебе, да?
 — Можешь.
 — Хорошо, но я буду краток. И поверь мне, эта история — не из приятных.
 Она так и предполагала. Джейк глубоко вздохнул и приступил к рассказу:
 — У меня был младший сводный брат по имени Джоби. Мы были разными, как ночь и день. Там дома, в Индиане, я был квадратной свиньей в круглой дыре, а Джоби являлся для нашего отца олицетворением всех его отцовских честолюбивых надежд.
 Джейн почувствовала, как пульс ее уже начал набирать скорость.
 — Являлся кем?
 Джейк произнес это для нее простыми и легкими словами:
 — Настоящим человеком с большой буквы. Спортивной звездой. Непревзойденным игроком в баскетбол.
 — Что-то случилось не так?
 — Очень даже не так.
 — И что же? — Джейн ожидала услышать о чем-то трагическом и непоправимом.
 — Я уехал и нашел свое место в мире, который я выбрал, а Джоби сорвал много похвал в своем. Но случилось так, что настал момент, когда у него не осталось больше никакого выбора и он попытался стать частью моего мира, но брат был сделан из другого теста.
 — Он не смог?
 — Он умер.
 — О мой Бог, Джейк, прости.
 — Это была автомобильная катастрофа. Джоби был пьян. Он ехал слишком быстро. Он попал в аварию и буквально сгорел.
 — Ты видел все своими глазами?
 — Я приехал на место трагедии через полчаса. Я обвиняю себя.
 — Почему?
 — Потому что я не сумел уберечь его от гибели. — Джейк замер. — Я мог сделать это и не сделал.
 — Вина — тяжелая ноша, которую нельзя нести с собой все время, — заметила она.
 — Да, это так.
 — Ты пытался поговорить с отцом и матерью об этом?
 — Мачехой.
 — Отцом и мачехой. Он молчал.
 — Сколько времени ты провел в родном городе вместе с родителями после несчастного случая?
 Он все еще молчал.
 — Ты не возвращался?
 — Я приехал на похороны. Мой отец тогда дал мне ясно понять, что больше не хочет меня видеть. Джоби был для него всем. Он обвинил меня в смерти Джоби. Он всегда обвинял. Все было кончено.
 — Это не может длиться вечно, Джейк. У твоего отца было время подумать об этом. Он потерял одного сына. Но он вряд ли захочет потерять вас обоих.
 Джейк неопределенно хмыкнул.
 Не разговаривала ли Джейн с каменной стеной?
 — Тебе следует вернуться в Индиану, как только ты покинешь остров. Ты должен попытаться помириться со своим отцом и с самим собой.
 О, знала ли она, что впервые Джейк подумал о жизни — и мире — за пределами Рая, с тех пор как паром доставил его в Пургатори больше года назад! Тогда он впервые задумался о возможности вернуться обратно.
 — Ты ужасный молчун, — заметила она.
 — Я думал. Она ждала.
 — Возможно, ты права, — признался он. — Мне, наверное, снова следует попытаться. В то время я сделал все, что мог.
 — Что это было?
 — Кое-что в память о Джоби.
 — Кое-что?
 — Например, спортивные школы. Я дал деньги колледжу на строительство мемориала Джоби Холлистера. И еще кое-что. — Джейк устремил свой взгляд в вечность. — Все на свете имеет цену, даже душевное спокойствие.
 — Однако душевное спокойствие нельзя приобрести за деньги.
 Его глаза снова устремились на нее.
 — Ты слишком мудрая женщина для своего возраста.
 — Я не так уж и молода, — упрямо возразила она, — и вообще, ты не знаешь, сколько мне лет.
 — Нет, знаю.
 — Ты просто догадываешься.
 — Я совершенно точно знаю, сколько вам лет, мисс Беннет. Вы сказали мне это в ту первую ночь на берегу.
 — Неужели?
 Он кивнул и одарил ее самодовольной улыбкой:
 — Вам двадцать девять лет, и вы накануне празднования своего тридцатого дня рождения.
 — Вообще-то обычно я не выдаю подобного рода информацию, — сообщила она ему с надменным фырканьем.
 — Тем более даром, — сказал он со смешком. Ей доставляло удовольствие слышать, как он снова смеется.
 — Даром — никогда, — заявила она.
 — Ну что ж, в тот раз ты сделала это. Итак, теперь я испытываю любопытство.
 — В отношении чего?
 Его настроение стало игривым.
 — Интересно, на что еще ты расщедришься?
 — У тебя на уме что-то определенное?
 — Возможно.
 — Что бы это, черт побери, могло быть?
 — Ты сказала, что лучшие вещи в мире даются даром.
 — А ведь это были ваши слова, Джейк Холлистер, а не мои.
 — Ты попала в самое яблочко. — Джейк приблизил свое лицо к ней. — Мне кажется, поцелуй определенно считается одним из лучших даров жизни. Ты согласна?
 Как она могла не согласиться!
 — Полагаю, это зависит от того, с кем целуешься.
 — Превосходное замечание! Целовать тебя — одно из лучших занятий в жизни.
 Джейн не стала спорить.
 — Целовать тебя — райское наслаждение, — продолжил он. — Ты же сама говорила, что если человек везучий, то ему, возможно, удастся получить частичку рая, просто попросив о ней.
 Пульс Джейн бился с удвоенной скоростью.
 — Разве я так говорила?
 — Да, говорила. — Темные глаза впились в нее. — Итак, я прошу, Джейн Беннет. Я прошу у тебя поцелуя.




 Глава 17


 Он был далеко не глуп, этот Джейк Холлистер.
 Джейн наклонилась к нему. Ей не пришлось совершать длинное передвижение. Не больше чем дюйм или два отделяли их головы на матрасе в гамаке.
 Она была во власти мужских запахов — аромата хорошего мыла и едкого мужского пота. Здесь было и нечто сродни запаху натуральной кожи, хотя она никогда не видела, чтобы Джейк носил кожаные вещи — еще бы, в таком теплом климате, — и что-то соленое, несомненно, из морского воздуха, пропитавшего все вокруг, и что-то неописуемое и необъяснимое, принадлежащее только Джейку.
 Джейн прикоснулась нежным поцелуем к его подбородку.
 — Неудивительно, что он даром, — пробормотал он.
 — Это только начало, — последовала многообещающая фраза.
 Следующий поцелуй был легким, прохладным прикосновением ее губ к месту, которое находилось чуть сзади и ниже его левого уха. От этой ласки он невольно втянул в себя воздух.
 Третий поцелуй продолжался ровно столько, чтобы досчитать до трех или четырех, и запечатлела она его в уголке его рта, где давно уже вполне могла появиться скорбная складка. Однако в его тридцать семь не было и следа этой предательской морщины. В ответ чуть дрогнула нижняя губа Джейка.
 Последовавшие затем поцелуи были более чем разнообразны: то быстрые прикосновения ко лбу, то к небритой щеке или ласкающий шепот у адамова яблока. Последний поцелуй вызвал у него столь сильную дрожь, что она прокатилась будоражащей волной и по телу самой Джейн.
 — Ты любишь дразнить, — заявил Джейк.
 — Я не дразню тебя, — отозвалась Джейн в ответ, не чувствуя ни капли раскаяния. А причиной всему была ее твердая убежденность в том, что при данных обстоятельствах он совершенно не заслуживал прощения или снисхождения с ее стороны. — Я просто коротко знакомлю тебя с тем, что последует позже, — почти прошептала она.
 — Название этому — мучение.
 — Название этому — ожидание.
 — Если уж говорить точно, так название этому, — Джейк помедлил, — прелюдия.
 Именно в этот момент она решила, что пришло самое время прекратить его разглагольствования, накрыв его губы настоящим поцелуем. Он начался словно нежная, будоражащая ласка: ее губы едва касались его губ. Она как будто знакомилась с ним.
 Насколько большим был его рот?
 Насколько жесткими или мягкими были его губы?
 Каким он был на вкус сегодня вечером? Нравился ли ей его вкус?
 Были ли его поцелуи слишком сухими или слишком влажными — или нечто среднее, как раз то, что надо?
 Собирался ли он оказать на нее давление, пытаясь склонить к большей интимности, чем она желала в данный момент? А может, он попытается разомкнуть ее губы, чтобы нагло просунуть свой язык в ее рот?
 И вообще, кто руководил этим экспериментом с поцелуем? Ведь название тому, что происходило, было именно эксперимент. Джейк задал вопрос, а ей предстояло ответить.
 Джейк Холлистер был опытным мужчиной, решила Джейн. По крайней мере когда дело касалось женщин. По крайней мере когда дело касалось ее. Каким-то образом он сумел понять, чего она хотела, понять ее желание самой вести игру. И поэтому он позволил ей играть по ее правилам.
 В ее глазах этот мужчина поднялся еще на одну ступеньку по шкале ценностей.
 Он ждал, пока она сама не захочет большего. Пока она не будет готова дать больше. Пока она не будет готова получить больше.
 Время пришло.
 Джейн неожиданно осознала, что на Джейке были только джинсы. Не было даже легкой рубашки. Или футболки. Не было ботинок. Носков. Трусов.
 Неужели эти потертые джинсы были всем его достоянием?
 Она прекрасно помнила и о том, что, собственно, было надето на ней самой: прозрачная ночная рубашка из тончайшего хлопка — хлопка, ласкающего кожу.
 Грудь Джейка все еще была немного влажной от пота. Весь его торс от талии представлял собой упругую твердь мускулов, дорожку темных волос, рассекающую их.
 Теперь, когда они лежали рядом в гамаке, ее грудь была плотно прижата к его телу. Ночная рубашка ее промокла, и ткань стала совсем прозрачной. И даже в том неверном свете, что проливали луна и звезды, отчетливо были видны ее соски. Он должен был быть совершенно слепым, чтобы не видеть ее наготы.
 А Джейк уж был кем угодно, но только не слепым.
 В какое место она собиралась поцеловать его в следующий раз? Как собиралась она поцеловать его? Что последует за ее поцелуем? Джейн должна была задать себе эти вопросы, подумать об этом…
 Но она не хотела думать.
 Она хотела только чувствовать.
 Она решилась.
 Чуть приподнявшись и опершись на локоть, Джейн наклонилась и поцеловала Джейка Холлистера в место как раз над его сердцем. Она чувствовала его мощные и ровные удары. Его сердце билось уверенно и гулко.
 Лишь небольшое расстояние разделяло то место, где находилось его сердце, и маленький, похожий на орех, такой твердый мужской сосок, выделявшийся на его теле. Сначала она дотронулась до него ртом, затем нежно потянула губами и наконец легонько ударила по его поверхности кончиком языка.
 В награду она получила дрожь чувственного возбуждения, от которого Джейк совсем потерял голову. Джейн могла быть абсолютно довольна собой.
 Ее волосы разметались по плечам. Она нетерпеливо отбросила непослушную гриву, но все же несколько непокорных прядей выбились и упали на обнаженную грудь Джейка, когда Джейн скользнула по ней губами.
 Она наслаждалась вкусом его плоти так, словно это был ее самый любимый вкус. Она легонько схватила кусочек его плоти острыми краями своих зубов, представляя, какое удовольствие, граничащее с болью — или боль, граничащую с удовольствием, — он испытывал в это мгновение.
 Джейн покусывала и наслаждалась, жадно поглощая его, словно умирала от голода, и только он мог удовлетворить этот нестерпимый, проснувшийся внутри ее голод.
 Она услышала сдавленный стон. Он снова и снова отдавался гулким эхом внутри самой Джейн.
 Она чуть высунула язык, провела им, едва прикасаясь, по полоске мягких, темных волос, которая начиналась вокруг его соска, проходила посреди упругой груди и исчезала под поясом его джинсов, и, нарисовав мокрое кольцо вокруг отверстия его пупка, почувствовала, как мышцы его сжались.
 — Рай — за просьбу, — пробормотала Джейн, снова возвращаясь к его рту.
 — Райская награда, — пробормотал Джейк, накрывая ее тело своим. Гамак неистово раскачивался от импульсивных перемещений их тел…
 Затем он накрыл ее рот таким поцелуем, который, казалось, не имел ни начала, ни конца.
 Джейк взял почти все, что только мог взять.
 Он обнаружил, что Джейн была неподражаемо сладка и невинна. Он ни на минуту не сомневался, что она имела весьма смутное представление о том, как действовали на него ее ласки: мучительное томление, желание ощущать ее всей кожей затмили для него все на свете.
 «Всему свое время, Джейк, — сдерживал он себя. — Некоторые вещи со временем становятся только лучше».
 — Попроси меня, — потребовал он, поднимая свою голову лишь настолько, чтобы произнести эти слова.
 — Попросить тебя? — Джейн пришла в полное замешательство. Она выглядела изумленной. — Попросить тебя о чем?
 — О том же, о чем я попросил тебя, — настаивал Джейк, прижимая ее к себе.
 Он увидел, как боролись в ней два чувства — нежелание и необходимость дать ответ.
 — Рай?
 Он улыбнулся, несмотря на то что состояние его вызывало у него скорее судорогу боли, чем улыбку.
 — Мы, конечно, можем закончить раем, но я попросил у тебя лишь поцелуя.
 Однако получил больше того, о чем просил. Джейн посмотрела на него и недоверчиво хмыкнула:
 — Ты хочешь, чтобы я попросила у тебя поцелуя?
 Это было просто. И так сложно.
 — Да, — заявил он.
 — Почему? — Ее глаза были огромными и круглыми, словно блюдца. — По-моему, совершенно очевидно, что я хочу твоего поцелуя.
 — Скажи это.
 Неожиданно все стало настолько ясным и понятным для нее.
 — Конечно. Мне самой нужно было услышать эти слова. Тебе тоже необходимо услышать их.
 Непостижимо!
 — Таким образом, мы оба узнаем, на чем мы стоим, — заявил он.
 Джейн засмеялась грудным смехом.
 — Стоим? А мне-то казалось, что мы оба лежим.
 Джейк засмеялся вместе с ней. У этой женщины чувство юмора — или чувство абсурдного — проявлялось в самые неожиданные моменты.
 Неожиданно Джейн перестала смеяться и, протянув руку, взъерошила лохматую прядь у него на макушке. Она нежно схватила ее в кулачок и приблизила его лицо к своему на расстояние одного лишь вздоха, изгибая при этом спину и крепко обнимая его за шею свободной рукой.
 — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, Джейк Холлистер. — Их глаза, впившиеся друг в друга, рождали огонь. — Я прошу у тебя поцелуя. Ты поцелуешь меня?
 — Да, — ответил Джейк, проводя своим ртом по ее губам, вдыхая ее запах, прикасаясь к ее зубам и языку своим языком для того, чтобы хоть немного узнать, каким был ее вкус.
 — Мне нравится твой вкус, — прошептала она.
 — Мне нравится твой вкус, — откликнулся эхом он.
 Джейку казалось, что всех слов, которые он знал, было недостаточно для того, чтобы описать, каков именно был ее вкус: что-то немного сладкое, но не слишком сладкое, определенно не приторно-сахарное; что-то загадочное, опьяняющее, хотя сегодня вечером в ее дыхании не было и намека на алкоголь; все вместе взятое действовало на него, черт побери, как самый сильнейший наркотик.
 Никогда не пробовал он женщины, подобной ей.
 Джейк спрятал свое лицо в гуще ее волос и пробормотал изменившимся голосом:
 — Господи всемогущий, как мне нравится твой запах!
 — И мне нравится твой запах, — призналась она.
 Он сделал глубокий вдох и задержал ее запах в ноздрях, в горле, в легких, наслаждаясь им, не желая отпускать его до тех пор, пока хватало воздуха.
 Никогда прежде не приходилось ему ни у единой женщины вдыхать запах, подобный этому.
 Запах ее волос. Ее кожи. Ее запах. В нем чувствовался едва уловимый намек на сандаловое дерево, ее собственный, никому больше не свойственный аромат, который он почувствовал еще в тот первый день на пароме. Присутствовали и какие-то другие, естественные ароматы, но были они гораздо более тонкими, сложными и, черт побери, неуловимыми.
 Он мог с уверенностью сказать, что Джейн Беннет пахла, как Джейн Беннет, и никто другой.
 Джейк не мог остановиться:
 — Мне нравится звук твоего голоса, твоего смеха.
 — Мне тоже нравится звук твоего голоса и твоего смеха, — отозвалась она.
 Джейку было почти стыдно признаться ей в этом. Но в конце концов он сделал это:
 — Особенно мне нравится то, как ты произносишь мое имя.
 Джейн мягко засмеялась, это был тихий, ласкающий звук:
 — Джейк.
 — Да, именно так.
 Затем он снова поцеловал ее — звучно, соблазнительно, провокационно, поцелуем, затронувшим каждую ее клеточку, надеясь и молясь, чтобы она снова произнесла его имя.
 И она произнесла его:
 — Джейк…
 Больше всего ему нравилось, когда  его имя произносили именно так.
 — Я готов смотреть на тебя всю ночь, — признался он, устремив свой взгляд на ее лицо.
 — Мне нравится, когда ты на меня смотришь, — призналась она, и глаза ее при этом сияли.
 — Однако я видел больше тебя, — сказал он ей.
 От внимания Джейка не ускользнуло, как по щекам Джейн разлился легкий румянец. Он даже почувствовал слабый жар смущения, появившийся следом.
 — Это случилось в мою первую ночь в Раю, не так ли? Я пила шампанское, поднимала тосты и купалась обнаженной. И ты следил за мной, — проворчала она, но в ее тоне не было и намека на настоящую обиду.
 Он тогда не стал извиняться. Не собирался он извиняться и теперь.
 — Мне понравилось то, что я увидел.
 — Ну что ж, я видела тебя достаточно, чтобы иметь полное право сказать то же самое, — сообщила она ему недвусмысленно. — Если ты еще не осознал этого, Джейк Холлистер, твои голубые джинсы и отсутствие всяких признаков белья оставляют мало пространства для воображения.
 — Что видишь, то и получаешь, — сказал он ей с дьявольским мужским блеском в глазах.
 — Уж вне всяких сомнений, я именно на это и надеюсь. — Она глубоко вздохнула и добавила: — Можно сказать, рассчитываю.
 Кончиками пальцев Джейк бережно провел по линиям лица Джейн, обрисовывая одну черточку за другой. Он начал с изящной формы уха, провел по классически высокой скуле, двинулся дальше к немного вздернутому носу, затем вверх и через арку элегантной брови вниз по овалу ее прелестного лица к противоположному уху.
 А дальше?
 Дальше — не слишком высокий, не слишком низкий лоб. Едва заметная складка между глазами цвета топазов, когда она хмурилась. Губы совершенной формы. Ее изысканный подбородок.
 Но это было еще не все.
 Ее длинная, стройная, белая шея, подобная лебединой. Ее лопатки — вовсе не костлявые и выступающие, как у многих худых женщин. Шелковые пряди ее темно-русых волос, по-особенному обрамлявшие ее затылок.
 А прелестные налитые груди! Соски, совершенные во всех отношениях: не слишком большие, не слишком маленькие, безупречные по форме, совершенно особенного цвета — их оттенок находился где-то между цветами спелой красной клубники и ароматной малины, которые, кстати, были его любимыми ягодами, — и для него не было ничего более соблазнительного. Ее соски уже напряглись, сжались и были хорошо различимы под тонкой тканью ее ночной рубашки.
 Джейк накрыл ладонью ее грудь, и затвердевший от страсти сосок уперся в ее центр, заставляя его пальцы заныть от желания прикоснуться к ней, подразнить ее, поласкать, захватить сосок большим и указательным пальцами и сжимать до тех пор, пока у нее от возбуждения не прервется дыхание…
 Насколько он помнил, первое, что вызвало его восхищение этой женщиной, были ее длинные, прелестные ноги. Теперь он ласкал их от бедра до колена, до щиколотки и обратно.
 Затем он остановился на впадинке между ее прекрасными ногами и поместил свою руку там, где горело ее тело неподражаемым женским огнем.
 Джейн громко застонала.
 — Мне нравится, какая ты на ощупь под моими руками, кончиками моих пальцев, моим ртом, моими губами, — пробормотал Джейк.
 Джейн дотронулась до его плеч, ощущая притягательную силу его рук, мускулистой груди, напряженных мышц живота, еще более напряженных мышц бедер и, издав чисто женский крик восторга — Джейк обнаружил, что ему очень понравился этот звук, — положила руку на его джинсы, туда, где его мужское естество стремилось ей навстречу.
 Джейн прикоснулась к нему — нежной и мягкой кожей к нежной и мягкой коже. Тонкие пальцы внимательно исследовали его.
 Она пробормотала низким хриплым контральто, странно непохожим на ее обычный голос:
 — Мне нравится, какой ты на ощупь.
 Он просунул руку под ее ночную рубашку, прошелся вверх по длинной прелестной ноге и нашел шелковое гнездо. Затем он погрузил свои пальцы во влажные волосы.
 Ее спина изогнулась, груди напряглись, а бедра поднялись еще выше. Именно в этот момент он стал погружаться все глубже и глубже, а затем за одним пальцем последовал и другой.
 На лбу Джейка и над его верхней губой появились маленькие бусинки пота.
 Значительно позже Джейк обнаружил, что может говорить.
 — Мне нравится, какая ты на ощупь внутри и снаружи, — с трудом выговорил он.
 — А мне нравится чувствовать тебя, твои руки на мне, внутри меня, — призналась ему Джейн шепотом. — Давай продолжим, Джейк.
 — Хорошо, — пообещал он. Бог свидетель, всем своим существом стремился он именно к этому. — Но сейчас я не могу войти в тебя так, как мне того хотелось бы, дорогая. Я пока не готов к этому.
 Джейн испытывала сильнейшее искушение сказать, что это ничего не значило. И мысль ее мгновенно передалась ему.
 Но это все же имело значение.
 Они были слишком зрелыми, чтобы отдаться на волю случая, любого случая, какого бы то ни было случая.
 — Тогда что же нам делать?
 — Мы можем целовать и ласкать друг друга и окунемся в огромное удовольствие и наслаждение.
 Джейк целовал и ласкал ее. Своими руками, пальцами, ртом он доводил ее до вершин экстаза, заставляя Джейн стонать, в мольбе выкрикивать его имя, умолять о пощаде, о продолжении.
 В свою очередь, Джейн своими прикосновениями и поцелуями не раз принесла ему облегчение.
 Они были счастливы, измождены, насыщены. Никогда не знали они ночи, подобной той, что провели вместе в гамаке под тропическими небесами, в гуще тропических деревьев.
 Бледно-розовый рассвет пробирался на Карибское небо, когда Джейк обнял Джейн в последний раз, положил ее голову под свой подбородок и заснул так безмятежно, как никогда прежде.
 В силу давней привычки да еще из-за случавшегося порой приступа бессонницы Рэйчел всегда просыпалась первой, первой вставала, первой покидала свою постель из числа всех обитателей имения Мейфэр. Она обычно уже успевала умыться, одеться, причесаться и возилась с чайником на кухне к тому моменту, когда еще только первый искристый лучик рассвета едва показывался на карибском небе.
 Это утро не было исключением.
 Рэйчел заполнила свой любимый медный чайник водой из-под крана, поставила его на плиту, зажгла спичку и протянула ее к конфорке. Она могла делать это не глядя, ибо один и тот же ритуал неизменно совершала вот уже много лет.
 Затем по утренней привычке Рэйчел направилась к кухонным окнам и окинула взглядом покрытую густой яркой зеленью лужайку, белый песчаный пляж, раскинувшийся далеко внизу, и голубые, как небо, воды Карибского моря.
 Ее взору открывался и вид на два сдаваемые в аренду коттеджа — «Самсона» и «Далилу», — а также небольшую рощицу между домиками-близнецами, в тени которой мерно покачивался старый гамак.
 В это утро она заметила, что в гамаке кто-то был. Вне всяких сомнений, Джейк Холлистер. Уже не в первый раз он засыпал там или даже на самом берегу.
 Она, конечно же, никогда не спрашивала его.
 Она никогда и не помышляла о том, чтобы совать нос в чужие дела.
 Но она подозревала, что Джейк иногда страдал от кошмаров и бессонницы, которая часто становилась их продолжением.
 Вот что обычно было причиной ее бессонницы: ночные кошмары.
 Теперь уже, конечно, не так часто. В конце концов прошло двадцать лет, и, конечно же, бог Авраам умел прощать.
 Со временем боль утихла. Некоторые образы стерлись. Хотя и сейчас случалось, правда, не так часто, что Рэйчел просыпалась среди ночи. Сердце громко билось в ее груди, и она никак не могла отдышаться, не в силах избавиться от ужасающего чувства, будто ее отравили. Она была вся в липком поту, а перед глазами ее вновь и вновь возникало лицо ее дорогой сестры, прелестной Марии Магдалины, милой Марии Магдалины, невинной Марии Магдалины, лежащей на земле в ожидании смерти, с широко открытыми невидящими глазами, устремленными в ее глаза.
 Прижав руки к груди, Рэйчел зажмурилась от этого мучительного воспоминания. Когда она открыла глаза снова — Боже милосердный, как долго они были закрыты? — солнце уже поднялось, а вместе с ним и Джейк Холлистер поднялся со своей импровизированной постели.
 Он был не один.
 В гамаке был кто-то еще.
 Рэйчел наблюдала за тем, как Джейк наклонился и поднял кого-то на руки. Это была молодая женщина.
 Это была Джейн Беннет.
 Он убаюкивал ее с величайшей осторожностью и нежностью, направляясь с ней на руках к бунгало «Далила»; спустя всего несколько минут он появился вновь и не спеша направился к «Самсону».
 — Не судите да не судимы будете, — пробормотала Рэйчел еле слышно.
 Возможно, сей мир был бы лучшим местом, если бы больше его обитателей, включая самых благочестивых, помнили эти слова. Не только помнили их, но жили с ними.
 Конечно, удача была бы более благосклонна к семье Мейфэр, если бы она не только зачитывала эти слова в Великой Книге, заучивая их наизусть и мгновенно забывая, но и проживала в соответствии с ними каждый день.
 Джейк Холлистер и Джейн Беннет — были ли они любовниками? Искали ли они силы, утешения и несколько минут забвения в объятиях друг друга?
 Так тому и быть.
 Она не станет осуждать их. Она не станет называть это грехом. Итак, слишком часто и много уже вспоминали о грехе в этом доме, слишком много было боли и так мало любви.
 Мама.
 Папа.
 Чарли Беннет.
 Бедная, милая, обманутая Мария Магдалина.
 Стихотворение, которое еще в далеком детстве читала ей ее нянюшка, эхом откликнулось в памяти Рэйчел Мейфэр, когда она взяла в руки ковш с водой, чтобы полить нежно любимые ее сестрой Эстер комнатные цветы.
  О милая Мэри, как ты непослушна! 
  Помедли мгновенье и нам расскажи, 
  Как садик твой яркий, подружки-кокетки? 
  Серебряный счастья бубенчик?.. 




 Глава 18


 — У тебя есть с собой походные ботинки?
 — Нет.
 — А кроссовки покрепче?
 — Что-то вроде.
 — Что-то вроде? — Лицо Джейка выражало нескрываемый скептицизм. — Что? Теннисные туфли?
 Джейн покачала головой из стороны в сторону.
 — Лучше. «Рибок».
 Джейк недовольно хмыкнул и снова уткнулся в свой список.
 — Должны подойти.
 — Когда три недели назад я паковала чемоданы, то мне и в голову не пришло, что придется тащиться через первобытный лес, — проворчала она еле слышно.
 По крайней мере она надеялась, что на острове удастся что-то купить. Говоря по правде, на острове Рай действительно был магазин, принадлежащий некоему Максвеллу. Но там раскупили все походные ботинки ее размера — или любого размера, если уж на то пошло.
 Джейн подбоченилась в своих только что купленных голубых джинсах, которые были ей велики на два размера. Но и Джейк, и Максвелл в один голос убедили ее, что после нескольких стирок штаны сядут как раз до нужного размера. Согласно вычислениям Джейн, это должно было произойти где-то между первой и второй сотнями стирок или тропических ливней, в зависимости от того, что последует сначала.
 — Скажи мне вот что… — проговорила она, натягивая на глаза только что приобретенное кепи.
 По крайней мере Джейн считала не совсем бессмысленной необходимость защищаться от солнца. Вообще она была достаточно надежно экипирована: рубашка с длинными рукавами, джинсы до пят, подходящий фотозащитный крем, темные очки и привлекательная кепка цвета хаки с козырьком, нависавшим над ее носом на добрых четыре или пять дюймов.
 Видели бы ее сейчас друзья…
 — Сказать тебе что? — откликнулся Джейк, обходя доверху нагруженный джип и проверяя каждый предмет, значившийся в его списке, не раз и даже не два, а как минимум три раза.
 — Кем ты был в своей прошлой жизни? — спросила она, следуя за ним по пятам.
 — В моей прошлой жизни? — спросил он, хмуро уставившись на нее. — Ты имеешь в виду, кем я был в моем последнем перевоплощении? — Джейк туже затянул веревки, связывающие аппарат для ныряния на глубину и баллоны с воздухом. — Сказать по правде, я не особенно-то верю в подобного рода чепуху.
 Джейн распрямила плечи, хотя она и так никогда не сутулилась.
 — Я имела в виду твою профессию до решения все бросить и отправиться в неизведанные места, в результате чего ты обосновался здесь, в Раю?
 Порой той несчастной, на долю которой выпадала необходимость разговаривать с особями мужского пола, приходилось выражаться весьма конкретно, заметила она про себя.
 Рот Джейка изобразил круглую «О».
 — Я занимался бизнесом. Я был бизнесменом. Подобный ответ сократил область поиска до двух или трех тысяч возможных вариантов.
 — А ты преуспевал в бизнесе?
 Джейн знала, что на некотором уровне он преуспевал однозначно. Она вспомнила ту ночь, когда они лежали в гамаке, обнажая друг перед другом свои душевные тайны вместе с кое-чем еще, и Джейк упомянул о пожертвовании денег колледжу в родной Индиане на строительство мемориала в память о погибшем сводном брате.
 — Я достаточно преуспевал.
 — Тебе сопутствовала удача?
 — Все зависит от того, как ты определяешь удачу, — ответил он уклончиво, в который раз проверяя запас провизии и воды, взятый с собой в экспедицию в глубь острова.
 Горел ли Джейк желанием поскорее отправиться в дорогу? Или он снова стал воспринимать все философски? На мгновение Джейн задумалась о том, не успел ли он между встречами с ней пообщаться с Бриллиантом Чангом.
 Действительно, не было другого слова для того, чтобы описать время, которое они провели вместе на прошлой неделе. Это не были случайные столкновения. Или собрания. Даже не свидания, и уж конечно, не романтические прогулки.
 Это были встречи.
 Встречи, посвященные составлению плана и разработке стратегии; можно сказать, сессии, во время которых они сидели вдвоем, склонившись над картами, изучая чертежи, разбирая исторические справки, споря над всевозможными теориями, то есть занимаясь всеми теми дурацкими делами, какими только могли заниматься двое упрямых смельчаков, собиравшихся найти полный сокровищ корабль, затерявшийся на дне морском более трехсот лет назад.
 Джейк несколько раз ударил по левому колесу джипа носком ботинка — колесо доставляло ему некоторое беспокойство на протяжении последних двадцати тысяч миль или около того — и бросил на Джейн хмурый взгляд.
 — Я заработал много денег, занимаясь своим бизнесом.
 Очевидно, он не потратил ни капли из них на свой гардероб, подумала Джейн, останавливая свой взгляд все на той же паре потертых джинсов. Скорее всего точно такие же лежали в его рюкзаке.
 — Тебе приносило счастье то, чем ты занимался? — спросила она.
 — Счастье? — растерянно повторил Джейк, как будто это слово обозначало чуждое ему понятие. — Полагаю, да.
 — Ты любил свое дело? — Джейн не отступала. — Тебе приходилось испытывать такое чувство, когда с трудом дожидаешься утра, чтобы встать и начать все с самого начала?
 Джейк прервал свое занятие.
 Он не спеша снял темные очки и опустил их в карман рубашки, затем обошел джип, наклонился, облокотившись о край дверцы, сдвинул шляпу на затылок и прижался губами к ее губам.
 Джейн почувствовала, как от его дыхания всколыхнулась ее челка. Она отчетливо видела каждую ресницу, обрамлявшую его глаза, каждый оттенок, присутствовавший в его радужной оболочке — а их, должно быть, было по крайней мере полдюжины, самых разных оттенков коричневого, зеленого и голубого, — даже маленькую царапину на подбородке, которая, очевидно, появилась, когда он порезался сегодня утром во время бритья.
 Джейк был так близко к ней.
 Затем он объявил приглушенным голосом:
 — Дорогая, есть только одно занятие, о котором я думаю, просыпаясь каждое утро, и заниматься которым я мечтаю снова и снова.
 Джейн мгновенно поняла его намек.
 Жар затопил ее лицо и охватил все ее тело.
 Она была не в состоянии говорить. Не потому что не нашлась с ответом, но потому что неожиданно в ней проснулось так много различных чувств и ощущений, так много слов смешалось в ее голове, что ни одно из них не подоспело ей на помощь, прежде чем Джейк обрушил еще один жесткий и одновременно изумительно нежный поцелуй на ее рот и снова вернулся к осмотру колес.
 Запоздалое «О!» в полной мере передавало пережитую ею бурю ощущений и говорило о том, что она наконец сумела вернуть свои голосовые способности, прежде чем они забрались в джип и пустились по пыльной улице Пургатори, разгоняя в разные стороны пронзительно пищащих цыплят.
 Эта женщина была классным игроком.
 А еще она была высококлассной спортсменкой.
 Конечно, сейчас в этом ужасном наряде она выглядела довольно возмутительно: джинсы были на два размера больше, чем нужно, и казались необъятными; лишь туго затянутый на талии пояс хоть как-то удерживал их на ней; стильные кроссовки, которые были бы уместны в спортивном зале, а не посреди джунглей, и кепка, скрывавшая почти все лицо, кроме дерзко вздернутого подбородка; достойным завершением картины был настоящий конский хвост, в который она собрала свои непослушные волосы.
 — Скажи мне все-таки, куда мы едем? — закричала Джейн, пытаясь переорать рев двигателя и шум колес, буксующих на разбитой дороге.
 — К одному известному мне месту, которое находится на холме, — ответил Джейк, держа обе руки на руле.
 — Как оно называется?
 — «Искупление».
 Его пассажирка изумленно приподняла бровь. Не то чтобы он действительно увидел, как изогнулась бровь Джейн, но Джейк мог отлично представить себе, как все это произошло на самом деле, хоть ее лицо и было скрыто кепи и солнцезащитными очками.
 — «Ты будешь осужден вечным искуплением за это»? — процитировала она.
 — Не забывай, — напомнил он ей, не отрывая глаз от дороги, — семья Мейфэр была набожной. Они одними из первых поселились здесь. Вообще-то именно они дали названия большинству мест на этом острове.
 — Произнесенная мной цитата принадлежит Шекспиру, а встречается она в его пьесе «Много шума из ничего», — сообщила Джейн, — а вовсе не в Библии.
 — Слава Богу, — пробормотал он еле слышно.
 — А что именно скрывается под этим названием — «Искупление»?
 — Озеро прозрачной и кристально чистой воды, расположенное у подножия величественного водопада под названием «Завеса тумана».
 Она обхватила руками колени.
 — Не слишком-то похоже на Библию.
 — А это и не оттуда, — сказал Джейк. — Водопад получил свое название много веков назад от местных жителей — карибских индейцев, которые миновали его на своем пути в поисках более приветливого острова.
 Джейн огляделась вокруг и заметила:
 — Мне этот остров кажется достаточно приветливым, если, конечно, не иметь ничего против джунглей и не сильно переживать из-за недостатка некоторых удовольствий.
 — Очевидно, карибские индейцы думали иначе. Но как бы там ни было, это название сохранилось. Там есть также несколько каменных ступеней, ведущих к вершине водопада, которые Мейфэр назвали…
 — «Лестница Иакова», — договорила она за него.
 — Как ты догадалась?
 — Вовсе я не догадалась. Бриллиант Чанг упомянул о ней однажды, когда мы пили вместе чай.
 — Кстати, о Бриллианте Чанге, — сказал Джейк, сворачивая на еще более крутой вираж дороги. — Ты обнаружила еще какие-нибудь следы злоумышленников или злых духов?
 — Ни единого. — Однако Джейн, должно быть, уловила в его голосе нечто странное. — А почему ты спрашиваешь?
 Неожиданно для себя Джейк обнаружил, что ему не удавалось скрыть от этой женщины ровным счетом ничего.
 Он не хотел понапрасну ее беспокоить, но, с другой стороны, он вполне мог довериться ей. В любом случае она, казалось, обладала неким таинственным оружием, позволявшим вытащить из него информацию рано или поздно.
 — У меня было такое чувство, что за нами наблюдали, — признался он, наклоняя голову, чтобы увернуться от низко висящей лозы.
 — С каких пор?
 — Спустя немного времени после твоего прибытия на остров.
 — За нами наблюдают? Или за мной наблюдают? — спросила она напрямик.
 Джейк ненавидел эту необходимость все уточнять.
 — По-моему, наблюдают за тобой.
 — Кому это понадобилось следить за мной?
 — Кому это понадобилось шарить в твоем бунгало?
 — «Белладонна». Они знают о «Белладонне»! — воскликнула она, закрывая руками рот, словно ей не следовало произносить название корабля вслух.
 — Не думаю, что причина в этом.
 — Не думаешь?
 — Вряд ли здесь нечто столь определенное.
 — О, ты имеешь в виду, что кто-то шпионит за мной из чистого удовольствия?
 — Возможно, кому-то платят за то, чтобы он выяснил о тебе как можно больше, — предположил Джейк.
 — Но вопрос «зачем» остается открытым. — В течение минуты или двух она хранила молчание. — Почему ты не думаешь, что причина в «Белладонне»?
 — Потому что все на острове знают о моих сумасшедших версиях гибели корабля и о том, что я искал эту чертову штуковину больше года, но никому даже в голову не пришла мысль о необходимости шпионить за мной, — сообщил ей Джейк.
 — Другими словами, жители острова считают тебя ненормальным.
 — Что-то в этом роде.
 — Представь себе, это может оказаться весьма кстати.
 — Так оно и есть. Они не обращают на меня никакого внимания, мне позволено заниматься моим делом, и никто меня не беспокоит.
 — Быть сумасшедшим весьма удобно в некоторых случаях, — заявила она. — По крайней мере так мне говорили.
 Они ехали сквозь заросшую лесом местность, постепенно поднимаясь все выше и выше. В одном месте Джейк остановил джип, и они просто сидели и смотрели на раскинувшийся перед ними пейзаж.
 Вокруг буйная растительность, яркая зелень внизу, холмы вдалеке, горы позади холмов и голубые небеса над головой.
 — Потрясающе! — пробормотала Джейн.
 — Да. — Джейк откинулся на спинку сиденья. — Говорят, где-то здесь есть загадочный цветок, который называется tiare apetahi, и, несмотря на многочисленные попытки пересадить его, он нигде не приживается. Говорят, что соцветия цветка, похожие на яркие языки пламени, обладают волшебной силой отгонять злых духов за два часа до рассвета. — Он продолжил с невозмутимым выражением на лице: — Некоторые утверждают, что курение сухих листьев tiare apetahi позволит истинному верующему познать «сущность сущности».
 — Доктор Гилмор был прав, — тихо сказала Джейн.
 — Насчет чего?
 — Насчет тебя. — Она закусила губу. — Он говорил, что ты приобрел энциклопедические знания об этом острове в своих поисках «Белладонны».
 — Но он все еще убежден в том, что я ищу не в тех местах, — усмехнулся Джейк, включая зажигание и трогаясь с места.
 Как только они снова оказались в пути, Джейн спросила его:
 — Кто, по твоему мнению, следит за мной?
 — Не знаю, — искренно ответил он.
 — Это может быть кто угодно, — размышляла она вслух.
 — Может быть.
 — Хотелось бы мне знать, кто это или по крайней мере зачем.
 — И мне тоже, дорогая.
 Их путешествие длилось еще десять или пятнадцать минут. Вскоре после этого короткого разговора они достигли пункта своего назначения. Джейк свернул с дороги и въехал на луг, заросший высокой травой.
 Он повернулся к Джейн и взял ее руки в свои.
 — Пока я рядом, с тобой ничего не случится.
 — Я знаю.
 — Обещаю, — поклялся он. — А я всегда выполняю свои обещания.




 Глава 19


 — Тебе придется пообещать, что ты не будешь выпускать меня из виду ни на мгновение в течение этого погружения, — распоряжался Джейк, стоя на краю огромного прозрачного озера.
 — Обещаю, — поклялась Джейн, зная, насколько важно это было для ее собственной безопасности, для безопасности Джейка и для успеха всего предприятия.
 Они уже переоделись в водолазные костюмы и прикрепили все снаряжение для погружения. Остальные их вещи и оборудование остались в джипе, который был спрятан в зарослях растущего поблизости кустарника, хотя на расстоянии тридцати миль вокруг не было ни одной души.
 — Основное правило при погружении с дыхательным аппаратом: у тебя всегда есть компаньон-ныряльщик, или дружище, и ты ни на мгновение не выпускаешь его из поля зрения, — давал наставления Джейк. — Я — твой дружище. Не давай мне исчезнуть из поля твоего зрения.
 Джейн собралась в точности исполнить его указания.
 Жизнь вообще довольно каверзная штука. А когда находишься под водой, тем более. Здесь ошибка не имела права на существование. Уж слишком высока была цена за нее.
 Джейк продолжал объяснять:
 — Мы тренируемся в водолазных костюмах, а не в комбинезонах по одной-единственной причине. Когда мы обнаружим «Белладонну» и совершим наше первое погружение к ее местонахождению, то не будем знать заранее температуру воды на глубине. Лайкра и подобные ей материалы способны защитить нас от царапин о скалы, даже от обломков самого затонувшего корабля, но они не смогут предоставить нам серьезной тепловой защиты.
 — Другими словами, водолазные костюмы не обеспечат нас необходимым теплом, — сказала Джейн, переводя его тираду на обычный язык.
 — Именно, — одобрительно кивнул Джейк. — Это погружение — твой последний экзамен, если так можно сказать, и я верю, что ты готова к нему.
 Несомненно, Джейн и сама на это надеялась. Он начал отмечать каждый пункт, один за другим загибая пальцы:
 — Ты доказала мне, что аттестована как ныряльщик с дыхательным аппаратом.
 Доказала. Она не очень-то много погружений совершила за последний год, но тем не менее считала себя отнюдь не новичком.
 Он остановился на пункте втором:
 — Ты показала, что хорошо умеешь владеть собой, когда мы ныряли в бухте, находящейся возле гостиницы «Четыре сестры», и даже в открытом море на краю острова.
 В то время Джейн не осознала, что это было некое подобие испытания. Она полагала, что они просто тренировались для великого погружения, как они называли свое решающее погружение к «Белладонне».
 Джейк дошел до последнего пункта:
 — Я пристально наблюдал за тобой. Джейн вспыхнула яркой улыбкой.
 — Я не это имею в виду, дорогая, — сказал он, смягчившись и на мгновение позволив себе расслабиться.
 Естественно, он наблюдал за ней не только как влюбленный, и они оба прекрасно знали это.
 — Я имел в виду, что наблюдал за тем, как ты ведешь себя в воде, как следишь за своим дыхательным аппаратом, снаряжением для погружения. Это очень важно для хорошего ныряльщика. Я никому не доверяю проверку моего оборудования, так же поступаешь и ты. — Он одобрительно похлопал ее по руке. — Мне это нравится.
 — Я ставлю на карту свою жизнь всякий раз, когда совершаю погружение, — заметила Джейн. — Поскольку она значит для меня гораздо больше, чем для кого бы то ни было, вполне разумно проверять и перепроверять свой аппарат самой.
 Джейк был совершенно согласен с ней. Следующей темой их разговора было их настоящее месторасположение.
 — Я выбрал «Искупление» для этой генеральной репетиции  по одной очень важной причине, — сказал он.
 Джейн искренне пыталась сосредоточить свое внимание на словах Джейка, но отвлеклась — это было одно из самых захватывающих и прекрасных мест, в которых ей когда-либо приходилось бывать.
 «Искупление» представляло собой озеро с кристально чистой водой, сквозь толщу которой просматривалось радужное дно. Оно было отнюдь не песчаным и не глиняным, что вполне логично было бы предположить; оно состояло из камней, которые в течение многих веков, возможно, даже тысячелетий вылизывались водой, омывающей их со всех сторон.
 С трех сторон безмятежный водоем окружали ярко-зеленые луга. За разнотравьем высились деревья, поражавшие своим разнообразием; некоторые из них встречались только на острове. За деревьями раскинулись холмы Рая.
 Вдали на горизонте, на расстоянии многих миль, Джейн различала силуэт сказочных гор, обернутых в полупрозрачную голубую дымку, но горы эти возвышались на другой, темной стороне Рая…
 Дрожь пробежала по ее телу.
 Другая сторона, темная сторона Рая, куда совсем скоро направятся они с Джейком.
 С четвертой стороны «Искупления» находился водопад «Завеса тумана»; он и в самом деле был настоящей завесой тумана. Вода каскадом падала на тридцать или сорок футов вниз по склону холма, и в том месте, где она встречалась со спокойными водами озера, рождался прекрасный ручей.
 По одну сторону водопада находились каменные ступени, вырезанные самой природой и названные семьей Мейфэр «Лестница Иакова». По другую сторону высились отвесные скалы. Вряд ли кто-либо, кроме профессиональных скалолазов или альпинистов, решился бы преодолеть эту сторону скал; за все время с открытия острова ни один безумец не отважился на подобное приключение.
 По словам Джейка, он вообще был одним из тех немногих людей, которые когда-либо бывали на водопаде «Завеса тумана». Это было дьявольски красивое место, и Джейн не решалась поверить его словам, пока не вспомнила, что в Раю не было туристов. А у местных жителей, очевидно, не было ни времени, ни интереса обследовать укромные уголки родного острова.
 Или, возможно, они просто принимали естественную красоту Рая как данность.
 — Как я говорил… — Джейк откашлялся, убеждаясь в том, что она сосредоточила на нем все свое внимание.
 — Да?
 — Я выбрал «Искупление» по одной очень важной причине.
 — Водопад?
 Джейк покачал головой, но это движение не означало категорическое «нет».
 — Не столько из-за водопада, сколько из-за того, что находится под ним.
 — Так что же, умоляю, скажи, находится под водопадом?
 — Пещера.
 — Конечно! — воскликнула Джейн, ударяя себя ладонью по лбу. Сама идея о подводной пещере идеально укладывалась в любимую теорию Джейка о том, где следовало искать «Белладонну».
 — Вижу, ты поняла, куда я клоню.
 — Разумеется.
 — Что тебе необходимо — и большей частью чем мы оба можем воспользоваться, — так это опыт ныряния в пещеру.
 — В неизвестное, — подсказала она.
 — Это будет больше чем в неизвестное, Джейн, — предупредил он. — Это будет погружение во тьму.
 — Тьма, — повторила она и вздрогнула.
 — Это единственное известное мне на острове место, где ты можешь получить опыт погружения в пещеру без прямого источника света. — Джейк с головой ушел в дело. Неожиданно он спросил потеплевшим голосом: — Ты боишься?
 Джейн и не пыталась увильнуть от прямого ответа:
 — Наверное, нельзя не бояться.
 — Хорошо, — сказал Джейк, на мгновение положив руку ей на плечо. — Я помогу тебе стоять на цыпочках.
 Не буквально, конечно же, поскольку на ногах Джейн были ласты.
 — А теперь в последний раз перед погружением повторим основные правила, — объявил Джейк, снова превращаясь в делового человека. — Мы можем использовать не больше одной трети нашего кислорода во время погружения и пребывания в пещере. Другую треть мы используем на обратном пути из пещеры. И еще одна треть всегда хранится в запасе на случай непредвиденных ситуаций. Ты поняла это?
 — Я это поняла, — заявила Джейн с ударением.
 — Мы сделаем все по правилам, и все будет в полном порядке, — убежденно произнес он. — Есть вопросы?
 — Нет вопросов.
 Джейн знала наверняка, что не всегда Джейк Холлистер следовал инструкции. Их общий друг — добрый доктор — предупредил ее, что Джейк иногда любил рисковать. Говорили, что он даже нырял в одиночку. Ведь на самом-то деле при погружении с дыхательным аппаратом это было неоправданным риском.
 Джейк, очевидно, не забыл суровый, по словам Джейсона Гилмора, урок.
 История была отнюдь не новой среди ныряльщиков. Джейк погрузился на восемьдесят или девяносто футов под воду, и баллон с кислородом сильно ударился о выступ скалы. Это повлекло за собой утечку кислорода, о чем он и понятия не имел. Он всегда очень внимательно следил за показателем своего прибора — как и любой другой хороший ныряльщик — и убедился, что у него в запасе достаточно воздуха.
 Спустя пятнадцать минут, как рассказывал Джейк доктору Гилмору, он обнаружил, что не может сделать вдох. Взглянув на датчик своего прибора, Холлистер увидел ноль.
 У него не было выбора.
 Ему необходимо было всплывать, чтобы избежать неминуемой гибели. Баллоны с кислородом были абсолютно пусты.
 У него оставался воздух в легких. Джейк прекрасно понимал, что не может долго сдерживать дыхание, в противном случае получит азотный наркоз и скорее всего погибнет. Он поднимался к поверхности, не отрывая взгляда от показателя прибора.
 Пятьдесят футов.
 Сорок футов.
 Тридцать футов.
 Он был уверен в неминуемой гибели.
 Наконец Джейк достиг поверхности воды. Чудом он выжил. По словам Гилмора, в тот день Джейк Холлистер открыл для себя нечто важное. На краю гибели Холлистер открыл простую истину: он хотел жить.
 Джейсон Гилмор уверял Джейн, что с того времени Джейк как будто переродился. Он перестал безрассудно заниматься саморазрушением. Стал больше анализировать свои поступки. Определенно приобрел философское отношение к жизни. Джейку не всегда удавалось осуществлять свои намерения, но, вне всяких сомнений, сейчас он, по мнению Джейн, проверял каждую мелочь своего снаряжения — еще раз, последний раз.
 Джейк посмотрел на нее, ободряюще улыбнулся и торжественно вопросил:
 — Готова?
 — Готова! — Джейн опустила маску на лицо, подала ему знак, подняв большой палец вверх, и последовала за ним в «Искупление».
 Это был другой мир. Это был рай, но только подводный. Солнечный свет проникал сквозь прозрачную, как хрусталь, воду, распадался на миллионы огоньков и превращался в безупречное золотое сияние, завораживая своей красотой.
 «Искупление» было богато удивительными картинами.
 Экзотическая растительность и ярко окрашенные цветы покачивались в разные стороны под действием мягких подводных течений.
 Рыбы, которые нисколько не боялись ныряльщиков, ибо никогда прежде не сталкивались с человеческими существами, ели прямо из рук Джейн, хватая корм с кончиков ее пальцев.
 Сотни маленьких подводных созданий кружили около них, словно играя в прятки, лишь ненадолго задерживаясь, прежде чем бесследно исчезнуть в морской пучине.
 И все же Джейн знала, что оба они были здесь не для того, чтобы играть: баллоны с кислородом не были бездонными.
 Джейк дал ей минуту или две для того, чтобы насладиться новообретенным миром, затем подал знак следовать за ним и направился к водопаду. Возле входа в пещеру неистово пенилась вода. Джейн не отставала от Джейка, стараясь ни на мгновение не выпускать его из поля зрения.
 Она сохраняла спокойствие.
 Она помнила предупреждение Джейка о том, что ждало их впереди, — об ощущении, которое продлится несколько секунд, будто тебя швыряет из стороны в сторону. Но все неприятное останется позади, лишь только они проплывут через водопад и окажутся в пещере.
 Джейк включил свой подводный фонарик.
 Она последовала его примеру.
 Они начали пробираться сквозь водяной вихрь. На какое-то мгновение Джейн охватил ужас. Затем вода наконец стала спокойнее, и она смогла увидеть прямо перед собой вход в пещеру.
 Так, ведомая Джейком, Джейн вошла в неизвестное.
 Неизвестное лишь для нее, поскольку Джейк еще раньше несколько раз погружался сюда.
 Он даже привязал путеводный провод от входа в пещеру к отверстию в глубине, сужавшемуся до практически непроходимого канала. Этот проход был опасно узким, слишком узким для того, чтобы через него мог проплыть человек среднего роста. И Джейк, как выяснилось, не смог проследовать от начала до конца.
 Это был иной мир, осознала Джейн.
 Это был мир загадочных теней, таинственный и труднодоступный.
 Он завораживал своей необычной красотой.
 Что-то испугало Джейн, неожиданно ударившись о ее руку. Возможно, это была рыба или какое-то животное, предпочитавшее темноту свету.
 Наверное, существа, предпочитавшие свету тьму и тянувшиеся к мраку, были всегда. Возможно, в первую очередь это относится к людям, которым ночь ближе, чем день.
 Ее тело было достаточно тренированным, ноги сильными, и все же Джейн испытала облегчение, когда Джейк наконец подал знак покидать пещеру и двигаться в обратный путь к поверхности озера.
 Она кивнула и поплыла рядом, радуясь тому, что была не одна, тому, что подле нее находился Джейк, тому, что она плыла к свету.
 Они пустились в обратный путь через водопад к золотому свету «Искупления».
 — Поздравляю! Ты заслужила громкие овации и букеты цветов! — провозгласил Джейк вскоре после того, как они снова всплыли на поверхность водоема и на берегу начали снимать свое снаряжение. — Ты все сделала абсолютно так, как тебе было сказано, и погружение прошло без сучка без задоринки.
 — Я сочла это генеральной репетицией, — заметила Джейн, опуская свои баллоны с кислородом на траву, — не забывая, конечно, о том, что каждое погружение — само по себе событие. И никаких генеральных репетиций не может быть. Джейк расстегнул свой мокрый костюм и принялся стаскивать его с плеч.
 — Ты — классная женщина, Джейн Беннет. Ты сохраняешь спокойствие в самых опасных ситуациях, и тебя нелегко вогнать в панику. Я чертовски горжусь тем, что у меня такой партнер, как ты.
 — Ты имеешь в виду, что я — дружище хоть куда? — поддразнила она его, извиваясь, чтобы сбросить костюм.
 — Партнер. Дружище. И все остальное, кем ты захочешь быть для меня, — сказал он, выбираясь из костюма.
 Неожиданно Джейк осознал, что в погружении на глубину с женщиной, которая была также и его возлюбленной, было одно весьма существенное преимущество. Им не приходило в голову смущаться при виде друг друга в купальниках, когда они скинули водолазное снаряжение.
 Женщина, его женщина…
 Джейк вздохнул.
 Спать, спать и не более того удавалось им с Джейн с той замечательной ночи, которую они провели вместе в гамаке.
 Ибо всю последнюю неделю все их время и энергия были посвящены планированию, обсуждению, размышлениям и выработке плана поисков обломков «Белладонны». Весь запас их жизненных сил был съеден многочисленными тренировочными погружениями и бесконечными проверками снаряжения.
 Это захватило их полностью.
 Подготовка к самому главному погружению, как выяснилось, была весьма изнуряющим занятием.
 Однако наблюдая сейчас за тем, как Джейн стряхивала со своих влажных волос травинки и листья и облачалась в махровый халат, Джейк не мог не признать, что это было правдой лишь отчасти.
 Была еще одна причина — очень веская причина, — почему он не пытался заняться с ней любовью с той ночи.
 Он хотел подождать того момента, когда настанет нужное время и они будут находиться в нужном месте. А Джейку хотелось найти особенное время и особенное место, желательно как можно дальше от неусыпного ока сестер Мейфэр или кого-либо другого из обитателей острова, включая и наблюдательного безымянного шпиона.
 Вот поэтому, убеждал себя Джейк, он и ждал с таким нетерпением сегодняшнего дня. Он был уверен, что это именно то место и то время.
 И на этот раз он был во всеоружии. Он провел языком по губам.
 — Голодна? — поинтересовался Джейк, пытаясь сохранять беззаботность в своих манерах.
 — Умираю от голода, — ответила Джейн. Он поймал себя на той же самой мысли.
 — Нам также необходимо немедленно что-нибудь выпить, — сообщил он. — Во время погружения можно запросто потерять большое количество влаги и даже не осознать этого.
 — Давай устроим пикник, — предложила Джейн, когда они выгрузили термос и продукты из джипа.
 — Классная идея, — согласился он. Джейн достала одеяло и стояла, оглядывая лужайку возле озера.
 — Где мне расстелить одеяло?
 — Только не здесь, — отозвался Джейк, точно зная, куда он собирался отвести ее.
 — Тогда где?
 — Больше никаких вопросов, — заявил он. — Просто бери свои вещи и следуй за мной.
 День выдался тихий и солнечный. С полотенцем, все еще висевшим на шее, Джейк поднял заполненный соком термос, одеяло, корзинку с продуктами и взял Джейн за руку.
 Он повел ее по направлению к водопаду.
 Ее любопытство одержало верх:
 — Куда, скажи мне ради всего святого, мы все-таки идем?
 — У меня есть для тебя сюрприз, — объявил Джейк.
 Джейн окинула его подозрительным взглядом и недоверчиво переспросила:
 — Сюрприз?
 — Доверься мне, — сказал он. — Тебе понравится.




 Глава 20


 Джейн была влюблена в него.
 Она не могла сказать со стопроцентной уверенностью, когда именно это произошло. Но где-то в период между ночью, которую они провели вместе в гамаке — неужели это было всего неделю назад? — и этим днем она осознала, что влюбилась в Джейка Холлистера.
 Это было ужасно.
 И она меньше всего это ожидала, оглядываясь теперь назад и вспоминая свою первую встречу с высоким, темноволосым, сильным, небритым незнакомцем на борту парома, следующего из порта Шарлотты-Амалии на остров Рай.
 Как могла она влюбиться в мужчину, которого в общей сложности знала всего девятнадцать дней?
 Она ни в чем не была уверена. Она просто была влюблена.
 Возможно, Бриллиант Чанг был прав.
 Возможно, говорить о времени было просто неуместно.
 Этот джентльмен однажды заметил в разговоре с ней — это случилось во время их первой встречи в бунгало «Далила», когда двое мальчиков выкапывали ямку для домика духов, — что время — всего лишь иллюзия. Бриллиант Чанг вспомнил чьи-то мудрые слова о том, что прошлое, настоящее и будущее составляют единое целое.
 И конечно же, она не могла не согласиться с тем, что полностью теряла ощущение времени, когда Джейк целовал ее, когда Джейк прикасался к ней, когда Джейк ласкал ее. В те моменты существовал только Джейк, и ничего больше.
 Она была влюблена в Джейка, но было ли у них совместное будущее, общее завтра, Джейн не знала. Все, что у них было, — это сейчас.
 Возможно, все, чем кто-либо владеет, — это сейчас.
 — У меня есть что показать тебе, — сообщил Джейк, проводя ее по краю «Завесы тумана» и огибая сам водопад.
 Там находилась другая пещера, но она не была похожа ни на одну из пещер, которые Джейн когда-либо видела в своей жизни: своим обликом она скорее напоминала гостиную. Главный вход был скрыт белесым занавесом, созданным обрушивающимся водопадом. Огромные, на удивление сухие камни, увитые густыми зелеными лозами, служили стенами комнаты.
 Земляной пол был покрыт ковром из нежной растительности, папоротником, экзотическими благоухающими цветами. Навес, созданный за многие столетия огромными, толстыми лианами, покореженными деревьями и кусками камня, каждый размером с маленький дом, служил потолком. В центре потолка находилось довольно большое отверстие, через которое ослепительное карибское солнце ярко освещало раскинувшееся внизу великолепие.
 — Какое замечательное место! — воскликнула Джейн, когда они вступили в потайную комнату.
 — Я называю его святилищем, — сказал Джейк.
 — Это его название?
 — Не знаю. — Он поставил принесенную провизию на каменную плиту, которая своей формой отдаленно напоминала банкетный стол. — Я не уверен, что у него есть официальное название. Отсутствуют какие-либо признаки, указывающие на то, что за последние годы, возможно, столетия, здесь кто-то был… за исключением меня.
 — За исключением нас. — Джейн огляделась по сторонам. Природная гостиная была большой, заполненной воздухом и солнечным светом. Это было превосходное место для пикника. — Давай устроим обед здесь, — предложила Джейн.
 — Именно об этом я и думал, — проговорил Джейк, расстилая одеяло на густом ковре нетронутой растительности.
 Они лишь едва прикоснулись к бутербродам, потягивая фруктовый сок и чай со льдом. Они поделили кусочки апельсина, папайи и сладкого банана. Затем убрали остатки своего обеда и в дремоте растянулись на одеяле: водопад с одной стороны, теплая, сухая трава под их телами, солнце и небо над головой, и бездна — внизу.
 Джейн повернула свое лицо к Джейку и наблюдала за ним сквозь полуприкрытые веки.
 Внешность бывает обманчива, лениво размышляла она, пристально изучая его мускулистое тело.
 Те, кто утверждал это, были не правы.
 Они попросту лгали.
 Одежда и деньги не главное в мужчине. Главное — это его личность, которая проявляется в разуме и теле, сердце и душе.
 Джейн попыталась представить себе мужчин своего круга, друзей и коллег, молодых и старых, и выстроила их всех в одну шеренгу, ничем не прикрыв их наготу.
 Высокие и низкие.
 Толстые и худые или что-то среднее.
 Светлые. Темные. Загорелые.
 Лысые и волосатые.
 Мускулистые и хилые.
 Сильные. Спортивного сложения. Сгорбленные и апатичные.
 Приятные внешне. Откровенно уродливые. И очень немногие, кто был действительно красив, даже божественно красив.
 У них у всех в большей или меньшей степени были одни и те же черты, сходное строение и все остальное.
 Как же отличить хорошего мужчину от плохого?
 Джейк смотрел на нее с некоторым любопытством.
 — О чем ты думаешь?
 — Об обнаженных мужчинах, — последовал незамедлительный ответ.
 Он был не на шутку озадачен:
 — Об обнаженных мужчинах?
 Джейн объяснила ему:
 — Об обнаженных. Голых. Нагих. Раздетых. Неодетых. Разоблаченных. Раскрытых. Все вместе взятое. Нагишом. Без нитки одежды. В костюме Адама. Абсолютно голых, — она надменно приподняла свой носик и вздохнула, — или, как сказали бы французы, все вместе.
 Джейк пытался скрыть улыбку.
 — Ты думала об обнаженных мужчинах в общем? — Его голос доверительно понизился: — Или ты думала об определенном обнаженном мужчине?
 — Об обнаженных мужчинах в общем, — призналась она, переворачиваясь на спину и устремляя свой взгляд на естественный купол, раскинувшийся над их головами. — Видишь ли, у меня есть некая теория.
 — Не могу дождаться того момента, когда смогу услышать более подробно об этой твоей теории, — признался Джейк, ближе придвигаясь к ней на одеяле.
 — Она вовсе не перевернет землю. — Джейн чувствовала, что следует предупредить его. — Она довольно проста. Это отнюдь не интеллектуальная абстракция. Она даже не оригинальна. Просто она моя.
 — Это уже достаточно хорошо для меня, — сказал он с энтузиазмом.
 Джейн не смела взглянуть на Джейка, боясь потерять остатки своего мужества.
 Она уставилась прямо на каменный потолок над своей головой и произнесла:
 — Как может женщина отличить достойного мужчину от недостойного?
 Был ли это один из сакраментальных вопросов?
 Джейк знал, что не должен слишком медлить с ответом. Джейн, возможно, начнет сомневаться, есть ли у него ответ вообще.
 — Полагаю, все зависит от того, что считать хорошим и плохим, — ответил он.
 В любом случае что, черт побери, она вообще имела в виду?
 — Говорят, о человеке можно судить по одежде, которую он носит, или по компании людей, с которыми он общается, или по модели машины, на которой он ездит, или даже по марке парфюма, которым он пользуется, — сказала Джейн.
 Джейк мысленно застонал.
 Этот разговор начинал приобретать признаки длинного, затянутого диалога. Честно говоря, он надеялся на короткую и приятную беседу. На этот полдень у него были другие планы, и они отнюдь не включали длинных разглагольствований на тему обнаженных мужчин.
 Терпение, Холлистер.
 Терпение. В конце концов недаром терпение считается многими великой доблестью.
 — Ну что ж, я полагаю, женщина может начать с того, что спросит себя, хорош мужчина или плох в каких-то определенных вещах.
 Джейн подняла руки:
 — Например?
 Джейку пришлось быстро соображать. Он назвал первое, что пришло ему в голову:
 — Гольф? Футбол? Кегли? Джейн скорчила гримаску.
 Он несколько секунд помедлил, прежде чем снова попытаться:
 — Хорошо. Его работа? Его отношение к другим людям? Его духовный мир? Его суждения? Его вкус?
 Джейн играла поясом на талии своего короткого махрового халата.
 — Его вкус в чем?
 Джейк решил размышлять более широко. Затем до него начало доходить:
 — В еде. В ресторанах. В одежде. В фильмах. В хобби. В книгах. В искусстве. В мебели. — Он надеялся вместе со скоростью набирать очки ее доверия. — В друзьях. В детях. В животных. В женщинах. — Он остановился и перевел дыхание. — Необязательно в таком порядке, конечно же.
 — Надеюсь, — был ее ответ. Итак, теперь Джейк попал в точку.
 — Разумеется, для того, чтобы женщина могла определить, хорош или плох мужчина и как он относится ко всему вышеперечисленному, от нее потребуется внимательно его рассмотреть, понаблюдать за ним в деле, послушать его и поговорить с ним. А чтобы особенно не распространяться, скажу только, что ей придется провести с этим парнем довольно-таки много времени.
 Тон ее был бесстрастным:
 — Тебе не кажется, что поступки говорят больше слов?
 — Верно. — Он помедлил ровно столько, сколько было нужно для того, чтобы не торопясь сосчитать до трех. — Но слова порой не менее важны.
 Ее следующее замечание было совсем из другой области.
 — Когда дело касается мужчин, женщина ни на минуту не должна забывать, что у нее есть голова на плечах, — недвусмысленно заявила Джейн.
 Джейк с трудом сглотнул. У него неожиданно появилось такое чувство, что он идет по тонкому льду.
 — Конечно, она так и поступает. Но женщина должна прислушиваться и к своей женской интуиции. — Он был готов вот-вот сказать: к своим природным инстинктам. Но подумал и решил, что будет лучше сказать: — И к своему сердцу, конечно же.
 — Что-нибудь еще? — спросила она. Он невозмутимо ответил:
 — Ну что ж, рано или поздно женщине понадобится выяснить самой, хорош или плох мужчина в постели.
 Повисло молчание.
 — Не мог бы ты более подробно остановиться на этом? — с потрясающей невозмутимостью поинтересовалась Джейн.
 И он принял вызов. Никакого намеренного каламбура.
 — Я не имею в виду, хорош или плох мужчина в ответственный момент, — проговорил он.
 Казалось, он прокладывал тропинку и для самого себя, заметил Джейк, все больше входя во вкус.
 И снова никакого намеренного каламбура.
 Джейн Беннет не отрывала от собеседника пытливых серьезных глаз.
 — Продолжай, — приказала она.
 — Полагаю, все должно быть на виду, — произнес он с притворным равнодушием.
 — Что именно?
 — Хорошее или плохое, естественно. — Джейк бросил ей вызов, устоять перед которым она не сможет.
 Джейн изогнула брови вопросительной дугой:
 — И как это ты себе представляешь?
 — Я начну с одного простого действия, а ты должна будешь дать свою оценку, хорошо или плохо это было, — объяснил Джейк. — Затем мы продолжим или поменяемся ролями, если тебе захочется.
 — Довольно-таки просто.
 — О, так оно и есть, — заверил ее Джейк. Она сощурилась:
 — И тогда у меня будет ответ на какой вопрос?
 — На вопрос о том, хорош или плох мужчина в постели.
 В глазах Джейн появились озорные огоньки.
 — Ты имеешь в виду мужчин вообще, Джейк Холлистер? Или ты говоришь об определенном мужчине?
 Получил!
 Джейк откашлялся и объявил:
 — Думаю, нам следует начать с простого поцелуя.
 — Простой поцелуй — неплохо для начала, — согласилась Джейн.
 Джейк подвинулся ближе к ней на одеяле, стараясь не замечать ее почти символического купальника, да и короткий махровый халат, на его взгляд, мало что скрывал.
 Джейк приник к ее рту мягко, быстро и покорно. Он почувствовал сладкий остаток фруктов у нее на губах и чуть помедлил, для того чтобы насладиться ароматами апельсина, папайи, банана и самой Джейн.
 Он откинулся назад и спросил:
 — Хорошо или плохо?
 Ее глаза упредили ее ответ.
 — Хорошо.
 Джейк тщательно обдумывал свое следующее движение. Это немного напоминало игру в шахматы. Стратегия — вот путь к успеху, и ему постоянно необходимо было думать на несколько ходов вперед, опережая своего партнера. Он не хотел совершить ошибку, слишком быстро открыв своего короля или поставив ферзя под угрозу полного поражения, прежде чем она будет действительно готова.
 — Тогда еще один поцелуй, — продолжил он. — На этот раз более сложный, более изысканный, требующий большего искусства.
 Он сжал Джейн в своих объятиях. Ее руки инстинктивно оказались у него на плечах. Он прошелся губами от ее ладони до плеча. Он ощутил под своими губами легкую дрожь, подсказавшую, что Джейн не осталась равнодушной к его ласкам.
 Это была игра в конце концов, и они оба сознавали, что выйдут из нее победителями.
 Проигравших не будет.
 Их губы слились. Он пробовал вкус ее губ кончиком своего языка. Он все глубже проникал в уголки ее рта и оставался там все дольше. Она встретила его на половине пути для того, чтобы ощутить его вкус, демонстрируя ритуал слияния, который с древнейших времен повторяют мужчина и женщина. А затем он плавно просунул язык между ее губами и дальше мимо зубов, имитируя то, что, как они оба прекрасно знали, неизбежно скоро последует.
 Им двоим не хватило воздуха.
 Какие уж тут вопросы!
 Джейн с усилием выдохнула:
 — Хорошо. — Она легла на его обнаженную грудь, опустив завесу шелковистых волос. — А теперь моя очередь, — приглушенно прорычала она, ее глаза при этом приобрели какой-то темно-желтый, золотой оттенок — цвет глаз тигрицы.
 Джейк оказался беззащитно распростертым на спине. Джейн оседлала его так, словно он был лошадью, а она — наездницей. Джейк осознал, что позиция сверху позволяла Джейн ощущать свою власть над ним.
 На Джейке были только узкие плавки. Они сидели на нем так, словно были его второй кожей» Они не скрывали ничего. Его мужское естество четко вырисовывалось через эластичную ткань.
 Волосы Джейн упали ей на лицо. Ее губы слегка припухли от его поцелуев. Ее лицо было как нежная роза, то ли от удовольствия, то ли от ожидания, то ли от смущения, а возможно, от всего сразу.
 Она наклонилась к Джейку и обрушила на него неуемную лавину своих поцелуев, передвигаясь ото лба к носу, от носа ко рту, от рта к подбородку, от подбородка к впадине в основании горла, от горла к груди и животу, — дразнящие поцелуи, мучительные поцелуи, удивительные поцелуи. В конце концов она соскользнула вниз по его телу, забирая с собой свои замечательные поцелуи. Поцелуи, след которых лежал через его живот, вдоль талии, до бедра, разжигая его плоть. Поцелуи, задержавшиеся вокруг его пупка, язык, глубоко проникший в маленькое отверстие. Поцелуи, которые едва избегали центра его возбуждения, переходя от одного бедра к другому. Джейк не сдержал стона.
 — Это хорошо или плохо? — хрипло поинтересовалась Джейн, не поднимая головы.
 У Джейка перехватило дыхание. Он весь превратился в желание, горячее и всепоглощающее.
 — Хорошо или плохо? — повторила она более настойчиво.
 Наконец хриплым голосом он выдавил:
 — Хорошо.
 Джейн на несколько дюймов раздвинула его ноги и приложила свой рот к внутренней части его бедра, чуть потягивая за его чувствительную кожу, лаская так близко от мужской плоти, что он почувствовал, как затопившее желание разрывает его на части.
 Так близко и в то же время еще так далеко!
 — Хорошо или плохо? — спросила она, легонько ухватив зубами его бедро.
 — Чертовски классно, — поклялся Джейк, зная, что не сможет выдержать продолжения этого сладостного терзания.
 Хватит — значит хватит.
 — А теперь моя очередь, — объявил он, подвигая Джейн настолько, чтобы дотянуться до пояса ее короткого махрового халата.
 Халат был сброшен в один миг.
 Затем, с глазами дикими, глазами темными, глазами, огромными от желания, Джейк потянул за верхнюю часть купальника, пока не стянул его до талии. Он притянул ее к своему жаждущему рту и дотронулся до кончика каждой обнаженной груди своим языком.
 — Хорошо или плохо? — пробормотал он. «По очереди» было в конце концов справедливой игрой.
 Джейн откинула голову назад и застонала:
 — Хорошо.
 Джейк сел на одеяле и приложил свой рот сначала к одному соску, а потом к другому. Он лизал языком. Он покусывал зубами.
 Джейн не могла остановить поток восклицаний:
 — Хорошо! О, как хорошо! Джейк, пожалуйста, так хорошо!
 В один миг Джейк полностью избавил ее от купальника и бросил свои плавки рядом на покрывало. Он на мгновение поднял ее и держал ее так над своим телом. Его сильные, о, какие сильные руки дрожали от напряжения, когда он медленно, о, как медленно опускал ее на себя.
 — Хорошо или плохо? — спросил Джейк, когда пот выступил на его спине.
 Глаза Джейн закрылись и затем открылись снова. Она уставилась в его глаза и чувственно прошептала:
 — Хорошо.
 В конце концов он пронзил ее своей твердой плотью. Ей удалось вобрать в себя каждую частичку его желания. Они помедлили, наслаждаясь слиянием друг с другом. Затем они начали двигаться вместе, сначала медленно, осторожно, пытаясь определить, что приносило им обоим удовольствие, что нравилось.
 — Господи, дорогая, ощущать тебя — это безумно прекрасно! — воскликнул Джейк, когда он в конце концов полностью лег на нее, все это время оставаясь внутри ее, и обнаружил, что смотрит в глаза, которые были как море.
 — Нет хорошо. Нет плохо. Есть только ты, Джейк, — прошептала она пылко.
 Не было прошлого.
 Не было настоящего.
 Не было будущего.
 Было только сейчас.
 Джейк Холлистер ничего не делал наполовину, решила Джейн. Это в полной мере относилось и к занятиям любовью.
 В этом мужчине была какая-то напряженность, переходящая во всепоглощающую, всемогущую страсть. Неожиданно весь мир перестал существовать для них, словно они были одни на всем белом свете. Она была единственной женщиной, и он был единственным мужчиной. Адам и Ева.
 Это чувство сотрясало землю под ними.
 Оно вызывало в их душах огненный жар.
 Джейн вдруг поняла, что уже никогда не будет в точности такой, какой была раньше.
 На этот раз Джейк пришел подготовленным, и они оба знали, что это было именно то место, тот мужчина и та женщина. Они занимались любовью снова и снова, пока не сбились со счета, они нашли друг друга в этом отдельном мире, удаленном от всего остального, в мире, который всегда будет принадлежать только им, и никому больше.
 Настал момент, когда не было больше времени, не было места, никого, ничего, а только Джейк и ее чувства.
 — Как ты себя чувствуешь? — в конце концов спросил Джейк спустя много времени, когда они лежали свернувшись в объятиях друг друга.
 — Хорошо, — призналась она, смеясь низким грудным смехом. — Очень хорошо. Великолепно. — Она взглянула в лицо мужчины, которого любила: — Как ты себя чувствуешь?
 — Не нахожу слов. Это лучшее, что я когда-либо чувствовал за все свои тридцать семь лет, — сказал Джейк, глядя на нее. — Я чувствую себя свободным. — В его голосе появился новый, удивительный тон. — Именно так. Впервые в жизни я чувствую себя свободным.
 — Правда сделает нас свободными, — пробормотала она, вспоминая слова, произнесенные ею в свою первую ночь в Раю.
 Правда, которую она в себе открыла, заключалась в том, что она любила этого мужчину всем своим разумом и телом, сердцем и душой.
 Но Джейн не могла не изумиться.
 Какая же правда освободила наконец Джейка Холлистера?




 Глава 21


 — Мы получили приглашение отобедать на асиенде, — объявила Джейн Джейку, открыв конверт и быстро пробежав глазами содержавшееся в нем послание.
 Это был толстый пергамент высочайшего качества цвета слоновой кости. С обеих сторон письма и на обратной стороне конверта был выдавлен тщательно продуманный крест.
 — Как оно было доставлено? — спросил Джейк.
 — Из рук в руки посланцем — одним из островитян, скорее всего работником дона Карлоса.
 — Вряд ли приглашение адресовано нам обоим, — сказал Джейк, отводя взгляд от карты, которую он напряженно изучал последние десять минут. — Оно должно быть для тебя.
 Она протянула конверт и помахала им перед его лицом.
 — Здесь ясно написано: «Мисс Джейн Беннет и мистеру Джейку Холлистеру».
 — Ты не находишь это немного странным? — заметил Джейк, снова углубляясь в карту.
 Теперь, после его слов, она действительно находила это немного странным.
 Согласно обычному, принятому в свете, достойному и корректному этикету полагалось каждому из них направить отдельное приглашение на обед. В конце концов ее и Джейка вряд ли считали парой здесь, в Раю.
 По мнению молодой женщины, никто не мог догадываться о личных отношениях между ними. Они предпочли быть благоразумными на таком маленьком острове. Кроме того, им совершенно не хотелось оскорбить деликатность своих хозяек.
 И последнее, но далеко не маловажное. Никого не должно было заботить то, куда направлялись молодые люди, чем они занимались или что они чувствовали по отношению друг к другу.
 Это была исключительно частная информация.
 Настолько исключительно, заметила Джейн с некоторым удовольствием, что даже она не знала всего.
 О, она не сомневалась в своих чувствах к Джейку. Она просто не была уверена в ответных чувствах.
 Разумеется, она никогда не произносила этих слов вслух. Она никогда не говорила о любви. Она никогда не говорила ему о том, что чувствовала. Она таила свои чувства в себе. Но только болван не смог бы вычислить, что она была влюблена в него.
 И Джейк Холлистер уж точно не был болваном.
 Но его поглотили совсем иные вопросы. Например, что сталось с «Белладонной» и откуда все-таки следовало начинать ее поиски. Что же касается возмутительно оформленного приглашения на ужин… что ж, в конце концов это был всего лишь заброшенный остров в Карибском море, а вовсе не Лондон и не Нью-Йорк, напомнила себе Джейн.
 — Ты хочешь пойти? — Джейк зажал переносицу большим и указательным пальцами.
 — Головная боль?
 — Нет.
 — Устал.
 — Да. И ты, вне всяких сомнений, тоже. — Он откинулся в кресле, положил руки на подлокотники и чуть приподнял ноги. — Именно поэтому я спрашиваю: действительно ли ты хочешь пойти на этот званый обед?
 Джейн заколебалась.
 — Думаю, да. Хотя бы из любопытства. Я много слышала об асиенде. И мне бы хотелось увидеть дом. Было бы приятно также увидеться с доном Карлосом. — Она приняла решение: — Да, мне бы хотелось пойти.
 Джейк нисколько не удивился.
 — Тогда дай ответ, что мы будем рады отобедать с первым хозяином острова. На какую дату это приглашение?
 Джейн взглянула на листок бумаги, который держала в руке.
 — На завтрашний вечер. Коктейль в семь. Обед должен последовать в восемь.
 Джейк помедлил, что-то обдумывая, затем медленно покачал головой:
 — Кажется, здесь требуется мое вмешательство.
 У Джейн тоже сложилось подобное мнение.
 — Кажется, они абсолютно уверены в том, что до сих пор у нас не было никаких светских предложений, не так ли? — Догадка скорее радовала, чем оскорбляла его.
 Джейн постукивала ногтем по нижней губе.
 — Интересно, кто еще приглашен.
 — Трудно сказать, — промямлил Джейк. Он не очень-то спешил с ответом.
 Джейн не отступала:
 — Кого дон Карлос обычно приглашает на подобные встречи?
 — Дон Карлос не приглашает.
 — Прошу прощения, — сказала она, шлепаясь на стул возле него. — Тебе не составит труда объяснить последнее замечание?
 — А у меня есть выбор?
 — Нет.
 Джейк взъерошил волосы.
 — Это именно то, что я пытался сказать тебе, дорогая. Дон Карлос не стал бы этого делать.
 — Не стал бы делать чего?
 — Не стал бы отправлять приглашение на обед в последнюю минуту, это во-первых, — объяснил он.
 — Откуда ты знаешь? Он ответил уклончиво:
 — Скажем, я знаком с доном Карлосом.
 Этот мужчина никогда не переставал изумлять ее, осознала Джейн.
  — И?..
 — Я знаю его как радушного и гостеприимного хозяина, но он редко, если вообще когда-либо развлекается здесь, в Раю.
 — И?.. — Она подозревала, что Джейк еще не все сказал.
 — Кроме того, мне известно, что сегодня утром дон Карлос покинул остров на своем личном вертолете.
 — На чем, на чем?
 — Ты правильно расслышала меня. На своем личном вертолете. У него есть кое-какие дела за пределами острова.
 Сомнения все еще терзали Джейн:
 — За какими еще пределами?
 — Если тебе так хочется знать, — по тону Джейка она поняла, что все это ее вовсе не касается, — в Буэнос-Айресе.
 Джейн откинулась на своем стуле, заложив руки за голову, и воскликнула: — Ну что ж, мне хочется это знать!
 — Видимо, приглашение на ужин пришло от имени этого очаровательного дуэта — сестры и брата, Тони и Мегс Сент-Сиров.
 — О нет, — застонала она. — В таком случае идти не стоит.
 Джейк был противоположного мнения:
 — Наоборот, именно поэтому следует туда отправиться. — Он вскочил, на лице его играла улыбка, от которой у Джейн мурашки пробежали по коже. — Это всегда мудро — знать намерения своего врага.
 — Враг? — Она бросила приглашение на стол. — Сент-Сиры — наши враги?
 — Они могут ими быть.
 — Но почему? Глаза его сузились.
 — Они мне не нравятся.
 — Ты их не знаешь, — рассудительно заметила она.
 — В таком случае мне не нравится то, что я знаю о них.
 — И что же?
 Казалось, Джейк располагал списком длиной как минимум в одну милю:
 — Они властные. Претенциозные. Грубые. Они бездельники, живущие за чужой счет. Они капризны с прислугой и не скрывают своего презрения к ней на асиенде.
 — Ага! — воскликнула Джейн, показывая пальцем. — У тебя тоже есть свои шпионы, не так ли?
 Джейк пожал плечами:
 — У всех есть шпионы.
 — У меня нет шпионов.
 — Возможно, тебе бы следовало иметь их. Всякий раз они убеждают в своей необходимости, — сообщил он ей.
 Этот разговор приобретал определенно сюрреалистический оттенок.
 — У тебя действительно есть шпионы?
 — Нет. Никаких шпионов.
 — Кто они в таком случае?
 — Скорее информаторы. Хорошо, я получил информацию от знакомого, который дружен с Рози, горничной на асиенде, — Сплетни, — поморщилась Джейн.
 — Сплетни могут быть довольно полезными, — возразил Джейк, снова принимаясь за карты.
 Джейн взяла книгу по истории Карибов, которую она изучала до прибытия посыльного с письмом. Ее внимание захватил раздел, посвященный климату.
 Она обратилась к Джейку:
 — Ты не знаком с выводом современных метеорологов, что и тропический циклон небывалой силы, и сильнейшее вулканическое извержение в районе Рая приходятся на лето 1692 года?
 — Поразительно, — пробормотал он, совершенно не слушая ее.
 Одна мысль теперь не давала покоя Джейн:
 — Как называется место, куда, по-твоему, мы должны отправиться на следующей неделе?
 Джейк взглянул на нее:
 — Я не могу точно воспроизвести название, теперь это уже давно вышедший из употребления диалект, но кто-то из жителей Рая сказал мне, что дословно оно переводится как «Место, откуда никто не возвращается».
 — Дело не в звучании, — призналась она взволнованно. Ей не терпелось задать этот вопрос: — Почему никто не возвращается?
 — Очевидно, потому, что там живет огромный морской монстр, абсолютно все заглатывающий в свою пасть. Так гласит древняя легенда. — Он попытался успокоить ее: — Не беспокойся, дорогая. Это всего лишь местные бредни.
 Джейн фыркнула самым неподобающим для леди образом:
 — То же самое заявили Мегс и Тони Сент-Сиры о гадалке и ее предсказаниях на пароме е тот первый день.
 — И что?..
 — А то, что пока она не ошиблась.
 — Кто еще не ошибся?
 — Ниу, разумеется.
 Конечно же, именно эта Ниу также говорила что-то о драконе и его бездонной пасти — до сих пор ее слова оставались для них полнейшей загадкой. И именно в это мгновение какой-то маленький колокольчик прозвенел в голове Джейн.
 Она силилась вспомнить. Она должна была провести какую-то связь и не могла. Какой-то ключик был как раз на кончике ее языка… и он ускользнул!
 Джейн разочарованно вздохнула:
 — Возвращаюсь к приглашению на обед. Ты действительно считаешь, что нам следует пойти?
 — Думаю, с нашей стороны было бы весьма мудро пойти туда и навострить наши глаза, наши уши, наши…
 — Носы?
 — Даже наши носы, ибо, возможно, нам удастся что-нибудь увидеть, или услышать, или…
 — Пронюхать?
 — О том, что происходит.
 — В таком случае я отправлю ответ, что мы принимаем приглашение. Но я отнюдь не в восторге, — подытожила Джейн.
 Джейк ослепительно улыбнулся:
 — Э, сладкая, насколько плохо это может быть?
 Это оказалось еще даже хуже, чем предполагала Джейн.
 — Мы слышали, что вы, два искателя приключений, облазили все самые потайные уголки здешней дикой природы, — произнесла Мегс, появляясь с аппетитным французским блюдом, которое отдаленно напоминало маленькие кусочки горячего теста с сыром, поджаренные в густом соусе барбекю.
 Джейн полюбопытствовала, уверена ли Мегс Сент-Сир, что это блюдо действительно из французской кухни, которой бы могли насладиться ее гости… Похоже, она была намеренно жестокой.
 Джейн взяла самый маленький кусочек и попыталась его проглотить. Свою трапезу она закончила тем, что запила сей кулинарный шедевр глотком сангрии, альтернативы которой, как видно, в этот вечер не предвиделось.
 — Мистер Холлистер — удивительный и непревзойденный гид по уголкам дикой природы острова, — сообщила Джейн, намеренно превознося его достоинства. — Он возил меня по острову на своем джипе. Ведь мы успели объездить множество экзотических мест, не так ли, Джейк?
 Джейк закинул ногу на ногу, сунул в рот обжаренный в барбекю сырный шарик, прожевал, звучно проглотил и отозвался:
 — Да.
 — Как вам удалось так много узнать об острове, господин Холлистер? — спросил Тони Сент-Сир, в голосе которого явно слышалась нотка скуки.
 Вернее, это была бы оправданная нотка, если бы Тони был в Париже, Риме или Мадриде. Или если бы он находился где-нибудь на яхте, бросившей якорь на Ривьере, и отчаянно старался произвести впечатление на какого-то незначительного аристократишку, который в любом случае понимал только часть того, что он говорил.
 В Раю, где высокомерное поведение вызывало нахмуренный взгляд, где неделикатность считалась искренним оскорблением, эта нотка была вопиюще заметна.
 Что-то сверкнуло в глубине ореховых глаз Джейка Холлистера.
 — Видите ли, Сент-Сир, оказавшись на острове более года назад, я находился не в лучшей своей форме.
 — Но сейчас, несомненно, вы выглядите весьма привлекательным, — прожурчала Мегс, не скрывая женского обожания.
 — Я говорю не о моем физическом состоянии, мисс Сент-Сир.
 — Пожалуйста, зовите меня просто Мегс, — взмолилась блондинка, обращаясь к своему гостю.
 Джейк немедленно повиновался ее желанию:
 — Я говорю о моем интеллекте, Мегс. Брат и сестра недоуменно переглянулись. Джейк продолжал:
 — Я пил.
 Мегс посмотрела на кончик своего идеально накрашенного ногтя.
 — Вы были алкоголиком?
 — Скажем, в то время мне необходимо было кое о чем забыть, а пара глотков алкоголя через каждые несколько минут как будто помогала мне в этом.
 — Очевидно, для вас все это в прошлом, — сказала Мегс, указывая на стакан фруктового сока в руке Джейка.
 — Совершенно верно. За исключением глотка или двух шампанского однажды ночью несколько недель назад. — С этими словами он бросил на Джейн многозначительный взгляд, который не остался незамеченным хозяевами.
 — Как бы там ни было, вся эта история закончилась тем, что в карточной игре я выиграл «Паршивый лось». Когда я протрезвел и осмотрел то, что досталось мне по наследству, если можно так сказать, в задней комнате бара я обнаружил кучу старых карт и книг. По-видимому, предыдущий его владелец был одним из охотников за сокровищами.
 — Охотник за сокровищами, подумать только! Мегс Сент-Сир была бездарной актрисой, на взгляд Джейн. Она не сомневалась, что блондинка знала каждую мельчайшую деталь той истории, которую так старательно излагал ей Джейк.
 — И с тех пор я ни на минуту не отрываюсь от поиска сокровищ. — Джейк засмеялся. — Разумеется, так за все время ничего и не нашел. Но, вероятно, то же самое можно сказать и о девяноста девяти процентах авантюристов, пытающихся получить что-то даром. Не правда ли, Мегс?
 — Трудно сказать, мистер Холлистер.
 — Пожалуйста, называйте меня Джейк.
 — Затрудняюсь ответить, Джейк.
 — В любом случае в Раю есть чем заняться. Вмешался Тони:
 — Может быть, и так, Холлистер. Однако я надеялся, что у дона Карлоса есть пони для игры в поло и что мы, возможно, сможем устроить здесь хорошие скачки. Выясняется же, что нет никаких лошадей и, естественно, нет никакого поло, и вообще здесь не на что посмотреть. — Холеный блондин окинул взглядом гостиную, в которой они сидели. — Даже асиенда кажется у старика полуразваленной и заброшенной.
 Джейн решила не упоминать о величественной и бесценной коллекции Сантоса, которую она заметила, едва переступив порог гостиной асиенды. Она умолчала также о прекрасной старинной мебели и коврах.
 Что бы еще дон Карлос ни вывез из своего островного убежища, дом оставался настоящим сокровищем из сказки, хранившим в себе классические южноамериканские гарнитуры и предметы раннего испанского антиквариата.
 Джейн подозревала, что джентльмен не афишировал свою коллекцию из простых соображений безопасности; однако ее приблизительная оценка антиквариата, находящегося в доме, была не менее нескольких миллионов долларов.
 И слава Богу, решила она, что Мегс и Тони Сент-Сиры, по всей видимости, не имели понятия об огромной ценности произведений искусства, которые окружали их на каждом шагу.
 Джейн вернулась к разговору, в то время как Джейк сказал хозяевам:
 — Ну почему же, коралловый риф может быть длиной во много миль и шириной во много футов. Вы знаете, что живые кораллы в среднем растут только на полдюйма каждый год?
 — Не знал об этом, — признался Тони, допивая свой стакан сангрии и наливая себе другой, не заботясь о дамах.
 — Вы опускаетесь вниз на двадцать футов и попадаете во времена Колумба, — излагал Джейк с искренним энтузиазмом. — Вы погружаетесь на восемьдесят пять футов — и это эпоха Христа. Однажды со специальным снаряжением я погрузился почти на сто восемьдесят футов. Подумать только, кораллы были там еще во времена пирамид! И должен сказать вам, волна ощущений с головой накрыла меня.
 Джейн была заворожена.
 Тони пытался придать заинтересованное выражение своему лицу.
 Мегс не потрудилась даже притвориться. Она зевнула, прикрыв рот ладонью.




 Глава 22


 — Уж не знаю, кого, по их мнению, они водят за нос, — хихикнула Мегс, наблюдая за тем, как пара отбывала в побитом джипе. — Он не больше ее гид по острову, чем ты мой.
 — Что бы это могло означать? — спросил Тони, потягивая из бокала отличный бренди, принадлежащий их отсутствующему хозяину.
 Честно говоря, Тони был немало удивлен, приятно удивлен, как он и сообщил Мегс незадолго до вечера, обнаружив, что дон Карлос имел завидный запас первоклассного бренди в своем винном погребе.
 — Что это означает? — переспросила Мегс, не пытаясь скрыть нотки нетерпения, звучавшие в ее голосе: были моменты, когда она уставала и заболевала от необходимости объяснять Тони каждую мелочь. — То, что Джейк Холлистер и Джейн Беннет — любовники.
 — Любовники?
 — Да, любовники.
 Ее не удивляла непроходимая глупость собственного мужа.
 Из жалости к себе Мегс тихонько вздохнула. Слегка покачиваясь на высоких каблуках, она потянула за неудобный облегающий лиф своего платья от кутюр.
 Тот факт, что платье было приобретено в одном из изысканных и все же определенно комиссионных магазинов модной одежды в Лондоне, был вне обсуждения.
 Одеваясь для этого вечера, она вынашивала вполне определенную цель, но вся ее затея явно не удалась. Эта идея провалилась, так же как и ее намерение притвориться сестрой Тони в этой совместной поездке в Рай.
 Мегс полагала, что маскарад несет в себе некоторые пикантные моменты, но в конце концов он ничего не дал и не привел ни к одному полезному обольщению. Даже Джейк Холлистер едва взглянул на нее за весь вечер.
 — Вне всяких сомнений, она находит его возбуждающим.
 Лицо Тони выражало недоумение.
 — Она?
 — Джейн Беннет.
 — Вне всяких сомнений, Джейн Беннет находит возбуждающим кого?
 — Джейка Холлистера.
 — А… — Тони отхлебнул бренди. — Не могу понять, в чем здесь дело.
 Мегс, напротив, вполне понимала.
 — Это потому, что он слишком чувственный, — сказала она, обдумывая каждое слово. — Потому что он немного нецивилизован и немного неотесан.
 — Немного неотесан! — прогудел Тони, дыша бренди, которого он явно перебрал. — Ты наблюдала за ним этим вечером? — хмыкнул он, раздувая ноздри. — Конечно, глазела. Ты не могла оторвать своих глаз от него. — Он сделал еще один глоток марочного бренди. — И что только находят женщины в примитивных самцах?
 Мегс не ответила на его вопрос. Она все еще размышляла о недавно удалившихся гостях.
 — Готова поспорить на последний фунт, что он — полная противоположность тем трусливым выскочкам, с которыми она обычно встречается в Лондоне.
 Тони захихикал:
 — Ты заметила, как Холлистер был одет? Я едва удержался, чтобы в шутку не попросить его передать мои комплименты его портному. Он имел наглость посетить официальный обед в джинсах, потертой полотняной рубахе и спортивном пиджаке, который выглядел так, словно он одолжил его у кого-то крупнее его на два размера, по крайней мере в груди.
 — Он упомянул, что спортивный пиджак принадлежит доктору Гилмору, — напомнила ему Мегс.
 Красивое лицо Тони приняло насмешливое выражение.
 — О, наконец-то стал известен мужчина, о котором мне все это напоминало! Джейсон Гилмор всегда выглядит так, словно спал в своей одежде.
 Мегс решила на время сбросить свои босоножки на высоких каблуках, раскидав их по гостиной, и принялась разгуливать босиком. Она действительно наслаждалась, получая от этого занятия удовольствие, — чувствительный контраст между толстыми плетеными коврами и холодными испанскими изразцами на полу.
 Она облизала губы.
 — Говорят, не одежда делает человека.
 В случае с Джейком Холлистером это, конечно же, было именно так. Мегс охотно пригласила бы его для прогулки по асиенде, возможно, повела бы его в беседку, чтобы побыть с ним несколько мгновений в полном уединении.
 Но гид по уголкам дикой природы уже получал достаточно. Мегс стало любопытно, платила ли Джейн Беннет ему за его услуги… или просто опрокидывалась.
 Тони с важным видом направился к кожаному креслу и плюхнулся на его мягкие подушки.
 — Холлистер — чертов дурак, — объявил он. Мегс не согласилась:
 — Я так не думаю.
 — Кто он в таком случае?
 — Умный. — Она решила сосредоточить на этом вопросе больше внимания: — И возможно, не совсем такой хороший актер, каким себя считает.
 — Я знаю этот взгляд, Мегс. И этот тон. Ты что-то затеяла, — заявил Тони, указывая на нее пальцем и держа бокал с бренди возле своих губ. — Ты, видно, закатала рукава… — он помедлил и непристойно рассмеялся, — или что-то еще. Что это, моя дорогая?
 — Горох.
 Тони казался выбитым из седла:
 — Горох?
 — Все богатства дона Карлоса и Джейн Беннет должны быть лишь незаметными горошинами по сравнению с теми сокровищами, которые могут быть найдены на испанском галионе семнадцатого века, затонувшем с тоннами золота на борту.
 Тема денег всегда вызывала беспредельный интерес и внимание Тони.
 — И сколько же подобное сокровище могло бы стоить сегодня?
 Мегс пожала своими обтянутыми атласом и парчой плечами.
 — Миллионы. Возможно, больше. Возможно, миллиард.
 — Черт побери.
 Мегс подлетела к нему и выхватила из его пальцев бокал с бренди.
 — Мне нужно выпить. Я выпью немного твоего бренди. — Она сделала глоток, второй, затем третий, выразительно скривив личико. — Не могу поверить в то, что наши гости пили дешевую сангрию, которую ты подал им.
 — Она пила. Он нет, — добавил Тони, словно желая уточнить. — Не думаю также, чтобы мисс Беннет много выпила. Я предлагал тебе выбрать кое-что еще.
 Мегс иронически хмыкнула:
 — И позволить дону Карлосу по возвращении черт знает откуда заподозрить, что мы лазили в его винный погреб?
 — Но мы же действительно лазили в его винный погреб.
 Мегс взгромоздилась на ручку его кресла, наклонилась — при этом ее пышные груди едва не вывалились из-за корсажа платья — и позволила своему партнеру заново наполнить бокал бренди, прежде чем начала ворковать голосочком, который они оба считали милым детским лепетом.
 — Что мальчик сказал Мегс, когда обнаружил ключик от личного бара нашего хозяина?
 — Пока кошки нет, мышка будет играть, — повторил Тони с озорной улыбкой.
 — Очень хорошо, — прощебетала Мегс, лаская его щеку. Именно так оценил Тони бренди, пригубив его перед приходом гостей. — Поскольку только мы двое знаем о позаимствованной бутылке бренди, мы всегда можем отрицать свою причастность к этому и обвинить во всем слуг.
 — Вряд ли дон Карлос станет обвинять своих гостей в краже, — заявил Тони.
 — Давай возьмем бутылку с бокалами и отправимся прогуляться, — предложила Мегс.
 Он взглянул на ее ноги:
 — Босиком?
 — Почему бы и нет?
 Тони взял второй бокал из бара и последовал за ней, погружаясь в благоуханный карибский вечер. Казалось, сегодня вечером он был готов — если не сказать, что рад, подумала Мегс, — исполнять любые ее пожелания.
 Возможно, на более позднее время у муженька были свои планы. Скорее всего эти планы включали развлечение с одной из горничных.
 Ну что ж, она проследит за этим.
 Прошло много времени, слишком много, с тех пор как у нее последний раз был мужчина. Ей надоело самой удовлетворять свои потребности. И надо было что-то срочно предпринять. Или просто иметь в качестве дополнения у себя между ногами привлекательного мужчину. Не секрет, что регулярное соблюдение диеты рано или поздно начинает навевать смертельную скуку.
 Какими бы ни были планы Тони на ближайшее время, ему придется подождать. У Мегс на него были свои собственные виды.
 Они помедлили на заросшей травой тропинке, и Тони налил ей еще немного бренди.
 Мегс выпила все содержимое бокала одним залпом.
 — Потягивай его, дорогая, — наставлял он. — Прижми жидкость на мгновение к нёбу и вдыхай аромат, прежде чем проглотить. Это одно из самых лучших бренди. Оно стоит целое состояние и предназначено для услады гурманов.
 Мегс похотливо засмеялась и неверным жестом показала в его сторону хрустальным бокалом.
 — Вспомни эти слова позже, недостойный Тони Сент-Сир. «Прижми его к нёбу и вдыхай аромат». — Она снова рассмеялась. — Оно предназначено для того, чтобы его потягивали. Оно предназначено для того, чтобы им наслаждались.
 — Ты пьяна, — процедил он.
 — Нет. Просто немного в приподнятом настроении.
 — Ну что ж, сегодня ты действительно в редком для тебя настроении, — заметил он, прогуливаясь по тропинке, которая вела вниз, к морю. Справа от нее находился гараж и площадка для парковки.
 — Подозрительно, — сказала Мегс, принюхиваясь.
 Тони насторожился:
 — А ты права, старушка Мегс.
 — Конечно же, я права. — Она замахнулась на него, но промахнулась. — И не зови меня старушкой.
 — Извини.
 — Я говорю не о морском воздухе. Я о Джейн Беннет и Джейке Холлистере.
 — Пожалуйста, не надо снова вспоминать о них.
 — Да, снова о них. Сегодня они устроили представление специально и только для нас, — заявила она.
 — Не заметил ничего необычного, за исключением того, что мужчина ужасно скучен со своими рассказами обо всей этой ерунде с погружением. А когда она пустилась расписывать невероятные чудеса природы, которые он показывал ей, я едва не задремал.
 Мегс издала звук, напоминавший не то хихиканье, не то стон, изловчившись, чтобы схватить Тони за промежность.
 — Могу вообразить, какого рода природные чудеса показывал Джейк Холлистер нашей крошке Беннет! А ты?
 — Понятное дело, — согласился он, хватая ее за руку, насильно удерживая, прижимая ее ладонь к своей плоти, позволяя, нет, настаивая на том, чтобы она почувствовала так быстро происходящие физические изменения в его теле. — Давай займемся этим прямо здесь! — пробормотал он, часто и тяжело дыша, прижимая ее к стене гаража.
 — Нет. Не здесь, — она кивнула головой в сторону, — внутри.
 Тони нахмурился.
 — Внутри чего? Гаража?
 — Не просто внутри гаража. Внутри «роллс-ройса». — Опьяневшая Мегс засмеялась и призналась ему: — Я всегда хотела заняться этим в «роллс-ройсе».
 Они спрятали бокалы за грудой валунов, а драгоценную бутылку прихватили с собой. Они забрались на заднее сиденье «роллса» и на мгновение притихли.
 — Он даже пахнет по-другому, — заметила Мегс, вдыхая величественный запах старинного аристократического автомобиля. — Здесь совсем по-другому себя чувствуешь, — заявила она, поглаживая мягкие кожаные сиденья.
 — Как скажешь, дорогая, — соглашался Тони, сделав глоток бренди прямо из бутылки, прежде чем поставить ее в сторону и неуклюже двинуться к Мегс.
 Молния платья от модного кутюрье быстро и легко поползла вниз, минуя ямочку в основании ее позвоночника, показывая округлые и плотные бока. Платье упало ниже талии Мегс, открывая совершенно обнаженное тело.
 Ни ниточки.
 Тони принялся безжалостно поддразнивать ее. С притворным неодобрением он поцокал языком.
 — Нет даже лифчика, моя дорогая. Нет трусиков. Нет чулок.
 Мегс надула свои хорошенькие красные губки:
 — Я думала, они просто будут мешаться на дороге.
 — Мешаться на чьей дороге? — улыбнулся Тони и показал все свои зубы.
 — Мешаться на твоей дороге, — объявила она. Он решил поверить ей. Возможно, из-за того, что это не шло вразрез с его собственными интересами.
 — Это настоящий камень? — спросил Тони, обводя языком большой зеленый драгоценный камень, который на цепочке болтался между обнаженными грудями Мегс.
 Уже не первый раз он задавал ей именно этот вопрос об этом именно предмете из ее драгоценностей. Не первый и не последний.
 Ее дыхание вырывалось короткими, маленькими рывками ожидания.
 — Конечно же.
 — Что это? Изумруд?
 — Да. Изумруд.
 Тони облизал драгоценный камень, обслюнявив его своим языком. Затем он зажал его между губами, сложив их вокруг изумруда, пососал во рту и подергал за цепочку.
 — Будь осторожен, дорогой. — Мегс рассмеялась похотливым смехом. — Ты ведь не хочешь порвать цепочку и проглотить его целиком.
 — Не проглочу.
 Тони потянулся за бутылкой бренди. Он сделал глоток и задержал жидкость на мгновение во рту. Затем снова занялся изумрудом.
 — Эй, а как же я? — с легким недовольством осведомилась Мегс.
 Не проглотив ни капли дорогого бренди, Тони Сент-Сир открыл рот и добавил один из ее сосков к этой эротичной смеси.
 Твердый зеленый камень, крепкое бренди и ее возбужденный сосок — все это одновременно смешалось у него во рту.
 — О Боже мой, Тони.
 Тони проглотил бренди, отпустил изумруд, а вместе с ним и ее грудь.
 Но только на одно мгновение.
 Он проделал то же самое, отхлебнув еще бренди; снова у него во рту смешались изумруд и другой ее возбужденный сосок.
 — Тебе это нравится, да? — спросил он наконец.
 — Да. — Мегс прерывисто дышала. — О да.
 Он проделывал это снова и снова. Странное, дразнящее ощущение драгоценного камня, зубов, языка и губ Тони делало ее дикой, делало ее безумной, доводило ее до края.
 Она почувствовала приближение экстаза.
 Тони ощутил то же самое, сотрясаясь всем телом, чувствуя дрожь возбуждения от головы до кончиков пальцев на ногах.
 Он засмеялся и сел, на мгновение отпуская ее. Потянувшись, он сжал зеленый камень в своей руке.
 — Будь он настоящим, сколько бы за него дали? Итак, ей не удалось одурачить его.
 Мегс улыбнулась:
 — Изумруд такого достоинства — вероятно, около миллиона долларов.
 — Миллион долларов, — сдавленно засмеялся Тони. — Я всегда говорил, что у тебя тело стоимостью один миллион долларов, старушка.
 На этот раз она не стала выговаривать ему за то, что он назвал ее старушкой.
 В холодных голубых глазах Тони зажегся так хорошо знакомый Мегс свет.
 — Давай посмотрим, что еще у тебя есть за миллион.
 За свои тридцать четыре года она успела перепробовать многое, но за эту ночь Мегс Сент-Сир познала пару новых для себя любовных утех.
 — Сегодня ночью ты был отвратителен, Тони, — пробормотала она, вконец опустошенная и изможденная.
 — Но ты же знаешь, насколько я бываю хорош, когда я отвратителен, — напомнил он ей и рассмеялся своим грубым смехом.




 Глава 23


 Говорили, что она родилась с серебряной ложкой во рту, судя по имени ее семьи, богатству и социальному положению.
 Наверное, это действительно было так.
 Но серебряная ложка не могла обеспечить ее личный успех в этом мире.
 Корделия Джейн Беннет считала себя наделенной от природы головой с неплохими мозгами. Может быть, поэтому она полночи пролежала без сна, снова и снова обдумывая загадку.
 Прошлое было загадкой.
 Это была загадка всей ее жизни.
 Чарли Беннет.
 «Белладонна».
 «Вы что-то ищете. Нет. Вы ищете кого-то Мужчину. Вы найдете его, сеньорита, но существует опасность».
 Опасность. Она должна была чувствовать ее приближение. Но она не чувствовала.
 Все обернулось совсем по-другому.
 «Вы должны быть осторожны с тем, что ищете в Раю, мисс Беннет. Вы вполне можете найти это».
 «Сегодня ты должен быть со мной в Раю».
 Легко ли купить кусочек Рая?
 Некоторые вопросы не имели ответов.
 Корабли с сокровищами.
 «Дражайшая Корделия. Рай возвращен. Я действительно видел Прекрасную Леди».
 «Мне нечего больше дать тебе».
 Тропические штормы.
 Вулканы.
 Морские монстры.
 Ибо сказано: «Не становись между драконом и его яростью».
 «Это иллюзия. Существуют те, кто полагает, что прошлое, настоящее и будущее — единое целое».
 «Ничто не сохраняется вечно, но подвержено изменению».
 «Место, из которого никто не возвращается».
 «Правда освободит нас».
 «С чего, черт побери, стал бы взрослый мужчина видеть во сне бабочку?»
 Джейк снова видел сон.
 Только на этот раз в его мозгу раздавался стук. Он не прекращался. Казалось, ему не было конца. Ужасный грохот. Он наполовину проснулся — не то чтобы по-настоящему, скорее на четверть проснулся — и натянул простыню на голову.
 Грохот стал не таким уж громким, как прежде, но не прекратился.
 Наконец до Джейка медленно дошло, что шум был не в его голове.
 Кто-то где-то колотил в дверь.
 — Иди прочь, — пробормотал он сквозь сон, не желая просыпаться окончательно. Он взял вторую подушку с кровати и швырнул ее в закрытую дверь своей спальни.
 Дверь в спальню открылась.
 Он мог отчетливо слышать предательский скрип и визг несмазанных петель, когда они двигались.
 Черт! Кто-то проник в его спальню. Он слышал дыхание вора. Он чувствовал чье-то присутствие. Он почти ощущал приближение незваного гостя к своей кровати.
 Яркие картины возникли в голове Джейка: сияние лунного света, отражающееся от острого, словно бритва, лезвия ножа; тяжелая дубинка занесена для смертельного удара; маленький, но тем не менее несущий смерть пистолет, нацеленный ему прямо в сердце.
 Джейк не выдаст себя.
 Он не позволит нападающему узнать, что он вовсе не спит. Вот только дыхание может выдать. Собрав всю свою волю в кулак, он замедлил дыхание, поддерживая равномерный ритм движения груди.
 Половая доска заскрипела.
 Незваный гость, должно быть, находился совсем близко от края кровати.
 Джейк приготовился к прыжку.
 И внезапно он услышал новый звук. Новый и совершенно неожиданный. Звук, который породил дрожь, пронзившую все его тело от кончиков пальцев вниз по каждому позвонку его спины.
 Джейк откатился и потянулся к выключателю возле кровати. Ему было совершенно наплевать — или как там еще можно было выразиться, — что он лежал здесь в чем мать родила, когда спальня озарилась светом.
 — Какого?..
 Джейн стояла, опершись о край его кровати. Ее руки, побелевшие в суставах, вцепились в раму из мягкой стали. На ней была только ночная рубашка. Ни халата. Ни тапочек. Ни шали на обнаженных руках, ведь в ночном воздухе витала уже довольно ощутимая прохлада.
 Волосы падали буйными волнами ей на плечи. Ее глаза были огромными и темными. И на ее лице застыло почти безумное выражение.
 — Что такое? — вскочил Джейк, спуская ноги с кровати и становясь рядом с Джейн. Он боялся дотронуться до нее. Ярость начинала заполнять его существо, и глаза его блистали. — Кто-то снова был в твоем бунгало? — спросил он.
 Джейн покачала головой. Он позволил ярости выйти и попытался использовать еще одну догадку, пришедшую ему в голову:
 — Ты больна?
 Она несколько раз покачала головой Джейк сдвинул брови:
 — Тебе привиделся ночной кошмар?
 — Нет, — наконец-то сорвалось с ее губ.
 — Что в таком случае произошло, дорогая? — Джейк взглянул на часы, стоявшие на ночном столике. Было три часа пятнадцать минут. Едва ли подходящее время для светского визита В такое время только спать да спать.
 Возможно, она была лунатиком. Она выглядела настороженной. Ее глаза были широко открыты, и в них было что-то странное.
 — Джейн, что случилось?
 Она, очевидно, боролась с собой, пытаясь заставить слова сорваться со своих губ. Наконец она сумела произнести их страстным шепотом:
 — Я знаю, где она.
 Что ж, терпения ему не занимать. В конце концов у нее не было привычки поднимать его посреди ночи.
 — О чем ты, дорогая?
 — «Белладонна», — было единственное слово в ответ.
 — Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей! Еще бы, разбудить тебя среди ночи! — воскликнула Джейн, вытаскивая из шкафа и набрасывая на себя одну из его полотняных рубашек. Она натянула ее прямо поверх своей ночной рубашки. До этого мгновения она даже не чувствовала холода. — Но доверься мне, и ты не пожалеешь.
 — Уже жалею, — пробормотал Джейк, потирая щетину на подбородке: ему явно не помешали бы еще часа четыре, а возможно, и пять безмятежного сна.
 — Надень трусы и присоединяйся ко мне на кухне, — сказала она, начиная отдавать приказания направо и налево. — Я сварю крепкого черного кофе. Он нам понадобится. — Она помедлила возле двери его спальни и глянула на него через плечо. — О, захвати эти старые карты на испанском.
 — Слушаюсь, сэр, — прошипел он еле слышно.
 — Полагаю, верным обращением было бы «слушаюсь, мэм», но я пока не придаю этому значения, — пошутила Джейн и ловко улизнула из спальни, прежде чем в ее направлении пролетела подушка.
 Она налила Джейку и себе по чашке кофе и присела на маленький кухонный стол. Убранство «Самсона» ничем не отличалось от «Далилы», заметила она, за исключением одной немаловажной детали — цветовой гаммы. «Далила» была окрашена в шокирующие оттенки розового, в то время как «Самсон» поражал ярким тыквенно-оранжевым цветом.
 Однако в этот час им предстояло обсудить вопросы гораздо более серьезные.
 С чего начать?
 Джейк осушил залпом чашку кофе — как ему удалось не обжечь рот и язык, было за пределами ее понимания, — и налил себе другую, а затем, облокотившись о кухонный стол, напряженно уставился на нее и скомандовал голосом, не терпящим возражений:
 — Начинай. Она повиновалась:
 — Ты всегда считал, что «Белладонна» провалилась в пещеру или впадину во время легендарного тропического урагана, пронесшегося в 1692 году, верно?
 — Верно.
 — И пещера находится либо где-то на побережье Рая, либо на одном из близлежащих островов.
 — Совершенно верно, — подтвердил он. Джейн ободряюще улыбнулась ему:
 — Ну что ж, я думаю, ты прав.
 Джейка отнюдь не привело в восхищение такое доверие к его мнению.
 — В таком случае ты единственная, кто так полагает.
 — Я не только думаю, что ты прав, Джейк. — Она поставила свою чашку на стол, потянулась, взяла его руку в свою и крепко ее сжала. — Я уверена в твоей правоте.
 Он печально покачал головой:
 — Дорогая, на этом острове я обыскал каждый закоулок и щель, которые хотя бы в воображении могли явиться последним прибежищем потонувшего корабля. И пока ничего.
 — Это потому, что ты кое о чем забыл, — объявила она взволнованно.
 — О чем я забыл?
 — О драконе.
 Его брови вопросительно поднялись.
 — О драконе? Надеюсь, это не игра из двадцати вопросов?
 — Нет.
 Она потратила большую часть ночи, раздумывая над проблемой, доводя ее до логического завершения. А от него всего-то и требовалось — пять минут драгоценного времени и малая толика терпения.
 И она сказала ему об этом.
 — Ты единственная, ради кого я сделаю это, — заявил Джейк усталым голосом.
 — То же касается и меня, — парировала Джейн. Она не спала этой ночью вообще. — Видишь ли, — сказала она, приступая к объяснению, — Нуи снова оказалась права.
 Джейк потер рукой подбородок.
 — И кто такая Нуи?
 — Нуи — предсказательница судьбы на пароме.
 Он смерил ее снисходительным взглядом:
 — О, дорогая, мы ведь не станем возвращаться снова к этим бредням, не правда ли?
 — Потерпи, Джейк, — попросила она его, внезапно становясь очень серьезной. — Ты не пожалеешь об этом.
 — Хорошо.
 — В тот день Нуи сказала мне: «Остерегайся дракона и его ярости»
 Он вздохнул.
 — Я помню.
 — Тогда это показалось мне совершенно бессмысленным.
 — Это все еще кажется мне бессмысленным, — признался он бесстрастным голосом.
 Джейн не обратила на его скепсис ни малейшего внимания.
 — Что делает дракон?
 — Не знаю. Последнее время мне как-то не приходилось встречаться с драконами, — пробормотал он угрюмо. — Ближе к делу. Что делает дракон?
 — Дракон изрыгает огонь.
 — Ты права. Как я сам не догадался.
 — Что было бы, если бы ты был карибским индейцем, жившим около трех сотен лет назад, и твой мир управлялся не милостивыми богами, а жестокими демонами и ужасающими монстрами? Как бы ты описал извержение вулкана, изрыгающего дым и пепел, огонь и раскаленную лаву на всех живых существ, которые попадаются на его пути?
 Джейк сделал глубокий вдох и задержал его, сосчитав до пяти. Затем он выдохнул и произнес выразительно:
 — Яростный, огнедышащий дракон. Монстр, изрыгающий свою ярость на всех обитателей мира, раскинувшегося у его подножия, независимо от того, растение это, животное или человек.
 — Остерегайся дракона и его ярости, — повторила Джейн.
 Джейк отодвинул свою чашку с кофе в сторону и потянулся за старой книгой с картами на испанском.
 — Так же, как и док Гилмор, ты полагаешь, что все это время я искал не в тех местах.
 — Вовсе нет, — поспешила она его заверить. — Вероятно, несколько раз ты был так близко, что остается только поражаться, как ты не наткнулся прямо на обломки «Белладонны».
 Джейк открыл пожелтевшие страницы книги и начал изучать одну карту за другой. Затем он остановился и сказал, снова и снова ударяя по странице пальцем:
 — Это было как раз здесь, передо мной, и я даже не видел его, дорогая. — Джейн ждала. — Оно было там все это время. — Джейк поднял глаза, чтобы встретиться с ее. Его глаза сверкали радостью открытия. — Это, должно быть, оно.
 — Так что же это? — спросила она.
 Он развернул книгу и указал на точку на одной из карт.
 — Montana de Fuego.
 — Буквальный перевод означает «гора огня», — сказала она, демонстрируя свои ограниченные познания в испанском.
 — Огненная гора, — уточнил Джейк. Джейн попыталась разобраться в старинном рисунке.
 — Это, кажется, находится на другой, обратной стороне острова.
 — Так и есть.
 — В таком случае гора, которую мы ищем, находится на темной стороне Рая, — сказала она, осторожно произнося слова.
 — Да. — Его голос стал озабоченным.
 — Однажды в разговоре со мной Бриллиант Чанг упомянул обратную сторону острова. Он сказал, что там находятся вулканические горы и пляжи с черным песком, причудливые глыбы с краями, острыми, как лезвие ножа, вырезанные ветром, и пещера, которую местные карибские жители однажды назвали «Местом, из которого никто не возвращается».
 — Не забывай о легендарном морском монстре, — добавил он.
 — И легендарный морской монстр, который проглатывает все, что попадается на его пути.
 — Это все неопровержимые доказательства того, что мы следуем в верном направлении, — заявил Джейк. Его разум бежал впереди. Она могла почти слышать, как двигались колесики. — Нам понадобится дополнительная заправка джипа, снаряжение для разбивки лагеря, запас еды и воды, снаряжение для ныряния, дополнительные баллоны с кислородом. — Он схватил ручку и начал делать пометки.
 — Когда мы отправимся? — хотела знать Джейн.
 — С первым лучом солнца.
 Она выглянула из окна кухни и посмотрела на слабый розовый рассвет, забрезживший на карибском небе.
 — А вот и первый лучик, — заметила она, глядя на него.
 — В таком случае нам пора собираться, — объявил Джейк, вскакивая. — Я хочу, чтобы к полудню мы уже были в пути.




 Глава 24


 — Где Икс? — спросила Джейн своего спутника, между тем как джип катился навстречу другой стороне Рая по дороге, которая прорезала пологие зеленые холмы и становящийся все более густым лес.
 — Икс?
 Она держала в руке современную карту.
 Джейн знала, что в нижнем правом углу была указана дата составления карты — 1947 год, так что термин «современная» был относительным.
 В этом путешествии Джейн исполняла обязанности штурмана, поскольку только Джейк мог властвовать над еще бодреньким, но уже стареющим автомобилем.
 Он смотрел прямо вперед. Он не смел ни на мгновение оторвать глаз от дороги, в противном случае они могли бы мгновенно покатиться вниз по отлогому склону или оказаться в канаве. А при отсутствии на острове буксиров и грузовиков рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. Не было в Раю и телефонов.
 Связь между островами поддерживалась прежде всего радиолюбителями. Что же касалось Рая, то сам человек по старой доброй привычке пешком, иногда на велосипеде или на осле доставлял любые послания.
 Джейк не мог не признать, что здесь не было и речи о сервисе, вернее, он представлял собой нечто совсем противоположное его рекламе.
 На данный момент на острове было только три вида передвижения: его собственный старенький джип, почти такой же старый автомобиль с прицепом доктора Гилмора — у Джейка было подозрение, что когда-то он был катафалком, судя по изысканной форме и цвету автомобиля — черный похоронный, а также старинный «роллс-ройс» дона Карлоса, которому было двадцать лет в обед.
 Поскольку действительный патрон Рая редко появлялся на острове, Джейк не стал принимать во внимание вертолет джентльмена.
 На самых отдаленных карибских островах автомобильные дороги как таковые отсутствовали напрочь. И Рай не был исключением. Путешественники находились в пути уже два часа, но смогли осилить только двадцать миль.
 Только.
 Если они будут передвигаться с такой скоростью, то рискуют попасть к Огненной горе, когда уже стемнеет.
 Джейк рассчитал, что по прибытии у них еще останется в запасе дневного света ровно столько, чтобы установить палатку, приготовить еду и расстелить спальные мешки. Любое исследование местности они смогут начать только с наступлением утра.
 — В отделении для перчаток есть ручка, если тебе так хочется сделать пометки на карте, — сказал Джейк.
 Джейн вздохнула и поправила на голове свою кепку.
 — Полагаю, нам на самом деле не нужен Икс, ведь Огненная гора является самой высокой точкой на географической карте острова.
 — Она, вероятно, была еще выше до извержения, — заметил Джейк.
 — Наверное, так и было. Насколько ниже стала гора Святой Елены после извержения?
 Джейк стал усиленно вспоминать. Он только приступил к делам в Калифорнии в том далеком 1980 году, когда о драматических событиях на горе Святой Елены передавала каждая радиостанция, каждый телевизионный канал и пестрели заголовками газеты по всему Восточному побережью.
 — По крайней мере тысяча триста футов верхушки горы были снесены в процессе извержения, — вспомнилось ему. — А ты знаешь, что первоначальное название горы Святой Елены было Tah-one-latclah?
 Джейн покачала головой:
 — Что в переводе означает?
 — На языке местных индейцев — Огненная гора.
 — Иногда мне кажется, что этот мир слишком тесен, — тихо сказала Джейн.
 — Это действительно так, — согласился он. Довольно долго путешественники ехали в полной тишине. По мере приближения к темной стороне острова ландшафт все больше изменялся. Линия горизонта иногда проглядывала между деревьями. Земля здесь была темная, каменистая, неровная.
 Деревья также были совершенно других видов. Тропические финиковые и кокосовые пальмы, которые росли вдоль нетронутых белых пляжей бухты, раскинувшейся под гостиницей «Четыре сестры», сменили густые темные деревья, образующие ливневые леса.
 — Вот она, — наконец объявил Джейк, нажимая на тормоз и указывая в сторону запада. — Огненная гора.
 — Кажется, что гора на самом деле объята огнем, — заметила Джейн.
 — Это оттого, что солнечный свет отражается от ее склонов, — объяснил Джейк. — Возможно, есть еще огненная краска, свойственная определенному виду растений. А может, там растет дерево или кустарник с красными листьями или цветами, — размышлял он.
 — Здесь, кажется, нет ни одного живого существа, — сказала Джейн, оглядываясь.
 — Бесспорно, эта местность необитаема. Она опустила взгляд на карту.
 — На карте указана гора, и на этом вся информация исчерпывается.
 Джейк на мгновение наклонился вперед и уставился на буйно заросшую дикой растительностью Огненную гору вдалеке.
 — Здесь быть драконам? — пробормотал он.
 — Здесь быть драконам? — повторила Джейн.
 — Эту фразу использовали несколько сотен лет назад вместо нанесения на карту неизвестных территорий. — Он нажал на газ, и автомобиль вновь покатился по пустынной дороге.
 Прошел еще час, прежде чем они отыскали небольшую естественную открытую площадку у подножия горы. Она казалась превосходным местом для ночевки.
 — Остановимся здесь, — объявил Джейк. Затем он добавил: — Не волнуйся, дорогая, я знаю, как выжить в джунглях.
 Джейн ответила ему саркастической усмешкой.
 — Я тоже, — сообщила она. — Как-никак, прожила в Нью-Йорке много лет.
 Они принялись разбивать лагерь. Как только все было завершено, они обнаружили, что не особенно голодны, но оба сгорают от любопытства.
 Поскольку у них осталось больше дневного света, чем рассчитал Джейк, Джейн разложила карту на капоте джипа и начала детальное изучение.
 — Как, черт побери, мы отыщем вход в пещеру? — пробормотала она еле слышно, говоря скорее сама с собой, чем с Джейком.
 Он почесал затылок. Конечно же, это задание обещало быть непростой головоломкой. Они знали, что шли в верном направлении. Но это вовсе не означало, что им известно, где находится пещера или где по крайней мере следовало им искать подсказку.
 — Я не позволю, чтобы теперь, подойдя так близко к цели, мы провалились, — твердо заявила Джейн.
 Это было одним из тех качеств, которое так нравилось Джейку в этой женщине: она не сдавалась.
 — Мы не провалимся, — заверил он ее.
 — Откуда в тебе такая уверенность?
 — Препятствия предназначены для их преодоления.
 На ее лице мелькнула улыбка.
 — А я полагаю, вызовы предназначены для того, чтобы их принимать.
 — Что-то обозначится, — объявил Джейк с радостной улыбкой, — так всегда случается.
 Джейн посмотрела на него с подозрением:
 — Когда ты успел стать таким великим оптимистом, Джейк Холлистер?
 Он повернулся, мгновение смотрел на нее и объявил:
 — В тот день, когда я встретил тебя. — Он легко поцеловал ее в губы и предложил: — Давай немного оглядимся. У нас есть в запасе еще целый час дневного света, на который я не рассчитывал.
 Она последовала за ним.
 — А что, если?.. — начала Джейн. Джейк заметил, что самые лучшие мысли приходили ей в голову внезапно.
 — Что, если?.. — подбодрил он.
 Джейн помедлила, откинула голову назад и взглянула вверх на гору, силуэт которой неясно вырисовывался перед ними. Она, конечно, не была горой по стандартам Скалистых гор Колорадо или даже по сравнению с горами Адирондак в ее родном штате Нью-Йорк, но она была горой по стандартам Рая.
 Джейн начала размышлять вслух:
 — А что, если «Белладонна» была захвачена во время того огромного тропического урагана 1692 года? А что, если корабль прибивало то здесь, то там к скалистому побережью острова?
 Джейк заметил, что ее волнение возрастало: она начала воодушевленно жестикулировать обеими руками.
 — А что, если, — продолжала Джейн, — корабль, гонимый ураганными ветрами, оказался в укрытии спасительной пещеры или огромного углубления? Но тогда «Белладонна» могла навсегда остаться там после извержения вулкана.
 Рот Джейка открылся.
 — Ты думаешь, что «Белладонна» или то, что от нее осталось, погребено внутри горы?
 Она мгновенно стала оправдываться:
 — Это звучит смешно, не так ли?
 — Нет.
 — Значит, глупо?
 — Я думаю, это потрясающе! — почти закричал он.
 Глаза Джейн загорелись.
 — Ты правда так думаешь?
 — Да. — Джейк откинул голову назад. — Огненная гора. Древний вулкан, возможно, однажды описанный карибскими индейцами как огнедышащая гора, или огромный монстр, заглатывающий все в свою пасть, или как яростный…
 — Дракон, — закончила она.
 — Здесь быть дракону. — Сердце Джейка бешено колотилось. — Это гора.
 Джейн чуть не плакала от досады:
 — Но как мы сможем попасть внутрь?
 — Мы отыщем вход.
 Джейн одарила Джейка одним из своих красноречивых взглядов.
 — Я имею в виду, мы в буквальном смысле очертим основание горы и будем искать щель, дыру, излом, расщелину, все что угодно, что только может служить входом. Мы привезли с собой пищи и воды на неделю. Мы будем искать. Если мы ничего не отыщем за пять или шесть дней, в таком случае мы вернемся обратно.
 По-видимому, Джейн одобряла его план.
 — Договорились, партнер, — сказала она и крепко пожала его руку.
 Джейк знал, что это имело для нее не меньшую важность, а возможно, даже большую, чем для него.
 — Ну скорей же, пока у нас еще осталось немного дневного света! — воскликнула Джейн, хватая его за руку и увлекая к горе.
 — Хотела бы я действительно нанести это место на карту как Икс, — задумчиво произнесла Джейн, в то время как они блуждали по склону Огненной горы поблизости от лагеря, где они остановились на ночлег.
 Пока они не нашли ничего, кроме камней, огромных валунов, густого подлеска, небольших кустиков и нескольких деревьев.
 — Через несколько минут нам придется возвращаться в лагерь, — сообщил ей Джейк. — Наступают сумерки, и нам совсем не улыбается бродить здесь в темноте.
 — У нас есть фонарики. Джейк удивленно поднял бровь.
 Джейн подбоченилась. Голубые джинсы, приобретенные у Максвелла, все так же были на два размера больше, и она ничуть не заблуждалась насчет своего нелепого вида, но, честно говоря, ей теперь было наплевать.
 Она объявила без тени сомнения:
 — Где-то здесь должен быть ключ.
 — Я уверен, что есть, — подтвердил Джейк. Она повернулась к нему со словами:
 — Меня считают кем-то вроде первоклассного детектива в мире, где я работаю, временами даже волшебницей, если хочешь знать. Ты должен быть готов к тому, что я могу предположить нечто невероятно полезное для нас, пусть даже мы находимся посреди забытой Богом страны.
 Рот Джейка открылся. Джейн залилась краской.
 — Прошу прощения за тираду.
 Он выглядел довольно обескураженным. От изумления он не мог вымолвить ни слова. Он просто стоял разинув рот, с широко открытыми глазами и полнейшим изумлением на мужественном лице.
 — Джейк, я прошу прощения. Он закрыл рот.
 — По поводу чего?
 — По поводу тирады. Она, очевидно, удивила тебя.
 — Какая тирада?
 — Мы вообще об одном говорим? — поинтересовалась она.
 — Не совсем, — отозвался он.
 Час от часу не легче! Джейн задумалась: не начинал ли один из них терять связь с реальностью?
 — В таком случае, возможно, тебя не затруднит объяснить…
 Джейк перебил ее:
 — Ты гений, Джейн Беннет. Она, понятно, была польщена.
 — Благодарю тебя, но…
 — Неужели ты не видишь? — сказал он, медленно поворачиваясь.
 Ее взгляд последовал за ним по направлению к большому скоплению кустарника у подножия горы; он рос совсем неподалеку от них.
 Кусты резко отличались друг от друга по высоте: от восемнадцати дюймов до, возможно, трех футов. Их небольшие листья овальной формы с острыми концами имели красный цвет. В угасающем свете дня некоторые листья казались почти пурпурными. И повсюду была россыпь блестящих черных ягод.
 — Неужели ты не видишь? — повторил Джейк.
 — Неужели я не вижу чего?
 — Неужели ты не чувствуешь этого? Джейн принюхалась.
 — Теперь, после твоих слов, я чувствую. Довольно неприятный запах.
 — На вкус это будет еще хуже.
 Она состроила брезгливую гримасу.
 — Что это? — Ее ноздри дрогнули. — Какое-то растение?
 — Совершенно верно, — подтвердил Джейк. — Этот кустарник скорее всего относится к семейству пасленовых.
 — Ты знаешь его название?
 — У него есть множество общепринятых названий. — И Джейк начал перечислять их: — Лютик жгучий, ядовитый, обнаженная леди, лилия лирио, барбадосская лилия, английский паслен, сонная одурь.
 — Сонная одурь? — повторила Джейн и проглотила слюну. — Но это же… сонная…
 Он яростно кивнул.
 — Однако его наиболее известное название — белладонна.
 — Белладонна, — эхом откликнулась она. Затем сказала: — Это может быть совпадением?
 — Если это так, то это дьявольское совпадение, — проговорил Джейк, пристально изучая склон горы за кустарником. — Сам я не верю в совпадения.
 — Что ты ищешь?
 — Вход в пещеру. Он должен быть где-то поблизости.
 Конечно же, он был прав. Вход должен быть, Слишком много совпадений.
 — Это должно быть здесь, — согласилась Джейн, отводя в сторону ветви ядовитого растения и продираясь ближе к Огненной горе.
 Она повесила свой фонарик на ремень джинсов и начала прощупывать основание скалы, где причудливо обнажилась порода. Джейк занимался тем же. У них все еще оставалось несколько минут дневного света.
 — Джейн!
 Одно только то, как он произнес ее имя, заставило ее повернуть голову.
 — Что такое? — спросила она.
 — Щель в скале за этими кустами.
 Она сразу же подскочила к нему. Вместе они начали тянуть ползущие лозы голыми руками, срывая их с поверхности скалы.
 — Это отверстие! — воскликнула Джейн.
 Между двумя скалистыми выступами в основании горы находилась щель. Отверстие было большим настолько, что два человека вполне могли протиснуться через него, прижавшись друг к другу.
 Ее сердце бешено колотилось. Она знала, что Джейк испытывает такие же ощущения. Он включил фонарик и осветил пространство перед ними.
 — Там есть проход. — Он сделал шаг вперед, свободной рукой отстраняя Джейн. — Мне кажется, я вижу начало чего-то. Скорее всего это тропинка. Я абсолютно уверен, что она поворачивает налево через десять или двенадцать футов от этого входа.
 Здравый смысл подсказал Джейн, что будет благоразумнее отложить до утра их изыскания. Джейк также не мог этого не понимать. Она посмотрела, как он облизывает губы.
 — Ты остаешься здесь, Джейн, — вдруг приказал он.
 — Что ты хочешь этим сказать? Куда это ты направляешься?
 — Я собираюсь заглянуть внутрь. Конечно же, Холлистер надеялся и молился о том же, о чем и Джейн: они нашли вход в пещеру.
 — Я разведаю только до поворота, первые десять или пятнадцать футов, — уговаривал ее Джейк. — Пять минут, и я вернусь. Обещаю.
 — И ты всегда сдерживаешь свои обещания, — повторила она с иронией.
 — Да, всегда.
 — А я не собираюсь оставаться в безопасности, в то время как мужчина, которого я люблю, отправляется внутрь один, — объявила она о своем намерении.
 Джейк Холлистер замер, повернулся и уставился на нее:
 — Что ты сказала? Джейн повторила:
 — Я не собираюсь оставаться здесь, в то время как ты отправишься внутрь один.
 — Это не то, что ты сказала.
 — Нет, это именно то.
 — Не дословно.
 — Ну я не могу припомнить точные слова.
 — А я могу. Ты сказала: «Я не собираюсь оставаться в безопасности, в то время как мужчина, которого я люблю, отправляется внутрь один».
 — Холлистер, это неподходящее время, чтобы начинать разговор о любви.
 — Но не я начал его, а ты.
 — Ну хорошо, это было ошибкой.
 — Ты не любишь меня.
 — Конечно же, я люблю тебя. Ошибка была в том, что я позволила этому слову соскочить с моих губ сейчас, хотя существует тысяча более удачных моментов и мест для обсуждения этой темы, — возразила она.
 Он стоял на своем:
 — Этот момент и это место — они вполне подходят.
 — Нет, не подходят. У нас осталось очень мало дневного света. Возможно, минут пятнадцать. Возможно, двадцать. Так не лучше ли использовать их с максимальной пользой? А о любви всегда можно поговорить в темноте. Он радостно рассмеялся:
 — Здесь ты действительно права, Джейн Беннет.
 — Я действительно права в том, что собираюсь идти с тобой внутрь, потому что мы — партнеры. — Она тоже могла быть упрямой. — Либо мы вдвоем, либо ни один из нас.
 — Ты упрямая женщина.
 — Да, я упрямая. Джейк кивнул.
 — Это отверстие может привести в никуда.
 — В таком случае мы, не теряя времени, вернемся в лагерь, что-нибудь съедим, хорошо выспимся ночью и возобновим попытку завтра утром.
 Освещая путь фонариками, Джейк и Джейн гуськом вошли в коридор. Он был приблизительно четыре фута шириной и немногим больше шести футов в высоту у самого входа; потолок нависал как раз над головой Джейка.
 Через пятнадцать футов от входа тропинка делала резкий поворот налево. Направо был тупик.
 Они повернули налево и продолжили следовать по коридору. Он видимо увеличивался как в ширину, так и в высоту, по мере того как они продвигались вглубь. Они как будто все глубже и глубже погружались в самое сердце Огненной горы. И все же ни один из них не предложил повернуть назад.
 Вперед и прямо.
 Им послышался плеск воды.
 Нет.
 Шум… дождя.
 В воздухе появился запах сырости, соли и затхлости. Наверное, так и должно пахнуть место, которое долго было скрыто от мира. Они почувствовали легкое дуновение у себя над головами. Вместе они подняли фонарики и, как могли, осветили пространство.
 Они остановились одновременно. Они чувствовали, ощущали, даже не видя, что прямо перед ними находилась огромная пещера.
 Они стояли на пороге другого мира.
 Поднятые фонарики освещали только малую часть пещеры, раскинувшейся перед ними.
 Она была огромной и темной.
 Под ногами был черный песок, черные камни и черная лава. Дальше в самом центре обширного пространства различалось едва заметное мерцание черной воды.
 По краям пещеры сверху и снизу росли огромные сталактиты и сталагмиты. Одни были всего около шести дюймов в длину. Другие достигали шести футов. Это напоминало скопище причудливых льдин.
 И отовсюду — с темного, скрытого потолка пещеры, с ближайших сталактитов, со скал над их головами — вода струилась словно дождь.
 Впервые, с тех пор как он приказал ей следовать за ним четко след в след, Джейк остановился.
 Когда он заговорил, Джейн послышалось благоговение в его голосе.
 — Это легендарная «Комната дождя», — сказал он почтительно.
 — Да, — мягко отозвалась Джейн.
 Та самая «Комната дождя», о которой говорил ей еще Бриллиант Чанг в тот первый день в ее бунгало.
 Неожиданно Джейк схватил ее за руку.
 — Что случилось? — спросила она испуганным шепотом.
 — Там! Справа!
 Джейн устремила взгляд направо.
 — Держи свой фонарик под углом сорок пять градусов, твердо держи, если можешь, — велел Джейк.
 Она исполнила все в точности. Джейк добавил к ее лучу света свой, и они проникли в нехотя расступившуюся тьму, разрезая даль неизвестности.
 Там что-то торчало из черной воды, устремляясь в черный воздух пещеры. Оно было большое, старое. Ошибки быть не могло.
 Послышался вскрик одного, а может, обоих.
 Это была мачта корабля.




 Глава 25


 — Существуют два правила, — заявил Джейк, когда они закончили переодеваться для своего первого погружения в холодные, черные, запретные воды «Комнаты дождя». — Первое правило: не делай глупостей.
 Джейн застегнула молнию на груди своего водолазного костюма. Она не могла унять дрожь в руках.
 — И второе?
 — Не делай глупостей, — повторил он без тени улыбки.
 Утром они потратили несколько часов, выгружая снаряжение и фонари из своего убежища и складывая все это в гигантскую подземную пещеру. Это была нелегкая для женщины работа, но Джейн старалась не отставать от партнера.
 Конечно же, два человека не могли заменить собой целую экспедицию. То немногое, чем они располагали, едва ли отвечало всем требованиям; будь у них в два раза больше снаряжения, оно совсем бы не помешало.
 Еще целый час у них ушел на то, чтобы определить, где лучше поместить лампы для максимального их использования: они решили освещать место, где будут нырять.
 Необъятная пещера все еще оставалась для них полнейшей загадкой. В неосвещенном пространстве они не видели ничего, за исключением темных очертаний и еще более темных теней.
 Их последнее путешествие в «Комнату дождя» состояло из перевозки запасных баллонов с кислородом и вспомогательного оборудования. Все это было аккуратно размещено возле коридора, ведущего в пещеру, где они впервые побывали накануне вечером.
 Джейк был полностью поглощен работой.
 Это была не детская игра, и они оба знали это. И все же Джейк ничего не оставлял на промысел судьбы. Он произнес это для Джейн слог за слогом, слово за словом.
 — На этот раз мы оба совершаем погружение в неизвестное, в кромешную тьму. Не будет никакого вспомогательного каната, который бы проводил нас внутрь и снова позволил бы выплыть наружу. — Он выкладывал все начистоту. Джейн попыталась сглотнуть. Ее рот был сухим, словно пустыня. — Мы не знаем, куда направляемся, и не знаем, что нас ждет. Это будет совершенно не похоже на погружение в кристально чистую воду озера «Искупление». Здесь вода темная и мрачная. Возможно, мы не сможем видеть дальше нескольких дюймов даже при помощи фонариков. Это погружение с максимальными показателями сложности, — сказал он, не собираясь преуменьшать всю трудность предстоящего дела.
 — Я знаю. — Она не узнавала свой собственный голос.
 — Ты боишься?
 — Да.
 — Это естественно.
 — А ты?
 — Немного, — признался он.
 — Но ты гораздо больше беспокоишься, не так ли?
 Его движения, его глаза, даже голос выдавали волнение.
 — Да. Я волнуюсь. Ты так спешишь отправиться туда, где никогда не бывала прежде, куда, возможно, никогда прежде не ступала нога человека.
 Джейн глубоко вздохнула, пытаясь хоть немного успокоиться. Джейк продолжил:
 — Не будет никакого геройства. Не будет напрасного риска. Когда мы ныряем, мы перестаем быть теми Джейн и Джейк, которые живут на суше. Мы не любовники. Мы должны забыть, что влюблены друг в друга, на все время погружения. В воде мы только партнеры. Если я скажу тебе проваливать к чертовой матери, ты не замедлишь это сделать. — Он решительно тряхнул головой. — Поняла?
 — Поняла.
 — Если случится что-то непредвиденное, не дай Бог, и по какой-то причине я не смогу подняться наверх, ты не останешься. Ты покинешь меня.
 — Думаешь, я оставлю тебя там?
 — Да. — Это был приказ. Неожиданно слезы навернулись у нее на глаза, в горле запершило.
 — Джейк, как я могу?
 — Я знаю, это кажется сложным…
 — Это не кажется сложным. Это кажется невозможным.
 — Это возможно. В случае необходимости, Джейн Беннет, ты будешь думать о себе, и только о себе. Ты должна думать о том, как выжить, и должна выбраться.
 Джейн знала, что она не сделает этого. А как он? Если бы она оказалась в смертельно опасной ситуации и он ничем не смог бы помочь ей, решился бы Джейк оставить ее там, внизу, одну погибать?
 Никакая сила не могла заставить Джейн поверить в это.
 В ту ночь, когда кто-то побывал в ее бунгало, этот мужчина обещал охранять ее от всех бед, а Джейк Холлистер всегда держал свои обещания.
 Он не оставит ее.
 И независимо от того, знает он это или нет, нравится ему это или нет, она никогда не оставит его.
 Не самый подходящий момент, подумала Джейн, заканчивая приготовления к погружению, чтобы наконец понять: она полюбила этого мужчину безудержно, самоотверженно, безоглядно.
 Джейк продолжал наставлять:
 — Повторяю: мы погружаемся в неведомое. Мы и понятия не имеем, с чем столкнемся. Черт, возможно, мы не найдем ничего. Мы не знаем, что находится там, внизу. Даже если это корабль, мы не знаем, действительно ли это «Белладонна». — Все это было правдой. — Наше подготовительное погружение в поверхностные воды должно подсказать, есть ли какие-либо подводные течения. То есть соединяется ли каким-то образом этот бассейн с открытым морем или нет. Кроме того, характер воды, соленая она или пресная, также о многом скажет.
 Джейн вздрогнула. Она поняла: если под поверхностью воды находились обломки корабля, то в таком случае они вряд ли содержали человеческие останки. Их давным-давно унесло в море.
 Слава Богу!
 — Мы уже говорили об этом прошлой ночью, Джейн. Мы совершаем погружение в силу только двух причин: во-первых, найти доказательства того, что затонувший корабль действительно является «Белладонной».
 — И во-вторых, — продолжила она, — если это действительно «Белладонна», существуют ли какие-либо признаки того, что Чарли на самом деле побывал там. Действительно ли он обнаружил останки корабля, а уж потом исчез.
 — Для всего остального, тем более для проведения какого-либо рода подъемных работ, у нас нет ни снаряжения, ни профессиональных водолазов. Мы оставим это экспертам, если все-таки решим обнародовать приблизительное местонахождение участка. Договорились?
 — Договорились.
 — Мы оставим на участке все как есть. Джейн соглашалась с мыслью оставить место нетронутым. В случае обнаружения какой-то ценности это будет оставлено для экспертов, и именно им придется поднять останки корабля и заняться его содержимым.
 А не парочке водолазов-любителей, таких, как они с Джейком.
 — У меня есть специальная подводная камера «Полароид», и я постараюсь сделать столько фотографий, сколько смогу, — сообщил Джейк. — В нашем распоряжении полчаса. Вперед.
 С этим они ступили в темные, холодные, едва освещенные воды пещеры и поплыли навстречу призрачным останкам.
 Джейн не отставала от Джейка больше чем на фут или два за все время их погружения.
 Было холодно.
 Темно.
 Страшно.
 Это было самое завораживающее приключение во всей ее жизни. Неожиданное сравнение с остротой чувств, уже испытанных ею, вдруг пришло в голову Джейн, изумленной, что в подобное время она может думать о таких вещах, как секс.
 Первые предметы, чьи контуры обозначились в свете фонарей, оказались разрушенными деревянными конструкциями, лежавшими на дне пещеры. Поблизости находились курганы, по своим очертаниям напоминающие муравейники из металлического лома, разъеденного временем, водой и солью.
 Затем в глубине Джейк указал ей на то, что когда-то было глиняными кувшинами и сосудами, многие из которых все еще сохраняли прежние очертания.
 Там же находился и металлический ящик. Сундук для путешествий, возможно, принадлежавший капитану или одному из самых богатых пассажиров. Джейк помедлил, обстоятельно сделав несколько снимков.
 Внезапно он остановился в воде и уставился вниз. Джейн повернула свой фонарь, присоединившись к лучу фонаря Джейка.
 Именно там находилось оно.
 Разбросанное по морскому дну, очень похожее на простой груз и обломки корабля, все еще не потускневшее, все еще такое же чистое, желтое и величественное, как в тот день, когда оно нашло здесь свою могилу, — золото.
 Горы золотых монет.
 Длинные слитки золота.
 Слитки золота поменьше, выглядывающие из приоткрытых металлических ящиков.
 Тяжелые, толстые золотые цепи.
 Кругом золото.
 Джейк снова подал ей знак. Подплыв ближе, он поднял фотоаппарат и начал делать снимки. Все это было необходимо только для того, чтобы у них было неопровержимое доказательство одной разрешенной загадки: клеймо на слитках действительно соответствовало указанному r корабельном списке «Белладонны».
 Это было все, что осталось от величественного испанского галиона.
 Джейн почувствовала глубокое волнение. Джейк отыскал свои доказательства. Джейк совершил то, что никому не удалось сделать более чем за три сотни лет.
 И вдруг ей стало грустно. Ничто не указывало на чье-либо присутствие здесь, включая ее отца.
 Чарли Беннет не осуществил свою мечту.
 Джейн проверила свои измерительные приборы. Скоро придет время подниматься на поверхность. Джейк сделал ей знак, и она направилась вверх, к поверхности воды. Она не заметила, как на их пути вверх Джейк помедлил и несколько раз щелкнул фотоаппаратом.
 Джейн в последний раз оглянулась.
 Это есть — это была — «Белладонна»
 — Перед самым всплытием я сделал несколько снимков, которые мне бы хотелось показать тебе, как только мы сбросим наше снаряжение, переоденемся и вернемся в лагерь, — сообщил Джейк, стягивая маску с лица.
 — Что это за снимки?
 — Терпение, мисс Беннет, — сказал он. — Здесь слишком темно и не удастся ничего разглядеть.
 Ему требовалось время подумать над тем, что он скажет ей, показывая фотографии. Это далеко не просто. Но ему придется ответить на некоторые вопросы дочери Чарли Беннета.
 Джейн взглянула на первый снимок:
 — Что это?
 — Золотой слиток.
 — Там, внизу, мы видели горы золотых слитков. Почему ты остановился именно на этом?
 — Довольно трудно различить, — пояснил Джейк. — Но если ты посмотришь внимательнее, то сможешь увидеть кое-что грубо высеченное на его поверхности.
 — Это похоже на чьи-то инициалы.
 — Да, похоже на то.
 Джейн подняла фотографию, для того чтобы как следует разглядеть нечеткое изображение на ней — грубо нацарапанные, но совершенно разборчивые инициалы Ч. Э. Б.
 Она зажала рукой рот.
 — О мой Бог. — С этими словами она уставилась на Джейка. — Ты действительно полагаешь, что инициалы означают Чарлз Эвери Беннет?
 — Да, полагаю.
 Слезы хлынули из ее глаз.
 — Значит, он все-таки нашел «Белладонну»! Он осуществил свою мечту.
 Джейк кивнул:
 — Чарли, должно быть, вырезал свои инициалы на слитке, чтобы подтвердить свою находку. По-моему, он сделал это во время первого из нескольких погружений, которые он, несомненно, совершил к «Белладонне».
 Однако это было еще не все.
 — Что это? — спросила Джейн.
 — Есть еще одна фотография, которую я должен показать тебе, дорогая, — помедлив, нехотя сказал Джейк.
 Ее рука тряслась, когда она приняла второй снимок.
 — Я вижу баллоны с кислородом, — заметила она. — Они… — она набрала в легкие побольше воздуха, — принадлежали Чарли?
 — Да.
 — Здесь не может быть ошибки?
 — Никакой ошибки. Его имя все еще можно разобрать на баллонах с кислородом.
 Повернувшись, Джейн сделала несколько шагов и устремила свой взгляд в море. Как ни странно, у нее не было больше слез для Чарли. Очевидно, она уже давным-давно выплакала их.
 — Прости, Джейн.
 Она смотрела в голубую безбрежную даль Карибского моря.
 — Чарли Беннет любил остроту жизни, которую давали ему приключения: охота за сокровищами, поиски невиданных богатств, гонка за неизвестным.
 Она почувствовала, как Джейк подошел и встал рядом.
 — Никакая сила не могла удержать Чарли дома с женой и детьми. Джейк, по крайней мере его последнее желание осуществилось. Он нашел «Белладонну» — вероятно, величайшее сокровище в историк испанского флота. Даже в смерти он остался верен себе. — Джейн зябко обхватила себя руками. — Мой отец всегда хотел быть похороненным в море. И я всем сердцем верю, что так оно и есть.
 — А как ты смотришь на то, чтобы самой быть похороненной в море, Джейн Беннет?
 Джейн и Джейк резко обернулись.
 Мегс и Тони Сент-Сир стояли на расстоянии меньше десяти футов от них.
 Черная дыра револьвера, сжатого в ловкой руке Мегс — безопасности ради она держала палец на спусковом крючке, — была направлена прямо в сердце Джейн.




 Глава 26


 — Что ты собираешься делать, Мегс, застрелить нас обоих разом? — спросил Джейк осторожно, медленно поворачиваясь, чтобы взглянуть на парочку, стоявшую позади.
 — Скорее попользоваться вами какое-то время, — ответила Мегс Сент-Сир с наглой самоуверенностью.
 Здесь что-то было не так. И очень даже не так. Джейн скорее была сбита с толку, чем испугана угрозой.
 Все дело в Джейке.
 Он действовал так, словно попал в розыгрыш. Насколько же она могла судить, их никто не собирался разыгрывать. Как этот мужчина мог быть так чертовски равнодушен, так бесстрастен, так раскрепощен под дулом черного револьвера со взведенным курком?
 — Должна предупредить вас, мистер Холлистер. — Мегс выпрямила спину, развернула плечи, расставила ноги пошире и облизала рубиново-красные губы в ожидании. — Меня считали первоклассным стрелком в частной школе, которую я посещала дома, в Англии.
 — Я тоже должен предупредить вас, миссис Сент-Сир, — проговорил Джейк безразличным голосом, — мне на самом деле глубоко наплевать на то, какой вы там стрелок.
 Мегс хрипловато рассмеялась. Такой ответ ее позабавил.
 — Итак, вы догадались.
 Рот Джейка скривился в довольно хищной улыбке.
 — Какие могут быть догадки? Я и так знал.
 — И каким же это образом, смею спросить?
 — С самого начала ваши с Тони повадки показались мне несколько фальшивыми. Используя некоторые связи, я задал всего несколько вопросов. Мне без труда удалось выяснить, что вы отнюдь не брат и сестра. — Джейк добавил язвительным тоном: — Кстати, мои поздравления. Насколько я знаю, вы недавно отметили третью годовщину своей свадьбы.
 Джейн была ошеломлена.
 — Они не брат и сестра? — только и сумела она вымолвить.
 — Нет.
 Она уставилась на Джейка, не обращая ни малейшего внимания на Мегс и Тони.
 — Они женаты? Они муж и жена?
 — Совершенно верно.
 Джейн переводила взгляд с одного на другого, пока не насмотрелась в равной степени на всех троих.
 — Мне не нравится то, что меня не оповещают, — заявила она. — Мне не нравится узнавать обо всем последней. На будущее, пожалуйста, имейте в виду, что я рассчитываю на полную и своевременную информацию.
 Мегс Сент-Сир издала короткий смешок, ничего общего не имеющий с веселостью, и взглянула на Джейка за подтверждением:
 — Она серьезно?
 — Да. Она серьезно. Блондинка слегка покачала головой.
 — Верится с трудом. — Она немного замешкалась, прежде чем добавить: — Кстати, если вы оба еще не заметили, у меня заряженный револьвер, который нацелен на вас, а я очень хороший стрелок.
 — С чего бы у тебя появилось желание стрелять в нас? — выпалила Джейн, не подумав.
 Мегс и Тони Сент-Сир рассмеялись одновременно.
 На ее вопрос ответил Тони:
 — Для того чтобы избавиться от вас, естественно.
 Она все еще не понимала:
 — Да с какой стати вам избавляться от нас?
 Джейк, казалось, почти наслаждался ее разговором с этой парочкой, заметила Джейн. Но от нее также не укрылось то, что он очень ловко и мастерски дюйм за дюймом приближался к Сент-Сирам.
 И снова Тони ответил за обоих:
 — Видишь ли, тогда мы могли бы забрать бесценные сокровища себе.
 — В жизни не слыхала ничего глупее и нелепее, — парировала Джейн.
 Тони, казалось, был захвачен врасплох:
 — Прошу прощения.
 — Это самая тупая идея, которую я когда-либо слышала, а, поверьте мне, я наслышалась в свое время немало тупых идей.
 Тони принял это на свой счет:
 — Мне наплевать на то, что мои идеи кто-то называет тупыми, мисс Беннет.
 Джейн решила как можно дольше продолжать пикировку. Это, возможно, оттянет время и даст Джейку возможность прикинуть, как выбраться из подобного переплета.
 — Неужели один из вас опытный ныряльщик? Или у вас есть какое-либо представление о том, что делать при встрече с акулой, например?
 Ответа не последовало.
 — Так вот, вам бы следовало лучше обдумывать свои действия, так как я заметила несколько тигровых акул, шнырявших вокруг обломков корабля, — соврала она на ходу.
 — Не говоря уже о спруте, обернувшемся вокруг якоря, — вставил Джейк. — Не хочу пугать тебя, дорогая, но, по-моему, длина этого создания потянет на все десять, а то и двенадцать футов.
 Джейн сделала гримасу:
 — Да уж хорошего мало.
 — Знаю, что тебе они не нравятся, сладкая моя. Именно поэтому я пока не расстраивал тебя.
 Джейн не стала слишком усердно изображать недовольство. Она снова перешла в наступление:
 — У кого-нибудь из вас есть разрешение нырять с дыхательным аппаратом?
 — Нырять с дыхательным аппаратом? — повторил Тони, вдруг почувствовав сильное желание выпить.
 — Обломки корабля, которые мы обнаружили, находятся в очень темной и очень сырой пещере на глубине тридцати или сорока футов под холодной водой. Как вы предполагаете спуститься вниз и достать так называемые сокровища, если не можете нырнуть туда?
 Это заняло минуту, но у Мегс, казалось, родилось решение проблемы:
 — Мы не станем убивать вас обоих сразу. Мы заставим вас сначала достать сокровища. И только затем мы избавимся от вас.
 Джейн покачала головой из стороны в сторону и даже рискнула посмотреть на Джейка, который стоял, засунув руки в карманы джинсов, невозмутимо прислушиваясь к словесной перепалке.
 — Можешь ты поверить в это? — спросила она его.
 Джейк тряхнул головой, изобразив движение, которое можно было принять за проявление полнейшего недоверия.
 — Нет.
 — У них нет ключа. Не так ли? Он снова покачал головой:
 — Очевидно, ни одного. Похоже, терпение Мегс истощилось.
 — Довольно! — крикнула она, размахивая оружием. — О чем, черт побери, вы оба твердите?
 Джейн дала простое и ясное объяснение:
 — Золото, которое мы видели на месте катастрофы, в буквальном смысле должно весить тонны.
 — Что я говорила тебе, Тони? — торжествовала Мегс. — Оно будет стоить сумасшедшее состояние.
 — Полагаю, однажды оно действительно будет чего-нибудь стоить, — весело отозвалась Джейн.
 — Что ты имеешь в виду, говоря «однажды»? — Очевидно, Тони Сент-Сир не отличался долготерпением. — Почему не прямо сейчас?
 — Потому что человек абсолютно не в состоянии извлечь со дна хотя бы один золотой слиток, не говоря уже о поднятии корабля, подобного «Белладонне». — Джейн немного преувеличила: — Золото весит слишком много. И серебряные монеты, и золотые слитки соединились вместе и превратились в гигантские груды обломков.
 — Ну и чепуха! — только и мог вставить великий эрудит Тони Сент-Сир.
 — Понадобится специальное и очень дорогое оборудование, команда экспертов-ныряльщиков, группа ученых — историков и археологов — и еще множество опытных ныряльщиков, которые могли бы погрузиться вглубь и поднять то, что мы сегодня видели в пещере. Да на это уйдет несколько лет.
 Обычно холеное и загорелое лицо Тони стало мертвенно-бледным.
 — Несколько лет?
 Джейн не могла удержаться от того, чтобы не добавить:
 — Возможно, дольше.
 Парочка поникла, на глазах теряя свой лоск. Но Джейн еще не все сказала и снова обратилась к Мегс:
 — Честно говоря, у меня создалось впечатление, что у вас с Тони нет ни финансовых средств для проведения подобного рода работ, ни терпения, ни интереса.
 Мегс и Тони обменялись красноречивыми взглядами.
 Джейн перевела взгляд с одного на другого.
 — Я думала, вы знали. Охота за сокровищами — чертовски сложная работа.
 — Итак, вы вполне можете убрать револьвер, миссис Сент-Сир, — предложил Джейк. — Нам ни к чему напрасные жертвы.
 — Я говорил тебе, что все это чушь! — выпалил Тони, багровея.
 — Довольно! — приказала Мегс. Он как будто не слышал жену.
 — Но нет, это тебе нужно было выманить приглашение у дона Карлоса и притащиться на этот Богом забытый остров, где как в тюрьме: ни поло, ни ресторанов, ни казино — ничего.
 Мегс Сент-Сир повернулась и пронзительно закричала на своего супруга:
 — Заткнись, черт побери, Тони!
 И именно тогда Джейк сделал выпад. Это произошло так быстро, что никто толком не успел ничего понять.
 — Теперь револьвер у меня, — заявил Джейк, нацеливая оружие на незваных гостей. — Итак, мне ничто не помешает выстрелить.
 — Должен вам сказать, Холлистер, что вы вели себя как заправский полицейский, — раздался гудящий, полный ликования голос Джейсона Гилмора.
 Они обернулись и увидели позади Бенджамина, Бриллианта Чанга и Джейсона Гилмора.
 — Я вижу, мы запоздали с помощью, — заявил джентльмен.
 — Вовсе нет, — возразила Джейн. — Мне не нравятся пистолеты. Уверена, Джейк будет счастлив вернуть вам свой. Кроме того, мне не нравятся Сент-Сиры. Может, вы захватите их с собой?
 — Бенджамин и я препроводим Сент-Сиров к властям, которые займутся ими, — заявил Бриллиант Чанг.
 — Кто это из вас двоих собрался командовать нами? — спросил Тони в последней попытке проявить браваду, бросая полный надежды взгляд на «роллс-ройс», который они с Мегс одолжили на день.
 — Поскольку я обладаю тем, что вы, люди Запада, называете черным поясом в нескольких видах боевых искусств, — заговорил Бриллиант Чанг, — и поскольку Бенджамин, сын Нуи, — мой лучший ученик, я думаю, любой из нас сможет с этим справиться.
 Бенджамин застенчиво улыбнулся Джейн и почтительно поклонился.
 — Я знал, кому сказать, и я знал, когда сделать это. Я почувствовал, что вам грозит опасность. Я бы никогда не позволил ни одному волосу упасть с вашей головы, мисс Беннет.
 Она признательно поклонилась ему в ответ:
 — Благодарю тебя, Бенджамин.
 — Не стоит благодарности.
 Она повернулась к Бриллианту Чангу:
 — Благодарю вас, добрый джентльмен.
 Он одарил ее одной из своих загадочных улыбок.
 — Мы снова встретимся, мисс Беннет, на Мосту времени.
 — По неофициальной информации, мне известен инвестор, который, возможно, согласится вложить деньги в подобного рода проект, — говорил Джейк, собирая снаряжение.
 — Я тоже согласна, — ответила Джейн.
 Джейк широко улыбнулся.
 — Мы могли бы договориться о партнерстве.
 — Я думала, мы уже обо всем договорились.
 — Интересно, что так заинтересовало Джейсона Гилмора? — осведомился Холлистер.
 Добрый доктор стоял поодаль, изучая местную растительность и покачивая головой.
 — Что случилось, док?
 — Похоже, я наконец понял.
 Джейн и Джейк обменялись недоуменными взглядами.
 — Вы о чем? — спросил Джейк своего друга.
 — Тогда мне это показалось весьма странным. Видимо, я ошибался, думая, что корабль был единственной темой разговора ее и Чарли. — Джейсон Гилмор рассеянно теребил свои баки. — Речь шла совсем не об испанском галионе. Она, конечно же, имела в виду белладонну.
 — Яд, — сказал Джейк.
 Доктор продолжал размышлять вслух:
 — Почти двадцать лет меня мучил этот вопрос. Каким ядом она воспользовалась? Откуда она могла достать его?
 — Откуда кто мог достать что? — спросила Джейн.
 — Белладонна. Научное название — atropa belladonna. Она также известна как черный паслен, лилия белладонна и имеет множество других названий. Не ожидал увидеть на этом острове такие заросли. Как это символично, что именно она должна была привести вас к находке галиота, — прокомментировал Джейсон Гилмор.
 — Очень символично. Затем обратился к Джейн:
 — Я не мог сказать вам прежде, но я действительно знал вашего отца. Чарлз Беннет был потрясающим человеком. В нем была неуемная жажда романтики, но я полагаю, это для вас не секрет.
 Джейн грустно улыбнулась.
 — Да, в моем отце было много от мечтателя.
 — Но он все-таки в конце концов отыскал свое мифическое сокровище, не так ли?
 — Да, отыскал.
 — Возможно, это и предрешило его гибель. Бедный Чарли!
 Джейн и Джейк смотрели во все глаза на доктора.
 — Что вы хотите этим сказать?
 — Я о Марии Магдалине, конечно же.
 — Кто такая Мария Магдалина? — спросила Джейн.
 — Четвертая сестра Мейфэр. — Джейсон Гилмор покачал головой. — Теперь уже прошло почти двадцать лет, как она тоже покинула нас. Но не мне об этом говорить.
 — Кто может сказать?
 — Рэйчел Мейфэр. Она, возможно, осведомлена об этой истории. Я уж точно не знаю. Именно Рэйчел не отходила от своей бедной сестры до самого конца. — Доктор снова покачал головой: — «Белладонна» и белладонна…




 Глава 27


 — Как я понимаю, вы собираетесь скоро покинуть нас, — заметила мисс Рэйчел, сидя вместе с Джейн на крытой веранде.
 Выдался удивительно жаркий день для раннего июня, и с Карибского моря дул прекрасный легкий бриз. Они расположились в тени и наслаждались чаем со льдом, не спеша прихлебывая его из высоких стаканов.
 — Да, скоро я уезжаю, — подтвердила Джейн. Она украдкой наблюдала за Рэйчел. Пожилая дама пристально вглядывалась вдаль через яркую зелень лужайки, устремив свой взгляд на лазурно-голубую бухту, раскинувшуюся внизу.
 — Надеюсь, вам у нас понравилось. Джейн положила свою руку на руку Рэйчел Мейфэр.
 — Приезд на этот остров, жизнь на этом острове сильно изменили мою жизнь. Такого я вовсе не ожидала, мисс Рэйчел. И я многим обязана вам за ваше удивительное гостеприимство.
 Джейн хотела убрать свою руку.
 Рэйчел схватила ее.
 Какой-то момент она, казалось, напряженно изучала разительный контраст между гладкой, молодой кожей на руке Джейн и сморщенной, отмеченной печатью лет своей рукой.
 — Нелегко признавать свои ошибки, — начала она, неожиданно ее южный акцент стал проявляться сильнее, — особенно когда взрослеешь. Теперь я вижу, что сильно ошибалась в вас, Джейн Беннет. И поверьте, мне очень жаль.
 — Какие могут быть извинения, мисс Рэйчел. Если кто-то и должен принести извинения, так это я.
 Рэйчел Мейфэр протестующе затрясла головой:
 — Мне казалось, что вы приехали сюда для того, чтобы доставить неприятности, молодая леди. Боялась, что вы станете копаться в прошлом и причините еще больше боли тем, кто уже и так настрадался. — Она вздохнула. — И теперь я должна кое в чем признаться вам.
 — Мисс Рэйчел…
 — Нет. Говорят, признание дает облегчение души. Я не найду покоя, пока не скажу вам, что нарушителем вашего уединения была я. Я пыталась обыскать ваш коттедж, — она снова вздохнула, — но не смогла пройти через это и ушла. — Она умоляюще поглаживала руку Джейн. — Итак, вы видите, что я перед вами в долгу. Вы наконец позволили прошлому упокоиться с миром. Вы избавили нас от страданий. Вы, моя дорогая деточка, сделали Рай лучшим местом, потому что вы посетили его.
 У Джейн неожиданно хлынули ручьем слезы.
 — Мой отец всегда любил повторять мне: правда освободит нас. — Она вытерла мокрые щеки. — Я приехала в поисках правды, мисс Рэйчел, потому что не могла без нее жить. Я хотела освободиться от прошлого. И теперь я не только свободна от прошлого, но полагаю, у меня есть будущее. Будущее, о котором прежде я и мечтать не смела. — Она вздохнула и улыбнулась сквозь слезы. — По крайней мере я надеюсь, что оно со мной.
 — Вы, должно быть, имеете в виду господина Холлистера, моего бывшего постояльца, — предположила мисс Рэйчел с хитроватой улыбкой.
 — Вы угадали?
 — Я знала.
 Джейн почувствовала, как лицо ее заливается краской.
 — Благодарю вас за то, что вы никому об этом не рассказали.
 — Не за что. Когда-то и я была молодой. — Они рассмеялись. — Но у меня никогда не было поклонников. Судьба так и не подарила мне радость или горе влюбиться. — Она вздохнула, но во вздохе не было горького сожаления. — Как могла я обвинять вас или бедную Марию Магдалину?..
 — Марию Магдалину?
 — Да. — Рэйчел Мейфэр поставила стакан чая со льдом на белый столик из мягкой стали и поднялась, все это время держа руку Джейн в своей. — Давайте прогуляемся немного и поговорим.
 — Конечно.
 Они не спеша направились вниз по широким ступенькам гостиницы «Четыре сестры» и дальше по прохладной лужайке. Только тогда Рэйчел заговорила:
 — Думаю, другим незачем знать, о чем мы с вами будем говорить сегодня.
 — Другим?
 — Наоми и Эстер.
 Так решила Рэйчел Мейфэр. А не она сама, мелькнуло в сознании у Джейн.
 — Мои сестры уже так много страдали. Сначала потому, что наши родители удалились на этот остров из-за грехов отца. Затем позже из-за Марии Магдалины. Зачем же заставлять их страдать еще больше сейчас, по прошествии стольких лет!
 Джейн кивнула, не совсем понимая разумом, но уж точно чувствуя сердцем.
 — Согласна.
 — Нас, разумеется, было четверо. Мария Магдалина была самой юной и красивой. Видели ли вы ее фото тех дней, когда она была в вашем возрасте?
 Джейн замедлила свой шаг, подстраиваясь под Рэйчел Мейфэр.
 — Нет, не видела.
 — Мы не выставляем напоказ в доме слишком много фотографий, как вы могли заметить, но есть одна фотография Мэри, спрятанная в ящике моего бюро. Всякий раз я достаю и смотрю на нее. Напомните мне, чтобы я показала ее вам.
 Джейн взяла пожилую даму под руку.
 — Я делаю то же самое с фотографией моего отца. Если честно, я никогда никуда не отправляюсь без нее.
 — В таком случае вы понимаете.
 — Понимаю.
 — Вашим отцом был Чарли Беннет, не так ли?
 — Да. — Джейн вздохнула. — Вы можете простить меня за то, что я не сказала вам об этом прежде?
 — Нет никакой необходимости просить прощения. Наше прошлое переплетено слишком плотно, сильнее, чем вы можете себе представить. Джейсон Гилмор объяснил?
 Джейн покачала головой.
 — Доктор Гилмор сказал, что не вправе рассказывать эту историю. Полагаю, он дал вам обещание — или, возможно, он дал его себе самому — много лет назад. Нет, он ничего не объяснил мне.
 Они прошли еще немного. Джейн почувствовала, что должна сама сложить кусочки головоломки.
 — Мария Магдалина была влюблена в моего отца?
 — Она думала, что влюблена.
 — И он был влюблен в нее? Немного помедлив, Рэйчел ответила:
 — Чарли Беннет был красивым, очаровательным и немного испорченным, когда дело касалось женщин. Между прочим, люди тянулись к нему.
 — Да, это так.
 — Чарли был также живым доказательством того, что наша величайшая сила зачастую является нашей величайшей слабостью.
 Джейн отлично знала, о чем говорила Рэйчел Мейфэр.
 — Действительно, он был таким.
 — Ваш отец был забавным. Он рассказывал увлекательнейшие истории. Где только он не побывал, чем только не занимался! А уж знал абсолютно обо всем. Он воплощал мечты нашей Мэри, нашей бедной девочки.
 — И он воспользовался ее наивностью.
 — Возможно.
 — У Чарли были способности использовать других людей, — проговорила Джейн бесстрастно. — Свою жену. Собственных детей. Своих друзей. Даже совершенно незнакомых. Не думаю, что он это делал умышленно. Просто Чарли был самим собой — Чарли Беннетом.
 — Он был олицетворением всего, по мнению моей сестры, что она хотела иметь в жизни. Она просто не понимала, что никогда не смогла бы обладать им, — сказала Рэйчел дрогнувшим голосом.
 — Потому что он уже был женат? По-видимому, мисс Мейфэр испытала легкую неловкость.
 — Нет.
 — О, понимаю. Мой отец утаил от Марии Магдалины о том, что там, дома, у него остались жена и три дочери.
 Не слишком удивленная, Джейн приготовилась услышать утвердительный ответ.
 — Он был не первым мужчиной, кто поступил так, и уж, разумеется, не будет последним, — сказала Рэйчел с поразительной сдержанностью.
 — Все равно это обман, — возразила Джейн.
 — Я не считаю его злонамеренным лжецом. . Бытовая, повседневная, семейная жизнь абсолютно не соответствовала имиджу, который Чарли сам создал для себя.
 — Бытовая, повседневная, семейная жизнь уж точно не была одним из жизненных приоритетов для моего отца.
 — Некоторые мужчины просто не предназначены для роли мужа или отца.
 Наконец Джейн удалось немного успокоиться, и она задала вопрос, вертевшийся у нее на языке с самого начала разговора:
 — Что же случилось с Чарли и Мэри? Рэйчел пожала ее руку.
 — Вряд ли мы когда-либо узнаем об этом наверняка.
 — Некоторые вопросы не имеют ответов, — пробормотала Джейн скорее для себя, чем для своей спутницы.
 — Я вижу, вы разговаривали с нашим господином Чангом. Он очень мудрый человек, Бриллиант Чанг.
 — Да, очень.
 Женщины помолчали. Наконец Рэйчел Мейфэр нарушила тишину:
 — Я знаю ответ на ваш вопрос. Чарли так и не вернулся после своего последнего погружения, которое он сделал к «Белладонне»
 Именно это она и подозревала. Именно эта догадка столько времени жила в ее сердце, осознала Джейн.
 — Возможно, Мэри догадалась, что Чарли отыскал останки корабля и осуществил свою мечту сказочно разбогатеть. Не эта ли мечта привела его в Рай? Скорее всего бедняжку преследовала мьюль, что теперь он оставит остров, а вместе с ним и ее.
 Джейн понимающе вздохнула:
 — Чарли всегда искал проблеск золота в конце радуги.
 — А может, моя сестра обнаружила, что Чарли был обременен женой и детьми. Все может быть. Иногда мне кажется, что в пещере имел место действительно несчастный случай. А вдруг Мэри выпустила часть кислорода из его баллонов, желая его гибели? Похоже, здесь нашлось место и вине, и раскаянию. А может быть, сыграло свою роль нежелание потерять единственную любовь в жизни. Нам не суждено узнать об этом. Мы почувствовали что-то неладное, только когда его лодку нашли в море. Мы всегда полагали, что во всем случившемся была виновна также Мэри.
 Слушая Рэйчел, Джейн все больше убеждалась в отсутствии ответа на этот вопрос.
 Рэйчел закончила свою историю:
 — К тому времени как доктор Гилмор нашел Марию Магдалину на дороге, она уже была без сознания. Вскоре после этого она умерла у меня на руках.
 Повисло молчание. Затем Рэйчел закончила:
 — Очевидно, она отравилась ядовитыми ягодами или листьями белладонны, хотя до недавнего времени мы этого не знали.
 — Мне действительно очень жаль. Джейн оглянулась и увидела, что они достигли изумительного сада на краю владений сестер.
 — Какое прелестное место, — заметила она.
 — Первоначально это был садик Мэри, а не Эстер. Раньше Эстер не интересовали цветы и прочее. Но после смерти Мэри это стало ее страстью, ее миссией, ее целью в жизни — положить все силы на создание красивейшего сада как дань памяти…
 — Это достойная дань.
 Рэйчел указала на дальний уголок сада:
 — Это всегда было ее самым любимым местом. Именно поэтому мы там и похоронили Мэри.
 Когда-нибудь придет время, и остальные сестры Мейфэр присоединятся к ней.
 О милая Мэри, как ты непослушна! Помедли мгновенье и нам расскажи, Как садик твой яркий, подружки-кокетки? Серебряный счастья бубенчик?..
 — У меня есть только одно желание, — сказала Рэйчел, когда они с Джейн не спеша направлялись обратно к огромному дому в викторианском стиле.
 — Какое же?
 — Мой долг сообщить, что после одного из своих первых погружений к «Белладонне» Чарли привез с собой единственный сувенир. В то время мы этого, конечно же, не знали. Только много времени спустя я нашла маленькую картонную коробочку, помеченную инициалами «Б. Д.» и перевязанную бечевкой. А на ее крышке от руки было нацарапано имя.
 — Что было в коробочке?
 — Не знаю. Я никогда не открывала ее. Я убрала ее в ящик двадцать лет назад, именно там она остается и по сегодняшний день, — последовал ответ.
 — И каково же ваше желание? — поинтересовалась Джейн.
 Рэйчел печально вздохнула.
 — Хотела бы я знать, кто такая Корделия. До сих пор я знала лишь младшую дочь короля Лира, которая любила его… по крайней мере согласно пьесе Шекспира.
 Рэйчел Мейфэр вдруг увидела, как ее юная спутница замерла на месте.
 — Что случилось?
 Джейн, казалось, потеряла дар речи.
 — Вы больны?
 — Нет.
 — Что случилось в таком случае, моя дорогая?
 — Корделия — это я.
 — Вы — Корделия? — Пожилая дама недоуменно уставилась на Джейн.
 Откуда же Рэйчел Мейфэр могла это знать?
 — Мое полное имя, — пролепетала наконец сквозь слезы молодая женщина, — Корделия Джейн Беннет.
 — Не ваш ли молодой человек направляется к нам по лужайке? — осведомилась Рэйчел, видя приближение Джейка. — Он, кажется, что-то кричит. Не могу разобрать слов. Что он говорит?
 — Он кричит: «Я проиграл! Я проиграл!» — Джейн даже подпрыгнула от нетерпения. — Как чудесно! — воскликнула она, хлопая в ладоши. — Он проиграл, неужели вы не видите?
 — Он проиграл? — Мисс Рэйчел засмеялась. Она понимала лишь одно: случилось что-то очень хорошее. А что именно, со временем она поймет.
 — Он проиграл! — воскликнула Джейн, оставляя пожилую даму и бегом устремляясь навстречу человеку на лужайке. — Но он выиграл!




 Глава 28


 — Я проиграл! — воскликнул Джейк, кружа се в своих объятиях.
 — Знаю. Как здорово!
 — Я и представить себе не мог, — сквозь счастливый смех проговорил он, глядя на Джейн, — как трудно мне достанется этот проигрыш в покер.
 — Правда?
 — Раньше я никогда и не пытался проигрывать, — сбивчиво рассказывал он. Джейн не отрывала от него влюбленных глаз. — Я всегда был игроком. По-моему, любой удачливый бизнесмен должен быть игроком. Но в прошлом я пытался выиграть. И я всегда выигрывал. Это первый случай, когда я намеренно собрался проиграть кое-что в моей жизни. — Джейк Холлистер глубоко вздохнул, словно огромный груз свалился с его широких плеч. — Но я сделал это. Я действительно сделал это, Джейн.
 — Кто победитель?
 Джейк расплылся в широчайшей улыбке.
 — Томми Багама теперь новый и очень гордый владелец «Паршивого лося». Он отлично справится с делами. И Рози будет поблизости и всегда поможет. Она наведет здесь полный блеск. А заодно приберет к рукам и Томми.
 Джейн покачала головой. Кто бы мог подумать!
 — Томми Багама и Рози?
 — Конечно. А почему нет? В этом мире бывали и более странные парочки, которые встречались и влюблялись друг в друга.
 Джейн вспомнила о первом дне на пароме, следовавшем из Шарлотты-Амалии в Рай. Любой, кто видел ее и Джейка в тот день вместе, счел бы их весьма престранной парой.
 Джейк взял ее за руку и повел к гамаку между их коттеджами.
 — Нам нужно кое-что обсудить, мисс Беннет.
 — Нужно? — Ее ладони внезапно покрылись испариной.
 Джейк усадил ее рядом с собой на краешке гамака.
 — Нужно, и чтобы не потерять связующую нить, мне лучше сесть, — заявил он, подразумевая, что если они растянутся в гамаке вместе, то их разговор примет совершенно другое направление.
 Именно тогда Джейк заметил в ее руках маленькую коробочку.
 — Что в коробочке?
 — Не знаю. Он рассмеялся:
 — Как не знаешь? Джейн пожала плечами.
 — Рэйчел Мейфэр совсем недавно дала ее мне.
 — И при этом умолчала о том, что находится внутри?
 — Она тоже не знает.
 Джейк недоуменно уставился на Джейн:
 — Может, тогда ты объяснишь?
 — Этот предмет обнаружили среди вещей моего отца, после того как он исчез и умерла Мария Магдалина. Рэйчел убрала коробочку на тот случай, по-видимому, если однажды Корделия появится в Раю.
 — Корделия?
 — Мое полное официальное имя — Корделия Джейн Беннет, — объяснила она. — Единственным человеком, который когда-либо звал меня Корделией, был мой отец.
 — Это от Чарли для тебя? — Он мгновенно осознал значение этого подарка. — Наверное, он еще двадцать лет назад хотел передать это тебе.
 Джейн с трудом сглотнула.
 — Наверное.
 — Ты собираешься открыть ее? Ее руки дрожали.
 — Я боюсь.
 — Почему?
 — Не знаю.
 — Страх перед неизвестным. О моя дорогая Джейн, сколько раз за последнее время ты с такой храбростью встречалась с неизвестностью? И сколько раз тебе еще придется сталкиваться с ней в будущем? Неужели ты не понимаешь, что ты — отважная женщина?
 Джейн покачала головой. Она потянула за кончик старой бечевки, обернутой вокруг простой, пожелтевшей от времени картонной коробочки. Осторожно положив веревку в сторону, она сняла крышку.
 Подарок лежал на кусочке скомканной бумажной салфетки.
 Вещица оказалась небольшой, но золото все еще было желтым и чистым, хотя прошло больше трех столетий. Джейн не посмела прикоснуться к ней. Она просто смотрела на золотую брошь в картонной коробочке: это было сердце на ладони. Надпись была ясно и красиво выгравирована на испанском: «No tengo mas que darte».
 Джейк прочитал вслух:
 — «Мне нечего больше дать тебе». Слезы полились из глаз Джейн.
 — Чарли думал обо мне до конца?
 — Да, дорогая.
 — Подарок одного любящего отца своей дочери, сделанный много веков назад. И теперь подарок другого отца своей дочери спустя так много лет.
 — Чарли по-своему любил тебя, Джейн. Может быть, он просто не знал, как выразить свою любовь к тебе.
 Спустя несколько минут, сидя с ней в своем любимом гамаке, он вернулся к вопросу:
 — Нам нужно кое-что обсудить, мисс Беннет. Джейн облизала губы:
 — Нужно. — Ну и денек выдался! Вряд ли она сможет справиться с чем-то еще. — Что же это за тема?
 — Любовь.
 Она и ждала, и боялась этого.
 — Мы, то есть ты, заговорили на эту тему еще перед тем, как в первый раз войти в пещеру. Я тогда хотел поговорить об этом, но ты скомкала разговор, потому что у нас осталось всего несколько минут дневного света и нельзя было их терять.
 Ты сказала, что о любви можно поговорить и в темноте. — Джейк не спускал с нее глаз. — Мы до сих пор не вернулись к прерванному разговору.
 — Черт возьми, интересно, почему же? — заметила Джейн, болтая ногами. — Мы просто были немного заняты, разглядывая обломки корабля, потерпевшего крушение три столетия назад.
 — А вместе с ними и сказочные богатства в виде золота, серебра, изумрудов и Бог знает чего еще, — продолжил он.
 — Несметные сокровища, — подтвердила она.
 — Тем более что не обошлось без вооруженных злодеев. Хотя мне показалось, что Мегс и Тони Сент-Сир сдались довольно легко, — пошутил Джейк.
 — Я бы тоже так поступила, Джейк Холлистер, если бы противником, с которым я столкнулась, оказался ты. Ты очень грозный мужчина.
 — Благодарю тебя, моя дорогая, — нахмурился он.
 — Не стоит благодарности.
 — Правда, мы не должны забывать о трех других джентльменах, которые вовремя пришли на помощь. Мы должны отдать справедливую дань благодарности тем, кто ее действительно заслужил, — Бенджамину, доку Гилмору и, разумеется, Бриллианту Чангу.
 — Мы также были слишком заняты разгадкой тайны двадцатилетней давности вокруг моего отца и Марии Магдалины.
 Он нахмурился.
 — Мне все еще не ясна вся эта история.
 — Когда-нибудь я объясню ее тебе.
 Он не стал больше допытываться, понимая, что сейчас не время.
 — В таком случае у меня есть сложное и ответственное задание. Предлагаю разгрузить мое бывшее владение — единственный бар на острове.
 — И не забывай, что мы оба были немного заняты тем, что старались мирно распрощаться с нашим прошлым, оставив все позади.
 — И вывести правду на свет Божий. И освободить нас. И вот мы оба свободны! — воскликнул он. — И ничем, ничем, кроме этого, мы больше не занимались.
 Джейн изогнула дугой бровь.
 — Разумеется, никакого намеренного каламбура, — сказал Джейк, не пытаясь скрыть улыбку.
 На этот раз ему не поверили. Неожиданно Джейк стал серьезен.
 — Я не хочу прозябать в полном одиночестве, как док Гилмор.
 — Он не один, — возразила Джейн. — У него есть обитатели острова, которые нуждаются в нем, и у него есть Чайна.
 — И я об этом. Самое страшное — это одиночество.
 — Есть вещи и похуже, чем быть одному, Джейк, — расправила она свое летнее платье. — Оказаться не с тем человеком в силу не тех причин, например.
 — А как насчет того человека и именно тех причин? — спросил он приглушенным голосом.
 — Это всегда риск, потому что никогда не знаешь заранее, правилен ли твой выбор.
 — Я наконец свободен, Джейн.
 Она хотела спросить: «Свободен от чего? Свободен для чего?» Вместо этого она ждала, чтобы он продолжил.
 — Я наконец свободен от прошлого, которое преследовало меня. Теперь я могу отправиться, куда хочу. Я волен заниматься тем, чем хочу. Я свободен любить и быть любимым. — Он глубоко вздохнул и наконец произнес эти слова: — Я люблю тебя, Джейн Беннет.
 — Мой отец говорил, что любит меня. Но любовь ко мне так и не удержала отца от гибели.
 — Вся моя жизнь — в тебе. Помнишь, ты говорила, что иногда желающему получить кусочек Рая нужно просто спросить об этом. — Голос Джейка внезапно оборвался. — Итак, я спрашиваю.
 — О чем, Джейк?
 — Ты любишь меня?
 — Да, люблю.
 Он потянулся обнять ее. Джейн остановила его:
 — Говорят, что полюбить — самое простое. Самое сложное — любить.
 — Никакого намеренного каламбура?.. Ее щеки стали пунцовыми.
 — Знаешь, мы будем очень заняты, — сообщил он.
 — Да?
 — Во-первых, я бы хотел вернуться домой, в Индиану. Там есть люди, с которыми мне бы очень хотелось встретиться. И я познакомлю тебя с ними. Мне нужно повидаться с моими родственниками. Ты не будешь возражать?
 — Ничуть. Ты знаешь, я никогда не была в Индиане.
 — Потом мы подберем команду первоклассных ныряльщиков, археологов, историков, фотографов, ученых для того, чтобы обдумать невероятную экспедицию по подъему «Белладонны». Конечно, это секрет. Первозданная красота острова не должна быть разрушена полчищами любителей подводного плавания.
 — Еще бы!
 Джейк на секунду замолчал.
 — Интересно, задумывались ли сестры Мейфэр над возможностью сохранить их землю на острове как естественный уголок или что-то вроде того для потомков? Я уверен, что это может найти законное воплощение в жизнь. Я займусь этим в ближайшее время.
 — Ты сделаешь это, — сказала она, перебирая пальцы на его руке.
 — Кроме того, нам необходимо найти священника.
 — Священника? — Она немного растерялась. — Священника. Ну да. Освятить участок «Белладонны».
 — Поженить нас.
 — Поженить нас?
 — Я прошу твоей руки, Джейн Беннет. — Он соскользнул с гамака и опустился перед ней на колени. Он сжал ее руки в своих и произнес вечные слова: — Я обещаю любить, уважать и лелеять тебя каждый день до конца нашей жизни и после, что бы ни последовало за ней. А я всегда держу свои обещания.
 И он сдержал…




 Эпилог


  ИЗ СООБЩЕНИЯ 
  В «МЕЖДУНАРОДНЫХ МУЗЕЙНЫХ НОВОСТЯХ»: 
 «Сегодня свои двери распахнул Морской музей Чарлза Эвери Беннета, вызвав огромный интерес у широкой публики. На торжественной церемонии посвящения присутствовали не только влиятельные представители мирового бизнеса, политики и культуры, но и школьники со всех концов света, а также члены семьи, включая старшую дочь упомянутого господина Беннета — Корделию Джейн Беннет Холлистер.
 Спустя два десятилетия имя Чарлза Эвери Беннета заняло заслуженное место в учебниках истории в связи с обнаружением обломков потерпевшего крушение знаменитого испанского галиона «Белладонна», который затонул во время тропического шторма недалеко от побережья одного маленького карибского острова в 1692 году.
 Сокровища, поднятые с «Белладонны» и теперь выставленные в музее Буффало, представляют собой огромную коллекцию золотых и серебряных монет и слитков, драгоценностей и многочисленных исторических реликвий, одна из которых — подлинный якорь корабля.
 Морской музей Чарлза Эвери Беннета открыт для широкого доступа. Все средства, вырученные от экспозиции, направляются для поддержания Фонда Гилмора с целью основания и поддержки больниц на отдаленных карибских островах, где медицинская помощь до сих пор находилась в зачаточном состоянии.
 Сегодняшние торжества закончились на приятно неожиданной ноте, когда в центральном выставочном зале было снято покрывало с величественной картины. Подаренная филантропом Джейком Холлистером своей невесте накануне свадьбы, она изображает прекрасную молодую леди, в честь которой некогда был назван испанский галион».




 От автора


 Декларация груза «Белладонны», так же как и сама «Белладонна», — плод моего собственного воображения, но история с кораблем и его грузом основана на фактах, а именно: «Нуэстра сеньора де Атоха», чьи невероятные сокровища были найдены Мелом Фишером в 1985 году. Кроме того, я воспользовалась историей еще нескольких кораблей испанского флота, галионов, затерянных давным-давно где-то в районе побережья Флориды или карибских островов.
 Выдумка иногда может довольно успешно подтвердить факт, создавая новую реальность, и благодаря этому мои герои оказались именно здесь — на острове Рай, острове, существующем в моем воображении.
 Что касается броши, подаренной красавице любящим отцом перед ее отплытием в Испанию с надписью «No tengo mas que darte» («Мне нечего больше дать тебе»), то это наполовину реальность, наполовину — вымысел. Подарок действительно был найден среди груза, поднятого с «Джироны» — корабля испанской армады, обнаруженного в 1967 году. Однако надпись была сделана на золотом кольце, которое, как мне думается, явилось прощальным подарком леди при ее расставании с любимым.
 Но это уже совсем другая история…