Аннотация: Сара Кастерс, обвиняемая в убийстве своего любовника Уильяма Невилла, оправдана, поскольку тело жертвы так и не было найдено. Журналист Макс Уорт, освещающий для своей газеты ход процесса, заинтригован личностью подсудимой и намерен провести собственное расследование. Три года он безрезультатно преследует Сару, надеясь распутать загадочное преступление И вдруг Сара начинает получать записки, написанные рукой Уильяма.


---------------------------------------------


 Элизабет ТОРНТОН
 РОКОВОЕ НАВАЖДЕНИЕ


 "КУРЬЕР”
 12 июня 1804
 От нашего специального корреспондента


 В Хэмпшире, графство Винчестер, началось сенсационное судебное разбирательство по делу Сары Карстерс, обвиняемой в убийстве своего деверя, Уильяма Невилла.
 Процесс вызывает небывалый интерес, и это вполне объяснимо. Подсудимая — красивая молодая женщина из хорошей семьи, хотя и не принадлежит к высшему свету. Ее жертвой стал сын сэра Айвора Невилла, одного из лидеров партии тори и личного друга премьер-министра.
 Тело жертвы до сих пор не найдено.
 В небольшой городок из Лондона съехалось множество светских дам и молодых людей, чтобы наблюдать за ходом разбирательства. Возле дверей здания суда, открытых с раннего утра, царит настоящее столпотворение. Все места внутри давно заняты, и, для того чтобы удалить из зала часть публики, потребовалось вмешательство местной полиции. Зал суда переполнен, и в нем стоит ужасающая духота. Удивляет безразличное спокойствие самой подсудимой, мисс Карстерс, которая появилась в сопровождении тюремной надзирательницы и судебного пристава. Создается впечатление, что ей нет никакого дела до происходящего.
 Заседание открылось речью прокурора, сэра Артура Перси, которая заняла целый день. Вкратце его обвинения сводятся к следующему: мистер Невилл, женатый на сестре обвиняемой, вступил с нею в непристойную любовную связь. Сама мисс Карстерс хотела положить конец этой интрижке накануне оглашения ее помолвки с мистером Фрэнсисом Блеймайресом. Когда же мистер Невилл пригрозил ей разоблачением, обвиняемая убила его ночью 27-го или ранним утром 28 апреля, после чего спрятала тело своей жертвы, стремясь избежать ответственности за содеянное.
 Прокурор опроверг слухи, связанные с исчезновением мистера Невилла, подчеркнув, что у последнего не было никаких причин для того, чтобы скрываться. Он также напомнил суду, что во многих домах сохранились старинные потайные ходы и помещения, а сам городок окружен дикими лесами. Таким образом, здесь нетрудно отыскать место для того, чтобы надежно спрятать труп. Вполне вероятно, что тело мистера Невилла так никогда и не будет найдено.
 В конце своей речи сэр Артур сказал о том, что убийца, кем бы он ни был, не должен избежать справедливого наказания только потому, что не удалось обнаружить останки его жертвы. Он также выразил уверенность в том, что собранные улики убедят присяжных в вине подсудимой.


 Графство Винчестер
 Выездная сессия суда, 11 июня 1804

  Читайте в четверг специальный выпуск “Курьера”, целиком посвященный ходу этого судебного процесса. Отчет нашего корреспондента будет, как всегда, опубликован в пятницу. 
  "Курьер” уполномочен объявить о том, что сэр Айвор Невилл назначил вознаграждение в размере ОДНОЙ ТЫСЯЧИ ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ тому, кто предоставит информацию, способную помочь в поисках тела его сына. 




 Глава 1


 Суд длился уже пятый день, и все это время Макс Уорт не сводил глаз с подсудимой. Для него, владельца и издателя “Курьера”, она по-прежнему оставалась загадкой. Сара Карстерс была одета в строгое серое платье — шелковое, с длинными рукавами. Перчатки на ее руках также были серыми, в тон платью. Она была молода, красива и элегантна, но это не помешало ей хладнокровно убить человека.
 С каждым днем публика в зале проникалась все большим сочувствием к подсудимой. Макс и сам испытывал симпатию к этой молодой женщине, хотя ни на секунду не сомневался в том, что, будь она старой уродливой ведьмой, всем было бы наплевать на ее дальнейшую судьбу.
 Макс рассматривал точеный профиль Сары Карстерс и размышлял о том, что такие женщины, как она, покоряют сердца мужчин не только своей красотой. От ее изящной фигурки, от ее лица с правильными тонкими чертами, от ее полных чувственных губ веяло невинностью, и в то же время эта женщина казалась обольстительно искушенной. До сих пор Макс не смог рассмотреть цвета ее глаз и волос. Мисс Карстерс ни разу не посмотрела в зал. Она либо опускала взгляд к полу, либо рассеянно следила глазами за своим адвокатом и его поверенными, сидевшими напротив нее. Что же касается волос, то они были надежно спрятаны под серым капором. Впрочем, для себя Макс решил, что Сара Карстерс должна быть светловолосой и голубоглазой. Или, может быть, блондинкой с серыми глазами. Одним словом, у нее типично английская внешность. И до чего же обманчивая, черт побери!
 В своих репортажах, которые Макс отправлял в “Курьер”, он так и не сумел до конца передать всю странность ее поведения. В течение всех этих изматывающих, жарких дней, проведенных в душном зале, она ни разу не проявила ни волнения, ни усталости. Мисс Карстерс вела себя так, словно все происходящее ее совершенно не касается. Неужели ее ни разу не посетили мысли о виселице, которая ей грозила? Или она была уверена в том, что с ней ничего не может случиться?
 Впрочем, однажды Макс уловил в ней признаки волнения. Это было в тот день, когда для свидетельских показаний была вызвана ее сестра, вдова убитого мистера Невилла. Свидетельницей Анна Невилл оказалась никуда не годной. Поначалу она пыталась создать своей сестре алиби, но вскоре сбилась, запуталась и замолчала. Похоже, она совершенно не помнила о том, что случилось два месяца тому назад, в день убийства. Вскоре Анна Невилл покинула зал суда, и с ее уходом к Саре Карстерс вернулось обычное равнодушие.
 Бесстрастное, спокойствие женщины, сидевшей на скамье подсудимых, начинало бесить Макса Уорта. Ему вдруг захотелось схватить за плечи и хорошенько встряхнуть эту куклу. Интересно, как бы она на это отреагировала? Рассердилась? Стала бы сопротивляться? Или осталась бы по-прежнему безразличной к тому, что с ней происходит? Впрочем, опасаться ей нечего. Макс Уорт, потомок старинного и знатного рода, никогда не поднимет руки на женщину.
 Или она заранее уверена в том, что приговор будет оправдательным? И в самом деле, напыщенная речь прокурора, можно сказать, пошла прахом. Мистер Коул, защитник подсудимой, сумел довольно убедительно опровергнуть каждый пункт обвинения.
 Убедительно? Может быть, хотя Макса его доводы вовсе ни в чем не убедили. Он интуитивно чувствовал, что мисс Карстерс виновата, вот только в чем? Одно он знал совершенно точно: эта женщина знает о судьбе Уильяма Невилла гораздо больше того, что сочла возможным рассказать суду присяжных.
 В своей заключительной речи председатель суда, мистер Джастис Стоунер, обстоятельно, пункт за пунктом перечислял факты, умело отделяя безусловно доказанные от тех, которые вызывали сомнения. Наконец он дошел до главного — до любовных писем, которые Сара Карстерс собственноручно писала Уильяму Невиллу. Эти письма недвусмысленно доказывали любовную связь между подсудимой и мужем ее сестры, однако мистер Джастис Стоунер решил, что суду не стоит принимать их в расчет. Распутство — это одно, сказал он, а убийство, за которое судят мисс Карстерс, — нечто совершенно иное.
 "До чего же жаль, — подумал Макс, — что по нашим законам нельзя задавать вопросов подсудимым”.
 Если б ему предоставили возможность хорошенько расспросить эту женщину! Впрочем, те вопросы, что вертелись у него на языке, вряд ли прилично задавать в зале суда:
 «Вправду ли она настолько распутна, как о ней говорят? Сколько любовников побывало в ее постели до того, как она затащила к себе под одеяло мужа своей сестры? И, наконец, не было ли ей противно отдаваться такому человеку, как Уильям Невилл?»
 Макс неплохо знал семью Невилл и, надо признаться, не очень-то жаловал наследника сэра Айвора. Нет, Уильям Невилл мог быть очень даже симпатичным человеком, когда был трезв, только вот слишком редко это с ним бывало. Пьяный же он становился просто невыносим — сварливый, жестокий, развратный. В этом состоянии он готов был переспать с любой женщиной, подвернувшейся ему под руку. Так что Анне Невилл остается только посочувствовать.
 Макс заметил, как покрываются легким румянцем щеки Сары Карстерс, и начал внимательнее прислушиваться к тому, что говорил судья Стоунер. Очевидно, его слова сумели пробить брешь в невозмутимости подсудимой, которая, как ни крути, была прежде всего женщиной.
 А тем временем мистер Джастис Стоунер повел речь о нравственности, выпятив грудь и окидывая горящим взглядом сидящих перед ним присяжных. Он был похож сейчас на орла, разглядывающего стайку испуганных голубей.
 — Распущенность женщины, — вещал судья Стоунер, — не может, разумеется, не вызывать осуждения в сердце любого порядочного человека. Но, господа, вам нужно будет забыть о своих чувствах, когда вы станете решать судьбу подсудимой. Ваша задача — установить, убила ли она мистера Уильяма Невилла или нет. Я призываю вас забыть о своих, эмоциях и постараться не совершить ошибки, вынося свой приговор.
 После его слов в зале суда воцарилась звенящая тишина. Макс невольно откинулся на спинку стула.
 «Ну и дела! — подумал он. — Ведь Стоунер открыто дает присяжным понять, что вина Сары Карстерс не доказана и ее нужно оправдать!»
 Присяжные ушли в комнату для совещаний, и зал снова зашумел. На сей раз это было не шарканье затекших от долгого сидения ног, а приглушенный гул голосов.
 — Как вы думаете, лорд Максвелл, что они решат? Макс обернулся к Питеру Феллону, самому молодому и самому талантливому репортеру из своего “Курьера”. Именно Феллон делал по ходу процесса записи, которые они затем совместно обрабатывали и ежедневно пересылали в Лондон, торопясь удовлетворить любопытство своих читателей. Как только будет объявлен приговор, им предстоит написать итоговый отчет, который будет опубликован в понедельник на первой полосе.
 Впрочем, “Курьер” был не единственной газетой, приславшей сюда своих репортеров. Макс насчитал их не менее пятнадцати. Здесь был даже Джемисон из престижной “Тайме”, и это понятно. Еще бы: убийство, молодая красивая женщина на скамье подсудимых, скандальная любовная связь. Репортаж с такого судебного процесса просто обязан поднять тираж любой газеты как минимум вдвое.
 — Ты же слышал, что сказал судья, — ответил Макс. — Лично я не сомневаюсь в том, что Сара Карстерс выйдет из этого зала свободной женщиной.
 Он принялся всматриваться в толпу, ища в ней высокую, с прямой спиной фигуру сэра Айвора. Наконец увидел его под галереей и приветственно помахал рукой. Разумеется, сэр Айвор не удостоил бы разговором какого-нибудь простого газетного щелкопера, но лорд Максвелл Уорт — это совсем другое дело. К людям своего круга сэр Айвор всегда относился уважительно.
 — А я не очень-то уверен в этом, — пробурчал Феллон.
 — В чем? — нахмурился Макс.
 — В том, что она выйдет отсюда свободной женщиной. Ведь присяжные-то — люди из местных. Знают, что она за птица.
 — Например?
 Феллон пожал плечами.
 — Ну, хотя бы о том, что ей сменить любовника проще, чем нам с вами пообедать.
 — Даже если это и так, — холодно сказал Макс, — какое отношение к убийству имеет ее женская слабость?
 — Не знаю, — задумчиво протянул Феллон. — Но присяжные тоже люди.
 Макс ничего не ответил и направился к сэру Айвору.


* * *

 Питер Феллон посматривал на беседующих в стороне Макса и сэра Айвора и усмехался про себя. Сэр Зануда, как звали в своем кругу сэра Айвора газетчики, безуспешно пытался изобразить на своем лице нечто вроде улыбки. Губы его шевелились, изгибались, но никак не желали складываться в улыбку.
 По-человечески сэра Айвора можно было искренне пожалеть. Несколько лет тому назад умерла его младшая дочь, которую свело в могилу воспаление легких, теперь бесследно исчез единственный сын, и сэр Айвор лишился таким образом своих детей и наследников. Если бы не его надменность и высокомерие, он был бы трагической фигурой, но гордость не позволяла сэру Айвору принять роль убитого горем отца.
 — Я смотрю, наш Очарованный принц нашел к нему подход, верно?
 Феллон с улыбкой повернулся к джентльмену, подошедшему к нему сзади. Это был Джемисон — сорокалетний, тучный, потный, в помятом сюртуке репортер из лондонской “Тайме”. Джемисон славился своим едким остроумием, которое так нравилось Питеру Феллону.
 — Очарованный принц? — не понял Питер.
 — Лорд Максвелл, — пояснил Джемисон, — прикармливает сэра Зануду со своей ладошки.
 — Что поделаешь: аристократы. Эти всегда и везде найдут общий язык.
 — Ага, зов крови, — хмыкнул Джемисон и добавил:
 — Голубой.
 — Завидуете? — рассмеялся Феллон.
 — Ну что вы, Питер, что вы. Не завидую. Просто думаю о том, что не лучше ли нашему Очарованному принцу заняться своим делом.
 — Своим делом? Каким же?
 — Женился бы, что ли, на какой-нибудь принцессе, поселился с нею в своем замке и жил там, как говорится, долго и счастливо. А мы, простые смертные, скрипели бы перышками, зарабатывая себе на хлеб.
 Феллон прекрасно понимал, что Джемисон и в самом деле завидует. Да и как не позавидовать лорду Максвеллу — молодому красавцу, крепко ухватившему за хвост свою Синюю птицу удачи!
 А замок… Был у Макса Уорта и замок, который перейдет к нему когда-нибудь от отца, маркиза Линдхерста. И, кстати, замок этот совсем рядом, в каких-то пятнадцати милях от Винчестера. Есть у него и дом в Лондоне, и кругленькая сумма в банке. Чего еще желать человеку в этой жизни?
 Лорд Максвелл определенно был баловнем судьбы. Она щедро одарила его всем — и красотой, и богатством, и завидным здоровьем. Каждый мускул его тела казался высеченным из гранита — недаром среди знатоков лорд У орт был известен как отличный боксер.
 Полгода назад он купил “Курьер”, газету, прозябавшую на грани банкротства. В Лондоне его поступок сочли за причуду богатого аристократа и дружно предрекали “Курьеру” полный крах — если не завтра, то уж через месяц наверняка. Похожие мысли одолевали тогда и Питера Феллона. Он даже начал было подыскивать себе новое место. Правда, лорда Максвелла нельзя было назвать новичком в издательском деле — он выпускал до этого ежемесячный журнал “Лондон Ревю”, заполненный литературными статьями и опусами известных городских острословов. Но журнал — это журнал, а ежедневная газета — это совсем другое дело. Газеты постоянно ведут между собой яростную борьбу на выживание. И, кроме того, на что можно надеяться, если конкурировать приходится с “Тайме” — флагманом лондонской прессы? Тягаться с ней — самый верный способ поскорее вылететь на обочину.
 Однако лорд Максвелл вовсе не собирался подражать “Тайме”. Придя в “Курьер”, он первым делом убрал с первой полосы парламентские отчеты и принялся заполнять газету репортажами об убийствах, стихийных бедствиях, скандалах и прочих вещах, привлекающих внимание читателей. Конечно, “Курьер” потерял при этом свою престижность, но зато как выросли его тиражи!
 В новом “Курьере” стала расти как на дрожжах и популярность Питера Феллона, а заодно и его доходы. Лорд Максвелл стал его кумиром, и теперь Питер старался подражать ему буквально во всем, перенимая его манеры, привычки и пристрастия.
 — Скажи, — доверительно спросил Джемисон, наклоняясь к Питеру, — твой лорд, наверное, ест совсем как птичка?
 — Если честно, то скорее как лошадь, — ответил Феллон.
 — Не может быть! — удивился Джемисон, пытаясь подтянуть живот. — Ну, если так, то мне, пожалуй, придется пересмотреть свое отношение к принцу Очаровашке. Впрочем, хватит болтать. Скажите-ка мне лучше, Питер, что вы сами думаете о мисс Карстерс?
 Спустя еще полчаса прозвенел судейский колокольчик, и публика ринулась занимать свои места. Наступил решающий момент. Макс нервно облизнул пересохшие губы. По своему репортерскому опыту он знал, что обычно для вынесения приговора присяжным требуется гораздо больше времени. Интересно, что может означать столь скорое их возвращение? Дурной это знак или добрый? Впрочем, вскоре все станет ясно.
 Присяжные и судьи расселись по местам, и Макс перевел взгляд на скамью подсудимых. Спустя мгновение в дверном проеме появилась Сара Карстерс и спокойно прошла на свое место.
 "Неужели она и сейчас не понимает всей серьезности происходящего?” — мелькнуло в голове у Макса.
 Мисс Карстерс, как и прежде, рассеянно скользнула взглядом по своему адвокату, а затем опустила глаза. В зале установилась напряженная тишина.
 Теперь минуты казались Максу часами — так томительно они тянулись. Секретарь суда долго, по одному представлял присяжных, и вот наконец их старшину попросили огласить приговор.
 — Невиновна, — упало в мертвую тишину зала.
 Публика заревела от восторга. Тюремная надзирательница, сидевшая рядом с Сарой Карстерс, схватила ее за руку и крепко пожала ее. Судья звонил в колокольчик, тщетно пытаясь установить порядок.
 Зал бушевал, и лишь одна мисс Карстерс продолжала сохранять равнодушное спокойствие.
 "Черт побери, да что же с ней происходит, с этой ледышкой?” — раздраженно подумал Макс, и ему вновь ужасно захотелось как следует встряхнуть эту мумию, эту холодную, бездушную, мраморную статую.
 Разъяренный судья Стоунер приказал полицейским очистить зал, и шум понемногу начал стихать. Публика повалила к выходу. Вместе с ней устремились и репортеры — каждому из них хотелось перехватить мисс Карстерс и услышать от нее хоть несколько слов. Впрочем, Макс не торопился, он видел, что Питер Феллон находится уже у самого выхода, и знал, что если мисс Карстерс и соизволит сделать какое-нибудь заявление, то Питер не ударит лицом в грязь. Хотя Макс очень сильно сомневался в том, что кому-нибудь удастся заставить говорить женщину, которая пять минут тому назад избежала виселицы.
 По поводу вынесенного присяжными приговора Макс испытывал противоречивые чувства. Он, конечно же, приветствовал его, поскольку считал смертную казнь варварским обычаем, не применимым ни при каких обстоятельствах. Однако теперь он считал себя обязанным докопаться до правды. До подлинной правды, которая не давала ему покоя, и ради этого он готов был разыскивать свидетелей и говорить с ними. И неважно, сколько это потребует времени, ведь теперь Сару Карстерс уже не привлекут к суду по обвинению в убийстве, а значит, можно и не торопиться.
 Впрочем, одна лишь Сара Карстерс знает всю правду об этом деле, а потому прежде всего нужно постараться разговорить именно ее. В эту минуту Макс чувствовал себя настоящим газетчиком, охотником за новостями.


* * *

 Выйдя на улицу, Макс оказался в самой гуще взволнованной, восторженной толпы. Подумать только, недели не прошло с тех пор, как большинство окружающих желали видеть Сару Карстерс вздернутой на виселице, а теперь…
 "Вот что значит быть молодой и красивой”, — усмехнулся про себя Макс.
 — Никто не знает, где она, — выкрикнул Питер Феллон, с трудом пробиваясь к Максу и тяжело переводя дыхание. — Толпа остановила экипаж, в котором сидела женщина в сером платье, но это оказалась не мисс Карстерс.
 — Маскарад? Уверен, что это дело рук ее адвоката, — ухмыльнулся Макс. — На его месте я поступил бы точно так же. Ничего, не вешай нос, Питер. Надеюсь, она еще объявится — не иголка в сене, в конце концов. А теперь пойдем писать отчет — читатели ждут. Жаль, конечно, что мы не сможем процитировать мисс Карстерс, но зато у нас есть кое-что другое. Не зря же я тратил время на сэра Айвора. Дадим заголовок:
 "Безутешный отец, разбитый горем”, и все такое. Впрочем, ты и сам знаешь, как это делается.


* * *

 С того дня Макс Уорт больше не встречал Сару Карстерс. Все его попытки разыскать ее оказались безуспешными. Она словно растворилась в воздухе. Никто не пришел и за обещанной наградой, назначенной сэром Айвором тому, кто поможет отыскать тело его сына, Уильяма Невилла.




 Глава 2


  Лондон, три года спустя 
 Если смотреть на Гайд-парк из окна гостиной, можно представить себе, что ты находишься в лесу. Да, в лесу Сара чувствовала бы себя лучше, чем в Лондоне. Она не любила этот большой город с его улицами, забитыми прохожими и каретами; ей было не по себе среди домов, каменными громадами поднимавшихся к низкому небу. Они стояли тесно, стена к стене, не оставляя места даже для клочка травы, не давая бедным горожанам насладиться солнечным светом.
 Впрочем, Гайд-парк, раскинувшийся за ее окном, был по-настоящему хорош.
 Стояло тихое июньское утро. Улицы в этот час были совсем пустыми, гулкими и влажными от утреннего тумана. Лишь кое-где по тропинкам парка прогуливались няни с детьми да изредка проезжал экипаж, но цоканье копыт и шум колес вскоре стихали за поворотом, и вновь воцарялась сонная тишина. Таким Лондон будет почти до самого вечера, часов до пяти, после чего на его улицы хлынет толпа гуляк, понесутся кареты, затем зажгутся фонари…
 По вечерам Сара всегда оставалась дома. Она до сих пор не могла забыть те дни, когда в Винчестере разбиралось ее дело. Толпу Сара не любила и прежде, но с той поры просто возненавидела. Она никогда не забудет людей, сидевших плечом к плечу, словно селедки в бочке, в том душном, тесном зале; им было не лень тащиться в Винчестер из Лондона только за тем, чтобы поглазеть на нее, на Сару. Бр-р-р…
 Ей никогда не хотелось жить в Лондоне. Здесь ее могли увидеть, узнать. Однако обстоятельства переменились, и Сара решила, что теперь ей безопаснее будет жить в большом городе, где о ней, как она хотела надеяться, все успели забыть, чем в провинции. Когда долго живешь в маленьком городке, становится все труднее скрывать свое настоящее имя. К тому же в этих городках жители находятся друг у друга на виду и привыкли знать о своих соседях всю подноготную.
 И Сара решила поискать спокойного убежища в большом, шумном Лондоне.
 Ее взгляд остановился на малыше, который носился вокруг старого толстого клена. Мальчику было лет пять, а может быть, и меньше. Он так громко и радостно кричал, что его звонкий голос был слышен даже сквозь закрытые окна гостиной. Неподалеку, наблюдая за мальчиком, стоял джентльмен, которого Сара сочла его отцом. Кроме этого джентльмена, поблизости не было видно ни няни, ни женщины, которая могла бы оказаться матерью сорванца.
 «Счастливый! — подумала про мальчика Сара. — У него есть отец, который играет с ним!»
 Ее отец не баловал детей вниманием — и своих, и приемных. Он всегда был занят только собой, своим делом и положением в свете.
 «Тебе нужен титул, Сара, — высокопарно сказал он ей сразу после того, как она закончила школу. — Почему бы и нет? За деньги можно купить все что угодно. Теперь ты у нас леди образованная, так что… Да, зятек с титулом был бы мне очень кстати!»
 И отец подыскал ей в мужья какого-то аристократа, но тут-то коса и нашла на камень. Сэмюэль Карстерс с удивлением обнаружил, что его дочь ничуть не менее упряма, чем он сам.
 "Эх, отец, отец, — подумала Сара, — знал бы ты, как низко я пала, ты бы, наверное, перевернулся в гробу”.
 Она повела плечами, словно от озноба, и отошла от окна в глубь комнаты. Сара передвигалась по гостиной с рассеянным видом. Она бездумно скользила по стенам своими большими карими глазами, машинально поправляла рукой пышные каштановые волосы, собранные на затылке в плотный пучок. Строгое платье с высокой талией и блестящими пуговицами, застегнутыми до самого горла, подчеркивало стройность и грациозность ее фигуры. Маленькая кокетливая кружевная шляпка в сочетании с этим платьем делала Сару похожей на горничную. Впрочем, этого Сара и добивалась. Кто распознает в скромной служанке женщину, которую совсем недавно назвали развратницей.
 Сару охватил приступ неожиданного смеха. Можно подумать, что у нее нет дел поважней, чем заботиться о том, как она выглядит! А оставшееся подозрение в том, что она убийца? Ведь после того суда ей пришлось поменять буквально все — и образ жизни, и окружение, и даже собственное имя.
 Да, но к чему это все привело? Ни к чему! Ровным счетом ни к чему, потому что прошлое не отпускало ее и вновь коснулось сегодня своей холодной рукой.
 До Сары долетел дальний звон дверного колокольчика, и она повернулась лицом к двери. Спустя мгновение в гостиную вошла экономка и компаньонка Сары, статная женщина лет пятидесяти, и сказала:
 — Мальчики пришли.
 Сара улыбнулась на эти слова, произнесенные мисс Битти. Да, для нее, для мисс Битти, Саймон и Мартин Стритхемы всегда были и останутся “мальчиками”, несмотря на то, что оба учатся теперь в университете. А Сара со своей сестрой Анной всегда будут для мисс Битти “девочками”. Что же касается младшей из Стритхемов, Люси, то ей навсегда суждено остаться “малышкой”.
 В прошлом мисс Битти много лет прослужила в доме Сэмюэля Карстерса, перенянчила всех его детей — и своих, и приемных. Затем дети выросли, и мисс Битти уехала к себе, в Солсбери. Когда же после окончания суда Сара предложила ей жить вместе, мисс Битти охотно согласилась.
 Сара была очень рада тому, что рядом с нею есть человек, которому можно поплакаться, с которым можно разделить чудовищное одиночество посреди большого города. Со своей стороны, мисс Битти, похоже, также была рада составить Саре компанию.
 — Так веди их сюда, Би.
 Вести никого не пришлось. Молодые люди влетели в гостиную и обрушились на Сару, словно ураган. Она была расцелована в обе щеки, ее кружили по комнате и засыпали комплиментами. Братья наперебой сообщали Саре о том, что она прекрасно выглядит, что ее новый дом — просто прелесть, и о том, как они рады вновь увидеть ее. Но вот первая волна возбуждения схлынула, и Сара тут же поскучнела. Посмотрела на своих сводных братьев и совсем негромко сказала:
 — Садитесь.
 Саре не хотелось начинать разговор, для которого она пригласила “мальчиков”, он был ей очень неприятен, но и откладывать его она не могла. Тем более что сегодня был день, когда Сара оплачивала счета своих братьев. Однако вовсе не из-за этих счетов загрустила Сара, хотя счета эти были, прямо скажем, не маленькими. Но гораздо больше огорчало ее письмо, в котором адвокат Сары сообщал о том, что братья отстранены от занятий в Оксфорде до конца семестра. Сара прекрасно понимала, что слово “отстранить” было в данном случае просто вежливой формой другого, более точного слова:
 "выгнать”. “Выгнать за дурное поведение” — но как это звучало на самом деле.
 Саймон Стритхем криво усмехнулся и с размаху шлепнулся в кресло. Ему было восемнадцать, и он был старше Мартина ровно на год.
 — По твоему лицу я вижу, — начал он, — что старина Примроуз уже успел обо всем доложить прежде, чем у нас появилась возможность объясниться самим. Не нужно так переживать, сестренка. Как говорится, плох тот студент, которого ни разу не выгоняли. Не волнуйся, со следующего семестра мы снова вернемся в Оксфорд.
 Было время, когда красота Саймона обезоруживала Сару, но с тех пор многое изменилось. Теперь она была уверена в том, что дьявол является на землю именно под видом таких вот красавчиков.
 — Дрю Примроуз, — холодно начала она, присаживаясь на жесткий стул с прямой спинкой, — очень хороший адвокат, Саймон, и потому, будь любезен, говори о нем уважительно.
 — Уважительно! — фыркнул Саймон. — Да он же просто старая кочерга! Нет, ну правда, Сара, он же ведет себя так, словно никогда сам не был молодым. Зануда! А ведь он не намного старше тебя, верно, Сара? У-у-у, сухарь! Такие, как он, с детства не умеют радоваться. Они словно рождаются на свет уже готовыми старичками!
 Саймон перехватил осуждающий взгляд Сары, запнулся и замолчал.
 — Вы были бы другого мнения о Дрю, если бы относились к нему без предубеждения, — сказала Сара. — Он честен, деловит и пробился в этой жизни только собственными силами.
 Саймон нарочито широко зевнул, картинно прикрывая рот ладонью. Сара покосилась на него, подождала немного и продолжила:
 — Вы думаете, ему самому доставляет много радости копаться в ваших делах? Но он делает это из уважения ко мне, поскольку знает, что ваш законный опекун, назначенный еще покойным отцом, давно уже умыл руки и отказался иметь с вами дело. Кроме того, не забывайте, что ни Дрю, ни я ничем вам не обязаны. Все, что мы делаем, делается вам на пользу.
 Сара не стала добавлять, что их мать также уклонилась от всех проблем, связанных с сыновьями, и переложила их на плечи Сары. Констанция, будучи вдовой Сэмюэля Карстерса, была женщиной обеспеченной. Во всяком случае, на оплату счетов своих сыновей средств у нее хватило бы. Но Сара была наследницей, и потому все денежные дела Констанция доверила ей. Что и говорить, блефовать она умела гораздо лучше, чем Сара.
 Мартин откашлялся и высказал мысль, которая нередко посещала и Сару:
 — Мне кажется, отец был не прав, когда предоставил тебе право распоряжаться всеми деньгами по своему усмотрению. Это просто глупо. Нам приходится чуть ли не на коленях выпрашивать у тебя каждый пенни. Конечно, мы с Саймоном приемные дети, но все же… Кроме того, у нас в жизни был только один отец.
 Мартин был внешне так же обаятелен, как и его старший брат. Высокий, стройный, смуглый красавец. Одна беда: стоило Мартину расстроиться по какому-то поводу, и он становился плаксивым, как девчонка.
 Сара решила не обострять разговор и не стала сообщать братьям ни о том, что деньги на их обучение были специально выделены отцом, ни о том, что после смерти Констанции они унаследуют приличные деньги. Да это их и не успокоит. Деньги им нужны прямо сейчас — тогда заживут в свое удовольствие.
 Мартин был не совсем прав: по-настоящему распоряжаться деньгами отца Сара сможет только после того, как ей исполнится двадцать пять.
 Отец умер, когда ей было всего двадцать лет, и с тех пор она по его милости выглядит в глазах семьи эдаким тираном, сжимающим в кулаке все вожжи. Но не была она тираном, и главой семьи себя не чувствовала, и положением своим сильно тяготилась. Сара с большим удовольствием передала бы кому-нибудь эти проклятые вожжи и не должна была бы ни читать плаксивые нудные письма Констанции о том, что начинается сезон балов, а Люси как раз исполнилось шестнадцать, и ее надо выводить в свет, а на это нужны средства, ни разбираться со своими приемными братьями. Да и Анна, наверное, стала бы меньше донимать ее своими письмами о том, какой добрый и внимательный человек новый викарий в Стоунли. Воздыхания ее были прозрачны, понятны Саре и сильно раздражали.
 Что и говорить, услужил ей отец! Такую обузу взвалил на Сару. На нее, слабую женщину, которой дай бог о себе-то самой позаботиться! Разумеется, отец не мог предвидеть истории с исчезновением Уильяма Невилла, которая расколола их семью… И это именно в то время, когда они лишились защиты отца!
 Саймон поднялся и отошел к столу, чтобы налить всем шерри.
 — Видишь ли, сестренка, — начал он, наклоняя хрустальный графин с рубиновой жидкостью, — это дьявольски дорого — тянуться за остальными старшекурсниками. В Оксфорде учатся, как правило, богатые. Но ты же не хочешь, я думаю, чтобы мы с Мартином были хуже других?
 Сара сбилась с мысли и машинально взяла протянутый ей бокал.
 — А что касается нашего исключения, — продолжал Саймон, — так дело там касалось чести.., чести дамы. Ты понимаешь, что я имею в виду.
 — Надеюсь, до дуэли дело не дошло? — жестко спросила Сара.
 — Нет, что ты! Это была просто драка.
 — Даже не драка, а ссора, — ввинтился в разговор Мартин. — Ничего особенного. Просто нам не повезло, что кулак Саймона случайно попал по носу его педагогу. Если бы не это, никто и не обратил бы внимания на наш разговор. И нас не выгнали бы. Скажи ей, Саймон.
 — Но я же не знал, что старый Льюис стоит над моим плечом, — двусмысленно усмехнулся Саймон. — Повернулся, взмахнул рукой, и…
 Он не договорил, увидев, что Сара резко поднялась на ноги.
 — И весь этот шум, как я понимаю, — сказала она, обводя братьев холодным взглядом, — вы устроили из-за какой-нибудь публичной девки? Вас этому учат в вашем Оксфорде?
 Саймон густо покраснел.
 Мартин попытался оправдаться.
 — Но, Сара, — неуверенно промямлил он, — это было не так… То есть…
 — Закрой рот, Мартин, — процедил Саймон сквозь зубы. — Есть вещи, которые джентльмен не может обсуждать в приличном обществе. А уж со своей сестрой и подавно.
 Сара подошла к столу и взяла в руки плотный конверт.
 — Счета на оплату иногда могут рассказать о человеке больше, чем он сам, — сказала она. — Знаешь, что они говорят мне о тебе, Саймон?
 — О господи, опять лекция о морали, — поморщился Саймон.
 Сара решила пропустить его реплику мимо ушей.
 — Ты, Саймон, игрок, волокита и пьяница, вот о чем они говорят. Остановись, Саймон. Еще немного — и тебя станут называть тунеядцем. — Мартин нервно приподнялся со своего кресла, и Сара немедленно обернулась к нему:
 — И ты тоже ничуть не лучше. Куда тебя Саймон тащит, туда ты и идешь. Как вы не понимаете своего счастья? Ведь вы — первые в нашем роду, кто может учиться в университете. Да не в каком-нибудь, а в Оксфорде! Отец сделал все для того, чтобы дать вам такую возможность. Он так хотел видеть вас джентльменами… Настоящими джентльменами, но…
 Сара опустила глаза и только теперь рассмотрела, как одеты ее братья. Желтые брюки, сюртуки в обтяжку и высокие ботинки с нелепыми золотыми пряжками.
 — Но не модными хлыщами. Другие и за десять лет не тратят столько на портных, сколько потратили вы.
 — Все коринфяне одеваются так же, как мы, — сказал Мартин. — У нас в Оксфорде тебя засмеют, если только ты не одеваешься у Вестона.
 — Коринфяне? — неприязненно переспросила Сара. — В наше время мы называли таких людей “денди”.
 — Нет, нет, — перебил ее Саймон. — Это совершенно разные вещи. Мы, коринфяне, — атлеты. Лучшие атлеты во всей Англии.
 — Глупости! — воскликнула Сара. — Выдумки богатых аристократов. Им просто деньги некуда девать, а вы-то зачем за ними тянетесь? Мы с вами не голубых кровей, не забывайте. Все, что мы имеем, заработано собственным трудом.
 — А я и не хотел поступать в Оксфорд, — захныкал Мартин. — Там все парни такие…
 — Замолчи, Мартин! Мы с Сарой терпеть не можем плакс!
 Это замечание Саймона внезапно распалило Мартина, и он гневно воскликнул:
 — Хватит опекать меня! Отстань! В конце концов, это ты затеял драку, а не я! И счета это твои, а не мои. Я говорил, что Саре не понравится все это, но разве ты стал меня слушать? Конечно, нет. Мое мнение для тебя ничего не значит. Я всегда не в счет. А если Сара сейчас умоет руки, что мы будем делать? Где мы с тобой тогда окажемся? А это все ты, ты…
 — Ну, ты, — угрожающе протянул Саймон.
 — Молчать! — крикнула Сара и сама удивилась своему резкому тону. Приложила ладонь к занывшему виску и повторила, уже тише:
 — Замолчите. Оба. И послушайте, что я вам скажу.
 Она отняла от виска ладонь и заговорила четко, раздельно и медленно. Так, чтобы до них дошло каждое ее слово:
 — Я распорядилась, чтобы Дрю оплатил ваши счета, но это в самый последний раз. Дело в том, что я собираюсь выйти замуж. Полагаю, что вам известен закон: когда женщина выходит замуж, всем ее достоянием начинает распоряжаться муж. Так что, как видите, обстоятельства меняются. И довольно круто.


* * *

 Когда растаял последний аккорд сонаты Скарлатти, Сара вздохнула и резко сняла руки с клавиш. Мисс Битти подняла голову. Ей казалось, что Сара способна скрывать свои чувства от кого угодно, но только не от нее. Когда Саре было не по себе, она всегда играла эту сонату.
 — Скарлатти, — вздохнула мисс Битти. — Что с тобой происходит, Сара?
 Та улыбнулась, словно ребенок, пойманный с запретной банкой варенья в руках.
 — Саймон сказал, что я похожа на отца.
 — Почему? — спросила мисс Битти, выдергивая из своего рукава ниточку.
 — Потому что поступаю так, как не должна поступать. Читаю им мораль. Хуже того, я пригрозила им. Сказала, что вскоре контроль над деньгами перейдет к моему мужу.
 — И они поверили?
 Сара взяла с пианино свечу и пошла по комнате, зажигая от нее остальные свечи.
 — Они думают, что я безумно влюблена в кого-то, ослепла от любви и ставлю под угрозу их долю в наследстве. Разве ты не слышала, как они ворчали, уходя? Не сомневаюсь, что они теперь будут искать любые пути для того, чтобы удержать меня от замужества.
 — А почему ты сказала им, что собираешься замуж? — осторожно спросила мисс Битти. — И за кого?
 — Ни за кого я не собираюсь замуж, — рассмеялась Сара. — А сказала так только потому, что они вывели меня из терпения. Не надо, Би, не смотри на меня такими глазами. Саймон и Мартин совершенно отбились от рук. Я даже побаиваюсь за них. Впрочем, это скоро пройдет. Такое в жизни со всяким случается.
 — Что ж, — с надеждой в голосе сказала мисс Битти. — Может быть, и так. А может быть, ты и в самом деле сумеешь найти человека, который захочет жениться на тебе. Даже при нынешних обстоятельствах.
 — Это я уже слышала от отца, — заметила Сара. — Он любил повторять, что за деньги можно купить все, что угодно.
 Она раскрыла шкаф и принялась рассеянно перебирать висевшие в нем платья.
 — А впрочем, — осторожно начала мисс Битти, — я не вижу причин, по которым тебе стоит так торопиться. Ведь тебе осталось подождать всего один только год, даже немного меньше, и ты станешь полноправной наследницей.
 — Ты прекрасно понимаешь, почему я так поступаю. Да, на эту тему они уже говорили, и не раз. Сара хотела вступить в права наследства именно теперь, а не через месяц и не через год, когда ей исполнится двадцать пять. Для этого ей вовсе не нужен был муж в подлинном смысле этого слова. Ей просто нужен был мужчина, с которым можно заключить сделку. Это должен быть брак по расчету. Сразу же после венчания ее “муж” получит свою плату и навсегда исчезнет прочь с ее глаз — так это виделось Саре.
 Зачем ей потребовался такой брак, мисс Битти так до конца и не поняла. Сара объяснила ей, что очень устала, что хочет жить своей жизнью. Более того, если с ней что-то случится, все наследство перейдет к Анне. Но что, если вдруг объявится Уильям Невилл? В каком положении окажется тогда вся ее семья? Будучи мужем Анны, он все приберет к своим рукам — и что тогда? А вот если она вступит в фиктивный брак, у нее появится возможность разделить все деньги по справедливости. И она сделает это прежде, чем позволит надеть на свой палец обручальное кольцо.
 Если бы Сара выложила свои соображения три года тому назад, сразу после суда, мисс Битти, возможно, и согласилась бы с нею. Но почему именно сейчас? Этого она понять не могла. Очевидно, что-то случилось с Сарой, но что с ней произошло? Этого мисс Битти никак не могла понять, как ни ломала себе голову.
 Она присмотрелась к своему рукаву, выдернула из него еще одну ниточку и что-то невнятно пробормотала сквозь зубы.
 Мисс Битти знала Сару всю жизнь, с того дня, когда ее мать, покойная миссис Карстерс, пригласила ее быть няней своей новорожденной дочери. Так что если у Сары и есть от кого-нибудь секреты, но только не от нее. Мисс Битти знала, что Сара умеет хорошо скрывать свои чувства, и поэтому многие считали ее холодной и замкнутой. О, все они очень сильно ошибались! Они просто не знали, каково это: быть старшей дочерью такого человека, как Сэмюэль Карстерс. И если младшие дети выросли более открытыми и беспечными, так только потому, что Сара приняла на себя основной удар. Младшие всегда считали ее своим лидером. Но была ли она им на самом деле? И поможет ли ей в ее положении фиктивный брак?
 — Би, где она?
 Мисс Битти вздрогнула, выдернула из рукава еще одну ниточку и переспросила, не поднимая глаз:
 — Что именно, дорогая?
 — Газета. Сегодняшний номер “Курьера”.
 Поначалу мисс Битти хотела ответить, что не знает. Затем подняла взгляд, увидела, как напрягся подбородок Сары, и сдалась.
 — Зачем тебе читать эту гадость? — проворчала мисс Битти.
 — Затем. Где газета, Би?
 Мисс Битти вздохнула. В сегодняшнем номере “Курьер"снова вытащил на свет старую историю. Опять напоминал своим читателям о судебном процессе над Сарой. О том, что вознаграждение за помощь в поисках тела Уильяма Невилла остается в силе.
 Она вздохнула еще раз, затем пошарила рукой в своей корзинке для рукоделия и выудила оттуда туго свернутый газетный лист.
 — Каково вознаграждение на сегодняшний день? — поинтересовалась Сара.
 — Пять тысяч фунтов.
 — Однако.
 Сара поднесла газету поближе к свече, развернула и принялась читать. Лицо ее оставалось спокойным, но это не могло обмануть мисс Битти. Она хорошо понимала чувства, которые сейчас должна была испытывать Сара.
 «Курьер» — пересказывал всю историю с самого начала, с мельчайшими подробностями. Имя Сары мелькало буквально на каждой строчке. Вывод газетной статьи сводился к тому, что Сара — холодная, расчетливая убийца, сумевшая избежать виселицы только потому, что так и не удалось найти тело ее жертвы. Но больше всего настораживало заявление “Курьера” о том, что газета будет продолжать свое собственное расследование независимо от решения суда и намерена рано или поздно до конца разобраться во всей этой истории. По мнению мисс Битти, газета открыто объявляла Саре войну.
 Сара закончила читать и сказала негромко, словно самой себе:
 — Тот, кто это написал, должен по-настоящему ненавидеть меня. Он не даст забыть мое имя. Однако кто же это? “Специальный корреспондент”!.. Это ни о чем мне не говорит.
 — Какая разница, кто он? — откликнулась мисс Битти. — Но как бы его ни звали, для меня он просто мерзавец, и я надеюсь, что за свои статьи он "будет вечно гореть в адском огне.
 Сара неторопливо сложила газету и заметила:
 — Он перестанет преследовать меня только тогда, когда будет обнаружено тело Уильяма.
 — Или сам Уильям вернется, — добавила мисс Битти. При этих словах Сару передернуло.
 — Не знаю, право, что меня пугает больше: мысль о том, что этот “специальный корреспондент” “Курьера” будет преследовать меня до самой смерти, или предположение о том, что Уильям может вернуться. Ну, теперь-то ты понимаешь, почему я так тороплюсь с разделом наследства? Я хочу поскорее закончить с этим делом, стать свободной, уехать куда-нибудь подальше и начать все сначала. Я и так потеряла слишком много времени. Как только все будет готово, мы уедем с тобой в Бат.
 — В Бат, — повторила мисс Битти.
 Об этом они тоже не раз говорили. Сара объяснила, что летом весь лондонский свет тянется вслед за принцем Уэльским на курорты Брайтона. Таким образом, почти нет опасности, что Сару узнают в Бате, этом тихом городке. Они постараются побыстрее отыскать там джентльмена на роль фиктивного мужа для Сары, а если им все же не повезет, немедленно двинутся дальше, в Челтенхем.
 Часом позже, укладываясь спать в своей комнате, мисс Битти пыталась успокоить себя тем, что все не так уж плохо. Эта поездка в Бат может неожиданно оказаться и в самом деле успешной. Во-первых, Сара наконец-то, впервые после суда, окажется на людях и немного развеется. А во-вторых… Набожная мисс Битти хотела верить в то, что милосердный господь поможет Саре встретить джентльмена, который станет ей не фиктивным, а самым настоящим мужем. Дай-то бог! Бедная девочка заслужила это.
 Уже засыпая с этой счастливой мыслью, мисс Битти вдруг подумала о том, с какой радостью она отнесет в приют для бедных эти ужасные платья, в которых сейчас ходит Сара. А потом они найдут самого лучшего портного и закажут у него для бедной девочки новые платья — из шелка, из муслина… Ей так идут светлые тона…
 И Сара снова научится улыбаться.
 И никогда не будет больше играть Скарлатти. Никогда!
 И никаких кружевных шляпок или наколок.
 А милосердный господь пошлет Саре такого мужа, который сумеет надежно защитить ее от всех недругов. И прежде всего от этого чудовища — “специального корреспондента”, который публикует в “Курьере” свои мерзкие статьи.




 Глава 3


 И зачем он только согласился на это?
 Так сильно его еще не били никогда. Впрочем, он сам виноват. Поддался на уговоры своих дружков и вышел на ринг против этого Майти Джека по прозвищу Мясник. Но его дружки тоже хороши! Они-то знали о том, что этот Мясник — самый сильный боксер во всем графстве. Ну, вот и получил!
 Нет, нужно было совершенно спятить, чтобы пойти на это! Ведь этот Майти Джек — профессиональный боксер. Отделал его по первое число. Хорошо еще, что челюсть цела.
 Все, хватит! Отныне — только крикет. Или гольф.
 Карету тряхнуло на выбоине, и Макс жалобно застонал.
 Сколько же надо было выпить, чтобы согласиться выйти на ринг против этого Майти Джека! Ну, и тот тоже хорош! Ни капли жалости. Вот уж и вправду Мясник!
 Макс осторожно вдохнул. Неужели Мясник сломал ему ребро?
 Крыша кареты плыла у него перед глазами, и Макс почувствовал, что его мутит.
 — А, вот и Рединг! — раздался из угла кареты чей-то хорошо поставленный голос.
 Макс с трудом разлепил заплывший глаз и уставился в окошко. Черта с два увидишь что-нибудь в этой проклятой темноте! В ночи за окном кареты лишь изредка мелькали горящие фонари, и от их мелькания Максу стало еще хуже. Все порядочные люди, наверное, давным-давно уже лежат в своих постелях.
 Хотел бы он оказаться сейчас на их месте!
 А ведь у него были совсем другие планы на сегодняшний вечер. И на ночь тоже. У Макса было назначено свидание — здесь, в Рединге, в гостинице “Черный Лебедь”. Он договорился встретиться там с Дейдрой. Теперь, наверное, она пошлет его ко всем чертям, а жаль. Характер у нее, конечно, отвратительный, но во всем остальном… Максу нравились такие женщины, как Дейдра, — пышные, темноволосые, черноглазые. Какой у нее темперамент!
 Макс невольно улыбнулся, но тут же сморщился от боли, полыхнувшей в его разбитой челюсти.
 — За Макса! — закричал вдруг Джон Митфорд. — За его здоровье!
 Тост был подхвачен нестройным хором пьяных голосов, но его вновь перекрыл хорошо поставленный голос Джона:
 — За честную борьбу! За нашего лучшего друга — прекрасного бойца и настоящего коринфянина! И плевать, что его сегодня побили, — все равно он самый лучший!
 — За Макса! — повторил чей-то голос. — За лучшего из нас!
 Послышался звук откупориваемых пробок, и бутылки с бренди пошли по кругу.
 Коринфянин!
 Когда Максу было лет двадцать, ему нравилось быть среди этих избранных, как тогда казалось, людей. Еще бы, ведь они гордились тем, что коринфяне — самые лучшие боксеры, наездники. Самые настоящие джентльмены!
 Давно это было. Сегодня от коринфян осталось только одно название. Все они давно закончили университет, разлетелись кто куда, занялись своим делом. Но вот встретились, и Максу показалось вдруг, что они все те же однокашники.
 Черта с два!
 Макс уже не мог припомнить, кому пришла в голову эта затея — поехать всей компанией в Брайтон. Съездили, называется!
 — Я хочу предложить тост, — хрипло просипел Макс. В голове у него начинало проясняться.
 — Господи боже! — воскликнул Эш Мейнелл, направляя на Макса свой лорнет. — Оказывается, этот парень еще жив!
 Внимание всей компании переключилось на Макса, и началось оживленное пересказывание в мельчайших подробностях его поединка с Майти Джеком. Наконец друзья немного поутихли, и Макс сказал свой тост:
 — За Оксфорд!
 — За Оксфорд! — дружно подхватили нестройные голоса, и бутылки с бренди вновь пошли по рукам.
 Затем начались сумбурные воспоминания о студенческих золотых деньках, но вскоре разговор свернул куда-то в сторону, и посыпались один за другим тосты, не имевшие к Оксфорду ни малейшего отношения, — как всегда, пили за короля, и за охоту на лисиц, и за актрис, и, конечно же, “за отсутствующих друзей”.
 "Отсутствующими друзьями” считались те, кто, к сожалению, успел жениться и потому не смог принять участие в этой развеселой поездке. Подкаблучники, господи прости!
 Макс заметил краем глаза проплывавший за окном кареты силуэт старинной церкви Святого Лаврентия и закричал кучеру:
 — Эй, приятель, а ну-ка притормози!
 Карета остановилась, и Макс вывалился из нее прежде, чем его друзья успели что-либо сообразить. Когда же раздался хор возмущенных голосов, он поднял вверх руку, призывая всех замолчать.
 — Джентльмены, — нетвердым голосом сказал Макс, — прошу простить, но карнавалы Брайтона сейчас не для меня. Во всяком случае, не после незабываемой встречи с уважаемым Мясником Джеком. Я мечтаю поскорее добраться до кровати.
 — В которой тебя уже кто-то ждет! — добавил из темноты кареты Джон.
 Когда дружный смех затих. Макс ответил:
 — Боюсь, что не могу этого отрицать. Постараюсь нагнать вас в Брайтоне чуть позже.
 — Как в прошлом году? Тогда ты тоже обещал, да так и не появился, — недовольно сказал Эш. — Знаешь, что я о тебе думаю. Макс? Я думаю, что ты первый из нас кандидат в подкаблучники, вот ты кто.
 Кто-то стал неуверенно протестовать, но вскоре замолчал. В наступившей тишине снова прозвучал голос Макса:
 — Эш, ты же меня знаешь. Я вовсе не настроен жениться. Я постараюсь присоединиться к вам в Брайтоне, правда, ненадолго. Меня ждут дела в Эксетере.
 — Какие еще дела? — спросил чей-то голос.
 — Разве ты не знаешь? — откликнулся другой. — Макс собирается купить газету. “Эксетер Кроникл”. Вот так-то.
 С этими словами друзья двинулись дальше, и их голоса вскоре растворились в ночной тишине.
 Макс повернулся и тихонько побрел к Хай-стрит, на которой находился “Черный Лебедь”. Ребра болезненно отзывались на каждый шаг, нос онемел и распух, а в разбитой челюсти словно кто-то орудовал раскаленным гвоздем. Интересно, удастся ли ему на этот раз справиться с Дейдрой? Характер-то у нее, что и говорить, не сахар. Наверняка устроит ему скандал за опоздание.
 Проклятие! Макс вовсе не собирался тащить ее с собой в Эксетер, но так уж сложилось, что муж Дейдры, этот старый осел сэр Уильям Хонимен, неожиданно укатил в свое поместье в Кент. Разве можно было не воспользоваться такой возможностью? И вот теперь Дейдра ждет его в “Черном Лебеде”, ужасно недовольная тем, что он укатил на встречу со своими однокашниками. Можно представить, какую сцену она закатит ему, когда он появится перед ней в таком виде!
 Боже, до чего Макс ненавидел подобные сцены!
 "А может быть, пора отделаться от нее?” — мелькнула у него мысль.
 Ну уж нет! Такими женщинами, как Дейдра, не бросаются! А потому — вперед. Уж она-то сумеет вернуть его к жизни. А сцена? Ну что ж, сцену можно пережить.
 Окна “Черного Лебедя” были темны, горел только одинокий фонарь над входной дверью, которая, разумеется, была заперта. Да и кто в таком городишке, как Рединг, будет бодрствовать в два часа ночи? Здесь все ложатся спать с петухами.
 В углу двора, примыкая почти к самой стене гостиницы, росла старая корявая яблоня. Ее толстые, сучковатые ветви тянулись к окну комнаты, которую заранее заказал для себя Макс. Он уже успел побывать в гостинице и, уходя, оставил свое окно открытым — для того, чтобы вернуться через него и не беспокоить своим появлением никого в этом сонном царстве. Да и о репутации Дейдры нужно было позаботиться. Это ему, холостяку, можно возвращаться в любое время, но в его комнате находится женщина, и неважно, что они с мужем давно живут каждый своей жизнью. Главное — чтобы все с виду было прилично. Казаться — важнее, чем быть, — это старый закон.
 В глубине окна своей комнаты Макс рассмотрел слабый огонек. Значит, Дейдра ждет его, несмотря ни на что.
 Макс решительно вздохнул, стиснул зубы и ухватился за ветку, торчавшую у него над головой.


* * *

 Книга с тихим шумом упала на ковер. От этого звука Сара проснулась и испуганно замерла. Ей показалось, что это стукнули в дверь. Увидев книгу, лежащую на полу, она все поняла и опустилась назад, в кресло, с которого была готова сорваться прочь.
 "Ну, ну, — сказала она самой себе, стараясь унять забившееся сердце, — здесь тебе совершенно нечего бояться”.
 Она обвела внимательным взглядом свою комнату, которую сняла на эту ночь в “Черном Лебеде”, сделав остановку по пути в Бат.
 Никого.
 Да и кто может искать ее здесь, в Рединге?
 Сара подняла с пола упавшую книгу и положила ее на стол. Где-то в отдалении послышался неясный шум. Что это? Утренний ветер в кронах деревьев? Да, наверное.
 Она потянулась, разминая затекшие мышцы, и приподняла волосы сзади, чтобы немного освежить шею. Окно в комнате было раскрыто настежь, но и это не спасало от духоты. Даже легкая шелковая ночная рубашка казалась сейчас тяжелой и давила на горячую кожу. Сара расстегнула несколько верхних перламутровых пуговок и развела в стороны края рубашки, обнажив грудь. Нет, все равно жарко.
 Она взяла со стола графин, но воды в нем не осталось ни капли. Очень жаль. Сара вздохнула и поставила его назад, на стол рядом с книгой.
 Свеча на каминной полке почти догорела и начала мигать. Сара встала с кресла, подошла к камину и остановилась в нерешительности. Вряд ли ей удастся снова заснуть, так, может быть, лучше зажечь новую свечу и еще немного почитать? Ведь все равно ей не дадут спать неотвязные мысли об Уильяме. И главная среди них: жив он или мертв? А если жив, то что он с нею сделает, когда сумеет разыскать?
 Впрочем, Сара не сомневалась в том, что он сделает в этом случае: убьет, вот и все. А затем Анна получит в наследство деньги, оставленные отцом, и Уильям наложит на них свою лапу. Ведь он всегда хотел в жизни только одного — денег. Много денег.
 Но нет, она не позволит ему так поступить со своей семьей.
 "Безнадежное дело” — так назвала Би их поездку в Бат. Может быть, и так, вот только выбора у нее нет. Ей нужно как можно скорее найти себе фиктивного мужа, и тогда Уильям не будет страшен. Она должна его опередить. Обязательно должна.
 Но не глупо ли это — стараться опередить человека, который умер? Она же знает, что он умер!
 Или нет?
 Ах, если бы у нее был человек, с которым можно было бы посоветоваться, но.., но она была одна. Одна с глазу на глаз со своими страхами.
 Сара потерла пальцами лоб над бровями. Ее мозг, казалось, готов был закипеть от обуревавших его мыслей. Хотя на самом деле и размышлять-то тут не о чем. “Выброси все из головы, — скомандовала Сара самой себе. — Выброси немедленно и ложись спать!"
 Она поднялась на цыпочки, поставила ладонь перед свечой и приготовилась дунуть на нее с тем, чтобы затушить. Уже выдыхая воздух, Сара успела заметить в зеркале чье-то лицо, показавшееся в окне, но не успела рассмотреть его, как наступила темнота. Свеча погасла.
 Неужели он все-таки жив и сумел отыскать ее?
 — Уильям? — хриплым шепотом спросила Сара.
 Тишина.
 Дрожа от страха, Сара заставила себя медленно повернуться лицом к пришельцу. Ее глаза понемногу привыкали к темноте, и теперь она уже не казалась ей такой беспросветной. Луч фонаря слабо просачивался снизу, и в его отсветах можно было рассмотреть, что в окне никого нет. Однако, кроме зрения, человеку дан еще и слух, и Сара обнаружила, что в комнате, кроме нее, дышит еще кто-то. Кто? Она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы закричать, и в это время послышался мужской голос:
 — Вот уж не знал, что у тебя при свечах такие рыжеватые волосы. Словно и не твои. Впрочем, вы, женщины, способны и не на такие штуки. Погоди немного, дай мне отдышаться. Я словно на Эверест взобрался.
 Нет, это был не Уильям, это не его голос. А если не Уильям, то кто же тогда? Один из его дружков? Наверное, Уильям послал его как гонца — объявить о том, что охота началась.
 Сара была смертельно напугана, но гнев начинал пересиливать страх. Она представила себе, сколько гадостей наговорил о ней Уильям своему дружку. Уж шлюхой-то назвал точно. Ну что ж, придется кое в чем разубедить этого приятеля.
 Нужно вести себя тихо, затаиться, ждать и решать, что же делать дальше. Если закричать, он набросится и заставит ее замолчать. Би спит в комнате напротив, но пока она проснется… Да и чем может помочь ей Би в такой ситуации? Может быть, ее крик услышат другие постояльцы, но пока они прибегут на помощь, все будет кончено. И не в ее пользу. А в лучшем случае незнакомца примут за ее очередного любовника — что еще можно подумать о женщине с такой репутацией, как у нее?
 Нет, никто не поможет ей, кроме нее самой. Можно было бы попробовать бежать, но Сара совершенно не помнила, где находится дверь в этой комнате. Пистолет или нож? Ничего подобного у нее не было. Да и не умеет она пользоваться оружием, что бы про нее ни думали. А если бы и умела — как потом объяснить полиции, откуда взялся труп в комнате у женщины, недавно судимой по подозрению в убийстве?
 На помощь зрению и слуху пришло обоняние. Оно подсказало Саре, что в комнате все сильнее начинает пахнуть спиртным. Он что, напился для храбрости? Ее рука нащупала в темноте кочергу, прислоненную к каминной стенке. Что ж, тоже неплохое оружие. Смертельное, если хотите знать.
 "Нет, только не кочерга, — с отвращением подумала Сара. — Или уж на самый крайний случай”.
 Может быть, лучше пустой графин? Два шага в сторону — и вот он, стоит, дожидается ее на столе. Можно оглушить незнакомца графином и бежать прочь из этой комнаты-ловушки.
 Сара начала осторожно, шаг за шагом, пробираться к столу, но застыла, когда незнакомец вновь заговорил:
 — Извини, что я так поздно. Не думал, что ты меня ждешь. Честно говоря, рассчитывал увидеть тебя уже в постели.
 Эти слова, сказанные игривым тоном, возмутили Сару до глубины души. Неужели этот проходимец рассчитывает на то, что она встретит его с распростертыми объятиями? Ну уж нет! И сейчас она ему это докажет.
 — Я хочу, чтобы ты ушел. Немедленно! Сара услышала, как дрожит ее голос, остановилась, откашлялась и затем продолжила:
 — Если ты тронешь меня хоть пальцем, я выцарапаю тебе глаза, слышишь?
 Молчание. Похоже было, что пришелец обдумывает ее слова и они его озадачили не меньше, чем саму Сару озадачило его появление. А может быть, он решил, что у нее в руках ружье?
 Нужно что-то делать, пока не поздно.
 — Это на тебя не похоже, — вновь заговорил незнакомец. — И голос совсем не похож. Наверное, я напился гораздо сильнее, чем мне казалось.
 Его тень шевельнулась совсем рядом, и Сара резко отпрянула в сторону. Успела схватить пустой графин и отставила его подальше. На всякий случай.
 — Не приближайся! — крикнула она.
 — Послушай…
 Сара вновь схватила графин и изо всех сил швырнула его в темноту. Графин со звоном разбился, и в следующее мгновение сильная рука схватила Сару и кинула на кровать.
 Она оказалась совершенно беспомощной. Спина ее была прижата к матрасу, ноги широко раскинулись в стороны. Края ночной рубашки разошлись, и теперь острые пуговицы больно царапали обнаженную грудь. Над ней склонился незнакомец, и Сара отвернулась, насколько это было возможно в ее положении.
 — Какая-то ты сегодня не такая, — озадаченно пробормотал мужчина. — Ничего не понимаю. Очевидно, я тебя недооценивал. Послушай, Дейдра, перестань злиться.
 Затем его губы коснулись губ Сары. Поцелуй был нежным, и это поразило Сару. Незнакомец продолжал целовать ее, а мысли Сары бились в растерянности.
 "Дейдра? При чем тут какая-то Дейдра? Наверное, он просто ошибся. А если так, то это простое недоразумение и мне нечего бояться”.
 Она почувствовала облегчение и принялась тихонько отталкивать незнакомца, пытаясь освободиться от него. Очень скоро Сара поняла, что не справится, и прекратила борьбу. Теперь она лежала спокойно и ждала, что же будет дальше.
 Незнакомец после очередного поцелуя немного отстранился от нее и поднял голову. Сара не могла рассмотреть его лица, но ощущала пальцами тело незнакомца — твердое, сухое, сильное. Тело атлета.
 Затем в полумраке блеснули белые зубы — мужчина улыбнулся.
 — Вы… Вы не Дейдра, — растерянно сказал он.
 — Нет.
 — Мне с самого начала показалось, что что-то не так. Я залез не в то окно, верно?
 Невероятно, но после этих слов Сара улыбнулась в ответ. Нет, это не человек Уильяма, теперь можно не сомневаться. А значит, он не причинит ей никакого вреда. Просто этот пьяница перепутал окно и влез в ее комнату, думая, что лезет к этой своей, как ее.., к Дейдре.
 Теперь все просто. Нужно подняться и выставить его за дверь. Сара зашевелилась, но по-прежнему была придавлена телом незнакомца. Она положила ладони на его плечи и принялась отталкивать.
 — Похоже, что мы оба ошиблись, — сказала она.
 — А мне уже так не кажется, — в голосе незнакомца слышалась улыбка. — Вы просто не знаете Дейдру. Уж она бы не промахнулась тем графином. Нет, я очень рад тому, что вы не Дейдра.
 — Дейдра — это ваша жена?
 — О нет, слава богу, нет! Сара вновь не смогла сдержать улыбку. Незнакомец начинал нравиться ей все больше и больше. Несмотря на свою силу, он казался вполне безобидным.
 Этой Дейдре можно только позавидовать: такие мужчины не часто встречаются.
 Однако все это становится неприличным — вдвоем на постели, в темноте…
 Может быть, при ярком свете Сара давно уже положила бы конец этой двусмысленной ситуации, но в темноте их близость волновала ее все больше и сильней.
 Впрочем, пора заканчивать. Сара вновь ухватила плечи незнакомца и оттолкнула его от себя. Он немного приподнялся на руках, но отпускать Сару, по-видимому, не спешил.
 Она приподнялась на локтях, насколько это было возможно, и вежливо сказала:
 — Давайте забудем все, что случилось. Мы оба ошиблись, и пусть это маленькое происшествие останется между нами.
 — Между нами.
 — Да.
 Его сильное тело продолжало стеснять Сару, и она попросила:
 — Вам лучше уйти.
 Незнакомец помолчал и тихо ответил:
 — А мне не хочется уходить. Думаю, что и вам этого не хочется.
 По спине Сары пробежал холодок. Как это ни удивительно, но незнакомец был прав. Ей в самом деле не хотелось, чтобы он уходил. Но это же невозможно. Она совсем не знает его. Несколько минут тому назад она ненавидела его настолько, что готова была убить. Откуда в ней такая перемена?
 Сара не хотела лгать и поэтому не стала отвечать, но вместо этого спросила:
 — Почему вам кажется, что мне этого не хочется?
 — Почему? По всему. Можете назвать это интуицией, но мне кажется…
 Он коснулся щеки Сары кончиками пальцев так нежно, что она невольно зажмурилась. Ей хотелось продлить это прикосновение.
 — Мне кажется, — тихо продолжил незнакомец, — что вам нужен друг.
 На глаза Сары навернулись непрошеные слезы. Она редко плакала и никогда — в присутствии посторонних. В последний раз Сара рыдала в тот день, когда хоронили отца, и то закрывшись в своей комнате.
 Этот человек так легко и быстро сумел проникнуть в ее мысли, в ее чувства. Как ему удалось понять ее одиночество, ее желание быть под чьей-то надежной защитой?
 Прежде чем заговорить, Сара сглотнула, но это не помогло, и голос ее все же дрогнул:
 — Странно… Как странно это слышать. Ведь вы совсем не знаете меня.
 Он придвинулся ближе, и Сара почувствовала сильный запах бренди.
 — Я кажусь вам странным? Действительно?
 — Да… Нет.
 — Тогда каким же?
 Сара задумалась, прежде чем ответить.
 — Близким, — сказала она наконец. Он и в самом деле казался ей давнишним другом, потерянным и обретенным вновь. Но это же абсурд. — Глупости все это. Я уверена, что мы никогда с вами не встречались.
 — Мне тоже так кажется. — Его ладонь снова коснулась ее щеки. — Наверное, вы околдовали меня. А вы? Скажите, что вы чувствуете?
 Саре казалось, что она пьяна. Ей было так хорошо и спокойно в этой маленькой комнате, рядом с этим человеком. Мир тихо плыл и качался перед ее глазами.
 Полумрак, дальний отсвет уличных фонарей, тихий дождь, который накрапывал по крыше, — все это создавало уютный, тесный кокон, из которого не хотелось выбираться наружу. Как жаль, что ночь не может длиться вечно. Как жаль, что вскоре взойдет солнце и кончится волшебство.
 Сара попыталась всмотреться в лицо незнакомца, насколько это было возможно в призрачном матовом полумраке. Ей удалось понять, что у него светлые волосы, удалось рассмотреть очертания его губ — крупных и чувственных. Вот, пожалуй, и все. Остальное Сара могла только домысливать. Глаза? Они должны быть у него добрыми. И непременно — с сеточкой легких морщин в уголках. А еще — улыбка. Мягкая и добрая, под стать глазам. Под стать его приятному низкому голосу.
 — Хотите, чтобы я остался? — Он легко коснулся губами ее щеки. — Скажите, вам хочется, чтобы я остался?
 Это было безумием. Сара не могла ответить “да”, но и сказать “нет” было выше ее сил.
 Она промолчала, а незнакомец вновь поцеловал ее в губы. На этот раз Сара не почувствовала испуга. Она почему-то была уверена, что его всегда можно будет остановить. Сара запрокинула голову, и мужчина потянулся вперед, всем своим телом накрывая ее тело. Но и это не испугало Сару. Губы незнакомца были теплыми и нежными, и Сара начала трепетать всем телом.
 Он слегка оторвал свои губы от ее рта.
 — Не бойтесь. Я не причиню вам зла. И не стану заходить слишком далеко, если вам не захочется.
 Сара подняла руку и коснулась ладонью его щеки.
 — Я вовсе не боюсь вас, — прошептала она.
 — Я знаю, — ответил незнакомец и сглотнул. — Бояться скорее должен я.
 Не успела Сара удивиться его словам, как мужские губы вновь накрыли ее рот. На этот раз поцелуй был другим — сильным и страстным. Губы Сары сами собой раскрылись навстречу губам незнакомца, жадно ловя их. Рука мужчины скользнула по груди Сары и опустилась ниже, на талию, а затем на ее бедро. Голова Сары закружилась, и в ней молнией пронеслась мысль: “Он хочет заняться со мной любовью. Но я тоже этого хочу”, — мысленно ответила она самой себе.
 Да, она, Сара Карстерс, хочет заняться любовью с человеком, которого даже толком не разглядела. Сара знала, что это безумие, что нельзя позволять чувствам брать верх над разумом, и все же, все же… Что она знала об этом человеке? Только то, что он добр. Но разве этого мало? И эти нежные руки. Разве можно найти в себе силы на то, чтобы оттолкнуть их?
 Никогда в жизни Саре не было так хорошо и удивительно, как сейчас. Поцелуи незнакомца становились все жарче, а его руки… О эти руки! Они творили с Сарой что-то невероятное! Это были руки волшебника. Они знали, как ласкать ее тело, и знали, где его нужно ласкать, чтобы оно налилось жаром. Они буквально сводили Сару с ума.
 У нее не было больше сил сопротивляться.
 Сара не отталкивала теперь плечи незнакомца, а напротив, все сильнее притягивала их к себе. Незнакомец прижался к ней всем своим большим горячим телом, и Сара ощутила твердую плоть, которая рвалась сквозь тонкую ткань его брюк. Голова Сары начала кружиться и становиться невесомой, как воздушный шар.
 — С ума сойти, — бессвязно пробормотал незнакомец. — Это просто какая-то пытка.
 Сара не могла больше ни терпеть, ни сопротивляться. Она мучительно, долго застонала и вознеслась к своей вершине блаженства, не дожидаясь вступления в игру своего неизвестного партнера.
 Позже, когда Сара немного пришла в себя и отдышалась, он нежно поцеловал ее глаза, плечи, грудь и прошептал, приподнимаясь на локтях:
 — Мне кажется, нам пора представиться друг другу. Только сначала я зажгу свечу.
 Саре не хотелось нарушать это волшебство, и она возразила:
 — Нет! Не нужно все портить! Это было так.., так прекрасно. А свет разрушит это чудо. — И добавила мягко и грустно:
 — Нам лучше расстаться вот так, в темноте. Честное слово, так будет лучше.
 Но в голосе, который ответил ей из темноты, вместо бархата, к которому Сара уже успела привыкнуть, неожиданно прозвучала сталь:
 — Полночное безумство — и только? Я так не считаю.
 Вы хотите остаться неузнанной. Что ж, понимаю. Но боюсь, что не могу вам позволить этого.
 О, теперь этот голос не был голосом старинного друга. Куда испарилось его очарование? Откуда появились в нем эти жесткие нотки?
 Сара приподнялась на локтях и услышала звук зажигаемой спички. Этот мужчина вовсе не был ягненком. Как бы он не оказался серым волком!
 И Сара вновь ощутила испуг.




 Глава 4


 Макс зажег две свечи, стоявшие на каминной полке, и медленно повернулся, чтобы увидеть лицо женщины, которая ворвалась в его жизнь словно комета. Однажды, когда он был еще мальчишкой, в дерево, под которым он стоял, ударила молния. Тогда ему удалось убежать. Удастся ли ему сделать это и на сей раз?
 Сара тем временем принялась собирать с пола осколки стекла от разбитого графина. Собрав, она бросила их в мусорную корзину и только после этого подняла свое лицо.
 Каштановые спутавшиеся волосы падали ей на плечи — точеные, тонкие. Карие глаза казались еще темнее на матовом бледном лице. Было трудно понять направление ее взгляда — он был сосредоточенным и рассеянным в одно и то же время. Но она не отводила глаз, и это очень понравилось Максу. Еще ему нравилось, что эта женщина не собиралась плакать или упрекать его в том, что только что произошло. Но что на самом деле произошло между ними — вот вопрос!
 Макс затруднялся на него ответить. Единственное, что он знал теперь наверняка: он не станет убегать от этой женщины, как мальчик, спасающийся в грозу от молнии.
 Сара только теперь заметила свою обнаженную грудь. И вновь, как с уважением заметил Макс, не проявила ни волнения, ни суеты. Просто застегнула ночную рубашку на все пуговицы, продолжая смотреть на Макса. Судя по всему, у нее была железная выдержка.
 Макс мягко улыбнулся и сказал негромко:
 — Не бойтесь. На самом деле я тихоня.
 — Это вы-то тихоня? — Взгляд ее стал холодным. — Не сказала бы. Во всяком случае, выглядите вы так, словно только что вернулись с войны.
 Боже, до чего же нравился Максу ее голос — низкий, волнующий, слегка хрипловатый. Он опустил глаза на свою одежду, увидел, что та испачкана кровью — его кровью, — и криво усмехнулся.
 — А, это, — сказал он. — Пустяки. Я дрался. И проиграл. У меня просто был такой тяжелый день.
 — Вы коринфянин?
 По ее тону было заметно, что она не очень-то высокого мнения о них.
 — Вроде того, а что?
 — У меня двое братьев. Они тоже считают себя коринфянами. И тоже постоянно попадают во всякие переделки.
 — Я дрался на ринге, — обиженно возразил Макс. Сара окинула насмешливым взглядом его тесный сюртук, желтые брюки и высокие модные ботинки с непременными идиотскими золотыми пряжками.
 — Если вы хотите узнать, у кого я одеваюсь, могу ответить: у Вестона, — улыбнулся Макс. — А обуваюсь у Шульца с Бонд-стрит.
 — Я так и думала, — холодно сказала Сара.
 Итак, она решила, что перед ней просто богатый бездельник. Макс не знал, как ему реагировать на это — просто рассмеяться или рассказать этой женщине о том, что он не последний человек среди журналистов.
 Для начала Макс решил промолчать. Зачем раньше времени раскрывать свои карты?
 Он сделал небольшой осторожный шаг вперед. Она не стала отступать или закрываться. Просто подхватила со стула халат и нырнула в него.
 — Прошу вас, — сказал Макс, — присядьте. Нам нужно поговорить.
 — Я предпочитаю стоять.
 — И все же.
 Их взгляды встретились. Немного поколебавшись, она все же сдалась и присела на стул с высокой спинкой, стоявший рядом с газетным столиком из красного дерева. Макс устроился напротив.
 После непродолжительной паузы Сара спросила спокойно и даже равнодушно:
 — Так что? О чем вы хотели поговорить со мной?
 — Во-первых, — начал Макс, — я хотел бы кое-что прояснить.
 Он коснулся ее левой руки. Обручального кольца на пальце не было. Макс отпустил руку Сары и подытожил:
 — Итак, вы не замужем. Я тоже свободен.
 — И что же?
 — Это упрощает дело. Меня зовут Макс Уорт. Поверьте, я не так часто забираюсь в окна к незнакомым женщинам. Обычно я не прихожу без приглашения и не делаю того, что произошло в этой комнате несколько минут назад.
 Она не смутилась, только дрогнули слегка ее длинные ресницы.
 — Мистер Уорт… — начала Сара.
 — Прошу вас, зовите меня просто Макс. Она только вздохнула.
 — Я полагаю, что ваши слова нужно принимать как попытку извиниться. Это лишнее, поверьте. — Сара подняла свой взгляд и теперь смотрела прямо в глаза Максу. — Не вижу повода поднимать шум вокруг того, что случилось. Да и не случилось ничего особенного, если уж честно говорить. Мы с вами взрослые люди и отвечаем за свои поступки. Что случилось, то случилось. И пора забыть обо всем. Все было прекрасно, но все закончено.
 Сара нахмурилась, когда Макс громко расхохотался в ответ.
 — Если бы вы только знали, — сказал Макс, качая головой, — сколько раз я сам говорил эти слова при расставаниях! Но сегодня я не хочу ни говорить их, ни слышать. И запомните: во-первых, я вовсе не собирался извиняться. А во-вторых, “ничего особенного”, как вы говорите, не случилось только потому, что я сумел об этом позаботиться. Вы понимаете, о чем я говорю?
 Сара прекрасно поняла, что он имеет в виду, и густо покраснела. Грудь ее высоко поднималась в такт дыханию.
 — Я напомнил вам об этом только для того, чтобы подчеркнуть, что я — человек слова. Я обещал вам не заходить за рамки и сдержал обещание, — договорил Макс.
 Сара хотела встать, но Макс удержал ее взглядом.
 — Если вы ждете моей благодарности, — сказала она, прижимаясь спиной к спинке стула, — то можете считать, что добились ее. Что дальше? К чему весь этот разговор? На этом моя благодарность заканчивается, и если вы намеревались снова затащить меня в постель, то мне придется вас огорчить отказом.
 Ее маленькая речь восхитила Макса. Вот это женщина, вот это характер! Ни тени ложной скромности, ни малейшего возмущения или обиды. Все сказано прямо и точно, без недомолвок или уверток.
 — К чему весь этот разговор? — переспросил Макс. — Я и сам не знаю, к чему он.
 Здесь он немного покривил душой. Макс прекрасно знал, к чему клонится их объяснение. Его неудержимо тянуло к этой женщине. Так неудержимо, что это даже озадачило его. Такое Макс переживал впервые.
 — Я хотел бы ближе узнать вас, — сказал он и улыбнулся своей неотразимой улыбкой. — Но здесь мы оба будем чувствовать себя скованно. Не хотите немного пройтись? — неожиданно предложил он.
 — Что? — наклонилась к нему Сара. — Пройтись? В три часа утра?
 — Ну, хорошо, давайте останемся здесь, — согласился Макс. — Как вас зовут?
 — Дайте слово, что после этого вы уйдете.
 — Предположим.
 — Меня зовут Сара.
 — А точнее?
 — Сара Чайлд.
 — Сара, — повторил он, перекатывая на кончике языка ее имя. — Прекрасно. А кто такой Уильям?
 — Уильям? — переспросила Сара, стараясь выиграть время, и откинулась на спинку стула.
 — Вы назвали это имя, когда я залезал к вам в окно.
 — Тогда позвольте мне сначала узнать, кто такая Дейдра, — ощетинилась Сара.
 — Дейдра, — покачал головой Макс, — это теперь история. Древняя история. Можете забыть о ней.
 Сара окинула Макса осуждающим взглядом, словно мальчишку, пойманного в чужом саду.
 — Вы очень жестоки, — сказала она.
 — Вовсе нет, — запротестовал Макс. — Наши отношения ни к чему никого не обязывали. Каждый из нас вправе в любой момент прекратить их. Вы удовлетворены?
 — Мне не доставляет ни малейшего удовольствия думать, что вы разорвали отношения с вашей любовницей из-за меня, — сухо сказала Сара.
 — Пусть вас это не волнует, — улыбнулся Макс. — Считайте, что вы здесь ни при чем. Лучше расскажите мне про Уильяма.
 Взгляд Сары потух.
 — Уильям… — медленно сказала она. — Можете считать, что это тоже древняя история.
 — Бывший любовник?
 — Не совсем то, что вы думаете. Наступило молчание. Наконец Макс глубоко вздохнул и заметил:
 — Интересно. Мы с вами провели вместе почти всю ночь, а вы так и не ответили толком ни на один мой вопрос. Вы назвали имя Уильяма, когда увидели меня в окне. Затем пытались оглушить меня графином. Это наводит на мысль, что вы боитесь этого человека. Хотелось бы знать, почему. Сара слегка прищурилась и сказала:
 — Если вы расслышали имя Уильяма, значит, с самого начала должны были знать, что я не Дейдра.
 — Ошибаетесь, — усмехнулся Макс. — У Дейдры есть муж, и зовут его не как-нибудь, а Уильям. Не надо, не поджимайте губы, вам это не к лицу. Дейдра и ее муж давно живут каждый сам по себе.
 Сара разжала губы, но сказала только одно слово:
 — Понятно.
 Макс подавил вздох. Он начал подозревать, что у него с этой женщиной ничего не сложится. Разве что со временем, если у них будет возможность получше узнать друг друга.
 — Итак, мы говорили об Уильяме, — напомнил Макс. — Почему вы его боитесь?
 — Я его не боюсь.
 — Мне так не показалось.
 — Уильям мертв. А его имя.., я назвала его потому, что часто думаю о нем. Вот, пожалуй, и все, — нашлась Сара.
 — Я хотел бы узнать о нем побольше, — проявил настойчивость Макс. — Поверьте, это не просто любопытство. Если у вас есть причины бояться чего-либо, я буду рад помочь вам.
 — Вы…
 — Назойливый?
 — Нет, — улыбнулась она, покачав головой. — Я хотела сказать — очень добрый.
 Ее улыбка обрадовала Макса. Только теперь он понял, что давно ждал, когда же она улыбнется. Более того, у него было ощущение, что он уже ждал этой улыбки — давным-давно. Но только как это может быть? Ведь они с Сарой никогда прежде не встречались. Будь иначе, разве он смог бы забыть такую женщину?
 Какая-то неопределенная мысль шевельнулась в его голове, но тут же бесследно растаяла.
 — Мне не о чем особенно рассказывать, — сказала Сара. — Мне когда-то казалось, что я влюблена в него. Потом я обнаружила, что он очень жестокий человек.
 Она помолчала, но, заметив вопрошающий взгляд Макса, продолжила:
 — Была одна деревенская девушка. Она ждала ребенка от Уильяма. Он ее бросил. Я узнала об этом задним числом.
 — А что случилось с Уильямом?
 — Он женился на другой, а потом с ним случился ужасный случай.
 — Довольно расплывчатое понятие “ужасный случай”, — улыбнулся Макс.
 — В другой раз я расскажу вам подробнее о том, что случилось с Уильямом, — пообещала Сара, — но не сейчас. Пора расходиться.
 — Буду расценивать это как предложение встретиться еще раз. Спасибо.
 Сара прикусила нижнюю губу, затем, ни слова не говоря, наклонилась, пошарила рукой и вытащила из-под кровати небольшую серебряную фляжку и совсем крошечный серебряный же стаканчик.
 — Настойка, — оказала она. — Лечебная. На вкус так себе, но за неимением лучшего сойдет и это.
 — Очень любезно с вашей стороны, спасибо. Поскольку Сара не шевелилась. Макс взял фляжку у нее из рук и сам налил себе в стаканчик резко пахнущей бурой жидкости. Он терпеть не мог настоек, особенно лечебных, но ради того, чтобы продлить беседу, выпил бы сейчас и яду. Ведь Сара довольно настойчиво пыталась выставить его за дверь на протяжении всего их разговора. И вовсе не собиралась возвращаться к тому, что произошло или почти произошло в этой комнате, на этой постели. А может быть, и взаправду ничего не произошло?
 Но тогда что же это было? Игра воображения? Неужели он просто выдумывает эту женщину, а на самом деле она такая же, как все, — вульгарная, доступная… Обыкновенная. Но в таком случае ему действительно лучше будет поскорее уйти и побыстрее забыть обо всем, что было.
 Но Макс почему-то был уверен в обратном.
 Он вспомнил ту секунду, когда впервые увидел Сару, приняв ее в темноте за Дейдру. Она стояла на цыпочках спиной к Максу, собираясь задуть свечу, и во всей ее тонкой фигурке сквозили трогательное одиночество и беззащитность, отчего у Макса защемило на душе. А затем свеча погасла, и стало совершенно темно.
 У Макса не возникло в первую минуту сомнений в том, что в номере его поджидает не Дейдра, и он решил без лишних слов уложить рассерженную любовницу в постель и утешить на свой лад. Ему казалось, что ей только того и надо.
 Потом Макс понял, что сжимает в своих руках вовсе не Дейдру, но решил продолжить игру.
 Поначалу загадочная партнерша показалась ему слепленной из того же теста, что и неукротимая в любви Дейдра. Но потом….
 Потом события начали развиваться совсем неожиданным путем, и Макс остановился, так и не прибыв в желанную гавань.
 И все же, не слишком ли она торопится обо всем забыть?
 Он со скрытым отвращением прихлебнул из своего стаканчика и мягко попросил:
 — Расскажите немного о себе, Сара. Откуда вы? И куда держите путь?
 — Макс… — она умоляюще посмотрела на него. — Давайте обойдемся без этого. Поймите меня правильно. Я собираюсь выйти замуж. Еду, чтобы познакомиться с семьей своего жениха. — Сара дотронулась до рукава Макса и тут же отдернула руку. — Простите, если заставила вас неверно думать о себе.
 Сара невольно бросила быстрый взгляд на разворошенную постель.
 — У меня нет объяснения тому, что между нами произошло.
 — Так вы собираетесь выйти замуж! — воскликнул Макс.
 — Совершенно верно, — кивнула Сара.
 Звон стаканчика, который Макс резко опустил на стол, заставил ее вздрогнуть.
 — Но у вас нет кольца.
 — Я не ношу его. Пока.
 — Но вы.., вы не можете любить этого человека!
 Сара снова кинула взгляд на постель, затем перевела глаза на свои скрещенные пальцы.
 — Отчего же? Он мне очень нравится.
 — Плюньте на него. Отмените свадьбу, — горячо заговорил Макс. — Дайте себе, по крайней мере, немного времени, чтобы разобраться в своих чувствах.
 — Я знаю свои чувства.
 Ее взгляд оставался бесстрастным. Она говорила о своей будущей свадьбе так, словно речь шла о каком-то пустяке. Максу захотелось схватить ее за плечи и встряхнуть, чтобы вывести из этого состояния.
 — День свадьбы уже объявлен, — быстро заговорила Сара. — Мой жених очень богат. Этот брак позволит решить все финансовые проблемы, связанные с моими братьями и сестрой. Я обязана подумать о них.
 — Но вы сами не кажетесь бедной женщиной, — процедил Макс сквозь зубы.
 — Что вы хотите предложить мне, Макс? — холодно улыбнулась Сара. — Стать вашей любовницей? Но я предпочитаю быть не любовницей, а женой. Или, может быть, вы предложите мне выйти за вас замуж? Ну, давайте, говорите или ступайте прочь.
 При этих словах Макса охватил гнев — и прежде всего на самого себя. Надо же так ошибиться! Она показалась ему необыкновенной женщиной, а на деле она такая же, как все они. Им нужен не человек, а всего лишь его кошелек. И чем он толще, тем привлекательнее в их глазах его владелец.
 Сара отвела взгляд в сторону, а гнев Макса тем временем пошел на убыль. Если бы она хотела так просто от него отделаться, она давно уже выставила бы его за дверь. Что же в таком случае удерживает ее?
 — Сара, — сказал Макс спокойно и негромко. — Забудьте про деньги. Оставьте мне надежду. Дайте время нам обоим получше узнать друг друга. Это все, о чем я вас прошу.
 — Я так и знала, — вздохнула Сара. — Делать мне предложение вы не торопитесь. Вы были женаты прежде, Макс?
 — Нет, — коротко отрезал Макс. — Примите мои поздравления в связи с вашей предстоящей свадьбой. Он встал со стула и вежливо поклонился.
 — Благодарю вас, — ответила Сара, не поднимая глаз. Макс тихо покинул комнату. Его не оставляла мысль о том, что Сара солгала ему. Нет у нее никакого жениха. Если бы он был, она сказала бы ему об этом раньше, когда он искал кольцо на ее руке.
 Максу захотелось вернуться и поделиться с Сарой своими догадками, но он слышал, как повернулся в замке ключ, когда дверь закрылась за его спиной, и знал, что эту дверь ему уже не откроют.


* * *

 Сара стояла возле запертой двери до тех пор, пока шаги Макса не стихли в глубине коридора. Так, теперь окно. Она почувствует себя в безопасности только тогда, когда как следует закроет его. Заперев ставни, она опустилась на стул и обхватила себя за плечи. Она чувствовала себя усталой и опустошенной.
 "Сара, оставьте мне надежду”, — звучал в ушах низкий, проникновенный голос.
 Нет! Нет! Нет! Это было бы катастрофой.
 Когда Макс зажег свечи и Сара увидела, кто перед нею, она почувствовала облегчение. Обыкновенный повеса и бездельник. Правда, очень красивый. И она не ошиблась, предугадав эти легкие морщинки в уголках глаз. Они становились заметны каждый раз, когда он улыбался.
 И то, что внутри его стальной стержень, она тоже угадала.
 "Назойливый”, сказал он о себе. Пожалуй. Или скорее цепкий. Как ему хотелось выведать все ее секреты! Да, этот Макс Уорт оказался очень опасным собеседником, и не дай бог, чтобы их пути когда-нибудь пересеклись вновь.
 "Сара, оставьте мне надежду”.
 Она посмотрела на постель и поежилась. То, что произошло на этой постели, доказывает низость ее души, в темных уголках которой роятся бесы. Это было так стыдно, так ужасно.., и так прекрасно, черт побери!
 У Сары было одно ценное свойство: она никогда не лгала самой себе.
 Она долго, очень долго смотрела на смятую постель, затем неожиданно вскочила, оглянулась и принялась торопливо собирать в чемодан свои вещи. Ей хотелось исчезнуть до того, как вернется Макс Уорт. А в том, что он может вернуться, она не сомневалась.


* * *

 На следующее утро Макс проснулся с первыми птицами. Он всегда просыпался рано, когда бывал на природе. Многие считают, что в деревенской тиши сладко спится, однако к Максу это не относилось. Именно тишина и будила его. Это в городе он мог спать под стук карет и уличный шум. Там его не разбудил бы даже артиллерийский салют.
 Нет, городская жизнь была ему гораздо привычнее.
 Итак, он проснулся, когда первые полосы зари едва проступили над горизонтом, окрашивая небо нежным розовым светом. В гостинице царила тишина. Не успел Макс открыть глаза, как на него нахлынули воспоминания о минувшей ночи.
 Сара. Макс не мог с уверенностью сказать, поверил ли он ее рассказам о предстоящей свадьбе или нет. Одно Макс знал твердо: до тех пор, пока не увидит собственными глазами ее жениха, он будет держать Сару Чайлд в поле зрения.
 Что же касается Дейдры, то Макс вспоминал о ней безо всякого сожаления. Древняя история!
 Он улыбнулся своему отражению в зеркале над умывальником и подмигнул самому себе. Когда Макс вернулся вчера в свою комнату, Дейдры уже не было, хотя следы ее пребывания остались, и весьма заметные.
 Нет, она не оставила ему прощальной записки. Она просто распаковала чемоданы Макса и отрезала по локоть рукава всех его сюртуков. И все брюки укоротила по самое колено. Гнева Дейдры удалось избежать только белью и рубашкам — их она почему-то не тронула. Так что придется ему ходить в том, в чем он был вчера.
 Макс рассмеялся — сам не понимая почему. Вроде бы смеяться нечему: он спал всего каких-то пару часов, лишился всего своего гардероба, части которого валялись по полу, словно дохлые крысы, все тело ломило от вчерашних ударов Мясника, и, наконец, у него были все шансы упустить “Эксетер Кроникл”, которую может перекупить кто-то другой.
 В “Эксетер” сидит Питер Феллон. Сидит и ждет документы, которые должен был привезти с собой Макс. А тем временем его хозяин торчит в этой гостинице, и…
 Сара.
 Почему она показалась ему такой непохожей на остальных женщин? Макс знавал женщин и покрасивей, чем она, но ни одна из них не казалась ему столь желанной. Пожалуй, только одна женщина сумела надолго завладеть его мыслями, и это была Сара Карстерс.
 Закончив бритье, Макс уселся на кровати и начал натягивать ботинки.
 Сара Карстерс. Макс вспомнил о том, как страстно хотелось ему пробиться тогда, во время суда, сквозь холодную маску безразличия на ее лице. Как хотелось ему схватить ее за плечи и встряхнуть…
 Совсем как Сару Чайлд прошлой ночью.
 Макс напряженно замер. Нет, не может такого быть! Сара Карстерс была типичной англичанкой — светлоглазой, светловолосой. А Сара Чайлд…
 Он озадаченно уставился на свои башмаки. Почему ему подумалось тогда, что он ждал улыбки Сары давным-давно? И почему эта женщина показалась ему так странно знакомой? И почему ему опять захотелось встряхнуть ее за плечи?
 Уильям умер, потому что с ним случилось что-то страшное.
 Уильям Невилл был женат на сестре Сары Карстерс, а потом Сара убила его.
 Уильям. Уильям Невилл.
 Нет, не может быть. Сара Карстерс была блондинкой с голубыми глазами. Правда, во время суда ее волосы были спрятаны под капором, а взгляд всегда был отведен в сторону…
 Не мог же он так ошибиться? Или мог?
 Макс стал вспоминать дальше.
 Сара Карстерс была красива, но привлекала к себе внимание не красотой, а волнующим, пьянящим сочетанием невинности и искушенности, которое не могло оставить равнодушным к ней ни одно мужское сердце.
 А разве не то же самое сочетание околдовало его прошлой ночью? Невинность и искушенность… Невинность и искушенность…
 Неужели Сара Чайлд и Сара Карстерс — одно и то же лицо?
 Макс еще раз все перебрал в уме, все сопоставил, а затем громко объявил себя дураком и запустил ботинком в стену.
 Как он мог не догадаться об этом раньше? Три года, прошедшие после суда, не выветрили из его памяти образ Сары Карстерс. Он был уверен в том, что узнает ее сразу же, как только увидит, и вот пожалуйста! Не узнал! Обманулся темным цветом ее глаз и волос.
 Макс страшно рассердился на себя и в то же время обрадовался. Плохо то, что он не узнал Сару Карстерс, но зато до чего же хорошо, что ему так счастливо удалось уйти от нее. Не иначе, его спас ангел-хранитель. Бр-р-р! Сара Карстерс! Да ей сменить любовника проще, чем ему. Максу, сюртук.
 И слава богу, что дело у них не дошло до конца, хотя они и лежали в одной постели!
 Теперь Макс вспоминал о прошедшей ночи с омерзением.
 Он-то думал, что случилось нечто необыкновенное, но разве может быть что-то необыкновенное в любви для такой женщины, как Сара Карстерс?
 Ах, как же он опростоволосился!
 Ну ничего, впредь он постарается не повторить подобной ошибки.
 Но до чего же лжива эта женщина! Жених! Нет у нее никакого жениха и быть не может! К тому же она — наследница всего состояния своего покойного отца. Зачем ей искать богатого жениха, достаточно своих денег. Просто она хотела поскорее избавиться от Макса, вот и придумала эту историю.
 Да, теперь все становится на место. Он напугал ее вчера своими расспросами. Вероятнее всего, она уже успела сбежать из гостиницы. Неважно, ему не составит труда найти ее след. В этот ранний час не так-то много карет колесят по дорогам. Он сумеет догнать ее и поговорить по душам. Не о любви, нет. С этим все ясно. Он сумеет вытрясти из нее всю правду о той давней истории. Он будет трясти ее до тех пор, пока она не расскажет ему все до конца.
 Макса охватила лихорадка, хорошо знакомая каждому газетчику, когда он нападает на горячий след. Макс немного походил по комнате, чтобы успокоиться, а затем вышел из номера.




 Глава 5


 Макс Битти раскрыла местную газету и принялась изучать колонку частных объявлений. Ей с трудом верилось в то, что кто-то может искать таким способом спутника жизни. Однако Сара была права: желающих вступить в брак оказалось даже больше, чем желающих продать жилье. Она нашла объявление Сары и принялась читать:
 "Молодая привлекательная женщина, обеспеченная и свободная, вступит в брак по расчету с солидным джентльменом.
 Возраст и материальное положение несущественны. Предложения направлять в “Кроникл” для абонента № 41”.
 — Ты даже не представляешь, — сказала Сара, — сколько писем пришло на это объявление.
 — И сколько же?
 — Двадцать пять!
 — Ско-олько? — не поверила своим ушам мисс Битти.
 — Двадцать пять, — улыбнулась Сара. — Я сама сначала не поверила. Думала, их будет одно-два.
 Она взмахнула толстым конвертом из плотной коричневой бумаги.
 — Вот они. Мэгги принесла их, пока ты одевалась.
 Мэгги была горничной, работавшей в меблированных комнатах, которые Сара арендовала заранее, собираясь в Бат. Они с мисс Битти устроились на первом этаже большого старинного дома на Квинз-сквер. Хозяйка дома, миссис Гастингс, занимала второй этаж.
 В Бат они приехали вчера вечером, а наутро Сара первым делом послала горничную в редакцию “Кроникл”, где объявление Сары публиковалось уже несколько недель. Теперь конверт с откликами лежал на столе, за которым Сара и мисс Битти заканчивали свой завтрак.
 Мисс Битти еще раз перечитала объявление и заметила:
 — Может быть, я чего-то не понимаю, но почему твое объявление должно заинтересовать местных джентльменов? Ведь из него мало что можно понять.
 Сара добавила из серебряного чайника свежего чая себе и мисс Битти и слегка улыбнулась:
 — Из него можно многое понять, Битти. Там все сказано, нужно лишь уметь читать между строк. Объяснить?
 — Да уж, пожалуйста, объясни, будь так любезна, — кивнула мисс Битти.
 — Так слушай. Молодая женщина с хорошим счетом в банке, не желающая, чтобы кто-то интересовался ее прошлым, готова заплатить приличную сумму в обмен на брачное свидетельство. Подразумевается, что джентльмен, который согласится стать мужем этой дамы, исчезнет с ее горизонта сразу же после венчания.
 — Как? — воскликнула мисс Битти, едва не поперхнувшись чаем. — Но здесь же написано совсем не так!
 — Не так, — согласилась Сара. — Но ты прочитай объявление еще раз, Битти. Слова в нем не те, но смысл-то именно тот. Ну не могла же я написать обо всем открытым текстом!
 Мисс Битти внимательно перечитала объявление еще раз и негромко ахнула.
 — Но… Но ты представляешь, кто откликнется на такое объявление? У тебя отбоя не будет от картежников, авантюристов всяких… Бр-р-р!
 — “Приличные девочки ведут себя тихо”, — с улыбкой продекламировала Сара.
 — Прекрати! Это очень серьезно!
 — Я пошутила. Прости, Би. Тем более что к моему порогу никто не слетится. Я не настолько глупа. Я не собираюсь никому открывать, кто я есть. Пока, во всяком случае. Сейчас мы с тобой посмотрим эти письма и попробуем отобрать трех-четырех самых достойных кандидатов. Затем я постараюсь встретиться с каждым из них — разумеется, не раскрывая, кто я такая. Если я пойму, что нашла того, кто мне нужен, то только тогда и признаюсь ему, что именно я опубликовала эти строчки в “Кроникл”.
 Мисс Битти задумчиво пожевала губами:
 — На словах все выглядит гладко, но ты уверена в том, что это не опасно?
 — Глупости. Многие так делают. Если бы это было связано с риском, разве стал бы кто-нибудь помещать такие объявления в газетах?
 — Но… — Мисс Битти хотела возразить, но поняла, что сказать-то ей по большому счету нечего.
 — Что? — спросила Сара.
 Мисс Битти прекрасно понимала, что ничего уже не изменить, что Сара все равно поступит по-своему, но все же не сдержалась:
 — Все равно не понимаю, зачем тебе это нужно. А что, если через год, через два, да хоть через десять лет ты, наконец, встретишь мужчину, которого полюбишь по-настоящему?
 — Я могу полюбить только одного мужчину, — ответила Сара. — Того, который исчезнет навсегда с глаз моих, как только закончится венчание. А теперь давай покончим с чтением и займемся делом.
 Они разделили письма на две части и начали их читать. Мисс Битти читала письма подолгу, обстоятельно. Сара же быстро просматривала письмо и зачастую откладывала в сторону, даже не дочитав до конца.
 Мисс Битти издала негодующее шипение.
 — Что там? — спросила Сара.
 — Ну и нахал! Он напрямую спрашивает, сколько ты ему заплатишь за то, чтобы носить впредь его фамилию.
 Она собралась было порвать письмо в мелкие клочья, но Сара успела перехватить ее руку.
 — Постой, Би! Это как раз тот человек, который нам нужен.
 Сара выхватила у мисс Битти письмо и принялась читать его, приговаривая время от времени:
 — Так, так… Понятно… Ну что ж, майор Хейг ставит вопрос ребром… Может быть, это и правильно, как ты думаешь, Би?
 — Не знаю, — сердито проворчала мисс Битти. — На твоем месте я поискала бы мужчину, который может сделать тебя счастливой. Почему ты этого не хочешь?
 — Потому что мужчина, который может сделать меня счастливой, не согласится взять в жены женщину, которую судили по подозрению в убийстве.
 — Но тебя же полностью оправдали.
 — Да? Но почему же тогда нам приходится жить так, как мы живем?
 Мисс Битти опустила глаза. Действительно, им приходилось скрываться, потому что, как только Сару узнают, все начнут указывать на нее пальцем. Поэтому они жили уединенно, ни с кем не общаясь, не заводя новых друзей и порвав со старыми. Никто не забыл о том, что Сару судили за убийство. Да и как можно про это забыть, если проклятый “специальный корреспондент” “Курьера” то и дело напоминает о том случае? Да, Сара права. Приличный джентльмен никогда не женится на ней. Ведь тогда и на него начнут показывать пальцами. И на их детей тоже. Ситуация выглядит совершенно безнадежной.
 — Би, — сказала Сара, тяжело вздохнув, — не нужно грустить. Может быть, все это и к лучшему. Я думаю о том, чтобы обеспечить свою семью, а потом самой начать все сначала. Только, конечно, не здесь, не в Англии. Но что помешает нам тогда уехать куда-нибудь подальше? В Америку, например.
 — Америка, — слабым голосом сказала мисс Битти.
 — А что? Там нас никто не знает. И этот “специальный корреспондент” наконец оставит меня в покое.
 — Но.., но это же так далеко.
 — Далеко. В том-то все и дело, что далеко. Ну да ладно, об Америке нам с тобой еще рано думать. Пока нужно сделать первый шаг. Давай искать того, кто может утешить мое разбитое сердце.
 Мисс Битти бросила на Сару быстрый взгляд, увидела, что она шутит, и невольно улыбнулась сама.


* * *

 Спустя полчаса на листе бумаги, лежавшем перед Сарой, были написаны три фамилии. Это и были ее, как она говорила, “кандидаты”. Остальных она отсеяла, и в первую очередь молодых. У тех вся жизнь еще впереди. Наверняка они еще встретят в своей жизни женщин, которых захотят назвать своими женами — настоящими, разумеется. Зачем же ломать им судьбу? Пусть будут счастливы.
 — И что дальше? — глухо спросила мисс Битти.
 — А дальше, — ответила Сара, — нам придется немного пошпионить. Нет, нет, ничего противозаконного мы делать не станем, — поспешила заверить она свою компаньонку. — Просто постараемся побольше узнать, кто такие эти… — она поднесла к лицу свой листок, — мистер Таунсенд, мистер Блур и майор Хейг. Для этого мы отправимся с тобой в курзал. Наша хозяйка говорила, что там собирается все местное общество. Это у них вроде ритуала. Там нас миссис Гастингс и представит.
 Мисс Битти тяжело вздохнула.
 — Миссис Гастингс, — с неудовольствием сказала она, — это глупая вульгарная женщина. Ты знаешь, что она сказала мне вчера, когда тебя не было рядом? Она сказала, что умеет сватать и может сосватать кого угодно. И подмигнула мне! Ну, что теперь скажешь?
 Сара поднесла чашку с чаем поближе к губам, чтобы скрыть улыбку. Она сделала глоток и ответила:
 — Вот и прекрасно. Ты помнишь, как мы договаривались? Ты будешь изображать мою хозяйку, а я твою компаньонку.
 — Это я помню.. Но зачем это нужно?
 — Очень просто, — пожала плечами Сара. — Мы сделаем вид, что ты одинока, понимаешь?
 Миссис Гастингс показалась Саре нужным человеком еще тогда, когда они обменивались письмами об аренде. Неизвестно, какая из нее сваха, но то, что она женщина деловая, было понятно с первых строк. Так что в некотором роде миссис Гастингс оказалась для Сары подарком судьбы. Теперь осталось намекнуть ей, что “хозяйка” Сары ищет мужа, и колеса завертятся.
 Мисс Битти допила чай и осторожно поставила чашку на стол.
 — Итак, я твоя хозяйка, а ты — моя бедная компаньонка. Ты полагаешь, что этот маскарад действительно необходим, Сара?
 — Необходим, и ты сама прекрасно понимаешь почему. Я не хочу привлекать к себе внимания. Не хочу, чтобы меня узнали. А ведь сама знаешь, на компаньонку взглянут разок и тут же про нее забывают.
 Это мисс Битти понимала. Конечно, в глубине души она мечтала совсем о другом. Она хотела бы видеть Сару в новых платьях — красивых и ярких, но увы, увы. Та по-прежнему одевалась как гувернантка — скромно и уныло.
 — Ну не упрямься, Би, прошу тебя.
 — А кто упрямится? — сказала, сдаваясь, мисс Битти. — Никто не упрямится. Пойдем. Выше голову, и весь Бат будет у наших ног!


* * *

 Сара стояла перед зеркалом в своей комнате и завязывала ленты на шляпке. Мысли ее текли свободно, унося ее все дальше и дальше. Как всегда в последние дни, она думала о Максе.
 Чем больше времени проходило с той памятной ночи, тем подробнее становились эти воспоминания. Сара вновь и вновь продумывала каждую мелочь, каждое сказанное тогда слово.
 Странно и даже смешно, что какой-то незнакомец смог так глубоко запасть в ее сердце. Но он сумел оставить в душе Сары свой след. Более того, он подарил ей чувства, которых она еще никогда не испытывала за всю свою жизнь.
 Страсть. До той ночи Сара и не подозревала о том, какова она на самом деле.
 Перед ее глазами стояло лицо Макса — красивое, живое, сияющее неотразимой улыбкой. Он был мужчиной, от которого матери должны прятать своих дочерей. Его поведение…
 Впрочем, нельзя ни обсуждать, ни осуждать его поступки. Во всяком случае, это не Уильям. Мягкий, внимательный. Он даже соблазнить ее сумел так, что ей самой захотелось быть соблазненной им.
 Наверное, это даже к лучшему, что они так быстро расстались. Пусть та ночь останется навеки просто приятным воспоминанием, согревающим сердце в холодные зимние вечера. Она никогда не станет сожалеть о том, что он залез в ее окно, пусть даже это случилось по ошибке. Любая женщина может гордиться тем, что в ее жизни был Макс Уорт. Пускай и недолго, всего одну ночь.
 Сара давно перестала завязывать ленты и стояла неподвижно, отдавшись во власть воспоминаниям. Она помнила все — и тяжесть мужского тела, и прикосновение сильных рук. О, как они скользили тогда от ее груди вниз, на талию, на бедро… Именно тогда от его ласки разгорелась страсть, опалившая сердце Сары.
 И голос. Его голос — низкий, бархатный, чарующий…
 — Сара! — донеслось из-за двери. — Где ты? Что с тобой?
 Сара тряхнула головой, освобождаясь от своих мыслей, и ответила:
 — Все в порядке, Би! Я сейчас!
 Она подхватила сумочку и вышла из комнаты.


* * *

 Сара впервые оказалась в Бате и сейчас с интересом рассматривала все, что попадалось им на коротком пути от дома до курзала. Она наслаждалась видом этого старинного тихого городка. Наслаждалась и радовалась тому, что уж здесь-то ее точно никто не узнает.
 Она хорошо знала, что бывает, когда ее узнают. Раньше Сара пыталась скрыться, сбежать, но сколько же можно прятаться и путать следы? Тем более что теперь она загнана в угол. Выбора нет: нужно открывать забрало и вступать в бой. Ах, если бы только успеть раньше, чем объявится Уильям… Если он объявится, конечно.
 Опередить события, выйти замуж и распорядиться наследством — это было все, о чем она сейчас может мечтать.
 Начал накрапывать тихий дождик, и мисс Битти, как всегда, готовая к любым неожиданностям, раскрыла предусмотрительно захваченный из дома зонт.
 — Может быть, укроемся под навесом? — спросила она, указывая рукой на лавочки, накрытые легкими ажурными козырьками.
 — Никогда не видела столько лавочек, — сказала Сара. — Они здесь повсюду. Зачем, интересно? Может быть, улица слишком круто поднимается вверх и лошадям трудно проехать? Тогда пешеход может присесть на лавочку и отдохнуть.
 — Лавочки, — вздохнула мисс Битти. — Когда я гляжу на них, мне кажется, что все часы в Бате остановились еще в прошлом веке. Так и чудятся под этими навесами джентльмены в белых бриджах с пудреными париками на головах и их дамы в платьях с кринолинами. Словно мы в сонном царстве.
 Сара рассмеялась. Мисс Битти была, как всегда, наблюдательна. В этом городке все дышало стариной. Даже те прохожие, что попадались им на крутой узкой улочке, были одеты как-то вне времени. Попадались дамы в платьях с высокой талией и джентльмены в выцветших камзолах. Мелькали кое-где и давно забытые в Лондоне полотняные брюки и приталенные сюртуки.
 От этого на душе Сары стало еще легче.
 Бат славился своими минеральными водами, но кто чаще всего приезжает на воды? Конечно же, не молодежь. Молодым еще рано думать о своем здоровье. Сара была уверена в том, что ни один из курортников не был на том памятном суде, а значит, у нее есть все шансы на то, что ее не узнают.
 Минут через пятнадцать они дошли до курзала и, войдя внутрь, обнаружили, что он полон людей. Кто-то сидел на стульях, стоявших вдоль стен, кто-то стоял возле кранов, наполняя стаканы знаменитой минеральной водой, кто-то просто прохаживался, совершая предписанный моцион. В глубине курзала сидел небольшой струнный ансамбль, наполняя воздух звуками музыки. Играли Генделя, “Музыку воды”.
 Саре с первого взгляда понравился этот зал — уютный и светлый, украшенный белыми гипсовыми колоннами.
 — Что дальше? — в очередной раз спросила мисс Битти. Сара внимательно всматривалась в лица.
 — Миссис Гастингс сказала, что мы непременно найдем ее здесь.
 — А если нет?
 — Попьем воды и будем ждать.
 Они подошли почти к самой стойке с кранами, когда услышали за спиной возглас:
 — О, дорогая мисс Битти! Мисс Чайлд! Я уже заждалась. Как хорошо, что вы пришли!
 Это была миссис Гастингс — полная женщина лет сорока в пестром платье с нелепой золотой брошью на груди. Было заметно, что миссис Гастингс очень хочет выглядеть моложе своих лет. Увы, все ее старания были напрасны.
 Мисс Битти, напротив, была сама скромность. На ней было темно-серое платье из крепа с наброшенной на плечи шалью. Выглядела она при этом гораздо элегантнее многих посетительниц курзала.
 Мисс Битти, очевидно, уже хорошо освоилась в своей новой роли, потому что сразу же взяла быка за рога.
 — Миссис Гастингс, — любезно сказала она. — Как хорошо, что вы заметили нас. Мы с моей компаньонкой чувствуем здесь себя совсем чужими. Правда, Сара?
 Мисс Гастингс наклонилась к ним и заговорщицки прошептала:
 — Сейчас мы это исправим. Ведь я-то знаю в Бате всех и каждого. Скоро и вы всех здесь узнаете.
 Следующие полчаса доказали, что миссис Гастингс не привыкла бросать слов на ветер. Она называла имена одно за другим, но Сару интересовали только двое: мистер Блур и мистер Таунсенд. Оба они оказались джентльменами далеко за сорок, оба крепкие, загорелые. Второй из них, мистер Таунсенд, выглядел более привлекательным, но для Сары это не было важным. Ведь не настоящего мужа она искала для себя, в конце концов!
 И доверять ни одному мужчине она впредь не собиралась. Хватит с нее одного Уильяма.
 К сожалению, их разговор с джентльменами оказался коротким. Не успели дамы обменяться с ними несколькими ничего не значащими фразами, как миссис Гастингс поспешила увести своих новых подруг к скамейке. Здесь миссис Гастингс окинула мисс Битти проницательным взглядом и покачала головой.
 — Нет, дорогая мисс Битти, вы напрасно зажгли в глазах огонек надежды.
 — Простите? — растерялась мисс Битти.
 — Мистер Блур и мистер Таунсенд? — продолжила миссис Гастингс, понизив голос. — Оба они бедны, как церковные крысы.
 — Дорогая миссис Гастингс, — мисс Битти запнулась, заметив предупреждающий взгляд Сары. Она откашлялась и продолжила уже совершенно бесстрастно; — Знаете, мне не очень-то приглянулся мистер Блур. Он слишком.., как бы это выразиться.., слишком уж похож на деревенского сквайра. И от него пахнет конюшней.
 — Это не самое страшное, — ответила миссис Гастингс. — Блуру очень нужны деньги, и он охотится за приданым. Так что я не думаю…
 Она не закончила фразу, просто махнула рукой.
 — — Вот как? — воскликнула мисс Битти, а Сара мысленно вычеркнула имя мистера Блура из списка претендентов.
 — Увы, увы, — откликнулась миссис Гастингс и перевела разговор в другое русло. — Не присесть ли нам? — спросила она. — У меня устали ноги.
 Пока она усаживалась, мисс Битти сделала за ее спиной круглые глаза и чуть слышно шепнула Саре:
 — Невозможная женщина.
 Сара в ответ сердито нахмурила брови.
 Когда они все уселись, миссис Гастингс вернулась к разговору о джентльменах. Похоже, она оседлала своего любимого конька.
 — А что вы скажете о мистере Таунсенде, мисс Битти?
 — Мне показалось, что он настоящий джентльмен, — ответила та.
 — Джентльмен, это вы верно говорите, — согласилась миссис Гастингс. — Правда, если он женится во второй раз, у его новой жены роскошной жизни не предвидится. Жениться ему, я полагаю, надо бы, вот только денег у него…
 — Так он вдовец? — перебила ее мисс Битти.
 — Да, — кивнула миссис Гастингс, — он овдовел год тому назад. Можно сказать, только что снял траур. Я не знаю всех подробностей его материального положения, но его покойная супруга получала какую-то ренту. Разумеется, после ее смерти эти деньги перестали поступать. У бедного мистера Таунсенда на руках остались дети — целых пятеро. И дом заложен за долги. Ужас!
 — М-мм, — задумчиво протянула мисс Битти. — Ну что ж, бог даст, ему еще повезет. Может быть, найдется какая-нибудь богатая дама, которая захочет выйти за него.
 — В самом деле? — быстро спросила миссис Гастингс и пристально взглянула в лицо мисс Битти.
 — Нет, нет, это будет кто-то другой, не я, — поспешила осадить ее мисс Битти. — В мои годы брать на себя ответственность за воспитание сразу пятерых детей… К тому же я не так богата.
 — Это-то я знаю! — неожиданно рассмеялась миссис Гастингс. — Будь вы богаты, стали бы вы снимать квартиру в моем доме! Нет, вы тогда остановились бы где-нибудь на Кресчент-стрит.
 В разговоре возникла пауза, и Сара воспользовалась ею, чтобы вставить слово.
 — Мне показалось, — сказала она, — что он выглядит очень грустным. Мистер Таунсенд, я имела в виду.
 — Да, вы правы, — согласилась миссис Гастингс. — Сердце у него разбито, это точно. Скажу вам больше; если бы не деньги, точнее, их отсутствие, он ни за что не подумал бы о втором браке для себя. Они с покойной Мэри были такой любящей парой. Мистер Таунсенд из породы однолюбов, так я вам скажу. Этакий лебедь, потерявший подругу. Вы понимаете, что я хочу сказать?
 — Прекрасно понимаю, — ответила Сара.
 Она поискала глазами фигуру мистера Таунсенда, испытывая к нему не жалость, а скорее зависть. Этому человеку посчастливилось найти в мире свою половинку. Сара об этом могла только мечтать.
 Она вздохнула и вернулась к своим невеселым мыслям — мыслям женщины, ищущей для себя фиктивного мужа.
 Оставался еще один претендент, который был в ее списке, но которого она еще не видела, — майор Хейг. Судя по его письму, он был циником и эгоистом, но именно это и делало его, по мнению Сары, претендентом номер один.
 Судя по его собственному описанию, майор Хейг был красив, и у него были волосы с проседью. Похожего человека Сара увидела возле стойки, где разливают воду. Он разговаривал с какой-то дамой и был хорошо, хотя и несколько старомодно одет — в широкие бриджи и синий сюртук с круглым воротом. Лицо у этого человека было и впрямь красиво: с высокими, четко очерченными скулами, а в волосах его блестело серебро.
 — Миссис Гастингс, — спросила Сара, — а кто этот джентльмен с проседью?
 Миссис Гастингс поискала глазами, увидела человека, о котором спрашивала Сара, и улыбка ее моментально погасла.
 — Это майор Хейг, — неохотно сказала миссис Гастингс. Повисла небольшая пауза, после чего мисс Битти негромко переспросила:
 — Майор Хейг? Мне кажется, я где-то слышала это имя.
 — Вы ошибаетесь, мисс Битти, — покачала головой миссис Гастингс. — И знаете что.., берегитесь его. Это очень опасный человек. Я знаю одну женщину.., подругу.., она однажды послушалась его и… Она вложила все свои деньги в его предприятие, думала, что они поженятся, и… И теперь у нее ни мужа, ни денег.
 Сара была уверена, что этой неудачницей оказалась сама миссис Гастингс. Ведь она сама писала в одном из своих писем, которыми они обменивались перед тем, как арендовать этаж в ее доме, что сдает его только потому, что потеряла все свои деньги, неудачно вложив их в дело. Судя по обстановке в доме, ей пришлось даже продать часть мебели, чтобы расплатиться с долгами.
 Мисс Битти деликатно сменила тему, и они заговорили о Бате и его чудодейственных минеральных водах, предоставив Саре исподволь наблюдать за майором.
 Он все продолжал разговаривать с дамой, и даже отсюда было видно, что та смотрит на него с обожанием. Впрочем, майор не отвечал ей взаимностью, и это тоже было заметно. Он говорил с собеседницей, а глаза его тем временем внимательно изучали лица всех, кто находился сейчас в курзале.
 Очевидно, он почувствовал взгляд Сары и повернулся к ней раньше, чем она успела отвести глаза.
 "По всей видимости, он ищет ту, что дала объявление в “Кроникл”, — подумала Сара. — А потому так невнимателен к своей собеседнице”.
 Стараясь казаться равнодушной, она снова покосилась в ту сторону, где стоял майор. Теперь он смотрел на какую-то женщину в зеленом тюрбане, которая покидала курзал. Затем он неожиданно оборвал разговор на полуслове, коротко раскланялся и поспешил вслед за зеленым тюрбаном, оставив свою собеседницу в полном недоумении.
 "Охотник!” — подумала Сара, чувствуя холодок, пробежавший у нее по спине. Она вспомнила Уильяма. Вспомнила, какими глазами смотрел он на нее — восемнадцатилетнюю, наивную, впервые танцующую с мужчиной. Вспомнила, как уверенно вел он ее во время того танца.
 Несмотря на то, что их поместья находились рядом, они с Уильямом были почти не знакомы. Он учился далеко — сначала в школе, потом в университете. Да и не любили Невиллы бывать среди простых обывателей Стоунли.
 Встретились Уильям и Сара на балу в Винчестере.
 То, что он был наследником сэра Айвора, не слишком заинтересовало Сару. Уильям понравился ей сам по себе — красивый, учтивый, совсем не похожий на того пожилого виконта, которого отец хотел купить ей в мужья.
 В Стоунли Уильяма считали бабником, да он и сам этого не отрицал, но клятвенно заявил, что с той минуты, как увидел Сару, с другими женщинами для него покончено. И она поверила ему. Уильям сказал, что хочет жениться на ней, и Сара была на седьмом небе от счастья.
 Единственным, кто стоял у них на пути, был сэр Айвор. Это был тот еще гордец, по выражению Уильяма. Однако он обещал улучить подходящий момент и поговорить с отцом о Саре. А пока они встречались тайно, и именно тогда Сара начала писать ему длинные, страстные письма, изливая в них свою восторженную любовь.
 Те самые письма, из-за которых ее потом едва не повесили.
 Майор Хейг вернулся в курзал с мрачным лицом. То ли он не догнал ту даму в зеленом тюрбане, то ли догнал и понял свою ошибку. Сара усмехнулась, глядя на его растерянное лицо.
 "Охотник”, — вновь подумала она.
 Теперь ей все было ясно с майором Хейгом. Он больше не представлял для нее интереса, потому что слишком напоминал ей Уильяма.
 Теперь можно и уходить.
 Однако мисс Битти сниматься с места не спешила. Не могла она уйти из курзала, не отведав знаменитой минеральной воды из местных источников.
 Воды так воды.
 И Сара направилась к стойке, чтобы наполнить стакан для своей “хозяйки”.
 Это была, конечно, очередная уловка, и дело было вовсе не в целебной воде. Просто Би не оставляла надежды на то, что внезапно, словно манна с небес, перед Сарой явится мужчина, который по-настоящему завоюет ее сердце.
 Какой абсурд!
 Сара была уверена в том, что пока она ходит за водой, мисс Битти постарается выведать у миссис Гастингс все о местных неженатых молодых людях.
 Бедная Би, насколько же она оторвана от жизни!
 Проходя мимо майора Хейга к стойке, а затем обратно, Сара старательно опускала глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом. Подходя к скамейке с полным стаканом в руке, она убедилась в том, что предчувствия ее не обманули. Миссис Гастингс не теряла времени зря, и перед их скамейкой, спиной к Саре, уже стоял какой-то молодой человек.
 Сара окинула взглядом его тугие, облегающие, словно вторая кожа, брюки, широкие плечи под модным темно-синим сюртуком, высокие ботинки с нелепыми пряжками…
 "Дэнди!” — подумала она и улыбнулась.
 Незнакомец повернулся лицом к Саре, и улыбка слетела с ее губ.
 На Сару смотрели ярко-голубые глаза с легкой сеточкой морщин, сбегающих к вискам. Густые каштановые волосы блестели там, где в них запутался солнечный луч, упавший из окна.
 И улыбка. Улыбка, которую невозможно забыть.
 Макс Уорт. Собственной персоной.
 — О, мисс Чайлд! — воскликнул он. — Какой приятный сюрприз! А я как раз рассказывал о нашей с вами встрече в Рединге. Когда я оказал вам маленькую.., услугу. Вы помните?
 Сара ничего не ответила. Она поднесла к губам стакан и выпила всю воду одним длинным глотком.




 Глава 6


 "Броня пробита”, — подумал Макс, глядя на изменившееся лицо Сары. Взгляд ее стал умоляющим. Она не отрываясь пила горько-соленую воду так, словно это был божественный нектар.
 Такой она нравилась Максу гораздо больше: покрасневшая, смущенная, с тревогой ожидающая его дальнейших слов.
 Ее компаньонка, мисс Битти, которую Максу представили как “хозяйку” Сары, первой прервала затянувшуюся паузу:
 — Так, значит, вы встречались с Сарой в Рединге, мистер Уорт?
 — Да. В “Черном Лебеде”.
 — Там, где мы останавливались.
 — Я знаю.
 — А что это была за.., услуга? — поинтересовалась мисс Битти. — Сара мне ничего об этом не рассказывала. “Еще бы!” — подумал Макс.
 — Сущий пустяк, — сказал он вслух. — Ничего удивительного в том, что мисс Чайлд не стала о нем даже упоминать.
 Он знал, что поступает некрасиво, но Сара того заслуживала. Ведь она лгала ему. Сбежала от него. Впрочем, Макс не хотел задеть честь Сары и надеялся, что она сумеет это оценить.
 Кроме того, его весьма забавляла эта ситуация.
 Сара допила воду до последней капли. Они пила бы и дальше, будь этот стакан бездонным.
 "Жаль, что ничего не осталось, — подумала Сара. — Я бы выплеснула воду на его дурацкие башмаки”.
 Мисс Битти и миссис Гастингс пристально смотрели на нее, и Сара готова была повернуться и убежать.
 — Я не хотела волновать вас, — хрипло сказала Сара. — Просто… Просто я споткнулась на лестнице и упала. Но совсем не ушиблась… И мистер Уорт был так любезен, что.., что… — она посмотрела на пустой стакан в своей руке, — что принес мне стакан воды.
 — Она очень перепугалась тогда, бедняжка, — сказал Макс, обращаясь к мисс Битти.
 — Это правда, — слабым голосом подтвердила Сара. — Но, к счастью, все обошлось. Простите, я выпила вашу воду, мисс Битти. Здесь так жарко. Посидите, я сейчас принесу вам другой стакан. Мистер Уорт, не хотите ли вы предложить мне вашу руку?
 Макс отметил, что голос Сары окреп. Быстро же она умеет взять себя в руки!
 Когда они отошли на достаточное расстояние от скамейки, Сара спросила Макса:
 — Что вы здесь делаете?
 — По-моему, это и так понятно.
 — Если и понятно, так только не мне, — ответила Сара, отводя взгляд в сторону.
 — Что могло бы привести меня в этот замшелый городишко, кроме вас, Сара?
 — Так, значит, вы меня преследуете!
 — Что ж, скажу честно: я приехал сюда не для того, чтобы поправить свое здоровье с помощью той ужасной воды, которую вы только что с такой жадностью выпили. Да, я приехал сюда по вашему следу.
 Ее голос больше не дрожал. Слова ее летели в цель, словно стальные дротики:
 — Разумеется, что может заинтересовать в таком городке, как Бат, такого мужчину, как вы. Богатого повесу. Но неужели вам больше нечем заняться, как только преследовать несчастную невинную женщину?
 — Невинную?
 — Напрасно теряете свое время, мистер Уорт, — холодно сказала Сара. — Мне кажется, вам лучше уехать отсюда. И поскорей.
 Макс лениво улыбнулся в ответ.
 — Вы же знаете нас, коринфян, — сказал он. — У нас всегда масса свободного времени. Мы просто не знаем, куда его девать.
 Макс тщательно скрывал свою досаду. Ему было неприятно сознавать, что в глазах Сары он выглядит обычным бездельником и прилипалой. Особенно неприятно, когда так о тебе думает женщина, прошлое которой вовсе не безупречно.
 Макса так и подмывало сказать Саре, что он знает, кто она на самом деле. Но пока он добирался сюда из Рединга, гнев его остыл и Макс решил, что будет до поры до времени держать это в секрете. Он не хотел пугать Сару и не хотел, чтобы она вновь начала скрываться.
 Лучше прикинуться, что он ничего не знает. Кроме того, в глубине души Макс понимал, что поехал бы вслед за Сарой, даже если бы не знал, кто она на самом деле. Встреча с этой женщиной круто переменила жизнь Макса. По-своему этот удар был не слабее ударов незабвенного Мясника Майти Джека.
 Саре не понравились искорки смеха, блеснувшие в глазах Макса, не понравилась его ироничная улыбка. Этот человек определенно действовал ей на нервы.
 Сара обогнула стойку с водой с дальней стороны так, что теперь их не могли видеть ни мисс Битти, ни миссис Гастингс. Подставила под тонкую струйку чистый стакан и присела возле стойки, уронив на колени руки.
 — Мистер Уорт…
 — Макс. Зовите меня просто Макс, как это принято между друзьями.
 — Мы с вами не друзья.
 — Нет. Мы больше чем друзья.
 Саре потребовалось время, чтобы выдержать этот удар и привести свои мысли в порядок. Наконец она сказала:
 — Я хочу знать, о чем вы рассказали моим спутницам, пока меня не было.
 Максу хотелось успокоить ее, сказать о том, что события той ночи остались тайной, известной только им двоим, но он сдержал себя. Ему хотелось встряхнуть Сару, но встряхнуть, не напугав при этом. А она уже выглядит испуганной.
 — Я представился, — негромко сказал Макс, — а затем спросил, где вы. Это все, Сара.
 — Откуда вы узнали, что мисс Битти — моя хозяйка?
 — Сара, я уже говорил, что следую за вами от самого Рединга. Мне было несложно выяснить, кто такая мисс Битти. А прошлым вечером я видел, как вы входили в дом — тот самый, на Квинз-стрит, когда искал, где мне самому остановиться.
 — Почему вы решили искать нас здесь, в курзале?
 — Спросил у вашей горничной, — объяснил Макс. — Как ее… Мэгги? Она мне и сказала, где вас найти.
 «Не нужно удивляться, — сказала Сара самой себе. — Я знаю, что этот человек умеет добиться своего. На вид он очень мягкий и любезный, но обладает железным характером. Опасный, до чего же опасный человек Макс Уорт!»
 — Сара, вы слышали, о чем я вас спросил? Сара не слышала вопрос и не стала давать на него ответ. Вместо этого она сказала:
 — Итак, вы гнались за мной два дня и две ночи. Вы что-то высматриваете, разнюхиваете, расспрашиваете за моей спиной. Зачем вы делаете это? Почему?
 — Вы знаете почему.
 Их взгляды встретились, и никто не хотел первым отводить глаз. Сара вспыхнула. Макс нахмурился. Обоих охватил огонь страсти. Макса это удивило. Сару испугало.
 Она не выдержала первой и отвела взгляд.
 — Я собираюсь выйти замуж, Макс. Я уже говорила вам об этом.
 — Не верю. Где ваш жених?
 — Его здесь нет. Пока. Но он скоро появится. Прошу вас, Макс, не мешайте мне.
 — Ваш жених просто дурак, если позволяет вам ездить в одиночестве, — пожал плечами Макс. — Я этого так не оставлю.
 — Вы ошибаетесь, если думаете, что сумеете заставить меня делать то, чего я не хочу, Макс.
 — Я знаю, Сара, — улыбнулся он. — Но вы уже стали называть меня Максом, а это значит, что я умею обращаться с женщинами, не так ли?
 — Полагаю, что у вас очень богатый опыт в этом деле. Макс рассмеялся и взял из-под крана наполнившийся стакан.
 — Можете испытать меня, Сара, если захотите. Обратный путь они проделали в молчании. Сара мрачно размышляла над тем, не послать ли Макса ко всем чертям, но ей не хотелось скандала. Что-то удерживало ее от того, чтобы нагрубить этому нахалу. Или ей просто не хотелось лишний раз привлекать к себе внимание? Не хватало еще, чтобы о ней начали судачить в этом городишке.
 Но чем дальше, тем труднее было Саре поддерживать свой гнев на точке кипения. Она с удивлением обнаружила, что Макс Уорт и в самом деле знает, как надо обращаться с женщинами. У него было удивительное качество: будучи рядом с женщиной, он уделял ей свое внимание до конца, без остатка. Макс не рыскал глазами по сторонам, не пропускал мимо ушей ни одного слова и, казалось, наслаждался обществом мисс Битти, Сары и миссис Гастингс не меньше, чем мисс Битти и миссис Гастингс его компанией. О себе Сара сказать этого не могла.
 Она с удивлением и даже недоумением следила за тем, как мисс Битти пытается флиртовать с Максом. Это мисс Битти-то, чопорная христианка и убежденная мужененавистница! Сара еще никогда не видела ее такой. Щеки мисс Битти порозовели, глаза блестели, а с губ ее не сходила радостная улыбка. И еще молчаливая обычно Би болтала без умолку, перечисляя все места, где они с Сарой предполагают быть, и фактически назначая Максу свидание. До чего же быстро они сумели найти с Максом общий язык!
 Сара пыталась перехватить взгляд мисс Битти и глазами заставить ее замолчать, но не так-то проста была Би! Она старательно избегала взгляда Сары, и Сара прекрасно понимала почему. Макс Уорт казался Би тем самым прекрасным принцем, которого послала Саре судьба: молодой, учтивый красавец, который явно не охотится за приданым, — о чем еще мечтать?
 Знала бы мисс Битти, как жестоко ошибается она в этом человеке!
 — А что привело вас сюда, в Бат? — расслышала Сара вопрос, который задала Би.
 — Хочу навестить своего друга, — ответил Макс. — Он живет здесь неподалеку, на другом берегу Клавертона. В Марс-тон Мэнор. Знаете, где это?
 — Конечно, — кивнула миссис Гастингс. — Там живет леди Мейнелл. Постойте, так ваш друг — это Эш Мейнелл?
 — Точно так, — ответил Макс.
 — Но, дорогой мистер Уорт, я слышала, что мистер Мейнелл уехал в Брайтон. Они каждый год ездят туда всей семьей в это время.
 Макс озадаченно почесал подбородок и покосился на Сару.
 — Увы, похоже, вы понапрасну проделали такой длинный путь, — сочувственно сказала она.
 — Не знаю, право, — быстро откликнулся он, — понапрасну ли. В конце концов, поживу в Бате, попью водички…
 — Ах, я так рада слышать, что вы остаетесь, — сверкающие глазки мисс Битти перебегали с Макса на Сару. — Мне кажется, что вы чудесно проведете здесь время. Если вы решите остаться, я надеюсь, что вам удастся подыскать подходящую компанию.
 — Я тоже на это надеюсь, — улыбнулся Макс.
 После этого Макс откланялся и пошел к выходу из курзала.
 — Очень приятный молодой человек, — сказала мисс Битти, провожая его глазами.
 — Надеюсь, — поддержала ее миссис Гастингс и добавила:
 — Впрочем, если он такой же, как его дружок, — я имею в виду Эша Мейнелла, — то матерям города Бата придется покрепче запирать на ночь своих дочерей. Да и самим постараться головы не потерять. Хотя, если честно сказать, мы все здесь любим молодого мистера Мейнелла, несмотря на все его шалости. И все-таки, когда он приезжает в город, лучше быть начеку.
 Мисс Битти продолжала провожать грустным взглядом удалявшуюся спину Макса, и миссис Гастингс добавила с улыбкой:
 — Думаю, что в зале не осталось ни одного женского сердца, которое не дрогнуло бы при виде мистера Уорта. Да вы сами посмотрите вокруг!
 Сара и мисс Битти дружно повернули головы. Да, миссис Гастингс не ошиблась. По лицам дам, сидевших в курзале, было заметно, что появление Макса Уорта никого из них не оставило равнодушной.
 — Максвелл Уорт! — вдруг воскликнула миссис Гастингс. — Уорт! Ну как же, я вспомнила! Он действительно лучший друг нашего Эша Мейнелла. Лорд Максвелл, если говорить точно. Да, уж он-то умеет завоевывать женские сердца. Вот, вижу, и ваше сердечко он задел, мисс Битти. И ваше, мисс Чайлд. Смотрите, будьте осторожны!
 Предупреждение миссис Гастингс явно запоздало. Сара давно уже поняла, что с Максом Уортом всегда нужно быть настороже.


* * *

 В ближайшие дни Макс неизменно появлялся в тех же местах, где бывала Сара. Это было вовсе нетрудно. Стоило Саре отойти в сторонку, как мисс Битти тут же сообщала ему, куда они с Сарой намерены отправиться назавтра. Она расписывала ему весь их день, с утра до вечера.
 Поселился Макс в отеле “Кристофер”.
 В этот вечер он рано вернулся из курзала. В своей комнате Макс застал гостиничного слугу, который распаковывал вещи, присланные Максу по его просьбе из замка Линдхерст, родового поместья лорда Максвелла.
 Став газетчиком. Макс отказался от того, чтобы возить с собой своего собственного слугу. Журналист, имеющий личную прислугу, выглядел бы белой вороной в глазах своих коллег.
 После того как слуга закончил раскладывать вещи и вышел, Макс раскрыл створки большого шкафа и удовлетворенно кивнул.
 Теперь, по крайней мере, ему есть что надеть.
 Интересно, заметит ли это Сара? Вполне возможно, что и нет. А если и заметит, то вряд ли оценит. Ведь он в ее глазах по-прежнему остается пустым бездельником, умеющим только наряжаться да соблазнять женщин. Она до сих пор ни разу не спросила его о том, кто он и кто его родители. Очевидно, она опасается сближения и предпочитает держаться подальше от него.
 Макс негромко вздохнул и повалился на кровать.
 Сара. При этом имени всякий раз ему казалось, что он снова находится в “Черном Лебеде”, в той самой комнате, куда попал по ошибке. Воспоминания о той ночи с каждым разом становились все сильнее, все мучительнее, и это начинало тревожить Макса. Ведь ему казалось, что он знает об этой женщине все. Или почти все. Недаром же он столько слов написал о ней в своем “Курьере”.
 И это, надо признаться, было чтением не из приятных.
 Что мог сказать Макс о Саре Карстерс?
 Он знал, что это была безнравственная женщина, которая завела любовную интрижку с деверем прямо под носом у своей сестры. Это было нетрудно: ведь Уильям Невилл и Анна жили совсем неподалеку, в уютном доме, который построил для них Сэмюэль Карстерс.
 Сара никогда не отрицала своей связи с Уильямом Невиллом, но если бы и стала отрицать, ее все равно изобличили бы письма, которые она писала ему. Более того, все друзья Уильяма как один подтверждали, что тот буквально был вне себя, когда узнал о том, что Сара собирается выйти замуж. Он услышал об этом в Стоунли, в таверне “Королевская Голова”, где они вместе сидели за кружкой эля. Уильям пригрозил тогда, что рассчитается с Сарой, вышел за дверь, и с тех пор никто никогда не видел его ни живым, ни мертвым.
 Первым, кто поднял тревогу, был его отец. На следующее утро он обнаружил лошадь Уильяма в поле неподалеку от дома сына. Тогда-то и начались поиски Уильяма, но, как известно, ни к чему эти поиски не привели.
 Первым человеком, кого посетили полицейские, была Сара.
 Алиби ее оказалось шатким. Ту ночь, по ее словам, она провела не дома, а у своей сестры, за которой ухаживала. Разумеется, единственный слуга, живший в доме Невиллов, в ту ночь отсутствовал — он навещал своих родственников в Винчестере.
 Сара дала показания под присягой, в которых утверждала, что в ту ночь Уильям не приходил домой. Ее сестра подтвердила эти показания, но она всю ночь проспала после того, как приняла большую дозу лауданума. Можно ли принимать на веру ее слова? Никто на суде ей и не поверил.
 Макс поднялся с кровати и подошел к раскрытому окну. Из него был виден угол церкви и сады, сбегавшие вниз, к реке. Что понадобилось Саре в таком городишке, как Бат?
 Когда Макс выехал вслед за ней из Рединга, он был уверен в том, что она свернет возле Тетчема на дорогу, ведущую в Стоунли. Он был уверен в этом заранее и даже предупредил Питера Феллона, чтобы тот срочно ехал в Стоунли. Там Питер и сидит по сей день. Однако Сара не свернула возле Тетчема и поехала дальше на запад.
 Она сказала, что собирается выйти замуж.
 Макс, наверное, мог бы поверить в это, если бы она выставила его из своей комнаты раньше, чем они очутились в одной постели.
 "Уильям”, — прошептала она тогда, увидев его в окне, и Макс отчетливо помнил, каким испуганным был ее голос. А через час она сказала, что Уильям для нее — это древняя история.
 "Мне казалось когда-то, что я люблю его. Но потом узнала о том, что одна местная девушка ждет от него ребенка. Уильям бросил ее”.
 Так жив этот Уильям или нет? Нет или да? Над этим Макс ломал голову на всем пути от Рединга до Бата. Если Уильям жив, то все они напрасно обвиняли Сару, и он сам прежде всего. Но если мертв, значит, Сара сумела обмануть их всех — и присяжных, и публику, собравшуюся в том душном зале суда.
 Глаза у нее оказались карими, но не такими темными, какими виделись в неярком свете свечей в той комнате в “Черном Лебеде”. У них был тот оттенок, который имеют волны в холодном Северном море.
 Коричнево-серые волны, хранящие в своей глубине столько тайн.
 Интересно, какие тайны хранит глубина ее глаз?
 Он перестанет себя считать журналистом, если не сумеет выведать их.
 Макс невесело усмехнулся. Он не умел лгать самому себе. Он прекрасно понимал, что преследует Сару вовсе не затем, чтобы заполнить сенсационными сообщениями первую полосу своей газеты. В том, чтобы докопаться до правды, у него был свой интерес. Он очень хотел знать, кем на самом деле была Сара — той женщиной, которую он встретил в “Черном Лебеде”, или все-таки бессердечной убийцей, счастливо избежавшей виселицы за свое преступление.
 Он отошел от окна и начал раздеваться. В голове его сложился план. Сара и Бат могут немного подождать. Он же должен вернуться туда, где все это начиналось.




 Глава 7


 Дом сэра Айвора располагался в глубине аллеи в пяти милях от Стоунли, по дороге к Винчестеру. Это было красивое большое здание светлого камня с высокими большими окнами. Однако таким был только фасад. Внутри же, как помнилось Максу, старинный дом, перестроенный из средневекового замка, состоял из крошечных комнат, соединенных нескончаемыми коридорами.
 Макс подождал, пока дворецкий отнесет сэру Айвору его визитную карточку. Ему хотелось переговорить также и с леди Невилл, но дворецкий сразу предупредил, что ее светлость не принимает визитеров. Макс хорошо помнил леди Невилл. Она казалась ему женщиной без возраста. Этакая стареющая школьница. Мать Макса, обладавшая более мягким сердцем, чем ее сын, часто удивлялась тому, что леди Невилл до сих пор жива — если принять во внимание, каким тяжелым человеком был ее муж.
 Матери Макса очень не нравился сэр Айвор. Их нельзя было назвать ни соседями, ни близко знакомыми людьми, но так или иначе их пути время от времени пересекались: мир тесен, а уж в Хэмпшире, где они жили, и подавно.
 Макс подумал о семье Сары. С одной стороны, она принадлежала к числу наиболее известных семейств в Стоунли и его окрестностях. Карстерсы и Невиллы были соседями в полном смысле этого слова. Однако Макс сильно сомневался в том, что такой сноб, как сэр Айвор, снизошел бы до дружбы с Сэмюэлем Карстерсом, не имевшим титулов и званий. Нет, не мог сэр Айвор знаться с человеком, который зарабатывает на жизнь собственным трудом. А значит, и брак его сына с Анной Карстерс не мог быть ему по сердцу.
 Вернулся дворецкий и объявил, что сэр Айвор примет гостя и ожидает его в библиотеке.
 Войдя в комнату. Макс увидел сэра Айвора, который тут же поднялся из-за стола, протянул руку и после этого указал Максу на массивное кресло, стоявшее возле огромного камина. Одет сэр Айвор был в синий сюртук и бриджи: носить халат он не позволял себе даже дома. Седые волосы его были тщательно причесаны. Одним словом, выглядел он безукоризненно, и Макс вдруг впервые подумал об Уильяме Невилле с некоторой долей симпатии. Тот, несмотря на все свои недостатки, все-таки был живым человеком.
 Журналисты между собой прозвали сэра Айвора сэром Занудой, и это было еще мягко сказано. В жизни он ценил только две вещи: традиции и родословную. Так что можно было понять Уильяма Невилла, когда тот женился на Анне Карстерс, — сильнее досадить своему отцу он не мог.
 — Удивлен вашим визитом, — сказал сэр Айвор. — И, признаюсь, приятно удивлен. Я слышал от вашего отца, что вы сейчас в Эссексе. Покупаете там газету или что-то в этом роде.
 — Собирался, но дело не выгорело.
 — И вы решили немного отдохнуть от своих трудов, полагаю?
 — Не совсем.
 Сэр Айвор взял графин с бренди и призывно взмахнул им, но Макс отрицательно покачал головой и продолжил:
 — Спасибо, но во время работы моя голова должна быть свежей. А вот от чашечки кофе я не отказался бы.
 Сэр Айвор поставил бренди на место, щелкнул пальцами и коротко приказал слуге, немедленно появившемуся в дверях:
 — Принеси.
 Как только они с Максом вновь остались наедине, он спросил, откинувшись на спинку стула:
 — Как дела в замке Линдхерст? Надеюсь, у вас все хорошо? Сэр Айвор всегда держался так, словно они с отцом Макса были давними и близкими друзьями. Это раздражало Макса, но он сдержался и коротко ответил:
 — Мои родители сейчас в Дербишире. Проводят лето там.
 — Разумеется, разумеется, — вскинул ладони вверх сэр Айвор. — Они же у вас обожают холмы.
 — Не только, — ответил Макс. — Они решили навестить своих дербиширских родственников.
 Сэр Айвор положил ладони на стол и побарабанил по нему своими длинными пальцами.
 — Думаю, что вы неспроста приехали сюда, — предположил он.
 — Неспроста, — согласился Макс. — Я хотел поговорить с вами о вашем сыне.
 — Кто-то откликнулся на мое объявление о награде? — быстро спросил сэр Айвор.
 — Нет.
 — Тогда о чем вы хотели поговорить? Вопрос был деликатным, но Макс решил не ходить вокруг да около.
 — Что вы можете сказать о молодой девушке, из местных, которая ждала ребенка от вашего сына?
 Макс ждал вспышки гнева, но сэр Айвор словно окаменел. Кровь отлила от его лица, и оно стало серым, как у покойника. Но уже через мгновение оно вспыхнуло, и сэр Айвор спросил глухим голосом:
 — Какое это имеет отношение к смерти Уильяма?
 — Так, значит, вы этого не отрицаете?
 — Уильям ничего не говорил мне об этом.
 Сэр Айвор резко поднялся с места и подошел к столу, на котором стоял графинчик с бренди. Первый бокал он налил до краев и выпил одним глотком. Потом тут же налил второй. К тому времени, когда он вернулся на прежнее место, он уже хорошо владел собой.
 — Простите меня, — натянуто улыбнулся сэр Айвор. — Кому приятно было бы узнать такое о своем сыне? Но только я ничего не знаю ни о девушке из местных, ни о ребенке от Уильяма. Надеюсь, вы не станете распространяться об этом? Если подобный слух дойдет до моей жены, она этого не переживет. Кто та девушка?
 — Не знаю.
 — Но хотели бы узнать, верно? Что касается меня, то я считаю, что все это к делу не относится. Конечно, я не был в восторге от поведения своего сына, но, с другой стороны, кто из нас не делал глупостей в молодые годы? Это печально, но вполне естественно.
 — Я заговорил об этой девушке потому, что подумал: не могли ли ее отец или брат убить Уильяма из мести? — высказал предположение Макс.
 — Нет, ошибаетесь, — покачал головой сэр Айвор. — Сара Карстерс, вот кто убийца моего сына.
 Он откинулся назад, пристально посмотрел на Макса и выпалил:
 — Кто вам рассказал про ту девушку?
 — Человек, которому можно верить, — уклончиво ответил Макс. — Это все, что я могу вам сказать. Но обмануть сэра Айвора ему не удалось.
 — Не хитрите. Сара Карстерс — вот кто рассказал вам об этом!
 Макс только вздохнул.
 — Вы от нее это узнали, признавайтесь? — начал сэр Айвор и неожиданно сорвался на крик:
 — Вы нашли ее, расспросили, и теперь она хочет повесить свое убийство еще на кого-нибудь!
 Макс не стал ничего подтверждать или отрицать.
 — Все, что я пытаюсь сделать, — сказал он, — так это свести концы с концами в этом деле.
 — Но почему вдруг именно теперь? Со дня окончания суда прошло три года! Вы нашли Сару Карстерс. Другого объяснения просто быть не может.
 "Да уж, — подумал Макс. — Питер Феллон справился бы здесь куда лучше, чем я”.
 — Да, нашел, — коротко подтвердил Макс.
 — Она здесь, в Стоунли? — подался вперед сэр Айвор. — Господи, да как только об этом узнают, ее закидают камнями!
 — Нет. Она не здесь. По-прежнему скрывается. Это все, что я могу вам сказать.
 — Ну-ну, — поморщился сэр Айвор. — Только вот что я вам скажу: нужно быть круглым дураком, чтобы поверить хоть одному слову этой.., этой…
 — Я всего лишь пытаюсь выяснить истину, — перебил его Макс, стараясь сохранить спокойствие.
 — Удивительно, что она вообще захотела говорить с вами. Ведь вы в своей газете так ее расписываете…
 — Она не знает, что я связан с “Курьером”, — снова перебил его Макс.
 Наступило молчание, а затем сэр Айвор громко расхохотался.
 — Понимаю! Теперь я, кажется, все понимаю! Не знаю, как к таким методам относится ваш отец, но я их полностью одобряю! Я знаю, что ее нельзя еще раз привлечь к суду за убийство Уильяма, — его голос неожиданно охрип, — но если вам удастся вывести эту тварь на чистую воду, можете считать меня и леди Невилл своими вечными должниками.
 Сэр Айвор откашлялся и спросил уже совершенно спокойно:
 — О чем еще вы хотели бы узнать?


* * *

 Леди Невилл ожидала в библиотеке, когда вернется ее муж, пошедший провожать Макса до дверей. Сэр Айвор нахмурился, когда увидел ее сидящей в инвалидном кресле.
 В последнее время она все чаще садилась в это кресло, хотя врач, лечивший леди Невилл, сказал, что в этом нет никакой надобности. Это самовнушение, сказал доктор Лоури, род истерии, разыгравшейся у леди Невилл после того, как она потеряла сначала дочь, а потом и сына.
 Сэр Айвор поцеловал жену в щеку и кивком указал на дверь дородному слуге, приставленному к леди Невилл.
 — Ты хорошо выглядишь сегодня, Джессика.
 — Бекетт катал меня по парку. Я подумала, что немного свежего воздуха пойдет мне на пользу.
 Сэр Айвор налил и протянул жене бокал шерри, который та приняла с кроткой улыбкой.
 — Благодарю тебя, дорогой.
 Фигурка леди Невилл казалась хрупкой, словно у птички. Лицо ее было покрыто таким густым слоем белил, что напоминало фарфоровую китайскую куколку. Но как ни старалась леди Невилл, сквозь слой белил все равно проступали морщины. Когда-то она не красилась так сильно и не следила так пристально за своей фигурой. Сейчас в ее волосах появилась седина, но она была совсем незаметна: леди Невилл от рождения была платиновой блондинкой. На ней было розовое муслиновое платье. Леди Невилл почти всегда носила розовое, потому что когда-то, лет тридцать тому назад, сэр Айвор сказал, что на розовом фоне ее кожа напоминает теплый мед.
 — Было бы лучше, если бы ты прошлась по парку своими ногами, Джессика, — с легким упреком сказал сэр Айвор. — Доктор Лоури говорит…
 Сэр Айвор замолчал, увидев на кукольном лице жены детскую обиду. Когда-то он был без ума от того, что его жена похожа на девочку-школьницу. Да, давненько это было…
 И все же сэру Айвору не хотелось обижать ее.
 — Прости, — негромко сказал он. — Я знаю, что ты делаешь все, что в твоих силах. Так о чем ты хотела поговорить со мной?
 Леди Невилл мгновенно успокоилась, и сияющая улыбка вновь появилась на ее кукольном личике.
 — Когда я гуляла по парку, я увидела, что приехал лорд Максвелл Уорт. Что он хотел, Айвор? Что-то связанное с Уильямом?
 Сэр Айвор хотел отделаться общими фразами, но подумал о том, что его жена все равно обо всем узнает. Пусть уж лучше от него, чем от слуг. Бог знает, о чем они там судачат между собой на кухне.
 — Он нашел Сару Карстерс, — сказал сэр Айвор. — Она по-прежнему скрывается, но Уорт нашел ее. Я не знаю, хорошо это или плохо. Она ни в чем ему не призналась, да если бы и призналась, все равно ее нельзя вновь привлечь к суду. Да и не вернет это нам нашего Уильяма.
 Тонкие губы леди Невилл сложились колечком.
 — Джессика, ты слышишь меня? Она подняла на него глаза и спросила:
 — А может быть, она скажет все-таки лорду Максвеллу, где спрятала тело Уильяма?
 — Нет, только не она, — покачал головой сэр Айвор. — Эта женщина тверда как камень. Нам никогда не узнать о том, что случилось с нашим бедным мальчиком.
 Леди Невилл закивала головой, губы ее мелко задрожали, а на глазах заблестели слезы.
 "Нужно поскорее успокоить ее, — подумал сэр Айвор. — Иначе у нее начнется истерика”.
 — А еще раньше к нам заходил священник, — сказал он, чтобы отвлечь леди Невилл, хотя разговор предстоял не из приятных.
 — Да? — Слезы на ее щеках мгновенно высохли.
 — Он сказал, что у вас с женщинами из дома Карстерсов отличные дружеские отношения.
 — С Карстерсами? — невинным тоном переспросила леди Невилл. — Он имел в виду миссис Карстерс и Анну?
 — Не лукавь, — повысил голос сэр Айвор, — ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю.
 — Мы встречаемся с ними в церкви, — сказала леди Невилл. — Что же в том такого? Или я должна делать вид, что не замечаю их? Ведь я не приглашаю их в свой дом и не бываю в их доме. В конце концов, ты же сам меня просил почаще выходить на люди, не так ли? Или ты этого больше не хочешь?
 — Я не предполагал, что тебе доставляет удовольствие общаться с семьей, в которой выросла убийца твоего сына.
 — И что же мне теперь, перестать ходить в церковь? — капризно спросила леди Невилл.
 — Нет, — успокоил ее сэр Айвор. — Зачем давать повод для лишних сплетен? Просто прошу тебя, Джессика, будь поосторожнее. Будь очень осторожна с ними, дорогая. Ничего им не говори, особенно о том, что у нас сегодня был лорд Максвелл. Если ты проговоришься, они сумеют предупредить Сару Карстерс, и лорд Максвелл ее больше никогда не найдет.
 — Ты думаешь, что лорд Максвелл подозревает кого-то из них тоже?
 — Все может быть, дорогая, все может быть.
 Леди Невилл приложила тонкий пальчик к губам и прошептала:
 — Они на замке.


* * *

 Замок на губах леди Невилл провисел недолго. Впрочем, она считала, что ее слуга, молодой человек по имени Бекетт, достаточно надежен и сумеет сохранить доверенную ему тайну.
 — Ты знаешь, Бекетт, — сказала она. — Этот очаровательный журналист, лорд Максвелл, сумел отыскать Сару Карстерс. Пока она ему, разумеется, ничего не рассказала, но первый шаг сделан, правда?
 Она увидела одобрение в карих глазах Бекетта, и ее собственные глаза засияли.
 — Знаешь, что я думаю, Бекетт? Я думаю, что Сара Карстерс вскоре вернется в Стоунли. Нужно только проявить немного терпения, и мы, наконец, все узнаем. Всю правду.
 — Да, миледи.
 — Какое вознаграждение объявлено в последнем “Курьере” за отыскание тела Уильяма?
 — Пять тысяч фунтов, миледи.
 — И они будут твоими, если все правильно рассчитать. А теперь ступай. Я хочу отдохнуть до обеда. Когда ты понадобишься, я позвоню.
 Здесь, в своей комнате, леди Невилл не пользовалась инвалидным креслом. Тем более что сэр Айвор редко заходил в это крыло дома. Если леди Невилл умрет, а Бекетта не будет рядом, пройдет несколько дней, прежде чем ее отсутствие кто-то заметит. А последним, кто это заметит, будет ее драгоценный муж.
 На глаза навернулись слезы, и леди Невилл смахнула их с ресниц. Она пыталась сохранить былую привязанность, но с каждым днем это становилось все труднее и труднее. Правда, сэр Айвор продолжал говорить, что она — единственная женщина в его жизни, но мало ли что можно сказать. Зато хорошо известно, что чем старше мужчина, тем моложе женщины, к которым его влечет.
 Леди Невилл никогда не устраивала мужу сцен, потому что сэр Айвор терпеть их не мог. Но так, как живут они сейчас, долго продолжаться не может. Она должна что-то предпринять. Должна что-то сделать для того, чтобы снова стать любимой.
 "Котеночком”, как говорил он когда-то.
 Но для этого ей придется расстаться с инвалидным креслом. А расстаться с креслом — это значит потерять Бекетта. Нет, на это она пойти не сможет.
 Леди Невилл уже не раз благодарила небо за то, что оно послало ей этого человека. Бекетта она увидела впервые в тот день, когда он пришел наниматься в посыльные. Ей сразу же приглянулся этот молодой красивый парень, и она поинтересовалась, почему он ушел с прежнего места. Оказалось, его выгнали за то, что он соблазнил хозяйскую дочку.
 Именно такого человека леди Невилл давно искала: смелого, красивого, умного и.., с подпорченной репутацией.
 Она открыла дверь и вошла в домашнюю часовню. Окна здесь располагались так высоко, что лучи солнца не доставали до пола. Припав к алтарю, леди Невилл замерла, глядя на два стоящих на нем портрета. На одном была изображена ее дочь Каролина, а на втором Уильям.
 Сначала леди Невилл взяла в руки портрет дочери, вгляделась в юное строгое лицо. Бедная Каролина. Она всегда была такой слабенькой. Когда она заболела, ее начали возить к самым лучшим докторам, но и они оказались бессильны. В одной из таких поездок она и умерла. В Лондоне. А было ей тогда всего шестнадцать. Однако бедная Каролина по крайней мере лежит в своей могиле. У Уильяма и могилы нет.
 Леди Невилл поставила на место портрет Каролины и взяла в руки другой. Она долго всматривалась в лицо сына и наконец прошептала:
 — Мы найдем тебя, сынок. Обещаю тебе. Ты ведь знаешь, что твоя мама всегда выполняет свои обещания.


* * *

 Питер Феллон наблюдал за тем, как его хозяин ходит взад и вперед по комнате, которую Питер снял в гостинице “Белая Кошка”. На столе стояла только что открытая бутылка бургундского, и с минуты на минуту им должны были принести обед. Для начала Макс задал несколько вопросов о том, как обстоят дела в “Эксетер”, но было заметно, что судьба “Эксетер Кроникл” его сейчас не интересует. Впрочем, это не удивляло Питера. Он знал, что Сара Карстерс всегда была для Макса объектом номер один.
 Волосы на висках Питера стали заметно редеть, и из-за этого он выглядел старше, чем был на самом деле. Его лицо трудно было назвать красивым, но оно было по-своему привлекательным — открытым и дружелюбным, и это всегда помогало Питеру в его профессии. Одет он был аккуратно, но вместе с тем вне моды.
 Одним словом, он был человеком, которого никогда не выделишь в толпе, и это тоже было ему на руку.
 По заданию Макса он целый день провел с людьми, которые не хотели с ним разговаривать. Как всегда, Питер справился со своей работой, но устал при этом как собака. Правда, сейчас, с приходом Макса, он заметно оживился.
 Итак, они все-таки нашли ее. Как Сара Карстерс ни скрывалась, они ее все-таки нашли.
 Питер был счастлив.
 "Курьер” будет первым, кто опубликует эту историю.
 — Сара Карстерс, — мечтательно произнес Питер Феллон, представляя себе крупные заголовки на первой полосе газеты.
 — Она называет себя Сарой Чайлд, — сказал Макс, — но я узнал ее.
 — А она не знает, кто вы?
 — Знает только, что меня зовут Макс Уорт, но и не догадывается о том, что я связан с “Курьером”.
 — Забавно, — присвистнул Питер.
 — Ты даже не подозреваешь, насколько это забавно, Питер, — усмехнулся Макс.
 — Но, глядя на вас, не скажешь, что вы счастливы, — заметил Питер.
 — Я и не подозревал, что все окажется настолько серьезно. На карту поставлено гораздо больше, чем ты думаешь.
 — Не понимаю, отчего вы так волнуетесь. В конце концов ее же нельзя вновь отдать под суд за то убийство.
 — То же самое и я себе твержу, — кивнул Макс. Затем он рассказал Питеру о своем разговоре с сэром Айвором.
 — Когда я поведал ему о том, что от Уильяма должен был родиться ребенок у одной из местных девушек, его чуть удар не хватил. Я не ждал такой реакции. В конце-то концов, сэр Зануда и до этого знал, что его сынок не подарочек.
 — Возможно, но ведь родителям всегда хочется думать о своих детях лучше, чем они есть на самом деле. Впрочем, как мне кажется, это к делу не относится. Однако и мне кое-что удалось сделать.
 — Отлично. И что же ты раскопал? Принесли обед, и дальше разговор продолжался за телячьими отбивными с гарниром.
 — Стоунли, как вам известно, городок маленький, — начал он, — где все друг друга знают с детства. Так вот, местные не желают говорить о Саре Карстерс. И обо всем, что связано с тем делом, тоже. Понимаете, Макс, они уже пережили испытание славой. Было время, когда Стоунли ломился от репортеров. Да и просто любопытных тоже хватало. И все они рвались поговорить с местными. В результате у каждого жителя городка сложилась своя история про Сару Карстерс и Уильяма Невилла, и все эти истории были похожи друг на друга как две капли воды. Вы согласны?
 — Пожалуй, да, — задумчиво произнес Макс. — Так ты считаешь, что те слухи были преувеличены?
 — Разумеется. Многое в тех историях — откровенная ложь. Или выдумка, если хотите. Черт побери, я же помню, что тогда здесь творилось. Не отрицаю, многие обвинения были серьезны. Кстати, сам я до сих пор убежден в том, что Сара Карстерс была виновна.
 — Продолжай. Что ты еще выяснил?
 — Хорошо. Возьмем, например, историю с женихом Сары, с этим мистером Фрэнсисом Блеймайресом. Тогда говорили, что он расторг помолвку, как только Сару арестовали. На самом деле все было не так.
 — Что с ним было потом?
 — Женился и уехал отсюда. Живет сейчас где-то в Кенте.
 — А друзья Уильяма? — поинтересовался Макс. — Те, кого вызывали в качестве свидетелей?
 — Они были не местные. Приехали сюда в тот день по приглашению Уильяма. Знаете этот тип людей: лондонские бездельники. Уильям угощал их в “Королевской Голове”. Где они сейчас, никто не знает.
 — Если в Стоунли никто не желает говорить о том деле, откуда ты все это узнал? — спросил Макс.
 — Это моя профессиональная тайна. Не надо, не надо смотреть на меня такими глазами. Макс. Клянусь, все было законно.
 — Ох, Питер…
 Питер рассмеялся и пояснил:
 — Многое я узнал от местного констебля. Мы выпили с ним по кружке эля сначала в “Королевской Голове”, а потом вот в этой самой гостинице. Я сказал ему, что хочу купить дом, но местные жители настолько недружелюбны, что вряд ли я захочу здесь поселиться. Тогда он мне и поведал о том, почему стоунлейцы так подозрительно относятся к приезжим.
 — Никто из местных не помнит, что ты здесь уже бывал? — спросил Макс.
 — Вряд ли. Во-первых, прошло уже три года, а во-вторых, я никогда не выделяюсь из толпы. Быть незаметным — это моя профессиональная привычка.
 — Давай дальше.
 — Итак, после того, как закончился суд, добрые жители Стоунли решили, что жизнь теперь вернется в старое русло. В то время Сара Карстерс еще никуда не уезжала и жила в своем доме. Но жизнь в старое русло не вернулась. Появилось объявление о награде за обнаружение тела Уильяма — то самое, в нашей газете, — и началось новое, нашествие. Теперь в Стоунли хлынули гробокопатели. Они изрыли все окрестности своими лопатами, не щадя при этом даже фермерских полей. Потом обещанную награду удвоили, и в Стоунли начался сущий ад.
 Питер ненадолго прервался, давая Максу время, чтобы наполнить бургундским опустевшие стаканы.
 — Вы просто не думали о том, к чему приведет публикация того объявления, — сказал Питер.
 — Не думал, — согласился Макс. — Продолжай, Питер. Мы остановились на том, что жизнь в Стоунли превратилась в ад.
 Питер достаточно хорошо знал Макса, чтобы уловить в его тоне скрытое раздражение.
 — Итак? — сказал Макс.
 — Итак, — ответил Питер и продолжал говорить, тщательно взвешивая каждое слово. — Толпы искателей удачи начали осаждать дом Карстерсов. Они пили и шумели. Они грозили ружьями и требовали, чтобы Сара Карстерс показала им, где она спрятала тело Уильяма Невилла. Дошло до того, что однажды ночью они начали стрелять по окнам. По счастью, никого не задели и после этого ушли. Но не окончательно. Они направились к дому, где когда-то жили Анна и Уильям Невилл, и подожгли его. На следующее утро Сара Карстерс пустилась в бега.
 Питер глотнул вина. Теперь ему самому вся эта история внезапно представилась совсем в ином свете. Совсем в ином.
 — Знаете, что я думаю. Макс? Я думаю, что она поступила так ради своих земляков.
 — Но это не вяжется с тем, что ты только что рассказал, — возразил Макс.
 — Почему же? Все вяжется. Сара уехала отсюда три года тому назад. У стоунлейцев было время подумать обо всем, и они подумали. Знаете, почему они не хотят говорить о Саре Карстерс? Я сам только сейчас догадался: им стыдно.
 — А вот сэр Айвор уверен, что покажись она здесь, и ее закидают камнями.
 — Он ошибается, — уверенно заявил Питер. — В Стоунли ее могут любить или не любить, но терпеть ее будут, в этом я уверен. И она скоро вернется.
 — Вернется, ты думаешь?
 — Уже возвращается. Наверное, устала скрываться и жить под чужим именем.
 — Почему ты так думаешь?
 — Не знаю. Носом чую. Да вы сами проследите: она едет из Лондона в Бат и живет там несколько недель. Возможно, проверяет, нет ли за ней погони. А может быть, ждет мужа или любовника. Кто знает, что с ней произошло за эти три года? Из Бата в Стоунли можно доехать за один день. Мне кажется, что она кружит, но при этом осторожно приближается к дому. Она возвращается, Макс!
 Макс задумчиво посмотрел на стакан с янтарной жидкостью, который был у него в руке.
 — Так ты убежден в том, что она виновна?
 — Не вижу никаких доказательств обратного. То, что случилось с нею в Стоунли после суда, — ужасно, согласен. Может быть, Уильям Невилл был свиньей — и с этим не спорю. Но это ничего не меняет: Сара была в любовной связи с ним, она и сама этого не отрицает. А потом…
 — Хватит, Питер, — остановил его Макс, подняв руку. — Я не дурак. Я все это знаю и помню. Меня интересует только одно: Уильям Невилл — жив он или мертв?
 — Будем надеяться, что она приведет нас к его телу.
 — Вот тогда и только тогда мы сможем с уверенностью сказать, что она виновна. — Макс положил ладонь на рукав Питера и добавил:
 — И опубликуем всю историю в нашем “Курьере”.
 Он достал из кармана часы, взглянул на циферблат.
 — Лучше выехать еще засветло. Тогда еще до темноты я буду в Солсбери, — сказал он.
 — Вы возвращаетесь в Бат? — удивился Питер. — Прямо сейчас?
 — Разумеется.
 — А что делать мне?
 — Сидеть здесь и ожидать появления мисс Карстерс. Сумеете найти причину, чтобы задержаться в Стоунли?
 — М-мм… У меня было воспаление легких, и врачи предписали мне пожить на свежем воздухе, подойдет? А вы? Где вы сами будете?
 Макс поднял стакан. Посмотрел на Питера Феллона и улыбнулся:
 — Как только ты увидишь тень за спиной мисс Карстерс, Питер, знай: это я.




 Глава 8


 Сара сидела перед зеркалом и рассматривала в нем собственное отражение. Как и положено бедной компаньонке, она была одета в скромное серое платье с длинными рукавами. Волосы спрятаны под кружевной шляпкой. Сейчас Сара казалась старше своих лет: из зеркала на нее смотрела взрослая, умудренная жизнью женщина.
 Сара казалась спокойной, хотя нервы ее были напряжены. Ведь сегодня вечером она решила открыться самому подходящему из кандидатов в мужья, мистеру Таунсенду, и сказать ему, что она и есть та женщина, о которой говорилось в том объявлении. Он, конечно же, станет задавать вопросы, и на них придется отвечать. Если и не на все, то на самый главный вопрос — точно. Ей придется открыться мистеру Таунсенду, кто она такая на самом деле. Ничего не поделаешь, ведь на свидетельстве о браке должна стоять ее настоящая фамилия.
 Сара протянула руку и достала из сумочки свернутое в трубку свидетельство, подготовленное для нее еще лондонским адвокатом. Оставалось только вписать в него фамилию мужа и скрепить печатью. По мнению Сары, это свидетельство больше всего напоминало деловой контракт.
 Ах, мистер Таунсенд, милый однолюб!
 Сара была уверена в том, что если бы не крайняя нужда, он никогда и не подумал бы о том, чтобы снова жениться. Впрочем, если ему не нужна жена, это даже лучше.
 В последние день-два Сара несколько раз разговаривала с мистером Таунсендом, и, надо сказать, с каждым разом он нравился ей все больше и больше. Говорил он в основном о своих детях, иногда — о покойной жене и вспоминал о них с большой любовью. Если бы у Сары был такой, как он, отец или дядя, жизнь ее, наверное, сложилась бы иначе.
 Остальные претенденты, за исключением мистера Таунсенда, не обращали на Сару никакого внимания. Какое им дело до бедной компаньонки, этой серой неприметной птички? Для них гораздо притягательнее выглядела мисс Битти. Даже в разговорах с мистером Таунсендом то и дело всплывало ее имя.
 Итак, Сара была для всех “мисс Никто”.
 Для всех, кроме Макса Уорта. “Лорда Максвелла”, — мысленно поправила она саму себя. Вот уже два дня, как он нигде не появлялся, и Сара начала думать, что больше никогда не увидит его. Очевидно, понял, что у них с Сарой ничего не получится, и потихоньку сошел со сцены.
 Отсутствие Макса не волновало Сару, напротив, скорее успокаивало. Так она чувствовала себя в большей безопасности. И в то же время она не могла забыть о нем. То и дело ей вспоминались его глаза, походка, манера говорить. Даже его нелепые модные наряды не казались ей сейчас такими уж нелепыми. Помнила Сара и ту ночь в Рединге, разумеется. Да и как ей было не помнить ее? Такой ночи у нее не было еще никогда. И вряд ли еще будет.
 Как только воспоминания охватывали ее, Сара сразу же старалась мысленно переключиться на другое.
 Она никогда не пыталась узнать побольше о семье Макса, считая, что чем меньше они будут знать друг о друге, тем легче им будет пережить расставание. Она собиралась загнать воспоминания о Максе в самый дальний уголок своей памяти и держать их там до той поры, пока они не перестанут тревожить ее сердце. Тогда она сможет вспоминать о той ночи без особого волнения.
 "И не нужно ни о чем жалеть!” — приказала она самой себе.
 Мисс Битти, уже одетая, поджидала ее внизу. На ней было красивое темно-синее платье с подобранными в тон ему перчатками.
 Бедная мисс Битти, она никак не хотела смириться с мыслью о том, что Макс Уорт промелькнул на их небосклоне, словно метеорит, и исчез — неожиданно и безвозвратно. Ей думалось даже, что с ним что-то случилось.
 — Готова? — негромко спросила Сару мисс Битти.
 — Вполне. А где миссис Гастингс?
 — Ушла чуть раньше с мисс Перри и миссис Харман.
 — Тогда вперед.
 Они уже подошли к Сидней-гарденз, когда солнце окончательно закатилось и начался фейерверк.
 А вскоре для Сары настало время незаметно улизнуть в гостиницу, где у нее было назначено свидание с мистером Таунсендом.


* * *

 Обратный путь в Бат Макс проделал за рекордно короткое время. Этому во многом помогли щедрые чаевые, которые он раздавал кучерам и конюхам. Вернувшись в город на почтовой карете. Макс первым делом направился в гостиницу и попросил хозяина выделить для него персонального слугу. Он устал. Устал носиться взад и вперед по всей Англии в разбитых почтовых каретах, устал ждать, пока гостиничная прислуга соизволит сделать то, что ему нужно. А если после этого кто-то скажет, что Макс не демократ — плевать, он как-нибудь переживет.
 Узнав о том, чего хочет его светлость, вглядевшись в светлые глаза Макса и его улыбку, которая вовсе и не была улыбкой, хозяин гостиницы почесал в затылке и сказал, что подумает.
 Собственно говоря, думал он только об одном: где ему взять такого слугу, чтобы тот не ударил лицом в грязь, обслуживая лорда Максвелла. Своими сомнениями он поделился с женой, вместе с которой лично наблюдал за тем, как нагревается вода для ванны, предназначенной лорду. Те слуги, что работали у него в гостинице, для такого дела явно не годились: они привыкли к безответственности, к чаевым, стали нахальными и ленивыми.
 И все же супруги нашли достойный выход из положения.
 В слуги Максу они отрядили своего сына, Ролло. Тот согласился на это с радостью: ему очень интересно было поближе познакомиться с тем, как живут настоящие лорды.
 Не прошло и часа, как Макс был вымыт, переодет и накормлен превосходным завтраком.
 Максу очень понравился Ролло, и он улучил момент, чтобы поблагодарить за него хозяина гостиницы и его жену.
 Затем он покинул гостиницу и с улыбкой на лице отправился вдоль Хай-стрит. Однако вскоре улыбка сошла с его лица. В голове Макса всплыли слова, сказанные Питером Феллоном:
 «Может быть, она ожидает кого-нибудь — мужа или любовника. Кто знает, что с ней произошло за эти три года?»
 И тут же фраза самой Сары: “Я собираюсь выйти замуж, Макс”.
 До сегодняшнего дня он не верил ей, но после разговора с Питером Феллоном многое начало представляться ему в новом свете. Ведь не за минеральной водой она приехала в Бат, черт побери! И еще: если она, наконец, возвращается домой, то почему так долго торчит в этом пыльном городишке? Прячется? Или действительно ждет? Чего? Кого?
 Чем дальше, тем мрачнее становилось лицо Макса. Бесы разожгли в его душе костер подозрения и принялись раздувать огонь.
 Над головой Макса поплыли огромные освещенные окна гостиницы “Сидней”, и уже показались деревья Сидней-гарденз, украшенные огоньками иллюминации. Еще до его отъезда из Бата мисс Битти сообщила Максу, что сегодняшний вечер они с Сарой намерены провести именно здесь, гуляя по аллеям парка и любуясь фейерверком. По сути дела, она пригласила его тогда провести этот вечер вместе.
 Макс вошел в парк и задержался возле входа. Время перевалило за десять, и стало достаточно темно для того, чтобы мог начаться фейерверк. Оркестр на веранде продолжал играть, и легкий ветерок доносил звуки музыки вперемешку со смехом и голосами. По парку ходили отдыхающие, любуясь иллюминацией и работающими там и тут фонтанами.
 "Курорт в разгар сезона”, — подумал Макс и криво усмехнулся.
 В поисках Сары он поближе подошел к музыкальной веранде и сразу же увидел мисс Битти и миссис Гастингс. Они сидели на скамейке справа от оркестра.
 Миссис Гастингс заметила его первой, радостно воскликнула и приветственно замахала рукой. На лице же мисс Битти появилось выражение ужаса, что привело Макса в недоумение.
 — А я думала, что вы навсегда покинули Бат, — неуверенным голосом сказала она, когда Макс подошел и склонился к ее руке для поцелуя.
 — Разве я не обещал вернуться через день-два? — удивленно спросил он.
 — Д-да, но… — Мисс Битти беспомощно пожала плечами. — Многие молодые люди говорят одно, а делают другое.
 Макс внимательно всмотрелся в лицо мисс Битти. Было заметно, что она рада встрече, но в ее глазах затаился страх.
 Миссис Гастингс отвлекла внимание Макса на себя.
 — Если бы мы знали, что вы вернетесь именно сегодня, лорд Максвелл, мы непременно пригласили бы вас на маленький вечер, который мисс Битти устраивает после фейерверка. Конечно, вам, наверное, не захочется тратить время на разговоры с четырьмя или пятью дамами, сидеть с ними весь вечер, но поверьте, мы были бы просто счастливы видеть вас за ужином. Верно, мисс Битти? Ох, простите меня за нескромность. Я и забыла совсем, что это же вы устраиваете вечер. Простите!
 — Мисс Битти улыбнулась одними уголками губ.
 — Конечно, мы приглашаем вас, лорд Максвелл, разумеется, если это не разрушит ваши планы. Миссис Гастингс права: молодому джентльмену должно быть очень скучно провести целый вечер со старыми болтушками вроде нас.
 — Спасибо, — ответил Макс. — Мне очень приятно ваше приглашение, но боюсь, что я не смогу его принять. Я только что с дороги. — И добавил как бы вскользь:
 — А где мисс Чайлд? Что-то я ее не вижу.
 Этот вопрос почему-то поверг мисс Битти в смятение.
 — Сара? — переспросила она и принялась растерянно оглядываться, словно ища Сару в толпе. — Сара… Она где-то здесь… Скоро будет здесь. Как только закончит помогать в гостинице готовить все для нашего ужина. Я заказала там отдельный кабинет.
 Мисс Битти ухватилась за спасительную мысль и теперь говорила с каждой секундой все увереннее и громче:
 — Да, Сара решила за всем присмотреть сама. Она, видите ли, не любит фейерверков.
 Макс вежливо дослушал, сказал несколько ничего не значащих фраз по поводу фонтанов и оркестра и поспешил откланяться. Выйдя за ворота парка, он направился к гостинице “Сидней”.
 Войдя в холл гостиницы, Макс спросил у портье, где находится отдельный кабинет, заказанный на имя мисс Битти. Две минуты спустя он нашел нужную дверь. Распахнул ее и увидел картину, заставившую его вздрогнуть.
 Сара была в объятиях мужчины, и этот мужчина целовал ее. Правда, целовал не в губы, а в лоб, но и этого было достаточно для того, чтобы взбесить Макса. Он захлопнул за собой дверь с такой силой, что та едва удержалась на петлях. Застигнутая врасплох парочка испуганно ойкнула и мгновенно распалась на две половинки.
 — Макс! — ахнула Сара.
 Макс прошел в комнату, стараясь сохранить на лице спокойствие, и только злые огоньки в глубине глаз выдавали его ярость.
 — Мистер Таунсенд, если я не ошибаюсь? — с холодной улыбкой спросил он у джентльмена, который только что отпрянул от Сары.
 Макс вежливо поклонился, мистер Таунсенд ответил кивком головы.
 — Меня прислала мисс Битти, — не моргнув глазом, солгал Макс, — поэтому мне пришлось вас побеспокоить. Честное слово, обычно в таких ситуациях я стараюсь не мешать людям…
 — Сэр, — натянуто сказал мистер Таунсенд, — надеюсь, вы поняли, что это был совершенно невинный поцелуй?
 — Разумеется, — ледяным голосом ответил Макс. — Разумеется, невинный. Для других поцелуев вы просто староваты, мистер Таунсенд. Ведь вы годитесь в отцы мисс Чайлд. Кстати, это был прощальный поцелуй, насколько я понимаю?
 Мистер Таунсенд покраснел, как школьник, и Саре стало жалко его до слез. Она демонстративно повернулась спиной к Максу и протянула руку мистеру Таунсенду. Улыбнулась и ласково сказала ему:
 — Доброй ночи, мистер Таунсенд, и спасибо вам.., за все. — И, повернувшись к Максу, добавила:
 — А теперь прошу меня простить, джентльмены, но я должна работать.
 — Могу я помочь вам? — немедленно откликнулся Макс.
 — Нет, не можете, — отрезала Сара.
 — Тогда я просто так посижу, ожидая мисс Битти. Она просила, чтобы я ее дождался. Спокойной ночи, мистер Таунсенд!
 Мистер Таунсенд растерянно посмотрел на Макса, беззвучно пошевелил губами, затем неловко поклонился и вышел за дверь.
 Сара принялась возиться с посудой, не обращая на Макса ни малейшего внимания. Макс походил возле стола, поднял с ковра упавшую серебряную ложечку, прихватил с блюда ломтик огурца, прожевал и потянулся за следующим.
 Сара прекратила звенеть тарелками и спросила, глядя Максу прямо в глаза:
 — Это правда, что вас сюда прислала мисс Битти? Не верю!
 — Н-ну… — уклончиво протянул Макс, — она не то чтобы меня прислала… Просто я заметил, что она волнуется за вас. И когда она сказала мне, где вы, я сам решил пойти и взять вас под свою защиту.
 — Под защиту! — фыркнула Сара. — Скорее уж не вам меня защищать, а мне самой искать, как от вас защититься! Да и от кого меня защищать? От мистера Таунсенда, что ли?
 В глазах Макса вновь загорелся недобрый огонек, затем он погас, и глаза вновь стали обычными, светлыми и глубокими. Потом в уголках глаз появились морщинки, и Макс улыбнулся.
 — Если это означает, что мои поцелуи не похожи на поцелуй мистера Таунсенда, что ж, я согласен.
 Сара мрачно посмотрела на него и вновь занялась посудой. Макс немного подумал и решил подойти с другого борта:
 — А что он хотел от вас, этот мистер Таунсенд?
 — Ничего, — сухо ответила она. — Узнал, что я здесь, и зашел обменяться парой слов.
 — А за что вы его благодарили? — не отставал Макс.
 — Мы говорили с ним о книгах, и он обещал прислать мне последние новинки. Вы довольны?
 — А почему он целовал вас?
 Сара грохнула об стол тарелкой и с вызовом посмотрела на Макса.
 — Потому, что я сказала ему, что вскоре выхожу замуж. Он поздравил меня и пожелал всего наилучшего. А впрочем, это вас не касается.
 — А, призрак жениха появляется вновь, — ухмыльнулся Макс. — Впрочем, если он и впрямь только призрак, тем лучше. И для него, и для вас.
 — Не понимаю, о чем вы.
 — Неужели? А знаете, вы еще слишком молоды для того, чтобы носить такие уродливые шляпки. Можно я ее сниму?
 Сара не успела отпрянуть, как Макс протянул руку и сорвал с головы Сары кружевную шляпку. На плечи девушки хлынул водопад каштановых локонов.
 — Почему мисс Битти так беспокоится за вас, Сара? — настойчиво спросил Макс, взяв ее за плечи.
 — Перестаньте говорить ерунду, Макс.
 Его руки скользнули вниз и обхватили Сару за талию.
 — По-моему, вы понимаете только такой язык, — сказал он, наклоняясь и целуя Сару в лоб так же, как целовал ее чуть раньше мистер Таунсенд.
 Поцелуй мистера Таунсенда показался Саре по сравнению с поцелуем Макса безжизненным и холодным. Сейчас тело Сары стало наполняться теплом, веки сами собой начали закрываться, а колени ослабли. Однако на этот раз Сара знала, что Макс поцелует ее, и сумела в последний момент взять себя в руки.
 Она не раскрыла ему навстречу губы, не ответила поцелуем на поцелуй, и когда Макс приподнял голову, Сара решила, что победа на сей раз осталась за ней.
 Она облегченно вздохнула, а Макс неожиданно улыбнулся.
 — Нет, Сара, — мягко сказал он, — так дело не пойдет.
 Его руки, державшие Сару за талию, сжали ее чуть сильнее, и губы Макса потянулись к ее губам. Сара почувствовала, что ее победа уплывает из рук. Пальцы Макса погрузились в локоны Сары, притянули ее голову, губы коснулись губ.
 Их обоих охватила неуемная страсть. Макс готов был взять Сару прямо здесь, на полу, а она почти готова была ему уступить.
 Ей показалось, что в ушах ее гремит гром, а перед глазами сверкает молния.
 "Боже, что он со мной делает!” — подумала Сара.
 Вновь сверкнула молния, вновь ударил гром, и плечи Сары затряслись от смеха. От порыва страсти не осталось и следа.
 Макс оторвался от ее губ, и Сара немедленно прыснула, выдавив из себя между приступами смеха:
 — Я.., думала, что это.., что это.., ты! — Она вырвалась из объятий Макса, подбежала к окну и повторила, указывая на вспышки фейерверка. — Я думала.., что это.., ты! А это просто.., фейерверк!
 Макс не выдержал и тоже расхохотался. Он смеялся сам и одновременно любовался видом смеющейся Сары. В эту минуту он увидел ее еще с одной, неизвестной ему доселе стороны. Макс любовался Сарой, и ему вдруг подумалось о том, что за право обладать этой женщиной он готов отдать все, и никакая цена не покажется ему слишком большой.
 Он сделал шаг к окну, возле которого стояла Сара, и смех ее оборвался. Макс подошел ближе и осторожно взял девушку за подбородок.
 — Когда мы наконец будем вместе, — тихо сказал он, — я обещаю тебе фейерверк поярче, чем этот.
 Глаза Сары на мгновение загорелись, но тут же погасли.
 — Этого никогда не будет. Макс.
 — Оставь мне хотя бы надежду, Сара. Хотя бы надежду. Она продолжала смотреть ему прямо в глаза, но ничего не сказала. Макс нежно погладил Сару по щеке, повернулся и вышел из комнаты.
 Он не любил фейерверки и потому не стал выходить на улицу, а завернул в бар гостиницы. В баре было много народу, и из разговоров Макс понял, что это были мужья, сбежавшие от своих жен на время фейерверка, чтобы быстренько пропустить по рюмочке, прежде чем их отсутствие будет замечено.
 Он заказал чистого бренди и, опираясь о стойку бара одним локтем, стал осматриваться вокруг более внимательно. В Бате у Макса не было друзей, но одно лицо показалось ему знакомым. С этим джентльменом кто-то познакомил его в курзале. Джентльмен, очевидно, тоже узнал Макса, потому что встал из-за стола и приветственно замахал ему рукой.
 В этот момент Макс вспомнил и фамилию этого человека. Блур. Да, совершенно точно: фамилия этого джентльмена Блур, и от него всегда пахнет конюшней.
 Правда, сейчас от мистера Блура сильно разило алкоголем, и запах этот перебивал все остальные.
 — Повторить! — возопил мистер Блур, адресуя свой рык бармену, а Макс невольно отшатнулся в сторону.
 Бармен проворно принес мистеру Блуру стакан, до половины наполненный чистым виски. Мистер Блур сделал основательный глоток, затем пробурчал себе под нос что-то неразборчивое и, скорее всего, непечатное. Затем он повернул голову, долго напрягал глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, и наконец промолвил:
 — Эт-тт мистер Макс. — ксвелл, верно?
 — Похоже на то, — откликнулся Макс.
 — Я так и думал. Мы встречались… Черт побери, где же мы встречались?
 — В курзале, — напомнил Макс. Мистер Блур снова отхлебнул из своего стакана, поморщился, что-то пробормотал и вытер губы рукавом.
 — Будь они прокляты, — с выражением сказал он.
 — Кто? — спросил Макс без особого интереса. Он продолжал высматривать, нет ли среди посетителей мистера Таунсенда. Ему хотелось хоть немного загладить свою вину перед человеком, с которым он так грубо обошелся. Выпивку ему поставить хотя бы.
 — Кто? — переспросил мистер Блур. — Как это кто? Эти проклятые бабы, кто же еще! Разрази их гром! Будь моя воля, снял бы ремень и надавал ей по заднице!
 — Понимаю, — сочувственно заметил Макс. Мистера Таунсенда в баре не было, и Макс решил, что ему пора идти. Сбежавшие от своих жен мужья один за другим потянулись к выходу: фейерверк заканчивался.
 — Леди Фу-ты Ну-ты, — прошипел мистер Блур и тут же перешел на рык:
 — Откуда мне было знать, что это не она? И я так думал, и майор Хейг тоже. Да она же флиртовала с каждым встречным-поперечным. А потом чуть не сломала мне нос, когда я сунулся поцеловать ее.
 Мечтательная улыбка тронула губы Макса.
 — А мне она сказала, что мой поцелуй похож на фейерверк, — заметил он.
 — Кто — она? — подозрительно уставился на Макса мистер Блур, сражаясь со своими разъезжающимися глазами. — Кто она, вот что я хотел бы знать! Поначалу я думал, что это мисс Битти, но у нее не густо в кармане, иначе она не остановилась бы у миссис Гастингс. Затем мне показалось, что это должна быть эта… Леди Фу-ты Ну-ты. Вы, должно быть, знаете, о ком я говорю: миссис Пенуоррен. У этой деньги льются как вода. Но она сказала, что слыхом не слыхивала ни о каком объявлении. А потом чуть нос мне не сломала. Черт побери, что они таскают в своих сумочках — камни, что ли?
 Имя мисс Битти, упомянутое вскользь, насторожило Макса. Он сделал вид, что ему все понятно — хотя ничего ему понятно не было, — и осторожно ответил:
 — Объявление? Ну да. Я сначала просто не понял, о чем речь.
 — Она, конечно, не указала своего имени, но не так-то много приезжает в Бат богатых леди, желающих купить себе мужа. Их сразу видно. Интересно, кого же она все-таки выбрала?
 — Уж точно не меня, — ответил Макс и пригубил свой стакан.
 Мистер Блур пристально посмотрел на Макса, а затем утвердительно кивнул:
 — Не вас, это понятно. Вы слишком молоды, а ей нужно кого-нибудь постарше.
 — Откуда вам это известно?
 — Откуда, откуда. Я умею читать между строк. Она писала, что познакомится с мужчиной. Возраст и состояние роли не играют. Верно? Ну вот, пожалуйста, вот он я. Всегда готов к услугам. — Он допил свой стакан. — Вся сложность только в том, что в Бате каждый второй готов вступить в брак по расчету. — Мистер Блур ткнул Макса под ребра и подмигнул. — По расчету! Я бы показал ей, что такое брак по расчету! Так вы, значит, целовались с ней?
 — Нет, — успокоил его Макс. — Это была другая женщина.
 Он быстро сложил в голове кусочки мозаики, которую рассыпал перед ним мистер Блур. Какая-то женщина хочет вступить в фиктивный брак; возраст и состояние будущего мужа для нее не играют роли. Значит, она богата. Объявление было напечатано в местной газете.
 Сначала Макс подумал о мисс Битти. Нет, это не она. Сара? Неужели подобное объявление дала Сара?
 Наутро он отправился в редакцию “Кроникл”, по своему опыту зная, что газетчикам всегда известно гораздо больше того, чем они публикуют. Издатель газеты Том Кент не обманул ожиданий Макса. Мистер Кент был уверен в том, что автор объявления — мисс Битти. Почему? Да потому, что это ее горничная приносила объявление и она же приходила за ответами. Но не мисс же Битти Макс застал в объятиях мистера Таунсенда в “Сиднее”!
 Он расспросил мистера Кента о мистере Таунсенде, и то, что издатель “Кроникл” рассказал Максу, заставило его похолодеть. У него не осталось сомнений: Сара действительно собирается выйти замуж, и своим будущим мужем она видит именно мистера Таунсенда. Все, что удалось Максу выяснить за последние три дня, доказывало это.
 Итак, Сара намерена выйти замуж за человека вдвое старше ее. Интересно, знает ли она о его долгах? Да и вообще, что она о нем знает? И хочет ли узнать?
 И зачем, черт побери, она все это затеяла?




 Глава 9


 Сара не могла позволить себе расслабиться до тех пор, пока не будет закончено все, ради чего она приехала в Бат. Теперь осталось только дождаться последнего акта этой пьесы. Сегодня для всех ее нет дома, и пусть мисс Битти объясняет ее отсутствие чем угодно. Завтра утром она обвенчается с мистером Таунсендом, и тогда все будет кончено.
 Венчание должно состояться в маленькой церкви в Уэллсе, пригороде Бата, и мистер Таунсенд уже находился там, делая последние приготовления к свадебной церемонии. У него на руках были все бумаги, которые нужно будет зарегистрировать. После венчания на них поставят печати, и она станет миссис Таунсенд.
 Конец ее затеи был близок, но беспокойство не покидало ее. Что-то все слишком гладко идет. Слишком гладко.
 И мистер Таунсенд слишком легко согласился на все ее условия. И та сумма, на которую он рассчитывал, была умеренной — даже меньше той, которую собиралась предложить ему Сара. Разумеется, он был шокирован, узнав настоящее имя Сары, но собственное будущее волновало его гораздо больше, чем будущее Сары. Самым трудным оказалось убедить его в том, что со стороны Сары ничто не приносится в жертву, и она не собирается когда-либо выходить замуж по-настоящему.
 Сара в волнении не находила себе места.
 Господи, да что же это такое? Ведь все идет именно так, как ей хотелось. Она должна быть счастлива. Ей пора взять себя в руки, успокоиться и навсегда забыть об этом опасном человеке, Максе Уорте, Все закончено. Занавес опускается.
 Пьеса сыграна до конца — пьеса, которая никогда и не начиналась.
 Сейчас Сару бил озноб. Полчаса тому назад она умирала от жары. Нервы, наверное.
 Сара застегнула все пуговицы на платье и подошла к окну.
 Пустынный двор. Кусты, на которые падает свет из окон. Сколько еще осталось ждать? Совсем немного. Два часа пути до Уэллса. Церемонии — еще три часа. Все. Наутро она вернется в Бат законной женой мистера Таунсенда и тут же уедет в Солсбери, где ее будет ожидать мисс Битти.
 А потом — домой, на встречу с демонами прошлого.


* * *

 Когда она приехала в Уэллс, шел моросящий дождь. Швейцар, словно ожидавший ее у дверей, раскрыл зонт и подошел к карете, на которой приехала Сара, чтобы забрать ее вещи, но все, что у нее было с собой — а это оказался лишь один маленький кожаный саквояж, — девушка взяла сама.
 Эта гостиница была похожа на ту, в которой остановился Макс. Такая же большая, громоздкая, с такими же маленькими неуютными номерами.
 Войдя в свою комнату, Сара усилием воли заставила себя отбросить мысли о Максе, положила саквояж в кресло и отворила окно. Вновь подхватила саквояж и вместе с ним спустилась вниз, чтобы узнать у портье, в каком номере остановился мистер Таунсенд.
 Найдя нужную дверь, Сара глубоко вздохнула, улыбнулась через силу и повернула ручку.
 Улыбка тут же слетела с ее лица. Стул в комнате был перевернут, а мистер Таунсенд скорчился в кресле, прижимая к лицу окровавленный носовой платок. Напротив него, возле камина, стоял человек.
 Макс.
 Кровь отхлынула от лица Сары, ноги ее подкосились, и ей пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Да, недаром ей казалось, что не к добру все идет слишком гладко.
 Увидев Сару, Макс приветственно поднял руку с зажатым в ней стаканом.
 — Мисс Чайлд! — спокойно сказал он. — Наконец-то. Мы с мистером Таунсендом уже начали беспокоиться, не случилось ли чего-нибудь с вами.
 Мисс Чайлд! Спасибо и на этом. По крайней мере, мистер Таунсенд не проболтался Максу о том, что она на самом деле Сара Карстерс.
 Мистер Таунсенд издал жалобный стон, и Сара, бросив на пол саквояж, поспешила к нему.
 — Что с вами? — спросила она. — И что здесь нужно лорду Максвеллу? Давайте я вам помогу.
 — Не нужно, — отстранил ее руку мистер Таунсенд. — Я сам.
 — Не нужно, — повторил сквозь зубы Макс. — Не нужно его жалеть. Он получил по заслугам.
 — Как вы могли?! — крикнула ему Сара и затем обратилась к мистеру Таунсенду; — Не послать ли за доктором? Как вы себя чувствуете, мистер Таунсенд, ответьте!
 — О господи, сколько шума из-за разбитого носа! — пробурчал Макс.
 — Пусть мистер Таунсенд сам все расскажет, — перебила его Сара.
 — Он напал на меня, — сказал мистер Таунсенд. — Напал безо всякой причины.
 — Я просто не дал ему сбежать, — пояснил Макс. Сара повернула голову к Максу. Он выглядел спокойным и даже расслабленным, но это внешнее спокойствие не могло обмануть Сару. Она уже достаточно хорошо знала характер Макса Уорта. Да, он улыбается, но в глазах при этом холодно блестит сталь. Он зол, и зол как никогда.
 — Что вы здесь делаете, Макс? — спросила Сара. — И как вы узнали про меня и мистера Таунсенда?
 — Сложил два и два, получил четыре, — сердито ответил Макс. — Сначала я не верил в то, что это именно вы дали то объявление в “Кроникл”, но когда сегодня утром мистер Таунсенд уехал из Бата, я на всякий случай решил последовать за ним. Вот и все, очень просто, не правда ли?
 — Но это не объясняет, почему вы накинулись с кулаками на бедного мистера Таунсенда.
 — Накинулся? Ну, это уж слишком. Я, как бы это сказать.., удержал его. Видите ли, Сара, когда пришел слуга и сказал, что вы прибыли в гостиницу, ваш суженый пытался сбежать. Я его остановил. Знаете, Сара, мне кажется, что он раздумал жениться на вас.
 Саре пришлось собраться с силами, чтобы оставаться спокойной.
 Точнее, чтобы казаться спокойной.
 — Хочет мистер Таунсенд жениться на мне или нет, это не ваше дело, — холодно сказала она.
 — Нет, мое, — возразил Макс. — Послушайте, Сара, этот человек по уши в долгах. Он готов жениться на вас как минимум за сорок тысяч фунтов. Сорок тысяч! Неужели вы согласны на это? Вы что, и в самом деле обещали ему эти деньги?
 — Восемь тысяч, — недоуменно ответила Сара. — Мы договорились на восьми.
 — За восемь тысяч он не согласен жениться на вас, — покачал головой Макс, — спросите его сами. Лицо мистера Таунсенда густо покраснело.
 — Восемь тысяч в год, — выдавил он. — Именно это я имел в виду. Впрочем, можете считать, что я передумал.
 Он осторожно приподнялся, но Макс сделал шаг вперед, и мистер Таунсенд вновь вжался в спинку кресла.
 Макс подошел ближе и оказался нос к носу с мистером Таунсендом.
 — Увидели, что при мне вам не удастся надуть Сару, и тут же на попятную, так, мистер Таунсенд? Скажите, а вы вообще собирались жениться на ней или нет? Выкладывайте, как вы собирались ее облапошить!
 — Прекратите! — крикнула Сара. — Прекратите! И не надо держать его здесь против его воли!
 — Я задержал его для того, чтобы он сам во всем признался, — процедил Макс сквозь зубы. — Ну, давайте, Таунсенд, рассказывайте, сколько у вас долгов? И есть ли вам смысл жениться ради каких-то жалких восьми тысяч!
 Сара решила, что с нее довольно. Она подошла к окну и повернулась спиной к обоим мужчинам. С преувеличенным вниманием принялась наблюдать за тем, как внизу, во дворе гостиницы, запрягают в карету чью-то лошадь. Конюхи и кучер не молчали. Они громко и очень явственно поносили последними словами и дождь, и несчастную лошадь, и упряжь, которая никак не хотела надеваться, но особенно тех идиотов, которым не спится в такой поздний час и которые желают куда-то ехать среди ночи.
 Саре стало холодно, и она обхватила себя за плечи. Все рухнуло, все.
 — Сара, что будем делать с этим обманщиком? — раздался у нее за спиной голос Макса.
 — Пусть уходит, — безразлично откликнулась Сара. — Вы добились своего.
 — Надеюсь, вы еще будете благодарны мне за это, — жестко сказал Макс.
 Сара не поняла, относится ли это к ней или к мистеру Таунсенду, а потому ничего не сказала.
 Макс отодвинулся в сторону, по-прежнему не спуская глаз с Сары. Мистер Таунсенд поднялся с кресла, подхватил свой плащ и направился к двери. Открыв ее, он обернулся и с обидой произнес-;
 — Мои намерения понятны. Теперь, Сара, поинтересуйтесь намерениями лорда Максвелла. Он знает, кто вы. Нет, я не говорил ему. Он ведь сам умеет сложить два и два, чтобы получить четыре.
 Сара обернулась от окна и уставилась на Макса. Он не отвел глаз.
 — Я собирался обо всем рассказать сам. Чуть позже, — сказал Макс. — Когда мы останемся наедине.
 — О чем рассказать?
 — Я был на вашем суде, — после некоторой заминки признался Макс.
 — На суде? — удивилась Сара. — Вы были на суде?
 — Да. И знаю, что вы — Сара Карстерс. От неожиданности Сара онемела.
 — Вы были среди тех, кто приехал поглазеть на убийцу? — спросила она, едва шевеля непослушными губами. Челюсти Макса напряглись.
 — Я был там, чтобы дать репортаж в свою газету. Я все рассказал бы сам, если бы Таунсенд меня не опередил. Послушайте, Сара, я не мог сказать вам об этом раньше, потому что боялся, что вы вновь сбежите. Поверьте, я хочу помочь вам.
 — Что за газета? — хрипло спросила Сара.
 — Я скажу вам позже.
 — Как называется ваша газета?!
 После недолгого молчания Макс тихо сказал:
 — “Курьер”. Я владелец и издатель этой газеты. Саре показалось, что весь воздух куда-то исчез и она осталась в пустоте. Она не упала только потому, что продолжала держаться рукой за оконную раму.
 — “Курьер”, — чуть слышно выдохнула она. Мистер Таунсенд, который с интересом наблюдал за этой сценой, выбрал момент для того, чтобы нанести решающий выпад.
 — Берегитесь его, мисс Карстерс. Я всего лишь хотел получить ваши деньги. Этот же человек намерен затянуть петлю на вашей шее.
 Макс бешено зарычал и рванулся к двери. Таунсенд проворно выскочил в коридор и поспешил к лестнице. Макс не стал преследовать его. Он с грохотом захлопнул дверь и повернулся к Саре.
 — Это не правда, — сказал он. — К тому же вас оправдали. Вы не можете вновь привлекаться к суду за то убийство.
 Первый шок начал проходить. Щеки Сары понемногу розовели, дыхание успокоилось, и к ней вернулась способность мыслить.
 Впрочем, над чем тут размышлять, все предельно ясно и так.
 — Тогда.., в Рединге… — заговорила она, глубоко вдыхая воздух при каждом слове. — Когда вы влезли в мое окно.., вы уже знали, кто я?
 — Нет. Я только наутро понял, что уже встречался с вами когда-то, — Макс сделал шаг вперед, Сара инстинктивно отшатнулась, и он застыл на месте. — То, что тогда между нами произошло.., это было искренне, поверьте, Сара.
 — Вы не можете быть искренним, — сказала Сара, откидывая голову назад. — Вы все разыграли. Вам просто нужен материал для вашей проклятой газеты.
 — О господи, — вздохнул Макс. — Вы просто понравились мне, и я не задумывался над тем, кто вы на самом деле. Материал для газеты? Да, он мне нужен. Ведь я газетчик, Сара. Это сильнее меня. Но я в самом деле хочу помочь вам.
 — Вы трепали мое имя столько лет, — злобно прошипела Сара. — И теперь я знаю, именно вы и писали мне те самые письма.
 — Какие еще письма? — Макс смотрел на нее с недоумением. — О чем вы?
 — А то вы не знаете. От Уильяма! Вы с самого начала ненавидели меня. Вы и ваш проклятый “Курьер”. Вы решили стать моими судьями. Вы решили правдами и не правдами доказать мою вину. Вы преследовали меня. Вы и сейчас меня преследуете.
 Макс подался вперед.
 — Успокойтесь и выслушайте меня, — мягко попросил он. — Да, я был не прав. И очень сожалею о том, что доставил вам столько неприятностей. Но все прояснилось для меня лишь после того, как я поговорил с…
 — С кем еще вы говорили обо мне? — вскинула голову Сара.
 — С одним из моих репортеров, Питером Феллоном. Я посылал его в Стоунли за информацией.
 — По-прежнему следите за мной! — крикнула Сара.
 — Я хочу помочь вам! — крикнул в ответ Макс. — Вы не желали ничего говорить, поэтому я решил сам все разузнать. Я понял, что был не прав, когда узнал о том, что в Стоунли сгорел дом вашей сестры, а по вашему дому стреляли. Мне жаль, очень жаль, поверьте. И.., простите меня.
 — Простить? Вы обратились не по адресу, сэр. Я никогда не прощу вас.
 — Хорошо, пусть так. Сейчас это неважно. Расскажите мне о тех письмах.
 — Зачем? — холодно спросила Сара. — Хотите, чтобы я сама намылила для себя петлю?
 — Я хочу защитить вас.
 Сара нервно рассмеялась и резко оборвала смех.
 — Сара, — мягко сказал Макс. — Давайте присядем и поговорим как воспитанные люди. Она не ответила.
 — Расскажите мне про те письма, — повторил свою попытку Макс. — Они были от Уильяма? Он следит за вами? Вы этого боитесь?
 — Неужели вы надеетесь на то, что я стану с вами откровенничать после всего, что было?
 — Вы по-прежнему не понимаете? — Максом начало овладевать отчаяние. — Я хочу вам помочь! Ну, где эти письма? Я боюсь за вас, Сара. Если вам грозит опасность, я должен знать об этом.
 Сару била нервная дрожь. Она лишний раз убедилась в том, насколько опасен человек, стоявший перед нею. Он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Он способен вывернуть ее наизнанку, чтобы узнать то, что ему нужно. Узнает и затянет петлю — если не на шее Сары, так на первой полосе своей проклятой газеты.
 Сара знала, что такое ненависть, но еще никогда и никого в своей жизни она не ненавидела так сильно, как Макса Уорта.
 Плечи ее опустились, и Сара тяжело вздохнула.
 — Письма наверху, — сказала она. — В моей комнате.
 — Дайте ключ, — потребовал Макс, протягивая руку. — Дайте ключ, и я возьму их.
 Сара немного поколебалась, затем полезла в карман и достала ключ от своего номера.
 — Они в моем саквояже, на самом верху, — сказала она. Сара не стала отдавать ключ в руки Максу и положила его на стол.
 От Макса это не укрылось, он поджал губы и взял ключ со стола.
 — Сара…
 Она повернулась к нему спиной.
 Макс вышел за дверь, не сказав больше ни слова.
 Когда дверь закрылась за ним, Сара прижала ко рту сжатый кулак. Итак, Макс был на суде, он слышал все, что говорилось на нем о ней, об Уильяме, об их любовной связи. Потом он превратил ее жизнь в ад, разлучил с семьей и буквально распял на страницах своей газеты.
 Этот человек не остановится, пока не выведает все до конца.
 Ничего не видя вокруг себя, Сара вышла за дверь, в коридор. Справа была еще одна дверь, выходящая во двор гостиницы. Она двинулась к ней. На улице по-прежнему шел дождь. Тускло светились окна гостиницы. Ничего не видя, ничего не слыша и не замечая вокруг, Сара двинулась вперед.
 Ей и в голову не пришло, что нужно вернуться и взять плащ. Сара не думала ни о чем, кроме одного: как ей скрыться от Макса Уорта.


* * *

 Поднимаясь по ступеням, Макс продолжал думать о том, как ему вести себя с Сарой в дальнейшем. Гнев ее рано или поздно утихнет, но то, что он издатель “Курьера”, она не забудет никогда. О том, что он пишет в “Курьере”, Макс собирался рассказать Саре сразу же после разговора с Таунсендом, но тот его опередил. Отомстил, мерзавец.
 И все-таки еще не все потеряно. Макс верил, надеялся на то, что ему удастся поправить дело. Он, разумеется, должен извиниться перед Сарой. Успокоить ее. Убедить в том, что желает ей только добра.
 Значит, она получала письма от Уильяма Невилла. Может быть, именно это подтолкнуло ее к мысли выйти замуж за Таунсенда?
 Макс почувствовал, насколько он устал от всего, что случилось с ним за последние дни. Устал разбираться в хитросплетении интриг, устал разгадывать загадки, которые преподносила ему Сара. Может быть, хотя бы благодаря этим письмам что-нибудь прояснится?
 О, как он промахнулся!
 Но Макс об этом еще не знал. Он вошел в комнату Сары, нашел ее саквояж и хотел немедленно вынуть и прочитать письма, но потом подумал, что будет лучше, если Сара сама достанет их. Макс не мог позволить себе рыться в чужих вещах.
 С саквояжем в руках он вернулся в номер Таунсенда, но тот оказался пуст. Это не насторожило Макса. На полу по-прежнему лежал оброненный Сарой плащ. Не может же она сбежать, бросив все свои вещи? Нет, она обязательно вернется.
 Макс поднял опрокинутый стул, налил себе бренди и уселся поджидать Сару. Когда прошло минут десять-пятнадцать, в голове Макса прозвенел первый тревожный звоночек.
 Он вышел из номера, посмотрел на пустынный коридор и заметил неприкрытую дверь, ведущую во двор. Макс прошел сквозь нее и оказался на улице.
 Дождь по-прежнему сеял и сеял, и поэтому Макс поднял воротник, чтобы капли не попадали на шею. В глубине двора двигались какие-то тени, и Макс понял, что это дежурные конюхи, несущие свою круглосуточную вахту возле лошадей.
 Макс бегом пересек двор, проклиная в душе надоедливый дождь. Неужели Сара сбежала из гостиницы под таким дождем, в такую ночь?
 Конюхи увидели Макса и замерли.
 — Вы не заметили, выходил кто-нибудь из гостиницы минут пятнадцать тому назад? — спросил Макс.
 — Уходил тот джентльмен из Бата, но только это было давно, с полчаса, если не больше. Как же его? Ах да, мистер Таунсенд.
 — С ним был кто-нибудь?
 — Нет, никого.
 — Ну а позже, позже?
 — Вроде бы уходила какая-то леди.
 — Да, именно леди, — с возрастающей тревогой сказал Макс.
 — Мы кричали ей, чтобы она вернулась, но она даже головы не повернула.
 — Куда она пошла?
 — Да вроде бы свернула за воротами направо.
 Не теряя ни секунды. Макс бросился к воротам и выбежал на Хай-стриг. Улица была пустынна — ни карет, ни прохожих. Впрочем, кто может ехать или идти под дождем среди ночи в таком тихом городке, как Уэллс? Огни в окнах и те уже погасли, светили только тусклые газовые фонари.
 Где же она может быть, черт побери?
 Не найдя и следов Сары, Макс в подавленном настроении вернулся в гостиницу.
 Первым его желанием было заглянуть в саквояж. Он раскрыл его, перерыл сверху донизу, но никаких писем там не оказалось. Макс спустился вниз и попросил дежурного портье не запирать входную дверь до тех пор, пока он не вернется.
 После этого Макс больше часа ходил по соседним гостиницам, но ни в одной из них Сара не появлялась, и никто не видел женщину, похожую на нее.


* * *

 Макс раздумывал над тем, не заказать ли ему еще одну чашку кофе, когда раздался стук во входную дверь гостиницы.
 — Иду! — немедленно откликнулся Макс и сам поспешил к двери, опередив заспанного портье.
 Открыв дверь. Макс увидел за нею не Сару, а какого-то незнакомого плотного мужчину с красным лицом и пышными усами.
 — Констебль О'Хэналон, — коротко представился тот. — С кем имею честь?
 — Это лорд Максвелл, — послышался из-за спины констебля голос Сары, и она проскользнула внутрь. — Я же говорила, что он может поручиться за меня. Произошла нелепая ошибка.
 Макс на мгновение потерял дар речи, что случалось с ним очень редко. Он ожидал чего угодно, только не этого. Ему представлялось, что Сара попала в лапы грабителям или убийцам и что ее обезображенное тело уже плывет по течению в речных волнах. Но вот она появилась перед Максом, живая и невредимая, и он не мог вымолвить ни слова.
 — Прикрой дверь, Макс, — вывел его из оцепенения голос Сары. — Констебль О'Хэналон хочет поговорить с тобой.
 — Что?
 — Закрой дверь, — повторила она. Макс недоуменно посмотрел на дверь.
 — Хорошо, — пробормотал он, закрыл дверь гостиницы на запор и прошел в гостиную вслед за Сарой и полицейским.
 Нервное напряжение схлынуло, и Макс наконец дал волю своим чувствам:
 — Ты хоть знаешь о том, что я пережил и передумал за эти три часа? — накинулся он на Сару. — Думал, что с тобой случилось бог знает что!
 — Прости, Макс. Это нервы. — Она бросила на Макса умоляющий взгляд. — Констебль О'Хэналон, позвольте представить — это мой жених, лорд Максвелл.
 — Это правда, сэр? — спросил констебль. — Это ваша невеста?
 — Разумеется, — подтвердил Макс, не сводя сердитых глаз с лица Сары. — Что она натворила на сей раз?
 — Ночной дежурный увидел ее, когда она пыталась взломать дверь храма, — ответил полицейский и деликатно кашлянул в кулак.
 — Я думала, что она открыта, — пояснила Сара. — Мне было невдомек, что храмы запираются на ночь. Я полагала, что они всегда открыты.
 — Но, мадам, — заметил констебль, — вы при этом отказались назвать полицейскому свое имя и не захотели объяснить свое поведение.
 — Я… Я была немного не в себе.
 Сара взглянула на Макса и тут же отвела взгляд в сторону.
 — Если бы вы все объяснили на месте, вам не пришлось бы сидеть полночи в участке. Мы сразу же доставили бы вас домой.
 — В участке? — переспросил Макс. — В полицейском участке? Почему ты не послала кого-нибудь за мной? Я здесь места себе не находил от беспокойства.
 — Я об этом не подумала, — потупилась Сара.
 — И что ты делала в участке?
 — Я?.. Спала.
 — Ты.., что?!
 В эту минуту к ним подошел гостиничный портье, который, похоже, только сейчас окончательно проснулся.
 — Принести вам чего-нибудь, мисс Чайлд? — спросил он. — Кофе? Чай? Сандвич?
 Сара улыбнулась — впервые за долгое время.
 — Благодарю вас, Джордж. Вас зовут Джордж, я не ошиблась? Чашка чая — это было бы просто превосходно.
 — Сию минуту, мисс, — улыбнулся портье, — сейчас принесу.
 — Все в порядке? — обратилась Сара к констеблю.
 — Полагаю, что да. Но помните о том, что я вам сказал. — Он взял за руки Макса и Сару и соединил их. — Вам повезло, что у вас есть такой жених. Он сумеет позаботиться о том, чтобы вы больше не выходили по ночам на улицу одна.
 — Я постараюсь, — заверила Сара служителя порядка. — Спасибо вам, констебль, вы были так добры ко мне. — И продолжила, обернувшись к Максу:
 — Приходи пить чай, когда вы все здесь закончите.




 Глава 10


 Минут десять спустя они сидели за столиком, на котором стоял не только чайник, но и тарелочка с сандвичами. Однако чашку Джордж принес только одну — для Сары. Угощать Макса он явно не собирался.
 Макс потянулся, взял с тарелочки тонкий сандвич с сыром и огурцами, пожевал его и с отвращением проглотил. Он с удовольствием съел бы сейчас что-нибудь посущественнее.
 — Мне пришлось выслушать целую отповедь, — заметил он. — Констебль О'Хэналон в выражениях не стеснялся.
 Сара искоса взглянула на Макса и тут же уткнулась глазами в тарелочку с сандвичами.
 — Мне пришлось сказать, что ты мой жених. Иначе он отправил бы меня домой. Так бы и случилось, если бы он узнал, что мы с тобой просто знакомы.
 — Он наказал мне получше присматривать за тобой. Что ты еще ему наговорила?
 — Сказала, что мы с тобой поругались. — Она отхлебнула горячего чая. — Это самое простое объяснение.
 — Он еще сказал, что ты была не в себе, когда тебя обнаружили. Подумали, что ты сошла с ума.
 — Я действительно едва не сошла с ума, когда оказалась в участке, — тихо призналась Сара. — Мне сразу вспомнилась тюрьма, где я сидела, ожидая суда.
 — Если они напугали тебя или что-то сделали… — сердито повысил голос Макс.
 — Нет! — перебила его Сара. — Они были очень любезны. Дали мне обсохнуть. Потом уложили спать. Просто я не хотела отвечать на их вопросы, вот они и задержали меня.
 — Почему ты сбежала, Сара? — спросил Макс, покачав головой.
 — Потому что ты затравил меня. Макс. Мне нужно было побыть одной. Забиться куда-нибудь, успокоиться. Я хотела отсидеться в церкви.
 Так он ей и поверил!
 — А вместо церкви ты оказалась в участке и легла спать.
 — Ну да.
 Странно, но в полицейском участке Сара действительно смогла уснуть и спала крепко, как давно уже не спала. А еще она о многом передумала за это время. Думала о Стоунли и о том, что там ее ожидает. Для себя Сара решила, что пути назад для нее нет. Но сначала нужно найти возможность избавиться от Макса Уорта.
 Они незаметно перешли на “ты”, но при этом Сара ни на минуту не могла забыть о том, что этот обаятельный мужчина был тем самым ненавистным “специальным корреспондентом” проклятого “Курьера”, который перепортил ей столько крови. Он был тем самым человеком, который публично поклялся не оставлять Сару в покое до тех пор, пока не будет раскрыто убийство Уильяма Невилла.
 Сара тщательно вспоминала все, что ею было сказано Максу, начиная с той памятной ночи в Рединге, когда тот влез в ее окно. Она до сих пор не верила, что это было случайностью. Этот человек преследовал ее с упорством гончей, идущей по следу.
 Сара склонила голову, подливая чай в свою опустевшую чашку, а Макс тем временем любовался ее профилем. Сейчас Сара была похожа на ту женщину, которую он видел в зале суда. Лицо ее было спокойным и непроницаемым, однако теперь Макс знал, что спокойствие это кажущееся. Защитная броня, слой льда, под которым прячется бурный поток. Макс не хотел ломать этот лед. Он хотел его растопить.
 — Почему тогда ты вернулась, Сара? — негромко спросил он.
 — Я оставила здесь свои вещи, деньги. За этим и вернулась, — ответила она.
 — А я так не думаю. Такой красивой молодой женщине, как ты, не составило бы труда вернуться в Бат и без денег. И почему ты сидишь со мной за одним столом? Почему говоришь со мной?
 — Что мне еще остается? — устало пожала она плечами. — Ты преследуешь меня все эти годы. Конечно, я предпочла бы забыть тебя и никогда больше не видеть. Зажить своей собственной жизнью. Но разве ты оставишь меня в покое, господин “специальный корреспондент”? — Сара тяжело вздохнула. — Поэтому я решила ответить на все твои вопросы и покончить с этим раз и навсегда. Ну что. Макс, хочешь получить интервью с Сарой Карстерс для своей проклятой газеты? Давай. Ты сразу сможешь в два, в три раза увеличить тираж “Курьера”. Ведь только это тебе и нужно, верно?
 Во время этого монолога Макс испытал целую гамму чувств — от стыда до раздражения и досады. Да, он наделал немало ошибок, но не подлец же он на самом деле!
 — Погоди минуту, Сара…
 Но она не позволила ему прерывать себя:
 — Мне нужны гарантии. Я согласна ответить на все твои вопросы, но ты при этом поклянись, что не опубликуешь ни строчки в свой газете до тех пор, пока я не уеду из Англии.
 — Ты.., собираешься уехать?
 — И чем скорее, тем лучше. Конечно, после того, как ты выгнал мистера Таунсенда, это займет немного больше времени, но… Я должна уехать.
 Она снова хочет отгородиться, и трудно упрекать ее за это. Как бы это ни было для него неприятно. И она снова настороже.
 Макс решил принять предложение Сары, хотя прекрасно понимал, что после этого интервью он все равно не сможет оставить ее.
 — Обещай, — повторила она, — что не опубликуешь ни строчки до тех пор, пока я не уеду из Англии. Макс молча кивнул головой.
 — Нет, скажи вслух, — потребовала Сара.
 — Обещаю, — хрипло сказал Макс. Сара сделала большой глоток и посмотрела на Макса поверх края чашки.
 — Тогда можешь начинать, — сказала она.
 — Для начала… — Он подождал, пока она сделает еще один глоток, потом не выдержал и закричал:
 — Черт побери! Джордж!
 Джордж появился так быстро, словно подслушивал под дверью.
 — Не волнуйтесь, Джордж, — сказал Макс, увидев, с какой тревогой окидывает тот взглядом Сару. — Я ее не съем, вашу овечку. Принесите-ка лучше чашку крепкого кофе и сандвичей. Побольше сандвичей. И учтите, что я — человек плотоядный. Не вздумайте кормить меня огурцами.
 Джордж молча пожал плечами и вышел. Макс рванулся следом, открыл дверь и крикнул вслед:
 — Вы знаете, что такое “плотоядный”? Не дождавшись ответа, он сердито захлопнул дверь и вернулся на свое место.
 — Чему ты смеешься? — покосился он на Сару.
 — Не знаю, — ответила она. — Над тобой. Над Джорджем. И еще думаю о том, знает ли он, что такое “плотоядный”. Очень хочу посмотреть, что он тебе принесет.
 — Люблю, когда ты смеешься, — сказал Макс и сам улыбнулся при этом. — Когда ты смеешься, в твоих глазах можно утонуть, как в море.
 Улыбка слетела с лица Сары.
 — Хватит болтать, — сухо сказала она. — Про свои глаза я уже столько всего наслушалась.
 — Я хотел сказать тебе приятное…
 — Не стоит усилий, — оборвала его Сара. — Ты хотел задать мне несколько вопросов.
 — Ах да, интервью. Но сначала позволь сказать несколько слов. Прежде всего я хочу извиниться перед тобой, Сара. О том, что я корреспондент “Курьера”, я должен был сказать тебе еще в Бате. Но, как я уже говорил, я боялся, что ты снова пустишься в бега и я больше никогда тебя не увижу. Да, скажу честно, я хочу понять эту историю до конца. И еще мне жаль, что из-за моей газеты тебе пришлось столько пережить. Я сожалею о том, что произошло в Стоунли. Я понимаю, что все это только слова, но…
 — Ты всегда так начинаешь свои интервью, Макс? — вопросительно приподняла брови Сара.
 — Я говорю искренне, — запротестовал Макс.
 — Не верю. Просто хочешь войти в доверие, чтобы выпытать у меня все до конца, но я не верю тебе. Макс. Но мы с тобой заключили сделку, и я сдержу свое обещание.
 — Твоя беда в том, что ты слишком подозрительна, Сара.
 — Да, я знаю. С чего мы начнем?
 Максу опять, в который уже раз, захотелось хорошенько встряхнуть эту женщину. Но сегодня ей уже довелось пережить столько, что лучше быть с ней помягче. И все-таки, что за характер! Как обманчива порой бывает внешность.
 — Объясни для начала, какого черта ты дала то объявление в “Кроникл”. Где были твои мозги? Глаза Сары гневно вспыхнули.
 — Если ты решил разговаривать со мной в таком тоне, — сказала она, — то я не произнесу больше ни слова.
 — Прости, — ответил Макс. — Поставим вопрос иначе. Зачем тебе нужно было выходить замуж за мистера Таунсенда?
 — Это был единственный способ вступить в права наследства немедленно, не дожидаясь, когда мне исполнится двадцать пять. Я хотела обеспечить будущее своей семьи, и в первую очередь сестры. Я должна была защитить их.
 — Защитить? — нахмурился Макс. — От кого?
 — От Уильяма Невилла.
 — Ты думаешь, что Уильям жив? Из-за тех писем?
 — Да.
 — Но их не оказалось в твоем саквояже.
 — Разумеется. Мне просто нужно было сбежать от тебя. Письма я сожгла и не могу тебе их показать.
 — В Рединге ты говорила, что Уильям мертв.
 — Я сама не знаю, во что мне верить. Мне хотелось бы думать, что он мертв. Он был жесток, как зверь. Понимаю, что это нехорошо — желать смерти человеку, но он принес моей семье столько горя. Не хочу, чтобы это повторилось.
 Макс решил, что к этому вопросу можно вернуться позже.
 — Расскажи подробнее о тех письмах.
 — Они начали приходить шесть месяцев тому назад. — Сара задумалась и уточнила:
 — Нет, меньше.
 — Их приносили с нарочным?
 — Нет. Они приходили по почте, из Винчестера. Я не знаю, кто их писал. Важно то, что за мной кто-то следит. И если это Уильям… — она поежилась. — Если со мной что-то случится, все деньги перейдут к Анне. Уильям — ее муж. Если он жив, то добьется своего — получит все наследство Карстерсов.
 — Зачем Уильяму эти деньги? — спросил Макс. — Он же сам.., был наследником сэра Айвора.
 — Они с отцом разругались, когда Уильям женился на Анне, — пояснила Сара. — Он знал, что по завещанию сэра Айвора почти ничего не получит.
 Сэр Айвор Макса не интересовал, поэтому он переменил тему:
 — Но ты же скрывалась. Откуда Уильям или кто-то еще мог знать, где ты находишься?
 — Я писала своим, — пожала плечами Сара. — И они мне тоже писали. Я полагала, что они будут держать это в секрете. Нет, правда, я не знаю, как ему удалось найти меня.
 — Сара поднялась и заходила по комнате.
 — Я должна опередить его, — сказала она. — Для этого мне и потребовался фиктивный брак. Я собиралась раздать деньги отца сестре и братьям. Как только это будет сделано, я уеду в Америку. Вероятнее всего, вместе с Анной.
 — Выйти замуж за Таунсенда только для того, чтобы немедленно вступить в права наследства? Но ведь тебе осталось подождать всего год. Странно.
 Сара села на стул так же внезапно, как и поднялась перед этим.
 — Ты разве не понял, что я сказала? Уильям преследует меня. Я скрывалась, но он выследил меня. Еще немного — и он меня настигнет. А если он настигнет меня и убьет, то следующей его жертвой станет Анна. Единственный способ избежать этого — получить деньги немедленно и раздать их.
 — Значит, в случае твоей смерти Анна получает все? — уточнил Макс.
 — Почти все. Саймон, Мартин и Люси тоже кое-что получат, но совсем немного.
 — А ты не думаешь, что за этими письмами может стоять твоя сестра Анна? Как я теперь понимаю, не только у Уильяма есть повод избавиться от тебя. Твои братья и сестры…
 — Нет! — гневно перебила его Сара. — Мои братья и сестры не способны на такое!
 Макс понял, что задел болевую точку. Разумеется, Сара не могла не подумать о таком варианте, но не хотела даже допускать, что подобное может случиться. Что ж, теперь по крайней мере понятно, почему она хотела выйти замуж за Таунсенда до своего возвращения в Стоунли. Как только деньги отца будут поделены между всеми наследниками, ни у кого не останется мотива для убийства Сары, будь это Уильям или кто-нибудь еще.
 — А может это быть кто-нибудь еще? — предположил Макс. — У тебя есть враги, Сара?
 — Уильям и его отец. Может быть, еще кто-то из друзей Уильяма. Ну и, разумеется, еще твой “Курьер”.
 — “Курьер” не враг тебе, Сара. Мы просто хотим узнать правду.
 — Да, узнать правду. Любой ценой. Не считаясь ни с кем и ни с чем.
 Макс стиснул зубы и коротко спросил:
 — Что было в тех письмах?
 — Ничего конкретного. В одном, например, было написано: “Пора платить за музыку”, в другом — “В разлуке любишь сильней”. Все они были в таком духе. Вроде бы ничего особенного, но мне было страшно.
 — Ты узнала руку Уильяма?
 — Разумеется. Он же мне писал и раньше.
 — Прости, я забыл. Вы же были с ним любовниками. После этой фразы повисла тишина. Сара застыла. Макс сжал зубы.
 — Не тебе бы читать мне мораль. Макс, — сказала наконец Сара.
 — Я не спал с женой своего брата, — огрызнулся тот.
 — Зато спал с Дейдрой. Она ведь тоже чья-то жена, верно?
 — Это совсем другое дело. Она не скрывала этого от своего мужа.
 — Может быть, я делала это во благо Анне. Может быть, мы с Уильямом хорошо понимали друг друга. Почему ты злишься?
 — Я не злюсь, — буркнул Макс, отводя в сторону глаза. — Я просто тебя не понимаю. Ты сама назвала Уильяма зверем. Как ты могла жить со зверем, объясни мне.
 — Оставь в покое Уильяма, Макс, — сказала Сара, сжимая кулаки. — И других тоже не трогай. Что ты злишься? Сердишься на то, что у меня был целый легион любовников? Ты же слышал об этом? И хочешь продолжить этот список? Так в чем же дело? Что тебя останавливает? Ты же знаешь, что я не закричу.
 Макс подался вперед, протянул руку через стол и легко коснулся руки Сары.
 ) — Когда я иногда думаю, что…
 — Что? — сердито спросила Сара.
 — Знаешь, Сара, не дразни меня. Это может плохо кончиться.
 Сара смотрела в глаза Максу, успокаиваясь и беря себя в руки.
 Макс позволил Саре освободить руку и резко поднялся. Он, как и Сара, не ожидал такого поворота в их беседе. Напрасно он так грубо разговаривал с ней. Не к лицу это лорду Максвеллу, известному своим галантным обращением.
 — Забудем об этом, — сказал Макс и глубоко вздохнул. Сара промолчала.
 Максу вдруг захотелось попросить у нее прощения, но за что он хотел бы получить прощение, он и сам не понимал.
 — Все это, — сказал он вместо этого, — не имеет никакого отношения к интервью Сары Карстерс для “Курьера”. Давай вернемся на нейтральную почву.
 — Да, так будет лучше, — безо всякого выражения откликнулась Сара.
 Макс отошел к камину и встал, слегка ссутулившись. Ему не хотелось лишний раз напоминать Саре о своей силе.
 — С чего продолжим, Сара?
 — Не знаю.
 — Хорошо. Расскажи, куда ты собираешься ехать отсюда.
 — Я должна встретиться с мисс Битти в Солсбери. Разумеется, она думает, что я стала женой мистера Таунсенда… — Сара грустно усмехнулась. — Ну а потом… Потом я вернусь в Бат и займусь поисками нового кандидата в мужья. Желающих много.
 — Все-таки ты не оставила эту затею — заключить фиктивный брак? — спросил Макс спокойным тоном, хотя ему хотелось кричать во весь голос.
 — Другого мне не дано.
 — И хочешь разделить деньги отца поровну между всеми его детьми, родными и приемными. Так я в это и поверил!
 Сара улыбнулась, полезла за воротник и вытащила ключик на серебряной цепочке.
 — В кресле лежит моя сумочка, — сказала она. — Вот ключ от нее. Посмотри сам.
 Макс взял ключ, нашел сумочку и раскрыл ее. Внутри лежали документы, подготовленные лондонской адвокатской конторой. После заключения брака с мистером Таунсендом Сара должна была заверить их у местного нотариуса. Макс быстро, но внимательно просмотрел их. Сара не солгала. Она собиралась разделить деньги так, как говорила, — поровну между всеми членами своей семьи.
 Он закончил читать и задумчиво посмотрел на Сару.
 — Ну и что? — спросила она.
 — Скажи, почему отец все деньги завещал именно тебе?
 — Полагался на мой здравый смысл и никогда не верил Уильяму. Может быть, хотел таким способом защитить Анну. Не знаю, — покачала головой Сара.
 Что-то за всем этим крылось, но Макс никак не мог понять, что же именно. Наверное, он не совсем правильно ставит вопросы.
 Макс чувствовал сильную усталость. Саре хорошо, она в полицейском участке выспалась, а он сегодня всю ночь не сомкнул глаз.
 — Ты удовлетворен? — спросила Сара.
 — Я их только мельком пробежал, — ответил Макс, встряхивая в руке бумаги.
 — Можешь изучать сколько хочешь, — великодушно разрешила она.
 Сара поднялась и принялась молча расхаживать по комнате. Макс раскрыл бумаги на первой странице и принялся вновь изучать их, на сей раз внимательно вчитываясь в каждое слово.


* * *

 Сара не торопясь потянулась, разминая затекшие мускулы, и лениво раскрыла глаза. Комнату заполнял солнечный свет. С улицы доносились обычные звуки — цоканье копыт, пение птиц и чей-то далекий смех. Воздух был наполнен ароматом свежего кофе.
 Одеяло соскользнуло, Сара потянулась, чтобы поправить его, и наткнулась рукой на что-то твердое. Оказывается, это вовсе не одеяло, а мужской плащ, и она наткнулась ладонью на кожаную пуговицу! И лежит она вовсе не в постели, а на маленьком диванчике. А Сара думала, что это ей приснилось — то, как Макс укладывает ее, накрывает и целует в лоб на прощание.
 — Макс!
 — Я здесь.
 Сара вздрогнула, вскочила и только теперь окончательно проснулась.
 Макс стоял совсем рядом, его темный силуэт выделялся на фоне окна, залитого светом.
 — Завтрак мы проспали, — сказал он, — и я заказал кофе. Сейчас принесут и что-нибудь поесть.
 — Который час?
 — За полдень. Мы оба проспали.
 Сара взяла чашку горячего кофе и спросила, указывая свободной рукой на стол:
 — А это что такое?
 — Это? — переспросил Макс. — О, это сандвичи, которые принес мне вчера Джордж, когда ты уже спала. Знаешь, Сара, он таки знает, что такое “плотоядный”. Это сандвичи с печенкой. С сырой печенкой, черт меня побери!
 — Джордж еще жив? — с улыбкой спросила Сара.
 — Жив. Я его не догнал.
 Утренний Макс был разительно не похож на ночного Макса. Он излучал улыбку и был само очарование. Но Сара знала, что именно в таком состоянии он опаснее всего.
 Макс опустился на стул и закинул ноги на сиденье второго стула, стоявшего рядом. Поправил шейный платок и расстегнул на рубашке верхнюю пуговку. Он казался таким дружелюбным и доброжелательным, но только теперь это не могло обмануть Сару.
 — Хорошо, когда выспишься, — с улыбкой заметил Макс. — Голова свежая и легкая, словно хрустальный бокал.
 — Правда? — откликнулась Сара.
 — Правда. Знаешь, у меня с утра было немного времени для размышлений, и мне кажется, я теперь знаю, как решить твои проблемы.
 — О чем ты, Макс? — медленно спросила Сара.
 — Об Уильяме Невилле. Ты думаешь, что он преследует тебя. Я, со своей стороны, считаю, что он мертв. А если так, значит, тебя преследует кто-то другой. Ну скажи сама, Сара, зачем Уильяму скрываться, если он жив? Чего он хочет добиться?
 — Чтобы меня повесили за его убийство.
 — Зачем тогда ему посылать тебе письма? Если он жив и хочет получить наследство Карстерсов, то зачем он скрывается?
 — Хочет отомстить мне, — предположила Сара, несколько растерянная его напором, — сделать мне больно.
 — Отомстить? За что?
 — За то, что я разорвала наши с ним отношения. За то, что собиралась выйти замуж за Фрэнсиса Блеймайреса. Макс задумчиво пожевал губами.
 — Что ж, — сказал он. — Тогда тем больше оснований заставить его раскрыться, этого твоего преследователя.
 — Поясни, Макс, я тебя не понимаю.
 — Итак, мы не знаем наверняка, кто охотится за тобой и с какой целью. Может быть, это не имеет отношения к завещанию твоего отца, может быть, за этим кроется что-то другое. Поэтому фиктивный брак не решит твоих проблем.
 "Охотник”. Страшное слово, но единственно правильное. Загнать добычу в угол и пристрелить — это они умеют делать лучше всего на свете.
 — Я уверена в том, что это Уильям, — упрямо сказала Сара. — Ни у кого больше нет причин преследовать меня. У Макса на этот счет были свои соображения.
 — Если он хочет отомстить, Сара, ему безразлично, замужем ты или нет.
 — — Но я не собираюсь сидеть и ждать сложа руки. Я не настолько глупа. Брак мне нужен для того, чтобы разделить деньги и уехать вместе с Анной в Америку.
 Голос Макса становился жестче с каждой минутой.
 — Так ты будешь скрываться до конца своей жизни. Снова менять имя? То и дело оглядываться и смотреть, не идет ли кто-нибудь сзади? Ты понимаешь, о чем я говорю?
 — Не хочу загадывать наперед, — пожала плечами Сара.
 — Тогда подумай о дне сегодняшнем.
 — Куда ты клонишь. Макс? — нахмурилась Сара. Он скрестил руки на груди и откинулся назад, балансируя на задних ножках стула.
 — Я уже сказал: нужно постараться, чтобы этот мерзавец высунул на свет свою голову. Как только мы узнаем, кто это, мы с ним расправимся.
 Мы! Этого-то Сара и боялась больше всего. Она так и знала. Черта с два ей удастся отделаться от своего “специального корреспондента”!
 — Ты собираешься ехать со мной в Стоунли?
 — А как же иначе? Можешь забыть о своих кандидатах в мужья из славного города Бат. Неужели ты думаешь, что Таунсенд никому ничего не расскажет? Расскажет, не сомневайся. И про тебя, и про меня, и, очевидно, про то, что между нами существует связь.
 — Ну, за это тебя надо благодарить, а не меня!
 — Это неважно, кто из нас больше виноват. Дело все равно сделано. Понимаешь, я хочу помочь тебе.
 Сара прикрыла глаза и произнесла про себя все те слова, которые иногда слетали с губ ее братьев, но которые она никогда не смела произнести вслух сама.
 — Помочь? Как?
 — Очень просто, — улыбнулся Макс. — Последуем твоему плану — в общих чертах, разумеется.
 В общих чертах! Разумеется, только в общих. Не женится же лорд Максвелл на ней только ради того, чтобы раскрыть до конца эту историю!
 — Я не хочу выходить за тебя, Макс, — негромко сказала Сара.
 — Боже избавь! — поспешно откликнулся Макс. — Или ты думаешь, что я готов вступить в брак с любой хорошенькой девушкой только потому, что.., э-э.., целовался с нею?
 — Меня сейчас занимают только деньги, — сухо заметила Сара.
 — Да, да, конечно, — понимающе подхватил Макс. — И если ты думаешь только о них, привыкай думать правильно. Не выходи за бедняка, Сара, этим ты только отравишь ему жизнь.
 Он со стуком опустил стул на передние ножки.
 — Вот мой план. Я сыграю роль твоего жениха. Мы будем изображать счастливую влюбленную парочку. Все будут знать, что не сегодня-завтра управление твоим наследством перейдет ко мне. Слухи об этом разлетятся немедленно, разворошат осиное гнездо, и Уильям или кто-то еще высунет свою голову. Мне только этого и надо.
 Ну вот! Самые страшные ее опасения подтвердились. Первой мыслью Сары было послать этого “специального корреспондента” ко всем чертям, но она сумела сдержаться. И хорошо, что сдержалась. Спустя мгновение Сара представила себе, что, если она это сделает, проклятый “Курьер” снова примется трепать ее имя на своих страницах. А ей нужно выиграть время.
 А уж потом она пошлет лорда Максвелла ко всем чертям с превеликим удовольствием!
 — Подумай хорошенько. Макс, — улыбнулась Сара, — не опасно ли тебе связывать свое имя с именем женщины, которую судили по подозрению в убийстве? А что, если я и тебя?..
 Он удивленно поднял брови. Долго смотрел на Сару и наконец сказал с усмешкой:
 — Тогда убей меня прямо сейчас, Сара. Это единственный способ от меня избавиться.
 Невозможный человек! Непостижимый! И бороться с ним все равно что биться лбом о каменную стену.




 Глава 11


 Констанция Стритхем-Карстерс, как она сама называла себя, отодвинула занавеску и выглянула в окно. Ветки дубов, стоявших вдоль аллеи, склонялись к земле тяжело и грустно, словно оплакивали потерю близкого друга. Ах, как совпадало настроение дубов с чувствами самой Констанции! Она была разочарована и подавлена. Вчера Констанция получила письмо, из которого узнала о том, что Сара выходит замуж и сегодня собирается вернуться домой вместе со своим женихом. Это значит, что пройдет совсем немного времени, и все дела окажутся в руках этого господина. Кто знает, как он распорядится наследством Сары. И не окажутся ли вскоре выброшенными на улицу и она сама, и ее дети от первого брака, или Стритхемы, как звала их Констанция?
 Очевидно, ей придется искать себе пристанище, в котором она сможет провести остаток жизни. Когда Констанция подумала об этом, на глазах у нее заблестели слезы жалости к самой себе. Ну справедливо ли это, на самом деле? Ведь ей всего тридцать шесть! Дважды побывав замужем — и оба раза за состоятельными людьми, — Констанция жила теперь, что называется, в свое удовольствие, жизнью спокойной и беззаботной. И вдруг это письмо. Конец. Обвал.
 "Лучше бы ее повесили тогда в Ньюгейтской тюрьме”, — неприязненно подумала о Саре Констанция.
 Самого дома Констанции было жаль меньше всего. Что скрывать, он ей с самого начала не нравился. Дом был построен по вкусу ее второго мужа, а Сэмюэлю Карстерсу нравилось все основательное и старомодное, а потому он и не перестраивал ничего на новый лад. Вот и сохранились в этом доме темные дубовые панели, дымные камины и маленькие окна, пропускавшие так мало света. Добавьте к этому охотничьи трофеи на стенах — лосиные рога и головы; добавьте висящие рядом с рогами темные портреты каких-то никому не известных предков, и представление об обстановке дома будет полным.
 Во всем доме был только один отрадный сердцу Констанции уголок — ее собственные гостиная и спальня. Эти комнаты она отделала на свой лад: сменила темные дубовые панели на светлые, золотистые, закрыла прокопченные балки потолков модной лепниной, поставила мебель, обитую ярким шелком.
 Правда, не так много гостей бывало в этой нарядной гостиной, не так уж часто садился кто-нибудь в эти изящные яркие кресла. Круг знакомых, в котором вращалась Констанция, был весьма ограничен: местный доктор, викарий из местной же церкви, несколько отставных офицеров — вот и все, пожалуй. К тому же все это было давно, до суда над Сарой. После суда сузился и этот, прямо скажем, небольшой круг. А если уж говорить совершенно откровенно, то последние три года Констанция Стритхем-Карстерс провела в полном одиночестве.
 А ведь все могло быть иначе, выйди тогда Сара за виконта Хейла. Какая партия для юной девушки! Такой случай может выпасть только раз в жизни! Да, это была, что называется, удача, и не только для Сары, но и для самой Констанции. Уж она-то, приобретя титул благодаря своей падчерице, сумела бы воспользоваться шансом и вращалась бы в обществе повыше, чем “высший свет” деревни Стоунли!
 Но, увы, Сара тогда не дала своего согласия на брак, а мягкотелый Сэмюэль Карстерс спасовал перед дочерью и не настоял на своем. И вот к чему все это привело.
 Констанция считала, что у нее есть основания для того, чтобы относиться к Саре с неприязнью. Хотя на самом деле виноват прежде всего ее отец. Сэмюэль Карстерс так и не смог до конца примириться с потерей своей первой жены. Он посмертно возвел Марию Карстерс на пьедестал, а позже прижизненно возвел на него и Сару. При этом отец и дочь были очень похожи друг на друга в главном: они оба не гнались за успехом в обществе, знали цену деньгам, и их одинаково не манили огни больших городов.
 Жизнь с Сэмюэлем Карстерсом была для Констанции нелегким испытанием. Однако неприятности не кончились и с его смертью. За все свои муки Констанция получила лишь ежемесячную ренту — так же, как ее дети; все деньги Карстерсов должна была унаследовать Сара.
 И вот, что называется, дожили. Сара выходит замуж, и теперь благосостояние остальных членов семьи будет зависеть от какого-то постороннего мужчины.
 Констанция поняла, что ей нужно выпить. Просто позарез.
 Она повернулась от окна и посмотрела на своих детей, сидевших в гостиной. Сыновья, Саймон и Мартин, увлеченно обсуждали какой-то боксерский поединок, состоявшийся на прошлой неделе в Ромси, а дочка Люси молча свернулась калачиком на диване и с головой ушла в какую-то книжку.
 Пожалуй, они и не заметят, если Констанция потихоньку спустится на минутку вниз, где под выглаженным бельем у нее припрятана заветная бутылочка бренди. Один глоток, всего один маленький глоток!
 Да, но Сара… Она может приехать с минуты на минуту, и она-то сразу все поймет. Она всегда все понимает.
 Сара. Сара выходит замуж, разрази ее гром!
 Когда об этом ей рассказали сыновья, Констанция не поверила. Не могла, не хотела поверить. Но потом пришло письмо от Сары…
 Что ж, придется Констанции обо всем позаботиться самой. В конце концов, и у нее есть козырь. Пускай один, но есть. Этот козырь — ее амбиции. Их у нее с лихвой хватит на обеих сестриц Карстерс — и на Сару, и на Анну. Эти дурочки то и дело упускают свои возможности. Счастливый случай не держится в их руках. Удача всегда утекает у них, как вода сквозь пальцы. С Констанцией этого не случится. Более того, если счастливый случай не захочет сам идти к ней в руки, она заставит его прийти. Заставит, черт побери!
 Собственно говоря, Констанция уже начала готовить свой счастливый случай, а ключиком к волшебной двери должна была стать Люси. Если Сара даст денег на то, чтобы вывезти Люси в Лондон, Констанция как ее мать, естественно, последует вслед за дочерью. Как же иначе? А там… О, только бы ей добраться до Лондона! Уж там Констанция найдет возможность скинуть со своей шеи этот мельничный жернов по имени Карстерсы! Как же она ненавидит и эту фамилию, и этот дом — монумент, возведенный самому себе ее вторым мужем! В Лондон, в Лондон! Уж там-то никому не придет в голову связать Люси Стритхем и ее мать с тем давним скандалом в Стоунли. Если все сложится так, как она думает, им с Люси не придется возвращаться в этот старый угрюмый дом.
 Однако все пока зависит исключительно от Сары.
 Пока Сара была свободна, она, без сомнения, оказала бы поддержку Люси — деньгами, разумеется. Однако теперь она зависит от своего жениха, а как тот поведет себя в этой ситуации? Вопрос. И решить его можно будет лишь тогда, когда Констанция увидит этого человека своими собственными глазами.
 Нет. Лучше не прикладываться к заветной бутылочке до того, как они встретятся с этим загадочным пока что человеком лицом к лицу.
 — Сара говорила вам что-нибудь о том человеке, за которого она собирается выйти замуж? :
 — обратилась Констанция к своим сыновьям.
 — Нет, — откликнулся Мартин. — Сказала только, что после свадьбы все деньги окажутся у него в руках.
 Констанция подобрала шуршащие юбки и присела на диван рядом с Люси.
 — Сядь прямо, — приказала она дочери. — Ты уже не ребенок, чтобы лежать вот так. В твоем возрасте я уже была замужем.
 Люси молча выпрямилась и отложила книгу в сторону.
 "Она не красива, но привлекательна, — подумала Констанция о своей дочери. — В ней что-то есть. Характера ей только не хватает”.
 Саймон открыто зевнул и посмотрел на каминные часы.
 — Скоро сами увидим, что он за человек, этот женишок Сары, — сказал он. — Они вот-вот должны появиться.
 — Мне кажется, ты слишком легкомысленно настроен, Саймон, — нахмурилась Констанция. — Ты хоть понимаешь, чем этот брак чреват для всех нас? Этот женишок, как ты его называешь, может оказаться простым охотником за приданым. А кто еще согласится взять в жены женщину, которую судили за убийство?
 — Но ее же оправдали, — негромко возразил Саймон.
 — И что с того?
 Констанция сердито вздохнула. Что за идиоты ее окружают, господи помилуй! Почему никто из них не видит всей серьезности ситуации? Даже Саймон, самый старший.
 — Еще раз говорю: это может оказаться беспринципный человек, которого не интересует ничего, кроме денег, — продолжила Констанция.
 — Вроде нас самих? — жестко спросил Саймон. Он увидел покрасневшее от гнева лицо матери и ухмыльнулся:
 — Ну ладно, мама, успокойся. Сару можно упрекнуть в чем угодно, но только не в легкомыслии. Если она обнаружит, что ее женишок просто охотник за наследством, она выставит его за дверь. Я уверен в этом.
 «Я всю жизнь в нем души не чаяла, — с горечью подумала о Саймоне Констанция, — и вот что теперь получаю!»
 — Можешь теперь забыть про свой Оксфорд, Саймон, — холодно сказала она. — Отныне мы здесь всего лишь бедные родственники, не забывай.
 — С тобой забудешь, — обиженно откликнулся Саймон.
 — Постарайся вести себя повежливей. Придержи свой язык. Кстати, это и к тебе тоже относится, Мартин.
 — Минутку, минутку, — возмутился Мартин, — я не понимаю…
 — Люси, а ты проснись наконец! — перебила его Констанция. — И помни, что наше будущее теперь зависит от тебя!
 — О господи! — вздохнул Саймон, ни к кому конкретно не обращаясь. — Она же еще совсем ребенок.
 — Тебе уже давался шанс, Саймон, — сердито откликнулась Констанция. — Тебе и Мартину. Вы упустили его, дураки. Теперь очередь Люси, и не смейте ей мешать. С сегодняшнего дня — никаких шатаний по местным тавернам, никаких петушиных боев, игр и прочих глупостей. Ничего, пока Сара будет оставаться дома. Вы меня поняли, лоботрясы?
 — Конечно, — ехидно ответил за обоих братьев Саймон. — Пусть все видят, какая у нас большая и дружная семья!
 Констанция предпочла оставить замечание Саймона без внимания. Вместо этого она в сотый раз посмотрела на часы. Интересно, почему так запаздывает Сара? Или с ней опять что-то случилось?
 С Сарой действительно кое-что случилось. Точнее, не с ней самой, а с каретой, в которой они ехали вместе с Максом. Она попала в глубокую яму и застряла в ней под проливным дождем. Макс оставил Сару сидеть в сухой карете, а сам выскочил под ливень и принялся вместе с кучером вытаскивать карету из грязи.
 "Не всегда и не все идет так, как он хочет”, — подумала про Макса Сара и усмехнулась. Словно в ответ на эти мысли, Макс поскользнулся и упал в грязь, в самую лужу.
 Теперь Сара рассмеялась от всей души.
 Смеялась она впервые с того дня, когда они встретились с мисс Битти, ожидавшей Сару в Солсбери. Нужно сказать, что новый поворот событий привел Би в восторг. Но она же не знала истинного положения вещей! Ей просто сказали, что Макс предложил Саре занять место мистера Таунсенда, и этого было достаточно для того, чтобы глаза Би засияли от счастья. Она была уверена в том, что вскоре брак фиктивный обернется для ее любимицы настоящим и счастливым замужеством.
 Сначала Сара собиралась поведать мисс Битти о том, кто такой Макс Уорт на самом деле, но потом передумала. В конце концов, не в этом дело. Да и безопаснее будет, если все станут считать Макса кем угодно — женихом, охотником за приданым, но только не тем, кто он есть на самом деле, — не издателем и владельцем “Курьера”. Это скорее заставит высунуться из своей норы Уильяма — если он жив, конечно. Разумеется, Сара понимала, что может вполне положиться на старую добрую мисс Битти, но вместе с тем… Нет, лучше ни о чем не говорить пока даже самым близким людям, решила Сара.
 Макс предложил мисс Битти ехать вместе с ними, но Би отказалась. Потом с глазу на глаз она объяснила Саре, что не хочет путаться у них под ногами, и Сара не стала ее отговаривать.
 Ну, и что из всего этого получилось?
 Они завязли в грязи по самые оси под проливным дождем.
 А рядом с ней человек, которого она ненавидела последние три года больше, чем кого-нибудь еще на всем белом свете.
 «Наверное, я сошла с ума, — подумала Сара. — Зачем я дала ему втянуть себя в эту историю? Чем он сумел подкупить меня? Обхождением? Ну уж нет! Я-то помню, каким обходительным был Уильям, когда мы с ним только познакомились, и чем эта обходительность обернулась для меня! Но чем же тогда?»
 А правда заключалась в том, что на самом деле у Сары просто не было выбора. Случайный любовник в роли мужа — не бог весть что, но все же лучше, чем ничего. Может быть, план Макса сработает и тот человек, который писал ей те проклятые письма, раскроется. Если нет, то в любом случае у нее будет в запасе хотя бы немного времени, чтобы устроить свои дела.
 Сара перенеслась мыслями в дом Анны, где она в последний раз виделась с Уильямом. Эти мысли были настолько неприятными, что Сара передернула плечами, и в этот момент карета тронулась с места. Отъехав немного от злосчастной ямы, она вновь остановилась, и внутрь кареты взобрался Макс.
 — Прошу тебя, без комментариев! — заявил он, едва появившись.
 Комментариев Сара делать не стала, но от того, чтобы не хихикнуть, не удержалась.
 Губы Макса тоже растянулись в улыбке.
 — Представляю, на кого я сейчас похож, — сказал он. Сара только кивнула головой, продолжая всхлипывать от смеха.
 — Интересно, что теперь подумают обо мне твои родственнички.
 — Тебе это взаправду интересно? Макс молча скинул промокший плащ и принялся обтирать им заляпанные грязью ботинки и брюки.
 — А что, собственно, плохого в том, что мне хочется произвести на твою семью благоприятное впечатление? — спросил он после некоторой паузы.
 — По-моему, у них уже сложилось о тебе совершенно определенное мнение. Ты — тот человек, который способен сделать их нищими. Пожалуй, для них этого достаточно.
 — А ты, оказывается, не слишком-то хорошего мнения о своих родственниках, — удивленно заметил Макс.
 — Я для них собака на сене. Сама деньгами не пользуюсь и им не даю. А во всем остальном у нас с ними прекрасные отношения.
 — А почему их не было на суде?
 — Что?
 — Почему они не пришли в суд, чтобы поддержать тебя? — полюбопытствовал Макс.
 — Я сама этого не захотела. Видеть их среди этой толпы… Ведь старшему, Саймону, было тогда всего пятнадцать. Чем он мог бы мне помочь? Да все они — чем бы они помогли мне? Я сама попросила Констанцию, чтобы они оставались дома. Кроме того, мне не хотелось, чтобы они видели меня на.., скамье подсудимых. Мне не хотелось, чтобы они слышали, как… — Голос ее дрогнул, но Сара все же продолжила:
 — Анне тоже было бы лучше не приходить на суд. Мне было так неприятно видеть ее там. Это мой адвокат, он ее вызвал. Решил, что ее показания могут помочь мне. Но я-то знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Она просто растерялась перед толпой. Макс, почему ты так на меня смотришь? О чем ты думаешь?
 — Думаю, — ответил Макс, — что ты сделала все для того, чтобы защитить свою семью.
 — Не будем об этом. Все они не имели никакого отношения к тому, что случилось. Братья были тогда еще подростками, Люси — вообще ребенком. Анна… Анна просто вне подозрений, вот и все. Впрочем, ты сам это поймешь, когда увидишь ее. Констанция? У нее не было никаких причин для того, чтобы разделаться с Уильямом. Так что, как видишь, я никого не защищала.
 — Ты никогда не называешь братьев сводными братьями, — заметил Макс.
 — Это тебя удивляет? Но мы же выросли вместе. Жили под одной крышей. Я всегда считала их своими братьями безо всяких оговорок.
 — Но Констанцию своей матерью ты не называешь никогда.
 — Она сама так предпочитает: Констанция, и все. Скажи, куда ты клонишь?
 — Никуда. Просто пытаюсь составить представление о твоей семье. Когда ты виделась с ними в последний раз?
 — Констанцию, Люси и Анну я не видела уже три года, мы только обменивались письмами. Братьев я видела время от времени. Хотя и не была особенно рада этим встречам, откровенно говоря. У них теперь своя жизнь, у меня своя. Но мы встречались с ними, потому что есть вещи, о которых не напишешь в письме, о которых можно говорить только с глазу на глаз.
 — Учила их уму-разуму? Губы Сары дрогнули.
 — Напрасно, — сказал Макс, расценив это как молчаливое согласие. — Это совершенно бесполезно — учить уму-разуму парней в таком возрасте.
 — Думаешь, у тебя это лучше получится?
 — Надеюсь. Ведь я тоже когда-то был молодым парнем. Какие они из себя?
 — Кто?
 — Твои братья. Ты никогда ничего мне о них не рассказывала.
 — И ты никогда ничего не рассказывал мне о своей семье! — заметила в ответ Сара.
 — Но я спросил первым.
 — У нас нет времени. Мы почти приехали.
 — А ты коротко. Пара минут-то у нас еще есть. Сара недовольно посмотрела на Макса, но кивнула головой.
 — Я уже говорила, что Саймон и Мартин считают себя коринфянами, — сказала она. — Их послали учиться в Оксфорд, но они вместо того, чтобы набраться там ума, нахватались этой дури. Конечно, они разные. Саймон постарше, поразговорчивей, он заводила. А Мартин.., ну что Мартин? Ведь ему всего семнадцать. Трудный возраст, сам знаешь.
 Сара так грустно вздохнула при этом, что Макс невольно улыбнулся.
 — А Люси? — негромко спросил он.
 — Не знаю, — снова вздохнула Сара. — Честное слово, сама не знаю. Когда я видела ее в последний раз, она была еще очаровательным ребенком. А теперь она просит дать ей денег на то, чтобы провести сезон в Лондоне. Наверное, это внушила ей Констанция. Но я не дала своего согласия. Констанция думает, что мне жалко денег, но дело не в этом. Точнее, не только в этом. В нашей семье никто и никогда не проводил сезон в Лондоне. Это не для нас — балы, наряды. Кроме того, кто в Лондоне знает Люси? Кого она знает в этом городе? Кто придет там в гости к ней, кто позовет ее саму в гости? Никто. Но даже если предположить, что перед Люси откроются двери лондонских домов, разве они не закроются в тот же день, когда кто-нибудь припомнит о том, что ее сестру судили за убийство? А это просто сломает Люси. Констанция писала о том, что хочет дать Люси шанс. Но я против.
 — И потому ты для них — собака на сене.
 — И поэтому тоже.
 — А Анна? Какая она?
 — Тихая. Задумчивая. Без запросов. Она была такой с раннего детства. Не думаю, чтобы она изменилась за эти годы. — Саре не хотелось говорить о своей сестре, и она поспешила сменить тему:
 — А теперь твоя очередь, Макс. Расскажи о своих родителях. Кто они? Где они живут?
 — Мой отец — лорд Линдхерст, — сказал Макс, скрестив на груди руки. — Они с матерью живут на другом конце Винчестера.
 — Мне доводилось слышать о замке Линдхерст, — кивнула Сара, — хотя я никогда его не видела.
 — Этот замок принадлежит моему отцу. В нем я и родился.
 — Должно быть, это стоит сумасшедших денег — содержать замок, — заметила Сара.
 — К чему это ты?
 — К чему? — Она посмотрела прямо в глаза Максу. — К тому, что ты не похож на охотника за чужим наследством, Макс. Ну, твой титул в обмен на мои деньги, ты понимаешь, о чем я?
 — Не совсем.
 — Ну и ладно. Тем более что мое наследство не продается. Да его, кстати, может и не хватить на то, чтобы содержать замок… О, вот мы и приехали!
 Макс проглотил готовую сорваться с языка реплику и выглянул в окошко. Карета остановилась перед главным входом дома Карстерсов, украшенным колоннами.
 — А где же Стоунли?
 — В миле отсюда. Почему ты спросил?
 — Неважно. Просто пытаюсь освежить свою память. Дом был окружен с обеих сторон густыми деревьями и кустарником, сквозь которые ничего нельзя было рассмотреть. На самом деле Максу хотелось узнать, в какой стороне был расположен дом Уильяма и Анны, но он решил, что сейчас неподходящий момент для подобных вопросов. Кроме того, Макс заметил, что Сара напряглась, как натянутая струна.
 — Волнуешься? — спросил он.
 Сара медленно повернула голову, окинула Макса долгим взглядом и ответила вопросом на вопрос:
 — Это тебя удивляет?
 Нет, то, что она волнуется, Макса не удивило. Его поразило другое: она боялась. Она ужасно боялась чего-то.
 — О чем ты задумался на этот раз, Макс?
 — Ни о чем. Честное слово, ни о чем.
 На самом деле он думал о том, что ему хотелось бы переложить на свои плечи часть груза, давившего Сару; еще больше ему хотелось повернуть время вспять — так, чтобы их встреча с Сарой произошла еще до суда; но больше всего ему хотелось надавать самому себе пощечин. Впрочем, это никогда не поздно будет сделать.


* * *

 Макс поднял голову, обвел глазами фасад дома Карстерсов и негромко присвистнул. Это был настоящий старинный дом, не испорченный никакими новомодными переделками — массивный, сложенный из толстых каменных плит, с башенками по углам крыши. Как мало сохранилось таких домов в спешащей за веком Англии!
 — Когда его построили? — благоговейно спросил Макс.
 — В конце шестнадцатого века, — ответила Сара. — Раньше он принадлежал одному купцу, виноторговцу, но потом тот разорился, и дом перекупил мой отец.
 — Великолепный дом!
 — Ты так считаешь? Подожди, Макс, сначала посмотри его изнутри. Предупреждаю заранее, там тоже все по-старому. — Что именно?
 — Все. Многие считают, что в этом доме неуютно. Нет самых простых удобств.
 — Но тебе этот дом нравится?
 — Я была счастлива здесь когда-то, — просто ответила Сара.
 В это время открылись двери и в их высокой арке появилась фигура дворецкого. Следом за ним выбежали слуги.
 Пока выгружали багаж, Сара называла каждого из них по имени и для каждого находила несколько теплых слов. Макс стоял чуть поодаль, наблюдая. Сара отдавала слугам распоряжения и, казалось, не торопилась войти в дом, несмотря на сильный дождь.
 "Боится войти внутрь? Почему?” — гадал Макс.
 Наконец Сара отдала последние распоряжения и, сгорбив плечи, повернулась лицом к родному дому. У Макса подкатил комок к горлу.
 — Возьми меня за руку, — сказала Сара.
 — Я не боюсь встречи с твоими родственниками, — заметил Макс.
 — Ты — нет. А я боюсь.
 Макс ободряюще улыбнулся, и Сара, немного оттаяв, улыбнулась ему в ответ.
 — Я знаю, — сказала она, — ты приручишь их всех за полчаса.
 Они миновали маленькую прихожую и попали в просторный холл. Здесь их ждали. Четыре человеческие фигуры стояли так неподвижно, что могли бы показаться статуями. Родственники Сары оказались красивыми — каждый на свой лад. Сара вскинула руки, сделала несколько шагов вперед, и только тогда неподвижные фигуры одновременно ожили.
 — Сара!
 Звонкий голосок, разорвавший тишину, принадлежал Люси, которую Макс определил для себя как интересную юную шатеночку в белом муслиновом платье.
 — Сара, — голос Люси дрогнул, — я думала, что ты уже никогда не вернешься домой. Я так соскучилась по тебе, Сара!
 Она подбежала первой и уткнулась личиком в плечо Сары.
 "Она сказала правду”, — подумал о Люси Макс, глядя на то, как Сара обнимает младшую сестру. Он окинул беглым взглядом напряженные фигуры Саймона и Мартина и сосредоточился на женщине, которая не могла быть никем иным, как Констанцией.
 "Как не идет к ней это слово — мачеха”, — подумал Макс.
 Констанция выглядела слишком молодо, не верилось, что у нее трое взрослых детей. Пожалуй, она выглядела не старше Сары. У Констанции была великолепная гладкая, без единой морщины кожа, тонкие, как и у дочери, черты лица и пышные блестящие темно-каштановые волосы.
 Фигура у Констанции была под стать ее лицу — точеная, изящная, туго обтянутая палевым шелковым платьем.
 Да, чувствовалось, что эта женщина умеет себя держать и знает себе цену.
 — А это, — обернулась Сара, — человек, который сделал меня самой счастливой девушкой на свете. Прошу любить и жаловать — лорд Максвелл Уорт, мой жених.
 Шевельнулись тонкие брови, зеленоватые глаза загорелись, и Констанция повторила, с удовольствием произнося вслух:
 — Лорд… Лорд Уорт.
 — Правильнее сказать, лорд Максвелл. Лорд Уорт — мой отец. Пока он жив, этот титул принадлежит ему.
 — Очень, очень рады вас видеть, — пропела Констанция. Максу хорошо был знаком и этот тон, и этот взгляд. На него уже не раз смотрели такими глазами, узнав о том, что он не только молод и красив, но еще и знатен. И тип женщин, к которому принадлежала Констанция, тоже был хорошо знаком Максу. Такие женщины всему на свете предпочитают мужское общество и любят быть центром всеобщего внимания. Подруг у таких женщин не бывает никогда.
 — Восхитительно, — улыбнулся Макс и слегка прикоснулся губами к руке Констанции, протянутой для поцелуя.
 Затем он поцеловал ручку Люси, и девушка зарделась от смущения, быстро отдернула руку прочь и нервно хихикнула. Потом Макс повернулся к молодым людям и учтиво поклонился им.
 — Вы, как я понимаю, Саймон, — сказал он. — Как поживаете, Саймон?
 Саймон ничего не ответил, только коротко поклонился в ответ.
 — А где же Анна? — спросила Сара, оглядываясь.
 — Занята в церкви, разумеется, — ответила Констанция, не сводя пристального взгляда со старшего сына. — Она у мистера Торнли, нашего нового викария. Я говорила ей о твоем приезде, но не уверена, что она помнит об этом. Ты же знаешь Анну.
 — Ничего, — сказала Сара, — к ужину-то она в любом случае должна вернуться.
 — Будем надеяться. Правда, она теперь в церкви бывает чаще, чем дома. Они там готовят какой-то благотворительный вечер. Впрочем, это не должно так уж сильно удивлять тебя, — пожала плечами Констанция. — Анна взрослая женщина и сама решает, как ей жить. А с нами она почти не разговаривает с того самого дня, как ты сбежа.., я хотела сказать, с того дня, как ты уехала.
 В наступившей тишине Макс увидел, как сильно побледнела Сара.
 — Сара, — негромко предложил он, — хочешь, я пошлю за ней кого-нибудь из слуг?
 — Зачем? — очнулась Сара.
 — Привести ее.
 — Нет, нет! Пустая трата времени. Пойдем, Макс, я лучше покажу тебе твою комнату.
 Они в молчании поднялись вверх по лестнице. Когда они были уже наверху, снизу, из холла, до Макса долетел звук, похожий на всхлип. Макс понял, что это была Констанция. Затем у него за спиной негромко, невнятно забубнили голоса.
 «Мачеха сломлена, — подумал Макс. — А падчерица?»
 И он уставился в спину Сары, продолжая идти вслед за своей невестой. Куда? Бог весть.




 Глава 12


 Сара вошла к себе в спальню и тихо прикрыла за собою дверь. Горничной она сказала, что чемоданы могут немного подождать. Больше всего Саре хотелось сейчас побыть одной.
 Она машинально сняла с себя промокшую накидку и перебросила ее через спинку кровати. Подошла к окну и выглянула наружу. Перед нею расстилались луга, убегавшие вдаль, к синевшему на горизонте лесу, над вершинами которого проступали шпили Стоунли.
 Сара помнила, как недоброжелательно расстались с ней жители городка, и до сих пор не могла без страха представить себя идущей по его центральной улице. Хорошо бы закончить все дела и уехать отсюда прежде, чем кто-либо узнает о том, что она вернулась домой.
 Да, Сара была в родном доме, который любила больше всего на свете и при этом сильнее всего мечтала о том, как бы ей поскорее вновь покинуть его.
 Сколько раз в своей жизни она возвращалась сюда, в этот дом, но так, как сейчас, — еще никогда. То ли дело было приезжать сюда из школы на каникулы, ожидая веселой встречи с братьями и сестрами, везя им подарки! Как радовалась она тогда предстоящей встрече с отцом и даже с Констанцией. Как хотелось ей поскорее увидеть Анну…
 При мысли об Анне Сара едва не разрыдалась. Когда-то они с ней были так близки, что понимали друг друга без слов. А сейчас? Письма, которые писала ей Анна, слишком мало рассказывали о том, как она живет после исчезновения Уильяма. Все, что Сара смогла понять из них, это то, что все помыслы Анны устремлены теперь к церкви.
 Интересно, что осталось в памяти Анны от той ужасной ночи? И осталось ли вообще хоть что-нибудь?
 Сара повернулась от окна и нашла глазами маленький портрет, висевший над изголовьем ее кровати. С портрета на нее смотрел отец. Сара вновь, и очень остро, ощутила свою схожесть с ним. И не только в складе характера, но и во внешности. У них были одинаковые глаза — темно-серые, с отливом морской волны, одинаковый овал лица с волевым подбородком, одинаковые темно-каштановые блестящие волосы. Однако Сара знала, что ей никогда не повторить своего отца. Тот был проницателен и прекрасно разбирался в людях. На нем, как на стержне, держалась вся их большая семья. Себя же Сара ощущала такой беспомощной, такой слабой. Ах, если бы отец мог шагнуть с портрета, обнять ее… И все, все сразу же стало бы хорошо и легко.
 Отец никогда не был сентиментален, никогда не выражал своих чувств, но как же не хватало его Саре! Ведь без отца она осталась одна против всего мира.
 Плечи Сары задрожали, и она присела на кровать, продолжая неотрывно смотреть на портрет. Бедный отец, он так всегда гордился ею! Неужели она разочарует его, обманет его надежды?
 Мысли Сары перескочили к Максу. Каков его настоящий портрет? Кто он на самом деле? Безжалостный “специальный корреспондент”, столько лет мучивший ее, или тот замечательный мужчина, так легко обольстивший ее в ту навеки памятную ночь в Рединге?
 "Специальный корреспондент”.
 Эти два слова ей никогда не стереть из своей памяти. Это он продолжал трепать имя Сары на страницах своей газеты даже тогда, когда давно пора было забыть о том давнем судебном процессе. Это его Сара ненавидела сильнее любого другого мужчины на свете.
 Разве можно отдать свое сердце такому мужчине? Нет, он не достоин того, чтобы его любили. Та ночь в Рединге оказалась миражом, минутной слабостью, стечением обстоятельств. Все это ложь. Ложь и обман. В реальной жизни существует только тот “специальный корреспондент” “Курьера”, и он играет в свою игру.
 И игра эта еще далеко не закончена.
 Рединг. Сара опустила голову, и слезы потекли по ее щекам. Затем она резко смахнула их, вскочила с кровати и несколько раз дернула шнур колокольчика.
 Когда на звонок прибежала горничная, Сара уже рылась в своих старых платьях. Их фасоны за прошедшие три-четыре года успели безнадежно устареть, но все-таки это было лучше, чем то, что на ней надето.
 Сара выдернула из кучи платьев одно — атласное, серое, с вышивкой на груди.
 — Вот это подойдет, — сказала она горничной. — Тебя зовут Марта, правильно? Ты дочь нашего повара.
 — Точно так, мадам. Не думала, что вы меня помните. Я еще в школу ходила, когда вы уехали.
 — Я и твою мать хорошо помню. Как она? Лицо Марты погрустнело.
 — Боится, что новому хозяину не понравится повар и им с отцом придется уйти. А куда они уйдут? Они всю жизнь проработали в этом доме.
 — Вот как.
 Сара взяла слова Марты на заметку. Надо будет подумать над этим, когда у нее будет время.
 — Марта, — сказала она, — это платье нужно погладить. Немедленно. И пришли сюда кого-нибудь, кто приготовит для меня ванну. Да, еще передай мою просьбу задержать ужин хотя бы на час. Надо же привести себя в порядок с дороги.
 Марта убежала выполнять распоряжения молодой хозяйки, а Сара тем временем принялась раздеваться. “Нужно будет приказать, чтобы все эти тряпки выстирали, высушили и отнесли в церковь для раздачи беднякам”, — подумала она. Три года Сара старалась одеваться так, чтобы не привлекать к себе внимания. Три года! Целая вечность для молодой женщины. Но теперь с этим покончено. Она больше не станет скрываться, а значит, сможет наконец одеваться так, как ей хочется. Она хочет снова быть красивой. Не для Макса Уорта, нет. При чем здесь Макс? Она сама по себе хочет красиво одеваться и жить нормальной, обычной жизнью.
 Жить, как все. Как ей хочется хоть немного пожить так, как все нормальные люди!


* * *

 Максу хватило тридцати минут, чтобы понять и оценить слова Сары о том, что удобства в доме, как бы это сказать помягче.., весьма относительны. Для этого ему достаточно было посетить туалет — маленькую комнату с подобием трона, в сиденье которого было прорезано отверстие. Под троном стоял обычный ночной горшок с крышкой. Звонок в его комнате не работал, и Максу пришлось изрядно побегать по лестницам, прежде чем он нашел слугу. Когда же ему наконец приготовили ванну, вода в ней оказалась едва теплой. И вот теперь, сидя за столом. Макс проклинал про себя все на свете: и этот идиотский дом, и этот дурацкий обед, и всю эту чертову семейку.
 Они буквально засыпали его вопросами, отбиться от которых для Макса оказалось не легче, чем от ударов незабвенного Мясника Майти Джека. Кто его родители? Где они живут? Каким образом они с Сарой познакомились? Почему она не носит обручального кольца? Чем он занимается? Каковы его дальнейшие планы?
 Макс был уверен в том, что его считают охотником за деньгами Сары, и потому отвечал им коротко, говоря только то, что считал нужным сказать.
 Его родители? О, они живут на другом конце Винчестера в старом доме. Очень старом, почти развалившемся. Сара? Они встретились с нею на почтовой станции в Рединге, и он влюбился в нее с первого взгляда. Обручальное кольцо? Они еще не успели его выбрать. Свадьба? Она состоится сразу же, как только будут оформлены надлежащие документы.
 — Ты не рассказал о своей профессий. Макс, — послышался голос Сары.
 Макс перевел взгляд на нее и увидел в глазах Сары холодный огонек. За все время обеда она впервые обратилась к нему — и с каким вопросом при этом!
 Макс вспомнил о том, какой воздушной, почти неземной показалась ему Сара, когда он поднимался сегодня вслед за ней по лестнице. Ангел небесный, да и только!
 Ангел? Хорош ангел!
 Или она мстит ему, заметив его реакцию на Констанцию? Нет, не похоже. Тогда что же случилось?
 — Ну хорошо, тогда я сама скажу, — прервала Сара затянувшееся молчание. — Профессия Макса — ничего не делать. Он профессиональный лентяй. Коринфянин.
 — Как Саймон и Мартин? — наивно уточнила Люси.
 — В некотором роде да, — сказал Макс. — Понимаете, Люси, настоящий коринфянин — это тот, кто занимается спортом.
 — А Макс, — подхватила Сара, — боксер. Мартин раскрыл рот от удивления. Саймон также уставился на Макса и часто заморгал своими густыми ресницами.
 — Как интересно, — протянул он. — Вот бы посмотреть на вас в деле.
 Мартин восторженно кивнул головой.
 — Нет ничего проще, — спокойно откликнулся Макс. — Всегда к вашим услугам.
 Саймон и Мартин обменялись быстрыми взглядами. Затем Саймон обронил с нарочитой небрежностью:
 — Скоро будет разыгран Кубок Стоунли по боксу. Может быть, вы тоже примете в нем участие?
 По идее, Макс должен был бы ответить согласием, но ему вовсе не хотелось принимать участия в каких-то провинциальных соревнованиях, тем более если к этому причастен такой человек, как Саймон, и он счел за лучшее промолчать.
 После этого семейка Сары занялась своим обычным делом — принялась пререкаться. Саймон хотел разжечь камин, потому что похолодало; Мартин был против. Люси стала отпрашиваться на уик-энд к родителям своей подружки; против этого возражала Констанция. Все они дружно твердили, что обед приготовлен ужасно, но при этом очищали свои тарелки с такой быстротой, словно не обедали по крайней мере целый месяц.
 Сара больше молчала, но при каждом стуке вздрагивала и оборачивалась к входной двери. Макс догадался, что она ждет появления Анны, и его все больше заинтриговывало отсутствие одной из сестер и напряженное ожидание второй.
 Он попытался разжевать одну из положенных ему на тарелку картофелин, но та оказалась твердой, как пуля, и Макс решил оставить ее в покое и поберечь свои зубы. Мясо тоже было пережаренным, жестким и больше всего напоминало кожаный ремень. Впрочем, голодному человеку и это впору. Закончив свою битву с ростбифом, Макс отложил нож и вилку. Первое, что он сделает, став хозяином в этом доме, — сменит повара.
 — Наш повар никак не приспособится к новой плите, — пояснила Люси, наблюдавшая за усилиями Макса.
 — К новой плите?
 — Ну да. Так говорит мама, — кивнула Люси.
 — А вот у нас, — откликнулся Макс, с трудом шевеля челюстями, — миссис Хардвик готовит великолепно на любой плите.
 — Зато у нашего повара на любой плите получается не еда, а отрава, — заметил Мартин.
 — Однако вы съели все, что было, — ехидно парировал Макс.
 — Привычка, — пояснил Мартин. — Когда мы были маленькими, отец не позволял нам вставать из-за стола, пока мы не съедим все, что нам положили. Скряга он был, прости, господи.
 — Не скряга, — сухо сказала Сара, — а бережливый человек. Если бы не он, не учились бы вы сейчас в Оксфорде. Эти деньги он не для себя скопил, для вас.
 — Что толку в деньгах, если ты не можешь ими пользоваться? — вступил в разговор Саймон.
 — Дай тебе волю, ты мигом все истратишь, — огрызнулась Сара.
 — Растратишь, как же! — фыркнул Саймон. — Да отец тебе оставил миллион!
 — Во-первых, не миллион. Во-вторых, мы должны жить по средствам, ты это понимаешь?
 — Если продать этот дом, можно выручить кучу денег, — заметила Констанция.
 Сара удивленно подняла на нее глаза.
 — Констанция, — с легким упреком сказала она, обращаясь к мачехе, словно к маленькой девочке, — это же наш дом. Разве можно его продавать?
 — Мне здесь нравится, — заметила Люси.
 — Если бы Сара дала каждому из нас его часть наследства, — сказал Мартин, — мы могли бы жить кто как хочет.
 Сара болезненно сжала пальцами виски, и Максу стало безумно жаль ее. Он взял свой бокал, сделал большой глоток — вино в этом доме было, слава богу, вполне приличным — и перекрыл шум голосов своим мощным баритоном, тем самым, при звуках которого вздрагивали и замолкали даже видавшие виды репортеры “Курьера”.
 — Я хочу всем вам кое-что сказать по этому поводу.
 — По какому поводу? — нахмурился Мартин.
 — Поскольку Сара выходит за меня замуж, все прежние договоренности относительно денег теряют силу.
 В наступившей мертвой тишине он неторопливо сделал еще один глоток.
 Саймон сориентировался первым:
 — Так, значит, это вы теперь будете распоряжаться нашими деньгами? — сказал он.
 — Вашими? — переспросил с улыбкой Макс. — О нет, ошибаетесь. Своими деньгами вы будете распоряжаться сами, мне до них дела нет. Я же буду распоряжаться деньгами своей жены. — Он поднял бокал и отсалютовал им Cape. — Так, значит, у тебя куча денег, моя дорогая? Это приятный сюрприз. Почему же ты скрывала это от меня?
 Мартин нервно повел головой и с отвращением процедил:
 — Мама была права. Он просто охотник за приданым. Взгляд, которым одарила Макса Сара, мог бы за минуту вскипятить ведро воды. Впрочем, Макса он вывести из равновесия не смог.
 — Ты что-то хочешь сказать, любимая? — спокойно спросил он.
 — Я хочу… Моя семья… Ты что, собираешься бросить их на произвол судьбы?
 — Отчего же, — улыбнулся Макс. — Я всегда буду рад видеть их в нашем доме. Они даже могут жить вместе с нами.
 В наступившей после этого гробовой тишине появился слуга и принялся убирать со стола остатки еды. Принесли новое блюдо, и все приступили к нему в полном молчании. Такое затишье бывает только на войне перед началом смертельной схватки.
 Макс переводил взгляд с одного лица на другое. Все выглядели огорченными и не пытались скрыть этого, за исключением Люси. Он отлично понимал эту семейку. Ведь Сарой можно было так или иначе манипулировать. Можно было взывать к ее совести, зная о том, как неловко чувствует она себя в роли единственной наследницы. Да, Сара, несомненно, хотела сделать как лучше, но способ, который она выбрала для этого, был далеко не лучшим, и это еще мягко сказано.
 Хорошая встряска — вот что им всем нужно, решил для себя Макс. Хорошая встряска и человек, который вправил бы им на место мозги и нагнал страху — такого, чтобы им на всю жизнь запомнилось. Что ж, он вполне может сгодиться на роль такого страшилы.
 Впрочем, этим можно будет заняться позже. Ведь он здесь не для того, чтобы устраивать семейные дела Сары. Главная его цель — выяснить, наконец, что же на самом деле произошло с Уильямом Невиллом.
 Прежде всего Макса интересовали сейчас те письма, которые приходили на имя Сары из Винчестера. Он верил в то, что эти письма не выдумка, что Сара в самом деле получала их. Иначе с чего бы ей собираться бежать в Америку? Однако если удастся установить совершенно точно, что Уильям мертв, значит, эти письма писал кто-то другой. И этот другой принадлежит к числу самых близких Саре людей. Возможно и то, что автор этих писем сидит сейчас в одной комнате и за одним столом с Сарой.


* * *

 К удивлению Макса, по окончании обеда никто не предложил бренди для джентльменов. Не то чтобы Максу очень хотелось провести какое-то время в компании Саймона и Мартина, но кое-что полезное из такого разговора можно было надеяться выудить.
 Встав из-за стола, все перешли в гостиную, и по дороге произошло маленькое чудо: Саймон и Мартин бесследно растворились в воздухе. Исчезли, не сказав никому ни слова. Да, что эти парни, что Анна вели себя довольно необычно. Занятная семейка, ничего не скажешь! И, самое главное, никого их исчезновение не удивило. Или у них здесь и в самом деле так принято?
 — Как вы относитесь к шерри, Макс? — спросила Констанция.
 Она поставила на столик два хрустальных бокала и графинчик с темно-рубиновой жидкостью.
 Они сидели вдвоем возле камина. Поскольку Мартин, этот любитель свежего воздуха, исчез, в камине весело потрескивали горящие бревна. Сара и Люси сидели поодаль, возле рояля, и что-то наигрывали в четыре руки.
 — Я предпочел бы что-нибудь покрепче, если есть, — сказал Макс.
 — Все, я думаю, предпочли бы, — игриво блеснула Констанция своими зелеными глазами и тряхнула головой. — Но только не в этом доме. Макс. Видите ли, мой покойный муж был убежденным противником алкогольных напитков, и поэтому ничего крепче, чем шерри, у нас в доме не водится. Разве что только на Рождество.
 — Но он же сам был пивоваром.
 — Да, и что? Человеческая логика зачастую бывает выше всякого понимания. Он унаследовал это дело от своего отца, но в душе был убежденным трезвенником. Ирония судьбы! И шерри-то у нас появилось в доме только после его смерти, при нем и этого не было. Так что выбирайте: либо шерри, либо ничего.
 — Понятно, — вздохнул Макс, взял предложенный ему бокал, отхлебнул и поморщился. Нет уж, хочет того Сара или нет, но у них в доме всегда будет бренди, к которому Макс уже привык.
 Он посмотрел на Констанцию. Та деликатно приподняла брови.
 — В чем дело? — спросила она.
 — Мне кажется, — заметил Макс, — что за те три года, пока Сара отсутствовала, в ее доме что-то могло и перемениться.
 Поначалу Максу показалось, что Констанция не поняла его намека, но потом ее губы сложились в заговорщицкую улыбку.
 — Подождите минуту, — сказала она, стремительно поднялась и выскользнула из гостиной.
 Вернулась она, как и обещала, ровно через минуту с бутылкой бренди, спрятанной в рукаве.
 — Бокалы пусть останутся из-под шерри, — шепнула Констанция, передавая бутылку Максу. — И помните: случись что, я знать ничего не знаю.
 Этот щедрый жест поднял настроение Макса. Он опорожнил бокалы, перелив шерри обратно в графин. Делал он это почти не скрываясь, поскольку пара, сидевшая за роялем, ничего не видела и не слышала, по уши уйдя в музыку. Затем Макс наполнил бокалы до краев и поставил бутылку с бренди на пол, возле своего кресла.
 Сделав первый большой глоток, Макс сразу же почувствовал себя гораздо лучше. Он откинулся на, спинку кресла и с удовольствием стал прислушиваться к тому, что происходило в другом конце гостиной. Макс не слишком хорошо разбирался в музыке, но и он понял, что дуэт Сары и Люси звучит просто превосходно. Их тонкие пальчики слаженно порхали по черно-белым клавишам.
 То, что девушки прекрасно ладят друг с другом, ощущалось не только в музыке, но и в том, как они сидели — плечо к плечу, как обменивались улыбками и понимающими взглядами, легко передавая мелодию друг другу. Неизвестно, как Сара, но Люси была по-настоящему счастлива, и это явно читалось на ее сияющем личике.
 Девушки доиграли пьесу до конца и дружно зааплодировали друг другу.
 Сара о чем-то негромко спросила, и Люси ответила — достаточно громко, чтобы Макс смог разобрать ее слова:
 — Я же говорила тебе, что занималась.
 Продолжая улыбаться, девушки встали из-за рояля. Взгляд Сары скользнул по сторонам, на секунду остановился на лице Макса и тут же погас. Затем ее глаза переметнулись к двери, и лицо Сары стало напряженным.
 — Анна, — взволнованно выдохнула она.
 Макс быстро повернул голову к двери. Там стояла пара — молодая женщина и джентльмен, чья голова виднелась у нее за плечом. Анна — а это была она — оказалась небольшого роста и была сложена так же, как ее сестра. Те же темно-каштановые волосы, тот же овал лица, но… Но, в отличие от Сары, она не показалась Максу ни красивой, ни даже хорошенькой. И в то же время в лице Анны было нечто такое, что приковывает к себе внимание. Может быть, глаза, кажущиеся особенно темными на фоне бледной кожи?
 Макс медленно поднялся с кресла, стараясь одновременно видеть обеих сестер.
 — Наша коляска перевернулась в канаву на том конце Стоунли, — взмахнула рукой Анна, — и поэтому я не могла встретить тебя. Ты сможешь простить меня?
 — Коляска перевернулась? — переспросила Сара, часто моргая ресницами.
 — Да, — кивнула Анна, — и при этом мистер Торнли, наш викарий, поранился. Я не могла бросить его. Если бы не подъехал Дрю, я не знаю, что бы я делала.
 — Ты здесь, — улыбнулась Сара одними губами, — и все остальное неважно.
 Свидание сестер после долгой разлуки показалось Максу излишне сдержанным, но он не стал торопиться с выводами. Затем Сара разохалась, заметив запачканное грязью платье Анны, но та не согласилась уйти, чтобы переодеться, прежде, чем ее познакомят с Максом.
 При близком рассмотрении оказалось, что ее глаза были не темнее, чем у Сары, — того же темно-серого, глубокого цвета. Анна выглядела растерянной и смущенной. Речь ее была сбивчивой, когда она обратилась к Максу:
 — Я надеюсь… Я знаю.., верю, что вы с Сарой будете счастливы… Очень счастливы. Добро пожаловать в Лонгфилд. — И дальше, с легким смешком:
 — А теперь простите, мне нужно переодеться. Нет, нет, Сара, не беспокойся, мне поможет Люси. А ты останься, поговори с Дрю. Я скоро. С этими словами она исчезла, и Люси вслед за ней. Сара какое-то время смотрела вслед Анне, а затем тряхнула головой, словно освобождаясь от какой-то мысли.
 — Как поживаешь, Дрю? — спросила она, поворачивая голову к молодому человеку, приехавшему вместе с Анной.
 — Счастливо, потому что наконец-то вижу тебя своими глазами. Хорошо, что ты вернулась домой, Сара.
 Он протянул руки, и Сара нырнула в его объятия — легко и непринужденно.
 Макс покосился на Констанцию. Та прихлебывала из бокала свой “шерри” и смотрела на Дрю Примроуза поверх его края. Макс придал своему лицу спокойное выражение и стал терпеливо дожидаться окончания сцены.
 Наконец пара распалась. Продолжая широко улыбаться, Сара приступила к процедуре знакомства, — Это Дрю Примроуз, — сказала она, — лучший друг нашей семьи и поверенный в делах. Дрю, познакомься, это мой жених, лорд Максвелл Уорт.
 Теперь Макс вспомнил. Этот молодой человек был на суде защитником Сары. Правда, не главным защитником, а его помощником, но это не меняло суть дела. И еще Максу припомнилось, как во время суда взгляд Сары всегда искал лицо этого человека и оставался прикованным к нему.
 Дрю обладал крепким телосложением, был темноволос, голубоглаз и, как определил Макс, стоял на пороге своего тридцатилетия. Сейчас Дрю Примроуз улыбался, но жесткие складки на его лбу и щеках говорили о том, что этот человек гораздо чаще хмурится, чем смеется. На Дрю был костюм из дорогой добротной ткани, хотя и несколько старомодный. И, несмотря на то, что рот мистера Примроуза продолжал улыбаться, глаза его смотрели на Макса проницательно и холодно.
 Мужчины поклонились друг другу; необходимые формальности были соблюдены. Было заметно, что появление у Сары жениха — не слишком-то большая неожиданность для Дрю. Во всяком случае, никаких эмоций на его лице Макс не заметил.
 "Ему я тоже не понравился, — подумал Макс. — Я никому здесь не нравлюсь”. Это было для Макса неожиданной и неприятной новостью: он привык нравиться всем и каждому. Впрочем, ведь если речь идет о наследстве Сары, волей-неволей станешь подозрительным. Подумав так. Макс уже не знал: огорчаться ему или рассмеяться. Если бы они все знали, кто он такой на самом деле, они сдували бы сейчас пылинки с его рукава.
 Сара продела руку под локоть Дрю и повела его к камину.
 — Выпьешь шерри? — спросила она.
 — Боюсь, что нет, — ответил Дрю. — Я сегодня ужинаю у Хатерингтонов, а мне еще нужно попасть домой, чтобы переодеться. Добрый вечер, миссис Карстерс, — кивнул он Констанции. — Прошу простить меня за внешний вид. Я не хотел ехать, но Анна меня уговорила. Сказала, что не отпустит, пока я не увижу Сару.
 — Но, Дрю! — воскликнула Сара. — Задержись на несколько минут. Они не сыграют роли. Подумаешь, появишься у Хатерингтонов чуть позже, что с того?
 — Может быть, и ничего. Но я всегда пунктуален, и, если стану запаздывать, они могут подумать, что со мной что-то случилось.
 — Макс, сядь, пожалуйста, — сказала Сара. — Ты загораживаешь огонь.
 Макс послушно присел в кресло, а Дрю остался стоять у камина.
 — Я просто хотел убедиться в том, что Анна доберется до дома без приключений, — сказал он. — Ее очень напугал тот несчастный случай с коляской.
 — А что с мистером Торнли? — спросила Констанция. — Он, как я слышала, пострадал больше всех?
 — Какой он из себя, наш новый викарий? — добавила Сара.
 — Какой? Напыщенный, так бы я сказала, — ответила за Дрю Констанция и сделала большой глоток из своего бокала. — А еще он председатель церковной комиссии, которая собирает с нас вещи для благотворительной ярмарки.
 Дрю оставил эти слова Констанции без комментариев и ответил на заданный ею вопрос:
 — Он пострадал не так уж сильно. И, как мне кажется, общение с ним идет Анне только на пользу. — Он перевел взгляд на Макса. — Я полагаю, мы скоро увидимся с вами, лорд Максвелл. Вам, конечно же, потребуется финансовый отчет о состоянии дел Сары и тому подобное. Я полагаю, что вы уже знаете о том, что речь идет о крупных суммах. Об очень крупных.
 Макс понимал, что неразумно разрушать свой образ охотника за приданым, но все же не выдержал такого тайного издевательства.
 — О том, что Сара наследница своего отца, я знаю. Знаю я и о том, что богатую женщину полюбить легче, чем бедную. Такая женщина, как Сара, — находка для любого. Но…
 — Вполне понимаю, — холодно ответил Дрю.
 — Хорошо, — вспыхнул Макс. — Завтра вас устроит? Я хотел бы побыстрее закончить все дела. Не потому, что я такой меркантильный, просто мои собственные финансы в таком расстройстве, что я надеялся получить некоторую сумму на личные расходы.
 — Макс, перестань, — рассмеялась Сара. — Если это шутка, то она зашла слишком далеко. Пойдем, я провожу тебя, Дрю.
 Она окинула Макса тем взглядом, каким награждают матери своих напроказивших детей, еще раз улыбнулась и увлекла Дрю к двери.
 Макс подошел к раскрытому окну, лег на подоконник и выглянул вниз.
 — Отсюда вы их не увидите, — раздался у него за спиной голос Констанции. — Коляска Дрю стоит с другой стороны.
 — Уверяю вас, мадам, — начал было Макс, остановился и растерянно улыбнулся. — Мне показалось, что они очень близки.
 — Очень, вы правы, — ответила Констанция. — Они выросли вместе. Отец Дрю был у нас старшим садовником. Сам Дрю немного старше Сары, и потому в детстве она его просто боготворила. Одно время мы даже думали с покойным мужем, что они… Впрочем, все это очень давняя история. Она ничем не кончилась.
 — А он сумел пробиться в жизни, — заметил Макс. — Что-то я не припомню сыновей садовников, которые становились бы адвокатами.
 — За обучение Дрю заплатил мой покойный муж. Так захотела Сара, а он ни в чем не мог ей отказать. Недешево это нам обошлось, однако. Правда, Дрю настоял на том, что берет эти деньги в долг, и я верю, что когда-нибудь он их вернет, до последнего пенни.
 Макс немного помолчал, обдумывая услышанное, а затем спросил:
 — Он еще очень молод, чтобы управлять адвокатской конторой. У него есть старший партнер?
 — Есть, но Сара настояла на том, чтобы Дрю и только Дрю был поверенным во всех ее делах. И он занимается помимо этого всем, что касается Лонгфилда.
 — Вы хотите сказать, что он — ваш управляющий?
 — Не будем вдаваться в тонкости. Он поверенный в наших делах — это все, что я знаю. Если он не в Стоунли, значит, где-то здесь. Правда, пока Сары не было, мы видели его нечасто, но теперь наверняка будем встречаться с ним постоянно… Вы играете в карты. Макс?
 Он рассеянно кивнул. Интересно, пытается ли Констанция разжечь в нем ревность или просто относится к той породе женщин, у которых язык не держится за зубами?
 Тем временем Констанция уже успела достать откуда-то колоду карт и сейчас тщательно тасовала их, сидя возле изящного игорного столика, обтянутого зеленым сукном.
 — Да, — кивнула она, увидев, что Макс наблюдает за тем, как мелькают в ее руке карты, — я часто развлекаюсь с картами. Как правило, раскладываю солитер. Вы, конечно, знаете эту игру. Это пасьянс для одного игрока. А что делать? Саймон и Мартин, даже когда они здесь, находят себе занятия поинтересней. Анна днюет и ночует в церкви. Люси играет на рояле. Сара… Ну, Сара всегда была занята своими делами. К тому же мы с ней никогда не были по-настоящему близки. Может быть, сыграем в пикет?
 Макс занял стул напротив Констанции.
 — Вдвоем? Никого не станем ждать?
 — Кто знает, когда они появятся. Дрю и Сара не виделись три года. Им есть о чем поговорить друг с другом, вы согласны? Все-таки что ни говори, но письма это одно, а живой разговор.., это живой разговор.
 Макс посмотрел на сданные ему карты и разложил их по мастям. Увидел, что бокал пуст, и потянулся за бутылкой, чтобы наполнить его до краев.




 Глава 13


 Сара махала рукой вслед коляске Дрю, пока та не скрылась за поворотом аллеи. У него была все та же старенькая одноконная коляска, что и много лет назад, когда он только-только стал младшим партнером в адвокатской конторе. Ее братья не могли смотреть на эту коляску без смеха. Сара вспомнила об этом и мысленно поклялась купить когда-нибудь для Дрю новый экипаж — такой, чтобы насмешливые улыбки навсегда слетели с лиц Саймона и Мартина.
 Все эти годы Дрю играл очень важную роль в жизни Сары. На ее глазах он превратился из тихого, серьезного мальчика в тихого и серьезного молодого человека. И все-таки что-то было не так; Сара чувствовала, что что-то не так. Почему он так вел себя сегодня в гостиной — натянуто, подчеркнуто вежливо? Ей оставалось лишь надеяться, что это связано с появлением Макса или Констанцией, но не с нею. Ведь для Сары Дрю был даже больше, чем член семьи.
 Ее не было дома три года, и сегодня обнаружилось, что за это время в доме многое успело перемениться. Но что? И куда ведут эти перемены?
 Дрю успел рассказать Саре, что он обследовал дом Анны и Уильяма. Его разгромили бродяги, и теперь остатки стен грозили обрушиться в любую минуту. Дрю предложил Саре подумать о том, чтобы восстановить этот дом.
 Сара сказала, что подумает и над тем, как восстановить дом Анны, и как его реконструировать, но на самом деле она не собиралась заниматься этим домом, с которым у нее связано столько гнетущих воспоминаний. Может быть, когда-нибудь, но не сейчас. И не в ближайшем будущем.
 А может быть, ей и вовсе не придется ломать себе голову над восстановлением этого дома. Ведь она твердо решила уехать отсюда навсегда, как только будут завершены все дела. Уехать и забрать с собой Анну.
 С этими мыслями Сара вернулась в дом и отправилась прямиком в спальню Анны. Ей не составило труда отослать прочь Люси — та с радостью убежала смотреть ноты, которые Сара привезла для нее из Бата.
 Анна переоделась в голубое платье и теперь сидела перед зеркалом и пыталась привести в порядок свою прическу. Сара опять обратила внимание на худобу сестры, и ей стоило труда удержать на губах подобие улыбки.
 Взгляды сестер встретились в зеркале.
 — Давай я тебе помогу, — предложила Сара наигранно бодрым тоном и шагнула к Анне. — Помнишь, я всегда в детстве причесывала тебя.
 — И сделаешь это сейчас?
 — А для чего еще, по-твоему, существуют старшие сестры?
 Сара собрала в пучок тонкие пряди Анны и завернула узлом.
 — А где шпильки? — спросила она.
 — У меня осталась только одна, — ответила Анна. — Остальные я где-то растеряла.
 — Не страшно, — так же бодро продолжала Сара. — У меня в волоса? столько шпилек — на обеих хватит.
 Когда Сара закончила делать прическу, Анна встала и потянулась за шалью.
 — Нет, постой, — остановила ее Сара, — мне нужно поговорить с тобой. Всего две минуты. Мы не виделись три года, а писать письма ты не великая мастерица.
 Анна молча опустилась назад на стул, а Сара присела на краешек кровати.
 — Здесь у нас ничего не происходило, — сказала Анна. — Ничего интересного для тебя. Но…
 — Что?
 Глаза Анны наполнились слезами.
 — Мне так не хватало тебя, Сара, — прошептала она. — Так не хватало. Когда я узнала, что ты возвращаешься домой, я боялась в это поверить. Ведь ты побудешь здесь, правда?
 — Конечно, родная.
 Сара резко поднялась с кровати, упала на колени перед Анной и зарылась лицом в ее колени. В последний раз она так же вот стояла на коленях перед сестрой и пыталась утешить ее в тот день, когда отец со слезами на глазах сообщил им о том, что их бедная мамочка ушла на небо.
 Сара всегда была сильнее Анны — если не эмоционально, то по крайней мере физически. Слабенькой Анна была всегда, она еще в детстве часто и подолгу болела. Сара старалась проводить с сестрой как можно больше времени — не только потому, что ей того хотелось, но и потому, что она боялась за нее. Саре казалось, что вот-вот — и ангелы унесут Анну на небеса, к их мамочке. Впрочем, если бы что-то могло зависеть от Сары, она ради Анны была готова на все.
 Но за хрупкой, болезненной внешностью Анны крылась сильная натура. Только женщина с очень крепкими нервами могла бы выдержать жизнь с Уильямом Невиллом.
 Сара подняла голову и заглянула сестре в глаза:
 — Все равно, ты должна была писать мне чаще.
 — Ты же сама сказала, что писать письма я не мастерица, — улыбнулась Анна.
 — О ком ты писала много, так это о мистере Торнли. Он тебе нравится?
 — Он очень добр ко мне, если ты это имеешь в виду.
 — Мне показалось… — Сара немного помедлила, прежде чем закончить фразу, — по тону твоих писем, что речь может идти как раз о большем.
 Анна опустила взгляд вниз, на свои сцепленные руки.
 — Но это же невозможно. Я по-прежнему считаюсь замужней женщиной. Мы же не знаем доподлинно, что на самом деле случилось с Уильямом, а значит, я не могу считать себя свободной. — Она подняла глаза на Сару и продолжила умоляюще:
 — Сара, если бы ты только знала…
 По спине Сары пробежал холодок.
 — Что? — спросила она. Анна отвела глаза в сторону.
 — Неважно.
 — Нет, скажи мне, — настойчиво попросила Сара.
 — Просто… Просто я все пытаюсь вспомнить о том, что же случилось той ночью. — На лицо Анны набежала тень.
 — С тобой — ничего. Все было так, как я тебе уже рассказывала. Я уложила тебя в постель. Дала тебе лауданум. И сидела возле тебя всю ночь. Уильям тогда так и не пришел. Сара поднялась на ноги.
 — Послушай, родная, — сказала она, — а что ты скажешь, если я поделюсь с тобой одним секретом? Дело в том, что я.., что мы с Максом собираемся уехать в Америку. Ты поедешь с нами?
 — Это значит, что ты уедешь из Лонгфилда навсегда?
 — Мы сможем время от времени приезжать сюда.
 — Я рада за тебя, Сара, — грустно улыбнулась Анна. — И твой Макс мне очень понравился. Разумеется, поезжайте. Но я… Я не могу покинуть Лонгфилд.
 — Не можешь или не хочешь? — неожиданно резко спросила Сара.
 Анна положила ладонь на руку Сары:
 — Сара, прошу тебя…
 Но Сара уже не могла остановиться.
 — Твоя привязанность к мужу, который издевался над тобой, нелепа, понимаешь? — воскликнула она. — Он не стоит того! А если он жив, если он не умер? И вернется назад в один прекрасный день? Что тогда тебя ждет, ты об этом не думала? Если ты уедешь вместе со мной в Америку, мы навсегда освободимся от Уильяма. Обе! Ты хоть это-то понимаешь, Анна?
 На губах Анны вновь появилась легкая улыбка.
 — Ты втолковываешь мне прописные истины, Сара. Так, словно я все еще маленькая девочка. Узнаю старшую сестру. Но есть вещи, которые мне не втолковать. Ни тебе, ни кому другому. — Анна встала со стула. — Пойдем. Я хочу поближе познакомиться с твоим Максом.
 Сарой овладело отчаяние:
 — Но…
 — Не надо, Сара, — мягко сказала Анна. — Ничего у тебя не получится. Оставь все как есть, прошу тебя.
 На первый взгляд, вечер протекал совсем неплохо — мирно, тихо. Макс и Констанция увлеклись карточной игрой;
 Сара и Люси наигрывали на рояле; неожиданно вернулись братья, и Мартин даже спел дуэтом с Анной.
 Неплохой вечер, однако Сара ощущала напряженность, и связано это чувство было прежде всего с Максом. Когда бы она ни подняла свои глаза, она встречалась с глазами Макса — казалось, он не переставал следить за нею. Это начинало утомлять Сару. От напряжения у нее затекла шея, заболели виски.
 Но вот наконец накрыли чай, а это значило, что вскоре все закончится и можно будет уйти в свою спальню.
 Однако Саре так и не удалось спокойно добраться до постели: на лестнице ее догнал Макс.
 — Можно подумать, что ты избегаешь меня, — сказал он.
 — Мм-мм?
 — Да-да, избегаешь.
 — Нет, — возразила Сара и повыше подняла свечу, чтобы не споткнуться. — Я просто устала, вот и все.
 Когда они дошли до двери ее спальни, Сара обернулась, чтобы пожелать Максу доброй ночи, но тот опередил ее:
 — Ты не хочешь пригласить меня войти? Ведь мы с тобой помолвлены, не так ли? А значит, у меня есть кое-какие привилегии.
 — Какие же, например?
 — Ты прекрасно понимаешь, какие, — широко улыбнулся Макс.
 Если бы ее рука не была занята подсвечником, Сара влепила бы ему пощечину. Но тут она уловила запах бренди, и все для нее стало ясно.
 — Ты пьян! — сказала она.
 — Пьян! — возмутился Макс. — Я джентльмен, а джентльмен никогда не бывает пьян. Он всегда знает, сколько ему можно выпить.
 — А где это ты раздобыл бренди? — угрожающим тоном спросила Сара.
 Макс озадаченно почесал кончик носа.
 — Джентльмен никогда не выдает чужих тайн, — заявил он наконец.
 — Ах, Макс, — нежным тоном сказала Сара, — но почему это ты думаешь, что ты — джентльмен?
 Неуловимым движением, напугавшим Сару, он прижал ее рукой к дверному косяку.
 — Ты помнишь ту ночь, когда мы встретились, Сара? Разве тогда я не был джентльменом, а?
 — Ту ночь, — начала Сара, и голос ее дрогнул. — Ту ночь нам с тобой лучше забыть. Навсегда.
 — Легко тебе говорить. Посмотри лучше, что со мной стало. — Он поднес к лицу Сары свои дрожащие руки. — Не человек, а тряпка какая-то. Я снова хочу почувствовать себя мужчиной.
 — Спокойной ночи. Макс! — резко оборвала его Сара. Она повернула дверную ручку и быстро проскользнула в образовавшуюся щель, но Максу каким-то непостижимым способом удалось ввинтиться в спальню вслед за Сарой. Сара поставила на стол горящую свечу и пошла запереть дверь. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел или услышал их.
 Повернувшись от двери, Сара нашла Макса стоящим возле кровати.
 — Ты не будешь против, если я закурю? — спросил он.
 — А ты… Разве ты куришь? — удивилась Сара.
 — Курю. И пью. И занимаюсь любовью с хорошенькими женщинами. Но разве тебя это все волнует, Сара?
 До Сары начал доходить юмор ситуации, в которой они оказались, и она, наверное, рассмеялась бы, если бы не упоминание Макса о хорошеньких женщинах и о том, чем он с ними привык заниматься.
 — Кури, если тебе хочется. Какое мне до этого дело, в конце концов.
 — Спасибо.
 Макс подошел к столу, взял с него горящую свечу и прикурил от нее сигару. После того как он выпустил первый густой клуб дыма, Сара невольно закашлялась. Макс улыбнулся.
 — Не одобряешь, Сара?
 — Не одобряю твои методы, Макс. Не люблю, когда меня принуждают делать то, чего я не хочу.
 — А разве я здесь не с твоего согласия? — с наигранным удивлением спросил Макс.
 — Я тебя не приглашала.
 — Зато Дрю Примроуза встретила с распростертыми объятиями.
 — Что? — вскинула брови Сара.
 — Дрю Примроуз. Мужчина в твоем вкусе: вежливый, порядочный и скромный. И трезвенник наверняка. Герой девичьих грез.
 — Наслушался моих братьев?
 — И твоей мачехи тоже, — кивнул Макс. — Она сказала, что ты его просто боготворишь.
 — Пожалуй, что действительно боготворила. В детстве. А теперь глубоко уважаю.
 Сара стояла посередине комнаты, и Макс принялся кружить вокруг нее, попыхивая своей сигарой. Он ходил с видом знатока, рассматривающего выставленную в музее статую.
 — Дрю — уважаемый человек, — бормотал Макс. — Очень уважаемый. Интересно, интересно. А как насчет Уильяма Невилла? Он тоже был уважаемым человеком?
 — Зачем ты спрашиваешь? Сам знаешь, что нет.
 — Но спать-то ты с ним все-таки спала. Глаза Сары вспыхнули и тут же потемнели.
 — А у тебя проблемы с этим. Макс? — выстрелила она словами в спину Макса.
 — И да и нет, — он швырнул сигару в камин. — Может быть, я и не такой уважаемый человек, как твой бесподобный Дрю, но уж, во всяком случае, более уважаемый, чем Уильям Невилл.
 — И что?
 — Так как насчет того?
 — Насчет чего? — холодно спросила Сара.
 Макс обнял ее и потянулся к ее губам своими губами.
 — Почему бы нам не продолжить то, что мы начали той ночью в Рединге? Сара, ты хочешь этого не меньше, чем я, я это знаю. Так зачем терять время? Тебе же не впервой…
 Макс не договорил и отшатнулся, когда Сара со всего размаха влепила ему пощечину. Когда он восстановил равновесие, она ударила его снова — другой рукой.
 — Грязная, похотливая, пьяная скотина! — Ослепленная гневом, Сара не выбирала слов. На этот раз она прижала Макса к двери. — Вот так ты занимаешься любовью с хорошенькими женщинами? В таком случае я думаю…
 — Что ты думаешь?
 — Думаю, что тебе нечасто перепадает. Оказывается, ты знаешь о любви не больше, чем прыщавый школьник.
 — Погоди минутку, Сара…
 — Нет! Никаких минуток! Ты что, не знаешь прописных истин? Разве можно припоминать женщине ее прежних любовников, если хочешь уложить ее в свою постель? Не знаю, как с другими. Макс, но со мной этот номер не пройдет!
 — Да ты сущая ведьма, когда тебя припечет, — задумчиво протянул Макс.
 — А ты — шут гороховый, когда напьешься, — зло выдохнула Сара.
 — Я не пьян!
 — А что же тогда?
 — Горяч. Непоседлив. А если не получу тебя, то стану еще и сумасшедшим.
 От такой наглости Сара даже лишилась дара речи.
 — Послушай, — продолжал Макс, обнимая Сару за плечи, — что-то я тебя не понимаю. Ты сегодня так принарядилась — неужели не для того, чтобы обольстить меня? И вот я обольщен. Можно сказать, потерял голову. Давай ляжем в постель, и ты увидишь, что меня тоже есть за что уважать.
 — Что?.. — ахнула Сара. — Ты… Как ты… — и продолжила, сорвавшись на крик:
 — Вон! Вон!! Пошел вон!!! Убирайся, или я подниму на ноги весь дом!
 Она быстро повернула в замке ключ, распахнула дверь и вытолкнула Макса в коридор. Затем снова захлопнула дверь и заперла ее.
 Спустя мгновение раздался негромкий стук.
 — Сара!
 Она не ответила.
 — У меня нет свечи. Здесь темно, как в преисподней, а я не знаю даже, куда мне идти.
 — Недалеко, не ошибешься, — ответила Сара через дверь. — Твоя спальня рядом.
 За дверью помолчали, потом снова поскреблись.
 — А куда мне идти-то? Направо? Налево? На север или на юг? Черт знает что! Хоть бы свечу зажгли в коридоре. Я понимаю, надо экономить, но не до такой же степени!
 Сара стиснула зубы, затем распахнула дверь и сунула Максу зажженную свечу.
 — Туда, — коротко сказала она, разворачивая Макса в нужном направлении. — И постарайся не спалить весь дом, пьяница.
 — Благодарю, — ответил Макс, церемонно поклонился и направился к своей комнате.
 Сара захлопнула дверь спальни и заперла ее на ключ. В комнате пахло сигарой, и она решила открыть окно. В темноте за окном мелькнул огонек и вскоре погас.
 "Наверное, это Дрю работал допоздна”, — подумала Сара.
 Дрю часто приезжал из своей конторы сюда, в маленький домик садовника, стоявший возле большого дома. Там он родился и вырос, а теперь приезжал в него, чтобы поработать со своими бумагами. Зачастую он и ночевал в нем. Работяга Дрю! А этот “специальный корреспондент” еще смеет так пренебрежительно отзываться о нем! Ну уж нет, Сара точно знает, кто друг ей, а кто враг. Вот Дрю — это настоящий друг.
 Но если Дрю здесь, ей будет лучше не выходить сегодня из дома.
 Сара запустила пальцы в свою прическу и принялась вытаскивать шпильки. Все сегодня пошло не так, как хотелось. Она еще раз пыталась поговорить с Анной. Сказала ей, что вместо Америки они присмотрят прелестный маленький домик в Ирландии или Шотландии. Но Анна и туда не согласилась уехать.
 А если Анна останется в Лонгфилде, остаться в нем придется и Саре.
 А теперь еще и Макс. Он оказался еще противнее, чем думала о нем Сара.
 Она окинула взглядом свое платье, сделала гримаску и принялась снимать его.


* * *

 А в это время в маленьком домике садовника на узкой кровати раскинулась обнаженная Констанция. Она еще тяжело дышала после бурной любовной сцены. Немного придя в себя, Констанция положила руку на грудь своего любовника и заговорила:
 — Мы очень рискуем, когда встречаемся здесь, Бекетт. Теперь, когда вернулась Сара, Дрю будет чаще ночевать в этом домике. Он вообще будет теперь торчать здесь день и ночь.
 Бекетт перекатился на край кровати, встал и прикурил тонкую сигару от свечи, горевшей на камине. Эти сигары подарила ему Констанция. “Роскошная вещь для простого слуги”, — подумал он с усмешкой.
 Констанция снабжала своего любовника всем — и сигарами, и хорошим бренди, и деньгами на карманные расходы, дарила ему одежду и безделушки. Она была очень хороша в постели, хотя Бекетт, как и сэр Айвор, предпочитал более упругую плоть. Говоря по правде, Бекетт с большим удовольствием занялся бы любовью с малышкой Люси, чем с ее мамашей. Но об этом лучше и не думать. Случись такое, и ему конец.
 А еще он, и только он, должен был стать тем человеком, который получит вознаграждение, обещанное сэром Айвором тому, кто найдет тело его сына, Уильяма Невилла.
 Бекетт вернулся на кровать. Констанция приподнялась, опираясь на локти, и прикрылась простыней.
 — Так вы полагаете, что Дрю теперь будет постоянно бывать в этом домике? — спросил Бекетт.
 Констанция наблюдала за ним из-под ресниц. Бекетт был совершенно обнажен, его тело с выпуклыми мускулами золотилось в свете свечи. Молодой, сильный и красивый. Плевать на то, что он слуга леди Невилл. По крайней мере, жизнь с появлением Бекетта приобрела для Констанции хоть какой-то смысл.
 — Наверняка не знаю, но лучше нам поберечься.
 — Вы по-прежнему любите его? — спросил Бекетт. Лучше бы ей не рассказывать ему о Дрю, но что поделаешь, ведь нужно хоть кому-то излить свою душу. Бекетт появился в жизни Констанции, когда она осталась одна после разрыва с Дрю.
 — Я никогда не любила его, — ответила она. — Просто мы оба с ним были одиноки.
 — А я? Какие чувства я у вас вызываю?
 — Ты знаешь, что я готова ради тебя на все. Он приподнялся, бросил в холодный камин свою сигару и вновь устроился на кровати. Улыбаясь, стянул с Констанции простыню, обнажая ее тело.
 — Я хотел бы заняться любовью в вашей собственной постели, — сказал он. — В Лонгфилде.
 Констанция округлила глаза и отрицательно закачала головой.
 — Нет, Бекетт, нет. Слишком опасно. Кто-нибудь может нас увидеть.
 — Не произойдет ничего страшного, если только мы будем осторожны. Вы можете незаметно впустить меня в дом. Никто и не увидит. Ведь только что было сказано, что вы готовы ради меня на все?
 — Нет…
 — Но я так хочу, — настойчиво продолжал Бекетт. — Это будет восхитительно.
 Он развел ее ноги и скользнул между ними рукой. Когда она застонала, сказал с улыбкой:
 — Скажите мне “да”, Констанция.
 — Да, — простонала она.
 Бекетт мысленно представил себе Люси, лег поверх Констанции и дал ей то, чего она хотела так сильно и страстно.


* * *

 После того как Констанция скрылась в большом доме, Бекетт пошел по тропинке, ведущей к разрушенному дому Анны Карстерс. Чутье подсказывало ему, что тело Уильяма Невилла должно быть где-то здесь, возле этого дома. У Сары Карстерс просто не было ни времени, ни сил, чтобы оттащить его подальше. Правда, пока что все поиски оказались тщетными, но это не страшно, особенно теперь, когда Сара вернулась на место своего преступления. Вскоре она сама приведет его к цели. Ведь преступника всегда влечет к тому месту, где он совершил свое черное дело.
 Лорда Максвелла Уорта можно не принимать во внимание. Награда ему не нужна. У него здесь свой интерес — собрать материал для своей газеты. Правда, об этом в Лонгфилде не знает ни одна живая душа.
 Бекетт засмеялся. Похоже, они с лордом Максвеллом сделаны из одного теста. Оба ни за что не отступятся от своего.
 Пять тысяч фунтов! Может быть, для кого-то это и не деньги, но для него, для Бекетта, это целое состояние. За такие деньги он готов на что угодно.




 Глава 14


 На следующее утро Сара проспала дольше обычного и проснулась с головной болью. Ей не хотелось сейчас видеть Макса — не потому, что она была сердита на него. Она была сердита на себя. “Горяч”. Она сама пылала в огне всю прошедшую ночь.
 Сара посмотрела на свою постель. Все простыни были смяты так, словно по комнате промчался ураган.
 Ах, если бы нашелся кто-нибудь, опытный и мудрый человек, который объяснил бы наконец, что же с ней происходит! И почему этот мужчина имеет такую странную власть над ее чувствами. Ведь он всего-навсего “специальный корреспондент” “Курьера”, и все, что ему нужно, — это сенсационный материал для своей газеты. Но та ночь в Рединге приоткрыла какую-то потайную дверцу в ее душе и выпустила на свободу поток чувств, которых Сара никогда прежде не испытывала.
 Она должна победить саму себя. У нее просто нет выбора. Макс Уорт — опасный человек. Очень опасный.
 От этих мыслей голова разболелась еще сильнее, и Сара решила, что лучшим лекарством для нее может стать верховая прогулка. Она спускалась по лестнице, когда внизу, в холле, появился Макс. Сара поспешно прижалась к стене, не желая, чтобы он заметил ее. По виду Макса Сара догадалась, что он только что вернулся с верховой прогулки. Она собиралась уже повернуться и скрыться в своей спальне, чтобы избежать нежелательной встречи, но Макс не стал подниматься наверх, а вместо этого отправился прямиком в столовую. Как только за ним закрылась дверь, Сара быстро спустилась вниз.
 Был прекрасный день. Такое утро самой природой было создано для того, чтобы оседлать лошадь и помчаться вдаль. Земля была мягкой, но не сырой; солнце уже успело просушить лужи, остававшиеся после вчерашнего дождя. Ветерок, дувший с побережья, был ровным и теплым.
 Конюх вывел Саре ее любимую кобылку — серую, с белыми пятнами на морде и на ногах. Увидев Сару, лошадь радостно заржала.
 — Похоже, она тоже соскучилась по вас, мисс.
 — Как и я по ней, — ответила Сара. — А где Доббс?
 — Приводит в порядок Гордеца, мисс. Позвать его? Если Доббс занят с Гордецом, значит, именно на нем выезжал Макс. Это удивило Сару. Гордец был жеребцом Уильяма и характером очень походил на своего хозяина. Никто, кроме Уильяма, не ездил на Гордеце. И после Уильяма, как всегда казалось Саре, никто не сможет управлять им.
 — Не надо, — покачала головой Сара. — Я проедусь недалеко. До холмов и обратно. Поговорю с Доббсом, когда вернусь.
 Она поскакала к подножию холмов по широкой просеке, проложенной в густой чаще леса. Вокруг Лонгфилда не было ни искусственных озер, ни фонтанов, ни беседок. Ее отец решил сохранить парк в его естественном виде. Так ему больше нравилось.
 Сара с наслаждением вдыхала свежий воздух, а глазами впитывала окружающую ее красоту. Над ее головой раскинулось безоблачное голубое небо, а солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву деревьев, чертили на земле причудливую мозаику теней. Сильно и сладко пахло травой.
 На Сару нахлынули ностальгические воспоминания о тех днях, счастливых и неповторимых, когда они с Анной только учились ездить верхом. Отец купил для них пару шотландских пони, а Доббс, старый добрый Доббс, учил их сидеть в седле. И жизнь тогда была ясной и солнечной, как этот погожий день.
 Лес начал редеть, и Сара придержала лошадь. Впереди были холмы — безлесные, но покрытые там и тут; зарослями кустарника. Лучи солнца блестели на капельках росы в траве, по которой бродили овцы. Они поднимали свои головы, окидывали Сару безразличным взглядом и снова принимались щипать траву.
 Сара принялась подниматься вверх по склону, и с каждой минутой пейзаж перед ней становился все прекраснее. Сначала появились крыши Стоунли, а чуть позже показался и далекий Бат, раскинувшийся вдоль берега реки. А за спиной Сары, слово островок среди зеленого моря, виднелся ее родной дом. Где-то рядом с ним находился и разрушенный ныне дом Анны, но его не было видно в густой листве.
 Сара коснулась боков лошади каблуками, и Бонни перешла на рысь. В этом месте холмы становились небезопасными для всадников, потому что были покрыты многочисленными канавами, оставшимися от тех давних времен, когда на этих склонах стояла древняя крепость. Сейчас этих ям добавилось: следы деятельности людей, искавших тело Уильяма Невилла.
 Но Саре не хотелось думать ни об Уильяме, ни о других своих проблемах. Было так приятно нестись вперед, ни о чем не задумываясь, и просто наслаждаться этим ветром, этим небом и этим солнцем.
 Она еще раз тронула лошадь, и Бонни пошла галопом. Они перескочили через одну канаву, вторую, третью и вот вознеслись на вершину холма, и ничего не было впереди, кроме бездонного сияющего неба. Такой счастливой Сара не чувствовала себя давным-давно. Поднявшись на вершину, она бросила поводья, и Бонни пошла все тише, тише и наконец остановилась.
 В эту минуту Сара и увидела его — всадника на белой лошади, который приближался к ней. Она вновь подобрала поводья и развернула Бонни так, чтобы получше рассмотреть лицо всадника. Сначала Сара подумала, что это Саймон на своем Эклипсе, но, когда мужчина приблизился еще немного, Сара увидела, что это сэр Айвор Невилл.
 Сара встревожилась. Никогда прежде она не видела, чтобы сэр Айвор заезжал на холмы — ведь они лежали за границами его владений. Он вообще никогда не бывал здесь, считая ниже своего достоинства ступать на землю Сэмюэля Карстерса, которого считал выскочкой и простолюдином.
 Тревога сменилась паникой. Первым порывом Сары было бежать. Вот уж кого она меньше всего хотела бы видеть, так это отца Уильяма. Однако Сара сдержалась: бежать уже поздно, да и некуда. С одной стороны заросли кустарника, с другой — крутой склон, с третьей — сэр Айвор.
 Он остановил своего коня метрах в трех от Сары, прямо напротив, так, что, если бы она рванулась вперед, он перехватил бы ее. Лицо сэра Айвора было грубоватым и в то же время привлекательным и, можно даже сказать, красивым, но только не тогда, когда он был сердит. Сейчас же сэр Айвор был разгневан, и на его лице и шее вздулись темные вены.
 Сара погладила слегка дрожащей рукой холку своей лошади и внутренне собралась.
 Сэр Айвор тяжело дышал, и голос его постоянно срывался на крик:
 — Ну, ты, грязная потаскуха! Где твой стыд? Как ты посмела вернуться туда, где ты убила моего сына? Что, Уильям здесь спрятан, на холмах? Говори, дрянь!
 Голос Сары дрожал так же, как и ее руки:
 — Я не прятала тело вашего сына. Я не убивала его. Суд меня оправдал.
 Она напряглась, когда сэр Айвор подъехал чуть ближе.
 — Суд! — презрительно скривился он. — Простаки деревенские! — И закричал срывающимся голосом:
 — Убирайся! Убирайся туда, откуда явилась! Здесь тебе не место!
 — Лонгфилд — мой родной дом. Я приехала сюда, и я здесь останусь.
 Это было ошибкой. Сэр Айвор вне себя от ярости рванулся вперед. Сара успела опередить его. Она круто развернула Бонни и ринулась вниз с холма, не разбирая дороги.
 Путь к отступлению был один — через развалины разрушенной крепости. Под копытами мелькали канавы, летели комья влажной земли, и только теперь до Сары начал доходить замысел сэра Айвора. Он именно этого и добивался: напугать ее и загнать на опасное место. Случись с Сарой несчастный случай, и никто не сможет доказать, что сэр Айвор приложил к нему руку. Свидетелей их встречи не было.
 Сара слегка придержала Бонни перед самым опасным местом — развалинами форта. Сзади долетал стук копыт и тяжелое дыхание: сэр Айвор не прекращал погони. Однако Сара сумела сдержать страх и осторожно миновала опасное место, после чего смогла облегченно вздохнуть. Теперь она была на своей земле, в своих владениях. Это прекрасно знала даже Бонни, а сэр Айвор и подавно.
 Шум погони за спиной стих. Теперь они были в безопасности. Еще несколько канав, несколько прыжков через препятствия, и вот уже снова под копытами стелется ровная прямая просека.
 За все это время Сара ни разу не оглянулась назад. Удивительно было то, что она почти не испытывала ненависти к сэру Айвору. Скорее ей было просто жаль его.


* * *

 Все еще пребывая под впечатлением от встречи с сэром Айвором, Сара вышла из конюшни и направилась к дому.
 — Если бы я знал, что ты отправишься кататься верхом, то подождал бы тебя, — раздался у нее за спиной голос Макса. Он подошел сзади, со стороны рабочих пристроек.
 — С тобой все в порядке? — спросил Макс, всмотревшись в напряженное лицо Сары.
 Ей не хотелось посвящать Макса в утренний инцидент с сэром Айвором, и поэтому она ответила:
 — Я упала с лошади. Наверное, отвыкла ездить верхом. — Она проследила взглядом, откуда пришел Макс, и спросила:
 — Ты ходил повидаться с Дрю?
 — Да, но его нет.
 — Он, наверное, в Стоунли, — предположила Сара. — Ведь у него, кроме меня, есть и еще клиенты.
 Они продолжали идти к дому рядом друг с другом.
 — Констанция говорила, — сказал Макс, — что он иногда ночует здесь.
 — Да, если заработается допоздна.
 — Он поздно работал в ту ночь, когда исчез Уильям? Сара резко остановилась и повернула голову к Максу.
 — Не смей ни в чем подозревать его! — воскликнула она. — Это нелепо!
 — Я просто спросил.
 — Нет, — сердито сказала Сара, — в ту ночь Дрю вообще не было здесь. Он ездил в Бристоль по своим делам. И, кстати, разве мог у Дрю найтись повод для того, чтобы убить Уильяма?
 — Сара, твой самый страшный враг — это ты сама. Ты стремишься доказать, что ни у кого из окружающих не было повода убить Уильяма — только у тебя одной. Но разве можно поручиться за другого человека? Разве можно знать, что у него на уме?
 Ей захотелось заплакать. Сначала встреча с сэром Айвором, теперь вот это. Макс просто совершенно неисправим. Спасибо ему за то, что он верит в ее невиновность и хочет доказать это. Но не так-то просто это доказать. В этой истории все непросто.
 Макс обнял Сару за плечи и поцеловал, и она не отстранилась. Это был легкий, почти невинный поцелуй — просто губы коснулись губ.
 — Что это было? — чуть слышно спросила Сара.
 — Извинение за вчерашнее, — так же тихо ответил Макс.
 Он поцеловал ее еще раз, теперь обняв уже за шею, и Сара даже при желании не смогла бы вырваться. Впрочем, у нее и не возникло желания вырываться. Ей было хорошо и спокойно в этих крепких мужских руках. Сару охватило желание, и тут же на смену ему пришло волнение.
 "Ах, если бы, если бы, если бы…” — стучали молоточки в голове Сары.
 Она вцепилась в его рукав. Губы ее раскрылись, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно.
 Макс первый откинул голову и улыбнулся.
 — Со мной происходит то же самое, — просто сказал он. — И такое со мной впервые.
 Сердце Сары бешено колотилось, а в ответ она смогла выдохнуть только одно слово:
 — Нет.
 — Ты сама это поймешь рано или поздно, — грустно улыбнулся Макс. — Хотелось бы, чтобы это произошло как можно раньше. Ты слишком долго была одна, Сара. Я хочу тебе помочь избавиться от этого.
 Ей хотелось верить Максу, и она уже протянула было ладонь, чтобы погладить его по щеке, но вместо этого подняла ее выше и приложила к своему виску.
 — Похоже, я ударилась сильнее, чем мне показалось, — сказала она. — Чашка крепкого сладкого чая — вот что мне сейчас нужно, пожалуй, больше всего.
 Остаток пути они прошли молча.


* * *

 Они пили чай в гостиной, когда туда вошла Анна. Человек, вошедший вместе с ней, не мог быть никем иным, как викарием. Он был старше Сары, на вид ему можно было дать больше тридцати. Лицо викария — квадратное, с длинным носом и тонкими губами — казалось еще бледнее на фоне его черного одеяния.
 Анна представила Макса и Сару мистеру Торнли и присела вместе со всеми к столу.
 Сел за стол и мистер Торнли. Он налил себе чашку чая и сказал, обращаясь к Саре:
 — Позвольте мне выразить вам свою благодарность, мадам, за ту поддержку, которую вы оказываете нашей церкви. Можете быть уверены, что каждый пожертвованный вами грош будет потрачен на доброе дело. Надеюсь, ваши пожертвования будут продолжаться и впредь?
 Ответ Сары прозвучал неопределенно. Она не могла пока что понять, что именно насторожило ее в тоне викария. Может быть, он, как и все остальные, продолжает считать ее убийцей, несмотря на оправдательный приговор суда? Но нет, смотрит он на нее довольно дружелюбно. И Сара позволила себе немного расслабиться, передав нить разговора Максу.
 Они обменялись с викарием дежурными фразами о здоровье, погоде и предстоящей свадьбе. При этом, поздравляя Макса со вступлением в законный брак, викарий многозначительно посмотрел на Анну. Анна на это внешне никак не отреагировала.
 — А много ли бедных у вас в приходе, викарий? — спросил Макс.
 — О да, лорд Максвелл. Их очень много, и они гораздо беднее даже таких небогатых людей, как мы сами. — Он положил в свою чашку еще кусочек сахара. — Но что поделать, ведь мир устроен так, что в нем всегда есть богачи и нищие.
 — Не могу согласиться с вами, — возразил Макс. — При чем тут мир и его устройство?
 — Ну как же, — снисходительно посмотрел на него мистер Торнли. — Если бы не было бедняков, некому было бы работать. Тогда все люди проводили бы время в безделье и пьянстве. Нет, бедные всегда были и будут, и это справедливо. Наш же христианский долг — помогать им по мере наших сил.
 — Так, значит, — холодно сказал Макс, — нас, аристократов, вы считаете сплошь бездельниками и пьяницами?
 Викарий сдулся, как проколотый воздушный шарик. Сейчас он больше всего был похож на букашку, попавшую под микроскоп.
 — Я считаю, — промямлил викарий, — что всемогущий господь сотворил этот мир таким, каким хотел его видеть, и не нашего ума дело мудрствовать над промыслом божьим. Надо смириться с тем, что каждый занимает под солнцем то место, которое ему уготовано свыше.
 Макс поднес к губам чашку и сделал большой глоток.
 — Скажите, викарий, — спросил он, — а как это ваш милостивый бог допускает, чтобы пятилетних мальчишек забирали от родителей и заставляли работать трубочистами? Вы и ваш господь, вы знаете, сколько таких мальчишек погибает каждый год в этих проклятых трубах? Они задыхаются там или ломают себе кости, а иногда даже сгорают заживо. А дети, которые работают в угольных шахтах, добывая уголь для тех же самых каминов, — их-то за что так карает ваш всемилостивый владыка?
 Мистер Торнли смутился, но Сара смутилась, пожалуй, еще сильнее. Поначалу она не вслушивалась в разговор: ее мысли были заняты сэром Айвором. Теперь же она почувствовала, что Макс разъярен, и пыталась понять, чем именно.
 — Я полагаю, у вас очень доброе сердце, лорд Максвелл, — через силу улыбнулся викарий.
 — Вы не ответили на мой вопрос, — без улыбки напомнил Макс.
 В наступившей тишине лицо викария сделалось пунцовым. Макс не отрываясь смотрел в глаза мистеру Торнли, кроша пальцами ломтик поджаренного хлеба.
 — Ценны не слова, а поступки, — негромко сказала Анна, прерывая затянувшееся молчание. — Все, что нам удается собрать, мы направляем на помощь бедным, до последнего пенни. Разве это не существеннее слов?
 — Ваша детская простота и чистота помыслов делают вам честь, мисс Карстерс, — наклонил голову викарий.
 Макс уже открыл рот, чтобы что-то возразить, но Сара успела опередить его.
 — Чайник! Чайник совсем пустой, — быстро заговорила она. — Не приказать ли принести новый?
 Как только викарий вместе с Анной откланялись и отправились собирать пожертвования для благотворительной ярмарки, Сара напустилась на Макса:
 . — Ты был слишком резок с мистером Торнли.
 — Этот тип людей мне хорошо знаком, — ответил Макс и поморщился:
 — Слава богу, что не все они становятся викариями.
 — Что за тип?
 — Тупые индюки, которые сами не понимают, о чем говорят. Да и не хотят ничего понимать, вот что самое главное! Сара, ты знаешь что-нибудь о мальчишках-трубочистах?
 — Нет.
 — Их кожа должна задубеть, чтобы не облезть клочьями в дымоходных трубах. Для этого их заставляют стоять возле открытого огня так, что их колени и локти… — Макс глубоко вздохнул. — Нет, пожалуй, тебе об этом и впрямь лучше не знать.
 Он выглядел таким расстроенным, таким подавленным, что Cape захотелось приласкать его и сказать, что она все понимает. Хотя на самом деле она не понимала ничего.
 — Прости, — сказала Сара, — я не знала. Ты прав. Я никогда прежде не задумывалась над этим. Взгляд его смягчился, и улыбка тронула губы.
 — Если бы ты была регулярной подписчицей “Курьера”, то знала бы. В прошлом году я написал серию статей о жизни бедняков. Чтиво получилось не из приятных. Потом на редакцию обрушился целый шквал опровержений.
 — А кто-нибудь поддержал вас?
 — Никто. Одни считают, что мы должны закрывать глаза и не видеть теневых сторон жизни, другие обвиняют нас чуть ли не в подстрекательстве к гражданской войне. И многие письма повторяют слова мистера Торнли.
 — А почему же вас никто не поддержал? — удивилась Сара.
 — Потому что бедные газет не читают. Они, как правило, вообще не умеют читать. Но даже если бы и умели, они не могут потратить на газету ни одного пенса. Они настолько бедны, что продают своих сыновей в рабство — у них это называется “отдать в подмастерья”. А их дочери… Вот уж кому никак не позавидуешь! Им достается хуже всех. Они…
 Макс не договорил и после продолжительной паузы продолжил уже более спокойно:
 — В своих статьях я пытался доказать, что у бедных нет ни прав, ни голоса. За них некому заступиться. Однако ты права, я был резок с нашим гостем. Приношу свои извинения.
 Сара была удивлена. До сей поры она была уверена в том, что “Курьер” — бульварная газетка, напичканная скандальными новостями и сплетнями. Однако это оказалось не совсем так. А может быть, и совсем не так. В любом случае этот разговор заставил Сару по-новому взглянуть на Макса Уорта.
 — Ты очень странный и непонятный человек, Макс Уорт, — сказала она негромко и медленно, — самый странный человек изо всех, кого я когда-либо знала.
 Улыбка тронула губы Макса и расплылась вверх по лицу, пока от нее не загорелись его глаза.
 — Это самые приятные слова, которые мне довелось от тебя услышать, Сара.
 Она смутилась и сказала, опуская глаза:
 — Знаешь, я разрешаю тебе вести себя с мистером Торнли так, как тебе угодно. Констанция была права. Он напыщенный дурак.
 Макс сделал глоток остывшего чая из чашки.
 — Не стоит волноваться. Анна не любит викария.
 — Почему ты так думаешь? — изумилась Сара.
 — Потому что твоя сестра обладает тонкой душой, а этот викарий болван неотесанный.
 — А ты быстро умеешь разобраться в людях, верно, Макс? — рассмеялась Сара.
 Улыбка понемногу сползла с его лица.
 — Не всегда, — признался он. — Насчет тебя, Сара, я очень долго ошибался и теперь чувствую себя виноватым. Но так или иначе, я добьюсь, чтобы твое имя…
 — Не надо, — отрицательно покачала головой Сара, вскочила и выбежала из гостиной.


* * *

 Сэр Айвор ворвался к себе в кабинет и первым делом бросился к подносу, на котором стояли графины с напитками. Он налил до краев большой бокал бренди, осушил его одним глотком и тут же налил второй. Ах, как он жалел, что этой ведьме удалось не сломать себе сегодня шею! Ту самую шею, которую она уберегла от веревки за счет своего обаяния. Шлюха! Путалась с его сыном прямо под носом у своей сестры. Наверняка сама и затащила Уильяма к себе под одеяло.
 Но нужно держаться впредь подальше от этой ведьмы. А то и до греха недалеко, еще затянешь петлю на своей собственной шее!
 Но как лорд Максвелл попал в ее сети, вот что непонятно! Ведь он появился в Лонгфилде в качестве жениха этой потаскухи. Жена говорила, что именно так. Ну, ничего, Сара Карстерс, ты скоро доиграешься! Не думаю, что лорд Линдхерст будет в восторге от того, что его наследник женится на дочке какого-то пивовара да еще при этом на шлюхе, судимой за убийство. Нет, такой аристократ, как лорд Линдхерст, ничего подобного не потерпит. Тут-то тебе и настанет конец, голубушка!
 Так что остается только ждать. Очевидно, лорд Максвелл должен будет прийти к нему и объясниться. Разумеется, он хотел получить материал для своей газеты. Но почему все обернулось таким образом? Или Сара Карстерс и его сумела затащить в свою постель?
 Сэр Айвор улыбнулся. Ему было приятно думать о том, что эта женщина еще раз вывалялась в грязи.
 Раскаты звонкого смеха донеслись в раскрытое окно, и, выглянув наружу, сэр Айвор увидел свою жену. Леди Невилл шла по парку со своим слугой. Она снова рассмеялась, и сэр Айвор припомнил, что называл когда-то этот смех журчанием серебряного ручейка. Однако за последние тридцать лет этот ручеек успел ему порядком надоесть.
 Сэр Айвор медленно допил бренди. У Дженни тоже звонкий смех, но он по крайней мере натуральнее, чем смех леди Невилл.
 Дженни. Чистенькая, молоденькая и свежая. Нет, он не будет торопиться лишать ее девственности, он поиграет с ней как кошка с мышкой, а уж потом…
 Дыхание сэра Айвора стало тяжелым. Он поставил на стол пустой бокал, закрыл окно и задернул шторы. Трижды дернул за шнур колокольчика, вызывая Дженни.
 Повернулся к двери и стал ждать ее появления.




 Глава 15


 На сей раз обед начался вполне благопристойно. На горячее подали седло барашка, очень недурно приготовленное. Все обратили на это внимание и поспешили воздать должное поварам. Однако только Саре было известно, что на самом деле благодарить они должны были Макса.
 Отведав кусок, Сара посмотрела на него и чуть приподняла брови.
 Он в ответ слегка пожал плечами. Дело в том, что, купив новую плиту, никто не догадался научить повара пользоваться ею. Просто сунули в руки печатные листы с инструкциями, в которых сам черт сломал бы ногу. С печкой поварам помог разобраться Макс.
 Он, разумеется, никому, кроме Сары, не рассказал об этом и теперь тоже молчал. В конце концов он добился того, чего хотел, — таким обедом можно было наслаждаться, а не сражаться с ним.
 Раздался голос Анны, которая спросила вдруг:
 — Доббс сказал, что вы, лорд Максвелл, ездили на Гордеце и он отлично вас слушался. Это правда?
 — Ну, сказать, что Гордец идеально меня слушался, я думаю, нельзя, — ответил Макс, — но то, что он отлично понимал, чего я хочу, это верно.
 — Макс такой скромный, — заметила Сара тоном, дававшим основания полагать, что на самом деле она считает как раз наоборот. Она хотела продолжить, но увидела лицо Саймона и благоразумно промолчала.
 Саймон резко отодвинул свой стул и вскочил на ноги.
 — Кто позволил ему взять Гордеца? — гневно спросил он у Сары.
 — Доббс, я полагаю, — ответила она. — А что в том такого?
 — Ему, значит, можно ездить на Гордеце, а мне нет?
 — Сара здесь ни при чем, Саймон, — негромко сказала Анна. — Не забывай, ее не было дома три года. И ты знаешь, что только Доббс решает, кому можно взять Гордеца, а кому нет. Это конь с норовом. Он может быть даже опасным. Ведь он не раз скидывал тебя, не так ли? Очевидно, Доббс решил, что Макс сумеет с ним справиться.
 — А как я смогу справиться с ним, если мне не дают возможности попробовать?
 — Я поговорю с Доббсом, — отвела взгляд в сторону Анна. — Посмотрим, что он скажет. А может быть. Макс поможет тебе…
 — Макс! — сердито фыркнул Саймон. — Как это мило! Нет уж, спасибо. Вас всех он, может, и покорил, но только не меня!
 — Перестань, Саймон, — негромко попросила Сара. — Хватит.
 — Хватит? — огрызнулся Саймон. — Нет, не хватит! Вы что, ослепли все, что ли? Не видите, что происходит? Он собирается все здесь прибрать к своим рукам. Все сделать по-своему! Если бы он при этом хотя бы любил Сару, но он-то ее не любит!
 Он повернулся к Саре и теперь обращался только к ней:
 — Ты что, не видишь, кто перед тобой? Да, он воспитан, не спорю. Но он — обыкновенный охотник за приданым! Он погубит тебя, Сара, он всех нас погубит!
 Сара медленно поднялась с места с побледневшим как мел лицом, комкая в руке носовой платок.
 — Достаточно, Саймон. Или немедленно извинись перед Максом, или вон из комнаты.
 — Хватит учить меня, я не маленький! — огрызнулся Саймон.
 — Тогда перестань вести себя как глупый, невоспитанный мальчишка.
 Саймон стиснул зубы и выбежал из столовой. Мартин немного посидел, уставясь в свою тарелку, затем молча поднялся и вышел вслед за братом.
 За столом повисло молчание. То самое молчание, которое повисало уже не раз и которое Макс называл про себя “молчание Лонгфилда”. Сара опустилась на свой стул. Оставшиеся за столом один за другим брали в руки ножи и вилки и продолжили еду.
 Странно, но Макс почувствовал к Саймону что-то вроде симпатии. Со стороны юноши это было поступком — бросить вызов более старшему и сильному противнику. Что ж, если бы Макс знал о том, что вопрос о Гордеце настолько принципиален, он взял бы себе другую лошадь. Он не настолько жесток, чтобы бить по мальчишескому самолюбию. Однако Гордец — это только надводная часть айсберга. Истина кроется глубже.
 Пора, пора поговорить с Саймоном с глазу на глаз, поговорить, как мужчина с мужчиной.
 Анна поднялась и отставила свой стул.
 — Пойду успокою его, — сказала она и направилась к выходу.


* * *

 Анна была уверена в том, что искать Саймона и Мартина нужно на конюшне, и она отправилась прямо туда. Выйдя из дома, она увидела приближавшегося к ней всадника. Им оказался Дрю Примроуз. Меньше всего ей хотелось бы сейчас встретиться с Дрю Примроузом, но отступать было некуда. Однажды она застала его со своей мачехой в постели и с тех пор не могла относиться к Дрю без предубеждения.
 — Анна! — окликнул он.
 Ей было теперь не до юношеских обид Саймона и Мартина. Анна резко повернулась на каблуках и поспешила к дому. Здесь она остановилась, чтобы успокоиться. Нет, она не стала бы осуждать Дрю, будь это любая другая женщина. В конце концов, та женщина, о которой он мечтал, была ему недоступна. Но то, что это была Констанция… А если бы в домик садовника заглянула не она, а Люси? Или Саймон с Мартином? Что было бы с ними, если бы они увидели свою мать, лежащую в объятиях Дрю?
 Констанция ее тогда не заметила, но Дрю… Этот заметил. Анна проходила тогда мимо домика и остановилась, услышав доносящиеся изнутри стоны. Войдя, она остановилась возле закрытой двери спальни и, очевидно, чем-то выдала свое присутствие, потому что дверь распахнулась и из нее выглянул Дрю — всклокоченный и полуодетый. Они какое-то время смотрели друг на друга, и дверь спальни вновь затворилась. Об этом случае они не сказали друг другу ни слова, но с того дня Анна всячески старалась избегать встречи с Дрю.
 Ну, а в том, что женский голос принадлежал Констанции, Анна не сомневалась ни на минуту — ведь она слышала его всю свою жизнь.
 Но, может быть, она придает слишком большое значение случившемуся? Ведь Констанция одинока, Дрю тоже одинок, этого нельзя отрицать. И все же они не должны были заниматься этим под крышей Лонгфилда.
 Анна поймала свое отражение в висевшем зеркале. Остановилась и всмотрелась в него. Да, красавицей она не была и сама знала об этом, как и о том, что Уильям Невилл женился на ней только из-за денег. Впрочем, на большее ей вряд ли можно было рассчитывать. Какую же злую шутку сыграла с ней судьба! Она погрузила Анну в бесконечный, беспросветный кошмар.
 Сара не знает и доли того, что было в ее семейной жизни на самом деле. Она думает, что Анна была заботливой, внимательной женой для Уильяма. Нет, такой она не была и теперь расплачивается за свои грехи.
 В последние дни Анна постоянно испытывала страх. Макс Уорт. Сколько он задает вопросов! И как умеет их задавать! Ведь Сару оправдали, чего же еще?
 Анна медленно, глубоко вздохнула.
 Викарий говорит, что господь милостив. Хотелось бы верить в это, потому что порой кажется, будто уже живешь в аду.
 Помня о том, что Макс Уорт обладает острым взглядом, Анна выдавила на своем лице улыбку и принялась подниматься наверх.


* * *

 В тот вечер никто из обитателей дома не стал засиживаться в гостиной. Каждый был занят своими мыслями и проблемами. Констанция сослалась на головную боль и ушла первой;
 Макс отправился на прогулку; Люси и Анна наскоро сыграли партию в шахматы и разошлись по своим комнатам. Сара же поспешила на поиски Саймона и Мартина.
 Их не было в своих комнатах, и никто из слуг не мог сказать, куда они делись. “Может быть, это и к лучшему, — сказала себе Сара. — Ведь я опять начала бы их поучать, и только”. С этими мыслями она поднялась по лестнице и вошла в свою спальню.
 Здесь ее вновь одолели мысли о семье. Почему, несмотря на все усилия Сары, никто из ее родственников не счастлив? Более того, все они, за исключением Люси и Анны, становятся с годами все сварливее и нетерпимее друг к другу?
 Неужели они всегда были такими?
 И почему никто никогда не спросил, что нужно сделать, чтобы она была счастлива?
 Сара перегнулась через подоконник и выглянула наружу. Хотя время близилось к десяти, было еще совсем светло. Снова начал накрапывать дождь, но на сей раз он был тихим и теплым. В такую ночь ни к чему было и свет зажигать.
 Сара сделала долгий выдох, словно извергая всю тяжесть, накопившуюся в душе. Она слишком строга к своим родным, не такие уж они и плохие. Взять, к примеру, суд: то, что Сара была под судом по подозрению в убийстве Уильяма, никак не отразилось на отношении к ней со стороны близких. Они ни словом, ни жестом никогда не проявляли недоверия к ней, не выказывали сомнения в ее невиновности. Они не боялись показываться с нею рядом. Одним словом, в их поведении не изменилось ровным счетом ничего.
 Ну, конечно, они считают ее невиновной.
 И пусть все идет своим чередом.
 Но нельзя все оставить так, как есть. Например, нужно решить, что же делать с домом Анны. На то, чтобы отстроить его заново, Саре было жаль денег. Да и не хотелось возводить дом на этом проклятом месте. Наверное, Дрю был прав, когда предложил сровнять его стены с землей.
 Отныне ей придется все решать самой. Времена, когда можно было уклониться от ответственности, прошли навсегда. Потому у нее и состоялся перед обедом разговор с глазу на глаз с Доббсом. Начиная с этой ночи, она попросила его набрать людей — столько, сколько он сможет, — и взять под охрану остатки дома Анны, не допуская появления там бродяг и цыган, любивших разбивать свои кибитки на развалинах.
 Сегодня вечером ей надо будет найти силы для того, чтобы сделать наконец дело, которое нельзя больше откладывать.
 Сара повернулась от окна, и взгляд ее упал на туалетный столик. Там, придавленный серебряной заколкой, лежал свернутый лист плотной белой бумаги. Она догадалась о том, что это, еще до того, как взяла его в руки.
 Ее имя было написано на верхней стороне листа медным пером, которым всегда пользовался Уильям. Дрожащими пальцами Сара развернула листок. Внутри было написано всего два слова:
 "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!”




 Глава 16


 Дождь прекратился, но с листьев продолжали сыпаться крупные капли, и Сара не пожалела о том, что накинула плащ. Время от времени она оглядывалась назад, на уснувший дом. В его окнах не горело ни одного огонька. Сама Сара старалась держаться ближе к деревьям и прикрывала телом огонь фонаря, который она держала в руке. В другой руке, в правой, она сжимала старый отцовский пистолет. Он был тяжелый, неудобный, но с ним она чувствовала себя гораздо уверенней. Навряд ли у нее хватило бы смелости покинуть свой дом в такую ночь, если бы не полученная записка.
 После всех событий минувшего вечера Сара действовала бесстрастно, словно подчинившись року. Еще немного, и она узнает истину. Правда, она не знала, чем это сможет ей помочь. Если окажется, что это не Уильям, значит, записку написал кто-то другой, и этот другой находится где-то рядом. И этот “кто-то” всей душой ненавидит ее.
 Подозрения терзали ее душу. Когда схлынула первая волна ужаса, Сара постаралась спокойно обдумать: а кто, собственно, мог положить эту записку на ее туалетный стол? Выходило, что это был кто-то из слуг или из членов семьи.
 Сара была рада тому, что в момент, когда она нашла записку, рядом с нею не было Макса. Он бы так просто это не оставил. Он бы бросился по горячим следам и искал до тех пор, пока не докопался бы до правды. Сара смертельно боялась узнать эту правду. Наверное, не нужно было привозить сюда Макса, она совершила ошибку. Надо было отказать ему, и пусть поступает как хочет. Что бы он сделал? Начал вновь писать о ней в своей газете? Но есть вещи и пострашнее, чем газетная статья. Макс хочет доказать ее невиновность, очистить ее имя от подозрений, но может и вовсе уничтожить, если докопается до истины.
 Где-то рядом хрустнула ветка, и Сара испуганно замерла на месте. Медленно подняла она ствол пистолета, целясь в темноту.
 На тропинку выбежал барсук. Он не испугался Сары, внимательно окинул ее своими маленькими блестящими глазками и беззвучно скрылся в темноте.
 Только теперь Сара перевела дыхание. Она прекрасно понимала, чем и насколько сильно рискует. Но то, что должно быть сделано, должно быть сделано. Затем она и вернулась сюда.
 О том, что она подошла к дому Анны, Сара догадалась по запаху. Жасмин и одичавшие розы продолжали цвести, хотя дом давно был брошен хозяевами. Мысленно Сара представила себе этот дом таким, каким он был в те времена, когда служил еще просто летним коттеджем и его не перестроили для Анны.
 На нее нахлынули воспоминания.
 Ей восемь лет, и она стоит на вершине стены, ограждающей этот дом. “Я король в замке! Я король в замке!” — кричит она и падает вниз. Ей больно и хочется плакать, но Анна успевает разреветься еще раньше, и вместо того, чтобы плакать самой, Саре приходится утешать сестру.
 От этой картины прошлого на глаза Сары навернулись слезы.
 Тот летний домик часто отдавали в аренду, но, когда в нем никто не жил, он становился местом игр для нее и Анны. Они знали здесь каждый уголок, но ни с кем не делились своими секретами.
 Страх холодил сердце, и Сара задержалась, чтобы немного успокоиться. Пути назад нет. Эта мысль заставила Сару собраться с духом, и она осторожно двинулась вперед, сквозь густые заросли. Дойдя до высокой железной калитки в стене, открывавшей вход сад, она остановилась. Висячий замок на ней был сломан.
 Свет фонаря едва достигал стен дома. В полутьме не было видно повреждений и следов разрушения, но дом был темен и тих, как могила.
 Сара отогнала от себя мрачные мысли, набралась решимости и быстро проскользнула через калитку в сад. Небольшие холмики земли отмечали те места, где когда-то были разбиты цветочные клумбы. Почти все они были перекопаны: здесь полиция искала тело Уильяма. И сад, и дом они обыскали чрезвычайно тщательно, но так ничего и не нашли.
 Воспоминания рвались наружу, но Сара решительно загоняла их назад, в глубину памяти. Сейчас она старалась не вспоминать ни о чем и ни о чем не думать. Подойдя вплотную к дому, она поднялась по ступеням и ступила в черную пасть холла. Здесь Сара остановилась и, подняв повыше фонарь, принялась рассматривать следы пожара, превратившего уютный домик в обгорелые развалины.
 Дом не только обгорел, но и местами обрушился. Закопченные балки потолка свисали до самого пола и стояли наискосок, словно крышки черных гробов. Не было больше изящной лестницы, что вела на второй этаж: о ней напоминали теперь лишь зазубренные, почерневшие обломки. Сара подняла голову вверх. Крыша была высоко, и свет фонаря едва достигал ее, но и по смутным очертаниям Сара догадалась, что та прогорела во многих местах, и теперь сквозь эти отверстия можно было увидеть ночное небо. Прямо напротив входной двери чудом сохранился большой камин, сложенный из камня, с большими карманами по краям.
 Все в памяти Сары сохранилось так живо, словно случилось только вчера.
 Они с Анной играли в прятки, и Сара решила спрятаться в одном из каминных карманов. Однако Анна подходила все ближе и ближе, и тогда Сара решила подтянуться наверх. Она ухватилась за прутья решетки, торчавшие у нее над головой, и в этот момент ее нога повисла в воздухе.
 Плита, служившая частью каминного пола, отъехала в сторону, открывая отверстие в полу.
 Конечно, им доводилось слышать о тайниках, которые устраивали в старых домах в те времена, когда по всей Англии полыхали войны, но те тайники были совсем крошечными. Тайник же, открытый Сарой, оказался похож скорее на небольшую комнату.
 Эту тайну они с Анной не доверили никому. Во-первых, отец дал бы им взбучку за то, что они лазили в камин, а во-вторых, это же так сладостно — обладать тайной, которая известна только им двоим.
 Своей тайной они с Анной так ни с кем и не поделились до самого сегодняшнего дня.
 Сара принялась осторожно пробираться к камину через завалы обгоревших балок. Подойдя почти вплотную к нему, она вскрикнула от отчаяния. Сквозь балки она могла пробраться к углу камина, но не к тому, который был ей нужен.
 По иронии судьбы, прямо в камин рухнули две массивные балки.
 Сара положила пистолет, поставила рядом с ним фонарь и попыталась пролезть внутрь камина, но смогла просунуть только одно плечо. В такую щель мог бы пролезть только ребенок.
 Сара не собиралась так легко сдаваться и не оставила своих попыток. Она попробовала зайти с другой стороны, попыталась сдвинуть с места тяжеленное бревно, но это ей, разумеется, было не по силам. Она еще долго толкала, тянула, пинала неподатливое дерево, но так и не сумела сдвинуть балку даже на дюйм.
 Наконец, уставшая и отчаявшаяся, она присела на обгоревшую балку. Проделать такой путь, потратить столько сил — и все впустую! Сара не знала, что ей делать дальше. Здесь не обойтись без помощи мужчины, самой ей эти балки не осилить. Хотя, если ей удастся найти кусок крепкой веревки, то может быть…
 Она потянулась за фонарем, и в этот момент снаружи донесся хруст гравия под чьими-то шагами. Сара побледнела от страха, покрепче сжала рукоять пистолета и задула фонарь.


* * *

 Макс вздрогнул, просыпаясь, и распрямил затекшие мускулы. Еще секунда, и он полностью очнулся ото сна. Он спал одетым в кресле. В кресле Саймона и в его комнате.
 Макс потянулся и поднялся на ноги. Свеча догорала и начала мигать. Он пошарил на каминной полке, нашел новую свечу и зажег ее от старой. Часы показывали три часа ночи, но ни Саймон, ни Мартин до сих пор не объявились.
 Где их черти носят в такое время?
 Глупый вопрос. А где его самого носили черти, когда ему было восемнадцать лет?
 Нет, дальше ждать бессмысленно. Нужно идти и лечь спать. Сегодня поговорить с Саймоном по-мужски уже не удастся. Но разговор все равно состоится, и довольно скоро. Не может обойтись без выяснения отношений между дурно воспитанным и заносчивым Максом — а ведь именно таким он казался этим мальчишкам — и надменными коринфянами, каковыми они считали самих себя. Правда, скорее всего объяснение это состоится не на словах, а на кулаках — разумеется, в рамках приличий, установленных для таких случаев между настоящими джентльменами.
 Но драки Макс не боялся. Напротив, он считал, что это единственный способ выбить дурь из такой головы, как голова Саймона. Мартин — другое дело. Он пока что тащится за старшим братом, как баржа за буксиром, но настанет день, когда ему надоест быть тенью Саймона.
 Макс пошарил в кармане сюртука, выудил оттуда сигару и вышел, прихватив с собой зажженную свечу.


* * *

 Стараясь двигаться беззвучно, Сара пробралась к свободной от балок стороне камина и протиснулась в карман — к сожалению, не в тот, в который рассчитывала попасть. Сердце ее колотилось, и Сара старалась сдерживать дыхание, чтобы ее никто не услышал. Медленно-медленно она подняла ствол пистолета и положила его на согнутый левый локоть. Она умирала от страха, но была готова встретить опасность лицом к лицу.
 Медленно, невыносимо медленно текли минуты. Со своего места Сара могла видеть только часть холла. Темнота не была кромешной: сквозь разбитые стекла и отверстия в крыше внутрь попадал слабый свет. В этом свете Сара могла различить невнятные серые силуэты балок. Вдруг одна серая тень пришла в движение, и Сара поняла, что это мужчина.
 Он держался ближе к стене, как держалась, войдя, она сама, боясь напороться на торчащий обломок. Тень исчезла из вида, и теперь Сара могла судить о передвижениях человека только по звуку его осторожных шагов. Внезапно шаги стихли. Похоже было, что пришелец вслушивается в тишину, пытаясь обнаружить присутствие другого человека.
 Он был теперь совсем рядом. Сара слышала его сдерживаемое дыхание, его запах, чувствовала его взгляд, выискивающий ее в темноте. Он знал о том, что не один, а его намерения казались Саре самыми зловещими.
 Нет, это не был случайный бродяга, ищущий место для ночлега. Но кто он тогда?
 В мозгу Сары тревожно билось имя: УИЛЬЯМ.
 Она хотела взвести курок, но побоялась, что тот, в темноте, услышит этот звук. Безопаснее затаиться здесь и ждать — пускай до самого рассвета.
 Незнакомец прошел мимо, совсем рядом, и направился в ту часть дома, где когда-то была гостиная, а за ней кухня и кладовая. Сара услышала звук кремня, ударяющегося о железо, и пришла в ужас. Очевидно, он нашел свечу или фонарь и пытается зажечь.
 Мысли с бешеной скоростью сменяли одна другую в голове Сары: “Он бывал здесь и прежде, потому что хорошо ориентируется в доме. Еще минута, и он зажжет свечу. И тогда обнаружит меня. Он наверняка вооружен. Мне остается одно — поскорее убраться отсюда”.
 Убраться, пока не поздно.
 Охваченная ужасом, Сара заставила себя двинуться с места, хотя ноги плохо слушались ее. Низко пригибаясь, она стала пробираться к выходу. Споткнулась обо что-то и едва не потеряла сознание от страха. Разумеется, мужчина услышал шум. Движения его стали уверенными. Он направлялся прямо к тому месту, где стояла Сара.
 Сара совершенно обезумела. Она бросилась, не разбирая дороги, ко входной двери, выскочила наружу и помчалась прочь. Никогда в жизни она не бежала так быстро. Еще немного, и она окажется за оградой, а там — свобода…
 В это мгновение ее схватили сзади, и Сара жалобно вскрикнула. Хотела крикнуть громче, но сильные мужские руки так сильно сжали ее, что на крик у Сары не осталось воздуха. Ей казалось, что еще немного — и ее ребра сломаются, как щепки. Она извивалась в его крепких руках. Она молотила кулаками воздух, но хватка не ослабевала. Кроме его силы, Сару поразила быстрота, с которой он ее поймал. И еще — его молчание. До сих пор Сара не услышала от него ни единого слова, только его тяжелое дыхание.
 Когда незнакомец приподнял Сару и ноги ее оторвались от земли, она вывернулась и ударила его в лицо затылком. Он зарычал и ослабил хватку. Рванувшись с невероятной силой, которую придает смертельный страх, Сара на какое-то мгновение освободилась и успела выхватить пистолет. Грянул выстрел — такой громкий, что Сара невольно вскрикнула. Нападавший застонал и повалился навзничь. Сара, не оборачиваясь, ринулась в лесные заросли.
 Она рыдала, пробираясь среди деревьев, попадая то и дело в рытвины и спотыкаясь о торчащие из земли корни. Она не пыталась скрыться, она просто металась, словно загнанный зверь.
 Казалось, прошла целая вечность, пока из-за деревьев не блеснул фонарь над входом в дом. Сара не сбавляла скорость, она продолжала бежать так, словно каждый ее шаг мог оказаться последним в жизни.
 Когда она вынырнула из леса, перед ней выросла темная фигура. Сара вскрикнула, хотела свернуть, но сила инерции понесла ее дальше. Затем ее схватили сильные мужские руки, и Сара бешено забилась в них.
 — Сара, перестань драться!
 Это был голос Макса. Сара не успокоилась, но барахтаться перестала.
 — Ты?! — воскликнула она. — Ты?! Как ты меня напугал! Но когда ты успел вернуться?
 — Куда вернуться? — удивленно посмотрел на нее Макс. — О чем ты? Я только что вышел из дома. А где это ты была среди ночи?
 — Будто сам не знаешь! Ты следил за мной. А потом напугал до полусмерти!
 — Ничего подобного. Я ждал Мартина и Саймона. Они до сих пор не вернулись. Вот вышел покурить.
 Когда Сара намного отдышалась, она поняла, что Макс ей не солгал. И еще Сара почувствовала, что он сильно разгневан, обнаружив, что она всю ночь пропадала где-то. Наверное, думает, что она убегала на свидание с кем-нибудь.
 Но сейчас Саре было не до объяснений. Ей хотелось только одного: поскорее оказаться за надежными стенами Лонгфилда и покрепче запереть все окна и двери.
 — Я не встречалась ни с кем, если ты об этом подумал, — сказала она слабым голосом. — Давай поговорим обо всем попозже. Это было так страшно: на меня только что кто-то напал.
 Из глаз ее хлынули слезы, и Сара ничего не могла с этим поделать. Наконец-то она почувствовала себя в безопасности. Макс был таким надежным, и от него так хорошо пахло душистым мылом и табаком. Сказать по правде, Сара не выносила запаха табака, но сейчас он казался ей приятнее французских духов. Ведь можно закрыть глаза, вдохнуть этот запах и знать, что Макс здесь, рядом, и не нужно ничего бояться.
 Макс не спешил с расспросами. Даже в полутьме он увидел, как бледна Сара, почувствовал, что она дрожит всем телом. Он просто обнял ее за плечи и повел к задней двери дома.
 — Где это случилось? — тихо спросил он. Сара повела плечами. Ей не хотелось рассказывать Максу о доме, в котором она была.
 — Там, — махнула она рукой в первом попавшемся направлении, — рядом.
 — Похоже, тебе сейчас не повредил бы хороший глоток бренди, — заметил Макс. — У меня есть бутылка. Поднимайся наверх и запрись в своей спальне. Я буду у тебя через пять минут.
 — Куда ты? — быстро спросила Сара.
 — Хочу посмотреть вокруг.
 — Нет! — в ужасе воскликнула она. — Нет! Это опасно!
 — Я сумею постоять за себя, не беспокойся. Он отпустил Сару, сунул руку в карман и вынул оттуда пистолет. Только в эту секунду до Сары дошло, что свой собственный пистолет она потеряла. Потеряла и не могла припомнить где.
 — Я скоро вернусь, — сказал Макс. — Просто хочу убедиться, что вокруг дома никто не шатается.
 Не дожидаясь ответа, он втолкнул Сару в дом, закрыл за ней дверь и запер ее снаружи.
 В коридоре на столе лежали свечи и горела небольшая лампа. Сара зажгла от нее одну из свечей и, прикрывая ладонью пламя, быстро миновала комнаты прислуги и поднялась наверх.
 Войдя в спальню, Сара собиралась поначалу просто привести себя в порядок, но ужаснулась, увидев свое отражение в зеркале. Она была страшнее ведьмы. Сажа и копоть покрывали все — и ее одежду, и лицо, и руки, а волосы слиплись, как будто их не мыли сто лет.
 Сара опустилась перед зеркалом на стул. “Как же это все случилось?” — успела подумать она, и тут же в ее мозгу словно прорвалась дамба, и внезапно нахлынувшие воспоминания испугали Сару больше, чем все случившееся этой ночью.
 , Немного придя в себя, она встала и пошла к шкафу, чтобы достать свежее платье. Бросив его на спинку стула, Сара принялась с ожесточением сдирать с себя старое, от которого пахло копотью и страхом.




 Глава 17


 Бренди обожгло ей горло, но Саре это почему-то показалось приятным. Еще два-три глотка, и ей стало немного лучше, а потом еще лучше, и вскоре она уже смогла, более или менее спокойно описать ночное нападение. Разумеется, она рассказала Максу только то, что сочла нужным. О посещении дома Анны она умолчала, но записку, написанную почерком Уильяма, решила показать.
 Свою ночную прогулку Сара объяснила просто: она была очень взволнована полученной запиской, ей не спалось, и она вышла пройтись возле дома. Несколько раз Сара вздрагивала и невольно оглядывалась на дверь. Ей все время казалось, что там кто-то есть. Говорила она осторожно, на ходу решая, что говорить Максу, что утаить от него и что ответить на его вопросы.
 Будь у нее немного времени, она, конечно, основательнее подготовилась бы к этому разговору.
 Макс разжег камин, и сейчас они сидели вдвоем возле огня в уютных креслах, попивая бренди и разговаривая. Макс выглядел усталым и бледным, под глазами у него залегли темные круги. Одежда его помялась, а на шее не было привычного элегантного платка.
 — Может быть, на тебя напал бродяга? — предположил Макс.
 — Нет.
 — Почему нет?
 — Потому что он не пахнул, как бродяга. — Сара невольно улыбнулась. — Я, правда, никогда не нюхала бродяг, но от того, кто на меня напал, пахло одеколоном.
 Макс внимательно наблюдал за игрой огненных язычков в камине.
 — Итак, вот какая складывается картина, если я все правильно понял, — каким-то странным, бесстрастным тоном заговорил Макс. — Эта записка лежала на твоем туалетном столике, и ты нашла ее перед тем, как ложиться спать. У тебя возникло подозрение, что записку написал Уильям. И после этого ты отправилась ночью пройтись, хотя знала о том, что он может поджидать тебя. Так?
 Саре было нелегко отбиваться от вопросов, которые задавал ей Макс. Более того, одна маленькая ложь громоздилась на другую, и возведенная ею башня грозила рухнуть в любую минуту.
 — Видишь ли. Макс, — неторопливо ответила Сара, тщательно подбирая слова, — в ту минуту я как-то не подумала о том, что меня может подстерегать Уильям. Мне просто не спалось. Я была напугана, подавлена, растеряна. И вышла из дома, чтобы немного пройтись и успокоиться. Это все.
 Макс сдержал себя усилием воли. Он прекрасно понимал, что Сара рассказывает ему не всю правду, лишь часть ее, но никак не мог придумать, как добиться от нее полной искренности. Ясно, что она по-прежнему не верит ему, и это очень обидно. И, что хуже всего, ничего с этим не поделаешь. Как говорится, насильно мил не будешь.
 То, что на нее напали, не вызывает сомнений. Если бы Сара догадалась сразу же показать ему эту записку, ничего подобного бы не произошло.
 Максу опять, в который уже раз, захотелось хорошенько встряхнуть Сару.
 Однако и сам он тоже хорош. Нужно было быть внимательнее и не упустить тот момент, когда Саре начала грозить настоящая опасность. Но какой же мерзавец пишет эти записки?! Макс очень надеялся, что скоро этот подлец получит по заслугам.
 Макс сделал глоток из бокала и сказал:
 — Я не думаю, что это был Уильям. Тот, кто напал на тебя.
 — Вчера я бы с этим согласилась, сегодня — не знаю. Эта записка… А вдруг Уильям все-таки жив?
 — Тогда почему он не убил тебя? — резонно спросил Макс.
 — Что-о-о? — испугалась Сара.
 — Если это был Уильям, разве не хотел бы он тебя убить? — рассудительно заметил Макс. — Ты сама не раз говорила, что ему необходимо избавиться от тебя, чтобы через Анну получить доступ к наследству Карстерсов. Почему он тогда не убил тебя? Почему пришел без оружия? Он ведь не был вооружен, верно?
 — Не знаю, — покачала головой Сара. — Но я-то его сильно исцарапала. И ногтями, и зубами. Наверное, он будет говорить, что упал или налетел на что-то.
 Макс немного подумал и сказал наконец:
 — И все-таки нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что это был не Уильям, а кто-то другой.
 — Нет, — быстро ответила Сара, откидываясь на спинку кресла. — Нет. Не могу в это поверить.
 — Но нужно смотреть фактам в лицо. Кто мог войти в твою спальню? Кто мог принести эту записку?
 — Уильям мог, — быстро сказала Сара. — Он хорошо знает дом. Мог проскользнуть потихоньку, пока мы обедали. Никто и не заметил.
 — Уильям мог, — согласился Макс, а потом начал перечислять:
 — И Саймон мог, и Мартин тоже. Ведь они вышли из-за стола первыми и до сих пор не вернулись, кстати говоря.
 — Это чушь! — нервно возразила Сара. — Они не могут причинить мне зла. А то, что их нет… Шатаются где-нибудь. Поехали, наверное; на петушиные бои или что-нибудь в этом роде. Они уже не впервые не ночуют дома.
 Следующее имя Максу очень не хотелось называть, но он был вынужден это сделать.
 — За всем этим могла стоять и Анна, — сказал он. — Она тоже выходила из столовой. Если с тобой что-нибудь случится, она выигрывает больше всех. Разумеется, это не она напала на тебя, но у нее мог быть помощник.
 — Нет, нет! — замахала рукой Сара. — И слушать не хочу подобные вещи!
 — Кроме того, — жестким тоном закончил Макс, не обращая внимание на ее протесты, — не станем забывать нашего дорогого мистера Примроуза. Может быть, ему легче убить тебя, чем уступить другому. У Констанции, конечно, тоже есть повод, чтобы убить тебя, но в ее мотивах нужно будет еще разобраться. Итак, Сара, это мог быть кто угодно, любой, понимаешь?
 Она отставила свой бокал и медленно поднялась на ноги. Глаза ее были полны боли, а голос зазвучал необычно жестко:
 — Зачем ты мучаешь меня всем этим? Неужели не понимаешь, что мне это не нужно? Я не настолько глупа. Я понимаю, что, если записку написал не Уильям, значит, это сделал кто-то из близких мне людей. Но учти: я не хочу знать, кто это сделал. Не хочу, чтобы ты копался в этом деле. Не хочу, чтобы ты оставался здесь. Оставь все это, Макс, и нас самих оставь в покое!
 "Пожалуй, я ошибся, — подумал Макс, — и на самом деле шок у нее оказался сильнее, чем мне показалось на первый взгляд”.
 — Сара, — успокаивающе поднял он руку. — Прости, я был не прав. Но я хочу только одного: избавить тебя от лишнего риска. От опасности.
 — От опасности! — воскликнула Сара. — Не было бы никакой опасности, если бы я, дура, не стала тебя слушать. Нет, нужно начать все сначала. Выйти замуж за какого-нибудь мистера Таунсенда. И тогда сразу кончится этот кошмар. Все будут счастливы. И не будет этих подозрений, которые разъедают мозги хуже змеиного яда.
 Она принялась ходить по комнате, приложив руки к вискам — так, словно пыталась успокоить сильную мигрень.
 — Сара, — негромко сказал Макс, — нельзя оставлять все как есть. Необходимо выяснить, кто на тебя напал, неважно, кем окажется этот человек. Это ты должна понимать.
 — Не указывай мне, что я должна делать! — резко повернулась Сара. — Что ты сам обо всем этом знаешь? И что собираешься выяснить? Ну, узнаю я, что этой ночью на меня напал — Саймон или еще кто-то из моих близких. А дальше что? Не знаешь? Я скажу. А дальше — конец всей семье. Кроме того, тот, кто напал, не убил меня. Может, он и не собирался меня убивать, а хотел только напугать? Да не хочу я того человека ни в чем винить, бог с ним! Я сама не из тех, кто может осуждать кого бы то ни было. Тем более близких мне людей. Но ничего, еще можно все поправить. И, клянусь богом, на этот раз я все сделаю правильно. — Она вновь заходила по комнате. — Если я принесу свои извинения, мистер Таунсенд, возможно, согласится жениться на мне. — Сара размышляла вслух, совершенно забыв о присутствии Макса. — Да, да, так я и сделаю. И предложу ему такую сумму, что он не откажется.
 Макс медленно поднялся с кресла, а Сара все продолжала свой монолог:
 — Написать ему? Нет. Лучше поговорить с ним лично. Когда? Да прямо завтра. Завтра я вернусь в Бат и.., и…
 Внезапно она уткнулась лицом в ладони и начала оседать на пол.
 — Я задыхаюсь, — прохрипела Сара.
 Макс бросился к ней, подхватил и заставил глотнуть из бокала. Сначала у него это не получилось, но со второй попытки удалось, и Сара, сделав большой глоток бренди, глубоко вздохнула.
 — Спасибо, — прошептала она.
 — А теперь садись в кресло и допей все до последней капли, — скомандовал Макс.
 Сара молча подчинилась. Допив бренди, она спросила:
 — Это безнадежно, да? Я не знаю, что мне делать, в какую сторону идти.
 Макс понимал, что не только мысли о ночном нападении терзают Сару. Еще сильнее ее мучают подозрения. Ведь это так больно: подозревать кого-то из близких тебе людей. Деньги — вот ключ ко всей этой истории. Деньги. Главный мотив для убийцы. И главный мотив для Сары, которая хочет выйти замуж, чтобы успеть распорядиться наследством. И дело тут не только в Уильяме, который непонятно, то ли жив, то ли мертв.
 Макс присел на корточки, чтобы их с Сарой глаза оказались на одном уровне.
 — Полегчало? — спросил он.
 — Да, — кивнула Сара и сказала негромко:
 — Ты видел нас в самом неприглядном свете — мою семью, я имею в виду. Но пока был жив отец, все было иначе.
 Макс подумал, что Сара и впрямь, кажется, пришла в себя.
 — Он, наверное, был властным человеком, твой отец? — спросил он, и Сара опять удивила его своим ответом.
 — Да, но именно такой человек и был нам всем нужен. Он держал в руках всю семью. Ты представить себе не можешь, как мне его теперь не хватает.
 — Звучит как признание в любви. Ты любила его?
 — Любила? Нет, я его обожала. Мы, правда, никогда не говорили с ним об этом, но.., но… Макс, но что же мне делать?
 Он ответил моментально, не задумываясь:
 — Выйти за меня замуж, разумеется.
 Слова эти поразили Сару. Самого Макса они, по правде сказать, поразили не меньше. Постепенно его губы сложились в улыбку.
 "Так вот она, та женщина, которую ты послал мне в жены, господи”, — подумал Макс.
 Женщина, посланная Максу господом, переспросила с озадаченным видом:
 — Что ты сказал?
 — Сказал, что ты должна выйти за меня замуж.
 — Ты женишься на мне ради этого? — Сара сделала пальцами известный жест, обозначающий пересчитывание денег.
 — Нет, не ради этого. Просто стать мужем и женой — самое лучшее для нас обоих. Я об этом много думал, и я так считаю.
 — А может быть, — подозрительно спросила Сара, — ты готов зайти так далеко просто ради материала для своей газеты?
 Макс в очередной раз сдержал свой темперамент, помня о том, что Сара все еще находится под впечатлением прошедшей ночи. Он взял из ее рук пустой бокал, отставил его в сторону, накрыл руки Сары своими ладонями.
 — Послушай меня, Сара, — сказал он. — Я хочу жениться на тебе не ради денег и не ради газетной статьи. Даже если ты выйдешь за Таунсенда, я буду виться вокруг тебя. Да и что такое Таунсенд? Он заберет свои деньги и скроется. А рядом с тобой всегда должен быть кто-то, чтобы тебя охранять. Я знаю, ты думаешь, что стоит тебе разделить наследство, и все закончится. Но так ли это? Я не считаю, что все связано только с деньгами. Если я не ошибаюсь, есть кто-то, желающий убить тебя независимо ни от чего. Можешь разделить деньги, можешь снова скрываться — этот человек будет повсюду преследовать тебя. И найдет в конце концов.
 — Думаешь, я сама этого не понимаю? — безнадежно спросила Сара.
 Макс посмотрел на ее исцарапанные руки.
 — Если ты выйдешь за меня, — сказал он, — мы оба получим то, чего хотим. Если ты права, то после нашей свадьбы опасность исчезнет сама собой. Если же прав я, то убийца, который охотится за тобой, встретится сначала со мной.
 — Так, значит, ты хочешь жениться на мне, чтобы защитить меня? Но почему?
 Макс решил ответить ей так, чтобы у Сары не осталось возможности возражать.
 — Потому что чувствую свою ответственность за все, что происходит. Потому что это моя газета виновата в том, что твое имя треплют на каждом углу. Потому что я не правильно думал о тебе и хочу исправить свою ошибку.
 — Не знаю, Макс, — сказала Сара, пытаясь освободить свои руки, — право, не знаю.
 Макс почувствовал, что его судьба колеблется на невидимых весах. И постарался использовать в полной мере свой дар убеждения.
 — И кроме того, если ты выйдешь замуж за кого-нибудь другого, мне придется его убить. Ну а теперь скажи, что я не прав. Скажи, что сама не хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. Ну, скажи, и тогда я попробую найти силы, чтобы отказаться от тебя.
 Он потянул Сару за руки и помог ей подняться. Видно было, что она осмысливает сейчас то, что он сказал. Глаза ее стали отрешенными, бездонными. Сара выглядела смущенной и потерянной. Как она сама сказала, ей было непонятно, в какую сторону идти. И все же решение ей придется принять, и немедленно. Так уж сложились обстоятельства, что времени на размышление не дано.
 Макс обвил руками плечи Сары.
 — Скажи, что выйдешь за меня, Сара, — прошептал он.
 — Это может повредить тебе, Макс, — ответила Сара с глазами, полными слез.
 — Я сам решаю, что мне вредно, а что полезно.
 — Ма-акс, — то ли протестуя, то ли умоляя, выдохнула Сара.
 Больше Сара ни о чем не успела подумать. Макс крепко обнял ее и прижался губами к ее губам. Голова Сары откинулась назад, тело расслабилось, и ей хотелось только одного: чтобы их поцелуй никогда не кончался.
 Где-то в глубине сознания мелькнула мысль о том, что нужно сохранять осторожность. Осторожность? Плевать. Она чувствует себя живой. Наконец-то живой. И долго ли она будет оставаться живой, одному богу известно.
 Она немного отстранилась, и Макс сразу же отпустил ее, но Сара только переместила свои руки, обхватив ими шею Макса. Затем притянула его голову к себе и снова припала губами к губам.
 "Вот и все, — подумал Макс. — Теперь она моя”.
 Кровать была в двух шагах. Все тело Макса жаждало близости с Сарой. Эта близость оказалась бы сейчас той решительной точкой, после которой уже нет места для сомнений и перемен. Но с другой стороны…
 Макс вступил в диалог с самим собой, и это было ошибкой. Все кончилось тем, что в нем победил здравый смысл. Правда, будь на месте Сары другая женщина, Макс вряд ли стал бы начинать этот диалог, но впервые в жизни перед ним была женщина, которую он хотел назвать своей женой.
 Он неохотно оторвал свои губы от губ Сары и спросил:
 — Это значит, что ты выйдешь за меня?
 — Да, — быстро прошептала в ответ Сара, — да.
 И снова подставила ему свои губы. Макс нежно поцеловал их.
 — Ты уверена? — снова спросил он.
 — Уверена, — так же быстро ответила Сара. Это было именно то, что надеялся услышать Макс. Затем он неожиданно прервал поцелуй и отстранился, и Сара воскликнула протестующе:
 — Что?..
 Макс подхватил ее на руки.
 — Я отнесу тебя в твою спальню. Нет, никаких возражений. Хватит с тебя на сегодня приключений. Я сказал, что буду защищать тебя, значит, буду защищать. В том числе и от самого себя. Все, что тебе сейчас нужно, это хорошенько выспаться.
 Поначалу Сара обиделась, но потом, увидев в глазах Макса веселые огоньки, улыбнулась сама. До нее постепенно дошел юмор ситуации. И при этом Макс, безусловно, прав. Сегодняшняя ночь опустошила ее до предела. Хорошо бы, если б Макс остался рядом с ней хотя бы ненадолго. Тогда можно было бы спать и ни о чем не беспокоиться.
 Макс принес Сару в ее спальню и сказал, что дает ей пять — ну ладно, десять минут на то, чтобы раздеться и лечь. После этого он вернется и будет охранять ее сон до утра. Макс вышел в коридор, подождал, пока Сара не заперла дверь, а потом спустился вниз, разбудил одного из слуг и отдал ему необходимые распоряжения. Убедившись, что тот все понял и немедленно начнет исполнять порученное. Макс вернулся в спальню Сары.
 Она уже дремала, но вдруг что-то, очевидно, шевельнулось в ее памяти, и Сара нервно вздрогнула.
 — Макс! — воскликнула она.
 Раскрыла глаза и увидела его, сидящего у огня с книгой. Впрочем, Макс уже не сидел, а летел к Саре, словно выброшенный из своего кресла мощной пружиной.
 — Что случилось, Сара? — спросил он, наклоняясь над ней.
 — Ничего, — покачала головой Сара. — Просто… Ма-акс.
 И она вновь закрыла глаза.
 Когда ее дыхание стало ровным, сонным. Макс осторожно приподнял тяжелую прядь волос, свисавшую вдоль щеки, и обнаружил под нею глубокую длинную царапину, идущую от уха к основанию шеи. Он провел над нею пальцем, не касаясь самой царапины.
 Нет, он не такой всепрощающий человек, как Сара. Сказать точнее, он вообще человек, НЕ ПРОЩАЮЩИЙ. И когда тот, кто нанес Саре эту царапину, встретится с Максом, ему придется заплатить сторицей.
 Он все еще смотрел на кровавую отметину на нежной коже, когда послышался негромкий стук в дверь. Макс на цыпочках пошел открывать.




 Глава 18


 Сара допивала, сидя в постели, чашку горячего шоколада, которую принесла для нее горничная. Хотя Марта поспешила обрадовать ее тем, что день сегодня теплый и ясный, Сару знобило. Было уже поздно, почти полдень, но вставать с кровати Саре все равно не хотелось. Завернуться бы сейчас опять с головой в одеяло и спать, спать, спать…
 Спать и не видеть снов.
 По виду Сары нельзя было заподозрить, что вчера ночью она пережила нападение. Все, что осталось, — это несколько царапин на руках и на шее. Но их появление легко объяснить. Можно сказать, что вчера она играла с котами на конюшне.
 Царапины, правда, были еще у нее на коленях, но их-то, слава богу, никто не увидит.
 Сара не хотела никому рассказывать о вчерашнем нападении, не хотела отвечать на бесчисленные вопросы. Но прежде всего ей не хотелось с новой силой разжигать в себе подозрения. Вместе с тем она прекрасно помнила ночную схватку до мелочей: и сильные мужские руки, схватившие ее сзади и лишившие возможности сопротивляться, и их стальную хватку, когда Саре показалось, что сейчас она задохнется, и этот запах, исходивший от нападавшего, — смесь пота и хорошего одеколона.
 Наверное, она не избавится от этих ужасных воспоминаний до конца своих дней.
 Сару снова зазнобило.
 Ей было над чем подумать и о чем побеспокоиться. Она по-прежнему не знала, что ей делать дальше, в каком направлении двигаться. Сара чувствовала себя совершенно беспомощной. Макс готов был действовать, но Сара не торопилась принять его план. Она не знала, что будет лучше — принять его или оставить все так, как есть.
 Она нашла глазами кресло, где прошлой ночью сидел Макс. Теперь оно было пустым, и Сара сомкнула ресницы.
 Вчера ночью он просил ее стать его женой.
 Сара коснулась пальцами губ, припоминая вчерашние поцелуи. Почувствовала, что ее тело начинает наливаться жаром, и поспешно соскочила с кровати.


* * *

 Когда она спустилась вниз, слуга доложил, что в гостиной с самого утра ее дожидается какой-то джентльмен. Зовут этого джентльмена мистер Феллон, но больше ничего о нем слуге не известно.
 При появлении Сары в гостиной ей навстречу поднялся с дивана молодой человек — невысокий, симпатичный, с открытым лицом. Волосы у него на висках начинали заметно редеть. Саре понравилось то, как он одет — неброско, но со вкусом. И на его башмаках, слава богу, не было идиотских пряжек.
 — Чем могу служить, мистер Феллон? — спросила Сара, указывая рукой на диван. Сама она села напротив, на стуле.
 — Лорд Максвелл просил меня передать вам это письмо перед своим отъездом в Винчестер, — приятным баритоном ответил гость. — Затем я смогу ответить на ваши вопросы.
 Сара машинально протянула руку за конвертом. В глазах у нее потемнело. Она решила, что Макс раздумал жениться на ней и теперь хочет сообщить это в письме. Однако почти сразу она отбросила эту мысль: каким бы ни был Макс, но только уж не малодушным.
 — Ему не хотелось будить вас, — продолжал тем временем мистер Феллон. — Он покинул Лонгфилд очень рано. Вот откуда это письмо и я сам.
 Сара распечатала конверт и принялась читать. Макс писал о том, что она может полностью положиться на Питера Феллона. Он друг и коллега Макса. До тех пор, пока сам Макс не вернется в Лонгфилд из Винчестера — а он рассчитывает быть сегодня поздно вечером, — Питер будет охранять ее. Помимо прочего, Макс рассчитывает получить разрешение от епископа на женитьбу, и они смогут повенчаться в домовой церкви Лонгфилда, никуда не выезжая. Он постарается не задерживаться, но всех обстоятельств предусмотреть заранее нельзя. Ее задача — держаться весь день рядом с Питером, а к вечеру убедиться в том, что викарий на месте.
 Итак, все пути к отступлению отрезаны. Господи, что же она наделала!
 — С вами все в порядке, мисс Карстерс? Сара подняла глаза и увидела, что Питер Феллон пристально смотрит на нее.
 — Вы совсем не похожи на телохранителя, — заметила она.
 — Полагаю, в этом случае сила не обязательна, — ответил Феллон. — Просто рядом с вами все время обязательно должен кто-то быть. Так сказал мне лорд Максвелл. Куда бы вы ни пошли, я все время буду рядом.
 — А как мне это объяснить своей семье? Кто вы для них и что здесь делаете? Не могу же я рассказать им…
 Сара не договорила, желая понять, насколько хорошо посвящен в их дела Питер Феллон.
 — О вчерашнем нападении на вас? — закончил он за Сару. — Я понимаю. Я тоже всегда предпочитаю соблюдать осторожность. Она никогда не вредит.
 — Кто вы, мистер Феллон? — настороженно спросила Сара.
 Он ответил без промедления:
 — Я работаю на лорда Максвелла. Если вы захотите узнать обо мне побольше, спросите у него сами. В данном же случае договоримся так: лорд Максвелл задумал написать статью об архитектуре Лонгфилда и пригласил меня, специалиста по этому вопросу. Это легко объяснит мое появление в доме и не помешает мне присматривать за вами. Если вы надумаете выйти из дома, я должен об этом знать.
 — Ну и ну! — покачала головой Сара и встала. — Похоже, Макс все предусмотрел.
 — Да, он хорошо умеет это делать, — согласился Феллон, также поднимаясь, — и не нужно возражать, мисс Карстерс. Я постараюсь сделать так, чтобы мое присутствие не показалось вам обременительным. А когда вернется Макс, все вопросы вы сможете обсудить с ним.
 Сара почти было рассердилась, ей не нравилась такая опека со стороны Макса, но, увидев открытую улыбку на лице Феллона, оттаяла.
 — Должна заметить, — улыбнулась она, — что вы пользуетесь теми же приемами, что и Макс.
 — Разумеется, — ответил Питер Феллон и отвесил Саре церемонный поклон.
 — Подождите здесь, — рассмеялась Сара. — Я пойду предупре.., точнее, сообщу семье, что сегодня вечером выхожу за Макса, а потом представлю им вас.
 Питер Феллон продолжал стоять до тех пор, пока Сара не вышла за дверь, и только после этого вновь присел на диван и налил себе еще чашку кофе из серебряного кофейника. Вместе с кофе он уже опустошил одну тарелку с горячими булочками и теперь подумывал, не послать ли ему за второй. Да, надо отдать должное Максу: он умеет создать условия для работы. Особенно тем, кто пользуется его доверием. Стоит один раз дернуть за шнур звонка, и как по мановению волшебной палочки перед тобой появляется слуга, готовый исполнить любое твое приказание. Не жизнь, а сказка!
 "Вот с них-то, со слуг, и стоит начать”, — подумал Питер. Кроме наблюдения за мисс Карстерс, Макс поручил ему вчера ночью еще кое-что, уже не как охраннику, но как газетчику. Если кто-нибудь знает хоть что-нибудь о вчерашнем происшествии с Сарой, необходимо выведать все до деталей. Разумеется, прямые вопросы задавать при этом нельзя, но Питер и сам знал правила игры, в которую играл уже много лет. В своем умении разговорить слуг Питер не сомневался, как не сомневался и в том, что слугам зачастую известно гораздо больше, чем их хозяевам.
 Он задумчиво попивал кофе. Теперь его мысли были обращены к Саре Карстерс. Он помнил ее еще по суду, хотя не мог рассмотреть тогда ни ее глаз, ни волос, скрытых под капором. Теперь, увидев ее, что называется, во всей красе, он понял, чем она покорила сердце Макса. Не красотой, точнее, не только красотой, поскольку Сара была по-настоящему красива. Скорее причудливым сочетанием гордости и открытости, решительности и незащищенности, составлявших суть ее характера. Была ли она убийцей? Макс сменил свою точку зрения и считал, что нет. Питеру же этот вопрос представлялся по-прежнему открытым.
 Он зевнул и на мгновение прикрыл глаза. Усталость давала себя знать. Полночи на ногах с тех пор, как его разбудил слуга, посланный Максом. А он успел так крепко уснуть в своем номере в “Коте и Скрипке”! До Питера, жившего в гостинице в Стоунли, доходили разговоры о том, что мисс Карстерс собирается замуж за какого-то охотника за приданым, но имена женихов при этом назывались разные, то одно, то другое, и Питер махнул на эти слухи рукой, решив, что в них сам черт не разберется.
 Теперь он знал имя жениха мисс Карстерс, и это было для него большим потрясением.
 Разговор с Максом получился коротким: тот спешил в Винчестер. Это был даже не разговор, а скорее короткий обмен информацией. Макс сжато рассказал обо всем случившемся за последнее время и отдал распоряжения. Первое, и самое главное: обеспечить безопасность мисс Карстерс до его возвращения. Никуда не отпускать ее одну. Не сводить с нее глаз. Второе: по возможности найти ответы на ряд вопросов. В частности. Макс очень хотел бы знать, кто положил записку на туалетный столик Сары; кто хорошо знал и мог бы подделать почерк Уильяма Невилла; и, наконец, где был и что делал каждый член семьи вчера ночью, в момент нападения на Сару? Предположение о том, что никакого нападения не было вовсе и что Сара его придумала. Макс решительно отверг. Он видел своими глазами, как и в каком виде возвращалась в ту ночь Сара. Эту бледность, дрожь и ужас в глазах невозможно подделать.
 — Так что можешь этот вариант сразу отбросить, Питер, — подытожил Макс на прощание.


* * *

 Такой тягостной и невеселой свадьбы, как у них, не было, наверное, еще нигде и никогда. Больше всего их венчание смахивало на похороны. Во всяком случае, атмосфера была кладбищенской, это уж точно. Впрочем, Максу и самому было не до веселья. Он буквально засыпал на ходу. Проделать за одни сутки путь до Винчестера и обратно — это вам не шутки.
 Что-то Сара и Саймон слишком задерживаются. От этого знаменитого “молчания Лонгфилда” он сейчас и в самом деле заснет перед алтарем.
 Макс еще раз осмотрел домовую церковь. Она находилась в одной из угловых башен дома и могла вместить не более двадцати человек. Впрочем, на этой церемонии их было всего шестеро, так что места хватало и еще оставалось. Мартин читал книгу; Констанция смотрела в пустоту; Анна беззвучно молилась; Люси играла с котенком.
 Пока что только одна вещь могла порадовать Макса: он не обнаружил царапин ни у Саймона, ни у его брата. Похоже, их можно исключить из круга подозреваемых, не они нападали на Сару прошлой ночью. Слава богу, хоть эти ее надежды подтвердились.
 Но все-таки где же Сара, черт побери?
 Только бы не передумала в последнюю минуту. Пока что он не дал ей ни одного шанса для этого. И пусть кто-то скажет, что его методы примитивны и грубы — зато надежны.
 Еще пять минут — и он отправится сам на поиски своей невесты.
 Макс подошел к викарию.
 — Что на сей раз? — спросил он.
 — Все это так необычно, — натянуто ответил тот. — Вы должны были бы венчаться в церкви, а не дома. И утром, как это положено по правилам.
 — Но вы же получили письмо от епископа с благословением? Или хотите оспорить его решение?
 Викарий обреченно замолчал.
 "Знал бы ты, чего мне стоило получить это письмо”, — подумал Макс. Конечно, ему помогло то, что епископ Гайд был некогда однокашником его отца. Он принял объяснения Макса относительно венчания в домовой церкви, а не в городской, поскольку его невеста, пояснил Макс, не выносит толпы. Согласился епископ и на то, чтобы брак по просьбе Макса был заключен немедленно, хотя при этом как-то странно и неодобрительно посмотрел на него. Но как бы то ни было, епископ Гайд подписал все необходимые бумаги.
 Только на обратном пути в Лонгфилд Макс понял причину того осуждающего взгляда. Очевидно, епископ решил, что невеста Макса вот-вот должна родить и нужно поспешить, чтобы их первенец успел появиться на свет в законном браке.
 Макс улыбнулся, хотя его не оставляла мысль о том, что у него еще возникнет немало проблем с этим браком, когда о нем узнают его собственные родители.
 Раскрылась дверь, и Макс увидел Сару, которую вел к венцу Саймон. Несколько шагов, и вот уже его невеста рядом. Прекрасно выглядит, несмотря на выпавшие на ее долю переживания. Волосы тщательно завиты, уложены и перехвачены тонкой белой лентой. Красивое платье — атласное, цвета слоновой кости. В руке — букет белых цветов.
 При виде Сары с Макса слетели сонливость и усталость. Он взял ее за руку. Что-то во взгляде Сары выдавало ее напряженность. Макс склонил голову ниже и расслышал тихий шепот Сары:
 — Ты не подписал брачный контракт.
 Макс надеялся услышать слова любви, а никак не это. Он хотел было сказать, что своих денег у него в десять раз больше, чем в ее приданом. Ну ладно, пусть не в десять, но в три-четыре раза точно. Но он сдержал себя. Ему хотелось сделать для нее то же, что она хотела сделать для своей семьи. И не время сейчас говорить о деньгах.
 Максу хотелось…
 Сара сжала его ладонь.
 — Что? — шепнул он.
 — Макс, тебе еще не поздно передумать.
 Он посмотрел ей в лицо. Оно было озабоченным, напряженным. Господи, он опять дал ей какой-то повод для беспокойства.
 — Ни в коем случае, — ответил он.
 Викарий откашлялся, и венчание началось.


* * *

 Сегодня ей помогала раздеться перед сном Констанция.
 Нельзя сказать, что Саре этого хотелось, но такова традиция: невесту к ее брачному ложу готовит мать. Саре ее заменила мачеха.
 Макс не мог помешать их разговору: он уснул прямо за столом, его увели спать.
 Впрочем, за таким свадебным ужином трудно было не уснуть, даже если ты не ездил в Винчестер и обратно. Все пережевывали пищу в полной тишине, но тишина эта была настороженной, неестественной. Было очевидно, что остальным членам семьи есть о чем поговорить, и они сразу займутся этим, как только новобрачные покинут стол.
 Первой после ухода Макса заговорила, точнее, закричала Анна:
 — Вы что, ослепли? Разве вы не видите, что Сара любит Макса, а он в ней души не чает? Разве вы не видите, что у них все по-настоящему?
 Все за столом промолчали, включая Сару.
 Сейчас она постаралась отогнать от себя это воспоминание и повернулась к Констанции, продолжая поправлять на плечах кружевную ночную рубашку.
 — Спасибо за платье, которое ты мне дала. Такое красивое, я именно о таком и мечтала. Просто великолепное.
 — Я мечтала сама быть в нем на твоей свадьбе, — вздохнула Констанция, качая головой. — Никогда не думала, что у тебя будет такая свадьба. Не знаю, что сказал бы по этому поводу твой отец, будь он жив. Да и я, признаюсь, была о тебе лучшего мнения. Думала, что ты особенная, а ты оказалась такая же, как все. Увидела красивое лицо и широкие плечи и растаяла, глупышка.
 — Макс не просто красивое лицо и широкие плечи, — сердито возразила Сара.
 — Да? А откуда тебе это известно? Что ты вообще знаешь о нем? Кто его родители? Сколько у него денег? Откуда он их берет? И почему он женился на тебе так поспешно, не дав возможности узнать ответ ни на один из этих вопросов? Охотник за приданым, вот он кто, скажу тебе. И этот человек погубит всех нас. — Зеленые глаза Констанции увлажнились, и она почти прорыдала:
 — Еще не поздно. Объяви венчание недействительным. Удержи Макса подальше от себя ночь-другую, пока не вернется Дрю. Он поможет все оформить как надо.
 — Мне не о чем советоваться с Дрю. У меня своя голова на плечах.
 Констанция открыла рот, чтобы что-то сказать, но Сара остановила ее резким взмахом руки. Ей не хотелось ссориться с Констанцией, особенно в брачную ночь, но выпадов против Макса она стерпеть не могла.
 — Отныне, — жестко сказала Сара, — я попрошу говорить о Максе с уважением. Это, кстати, касается также и Саймона с Мартином. Если для вас это окажется слишком трудно, вы можете уехать из Лонгфилда, я вас не держу. И знай, я не шучу, Констанция. Так серьезно я еще никогда в жизни не говорила.
 Констанция смотрела на нее в немом изумлении. Ей потребовалось время, чтобы осмыслить услышанное, и только потом она смогла сказать:
 — Твоя беда заключается в том, моя дорогая, что ты так и не научилась разбираться в людях. Не могла понять, кто твой друг, а кто враг. Вот уж никогда не ожидала услышать от тебя такое!
 — Не услышала бы вообще, если бы вела себя как подобает, — отрезала Сара.
 Констанция перебросила снятое с Сары платье через локоть и направилась к двери. Но последний выстрел она все равно оставила за собой. Уже в дверях она обернулась и спросила Сару:
 — Ты в последнее время стала презирать своих братьев. Но знаешь ли ты, за что их выгнали из Оксфорда?
 — За то, что они ввязались в драку из-за какой-то шлюхи.
 — Ошибаешься. Они ввязались в драку из-за тебя. Они дрались за твое доброе имя. И это был не первый случай, когда мои мальчики вступались за тебя. Только, пожалуйста, не говори им, что я их выдала. Это их тайна.
 — Что? Констанция…
 Констанция торжествующе улыбнулась и вышла. Вот это удар! Сара вспомнила, как отчитывала братьев, когда узнала о том, что их отчислили. “Это была драка за честь женщины”, — сказал тогда Саймон. А когда Мартин хотел что-то добавить, Саймон оборвал его.
 Сара встала и сделала несколько кругов по спальне, подошла к окну и выглянула.
 Окна домика садовника были темны. Как жаль, что сейчас рядом с нею нет Дрю. Его, как никого другого, ей хотелось бы видеть на своей свадьбе. Но Саймон сказал, что Дрю уехал по делам в Винчестер.
 Хоть бы Би была здесь! С ней тоже можно было бы посоветоваться. Но Би отказалась ехать в Лонгфилд, не захотела, по ее выражению, торчать между мужем и женой.
 О господи, что же она натворила, что наделала!
 Сара присела на подоконник и невидящими глазами уставилась в темноту.




 Глава 19


 Она уже собиралась задуть свечу на камине, когда в комнату вошел Макс.
 — Это ты? — удивленно спросила Сара.
 Он был без сюртука, в одних только черных брюках и белой рубашке.
 — А кого еще ты ждешь в свою свадебную ночь? — с улыбкой ответил Макс. — Ты уж меня извини за то, что я едва не уснул за столом. Поездка в Винчестер вымотала меня, но сейчас я в форме.
 — Понимаю, — через силу улыбнулась Сара и сцепила пальцы, чтобы скрыть дрожь в руках. — Макс, я хотела сказать тебе относительно прошлой ночи…
 — Что такое?
 — Я думаю, у тебя сложилось неверное представление…
 — О чем ты, Сара?
 Она, не в силах выдержать его пристальный взгляд, отвернулась и принялась перебирать в пальцах лепестки белых роз — свадебный букет, подаренный ей Анной. Аромат роз наполнил комнату.
 — Я не хочу, чтобы наш брак был настоящим. Макс, — сказала Сара.
 Когда она повернулась, он стоял прямо перед нею. Сердце Сары забилось так сильно, что, наверное, и Максу было слышно, как оно колотится в груди.
 — Я не хочу, чтобы этот брак был настоящим, — повторила она, глядя на этот раз прямо ему в глаза.
 Макс прекрасно слышал слова Сары, но ее глаза… Они говорили как раз об обратном. И глазам Сары он верил больше, чем ее словам. Макс шагнул к ней, и Сара подняла перед собой скрещенные руки так, словно хотела защититься.
 Она чувствовала обиду Макса, хотя внешне он продолжал оставаться спокойным и все так же улыбался, глядя на нее.
 — Напрасно ты так говоришь, Сара. Еще немного, и я скажу, что ты коварная обманщица.
 — Мне кажется, все дело в том. Макс, — вскинула голову Сара, — что у тебя было слишком много женщин. Макс удивленно поднял бровь.
 — А мне кажется, у тебя искаженное представление об этом. Ты преувеличиваешь. Да, у меня были романы с женщинами, но ни одну из них я не просил стать моей женой.
 Сара смущенно покраснела.
 — Прости, Макс. Я не о том. Просто, видишь ли…
 — Ты считаешь меня охотником за приданым?
 — Конечно, нет. И прости, если можешь, моих… Мне стыдно за свою семью.
 — Тогда в чем дело? — настойчиво продолжал Макс. — Неужели ты думаешь, что все это я делаю только для того, чтобы напечатать в своей газете сенсационный репортаж?
 — И этого я не думаю. Ты же обещал.
 — Тогда в чем же дело, женушка? В чем дело, Сара? Скажи!
 Макс был совсем рядом, и Сара чувствовала жар его тела, в ней против воли начала пробуждаться страсть. Сара захотела сделать шаг в сторону, но оказалось, что она буквально зажата в угол между стеной и туалетным столиком.
 — Макс, ты же знаешь, кто я, — выдохнула Сара. — Меня зовут Сара Карстерс, и меня судили за убийство. Правда, суд меня оправдал, но присяжные могли и ошибаться. Разве не так?
 — Не так, — улыбнулся Макс. — Я прекрасно знаю, что ты невиновна.
 Для Сары эти слова прозвучали торжественно и немного официально, но что скрывать: ей очень приятно было это услышать.
 — Я никогда не хотела по-настоящему выйти замуж, — сглотнула Сара. — Да и зачем? Если у меня.., у нас будут дети, то как им жить с таким пятном на моей биографии, сам подумай.
 Макс молча обнял ее и нежно поцеловал в глаза. Он не хотел форсировать события. Если Сара захочет близости с ним, пусть это будет ее желанием, безо всякого нажима с его стороны.
 — Саймон и Мартин ни на что больше не жаловались? — спросил он.
 — Не жаловались, хотя им сейчас нелегко. — Ресницы Сары опустились вниз, прикрывая глаза. — Констанция рассказала мне, за что их выгнали из университета. Они защищали мое доброе имя.
 По лицу Макса расплылась улыбка. Она сначала тронула его губы, затем поднялась вверх и согрела глаза.
 — Напомни завтра утром, чтобы я пожал им руки.
 — Макс, это серьезно, — вспыхнула Сара.
 — Разумеется, серьезно. Кстати, когда Констанция рассказала тебе об этом?
 — Только что, когда помогала мне переодеваться. Теперь Максу все стало ясно.
 — И теперь тебя мучают угрызения совести? — спросил он.
 — Если говорить точнее, то только теперь я понимаю, что слишком поторопилась. Я думала о том, как будет лучше для меня, и совсем не думала о тебе. Но еще не поздно все исправить. Можно будет объявить о том, что наш брак недействителен или что-нибудь в этом роде.
 И снова ее глаза сказали Максу о том, что их хозяйка лжет. Пытается поступить благородно и делает хорошую мину при плохой игре. Это становилось невыносимо.
 Макс перестал улыбаться и негромко сказал:
 — Я сам знаю, что лучше для меня, Сара. Мне хотелось бы знать, что ты считаешь лучшим для себя.
 — Что?
 — Что ты хочешь, Сара? Что ты хочешь на самом деле? Произнести вслух, что она хотела больше всего, Сара не решилась бы ни за что на свете. При колеблющемся пламени свечи волосы Макса напоминали жидкое золото. Он показался ей невероятно красивым.
 Макс стоял неподвижно и не делал никаких попыток обнять Сару, привлечь ее к себе. Он прилагал сейчас невероятные усилия для того, чтобы скрыть свои чувства, а они бушевали в нем, словно океанский прибой, и с силой приливной волны влекли его к этой женщине. К его законной жене.
 — Я не хочу причинить тебе зла, Макс, — тихо сказала Сара.
 — Не хочешь, но причиняешь. Как и я тебе. Увы, мы с тобой люди, а не ангелы, Сара. Я хочу своего счастья, а ты — хочешь своего.
 Он поднял руку, но не коснулся Сары, и она поняла, что Макс дает ей право выбора. Но насколько он был непрост, этот выбор! Она покачала головой, но сердце, бешено стучавшее у нее в груди, само сделало этот выбор.
 Макс обнял Сару за талию и притянула к себе.
 — У нас нет пути назад, — тихо шепнул он. — Понимаешь? Нам с тобой некуда отступать ни сегодня, ни завтра. Никогда.
 Он продолжал говорить, но Сара уже не слышала его. Она приподнялась на носки и обвила руками шею Макса. Почувствовала прикосновение его губ, и ее сердце откликнулось на поцелуй гулким стуком.
 Теперь они оба дрожали от сжигавшей их страсти. Таких бурных эмоций Макс прежде еще не испытывал. Его тело стремилось, буквально рвалось навстречу Саре. Оно ждало, оно требовало.
 Его тело не могло больше терпеть.
 Макс глубоко вдохнул аромат волос Сары, и желание его стало нестерпимым. Пальцы Макса погрузились в эти волосы — шелковистые, пышные, тонко пахнущие розами и лавандой. Он держал их над собой, словно легкий шатер, усыпанный золотистыми блестками света.
 — Не останавливайся, — глухо прошептала Сара. — Если ты остановишься, я умру.
 — Черт побери, я просто пытаюсь держать себя в руках.
 — Я не хочу, чтобы ты держал себя в руках…
 Саре на мгновение припомнился Уильям. Тот тоже был сильным и мускулистым, но разве можно сравнивать этих двоих мужчин! Уильям был силен и груб. Макс — силен и нежен. Ей захотелось теснее прижаться к нему. Хотелось взять его — всего. И самой целиком отдаться ему.
 Макс снова припал к ее губам, и на этот раз их поцелуй был жарким и страстным. Руки Макса поползли сначала вниз, затем вверх. Затем они расстегнули верхние пуговки ночной рубашки и отвели ее края в стороны, обнажая плечи Сары.
 Она негромко застонала, Макс негромко засмеялся и осторожно опустил ее на простыни. Мгновение — и ночная рубашка Сары оказалась на полу. Еще мгновение — и там же оказалась вся одежда Макса. Обнаженный, он прилег рядом с нею.
 На истомленное желанием тело Сары нежно легли его руки. Они гладили, ласкали его, проникая везде и всюду. Сара и сама — поначалу смущаясь, а затем все смелее — принялась изучать обнаженное тело Макса. Когда ее руки опустились на его бедра. Макс невольно застонал.
 — Я больше не могу терпеть, Сара, — выдохнул Макс.
 — Я тоже не хочу, чтобы ты терпел.
 Сара была не настолько невинна, чтобы не знать, что должно произойти вслед за этим. Тело ее задрожало, словно натянутая струна.
 Когда Макс встал на колени и склонился над нею, Сара невольно залюбовалась им. У нее никогда в жизни не было такого мужчины — друга, любовника, защитника и покорителя.
 Если бы она только сумела оказаться достойной его!
 — Ты плачешь? — нежно коснулся пальцами ее ресниц Макс.
 — Ты так красив. Макс, — прошептала она в ответ. — Я очень боюсь разочаровать тебя.
 — Глупышка, — прошептал Макс.
 Он легко развел в стороны ноги Сары и опустился на нее сверху. Она прикрыла глаза и застыла в напряженном ожидании.
 Его первое проникновение пронзило тело Сары. Она вцепилась ногтями в плечи Макса и изогнулась под ним дугой, едва сдерживая крик.
 А Макс застыл, словно каменное изваяние.
 Она оказалась девственницей.
 Вот этого он никак не ожидал. Однако так оно и было. В этих делах обмануть Макса было невозможно.
 Сара оказалась девственницей.
 Макс двигался со всей осторожностью, стараясь причинить любимой как можно меньше боли. Душа его пела от счастья.
 Сара тихонько вскрикнула, и Макс сцепил зубы. Он продолжал погружаться все глубже, контролируя каждое свое движение.
 Когда первая боль прошла, Сара позволила себе немного расслабиться, и ей сразу стало лучше.
 Макс приблизил губы к ее губам и шепнул:
 — Если бы я знал, я был бы осторожнее, прости меня.
 — А если бы я знала, как это будет! Но теперь почти все прошло. Ты знаешь…
 Макс не дал ей договорить, накрыл ее губы своими губами.
 Долгий, медленный поцелуй окончательно снял ее напряжение, и когда Макс осторожно двинулся дальше, Сара застонала уже не от боли, а от наслаждения.
 Осторожно, медленно Макс подводил ее к вершине наслаждения. Он нашептывал ей слова, которые становились все откровеннее и откровеннее. Дыхание Сары стало неровным, тело ее вновь напряглось в ожидании чего-то необыкновенного.
 Еще немного, и Макс услышал ее пронзительный возглас. Только теперь он позволил себе отдаться на волю чувств.
 Медленно текли минуты. Вскоре дыхание супругов успокоилось, и Макс перекатился на бок. Так, опираясь на локоть, ему удобнее было смотреть на свою жену.
 Губы Сары слегка припухли от поцелуев, а волосы спутались и были сейчас похожи на шелковистое облако. Макс протянул руку, убрал со лба Сары влажную от пота прядь.
 — Как ты? — тихо спросил он.
 Сара посмотрела на него долгим влюбленным взглядом. Провела пальцами по заросшей темными волосами груди и улыбнулась.
 — Я? Прекрасно, — ответила она.
 Макс отвел назад волосы Сары, нашел то, что искал — царапину у нее на шее, — и, нежно погладив ее, поцеловал. Затем то же самое проделал с царапинами, оставшимися на бедрах и коленях Сары в память о недавней жуткой ночи.
 Сара наблюдала за ним, не отводя глаз.
 Макс тоже не мог налюбоваться ее лицом, ее телом — таким желанным, таким прекрасным. Но, кроме желания, оно рождало у Макса еще одно не менее сильное побуждение — защищать, ограждать от любых напастей. Мысль о том, что Саре может грозить опасность, не оставляла Макса ни на секунду.
 Каким чудесным подарком она одарила его сегодня, в их брачную ночь! Он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.
 — С тобой правда все в порядке? — еще раз спросил Макс, нежно целуя Сару в губы.
 Что-то в его голосе заставило Сару насторожиться.
 — Конечно, — сказала она.
 — Прекрасно, — ответил Макс, но лицо его оставалось напряженным. — А теперь будь добра, объясни, что же произошло. Ведь до меня у тебя никого не было. Почему ты солгала о своих отношениях с Уильямом Невиллом?
 — Что ты имеешь в виду? — еще больше насторожилась Сара.
 — На суде зачитывали твои письма к Уильяму. Из них следовало, что вы были любовниками, — он обескураженно покачал головой, — но как раз любовниками-то вы и не были.
 — Ах, это, — Сара вдруг почувствовала холод и потянулась за своей ночной рубашкой. — Письма…
 — Они подделаны?
 — Нет. Я действительно писала их, но это было еще до того, как Уильям женился на Анне. Мне было восемнадцать, и мне казалось, что я влюблена в Уильяма. Дату на письмах я никогда не ставила. Это сделал сам Уильям — уже после смерти моего отца, когда решил шантажировать меня.
 Она говорила медленно, делая паузы:
 — Ему вечно не хватало денег. И сколько бы я ему ни давала, их Уильяму все равно было мало. Вообще-то он предпочитал жить не в Хэмпшире, а в Лондоне, и, когда он уезжал, все мы были счастливы. Но деньги у него вскоре кончались, и он возвращался, чтобы требовать новых.
 Сара села на кровати, поджав под себя ноги, и обхватила руками озябшие плечи. Макс немного подождал, а затем сказал негромко:
 — Так, значит, он сам поставил даты на письмах, чтобы доказать, что вы с ним крутили роман за спиной твоей сестры?
 — Но это не сработало. Я рассказала Анне всю правду. Сказала, что писала эти письма тогда, когда была еще совсем молоденькой девчонкой и думала, что влюблена в Уильяма. Она и не знала, что мы были близко знакомы с Уильямом. Да и никто этого не знал. Мы держали наши отношения в тайне. Уильям боялся, что его отец запретит нам встречаться, если узнает о нашей дружбе. Ну а когда мы не могли видеться, то обменивались письмами. Видишь, какой романтичной дурой я была тогда!
 Сара снова замолчала, и Макс нарушил тишину:
 — Не останавливайся на этом, Сара. Расскажи лучше все, что помнишь об Уильяме.
 — Зачем? — Сара повернула голову и с недоумением посмотрела на него.
 — Затем, что этот человек оставил слишком большой шрам на твоей судьбе. Я хочу понять, каким он был, этот Уильям.
 — Он разрушал все, чего мог коснуться.
 — Понимаю. Но что было дальше, Сара? Что заставило тебя разлюбить его?
 — Его жуткий характер, его злоба. — Она зябко повела плечами. — Он возненавидел меня. Особенно после того, как я пересказала ему то, что о нем говорили в округе. Дело в том, что здесь жила девушка, которая ждала от него ребенка, — Сара взглянула Максу прямо в глаза. — Говорили, что Уильям заставил ее избавиться от ребенка, которого она носила под сердцем, и в результате эта девушка умерла. Я поначалу не поверила этому, но когда рассказала Уильяму то, что слышала, он испугался. Он словно сошел с ума. Крикнул, что все это ложь. И ударил меня.
 Макс стиснул зубы, сдерживая ругательства.
 — Возможно, он и не хотел этого. Просто был вне себя. Во всяком случае, он даже не извинился. Я ничего никому не рассказала, просто перестала выходить из дома. И, разумеется, после этого я не желала иметь ничего общего с Уильямом. Мне было стыдно рассказывать отцу о нашем романе с Уильямом, и я промолчала тогда, а напрасно. Может быть, и жизнь Анны сложилась бы по-другому. Впрочем, тогда Уильям вскоре уехал в Лондон, и я понадеялась, что этим все закончится.
 Сара встала с постели, подняла с пола халат и накинула его на плечи. Макс тоже встал и натянул на себя брюки. При этом он продолжал неотрывно смотреть на Сару. Какая же она маленькая, хрупкая! Кажется, что ее можно обхватить за талию одной рукой! Какой же скотиной нужно быть, чтобы поднять на нее руку! Ну что ж, если этот мерзавец Невилл и вправду жив, тем хуже для него. Тогда неминуемо настанет день, когда они непременно окажутся лицом к лицу.
 — А через год, — продолжила Сара, — мы с мисс Битти уехали на лето в Шотландию и провели там три месяца. А когда вернулись, то узнали о том, что Уильям женился на Анне.
 — Но как же твой отец допустил это? Даже я, и то слышал об Уильяме Невилле много нелицеприятного. Это был известный грубиян и картежник.
 — Ты слышал о нем в Лондоне. Отец же ничего не знал о том, как там ведет себя Уильям. К тому же тот умел быть очень милым, когда ему это было нужно. А так… Слухи, они и есть слухи. К тому же не забывай, Уильям был наследником сэра Айвора. А кто такие Невиллы? Самая знатная семья в этой части Хэмпшира. Так что мой отец был счастлив, когда Анна вышла за Уильяма. Он мечтал о том дне, когда Уильям унаследует отцовский титул. А я? Что я могла сказать? Все равно уже было поздно. Анна вышла замуж, и теперь оставалось только уповать на лучшее. Однако мне в это лучшее верилось с трудом, и, как оказалось, не напрасно. Когда моего отца хватил удар, Уильям показал себя во всей красе.
 Она вынула из вазы одну розу и машинально принялась обрывать лепестки.
 — А до этого, когда Уильям только начал показывать Анне свой характер, мой отец не мог защитить ее. Тогда я сама пошла к сэру Айвору и попросила его повлиять на своего сына, но тот не захотел меня даже слушать. Он и до женитьбы не мог справиться с сыном, а теперь ему до этого и вовсе дела не стало.
 Она повернулась к Максу.
 — На этом я не остановилась. Я еще надеялась на закон и на правду. Уговаривала Анну покинуть Уильяма и хотела, чтобы она жила со мной.
 Голос Сары задрожал, и она сделала паузу, чтобы справиться с собой.
 — И знаешь, что я поняла, Макс? Что жена — это собственность мужа. Ей нельзя и шагу шагнуть без его ведома. Он — ее хозяин. В полном смысле этого слова. И если за спиной такой женщины есть сильный брат или отец, который может встать на ее защиту, ей повезло. Если же нет, ей конец. Вот тогда-то, чтобы присмирить Уильяма, отец и перевел все состояние на мое имя. После его смерти Анна получила некоторую сумму, но основными деньгами распоряжаться не имела права. И теперь только от меня зависело, получит ли что-нибудь Уильям или нет. Когда он вел себя хорошо, я давала ему небольшие суммы, а когда он… Понимаешь…
 — Понимаю, — негромко сказал Макс. — У него в руках было сильное оружие — Анна.
 — Да, — кивнула Сара. — Я боялась оставлять ее одну с Уильямом и поэтому большую часть времени проводила в ее доме. Когда же я не могла сделать это сама, за Анной присматривал Дрю. Потому он практически и жил все время в нашем поместье. Единственной отдушиной для нас были отлучки Уильяма в Лондон. Но он слишком быстро возвращался назад.
 Макс немного помолчал, давая Саре перевести дыхание, а затем спросил негромко:
 — Но ведь ты была помолвлена?
 — Верно, — кивнула Сара. — Я не любила Фрэнсиса, но мне казалось, что с ним можно будет жить спокойно. Во всяком случае, он стал бы еще одной защитой от Уильяма. И если Уильям взбесился, когда его друзья рассказали ему о моей помолвке, то это не потому, что он любил меня. Он просто почувствовал, что деньги, на которые он рассчитывал, уплывают у него из рук.
 Макс стиснул кулаки, но Сара этого не заметила.
 — Сара, — решился спросить он, — а что же случилось в ту ночь, когда исчез Уильям?
 — Не знаю, — ответила Сара с мукой в голосе. — Правда не знаю. Макс. Честное слово.
 — Сара, — Макс протянул руку, и Сара подошла к нему. Он притянул ее к себе, поцеловал в губы. Затем полез в карман брюк, вынул оттуда носовой платок и принялся вытирать им глаза своей жены.
 Сара тяжело вздохнула, затем улыбнулась сквозь слезы, и Макс спросил ее:
 — Почему ничего об этом не было сказано на суде?
 — Почему? — пожала плечами Сара. — Потому что это могло принести мне вред. Так сказал мистер Коул, мой адвокат. Разве ты не знаешь, что судебный процесс похож на шахматную партию? Каждый стремится обыграть соперника за счет удачных ходов. А о том, чтобы узнать правду, там никто и не думает.
 — Но письма…
 — Мне сказали, что суд не поверит в то, что Уильям сам подделывал на них даты, — покачала головой Сара. — И доказать это будет невозможно. Ведь никто не знал о том, что мы с Уильямом были знакомы еще до его женитьбы на Анне. То же самое мистер Коул сказал мне и про некоторые пассажи в письмах, которые он назвал “горячими”. А ведь в них я просто цитировала слова самого Уильяма. Мне в те годы и в голову не могло прийти, что каждое слово можно при желании вывернуть наизнанку. Сказать по правде, мне кажется, что и сам мистер Коул очень сомневался в моей невиновности.
 — Пристрелить мало этого Коула, — сердито буркнул Макс.
 — Зачем же? — удивилась Сара. — Ведь благодаря ему меня освободили, разве нет? Тогда за что же его пристреливать?
 — Прости, я не подумал об этом. Конечно, я благодарен за то, что мистер Коул смог для тебя сделать. Но письма, письма! Именно они убедили меня в том, что вы с Уильямом были любовниками.
 Сара усмехнулась не без ехидства:
 — А как насчет других моих любовников?
 — Каких других? — не понял Макс.
 — Насчет легиона моих любовников, — напомнила она.
 — Ну, насчет этого я разубедился уже давно, — покачал головой Макс.
 — Давно? Но мы же знакомы с тобой всего несколько недель.
 — Разве? — Макс лукаво улыбнулся. — А мне казалось, что мы знакомы с тобой всю жизнь. Так о чем мы?
 — А теперь представь, что я испытала в ту ночь в Рединге, когда ты влез в мое окно.
 — Хотел бы я влезть в него пораньше. Лет на несколько, — серьезно заметил Макс. — Еще до того, как умер твой отец. И очень хотел бы оказаться рядом, когда Уильям поднял на тебя руку. Я бы размозжил голову этому ублюдку прежде, чем хоть один волос упал бы с твоей головы. Сара…
 Она приложила пальцы к его губам. На глазах ее заблестели слезы. Еще одно слово, и она расплачется. А ведь столько лет она контролировала каждый свой шаг, так привыкла скрывать свои чувства. Ей самой приходилось защищать тех, кто был дорог, но никогда рядом не было человека, который бы защитил ее саму.
 Сара всхлипнула, но привычка держать себя в руках взяла верх, и она не расплакалась, просто отступила на шаг.
 — Я не хочу думать об Уильяме, — сказала она. — Хочу забыть о нем хотя бы ненадолго. Помоги мне забыть его, Макс.
 Он медленно поднял руку, коснулся пальцами ее щеки.
 — Тебя что-то тревожит, — сказал он.
 — Нет. Просто…
 — Что?
 — Мне хотелось бы научиться соблазнять собственного мужа.
 — Я научу тебя, — с улыбкой откликнулся Макс. — Ты способная ученица.
 И для него началась сладкая пытка. Сара медленно, осторожно принялась ласкать Макса, удивляясь силе и красоте его тела и наслаждаясь этой любовной игрой. Она действовала по наитию, а когда плоть Макса отвердела, Сара опустилась перед ним на колени и приняла ее губами.
 Вскоре Макс застонал, увернулся и вместе с Сарой упал на кровать.
 — Но, Макс, дорогой, — воскликнула она, и плечи ее задрожали от сдерживаемого смеха, — ведь мы еще не закончили!
 "Какая чудная перемена!” — подумал Макс. Он обожал видеть Сару такой — игривой, с горящими глазами, с белоснежной улыбкой. В памяти промелькнул другой образ Сары — сидящей на скамье подсудимых, словно ледяная статуя. Мелькнул и тут же растаял.
 Сара, однако, успела заметить тень, промелькнувшую в глазах Макса, и спросила с тревогой:
 — Я что-то сделала не так? Тебе больно?
 — Все просто замечательно, — ответил Макс и прижал ладони к ее щекам.
 — Льстец! — улыбнулась Сара. — Ведь я только учусь.
 — Ты делаешь колоссальные успехи. Так бы и набросился на тебя.
 — Как это?
 — Вот так.
 На самом деле Макс, конечно, не набросился на нее, но все сделал нежно и осторожно. Он не забывал о том, что был у Сары первым мужчиной. Они улыбались. Они дышали все отрывистее, сплетая тела воедино. Макс бессвязно шептал какие-то слова, но Сара прислушивалась не к ним, а к своему сердцу. Еще никогда оно не билось у нее так вольно и радостно. Да, теперь ей уже не сбежать от Макса. Никогда.
 Лучше даже не думать об этом, забыть все былое, как дурной сон.
 Сара теснее прижалась к горячему телу Макса, обхватила его за шею и одарила его тем, для чего у нее самой не было точного названия.




 Глава 20


 Едва только Сара собралась поговорить с Саймоном во время завтрака, как в комнату влетел, ничего не сказав, Макс. Он подхватил Сару на руки и понес к выходу, где перед парадным крыльцом их уже ожидала карета.
 Саймон сердито отшвырнул салфетку и ринулся следом, крича Максу:
 — Эй, куда вы потащили мою сестру? Что вы себе позволяете?
 — И правда, куда ты меня несешь? — всполошилась Сара.
 — Можешь считать, что я тебя похищаю.
 — Похищение! — воскликнул Саймон, расслышавший на бегу последнее слово.
 — Не будь дураком, Саймон, — откликнулась Сара. — Никто меня не похищает. Замолчи!
 — Тогда что же он делает с тобой? — не унимался Саймон.
 За разговором они уже оказались во дворе, у кареты, и Макс, продолжая держать Сару на руках, обернулся к Саймону.
 — Что я делаю? — неожиданно холодно переспросил он. — Везу свою жену в свадебное путешествие. У тебя есть какие-то возражения?
 — Свадебное путешествие! — воскликнула Сара. Вот уж чего она ожидала меньше всего!
 — У тебя тоже нет возражений? — спросил ласково Макс, обращаясь на этот раз к Саре.
 Она утонула в глубине его сияющих глаз, зажмурилась от счастья и выдохнула:
 — Нет. Конечно, нет.
 — Открой дверцу, Саймон, — попросил Макс. Саймон отворил дверцу кареты.
 — А как же насчет ярмарки в Стоунли? — неприязненно спросил он у Макса.
 — Какой еще ярмарки? — рассеянно откликнулся Макс, усаживаясь в карету вслед за Сарой.
 — Вы же давали согласие участвовать в боксерском турнире, — напомнил Саймон. — Я уже внес ваше имя в списки, как же так?
 — Ах, это, — улыбнулся Макс. — Но ведь ярмарка будет в субботу, верно? Мы к этому времени вернемся.
 — Смотрите же, — буркнул Саймон, захлопывая дверцу. Макс не ответил. А может быть, просто не захотел ответить. Уж очень не хотелось ему портить такое прекрасное утро.
 Карета покатила по гравийной дорожке, а к оставшемуся возле дома Саймону подошел Мартин.
 — Что все это значит? — спросил он. Саймон сделал перед Мартином шутовской книксен и пропищал тоненьким противным голоском:
 — Молодые отправились в свадебное путешествие. У них медовый месяц!
 — Вот как, — откликнулся Мартин и задумчиво посмотрел вслед отъехавшей карете. — А знаешь, что я думаю, Саймон? Я думаю, что Анна права. Этот Макс любит нашу Сару по-настоящему.
 — Лю-бит? — засмеялся Саймон. — Ну и дурачок же ты, братец мой! Да разве мужчина, который по-настоящему любит женщину, идет с нею под венец, не поставив своей подписи на брачном контракте?
 — Откуда ты знаешь об этом? — недоуменно спросил брата Мартин.
 — Сара никогда ничего не подписывает без присутствия Дрю Примроуза и без его ведома, — ответил Саймон. — А Дрю сейчас в отъезде. Следовательно, брачный контракт Сары и Макса еще не подписан, и Сара даже не знает, сколько денег за душой у Макса. Так что этот Макс — тот еще охотник за приданым, можешь не сомневаться!
 — А я как-то об этом не подумал. О брачном контракте то есть, — протянул Мартин.
 Братья повернулись и медленно пошли к дому.
 — Слушай, — сказал брату Саймон, — и я, и ты — мы оба знаем, что брак Сары для нас хуже удавки. Если мы от нее хоть что-то получали, то от Макса можем и гроша ломаного не дождаться. Тем более что братья-то мы Саре не родные, а сводные.
 — Знать-то я знаю, — пожал плечами Мартин, — да только что теперь поделаешь?
 — Ты прав, с этим ничего не поделаешь. Но проучить хорошенько этого Макса, я думаю, не помешает. Впрочем, подожди до субботы, сам увидишь.
 И Саймон вдруг зашелся в приступе смеха.
 — Эй, Саймон, ты что? — спросил Мартин, но Саймон только махнул на него рукой, повторяя сквозь смех:
 — До субботы.., до субботы подожди.


* * *

 Макс повез Сару на побережье, в крошечную деревушку неподалеку от Саутгемптона. И хотя в запасе у них было всего три дня, с каждой милей, отделявшей ее от родного дома, Сара чувствовала себя все лучше. “Пора немного подумать и о себе”, — сказал Макс. Пусть немного, пусть всего три дня, но отдохнуть от своих родственников, остаться наедине друг с другом — что может быть прекраснее? Три дня и целых три ночи — только вдвоем. Забыть, хотя бы на короткое время, о всех своих заботах.
 И, конечно же, заняться любовью.
 Впрочем, не так-то это легко — забыть обо всем, что осталось позади и что вернется с новой силой после окончания краткого медового месяца. Разумеется, Сара старалась не думать о неприятном, а если не могла не думать, то старалась хотя бы не показать вида — ей не хотелось портить праздник своему мужу.
 Но и у Сары нервы были не железными, и она, по ее собственным словам, превратилась за последние дни в “фонтан слез” — так много и часто доводилось ей теперь плакать. Ей, не плакавшей прежде никогда.
 — Три дня, Сара, — шепнул Макс, коснувшись руки Сары, когда их карета поворачивала на развилке. — И на эти три дня освободи свою голову от всего, чем она была занята в последнее время, договорились?
 Три дня. Звучит заманчиво. Только тянулись бы они подольше, эти три дня!
 — Как ты сказал? — обернулась к мужу Сара и озорно улыбнулась. — Выбросить из головы все, о чем я думала в последнее время? Но ведь думала-то я только о тебе и о том, как мы с тобой ляжем в постель. Так что, именно это мне из головы выбросить?
 Вместо ответа Макс наклонился к ней и принялся целовать. Но спустя несколько секунд Сара вдруг отстранилась и уперлась ладонью в широкую твердую грудь Макса.
 — Что случилось? — спросил он.
 — Если хоть раз в жизни ты вот так же улыбнешься хоть одной женщине, помимо меня, — ровным тоном отчеканила Сара, — то я…
 — Ну-ну? — усмехнулся Макс.
 "Я убью тебя”, — мысленно закончила Сара, а вслух сказала несколько мягче и неопределеннее:
 — То я заставлю тебя пожалеть об этом. Запомни: твоя улыбка принадлежит мне. И только мне. Ты это понял?
 Макс снова поцеловал Сару в губы, а когда они наконец отстранились друг от друга, она попросила рассказать о том, как он стал владельцем и издателем своего “Курьера”.
 Максу хотелось продолжить более приятное занятие, но он прислушался к пожеланию супруги и приступил к рассказу.


* * *

 Деревушка, в которой они решили остановиться, была, как и расположенный неподалеку Саутгемптон, переполнена отдыхающими, однако комната, которую получили Макс и Сара, была хороша — светлая, большая, с отдельным балконом, по железным прутьям которого вился дикий виноград.
 — Как тебе удалось отыскать такое чудное местечко? — с восторгом спросила она у мужа.
 Тот продолжал молча наблюдать за слугой, который распаковывал чемоданы, явно дожидаясь момента, когда тот уйдет, и Сара начала подозревать, что это путешествие — не такая уж стопроцентная импровизация, как ей показалось с самого начала.
 Когда слуга вышел, Макс наконец ответил на вопрос Сары:
 — Я провел в этом месте несколько летних каникул подряд, когда был еще школьником. Я часто болел воспалением легких. Потому-то мой отец и настоял на том, чтобы я занимался спортом. Так я и стал боксером — это очень развивает и силу, и легкие. И ты знаешь, помогло!
 Сара никак не могла представить себе другого Макса — болезненного, слабого, бледного — и потому переключилась на то, о чем знала по собственному опыту.
 — Анна у нас тоже всегда была слабенькая, — сказала она, — и тоже проболела почти всю школу. Лежала в своей комнате в постели, читала. Даже пробовала писать стихи.
 Макс снял сюртук и с удовольствием швырнул его на спинку стула. За сюртуком туда же полетела дорожная накидка Сары. Затем Макс подошел сзади к своей жене и обхватил ее за плечи. Ему очень нравилось то, как Сара прогибается при этом назад, отчего ее груди поднимаются вверх и становятся совсем круглыми, похожими на диковинные спелые фрукты.
 — Я тоже писал стихи, — небрежно заметил Макс. — И тоже когда учился в школе.
 — Правда? — удивилась Сара. — Так ты еще и поэт?
 — Хочешь, чтобы я прочитал что-нибудь?
 — Мм-м, — потерлась она носом о его шею.
 — Тогда изволь… Вот…
  У молодой у леди Фарнхэм 
  Торчали.., э-э-э.., груди, словно пушки, 
  Но стоило лишь ей раздеться, 
  Упали вниз ее игрушки. 
  А муж ее… 
 — Подожди, Макс! Ты называешь это поэзией? Но это же просто нескладушки какие-то! Даже Саймон и Мартин лучше напишут, честное слово!
 — Я сказал тебе, что писал стихи, но я же не говорил, что у меня есть поэтический дар, — хитро улыбнулся Макс.
 Они оба рассмеялись — поначалу негромко, а затем, словно заражаясь друг от друга, все сильнее. У Сары от смеха даже глаза, казалось, стали чуточку светлее.
 "Это сколько же лет я так не смеялась?” — спросила она саму себя.
 От того места, где они стояли, до кровати был всего один шаг, но Сара, к удивлению Макса, все никак не могла преодолеть его.
 — В чем дело? — не выдержав, спросил он наконец. Сара озабоченно нахмурила брови и махнула рукой, указывая на распахнутое окно.
 — Ты хоть представляешь себе, который сейчас час? Наверное, полдень, — серьезным тоном сказала она.
 — И что с того? — перехватил Макс ее руку. — Лично я не намерен терять ни минуты. Я и так столько времени, можно сказать, потратил зря: так и не занялся любовью с тобой прямо в дороге.
 — В дороге? — поразилась Сара. — Ты думаешь, что можно это делать прямо в карете? Но там ее места мало…
 — Вполне достаточно, — заверил ее Макс и тут же поспешил добавить:
 — Я полагаю, что достаточно. Сам я в каретах любовью никогда не занимался, разумеется, но хотел бы проделать это.., с тобой.
 Сара густо покраснела, пребывая в нерешительности. Прилично ли женщине ложиться в постель с мужчиной посреди дня, даже если это ее муж, но прийти к какому-то выводу так и не успела: Макс внезапно накинулся на нее и повалил на кровать. Оба рассмеялись, и Макс принялся целовать Сару, но потом вдруг оторвал губы от ее губ, приподнял голову, и взгляд его стал задумчивым и печальным.
 — В чем дело, Макс, что случилось? — немедленно отреагировала Сара. — И почему ты так странно смотришь на меня?
 — Потому что безумно хочу понять, что там происходит, в твоей голове. Хочу прочитать твои мысли и узнать твои чувства.
 — Ты и так их знаешь.
 — Неужели? Хотелось бы, конечно, в это верить, но… Сара не дала ему договорить. На этот раз она припала губами к губам Макса. После непродолжительных и бурных ласк Макс все-таки взял Сару — быстро, не раздевая, и ей эта новая грань их отношений показалась неожиданно привлекательной, и, уж во всяком случае, любопытной и приятной.
 Сара буквально сходила с ума по своему мужу, по его ослепительной улыбке, мускулистому телу. Она жадно и чувственно отзывалась на каждое его движение внутри своего тела, а приблизившись к краю блаженства, не удержалась от слез радости.


* * *

 Быть рядом с Максом и оставаться грустной было просто невозможно. Он то шутил, то выдумывал что-то неожиданное и новое.
 Одной из таких выдумок Макса, которая очень понравилась Саре, была мысль о том, чтобы заниматься любовью не только в постели, но и в самых неожиданных местах. А еще точнее — там, где понравится и захочется. На пляже ли, в лесу ли он умудрялся найти скрытый от любопытных взоров уголок, где они с Сарой безотлагательно принимались заниматься любовью.
 Они раз за разом наслаждались близостью и никак не могли насытиться друг другом.
 Если что и шокировало при этом Сару, так это не искушенность Макса, к этому она была готова. А вот к чему она была совершенно не готова и что по-настоящему поразило Сару, так это ее собственная ненасытность и бурный темперамент. Такого она от себя никак не ожидала. Стоило ей иногда лишь мельком взглянуть на Макса, и в глубине ее естества уже начинал зарождаться теплый шар — предвестник близкой вспышки страсти.
 Когда Макс и Сара не занимались любовью, они разговаривали, избегая при этом всего, что могло бы омрачить их короткое счастье. При этом Сара узнала немного больше о родителях Макса, с которыми ей еще предстояло познакомиться.
 Макс был, как оказалось, единственным ребенком в семье и, естественно, единственным наследником. Вечером, перед ужином, Сара вновь вернулась к этой волнующей ее теме, когда они с Максом сидели на балконе. На сей раз речь пошла о доме, в котором жили родители Макса.
 — Это место называется “замок Линдхерст”, — сказал Макс, делая глоток вина. — Поместьем в основном занимается отец, а моя мать помогает ему. Да ты не волнуйся, Сара, — добавил он, заметив испуг в глазах жены, — я уверен, что вы понравитесь друг другу. И не думай, пожалуйста, о том, что моя семья находится в родстве с английскими королями — мои родители очень добрые и совсем не заносчивые люди.
 — Не представляю себе жизнь в замке.
 — И не нужно. Ведь я газетчик, Сара, а значит, мы будем жить в Лондоне.
 — Твои родители знают обо мне?
 — Я послал им письмо экспресс-почтой, как только получил разрешение епископа на наш брак.
 — Так они знают о том, кто я? — подалась вперед Сара. — Имя мое они знают?
 — Сара, письмо есть письмо. Умный человек не всегда и не все доверяет бумаге. Кроме того, вы вскоре встретитесь. Они сейчас в Дербишире, у своих друзей, но уже через несколько недель вернутся домой, в Хэмпшир.
 ВСТРЕТИТЕСЬ! “Встретимся, если я доживу до той поры”, — подумала Сара. Что же она натворила! И где только была ее голова?
 Макс взял Сару за подбородок своими сильными пальцами, повернул к себе ее голову, заглянул прямо в глаза.
 — Я уверен, они полюбят тебя, — сказал он. — Но даже если и нет, мне на это наплевать. Посмотри для сравнения на свою семью. Да если бы я прислушивался ко всему, что они обо мне судачат, мне давно надо было бы повеситься или утопиться.
 — Да уж, — не удержалась от усмешки Сара. — Они тебя, что называется, по косточкам разобрали. Не сердись на них, ладно?
 — Так-то лучше, — погладил ее по щеке Макс. — И запомни: мы с тобой клялись перед алтарем друг другу, а не нашим семьям. Ты закончила с едой? Тогда мы могли бы взять напрокат пару лошадей и поехать кататься верхом, пока не стемнело.
 — Отлично! — с улыбкой ответила Сара, поднимаясь из-за стола.


* * *

 Три дня пролетели, казалось, как одно мгновение, и теперь молодые супруги возвращались назад, в Лонгфилд. Чем ближе подъезжали они к дому, тем молчаливее и мрачнее становилась Сара. Ее мысли побежали по обычному кругу: Уильям; сгоревший дом Анны; письма. Эти проклятые письма, приходящие неведомо откуда и неизвестно от кого.
 Сидевший рядом Макс тоже вздохнул. Очевидно, и его мысли были безрадостными. Затем он протянул руку и коснулся рукава Сары. Она повернула голову и увидела, что муж ее совершенно серьезен.
 — Я не привез бы тебя обратно в Лонгфилд, — тихо сказал он, — если бы не был уверен в том, что сумею защитить. Не бойся ничего, я все время буду рядом. И Питер Феллон тоже. С тобой ничего не может случиться.
 — Я много думала об этом, Макс, — откликнулась Сара, — и знаешь, что я тебе скажу? Не лучше ли нам продлить наш медовый месяц, как ты считаешь? Поехали бы в Ирландию, например. Я там не была, но слышала, что красивее тех мест просто не сыскать. Может быть, с нами поехала бы и Анна.
 Насколько Сара любила широкую улыбку Макса, настолько же боялась такого прямого и пристального взгляда, как тот, которым он окинул ее в ответ.
 — Сара, — негромко начал Макс, — мне кажется, ты что-то скрываешь от меня. Что-то очень важное. Что-то такое, о чем мне необходимо знать.
 Она сделала невинные глаза и сказала — не совсем правду, но нечто довольно близкое к ней:
 — Ты хочешь найти того, кто посылает мне эти письма, и того, кто напал на меня ночью во время прогулки. Я понимаю тебя. Но и ты меня тоже пойми: я вовсе не уверена в том, что мне так уж хочется продолжать эти поиски. Теперь я замужем и полагаю, что на этом все и закончится. Так стоит ли продолжать? Может быть, и нам самим пора остановиться — если не навсегда, то хоть на какое-то время.
 — Возможно. Я подумаю.
 Сара хотела погладить Макса по руке, но он неожиданно откинул Сару назад, прижал ее спиной к спинке сиденья и жарко прошептал:
 — Давай займемся любовью! Прямо сейчас! Сара быстро окинула взглядом тесное пространство кареты и с сомнением покачала головой:
 — По-моему, это невозможно. Макс.
 — Влюбленным всегда хватит места для любви, дорогая. , Таким Сара не видела Макса еще никогда: веки низко опущены, ноздри раздуваются, губы слегка приоткрыты, и сквозь них прорывается тяжелое дыхание.
 Кровь сильнее побежала по телу Сары.
 — Макс, — отрешенно прошептала она, покачав головой. Он поцеловал ее — долго, страстно, затем неожиданно подхватил ладонями снизу и усадил на колени. Принялся одну за другой расстегивать пуговки на лифе ее платья, опускаясь сверху вниз. Жадно припал руками к обнажившейся нежной коже, слегка прикусил зубами напрягшийся сосок.
 — Макс, — снова прошептала Сара, и на этот раз ее шепот был похож на стон.
 Он расстегнул брюки, задрал подол платья Сары, и она застонала в голос, когда Макс вошел в нее снизу и заполнил сразу всю без остатка.
 — Как ты прекрасна, — прошептал он. — Ты моя, слышишь, моя. И я никогда никому тебя не отдам.
 Карета мерно качалась на ухабах, и Макс приспособил этот ритм к ритму своих движений. Сара несколько раз произнесла его имя, потом выдохнула что-то бессвязное, и наконец задрожала всем телом, и уткнулась головой в плечо мужа.


* * *

 В дом они вошли, весело смеясь и болтая друг с другом. Затем Сара отправилась к себе, а Макс решил сначала завернуть в комнату, которую выделили в доме специально для Питера Феллона.
 Увидев входящего Макса, Питер поднялся ему навстречу.
 — Ты выглядишь отдохнувшим и счастливым, Макс, — сказал он.
 Макс и не думал опровергать это впечатление друга.
 — Никогда не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, Питер. Должен тебе сказать: женитьба явно пришлась мне по вкусу. Ну а что нового в наших Палестинах?
 — И это все? — удивился Питер, садясь обратно на стул. — И сразу к делу?
 — Не ты ли сказал, что я выгляжу свежим и отдохнувшим? — усмехнулся Макс. — Так давай рассказывай, спрашивай, я жду.
 Питер собрался с мыслями, отделяя главное от незначительного, и начал:
 — Итак, я поговорил о… И много думал об интересующих вас местах… Ничего существенного. Пожалуй, самым интересным из всего, что здесь без вас случилось, был сегодняшний визит сэра Айвора. Он был просто вне себя.
 — Понятное дело, — кивнул Макс с усмешкой. — Узнал о моей свадьбе. Я-то думал, что сам расскажу ему об этом. Или не расскажу, как захочется.
 — В любом случае сейчас вы его дома не найдете. Он уехал в замок Линдхерст, чтобы “стереть вас в пыль перед вашими родителями”. Ну, вы сами знаете, как обычно выражается сэр Айвор. Еще он назвал вас “предателем своего класса и ползучим гадом”, а также лжецом и обманщиком. Продолжать?
 — Не стоит, — вздохнул Макс. — В иной ситуации я сэру Айвору мог бы даже посочувствовать: ведь Уильям был его единственным сыном, но я не могу простить ему того, что он считает Сару виновной в его гибели. А в путь он отправился совершенно напрасно, в замке Линдхерст сейчас никого нет, мои родители уехали к друзьям в Дербишир. — Он присел на краешек стола и перешел к тому, что интересовало его больше всего:
 — А что говорили в доме его обитатели во время этого, как ты выразился, “визита”?
 — Ничего. В доме в тот момент никого не было: только я да слуги. А вся семья находится в Стоунли, помогает готовиться к завтрашней ярмарке. Так что сэру Айвору пришлось вернуться к себе несолоно хлебавши.
 — Тебя он не узнал?
 Питер презрительно фыркнул:
 — Откуда? И кто я такой в его глазах? Так, букашка, прислуга. Я не думаю, что сэр Айвор вообще заметил мое присутствие.
 Макс взял булочку со стоящей на столе тарелки и принялся задумчиво жевать.
 Питер понаблюдал за ним немного и сказал:
 — Вы, конечно, правы. Макс. Рано или поздно и ваше, и мое инкогнито будет раскрыто, и тогда мы не выудим здесь ни единого слова от кого бы то ни было. Семья вашей жены, слуги, горожане — да все они сойдут с ума от ярости, как только узнают о том, что вы — владелец “Курьера”.
 Но Макс думал сейчас не о “Курьере”, он размышлял о Саре. Она боялась по-настоящему выходить замуж, стыдясь пятна на своей биографии. От этого и ее смертельный страх перед встречей с его родителями. Нет, только полное выяснение судьбы Уильяма Невилла может снять это проклятие с имени Сары.
 — Тем более мы должны удвоить наши усилия, — взглянул он на Питера, — и узнать, наконец, что же в самом деле случилось с Уильямом Невиллом. Удалось ли найти человека, положившего письмо на туалетный столик Сары?
 — О, тут есть весьма любопытные новости. Питер принялся рассказывать, а Макс — внимательно слушать. Из расследования Феллона следовало, что после отсеивания тех членов семьи, чье алиби было стопроцентным, и слуг, которые не вызывали сомнений, оставалось три человека, каждый из которых мог иметь непосредственное отношение к тому письму.
 Горничная, Констанция и Анна.
 — Твое мнение? — коротко спросил Макс.
 — Не думаю, чтобы это была горничная, — ответил Питер Феллон. — Марта — эдакая безобидная маленькая болтушка. Совершенно не умеет хранить секреты. Уже поэтому ей никто ничего секретного не доверит. Собственных же мотивов у нее нет, совершенно. А вот Констанция.., да, Констанция меня, прямо скажем, удивила.
 — Чем именно? — нахмурился Макс.
 — У нее, оказывается, был роман с Дрю Примроузом, и, как мне удалось услышать на кухне, далеко не первый и не последний после смерти мужа. Именно поэтому Констанцию и не приглашают в приличные места — отнюдь не из-за вашей жены, а единственно потому, что добропорядочные леди славного города Стоунли желают обезопасить от нее своих мужей — ну, и самих себя, разумеется. А если говорить откровенно, то такой шлюхи, как Констанция, надо хорошенько поискать.
 — О господи! — Макс наклонился ближе к смеющемуся лицу Питера и напомнил:
 — Ты, по-моему, так и не понял, Питер: Констанция теперь член моей семьи, и, какова бы она ни была, будь любезен говорить о ней с уважением!
 Улыбка Питера превратилась в кривую ухмылку.
 — Ну-ну, поговорим тогда об этом парне, которого она покинула. Бедняга Дрю Примроуз. Тихоня, который много лет сохнет по вашей Саре. Что ж, как говорится, ничто человеческое ему не чуждо.
 — Может быть, это он посылал те письма, — поджал губы Макс. — Для того, например, чтобы вернуть Сару на свою орбиту.
 — Я не думаю…
 — Погоди, Питер. Может быть, последнее письмо в комнату Сары положила Констанция по его просьбе. И вот еще что! Считается, что в ту ночь, когда исчез Уильям, Дрю Примроуз был в Бристоле. По делам. Уверен, что никто никогда не проверял его алиби. Полицейские с самого начала сразу же решили, что во всем виновата Сара, и до Примроуза никому не было дела.
 — Что ж, это стоит проверить, — кивнул Питер.
 — Теперь о письмах. Кто был в состоянии скопировать почерк Уильяма? — спросил Макс.
 — Такой почерк, какой был у Уильяма, может скопировать практически любой, кто может держать ручку. Я насчитал двадцать человек и на этом остановился. Эта дорога никуда не ведет.
 — Пусть так. Что еще?
 — Между прочим, я стал видным специалистом по архитектуре западного Хэмпшира, — усмехнулся Питер.
 — По архитектуре? — удивился Макс.
 — А разве я здесь нахожусь не как архитектор? Между прочим. Макс, здесь во времена Кромвеля работал один архитектор — большой мастер устраивать потайные помещения и переходы. Звали его Конгрейв.
 — Что, что он делал?.. Ага, понимаю. Ты полагаешь, что тело Уильяма нужно искать именно в таком тайнике.
 — Боюсь, что да.
 Макс подумал немного, дожевал булочку и спросил:
 — Хорошо. Теперь еще один вопрос: что говорят о Саре слуги?
 — Удивительное дело, — Питер откинулся назад на стуле и теперь балансировал на двух задних ножках, — но их, в общем-то, не волнует, виновна Сара или нет. Они думают, что со временем все прояснится так или иначе. Уильяма они все, как один, ненавидят. Сару готовы защищать до последнего. Во всяком случае, дойди дело вновь до суда, все они станут свидетелями защиты, а не обвинения.
 — Напомни мне, — сказал Макс, направляясь к двери, — чтобы я, как только все это закончится, удвоил всем слугам содержание. А тебя ждет специальная премия, Питер. Ты славно потрудился.
 — Специальная премия? Это сколько же, интересно знать?
 — Тысяча фунтов.
 — Я выезжаю в Бристоль на рассвете, — вскочил Питер со стула.
 — Не торопись. Останься здесь на время ярмарки. Может быть, увидишь, как я буду учить брата Сары хорошим манерам.


* * *

 Выходя за дверь, Макс решил, что немедленно отправится к сэру Айвору и объяснит этому старому болвану, что ему ни к чему ехать сейчас в замок Линдхерст: ведь хозяев все равно нет дома.
 Однако он опоздал. Дворецкий, открывший ему дверь, сообщил, что сэр Айвор отбыл в неизвестном направлении и будет отсутствовать как минимум несколько дней, а леди Невилл отдыхает и не может принимать визитеров.
 Макс вернулся домой и, пересекая холл, услышал шум голосов, доносящихся из библиотеки. Один из голосов явно принадлежал Дрю Примроузу, второй — Саре, и при этом ее голос был, в отличие от голоса адвоката, не сердитым, а умоляющим.
 Макс направился в библиотеку, стукнул для приличия один раз в дверь и вошел. Первое, что он увидел, — огорченное лицо Сары.
 — Макс! — воскликнула она и поспешила ему навстречу. — Как хорошо, что ты пришел. Я хочу, чтобы ты поговорил с Дрю.
 Сара взяла Макса под руку и повела его в глубь комнаты.
 — Наверное, я напрасно не проконсультировалась с Дрю о брачном контракте, — сказала она. — Но я же тогда жила в Лондоне, и мне показалось проще и удобнее составить его в местной адвокатской конторе.
 Дрю Примроуз походил на бульдога, приготовившегося к атаке. Он не сводил глаз с Макса, а говорил с трудом, проталкивая воздух сквозь стиснутые зубы.
 — Значит, дождались, когда меня не будет дома, и окрутили Сару? — начал Дрю.
 — Окрутил? — поморщился Макс. — Фу, как грубо. Разве я мог?
 — И окрутили так поспешно, что не осталось даже времени на то, чтобы подписать брачный контракт. Это что, новая тактика охотников за приданым?
 — Не смей говорить так, Дрю, — вступилась за Макса Сара.
 Первым побуждением Макса было съездить как следует кулаком по физиономии этого адвокатишку, но он сдержал себя. Ведь было ясно, что имеет место и профессиональная обида адвоката, которого не привлекли к участию в столь важном для опекаемой им семьи деле. Кроме того, этот человек явно сильно переживал за Сару. Еще бы, ведь после венчания он. Макс Уорт, никому здесь не известный человек, имеет право распоряжаться всеми деньгами своей жены, а вот на что может рассчитывать сама Сара без подписанного брачного контракта, неясно. Окажись Макс настоящим охотником за приданым, Сара могла бы остаться вообще без гроша.
 — Мои адвокаты также будут очень недовольны мною, Сара, — сказал Макс, беря жену под руку. — Ведь если что-нибудь сейчас случится со мной, то большая часть моих денег отойдет тебе.
 Однако никто в этой комнате не принял его слов всерьез. Дрю просто поморщился, а Сара только прищелкнула языком.
 — Давай говорить серьезно. Макс, — сказала Сара. — У нас есть брачный контракт. Я показывала его тебе, и ты с ним ознакомился. Он только не подписан мною и тобой, но сделать это — вопрос одной минуты.
 Она повела рукой, и Макс увидел контракт, уже разложенный на столе. Такой важный для его жены лист бумаги.
 — Погоди, Сара! — вмешался Дрю Примроуз. — Не сходи с ума! Анна по контракту материально обеспечена, я согласен, но другие… У тебя двое сводных братьев и сестра, Чужая кровь. Как быть с ними? Ведь они тоже могут заявить права на долю в наследстве!
 — А, так вы все-таки читали брачный контракт Сары? — протянул Макс. — Отлично. Тогда, по крайней мере, у нас есть предмет для разговора. Я не считаю, что было бы правильным прямо сейчас отдать деньги в руки молодых людей. Пусть подождут. Отдадим, когда они подрастут и поумнеют.
 — Хотите, чтобы я поверил в то, что вы хотите обеспечить семью Сары? — холодно спросил Дрю.
 — Мне плевать на то, во что вы верите, а во что нет, — резко ответил Макс. — Что же касается брачного контракта, то вы правы, его надо подписать. Я пошлю письмо своим лондонским адвокатам и попрошу приехать их сюда. Согласны?
 — Нет! — закричала Сара. — Нет!
 Никто из джентльменов даже не взглянул в ее сторону.
 — Почему я должен вам верить на слово? — спросил Дрю.
 — Потому что я не оставляю вам ничего другого, — ответил Макс.
 Несколько мгновений в библиотеке стояла тяжелая тишина, которую нарушал только доносившийся с улицы далекий собачий лай. Затем Дрю Примроуз покраснел, схватил свою шляпу и опрометью выскочил вон.
 — Не нравится он мне, — сказал Макс, глядя в оставшуюся раскрытой дверь. — Даже тогда, когда им руководит сердечная привязанность к моей жене.
 — Макс, — укоризненно заметила Сара. Он повернулся к ней.
 — Ты собираешься подписывать брачный контракт или нет? — спросила она.
 — Не обязательно делать это прямо сейчас, Сара… И не надо так смотреть на меня, — сказал Макс. — К тому же твой собственный адвокат не рекомендовал тебе этого. Пусть над контрактом поработают наши адвокаты, обсудят его. А потом мы его и подпишем.
 Лицо Сары стало бледным от волнения.
 — Ты знал, знал, почему мне нужно было выйти замуж. Я никогда не скрывала этого от тебя. Мне не нужен контракт, который составят твои адвокаты. Мне нужен контракт, который защитит мою семью. Только это важно для меня, и ничто другое. И знай, я никогда и ни за что не вышла бы за тебя замуж, если бы знала, что ты не захочешь подписать мой контракт.
 — Ты расстроена и сама не знаешь, что говоришь. — На щеке Макса дернулся мускул.
 — Да-а! — закричала Сара. — Куда уж до тебя какому-то Таунсенду! Класс не тот! Ближе к делу, Макс, какова твоя цена? Ну, давай, говори свою цену. Обещаю, ты ее получишь!
 Макс нахмурился, взял Сару под руку, отвел к креслу и усадил. Затем вышел в раскрытую дверь, и Сара услышала, как Макс подзывает кого-то из слуг. Еще минута, и он вернулся в библиотеку в сопровождении слуги и Питера Феллона.
 — Нам нужны свидетели, — пояснил Макс, не глядя на Сару.
 Первой он заставил расписаться ее, затем расписался сам, и уже потом подписи поставили двое свидетелей. Все было закончено в считанные секунды. Никто не произнес ни единого слова.
 Затем, так и не сказав Саре ни слова и не взглянув в ее сторону, Макс вышел из библиотеки в сопровождении Питера Феллона.
 — Ты тоже можешь идти, Артур, — сказала Сара второму свидетелю, слуге.
 Ее брачный контракт остался лежать на столе, и чернила на нем еще не успели высохнуть до конца. Сара присела к столу и уставилась на лист бумаги.
 Да, она добилась своего, но не слишком ли высокой окажется заплаченная за это цена?




 Глава 21


 С утра в субботу небо было хмурым, но вскоре ветер разогнал облака, проглянуло солнце, и к началу ярмарки небо над Стоунли стало высоким и прозрачно-синим.
 В этот день Саре впервые предстояло выйти на знакомые улицы родного городка после своего возвращения, и она разрывалась между желанием показать всем свою независимость и не менее сильным желанием покрепче запереться в спальне и не выходить из нее, пока эта чертова ярмарка не закончится. Макс со своей стороны ни на чем не настаивал. “Поступай, как тебе хочется”, — вот и все, что он сказал.
 Во время ярмарки рядом с Сарой постоянно должен был находиться Питер Феллон. С ним же в случае чего она должна была вернуться домой. Сам же Макс до начала боксерского турнира согласился продавать билетики с предсказанием судьбы всем желающим заглянуть в свое будущее.
 Прошлой ночью он пришел в спальню Сары, и они занялись любовью, но оба ощущали, что в их отношениях что-то изменилось. Они были рядом, но они не были вместе, как прежде. Чуть позже Сара попыталась объяснить Максу, почему для нее было так важно подписать брачный контракт. Макс выслушал ее внимательно, но молча, а затем, так и не произнеся ни единого слова, повернулся на бок и уснул. Она же не могла уснуть до самого утра.
 Сара не представляла себе, что бы она делала без помощи Анны, как справилась бы без сестры с напряжением тех нескольких часов, которые ей предстояло провести на ярмарке. Однако сама Анна знала подобную ситуацию не понаслышке. И она подыскала для Сары такое занятие, чтобы та была среди людей и в то же время на расстоянии от них. Каким образом? Все на самом деле оказалось довольно несложно. Просто обе сестры договорились работать во время ярмарки на раздаче в палатке, где был сервирован благотворительный чайный стол. Работа у них была нетрудной принять пустую тарелку, положить на нее сандвич и кусок торта и отправить назад. В непосредственной близости от Сары работали лишь несколько женщин, с которыми она и общалась.
 По большей части они работали в молчании, но это не было тем напряженным молчанием, от которого начинает звенеть в ушах. Просто, казалось, каждая из собеседниц слишком долго и тщательно подбирает слово, прежде чем произнести его вслух. Женщины, вместе с которыми работала Сара, были знакомы ей. Они оказались женами местных фермеров и ремесленников. В былые времена Сара не раз навещала их, и они не раз бывали в Лонгфилде.
 Сара была очень признательна сестре: ведь именно Анна чаще всего нарушала молчание, когда оно слишком затягивалось. Как правило, она спрашивала одну из женщин про ее мужа и детей, и тогда возникал разговор, в котором принимала участие и Сара.
 В конце концов она немного успокоилась и даже была довольна собой. На деле все оказалось не так уж плохо.
 Анна вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони и сказала:
 — Пора и нам передохнуть.
 — Передохнуть? — переспросила Сара. Сказать по правде, ей совсем не хотелось покидать тихий угол, в котором она освоилась.
 Впрочем, у нее не было выбора. К ним подошли две женщины, готовые сменить их, и Анна уже отдавала одной из них свой передник.
 — Ты не можешь прятаться на кухне весь день, — негромко сказала Анна, выходя вместе с Сарой в общий зал. — К тому же нас ждут Констанция и Люси. Они должны были оставить для нас места за своим столиком. Не волнуйся, все будет хорошо.
 "Действительно, хуже не будет”, — сказала самой себе Сара и подняла голову, рассматривая лица тех, кто сидел за столами. На мгновение ей вдруг припомнилось, как она входила в зал суда, но она тут же отогнала от себя это воспоминание.
 В зале было шумно. Женщины перепархивали от стола к столу, оживленно разговаривали, шутили, смеялись. Их щебетание смешивалось со звоном посуды. Никаких церемоний во время чаепития не соблюдалось. От каждой посетительницы требовалось только одно: не забыть опустить деньги в кружку при выходе из шатра, вот и все.
 Появления Сары никто, казалось, и не заметил.
 Сара сразу увидела Констанцию и Люси, хотела идти к ним, но Анна предупреждающе взяла ее за руку.
 — С ними мать Уильяма, — сказала она.
 Сара присмотрелась внимательнее и увидела то, что не заметила поначалу. Действительно, рядом со столом Констанции и Люси стояла инвалидная коляска, и в ней восседала леди Невилл. Она что-то сказала, взмахнула руками и улыбнулась — сначала Констанции, затем Люси.
 — Мать Уильяма присоединилась к женщинам нашего церковного общества, — заметила Анна, — и мы с ней если и не дружим, то, во всяком случае.., как бы это сказать.., общаемся друг с другом. В конце концов, исчезновение Уильяма обездолило нас обеих.
 Сара ничего не ответила. У нее было свое отношение к семейству Невилл, наславшему столько напастей на ее собственную семью.
 — Подойдем? — спросила Анна, окинув Сару быстрым взглядом. — Ты как, сможешь встретиться с ней?
 Видеть мать Уильяма Сара и прежде не могла, не только теперь. Она отрицательно покачала головой и спросила:
 — А кто этот франт, что стоит рядом с ней?
 — Ах, этот, — ответила Анна. — Это Бекетт, слуга леди Невилл. Она никуда без него не выходит.
 Вот уж на кого не походил этот молодой человек, так это на слугу. Он был слишком холеным и хорошо одетым для этого. На нем была элегантная черная пара с белой рубашкой, а глаза молодого человека смотрели на мир смело, если не сказать нагло. Но еще более наглым — теперь лучше сказать бесстыжим — взглядом пожирала его самого Констанция. Две пары глаз встретились на мгновение, беззвучно обменялись информацией и улыбнулись друг другу.
 "Вот это да!” — мысленно ахнула Сара, и ей стало стыдно за свою мачеху.
 В этот момент Констанция намеренно уронила на пол носовой платок, нагнулась за ним одновременно с Бекеттом, и они многозначительно коснулись друг друга пальцами.
 "Какой позор!” — снова подумала Сара и посмотрела на Люси. Слава богу, младшая сестра сидела по другую сторону матери и не могла видеть эту постыдную сцену.
 — Они любовники, — негромко сказала Сара. — Любовники, не так ли?
 — Не стоит об этом, Сара, — пожала плечами Анна.
 — Дело не в Констанции. Ее я и не собираюсь перевоспитывать. Но Люси… О ней нужно подумать.
 — Не вини Констанцию, — сказала Анна. — Она так одинока. Не ее вина, что у нее нет мужа. Пусть живет как знает.
 Неясное подозрение шевельнулось в голове Сары, и она окинула Анну быстрым взглядом. Ее сестра тоже была очень одинока. Но только упаси бог, чтобы в это одиночество также был замешан слуга леди Невилл.
 В этот момент Бекетт заметил их. Его глаза изучающе скользнули по Саре, и он улыбнулся. Затем наклонился к уху своей хозяйки и шепнул несколько слов. Еще секунда, и Бекетт, кивнув головой, покатил коляску леди Невилл к выходу.
 — Похоже, что леди Невилл тоже не расположена к встрече со мной, — заметила Сара.
 Увидев сестер, подходящих к столику, Люси радостно улыбнулась и воскликнула:
 — Сюда, садитесь сюда. А мы только что говорили с леди Невилл. Ты знала ее дочь, Сара?
 — Каролину? Знала, — кивнула головой Сара, — хотя и не очень близко. Она была на пару лет моложе Анны. Кроме того. Невиллы всегда держались на расстоянии.
 — Она умерла совсем молодой, — добавила Анна. — Помнится, ее отец возил Каролину в Лондон, к лучшим врачам, но и они ничем не смогли ей помочь.
 — Кстати, о сэре Айворе, — сказала Сара. — Он здесь? Если да, то как бы мне не умереть от страха.
 — Я тоже его боюсь, — призналась Люси. — У меня при виде сэра Айвора мурашки бегают по коже.
 — Перестань болтать чепуху, Люси, — строго сказала Констанция, поправляя на платье жемчужную брошь. — Налей лучше чаю сестрам.
 Сара повернулась на стуле и посмотрела в сторону выхода. Леди Невилл впервые на ее памяти снизошла до посещения ярмарки. Интересно, что бы это значило? Нет, если бы Сара знала о том, что здесь будут Невиллы, она ни за что не пришла бы на ярмарку.
 Сара посмотрела на лицо Констанции, на лица сестер. Внешне все было спокойно и обыденно, точнее, казалось таким, потому что за спокойствием ощущалась напряженность — тем более странная, что оставалась необъяснимой. —Что происходит, что происходит вокруг, черт побери?
 Откуда-то возник Питер Феллон и подсел к их столу.
 — А где Макс? — спросила его Сара.
 — Гадает по руке, — усмехнулся тот. — И вы знаете, Сара, у него, по-моему, неплохо получается.
 — Гадает? — удивилась Сара. — Я-то думала, он только продает билетики.
 Питер протянул свою чашку, и Люси наполнила ее чаем.
 — Гадателем должен был быть местный доктор.., черт, забыл его имя… Так вот, его вызвали к больному, и Макс занял его место. Он теперь наряжен, как цыганка, даже с серьгами в ушах, представляете? Его теперь и не узнать.
 Дамы за столом представили себе эту картину и дружно рассмеялись.


* * *

 Макс пристально всматривался в хрустальный шар, который держал в руках. По ту сторону шара стоял Саймон.
 — Судьбу твою нетрудно предсказать, — измененным голосом прогнусавил Макс. — Я вижу высокого человека с серыми глазами, который окажет большое влияние на твое будущее. Впрочем, во многом твое будущее зависит и от тебя самого. Но как бы то ни было, по-старому уже не будет, Саймон, — закончил Макс своим обычным голосом и ухмыльнулся.
 Саймон растерянно моргнул, но тут же собрался и надменно сказал Максу:
 — Как нелепо вы смотритесь в платке и с этими идиотскими серьгами в ушах!
 — Да? А мне нравится, — спокойно ответил Макс. — Знаешь, мне даже кажется почему-то, что в одной из прежних жизней я был цыганкой-гадалкой. У меня определенно есть склонность к предсказаниям. И я не ошибаюсь — в этом ты вскоре и сам убедишься.
 Он кашлянул и добавил равнодушным тоном:
 — С вас за гадание три пенса, сэр.
 — Что? — поразился Саймон.
 — Как известно, цыганки гадают только за деньги. Позолоти ручку, аметистовый мой. Три пенса.
 Саймон с оскорбленным видом полез в карман, выудил оттуда три пенса и опустил в стоявшую на столе возле Макса кружку. Та была уже полна до краев.
 — Ближе к делу, — сказал Саймон. — Сейчас начнется бокс.
 — А кто будет здесь сидеть вместо меня? — проворчал Макс, вставая со стула.
 — Откуда я знаю?
 — Не могу же я оставить свой пост! Ведь это же, как ты сам мог заметить, настоящая золотая жила! Знаешь что, сходи-ка ты с этой кружкой к викарию. Отдай деньги и спроси его, что мне делать дальше. А впрочем, нет. Просто отдай кружку и скажи, что я ухожу. Пусть, если захочет, сам изображает гадалку. Иди, а я тем временем переоденусь.
 — Давайте кружку, — буркнул Саймон. Макс скинул с головы цветастый цыганский платок и осторожно отстегнул серьги.


* * *

 — Видел? — горделиво спросил Макс, покидая вместе с Саймоном палатку. Возле входа извивалась очередь. — Это я раскрутил дело. Пока в палатке сидел доктор Лори, здесь ни одного желающего не было. Не представляю, что с ними будет, когда они узнают, что вместо меня предсказывать судьбу будет викарий. Наверное, разбегутся. Или, хуже того, взбунтуются.
 — Не слишком-то обольщайтесь, — охладил его Саймон. — Эти зеваки пришли сюда не судьбу свою узнать, а поглазеть на удачливого охотника за приданым, который обвел вокруг пальца мою сестру.
 — Знаешь, Саймон, — покачал головой Макс, — я еще никогда не встречал такую семейку, как ваша. Вы думаете и говорите только об одном: о деньгах. А вы смеяться не пробовали? Бесплатное занятие, между прочим. И очень полезное для здоровья.
 Саймон ответил Максу взглядом, в котором сквозила неприкрытая ненависть.
 — Легко так говорить, если получил право распоряжаться наследством моей сестры.
 — А разве Сара не показывала вам… — начал Макс, пристально глядя на Саймона.
 — Что?
 — Наш брачный контракт.
 — Мне — нет. Зачем?
 Легкая улыбка появилась на лице Макса, заиграла в уголках его губ.
 — Я думаю…
 — Что вы там думаете? — Саймон даже не пытался изображать вежливость.
 — Думаю, что у вашей сестры начинают открываться глаза, — сказал Макс и широко улыбнулся. — Кстати, где она?
 — Моет тарелки в палатке, где пьют чай.
 — Одна? — быстро спросил Макс. Саймон не правильно истолковал реакцию Макса и мстительно ответил:
 — Почему же одна? Нет, конечно. Вместе с ней Дрю Примроуз. Я думаю, ему только на руку, что Сара теперь — замужняя женщина.
 Макс спокойно посмотрел на Саймона и сказал:
 — До этого я хотел обойтись с тобой полегче, но после таких слов…
 — Значит, бой до победного конца?
 — До победного, — хмуро согласился Макс.
 Дальше они шли молча мимо опустевших прилавков и опустевших навесов. Вся торговля закончилась, лишь глотатель огня и фокусник продолжали выступление на площади перед заметно поредевшей толпой. Впереди оставался лишь гвоздь ярмарочной программы — боксерский турнир.
 Вскоре показался устроенный на возвышении ринг, огороженный канатами и окруженный морем голов. Саймон подошел к лотку, торгующему билетами, и протянул стоявшему за ним человеку шиллинг — за себя и за Макса.
 — Сэм, — сказал Саймон, обращаясь к продавцу, — это мой родственник. Макс Уорт. — И добавил, обернувшись к Максу:
 — А это Сэм, местный мясник.
 Сэм поднял глаза и посмотрел на Макса профессиональным взглядом: как на баранью тушу.
 — Что скажешь? — спросил Сэма Саймон.
 — Выдержит один раунд, не больше, — с сомнением покачал тот головой.
 — Дорогой мой… — начал было Макс, но Саймон поспешил оттащить его подальше, говоря на ходу:
 — Нужно торопиться, иначе нас дисквалифицируют. Мы и так последние. Слышите рев? Толпа жаждет зрелищ!
 Вскоре им удалось пробиться сквозь густую толпу и оказаться возле самого ринга.
 — Это мой родственник, — сказал Саймон стоявшему здесь распорядителю.
 Тот записал в книжечку имя Макса, пожал руку Саймону и пожелал им обоим удачи. Макс скинул рубашку, оставшись в брюках и башмаках. Хотел размяться немного, но не успел, потому что чьи-то руки подхватили его и вытолкнули на ринг.
 А еще через мгновение Макс все понял.
 — Лорд Максвелл, сэр, — с усмешкой протянул стоявший перед ним соперник, — что вы здесь делаете? Я думал, что с вас хватило урока, который вы получили от меня в Рединге.
 Майти Джек, Мясник. Собственной персоной. Только теперь Макс понял, что Саймон и не собирался боксировать сам, а просто подставил его под кулаки чемпиона, который был заведомо сильнее. Макс знал, что Майти Джек прекрасно держит удар, а его собственные удары способны пробить любую защиту. Обычно одного удара Мясника было достаточно, чтобы завершить нокаутом любой поединок.
 Ах, Саймон, ах, паршивец!
 Конечно, можно объявить, что произошла досадная ошибка, недоразумение, и покинуть ринг. Может быть, именно этого Саймон и ждет от него. Но если это так, то мальчишка сильно ошибается. Он просто не знает ни характера Макса, ни его понятий о чести.
 Макс поискал в толпе лицо Саймона и неожиданно для себя обнаружил его в правом углу ринга — там, где положено быть секундантам. Рядом с ним, разумеется, был и Мартин. Он крутил в руках полотенце, а Саймон держал бутылку воды, которую сосредоточенно рассматривал.
 Послал бог секундантов, нечего сказать!
 Мартин отводил глаза и хмурился, а Саймон злорадствовал, глядя на него. Макс только стиснул зубы.
 Судья позвал боксеров к центру ринга, и публика завыла в предвкушении схватки. Макс и Майти Джек приветственно коснулись друг друга раскрытыми ладонями, судья дал сигнал, и бой начался.
 — Скажешь мне, когда все кончится, — сказал Саймону Мартин, прикрывая глаза.
 — Вот это да! — воскликнул Саймон. — Какой хук правой прямо в солнечное сплетение! Какой удар!
 — Макс попал? — спросил Мартин, не открывая глаз.
 — Нет, Максу попало, — ответил Саймон. — О! Еще один! Смотри, Мартин, он упал.., все?
 Мартин открыл глаза. Макс лежал на полу лицом вниз, а над ним стоял судья и считал секунды. На счет “девять” Макс поднялся, тряхнул головой и снова встал в стойку. Толпа радостно закричала, приветствуя его. Собственно говоря, о победе над чемпионом Майти Джеком речи и не шло. Все ставили только на то, сколько раундов против него сможет продержаться Макс.
 Боксеры снова сошлись и затанцевали по рингу. Майти Джек двигался медленнее, но был зато на голову выше и на сотню боев опытнее Макса.
 — Какой бой! — От восторга Саймон даже присвистнул. Вскоре у Майти Джека прошел еще один удар — на этот раз прямой правой, и Макс, словно соломинка, отлетел к канатам в углу ринга. На ноги он встал одновременно с гонгом, возвестившим об окончании первого раунда.
 Мартин и Саймон тут же вскарабкались на ринг. Саймон протянул Максу бутылку с водой, а Мартин принялся вытирать полотенцем окровавленные губы и разбитый нос.
 — Ты прекрасно провел раунд. Макс, — затараторил прямо в ухо Саймон. — Мало кто надеялся, что ты выстоишь его до конца, так что можно выкинуть полотенце и сдаться — никто нас не осудит.
 "Сдаться? Черта с два!” — подумал Макс, а вслух ответил:
 — Я не сдаюсь. Бой до победного конца.
 Теперь Саймон посмотрел на него с опаской, чего, собственно, Макс и добивался. В следующий раз мальчишка хорошенько подумает, прежде чем становиться ему поперек дороги.
 Затем Макс закрыл глаза и мысленно попросил господа сотворить чудо.
 — У вас превосходный хук правой. Макс, — заметил Мартин. — Почему вы не пытаетесь провести удар по лицу Майти Джека?
 — Не достаю, — коротко ответил Макс. — Его голова слишком высоко.
 Второй раунд прошел точно так же, как и первый. Саймон и Мартин больше не болтали: оба они были изрядно напуганы. Нос Макса превратился в кровавую лепешку, губы были разбиты, но он выстоял и на этот раз.
 Когда судья объявил о начале третьего раунда, многочисленная толпа притихла. Колени Макса предательски подгибались и дрожали, но он первым принял стойку по сигналу рефери. Майти Джек поднял свои кулачищи и двинулся на противника.
 Один удар, и для Макса все будет кончено. Это понимали зрители, об этом знал и сам Макс. Он уклонился от железных кулаков Майти Джека один раз, второй, но на третий раз Макс не успел и оказался на полу. Судья готов был прекратить бой, но Макс упрямо поднялся на дрожащие ноги и прикрыл разбитое лицо кулаками.
 Боксеры продолжили поединок, и вдруг тишину прорезал чей-то высокий голос:
 — Держитесь, ваша светлость! Слышите? Мы за вас! Майти Джек от неожиданности споткнулся, и сильный прямой попал чемпиону в шею, но, к сожалению, не свалил его. Мясник удивленно качнул головой, размахнулся, и Макс снова упал на пол.
 — Это конец, — пробормотал Саймон, хватая Мартина за рукав. — Ну что там тянет этот чертов судья?.. Нет, все, ему не встать…
 Но, словно опровергая слова Саймона, Макс приподнялся на одно колено, на второе и снова встал на ноги.
 — Конец третьего раунда! — крикнул помощник судьи, следивший за временем.
 — Он продержался! — ахнул Саймон — Молодец Макс! Братья перемахнули через канаты и бросились к Максу. Тот стоял, непонимающе глядя вокруг. Разве бой окончен? Ведь прошло только три раунда. Скорее всего, все завершится в следующем раунде или в пятом, когда Майти Джек окончательно уложит его. Что происходит, черт побери?
 Подошел Майти Джек, пожал ему руку, а затем поднял руку Макса вверх — так, как принято поднимать руку победителя. Подоспевшие Саймон и Мартин шепнули на ухо Максу, что он — единственный боксер в Стоунли, который смог продержаться против великого Майти Джека целых три раунда. Так что именно он, а не Майти Джек — истинный победитель.
 — И это надо отпраздновать, — добавил Мартин. Он скинул свою куртку и набросил ее на плечи Макса. После этого все покинули ринг. Первым сошел Макс — как победитель. За ним как побежденный спустился с ринга Майти Джек.
 Весь поединок занял не больше пяти минут.


* * *

 Сара стояла на верхней площадке лестницы и ждала, когда они поднимутся наверх. Руки ее были сложены на груди, а брови сердито нахмурены. Час был поздний, все в доме уже спали, а сама Сара была в ночной рубашке. Саймон и Мартин втащили по лестнице Макса, мешком висевшего на их плечах. Лицо его опухло и покрылось коркой засохшей крови, а ноги волочились, словно у парализованного.
 И от всех троих за милю несло спиртным.
 Сара не сказала им ни слова и молча прошла вслед за веселой троицей в спальню, дверь которой была ею предусмотрительно распахнута заранее. Братья попыхтели, примерились и наконец сумели протиснуться в комнату, не снимая Макса с плеч.
 — Я выиграл соверен, Сара, — невнятно сказал Макс, с трудом шевеля разбитыми губами. — Не спрашивай как. Для тебя, дорогая. Саймон, дай ей соверен.
 Саймон протянул Саре монету, которую та молча, и даже не взглянув, положила на стол.
 — Это было не легче, чем в каменоломне, — снова подал голос Макс. — Я имею в виду — заработать для жены соверен.
 Саймон негромко фыркнул.
 — Не надо, Сара, не смотри на нас так осуждающе, — сказал Мартин. — Мы просто отпраздновали. В “Королевской Голове”. Весь Стоунли там собрался. И каждый хотел с нами выпить за победу. Подтверди, Макс.
 — Каждый хотел с нами выпить, — послушно подтвердил Макс.
 — Макс теперь — национальный герой города Стоунли, — широко улыбнулся Мартин. — Вот так-то, Сара. Подтверди, Макс.
 — Я — герой, — кивнул Макс и тут же вскрикнул:
 — Ой, тише ты, Мартин! Больно!
 Сара указала рукой на кровать, и братья отнесли на нее Макса, но только лечь он не пожелал и остался сидеть, привалившись спиной к подушкам.
 — Она часто у вас бывает такой? — спросил Макс у братьев, указывая рукой на Сару. — Я имею в виду.., э-э.., молчаливой?
 — Нет, — рассмеялся Саймон. — Чаще она как раз наоборот… Разговорится — не остановишь. Правда, мы ей братья; возможно, с мужем она будет вести себя иначе, чем с нами.
 — Я не молчаливая, — подала голос Сара. — Просто я.., я…
 — Да? — сказал Макс, пристально глядя на нее. Сара снова сжала губы и подошла к Максу, чтобы помочь ему раздеться. Случайно задела его плечо, и Макс застонал от боли.
 — Полегче, Сара, — оттолкнул ее в сторону Саймон. — Такие удары, какие достались Максу, уложили бы любого другого насмерть.
 Он запрокинул голову, прикрыл глаза и восхищенно сказал:
 — Ах, если бы ты только видела! Против самого Майти Джека — ни больше, ни меньше! А какой удар он пропустил в конце! Мы с Мартином были уверены, что он не встанет, а он встал! Представляешь, Сара, Макс выстоял! Он теперь единственный человек во всем Стоунли, который продержался целых три раунда против самого чемпиона!
 — Ах, Макс, — сквозь слезы сказала Сара, опускаясь на колени возле кровати. — Во что они тебя втянули, эти паршивцы? Наверняка это проделка Саймона. Ведь ты-то рассчитывал на то, что будешь драться с ним самим. Лицо Саймона сделалось пунцовым.
 — Бог ему судья, Саймону, — сказал Макс. — Поговорим об этом позже. А сейчас мне нужна теплая ванна и большой стакан бренди для лечения израненной души и тела.
 — Ах, Макс, — Сара наклонилась, чтобы снять ботинки с ног мужа, увидела его сбитые до костей пальцы, покрытые засохшей кровью, и на глазах у нее блеснули слезы. — Макс, Макс…
 Он ответил ей своей знаменитой улыбкой, хотя она выглядела скорее гримасой, скривившей опухшее, покрытое кровоподтеками лицо.
 Саймон тихонько толкнул в бок Мартина.
 — Пойдем отсюда, — тихо шепнул он.
 — Пойдем, а не то я сам сейчас расплачусь, — кивнул Мартин.
 Он первым покинул спальню, а Саймон, шедший вторым, задержался у двери, обернулся и сказал, откашлявшись:
 — Макс… Когда вы.., ну, будете снова в форме, то я… Одним словом, избавьте меня от Гордеца… Забирайте его себе.
 — Ничего приятнее я не слышал за всю свою жизнь, — тихо сказал Макс.
 — Что это значит? — спросила Сара после того, как за Саймоном закрылась дверь.
 — Это значит, что твой брат извинился передо мной.
 — Но я не слышала, чтобы он произнес: “Простите меня”, — возразила Сара, глядя на ботинки мужа.
 — Мы, мужчины, умеем извиниться по-своему, — сказал Макс и, заметив, как ловко Сара сняла с него один ботинок, добавил:
 — Ловко у тебя получается. Ты словно всю жизнь снимала башмаки.
 — У меня два младших брата, — сказала она таким тоном, словно о чем-то само собой разумеющемся.
 — Которых ты очень любишь, — добавил Макс.
 — Конечно. Можно даже сказать — обожаю! Хотя и не закрываю глаза на их проделки. Макс снова застонал.
 — Я сделала тебе больно? — спросила Сара. — Задела ногу?
 — Нет. Просто мне необходим стаканчик бренди. Ничто другое не поможет.
 Сара сняла второй ботинок и вышла в спальню Макса за бренди. Вернувшись, она увидела, что Макс лежит, откинувшись на подушки, и лицо его бледнее простыни.
 — Я немедленно пошлю за доктором! — воскликнула Сара.
 — Не надо. — Макс взял из ее руки стакан бренди, сделал несколько крупных глотков и сказал:
 — Со мной ничего страшного. Хорошенько высплюсь, и все пройдет. Правда, правда, Сара. Поверь, уж я-то боксер, я знаю. — Он поднял глаза к потолку и мечтательно улыбнулся:
 — В последний раз я продержался против Майти Джека всего два раунда. Теперь три. Расту, черт побери!
 При этих словах на Сару одновременно накатили и жалость, и злость. Ей было жаль видеть Макса в таком состоянии, но разве его так отделали не по его же собственной воле? Ведь никто его не принуждал драться с этим, как его… И, кстати, Макс только что ясно дал ей понять, что сегодняшний поединок — не последний в его жизни.
 Конечно, она постарается положить конец этим боям. Постарается. Но не сейчас же ей начинать, когда Макс так страдает от боли.
 — Позвоню Артуру. Пусть приготовит для тебя ванну, — сказала она, решив отложить разговор до выздоровления Макса.
 — Отличная мысль.
 Сара вышла в коридор, затем вернулась и увидела, что Макс держит в руке почти опустевший стакан. Она взяла его и поставила на стол. Макс прикрыл глаза и негромко сказал:
 — В “Королевской Голове” я видел Дрю Примроуза. Он сообщил, что не получал от тебя брачный контракт, который мы вчера подписали. Надо полагать, у тебя появились другие мысли на этот счет?
 — Надо полагать, — сказала она.
 — Я рад, поскольку тот контракт только погубит твою семью. А ведь я много думал о том, как лучше устроить судьбу твоих близких. Сказать, что пришло мне в голову?
 — Но ведь ты знаешь их так мало. Макс, всего несколько недель, — заметила Сара, присаживаясь на краешек кровати.
 — Это означает только то, что я, в отличие от тебя, вижу их непредвзято. “Свежим глазом”, как говорится. Конечно же, Саре было интересно.
 — Продолжай, — сказала она.
 — Давай начнем с твоих братьев. Они — обычные молодые шалопаи. Немало еще наломают дров, пока не перебесятся. Так что придется набраться терпения. Но что уже сейчас нужно сделать, так это отослать их в разные колледжи. Хватит Мартину быть тенью Саймона. Они и впредь будут довольно часто видеться, но зато у Мартина появятся свой собственный круг знакомых, свои друзья. Ему пора учиться быть самостоятельным. Думаю, что он со мной согласится. Особенно теперь, после легендарного боя с Майти Джеком. А это что такое? — Макс коснулся пальцами мокрой от слез щеки Сары.
 — Не знаю, — ответила она. — Сама не знаю, что со мной в последнее время. Плачу то и дело и не могу остановиться.
 — Тебе еще повезло. Ты отделалась слезами. Если бы я столько лет прожил в твоей семье, то наверняка спятил бы. В ответ Сара только шмыгнула носом.
 — Ты не одна, — сказал Макс, касаясь ее волос. — Я здесь, рядом. Твой муж. А теперь слушай меня дальше и не перебивай.
 Сара вздохнула и повернула голову так, чтобы Макс ничего больше не смог прочитать на ее лице.
 — О ком ты думала? — мягко спросил он.
 — О Констанции, — призналась Сара.
 — О Констанции, прекрасно. Я тоже много думал о ней. Провести сезон в Лондоне — неплохая идея. И полезная прежде всего не для Люси, а для самой Констанции. Ведь она одинока, и это делает ее опасной — и для себя, и для всех мужчин в Стоунли.
 — Об этом я ничего не знаю, — заметила Сара.
 — Она одинока, — повторил Макс. — И ей нужен муж. Стоит ей вновь выйти замуж, и она будет счастлива, поверь мне.
 — Да, но у нас нет в Лондоне ни друзей, ни знакомых, — вздохнула Сара. — И, кроме того, кто, скажи на милость, захочет взять в жены женщину с фамилией Карстерс?
 — Я, например.
 — Да, конечно, — замялась Сара, — но… Макс помолчал, провел ладонью по спине Сары.
 — У меня много друзей и знакомых в Лондоне, — сказал он. — Впрочем, это уже детали. Если знаешь, в чем суть проблемы, считай, что ты уже наполовину с ней справился. Вот в чем я убежден наверняка, так это в том, что проблемы твоей семьи можно решить чем угодно, но только не деньгами.
 — Я тоже никогда так не говорила и не думала, — сказала Сара. — Просто хотела защитить Анну и выполнить предсмертную волю отца.
 — И ты сделала это, выйдя замуж за меня. Так давай теперь вдвоем подумаем, чем и как помочь твоей семье.
 — Мне кажется, — улыбнулась Сара, — что однажды в окно моей комнаты в Рединге влез не просто человек, который мне понравился, а человек, который послан мне с небес. Мой ангел — хранитель.
 — А мне кажется, — ответил Макс, — что в ту ночь сама судьба вела меня, и если бы я не пошел на ее зов, то проклинал бы себя за это всю оставшуюся жизнь.
 Сара прильнула к мужу, прижалась губами к его губам, но он опять застонал, и ей пришлось отодвинуться.
 — И при этом, Сара, — заметил Макс, — я — твой главный приз в этой жизни.
 — Не отрицаю, — ответила Сара, — но…
 — Что?
 Сара подумала о том, что сама-то она уж точно не главный приз в жизни Макса, и сказала:
 — Мне бы очень хотелось, чтобы Анна была так же счастлива, как и я.
 — И она будет счастлива. Для этого нам нужно только достоверно узнать о том, что случилось с Уильямом. И Анна будет счастлива. Или, по крайней мере, обретет покой.
 — Я думала, что теперь мы можем забыть про Уильяма, — заметила Сара. — Надеялась, что он и для твоей газеты не представляет больше интереса.
 — Я думаю о нас, — медленно сказал Макс, — и не хочу, чтобы тень Уильяма витала над нами. Нет, Сара, мы должны найти его. Или хотя бы как следует постараться сделать это.
 Он ободряюще ей улыбнулся и поудобнее откинулся на подушках.
 — А ты сама когда поняла это, Сара? — сонно спросил он.
 — Что.., поняла? — испуганно спросила она.
 — Что любишь меня. Я-то это понял…
 Он глубоко вздохнул и уснул на полуслове.
 В дверь негромко постучали, и Сара открыла ее. Это был Артур, пришедший доложить, что ванна готова. Сара отослала его прочь. Пусть Макс спит. И пусть больше не задает вопросов, на которые так трудно найти ответ.
 Сара укрыла мужа покрывалом, а сама устроилась в кресле. Но хотя она и устала за день, сон долго еще обходил ее стороной.




 Глава 22


 Чем тревожнее становилось на душе Сары, тем спокойнее она выглядела внешне. Мысли текли непрерывным потоком, то ускоряясь, то крутясь на месте, то разбиваясь о невидимые подводные камни.
 Уильяма и все, что с ним связано, ей не удалось ни забыть, ни отодвинуть на второй план. Макс не позволил ей сделать это. Сара уже успела немного узнать его характер и понимала, что если он задумал докопаться до истины, то уже не отступится. Таким образом, у самой Сары не оставалось выбора. Она должна увидеть то, что ожидает ее в бывшем доме Анны. И при этом одна, без Макса, ведь о его имени она заботилась больше, чем о своем.
 Почему так получилось? Очевидно, потому, что Сара полюбила Макса по-настоящему, полюбила так, как любят только один раз в жизни. Она наделала немало ошибок до встречи с Максом и теперь должна платить за них — сама, одна.
 Если то, что ее ожидает в доме Анны, подтвердит самые худшие опасения Сары, она расплатится за сделанное. Любой ценой. Даже если для этого придется потерять Макса. Но пока самое главное — не впутывать его в эту давнюю историю.
 Свой план Сара обдумала тщательно, во всех деталях. Прежде всего она решила достать другой пистолет — вместо того, который потеряла возле дома Анны в ту злополучную ночь. Затем Сара проверила, есть ли в ее аптечке настойка опия — лауданум, и хватит ли ее для того, что она задумала. И, наконец, Сара распорядилась убрать из сгоревшего дома Анны балки и рухнувшие стропила. Дрю Примроузу она пояснила, что собирается вызвать архитектора и вместе с ним решить, что же делать дальше с этим домом — ломать его или чинить. Так что хоть немного привести в порядок просто необходимо — и для осмотра, и для того, чтобы обгоревшие бревна не помешали рабочим, если те начнут восстанавливать строение.
 Работа началась, и Сара почувствовала, что и ее жизнь получила новый разбег. Сара снова начала выходить из дома: побывала на службе в церкви, походила по магазинам. В Лонгфилде она много времени проводила у постели Макса, который постепенно поправлялся после боя с Майти Джеком.
 Но на самом деле Сара только выжидала, когда же настанет день окончания работ в доме Анны.
 Макс чувствовал, что с женой происходит что-то неладное, с самого первого дня. Он почти не вставал с постели, и Сара приходила к нему — читала, держала поднос во время еды, но было в ее глазах нечто такое, что заставляло Макса с каждым часом тревожиться все сильнее и сильнее. Он не знал, что происходит, но то, что нечто непонятное происходит, он понимал прекрасно. Сара была приветлива и спокойна, но Макс видел, что она закрылась, словно улитка, оставив весь мир, и его в том числе, вне своей раковины.
 Максу хотелось верить, что все это происходит с Сарой из-за того, что ее ошеломили те новые чувства и ощущения, которые она впервые испытала, — любовь, страсть, чувственные наслаждения. Макс тоже переживал нечто подобное, хотя, может быть, и не так сильно.
 Возможно, Сара решила быть с ним более сдержанной, чтобы не казаться ему слишком восторженной. Может быть. Если это так, то нужно будет переубедить ее. Но сделать это будет возможно лишь после того, как он встанет на ноги.
 Однако очень скоро Макс убедился, что дело обстоит вовсе не так безоблачно и радужно, как он предполагал.
 .Все началось с того, что один из рабочих нашел неподалеку от дома Анны пистолет. Он передал его десятнику, а тот принес пистолет к Максу. Это оружие, как объяснил десятник, принадлежало Сэмюэлю Карстерсу. А вот как пистолет попал к дому Анны, было совершенно непонятно.
 Макс на досуге немного поразмыслил, и этот пистолет намертво связался с ночным приключением, во время которого на Сару было совершено нападение.
 Второй звоночек в его голове прозвенел, когда Сара с невинным видом сообщила Максу, что не вернется в свою спальню до тех пор, пока он совершенно не поправится, чтобы не беспокоить его.
 И уж почти все встало на свои места, когда Макс узнал о том, что рабочие приступили к разборке завалов в бывшем доме Анны.
 Питер Феллон вернулся в Лонгфилд после нескольких дней отсутствия. Встречать к крыльцу его вышел сам Макс — со стаканом бренди в одной руке и тонкой сигарой в другой. Было уже поздно, и в доме горели свечи. Питер взял из подсвечника горящую свечу и пошел вперед, указывая дорогу к своей комнате. За ним, с чемоданом в руках, последовал слуга, а Макс замыкал шествие. Откуда-то издалека доносились звуки рояля.
 "Скарлатти”, — подумал Питер Феллон, но в тот же момент музыка резко оборвалась.
 Оставшись одни. Макс и Питер обменялись обычными приветствиями, после чего Питер перешел к делу.
 — Дрю Примроуз, — сказал он, — не был в Бристоле в ту ночь, когда исчез Уильям Невилл. Я навел справки в гостинице, где он собирался остановиться, разыскал постояльцев, которые жили в этой гостинице в те дни. Да, Дрю был в гостинице, они видели его и говорили с ним, только появился он в Бристоле ровно на один день позже, чем считают все.
 — При этом от Стоунли до Бристоля как раз день езды, — заметил Макс. Он взял карандаш и сделал пометку на листе бумаги.
 — И это все, что вы скажете? — удивился Питер. — Вы посылаете меня в Бристоль, я там рою носом землю, привожу информацию, а она оказывается вам и неинтересна?
 — Интересна, — поднял голову Макс. — Еще как интересна.
 — Может быть, вам все еще нездоровится?
 — Я вполне восстановился после того боя, если ты это имеешь в виду.
 — Я рад. И все-таки, по-моему, что-то не так. В чем дело, Макс?
 Макс улыбнулся, но голос его звучал жестко и озабоченно:
 — Иногда какая-нибудь деталь помогает увидеть всю картину целиком. Я думаю, Питер, что сегодня вечером мы достигнем критической точки в этом деле. Хорошо, что ты вернулся. Мне очень нужна будет твоя помощь.
 — А именно?
 Макс отдал ему несколько коротких распоряжений и встал из-за стола. Питер еще оставался под сильным впечатлением от того, что только что сказал ему Макс, как тот поразил его еще больше.
 — Кстати, — сказал Макс, стоя в дверях, — не вздумай пить бренди из этого стакана. — Он указал рукой на стакан, который сам же поставил на стол. — Моя жена слишком сильно разбавила его лауданумом.


* * *

 Он столкнулся с необъяснимой ситуацией. Они с Сарой муж и жена; они любят друг друга. Она нежна с ним в постели и заботлива днем. Телом Сара принадлежит ему, сердцем же, как ни странно и ни обидно, — нет.
 Макс пытался найти оправдания для Сары. Вспоминал о той суровой школе жизни, которую ей пришлось пройти. О том, сколько лжи и обмана довелось ей повстречать на своем пути.
 Нет, это не оправдание. Ведь у нее есть любящий муж, которого она тоже любит, — так почему же она считает необходимым что-то скрывать от него? Зачем хитрит? Так можно добиться только одного — испортить все, что сложилось между ними.
 Она, очевидно, считает его простаком, не умеющим сложить два и два. Делает вид, что все происходящее никак не связано с Уильямом Невиллом.
 Он старается защитить ее, а Сара думает только о том, как бы он не нанес вреда ее дорогим родственникам.
 И вот финальный штрих. Сегодня вечером Сара своими руками поднесла ему стакан бренди — с ласковой улыбкой на лице и добрыми словами. Но стакан этот отравлен, да так сильно и неумело, что распознать это мог бы и желторотый школьник.
 Неужели Сара считает его законченным идиотом?
 Макс, разумеется, принял стакан из рук Сары, слегка пригубил его и поскорее вышел из гостиной вместе с ним. Если бы он не сделал этого, то мог бы и не сдержаться и просто-напросто выплеснуть содержимое стакана в камин.
 Итак, сегодня ночью Сара собирается отправиться в сгоревший дом Анны. Стакан со снотворным неопровержимо доказывает это. Вывод? Нужно переиграть Сару и застать ее с поличным. На этот раз не будет никаких недомолвок, никакой полуправды.
 Макс вернулся в свою спальню первым. Он не любил эту комнату, хотя сейчас, на время болезни, когда Сара стала спать отдельно, у него появилась возможность потакать одной из своих дурных привычек — курить в постели.
 Ну что ж, по сценарию своей жены, он вскоре должен уснуть на этой кровати крепким сном после лошадиной дозы лауданума. Нет, воистину женская душа темнее ада!
 Макс разыскал пустой стакан, похожий на тот, что принесла ему Сара, наполнил его до половины чистым бренди — пусть себе думает, что он уже отпил половину! — и отправился в спальню жены.


* * *

 Она сидела перед туалетным столиком в ночной рубашке и расчесывала свои роскошные волосы. Ее отражение в зеркале чем-то неуловимо напоминало китайскую фарфоровую статуэтку.
 Что? Хрупкая китайская статуэтка? Помилуйте! Теперь-то Макс знал, из чего на самом деле сделана эта хрупкая на вид женщина, его жена. Несомненно, из кремня.
 Он мягко прикрыл за собой дверь и подошел ближе. Увидел, что Сара наблюдает за ним в зеркало, и сделал большой глоток бренди.
 — Ты так неожиданно покинул гостиную, — заметила Сара.
 — Просто захотелось выкурить сигару. У тебя великолепные волосы. Позволь мне.
 Он поставил стакан и взял гребенку из рук Сары. Сейчас он казался сонным львом — настолько плавными и в то же время замедленными были его движения. “Лауданум подействовал”, — подумала Сара и покосилась на стакан, стоящий на столе. Он был почти пуст.
 Их взгляды встретились в зеркале. Макс не расчесывал ей волосы, а погрузил в них пальцы и перебирал шелковистые пряди, словно отрез драгоценной ткани.
 — Мы не занимались любовью уже несколько дней, — напомнил Макс.
 — Да, — глубоко вздохнула Сара. — Тебе не хватает этого?
 — Разумеется. — Макс принялся расчесывать ей волосы. — Разумеется, несравненная моя. Действительно несравненная. Такой пылкой, такой страстной женщины, как ты, у меня никогда не было. Никогда! А это кое-что да значит!
 Макс положил гребень на туалетный столик и потянулся к стакану.
 — Макс, мне кажется, тебе не нужно больше пить, — заметила Сара. — Ты ведешь себя немного странно. Наверное, ты еще не совсем здоров.
 Он поднес стакан ко рту и опрокинул до дна. Улыбнулся Саре, но улыбка получилась кривой, совсем не похожей на обычную лучезарную улыбку Макса.
 — Как говорится, истина в вине, — сказал он слегка заплетающимся языком.
 Затем отставил пустой стакан, подошел вплотную к Саре и обнял ее сзади.
 — Знаешь, о чем я сейчас думаю, Сара? Она отрицательно покачала головой. Ее начинало пугать все, что происходило между нею и Максом.
 — Я думаю… — Макс начал говорить еще медленнее и бессвязнее, — что любовь… Люди переоценивают ее.
 — Вот как? — сглотнула Сара. — Никогда об этом не думала.
 — Возьми нас, к примеру. Нашу первую встречу в Рединге. Мы тогда друг друга не знали, это факт. О любви там речи не было. Просто так, физическое влечение. Похоть. Помнится, я думал тогда о том, не сделать ли тебя своей любовницей. Так как же так вышло, что мы с тобой поженились?
 — Ты говорил, — нервно облизнула пересохшие губы Сара, — что почувствовал прикосновение крыла судьбы.
 — Неужели? Кр-расиво сказано, черт побери. Могу, оказывается, когда захочу! Впрочем, ты тоже можешь кое-что, любовь моя!
 При этих словах Сара почувствовала холодок под сердцем. Макс явно был сам не свой. Лауданум развязал ему язык. Но до чего же неприятными оказались слова, которые он произносил!
 Сара уклонилась от протянутой руки Макса, встала и повернулась лицом к мужу. Заглянула ему в глаза. Да, еще несколько минут — и он уснет. Нужно отвести его в спальню и уложить в постель. Сейчас не до сердечных обид. Не время для гордости. Игра вступает в решающую фазу.
 Сара сделала шаг вперед и обняла Макса за шею.
 — Я хочу тебя. Макс, — шепнула она. — Я так соскучилась…
 Внутри Макса все омертвело. По всем правилам она давно должна была дать ему пощечину за ту пошлость, которую он только что нес. Должна была с треском выставить его из своей спальни. Но вместо этого она предлагает лечь с нею в постель. Его жена ведет себя как дешевая проститутка.
 Внезапно Максу стало наплевать на все, что будет дальше. Ему хотелось только одного: уйти к себе, лечь в постель и закрыть глаза. Но обида, которую ему нанесла Сара, не могла остаться без ответа. Она хочет, чтобы Макс занялся с ней любовью? Ну что ж…
 Он впился губами в губы Сары и мертвой хваткой прижал ее к себе.
 Таким своего мужа Сара еще не видела. Необузданным?.. Грубым?.. Нет, наверное, самое точное слово для его теперешнего состояния — диким. Сара извивалась в его руках, но не могла ни вырваться, ни ослабить их хватку. Макс одним движением разорвал ночную рубашку Сары, скинул на пол и жадно припал губами к телу, опускаясь от плечей к груди, лаская, покусывая тугие соски.
 — Взгляни, — хрипло сказал он, кивая на их отражение в зеркале, — теперь ты готова принять меня.
 Он обхватил ладонями грудь Сары, затем вновь грубо поцеловал Сару в губы, подхватил ее на руки и понес в кровать. Он не был ни нежным, ни внимательным. Впрочем, это не столько напугало, сколько удивило Сару. Это было что-то новое. Макс молча ласкал ее тело, бесцеремонно проникая в самые укромные уголки. Странно, но Сара не испытывала при этом ни неловкости, ни стыда.
 Наконец Макс сорвал одежду и с себя. Встав на колени, он склонился над Сарой, и она закрыла глаза.
 Прошла секунда, другая, но ничего не происходило. Сара спросила, не открывая глаз:
 — Макс?
 — Не надо, помолчи, — хрипло ответил он.
 Выждав секунду, Сара приоткрыла глаза и увидела на лице Макса сначала растерянность, а затем отчаяние.
 — Боже, — пробормотал он. — Что же я делаю? Он неожиданно скатился на бок, отвернулся к стене и тяжело задышал.
 — Прости меня, — сказал он, не поворачиваясь. — Никто не должен так бесстыдно вести себя со своей женой. Не знаю, что это на меня нашло.
 То, что только что казалось Саре таким необычным и привлекательным, обернулось для нее унижением и стыдом.
 — : Это.., это бренди, — сказала она.
 — Бренди? — вздохнул Макс. — Может быть, и бренди. Сара повернулась спиной к Максу. “Какое, к черту, бренди, — с горечью подумала она. — Лауданум!"
 Как ей теперь поправить то, что она натворила? Сара лежала тихо, чутко прислушиваясь. Макс засыпал. Его дыхание стало ровным и глубоким, и он лежал, не шевелясь. Сара подождала еще немного, затем выскользнула из постели и начала быстро одеваться.


* * *

 Как только за Сарой беззвучно закрылась дверь, Макс вылетел из кровати, как черт из табакерки. Схватил свои брюки, рубашку, надел их, сунул ноги в туфли и осторожно выглянул в коридор. Сара, как он и предполагал, решила спуститься по черной лестнице. Макс скинул туфли и побежал вниз по главной лестнице, опережая жену.
 Выскочив на улицу, он едва успел надеть туфли, как из кустов появился Питер Феллон и подошел к нему.
 — Все в порядке? — спросил Макс.
 — Да, только я, честно сказать, плохо умею стрелять.
 — Тогда будь повнимательней, — посоветовал Макс, — потому что Сара стреляет весьма неплохо.
 — Она может пристрелить меня? — вскинул брови Питер.
 — Будем надеяться на то, что она узнает тебя даже в темноте, — уклончиво ответил Макс. — И помни: твоя задача — следовать за Сарой и следить, чтобы с ней ничего не случилось. В дом Анны не входи. Будешь ждать снаружи, пока я не позову.
 — Вы уверены, что она пойдет именно в этот дом?
 — Уверен, — жестко ответил Макс.
 В дом Анны она вошла так осторожно и тихо, что Макс едва не попал в луч ее фонаря. Он спрятался за дверной притолокой, по-прежнему подпиравшей несуществующий потолок. В руке Сары был пистолет, и при желании Макс мог бы коснуться его ствола, когда его жена прошла мимо. Сара повернула голову, и Макс поспешно отпрянул.
 Она вела себя очень осторожно, проверяя и перепроверяя, нет ли за ней слежки. Да, не всякая женщина решилась бы снова вернуться в то место, где на нее однажды уже нападали. Очевидно, игра Сары стоила свеч.
 Макс знал, зачем она здесь. В этом доме должна быть маленькая потайная комната, куда можно спрятать человека. Или труп. К сожалению, сам он обнаружить эту комнату не мог: для этого нужно знать секрет замка. Конечно, Макс уже побывал в этом доме, подергал все металлические ручки и завитушки, но безуспешно. Он изучил и простукал весь пол — с тем же результатом.
 Ничего. Нигде — ничего.
 Без Сары этот тайник ему не найти никогда.
 Она на несколько мгновений исчезла из вида, и Макс заволновался, но тут же вновь увидел Сару. Теперь она осторожно двигалась к массивному камину, сложенному из серого камня. Макс решил, что даст ей минуту-другую, прежде чем двинется следом.
 Сара еще раз оглянулась, обвела лучом фонаря стены полуразрушенного дома. Она снова проверяла, нет ли поблизости посторонних.
 Затем она шагнула в камин, свернула в боковой карман, нагнулась и положила на пол фонарь и пистолет. Сердце Макса учащенно забилось. Он с самого начала считал, что потайная комната каким-то образом должна быть связана с камином. Это логично. Но как он ни бился, ничего вызывающего интерес обнаружить в камине ему не удалось. Макс не нашел ни потайной дверцы, ни какого-нибудь необычного украшения на внутренних стенках камина, ничего.
 Сара пролезла в левый карман камина. Макс со своего места никак не мог понять, что же она там делает. Похоже, что карабкается на стену. Что за чертовщина? С ума она сошла, что ли? Сейчас поскользнется, сорвется и сломает себе шею.
 Впрочем, она, кажется, знает, что делает.
 Сара потянула решетку у себя над головой, и раздался металлический скрежет. Она быстро спрыгнула вниз.
 "Вот оно”, — подумал Макс.
 Механизм послушно открыл отверстие в полу камина. Ручка, приводящая его в действие, находится наверху, над головой. Гениально и просто. Неудивительно, что никто из полицейских, обследовавших дом, ничего не нашел.
 "Теперь пора”, — решил Макс. Действительно, нужно пользоваться моментом, пока пистолет Сары на полу, а не в ее руке.
 — Сара, — позвал Макс и ступил в луч света. Он дал ей несколько секунд, чтобы успокоиться и прийти в себя.
 — Это я. Макс, — спокойным тоном сказал Макс и начал медленно, осторожно сокращать дистанцию между ними.
 Сара стояла возле черного отверстия, зияющего в полу. За короткие мгновения в ее глазах промелькнула целая гамма чувств: испуг, решимость и, наконец, вызов.
 — Как я понимаю, ты не выпил бренди, которое я тебе дала, — заключила Сара, вскинув подбородок.
 — Ты имеешь в виду лауданум? — не без сарказма спросил Макс. — Нет, не выпил.
 — Тогда… — ее взгляд стал холодным. — Значит, ты нарочно унизил меня. Сегодня, в спальне. Если лауданум здесь ни при чем.
 Макс, наверное, должен был устыдиться своего поведения, но он помнил о том, что прежде, чем он унизил Сару, она сама пыталась его отравить. И еще неизвестно, кто кого оскорбил сильнее.
 — Мне хотелось узнать, как далеко ты готова зайти, лишь бы удержать меня в спальне, — сказал Макс. — Оказалось, что так далеко и с таким пылом… Одним словом, ты заставила меня забыть о том уважении, которое я должен испытывать по отношению к собственной жене.
 И Макс отвесил шутовской поклон.
 — Ну что ж, — повела бровью Сара, — по крайней мере, это избавляет меня от необходимости извиняться.
 Макс пропустил ее слова мимо ушей. Он поднял пистолет Сары и положил в карман. Осмотрел еще раз внутренность камина — от угла до угла. Подошел к темнеющему в полу отверстию.
 — Подожди! — окликнула его Сара. — Хочу официально заявить, что это я, и никто другой, убила Уильяма Невилла. Понимаешь? Это я убила Уильяма.
 На лице Макса не дрогнул ни один мускул.
 — Я понимаю даже больше, чем ты хочешь сказать, — ответил он и спокойно добавил:
 — И не вздумай убежать.
 — Да куда же я сбегу от “Курьера”, — недобро рассмеялась Сара. — Ты можешь гордиться собой. Макс. Ты поклялся первым обнаружить место вечного упокоения Уильяма Невилла, и ты его обнаружил.
 — Сара…
 Она повернулась к нему спиной.
 Макс встал на колени возле края отверстия и опустил внутрь горящий фонарь. Комната внизу оказалась маленькой, не больше двух квадратных метров, и густо опутана паутиной.
 Кроме паутины, там ничего не было.
 Место вечного упокоения Уильяма Невилла явно находилось не здесь.
 Макс повернулся к Саре. Та сидела на полу, положив подбородок на согнутые колени.
 — Итак, ты нашел его, — безо всякого выражения сказала она, переводя взгляд на Макса.
 — Нет, Сара. Тайник пуст. Абсолютно пуст. В нем нет никакого Уильяма Невилла.
 Казалось, смысл слов не доходит до нее. Лицо Сары оставалось по-прежнему застывшим. Затем дыхание ее участилось, Сара вскрикнула и вскочила на ноги. Подбежала к отверстию в полу.
 — Возьми фонарь и посмотри сама, — предложил Макс.
 Она взяла у него фонарь, опустилась на колени и склонилась над отверстием.
 — Что это значит? — прошептала она, выпрямляясь. — Что это все значит?
 Максу хотелось взять Сару на руки и успокоить, заверить, что все в порядке. Но только ничего еще не было в порядке, черт побери! И Сара не сможет почувствовать облегчения, пока она не расскажет ему все, не облегчит до конца свою душу.
 — Итак, в ту ночь Уильям все же был в этом доме, — негромко сказал Макс.
 Сара кивнула и вытерла слезы рукавом своей накидки.
 — Расскажи мне, что тогда случилось.
 — Я уже рассказывала. Ты знаешь почти все. Я была наверху, ухаживала за Анной. Уильям сам посылал за мной в то утро. У Анны случился выкидыш. Понимаешь, Уильям бил ее. Анна плохо себя чувствовала и нуждалась во мне. Я думала, что Уильям чувствует себя виноватым. Он всегда себя таким чувствовал, когда был трезв. Потому и не остался дома. Пошел вызвать доктора, а оттуда прямиком направился в пивную. Топить вину в кружке эля. А себе я в тот день поклялась, что убью Уильяма, если он еще хоть раз поднимет руку на мою сестру.
 Он вернулся поздно, совершенно пьяный. В тот вечер дружки рассказали ему о том, что я собираюсь выйти за Фрэнсиса. Уильям прекрасно понимал, чем это ему грозит. Если Анна и после моего замужества стала бы получать какие-то деньги, то сам Уильям — ни гроша. Это взбесило его. В ту ночь, явившись домой, он начал говорить мне о своих карточных долгах, о том, что ему нужны деньги — немедленно и очень много. Но в тот момент я ничем не могла помочь ему, даже если бы захотела. Так я ему и сказала, а он в ответ начал шантажировать меня, угрожая тем, что будет бить Анну, пока я не дам ему денег.
 Я крикнула ему, чтобы он не вздумал пойти наверх. Он не послушал меня и начал подниматься по лестнице. Если бы у меня был тогда пистолет, я не задумываясь вышибла бы ему мозги. Но у меня ничего не было, кроме того, что находилось под руками. И мне этого хватило. О господи!
 Сара опустила голову на колени и зарыдала. Макс положил ладонь на ее плечо, но она яростно скинула ее.
 Макс не стал повторять попытку. Сара обхватила голову руками и продолжила:
 — Конечно, силы наши были не равны. Он меня одним ударом мог переломить пополам. Но я схватила каминную кочергу и бросилась по лестнице следом за ним.
 Макс мысленно представил себе массивную дубовую лестницу и Сару, несущуюся вверх по ней вслед за Уильямом. Разумеется, она была вне себя от гнева, ведь Уильям тронул самое дорогое для нее — сестру.
 — Я ударила его, — сказала Сара, глядя на свои ладони, — в спину, кочергой. Он повернулся и бросился на меня. Помню, как сверху что-то кричала Анна, но не помню ее слов. Мы с Уильямом скатились с лестницы вниз, и я еще раз ударила его. Неожиданно поняла, что Уильям уже не может встать, и отбросила кочергу в сторону.
 Она глубоко вздохнула и продолжила:
 — Не помню, сколько времени я простояла тогда над Уильямом. Потом опустилась на колени, чтобы осмотреть его раны. На лбу у него оказалась глубокая царапина, и из нее сочилась кровь. Я еще подумала, что это он, наверное, ударился о ступени, когда летел с лестницы. Не знаю. Я пощупала его пульс, но не смогла его найти. Мне показалось, что он и не дышит. Можешь мне не верить, но в ту минуту я хотела только одного: спасти ему жизнь. Я бросилась на кухню, к аптечке. Поискала там нюхательную соль. Прихватила чистые полотенца, тазик с холодной водой и бутылку бренди. На все это ушло не больше пяти минут. Но когда я вернулась, Уильяма на том месте, где я его оставила, уже не было.
 — И ты решила, что тело Уильяма находится в потайной комнате? — негромко спросил Макс и, не дожидаясь ответа, задал второй вопрос:
 — Это Анна его убила?
 — Нет! — крикнула Сара так, что эхо заметалось между стенами пустого дома, и повторила еще раз, чуть слышно:
 — Нет.
 — Что тогда, Сара? Говори же! Я должен знать все.
 — Анна была здесь, сидела на верхней ступеньке лестницы. Но она ничего не понимала. Я дала ей лауданума, как велел доктор, и она была в полубессознательном состоянии. Я подумала о том, что Анна услышала шум драки и вышла выяснить, в чем дело. Спросила ее, где Уильям. Она не ответила. Она ничего не понимала. Я порадовалась тому, что не убила Уильяма и он ушел из дома на своих ногах. Отвела Анну в постель. У нее вновь открылось кровотечение, и я не могла отойти от нее. Это была самая страшная ночь в моей жизни. Я боялась, что Уильям вернется вместе со своими дружками или констеблем. Я не могла покинуть Анну, но и довести ее до своего дома я тоже не смогла бы.
 Сара обвела пустые стены дома испуганным взглядом, заново переживая ту страшную ночь. Глубоко вздохнув, она продолжила:
 — Констебль пришел утром. С самого начала было ясно, что полиция считает убийцей меня или Анну. Поэтому я сказала им, что в ту ночь Уильям не появлялся дома. Только позже я сама поверила в то, что убила Уильяма, а Анна спрятала его тело в тайник за те несколько минут, что я была на кухне. Позже, когда Анна поправилась, я спрашивала ее, не видела ли она Уильяма в ту ночь. Анна не могла вспомнить. Все, что она помнила, — это побои, которые наносил ей Уильям, и то, как она теряет ребенка, которого так хотела и ждала. Я хотела заглянуть в потайную комнату в камине, но было уже поздно: дом заполонили полицейские. Затем меня арестовали. После суда я долгое время скрывалась. Дом тем временем сожгли. Остальное ты знаешь.
 Наступило долгое молчание. Сара устало опустила голову на колени и застыла в неподвижной позе. Макс достал сигару и прикурил ее от фонаря. Он стоял спиной к Саре и глубоко вдыхал табачный дым, наблюдая за тем, как он клубится и постепенно тает, поднимаясь вверх в косом луче фонаря. А если поднять голову еще выше, то можно увидеть звездное небо.
 — Почему ты не рассказала мне всего этого раньше? — спросил он наконец.
 — Потому что ты — это “Курьер”, вот почему, — устало пояснила Сара. — Я опасалась не за себя. В конце концов, во второй раз за это убийство меня нельзя судить по закону. Но Анна… Я боялась, что твоя газета доберется и до нее тоже. Боялась, что полиция может обвинить нас с Анной в сговоре. Меня нельзя больше судить, но Анну-то можно. Но они ее теперь не схватят, правда?
 — Нет, — вздохнул Макс. — А мне ты, значит, не верила?
 — Верила в том, что касалось меня, но не Анны. Макс глубоко затянулся.
 — И что же все-таки случилось с Уильямом? Ты-то сама как думаешь? — спросил он.
 — Боюсь, что он остался жив, — поежилась Сара. — Кто тогда писал мне эти письма? И зачем?
 Макс мог бы поспорить с Сарой на эту тему, но решил, что сейчас не самый лучший момент для дискуссий. У них еще будет время и на то, чтобы поговорить, и на то, чтобы исправить все, что они испортили в своих отношениях. К тому же оба они смертельно устали.
 — Я хочу, чтобы ты отправилась домой, — сказал Макс, — и никуда не выходила. С тобой будет Питер Феллон. Постарайся выспаться. А утром поговорим.
 Макс с удовольствием помог бы Саре подняться на ноги, но он боялся, что она отвергнет протянутую ей руку.
 — Питер тоже здесь? — без интереса спросила Сара.
 — Сторожит снаружи.
 Они вышли на крыльцо. Макс негромко свистнул, и от ворот, темневших в глубине сада, тут же отделилась фигура Питера.
 — Ступай с ним, — сказал Макс.
 — А ты куда? — спросила Сара.
 — Попробую узнать, что же все-таки случилось с Уильямом, — ответил Макс.
 — Ты все это собираешься напечатать в своей газете? Я имею в виду — обо мне и Анне?
 Макс шагнул в темноту и скрылся, не проронив в ответ ни слова.




 Глава 23


 Найти коттедж Дрю Примроуза не составило труда. Хотя огни в его окнах не горели, дома прислуги освещались цепочкой наружных фонарей. Время было далеко за полночь, но Макса это не волновало. Плевать на время и на все условности. Он нашел дверь, ведущую в дом Дрю Примроуза, и ударил в нее кулаком.
 Не услышав ответа, он приготовился постучать еще раз, но на минуту замер, поглощенный своими мыслями. Ему вдруг пришло в голову, что сегодня он сам был ничуть не лучше Уильяма Невилла, будь он проклят. Тот поднимал руку на женщин. Макс унизил и оскорбил свою жену другим, может быть, более изощренным способом, но разве это умаляет его вину? Как он смел вести себя с ней таким образом? Простит ли она его когда-нибудь? И как объяснить Саре то, чего он не может объяснить самому себе?
 Макс отогнал прочь свои мысли и снова забарабанил в дверь. Ему снова никто не ответил, и тогда он с силой ударил по замку ногой. Дверь хрустнула и раскрылась, и Макс вступил в бархатную черноту чужого дома. Он продвигался мелкими шажками вдоль стены, рассчитывая на то, что рано или поздно она приведет его к камину. Он не ошибся. Он нашел камин и то, что должно быть на каждом камине, — спичечный коробок. Ему удалось найти свечу, зажечь ее, и теперь Макс мог спокойно осмотреться.
 Комната оказалась больше, чем он ожидал. Впрочем, как припомнил Макс, отец Дрю был в Лонгфилде старшим садовником. Начальство. Поэтому-то и дом у них больше, чем у простых работников. Комната, в которой очутился Макс, была чем-то вроде гостиной, правда, превращенной теперь в рабочий кабинет. Возле окна виднелась высокая конторка. На полу валялся стул, который Макс опрокинул, пробираясь в темноте. На всех стенах — полки, тесно заставленные книгами.
 Макс открыл внутреннюю дверь и оказался на кухне. Всей мебели здесь было стол да стулья, горшки и тарелки сияли чистотой, словно в аптеке. Дальше в доме обнаружились две спальни — одна с кроватью и стулом, а вторая совершенно пустая.
 Своей чистотой и пустотой обиталище Дрю Примроуза походило на операционную. “Он неплохо устроился, — размышлял Макс, — и устроился так только благодаря Саре. Мог ли он посылать ей те самые письма, если предположить, что он любит Сару? Нет, не похоже на то, не похоже”.
 И все-таки Дрю оставался для Макса среди подозреваемых уже только потому, что он поймал его однажды на лжи.
 Макс вернулся в первую комнату, поставил на стол горящую свечу, положил рядом с ней пистолет. Ящики стола были заперты. Независимо от того, что в них обнаружится, Максу придется разыскать среди ночи Дрю Примроуза и задать ему несколько вопросов, которые нельзя отложить до утра. Очень может быть, что именно с этого момента завеса над тайной гибели Уильяма Невилла и начнет приподниматься. За сегодняшнюю ночь Макс успел кое-что узнать. Этого, правда, еще недостаточно для того, чтобы назвать имя убийцы — если Уильям мертв, разумеется, — но достаточно для того, чтобы точно очертить круг подозреваемых. Теперь ему недостает информации — возможно, самую малость. Еще несколько кусочков — и кусочки мозаики сложатся в узор.
 Макс сходил на кухню, принес оттуда нож и принялся взламывать замки ящиков письменного стола. В верхнем лежали какие-то бумаги и черновики. Макс вытащил из кармана последнее письмо, полученное Сарой, и принялся сравнивать почерки. Ничего общего.
 Он вскрыл второй ящик и третий — одни бумаги. И только в последнем, самом нижнем ящике Макс обнаружил нечто весьма любопытное. Здесь вместе с бутылкой бренди лежали разные мелочи, которые Макс и принялся вынимать и рассматривать, раскладывая после этого по поверхности стола. Среди прочего здесь обнаружился муслиновый платок, и сережка с жемчужиной, и белая женская перчатка, и еще один платок — носовой, с монограммой.
 Макс покачал головой при виде этой коллекции, предназначенной для того, чтобы сохранить память об объекте своего поклонения.
 В своем письменном столе ничего подобного Макс не хранил. Может быть, он просто не был так романтичен, как Дрю Примроуз.
 Макс поднес к глазам носовой платок, принадлежавший, как он полагал, Саре, и принялся разглядывать вышитую на нем монограмму. Брови его удивленно поползли вверх, и в ту же секунду за дверью раздались уверенные шаги. Макс уронил платок на стол и схватил пистолет. Затем вскочил с места и отступил на пару шагов назад.
 Дверь распахнулась, и на пороге возник Дрю Примроуз.
 — Вы?! — воскликнул он, увидев Макса. Дрю скользнул взглядом по стволу пистолета, по развороченному столу и продолжил уже не удивленно, а угрожающе:
 — Что вы делаете в моем доме?
 Макс качнул пистолетом, приглашая Дрю занять свободный стул по другую сторону стола.
 — Я подумал, что пришло время объясниться с вами один на один, без Сары, которая вечно вас защищает, — сказал Макс.
 Ни слова, ни даже вид заряженного пистолета не подействовали на Дрю. Казалось, еще мгновение — и он вцепится в горло Макса.
 — Только попробуйте, — предупредил его Макс, — и я всажу пулю в вашу коленную чашечку. А затем заявлю в полицию о том, что вы собирались убить меня.
 — Но это мой дом! Это вы сюда вломились!
 — По необходимости. Кроме того, ваш дом теперь моя собственность, как и все, что принадлежит моей жене. Так что садитесь, мистер Примроуз, и успокойтесь. Будете вести себя смирно, и я уберу пистолет.
 Дрю Примроуз молча подошел к стулу, стоявшему возле камина, и уселся на него. Макс положил пистолет на стол — так, чтобы до него в любую секунду можно было легко дотянуться — и тоже откинулся на стуле. До его ноздрей долетал запах Дрю — смесь алкогольных паров и дешевого сладкого цветочного одеколона.
 — Я, конечно, мало знаком с ночной жизнью Стоунли, — заметил Макс, — но по вашему виду и запаху мне кажется, что вы пришли сюда прямиком из борделя.
 Ответа не последовало, и Макс продолжил:
 — Впрочем, это меня не удивляет. Из того, что я о вас слышал, у меня составилось впечатление, что вы человек упрямый, замкнутый, обязательный, много работающий и к тому же себе на уме. Разумеется, вам нужно время от времени расслабляться.
 Лицо Дрю порозовело.
 — Меня не интересует, что вы знаете обо мне и что вы думаете о моем характере, — сердито сказал он. — Вы пришли ко мне по делу? Тогда давайте к делу и перейдем.
 — Отлично. Тогда первый вопрос: где вы были в ту ночь, когда исчез Уильям Невилл?
 — В ту ночь, когда… — Дрю Примроуз запнулся.
 — Где вы были в ту ночь, мистер Примроуз? — тихо повторил Макс.
 — Я был в Бристоле.
 — Не надо лгать. Я навел справки и выяснил, что в Бристоле вы появились только на следующий день.
 — Так вы думаете.., что я убил Уильяма Невилла? Убил и избавился от его трупа?
 — Если честно, то именно так я и думаю. Ведь вы любили Анну Невилл, разве не так? Ее муж издевался над ней. Почему бы вам было не убить его?
 Дрю Примроуз помотал головой, как боксер, пропустивший сильный удар, и хрипло спросил:
 — Анна… Как вы догадались?
 Макс поднял со стола носовой платок и покачал им в воздухе.
 — Это платок с инициалами Анны. Он был у вас в столе. Все вокруг считали, что вы влюблены в Сару, и вас это вполне устраивало. Ведь Анна-то была замужем. Вот вы всегда и крутились вокруг Лонгфилда. Приняли на себя обязанности управляющего, чтобы почаще оставаться на ночь в своем коттедже. Но вовсе не для того, чтобы быть поближе к Саре. Поближе к Анне, верно?
 — А если и так? Это еще не доказывает того, что я убил Уильяма. — Дрю уставился на свои сжатые в кулаки ладони. — Хотя, если честно, я мечтал свернуть шею этому ублюдку.
 — Ребенок у Анны был от вас? И Уильям это обнаружил? Поэтому вы убили его?
 — Нет! — крикнул Дрю, запрокидывая голову. — Все было не так. Мы с Анной никогда не были любовниками.
 — Но это вы посылали письма Саре? Это вы хотели, чтобы она вернулась в Стоунли? Потом вы избавились бы от нее и стали вдвоем с Анной распоряжаться наследством Карстерсов, так?
 — Какие еще письма? Не понимаю, о чем вы толкуете. Макс продолжал задавать вопросы один за другим, не давая Дрю опомниться.
 — Это вы напали на Сару, когда она возвращалась от дома Анны. Вы собирались ее убить?
 — Нет! Впервые слышу о том, что кто-то напал на Сару.
 — Вы были в сговоре с Анной?
 — Нет!
 — Где тело Уильяма Невилла?
 — Не знаю.
 — Расскажите о том, что знаете. Мне совершенно очевидно, что устранить Уильяма и Сару было на руку вам и Анне. Дрю Примроуз побледнел до корней волос.
 — Вы сами не знаете, насколько сильно ошибаетесь, — сказал он.
 — Хорошо, — вздохнул Макс. — Начнем сначала. Расскажите, где вы были в ту ночь, когда исчез Уильям.
 — Я был в Бате, — начал Дрю, — на пути в Бристоль. Да, я остановился в ту ночь в Бате, чтобы провести ее с женщиной, с которой познакомился в “Белом Олене”. Я был в расстроенных чувствах. Почему бы и не поискать утешения в объятиях хорошенькой женщины? Да, я любил Анну, и она любила меня. Я объяснился с ней, попросил ее бросить Уильяма и уехать со мной. Я уже уговорил ее. Но перед отъездом она сказала, что ждет ребенка от Уильяма и что это меняет все дело. Одним словом, Анна отказала мне. Я был расстроен. Я был разъярен. Я встретил по дороге женщину и решил забыться с ней.
 Дрю резко поднялся со стула, встал спиной к Максу и сказал, опустив плечи и опираясь руками на каминную стойку:
 — Я не убивал Уильяма, хотя мечтал о том, чтобы сделать это, сотни раз. — Он повернулся к Максу. — Хочу надеяться на то, что этот мерзавец мертв.
 Макс сочувственно посмотрел на потерянное лицо Дрю Примроуза и негромко спросил:
 — Вы подозревали когда-нибудь в этом убийстве Сару или Анну?
 — Анну — никогда. Эта женщина не умеет ненавидеть.
 — Значит, Сару?
 — Поначалу — да. Я знал, что есть единственное место, куда она могла спрятать труп. Я дождался, когда уйдут все посторонние, и заглянул туда. Это место оказалось пустым. Тогда я понял, что Сара не убивала Уильяма.
 — Так вы знаете про тайник в бывшем доме Анны!
 — Конечно, — впервые за весь вечер улыбнулся Дрю. — Анна рассказала мне о нем, когда мы были еще детьми.
 — Кстати, — прищурился Макс, — а если бы вы нашли тело Уильяма, что бы вы с ним сделали? Улыбка сошла с лица Дрю.
 — Уж в полицию бы точно не пошел, — ответил он. — Увез бы его куда-нибудь подальше скорее всего. Сунул бы в какую-нибудь пещеру на склоне холма, но так, чтобы его сумели найти.
 Макс никогда не испытывал симпатий к Дрю Примроузу, но в этот момент готов был пожать ему руку.
 — Вы хотели бы спрятать тело так, чтобы его обнаружили для того, чтобы Анна официально стала вдовой и могла выйти замуж за вас? — сказал Макс.
 — Для того, чтобы очистить от грязи имя Сары, — ответил Дрю. — Если бы тело Уильяма нашли вдалеке от дома, всем стало бы ясно, что Сара не могла увезти его так далеко и успеть вернуться. А Анна… Она для меня потеряна навсегда. Она с самого начала подозревала меня в убийстве Уильяма. Не верила, что я все это время провел в Бристоле (и отчасти она права, черт побери!). Я довольно часто говорил ей о том, что разделаюсь с Уильямом, если тот не перестанет издеваться над ней. Он ведь бил ее, вы знаете об этом? Она ждала ребенка. А когда Уильям исчез — кого ей отце было подозревать, как не меня?
 Дрю снова присел на стул и обхватил голову руками.
 — Я никогда не проводил собственного расследования по поводу исчезновения Уильяма только для того, чтобы доказать Анне свою непричастность к этому делу, — сказал он, поднимая голову. — Но когда я был в Лондоне, то посетил те места, в которых любил проводить время Уильям, повидался с некоторыми его друзьями. Никаких следов. Уильям словно испарился в воздухе.
 — Сара считает, что он по-прежнему жив.
 — Сомневаюсь. Такому человеку, как Уильям, постоянно нужны деньги. Он же был заядлым игроком. После того как его отец изменил завещание и фактически отрекся от Уильяма, его единственной надеждой оставалась Сара. Для него она была бездонной бочкой, без нее он оставался на мели. Идти ему больше было не к кому. Нет, я уверен в том, что Уильям мертв.
 Макс устало опустил плечи. Отправляясь на разговор с Дрю, он был уверен в том, что в конце тоннеля вскоре забрезжит свет. Увы, и сейчас он топтался на том же месте, не сдвинувшись ни на волосок.
 — Что вы там говорили про какие-то письма и нападение на Сару? — спросил Дрю. — Или вы придумали все это для того, чтобы запутать и запугать меня?
 Макс показал ему письмо, которое Сара обнаружила на своем туалетном столике. Затем рассказал о нападении. Дрю задал Максу несколько вопросов и наконец покачал головой:
 — Если бы это я убил Уильяма, то самое последнее, что я бы сделал, так это начал бы посылать ей письма или подстерегать ее в темноте. Я бы не стал дразнить собак. Знаете что, Макс? Заберите-ка вы Сару отсюда. Увезите ее подальше от Стоунли. Пока поблизости бродит тень Уильяма, здесь небезопасно.
 Вскоре после этого Макс ушел. В голове у него неотвязно крутились последние слова Дрю Примроуза — человека, который знал эти места куда лучше, чем Макс. Кусочки мозаики потихоньку начали складываться в новый узор — совсем не такой, как изначально виделся Максу, и он невольно ускорил свои шаги. Им овладело странное предчувствие.
 Еще не дойдя до дома, он уже знал: что-то случилось. Окно в комнате Сары было темным, как и окно в комнате Питера Феллона. Макс перешел на бег.
 Сначала он забежал с зажженной свечой в руке в комнату Питера. Она была пуста. Кровь похолодела в жилах Макса, и он медленно поднялся наверх. Спальня Сары, как он и опасался, тоже была пуста.
 Теперь он бросился в спальню Саймона, что располагалась напротив спальни Сары. Он растолкал спящего Саймона, и тот, щурясь на свечу, запричитал:
 — Господи мой боже! Макс! Да вы хоть знаете, который час?!
 — Где Сара?
 — Сара? Не знаю.
 — Одевайся. Нужно поднять на ноги весь дом. Я разбужу слуг. Ты — всех, кто живет на этом этаже. Встретимся в гостиной. Пошевеливайся.
 Голос Макса был таким напряженным и требовательным, что Саймон и не подумал сопротивляться. Он молча встал и начал натягивать брюки.
 — А что случилось с Сарой? — спросил он.
 — Она пропала.


* * *

 Все огни в доме были зажжены, когда Макс покинул его в сопровождении десятка слуг. С фонарями в руках они начали прочесывать лес в направлении бывшего дома Анны. Со стороны это напоминало ночную охоту с гончими. Саймона Макс отправил в Стоунли за констеблем, а Мартина — за Дрю Примроузом и рабочими, жившими неподалеку.
 Инстинкт подсказывал Максу, что надо спешить. Если Сару не удастся найти в самое ближайшее время, ее, скорее всего, не спасти.
 Они нашли не Сару, а Питера Феллона. Тот лежал на тропинке, на полпути между Лонгфилдом и домом Анны. На голове у него зияла ужасная рана, но он был жив и даже в сознании. Макс поднес к губам Питера фляжку с бренди, заставил его сделать глоток, и взгляд раненого стал более осмысленным.
 — Кто это был? — спросил Макс.
 — Я его не видел. Ему была нужна Сара. Он схватил ее, Макс. А куда понес, не знаю.
 В это время появился Дрю Примроуз и засыпал Макса вопросами, на которые у того не было ответа. Макс махнул рукой и начал распоряжаться всем в одиночку. Дрю он послал на поиски Сары; двоих слуг отрядил нести в дом раненого Питера; уже из дома один из них должен был отправиться за доктором.
 Сам же направился домой быстрым шагом, опередив носилки с Феллоном. Каждую секунду Макс молил бога о том, чтобы Сара была жива и невредима, о том, чтобы она не тонула сейчас с камнем на шее и не умирала где-нибудь под кустом, истекая кровью. Максу казалось, что он еще раньше мог бы что-то сделать для того, чтобы не случилось этого несчастья, если бы Сара не предупредила его о том, чтобы он держался подальше от ее семьи.
 Констанцию и Анну он застал в гостиной. Они стояли у окна, глядя на мелькающие в темноте огоньки фонарей. Обе женщины обернулись навстречу Максу — Анна в черном, наглухо застегнутом платье и Констанция в запахнутом поверх обнаженного тела прозрачном пеньюаре.
 — Скажи сразу, Макс, что, плохие новости? — спросила Анна, и ее пальцы, стиснутые вокруг спинки стула, побелели.
 — Нет. Никаких новостей.
 — Слава богу!
 Констанция закрыла лицо руками и начала всхлипывать.
 — Где Люси? — спросил Макс. Он старался говорить спокойно, чтобы не выдать своей паники.
 — Я отправила ее обратно в постель, — сказала Анна. — Она не знает о том, что Сара пропала, и я не стала ничего ей говорить. Но в чем дело, Макс? Почему вы здесь, а не на поисках Сары?
 — Мне кажется, что одна из вас знает, где сейчас находится Сара, — ровным тоном объявил Макс.
 — Что? — вскинула голову Констанция.
 — Как мы можем это знать, Макс? — побледнела Анна.
 — Вспомните, — сказал Макс. — Вспомните тот вечер, когда мы с Саймоном повздорили за обедом. Ну, из-за этого жеребца, из-за Гордеца. Я уверен в том, что после того обеда одна из вас проскользнула в спальню Сары и оставила на ее туалетном столике письмо, которое напугало мою жену.
 — Что было в том письме? — быстро спросила Констанция.
 — Это неважно, — ответил Макс, стараясь сохранить спокойствие. — Мне важно только знать, кто из вас отнес в спальню Сары это письмо. Слушайте внимательно. Это не шутки. Я не обвиняю вас, вы могли и не знать о том, что это за письмо. Но одна из вас принесла его в дом, и это было началом сегодняшней трагедии. Если мы не найдем Сару в самое ближайшее время, может случиться несчастье. Ну же? Отвечайте!
 — Как вам такое могло прийти в голову? — гневно воскликнула Констанция.
 — Я не приносила никаких писем. Макс, клянусь, — сказала Анна.
 — Нет! Я не делала этого! — продолжала все так же громко Констанция. — Клянусь!
 Она с каждой секундой выглядела все более испуганной, и Макс понял, что первое звено цепочки у него в руках.
 — Но вы знаете того, кто мог принести это письмо, не так ли, Констанция?
 — Нет, — дрогнувшим голосом ответила она. Макс неожиданно со всего размаха ударил раскрытой ладонью по крышке чайного стола. Констанция испуганно попятилась назад. Макс стал наступать на нее, говоря на ходу:
 — Говорите, или, черт побери, я сверну вам шею, если с Сарой что-нибудь случится!
 — Я не думала, — пискнула Констанция. — Да он и был не более минуты… Сказал, что обронил свою перчатку…
 — Кто?! Кто, дьявол вас раздери!
 — Макс, прекратите, — сказала Анна, прижимая ладонь к горлу. — Неужели вы не видите, что ничего не добьетесь, если будете брать ее только на испуг? Это, очевидно, Бекетт, слуга леди Невилл. Вы могли его видеть на ярмарке. Он повсюду сопровождает ее. — Она посмотрела на Констанцию и спросила:
 — Мне рассказать или вы сами расскажете?
 Констанция обессиленно опустилась на стул. Глаза ее были полны слез, губы дрожали.
 — Боже, что я натворила? — прошептала она.
 — Констанция и Бекетт — любовники, — со вздохом оказала Анна. — Я видела его в коридоре той ночью и предупредила Констанцию о том, чтобы она больше не принимала своих любовников под крышей этого дома. В противном случае я пригрозила обо всем рассказать Саймону.
 — Это было всего один раз, — жалобно сказала Констанция. — Всего один разочек.
 — Благодарю вас, — сказал Макс. — Спускайтесь вниз. Сейчас принесут раненого, так что потребуется ваша помощь. А когда здесь появится констебль, скажите ему, что я отправился в дом к сэру Айвору Невиллу и прошу его как можно скорее направиться туда же. Речь идет о жизни и смерти. Когда Макс вышел, Констанция откинулась на спинку стула. Лицо ее приняло страдальческое выражение.
 — Но он же сказал, что любит меня. Что хочет посмотреть, где я сплю. Сказал, что хочет заняться любовью со мной в моей собственной постели, чтобы я всегда вспоминала о нем, когда буду ложиться спать.
 — Когда же ты перестанешь думать только о себе? — спросила ее Анна с несвойственной для нее жесткостью. — Ты слышала, что сказал Макс? Внизу нужна наша помощь. А потом придут наши люди, занятые поисками Сары. Их нужно будет накормить и напоить. Иди оденься и спускайся вниз.
 Констанция кивнула, поднялась и сказала, вытирая слезы краем своего прозрачного пеньюара:
 — Ты должна ненавидеть меня.
 — Нет, Констанция. Во мне нет ненависти к тебе. И потом, разве ты не знаешь о том, что человек, живущий в стеклянном доме, не будет кидать камни в его стены?
 Анна обняла Констанцию за плечи, и они вдвоем вышли из гостиной.




 Глава 24


 Откуда-то издалека до Сары донеслись голоса, но она была слишком слаба, чтобы позвать на помощь. Голова раскалывалась, а нижняя челюсть онемела так, что она не могла пошевелить губами. Что-то сковывало ее руки и ноги, не давая двигаться. Сара застонала и попыталась открыть глаза, но веки оказались слишком тяжелыми.
 Почувствовав приступ тошноты, она задышала глубже и реже и, преодолевая спазмы в желудке, попыталась вспомнить случившееся. Итак, она шла к дому рядом с Питером Феллоном. Потом кто-то выскочил на тропинку у них за спиной. Этот кто-то схватил ее, и она узнала в нем человека, который напал на нее в прошлый раз в доме Анны: та же хватка, тот же приторный запах одеколона.
 А затем был провал в пустоту.
 Сара снова застонала, приоткрыла глаза и попыталась встать, но тут же оставила эту попытку, потому что боль ударила в висках тяжелым молотом. Однако и этого короткого движения хватило ей для того, чтобы понять, что ее руки и ноги привязаны к стулу, на котором она сидит. Сара принялась крутить запястьями, пытаясь ослабить ремни, но от этого они только глубже впились в ее кожу.
 Снова послышались голоса, и Сара слегка повернула голову, желая понять, откуда они доносятся. Дверь справа от нее была слегка приоткрыта. Говорившие — мужчина и женщина — стояли за ней со стороны коридора.
 Сработал неведомый инстинкт, приказавший Саре застыть и не двигаться. Не нужно, чтобы те, стоявшие по другую сторону двери, знали о том, что она пришла в себя.
 "Тихо! Успокойся, возьми себя в руки”, — мысленно приказала самой себе Сара, медленно и ритмично вдыхая воздух.
 Она несколько раз моргнула для того, чтобы лучше видеть, и теперь могла рассмотреть комнату, в которой оказалась. По стенам в размещенных через равные интервалы подсвечниках горели свечи, заливавшие помещение призрачным светом, и на секунду Саре показалось, что она находится в церкви. Каменные стены были округлыми, и камень их от времени посветлел и приобрел золотистый оттенок. Маленькие окна были расположены где-то вверху, под самым потолком. В дальнем конце этого непонятного сооружения виднелся алтарь, на котором горели свечи. Но это помещение не было и не могло быть церковью: на стенах не висело ни одной иконы, вокруг не стояло ни одной скамьи. Только алтарь, стул, к которому привязана Сара, и еще один стул возле алтаря — странный какой-то стул, с колесиками.
 Это не стул, это инвалидная коляска!
 В одну секунду Сара поняла, куда она попала.
 Итак, она в руках людей, которые ненавидят ее сильнее, чем кто-нибудь еще на всем белом свете. Она в гостях у сэра Айвора и леди Невилл.
 "От них так просто не уйдешь”, — подумала Сара, прижимаясь от страха к спинке стула. Да и не для того они ее похищали, чтобы отпустить.
 Стремясь отогнать устрашающие мысли, хлынувшие в голову, Сара принялась внимательно осматривать комнату, в которой ее держали. Взгляд ее остановился на алтаре, и, присмотревшись как следует, Сара увидела два небольших портрета, стоявших между зажженными свечами. С того места, где сидела Сара, лица, изображенные на них, разобрать было невозможно, но она и так знала, чьи это портреты. По комнате плыл тяжелый запах роз и церковного ладана.
 Это не храм, это святилище.
 Послышались шаги, и Сара осторожно опустила подбородок на грудь — так, словно продолжала находиться без сознания, — и расслабила мускулы.
 Говоривших было двое. Один голос Сара узнала — это была леди Невилл. А вот второй голос точно не принадлежал сэру Айвору. Кем же тогда мог быть этот второй? Очевидно, только Бекеттом, личным слугой леди Невилл.
 — Не слишком ли сильно ты ударил ее? — спросила леди Невилл.
 — Сильнее, чем хотелось бы, но у меня не было выбора. Она дерется, как тигрица.
 — Она видела тебя?
 — Какое это имеет значение? Ее провожатый меня не видел, это главное. А она… Все равно это скоро кончится. Мне нужно всего пять минут побыть с ней с глазу на глаз, и она скажет все. Потом я получу свои деньги, а вы можете делать с ней что хотите.
 — Пять минут наедине с ней? — хихикнула леди Невилл. — Бекетт, не считай меня дурой. Если я дам тебе эти пять минут, ты изнасилуешь ее. Хотя, сказать по правде, изнасиловать Сару Карстерс не так-то просто. Она сама кого хочешь изнасилует. Опыт у нее богатый: с двенадцати лет.
 — А почему бы мне и не пополнить собой ее список? — рассмеялся Бекетт. — Я давно на нее поглядываю. Если бы не Констанция, уложил бы ее прямо в Лонгфилде.
 — Интересно, как посмотрел бы на это лорд Максвелл, — ехидно заметила леди Невилл.
 — Вы думаете, он любит ее?
 — Вряд ли. Поверьте мне, это брак-однодневка. Лорд Максвелл просто хочет выудить из Сары все, что ему нужно, а затем пошлет ее на все четыре стороны, и дело с концом. Но близко к ней он никого не подпускает, вот что я хотела сказать.
 — Еще бы! Ведь мы с ним охотимся за одним и тем же!
 — Естественно. Только тебе нужно вознаграждение, а лорду Максвеллу материал для своей газеты. Ах, Уильям, Уильям. Я так надеялась, что мы найдем тебя в сгоревшем доме.
 — Я тоже был уверен в этом, особенно когда она приказала рабочим разобрать там бревна. Лорду Максвеллу, очевидно, пришла в голову та же мысль, но я опередил его.
 — Ты уверен в том, что там нет останков Уильяма?
 — Я уже говорил вам, что слышал разговор между ней и человеком лорда Максвелла перед тем, как схватил ее. Она не навела их на могилу Уильяма. Есть только один способ узнать правду: заставить ее говорить. Я уже сказал: дайте эту девку мне на пять минут, и после этого она будет счастлива сказать все, что вы захотите.
 — Хорошо, ты получишь ее, — сказала леди Невилл, — но только после того, как она скажет, где находится тело Уильяма. Ты понял меня?
 — Подожду.
 — Смотри же.
 К горлу Сары подкатил комок, и во рту появился горький привкус. Она судорожно сглотнула и застонала.
 — Ну что ж, по крайней мере, мы знаем теперь, что она жива, — заметила леди Невилл и, подобрав юбки, приблизилась к Cape. — И все же тебе нужно было бить ее полегче, Бекетт. К тому же мы договаривались, что ты похитишь ее, когда сэра Айвора не будет дома.
 — Другого раза могло и не быть: ее хорошо охраняют. К тому же можно считать, что сэра Айвора и нет дома, ведь он занят с малышкой Дженни.
 — Хватит, Бекетт! Сколько раз я тебе приказывала, чтобы ты говорил о сэре Айворе с уважением! Не понимаешь, что ли?
 — Ладно, не будем терять времени, — буркнул слуга. — Приведите ее в чувство.
 Сара ощутила аромат роз от платья леди Невилл, а затем ее ноздри наполнил едкий запах нашатыря. Сара инстинктивно отшатнулась, насколько позволяли ей ремни, закашлялась, и на глазах у нее появились слезы. Леди Невилл продолжала невозмутимо держать раскрытый флакончик возле носа Сары до тех пор, пока не убедилась в том, что ее пленница окончательно пришла в себя.
 Ноздри горели, на глазах стояли слезы, легкие судорожно хватали воздух, а Сара все твердила себе, зная о том, что никто не придет ей на помощь: “Тихо! Тихо! Спокойно, Сара!"
 Она открыла глаза и посмотрела на своих тюремщиков: слугу с наклонностями садиста и уголовника и женщину, которая считает ее повинной в смерти своего единственного сына.
 Бекетт был в черной ливрее. Леди Невилл в розовом пеньюаре с цветочками, который отнюдь не делал ее моложе. В нем она выглядела состарившимся клоуном.
 — Леди Невилл! — Сара облизнула пересохшие губы и принялась вертеться на стуле. — Где я? Почему меня связали?
 Вместо ответа леди Невилл изо всей силы ударила Сару по щеке раскрытой ладонью. Замахнулась, чтобы ударить еще раз, но ее руку перехватил Бекетт.
 Сара задохнулась от боли и обиды, но пощечина леди Невилл неожиданно сыграла и положительную роль: она окончательно прояснила мозги Сары и очистила их от тумана. К Саре неожиданно вернулись спокойствие и рассудительность. Ну а о том, как ей отплатить леди Невилл, можно будет подумать потом, если, конечно, повезет выбраться из этого гостеприимного дома.
 — Держите себя в руках, — огрызнулся на свою хозяйку Бекетт. Теперь он стоял между Сарой и леди Невилл. — Что хорошего, если она снова грохнется в обморок?
 — Она убила моего сына! — взвизгнула леди Невилл, прижимая кулачки к вискам. — Она убила моего сына!
 — Меня оправдали! — крикнула в ответ Сара.
 — Оправдали только потому, что не смогли найти тело Уильяма, — прошипела леди Невилл. Она вырвалась из руки Бекетта, стремительно подошла к алтарю и вернулась с портретом в руках. — Смотри!
 Сара посмотрела на юное лицо Уильяма, изображенное на портрете. Тонкое чистое лицо, обрамленное густыми темными локонами. На губах — легкая улыбка. Разве скажешь, какие черти прятались в глубине этого красивого омута?
 — Простите, — начала Сара, — но…
 — Не лгать! — притопнула ногой леди Невилл. — Это сделала ты! В ту ночь я ждала Уильяма, но он так и не пришел. Ты, наверное, и не знала, что Уильям всегда навещал свою мат”? Он был для меня всем на свете, как и я для него. Он рассказывал мне обо всем, и о тебе тоже, и о том, как ты решила распорядиться деньгами. Деньги! Я всегда давала ему все, что мне удавалось скопить. Это несправедливо! Деньги принадлежали ему! Он никогда не женился бы, если бы ты не поссорила Уильяма с его отцом!
 До чего же слепа материнская любовь! Послушать леди Невилл, так ее сын был просто ангелом бесплотным!
 — Это я настроила сэра Айвора против Уильяма? — спросила Сара. — Интересно, как бы мне это удалось?
 . — Ты рассказывала ему про нас. Собирала всю грязь, все сплетни в округе. — Голос леди Невилл свистел, как кнут. — Ты сказала сэру Айвору, что Уильям изнасиловал свою сестру. Узнав об этом, сэр Айвор проклял Уильяма. Но это твоих рук дело…
 «Каролина? — страшная догадка мелькнула в голове Сары. Она нашла взглядом портрет Каролины на алтаре и поняла, что первые кусочки головоломки начинают складываться в ее голове. — Итак, Каролина — это и есть та самая “местная девушка”, которая ждала ребенка от Уильяма и которую он бросил?»
 — А сама Каролина разве не говорила о том, что ее изнасиловал Уильям? — спросила Сара.
 — Она к тому времени уже умерла, не так ли? — ответила леди Невилл. — Да, ты поступила хитро, негодяйка! Дождалась, пока Каролина умрет, и начала распускать о ней грязные слухи.
 Сара заглянула в белые от гнева глаза леди Невилл и поняла, что никакими словами сквозь эту стену ей не пробиться. Злоба, которой истекала леди Невилл, была такой сильной, что ее, казалось, можно при желании пощупать пальцами.
 — Эти разговоры никуда нас не приведут, — вмешался слуга. — У меня нет ни желания, ни времени выслушивать эти семейные предания. Мне нужно вознаграждение. И чем скорее я укажу на место захоронения Уильяма, тем скорее получу его.
 Леди Невилл ничего не ответила. Отошла, вернула на алтарь портрет Уильяма, предварительно поцеловав его, и снова встала прямо перед Сарой.
 — Я давно молилась, чтобы этот день настал, — сказала она. — Когда ты скрылась, я была подавлена. Мне показалось, что я могу тебя больше никогда не увидеть. Но я нашла способ вернуть тебя домой, верно, Сара?
 — Значит, это вы посылали мне те письма, написанные “рукой” Уильяма? — немедленно откликнулась Сара.
 — Разумеется, — победно улыбнулась леди Невилл. — Сначала мы просто ждали, потом Бекетт сказал, что тебе крайне важно понять для самой себя, жив Уильям или нет. Вот мы и выманили тебя затем, чтобы ты пришла взглянуть на его могилу, а заодно показала ее нам.
 В душе Сары вновь зародилась паника. Со связанными руками и ногами она была совершенно беспомощна. Закричать? Но сэр Айвор находится в другом крыле дома, и поблизости нет никого. Даже слуг наверняка удалили ради такого случая. Да и придет ли кто-нибудь на помощь, даже если услышит ее крик?
 Сара посмотрела на леди Невилл. Даже если указать ей место, где находится тело Уильяма — чего Сара, разумеется, не знала, — то и это не поможет. Ее кукольное личико похоже сейчас на мордочку хищного зверька. Такие зверьки никогда не отпускают пойманную жертву живой. Они пьют ее кровь до последней капли.
 — О Макс, — чуть слышно всхлипнула Сара. Но у леди Невилл оказался хороший слух.
 — Да, кстати, о вашем дорогом муже, — сказала она. — Ты думала, милочка, что поступаешь очень хитро, заманивая в свои сети лорда Максвелла. Но неужели тебе могло прийти в голову, что с такой уличной девкой, как ты, породнятся такие люди, как Линдхерсты? Лорд Максвелл просто использовал тебя. Он владелец и издатель “Курьера”, и ему нужна история для его газеты. Так сказал мне сэр Айвор. Его светлость лорд Максвелл никогда не женится на дочери какого-то пивовара!
 Большую часть этой взволнованной речи Сара пропустила мимо ушей. Мало ли что может наговорить женщина, потерявшая единственного сына? Она сама не знает, что творит.
 Сара покосилась на слугу. Он наблюдал за ней с ленивой улыбкой на лице. При виде этой улыбки Сара нервно вцепилась пальцами в подлокотники стула.
 — Подумай, прежде чем что-нибудь сделать, — обратилась Сара к слуге. — Лорд Максвелл не дурак. Он вычислит тебя и свернет тебе шею, если ты что-нибудь со мной сделаешь. Если тебе нужны деньги, я заплачу. Ты получишь свое вознаграждение.
 — Нет! — крикнула леди Невилл. Улыбка Бекетта стала еще шире.
 — Не волнуйтесь! Не на того напали. Я хорошо знаю женщин и цену их обещаниям тоже знаю.
 — Тебе нужны деньги или нет? — воскликнула Сара.
 — Слышу голос настоящей леди. — Улыбка на лице Бекетта сменилась хищным оскалом. — Одной из тех белоручек, которые и слыхом не слыхивали о том, как живут простые смертные.
 Он запрокинул голову и горячо, торопливо заговорил:
 — Мне платят тридцать фунтов в год. Тридцать! И это еще считается хорошо. Многие слуги и того не имеют. Нас в доме содержат хуже, чем собак. А у меня есть душа! И гордость, и амбиции! У меня есть свои планы на дальнейшую жизнь, и связаны они прежде всего с тем вознаграждением, которое я должен получить. — Сара прерывисто вздохнула, и Бекетт положил ладонь ей на голову. — Правильно. Бойся меня. Я разрежу тебя на кусочки, если не получу вознаграждения. Так что давай развязывай свой поганый язык!
 — Бекетт имеет в виду, — пояснила леди Невилл, — что ты должна сказать нам, где спрятано тело Уильяма. Скажи, и я позволю тебе уйти. Я знаю, тебя нельзя вновь отдать под суд за убийство Уильяма, но я хочу, чтобы весь мир узнал о том, что именно ты убила его. Так что, мисс Карстерс, заплатить за убийство вам придется все равно — что так, что этак.
 — Я не могу сказать, где находится тело Уильяма, потому что… — Сара перевела взгляд с одного лица, на котором была написана готовность убить ее, на второе и в последний момент нашла необходимые, единственно спасительные слова:
 — Потому что самим вам его никогда не найти. Только я могу показать, где это место.
 — Лжет, — прошипела леди Невилл. — Тянет время.
 — Пусть закончит, — остановил ее Бекетт. — Продолжай. Скажи, где это место, а там уж я сам решу, найду я его без твоей помощи или нет. Но если ты лжешь, то тебе придется худо!
 Дальше говорить было легко. Сара прекрасно помнила слова Питера Феллона, который рассказывал ей о том, где могло быть спрятано тело Уильяма, как раз перед тем, как на них напал Бекетт.
 — Тело спрятано на холмах, в одной из развалин старой крепости. Но вам самим это место никогда не найти. Оно укрыто кустами и вереском. Его и полиция не смогла найти. Его никто не найдет, кроме меня. Это место я знаю с детства, я всегда там устраивала тайники.
 — Вот, значит, куда ты затащила Уильяма той ночью! — гневно закричала леди Невилл. — Заманила на холмы и убила его там!
 Она опять рванулась вперед, и опять Бекетт остановил ее.
 — Если ее избить, — сказал он, — мы никогда не доберемся до тела Уильяма. Но я не верю тебе, — перевел он взгляд на Сару. — Ты дважды была в сгоревшем доме. Ночью. Я знаю, я следил за тобой. Если тело Уильяма не в этом доме, то, значит, где-нибудь поблизости. А холмы… Холмы далеко и совсем в другой стороне.
 Никогда еще мысли Сары не работали так быстро.
 — Это была уловка. Я хотела убедиться, что за мной не следят. Ты что, дурой меня считаешь? И потом, разве лошадь Уильяма нашли не возле холмов? Говорю тебе, там я его и спрятала.
 Хозяйка и слуга обменялись взглядами, и леди Невилл едва заметно кивнула.
 — Я буду ждать вас здесь, — сказала она. — Но помни, за что тебе положено вознаграждение, Бекетт. Вернешься с пустыми руками — ничего не получишь.
 — Да уж не забуду, не сомневайтесь.
 Сара вздрогнула, увидев в руке Бекетта неведомо откуда взявшийся нож. Слуга перерезал ремни — сначала на запястьях, затем на лодыжках Сары — и улыбнулся.
 — Вставай, — приказал он.
 Сара встала на ноги, хотя ее и качало, словно пьяную. Кровь гулко стучала в висках, голова кружилась. Леди Невилл сказала, что останется здесь. Надо сказать, что для Сары остаться наедине с Бекеттом было едва ли не хуже, чем оставаться с ними обоими.
 "Ты получишь ее после того, как она скажет нам, где спрятано тело”.
 Станет ли этот садист следовать словам своей хозяйки или скорее подчинится собственным прихотям?
 — Попробуй идти, — сказал Бекетт.
 Сара сделала шаг, пошатнулась, затем сделала второй. Ходить она могла. Впрочем, Сара, наверное, смогла бы и побежать, если бы было куда.
 — Пошли, — скомандовал Бекетт и приставил к горлу Сары кончик лезвия. — И помни, если вздумаешь что-нибудь выкинуть, я отрежу тебе пальцы, по одному, — пригрозил он. — Вот эти прелестные пальчики.
 Он ухватил Сару под локоть и потащил к выходу.
 — Я буду ждать здесь, — сказала леди Невилл, придерживая дверь. — Возвращайся скорее, Бекетт. Мне не терпится порадовать сэра Айвора.
 Она закрыла за ними дверь и вернулась в свое святилище. Леди Невилл чувствовала себя легко и радостно: ведь она дала своему сыну обещание и выполнила его. Вскоре она найдет его тело, а потом воздаст по заслугам его убийце.


* * *

 Они шли длинным прямым коридором, от которого отходили другие, такие же прямые и длинные коридоры. Сара догадалась, что Бекетт нарочно ведет ее к выходу из дома кружным дальним путем, огибая те места, где они могли с кем-то повстречаться. Да, кричать в такой ситуации было бесполезно и даже глупо.
 Сара ничего не могла придумать для своего спасения. Разве что попытаться удрать от Бекетта и пересидеть где-нибудь в этом доме до утра. План, конечно, так себе, но это все-таки лучше, чем пытаться убежать от Бекетта, когда они окажутся на холмах. Там ей от него никуда не деться. Для этого Сара еще слишком слаба. Уж если и предпринимать что-нибудь, так надо делать это здесь, в доме.
 Но для того, чтобы сбежать, ей нужна темнота, а коридоры дома Невиллов, как нарочно, залиты ровным светом горящих свечей. Сара почему-то подумала, что зажигать свечи в этом доме — обязанность именно Бекетта.
 — Это крыло в доме занимает леди Невилл, — впервые за всю дорогу подал голос Бекетт. — Здесь живем только мы с ней да еще одна горничная, и та на другом этаже. Так что можешь кричать, все равно тебя никто не услышит.
 Сара промолчала, стараясь ничем не выдать своего страха. Бекетт остановился и вынул из настенного подсвечника зажженную свечу.
 — Там, куда мы идем, свечей нет, — пояснил он.
 Бекетт не двигался дальше, и Сара начала осторожно, по миллиметру, отдаляться от него.
 Увы, ничего из этого не получилось. Бекетт повернул Сару лицом к двери.
 — Поваляешься со мной в постели? — плотоядно улыбнулся он.
 До чего же Саре хотелось стереть с его физиономии эту противную, тошнотворную улыбочку! Однако пока приходилось вести себя с этой скотиной спокойно и даже любезно.
 — Да, — ответила Сара, размышляя над тем, удалось ли ей обмануть Бекетта.
 Тот снова улыбнулся.
 Бекетт спрятал нож в карман, повернул ручку и распахнул дверь внутрь. Сара быстро отпрянула назад, но Бекетт перехватил ее свободной рукой и втолкнул в комнату. Дверь за ними захлопнулась. Пока Бекетт устанавливал на каминной полке принесенную с собой свечу, Сара успела наскоро осмотреться. Ее внимание привлекла огромная квадратная кровать. Взглядом она искала какое-нибудь оружие и нашла его — рядом с каминной решеткой.
 Бекетт снял сюртук и бережно повесил его на спинку стула. Сара решила усыпить его бдительность и принялась было расстегивать свою блузку, но пальцы ее дрожали и не справлялись с пуговицами. Она вздрогнула, когда Бекетт подошел сзади и положил ладонь на ее плечо.
 — Что, сучка паршивая, хотела надуть меня? — сказал Бекетт. — Время тянула, надеялась, что кто-нибудь спасет, да? Ну нет, дорогуша, отсюда тебе не сбежать.
 Он схватил Сару и заключил в свои объятия. С этой секунды Сара начала действовать инстинктивно. Первым делом она ударила Бекетта по лицу. Тот среагировал молниеносно и прижал Сару к краю кровати. Она вывернулась и откатилась к камину. Схватила кочергу и повернулась лицом к Бекетту.
 Тот подбоченился и рассмеялся.
 — Ну, сейчас ты мне за все заплатишь, тварь! Он бросился вперед, но Сара оказалась готовой к его рывку. Она взмахнула кочергой и обрушила ее на плечо Бекетта. Но и это не остановило его. Он дотянулся до Сары и повалил ее на пол. Сцепившись, она покатились по комнате, сбивая стулья. Саре удалось извернуться и ткнуть пальцем в глаз Бекетта. Тот взвыл и схватился руками за лицо. Сара моментально протянула руку и выхватила нож, лежавший в кармане Бекетта.
 Когда слуга леди Невилл вновь бросился на нее, Сара воткнула нож в его бедро.
 Бекетт резко согнулся, удивленно посмотрел на Сару, потом перевел взгляд на струйку крови и закричал во все горло:
 — Сука! Гадина! Ты же перерезала мне артерию!
 — Хочу надеяться, что так оно и есть.
 — Тварь! Помоги! Мне нужен врач!
 Сара не стала тратить время на разговоры. Она разобралась с замком двери и выскочила в коридор. Захлопнула за собой дверь, отшвырнула в сторону окровавленный нож и только тогда бросилась бежать, едва сдерживая рыдания.
 Откуда-то сбоку раздались быстрые шаги и голос Макса, выкрикивающий ее имя. Последние метры, разделявшие их, Сара пролетела стрелой, не чувствуя ни боли, ни усталости.
 — О господи, Сара!
 Макс распахнул руки, и Сара влетела в них, словно птенец в родное гнездо.




 Глава 25


 Сара дала себе всего несколько секунд на то, чтобы понежиться в сильных руках Макса. Затем прежде всего спросила о Питере Феллоне. Макс заверил ее, что с Питером все будет в порядке, и Сара коротко рассказала о своих приключениях.
 — И я ударила его ножом, слугу леди Невилл, — закончила она свой рассказ. — Он может истечь кровью, а я даже не знаю, в которой из спален.
 И она беспомощно посмотрела на ряды одинаковых дверей, протянувшиеся по сторонам коридора.
 — Все равно я убью его, если он уцелеет, — заметил Макс, — так что уж лучше пусть истечет кровью.
 — Не хочешь подумать о нем, так подумай обо мне, — сказала Сара. — Я не хочу, чтобы меня вновь привлекали к суду за убийство.
 — Где сэр Айвор? — вдруг спросил Макс, глядя поверх ее головы.
 Сара обернулась и увидела слугу в черной ливрее. На секунду ее сердце остановилось, но тут же она поняла, что это не Бекетт. Это был старый, седой слуга, неторопливый и невозмутимый.
 — Здесь, наверху, только я один, — ответил слуга и показал на часы, висевшие на стене коридора. — Все остальные спят.
 — Сейчас мы это исправим, — усмехнулся Макс. Он выпустил из рук Сару, вынул пистолет и разрядил его в потолок. По всему крылу дома прокатилось громовое эхо, похожее на пушечный выстрел.
 Сара едва не закричала от испуга. Она прижала к ушам ладони и задрожала всем телом. Нервы ее были на пределе.
 — Бренди, — сказал Макс, участливо взглянув на нее. — Тебе нужна хорошая порция бренди. Проводите нас в библиотеку сэра Айвора, — обратился он к старому слуге.
 — Но никому не позволено…
 — Выполняй! — рявкнул Макс.
 Одна за другой открывались двери, и в коридоре появлялись испуганные заспанные люди. Окрик Макса произвел свое действие, и седовласый слуга, подняв над головой зажженную свечу, величественно сказал:
 — Прошу пожаловать за мной.
 Как только они оказались в библиотеке. Макс усадил Сару в удобное мягкое кресло.
 — Прошу тебя, Макс, — слабо шепнула она. — Найди Бекетта. Он может умереть.
 — Не беспокойся. Я найду его, — твердо пообещал Макс и обратился к замершему у двери слуге:
 — Подайте моей жене бокал бренди. Когда я выйду, заприте за мной дверь. Не пускайте сюда никого и не отпускайте мою жену ни с кем.
 — Макс, возвращайся скорее, прошу тебя! — воскликнула Сара.
 Он кивнул и исчез.
 Слуга запер дверь, затем налил бокал бренди и подал его Саре. Ее руки дрожали так, что несколько капель упало на платье. “Так недолго и до истерики”, — подумала Сара, посмотрела на слугу, дежурившего возле запертой двери, и нервно хихикнула.
 Спазмы смеха душили ее все сильнее, и Сара, собрав волю в кулак, поднесла стакан ко рту и заставила себя сделать большой глоток. Она закашлялась, задохнулась, прослезилась, но — о чудо! — истерика ее прошла.
 Теперь ей стало холодно, ужасно холодно. Волны озноба буквально сотрясали ее.
 — Зажгите камин, — обратилась она к слуге, пытаясь воспроизвести повелительные интонации Макса.
 Тот беспрекословно исполнил то, что ему приказали, и Сара перебралась в другое кресло, поближе к огню. Камин здесь был огромный, раза в два больше, чем в Лонгфилде. Сара сделала еще один глоток бренди и принялась наблюдать за огоньками, лизавшими сухие бревна. Из коридора доносились чьи-то шаги и голоса, но Сара словно бы не слышала их. Она смотрела на огонь и видела перед собой другой камин — тот, что был в доме Анны.
 Три года она мучилась вопросом о том, кто же убил Уильяма: она или Анна? Затем начали приходить те самые письма, и она почти поверила в то, что Уильям жив. Однако, как теперь выяснилось, письма писала леди Невилл, а значит, Уильям все же мертв.
 Так куда же направился он в ту проклятую ночь из дома Анны после их ссоры?
 Разумеется, к тому, кто мог бы дать ему денег на то, чтобы расплатиться с карточными долгами. Собственно говоря, он и к Саре приходил за этим. Карточный долг нельзя не заплатить, это долг чести. Портному или сапожнику можно не заплатить, но карточные долги джентльмен отдает всегда.
 Леди Невилл сказала, что ждала в ту ночь Уильяма, но он так и не пришел. Она всегда давала то, что ей удавалось скопить. Но этой суммы на оплату долгов Уильяму не хватило бы, никак не хватило бы. А сэр Айвор никогда не помогал своему сыну. К тому времени они не разговаривали друг с другом уже несколько лет.
 Сара сделала еще глоток и попыталась взглянуть на ситуацию с другой стороны. У кого была причина избавиться от Уильяма? Кому была выгодна его смерть? Она мысленно вернулась к сегодняшней ночи и стала во всех подробностях вспоминать все, что с ней случилось, особенно тщательно она старалась сейчас восстановить каждое слово, сказанное леди Невилл. Странное имя выплыло откуда-то из глубин сознания и заплясало в мозгу: “Малышка Дженни”.
 Малышка Дженни. Эти два слова внезапно привели в действие сложный механизм логических построений, и в голове Сары вдруг стала разворачиваться совершенно фантастическая картина.
 Нет, этого не может быть!
 Сара тряхнула головой и начала с самого начала, последовательно складывая кусочки головоломки один к одному так, чтобы между ними не оставалось ни малейшего зазора.
 Да, все могло быть так, как она себе представила, но нет ни малейшей возможности доказать, что так оно и было. Хотя…
 Сара отставила бокал и поднялась с кресла. Она стояла на пороге тайны, и предвкушение разгадки отзывалось легким покалыванием кожи, похожим на слабые разряды электричества.
 Есть только одна возможность попытаться доказать справедливость ее умозаключений.
 Сара вздрогнула, очнувшись от своих размышлений, потому что в этот момент в дверь библиотеки громко постучали.
 Снаружи послышался сердитый голос сэра Айвора, и слуга отпер дверь, впуская своего хозяина. Вслед за сэром Айвором вошел Макс.
 Сара не удивилась, обнаружив, что сэр Айвор полностью одет. Этот человек никогда не появился бы перед людьми в ночной рубашке или халате. Нет, только так, при полном параде: в серых бриджах, синем сюртуке и крахмальной белоснежной рубашке. Рядом с ним Макс выглядел словно погорелец, переночевавший в канаве.
 Первым делом сэр Айвор отправил слугу за дверь — ожидать прибытия констебля. Макс тем временем подошел к Саре.
 — Тебя волнует этот слуга? Бекетт? — ответил он на молчаливый вопрос Сары. — Успокойся, он жив. Пытался убежать, но далеко не ушел. Потерял много крови, но жизнь его вне опасности. Пока Бекетта держат под замком до прибытия констебля, который его допросит. Кстати, пока Бекетт молчит, как скала. Ни слова.
 — А леди Невилл?
 — Она присоединится к нам, как только горничная поможет ей одеться, — напыщенно ответил сэр Айвор, услышавший вопрос. На его щеках и на носу от гнева проступили красные прожилки. — Я уверен в том, что она ничего не знает, и со своей стороны хочу добавить, что также не верю ни на минуту ни в какие похищения. Разве что вы были в сговоре с Бекеттом.
 — Моего человека едва не убили, когда он сопровождал домой мою жену, — сквозь зубы холодно произнес Макс. — Попросите леди Невилл и ее слугу объяснить этот факт.
 — Ты сказал, что с мистером Феллоном все в порядке, — поспешно сказала Сара.
 — Он получил ранения, этого достаточно, — произнес Макс, не сводя глаз с сэра Айвора. — Слава богу, что так обошлось, могло быть и хуже.
 Сэр Айвор сердито фыркнул и подошел к столику, на котором у него стояли графины и бокалы. Наливая себе бренди, он бросил через плечо:
 — Предупреждаю, я этого так не оставлю. Если Бекетт сможет доказать свою невиновность, я подам в суд на вашу жену, лорд Максвелл. Буду обвинять ее в покушении на убийство.
 — Не волнуйся, — погладил Сару по руке Макс. — У нас есть доказательства того, что ты была похищена. Питер успел все рассказать. И еще у нас есть доказательства того, что именно Бекетт приносил в наш дом то самое письмо.
 — Ха! — торжествующе усмехнулся сэр Айвор. — Если Бекетт был у вас в доме, то кто, как вы думаете, пустил его туда? Конечно же, ваша женушка! Она, очевидно, крутила роман с этим Бекеттом прямо у вас под носом, лорд Максвелл!
 — Ну, вы!..
 — Нет, Макс, не надо! — умоляюще воскликнула Сара и перехватила руку Макса. — Прошу тебя, хватит насилия! Макс всмотрелся в лицо Сары, и глаза его потеплели.
 — Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок, — сказал он. — Сможешь дождаться прихода констебли? Поговорим с ним, и я отвезу тебя домой.
 — Будь моя воля, — заметил сэр Айвор, взбалтывая бренди в своем стакане, — так я отправил бы ее не домой, а в тюремную камеру.
 Макс что-то шептал ей на ухо, но Сара не разбирала ни слова. Она думала о том, что сэр Айвор, очевидно, прав. Ему ничего не стоит снова упечь ее в тюрьму.
 Но есть разница между тем, что было три года назад, и тем, что происходит сейчас. Тогда она молчала, потому что не хотела, чтобы по ее вине на виселицу вздернули Анну. Теперь она может не беспокоиться за сестру, а значит, молчать не станет.
 И Сара решила не молчать.
 — Лжец! Индюк надутый! — набросилась она на сэра Айвора и сделала один шаг по направлению к нему, затем второй. — Трус несчастный! Сделал меня козлом отпущения, чтобы спасти собственную шкуру! Наверное, я сама виновата, не нужно было молчать. Но теперь с этим покончено!
 Оба мужчины — и сэр Айвор, и Макс — посмотрели на нее как на сумасшедшую.
 — Сара… — нахмурился Макс, обеспокоенный вспышкой жены.
 — Нет, выслушай меня! — гневно бросила Сара. — Это он убил Уильяма. Убил собственного сына. Теперь я знаю, как это случилось и почему.
 — Я полагаю, ваша жена не в себе, — сказал сэр Айвор. — Впрочем, пусть продолжает. Это даже любопытно. По крайней мере, скоротаем время до прихода констебля.
 — Ей надо выпить еще немного бренди, — озабоченно сказал Макс.
 Сэр Айвор повернулся к своим графинам, налил бокал бренди и передал его Максу. Сара взяла бокал из рук Макса, поднесла к губам, и в это мгновение ее взгляд упал на руку сэра Айвора. Она была сжата в кулак. Точно так же в минуты опасности, когда чаша весов в суде колебалась, Сара сжимала свои кулаки. Лицо при этом оставалось спокойным, а все внутреннее напряжение вкладывалось в этот жест.
 Сжатый кулак сэра Айвора убедил Сару в том, что ее догадки верны, и она продолжила, переведя взгляд на Макса:
 — Уильяму той ночью срочно нужна была крупная сумма денег. Сначала он пришел ко мне, но я не могла дать ему в тот момент денег, даже если бы захотела его выручить. Адвокаты уже составили мой брачный контракт для свадьбы с Фрэнсисом. Мы поссорились, а затем Уильям покинул дом Анны. Куда он мог пойти, Макс? Кто мог дать ему деньги, чтобы заплатить карточный долг? Таких людей во всем Стоунли было только двое: я и его отец.
 — Он не мог прийти ко мне, — поспешно возразил сэр Айвор. — Я проклял Уильяма после того, как он женился на вашей сестре.
 — Не правда, — возразила Сара. — Вы поссорились с Уильямом задолго до этого. И не вы прокляли Уильяма. Это он проклял вас.
 — Вы сошли с ума!
 — Помнишь, я рассказывала тебе о том, как взбесился Уильям, когда я передала ему ходивший по округе слух о той девушке, — сказала Сара, обращаясь к Максу.
 — Которая ждала от него ребенка и которую он бросил? Помню, — кивнул Макс.
 — Вы должны знать: я проклял Уильяма и лишил его наследства за его ужасный нрав и склонность к карточной игре, — вмешался сэр Айвор.
 — Это не была “какая-то” местная девушка, — звенящим от напряжения голосом продолжила Сара. — Это была ваша собственная дочь. Я не верю, что она умерла от воспаления легких. Я не верю, что вы возили ее в Лондон к “лучшим докторам”. Вы заставили ее сделать аборт. А ей было всего шестнадцать, и она умерла! Как вы могли?
 — Кто вам сказал эту.., чушь? — лицо сэра Айвора стало мертвенно-бледным.
 — Бекетт, — ответила Сара. — Он знает все о вас, сэр Айвор. Это он мне рассказал.
 Сэр Айвор оторопело посмотрел на Сару, затем повернулся к Максу и хрипло сказал:
 — Мне необходимо было защитить честь семьи. Уильям и его родная сестра! Как я мог дать этому выйти наружу? Вы — человек чести. Вы знаете, что это такое: семейная честь.
 — Ошибаетесь, — ответил Макс. Ноздри его раздувались от едва сдерживаемого гнева. — Все мои симпатии на стороне бедной девочки.
 Сэр Айвор повернулся спиной к Максу и пробурчал:
 — Я не чувствую за собой никакой вины. — Он обернулся к Cape. — Если бы я хотел убить Уильяма за то, что он сделал с моей дочерью, то почему так долго ждал? Как вы это объясните? Ведь я мог убить его сразу. Каролина умерла за год до того, как Уильям женился на вашей сестре.
 — Это меня и сбивало с толку, — сказала Сара, — пока я не поняла, что Уильям-то как раз здесь и ни при чем. Это вы были отцом ребенка, которого носила под сердцем ваша дочь. Я полагаю, Каролина обо всем рассказала Уильяму, а вы платили ему за то, чтобы он молчал. А когда деньги кончились, он пришел, чтобы потребовать еще. — Сара повернулась к Максу. — Уильям всегда так поступал. Шантажировал меня, а когда деньги кончались, приходил требовать еще. То же самое он решил проделать со своим отцом. В ту ночь терпение сэра Айвора лопнуло, и он убил Уильяма. Я могу его понять, ведь я и сама не раз хотела убить Уильяма, только мне в голову не приходило обвинить в этом потом кого-нибудь другого.
 — Я отказываюсь слушать эту гнусную ложь, — сказал сэр Айвор, тяжело дыша.
 Макс, переводя взгляд с жены на хозяина дома, покачал головой.
 — Это очень серьезные обвинения, Сара, — сказал он. Но Сара не обратила внимания на эти слова. Она пристально уставилась в лицо сэра Айвора и спросила:
 — А сколько лет Дженни? Вы же знаете Дженни, сэр Айвор, не правда ли? Малышку Дженни. Она работает у вас. Горничной. Бекетт сказал, что сегодня ночью вы были с ней. Так сколько ей? Двенадцать? Тринадцать? — Она перешла на шепот, голос ее срывался. — Моя собственная сестра Люси говорила, что вы делали ей грязные намеки. Чуть позже я подробнее расспрошу ее об этом. Но в том, каковы были ваши намерения, я не сомневаюсь ни на секунду. Даже вашей жене известно, что вы большой охотник до молоденьких девочек. Может быть, она поэтому до старости изображает из себя школьницу? Скольких девочек вы совратили за свою жизнь, сэр Айвор? Думаете, этого никто не узнает? Ошибаетесь. Я их найду. Всех до единой. Это я вам обещаю.
 — Ложь! — зарычал сэр Айвор. — Она просто сошла с ума! Ей все равно ничего не доказать!
 — Ошибаетесь, — глубоко вздохнула Сара. — Я докажу. Уильяма вы убили в ту ночь прямо здесь, в этой комнате. Тело его спрятано в тайнике возле камина. У вашего камина нет карманов, но в целом он — точная копия того камина, что стоит в бывшем доме Анны. Оба камина сделаны одним мастером.
 — Конгрейвом, — добавил Макс. — Питер говорил мне об этом.
 Он подошел поближе к камину и внимательно присмотрелся к нему.
 — О боже, ты права, Сара. Ты права.
 — Секрет заключается в том…
 Сара не успела договорить. Сэр Айвор прыгнул на нее сзади, обхватил одной рукой за грудь, а во второй он сжимал неведомо откуда появившийся пистолет, который угрожающе уткнулся Саре в висок. Все это сэр Айвор проделал молниеносно и молча.
 — Не двигайтесь, — прошипел сэр Айвор, — или я спущу курок.
 — А я-то не верил и половине из того, о чем рассказала Сара, — покачал головой Макс.
 — Я и сама никак не могла до конца в это поверить, — откликнулась Сара. — По правде сказать, это в основном были мои догадки. Макс, я люблю тебя.
 — Я прихвачу ее с собой, — сказал сэр Айвор и потащил Сару к выходу. — Если вы хотя бы шелохнетесь, я разнесу ей голову.
 Макс широко развел руки в стороны, показывая, что он безоружен.
 — Лучше всадите эту пулю в меня. — Он приближался к сэру Айвору короткими шагами. — Потому что, если хоть один волос упадет с головы Сары, ваша смерть будет ужасной. — Макс взглянул поверх плеча сэра Айвора и добавил:
 — А, это вы, констебль. Очень кстати.
 — Что за черт! — воскликнул, входя в библиотеку, констебль Эванс — высокий, дородный человек, загородивший своим телом весь дверной проем.
 Как только сэр Айвор отвел глаза от Макса, тот рванулся вперед. Мелькнула в воздухе высоко вскинутая нога, раздался вскрик, и пистолет вылетел из руки сэра Айвора. В тот же миг Сара вырвалась на свободу, а кулак Макса обрушился на лицо сэра Айвора. Констебль Эванс подобрал рухнувшего на пол сэра Айвора, скрутил ему за спиной руки и оттащил в глубь комнаты.
 — А теперь, — нарушил молчание констебль, — пусть кто-нибудь объяснит мне наконец, что за чертовщина здесь происходит.


* * *

 Констебль не спешил приступать к поискам потайной комнаты возле камина. Хватит с него, он и так влип в это скандальное дело с головой. Арестовал одного из самых знатных людей графства. Если бы он знал, лучше сам пошел бы за мировым судьей Орром вместо этого мальчишки Стритхема, пет, дальше пусть начальство решает, что делать, а с него хватит. Вот выгонят его со службы и что тогда? А ведь у него — ни много ни мало — шестеро ртов, и их прокормить надо. Вот приедет Орр, пусть он и разбирается с этими чертовыми аристократами, а он, Эванс, умывает руки.
 Констебль Эванс никогда не любил иметь дело с аристократами. Все они на один лад: не подступись к ним, лишнего не спроси… А самое главное, никогда не знаешь, чего от них ожидать.
 Вот и сейчас констебль испытывал наибольшее затруднение от того, что сэра Айвора обвиняла не кто-нибудь, а Сара Карстерс. Та самая Сара Карстерс, которую констебль Эванс лично арестовывал три года тому назад по обвинению в убийстве сына сэра Айвора. А теперь она сама замужем за каким-то то ли графом, то ли лордом, и непонятно даже, как ее теперь называть: леди Уорт или леди Максвелл, или еще как-нибудь. Скорее бы приехал судья Орр. Пусть сам разбирается с этой публикой.
 Кроме констебля Эванса, в библиотеке было четверо: к ним присоединилась леди Невилл в своем инвалидном кресле. Вот она-то, пожалуй, и попортила констеблю Эвансу крови больше, чем трое остальных, вместе взятых. Она с самого начала принялась кричать, что полиция арестовала не того, кого нужно. Остальные, слава богу, сидели молча, ожидая прибытия мирового судьи. Сэр Айвор, так тот вообще превратился в каменное изваяние и не издавал ни звука. Он застыл неподвижно, тупо уставясь в одну точку. Сара Карстерс устроилась на диване и прикрыла глаза, а ее муженек, лорд Максвелл, сидел рядом с ней, время от времени прихлебывая бренди из высокого стакана.
 — Так что же все-таки произошло, сэр? — обратился наконец констебль Эванс, адресуясь к Максу.
 Терпение Макса было на пределе. Его раздражал этот неповоротливый, ленивый констебль, которому так явно не хотелось браться за расследование выпавшего на его долю преступления. Неужели он настолько туп, что ему придется все разжевывать?
 — Припомните картину, которую вы увидели, когда вошли в библиотеку, — сказал Макс, стараясь сохранять спокойствие. — Вы застали сэра Айвора в тот момент, когда он держал свой пистолет, приставленным к виску моей жены. Он узнал, что мы раскрыли его тайну и обнаружили, где сэр Айвор спрятал тело убитого им сына. Дайте мне пару минут поколдовать с этим камином, и я предъявлю вам тело Уильяма Невилла.
 — Не надо, — сказал констебль Эванс. — Только в присутствии судьи Орра, сэр. Без его согласия я не имею права делать обыск в доме такого человека, как сэр Айвор.
 — Что за глупости! — закричала леди Невилл, и ее личико постаревшей куклы покраснело от гнева. — Разумеется, здесь нет и не может быть тела Уильяма. Только Сара Карстерс знает, где оно спрятано, только она. Вы что, совсем ничего не соображаете, констебль? Я специально заманила ее обратно домой, чтобы эта тварь вывела меня на то место, где она спрятала тело моего сыночка.
 Сэр Айвор вздрогнул, как от удара:
 — Что ты сказала, Джессика? Ты заманила эту женщину в Лонгфилд?
 — Я посылала ей письма, написанные почерком Уильяма. Ах, Айвор, с чего бы, как ты думаешь, я стала ходить в этот кружок при церкви? Для чего, как ты думаешь, я свела дружбу с этой вульгарной дамочкой, Констанцией Карстерс, и даже обещала помочь вывести ее дочь в свет? Только для того, чтобы выведать адрес Сары Карстерс и послать ей письмо от имени Уильяма. Это должно было заставить ее вернуться домой. И она вернулась. Ей нужно было выяснить: жив Уильям или все-таки умер!
 Она огляделась и заметила, что все внимательно слушают ее. Леди Невилл оживилась. Она сделала длинную паузу, чтобы еще сильнее заинтриговать слушателей. Ей было очень приятно ощущать себя в центре внимания. Это было все равно что выйти на ярко освещенную сцену.
 — Никто и не представляет, как сильно страдали мы с сэром Айвором от того, что не знали, что же на самом деле случилось с нашим сыном. Нам так хотелось похоронить его по-христиански, предать его тело земле по всем правилам. Кто смеет говорить, что сэр Айвор не любил Уильяма? Ведь он назначил вознаграждение тому, кто отыщет тело его сына. Не смейте приставать к моему мужу с дурацкими вопросами! Здесь вы не найдете тела Уильяма! — Леди Невилл перевела взгляд на Сару и продолжила надломленным голосом:
 — Его тело спрятано на холмах. Это она при мне сказала Бекетту. Ее, ее обо всем спрашивайте! Заставьте ее показать, куда она спрятала тело моего Уильяма!
 Сэр Айвор спросил, раскачиваясь на стуле с руками, по-прежнему связанными у него за спиной:
 — Так это ты, значит, заставила Сару вернуться домой, в Стоунли? Не сказав мне ни слова?
 Леди Невилл смутил резкий тон ее мужа. Она непонимающе моргнула и ответила, подняв брови:
 — Бекетт хотел получить вознаграждение, Айвор. Но он сказал, что ты можешь не одобрить его методов и не дать ему денег, и поэтому лучше все сделать тайком от тебя. — Она нервно сжимала и разжимала кулаки. — Я делала это ради тебя, Айвор. Когда ты назначил вознаграждение, я поняла, как дорог тебе Уильям, и я решила разыскать его тело — для тебя. Ведь ты знаешь, что я тоже очень любила Уильяма, и найти его тело было важно и для меня самой…
 — Дура! — грубо оборвал ее сэр Айвор. — Тупая корова! Из-за тебя меня повесят!
 Он сорвался с места и бросился к жене, но Макс успел преградить ему дорогу. Он удерживал, отталкивал сэра Айвора, но тот все продолжал рваться вперед, ревя во всю глотку:
 — Идиотка! Тварь безмозглая! Ты не понимаешь, что ты натворила! Сара Карстерс была единственным человеком, которого я боялся. Больше всего мне не хотелось, чтобы она снова появилась здесь, начала бы шнырять, задавать вопросы. Я мог чувствовать себя в безопасности только тогда, когда она была далеко отсюда!
 Наступила напряженная тишина.
 Сэр Айвор словно перегорел после этой вспышки. Он опять притих и неподвижно сгорбился на своем стуле. Потом глубоко выдохнул и поник, словно спущенный воздушный шарик.
 В отличие от своего мужа леди Невилл была в состоянии, близком к истерике.
 — Что ты такое говоришь, Айвор? — закричала она. — Эта женщина убила Уильяма. Да, это она, Сара Карстерс, сделала нас несчастными. Все об этом знают.
 Сэр Айвор устало посмотрел на констебля и сказал ровным, лишенным всякого выражения голосом:
 — Тело нашего сына находится именно там, где сказал лорд Максвелл, прямо у нас под ногами. Если нажать первую перекладину каминной решетки слева, а затем четвертую от нее, позади вон той корзины с углем откроется отверстие в полу. Я признаюсь в убийстве своего сына. Уильям был пустым и вздорным человеком. И, если честно говорить, мерзавцем, которого могла исправить только могила. В ту ночь мы сильно повздорили. Я потерял над собой контроль и убил его. Вот и все, что я могу сказать. А теперь уведите отсюда либо меня, либо мою жену. Не могу ее больше ни видеть, ни слышать. Скотина безмозглая!
 — Так вы разрешаете мне осмотреть ваш дом? — спросил констебль Эванс.
 — Да! Только уведите меня сначала отсюда! И делайте что хотите!
 Констебль вызвал из-за двери двоих людей, отдал им распоряжения, и те увели сэра Айвора.
 Леди Невилл закрыла лицо руками.
 — Этого не может быть, — всхлипывала она. — Сэр Айвор любил Уильяма. Это все Сара Карстерс, это она. Ведьма!
 Под ее всхлипывание констебль Эванс открыл, пользуясь указаниями сэра Айвора, вход в потайную комнату и спустился в нее.
 — Он здесь, — сказал констебль, вылезая. — Точнее, то, что от него осталось. Я нашел на трупе часы с гравировкой. Вот они: “Уильям Невилл”.
 — Вот и все, — сказал Макс, обнимая Сару за плечи. — Поехали домой.




 Глава 26


 Лонгфилд, к которому приближались Макс и Сара, был залит огнями. Она соскочила со спины Гордеца и, подобрав юбки, бросилась к дому. Войдя внутрь, она увидела знакомые лица, встревоженные и радостные одновременно. Домочадцы тут же окружили ее. Послышались приветствия и поздравления с благополучным возвращением.
 Сара скользила взглядом, ища в толпе единственное лицо, и она вскоре увидела его. Анна стояла с тарелкой сандвичей в руках, и, когда взгляды встретились, она сунула тарелку в чью-то руку и бросилась к сестре. Они крепко обнялись, плача и смеясь одновременно.
 Наконец Сара подняла голову и сказала:
 — Послушай, дорогая. Тело Уильяма найдено. Его отец арестован за убийство. Ты понимаешь? Тело Уильяма найдено. Оно все эти годы лежало под полом в библиотеке сэра Айвора. Прямо в доме!
 Анна застыла как изваяние, когда до нее дошел смысл сказанного Сарой. Она закрыла лицо руками и принялась всхлипывать. В эту минуту к ним подошли Констанция с Мартином, державшимся у матери за спиной. Оба они выглядели смущенными.
 — Ах, Сара, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — прошептала Констанция.
 Сара теперь, конечно, знала о том, каким образом Бекетт смог попасть в дом и положить письмо в ее спальню. Но у нее не было зла на свою мачеху, эту одинокую и несчастную на свой лад женщину.
 Сара раскинула руки, и Констанция устремилась в объятия.
 — Слава богу, ты жива, — всхлипнула она. — Слава богу!
 Так они и стояли, обнявшись: Сара, Анна, Констанция и Мартин. Сара поискала глазами Макса, увидела его, кивнула, и тот с улыбкой присоединился к ним.
 В течение следующего часа Саре пришлось рассказывать всю историю несколько раз — сначала для членов семьи, затем для Питера Феллона и еще раз — для тех, кто еще ее не слышал. И, наконец, ей пришлось это сделать тогда, когда к ним в дом приехали Саймон, судья Орр и констебль Эванс.
 Они собрались в комнате Питера Феллона, пригласив с собой еще Дрю Примроуза — как адвоката Сары. Рассказ Сары приехавшие выслушали молча, прихлебывая бренди, которое Макс разлил для всех по бокалам. Судья, новый человек в округе, сидел с сосредоточенным выражением лица. Он вообще оказался неразговорчивым человеком.
 Закончив свой рассказ, Сара пригубила бренди, а судья Орр сказал одну из своих немногих фраз:
 — Меня удивляет то, как вы пришли к мысли о том, что сэр Айвор и есть убийца.
 — Не сразу, — призналась Сара, — потому что я никак не могла понять причину, мотив убийства. Потом мне вспомнились слова Бекетта о том, что сэр Айвор не помешает им с леди Невилл, потому что занят с малышкой Дженни. Тогда-то я и подумала о том, что Уильям мог знать о какой-то другой “малышке” и шантажировать ею своего отца, чтобы вытрясти у него деньги. Шантажом Уильям никогда не брезговал. — Она сделала еще глоток из бокала. — Следующей была мысль о сестре Уильяма. Этот момент был самым сложным в моих рассуждениях. Я до последнего момента не знала, угадала или нет.
 Констебль Эванс и судья Орр обменялись взглядами. Судья Орр кивнул, и констебль сказал:
 — Мы нашли Дженни и поговорили с ней. Ей всего двенадцать. В этом случае вы оказались правы. Собственно говоря, мы уже много лет подозревали сэра Айвора в растлении малолетних, только не могли это доказать.
 — А вот у Уильяма доказательства имелись, — сказала Сара. — Если не относительно других девушек, так относительно собственной сестры наверняка. Вот что сэр Айвор скрывал тщательнее всего: то, что он изнасиловал собственную дочь!
 Лицо Сары исказила гримаса боли, и Макс поспешил сказать, заметив это:
 — Может быть, отложим дальнейшее на завтра, джентльмены? Боюсь, что нервы моей жены на пределе.
 — Нет, подожди, — возразила Сара. — Я не успокоюсь, пока не узнаю, что говорят леди Невилл и Бекетт.
 — Леди Невилл продолжает настаивать на том, что это вы убили ее сына, — сказал судья Орр. — Ее не смогло переубедить в этом даже признание мужа в совершенном убийстве. А Бекетт, узнав о том, что его могущественные покровители больше ему не помогут, разговорился и разливается теперь соловьем в полицейском участке. Утверждает, что только выполнял приказы леди Невилл. Она, дескать, и наняла его на службу исключительно затем, чтобы он занимался поисками тела Уильяма. Потом заманили вас, мисс Карстерс, домой, в Лонгфилд, для того, чтобы вы вывели их на след. Впрочем, вы это и так знаете. Их планы разрушило внезапное появление на сцене лорда Максвелла. Бекетт стал опасаться, что его опередят и он не получит вознаграждения, назначенного сэром Айвором. Тогда-то он и решился на похищение.
 — Не удивлюсь, если окажется, что Бекетт причастен к поджогу дома Анны, — заметил Дрю.
 — Он утверждает, что неоднократно обыскивал этот дом, — сказал судья Орр, — но ничего не обнаружил. А когда в доме стала появляться леди Максвелл, он установил за ним постоянное наблюдение. Он был уверен, что вы рано или поздно вернетесь в этот дом и поможете ему обнаружить тайник.
 Судья Орр ободряюще улыбнулся Саре и поднялся с места. Констебль последовал его примеру.
 Сара же продолжала думать о малолетних жертвах сэра Айвора, эта мысль не давала ей покоя.
 — Скажите, насколько полным будет обвинение, предъявленное сэру Айвору? — спросила она. — И что будет сказано о причинах, побудивших его убить Уильяма?
 — Немного, — ответил судья Орр. — Сэр Айвор охотно признал свою вину, но побудительным мотивом к убийству он называет свой гнев, вызванный карточными долгами сына.
 — Может быть, это и к лучшему, — поморщилась Сара. — Не для сэра Айвора, конечно, а для его многочисленных жертв. Хорошо, что этим несчастным девочкам не нанесут еще одной душевной травмы.
 — Каковы бы ни были мотивы, представленные в суде, — заметил Дрю, — а болтаться в петле сэру Айвору все равно придется. И помяните мое слово: во всем Стоунли не найдется человека, который проронил бы слезинку по этому поводу! С этими словами он вышел за дверь.


* * *

 В коридоре его дожидалась Анна.
 — Дрю! — воскликнула она.
 Он слепо посмотрел на нее, круто развернулся на каблуках и поспешил к выходу.
 Поведение Дрю подействовало на Анну словно пощечина. Она растерянно повторила его имя еще раз и еще и поспешила следом.
 Догнать Дрю ей удалось только на заднем дворе. Она схватила его за рукав и резко повернула к себе.
 — Дрю, выслушай меня, — сказала Анна. Она замолчала, переводя дыхание, и Дрю воспользовался этой паузой для того, чтобы холодно сказать:
 — Нам не о чем говорить, Анна. Сейчас, по крайней мере. Она удержала его за руку, не дала повернуться и уйти.
 — Дрю, прошу тебя, выслушай. Мне так же тяжело, как и тебе. Даже тяжелее. Ведь ты находишься среди людей, а я все время одна.
 — Ты не одна, — жестко усмехнулся Дрю. — Ты с богом. Неужели ты думаешь, что мы можем начать все сначала? Так, словно ничего не случилось. Так, словно это не ты не разговаривала со мной последние три года. А теперь, когда выяснилось, что это не я убил Уильяма, все сразу станет наоборот? Теперь, значит, все в порядке? Если бы все было наоборот и если бы я считал, что это ты убила Уильяма, я бы с тобой так не поступил.
 Вид у Дрю был суровым, но это не испугало Анну. Она слишком любила этого человека.
 — Послушай, Дрю, — сказала она. — Я знаю, что сделала тебе больно. Поверь, себе я сделала еще больней. Да, я считала, что это ты убил Уильяма, но я никогда не обвиняла тебя за это. Я во всем винила себя. Потому-то и решила перед богом: если всевышний тебя пощадит, я от тебя откажусь. Это была моя плата за грех любви. Ведь я всегда любила тебя.
 Она всхлипнула и продолжала сквозь слезы, хлынувшие по ее лицу:
 — В конце концов, неважно, разлюбил ты меня или нет. Мне будет большой отрадой просто сказать тебе напоследок, что я по-прежнему люблю тебя, Дрю. Люблю так, как всегда тебя любила. Знай это.
 Не услышав ответа, она повернула к дому.
 — Погоди!
 Анна обернулась.
 — Почему ты осталась в Лонгфилде, если решила отказаться от меня? Почему не уехала куда-нибудь и не начала все сначала?
 — Думаю, ты знаешь почему. Просто для того, чтобы видеть тебя, быть рядом с тобой. Больше мне ничего не надо в этой жизни.
 Дрю странно всхлипнул, рванулся вперед и крепко обнял Анну.


* * *

 Макс тащил по лестнице Сару, буквально засыпавшую на ходу. И все же, прежде чем отправиться в спальню, Сара решила зайти к Люси. Макс понимал ее желание, потому что успел кое-что узнать о Люси и о сэре Айворе.
 Сара зашла к сестре, а Макс остался ждать ее в коридоре. Сара вышла назад всего через несколько минут с улыбкой на лице.
 — Что она сказала? — спросил Макс.
 — Сказала, что видела однажды возле церкви, как сэр Айвор пытался затащить в свою карету Элли, дочь нашего кузнеца. И тут наша тихоня Люси подбежала, схватила Элли за руку и сказала, что ее ищет мать. С той минуты Люси и попала в поле зрения сэра Айвора. При любом удобном случае он начинал заигрывать с ней, хотя доказать что-либо невозможно. А взять, к примеру, леди Невилл. Она тоже ничего не могла сделать, хотя и знала о Дженни.
 Дальше они шли молча и лишь у себя в спальне Сара спросила:
 — А что будет теперь с леди Невилл и ее слугой?
 — При хорошем адвокате они сумеют избежать виселицы, но остаток жизни проведут за решеткой.
 Сара скинула накидку и бросила ее на спинку стула.
 — Тебе не кажется, что это будет слишком суровым наказанием для них? — спросила она.
 — Нисколько. По мне, так лучше бы их повесили.
 — А Питер Феллон говорил мне, что ты принципиальный противник смертной казни, — повернулась к нему Сара.
 — Стоит один раз увидеть, как к голове твоей жены приставляют пистолет, и очень многое меняется, — сказал Макс, подхватывая ее на руки.
 — Но я при этом не предлагала сэру Айвору застрелить меня. Это ты предлагал ему застрелить тебя вместо меня. Никогда не забуду, как ты идешь к сэру Айвору с раскинутыми в стороны руками.
 — А я никогда не забуду, как ты сказала мне тогда три коротких слова. Повтори их.
 — Я люблю тебя. Я люблю тебя, Макс.
 — И я тебя люблю.
 Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но Сара неожиданно зевнула, не сдержавшись.
 — О, прости, — сказала она.
 — Сейчас уложу тебя в постель.
 Макс бережно положил жену на кровать и принялся снимать с ее ног туфли.
 — Ты правда считала, что “Курьер” всегда для меня на первом месте? Ты поэтому не доверяла мне, Сара?
 — Не придавай всему этому слишком большое значение, Макс. Если бы дело касалось только меня одной, я бы не колебалась. Но в него была замешана и Анна. — Сара приподнялась и мечтательно улыбнулась, глядя в потолок:
 — Но теперь все это в прошлом. Как много изменилось всего за несколько часов! И как я счастлива, что рядом со мной человек, готовый отдать свою жизнь за жену!
 — Сара!
 — Голова что-то кружится, — улыбнулась Сара. — Это, наверное, от радости. Наконец-то мое имя отмыто от грязи. Анна в безопасности. И никто из моих родных не причастен к этому делу. А я-то не доверяла им. У меня чудная семья, правда! Макс?
 Сара тихонько хихикнула, и Макс спросил, нахмурившись:
 — Сколько бренди ты сегодня выпила?
 — Сейчас. Дай посчитать. Два бокала. Нет, три. Но ты же сам их мне наливал!
 Она протянула руки, обняла Макса за шею и прошептала:
 — Мне хотелось бы поскорее прочитать эту историю в “Курьере”!
 — Правда? — Он снял покрывало и помог Саре устроиться между простынями.
 — Перестань дурачить меня, Макс, — улыбнулась Сара. — Я же знаю: ты ждешь не дождешься, когда же я усну, чтобы бежать к Питеру Феллону и вместе с ним писать статью для своей газеты.
 — И тебя это не волнует?
 — Теперь — нет, потому что я знаю, что “Курьер” отныне на моей стороне. — Она откатилась немного в сторону и заметила, покачав головой:
 — Знаешь, я не завидую тем, кого ты числишь среди своих врагов.
 Макс ничего не ответил. Некоторое время они молчали.
 — Сара?
 — Мм-м?
 — Я хочу тебя кое о чем спросить.
 — О чем?
 — Если бы я нашел тело Уильяма в доме Анны, что бы ты тогда стала делать?
 — Не знаю, Макс, — задумчиво ответила Сара. — Я бы не хотела вмешивать тебя в это дело, но… Но, наверное, попросила бы тебя помочь мне отвезти его подальше и закопать на холмах. Правда, я надеялась, что до этого все же не дойдет.
 Макс посмотрел на жену и недоверчиво хмыкнул.
 — А что еще оставалось бы делать? — спросила Сара.
 — Ты права, ничего. Считай, что я польщен твоим доверием.
 Она уютно свернулась калачиком под одеялом, а Макс опустился перед кроватью на колени и сказал:
 — Сара, есть кое-что, в чем я хочу перед тобой повиниться. Это не дает мне покоя со вчерашней ночи. Я имею в виду свое ужасное, бесстыдное поведение.
 — Мм-м? — промычала Сара, не открывая глаз. Макс продолжал, вглядываясь в нежное, со следами усталости и переживаний лицо жены:
 — Я был вне себя, когда обнаружил, что ты дала мне лауданум. Ведь это был удар по моему самолюбию. Я буквально потерял голову. Был не похож на самого себя. Прости, если я испугал тебя или заставил испытать отвращение.
 Он протянул руку, поправил на щеке Сары спутанную прядь.
 — Что я, собственно, хочу сказать… — Голос Макса дрогнул. — О, дьявол! Поверь, не все мужчины такие, как сэр Айвор. И я не такой, поверь. Я люблю тебя, Сара. Я никогда больше не обижу тебя.
 Дрогнули ресницы, и Сара широко открыла глаза.
 — Сэр Айвор! — воскликнула она. — Да ты, слава богу, совсем не похож на этого монстра. И ты вовсе не испугал меня тогда. Мне было довольно любопытно. Это было не так уж плохо, если хочешь знать.
 Сара погладила Макса по руке.
 — Обидно было только, что ты остановился на полпути. Вот этого я тебе, пожалуй, не прощу. Ты все еще одет? Ложись скорее в постель, Макс. Просто полежи со мной рядом, обними меня. Мне это очень нужно.
 — Сара!
 Сердце Макса готово было разорваться от счастья. Он торопливо сорвал с себя одежду и нырнул в постель. Сара прижалась к нему, положила на плечо мужа голову. Макс прижал ее к себе крепко-крепко и не отпускал до тех пор, пока она не уснула.




 Глава 27


 Спустя несколько дней Макс и Сара сидели в гостиной, ожидая приезда адвокатов, которые должны были заверить их брачный контракт. Макс писал, а Сара расположилась рядом.
 — Почему ты пишешь “ваш отсутствующий друг”? — спросила она, заглядывая через плечо мужа.
 — Это шифр, — ответил он. — Мои друзья поймут, что я хотел сказать.
 — А все-таки, что это означает?
 — Это означает, — с улыбкой ответил Макс, — что отныне моей свободе пришел конец. Полный и окончательный.
 — Глупости, — возразила Сара. — По-моему, только брак и делает человека по-настоящему свободным. Я, например, чувствую себя самой свободной женщиной на свете. И самой счастливой.
 — Перестань, Сара, иначе я не знаю, что с тобой сделаю. Она рассмеялась и отошла к окну. Взяла со стола адресованное ей письмо, вскрыла и принялась читать.
 — Это от Би, — сказала Сара. — Я подробно написала ей обо всем, что случилось в последние дни.
 Макс повернулся на стуле так, чтобы лучше видеть Сару. Ему уже не хотелось продолжать письмо к друзьям, которые все равно не смогут понять, как это здорово — стать “отсутствующим другом”.
 — Итак, что же пишет мисс Битти? — спросил он.
 — Ну, ты же знаешь Би, — улыбнулась Сара. — Она пишет о том, как счастлива за меня. Что всегда знала о том, что мы с тобой созданы друг для друга. Ее не шокировало даже то, что ты оказался редактором “Курьера”. Пишет, что пути господни неисповедимы. Впрочем, это мы с тобой и сами знаем. Я писала ей, что мы собираемся жить в Лондоне, и она обещала обязательно навестить нас там.
 — А ведь тебе не очень хочется жить в Лондоне, Сара, — мягко заметил Макс. — Я-то знаю, что сердце твое здесь, в Лонгфилде.
 — Вовсе нет, — возразила Сара. — Сердце мое не здесь.
 — Где же?
 Она сложила письмо мисс Битти, вернула его в конверт и подошла к Максу. Взяла его за руки, прижала ладони Макса к своему сердцу.
 — Оно там, где ты, — сказала она.
 Он взял ладони Сары, поднес к губам и нежно поцеловал.
 — Любовь моя…
 Дверь гостиной отворилась, и на пороге появилась Анна.
 — Макс, — сказала она, — Дрю хотел бы поговорить с тобой. Он ждет в библиотеке.
 — Приехали лондонские адвокаты? — спросила Сара, взглянув на часы.
 — Нет, — ответила Анна. — Это другой разговор. А я хотела поговорить с тобой, Сара.
 — Я ждал этого, — сказал Макс, поднимаясь. — Приготовься к сюрпризу, Сара. Ты теперь не самая счастливая женщина в мире.
 — Как это? — Сара переводила вопрошающий взгляд с сестры на мужа.
 Макс ничего ей не ответил и вышел из гостиной, оставив сестер наедине. Глаза Анны сияли. Сара и припомнить не могла, когда в последний раз видела ее такой счастливой.
 — Ах, Сара, поздравь меня, — сказала Анна. — Я выхожу замуж за Дрю. Он по-прежнему любит меня. После стольких лет он все еще любит меня! Я так счастлива, что и передать тебе не могу. Скажи, ты рада за меня?
 Сара ошеломленно смотрела на Анну. Наконец ей удалось обрести дар речи.
 — Счастлива? Конечно, счастлива, — сказала она. — Но все это так неожиданно. А ты.., ты давно любишь его?
 — С трех лет, — рассмеялась Анна. — Как ты полагаешь, это достаточный срок? Путь любви извилист, Сара, ты сама это знаешь. И вы с Максом, и мы с Дрю прошли через много испытаний, пока не стали парой. А теперь мы счастливы. Не осуждай нас.
 — Ну что ты, Анна! Ты — самая счастливая женщина на свете. А увидеть тебя счастливой — моя заветная мечта.
 — Ты плачешь, Сара? — всполошилась Анна. — Не надо!
 — Я.., я никогда не плачу, — всхлипнула Сара и бросилась в объятия сестры.


* * *

 К вечеру срочной почтой, прямо из Лондона, пришел экстренный выпуск “Курьера”, и это взбудоражило всех обитателей дома. Газет хватило на всех, их прислали целую пачку, и Питер Феллон раздавал выпуск всем желающим.
 Саймон первым проглотил газету от первой до последней строки и помчался в комнату брата. Спустя минуту они, уже вдвоем, поспешили на поиски матери.
 Констанция взяла газету, поднесла близко к глазам и прочитала заголовок, набранный большими буквами: “СЭР АЙВОР НЕВИЛЛ АРЕСТОВАН ЗА УБИЙСТВО СВОЕГО СЫНА”.
 — Не здесь, — нетерпеливо сказал Саймон. — Ниже. Третий столбец.
 Констанция нашла указанное место и принялась читать вслух.
 — “Сара Карстерс, которую судили по обвинению в убийстве Уильяма Невилла три года тому назад, обнаружила в доме сэра Айвора потайную комнату. Вместе с ней был ее муж, лорд Максвелл Уорт — редактор “Курьера” и наследник маркиза… — тут Констанция запнулась, — ..маркиза Линдхерста…” Что это значит? — ошеломленно спросила она у сыновей.
 — Это значит, — ответил Мартин, — что Макс по-настоящему любит нашу Сару и что он никакой не охотник за приданым.
 — Это значит, — постучал брата по плечу Саймон, — что отныне мы из-под крыла Сары переходим под крыло Макса. И это к лучшему. Во-первых, Макс не так суров, как Сара, а во-вторых, он гораздо богаче.
 — Я что-то слышала о Линдхерстах, — неуверенно сказала Констанция. — У них какой-то полуразрушенный замок между Винчестером и Элисфордом. Титул у них, конечно, знатный, но есть ли у них деньги?
 — Есть, не сомневайся, мама, — заверил ее Саймон. — Я много слышал о лорде Линдхерсте, пока учился в Оксфорде. Он оплачивает львиную долю расходов этого колледжа.
 — Значит, отец Макса — тот самый Линдхерст? — присвистнул Мартин.
 — Ну да! А леди Линдхерст, насколько я слышал, очень энергичная дама и слегка… — Саймон покрутил у виска указательным пальцем, — слегка эксцентричная. Одним словом, голубая кровь и бешеные деньги.
 Констанция достала носовой платок и принялась им обмахиваться.
 — Макс был у меня утром и сказал, что мы можем провести сезон в Лондоне, но я отказалась. Я же собиралась занять на это деньги у леди Невилл.
 — Леди Невилл! — презрительно повторил Саймон. — Леди Невилл просто нищенка по сравнению с леди Линдхерст. Знаешь, мама, на твоем месте я сказал бы Максу, что ты передумала.
 — Сегодня должны приехать адвокаты Макса, чтобы подписать брачный контракт, — заметил Мартин.
 — И что?
 — Интересно, как Сара распорядится нашей судьбой. Может быть, за обедом нам расскажут об этом.
 Раздался стук в дверь, и на пороге появилась горничная.
 — Лорд Максвелл просит всех пожаловать в библиотеку, — сказала она.
 Констанция оглянулась в поисках шали, а когда подняла голову, то обнаружила, что в комнате уже никого нет.


* * *

 В библиотеку Саймон ворвался, размахивая над головой сложенным в трубку экземпляром “Курьера”.
 — Ты у нас теперь героиня, Сара, — крикнул он. — Читала вот это место в “Курьере”?
 — Я и не знала, что он уже пришел.
 — А вы, Макс, — не унимался Саймон. — Как вам не стыдно выставлять нас всех такими дураками?
 — Сядь, Саймон, и закрой рот, — одернула сына Констанция.
 Макс подождал, пока соберется вся семья. Питер Феллон должен был присоединиться к ним за обедом, а сейчас здесь был только узкий семейный круг, включая приглашенного Дрю Примроуза.
 Макс стоял спиной к камину. Когда все собрались и расселись, он кивнул ожидавшему слуге, и через секунду тот принес поднос, уставленный высокими бокалами охлажденного шампанского.
 — Шампанское? — поразилась Люси при виде бокалов с игристым напитком.
 — Для этого есть повод, — пояснил Макс. — Я хочу сделать объявление. Анна и Дрю в самое ближайшее время решили сыграть свадьбу.
 Наступила тишина, которая вскоре взорвалась приветственными возгласами и поздравлениями. Макс покосился на Констанцию. Ему следовало бы подготовить ее к этому заранее, но у него просто не выдалось для этого времени. Констанция не подвела его. Ее улыбка и поздравления были совершенно искренними.
 — За Дрю и Анну! — провозгласил Макс, поднимая бокал. — Долгой им жизни и большого счастья!
 — За Дрю и Анну! — дружно подхватили все. Макс снова кивнул слуге, и тот покинул комнату.
 — Есть еще один повод для торжества, — сказал Макс. — Сегодня Сара исполнила свою священную обязанность, но об этом пусть лучше расскажет она сама.
 Сара обвела взглядом обращенные к ней лица — такие внимательные и родные.
 — Перед смертью, — сказала она, — отец завещал мне позаботиться о вас. Сегодня, когда мы с Максом подписали наш брачный контракт, я с радостью могу сообщить, что выполнила его последнюю волю. Может быть, то, что я сделала, покажется кому-то не очень мудрым, но, по-моему, все сделано правильно. И прежде всего спасибо Максу за то, что он позволил мне сделать так, как я пожелала.
 Все взгляды переместились на Макса, и тот заговорил:
 — Наследство вашего отца будет разделено поровну между всеми членами семьи, его родными и приемными детьми. Я очень рад, что теперь в их число попадает и Анна. — Он немного помолчал и продолжил:
 — Но право распоряжаться своей долей наследства каждый из вас получит только в возрасте двадцати пяти лет, а до той поры я и мой отец, лорд Линдхерст, будем вашими опекунами. До этого времени ваши деньги будут оставаться нетронутыми. Все поняли, что я хочу сказать?
 Лица братьев вытянулись, словно Макс объявил о смерти кого-то из близких.
 — Хочу сказать вам то же самое, что сказал мне мой отец, когда я попросил его дать мне денег. Ради того, чтобы их заработать, человек должен трудиться, сказал он, а тот, кто бездумно тратит заработанное чужим трудом, оскорбляет тем самым того, кто дал ему эти деньги.
 — О боже! — воскликнул Мартин. — Он говорит точь-в-точь как наша Сара!
 — Муж и жена — одна сатана, — с улыбкой ответил ему Макс.
 — Хорошо, — сказал Саймон. — О том, что нас ждет, мы услышали. Имею ли я право поинтересоваться, чем будет располагать моя старшая сестра?
 — Имеешь полное право, — ответил Макс и повернулся к Дрю:
 — Расскажите сами, как адвокат Сары.
 — Должен сказать, что Сара будет прекрасно обеспечена, — сообщил Дрю. — Ее доход будет составляться из всех поступлений, которые приносят “Курьер” и другие предприятия лорда Максвелла. Кроме того, в случае его смерти она получит одну треть от всего состояния, которым на тот день будет располагать ее муж.
 Саймон попытался сложить в уме многозначные цифры, затем махнул рукой на это занятие и просто кивнул головой.
 — А тебя твое богатство, кажется, не слишком радует, Сара? — спросил Мартин. — Что-то ты не прыгаешь от радости.
 Сара сделала глоток из своего бокала и с улыбкой посмотрела на Макса.
 — Радует, — ответила она, — но я богата вовсе не деньгами. Деньги — тяжелый груз, и без них гораздо легче, поверьте мне. Куда больше радости и счастья приносит кое-что другое. Макс, спасибо тебе за то, что ты помог мне это понять.
 Все молча уставились на Макса и Сару, не очень-то понимая, что она имела в виду. Сара улыбнулась мужу и негромко сказала, прерывая затянувшуюся паузу:
 — Пойдемте обедать.
 По дороге в столовую Сара заглянула в свою спальню за шалью и увидела номер “Курьера”, лежавший на ее туалетном столике. Она взяла газету и успела прочитать первую колонку, когда в комнате появился Макс. Он подошел сзади и обнял жену за плечи.
 — Я не видел тебя почти весь день, — сказал он. — И ужасно соскучился.
 — Я тоже, — ответила она. — И жду не дождусь, когда же мы сможем уединиться.
 — Сара…
 — Да, Макс?
 — Ты будешь любить меня и богатым?
 — Почему ты об этом спросил? — удивилась Сара.
 — Сначала ответь.
 — Макс, мы оба богаты. Здоровы. Мы вместе. Нам вполне хватит денег на жизнь. Конечно, я буду любить тебя всегда.
 Он принялся расхаживать по комнате, бесцельно дотрагиваясь рукой то до одной, то до другой вещи. Сара посмотрела на него и улыбнулась.
 — По крайней мере, никто не назовет тебя теперь охотником за приданым. — Она почесала бровь и добавила озабоченно:
 — Знаешь, милый, как бы меня теперь не назвали охотницей за приданым!
 — Ты имеешь в виду мою семью? — спросил Макс, останавливаясь.
 — Да, да, твою семью. “Небогатых” лорда и леди Линдхерст, которые живут в полуразрушенном замке на краю Винчестера и при этом являются прямыми родственниками королевской фамилии.
 — Не прямыми, а двоюродными, — с улыбкой поправил ее Макс. — И замок наш действительно полуразрушен. Снаружи. Внутри он, правда, выглядит вполне пристойно. Даже роскошно, можно сказать.
 — А почему ты сразу не сказал, что все мое наследство не стоит и десятой доли твоих денег?
 — Ах, это! Ну, видишь ли, любимая, среди людей моего круга считается неприличным вообще говорить о деньгах. Поверь, мне это и в голову не приходило. К тому же мне не хотелось разрушать то представление о себе, которое у тебя сложилось: повеса, авантюрист…
 — А разве плохо быть авантюристом? Я думала, что ты и меня научишь этому ремеслу.
 — Ты хочешь приключений? — усмехнулся Макс. — Пожалуйста! Начнем не откладывая!
 И он со смехом повалил Сару на кровать. Она яростно сопротивлялась, но потом сдалась и притихла в его руках.
 — Когда ты узнала правду о моих родителях? — спросил он.
 — Когда леди Невилл насмехалась надо мной. О твоих родителях она говорила “их светлость”, а обо мне и моей семье так, словно мы никто. И Би в сегодняшнем письме называет тебя самым богатым женихом во всей Англии и предлагает мне сдувать с тебя пылинки. Ха! Не смешите меня! Пусть вы и знатного рода, лорд Максвелл, но и мы, Карстерсы, кое-что значим. Мой прапрадед, между прочим, был…
 Макс закрыл ей рот поцелуем. Затем оторвался от губ Сары и весело сказал:
 — Мои родители тебя обязательно полюбят. Скажи, ты ничем не расстроена, любимая?
 — Ну, во-первых, я слегка разочарована, — сказала Сара, перебирая пальцами шейный платок Макса. — Ведь я никогда не хотела выйти замуж за аристократа. И решила, что если твои родители такие же, как сэр Айвор и леди Невилл, то я тебя брошу.
 — Они совсем не такие! — поспешил заверить жену Макс.
 — Верю. Иначе и ты был бы совсем другим. Они снова поцеловались, а затем Сара улыбнулась и сказала, глядя на мужа сияющими от счастья глазами:
 — Нет, я солгала. Я ничуть не разочарована, Макс. Я люблю тебя таким, каков ты есть, и мне все равно, богат ты или беден, знатен или нет. Я люблю тебя, Макс Уорт, люблю всем сердцем. А если говорить начистоту, то я тебя…
 — Ты меня обожаешь. Как и я тебя, — сказал Макс и потянулся губами к губам Сары До них донесся чей-то смех. В коридоре хлопнула дверь Люси заиграла на рояле бравую мелодию.
 Но Макс и Сара ничего этого не слышали. Весь мир остался за границами их объятий.