Аннотация: Три года прошло с тех пор, как отчаянный Лэд Уокер проиграл в карты фамильные земли.
 Возмущенная этим, его жена, гордая и прекрасная Диана, изгнала мужа из своего дома – и из своей жизни. Казалось бы, навеки.
 Бесконечная череда горьких дней и одиноких ночей… До того дня, когда Лэд возвращается в Англию с единственной мечтой – не только вымолить у любимой прощение и загладить свою вину перед ней, но и вновь завоевать ее любовь. Ибо под холодным пеплом обиды в сердце Дианы еще таится искра, готовая превратиться в пожар страсти!..
 Три года разлуки.
 Три года от расставания – до новой встречи!


---------------------------------------------


 Мэри Спенсер
 Рискованный выбор


 Моим замечательным читателям, атакующим меня вопросами по электронной почте и засыпающим письмами о судьбе Лэда, с любовью посвящаю эту книгу



 Пролог


  Англия, июнь 1818 года 
 Как легко подчас сны переходят в кошмары, хотя этот сон и сам по себе нельзя назвать приятным.
 – Диана…
 Она услышала знакомый голос и ощутила досаду. Тот человек уехал года три назад, но его призрак все еще преследует ее. Она старалась бороться с этим наваждением. Сомнений нет: их отношения закончились.
 Но голос звучал совершенно явственно. Диана с усилием пошевелила затекшим телом. Вероятно, она уснула в кресле. Еще не проснувшись окончательно, она снова потянулась и тихо застонала. А ведь она настроилась бодрствовать в эту ночь, чтобы ощутить каждое уходящее ее мгновение. Последняя ночь в Керлейне. Приближающийся день положит конец всему, что она знала и любила. С восходом солнца она простится со своей свободой.
 – Диана… – снова послышалось ей.
 Какие родные интонации! Зачем он пришел в ее сон. Этот человек не имел права вновь тревожить ее – после всего, что он содеял.
 С неимоверным трудом Диана подняла тяжелые веки. Казалось, она полностью лишилась сил, и ничто не сможет заставить ее пошевелиться. Глубоко вздохнув, она снова закрыла глаза.
 – Спящая красавица? – на сей раз, насмешливо произнес голос. Зазвучали тихие шаги. А потом прохладные кончики пальцев коснулись ее щеки. – Тогда, я полагаю, мне надлежит стать вашим принцем. – Эти слова прозвучали так близко, словно произносивший их склонился над ней. – Могу ли я пробудить вас поцелуем? – спросил он с нежностью.
 – Нет, – пробормотала Диана и мотнула головой, уклоняясь. Это он. Не может быть! Прошло три года. Слишком поздно. Как она молилась, чтобы он вернулся! Как надеялась, что он вдруг появится у ворот Керлейна! Все глаза, проглядела, высматривая, его из окна, следя за дорогой, чтобы не прозевать его приближение. Ждала часами. Днями. Месяцами. Веря в то, что если она не перестанет его ждать, то он появится.
 – Нет? – переспросил он.
 Остатки дремы испарились, Диана протерла глаза. Нет, это ей не приснилось. Она видела Лэда и слышала его голос.
 Сердце сжалось. Вернулся! Но через секунду стало ясно, что перед ней кто-то другой. Только голос напоминал Лэда. И поза, и манера одеваться – все в этом человеке было ей незнакомо. Видела ли она его когда-либо раньше? В недоумении она рассматривала незваного гостя. Нет, они никогда не встречались, поняла она, и почувствовала испуг.
 – Кто вы? – спросила она срывающимся голосом, рука ее резко откинула прядь. – Как вы посмели прийти сюда?
 – Просто взял и пришел, – невозмутимо ответил незнакомец. – Не беспокойтесь, я вас не трону. – Он отошел.
 Диана вскочила. Стоит крикнуть – и сбегутся. Но она не станет кричать. Не станет нарушать покой сегодняшней ночи. Ее последней ночи в замке. Это была ночь из ночей. Диана плотнее укуталась в халат и спросила:
 – Как вам удалось проникнуть в замок? – Она знала, что ни Суитин, никто другой не позволил бы постороннему переступить порог замка в столь позднее время. – Зачем вы пришли?
 Незнакомец отвернулся и чиркнул кремнем. Фитиль свечи подхватил огонек, и нимб света засиял вокруг широких плеч и золотистой шевелюры. Такой цвет волос Диана прежде видела только у одного человека. Глаза ее расширились, и она недоверчиво прошептала:
 – Лэд?
 Держа свечу в руке, он повернулся:
 – Теперь ты узнаешь меня, Диана?
 Она молча разглядывала его долгое мгновение, затем медленно покачала головой.
 – Нет, – наконец прошептала Диана.
 Зеленые глаза, смотревшие на нее, были очень серьезны.
 – Я сильно изменился, – сказал Лэд, – с тех пор как мы общались последний раз, но я полагал, вы это одобрите, леди Керлейн. – Он изъяснялся с такой изысканностью, будто освоил эту манеру с пеленок. – Теперь я вправе в полной мере претендовать на имя и титул, кои вы так настойчиво мне навязывали. Так вы не станете отрицать, что вам известно, кто я?
 Диана так долго оплакивала его, что, казалось, у нее уже не осталось слез. Однако она ошиблась. Горе, ее постоянный спутник в течение последних трех лет, было пустяком в сравнении с тем, что она испытывала сейчас. Слезы застилали ей глаза, и она не пыталась удержать их. Как, однако, все изменилось. Речь, некогда сладкозвучная и плавная, текущая словно подогретый мед, стала чеканной и холодной. Так говорили английские снобы. Из-за одного этого она была готова разрыдаться.
 – Да, – невнятно проговорила она. – Я знаю, кто вы. Она оглядела его с головы до ног, начиная от макушки безупречно причесанной головы до мысов начищенных ботфортов, сверкающих даже в свете свечи. Модный костюм сидел на нем идеально, вся его фигура источала благородство, утонченность чувствовалась во всем – в позе, манере держаться, в чуть утомленном выражении безумно красивого лица. В газетах, приходивших из Лондона, она читала множество статей о графе Керлейне. Его считали одним из самых блестящих представителей мужского пола, им восхищался высший свет, дамы буквально вешались ему на шею, а джентльмены старались подражать ему.
 Сейчас он смотрел на нее так же, как мог смотреть любой из лондонских аристократов – холодным, оценивающим взглядом прищуренных глаз.
 – Судя по вашему виду, – заметил он, – вы вполне благополучны, миледи. Мое отсутствие явно не пошло вам во вред. Насколько я понимаю, за это следует благодарить виконта Кардена. – Проницательный взгляд переместился на стоящие у двери сундуки. – Похоже, вы были совершенно уверены, что я не вернусь. Или вам так хотелось скорее воссоединиться с вашим любовником в его пенатах? Впрочем, нет, – продолжил он, не давая ей возразить. – Вы никогда бы не уехали отсюда по доброй воле. Ведь Керлейн для вас – все. Ни один мужчина не идет ни в какое сравнение с ним. Даже ваш драгоценный виконт.
 – За три года от тебя не было почти ни слова. – Она по-прежнему смотрела на него с удивлением. – Три записки, и только. Я думала, ты… ты не вернешься.
 – Ты думала? – переспросил он. – От тебя тоже было несколько слов… хотя я надеялся набольшее. Но тщетно. Впрочем, вопрос неактуален. Я выполнил все требования, которые ты мне выдвинула, Диана. Я исправно делал все, чтобы искупить свои многочисленные грехи. И вот теперь я вернулся заявить свои права на то, что по праву мне принадлежит.
 Лэд сделал шаг вперед, сунул во внутренний карман холеную руку и вытащил оттуда какой-то сложенный документ.
 – Три года я потратил на то, чтобы добыть для тебя эту бумагу. Это банковский чек, выписанный на имя виконта Кардена. То, чего ты хотела от меня, моя дорогая женушка. Здесь все до последнего фартинга.
 Диана помнила сумму, названную ею три года назад, в ту ужасную ночь. О таком невероятном количестве денег человек мог только мечтать. Чтобы заработать их, не хватило бы не то что трех лет, но и века. Она знала, что ее требование невыполнимо, но у нее не было выбора. Этот человек сам распорядился двумя жизнями, бросив их в пылающий костер. Чтобы спасти их, требовалось что-то предпринимать.
 – У тебя было много состоятельных любовниц, – с упреком сказала Диана, удивляясь, что подобные слова исходят из ее уст. Но пусть он знает, что она не осталась в неведении. Снискавший громкую славу граф Керлейн три года жил на широкую ногу, предаваясь увеселениям и удовольствиям, в то время как здесь, в Керлейне, перебивались с хлеба на воду. – Мне совершенно ясно, каким образом ты выполнил свою задачу. – Захлестнувший ее гнев придал ей сил. – И теперь ты оскорбляешь меня за свои же грехи? – Три года он изменял ей и развлекался, пока она здесь умирала от тоски и разлуки.
 – Я привез то, что ты требовала, – повторил он. – За это отдано три года моей жизни. Теперь очередь за тобой, Диана. Выполняй свою часть соглашения.
 – Мою часть? – спросила она, не уверенная, что правильно поняла его, Не мог же он… Нет, конечно, он не мог претендовать сейчас на это.
 Однако он кивнул:
 – Три года я жил без жены. Для мужчины это долгий срок. Я не собираюсь проводить еще одну ночь в одиночестве.
 Диана посмотрела на него как на умалишенного:
 – Я не стану делить с тобой постель этой ночью. Это невозможно. После всего, что ты сделал… после всего твоего бесчестья!
 Он издал гортанный смешок и, скинув с плеч пальто, швырнул его в сторону.
 – Мое бесчестье, – начал он, – точнее, то, что ты называешь таковым, гораздо меньше вашего, леди Керлейн. Но я не стану напоминать тебе о твоей связи с виконтом Карденом. Теперь ей конец! – С этими словами Лэд медленно приблизился к Диане. – Я не хочу, чтобы ты адресовалась к другим мужчинам ради удовлетворения своих потребностей. Любой из них.
 Диана, спотыкаясь, отступала назад.
 – Я не делала ничего такого, чего можно было бы стыдиться, – проговорила она. – И уж никак не с Иганом Паттерсоном.
 – Я же сказал, это не имеет значения. Все это в прошлом. Приблизься, Диана. – Он чувствовал себя уверенно и спокойно. – Я намерен обладать тобой, так или иначе. Это мое право. Приди ко мне добровольно. Мне не хочется принуждать тебя силой ложиться со мной в постель.
 – Надеюсь, ты не станешь, – твердо сказала Диана, – насиловать собственную жену. После всего, что ты перепробовал в Лондоне, это уж чересчур. Я удивляюсь, как ты вообще вернулся.
 Ответ был прост:
 – Я – граф Керлейн и твой муж.
 Диана смотрела на него сверкающими глазами, не скрывая презрения.
 – Ты можешь так себя называть, но суть от этого не меняется. У тебя нет ничего общего с истинным Лэдом Уокером, человеком, уехавшим отсюда три года назад.
 – Верно, – согласился он. – Я уже не тот, что прежде. Но теперь я такой, каким ты хотела видеть меня. Я – граф Керлейн.
 – Чужой, – прошептала она. – Я молилась, чтобы ко мне вернулся мой Лэд.
 – Он пришел, Диана. – Лэд сделал еще шаг. – Ты должна по собственной воле прийти ко мне. – Он протянул руку.
 Словно немая, она молча мотала головой. Он вздохнул, его рука упала.
 – Тогда я возьму тебя сам, – сказал он.




 Глава 1


  Англия, октябрь 1814 года 
 В ту бесконечную ночь дуло так сильно, что память о ней должна была сохраниться навек. Так размышляла вконец обессилевшая Диана, поднимаясь по ступеням длинной лестницы. Ветер, свирепый и неукротимый, налетал на древние стены замка, с пронзительным воем проникал сквозь каждую щель. Провисшие балки и перекошенные двери трещали, стонали и скрипели на все лады. Керлейн был слишком стар, чтобы выражать свой протест как-то иначе. Стихия была могущественнее его. Ветер, резкий и холодный, как кинжал колол ее через тонкие одежды и будто издевался над ее усилиями плотнее завернуться в потертую шаль.
 Наконец Диана достигла цели. Один Бог ведал, как она измоталась. Прошедшие сутки были полны душевных страданий и телесной боли, и ум ее совершенно притупился. Но отдыхать нельзя. Пока граф жив, ее долг быть рядом. Она поклялась до конца оставаться с ним и ни за что не нарушит своего слова. Она не отходила от его постели с середины вчерашнего дня, когда состояние больного внезапно ухудшилось, и доктор сказал, что ему уж ничто не поможет. Ночью она не сомкнула глаз ни на минуту, как и все слуги в доме, а также обитатели Керлейна. Ожидая рокового известия, они собрались внизу, в огромном холле, – никто из них не считал сейчас возможным спать. Однако часы графа были сочтены. Скоро он уйдет от них навсегда. И старинное поместье впервые за сотни лет останется без хозяина, так как некому заявить права ни на землю, ни на титул.
 Моди стояла перед дверью графа с горящей свечой в руке. На лице горничной читалась тревога. Огненный язычок свечи трепетал на сквозняке.
 – Граф зовет вас, мисс. Боюсь, конец близок. Сэр Энтони уже хотел посылать за вами. Доктор Рашфорд так суетится, что от одного его перепуганного вида недолго сойти с ума. Меня уже начинает трясти. Даже Суитин разволновался, хотя, вы сами знаете, мало, что в этом мире может вывести его из равновесия.
 – Извините, что я задержалась, – сказала Диана, стараясь сохранять спокойствие. – Я никак не могла найти печать. Где Стюарт? Он принес угля?
 – Да, мисс, – кивнула Моди. – Сейчас там стало очень тепло, но его все равно колотит озноб. О, мисс, что же мы будем делать, когда граф покинет нас? И что станет с Керлейном?
 – Перестаньте, Моди, – нахмурилась Диана. – Нечего раскисать раньше времени. Нам еще понадобится слишком много сил. – Диана подошла к пожилой женщине и успокаивающе взяла за руку. Как худы пальцы горничной – одни косточки! Но видит Бог, все в Керлейне жили почти впроголодь. Лишнее напоминание о бедственном положении людей легло на плечи тяжелым грузом. – Все будет хорошо, – произнесла она как можно убедительнее, – даже если нам придется покинуть Керлейн. Обещаю вам, я найду способ…
 – Покинуть Керлейн?! – вскричала Моди, и Диана почувствовала, как задрожала ее рука. – О, мисс, не говорите так! Нет-нет, никогда! Да поможет нам Бог!
 Диана понимала старую горничную. Здесь жили несколько поколений семьи. Здесь она появилась на свет и за свои шестьдесят лет не видела ничего, кроме Керлейна, как и большинство его обитателей. Диана принадлежала к числу немногих, родившихся не на этой земле, но ее привезли сюда такой юной, что все сохранившиеся воспоминания были связаны с этим имением.
 – Ну ладно, – сказала Диана, выпрямляясь. – Надо взять себя в руки. Он не должен видеть наших слез. Нужно сделать все возможное, чтобы облегчить ему последние часы. Мы все в долгу перед ним.
 Моди вытерла щеки краем фартука и кивнула. Когда она снова заговорила, голос выдал ее годы:
 – Вам нет надобности опасаться, что старая Моди сделает что-то не так.
 – Милая Моди, вы всегда делали то, что нужно. Не представляю, что бы я делала без вас.
 Они вошли в комнату. Сэр Энтони – их сосед, сквайр, а также шериф Херефордшира – сидел у камина. При виде их он поднялся из удобного кресла, и лицо его отчетливо выразило облегчение. Однако Диана лишь слегка кивнула и направилась к огромной занавешенной кровати, где лежал Джордж Чарльз Натаниэль Уокер – последний граф Керлейна. Граф был бледен, дышал с трудом. Его сотрясающееся в ознобе тело едва различалось под одеялами. Промозглость, пропитавшая всех и вся в Керлейне, чувствовалась и в этой комнате, хотя на самом деле здесь было тепло – последнюю неделю огонь в камине поддерживался постоянно.
 Доктор Рашфорд находился на своем посту у кровати больного. Суитин, прослуживший у графа более полусотни лет, находился рядом. Внешне камердинер, как и во все времена, казался человеком, вообще лишенным эмоций. Однако напряженная линия губ выдала тревогу. Диана ободряюще улыбнулась слуге и подошла к приемному отцу.
 Когда она присела на краешек кровати, его веки слегка приподнялись.
 – Диана? – с трудом произнес он и попытался нащупать ее руку.
 Она накрыла ладонью его кисть.
 – Я здесь, родной мой, – ласково вымолвила она.
 – Ты нашла…
 – Да. Я принесла все, что вы просили.
 Он напрягся, и его рука на мгновение сжалась в кулак. Слова стоили ему неимоверного труда.
 – Документ?
 – Он здесь, у меня в руке. Передать его сэру Энтони?
 – Нет. Ты… разверни его. – Граф закрыл глаза и прерывисто вздохнул. – Прочитай.
 Диана послушно отложила в сторону бумагу, чернила и прочие предметы, которые он просил принести, и развернула толстый вощеный пергамент.
 – Это свидетельство… – не веря себе, она взглянула на графа, – о женитьбе?
 – Что? О женитьбе? – Сэр Энтони наклонился, чтобы заглянуть через плечо Дианы. – Да! Оно самое.
 – О женитьбе моего сына, – слабым голосом произнес граф, – Чарльза…
 Диана поняла, о чем речь, прежде чем услышала эти слова, но потрясение было слишком велико. Она покачала головой:
 – Сэр, но вы всегда говорили, что он и та американка не состояли в браке. Она писала письма…
 – Лгал, – сказал граф. – Я лгал. Не мог допустить… даже мысли о том, что… Чарльз и та… женщина… Бог простит меня, Диана.
 Воспоминания лавиной обрушились на нее. Граф поссорился с Чарльзом и отрекся от сына, после чего тот уехал в Америку. В Теннесси он женился на некой Елене, но граф упорно твердил, что их брак незаконен, и отказывался считать детей, появившихся от этого союза, истинными Уокерами. Елена многократно писала графу, умоляя его признать мальчиков своими внуками. Граф оставался непреклонен. Своей единственной наследницей он сделал Диану. Со временем Керлейн должен был перейти к ней, а титул – первому ее сыну. Во всяком случае, граф ей так объяснял, и она ему верила. Документ, который она сейчас держала в руках, все изменил коренным образом.
 – Сыновья, – тихо проговорила она, – сыновья Чарльза… старший из них станет графом.
 – Графом, – благоговейным шепотом повторила за ней Моди. – Бог посылает нам спасение.
 – Если бы я знала раньше, – посетовала Диана, – я бы уже написала ему письмо.
 Граф содрогнулся всем телом и ухватился за ее руку.
 – Пиши… сейчас, – сказал он, сжимая ее кисть холодными, как лед немощными пальцами. – Сэр Энтони… будет свидетелем. Удостоверит, что все по закону.
 – Разумеется, Джордж, – заверил его сэр Энтони. – Даю слово чести.
 – У Сиббли… мои распоряжения, Диана. Керлейн твой, как я и обещал. Лэд… мой внук, получит титул и станет графом. Накажи Фарреллу и Колвани… чтобы они почитали его… нового графа Керлейна. – Больной судорожно ловил ртом воздух.
 – Конечно, мой дорогой, – торопливо пообещала Диана, наклоняясь к графу. – Вам не нужно ни о чем тревожиться.
 Он задышал ровнее и снова открыл глаза.
 – Письмо, Диана. Я скажу… что писать.
 – Вы не должны утомляться.
 – Я продиктую вместо тебя, Джордж, – предложил сэр Энтони. – У тебя нет сил для этого.
 – Я справлюсь. – Глаза графа блеснули огнем неповиновения. Его характер остался неподвластен времени и болезни. – После стольких лет… это единственное, что я могу сделать для моего внука. Пиши, Диана.
 Она послушно придвинулась к прикроватному столику, приготовила чернильницу и бумагу. Граф прикрыл глаза и начал говорить – медленно, с запинками, прерываясь для того, чтобы вдохнуть. И совершенно не обращал внимания на реакцию присутствующих, особенно Дианы. Она писала, стараясь подавить возникающие чувства. Он должен был сказать ей о своих планах задолго до сегодняшнего дня. Таким неожиданным известием он нанес ей жесточайший удар.
 Когда послание было закончено, Диана сложила бумагу и надписала продиктованный адрес. Растопила немного воска и капнула на обратную сторону. Граф взял печать.
 – Вы все свидетели, – с трудом вымолвил он. – Дело сделано.
 Граф откинулся на подушки и улыбнулся. Она никогда не видела на его лице такой улыбки. Он выглядел довольным, умиротворенным. И гнев и обида Дианы растаяли как лед.
 – Вам нужно передохнуть, – тихо проговорила она.
 – Не сердись на меня, дитя мое. Я не мог оставить тебя одну в этой разрухе.
 – Я не сержусь, – мягко сказала Диана. – Но не допущу ничего, что пошло бы Керлейну во вред.
 – Я знаю. – В голосе графа явственно звучала усталость. – Ты всегда так любила Керлейн. Обещай мне…
 – Что?
 – Остерегаться Кардена.
 – Игана? – удивилась Диана. Ей всегда казалось, что приемный отец хорошо относился к нему. Одно время граф даже поговаривал об их возможной свадьбе. Два соседних поместья тогда могли бы объединиться. Однако Диану всегда забавляла эта идея. Иган был ее другом детства и, кроме нее, не играл ни с кем. Теперь он превратился в обаятельного молодого человека, однако Диана относилась к нему по-прежнему. Для нее он так и остался смешным и довольно надоедливым мальчишкой. – Но вы же знаете, что Иган мне только друг. К тому же он уже несколько месяцев путешествует за границей.
 – Он вернется, как только я умру, – твердо сказал граф. – У него на тебя виды. И на поместье. Он… сам говорил мне… перед отъездом из Англии… угрожал… и клялся, что ты будешь принадлежать только ему.
 Диана подумала, что недуг, вероятно, повлиял на разум ее приемного отца. Уже не в первый раз граф заводил разговор о каких-то фантастических опасностях.
 – Вы что-то не так поняли, дорогой, – промолвила она. – Иган действительно флиртовал со мной, но не более того. А что касается Керлейна, то нет такого человека в графстве, кто бы не мечтал о нем, включая сэра Энтони, – пошутила она и улыбнулась сквайру. – Но я никому не позволю завладеть нашим поместьем.
 – Обещай, что ты… будешь держаться подальше от Кардена, – произнес граф с еще большей настойчивостью. Ему опять стало трудно выговаривать слова. – Не дай ему завладеть тобой… и Керлейном.
 – Никогда, – пообещала Диана, стараясь закончить этот нелепый разговор. – Торжественно клянусь, что ни я, ни Керлейн никогда не будут принадлежать Игану Паттерсону.
 – Умница, – проговорил больной, со вздохом закрывая глаза. – До чего ж ты у меня хорошая девочка, Диана! Я благодарю Господа за… тот день, что привел тебя… ко мне.
 Диана с нежностью поцеловала графа в щеку.
 – А теперь отдыхайте, – прошептала она. – Не тревожьтесь, все будет хорошо.
 Часом позже Диана спускалась по лестнице вместе с сэром Энтони. Внизу, в холле, слышался тихий гул голосов. По мере их приближения собравшиеся умолкли. Все взоры обратились к ней – усталые, тревожные, ожидающие. Здесь же, укутанные в материнские шали, спали младенцы.
 В холле сейчас находились все двадцать пять семей, составляющих население Керлейна. Более половины из них принадлежали к клану Колвани, остальную часть составляли Фарреллы. Оба клана из поколения в поколение занимались фермерством на землях Керлейна, постоянно соперничая между собой. Однако в критической ситуации они оставляли распри, объединяясь в борьбе с недругом.
 Диана спустилась вниз, и оба старейшины – Колвани и Фаррелл, – отделившись от толпы, подошли к ней.
 – Граф скончался, – коротко сообщила она, слишком измученная, чтобы ощущать боль. Это чувство придет к ней позже.
 Отозвавшийся эхом ропот заполнил помещение. Мужчины сняли шляпы. Женщины начали тихонько всхлипывать, а малые дети прижались к матерям, испуганно тараща глазенки.
 – Значит, конец, – кивнул Колвани-старший. – Конец Керлейну. Клянусь Богом, граф был лучшим из всех.
 – Великий был лорд, – кивая, согласился второй старейшина. – Мы никогда его не забудем. Верно, Фарреллы?
 В ответ раздалось тихое «да».
 – И Колвани его будут помнить, – сказал первый, и его люди отозвались еще громче, чем Фарреллы.
 Мелкая междоусобица – соперничество продолжалось. Диана улыбнулась бы, если б так не устала.
 – Она обвела взглядом собравшихся. Скорбь и страх господствовали на их лицах. В Керлейне любили графа, хотя он был суровым хозяином. Однако его смерть означала потерю всего. С ним умирали все надежды на будущее.
 – Он не мучился перед смертью? – спросил Колвани.
 – Нет, – ответила Диана, – он умер во сне. Более того, он оставил после себя мир и для нас. У Керлейна есть новый граф.
 – Что? – в один голос произнесли старейшины.
 – Новый граф? – Восклицания посыпались со всех сторон.
 – Мисс говорит правду, – вмешался сэр Энтони. – Я был свидетелем последней воли покойного. Лорд Керлейн сам назвал своего преемника, прежде чем уйти от нас.
 – У графа есть внук, – пояснила Диана и поспешила уточнить: – Законный внук. – В Керлейне все знали о женитьбе Чарльза Уокера на американке и двух их сыновьях. Но всегда считали их незаконнорожденными. – Так вот, – продолжила Диана, – тот брак действителен. У меня есть копия брачного свидетельства. – Она подняла руку с документом, чтобы все могли его видеть. – Старший сын Чарльза отныне является полноправным наследником графа.
 – Но он же американец, мисс, – ужаснулся Фаррелл. – А мы воюем с Соединенными Штатами. Он – наш враг.
 – Знаю, – кивнула Диана, – но такова воля графа. Или Керлейн вообще останется без правителя. Вот письмо, которое будет отправлено в Америку, в некое место, называемое Теннесси. Оно написано мною, но под диктовку графа. Слово в слово, – строго уточнила она. Послышался недовольный ропот. – Мои слова могут подтвердить сэр Энтони, доктор Рашфорд и Суитин. И Моди Фаррелл. Вы ей не верите, Фарреллы?
 Те сразу умолкли.
 – А вы, Колвани? – перешла в нападение Диана. – Слово Моди Фаррелл всегда ценилось в Керлейне на вес золота. Неужели вы рискнете обвинить ее во лжи?
 Старейшина Колвани покачал головой:
 – Нет.
 – В таком случае больше не о чем говорить, – подвела черту Диана. – Граф мог умолчать о наследнике и оставить нас одних. Но он сделал выбор, открыв нам дорогу в будущее.
 – Как хоть его зовут, нашего нового хозяина? – спросил Фаррелл.
 – П. Лэд Уокер, – ощущая неловкость, выговорила Диана. Странное имя для взрослого мужчины.
 – П. Лэд Уокер? – переспросил Колвани. – Это что же за имя такое, П. Лэд? – Зажурчал тихий смех, бормотание усилилось еще более. – Что означает это «П.», мисс? Питер?
 – Поль? – Старейшина рассмеялся. – Хорошим апостолом будет наш новый лорд.
 Усталость лишила Диану обычного чувства юмора, и все же она сумела улыбнуться.
 – Нет, – покачала она головой, когда смех утих. – Его имя – Пруф. Пруф Лэд Уокер. Я не знаю, почему ему дали такое имя, но это не важно. Все равно он станет нашим хозяином. И когда он приедет, мы должны встретить его как положено. Один из последних наказов, который мне дал граф, это передать Фарреллам и Колвани, чтобы они с уважением отнеслись к новому лорду Керлейну.
 – И мы выполним наказ графа, – незамедлительно ответил Фаррелл, – если американец появится. Хотя я не думаю, что он появится. Захочет ли он ехать в Керлейн? Здесь нет никаких богатств, и он не получит от этой бедной земли никакой прибыли. Он не приедет.
 – Приедет, – решительно сказала Диана. – Он владелец Керлейна, и его место здесь. Он должен расстаться с Соединенными Штатами и принять британское подданство. Думаю, он будет рад получить титул графа.
 – Нет, – возразил Колвани. – Тут Фаррелл прав. Вряд ли нам доведется увидеть американца.
 Толпа в холле горячо поддержала его слова. Люди не хотели, чтобы их хозяином стал какой-то американец. Диана рассердилась. Голос ее звучал сурово.
 – Я не желаю слушать подобные речи! – попыталась она перекричать шумевших. – Мой приемный отец высказал свои последние пожелания и просил известить вас. Вы обязаны уважать волю своего покойного графа. Я обещала ему, что все будет выполнено, и сдержу свое слово. Клянусь в этом здесь и сейчас.
 Фаррелл и Колвани переглянулись. Толпа замолкла. Диана не собиралась сдаваться, даже если бы для этого потребовалось простоять здесь до конца ночи.
 Колвани заговорил первым. Сквозь зубы он процедил:
 – Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна.
 – Да, – подтвердил Фаррелл.
 – Что «да»? – Диана бросила на него колючий взгляд.
 Фаррелл вздохнул и произнес:
 – Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна. – Затем повернулся к своим людям и повторил еще раз: – Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна.
 И Колвани с Фарреллами вновь стали соперничать в громкости голосов.
 Звуки усиливались по нарастающей, пока холл не заполнился ими до отказа. Диана с облегчением опустилась на ступени, возведя глаза к небу. Он приедет, их новый граф, П. Лэд Уокер, американец с ужасно глупым именем. Он увидит Керлейн и полюбит его, как полюбила она, как любили его все эти люди. Он сделает все, чтобы их жизнь снова наладилась – несомненно, он сделает это, – иначе и они, и Керлейн погибнут.




 Глава 2


  Теннесси, январь 1815 года 
 Нет, он не поедет туда. Никогда. Ни за какие земные блага. Это ему абсолютно ясно. И никаких сомнений быть не может.
 Шестой граф Керлейн. Ба! Какие громкие слова!
 Они вызывали в нем тошноту. По прошествии многих лет, когда столько воды утекло, он вдруг стал графом. Слишком поздно. Какая ирония судьбы, что событие сие произошло сейчас. Когда те, для кого это было важно, уже сошли в могилу – отец, мать и даже… Джошуа. Его же никогда это не волновало. Ни поместье, ни титул, ни старик, считавший их с Джошуа незаконными ублюдками. Лэд не понимал своей матери, умолявшей деда признать ее детей, мечтавшей помириться с английскими родственниками. Ей казалось это таким важным. И отец страстно желал хотя бы частично восстановить отношения с графом, это было понятно, хотя он никогда не говорил об этом. Он вообще мало рассказывал о деде. Зато сколько раз в детстве, когда его укладывали спать, он слушал истории о Керлейне. Тогда ему казалось, что это, должно быть, самое замечательное, прямо-таки волшебное место в созданном Богом мире. Но с годами слово «Керлейн» стало почти ругательным. Все связанное с ним не доставило их семье ничего, кроме горя и боли. Лучше жить в землянке и быть самому себе хозяином, чем там – лордом. Нет, ни при каком, даже самом бедственном положении он не поедет туда. Ферма в Фэйр-Мэйден считалась одной из самых процветающих в Теннесси, а усадьба, построенная отцом, справедливо заслужила репутацию красивейшей в округе. Да что там, в округе – в целом штате! А какие приемы устраивала их мать, славившаяся своим гостеприимством и красотой! Даже после того как мать ушла из жизни, в доме осталась частица ее тепла. Лэду казалось, что он до сих пор ощущает запах ее духов. Стоило закрыть глаза, как он снова видел отца, читающего у себя в кабинете одну из любимых книг по садоводству, и Джошуа, сидящего на веранде дома после рабочего дня. Возвратясь из сада, брат шутил со слугами или рабочими с фермы, заглядывавшими в дом. Для этих людей у его матери всегда находились освежающие напитки и пища, чтобы подкрепиться.
 Веранда была любимым местом сборищ. Лэд любил проводить там теплые летние вечера в компании близких и друзей. Так было раньше. Теперь же во всем Фэйр-Мэйден едва ли существовал такой уголок, где бы он не ощущал боль утраты. Она преследовала его неотступно. После внезапной смерти матери и брата, а за месяц до этого – безвременной кончины отца он открыл для себя важную истину. Дом становится пуст, если уходят те, с кем ты там живешь. Лэд думал, что усадьба в Фэйр-Мэйден, где он родился и вырос, навсегда останется его домом. Он мечтал жить в нем с собственной женой и детьми, которые, став взрослыми, дадут начало новому поколению Уокеров. Но теперь он не воспринимал это место как свой дом. Это было прекрасное, но лишенное жизни жилище. И связанные с ним воспоминания причиняли только боль.
 Лэд тяжело вздохнул и отшвырнул письма. Он встал, прошагал к окну, занимающему всю стену. Все еще шел снег, как и в предыдущие, так похожие друг на друга дни. Вокруг было белым-бело, земля укрылась пышным покрывалом. Видела бы мать, улыбнулся Лэд, вспоминая, как она любила снег. А отец всегда беспокоился за будущий урожай. Ведь Фэйр-Мэйден, главный поставщик семян и рассады для южных штатов, должен был поддерживать свою репутацию. Джошуа же холод никогда не беспокоил. Братья часто проводили зимние дни вместе: охотились, удили рыбу на мосту, принимали гостей. Во время школьных каникул они всей компанией катались на коньках или на санках.
 Лэд перестал любить снежные дни, после того как порядком намерзся во время войны. Тогда они спали прямо на ледяной земле, а потом морозные ночи сменялись такими же холодными утрами. Одним таким утром умер Джошуа, прямо перед Новым Орлеаном. [1] Когда Лэд увидел мертвого брата, тело Джошуа уже наполовину окоченело. Он поднял его и на руках отнес в лагерь. Холод! Лэд до сих пор просыпался от ночных кошмаров и снова видел Джошуа и лицо матери, когда он привез брата домой.
 – Боже, какая несправедливость… – Лэд провел рукой по глазам, пытаясь отогнать воспоминания.
 – Кто тут тревожит Всевышнего? – раздался чей-то голос. – Если ты и впредь будешь упоминать Бога, я отколошмачу тебя хорошенько, Лэд Уокер.
 Лэд продолжал внимательно смотреть через окно.
 – Извините, дядя Хэдли. Я не заметил, как вы пришли, – проговорил он, не поворачиваясь.
 – Это не имеет значения, – сердито сказал тот. Звонкий стук трости об половицы подсказал Лэду, что его двоюродный дед направляется в гостиную. – Иди-ка, помоги мне устроиться, внучек!
 Лэд послушно поспешил к родственнику, чтобы усадить его в любимое кресло у камина. Дядя Хэдли еще слегка поворчал, сел поудобнее, затем шумно вздохнул и произнес:
 – А теперь, мой мальчик, принеси мне стакан виски. Хорошего виски, разумеется.
 Под «хорошим» дядя Хэдли подразумевал виски собственного производства. Лэд налил доверху высокий стакан и поставил на столик.
 – Отлично, мальчик, – заметил старик, поднимая стакан и делая небольшой глоток. – Ах, какой вкус! Прекрасное виски, как и всегда. У Теда Харроуфилда, сколько бы он ни пыжился, такого не получится. – Хэдли отставил стакан. – Теперь садись и рассказывай об этих письмах.
 – Не знаю, стоит ли, – пожал плечами Лэд, наполняя свой стакан. – Ведь вы прочитали раньше меня.
 – Тебя же не было дома, когда они пришли. Разве я не прав? – раздраженно фыркнул дядя Хэдли. – Они проделали слишком длинный путь, чтобы валяться и ждать, когда их, наконец, прочтут! Но дело не в этом. Меня интересуют твои планы. Что ты решил насчет девушки из Англии? Несомненно, это уловка графа. Скорее всего, он намеревался женить тебя. Потому и назвал законным и полноправным наследником. Если бы твоя мать знала, что тебя пригласят на родину отца! Спустя столько лет! Вспомни, как много для нее это значило.
 – Прекрасно помню, – отрывисто произнес Лэд, снова поворачиваясь к окну. – Жаль, что она не дождалась момента, когда старый сквалыга пошел на уступки. Решился, наконец, на смертном одре. Какая глупость! Все годы знать правду и не признаваться в этом до самого последнего момента. Теперь слишком поздно. Придется Керлейну обойтись без графа. Что касается мисс Дианы Уитлби, тут я вообще ничего не понимаю. Какая девушка согласится на брак с совершенно незнакомым человеком? Почему она это делает? Только потому, что послушна воле своего приемного отца? – Лэд с досадой глянул в сторону дяди. – Или она настолько безобразна, что отчаялась выйти замуж, или просто ненормальная.
 Дядя Хэдли стукнул тростью об пол и возмутился:
 – Лэд Уокер, думай, что говоришь! Речь идет о леди, не важно, англичанка она или американка. Если ты еще раз позволишь себе что-то подобное, я переселюсь сюда и буду тебя воспитывать. – Трость угрожающе замелькала в воздухе.
 – Вы правы, сэр. – Лицо Лэда застыло. Как же он забыл об отношении дяди Хэдли к женщинам! Причем ко всем без исключения – к молодым и старым. Он пережил трех своих жен и был не прочь жениться в четвертый раз. Хоть завтра, если бы вдова Неле капитулировала перед его упорными ухаживаниями.
 – Мисс Уитлби ведь тоже написала тебе. Очень милое письмо, вполне подобающее леди, с очень здравыми рассуждениями. Как ей еще вести себя в таком положении? Бедная девушка. Право, мне жаль ее.
 Лэд уже почти поддался внушению. Если дядя воспринимает вещи, таким образом, нужно ехать в Англию и жениться.
 – В самом деле, это мило с ее стороны, – забормотал он. – Но я полагаю, вряд ли искренне. Выйти замуж за человека, которого она даже не видела. Тем более за американца. Война кончилась всего несколько недель назад. Потребуется еще немало времени, чтобы англичане перестали смотреть на нас как на врагов. Она не может питать ко мне добрых чувств, как и все остальные в Керлейне. Бьюсь об заклад, что это так. – Лэд покачал головой. – Они не захотят, чтобы их хозяином стал американец. Да они меня тут же пристрелят! И я их вполне понимаю. Если бы любой британец ступил на землю Фэйр-Мэйден, я бы сразу схватился за ружье.
 – Как ты можешь говорить такие вещи! – снова начал отчитывать его дядя Хэдли. – Твой отец был британцем.
 – Мой отец был американцем, – возразил Лэд, – как будто и родился здесь. И он вовсе не претендовал на английское наследство, после того как женился на моей матери. Вы это знаете.
 – Но британское благородство как было в его натуре, так и осталось до последнего дня. Твой отец жаждал вернуться в места, которые он так любил. И очень огорчался, что не мог этого сделать. – Дядя Хэдли громко вздохнул. – Твой отец много рассказывал вам о своем детстве. После этого тебе никогда не хотелось увидеть Керлейн? – Голос дяди Хэдли стал мягче. – Лично мне хотелось. Чарльз так хорошо все описывал, что то место казалось мне самым замечательным в Англии.
 Лэд промолчал и сделал большой глоток, но самому себе признался, что дядя сказал правду. В мечтах Лэд давно воображал себе зеленые поля, прозрачное озеро и старинный замок, откуда в далекие времена рыцари уходили на великие битвы, – в точности как описывал отец. Благодаря его рассказам для них с Джошуа Керлейн стал живым. Они с братом часто говорили о том, что однажды поедут в Англию и посетят дом своих предков.
 – Я напишу ей, – наконец заговорил Лэд, – этой Диане Уитлби. Напишу, что не могу приехать. Тогда она сможет выйти замуж за кого захочет. И люди выберут себе подходящего графа из англичан. Я предоставлю им право решить данный вопрос без моего участия, по собственному усмотрению. Таким образом, мы обойдем ловушку, которую придумал мой дорогой дедуля.
 – О, Лэд, мальчик мой, это невозможно, – печально покачал головой дядя Хэдли. – Кроме тебя, некому принять титул. В письме так и сказано. Если ты не поедешь, все тяготы лягут на мисс Диану. Несчастной девушке одной не справиться с поместьем. Подумай, как она будет жить без мужской помощи, без заботы? И для тебя оставаться в Фэйр-Мэйден наедине со своим горем – не лучший вариант. Выходит, что твой план никому не на благо.
 Лэд повернулся и, посмотрев на своего престарелого родственника, медленно проговорил:
 – Фэйр-Мэйден – мой дом. Здесь я родился и здесь проведу оставшуюся жизнь. Здесь родятся и вырастут мои дети. Я не собираюсь уезжать отсюда ради… – он сделал паузу, подыскивая нужные слова, – ради какой-то угасшей мечты.
 – Но вряд ли совсем угасшей, – возразил дядя Хэдли. – Ты – граф, мальчик! Ты стал тем, кем мог бы стать твой отец. Если бы это произошло, Керлейн был бы твоей колыбелью, местом, где тебя воспитывали бы как будущего графа. И ты знаешь, что сейчас сказал бы Чарльз, будь он жив. И что сказала бы твоя мать. Вероятно, и Джошуа. Ты не можешь отказаться. Они все не хотели бы, чтобы ты остался здесь один и прятался от…
 – Я ни от кого не прячусь!
 – Только не выходишь из дома и…
 – Так ведь холодно! Какой глупец пойдет на улицу в такую погоду!
 – Я вовсе не хочу навязывать тебе свое мнение, – дядя Хэдли махнул рукой, – но ты все-таки хорошенько поразмысли. Подумай, чего ждали бы от тебя твои близкие. Это мой последний совет.
 – Ладно, – недовольно согласился Лэд. – Очко в вашу пользу. – Он сам знал, что сказали бы его родители. Мать захотела бы, чтобы он поехал в Керлейн, а отец – тем более. Он никогда добровольно бы не расстался с землей, которая его взрастила. – Но я не могу так сразу взять и уехать, – сказал Лэд. – Отец построил Фэйр-Мэйден своими руками, на голом месте, из ничего. Эта усадьба – часть его самого, не меньшая, чем Керлейн. Я не могу все это бросить.
 – Бросить? – Кустистые брови дядя Хэдли поднялись. – Твой кузен Арчи управлял хозяйством, пока ты был на войне. И по сей день занимается этим, когда ты вернулся. Значит, мы как-то справляемся без тебя?
 Лэд нахмурился, не в состоянии оспаривать истину, но и, не желая ее признавать.
 – Может, тебе стоит поехать и бегло взглянуть на Англию, – вдруг предложил дядя Хэдли.
 – Бегло взглянуть? – недоверчиво повторил Лэд. – Но я…
 – Только на несколько месяцев, – прервал его старик. – Забудь про все печали, связанные с Фэйр-Мэйден, и позволь нам с Арчи позаботиться о нем. Съездишь в Керлейн, оценишь ситуацию и прикинешь, как быть дальше. Если тебе не понравится то, что ты там увидишь, вернешься. Фэйр-Мэйден, в конце концов, никуда не денется.
 – Но…
 – Тебе нужно подумать, только и всего, – торопливо заверил его дядя Хэдли. – Нет никакой необходимости решать это сию же секунду. Подойди сюда. Помоги мне выбраться из этого кресла.
 С некоторым облегчением Лэд сделал то, о чем его просили. И его пожилой родственник величественно покинул помещение. Дяде Хэдли было восемьдесят пять, но он был не по возрасту энергичен. С трудом верилось, что дядя действительно хочет, чтобы он отправился просто на «обзорную экскурсию». Англия до самого последнего времени являлась их врагом. После такой жестокой войны только полный простофиля мог вверить свою жизнь в руки недавнего противника.
 Лэд тяжко вздохнул и, налив себе еще виски, снова сел просматривать письма. Одно, от его деда, было формальным от первой до последней строки. Таким ему и надлежало быть при тех обстоятельствах, когда оно писалось. Но письмо от девушки – совсем другое дело. Он взял его и осмотрел со всех сторон. Убористый изящный почерк весьма отличался от его собственного, напоминающего неровные каракули.
 Интересно, как она выглядит, эта Диана Уитлби, так легко подчинившаяся воле своего приемного отца? Письмо было намного добрее и честнее, нежели то, что писал граф.
  Милостивый государь! 
  С глубоким прискорбием извещаю вас о кончине вашего дедушки Джорджа Чарльза Натаниэля Уокера, пятого графа Керлейна. Лорд Керлейн умер вчера, 10 октября. Смерть не стала неожиданностью: уже некоторое время граф был прикован к постели. Он умер без мук. Примите мои искренние соболезнования. Передайте их, пожалуйста, своей семье. 
  Помимо моего письма, вы получите другое, продиктованное вашим дедушкой всего за несколько часов до смерти. Послание касается наследования титула и земель, и я уверена, вы встретите это известие с некоторой долей удивления, равно как и предложение о женитьбе… 




 Глава 3


  Англия, конец марта 1815 года 
 Начало менее чем обнадеживающее, заключил Лэд, стоя перед гостиницей в Уолборо. Недельное пребывание в гостях у англичан не доставило ему радости. Он сильно недооценил степень их неприязни к американцам. Со дня прибытия в Портсмут он ощутил это в полной мере. Ему отказывали в еде, питье и жилище, а также угрожали – причем неоднократно – физической расправой. Делали это с искренним энтузиазмом. Сейчас Лэд высматривал сквозь падающий снег свою дорожную кожаную сумку. Так и есть – она лежала в самой грязи. Сбрасывая ее в гостиничном дворе минуту назад, кучер назвал ее мерзостью.
 Но Лэд был доволен уже тем, что благополучно доехал. Кучер и еще один задира с одобрения пассажиров чуть не вышвырнули из кареты вместе с багажом его самого. Если бы не заступничество нескольких женщин – да воздаст им Бог за их чистые души! – он оказался бы на дороге и остаток пути проделал пешком.
 Лэд вздохнул и нагнулся за сумкой. Его спутники вместе с кучером вошли в дом еще раньше – пропустить стаканчик, пока меняют лошадей. Лэд, единственный, кто впервые путешествовал в этих краях, разглядывал окрестности. Ничего примечательного он не обнаружил. Весьма возможно, и Керлейн окажется таким же.
 Внешне гостиница казалась вполне гостеприимной, но, подойдя к дверям, Лэд увидел крупного бородатого мужчину. Он загородил собой проход в бар, где спутники Лэда рассказывали друг другу байки, и с явным недоброжелательством спросил:
 – Вы американец?
 – Сэр, – усталым голосом начал Лэд, – на дворе снег. Я хочу всего лишь получить кружку эля и несколько минут погреться у камина. Мое присутствие не доставит вам беспокойства. Да… у меня есть деньги. Если угодно, я могу заплатить сейчас.
 Лэд попытался обойти мужчину, но тот снова встал на его пути.
 – Мой кузен потерял ногу на войне, – сказал он. – После этого ни один американец не переступит порог моей гостиницы.
 Казалось, снег валил со всех сторон. Лицо Лэда покраснело от холода. Он пристально посмотрел в глаза говорившего. У него тоже имелось что сказать.
 – У меня на войне погиб брат, – выговорил он нарочито медленно. – Посторонитесь и дайте мне пройти. Я не хочу мерзнуть как собака.
 – Вот-вот, – угрожающе сказал хозяин гостиницы. – Именно как собака, потому что вы и есть паршивая американская собака. Вот что я обо всех вас думаю.
 Лэд бросил сумку и, схватив мужчину за ворот, поволок его на заснеженный двор с намерением выместить, наконец, сполна все свое ожесточение против британской нации.
 – Остановитесь, джентльмены! – раздался чей-то голос, и солидная фигура, облаченная в темную одежду, втиснулась между противниками.
 – Успокойтесь, Гарри. Кто же так встречает гостей? Вы не слишком любезны.
 Хозяин гостиницы, сверкнув глазами, издал некое подобие рыка.
 – Я не обязан любезничать с ним. Ненавижу америкашек!
 Лэд легко сбросил руку незнакомца:
 – Пустите, я сейчас объясню ему кое-что об американцах!
 – Сэр, пожалуйста, не надо! – Джентльмен снова встал между ними, посмеиваясь, будто все происходящее было фарсом. – Право же, в этом нет необходимости, – миролюбиво урезонивал незнакомец. – Драться во дворе, в снегу? Уподобляясь зверям?
 Пожалуй, это был единственный случай, когда Лэд слышал дружелюбие в голосе англичанина. Он отступил и сжал кулаки.
 – Я только хотел выпить. И чуточку отдохнуть, прежде чем ехать дальше. Ничего сверх того, что может хотеть человек в такую непогоду.
 – Совершенно понятное желание. Я здесь по той же самой причине. Переждать снегопад и дать отдохнуть лошадям. Не хотите составить мне компанию? Вы будете моим гостем. Гарри не станет возражать. Верно, Гарри?
 Хозяин продолжал ворчать. Все так же улыбаясь, англичанин повернулся к Лэду:
 – Здесь есть отдельная гостиная, где к нашим услугам будет премилый жаркий камин. Нам подадут чашки с особым пуншем. – Джентльмен снова приветливо посмотрел на Лэда. – Возможно, это звучит банально, но клянусь, вы никогда не пили ничего похожего. Гарри владеет секретом приготовления спиртных напитков. Он умеет внести в них некий магический штрих. Лучше его никто не делает коктейлей. Правда, Гарри?
 Хозяин гостиницы, по-прежнему сверкая глазами в сторону Лэда, нехотя кивнул:
 – Для вас, лорд Карден, с удовольствием.
 – Вот и прекрасно, – обрадовался тот. – Согласие достигнуто. Давайте переждем эту ужасную погоду. Дженет наверняка не понравилось бы, если бы мы позволили вам простудиться. Правильно я говорю, старина? – Лорд Карден начал подгонять к двери все еще недовольного хозяина, как пастух заупрямившегося бычка.
 Лэд, совершенно ошеломленный, подобрал свою сумку и двинулся, было за ними. Но тут на пороге возникла тощая, неряшливо одетая женщина.
 – Минуточку, сэр! – резко произнесла она. – Я весь день отмывала полы – столько натоптали. А теперь еще сюда тащите эту грязь. – Она кивком показала на сумку. – Оставьте ее за дверью.
 Влиятельный лорд Карден мог бы опять вмешаться, подумал Лэд. Однако сейчас мужская помощь ему не требовалась. Лэд знал, как вести себя с женщинами.
 – Вы правы, мэм, – нараспев протянул он со всем полнозвучием отвратительно гнусавого теннессийского прононса. – Замечание ваше весьма уместно. – Он поднял на нее беспомощный и полный сожаления взгляд. – Я приношу извинения за состояние моей сумки. Трудно сохранить вещь в чистоте после путешествия через Атлантику. Мне самому это крайне неприятно – мой отец болезненно воспринимал неряшество. Как англичанин, он был бы очень огорчен, узнав, что я подобным образом оскорбил соотечественников. Он всегда пытался привить мне хорошие манеры, но, видно, я оказался нерадивым учеником. – Закончив монолог, Лэд мобилизовал все свои ресурсы и посмотрел на нее так невинно, как только мог.
 Хозяйка изумленно уставилась на него и несколько секунд молча изучала. Затем выражение ее лица смягчилось.
 – Конечно, где уж мужчинам знать, как ухаживать за вещами, – проворчала она. – Вы такой же, как другие. Дайте-ка мне вашу сумку.
 – Мэм, я не могу допустить, чтобы леди… Это слишком тяжело… моя мать не…
 – Ваша мать не хотела бы, чтобы багаж ее сына оказался в таком состоянии. Бог свидетель, я бы ни одного из моих мальчиков не отпустила бы в дорогу с такими грязными вещами. Так что не спорьте. Оставьте здесь вашу сумку и проходите к огню. Быстрее! – Властным жестом она подозвала кого-то, находящегося внутри. – Сэр, когда сумка будет вычищена, я распоряжусь, чтобы горничная принесла ее вам.
 В отдельной гостиной имелось все, о чем Лэд мог мечтать. В ней было чисто, тепло и уютно. Со вздохом облегчения он опустился в кресло возле камина.
 – Спасибо вам, – сказал он своему спасителю. – Я уже почти был готов на убийство, только бы заполучить место у очага.
 Лорд Карден улыбнулся:
 – Я видел. Но мне симпатичен Гарри, и я рад, что этого не случилось. Вам лучше снять пальто, если не хотите, чтобы Дженет задала вам трепку. А это непременно случится, если вы намочите кресло. Вы ухитрились очаровать ее, но смею вас заверить, что Дженет безжалостна, когда дело касается, ее кресел.
 Лэд состроил гримасу, но внял советам. Он стянул с себя пальто, шляпу и шарф и повесил их на крюк рядом с роскошной одеждой лорда Кардена. Парень явно был не из бедных. Лэд с сожалением оглядел свою одежду, в которой путешествовал уже целый месяц. Вещи сослужили ему добрую службу, но за это время определенно поистерлись и загрязнились.
 – Гарри с пуншем будет здесь через минуту, – сказал лорд Карден. Он сел в кресло и вытянул ноги к теплому пламени камина. – А чуть позже Дженет, должно быть, пришлет свои знаменитые пирожки с говядиной. Вы голодны?
 Лэд теперь имел возможность рассмотреть своего собеседника. Что ж, красивый мужчина. Светловолосый, голубоглазый, стройный и аристократичный, он был очень похож на британских солдат, которых Лэд убивал на войне. Воспоминания заставили его отвести глаза.
 – Да, – равнодушно ответил он, – хотя меня немного подкормили в карете. Женщины более добры ко мне, без них мне пришлось бы худо.
 Лорд Карден засмеялся:
 – Да, успели продемонстрировать свое искусство обольщения. Судя по тому, как вы очаровали Дженет, в этом смысле у вас явно талант.
 – По части очарования вы и сами неплохи, – парировал Лэд, – даже если «старина Гарри» не сразу вам поддается.
 – Вы правы, – грациозно кивнул лорд. – С удовольствием принимаю комплименты от товарища по искусству обольщения. – Меня зовут Иган, между прочим. Иган Паттерсон. Мое имение находится довольно близко отсюда, хотя не думаю, что вам знакомы эти края. Я вернулся сюда только несколько дней. Пробыл на континенте лучшую часть года.
 Лэд бросил на него любопытный взгляд. Значит, они будут в некотором роде соседями.
 – Хозяин гостиницы назвал вас лорд Карден?
 – Это мой титул. Виконт Карден, Лайзинг-Парк. Но надеюсь, вы будете называть меня по имени. Все мои друзья и хорошие знакомые так делают. Я полагаю, в Соединенных Штатах тоже так принято. Или я ошибаюсь?
 Лэд чуть было не сказал, что они пока не друзья и даже не хорошие знакомые, но почувствовал, что слишком устал для спора. К тому же этот парень был к нему необычайно добр.
 – Вы не ошибаетесь. В Соединенных Штатах люди еще менее придерживаются формальностей. Рад познакомиться с вами, Иган Паттерсон. Я – Лэд.
 – Лэд? – Лорд Карден с удивлением посмотрел на него. – Просто… Лэд?
 – Просто Лэд, – кивком подтвердил Лэд. – Боюсь, если вы узнаете больше, вам, как и Гарри, захочется вышвырнуть меня на мороз.
 – Никогда! – горячо заверил его лорд Карден, подавшись вперед. – Но почему вы так считаете? Вы что, какой-то известный преступник? Неужели вы проделали путь от Америки, чтобы терроризировать нас?
 – Нет, – засмеялся Лэд, – но с тех пор как я приехал в Англию, мое имя несколько раз вызывало странную реакцию. Так что я охотнее сохранил бы его в тайне, пока не достигну цели своего путешествия.
 – И куда же вы направляетесь?
 Лэд вздохнул:
 – Об этом я тоже предпочел бы умолчать. – Конечно, правда могла выясниться довольно скоро, если они действительно соседи. Ведь Керлейн находился всего в нескольких милях отсюда. Однако если открыться сейчас, на него обрушится шквал вопросов, на которые он пока не хотел отвечать. – Простите великодушно мою нелюбезность.
 – Не извиняйтесь, прошу вас, – успокаивающе сказал лорд Карден, хотя в голосе у него прозвучало некоторое напряжение. – В любом случае я не стал бы докучать вам вопросами. – Он устроился поудобнее в кресле. – Однако вы сказали Дженет, что ваш отец англичанин. И что же, его родным графством был Херефордшир?
 К счастью, в этот момент послышалось легкое царапанье в дверь, и появился Гарри. С ним была девушка-служанка, принесшая пунш, вернее, то, из чего он должен был возникнуть. Гарри начал священнодействовать, и аромат рома, яблок и специй наполнил воздух. Лэд вспомнил каникулы в Фэйр-Мэйден и мать, готовившую пунш.
 – Хозяйка прислала вам пирожки, милорд, – сказала девушка и застенчиво подала поднос лорду Кардену. После того как тот совершил выбор, она обратила внимание на второго гостя. При виде Лэда глаза ее расширились. Он улыбнулся. В ответ она посмотрела на него так же пристально и слегка удивленно, как чуть раньше жена Гарри.
 Женщинам нравилось, как он смотрел на них. Лэд понял это давно. Джошуа и друзья подтрунивали над тем, как на него реагировал слабый пол. Но факт оставался фактом и неизменно подтверждался с той же закономерностью, как проклятие или благословение. Некоторые особы в его присутствии робели настолько, что боялись даже заговорить, другие же едва ли не бросались ему на шею. И он пользовался этим даром, позволявшим ему показать свое превосходство. И не отрицал, что это было ему приятно. Но чаще его занимали другие мысли. Он втайне мечтал встретить женщину, которая не будет краснеть или флиртовать ежеминутно.
 – Ваша… ваша сумка готова… сэр, – запинаясь, вымолвила служанка. – Я ее только что почистила.
 Поднос с пирожками, едва не соскользнул Лэду на колени. Он протянул руку и удержал его.
 – Спасибо. Вы очень любезны, мисс…
 – Марта, – подсказал лорд Карден чуть слишком игриво. – В самом деле, она очень услужливая, – добавил он, явно вкладывая в это совершенно иной, нежели Лэд, смысл.
 Марта густо покраснела и сделала книксен.
 – Спасибо, мисс Марта, – вежливо повторил Лэд. – Будьте так добры, занесите мне сумку, когда выкроите свободную минуту. Я буду вам безмерно благодарен. Позвольте мне взять поднос, – предложил он. – Я только поставлю его на стол, если вы не возражаете.
 – О да, сэр, – с трепетом заверила его девушка, словно он совершил необычайно благородный поступок. – Спасибо, сэр. Я принесу вам сумку прямо сейчас. Сию минуту.
 – Да иди же, наконец! – заворчал хозяин гостиницы, наполняя две чашки горячим дымящимся пуншем.
 Марта поспешила покинуть гостиную. То же сделал и Гарри, как только гости приняли из его рук чашки. Напоследок он пронзил Лэда неприязненным взглядом, ясно давая понять, что по-прежнему не хочет видеть американца в своем заведении и считает минуты, когда тот уйдет.
 – И так с каждой женщиной? – криво усмехнулся лорд Карден, когда они с Лэдом снова остались вдвоем. – Вы всегда одерживаете победы? Впрочем, это глупый вопрос.
 – Нет, – с чувством возразил Лэд. Женщины вызывали в нем и более глубокие эмоции, чтобы использовать их только как легкое развлечение.
 – То есть? Я просто не узнаю прежнюю Дженет. А Марта? Она только что не лизала вам сапоги! Вы можете заполучить ее со всеми потрохами, если хотите. И удовольствие обойдется всего в несколько монет. Если быть совершенно честным, для этого я здесь и остановился. Комната ее – такое уютное маленькое гнездышко, и сама она теплая и покладистая, хоть и туповата немного. Я не зря вспоминал ее раз-другой во время заграничного путешествия.
 Лэд почувствовал прилив жара. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Он кипел от ярости, но лицо его оставалось спокойным. Так говорить о женщине! Будто это уличная девка или собака… Черт побери, нет здесь дяди Хэдли! Тогда виконт Карден наверняка получил бы по лбу тростью. Лэд боролся с соблазном взять на себя эту обязанность, но усилием воли овладел собой. В Соединенных Штатах он видел сотни мужчин, которые считали, что преобладающая часть прекрасной половины человечества предназначена единственно для их блага и удовольствия. Однако этот человек был добр к нему. Возможно, он просто не может совладать со своими низменными инстинктами, особенно если его не научили этому с колыбели, как Лэда.
 – Мисс Марта, несомненно, очень привлекательна, – уважительно проговорил Лэд. – Но я сейчас не ищу женского общества. Вероятно, я скоро стану семейным человеком.
 Виконт Карден удивленно раскрыл глаза, будто ожидая продолжения, но не дождавшись, расхохотался.
 – Вы хотите сказать… извините, – давился он от смеха, – наверное, я неправильно вас понял… Но не имели же вы в виду, что предстоящая женитьба удерживает вас от…
 – Да, – прервал его Лэд, – именно это я имел в виду. А вы женаты? – спросил он, надеясь перевести разговор на другую тему.
 – Нет, – весело ответил лорд Карден. Разговор явно забавлял его. – Но вскоре мое положение изменится. Собственно, это и привело меня домой. Человек, препятствующий нашему союзу, неожиданно умер. Это обстоятельство сделало возможным наше бракосочетание. Смерть, конечно, вещь печальная. Я достаточно долго изнывал от желания соединиться с моей дражайшей леди. Ну что, Лэд, я полагаю, мы должны пожелать друг другу счастья? – Виконт Карден приветственно поднял свою чашку. – За вас и вашу невесту, за будущих новобрачных! Чтобы она и вы были удовлетворены во всех отношениях.
 – Спасибо. – Лэд без особой охоты поднял чашку. Он испытывал неловкость. Его теннессийское произношение в сравнении с безупречным выговором виконта резало ухо. – Желаю того же вам и вашей леди.
 Иган поблагодарил его грациозным кивком.
 – Она англичанка, ваша нареченная?
 – Да, – без обиняков ответил Лэд.
 – Вероятно, о своей невесте вы скажете не больше, чем о себе самом?
 – Да. – Лэд улыбнулся. – Боюсь, что да. Но вы можете рассказать мне о вашей невесте, если хотите.
 Лицо виконта смягчилось.
 – Оценивать ее словами вряд ли возможно. Ее надо видеть, мою возлюбленную. Могу только сказать, что это мой самый дорогой друг и сердце мое принадлежит ей с тех пор, как мы были детьми. Я люблю ее так, как никогда не смог бы любить другую. Мне ужасно недоставало ее, пока я путешествовал. Но теперь разлукам, конец, больше мы никогда не расстанемся.
 «Парень, кажется, вполне искренен», – подумал Лэд, хотя легкомыслие виконта вызывало определенные сомнения относительно его любви. Однако, рассудив, что, в конце концов, не его это дело, Лэд кивнул и улыбнулся.
 – В таком случае вы – счастливый человек, – подытожил он.
 Они попивали пунш, пока он не остыл, и ели пирожки, присланные Дженет. Вскоре появилась Марта. Она принесла Лэду его сумку, которая теперь выглядела даже лучше, чем до путешествия. Лэд полез в карман за монетой. Девушка захихикала и поинтересовалась, будет ли он ночевать в гостинице. Столь смелое заигрывание заставило виконта рассмеяться.
 – Марта, – сказал он насмешливо, – отстань от него, моя хорошая. Человек собирается жениться и, похоже, не намерен сворачивать с пути добродетели. – Лицо девушки вытянулось. Лорд Карден подмигнул ей и добавил: – Боюсь, тебе придется довольствоваться моим скромным обществом. Примешь меня, моя хорошая?
 – О да, милорд, – сказала Марта и снова хихикнула. – С удовольствием. – Она сделала книксен и быстро покинула комнату. Ее настроение явно поднялось.
 – Простите меня за непрошеное вмешательство, – начал виконт, когда они с Лэдом снова остались одни. – Мне следовало прежде спросить, собираетесь ли вы ночевать здесь. Я могу устроить вам комнату, если хотите. Думаю, что Гарри охотнее сделает это для меня, нежели для вас.
 Лэд понимал, что нужно спешить, но за окном снег все валил и валил. По правде говоря, за время путешествия он изрядно притомился. Ночь, проведенная в тепле, несомненно, пойдет ему на пользу. А утром, если снег прекратится, он со свежими силами продолжит путь в Керлейн. И что бы его там ни ожидало, будет в силах это принять. Или, по крайней мере, не наделает больших глупостей.
 – Я был бы вам признателен, – сказал Лэд и подумал, что уже слишком многим обязан виконту. – Но я не уверен, что вам стоит оказывать мне эту услугу. Не испортятся ли ваши отношения с Гарри.
 – Ни в коем случае, – успокоил его виконт. – Я замолвлю за вас слово. Вы не против, если мы решим этот вопрос прямо сейчас? А то лошади мои, вероятно, уже готовы. И к Марте еще нужно успеть заглянуть.
 – Я ваш должник, сэр. – Лэд встал и протянул ему руку. Карден на мгновение задержал на нем насмешливый взгляд, потом ответил рукопожатием. – Спасибо вам за все, – сказал Лэд. – Надеюсь, когда-нибудь я смогу вас отблагодарить.
 – Приятно было познакомиться, – кивнул виконт, продолжая несколько фальшиво улыбаться – Удачи вам, Лэд, и благополучного свершения всех ваших планов. Бог в помощь!
 Лэд почувствовал облегчение, когда этот человек ушел. У него появилось странное ощущение, что, несмотря на все свое дружелюбие и вежливость, лорд Карден высмеивал его. Лэд вздохнул и, откинувшись в кресле, стал смотреть на танцующие языки пламени. Как странно складывалась его жизнь. В Англии чужаку, похоже, даже простое тепло очага не гарантировалось.
 Интересно, как выглядит мисс Диана Уитлби? Как звучит ее голос? Какая у нее походка? Наверное, в тысячный раз Лэд задавался этими вопросами. Он снова вынул ее письмо из внутреннего кармана, где оно всегда было под рукой, бумага заметно поистерлась. Лэд осторожно раскрыл письмо и взглянул на знакомые строки. Послание, написанное аккуратным почерком, занимало страницу.
  В письме графа вы найдете все подробности относительно нашего бракосочетания. Он считает, что мы с вами должны сделать это ради блага Керлейна. Я сознаю, что решение вашего дедушки, скорее всего, покажется неожиданным. Но я готова ответить на любые ваши вопросы, в том числе и объяснить отношение к этому. Вы можете полностью рассчитывать на мое согласие в данном вопросе, и если вы изъявите свое, то можно все устроить по вашем прибытии в Керлейн. В противном случае мы могли бы найти другое, более приемлемое, одинаково удовлетворяющее обоих решение. Нет необходимости против воли жениться на мне из опасения потерять титул. Обещаю не иметь на вас никакой обиды, что бы вы ни решили. 
  Сэр, прошу вас только – поторопитесь. Приезжайте как можно скорее. В Керлейне крайне нуждаются в вас, а я – особенно, так как подвергаюсь давлению со всех сторон. Я буду ждать вас, начиная с февраля и молить Бога о вашем благополучном прибытии. 
  С почтением, Диана Уитлби. 
 Еще с минуту Лэд не отрывал глаз от странички, затем бережно сложил ее и опустил в карман. Завтра он должен прибыть в Керлейн и увидит Диану Уитлби. Невозможно предугадать, что эта встреча будет значить для каждого из них, но то, что она произойдет, несомненно. Днем он уже будет на месте.




 Глава 4


 – Ну, Диана, доложу я тебе, такого мужлана я еще не встречал! Мне стоило труда не расхохотаться ему прямо в лицо. Дюжину раз, если не больше, я себя сдерживал. Ну, до того смешон – и речь, и манеры, – что дальше ехать некуда. А одежда… О Господи, прости меня, грешного! – Иган рассмеялся и затряс головой. – Ты знаешь, он так выглядел, словно месяцев шесть плутал по каким-нибудь американским дебрям и, наконец, выбрался. Гарри хотел вышвырнуть его из гостиницы, я думаю, отчасти по этой причине. Хотя, наверное, скорее из-за того, что этот парень американец.
 Диана подняла глаза, ее руки еще продолжали ловко орудовать иглой.
 – Это жестоко, Иган. – Она прервала починку. – Человек оказался среди врагов, на чужбине, а ты над ним насмехался.
 Итан презрительно хмыкнул:
 – Не я ли заставил Гарри пустить его в гостиницу? Я пригласил его разделить со мной отдых, заплатил за его еду и выпивку. И это называется жестокостью?
 Рассказ Игана поверг Диану в уныние. Еще в детстве он пытался забавляться и с ней, таким образом, пока однажды она не пригрозила, что перестанет с ним играть. В те годы у нее не было друзей, кроме него. Из всех сверстников, живших по соседству, приемный отец разрешал ей общаться только с Иганом. И хотя Иган даже в детстве отличался ужасной жестокостью, ей не хотелось потерять своего единственного товарища. Позже Диана открыла для себя две важные вещи.
 Во-первых, Иган Паттерсон боялся остаться без друзей гораздо больше, чем она, как бы он ни кичился своим превосходством. Во-вторых, чтобы выиграть в состязании с ним, нужно обладать решительностью и предельной жестокостью. Ему не хватало характера, чтобы победить достойного соперника.
 – Ты помог ему только для того, чтобы позабавиться, – заметила Диана. – Несчастный и не подозревал, что ты, таким образом, развлекаешься. Куда он направлялся?
 – Понятия не имею. – Изящным движением Иган положил ногу на ногу. – Он ничего не рассказал о себе, как я ни пытал.
 – Вот как? – удивилась Диана, вновь занявшись делом. – Странно! Чтобы с твоими способностями да ничего не выпытать?
 – При всех моих усилиях я добился лишь того, что его зовут Лэд и что, возможно, он скоро женится. – Иган снова засмеялся. – Он даже в этом не уверен. Отец его – англичанин иди, был таковым. Что касается женитьбы… Он устрашающе действует на каждую встречную женщину.
 – Устрашающе? – повторила Диана слабым шепотом. – Почему?
 Карден ухмыльнулся.
 – Парень очень красив. Разве я не говорил? Он из того типа, что заставляют женщин чувствовать себя дурочками. – Черты лица Игана заострились, придавая ему коварное выражение. – Я жалею, что не проводил его до места назначения. Стоило узнать, где он обитает, заставить приодеться, подучить манерам и вывезти в Лондон. Представляешь, как это было бы занятно?
 Диана затихла. Она чувствовала слабость, как перед обмороком. Лэд Уокер в Англии. Приехал, наконец. Сейчас он всего в нескольких милях отсюда и завтра… Она встала, роняя на пол недочиненную занавеску.
 – Боже милостивый…
 Иган тоже встал:
 – Диана? Что с тобой?
 Ну, вот и свершилось. А Керлейн, как она ни старалась, не приведен в подобающий вид и далеко не готов к встрече нового лорда. Не готовы ни занавеси, ни мебель, ни люди и в первую очередь – она сама.
 – Диана? – Иган потянулся к ней, чтобы взять ее ледяную руку. – Прости меня, дорогая, за мой язык. Я знаю, ведь знаю, как тебя расстраивает моя глупая болтовня.
 Диана высвободила руку и наклонилась подобрать упавшую материю.
 – Что об этом говорить! Ты каждый раз делаешь по-своему. – Она пыталась говорить шутливо, хотя ей это плохо удавалось. От волнения у нее дрожали руки. Сюда едет Лэд Уокер, и очень скоро, возможно, станет ее мужем. – Ты всегда ведешь себя так, как тебе хочется.
 – Не всегда, – со всей серьезностью произнес виконт, опустившись рядом с ней на колени. – Ради тебя, Диана, я готов стать лучше. Как только мы поженимся, у тебя не будет причин сердиться на меня. Клянусь тебе, я буду образцовым мужем!
 – Мы никогда не поженимся, Иган, – спокойно возразила Диана. Он вернулся в Англию всего четыре дня назад и уже успел ей надоесть. Каждый день, наезжая в Керлейн, он нес одну и ту же чушь: мол, теперь, после смерти приемного отца Дианы, они могут спокойно пожениться. Непонятно, как ему пришла в голову эта абсурдная идея. Они поддерживали дружеские отношения, сложившиеся в детстве, и ни на что другое он не мог рассчитывать. От одной мысли о большей близости Диану начинало мутить. По всей вероятности, он решил, что теперь, когда Керлейн остался без графа, ей нужен покровитель. Но никакое отчаяние не заставит ее выйти за него замуж. Скоро, всего через несколько дней, он перестанет беспокоить ее бессмысленными разговорами о женитьбе. Она обвенчается с тем самым человеком, которого Иган назвал мужланом.
 Странно, что Карден не знал о существовании Лэда Уокера. Стало быть, он вообще не интересовался тем, что произошло между покойным графом и его сыном Чарльзом. Вряд ли Иган мог слышать, что нового графа вызвали письмом, так как сам он много месяцев находился вдали от Англии. Но теперь, вернувшись в Херефордшир, он станет прислушиваться к разговорам. Тогда он узнает, кто такой Лэд Уокер.
 О предполагаемом бракосочетании с американцем она никому не рассказывала, а несколько свидетелей последних часов графа поклялись хранить в тайне его волю. Какое было бы унижение, если бы все узнали, а новый граф вообще не приехал бы! Фаррелл и Колвани до конца жизни обсуждали бы предательство чужеземца, посмевшего нанести такое оскорбление их леди. А Иган смеялся бы и дразнил ее.
 Сейчас Диана раздумывала, стоит ли предавать огласке предполагаемое замужество. Может, это сообщение охладит пыл Игана? Нет, вероятнее всего он разъярится.
 – Мы обязательно поженимся, – уверенно продолжал виконт, невзирая на возражение Дианы. – К тому же очень скоро. Я уже составил заявление на получение лицензии.
 – Этого не будет, – повторила Диана, начиная сердиться. Она отвернулась и стала собирать наперсток и нитки с иголками. – Прекрати дразнить меня своими дурацкими выдумками.
 Он накрыл ее руку своей:
 – Диана…
 – Перестань, пожалуйста. – Содрогнувшись от его прикосновения, она убрала руку. – Иган, если ты намерен упорствовать в этой глупости, я попрошу тебя уйти.
 – Я люблю тебя, – настойчиво сказал он и попытался повернуть ее к себе. – Я давно тебя люблю, и ты будешь моей женой.
 – Иган!
 Диана сопротивлялась, но он был настойчив и уже наклонил голову, чтобы ртом отыскать ее губы. Она собралась с силами и оттолкнула его. Вдогонку последовал удар ладонью – наотмашь. Иган вскрикнул и, спотыкаясь, отошел.
 – Не смей меня трогать! – воскликнула Диана. Ее трясло от ярости. – Ты когда-нибудь это усвоишь?
 Карден приложил руку к щеке и медленно распрямился. Он хотел смотреть Диане в глаза. Его светлые волосы растрепались, красивые черты исказились от боли и гнева.
 – А ты? – медленно произнес он, все еще часто дыша. – Когда ты усвоишь мои слова? Никто другой не возьмет тебя в жены.
 Диана бросила на него недоверчивый взгляд. Иган говорил совершенно серьезно. Все годы, начиная с детства, он только играл в любовь, флиртовал и дразнил ее. Вероятно, поэтому она и не понимала сейчас, что у него на уме.
 – Тебе нужен Керлейн? – спросила Диана, пристально глядя на него. Нет, это невозможно! Хотя граф предупредил ее, она, изучившая Игана лучше, чем кто-либо, была уверена, что его не интересуют ни угодья, ни сам Керлейн. Замок он находил таким дряхлым и убогим, что позариться на эту рухлядь, по его выражению, мог только глупец.
 – Мне нужна ты, Диана, – ответил Иган, – с замком или без оного. И я намерен добиться своего. А с Керлейном будет видно. Хотя не думаю, что избавлюсь от него, когда мы поженимся. Он тебе дорог, и ради одного этого стоит потерпеть. Правда, я до сих пор не понимаю, что ты так за него держишься? – спросил он и как-то кисло добавил: – И буду заботиться о нем, ибо в противном случае ты меня изведешь. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы этого не учитывать. Он будет цел, твой обожаемый Керлейн. – Последние слова были сказаны достаточно ехидно.
 – Да, мой, – подтвердила Диана, – и никогда не станет твоим. Пока я жива, Керлейн не будет принадлежать ни тебе, ни кому-либо другому. – Помолчав, она продолжила: – Иган, ты с детства был моим товарищем и всегда им останешься, но мы никогда не будем мужем и женой. Не знаю, почему ты вообразил, что между нами возможно что-то иное. – Диана покачала головой и выдавила из себя слабую улыбку, пытаясь сгладить взаимное раздражение. – У тебя в голове опять какие-то нелепые мысли. Но тогда ты был подростком. Сейчас с этим пора кончать. Не сможешь – значит, не будем видеться. И я перестану принимать тебя.
 – О нет, Диана! – Карден шагнул к ней. – Ты не прогонишь меня, как уже сделала это однажды, много лет назад. – Он прищурил глаза.
 – Прекрати, Иган, – предостерегающе сказала Диана. – Если ты хоть сколько-нибудь дорожишь нашими отношениями, тебе нужно покончить с этим… – Она запнулась, не находя подходящего слова. Виконт сделал это за нее.
 – Безумием? – предположил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Да, точнее не скажешь. Это безумие. Безумие – все, что происходит со мной. И это из-за тебя, Диана. И сейчас, и раньше. Не знаю, как еще назвать то, что я чувствую.
 – Это не любовь, Иган, – бесстрастно заметила она. – Ты ее всегда презирал. Ты не способен на высокие чувства.
 – Если это не любовь, то ее близнец, – возразил Иган. – И чертовски похожий, по-моему. – Он беспечно засмеялся и взъерошил пальцами шевелюру. Щека его все еще хранила красный след. – Я только уверен, что не должен потерять тебя, как чуть было не потерял в детстве. Тогда это было ужасно, но если то же произойдет сейчас, это будет несравненно хуже. Любовь или не любовь, но ты должна быть моей, Диана. Зачем ты так упрямишься? Граф умер – и теперь ты здесь совсем одна. – Взмахом руки он обвел холодную гостиную, обставленную старой мебелью. – Тебе нужен муж, но ты не найдешь другого претендента. Не у всякого найдутся средства, чтобы поднять такое хозяйство. Все вокруг настольно старое, что того и гляди рухнет. Твои многочисленные достоинства и очарование делу не помогут. Ты знаешь, что я прав, Диана. – Он улыбнулся столь раздражавшей ее улыбкой. – Что тебе больше нравится? Стать виконтессой или до конца жизни сидеть одной в этой холодной могиле?
 – Я не останусь одна, – возразила Диана и тут же пожалела. Теперь она возбудила в нем любопытство. Сейчас он напоминал гончую, унюхавшую запах близкой добычи.
 – Не останешься? – осторожно переспросил Иган. – Ты и в самом деле ожидаешь, что кто-то явится сюда принять графство? Чего стоят все эти земли без права отчуждения! В том числе и это… замечательное поместье, – добавил он все с той же улыбкой. – Родственников, которые могли бы претендовать на титул, у графа не было. Во всяком случае, тех, кто мог бы сделать это на законных основаниях, – уточнил он и вопросительно посмотрел на Диану. – Если только… но нет, – продолжил он размышления, – другие варианты полностью исключаются. В этом отношении старик был несгибаем. Он не сломался бы даже на смертном одре. Уж нам-то с тобой это известно. Тогда кто же? Какой-нибудь кузен из дальней ветви генеалогического древа? Или кто-то совсем чужой? Может, у тебя есть предложение из другой части света? Это возможно, Диана, моя дорогая?
 Она имела дело с Иганом не один год и научилась в совершенстве управлять своей мимикой. В такие моменты, как сейчас, ее лицо застывало совсем – он способен был уловить даже, малейшие изменения в выражении лица собеседника.
 – Тебя это не касается, Иган Паттерсон. Думай что хочешь. А сейчас у меня достаточно других дел, и я вынуждена попросить тебя уйти. – Диана повернулась к стене и подергала шнур колокольчика.
 Иган не двинулся с места и только медленно покачал головой:
 – Ты ошибаешься, Диана. Ой, как ошибаешься! Это меня касается, хочешь ты того или нет. Как я только что сказал, ты никому не достанешься, и, клянусь честью, я выполню свое обещание.
 Дверь в гостиную открылась, и вошла Моди, вытирая руки о фартук.
 – Да, мисс?
 – Моди, милорд собрался уходить. Скажите Стюарту, чтобы он подал его лошадь.
 – Не утруждайтесь, Моди. – Виконт жестом остановил пожилую женщину. – Не стоит отвлекать Стюарта от его многочисленных обязанностей. В Керлейне не так много слуг, чтобы загружать их лишней работой. Ей-богу, не представляю, как вы тут втроем ухитряетесь за день переделать такую кучу дел. – Затем он вновь обратился к Диане: – Помни, что я сказал тебе. Каждое мое слово. Я их не просто так произносил.
 – Я тоже.
 – Очень хорошо, – кивнул Иган. – Желаю приятно завершить день. – Он прошел через комнату и, остановившись у двери, повернулся и посмотрел на Диану: – Я приеду через несколько дней. У тебя есть время лучше подумать над тем, что мы обсуждали. Возможно, в следующий раз мы поговорим более спокойно.
 – Возможно, – сказала она так невозмутимо, будто ярости, переполнявшей ее, не было и в помине. – Всего доброго, милорд.
 Как только он ушел, Диана опустилась в ближайшее кресло. Она обхватила дрожащими руками лицо, стараясь собраться. Неизвестно, чем Иган больше выбил ее из колеи – своим ужасным поведением или упоминанием о случайной встрече с американцем. Сейчас Лэду Уокеру оставалось менее часа пути.
 Она уже почти не надеялась, что он будет здесь сегодня или завтра. Наконец-то. Видно, Бог сжалился над ней и теперь ей не надо опасаться, что у Керлейна нет будущего. До сегодняшнего дня она предполагала, что они с Лэдом Уокером могут повременить с браком, чтобы хоть немного узнать друг друга. Но теперь придется торопиться – из-за Игана. Возможно, они поженятся уже завтра.
 А пока нужно скрывать от Кардена правду. А значит, ничего не узнают ни слуги в замке, ни жители Керлейна. Тогда Иган не сможет причинить ей никаких неприятностей.
 Диана тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. Ждать оставалось не долго. Скоро, очень скоро свалится с нее это огромное бремя. Хотя бы часть забот возьмет на себя ее муж. Он поможет ей поднять Керлейн. Замок обретет былую славу, а поместье – нового лорда. Сначала люди отнесутся к нему настороженно, но Лэд Уокер должен найти способ выйти из этого единоборства победителем. Она поможет ему. Потом у них родится ребенок, законный наследник Керлейна, и местные жители простят своему лорду его злополучное американское прошлое. В конце концов, он истинный потомок Уокеров и по праву займет это место.




 Глава 5


 Это был Керлейн.
 Помоги ему, Господи!
 Лэд подтащил к обочине лошадь и остановился посреди дороги, покрытой грязным снегом. Он взирал на открывающийся перед ним вид с немалой долей тревоги. Приблизительно в полумиле виднелось какое-то жилище. Должно быть, его новый дом, предположил Лэд с глубоким унынием.
 Отец, обладавший незаурядными художественными способностями, оставил после себя несколько альбомов с эскизами. Будучи селекционером, он постоянно зарисовывал изучаемые и культивируемые им растения. По настоянию своих любознательных деток он изобразил и Керлейн. Похоже, с памятью отца было что-то неладно. Картина, открывшаяся глазам Лэда, не имела решительно ничего общего с величественным и прекрасным образом, запечатленным в детских умах.
 Керлейн.
 Реальность принесла такое разочарование, что Лэд ощутил его физически. Неужели сейчас перед ним то, о чем отец вспоминал всю свою жизнь? Об этих развалинах? Об этих серо-коричневых далях? Даже снег не мог скрасить этого зрелища. Диана Уитлби писала о нищете и безнадежности положения, но он не представлял, что это может зайти так далеко. Даже поля, которые он проезжал, добираясь сюда, поражали скудностью и запущенностью. Своим наметанным глазом он сразу определил, что добиться урожайности от этой земли в лучшем случае будет трудно, в худшем же – любые попытки окажутся бесполезными. По рассказам отца, английская деревня, где он родился и вырос, была самым прекрасным местом на земле. Если бы отец дожил до этого дня и увидел то, что видит он, сердце его, вероятно, разорвалось бы.
 Там, где стоял Лэд, начинался легкий подъем, поэтому хорошо просматривались замок и окружавшие его стены, вернее, то, что от них осталось. Отсюда Керлейн казался странным нагромождением разнообразных построек, принадлежащих к разным эпохам. Полуразрушенная средневековая крепость дополнялась более современными сооружениями наподобие помещичьей усадьбы. Последняя, слава Богу, была цела, хотя, совершенно очевидно, нуждалась в хорошем ремонте.
 Лэд попусту напрягал зрение, пытаясь согласовать увиденное им с рисунком в альбоме отца, а мысли его тем временем постоянно сосредоточивались на Диане Уитлби. Она, вероятно, находилась где-то внутри этой громады, поскольку не казалась настолько глупой, чтобы искать приключений в подобную погоду. Интересно, что она думает о нем? По-прежнему ли захочет выйти за него замуж, когда они встретятся? Как объяснит, что подразумевается под «более приемлемым, одинаково удовлетворяющим обоих решением», упомянутым в ее письме? В глубине души он надеялся, что она предпочтет замужество, хотя по-прежнему считал это безрассудством. Она в угоду своему приемному отцу согласилась выйти замуж за совершенно незнакомого человека. А этот человек отправился в путешествие через океан только для того, чтобы посмотреть на эту отчаянную женщину.
 Но сегодня он, по крайней мере, выглядит лучше, чем днем раньше. Когда утром он проснулся в своей гостиничной комнате, то увидел свою выстиранную и аккуратно сложенную одежду. Сапоги тоже были отлично вычищены, так что выглядели почти как новые. Потом заглянула Марта, все так же хихикая. Она принесла горячую воду. Побрившись и умывшись, Лэд отправился в бар с сознанием, что выглядит, по меньшей мере, как любой респектабельный сельский джентльмен. Даже Гарри посмотрел на него с некоторой благосклонностью, когда он принялся за восхитительное угощение Дженет. Лэд щедро заплатил за комнату и харчи, дал хорошие чаевые Марте, за что был награжден недоуменными взглядами. Более всех недоумевал Гарри, не ожидавший от Лэда кредитоспособности. Он, видимо, принимал его за бродягу, скитавшегося по свету без пенни в кармане и, несомненно, собиравшегося улизнуть, не расплатившись. Словом, хозяин стал настолько приветлив к гостю, что дал ему внаем верховую лошадь, чтобы доехать до Керлейна.
 Денег Лэд захватил с избытком. Он не знал, как долго задержится в Англии и насколько велики, могут быть его траты, но понимал, что должен выглядеть, как подобает графу. Он даже был готов одеться на местный манер, как бы ни претила ему подобная мысль.
 Помимо наличных, предназначенных для персональных нужд, Лэд имел счет в лондонском банке. Перед отъездом туда была переведена большая сумма, на случай крупных расходов. Теперь, когда Лэд увидел все своими глазами, он понял, что этих денег ему не хватит. Он был небедным человеком – один Фэйр-Мэйден чего стоил, – но даже богатств набоба оказалось бы недостаточно, чтобы поправить здесь дела.
 С другой стороны склона внезапно показались два всадника. Мужчины скакали так быстро, что шляпы на их головах так и прыгали. Занятые разговором, они не видели Лэда. Потом они подняли глаза – и громкий их смех сразу прервался. Они поехали вперед медленнее. Лэд стоял на том же месте и ждал, когда они приблизятся. Рослый темноволосый человек был, как ему показалось, его ровесником. Второй был намного старше и выглядел таким же сильным и тренированным, как его спутник, хотя был заметно уже в кости. Они принадлежали к так хорошо знакомой Лэду породе людей – здоровых и грубоватых, проводящих большую часть жизни в поле.
 – Добрый день, – вежливо приветствовал их Лэд, когда мужчины подъехали достаточно близко. – Будьте любезны, подскажите, где здесь Керлейн? Случайно, не это?
 Они одновременно окинули его подозрительным взглядом. Их лица задубели от ветра и солнца. Англичане… Этих людей Лэд убивал во время войны, а ведь они могли воевать бок о бок, если бы его дед не отрекся от своего сына. Странные все-таки бывают повороты судьбы. Зачем Господь послал его в Англию? Это Лэд представлял не совсем ясно.
 – Да, это Керлейн, – настороженно кивнул старший. – И что? Вы кто такой будете?
 Лэд заморгал, пораженный. Эта манера произносить слова была знакома ему с детства. Лэд услышал родную для него речь, хотя и несколько огрубленную. Это была речь его отца.
 – Меня зовут Лэд, Лэд Уокер, – сказал он, наблюдая за их реакцией. Он хотел знать, ждут ли его здесь и если да, то, как он будет встречен. – Я приехал из Теннесси… Мисс Диана Уитлби написала мне относительно смерти графа Керлейна, и я…
 – О Боже, – произнес старший, – так вот вы кто… Приехали все-таки. Проклятие! Лучше бы мне провалиться на этом месте! – Он повернул голову и сплюнул.
 Реакция молодого человека была более сдержанной. Он обвел Лэда оценивающим взглядом и спросил:
 – Вы тот американец, что собирается стать новым графом?
 – Боюсь, что да, – признался Лэд и легко соскочил с лошади. Лучше уж сразу полная ясность. – Во всяком случае, я – американец и приехал посмотреть Керлейн. А насчет всего остального пока не знаю… Вы здесь живете? В Керлейне?
 – Угу, – подтвердил старший, исподлобья глядя на Лэда. – Рожден и вырос. Мы оба. Я – Конин Колвани. А, это мой сын Брайен. Клан Колвани жил здесь еще до первого графа. Наша ветвь восходит к тем дням, когда возник сам Керлейн. Ваш отец никогда о нас не рассказывал?
 – Рассказывал, – кивнул Лэд. – И о клане Фаррелла тоже. – Он снял перчатку и протянул руку для приветствия, как принято у американцев: – Приятно познакомиться с вами. Конин и Брайен.
 Отец и сын недоверчиво уставились на его руку, затем обменялись недоуменными взглядами. Наконец отец медленно стянул свою истрепанную перчатку и протянул тяжелую, мозолистую ладонь.
 – Ну что ж, будем надеяться, вы станете новым графом. Посмотрим, что из этого получится. В конце концов, это лучше, чем ничего. А пока добро пожаловать в Керлейн… милорд. – Эти слова Колвани произнес с явным затруднением. Младший Колвани приветствовал его дружелюбнее. Он стащил с головы шляпу, пожал руку Лэда, улыбаясь и кивая.
 – Добро пожаловать в Керлейн, милорд, – сказал он. – Мы ждали вас весь этот месяц. Мы скажем мисс Диане, что вы прибыли. Она будет рада видеть вас.
 – Да? – Лэд устремил глаза поверх их голов на замок. – Она и в самом деле живет здесь? Она писала, что Керлейн в плохом состоянии, но я не ожидал увидеть такого. Трудно представить, как можно жить в подобных условиях. По виду я бы решил, что эти руины скорее подходят для животных.
 – Что?! – возмутился Колвани-старший, вскипая от гнева. – Это вы о замке? Разумеется, мисс Диана живет там, и никто не любит Керлейн больше, чем она. Замок Керлейн… в нем родились и умерли члены вашей семьи, несколько поколений. И вы, мой мальчик, – продолжал он, обращаясь к Лэду, – не должны об этом забывать, несмотря на то, что вы родились и выросли по другую сторону океана. Два человека не поняли друг друга. Вашему отцу не надо было уезжать. Здесь он жил, здесь должен был и умереть. И если вы истинный Уокер, – Колвани наставил указательный палец на Лэда, – вы тоже должны жить и умереть здесь.
 – Отец, – смущенно вмешался Брайен. – Милорд только приехал. Нельзя же сразу… Граф велел нам…
 – Я знаю, что велел граф! – сердито заявил его отец. – И не надо об этом. Я уверен, что лорд Чарльз тосковал по Керлейну, ведь так? Клянусь, он грустил каждый день, после того как был изгнан.
 Грустил, подумал Лэд, отворачиваясь. Но сказал он другое.
 – Мой отец, – произнес он, нарочито растягивая слова, – был теннессийцем, американцем. И гордился этим. – Лэд с вызовом посмотрел на Колвани. – Он своими руками создал Фэйр-Мэйден, поместье в Теннесси. Оно было его гордостью. Это – место, где покоится его сердце. Там, а не здесь. А теперь, извините, я поеду своим путем. – Он повернулся и направился к своей лошади.
 Конин Колвани двинулся за ним.
 – Ага! – сердито сказал он в затылок Лэду, так что тот ощутил его дыхание. – Вот вы какой! Если вы так думаете о Керлейне, вам прямая дорога обратно в свою Америку! Да вы не Уокер! О Боже… И в вас нет ничего от лорда!
 – Отец, пойдем, – умоляюще сказал Брайен, пытаясь увести его от Лэда. Но тот был непреклонен.
 – Езжайте своим путем! – кричал он Лэду. – Вы здесь не нужны! От вас все равно не будет никакого проку! Убирайтесь в свою варварскую страну!
 – Уверяю вас, я бы этого очень хотел, – чопорно ответил Лэд и тронул лошадь. – Всего вам доброго, – добавил он и пустил коня рысью.
 И все же он скакал не настолько быстро, чтобы не слышать голоса Колвани. Тот продолжал кричать вдогонку еще что-то, но Лэд, слава Богу, не разбирал слов. Его просто колотило от ярости. Резко втягиваемый холодный воздух обжигал ноздри и свирепо вонзался в легкие.
 Боже, до чего негостеприимная страна! Как он ненавидел Англию и все английское, но больше всего – Керлейн. Надо же было сделать такую глупость – приехать сюда. Зачем он послушался дядю Хэдли с его сентиментальной ерундой? Поддался порыву и позволил себе обмануться. Совершил труднейшее путешествие, заведомо зная, что ничем хорошим оно не закончится. Хоть бы раз здесь встретилось что-нибудь хорошее!
 Ну и ладно.
 Он доедет до этого рушащегося замка, который, по мнению отца и Колвани, является верхом совершенства. Посмотрит, чем он может помочь мисс Диане Уитлби. Сделает все, что нужно, и уедет. И пусть он катится ко всем чертям, этот оазис счастья! Все, что ни делается, к лучшему.
 Будь они все неладны!
 Лэд сделал глубокий вдох и потянул узду, слегка осадив лошадь. После этой неожиданной встречи он никак не Мог успокоиться. Что за несправедливые обвинения? Разве он сделал что-то плохое? Старался быть с ними вежливым и дружелюбным. Что им еще надо, черт побери?
 Непонятно почему Колвани так рассердился. Любой здравомыслящий человек, впервые увидев этот замок, высказался бы точно так же. Правда, возможно, он был… ну, несколько грубоват, зачем он заговорил о животных. Если бы он позволил себе что-нибудь подобное в Теннесси, мать отодрала бы его зауши. Но, по сути, он прав. Лэд посмотрел в сторону замка, гневно сверкая глазами. Расстояние до Керлейна все более сокращалось. Разве он сравним по красоте и элегантности с Фэйр-Мэйден? Если он когда-нибудь решится принять графство, то первым делом разберет по камушку этот замок и на его месте построит настоящий дом. Если бы ему удалось привести в порядок Керлейн, он бы чертовски радовался, что не зря пересек океан. И тогда Конин Колвани не говорил бы о нем, что он не Уокер.
 Эти мысли подвигли Лэда к решению. Он не вернется в Теннесси до тех пор, пока Конин Колвани, равно как и все здешние жители, не станут относиться к нему как к сыну Чарльза Уокера, внуку Джорджа Уокера и законному наследнику всего того, что несколько веков назад создал первый граф Керлейн. Лэд Уокер подтвердит, что достоин носить имя своих предков. И видит Бог, Конин Колвани будет вынужден взять обратно свои слова.




 Глава 6


 Лэд стоял перед гигантскими деревянными окованными железом дверями и прикидывал, как известить о своем приезде. Можно было, конечно, постучать, хотя сомнительно, что кто-то услышит. Или покричать и забарабанить кулаками? Эта мысль не особо его вдохновила. Будущий граф не должен заявлять о себе таким образом.
 Отойдя назад и глядя на массивный замок, Лэд вдруг испытал благоговение. У кого не захватит дух от такой громады! Несмотря на то, что сам по себе замок находился в ужасном состоянии, его высота и размеры впечатляли. Ничего похожего Лэд не видел ни в Теннесси, ни вообще в Соединенных Штатах. Он не мог вообразить, как сооружалась эта махина, сложенная из неподъемных каменных блоков.
 Лэд сошел по широким ступеням обратно в большой двор, где оставил лошадь, и огляделся. Дорога, по которой он въехал сюда, вела прямо к полуразрушенной крепостной стене. Он представил себе далекие времена и скачущих во весь опор рыцарей. Так же как он сейчас, они проезжали сквозь арку, въезжали в те же ворота. Двор оказался приятным сюрпризом. Резко контрастируя с окружением, он, даже будучи запорошенным снегом, выглядел опрятно.
 Лошадь нетерпеливо забила копытом. Он пробормотал ей что-то ласковое и погладил. Интересно, есть ли здесь конюшня или приличный сарай? Утром надо будет переправить лошадь в Уолборо. Лэд не терял надежды, что в Керлейне должны быть свои лошади. В противном случае на обратную дорогу в Штаты придется нанимать их столько, что со счету собьешься.
 Лэд поднял глаза вверх – на зияющие темнотой окна. Все казалось таким суровым и безжизненным. Но вот выше он увидел дым, выходящий, по крайней мере, из двух труб. Если топятся камины, значит, внутри кто-то есть. Может, вход не здесь? Вероятно, нужно обойти вокруг и попробовать проникнуть внутрь там, где находится более современная часть замка.
 «В конце концов, сделаем еще одну попытку», – подумал Лэд и с решительным видом зашагал к другому крыльцу. Он постучал и подождал несколько секунд. Ничего. Тогда он постучал кулаком, три раза. Тишина.
 – Прекрасно, – пробормотал он, натягивая перчатки. – Лучше некуда. Невозможно даже попасть в собственный замок!
 Не успел он окинуть гневным взглядом могучую дверь, как она неожиданно распахнулась. Открывший ее человек смотрел на Лэда с полнейшим спокойствием. У него было худое лицо, большую часть которого, казалось, занимал нос. Одежда его, чистая и безупречно выглаженная, имела поношенный вид. Взгляд его, не выдавший никакого удивления, переместился со шляпы, которую Лэд тотчас снял, к носкам его мокрых грязных сапог. Затем человек посмотрел Лэду в лицо и сказал:
 – Добро пожаловать в Керлейн, милорд.
 Лэд вытаращил глаза. Невероятно: фигура почти мифическая, существовавшая только в воображении, превратилась в реальность! Он испытывал непреодолимую потребность сделать шаг вперед и обнять этого человека, приветствуя его как давно пропавшего друга. Но уместно ли это? Поэтому Лэд решил ограничиться словами. Он открыл рот, чтобы их произнести, но получился только вздох:
 – Суитин?
 Губы дворецкого изогнулись в едва уловимой улыбке. Старый слуга величаво кивнул и повторил:
 – Милорд. – Голос звучал под стать его манерам. Лэд слышал эти интонации сотни раз из уст своего отца. – Вы очень похожи на лорда Чарльза, – добавил дворецкий.
 – Я знаю, – сказал Лэд, чувствуя себя довольно глупо. – Отец рассказывал нам о вас, мне и моему брату Джошуа. Он часто вспоминал вас, и всегда с большой любовью.
 Мимолетная улыбка снова тронула губы старого слуги, и бледные щеки окрасил румянец. Единственная реакция. Во всем остальном – полная невозмутимость.
 – День, когда лорд Чарльз покинул нас, – произнес Суитин с надлежащей сдержанностью, – был одним из самых печальных за всю историю Керлейна. Я очень сожалел, что так вышло. Милорд, могу я послать привратника заняться вашей лошадью? Мисс Диана, я уверен, пожелает, чтобы я проводил вас прямо к ней.
 Слишком много разговоров о прошедших днях, вздохнул Лэд. Неужто, помимо этих излияний, у графа нет других обязанностей?
 – Да, – кивнул Лэд, – за лошадью пошлите. Завтра утром ее нужно вернуть в Уолборо. А в Керлейне есть лошади?
 – Да, милорд, – довольно сухо ответил Суитин. – Я уверен, они вам понравятся. Верховые лошади старого графа отличной породы и темперамента. Он был хорошим наездником, как и…
 – Мой отец, – закончил Лэд. – Да, я знаю.
 – И еще, милорд…
 – Да?
 Суитин с чопорным видом направился куда-то вправо.
 – У нас не хватает, слуг, чтобы поддерживать в замке должный порядок. Поэтому мы не всегда сможем уследить за вашим приездом и своевременно открыть дверь. Но вы можете известить о своем присутствии. Для этого вам только нужно потянуть за веревку, и я немедленно приду. Вот, видите?
 – Вы имеете в виду это? – Лэд протянул руку к толстой веревке, появившейся из-под невысокого каменного выступа, и дернул за нее. Из глубины замка послышался звон колокола, гулкий и громкий.
 Суитин терпеливо наблюдал.
 – Да, милорд. А теперь не угодно ли последовать за мной? Мисс Диана уже поняла, что вы прибыли. Я отправлю Стюарта за лошадью. – Дворецкий посмотрел на сумку, привязанную к седлу. – И занесу в дом… вещи… как только отведу вас к ней. – Он повернулся и двинулся обратно в замок. Лэд пошел за ним.
 В коридоре было темно и почти так же холодно, как на открытом воздухе. Но Лэд этого не заметил. Ему внезапно показалось, что он попал в другой мир, другую эпоху, другое измерение. Изнутри каменные блоки казались даже массивнее, чем снаружи. Он был достаточно крупным мужчиной, выше многих своих знакомых, сейчас замок заставил его почувствовать, как он мал и ничтожен. Каким дряхлым казался Керлейн на расстоянии мили! Теперь же, находясь в его стенах, Лэд ощущал его силу и надежность. Должно быть, то же чувствовали его предки. Но сколько же топлива нужно иметь, чтобы обогревать жилище такого размера?
 Размышляя подобным образом, Лэд не предполагал, что это только начало. Повернув вслед за Суитином за угол, он увидел огромное помещение, самое большое из всех виденных им до сих пор.
 – Это… – начал Суитин и сделал паузу, будто поняв состояние Лэда, – это Большой зал. Замок достаточно известен в Англии. И, прежде всего благодаря этому залу. Его почтили своим присутствием короли, королевы и самые именитые в Европе фамилии. Получить приглашение в Керлейн, – продолжал Суитин, строго и многозначительно глядя на Лэда, – почиталось за великую честь. Многие мечтали ее удостоиться.
 Зал действительно поражал воображение. Лэд не мог себе, и представить такого, хотя, кажется, и был заранее подготовлен. Он медленно поднял глаза. Высоко над головой виднелся куполообразный потолок, подобный своду знаменитых европейских соборов. Лэду рассказывали об этих шедеврах зодчества. На что уж велик Фэйр-Мэйден, но в зале замка поместились бы четыре такие усадьбы.
 – Это… – Лэд хотел сказать что-то, но только покачал головой, не находя слов.
 Суитин понимающе кивнул.
 – Во времена моей юности это было захватывающее зрелище, – сказал дворецкий. – На стенах висели знамена, и горели тысячи свечей. По обеим сторонам каждого стяга стояли слуги – напудренные и в перчатках. И в подобающих ливреях. Тогда здесь все обстояло иначе, милорд. И люди были другие. Каждый почитал за счастье служить Керлейну и его хозяину.
 Положение с тех пор явно изменилось, подумал Лэд, окидывая взглядом холодный, мрачный зал. Высокие голые стены почернели от копоти. Двенадцать огромных каминов были холодны. Зал был лишен каких-либо украшений. Мебель в нем практически отсутствовала. Но Лэд знал по рассказам отца, что много лет назад здесь висели красивые гобелены, стояла прекрасная темная мебель, пол устилали ковры ручной работы. Лэд живо вообразил, как на празднества сюда съезжались знатные лорды и знатные леди, рыцари, с головы до ног закованные в доспехи и бряцающие мечами, а также сотни Уокеров, по выражению Колвани, живших и умиравших здесь.
 – Однако весьма свежо, – заметил он. – В этой части замка кто-нибудь живет?
 – Нет, милорд, – с грустью сказал Суитин. – И уже давно. С тех пор как граф Чарльз покинул Керлейн, произошло множество перемен. Старый граф жил наверху и оставался в своей комнате до самой смерти. А слуги живут в западном крыле. И мисс Диана там же, как только появилась в Керлейне.
 – Вы имеете в виду более современную постройку? – спросил Лэд.
 Суитин повернул голову и взглянул на него довольно сурово.
 – Западное крыло замка, милорд, – повторил слуга. – Идите, пожалуйста, за мной. Я отведу вас к мисс Диане.
 Они прошли через Большой зал, и вышли в коридор. Комната, куда они попали, походила на огромную гостиную, хотя явно предназначалась для каких-то чествований. Она выглядела чрезвычайно аскетично: у одной стены – камин, вдоль другой – целый ряд крюков для верхней одежды. Как и в прочих помещениях, где он уже побывал, здесь было безукоризненно чисто.
 – Мы у входа в западное крыло, более обитаемое, – объявил Суитин, поворачиваясь к Лэду. – Не угодно ли, милорд?
 Лэд с готовностью протянул Суитину шляпу с перчатками, затем снял тяжелое пальто. Складывая вещи на стоявший рядом столик, слуга пояснил:
 – Мод захочет их почистить. Теперь, пожалуйста, туда, милорд.
 Лэд почему-то считал, что в Англии жилища устроены так же, как в Соединенных Штатах. Но у англичан все оказалось наоборот. В Фэйр-Мэйден его мать принимала гостей в небольшой гостиной на первом этаже. На втором этаже находились лишь общие комнаты и спальни. Здесь же все делалось наверху, за исключением, похоже, только приема пищи.
 Он последовал за Суитином в конец комнаты, к длинной узкой лестнице, чтобы добраться до «обитаемой» зоны. Он сразу ощутил сильный запах свежего пчелиного воска. Следы уборки чувствовались везде и повсюду. В коридоре все, начиная от пола до потолка, включая полированную мебель, сияло чистотой. Однако нищета и запустение въелись в мебель, ковры, драпировки – во все жилище, оставив лишь следы от былой роскоши. Некогда бьющая ключом жизнь казалась угасшей, подобно красоте состарившейся женщины.
 Суитин впереди, прямой и невозмутимый, распахивал одну за другой двери. Выверенные короткие движения, несомненно, являлись результатом длительной практики. Странная мысль пронеслась в голове Лэда. Будь сейчас здесь его мать, они с Суитином быстро поладили бы.
 Наконец дворецкий заглянул в одну из комнат, вытянулся во весь рост и объявил, как показалось Лэду, более чем торжественно:
 – Граф Керлейн прибыл, мисс Диана. – Отступив от двери, он посмотрел на Лэда: – Милорд?
 Лэд втянул в легкие побольше воздуха, поправил шейный платок и шагнул вперед.
 В большой гостиной господствовали голубой и желтый цвета. Такая же чистая, аккуратно прибранная и несколько поблекшая, как и остальной Керлейн, она производила впечатление очень гостеприимной. Несмотря на зажженный камин, в комнате было прохладно. Мисс Диана стояла у огня с опущенными руками.
 Неспособный сосредоточиться, чтобы вымолвить что-нибудь связное, он молча смотрел на нее.
 Она была прекрасна. Без преувеличения. У нее были волосы цвета воронова крыла, огромные темные глаза и белая, как у китайской куклы, кожа. Она вообще была похожа на фарфоровую куклу – с аккуратным ртом, подобным розовому бутону.
 Для женщины она была довольно высока – ему не пришлось бы сильно наклоняться, чтобы поцеловать ее. Ее фигура, несомненно, должна была возбуждать мужское воображение. Скромное серое платье придавало ей еще большее достоинство. Волосы, убранные наверх, не заслоняли совершенных черт лица. Лишь несколько мягких чернильных локонов, ускользнувших от заколок, обрамляли его по бокам.
 – Милорд… – произнесла она, и Лэд позабыл все на свете. Голос ее был так же прекрасен. – Добро пожаловать в Керлейн. Я – Диана Уитлби.
 Она с улыбкой направилась к нему. Когда она подошла ближе, он взял ее руку и заглянул ей в лицо. Он не вполне представлял, что ему следует делать или говорить. И вдруг он понял, что, в отличие от всех женщин, она не смотрит на него так, будто готова немедленно потерять голову. Она прекрасно владела собой.
 – Надеюсь, ваше путешествие было приятным, – промолвила она. – Жаль только, что вам пришлось совершать его при столь печальных обстоятельствах. Примите еще раз мои искренние соболезнования в связи с кончиной вашего дедушки.
 «Она будет моей женой», – подумал Лэд. Это прекрасное создание на всю жизнь останется с ним. Какой переполох поднимется в Теннесси, когда они вместе вернутся в Фэйр-Мэйден! В такую женщину все мужчины в округе тут же влюбятся до безумия.
 – Гм. – После этого слабого звука улыбка ее слегка угасла, и рука сделала робкую попытку освободиться. Пальцы Лэда, однако, по-прежнему удерживали ее. – Я так благодарна, что вы вняли моим мольбам и приехали в Керлейн! Впрочем, я думаю, прежде чем что-то решать, вам стоит оглядеться. – Диана снова попыталась отнять руку. – Вы не… не будете ли любезны присесть, милорд? У огня вам будет удобнее.
 Наконец он осознал, что доставляет ей неудобство, и заставил себя отпустить ее руку. Диана тотчас отступила назад, и только огромным усилием воли Лэд удержал себя на месте. Странно. Почему она смотрит на него скорее как на какого-то диковинного зверя, чем на человека, проехавшего пол земного шара, только чтобы жениться на ней?
 Лэд попытался взять себя в руки.
 – Да, конечно, – сказал он. – Спасибо, мисс Уитлби. Я с удовольствием присяду и погреюсь какое-то время. На улице довольно холодно.
 Когда он проходил мимо нее, Диана заметила, как от ее собранности вдруг ничего не осталось. Рот сам собой раскрылся от изумления, глаза недоверчиво смотрели на гостя. Иган упомянул, что приезжий был очень красив, но его слова не содержали и десятой доли правды. Он был необыкновенно красив! На него было даже смотреть невозможно. Оставалось только дивиться столь совершенному творению Бога. Видимо, в день появления Лэда Уокера на свет он пребывал в особом расположении.
 Диана никогда не видела глаз с более глубоким изумрудным оттенком. Густые волосы цвета спелой пшеницы лежали волнами. Классические пропорции, прямой нос, высокие, но не слишком выступающие скулы… Но рот! Чистый грех. Наверное, в создании сего участвовал и сатана. Ее это нисколько не удивило бы.
 Мужчины пытались проложить путь к ее сердцу, но до сих пор она без труда противостояла любым соблазнам. Однако сейчас какое-то чувство подсказывало, что против этого человека ей не устоять.
 Она сделала глубокий вдох, пытаясь овладеть собой, и последовала за Лэдом к огню. Прежде чем сесть в кресло, она усилием воли придала лицу прежнее выражение. Лэд Уокер подождал, пока она сядет, сел вслед за ней и вытянул к камину длинные ноги.
 – Суитин подаст нам чай сюда, – сказала Диана. – Хотя, может быть, вы предпочитаете что-нибудь покрепче? У моего приемного отца, я имею в виду покойного графа, в кабинете есть запас бренди. Я с удовольствием кого-нибудь пошлю, если желаете. – На самом деле она надеялась, что Лэд откажется, – бутылок осталось совсем немного. Пристрастие графа к изысканным напиткам обходилось ужасно дорого, и она хотела подольше растянуть то, что осталось.
 – Чай – это прекрасно, – живо откликнулся Лэд. – В Фэйр-Мэйден моя мать никому не позволяла пить крепкие напитки раньше четырех. В течение дня мы пили чай и сидр. Я большой любитель чая.
 Голос, звучащий с сильным акцентом, лился словно мед.
 Грех, подумала Диана, ходячее воплощение греха. Прямое приглашение скатиться в бездну порока. Можно вообразить, как женщины падают к его ногам. Неужели он всегда так чувственен. Диана затруднялась подобрать точное слово. От этих мыслей вдруг сделалось так жарко, что привело ее в замешательство. Она молилась, чтобы ей не вспыхнуть так же ярко, как ее чувства. Сидевший напротив Лэд понимающе улыбнулся. Она поспешила отвести взгляд.
 – Эта картина над камином, – ровным голосом произнесла Диана, направляя мысли туда, куда случайно упал ее взгляд, – один из поздних портретов графа, вашего дедушки. – Она заметила, к своему ужасу, что голос ее звучит так, будто ей слегка не хватает воздуха.
 Зато голос Лэда звучал насмешливо. И весело.
 – Это?
 Диана краем глаза видела, что он продолжает смотреть на нее, а не на картину.
 – Да, – сказала она, обеспокоенная этим странным поведением. Ее приемный отец всегда отзывался об американцах пренебрежительно, называя их безбожниками, язычниками, самонадеянными невеждами, презирающими всех и вся. Но зачем тогда он просил ее выйти замуж за одного из них? – Этот портрет считается одним из лучших. Здесь художник добился наибольшего сходства. – Она упорно смотрела на картину.
 Лэд издал легкий вздох, затем тоже повернул голову и поднял глаза. Диане всегда нравился этот портрет, хотя он был написан задолго до того, как она узнала графа. На нем был изображен благородного вида человек в пышном одеянии. Лэд Уокер, по всей видимости, не разделял ее восхищения, так как по прошествии некоторого времени она услышала тихий смешок.
 – Так-так, значит, это мой дедуля, – пробормотал Лэд. – Великий тиран. А он был дьявольски модный парень! Вы не находите? Послать бы его в этом костюме в Фэйр-Мэйден и посмотреть, как бы он выглядел к концу рабочего дня. Нет, в такой одежде не попашешь. Правда, я сомневаюсь, что мой дедушка хоть раз в жизни притронулся к плугу. Вряд ли он интересовался подобными вещами. – Лэд помолчал. – Да, – в задумчивости продолжил он, – похоже, отец не много взял от негр. Отец по натуре был самым мягким человеком, какого я когда-либо знал. Неудивительно, что они не нашли общего языка. Дед и в жизни был таким суровым? – Лэд снова взглянул на портрет.
 – Конечно, некоторые считали графа строгим хозяином, возможно, даже суровым. Но ко мне он всегда был очень добр. Он ценил в людях преданность, и у него было много друзей. В графстве к нему относились с величайшим уважением. А здесь, в Керлейне, вы не встретите ни одного человека, кто скажет о нем хоть одно плохое слово.
 – Я в этом убедился, – с готовностью заметил Лэд. – Когда я подъезжал к замку, то повстречал Конина Колвани с сыном. Так вот, мне было прочитано что-то вроде проповеди по поводу отсутствия у меня надлежащих чувств.
 – О Боже! – вздохнула Диана. Она бы очень хотела, чтобы этого не произошло. Теперь Колвани всем растрезвонит о приезде нового графа. Оставалось только молиться, чтобы новость не дошла до Игана.
 Лэд продолжил:
 – Меня это не слишком удивило. Возможно, мои чувства к покойному дедушке оставляют желать лучшего. Но я надеюсь, вы меня поймете, Диана… мисс Уитлби. Мой дом – в Соединенных Штатах, я родился и вырос в Фэйр-Мэйден. Сюда я приехал потому, что хочу помочь вам и всем обитателям Керлейна. Мой отец тосковал по этой земле до последнего дня жизни, но он никогда не вспоминал о титуле. Он не готовил нас к этому. Я полагаю, нам лучше поговорить о вашем замужестве. А потом подумаем, что делать дальше. Может, вам захочется покинуть эти развалины и уехать в Соединенные Штаты, в Фэйр-Мэйден. – Воодушевившись, Лэд даже привстал. – Это прекрасное место. Лучшей фермы не сыскать во всем Теннесси! От одного вида того райского уголка можно умереть от счастья. Дом, конечно, не такой большой, но вряд ли это имеет какое-то значение. – Он улыбнулся, и сердце ее подпрыгнуло в груди так сильно, что отдалось, в ушах. – Это один из самых лучших домов в Теннесси. Люди лезут из кожи вон, чтобы получить приглашение на вечер. Вы будете хозяйкой Фэйр-Мэйден, и женщины всего штата будут завидовать вам, как когда-то моей матери.
 Теннесси? Диана ничего не понимала. Да нет же, он не мог думать о Теннесси, после того как увидел Керлейн. Разве может что-то сравниться с ним? Вероятно, Лэд Уокер просто слишком ошеломлен увиденным. Никто не приучал его к мысли, что он может стать графом.
 – И почему же лорд Чарльз не ожидал, что сам он или его сыновья унаследуют титул? – прервала его Диана. – Ведь не потому, что они поссорились с покойным графом? Если бы ваш отец мог сейчас знать, что его сын вернулся в Англию, чтобы занять свое законное место в Керлейне, он был бы безмерно рад. Надеюсь, вы не станете это отрицать?
 Лэд выглядел слегка озадаченным.
 – Наверное, вы правы, – проговорил он. – Но вы должны понять и меня. Согласитесь, ведь Фэйр-Мэйден очень много значил для него и для всей нашей семьи…
 Легкое постукивание заставило его умолкнуть. В следующее мгновение Суитин открыл дверь и впустил в гостиную Моди, несшую поднос с чаем. Она держала голову так высоко, будто служила горничной в королевском дворце. Взгляд ее обратился к Диане, которая прекрасно понимала волнение старой женщины при встрече с неведомым американцем, их новым хозяином.
 Горничная поставила поднос на низкий столик рядом с Дианой, присела в реверансе и повернулась к Лэду.
 – Милорд, – торжественно произнесла Диана, – это Моди Фаррелл, из клана Фарреллов. Моди пришла в замок Керлейн, можно сказать, девочкой и служит здесь уже сорок пять лет.
 К ее величайшему удивлению – и немалому беспокойству, – Лэд Уокер вскочил с кресла и взял Моди за руку.
 – Рад познакомиться с вами, Моди, – сказал он приветливо, не замечая, что она вся сжалась от его прикосновения. – Мой отец часто говорил о вас. Вы были его няней?
 Моди покачала головой и выдернула руку. Диана чувствовала себя так, будто камень лег ей на сердце. Она видела, что служанка выбита из колеи непонятным поведением Лэда.
 – Нет, милорд. – Моди отступила от него, силясь обрести равновесие. – Я только помогала няне. В ту пору для меня это было детской игрой. Я гордилась тем, что мне позволяют ухаживать за маленьким лордом Чарльзом. – Она снова присела в реверансе и сказала: – Добро пожаловать в Керлейн, милорд.
 Затем Моди поспешила покинуть гостиную, Суитин закрыл за ней дверь, бросив на Диану холоднейший взгляд. Лэд продолжал стоять.
 – Не понимаю ваших людей. Вы все… такие странные, – покачал он головой.
 «Это мы-то странные?» – подумала Диана. Сам он странный! Не умеет вести себя надлежащим образом. Неужели ему непонятно в какое неловкое положение он поставил Моди? Она пришла приветствовать его со всем уважением и почтением как нового графа, а он? Свел на нет всю торжественность момента.
 – Здесь многое не похоже на то, к чему вы привыкли в своей стране, – мягко заметила она, – но со временем вы освоитесь.
 Лэд издал невеселый смешок:
 – И все потому, что я Уокер? Да, Диана? Но разве это так важно? Я ведь, знаете, еще наполовину американец.
 «Диана»? Ее задело, с какой легкостью он произнес ее имя, но она не сделала никакого замечания по этому поводу. Учитывая, что скоро они обвенчаются, можно простить ему эту фамильярность, решила она.
 – Ну, ту вашу половину никак нельзя сравнивать с английской, – сказала Диана. – Род Уокеров существует сотни лет. Он – один из древнейших и благороднейших в Англии. Принадлежать к Нему – великая честь. Я очень люблю Керлейн – больше, чем можно высказать словами, – но во мне нет того, чем наделены вы, – крови Уокеров. Если мы поженимся, в моих детях будет ваша кровь. Она свяжет их с Керлейном. Вы передадите им такое бесценное наследство благодаря этой своей английской половине.
 Лэд еле слышно пробормотал что-то и покачал головой. Диана ждала. Наконец он повернулся к ней и посмотрел на нее испытующим взглядом:
 – Итак, вы унаследуете замок, а я землю и титул, если я правильно понял? У меня есть письмо от какого-то адвоката в Лондоне, Сиббла или что-то в этом роде…
 – От мистера Сиббли, – поправила Диана. – Да, он был поверенным графа, и у него находятся все документы, необходимые для нашего союза. – Она вдруг покраснела и опустила глаза. – Если это произойдет, то есть… Словом, вы никоим образом не должны принуждать себя жениться на мне. Я никогда не стану неволить вас, даже ради Керлейна.
 – Но пойдете под венец, если я пожелаю, – спокойно констатировал Лэд. – С чего бы? – Он потянулся за своей чашкой. – Уж не потому ли вы приехали в Керлейн и стали воспитанницей моего дедушки? Мы, случайно, не родственники?
 – Всего лишь дальние, – поспешно заверила Диана, – иначе вопрос о нашем браке не рассматривался бы. Наше родство и впрямь невелико, так, седьмая вода на киселе. Что касается моего пребывания здесь… – Она замялась и почти робко посмотрела на него: – Ваш отец никогда не рассказывал, из-за чего они с покойным графом так страшно рассорились?
 – Что-то говорил, – кивнул Лэд. – В той истории была замешана женщина. Граф присмотрел ее для моего отца и хотел, чтобы он на ней женился.
 – Да. Так вот, той женщиной была моя мать. Они были помолвлены.
 Лэд поставил чашку с чаем. Затем выпрямился и уставился на Диану:
 – Ваша мать?
 Диана не могла понять, оскорбило ли его это известие или позабавило.
 – Что вы так смотрите? – спросила она. – Вам трудно в это поверить?
 – Господь всемогущий… – Лэд задумчиво провел рукой по волосам. – Дело немножко в другом. Чего добивался старикан? Не получилось с ними, так взамен решил соединить нас?
 Диане приходили в голову эти мысли, но она не могла поверить, что ее приемный отец способен на подобное.
 – Вряд ли, – покачала головой она. – Я убеждена, что граф заботился о Керлейне и желал всем добра. Установив законность брака вашего отца, а стало быть, и вашего рождения, он решил, что вы станете новым графом. А в нашем союзе, мне кажется, он видел гарантию моего будущего. Граф считал, что я должна остаться в Керлейне, и хотел, чтобы было, кому обо мне заботиться. Иначе вы могли бы вышвырнуть меня отсюда.
 Откровенно оценивающий взгляд прожег ее насквозь с головы до ног.
 – Голубушка, я никогда не сделал бы этого, – протянул своим медовым голосом Лэд. – Неужто я так глуп? Надеюсь, что нет.
 – О-о! – Диана молча взирала на него. Что она могла ему сказать?
 – Стало быть, за вашей матерью стояли деньги? – Лэд, прохаживающийся по комнате, снова приблизился к Диане. – Отец говорил, что благодаря его женитьбе на богатой невесте предполагалось привести в порядок Керлейн. Поэтому когда отец отказался, дед лишил его наследства и выгнал из дома. И за что! Только за то, что парень следовал велению сердца.
 – Да, ваш отец был изгнан, – сказала Диана. – Что, правда, то, правда. Но они с мамой были помолвлены с детства, и граф имел все основания рассчитывать на их брак. Это может показаться корыстным, но в то время в Англии было так принято. Даже сейчас подобные вещи считаются приемлемыми. Моя мать также была заинтересована в союзе с лордом Чарльзом. В обмен на деньги, принесенные ею, она должна была стать графиней. Любая женщина мечтает о таком титуле, и моя мать желала удостоиться этой чести. И надеялась, что свадьба состоится.
 – Это было бы прекрасно для вашей матери, – заключил Лэд. – Но почему отец должен был принести себя в жертву, если он хотел жениться на другой? С моей матерью он чувствовал себя счастливейшим человеком в мире до конца своих дней, потому что женился по любви.
 – Как трогательно, – заметила Диана, сдерживая вскипающий гнев. Она отставила в сторону чашку и встала, чтобы смотреть Лэду в глаза. – Это был эгоистический поступок. Оставив мою мать ради собственного счастья, ваш отец навлек на нее позор и разбил сотни других жизней. Больше всего пострадали жители Керлейна. Уж они-то были вправе ожидать большей самоотверженности от своего будущего лорда! – запальчиво проговорила она.
 Глаза Лэда Уокера расширились от удивления, он попятился назад:
 – Я вовсе не думал…
 – Да, вы не думали, – с горячностью перебила его Диана. – К сожалению, мужчины вообще это редко делают, осмелюсь вам заметить. Вы думаете только о себе, о своем комфорте и удовольствии. Каждое из тех зол, что сваливались на наши головы, происходило от мужчин. Покойный граф был, слеп к тому, в каком состоянии находятся его замок, какой урожай приносят его поля. Он спохватился слишком поздно. И когда все-таки нашел лекарство, ваш отец, – Диана ткнула указательным пальцем в грудь Лэда, – отказался идти вместе с ним. И мой дед – тоже! Тот поступил хуже всех. Когда моя мать без его одобрения вышла замуж за своего избранника, она полностью лишилась наследства! – Диана уже перешла на крик, но это ее не особенно беспокоило. – Мы жили в такой нищете, что нечем было даже заплатить доктору, когда заболел отец. Потом слегла мать. Я осталась без родителей, и меня отправили в работный дом. Хотя какая там могла быть польза от ребенка! Я бы совсем пропала, если бы не участие вашего дедушки. Видимо, в нем пробудились какие-то чувства, и он хотел смягчить для меня последствия эгоистичного поведения своего сына.
 – Диана, я очень вам сочувствую, – успокаивающе произнес Лэд. – Я ничего не знал. И даже не предполагал, что…
 – Разумеется, вы не знали, но суть от этого не изменится. Если бы ваш отец остался, всего этого не случилось бы. Не было бы нищеты, и люди в Керлейне не страдали бы по сию пору.
 Теперь, похоже, Лэд начал сердиться.
 – Это нечестно. Вы не можете возлагать всю вину на моего отца.
 – Нет, могу! И хочу услышать от вас, Лэд Уокер, что вы намерены делать. Собираетесь ли вы остаться в Керлейне, сознавая свою ответственность, или убежите подобно своему отцу?
 Лицо Лэда потемнело. Он схватил Диану за руки и притянул ее к себе.
 – С виду хорошенькая, как китайская кукла, – пробормотал он, – а характером что мегера.
 Лэд наклонился и впился в ее губы. Она стала вырываться, пытаясь уклониться, но он еще крепче стиснул ее. Движения его были властны, но при этом – о диво! – не причиняли боли. На секунду давление ослабло, смягчилась хватка его рук. Но поцелуй продолжал длиться. С такой нежностью мог целовать только влюбленный. Когда Лэд поднял лицо, она увидела, что он улыбается.
 – Что я собираюсь делать? Остаться в Керлейне и жениться на вас, Диана Уитлби, – вот что я собираюсь. И сам Бог не позавидует тому, кто попытается мне помещать. А потом, я полагаю, мы станем графом и графиней. И посмотрим, что из этого получится. Как вам мои речи? Звучат правильно?
 – Да, – прошептала она с дрожью, едва дыша от волнения. – Правильно.
 – Хорошо: – Лэд снова наклонился к ней. – Теперь, когда мы помолвлены, можно познакомиться ближе. – Ну что ж, здравствуйте, Диана Уитлби. – И он снова поцеловал ее, не дожидаясь ответа.




 Глава 7


 Так много правил! Столько разных предписаний! Все должно делаться «надлежащим» образом! От всего этого Лэд уже готов был взвыть.
 Чего ни коснись, все не так, а на устранение неполадок отпущен один день. Диана настояла, чтобы бракосочетание состоялось как можно раньше, желательно на следующее утро. Лэд удивился, так как считал, что за такой срок они не успеют подготовиться. Однако она уверяла, что никаких трудностей не возникнет. Шериф уже добыл для них специальную лицензию. Ограничения, связанные с трауром, допустимо отменить с учетом особых обстоятельств. Лэд не стал спорить, хоть и недоумевал, какие обстоятельства могут помешать жениху и невесте потратить несколько дней, чтобы лучше узнать друг друга. Но какая, в сущности, разница? С первого момента их встречи он точно знал, что если не завтра, то на следующей неделе Диина Уитлби станет его женой.
 Первое, что вызвало у нее возражения, это его внешний вид. Волосы чересчур длинны, руки слишком грубы, а о недавнем бритье в гостинице Уолборо и говорить нечего. Поэтому, едва он был препровожден в предназначавшуюся ему комнату, Суитин и Моди на пару взялись за него с энергией вымуштрованного батальона. Лэд удивился, как ловко они справлялись со своим делом, особенно Суитин. В его-то возрасте! Он скреб Лэда так, что кожа начала гореть огнем и на ней не осталось и крупицы грязи. От полевых работ в Фэйр-Мэйден и постоянного ношения оружия во время войны руки его были в застарелых темных мозолях. Раньше он поклялся бы, что останется с ними до гробовой доски, но когда вынырнул из ванны, то увидел, что эти наросты каким-то чудесным образом исчезли. Точно также посветлело под ногтями. Он стал чист как новорожденный младенец.
 Следующим объектом неодобрения Дианы был его костюм. Лэд не носил траурной одежды, что поразило ее. Но то, что он не привез с собой вообще ничего, беспокоило ее намного больше. Костюм, в котором он путешествовал, никак не подходил для предстоящей церемонии. Лэд объяснил, что имел самые серьезные намерения, в отношении должной экипировки, что собирался заняться этим по прибытии, но не думал, что возникнет такая спешка. Диана настаивала, что граф Керлейн должен быть одет соответственно обстоятельствам, иначе он нанесет тяжелое оскорбление людям Керлейна. Лэду не нравилась идея с трауром. Что ему дедушка, который поставил позорное клеймо на своего внука, когда тот еще даже не родился? В конце концов, был достигнут компромисс: Диана подберет подобающее траурное одеяние, и Лэд его наденет, но только не в знак скорби по усопшему, а в память матери и брата.
 Пока Лэд подвергался необыкновенным метаморфозам, Диана копалась в гардеробе покойного графа. Она отыскала несколько подходящих костюмов, относящихся ко временам его молодости. Лэд нашел, что это самые нелепые и смехотворные наряды, какие он когда-либо видел. Тут были и белые краги, и черные бриджи из тончайшего сукна, и светлые льняные сорочки с кружевными манжетами, и черный жилет из стеганого шелка, слепящий глаза из-за обилия золотых и серебряных нитей. А «пристойные» сюртуки казались такими узкими, что Лэду и подумать было страшно, как он в них втиснется. Дай Бог, чтоб не распоролись швы, когда он просунет руки в рукава. И все же с помощью Суитина он ухитрился это надеть, не уставая благодарить судьбу хотя бы за то, что в молодости дедушка был высоким и крупным парнем.
 Лэд смотрел на себя в зеркало добрые полминуты, а затем разразился смехом, заставившим Суитина нахмуриться.
 – Этим вещам, должно быть, лет шестьдесят, – заявил Лэд, ухмыляясь. – Если еще надеть напудренный парик, то хоть сейчас ко двору. – Он отвесил дворецкому шутливый поклон. – К вашим услугам, милорд, – сказал он, снова засмеявшись.
 Было совершенно ясно, что Суитина этим не позабавишь.
 – Покойный хозяин в свое время был одним из самых элегантных мужчин в графстве, – чопорно проинформировал он Лэда.
 Лэд поднял руки, чтобы рассмотреть пышные фонтаны кружев у запястий.
 – Не сомневаюсь, что так и было. Но в Теннесси он бы стал посмешищем для всего штата. Мы никогда не видели ничего подобного. Попадались несколько раз британские денди, одетые таким образом. Офицеры или кто-то помладше. Я тогда никак не мог понять, зачем на войне нужно наряжаться, будто ты собрался на модную вечеринку. Но они почему-то это делали.
 Суитин смотрел на него с укором:
 – Офицеры армии его величества – благородные люди. Они джентльмены, милорд. Даже на войне они заботились о подобающей одежде. С сегодняшнего дня вы тоже будете одеваться соответственно своему положению.
 – Я? – удивился Лэд.
 – Да, милорд, – сухо подтвердил, Суитин. – Совершенно точно. Я буду вашим камердинером, и можете не сомневаться, постараюсь выполнять свои обязанности наилучшим образом.
 Час спустя Лэд, отмытый до блеска и аккуратно причесанный, вернулся в гостиную, к Диане. Когда она увидела его, взгляд ее засиял одобрением.
 – Вот теперь вы похожи на настоящего джентльмена, милорд, – радостно сказала она, – истинный граф Керлейн!
 Лэд наклонился, как мог учтиво, затем поднес ее руку к губам и поцеловал. Никогда еще женщины не вызывали в нем такого восхищения. От одного только взгляда, от улыбки Дианы с ним начинало твориться что-то совершенно непонятное. Должно быть, он влюбился в нее с первого взгляда, хотя никогда не верил, что подобные вещи возможны. Или он просто ошеломлен ее красотой? Да нет, он и прежде встречал прекрасных женщин, но ни к одной не испытывал ничего похожего. Сейчас Лэд знал лишь одно: он не покинет ее, если только не произойдет ничего непредвиденного. Они с Дианой поженятся, затем он сделает все возможное для Керлейна и через некоторое время скажет ей, что им пора ехать домой, в Теннесси. Вот тогда и начнется их новая, совместная жизнь.
 – Рад заслужить ваше одобрение, – сказал Лэд. – Только я надеюсь, попозже вы позволите мне заказать у здешних портных что-нибудь более удобное? А то в этой одежде мало, чем можно заниматься. Ни на лошади ездить, ни пешком ходить. Даже сидеть неудобно. – Он улыбнулся, давая понять, что поддразнивает ее.
 – Да, эти вещи довольно стары, – с сочувствием проговорила Диана. – В Уэбли есть портной. Если мы сейчас отправим ему письмо, он прибудет через несколько дней. Портной графа живет в Лондоне. Он приезжал к нам два раза в год, чтобы обновить его гардероб.
 – У графа находились на это деньги? – изумился Лэд. – Наверное, здесь и без того было, на что их тратить. На более нужные вещи, чем новая одежда дважды в году.
 Диана покраснела, заставив его пожалеть о своем заявлении.
 – Он был графом, – спокойно сказала она. – И должен был подобающе одеваться. Жители Керлейна предпочли бы ходить голодными, чем видеть своего лорда в несоответствующем его достоинству костюме.
 Лэд презрительно хмыкнул.
 – Я прекрасно отдаю себе отчет, что это звучит странно, – продолжала Диана, – но вы должны понять психологию простых людей. У них свои представления об аристократах. – Она посмотрела на Лэда и добавила: – И от вас они ожидают того же.
 – Чего? – спросил он с возрастающим недоверием. – Чего именно?
 Руки ее задрожали от волнения.
 – Люди Керлейна, – промолвила Диана, – примут вас как своего графа только в том случае, если вы будете вести себя определенным образом. Как надлежит лорду. Ваше происхождение в их глазах неразрывно связано с изяществом и благородством, – продолжала она, игнорируя смешок, вырвавшийся у Лэда, – которых сами они лишены. Простые люди считают вас не таким, как они, во всех отношениях. В поведении, одежде, потребностях, – она обвела глазами комнату, – в том, что вас окружает и что вы едите. Вы – аристократ и, будучи намного выше их, должны жить иначе.
 – Но я не аристократ, – спокойно возразил Лэд. – Я рос как обычный человек, хотя не отрицаю, меня воспитывали лучше, чем большинство детей в округе. Мать учила нас с братом, как следует себя вести, и прививала нам хорошие манеры. Но в Фэйр-Мэйден мы с Джошуа трудились в поле наравне с рабочими, которых нанимал отец. Я собирал урожай и ухаживал за скотом. Во время войны мы с братом сражались вместе с солдатами, хотя я был капитаном. С оружием в руках мы отправлялись в бой бок о бок с ними, Диана, а не за их спинами, как ваши благородные британские офицеры. Я таков, какой есть, Диана. И вряд ли смогу измениться.
 – Конечно, – согласилась Диана, – самое основное в человеке не изменится. Хотя я полагаю, благородная кровь, что течет в вас, со временем еще проявит себя. Если бы вы с детства воспитывались в Керлейне по праву, дарованному вам от рождения, вы были бы другим. Вы бы не работали в поле вместе со всеми и не воевали бы бок о бок с солдатами. Вы бы знали, что человеку благородного происхождения не пристало делать то же, что людям низшего сословия. Я уже говорила вам, что в английском аристократе уважается его утонченность. У нас здесь нет ничего от американского равенства, – страстно добавила она, – нам это не нужно.
 – Я представляю образ мыслей ваших людей, но это сущая глупость. – Лэд старался сдержать нарастающий гнев. – Все человеческие существа на земле созданы равными – в этом я уверен. И буду продолжать в это верить до самой могилы.
 Диана сцепила пальцы и умоляюще посмотрела на него.
 – Я не прошу вас отказаться от вашей веры. Я лишь хочу, чтобы вы поняли жителей Керлейна и с уважением отнеслись к их чувствам. Ведь вы не захотите их обидеть, Лэд? – с надеждой спросила Диана. – Вы – граф Керлейн, тот, кому они обязаны хранить верность. Так можете вы хоть отчасти оправдать их ожидания?
 – Я хочу быть тем, кто я есть, – упрямо ответил Лэд.
 – Разумеется. Но все-таки что-то можно в себе изменить? Что-нибудь не очень важное? – Да, разговор был не из легких. Диана опустила глаза, призывая себя к терпению. – Ваша внешность уже стала другой, а всего-то прошло несколько часов. А что будет, когда портной за вас возьмется? Ну, хорошо, а теперь, я полагаю, – Диана прочистила горло, – мы могли бы заняться вашей речью.
 – Моей речью? – с недоумением повторил Лэд. – Разве с ней что-то не в порядке?
 – О нет, – поспешила заверить его Диана. – Во всяком случае, для такого места, как Теннесси, она вполне терпима. Но в Англии полагают, что аристократ должен разговаривать несколько иначе. Не знаю, что можно сделать с вашим акцентом, хотя было бы весьма желательно, чтобы вы попытались как-то смягчить его. Но главное, благородный, образованный человек должен говорить в высшей степени уверенно и легко.
 – Понимаю, – протянул Лэд. Желал бы он знать, где хранится бренди, о котором она упомянула. Лэд повернулся, чтобы оглядеть комнату, и почувствовал, что его костюм с каждой минутой становится все теснее и теснее.
 – Это не так трудно, – озабоченно продолжала Диана. – Нужно только подумать секунду, прежде чем говорить, и попытаться заставить себя произнести слова так, чтобы ваша речь звучала подобно…
 – Я знаю, какого подобия вы от меня хотите, – не замедлил съязвить Лэд. – Мне тут встретился один парень, в гостинице Уолборо. Его манера точно соответствует вашим представлениям о том, как надлежит изъясняться графу. Это виконт Карден. – Лэд быстро взглянул на Диану и увидел страдальческое выражение ее лица. – Этот человек идеально бы вам подошел. Он так хорошо говорил! Наверное, мне следует, как попугаю, повторять все за ним, чтобы вам угодить.
 Лэд не мог поверить, что произносит такие слова. Несчастная девушка, и как только ее уши выдержали! Черт подери, ведь она определенно не давала повода для грубости, разве что хотела подтянуть его до уровня покойного графа. Но Лэд был рассержен и уязвлен. А также зол на себя, что затеял всю эту историю.
 – Лэд.
 Что-то мягкое как перышко упало ему на руку. Он опустил глаза и увидел у себя на рукаве ее до невозможности совершенную кисть. Повернувшись, он заглянул Диане в глаза. Они были полны огорчения.
 – Я не хочу, чтобы вы говорили, как виконт Карден, – мягко сказала Диана. – Или как кто-то там еще. – На глазах у нее выступили слезы, но она улыбнулась. – Извините меня, пожалуйста. Я не должна была просить вас о таких вещах, это было нетактично с моей стороны.
 – Нет, это вы меня простите. – Лэд накрыл ее руку своей, думая о том, что ему сделать, чтобы эта женщина осталась с ним. Он готов совершить подвиг, лишь бы она не плакала. – Я достаточно упрям, – продолжал Лэд, – в чем вы убедитесь довольно скоро. – То есть я хотел сказать, – поправился он, – со временем вы убедитесь, что я обучаем. Я сделаю все возможное, чтобы стать достойным графом Керлейна. – Лэд наклонился и быстро поцеловал ее. – Но когда мы будем одни, только я и вы, я буду давать себе поблажку. Идет?
 – Да, милорд. – Диана засмеялась, все еще с глазами, полными слез. – Договорились. Спасибо вам. Это будет ваш свадебный подарок. Лучший подарок, который вы могли бы сделать.
 – Это свадебный подарок? – задумчиво повторил Лэд. – Мне как-то и в голову не пришло, но это хорошая мысль. Может, мы теперь подумаем, что вы мне подарите? – Он ухмыльтнулся, заставив ее покраснеть, и слегка коснулся ее щеки пальцами. – Да, миледи. У меня есть кое-какие соображения на этот счет.
 Диана удивленно посмотрела на него и внезапно поднялась на цыпочки. Она положила руки на его плечи и прижалась ртом к его губам. Лэд почувствовал головокружение.
 Затем она отстранилась.
 – Клянусь Богом, – произнесла она, пристально глядя на Лэда. – Я сделаю все, что в моей власти, чтобы вы были счастливы, Лэд Уокер. Вы приехали сюда спасти Керлейн и меня, и я постараюсь достойно отблагодарить вас. Но пойдемте же! – Она обеими руками взяла его за руку и потянула: – Позвольте мне показать вам Керлейн, пока не стемнело. Должны же вы познакомиться со своим новым домом. Мне многое хочется рассказать вам об этой земле, прежде чем мы обвенчаемся.




 Глава 8


 В мечтах Диана давно рисовала этот день. Наверное, сотни раз воображала она, как будет происходить ее венчание. И вот событию, наконец, предстояло свершиться. Правда, не так, как она надеялась. Это могло бы быть совсем по-другому, если бы Керлейн не постигла столь жалкая участь. Большая церковь утратила былое величие и превратилась в такие же развалины, как и все остальное. Бледные лучи зимнего солнца, словно крошечные ручейки, текли сквозь трещины в высоких сводах. Гобелены на стенах выцвели от времени, ткань местами истлела. Несколько сохранившихся длинных скамей со спинками настолько покосились, что никто не решался на них садиться.
 Когда обряд завершится, собравшиеся направятся в Большой зал, где Диана и Моди накрыли столы. Пиршество готовилось по самым скромным меркам. Для этого женщинам пришлось совершить рейд по керлейнским кладовым. Предполагалось, что приглашенные будут пить пиво вместо вина и много танцевать, чтобы не только ощутить атмосферу праздника, но и не замерзнуть. Хотя, несомненно, в зале теплее, чем здесь. В церкви Диана промерзла до костей.
 Нет, это не то грандиозное венчание, о каком она мечтала, но это не имело значения. Ничто не имеет значения, даже ее свадебное платье, давно вышедшее из моды. Главное, что она находилась в Керлейне, в знакомом окружении и выходила замуж за человека, намного превзошедшего ее ожидания. За то время, что Лэд Уокер находился здесь, ей иногда казалось, что это только ее фантазии. Она боялась, что он может внезапно исчезнуть, сделав ее одинокой и несчастной до конца жизни. Но нет, это реальность. Он стоял здесь, рядом с ней, повторяя слова обета вслед за отцом Муром.
 Все было предусмотрительно подготовлено ее приемным отцом, включая лицензию и обручальные кольца. Диана сразу узнала кольцо с рубином. Семейная реликвия, принадлежавшая еще первой графине Керлейн, теперь предназначалась ей. Когда Лэд надел ей кольцо на палец, глаза ее наполнились слезами. Она растерянно заморгала, только теперь осознав важность происходящего. Отныне они становятся не только мужем и женой, но лордом и леди Керлейн. Получая бесценное наследие, они принимают ответственность за титул и поместье. Присутствие жителей Керлейна тут как нельзя к месту. Нравится им это или нет, им придется стать свидетелями заключения этого союза. Накануне вечером Диана потратила немало времени, уединившись с Фарреллом и Колвани там, где Лэд не мог их слышать. Оба упорно не желали видеть Лэда Уокера своим лордом и категорически заявляли, что никогда не признают его таковым, даже если он женится на ней. Диане пришлось использовать всю свою изобретательность, чтобы достичь хоть какого-то согласия. В конце концов, порешили на том, что они просто почтят своим присутствием церемонию. Потом она сказала, что после смерти графа у нее не осталось никого, кто мог бы быть ее посаженым отцом, и она очень на них надеется. Она добавила, что для нее это была бы большая честь, ибо никто другой не вызывает у нее такого уважения. Они немного смягчились. Через некоторое время старейшины решили, что им следует, несмотря на враждебность в отношении нового лорда, поддержать Диану. Для начала достаточно, посчитала она. Они обвенчаются, а затем она изо дня в день будет пытаться примирить людей с Лэдом.
 И вот Лэд уже целует ее. Церемония завершилась. Собравшиеся, прежде хранившие молчание, внезапно разразились приветственными возгласами. Лэд раскраснелся, лицо его сияло улыбкой. Издав нечто вроде «Уф-ф!», он обхватил ее за талию и, оторвав от пола, принялся кружить.
 – А теперь, милорд, – сэр Энтони звонко хлопнул Лэда по плечу, – ведите нас, скорее в замок! Молю вас, избавьте нас от этого лютого холода!
 – Да, – поддержала его счастливая Диана и, обращаясь ко всем, добавила: – В зале сейчас горят все камины. На столах блюда и напитки. Будем есть, пить и танцевать. Устроим себе праздник!
 Ее слова были встречены ликованием. Лэд с Дианой протиснулись сквозь толпу, чтобы возглавить шествие.
 Как только новобрачные приблизились к выходу, двери внезапно распахнулись. Диана остановилась и схватила Лэда за руку.
 В дверях стоял виконт Карден. Он тяжело и прерывисто дышал.
 – Иган, – пробормотала Диана, напуганная выражением его лица. Оно выражало крайнюю степень гнева и ненависти. Иган выглядел так, будто с наслаждением совершил бы убийство.
 Рука Лэда успокаивающе шевельнулась у нее на талии. Он притянул Диану к себе, словно уловив ее тревогу.
 – Виконт Карден, – произнес он голосом, полным приятного удивления. – Должно быть, вы более близкий сосед, нежели я предполагал. Вы приехали на наше венчание? – Лэд вопросительно посмотрел на Диану и улыбнулся. – Я вчера упомянул о виконте Кардене, но ты не сказала, что знаешь его.
 – Она хорошо меня знает, – ответил Иган, все еще не отводя от Дианы тяжелого взгляда. – Даже чересчур хорошо. Как странно видеть вас здесь, Лэд. Или, может, теперь мне следует называть вас лорд Керлейн? Представьте, сколь велико было мое изумление, когда я внезапно обнаружил, что мой недавний случайный знакомый высокородный аристократ.
 Диана ощутила напряжение, сковавшее тело ее мужа. Она послала молитву небу, чтобы Иган не вывел Лэда из себя. Когда ее муж заговорил, голос его звучал спокойно и дружелюбно:
 – Мне очень жаль, что во время нашей встречи: в гостинице я не назвался. Но я объяснил вам причину.
 – Ах да, – согласился Иган, – в самом деле. Вы, наверное, думали, что я помог бы Гарри вышвырнуть вас из гостиницы, если б узнал правду. – Он горько усмехнулся и сделал шаг вперед. – Какая ирония судьбы! Подумать только, вы рассказывали мне о своем возможном браке с той самой женщиной, которую я намеревался сделать своей женой. О, Боже, – забормотал он, – если б я знал, я бы помог Гарри, я бы с радостью выбросил вас на снег и послал бы вдогонку молитву, чтобы вы там замерзли до смерти, вор поганый!
 – Лэд! – воскликнула Диана, с трудом удерживая мужа. – Прошу тебя, не надо.
 – Так это Диану вы полагали сделать своей женой? – недоверчиво переспросил Лэд.
 – Да, и она стала бы ею, если бы вы не вынудили ее венчаться с вами! – вскричал Иган. – И ради чего! Только ради титула!
 – Прекрати, Иган! – закричала Диана. – Это неправда!
 – Неправда? – Иган повернулся, готовый обратить свой гнев на нее. – Любой в Керлейне знает, что это так. Каждый скажет, что ты должна была стать моей женой, а я – их лордом. Разве это не так, ответьте мне, люди Керлейна?! – оглушительно закричал он, взывая к собравшимся.
 В толпе поднялся ропот, побудивший Диану к действиям. Она оттолкнула руку Лэда, держайшего ее железной хваткой.
 – Нет! – Она произнесла это единственное слово с таким чувством, что все мгновенно затихли. Диана стала медленно надвигаться на Кардена. – Это мой выбор, Иган Паттерсон, только мой. Замок принадлежит мне. – Она выбросила руку вперед, упреждая какие-либо возражения. – И земля, и титул передаются через меня. – Она все приближалась к Игану, голос ее зазвучал мягче. – Я говорила тебе, что никогда не выйду за тебя замуж, Иган. Даже если бы Лэд не приехал, я бы не сделала этого. Ты можешь утверждать что угодно, – произнесла она, не отводя от него сурового взгляда, – но, видит Бог, это сущая правда, а теперь уже тем более ничего нельзя изменить.
 – Можно, Диана, – сказал Карден так спокойно и так тихо, что лишь она могла слышать его слова. – Только отойди, девочка моя.
 Он вдруг распрямился и повернулся лицом к Лэду.
 – Мое поведение может вызвать нарекания, – проговорил он резко и нелюбезно, – и, вероятно, это справедливо. Я узнал о вашем бракосочетании только час назад и был глубоко… ну, словом, меня это сильно задело. Мои мечты… все мои надежды на будущее… – Он коснулся рукой волос, выдавая этим жестом свое отчаяние и, растерянность. – Но это никоим образом не извиняет моего поведения, за которое мне только что сделала выговор леди Керлейн. – При этих словах лицо виконта выразило раскаяние. Из тех, кто в эти минуты наблюдал за ним, никто, кроме Дианы, не остался безучастным.
 Что касается Дианы, то ей еще не доводилось лицезреть подобного представления. Она нисколько не сомневалась, что такая резкая перемена лишь спектакль и цель его корыстна. Вряд ли кому-то еще с такой же легкостью удалось бы ввести присутствующих здесь людей в заблуждение, Иган обладал особым даром обманывать всех и вся. И всегда ради собственной выгоды. Диана ни на грош не верила ему. Он испортил ее бракосочетание, самый торжественный день в ее жизни! Это ему никогда не простится.
 Диана почувствовала руку, приблизившуюся к ее руке. Это был Лэд, всем своим видом показывающий, что, дескать, достаточно.
 – Полагаю, – сказал он Игану, – что вам следует извиниться перед моей женой. А затем – уйти.
 – Разумеется… – начал было Иган, но Диана его прервала.
 – Я не желаю слушать извинения лорда Кардена, – заявила она, кладя руку на мускулистое плечо Лэда. – Единственное, чего мне сейчас хочется, это отпраздновать наше бракосочетание. – Она лучезарно улыбнулась Лэду, что, по ее убеждению, должно было еще больше взбесить Итана, и добавила: – Можем мы продолжить наш путь домой? Я уверена, лорд Карден более никогда не побеспокоит нас своим присутствием.
 Иган ответил бесстрастным молчанием. Лэд накрыл ее руку своей теплой ладонью.
 – Конечно, – кивнул он. – Вы извините нас, милорд?
 Виконт был вынужден посторониться и пропустить их.
 Они прошли мимо него и покинули церковь.
 Лэд, исполненный важности, повел Диану через двор. Это напоминало шествие королевской четы. Диана была безмерно благодарна. Должно быть, Лэд осознал, что люди могут не пойти за ним, если не обнаружат в нем должного величия и уверенности. И все же сердце Дианы замерло от тревоги, когда они приблизились ко входу. Она со страхом ждала, послышатся ли сзади звуки шагов. Несколько секунд тянулись, казалось, вечность, и вдруг… Толпа повалила из церкви, заполнив весь двор тяжелым топотом множества ног и хрустом снега.
 Диана, на время переставшая дышать, облегченно вздохнула и с изумлением заметила, что Лэд сделал то же самое. Они посмотрели друг на друга широко раскрытыми удивленными глазами, а затем, после секундного замешательства, рассмеялись. Пожалуй, это был первый момент истинной близости. Соединенные им, они и вошли в широко распахнутые двери, что знаменовало собой хорошее начало.
 – Вы уверены, что здесь вам будет лучше? – спросила Моди. Она стояла возле камина, тыча кочергой в поленья и вороша угли. – В комнате ужасно холодно, мисс… то есть миледи, – тотчас поправилась она. – Мне нужно привыкнуть к надлежащему обращению. Многое изменилось с того дня, когда вы появились здесь. Вы тогда были еще ребенком. Теперь вы леди Керлейн. – Моди тряхнула головой. – Только я никак не могу взять в толк, чего вам далась эта комната. Ради чего мерзнуть здесь ночью?
 Диана отхлебнула горячий чай из чашки, которую она держала двумя ладонями, пытаясь хоть чуточку согреться. Из трех каминов, предназначенных для обогрева помещения, лишь один работал достаточно исправно.
 – Это спальня графини Керлейн, – пояснила Диана. – Я поклялась себе провести свою первую брачную ночь здесь, как до меня делали все другие графини. Камин все-таки согревает комнату, – продолжала она, стараясь всеми силами не клацать зубами. – К тому же кровать застлана множеством одеял. Я думаю, их хватит, чтобы милорд и я не умерли от холода. – Диана жадным взором окинула высокую кровать, стоявшую посреди комнаты, считая секунды, когда Моди оставит ее одну и можно будет нырнуть под эти самые одеяла.
 – Подождите, мисс, дайте-ка я согрею, – проговорила Моди, приближаясь к постели со сковородой на длинной ручке. – Чтобы вам было не так холодно ложиться. Может, вам еще что-нибудь нужно, мисс… миледи? – Горничная ловким движением откинула покрывала и несколько раз провела по простыням нагретой сковородой. – Вы, в самом деле, готовы к тому, что вам сейчас предстоит? Вашей дорогой мамы больше нет, так что и просветить вам некому в таких вопросах. Я буду, рада подсказать, что могу, если пожелаете. – Старая Моди не так давно овдовела и еще не успела забыть, что нужно женщине знать о мужчинах. – Признаться, не так уж и много, – добавила она, подмигнув Диане.
 Диана засмеялась и сказала с укором:
 – Моди Фаррелл!
 – О, мой Сэмюел был хорошим мужем, это точно. Взял фамилию Фаррелл, как и некоторые другие, кто женился на девушках из нашей семьи. Так уж у нас заведено. Но мужчина есть мужчина, и все они одинаковы. Какими бы хорошими они ни были, с ними все равно трудно. Вы скоро это сами узнаете, миледи. Хотя мой Сэм был лучше большинства.
 – Сэмюел действительно был замечательный, – согласилась Диана, отставляя чашку. – Если Лэд Уокер окажется даже наполовину, так хорош, я буду счастливой женой.
 Моди кивнула.
 – Он может и не знать, что полагается настоящему графу, но выглядит он неплохо. Бог свидетель, мисс, я никогда не видела подобных… Он глядит на вас точно так, как полагается мужчине. И вы, – добавила она как бы невзначай, – смотрели на него таким же образом.
 Диана растерялась от этого заявления.
 – Разве? – запротестовала она без особой убедительности.
 – Да-да, моя милая. И, в этом нет ничего постыдного, как и во всем происходящем между женой и ее законным мужем. Не забывайте об этом сегодня ночью – и все будет прекрасно. – Моди поставила сковороду около камина. Диана обняла горничную:
 – О, Моди! Спасибо за все, особенно за сегодняшний день. Все прошло замечательно, не знаю, как бы я справилась, если бы вы не помогали мне.
 Моди слегка похлопала ее по спине:
 – Да будет вам! Старая Моди не сделала, ничего необычного. Идите в постель, пока простыни не остыли. И позвольте прислать сюда лорда Керлейна, пока он не промерз до костей. Несчастный, поди, дрожит в графской комнате. Там ни один камин не топится. Но скоро, я надеюсь, мы сможем зажигать все камины, как было в старые времена.
 – Я уверена, так и будет, – кивнула Диана. – Теперь, когда граф обрел свой истинный дом, он сделает все, чтобы привести его в порядок. Он хорошо разбирается в сельском хозяйстве и много знает о новых методах выращивания урожая. Он мне рассказывал о поместье лорда Чарльза и Америке.
 Моди отстранилась и озабоченно посмотрела на Диану:
 – Но, мисс… миледи, Фарреллам и Колвани не понравится, если милорд станет рассказывать им, как сеять и выращивать урожай. Нет, это им вовсе не понравится. Они не станут делать в Керлейне ничего американского.
 – Граф – это граф, – сказала Диана. – И Фарреллам, и Колвани, сколько бы они ни упрямились, придется выполнять его волю. Но я поговорю с лордом Керлейном. Может быть, он наймет управляющего. Ведь занимался же этим раньше мистер Блейтен. Ни Фарреллы, ни Колвани ничего против него не имели.
 – Не имели, но и не делали то, что он им говорил, – возразила Моди. – Они не будут делать и того, что им скажет милорд. И вы сами знаете. Но сейчас недосуг это обсуждать. Отправляйтесь в постель, миледи. – Горничная замахала на Диану руками! – Идите в постель. А я, с вашего позволения, скажу Суитину, что вы готовы принять его светлость.
 Готова? Позже, сидя посреди кровати и натянув одеяло до самой шеи, Диана размышляла над этим. Она была в ночной рубашке – единственной красивой вещи, которой обладала, но сомневалась, что это одеяние понравится ее мужу. Возможно, ему многое не понравится и в ней самой. Несомненно, он имел большой опыт по части женщин. Любой мужчина с такой внешностью, как у Лэда Уокера, должен быть крайне искушен во всех тонкостях отношений с противоположным полом. Она же, напротив, знала о мужчинах очень мало, а то, что знала, было связано с Иганом. Сейчас она страстно желала, чтобы Лэд оказался, более умелым, нежели ее друг детства. Во всяком случае, Лэд, намного лучше целовался. Вспомнив это, Диана почувствовала себя уютнее.
 Дверь, соединявшая ее спальню с комнатой графа, открылась раньше, чем она предполагала. Освещенный тусклым светом свечей и отблеском огня в камине, перед ней предстал Лэд. Он шагнул через порог и закрыл за собой дверь. На нем был тонкий шелковый халат её приемного отца, который она тотчас узнала. Вероятно, Суитин настоял, чтобы Лэд надел его. Войдя, ее муж оглядел просторное помещение. Увидев Диану, сидящую на высокой кровати, он направился к ней, задувая по дороге еще горевшие свечи.
 – Ну и проклятущий тут холод, – бормотал он, засовывая руки поглубже в карманы халата. – Ей-богу, хуже, чем в Фэйр-Мэйден в летнем доме. Одна эта комната больше всех домов, какие я только видел. И как же можно такую махину обогреть единственным камином? – сердито продолжал он. – Во имя, какого святого мученика придуманы эти страдания? Кто-нибудь думал, когда строил этот… этот…
 – Замок? – слабым голосом подсказала Диана.
 – Этот проклятый великий замок, – согласился Лэд, яростно чеканя шаг и задувая последнюю свечу. – Можешь считать, любимая, что я только что совершил прогулку по горящим углям ради тебя. Но после этой ночи, я надеюсь, ты позволишь нам спать в западном крыле?
 – Да, конечно, – пробормотала Диана, мысленно повторяя его фразу насчет прогулки по горящим углям. Наверняка он использовал это сравнение не в романтическом смысле, но это были самые замечательные слова, которые она когда-либо слышала из уст мужчины.
 – Вот и хорошо, – сказал Лэд, наконец подходя к кровати, – потому что это не что иное, как безумие. Я имею в виду – спать в этом леднике. Боже мой, и как только Уокеры жили здесь столетиями! Стоит ли после этого удивляться, что многие из них умерли в молодом возрасте! – Он снял халат, швырнул его на матрац и скинул домашние туфли. – Спать здесь все равно, что в конюшне или коровнике. Там даже лучше, по крайней мере, рядом дышали бы лошади с телками. Позволь, любимая, залезть в постель и лечь рядом с тобой, пока я не окоченел до смерти.
 Матрац прогнулся от его веса, и одеяла, которые Диана так старательно натягивала на себя, оказались сдвинуты. Когда он скользнул под них, она инстинктивно стала отодвигаться. Он приблизился к ней, и его рука обвила ее талию.
 – О! – только и смогла произнести Диана, каменея от страха. Что за непривычное ощущение – лежать в постели рядом с мужчиной! Она была совсем не уверена, что ей это понравится.
 – Диана, я понимаю, мы только что поженились, – успокаивающе проговорил Лэд, словно читая ее мысли, – но если ты не позволишь мне прижаться к тебе на несколько минут, я могу и впрямь замерзнуть. А мне вовсе бы этого не хотелось в брачную ночь!
 – О, – снова повторила Диана, робко поворачиваясь к нему. – Конечно, Лэд.
 Он подвинулся ближе и уткнулся носом ей в шею.
 – Погрей меня немного. Обними. Хорошо, любимая? Да, вот так. М-м-м. Я уже чувствую себя лучше. Начинаю согреваться.
 Диана быстро провела руками поверх его ночной рубашки, растирая ему спину и плечи так крепко, насколько хватало сил.
 – Да, моя любимая, – приговаривал Лэд. – Так. Хорошо. Очень приятно. Теперь позволь мне растереть тебя тоже. Нам станет еще теплее, – пообещал он и перешел от слов к делу. – Тебе нравится?
 Большие ладони, двигавшиеся по ее спине, вызывали восхитительные ощущения, и Диана сказала:
 – О да!
 – Я не слишком груб?
 – Нет, это… замечательно. – И действительно это было так. Там, где кожи касались его руки, Диана начинала чувствовать необыкновенное тепло. – Мне очень жаль, что ты успел промерзнуть в графской комнате, но мы не можем позволить себе зажигать два камина. Пока мы будем спать здесь, лучше обогревать эту спальню. Я очень огорчена, что тебе пришлось мерзнуть. Должно быть, там жуткий холод.
 – Да, весьма свежо, – признался Лэд, – хотя Суитин, кажется, решил, что у меня плохой характер.
 Диана хихикнула.
 – Зато в Фэйр-Мэйден, – продолжал Лэд, – все камины работают просто превосходно. И топлива там с избытком. Во время холодов в доме всегда бывает тепло.
 – Да? – сказала Диана, вспомнив, что и Керлейн был когда-то достаточно богат, чтобы поддерживать тепло. Сейчас она уповала только на то, что Лэд найдет способ вернуть поместью былое великолепие.
 – Да, – подтвердил Лэд, снова обдавая теплым дыханием ей шею. – Знаешь, Диана, если бы мы встретились в Теннесси, я бы стал ухаживать за тобой по всем правилам. Я бы делал все, что должен делать мужчина, когда ему нравится женщина. – Лэд медленно поднимал голову, пока его рот не оказался на одном уровне с ее губами. – Я танцевал бы с тобой на местных вечеринках, а потом, спросил бы, могу ли я повести тебя в церковь в одно из воскресений. И после этого, – пробормотал он, скользя рукой по ее спине, – ты бы пригласила меня к своим, на ужин.
 – У меня не было «своих», – возразила Диана едва слышно. – Только граф. – Руки Лэда двигались так медленно и нежно, что у нее начала кружиться голова.
 – Вот-вот, – прошептал Лэд, – в Теннесси его бы считали твоим дедушкой. Ты пригласила бы меня познакомиться с ним. После ужина мы бы вышли на крыльцо, сели на скамейку полюбоваться закатом. Вечер был бы теплый. И я бы попытался тебя поцеловать.
 – Да? – Диана закрыла глаза.
 – Да. Вот так. – Лэд прижался к ее губам нежно, но так ненадолго! – А потом я бы пошел домой, считая себя самым счастливым человеком в Теннесси. И я бы мечтал о тебе всю ночь напролет и представлял тот день, когда увижу тебя снова, потому что тогда бы я украл второй поцелуй.
 Лэд снова поцеловал ее, на этот раз поцелуй длился дольше. Рука на ее спине скользнула ниже и там остановилась. Диана слабо запротестовала.
 – Тсс. – Лэд тем не менее руки не передвинул. – Любимая, не надо бояться. Теперь мы с тобой муж и жена. Я знаю, это произошло слишком быстро, но все сделано, как положено.
 – Извини, – растерянно прошептала Диана. Рука Лэда обхватила ее ягодицы, ужасно смущая ее. – Я не вполне себе представляла. Не мог бы ты скорее покончить с этим, чтобы я не чувствовала себя такой глупой? Прошу тебя, Лэд.
 – Ты не глупая. Ничего подобного: – Он быстро взял Диану за подбородок и жадно поцеловал. Затем отодвинулся, учащенно дыша. – Если бы Мы были в Теннесси, мисс Диана Уитлби, я бы ни за что не отстал от тебя. Клянусь, я бы ухаживал за тобой до тех пор, пока ты не согласилась бы стать моей женой.
 Диана чувствовала, как ее переполняет какое-то необычное волнение. Она полагала, что это страх.
 – Сделай меня своей женой, Лэд, пока я не потеряла смелость. Пожалуйста.
 – Дорогая, я и собираюсь это сделать. Постарайся расслабиться и позволь мне тебя подготовить. – Рука Лэда стала ласкать ей грудь. Это было так странно, что Диана смутилась еще больше и покачала головой.
 – Нет. – Она чувствовала, как ею овладевает отчаянный испуг. – Пожалуйста, сделай это поскорее.
 Лэд на секунду затих. Затем сказал:
 – Все хорошо, Диана. Ты знаешь, что тебе предстоит?
 – Нет, – огорченно произнесла она, – кроме того, что мне однажды поведала Моди. Жена должна лежать тихо и позволять мужу делать, что ему нравится. И от меня требуется то же самое?
 – Нет, любимая. Боюсь, что Моди не права. В этом должна быть значительная доля твоего участия.
 – Но я же ничего не знаю! – в отчаянии простонала Диана.
 – Это в порядке вещей, любимая. Ты только не беспокойся. Я скажу тебе, что делать. – Лэд слегка приподнялся на локте и посмотрел на нее. – Прежде всего, мы должны снять с себя все наши одежды.
 Диана замерла.
 – Снять… все наши одежды? Мою рубашку? И твою… Я не могу… Моди ничего такого не говорила.
 – Любимая, именно так это и делается. Мне очень жаль, но другого способа нет. У Моди просто не было хорошего наставника. Позволь, я помогу тебе раздеться.
 – Но, Лэд…
 Он уже стаскивал с нее рубашку и приговаривал:
 – Расслабься, Диана. Каждая супружеская пара неизбежно проходит через это, что совершенно естественно. Ну, вот и все. Разве теперь ты не чувствуешь себя свободнее? Ты никогда не спала нагишом? Нет? Я спал так всегда. Ну, разумеется, – поправился он, – только дома, в Фэйр-Мэйден. – Он разделся и натянул одеяла доверху, окутывая себя и Диану теплой темнотой. – Сейчас нам станет теплее, поверь мне.
 – Я верю, – прошептала она. В действительности все обстояло не так плохо, как она ожидала. Конечно, лежать рядом с ним обнаженной было неловко, но его прикосновения были нежны и приятны. Она начинала думать, что вполне сможет вынести эту непривычную, новую близость. – Что теперь, Лэд?
 – Теперь мы должны стать очень смелыми, – сказал он, – и трогать друг друга. Везде.
 Диана проглотила комок в горле.
 – Везде?
 – Да, любимая, – кивнул Лэд. – Везде. И тем доставлять удовольствие друг другу. Например, вот так. – Он легонько провел кончиками пальцев, лаская ей грудь. – Вот так, очень осторожно. – Диана снова почувствовала легкое прикосновение и даже приоткрыла рот – так это было приятно. – Понимаешь? Просто доставлять удовольствие. Вот и все.
 – О…
 Ласки его становились все смелее, затем он обхватил ладонью ее грудь.
 – Ты так прекрасна, – прошептал он, отыскивая ртом ее губы. – Как бы я хотел видеть тебя целиком.
 Диана что-то невнятно пробормотала. Она чувствовала себя так, будто из нее ушли все силы. Поэтому, когда он привлек ее, пылающую, к своему нагому телу, она не сопротивлялась. Но когда она ощутила его твердую мужскую плоть, то невольно издала возглас протеста.
 Лэд не обратил на это никакого внимания, и, вместо того чтобы отодвинуться, только сильнее притиснул ее к матрацу. Руки его пребывали в неустанном движении. Они гладили ее, пробуждая в ней желание, и добились своего. Его рот приник к ее губам, а проворный язык настойчиво требовал, чтобы его впустили. Диана знала, что не должна делать этого. Даже мысль о том, чтобы ощутить чей-то язык у себя во рту, вызывала в ней отвращение. Но когда это случилось, она не почувствовала ничего подобного. Только это показалось ей ужасно греховным и одновременно замечательным.
 – Лэд, – чуть слышно произнесла Диана, желая, чтобы он снова поцеловал ее, но его губы уже совершали путешествие по ее шее, плечам груди. После чего губы сомкнулись вокруг соска и втянули его в себя.
 Она была готова слететь с кровати, но Лэд удерживал ее и продолжал терзать, заставляя ее терять контроль.
 – Трогай меня, Диана, – взмолился Лэд. – Пожалуйста. Только положи руку куда-нибудь.
 Диана неуверенно коснулась его щеки. Он жадно прижался к ее ладони. Диана пробежала пальцами по его волосам, вниз, к затылку и шее, погладила твердые мышцы на его плечах.
 – Так приятно чувствовать твои руки, – прошептал он. Тогда Диана осмелела. Она опрокинула его на спину и перекатилась на него, как незадолго до этого делал он. Она стала целовать его лицо и шею, а руки ее тем временем гладили его грудь. Ее восхищало, в какое неистовство он приходил. Она упивалась ощущением своей власти над ним.
 – Диана… – проговорил он, наконец, хватая ее за руки. Затем перекатился и лег на нее сверху. – Ты доводишь меня до сумасшествия. Я люблю тебя и безумно хочу обладать тобой.
 – Люби. – Она погладила его по спине, восхищаясь твердостью и силой его мышц. – Возьми меня.
 Лэд двинулся вниз, чтобы развести ей бедра и лечь между ними. Тогда к прежним ощущениям добавилось нечто новое. Все произошло точно так, как должно было произойти. И хотя она была готова к этому, свершившееся казалось ей невероятным.
 В ней снова начал просыпаться страх.
 – Лэд…
 Он с нежностью поцеловал ее.
 – Тсс, сначала может быть немного больно. Так бывает в первый раз, но потом это проходит. В следующий раз все будет прекрасно. Обними меня крепко, как можешь.
 Диана сделала, как он сказал. Обняла его со всей силой, закрыла глаза и прижалась лицом к его шее. Диана ощутила боль, а Лэд издал такой звук, будто страдает больше, чем она. Он слегка приподнялся. Диана открыла глаза и увидела, как он, зажмурившись, втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.
 – Я сделала что-то не так? – робко спросила она.
 – Нет, любимая. – Лэд покачал головой, по-прежнему не открывая глаз. – Мне кажется, я сейчас умру. О Боже!..
 Диана изогнулась и судорожно схватила ртом воздух, Лэд сейчас наваливался на нее всем своим весом.
 – Есть! – заявил он, тяжело дыша. – Теперь мы одно целое. Тебе очень плохо, родная?
 – Больно! – пожаловалась Диана, пытаясь оттолкнуть его. Лэд даже не шевельнулся.
 – Мне очень жаль, – сказал он, застонав, когда она сдвинула бедра. – Нет, любимая, не надо… дай мне секунду… или я… – Вместо того чтобы закончить фразу, он в неистовстве припал к ее губам.
 Диана ответила протестующим мычанием, но без толку. Лэд продолжал ее целовать, а затем начал двигаться. Она ожидала, что боль усилится. Сколько еще он будет мучить ее? Однако боль неожиданно утихла.
 Лэд тихо произнес:
 – Я люблю тебя, Диана. – Прежде чем она успела что-либо сказать, он ускорил темп. И вдруг она начала испытывать что-то совсем непохожее на боль и в приливе чувств закрыла глаза. Внезапно Лэд замер и застонал. В тот же миг Диана ощутила его тепло, хлынувшее в нее. Она улыбнулась и вздохнула.
 – Мне очень жаль, – пробормотал он ей, – но я не мог совладать с собой. Ты лишила меня разума.
 Диана, уткнувшись носом в его щеку, улыбалась. Странно, что в конце было так хорошо.
 – Я рада, – прошептала она и поцеловала его в ухо. – Теперь я твоя жена, целиком и полностью.
 – Да, теперь ты моя жена, – промолвил он. – А я твой муж. Граф и графиня Керлейн. – Он скатился на матрац и вытянулся рядом. Она уютно устроилась на его теплом плече. Действительно ли он любит ее или все мужчины говорят женщинам такие слова в определенный момент? Но слышать слова любви все равно было приятно.
 – Я очень сожалею, что причинил тебе боль, Диана, – повторил он, гладя ее волосы.
 – А было не так уж плохо, – честно призналась она. – Пока я не знала, мне это представлялось чем-то значительно худшим. Я была такая глупая!
 Лэд сдавленно засмеялся:
 – Я собирался доставить тебе такое же удовольствие, как ты мне, но потерял контроль над собой. Раньше со мной такого не случалось. Я никогда не испытывал ничего похожего с другой женщиной. Я хочу, чтобы ты знала.
 – Что именно?
 – Что я буду верным мужем. Тебе не придется беспокоиться, что я буду искать удовольствия на стороне. Клянусь тебе.
 – О, Лэд! – Диана чуть не разрыдалась от этих слов. Он даже не подозревал, как они были ей важны. – Спасибо. Я тоже буду всегда верна тебе.
 Она скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.
 – Я знаю, любимая. Мне так хорошо с тобой. Тепло и уютно. Подвинься поближе, моя сладкая. – Он притянул Диану к себе. Окутанная им, она лежала как в теплом коконе. – Тебе удобно? – спросил он, позевывая.
 – Да, – пробормотала Диана, с трудом удерживая глаза открытыми.
 – Тогда давай спать. Новобрачным следует восстановить силы к завтрашнему дню. Утром посмотрим, что я смогу сделать, чтобы все обстояло надлежащим образом.
 Диана улыбнулась и сказала с притворным упреком:
 – Лэд…
 Он не отозвался, только еще раз издал довольный сонный вздох. Диана закрыла глаза и, продолжая улыбаться, вслед за ним погрузилась в сон.




 Глава 9


 – Вы не слушаете меня и не хотите даже понять суть идеи. У меня есть опыт. В прошлом этот метод себя оправдывал.
 – Ба! – Фаррелл так и остался сидеть на корточках. – От американских методов нам не будет проку, – фыркнул он, в сердцах бросая в сторону ком земли. – Почва выродилась. Больше с нее ничего не возьмешь. У нас нет другого выхода, кроме как оставить ее в покое.
 Снег, растаявший неделю назад, смешался с землей и превратился в жижу, покрывшую поля.
 – Оставить поля в покое, может, и не вредно. Только это годится там, где достаточно хорошей земли для посевов, в Керлейне же это исключено.
 – Да, – мрачно согласился Колвани. – Могу поклясться, что здесь и на дюйм не найдешь плодородной почвы. За столько-то лет вконец истощилась.
 – Но это не значит, что ее нужно забросить на три года, – возразил ему Лэд.
 – Или до тех пор, пока мы начнем умирать с голоду, – со смехом подхватил Брайен Колвани. – Какие ни бедные эти поля, мы хоть какой-то урожай собирали. И даже с хилых яблонь выходил неплохой сидр.
 – Помолчи, Брайен, – одернул его Колвани-старший, явно недовольный дружелюбной манерой сына. – Ваши методы здесь не подойдут, – заявил он Лэду. – На этой земле сотни лет сеяли ячмень и пшеницу. Сажали яблони, как было угодно Богу, и ничего больше. И на своих участках люди выращивали то же.
 – Угу, – поддакнул Фаррелл. – У нас здесь никогда не было бобов или кукурузы. Да и не приживутся они на этой почве. Нет, ничего у вас не получится. И никому из прежних лордов это и в голову не приходило. Фарреллы не станут этого делать, сэр. – Он наконец поднял глаза и встретился взглядом с Лэдом.
 – И Колвани тоже, – объявил Колвани-старший.
 – Отец, – подал голос Стюарт Фаррелл. Старший сын Фаррелла заговорил при Лэде впервые. Это был спокойный миролюбивый юноша, одногодок Брайена. Лэд знал его лучше остальных, так как молодой человек жил и работал в замке. Он порою был чрезмерно робок и неловок, но старался, как мог, чтобы новый граф чувствовал Себя в Керлейне как дома.
 Лэд тяжко вздохнул. Задача казалась ему почти неразрешимой. Две недели минуло со дня свадьбы – несказанного блаженства с женой и время тщетных попыток найти общий язык с жителями Керлейна. Он начинал думать, что у них вообще не было желания улучшить свою жизнь. Что бы он ни предлагал, его слова встречались с презрительным фырканьем или того хуже – каменным молчанием. Если бы Диана не была так привязана к поместью, он бы забрал ее отсюда, и они бы уже ехали в Штаты. Но пока он лишь молил небо, чтобы она когда-нибудь согласилась проститься с этим местом. А когда она увидит Фэйр-Мэйден, то наверняка пожалеет, что так долго не решалась покинуть этот тонущий корабль.
 Лэд поднял голову и посмотрел на своих собеседников.
 – Послушайте, я предлагаю дельные вещи. Я уже приказал завезти птичий помет. Мы оставим удобрения на полях на всю зиму и часть весны. Летом, когда земля будет вспахана, положим второй слой, и этого хватит больше чем на год. Конечно, посевные культуры все равно нужно будет менять. – Он сделал паузу и покачал головой, прекрасно понимая, насколько пшеница и ячмень истощают почву, так что все усилия будут быстро сведены к нулю. – Посмотрим, что из этого получился, а тем временем можно будет расчистить фруктовые сады и заменить старые деревья новыми саженцами.
 – Новые не дадут того вкуса, – угрюмо предрек Фаррелл. – В Херефордшире яблоки Керлейна считаются лучшим сырьем для сидра.
 – Сотни лет, – кивнул Колвани.
 – Прекрасно. – Лэд чувствовал, что начинает выходить из себя. – Будем выращивать саженцы из семян яблок Керлейна, – сказал он. Уж эту-то кухню он благодаря отцу как-нибудь знал. – Только прежде чем появятся первые плоды, пройдет десять – пятнадцать лет.
 В ответ – тишина. Чтобы успокоиться, Лэд вдохнул поглубже и решил высказать еще одно соображение, хотя Диана предупреждала, что это бессмысленно.
 – Часть земли можно пустить под пастбища для крупного рогатого скота. Вот это поле, например. Оно будет немедленно удобрено, и хозяйство Керлейна снова станет прибыльным.
 Четверо мужчин уставились на Лэда широко раскрытыми глазами.
 – Я понимаю, – продолжал он, – в Керлейне никогда не было никаких стад, и сам я не особенно сведущ в скотоводстве. Зато в Херефордшире выращивают лучших в мире коров. Так почему бы Керлейну не использовать часть своей земли в тех же целях? Одному Богу ведомо, сколько акров здесь сейчас пропадает. А если дело пойдет хорошо, прибыль нам обеспечена.
 – Крупный рогатый скот? – медленно повторил Стюарт, будто не веря своим ушам. – В Керлейне?
 – Сколько живу, никогда этого не было! – выпалил Фаррелл-старший с покрасневшим от гнева лицом. – Как вы можете стоять здесь, на этой святой земле, – он указал мозолистым пальцем под ноги Лэду, – и предлагать такое… такое… – Он запнулся, подыскивая нужное слово. – Как вы можете предлагать такое зло?
 – Зло! Да, самое что ни на есть зло! – подхватил Колвани. – Никогда мы не разводили здесь скот, не считая того, что граф держал для собственного стола. Но разводить стада?! – Он плюнул на землю.
 – Мы – фермеры, милорд, – вежливо заметил Брайен. – Потомственные фермеры. Мы поколениями работали на земле.
 – На этой земле, – уточнил его отец.
 Брайен кивнул:
 – Да. Уж ее-то мы знаем, как свои пять пальцев. А что мы будем делать с коровами?
 – Кормить свои семьи, – коротко ответил Лэд. Он знал в жизни гордых людей, но жители Керлейна выходили за пределы его понимания. Нововведения были неизбежны, и если эти люди откажутся от них, они не только погубят себя и свои семьи, но и лишат будущего весь Керлейн.
 – Старый граф никогда не унизил бы ни себя, ни нас такими предложениями, – покачал головой Фаррелл.
 Остальные дружно закивали.
 – Прекрасно, – сказал Лэд, – тогда умирайте с голоду. Ждите, пока ваши семьи начнут погибать. Вы не желаете принимать ни одного из моих предложений? Никакой помощи от меня? – Он посмотрел поочередно на каждого. – Тогда я больше не стану вам навязываться. Всего хорошего, джентльмены. – Лэд оглянулся посмотреть, где бродит его лошадь, но вместо нее обнаружил великолепного коня и сидящего на нем Игана Паттерсона. Рядом с ним ехал слуга, держа на поводу другую лошадь – прекрасную чалую кобылу.
 – Добрый день, милорд Керлейн! – крикнул издали виконт. – Могу я просить вас о разговоре?
 Как нельзя, кстати, мрачно подумал Лэд. Ему только этого не хватало – оказаться в обществе человека, настолько превосходящего его самого как внешней изысканностью, так и манерой речи. Лэд чувствовал спиной взгляды Фарреллов и Колвани, сравнивающих его перепачканную одежду с элегантным костюмом виконта. Слова, произнесенные им во время внезапного появления в церкви, звенели в ушах Лэда: «…ты должна была быть моей женой, а я их лордом».
 «Как верно это было сказано», – с горечью подумал Лэд.
 Иган осторожно, дабы не ступить в грязь начищенными сапогами, соскочил с лошади.
 – Милорд, – начал он, – я приехал, чтобы принести извинения вам и леди Керлейн за мое непростительное поведение в день вашего венчания. Мне нечего сказать в свое оправдание, могу только выразить глубокое сожаление по поводу причиненных вам оскорблений. Надеюсь, что мое глупое поведение не смогло омрачить столь радостный момент. Умоляю вас простить и принять на память этот подарок. – Он указал на кобылу, которую Лэд при ближайшем рассмотрении нашел просто великолепной. – Ее кличка – Мива. Это лучшая лошадь в моей конюшне. Едва ли она может соперничать с теми лошадьми, что держал покойный граф, но я надеюсь, она вам пригодится.
 Покойный граф и впрямь владел неплохой конюшней и позволял себе эту роскошь во многом за счет своих подданных. Он пристально посмотрел на Миву. Ни одна из графских лошадей не шла с ней ни в какое сравнение. Скорее всего, Иган Паттерсон это прекрасно знал, так что тут у него вышел перебор. Но Лэд уже начинал осваивать эту словесную игру, которую, как оказалось, так любили британцы. Попытки расшифровывать сообщения Суитина, когда он снисходил до разговора, дали Лэду хорошую практику.
 – Учитывая то, что моя женитьба обернулась для вас трагедией, поскольку лишила вас надежды на благосклонность любимой женщины, я принимаю ваши извинения и подарок, вот вам моя рука.
 Лэд снял грязную перчатку и с удивлением увидел, что виконт тоже стащил свою элегантную, без единого пятнышка перчатку и протянул ему руку. Сжав ладонь Лэда, он смотрел ему прямо в лицо, как бы убеждая в своем чистосердечии.
 – Благодарю вас, лорд Керлейн, – проговорил он, – Вы снисходительнее, чем я того заслуживаю. За эти две недели я просто погряз в самоуничижении. Не смею думать, что леди Керлейн будет также готова простить меня, но я не вправе осуждать ее за это.
 – Думаю, вы правы, – согласился Лэд, – сейчас она вряд ли смягчится. На вашем месте я бы переждал месяц-другой, прежде чем искать примирения.
 Взгляд виконта сразу стал настороженным.
 – Она с вами обо мне говорила? Надеюсь, она заверила вас, что стремление к нашему союзу было одностороннее? Диана никогда не питала ко мне тех чувств, что я испытывал к ней. Мы были только друзьями. Иначе она никогда не вышла бы за вас замуж.
 Лэд надеялся, что улыбка на его лице не выдаст его мыслей. Он вспомнил, как нежно Диана убеждала его на сей счет. Правда, она произносила не так уж много слов любви, но выражала свои чувства другим способом. Ее неискушенность в интимных вопросах подтверждала ее полнейшую невинность. Однако она страстно желала сделать ему приятное. От одних только воспоминаний об этом его тело наливалось желанием. Но так как Иган пристально за ним наблюдал, он заставил себя вернуться к реальности.
 – Да, Диана также заверяла меня в этом, – чистосердечно признался он. – И даже не один раз.
 Лицо виконта слегка напряглось, но по-прежнему сохраняло выражение дружелюбия.
 – У меня от сердца отлегло, – сказал он. – Было бы величайшей несправедливостью, если бы мое поведение дало вам хоть какой-то повод не доверять Диане. Она – мой близкий друг многие годы, и для меня было бы очень огорчительно сознавать, что я стал причиной вашего разлада. – Взглянув мимо Лэда на стоящих в поле мужчин, он добавил: – Простите, что я оторвал вас от дел. Вообще-то я собирался доставить лошадь прямо в замок, но раз уж мы неожиданно встретились, я решил воспользоваться случаем. Вы разговаривали с Фарреллами и Колвани. Кажется, я попал в самый разгар какой-то важной дискуссии?
 – Можно сказать и так, – пробормотал Лэд, оглядываясь. Его недавние собеседники стояли на том месте, где он их оставил, и, ясное дело, еще ворчали. Колвани-старший встретился с ним взглядом и демонстративно повернулся спиной. Весьма оскорбительный акт арендатора в отношении своего лорда. – Поговорили с глазу на глаз и выяснили, что меж нами существуют некоторые разногласия.
 – Вы даете им много воли, – заметил виконт, – вы слишком ослабили вожжи. Простите за мое вмешательство, милорд!
 Лэд снова повернулся к нему.
 – Послушайте, почему бы вам не называть меня просто Лэд, как мы договорились в гостинице? А я буду называть вас Иган. Забудем о формальностях. Не «милордничать» же нам до гробовой доски! Хорошо?
 Иган так очаровательно и так фальшиво улыбнулся, что Лэд не удержался от усмешки. «Тот еще фрукт», – подумал он и покачал головой.
 – Я польщен, Лэд, но все же в присутствии ваших людей я буду обращаться к вам надлежащим образом. Они никогда не признают в вас своего лорда, если другой, благородный джентльмен не проявит к вам уважения как к равному. Наши дружеские отношения помогут вам на этом пути, хотя он и будет долгим.
 – Кажется, я уже ничего не хочу от них! Мне уже все равно – согласятся они или будут противоречить. Сроду не видел такого твердолобого народа и надеюсь до ухода в царство небесное никогда не встретить подобного.
 Иган с минуту молчал, словно подбирая слова, и, наконец, промолвил:
 – Не сочтите мое предложение унизительным для вашего самолюбия, Лэд. Но вы мне позволите вам помочь? Может быть, таким образом, я смогу компенсировать оскорбление, которое я вам нанес?
 Лэд неожиданно нашел это предложение забавным. Если уж учиться, подумал он, то лучше всего под руководством Игана Паттерсона. Никто не говорит так красиво, как виконт Карден. Этот человек был само совершенство, аристократ до мозга костей.
 – Согласен, – кивнул Лэд, – хотя и сомневаюсь в успехе. Эти люди не любят меня большей частью потому, что я американец. Честно говоря, – он наклонился и понизил голос, – я тоже не особенно их люблю.
 – Так как они англичане, – понимающе заметил виконт. – Это понятно. Но мы могли бы поговорить где-нибудь в более удобном месте. – Он кивнул в сторону от дороги. – Это ваша лошадь там? Мерин? Кажется, я его узнаю. Один из фаворитов покойного графа.
 Конь, стоявший неподалеку, не спеша, тыкался носом в талый снег в поисках травы.
 – Если у вас есть время, может быть, испробуете в деле Миву? – предложил Иган. – У меня тут припасена фляжка моего лучшего бренди. – Он похлопал по карману элегантного пальто. Я велю снять седло с коня и приготовить Миву для вас. Позже слуга может отогнать мерина в конюшню Керлейна.
 Лэд решил согласиться. Хотя ему не терпелось вернуться в Керлейн к Диане: он был уверен, что ей будет любопытно узнать о его встрече с виконтом Карденом.
 – Не стоит заставлять вашего слугу спешиваться, я и сам расседлаю лошадь, – сказал Лэд и собрался, было этим заняться.
 Виконт остановил его:
 – Нет, Лэд. Позвольте сделать это моему человеку. – Взмахом руки виконт отдал команду. Слуга слез с лошади и пошел к мерину. Иган выразительно посмотрел на собеседника. – Вы должны запомнить самое важное правило: аристократ никогда не делает того, что могут сделать за него слуги. Я понимаю, у вас там, в Америке всеобщее равенство, но здесь все по-другому. Англичане сражаются – и погибают, – чтобы только не подпустить к праведным британским берегам эти liberte, egalite и democratie. [2] 
 – Так они за это сражаются? – Лэд приподнял одну бровь. – А я думал, они пытаются добить Наполеона.
 Иган искренне развеселился.
 – Если вы действительно так думаете, – засмеялся он, – тогда едва ли стоит удивляться, что вы не понимаете англичан. Ну ладно, Мива готова. Поехали. Но прежде переговорим с Фарреллом и Колвани. Я покажу вам, как надлежит общаться с ними.
 Виконт подошел к своему коню и легко вскочил в седло. Он подождал, пока Лэд сядет на Миву, и, пришпорив своего жеребца, направил его в сторону мужчин, по-прежнему стоявших в поле. Лэд, не привыкший к дареной кобыле, скакал далеко не так уверенно. Когда они приблизились, керлейнцы поснимали шляпы, приветствуя виконта Кардена. Подобного уважения своему лорду они не выказывали уже более недели.
 – Элван, – начал виконт с Фаррелла-старщего, удивив Лэда таким обращением, а затем назвал по именам остальных: – Конин, Стюарт, Брайен, добрый вам день. Как дела?
 – Хорошо, милорд, – сказал Фаррелл. – И доброго вам дня.
 – Спасибо, на это жаловаться не приходится. Остается только пожелать, что бы было не так холодно. У вас тепла в домах достаточно?
 Мужчины дружно кивнули. Лэд изумился – еще вчера он выслушивал их жалобы, что нечем топите.
 – Приехали посмотреть наши скудные поля, милорд? – уважительно спросил Колвани-старший.
 – Нет-нет, Конин. Я собирался навестить лорда Керлейна и передать ему свадебный подарок. Сейчас мы хотим проехаться, чтобы милорд обкатал кобылу. Я просто решил остановиться и поприветствовать вас.
 – Спасибо, милорд, – проговорил Фаррелл. – Мы всегда рады встрече с вами.
 – Угу, – поддержал его Колвани-старший. Виконт Карден ответил на это грациозным кивком.
 – Стюарт, ты не будешь так любезен, сопроводить моего человека с лошадью лорда Керлейна в замок? – (Лэд обратил внимание, что слова прозвучали как приказ, а не просьба.) – Я попозже заеду за ним.
 – Да, милорд, – с готовностью ответил Стюарт… – Рад вам услужить.
 – Вот и хорошо. – Виконт Карден еще раз коротко кивнул. – Желаю всем вам счастливого дня.
 Они развернули лошадей и выехали на дорогу.
 – Признаться, я впечатлен, – заметил Лэд. – Но даже если б я мог говорить, подобно вам, они все равно воспринимали бы меня как чужака. Они никогда не смирятся с тем, что я американец.
 – Верно, – согласился виконт, – так и будет, пока вы останетесь им. Вы должны стать англичанином, если хотите добиться от них полного повиновения. Как вам Мива?
 – Редкостная красавица, – признал Лэд, ощущая силу и грацию лошади.
 – А вы знаете толк в лошадях, – заметил Карден, взглянув на Лэда. – Это уже неплохо. Человек, умеющий ездить верхом, вызывает у англичан восхищение.
 – Умеющий ездить, хорошо одеваться и с должным высокомерием разговаривать – это то, что надо. Похоже, здесь никого не интересует, что человек представляет собой на самом деле. Все они, – Лэд качнул головой в сторону поля, где они оставили Фарреллов и Колвани, – будут счастливы, иметь своим лордом убийцу, лишь бы он выглядел и говорил так, как вы.
 Карден хихикнул.
 – Не позволяйте Фарреллам и Колвани слишком своевольничать. Эти кланы чересчур возгордились своим происхождением. Они так чтят традиции предков, что женщины у них и поныне дают свою фамилию мужчинам, когда выходят замуж. Они установили свои собственные правила и ни за что не свернут с выбранного ими пути.
 – Чертовы упрямцы! – проворчал Лэд.
 – Да, и это тоже, – согласился Иган и быстро перевел разговор на другую тему: – Вы любите рыбалку? Охоту?
 Вопросы заставили Лэда ощутить, как сильно ему не хватает Теннесси, зеленых покатых холмов, где они с Джошуа провели столько прекрасных дней.
 – И то и другое, – ответил он.
 – Здесь недалеко река Уай. Можно замечательно порыбачить. В ней водится лучший лосось в Англии. Мы должны с вами выбрать денек, когда немного потеплеет.
 Лэду идея пришлась по душе. Почему бы не поудить рыбу в такой приятной компании? Определенно, провести время с Иганом Паттерсоном много лучше, чем пытаться переспорить тупоголовых обитателей Керлейна.
 – Буду рад, – сказал Лэд, – тем более что можно будет принести домой лосося. Исключительно для разнообразия. Воображаю, как Диане понравится.
 – Точь-в-точь мои мысли, – пробормотал виконт Карден. – Диане это будет приятно, я уверен. Посмотрите-ка, дорога впереди прямая и ровная. И не так уж грязно. Я поскачу до развилки.
 Но Лэд уже разгадал его намерение. Как только лорд Карден пришпорил своего коня, он потянул за узду Миву и легко нагнал своего спутника, а через несколько секунд оставил его далеко позади.




 Глава 10


 – Ты был с Иганом? – повторила она. Диана старалась не выдать голосом своего беспокойства. Страхи ее, похоже, оправдались – это сражение было ею проиграно.
 Лэд ослабил объятия и заглянул ей в лицо. Они стояли посреди спальни в западном крыле. Своим внезапным появлением и горячим поцелуем, он застал Диану врасплох. Она сидела за бухгалтерскими книгами, занимаясь ежемесячной рутинной работой, и ожидала Лэда к полудню. К этому времени он обычно и возвращался с того дня, как они поженились, и всякий раз тешил ее любовными ласками. Но упоминание о виконте Кардене резко лишило ее лирического настроения.
 – Он ехал извиниться за свое поведение в день нашего венчания, – пояснил Лэд, – и вел себя вполне искренне. Видимо, я должен был без лишних слов вышвырнуть его с нашей земли, но ты говорила, что Иган с детства был твоим лучшим другом. И даже сейчас, хоть ты и сердишься на меня, ты наверняка захочешь с ним помириться.
 – Конечно, – тихо сказала Диана, – но не так скоро. Прошло только две недели.
 – Он извинился, – повторил Лэд. – Одна из первых заповедей, которой меня учил отец, – это просить прощения, когда ты не прав, и принимать извинения, если тебе их предлагают. После того, что произошло у них со старым графом, думаю, он знал цену своим словам.
 – Не сомневаюсь, – согласилась Диана, мягко прикладывая ладонь к его щеке. Он чуть повернул голову и поцеловал ее пальцы. – Но, Лэд, ты не знаешь Игана так, как я. Он не из тех людей, кому следует доверять. И не важно, насколько искренне звучат его речи. Когда он не получает того, что ему хочется, от него можно ждать больших… неприятностей.
 Лэд пристально посмотрел на нее:
 – Что ты имеешь в виду, любимая? Он тебе угрожал? Я знаю, Иган собирался жениться на тебе, но если он осмелится…
 – О нет, – перебила его Диана, – ничего подобного не было, и быть не может, уверяю тебя. Я вовсе не боюсь Игана.
 Ложь застревала у нее в горле, но меньше всего Диане хотелось, чтобы ее муж сорвался с места и быстрее зайца помчался в Лайзинг-Парк – отдубасить виконта Кардена. По тому, как Лэд напрягся, можно было судить, что именно так он и сделает, дай только повод. При мысли о том, что он готов защитить ее, сердце Дианы ликовало, но разум взял верх. Этой ситуации и добивался Иган. Не стоит доставлять ему такое удовольствие. Она была взбешена тем, что Иган решил пустить в ход свое коварство с ее мужем, который был так простодушен и честен. Лэда, при его доверчивости, можно было легко использовать в своих интересах. К несчастью, Иган это прекрасно знал. Если б можно было удержать их от опасного сближения! В конце концов, Карден устал бы играть в одиночку и покинул поле боя.
 – Иган всегда был ужасно испорченным, – продолжала Диана. – Он не привык отказывать себе ни в чем. С ним трудно сладить, когда он чем-то недоволен. Пока мы не встанем на ноги, мне думается, разумнее воздержаться от слишком тесной дружбы с ним.
 Лэд нахмурился.
 – Может, тогда отправить ему обратно подарок? Если мы не собираемся поддерживать с ним отношения, не годится оставлять у себя Миву.
 Диана удивленно заморгала:
 – Миву?
 – Да. Он подарил нам самую красивую чалую кобылу, какую я когда-либо видел, и самую прекрасную верховую лошадь, на какой я когда-либо ездил.
 – Я знаю, – резко сказала Диана и тотчас пожалела, что произнесла эти слова.
 Лэд с недоумением посмотрел на нее:
 – Знаешь?
 «Еще как!» – сердито подумала Диана. Она прекрасно знала и нежно любила Миву. Это была ее лошадь с того дня, когда самой ей исполнилось тринадцать лет. Тогда Иган сделал этот не совсем обычный подарок. Верный своей натуре, он оговорил свои условия: настоял, чтобы Мива осталась в Лайзинг-Парке, сказав, что хочет избавить графа Керлейна от расходов на ее содержание. Диана понимала, что это означало на самом деле. Если она желала покататься на кобыле, приходилось каждый раз ехать к Игану. Позже он стал использовать Миву как средство давления на Диану. Он грозился продать лошадь, если Диана не будет потакать ему, пока она в приступе ярости не сказала, что он может поступать, как ему будет угодно. Тогда он прекратил шантаж, но вот теперь снова решил воспользоваться испытанным средством. Он понимал, что Мива – его единственный подарок, который не будет отвергнут. Отправить сейчас несчастное животное обратно было бы величайшей жестокостью, и она никогда бы этого не сделала. Но теперь, после ее слов об Игане, согласие могло показаться Лэду странным. К тому же в этом случае Иган может в любой момент заявить, что раз она приняла подарок, то должна принять и извинения.
 – Я знаю Миву с юности, – сказала Диана. – Когда я бывала в гостях у лорда Кардена, она уже была там.
 – Ты ездила на ней?
 – Да, – кивнула, Диана. – Когда мы с Иганом были подростками. Если я приезжала к ним в поместье, то всегда на ней ездила. Я полностью согласна с тобой, что Мива замечательная лошадь и что это… это прекрасный подарок, – добавила Диана, стараясь прогнать чувство вины.
 Лицо Лэда смягчилось.
 – Тогда ты должна понимать, что виконт искренен в своих извинениях. Человек не расстался бы с такой лошадью, если бы в действительности не хотел загладить свою вину. – Лэд поднял руку и осторожно убрал локон с плеча Дианы. – Но я охотно верну лошадь обратно, если ты этого захочешь. – Он улыбнулся и легонько коснулся пальцами ее шеи. – Нам не обязательно принимать виконта у себя, любимая. В Теннесси такое негостеприимство могло бы показаться странным, но здесь, я вижу, на эти вещи смотрят по-другому.
 – О, Лэд, – огорчилась Диана, – я не хочу, чтобы ты считал меня негостеприимной. Пожалуйста, не думай обо мне дурно. Это распространяется только на Игана.
 Лэд поцеловал ее осторожно и нежно.
 – Успокойся, Диана. Я никогда не буду думать о тебе дурно и в любом споре, встану на твою сторону. Не важно, какого о виконте мнения я сам, я все равно поддержу тебя. Ты – моя жена, и я всегда буду, с тобой. Если ты хочешь вернуть лошадь, – сказал он, целуя Диану в кончик носа, – она отправится обратно.
 Диана посмотрела на своего мужа, такого невероятно красивого. Как ей удивительно повезло! Он так отличался от всех мужчин, которых она знала! Такой деликатный, великодушный, нежный! Для каждого, с кем он имел дело, у него всегда находились добрые слова. Он приветствовал всех, кого встречал, даже слуг, как будто был равный с ними. Он был щедр на ласки, удивляя ее каждый раз готовностью к поцелую и прикосновению, он говорил ей такие необыкновенные слова! Если все матери в Соединенных Штатах так воспитывали своих мальчиков, то старый граф был далеко не прав, утверждая, что все американцы – варвары.
 – Нет, Лэд, я хочу, чтобы ты оставил Миву, – тихо сказала Диана. – Как свадебный подарок, но не как извинение, хотя и его мы в свое время примем от лорда Кардена.
 Лэд улыбнулся:
 – Тогда это будет твоя лошадь. Будешь ездить на ней, как в прежние времена. Я бы хотел увидеть тебя на Миве верхом. Может быть, завтра? Поедешь со мной?
 – Да, – прошептала Диана, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы. Она любила его всем сердцем, всем своим существом и этим поцелуем пыталась передать то, что стеснялась произнести вслух. Лэд ответил на ее поцелуй тихим стоном.
 Она погладила твердые мышцы на его груди, чувствуя его реакцию. Он научил ее, как сделать ему приятное. И она в эти минуты наслаждалась властью, сосредоточенной в ее руках. Ей нравилось ощущать, как он делался слабым.
 – Лэд, – пробормотала она, – ты не хочешь…
 Он откинулся назад, дыхание его сделалось прерывистым.
 – Да, мэм. – И пальцы его уже начали расстегивать пуговицы на ее платье. – С удовольствием.
 Одежда мигом была скинута. Он отнес Диану на кровать и коснулся губами ее груди.
 – Не надо, – взмолилась Диана, оттягивая Лэда за волосы. – Ты этим сводишь меня с ума.
 – М-м-м, – был его единственный ответ.
 Лэд безжалостно терзал ее соски, дразнил и мучил ее, заставляя беспомощно извиваться. Она то просила его прекратить, то стонала.
 – Лэд!
 – Да, любимая? – Лэд отпустил ее грудь. – Скажи мне, чего ты хочешь. – Руки его между тем продолжали путешествовать по ее телу. – Или покажи.
 Диана поднялась, затем с силой, какая только у нее была, опрокинула его на спину и села верхом.
 – Тебе нравится, когда тебя мучают таким образом? – спросила Диана, скользя вверх-вниз по шелковистой глади.
 – Ведьма, – прошипел он.
 – Хочешь, я сделаю тебя своим рабом?
 – Я уже твой раб, – Лэд запнулся, судорожно глотнув воздух, – с того дня, как мы встретились. Довольно! Сейчас я тебя буду мучить.
 Диана наклонилась к его рту:
 – Пожалуйста.
 Он наградил ее долгим поцелуем.
 – А теперь езди на мне, Диана, – прошептал он. Его сильные руки легли поверх ее бедер, разводя их в стороны и приподнимая ее. – Так, как ты собираешься ездить на Миве.
 – Ездить? – смутилась Диана. Преодолевая неловкость, она слепо следовала его движениям. Она почувствовала, как он входит в нее.
 – О-о, – тихо простонал Лэд.
 Окружающий ее мир пришел в движение и медленно поплыл, затем все быстрее и быстрее… Вот… вот… Последний вздох, и все успокоилось. Она открыла глаза и обнаружила, что лежит поверх теплого, влажного, сонного Лэда. Они еще не разъединились, они с ее любимым мужем были единым целым. Диана улыбнулась и счастливо вздохнула. Она никогда не предполагала, что возможно такое блаженство, пока не стала его женой. Закрыв глаза, она медленно погрузилась в сон.
 – Ты не думаешь, что там уже может быть наш младенец? – Лэд положил ей руки на живот.
 – Лэд! – Диана почувствовала, как у нее загорелись щеки.
 – Что? – усмехнулся он. – Хочешь сказать, что в Англии об этом не принято говорить? Странно, что англичане вообще о чем-то разговаривают. Ведь все так строго следуют правилам и делают только то, что «надлежит».
 – Да, – согласилась Диана. – Мы не все обсуждаем вслух. Это… это деликатная тема.
 – Чем уж она такая деликатная? – фыркнул Лэд. – Глядя на вас, приходишь к выводу, что у англичан вообще дети не рождаются. Думаю, у нас с этим не будет проблем. – Он наклонился, чтобы поцеловать Диану в нос. – И очень может быть, что следующий Уокер уже начал свой путь, какими бы правилами мы ни руководствовались.
 – Ты был бы рад, если бы это произошло?
 – Да. Очень. – Лэд медленно гладил ее живот. – Надеюсь, у нас будет не один ребенок. Чем больше, тем лучше. А ты хотела бы узнать, что собираешься стать матерью?
 – О да, – прошептала Диана. – Очень.
 – Хотя, – задумчиво продолжал Лэд, – это затруднит поездку. До сих пор мне это в голову не приходило.
 Диана подняла на него недоуменный взгляд:
 – Поездка? Ты имеешь в виду Лондон? – В самом деле, надо бы встретиться с мистером Сиббли, подумала Диана. Но с другой стороны, мистер Сиббли может и сам приехать в Керлейн.
 – Я имею в виду возвращение в Штаты, – пояснил он. – Это будет довольно долгое путешествие. Лично я не подвержен морской болезни, но бог его знает, как реагируют на качку беременные женщины. Хотя перевозить новорожденного младенца через океан тоже не лучший вариант.
 Диана замерла.
 – Возвращение в Соединенные Штаты? Зачем?
 Лэд не отвел глаз.
 – Диана, я не могу покинуть Фэйр-Мэйден навсегда. Усадьба осталась без присмотра. А ведь все деньги, которыми мы располагаем, поступают оттуда.
 Диана села на постели. Покрывало как лужа расползлось вокруг ее бедер.
 – Керлейн скоро тоже начнет приносить доход. И гораздо больший, чем Фэйр-Мэйден.
 Лэд тоже сел.
 – Прежде чем Керлейн станет прибыльным, пройдут годы. Любимая, мы не можем питаться призрачной надеждой. Мы просто умрем с голоду вместе со всеми, кто здесь живет.
 – Ты выезжал сегодня утром в поле, – возразила Диана, – Ты собирался говорить с Фарреллом и Колвани об урожае. И я знаю, что птичий помет уже заказан.
 – Диана, помет не сделает погоды! – Лэд убирал волосы с ее лица. – Керлейн так быстро не поднимешь. Для этого нужно время и гораздо больше денег, чем мы располагаем.
 Диана почувствовала, как внутри ее поднимается паника.
 – Но, Лэд…
 – Тсс. – Он закрыл ей рот коротким поцелуем. – Со временем все выправится. Ты должна запастись терпением, Диана. Это все, что требуется. Но до прихода лета я должен вернуться в Фэйр-Мэйден.
 – Но зачем? – взмолилась она. – Ты говорил, что за усадьбой присмотрит двоюродный брат, и что дядя будет ухаживать за фермой твоего отца.
 – Моей фермой, – поправил Лэд. – Но не могу же я вечно заставлять Арчи заниматься моими делами. У него женитьба на носу, и его будущий тесть собирается передать ему свои плантации в Южной Каролине. Арчи не справится с двумя поместьями, а дядя Хэдли слишком стар, чтобы взять на себя Фэйр-Мэйден целиком. Понимаешь, Диана? Если я не поеду туда, хозяйство придет в упадок. Этого нельзя допустить. Я должен вернуться домой, и моя жена поедет со мной. Там так много всего, что я хочу показать тебе, и так много людей, с которыми я хочу тебя познакомить!
 – О, Лэд. – Диана взяла его руки, поднесла к губам и поцеловала. Затем горестно покачала головой. – Клянусь тебе, я бы сделала все, что ты просишь, кроме одного. Что угодно, только не это. Я не могу покинуть Керлейн.
 Лэд откинулся назад с полуулыбкой, совершенно сбившей Диану с толку.
 – Можешь. Конечно, можешь. Я понимаю твои чувства. Керлейн был твоим единственным домом. Но ты полюбишь и Фэйр-Мэйден, когда побываешь в нем. Ты не почувствуешь разницы, тебе будет так же хорошо и там.
 – Керлейн для меня больше чем дом, – тихо сказала Диана, – гораздо больше. Ты единственный, кто этого не понимает.
 – Я понимаю больше, чем ты предполагаешь, – возразил Лэд изменившимся голосом. Сверкнув глазами, он высвободился. – Ты моя жена, Диана. Я дал тебе слово, что сделаю все возможное для поместья. И свое слово сдержу. Но если я говорю, что мы отправимся в Фэйр-Мэйден, значит, так и будет.
 Диана резко поднялась и соскочила на пол. Затем она принялась разыскивать свои вещи. Через несколько секунд она услышала, как Лэд громко вздохнул.
 – Вот твои брюки, – проговорила Диана, не глядя на него, и швырнула его вещи в кресло возле камина.
 – Спасибо, – пробормотал Лэд и двинулся за своей одеждой.
 Диана не могла переносить возникшей отчужденности. Она обошла вокруг кровати, где уже стоял Лэд.
 – Я люблю тебя, Лэд Уокер, – заявила она. – Но я не покину ни Керлейн, ни Англию. Во всяком случае, по доброй воле. Хотя, безусловно, ты имеешь полное право перевезти через океан силой. – Она уперла руки в бедра, бросая ему вызов. – Я – леди Керлейн и не брошу поместье и живущих в нем людей. Граф оставил их на мое попечение. И на твое тоже. Ты должен понимать, что станет с Фарреллами и Колвани, если мы оставим их. Они никогда не знали другой земли, кроме этой. А что будет с самой землей? С титулом? Это – Керлейн, – сказала Диана, молясь в душе, чтобы Лэд осознал сей факт, – а не клочок земли или прекрасный дом. – Она подошла ближе и заглянула ему в лицо. – Это сама история Англии, летопись твоего собственного рода. Здесь все, что я могу назвать своим. Я не сомневаюсь, что ты любишь Фэйр-Мэйден. Но каким бы прекрасным он ни был, разве можно сравнивать его с Керлейном? – Диана всмотрелась в глаза Лэда, такие зеленые и выразительные. – Понимаешь, почему я не могу покинуть это место? Поехать в Фэйр-Мэйден на время – да, я готова, но остаться там навсегда – нет! И уехать можно только тогда, когда Керлейн будет восстановлен. Вот тогда я с радостью отправлюсь с тобой в Штаты и с такой же радостью вернусь обратно.
 Лэд долго молчал.
 – Ты любишь меня, Диана?
 Она улыбнулась.
 – Ты в этом сомневаешься?
 Лэд посмотрел на нее пристальнее и коснулся ее щеки.
 – Так да или нет?
 Диана накрыла его руку своей.
 – Как же мне не любить тебя!
 Он расслабился и притянул ее к себе так истово, что причинил боль.
 – И я люблю тебя, Диана. Мне трудно сейчас найти слова, чтобы рассказать тебе как, но я знаю точно, что никогда не уеду из Керлейна без тебя. Никуда, ни в какой уголок этого Божьего мира!
 Она отстранилась, чтобы взглянуть на него.
 – Тогда ты не уедешь отсюда очень долго, потому что здесь будут рождаться наши дети. Здесь они вырастут, и Керлейн станет нашим общим домом.
 Лицо Лэда не выдавало его чувств, однако объятия ослабли.
 – Диана, никто из нас не знает, что нам принесет будущее. Но все равно мы будем вместе, здесь ли, в Фэйр-Мэйден или где-то еще. Не надо, любимая, – Лэд приложил палец к ее губам, – не спорь. Давай больше не будем возвращаться к этому. Ведь мы понимаем друг друга.
 – Правда, Лэд?
 – Да, – прошептал он и наклонился, чтобы поцеловать ее. – Если мы любим, друг друга, все повернется как нужно.
 Диана ответила на его поцелуй с радостью, давая волю страсти, молниеносно вспыхнувшей между ними. Но в сердце ее затаился страх.
 Любовь – могучая сила. Диана, наконец, поняла, что подразумевал Лэд под «прогулкой по горящим углям». Он совершил это ради нее, и теперь она не сомневалась, что должна сделать то же самое для него. Но честь и традиции привязывали ее к Керлейну так же прочно, как любовь – к Лэду. Чувствуя тепло и нежность его рук, она страстно молилась, чтобы он осознал важность всего того, что она ему рассказала. Не дай Бог, если он решит испытать ее! Тогда ей придется разрываться на части. А что в этом случае уцелеет, ведомо одному Богу.




 Глава 11


 – Ну вот, все в земле, – ворчала Моди, с брезгливостью отряхивая темное пальто Лэда. – Ей-богу, еще хуже, чем сапоги. Как он ухитряется каждый день так вывозиться в грязи! Испортил такие прекрасные вещи.
 – Долго ли, если работать в поле, – заметил Суитин, берясь за одну из своих щеток. – Ведет себя как простолюдин, – добавил он тише, но гораздо более выразительно. Щетки в его руках с величайшим проворством летали над такими же грязными брюками. – Боюсь, что лорд Керлейн не ценит качество этой одежды и не понимает, как легко ее можно испортить. Что касается его сапог… – Тут дворецкий презрительно фыркнул. – Надо же так испакостить, я других слов просто не нахожу!
 Стюарт, рослый, мускулистый, крепко сколоченный, тщательно чистил охотничьи ружья лорда Керлейна. Оторвавшись от работы, он поднял голову.
 – Я не валяюсь, где попало в хороших вещах или в хороших сапогах, – робко пробормотал он. – Мать мне такую головомойку устроила бы. И отец тоже.
 – Спрашивается, зачем тратить такие деньги, целое богатство, если не собираешься обращаться с вещами как положено? – Моди, качая головой, расстелила пальто на столике вблизи камина. – Придется его выстирать, – сокрушенно сказала она. – Ничто другое здесь не поможет.
 – Тогда считай пальто пропало, – предупредил Суитин.
 – На такую грязь никаких щеток не хватит, – продолжала ворчать Моди. – Он, наверное, катался по земле, как боров в навозе. Граф называется. И не стыдно ему!
 Суитин тихо, но весьма выразительно что-то буркнул в знак согласия.
 – Работать в поле, – продолжала Моди, – прочищать печи, чинить утварь – его ли это дело? Пусть бы другие этим занимались. – Они с Суитином обменялись понимающими взглядами. – Настоящий позор.
 – Действительно, странное поведение для знатного джентльмена, – поддакнул Суитин. – Казалось бы, лорд Чарльз должен был научить своего сына вести себя подобающе своему положению.
 Моди, несмотря на решение насчет стирки, снова взялась за пальто.
 – Несчастный лорд Чарльз, благослови Господь его душу! Но что он мог поделать при такой-то жене? Уж он-то знал правила приличия. Да нашел себе жену из варварской страны, вот из его сына и вышло не пойми что.
 – Граф говорил мне, что его родители были счастливы друг с другом, – робко заметил Стюарт.
 – Да, – будто не слыша, продолжил Суитин, – лорд Чарльз был воспитан, как должно благородному человеку. Он был истинный джентльмен, Уокер до мозга костей.
 – Угу, – сказала Моди, двигая щеткой взад-вперед, – и он бы со стыда умер, узнав, как его собственная плоть и кровь себя ведет в Керлейне. Он был бы убит горем.
 Диана, сидевшая за столом в другом конце кухни, наконец, подняла глаза от листка со списком необходимых продуктов. Она так увлеклась его составлением, что не слышала последних реплик. Хотя слуги прекрасно сознавали, что Диана рядом, они даже не старались приглушить голоса. То, что Моди, Суитин и даже добродушный увалень Стюарт так пренебрежительно отзывались о своем хозяине, было само по себе достаточно плохо. Но то, что они позволили себе делать это в ее присутствии, было уж чересчур. Если так пойдет и дальше, то скоро слуга начнут грубить прямо Лэду в лицо!
 – Если кому-то и должно быть стыдно, так это вам троим, – произнесла Диана, еле сдерживая гнев. – Как вы можете так говорить о графе? Я не намерена терпеть это! – Она с силой хлопнула бухгалтерской книгой по столу. – Он трудится, не покладая рук, старается, чтобы жизнь в Керлейне наладилась. И делает больше, чем любой прежний хозяин замка. Даже больше, чем покойный граф! Вы хотели бы, чтоб он ездил в Лондон и проигрывал в карты то немногое, что у нас осталось? Так, что ли? – Диана отпихнула книгу и встала. – Такое вам понравится? Тогда мы умрем с голоду, и не только мы, но и все остальные в Керлейне!
 Слуги молча уставились на нее, словно она внезапно возникла из воздуха. Стюарт так побледнел, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.
 – Господи, дай мне терпение! – воскликнула Диана, потирая висок, в котором молотом отдавалась головная боль. – Мне жаль, что приходится повышать голос. Я не собиралась этого делать. Вероятно, я просто устала. – Она уронила руку и посмотрела на слуг. – Прошу вас, не в службу, а в дружбу, попридержите ваши языки насчет Лэда Уокера. Я знаю, он далек от вашего идеала. Вы представляли себе совсем другого графа, но он старается нам помочь. Благодаря ему у нас есть пища на столе, мы топим свои очаги. И еще одно надо помнить – он уже потратил на Керлейн целое состояние. Если к этому он еще добавляет собственный труд, вправе ли мы быть такими неблагодарными?
 – Он же граф, миледи, – возразил Суитин. – Никто другой на его месте не делал бы ничего подобного. Наш лорд уподобляется жалкому простолюдину. Разве мы можем этим гордиться?
 Диана покачала головой.
 – Да что вы понимаете, Суитин! Дело вовсе не в том, что Лэд Уокер не похож на других. Дело в самом Керлейне. Посмотрите на меня. Видите, как я одета? – Диана развела руки в стороны и устремила взгляд на запылившийся подол своего старого платья. Она специально оставила его для работы в замке, хотя Лэд проявил необычайную щедрость, приобретая ей новый гардероб, под стать тому, что заказал для себя. – Я – графиня Керлейн, а чем я занимаюсь? Целыми днями штопаю, чищу и пишу эти бумаги. – Она посмотрела на книгу на столе и вздохнула. – Но это вас почему-то не смущает. И вы не настаиваете, чтобы я нарядилась в свои шикарные шелка и сидела, сложа руки, как подобает графине.
 Моди нахмурила брови.
 – Но, миледи, это не одно и то же. Одно дело – вы, другое – граф.
 – Почему? Потому что я не из рода Уокеррв? Или потому, что меня взяли в Керлейн еще ребенком, и вы ко мне привыкли? А он здесь посторонний и может рассчитывать на ваше расположение?
 – Ну что вы, мисс Диана, вы делаете все, как подобает графине, – заверил ее Суитин. – Вы – настоящая леди, хозяйка поместья и всегда ею были, с самого детства. Сам граф признавал вас таковой.
 Моди кивнула.
 – Мы любили и уважали вас задолго до того, как; вы стали графиней. Видит Бог, я говорю истинную правду.
 – Угу, – робко поддержал ее Стюарт.
 – В таком случае я должна сказать, что вы несправедливы. – Не дождавшись ответа, Диана направилась к двери, продолжая говорить: – Я понимаю, что значит для вас, для нас всех Керлейн. Это знаменитейшее поместье в Англии. – Диана положила руку на ручку двери. – Но иногда я с удивлением думаю, не сделались ли мы все из-за этого слегка помешанными? – Она толкнула дверь. – Я буду в гостиной, Моди. Принесите мне, пожалуйста, чай туда.
 – Виконт Карден, миледи.
 Диана поспешила отставить чашку с чаем и поднялась с кресла. В дверном проеме появилась фигура Игана. Диана не видела его со дня свадьбы. Слава Богу, виконт все это время держался на расстоянии. Но ей было известно, что вне замка он часто видится с Лэдом. За эти несколько недель Иган близко сошелся с ее мужем. Сам Лэд по этому доводу лишь спокойно заметил, что, по-видимому, она вновь обретет друга детства.
 Виконт был одет, как всегда, безукоризненно, по последней моде, что лишний раз подчеркивало разницу между ним и Лэдом. Ну почему Лэд не мог хотя бы чуть-чуть походить на Игана? Диана немедленно подавила эту предательскую мысль. Какая глупость! Лэд во всех отношениях превосходил Игана, и, будь он хоть в рубище, его достоинства не изменились бы. Но почему люди Керлейна не понимали этого?
 – Миледи, – приветствовал ее виконт, ступая вперед и отвешивая поклон. – Надеюсь, я не слишком потревожил вас?
 Диана сердито взглянула на Суитина. Он должен был спросить ее, желает ли она принять Кардена. Суитин гордо выпрямился, потом поклонился Игану и молча закрыл за собой створчатую дверь.
 – Должно быть, ты знал, что графа нет в замке, – заметила Диана, – иначе бы не посмел прийти сюда.
 Иган улыбнулся:
 – Разумеется, я знал. Я хочу говорить не с ним, а с тобой, Диана. Хотя он мне вовсе не мешает. Твой муж теперь мой лучший друг. Он не только встретил бы меня с распростертыми объятиями, но и призвал бы тебя к тому же. – Иган заложил руки за спину. – Лэд даже намекал пару раз, что я должен приложить усилия, чтобы помириться с тобой. – Он остановился перед ней с той же улыбкой. – Я нахожу это чрезвычайно занятным.
 – С тебя станется, – натянуто произнесла Диана. – Надеюсь, милорд, вам не покажется слишком грубым, если я попрошу вас оставить моего мужа в покое?
 Иган усмехнулся:
 – Диана, дражайшая моя, где твои хорошие манеры? Но я тебя прощаю и надеюсь, что и ты простишь меня, если я буду откровенен. Я не уважу твою просьбу. В данное время компания графа Керлейна для меня как нельзя кстати. Он симпатяга. И, несомненно, удовлетворяет тебя на все сто, если верить слухам, которые гуляют по Керлейну.
 Диана почувствовала, как румянец залил ее щеки. Ее смущение явно забавляло Игана.
 – О да, – сказала она, не отводя пристального взгляда, – Лэд меня полностью удовлетворяет. Оказывается, общение с мужчиной может быть гораздо более приятным, чем я думала, когда общалась с тобой, Иган.
 Улыбка тотчас исчезла с его лица. Он схватил Диану за локоть.
 – Ты смеешь говорить мне подобные вещи?! – гневно вскричал он, впиваясь в ее руку пальцами. Она поморщилась и попыталась высвободиться. Но Иган не ослабил хватку. – Клянусь тебе, придет день, когда ты охотно пойдешь в мои объятия. И даже попросишь большего. Я могу удовлетворить женщину гораздо лучше, чем этот безмозглый осел, которого ты выбрала себе в мужья. Или, может, именно это тебе нравится? Ну, отвечай же, Диана! – Он притянул ее к себе, глумливо ухмыляясь. – Нравится лежать в постели с придурком? Такое бывает. Некоторые женщины получают наслаждение от ласк тех, кто гораздо ниже их по положению. Они любят таких грубых, нескладных мужланов, как твой благоверный, рожденный в канаве. Я учту это, чтобы обходиться с тобой соответственно.
 Диана с усилием высвободила руку.
 – На будущее запомни только одно: я графиня Керлейн, счастливая замужняя женщина. А если ты снова тронешь меня, я расскажу графу, и тогда ты очень скоро узнаешь, каков он в деле.
 – Я и так хорошо знаю, каков он, – со злостью проговорил Иган. – Он – идиот, и меня совершенно не волнует, что ты скажешь ему обо мне. Я все равно поверну все по-своему. Он, несомненно, поверит, что я имел в виду вовсе не то, а просто ты ошиблась.
 Диана покачала головой.
 – Опять твои старые трюки, – сказала она с отвращением. – Ты мало изменился, Иган. Ты был ужасным в детстве и таким же остался.
 – А почему я должен меняться? – поинтересовался он. – Старые трюки, как ты выражаешься, действуют так же хорошо, как тогда.
 – Но только не на Лэда. Тебе удалось на время заморочить ему голову только потому, что он порядочный и доверчивый человек. И потому, что я ничего про тебя не рассказывала. Запомни, Иган, – Диана ткнула его пальцем в грудь, – мой муж любит меня. Если он узнает правду, он свернет тебе шею.
 – Неужели? – Иган слегка склонил голову набок, и некоторое время молча смотрел на Диану. – Так что же ты ему не сказала? Наверняка не потому, что пожалела меня. Может, ты боялась, что я сам с ним что-нибудь сделаю?
 Диана посмотрела на виконта взглядом, который, казалось, должен был его испепелить.
 – Конечно, Иган, ты можешь мне не верить, но плечи Лэда – настоящие, а не подкладные от портного.
 – О нет, Диана, – произнес Иган, – меня не возьмешь на испуг. Ты слишком часто злоупотребляла моим терпением в последнее время. Больше я не попадусь. Возможно, твой муж наделен грубой силой, как это свойственно определенному примитивному типу. Но это не защитит его, например, от метко выпущенной пули. Если представится такая возможность, уверяю тебя, я выйду победителем.
 Диана крепилась изо всех сил, чтобы не давать воли гневу. Для словесных игр с Иганом нужно было иметь крепкие нервы и еще более твердый характер. Если человек не обладал ими, Иган подчинял его.
 – И был бы повешен за убийство, – продолжила Диана.
 – Ничего подобного, – возразил Иган. – Я бы убедил всех, что сделал это в порядке самообороны. Палата лордов никогда не признала бы английского аристократа виновным в убийстве американского выскочки.
 – Тогда я сама убила бы тебя, – горячо воскликнула Диана, – причем с удовольствием! Я не сказала Лэду про твои оскорбления и угрозы только потому, что не желаю длить нашу вражду. Я надеюсь, со временем ты выкинешь из головы глупости, которые внушил себе. И тогда мы снова сможем стать друзьями. Как положено добрым соседям.
 – Нет, Диана, уж лучше расскажи ему, – посоветовал Иган, – потому что я не отступлюсь. В один прекрасный день ты станешь, не знаю… моей женой или любовницей, для меня это не так важно, главное, чтобы ты согревала мою постель и мою жизнь.
 – Ах, Иган, – устало махнула рукой Диана, отходя и опускаясь в кресло, – как ты изводишь меня своим упрямством! Ведь ты был моим самым близким товарищем, и мне тебя не хватало. Но если ты намерен продолжать в том же духе, нашей дружбе конец. Не вынуждай меня ненавидеть тебя. Прекрати это сумасшествие, Иган.
 – Это не сумасшествие, – не унимался он. – Я люблю тебя. И всегда любил. Это ты, ты разрушила все, что существовало между нами.
 – Если ты действительно любишь меня, – произнесла Диана уже мягче, – ты должен пожелать мне счастья и оставить меня в покое.
 – Нет, ты будешь моей, я добьюсь этого, так или иначе. Сама решай, рассказывать Лэду о моих намерениях или нет. Мне не важно, что ты надумаешь. Если он поверит тебе, я буду вынужден убить его, хотя, признаюсь, не хочу этого делать. Если он поверит мне, твоя жизнь постепенно превратится в ад. В конце концов, ты не захочешь даже смотреть в сторону П. Лэда Уокера. Кстати, что означает это «П.»? – небрежно спросил Иган. – Я как-то у него поинтересовался, но он ничего не сказал.
 – Если он не стал говорить, то и я не буду, – заявила Диана, стараясь не обнаружить беспокойства, которое вызвали в ней его слова. – Я не настолько плохая жена, чтобы злоупотреблять доверием своего мужа.
 Иган задумчиво посмотрел на нее и вздохнул:
 – Ну что ж, Диана, можешь упорствовать и дальше, это не имеет значения. Сейчас я покину тебя, пока он не вернулся и не застал нас вдвоем. – Он улыбнулся. – Хотя я уверен, он был бы приятно удивлен. Только подобный олух может такому радоваться. Он всегда склонен думать лучше, чем есть на самом деле.
 Эти слова больно задели Диану.
 – Да, – тихо сказала она, медленно поднимаясь с кресла, – Лэд действительно такой. Он всегда старается видеть в людях лучшее. Знаешь, Иган, может, я потому и люблю его так сильно. И по этой же причине никогда не смогла бы полюбить тебя. Ты думаешь о людях только самое плохое, в тебе нет ни капли доброты и сочувствия. – Диана засмеялась, радуясь своему открытию. – И Лэда я люблю, потому что в этом он не похож на тебя.
 Лицо Игана вновь окаменело.
 – Можешь забавляться сколько тебе угодно, но в будущем тебе станет не до шуток. Обещаю.
 – Наша дружба кончилась, Иган, и вряд ли возродится когда-либо, – спокойно констатировала Диана, удивленная, что больше не сожалеет об этом. Прежде она дорожила их отношениями, но его безмерные жестокость и эгоизм перечеркнули старую привязанность. – Я больше не стану принимать тебя в Керлейне. Будь добр покинуть его немедленно.
 Иган низко поклонился.
 – Как тебе будет угодно, Диана. Я только хочу тебя предупредить: смотри, чтобы у тебя не было от него ребенка. Когда ты станешь моей женой, я не признаю последыша Лэда Уокера законным наследником. Только наши с тобой дети будут владеть Керлейном и Лайзинг-Парком. Но даже если ты станешь моей любовницей, мне ни к чему чужое отродье. Ты поняла, дорогая?
 – Подонок! – Она резко наклонилась к столу и подняла чайник, готовая швырнуть в него. – Убирайся! Сию же минуту!
 Иган засмеялся и отскочил к двери.
 – Ты вышла из себя, Диана, – обернулся он напоследок. – Теперь мы квиты.
 Лэд застал Диану в гостиной. Когда он опустился в ближайшее кресло, ему стало ясно, что его жена сейчас не в лучшем расположении духа. Не успел он раскрыть рот, чтобы произнести слова приветствия, как она вскочила со своего кресла и раздраженно воскликнула:
 – Лэд, посмотри на себя! Ну почему ты все время в грязи? Ты не понимаешь, что Суитину и Моди трудно чистить твои вещи? Пусть эта одежда не из Лондона, а только из Уэбли, но мы заплатили за нее достаточно денег портному.
 Лэд удивленно заморгал, но, увидев искреннюю обеспокоенность на ее прелестном личике, стал терпеливо объяснять:
 – Распределение извести на полях – грязная работа. Я бы с радостью надевал что-нибудь попроще, но Суитин каждое утро поднимает такой шум из-за одежды, что приходится подчиниться.
 – Он старается для твоего блага, чтобы ты был одет, как подобает графу.
 Лэд вздохнул:
 – Мы уже сто раз об этом говорили. – Он устало провел рукой по лицу. Нужно было сначала привести себя в порядок, а потом уж садиться в кресло, подумал он. В Керлейне осталось не много хорошей мебели, и Диана очень берегла ее. Вспомнив об этом, Лэд встал и отряхнул пыль с накидки, покрывавшей сиденье и спинку. – Если б я целыми днями заботился о чистоте своего шикарного одеяния, работа стояла бы на месте. – Он посмотрел на Диану, стоявшую у камина. Она то сцепляла пальцы, то хмурила брови… Лэд недоумевал. Что случилось? Чем вызвано такое раздражение?
 Июнь подходил к концу. Рассада принялась и начинала: давать, побеги. Нужно было засевать поле, чтобы осенью собрать урожай. Лэд мысленно представил Фэйр-Мэйден. Там сейчас, должно быть, работа кипит. Арчи писал, что задержится в поместье, пока не закончат обрезку во фруктовых садах и не отправят семена и саженцы постоянным заказчикам. Арчи заверял, что в Фэйр-Мэйден все идет своим чередом и хозяйство, как обычно, принесет хорошую прибыль.
 Почему бы Керлейну не стать одним из этих заказчиков прямо сейчас? Ввоз здоровых саженцев ему не помешал бы. Но как только Лэд поднимал этот вопрос, каждый раз встречал отпор со стороны Фарреллов и Колвани. Да и Дианы тоже. Мол, никакие иноземные методы Керлейну не подходят и ничего американского им не надо! О Боже, сколько можно слушать одно и то же! Но может, их отказ и к лучшему. Лэд был далеко не уверен, что осилит стоимость товара и пошлин. Еще больше он сомневался в том, что молодые деревья и растения благополучно перенесут длинное морское путешествие. Даже если каким-то чудом они прибудут сюда в целости и сохранности, одному ему не справиться с посадками. Жители Керлейна не станут ему помогать, это точно. Они вообще работали мало, хотя Диана уверяла его, да и ему так казалось, что эти люди способны проявить чудеса трудолюбия, если захотят. Так наверняка было при прежнем графе, но только не сейчас. Он вел ежедневную борьбу и пребывал в растерянности, не находя путей переломить ход битвы и избежать поражения.
 С тех пор как он женился на Диане, прошло три месяца. Что бы он ни делал за это время, это не нравилось ни ей, ни людям. И говорил он не так, и одевался не по-графски, и все идеи его были неправильные. И не приведи Бог упомянуть о недавней войне, что было вполне естественно для любого мыслящего мужчины, тогда на него нападали со всех сторон. Иногда он начинал думать, что они ожидали увидеть человека без прошлого – забывшего, откуда он, кто были его мать, брат и он сам.
 Они хотели видеть его графом, но Лэд знал, что на этом поприще будет в любом случае им неугоден. Если б он восседал в замке, разодетый в шелка, в лучших традициях «хозяина поместья», люди Керлейна прокляли бы его за праздность. Если б их новый граф выезжал в поле, чтобы надзирать за их работой и давать советы, его наградили бы гневными взглядами и возроптали бы, что им не доверяют. Сейчас, когда он сам занялся физическим трудом, привычным для него в Фэйр-Мэйден, его упрекают в неподобающем для графа Керлейна поведении. Создалась тупиковая ситуация. Что бы он ни предпринял – даже если бы сложил с себя полномочия и уехал отсюда, – людям Керлейна от этого лучше не станет. Диана, казалось, все еще полагала, что может произойти невозможное, и ради нее одной Лэд прилагал все силы, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. После той ночной ссоры, когда он предложил оставить Керлейн и уехать в Фэйр-Мэйден, этой темы больше не касались. Лэд надеялся, что любовь, в коей Диана открыто ему призналась, в конце концов, поможет ей осознать, как он несчастен, и отнестись к его идее с большим пониманием.
 Диана действительно любила его. Он знал это и верил ей каждой частицей своей души. Когда они оставались один на один, и за их спинами не маячил призрак Керлейна, Диана являла собою все, что мужчина может только пожелать видеть в своей жене. Она была нежная, заботливая, кроткая, открытая и так трепетно отзывалась на его ласки! В такие минуты хотелось поведать ей о своем прошлом, о родителях, Джошуа и всей остальной их взбалмошной родне. Диана всегда слушала так внимательно, будто это были какие-то чудные сказки. Может быть, его истории и казались ей такими. Она говорила, что никогда никуда не выезжала, с тех пор как ее ребенком привезли в Керлейн. Лэда это удивляло, но еще более его поразило то, что у нее вообще не было желания отправиться куда-либо, даже в Лондон.
 Сейчас она неподвижно стояла у камина, явно чем-то расстроенная. Лэд с минуту рассеянно смотрел на свои грязные сапоги, размышляя, как ему к ней подступиться. Женщины такие загадочные создания, что с ними трудно что-либо предугадать. То, что в одном случае действует безотказно, в следующий раз может вызвать резкий отпор. Но может, кое-какие хорошие новости заставят ее слегка оттаять?
 – Моди не говорила тебе, какого лосося я принес домой этим утром? Она сказала, что у вас там большая стирка, поэтому я оставил рыбину на кухне.
 – Да, я знаю, – спокойно сказала Диана. – Сегодня вечером устроим себе замечательный ужин. Так же как вчера с фазанами. – Она помолчала секунду. – Не могу понять, как это тебе удается приносить столько. Теперь в кладовке пусто не бывает. Мой приемный отец часто ходил на охоту, но редко возвращался с такой добычей. – Диана скрестила руки на груди. – Он объяснял это тем, что у нас не было собак. Но я думаю, он просто был не очень хорошим стрелком в отличие от тебя.
 – Да, стреляю я неплохо. – Лэд приблизился к ней. – Хотя в действительности за добычу нужно благодарить Игана. Уж он-то знает, где лучше пугануть птиц и как выбрать место для рыбалки.
 Диана повернула голову и взглянула на него расширившимися темными глазами, в которых отражались пляшущие язычки пламени.
 – Ты опять провел утро с Иганом, – констатировала она. – Ты встречаешься с ним гораздо чаще, чем следует. Почему ты не хочешь прислушаться ко мне, Лэд? Я же говорю тебе, этому человеку нельзя доверять.
 Лэд беспомощно развел руками:
 – Но у меня, кроме него, нет друзей в Англии. Я имею в виду мужчин, – тотчас поправился он, понимая, что Диана ему не только жена, но и друг. – Мы с ним нашли общий язык…
 – Он желает нам только вреда! – настойчиво заявила Диана. В голосе у нее звучало такое отчаяние, что Лэд вмиг преодолел разделявшее их короткое расстояние и крепко обнял ее.
 – Любимая, я знаю, ты сердишься на него, но ведь он старается загладить свой грех. Посмотри, он отдал нам Миву. Три-четыре раза в неделю ходит со мной по утрам на охоту. Для чего? Чтобы помочь мне пополнить запасы продовольствия. И ничего не берет для собственного стола.
 – Едва ли он в этом нуждается, – фыркнула Диана. – Он ни в чем не испытывает недостатка. Но дело не в этом. Иган пытается подружиться с тобой в корыстных целях.
 – Но зачем? – спросил Лэд, совершенно растерявшись. Диана собралась ответить, но тут Стюарт просунул голову в дверь:
 – Извините, милорд. Я принес уголь, чтобы подложить в камин.
 Диана отстранилась от Лэда, смущенная, что слуга застал их врасплох. Лэд вздохнул и махнул юноше рукой, чтобы тот заходил.
 – Вноси сюда, Стюарт. Давай я тебе помогу. – И Лэд направился к Двери.
 – Нет, милорд, я сам справлюсь, – немедленно возразил Стюарт.
 Диана запротестовала одновременно с ним:
 – Лэд!
 Он, сдаваясь, вскинул руки вверх.
 – Хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Я пойду, приведу себя в порядок, пока не обидел еще кого-нибудь.
 Лэд уже собрался покинуть комнату, как появился Суитин с серебряным подносом.
 – Милорд, вам послание. Только что доставил гонец из Уэбли.
 – Что это? – Диана подошла к Лэду и заглянула ему через плечо. – От кого?
 – От кузена Арчи, – пояснил Лэд с беспокойством. – Он недавно прислал письмо. Не представляю, что заставило его вновь писать.
 – О, Лэд, – Диана тронула его за руку, – только бы ничего плохого!
 – Несколько недель назад, все было прекрасно, – сказал он, разворачивая бумагу. Он начал читать, и был так сильно потрясен, что не заметил, как Диана окликает его. Когда он, наконец, посмотрел на жену, у него тряслись руки.
 – Что случилось, Лэд?
 – Мой дядя… дядя Хэдли умер.
 – Нет, – пробормотала Диана. – О, Лэд!
 – Меня не было с ним, – произнес он дрожащим голосом, пытаясь сдержать слезы. – Он был один. Арчи обнаружил его… мертвым, Диана.
 Диана порывисто обняла его:
 – Мне очень жаль, любимый.
 Он судорожно выдохнул и, содрогаясь, зарылся лицом в ее волосы. Внезапно он вспомнил, что Стюарт стоит в комнате и наблюдает за ними. Лэд постарался взять себя в руки.
 – Мы должны ехать в Фэйр-Мэйден как можно быстрее. Не следовало оставлять его одного. Ну почему он умер так скоро? После того как мама и Джошуа…
 – Не терзай себя, Лэд. – Диана прижала его еще крепче. – Ты не мог предвидеть, что это случится. Он сам посоветовал тебе ехать сюда. И ты выполнил его желание. Он был не один, Лэд. С ним оставался твой кузен. И слуги.
 Лэд замотал головой, не в состоянии говорить. Они с Дианой должны были поехать туда несколько недель назад! Тогда он был бы рядом с дядей Хэдли, мог бы спасти его. О Боже! Лучше бы никогда не приезжать в это проклятое место! Оставался бы в Фэйр-Мэйден, в своем родном доме, тогда ничего бы не случилось.
 – Арчи ездил в Южную Каролину навестить свою невесту. Слуги… они, конечно, добрые люди, но это не родственники. Рядом с ним никого не было… никого из близких… Дядя был такой хороший человек, Диана!
 – Да, – прошептала она, гладя мужа по голове, – знаю, мой любимый. Но ты не должен казниться. Вряд ли твой дядя хотел бы, чтобы ты так убивался. Успокойся, ты не сделал ничего дурного.
 Лэд покачал головой и уткнулся Диане в волосы.
 – Нет. – Лэд отпрянул. – Все было неправильно, за исключением тебя. Мой отъезд в Англию всем принес несчастье. Я должен был оставаться в Фэйр-Мэйден, заботиться о своем доме и дяде, что бы он ни говорил. – Он судорожно втянул воздух. – Нам нужно уезжать в Фэйр-Мэйден как можно скорее. Ты понимаешь, Диана?
 Она нежно коснулась его влажной щеки.
 – Конечно, я понимаю, любимый. Но давай не будем второпях принимать решение. Сейчас ты убит горем. Нужно немного переждать, пока ты придешь в себя, и потом подумать, как лучше поступить.
 Но Лэда переполняло страстное желание бежать прочь из Керлейна, из Англии, чтобы снова оказаться дома и никогда не вспоминать о них. У него возникло ощущение, будто все эти месяцы он просто играл «в графа», тогда как ему надлежало находиться в Фэйр-Мэйден и нести ответственность, возложенную на него родителями и Джошуа.
 – Я и так знаю, как поступать, – сказал Лэд.
 – Ты сейчас расстроен, – продолжала Диана. – Пройдет время, и ты поймешь, что нет смысла возвращаться в Теннесси. Теперь, когда дядя умер, у тебя там ничего не осталось. Мне понятно твое желание наведаться в Фэйр-Мэйден и самому все уладить. Но это такое долгое путешествие, любимый, а здесь столько дел! Наверняка твой кузен может найти кого-нибудь в Теннесси, кто позаботится о поместье. У тебя там нет поверенного, который мог бы заниматься этими вопросами, как мистер Сиббли Керлейном?
 На Лэда словно вылили ушат ледяной воды. Он отступил от Дианы.
 – Что ты говоришь?
 Она смутилась и попыталась снова обнять его. Однако Лэд удержал ее на расстоянии.
 – Что ты говоришь? – настойчиво повторил он.
 – Только то, что ты должен дать себе несколько дней отдыха, прежде чем принимать любые решения относительно Фэйр-Мэйден, – мягко сказала Диана. – Варианты могут быть самые разные. У тебя есть дядя в Массачусетсе, брат твоей покойной матери, как ты рассказывал. Может, он захочет взять на себя заботу о поместье? Или посоветует тебе, как найти покупателя.
 – Покупателя?
 Лэд отказывался верить своим ушам. Слова Дианы оказались сильнее и болезненнее любого удара.
 – Ты считаешь, что я должен продать Фэйр-Мэйден?!
 – Лэд, прошу тебя, не волнуйся. Ты не так понял. – Диана умоляюще протянула руку, но Лэд отшатнулся.
 – Нет. – Он отчаянно замотал головой. – Я никогда не продам Фэйр-Мэйден.
 – Лэд, я неверно выразилась. Я вовсе не имела в виду…
 – Я знаю, что ты имела в виду, Диана, – с горечью прервал ее он. – Тебе наплевать на Фэйр-Мэйден. Ты думаешь только о Керлейне. О Боже, как же я был глуп, воображая что-то иное!
 – Лэд, подожди. – Диана побледнела. – Пожалуйста, не перебивай меня. Позволь мне объяснить…
 – Да любила ли ты меня когда-нибудь?! – Печаль и гнев прорвались наружу, Лэд почувствовал, что снова готов зарыдать. – Ты видела во мне только наследника твоего драгоценного Керлейна. И только это имело для тебя значение. Мне очень тяжело разочаровываться… в тебе и в здешних людях.
 Теперь слезы текли по лицу Дианы.
 – О, Лэд, – горестно пробормотала она.
 Он ничего не сказал и выскочил из комнаты, не оборачиваясь. Затем он оседлал Миву и выехал за ворота, в сумрак наступающего вечера, не думая о том, куда направляется.




 Глава 12


 Вода была холодная – как лед, и Лэд уже совсем окоченел. Он перестал чувствовать пальцы на руках и ногах, а зубы стучали с такой свирепостью, что заглушали все прочие звуки. Наконец он вышел на берег и растянулся нагой неподалеку от озера. Лежа на островке травы, он вдыхал тихий ночной воздух, пытаясь угомонить бег сердца и унять дрожь. Слегка обсохнув, он натянул рубашку и брюки и улегся на спину.
 Наверное, он уснул, несмотря на холод. Однако его ум не отдыхал и во сне.
 Лэд не впервые столкнулся с горем. Он потерял отца, мать, Джошуа и теперь – дядю Хэдли. Слезы не облегчали боль утраты. Здесь, на чужой земле, без семьи, без друзей одиночество во сто крат усиливалось.
 Через некоторое время он сел, уткнувшись лбом в согнутые колени. Нужно встать и, наконец, одеться. Найти Миву и возвращаться в замок, а то Диана будет беспокоиться, если не о муже, то о драгоценном графе Керлейне. Лэд не знал, что ему может принести утро, но в любом случае они должны прийти к какому-то решению. Он слишком сильно любил Диану, чтобы расстаться, но продолжать жить по-прежнему было невозможно. Нельзя же так сходить с ума по Керлейну! А Диана совсем помешалась на нем. Нужно или заставить ее осознать это… или самому спятить вместе с ней. Броситься как в омут головой и заставить себя чувствовать то же, что и она, к этим проклятущим развалинам!
 За спиной, со стороны деревьев, послышался шорох, из чего Лэд заключил, что его одиночество закончилось. Тем не менее, он не сделал ни малейшего движения, чтобы посмотреть, кто к нему приближается. Собственная безопасность в данный момент для него ничего не значила.
 – Лэд? Лэд! – Это был Иган.
 На мгновение все затихло. Затем Иган снова подал голос, обращаясь к кому-то еще:
 – Я нашел его. Возвращайся в Лайзинг-Парк и забери с собой всех остальных. – За этим последовало тихое бормотание, на что Иган ответил несколькими короткими фразами: – Не надо беспокоить леди Керлейн. В этом нет никакой надобности. Возвращайтесь в Лайзинг-Парк. Немедленно.
 Все это было произнесено таким тоном, что невозможно было ослушаться. Но слуги и в мыслях не держали ничего подобного. Они дружно забубнили что-то в ответ и послушно удалились.
 Лэд поднял голову, ожидая, когда подойдет его друг. Он обрадовался Игану. С ним не нужно притворяться и вести себя как граф Керлейн. Иган был единственным человеком в Англии, кому Лэд мог доверять. Когда теплая рука виконта легла на его плечо, он едва не зарыдал снова. Лэд стиснул зубы, чтобы не дать себе воли.
 – Вот ты где, – сказал Карден, садясь рядом. – Я уже с ног сбился, пока тебя искал, Лэд, я так огорчен смертью твоего дяди.
 Лэд кивнул. Какое-то время они сидели молча. Потом Иган вытащил из кармана серебряную фляжку и протянул Лэду. Лэд приложился к горлышку и сделал несколько больших глотков. Напиток имел яблочный аромат, пропитывавший, казалось, все херефордширское. Этот запах заставлял Лэда вспоминать виски дяди Хэдли. Только у того был вкус ягод. Никакое другое виски так сильно не ударяло в голову, как то.
 Сделав еще один добрый глоток, Лэд отер рот и передал фляжку Игану.
 – Ты собираешься оставаться здесь всю ночь? – спросил тот, завинчивая крышку и ставя фляжку на землю между ними.
 – Нет, мне нужно скоро возвращаться в замок. Диана будет волноваться. Она послала тебя искать меня, да? Она, да? – снова спросил Лэд. Иган опять не ответил. Тогда Лэд вздохнул и сказал: – Конечно, она. Я был с ней не очень любезен. Должно быть, она подумала, что я слегка спятил.
 Иган не смотрел на него. Глаза его были устремлены куда-то поверх озера дальше.
 – Но и она была не слишком любезна с тобой, предлагая продать Фэйр-Мэйден. Не так ли? Не понимаю, как женщина может сказать такое мужу, которого, по ее собственному утверждению, она любит.
 Лэд тоже не совсем хорошо это понимал. Когда Иган снова вложил ему в руки фляжку, он отхлебнул из нее не задумываясь. За питьем и разговором прошел час или больше. После того как фляжка опустела, виконт поднялся и пошел к лошади. Достал из седельного мешка какой-то предмет и непочатую бутылку виски.
 – Что нам сейчас нужно сделать, так это занять твой ум, – проговорил Иган, снова садясь рядом с Лэдом. – Ты должен отвлечься от своих забот. – Он показал Лэду небольшой серебряный футляр. Лэд бегло взглянул на него и поднес бутылку ко рту.
 – Что это?
 Иган поддел указательным пальцем крышку, и после легкого щелчка футляр открылся. Лэд разглядел только туза пик.
 И что это Игану приспичило играть в такое время и в таком месте?
 – Тебе не кажется, что нам будет темновато? – поинтересовался Лэд, снова берясь за бутылку. Теперь яблочный вкус чувствовался не так явственно.
 Иган быстро взглянул на ночное небо и висевшее на нем полукружие луны.
 – Для игры этого света вполне хватит, – заверил он. – Мы просто сыграем несколько партий, чтобы дать твоему уму отдых. Когда проиграешься в пух и прах, тогда можешь возвращаться в Керлейн. После проигрыша тебя уже больше ничто не будет заботить.
 Лэд засмеялся и покачал головой.
 – Ради этого я бы отдал тебе все, что имею! – воскликнул он.
 – Не говори глупостей, – с улыбкой укорил его Иган. – Давай-ка начнем. Если ты немного развеешься, это пойдет тебе на пользу.
 – Да, пожалуй, – согласился Лэд, чувствуя легкую сонливость и думая, что, наверное, выпил слишком много. – Хороший ты парень, Иган Паттерсон. Ты всегда вызволяешь меня из трудных ситуаций. И почему Диана все время сердится на тебя? Не понимаю.
 – Не понимаешь? – Иган аккуратно вынул колоду из серебряного футляра. – Право же, для меня это тоже необъяснимо. Нет-нет, дружище, оставь бутылку себе, я больше не хочу. Ты умеешь играть в пок?
 Лэд покачал головой. От этого движения у него закружилась голова.
 – Это французская игра, – пояснил Иган, ловко тасуя карты. – Довольно увлекательная. Я уверен, ты получишь огромное удовольствие.
 – Тут так темно, что ничего не разглядеть, – пробормотал Лэд. Он чувствовал себя настолько опьяневшим и усталым, что ему вовсе не хотелось играть.
 – Да нет же, все прекрасно видно, – возразил Иган. – Подожди, вот луна поднимется еще выше и станет совсем светло. – Он улыбнулся. – Мы с тобой замечательно поиграем.
 Луна уже почти заканчивала свое путешествие по небосклону, когда двое слуг из Лайзинг-Парка привезли бесчувственного графа Керлейна домой. Они стащили его с Мивы и опустили на землю. Диана присела около Лэда и положила его голову к себе на колени.
 – Что с ним стряслось? – спросила она, не скрывая слез. Он был жив. Диана это сразу поняла, и ей стало легче. Она зарыдала. Но Лэд был без сознания. Диана наклонилась и ощутила исходивший от него крепкий спиртной запах: Невероятно! Виски?:– Где вы нашли моего мужа?
 Слуги неловко переминались с ноги на ногу.
 – Это милорд Карден, – сказал один из них. – Он послал нас забрать графа и отвезти к вам, миледи.
 – Иган? – Диана недоуменно покачала головой. – Но откуда он узнал, что… – Она внезапно замолчала, вдруг осознав, от кого ее муж получил виски. Но как Иган обнаружил Лэда? Несколько часов назад она собрала всех дюжих мужчин Керлейна и отправила их на розыски графа. Поход не увенчался успехом, и она уже собиралась сама продолжить поиски.
 – Милорд велел мне передать вам вот это, миледи. – Слуга вытащил из кармана небольшой металлический футляр и протянул Диане.
 – Помогите мне отнести графа в замок, – скомандовала она, засовывая футляр в карман платья. – Только осторожно!
 Слуги перенесли Лэда в его комнату, где их встретил Суитин, и положили Лэда на кровать.
 – О, Лэд, – прошептала она, садясь рядом и кладя руки на его холодные плечи. – Что ты наделал, Лэд!
 – Позвольте мне позаботиться о нем, миледи, – подал голос Суитин. – Я знаю, что нужно делать. Боюсь, что наутро ему будет очень плохо.
 – Надо подложить угля в камин, – сказала Диана строго. – И согреть воду для ванны. Он так замерз!
 – Мисс Диана… миледи… – Она медленно выпрямилась.
 – Огня, Суитин, – повторила Диана.
 Прошло полчаса, прежде чем она оставила Лэда на попечение Суитина, уверенная, что тот сделает все возможное. Лэд стонал и роптал, но Диана знала, что худшее еще впереди. Старый граф не раз оказывался в подобном положении.
 Она устало побрела в свою спальню, оставив открытой дверь в смежную комнату, чтобы в случае надобности услышать голос Суитина. Рухнув в ближайшее кресло Диана прикрыла глаза и дала себе несколько минут отдыха, прежде чем перейти к следующему вопросу.
 Этим вопросом был Иган.
 Какой смысл в этой дьявольской проделке? Диана извлекла из кармана серебряный футлярчик, откинула крышку. Колода игральных карт!
 «Какая глупость, – подумала Диана, – и как это похоже на Игана. Игрок во всем».
 Поверх колоды лежал листок бумаги. Отложив футляр на колени, она развернула записку с «Эпитафией» Томаса Грея:



   Юноша здесь погребен,
   Неведомый счастью и славе,
   Но при рождении он был небесною музой присвоен,
   И меланхолия знаки свои на него положила. [3] 



 Зачем Иган подсунул ей эти стихи? Что за странный юмор – сравнивать Лэда с усопшим юношей из «Сельского кладбища»? Граф Керлейн не умер, несмотря на все старания Игана. И ее собственные.
 Под стихотворными строчками следовало продолжение:
 «Керлейн теперь мой, вместе с той малой толикой чести, коей обладал лорд Керлейн. У меня в руках долговая расписка твоего мужа, а, следовательно – целое состояние, включая твой любимый замок. Я победил в честной игре, как бы тебе ни хотелось представить все иным образом».
 – О Боже… – Диана почувствовала, что ей делается дурно, но заставила себя прочитать до конца послание, написанное изящным почерком Игана.
 «Дорогая моя Диана, я, как всегда, твой покорный слуга и жду с нетерпением, когда ты удостоишь меня своим визитом. Эта ночь была для меня весьма утомительна, хотя, определенно, выгодна. Не заставляй меня долго ждать, моя ненаглядная, ибо я не могу тебе обещать, что мое добродушие сохранится до утра».
 Когда Диана опустила записку на колени, у нее дрожала рука. Она не могла поверить, что это правда. Нет, этого не может быть. Несомненно, это одна из его глупых шуток. Лэд терпеть не мог карточную игру. Предшественники же Лэда отличались пристрастием к азартным играм, чем поколение за поколением вносили свою лепту в упадок Керлейна. Что касается увлечений Лэда, то Диана их полностью разделяла. Она сама провела с ним за шахматами немало вечеров у камина.
 Нет, Лэд не находил удовольствия в карточной игре, а также никогда не увлекался выпивкой. Однако сейчас он лежал буквально пропитанный виски. Диана встала и тщательно спрятала записку под корсаж. Никто не должен увидеть ее, даже Суитин и Моди.
 – Я уезжаю, – сообщила она, встав на пороге графской спальни.
 – Но, миледи! – воскликнул Суитин. – Сейчас середина ночи!
 – Я пришлю Моди, она вам поможет, – продолжала Диана, посмотрев в ту сторону, где неподвижно лежал Лэд. Он выглядел таким бледным и беспомощным, что у нее сжалось сердце. Не мог он этого сделать, не мог проиграть Керлейн, зная, что значит для нее поместье. Господи, хоть бы это было неправдой!
 – Но куда вы собрались, миледи? – удивленно спросил Суитин.
 – В Лайзинг-Парк. Можете передать его сиятельству, если он проснется, что я обо всем позаботилась.
 – Обо всем, мисс Диана?
 – Да, Суитин, – сказала она, прищурившись. – Обо всем.




 Глава 13


 – Ты выглядишь бесподобно, любовь моя. – Иган окинул ее ленивым взглядом с головы до ног. – Вся мокрая и растрепанная ветрами. А что, разве начался дождь? Или это от страсти? Должно быть, ты понравишься мне такая в постели. – Он небрежным движением поднял бокал и выпил.
 Диана по-прежнему тяжело дышала после своей безумной гонки. Чтобы пересечь обе территории, Керлейн и Лайзинг-Парк, ушло более часа. Измотанную ездой, обезумевшую от горя Диану встретил только что вылезший из ванны свежий и причесанный Иган. Он сидел перед камином в шелковом халате, развалясь в кресле и потягивая вино.
 – Это правда? – спросила Диана.
 – Разумеется. – Иган отставил бокал с вином и встал. Движения его были расслабленны и неторопливы. Он протянул руку к соседнему столику, где лежал смятый клочок бумаги. – Вот. Смотри сама.
 Диана шагнула вперед и схватила листок. Развернув его, она поняла, что это конец. Конец всему, чем она дорожила и что считала своим. Теперь все это принадлежало Игану.
 – Это фальшивка, – прошептала она. – Ты подделал его подпись.
 – Спроси у него, когда он протрезвеет. Не настолько уж он был пьян, чтобы не вспомнить. Он подтвердит, что я честно выиграл, если только ты не уговоришь его солгать…
 – Нет, он никогда не лжет. – Диана покачала головой и уронила бумажку на стол. – И я не стала бы просить его об этом. – Она подняла глаза на виконта. – Эта сделка незаконна. Лэду принадлежит только земля, но не замок. Керлейн – мой.
 – Ты придаешь этому такое значение? – Иган скрестил руки на груди. – А ты знаешь, что закон будет на его стороне? Муж вправе распоряжаться всем, чем владеет жена. Он может использовать ее собственность для погашения своих долгов. Кроме того, мы должны учитывать вопрос чести. Если Лэд окажется несостоятельным, имя Керлейн будет покрыто вечным позором.
 Он прав, в отчаянии думала Диана. Она беспокоилась не столько за себя, сколько за Лэда, который ценил честь превыше всего.
 – Чего ты добиваешься?
 – Ты прекрасно знаешь.
 Диана кивнула, и сердце ее тревожно забилось.
 – Ты хочешь, чтобы я сделала это прямо здесь? – спросила она. – Я должна лечь на этот ковер и дать тебе то, чего ты добиваешься? И ты будешь насиловать чужую жену, жену твоего соседа?
 Иган поднял брови.
 – Я не рассматриваю вопрос в таком ракурсе, – сказал он, казалось, изрядно удивленный. – А ты сделаешь это, Диана?
 – Но выбор у меня невелик, не так ли? Если я хочу вернуть Керлейн и все, что мне принадлежит.
 – И сохранить честь твоего мужа.
 – Да, – согласилась Диана. – Это, прежде всего.
 – Ради всего этого ты исполнишь мое желание по доброй воле?
 – Нет, Иган. Я готова претерпеть унижение ради Керлейна, но я не хочу причинять страдание моему мужу.
 – Понятно. – Иган задумчиво усмехнулся. – Признаться, идея обладать тобой здесь и сейчас весьма соблазнительна. Но я желал бы, чтобы некоторые вещи ты сделала ради меня и для меня. И большинство из них – на коленях…
 – Я буду ненавидеть тебя каждый миг, – клятвенно пообещала Диана. – И ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что я верна своему слову.
 – Безусловно, – вежливо подтвердил он. – Но тебе нет нужды думать, что я когда-нибудь унижу тебя подобным образом. Ты отдашься мне добровольно. Я не захочу истязать собственную жену.
 – Жену? Ты совсем рехнулся! Я уже замужем и не собираюсь ничего менять. Если для достижения своей цели ты замыслил вдобавок и убийство, тогда я молю тебя образумиться.
 Иган засмеялся:
 – Ну что ты, я не стану никого убивать. Сейчас нет необходимости прибегать к таким крайностям. Ты спросила, что я хочу от тебя за возвращение Керлейна, и я отвечаю. Ты разведешься с мужем и отправишь его назад, в его любимую Америку. Только и всего.
 При всей своей любви к Керлейну Диана не могла на это пойти – даже думать нечего!
 – Нет, – заявила она, – я этого не сделаю. Можешь оставить себе Керлейн и все, что в нем. Я уеду в Америку, в Фэйр-Мэйден, и мы с Лэдом начнем жизнь заново. Видит Бог, как я жалею, что не сказала ему эти же слова вчера днем, прежде чем вы встретились!
 Каким-то чудом она произнесла это без всяких колебаний, тогда как сердце ее готово было разорваться от боли. Керлейн, ее дом, люди, которых она любила, нарушенное обещание, которое она дала своему приемному отцу. Ничего другого ей не оставалось. Они с Лэдом были единым целым, и никакие силы не смогут их разлучить. Ее собственная глупость толкнула его к Игану. Теперь нужно расплачиваться.
 – Мы уедем в течение месяца, – продолжала Диана. – Мне очень жаль, что, приходится просить о такой большой отсрочке, но раньше мы не успеем. Я извещу тебя письменно, когда ты сможешь вступить во владение замком и… всем остальным. До свидания.
 Она успела сделать не более трех шагов. Иган быстро пересек комнату и загородил выход:
 – Диана, одумайся. Ведь речь идет о Керлейне. Ты не сможешь без него.
 – Я сделаю это ради Лэда. Отойди, пожалуйста. Я устала от тебя.
 – Ты не уедешь из Англии, – уверенно заявил он. – И не покинешь Керлейн. Если ты сделаешь это, я уничтожу замок. И не только его, но и людей тоже. Фарреллов, Колвани – всех. Они будут поставлены в такие условия, что станут молиться о смерти. Они навеки проклянут тебя.
 – Зачем тебе это нужно? – рассердилась Диана. – Они не сделали тебе ничего плохого!
 – Я буду смотреть, как они умирают от голода. – Иган скривил губы в злобной усмешке. – Клянусь, они все погибнут. Даже дети. Младенцы на руках матерей, молодые и старики – все до единого. Но этого не будет, если ты останешься, Диана.
 – Подонок! Я уеду, даже если буду вынуждена взять их всех с собой. Каждого ребенка, мужчину и женщину!
 Иган снова улыбнулся:
 – Как ты заберешь их, Диана? Повезешь через океан и поселишь в Фэйр-Мэйден, да? – Он засмеялся громче. – Боже мой! Ты забыла, что Фарреллы и Колвани ненавидят Соединенные Штаты?
 Она нахмурилась.
 – Да они никогда не уедут, – весело продолжал Иган, – ни за что. Они столетиями жили на этой земле. Здесь похоронены их предки. Ты не сможешь заставить кланы Фарреллов и Колвани расстаться с Керлейном. Это все равно, что вырвать из них душу, Диана.
 Да, он прав. Фарреллы и Колвани скорее согласятся умереть, чем покинуть Керлейн.
 – Отодвинься, – твердо сказала Диана, – и позволь мне пройти.
 – Hет, погоди, – проговорил он. – Подожди минуту. Похоже, тебя не испугаешь, раз ты даже готова пожертвовать Керлейном с его людьми.
 Диана молчала.
 – А как насчет пари? Не хочешь заключить со мной пари на Керлейн? Все будет честь по чести. Никакого подвоха. Я обещаю.
 – Твои обещания – пустой звук.
 – Я дам расписку, – заверил Иган, – о которой будем знать только ты и я. Заберешь ее себе, и будешь держать в безопасном месте.
 Диана недоверчиво посмотрела на него:
 – И что за пари?
 – Очень простое. Ты остаешься в Керлейне, а я даю тебе возможность выкупить его у меня по справедливой цене, скажем… за семьдесят тысяч.
 У Дианы едва не подкосились ноги. Семьдесят тысяч фунтов! Сумма была невероятно велика, хотя, по-видимому, близка к истинной стоимости Керлейна – даже в нынешнем его состоянии.
 – Конечно, – продолжал виконт, – для меня это не совсем выгодная сделка. Керлейн можно продать гораздо дороже. Есть много богатых людей, мечтающих приобрести подобное поместье. Даже в столь плачевном виде.
 Диана отступила назад, почувствовала, что ноги ее уперлись в кресло. Она осторожно села, продолжая изумленно смотреть на Игана.
 – Семьдесят тысяч фунтов… – пробормотала она. – Может, мы сумеем внести такую сумму. По частям. Но нам нужно время. Когда-нибудь Керлейн встанет на ноги…
 – Три года, – прервал ее виконт. – Я даю тебе три года, начиная с послезавтра. Плата должна быть полностью внесена день в день. Таковы мои условия. Если не внесешь, ты проиграла.
 – Но за этот срок нам не собрать такой суммы! Мы можем рассчитывать только на доходы от хозяйства. Пройдет не один год, прежде чем в Керлейне начнут собирать приличный урожай.
 – Тогда граф должен изыскать другие пути, – непреклонно заявил Карден. – Меня не особенно заботит, где и как он будет добывать деньги. Это его дело, не так ли? Если надо, пусть едет в свои Соединенные Штаты, а можешь отправить его в Лондон, – добавил он после некоторого размышления. – В этом городе люди выигрывают в казино целое состояние. И проигрывают тоже.
 – Ты еще смеешь говорить со мной о карточной игре? – Диана прищурилась.
 – А что такого? – Он улыбнулся. – Пусть парень попробует свои силы. Ему уже нечего терять.
 – У Лэда есть титул, – напомнила Диана, – и честь.
 – Ну, титул он, может и сохранит, – заметил Иган, – а насчет чести – посмотрим. Разве что исхитрится заплатить долг или отдаст мне Керлейн.… Или, если ты выиграешь наше пари. А теперь поговорим о том, что получу я, если выиграю.
 – Но я еще не согласилась, – возразила Диана.
 – Так согласишься, моя сладкая, – уверенно сказал Иган. – Ты не захочешь упускать свой единственный шанс. Три года – достаточно большой срок, чтобы добыть семьдесят тысяч фунтов. Может, он займется торговлей… У нас немало благополучных коммерсантов. Люди получают огромные барыши от импорта.
 Он прав, подумала Диана, боясь позволить надежде вновь поселиться в своем сердце.
 – Или может быть, – продолжил виконт, – дела графа в Америке пойдут так успешно, что вы получите необходимые средства. – Он пожал плечами. – Всякое бывает. Ну а в случае проигрыша я уже сказал тебе, чего ходу. Ты должна стать моей женой.
 – Я не буду разводиться с мужем. Я люблю Лэда!
 Иган молча смотрел на Диану.
 – Тогда, вероятно, нам больше не о чем говорить. Только помни, Диана, – он остановил ее, прежде чем она сделала шаг к двери, – я честно дал тебе возможность спасти Керлейн и людей. Ты обещала своему приемному отцу заботиться о них. Это уже вопрос твоей чести.
 – Да, – пробормотала Диана. Слова Игана проникли в самую душу. Они напомнили о том, что ей так отчаянно хотелось забыть. – Это правда.
 Выражение лица виконта сразу смягчилось, голос его зазвучал вкрадчивее:
 – Так ты принимаешь мои условия? Тогда клянусь честью, что, даже если ты проиграешь и станешь моей женой, я сохраню Керлейн и обеспечу его людей. Я восстановлю замок и приведу в порядок поместье. Наш сын будет гордиться полученным наследством.
 У Дианы защемило сердце. Она закрыла глаза.
 – Я не могу…
 – Можешь, – также вкрадчиво произнес Иган. – Несомненно, можешь. Только это пари может спасти Керлейн – в любом случае, победишь ты или проиграешь. Если же ты откажешься, ты потеряешь все, и все твои благие намерения пойдут прахом. Впрочем, какая разница? Главное, чтобы там, в Соединенных Штатах, был рядом любимый муж. Никакие людские страдания не идут в сравнение с собственным счастьем.
 Диана знала, что будет думать о Керлейне ежедневно и ежечасно. Чувство вины сгложет ее. Если в Керлейн придет Иган, он сдержит свое обещание! На месте замка останутся руины.
 – Если я выиграю твое пари, – тихо промолвила Диана, – ты вернешь все, что проиграл Лэд и оставишь нас в покое. Навсегда.
 – Прекрасно, – торжествующе произнес Иган. – Но если выиграю я, ты разведешься с Лэдом и отошлешь его. Навсегда.
 У Дианы брызнули слезы. Жизнь без Лэда была бы не жизнью, а пустым существованием, скрашенным только сознанием выполненного долга.
 – Согласна, – прошептала Диана.
 – Ты станешь моею добровольно, – добавил Иган.: – Я не желаю иметь жену-великомученицу. Я не прошу, чтобы ты меня любила, Диана, но ты должна быть мне хорошей женой. Это подразумевает, что ты не будешь ежиться от моих прикосновений и будешь услаждать меня в нашей постели, как и я тебя. Дай мне слово.
 Диана содрогнулась, однако, кивнула:
 – Если ты выиграешь, все будет, как ты говоришь.
 – Ведь ты не скажешь мужу о нашей сделке? – спросил он, внимательно за ней наблюдая.
 – Скажу или не скажу, тебя это не касается, – огрызнулась Диана. – Впрочем, конечно, не скажу. Если он узнает о твоих намерениях, он немедленно поскачет в Лайзинг-Парк, чтобы тебя убить. А я не хочу, чтобы Лэд потом пострадал за это.
 Иган рассмеялся. Диана еле сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.
 – Сладчайшая моя, ты все так же горяча, – промурлыкал он, отступая и давая Диане дорогу. – Мы славно проведем время, когда ты окажешься в моих руках. Правда, три года ожидания покажутся мне вечностью.
 – Иган! – Диана выплюнула его имя со всей накопившейся яростью. – Мне наплевать на то, что ты хочешь, думаешь или чувствуешь. Можешь убираться в ад, ко всем чертям с моего благословения!
 – Не могу. – Он развел руками, изображая беспомощность. – Я должен находиться поблизости, чтобы наблюдать за своей собственностью.
 – Тогда помоги нам Бог обоим. Если я не убью тебя, прежде чем истекут три года, это будет поистине чудом.




 Глава 14


 Лэд никогда еще не чувствовал себя так скверно. Будучи ребенком, он перенес лихорадку, в армии мок под дождем, спал на снегу и в грязи, но и тогда было лучше. Голова раскалывалась от боли, словно в ней поселился какой-то демон, методично всаживающий ему кирку промеж глаз. Во рту пересохло, а глаза щипало так, будто в них плеснули кислоты. Желудок, уже исторгший из себя все, что можно, по-прежнему отказывался верить, что в нем ничего не осталось.
 Суитин, право же, заслуживал за свои героические усилия вечной благодарности. Он ухаживал за Лэдом молча и терпеливо. Когда Лэд проснулся два часа назад, он увидел дворецкого, стоящего наготове с миской. Моди принесла какое-то ужасно пахнущее варево из трав и ласково объясняла Лэду, что именно этот целебный отвар улучшит его самочувствие. Лэд был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
 Он не представлял, сколько сейчас времени, знал только, что свет, струившийся из окна, режет глаза. Почему никто не сжалится и не задёрнет занавеси? Он застонал и с трудом положил руку на раскалывающийся лоб.
 Он больше никогда не будет пить. Избави Бог. Это небольшое удовольствие не стоит последующих страданий. О Боже! Будь он проклят, Иган Паттерсон! Какой друг станет поить тебя чистым ядом? И ведь наливал снова и снова… Он опять застонал при воспоминании о той попойке.
 – Лэд?
 Даже ласковый голос Дианы заставил его болезненно поморщиться.
 – Тебе не легче?
 Господи, лучше бы уж совсем умереть! Лежать пластом перед Суитином и Моди невелико удовольствие, но предстать в таком виде перед Дианой – это уж чересчур!
 Лэд мысленно взмолился, чтобы она удалилась.
 – Вот, – продолжала Диана, – здесь прохладная вода и салфетка. – Она осторожно положила салфетку ему на лоб. – Так, хорошо, – приговаривала она, убирая волосы с его лица, явно не понимая, что даже ласка сейчас равносильна прикосновению к открытой ране. – Я знаю, ты чувствуешь себя ужасно, но ты должен выпить это. Моди приготовила для тебя специальное лекарство. Покойный граф частенько прибегал к нему, чтобы снять похмелье. Ты только приподнимись немного.
 Не переставая стонать, он приложил все силы, чтобы сесть и проглотить проклятое пойло. Действие отвара сказалось незамедлительно. Когда Диана помогла ему опустить голову обратно на подушку, даже желудок как будто угомонился.
 – Занавеси, – кое-как выговорил он. Она легонько коснулась его щеки.
 – Сейчас я задерну.
 В течение нескольких мгновений темнота окутала его, и он исторг вздох облегчения. Диана села рядом.
 – Ну вот, теперь усни, если сможешь, – тихо проговорила она, слегка касаясь его руки. Лэд сжал ее пальцы, чтобы она осталась. – Я побуду здесь, – сказала Диана, – если я нужна тебе.
 Когда Лэд проснулся, была уже ночь. После сна он чувствовал себя намного лучше. Полог кровати был раздвинут. Он медленно сел и провел рукой по лицу. Буханье в голове, слава Богу, наконец, закончилось.
 Комната освещалась огнем от камина и свечой, горевшей на прикроватном столике. Диана сидела в кресле и читала. Когда Лэд потянулся и зевнул, она подняла глаза и, отложив книгу в сторону, торопливо поднялась.
 – Ну, как, теперь лучше? – спросила она участливо. Затем положила ладонь ему на лоб: – И не холодный, и не горячий. Слава Богу!
 Лэд потянулся к ней и обхватил двумя руками ее тонкую талию. Он прижался лицом к ее животу и застыл. Диана погладила его по волосам.
 – Мне очень жаль, что так вышло, – пробормотал Лэд хриплым, сонным голосом. – Я выпил слишком много и теперь вот болею. Извини. Больше это не повторится, обещаю тебе.
 – Нет, – прошептала она, – это я виновата. Я прогнала тебя своими глупыми словами, когда ты так нуждался в сочувствии. Я так сожалею об этом, Лэд!
 – Любимая, в том нет твоей вины. Иган нашел меня и предложил выпить с ним. Мужчины обычно так поступают. Хотел утешить меня, я полагаю. Но я не должен был пить так много.
 – Но если бы не я, ничего этого не случилось бы. Ты все помнишь? Ты помнишь, как ты играл в карты с Иганом?
 – В карты? – переспросил Лэд, сильнее прижимаясь к ней. – Да, у него была колода карт, и мы играли в какую-то странную игру… французскую, кажется.
 Диана мягко высвободилась из объятий мужа. Лэд поднял глаза. Как же она красива, думал он. Зато как плачевно выглядит он сам. Диана казалась несчастной и подавленной, и это его вина.
 – Позволь мне прислать к тебе Суитина. Он поможет тебе искупаться и одеться. Тебе сразу станет лучше. А я вернусь попозже, и будем вместе пить чай.
 – Диана…
 Она нагнулась и запечатлела на его лбу легкий поцелуй.
 – Поговорим попозже. Я пошла за Суитином.
 Лэд сидел у камина. После всех процедур он снова почувствовал себя человеком. Теперь он мог здраво рассуждать и удивлялся безумию минувшей ночи, толкнувшей его на такие глупости. Многое из того, что происходило тогда, выпало из памяти, хотя он смутно чувствовал, что случилось что-то важное. Когда Диана вошла, неся поднос с чаем, выражение ее лица подтвердило догадку.
 Лэд взял из ее рук поднос и поставил его на столик. Диана налила чашку и подала Лэду. Они сидели перед камином вдвоем. Все казалось таким же уютным, как прежде. Но Лэд уже твердо знал: произошло что-то гораздо более серьезное, чем глупый эпизод с неумеренным питьем.
 – Иган говорил той ночью, что это ты послала его разыскивать меня, – первым нарушил молчание Лэд. – Это правда?
 – Нет, – покачала головой Диана и сделала глоток чаю. Снова пауза.
 – Ты уверена? Возможно, я не так его понял.
 – Зато он все понял как надо, – сказала Диана, – и во всем уверен. – Голос ее звучал печально. Она отставила чашку и наклонилась вперед. – Не будем тянуть с этим делом, Лэд. Я должна рассказать тебе, если ты сам не помнишь. Прошлой ночью, когда ты был пьян, ты проиграл в карты Керлейн. Все поместье… и даже замок.
 – Что?! – Лэд чуть не выронил чашку. – Не может быть.
 Диана опустила глаза.
 – Я бы хотела, чтобы это был просто кошмарный сон, но я видела своими глазами расписку, которую ты дал Игану. Выиграл ли он честно или сжульничал, не суть важно. Теперь ты его должник.
 – Но я не помню, чтобы я что-то подписывал, – запротестовал Лэд. – Там было темно, и я был вдребезги пьян. Даже если я в бессознательном состоянии проиграл Керлейн, разве это что-то значит? Ни один порядочный человек не считал бы это долгом, во всяком случае, в Штатах. – Лэд снова почувствовал головную боль. – Вот что, Диана, утром я поеду в Лайзииг-Парк, поговорю с Иганом – и дело с концом. Мы посмеемся над этим недоразумением. Неужели ты думаешь, он всерьез собирается использовать эти каракули?
 – Уже использует. – Диана, прямо посмотрела ему в глаза. Взгляд ее стал холоднее. – Я вчера разговаривала с Иганом. Если мы не погасим долг, он намерен забрать Керлейн. Я предупреждала тебя, что это за человек, но ты не верил, – продолжала она с горечью. – Он из той породы людей, что разыгрывают из себя друга, чтобы втереться в доверие и потом обмануть.
 Но Лэд все не мог поверить.
 – Я поговорю с ним. Он посмеется над этой ерундой и вернет расписку. Вот увидишь, Диана.
 Ее лицо посуровело еще больше. Она села очень прямо и будто превратилась в прекрасную статую.
 – Лорд Карден был достаточно добр, предоставив нам возможность откупиться. За семьдесят тысяч фунтов он вернет тебе твою расписку, и Керлейн снова будет нашим.
 Диана держалась так строго, что Лэд растерялся. Она говорила серьезно. Очень серьезно. Когда до него, наконец, это дошло, внутри возникла тянущая боль. Он силился вспомнить, что происходило между ним и Иганом, что говорил и делал каждый из них.
 Виконт был его другом и проявлял искреннее участие, чего бы это ни касалось – дяди Хэдли, Дианы, Керлейна или обхождения его жителей со своим новым графом. Если все это была ложь, то или виконт Карден был величайшим актером на земле, или он, Лэд, был самым легковерным из всех на ней живущих.
 Лэд испугался.
 – Я проиграл поместье, – пробормотал он, ошеломленный содеянным.
 – И замок, – тихо добавила Диана. – Хотя по закону он принадлежит мне, но, как твоя жена, я обязана принимать на себя и твои долги.
 Она так любила эту проклятую развалюху, с грустью подумал Лэд. Диана никогда ему этого не простит.
 – Диана, я… я не знаю, что сказать. Я был пьян и безумен. Дядя Хэдли… Наша ссора.… Прости меня. – Он сделал длинный выдох, обдумывая дальнейшее. – Видимо, теперь мы должны уехать в Фэйр-Мэйден. Любимая, я очень сожалею. Я знаю, как велика твоя любовь к Керлейну, и я сделал бы что угодно, но семьдесят тысяч фунтов! Это нереально, если, конечно, Иган не предоставит нам отсрочку.
 – Он дал нам три года, начиная с завтрашнего дня. За это время мы должны погасить долг полностью.
 Лэд покачал головой:
 – Если б он дал нам пять лет, мы бы справились. Боюсь, что несколько лет Керлейн будет скорее высасывать из нас деньги, нежели приносить доход.
 – А Фэйр-Мэйден?
 – Он дает чистой прибыли двадцать тысяч в год, – пояснил Лэд. – Большая часть этих денег уже переведена в Керлейн, а остатки уйдут на хозяйство Фэйр-Мэйден. Без управляющего в следующем году ферма не сможет дать нам и этой суммы.
 Диана медленно поднялась и молча пошла к камину.
 – Ничего не поделаешь, – продолжал Лэд. – Придется отдать Керлейн и уехать в Фэйр-Мэйден. Мне очень жаль, любимая. – Он сделал усилие и тоже встал. Когда он дотронулся до ее плеча, она отстранилась. – Я не надеюсь, что ты простишь меня, – сказал он, – но что сделано, то сделано.
 – Я не могу оставить Керлейн. – Диана посмотрела на Лэда расширившимися темными глазами. – У нас есть три года. Ты должен найти способ добыть эти деньги. – Она немного поколебалась и добавила: – Я останусь в Керлейне, и буду заботиться о людях и поместье, как я до сих пор это делала. А ты должен уехать в Лондон или в Америку и что-то предпринять, чтобы собрать семьдесят тысяч.
 – Уехать? – Лэд удивленно посмотрел на нее. – Без тебя?
 – Да, – сказала Диана. – Я не поеду с тобой. Я не могу покинуть Керлейн, хотя ты этого не понимаешь. Ты проиграл самое дорогое, что было у меня, Лэд Уокер. И теперь я прошу, чтобы ты сделал все, что в твоих силах, чтобы спасти это. Я требую этого.
 – Я сделаю это, – с жаром пообещал Лэд, приближаясь к ней. Она отодвинулась, недоступная, словно чужая ему. – Дорогая, несомненно, мы должны достать деньги. И мы найдем способ раздобыть их, если ты поедешь со мной в Фэйр-Мэйден. Потом мы вернемся в Керлейн и начнем все сначала. Обещаю тебе, Диана, мы сделаем все, что задумали раньше.
 – Нет, Лэд. Ты должен сделать это сам. Ты потерял Керлейн, тебе и отвечать. Я хочу, чтобы ты уехал завтра утром и… не возвращался без денег. Я не хочу спорить с тобой. – Диана подняла руку, когда он попытался что-то сказать. – Если ты не сделаешь этого, мы немедленно разведемся.
 – Разведемся? – повторил он, потрясенный ее словами. – Никогда, Диана. Это… какая-то глупость! Мы любим друг друга, ты просто сердишься на меня.
 – Я люблю тебя, Лэд, – проговорила Диана сквозь слезы, застилавшие ей глаза. – Я никогда этого не отрицала, но сейчас это не имеет значения. Если ты не сумеешь заработать деньги, чтобы погасить долг, можешь не возвращаться в Керлейн. Никогда.
 – Диана, любимая, прошу тебя, не говори так! Конечно, я совершил ужасную ошибку, но ведь не нарочно! Я понимаю, ты сердишься, но не можешь же ты говорить это всерьез.
 – Ты утверждаешь, что не собирался проигрывать Керлейн? Но тебя никогда не интересовало поместье или титул. По правде говоря, я думаю, ты не очень-то рассчитывал, что дела пойдут в гору. Больше поддакивал в угоду мне, а сам выжидал, когда земля совсем оскудеет, и мы будем вынуждены вернуться в Фэйр-Мэйден. Разве не так, Лэд?
 Он промолчал. Это была правда.
 Диана всхлипнула и закрыла глаза. Лэд понял, что потерял не только Керлейн, но и ее тоже. Единственный способ вернуть их обоих – достать огромную сумму. Семьдесят тысяч фунтов.
 – Хорошо, все будет, как ты сказала. Утром я уеду в Лондон.
 Когда Диана открыла глаза, слез вылилось еще больше. Она сделала усилие, чтобы подавить дрожь в голосе.
 – Ты не поедешь в Америку?
 Лэд покачал головой:
 – Нет, любимая. – Он вообще не мог допустить мысли о разлуке с ней, но так они, по крайней мере, не будут разделены бескрайним океаном. – В Лондоне я пойду к мистеру Сиббли, и вдвоем мы что-нибудь придумаем. Может быть, удастся получить какой-нибудь заем.
 – Возможно, – с сомнением произнесла Диана. – Я буду молиться, чтобы это произошло.
 – А я буду писать тебе, чтобы ты была в курсе, чем я занимаюсь и где нахожусь. И еще буду посылать тебе через мистера Сиббли переводы.
 – О нет, Лэд, не надо. Все деньги теперь должны идти на погашение долга.
 Лэд хотел, было приблизиться к ней, но Диана оставалась такой же отстраненной, и он не осмелился.
 – Но ты должна на что-то жить, – сказал он. – Не думаю, что смогу посылать тебе большие суммы, но, может, в этом году будет хороший урожай?
 – Да, – Диана вытерла слезы и выпрямилась, – Я тебя оставлю сейчас. Ты должен выспаться, прежде чем отправиться в путешествие, Ты возьмешь Миву?
 – Нет. – Лэд с трудом верил, что они могут так разговаривать друг с другом. – Пусть она останется у тебя.
 – Я хочу, чтобы ты взял ее. В Лондоне тебе понадобится хорошая лошадь.
 Лэда не особенно беспокоило, будет ли у него лошадь, Будущее в любом случае казалось ему беспросветно мрачным.
 – Лэд, обещай мне, что не будешь до отъезда разговаривать с Иганом. Его все равно не изменишь, а если вы встретитесь, дело может дойти до кулаков.
 – Я допускаю, что ты права, – Лэд деланно рассмеялся. – Я не стану говорить с ним, если удастся избежать этого.
 – Спасибо, – пробормотала Диана.
 – Ты приедешь ко мне в Лондон, когда я устроюсь? – спросил он с надеждой, – Хотя бы на несколько дней. Я пошлю за тобой. Или я могу приехать домой на неделю, как только мы с мистером Сиббли разработаем план действий, хорошо?
 Диана покачала головой:
 – Нет, Лэд. Возвращайся домой, когда у тебя будут деньги. Я буду ждать тебя. Возвращайся скорее.
 Она попятилась к двери, чувствуя, как сердце разрывается в клочья. Нужно уйти немедленно, иначе она сдастся, как уже была готова сделать это. Как ей хотелось открыть ему правду об этом дьявольском пари! Но тогда все будет потеряно.
 – Спокойной ночи, Лэд. Я знаю, тебе будет трудно уснуть, но ты постарайся. Завтра Суитин разбудит тебя до восхода солнца.
 – Диана… – Голос Лэда превратился в шепот, в нем слышались мольба и отчаяние. – Не уходи, любимая. Побудь эти последние несколько часов со мной. Пусть хоть они останутся у меня в памяти.
 – Нет, – покачала головой Диана. – Я не останусь с тобой, Лэд Уокер, пока ты не вернешься со всей суммой до последнего пенни.
 Не потому, мысленно добавила она, глотая рыдания, рвущиеся из горла, что испугалась Игана, но ради ребенка, который может быть зачат в эту ночь. Если Лэд не вернется, малыш будет обречен.
 Лэд молчал. Он только смотрел на нее. Диана слепо нащупывала ручку двери, ничего не видя от слез.
 – О Боже, – прошептала она, войдя в свою комнату. Она хотела вернуться, открыть дверь, броситься к Лэду.
 Просить у него прощения, сказать, как она его любит и что все остальное, даже Керлейн, не имеет значения. Но это было бы худшее из того, что она могла сделать. Лэд не должен увидеть ее слабой.




 Глава 15


  Керлейн, 27 июня Лэду Уокеру, графу Керлейну Лондон 
  Лэд, любимый мой! 
  Не успел ты уехать, как я уже пишу тебе. Когда ты выехал за ворота, я бросилась к окну в северной башне. Я смотрела, как ты все дальше и дальше удаляешься, и вот исчез совсем. Я молилась, чтобы ты повернул обратно и вернулся ко мне. Молилась, хоть и сознавала глупость этой надежды и свою ужасную эгоистичность. Как бы скверно я ни чувствовала себя, я знаю, любимый, ты страдаешь больше – и это из-за меня. Оттого что я была холодна с тобой как в прошлую ночь, так и сегодня утром. Я видела такую печаль в твоих глазах! Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Найду ли я когда-либо слова, чтобы вымолить прощение? 
  Клянусь тебе, настанет день, когда я объясню, почему я так себя вела. Ты не представляешь, какие меня мучили сомнения, когда я стояла во дворе, говоря тебе прощальные слова. 
  Я еще не знаю, отошлю ли я это письмо. Даже если бы я отправила его, неизвестно, дойдет ли оно до тебя. Хотя, вероятно, мистер Сиббли знает, где тебя найти. 
  Я люблю тебя, Лэд. Несмотря на ту боль, что я причинила тебе, ты должен знать это. Я буду любить тебя всегда, до конца своих дней, до последнего вздоха. Ты – моя жизнь, ты для меня гораздо больше, чем Керлейн. 
  Напиши мне, скорее, молю тебя. Дай мне знать, где ты и здоров ли. 
  Диана. 
  Лондон, 1 июля 
  Диане, графине Керлейн 
  Замок Керлейн, Херефордшир 
  Сударыня! 
  Если и впредь у вас возникнет желание сообщить мне что-либо, пишите на почтовый адрес мистера Сиббли. Я полагаю, пока это наилучший вариант. Сейчас я снимаю комнаты, и они вполне удовлетворяют моим потребностям. Хотя мое жилище вряд ли соответствует жилью, которое надлежит иметь графу Керлейну. 
  Вам нет надобности опасаться, что проживанием здесь я запятнаю титул, коим вы так дорожите. Я поселился здесь просто, как Лад Уокер и уверен, что вы это одобрите. 
  Как только я повидаюсь с мистером Сиббли, я дам вам знать. Вас наверняка заинтересуют подробности этой встречи. Однако вы можете не беспокоиться, что я стану надоедать вам письмами. Вы ясно дали мне понять, что не захотите знать ни о моих занятиях, ни обо мне самом. 
  Граф Керлейн. 
  Лондон, 1 июля 
  Диане 
  Дорогая моя! 
  Прошу тебя, брось прямо в огонь мое послание – первое из двух, что я отправил сегодня. Клянусь Богом, я очень жалею, что написал. Прости меня, ради Бога, о чем мысленно молю тебя уже в тысячный раз. Все те горькие строки я написал сгоряча и по глупости, так как сердился на себя. И на тебя тоже. Но главным, образом на Игана Паттерсона. Если бы не он, из-под моего пера не вышли бы такие холодные и отвратительные слова, Хотя кое-что еще подтолкнуло меня. А именно то, как мы расстались. Твоими последними словами были не «Я люблю тебя» и даже не «Береги себя», а совсем другие, ты сказала: «Помни всегда, что ты граф Керлейн». 
  Ты хотела, чтобы я осознал, насколько серьезно наше положение. Я слышал отчаяние в твоем голосе, любимая, но выбрал для себя более легкий путь. Проще ни о чем не думать и ускакать прочь. Я позволил себе лелеять свой гнев, и он возрастал с каждым часом моего приближения к Лондону. Кульминацией стало то письмо, которое я написал тебе сегодня утром. 
  Я глубоко сожалею, что выместил свой гнев на тебе. Я люблю тебя, Диана. Никогда не забывай об этом, даже если мое поведение будет свидетельствовать об обратном. Я люблю тебя и постараюсь, чтобы мы как можно скорее снова были вместе. Мы не расстанемся до конца жизни, обещаю тебе. Верь мне, мне это очень нужно. Особенно сейчас, дорогая. 
  Только что мы встретились с мистером Сиббли. Сейчас он ведет переговоры с некоторыми банками и, похоже, сумеет получить для нас ссуду. Он делает также все возможное для изыскания других способов помочь нам. В частности, он упомянул о партнерстве в одной из процветающих корабельных компаний. Здесь это весьма распространено. Однако для занятия корабельным делом может потребоваться более длительное пребывание в Лондоне, нежели я рассчитывал. Поэтому я молюсь, чтобы возник какой-то другой вариант. Иначе я сойду с ума, живя в разлуке с тобой столько времени. 
  Я уже обосновался в своих комнатах и пристроил Миву в хорошую конюшню, хотя боюсь, что все-таки придется отправить ее обратно в Керлейн. В Лондоне держать лошадь довольно накладно. Уход за ней и ее прокорм стоят дороже содержания взрослого мужчины. 
  Напиши мне побыстрее, Диана, прошу тебя. И скажи, что прощаешь за то первое злосчастное послание. Адресуй письма на имя мистера Сиббли. Мне не хочется извещать тебя о месте моего проживания. Дом… не то чтобы захудалый, но вот район… Не сомневаюсь, что пробуду здесь недолго. Тогда я сообщу тебе пристойный адрес, и в ближайшем будущем ты сможешь писать мне непосредственно. 
  Обещай мне, что не станешь ограничивать себя в пище и угле. Я хочу, чтобы по ночам тебе было тепло в твоей постели и чтобы мое отсутствие ты не ощущала так сильно, как я твое. 
  Пиши скорее. 
  Со всей любовью к тебе Лэд. 
  Керлейн, 12 июля 1815 г. 
  Здравствуй, самый дорогой мой человек! 
  Лэд, прошло столько времени со дня твоего отъезда и твоего последнего письма! Я так беспокоюсь. Может, ты еще не простил меня? Дай Бог, чтобы я ошибалась. Надеюсь, причина твоего молчания в другом. 
  Я понимаю, как ты, должно быть, занят, осваиваясь на новом месте, встречаясь с мистером Сиббли. Возможно, просто мое письмо еще не дошло до тебя. 
  Хоть бы все сложилось хорошо, и ты нашел способ погасить наш долг. Я знаю, слишком наивно надеяться, что ты скоро вернешься домой, но я надеюсь. Гляжу в окно каждый день, каждый час. Думаю, вдруг сейчас ты въедешь во двор. 
  Я полагаю, нужно уделить несколько строк домашним делам, хотя после твоего отъезда в Керлейне произошло не так много событий. Погода стоит хорошая. С каждым днем становится все теплее, и все позже темнеет. Так что теперь убавится расход угля и свечей. Фарреллы и Колвани закончили то, что ты не успел с удобрениями. Не уверена, получится ли что-то с новыми посевами, как ты хотел. Не знаю, удастся ли мне одержать верх над этими упрямцами. Они так привыкли все делать по-своему, что, наверное, скорее согласятся голодать, чем допустят какие-либо перемены в Керлейне. Теперь я вдруг поняла, почему они так любили моего приемного отца. Покойный граф редко вмешивался в их дела. Он предоставлял Фарреллам и Колвани сймим разбираться друг с другом. Вот они и привыкли управляться с землей, как им хочется. Я тоже снискала их любовь, потому что стремилась оградить и защитить их. Вместо того чтобы заботиться о другом человеке. Я имею в виду тебя. Не только потому, что ты граф Керлейн, а потому, что ты мой муж. Я оказалась несостоятельной и как графиня, и как твоя жена. Но когда ты вернешься ко мне, Лэд, все будет по-другому. Я никогда не встану ни на чью сторону, кроме твоей. Мы с тобой будем единым целым, как это и должно было быть с самого начала. 
  Прошу тебя, напиши мне скорее. Если б ты только знал, как я без тебя несчастна! До такой степени, что я вообще не понимаю, как могла ощущать себя счастливой до встречи с тобой. Пожалей меня и напиши. Пусть даже совсем короткую записку. Мне будет дорого каждое твое слово. 
  Любящая тебя всем сердцем твоя Диана. 
  Лондон, 20 июля 1815 г. 
  Дорогая моя Диана! 
  От тебя по-прежнему ничего нет, и мне остается только предполагать, что ты все еще сердишься на меня, И не только за то глупое письмо, но и за прозябание, на которое я обрек нас обоих. Едва ли я могу осуждать тебя. Не проходит дня, даже минуты, чтобы я не чувствовал того же. Я заслужил твое молчание целиком и полностью, во всем виноват только я сам. 
  И все же надеюсь, что ты не возражаешь, если я время от времени буду писать тебе. Мне так одиноко без тебя, Диана! Одиночество сидит внутри меня и одновременно давит со всех сторон. Вспоминаются все те, кого я так любил, и кого уже нет на свете. Единственная моя поддержка – это ты, но тебя нет со мной. Но я не буду тревожить тебя своими тоскливыми мыслями. Остается только молить судьбу, чтобы она дала мне еще один шанс заполнить твои дни любовью и радостью. Ты заслуживаешь этого. 
  С наступлением тепла в Лондоне стало влажно и душно. Те, кто может себе это позволить, переселяются за город, в свои поместья. Я случайно выяснил, что у моего дедушки, покойного графа, когда-то здесь был большой дом, старинный семейный особняк или что-то в этом роде. Я пытаюсь себе представить, как прежние поколения Уокеров приезжали сюда на сезон, а потом возвращались в Керлейн. Жаль, что дед продал лондонский дом. Как бы он сейчас пригодился. Я мог бы привезти тебя в город, как только дела начали бы налаживаться. 
  Ты ведь никогда не бывала в Лондоне, Диана? Даже на сезон не выезжала, что, несомненно, предлагал граф. Хотя я не хотел бы здесь жить – как ты знаешь, я вырос в сельской местности, –  побывать здесь довольно любопытно. Так много людей, и все такие энергичные! Но запахи, Диана, и грязища – это что-то совершенно неописуемое! Если ты воображала Лондон грандиозным и прекрасным местом, то тебе придется изменить свои представления. Некоторые кварталы, где живут люди состоятельные, выглядят довольно приятно, а в остальном… Если б у меня не было Мивы, на которой я каждое утро скачу через парк, вероятно, я бы уже заболел. 
  Что касается нашей ситуации, так и тянет солгать. Хочется написать тебе, что я достиг некоторого успеха. Но я не могу этого сделать. Все осталось почти в том же состоянии, что и сразу после моего приезда сюда, несмотря на помощь мистера Сиббли. Однако у меня есть и радостная весть. Я посылал письмо в Соединенные Штаты своему поверенному и кузену Арчи. Они сообщили, что в Лондон скоро прибудет некоторая сумма, которая позволит мне упрочить мое положение здесь. Мистер Сиббли упорно толкует, что граф Керлейн не должен пачкать руки предпринимательством и торговлей. Но существуют, очевидно, какие-то способы обойти эти глупые условности. 
  Со здоровьем у меня все в порядке. Желаю того же тебе и всем остальным в Керлейне. Молюсь, чтобы это было так. Любимая, я понимаю, что сейчас не заслуживаю твоей доброты, но если можешь, напиши мне… хотя бы несколько строк, несколько слов. Сообщи, что ты здорова и дома все спокойно. Я буду так рад узнать это! 
  Любящий тебя всегда Лэд. 
  Керлейн, 10 августа 1815 г. 
  Дорогой Лэд! 
  Я уже перестаю верить, что ты когда-нибудь напишешь мне. Проходит день за днем, а весточек по-прежнему нет. Я надеюсь получить хоть слово от тебя или от мистера Сиббли, но тщетно. Стюарт почти каждый день ездит в Уолборо и всегда возвращается с пустыми руками. 
  Может, это и к лучшему, говорю я себе. У тебя слишком много дел, а я помню, как ты часами сидел над письмами своим родственникам. Помню, сколько у тебя уходило на это сил и времени. 
  У нас становится все жарче, самое приятное время – это вечера. Стюарт и те из Фарреллов и Колшш, что помоложе, но утрам уходят на охоту, ночью рыбачат. Всю добычу приносят в замок. Я подчас удивляюсь, как тебе в свое время пришла в голову эта простая мысль. Помнишь, как ты пополнял наши запасы? То немногое, что мы посеяли, растет хорошо, и я надеюсь, что мы соберем большой урожай. Хватит с избытком, чтобы поддержать нас в холодные месяцы. Стюарт и еще несколько молодых людей по собственной инициативе свалили несколько деревьев. Распилили бревна и накололи дров, так что теперь первый раз за многие годы мы будем отапливать Керлейн деревом вместо угля. 
  Извини за такое короткое послание. Скоро еще напишу. И буду писать снова и снова, пока не ответишь. 
  Преданная тебе Диана. 
  Лондон, 31 августа Моей жене Диане 
  Не следовало писать тебе в моем нынешнем настроении. Я без всякого толку проходил пешком весь день. Хожу без цели, без направления, Диана, я в полной растерянности. Я чувствую себя здесь таким одиноким. Брожу неизвестно где, ищу, бог знает что, но ничего не нахожу. Хоть бы раз я встретил дружелюбное лицо, ободряющую улыбку! Я чувствую себя бездомной дворнягой, на них ровно столько же обращают внимания. Правда, кое-кто все-таки смотрит на меня, но – со сдерживаемым отвращением или неприязнью. Такое уж я нескладное создание. И видно, здесь, в Англии, я так и не выбьюсь в люди. 
  Диана, я потерял надежду. У меня больше нет ни сил, ни желания пытаться предпринять что-то, даже ради тебя. В решении проблемы я по-прежнему не продвинулся дальше отправной точки. На самом деле, если на то пошло, я сейчас даже дальше от цели, потому что, совершенно ясно, делаю посмешище из титула. Несколько раз я пытался получить доступ в высшее общество. Я посетил некоторые места, где собирается так называемый бомонд. Я мог бы написать об этом подробнее, но не хочу тебя расстраивать. Мистер Сиббли в этих вопросах советчик плохой. Он ясно дает понять, что не желает, чтобы наши отношения выходили за рамки деловых. Я перестал спрашивать у него, нет ли писем из Керлейна. Их не было и нет, и я только подвергаю себя дополнительному унижению. Мистер Сиббли любезно пообещал передавать мне послания, если таковые поступят. Правда, я сильно сомневаюсь, что ему когда-либо придется утруждать себя. 
  Я страстно желаю вернуться в Америку. Я мечтаю забыть Англию, как кошмарный сон, даже тебя, Диана. В минуты отчаяния воображаю друзей и соседей, встречающих меня с распростертыми объятиями. Я мог бы сейчас мирно жить в Фэйр-Мэйден, я был бы там почти счастлив, но… Мое сердце принадлежит Керлейну, вернее, одной прекрасной женщине, чей образ преследует меня. 
  Я не уеду от тебя, Диана. Не знаю, что я буду делать, но я не покину тебя. 
  Сейчас снова пойду на улицу. Ходить. Думать. Я сожгу это письмо, какой смысл посылать его. Если б ты знала, как я люблю тебя, Диана! Если во мне и сохранилось еще что-то живое, так это любовь к тебе. Все остальное – мрак и пустота. 
  Лэд Уокер, он же граф Керлейн. 




 Глава 16


  Лондон, 1 сентября 1815 года 
 Сэр Джеффри Вир редко ходил ночью по темным лондонским улицам. Он вообще не любил ходить пешком. А сейчас, когда карманы оттягивал немалый куш, заработанный за столом одного из его любимых казино, прогулка была и вовсе не с руки. Однако в ту ночь поблизости не оказалось ни одной наемной кареты. Человеку, добывающему средства на жизнь карточной игрой, лучше поскорее унести ноги оттуда, где он сорвал такой банк, а то может сильно не поздоровиться. Присутствие Ллойда – так звали его камердинера – ему не поможет. Вдвоем им не сладить с полудюжиной пьяных картежников, жаждущих вернуть свои деньги.
 Идя по темной улице – Ллойд следовал чуть позади, – сэр Джеффри не терял надежды поймать экипаж. Рано или поздно, но какой-нибудь кеб должен появиться, и даст Бог, это случится раньше, чем они будут настигнуты пьяными негодяями.
 – Господи, да куда же подевались все извозчики? – роптал он. – Можно подумать, что сегодня они все куда-то сгинули.
 – Поди, пирушка где-нибудь, – походя, заметил Ллойд. – Всех расхватали. Сворачивайте сюда, милорд. Нам на север.
 Сэр Джеффри послушно свернул. Какое счастье, что Ллойд так хорошо знает город! Каждый шаг все более приближал их к цивилизованной части Лондона, но до безопасной зоны оставалось по-прежнему далеко. Посещать припортовые казино всегда было рискованно, но что поделаешь? У человека, зарабатывающего на жизнь подобным образом, жажда наживы обычно брала верх над инстинктом самосохранения.
 Ночь была сырая и холодная, сэр Джеффри мечтал, чтобы поскорее настало утро. На улицах горели костры. Вокруг них кучками собирался народ – мужчины, женщины, даже дети. Когда сэр Джеффри с Ллойдом проходили мимо, люди, не прерывая разговора, оглядывали их. Порой их окликали женщины, предлагая свои услуги. Сэр Джеффри приподнимал шляпу, улыбался, сожалел о прошедшей молодости. В те дни он бы определенно ответил на подобные приглашения с гораздо большим энтузиазмом. Громкий вздох Ллойда за спиной заставил сэра Джеффри снова улыбнуться.
 – Потерпи, мой мальчик, – произнес он сочувственно, – Вот доберемся до дома, и можешь возвращаться искать развлечений.
 – Да уж, – заворчал Ллойд, – откуда сила-то возьмется, если так и протопаем пешком.
 – Ты еще накаркаешь, черт подери! – в сердцах воскликнул сэр Джеффри. – Выкинь эти мысли из головы. Если мы сейчас не поймаем кеб, мои ноги объявят забастовку.
 – И не мудрено при таких-то каблуках, – насмешливо заметил Ллойд. – Дались вам эти дурацкие башмаки! Я вам сто раз говорил, а вы с ними все никак не расстанетесь.
 – Ты ничего не смыслишь в подобных вещах, Ллойд. Еще недавно подобные ботинки считались высшим шиком, и ни один уважающий себя джентльмен не стал бы носить ничего. – Сэр Джеффри замедлил шаг. – Что за чертовщина! Посмотри, что там такое?
 Ллойд заглянул поверх плеча хозяина, затем обежал вокруг него и присел на корточки возле неподвижной фигуры, лежащей на тротуаре.
 – Ограбили, – коротко предположил он, глядя на лежавшего без сознания мужчину.
 – Боже милостивый! Он что, мертв?
 – Пока нет. – Ллойд потрогал запекшуюся кровь на золотистых волосах. – Видно, разбил голову, когда падал. – Он осмотрел пальто и пробежал рукой по карманам. – Пусто. Поработали основательно. Одежда-то на нем хорошая, как у джентльмена.
 – Бог мой, – бормотал сэр Джеффри, – что за глупость! Ну, какой нормальный человек станет ходить здесь без провожатых! Где он может жить?
 – Кто его знает.
 Сэр Джеффри быстро огляделся. Кругом – ни одной живой души. Подмоги не жди, подумал он, как вдруг какой-то далекий звук привлек его внимание.
 – Ты слышишь, Ллойд?
 Слуга наклонил голову набок и закивал: до них явственно доносился стук колес приближающегося экипажа.
 – Сейчас будет здесь. Ну что, забираем его домой?
 До сего дня сэр Джеффри не представлял себя в роли добродетельного самаритянина. Однако пострадавший явно был джентльменом, и только изверг или нечестивец оставил бы его погибать в этом гнусном месте.
 – Конечно. И как только приедем, сходишь за доктором, – решительно заявил сэр Джеффри.
 – Так ведь и ночь пройдет, – зароптал Ллойд, подсовывая руки под бесчувственное тело незнакомца. – А как же обещанное удовольствие?
 – Ллойд, мне кажется, он приходит в сознание. Да. Наконец-то! Посмотри, он открывает глаза.
 Лэд напрягся и попытался разомкнуть веки, но это оказалось ему не по силам.
 – Здравствуйте, сэр!
 Какой-то поганый остолоп орал ему словно глухому. Лэд слабо простонал в ответ.
 – Здравствуйте, я говорю! Послушайте, сэр, вы спали полных два дня. Доктор уверяет, что в ближайшее время вы снова станете чувствовать себя вполне сносно.
 – Может, от всех этих криков ему только хуже, – заметил кто-то низким голосом.
 – Крик – единственное лекарство, которое нас поднимет, – возразил первый, более властный голос. – Видит Бог, мы испробовали все средства – и хоть бы что. Безумно любопытно, кто эта Диана, которую он не перестает звать.
 – Ну, это вы уж слишком, – с упреком сказал низкий голос. – Пустите-ка меня. Дайте, я попытаюсь. – Холодная влажная салфетка коснулась лица Лэда. Затем чья-то сильная рука скользнула ему под шею и с легкостью приподняла голову. – Попробуйте это, сэр, – мягко произнес низкий голос, и что-то прижалось к его губам. После мимолетного замешательства Лэд понял, что это всего лишь чашка с некрепким теплым чаем.
 – Вот так, – сказал тот же голос, когда Лэд с благодарностью выпил предложенное. Затем его снова уложили на прохладные подушки. – Он хотел пить, несчастный человек. Сейчас он потихоньку очнется, не так ли, сэр?
 Салфетка, еще более влажная, снова коснулась его лица. Лэд постепенно приходил в себя. Когда к нему полностью вернулось сознание, он ухитрился разом открыть оба глаза.
 Сверху на него внимательно смотрело смуглое лицо с поджатыми губами.
 – Он проснулся, – констатировал человек и успокаивающе улыбнулся Лэду. – Здравствуйте. Не беспокойтесь, сэр, вы в надежном месте.
 Лицо внезапно исчезло. Вместо него тотчас появилось другое. Лэду показалось, что это привидение. Он поморгал, но привидение не исчезло – напротив, стало четче, приблизилось и уставилось на него с откровенным интересом. Мужчина. Хотя какой-то женоподобный, подумал Лэд, и такое впечатление, будто шагнул сюда прямо из прошлого. С идеально напудренной шевелюрой и застывшим, набеленным лицом, он походил на восковую фигуру. У него были необыкновенно синие глаза и хрящеватый аристократический нос, остальные черты так же тонки, как и весь он в целом. Тем не менее, он был красив. Этакий аристократ, настоящий джентльмен. На нем была такая же старомодная одежда, как та, что Диана откопала в гардеробе покойного графа ко дню их венчания. Обилие блестящих нитей, жилет в тон шелковым бриджам – человек светился, словно золотистое видение. У Лэда защипало в глазах, и захотелось зажмуриться.
 Золотистый придвинул кресло и наклонился. Лэд уже осознал, что лежит в постели.
 – Ну, милостивый государь, проснулись, наконец! А то мы – мой камердинер Ллойд и я – за вас переволновались. Сидим как на иголках два дня и ждем, когда пробудится наша Спящая красавица. Как вы себя чувствуете, сэр?
 – Как труп, – промямлил Лэд. Он попытался поднять пудовую руку и обнаружил повязку. – Кто меня так? – спросил он.
 – Боюсь, что грабители, – ответило видение. – Друг мой, в той части города никогда не следует ходить одному, – назидательно сказало оно. – Если бы мы с Ллойдом случайно на вас не наткнулись, вы бы сейчас уже были на небе и пели бы в хоре с ангелами. – Видение свойски улыбнулось ему.
 – Грабители? – в растерянности повторил Лэд. – Что-то я не припоминаю. Я встретил одного человека… как же его звали, дай Бог памяти… – Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить. – Мы познакомились в таверне. Он сказал, что знает хорошее место, где можно заработать деньги. И мы пошли в игорный дом…
 – Попались на приманку, – констатировал откуда-то издалека второй. – Мошенник решил вас обдурить.
 – Вы стали жертвой примитивного обмана, – согласилось видение. – У вас отняли все, что нашли, а самого бросили умирать на дороге. Это давний трюк. Я надеюсь, он послужит вам уроком. Или скорее введением к тем урокам, кои я, сэр Джеффри Вир, и вон тот шельмец, выглядывающий из-за раковины, скоро вам дадим. Вы хоть помните, кто вы?
 – Лэд Уокер, – устало проговорил Лэд, протягивая руку по направлению к сэру Джеффри. – Я ваш должник, сэр. И ваш, Ллойд, – добавил он, глядя в том направлении, где, как он предположил, находилась раковина.
 – Милорд, рад с вами познакомиться. – Сэр Джеффри осторожно пожал ему руку. Когда ритуал рукопожатия закончился, Лэд с облегчением вздохнул и упал обратно на подушки. Он чувствовал себя слабым, как захлебнувшийся котенок или как человек, долго и тяжело болевший.
 – Обобрали полностью? – с тоской спросил он.
 – Боюсь, что да, милорд, – промолвил сэр Джеффри с извиняющимся видом. – Ллойд самым тщательным образом осмотрел вашу одежду. В карманах было совершенно пусто. Это так же верно, как в сутках двадцать четыре часа. Ллойд очень честен, хотя в свое время зарабатывал на прокорм отнюдь не праведным путем. – Встретив непонимающий взгляд Лэда, сэр Джеффри пояснил: – Он был первоклассным карманником. Тогда мы с ним и познакомились. Я удивился, встретив человека, превзошедшего меня в ловкости рук. Но Ллойд был настоящим виртуозом. Кроме того, он кладезь знаний, бесценный источник сведений обо всех видах преступлений. И преступников, наподобие тех, что вас обчистили.
 – Неплохо поработали, – со знанием дела бросил Ллойд, уже вставший по другую сторону кровати. – С понятием подошли. Распознали птичку залетную.
 Лэд пришел к тому же выводу. Идиот, тупица, мрачно думал он. Птенец желторотый. Как все изменилось за время пребывания в Англии! Три месяца назад он был благополучным землевладельцем, всеми любимым и уважаемым человеком. Даже можно сказать, в некоторой степени влиял на жизнь своего штата. Теперь от этого образа ничего не осталось. В Керлейне дела шли довольно скверно, но здесь, в Лондоне, просто проклятие Господне. Злополучный аристократ, похоже, превращался в трубочиста.
 Он так надеялся, что имя графа Керлейна поможет ему получить ссуду, но мистер Сиббли быстро развеял его надежды. Никто не поверит, что старинный титул передали американцу, тем более недавно воевавшему против Британии. Честно признаться, на месте англичан Лэд и сам предпочел бы титуловать скорее Наполеона, чем представителя Штатов. Американцев здесь считали дурно воспитанными неблагодарными выскочками, которым даже не хватило здравого смысла сохранить лояльность Англии. Кроме того, они не имели никакого понятия о хорошем тоне, что, по-видимому, являлось куда более непростительным грехом, нежели все остальное.
 Так что ни на одном из банковских учреждений, с которыми был связан мистер Сиббли, не дали бы ссуду под честное слово Лэда Уокера. Американцы, по мнению англичан, не имели никакой чести. Если бы он мог внести залог, тогда другое дело.
 С тех лорд Лэд успел провести переговоры с рядом различных компаний, стремясь к партнерству. Но перед ним захлопывались все двери, он пробовал сойтись с джентльменами своего круга, чтобы воспользоваться их наставлениями и помощью, как советовала Диана. Но тут он встретил еще более жесткий отпор. Где бы он ни появлялся, в «Уайтсе», Олмэке, даже в палате лордов, он всегда был белой вороной, никто не признавал в нем графа Керлейна. Одно его произношение уже вызывало смех, у него не было визитных карточек, в коих бы значилось его имя, и он не имел ни малейшего представления, откуда они берутся. Для Херефордшира его костюм был вызывающе шикарен, но здесь выглядел обносками фермера.
 Время шло, проходил день за днем – и никакого продвижения. Он бродил по улицам, пытаясь что-то придумать, найти какое-то решение, и поочередно впадал то в уныние, то в отчаяние. Он всегда был деятельным человеком, но в Англии ощущал себя совершенно беспомощным. Все его занятия представляли собой беспорядочные и бесполезные движения, борьбу с тенями, барахтанье в густой болотной жиже, из которой невозможно выбраться.
 И еще – жуткое всепоглощающее одиночество.
 По вечерам Лэд возвращался в Биллингсгейт, где он снимал затрапезную комнату над кофейней. Думал о Диане и задавал себе вопросы, на которые не получал ответа. Писать до бесконечности, но никогда не получать ответа. Он спускался в кофейню и торчал там помногу часов, стараясь не обращать внимания на неистребимый смрад, постоянно висевший в воздухе. Вдыхая спертый воздух, он пил горький эль, который там подавали. Заказывал себе самую дешевую пищу и, поедая ее, думал о возвращении в Теннесси.
 Вернуться и увидеть то, что знакомо и приятно. Оставить Англию позади как худший из всех кошмаров. Нет в живых самых близких, но ведь остались дяди, тети, двоюродные братья. Все они – его друзья. В беспросветном мраке своих теперешних дней Лэд думал о них с печалью и любовью. Как замечательно, должно быть, оказаться в объятиях тех, кто рад тебе и кому ты угоден!
 Именно так и было бы, если б он вернулся в Фэйр-Мэйден. Соседи закатили бы балы и устроили грандиозные вечеринки, чтобы отметить его возвращение домой. Музыка, танцы, веселье… Друзья его отца привели бы своих хорошеньких дочек. Так было, когда они с Джошуа посещали подобные сборища. Лэд проводил уйму времени в обществе местных красавиц. Но, по настоянию матери, ни за одной из них никогда не ухаживал всерьез. Разногласия с Англией принимали угрожающие масштабы, и он в любое время мог отправиться воевать. Мать считала, что только бесчестный человек, зная о предстоящей войне, может позволить начать завязывать какие-то отношения. Теперь Лэд жалел, что тогда послушался матери. Он мог бы стать семейным человеком, и тогда не пришлось бы ехать в Англию. Это уберегло бы его от встречи с Дианой и от слепой сумасшедшей любви.
 Сейчас его положение было безнадежным. Он не мог оставить ее и не мог вернуться к ней, пока не найдет способ разбогатеть.
 Равным безумием с его стороны было послушаться того парня, с которым он познакомился в таверне. Этого никогда не произошло бы, если б не ощущение безысходности и если б тот человек не был так дружелюбен. Если б не доброта этих двух людей, он был бы сейчас мертв. Какая ирония судьбы! Солдаты короля Георга не смогли убить его на поле брани, зато собственная глупость чуть не привела к летальному исходу.
 Он посмотрел на доброе, участливое лицо сэра Джеффри и спросил:
 – А как вы узнали, кто я? Обращаясь ко мне, вы сказали «милорд».
 – Вы граф Керлейн, не так ли? – заметил сэр Джеффри. – Если, конечно, вы действительно Лэд Уокер. Диана же, о которой вы говорили, пребывая в бесчувствии, – приемная дочь покойного графа. А ныне – ваша супруга, леди Керлейн.
 – Да, но как…
 Сэр Джеффри элегантно махнул рукой.
 – Дорогой мой мальчик, я ужасно люблю сплетни. Я знаю все о каждом человеке в Лондоне.
 – В Англии, – сухо поправил Ллойд, неожиданно появившийся в поле зрения Лэда. Увидев чашку в его руке, Лэд с опаской подумал, что это предназначается ему.
 – Пожалуй, – снисходительно согласился сэр Джеффри, – Острый слух, проницательный ум и страшное любопытство способствуют осведомленности, А разговоры о графе Керлейне не утихают. И главным образом это насмешки, Насколько я понимаю, дело в произношении. Кошмарный акцент – надеюсь, вы простите меня за такое выражение, – Сэр Джеффри вынул из кармана ослепительно белый носовой платок и аккуратно промокнул уста.
 Лэд устало прикрыл глаза.
 – Что еще нам известно?
 – По поводу графа Керлейна? – спросил сэр Джеффри, – Немного. Только то, что вы пытались добыть крупную сумму, но безуспешно. Я полагаю, это и привело вас прямиком в ад? Я имею в виду игорный дом.
 – Да, – простонал Лэд. – Спасибо вам, кстати, за то, что спасли меня, Я ваш должник, сэр.
 – Не стоит, – небрежно проронил сэр Джеффри, будто речь шла о какой-то пустяковой вещи. – Так поступил бы каждый джентльмен. – В это время Ллойд многозначительно кашлянул, понуждая сэра Джеффри прибавить: – Вот и Ллойд так считает.
 – Вы не могли бы немного отпить этого, милорд? – Ллойд снова подсунул руку Лэду под шею и приподнял его голову. – Это поможет вам.
 Питье было горькое, со странным химическим привкусом, но в любом случае это снадобье было не так отвратительно, как то варево, что Моди вливала в него тогда в Керлейне, Лэд вдруг заметил бинты у себя на руках.
 – Мне делали кровопускание, – тупо пробормотал он.
 – Доктор посчитал это необходимым, – проинформировал его сэр Джеффри, – Ллойд было поспорил, но…
 – Конечно, и без того, сколько крови потерял, – вмешался Ллойд.
 – Но я склонен считать, – продолжил сэр Джеффри, – что выпустить лишнее будет только на пользу. Ну а теперь, если вы в состоянии, милорд, поведайте мне вашу историю. Почему граф Керлейн оказался в Лондоне. Признаюсь, мое нездоровое любопытство не дает мне покоя.
 Лэд невесело усмехнулся:
 – Не лучший способ отплатить за вашу доброту.
 – Позвольте мне, иметь на сей счет собственное суждение, милорд, – возразил сэр Джеффри. – Возможно, после того как вы закончите, мы вместе изобретем что-либо полезное вам… и мне тоже. Итак, – он поудобнее устроился в своем кресле, – перейдем к делу.
 Повествование заняло не так много времени. Сэр Джеффри и Ллойд слушали молча, лишь изредка кивая и обмениваясь понимающими взглядами. Сэр Джеффри знал, кто такой Иган Паттерсон, равно как и прочие действующие лица данной истории. По окончании рассказа он кое-что уточнил и в результате выглядел человеком полностью удовлетворенным.
 – Виконт Карден, безусловно, из тех, с кем нужно держать ухо востро, – прокомментировал он, когда Лэд умолк. – И игра была выбрана, несомненно, с умыслом: я уверен, до приезда в Англию вы даже о ней и не слышали. Милорд, прежде чем садиться за карты, нужно выучить главное правило – никогда не играть в то, чем ты не владеешь в совершенстве.
 – Я считал, что это просто времяпрепровождение. – Лэд зевнул. Благодаря действию отвара Ллойда Лэду казалось, что он может проспать еще две недели. – Мне и в голову не могло прийти, какая ставка в игре.
 Сэр Джеффри деликатно хмыкнул:
 – Мальчик мой, игра всегда преследует определенную цель. Впрочем, вы это усвоите довольно скоро.
 – Я не хочу это усваивать, – проворчал Лэд. – Терпеть не могу азартные игры. Не понимаю, почему я вообще принял это предложение. Посмотрите, в каком положении я теперь оказался.
 – И что вы собираетесь делать? – полюбопытствовал сэр Джеффри. – Банки вам отказали, как и большинство приличных предпринимателей. Вы могли бы получить скромный заем от какого-нибудь небольшого учреждения с сомнительной репутацией. Но вряд ли вы придете в восторг оттого, что потребуется взамен. Можно стать вором, надеясь, что вас не поймают и не отправят на виселицу. Или выставить себя на продажу как проститутка.
 – Что?! – Лэд широко раскрыл глаза. Сэр Джеффри пристально смотрел на него.
 – А что? Вы – красивый парень, и есть бездна состоятельных мужчин и женщин, которые заплатят кругленькую сумму, чтобы снискать ваше благоволение.
 Лэд силился приподняться, несмотря на нестерпимую боль в голове.
 – Мужчины?! Господь с вами, о чем вы…
 – Ну, хорошо, хорошо, успокойтесь, – махнул рукой Джеффри. – До чего ж вы, американцы, эмоциональны! Разговор идет о том, как делать деньги, милорд. Стало быть, нужно изъясняться без околичностей. Я просто указываю возможные пути к богатству. Гарантирую вам, великое множество людей – особенно женщины – выложат вам приличную сумму. Но я полагаю, лучше забыть этот вариант. Подобное занятие недостойно графа Керлейна. Кроме того, сама идея травмирует вас.
 – Весьма, – чопорно ответил Лэд. – Идея травмирует меня в высочайшей степени.
 – Хорошо, – кивнул сэр Джеффри, – тогда мы ее отставим. После этого выбор ваш сужается еще более. Скажем прямо, у вас почти ничего не остается. Боюсь, что вам придется рассмотреть вопрос об азартных играх.
 – Это невозможно. Я никогда не преуспею ни в какой игре – ни в карты, ни в кости. Только потеряю то немногое, что у меня осталось.
 Улыбка сэра Джеффри была невинна, как улыбка херувима.
 – Я верю в судьбу, в ее величие и могущество. Это она свела нас вместе. – Сэр Джеффри обратил свой взор к Ллойду, молча наблюдавшему за ними. – Великолепный выход. Граф – идеальное решение моей маленькой проблемы, не так ли, Ллойд?
 – Допустим. – Ллойд окинул Лэда придирчивым взглядом. – После того как будет отмыт и одет как положено.
 – Я – решение? – растерянно повторил Лэд. – Проблемы?
 – Да, милорд, – сказал сэр Джеффри, вставая и отвешивая ему элегантный поклон. – За помощь я готов вознаградить вас самым щедрым образом. Взамен небольшой услуги я сделаю из вас подлинного аристократа. Стану вашим наставником и обучу вас тонкому искусству карточной игры. Похоже, мои слова лишили вас дара речи, но можете не отвечать. Я обещаю вам, сэр, что, прежде чем истечет отпущенный вам срок, вы осознаете, какая это была невероятная удача – познакомиться со мной.
 Лэд был слишком изнурен, чтобы спорить.
 – Я очень благодарен вам за то, что вы для меня сделали. Клянусь жизнью, я с радостью выполню любую вашу просьбу. Но совсем не обязательно делать для меня еще что-то.
 – О нет, – тотчас возразил сэр Джеффри. – Так у нас ничего не получится. Вопрос, который меня волнует, слишком деликатен. Сам я, к сожалению, не могу им заниматься. Его может помочь решить только человек с положением в обществе и благородными манерами, словом, истинный аристократ. Вы будете таким, Лэд Уокер, граф Керлейн. Не только лучшим игроком во всей Англии, но персоной, общения с которой будет домогаться весь высший свет.
 Лэд издал смешок и тут же закрыл глаза – так безмерна была его усталость.
 – Не стоит зря тратить силы, сэр Джеффри, могу сказать прямо сейчас – ничего из меня не получится. Это нереально, не ждите чуда.
 Ллойд презрительно фыркнул. Сэр Джеффри хихикнул и с нескрываемым удовольствием сказал:
 – Дорогой мой граф, отправляйтесь-ка вы лучше обратно в свое сонное царство. Поспите с недельку, а когда наберетесь сил, увидим, произойдет чудо или целых два.




 Глава 17


  Лондон, 15 сентября 1815 г. 
  Дорогая моя Диана! 
  Прости ради Бога, что не писал так долго. За последние несколько дней жизнь моя кардинально переменялась. Даже не знаю, с чего начать и как все это тебе описать. Кажется, наконец, я ощутил твердую почву и выкарабкиваюсь из трудностей. Не знаю, Божья ли это милость, но нам ниспослана помощь в лице моего нового друга сэра Джеффри Вира. 
  Не знаю, слышала ли ты это имя, но сэр Джеффри говорит, что знал моего дедушку, покойного графа. Впрочем, это неудивительно: он знает великое множество вещей о каждом человеке в Англии, в особенности о членах аристократических семейств. Он большой любитель сплетен и посвящает им немало времени. С тех пор как я пребываю в его компании, мне довелось познакомиться с самыми разнообразными, очень интересными и необычными историями. Он настаивает, чтобы я изучил как можно лучше лондонский высший свет, считая, что это поможет мне в решении нашей проблемы. 
  Диана, не буду сейчас излагать тебе все детали. Боюсь, что для этого не хватит ни времени, ни бумаги, хотя обещаю написать подробно при первой возможности. Сэр Джеффри собирается заняться моим «обучением». Под этим словом подразумевается приобретение навыков, которые позволят мне достичь цели. Кстати, хочу сообщить, что ты можешь писать по моему новому адресу, так как теперь я обитаю в подобающем месте. Сэр Джеффри оказался настолько любезен, что позволил мне поселиться в его апартаментах, где он проживает со своим камердинером Ллойдом. Ллойд – занятный парень, но это отдельная тема. Как-нибудь я тебе про него расскажу. Когда будешь отправлять мне письма, если вообще захочешь отвечать мне, пиши: графу Керлейну, Стрэттон-стрит, Лондон. 
  Надеюсь скоро выслать тебе деньги, чтобы ты могла пополнить на зиму запасы. Диана, я дам указание мистеру Сиббли закупить вагон угля и оплатить доставку в Керлейн. 
  На этом заканчиваю, так как сэр Джеффри горит нетерпением приступить к осуществлению нашего проекта. У нас назначена встреча с портным – неким Уэстоном, по-видимому, единственным в Лондоне, у кого надлежит одеваться «истинно элегантному джентльмену». Мне это по-прежнему кажется смешным и нелепым, но я обещал во всем полагаться на мнение сэра Джеффри. Я обязан ему жизнью, а впоследствии, возможно, мы будем обязаны ему гораздо большим. 
  С любовью к тебе твой Лэд. 
  Керлейн, 24 октября 1815 года 
  Дорогой Лэд! 
  Прошло четыре месяца со дня твоего отъезда. Но эти месяцы больше похожи на четыре года. От тебя по-прежнему ни слова, сколько бы я тебе ни писала. Я уж было подумала, что ты умер, но тут мистер Сиббли прислал короткое письмо с уведомлением, что ты поручил ему купить для нас уголь. Мы рассчитываем, что его привезут через неделю-другую, прежде чем наступят холода. Моди безумно рада, хотя мы сделали неплохой запас дров. 
  Я благодарна тебе, что ты еще заботишься о нас, хотя не можешь заставить себя написать хоть строчку. Я больше не буду просить тебя об этом. Подобные мольбы унизительны для меня и, я уверена, неприятны тебе. 
  У нас все хорошо. То, что было посажено, прижилось. Урожай собрали три недели назад. На большой доход рассчитывать не приходится, но нам самим на зиму хватит, и еще останутся деньги, чтобы купить семена на следующий год. Если дела и дальше так пойдут, мы безбедно проживем до твоего возвращения. 
  Две недели назад состоялось бракосочетание Розин Фаррелл и Тарана Колвани. Праздновали в Большом зале. К моему великому возмущению, приезжал Иган Паттерсон. Я не могла указать ему на дверь, поскольку его пригласил жених. Но он вёл себя вполне прилично. Преподнес молодым необычный подарок – двух поросят, шесть кур-несушек и молодую молочную корову, а также привез с собой несколько бутылок вина и шампанского. Этим он нас здорово выручил – не пришлось трогать наши оскудевшие запасы. Мы с ним не разговаривали. Я даже не смотрела в его сторону, хотя он упорно пытался оказывать мне знаки внимания. Я не могу его видеть. Если б не он и не моя собственная глупость, ты находился бы сейчас со мной, и все было бы хорошо. Управляйтесь со своими делами, милорд, и возвращайтесь скорее. 
  Любящая тебя всегда Диана. 
  Керлейн, 7 ноября 1815 г. 
  Милорд! 
  Я только что получила деньги, присланные мистером Сиббли, и, безусловно, я благодарна за заботу о нас, но было бы гораздо полезнее приберечь эти средства для выплаты нашего долга за Керлейн. 
  Лэд, не нужно больше ничего посылать мне. Пока ты в Лондоне, занимайся только своими делами. Оставь Керлейн и его людей на мое попечение. Мы справимся. Тебе не следует 
  беспокоиться о нас. Просто делай все, что в твоих силах, чтобы скорее вернуться домой. 
  Диана. 
  Лондон, 15 декабря 1815 г. 
  Дорогая моя Диана! 
  Пишу тебе из почти опустевшего Лондона. Зима обрушила на нас свой тяжелый кулак – и все разбежались. Сейчас за окном идет снег, покрывая улицы белой порошей. Это заставляет меня вспоминать тот холодный снежный день, когда я впервые тебя увидел. 
  В такие минуты мне недостает тебя больше, чем когда-либо. Сэр Джеффри подтрунивает надо мной. Он видит, как часто я пишу письма, на которые не приходит ответа. Но, похоже, он меня понимает. 
  Обучение мое проходит весьма интенсивно. К концу дня мы оба приходим в полное изнеможение. Особенно когда приходится посещать всякие подозрительные места – таким образом, я обучаюсь игре в карты. Он намерен сделать из меня законченного аристократа, как бы трудно это ни было. Сэр Джеффри наказывает меня за каждую ошибку в произношении, или, как он выражается за «ужасную американскую речь». Он говорит, что ему потребуется около трех месяцев, чтобы переделать мой естественный выговор, т. е. по сути – мою натуру. В марте он собирается выпустить меня, графа Керлейна, в свет. Остается только уповать, что те, кто наслышан о моих прежних попытках пробиться в высшее общество, о них уже забудут. Если же нет, у сэра Джеффри есть способы заставить их забыть. 
  Диана, хочу поведать тебе об одном из его «уроков». Ты одна сможешь оценить это так же, как я. 
  Две недели назад сэр Джеффри взял меня в некую студию, где дают уроки фехтования. Тамошний маэстро стал меня «прощупывать». Сэр Джеффри с удовлетворением наблюдал, сколь плохо я владею шпагой. Потом он попросил дать мне кого-нибудь в пару. Маэстро выставил против меня одного из лучших своих учеников. Я даже не разглядел его лица – он был в маске. Прежде чем мы заняли места на площадке, сэр Джеффри отобрал у меня шпагу и положил ее на стол, рядом с коротким клинком. «Вы не слишком чтите титул графа,  –  сказал он и отступил назад.  –  Вы считаете, что вам от него мало пользы» ….
  Я не стал отрицать. Видит Бог, это правда. 
  Сэр Джеффри указал на шпагу. «Это, – сказал он, – граф Керлейн, английский аристократ, а это, – он показал на кинжал,  –  Лэд Уокер из Теннесси. А тот джентльмен, – сэр Джеффри кивнул на поджидавшего меня фехтовальщика,  –  сама Англия. Начинайте с кинжала, милорд, – предложил он, – и защищайтесь так, как вы делали это с момента вашего приезда, полагаясь только на себя самого». И, не дав мне времени на раздумье, он убрал шпагу. 
  Я запротестовал, но противник бросился на меня так внезапно, что я схватил кинжал и начал, как мог, отбиваться. Тот человек сражался как одержимый, вопреки всем правилам, словно хотел меня убить. Я долго боролся, прежде чем прокричать сэру Джеффри, что мне нужна шпага. Он спокойно ответил, что положил шпагу на место. И сделал это сразу после начала поединка. То есть шпага все время лежала там, дожидаясь, когда я воспользуюсь ею. 
  Я отбросил кинжал и взял шпагу. Не могу похвастаться, что выиграл, но уж точно не дал противнику проколоть меня насквозь. 
  Сэр Джеффри потратил немало времени, убеждая меня, как важен мой титул, а ты, Диана, – и того больше. Но все было бесполезно до того момента, как я  оказался на фехтовальной площадке. Только тогда я понял то, что вы пытались внушить мне. Здесь, в Англии, титул – моя единственная защита. 
  Что касается карт – я понимаю, тебя наверняка тревожит, что я ввязался в это дело, – могу тебя успокоить. Сэр Джеффри великий мастер и требовательный учитель. Он уже показал мне несколько способов, посредством которых я приумножил наш фонд. Все деньги до последнего пенни, за исключением того, что я трачу на жизнь, уходят к мистеру Сиббли. Если хочешь, можешь написать ему и справиться о бухгалтерии. Тогда увидишь, сколько я сумел отложить для достижения нашей цели. 
  Конечно, мне далеко до сэра Джеффри. Но я научился многому. В самом деле, теперь я знаю назубок главные заповеди профессионального игрока. Во-первых, он должен быть очень терпелив, чтобы дождаться своей удачи. Во-вторых, никогда не заключать пари, каким бы выгодным оно ни показалось. И, в-третьих: никогда не предлагать заключить пари настолько нечестное, что наверняка сделает тебя победителем. Это и подло, и опасно. То есть чревато возмездием, которое будет красться за тобой каждый день, каждую минуту. Теперь я еще полнее осознал, как гнусно со мной обошелся Иган Паттерсон. Напоить меня и предложить играть ночью, в кромешной тьме, слишком серьезное попрание человеческого достоинства, чтобы оставить это без последствий. Клянусь, что в один прекрасный день виконт Карден тоже усвоит эту истину. 
  Снег повалил еще сильнее. Я вижу из окна, как он все плотнее укутывает мостовые и крыши. Сегодня вечером я бы остался дома, у камина, но сэр Джеффри настаивает, чтобы мы снова отправлялись играть. 
  Любовь моя, я передал мистеру Сиббли подарок для тебя и просил отправить его к Рождеству. Ради Бога, не кори меня за это расточительство. Он стоит недорого. Умоляю тебя, не возвращай его обратно. Я не смогу спокойно пережить святки, не отправив тебе хотя бы этот маленький сувенир в знак моей любви. 
  Желаю тебе хорошо встретить Рождество, моя любимая. 
  Остаюсь всегда твой Лэд. 




 Глава 18


  Конец апреля 1816 года 
 На похороны пришли почти все.
 Было уже тепло, и солнце ласково пригревало землю. Этот день бы так не похож на предыдущие и ту холодную ночь, когда умерла пятилетняя Джози Колвани. Диана находилась у ее постели до последней минуты. Двое суток она не отходила от девочки, делая все возможное, чтобы спасти ее. Приехал доктор Рашфорд. За его визит заплатили из тех драгоценных средств, которые так упорно продолжал высылать Лэд. Однако все усилия оказались бесполезными. Хьюго и Дженни Колвани потеряли свою единственную дочь. И в первый по-настоящему весенний день ее тело опустили в холодную землю.
 В Керлейне не было своего священника. Отец приемного отца Дианы, четвертый граф Керлейн, прославившийся своим распутством, запретил монахам жить на этой земле. И более того – издал письменный указ об изгнании их на вечные времена. Спасибо отцу Муру, приезжавшему из Уэбли для проведения служб, а также по случаю венчаний, крестин и похорон. Однако сегодня его не было с ними. Отец Мур отбыл на долгосрочные каникулы, а его временный преемник не желал заниматься подобными мелочами. Мольбы родителей Джози в конце концов вынудили Диану просить помощи у Игана. Виконт Карден, разумеется, не только прислал священника из Лайзинг-Парка, но лично посетил Хьюго и Дженни в их скромном жилище, выразил им соболезнование и предложил оплатить похороны. Молодая чета не знала, как его и благодарить, и таким образом виконт вызвал еще большее расположение у людей Керлейна.
 Диане были неприятны благодеяния Игана. Точно такие же тошнотворные чувства возникали в ней, когда она видела, как заискивающе ведут себя по отношению к нему Фарреллы и Колвани. Она горела желанием объяснить им, что такое на самом деле виконт Карден. Вот бы они удивились, узнав правду! Но ведь могли и не поверить. Они так надеялись, что в один прекрасный день виконт займет место Лэда Уокера и станет их лордом и хозяином. Уже ходили слухи, источником которых, вероятно, послужил сам Иган, что граф Керлейн бросил жену и поместье. Люди поговаривали о том, что скоро последует развод, и имя Дианы будет опозорено. Спасти их всех, ясное дело, мог только лорд Карден.
 Диана, молча это сносила. Скажи она сейчас правду – это могло кончиться катастрофой. Иган мог перепродать поместье, используя расписку в качестве закладной. Он мог сделать это в любой момент, невзирая на все свои обещания.
 Нет. Пока Лэд не вернется в Керлейн с требуемой суммой, злить виконта опасно. С ним надо вести себя спокойно и осмотрительно.
 Диана уже потихоньку приступила к действиям. Для начала она сообщила людям, что граф Керлейн прислал им прекрасный уголь и таким образом обеспечил замок теплом на всю зиму. Они узнали также, что Лэд Уокер регулярно посылает в Керлейн деньги. Диана объяснила, что благодаря этому она могла подкармливать голодающих детей, покупать им новую обувь и заплатить доктору, когда заболела Джози Колвани.
 Граф Керлейн не покинул своих людей.
 Вернее, покинул, но не совсем.
 Бывали дни, когда она сама с трудом верила в это. Но что бы она ни чувствовала, никто не должен видеть этого, тем более Иган Паттерсон.
 Крошечный гробик с телом Джози Колвани опустили в могилу. На крышку упали три пригоршни земли – две от родителей и одна от Дианы, представлявшей на похоронах графа Керлейна. Молчаливая процессия медленно двинулась обратно к замку – отметить печальное событие, как полагается, поминками. Иган, прибывший на церемонию (к большой признательности ее родителей, считавших его присутствие за честь), шел рядом с Дианой, Он даже попытался взять ее за локоть, но Диана высвободила руку и впервые после той ночи обратилась к нему. Она произнесла только три слова: «Не трогай меня». И он воздержался от дальнейших поползновений.
 Однако его благоразумие вскоре пошло на убыль. Большинство присутствующих, заметив, что солнце уже клонится к закату, стали расходиться по домам. Иган находился среди немногих оставшихся. Извинившись перед ними, он решительно направился к Диане, державшейся от него на почтительном расстоянии. Увидев его, она приготовилась к встрече. Когда он отвесил ей низкий поклон, у нее горло сдавило от ярости. Диана посмотрела на него – взгляд ее выражал все, что она к нему чувствовала.
 – Миледи, – начал Карден, – я должен поблагодарить вас за сегодняшний день. Вы были гостеприимны и добры, хотя хотелось бы, чтобы меня привел сюда более счастливый случай.
 – Сэр, – холодно сказала она, – это так. Для вас подобного случая быть не может. Всего доброго.
 Она повернулась, чтобы уйти, но Иган двинулся за ней:
 – Диана…
 – Милорд. – Диана повернулась к нему, изо всех сил стараясь сдержать гнев. – Я сказала «всего доброго».
 – Я привез кое-что для вас. Из Лондона. Я передал это Суитину.
 Диана резко вздохнула и поспешила к дверям Большого зала.
 – Там вы найдете новости о вашем муже, – проговорил Иган ей вслед. – Я думаю, вам будет интересно узнать, как граф Керлейн проводит время.
 Диана не остановилась. Она шла, высоко подняв голову, не выказывая внешне ни малейших признаков беспокойства.
 Миновав коридор, ведущий в западное крыло, она вздохнула свободнее – Иган ее больше не преследовал. Суитин встретил ее в дверях.
 – Мисс Диана…
 – Леди Керлейн! – осадила его Диана, сверкая глазами. Он и Моди теперь упорно обращались к ней так, будто она вовсе не выходила замуж. – Графиня Керлейн и супруга вашего лорда. Прошу впредь не забывать об этом.
 Суитин ничем не выдал своего удивления.
 – Да, миледи, – последовал чопорный ответ. Дворецкий низко поклонился. – Покорнейше прошу меня извинить.
 Диана фыркнула.
 – Покорность не ваша черта. И сомневаюсь, что она у вас вдруг появится. Виконт Карден передавал вам что-нибудь для меня?
 Суитин с готовностью кивнул:
 – Несколько лондонских газет, миледи. Я позволил себе отнести их в гостиную.
 – Спасибо. – Диана направилась к лестнице. – И еще, Суитин…
 – Да, миледи?
 – Если виконт Карден привезет еще что-нибудь в Керлейн, – продолжала Диана, – что бы это ни было, сразу бросайте это в камин и посылайте виконта к черту.
 Диана собиралась поступить так же, как только поднимется в гостиную. Иган не принес бы газеты, если бы прочитанное не должно было причинить ей боль. Что бы там ни писалось про Лэда – это чистейший яд.
 Они лежали на низеньком столике возле камина – тонкая стопка из двух-трех аккуратно сложенных номеров. Покойный граф, бывая в Лондоне, время от времени привозил ей газеты – такие, где было мало политики, Диана с удовольствием читала их и всегда с нетерпением ждала этих «подарков». Она проводила целые часы, листая страницу за страницей и находя разного рода объявления, анекдоты и сплетни. Потом перечитывала снова и снова, воображая себе Лондон и светский сезон.
 Но газеты, привезенные Иганом, явно не доставят ей удовольствия. Мимоходом она подумала, что, должно быть, он сам ездил в Лондон. Видел ли он там Лэда? Разговаривал ли с ним?
 Не так много получила она от своего мужа, с тех пор как он уехал, – всего несколько слов. Писала ли она часто или редко, говорила о своей любви или была холодна, не имело значения. Ответа все равно не было. Так Лэд наказывал ее за то, что она его прогнала. Значит, его любовь теперь превратилась в ненависть. И, по-видимому, единственное, что удерживало его в Лондоне, – это чувство долга. Никакой другой причины для его постоянного молчания придумать невозможно.
 Правда, приходили деньги, хоть и небольшие, но ежемесячно, начиная с сентября, а накануне зимы – драгоценный уголь, без которого они могли замерзнуть. И еще были два небольших, безмерно удививших ее подарка: перчатки к Рождеству и маленькая серебряная брошь к годовщине их бракосочетания. Но все это, даже подарки, были переправлены через личного курьера мистера Сиббли, с устным извещением, что их прислал граф Керлейн, но без всякой записки от него самого. С того дня Диана не расставалась с брошью.
 Она была замужней женщиной, но не имела представления, чем занимается ее муж, и даже не знала, где он живет. Как горько это было! Сколько тайных слез, она пролила, лежа в своей постели, одинокая и безутешная, оплакивая себя и то, что ею содеяно. Сколько бессонных ночей провела она в размышлениях. Она любила Лэда всеми силами своей страстной души, и он тоже любил ее прежде. Быть разлученной с ним оказалось хуже любого ада. И она ничего не знала о своем муже. Она ничего не слышала о нем – ни где он, ни с кем. Это было сущей мукой.
 Диана направилась к столику. Она взяла одну из газет и развернула. Удары сердца гулким эхом отозвались в ушах. Нужно немедленно бросить это в огонь! И она сделает это.
 Трясущимися пальцами она начала комкать бумагу, но затем остановилась. Граф Керлейн. Она увидела его имя и медленно разгладила страницу.
 «В минувший четверг в доме леди Куинсли состоялся ежегодный бал. Он стал поистине величайшим событием сезона. Своим грандиозным успехом вечер обязан более всего присутствию графа Керлейна, чье появление в этом году не прошло незамеченным. Имя графа у всех на слуху, женские сердца уже несколько месяцев приходят в трепет при его упоминании. Пока еще неженатый граф, лишь недавно вступивший в права наследства, чрезвычайно быстро приобрел известность в высшем обществе. Несмотря на то, что лорд Керлейн американец и поместье его одно из беднейших в Англии, его манеры превосходны, одежда безупречна, а личное обаяние заслуживает самой высокой оценки. Особое внимание к графу проявляют почтенные матроны, жаждущие выгодных партий для своих дочерей. Его сиятельству приходится даже идти на некоторые уловки, чтобы не быть растерзанным толпой поклонниц. Все женщины, замужние и незамужние, готовы броситься к ногам лорда Керлейна».
 – Неженатый, – пробормотала Диана, опуская газету. – Как им это могло в голову прийти?
 Она взяла следующий номер и стала искать упоминание о графе Керлейне. В этой газете было написано то же самое, даже хуже.
 Полчаса спустя Диана бросила все газеты в огонь. Страницы сворачивались, захваченные пламенем, и, тлея, превращались в пепел. Сердце сжимала обида. Безумно хотелось плакать. Диана плотно сжала губы, отказываясь поддаваться слабости. Она выплакала реки слез из-за Лэда Уокера, а он тем временем развлекался. Ну что ж, отныне – ни одного скорбного вздоха.
 Итак, все прояснилось. Вот почему граф Керлейн не писал столько времени. Он был слишком занят. Развлекался и завоевывал признание лондонского высшего света. Осаждаемый красавицами, позволял им верить, будто и в самом деле свободен. Да и стоило ли оповещать о своей женитьбе на простой деревенской мышке, которая никогда не выбиралась дальше Херефордшира?
 Она никогда бы не подумала, что Лэд способен на такое. Она с трудом верила своим глазам. Неужели человек, разделявший с ней пламя любви, мог вести себя подобным образом? Лэд неуютно себя чувствовал даже в костюмах, сшитых портным из Уэбли, а теперь ее мужа считают законодателем столичной моды! Как такое могло произойти?
 – О, Лэд! – пробормотала она. Как он мог так предать ее? Неужели все кончено? Зачем она прогнала его! Но ведь он сам признал, что во многом виноват, и понимал, что ему нужно уехать. Конечно, Керлейн его уже совсем не волнует и он не станет доставать нужные им деньги. Заниматься подобными делами ему теперь недосуг. И вряд ли он когда-либо вернется к ней.
 Он оставил ее и даже не нашел нужным написать об этом. Керлейн погиб, хотя какое это имеет значение? Она потеряла Лэда, и уже ничто не сможет причинить ей боли.
 Она снова потрогала брошь, словно черпая в этих прикосновениях силы. Так она привыкла делать с того дня, когда только ее получила. Какая глупость! Можно подумать, что в недорогом маленьком украшении сосредоточились все надежды.
 Диана прикрыла глаза. Две упрямые слезинки выкатились, наконец, на щеки. Резким движением она отстегнула брошь и положила на каминную полку. Губы ее дрожали.
 В дверь тихонько постучали. Диана судорожно вздохнула и сердито смахнула слезы.
 – Войдите! – громко и уверенно произнесла она, радуясь, что хоть голос ее не подвел.
 Дверь открылась, в нее просунулась голова Суитина:
 – Миледи, приехали какие-то джентльмены… – Голос дворецкого звучал как-то странно.
 – Кто они?
 – Я не знаю, мисс… миледи. Они говорят, что их прислал граф.
 У нее вырвался нервный смешок.
 – Это невозможно.
 – Я с вами согласен, миледи, но они настаивают, чтобы им позволили повидать вас. Говорят, что у них для вас послание от лорда Керлейна.
 Диана решительно направилась к двери, уверенная, что это еще одна злая шутка Игана.
 – Сейчас посмотрим, – сердито сказала она.
 Во дворе стояла дюжина, если не больше, мужчин – все на редкость неприглядные и неухоженные, бледные и тщедушные, как от хронического недоедания. Более жалкого зрелища Диана еще не видела. На большинстве была истрепанная армейская форма. Солдаты, вернувшиеся с войны, и как минимум четверо из них – с тяжелыми ранениями. Какой-то молодой человек с волосами соломенного цвета вышел вперед. Один рукав у него свободно болтался, а щеку обезображивал глубокий рубец. Несмотря ни на что, он с неожиданным изяществом поклонился.
 – Вы, должно быть, леди Керлейн. – Голос его прозвучал много благороднее, нежели она ожидала. – Лорд Керлейн предупреждал меня, что такой прекрасной женщины я еще не встречал, и был прав. Простите меня, – тотчас добавил он, когда Диана бросила на него строгий взгляд, – если я позволил себе излишнюю вольность.
 – Я графиня Керлейн, – подтвердила Диана. – Вы желали видеть меня?
 – Да, миледи. Мы, – незнакомец взмахнул уцелевшей рукой, указывая на стоявших сзади, – прибыли в Керлейн по приглашению его сиятельства для восстановления замка. Меня зовут Дэвид Мултон. Я – архитектор, – добавил он, несколько смутившись, – вернее, был им до войны.
 Диана считала себя достаточно вежливым человеком. Во всяком случае, так ее воспитывал покойный граф, и она всегда гордилась своей выдержкой. Но в ответ на слова Дэвида Мултона она лишь недоверчиво покачала головой.
 Такой прием, казалось, страшно расстроил незваных гостей, которые и без того выглядели достаточно плачевно. Еще минуту назад они радовались, что, наконец, пришли в Керлейн, и глаза их светились надеждой, теперь же она сменилась отчаянием.
 Исключение составлял Дэвид Мултон. Реакция Дианы, похоже, только придала ему уверенности. Он пошарил в кармане и вытащил оттуда пакет.
 – Граф Керлейн нанял меня, чтобы я проследил за ходом выполнения работ. Уверяю вас, я неплохой специалист. До войны я занимался изысканиями с мистером Биконом. Вы наверняка о нем слышали. Ну а раньше я получил ученую степень в Оксфорде.
 Диана продолжала качать головой. Дэвид Мултон протянул ей пакет.
 – У меня есть бумаги в рюкзаке, – настойчиво твердил он, подозревая, будто ее недоверие связано с его увечьем. – Диплом и письмо от мистера Бикона. Миледи, я буду рад их представить, если вам нужны дополнительные подтверждения. Взгляните, пожалуйста, на послание лорда Керлейна. Там все написано.
 Она взяла письма и опустила глаза. Было слышно, как тревожно переговариваются мужчины. Дэвид Мултон откашлялся.
 – Миледи, если вы сомневаетесь в нашей пригодности для подобной работы, позвольте вас разуверить. Мы намного способнее, чем это может показаться, и к тому же старательны.
 – И голодны! – добавил кто-то за его спиной, что вызвало смех у остальных.
 – Да, – подтвердил Дэвид Мултон, – и это тоже. Мы три дня шагали сюда из Лондона. Лорд Керлейн обещал, что нас ожидает радушный прием. Жаль, что у него не было возможности предупредить вас заранее, миледи. Я вижу, наш приход явился для вас сюрпризом, но, смею надеяться, не неприятным. Насколько я успел заметить, замок нуждается в серьезном ремонте. Нам предстоит порядком поработать, прежде чем он станет по-настоящему пригоден для жилья.
 Слушая его вполуха, Диана распечатала письмо.
  Диана! 
  Прости, что не сумел предупредить тебя о приезде лейтенанта Мултона и его бригады. Эти люди сражались на Апеннинах и были ранены. Многие из них остались калеками, в частности лейтенант Мултон, и потеряли надежду найти работу. Они не могут сейчас вернуться в свои семьи. Армия с легкостью выжимает все соки из отважных людей, а затем, когда они становятся недееспособны, вышвыривает их на помойку. Становясь изгоями в собственной стране, они вынуждены попрошайничать или воровать. Многие из них обречены на голодную смерть. Диана, я не стану описывать тебе, как я встретился с лейтенантом и остальными, но, поверь моему слову, они были на пути к тому же. 
  Поэтому я направил их в Керлейн. Я обещал, что у них будет пища и кров, – правда, весьма ненадежный – в обмен на их труд. Размести их в замке, в Большом зале. Летом там достаточно тепло, а к зиме они постараются привести в порядок другое помещение. Они докажут тебе, что умеют работать. 
  Диана, они не доставят тебе особых хлопот. Потребности у них предельно скромные. Эти люди привыкли к суровой солдатской жизни. Они могут спать на земле, накрывшись одеялом. Они сами готовят пищу и обслуживают себя. И они будут усердно трудиться. Лейтенант Мултон у них за старшего. Тебе нужно только сказать ему, чего ты хочешь. Распоряжайся так, будто ты старший офицер, и можешь не сомневаться – твои желания будут исполнены. 
  Я дам указания мистеру Сиббли, чтобы он выделил дополнительные средства на их содержание. И не беспокойся, это никак не отразится на наших попытках вернуть Керлейн. Предсказания сэра Джеффри относительно моих успехов в игре сбываются, так что мы можем позволить себе эти небольшие затраты. Поверь мне, они того стоят. Мы нигде не нашли бы такую дешевую рабочую силу. Надеюсь, идея с ремонтом тебе понравится. 
  Если у тебя возникнут какие-либо сомнения, напиши мне. Если ты по-прежнему не сможешь заставить себя это сделать, дай знать мистеру Сиббли. Я уверен, он проявит любезность и сообщит мне твои пожелания. 
  С любовью к тебе, как всегда Лэд. 
 Диана еще раз перечитала послание от начала до конца, ни на секунду не забывая о присутствии мужчин. Они стояли во дворе и ожидали ее ответа. Наконец она опустила листок и посмотрела на Дэвида Мултона.
 – Да, мой муж действительно нанял вас, – мягко сказала она. – Ну что ж, добро пожаловать в Керлейн. Будем ремонтировать замок.
 Все сразу заулыбались и принялись похлопывать друг друга по спине. Дэвид Мултон снова ей поклонился:
 – Благодарю вас, миледи. Мы очень рады и надеемся быть для вас полезными.
 – Я уверена, что так и будет, лейтенант. Лорд Керлейн также не сомневается в этом, иначе он не прислал бы вас.
 – Миледи, вовсе не обязательно называть меня лейтенантом. Ведь я теперь демобилизованный.
 – Но так написано в письме графа, – пояснила Диана. – Он представил вас как лейтенанта, и, стало быть, так и следует к вам обращаться. А сейчас, джентльмены, будьте добры, соберите свои вещи и следуйте за мной. Я провожу вас в Большой зал. Сегодня днем мы собирали людей на поминки. Да, такое вот горе. Но нет, худа без добра – осталось много еды и есть что выпить. Столы еще не убрали, так что после долгого путешествия вы… – Диана умолкла и окинула взглядом гостей, с жалостью отметив, как все они исхудали. – Думаю, вы будете рады подкрепиться, – закончила она.
 Прошел час, прежде чем Диана покинула западное крыло. Она снова отправилась в Большой зал, дабы лично заняться пополнением. Раньше в замке обитало много слуг, и с тех пор сохранились соломенные тюфяки. Комфорт небольшой, но хоть что-то. Вскоре все это хозяйство было перенесено в Большой зал. Помещение сразу стало похоже на казарму. Дэвид Мултон пообещал соорудить перегородки, наподобие старинных ширм. Диане эта идея пришлась по душе. Хорошо, что в Большом зале снова кто-то поселится. Пусть все будет как в прежние времена, когда здесь жили воины и рыцари.
 Наконец лейтенант с его командой были напоены, накормлены и устроены. Теперь Диане предстояла весьма изнурительная работа. Нужно было идти успокаивать Суитина и Моди. Для старых слуг это неожиданное нашествие явилось страшным потрясением. Знакомство с новым графом служило пришедшим не лучшей рекомендацией. Они чужаки, может быть, даже преступники или убийцы! Никто из посторонних не должен прикладывать руку к восстановлению замка. Этим могут заниматься только Фарреллы или Колвани.
 Диана спокойно выслушала жалобы слуг. Затем сказала спокойно, как могла, что эти люди присланы графом, а потому ни она, ни слуги и никто другой не может ничего изменить. Так пожелал граф – и слово его закон для Керлейна. Когда челядь начала возражать, она улыбнулась и, пожав плечами, удалилась.
 В гостиной она снова вернулась к посланию Лэда. Медленно и вдумчиво его перечитала, недоуменно сдвинув брови. Он писал так мило и непринужденно, будто ничего не изменилось, будто в их переписке не было такого длинного перерыва. Но за весь прошлый год она не получила ответа ни на одно из своих писем. Да и лондонские газеты подтверждали, что с мужем ее произошли большие перемены. И потом, кто такой сэр Джеффри? Почему Лэд пишет о нем так, словно ей должно быть знакомо это имя? Диана покачала головой, прочитав упоминание о картах. Эти строки ее особенно встревожили. Как он может снова играть, если таким образом потерял Керлейн? Но и об этом Лэд писал в той же небрежной манере, просто ставя перед фактом. Дескать, все, что ни делается, обсуждению не подлежит.
 Сердце ее забилось чаще, когда она дошла до последних слов – слов любви. Может быть, он лгал? Но даже если это была ложь, то самая сладкая.
 Он послал в Керлейн Дэвида Мултона с людьми, чтобы начать ремонт замка. Стал бы человек заниматься этим, если бы не собирался возвращаться сюда? В самом деле, он прямо пишет – «наши попытки вернуть Керлейн». Ясно же, что он хочет сделать ей приятное. Прекрасно понимая, что значит для нее Керлейн, он хочет восстановить его, чтобы замок обрел былое величие. Все это может означать лишь одно – что Лэд о ней по-прежнему заботится.
 Диана сложила письмо и убрала его в карман. Затем подошла к каминной полке и взяла убранный туда подарок. Она приколола брошь на старое место, слегка провела пальцами по филигранному рисунку и улыбнулась.




 Глава 19


  Конец ноября 1816 года 
 Приступ был тяжелый. Лэд проснулся от звуков мучительного надсадного кашля сэра Джеффри, прежде чем солнце показалось на небе. Да и потом оно, скорее всего, спрячется за тучами. День обещал быть холодным и хмурым, таким же, как все предыдущие на этой неделе. Уже второй ноябрь он проводил в Лондоне, вдали от Дианы. Натягивая халат, Лэд посмотрел в окно и вздохнул. До чего же все надоело, скорее бы покончить с осточертевшими делами!
 В итоге он добился успеха. Благодаря сэру Джеффри и Ллойду он стал истинным аристократом, великолепно играл в карты и выигрывал пари. Он умел очаровывать людей, особенно женщин. Мужчин, которые поначалу были его врагами, он сделал своими друзьями. Благородные джентльмены, ранее презиравшие его за его американское происхождение, приняли его в свой круг.
 Любой другой был бы доволен такой жизнью, но Лэд лишь мирился с ней. Карточная игра оказалась ужасно изнурительным способом заработка. Он досконально знал приемы игры и овладел искусством заключения пари. И постигая все новые трюки в том и другом, он начал осознавать, что успех в этом деле – всего-навсего вопрос опыта. Тот, кто более умудрен, получает преимущество над менее сведущим. А все мелкие уловки, позы и тщательно продуманное выражение лица – просто балаган. Лэд не мог играть с легкомысленными отпрысками из аристократических семей. Эти юнцы сгоряча могли за вечер спустить все родительское состояние, а он не хотел служить тому причиной. Сэр Джеффри говорил ему, что игрок не должен быть разборчивым, но Лэд поступал так, как ему подсказывало сердце. Он знал, что и Джошуа, и его родители были бы очень огорчены, если б узнали, что он содействовал чьему-то разорению.
 Вообще он больше любил пари. Во всяком случае, несколько раз у него это хорошо получалось. Выигранное пари существенно увеличивало его накопления, да и сам исход доставлял гораздо больше удовлетворения.
 Первое по-настоящему значимое и успешно завершившееся пари состоялось совсем недавно. Благодаря нему он не только заработал десять тысяч фунтов, но и приобрел хороших друзей. И вдобавок получил такое огромное удовлетворение, какого не даст ни один выигрыш в карточной игре. По наущению сэра Джеффри Лэд заключил пари с весьма заметной в свете фигурой – Люсьеном Брайлендом. Брайленд, он же виконт Коллен, славился своим непостоянством. Так вот, вопреки всему Лэд предсказал, что виконт влюбится в свою простоватую невесту, леди Клару Харкхэмс, через шесть месяцев после их свадьбы. Лорд Коллен был оскорблен до глубины души подобным пророчеством. Он сказал, что как только Клара забеременеет, он сразу же отправит ее в свою загородную усадьбу, и с готовностью принял предложение Лэда.
 Для Лэда это был почти верный выигрыш. Сэр Джеффри, как всегда, просчитывал десять ходов вперед. Согласно его конспиративным данным, невеста лорда Коллена воспитывалась в деревне. Они были обручены еще довольно юными, и в ту пору он был в нее влюблен. Живя в разлуке, они охладели друг к другу, и теперь нужно было только, чтобы кто-то заинтересованный – так случилось, что им оказался Лэд, – слегка им помог. Они должны были осознать, что любовь для них снова возможна. Бракосочетание состоялось, и к концу шестого месяца леди Клара уже ждала ребенка. А лорд Коллен так полюбил свою жену, что никакие земные силы не могли оторвать его от нее. Он с радостью признал свое поражение и даже поблагодарил Лэда. Лэд с удовлетворением наблюдал, как Люк с Кларой уезжают в свое имение – вместе. Он же на десять тысяч фунтов приблизил возвращение к своей любви.
 Если только ему было куда возвращаться. За все время с момента его отъезда от Дианы не было ничего, кроме одной записки. Товарищ Дэвида Мултона захватил ее из Керлейна, когда ехал в Лондон, и передал Лэду. Диана выражала признательность за то, что он прислал архитектора и остальных, а также за уголь и деньги. Все это касалось сугубо хозяйственных вещей. В конце она благодарила его за небольшие подарки, которые он посылал ей через мистера Сиббли, и, что Лэда страшно удивило, выражала надежду на письмо. Будто он не отправлял ей пачку за пачкой с первого дня своего пребывания в Лондоне! Теперь Лэд был склонен думать, что Диана не получала от него вестей, за исключением того, что приходили от мистера Сиббли. И Лэд подозревал, что к этому приложил руку Иган Паттерсон. Тогда многое становилось понятным.
 Дверь в его спальню отворилась. Ллойд стоял в коридоре, держа в руке миску. Лэд знал, что она полна крови.
 – Сегодня он очень плох? – спросил Лэд, но это скорее прозвучало как утверждение.
 Лицо Ллойда ничего не выражало. Как они иногда похожи с Суитином, подумал Лэд.
 – Плох, – последовал ответ. – Нечего было выходить на холод вчера вечером. – Ллойд слегка дернул плечами. – Говорили ведь ему. И вы, и я. Оба говорили.
 Да, они его предупреждали. Ночь за ночью, месяц за месяцем, с тех пор как приступы кашля стали сопровождаться кровохарканьем. Некоторое время назад Лэд вдруг заметил, что сэр Джеффри перестал пудрить лицо. И понял причину: ему больше не требовалась искусственная бледность. Они так был бледен как покойник – из-за чахотки.
 Сэр Джеффри знал о ней еще до того, как Лэд познакомился с ним, и отказывался что-либо предпринимать. Он не хотел даже пожертвовать своими ночными вылазками, хотя он больше не играл. Ему просто не хватало сил. Держась на некотором расстоянии, он лишь наблюдал за тем, что делал Лэд. Когда они возвращались домой, сэр Джеффри высказывал ему свои замечания. Лэд неоднократно говорил своему благодетелю, что ему не следует так напрягаться, хотя каждый раз в глубине души эгоистично радовался его присутствию. В те несколько вечеров, когда сэр Джеффри не сопровождал его, Лэд чувствовал себя ужасно уязвимым. Он садился за стол с ожиданием собственного промаха, причем такого ужасного, что игра непременно должна была закончиться полным провалом. Правда, пока еще он не оступался так сильно. Но все равно Лэд смертельно боялся, что настанет день, когда он перестанет ощущать постоянную поддержку сэра Джеффри.
 – Я, посижу около него, – предложил Лэд. Ллойд устало кивнул и вышел, не сказав ни слова.
 – Сегодня кашель проснулся раньше вас, не так ли? – шутливо пробормотал Лэд, усаживаясь в кресло. Сэр Джеффри напоминал восковую фигуру из музея мадам Тюссо. Лэд и бровью не повел: достоинство сэра Джеффри было превыше всего. – Может, теперь вы послушаетесь Ллойда и меня. Мы ведь предупреждали, что вечера сейчас слишком холодны, чтобы выходить из дома.
 Сэр Джеффри еле заметно улыбнулся из своего гнезда, заботливо устроенного Ллойдом из множества подушек.
 – Я начинаю думать, что вы правы, Лэд, – признал он, и Лэд с тревогой отметил, как слаб, как не похож его голос на тот, который он слышал всего лишь год назад. – Хотя, – продолжил сэр Джеффри, – мне ненавистна эта мысль. Я не хочу, чтобы вы оказались в стае волков, без единого друга. Правда, с тех пор как мы познакомились, вы прошли длинный путь. Окажись я за столиком против вас, я должен был бы опасаться.
 Лэд протестующе фыркнул:
 – Вы, конечно, шутите. Мне никогда не достигнуть вашего мастерства, сколь бы я ни старался.
 – Вы ошибаетесь, Лэд. Вскоре вы не только сравняетесь со мной, но, возможно, даже превзойдете. В вашем лице есть непорочность, которой я никогда не обладал. И вы наделены шармом, большим, чем любой мужчина. – Сэр Джеффри протянул руку. – Лэд?
 – Что, Джефф? – Лэд осторожно накрыл его хрупкую кисть ладонью.
 – Вы ведь присмотрите за Кристабеллой? Для вас это вопрос чести, не правда ли?
 – Конечно. Я давно вам в этом поклялся.
 Мисс Кристабелла, поразительной красоты молодая женщина, считалась дочерью виконта Хауэлла. В действительности мисс Хауэлл являлась дочерью сэра Джеффри. Никто, включая виконта Хауэлла и Кристабеллу, не знал правду. Так хотел сэр Джеффри. Тайная любовь, существовавшая между сэром Джеффри и леди Хауэлл, закончилась только со смертью последней, хотя и это не было концом. Не проходило и дня, чтобы сэр Джеффри не откидывал вторую крышечку своих драгоценных карманных часов и не смотрел с обожанием на сокрытое внутри – миниатюрный портрет леди Хауэлл.
 Лэд прекрасно понимал, почему его друг почти никогда не появлялся в высшем обществе, которое он покинул вскоре после рождения дочери. Сначала он провел несколько лет за границей, возвращаясь в Англию, только чтобы удостовериться: с его дочерью и любимой женщиной все благополучно. После смерти леди Хауэлл сэр Джеффри вернулся и с тех пор жил в Англии постоянно. Он держался в тени и общался только с самыми близкими друзьями. Он старался никогда не появляться там, где бывала его обожаемая Кристабелла, отлично понимая, что их пути не должны пересекаться. Если бы слухи о ее рождении просочились в свет, репутация девушки оказалась бы навсегда запятнанной, и она лишилась бы шансов на достойную партию. Сэр Джеффри был счастлив, что виконт Хауэлл считал Кристабеллу собственной дочерью. В этом смысле сэр Джеффри был спокоен.
 Объектом его тревоги являлся жених Кристабеллы – Вулфрит Лейн, он же виконт Северн, или Вулф, как его называли в кругу друзей.
 Лэд теперь входил в их число. Лорд Северн, молодой многообещающий провизор, был безумно влюблен в Кристабеллу. В настоящее время он постигал аптекарские премудрости под руководством виконта Хауэлла. Вулф был также самым рослым и мускулистым мужчиной, какого Лэд когда-либо знал. Если бы сей молодой человек уже не проявил своих блестящих способностей к наукам, он мог бы запросто стать одним из самых успешных боксеров в Англии. Однако при всех его достоинствах за ним числился один чрезвычайно серьезный порок.
 Виконт Северн был настоящим простофилей, законченным и безнадежным.
 Он в доли секунды совершал в уме невероятные математические операции, с легкостью решал многочленные уравнения, запоминал сложные формулы и в то же время не понимал элементарных вещей. Он редко задумывался о собственной личности и смысле происходящего. Он терялся в самых обычных ситуациях и бубнил что-то невразумительное. Для своих приятелей он оставался в высшей степени безобидным малым, даже внушавшим симпатию своей недотепистостью. Но по отношению к многочисленным поклонникам прекрасной Кристабеллы он проявлял свой крутой и вспыльчивый нрав. Это производило страшное впечатление. Лэд пару раз стал жертвой подобных эксцессов, не без ущерба для здоровья. Несмотря на нежные чувства, питаемые к своей невесте, Вулф не предпринимал никаких попыток закрепить их союз. Помолвка их состоялась несколько лет назад, и лорд Северн, казалось, успокоился на достигнутом. Это и составило «небольшую проблему» сэра Джеффри. Именно ее он имел в виду при первом разговоре с Лэдом.
 – Я так за нее волнуюсь, – признался сэр Джеффри, устало, закрывая глаза. – Вы не представляете, Лэд, какое для меня облегчение знать, что вы приглядите за ней.
 – Джеффри, я не уеду из Лондона, пока они не обвенчаются. Я изыщу способ довести до конца это дело, обещаю вам.
 – Не понимаю, что она в нем нашла. – Сэр Джеффри презрительно поморщился. – Этакий нескладеха. И как он мог ей понравиться? Вот ее мать… О, Лэд, если б вы видели мою дорогую Кару! Она была замечательнейшим созданием.
 – Должно быть, – кивнул Лэд. – Кристабелла так хороша, что странно, если бы это было иначе.
 – Да, – пробормотал сэр Джеффри. – Да.
 – По-моему, не стоит так сильно тревожиться по поводу их отношений с Вулфом. Он действительно любит Кристабеллу, несмотря на свое странное поведение.
 – И она тоже любит этого дуралея, это совершенно ясно, – пробормотал сэр Джеффри. – Но она заслуживает много лучшего. – Он открыл глаза и улыбнулся Лэду. – Как жаль, что вы женаты, мой мальчик! Я был бы счастлив, видеть вас своим зятем.
 Лэд улыбнулся в ответ.
 – Друг мой, благодарите небо, что я успел жениться. Зачем вам зять-картежник?
 – Это верно. – Сэр Джеффри тихо засмеялся. – Я полагаю, аптекарь подойдет больше. – Он снова устало закрыл глаза. – Пожалуй, я посплю немного. Передайте Ллойду, чтобы он разбудил меня около полудня, хорошо?
 – Вам не нужно сегодня никуда выходить, – забеспокоился Лэд. – На улице слякоть и холод. Если вы не позаботитесь о своем здоровье…
 – Я умираю, Лэд, – спокойно сказал сэр Джеффри. – Забота о здоровье ничего не изменит. Я хочу видеть мою девочку. Она – все, что у меня есть… единственное, что я люблю в этом мире.
 – Ну, хорошо, – сдался Лэд, бережно подтягивая одеяло. – Только вам будет дьявольски трудно убедить Ллойда.
 – Ллойд кудахчет надо мной, как наседка над цыплятами. Только так он чувствует себя счастливым. Но, в конце концов, он сдастся.
 – Да, – ласково проговорил Лэд. – Он всегда, в конце концов, сдается. И я тоже. Вы – ужасный, вздорный, совершенно неуправляемый субъект, Джеффри Вир.
 Сэр Джеффри усмехнулся:
 – Вы правы, Лэд Уокер.
 Дочь сэра Джеффри, к счастью, была вполне предсказуема и пунктуальна. Каждый четверг, если позволяла погода, она приходила на Бонд-стрит, и в полдень ее можно было видеть выходящей из библиотеки с недельным запасом новых книг. В этих походах мисс Кристабеллу обычно сопровождал виконт Северн. И каждый четверг, через улицу, в кофейне «Развеселый кутила» сэр Джеффри занимал свой столик возле окна. Сегодня все трое сидели вместе, потягивая крепкий, горячий кофе (кроме Ллойда, который, как всегда, пил свой эль) в ожидании появления Кристабеллы. Сэр Джеффри выглядел не лучше прежнего. Только на щеках у него проступили яркие пятна. Лэд встревожился, не лихорадка ли? Но все увещевания насчет посещения врача были бесполезны. Сэр Джеффри был непреклонен.
 – Значит, Лэд, от жены ни слова, – констатировал он. К несчастью Лэда, это была одна из излюбленных тем сэра Джеффри. Когда заходил разговор о Диане, Лэд чувствовал себя глубоко несчастным. Не очень приятно, когда тебе на рану сыплют соль.
 – Да, – коротко ответил Лэд.
 Сэр Джеффри вздохнул.
 – А как с отправкой скота?
 – Непременно отправлю. Дэвид со своими парнями выдержал бурю, и скотина выдержит тоже. В Херефордшире каждое второе поместье получает приличный доход от продажи коров. Так чем Керлейн хуже?
 Сэр Джеффри деликатно отпил кофе и промурлыкал:
 – А вы не боитесь, что Фарреллы и Колвани разгневаются и доставят хлопоты вашей милой жене?
 Было время, когда Лэд беспокоился о подобных вещах, но не теперь. Сэр Джеффри трудился не напрасно.
 – Вряд ли это имеет какое-то значение. Я – хозяин в Керлейне и желаю иметь небольшое племенное стадо. Может, Диана и помянет меня недобрым словом, когда прибудут пастухи с молодняком, но она знает, как вести себя с Фарреллами и Колвани. Дэвид рассказывал, как она сражалась за него. Когда они только приехали, челядь побежала жаловаться, что Керлейн заполонили чужаки, но она всех быстро угомонила. И с тех пор не возникало никаких трудностей. То же самое будет и со скотом. Диана может ненавидеть меня, но она настоящая графиня, будьте уверены. Она никогда не откажется оттого, что выгодно для Керлейна.
 – И она не ненавидит вас, – вмешался Ллойд. – Если бы ненавидела, отправила бы в Америку. Просто ваша жена сильно разозлилась, а вы знаете, на что способны женщины, когда они сердиты.
 – Лейтенант Мултон что-нибудь пишет о виконте Кардене? – поинтересовался сэр Джеффри.
 – Да, – коротко кивнул Лэд. – Карден часто бывает в Керлейне. Использует любой предлог, извивается как угорь на сковородке.
 – А-а, – понимающе протянул сэр Джеффри. – Леди Керлейн по-прежнему отказывает ему в официальном приеме?
 – Похоже.
 – Она не ненавидит вас, – повторил Ллойд.
 Лэд покачал головой.
 – Но она принимает его подношения, которых немало. Вино, пища, одежда.
 – Гм. – Сэр Джеффри задумался. – Это не очень хороший признак.
 – Просто она заскучала, – сделал вывод Ллойд. – Если так и дальше дело пойдет, начнет принимать его и официально. Ну, ради компании, вы же понимаете. Просто побеседовать.
 – Если Кардену это удастся, вряд ли дело ограничится беседой, – пробурчал Лэд. – Остается надеяться, что Диана не даст обмануть себя какой-нибудь новой хитростью.
 – Этого вы боитесь больше всего, не так ли? – уточнил сэр Джеффри: Вас можно понять. Леди Керлейн – живой человек. И она одинока, как справедливо заметил Ллойд. А виконт Карден вероломен. Мы уже говорили о недоразумениях с вашей корреспонденцией. Думаю, что наши подозрения обоснованны. От такого субъекта можно всего ждать.
 Лэд кивнул:
 – Да, но что касается Дианы, тут есть один нюанс. Они с виконтом знакомы с детства, и она лучше всех знает его подлую натуру. Когда вспоминаешь, сколько раз она предупреждала меня о его коварстве… начинаешь чувствовать себя полным идиотом.
 Сэр Джеффри похлопал Лэда по руке. Обычно этот жест всегда успокаивал Лэда. Но сегодня это прикосновение лишь больше встревожило его – так холодны и хрупки были пальцы сэра Джеффри.
 – Лэд, только слепое доверие, оказывающееся в одной упряжке с чрезмерной самонадеянностью, подвигает человека на глупость. Вы постигли эту истину, учась карточной игре. Теперь вам нет нужды бояться, что вы снова станете жертвой виконта Кардена.
 – А Диана?
 Сэр Джеффри выглядел очень усталым, и улыбка его получилась вымученной.
 – Молитесь, – сказал он, – чтобы вашей жене хватило силы устоять перед обманом. Но если она не справится, вы должны быть готовы понять и простить.
 – А потом убить Игана Паттерсона. – закончил Лэд. Ллойд засмеялся и приветственно поднял свою кружку.
 – Аминь, – произнес он, не обращая внимания на недовольный взгляд сэра Джеффри. Ллойд сделал добрый глоток, затем вытер губы и кивнул в сторону окна: – Сюда идет мисс Кристабелла.
 Сэр Джеффри живо обернулся:
 – Ах, в самом деле! Сегодня она с лордом Рэксли. Лучше с ним, чем с недотепой Северном. Как они хорошо смотрятся! Жаль, что она помолвлена не с ним. Она была бы превосходной графиней, вы не находите?
 – Несомненно, – искренне согласился Лэд. В самом деле, от Кристабеллы было трудно оторвать взор. Она была само совершенство, эталон англичанки, хотя, возможно, на чей-то вкус несколько высока. Белокурая, голубоглазая, с идеальным лицом и фигурой, одним своим видом она заставляла женщин стонать от зависти. Она была безумно красива, но скромность и застенчивость не позволяли ей осознать это.
 – Нет, вы только посмотрите, сколько книг она набрала сегодня! – В голосе сэра Джеффри звучали любовь и восхищение. – Такая же ослепительно прекрасная, как ее мать. Если бы Хауэлл понимал, какое сокровище ему досталось! Поторопитесь, Лэд! – Он подтолкнул Лэда своей тросточкой. – Бегите и задержите их на минуту-другую. Пока вы будете беседовать, я погляжу на мою девочку.
 Не успел он договорить, как Лэд уже вскочил и вылетел на улицу. Поразительно как хорошо натренировал его сэр Джеффри! Лэд мгновенно придал лицу желаемое выражение и направился к лорду Рэксли и Кристабелле. Он ступал изящно и непринужденно, словно прогуливался для собственного удовольствия.
 – Джек! – весело крикнул он. – Белла! Какой приятный сюрприз!
 Они уже собрались идти и дожидались только горничной Кристабеллы. Кристабелла обернулась и зарделась при его приближении, тогда как лорд Рэксли обозрел его с чисто британским бесстрастием. Когда-то лорд Рэксли был заклятым врагом Лэда и громогласнее других заявлял о своей ненависти ко всем американцам – во время войны его младший брат погиб в Штатах. Но, в конечном счете, они с Лэдом подружились. Лишившись Джошуа во время той же войны, Лэд понимал чувства Джека Соммертона, как никто другой. К тому же оба они пережили еще и другое горе – смерть своих родителей. Кроме того, Джек Соммертон был самым одиноким человеком в Лондоне, не считая Лэда. Поэтому оба с такой готовностью окунулись в эту новую дружбу.
 – Лэд, – сказал Джек, прикасаясь к полям своей шляпы, – рад вас видеть.
 – Взаимно, милорд, – ответил Лэд и с величайшей галантностью поклонился Кристабелле. – Мисс Хауэлл, вы способны озарить даже самый мрачный день. Вы из библиотеки?
 Они поболтали несколько минут, пока Лэд не счел, что сэр Джеффри должен быть удовлетворен. Тогда Лэд изобразил вежливый поклон:
 – Не смею вас больше задерживать. Надеюсь, Джек благополучно доставит вас домой.
 – Может, увидимся сегодня вечером? – предложил лорд Рэксли. – В «Уайтсе».
 Лэд кивнул. С тех пор как Лондон опустел, Джек еще больше нуждался в компании Лэда.
 – Я как раз собирался там ужинать, – сказал Лэд.
 – Тогда увидимся за ужином. Скажем, в восемь. Устроит? Я пошлю человека заказать для нас столик. – Лорд Рэксли снова притронулся к полям шляпы. – До вечера.
 Лэд постоял еще немного, глядя им вслед, прежде чем вернуться обратно в кофейню. Сэр Джеффри по-прежнему не отрывал взгляда от окна. Лэд вздохнул и занял место напротив, встретив понимающий взгляд Ллойда. Несколько секунд все молчали. Наконец сэр Джеффри обратился к своим спутникам.
 – Никогда не видел более приятного зрелища, – заметил он. – Спасибо, Лэд.
 – Это была приятная миссия.
 – Ллойд, – сэр Джеффри посмотрел на своего камердинера, – будь так добр, сбегай к Степли, купи моего любимого табака. Сделай одолжение. Отчего не воспользоваться случаем, раз уж мы оказались поблизости.
 Ллойд встал. Они с Лэдом еще раз переглянулись. Камердинер понял – его выпроваживали. Он выглядел порядком обиженным.
 – Я оскорбил его чувства. – Сэр Джеффри откинулся в кресле и прикрыл глаза. – Но тут уж ничего не поделаешь. Остается не так много времени, а мне нужно переговорить с вами наедине, Лэд. Как раз по поводу Ллойда.
 – Я слушаю, Джефф.
 – Он будет богатым человеком, когда меня не станет. Я оставляю ему все, что имею, в том числе небольшое поместье в Суссексе. Но Ллойд не будет знать, что ему делать со всем этим. Он не сможет чувствовать себя счастливым, оставшись не у дел. Ллойд не сможет жить сам по себе, ни богатый, ни бедный. – Лицо сэра Джеффри отразило волнение. – Он так привык ко мне! Ведь он был совсем мальчик, когда я взял его к себе. У него не было ни семьи, ни дома – только шайка таких же мелких воришек. Я дал ему шанс расстаться с уличной жизнью, и он с радостью за него ухватился. Я научил его, чему мог. Но вы, Лэд, знаете лучше, чем кто-либо, как трудно не потеряться в этом недружелюбном мире. И тут никакая собственность не поможет.
 – Да, – пробормотал Лэд.
 – Даже если я оставлю Ллойду все, он не сможет этим воспользоваться. Как только я умру, он будет подобен кораблю без капитана, если… если вы не оставите его при себе.
 – Конечно, я буду рад сделать это, – с готовностью проговорил Лэд, – но только как друга. Как верного.
 Сэр Джеффри покачал головой:
 – Тогда он будет ужасно несчастен.
 – Но не стану же я делать его своим слугой?
 – А почему нет?
 – Ну, хотя бы по той причине, что Ллойд воспитан вами, а не мной. Я никогда не позволил бы себе…
 – Вот и хорошо, – сказал сэр Джеффри, – и не надо ничего позволять. Не надо даже говорить с ним на эту тему, когда меня не станет. От этого несчастный парень будет чувствовать себя неловко. Вам нужно только показать своими действиями, что события идут своим чередом. И Ллойд сам даст вам знать, что намерен делать дальше.
 – Не знаю, Джефф, – заколебался Лэд. – Не уверен, что будет справедливо, если Ллойд останется камердинером, после того как станет состоятельным человеком. Он сможет иметь собственных слуг и вести такую жизнь, какая ему по душе.
 – Призвание Ллойда быть полезным другим. Если он не сможет быть полезен мне или вам, он найдет кого-нибудь еще. И неизвестно, каким окажется этот человек. Он может злоупотребить доверием Ллойда или даже вернуть его на прежний путь. Прошу вас, Лэд, поверьте мне. Я понимаю, что хочу от вас слишком многого, но все эти годы Ллойд был для меня все равно, что сын. У меня нет никого, кому я мог бы вверить его будущее.
 По правде говоря, при мысли о том, что Ллойд останется с ним, Лэд почувствовал себя даже спокойнее. Он уже представлял, сколь ощутимо будет его одиночество, когда сэра Джеффри не станет.
 – Возьмите его в Керлейн, – продолжал сэр Джеффри. – При вас будет человек, которому можно полностью довериться. Он всегда будет на вашей стороне. Ваше положение упрочится, если Ллойд будет рядом.
 Лэд почувствовал, как душу обволакивает невыразимая грусть, похожая на ту мрачную безысходность, которую он познал, расставшись с Дианой. Но теперь он был гораздо сильнее, он стал более уверен в себе. Этим он обязан сэру Джеффри. Как может он отказать своему наставнику?
 – Даю вам слово, что заберу Ллойда с собой, если он этого пожелает.
 Бледное лицо сэра Джеффри разгладилось.
 – Спасибо, мой мальчик. Вы успокоили меня. А сейчас я дам вам несколько последних рекомендаций.
 – Я слушаю вас.
 – Вы успешно справились с пари относительно виконта Коллена и леди Клары.
 – Благодаря вам, – заметил Лэд. – Я никогда не сумел бы сделать это собственными силами.
 Сэр Джеффри грациозно кивнул.
 – Я всегда говорил вам, как много зависит от искусства слушать. Слушать и запоминать. Теперь пришло время делать собственную ставку, но при небольшом руководстве с моей стороны.
 – Еще одно пари?
 – Вы уже заработали более половины того, что вам требуется для триумфального возвращения в Керлейн. У меня нет ни малейших сомнений, что вы добудете все остальное до истечения срока. Но ваши потребности, милорд, превышают доход от выигрышей. Вам, граф, нужно гораздо больше, если вы хотите по возвращении восстановить поместье и покорить сердце жены. Чтобы довести начатое до конца, вы должны не только продолжать ночные вылазки, но и заключить пари. На сей раз, я могу руководить вами лишь отчасти. И вам придется полагаться на собственный здравый смысл и вспоминать все, чему я вас учил. – Сэр Джеффри умолк и отхлебнул кофе. – Я хочу, чтобы вы подумали касательно графа Рэксли. Молодому человеку самое время жениться. Его родители вздохнули бы с облегчением, если бы у сына появился наследник.
 Лэд удивленно посмотрел на сэра Джеффри.
 – Вы хотите, чтобы я заключил пари по поводу Джека Соммертона? – оторопело переспросил он.
 – Да.
 Лэд удивленно заморгал.
 – Пари по поводу его женитьбы? – уточнил он.
 – Да, и на определенной женщине. У меня есть одна кандидатура. Ваша кузина, Гвендолин Уэллс.
 – Моя к-кузина? – поперхнулся Лэд. – Гвенни?
 – Да. Это идеальный вариант. Из вашего рассказа я заключил, что она красивая, обаятельная, остроумная и в высшей степени образованная девушка. И отец ее известный фармацевт, что дает нам превосходный предлог выманить их в Англию. Как только они прибудут, вы должны устроить встречу лорда Рэксли с вашей кузиной, а затем сделать так, чтобы они виделись как можно чаще. Следует только запастись терпением и, убедившись, что все идет, как задумано, предлагать пари. Тогда все будет хорошо.
 Вероятно, болезнь не пощадила и умственных способностей сэра Джеффри, с печалью подумал Лэд. Иначе как ему в голову могла прийти такая бредовая идея.
 – Джек Соммертон терпеть не может американцев, – напомнил Лэд. – Он бы по сию пору ненавидел и меня, не будь той истории с Люком и леди Кларой. Скорее земля перевернется, чем он возьмет в жены американку.
 Сэр Джеффри бросил на Лэда испытующий взгляд:
 – Мой мальчик, вы еще многого не знаете о графе Рэксли. Правда, о многом не догадывается и он сам. Поверьте, американская жена подойдет ему больше, гораздо больше, нежели английская.
 Хотя слова сэра Джеффри в немалой степени возбудили любопытство Лэда, он упорно продолжал отнекиваться:
 – Но ведь существуют другие поводы для пари. Достаточно выигрышные и менее рискованные.
 Сэр Джеффри категорично мотнул головой.
 – Это должен быть Рэксли. Он и виконт Коллен – лучшие друзья лорда Северна. После того как оба познают всю прелесть брачной жизни, Северн вынужден будет последовать их примеру. И тогда, наконец, моя дорогая Кристабелла выйдет замуж.
 – Вы не можете быть в этом уверены, – возразил Лэд. – Вулф, вероятнее всего, заупрямится, это как раз в его духе.
 – Будем молиться, чтобы он этого не делал, – сказал сэр Джеффри, – как для вашего, так и для его блага. Вы обещали мне не уезжать, пока Кристабелла не выйдет замуж. Но вас ждет Керлейн и ваша любимая жена. Если Рэксли женится на вашей двоюродной сестре, то вскоре вы станете, свободны от своего долга передо мной. – Сэр Джеффри протянул ему свою слабую руку. Лэд осторожно пожал ее. – Вы должны положиться на меня в этом вопросе, Лэд, как верили в других. Я знаю участников данной игры гораздо лучше, чем вы можете предположить. Преимущество на вашей стороне. Шансы на успех очень велики.
 Лэд не находил слов для возражений. Эта затея казалась ему совершенно абсурдной, однако он действительно верил сэру Джеффри.
 – Я напишу Гвенни и дяде Филиппу сегодня вечером, – сдался Лэд. – Завтра утром письмо отправится через Атлантику.
 Сэр Джеффри улыбнулся:
 – Отлично. А вон и Ллойд возвращается с табаком. Значит, время отправляться домой.




 Глава 20


  Июнь 1818 года 
 – Они поженились, – чуть слышно пробормотала Диана, опустив газету с только что прочитанным объявлением. – Гвендолин Уэллс и граф Рэксли. Это невероятно!
 – Но, правда. – Виконт Карден устроился удобнее в кресле и отставил в сторону стакан с виски. – И твой дорогой муж при сем присутствовал, созерцал, плоды своего последнего пари. Надо полагать, они там переживают счастливое время, в своем тесном семейном кругу. Жаль, что граф не потрудился представить публике свою жену.
 – Прекрати, – сквозь зубы процедила Диана.
 – Интересно, сообщил ли он вообще своему дяде и кузине, что у него есть жена? Скорее всего, нет. Во всяком случае, в Лондоне об этом никто не знает.
 – Перестань! – вскричала Диана, скомкав газету и швыряя ее в огонь. – Ты сущий дьявол, Иган Паттерсон. Пичкаешь меня своим ядом и получаешь от этого удовольствие! – Она страстно желала найти в себе силы отказаться от этой отравы, но битва была давно проиграна. Читать о лондонских приключениях графа Керлейна, его бесчисленных пари, безумных суммах выигрышей и разбитых женских сердцах уже вошло в привычку, вредную и неодолимую. Граф Керлейн казался каким-то персонажем, вторгшимся в реальное бытие и не имевшим никакого отношения к человеку, за которого она вышла замуж.
 – О нет, любовь моя, – вкрадчиво возразил Иган. – Это не мой яд. Твой муж – вот кто источник твоих мук. – Он шумно вздохнул. – Похоже, он не торопится возвращаться в Керлейн. Ты не находишь? Но срок нашего пари уже истекает. Остался один день.
 Это было правдой. Завтра исполнится ровно три года с тех пор, как Лэд покинул Керлейн. Три долгих, ужасных года. Диана знала, что Лэд не вернется. Ему давно безразличны и она, и поместье. Так ей подсказывал ум, но она ничего не могла сделать с сердцем. Лэд предал ее и лишил надежды. Он изменял ей и не отвечал на ее письма, но в то же время постоянно высылал деньги, заботился о ее благе и обо всех жителях Керлейна. И еще присылал из Лондона безработных и обездоленных. Теперь замок был полностью укомплектован прислугой. Лакеи не носили дорогих ливрей, как в богатых поместьях, но, не в пример Моди, Суитину и Стюарту, были преданы отсутствующему графу. Вновь прибывшие не чурались тяжелой работы и были готовы ее выполнять за небольшое вознаграждение, которое лорд Керлейн ежемесячно выплачивал им через мистера Сиббли. В результате замок Керлейн день ото дня хорошел. Сама Диана еще несколько месяцев назад переселилась в прежние покои графини, где теперь было тепло даже зимой.
 Все преобразования в Керлейне были делом рук Лэда, целиком и полностью – его заслугой. Год назад он прислал скот – прекрасное стадо вместе с пастухами, которые должны были за ним ухаживать. В сопроводительной записке Лэд наказывал Диане позаботиться о том, чтобы ни Фарреллы, ни Колвани не мешали нововведениям. Она до сих пор хранила ту записку, и время от времени ее перечитывала, каждый раз поражаясь твердому и уверенному тону Лэда. Он писал:
 «…а если они не в состоянии заставить себя принять изменения, которые происходят, и будут происходить в Керлейне, то вправе сами решать свою судьбу. Они могут тихо сидеть по домам или собрать свои вещи и отправляться в другое место».
 Разве стал бы он так писать, если б не собирался возвращаться в Керлейн? Стал бы делать все, что делал? Диана посмотрела в окно. Внизу, во дворе, Дэвид Мултон и его подручные замешивали в бочке строительный раствор.
 Диана знала, что не должна надеяться. Даже если Лэд вернется, что с ними будет? Он нарушил свое обещание оставаться верным ей одной. Его похождения описывались в лондонских газетах так часто и с такими деталями, что она уже не могла отмахнуться от правды. Сердце ее, устав разрываться, сделалось бесчувственным. Некогда острая боль притупилась, лишь ноя, как старая рана.
 – Не думаю, что возникнет много проблем с разводом, – заметил Иган с такой непринужденностью, словно меж ними шла обычная беседа. – Мне кажется, он даже испытает облегчение, избавившись от жены. Тогда он сможет без оглядки предаться развлечениям и многочисленным любовным связям.
 – Ты ошибся насчет мисс Хауэлл и ее жениха, – тихо возразила Диана. – Месяц назад она вышла замуж за лорда Северна, и Лэд присутствовал на бракосочетании. Мисс Хауэлл никогда не допустила бы, чтобы граф Керлейн был у нее на свадьбе, если бы в прошлом их связывали интимные отношения, как ты уверял. – Диана взглянула на Игана. – Ты ошибался слишком много, мог ошибиться и на этот раз.
 – Не будь наивной, Диана, – поморщился виконт, поднимаясь с кресла. – Посмотри, как твой муж провел эти три года в Лондоне. В сплошных удовольствиях. Он ни в чем себе не отказывал и почти ничего не сделал ни для тебя, ни для поместья. То немногое, что он предпринял, – всего лишь попытка загладить свою вину. Чтобы никто не мог упрекнуть его в пренебрежении к жене и своим владениям.
 Диана перевела взгляд на окно. Сердце ее сделалось настолько равнодушным, что даже острые уколы Игана были бессильны ее ранить. Весть о замужестве кузины Лэда расстроила ее, но не потому, что исходила от Игана. Гвендолин и ее отец, знаменитый американский фармацевт Филипп Уэллс, знали о женитьбе Лэда. Они прислали милое письмо, где содержались поздравления и теплые слова, адресованные им обоим. Родственники Лэда выражали также искреннюю надежду на то, что в один прекрасный день приедут в Англию, посетят Керлейн и встретятся с Дианой. Гвендолин даже назвала Диану своей «кузиной» и восхищалась тем, что у них в семье теперь есть англичанка. Тем не менее, приехав в Англию, родственники не сделали никакой попытки увидеться с ней. И Гвендолин даже не прислала никакой записки – не то, что приглашения – относительно бракосочетания с графом Рэксли.
 – Мой муж по-прежнему был бы здесь, если б ты не обманул его так жестоко, – напомнила Диана, задержав взгляд на лейтенанте Мултоне, работавшем во дворе. Замечательный оказался человек, столько успел сделать за эти два года!
 Она почувствовала, как к ней подошел Иган.
 – Ты винишь меня в том, что я удалил его от тебя, – мягко сказал он, – но, глядя на его нынешнее поведение, ты должна быть мне благодарна. Ты же продолжаешь платить мне ненавистью.
 – Ненавистью? – тупо повторила Диана. – Бывают дни, когда я чувствую к тебе и того меньше. Часто я вообще ничего не ощущаю. – Когда он дотронулся до нее, она содрогнулась. – До завтрашнего дня ты не имеешь права прикасаться ко мне.
 Воцарилась тишина. Диана физически ощущала ярость виконта.
 – Когда я доставлю тебя в Лайзинг-Парк, – с расстановкой произнес он, – дело не ограничится моим прикосновением. Я ждал три года.
 Диана почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой. Будучи порядочной, от природы, она собиралась сдержать данное ему обещание. Она придет в его объятия по доброй воле. Но как она может приказать телу? Как заставит себя преодолеть отвращение?
 – Ты сделал все, как хотел, – заметила Диана. – Так почему бы сейчас не оставить меня в покое? Отправляйся домой и злорадствуй там.
 Но она сама была виновата в том, что Иган находился здесь. Она должна была проявить достаточную твердость и не иметь с ним никаких дел. Ее решимости хватило на год. Но время и настойчивость виконта, а также собственное одиночество, в конце концов, истощили ее силы. Он приезжал под любым предлогом и всячески поддерживался людьми Керлейна. Он всегда мог предоставить им то, в чем они нуждались, и чего не могла позволить Диана. Например, когда Моди простудилась и заболела воспалением легких, Иган привез ей мазь для растирания. В другой раз он подарил Суитину взамен старого добротный шерстяной сюртук. Чувство собственного достоинства подсказывало Диане, что нельзя брать подарки, но нищета заставляла их принимать. Постепенно полезные вещи уступали место роскошным. Иган стал присылать торты, душистое мыло, тонкие вина, сахар и дорогие специи. От него приходили ярды шикарных тканей и модная одежда. Одежду Диана отсылала назад. Если бы Лэд написал хоть одно письмо, а не только передавал деловые записки, может быть, она поступала бы так и дальше. Однако со временем она стала спрашивать себя, какой смысл в подобной праведности? Ее муж живет в роскоши, ни в чем себе не отказывает и не скрывает этого. Так почему она должна во всем ограничивать себя?
 Но, принимая подарки от Игана, она должна была терпеть его общество. Диану он раздражал, но, по крайней мере, с ним можно было поговорить. И она не чувствовала себя такой одинокой, когда он находился рядом. Она никогда не предполагала, что начнет искать утешение в компании человека, повинного во всех ее бедах. Увы, одиночество оказалось худшей из всех невзгод. Изо дня в день, из года в год. Против этого у нее не было защиты.
 – Как тебе будет угодно. – В голосе Игана слышалась обида. Он посмотрел в окно, на Дэвида и работавших с ним мужчин. – Первое, что я сделаю, когда увезу тебя в Лай-зинг-Парк, это избавлюсь от Мултона. И найму хорошего архитектора для завершения реконструкции Керлейна.
 – Дэвид как раз хороший архитектор, – возразила Диана. – Просто изумительный.
 – Я найду лучше, – упорствовал Карден.
 Диана знала, что ему с первого дня не нравился Дэвид, хотя не могла понять, почему. Они редко встречались друг с другом и еще реже разговаривали. Правда, Дэвид, помня добро, всегда вставал на сторону графа Керлейна, но Иган мог этого и не знать.
 Всего несколько дней назад Мултон вдруг заметил, что ничуть не удивится, увидев лорда Керлейна, скачущего к замку. Дэвид произнес это так уверенно, что Диана попыталась выяснить, откуда у него такие мысли. Но Дэвид только улыбнулся в ответ.
 – Я предпочла бы, чтобы Мултон остался, – проговорила она. – Зачем нанимать другого архитектора, когда этот так хорошо знает замок? Да и остальные вряд ли будут слушаться кого-то, кроме него. Или ты собираешься вышвырнуть их тоже?
 Иган усмехнулся:
 – Ну что ты, моя дорогая! Я с радостью их оставлю, если ты сумеешь уговорить меня. Думаю, если ты очень постараешься…
 Когда Диана поняла смысл его слов, она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она представила себе омерзительную картину своего будущего. Вот такой станет ее жизнь при Игане – сплошная игра и унижение. И во всем этом виновата она сама. Она продала свою душу и свободу ради обещания, данного своему приемному отцу. Ради людей Керлейна. Лэд предал ее, и она остро чувствует его предательство. Но в тех страданиях, которые ожидают ее послезавтра, винить некого, кроме себя самой.
 – Завтра утром я пришлю лакеев, – сказал Иган. – Они помогут тебе собрать необходимое. А я приеду немного позже, чтобы лично тебя забрать и сопроводить в Лайзинг-Парк. Насколько я помню, три года назад лорд Керлейн уехал довольно рано. Тогда, может, порешим на том, что срок договора истекает в десять часов?
 Это более чем справедливо, подумала она. Лэд в действительности уехал гораздо раньше, Ну что ж, по крайней мере, будет время все уладить.
 – Мне не нужно помощи твоих слуг. У меня и своих предостаточно.
 – И то верно, – весело заметил виконт. – Но тебе потребуется несколько экипажей, и я предпочел бы, чтоб их сопровождали мои люди. Тот сброд, что твой муженек понагнал в Керлейн, едва ли достоин доверия. Я избавлюсь от них в два счета. Через сутки в Керлейне не останется никаких отбросов.
 Диана сделала глубокий медленный вдох, пытаясь сдержать гневные слова, готовые сорваться. Она постаралась сосредоточиться и обдумать то, что хотела сказать. Наконец нужные слова пришли. Когда она заговорила, голос ее звучал ровно:
 – Иган, я считаю себя порядочным человеком. Я собиралась держать свое слово, потому мне дорога моя честь. Но я останусь, верна нашему договору только до той поры, пока и ты будешь соблюдать его. В противном случае я снимаю с себя все обязательства. И не буду чувствовать себя виноватой, если ты поступишь дурно в отношении людей Керлейна – или даже самого Керлейна. – Диана посмотрела Игану прямо в глаза. – Ты получишь в моем лице хорошую жену и мать твоих детей, но только при одном условии. Ты не должен попирать мое достоинство. По-видимому, это свойственно твоей натуре – быть жестоким, но я не стану это терпеть. Я не хочу видеть, как страдают другие из-за ошибки, которая всецело на моей совести.
 – Диана…
 – Если ты выгонишь кого-нибудь из Керлейна – любого, Иган, – или кто-то останется без работы, я разорву наш договор.
 – Ты дала мне слово! – запротестовал он.
 Диана молча прошла в глубь комнаты, прочь от него. Лицо Игана налилось кровью, руки сжались в кулаки. Но когда он заговорил, голос его был спокоен:
 – Будь по-твоему, Диана. У меня нет никакого желания затевать с тобой еще одну войну. Пусть Керлейн живет, как заведено: полно слуг, да некому служить. Только будь готова завтра утром, когда я заеду. Десять часов, не позже. Будь готова, – повторил он. – После этого часа ты будешь моя.
 – На сегодня хватит, Моди. – Диана быстрым взглядом окинула комнату со множеством открытых, наполовину заполненных сундуков. – Остальное упакуем завтра. Лорд Карден не приедет раньше десяти. У нас будет куча времени.
 – Хорошо, мисс.
 – Миледи, – машинально поправила Диана.
 – Миледи, – покорно повторила Моди. – Скоро вы станете леди Карден, да, мисс? Виконт – истинно благородный человек, он не будет обходиться с вами, как лорд Керлейн.
 Диана устало вздохнула, отказываясь от бессмысленного сражения. Так ли теперь важно, как они будут обращаться к ней – Моди, Суитин или любой другой? Пусть называют, как им хочется.
 – Моди, нам нужно поговорить, – мягко сказала Диана, усаживаясь в кресло у камина. – Присядьте, пожалуйста, на минуту. – Диана указала на соседнее кресло, радуясь, что в покоях графини еще осталось что-то из приличной мебели.
 – О чем, мисс? – Моди послушно уселась и озабоченно посмотрела на Диану.
 – Моди, я понимаю, что подобные вещи невозможно сохранить в тайне. Сегодня каждый в Керлейне знает о том соглашении, которое мы заключили с лордом Карденом. Поэтому, если завтра граф не вернется в Керлейн, я действительно перееду в Лайзинг-Парк. Но мне хотелось вас заверить, что вы, Суитин и все остальные по-прежнему будете жить в замке. Керлейн как был, так и останется вашим домом. И, разумеется, я буду часто навещать вас.
 – Мисс, но так не годится, – запротестовала Моди. – Мы с Суитином поедем с вами.
 – Нет, Моди, – проговорила Диана, – боюсь, что нет.
 Виконт уже высказался на этот счет. Он сказал вполне определенно, что не потерпит у себя никаких слуг из Керлейна. Что касается Суитина и Моди, Иган убеждал ее, что им все равно уже пора на покой. Диана категорически возражала. Два пожилых человека, прослуживших в замке почти всю жизнь, заработали право на свободу выбора.
 – Но мы поедем, – настаивала Моди. – Лорд Карден обещал нас взять.
 Диана удивленно посмотрела на нее:
 – Лорд Карден? Когда это было, Моди?
 Служанка, казалось, только сейчас сообразила, что проговорилась. Лицо ее сразу приняло озабоченное выражение.
 – О, мисс, право же, я не должна ничего говорить об этом.
 – О чем?
 – Прошу вас, не спрашивайте меня, – взмолилась Моди, поднимаясь с кресла. – Лорд Карден вконец рассердится, если я проговорюсь, а мне не хочется оставаться здесь, после того как вы уедете. Он обещал, что мы с Суитином поедем в Лайзинг-Парк. Виконт – благородный человек и настоящий джентльмен. Он не стал бы говорить неправду.
 Диана с недоумением смотрела вслед удаляющейся горничной, и сердце ее наполнялось печалью.
 Как же низко нужно пасть, чтобы использовать наивность таких людей, как Суитин и Моди! Диана не удивилась этому обману. Иган вполне мог так поступить. Она только жалела, что не смогла уберечь своих любимых слуг от его жестокости. Но они все равно бы ей не поверили. Они считали виконта Кардена благородным человеком. Откуда Суитину и Моди знать, каков он на самом деле?
 О, какими же несчастными они будут чувствовать себя завтра, когда поймут, что их одурачили! Все, кто верил Игану Патгерсону, в конце концов, были за это наказаны.
 Диана встала и обошла помещение, где жили ее предшественницы. Она переехала сюда недавно, после того как Дэвид Мултон и его подручные воскресили к жизни эту часть замка. За несколько месяцев Диана привязалась к своей новой обители. Ее комнаты в доме виконта, несомненно, будут куда изысканнее и шикарнее. Но Диана знала, что никогда не сможет полюбить их.
 Сегодня ночью она не станет спать. Приняв это решение, Диана снова подошла к креслу и взглянула на огромные часы, стоящие неподалеку. Два часа до полуночи, а там – всего ничего до рассвета, ее последнего рассвета в Керлейне. Она будет бодрствовать, чтобы встретить этот рассвет, запомнить его и быть готовой к началу другой жизни.
 Время ожидания и надежд прошло. Пора расставаться с глупыми мечтами. Пора понять, что ее муж не вернется. Возможно, Иган был прав. Только чувство вины побуждало Лэда посылать сюда слуг, рабочих, скот и все прочее. Но как можно угадать, что движет человеком, не получая от него никаких объяснений? Но как бы то ни было, три года истекли. Завтра с Керлейном будет покончено. И с Лэдом Уокером тоже.




 Глава 21


 Близилась полночь. Только в нескольких окнах замка тускло поблескивал свет. Не слишком гостеприимно встречают лорда, отсутствовавшего три года! Но для Лэда все равно не было картины милее.
 Он не рассчитывал, что здесь так уж обрадуются его возвращению. Зато радовался он сам и даже испытывал некоторое чувство гордости. Он – граф Керлейн, он – на своей земле. Это его дом. И Дианы.
 Диана.
 Когда он думал о ней, внутри все сжималось от страха. Неизвестно еще, как она примет своего мужа. Сомнения заставили его потянуть за узду. Мива стала.
 – Что, коленки трясутся? – спросил подъехавший Ллойд. Сейчас Керлейн был им хорошо виден. При ярком лунном свете четко вырисовывалась каждая из больших и малых башен. – Да не переживайте вы. Ишь, какую громадину отгрохали! Там и заблудиться недолго, – попытался утешить его Ллойд. – Я так точно потеряюсь. Не приведи Господь. – Ллойд шумно вздохнул, выражая свое неодобрение. – Вы думаете, нам устроят душевный прием?
 – Не знаю, – честно сказал Лэд. – Да и вряд ли это важно.
 Ллойд покосился на него.
 – Важно, милорд. И сэр Джеффри сказал бы вам то же самое. Не надо забывать.
 Лэд улыбнулся:
 – Я не забываю.
 Он знал, кто он. Теперь он усвоил это так хорошо и так твердо, что никогда не забудет. Спасибо сэру Джеффри. Не важно, как их встретят слуги или жители Керлейна – пусть без тепла, но с почтением.
 А Диана… как она его примет?
 – Отсюда смотрится совсем не так плохо, – комментировал Ллойд, продолжая обозревать замок. – Не такая уж развалюха, как вы расписали.
 – Да, сейчас он выглядит получше, – признал Лэд. – Сразу видно, что Дэвид Мултон со своими парнями хорошо потрудились. Замок стал неузнаваем. А когда я увидел его в первый раз… – Лэд вспомнил тот холодный зимний день и свои ощущения при виде этих руин.
 – Когда я увидел его в первый раз, – продолжил Лэд, – мне показалось, что такую рухлядь никогда не вернуть к жизни. Но мне не хватило дальновидности. Боюсь, что моей жене пришлось воплощать мечты в одиночестве.
 Что она скажет при встрече? Что не стоило тянуть с возвращением до последнего момента? Что он должен был найти способ как-то ее предупредить? Но как, если между ними не было никакой связи? Не считая нескольких записок, которые он посылал ей с нарочными, за последний год он написал ей только два письма. Он был уверен, что они, как и все прочие, не попадут к ней в руки.
 – Ну, так поедем же, – поторопил Ллойд, неуклюже понукая лошадь. Его движения красноречиво говорили о том, сколь велика его нелюбовь к верховой езде. – Какой смысл тянуть?
 Лэд провез его через ворота замка в главный двор, прямо к дверям. Со стороны конюшен показалась высокая фигура.
 – Кто там?
 – Граф Керлейн, – ответил Лэд.
 Он легко соскочил с лошади. Ллойд попытался сделать то же, но, застряв ногой в стремени, едва не упал на землю. В последний момент он все-таки удержался и продолжал неистово дрыгать ногой, пока не подоспел Лэд и не придержал кобылу.
 – Чертова лошадь, – пробормотал Ллойд, встав на ноги как раз в тот момент, когда к ним приблизилась темная фигура.
 – Лорд Керлейн? – Человек прищурился, пытаясь разглядеть Лэда. – Это вы, сэр?
 – Он самый.
 – Вы помните меня, милорд? Джерри Кейна с Тотэм-роуд? Меня рекомендовал вам граф Рэксли.
 – Конечно. – Лэд протянул руку для приветствия. – Рад видеть тебя в Керлейне, Джерри. Добрался-таки. Значит, ты здесь почти год?
 – Да, милорд. – Джерри Кейн забрал поводья. – Леди Керлейн взяла меня сразу, как только прочитала вашу записку. Миледи очень добра ко всем нам, к новеньким.
 – Я рад. Так ты отведешь лошадей, Джерри? А потом принеси наши вещи в замок. Спасибо.
 Конюший поклонился:
 – Добро пожаловать домой, лорд Керлейн.
 Лэд потянул за веревку колокола. Прошло несколько долгих секунд. Наконец половина громадных дверей отворилась. Затем взъерошенный паренек, увидев, кто пришел, распахнул двери настежь.
 – Милорд! – удивился он и принялся застегивать рубашку. – И Ллойд! – во весь рот улыбнулся он.
 Лэд сразу вспомнил ночь, когда они с сэром Джеффри возвращались домой из какого-то мерзкого казино. Тогда этот тощий шкет подскочил к ним с ножом. Сэр Джеффри легким взмахом трости разоружил налетчика, а затем, пока Лэд держал наглеца за шиворот, так отчитал его, что тот вскоре запросил пощады. Сэр Джеффри повздыхал и решил, что лучше взять домой сбившегося с пути мальчишку, дабы незадачливый грабитель не попытался напасть на кого-нибудь еще, кто мог оказаться не столь добрым. Таким образом, юношу привели на Стрэттон-стрит и передали Ллойду, а через два дня, отмытого и одетого, отправили в Керлейн. Вместе с ним отбыли еще несколько его сверстников, решивших расстаться с лондонскими трущобами.
 – А ты хорошо выглядишь, Кристофер, – сказал Лэд, улыбаясь.
 – Ишь как отъелся, – заметил Ллойд. – Ну что, ножиком больше не балуешься?
 Парень с восторгом взирал на них обоих.
 – Милорд, мы так ждали вас все это время! Мы все, кого вы сюда прислали. Вы же сказали, что приедете!
 – Вот я и приехал, – констатировал Лэд. – Как обещал.
 – Добро пожаловать домой, милорд. – Паренек поклонился и отошел в сторону, освобождая проход. – Добро пожаловать в Керлейн. Ой, что будет, когда все узнают, что вы приехали!
 – Только не надо никого будить, – предупредил Лэд, перешагивая порог. Как же этот приезд отличался от первого! В зале было безукоризненно чисто, и то немногое, что уцелело из мебели, натерто и отполировано. Но было различие, которое Лэд заметил сразу же. Следы запустения исчезли, во всем чувствовалась жизнь.
 – Благодать-то какая, – пробормотал Ллойд, когда они пошли в Большой зал. Медленно стягивая шляпу, Ллойд разглядывал огромное помещение, освещенное огнем нескольких каминов. – В жизни не видел ничего похожего… – Он покачал головой и тихонько присвистнул. – Сэру Джеффри было бы интересно посмотреть на такое.
 Все поразительно изменилось по сравнению с тем, что было когда-то. Все камины топились, мебель сияла, пол под ногами был свежевымыт, гобелены починены и вычищены так, что гляделись как новые. Часть помещения в конце зала была отгорожена длинной высокой ширмой с дверью посередине. Лэд понял, что таким образом Дэвид Мултон выкроил помещение для себя и своих людей. Через открытую дверь Лэд увидел несколько фигур. Люди одевались, с интересом поглядывая в сторону новоприбывших.
 – Похоже, мы подняли весь замок, – с сожалением пробормотал Лэд. Он бросил взгляд на длинную лестницу. Он знал, что Диана живет в комнате, по праву принадлежащей графине Керлейн. Ему даже было известно, в какой день она покинула западное крыло, так же как знал обо всем, что его жена делала за последние два года.… Почти обо всем. Сейчас он отчаянно надеялся, что шум ее не потревожил, и она не спустится вниз. Лэд не нуждался в свидетелях встречи с женой после трех лет разлуки. Он даже не был уверен, что сможет произнести что-нибудь членораздельное. Может, у него остановится сердце от одного ее появления.
 – Что такое? Кто же приезжает в такой час?
 Лэд обернулся на сердитый голос, Суитина. Дворецкий мало изменился за три года. Он явно только что встал с постели, волосы его были растрепаны, и даже в походке чувствовалось заметное раздражение. Когда он подошел достаточно близко, чтобы разглядеть гостей, то сразу затих. Изумленно вытаращенные глаза делали его совершенно непохожим на прежнего Суитина.
 – Суитин, – мягко проговорил Лэд, – мне очень жаль, что мы не дали вам поспать. Вам не стоило подниматься. Кто-нибудь из слуг позаботится о моих вещах.
 Суитин сделал неуверенный шаг, стараясь обрести самообладание.
 – Милорд. Вы вернулись. – В голосе его не чувствовалось особой радости.
 Лэд только кивнул:
 – Да.
 – Но… – начал, было, дворецкий.
 – На сей раз, я приехал надолго, – уведомил его Лэд. – Завтра утром прибудет карета с моими вещами, а также с подарками для леди Керлейн. Я приобрел для нее в Лондоне новые наряды. Но все это мы можем обсудить поутру. Мои комнаты надо приготовить как можно скорее, но сегодняшнюю ночь я проведу с графиней. Насколько я понимаю, она перебралась в свои покои в старом замке.
 – Графиня? – переспросил Суитин, будто не понимая, о ком идет речь. Но через миг он овладел собой. – Конечно, милорд, – произнес он уже в своей обычной манере. Лицо его, правда, не выражало особого почтения. – Я пошлю горничную к леди Керлейн сообщить, что вы приехали.
 – В этом нет необходимости, – уверенно возразил Лэд. Сейчас он чувствовал твердую почву под ногами. – Я сам сообщу ей об этом.
 Как бы он хотел, чтобы сэр Джеффри мог видеть его сейчас!
 Суитин заметил перемену в манерах и тоне своего лорда и, кроме того, наконец, обратил внимание на его внешность. Взгляд слуги отметил идеально причесанную голову Лэда, безупречно повязанный галстук, скользнул по модной одежде и, наконец, остановился на отполированных до блеска сапогах. Лицо его выразило недоумение.
 – Идите досыпать, Суитин. – Лэд непринужденно махнул рукой. – Поговорим утром, только не слишком рано. Я хочу выспаться. Спокойной ночи. – Лэд повернулся и как раз вовремя, чтобы поздороваться с Дэвидом Мултоном и его соратниками, вскочившими с постелей, чтобы приветствовать его.
 Прошло около часа, прежде чем кончилась суматоха в Большом зале. Ллойд принял предложение переночевать вместе с людьми Мултона, а Лэд направился к длинной лестнице, ведущей в покои Дианы.
 – Отдыхайте спокойно, – напутствовал его Ллойд – Старый хрыч к вам не прорвется раньше меня. Я ему не позволю.
 Лэд не удержался от улыбки.
 – Старого хрыча зовут Суитин, – заметил он, – а для тебя было бы гораздо лучше подружиться с ним.
 – Я над этим подумаю, – сказал Ллойд и вразвалку пошел прочь вместе с Дэвидом Мултоном и другими.
 Лестница неясно вырисовывалась впереди – длинная, как дорога на плаху. Но Лэд мечтал о Диане три долгих года. Три долгих года он жил подобно монаху, блюдя клятвы верности. Он терпел телесные муки, от которых его могла избавить только Диана. Не проходило ночи, чтобы он не представлял ее в своих грезах, подобно неискушенному отроку. Женщины, окружающие его в Лондоне, только усугубляли положение. В последние месяцы он, казалось, почти постоянно пребывал в состоянии возбуждения, становившегося еще более нестерпимым от сознания скорого возвращения к Диане.
 Даже сейчас, поднимаясь по лестнице, шаг от шагу Лэд чувствовал, как предательски напряжено тело, и стыдился этого. Он любил Диану, его чувства к ней были гораздо сильнее, нежели простое физическое влечение, но сейчас он был рабом своей плоти – мужчина, отчаянно желавший свою жену.
 Дверь в покои графини оказалась незапертой. Лэд легонько толкнул ее, и она открылась. В камине тлело лишь несколько углей. Лэд прикрыл за собой дверь и в темноте медленно двинулся дальше, пока не очутился посреди комнаты.
 Он постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к скудному свету. Помнится, в этом помещении они с Дианой провели свою брачную ночь. Из всей меблировки комнаты единственным достойным предметом являлась массивная кровать да старинные часы, по-видимому, дедушкины. Лэд не заметил их в первую ночь, но тогда его вообще мало что интересовало, кроме Дианы.
 Она сейчас здесь? Лежит в постели? Он сделал шаг вперед, затем оглянулся на два кресла возле камина. Он увидел тонкую руку, лежащую на подлокотнике, – маленькую, белую и очень женственную. – Диана…
 Он сделал глубокий вдох, пытаясь унять сердцебиение. Губы сами прошептали ее имя, и тело его напряглось еще больше.
 Как же долго продолжалась их разлука! Лэд медленно приблизился к креслу. Он остановился и снова произнес ее имя. Сердце его колотилось так сильно, что он едва слышал собственный голос. Диана не пошевелилась, не повернулась, должно быть, она спала.
 Долгое время он просто смотрел на ее лицо, еще более красивое, чем ему запомнилось. Полуночные тени ласкали тонкие изящные черты. Распущенные черные волосы шелковыми ручьями струились вдоль плеч. Диана казалась ему небесным ангелом – так безмятежна и очаровательна была она.
 Однако ж он не получил от нее ни слова за все время их разлуки, не считая нескольких записок, переправленных через друга, Дэвида Мултона. Халат, который сейчас был на ней, наверняка подарен Иганом Паттерсоном. Вся ее новая одежда имела такое же происхождение, прекрасные вина в погребе – от Игана Паттерсона, съестные припасы в кладовке – от него же. И даже такие дорогостоящие мелочи, как датская масляная лампа и свечи, присланы им же. Почему Диана принимала подарки от человека, которого люто ненавидела? Возможно, в жизни Диане довелось видеть так мало прекрасных вещей, что она не могла устоять? Несомненно, не лучшим образом сказалось его длительное отсутствие, тем более что до нее не дошло ни одно из его писем.
 И все же то, что она так легко отказалась от своих клятв, сильно его уязвляло. Если бы она только знала, что ему пришлось претерпеть, чтобы вернуться к ней и даже восстановить ее драгоценный замок!
 Лэд окинул комнату беглым взглядом и увидел, наконец открытые, наполовину заполненные сундуки. Виконт Карден постарался, чтобы каждый в Керлейне знал, что Диана переезжает в Лайзинг-Парк навсегда – если, конечно, граф Керлейн не вернется в назначенный срок. В чем, впрочем, виконт был уверен, и Диана, по всей видимости, тоже, иначе бы она не приготовилась покинуть Керлейн.
 – Диана, – нежно произнес Лэд. В ответ – тишина.
 Он снова повторил ее имя.
 Она что-то пробормотала во сне, голова ее как маятник качнулась вперед-назад. Лэд не мог больше ждать. Он должен был разбудить ее и, наконец, услышать, как она встретит его – радостью или проклятием.
 – Диана.
 Казалось, это стоило ей неимоверных усилий, но Диана открыла глаза. Движения ее были медленные и вялые, будто ее опоили снотворным. Она тихо вздохнула и снова смежила веки.
 – Спящая красавица? – пробормотал он и подумал, что сказочное имя ей очень подходит. Она была так прекрасна. Он не мог удержаться, чтобы не сократить разделявшее их расстояние и не коснуться кончиками пальцев нежной щеки. – Тогда, я полагаю, мне надлежит стать вашим принцем. – Он наклонился ближе, вдыхая ее тонкий аромат. – Могу ли я пробудить вас поцелуем? – нежно промурлыкал он.
 Кажется, слова пробили броню сна. Диана повернула лицо, уклоняясь от прикосновения, и испуганно произнесла.
 – Нет.
 – Нет? – повторил он, разочарованный. Диана подняла руку, чтобы протереть глаза, и застонала. Прошло несколько секунд, прежде чем она, наконец, подняла голову и огляделась. Лэд стоял в нескольких шагах от нее. Однако когда ее взгляд упал на него, она снова прикрыла глаза, будто отказываясь верить. Может, после трех лет отсутствия она принимает его за призрак?
 Диана заговорила, и в голосе ее звучал страх:
 – Кто вы? – Она трясущейся рукой убрала волосы с лица. – Как вы посмели прийти сюда?
 О Боже! Она его не узнала. Она приняла его за какого-то злоумышленника. Он начал сердиться. Как такое могло случиться? Он бы узнал ее в кромешной тьме, даже с завязанными глазами, одной лишь любовью.
 – Просто взял и пришел, – сказал он. Самолюбие его было задето. – Не беспокойтесь, я вас не трону.
 Диана вскочила с кресла, явно готовая закричать или побежать к двери. Она плотнее запахнула халат и спросила:
 – Как вам удалось проникнуть в замок? Зачем вы пришли?
 Лэд искоса посмотрел на нее, затем повернулся к столику, высек искру и зажег свечу. Когда мягкий свет заполнил комнату, он услышал недоверчивый шепот:
 – Лэд?
 Он повернулся к ней лицом.
 – Теперь ты узнаешь меня, Диана?
 Она мучительно долго разглядывала его, затем медленно покачала головой:
 – Нет.
 Неправда. Лэд видел это по ее глазам. Она его узнала, но не обрадовалась. У него защемило сердце. Но наука сэра Джеффри не прошла даром. Теперь он владел своими эмоциями при любой игре. Он стал графом Керлейном.
 – Я сильно изменился, с тех пор как мы с вами общались последний раз, – размеренно произнес Лэд, – но я полагал, вы это одобрите, леди Керлейн. Теперь я вправе в полной мере претендовать на имя и титул, кои вы так настойчиво мне навязывали. Так вы не станете отрицать, что вам известно, кто я?
 Прекрасное лицо Дианы омрачилось. Она посмотрела на Лэда с такой грустью, будто вот-вот расплачется.
 – Да, – прошептала она, наконец, и в этом единственном слове выразилась вся сила ее отчаяния. – Я знаю, кто вы.




 Глава 22


 Диана утверждала, что не получала от него никаких писем. Она обвиняла его в том, что у него были любовницы в Лондоне. Лэд, в свою очередь, говорил, что тоже не получал от нее ни строчки и что она, оказывается, уже собралась променять его на виконта Кардена. Диана не признавала за собой каких-либо грехов или неверности, зато считала Лэда виновным в том и другом.
 Лэд устал от этого бесполезного разговора. В конце концов, он приехал домой. Он – лорд Керлейн, а она его жена. Перед его отъездом она ясно дала понять, что не желает иметь с ним никаких дел, пока он не привезет деньги. Тогда, и только тогда она будет его женой. Он слишком долго мечтал о ней, слишком сильно хотел ее, чтобы снова быть отвергнутым. Сейчас он не намерен был уступать.
 – Я привез то, что ты требовала. – Он указал на лежащий, на столике банковский чек на семьдесят тысяч фунтов, выписанный на имя виконта Кардена. – За это отдано три года моей жизни. Теперь очередь за тобой, Диана. Выполняй свою часть нашего соглашения.
 – Мою часть? – Она покачала головой, понимая, что он имеет в виду, но, не желая этому верить.
 – Три года я жил без жены. Для мужчины это очень долгий срок. Я не собираюсь проводить еще одну ночь в одиночестве.
 Она посмотрела на него как на умалишенного.
 – Я не стану делить с тобой постель. Это невозможно. После всего, что ты сделал… после всего твоего бесчестья!
 Слова больно резанули по сердцу. Она даже отдаленно не представляла, как он маялся ради нее, как отказывал себе во всем. А ее тут обхаживал Иган Паттерсон, задабривая подарками, дожидаясь, когда Лэд Уокер уйдет с дороги.
 О нет! Черта с два ей удастся отвергнуть его после всего, что он прошел. Она должна быть под ним сегодня ночью, и он изольет в это нежное тело и свою любовь, и похоть, и разочарование, пока, наконец, не освободится от них.
 Усмехнувшись, он скинул с плеч пальто и отбросил его в сторону.
 – Мое бесчестье, – начал он, – точнее, то, что ты называешь таковым, гораздо меньше вашего, леди Керлейн. Но я не стану напоминать тебе о твоей связи с виконтом Карденом. Теперь ей конец! – С этими словами Лэд медленно приблизился к Диане. – Я не хочу, чтобы ты адресовалась к другим мужчинам ради удовлетворения своих потребностей. Любой из них.
 Диана, спотыкаясь, отступала.
 – Я не делала ничего такого, чего можно было бы стыдиться, – проговорила она. – И уж никак не с Иганом Паттерсоном.
 – Я же сказал, это не имеет значения. Все это в прошлом. Приблизься, Диана. – Он чувствовал себя уверенно и спокойно. – Я намерен обладать тобой, так или иначе. Это мое право. Приди ко мне добровольно. Мне не хочется принуждать тебя силой ложиться со мной в постель.
 – Надеюсь, ты не станешь, – твердо сказала Диана, – насиловать собственную жену после всего, что ты перепробовал в Лондоне, это уж чересчур. Я удивляюсь, как это ты вообще вернулся.
 Ответ был прост:
 – Я – граф Керлейн и твой муж.
 Диана посмотрела на него с откровенным презрением.
 – Ты можешь так себя называть, но суть от этого не меняется. У тебя нет ничего общего с истинным Лэдом Уокером – человеком, уехавшим отсюда три года назад.
 – Верно, – согласился он. – Я уже не тот, что прежде. Но теперь я такой, каким ты хотела видеть меня. Я – граф Керлейн.
 – Чужой, – прошептала она. – Я молилась, чтобы ко мне вернулся мой Лэд.
 – Он пришел, Диана. – Лэд сделал еще шаг. – Ты должна по собственной воле прийти ко мне. – Он протянул руку.
 Она только молча мотала головой. Он вздохнул, его рука упала.
 – Тогда я возьму тебя сам.
 Диана попятилась назад, в темноту, соображая, как бы ускользнуть из комнаты, от этого страшного человека. Лэд стоял между ней и единственным выходом.
 Он казался намного крупнее и мощнее, чем три года назад, хотя она понимала, что он не мог так сильно измениться. Манера одеваться, многозначительное выражение его красивого лица, уверенность движений – все это придавало ему в ее глазах какой-то зловещий и угрожающий вид. Этот мужчина был так не похож на милого теннессийца, за которого она выходила замуж!
 – Не надо, – прошептала она, почувствовав за спиной стену. Но он все приближался.
 Она ощутила жар и твердость его тела. Рука Лэда осторожно скользнула по ее плечу, отодвигая ее халат, пальцы отыскали оголенную кожу. Прикосновение было теплым и ласкающим.
 – Диана, – зашептал Лэд, – пожалей меня. За три года не было такой минуты, когда бы я не желал тебя. – Он приблизил к ней лицо. – Пожалей меня, – повторил он, наклоняясь.
 Он легонько коснулся ее губ, пробуя, подразнивая. Диана запротестовала. Тогда он завладел ее ртом полностью, заглушая протест. Затем он вторгся языком в глубь ее рта.
 Восставшая мужская плоть требовательно уперлась в нее. Пугающее, почти забытое ощущение. Ей хотелось вырваться, убежать, но тиски его рук не выпускали ее.
 Она почувствовала, как воля покидает ее и вместо нее возникает страсть, жаркая, лишающая разума. Как давно она ощущала его внутри себя, воспринимала их, как части единого целого. Переполняемая вожделением, она прижалась к нему теперь уже добровольно, чувствуя, как волны их желаний сливаются воедино. Как она могла впасть в такое неистовство? Ответ она не знала. Знала только, что ощущает острый голод и безумно жаждет насыщения.
 Лэд на секунду отстранился.
 – Диана, – отрывисто произнес он. Резким движением он стянул с нее халат вместе с ночной рубашкой, и одежда упала им под ноги. Он неистово ласкал то руками, то ртом ее обнаженное тело. Диана запрокинула голову и громко застонала.
 – Лэд! – вскрикнула она.
 Диана услышала, скорее, почувствовала, как он срывает с себя одежду.
 – Пожалуйста, – пробормотала она, судорожно обнимая его плечи. – Пожалуйста.
 Лэд наклонился.
 – Скажи мне, чего ты хочешь, Диана, – спросил он, тяжело дыша. – Это? – Она почувствовала, как его плоть прижалась к ней.
 – Да, – со стоном проговорила Диана. – Да.
 Он вошел в нее жестко и глубоко, заполняя ее целиком.
 – Так?
 – О, да!
 Диана впилась пальцами в плечи Лэда, пытаясь в отчаянном порыве приблизить его к себе. Он повиновался без слов. Молча, безудержно и безумно он подводил ее к пику нестерпимого наслаждения. Она затрепетала и вскрикнула. А вскоре и Лэд, содрогнувшись, сладостным стоном завершил это сумасшедшее восхождение.
 Диана еще несколько минут не могла отдышаться, боясь разжать руки, но он так плотно приник к ней, что все равно не дал бы ей выскользнуть.
 Через какое-то время он пробормотал ее имя и глубоко вздохнул. Затем отодвинулся, с легкостью подхватил ее на руки и, бережно прижимай к себе, перенес на кровать.
 – Лэд, – запротестовала Диана.
 – Тсс, – прошептал он рядом с ее губами и принялся целовать ее с еще большей нежностью, чем раньше.
 Диана с удивлением осознала, что она вновь наполняется желанием.
 – Погоди… – прошептала она. Вдруг она не выдержит повторения столь сильного потрясения?
 – Любимая, – проговорил Лэд. – Любовь моя, – приговаривал он, крепко ее целуя. – Моя Диана.
 Она закрыла глаза и почувствовала его внутри. Как давно она не испытывала этого чувства – полноты и завершенности. В этом не было ничего греховного. Он – ее муж, она – его жена. За три года она так стосковалась по Лэду во всех отношениях и особенно… о да… особенно в этом.
 – Только бы это не было сном, – со стоном шептал он, покрывая поцелуями ее шею и плечи. – Я не переживу, Диана…
 – Я – не сон, – бормотала она, крепко его прижимая. Наконец он затих, и его прерывистое дыхание с каждой секундой становилось все ровнее.
 Лэд приподнялся на локтях и посмотрел на нее. При каждом его выдохе она ощущала на лице тепло. Они молча смотрели друг на друга. Так прошла минута, две. Наконец он нежно поцеловал ее и поднялся.
 Вдруг он стянул с нее покрывало и выпрямился, не сводя с нее пристального взгляда.
 Ей стало неловко. Она стыдилась не только своей наготы, но и того, с какой легкостью отдалась этому чужому мужчине. Как она могла позволить себе подобную распущенность? Отчего растаяла после нескольких поцелуев и ласк?
 – Ты получил удовольствие, – холодно произнесла она, – ради которого, скорее всего, и приехал. А теперь будь так добр, оставь меня в покое.
 Он молчал. Тогда Диана не выдержала.
 – Что? – проговорила она уже более сердито. – Хочешь опять овладеть мною? Не успел сравнить со своими лондонскими красотками?
 – Ты помнишь нашу первую ночь, Диана? – вдруг спросил Лэд, понизив голос.
 Помнила ли она? Да за прошедшие три года она воскрешала ее в памяти сотни раз. И не только ту ночь, но и каждый эпизод их близости.
 – Да, – прошептала Диана, судорожно комкая покрывало и прижимая его к лицу. О, если бы этим можно было стереть воспоминания!
 – В ту ночь я дал тебе обещание, так же как и ты, мне, – мягко напомнил он. – Теперь ты подвергаешь его сомнению точно так же, как я сомневаюсь в тебе. Три года – большой срок. Он дает основания для беспокойства. За это время вполне можно вообразить самое худшее. Но я клянусь тебе моей честью, Диана, я не изменял тебе, пока находился в Лондоне. Это правда, какую бы ложь ты ни читала в газетах, и что бы тебе ни рассказывал Иган Паттерсон. Я был верен той клятве, которую дал тебе.
 Диана чувствовала, как горячие слезы жгут ей глаза.
 – Я не верю, – проговорила она дрожащим голосом.
 – Черт побери! – разгневанно вскричал Лэд. – Я никогда не лгал тебе. Неужели ты больше, чем мне, доверяешь всем этим сплетням? – Он сел на кровать и схватил Диану за плечо. – Я заставлю тебя поверить мне!
 – Уходи! – закричала она, всхлипывая и вырываясь. – Ты получил от меня достаточно этой ночью. Не трогай меня, Лэд, прошу тебя. – Рыдая, она зарылась лицом в подушки.
 – Хорошо, миледи. Даю вам временную передышку. Я слишком устал, чтобы продолжать этот спор. Но завтра мы вернемся к этой теме, – пообещал он, вставая. – Не все вам одной, мадам, задавать мне ворох вопросов. Я тоже вправе требовать объяснений, дорогая женушка.




 Глава 23


 Утро наступило что-то чересчур скоро. Оно дало о себе знать насмешливым голосом Ллойда, который и совершил эту бесцеремонную побудку.
 – Встреча прошла успешно? – поинтересовался он, глядя на огромную пыльную кровать, где лежал Лэд. – Леди Керлейн, стало быть, ужасно обрадовалась вашему возвращению, если выпроводила вас сюда.
 Лэд с трудом начал просыпаться, но все виделось как в тумане. Наконец взгляд его сфокусировался на ухмыляющейся физиономии Ллойда.
 – Уйди, – пробормотал Лэд. Он спал не раздеваясь и потому не чувствовал себя отдохнувшим. – Я не выспался, – недовольно проговорил он.
 – Отдых закончился, – категорично заявил Ллойд, безжалостной рукой сдергивая с Лэда стеганое покрывало. – Вставайте, этот дьявол может пожаловать сюда в любую минуту. Он уже давно рвется, едва солнце встало. Я ему сказал, чтоб он не хватал ваши вещи, потому что теперь я ваш камердинер. Так он устроил такую свистопляску!
 Лэд застонал и принудил себя сесть.
 – Суитин бывает очень упрям, – сказал он, потирая лоб.
 – А старая карга еще похлеще будет, – продолжал Ллойд, ловко складывая покрывало и откладывая его в сторону. – Я застал ее у двери леди Керлейн. Уже собиралась входить. Пришлось ее взять на руки и унести с лестницы. Дважды.
 – Бедная Моди, – посочувствовал Лэд, зевая.
 – Я думал, вы там, с графиней, – пояснил Ллойд. – Мне и невдомек, что миледи вас выставила.
 – Она не выставила меня, – сердито возразил Лэд. – Я ушел по собственному желанию.
 Ллойд закатил глаза:
 – О, конечно!
 – Да! – настойчиво повторил Лэд, свешивая ноги с кровати. – Я просто решил, что не стоит тратить остаток ночи на споры с рассерженной женщиной. Незачем раздражать ее еще больше. И вообще, почему я должен обсуждать с тобой эту тему? – спросил Лэд надменно.
 Ллойд только засмеялся, как обычно, когда Лэд начинал вести себя с ним как аристократ.
 – Хорошо, – кивнул Ллойд, – в следующий раз я не стану задерживать горничную. Пусть входит к миледи.
 – Сделай одолжение, – протянул Лэд, вставая.
 – А что прикажете делать со всеми этими лакеями внизу? Они полны решимости подняться за вещами миледи.
 – Лакеи? – Лэд сразу проснулся, на этот раз окончательно. Взгляд его стал жестким. – Из Лайзинг-Парка?
 Ллойд снова кивнул.
 – И кареты тоже. Приехали забрать вещи леди Керлейн, прежде чем их хозяин приедет за ней лично.
 – Ты не позволил никому из них уйти?
 Ллойд, принявшийся было сдирать с постели простыни, бросил на Лэда обиженный взгляд:
 – За дурачка меня держите? Ни один из них не удрал к вашему дружку, виконту, если вы это имеете в виду.
 – Когда должен прибыть Карден?
 – Через час или около того.
 – Черт побери! – Лэд начал стаскивать с себя одежду. – Приготовь мне ванну, Ллойд. Не обязательно горячую, только быстро. И одежду. Где мои чемоданы? – Он безумным взглядом окинул комнату.
 – Если б вы не лишились зрения, – поджав губы, промолвил Ллойд, – могли бы заметить. Ваша ванна стоит у камина. Уже полчаса как остывает. А одежда лежит вон на том кресле.
 – Ллойд, тебе просто цены нет, – благодарно пробормотал Лэд. – Сходи-ка к Суитину, пока я принимаю ванну. Передай ему, что я хочу его видеть. И Моди со Стюартом Фарреллом тоже, у меня в кабинете в одиннадцать. Потом возвращайся. Поможешь мне одеться.
 Ллойд вздохнул:
 – Денек, видно, предстоит нелегкий.
 Лэд засмеялся, залезая в ванну.
 – Да уж, – согласился он. – Надеюсь, ты плотно позавтракал. Сегодня тебе понадобятся все твои силы.
 Первое распоряжение последовало незамедлительно. Искупавшись и одевшись, Лэд приказал избавиться от слуг Игана Паттерсона. Все они в это время сидели в Большом зале, гадая, удастся ли им вырваться из Керлейна, прежде чем их хозяин приедет за графиней. Он должен был появиться с минуты на минуту и мог рассердиться, обнаружив, что вещи миледи еще не погружены. Но виконт мог разгневаться еще больше, узнав о возвращении графа Керлейна. Слуги понимали, что жизнь в Лайзинг-Парке в ближайшее время будет сущим несчастьем.
 Они дружно встали, когда показался Лэд в прекрасно сшитой одежде, изобличающей его благородство. Он спускался по длинной лестнице в сопровождении своего камердинера, не менее шикарно одетого здоровяка.
 – Кто у вас здесь за старшего? – без вступлений спросил Лэд.
 Вперед выступил высокий лакей с напудренными волосами. На нем была дорогая сине-белая ливрея, какие носили слуги в Лайзинг-Парке.
 – Хорошо. – Лэд смерил незваного гостя холодным оценивающим взглядом, отметив безупречные кружева на манжетах. – Насколько я понимаю, – продолжал он тоном человека, которому порядком надоели подобные разговоры, – вы приехали за вещами моей жены, чтобы отвезти их в Лай-зинг-Парк. – Он поднял глаза на слугу: – Это так?
 Лицо лакея залилось краской.
 – Да, ми… лорд Керлейн.
 – Простите меня, милейший, за такую неделикатность, но вы ничего не увезете из Керлейна. Ни одной вещи. Надеюсь, вы меня поняли?
 – Конечно, милорд, – поспешил согласиться тот, низко кланяясь. – Мы немедленно уезжаем. Простите нас, ради Бога, за вторжение.
 – Бог простит, – пробурчал Лэд. – Лорд Карден должен скоро подъехать, как я понимаю?
 – Не знаю, милорд, – смутился его собеседник. Он быстро переглянулся с товарищами, стоявшими по обе стороны от него. – Если вы не возражаете, мы удалимся, милорд?
 – Естественно. – Лэд прямо источал любезность. – Окольной дорогой.
 – Окольной дорогой? – повторил слуга. – Но, милорд, это крюк на много миль.
 – Да, – вежливо подтвердил Лэд. – Но вы поедете именно этим путем. Я попрошу лейтенанта Мултона выделить для вас эскорт, чтобы с вами ничего не приключилось. И можете не ломать голову над тем, что сказать лорду Кардену, – добавил Лэд, когда слуга открыл рот для нового возражения. – Даю вам слово чести, что виконт получит все необходимые разъяснения.
 С этими словами Лэд повернулся и удалился, ворча в ухо Ллойду, что ужасно голоден и не прочь позавтракать.
 Лэд только-только закончил свою утреннюю трапезу, когда в комнату лениво прошествовал Ллойд. Она была отреставрирована незадолго до их приезда, и Лэд впервые пользовался ею. Три года назад в ней отсутствовала половина стены.
 – Ну, вот и он, – сообщил Ллойд. – Прибыл в парадной карете. Ваш выход. Вы помните, чему вас учил сэр Джеффри?
 Лэд отбросил в сторону салфетку и медленно вдохнул. Его не угнетало собственное волнение, хотя, конечно, он бы предпочел оставаться совершенно хладнокровным. Не выйдет, подумал он. Лэд поднял чашку и осушил остатки кофе. Теперь готов, сказал он себе.
 – Я постараюсь не беспокоить тебя, Ллойд, – произнес он, вставая из-за стола.
 – Не берите в голову, – махнул рукой камердинер. – Только не ухлопайте парня, тогда все обойдется.
 Лэд хотел, было пройти мимо Ллойда, но тот задержал его.
 – Вы хотите убить его, правда? Этого человека, который хотел украсть вашу жену?
 Лэд не мог отрицать этого. Ненависть так переполняла его, что, казалось, он разорвется на части, если не даст ей выхода.
 – Да.
 – Помните, что говорил сэр Джеффри, – повторил Ллойд. – Месть лучше всего вершить на холодную голову. Не забывайте этого.
 – Помоги мне Бог, – с жаром откликнулся Лэд. Ллойд отошел в сторону, уступая ему дорогу.
 – Бога не беспокойте – мой кулак вам поможет. Или помешает, если захотите натворить глупостей.
 Лэд понимал, что это было своего рода ободрением. Нет, пока Ллойд рядом, определенно, все будет в порядке.
 – Пошли горничную к леди Керлейн, – распорядился Лэд. – Пусть она немедленно известит ее о приезде виконта Кардена. И попроси миледи зайти в мой кабинет.
 – Я уже все это сделал, – уведомил его Ллойд. – И сказал, чтобы она захватила чек – рассчитаться с этой змееобразной поганкой.
 – Ллойд! – Лэд не удержался и захохотал. – Ради Бога, выбери другие выражения для аттестации виконта, когда будешь говорить с моей женой.
 – Да я не сказал и половины того, что хотел, – проворчал Ллойд. – Ладно, пойду-ка я его встречу, пока меня не опередил Суитин.
 Лэд обрадовался возможности побыть одному и немного собраться с мыслями. Когда он вошел в комнату, именуемую кабинетом, он изумился чудесному превращению. Любимое место дедушки стало не только комфортабельным и уютным помещением. Молодой архитектор ухитрился сделать в толстенной стене дополнительное окно, из которого открывался вид на лужайку перед замком и пологие холмы за яблоневыми садами. Великолепное зрелище! В ближайший погожий день он оценит эту красоту по достоинству.
 Непривычный момент он сейчас переживал – встреча с Иганом Паттерсоном спустя три года. Тогда этот человек подло надул его и теперь намеревался ограбить окончательно. Никогда еще Лэд не испытывал большей благодарности к сэру Джеффри за его науку. Услышав, как Ллойд легонько стучит в дверь, Лэд придал лицу спокойно-приветливое выражение, которым он обычно пользовался за карточным столом, и повернулся к входу.
 – Здравствуй, Иган, – промолвил Лэд, сохраняя идеальную непринужденность позы, хотя тело его напряглось от бешенства. – Друг мой, да ты, похоже, не ожидал меня увидеть. Разве тебе не сказали, что я, наконец, вернулся? Ты, вероятно, подумал, что они шутят? Судя по твоему виду, тебя не очень радует мое возвращение в Керлейн. Странно, что ты встречаешь меня, таким образом, после трехлетнего расставания.
 Виконт Карден еще с минуту пребывал в оцепенении.
 – Семьдесят тысяч? – проговорил он, наконец. – Тебе удалось осилить эту сумму?
 – Скоро сюда придет леди Керлейн, и ты убедишься в этом своими глазами. – Лэд заложил руки за спину и улыбнулся. – Хорошо, что ты отпустил мне столь щедрый срок для погашения долга. Это было так великодушно с твоей стороны, Иган! Не могу передать, как я тебе благодарен. Ведь ты мог сразу воспользоваться результатами своей победы. Но это, я полагаю, и отличает британских аристократов от насквозь корыстных американцев.
 Изумление на лице виконта Кардена постепенно сменилось таким памятным Лэду выражением коварства.
 – Конечно, я… Безусловно, Лэд, я твердо намерен дать тебе шанс. Если бы ты пришел ко мне на следующий день, я с радостью возвратил бы тебе долговую расписку и попросил бы тебя забыть о том событии. Ты был так удручен. Едва ли я мог ожидать, что ты сможешь заплатить в срок такую сумму.
 – Неужели? – Лэд слегка приподнял бровь. – Что-то Диана ни звуком не обмолвилась об этом. Я имею в виду после визита к тебе, на следующий день.
 – Я уверен, она меня неправильно поняла, – тут же нашелся Иган. – Ты же знаешь, что такое женщины. Она уверяла, что, хоть ты и американец, для тебя это такой же вопрос чести, как для британского аристократа. Мне вовсе не хотелось оскорблять твое достоинство подозрениями в твоей некредитоспособности. Я не мог тебя так унизить.
 – Спасибо за доброту, – с чувством произнес Лэд. – Но теперь все благополучно завершилось. Я вновь обрел Керлейн, честь моя не пострадала, так же как не осталось ни малейших сомнений в моей… – Лэд сделал паузу и улыбнулся гостю, – кредитоспособности. – Он сделал шаг вперед, лицо его стало серьезным. – Тем не менее, есть один вопрос, который меня смущает. Я был бы тебе весьма признателен, Иган, если бы ты дал мне некоторые пояснения.
 Виконт Карден, казалось, сохранял полное спокойствие. В эти минуты Лэд почти ощутил незримое присутствие сэра Джеффри, как бывало так много раз. Сэр Джеффри говорил ему, чтобы он держал себя в стальной узде и не выказывал перед противником даже намека на свои мысли и эмоции.
 – Да? – сказал Иган.
 – Утром здесь побывали твои слуги. Они утверждали, что приехали за вещами моей жены.
 – О… – Виконт вдруг резко побледнел.
 – Да, – подтвердил Лэд. – Но ты можешь не беспокоиться, я отправил их обратно в Лайзинг-Парк. Не удивляйся, что ты с ними не встретился – я направил их в объезд. Я так жаждал нашей встречи, дружище, не хотелось портить сюрприз.
 Виконт Карден явно разволновался.
 – Лэд, ты ошибаешься…
 – Не думаю, – спокойно прервал его Лэд. – Так что придется потребовать от тебя еще некоторых объяснений.
 Лэд снова шагнул вперед. Руки, которые он держал за спиной, свободно упали вперед. Жест получился непринужденный, и желаемый эффект был достигнут. Лэд с удовлетворением увидел, как виконт Карден попятился, и лицо его выразило тревогу.
 Игра продолжалась.
 Лэд испытал знакомое возбуждение. Подобное состояние возникало у него с началом каждой новой партии. Точно следуя урокам сэра Джеффри, он позволил себе насладиться на миг остротой ощущений, а затем придавил их пудовым камнем.
 Дверь открылась, и вошла Диана. Глаза ее отыскали Лэда и остановились на нем с явным холодком. Зато Иган Паттерсон смотрел на нее таким испепеляющим взглядом, что она наверняка должна была ощущать жар.
 Диана выглядела бледной и уставшей, словно этой ночью спала так же мало, как и он, после того как они расстались. Она и сейчас сердилась. Лэд мысленно заклинал ее не показывать этого так откровенно перед гостем. Иган Паттерсон враз поймет, как удалась его ложь, если увидит хоть намек на размолвку или недоверие между лордом и леди Керлейн.
 Лэд принудил себя весело улыбнуться и протянул руку к Диане.
 – А вот и моя дорогая супруга, – радостно проговорил он. – Любовь моя, ты принесла банковский чек? Надобно вручить его лорду Кардену, а то его милость собирается уезжать.
 Диана мимоходом взглянула на Игана Паттерсона, затем посмотрела на протянутую руку Лэда и слегка нахмурилась. Глаза ее омрачились сомнением. Она медленно двинулась вперед и вложила свою руку в ладонь Лэда. Ее тонкие пальцы напоминали лед.
 – Да, – тихо произнесла Диана. – Вот. – По-прежнему не глядя на виконта Кардена, она протянула Лэду сложенный документ.
 Лэд почувствовал, как она дрожит, и быстро обнял ее за талию, испытав в этот момент страшный соблазн убить виконта. Но когда он протянул ему бумагу, лицо его по-прежнему лучилось дружелюбием.
 – Теперь наш долг выплачен полностью. Не будешь ли ты так любезен, вернуть мою расписку? Ту, что я оставил тебе три года назад.
 Виконт Карден молча смотрел на Диану, пока она, наконец, не подняла на него сверкающие, полные пренебрежения глаза.
 – Мне не нужны деньги.
 – Конечно, – согласился Лэд с прежним спокойствием, отлично понимая, как это бесит сейчас его противника. – Но ты их возьмешь. – «Или я вколочу тебе их в глотку». Эти слова остались невысказанными, но в этом не было никакой необходимости.
 Выхватив чек из рук Лэда, и наградив Диану напоследок проникновенным взглядом, виконт Карден выскочил из комнаты.
 – О Боже, – прошептала Диана. – Боже мой. – Ее трясло как в лихорадке.
 Лэд хотел обнять ее крепче, но она высвободилась и отошла.
 Он хотел подойти к ней, успокоить, но сдержался. Еще не время.
 – Он ушел, Диана, – мягко сказал Лэд, – и больше никогда не будет иметь над нами власти.
 Диана молча покачала головой.
 – Ты мне не веришь, – продолжал он, – не веришь ничему из того, что я тебе говорю, с тех пор как вернулся. У тебя есть на то причины, – нехотя признал он, – но я обещаю тебе, Диана, что Иган Паттерсон отныне не будет домогаться тебя.
 – Ты его не знаешь. – Она бессильно опустила руки. – Он никогда не сдастся, пока не добьется своего.
 – Допускаю, – согласился Лэд, изнывая от желания осушить поцелуями ее слезы. – В этом смысле большинство мужчин таковы. Они не способны прекратить игру, пока не победят или не проиграются окончательно.
 Диана презрительно хмыкнула и, повернувшись, окинула его ледяным взглядом.
 – Но это не карты, милорд, где многое решает удача. Этот человек – маньяк, а вы все тешитесь безумной мыслью играть с ним. – Голос Дианы звучал уже не так резко, но нотки обвинения явно проскальзывали в нем. – Уж кому-кому, а тебе следовало давно усвоить эту истину. Но ты и раньше никогда не слушал меня.
 Уязвленный, Лэд опустил глаза, всеми силами стараясь сохранить маску.
 – Мадам, может, вы предпочли бы уехать с виконтом Карденом, раз вы так не переносите своего мужа? – Должно быть, Диана удивилась, но Лэд отвернулся, сделав вид, что его это совершенно не интересует. Он взял со стола первую попавшуюся бумажку и принялся изучать ее с таким вниманием, будто ничего более замечательного век не видел. Он надеялся, что она не заметит его смятения. – Но теперь уже ничего не поделаешь, – продолжил он вежливо. – Через десять минут сюда придут Суитин, Моди и Стюарт.
 – Зачем? – сердито воскликнула Диана. – Сегодня утром твой камердинер успел нагрубить и Суитину, и Моди. Они оба ужасно расстроены.
 Лэд повернулся и, скрестив руки на груди, в упор посмотрел на Диану:
 – Миледи, вам незачем беспокоиться. Я только собираюсь воздать всем должное. Не больше и не меньше.




 Глава 24


 – Милорд, – произнес Суитин, самым что ни на есть грозным тоном, полным чувства собственного превосходства, – я прослужил у графа Керлейна более пятидесяти лет. Занимая это место, я всегда относился к своим обязанностям с должной ответственностью, и его сиятельство, покойный граф, был мною доволен. И не только как дворецким, милорд, но и как камердинером. Простите меня за то, что я говорю вам об этом, но, будучи американцем, возможно, вы не имеете должного представления. Я вынужден позволить вашему лондонскому слуге помогать мне заботиться о вашем сиятельстве, но во всем остальном ему надлежит знать свое место. В противном случае, – Суитин гордо выпрямился, – я покину Керлейн.
 – Суитин, прошу вас, только не волнуйтесь, – устремилась к нему Диана. – Никто не покушается на ваше место. Вы останетесь в Керлейне, как это было всегда. Его сиятельство вовсе не собирается…
 – Дорогая моя, – ласково прервал ее Лэд, – не угодно ли тебе сесть и успокоиться. Я сейчас сам все объясню?
 Он говорил так твердо, хотя и вежливо, что Диане не осталось ничего другого, как только повиноваться. Она села, начиная ощущать тревогу. Это был не тот Лэд, которого она некогда знала и чьи поступки могла легко предугадать. О том, как может повести себя этот человек, она не имела ни малейшего представления, но даже если бы имела, то не смогла бы ничего изменить. Он был графом Керлейном и находился в своем собственном поместье, где был всемогущ как Бог. Лэд, за которого она выходила замуж, не сознавал, сколь велика его сила, теперешний Лэд это прекрасно понимал.
 Моди, стоявшая рядом с Суитином, нервно сжала руки. У Дианы заныло сердце, но еще больше она переживала за несчастного Стюарта. Он стоял почти у самой двери с таким испуганным видом, будто не видел лучшего выхода, чем спастись бегством.
 Лэд же сидел, лениво привалясь к массивному письменному столу, некогда принадлежавшему приемному отцу Дианы, и, казалось, чувствовал себя совершенно непринужденно.
 – Суитин, я полностью отдаю себе отчет, – начал Лэд, – сколь неоценимы ваши заслуги перед этой семьей. И ваши тоже, Моди. – Он кивнул и улыбнулся ей. – Ваше беззаветное служение моему деду, отцу и мне самому, не говоря уже о леди Керлейн, достойно высочайшей оценки. Думаю, не будет преувеличением сказать, что Керлейн без вас просто не выжил бы. Вы преданно несли свою службу столько лет, не только не получая платы, но и терпя крайнюю нужду. – Лэд взглянул на: Диану: – Не так ли, моя дорогая?
 Диана никак не могла поверить, что такая прекрасная речь исходит из уст Лэда Уокера. Совсем не то, что раньше, с его американским акцентом!
 – Да, – сказала она, внося свою лепту. – Это так. Лэд тепло улыбнулся, затем снова перевел взгляд на стоявших в ожидании слуг.
 – Теперь пришло время вознаградить сполна ваше великодушие и усердие.
 Он повернулся к столу и взял три запечатанных пакета. С первым из них он приблизился к Суитину.
 – Здесь выплаты, причитающиеся вам за истекшие три года и чуть более. Я позволил себе внести задним числом надбавку каждому из вас. Ваша заработная плата повышена сообразно вашим стараниям. Благодаря вашим усилиям хозяйство Керлейна стало более прибыльным. Эти суммы, – Лэд вручил Суитину, Моди и Стюарту по пакету, – возместят, я надеюсь, урон, понесенный вами за прошлые пять лет, когда вы не получали положенного и вполне заслуженного вами жалованья.
 – Нет, милорд, не надо, прошу вас! – горестно воскликнул Стюарт, пытаясь возвратить пакет. – Я этого не заслуживаю… ни этого и ничего другого.
 – Заслуживаешь. – Лэд похлопал его по плечу и сунул пакет ему в руки. – Несомненно, заслуживаешь, Стюарт Фаррелл. Ты служил нам так верно и преданно, что на самом деле заслуживаешь гораздо большего. Любой выложил бы кучу денег, чтобы заполучить на службу такого честного парня.
 При этих словах молодой Фаррелл бросил пакет на ковер и с ужасающим воплем бросился прочь из комнаты. Диана вскочила и крикнула:
 – Стюарт! – Она побежала бы за ним, если б Лэд не поймал ее за руку возле самой двери.
 – Оставь его, – пробормотал Лэд. – Время – вот что ему сейчас нужно.
 Ллойд, стоявший в коридоре, понимающе переглянулся с хозяином и снова притворил дверь.
 Лэд попытался обнять Диану, но она отстранилась и, не глядя на него, снова села в свое кресло. Суитин и Моди стояли на прежнем месте с пакетами и, похоже, были очень довольны.
 – Теперь далее, – продолжал Лэд, возвращаясь к письменному столу, где опустился в роскошное кресло графа Керлейна. – За последние месяцы в Керлейне прибавилось много новых слуг, но, чтобы полностью удовлетворить наши нужды, потребуется еще больше. Боюсь, что в связи с этим мне придется значительно ужесточить требования к подбору прислуги.
 – Суитин, – Лэд посмотрел прямо в глаза старому слуге, – теперь вы будете не просто дворецким, а… нашим мажордомом, естественно, с соответствующим повышением жалованья.
 Такой широкий жест для всех явился полной неожиданностью. Должность дворецкого в благородном доме значила очень много, но мажордом обладал огромными полномочиями. Это было самое высокое положение, какого только мог достичь камердинер. За всю историю Керлейна ни один человек не удостаивался столь высокой чести. Диана смотрела на мужа широко раскрытыми глазами. А Суитин впервые утратил свою непробиваемую невозмутимость и улыбнулся, открыто и широко.
 – Каждый слуга в доме, – продолжал Лэд, – за исключением моего личного Ллойда, переходит под ваше начало. Ллойд подчиняется только мне. Если мои предложения вас устраивают, перемены начнутся с данного момента.
 – Милорд! – радостно произнес Суитин, как человек, у которого, наконец, осуществилось самое заветное желание. – О, сэр, я не могу вам передать… после пятидесяти лет… как я безмерно… – Он запнулся, неспособный говорить дальше.
 – Я не желаю слушать ничего подобного, – сухо заметил Лэд. – Все это в высшей степени заслуженно, и не надо никаких лишних благодарностей.
 Услышав властный тон, Суитин выпрямился и снова обрел свойственные ему величественные манеры.
 – Да, конечно, лорд Керлейн, – проговорил он с безукоризненной сдержанностью. – Простите меня.
 – Только в этот раз, – смилостивился Лэд.
 Диана смотрела на мужа со смешанным чувством восхищения и недоверия. Все это было исполнено с таким совершенством, так красиво, возможно, даже лучше, чем в свое время делал ее приемный отец. А как мастерски были пресечены попытки Суитина благодарить! Вероятно, Лэду нелегко давались подобные вещи. Она очень хорошо представляла его неприязнь к Суитину. И притом такое великодушие! За это она была готова расцеловать своего мужа.
 Он, похоже, заметил удивленный взгляд Дианы и посмотрел на нее, слегка нахмурясь. Через несколько секунд, когда их глаза встретились, его лицо смягчилось. На миг ей даже показалось, что в них вспыхнуло что-то, напоминающее прежнего Лэда – открытого, милого и… такого нежного.
 Тут он тряхнул головой и сосредоточил все свое внимание на Моди.
 – Служебные преобразования, – сказал он, – коснутся и вас, Моди Фаррелл. Вам предлагается должность экономки. Мы настоятельно просим вас поскорее приступить к своим новым обязанностям, – добавил Лэд, видя, как она порывается что-то сказать. – У нас много новых горничных, и они должны быть подготовлены надлежащим образом. По моему мнению, только вы в Керлейне владеете необходимым опытом, чтобы научить этих молодых женщин требуемому. Ваше жалованье соответственно тоже будет повышено.
 Похоже, Моди не очень обрадовали такие перспективы, скорее наоборот. Она умоляюще посмотрела на своего хозяина.
 – Милорд, у меня для этого нет такой подготовки, как у Суитина. Я пришла в Керлейн еще девочкой и как начинала с горничной, так и осталась ею. Я не смогу, вести такое большое хозяйство, милорд, – добавила она с грустью. – Мне не справиться.
 – Моди, вы справитесь, – ободрила ее Диана.
 – Нет, мисс… миледи. Боюсь, что старой Моди это не под силу.
 – Пусть вас это не тревожит, Моди, – проговорил Лэд. – Подумайте денек-другой и обсудите все хорошенько с леди Керлейн. Ну, а если не пожелаете вступить в новую должность, я спишусь со своим знакомым в Лондоне и попрошу его порекомендовать кого-нибудь. А вам, возможно, приглянется другая должность, когда придет в ней надобность, – с загадочным видом сказал Лэд.
 Моди и Диана смотрели на него с замешательством, пока он не пояснил:
 – В качестве няни, к детишкам, которых мы с леди Керлейн, я надеюсь, скоро произведем на свет.
 При-этих словах Моди засияла, Суитин кашлянул, а Диана покраснела как кумач.
 – О, милорд, – воскликнула Моди, – я с удовольствием! В самом деле. Из всего, что может быть, это самое желанное.
 Лэд кивнул:
 – Вот и договорились. Но пока не пришло это счастливое время, я назначу вам в помощь горничную. Хватит вам носить тяжелые подносы и бадейки с водой. Только не воспринимайте это как оскорбление. Теперь кто-нибудь другой будет выполнять тяжелую работу. Я настаиваю на этом.
 Моди казалась недовольной, но промолчала, что очень обрадовало Диану. Она уже давно думала о том, как избавить Моди от непосильной работы, но прекрасно знала, что старая женщина ее не послушает. Теперь Моди вынуждена будет сдаться: граф Керлейн, несомненно, не потерпит возражений.
 Когда Суитин и Моди входили в кабинет, они видели Лэда Уокера лишь претендентом на графство, уходя же, явно изменили свое мнение. С подобным почтением Суитин не обращался ни к кому, кроме покойного графа.
 Бывший дворецкий низко поклонился Лэду:
 – Я займусь делами сегодня же, милорд. У некоторых лакеев нет должной подготовки. Их нужно изрядно натаскать, чтобы они соответствовали своим постам.
 Диана еле подавила смех. Ну, наконец-то Суитин в своей стихии!
 – Очень хорошо, – кивнул Лэд. – Я хотел бы также иметь к концу недели перечень необходимой одежды для всей прислуги. Стоимость можете не принимать во внимание. Каждый слуга должен быть экипирован, как положено. Нынешняя ситуация, как вы понимаете, порядком отличается от прежней. Мы вернем Керлейну его былое величие. Готовьте список, Суитин. Вносите в него все, что нужно, без колебаний. Я целиком на вас полагаюсь.
 Суитин так и светился гордостью.
 – Разумеется, милорд, – сказал он, кланяясь. – Можете не сомневаться, все будет исполнено в точном соответствии с вашим желанием.
 Когда слуги удалились, Диана поднялась с кресла и медленно направилась к мужу.
 – Что все это значит? – спросила она, вставая перед ним. – Особенно со Стюартом?
 Лэд протянул ей руку. Диана, поколебавшись, вложила в нее свою. Теплые сильные пальцы обхватили ее, успокаивая легким пожатием.
 – Честно тебе сказать, Диана, я должен был вышвырнуть Суитина, Моди и Стюарта, и запретить им когда-либо возвращаться в Керлейн. В прошедшие три года они вместе с Иганом Паттерсоном были нашими злейшими врагами.
 Диана была так поражена этими словами, что не нашлась с ответом. Рассердившись, она резким движением отдернула руку.
 – Я знаю, тебе неприятно слушать правду, – спокойно проговорил Лэд, – но со временем ты во многом переменишь свое мнение. Пока пойми лишь одно – я обрубаю связи Игана Паттерсона с Керлейном. Вместо того чтобы высылать его тайных сообщников, я дал им шанс вернуться на путь истинный и доказать нам свою преданность. Теперь ни Моди, ни Суитин не заинтересуются предложениями виконта Кардена, чего не берусь сказать о Стюарте.
 – Ты сошел с ума. – Диана покачала головой. – Никто из них никогда не был предателем. Иган обманывал их, всячески демонстрируя, какой он благородный человек. Но ни один из них сознательно не встал бы на его сторону и не пошел бы против Керлейна. Моди и Суитин всю сознательную жизнь отдали этому поместью и графству. И мне, – добавила она.
 – Да, – согласился Лэд. – Но вдумайся, Диана, и их мотивы станут тебе понятны. Их не просто обманывали. Они помогали Игану Паттерсону добровольно и сознательно.
 – Нет! – упорствовала Диана. – Ты ошибаешься!
 – Пойми, – доказывал ей Лэд, – виконту Кардену позволялось посещать Керлейн без твоего приглашения. Он делал это так часто, как ему было угодно, и Суитин никоим образом ему не препятствовал. Он встречал его так, словно это был граф Керлейн. А все подарки от Игана Паттерсона – кто убеждал тебя, их принять? Не Моди ли Фаррелл?
 – Моди гораздо больше заботилась о моем удобстве, чем о своем собственном, – возразила Диана. – А Суитин… он… – Но для Суитина она не могла найти оправданий – его преклонение перед виконтом Карденом носило вопиющий характер.
 – Суитин, – сказал Лэд, скрестив руки на груди, – считал, что творит благое дело, помогая Игану завладеть не только Керлейном, но и тобой. Ведь быть замужем за истинным аристократом куда лучше, чем за американским выскочкой. Раз ты сама не смогла понять эту истину, они пытались заставить тебя сделать это. Суитин, Моди и Стюарт мнили себя твоими защитниками, возможно, даже спасителями. А Иган Паттерсон соответствующим образом использовал их чувства.
 Диана продолжала качать головой, но уже не так уверенно.
 – Нет. Ты не так понял.
 – Диана, я их не виню. В конце концов, откуда им было знать, каков в действительности виконт Карден? Я и сам не разглядел его истинного лица. Я убежден, они свято верили, что с виконтом тебе будет гораздо лучше – как и им самим, – нежели со мной.
 – О Боже, – едва слышно произнесла Диана, вдруг вспомнив разговор с Моди минувшим вечером, когда они собирали вещи. – Боже милостивый.
 – Диана? – с глубокой тревогой в голосе спросил Лэд, подходя к жене. – Тебе плохо?
 – Я вдруг вспомнила кое-что, – пробормотала она, позволяя подвести ее к ближайшему креслу. – Вчера вечером Моди сказала, что когда Иган приедет за мной, она и Суитин поедут вместе с нами в Лайзинг-Парк. Но Карден ясно дал понять, что не позволит никому из Керлейна сопровождать меня. Когда я попыталась ей объяснить истинное положение, она настаивала, что такой прекрасный джентльмен не мог их обмануть.
 Лэд присел на корточки, беря руки Дианы в свои.
 – Это должно было стать для них наградой, – пояснил он. – Они вели себя так из любви к тебе, Диана. И их убежденность достойна восхищения. Досадно другое – они вступили в сговор с самим дьяволом. Игана Паттерсона ничуть не волнуют страдания тех, кто попадается на его подлые уловки.
 – Да, его это не волнует, – с горечью подтвердила Диана. – Ему доставляет удовольствие причинять как можно больше горя любому, кто полагается на него. Я рада, что Суитин и Моди, да и Стюарт тоже, будут избавлены от его пагубного влияния. – Она стиснула руки Лэда и тихо добавила: – Спасибо тебе.
 – Пока не стоит меня благодарить, Диана, – сказал он серьезно. – В ближайшие дни я не смогу, как хотел бы, порадовать тебя. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы беда не пришла к людям Керлейна. И к нам тоже.
 Он встал и направился к письменному столу.
 – Я уже говорил тебе накануне, – продолжал он, отвернувшись, – что сдержал обещание, которое я тебе дал. Я хочу знать, что ты веришь мне и что ты, в свою очередь, осталась верна клятве.
 – Я никогда не изменяла тебе, если ты это имеешь в виду, – произнесла Диана негодующе. – Никоим образом – ни на деле, ни в мыслях.
 – Я рад, – пробормотал Лэд. Чувствовалось, что ему явно полегчало. – Ты мне веришь так же, как я тебе?
 Диана замялась:
 – Я… не знаю.
 Он повернулся к ней:
 – Почему?
 – Потому что… – Диана покачала головой, чувствуя, как слезы обиды и гнева обжигают глаза. – У меня есть доказательства. Я сама читала о твоих любовных связях… в лондонских газетах. На весь свет прославился. Красивый, обаятельный, неженатый граф Керлейн – любимец всех женщин, доступный каждой из них!
 Лэд ответил не сразу. Диана же, воспользовавшись паузой, старалась вновь обрести хладнокровие.
 – Очень жаль, что ты видела газеты, – глухо сказал он. – В свое время ты пыталась предупредить меня о том, насколько коварен, может быть Иган Патгерсон. Теперь я сознаю, насколько ты была права, Диана. Вот еще одно проявление его змеиной сущности. Он применял все возможные способы, чтобы разлучить нас. Он настроился заполучить тебя в жены любой ценой.
 – Карден изворотлив, – согласилась она, – но сомневаюсь, чтобы он сам сочинял те, заметки. То, что писали о тебе неделя за неделей, не могло быть сфабриковано, даже если бы Иган заплатил за это. Уж слишком много разных публикаций.
 Лэд вздохнул и снова придвинулся к ней.
 – Формально те заметки достаточно правдивы. Я писал тебе и пытался подготовить тебя к подобного рода сплетням. Но ты же не получала моих писем, верно?
 – Нет, – покачала головой Диана. – Ни слова, кроме тех нескольких записок, которые привозили в Керлейн твои курьеры. – Она презрительно фыркнула и подняла на него глаза: – А ты получал мои письма? Я писала тебе так часто, но ты никогда не отвечал. Полгода назад, – смущенно призналась она, – я тоже перестала писать.
 – Я мечтал получить от тебя хоть слово, но тщетно. Еще одна проделка Игана Паттерсона, я полагаю. Худшая из всех, какие только можно придумать. Как я страдал из-за этого! Случалось, я приходил в такое отчаяние, что жить не хотелось. Это было ужасно тяжелое время, Диана. Не знаю, что бы со мной случилось, не пошли мне Бог сэра Джеффри.
 – Сэра Джеффри? Лэд усмехнулся.
 – Ты впервые слышишь это имя, а ведь я столько писал тебе о нем. Как-нибудь я расскажу тебе о нашей встрече, но для этого потребуется немало времени. Без него я никогда бы не возвратился в Керлейн.
 – А мисс Кристабелла Хауэлл? – спросила Диана и тотчас осеклась.
 Лицо Лэда озарилось мягкой улыбкой.
 – Она мой хороший друг, Диана. И ничего более. Я знаю, лондонские газеты нас с ней поженили, и не один раз, но Кристабелла всегда, любила только своего жениха, виконта Северна. Сейчас они стали мужем и женой. Я понимаю, как тяжело было тебе читать эти истории, особенно по поводу того, что я не женат. Но так нужно было для нашего дела. В противном случае карточная игра не принесла бы мне столько денег. Женатого человека приглашают на многие вечера и балы, но холостяка, особенно знатного рода, жаждут видеть везде и всегда, за ним охотятся. А мне было крайне необходимо появляться в обществе как можно чаще. Но чтобы понять это, нужно знать план сэра Джеффри. – Лэд осторожно погладил Диану по волосам. – В один прекрасный день ты все узнаешь, обещаю тебе. А сейчас позволь мне задать тебе один вопрос.
 – Какой?
 – Прошлой ночью ты собиралась оставить Керлейн и уехать в Лайзинг-Парк. Почему?
 – Я заключила с ним договор, – медленно проговорила Диана, – в ту ночь, когда ты покинул Керлейн. Ты знаешь, что Иган Паттерсон дал нам шанс выкупить поместье в течение трех лет. Но я не сказала тебе тогда, как он собирался поступить, если мы с тобой не сумеем собрать требуемую сумму. Тогда я должна была бы… уехать с ним. – Она закрыла глаза и отвернулась, не в силах выдержать взгляд Лэда. – По доброй воле.
 – Почему ты не сказала об этом, прежде чем отослать меня?! – воскликнул Лэд. – Ты любишь его?
 – Избави Бог! – ужаснулась она. – Мне не хватит слов, чтобы выразить мое отвращение, но я не могла рассказать тебе о нашем разговоре. Я боялась, что ты убьешь его. А еще он пригрозил, что людям Керлейна придется плохо, если я не соглашусь. – Почувствовав прикосновение пальца к щеке, Диана повернулась к мужу: – Лэд, я не сразу подчинилась его воле. Сначала я отказала ему. Я сказала, что уеду с тобой в Америку, в Фэйр-Мэйден. Но когда он начал произносить свои безумные угрозы в адрес Фарреллов и Колвани, я не могла остаться равнодушной. Я обещала моему приемному отцу, что Керлейн никогда не достанется Игану Паттерсону, и не представляла, что мне делать. Я заключила с ним договор и отослала тебя. Это был ужаснейший момент в моей жизни, хотя вряд ли ты в это поверишь. Можешь меня ненавидеть теперь, если тебе угодно.
 – Ну что ты, Диана, – прошептал он. – Никогда.
 – Но я так бессердечно прогнала тебя! Мы прожили три года в разлуке, и ничто уже, наверное, не будет как прежде, хоть ты и вернулся.
 – Да, любимая. Теперь все будет иначе. – Лэд нагнулся, помог Диане встать и с нежностью поцеловал ее. – Хотя разлука с тобой приводила меня в отчаяние, я ни на что не променял бы те годы.
 Диану больно ранили его слова.
 – Да, – с горечью заметила она, – надо думать, не променял бы. В Лондоне ты жил куда роскошнее, чем здесь. – Она попыталась отстраниться. – Должно быть, тебе было жаль оставлять своих прекрасных друзей. Отпусти меня, пожалуйста.
 – Никогда, – прошептал Лэд, крепко ее держа. – Каждая минута жизни без тебя была для меня сущей каторгой. Клянусь жизнью, Диана. Но я бы никогда не узнал о себе огромного множества вещей, если б не поехал в Лондон. И ты права, у меня не было бы моих замечательных друзей. Вопреки всем нашим страданиям – как ни тосковал я, и как ни томилась в одиночестве ты – нам воздалось полной мерой. Возможно, постигшее нас несчастье и стечение обстоятельств – необходимое испытание, предоставленное нам судьбой.
 – Нет, – сердито возразила Диана. – Ужаснее ничего не могло быть. Три года жизни в аду едва ли хуже.
 – Я все понимаю, – ласково сказал Лэд, и Диана почувствовала его губы на своей щеке. – Я знаю, любимая. Мне очень жаль, что ты была так одинока, и что тебе пришлось иметь дело с Паттерсоном. – Губы Лэда отыскали ее ухо. – Прости меня, – продолжал Лэд, – за то, что я принес тебе столько несчастья. Сможешь, Диана?
 – Я хотела бы, – прошептала она. – Но мне трудно думать о чем-либо, когда ты рядом, Лэд. – Она взяла ладонями его лицо, заставив его смотреть ей в глаза. – Откуда мне знать, могу ли я по-прежнему верить тебе? Ты был так далеко. Так же как и я для тебя.
 – Так давай постараемся снова узнать друг друга, – предложил он. – Я должен сейчас совершить объезд Керлейна. Хочу посмотреть, что здесь переменилось. Поедем вместе, Диана. Прошу тебя.
 Он произнес это так мягко и так умоляюще, будто боялся быть вновь изгнанным ею. Диана не могла отказать, но страх все еще сковывал ее. Каким чудом она не сошла с ума после всего пережитого за эти три года? Если Лэд снова ее покинет, у нее ничего не останется. И от нее самой ничего не останется. И незачем будет жить.
 Отстранившись, Диана отошла на несколько шагов. Молчание затягивалось.
 Наконец Диана собралась с духом и задала вопрос, ответа на который боялась больше всего на свете.
 – Лэд, ты собираешься снова покинуть Керлейн?
 Лэд подошел и осторожно положил ей руки на плечи.
 – Ты неправильно ставишь вопрос, Диана, – пробормотал он ей в ухо. – Я буду покидать Керлейн, но… я больше никогда не покину тебя. До конца твоих дней, хочешь ты этого или нет, я всегда буду рядом. И не наступит такого рассвета, не настанет такой ночи, которые ты проведешь без меня. Даже если ты захочешь отослать меня, я никуда не уеду.
 Диана закрыла глаза.
 – Поклянись мне, – прошептала она, и голос ее был полон безнадежности и мольбы.
 Лэд крепче обнял ее.
 – Клянусь памятью моих родителей, брата и дяди. Любовью, которую чувствую к тебе, Диана. Если ты попросишь повторять эти слова весь день, я с радостью сделаю это. Весь день и всю ночь, столько дней и ночей, сколько потребуется, чтобы ты поверила мне. Любимая, ты только скажи мне, чего ты хочешь, и я сделаю это.
 Диана открыла глаза, и две слезинки выкатились на бледные щеки.
 – Чего я хочу… – Она засмеялась сквозь слезы. – Я хочу, чтобы ты позавтракал со мной на озере, когда мы закончим объезд Керлейна.
 Лэд наклонился и коснулся губами ее шеи. Диана протяжно вздохнула. Прикосновения его губ были необыкновенно нежны.
 – Пикник? – прошептал он между поцелуями.
 – Да-а, – еле выговорила она, запрокидывая голову, чтобы ему было удобнее. – Я помогу повару, которого ты прислал из Лондона, приготовить… что-нибудь вкусное… что тебе наверняка понравится.
 – Чтобы утолить голод, мне не нужно ничего, кроме тебя, Диана. Но пикник тоже доставит мне удовольствие. – Он поднял голову и запечатлел поцелуй у нее на макушке. – Миледи, я с огромной радостью принимаю ваше приглашение. А сейчас пора собираться. До конца дня еще нужно успеть многое сделать.




 Глава 25


 – Как ты относишься к привалу, любимая?
 Диана положила руки Лэду на плечи, позволив ему вынуть ее из седла. Она радовалась возвращение Мивы и наслаждалась ездой, но теперь она устала и проголодалась. К тому же с того времени как они выехали из замка, произошло столько удивительного, что сейчас она остро нуждалась в отдыхе.
 – Спасибо, – пробормотала Диана, когда Лэд поставил ее на землю. Его руки скользнули вокруг ее талии.
 – Я ужасно голоден. – Он приблизил рот к ее губам. Диана еще не знала, как вести себя с этим странным незнакомым мужчиной, вернувшимся вместо ее дорогого, знакомого Лэда. Но поцелуи его были ей приятны.
 Его руки щедро одаривали ее ласками. Он все крепче прижимал ее к себе. Шляпка ее упала на землю.
 Они долго стояли, прижавшись, друг к другу, прежде чем он разомкнул объятия.
 – Ни за что бы не отпустил тебя, но уж слишком тут грязно, – пробормотал Лэд, тычась носом в ее волосы.
 Диана сразу поняла, что он имеет в виду. Возвращение в замок в заляпанной одежде стало бы настоящей сенсацией для их разнородной челяди. Многие из тех, кого Лэд прислал из Лондона, вовсе не напоминали слуг в привычном понимании. Они имели обыкновение без стеснения выкладывать все, что у них на уме, и вдобавок довольно громко. Кроме того, Лэд велел Суитину прислать кого-нибудь с ленчем на озеро не позднее двух часов. Это время как раз приближалось.
 – Ладно, получи отсрочку, – промолвила она, томно и неторопливо направляясь к озеру. Затем оглянулась на Лэда и многозначительно добавила: – Пока.
 Когда она увидела его реакцию, радости ее не было конца. Глаза его расширились, тело напружинилось. Он смотрел на нее тем самым взглядом, заставлявшим ее трепетать от предвкушения. Этот человек гораздо больше напоминал того Лэда, которого она знала и любила.
 Диана присела на траву в теньке возле воды. Вскоре он уже подошел и растянулся рядом, а затем положил голову Диане на колени.
 – И половины задуманного еще не сделано, а я притомился, – пожаловался он, вздыхая. – Тяжелый оказался день.
 Диана подняла руку и осторожно погладила золотистые пряди. Он закрыл глаза и потянулся, словно большой кот.
 – Бедные Фаррелл и Колвани, – заметила она. – Сегодня ты нагнал на них страху.
 Лэд улыбнулся:
 – Ты так думаешь?
 – Конечно. Я еще не вполне разобралась, кто вы, милорд, но точно знаю: вы хотите всех нас ошеломить и припугнуть. Чтобы мы вели себя тихо, пока вы не приведете в исполнение свой замысел.
 – Не понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая, – невинно промурлыкал Лэд.
 – Не понимаешь? А я думаю, что прекрасно понимаешь. Ты уже с утра принялся исполнять задуманное. Сначала разделался с лакеем Игана, потом с самим Иганом и, наконец, занялся Моди, Суитином и Стюартом. А сейчас разнес в пух и прах двух могущественнейших людей Керлейна.
 Лэд хихикнул.
 – «Могущественнейших людей Керлейна». Звучит угрожающе. Но у меня и в мыслях не было их разносить, как ты выразилась. Я только хотел узнать, как обстоят дела в Керлейне и сделано ли все, что я велел, в мое отсутствие. На сегодняшний день я весьма доволен.
 Похоже, что так, подумала Диана, но вряд ли она могла сказать то же о Фаррелле и Колвани.
 Тот и другой с семействами, включая сыновей, внуков и племянников, усердно трудились в поле, высаживая рассаду, когда Диана с Лэдом подъехали к ним. Земледельцы встретили своего лорда, объявившегося после столь долгого отсутствия, так же, как и в первый его приезд, – с плохо скрываемым презрением.
 Однако Лэд быстро расставил все по своим местам.
 Он больше не был грубоватым американским парнем, который покинул Керлейн три года назад. Теперь это был граф Керлейн в полном смысле слова. Надменный и такой утонченный во всем – одежде, манерах и способе изъясняться, что не признать его превосходство было просто невозможно. Фарреллы и Колвани убедились в этом после нескольких минут беседы. Стоило только Фарреллам пожаловаться, что коровы поели часть посевов, как Лэд с недоумением поинтересовался, почему они не обратились с этим вопросом к главному скотнику.
 – Скот находится в ведении мистера Фитцхёрста, – сообщил Лэд, – со всеми жалобами – к нему.
 Эти несколько слов, сказанные безупречно вежливым тоном, возымели немедленное действие. Фаррелл с Колвани переглянулись, а затем Фаррелл молвил:
 – Да, милорд.
 – Полевые работы идут неплохо, – продолжал Лэд. – Я доволен. – Он бросил взгляд на поле, где трудились дюжины две работников. – Вы много сделали в мое отсутствие. А теперь хочу вам сообщить, что на следующей неделе в Керлейне появится управляющий.
 – Управляющий! – воскликнул Колвани. – Одна морока. Пятнадцать лет жили без управляющего и, слава Богу, справлялись. Не нужно нам чужака, чтобы он нам тут указывал…
 – Будете жить, как жили, – строго прервал его Лэд. – Никто не покушается на ваши права, Колвани. Вам нет нужды отчитываться перед кем-либо, пока вы в стенах своего дома. Или на том клочке земли, который вы возделываете для своих потребностей. Но когда вы находитесь здесь, на моей земле, соблаговолите работать так, как мне угодно. Здесь вы будете выполнять мою волю, и слушаться тех, кого я назначу. А если вам это не нравится, найдется множество других, кто с радостью займет ваше место.
 Таким образом, Лэд не дал им шанса продолжить спор. Сидя в седле и глядя на них сверху вниз, он заявил:
 – Брат Дэвида Мултона, Эдвард, прибывает в пятницу. В понедельник он приступит к своим обязанностям. А вам надлежит явиться в замок к десяти часам, чтобы быть представленными ему и получить распоряжения. – Лэд кивнул: – Всего вам доброго.
 Диана тронула Миву и последовала за мужем, всеми силами стараясь не встретиться глазами с Фарреллом и Колвани. Но старейшины были слишком огорошены, чтобы вспомнить о хозяйке. Фаррелл застыл на месте, глядя вслед удаляющемуся графу. Колвани сделался красным как рак. Диана не знала, сердиться ли ей или нет на Лэда или радоваться, что ее муж нашел, наконец, способ управляться с этими упрямцами. Она слишком хорошо изучила Фаррелла и Колвани, чтобы сомневаться в их дальнейших действиях. Наверняка соберутся и, попивая пиво, будут изливать друг другу свое недовольство графом. Но точно так же она не сомневалась, что в понедельник они явятся в замок ровно к десяти. Лэд вдруг стал очень похож на своего деда. Он заговорил так же, как покойный граф. Это Фаррелл и Колвани не могли не заметить.
 Нет, разумеется, они не сразу смирятся. Но первый шаг в нужном направлении уже сделан.
 – Значит, у нас будет управляющий, – заметила Диана, продолжая поглаживать густую шевелюру мужа.
 Лэд, казалось, почти засыпал. Он помолчал и вздохнул.
 – Да, Эдвард Мултон. Дэвид уверяет, что его брат вполне подходит для этой роли. Они из хорошей семьи, и родители дали им неплохое образование. Я сначала предложил эту должность Дэвиду. Я тебе не говорил?
 – Нет. И что?
 Лэд повернулся на бок, устраиваясь поудобнее.
 – Он отказался. Мне будет жаль расстаться с ним, он столько для нас сделал. Я хотел задержать его еще, но ничего не поделаешь. Придется помочь ему с местом у какого-нибудь подрядчика – его талант еще многим пригодится.
 – Да, Дэвид – замечательный человек, – согласилась Диана. – Он так поддерживал меня все это время, и остальные тоже. У меня не раз возникало чувство, будто все они прибыли сюда еще и для того, чтобы присматривать за мной.
 Лэд открыл глаза.
 – Должен тебе признаться, это правда. Диана вопросительно посмотрела на него:
 – Да?
 – Дэвид и его спутники были моими шпионами. Я должен был знать, что с тобой все в порядке, и использовал реконструкцию замка как удобный предлог.
 – Да как ты смел? – возмутилась Диана, пытаясь вскочить.
 Лэд удержал ее.
 – Только из соображений безопасности, твоей и Керлейна. Я не хотел оскорблять тебя подозрениями, Диана. Но согласись, у меня были основания для беспокойства, если я не получал от тебя писем. А вдруг ты влюбилась в своего друга детства! Всякое в жизни случается. В конце концов, он красивый парень, умеет очаровывать людей, а ты была здесь совсем одна.
 Диану это объяснение не удовлетворило.
 – Ты не верил мне, – с обидой заявила она.
 Лэд медленно сел.
 – Мы мало успели побыть вместе до того, как я уехал в Лондон, – сказал он. – Я столько времени воображал себе мою прекрасную жену, пребывающую в одиночестве и очень на меня сердитую. Такой вывод я сделал из твоего молчания. И я начал думать, что не знаю тебя. – Он испытующе взглянул ей в глаза. – А разве ты не подумала то же самое? Ты говоришь, что писала мне, но не получала ответа. Я в своих письмах объяснял тебе мотивы своих поступков. Естественно, не зная о них, ты могла поверить той чуши в лондонских газетах. Ведь ты не верила мне?
 – Нет, – с горячностью подтвердила она. – И даже признаюсь, что если б я могла иметь шпиона в Лондоне, я бы с удовольствием воспользовалась его услугами. – Она встала. – Я прихожу в ярость каждый раз, когда вспоминаю те ужасные заметки, и была бы счастлива никогда не вспоминать о них снова. – Диана повернулась и направилась к кромке воды.
 Лэд вздохнул у нее за спиной. Через несколько секунд он уже стоял рядом.
 – Стало быть, ты понимаешь, почему я послал Дэвида и остальных? Тогда, я полагаю, мне следует открыть тебе всю правду. Ты, вероятно, удивлялась, по каким делам Дэвид так часто ездит в Уэбли.
 – Да. – Диана быстро взглянула на мужа. – Ты хочешь сказать, что он встречался там с тобой и обо всем докладывал?
 – Да, – согласился Лэд. – Именно так.
 – Понятно. – Надо же, он находился всего в нескольких милях от нее и не сделал ни одной попытки повидаться и поговорить с ней! Но она не имеет права сердиться. Ведь она сама велела ему не появляться в Керлейне без денег. – Ладно, – кивнула Диана. – Остается утешаться тем, что ты был способен оторваться от своей бурной лондонской жизни, дабы узнать что-нибудь обо мне. – Посмотри-ка, – добавила она, оборачиваясь, – вон и слуги подъехали – привезли наш ленч. Вы, кажется, говорили, что проголодались, не так ли, милорд?
 Они молчали, пока слуги расстилали возле воды шерстяное одеяло и раскладывали пищу. Как только все было готово для трапезы, Лэд поблагодарил их и велел вернуться через два часа, чтобы забрать посуду.
 Когда они остались вдвоем, Диана села на одеяло и стала наполнять тарелки. Лэд с удовольствием принялся за еду.
 – Так вот, – начал он, – сегодня утром я обещал тебе рассказать, как я познакомился с сэром Джеффри Виром и что этот человек сделал для меня. Я думаю, это поможет тебе понять все дальнейшее. Хочешь послушать историю?
 – Рассказывай, если хочешь, – сухо сказала Диана, сердце которой все еще переполняло негодование. Она смотрела на озеро с демонстративным безразличием, твердо намереваясь не проявлять своих чувств.
 Однако ее притворства хватило ненадолго. Лэд еще не успел поведать, как он был ограблен и как сэр Джеффри с Ллойдом спасли его, как Диана отставила тарелку и вся превратилась в слух. К тому времени, когда он подробно излагал свой первый опыт за карточным столом, она была уже полностью захвачена рассказом. Она прервала повествование только один раз, когда выяснилось, что мисс Кристабелла Хауэлл – дочь сэра Джеффри.
 – О, Лэд, – пробормотала Диана. – У меня камень с сердца свалился!
 Он ухмыльнулся и наполнил ее бокал холодным шампанским.
 – Я представляю, как преподносили это лондонские газеты, – сказал Лэд. – Но сэр Джеффри умолял, чтобы я не опровергал эти измышления.
 – И ты правильно сделал, что послушался его. Конечно, мне было ужасно неприятно читать эти сплетни, но представляю, насколько хуже пришлось бы мисс Хауэлл, если б раскрылась история с отцовством сэра Джеффри. Несчастный человек. Как ему, должно быть, трудно пришлось. И как он, наверное, радовался, что у него появился помощник.
 Лэд взял руку жены и поднес к губам.
 – Диана, я столько раз мечтал, чтобы сэр Джеффри когда-нибудь познакомился с тобой. Ты бы ему очень понравилась. Думаю, и он тебе тоже.
 – Он спас тебе жизнь, – прошептала Диана, бережно касаясь кончиками пальцев щеки Лэда, – научил, как добыть деньги. Я безмерно благодарна ему и считаю его поистине замечательным человеком! Но скажи мне, чем закончилось твое выяснение отношений с виконтом Северном относительно мисс Хауэлл? Это правда, что ты перебил все зеркала.
 – Не все, – заявил Лэд, – но достаточно. И большая часть осколков обрушилась на мою голову. Вулф весьма доходчиво выразил свое неудовольствие. Потом, когда мы стали друзьями, он постоянно извинялся, пока я не попросил его успокоиться.
 Лэд рассказал ей о ночах, проведенных за игрой, а также о том, как сэр Джеффри учил его заключать пари, и еще помогал постичь множество премудростей, в частности об английском обществе и жизни в целом.
 – Я знал многих прекрасных, умных людей, – заметил Лэд, вновь растянувшись на одеяле. – Это мой отец и дядя Хэдли, дядя Филипп. Но сэр Джеффри… так повезло, что я его встретил… словами это не выразить. Он стал для меня вторым отцом, Диана. Так же как мой отец сделал из меня того Лэда Уокера, за которого ты выходила замуж, сэр Джеффри возродил к жизни человека, коим я являюсь сейчас. Я будто заново родился.
 Затем последовал рассказ о болезни наставника. Чахотка прогрессировала и, в конце концов, достигла такой стадии, когда кашель неизменно сопровождался кровохарканьем. Лэд с Ллойдом дежурили возле сэра Джеффри, чтобы он не задохнулся во время приступа. Они до конца оставались у постели умирающего. Когда Лэд дошел до последних минут его жизни, глаза Дианы наполнились слезами.
 – Если б я только мог, – тихо сказал Лэд, – я бы похоронил его со всеми почестями, которых он заслуживал. Но сэр Джеффри взял с нас слово, что не будет никаких пышных похорон, никаких объявлений в газетах, ничего, что привлекло бы внимание. Он сам изолировал себя от общества – сознательно, ради Кристабеллы, и не желал воссоединяться с ним после смерти.
 После похорон мы не могли оставаться на Стрэттон-стрит, – продолжал Лэд после минутного молчания. – Слишком многое напоминало о нем, да и жить там было слишком накладно. Сэр Джеффри мог с легкостью себе позволить эти расходы, играя столько лет, он скопил целое состояние. А я дорожил каждым добытым пенни. И мы съехали оттуда и сняли жилье не столь роскошное, но вполне приличное, где можно было время от времени перекинуться в картишки с друзьями. Соммертон был у меня частым гостем. – Лэд улыбнулся. – Хотя предпочитал прожигать ночи в игорных домах.
 – Как и ты, – пробормотала Диана.
 – Да, – с чувством подтвердил Лэд, – было дело.
 Его городская жизнь не обходилась без забавных приключений, особенно после того, как в Лондон приехала его бесшабашная американская кузина Гвендолин Уэллс. Однажды она на пару с графом Рэксли оказалась в трущобах, в каком-то казино самого сомнительного вида, и Лэду темной ночью пришлось вызволять оттуда их обоих. Лэд поведал, как лорд Рэксли влюбился в эту огненно-рыжую красавицу, а затем женился на ней. Диана заметила, что знает об этом из газет, и после некоторых колебаний поделилась своими обидами. Он настолько вычеркнул ее из своей жизни, что его родственники даже не пригласили ее на венчание.
 – О, любовь моя, – сказал он ласково, – ты не одинока в своих чувствах. Гвенни мне все уши прожужжала, можешь мне поверить. Это я заставил их обоих, ее и дядю Филиппа, поклясться в сохранении тайны. Во всяком случае, до тех пор, пока Белла не выйдет замуж.
 – Да, теперь я все понимаю. Но что будет, когда выяснится правда, и газеты напишут, что ты женат? Это же станет настоящей сенсацией.
 – Беллу это уже никак не затронет. Люди покачают головой и подумают, что сначала у нее был флирт с женатым человеком, а потом ее мужем стал Вулф. Ну, а мне приклеят ярлык мерзавца, который бросил жену одну в глуши, а сам тем временем развлекался в Лондоне. Но это настолько принято среди аристократов, что авось и меня не осудят так уж сурово. По правде говоря, любовь моя, я гораздо больше боюсь, что меня назовут круглым дураком. Когда я возьму тебя в Лондон, а я собираюсь сделать это в следующем сезоне, весь высший свет будет недоумевать, какой мужчина в здравом уме мог оставить такую красавицу даже на день.
 – Меня… в Лондон? – удивленно переспросила Диана.
 Лэд улыбнулся:
 – Да, в Лондон. Мы будем ездить туда каждый год, хотя бы на несколько недель. Ты будешь одеваться по последней моде, встречаться с равными тебе и веселиться на званых вечерах и балах. И тогда уж я, конечно, пойму страдания Вулфа. Представлю, каково ему было видеть Беллу в окружении стольких обожателей. Думаю, мне придется каждую неделю вызывать на дуэль дюжину твоих поклонников.
 Он, несомненно, шутил, но Диана ощутила беспокойство.
 – Нет, Лэд, – замотала она головой. – Я не смогу поехать с тобой в Лондон. Прошу тебя, не говори больше об этом. Но ты можешь выезжать раз в году. – При мысли об этом Диане захотелось плакать. Она отчаянно пыталась придумать какой-нибудь компромисс, но в голову ничего не приходило.
 – Диана, – пробормотал он, пытаясь притянуть ее поближе.
 Она сопротивлялась, отчаянно тряся головой.
 – Я с юных лет не выезжала из Херефордшира. Я ничего не знаю о высшем обществе, за исключением того, что мне рассказывали мой приемный отец и Иган. Честно признаюсь, Иган был единственным, кто так много и подробно рассказывал мне о той жизни. – Диана обреченно закрыла глаза. – Мои знания о моде и приличествующих манерах постыдно малы. Когда-то мне казалось, что я намного превосхожу тебя в этих вопросах, и я пыталась тебя воспитывать. Но теперь ты во всем превосходишь меня. Я буду лишь обременять тебя, и ничего более.
 – Любовь моя, вряд ли это имеет какое-то значение, – весело заметил Лэд. – Ты вскоре поймешь, насколько легко усвоить внешние формы поведения, принятого в обществе. Они кажутся глупыми во многих отношениях, но… Думаешь, мне не хочется носить одежду наподобие той, в которой я приехал из Америки? Господи, да в тех вещах чувствуешь себя в тысячу раз удобнее, чем в моей теперешней нелепой амуниции. Но в Англии благоволение общества – это все, и с мнением его нужно считаться. Или, по крайней мере, делать вид, что считаешься, как мне всегда внушал сэр Джеффри. Диана, любимая, не волнуйся, прошу тебя. – Лэд притянул ее к себе и заключил в объятия, невзирая на ее сопротивление. – Я буду рядом, а также Гвенни, Белла и леди Клара. И даже леди Анна – наивлиятельнейшая дама в высшем обществе. Знакомство с ней очень полезно. Ее муж, граф Мэннинг, – одна из самых могущественных персон в палате лордов.
 – Нет! – Диана еще больше разволновалась и закрыла лицо руками. – О, пожалуйста, не надо, Лэд! Они только будут смеяться надо мной. Если твоя кузина Гвендолин и ее муж приедут навестить нас в Керлейн, я буду, счастлива, принять их. Уж как вести себя в собственном доме, я представляю. Но в Лондоне… не принуждай меня ехать туда. Я даже танцевать не умею.
 Лэд засмеялся. Какая дерзость! Диана принялась колотить по твердому как скала плечу, но Лэд захохотал еще громче.
 – Это что-то новенькое, – сказал он, осторожно обхватив ее кисть. – Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Диана Уокер. Иди сюда.
 Он притянул Диану к себе.
 – Я научу тебя танцевать, – пообещал он, – как выучили меня самого. Покажу тебе все те уловки, которые обеспечат успех в высшем свете. Научу, как вести себя в обществе, точно так же как меня учил сэр Джеффри. Любимая, – в ответ на ее протестующий стон Лэд успокаивающе погладил ее по голове, – это не так трудно, как кажется. Как графиня Керлейн, ты должна занять свое место в обществе.
 – Я могу быть графиней здесь, – горестно проговорила она, – и нигде больше. Даже в Фэйр-Мэйден не смогу, хотя я старалась бы очень сильно.
 – Ты будешь графиней везде, где бы ни оказалась, – провозгласил Лэд. – В Лондоне я буду постоянно с тобой, так же как со мной был сэр Джеффри, пока ты не станешь чувствовать себя достаточно свободно и не сможешь полагаться на свои собственные силы. Хотя в городе при тебе еще должна быть горничная или компаньонка.
 Лэд поцеловал ее и прижался щекой к ее щеке.
 – До чего же это хорошо – снова обнимать тебя, Диана. Слышать твой голос. Просто видеть тебя, даже на расстоянии. – Диана почувствовала, что он улыбается. – Мне казалось, что я не способен понять твою любовь к Керлейну. Возможно, по-настоящему я ее никогда не пойму. Но я твердо знаю одно. Керлейн – это часть тебя, и потому он для меня драгоценен. Это мой дом, потому что в нем ты, Диана. Наш дом, до конца жизни.
 – А Фэйр-Мэйден? – спросила она. – Я знаю, как ты страстно желаешь вернуться туда. Я говорила тебе, что никогда не покину Англию, но… Если ты хочешь вернуться в Соединенные Штаты, даже если это будет очень долгий визит, я буду счастлива поехать с тобой.
 – Спасибо, – ласково прошептал он. – Это очень важно для меня, любимая. Я знаю, как нелегко тебе принять такое решение. Но тебе не придется плыть через Атлантику. Я продал Фэйр-Мэйден.
 Она отпрянула и удивленно посмотрела на Лэда.
 – Продал… – Она отчаянно замотала головой. – О, Лэд. Не из-за этой сделки? Бог мой!
 – Дорогая, не надо так волноваться! – быстро проговорил он. – Теперь это не имеет значения. Мне были нужны деньги, чтобы делать ставки. Чтобы начать, требуется какая-то сумма. Без этого мы бы никогда не вернули Керлейн. Теперь мы не только владельцы поместья, но имеем достаточно денег, чтобы реконструировать замок и жить здесь, как подобает.
 – Но это был твой дом, – печально промолвила Диана, – ты так его любил! Твой отец, мать, брат и дядя – там. И все воспоминания о них.
 – Нет. – Лэд взял ее руку и приложил к сердцу. – Мои воспоминания о них – здесь, где им и положено быть. А Фэйр-Мэйден – это мое прошлое. Теперь я британский аристократ, и мое будущее связано только с тобой, Диана, где бы ты ни находилась. Я не жалею о принятом решении. В твоем лице я приобрел гораздо больше, чем потерял.
 Через час они вернулись в замок, сытые и усталые, но это была приятная усталость. Незамедлительно появившиеся конюхи забрали лошадей. Диана не в первый раз отметила, с какой радостью слуги, прибывшие из Лондона, встречают своего хозяина.
 – Керлейн теперь совсем другой, – заметила она, когда Лэд под руку повел ее в замок.
 – В хорошем смысле, я надеюсь?
 – Да, – сказала Диана. – Я даже и помыслить не могла, что можно так обновить Керлейн. Каждый, кто приехал из Лондона, будь то мужчина или женщина, внес в жизнь замка что-то свое. Правда, Суитина и Моди вначале сердило нашествие чужаков. А уж что чувствовали Фарреллы и Колвани, я тебе и передать не могу.
 – Надеюсь, – вымолвил Лэд, когда они поднимались по ступенькам к парадной двери, – сейчас они порядком присмирели.
 Привратник распахнул дверь, чтобы впустить их. Лэд протянул шляпу и перчатки лакею, тогда как Диана позволила, горничной снять с нее накидку и шляпку. Безукоризненная исполнительность слуг была достойна любого именитого дома в Лондоне. Лэд взял Диану под локоть и повел к Большому залу.
 – Кстати, новая кухарка замечательно стряпает, ты не находишь? Я всего два раза ел то, что было ею приготовлено, но мне очень понравилось. Надеюсь, что…
 – Надейтесь, надейтесь. – Ллойд внезапно материализовался у них перед носом. – Наготовили столько, что этой еды хватит на хорошую роту. Не верите?
 – Ллойд! – воскликнул Лэд. Диана фыркнула в ладошку.
 – Это еще пустяки, – продолжал слуга. – Вы посмотрите, что там принесли. Суитин вас дожидается.
 Ллойд направился к кабинету Лэда, показывая им с Дианой, чтобы они следовали за ним. В кабинете находились мрачные, расстроенные Суитин, Фаррелл и его сын Стюарт.
 На письменном стюле Лэда лежала объемистая, перевязанная бечевкой пачка писем, вложенных в грязные пакеты. Лэд с Дианой, не говорящий слова, одновременно приблизились к столу. Письма явно были не читаны, но пребывали в ужасном состоянии.
 – Он принес их мне час назад, – заявил Фаррелл. – Я ничего не знал, иначе бы я не допустил этого, как бы я ни относился к вам, милорд. Клянусь честью.
 – Хорошо, Фаррелл, – кивнул Лэд, по-прежнему с удивлением глядя на письма. – Ваши слова для меня не новость.
 – О, Стюарт, – не веря глазам, пробормотала Диана. – Как ты мог сделать такое? Ты же знал, как я ждала писем от лорда Керлейна. Я так часто посылала тебя в Уолборо… я доверяла тебе.
 Стюарт принялся звучно всхлипывать, совсем как обиженный ребенок.
 – Он говорил, что я спасаю вас, – сквозь рыдания произнес юноша, – и Керлейн тоже. Он внушал мне, что лорд Керлейн никогда не вернется, что ваш муж покинул всех нас, мисс Диана. – Он шмыгнул носом: – Я так виноват, мисс! Простите меня.
 – О, Стюарт, – с грустью прошептала она.
 – Виконт Карден платил тебе, чтобы ты перехватывал эти послания, – сказал Лэд, – и, несомненно, подкупил почтового служащего. Но лорд Карден, должно быть, велел тебе уничтожать эти письма, Стюарт. Однако они здесь. Как ты можешь объяснить это?
 – Я сжег часть, милорд, – пояснил Стюарт, продолжая шмыгать носом. – Он приходил смотреть, как я это делаю. С виду пачка казалась очень большой, но бумага была только сверху, под ней лежала стружка, милорд. Остальные письма в то время были уже закопаны в землю.
 Диана подошла к молодому человеку и встала перед ним.
 – Но почему ты не уничтожил их, Стюарт? Лорд Карден очень рассердился бы, если б узнал, что ты ослушался его.
 Стюарт кивнул:
 – Да, мисс. Но эти письма принадлежали вам. Не мог же я сжигать вашу собственность.
 – Стюарт, – произнес Лэд уже мягче, – я хочу спросить тебя еще кое о чем. Ты должен сказать мне правду. Ты помогал лорду Кардену еще до того, как я уехал в Лондон. В тот день, когда я получил письмо с извещением о смерти моего дяди, ты был в комнате. Позже ты рассказал лорду Кардену о том, что слышал, и о размолвке между мной и леди Керлейн. Верно? Стало быть, он искал меня, прекрасно зная, в каком я состоянии. И все только потому, что ты сообщил ему об этом.
 – Да, милорд, – признался Стюарт. Лицо его залилось краской. – Виконт хотел знать все, особенно про письма из Соединенных Штатов. Это моя вина. Если б не я, вам вовсе не пришлось бы никуда уезжать.
 – Нет, милорд, – Суитин выступил вперед, – это моя ошибка. Я позволял себе пренебрежительные высказывания в ваш адрес и всячески приветствовал лорда Кардена в его планах. Мое поведение, несомненно, влияло на Стюарта. Позвольте нам, милорд, применить к нему любое наказание. Все, что вы сочтете необходимым. Вплоть до выдворения из Керлейна.
 Ллойд, стоявший возле двери, после этих слов взглянул на Суитина совсем другими глазами.
 – Нет, – вступил Фаррелл. – Стюарт – мой сын и получит соответствующее наказание, как надлежит Фарреллу. Только так он сможет смыть позор, который навлек на семью. Если он должен покинуть Керлейн, – решительно заявил Фаррелл, – то он уйдет и больше не посме-ет возвратиться.
 Несколько других секунд Лэд, казалось, обдумывал это предложение. Наконец он поднял голову и взглянул на собравшихся.
 – Фаррелл, если ваш сын уйдет, он не сможет искупить свою вину. А я хочу, чтобы он сделал это. Своим поведением он причинил нам с миледи много страданий. – Лэд бросил гневный взгляд на Стюарта. – Задача не из легких, но если ты сделаешь то, что я скажу, ты сможешь заработать себе прощение.
 – Что угодно, милорд, – с жаром откликнулся Стюарт. – Требуйте от меня что хотите.
 – Еще раз предупреждаю: это непростое дело. Тебе придется продолжать вести двойную жизнь.
 – Продолжать? – повторила Диана.
 – Да, – непринужденно подтвердил Лэд. – Мы с Иганом Паттерсоном ведем игру, и, как любой хороший игрок, я желаю иметь постоянную информацию о планах моего противника. Таким образом, мы сравняем счет – его шпионы станут моими шпионами.




 Глава 26


  Сентябрь 1818 года 
 Лэд вытер пот со лба и с благодарностью принял от Эдварда Мултона воду. Попив, он отдал управляющему пустую чашку и оглядел простирающиеся перед ним золотистые поля.
 – А хлеб уродился, Эдвард. Урожай должен быть богатым. Спасибо за ваш труд. Я очень доволен.
 Эдвард, в отличие от своего старшего брата, легко смущался и краснел. Вот и сейчас лицо его залилось ярким румянцем.
 – Милорд, это в гораздо большей степени ваша заслуга, нежели моя. Вы настолько сведущи в земледелии, что я нередко чувствую себя профаном.
 Лэд засмеялся и пожал плечами.
 – Слышал бы мой отец подобное утверждение! Он часто приходил в отчаяние от моих агрономических способностей. И совершенно справедливо, потому что его собственные познания и опыт были просто поразительны. Жаль только, что не дожил, – сказал он со вздохом. – Думаю, ему было бы очень приятно увидеть, что переданные им знания обернулись благом для Керлейна. Отец так любил это место.
 – Да, земля возрождается, милорд, – согласился Эдвард Мултон. – Поля в хорошем состоянии. И все же, должен вам сказать, милорд, в ближайшее время самой прибыльной статьей дохода останется для Керлейна скот. Если, конечно, яблоневые сады не начнут плодоносить раньше, чем мы предполагаем.
 – Да, скот дает нам немалую прибыль, – кивнул Лэд, – но не стоит упоминать об этом при Фарреллах и Колвани. Для них этот вопрос до сих пор слишком болезнен.
 Мужчины обменялись выразительными взглядами, затем повернули и направились к дороге, где стояли их лошади.
 Минуло три месяца с того дня, как Лэд возвратился домой. Теперь он казался себе самым счастливым человеком на земле. Как же изменился Керлейн! Поместье ожило, словно заново родившись, и люди здесь жили такие же довольные, как он сам. Новоселы медленно, но верно пускали корни в Керлейне. Уже было сыграно несколько свадеб. Бывшие солдаты, пришедшие вместе с Дэвидом Мултоном, женились на девушках из кланов Фаррелла и Колвани, горничные из Лондона вышли замуж за местных парней. Только неделю назад Брайен Колвани обвенчался с хорошенький девушкой, которую сэр Джеффри вызволил из лондонских доков. Колвани-старший препятствовал этому браку как мог. Лишь в последний момент смирился с неизбежном и провозгласил девушку своей дочерью. По слухам, Брайен уже обеспечил себе потомство, потому-то его непреклонный отец внезапно возлюбил свою будущую сноху. Пополнение в клане Колвани всегда приветствовалось, тем более что не меньше пяти женщин у Фарреллов уже забеременели. О чем Фаррелл-старший во всеуслышание заявлял при первой возможности.
 Итак, к следующей весне в Керлейне зазвучит младенческий плач. Одним из новорожденных будет его наследник. Ничто не вызывало у Лэда такой радости, как это известие. Диана вынашивала их ребенка уже около месяца. Большего счастья для них обоих и быть не могло.
 Правда, радость Дианы несколько омрачало появившееся в последние дни недомогание. Лэд старался проводить с женой как можно больше времени. Он делал это главным образом для собственного успокоения. Но Диана не всегда желала его присутствия. Пару раз, когда приступы тошноты были особенно мучительны, она выплеснула на него свой гнев – и, надо сказать, весьма темпераментно.
 Лэд переносил подобные выходки терпеливо, как мог. В конце концов, рассуждал он, это его вина, что Диана так страдает.
 Что касается виконта Кардена, то со дня возвращения Лэда они больше не виделись. Во всяком случае, официальных визитов виконт им не наносил. Лэд бдительно следил за его действиями, главным образом через Стюарта Фаррелла. Иган Паттерсон, похоже, по-прежнему ему доверял. Стюарта трудно было заподозрить в двурушничестве. Он выглядел таким робким и невинным, что никому и в голову не могло прийти, что парень способен на интриги. Благодаря нему Лэд узнал, что Карден собирался неким образом взять реванш, но никакого конкретного плана он со Стюартом не обсуждал. Лишь повторял, что у него отняли леди Керлейн и что такое оскорбление не может остаться безнаказанным.
 Лэд знал, что недалек тот день, когда их игра приблизится к финалу. До этого ни один из них не успокоится. Чтобы ускорить развязку, Лэд взял за правило раз в несколько дней посылать своему соседу «дружеские» записки. К примеру: «Что хорошего было на охоте в последнее время?», «Надо бы как-нибудь снова выбраться на озеро. Я привез из Лондона новую колоду карт. Отчего нам не доставить себе удовольствие и не сыграть пару партий в покер?»
 Дразнить человека, который и так на взводе, было опасно, но таковы приемы любой игры. Для победы нужно терпение, а также – вывести из терпения своего противника и спровоцировать его на неверное действие. Лэд не собирался до конца жизни наслаждаться соседством Игана Паттерсона. И не только из-за собственной неприязни, но и ради блага Дианы и будущих детей. Он должен обеспечить им спокойную жизнь.
 – Смотрите, милорд. – Эдвард Мултон протянул руку в направлении Уолборо. – Сюда кто-то скачет.
 – В самом деле. – Лэд, слегка нахмурясь, всматривался в приближающиеся фигуры. – Хотел бы я знать, кто… – Джентльмены подъехали ближе, и лицо его озарилось улыбкой. – Боже милостивый, вот так сюрприз! Джек! Люк!
 Всадники осадили лошадей и легко соскочили с седел. В следующий миг трое друзей, уже смеясь, похлопывали друг друга по спине. Его друзья представляли собой весьма колоритную и контрастную пару. Джек был настолько белокур и белолиц, насколько Люк, напоминавший средиземноморского пирата, темноволос и смугл. Кстати, большей частью он и вел себя подобающим образом.
 – Значит, это и есть твоё знаменитое поместье, Лэд, – заметил виконт Коллен, оглядывая окрестности. – Теперь я понимаю, почему ты так рвался сюда. Неплохое место, в самом деле. Никогда бы не подумал, что ты владелец таких угодий.
 – Что, правда, то, правда, – поддержал его Джек Соммертон. – Наконец мы воочию видим Керлейн, и удивлению нашему нет предела. Непревзойденный лондонский игрок в действительности – натуральный лендлорд. Нет, ты только посмотри на него, Люк! Он объезжает поля, чтобы обозреть свой урожай! Ну и дела! Граф Керлейн – и земледелец. Каково?
 – Что еще можно ждать от американского фермера! – усмехнулся Лэд. – Но как вы здесь оказались, черт побери? Вот уж никак не мог предположить, что вы приедете.
 Джек пожал плечами.
 – Конечно, это беспардонно с нашей стороны. Мы должны были предупредить тебя, но решение созрело довольно неожиданно. Оставалось только надеяться, что нас здесь примут.
 – Разумеется, – заверил их Лэд, – в любое время. Я только хотел, чтобы вы привезли Клару и Гвенни.
 В ответ Джек вздохнул. Он выглядел очень счастливым. Люк явно старался изобразить из себя агнца.
 – Я получил письмо от леди Рэксли, – начал объяснять он. – Она умоляла меня избавить ее от мужа хотя бы на несколько недель.
 – Она ожидает ребенка, – восторженно объявил Джек. – У нас будет первенец! Это замечательное событие!
 – Поистине, – согласился Люк, – если б не твоя активность. Джек сует нос во все, – продолжал он, обращаясь к Лэду, – и довел несчастную женщину до безумия. Он не дает ей сделать и шага, тут же хватает и несет на руках. Когда я прибыл в Рэксли-Холл, Гвенни чуть не зарыдала от радости. Она умоляла увезти его немедленно. Я подумал и решил, что Керлейн самое лучшее место.
 Джек моментально встал в позу оскорбленного.
 – Я ни во что не совал нос. Но ребенок ведь и мой тоже. Знаете, как она не бережет себя?
 – Не может же она лежать целый день в постели, – заметил Люк.
 – Может.
 – Никто не захочет лежать весь день в постели, – не сдавался виконт. – Оставь в покое беременную женщину. Я уже дважды прошел через это с Кларой. Дай ей свободу, если не хочешь лишиться и жены, и наследника.
 – Нет уж, – продолжал возмущаться Джек. – Я не желаю, чтобы Гвен носилась туда-сюда и проделывала всякие цирковые трюки с моим ребенком. Нет, – твердо заявил он, – следующие семь месяцев Гвен проведет в постели. Будет отдыхать. Вот так.
 – Ну и ну, – пробормотал Люк.
 Лэд засмеялся.
 – Я понимаю, почему Гвенни вызвала тебя. Удивляюсь только, как ты вытянул Джека из дома. А новости, в самом деле, замечательные. Мои самые искренние поздравления, Джек.
 – Надеюсь, ты не в обиде, что мы так внезапно нагрянули, Лэд? – спросил виконт. – Ради Бога, прости, если не вовремя.
 – Никоим образом, – успокоил их Лэд. – Я безмерно рад видеть вас обоих, боюсь только, чтобы вы не возгордились слишком сильно. Вы и так лопаетесь от самодовольства.
 Все засмеялись, а Люк сказал:
 – Ты так спешно покинул Лондон, даже толком не попрощался. Нам тебя недоставало.
 – Более того, – добавил Джек, – нас мучило любопытство. Ты так долго прятал свою жену. Вообрази, что мы должны были чувствовать, когда Гвен сообщила нам, что ты, оказывается, женат.
 – Очень скоро вы встретитесь с моей женой, – пообещал Лэд, – но сначала вы тоже должны поздравить меня. Похоже, наши дети будут одногодками.
 – Леди Керлейн ожидает ребенка? – удивился Люк. – Но ты только три месяца назад вернулся в Керлейн!
 Джек хихикнул.
 – Чему ты удивляешься? Лэд – ушлый парень. Мы оба это хорошо знаем. Вспомни пари. Мы тебя поздравляем, Лэд.
 – И твою прекрасную жену, – присовокупил Коллен.
 Затем они были представлены Эдварду Мултону, который все это время молча стоял в стороне. Гости выразили такой восторг от знакомства, что молодой человек покраснел как рак и с трудом пробормотал слова благодарности.
 – Поедемте смотреть Керлейн, – предложил Лэд, садясь на Миву и дожидаясь, когда его друзья последуют его примеру. – А потом я отвезу вас в замок. Диана будет рада познакомиться с вами, хотя, несомненно, удивится, почему Вулф не присоединился к сей счастливой компании.
 – О, мы бы и его прихватили, – весело заверил Джек, – но Белла ожидает…
 – Боже мой, да это прямо эпидемия! – воскликнул Лэд.
 – И Вулф в таком состоянии, – продолжал Джек, – что Белла увозит его в Италию, пока он не издергался окончательно.
 Лэд совершил с ними короткую прогулку по Керлейну. Экскурсия сопровождалась изумленными возгласами гостей. Они остановились у выгона, наблюдая, как коровы пощипывают зеленую траву.
 – Красота, – сказал Люк. – У тебя прекрасное поместье, Лэд. И, похоже, ты доволен жизнью.
 – Да, – согласился Лэд, – так доволен, что даже не могу тебе передать.
 – Ты как-то говорил мне, что был изгнан из рая, – припомнил Джек. – Теперь я понимаю, что ты имел в виду.
 Лэд ухмыльнулся:
 – Если ты думаешь, что я имел в виду стадо коров, деревья, холмы и скалы, то ты ошибаешься. Конечно, я люблю Керлейн, это не подлежит сомнению. Но когда ты увидишь мою Диану, вот тогда ты действительно меня поймешь.
 – Тогда отвези нас к ней поскорее, дружище, – поторопил Джек. – Нас гложет нетерпение.
 Уступая просьбе друзей, Лэд поехал вперед. Едва завидев замок, гости остановили лошадей и некоторое время созерцали открывшееся им зрелище. Затем громогласно выразили свое изумление, чем доставили Лэду безграничное удовольствие.
 – Величественно, – пробормотал Джек.
 – На его содержание, должно быть, уходит целое состояние, – заметил более практичный Люк. – Но на него не жалко и потратиться. Я видел немало прекрасных памятников английской старины, но этот, бесспорно, самый замечательный.
 – Спасибо, Люк, – искренне поблагодарил Лэд. – Когда я впервые приехал сюда, мне казалось, что такой огромной развалины я еще не видел. Если бы один из вас предложил мне за него сто фунтов, я бы с легким сердцем дал расписку. Только совсем недавно я понял, что это такое. Теперь я ни за что не расстанусь с ним.
 Не успели они въехать во двор, как повстречали Ллойда. Камердинер сидел на лошади, готовый отправиться на поиски хозяина.
 – Ба! Да это никак Ллойд? – радостно воскликнул Джек.
 – Никогда бы не подумал, – добавил Люк, – что буду рад сновава видеть эту физиономию. Здравствуй, Ллойд.
 Ллойд не стал утруждать себя ответом, а обратился прямо к Лэку.
 – Вы встретили миледи? – спросил он. – Они с Моди покинули замок больше часа назад и еще не возвращались.
 – Покинули замок? – повторил Лэд, прищуриваясь. – С утра миледи чувствовала себя слишком плохо, чтобы ехать куда-либо. И потом, я же наказывал тебе не спускать с нее глаз.
 – Знаю, – нетерпеливо сказал Ллойд. – Она и потом чувствовала себя не ахти как, но пришло послание от Колвани с просьбой поторопиться. Девушке, на которой женился его сын, нужна помощь.
 – Ты имеешь в виду Лидди? Жену Брайена Колвани?
 – Ну да, – закивал Ллойд. – Сказали, что у нее кровотечение, и просили миледи срочно приехать, чтобы попытаться спасти ребенка. Я только сейчас об этом узнал.
 – Черт побери, Ллойд! – рассердился Лэд. – Я же велел не отпускать ее без твоего сопровождения.
 Чувствуя его волнение, Мива беспокойно переступала с ноги на ногу.
 – Да разве за ней уследишь? Она говорит, что идет в спальню, а сама улепетывает из замка. Что я мог сделать? – Ллойд тоже повысил голос. – Я думал, она спит. Если б Суитин не обнаружил записку, и одна из горничных не призналась, что видела их отъезд, никто бы вообще их с Моди не хватился.
 – Насколько я понимаю, Лэд, – вмешался Люк в свойственной ему флегматичной манере, – с твоей женой приключилось что-то неладное?
 Лэд прикрыл глаза, всеми силами стараясь сохранять спокойствие, понимая, что ему нужна ясность мысли, если он хочет выиграть эту партию. Иган Паттерсон застал его врасплох. Но теперь виконта Карденк ждал сюрприз – Лэд получил подкрепление в лице Джека и Люка.
 Он поднял голову и посмотрев на двух друзей.
 – Да, – сказал он. – У меня нет времени на объяснения, но боюсь, она в большой опасности.
 – В таком случае, – начал Джек, – похоже, мы приехали кстати. Ну что, поехали, вызволят леди Керлейн?
 – Я был бы очень признателен вам за помощь, хотя, конечно, справлюсь и сам, – проговорил Лэд.
 Коллен вздохнул:
 – Дорогой мой, оставь эти расшаркивания. Я нахожу подобные разговоры утомительными, особенно между друзьями. Конечно, мы поедем с тобой и поможем тебе.
 Лэд улыбнулся:
 – Спасибо.
 – Ну, так в путь, – поторопил его Джек.
 В этот момент послышалось цоканье. Обернувшись, они увидели летевшего во весь опор Стюарта Фаррелла. – Милорд! – закричал он с облегчением. – Слава Богу, что вы здесь. Он увез леди Керлейн… лорд Карден… Вы должны ехать немедленно!




 Глава 27


 – Я понимаю, тебя это не волнует, – промолвила Диана, когда карета угодила в рытвину, – но мне скоро станет совсем плохо, если мы не остановимся.
 Она сидела рядом с Моди. Иган расположился на сиденье напротив.
 – Ничего, – усмехнулся он, – скоро ты почувствуешь себя намного лучше.
 – Позвольте, миледи. – Моди смочила салфетку водой из небольшой фляжки и осторожно положила Диане на лоб. – Откиньте голову назад и закройте глаза.
 Диана откинулась на спинку, но закрывать глаза не стала, наоборот, смерила Игана холодным взглядом.
 – Куда мы едем? – настойчиво поинтересовалась она, наверное, уже в пятый раз, с тех пор как началось их путешествие. – Глупый ты человек, Иган Паттерсон. Да Лэд разорвет тебя надвое, когда разыщет нас! А если и уцелеешь, то за похищение пойдешь в тюрьму.
 – Это не имеет значения, – проговорил он бесстрастно. – К концу дня он тебя не захочет. И ни один мужчина, кроме меня.
 Впервые за все время их знакомства Диана не понимала, как ей себя вести. Когда она вошла в небольшой домик супругов Колвани, она думала только о том, как помочь Лидди. Однако вместо нее она застала там Игана и какого-то деревенского вида незнакомца. Не успела она открыть рот, как мужлан схватил Моди, приставил ей нож к горлу и пригрозил убить ее, если Диана попытается бежать.
 Карден хладнокровно заверил Диану, что это святая правда, и она сразу поверила его словам. Затем виконт схватил ее за руку и потащил из дома к небольшому сараю, где стояли две лошади. Понимая, что Иган замыслил ее похитить, она громко запротестовала, но тщетно. Она не могла даже спровоцировать его на свойственные ему язвительные комментарии. Это, по крайней мере, помогло бы ей обрести точку опоры. Но лицо виконта превратилось в каменную маску, будто место ее друга детства занял неведомый бесчувственный призрак.
 Диана допытывалась, все ли благополучно у Брайена и Лидди. Он посмотрел на нее странным взглядом:
 – Конечно, с ними все в порядке. Я только устроил им прекрасный пикник, с лучшей снедью и винами, какие только нашлись в моих кладовых и погребах. Молодые люди были весьма рады.
 Иган заставил их с Моди ехать верхом. Они направились напрямик сквозь деревья, и некоторое время ехали лесом, пока снова не выехали на дорогу. Там их ждала карета, которой управлял другой незнакомец, как две капли воды похожий на первого.
 Иган повел женщин к карете. Езда верхом совсем доконала Диану. Спотыкаясь, она добрела до ближайших кустов, где ее прямо-таки вывернуло наизнанку. Иган дождался только, пока она переведет дыхание, затем подхватил ее на руки и посадил в экипаж. Полчаса назад ей немного полегчало. Теперь же снова стало плохо, главным образом из-за скверной дороги, а также неумелого кучера.
 – Попробуй уснуть, Диана, – посоветовал Паттерсон.
 Она бросила на него испепеляющий взгляд.
 – Нет, скоро нас догонит Лэд, и я не желаю пропустить эту минуту. Мне хочется посмотреть на твое лицо, когда ты увидишь моего мужа.
 Иган чуть заметно улыбнулся:
 – Не сомневаюсь, что твой муж поедет разыскивать тебя, но я позаботился, чтобы его направили по ложному следу. Стюарт Фаррелл повезет его в другом направлении. Да-да, ваш любимый Стюарт. Лорд Керлейн найдет тебя слишком поздно, к тому времени ты уже решишь остаться со мной.
 – Никогда в жизни, – сказала Диана. – Смею тебя заверить, никогда.
 Улыбка на его лице потускнела.
 – Посмотрим, моя любимая. – Экипаж замедлил ход и после резкого рывка остановился. – Ну, вот мы и приехали, – сообщил Иган.
 И как раз вовремя. Дверца открылась, и Диана выскочила из кареты, отталкивая руки, пытающиеся ей помочь. Добежав до ближайшего дерева, она освободилась от того немногого, что еще оставалось у нее в желудке. Через секунду Моди была рядом с ней и обтирала ей лицо прохладной влажной салфеткой. Диана прислонилась к дереву, слабая и дрожащая, стараясь изо всех сил не упасть в обморок.
 – Ох уж эти женщины, – пробормотал один из сопровождающих, – сколько от них мороки!
 – Особенно от этой, – заметил Иган монотонным голосом, так бесившим Диану с самого начала их путешествия. – И хворь ее не прекратится, покуда она будет носить в себе американское отродье. – Он поднял Диану на руки, не обращая внимания на ее слабые попытки сопротивления. – Очень скоро мы тебе поможем, любовь моя.
 Они остановились около какого-то строения, напоминавшего заброшенную гостиницу. Зияющие окна без стекол, провисшая крыша, бурьян и непомерно разросшийся плющ являли собой классическую картину запустения. Постройка одиноко возвышалась на просеке. Когда Иган нес Диану, она мимоходом заметила в стороне другой экипаж – что-то вроде небольшой запыленной двуколки. Сознание уплывало. Откуда-то издалека послышался протестующий голос Моди. Затем наступила тишина – так внезапно, что Диана подняла голову и попыталась осмотреться вокруг.
 – Где Моди? Что ты сделал с ней?
 – Ничего, любовь моя, – успокоил ее Иган. – Просто ее оставили в экипаже, только и всего. Моди расстроится и разволнуется, а она мне понадобится, чтобы потом ухаживать за тобой. Как только все закончится, ты получишь ее в целости и сохранности, обещаю тебе. Вот мы и на месте.
 – Все закончится? – повторила Диана с возрастающей тревогой.
 Он вошел в небольшую комнату – в прошлом, должно быть, она служила гостиной, – где их ожидали мужчина и женщина. Несколько горящих свечей отбрасывали жутковатые тени на стены. Вокруг лежала пыль и свисала паутина.
 – Милорд, мы уже подумали, что вы не приедете! – нервно воскликнул мужчина. – Прошу вас, поторопитесь.
 – Конечно. – Иган опустился на колени так проворно и стремительно, что у Дианы все поплыло перед глазами. Она почувствовала, как расстегивают ее одежду и поднимают ее пышные юбки.
 – Что… – пробормотала она, силясь поднять голову.
 – Тсс, любимая, – прошептал Иган. – Веди себя спокойно. Это закончится через несколько минут. – Он погладил ее по макушке.
 – Нет, – замотала головой Диана. – Оставь меня. – Она чувствовала, как чьи-то руки подбираются к ее нижнему белью. Тогда с внезапной ясностью она осознала, какая опасность ей грозит.
 Страх и отчаяние придали ей силы.
 – Не трогай меня! – сердито закричала Диана, ухитрившись оттолкнуть Игана достаточно далеко, чтобы подняться. При тусклом свете она увидела еще одного человека, сидевшего у нее в ногах и смотрящего на нее с некоторым удивлением. Рядом, у небольшого столика, стояла женщина и раскладывала какие-то принадлежности. Диана заметила у нее в руках блестящий металлический инструмент.
 – О Боже! – невольно вырвалось у Дианы, и она заметалась, подобно загнанному зверю. Она дважды упала – один раз прямо на Игана. Его руки тотчас обхватили ее и намертво сомкнулись. Тогда она вцепилась ему в волосы. Он закричал от боли и разжал руки. Диана вскочила. Не раздумывая ни секунды, она бросилась туда, где, как ей казалось, находится выход.
 Мужчина закричал. Женщина завизжала. Иган испустил нечеловеческий вопль. Эти ужасные звуки вселили в Диану такой страх, что она едва ли могла что-то соображать. Она только действовала наугад, еще более усугубляя положение.
 Вцепившись в ручку, она изловчилась распахнуть дверь. Располагавшаяся за ней комната была просторнее и темнее.
 Она освещалась лишь редкими лучами солнца, пробивавшимися сквозь буйно разросшуюся зеленью за окном. Тяжело дыша, Диана устремилась вперед.
 – Моди! – закричала Диана. – Моди!
 На миг ей почудился слабый шум, доносящийся откуда-то из глубины, однако все мгновенно стихло.
 – Ты не убежишь, Диана.
 Она круто повернулась. В дверях стоял Иган. Диана сделала шаг назад.
 – Дверь там, – сказал он, кивая вбок. – Но там стоят мои люди. Охраняют твою драгоценную Моди. Тебе некуда бежать, любовь моя. У тебя один путь – вернуться ко мне. – Он протянул руку. – Иди сюда. Доктор ждет.
 Инстинктивным жестом Диана прижала руки к животу.
 – Не делай этого, Иган, – прошептала она, – не делай такого зла.
 – Зла? – недоверчиво переспросил он. – Я не делаю никакого зла. Во всем виноват твой муж… и ты сама. Я предупреждал тебя, что не приму его ребенка. Но ты оказалась упряма, Диана. Ты не оставила мне выбора.
 Диана чувствовала громовые удары собственного сердца. Совершенно ясно, он сошел с ума. За его спиной в дверях маячило лицо доктора. Он смотрел на нее с любопытством и нетерпением.
 – Иган, выслушай меня, пожалуйста, – взмолилась она. – Давай поедем домой, в Лайзинг-Парк, и все обсудим. Я тебе обещаю, что… найду способ развестись с Лэдом…
 – Он никогда не отпустит тебя, – покачал головой Иган. – Во всяком случае, пока ты носишь его мерзкое отродье в своем животе. Но мы избавимся от него. Доктор сделает так, что других тебе уже не зачать. И тогда Лэд Уокер больше не захочет тебя. И вообще ты станешь, не нужна ни одному мужчине, кроме меня, потому что я люблю тебя. Видишь, как сильно я люблю тебя, Диана.
 – Это не любовь! – вскричала она. – Уничтожить самое дорогое для меня – разве это любовь?
 Иган начал медленно приближаться.
 – Мы все чем-то жертвуем, Диана. Я вынужден пойти на это, чтобы отплатить Лэду Уокеру. Он должен осознать, что только по своей вине лишился жены и ребенка.
 Диана попятилась.
 – Я не позволю тебе погубить моего ребенка! Сначала ты вынужден будешь убить меня.
 – Ты даже не поймешь, что происходит, – вкрадчиво проговорил виконт, подходя ближе. – Доктор сделает так, что ты ничего не почувствуешь. А когда ты проснешься, мы уже благополучно покинем Херефордшир, и твой муж нас не найдет. Да он и не станет тебя разыскивать, как только узнает о случившемся. Завтра он получит записку с указаниями, как ему добраться сюда. И тогда он посмотрит, что осталось от его наследника.
 Диана едва не задохнулась от этих слов. Однако решимость бороться помогла ей собрать все силы.
 – Послушай, Диана, – продолжал увещевать Иган. – Ну, будь же разумной, у нас не так много времени. Мне не хочется причинять тебе боль.
 Диана позволила ему сделать еще шаг.
 – Ну что ж, – сказала она спокойно, как только могла. – Если на тебя не действуют мои просьбы, тогда я вынуждена…
 Диана резко рванулась вперед и изо всех сил ударила Кардена головой в живот. Не так уж сильно, но и этого было достаточно.
 Она не стала смотреть, где он приземлится, и бросилась к выходу. Когда она добежала до двери, раздался громкий крик Игана, и ровно в тот же миг дверь распахнулась. Диана хотела, было вцепиться в лицо выросшему перед ней мужчине, но сильные руки обхватили ее запястья.
 – Миледи!
 Она в изумлении затихла.
 – Стюарт!
 – Миледи, вы не пострадали?
 – О, Стюарт! – воскликнула она с облегчением, припадая к его плечу. – Ты должен вызволить нас отсюда, нас с Моди. Спаси нас от него!
 Стюарт, не отпуская Дианы, посмотрел поверх ее головы на Игана, неловко поднимающегося с пола. Встав, виконт достал из кармана небольшой пистолет и навел его на Стюарта.
 – Почему ты здесь? Ты должен был увести графа Керлейна в другом направлении. Если ты принимаешь меня за дурака, то я…
 – Нет-нет, я сделал все, как вы велели, – торопливо проговорил Стюарт. – Он сейчас едет в Уэльс, как было задумано. Но граф отослал меня, чтобы я предупредил своего отца и Колвани. Вот я и приехал спросить, что им сказать?
 Диана отпрянула от него.
 – Стюарт, – пробормотала она, – но ты…
 Он бросил на нее выразительный взгляд, заставивший ее умолкнуть.
 – Молодец, парень, – одобрительно сказал Иган, но пистолет не убрал. – Правильно сделал, что приехал. Веди сюда леди Керлейн, в эту комнату. Поможешь мне держать ее.
 Стюарт посмотрел Диане в глаза, а она молилась: хоть бы не ошибиться. Через дверь она увидела двух мужчин, сидевших рядом с экипажем. Они поглядывали на нее, передавали друг другу фляжку и похотливо ухмылялись.
 – Я помогу ее держать, – игриво предложил один из них. Другой засмеялся.
 – Миледи, ничего не поделаешь, – произнес Стюарт. – Нужно послушаться его милости. Я знаю, вы не хотите, но милорд старается сделать лучше для всех нас.
 – Нет, – прошептала Диана. – Стюарт, ты не можешь так думать.
 – Стюарт понимает, что зло, а что благо, – донесся сзади раздраженный голос Игана. – Он в отличие от тебя сохраняет верность Керлейну. Веди ее сюда, Стюарт. – Он махнул пистолетом в сторону небольшой комнаты. – С тобой она будет вести себя тихо. Верно, Диана? Ведь ты не захочешь поднимать шум и позориться перед своими людьми?
 – Миледи, может, вам будет легче, если вы прежде помолитесь? – предложил Стюарт и взял ее за руку, чтобы отвести в дальний угол. – Помолитесь за душу ребенка, и вам полегчает.
 – Стюарт, – нетерпеливо заметил Иган, – у нас нет времени для подобной чепухи.
 – Нет, – взмолилась Диана, – мне действительно станет легче, если я помолюсь.
 – Тогда опускайтесь на колени, миледи. – Стюарт потянул ее в угол и повернул лицом к грязной стене. – И я помолюсь с вами. – Он встал на колени рядом с Дианой.
 – Давайте быстрее, – приказал Иган.
 Стюарт придвинулся к Диане и, приблизив рот к ее уху, зашептал:
 – Соберитесь в комочек и оставайтесь на месте, что бы ни происходило. – В ту же секунду он поднял голову и прокричал: – Давайте! – Затем накрыл своим телом Диану, защищенную теперь со всех сторон – им и стеной.
 Помещение взорвалось шумом. Крики и брань смешались с хрустом дерева и стекла, перекрываемым пистолетными выстрелами. Лошади вторили звонким ржанием. Женщина с доктором кричали, будто их убивают. Среди всего этого многоголосья выделялся голос Лэда. Диана слышала, как ему отвечал Иган с таким же гневом. Выстрелы стали звучать чаще и ближе. Стюарт, продолжавший прикрывать ее собой, вдруг упал с тихим стоном. Он придавил Диану своим весом, и у нее не было сил отодвинуть его.
 – Стюарт, – бормотала она в тревоге, но он, казалось, ничего не слышал. Диана попыталась высвободить руку. Наконец она ощутила его дыхание, очень слабое. – Стюарт!
 Суматоха прекратилась так же внезапно, как началась. Рядом послышались чьи-то звучные шаги.
 – О Боже! – Диана узнала голос Лэда. – Стюарт!
 – Погоди, – сказал незнакомый ей мужской голос. – Дай я тебе помогу. Он здоровый парень.
 Стюарта медленно подняли, затем сильные руки протянулись к Диане.
 – Диана, как ты? С тобой все нормально?
 Лэд держал ее крепко, но ей было этого мало. Она обвила его шею и притянула к себе со всей силой, дав, наконец, волю слезам.
 – Я знала, что ты придешь, – рыдала она, прижимаясь к его груди, не в силах стоять на подгибающихся ногах. Лэд взял ее на руки, стиснул в объятиях и стал покрывать ее лицо поцелуями.
 – Конечно, я пришел, – жарко шептал он. – Этот негодяй тебя не обидел? Ты в порядке?
 Диана кивнула и постаралась успокоиться. Слегка отстранившись от Лэда, она взглянула в его такое красивое и так любимое ею лицо.
 – Со мной все в порядке, – всхлипнула Диана. – Он хотел убить нашего ребенка. – При этих словах она снова едва не зарыдала. – Но все обошлось. Я чувствую себя прекрасно. Мы оба. А что со Стюартом? – Она посмотрела по сторонам. Лэд осторожно поставил ее на пол, и они повернулись туда, где лежал молодой человек.
 Над ним склонился светловолосый незнакомец в изысканной одежде. Когда Диана с Лэдом подошли ближе, он поднял голову.
 – Пуля застряла где-то в спине. Не берусь судить, насколько это опасно, но, если не остановить кровотечение, до Керлейна мы его не довезем.
 – А мы сможем его перевязать? – спросил Лэд.
 – Думаю, да, – сказал незнакомец, но лицо его оставалось мрачным.
 Диана повернулась и обнаружила, что смотрит прямо в глаза Игана. У нее отнялся язык. Взгляд Кардена пылал такой ненавистью, что мог свалить ее с ног лучше любого оружия. Он стоял совершенно неподвижно посреди комнаты, а какой-то темноволосый джентльмен держал его на мушке. Диана проглотила ком в горле и заговорила:
 – Там, в маленькой комнате, – доктор.
 Доктор со своей помощницей притаились за дверью, по-видимому, лелея надежду незамеченными выбраться с поля боя.
 Темноволосый джентльмен обратил на врача свой апатичный взор.
 – Это верно, сэр? – спросил он и скомандовал: – Так идите же и перевяжите раненого. Если он умрет, я с радостью отправлю вас сопровождать его в вечное царство.
 Доктор взял свои инструменты и поспешил к Стюарту. Ассистентка, съежившись, последовала за ним, прихватив куски полотняной ткани.
 – А это, должно быть, прекрасная Диана, – произнес темноволосый, окидывая ее взглядом.
 – Да, – подтвердил Лэд, – хотя я надеялся представить тебя ей при более приятных обстоятельствах. Диана, это Люсьен Брайленд, виконт Коллен. Он же Люк. А этот парень, – он кивнул на белокурого красавца, засовывавшего пистолет в карман пальто, – Джек Соммертон, граф Рэксли. Тот самый, что женат на моей кузине Гвенни.
 – Миледи, – тепло приветствовал Диану Джек, изящно кланяясь. – Наконец-то мне выпала честь познакомиться с вами, хотя я также хотел бы, чтобы это пало на более удачный день. Скажите, Бога ради, вы не пострадали?
 Диана, хотя ее по-прежнему била дрожь, ухитрилась улыбнуться:
 – Благодарю вас, кузен, все хорошо. Спасибо, что пришли на помощь. И вам тоже, лорд Коллен.
 Люк одарил ее одной из своих редких улыбок, так преображавших его лицо.
 – Могу я позволить себе небольшую вольность, леди Керлейн? Вам очень подходит ваше имя. Вы также прекрасны, как богиня Диана. Впрочем, сейчас, вероятно, не самое лучшее время для комплиментов. Молодой человек будет жить?
 Доктор, занятый перевязкой, кивнул:
 – Будет, сэр.
 – А что делать с этим негодяем? – поинтересовался лорд Коллен, поводя дулом своего пистолета в сторону Игана. – Хочешь, я пристрелю его, Лэд? И с этим грязным делом будет покончено.
 – Да, – согласился граф Рэксли. – Если мы сейчас пристрелим мерзавца, можно будет сразу увезти мою дорогую кузину домой. Я думаю, она очень обрадуется чашке горячего чая.
 – Нет, – покачал головой Лэд. – Я не стану убивать этого подонка, хоть он этого и заслуживает. Возмездие – это такое блюдо, которое лучше всего подавать в холодном виде, как мне однажды объяснил очень мудрый человек. Джек, не мог бы ты оказать мне любезность и отвести Диану в экипаж?
 Диана прильнула к мужу и замотала головой:
 – Лэд, прошу тебя, пошли кого-нибудь за сэром Энтони. Пусть он разбирается с Иганом. Не нужно брать грех на себя.
 – Любимая, я не собираюсь убивать его. Мы только сыграем с ним партию в карты. Виконт Карден очень любит играть, как тебе известно.
 – Я не буду заниматься с тобой ничем подобным, – решительно заявил Иган, продолжая в упор смотреть на Диану. – Ты будешь шельмовать, как наверняка это делал в Лондоне, иначе, откуда бы взяться твоему богатству? И таким же жульническим образом ты украл у меня женщину, которая по праву должна быть моей.
 – Джек, – Лэд подтолкнул Диану к другу, – уведи отсюда мою жену и посмотри, чтобы им с Моди было удобно. И пришли ко мне Ллойда, если он уже связал тех двоих, что во дворе, – добавил он. – Это не займет много времени.
 – Лэд! – запротестовала Диана, но лорд Рэксли удержал ее.
 – Пойдемте, дорогая кузина, – проговорил он. – Сейчас мы вас устроим наилучшим образом. – Поскольку Диана не шевельнулась, он взял ее на руки и понес к двери. – Вы ужасно побледнели, как это часто бывает с беременными женщинами. Я думаю, чашка воды вам пойдет на пользу. Моя жена сейчас в таком же положении. Вы не знали? – Продолжая ласково приговаривать что-то, лорд Рэксли аккуратно понес ее к выходу.
 – Нам нужен стол, Люк, – сказал Лэд, останавливаясь против Игана. – Посмотри что-нибудь подходящее.
 Лорд Коллен бросил на Кардена предостерегающий взгляд и, поколебавшись, опустил пистолет. Через минуту он принес из маленькой комнаты стол, на котором доктор раскладывал свои инструменты.
 – Не слишком большой, – заметил он, устанавливая стол между противниками. – Но это все, что есть в этой халупе.
 За спиной у них возник Ллойд.
 – Как тут, все в порядке? – поинтересовался он в свойственной ему грубоватой манере. – А тех двух ребят я связал накрепко, по всем правилам. Я их вынул из кареты и привязал рядом, а женщин посадил внутрь. Леди Керлейн не очень-то веселая.
 – Я думаю, – пробормотал Лэд. – Ну, ничего, скоро всем ее тревогам настанет конец. Ллойд, будь так добр, присмотри за Стюартом. Люк, ты будешь свидетелем нашей игры с виконтом Карденом.
 – С удовольствием, – кивнул Люк. Он прислонился к стене и скрестил руки на груди.
 – Я не стану с тобой играть, – повторил Иган. – Ни во что.
 – Почему? – удивился Лэд. – Потому что твой партнер должен обезуметь от горя или быть в стельку пьяным? Только тогда тебе хватит храбрости сразиться с ним? Не много же в тебе мужского, мой друг! Не стоит сильно удивляться, что Диана выбрала меня.
 В глазах Игана вспыхнул огонь.
 – Этим меня не раззадоришь.
 – Вот как? – Лэд улыбнулся краешком губ. – Сейчас посмотрим. Тебе знакома вот эта вещица? – Он достал из кармана серебряный футлярчик и положил его на стол. – С того самого часа, как я покинул Керлейн, так и ношу при себе. Его вес – символ полновесности моей вины и моего греха. Я не мог дождаться того дня, когда смогу вернуть его владельцу. Возьми его, Иган.
 Тот уставился на футляр, словно это была змея.
 – Не хочу, – прошептал он.
 – Мне до этого нет дела, – строго сказал Лэд. – Бери. Вынимай карты. У тебя не хватает мужества даже на это? Хорошо, тогда я сам все сделаю.
 Привычным движением Лэд отщелкнул крышку и вынул колоду. Карты так и замелькали в его руках.
 – Готово, – проговорил он и ловко разложил колоду на шесть стопок. – У нас нет времени, чтобы играть в пок, как ты любишь. Будем просто тянуть карту. Посмотрим, кому достанется старшая. Если выиграешь ты, я гарантирую тебе жизнь и отпущу с миром в Лайзинг-Парк. И с этого дня забудем обо всем, что было.
 – Лэд, неужели ты пойдешь на это? – взволнованно спросил Люк. – Ни один человек не забыл бы, что кто-то пытался убить его ребенка.
 Иган был более прямолинеен:
 – Ты лжешь.
 – А если выиграю я, – продолжал Лэд тем же ровным голосом, – ты отпишешь мне Лайзинг-Парк, отречешься от своего титула и поклянешься, что навсегда уедешь из Англии. Выбирай карту.
 Иган чуть не рассмеялся.
 – Ты глупец, – пробормотал он. – И всегда им был. Ты не любишь Диану, если так рискуешь. Если я останусь в Лайзинг-Парке, тебе не будет спокойной жизни. И однажды Диана станет моей. – Он склонил голову набок. – Ты по-прежнему хочешь играть, Лэд Уокер?
 – Нет. – Люк отпрянул от стены.
 – Спокойно, – пробормотал Ллойд с другого конца комнаты.
 Лэд выдержал пристальный взгляд соперника.
 – Тяни карту.
 Повисла тишина. Доктор и его помощница, закончившие перевязывать Стюарта, тоже молча наблюдали за поединком.
 Карден медленно поднял руку, затем посмотрел на стопки карт. Внимательно оглядел каждую из шести, не решаясь сделать выбор. Пальцы у него дрожали.
 – Лайзинг-Парк, – напомнил Лэд, и Иган будто очнулся. – Поклянись мне в присутствии лорда Коллена, что отдашь мне поместье, а также покинешь Англию.
 – Да, – сердито произнес Иган, напрягшись как натянутая струна. – Ты получишь его. Я даю тебе эту клятву. Перед лордом Колленом и перед Богом.
 – Прекрасно. – Лэд отступил от стола, чтобы не мешать своему противнику сделать выбор.
 Иган быстро взял четвертую карту слева и бросил ее на стол. Это был бубновый валет. Иган выдохнул и улыбнулся, торжествующе глядя на Лэда.
 – Хорошо, – кивнул Лэд. – Теперь моя очередь. Почти не глядя, он протянул руку к карте. Поддел и перевернул.
 Все ошеломленно смотрели на даму червей.
 – Конечно, я мог бы сделать и лучший выбор, – спокойно заметил Лэд и вынул из стопки бубнового туза. – Но я нахожу, что дама червей более романтична, особенно применительно к данному случаю. Мне подфартило, или, как часто говорят игроки, Бог принял мою сторону.
 – Они… они меченые! – завопил Иган. – Раньше они не были такими!
 – Глупости, – презрительно процедил Лэд. – Они просто запачкались от употребления. Я имел с ними столько дела, будь они неладны, что могу отличить каждую. Если б ты так не поступил со мной, я бы никогда не прибег к подобному трюкачеству. Но ты не пьян и не убит горем, не ослеплен темнотой, поэтому я не чувствую ни малейших угрызений совести. За причиненное мне зло я отплатил тебе тем же. – Лэд сгреб карты в кучу. – Теперь я делаю тебе подарок. Заберешь их с собой, когда будешь уезжать из Англии. Но смотри, чтобы ни они, ни ты больше никогда не попались мне на глаза, или, клянусь Богом, я убью тебя. Завтра утром до полудня я должен получить документ о передаче мне Лайзинг-Парка. Пусть кто-нибудь из твоих слуг привезет. Я дам тебе несколько дней на сборы.
 Лэд повернулся к Ллойду:
 – Там все спокойно? Мы можем ехать?
 – Эй! – закричал Ллойд, глядя мимо Лэда туда, где стоял виконт Карден. – Он…
 Громкий звук выстрела сотряс комнату, и вслед за тем раздался душераздирающий крик помощницы доктора.
 Лэд резко повернулся и увидел Игана Паттерсона, лежащего на полу с раной в груди. Люк, стоявший у стены в совершенно расслабленной позе, держал в руке дымящийся пистолет.
 – Прямо беда с тобой, – протянул он, ничуть не обескураженный, – с твоим чертовым благородством! Поворачиваешься к парню спиной, будто ему можно верить. А он в благодарность вытаскивает из кармана оружие, чтобы убить тебя.
 Лэд прошел к упавшему навзничь Игану и увидел зажатый в его руке небольшой пистолет. Присев на корточки, Лэд приложил руку к шее виконта Кардена.
 – Он мертв, – пробормотал Лэд, медленно поднимаясь. – Ты убил его, дружище.
 Люк спокойно вытер свой пистолет.
 – Это бывает, когда я в кого-то стреляю. Этот мерзавец, – Люк кивнул в сторону виконта Кардена, – пытался убить твоего ребенка и погубить твою жену. Сейчас ты его жалеешь, но когда ты в первый раз возьмешь на руки своего сына или дочь, ты наверняка поймешь, как правильно я поступил. А теперь, – продолжал он так же спокойно, – мы оставим здесь Ллойда, чтобы он навел порядок, и отвезем Стюарта, твою жену и ее горничную в Керлейн. Одному Богу известно, как я хочу выпить и получить приличный обед.
 С этими словами Люк вышел.
 Лэд посмотрел ему вслед, затем перевел взгляд на неподвижное тело Игана Паттерсона. Было слышно, как в другом конце комнаты всхлипывала женщина, торопливо собирал свои принадлежности доктор и тихо стонал Стюарт. Но ни один из этих звуков не производил на Лэда никакого впечатления. Убийство не входило в его намерения. Никоим образом. Игра вышла из-под контроля, и сейчас он не вполне представлял, что ему делать.




 Глава 28


  Май 1819 года 
 На крестины Чарльза Джеффри Пруфа Уокера, первенца и наследника графа Керлейна, собрался весь народ. Множество представителей лондонского общества съехалось в тот день в Херефордшир специально по этому случаю. Даже граф Мэннинг и его жена, леди Анна, оказали хозяевам честь своим присутствием. Прибыли также наиболее близкие друзья лорда Керлейна – лорд и леди Рэксли, лорд и леди Коллен и недавно вернувшиеся из Италии лорд и леди Северн. Все супружеские пары прихватили своих разновозрастных отпрысков. Поэтому церемония сильно напоминала шумный детский праздник.
 Именно этого и хотели граф и графиня Керлейн, и ничто не могло доставить им большего удовольствия.
 Лэд никогда еще не чувствовал себя таким счастливым, как в этот день, вместе с друзьями. Особенно приятно было видеть среди них добродушного Вулфа, которого Лэду так недоставало, пока молодая чета пребывала за границей. Жена виконта Северна, Белла, подарила ему двойню – здоровяка сына, обещавшего стать похожим на отца, и хорошенькую крошечную дочурку, которая, слава Богу, пошла не в него. Вулф мог спокойно держать их обоих одновременно на своих ручищах и был безумно рад, что жена забирала их у него, только чтобы покормить и перепеленать.
 Все эти джентльмены стали замечательными отцами. Джека было просто не оторвать от его новорожденной дочери Софии, унаследовавшей от матери прекрасные золотисто-рыжие волосы. Люк, ничуть не стыдясь, млел от двоих своих малышей. Лэд каждый раз, когда брал на руки своего сынишку, казалось, вот-вот лопнет от гордости.
 После завершения церемонии гости вернулись в замок продолжить празднество. Четверо друзей собрались на балконе, тянувшемся вдоль всего Большого зала, и пожелали друг другу счастья.
 – За эти четыре года в нашей жизни произошло много перемен, – заметил Джек. – Мы познали ранее неведомые нам радости, и этим мы обязаны главным образом нашим женам. Нам всем повезло в выборе. – Он поднял бокал. – За наших прекрасных леди! Да хранит их Господь!
 – И пусть даст им мудрость всегда пребывать в счастье и довольствии, чтобы не делать нас несчастными, – серьезно добавил Люк, поднимая свой бокал, – За наших дорогих жен, всех вместе и каждую в отдельности!
 – Леди Керлейн сегодня еще более красива, чем когда-либо, – сказал Джек, когда они осушили бокалы. – И выглядит очень счастливой. Гвендолин в восторге оттого, что ее новая кузина согласилась приехать в Лондон в будущем году. Она уже строит грандиозные планы о совместных походах в магазины и покупках.
 – Так же как и Клара, – вставил Люк, обращая взор вниз в Большой зал, где возле камина сидели женщины с младенцами, беседовали, смеялись и, без сомнения, неплохо проводили время. – И Белла, похоже, судя по выражению ее лица, – добавил он, глядя на Вулфа.
 Вулф большую часть времени проводил в созерцании своей жены, где бы они ни находились. Занимался он этим и сейчас.
 – Да, – со счастливым вздохом проговорил он, не сводя с нее обожающего взгляда.
 – Надеюсь, у тебя нет проблем с новым соседом в Лайзинг-Парке? – спросил Люк у Лэда.
 – Нет, – покачал головой Лэд. – У покойного виконта был единственный наследник – его двоюродный брат. Раньше они никогда не общались. Новый виконт – замечательный парень. Весьма образован, как и три его дочери. Мой архитектор Дэвид Мултон собирается жениться на старшей.
 – А с другим вопросом не возникло каких-либо трудностей? – осторожно поинтересовался Джек.
 Под другим вопросом подразумевалась гибель Игана Паттерсона. Лэд по-прежнему не понимал Люка, который ничуть не сожалел об убийстве, но в равной мере его удивила реакция сэра Энтони. Выслушав показания доктора и его помощницы, двух холуев, нанятых покойным виконтом для содействия в похищении Дианы, а также Ллойда, Джека и Лэда, сэр Энтони вынес решение. Покачав головой, он объявил инцидент прискорбным случаем и не стал давать делу ход. На том все и закончилось. Виконт Карден был похоронен и забыт, а через месяц прибыл его преемник.
 – Никаких, – ответил Лэд на вопрос Джека. – Мы стали жить спокойно с… того дня. Теперь ничто не омрачает нашу жизнь.
 – Ты больше не скучаешь по Штатам? – спросил Вулф, оторвав, наконец, взгляд от жены. – И своей ферме?
 Лэд покачал головой.
 – Хотя иногда мне их недостает. Главным образом из-за того, что там остались мои родные и друзья. И воспоминания. Когда-нибудь мы с семьей поедем навестить Теннесси. Но домом моим стал Керлейн и самыми близкими мне – Диана и Чарльз. А также все вы, отчаянные головы, – добавил он. – Мне повезло, вы стали моими друзьями.
 Джек поднял бокал.
 – Тогда за нас и за нашу дружбу. Она дороже любого богатства.
 Все дружно выпили.
 Много часов спустя, после того как гости разъехались или разошлись по своим спальням, а Моди унесла маленького Чарльза в детскую, Диана с Лэдом, умиротворенные, возлегли на свое ложе.
 – Замечательный день, – пробормотала Диана, устраиваясь поудобнее. Она вздохнула и прикрыла глаза. Блаженство длилось недолго: вскоре Моди постучала в дверь, призывая Диану покормить своего сына. – Я буду скучать по Гвендолин, Кларе и Белде, когда они уедут. И леди Анне тоже. Она очень добрая.
 – Джек надеется увидеть нас у себя в Рэксли-Холл на Рождество. Как ты?
 – О, с удовольствием! – сказала Диана. – Чарльз к этому времени достаточно подрастет для этого путешествия. И потом, как же замечательно будет провести Рождество в окружении друзей. А в следующем году любой из них может приехать в Керлейн по окончании сезона. Разве это не прекрасно?
 – Действительно. Это было бы очень мило. Надо проводить это время вместе. В городе межсезонье тянется так долго.
 – А на сезон выезжать в Лондон? – уточнила Диана. – Для меня это, как и прежде, испытание Божье. Хотя сейчас я уже знаю Гвендолин и других, все равно страшновато.
 – Рад, что ты, наконец, решилась, – сказал Лэд, придвигаясь поближе, – Я попросил мистера Сиббли переговорить с владельцем дома, принадлежащего когда-то графу Керлейну. Может, он согласится продать нам его.
 Она приподнялась и посмотрела на Лэда:
 – Ты думаешь, это возможно?
 Лэд улыбнулся.
 – Тебе хотелось бы?
 – Очень, – с жаром подтвердила Диана.
 – Тогда я скажу мистеру Сиббли, чтобы он соблазнил хозяина дома баснословной суммой. – Лэд притянул Диану к себе, мечтая о большей близости. Но Диана еще не оправилась после родов, и он довольствовался тем, что держал ее в объятиях.
 – Мы оставим Керлейн Чарльзу, – пообещал Лэд, ласково гладя ее по волосам. – И будем молиться, чтобы он смог передать поместье своему сыну… или дочери. Даст Бог, Керлейн станет родным домом еще для многих поколений Уокеров.
 – Раньше ты никогда так не говорил. Теперь ты понял.
 – Да, я понял, что это не просто замок или кусок земли. Или даже титул. Керлейн – это ты, я и Чарльз. И все, кто жил здесь до нас, включая моего отца и деда. А также все те, кто придет позже.
 – Да, – пробормотала Диана. – Но Керлейн умирал до того, как ты пришел, Лэд. Теперь ты вернул ему жизнь.
 – Нет, любовь моя, это не так, – мягко запротестовал Лэд. – Керлейн выжил благодаря тебе, так же как и я.
 – Благодаря мне? – прошептала она.
 – Керлейн выжил благодаря твоей любви, Диана. Уверяю тебя, все вокруг знают, что это правда. Даже мой дедушка знал. Иначе бы он не оставил Керлейн на твое попечение. И когда я пришел сюда, опустошенный горем, твоя любовь вернула меня к жизни.
 Диана попыталась возразить, но Лэд приложил палец к ее губам.
 – Я даже думать боюсь, что было бы, если б я не приехал в Англию… и к тебе, – сказал он. – Нет, Диана, все, что свершилось, – заслуга твоя. И нашей любви, – добавил он, наклоняясь, чтобы ее поцеловать.