Аннотация: Грандиозный успех пришел к Андре Ли. Она завоевала сердца британской публики своим последним фильмом. Из Голливуда посыпались самые выгодные предложения. Но неожиданно девушка принимает решение уехать в Южную Африку и выйти замуж. Что же победит: любовь или карьера?


---------------------------------------------


 Дениз Робинс
 Распятое сердце



 Книга первая


 Улэк Сэнки, старший из братьев-менеджеров, хорошо известных в сфере шоу-бизнеса, всегда гордился тем, что его длинный нос способен заранее почуять беду.
 Это странное ощущение возникло сегодня утром. И, торопливо шагая к дому, где жила Андра Ли, он широко раздувал ноздри, словно пытался уловить запах опасности. Роза Пенхэм, секретарь актрисы, встретила его в просторной комнате, которая составляла часть прекрасной квартиры мисс Ли на последнем этаже фешенебельного дома, выходящего окнами на Гайд-парк.
 Роза моментально оценила настроение мистера Сэнки по выражению его лица.
 Тяжелые черты, двойной подбородок, глаза, прикрытые набухшими веками, и кошмарный нос, который шокировал всех, кроме него самого. Старина Флэк, безусловное не красавец, думала мисс Пенхэм. В свои сорок лет он весит слишком много, задыхается и напоминает ей огромного дельфина, особенно на улице, когда проплывает в толпе. И все же он ей нравится. Окружающие любят Флэка. Великодушие и обаяние ценятся гораздо выше, чем внешняя привлекательность. Его крошечная очаровательная жена-блондинка просто обожает мужа. Всем в Лондоне известно, что сердце Флэка принадлежит Андре – клиентке номер один. Жена Флэка, Джей, тоже понимает это, но никогда не ревнует мужа к Андре. Ей мисс Ли тоже очень симпатична.
 Роза Пенхэм, высокая, худощавая энергичная женщина средних лет с уже посеребренными висками, устремила на Флэка печальный взгляд. Она знала: его тревожило то же, что и ее. Да и, все, кто служил у Андры, были обеспокоены не на шутку. По общему мнению, она готова была сломать себе жизнь.
 Флэк без церемоний перешел к делу. Тем характерным еврейским тембром, который, казалось, вместил в себя все горести его народа, он произнес:
 – О! Какая катастрофа! Девочка сошла с ума!
 – Мы все сойдем с ума, если не будем сохранять спокойствие, Флэк, – сказала Роза срывающимся голосом, который выдавал плохое настроение. Хотя мисс Пенхэм производила впечатление капризной особы, ее отличали доброта и деловитость. Она старалась уберечь Андру от волнений и проблем, возникающих в жизни кинозвезды. Роза стала ангелом-хранителем Андры. Именно она отвечала на телефонные звонки, запирала двери, не впуская фотографов, репортеров, охотников за деньгами и просто попрошаек.
 Грандиозный успех пришел к Андре Ли недавно. Она завоевала сердца британской публики своим последним фильмом «Бедная, маленькая, богатая девушка». Из Голливуда посыпались самые выгодные предложения.
 Андра добилась признания прежде всего как актриса, а не как обнаженная модель, хотя девушка поражала редкой красотой. Она одинаково привлекала и интеллектуалов, и публику попроще. Даже не слишком щедрый на комплименты Флэк после фильма заявил, что Андра вполне может стать второй Ингрид Бергман.
 – О! – обеспокоенно воскликнул Флэк и протянул Розе пухлые руки. На левом мизинце блеснул бриллиант. Если учесть, что Флэк был в льняных брюках и голубой рубашке без галстука, камень казался явно не к месту.
 Стоял душный июньский день. Самое жаркое лето с 1947 года. Лондон погибал от духоты. Но в квартире дышалось легко, потому что работали кондиционеры.
 Шторы закрывали садик на крыше. Он благоухал цветами. Шезлонг с красными подушками мог соблазнить даже такого человека, как Флэк, предпочитавшего работать восемнадцать часов из двадцати четырех.
 – Где она? – спросил он мисс Пенхэм.
 – Только что приняла душ и сейчас выйдет побеседовать с вами.
 Флэк ходил взад и вперед по комнате, защищенной от солнца венецианскими шторами. Он задумчиво осмотрелся вокруг и в сотый раз с тех пор, как получил Письмо от Андры, подумал, что это трагедия, преступление, ибо девушка собиралась поставить крест на своей блестящей карьере, которая еще только начиналась. Одним росчерком пера, размышлял он, она подписывала смертный приговор – себе как актрисе и ему как менеджеру.
 Только сутки назад он предложил ей контракт, от которого у любой двадцатидвухлетней девчонки закружилась бы голова. Когда он готовил бумаги, то пожалел, что не подписал соглашение раньше, чтобы связать ее, эту дурочку. Но они хотели дождаться отзывов на «Бедную, маленькую, богатую девушку». «Вот уж действительно – бедная, маленькая, богатая! – подумал он со злостью. – На одном фильме она вряд ли заработала состояние, а уже отказывается сделать настоящие деньги в будущем. И почему?»
 Покусывая кончик сигары, Флэк нетерпеливо топтался по комнате. «Он действительно похож на дельфина или тюленя, – подумала мисс Пенхэм, входя в комнату. – Жаль его. И себя тоже. С карьерой покончено после самого счастливого года жизни». Быть личным секретарем кинозвезды нелегко. Но Розе это нравилось. И, кроме того, она по-настоящему любила Андру Ли. Такая очаровательная девушка! Простая, добрая, совсем не похожа на кинозвезду.
 Скромна и застенчива, как Гарбо. Может, все именно из-за этого. Андра могла стать второй Гретой Гарбо. В личной жизни она стремилась избегать ярких огней, блестящих приемов, званых обедов. И даже не хотела снимать эту дорогую квартиру. Флэк заставил ее. Андра просто терялась в доме, похожем на дворец. Она была счастлива в двухкомнатной квартирке в Челси. Но Флэк уговорил на переезд после того, как публика и критика восторженно приняли фильм. Он намеревался сделать из Андры Ли настоящую кинозвезду. Ей оставалось лишь отдать свою судьбу в его руки.
 Вся беда в том, думала Роза Пенхэм, что Андра потрясающе упряма и контролировать ее не может никто. Флэк явился, чтобы заставить ее изменить решение. Но он только понапрасну тратит время.
 – О! – в третий раз выкрикнул Флэк, присаживаясь на обитый шелком низкий диван. Взяв со стеклянного столика, стоявшего рядом, фотоснимок, он стал внимательно рассматривать его. Дыхание Сэнки становилось все тяжелее.
 – Ты! – обратился он к фотографии. – Ты в ответе за все! Если бы я мог убить тебя мысленно, ты бы уже, как хладный труп, лежал у моих ног. Ты слышишь меня, труп?..
 – Это уж слишком, мистер Сэнки, – запротестовала мисс Пенхэм.
 Флэк просто уничтожил ее взглядом.
 – Разве вы не согласны со мной? Пусть бы он умер, и тогда Андра смогла бы продолжить свой взлет к славе…
 – Очень жаль, мистер Сэнки, но случилось так, что мисс Ди влюбилась.
 – О! Влюбилась! И в кого? В этот манекен, в этого глупого красавчика!
 – А мне кажется, мистер Гудвин очень привлекателен, – сказала Роза Пенхэм. – И она обожает его. Просто боготворит. Каждый день пишет письма. Каждый день! Много раз говорила мне, что предпочитает быть просто женой, а не знаменитой Андрей Ли, у ног которой весь мир.
 Крошечные глазки Флэка спрятались за тяжелыми веками.
 Он хлопнул фотографией Тревора Гудвина по стеклянной крышке стола, заставив мисс Пенхэм вздрогнуть.
 – Говорю вам, это ужасно! Это чудовищная ошибка. Гудвин – обыкновенный молодой человек с приятным лицом. Таких в мире тысячи. Зачем она ломает свою жизнь, да и наши судьбы, только ради того, чтобы отправиться в Кейптаун и выйти замуж за такого… Да у нее скоро появится столько мужчин, что можно будет выбрать кого-нибудь и получше. Даже наверняка. Ну кто такой Тревор Гудвин? Кто он такой?..
 Мисс Пенхэм обиженно поджала губы:
 – Просто мужчина, который нравится Андре Ли. Вот и все.
 – Я в это не верю! – продолжал бушевать Флэк. – Она рассказывала мне о Треворе. И я не думаю, что он единственная любовь в ее жизни. Просто человек, с которым она помолвлена с двадцати лет. А поскольку Андра благородная девушка, она считает, что обязана сдержать слово.
 – Это хорошо, когда держат слово, – сухо заметила Роза. – Я тоже однажды была помолвлена. О, миллион лет назад, в молодости. Только мой очаровательный жених не сдержал слово. А мне больше никто не нравился. Я не хочу, чтобы то же приключилось и с женихом мисс Ли, хотя он для меня ничего не значит.
 Флэк почти угрожающе запыхтел сигарой, выпуская дым в направлении мисс Пенхэм.
 – Значит, Андре плевать, что я могу превратиться в нервнобольного, а сама она – в дурочку, отказавшуюся от состояния и карьеры во имя брака, который превратит ее в ничтожество. В Кейптауне она станет одной из миллиона жен, ничего не дающих миру, но и ничего не получающих взамен.
 – О Господи, мистер Сэнки, вы слишком разошлись сегодня, – покачала головой мисс Пенхэм.
 Флэк с мольбой протянул руки. Но мисс Пенхэм он показался всего лишь дельфином, выпрашивающим рыбу.
 – Вы не можете убедить ее? Заставьте Андру прислушаться к голосу разума! Пошлите за ее родителями, адвокатом, менеджером – за любым человеком, которого она послушается!
 С порога донесся женский голос удивительно приятного низкого тембра, действительно способный завораживать переполненные кинозалы.
 – Флэк, дорогой, сегодня слишком жарко, чтобы так волноваться. Пожалуйста, успокойся и не посылай ни за кем. Мое решение неизменно.
 – Но почему? – Сэнки вскочил на ноги, вытирая лицо и шею огромным носовым платком. – Зачем ты это делаешь?! Андра! Моя дорогая, ты же ненормальная! Твоя записка меня просто ошарашила. Я чуть не перерезал себе горло!
 Андра Ли улыбнулась и подошла ближе. Мисс Пенхэм смотрела на девушку с собачьей преданностью. Флэк Сэнки наблюдал за Андрой, все больше осознавая трагизм ситуации. Перед ним стояла великая актриса, которую ждал мир. Он так искренне горевал из-за принятого Андрой решения, что, наверное, отдал бы все свои проценты с прибыли, чтобы только увидеть ее на вершине славы.
 Это был взлет, думал он, а не просто подъем. Может, здесь и таилось несчастье. Слава пришла к Андре слишком быстро. У девушки не было времени насладиться ею, понять, чего она лишается.
 – Пожалуйста, Флэк, присядь и расслабься, – ласково предложила Андра.
 Он опустился на диван. Роза вежливо удалилась, а служанка Андры, аккуратная австрийка, принесла обожаемый Флэком кофе-гляссе. Он глотнул из высокого стакана, потом широко открыл глаза, внимательно рассматривая Андру.
 Флэк отметил про себя, что выглядит она божественно и с каждым днем расцветает все больше. Особенно хороша в этом белом махровом халате, перетянутом на тонкой талии широким кушаком. Длинные рыжеватые волосы собраны высоко на затылке. Мягкие, еще влажные от душа завитки падают на лоб. Удивительно белая кожа, такая чистая и свежая, прелестно гармонирует с каштановыми волосами. На овальном лице выражение детской сосредоточенности.
 Серые раскосые глаза с длинными ресницами полны очарования. В лице Андры отсутствует чувственность, и только красивой формы губы выдают страстность натуры. Но по мнению Флэка Сэнки, а с ним соглашались многие друзья и критики, красота Андры должна расцвести еще больше вместе с ее актерским талантом. Несколько легких романов, разумная порция страданий и любви ускорят это.
 Выражение глаз Андры казалось почти невинным. Флэк правильно сказал Розе, что мисс Ли была благородной девушкой, родившейся в семье простых хороших людей. Фильм, прославивший ее, требовал именно такой, чуть строгой, ангельской красоты. Ей еще не хватало истинных чувств, которыми должна обладать настоящая актриса. Конечно, обещание бури эмоций в фильме присутствовало. Это стало очевидным в последней сцене с любовником.
 Обхватив голову руками, Флэк застонал:
 – О, моя дорогая! Почему, почему ты так поступаешь?
 Андра откинулась на спинку кресла. Длинными тонкими пальцами она держала сигареты и зажигалку, но пачку не открывала. Лицо ее стало замкнутым.
 Проработав менеджером Андры целый год, Флэк понимал, что это значит, и опасался этого. Когда Флэк хотел, чтобы она сделала нечто полезное по его мнению, но что ей явно не нравилось, перед ним вдруг будто захлопывались ставни, наглухо закрывая Андру. О, она действительно была упряма и потрясающе сдержанна для своего возраста. А впрочем, кто он ей, чтобы знать, о чем она думает? Она никогда не раскрывалась полностью, разве что на съемочной площадке, в киношном мире грез.
 – Андра, кроме того, что я твой менеджер, я еще и настоящий друг, – начал Флэк голосом великого трагика. – Пожалуйста, милая, дорогая малышка Андра, поговори со мной и объясни, почему ты приняла такое страшное решение? Весь мир…
 – У твоих ног, – прервала его Андра и улыбнулась. – Знаю. Я знаю все, что ты собираешься сказать. Мне жаль, что я разочаровала тебя и подвела тех, кто в меня поверил.
 – Но ты подводишь прежде всего себя, – запротестовал Флэк, размахивая сигарой. – Учти отзывы критики. Посмотри на все это, – он обвел пухлой рукой комнату, заполненную цветами, коробками шоколадных конфет, и указал на ящик неразобранных писем поклонников, который Роза принесла из кабинета Андры.
 – Я попыталась объясниться в письме, Флэк, – вздохнула Андра.
 – Там не было никакого объяснения. Ты просто поставила меня перед фактом, приняв идиотское решение уйти из кино и уехать в Южную Африку, чтобы выйти замуж.
 – Неужели оно уж такое идиотское?
 – Сумасшедшее. Кто этот человек, Тревор? Что он может дать тебе?
 – Очень немногое, если в жизни важны только деньги и положение.
 – Пойми, что они-то и имеют значение. Никто уже не верит в старомодную чепуху о том, что с милым рай и в шалаше. Бутербродом с сыром и поцелуями сыт не будешь.
 Прелестные серые глаза Андры светились смехом.
 – Я думаю, Тревор сможет предложить мне больше, чем бутерброд с сыром.
 Уверена, к нему добавится масло, икра и иногда даже бокал шампанского.
 Тревор – менеджер огромной компании в Кейптауне.
 – Ну а ты, твоя жизнь? Тебя ждут слава, деньги, успех. А Тревор Гудвин сделает из тебя домохозяйку, которая будет проводить свободное время за бокалом в клубе, игрой в теннис, гольф, а может – в бридж.
 – Да еще придется воспитывать детей, – мягко добавила Андра.
 – Вот и отлично! Рожай детей, толстей и становись сварливой каргой.
 – Ты отстал от времени, Флэк. Современные матери следят за фигурой. Даже Марлен Дитрих – бабушка.
 – Но она стала ею лишь после того, как сделала себе имя и обеспечила будущее. Почему бы тебе не подождать с замужеством, пока не станешь настоящей Андрей Ли? Один удачный фильм подняв тебя на вершину славы, но долго там не продержишься. Нужно продолжить… или… или ты просто превратишься в метеорит, который блеснет в небесах, а потом разобьется о землю, и больше никто его не увидит.
 – Не думаю, Флэк, что мне хочется стать кинозвездой и остаться на небесах.
 – Стоило ли тогда вообще начинать? Зачем было так выматываться долгих два года, чтобы достигнуть вершины и вдруг бросить все? – не унимался Флэк.
 Андра прикусила губу, потом медленно извлекла сигарету из пачки и щелкнула зажигалкой.
 – Так вышло. Я не предвидела такого успеха. Даже в самых сумасшедших мечтах не могла представить, что достигну славы за столь короткое время. Ты меня просто не хочешь понять, Флэк. Я принадлежу Тревору и хочу выйти за него замуж.
 – А ты не заметила, что он эгоист?.. Потрясающий эгоист! Знать, что ты звезда, и постараться бросить тебя в море с мелкой рыбешкой – просто для того, чтобы вести хозяйство в Кейптауне, спать с ним и рожать детей? Разве это не крайний эгоизм?
 Андра поднялась.
 – Ты заходишь слишком далеко, Флэк. Кроме того, Тревор знает мое мнение. Он не требует ничего такого, чего бы я не отдала с удовольствием.
 Флэк вскочил, вытирая потное лицо и шею. Он окончательно вышел из себя. И плевать ему было сейчас на то, что он скажет.
 – Почему тебя возмущает слово «постель»? Разве Андра Ли настолько пуританка, что не может представить себя в объятиях мужа или любовника? Ты всегда шарахаешься при слове «секс», хотя в фильме играла потрясающе и каждый, сидевший в зале, уходил, переполненный страстью. Они смотрели, как ты уступала, и это заводило их. Ты полна чувств. И не вздумай отрицать!
 Андра побледнела.
 – Наш спор абсурден. У нас никогда не было общих взглядов на секс, Флэк. Да, я не дурочка и не синий чулок. Но я не хочу стать сексуальной кошечкой или красоткой с обложки. Секс – не мой удел. Как бы странно это ни звучало, я все же приняла решение уехать в Южную Африку и выйти замуж. А в браке не обойтись без секса, не так ли? Это значит, что мне нужен муж.
 Флэк с тоской смотрел на нее. Его толстое лицо скривилось, будто он готов был заплакать.
 – О, моя дорогая! Нам нельзя ненавидеть друг друга. Я тебя обожаю. Я плакал от счастья, когда узнал об успехе. Никого важнее тебя в моей жизни не было. Ты можешь стать самой интеллектуальной актрисой в мире. Знаю, что в твоей жизни не было никого, кроме Тревора. И все-таки я надеюсь, что ты найдешь любовника и узнаешь силу страсти. И не превратишься в простую домохозяйку и мать. Во всяком случае, для этого еще не пришло время. О, моя дорогая, далеко не пришло!
 Глаза Андры обычно спокойные, а сегодня упрямые, слегка потеплели. Она подошла к Флэку и, положив руки на его плечи, легонько поцеловала в щеку.
 – Извини меня, Флэк. Знаю, что разочаровала тебя. Но жить буду так, как считаю нужным. Я торжественно поклялась Тревору два года назад. И ношу его кольцо. Он вложил столько труда, чтобы создать для меня дом. Теперь я должна ехать к нему.
 – Но когда вы поженитесь, почему бы тебе не вернуться и не сделать еще один фильм?
 – Потому что именно так и рушатся семьи. Ты же знаешь, что в киномире бесконечные разводы и расставания. А я хочу, чтобы мой брак был удачным, и отдам Тревору все.
 Флэк застонал.
 – И этот молодой человек готов принять такую жертву?
 – Полагаю, Тревор не воспринимает это как жертву. Он ведь сам многое может мне дать. Поэтому говорить, что я чем-то жертвую, выходя за него замуж, просто оскорбительно. Возможно, там, в Кейптауне, он и не догадывается, какой шум подняли здесь, в Лондоне. Я послала ему несколько статей. Тревор упомянул о них в письмах, назвав новости интересными. Но ему нужна я. Он хочет, чтобы я бросила съемки и вышла за него замуж.
 – Он сумасшедший. И ты тоже. Вы оба – абсолютно сумасшедшие, – только и смог сказать Флэк.
 Андра отвернулась. Подошла к окну. Отодвинув занавеску, долго смотрела на садик на крыше, на раскаленное небо над Лондоном. Вскоре, думала она, над головой будет более яркое небо и горячее африканское солнце. Ее домом станет белый особняк в Кейптауне. Тревор так часто описывал его и даже прислал фотографию. Шумная жизнь в Лондоне сменится другой, более спокойной жизнью миссис Тревор Гудвин. Она никогда не попадет в Голливуд. Уже никогда не будет жужжания камер, горячего света юпитеров, похвал режиссера.
 Будет ли она скучать без этого?
 Нет, решила Андра. Странно, но все это можно оставить без сожаления.
 Она состоялась как актриса, но не как женщина. Флэк прав. Она слишком сдержанна, слишком скромна. Но под маской спокойствия таился огонь, готовый разгореться. Поцелуи и объятия Тревора его разожгли. Андра поняла, что хотела этого. Стать его женой теперь казалось ей высшим блаженством. От Флэка она скрыла только одно. Ей вообще не следовало делать карьеру.
 Нервно затягиваясь сигаретой, она смотрела в окно, за которым был сад, а мысли ее уже возвращались в прошлое.
 Андра, или, как ее крестили, Александра, – потому что она родилась в один день с дочерью герцогини Кентской, – была единственным ребенком в семье служащего Джофри Ли, который большую часть жизни проработал в управлении гражданской авиации. Мать Андры, Дороти, была дочерью пастора. Андра в шутку говорила, что со временем станет ханжой, потому что в ее жилах течет кровь приходского священника. Родня отца имела какое-то отношение к сцене. В начале века его тетушка считалась известной актрисой.
 Образование Андра получила в монастыре на южном побережье страны (хотя ее родители не были католиками, они ратовали за монастырское образование для девочек). В шестнадцать с половиной лет, окончив колледж, она начала учиться танцам, чтобы потом их преподавать. Но, почувствовав зов сцены, поступила в театральную школу.
 В шестьдесят лет отец ушел на пенсию, семья жила в маленьком домике в Годалминге. Туда и пришло первое сообщение об успехах Андры.
 Флэк Сэнки увидел ее в студенческом спектакле и понял, что это настоящий талант. Затем договорился о первой роли в театре. Через несколько месяцев начались съемки фильма, роль в котором ей тоже устроил Флэк. Затем с потрясающей быстротой она получила главную роль в «Бедной, маленькой, богатой девушке».
 Но, к несчастью Флэка, еще играя в театре в Мидлэнде, на одной из вечеринок Андра встретила Тревора. Он приехал в отпуск из Южной Африки. Его яркая внешность и обаяние просто обезоружили Андру. В поведении Тревора чувствовалась уверенность, которую она нашла интригующей. Он являл собой образец мужского совершенства: короткие черные кудри, загорелое лицо и спокойная, с оттенком превосходства улыбка. Андра немедленно прозвала его римским императором и не преминула сказать Тревору, что в тоге он выглядел бы потрясающе. Кроме того, она ведь всегда мечтала выйти замуж за серьезного человека. Тревор казался ей более серьезным и искренним, чем многие мужчины, которых она знала. С ним она чувствовала себя в безопасности. Потребовалось совсем немного времени, чтобы перейти от восхищения Тревором к пылкой влюбленности.
 После того как он признался, что любит ее так же, как она его, они проводили вместе все свободное время. После его возвращения в Южную Африку начали регулярно переписываться. Через год он прилетел и тотчас объявил, что его теперешнее положение позволяет им обручиться Он стал помощником управляющего в одной из самых известных в Кейптауне фирм под названием «Фелдаз Лимитед», которая импортировала почти все. Это был процветающий концерн, и новая работа давала Тревору зарплату в восемнадцать сотен фунтов в год.
 Они хотели пожениться на Рождество, сразу же после помолвки, но обстоятельства сложились по-иному. Тревор получил телеграмму, в которой ему предлагали, прежде чем он вступит в новую должность, отправиться в кругосветное путешествие по делам фирмы. Оно могло продлиться почти год. А Андра получила большую роль в фильме.
 Так их помолвка растянулась на два года. За это время Андра полюбила Тревора еще глубже и убедилась, что и он любит ее. Конечно, Тревор был менее импульсивен. Мягко, но убедительно он объяснил ей, что будет разумнее подождать, пока он вернется в Кейптаун из кругосветного путешествия.
 Андру страшила мысль о разлуке, но она согласилась с его решением. Она помнила, как сказала ему:
 – Боюсь, что ты встретишь более симпатичную девушку и бросишь меня.
 Тогда он страстно поцеловал ее и ответил:
 – Ты – единственная девушка, на которой я хочу жениться. Я не изменюсь, Андра.
 И она поверила ему. Так Тревор стал единственным в ее жизни. Они постоянно обменивались любовными письмами. Это поддерживало свежесть и очарование страсти.
 Несколько дней назад она получила из Кейптауна взволнованное письмо.
 Тревор сообщал, что вернулся насовсем, получил повышение и пост управляющего компанией с окладом четыре тысячи фунтов в год, а поэтому просит ее немедленно приехать в Южную Африку и выйти за него замуж.
 Андра, не колеблясь, ответила «да».
 Понимала ли она, от чего отказывается? Девушка задавала себе этот вопрос, вглядываясь в разочарованное лицо Флэка. Нет, о своем решении она ничуть не жалела. Но по отношению к этому человеку, который помог ей получить все, Андра чувствовала себя неблагодарной.
 Глядя на нее черными еврейскими глазами, Флэк спросил:
 – Ты уверена, что действительно любишь этого человека? Вы так мало пробыли вместе. Возможно, это просто увлечение. Ты можешь однажды проснуться и обнаружить, что совершила ужасную ошибку.
 – Не думаю, Флэк.
 – Но постарайся представить это.
 Она достала из пачки еще одну сигарету.
 – Повторяю, я не думаю, что такое может случиться.
 – Убежден, что ты преувеличиваешь его достоинства.
 Андра слабо улыбнулась.
 – Разве так не делают все? Нужно отдавать и брать. Но я не влюбленная школьница, могу тебя уверить. Мы с Тревором переписываемся уже долгое время.
 У нас много общего.
 Он вздохнул и протянул ей руку.
 – Поклянись, что вернешься и продолжишь свою карьеру, если вдруг поймешь, что совершила ошибку.
 Она глубоко затянулась сигаретой. Только теперь она впервые почувствовала страх. Слова Флэка приоткрыли перед ней неприятную перспективу. Конечно, будет более чем трагично, если она откажется от славы, богатства, а ее кумир окажется всего лишь колоссом на глиняных ногах. А вдруг ей станет скучно и грустно в качестве его жены? Возможно ли такое?
 Она думала о Треворе и ей казалось, что он где-то рядом. Высокий, загорелый, любимый. Она представила, как он зажигает спичку и держит ее между большими ладонями, прежде чем прикурить сигарету. А какие взгляды он бросал на нее в переполненной комнате. Они говорили: «Я люблю тебя!» А как он вытаскивал шпильки из ее волос, наблюдая, как они рассыпаются по плечам, а потом прижимал локоны к губам.
 – Ты божественная девушка! – шептал он.
 Она помнила встречу со сводной сестрой Тревора, женщиной средних лет, его единственной оставшейся в живых родственницей. Его отец работал в Кейптауне, а мать-англичанка приехала туда после замужества. Так же, как сейчас это намеревалась сделать Андра. Грейс, дочь миссис Гудвин от первого брака, не вышла замуж и стала директрисой школы в Бексхилле. Они с братом были похожи лишь ростом и темным цветом волос. Тревор считал Грейс немножко занудой.
 После помолвки они с Андрей поехали в Бексхилл, чтобы встретиться с Грейс, и пообедали там, как потом съязвил Тревор, в несколько натянутой обстановке.
 Андре, впрочем, показалось, что она с этой властной женщиной отлично поладила. После ланча Грейс даже пригласила ее в спальню, чтобы показать фотографии маленького Тревора.
 – Он был таким красивым малышом, – сказала она тогда. – Конечно, мои родители испортили его. Да и я тоже.
 – Я не удивлена, – рассмеялась Андра.
 Грейс посмотрела на девушку с симпатией.
 – С ним вам придется бросить работу.
 Андра поинтересовалась, почему, и Грейс объяснила, что у мужчин, избалованных родителями, обычно трудный характер. Рассмеявшись, Андра заверила, что сумеет удержать Тревора в узде.
 Сейчас, слушая Флэка, Андра вспомнила слова Грейс Гудвин перед расставанием:
 – Тревор – эгоист. Не позволяйте ему сесть себе на шею. Вы такая очаровательная…
 После разговора с Грейс у Андры зародились сомнения, которые ее немного встревожили.
 Кроме того, в письме, полученном сегодня утром, были странные строки.
 Андра старалась, но не могла их забыть. Сначала он рассказал об их особняке под названием «Ля Пуансетт». У Андры будет четверо слуг. Ей не придется так много заниматься домашними делами, как замужним женщинам в Англии. Ее ждут иные заботы. Тревор знает всех нужных людей в Кейптауне, и они только и ждут, чтобы дать прием в честь его невесты.
 Затем следовали слова, которые заставили Андру почувствовать себя несколько неловко:
 «… Ты прекрасно сыграла в фильме, дорогая, но мне хотелось бы думать о тебе как о будущей миссис Гудвин, а не как о кинозвезде мисс Ли. С момента, когда ты ступишь на эту землю, мисс Ли перестанет существовать. Мы обвенчаемся, и ты станешь просто Андрей Гудвин – моей Женой».
 Грейс назвала бы эти строки эгоистичными. Андра предпочла бы, чтобы он высказал сожаление о том, что она бросает все ради замужества. Но все же постаралась понять и простить. Тем более что он не собирался, воспользоваться успехом и деньгами, которые она заработала. Тревор хотел одного – чтобы она стала его женой.
 И еще раз Андра постаралась убедить Флэка, что ее ожидало настоящее счастье. Наконец Флэк смирился с ее аргументами.
 – Я только молюсь, чтобы ты была счастлива, мой ангел, – глубоко вздыхая, заявил он.
 – Я буду писать тебе длинные, полные счастья письма из моего нового дома, – засмеялась она.
 Он пожал плечами.
 – Когда ты уезжаешь?
 – В конце месяца. Еще есть время заказать новый гардероб.
 Флэк недовольно хмыкнул.
 В комнату вошла Роза Пенхэм.
 – Мисс Ли, вас к телефону, срочно.
 – Я возьму трубку в спальне, а потом мне нужно одеться, – сказала Андра.
 Для нее день начался. Однако настроение Флэка не стало лучше, чем до визита сюда.
 Днем Андра, как и обещала, поехала в Годалминг повидаться с родителями.
 Дома Андре всегда было неуютно. Миссис Ли умела заставить дочь ощущать себя школьницей, которой необходимы назидательные советы и даже периодическая взбучка.
 Ее родители были бесцветными людьми среднего возраста. Жили на одну только пенсию. Джофри Ли немного играл в гольф и большую часть времени отдавал саду. Его жена Дороти любила шить и ходить за покупками, а в свободное время занималась благотворительностью – была секретарем приюта для слепых детей. Она часто посещала церковь, и принимала участие во всех делах прихода.
 Родители поначалу удивились, а потом почувствовали неловкость от того, что их дочь начала завоевывать известность. После премьеры ее фильма они слегка возгордились, но так и не привыкли к тому, что фотографии Андры все чаще появлялись в газетах. Да и эффектные туалеты Андры в глубине души Дороти Ли не одобряла. Она никогда не хотела, чтобы Андра стала актрисой.
 Мать всегда помнила собственную юность в доме приходского священника и весьма строгое воспитание. Миссис Ли не одобряла стремления к приключениям, столь характерного для молодежи, и с облегчением вздохнула, узнав, что Андра собирается все бросить и отправиться к своему жениху. Тревор нравился миссис Ли. Ей хотелось, чтобы Андра удачно вышла замуж, родила детей и привезла их в Годалминг. Так будет спокойнее. Миссис Ли неоднократно говорила мужу:
 – Никто не знает, что может случиться с кинозвездой!
 Родители не могли пожаловаться на невнимание Андры даже когда она стала зарабатывать большие деньги. Дочь регулярно навещала их, присылала приглашения на лучшие представления, дарила им дорогие подарки. Но сердце миссис Ли все это не трогало.
 За чаем она сказала Андре, что благословляет ее на поездку в Южную Африку, и что этот поступок лучший в ее жизни.
 – Мы будем скучать без тебя, – печально добавил мистер Ли. Он гораздо больше, чем жена, гордился успехами Андры. Дороти ревновала дочь, и мистер Ли считал, что чем больше женщина занимается благотворительностью, тем менее терпима и приветлива она в собственном доме.
 – Я буду скучать по тебе, папа, – ответила Андра, – и по маме тоже.
 – Не стоит, дорогая. Чему быть, того не миновать, – произнесла миссис Ли, раздумывая, сколько может стоить прекрасно сшитое льняное платье дочери, и сделала вывод, что эти деньги значительно больше пригодились бы беднякам. Это божья воля, что ты приняла решение бросить все и выйти замуж за симпатягу Тревора. На этой неделе мы получили от него такое милое письмо.
 – О чем же он пишет? – рассеянно спросила Андра.
 Она плохо себя чувствовала. Ей казалось, что поднялась температура, ужасно болела голова. И в животе возникла странная ноющая боль.
 – Дорогой Тревор написал, что ни при каких условиях не позволит тебе оставаться актрисой, – объяснила миссис Ли с победной ноткой в голосе. – Он уже достаточно долго ждал, и ему нужна жена, а не кинозвезда.
 Еще одно напоминание о ее работе. Андре это не понравилось.
 – Не могу понять отношения Тревора к моей карьере, – сказала она. Большинство мужчин восхищались бы, увидев имя любимой женщины в газетах и на афишах кинотеатров.
 – Я всегда считала Тревора очень серьезным, – принялась объяснять Дороти.
 – И полагаю, что он думает так же, как твой отец и я, дорогая. Земная слава преходяща, и важно лишь то, что придет к нам в ином мире.
 Андра внимательно рассматривала ногти на своих ногах. Яркий красный лак просвечивал сквозь чулки. Мысли ее были довольно мрачные.
 Все как в старые добрые времена. Мать обожает давать наставления. А папа не смеет ей возразить.
 Она любила мать. По-своему миссис Ли была добра и заботлива. Отец всегда казался человеком значительным, хотя и стеснялся выражать свои чувства.
 Андра закурила. Как и следовало ожидать, это вызвало протест со стороны миссис Ли:
 – Тебе следует меньше курить. Это плохо сказывается на здоровье.
 – Все из-за нервов, – отозвалась Андра.
 – Вот я и говорю, – покачала головой миссис Ли. – У тебя нездоровый образ жизни. Я буду рада, когда ты окажешься в самолете. По дороге к Тревору.
 Андра поднялась, чувствуя странное раздражение. Обычно она просто посмеивалась над сентенциями матери. Пожалуй, ей лучше поехать домой. Она действительно плохо себя чувствует, и радостное возбуждение, которое обычно возникало при одном только упоминании о замужестве, внезапно исчезло. Андру охватил страх. Ей уже не нравилось все: и отношение родителей к жизни, и скука в старом доме, и даже любовь Тревора, которая вполне может обернуться заурядным эгоизмом. Возможно, Грейс была права.
 Миссис Ли озабоченно посмотрела на дочь. Однако она беспокоилась не за свою хрупкую очаровательную Андру, а за каминную доску, на которую та опиралась.
 – Осторожно, Андра, дорогая! Ты можешь разбить нашу фамильную чашку.
 Андра рассмеялась. Как будто она опять вернулась в детство. Эти вечные тревоги по поводу фамильной чашечки! Постоянные напоминания не трогать единственную ценную вещь, принадлежавшую миссис Ли, так мешали маленькой Андре, когда она бывала в этой комнате.
 «Я должна уйти, – думала Андра, – иначе мне опять придется выслушать скучную историю о том, как бабушка купила эту чашку с блюдцем. Мама помнит об этом с дней своей молодости».
 – Я повидаюсь с вами до отъезда, – пообещала девушка.
 И визит закончился.
 Роза отвезла ее в город.
 В ту же ночь, когда родители уже легли спать, им позвонила мисс Пенхэм.
 – Сожалею, но должна сообщить вам, что мисс Ли забрали в больницу. Она очень плохо чувствовала себя, когда мы приехали из Годалминга. Доктор поставил диагноз – острый аппендицит. Врачи боятся перитонита, поэтому сейчас ее оперируют. Я, конечно, буду держать вас в курсе, но мисс Ли просила вас не приезжать в город. К ней пока не пускают посетителей.
 Мистер Ли, положив трубку, рассказал печальную новость жене. Дороти отложила отчет одного из детских домов, который читала перед сном, и запричитала:
 – О Боже! Теперь она не сможет поехать к Тревору!
 Мне показалось, что она выглядит нездоровой. Бедное дитя! Какая беда!..
 – Я думаю, что мисс Пенхэм послала Тревору телеграмму.
 – Уверена, что она сделала это. И я не удивлюсь, если он возьмет отпуск и прилетит, – сказала миссис Ли.
 Именно так Тревор Гудвин и решил поступить. Спустя сутки после того как доктор и газеты сообщили об удачной операции, из Южной Африки пришла телеграмма:
 «Жди меня в конце недели. Очень беспокоюсь. С любовью, Тревор».
 К концу недели Андра чувствовала себя не так хорошо, как ожидали врачи.
 Особых причин для беспокойства не было, но, как сказал доктор Хэвэнд пришедшему в клинику Гудвину, Андра – хрупкая девушка, и сопротивляемость ее организма недостаточна. Ее мучили боли, что осложняло выздоровление.
 И доктор Хэвэнд, и хирург Гринмэйтлэнд были уверены, что мисс Ли поправится и встанет на ноги через пару недель. Они советовали взять отпуск для восстановления здоровья. Ни о какой работе в студии, конечно, не могло быть и речи.
 – Не беспокойтесь. Этого не случится, – заверил Тревор Гудвин доктора Хэвэнда. – Андра будет в Кейптауне под моим присмотром.
 Хэвэнд, который наблюдал за здоровьем Андры с тех пор, как к ней пришла слава, был не только ее медицинским консультантом, но и поклонником, а поэтому вздохнул:
 – Жаль, что мир потеряет такую прекрасную актрису!
 – Напротив, я думаю, что жизнь кинозвезды – самое худшее, что можно придумать для Андры, – сухо возразил Тревор. – С тех пор как Андра стала сниматься в кино, она превратилась в комок нервов. Жизнь в Кейптауне пойдет ей на пользу.
 – Конечно, конечно, – пробормотал доктор Хэвэнд.
 Краем глаза он наблюдал за женихом мисс Ли. Впечатление было не из лучших. Слишком много самоуверенности и спеси. Доктор подумал, что у женщин странные вкусы. Часто им затмевает глаза красивая внешность. После двадцатиминутного разговора с Тревором Гудвином доктор Хэвэнд начал сомневаться, есть ли в голове у парня что-нибудь еще, кроме слишком высокого мнения о самом себе.
 Почему эта хрупкая очаровательная девушка хочет отказаться от карьеры и уехать с ним в Кейптаун?
 Только Андра вопросов себе не задавала. Она была рада видеть его снова, такого сильного, надежного, на которого можно опереться. Человека, отвечавшего на все вопросы с той уверенностью, которой ей самой так часто не хватало.
 Андра все еще чувствовала себя больной. Раньше она не знала, что такое страдание.
 Одна из сестер надела на нее бледно-голубую ночную рубашку. На голове девушки была маленькая шапочка, перевязанная шелковой лентой. Золотые волосы падали на упругую грудь. Ее пальцы в больших загорелых руках Тревора казались слишком белыми и хрупкими.
 Тревор испытывал бесконечное умиление. Красота Андры ошеломляла. Он представит ее своим друзьям в Кейптауне, и она их поразит. Ни одна из тамошних женщин с ней не сравнится. Скоро она поправится. Будет ездить на лошади и танцевать с ним. Он научит ее играть в обожаемый им бридж и управляться с цветными слугами. Они будут давать шикарные приемы, которые помогут ему преуспеть.
 Он остался с Андрой на час дольше, чем ему разрешили. Молодые сестры хлопотали около больной, бросая на него любопытные взгляды, а в коридоре шептались друг с другом о том, что жених у мисс Ли потрясающий.
 Тревор долго описывал Андре жизнь в Кейптауне и прелести их будущего дома. Он хвалился своими успехами в фирме и тем важным местом, которое занимает в общественной жизни Кейптауна, а закончил следующими словами:
 – Я ужасно рад, что могу предложить тебе все это, когда мы поженимся.
 Андра лежала неподвижно, преданно глядя на него прелестными серыми глазами. О своей карьере она больше не вспоминала. Андра знала, что ему не нравится ее независимость, и думала о том, как благородно это его желание предложить ей все.
 А Тревор уже ходил по комнате, с неудовольствием рассматривая огромные букеты.
 Цветы от друзей и поклонников Андры в большой угловой палате образовали экзотический сад. Они стояли также в ведрах и вазах по всему коридору.
 Тревор хмыкнул:
 – Мне кажется, что тебе все это уже надоело. Когда человек имеет так много, он ничего не ценит.
 – Да, дорогой, – скромно ответила Андра.
 – Поэтому мой подарок выглядит просто ничтожным, – продолжил Тревор, указывая на дюжину красных роз, купленных им по дороге из аэропорта.
 – Для меня имеют значение только эти цветы, – торопливо заверила Андра. Если хочешь, я скажу медсестре вынести все, кроме твоих.
 На его лице появилась самодовольная улыбка. Он посмотрел на себя в зеркало и пригладил вьющиеся черные волосы.
 – Не надо, моя сладкая. Я имел в виду только то, что мой маленький букет подарен от чистого сердца, а большая часть этих дорогих огромных букетов просто жесты вежливости.
 – Конечно, дорогой, – произнесла Андра голосом маленькой девочки. Она чувствовала слабость и полностью отдала себя в руки Тревора, подчинившись его жизненной энергии. Этот большой загорелый мужчина, казалось, освещал палату и вливал в ее больное тело необходимые силы. Она цеплялась за его руку.
 – О, Тревор! Я не могу дождаться приезда к тебе!
 – Нам давно пора пожениться – мы прождали так долго.
 – У меня действительно был фантастический успех в фильме, – неуверенно начала Андра.
 Но он поднял руку, как бы предупреждая:
 – Никаких разговоров о кино. Эта жизнь осталась позади. Какая удача, что ты подписала контракт только на один фильм.
 Губы Андры дрогнули.
 – Флэк не считает это удачей.
 – Этот толстяк! Я его не выношу!
 – О, Флэк очень хороший. Даже перестав быть моим менеджером, он навсегда останется моим другом.
 – Но моим другом он не станет. И, ради Бога, не приглашай его к нам в Южную Африку. Он не впишется в круг моих друзей.
 Стремление к независимости – именно то, что ее родители называли упрямством, вдруг проснулось в Андре.
 Бледное лицо девушки порозовело, ее бросило в жар.
 – Я уже пригласила Флэка к нам. Следующей зимой он собирается в Южную Африку – договариваться о новом фильме.
 – Можно найти повод не встречаться с ним. Ты же знаешь, я не выношу таких типов.
 Андра в шоке уставилась на жениха. Куда девался ее прежний очаровательный Тревор? Неужели пост управляющего компанией лишил его чувства юмора и превратил в самовлюбленного зануду?
 Со вздохом она сказала:
 – Флэк мой друг. Он очень много сделал для меня, и, хотя я причинила ему моральный ущерб, отказавшись подписать контракт, он относится ко мне прекрасно.
 – Прекрасно? – ухмыльнулся Тревор. – Потому что он, без сомнения, надеется заставить тебя подписать его опять. Но если он попытается приставать с этим к моей жене, я его так отбрею! Пожалуйста, дорогая, не оставляй ему надежды на посещение нашего дома.
 Слово «дорогая» не слишком скрасило эту речь. Побледневшая Андра беспомощно лежала на подушке, прислушиваясь к гулким ударам сердца. Значит, Тревор действительно хочет, чтобы Флэк был исключен из числа ее друзей. Еще несколько минут назад ее переполняла радость от того, что Тревор прилетел навестить ее. Она знала, что это очень дорогое путешествие и Тревор, который помешан на работе, наверняка не хотел оставлять компанию даже на несколько дней. Она была польщена его поступком. Но вдруг Андра почувствовала холод и страх, поняв, что придумала себе несуществующий идеал. Этот высокий мужчина с прекрасной внешностью не похож на ее воображаемого героя. Обычный эгоист, он требует, чтобы она оставила не только профессию, но и друзей.
 Андра так внезапно замолчала, что, несмотря на всю свою черствость, Тревор понял, что зашел слишком далеко.
 Он любил Андру, как умел. Она казалась ему лучше тех женщин, которые прежде встречались ему. А его внешность и обаяние покоряли многих.
 Я почти не спал в самолете и очень устал, подумал Тревор, иначе не вел бы себя с Андрей так бестактно. Бедняжка! Она больна, и, конечно, нужно ее ободрить. Позднее он сможет управлять всеми ее желаниями. Позднее, когда она станет его женой.
 Опустившись на колени возле кровати, Тревор прижался теплой щекой к лицу Андры.
 – Моя любовь! Пожалуйста, прости меня. Я настоящий грубиян. Что значит мое мнение? Ты – ангел, ты бросила все ради меня. Если ты хочешь, чтобы этот старый пузатый Флэк приехал к нам, пусть приезжает. А я угощу его сигарой и куском хорошей ветчины. Евреи любят ветчину, не так ли? – он засмеялся собственной шутке. – Если честно, милая, то я не прочь, чтобы ты поступала так, как считаешь нужным. Я просто сглупил и вел себя, как испорченный ребенок. Меня избаловали в Кейптауне, ты же знаешь. Мне пора завести жену, которая возьмет меня в руки.
 Черные мысли Андры улетучились. Она прижалась щекой к Тревору и погладила его волосы.
 – Дорогой, дорогой, мы почти поссорились.
 – Мы никогда не будем ссориться, родная!
 – Я люблю тебя. Я не могла думать ни о чем, кроме поездки к тебе. Мой успех ничего не значит по сравнению с тобой.
 – И мой – тоже. Хотя моя карьера, наверное, кажется ничтожной по сравнению с твоей.
 – Она очень важна, – поспешила сказать Андра. – Это потрясающе – ты поднялся на самый верх.
 – Мы оба наверху, – великодушно ответил он и добавил:
 – Но в Кейптауне ты будешь выше всех.
 – Прижми меня крепче, – прошептала она, желая ласки и успокоения.
 Тревор обнимал, целовал ее с прежней страстью. Андра успокоилась, снова почувствовала себя счастливой. А он уже улыбался, став прежним, уверенным Тревором.
 Он даже не заметил, как вошла медсестра и попросила его покинуть палату Андра очень слаба и может потерять сознание.
 Тревор уехал из клиники и, как они условились, остановился в ее квартире.
 Мисс Пенхэм позаботилась об обеде и билетах в театр. Следующие два дня он пробудет с Андрей, может быть, заглянет в Бексхилл навестить старушку Грейс.
 А потом – возвращение в Кейптаун, к работе.
 Но Тревора вдруг осенила блестящая идея. Он тотчас позвонил в клинику и выложил ее Андре.
 – А почему бы не получить специальное разрешение, чтобы мы могли пожениться прежде, чем я уеду? – с энтузиазмом предложил он. – Тогда ты приедешь в Кейптаун уже в роли моей жены, и мы сможем поехать прямо домой.
 Возможно, поворотный момент в жизни Андры произошел именно в течение нескольких секунд, когда она не смогла ответить «да». Просто не находила слов. Опять раздался его взволнованный голос:
 – Андра, ты слышишь? Андра…
 Наконец послышался ее сбивчивый ответ:
 – Я… Тревор, дорогой, я не могу тебе ответить. Я в раздумье. Это… Это так серьезно… Ты понимаешь… Не знаю, у меня нет желания выходить замуж на смертном одре.
 – А кто говорит о смертном одре? – он был шокирован.
 Девушка слабо улыбнулась:
 – Я имела в виду, на больничной койке. Я… Я думаю, что возненавижу свадьбу в спешке, у моей кровати. Даже если все это можно организовать… Я хочу быть в белом платье, в Кейптауне, на настоящей свадьбе.
 Тревор прервал ее.
 – Ты меня страшно огорчаешь, дорогая, – сказал он натянуто.
 Разгорелся спор. И упрямая Андра в этот вечер выиграла.
 Тревор положил телефонную трубку, смирившись с тем, что на какое-то время его сумели уломать. Ему это не понравилось. Андра ни за что не хотела соглашаться на свадьбу в больнице, до его отъезда из Англии. Тревор обвинил ее в том, что она не любит его. Андра постаралась уверить, что это не так.
 Она плохо чувствует себя. Но ведь каждая девушка имеет право насладиться событием, которое бывает только раз в жизни. Нет, Андра не полетит самолетом. Она предпочтет корабль. Это путешествие поможет ей окрепнуть после болезни. А потом они устроят потрясающую свадьбу в Кейптауне и запомнят это событие на всю жизнь.
 Когда Тревор сказал, что этого не может понять и вообще сомневается, хочет ли она выходить за него замуж, Андра расплакалась и сквозь слезы проговорила:
 – Извини, дорогой. Я не в состоянии продолжать этот спор. Я действительно люблю тебя и собираюсь выйти за тебя замуж. Но, пожалуйста, не торопи меня.
 – Торопить тебя, после всех этих месяцев… – возмущенно начал он.
 Но вместо голоса Андры в трубке послышался спокойный, деловой голос медсестры:
 – Извините, что вмешиваюсь, мистер Гудвин. Моя пациентка не в состоянии разговаривать У нее учащенный пульс. Я вызываю доктора.
 Тревор рассыпался в извинениях. Как раскаявшийся грешник, он ринулся в больницу с охапкой цветов. К Андре его не пустили. Тогда он отправил букет и записку, в которой клялся в любви, обещая сделать все, как она хочет.
 Записка кончалась словами:
 «… Конечно, я больше не вспомню об этом, мой дорогой ангел, когда я увижу тебя завтра. Я ни в коем случае не хочу причинить тебе боль. Но, пожалуйста, ради Бога, поправляйся скорее, потому что я не смогу жить, пока ты не приедешь в Кейптаун и не будешь со мной. Искренне преданный Тревор».
 Когда Андра пришла в себя настолько, чтобы прочитать это послание, она успокоилась и в то же время почувствовала угрызения совести, потому что разочаровала Тревора. Она еще любила его и верила, что ее судьбой станет жизнь в Южной Африке.
 Но она была удивлена и расстроена собственной реакцией на его внезапное предложение. Почему она не ответила «да»? Почему ей не понравилось это предложение? Ведь она так долго считала Тревора своим идеалом. Что сдержало ее? Ответ на эти вопросы Андра не находила. Конечно, сегодня она еще слишком слаба, чтобы детально проанализировать ситуацию. Она не чувствовала ничего, кроме слабости.
 Доктор дал ей лекарство, заставил выпить снотворное. Прежде чем погрузиться в благодатный сон, Андра сказала себе, что поступила правильно, хотя и причинила боль Тревору. Ей необходимо путешествие по морю. Время, чтобы привести в порядок дела и приготовиться к новой жизни. Все нормально, думала она. Полностью свою правоту она осознает только через несколько недель. Тревор уехал.
 Конечно, он покидал Англию победителем. Андра уверовала, что он снова покорил ее сердце, и не испытывала больше сомнений. Она даже призналась Розе Пенхэм, что сожалеет о своем отказе выйти замуж в больнице.
 Перед отъездом Тревор был очень заботлив. Он почти не отходил от ее кровати. Старался быть мягким, внимательным. В него влюбились все медсестры – так они сказали мисс Ли. Его фотография у кровати Андры появилась в газетах.
 Поклонники завалили Андру письмами, поздравляя с тем, что она нашла такого верного друга. И даже Роза Пенхэм, которая была против того, чтобы мисс Ли бросила свою карьеру ради Тревора Гудвина, уже начала колебаться.
 – Мистер Гудвин меня просто соблазнил. Мисс Ли, вы же понимаете, о чем я говорю, – заявила она, улыбаясь.
 Сидя в постели и чувствуя себя значительно лучше, Андра заразительно смеялась, что особенно радовало Розу.
 – Послушайте, если Тревор и соблазнит кого-то, то это должна быть я!
 Роза Пенхэм снова позволила себе улыбнуться:
 – Если говорить серьезно, то он был очень добр ко мне, мисс Ли. Мы с ним гуляли, когда ему не разрешали вас видеть. Мне так понравилась поездка на машине в воскресенье, когда с вами оставались родители. Он высокого роста, но есть в нем что-то от маленького мальчика, не правда ли? Это так приятно.
 Он всегда такой непосредственный?
 – Я знаю, что вы имеете в виду, – сказала Андра, кивнув. – Хотя у него хорошая деловая хватка, он иногда бывает беспомощным. Я никогда не понимала раньше, как он зависим от меня.
 – О да, он просто боготворит вас, мисс Ли, мы все это знаем. Вы такая прекрасная пара.
 Андра осталась одна, и мысли ее вернулись к Тревору. Комната была заполнена его подарками. А на маленьком золотом браслете были выгравированы слова: «С безграничной любовью. Т.».
 Он привез цветную пленку. Фотография всегда была его хобби, и он часто снимал Андру, подвинув кровать к окну, к свету.
 Андра устало подумала о том, что его неизменное обожание и комплименты заставили ее попросить Розу, чтоб та поспешила заказать билет на пароход в Кейптаун.
 Вернувшись из кассы, Роза Пенхэм рассказала, что только благодаря известности Андры удалось забронировать каюту на лайнере, отплывающем из Саутгемптона в середине июля. Андра проведет две недели в Лондоне, чтобы немного окрепнуть, а еще одну неделю посвятит покупкам.
 Несколько платьев уже были заказаны. Дублерша Андры на студии очень обрадовалась возможности заработать, посещая примерки вместо нее.
 В первую ночь после возвращения из больницы Андре приснился страшный сон.
 Ей снилось, что она ехала с Тревором по узкой дороге над пропастью. В большой белой машине с открытым верхом. Он вел машину на огромной скорости.
 Андра всегда нервничала в автомобиле, а от этой поездки была просто в ужасе.
 Она покрылась испариной, ногти впились в ладони, но спидометр неумолимо показывал все большую и большую скорость. Она умоляла остановиться, но в ответ услышала:
 – Я тороплюсь и, между прочим, люблю ездить быстро.
 – Я боюсь, Тревор, – кричала Андра. – Остановись! Остановись! Пожалуйста!
 Мы сорвемся в пропасть.
 Она попыталась ухватиться за руль. Он оттолкнул ее. Поворачиваясь, Андра увидела блеск ровных белых зубов. Его улыбка превратилась в страшный оскал.
 – Только мои желания имеют значение, поэтому заткнись! – прокричал он.
 Андра помнила шок, который почувствовала, услышав эти слова и увидев такое жуткое выражение на его красивом лице. Подсознательная боль перешла в ужас, когда большая белая машина вильнула к пропасти и сорвалась. Андра услышала собственный крик. Ветер ударил в лицо, когда ее выбросило из машины. И вдруг какая-то неведомая сила остановила падение, удержала ее.
 Андра поняла, что это мужские сильные руки. Она не видела лица, но слышала голос. Никто из ее знакомых так не говорил. Голос был очень низкий и слегка хриплый. Она различила слова:
 – Крепись, крепись, Андра, дорогая. Я держу тебя. Ты теперь в безопасности.
 Она проснулась и дрожащими руками включила лампу. Слезы катились по щекам. В дверях стояла испуганная служанка в халате.
 – Вы больны? Я слышала, как вы плакали, – сказала девушка, глядя на Андру.
 Андра уже улыбалась. Она нашла носовой платок, высморкалась и посмотрела на Мици.
 – Просто плохой сон. Уже все в порядке. Извини, что разбудила тебя, бедняжка Мици.
 – Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
 Андра всегда прекрасно относилась к ней, да и сама Мици чувствовала себя в привилегированном положении, поскольку служила у такой очаровательной леди.
 Но Андра отослала ее и откинулась на подушку, закурив сигарету, чтобы успокоиться. Она хотела просто посмеяться над собой и этим сном. Глупо расстраиваться. Но эта катастрофа и ужасная улыбка на лице Тревора были настолько яркими, что Андра с трудом приходила в себя.
 Потом она начала размышлять, кто мог быть тот мужчина, который пришел ей на помощь. Как жаль, что она не видела его лица. Как это все интригующе!
 А несколько минут спустя она почувствовала жалость к Тревору. Разве можно винить его за этот сон! Кроме того, он никогда не будет вести себя так, как в ее недавнем кошмаре. Раздумывая так, она заснула и к утру почти все забыла.
 В течение недели Андра получила две любовные телеграммы от Тревора и авиаписьмо, полное нежности и ожидания. Девушка снова почувствовала себя на вершине блаженства. Глупо сомневаться в любви Тревора, да и в собственных чувствах.
 День отъезда был полон волнений и грусти.
 Родители собирались поехать в Саутгемптон, проводить ее. Но Андра не хотела, чтобы они совершали такое долгое и утомительное путешествие.
 Последний разговор с отцом расстроил ее. Отец показался уставшим. Андра знала, что он очень переживает расставание. С матерью, конечно, все было по-другому. Довольная разговором с Андрей, тем, что дочь наконец-то уезжает, чтобы выйти замуж за Тревора, мать, как всегда, осталась бесчувственной и практичной.
 Для Флэка Сэнки и Розы Пенхэм это был день глубокой печали. Да еще налетели фотографы, чтобы сделать снимки мисс Ли для вечерних газет. Роза Пенхэм представила себе заголовки: «Прекрасная кинозвезда жертвует экраном ради замужества!»
 – Я пошлю вам вырезки, мисс Ли, – вздохнула она.
 – Вырезки… – бормотал Флэк. – О, Андра сама перерезает себе горло…
 Отбрасывает золотой шанс… Сумасшедшая девушка!
 Андра же чувствовала себя возбужденной и счастливой. Море было ласковым и спокойным. Небо – бледно-голубым. Она никогда не видела более красивого корабля, чем «Аутспен Квин», с выкрашенной в желтый цвет трубой и желто-синими бортами. Это был новенький, очень современный лайнер.
 Андра поднялась по трапу с букетами роз, Флэк нес за ней цветы и пакеты, а Роза Пенхэм прижимала к себе белую сумочку с драгоценностями. Пирс кишел людьми. Пассажиры и их друзья. Палуба уже была переполнена. Стюарды и носильщики сновали по кораблю.
 Через полчаса прекрасный корабль отправится в свой второй рейс в Кейптаун. Это завораживало и не могло не импонировать такой эмоциональной натуре, как Андра.
 – Я так рада, что вместо полета решилась на морское путешествие. Самолеты такие холодные и безликие! – говорила она друзьям.
 Мисс Пенхэм кивнула. Флэк Сэнки хмыкнул. Они попросили стюарда проводить их в каюту мисс Ли. Там горничная уже расставляла цветы. Их было столько, что она не могла справиться с ними, а потому с удовольствием предоставила эту возможность секретарю мисс Ли. На столе лежала стопка телеграмм. Одно послание действительно взволновало Андру. От него. «Счастливого путешествия, моя дорогая. Благодарю Бога, что каждая миля, которую ты проплываешь, приближает тебя ко мне. Тревор».
 – Ну разве он не молодец?! – воскликнула Андра, щеки ее порозовели, а глаза сияли, когда она прочитала телеграмму вслух.
 – Молодец! – передразнил Флэк и скорчил гримасу.
 Андра похлопала его по плечу:
 – Не будь врединой, Флэк, дорогуша. Постарайся просто понять и простить меня. И думай хорошо о человеке, которого я люблю.
 Он поцеловал ей руку и произнес:
 – Я думаю о тебе и желаю тебе счастья.
 – О, мисс Ли, не знаю, как я буду без вас, – всхлипнула Роза Пенхэм, роясь в сумочке в поисках платка.
 Теперь пришла очередь Андры заплакать.
 Покинув уютную каюту, они направились в бар – Флэк предложил выпить чего-нибудь крепкого. Там их уже ждали поклонники и фотографы. Времени оставалось мало. Вот уже выпит последний бокал шампанского. Произнесен последний тост. Красная ленточка перерезана. Андра уплывает из Англии. Она направляется в Кейптаун.
 Вернувшись в каюту с палубы, где она махала Флэку и Розе, пока они не скрылись из виду, Андра почувствовала какое-то опустошение. Наверное, я еще не совсем выздоровела, подумала девушка. Нужно время, чтобы оправиться после операции. Сделан решительный шаг, в жизни наступил поворотный момент. Этого тоже нельзя сбрасывать со счетов. Кроме того, прощания, пожелания, шум и вой сирен в доке, когда «Аутспен Квин» грациозно отплывал, могли расстроить любого.
 Андра почувствовала себя ужасно одинокой.
 Квартира на последнем этаже все же была ее домом.
 Каюта же выглядела безликой. Огромная, роскошная, со сверкающими панелями и современным освещением, полированной мебелью и прелестными голубыми шторами и чехлами. Андра принялась рассматривать визитки на букетах. Все друзья помнили ее. И десятки людей, которых она не знала, прислали цветы, потому что им нравилась ее работа. Роза успела распаковать чемоданы.
 Фотография Тревора уже стояла на тумбочке возле кровати. Это успокоило ее.
 Она едет к любимому человеку. Она может и должна довериться ему в новой прекрасной жизни, гораздо лучшей и более достойной, чем прошлая.
 Постучали в дверь. Вошел старший стюард. Он с восхищением смотрел на очаровательную девушку, окруженную цветами. Он видел фильмы с участием мисс Ли и нашел ее бесподобной. Стюард предложил свои услуги и попросил звонить в любое время, если ей что-нибудь понадобится. Он протянул ей карточку с указанием времени посещения ресторана и предложил обратиться к клерку, который ведал сейфом для хранения драгоценностей, а потом добавил:
 – Первый помощник капитана приглашает вас за свой стол.
 Андра слушала стюарда с искренним интересом, она всегда была любезна с людьми независимо от их социального статуса. Это сразу располагало к ней незнакомых людей.
 – Первый помощник капитана? Кто он?
 – О, мисс! У нас – нововведение, – стюард произнес это слово так, словно гордился своей образованностью. – Оно уже было в компании «Юнион Кастл», и «Аутспен» охотно его подхватила. Наш первый помощник – это своего рода второй капитан, который заботится о пассажирах, мисс.
 – Я никогда не слышала раньше о такой должности, – сказала заинтригованная Андра.
 – Капитан Роулэнд отлично справляется с ней. Он добился большого успеха во время последнего рейса из Кейптауна, когда начал работать с нами. Он англичанин, мисс, а не выходец из Южной Африки.
 – Расскажите мне побольше об этом джентльмене. Он, наверное, ведает всеми развлечениями на корабле?
 – Не совсем так, мисс Ли. Хотя он и занимается организацией лотерей, танцевальных вечеров, однако в плавании он первый помощник капитана Стивенса – командира корабля.
 – О, я думаю, что видела капитана на мостике во время посадки. У него седая борода. А как выглядит капитан Роулэнд?
 – Очень интересный джентльмен с прекрасным послужным списком.
 – У него есть борода?
 – Нет, мисс, – улыбнулся стюард, – он слишком молод. Ему еще нет и тридцати пяти.
 – Я думаю, что он действительно еще молод, – сказала Андра. Как и все, кому только стукнуло двадцать, она не могла иначе воспринять эту цифру.
 – Во всяком случае, мисс, я думаю, вам понравится капитан Фрей Роулэнд.
 – Фрэй? Это что, христианское имя? Как оно пишется?
 – Через «е», мисс Ли. Я тоже не слышал раньше такого имени.
 Почувствовав интерес мисс Ли к команде, стюард описал ей других офицеров.
 № 1 – мистер Акланд. № 2 – мистер Фаулер, он не забыл и главного механика, которого все называли шефом.
 Андра поняла, что капитан Фрей Роулэнд кумир для стюарда Грегсона.
 Капитан – хороший спортсмен и выиграл прошлогодний чемпионат Южной Африки по теннису. Два года назад, во время отпуска в Восточной Африке он много снимал диких животных. Эти прекрасные цветные фотографии покажут во время рейса, сообщил Грегсон напоследок и наконец ушел.
 Андра заметила, что на борту холоднее, чем на берегу.
 Через открытый иллюминатор дул сильный ветер. Андра вдохнула его, как бы пробуя на вкус, накинула жакет и пошла на палубу полюбоваться удаляющимся берегом. Корабль двигался вдоль пролива по направлению к Сенсибиллу. К ней подошел стюард:
 – Вам телеграмма, мисс Ли.
 – Этому не будет конца, – вздохнула Андра, но, развернув листок, радостно вспыхнула.
 «Ты уже в пути. Я люблю тебя. Тревор».
 Две телеграммы в течение часа. Как глупо, экстравагантно и очаровательно!
 Разве можно не любить такого мужчину? Нетерпение, свойственное всем влюбленным женщинам, охватило сердце Андры.
 Она прошла по сверкающей палубе в радиорубку, сопровождаемая взглядами молодых людей, и послала телеграмму жениху.
 «Жаль, что не могу приехать быстрее. Люблю тебя. АнДра».
 Во время ланча первый помощник не появился. Кто-то сказал Андре, что он будет занят, пока корабль не выйдет в открытое море, и останется на мостике с капитаном Стивенсом. Поэтому во время первой трапезы на борту Андра не встретила человека с таким интригующим именем.
 Все прошло очень приятно. За столиком для почетных гостей сидели семь человек, да еще пустой стул ожидал первого помощника капитана. Андру посчитали важной персоной и пригласили сюда вместе с другими привилегированными особами. Здесь был директор пароходной компании «Аутспен» сэр Эштон Боливер с женой, милая седовласая пара, и, с точки зрения Андры, с большим чувством юмора. Они признались, что не слышали о ней, так как никогда не ходят в кино. Но, говорят, что мисс Ли – звезда? Уже нет, быстро ответила Андра, она едет в Кейптаун, чтобы выйти замуж и стать обычной домохозяйкой. Когда внимание Андры отвлекли, сэр Эштон шепнул жене:
 – Держи меня крепче, Мэвис. Ты видела когда-нибудь такие ресницы?
 Леди Боливер пробормотала в ответ:
 – Веди себя как положено, Эштон, и постарайся помнить о том, что ты лысеешь и страдаешь подагрой.
 Но она согласилась, что мисс Ли очень красива.
 Андре понравились почти все сидевшие за столом, кроме тучной дамы из Южной Африки по фамилии Оппендорф. Сидящий справа доктор шепнул, что мистер Оппендорф – один из крупнейших производителей бриллиантов в Йоханнесбурге, а поэтому можно ожидать, что на груди миссис Оппендорф появится несколько «булыжников», когда она спустится к ужину при полном параде.
 Сидевший за столом холостяк представился как Бенедикт Лейн (называйте меня просто Бен). Он был известным лондонским журналистом. Высокий, худощавый молодой человек лет двадцати пяти с копной вьющихся светлых волос.
 Бен носил очки в роговой оправе. Вздернутый нос и большой рот портили его, но приятная улыбка и огромный запас смешных историй и сплетен с Флитстрит делали его интересным. Он не мог оторвать глаз от Андры и обещал, что напишет о ней с максимумом фантазии. Она шутливо предупредила, что, если он исказит правду, придется подать на газету в суд.
 – А что такое правда? – улыбнулся он.
 – То, что мисс Ли, став миссис Тревор Гудвин, никогда не вернется в, кино.
 Леди из Южной Африки навострила уши и с любопытством повернулась к Андре.
 Она была очень толстой и постоянно задыхалась. На борту уже ходили сплетни, что она носит парик, под которым абсолютно лысая, как шар, голова. Наличие парика было очевидным. Кроме того, она употребляла слишком много румян. И все-таки лицо ее казалось добрым. И Андра жалела ее. Как может женщина, имеющая большие деньги, так опуститься, думала она. Этне Оппендорф было не более пятидесяти, но выглядела она пожилой и непривлекательной, несмотря на драгоценности и шикарные туалеты. Андра поклялась себе:
 – Я всегда буду соблюдать диету, заниматься зарядкой и сохраню фигуру для Тревора – независимо от возраста.
 Миссис Оппендорф заговорила:
 – Я, кажется, услышала имя Тревора Гудвина?
 – Да, это мой жених. Я собираюсь за него замуж, – ответила Андра.
 – Некоторым парням везет, – галантно вставил сэр Эштон.
 – И как! – пробормотал Бенедикт Лейн.
 Миссис Оппендорф сказала с одышкой:
 – Вот потрясающе! Тревор Гудвин – Друг Симона, моего мужа. Он часто приезжает в Йоханнесбург по делам, мы встречались на нескольких приемах.
 Сейчас я вспоминаю, он говорил, что его будущая жена вскоре приедет в Кейптаун. Тревор красив. Один из первых сердцеедов в Южной Африке. Вам придется следить за ним, мисс Ли.
 – Обязательно! – засмеялась Андра.
 – Боюсь, что мистеру Гудвину тоже придется быть настороже, – сказал Бен Лейн, бросив выразительный взгляд на Андру.
 Андра посмотрела на миссис Оппендорф:
 – Пожалуйста, расскажите мне о Треворе. Я так рада, что вы его знаете.
 Миссис Оппендорф пустилась в подробное описание последнего бала в Йоханнесбурге, на котором видела Тревора. Она очень хвалила его.
 Легкий разговор и дружеская атмосфера за столом подняли настроение Андры.
 После обеда она ушла в свою каюту, чтобы отдохнуть, хотя чувствовала себя значительно лучше, чем во время прощания в Саутгемптоне.
 Позднее в застекленном салоне на верхней палубе она пила чай. Несколько человек узнали ее и попросили автограф. И все дети, которые были на корабле, тут же выстроились за автографами.
 Бен Лейн повел Андру прогуляться по кораблю. Он рассказывал ей о журналистике и выложил все сплетни, которые уже появились на борту. Затем пришло время принять ванну и привести себя в порядок перед ужином.
 К семи часам похолодало, подул свежий ветер, и Андра выбрала платье потеплее – из темно-серого тяжелого шелка. В нем она выглядела очень элегантно. Расчесав свои рыжеватые волосы, она связала их узлом на затылке и нанесла на веки тени, которые делали ее глаза скорее зелеными, чем серыми.
 Андра немножко задержалась и вошла в ресторан, когда гонг к ужину уже прозвучал. Салон ей очень понравился. Стены, украшенные картинами современных художников, белые стулья с красной обивкой, бело-красные шторы, электрические свечи с красными абажурами на столах.
 Маленький оркестр играл тихую мелодию. Атмосфера была превосходной.
 Андра подошла к столу, метрдотель поторопился отодвинуть стул, Бенедикт Лейн привстал, приветствуя ее.
 И тут впервые Андра оказалась лицом к лицу с первым помощником капитана Роулэндом. Он уже сидел на своем месте, но тоже приподнялся и поклонился ей:
 – Добрый вечер, мисс Ли…
 – Добрый вечер. Боюсь, я опоздала, – ответила она, улыбаясь.
 – Мы не ждем пунктуальности от дам, – улыбнулся он в ответ.
 – Обычно я очень пунктуальна.
 – Тогда вы, наверное, необыкновенная женщина, – вставил специалист с Харли-стрит, сидевший за тем же столом, и многозначительно посмотрел на жену. Та покачала головой.
 Андра попыталась сконцентрировать внимание на меню, которое подал официант. Но осознавала лишь присутствие Фрея Роулэнда, а еще больше – его голос. Она мгновенно вспомнила, где слышала его прежде. Это был хриплый голос человека из сна. Того кошмара, где Тревор повел машину в пропасть.
 Тогда лицо спасителя было скрыто от нее. Теперь она как будто увидела его.
 Фрей Роулэнд, одетый в белую форму, которую носили морские офицеры в тропиках, ростом был немного ниже Тревора, но шире в плечах.
 Короткий пиджак и плотно облегающие льняные брюки очень шли Фрею Роулэнду. У него были длинные стройные ноги, а накрахмаленный белый воротничок оттенял загорелую кожу. Андра удивилась, заметив в его густых, коротко подстриженных волосах седину, ведь он еще молод. Но эта седина так гармонировала с его голубыми глазами.
 Перед Андрой был сильный человек. Глаза все время настороже, полуприкрыты. Типичный морской офицер.
 Стюард Грегсон назвал его умным. Андра сразу же оценила это качество. Она поняла, что от Фрея Роулэнда мало что ускользало. Он внимательно смотрел на нее.
 – Рад приветствовать вас на борту корабля. К сожалению, я не мог посмотреть «Бедную, маленькую, богатую девушку», когда она шла в моем родном Саутгемптоне. Но видел много ваших фотографий, мисс Ли.
 – О, неужели?
 – А как вам нравится наш красавец «Аутспен Квин»? – продолжал с чуть натянутой веселостью Фрей Роулэнд, и Андра решила, что он слегка нервничает.
 – Это замечательный корабль. Вы должны гордиться им.
 – Конечно, горжусь, – сказал Фрей Роулэнд, – и наш капитан тоже, могу вас заверить.
 – Как хорошо, что есть такой человек, как капитан Роулэнд, – вставила миссис Оппендорф, которая, как и ожидалось, сверкала бриллиантами, хотя никто к ужину слишком не наряжался.
 – О, здесь очень хорошо, – сказала Андра, чувствуя себя уязвимой и неуверенной.
 – Вы не будете так думать, когда обнаружите, какой я ужасный организатор.
 Я буду заставлять вас делать то, чего вам, возможно, и не захочется, вывернулся Фрей Роулэнд.
 Андра попыталась заглянуть в меню, заметив, что официант до сих пор ждет заказа, но оказалось, что она снова смотрит в голубые глаза первого помощника.
 Время как будто остановилось. Она висела между двумя мирами: одним, в котором жила, и другим, нереальным, которого еще не знала.
 А для Фрея Роулэнда Андра была просто еще одной важной гостьей, которую он обязан развлекать.
 Фрей страшно устал от потока знаменитостей, путешествовавших на кораблях, где он служил. Обязательно находилась какая-нибудь девушка без пары, которая стремилась сойтись с ним. Он научился быть предельно вежливым, но никогда не шел дальше. Только однажды он изменил своему правилу, но больше такое не повторится!
 К Андре он не испытывал никакого интереса. Кинозвезды, актрисы, манекенщицы или блестящие женщины из общества для Фрея были на одно лицо.
 Этот привлекательный груз надо доставить из одного порта в другой. Груз, о котором следует заботиться в дороге. Такова его работа.
 «Пусть они будут счастливы, но постарайся не смешивать работу с чувствами», – такой совет давали ему старшие товарищи, когда он начал работать в этой должности.
 Фрей Роулэнд так и вел себя, но часто сожалел, что связался с «Аутспен компани», предложившей ему работу, которая мало напоминала службу морского офицера. А ведь у него был диплом капитана. Он считал свою деятельность «пустым трепом» и потерей времени.
 В тридцать пять Фрей был самым молодым обладателем капитанского диплома.
 Ему всегда хотелось командовать кораблем, и он намеревался добиться этого еще до конца года. К счастью, пароходная компания «Аутспен» изменила политику и уже назначала на капитанские должности молодых людей. Таких, как пятидесятилетний Стивене, отправляли на пенсию. Возможно, для капитана «Аутспен Квин» это был последний рейс.
 Фрею намекнули, что вскоре он получит капитанскую должность, но прежде необходимо год поработать первым помощником, подчиняясь непосредственно Стивенсу и при необходимости заменяя его. Когда Фрей попробовал возразить, сказав, что не представляет себе, как можно долгие часы развлекать пассажиров, над ним просто посмеялись:
 – Ты симпатичный парень, Фрей. Все ценят твою хорошую спортивную форму.
 Справишься!
 Первый рейс «Аутспен Квин» прошел очень удачно, хотя Фрей определенно чувствовал свою непригодность для такой работы, признавая, что у него раздвоенная (возможно, и не слишком) личность. Он мог казаться веселым и интересным, внешне симпатизировать людям, которые его в общем-то не интересовали. Хорошо танцевал. Был щедрым хозяином. Мог заставить полюбить себя.
 Но был и другой Фрей, которого никто не знал. Глубокий, серьезный, интересующийся философией, метафизикой и симфонической музыкой. Оказавшись на берегу, Фрей всегда ходил в оперу и на концерты. В каюте у него стоял проигрыватель с записями Баха и Бетховена, что, наверное, несказанно удивило бы путешествующих девушек, которые обожали джаз, музыку из фильмов и были уверены, что капитану Роулэнду нравится то же самое. Нередко он садился за рояль и наигрывал эти мелодии.
 Итак, существовало два Фрея. Иногда конфликт между ними очень раздражал его. И все же, когда веселый спортсмен и любимец публики выигрывал, другой, интеллектуал Фрей, оказывался в проигрыше. И тогда ему становилось стыдно за себя.
 Чарей Роулэнд родился тридцать четыре с половиной года назад в Кричэрче, графство Хемпшир, в маленьком каменном домике, из окон которого открывался прекрасный лесной пейзаж. Дом принадлежал дедушке по материнской линии.
 Отец, служивший в торговом флоте, умер в море, когда Фрей был еще ребенком. Слава Богу, родители матери помогли воспитать мальчика. Дед, отставной врач, имел состояние небольшое, но вполне достаточное, чтобы дать образование внуку.
 Фрея назвали в честь отца. Никто не знал, откуда появилось это странное имя, но последние три поколения Роулэнды называли своих сыновей Фрей. В жилах прапрадедушки Фрея текла французская кровь, его звали Фрэ. Со временем французское правописание, наверное, заменили английским. Предок был профессиональным пианистом и концертировал по всей Европе. Без сомнения, именно от него Фрей унаследовал музыкальные способности.
 Нельзя сказать, что у мальчика было несчастливое детство, хотя очень недоставало отца. Пенелопа Роулэнд, его мать, была здравомыслящей женщиной, поэтому постаралась, чтобы сын не вырос маменькиным сынком. Море было в крови у Фрея, и в память о муже миссис Роулэнд решила, что сын пойдет по отцовским стопам.
 После смерти родителей Пенелопа Роулэнд переехала на окраину Саутгемптона. С детства, во всяком случае с пятилетнего возраста, Фрей видел море и корабли. Огромные лайнеры, приходящие в порт и уплывающие оттуда.
 Доки и склады. Высокие краны. Буксиры и катера, паромы и грузовые суда, бесконечные вереницы пароходов. Все это, конечно, завораживало маленького мальчика, в жилах которого текла кровь моряка.
 Но одну несправедливость мать Фрея все же допустила. Она обожала сына, хотя, будучи образцом практицизма, не подавала вида, но все время сдерживала развитие его музыкальных способностей. Она обожала спорт. Крестный отец маленького Фрея, друг его отца, тоже увлекался спортом и не поддерживал увлечения Фрея музыкой. Мальчику все же разрешили брать уроки игры на фортепиано, но категорически возражали против того, чтобы он занимался пением или пошел по стопам своего прапрадедушки. Нет, решила мать, Фрей должен стать моряком и спортсменом.
 Он рос физически здоровым и вскоре, отбросив мечты об артистической карьере, окончил колледж, где получил хорошее образование. Фрей завоевал все спортивные призы, о которых только могла мечтать его мать. Миссис Роулэнд снова вышла замуж, когда Фрею исполнилось восемнадцать. Его отчимом стал отставной капитан, и еще пару лет он оказывал посильную помощь парню, который оправдывал все надежды матери. Фрей сдал экзамены и вышел в море в качестве младшего офицера пароходной компании «Аутспен». Там еще помнили его отца, и поэтому Фрей без труда добился успеха. «Аутспен» слыла хорошей англо-южноафриканской компанией и успешно соревновалась с более крупными и известными компаниями, такими как «Юнион Кастл».
 Он разменял третий десяток, жизнь на море ему нравилась, хотя он лучше чувствовал себя на берегу, отличаясь этим от своих коллег. Отпуск никогда не означал для Фрея то же, что для других, – бесконечные вечеринки, девушки и варьете Для него это были насыщенные дни, дающие возможность послушать хорошую музыку, которой он был лишен в море. Так появилась страсть, иногда она мучила его, как ностальгия или зов предков. Серьезные книги, которые он держал у себя в какие, всегда удивляли его друзей-офицеров, предпочитавших дешевые романы.
 Многие думали, что Фрей Роулэнд очень уж странный. Но он никогда не позволял своему внутреннему «я» проявиться настолько, чтобы оказаться белой вороной. Если на борту или где-нибудь в порту случалась вечеринка, Фрей веселился так же безудержно, как и все.
 Какой-то особенной девушки в его жизни не было, пока он не стал третьим помощником капитана на одном из самых старых лайнеров, ходивших в Южную Африку. С девушками он танцевал, легенько целовал вечером, но ни одна из них ничего не значила для него.
 И вот появилась Леонора. Она была американкой, дважды побывала замужем и дважды развелась. (Фрей так и не узнал, кто был инициатором развода – она или ее мужья.) Женщин такого типа он еще не встречал и просто был ослеплен.
 Она оказалась опытной, веселой, красивой и покорила всех мужчин на борту.
 Когда Фрей позволял себе вспоминать Леонору, то видел ее сидящей рядом за обеденным столом. Тогда, в первый вечер, он подумал, что более прекрасной женщины еще не встречал.
 Рейс пришелся на зимнее время. На Леоноре было что-то из белой шерстяной ткани, ожерелье и браслеты из бирюзы. Она всегда одевалась с шиком, на который способны только американки. Густые темные волосы коротко подстрижены. Долгое время она казалась ему ровесницей – около двадцати шести. Потом Фрей узнал, что она лет на десять старше. Но Леонора прекрасно сохранила фигуру, тоненькую, как у девочки.
 Кожа у нее была не очень хороша, нос немножко приплюснут, зато пленяли удивительно красивые глаза, прямые черные брови и большой смеющийся рот.
 Резкий, режущий ухо голос выдавал в ней жительницу Нью-Йорка. Поначалу тембр ее голоса совсем не понравился Фрею, но вскоре он стал его обожать. Красные смеющиеся губы постоянно произносили остроты и шутки.
 – Ну парень, – усмехнулась она, когда он сел рядом. – Вы классно выглядите в этой форме. Малышка Ленни и подумать не могла, что ей придется сидеть рядом с таким красавчиком, но она рада, что не страдает морской болезнью и сможет встречаться с ним здесь три раза в день, поглощая горячую пищу.
 – Горячую пищу?!
 Многое из того, что она тогда говорила, казалось ему остроумным.
 Очень скоро все стали называть ее «малышкой Ленни». Много времени она проводила в каюте Фрея, слушая пластинки и обсуждая с ним все – от Древней Греции до современного Востока.
 Она отлично вела интеллектуальные беседы, к тому же была очень сексуальна. Фрей безумно влюбился в эту женщину. Ему было наплевать, скольких мужей она поменяла. Он был не против стать третьим. Казалось, она отвечала на его любовь, и короткое путешествие в Кейптаун превратилось для Фрея в цепь экзотических дней и ночей. В основном это касалось ночей, ведь он держал в своих объятиях страстную Леонору.
 Вспоминая тот рейс, он просто удивлялся, как легко было обвести его вокруг пальца. Он считал ее богиней и не мог понять, как она со своим умом и опытом в браке отважилась так сильно влюбиться в безденежного морского офицера.
 Но настал день пробуждения. Предполагалось, что Леонора едет в Йоханнесбург к своему брату. Фрей предложил явиться туда вместе. Он намеревался купить обручальные кольца и жениться как можно скорее. Уже значительно позже он припомнил странное выражение ее лица, когда он сделал это предложение. Она потрепала его по щеке пальчиками с ярко-красными ногтями и пробормотала:
 – Ты, милашка, любовник.
 Но ни одним словом не обмолвилась о свадьбе.
 Она обещала прийти к нему в каюту, когда все пассажиры улягутся. Конечно, это было строго запрещено, но Фрея ничуть не беспокоило. Маленькая Ленни тоже с удовольствием нарушала правила. Вечером стюард принес записку, в которой Лении жаловалась на самочувствие и обещала встретиться с ним утром, когда корабль пришвартуется в гавани.
 У Фрея разболелась голова, а поскольку в его каюте не нашлось даже аспирина, он отправился к корабельному врачу за таблеткой.
 Доктором на судне служил выходец из Южной Африки, ровесник и приятель Фрея. Постучавшись и не услышав ответа, Фрей нажал ручку и заглянул внутрь.
 Его глазам предстала неотразимая Леонора в белой шелковой пижаме. Она лежала на постели. Рядом сидел доктор, тоже в пижаме. На стуле висел ее халат, на тумбочке стояли открытая бутылка шампанского и два бокала.
 Любовники уставились на Фрея. Он побледнел как смерть, сжал кулаки и бросил Леоноре слово, заставившее ее вскочить. Но самообладание она потеряла лишь на мгновение. Потом повернулась к доктору и со смехом сказала:
 – Дай ему успокоительное, дорогой. Бедняга выглядит так, словно сейчас свихнется. Что же ты, дурак, забыл закрыть дверь?!
 Доктор бормотал какие-то извинения, но Фрей с треском захлопнул дверь, вернулся к себе и повалился на койку. Мир рухнул. Он понял, какой женщиной была Леонора. Надо же, оказался в дураках!
 Леонора не пыталась встретиться с ним. Фрей получил лишь записочку:
 «Извини, что разочаровала тебя, мой милый любовник. Но когда-нибудь тебе пришлось бы повзрослеть. Не злись на маленькую Ленни, которая помогла тебе сделать это. Неужели ты не понимаешь, что немножко старомодно заканчивать нашу интрижку браком? Все было приятно, но я не воспринимала это так серьезно, как ты. Если хочешь знать правду, брата в Йоханнесбурге у меня нет. Я еду, чтобы выйти замуж за милого толстяка-миллионера, который подарит мне, бриллиант величиной со сливу. Спасибо за приятные воспоминания. Малышка Ленни».
 В сердцах Фрей разорвал никчемную бумажку на мелкие кусочки и выбросил за борт. Подхваченные сильным ветром, они унеслись, развеяв последние иллюзии.
 Он не испытывал неприязни к доктору. Мужчины достигли определенного взаимопонимания и даже смогли говорить о Леоноре (довольно плохо). Доктор повторил ее совет – пора взрослеть.
 – Держись подальше от одиноких женщин на борту. В мире тысячи таких Леонор, дурачок, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Конечно, есть и хорошие девушки, но нужно уметь находить их. Ленни похожа на змею. Очень симпатичную, но явно ядовитую.
 После этого Фрей всегда мысленно представлял Леонору черной гадюкой, убивающей своим ядовитым укусом. Он все еще чувствовал на губах поцелуй смерти.
 Но уже в следующем рейсе он стал более осторожен и рационален. Ни разу не влюбился, не увлекся и упорно пытался убедить себя, что не женится никогда.
 Женщинам доверять нельзя. Успех у них доставлял ему горькое удовлетворение и сознание того, что любую стоит только поманить пальцем. Но никогда этого не делал. Он стал Фреем, надежно скрывающим за внешним обаянием свои чувства. Взгляд его полуприкрытых, недоверчивых глаз заставлял женщин, желавших пофлиртовать с ним, сразу почувствовать себя не в своей тарелке. Правда, популярность его от этого не уменьшилась.
 Именно такого Фрея встретила сегодня кинозвезда Андра Ли. Он оставался вежливым и услужливым даже тогда, когда ему хотелось зевать.
 Разговор поддерживали в основном леди Боливер и миссис Оппендорф. Наконец Фрей заметил, что мисс Ли ведет себя не шумно и не навязчиво. Она кажется удивительно спокойной, даже замкнутой. Он вежливо задал ей вопрос о карьере, и она ответила, что уже оставила ее.
 – А что, бедная, богатая девушка стала настолько богатой, что может позволить себе уйти на пенсию в ранней юности?
 Андра засмеялась. Фрей снова подумал, что она выглядит нервной и расстроенной. Вспомнив об операции аппендицита, перенесенной мисс Ли, – об этом писали в газетах, а ему сообщил боцман Уилсон, – Фрей решил, что для подобных испытаний девушка слишком хрупка.
 – Уверяю вас, я – бедная, маленькая, бедная девушка, – ответила Андра. Но я решила, что нет смысла терять время в ожидании следующих кинопроб.
 Такая жизнь не для меня.
 – Расскажите же, а что для вас? – и он бросил на нее тот неотразимый взгляд, которым за время работы с пассажирами научился убивать как из автомата.
 – Я еду в Кейптаун, чтобы выйти замуж, – просто сказала Андра.
 Столь искренний ответ удивил Фрея, и ему захотелось стать более дружелюбным.
 – Неужели? Вот видите, я ничего не знаю о личной жизни звезд. Не говорите, пожалуйста, об этом моему командиру, иначе меня спишут на берег.
 – Вообще-то я не понимаю, почему морской офицер должен быть в курсе личной жизни кинозвезд. Кроме того, я не хочу, чтобы во мне видели только звезду. Тревору это тоже не нравится.
 – Тревору? – уточнил первый помощник. – Он, наверное, ваш жених?
 Андра кивнула.
 – Значит, вы едете в Кейптаун, чтобы выйти замуж за этого счастливчика?
 Прежде чем Андра успела ответить, в разговор вступила миссис Оппендорф:
 – Это так интересно, капитан! Я ведь знаю Тревора Гудвина. О, они будут прекрасной парой, просто шикарной!
 – Не сомневаюсь, – подтвердил Фрей.
 Ужин подошел к концу. Роулэнд достал портсигар и предложил Андре сигарету. Она взяла ее с облегчением. Весь вечер девушка чувствовала удивительную нервозность. Очень хотелось курить. Фрей поднес зажигалку, и она снова взглянула в его глаза. Они ничего не говорили. Но почему-то казалось, что добираются до самого сердца, и Андра неожиданно задрожала, невольно подумав, что ей нравится капитан Роулэнд. В глубине его глаз светилось что-то мрачное. Но едва он начинал говорить, сразу вспоминался тот голос из сна… Она понимала, что ведет себя странно, но ничего поделать с собой уже не могла. Фрей заметил на тонком пальце мисс Ли обручальное кольцо.
 Поднимаясь из-за стола, Андра уронила сумочку. Фрей поднял ее и подал девушке.
 Только сейчас он заметил, как она грациозна. Тонкая талия, перетянутая широким поясом, казалось, может переломиться. Конечно, ей надо поправиться.
 Чудные рыжеватые волосы стянуты на затылке так, что открывают прекрасную линию лба и овал лица. А какие глаза!
 «В ее глазах горит любовь, – процитировал он мысленно, – и ложь, и ложь, и ложь!» Жаль того парня, за которого она выходит замуж. Интересно, через какое время она его оставит, чтобы вернуться в кино? Да ладно, его похороны – это его забота.
 Именно на этой циничной мысли остановился Фрей, спрашивая вслух мисс Ли, пьет ли она кофе. Обычно его подавали в стеклянном салоне на верхней палубе, где скоро должен заиграть оркестр.
 – Да, спасибо, я люблю кофе. Он никогда не мешает мне заснуть.
 – Отлично, – сказал Фрей. – Нельзя позволять себе то, что может вызвать бессонницу. Сон, блаженный сон. «Кто обречен сойти во тьму?»
 – «Кто носит в сердце вечный ад», – закончила строку Андра.
 У Фрея расширились глаза. Он вышел следом за ней. Многие оборачивались, узнавая актрису. Итак, она знала Кольриджа! Внезапно Фрей продекламировал:
 Пред тем, как лечь в постель свою, Я на коленях не стою И не творю молитвы вслух, Но медленно смиряю дух, Предавшись вере и мечте, Смежаю веки в темноте…
 Теперь уже Андра с любопытством взглянула на него через плечо, ее длинные ресницы дрогнули.
 – Потрясающе, капитан Роулэнд! Какие стихи вы помните! Но «Сказание о Старом Мореходе» Кольриджа всегда казалось мне жутковатым.
 – А мне оно нравится. Может быть, потому, что когда-нибудь я сам стану Старым Мореходом, – сказал Фрей.
 Андра почувствовала себя спокойнее и с улыбкой заметила:
 – Только не говорите мне, что вы будете «бесчувственный, глухой к добру и не к добру…»
 Фрей даже присвистнул.
 – Браво! Отдаю вам честь, – его рука взметнулась к фуражке. – Вы первая девушка, которая помнит наизусть «Сказание о Старом Мореходе».
 – Я очень любила его в Школе, но оно всегда вызывало грусть, – вздохнула Андра. – Особенно те строки, в которых речь идет об одиночестве в бурлящем море.
 Фрей кивнул головой.
 – Именно поэтому он так ценил сон. В эти часы забываются все разочарования.
 Я мог бы добавить, подумал Роулэнд, что однажды сам хотел утопить свое разочарование в море – когда меня предала любимая женщина. Вкусное яблоко, предложенное Евой, оказалось червивым.
 – Поэзия нравится немногим, – сказала Андра. – Вы часто читаете стихи?
 – Очень редко. Но было время, когда они очень привлекали.
 – Меня тоже. А что вы предпочитаете теперь?
 – Не думаю, что вас это заинтересует, мисс Ли. Увидев мою библиотеку, люди обычно отступают на три шага и начинают считать меня скучным человеком.
 – Едва ли вас можно назвать скучным.
 – Вы мало меня знаете, – улыбнулся он.
 – Но мне хотелось бы посмотреть ваши книги и прийти к собственному мнению.
 – Скоро я устрою небольшой прием с коктейлями. Во время рейса мы обычно соревнуемся с капитаном Стивенсом – чьи рецепты оригинальнее. Если, конечно, вы не против коктейлей…
 – Я вообще не пью.
 Это несказанно удивило Роулэнда. Ему всегда казалось, что кинозвезды пьют, и немало. Что ж, в ближайшие дни он узнает много удивительного об Андре и убедится, что она совсем не подходит под расхожее представление о кинозвезде.
 В этом салоне стояли бежевые стулья с голубой обивкой и маленькие очень удобные стеклянные столики.
 Пассажиры болтали, потягивая кофе.
 Андра рассказывала о Треворе. Фрей притворялся, что ему безумно интересно, хотя находил истории о женихе Андры скучными. Впрочем, это не помешало ему после окончания беседы решить, что мисс Ли вполне сносна и вопреки ожиданиям не эгоистка.
 Сославшись на усталость, Андра ушла к себе в каюту.
 Докурив в постели последнюю сигарету, Андра, как обычно, поцеловала кончики пальцев и притронулась ими к фотографии на тумбочке, произнеся:
 «Доброй ночи, моя любовь». Она Делала это каждый вечер, со дня помолвки.
 «Аутспен Квин» уверенно продвигался в теплых водах. В темнеющем море, как бриллианты, отражались летние звезды. Сонная Андра подумала, что путешествие обещает быть приятным. К приезду в Кейптаун она уже совсем оживет. В мыслях Андра вернулась к своему счастливому замужеству.
 – Мы не расстанемся до смерти, – сказала она вслух, лежа и темноте с закинутыми за голову руками.
 Но заснуть ей не удавалось. Морской воздух должен был подействовать как снотворное, но этого почему-то не произошло. Андра подумала, что в последнее время она просто боится засыпать. После того кошмара ей было не по себе.
 Страшно вспоминать зверское выражение на лице Тревора. Конечно, в жизни он таким быть не может.
 Но сон, конечно, не из приятных. И потом, этот голос, успокоивший ее, голос, принадлежащий незнакомцу, который так вовремя подхватил девушку и прижал к себе.
 Андра включила лампу и стала рассматривать цветы, расставленные в каюте.
 Нет, нельзя все время думать о том, что голос из сна фантастически похож на голос первого помощника капитана.
 Тем не менее мысли о Фрее Роулэнде вопреки ее желанию вторглись в сознание.
 В порту Лас-Пальмас «Аутспен Квин» делал единственную Остановку на пути из Саутгемптона в Кейптаун.
 В то утро Андра встала очень рано. Приятный погожий день уже начался. Над островом поднимался бледно-золотой туман, виднелся живописный порт, богатая зелень пальм, прозрачная голубизна воды. Душа ее переполнилась удивительной радостью. Андра впервые видела субтропики. Появилось ощущение близости к Тревору и своему будущему дому. Вскоре она привыкнет к жаре, к ярким краскам и необычной красоте Южной Африки. Конечно, сейчас в Кейптауне зима, и не так жарко, как в Лас-Пальмасе. Тревор рассказывал, что зимними ночами дома приходится отапливать. А в горах бывает очень холодно.
 Андра вышла на палубу. Она фотографировала местных жителей, на маленьких лодках сновавших под самым бортом океанского лайнера.
 Неожиданно на палубе появился долговязый юноша, надоедливо преследовавший кинозвезду. Андра терпеть его не могла. Поискав, куда бы от него скрыться, она заметила одну-единственную лазейку – лестницу с медными перилами, над которой висел знак: «Вход запрещен». Поняв, что очутилась на мостике, Андра повернулась, чтобы спуститься вниз, но между ней и ярким солнцем появился человек в белой форме. Это был первый помощник капитана. Глаза его смотрели холодно и строго.
 – Доброе утро, мисс Ли. Извините, но пассажирам не разрешено находиться здесь.
 – А что, капитан Стивене закует меня в цепи, если я не уйду?
 – Не думаю, что он будет столь неучтив по отношению к мисс Ли, но непременно проводит вниз. То же должен сделать и я, – сухо произнес Фрей.
 Почему-то Андра почувствовала себя задетой.
 – Не стоит беспокоиться, капитан Роулэнд. Я сама спущусь. Мне пришлось подняться сюда, скрываясь…
 – Это интересно. От одного из ваших поклонников?
 – Не нужно упрекать актрису в том, что у нее есть поклонники. К тому же я предпочитаю быть обыкновенной мисс Ли, в будущем – миссис Гудвин.
 – Извините, – сказал Фрей. – Мне трудно представить, что вы превратитесь в обычную кейптаунскую домохозяйку. Это вам как-то не подходит…
 – А могу я спросить, что мне подходит?
 Фрей уже откровенно рассматривал ее. Он не собирался об этом говорить, но она казалась ему обворожительной, а ведь рано утром большинство женщин выглядит не лучшим образом.
 Трехдневный отдых на море уже сотворил чудо. Глаза Андры сияли, кожа приобрела золотистый оттенок. Девушка загорала и купалась каждый день. Фрей часто любовался ее великолепным молодым телом в ярко-голубом бикини. Андра казалась ему бледно-золотой статуей. Густые вьющиеся волосы были завязаны голубой ленточкой, и эта прическа делала ее похожей на подростка. Она действительно расцвела. И, кроме того, в ней уже не чувствовалось той нервозности, которая была так заметна в первый вечер. Узкие голубые джинсы и хлопчатобумажная майка очень шли ей.
 – Вы ассоциируетесь для меня с фотографией, которую печатали во всех газетах. Там вы танцуете в Венеции, на мраморном полу дворца. В широком платье, цветок в волосах. Потрясающе!
 – А, это… – проговорила она с иронией. – Я не такая. Это идея моего продюсера. Он считал, что такой меня хочет видеть публика.
 – Я тоже принадлежу к обожающей вас публике.
 Эта фраза разозлила ее. Андра теперь лучше знала первого помощника капитана, и ей не нравилось, когда он льстил.
 – Вы самый неискренний человек, которого я встречала! – воскликнула она.
 – Я не верю ни единому сказанному вами слову.
 – Да неужели? – в его голосе звучала насмешка, а голубые глаза смеялись.
 – Какая репутация! Вы меня огорчаете.
 – Вам не следует огорчаться по поводу того, что говорю я. Леди Боливер, миссис Оппендорф и все очаровательные девушки на корабле считают, что вы божий подарок женщинам, самый популярный человек. Теперь я понимаю, почему была придумана эта должность «по работе с пассажирами». Она создана специально для вас.
 На мгновение Фрей вышел из себя. Он привык к восхищению слабого пола и редко встречался с такой иронией. То, что сказала Андра, задело его за живое.
 – Отлично! Тогда мы должны понимать друг друга.
 Мы популярные люди, хотя и не по своей воле.
 К ней вернулось хорошее настроение, и она была готова к пикировке.
 – О, капитан Роулэнд, думаю, ваша воля не слишком сопротивлялась. Вы просто купаетесь в обожании.
 Фрей вспыхнул, на мгновение даже потеряв чувство юмора.
 – Вы не очень-то наблюдательны. Придется одолжить вам какую-нибудь книгу по психологии.
 – Да, окажите любезность. Это превосходно, если к моменту прибытия в Кейптаун я смогу поставить вам диагноз как профессиональный психиатр.
 Резкие слова едва не сорвались с его губ. Сняв фуражку, Фрей вытер пот со лба и надел ее снова.
 Андра видела, что разозлила его, но ее это ничуть не волновало. С первой минуты знакомства Фрей действовал на нее как-то странно.
 Будучи натурой чувствительной, девушка болезненно реагировала на все его уколы. Она понимала, что все его комплименты и знаки внимания ничего не значат, что по какой-то неизвестной причине он презирает ее, может быть, даже больше, чем других женщин. Андра заметила, как искренне и тепло Роулэнд обращается с пожилой, искалеченной артритом пассажиркой, помогая ей добраться до шезлонга и всегда провожая к столу. Так же мягок и внимателен он был с малышами, чья больная мать не выходила из каюты. Дети чувствовали себя одиноко и нуждались в поддержке. Фрей всячески заботился о них. Но почему же он постоянно нарушает покой в ее душе?
 Встречаясь в основном за столом, они о многом беседовали. Какие-то темы были интересны обоим. Его удивляла любовь девушки к классической музыке, кроме того, как стало известно из этих разговоров, в коллекции Андры было много пластинок, которые нравились и ему.
 – А ваш будущий муж любит музыку? – спросил он однажды.
 Она была вынуждена сказать ему, что Тревор к музыке равнодушен.
 Фрей заметил:
 – О! Это ваша большая ошибка. Пошлите ему телеграмму, что вы разрываете дипломатические отношения. Серьезно относящиеся к музыке люди не должны вступать в брак с теми, кто ее не любит.
 – Могу ли я спросить, вы были когда-нибудь женаты? И поэтому считаете себя специалистом?
 Он рассмеялся.
 – Все мои жены обожают трех Б, которые являются моими богами, Бетховена, Баха и Брамса.
 Брамс! Как она любила Брамса!
 Внезапно Андра спросила, есть ли у него запись ее любимого «Бранденбургского концерта». Он ответил утвердительно и пригласил послушать пластинку в его каюте.
 Но Андра так и не воспользовалась этим приглашением.
 Однажды, болтая с боцманом Уилсоном, она узнала, что Фрей один из лучших офицеров во всей компании, не женат и слывет убежденным холостяком.
 – За кажущимся легкомыслием скрывается настоящая искренность, доброе и щедрое сердце, мисс Ли, – добавил Уилсон.
 Андра задумалась, удастся ли ей разрушить приторное очарование и чрезмерную вежливость помощника капитана.
 Ясным вечером, незадолго до прибытия в Лас-Пальмас, пассажиры танцевали на палубе, под луной.
 Андра сидела рядом с бородатым капитаном Стивенсом, когда Фрей пригласил ее танцевать. Она понимала, что он оставил ее напоследок. Почувствовав какое-то странное волнение, ухватилась за руку капитана Стивенса:
 – Я лучше поболтаю с капитаном. Благодарю вас.
 Капитан подмигнул своему помощнику:
 – У меня голова пойдет кругом, если я продолжу беседу с мисс Ли. Если хочешь потанцевать, Фрей…
 – Конечно, – вставил Фрей.
 Андра не могла не признать, что он отличный танцор.
 Оркестр играл «ча-ча-ча», танец, который Андра обожала у Тревора он никогда не получался). Девушка почувствовала, что, слившись с Фреем, движется, подчиняясь какому-то внутреннему ритму. Они не разговаривали ни во время танца, ни после. Андра боялась заглянуть в глаза Фрея. Она опасалась, что он все испортит какой-нибудь язвительной остротой. Казалось, он понял ее чувства и думал только о танце. Но музыка кончилась. Глубоко вздохнув, Андра только покачала головой в ответ на приглашение Фрея потанцевать еще и ушла вниз. В ту ночь она не заснула.
 Час за часом Андра мучительно старалась думать о Треворе, но ее все время преследовали лицо и голос Фрея Роулэнда, их молчаливый и чувственный танец.
 Наконец, поняв, что все равно не заснет, она включила лампу.
 Выкуривая одну сигарету за другой, Андра задавалась вопросом, почему она все время ощущает присутствие этого человека? Это нехорошо по отношению к Тревору. Но и Фрею она стала близка. Их дружба развивалась с немыслимой быстротой.
 Дискуссии, часто похожие на словесные битвы, странно возбуждали обоих.
 Андра очень скоро поняла, что за внешним легкомыслием скрывается другой Фрей. Человек, который знает историю, археологию, искусство. Ему нравились те же картины, которые всегда мечтала собирать Андра. Где бы ему ни случалось бывать, он всегда посещал галереи.
 – Жаль, что я не богат, и у меня нет дома, – говорил Фрей. – Моряки не могут позволить себе коллекционировать картины.
 – А я хочу после свадьбы заняться коллекционированием предметов искусства, – призналась она. – Прежде я была слишком занята, старалась сделать карьеру, чего мне, собственно, не очень-то хотелось. Столько энергии и времени потеряно напрасно.
 – Это главная ошибка нашего поколения – тратим слишком много времени и энергии на то, что никому не нужно, – прокомментировал Фрей.
 Размышления об этих разговорах невольно навели Андру на мысль, которая порядком испортила ей настроение. Она едет, чтобы выйти замуж за Тревора. А ведь интеллектом он явно не блещет. Тогда зачем она так долго и терпеливо ждала его? Почему сопротивлялась всем попыткам Флэка Сэнки остановить ее, уберечь от этого гибельного шага?
 Так и не заснув, Андра сидела на кровати и смотрела на фотографию Тревора, стараясь вызвать в себе радостное возбуждение. Ничего не получалось. Мысли постоянно возвращались к Фрею. Это сумасшествие – за неделю до свадьбы усомниться в своей любви.
 Встретившись лицом к лицу с Фреем Роулэндом сегодня утром, Андра с горечью осознала, что очарование Тревора рассеивается, исчезает.
 Отвернувшись от офицера, Андра начала спускаться по лестнице. Фрей перегнулся через поручни, провожая ее взглядом:
 – Спускайтесь осторожно. Ступеньки могут быть скользкими.
 – Все в порядке, – бросила она.
 И все-таки на последней ступеньке она поскользнулась и весьма неграциозно упала на оцинкованную палубу. Через мгновение Фрей очутился рядом, взял ее на руки.
 На секунду Андра прильнула к Фрею, почувствовала силу его рук, заглянула в глаза. Между ними будто искра пробежала. Это испугало девушку, и она, оттолкнув его, наклонилась поспешно, чтобы потереть ушибленную коленку.
 – Спасибо. Теперь все в порядке, – пробормотала она. – Кости целы.
 Немножко ударилась.
 Фрей ласково смотрел на нее. Солнце превратило ее каштановую головку в ярко-золотую.
 – У вас потрясающие волосы, – вдруг сказал он.
 Комплимент, произнесенный в столь неподходящий момент, заставил Андру поднять глаза. Она приготовилась парировать, но почему-то рассмеялась.
 – Спасибо.
 – Вы напоминаете мне Риту Хэйвест.
 – Она ваша подруга?
 – Хотел бы, чтобы это было так. Она всегда казалась мне более привлекательной, чем все молодые звезды кино.
 – Включая мисс Ли, – уточнила Андра, снова потирая ушибленную коленку.
 Фрей внимательно осмотрел больную ногу, стройную лодыжку, не пропустив розовые ноготки, видневшиеся через ремешки сандалий, и, не ответив на шутку, спросил:
 – Вы можете идти или вас отнести в каюту?
 – Конечно, могу, – возмутилась она, – и не бойтесь, я никогда больше не буду заглядывать на мостик.
 – Уверен, что капитан Стивене пригласит вас к себе до завершения рейса.
 – Спасибо. До свидания, – Андра повернулась и пошла, стараясь сохранять достоинство. Но колено болело, и она слегка прихрамывала. Фрей окликнул ее:
 – Вы уверены, что все в порядке?
 – Абсолютно, – бросила Андра через плечо.
 Девушка исчезла из виду, и Фрей перевел взгляд на лодки, колыхавшиеся у самого борта. Какое-то время он прислушивался к возбужденным голосам местных мальчишек, старающихся привлечь к себе внимание пассажиров.
 Как бы ни был опытен Фрей с женщинами, он не мог не понять, что оказался слишком уязвим. С внезапной дрожью он вспомнил то мгновение, когда поднял Андру Ли на руках. Ее «потрясающие» волосы, как он назвал их, коснулись его щеки, и до него донесся особый запах. Он любил легкие духи и ненавидел густые, тяжелые ароматы, окружавшие миссис Оппендорф и женщин ее типа. Фрей признал, что Андра Ли и все, связанное с ней, оказалось необыкновенно привлекательным. Но что за человек этот Тревор Гудвин?
 Внизу, в своей каюте, Андра натерла лосьоном разбитое колено и, встав с кресла, почувствовала, что боль постепенно утихает. Она тоже была в сильном волнении и не могла забыть ту искру, которая пробежала между ней и Фреем.
 Как крепко он прижимал ее!
 Да еще этот сон!
 Она вздрогнула и ополоснула лицо холодной водой.
 Ситуация была нова для нее. Девушка старалась выбросить это «все» из головы, но не могла. Чтобы привести в порядок мысли и успокоиться, она сочинила телеграмму Тревору. Андра понимала, что старается вступить с ним в духовный контакт, чтобы вернуть то ощущение общности, которое отношения с Фреем Роулэндом так настойчиво разрушали. Еще смутное понимание этого все больше заслоняло былую привязанность к Тревору. Она упорно убеждала себя:
 – Я люблю его. Я давно люблю его.
 Но эти слова уже не значили ничего.
 В панике она сочинила три телеграммы, порвала их и отнесла в радиорубку последнюю:
 «На четыре дня ближе к тебе. Страшно волнуюсь. Андра».
 Она вышла из каюты со сжатыми губами и выражением такой решимости на лице, как будто говорила себе:
 – Только так!
 За обедом Фрея не было. В день прибытия в Лас-Пальмас у него было много дел по службе. Андра как будто даже не заметила его отсутствия, но все время упорно смотрела на Пустой стул. Она почти не слышала болтовни Вена Лейна и сплетен миссис Оппендорф. Днем принесли телеграмму от Тревора:
 «Чем ты ближе, тем дороже. Тоже страшно волнуюсь. Твой Тревор».
 Эти слова заставили ее устыдиться. Она перечитала телеграмму вслух, стараясь убедить себя в том, что Тревор – любовь ее сердца, а мечты (и Фрей Роулэнд) значения не имеют.
 Еще сорок восемь часов, и «Аутспен Квин» прошел половину пути до Кейптауна.
 Дни становились все теплее. Молодые женщины бродили по палубе в купальниках и легких платьях. Бассейн был постоянно полон. Звездные ночи сменялись прекрасными теплыми днями. На палубе танцевали. Все это создавало идеальную атмосферу для флиртов, без которых не обходится ни одно морское путешествие.
 Скучать было некогда. На борту постоянно что-то происходило. Было много фильмов, концертов. Для пожилых людей, таких как чета Боливеров и миссис Оппендорф, – бридж. Настольный теннис, метание колец, танцы – для молодых.
 Бывали еще соревнования по перетягиванию каната. Великое множество развлечений организовал комитет, созданный Фреем Роулэндом. Участвовать во всем этом Андра была также приглашена, но отказалась, сославшись на желание побыть в одиночестве. И действительно, она всегда избегала толпы. За хорошие чаевые стюард находил тихий уголок, где, уютно устроившись в шезлонге, она оставалась незамеченной и никто ее не беспокоил. Здесь она ежедневно проводила много часов, читала или просто нежилась на солнце, довольная тем, что загорела с ног до головы. Она была из тех рыжух с очень белой кожей, которые могли загорать, не «сгорая». Она не только почувствовала себя здоровой и сильной, но и очень похорошела. Зеркало говорило, что она просто расцвела после пяти-шести дней отдыха на солнце и морском воздухе.
 И все же Андра не сумела обрести душевный покой, на который так надеялась. Никакой самогипноз, никакая сила воли не могли заставить ее не вспоминать о Фрее Роулэнде. Что он чувствовал по отношению к ней, девушка не знала, уже догадавшись, правда, что свои настоящие чувства помощник капитана прячет за внешним весельем, вежливостью и шармом. Однако за обедом Фрей стал уже менее приветлив с Андрей. Время от времени его язвительные комментарии и ироническое отношение к слабому полу проявлялись слишком очевидно, и это раздражало Андру. Иногда она вдруг огорчалась из-за того, что вовсе ему безразлична.
 На шестой день путешествия Фрей Роулэнд организовал у себя вечеринку с коктейлями. Было так много гостей и так шумно, что это напоминало Андре утомительные вечеринки дома. Она откровенно скучала. Наконец хозяин пробрался к ней через толпу гостей и протянул бокал шампанского.
 – Спасибо. Этот напиток мне не подходит, – ответила она достаточно холодно.
 – Но ваше платье очень идет вам, если я могу позволить себе такую дерзость! – Фрей улыбнулся полузагадочной, полусаркастической улыбкой, и она подумала – почему это вдруг ему вздумалось говорить комплименты.
 Андра была в белом облегающем платье с большим вырезом на спине, открывающим темно-золотой загар и подчеркивающим ее тонкую талию. Этот наряд превосходно дополняли серьги из черного жемчуга. Такие же бусы она два или три раза обернула вокруг шеи. Веки ее оттеняли зеленые тени, а губы были такого же яркого цвета, как волосы. Когда Фрей Роулэнд остановил на ней взгляд, то был вынужден признать, что никогда еще Андра не выглядела более пленительной.
 – Сегодня вы смотритесь на все сто! – вздохнул он.
 – Спасибо, – сказала она сухо. – Как жаль, что я не могу посмотреть ваши книги и пластинки. В этой толпе ничего не увидишь.
 – Задержитесь немного, когда они уйдут, – прошептал он вдруг. – Я покажу вам все.
 Щеки ее вспыхнули, а сердце забилось от удивления и радостного возбуждения.
 – Я думаю, вряд ли… – начала она.
 Он прервал:
 – Вы не думайте, а оставайтесь. У меня есть книги, которые я очень хочу показать вам, и пластинка, послушать которую вы просто обязаны. Сегодня из-за множества вечеринок в ресторане – «шведский стол», поэтому не имеет значения, когда мы туда отправимся.
 Между половиной девятого и девятью толпа понемногу рассеялась. Андра беседовала с человеком, знакомым ей лишь в лицо. Но все ее внимание было поглощено каютой, а не этим случайным собеседником. То, что она успела увидеть, ей понравилось. Каюта первого помощника соответствовала его должности. Мебель занимала немного места. Занавески и обивка из спокойного серого льна. Андра разглядывала книги над письменным столом. (Никаких фотографий. Это интересно. Значит, в жизни Фрея Роулэнда не было никакой особенной женщины.) И только одна картина. Маленький пейзаж – каменный дом в окружении зеленых деревьев. Позднее Андра узнает, что это дом деда, где он провел детство.
 Да, это было типичное, ничем не выделяющееся жилище холостяка. Каюта содержалась в безукоризненной чистоте отлично вышколенным стюардом со странным прозвищем Пинк, настоящим «кокни», уроженцем лондонского Ист-Энда.
 Пинк плавал едва ли не с детства. Он был предан первому помощнику.
 – Я вечно все теряю. А Пинк находит и возвращает на место, – рассказывал Фрей Андре.
 Гости разошлись, и они остались одни. Медленно подступала темнота. Фрей включил лампу с зеленым абажуром, стоявшую на столе, и выключил верхний свет. Они не пили, только курили, наслаждаясь покоем. Через открытый иллюминатор в каюту вливался холодный морской воздух.
 Вдруг Андра почувствовала какой-то прилив сил. Раньше шум и духота, создаваемые толпой, не давали ей вздохнуть. Она даже не знала, зачем приняла приглашение старшего помощника на этот тет-а-тет. Ведь можно было пойти ужинать с другими.
 Но что-то заставило ее остаться против собственной воли. Странная сила толкала ее к Фрею. Даже память о Треворе не спасала.
 Сейчас она вообще не думала о женихе. Оставшись с Фреем в мягко освещенной каюте, в дружеской атмосфере, Андра поняла, что именно с этим человеком ей больше всего и хотелось бы быть. Серьезный, сосредоточенный, без своей обычной дерзости, он сидел напротив нее, спрятав лицо в тени абажура, и рассказывал о себе.
 Андра задавала много вопросов. Ей хотелось знать о его детстве, продвижении по службе в «Аутспен компани». Фрей признался, что не удовлетворен карьерой.
 – Я понимаю, что меня считают слишком молодым для должности капитана, но мне хочется именно этого. Я не врожденный мажордом. Хотя вы, может быть, так и думаете. Я хочу стать капитаном.
 – Я никогда не думала о вас как о мажордоме, – сказала она. – Хотя вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями. Не каждый смог бы так легко общаться с людьми и завоевывать их расположение.
 – Спасибо, – откликнулся он со странным смешком.
 – Я прекрасно понимаю, что вы предпочли бы место капитана Стивенса.
 Наверное, быть капитаном, несмотря на огромную ответственность, очень заманчиво.
 – Ответственность – это своего рода состязание, а я люблю борьбу, ответил он.
 – Врожденный спортсмен всегда стремится выиграть.
 – Возможно, это всего лишь форма эгоизма, – Фрей улыбнулся и стряхнул пепел с сигареты.
 – Я уже смотрела ваши книги. Они очень серьезные.
 – Можете почитать, если хотите.
 – Я никогда не увлекалась метафизикой. Думаю, это может быть интересно.
 – Возьмите книгу о Востоке, – поискав на полке, он протянул ей небольшой томик.
 Она скорчила гримаску.
 – Это, наверное, выше моего понимания, но я, конечно, попытаюсь вникнуть, – и внезапно добавила:
 – Вы такой странный человек. Я думаю, что вы не читаете обычных романов. Даже детективов.
 – Бывало иногда.
 – Это не романтично, – улыбнулась девушка.
 – Ну, вам-то, конечно, романтичные мужчины не нравятся.
 – Особенно приторные, – подтвердила Андра.
 – А ведь все по-настоящему романтичные мужчины – приторные.
 Они рассмеялись.
 – Может быть, у женщин странный вкус. Я имею в виду, что им не нравятся приторно-романтичные мужчины. Но им очень нравятся мужчины, способные любить.
 – Можете включить меня в разряд неспособных.
 Она посмотрела на него с насмешкой:
 – Вам, должно быть, не повезло в любви?
 Он вспомнил Леонору, и губы его сжались.
 – Не повезло – это мягкое слово. Меня просто вывернули наизнанку.
 Превратили в неверующего. Теперь я точно знаю, что романтической любви нет.
 Интересно, что с ним случилось, подумала Андра. Вслух она сказала:
 – Тогда как должен двигаться мир? Что, семейная жизнь должна прекратиться, раз в нее не верит капитан Роулэнд?
 – Совсем не так. Пусть те, кто верит, продолжают. Только капитана Роулэнда это уже не касается.
 – Я думаю, со временем вы пожалеете об этом.
 – Так говорят всем женоненавистникам. И тем не менее я собираюсь дожить до спокойной старости, не обременяя себя ни женами, ни детьми.
 – Эгоист высшей пробы.
 – Да, я такой.
 Теперь уже его глаза смеялись над ней из-под полуприкрытых век. Улыбка обезоруживала ее.
 – Как вы позволяете себе говорить такие вещи невесте, просто не знаю.
 Эти слова почему-то нарушили покой и тишину этого вечера. Он нахмурился и вопросительно посмотрел на сидевшую рядом девушку. Гладкая, шелковистая кожа, темный загар оттеняет элегантное белое платье. Добиться любви такой женщины мечтал бы каждый мужчина и считал бы себя счастливчиком, обладая ею.
 Почему же он все никак не может принять тот факт, что она едет в Кейптаун, чтобы выйти замуж?
 Внезапно он сказал:
 – Не обращайте внимания на мой цинизм. То, о чем я говорю, относится ко мне. Не принимайте это на свой счет. Без сомнения, ваш будущий муж даст вам ту любовь, о которой вы мечтаете.
 Не дождавшись ответа, Фрей встал и включил проигрыватель.
 – Вы должны послушать пластинку, которую я купил перед отъездом из Саутгемптона. Я знаю, что вы любите классическую музыку.
 Андра вмиг забыла о Треворе. В этой каюте не было места ни мыслям, ни упоминаниям о нем. И, к сожалению, это не огорчило ее.
 – Да, пожалуйста.
 Это было «Адажио» Баргера, композитора, малознакомого Андре. Она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и слушала, погруженная в прекрасную музыку. Когда смолкли последние звуки, Андра открыла глаза и увидела, что Фрей наблюдает за ней. Встретившись с ней взглядом, он поспешно отвел глаза.
 – Это играл филадельфийский оркестр…
 – Потрясающе! Просветите меня насчет Баргера. Я его совсем не знаю.
 Он рассказал ей об американском композиторе Баргере, сочинившем «Адажио» в 1936 году. Первое исполнение состоялось двумя годами позже. Дирижировал Тосканини.
 – Я непременно куплю эту пластинку, – сказала Аидра, – и спасибо вам за то, что вы познакомили меня с ней.
 – Мне бы очень хотелось, чтобы вы послушали и другие.
 – Я бы тоже этого хотела.
 Фрей закурил. Он внимательно наблюдал за Андрой, когда звучала музыка, вопреки своей воле восхищаясь красотой ее лица с опущенными густыми, слегка загибающимися ресницами. Он раздумывал, откуда в уголках ее прекрасно очерченных губ эта мягкая грусть. Несмотря на отпечаток аскетизма на лице Андры, он заметил в ней скрытую чувственность, и это возбудило его любопытство. Откровенно страстные женщины утомляли Фрея.
 Мелодия достигла кульминации. Андра внимательно слушала. Он видел, как сжимались и разжимались ее пальцы, как вздрагивали тонкие брови, и представлял, как удовольствие или боль могут отразиться в душе этой девушки.
 Ее понимание и ее ощущение музыки невольно передались и ему.
 После пустой болтовни и шума этот странный час, проведенный с Андрой, книгами и любимой музыкой, наполнил жизнь смыслом. Он не уставая напоминал себе, что Андра не похожа на него, одинокого волка. Эта преданная женщина связана с каким-то человеком в Кейптауне и через неделю отдаст ему всю себя.
 Мрачные мысли тревожили Фрея.
 – Почему это должно меня волновать? – спрашивал он себя. Но ему было все равно тяжело. Его уже тревожило будущее Андры.
 Фрей попытался мысленно отшутиться фразой из «Моей прекрасной леди»:
 – Я привык к ее лицу…
 Эта веселая песенка из мюзикла попала в точку. Фрей привык видеть Андру Ли, и эта привычка все более подчиняла себе человека, который поклялся никогда больше не увлекаться женщинами.
 Андра была не просто женщиной. Она – личность, думал Фрей.
 День за днем, как цветок на солнце, раскрывались перед ним ее красота, ум и грация. Ему хотелось бы знать о ней как можно больше. Еще и еще…
 Они сидели в опустевшей каюте и смотрели друг на друга в мрачной тишине, напряженные, оба чувствующие неловкость, словно участники соревнований, ожидающие первого удара соперника.
 Андра первой нарушила тишину:
 – Поставьте еще что-нибудь.
 Благодарный Фрей поднялся и взял «Влюбленный и соловей» Гранадоса.
 Пела Виттория де Лос Анжелос. Лирическая красота ее голоса и скорбь соловья наполнили каюту. Андра снова закрыла глаза. В этот раз ее брови сдвинулись, будто от боли. Фрей видел, как вздрагивали ее губы, как мелкие белые зубы покусывали нижнюю губу, словно стараясь сдержать рвущиеся наружу чувства. Лоб его покрылся испариной.
 Я полный дурак, грубо сказал он себе, я позволил этой девушке задеть свое сердце больше, чем той, которая во время предыдущего рейса сидела здесь с сигаретой и болтала. Та была хорошенькой и к тому же свободной. Одна из тех, что, оказавшись рядом, при каждом удобном случае прижимались во время танцев и откровенно кокетничали. Фрей вспомнил, как она бродила по каюте, рассматривала его вещи, отмахивалась от его книг, называя их «невозможными», и просила поставить пластинку с записью «Джи-Джи». Фрей тогда ответил, что у него нет этой пластинки, и девушка притащила ее из своей каюты, объяснив, что везет в подарок другу. Когда звучала строка: «Твое тепло становится желанием», она с вызовом взглянула на него. Нехотя он поцеловал ее и выставил из своей каюты.
 Но сейчас все было по-другому.
 Он понял, почему Андра отказалась от сцены и кино. И все-таки, замужество, брак с этим парнем из Южной Африки… Для нее ли все это?
 Фрей встал и принялся ходить по каюте, как по клетке. Мелодия закончилась, и он, не дожидаясь восторгов Андры, стал атаковать ее вопросами, выпаливая их как выстрелы. Каждый из них попадал в цель.
 – Расскажите мне о парне, за которого вы выходите замуж. Кто он и чем занимается?
 Андра рассказала.
 – Простите мое любопытство, но какова причина столь долгой помолвки?
 – Обстоятельства. Тревор был вынужден уехать по делам фирмы, чтобы встать на ноги. Он не хотел жениться на мне, пока не пробьет себе дорогу и не построит дом.
 Фрей отреагировал довольно зло:
 – Доверчивый парень, не так ли? Вряд ли я разрешил бы такой девушке оставаться одной с обручальным кольцом на пальце.
 – Это абсурд… – Андра покраснела. Она была недовольна тем, что он вмешивается в ее отношения с Тревором. И все же она нашла нужным ответить, недоумевая, почему это делает, ведь так легко встать и уйти.
 – Доверчивый, – повторил Фрей. – Потрясающе самоуверенный. Я восхищаюсь его «эго».
 Он попал в точку. Щеки Андры еще больше покраснели.
 Слишком много в последнее время говорили об эгоизме и чванстве Тревора.
 – А почему он не должен доверять мне? О, я просто ненавижу ваш цинизм.
 Фрей расплылся в улыбке:
 – Я же говорил, что он не должен вас беспокоить. Это касается только меня.
 – Нет, вы направляете свои циничные намеки в мой адрес. Вы хотите, чтобы я тоже стала циничной и подтвердила, что Тревор дурак, доверяя мне.
 – Это неверно. Я убежден, что вам можно полностью доверять.
 Про себя она подумала: а можно ли? Вслух же потребовала:
 – Что вы еще хотите знать?
 – Еще о Треворе. Когда мы познакомились, вы сказали, что он очень привлекательный, а миссис Оппендорф, та просто очарована им. Но нравится ли вашему Тревору то, что нравится вам? Будет ли он для вас идеальным партнером?
 – Разумеется! – воскликнула Андра.
 Но она знала, что это не так. И теперь наконец-то жестокая правда дошла до нее. И эта правда уже не была похожа на маленькую страшную змейку, которая время от времени проскальзывала в ее воспоминаниях. Она стала похожей на быстрый ручей. Этот ручей поднял на поверхность все, что хранилось в тайниках ее души. Вдруг она поняла, что все ее надежды, ее уверенность в том, что с Тревором ее ждет идиллическое будущее, исчезли навсегда. Она глубоко вздохнула.
 Андра так побледнела, что Фрей встревожился и подошел к ней поближе.
 – Я сказал что-нибудь не так?
 Она поднялась со стула, дыша как загнанный зверь.
 – Да, я нахожу, что ваше вмешательство в мои дела выходит за рамки приличий.
 Фрей покраснел.
 – Андра!
 Фрей впервые назвал ее так. До этого она была мисс Ли. Андра повернулась и выбежала из каюты.
 Фрей не мог сдвинуться с места. Он сделал одну или две короткие затяжки и раздавил сигарету в пепельнице. Руки заметно дрожали. Лоб покрылся испариной. Пришлось расстегнуть воротничок, который душил его. В голове был хаос. Но одно он знал точно – насчет этого человека в Кейптауне у Андры Ли были сомнения. Если бы это было не так, она бы просто обиделась, услышав то, что он, Фрей, сказал ей. Или просто посмеялась бы над его циничным любопытством.
 Он вспомнил выражение лица Андры, когда она слушала музыку. Если она так чувствует мелодию… Какой же она будет в объятиях человека, которого полюбит так же страстно, как он ее? Фрей спрашивал себя, что почувствует он, если поцелует Андру Ли. Сможет ли рассчитывать на отклик этих очаровательных губ?
 – Я сумасшедший, совершенно рехнулся, – произнес Фрей вслух. Пришлось сполоснуть лицо холодной водой.
 Спустившись в ресторан, он отыскал взглядом пустой стул Андры. Ее не было и в буфете, где приготовили «шведский стол».
 Вечером на борту должны были состояться танцы.
 Фрей поначалу решил не идти, посвятив вечер шахматам, которые так любил.
 Но, не пройдя и половины пути к каюте Уилсона, почему-то повернулся и направился к бару для курящих. Его приветствовали, предлагали выпить. Дамы, как обычно, окружили обаятельного помощника капитана. Фрей весело болтал, но глаза его неустанно искали Андру. Ее нигде не было. Никто не видел ее.
 Не появилась Андра на палубе и во время танцев. Фрей мог только гадать, по какой причине.
 Он пошел в каюту боцмана и сыграл с ним партию в шахматы. Игра не настолько поглотила Фрея, чтобы мысли об Андре оставили его. Он не узнавал себя. После случая с Леонорой он еще не бывал так встревожен. Как они не похожи, подумал Фрей, будто орхидея и белая роза. Андра – белая роза. Ее не испортил успех. В ней чувствовалось целомудрие, которого он не встречал даже у подростков. Но все-таки она была звездой, недосягаемой для него. А тот человек в Кейптауне смог привязать ее к себе несколькими словами и обручальным кольцом.
 – Она его не любит. Клянусь, она не любит его, – сказал себе Фрей в середине игры и, сделав глупый ход, проиграл партию.
 – Ты сегодня не в форме, – заметил Уилсон. – Ты что, не видел мою ладью?
 – Боюсь, что нет. Похоже, мне пора спать. Голова раскалывается, пробормотал Фрей, вышел из каюты и поднялся на мостик.
 Было тихо. Опершись на поручни, он смотрел на темно-фиолетовую воду, блестящую от лунного света. Лас-Пальмас остался далеко позади. Еще какое-то время они будут в открытом море.
 «Еще пять дней, – подумал Фрей. – Только пять. Потом он явится встречать ее».
 Он стиснул зубы и вдруг выбросил сигару, которой угостил его Джим. Во рту было сухо. Фрею больше не нравился сильный табак. Он подумал:
 – Я в самом деле схожу с ума. Хватит думать об этой девушке.
 В течение следующих сорока восьми часов Фрей и Андра, как обычно, сидели рядом в ресторане и, конечно, встречались то в одном, то в другом месте. Но оба вели себя так, как будто никогда не было того вечера в каюте. Они болтали о пустяках, сплетничали с Беном Лейном и другими пассажирами, но, словно по взаимной договоренности, избегали смотреть в глаза друг другу.
 Ничего личного в их разговорах не было.
 Большую часть времени Фрей был занят. Андра избегала его и только однажды поблагодарила за прекрасный фильм, который он снял в заповеднике. Его показали вскоре после Лас-Пальмаса.
 Он много думал о ней. Но ни разу после приема в своей каюте не оставался с ней наедине. Фрей не мог не заметить, что Андра относится к нему подчеркнуто холодно, и это заставило его понять, что дружба, возникшая между ними, оказалась недолгой. Если вообще когда-то была.
 Фрей, конечно, не знал, что Андра прожила эти два дня и две ночи в состоянии внутренней бури. Даже огромным усилием воли она не могла заставить себя поверить, что действительно любит Тревора.
 Теперь она знала, что любви нет. Было увлечение, которое закончилось помолвкой. Глупо думать, что замужество – разумный поступок.
 Постоянные мысли о Фрее, о его случайных взглядах, прикосновениях стегали ее, как нагайкой, оставляя раны в душе; пугала сама возможность такой метаморфозы. Она влюбилась во Фрея – по-настоящему влюбилась. И эту правду в конце концов она была вынуждена признать. Андра старалась не думать, как она переживет встречу с Тревором в Кейптауне и свадьбу с ним.
 За два дня до прибытия «Аутспен Квин» в Кейптаун капитан Стивене организовал прием с коктейлями для небольшой группы избранных гостей, подчеркивая таким образом различие между своей вечеринкой и той, что устраивал его первый помощник.
 Андра пошла без всякой охоты. Отказаться она не могла. Настроение было совсем не праздничным. День выдался пасмурный, его сменил Мрачный вечер, на горизонте собирались облака, приближалась гроза. Море казалось хмурым и подозрительно спокойным.
 На Андре было прелестное черное платье, сшитое французской портнихой.
 Увидев ее в дверях каюты, Роулэнд почувствовал, как сильно забилось сердце.
 «Господи! – подумал он. – Как она прекрасна!»
 Никаких драгоценностей. Только в ушах при каждом повороте головы сверкают серьги с желтыми камнями и на руке обручальное кольцо. Сегодня кольцо особенно раздражало его, напоминая, что через сорок восемь часов она навсегда исчезнет из его жизни.
 Капитан Стивене подошел к Андре и сказал ей что-то рассмешившее ее. И вдруг взгляд Андры встретился с глазами Фрея, и улыбка мгновенно погасла.
 Фрей заметил, что она бледна, замкнута, и это встревожило его. Чувствует ли она что-нибудь по отношению к нему? Подчиняясь желанию быть рядом с ней, он подошел ближе.
 – Не хотите ли шампанского? – спросил бородатый Стивене. – Я сейчас прикажу Тигру принести.
 – Тигру? – удивилась она.
 – Так мы называем моего стюарда.
 – Какие очаровательные прозвища – ваш Тигр и Пинк капитана Роулэнда, засмеялась Андра.
 Фрею этот смех показался неестественным. Когда внимание капитана отвлекли другие гости, Фрей взял у Тигра бокал и подал Андре.
 – Поговорите со мной сегодня, – мягко улыбнулся он.
 – Но я разговариваю с вами каждый вечер, не так ли?
 – По-моему, вы этого даже не замечаете.
 – Глупости!
 – Мы почти в Кейптауне, – произнося эти слова, он готов был поклясться, что она понимает его.
 – Я знаю.
 – Вы, должно быть, рады? – с насмешкой сказал он. – Ваш нетерпеливый жених, конечно, считает часы до вашего приезда и скупает все цветы в городе.
 – В ваших устах это звучит заманчиво.
 – Разве вас это не волнует?
 Андра покраснела. Фрей видел, как нервно дрогнули ее тонкие пальцы, державшие полупустой бокал.
 – Пожалуй…
 Почти шепотом Фрей сказал:
 – Я начинаю в этом сомневаться.
 Андра вдруг потеряла дар речи. Прежде чем она пришла в себя, Фрей отошел от нее, пересек каюту и заговорил с кем-то из гостей. Андра осталась в одиночестве. Одна со странными мыслями; Увидев спешащего к ней Бена Лейна, Андра, торопливо поставив бокал, выбежала на палубу. Сейчас она просто не выдержала бы болтовни журналиста с Флит-стрит.
 Девушка нашла уединенное местечко на другой стороне палубы. Склонилась над поручнями, устремив отсутствующий взгляд на штормовое море.
 Что имел в виду. Фрей Роулэнд?
 Что заставило его сказать, что ее не волнует встреча с Тревором? Как он посмел?
 Прижав ладони к щекам, она постаралась успокоиться.
 – Что мне делать? – шептала она.
 Этот вопрос она задавала себе уже два дня и две ночи. Андра поняла, что не в силах сидеть рядом с Фреем и принимать участие в обычно пустой болтовне. Особенно неприятна была ей миссис Оппендорф, постоянно обсуждающая достоинства Тревора и делающая сакраментальные намеки на их будущее.
 – Дорогой мистер Гудвин, наверное, ждет не дождется свою очаровательную невесту, – проворковала она сегодня за обедом.
 Андра не посмела посмотреть в сторону помощника капитана и довольно резко ответила:
 – Кто знает, миссис Оппендорф? Может быть, мой Тревор сейчас прекрасно проводит время в Кейптауне, пока не приехала ворчливая жена?
 Все засмеялись, а миссис Оппендорф воскликнула:
 – Милая, вы никогда не станете ворчливой женой! Из вас получится такая замечательная пара…
 В этот момент Андра услышала тихий шепот Фрея:
 – Эта женщина сведет меня с ума. Я бы с удовольствием проглотил пару пилюль от морской болезни.
 Вставая из-за стола, Андра поймала ироничный взгляд помощника капитана и поняла, что он чувствует. Фрей Роулэнд ненавидел приторную сентиментальность. Андру же беспокоило то, что еще неделю назад ее ничуть не коробили излияния миссис Оппендорф. Сегодня они были ей противны так же, как и Фрею.
 Андра спрятала лицо в ладонях, радуясь, что наконец она одна, вдали от толпы, от корабельного оркестра, от всех и вся. Нужно разобраться в своих чувствах. Но как ни старалась она осмыслить все, что произошло, ей это не удавалось. Ясно было одно: она полюбила Фрея. Как она ошиблась в своих чувствах к Тревору!
 Начинался шторм. На палубу обрушились потоки дождя. Но Андра, сжимая лицо ладонями, даже не двинулась с места. Она не чувствовала страха, радуясь налетевшей буре.
 – Мне все равно, пускай в меня ударит молния, – шептала она, – мне на все наплевать. Боже, как все ужасно!
 Услышав вдруг свое имя, она обернулась. Перед ней стоял Фрей. Струи дождя разделяли их, словно маленькие холодные копья.
 – Андра! Я искал вас везде! Вы, должно быть, сошли с ума, если стоите под таким дождем!
 – Зачем вы меня искали? – Раскаты грома заглушили ее глупый вопрос.
 – Ради Бога, пойдемте вниз, – уговаривал он.
 – Я не хочу.
 – Вы совсем промокли, – закричал он, хватая ее за руки и обводя жадным взглядом вымокшее платке, мокрые волосы и маленькие капли, застывшие на щеках и ресницах. Перед ним была не та утонченная мисс Ли, которую он привык видеть, а беззащитная, насмерть перепуганная девушка.
 – Отпустите меня, – выдохнула она.
 – Вам нужно спрятаться от шторма!
 – Оставьте меня одну. Я не хочу уходить. Я люблю дождь.
 Ее возбуждение и безумство стали частью его сумасшедшего желания обладать ею.
 – Вы действительно спятили, – зло закричал он.
 – И вы тоже. Зачем вы заговорили о Треворе в каюте капитана Стивенса?
 – Но ведь это правда, не так ли?
 – Кто вам дал право вмешиваться в мою жизнь?
 – Но это правда, Андра. Я не хочу ехать в Кейптаун и не хочу, чтобы ты выходила замуж за этого человека. А ты этого хочешь?
 Она старалась вырваться из его сильных рук.
 – Я не позволю вам больше говорить об этом!
 – Позволишь! Я такой же сумасшедший, как ты. С той ночи я борюсь с собой.
 И ты тоже?
 – Не говорите так!.. – взволнованно повторила она.
 – Нам лучше выговориться. Нельзя постоянно подавлять свои чувства.
 – Фрей… Пожалуйста!
 Ослепительная вспышка молнии осветила ее лицо. С сумасшедшинкой, белое, покоряющее, в странном освещении, поражающее неземной красотой. Между ними возникло неодолимое притяжение. Во время дикого шторма Фрей перестал быть цивилизованным, различать добро и зло, он явно сознавал только сильное и страстное желание, которое влекло его к этой необыкновенной девушке. Им больше не нужны слова. Довольно этой неискренней игры. Нужно высказать чистую правду. А уж от нее будет зависеть – принять ее или нет.
 – Я люблю тебя, Андра, – шептал он, целуя ее холодные, мокрые от дождя щеки. – Я безумно, дико влюбился. Ты ведь тоже чувствуешь это? Я не ошибся?
 Ей хотелось сказать «да», но что-то сдерживало. Для Андры это был момент откровения и покорности. Казалось, все ее тело устремилось к нему. Теперь они были одним существом. Два сердца бились в унисон под проливным дождем, а шторм обнимал их своими крыльями. Его поцелуй погасил бы любую ложь, которую она намеревалась сказать, чтобы только сохранить гордость и верность Тревору.
 Но теперь она принадлежала Фрею. Ее руки обнимали его, а губы прильнули к его губам. Этого поцелуя оба ждали уже давно.
 – Нет, ты не ошибся, Фрей. Я действительно люблю тебя. Я влюбилась в тебя очень давно, во сне. Когда-нибудь я расскажу о нем. Я узнала тебя, как только увидела. Это ужасно! Ведь я еду в Кейптаун, чтобы выйти замуж за Тревора Гудвина. Фрей, Фрей, что мне делать?
 Пьяный от ее поцелуев, счастливый, что она покорилась, он снова и снова целовал ее глаза, щеки, волосы. Какими бы сумасшедшими ни казались эти ласки в темноте под дождем, они были настойчивы и прекрасны и дали ему возможность в полной мере понять, какой бывает любовь между мужчиной и женщиной. Та, настоящая любовь, которую он, циник, считал мифом. В этой любви не было ничего общего с его мальчишеским влечением к Леоноре. Ему хотелось обладать, но и подчиняться. С этой ночи он всегда будет обожать Андру и никогда не позволит ей уйти из его жизни.
 – Дорогая, – сказал он, – ты должна разорвать помолвку. Как только мы приедем в Кейптаун, ты все объяснишь Тревору.
 Она вздохнула, закрыла глаза и прильнула к плечу Фрея.
 – Я не могу. Как можно поступить так? Нанести такой удар? Это будет кошмаром для него.
 – А как же я? Разве не ужасно бросить меня?
 – Ты это переживешь, – робко начала она.
 – Прекрати, – оборвал Фрей. – Ты же знаешь, что это неправда.
 Она прижалась к нему еще крепче, полусмеясь, полуплача.
 – Да, я знаю. Я тоже не могу жить без тебя.
 – Это все, что я хочу знать. Ты это снимешь…
 Он стащил с ее пальца обручальное кольцо, положил его в ладонь и сжал пальцы.
 – Верни это. Ты должна объясниться с. Тревором. Это неприятно. Мне самому несладко. Но, слава Богу, ты не замужем.
 – Я чуть не вышла за Тревора в Лондоне, но что-то удержало меня. Теперь я знаю что.
 – Нехорошо уводить чужую невесту. Но не сделать этого я не могу. Надо иметь смелость признаться.
 – О, Фрей! Я уже призналась себе сорок восемь часов назад. В тот момент, когда мы слушали музыку…
 – Я видел тогда, как ты слушала музыку. И почувствовал, что полюбил тебя.
 Но старался сдержать себя. Я не хотел, чтобы это случилось.
 Андра прижалась к его щеке.
 – Никто из нас этого не хотел.
 – Пойдем вниз, моя любимая. Еще несколько минут под дождем, и ты наверняка схватишь воспаление легких.
 Андре не хотелось спорить. Она не сопротивлялась, когда он обнял ее и повел сквозь пелену дождя в свою каюту. Теперь все кончено. Надо решиться на неприятное объяснение с Тревором. Она не может выйти за него замуж, независимо от того, что подумают об этом другие. Новое чувство захлестнуло ее. На этот раз – настоящая любовь.
 Через мгновение Андра сидела на краешке койки Фрея, наслаждаясь теплом и приглушенным, мягким светом. Сбросив мокрое, липнувшее к телу платье, надела его шелковый халат. Фрей включил обогреватель и повесил сушиться ее платье.
 Склонившись, снял с нее мокрые чулки, вытер ее ноги и поцеловал их. Он смотрел на нее, и Андру поразило его лицо. Она и не предполагала, что Фрей может быть таким – беспредельно счастливым, не отягощенным сарказмом недоверия, который был так привычен ему.
 – Я думаю, ты даже не понимаешь, как я люблю тебя, Андра.
 Она взяла полотенце и стала вытирать его мокрые волосы, в которых уже поблескивала седина.
 – Ты – мой ребенок, – сказала она. – Вот что я чувствую. Ты мой маленький мальчик.
 – Я никогда не был ничьим ребенком. Ты для меня все – мать, сестра, любовница, жена.
 При слове «жена» по ее лицу пробежала тень:
 – Фрей, объяснение с Тревором будет ужасным.
 – Мне очень жаль этого парня. Но я не уверен, что совершил кражу. У меня такое чувство, будто ты всегда принадлежала мне. А он допустил ошибку увлекся тобой, пока меня в твоей жизни не было.
 – Это не совсем убедительно, – засмеялась Андра, – но я согласна с тобой.
 И все-таки, подумай о дне, когда мы приедем. Все рухнет. Для бедного Тревора это будет катастрофой. Он приготовился к другому. Купил дом, кольцо, получил разрешение на брак.
 Фрей встал с колен, нашел сигарету, закурил. Потом прикурил вторую и протянул Андре.
 – Ты согрелась, дорогая?
 Его забота тронула Андру больше, чем страсть. Она не любила сравнений, но, сопоставляя Фрея с Тревором, не могла не признать, что любовь Тревора всегда была эгоистичной.
 Ему хотелось владеть ее мыслями и поступками еще до того, как она станет его женой. Нет, Фрей будет для нее только тем, кем захочет она.
 – Дорогая, – сказал он, – помолвка – это своего рода испытательный срок, чтобы узнать себя и партнера. Одно дело – разорвать семейные узы и совсем другое – помолвку. Это не преступление. К черту! Я тоже не хотел бы причинять Тревору боль. Но уверен, что жертва, которую ты хочешь принести, слишком велика и преступна. Нельзя выходить замуж за человека, которого не любишь.
 Какое-то время она молчала.
 – Если смотреть на вещи с этой стороны, думаю, ты прав. Мне кажется, я возненавижу жизнь с Тревором, если буду любить тебя.
 – Я глубоко благодарен тебе, – тихо сказал Фрей. – Если бы ты настаивала на свадьбе с Тревором, то сломала бы меня. Ты должна быть со мной, Андра. Я не могу тебя потерять. Мне этого не пережить.
 Фрей смотрел на нее с нежностью и любовью. В мужском халате, слишком большом для нее, она казалась такой юной, желанной. Прекрасные рыжие волосы рассыпались по плечам и влажными локонами спускались на лоб.
 Фрей страстно желал ее, но понимал, что сейчас не время. Она переживала стресс. Для нее нелегок подобный шаг. Она не была жестоким человеком. Он уважал ее желание сохранить верность Тревору.
 – Дорогой Фрей, – сказала она, – то, что с нами случилось, это прекрасно, не правда ли?
 – Конечно, милая. Я поклялся, что никогда не женюсь. Но, поверь мне, если удастся вовремя получить разрешение, я женюсь на тебе сразу же после твоего разрыва с Тревором, как только нам удастся найти священника и кольцо.
 На мгновение она задумалась. Ее поразила реальная возможность стать женою Фрея Роулэнда, Фрея, а не Тревора. Как странно! Как все переменилось!
 Фрей продолжал:
 – Конечно, я сумасшедший! Мне нечего предложить тебе, кроме зарплаты в компании и очень маленького состояния. А ты – знаменитая Андра Ли!
 – Я не гонюсь за славой. Мне хочется укрыться от нее в собственном доме.
 Для меня будущее – жизнь с тобой.
 Он притянул Андру к себе.
 – О, дорогая, это какое-то чудо, – сказал он мягко, осыпая глаза и губы поцелуями. Потом ласково усадил ее на стул и посмотрел в иллюминатор.
 Шторм закончился. В небе снова сияли звезды.
 Фрей обернулся:
 – Твое платье высохло. Оденься, милая. Я должен выйти к ужину, иначе Пинк начнет искать меня, а скандал ни к чему. Оденься и проскользни незаметно.
 Рядом никого нет. Ты пойдешь в свою каюту? Прислать что-нибудь поесть?
 – Я ничего не хочу. Только немножко кофе. Я переоденусь и выйду на палубу. Найдешь меня там же, где и прежде. Мне нужно еще о многом сказать тебе. Мы должны найти способ, как причинить как можно меньше боли Тревору.
 – Дорогая, мы не можем сказать ему ничего, кроме правды. Для бедного парня это будет ударом, тебе придется с этим смириться. И мне тоже. Не хочу чувствовать себя соблазнителем. Мы оба знаем, как давно искали друг друга.
 Она бросилась к нему в объятия.
 – Да, наверное, я не должна чувствовать себя счастливой. Но все же чувствую ужасно, ужасно счастливой. Как будто свалился тяжелый груз. Я не знала, как мне вести себя при встрече. Может быть, это смешно, Фрей, но хоть я и посылала Тревору телеграммы, но мне было очень плохо. Все перепуталось, и я не понимала причины, пока не осознала, что влюбилась в тебя.
 Закрыв глаза, он целовал ее волосы, вдыхая их едва уловимый запах.
 – Люби меня, дорогая. Люби меня, даже если я этого не заслужу.
 – Возможно, мы оба не заслуживаем счастья, так несправедливо поступая с Тревором.
 Фрей отодвинулся и, нахмурившись, посмотрел на нее.
 – Господи! Я вдруг подумал – а что, если увидев этого парня, ты поймешь, что любишь его, а отношения со мной – всего лишь ошибка?
 – Пожалуйста, милый! Я не настолько ветрена! Одну ошибку я уже совершила.
 Второй не будет.
 – Уверена?
 Она согласно кивнула головой:
 – Уверена.
 – Тебе будет нелегко порвать с ним. У тебя очень доброе сердце.
 – Тогда нужно закалить мое сердце. Пусть лучше я буду жестокой с Тревором, но не с тобой.
 Он серьезно и сдержанно произнес:
 – Я принимаю все, что ты даешь мне, с открытой душой, потому что никогда и никого не хотел в жизни больше, чем тебя.
 – Я тоже.
 Он поцеловал ее в губы. Искра страсти снова пробежала между ними.
 – Я боюсь оставаться, – прошептал Фрей. – Я ухожу, дорогая.
 Она закрыла глаза. Но сосредоточиться не удавалось. Платье уже высохло, Андра сняла халат и уткнулась в него лицом.
 Конечно, она сошла с ума. Что скажут дома о ее разрыве с Тревором и побеге с Фреем Роулэндом? Но она ни на мгновение не усомнилась во Фрее.
 Пришло облегчение. Должно быть, оттого что больше она не сопротивлялась нахлынувшему чувству. Теперь ей не придется проводить с Тревором остаток своей жизни.




 Книга вторая


 «Аутспен Квин» бросил якорь в два часа ночи. Ранним утром, опершись о поручни, Андра любовалась великолепием Столовой горы, у подножия которой раскинулся Кейптаун.
 Здесь была зима. Девушка надела теплое голубое пальто и повязала голову шарфом. На борту появились таможенники. Еще через несколько минут пассажиров пригласили в кают-компанию заполнить нужные документы.
 Андра нервничала. В половине девятого на борт поднимутся друзья и родственники, встречающие пассажиров. Она должна объявить Тревору о своем решении. Разговор будет не из приятных.
 Всю ночь Андра не спала, репетируя этот разговор. Что-то казалось ей слишком грубым, что-то совсем не подходящим. Фрей настаивал на полной откровенности:
 – Это моя вина. И я должен разделить с тобой эту тяжесть. Если он разозлится (за что его трудно винить), я должен быть рядом.
 Андра вздохнула:
 – Я уверена, что он не будет вести себя недостойно. Если он действительно любит меня, то все поймет.
 – Если бы такое случилось со мной, мне было бы очень больно, – сказал Фрей. – Но я не хотел бы, чтобы замуж за меня выходила девушка, которая любит другого. Это бессмысленно.
 Андре было трудно представить, как поведет себя Тревор. Пожалуй, все будет зависеть от обстоятельств.
 О, бедный Тревор! Она не могла так жестоко, беспощадно, без слез и вздоха убить его только потому, что сердце ее принадлежит Фрею. И все-таки ей предстояло сделать именно это. Зачем она послала телеграммы с корабля, доказывая, что еще любит его. Это хуже всего. Но она посылала их с тайным, безотчетным желанием сохранить верность и любовь, хотя и тогда на этот счет уже не оставалось сомнений. Ей, конечно, предстоят неприятные минуты. Но потом ее ожидает счастье – настолько большое, что одна только мысль об этом приводит ее в волнение. Свадьба с Фреем!
 Родители, наверное, никогда не поймут ее. Особенно это не понравится матери. Она не простит Андру. Во-первых, с точки зрения мамы, это не слишком хорошая партия. Морской офицер совсем не то, что богатый кейптаунский бизнесмен. Даже став капитаном корабля, он будет зарабатывать меньше Тревора. Вчера вечером Фрей признался, что не сможет жить вдали от нее. Он намеревался просить компанию подыскать ему работу в порту.
 – Но ты же мечтаешь быть капитаном? Ты ведь моряк и не можешь бросить море? – протестовала Андра.
 – И я так думал неделю назад. Но сейчас для меня важно только одно – быть рядом с тобой.
 Деньги и положение не слишком их волновали. Фрей готов был оставить море ради нее, а она была рада забыть о карьере кинозвезды и жить с ним в уединении. Они обсуждали, как снимут крошечный коттедж в маленькой английской деревушке, как будут жить вдали от шума и суеты. Они заведут детей – разве можно считать счастливым брак, если нет малышей? Фрей подумывал уже, где бы перехватить денег, чтобы дать им хорошее образование.
 Это заставило Андру весело рассмеяться. Счастлив тот смех, которым смеются влюбленные.
 Но теперь, когда судно стояло в порту, увидеть Фрея Андра уже не могла. В течение нескольких часов он будет очень занят делами службы. Позже, когда он освободится, они смогут встретиться, но уже на берегу. Фрей и Андра договорились увидеться в холле отеля «Маунт Нельсон» после ее разговора с Тревором, когда уже будут отменены все приготовления к свадьбе.
 Рассматривая современные здания и постройки на пирсе, девушка ощущала большую нервозность, чем раньше. Как жаль, что рядом нет Фрея. Думая о Треворе, Андра испытывала угрызения совести.
 – Я должна помнить о нашем с Фреем решении, – твердила она. – Будет еще более несправедливо, если я выйду замуж за Тревора, думая только о Фрее.
 Наконец все формальности закончились. Андра попрощалась с сэром Эштоном, леди Боливер и миссис Оппендорф. Бенедикт Лейн галантно поцеловал ей руку:
 – Было приятно познакомиться с вами. Я разыщу вас и непременно напишу о вашей свадьбе.
 При этих словах сердце ее болезненно сжалось, но она не произнесла ни слова.
 Андра искала в толпе на пирсе высокую фигуру Тревора. Интересно, почему он не поднялся на борт? И даже сейчас его не видно.
 Час спустя она почувствовала еще большее беспокойство. А ей-то казалось, что он первый взлетит по трапу, приветствуя ее.
 Через толпу к ней пробрался стюард и сообщил:
 – Какая-то леди в баре хочет поговорить с вами, мисс Ли.
 – О?! – удивилась Андра, направляясь в бар.
 Кто эта леди? Где Тревор? Не мог же он уехать по делам в такой день!
 Взяв только сумочку с драгоценностями, Андра оставила стюарда присмотреть за багажом. Бар был пуст. Все находились на палубе и старались как можно скорее сойти на берег.
 Ее ожидала высокая, худая женщина. На ней было пальто из овечьей шерсти, волнистые волосы покрывала сетка.
 При виде Андры она улыбнулась.
 – Мисс Ли?
 – Да.
 – Как поживаете, мисс Ли? Я – миссис Грайем. Мой муж – священник Элистер Грайем. Мистер Гудвин – прихожанин нашей церкви. Он договорился о церемонии на завтра, и, если помните, вы должны сегодня переночевать у нас.
 Андра улыбнулась и протянула руку:
 – Здравствуйте, миссис Грайем. Вы так добры, что приехали встретить меня.
 Тревор писал мне, что я должна остановиться в вашем доме.
 Миссис Грайем выглядела несчастной. Это была практичная, несентиментальная женщина, воспитанная в строгих шотландских правилах. Они с мужем прожили в Южной Африке последние двадцать лет, познав радость побед и горечь поражений. Но семейного счастья у них не было. Трое детей умерли при рождении. Бог, казалось, лишил их возможности создать полноценную семью.
 Монике Грайем очень нравились молодые люди, и она всегда радовалась их счастью.
 Она так мечтала о завтрашней свадьбе мистера Гудвина и английской кинозвезды. Какая она хорошенькая, мисс Ли, высший класс, хотя, конечно, слишком накрашенная, решила миссис Грайем. Ей не нравилась косметика, которую употребляли девушки, но что поделать, если это модно. Ее тонкого бледного рта никогда не касалась помада.
 Однако она не осуждала тех, кто ею пользовался, и сумела беспристрастно оценить красоту невесты Гудвина. Теперь у миссис Грайем осталось только одно желание – не рассказывать этой девушке те ужасные новости, которые она принесла.
 Андра еще улыбалась:
 – Что, Тревор уехал по делам? Поэтому меня встречаете вы?
 Миссис Грайем закашлялась.
 – Пойдемте присядем на диван, моя дорогая. Боюсь, что у меня для вас плохие вести.
 У Андры застучало в висках.
 – Плохие вести? – переспросила она – Что-то случилось? С Тревором?
 – Мне очень жаль, но это так, – ответила жена священника. Они сели рядом в прохладном опустевшем баре, миссис Грайем взяла руку Андры в свою и приступила к исполнению своего тяжкого долга:
 – Случилось ужасное, моя девочка.
 Андра побелела.
 – Пожалуйста, говорите, миссис Грайем.
 Моника никогда не ходила вокруг да около. Рассказ ее был кратким и откровенным. Андра слушала молча. Она всего могла ожидать, но такого невозможно было даже предположить.
 Тревор попал в авиакатастрофу. Два дня назад он возвращался из Родезии, где провернул крупную сделку. Он торопился все срочные дела закончить до свадьбы и медового месяца.
 Но в аэропорту, когда самолет пошел на посадку, что-то произошло с шасси.
 В технических подробностях миссис Грайем не разбиралась. Но эта поломка стоила жизни двум пассажирам. Остальные чудом спаслись и сумели вырваться из-под обломков. Тревор пострадал меньше всех.
 У Андры пересохло во рту. Она дрожала от волнения.
 – Он мертв?
 – Нет, мы должны благодарить Бога. Он жив.
 – Он сильно пострадал? Скажите мне, миссис Грайем.
 Я хочу знать.
 – Очень сильно. Сломан позвоночник. Он парализован до пояса. Я обязана сказать вам всю правду, моя бедная девочка. Врачи сомневаются, что когда-нибудь он сможет ходить.
 Андра застыла в ужасе.
 – Не могу поверить…
 – И мне хотелось бы, чтобы все это не было правдой, – с участием произнесла миссис Грайем.
 – Почему он не будет ходить? Современные врачи совершают чудеса.
 – Все дело в позвоночнике, дорогая. Повторяю, мне самой хотелось бы, чтобы это было неправдой, но доктора твердят – он никогда больше не сможет ходить.
 Андра, которую ужасала мысль о встрече с Тревором и необходимости рассказать ему обо всем, внезапно сломалась. Она закрыла лицо руками и расплакалась.
 – О! Бедный Тревор! Как это ужасно! – рыдала она.
 Позднее, немного успокоившись, она позволила жене священника позаботиться о себе. Полностью потеряв собственную волю, Андра последовала за этой женщиной. Она даже не взглянула на капитанский мостик, чтобы узнать, там ли Фрей. Сейчас не время с ним говорить. Надо немедленно ехать к Тревору.
 Словно окаменев, Андра ехала в центр города. Она не видела солнца на широких, зеленых даже в эту пору улицах. Ее уже не интересовали красоты Кейптауна. Ни о чем, кроме Тревора и этого кошмарного происшествия, думать она не могла.
 Госпиталь Груэшр был окружен цветниками. Садовники заботливо поливали зеленые лужайки.
 Миссис Грайем с беспокойством посмотрела на застывшее лицо своей спутницы.
 – Я попрошу медсестру принести вам чашку кофе, прежде чем вы пройдете к мистеру Гудвину.
 – Нет, спасибо, – тихо сказала Андра, – я хочу видеть его немедленно.
 Ее проводили в маленькую белую комнату, затемненную зелеными шторами.
 Тревор лежал на узкой высокой кровати. Его вид испугал Андру. Загорелое лицо казалось сморщенным, огромные глаза ввалились. У нее сжалось сердце.
 Что стало с этим большим, красивым, полным жизни человеком!
 Андра всхлипнула и подошла к нему:
 – О, Тревор… Дорогой…
 Его взгляд остановился на ней. Радость и облегчение отразились на измученном лице.
 – Андра! – воскликнул он.
 Миссис Грайем и медсестра тактично удалились. Дверь за ними закрылась.
 – Дорогая Андра! Слава Богу, ты здесь!
 Она уже не думала о Фрее. Боялась даже вспоминать о нем. Сбросив пальто и шарф, склонилась к изголовью и прижалась щекой к Тревору:
 – Мой бедный! Мне ужасно, ужасно жаль!
 Его руки обняли ее. В них еще чувствовалась сила, но тело было напряженным, неподвижным и под белым одеялом казалось очень длинным.
 – Как ужасно, что это случилось накануне свадьбы, – произнес Тревор.
 Андра снова заплакала. Это были слезы глубокого сострадания. Она уже не любила этого человека, но как можно было забыть об их прежней привязанности, о помолвке! Щеки Тревора стали мокрыми от ее слез.
 – Бедняжка… – повторяла Андра.
 Он погладил ее волосы, сказал тихо:
 – Не знаю, почему это должно было случиться именно со мной? Когда меня вытащили живым, я подумал, что легко отделался. Двое парней, летевших со мной, погибли, а один из летчиков ослеп. Но разве я удачливее? Врачи считают, что я больше не смогу ходить. Сегодня утром мне сказали правду. Я стал инвалидом, навсегда прикованным к креслу. Никому не нужным. Господи!..
 Он замолчал, и, подняв глаза, Андра ужаснулась, увидев, как по его щекам бегут слезы. Слабость этого человека не затронула ее так сильно, как тронуло бы его мужество. Она умела глубоко сочувствовать, но факт оставался фактом.
 Он изливал свои беды, не вспоминая о ней. Тревор до сих пор был уверен, что она станет его женой. А если бы она, как и прежде, любила его? Стало бы это и ее трагедией?
 Она не успела вымолвить и слова, как Тревор снова заговорил. И опять послышались его жалобы. Спасатели вовремя не вытащили его из-под обломков.
 Виноват какой-то человек из наземной службы аэропорта. Он не сумел сделать все достаточно быстро. Спина и ноги Тревора были безнадежно повреждены. Это конец его карьеры. Он бесполезный инвалид. Жаль, что он не погиб. И так далее, и так далее, до тех пор, пока Андра, чувствуя легкую тошноту, не поднялась с колен, не присела на стул и не стала искать в сумке сигареты. Он с неприязнью посмотрел на нее:
 – Ты счастливая, что можешь ходить. Никто этого не осознает, пока не случится такое, как со мной.
 – О, Тревор, дорогой… – начала она, но он прервал ее:
 – Дай и мне сигарету. И, ради Бога, забери меня из больницы. Отвези меня в «Ля Пуансетту». Это чудо, а не дом. В Нью-Лэндс, Один из новых особняков в районе. Поедем Туда, Андра, и я избавлюсь от кошмарной госпитальной обстановки. Я не вынесу этого. Они не разрешают мне даже выпить. А мне сейчас так нужен бренди.
 Закурив сигарету, Андра протянула ее Тревору и дрожащими руками взяла другую. Интересно, подумала она, когда он обратит внимание на меня. Но поток жалости к себе у Тревора не иссякал:
 – Все кончено. Я стал никчемным инвалидом. И надо же, чтобы это случилось именно сейчас, когда я получил новую должность, заработал большие деньги. Да и ты приехала…
 «Наконец-то он вспомнил обо мне. Этот человек способен чувствовать только свою боль».
 – Что же это за существование? Инвалидное кресло.
 Никогда не потанцевать. Не повеселиться. Никогда не быть по-настоящему мужем. – Тревор закончил на этой ноте, его голос срывался от волнения.
 Захлебываясь, он говорил, что больше не будет способен к сексу. Он лишен всего. И все-таки он любит ее. Его чувства не изменились. Но вправе ли он ожидать, что она свяжет с ним свою жизнь?
 Андра чувствовала себя ужасно и не могла проронить ни слова в ответ. Было бы слишком жестоко рассказать ему сейчас о Фрее.
 Тревор наконец вытер слезы.
 – Ты такая хорошая. Ведь ты не бросишь меня? – бормотал он.
 Тяжесть, обрушившаяся на нее, казалась невыносимой.
 Андра испугалась, что сейчас закричит и выбежит из комнаты. Появилось ужасное чувство клаустрофобии, как будто стены этой маленькой палаты давили на нее, ограничивая пространство, в котором ей придется отныне жить с Тревором, заключенной в его невыносимых объятиях. На лбу выступила испарина.
 Вся дрожа, она прошептала:
 – Дай мне подумать. О Господи… Это такой страшный удар…
 Но он схватил ее руку и начал страстно целовать сухими и горячими губами.
 – Прости, прости меня… Я думаю только о себе. Я перестал быть самим собой. Ты же можешь представить, что значит пережить подобную катастрофу. Я видел, как она надвигалась. На мгновение я столкнулся со смертью. Потом падение, очнулся уже здесь. Это хуже, чем смерть. Завтра мы должны были пожениться. И вот… Меня лишили всего. Андра, Андра, я не вынесу этого.
 Скажи им, чтобы мне дали яду. Убей меня. Мне незачем жить. Я уверен, ты бросишь меня. Как я могу просить, чтобы ты вышла за меня замуж? У меня ничего не осталось… Ничего.
 Его голос сорвался. Андру охватил ужас. В одной руке у нее догорала сигарета, другую покрывали лихорадочные поцелуи Тревора. Она понимала, что это дурно, но не могла одолеть презрения к бредящему человеку с распухшим от слез лицом. Ей бы и в голову не пришло, что он способен себя так вести. Тот факт, что когда-то Тревор был большим, физически сильным мужчиной, делал его поведение еще более ужасным. Она глубоко сочувствовала ему, но она не могла представить, чтобы кто-то вел себя подобным образом.
 Тревор словно проник в ее мысли. Он отпустил ее руку и, тяжело дыша, спрятал лицо в подушку.
 – Господи! Что я говорю! Я сошел с ума. Это все из-за шока. Говорят, я до сих пор страдаю от него. Как ужасно я себя вел! Извини, это чудовищно с моей стороны. Пусть тебя проводит миссис Грайем. Она позаботится обо всем, Андра.
 Я побуду один. Конечно, я должен вернуть тебе свободу.
 Андра глубоко вздохнула, будто наяву ощутив желанную свободу. Но длилось это одно мгновение. А потом снова начался кошмар.
 – Я как-нибудь выберусь, – вдруг тихо проговорил Тревор. – Но только с тобой. Без тебя мне незачем жить.
 Эти слова прозвучали как приговор. Она смотрела на несчастного, беспомощного человека. Все доброе, что было в ее натуре, оттеснило куда-то прежние намерения Андры. Она безжалостно отбросила воспоминания о Фрее и все те слова, которые намеревалась сказать Тревору.
 (Другому Тревору, способному позаботиться о себе и начать новую жизнь.) Но этого, слабого и беспомощного, оставить она не могла. Он сам сказал, что умрет без нее. Этот несчастный случай означал для него конец карьеры, здоровья и смысла жизни.
 Свою клятву выйти за него замуж, приехать сюда и любить его всю жизнь еще недавно Андра могла бы нарушить. Но сейчас она должна поддержать его.
 – Я думаю, ты хочешь выплакаться, – прошептал Тревор.
 Андра склонилась к нему:
 – Нет-нет, конечно, нет! Ничто не заставит меня покинуть тебя. Как я могу это сделать? Теперь я нужна тебе больше, чем когда-либо.
 Его глаза вспыхнули радостью:
 – О, дорогая, неужели это так?! Божественная Андра! Ты не бросишь меня?
 Она отвернулась. Превозмогая огромную боль, сказала:
 – Конечно, не брошу.
 – И ты выйдешь за меня замуж?
 – Да. Не надо терять надежду. Я отвезу тебя к лучшим специалистам.
 – О! Андра! Ты ангел! Святая! Ты опять подарила мне надежду и мужество.
 Если ты будешь рядом, я выживу. Андра! Ты все еще любишь меня?
 Ее пальцы сжали его руку, но лицо она поспешила спрятать в подушки, чтобы он ничего не увидел. Едва слышно прошептала одно только слово:
 – Да.
 Увидев Андру, Фрей сразу понял, что случилось нечто ужасное.
 Дожидаясь ее в холле отеля, где они договорились встретиться, он слонялся без цели, встревоженно поглядывая на часы. Пробило четыре. В прохладном холле было немноголюдно – сонный портье за стойкой да две пожилые женщины с чашечками чая.
 На берегу Фрей не слишком был похож на заправского моряка. Приятный англичанин с загорелым лицом и хорошей фигурой. Сейчас на нем был серый фланелевый костюм и отлично скроенное пальто, к которому, несомненно, приложил руку лондонский портной.
 Фрей очень волновался, но ни на минуту не усомнился, что Андра сдержит свое обещание и придет. Безумно влюбленный, он думал только об Андре и жизни с ней. Фрей вспоминал сейчас каждое сказанное ею слово, каждое из тех мгновений, когда они были вместе.
 Как только Фрей увидел Андру, сердце его упало. Она совсем не была похожа на ту счастливую девушку, с которой он расстался только вчера.
 Она быстро подошла к нему и схватила за руку:
 – О, Фрей!
 – Что случилось?
 – Беда.
 Не думая о том, что их могут увидеть, он обнял Андру и они прошли к столику в дальнем углу, наполовину скрытому пальмой. Фрей заказал чаю, закурил сигарету и протянул ее Андре.
 – Какая еще беда?
 Пока Фрей слушал ее рассказ, лицо его каменело. Он не прерывал ее, и только когда она закончила, сказал:
 – Это неправда. Не может быть правдой. Я не позволю тебе принести такую страшную жертву.
 Андра протянула к нему руки:
 – Я не вижу выхода, Фрей. Можешь поверить мне. Честно говоря, это совсем не то, что мне стоило сделать. Я не хочу всю жизнь быть связанной с Тревором. Это ужасно – ухаживать за больным человеком, к которому не чувствуешь ничего, кроме жалости!
 Фрей резко взмахнул рукой:
 – Нет, это невозможно! Как бы я ни жалел этого беднягу, а, видит Бог, мне его жаль, я не позволю тебе выйти за него замуж и превратиться в сиделку у постели больного.
 – Фрей, мне придется ею стать. Я же говорила, что он сказал мне. Думаю, Тревор попытается покончить с собой, если я брошу его.
 – Тогда он трус, и поступает неблагородно, цепляясь за тебя. Я говорю это без всякой задней мысли. Я бы сказал то же самое, если бы ты любила кого-то другого, а не меня.
 – Он сам предложил мне свободу.
 – Зная, что ты не согласишься, – с горечью отозвался Фрей.
 – Но как я могу! Я нужна ему больше, чем прежде.
 Клянусь тебе, Фрей, я бросила бы его в любом случае. Но как я буду жить, если оставлю его сейчас? Как я смогу быть счастлива с тобой, помня, что этот бедный инвалид чувствует себя таким одиноким? Что бы ты подумал о нем, если бы он бросил меня ради другой девушки после подобного несчастья?
 Фрей закусил губу. Он понимал, что Андра права, но не хотел признаваться в этом даже себе самому. Он почувствовал вдруг, что его недавняя радость тает словно снежный ком и с этим уже ничего не поделать. Душа Фрея разрывалась на части. Непереносима была сама мысль о том, что Андра должна посвятить свою жизнь нелюбимому человеку. О Господи, она еще так молода!
 Отказаться от любви, страсти, веселья, когда самое время танцевать, веселиться, наслаждаться молодостью!
 Фрей просто взорвался:
 – Это несправедливо по отношению к тебе! Он просит слишком многого.
 Андра сказала:
 – Я должна остаться с ним, Фрей.
 Он пытался спорить:
 – Чудовищно с его стороны позволять тебе это!
 Не поднимая глаз, Андра только беспомощно пожимала плечами. В душе она соглашалась с Фреем, ибо не могла сдержать презрения, которое испытывала к слабости Тревора. Все казалось кошмаром, а она жила в нем и не находила выхода.
 Время, проведенное в больнице, было ужасно. Ей принесли обед в одно время с Тревором. С напускной беззаботностью девушка пыталась его подбодрить. Он преданно льнул к ней. Когда наконец она собралась уходить, сославшись на страшную усталость и желание отдохнуть, он взял обещание, что Андра вернется как можно скорее.
 – Ты должна заставить меня почувствовать, что мне стоит жить. Ради Бога, не уходи надолго!
 Но для нее даже мысль о возвращении в его палату была нестерпимой. Во время того обеда он, не переставая, говорил о свадьбе. Завтра в больнице пастор Грайем обвенчает их. Потом «скорая помощь» отвезет новобрачных в «Ля Пуансетт».
 – Я знаю, что ты хотела иной свадьбы, девочка, – сказал он, – с моей стороны просто подло не распрощаться с тобой навсегда. Но что поделать… Я знаю, ты меня любишь и хочешь остаться со мной.
 Потрясающий, фантастический эгоизм сочился из каждой поры этого человека.
 Вынести это было невозможно. И все же она красиво уйти не смогла. Андра вцепилась в руку Фрея. Ее глаза были полны слез:
 – О, помоги мне, помоги мне, Фрей!.. Мне так без тебя тяжело…
 Дрожа всем телом, он прикоснулся губами к ее руке. Еще никогда в жизни Фрей Роулэнд не был так расстроен.
 – Не думаю, что ты поступаешь правильно, Андра.
 – Ты не можешь увезти меня из этого города, зная, что там лежит беспомощный инвалид.
 – Могу! – сквозь зубы процедил Фрей.
 – Это не так. Ты слишком хороший и добрый.
 – Я обыкновенный человек и на героизм не способен. Ты же – наоборот.
 – Ты зол на меня, – сказала она, и слезы покатились по ее щекам. Это разрывало его сердце.
 – О Господи, Андра, не плачь! Я этого не вынесу. Я так люблю тебя. Я просто не могу допустить, чтобы ты, жертвуя собой, исчезла из моей жизни. Я хочу, чтобы ты была не героиней, а просто живым существом, как я.
 – Нет, Фрей, я не могу пойти против своей совести.
 – Может быть, мы все-таки найдем выход? Ты не могла бы сказать Тревору, что нужно немного подождать?
 – Подождать чего? Сказать, что, если ему станет лучше, я порву с ним? А если нет – останусь?.. Нет, Фрей, я говорила с его врачом. Он уверен, что Тревор никогда не поправится. Мне не хотелось бы вдаваться в медицинские подробности, я плохо в них разбираюсь, но я знаю точно, что Тревор никогда не встанет с инвалидного кресла.
 Фрей раздавил сигарету в пепельнице. Подошел официант, и пока он расставлял чашки, они молчали. К чаю так и не притронулись.
 – Думаю, у меня нет права отговаривать тебя, если ты действительно так считаешь, – нарушил молчание Фрей. – Я первый встал между вами.
 Андра горько вздохнула:
 – Не жалей об этом, пожалуйста. Не ты встал между нами. Случилось то, что случилось. Я действительно никогда не любила Тревора. Потом поняла, что полюбила тебя. Вот и все.
 – Я думаю, ты достаточно его любишь, если на всю жизнь готова оставаться сиделкой, – с холодным смешком сказал Фрей.
 – О, дорогой, постарайся понять. Это не любовь, а жалость.
 – Разве тебе не известна книга «Бойтесь жалости»? Автор без труда доказал, что это опасное чувство. Не забывай, что как только тебя с Тревором свяжут брачные узы, ты уже никогда не сможешь из них выбраться. Это тот брак, из которого женщине не уйти. Иное дело – помолвка.
 – С одной стороны, – сказала Андра. – Но с другой – Тревор до сих пор уверен, что я приехала с любовью, желанием и до сих пор связана с ним узами клятвы. Я готова была разорвать их, зная, что у него оставались работа, полноценная жизнь, возможность встретить другую женщину. Но все изменилось.
 Фрей стукнул кулаком по столу:
 – Это кошмарно… просто кошмарно!
 – Я знаю… О Господи! Я-то знаю это. – Андра ощущала невыразимое горе и боль. Ее мысли путались, постоянно возвращаясь к тому, что так мучило ее. «Я в западне, – с ужасом думала она. – Я как животное в клетке. И эта клетка моя совесть. Не знаю, как я все это вынесу, но уверена, что будет еще хуже, если позволю себе убежать с Фреем».
 Они, как обреченные, спорили, обсуждая все заново. Потом поднялись и вышли на улицу. Фрей сказал, что ему нужен глоток свежего воздуха. Держась за руки, крепко прижавшись друг к другу, они как слепые брели по тротуару.
 После долгого молчания, пытаясь в последний раз вернуться к постылому разговору, Фрей сказал:
 – Кажется, мы уже обсудили ситуацию со всех возможных точек зрения. И приходим к одному и тому же выводу. Ты считаешь, что должна выйти замуж?
 – Да…
 – Ничего более ужасного случиться с нами не могло.
 – Да, – словно окаменев, повторила она.
 – Наверное, после этого я тебя никогда не увижу?
 – Скорее всего так. Какой смысл в этих встречах? Мы просто будем разрываться на части и мучить друг друга.
 Он заглянул в ее усталое, грустное лицо:
 – Я не только теряю жену, которую, казалось, нашел. Мне к тому же придется постоянно думать о том, что всю жизнь она толкает перед собой инвалидное кресло. Хорошенькая перспектива!
 – Не говори так, – воскликнула Андра в отчаянии. – Ты только мне душу растравляешь.
 – Знаю, – ответил он. – Пусть я эгоист, циник, дьявол. Но я так люблю тебя, что не могу смириться с утратой.
 Они подошли к парку. Людей было мало. Наконец-то им удалось затеряться, спрятаться от толпы.
 Не сговариваясь, Фрей и Андра бросились друг другу в объятия. У них уже не было слез. Их руки сплелись. Закрылись глаза. Ничто не могло их сейчас оторвать друг от друга. Андре казалось, что в ее теле каждая клеточка отдается болью. Она чувствовала головокружение и тошноту.
 – О, Фрей, я не хочу расставаться с тобой. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Ты мне веришь? И все-таки мне придется покинуть тебя. Другого выхода нет. Иначе всю жизнь я буду стыдиться своей жестокости.
 Он осыпал ее поцелуями.
 – Я знаю, что ты любишь меня, но эта жертва слишком велика.
 – Прости меня, прости! – Андра горько рыдала, спрятав лицо на его груди.
 – Не надо так говорить. Ты – самая прекрасная в мире. Большинство женщин на твоем месте поступили бы так, как им хочется. Я восхищаюсь тобой, хотя решение твое принять не могу.
 – Прости меня, – повторяла она, рыдая. Казалось, сердце ее сейчас разорвется.
 Он обнимал, целовал ее, пытался унять боль, но успокоиться не смог. Он ласкал Андру так нежно и так безнадежно, словно старался запомнить каждую черточку ее лица, запах ее волос, каждый вздох, каждый взгляд.
 – Никогда больше не видеть тебя! Это меня убьет, – бормотал он.
 Андра подняла покрасневшие от слез глаза.
 – Разве ты не согласен, что мы не сможем больше встречаться?
 – Согласен, если мы должны оставаться святошами.
 – Ты что, предлагаешь, чтобы мы затеяли интрижку, когда я выйду замуж за Тревора? – горько улыбаясь, спросила она.
 – Необязательно так. Но почему нам не видеться хотя бы изредка? Разве у нас нет такого права? Разве мы не можем просить у жизни хоть бы это?..
 – Ты же знаешь, к чему приведут такие встречи, – сказала она почти шепотом.
 – Знаю, моя дорогая.
 – Не кажется ли тебе, что в нашей ситуации это будет не слишком порядочно?
 – Значит, ты решила стать настоящей героиней?
 – О, Фрей! Разве это принесет нам хоть какое-то счастье?
 – Я не могу вынести мысли, что никогда не увижу тебя, – упрямо повторил он.
 Андра вздохнула и обняла его.
 – Дорогой, не стоит продолжать. Это меня убивает.
 – И меня тоже.
 – Может быть, где-нибудь и когда-нибудь мы еще встретимся…
 – И станем добрыми друзьями? – с грустной иронией добавил он.
 Фрей понимал, что вряд ли может чем-то помочь ей. И совсем не чувствовал себя «добрым парнем». Гудвина он сейчас ненавидел. Этот неудачник стал неодолимым препятствием между ним и любимой. Возможно, с сарказмом подумал Фрей, это своего рода возмездие за то, что они с Андрой так спешили с разрывом помолвки.
 – Может быть, ты права, – наконец произнес он. – И нам действительно лучше не встречаться. Во всяком случае сейчас.
 Андра задрожала. Она выглядела такой усталой, растерянной, беззащитной, что он мгновенно понял, как она страдает, и прижал еще крепче.
 – Бедняжка моя! Какой кошмарный день ты пережила. Ты выглядишь такой измученной. Ты здорова?
 Она засмеялась нервно, оторвалась от него, вынула из сумочки расческу и пудру.
 – Пожалуй, ты оценил ситуацию слишком скромно. Мне нужно привести себя в порядок и найти такси. Я должна вернуться в дом миссис Грайем. Я буду ночевать там.
 – А завтра?
 – Не спрашивай…
 – Завтра ты выйдешь замуж за Тревора Гудвина. Какая глупость!
 За последние несколько часов Андра перенесла столько потрясений, что больше выдержать не могла. Казалось, все ее существо наполнено болью. Почти машинально она припудрилась и причесалась. Очень интересно, что бы подумали Флэк и ребята со студии, увидев ее сейчас?
 – О Господи, – вздохнул Фрей, – а я строил такие волшебные планы!
 – Не надо сейчас об этом…
 – О, моя дорогая! Сможешь ли ты со всем этим справиться?
 – Я должна.
 – Если ты почувствуешь, что нет больше сил, дашь ли ты мне знать?
 – Да. Но я пройду через все. Когда вернусь в госпиталь к Тревору, мне будет проще. Теперь он полностью зависит от меня.
 – Для него это, конечно, ужасно, – сказал Фрей, стараясь хоть как-то выразить свою симпатию к Тревору.
 – Ужасно. Я думаю, нам придется вернуться в Англию и попытаться найти хорошего врача.
 Фрей взял ее за руку. Они медленно вышли из парка и вернулись в отель.
 Фрей попросил портье взять такси. Они сели в машину. Изможденная, Андра забилась в уголок. Она в Кейптауне с раннего утра, но еще ничего здесь не видела. Все как в тумане.
 На мгновение она крепко сжала руку Фрея. Должно быть, они приближались к дому священника Элистера Грайема. Это означало, что надо проститься. Быть может, надолго. Андра боялась, что в эту минуту решимость изменит ей. Фрей поцеловал ее. И она ответила ему. Потом обняла.
 – О Господи, лучше бы я умерла, Фрей!..
 – Если все это так, может, поедешь со мной? – начал он, но тут же поправил себя:
 – Нет. Ты считаешь, что должна остаться с Тревором. Я не хочу быть в ответе за то, что ты изменила свое решение. Должен сказать, что восхищаюсь тобой. Ты – удивительный человек. Даже лучше, чем я мог представить. Я буду помнить о тебе до самой смерти. Другой женщины в моей жизни не будет никогда.
 Погруженная в глубокое отчаяние, она была похожа на призрак золотой девушки с корабля, подумал Фрей.
 Достав визитную карточку, он вложил ее Андре в руку.
 – Это адрес лондонского офиса компании «Аутспен». Если когда-нибудь я понадоблюсь тебе, пошли телеграмму. Я приду.
 Андра невидящим взглядом посмотрела на карточку.
 – Мне очень важно знать это, – еле слышно сказала она. – Большое спасибо.
 Что ты будешь делать сейчас?
 – Вернусь на корабль, чтобы как можно скорее выбраться из этого проклятого города. Слава Богу, мы отплываем в Дурбан.
 – И ты будешь возвращаться через Кейптаун?
 – Да. После того как побываем в Порт-Элизабет и Ист-Лондоне.
 – О Боже! – в отчаянии сказала она. – Ты снова будешь так близко от меня.
 Я не хочу об этом думать.
 Он крепко сжал ее руку:
 – Я больше не сойду на берег. Не приближусь к тебе. Постараюсь не думать о нас.
 Она закрыла глаза. А он продолжал:
 – Но я знаю, что мне это не удастся. Проклятье! Я буду думать о тебе каждый день, каждую минуту. Вот так, – добавил он, когда машина остановилась. – Я вынужден оставить тебя здесь. Да поможет тебе Господь. Ты взвалила на себя тяжкую ношу.
 Она задыхалась.
 – Прости. Я причинила тебе такую боль.
 – Не беспокойся обо мне. Ты сделала меня счастливым там, на корабле.
 Андра прижималась к Фрею, слезы бежали по ее щекам.
 – Фрей, Фрей…
 – Не сдавайся, милая, если ты действительно решила поступить так, – мягко сказал он и помог ей выйти из машины. – Но если ты изменишь свое решение, дай мне знать.
 Это были его последние слова. Он видел, как на пороге дома Андру приветствовала миссис Грайем. Дверь закрылась.
 Фрей приказал шоферу ехать в клуб. Хотелось напиться. Забыть обо всем на свете. И не вспоминать о том, что Андра собирается совершить непоправимое выйти замуж за Тревора Гудвина.
 Однажды холодным сентябрьским утром, так напоминавшим об Англии, Андра вошла в гостиную, чтобы поставить в белую вазу высокие лилии. Андра вздыхала, разбирая цветы. Но когда отошла на шаг, чтобы оценить свою работу, на ее лице отразилось не удовольствие, а только усталость и печаль.
 В соседней комнате слуга одевает Тревора. Скоро его ввезут сюда. И Андра должна его развлечь. Именно это стало ее ежедневной обязанностью.
 Каждое утро было похоже на предыдущее. Беспомощный Тревор в инвалидном кресле. И никакой надежды. Его осматривали известные южноафриканские и иностранные доктора. Приговор всегда был одинаков. Никогда больше Тревор не сможет ходить. В остальном его здоровье опасений не вызывало.
 Андру раздражало его слишком богатое воображение: он постоянно строил разные планы, отбрасывал их и при этом не переставал жаловаться. Именно Андра стала объектом его излияний. Общаться с ним было очень трудно, но она жалела его, понимая, как ужасно оказаться в таком положении.
 Каждое утро они сидели в гостиной или на веранде, выходившей в сад. Андра играла на пианино или болтала о друзьях, которые частенько навещали их.
 Бывшие сослуживцы и приятели Тревора глубоко сочувствовали живому, красивому молодому человеку и, возможно, – его красивой и знаменитой жене.
 Андра принимала гостей только ради Тревора. Ему нравилось, когда собиралась большая компания. Одиночество и скука его угнетали. Общества Андры было недостаточно. Она была благодарна, когда выпадала возможность оставить его с добрым приятелем и побродить по парку, пройтись по магазинам или покататься на машине. Это было ей необходимо, ибо со дня свадьбы он настоял на том, чтобы она оставалась с ним и днем, и ночью. Они спали в одной комнате. Ночью Тревор просыпался и просил поболтать с ним. Обычно он извинялся, что мешает ей спать, объясняя это невыносимостью мрачных бессонных часов, когда только Андра могла успокоить его и заставить заснуть.
 Он стал ее ребенком. Она – его матерью. Они никогда не будут мужем и женой.
 Тревор интересовался только собой. Правда, он признавал, что она прекрасно заботится о нем, но тут же добавлял, что Андра должна испытывать от этого только удовольствие. Однажды один из его друзей восхитился, как повезло Тревору – рядом с ним такая красивая и преданная сиделка. Тревор рассмеялся:
 – Но Андре нравится ухаживать за мной. И она счастлива, ведь я мог погибнуть во время этой ужасной катастрофы. А так я все-таки рядом. Это много значит для нее. Не так ли, милая?
 Андра тихо ответила:
 – Конечно.
 Глава фирмы, в которой работал Тревор, Джек Фелдаз, был особенно добр. Он делал для Тревора все, что мог. Деньги не были проблемой. В «Ля Пуансетт» доставлялись цветы, фрукты, сигары и пластинки из Лондона.
 Но вчера, как и следовало ожидать, из компании пришло письмо, сообщавшее, что они весьма сожалеют, но Тревор не проработал достаточно долго, чтобы получить право на пенсию. Его зарплата сохраняется в течение года. Но на это место уже принят новый менеджер.
 Андра понимала, насколько горьким будет такое известие для человека, который так много работал, чтобы подняться наверх. Прочитав письмо, Тревор сорвался и расплакался как ребенок. Андра уже привыкла видеть своего огромного загорелого мужа в слезах. Ее это больше не шокировало. Она понимала, что Тревор слаб и сентиментален, хотя иногда бывает жесток, как, впрочем, все люди с таким характером. И если нужно было излить горечь и желчь, именно она становилась мишенью. Иногда он впадал в такое состояние, что безжалостно упрекал во всех своих бедах ее:
 – Тебе все равно, жив я или мертв. Ты можешь делать все, к чему привыкла.
 Ты до сих пор мисс Андра Ли, кинозвезда. Ты не стала миссис Тревор Гудвин…
 Я чудовище…
 Так он терзал Андру, пока ее терпение не иссякало. Однажды, не выдержав, она попросила его успокоиться:
 – Я вышла за тебя замуж и забочусь о тебе. Больше я ничего не могу сделать! – выпалила она во время словесного поединка.
 А он хитро посмотрел на нее и спросил:
 – Это тебе в тягость? Твоя любовь не может выдержать испытаний? Если бы ты попала в катастрофу, клянусь, мне было бы нетрудно ухаживать за тобой.
 Очень сомнительно… Но она ничего не сказала, просто пожала плечами.
 Постоянные сцены с мужем стали сказываться на ее нервах. Она старалась взять себя в руки и не реагировать на его истерики. Андра пыталась внушить себе, что Тревор не думает и половины того, о чем говорит. Это все реакция на шок после несчастного случая. Нужно быть снисходительной.
 Андра поступала именно так. Но иногда, не выдержав, она убегала из дому.
 А возвратившись, находила его раскаявшимся и готовым снова рыдать у нее на груди:
 – Я эгоистичная свинья. Не оставляй меня. Прости меня.
 Такими просьбами он пытался ее подкупить.
 В это утро, закончив расставлять цветы и ожидая Тревора, Андра позволила себе редкую роскошь – подумать о Фрее.
 О Боже, как далек страшный день, когда она сказала ему «прощай». Прошло только несколько месяцев, но казалось, что она жила и умерла уже дважды.
 Андра была на грани срыва. Все, что ушло, оказалось слишком дорогим, а груз добровольной жертвы – непомерно тяжелым.
 Она радовалась, услышав, что «Аутспен Квин» отплыл в Порт-Элизабет. Лучше знать, что Фрей где-то далеко от Кейптауна, и не мучиться, что он где-то близко. Конечно, на обратном пути он снова будет рядом с ней. Андра молилась, чтобы Фрей не сходил на берег. Он обещал, что не сделает этого.
 Даже мысль о случайной встрече была невыносима. Несмотря на свой благородный жест по отношению к Тревору, Андра со временем поняла, что способна сбежать от него. Когда была свободна, то чувствовала, что не сможет бросить Тревора.
 Теперь же, когда связана с ним, вопреки всему, на ум приходили мысли о разрыве.
 Андра получила лишь одно подтверждение тому, что Фрей помнит ее. В день, когда «Аутспен Квин» пришвартовался в Кейптауне по дороге в Англию, цветочник принес ей огромный букет красных роз. В нем была карточка с инициалами «Ф. Р.». Она разорвала карточку на мелкие кусочки и проплакала над розами почти весь день. Она поставила букет в спальне и не могла заставить себя выбросить цветы, даже когда они завяли. Тревор, конечно, поинтересовался, кто прислал розы. Она ответила:
 – Откуда я знаю. Многие присылают цветы…
 Его такой ответ удовлетворил.
 Воспоминания о дне свадьбы были ужасными. Иногда все начинало казаться фарсом. Как будто Андру наказали за то, что она влюбилась во Фрея.
 Мистер Грайем провел свадебную церемонию в больнице. Вокруг кровати собрались доктора, медсестры и друзья Тревора. На Андре было прелестное белое платье из гипюра – Тревор хотел, чтобы невеста была в свадебном наряде. Тогда он будет чувствовать себя увереннее.
 Миссис Грайем оказалась человеком, на которого можно опереться. Поняв, что, кроме катастрофы с женихом, невеста пережила еще какую-то драму, добрая женщина сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь несчастной девушке пережить невыносимую церемонию.
 В какой-то момент миссис Грайем заметила, как побелело лицо Андры, и она испугалась, что девушка упадет в обморок. Взяв холодную дрожащую руку Андры, она прошептала:
 – Мужайся, моя дорогая. Ты поступаешь правильно.
 Бог вознаградит тебя.
 Эти слова слегка поддержали Андру, но она совсем не чувствовала в себе христианского смирения и не верила, что есть Бог, который вознаградит ее.
 Ему было наплевать, что она любила Фрея и бросила все ради больного человека. Андра упрямо не разрешала своему сердцу молиться. Когда Тревор надел на ее палец кольцо, она ничего не почувствовала. Все закончилось, Тревор притянул Андру к себе, поцеловал ее и сказал, что она полностью изменила его жизнь. Но ее собственная жизнь, казалось, кончилась.
 Потом последовало еще одно испытание. После приема, шампанского, торта, доброты и веселья друзей пришла пытка ночи. Она ненавидела те долгие часы, когда лежала рядом с Тревором, а он ласкал ее и говорил о своей страстной любви. Он извинялся, что никогда не сможет стать для нее настоящим любовником. Андру наполнили отвращение и ужас из-за того, что она сделала.
 Во время первой брачной ночи он расплакался, не найдя в себе сил сдержаться. Андра жалела его, гладила по голове, шептала, что никогда не покинет, и объясняла, что в мире есть много другого, кроме физической близости. Андра знала, что ее страсть умерла с уходом Фрея.
 – Но мы никогда не будем иметь детей, – стенал Тревор.
 – Я не хочу детей, – искренне отвечала она.
 Андра говорила правду. Она не хотела ребенка от него. Не хотела близких отношений с Тревором. Она полностью принадлежит Фрею, хотя больше никогда не увидит его.
 Вчера она получила длинное письмо от матери с обычными рассуждениями о доме и отце и подробностями той скучной жизни, которую вели ее родители. Оно заканчивалось словами высокой похвалы, какими миссис Ли обычно не баловала дочь:
 «Мы с папой поражены, как благородно ты поступила. Когда я впервые услышала страшные новости, то испугалась, что ты порвешь с бедным мальчиком.
 Но ты поступила правильно, и я уверена, что всемогущий Бог вознаградит тебя…»
 Еще одно обещание благодарности Господа. Гораздо больше ее тронула записка, полученная от Флэка Сэнки.
 «Клянусь матерью всех святых, ты все-таки сделала это, – писал он. – Я думал, что ты сумасшедшая, когда отказалась от карьеры и уехала к этому парню, но выйти за него замуж при таких обстоятельствах – поступок лунатика!
 Это страшная судьба для такой молодой и очаровательной девушки, как ты.
 Зачем ты так поступила? Нас всех это тронуло, но мне кажется, что ты неправильно понимаешь добродетель. Хотя, должен заметить, что восхищаюсь твоим благородством. Но это же самоубийство! И все-таки жизнь есть жизнь, и если изменятся обстоятельства и тебе понадобятся деньги, на студии тебя примут в любое время. Помни это».
 Она часто вспоминала эти слова. Тревору Андра не показала письмо, не желая его волновать, но сказала, что Флэк и все ее коллеги-кинематографисты хотят, чтобы она вернулась. Тревор сразу же объявил, что не покинет Южную Африку и своих друзей.
 – Какого черта я должен ехать в мокрую Англию и замуровать себя в ужасной лондонской квартире! – ворчал он. – Нет, мы остаемся на солнце, здесь мы можем иметь слуг, пока есть деньги. А я кое-что успел накопить.
 Она не спорила, прекрасно понимая, что придет время, и Тревор должен будет признать реалии жизни. Они не могли жить, как миллионеры, в Кейптауне.
 Жизнь в этом городе была очень дорогой, и ни сбережения Тревора, ни щедрости мистера Фелдаза не могли покрыть их расходов. Сестра Тревора писала, что ее дом открыт для него в любое время, но у нее была школа, собственная жизнь, так же как и у родителей Андры. Нет, Андра знала, что наступит день, когда ей придется вернуться на студию и зарабатывать на двоих.
 Андра скучала по дому. Уезжая, она верила, что ее ждет величайшее счастье. Вместо этого пришлось узнать бездонную печаль.
 Этим серым днем в Африке она мечтала о сером дне в Англии. Андра вспоминала о своей квартире на последнем этаже, о том, как Роза Пенхэм приходила за письмами, о том, как Флэк организовал для нее новый контракт.
 Ей необходимо вернуться к работе и хоть ненадолго забыть о Треворе и своем замужестве.
 Все могло обернуться прекрасно – но только с Фреем.
 О, Фрей, голубые-голубые глаза, соленые от моря волосы, сильные руки, обнимающие меня. О, Фрей, которого я люблю и буду любить до смерти. Где ты сейчас?
 В первые два месяца после свадьбы сердце Андры разрывалось. Она старалась казаться веселой, исполняла все желания Тревора. И потому привычно улыбнулась, поворачиваясь к Тревору, которого ввез в комнату слуга-африканец. Равнодушно смотрела она на свежевыбритого человека с причесанными темными волосами, ухоженными руками и любимой сигарой во рту.
 Он все еще был красив. Тот же романтический Тревор, вокруг инвалидного кресла которого крутились кейптаунские девушки, готовые пофлиртовать и польстить ему.
 – Правда, он прекрасен, миссис Гудвин?
 – Он выглядит просто очаровательно, не так ли?
 – Правда, он терпеливый, хороший и смелый?
 – Наверное, это такая радость для вас – ухаживать за ним?
 Именно такие слова она постоянно слышала.
 Андра все время была занята исполнением его поручений. Нужно открыть свежую коробку сигар, послать слугу за спичками. (Тревор отругал его за их отсутствие.) Он всегда ругал черных слуг. Это очень расстраивало Андру, она находила их веселыми, услужливыми и дружелюбными. Но все они боялись человека, командовавшего ими из инвалидной коляски.
 Иногда Тревор вел себя, как рабовладелец. Андре приходилось объяснять ему, что в Англии со слугами так не обращаются. Иначе никто не стал бы ухаживать за ним. Тревор, смеясь, парировал, что не собирается возвращаться в Англию.
 Этим утром он страшно ворчал: было пасмурно, к тому же приятели, которых они ждали к обеду, сообщили, что у них заболел ребенок и они не хотят оставлять его. Затем Тревор обнаружил, что на рубашке отсутствует пуговица, и попросил Андру пришить. Она подчинилась, и его губы искривились в удовлетворенно-циничной улыбке. Андра не умела шить. Она оказалась не слишком хорошей домохозяйкой и была вынуждена это признать. Постепенно она начала осознавать, что никогда не стала бы подходящей женой для Тревора, даже если бы и не произошел этот несчастный случай.
 Как она могла допустить подобную ошибку? Часто задавая себе этот вопрос, Андра не могла на него ответить. Иногда, и даже очень часто, такие вещи случаются. Мужчины и женщины сочетаются браком, уверенные, что делают правильный шаг. Ошибка обнаруживается слишком поздно?
 Потрясающий эгоизм Тревора мешал ему разобраться в чувствах жены. Будучи прирожденной актрисой, она прекрасно играла, чем нередко успокаивала себя с горькой иронией. Но он действительно считал, что ей нравится роль медсестры и сиделки.
 Этим утром он удивил ее словами, что они не могут дальше жить в «Ля Пуансетт».
 Любуясь зеленью пальм и покусывая сигару, Тревор сказал, что нужно что-то предпринять, иначе им грозит разорение.
 – Я не спал полночи, обдумывая это письмо от фирмы. В компании «Фелдаз» очень жадные люди.
 – Я бы этого не сказала, – возразила Андра. – Я думаю, что они всегда были добры к нам.
 – И все же факт остается фактом. Я не работаю, и наши деньги тают.
 – У меня еще немного осталось. Я не трогала ту крупную сумму, которую принес мне последний фильм.
 – Не могу же я позволить, чтобы моя жена содержала меня, – гордо произнес Тревор. Андра увидела, что он наблюдает за ней краешком глаза, и ей не понравился этот его хитрый взгляд. Он ждал заверений, что она с радостью и гордостью потратит свои деньги на него.
 – Мы женаты, Тревор, поэтому все, что я имею, должно быть общим. Но я хочу, чтобы ты знал – я не собираюсь сидеть здесь, в Кейптауне, и ждать, пока мои деньги уплывут на приемы друзей.
 – Ну так чего же ты ожидаешь от меня? Чтобы я лежал здесь и разлагался?
 – Я не думаю, что тебе нужно обращаться в прах, как ты это называешь, так как у тебя есть я.
 Он внимательно посмотрел на нее и впервые подумал о благополучии Андры, а не о своем.
 Он был по-своему предан жене и не мог вынести ее отсутствия. Ему всегда льстило, что одна из самых известных английских кинозвезд отказалась от своей карьеры ради него. Он был вполне искренен в своей благодарности. Но самолюбивый характер Тревора не позволял ему поступиться своими желаниями и дать Андре возможность жить так, как ей хотелось бы. Он принимал ее жертву жадно, как голодная собака глодает кость.
 – Ты выглядишь немного усталой, – вдруг сказал он. – Как ты себя чувствуешь?
 Андра пожала плечами. Зеркало давно говорило ей, что она сильно похудела, а под глазами появились темные круги.
 – Я не думаю, что этот климат подходит мне, и, кроме того, я еще не оправилась после операции. У меня совсем нет сил.
 Тревор стукнул ладонью по своим бесполезным ногам и с горечью скривил губы:
 – Хотел бы я иметь столько сил!
 – Бедный Тревор!
 – Да, бедный Тревор. Мне это надоело. Послушай, Андра, я всегда был против отъезда из Южной Африки, потому что это моя родина. Теперь я начинаю думать, что разумнее уехать в Англию.
 В ее глазах вспыхнул свет.
 – Ты действительно так думаешь, Тревор?
 – Тебе ведь здесь не нравится, не так ли? – спросил он обиженно.
 – Что ты? Все были так добры ко мне. Природа необыкновенно красива. Но, несмотря на все домашние проблемы и плохую погоду в Англии, я все-таки предпочитаю жить там. Кроме того, дома я смогу работать. Я знаю, что обещала после замужества бросить кино, но обстоятельства изменились, и, думаю, сейчас это невозможно.
 Андра подвинула стул ближе к инвалидному креслу, щеки ее порозовели, и она заговорила с таким энтузиазмом, какого уже давно не чувствовала:
 – Две причины вернуться. Первая и самая важная состоит в том, что ты сможешь проконсультироваться у лучших специалистов Лондона. А во-вторых, я вернусь в кино и заработаю большие деньги. Это нужно и мне, и тебе. Жизнь слишком тяжела.
 – Это верно, – прервал он, снова жалуясь.
 – Сейчас тебе больше, чем когда-либо, нужны деньги. Необходимо нанять хорошего слугу, и, возможно, найдется лечение, которое поможет тебе.
 Тревор протянул руку, взял ее ладони и поцеловал. Его глаза пожирали ее.
 – О, ангел, если бы нашелся человек, который вылечил бы меня! Если бы появилась надежда, что я смогу снова ходить, что я смогу стать тебе настоящим мужем, о чем я так мечтаю…
 Она вздрогнула, но губы ее улыбались.
 – Шанс всегда есть. Во всяком случае, ты согласен, что мне следовало бы начать зарабатывать на хлеб с маслом?
 – Я всегда был против этого, но теперь придется уступить.
 – Почему ты всегда так возражал?
 – Работа отнимет тебя у меня. И я останусь с каким-нибудь проклятым слугой.
 – Я буду много времени проводить дома. Во всяком случае, все свободные часы – твои.
 – Ты очень добра ко мне, – сказал он, и впервые со дня их свадьбы добавил:
 – Я часто думаю, что мне не следовало разрешать тебе выходить за меня замуж.
 Андра отстранилась, прошла к стеклянной двери на веранду, открыла ее и почувствовала на своих щеках дуновение свежего ветра. На мгновение тень Фрея и той любви, которую она отвергла, упала на нее и заслонила все остальное.
 Через минуту Андра обернулась и сказала:
 – Пожалуйста, Тревор, давай вернемся в Англию. Разреши мне опять работать.
 Он посмотрел на нее с усмешкой, покусывая кончик сигары.
 – Ты стремишься избавиться от меня?
 – Вот именно, – с легкой иронией парировала она.
 – Хорошо. Но мы поедем морем.
 – Отлично, морское путешествие тебе не повредит. Мы наймем слугу, и, кроме того, ты хорошо переносишь качку. Тебе ведь не хочется лететь самолетом?
 Его подогрел ее энтузиазм.
 – Да! Я продам дом и получу за него достаточно большую сумму. Кроме того, можно продать и всю обстановку.
 Андра равнодушно огляделась вокруг. Она не будет скучать ни о чем.
 Кое-что из посуды и книг, которые она привезла с собой, можно отправить багажом. В «Ля Пуансетт», обставленной хорошим декоратором, все было красиво, но для нее ничего не значило. Она никогда не чувствовала себя здесь дома.
 – Мы найдем в Лондоне подходящий вариант, – возбужденно продолжала она. Я напишу своей прежней секретарше Розе Пенхэм и знаю, что она вернется ко мне, как обещала. Роза найдет для нас квартиру на первом этаже, так, чтобы не было лестницы и легко вкатывалось кресло. Мы посетим всех известных специалистов на Харли-стрит. Я не начну сниматься, пока не побываю там с тобой. Пока останется хоть малейшая надежда помочь тебе, Тревор.
 Теперь и Тревор заговорил с воодушевлением. Он выглядел менее мрачным и скучным, чем обычно:
 – Это мне нравится, дорогая. Дай мне, пожалуйста, утреннюю газету, я хочу посмотреть расписание кораблей. Через Фелдаза я всегда смогу получить хорошую каюту. Джек в дружбе с руководством компании «Аутспен».
 Она протянула ему газету, и пока Тревор просматривал ее, ходила взад и вперед по гостиной, с возрастающим возбуждением думая о возвращении в Лондон, к родным и друзьям. Пусть она ужасно несчастна, но исчезнет хотя бы чувство тоски по дому. А работа над фильмом, конечно, оставит мало времени для мыслей, обычно терзавших ее.
 Фрей? Она не встретится с Фреем. Он говорил ей, что редко приезжает в Лондон. Когда он бывает дома, то чаще всего проводит время в Саутгемптоне и Ньюфоленде.
 Вдруг Тревор сказал:
 – Вот то, что нужно. Ты говорила, что корабль, на котором приехала, «Аутспен Квин» – красавец. Он пришвартуется в Кейптауне по дороге в Англию в конце этого месяца. Я закажу нам двухместную каюту.
 Она быстро обернулась, в глазах отразилась тревога, лицо побледнело:
 – Нет, нет!.. Только не на «Аутспен Квин».
 Тревор вытащил изо рта сигару и внимательно посмотрел на нее.
 – Почему нет? Ты же говорила, что путешествие было прекрасным. На корабле не укачивает, он новый.
 – Неважно. Я не хочу возвращаться на «Аутспен Квин».
 Она с трудом пыталась что-то объяснить. Тревор настаивал на ответе.
 Сердце бешено стучало. Губы пересохли. Она этого не вынесет. Ни при каких обстоятельствах она не ступит на корабль Фрея. Иначе откроется рана, которая еще не совсем зажила.
 Она бормотала, что корабль ей, в общем-то, не очень понравился. Тревор, пожав плечами, изучал расписание и предложил заказать места, например, на «Аутспен Стар». Этот корабль не столь современный, но у него хорошая репутация.
 Год назад Джек Фелдаз перенес операцию, они с женой возвращались домой на «Стар», и тогда Тревор познакомился с капитаном, очень милым человеком.
 – Соедини меня с офисом. Я поговорю с Биллом МакКроем, он обычно занимается билетами. Нужно проследить, чтобы он заказал нам хорошую каюту.
 «Аутспен Стар» отплывает через месяц.
 Андра облегченно вздохнула, и краска вернулась на ее лицо. Опасность миновала. Тревор говорил по телефону с Мак-Кроем, и она вышла в сад. Андра дрожала от нервного потрясения и холодного ветра.
 Как пыльно и сухо! Нужен дождь. В последнем письме мама писала, что в Англии тоже сухо. Лето оказалось длинным и очень жарким. Дождей почти не было. С деревьев быстро облетели листья. Андра подумала, что, когда они приедут туда, наступит октябрь. Мысли об осени в Гайд-парке, о звуках и видах Лондона, о конце этой ссылки наполнили ее радостью. Воспоминания о Фрее уже не имели значения. Она не увидится с ним. Она – миссис Тревор Гудвин. Самая одинокая женщина в мире.
 Тревор снова позвал ее.
 – Думаю, что все будет в порядке. Билл умеет потянуть за нужные ниточки.
 Он сегодня же позвонит.
 К концу дня Тревор сообщил Андре, что каюта «люкс» на верхней палубе заказана для них. «Аутспен Стар» отходит из Кейптауна четвертого октября.
 Во время ужина они с Тревором обсуждали предстоящее путешествие, и глаза Андры светились прежним светом.
 – Я ожидаю его с нетерпением! – воскликнула она.
 – Я надеюсь, что мы не делаем ошибки, – услышала Андра замечание Тревора, поглощавшего карри, отлично приготовленное поваром-африканцем. – Мне будет многого там не хватать.
 – Я постараюсь восполнить все, – Андра обворожительно улыбнулась.
 Он посмотрел на нее из-под длинных, почти девичьих ресниц:
 – Почему ты так возражала против возвращения на «Квин»? Что-то не могу понять. Надеюсь, что на «Стар» не слишком качает. Новые корабли комфортабельнее.
 Свет в ее глазах погас, с губ исчезла улыбка. Она резко ответила:
 – Я просто не хотела возвращаться на «Квин». И все. Перестань грызть меня, Тревор!
 – Извини, – сказал он обиженно.
 После ужина они играли в слова. Игра им обоим не нравилась, но Тревору это занятие помогало убивать время. Он вернулся к разговору об «Аутспен Квин», и улыбка на целый вечер исчезла с лица Андры. Она чувствовала себя не в своей тарелке и легла спать с болью в сердце.
 Андра нервничала, пока дом не был продан, а вещи упакованы. Наконец последние приготовления закончились. Пришел день отплытия.
 На корабле Андру сразу же охватило чувство облегчения. Опершись на поручни, она наблюдала, как скрывается из виду Кейптаун. Прощай, красота Столовой горы, огромный бурлящий город, в котором она простилась со своим счастьем.
 Им с Тревором устроили пышные проводы, завалили подарками. Миссис Грайем, расставаясь с Андрей, с трудом скрывала слезы, хотя и слыла не слишком чувствительной.
 – Вы такая очаровательная, и так жаль, что я вас больше не увижу, говорила она прощаясь.
 – Вы были так добры ко мне, миссис Грайем, и я надеюсь, что когда-нибудь вы приедете к нам в Англию.
 – Вы отлично справляетесь с трудностями. Продолжайте в том же духе, напутствовала Андру миссис Грайем.
 – Конечно, – ответила Андра, с горечью думая, что ничего другого ей не остается.
 Она вернулась в каюту, чтобы распаковать вещи. Тревор остался там, где хотел, – в баре. Муж нашел на время путешествия слугу. Это была последняя прихоть, которую он мог себе позволить. За ним согласился присмотреть студент-медик, возвращавшийся домой на этом корабле и не возражавший против возможности заработать несколько фунтов.
 Андра против своей воли вспоминала день, когда она приехала в Кейптаун, и то, другое путешествие, – волшебное, божественное, с Фреем. Возбуждение и очарование украденной любви. Желание порвать с Тревором и выйти замуж за Фрея. Сейчас все по-другому. Андра написала Флэку. И только что получила телеграмму от него:

 «Корабль встречу. Ура! Мы получаем тебя обратно. Звезда путешествует на „Звезде“. Новый контракт у меня в руках. Страшно рад. Флэк».

 Для Андры Ли уже готов новый контракт. Это означает по меньшей мере деньги и все, что можно получить за них для бедного Тревора.
 Она поднялась наверх, чтобы присоединиться к мужу в баре. Тревор хотел побеседовать с капитаном корабля Джеймсом Лайлом и просил связаться с ним.
 Он надеялся на особое внимание и заботу, ибо капитан Лайл был близким другом Джека Фелдаза. Именно бывший начальник сумел в последний момент забронировать для них каюту «люкс».
 Интересно, думала Андра с болью в сердце, каков здесь первый помощник, принимающий на себя заботу о пассажирах? Будет ли она сидеть за его столом или за столом капитана? Впрочем, это уже не имеет значения. Ничто на «Аутспен Стар» не может сравниться с тем волшебным путешествием.
 Андра окликнула стюарда:
 – Вы можете отнести это капитану? – и протянула записку, которую набросал Тревор, не сомневавшийся, что она произведет впечатление. Он никак не хотел понять, что бывший менеджер крупной компании к числу важных персон не относится.
 Взяв записку, стюард улыбнулся молодой женщине, мысленно назвав ее «отвальной». Такая худенькая и грациозная, с прекрасными волосами и прелестными глазами. Ему казалось, что где-то он уже видел это лицо.
 Прочитав имя адресата на конверте, стюард поднял глаза на Андру:
 – Мисс… Мадам… Я думаю, что произошла какая-то ошибка. Это адресовано капитану Лайлу.
 – А разве не он командует кораблем?
 – Он был капитаном, мисс, но внезапно умер – сердечный приступ, две недели назад, в Ист-Лондоне. Его тело отправили на берег.
 – О Господи! – воскликнула Андра. – Простите, ради Бога. Мой муж очень расстроится.
 – Да, мадам, мы все переживаем. Это случилось неожиданно. Он был таким прекрасным человеком, мы все уважали его.
 – А кто командует вместо него? Нас ни о чем не предупредили.
 – Я думаю, что об изменениях знали немногие. Все произошло в последний момент, мисс. Новый капитан молод. Это его первый рейс. Все решалось в спешке, перед самым отплытием из Ист-Лондона. Он служил на другом корабле первым помощником капитана по работе с пассажирами.
 – Как его зовут?
 – Роулэнд. Капитан Фрей Роулэнд, мадам. Смешное имя, пишется через «е».
 На мгновение Андре показалось, будто что-то ударило ее. Все поплыло перед глазами. Она задыхалась. Еще не веря, смотрела на стюарда.
 – Капитан Фрей Роулэнд?
 – Да, мадам, – улыбнулся стюард. – Похож на покорителя женских сердец.
 Чемпион Южной Африки по теннису. Кроме того, почти профессионал в кино. Во время рейса будут показывать его фильм о диких животных. Наверное, мне следует вернуть вам письмо, мадам?
 Пальцы Андры сжали записку. Сердце бешено колотилось. Она была словно в бреду. Фрей – капитан этого корабля! Ему поручили то, о чем он всегда мечтал. Оказался в Южной Африке в самое нужное время, когда понадобилось заменить капитана Лайла. Они могли назначить другого, но, скорее всего, не нашлось под рукой человека нужной квалификации. У Фрея был диплом капитана.
 И сейчас он ведет этот корабль.
 Господи, думала Андра, знает ли он, что я здесь? Видел ли список пассажиров?
 Она решила не возвращаться на «Аутспен Квин», боясь встречи с Фреем. Ее плечи дрожали от сдерживаемого смеха. Только судьба-злодейка могла придумать такую шутку.
 Именно она, Андра, уговорила Тревора плыть на «Лутспен Стар». И Фрей стал капитаном этого корабля.
 Стюард смотрел на Андру с нескрываемым любопытством. Она сумела взять себя в руки.
 – Не беспокойтесь о записке. Я увижу капитана завтра, а может, и сегодня, – сказала она и поспешила скрыться от вопросительного взгляда стюарда.
 Тревора она нашла в баре. Он сидел в инвалидном кресле. Ноги прикрыты легким шерстяным пледом, в зубах – знакомая сигарета. Тревор уже нашел себе развлечение. Парочка девушек-подростков из Австралии в свитерах и коротких юбках, с длинными развевающимися волосами уже ворковали с мистером Гудвином.
 – Мы будем часто приходить сюда, чтобы поболтать с вами. Правда, Кэрол?
 – Я думаю, что это так романтично… Во всяком случае, вы выглядите так романтично… (Хихиканье.) Потом послышался самовлюбленный голос Тревора:
 – Уверяю вас, сладенькие, что это абсолютно не романтично – валяться вот так. Хотя присутствие на борту таких очаровашек, согласных повеселить меня, здорово помогает. Выкладывайте мне все!..
 Они принялись наперебой рассказывать о себе, о том, где жили, и о своем первом путешествии в Англию. Андра решила, что она здесь не нужна, и ушла, благодарная маленьким трещоткам.
 Словно притягиваемая магнитом, она очутилась возле лестницы, ведущей на капитанский мостик. Сердце готово было вырваться из груди. Андра не могла поверить, что Фрей так близко, там, наверху, на мостике, следит за тем, как корабль держит курс в открытое море.
 Жизнь продолжалась…
 Солярий был переполнен. Молодежь веселилась. Фотографы-любители щелкали удаляющийся берег. До Андры доносились обрывки разговоров и смех. Все так знакомо.
 Андра не сомневалась, что, если бы ей захотелось, она смогла бы «хорошо провести время» на борту, как и другие женщины. Вдобавок ко всему она бывшая кинозвезда, молодая и привлекательная, и тот факт, что ее муж парализован, вызовет еще большую симпатию пассажиров. Мужчины попытаются развлечь. Только сердце ее там, на мостике. Она сходила с ума от радости… и от страшного предчувствия.
 Андра заставила себя отойти от лестницы и подумать о муже. Тревор не сможет посещать ресторан. Они решили, что легче прикатить кресло в бар, расположенный на том же этаже, что и каюта Гудвинов.
 Андра обедала в одиночестве. В этот раз не с первым помощником капитана, молодым круглолицым румяным офицером, а за столиком капитана. Она, как завороженная, смотрела на его пустой стул, который будет пустовать до тех пор, пока корабль не выйдет в открытое море. Нужно дождаться вечера, тогда она увидит Фрея. Он, должно быть, знает, что она на борту, думала Андра.
 Капитан не мог не просмотреть список пассажиров. Как принял он этот удар?
 Нервы у Андры так расшалились, что она почувствовала сильную головную боль. После обеда нужно расслабиться и отдохнуть.
 В ближайшие несколько дней будет полегче: Тревор находился в надежных руках студента-медика Брайана Хорна. Он уже вошел в свою роль – улыбался, очаровывал, казался таким стойким, привлекая внимание пассажиров.
 И только когда с ним была Андра, он сбрасывал маску. И снова начинались жалобы.
 – Если бы только я мог ходить всюду, как ты! Думаю, ты будешь зажиматься со всякими Томами, Диками, Гарри, а я не смогу уследить за тобой! – такими словами он встретил Андру, присоединившуюся к нему, чтобы выпить послеобеденный кофе.
 – Я думаю, ты отлично понимаешь, что я не подхожу для зажиманий, как ты это называешь. Кроме того, совсем не обязательно, что этого захочет каждый Том, Дик и Гарри.
 Он великодушно потрепал ее по плечу:
 – Веселись, я не против, дорогуша. Ты так хорошо относишься ко мне, а я твое тяжкое бремя.
 Это стало его козырной картой, но Андра уже научилась парировать:
 – Ты не бремя, Тревор, я рада помочь тебе.
 – Жаль старого капитана. Если бы Джеймс Лайл не умер, наше путешествие было бы более интересным. А кто этот новичок?
 – Капитан Роулэнд. Он был первым помощником на «Аутспен Квин», когда я ехала к тебе.
 Не проявив никакого интереса, Тревор попросил позвать Хорна, чтобы тот отвез его на палубу. Тревору хотелось побыть на солнце.
 – Там есть парочка милашек из Мельбурна, они развлекут меня, – сказал он Андре со смешком, всегда раздражавшим ее.
 Это был очень самоуверенный смех. Характер Тревора не изменила даже катастрофа. Он был закоренелый эгоист. Андра радовалась возможности хоть немного побыть в одиночестве. Каюта была прекрасная. Панели красного дерева, койки с золотистыми покрывалами и стегаными пуховыми одеялами, письменный стол, два иллюминатора с бирюзовыми занавесками, ванная с таким же бирюзовым кафелем.
 Джек Фелдаз прислал огромный букет роз. Андра представила, как Джек заказывал эти цветы и говорил другим служащим:
 – Вот и все. Больше мы не увидим ни беднягу Тревора, ни его жену. Мы выполнили свой долг.
 Теперь пришла ее очередь выполнить свой долг, думала Андра, лежа на постели. Она положила руки под голову и закрыла глаза, но в ее усталом мозгу все время звучал один и тот же вопрос:
 – Почему, почему? Почему я не понимала, что жить с Тревором невозможно, что Фрей так много значит для меня?
 К концу первого дня нервы ее совсем сдали.
 Тревор сидел в баре в окружении своих новых знакомых и, конечно, пил.
 Доктор предупреждал, что переедание и алкоголь противопоказаны ему.
 Пошаливало сердце, и давление часто поднималось.
 Андра переоделась в простое белое креповое платье, которое прекрасно оттеняло ее загорелую кожу. На исхудавшем лице глаза казались огромными. Она потеряла почти четырнадцать фунтов. Доктору в Лондоне это не понравится.
 Он-то хотел, чтобы она поправилась. Андра волновалась, заметит ли Фрей, что ее ноги и руки теперь выглядят слишком худыми.
 И вот настал ответственный момент.
 Андра вошла в салон и увидела, что Фрей уже сидит за столом. На секунду ей показалось, что сейчас она потеряет сознание. Фрей медленно поднялся, скомкав руками салфетку.
 Как во сне она приблизилась к высокому хорошо знакомому человеку в белой форме, который абсолютно не изменился, если не считать капитанских знаков на погонах. Она собрала все свои актерские способности, протянула руку и весело заговорила:
 – Как поживаете, капитан Роулэнд? Приятно встретить старого друга, командующего кораблем.
 – А как вы поживаете? – чуть прикоснувшись к ее руке, Фрей отдернул пальцы, словно обжегся. На мгновение их взгляды встретились. Она смотрела в голубые глаза, и сердце ее как будто остановилось.
 – Как дела, миссис Гудвин? – натянуто повторил он. – Пожалуйста, садитесь. Вам приготовили место слева от меня. Разрешите представить вам леди Комбер…
 Фрей познакомил ее с другими пассажирами. Оказалось, что она встречала раньше почти всех, кроме сэра Элана и леди Комбер, весьма высокопоставленную чету, возвращавшуюся из Йоханнесбурга, и епископа, который ехал из Натала.
 Леди Комбер было около пятидесяти. Она когда-то играла на сцене и до сих пор сохранила привлекательность. Бывшая актриса тут же проявила интерес к очаровательной кинозвезде:
 – Как приятно, что вы оказались на борту. Мне очень понравилась ваша работа, надеюсь скоро увидеть вас в новом фильме, мисс Ли.
 – Да, – тихо ответила Андра. – Я возвращаюсь домой, чтобы работать.
 Подцепив вилкой кусок рыбы, но явно не желая ее есть, Фрей поднял глаза на Андру:
 – Я думал, что вы покинули съемочную площадку, миссис Гудвин…
 Андра с трудом сдерживала волнение. Тонкие руки, державшие меню, слегка дрожали. Фрей понял, что Андра не так уж спокойна, как хочет казаться.
 – Да, капитан Роулэнд, я думала, что распрощалась со своей карьерой, но обстоятельства изменились. Из-за несчастного случая мой муж больше не может работать. Значит, это должна делать я.
 В разговор вмешался епископ:
 – Очень сожалею о вашем бедном муже, миссис Гудвин. Такая благородная душа – я только что перебросился с ним несколькими словами.
 – Он такой привлекательный, – добавила леди Комбер.
 – Спасибо, – сказала Андра и опустила ресницы, чувствуя каждой клеточкой, что Фрей внимательно наблюдает за ней.
 Во время ужина она все время ощущала его присутствие, испытывая благодарность за то, что большую часть времени капитан говорил с Комберами, изредка поворачиваясь к ней. И тогда она чувствовала, что накатывается какая-то волна, накрывая ее с головой, и что она тонет. Андра пыталась освободиться от этого наваждения и успокоиться.
 Однажды Фрею удалось прошептать:
 – Боже, почему ты оказалась на корабле?
 – Я не знала, – прошептала она в ответ. – Ты должен понять, я не знала. Я специально избегала «Аутспен Квин». Какая ирония судьбы!
 – Можешь представить мои чувства, когда я увидел твое имя в списке пассажиров.
 – Я знаю, что чувствовала я сама.
 – Я должен увидеться с тобой наедине, Андра.
 – Разумно ли это?
 – Нет, конечно, нет, – ответил Фрей. – Но мы должны встретиться и поговорить. После кофе приходи на мостик. Я буду ждать. А в моей каюте мы могли бы выпить и покурить.
 Когда она обернулась и посмотрела на него открыто, ее охватило такое дикое ощущение счастья, на которое она не имела права. И это было прекрасно.
 Она вернулась к жизни после долгих недель скорби и горя.
 – Хорошо, – с фатальной обреченностью произнесла Андра, – я приду.
 И тут же почувствовала угрызения совести. Это сумасшествие!.. Но ведь она живой человек. Кровь и плоть не могли вынести подобного, она не святая.
 После кофе ей с трудом удалось сбежать от Тревора. Мельбурнские милашки, как он их называл, познакомились с мальчиками своего возраста и пошли на танцы. Холостяк, изредка встречавшийся с Тревором в Южной Африке, предложил поиграть в карты, но Тревору хотелось, чтобы жена оставалась с ним весь вечер.
 – Я совсем не видел тебя сегодня, – жаловался он.
 – Что я должна сделать для тебя, Тревор?
 – Просто будь рядом.
 – Выпейте бренди, миссис Гудвин, – предложил знакомый Тревора, представившийся Эролом Коуплендом. Он работал в экспортной фирме в Дурбане.
 – Нет, спасибо.
 Тревор мрачно посмотрел на Андру. Он заметил ее волнение и лихорадочный блеск в глазах.
 – Ты не заболела? – проворчал он.
 – Все в порядке, спасибо. – Она встала. – Но мне нужен свежий воздух, если ты не возражаешь. Здесь так душно.
 Тревор с неприязнью посмотрел на белую фигурку Андры, направившуюся к двери.
 – Ты должна помнить, что я-то вынужден оставаться здесь. Я не могу выйти за тобой, – прокричал он вслед.
 Коупленд смутился и бросил неодобрительный взгляд на человека в инвалидном кресле. Мистера Гудвина, конечно, жаль, подумалось ему, но так себя вести нельзя. Миссис Гудвин – очаровательная женщина и заслуживает лучшей участи, чем быть привязанной к беспомощному инвалиду.
 Андра набросила на плечи бледно-голубой кардиган и быстро направилась на мостик.
 В баре она просто задыхалась. Впервые с момента свадьбы по-настоящему почувствовала себя в тюрьме, словно железные оковы на ногах тянули назад. Но теперь разум и совесть уже не тревожили ее. Поднимаясь на мостик, она чувствовала себя женщиной, разрываемой неодолимым желанием.
 Андра натолкнулась на Фрея Роулэнда. Он ждал ее. Не говоря ни слова, они взялись за руки и направились в каюту Фрея. Дверь за ними закрылась. Андра быстро оглядела маленькую, хорошо обставленную комнату со встроенной мебелью. На полках знакомые книги, тот же проигрыватель с пластинками. Каюта была лучше той, которую он занимал на «Квин». Большой, внушительного вида стол; заваленный бумагами. Переносной приемник и переговорное устройство.
 Полуоткрытая дверь вела в другую комнату. Там видны были кровать и встроенный шкаф.
 Фрей положил фуражку на стол и протянул к ней руки.
 Андра на мгновение заколебалась и оглянулась.
 Фрей сказал нетерпеливо:
 – Не бойся, сюда никто не войдет, пока я не позвоню.
 Мой стюард не подумает ничего дурного о твоем визите.
 Пассажиры иногда приходят, чтобы встретиться со мной.
 Ты ведь помнишь, как часто бывали люди у капитана на «Квин»?
 Она кивнула. Через мгновение, всхлипнув, Андра оказалась в его объятиях.
 Он жадно осыпал поцелуями ее лицо. Прошло много времени, прежде чем они заговорили. Стояли, обнявшись, прижимаясь друг к другу, обмениваясь бесконечными поцелуями. Наконец Фрей поднял голову.
 – Ты даже не понимаешь, как мне это было нужно.
 – И мне тоже, – выдохнула она. Щеки Андры раскраснелись, глаза стали огромными. На несколько мгновений она отдалась ощущению счастья, которое охватило ее в объятиях Фрея. Он гладил ее волосы, лицо, длинную шею и целовал руки от запястий до кончиков пальцев. Потом подтянул обитое кожей кресло к иллюминатору. В ровном сиянии полной луны темно-фиолетовая вода рассыпалась вспышками холодного огня.
 Взявшись за руки, Фрей и Андра заговорили торопливо.
 – Это мистика, судьба! И мне все равно – хорошо это или плохо, – сказал Фрей. – Я тебя обожаю и всегда буду чувствовать именно это.
 – Я тоже. Мне казалось, что я потеряла тебя.
 – Ни на мгновение.
 – Не знаю, как я прожила это время.
 Он отстранился и с тревогой посмотрел на нее:
 – Ты выглядишь значительно хуже, чем в тот день, когда мы расстались.
 – Я не была счастлива, – призналась она.
 – Ты сожалеешь о том, что сделала? Не отворачивайся. Посмотри мне в глаза и говори начистоту. Она покачала головой, едва сдерживая рыдания:
 – Да, я несчастна. Но совесть моя чиста. Поступить иначе я тогда не могла.
 – Я же говорил тебе, что ты не права. Такие жертвы под силу лишь фанатичкам, которые готовы умереть за свой идеал. Но ты – женщина с мягким сердцем и не имела права взваливать на себя такой груз.
 – О, Фрей, – начала она, но он резко оборвал ее:
 – Нет, я отказываюсь понимать твою жертвенность. Я просто мужчина, который любит тебя. Мне жаль Гудвина, но еще больше жаль тебя… и себя!
 Она схватила его загорелые руки и прижала к своим горячим щекам. В ее взгляде было отчаяние.
 – Думаю, ты прав. Но тогда я считала, что не могу оставить Тревора.
 – Расскажи мне о своей жизни. Он хорошо к тебе относится? Хотя бы благодарен тебе?
 – Да, – ответила она, но ресницы ее дрогнули, и это не ускользнуло от проницательного взгляда Фрея. Он пробормотал:
 – Могу поспорить, что калека придирчив, раздражителен и превратил твою жизнь в ад.
 Андра вздохнула:
 – Может быть, ты слегка преувеличиваешь. Но должна признаться, что Тревор действительно становится раздражительным. Да это и неудивительно. Представь, каково ему. Жизнь его сломана.
 – Я бы так не думал, если бы рядом со мной была ты, моя дорогая.
 – Да, ты никогда не позволил бы мне выйти за тебя замуж при таких обстоятельствах! – засмеялась она.
 – Ты права. Именно этого я не могу простить Гудвину.
 Она опустила голову.
 – Слишком поздно. Все свершилось. И ничего нельзя изменить.
 – Как ты очутилась на этом корабле?
 Она объяснила и сама засыпала Фрея вопросами:
 – Как ты стал капитаном?
 – Смерть бедного старины Лайла застала компанию врасплох, а я оказался единственным кандидатом с дипломом капитана на руках. Именно поэтому меня списали с «Квин» и велели привести корабль домой. Это настоящая удача – ведь море для меня единственное, ради чего стоит жить без тебя.
 Она заставила себя опуститься с небес и посмотреть в лицо фактам. Фрей понимал, как она несчастна, искал и не находил выхода. И это приводило его в ярость, он подошел к столу, взял две сигареты, закурил одну для нее, а сам взял другую.
 – Господи! Как все нелепо, дорогая!
 – Да, – согласилась она. Но теперь, когда я пережила шок, узнав, что ты на борту, как все-таки чудесно быть рядом. у – Ты будешь приходить сюда, твердо сказал он. – Я не хочу, чтобы в течение этих двух недель ты опять делала героические жесты и приносила жертвы. Возможно, это единственные две недели, подаренные нам Богом. Ты говоришь, что возвращаешься в кино. Работа скоро поглотит тебя. Да еще домашние заботы… К тому же скорее всего за мной сохранят командование этим кораблем. Так что и я буду занят.
 – Ты этому рад? – прошептала она.
 Он выглянул в иллюминатор и позволил прохладному ветерку освежить лицо.
 Ему было жарко, в горле пересохло.
 – Без тебя меня не радует ничто.
 – Милый, со мной происходит то же самое. Я ничему не способна радоваться.
 – Даже когда держишь за руку своего эгоиста-инвалида?
 – О, дорогой, не будь таким циничным. Я не могу этого вынести.
 Фрей потушил сигарету, присел рядом с Андрой и нежно обнял ее.
 – Несчастье заставляет меня быть таким. Я люблю тебя больше, чем представлял. Мысль о том, что ты носишь это, – он дотронулся до обручального кольца, – сводит меня с ума.
 – Не надо так, – она прижалась щекой к его плечу. – Теперь ничего не изменишь. Тревор будет… чем-то вроде… ребенка до тех пор, пока один из нас не умрет. Давай воспользуемся днями, которые можем провести вместе. Да, давай проведем их вместе! Я не буду больше строить из себя святую. Приду сюда, когда бы ты меня ни позвал.
 Спасибо, – тихо сказал Фрей.
 Время неумолимо бежало. Она поняла, что уже поздно и Тревора ушла больше часа назад. Андра поднялась, поправила платье, прическу.
 – Я должна идти. Не хочу, чтобы Тревор заподозрил неладное. Тогда жизнь станет просто невыносимой.
 – Полагаю, мне придется познакомиться с ним, – мрачно заметил Фрей.
 – Да, конечно, и постарайся обойтись с ним как можно лучше. Помни о его невыносимом положении.
 – Постараюсь этого не забыть. Но все время я чувствую только одно – он воздвиг стену между нами.
 – Я сама возвела эту стену. Вини меня, – печально вздохнула она.
 Фрей крепко прижал ее к себе.
 – Спокойной ночи, мой дорогой ангел. Я чувствовал себя в раю, когда ты была здесь. Почему бы тебе каждый вечер не приходить на часок, а иногда и днем? Я пошлю Тигра, если смогу вырваться на какое-то время. Ничего не буду писать – просто передам на словах. Он достаточно тактичен и, думаю, поймет, что не следует ни о чем говорить в присутствии мужа.
 Андра улыбнулась:
 – Значит, все капитаны такие? Они что, всегда забирают подружек у мужей и заманивают их к себе в каюту?
 – Возможно, милая. Но этот капитан и не думает поступать так, уверяю тебя. Я приглашал пассажиров на коктейль и несколько знаменитостей – к чаю.
 Одиноких женщин в моей жизни не было.
 – Ты очень изменился с тех пор, когда был первым помощником.
 – До неузнаваемости. Я принадлежу только тебе. Это с тех пор, как встретил тебя.
 Бросив на него прощальный взгляд и пожелав спокойной ночи, Андра спустилась по скользким ступенькам и направилась в свою каюту. Слуга уже уложил Тревора в постель. Он читал биржевой журнал, но когда она вошла, отбросил. Его лицо помрачнело:
 – Ты пропадала уйму времени. Я уже волновался, не свалилась ли ты за борт.
 Она старалась не смотреть на него.
 – Не говори глупостей!
 – Ну, где ты пропадала?
 – Болтала с разными людьми, включая капитана…
 Презирая себя, она соединила ложь и правду. Ради нескольких божественных дней с Фреем стоило обмануть Тревора. К тому же, если человек ничего не знает, разве это может повредить ему? Так она объясняла себе самой ситуацию. Разве недостаточно жертв она принесла Тревору, разве не заслужила хотя бы немного счастья?
 – Ну, ты могла бы вспомнить обо мне, подумать, что я здесь один, – начал Тревор и продолжал развивать эту тему до тех пор, пока не взвинтил себя до истерического состояния, но в тот вечер это уже никак не действовало на нее.
 Андра мечтала только о том, чтобы поскорее лечь в постель, выключить свет и, лежа в темноте, думать о Фрее. Скрывшись в ванной с ночной рубашкой и халатом в руках, она услышала, как Тревор прокричал ей вслед:
 – Тебе что, нечего сказать мне?
 – Нет, если тебе хочется поссориться со мной. Ты собирался играть в покер с мистером Коуплендом, поэтому я оставила тебя в баре.
 – Так и было. Но мне не везло, а я теперь не могу позволить себе проигрывать деньги. Я вообще не могу делать то, что мне нравится. Кто-то одолжил мне биржевой журнал, но я теперь даже не способен оценить положение на рынке и выяснить стоимость моих акций. Мне нельзя рисковать, денег осталось мало. Ты же не думаешь, что я буду жить за твой счет, не так ли?
 – О, какое это имеет значение? – устало отозвалась она, вернувшись из ванной и забираясь под одеяло.
 Тревор смотрел на нее потемневшими глазами, и Андра, как обычно, не могла не отметить, что это очень красивые глаза. Когда-то она восхищалась его внешностью и ужасно ошиблась в характере, приняв упрямство и хитрость за силу и доброту. Теперь же в нем не осталось ничего, кроме слабости и эгоизма.
 Тревор продолжал жаловаться, упрекать. Андра не выдержала:
 – Прекрати пилить меня. Давай спать.
 – Тебе наплевать, жив я или мертв, – снова начал он.
 О Боже, думала она, неужели он опять будет плакать?! Тогда я сойду с ума, выбегу из каюты и брошусь за борт!
 Но в конце концов она оказалась там, где он хотел ее видеть, – на краешке его кровати. Андра держала его за руку, гладила волосы, льстила, успокаивала, строила планы на будущее.
 – Я всегда буду заботиться о тебе, Тревор. Ты знаешь, что я получила от Флэка телеграмму по поводу работы. Теперь я могу многое сделать для тебя. Да и для себя тоже, Можешь рисковать своими деньгами, сколько тебе вздумается.
 Ты же знаешь… – она остановилась и не смогла заставить себя вымолвить обычное «я люблю тебя». Эти слова она только что говорила другому мужчине. И Андра добавила нехотя:
 – Ты знаешь, как я предана тебе. Но, пожалуйста, не привязывай меня каждую минуту, каждый час. Дай мне хоть немножко свободы.
 Он помрачнел и отпрянул от нее:
 – Да ради Бога! Я же не могу остановить тебя, если ты захочешь меня бросить. Только я думаю, что ты предпочтешь остаться рядом.
 После этих слов она выключила свет над своей кроватью и замолчала. Потом Тревор выключил и свою лампу.
 Финал был ей известен – он извинился.
 – Боюсь, что был несправедлив к тебе, моя бедная, – послышался вскоре голос Тревора. – Катастрофа изменила меня, не могу, конечно, не признать. Но я действительно благодарен за то, что ты заботишься обо мне. Большое спасибо.
 Андра поняла намек:
 – Ты знаешь, что я делаю это охотно. Доброй ночи, Тревор.
 – Доброй ночи, дорогая. И помни, мне не обойтись без моей очаровательной женушки.
 Она лежала в темноте, сжав зубы и думая о том, сколько еще ночей придется выслушивать подобный вздор и мириться с мрачным настроением Тревора. Мысли ее возвращались к человеку на мостике, к любимому. Она думала об ужасе нынешней своей ситуации и о том, что сама во всем виновата. И вдруг начала отчаянно молиться:
 – Господи! Помоги мне и прости меня за то, что я буду видеться с Фреем каждый день, пока это возможно!..
 Две недели прошли, промелькнули как прекрасный сон.
 К тому времени, когда корабль достиг Лас-Пальмаса, Андра уже научилась делить время между мужем и возлюбленным. Угрызений совести она почти не испытывала. Украденные у судьбы часы волновали и будоражили душу. Счастье оказалось мучительным, похожим на острую боль. Она приходила в каюту Фрея, расцветая, как юная девушка, и уходила женщиной с тяжелым сердцем, неся огромный, невыносимый груз горя и печали. Но мгновения, проведенные с Фреем, стоили того. Единственное, на что могла пожаловаться Андра, так это на скоротечность четырнадцати дней и ночей, что были отпущены им.
 Но путешествие уже подходило к концу. Все холоднее становилось море, все пронзительней ветер, все круче волны. Волшебство мягкого лунного света и теплого солнца осталось далеко позади. И только в каюте капитана было все как прежде. Она говорила Фрею, что здесь к ней возвращается счастье и покой.
 Но встречаться им удавалось все реже. У капитана корабля забот хватало. И Андра заставляла себя держаться подальше от капитанского мостика, фатально притягивающего ее, старалась сохранять спокойствие и терпеливо ждать, когда Фрей снова позовет ее. Стюард превосходно выполнял обязанности связного.
 Малыш Тигр без сомнения понимал, что между капитаном и этой красивой леди женой того парня в инвалидной коляске, что-то происходит.
 К концу рейса пассажиры все меньше симпатизировали Тревору и все больше его жене. Стало очевидно, что мистер Гудвин – тиран, а очаровательная Андра – безропотная мученица.
 Конечно, Фрею пришлось познакомиться с Тревором. Они встречались несколько раз. Андра чувствовала страшную неловкость, когда они пожимали друг другу руки. Она заметила, что Фрею Тревор не понравился. Андра понимала, что не могла ожидать другого. Хотя капитан был достаточно любезным с представленным ему пассажиром и даже выкурил с Тревором сигару, но сбежал при первой же возможности. Когда они встретились вечером, Фрей признался, что Тревор ему не симпатичен:
 – Я думаю, что он злоупотребляет своим состоянием и слишком много жалуется.
 Андра была вынуждена признать его правоту.
 Тревор, в свою очередь, критиковал Фрея Роулэнда:
 – Я нахожу, что твой капитан слишком высокомерен. Он еще не дорос до такого поста.
 – Не могу понять, почему ты так думаешь. Он совсем не высокомерен, протестовала Андра.
 – Во всяком случае, он неинтересен.
 Андра холодно заметила:
 – Когда Фрей был первым помощником капитана на «Аутспен Квин», все находили его интересным. Но сейчас он чувствует большую ответственность ведь он капитан.
 – А ты не заметила, как он надулся, когда я рассказал ему анекдот? Даже не рассмеялся!
 – Если ты имеешь в виду тот кошмарный анекдот, который рассказываешь всем, я не удивлена, что капитану Роулэнду он не понравился. И раньше я говорила тебе, Тревор, что это плебейский юмор.
 Андра не выносила пошлых анекдотов Тревора и отлично понимала Фрея, тем более разговор шел в ее присутствии.
 Тревор хитро посмотрел на жену:
 – Похоже, ты неравнодушна к этому капитану. Я заметил, как ты смотрела на него.
 Андра не смогла сдержать себя, краска залила лицо:
 – Не говори глупостей!
 – А где ты проводишь столько времени без меня? – продолжал он. – Гуляешь одна? Или сплетничаешь с леди Комбер? А может быть, пьешь потихоньку с благородным капитаном?
 Хотя он попал в точку, Андра ничем не выдала себя. Минуту спустя губы ее презрительно скривились. Тревор поспешил рассмеяться:
 – Не стоит так обижаться. Ты же понимаешь, я тут лежу как бревно, а поэтому вполне могу ждать от жены неверности.
 Андра набросилась на него с негодованием:
 – Ты этого ждешь? Так ты обо мне думаешь?
 – Да не принимай это всерьез!
 – Я хотела бы знать, – настаивала Андра, – что ты думаешь о верности?
 Должна ли я сойти в могилу, так и не узнав близости с мужчиной? Или меня можно простить, если я стану искать этого вне дома?
 Тревор мрачно посмотрел на Андру:
 – Зачем ты заставляешь меня думать об этом? Должен ли я понимать тебя так, что ты намерена завести любовника?
 – Я этого не говорила. Мне просто хотелось знать, что ты думаешь по этому поводу.
 Разговор происходил в баре, накануне прибытия в Саутгемптон. Тревор уже выпил две рюмки и заказал третью, несмотря на постоянные напоминания Андры о запрете доктора злоупотреблять алкоголем и сигарами. Тревор утверждал, что это единственная радость в его жизни, и не хотел отказываться от своих пристрастий.
 Теперь он зло рассмеялся:
 – Ну, если ты серьезно, моя дорогая, то я скажу тебе. Разрешения на неверность ты от меня никогда не получишь. Я считаю, что предать мужа в таком состоянии способна только сука.
 Андра до крови прикусила губу. Руки дрожали. Не желая продолжать этот неприятный разговор, она вышла из бара и поднялась на палубу. Итак, подведем итоги. Эгоизм и самовлюбленность Тревора слишком велики. Никакого взаимопонимания. Конечно, он имеет полное право требовать верности. В конце концов, она ему в этом поклялась. Но человек другого склада, более добрый, мог бы предложить своей жене чувствовать себя свободной. Он бы понял, что получает немало, на всю жизнь принимая услуги. А у Андры муж принимал и деньги. Во всяком случае, он мог бы предложить ей эмоциональную свободу.
 Андра склонилась к поручням и спрятала пылающее лицо в ладонях. Что он говорит, какая она сука? Она же не хотела этого. Судьба заставила.
 Путешествие оказалось слишком большим испытанием и для нее, и для Фрея. В течение всех тех часов, которые она провела в объятиях Фрея, она так и не отдалась ему. Врожденное благородство не позволило ей это сделать. Да и Фрей никогда на этом не настаивал. С самого начала он решил избегать близости.
 – Если ты станешь моей, я уже не позволю тебе уйти, – сказал он.
 Но когда Андра думала о Треворе, о его мелкой тирании, она горько сожалела, что не стала на самом деле той, какой он ее представлял.
 Когда Андра переодевалась к обеду, Тревор извинился. Конечно, он не сомневается, что она хранит ему верность и никогда не бросит. Он попытался смягчить впечатление от утренней сцены и снова добиться ее расположения.
 И хотя в душе Андры все кипело, она заставила себя улыбнуться и согласилась забыть о недавней размолвке.
 – Завтра ты вернешься к своим поклонникам, – весело сказал Тревор. Прочитай мне телеграмму от Сэнки.
 Она достала из сумочки телеграмму и прочитала ее, стараясь сконцентрироваться на послании Флэка:

 «Роза встретит тебя в Саутгемптоне со „скорой помощью“ для мужа. На ближайшее время она сняла подходящую квартиру на первом этаже в Квинсгейт.
 Мечтаю увидеть тебя. Флэк».

 – Я почувствовал себя лучше, когда ты получила телеграмму, – объявил Тревор, – приятно знать, что нас ждет дом. Великодушно со стороны этого парня проявить такую заботу.
 – Именно о нем ты отзывался так грубо и не хотел видеть его в Кейптауне, – напомнила Андра.
 Она ужаснулась тому, каким тоном все это произнесла. Нельзя позволять несчастью превращать себя в злобную особу. Она никогда не была злюкой. А поскольку ей предстоят еще долгие дни рядом с Тревором, нет смысла в озлоблении.
 Но при одной только мысли о квартире в Квинсгейт, о будущей жизни с Тревором сердце ее сжалось. О Боже, последний вечер на корабле!
 Завтра она простится с Фреем и с надеждами на счастье. Она должна покинуть его еще раз. И сейчас это будет куда тяжелее. Андра лучше узнала его. Они стали так близки. У них общие вкусы. Он был не только потрясающим возлюбленным, но и нежным другом. Они смеялись одинаковым шуткам, угадывали желания друг друга. Иногда вечерами он ставил пластинки, которые оба любили.
 Давал ей книги, и на следующий день они подолгу о них говорили. Он мог облегчить даже головную боль. Когда она хотела видеть его страстным, то его губы и руки были сильны и желанны, а когда она уставала и чувствовала депрессию, он тихо сидел рядом, даря покой и уверенность.
 Но всему этому наступал конец. Сегодня последний вечер, который они проведут вместе.
 Конечно, им не следовало бы сейчас встречаться. Но Андра надеялась, что поведет себя с величайшей осторожностью и Тревор ни о чем не узнает.
 Вечером был прием. Последняя ночь на борту. Прощальный ужин и танцы.
 Андра почти не принимала участия в развлечениях, молча сидела рядом с инвалидным креслом Тревора. Она помнила, что он когда-то любил танцевать, и понимала, как ему сейчас тяжело. И вдруг подошел капитан корабля в темно-голубой форме, которую носили офицеры в это время года, и пригласил ее танцевать.
 Фрей потом объяснил, почему сделал это. Тревор посчитал бы странным, что капитан, который танцевал в тот вечер едва ли не с каждой женщиной, именно ее не пригласил.
 Пойти на этот танцевальный вечер Андру уговорил, разумеется, Тревор. Но она-то знала, что потом, когда все кончится, он будет ворчать и мучить ее.
 Оркестр играл вальс. Фрей подчеркнуто выдерживал дистанцию. Глаза всех присутствующих следили за ними. Она поняла по движению его губ:
 – О, моя дорогая, ты прекрасно вальсируешь. И я так люблю тебя.
 Она ответила:
 – И я люблю тебя. Как чудно танцевать с тобой.
 Фрей смотрел на нее. На Андре было прилегающее платье из бледно-голубого шелка. Оно очень ей шло. Нежная кожа Андры, ее прекрасные глаза и ласковый взгляд волновали его.
 – Ты очаровательна! – хрипло сказал Фрей. – Не знаю, что я буду делать без тебя.
 – Будешь работать и жить. Так же, как я, – выдохнула Андра.
 Музыка смолкла. Все аплодировали. Андра ощущала подозрительный взгляд мужа. Одному Богу известно, какие ужасные мысли роились в его голове.
 – Мне нужно вернуться к Тревору. Пожалуйста, проводи.
 – Но ты придешь позднее?
 – Приду.
 – Когда?
 – Долго еще ты должен оставаться на танцах?
 – Я уйду около одиннадцати.
 – Я сделаю то, чего не делала никогда, – прошептала она, – я дождусь, пока Тревор заснет. А потом приду к тебе. Обычно на ночь он принимает снотворное и первые пару часов спит достаточно крепко. Я надену брюки и свитер и проскользну к тебе.
 – Я предупрежу дежурного офицера, чтобы меня не беспокоили.
 – До свидания.
 – Поклянись, что придешь…
 На мгновение ее глаза вспыхнули из-под длинных ресниц:
 – Я расплачусь…
 Он отвел ее к мужу, поклонившись, пожелал Тревору спокойной ночи и направился пригласить другую партнершу.
 Тревор кипел:
 – Твой капитан не в очень-то хорошем настроении?
 – Почему ты называешь его «моим»? – спросила она с раздражением.
 – О, сегодня я внимательно следил за тобой, дорогая! Во время вальса вы просто пожирали друг друга глазами.
 Ну и пусть, подумала она. Нужно платить за краденое счастье. Она изо всех сил старалась оставаться спокойной, слушая упреки Тревора.
 – Я уверен, что у тебя была интрижка с этим парнем. Еще на том корабле.
 Знаешь, это подло… И сейчас, когда я в таком положении…
 И так далее. Пока ее нервы не натянулись как струна, грозящая лопнуть при следующем прикосновении.
 Наконец она встала.
 – Если тебе больше нечего сказать, я иду спать, Хорн тебя привезет.
 – Нет, я пойду с тобой, – начал Тревор, но потом раздумал. – Ладно, останусь. Я вижу кое-кого, кто более интересуется мной, чем ты. Она идет, чтобы поболтать со мной.
 «Ею» оказалась одна из молодых австралийских девушек, которая крутилась около Тревора в первые дни путешествия, но в последнее время куда-то пропала. Это была привлекательная блондинка с длинными волосами. Она носила туфли на высоких каблуках и черные шелковые чулки. Девушка выпила много шампанского, чувствовала себя готовой для разнообразия пообщаться с красавцем-инвалидом. Она присела около него, взяла за руку и со вздохом посмотрела на Андру сквозь накрашенные ресницы:
 – Бедняжка! Он не может танцевать. Можно мне посидеть здесь и развлечь его, миссис Гудвин?
 – Пожалуйста, – проговорила Андра с натянутой улыбкой.
 – Ты очень добра, дорогая. Это как раз то, что мне нужно. Моя жена относится ко мне зверски.
 Бледная и напряженная, Андра вышла. В каюте она легла на койку, ощущая нервную дрожь, и спрятала лицо в подушку.
 Завтра снова начинается ее обычная жизнь с Тревором. И так будет всегда.
 После сегодняшнего вечера она больше никогда не увидит своего любимого.
 Скоро ли Хорн привезет Тревора? Сможет ли она переодеться и ускользнуть к Фрею? А что если Тревор не примет снотворное, и ей не удастся выбраться?
 Вдруг она не сможет провести эти последние желанные часы с любимым?
 От беспомощности и отчаяния Андра колотила кулаками по подушке, хлынули слезы. Все тело сотрясали рыдания. Когда муки ее стали невыносимы, Хорн вкатил коляску Тревора в каюту. Услышав скрип коляски, она быстро встала и, взяв брюки и свитер, закрылась в ванной, чтобы переодеться. К тому времени, как Тревор лег в постель, а Хорн ушел, Андра сумела немного успокоиться.
 Взволнованная, бледная, она предстала перед мужем и спросила, хочет ли он еще чего-нибудь, кроме снотворного.
 Тревор выпил слишком много шампанского, лицо его покраснело, он вел себя шумно и развязно.
 – Забери свои таблетки! Жена хочет, чтобы я уснул. А вот мои подружки предпочитают, чтобы я бодрствовал…
 Он засмеялся.
 – Эта жена хотела бы исчезнуть навсегда, если ты будешь так упрям, напряженно сказала Андра.
 Он скорчил гримасу:
 – Очень ты сегодня злая!
 – Уже полночь. Я устала.
 – Непонятно от чего. Ничего не делаешь весь день.
 Она закрыла глаза, впившись ногтями в ткань одежды.
 – Послушай, Тревор. Если ты не прекратишь издеваться надо мной, я уйду и не вернусь, даже если мне придется спать на палубе.
 Он рассмеялся и зевнул:
 – Иди к черту! Дай мне таблетку.
 – В тот день, когда я вышла за тебя замуж, я открыла ворота в ад.
 Андра впервые высказала свои чувства так откровенно. Тревор изумился. Он даже на мгновение не мог представить, что в глубине души Андры могли таиться такие чувства. Он был абсолютно уверен в своей неотразимости и в том, что ни одна женщина никогда не смогла бы его бросить.
 – Послушай! Ты что, разозлилась? Ревнуешь меня к тем блондинкам? Не стоит, милочка! Я пошутил. Ты же не можешь отказать мне в таком пустячном удовольствии.
 Андра сжала за спиной руки, ногти впились в ладони. На лбу выступила испарина. Она сделала над собой усилие, чтобы не сказать правду. О том, что завтра она собирается отвезти его в Бексхилл, предоставив заботам Грейс. В эту минуту Андра была так не похожа на себя, что Тревор почуял неладное.
 – Не ревнуй, дорогая. В этом нет нужды. Клянусь тебе.
 Андра неестественно рассмеялась. Она была на грани срыва. Господи, да он совсем свихнулся. Ревность! Да ей безразлично, пусть любая женщина на корабле заберет его.
 Тревор опять заговорил, а лицо его приняло скорбное выражение, означавшее: «Пожалей меня, пожалуйста!».
 – Иди сюда, милочка, и скажи, что ты не злишься. Я знаю, что явился поздно и слишком много выпил. Но только это может поднять мне настроение. Ты же прекрасно понимаешь, как ужасно сознавать, что я неважный муж, дорогая…
 – Ты не жалеешь меня. Только себя… – слова вырвались у нее прежде, чем она смогла сдержать их.
 Он был поражен.
 – Андра!..
 – Да, ты всегда жалеешь себя и никогда – меня.
 – А почему я должен жалеть тебя? – взвился он. – Я понимаю, что никогда не стану для тебя настоящим мужем, если мы не найдем на Харли-стрит какого-нибудь кудесника. Но у тебя есть две ноги, возможность работать и зарабатывать деньги, делать все то, что я потерял. Разве не я заслуживаю жалости?
 – Да, да, – сказала она, закрывая глаза.
 – Конечно, – продолжил он обиженно, – если ты начнешь жалеть себя, потому что вышла за меня замуж, я вполне тебя пойму. Безусловно, я уже не тот парень, в которого ты когда-то безумно влюбилась.
 Удар достиг цели. Андра смертельно устала от его неприкрытого эгоизма, но все-таки чувствовала привязанность к человеку, которого когда-то любила. Нет смысла ворошить прошлое. Завтра они сойдут на берег, и она никогда больше не увидит Фрея. Почему не постараться как-то наладить будущую жизнь? Бедный Тревор… Бедный дьявол… Он, конечно, в ужасном состоянии. И заслуживает жалости или хотя бы снисхождения.
 Врожденные благородство и доброта победили. Андра подошла к нему, стала на колени у кровати, взяла его руки в свои и прижалась щекой к его холодной ладони.
 – О, Тревор, Тревор. Я не хочу ссориться с тобой. Не хочу, чтобы мы были несчастны.
 Какое-то время Тревор лежал неподвижно. Он чувствовал ее слезы на своей руке, и был так тронут, что вдруг ясно понял, какую огромную жертву принесла Андра, выйдя замуж за него. Какое право он имеет пилить, третировать жену, издеваться над ней. Тревор притянул ее к себе, погладил ее волосы. Андра поняла, что он тоже плачет.
 – Ладно, – сказал он. – Я грубиян. Прости меня. Я обязан тебе всем. И, похоже, буду обязан еще больше. Давай помиримся, давай любить друг друга.
 Поцелуй меня, Андра… Иди ближе… Скажи, что не жалеешь… Не жалеешь о том, что вышла за меня замуж. Иначе я покончу с собой.
 Андра спрятала лицо. Опять грозит самоубийством!.. Почему это всегда действует на нее так безотказно? Даже презирая Тревора, она не могла не сочувствовать ему. Андра не хотела целовать его. Но разрешила целовать себя.
 И снова нахлынула нестерпимая жалость к нему:
 – Конечно, я никогда не покину тебя, Тревор. И всегда буду заботиться о тебе.
 – Ты не перестала любить меня? – взволнованно спросил он.
 Она заставила себя сказать неправду:
 – Нет! – и быстро добавила:
 – А теперь прими свою таблетку и постарайся заснуть.
 Он чихнул.
 – Дай мне носовой платок. Я большой ребенок, а ты – моя маленькая мама.
 Она протянула ему платок. Тревор принял таблетку и запил стаканом минеральной воды.
 – Ты – ангел, и я действительно люблю тебя. И постараюсь исправиться. Эта кошмарная катастрофа так подействовала на меня.
 – Понимаю, – кивнула она.
 Андра посмотрела на часы. Половина первого. Уже час, как Фрей ждет ее.
 «Боже, неужели меня лишат рая, если я проведу с ним последние несколько мгновений?»
 – Ляг со мной, – послышался голос Тревора. – Я хочу заснуть, обнимая тебя.
 Наконец дыхание его стало ровным и рука беспомощно упала с ее плеча.
 Андра выключила свет, выскользнула из каюты, чувствуя свою вину и ужасаясь при мысли, какое будущее ей уготовано. Слава Богу, Роза Пенхэм встретит их в Саутгемптоне, а в Лондоне помогут Флэк; родители и старые друзья.
 Увидев Фрея, она разрыдалась. Он встревожился.
 – Моя бедная, моя милая! Что с тобой?
 Его нежные руки гладили ее волосы, убирая с залитого слезами лица. Он выключил лампу – так ей будет легче.
 Андра не могла вымолвить ни слова. Она просто прижималась к Фрею, и он чувствовал, как дрожало ее тело.
 Фрей заставил ее выпить несколько глотков бренди.
 – Ты в ужасном состоянии, дорогая. Что произошло?
 – Ничего, – сказала она, прижимаясь щекой к его плечу. – Ничего, кроме того, что было еще хуже, чем всегда. А завтра не будет и тебя.
 Лицо Фрея окаменело.
 – Господи! Почему жизнь так жестока к нам?
 – Это я виновата. Мне не следовало выходить за Тревора.
 – Давай не будем говорить об этом. Лучше спросим себя, должны ли мы завтра расстаться? Почему бы нам не встречаться время от времени?
 – Но мы же решили, что делать этого не стоит. С каждым днем будет все труднее расставаться. Я не хочу иметь искушение сбежать от Тревора. Даже с тобой.
 – Я не могу вынести мысли о том, что тебе придется пережить.
 Она вздохнула горько.
 – Я, без сомнения, привыкну, поможет работа. Если я тебя не буду видеть, мне легче смириться с мыслью, что мы расстались навсегда.
 – Какой ужас! Что ты говоришь!..
 – О, Фрей! Фрей!..
 Она порывисто обняла его и, притянув к себе, поцеловала в губы.
 – Я люблю тебя, Фрей, больше всего на свете и всегда буду любить.
 – Я тоже, дорогая. Ты всегда сможешь найти меня через компанию. Я приду, как только позовешь.
 – Это прекрасно, но я постараюсь не посылать за тобой, Фрей.
 – Ты упряма, – он попытался рассмеяться, прижимая ее руку к своей щеке. Но очень хорошая.
 – Если бы я была хорошей, то не оказалась бы здесь, – проговорила она.
 – Ты позволишь мне видеть тебя хоть иногда?
 – Фрей, не соблазняй меня, – умоляла она.
 – Хорошо, хорошо…
 Он взял ее на руки, отнес в другую комнату и положил на свою койку.
 Маленькая лампочка осветила заплаканное бледное лицо. В Андре сейчас не было ничего привлекательного, но для Фрея она оставалась самой желанной. Он чувствовал глубокую нежность, которая выше страсти. Взяв в руки прядь прекрасных рыжеватых волос, он поцеловал ее. Потом накрыл Андру одеялом, наклонился и прошептал:
 – Я хочу запомнить тебя вот так, на моей подушке…
 Ее глаза наполнились слезами.
 – Ты очень добр. Боюсь, я принесла тебе только несчастье.
 – Не будем об этом. Любое несчастье стоило того, что ты мне подарила, Андра.
 – Ляг со мной рядом, – прошептала она.
 Фрей выключил свет. Они лежали в темноте, обнявшись, щека к щеке. Это был час счастья и покоя. Она понимала, что поступает вопреки морали, но не ощущала греха. Рядом с Фреем было так хорошо.
 Изможденная, она заснула в его объятиях.
 Фрей не спал. В сумраке любовался Андрей. Он хотел запомнить каждую черточку ее лица, каждую линию тела. Услышав звон корабельного колокола, капитан понял, что приближается рассвет. Пришлось разбудить Андру.
 – Мне очень жаль, дорогая, но думаю, ты должна вернуться, пока не рассвело.
 Андра чувствовала напряжение, усталость, но тепло его тела и недолгий сон дали ей необходимые силы. На мгновение она прижалась к Фрею, поцеловала его.
 Он включил свет.
 Она взглянула в его глаза.
 – Ты выглядишь усталым, дорогой.
 – У меня осталось в жизни достаточно времени, чтобы отоспаться, – мрачно сказал он. – Я не хотел потерять даже секунду рядом с тобой.
 – Давай не будем прощаться. Позволь мне уйти, – прошептала она.
 – Благослови тебя Бог.
 – Пусть он благословит тебя, – она повернулась и вышла из каюты.
 Сияли хрустальные, безжалостные звезды, и Андре показалось, что они подмигивали ей с огромного неба. Подул Морской ветер. Стало значительно холоднее. Через несколько часов они подойдут к английскому берегу.
 Андра оставила своего капитана в одиночестве. Он сказал, что всегда будет одинок, с ним останутся только воспоминания о ней.
 Когда она вспомнила молодого беззаботного первого помощника, который танцевал, спорил, веселился и любил ее на «Аутспен Квин», вспомнила обо всех их планах и надеждах, сердце едва не разорвалось.
 Андра прокралась в свою каюту. Тревор крепко спал, лежа на спине. Не раздеваясь, Андра легла и спрятала лицо в подушку. Безутешное горе охватило ее.




 Книга третья


 – Был холодный ноябрьский день. Ветер пронизывал насквозь. Андра шла по дорожке парка, направляясь домой.
 На ней была короткая твидовая юбка и замшевое полупальто с меховым воротником. На голове шарф. На поводке Андра вела золотистую таксу по кличке Тригер. Это был любимец Андры. Он успокаивал ее. Пес появился через неделю после приезда в Англию – с большим бантом на голубом ошейнике и с запиской:
 «Меня зовут Тригер. Я хочу, чтобы меня любили. И я буду любить тебя».
 Никто не знал, кто прислал его, даже Роза Пенхэм. Однажды утром пришла незнакомая женщина, представилась хозяйкой питомника и сказала, что ее попросили доставить эту таксу в подарок мисс Ли.
 Тревор потребовал, чтобы собаку немедленно отослали, но Андра, схватив маленькое золотистое тельце, прижала его к себе, посмотрела в доверчивые глаза и сразу поняла, кто прислал Тригера. Она знала точно. В памяти немедленно всплыл разговор с Фреем на «Аутспен Стар». Они оба обожали животных, фрей тогда спрашивал, какую собаку она хотела бы иметь. Андра рассказала, что, когда была еще маленькой, у матери жила такса. Никто, кроме нее, о собаке не заботился. Девочка очень страдала, когда пса не стало.
 Андра всегда хотела иметь собаку той же породы, но мать возражала против животных в доме. Слишком много забот. И Андре отказали.
 – Однажды я подарю тебе собаку, – пообещал тогда Фрей.
 Ему все время хотелось что-то подарить ей. Андра сразу поняла, что Тригера прислал Фрей. Отныне маленькая собачка будет связывать их.
 Тригер приносил Андре успокоение в течение двух последних месяцев. Эта забавная такса преданно любила лишь Андру. Это была любовь с первого взгляда.
 Позади дома, в котором Гуд вины сняли квартиру, был небольшой садик, и это облегчило заботы Андры. Тригер сопровождал ее всюду, даже на студию. Она уже начала сниматься в новом фильме. По дороге домой Андра и Тригер любили прогуляться по парку.
 Неожиданно для себя Тревор тоже привязался к веселому, забавному псу.
 Тригер иногда снисходил до того, чтобы полежать на коленях у Тревора и принять его ласки.
 В этот день Андра очень устала. В последнее время она часто уставала.
 Флэк, как деловой человек, а заодно и поклонник Андры, заставил ее работать сразу же после приезда. Она подписала контракт на новый фильм, снимавшийся на студии неподалеку от Лондона. Это была история любви девушки к женатому мужчине. Андра получила роль невинной юной леди, привязавшейся к человеку вдвое старше себя. Его играл популярный английский актер, отличный профессионал и милый человек.
 Они с Андрой сразу подружились. Ей нравилась роль. В фильме была сцена, которая особенно удалась ей: отец и адвокат отрывали героиню от любимого.
 Андра сыграла ее с таким отчаянием и страстью, что даже продюсер растрогался. Он расцеловал актрису перед всей съемочной группой и заявил, что это лучшая роль в ее жизни, а фильм ожидает огромный успех.
 – Ты просто создана для этой роли, дорогая, – взволнованно воскликнул он.
 – Умница!
 Андра подумала с горечью:
 – Я сыграла ее хорошо потому, что знаю, каково быть оторванной от любимого. Так могло произойти и у нас с Фреем.
 Авторы назвали фильм «Неразгоревшийся огонь». В нем зрелый мужчина пытался зажечь огонь страсти в сердце неопытной девушки. Заставив полюбить себя, он покинул ее. У нас было бы по-другому, думала Андра. Фрей никогда бы не бросил. Их огонь будет гореть вечно. Только смерть может погасить его.
 Шесть часов под адским светом софитов в душной студии не прошли бесследно, и теперь, приближаясь к дому, она чувствовала усталость и депрессию. Квартира не стала для нее домом. Здесь она тоже играла, к тому же ненавистную для себя роль. Иногда Андра чувствовала, что играет ее не так уж хорошо.
 Первый месяц в Лондоне прошел как кошмарный сон. Она думала о Фрее день и ночь. Постоянно следила за его маршрутом и, как ни странно, успокоилась, узнав, что «Аутспен Стар» отправился обратно в Дурбан.
 Несколько недель назад она позвонила в компанию и узнала, что капитан Роулэнд продолжает командовать кораблем.
 Теперь он приближается к Кейптауну. С невыносимой печалью Андра пыталась представить, чем он занимается. Как поднимается на мостик. Пишет за столом.
 Входит в каюту, которую она вспоминала с болью в сердце. Время не затянуло ее рану.
 Квартира, которую Роза Пенхэм сняла для них с Тревором, принадлежала бригадиру Джесселу и его жене. Супруги уехали в Гонконг. Гудвины подписали контракт на год и получили в свое распоряжение хорошо обставленные апартаменты, занимавшие первый этаж особняка.
 Большая гостиная с высоким потолком была оклеена темно-зелеными обоями, а шторы и обивка отливали золотом. Комнату украшали несколько антикварных вещей. Квартира была с центральным отоплением, на первом этаже имелась спальня, которую мог использовать Тревор. Этот особняк в викторианском стиле отличался широкими дверными проемами, что облегчало передвижение инвалидного кресла. Со своей обычной деловитостью Роза Пенхэм нашла молодого человека, который заменил студента-медика, ухаживавшего за Тревором во время путешествия.
 Первые десять дней Гудвины посвятили исключительно визитам на Харли-стрит. Никто из специалистов не обнадежил Тревора и не сказал, что он будет ходить, но прописали различные электропроцедуры и другое лечение.
 Расходы уже не имели значения. Благодаря Флэку Андра получила фантастический гонорар за роль в «Неразгоревшемся огне». Она могла не только оплатить лечение Тревора, но и покупать ему роскошные вещи.
 Иногда Андра с сожалением вспоминала свою прежнюю квартиру. Тогда все казалось веселым, заманчивым. Дом был заполнен друзьями. В новой же квартире появлялись лишь врачи, массажисты и физиотерапевты. Постоянно сновали люди с медицинскими приборами, специальными лампами и другими больничными атрибутами.
 По приезде в Лондон Тревор поначалу взял себя в руки. Случались, конечно, отдельные вспышки, но он перестал грызть ее постоянно. А поскольку Андра была от природы мягкосердечна, ее тронули его благодарность и привязанность.
 Но Тревора хватило ненадолго. И в последнюю неделю все пошло по-старому: он, не переставая, сетовал на свою судьбу, скучал по южному солнцу, ненавидел холод и лондонские туманы, поэтому все время проводил взаперти.
 Андра приказала поставить возле его кровати телевизор, но и это ему скоро надоело. Он жаловался, что скучает по старым друзьям в Южной Африке.
 Тревор и Сэнки возненавидели друг друга с первой встречи. Когда бы Флэк ни приходил к Андре, в доме возникала грозовая атмосфера. Андре приходилось напоминать мужу, что менеджер помогает ей зарабатывать на жизнь, в том числе и для него, Тревора. Он капитулировал на некоторое время и пытался казаться гостеприимным. Не поладил Тревор и с Розой Пенхэм.
 Единственным другом, которого он завел в Лондоне, стала партнерша Андры, актриса, игравшая эпизодическую роль.
 Элис Перис за свои неполных сорок лет пережила два неудачных брака. Умом особым она явно не блистала, но была потрясающе тщеславна. Красота ее казалась тяжеловесной по сравнению с очарованием Андры. Огромные зеленые глаза и красный чувственный рот Элис сразу привлекали внимание.
 Говорила Элис не переставая. Тревор не мог не клюнуть – именно такая женщина подходила ему. Он делал ей комплименты, и она купалась в его пылких похвалах. В запасе у нее была уйма анекдотов о гонках и любви. Она обожала джин и постоянно твердила, что без ума от «бедного дорогуши Тревора».
 Ему очень хотелось вызвать ревность жены и доставляло удовольствие заигрывать с Элис, зная, что Андра ее недолюбливает.
 Однажды Элис пришла без приглашения, вместе со знакомым актером. Она тут же устроилась рядом с Тревором. Он знал, как злилась уставшая после съемок Андра, когда заставала дома развеселую Элис с бокалом в руке. Ее пустая болтовня с Тревором раздражала Андру. Обычно они перемывали косточки общим знакомым или рассказывали пошлые анекдоты. Элис поощряла грубость Тревора, его пристрастие к выпивке и курению. Как-то в ответ на замечание Андры о том, что врачи советуют ее мужу поменьше пить, Элис широко открыла огромные зеленые глаза и проворковала:
 – Дорогая, я не поощряю, я просто составляю ему компанию, когда он об этом просит. А что еще бедняжке остается? Разве не жестоко отказывать ему во всем?
 – Врачи считают иначе.
 Все оставалось без перемен. Андра знала, что Тревор плохо себя чувствует.
 Сошел южноафриканский загар. Лицо было бледным и опухшим.
 Дверь открыла Роза – она исправно выполняла свои обязанности и всячески стремилась оградить Андру от мелких неурядиц и трудностей.
 – Были письма, Роза? – начала Андра, входя в холл.
 – Ваша мать ждет вас, мисс Ли.
 – Отец тоже здесь? – спросила Андра, передавая ей Тригера.
 – Нет, мисс Ли, Боюсь, что ваш отец не слишком хорошо себя чувствует.
 Именно поэтому и пришла миссис Ли. Она в гостиной с мистером Гудвином.
 – О Господи!
 Андра старалась не оставлять Тревора наедине с тещей. Набожная миссис Ли всегда доброжелательно относилась к зятю, но Тревор находил ее скучной и намеренно пытался шокировать, используя в разговоре грубые слова и рассказывая анекдоты, которые могла оценить только женщина типа Элис.
 После возвращения на родину Андра не часто виделась с родителями. Но во время их последнего визита в Годалминг даже миссис Ли отметила, что Тревор очень изменился.
 – Да, – согласилась Андра и с легкой иронией добавила:
 – Мужчины иногда меняются после свадьбы.
 – О, да. Я помню, ты называла его римским императором. Должна признать, у него до сих пор прекрасные черты лица и красивые глаза. Он может быть любезным, когда захочет. Но, мне кажется, он не принес тебе счастья. Между вами ведь совсем нет взаимопонимания? – продолжала Дороти Ли.
 Андра попыталась защитить Тревора:
 – Катастрофа изменила нас обоих. Нельзя ожидать, чтобы мы остались романтиками.
 Миссис Ли промолчала, а отец посмотрел на Андру так внимательно, что она отвела взгляд. Ей показалось, что отец, который столько пережил в жизни, все понял. После этого случая Андра старалась сделать все, чтобы старики как можно реже встречались с Тревором.
 Должно было случиться что-то серьезное, если мать появилась здесь, взволнованно думала Андра.
 В гостиной было жарко. Но Тревору это нравилось. Миссис Ли забилась в угол, подальше от инвалидного кресла.
 Увидев дочь, она поспешила навстречу:
 – О, дорогая, какая досада – я приехала сразу же после того, как ты ушла в парк с собакой. Как долго тебя не было!
 Тревор со злостью посмотрел сначала на жену, потом на тещу и сказал с ухмылкой:
 – Как видите, Андра любит проводить время без меня.
 – О, Андра, – продолжала мать. – Я страшно обеспокоена. Папа очень болен.
 Андра побледнела.
 – Что случилось? Позавчера я разговаривала с ним по телефону.
 Миссис Ли поднесла к глазам платок.
 – Он заболел внезапно. Доктор Мэкки нашел, что его нужно показать специалисту.
 – К специалисту в какой области? – резко спросила Андра. – Почему меня не предупредили?
 – И хорошо, что этого не сделали, – вставил Тревор, бросив укоризненный взгляд на измученную тещу.
 Тревор не выносил скучных женщин, а мать Андры была именно такой. Он и представить не мог, что эта женщина родила Андру. Кроме того, разговоры о болезнях пугали его до смерти. Он старался не вспоминать об этом с момента авиакатастрофы. Так же думала Элис… Зачем размышлять о неизбежности смерти, когда можно прекрасно проводить время на земле? А развлечения для Тревора никак не были связаны с Андрей. Он находил жену скучной. Она всегда возвращалась со студии усталой, к тому же была явно на стороне краснощеких докторов, которые пытались ограничить его удовольствия. Тревор догадывался, что нравится ей теперь «не больше, чем она ему. Он влюбился в Элис и жалел, что не женился на подобной женщине. Пусть она грешна, зато умеет прекрасно развлекать его.
 – Я не хочу ничего слышать о болезнях. Если вы собираетесь обсуждать подробности, то, пожалуйста, без меня. Уведи мать к себе в спальню, – грубо сказал он.
 Миссис Ли в недоумении посмотрела на зятя и уже открыла рот, чтобы возмутиться. Но Андра взяла ее за руку и молча увела из комнаты. Тревор прокричал им вслед:
 – Не задерживайся, Андра. Я не видел тебя весь день.
 Мне нужно с кем-то выпить.
 Андра больше не спала с мужем в одной комнате. Это стало просто невыносимо. В квартире нашлась крошечная комната, раньше служившая детской.
 Андра вынесла оттуда ненужный хлам, поставила диван, расставила книги, повесила картины. Эта комната стала ее убежищем. Здесь она укрывалась, когда Тревор был особенно несносным.
 Усевшись на диван, мать расплакалась, Андра обнимала ее, ощущая тревогу и испуг. Она никогда не видела спокойную, выдержанную миссис Ли в слезах.
 Новости об отце оказались неутешительными. У него был сильный приступ.
 Посетивший его доктор связывал это с почками. Когда папа обратился к урологу, тот немедленно положил в лондонскую больницу.
 – И ты не сообщила мне, что была здесь вчера с отцом? – воскликнула Андра.
 – Он не хотел беспокоить тебя, дорогая, ты так занята на съемках.
 – Это не имеет значения. Для вас у меня всегда есть время.
 – Ты хорошая дочь.
 – Я многим обязана вам, – сказала Андра, забыв, что ее детство и юность были совсем не веселыми.
 – Слава Богу, – добавила она, – что я в состоянии помочь. Я немедленно позвоню врачу и все улажу.
 Андра уговорила миссис Ли не уезжать домой:
 – Внизу есть свободная комната. Если ты не против, Роза приготовит тебе постель.
 – Я бы с радостью, но Тревору это не понравится.
 – Тревору придется смириться, – прервала ее Андра. – Он не обделен вниманием. Если мой отец болен, а мать расстроена, я обязательно позабочусь о них.
 Эти слова вызвали слезы у Дороти Ли.
 – Что бы я без тебя делала? О, дорогая, я провела с Тревором ужасный час.
 Он вел себя вызывающе. Я не могу понять, что с ним произошло.
 Андра подошла к двери, услышав, как Тригер скребется. Она посмотрела на маленького песика. Мой талисман с золотой шерсткой, подумала она. Живой, теплый подарок от Фрея – постоянное напоминание об их любви.
 Поговорив с врачом, она немного успокоилась:
 – Все хорошо. Не думаю, что тебе стоит слишком волноваться, мама. Мистер Симоне уверен, что операция пройдет успешно.
 – Какая радость, что есть надежда! – воскликнула миссис Ли. – Может, мне не нужно оставаться здесь на ночь…
 – Нет, ты останешься, – сказала Андра.
 – Я не хочу больше встречаться с Тревором, – вставила миссис Ли, которая уже пришла в себя и не могла не показать свой властный характер.
 Свою любимицу выручила Роза Пенхэм. Она пригласила Дороти Ли к себе на ужин.
 – У вас ведь сегодня гости, не так ли, мисс Ли? – напомнила Роза Анд ре.
 Андра кивнула, но губы ее скривились. Вечером придет Элис. Да еще она напросилась в гости с братом. Андре совершенно не хотелось развлекать брата Элис. Она предпочла бы пораньше лечь в постель. Но брат Элис служит в торговом флоте, недавно вернулся из Кейптауна и, по словам Элис, очень хочет встретиться с Гудвинами. Когда незаменимая Роза увела миссис Ли, Андра вышла в гостиную, готовая к обычной перепалке с Тревором.
 Тригер, следовавший за ней, тут же прыгнул на колени к Тревору. Тот был мрачен как туча. Погладив шелковистую шерстку собаки, сказал хмуро:
 – Привет, дружок, скорее всего ты один у меня остался.
 Андра сжала зубы, не ответив на явный выпад.
 – Ну что, обсудили волнующие подробности?
 – Да, спасибо, – холодно ответила Андра. – И хотя это совершенно тебя не волнует, я рада, что положение папы оказалось лучше, чем предполагала мама.
 Завтра ему сделают операцию. Хирург надеется, что она пройдет успешно.
 – Я менее удачлив, не так ли?
 Андра не могла не посочувствовать бедняге:
 – Мне очень жаль, дорогой. Но мы сделали все, что в наших силах.
 – Нет, не все. Элис утверждает, что следует поехать в Вену. Там есть прекрасный специалист.
 На языке у Андры вертелось предложение: пусть Элис отвезет тебя в Вену, да заодно оплатит это путешествие.
 – Ради Бога, не молчи! – воскликнул Тревор.
 Андра повернулась к нему, и он демонстративно стал рассматривать ее.
 – Ты похудела и выглядишь не слишком привлекательно, – язвил Тревор. Может, кому-то на студии это и нравится, но только не мне.
 – Я тебе больше не нравлюсь, не так ли, Тревор?
 – Ты не очень-то стараешься понравиться.
 – Хочешь сказать, что я целый день провожу на съемках, прихожу домой усталая и не кручусь вокруг тебя? Кроме того, не сплю в твоей спальне, и ты не можешь будить меня каждую ночь из-за пустяков. Поэтому я тебе не нравлюсь? Или потому, что работаю за двоих? Мужчины вообще не любят женщин, которые их содержат.
 Не замечая ее горькой иронии, Тревор засмеялся:
 – Кажется, до тебя дошло, почему ты стала мне неприятна, моя милая.
 – Конечно, я проигрываю рядом с Элис. Но ведь Элис тебе не жена. Она приходит лишь иногда развлечь тебя. Ты тратишь на нее свои деньги, она этого не скрывает. Элис показывала мне серьги, которые ты подарил ей. Вспомнишь ли ты о моем дне рождения?
 Тревор смутился.»
 – Если ты мне напомнишь, – пробормотал он.
 – А Элис, конечно, напомнила. Как мудро! Видишь ли, Тревор, отношения между нами испортились с тех пор, как мы вернулись в Лондон. Наш брак не удался. Ты даже не понимаешь (и я не собиралась говорить тебе об этом), каким страшным разочарованием он обернулся для меня. Я вышла замуж, потому что была уверена, что нужна тебе, что ты пропадешь без меня.
 – Святая! – продолжал издеваться он. – Хватит болтать о своем самопожертвовании. Я в него не верю. Ты приехала в Кейптаун, чтобы выйти за меня замуж, потому что была влюблена в меня как кошка. Я показывал Элис твои телеграммы, и она не могла поверить, что это ты посылала их. Она ведь видит, какое сейчас твое отношение ко мне.
 Андра съежилась и побледнела. Ее била дрожь. Она подошла к камину. Долго всматривалась в разгоравшееся пламя. И вдруг ощутила в сердце холодок смерти.
 – Какой смысл продолжать, Тревор? – тихо спросила она. – Мы принесли друг другу несчастье.
 Прищурившись, он рассматривал усталую женщину, которая еще недавно была ангельски добра к нему. Тревор понимал, что иногда ведет себя по-скотски, но винил во всех грехах проклятую катастрофу. Как будто пострадали не только ноги, но и лучшие качества его души.
 – Ты, наверное, мечтаешь избавиться от меня, милашка? Боюсь, что тебе это вряд ли удастся. Со мной никак нельзя развестись! – добавил он, злобно смеясь.
 – Тревор, как ты можешь говорить такое?! Ты стал настоящим дьяволом!
 – А дьяволы не общаются со святошами, не так ли? Ну, хватит! Давай лучше выпьем. И если ты обещаешь исправиться, я тоже постараюсь быть паинькой.
 – Я и не знала, что мне нужно исправляться.
 – Ладно, давай выпьем. Ты не забыла, что Элис приведет на кофе своего брата? Поужинаем пораньше, если твоя старая мымра успеет вернуться и приготовит нам спагетти.
 У Андры задрожали руки и она сорвалась:
 – Тревор, прошу, тебя не обращаться так подло с моей матерью. Твое постоянное стремление унизить ее невыносимо.
 Он вдруг расхохотался:
 – Ты бы посмотрела на нее, когда я рассказывал историю о…
 – Да замолчи ты!.. – крикнула Андра. – Замолчи, мерзавец!
 У Тревора отвисла челюсть.
 – Что это ты так разошлась?
 – Запомни, если ты не будешь вежливым с моей матерью… Если ты не сможешь вести себя прилично… Клянусь, я брошу тебя. Ты всегда был эгоистом. Но мне почему-то ты тогда казался идеалом. Теперь я расплачиваюсь за свою слепоту. Ты даже не представляешь, чего мне это стоит! – добавила она низким дрожащим голосом.
 Тревор провел пальцем по верхней губе и нахмурился:
 – Ну, если ты думаешь так…
 – Именно так! – прервала она. – И предупреждаю, не доводи меня, иначе я оставлю тебя на попечение Элис.
 Тревор еще больше нахмурился. Его увлечение Элис не мешало ему понимать, что она далеко не кинозвезда и постоянно сидит без денег. Он поступает как дурак, ставя на карту свое благополучие. Пришлось первым протянуть руку.
 – Извини, милая. Подойди и поцелуй меня. Я знаю, что веду себя ужасно.
 Но он говорил в пустоту. На этот раз Андра даже слушать не стала его никчемных извинений.
 Но и вечером не обошлось без драмы.
 Элис, как всегда, выглядела потрясающе. Андра вдруг с ужасом поняла, что ее радует увлечение Тревора Элис. Во всяком случае эта женщина развлекает его и поддерживает в хорошей форме. Когда она приходит, он старается быть галантным, рассыпается в комплиментах и играет роль героя-инвалида.
 Андра предпочла бы провести время с убитой горем матерью, но предстояла встреча с братом Элис.
 Брата Элис звали Рубеном Блаттом. Но его имя когда-то сократилось до Ру и закрепилось за ним навечно.
 Тот факт, что Ру был морским офицером, сразу расположил к нему Андру, хотя она и нашла его слишком громогласным. В Ру чувствовалась искренность, присущая морякам, и вел он себя значительно проще, чем сестра.
 Воспитанный в духе морского братства, Ру считал поведение Элис непорядочным, но она была его единственной родственницей, так что ему поневоле приходилось терпеть ее выходки.
 А вот Андра сразу понравилась Ру.
 Грузовое судно, на котором Ру Блатт служил первым помощником, только что вернулось из Южной Африки. Молодой офицер еще не отвык от морского жаргона и забавно щурил глаза, как все матросы, привыкшие вглядываться в морские дали, и чем-то напомнил Андре Фрея.
 Когда Андра попыталась дать Тревору лекарство, которое нужно было принять, тот раздраженно отмахнулся. Ру тотчас принялся его уговаривать:
 – Не валяй дурака, дружище! Нужно все делать так, как требует шкипер.
 Шкипер!..
 Однажды на борту «Аутспен Стар» Андра сидела в каюте Фрея. Был холодный день, корабль приближался к Англии. В электрокамине пылали искусственные дрова. Нервный и подавленный, Френ потянулся за бутылкой виски. Он слишком много Пил в последнее время.
 – Печаль не утопишь в вине, дорогой! И мне не хочется, чтобы мой капитан проснулся завтра больным.
 – Ладно, шкипер, – сказал он, посылая воздушный поцелуй.
 Андра почувствовала, как вдруг забилось сердце, когда Ру Блатт повторил это слово.
 Шкипер!.. Андра подсела к Ру, почувствовав мучительное желание поговорить о Фрее.
 – Вы слыхали о пароходной компании «Аутспен»?
 – Конечно, мадам.
 Она глубоко затянулась сигаретой и, не глядя на него, тихо спросила:
 – А парней с «Аутспен Стар» вы когда-нибудь встречали?
 Ру Блатт задумался и отрицательно покачал головой:
 – Нет, не думаю.
 – Я возвращалась в Англию на «Стар», а туда плыла на «Квин», – сказала Андра.
 Вдруг Ру поставил кружку на стол и ударил в ладони:
 – Подождите, «Аутспен Стар»? Что-то смутное припоминаю. Конечно же, я встречал нескольких ребят на приеме в Кейптауне где-то месяц тому назад, там была свадьба. Отец невесты по такому случаю пригласил на берег моряков. Да, это был настоящий морской прием!
 Сердце Андры билось все сильнее, и она продолжала расспрашивать Ру:
 – А офицеры с «Аутспен Стар» были на свадьбе?
 – Еще бы!.. Окрутили-то их капитана!
 Последовала напряженная пауза. В душе Андры что-то оборвалось. Она почувствовала, что сейчас задохнется.
 – Вы имеете в виду капитана Роулэнда?
 – Капитан – славный парень.
 – Роулэнд?.. – произнося любимое имя, она почувствовала, что ее бросило в жар.
 – Конечно, – кивнул Ру.
 Андра смертельно побледнела. Ревность, горькая и нестерпимая, сводила ее с ума. Не может быть, не может этого быть!.. Она, конечно, понимала, что Фрей должен когда-то жениться, поскольку с ней он не мог связать свою жизнь.
 Но так быстро!.. Чтобы скрыть смятение и взять себя в руки, Андра встала, взяла пустую кружку Ру, налила еще пива. Когда она повернулась к Ру, лицо ее было мертвенно белым. Бесцветным голосом попросила:
 – Расскажите мне о свадьбе.
 – Я плохой рассказчик, – признался Ру. – Но опишу все, что помню. Как хорош был капитан в белом смокинге. А невеста! О Господи! Просто персик.
 – Кто… она… как она выглядит? – с трудом выдавила Андра.
 – Черт побери, мадам, я не умею рассказывать про женщин, – хихикнул Ру.
 Постепенно ей удалось вытянуть из Ру все детали. Насколько он помнил, невесту звали Крессида.
 Андра попыталась изобразить на лице гримасу, которую с трудом можно было назвать улыбкой. Изо всех сил она пыталась сконцентрировать внимание на рассказе Ру. Мисс Крессида Томас была единственной дочерью южноафриканского директора компании «Аутспен». Ру сказал, что Томасы сказочно богаты.
 Молодые встретились во время морского круиза! Кресс ехала из Кейптауна в Порт-Элизабет в гости к тете. И во время этого короткого путешествия юная леди и капитан не одолели вдруг вспыхнувшую страсть. В рейсах чего не бывает, мадам! Она даже не дождалась помолвки, эта богатая испорченная наследница. Отцу капитан понравился, и он позволил дочери выйти за него замуж. Именно так – моментально! После двухдневного «медового месяца» Кресс улетела в Лондон, а капитан повел свой лайнер в Англию. Они решили, что встретятся в Лондоне.
 Как все мужчины, он начал восторгаться очарованием Крессиды. Настоящая мечта моряка, доложил он. Изящная и маленькая. А кроме того – рыжая. Длинные волнистые волосы, вздернутый носик, веснушки, и самые сексуальные в мире голубые глаза.
 Андра закрыла глаза, сжимая и разжимая кулаки, ногти рвали тонкий носовой платок. Рыженькая. Да, Фрей любил рыжих. В золотистых волосах Андры тоже сквозила легкая рыжинка, и это так нравилось Фрею.
 Да, хорошая партия для Фрея. Ему не придется беспокоиться о будущем. Не придется жить в маленьком коттедже у моря… Жить только любовью, хлебом с сыром и поцелуями, как они с Андрой мечтали.
 Тревор неожиданно обратил внимание на жену:
 – Что с тобой? Ты так взволнована. Мою бедную жену любой пустяк приводит в шок.
 – А я обожаю утонченных женщин, – признался Ру, бросая на хозяйку полный симпатии взгляд.
 – О чем же таком утонченном вы, голубки, беседуете? – полюбопытствовал Тревор.
 – Ни о чем. Может, мне приготовить сэндвичи? – Андра поднялась, с трудом контролируя себя.
 – Недурно придумано, – кивнул Тревор. Но когда она направилась к двери, окликнул ее:
 – О, я догадался! Ты ведь потеряла своего дружка! Вы допустили промах, старина Ру. Благородный капитан «Аутспен Стар» был поклонником моей жены.
 – Черт меня подери… – начал Ру. – Да если бы я знал!..
 Андра с горящими щеками, ощущая каждый удар сердца, прервала его:
 – Я… у меня нет поклонников. Тревор пошутил.
 – Неужели? – не отставал Тревор. – Женщины такие притворщицы. Они пилят мужчин за ухаживания, но себе такое позволяют! Капитан с ума сходил от тебя.
 И ты знаешь это, Андра. Помнишь танцы в последний вечер на борту? Думаешь, я не видел? Да мне плевать, – сказал он и взял Элис за руку. – Каждый веселится как умеет. Но не изображай из себя ангела, Андра. Могу поклясться жизнью, что у тебя с благородным капитаном была интрижка.
 – А почему бы и нет? – начал Ру, чувствуя приближение грозы и испытывая жалость к Андре.
 Но та не стала слушать. Выскочив из комнаты, захлопнула за собой дверь и поплелась вниз, в кухню. Что ж, Тревор был прав, издеваясь над ней. Он, должно быть, хорошо помнит, как они с Фреем смотрели друг на друга во время вальса. И вот меньше чем за три месяца Фрей подцепил очаровательную молодую наследницу.
 – Мог бы сказать мне! Мог написать, предупредить!.. – повторяла про себя Андра. Горячие слезы побежали по щекам. Она не могла сдержаться.
 Кто-то повернул ручку двери. Это был брат Элис. Андра молча смотрела не него. Увидев ее слезы, большой бородатый человек почувствовал себя неловко.
 – Черт меня возьми, неужели я действительно сморозил глупость? Выходит, вы с капитаном…
 – Нет, нет… – прервала она срывающимся голосом. – Нет!.. Идите наверх, пожалуйста.
 – Но вы расстроены, мадам.
 – Пожалуйста, оставьте меня одну, – просила Андра.
 Ру с сочувствием смотрел на нее:
 – Не выношу женских слез. Простите меня, мадам. Я сделал вам больно. Если бы я знал.
 Андра не могла найти слов и только тупо качала головой. Ру подумал, что в его жизни никогда не было более грустной минуты.
 – Я действительно сделал вам больно, мадам. Ваш муж прав. Этот парень с «Аустпен Стар» много значил для вас.
 Она отвернулась.
 – Если это и так, то все прошло. И, пожалуйста, не говорите наверху, что вы застали меня в слезах.
 – За кого вы меня принимаете? Мне бы никогда и в голову не пришло сболтнуть об этом.
 Андра глубоко вздохнула, повернулась к зеркалу, висевшему на стене, и поправила прическу. Ее сердце рвалось на части. Но слезы высохли. Жаль, что она еще жива. Лучше бы ей умереть до встречи с Фреем. Будь у нее слабое сердце, оно бы сейчас остановилось.
 Андра чувствовала, что выстрадала и перенесла слишком много. Мысль о Фрее, проводящем медовый месяц в Англии, возможно, в Лондоне, с Крессидой, убивала ее.
 – Послушайте, – сказал Ру, – может быть, я соображу выпить и принесу сигарету?
 – Нет, спасибо. Все в порядке.
 – Вы мне очень понравились. Я не одобряю поведение сестры. Она дурно ведет себя с мужчинами. Я говорил ей, что не следует затевать интрижку с таким человеком, как ваш муж.
 Андра хрипло рассмеялась:
 – Теперь, когда вы знаете о моих чувствах… к другому человеку, вам не стоит винить свою сестру и моего мужа.
 – Может быть, и так. Но я вижу, вы отличная жена. Не каждая решилась бы выйти замуж за калеку. Элис говорит, что он никогда не встанет на ноги.
 – Никогда.
 – И такая очаровательная женщина должна быть навеки привязана к инвалидному креслу?
 – Да.
 – Ну, я назвал бы это героизмом.
 Андра отрицательно покачала головой. Она старалась не смотреть на Ру, была на грани срыва. Какой смысл имела принесенная ею жертва? И зачем разбивать сердце из-за Фрея… Откуда эта невыносимая боль и горькое разочарование? Он не сумел сохранить верность. Даже трех месяцев еще не прошло…
 Андра обернулась и обреченно посмотрела на Ру:
 – Скажите, если помните, он тогда показался вам счастливым? Очень влюбленным?
 – Конечно, мадам, – признался Ру.
 Если это так, зачем лить слезы понапрасну? Мучить себя? Нужно вырвать Фрея из своего сердца.
 Она демонстративно рассмеялась.
 – Давайте сменим тему. Финита, как говорят в (Италии. Помогите мне приготовить сэндвичи. Возьмем бутылку шампанского и выпьем за ваше следующее путешествие. Вы пойдете в Кейптаун? Может быть, встретитесь с молодоженами.
 Если это случится, передайте благородному капитану, как называет его мой муж, заверения в любви и мои наилучшие пожелания.
 Ру печально покачал головой.
 Конечно, ему следовало вести себя по-другому. Например, согласиться выпить шампанского, постараться развеселить Андру. Потому что минуту спустя она уже рыдала, уткнувшись в грудь большого бородатого мужчины. Он гладил ее волосы и повторял:
 – Успокойтесь, бедное дитя!
 С лестницы послышался голос Элис, которую Тревор послал выяснить, что происходит на кухне. Андре пришлось взять себя в руки. Она оставила Ру готовить бутерброды, а сама побежала в ванную.
 Остаток вечера совсем стерся в памяти Андры. Она помнила удивленный, иронический взгляд Тревора, следящего за ней. Она выпила шампанского. Много курила. Слишком громко смеялась.
 Элис шепнула Тревору:
 – Кажется, твоей жене понравился мой брат. Смотри, как она сегодня веселится.
 Тревор хмыкнул:
 – Да нет. Я свою Андру знаю. Она очень расстроена. Уверен, что потрясена известием о женитьбе капитана. Когда мы останемся одни, я еще скажу ей пару ласковых слов.
 Но его замыслу не суждено было осуществиться.
 В полночь Тревор начал приставать к Андре.
 – Что за бес в тебя сегодня вселился? Горюешь о благородном капитане или что-то замышляешь с братом моей подружки?
 Андра набросилась на него как тигрица:
 – Оставь меня в покое! Если ты не отстанешь… Я уйду от тебя… И никогда не вернусь. Предупреждаю!
 – Ну, если так…
 – Это мое твердое решение, – прервала его Андра.
 Но не успела она дойти до двери, как голос Тревора заставил ее в испуге обернуться. Он пытался подняться с подушек. Лицо стало красным, глаза наполнились кровью.
 – Андра… Помоги!
 Она бросилась к нему:
 – Тревор, что случилось?
 Он не отвечал. Глядя на задыхающегося мужа, Андра ища, что у него начался сердечный приступ. Именно об этом предупреждал врач. Слишком много алкоголя и Никитина, а также перевозбуждение вызвали его. Сегодняшние излишества оказались фатальными.
 Голова Тревора упала на подушку. На мгновение Андре показалось, что он мертв.
 Она выбежала в холл, позвала на помощь. Миссис Ли в наспех наброшенном халате бежала по ступенькам.
 – Что случилось, дорогая?..
 – Тревору плохо, у него сердечный приступ. Я думаю, он мертв или умирает.
 Иди и побудь с ним, мама. Попытайся дать ему бренди. А я вызову доктора.
 – Спаси нас Бог! – миссис Ли наконец-то окончательно проснулась.
 – Ту Блатт с огромным букетом хризантем в руках робко постучал в дверь квартиры Гудвинов. Последние три недели он каждый день приносил цветы и оставлял записки Андре Ли. Ни одна женщина никогда не занимала так его мысли. Но когда бы он ни приходил, секретарша неизменно отвечала, что миссис Ли никого не принимает.
 Тревор Гудвин умер. Ру узнал об этом от сестры.
 Итак, Ру засыпал Андру цветами, записками с просьбой о встрече. В ответ он получал лишь аккуратные маленькие листочки: Мисс Ли благодарит за внимание, но принять не может.
 Ру это понимал. Любила Андра Гудвина или нет, но она была его женой.
 Внезапная смерть мужа, должно быть, потрясла ее. Газеты в подробностях описывали это трагическое событие – муж мисс Андры Ли умер от сердечного приступа после вечеринки. Мелькали фотографии Аидры и статьи о ее браке с Тревором после катастрофы в Южной Африке. На темных, почти неузнаваемых снимках Андра была запечатлена с матерью и Грейс Гудврн на похоронах Тревора. Сообщалось, что она продолжает работать, потому что считает, что съемки не должны прерываться.
 Ру надеялся повидаться с Андрей хотя бы еще раз, прежде чем он уйдет в море. Наконец удача улыбнулась ему. Позвонила мисс Пенхэм и сказала, что Андра приглашает его к шести часам.
 При виде Андры сердце Ру сжалось. Беззаботный практичный моряк, у которого ни в одном порту не бывало недостатка в девушках, вдруг понял, что влюбился в Андру. Она как-то странно завладела его сердцем. Он с радостью отметил, что Андра не носит траур. На ней было простое серое платье с золотой отделкой на воротнике. Андра выглядела еще более хрупкой и бледной, чем в тот вечер, но улыбалась гостю.
 – Пожалуйста, входите. Я очень рада видеть вас. Вы были так добры ко мне.
 Неужели опять цветы! – засмеялась она, принимая хризантемы. – Вы превратили мою комнату в сад, мистер Блатт.
 – Я думал, меня назовут Ру, – мягко сказал он, снимая мокрый плащ и приглаживая волосы.
 Пока он закуривал, Андра подошла к двери, позвала Розу и попросила поставить хризантемы в вазу. Она старалась не смотреть на дверь, выходившую в комнату Тревора. Сейчас она пустовала, а когда родители вернутся после отдыха, ее переделают для них. Но сейчас ей почему-то казалось, что дверь распахнется и молчаливый слуга выкатит инвалидное кресло.
 После встречи с Фреем Роулэндом она больше не могла любить Тревора, но хотела заботиться о муже, окружив его вниманием и нежностью. Но едва появилась Элис, между Андрей и Тревором возникла пропасть.
 Во время съемок Андра на какое-то время забывала о своих горестях. На студии ей иногда встречалась Элис, они улыбались друг другу, и каждая отлично понимала, чего стоит такая улыбка.
 Голос Ру оторвал Андру от мыслей.
 – Какие у вас теперь планы? Вы останетесь здесь?
 Ома покачала головой и, смешивая коктейли, рассказала ему о своих планах.
 Ру отметил, как идет Андре прилегающее серое платье, когда огонь в камине высветил медный блеск ее волос. Как могла Элис говорить о ней так плохо?
 Ру почувствовал, что ни при каких обстоятельствах не должен упоминать имя капитана, на свадьбе которого был в Кейптауне. Но ему почему-то очень хотелось говорить об этом парне. Как будто догадавшись об этом, Андра внезапно посмотрела на него.
 – Не знаете ли вы… Не в Лондоне ли сейчас капитан Роулэнд?
 – Не знаю. Я даже не уверен, вернулся ли он в Англию.
 – Вернулся. «Аутспен Стар» пришвартовался вчера в Саутгемптоне…
 Андра волновалась. Ру почувствовал, что нервы ее на пределе и поторопился прервать ее:
 – Ради Бога, простите меня. Я чувствую свою вину. Мой рассказ, наверное, сильно расстроил вас тогда. Вы постоянно думаете о капитане Роулэнде. Сейчас вам должно быть особенно тяжело, потому что вы наконец свободны.
 Андра вздрогнули. Ру частенько вел себя бестактно, но Андра знала, что у него доброе сердце и что она ему нравится. Андре тоже нравился Ру. Хотя бы потому, что недавно видел Фрея.
 Тяжело… Это слово только что употребил Ру. С тех пор, как умер Тревор, она поняла, что осталась в мире одна. Жестокая судьба сыграла злую шутку, так быстро украв у нее Фрея. Если бы он только подождал! Но Фрей нашел замену. А что он думает сейчас? Наверное, не видел английских газет с сообщениями о смерти Тревора и пропустил некролог в кейптаунских газетах.
 Иначе он непременно написал бы ей.
 Большой бородатый человек потер подбородок и сказал хмуро:
 – Я чувствую себя виноватым. Когда-то я принес вам плохие новости. И мне бы очень хотелось что-то сделать для вас.
 – Вы очень добры. И я не забуду вашей доброты. (Что же касается того, что вы сделали мне больно… Рано или поздно я ведь должна была как-то узнать, не правда ли?
 – Мне было бы легче, если бы это сделал кто-то другой. Боже, я не могу понять этого парня!.. Я бы прождал вас всю жизнь.
 Теперь она отвернулась от него, почувствовав, что на ее ресницах задрожали слезы. В отблесках пламени ее лицо выглядело усталым, осунувшимся.
 Она не могла вынести взгляда голубых глаз Ру. Вспоминались другие глаза, такие же голубые. Сейчас ей было еще больнее, чем в те минуты, когда она прощалась с Фреем.
 Андра понимала, что еще не оправилась после кошмарных событий последних недель, которые вконец расшатали ее нервную систему. Нужно быть сумасшедшей, чтобы вдобавок ко всему вспоминать еще Фрея. Что могли принести ей мысли о нем, кроме горечи. Нужно привыкнуть жить без Фрея и без надежды. Она должна оборвать ту незримую нить, которая связывала их даже после расставания.
 В дверь заглянула Роза Пенхэм:
 – Посетитель оказался очень настойчивым, мисс Ли. Я сказала ему, что вы никого не принимаете, но он почему-то уверен, что его вы обязательно примете.
 Он придет в другой раз.
 – Он назвал свое имя? – устало спросила Андра.
 – Он черкнул что-то на листке из записной книжки. Очередной поклонник! весело сказала Роза, отдавая конверт своей обожаемой хозяйке.
 Андра открыла его и взглянула на записку.
 Ру снова собрался уходить, но вдруг заметил, что она побледнела.
 Казалось, она вот-вот упадет. Он бросился к ней, чтобы поддержать.
 – Что с вами?
 Андра задыхалась.
 – Этого не может быть… Не может быть!..
 – Чего не может быть? – не понял Ру.
 – Вы сказали мне…
 – Что я сказал вам?
 – Вы сказали… Что Фрей Роулэнд женился.
 Ру почесал голову, подергал бороду, так он делал всегда, когда нервничал.
 – Да, капитан «Аутспен Стар».
 Андра пришла в себя, но глаза ее странно расширились.
 – А – Эта записка, – сказала она едва слышно, – от Фрея. Именно Фрей Роулэнд звонил в дверь! Послушайте, что он пишет:

 «Я только что узнал о Треворе. Очень расстроен, что ты больна. Вернусь через час, когда ты будешь одна, и надеюсь, что мы встретимся. Я люблю тебя так же, как и раньше, если не больше. Остаюсь твоим и только твоим. Фрей».

 Возбужденная Андра с укором смотрела на потрясенного Ру.
 – Вот видите!.. Он не мог жениться! Не мог написать такие слова, не будучи сумасшедшим. Вы ошиблись.
 – Действительно, это ужасно. Но как я мог так ошибиться?
 Андра бросилась к двери и позвала Розу:
 – Я говорила, что никого не принимаю. Но этого человека я хочу увидеть больше, чем кого бы то ни было. Когда он вернется? И вернется ли?
 Роза смотрела на свою хозяйку с нескрываемым удивлением:
 – Мисс Ли, дорогая! Он же сказал, что вернется через час. Мне пришлось солгать ему. Я сказала, что у вас доктор.
 Сердце Андры куда-то провалилось. На лбу выступила испарина.
 – Подождите минутку, – бросила она изумленному Ру и скрылась в спальне.
 Там Андра открыла маленький ящик, вытащила коробку с фотографиями и принялась что-то лихорадочно искать. Она достала снимок, запечатлевший Фрея в белой форме на мостике корабля. Он держал в руке фуражку и улыбался своей неотразимой улыбкой.
 Андра помчалась в гостиную и протянула фотографию Ру, который мрачно сосал пустую трубку.
 – Это тот человек, на чьей свадьбе вы были в Кейптауне? Это он?
 Ру долго разглядывал снимок, потом, чувствуя себя очень несчастным, тяжело вздохнул:
 – Нет. Определенно нет. Человек, которого я видел на свадьбе, был так же высок, но значительно плотнее и лицо у него было почти квадратное. А кто это?
 – Это?.. – в истерике закричала Андра. – Фрей Роулэнд, капитан «Аутспен Стар»!
 Расстроенный Ру опять посмотрел на фотографию:
 – Не понимаю, как я мог ошибиться! Вы меня совсем запутали.
 – А вы меня чуть не убили! – воскликнула Андра. Она читала и перечитывала записку.
 Она усадила Ру рядом с собой:
 – Я хочу знать все подробности, и вы должны ответить на мои вопросы.
 Он смотрел на нее и чувствовал себя в капкане. Красота этих взволнованных глаз проникала в самое сердце. Андра казалась маленькой застывшей статуей, которая внезапно вздохнула и вернулась к жизни. Ру с тоской подумал, что она, должно быть, очень любит этого парня.
 Посыпались вопросы. Он старался отвечать спокойно, толково. Как его пригласили на свадьбу? Да все были приглашены, кто ходил тогда по Кейптауну в морской форме. Получал ли он письменное приглашение? Нет, никто из моряков его не получал. Им просто объявили, что они приглашены. Но не в церковь, а на прием.
 Кто сказал ему, что это капитан Фрей Роулэнд с «Аутспен Стар»? Имени «Фрей» он не помнит, но уверен, что назвали капитана Роулэнда. Но Андре уже мало было обычных ответов. Ей нужны были доказательства. И очень скоро она поняла, что Ру славный малый, но недалекий человек.
 К ней вернулась безумная надежда, которую она потеряла за многие недели.
 Теперь нужно было все проверить.
 – Вы так набрались, что даже не знали толком, кто жених.
 Моряк задумался и вдруг обнаружил, что его воспоминания о свадьбе в Кейптауне весьма смутные. Он, правда, помнил, какое платье было на невесте.
 Он знал это точно, поскольку его взгляд частенько останавливался на очаровательной Крессиде. А еще он помнил, что у жениха был квадратный подбородок и он был куда плотнее, чем тот высокий парень на снимке Андры.
 Андра схватила его за руку и начала трясти.
 – Вы слышали? Имя жениха?
 – Роланд, так его называли. Роланд.
 – Назовите по буквам.
 – Р-о-л-а-н-д, так я полагаю.
 – Вы полагаете!.. Вы даже не знаете! О, Господи! Вы рассказывали историю, которую видели, будучи под мухой, и теперь ничего не можете подтвердить. Вы разбили мое сердце. Вы просто разбили его, вот так… – она резко махнула рукой.
 Ру смотрел в ее горящие глаза. Кто бы подумал, что эта мягкая печальная женщина могла вдруг взорваться как динамит. Неудивительно, что она звезда и о ней вздыхают многие мужчины.
 – Послушайте, я признал, что на том приеме был навеселе. Я уверен, что капитана зовут Роланд, и мне плевать, как это имя пишется по буквам!
 – Идите к телефону в холле, найдите пароходный номер компании «Аутспен».
 Там определенно кто-то дежурит ночью. Спросите, как зовут капитана «Аутспен Стар», который недавно женился в Кейптауне. Если в действительности это был Фрей, тогда вернитесь и скажите мне. Я порву эту записку на мелкие клочки!
 Ру вытащил трубку изо рта и послушно как овечка пошел к телефону. Он отсутствовал довольно долго и вернулся на цыпочках, как будто боялся побеспокоить ее. Он выглядел еще более смущенным, чем раньше, и робко смотрел на нее. Андра набросилась на него:
 – Ну, что они сказали?
 – Я больше никогда не притронусь к спиртному. Клянусь, никогда! – бормотал он. – Я действительно спятил.
 Она вскочила на ноги и повторила:
 – Что они сказали?
 Ру был в страшном смятении.
 Он, конечно идиот. Но рад сообщить, что женился не Фрей Роулэнд. Просто похожи имена. Жениха звали Роланд, капитан Роланд, а он-то был уверен, что это произносится «Роулэнд». В пароходной компании ему все растолковали.
 – Перестаньте болтать глупости, – прервала его Андра.
 В ее глазах сверкнули звезды.
 А бедный Ру продолжал объяснять:
 – Я не однажды слышал имя капитана Роулэнда. Я никогда не встречался с командиром корабля, но точно знал, что его зовут Роулэнд. Да, я был пьян и слегка напутал. Выходит, что на Кресс женился первый помощник, Дик Роланд, а не ваш… ваш друг.
 Наступила тишина. Андра молча стояла, глядя в огонь.
 – Вы можете простить меня? – хмуро проговорил Ру. – Я никогда себя не прощу. И я рад, что для вас все так обернулось. Клянусь, я рад.
 А она думала:
 «Он не женат. Он не изменил мне. Это был кошмарный сон. Но я проснулась».
 – Вы не хотите со мной говорить? – услышала она голос Ру.
 К его удивлению, Андра бросилась к нему на шею, обняла, прижалась щекой к бороде и сказала:
 – О, Ру, вы действительно разбили мое сердце. Но сейчас вы исцелили меня.
 – Бери, бери у жизни все, что можешь, малышка, – хрипло сказал он. – Ты очень милая, я говорил Элис, что ты хороший человечек. И я так рад, что к тебе вернется этот парень.
 Только однажды в жизни Андра чувствовала такое же безумное возбуждение, как теперь, ожидая Фрея.
 Тогда она была шестилетней девочкой. Накануне Рождества она проснулась, чтобы обязательно увидеть, как Санта-Клаус пробирается к ее кровати. Андра притворилась, что ждет не папу, а настоящего волшебника. Приоткрыв глаза, боясь разрушить сказку, Андра наблюдала, как кто-то набивает подарками чулок и раскладывает у постели коробки.
 Когда бородатая фигура исчезла, она поднялась и притронулась к сверткам.
 Ее маленькое сердце билось так же, как колотится сердце птички, пойманной птицеловом.
 Воспоминания об этой ночи остались с Андрой на всю жизнь. Она думала, что ничего более прекрасного не будет никогда. Но это случилось… Семнадцать лет спустя, холодным дождливым вечером за неделю до другого Рождества.
 Сумасшедшая радость ребенка снова возвращалась к ней.
 Придет ли он? Может быть, она проснется и обнаружит, что все это – игра воображения? Правда ли, что Фрей до сих пор живет только для нее? Неужели она теперь свободна и сможет снять кольцо Тревора, заменив его тем, что подарит Фрей?
 Роза Пенхэм ушла. В квартире не осталось никого, кроме Андры. Она сняла ненавистное шерстяное платье и надела другое. Флэк Сэнки утверждал, что в этом платье Андра подобна мечте. Впервые за многие месяцы ей не пришлось румяниться, щеки и так горели. Рыжеватые волосы она зачесала назад и связала в пучок.
 Андра цвела. Она чувствовала себя Женщиной, нежной и соблазнительной, замершей в ожидании возлюбленного. В аромате легких цветочных духов она олицетворяла молодость и предвкушение любви.
 Прошел час. Фрей сказал, что вернется через час, и не вернулся. Она умоляла его:
 – Ты должен, Фрей, ты должен. Мой дорогой, мой дорогой, ты должен прийти.
 Я умру без тебя.
 Она металась из комнаты в комнату: в спальню, чтобы посмотреться в зеркало, поправить прядь волос и добавить духов, опять в гостиную подбросить в камин угля. Включала и выключала радио. Никакой музыки. Никакой музыки. Только тишина, как та тишина накануне Рождества, когда она, счастливые ребенок, ожидала чуда. Бьющееся как колокол сердце, полное фантастических надежд.
 – Приходи скорее, Фрей, умоляю тебя! – шептала она.
 Она думала о «Неразгоревшемся огне» и о своей роли. Вчера Роберт Керри остановил съемку одной из любовных сцен, в которой она, молоденькая девушка, вот-вот должна была проснуться, преобразиться в женщину, вспыхнуть огнем любви и счастья. А Андра вдруг расплакалась и убежала с площадки. Роберт пришел за ней в гримерную. Она все еще рыдала.
 – Я никогда не сыграю эту роль. Во мне не осталось огня. Боб. Все сгорело…
 «Теперь, – думала она, стоя посреди комнаты, – теперь я смогу сыграть свою роль. Боб Керри будет доволен».
 Андра подошла к окну и отодвинула штору. Дождь стучал по стеклу.
 Возбуждение и радость потихоньку покидали ее. Ее пальцы похолодели, и она не смогла даже закурить сигарету. На мгновение она замерла, стараясь вообще ни о чем не думать. Послышался звук подъехавшей машины. Андра вся сжалась.
 Хлопнула дверца автомобиля. Андра бросилась к окну.
 Это был Фрей. Сердце ее бешено колотилось. Андра смотрела на знакомую фигуру. Она выбежала в холл и открыла дверь, потом вернулась в гостиную, по пути распахивая все двери, открывая дорогу холоду и зимней ночи. Раздались шаги, стук в дверь и голос:
 – Здесь есть кто-нибудь?
 Задыхаясь, она откликнулась, прижимая руки к горящим щекам:
 – Да. Да. Я здесь. Входи!
 Фрей вошел в комнату. Держа в руке перчатки и шляпу, он какое-то время смотрел на Андру так, как будто один ее вид поразил его. Так и было. Фрей вновь увидел свою несбыточную мечту.
 Потом Андра вспоминала, что Тригер даже не тявкнул, когда вошел Фрей.
 Словно помнил добрый верный пес, что это именно тот друг, который прислал его Андре. Тригер подошел к Фрею, обнюхал его и радостно завилял хвостом.
 Тишина становилась напряженной, но ни Андра, ни Фрей не в силах были ни двигаться, ни говорить. Внезапно мужчина сорвал мокрое пальто и бросил его на пол. Он быстро направился к женщине в бархатном платье и заключил ее в объятия. Фрею не нужно было спрашивать Андру, любит ли она его. Он увидел эту любовь в ее глазах. И Андра знала, что объяснения будут потом. И неважно, что готовит им будущее, бросит ли она свою карьеру ради Фрея, оставит ли он море. Для них все начиналось сначала. Ни другой жизни, ни другого мира никогда не существовало. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.
 В тишине Фрей прижимал ее все ближе и ближе, чтобы никогда больше не отпустить.