Аннотация: Опасность подстерегает на каждом шагу… Украшенное рубинами яйцо — бесценная игрушка, сделанная самим Фаберже — в любой момент может стать причиной гибели юной Лорел Свэнн. На помощь девушке приходит бесстрашный Круз Рован… Но сумеет ли он спасти Лорел от угрожающей ей смерти? Похищения, обольщения, шантаж, убийства — и жаркая, неистовая страсть… Все это вы найдете в увлекательном романе Энн Максвелл.


---------------------------------------------


 Энн Максвелл
 Рубиновый сюрприз



 Глава 1


 Лорел Свэнн осторожно коснулась указательным пальцем блестящего на солнце камня. Он был холодным и загадочным, как океан. Лорел подумала о том, что было бы замечательно, если бы все в жизни радовало ее так же, как и это чудо природы.
 Но увы! Даже только что найденный агат напоминал ей о безрадостном прошлом, зыбком настоящем и неопределенном будущем: один из чередующихся слоев камня был цвета светлого янтаря — цвета ее с отцом глаз. Вглядываясь в эту узенькую полоску, она спрашивала себя о том, где сейчас находится отец, здоров ли он.
 — Не мучайся, — ответила Лорел себе, произнося слова громко вслух, как и большинство людей, которые много времени проводят в одиночестве. — Ты ничего не можешь изменить. Он сам должен все понимать. Черт побери, отцу уже давно пора угомониться, завести кошку и писать мемуары! Мысль об этом рассмешила Лорел. Как я ее покойная мать, она не могла не тревожиться о человеке, чья веселая улыбка и проницательный взгляд, чье обаяние и магнетическая сила имели такое огромное значение в ее жизни.
 С улыбкой на лице Лорел медленно рассматривала камень со всех сторон. Свет, струившийся из выходящего на северную сторону окна, падал прямо на верстак, отчего агат переливался, казалось, всеми солнечными лучами, которые впитал в себя за то долгое время, пока его шлифовали набегающие на калифорнийский пляж волны.
 Будучи по профессии ювелиром, Лорел хранила в сейфе своей мастерской и более драгоценные камни — алмазы и опалы, рубины и сапфиры, однако ей доставило истинное наслаждение самой найти настоящий агат прямо перед собственным домом. Для нее этот агат был даром, посланным от Бога, напоминанием о силах природы: о сочетании незыблемых скал и вечно непостоянного океана. В золотисто-лучистом агате затаились темные загадочные вкрапления. Камни, подобно людям, имеют свою неповторимую индивидуальность.
 Лорел уже думала о том, какой должна быть золотая оправа агата, чтобы подчеркнуть все его достоинства. Ведь обрамление способно не только выявить естественную красоту, но и разрушить ее.
 Занимаясь ювелирным искусством, Лорел придавала этому огромное значение. Каждый новый творческий замысел был ее собственным ответом на безмолвный вызов камней, для которых она пыталась создать такую же оправу, достойную их красоты.
 Грохот грузового автомобиля на подъездной аллее помешал полету ее фантазии. Нахмурившись, Лорел отложила агат и выглянула из окна, находившегося почти у самой земли. Водитель осторожно управлял машиной, въезжая в подземный гараж, что избавляло Лорел от необходимости подниматься по лестнице на первый этаж. Но у нее не было никакого желания отрываться от работы.
 — Проклятие! — пробормотала Лорел. — Что это значит? Я не жду новых заказов.
 Она вышла из мастерской и направилась к гаражу. Надземная часть дома представляла собой жилое помещение, необычное и очень маленькое, что, впрочем, было характерно для всех домов в Камбриа. Первоначально такие хижины строились для приезжающих сюда на отдых, но после того как цены на землю резко подскочили, в них стали жить постоянно.
 В правой руке шофер держал папку с бумагами, а левой прижимал к себе прямоугольную коробку, достаточно большую, но, похоже, не очень тяжелую.
 — Привет, Том!
 — Здравствуй, мисс Свэнн.
 Стараясь казаться безразличным, он все-таки задержал свой взгляд на Лорел: роскошные блестящие темные волосы, просторная мужская рубаха и обтянутые, застиранные джинсы. Том уже смирился, что между ними сложились чисто деловые отношения.
 Хотя Лорел не пыталась нравиться, присущая ей женственность очаровывала мужчин даже сильнее, чем красота блондинок.
 — У тебя сегодня день рождения? — спросил Том.
 — Нет.
 — Тогда на этой неделе?
 — Тоже не угадал. — Мило улыбаясь, Лорел не проронила больше ни слова.
 Том вздохнул и протянул квитанцию, чтобы Лорел расписалась.
 Она терпеливо выжидала, чувствуя, как Том хочет, чтобы между ними возникло нечто большее. Она уже настолько привыкла держать представителей мужского пола на расстоянии вытянутой руки, что сама не замечала этого.
 Наблюдая за жизнью своих родителей, за тем, как они любили, злились, сожалели, неистовствовали, отчаивались и в конечном счете развелись, Лорел пришла к мысли, что вечными могут быть только алмазы, но никак не человеческие отношения. И об этом не стоило сожалеть.
 — Ну что ж, — сказал Том, — должно быть, сегодня у тебя удачный день. Кто-то посылает тебе большой презент.
 Лорел была удивлена. Как и большинство ювелиров, она перевозила свои изделия без лишнего шума, пряча золото и драгоценности в обычной коричневой оберточной бумаге и перевязывая простой тесьмой. Совсем недавно она получила золото от своего брокера по металлам, проживающего на Хилл-стрит в Лос-Анджелесе, и в данный момент не ожидала других поставок.
 Лорел взяла посылку: фунтов десять, возможно, даже больше.
 — Помочь? — спросил Том.
 — Нет, спасибо. Мне приходится носить и потяжелее.
 Лорел взглянула на ярлык, надеясь, что коробка была не от какого-нибудь ее постоянного покупателя из Сиэтла или Сан-Франциско, возвращающего нераспроданный товар. Такая вероятность существует всегда, если ты свободный художник и ювелир, пусть даже с отличной репутацией и многочисленными заказчиками.
 В транспортной накладной обратного адреса не значилось.
 — Проклятие, — пробурчала Лорел. — Надеюсь, это никому больше не понадобится.
 — О чем ты?
 — Обратный адрес отсутствует. Ты не знаешь, откуда посылка?
 Том нетерпеливо снял со щитка управления ручное сканирующее устройство. Затем он провел им по определителю кода, прикрепленному к посылке.
 — Ну и ну, — произнес он.
 — Что-то не так?
 — Транспортная накладная отечественная, а кодирующее устройство показывает заграничный номер перевозки груза. Ты кого-нибудь знаешь в Токио?
 — Никого, — невольно сорвалось с ее губ.
 — Ну что ж, — сказал Том, — должно быть, сегодня у тебя удачный день. Кто-то посылает тебе большой презент. Хотя последнее письмо от отца пришло как раз из Токио, но Лорел ни с кем и никогда не говорила о Джемми Свэнне. Частично из-за своей природной сдержанности и скрытности. Однако главной причиной было то, что с детства Лорел привыкла к отсутствию отца, даже мать никогда не знала его точного местонахождения. На все вопросы об отце она отвечала невнятно, либо лгала, либо вообще не обращала на них никакого внимания. Если же собеседник оказывался слишком настойчивым, мать поднимала телефонную трубку и начинала набирать любой номер. На этом расспросы обычно заканчивались.
 — Возможно, посылка пришла ох какого-нибудь агента из таможенного управления, — предположил Том. — Она была отправлена вчера из международного аэропорта в Лос-Анджелесе.
 Лорел еще раз перебрала в памяти возможные заграничные поставки, но так ничего и не вспомнила. Может быть, это означает, что отец снова возвращался домой, чтобы перевернуть жизнь Лорел вверх дном. Иногда ею овладевало любопытство: чем занимался Свэнн во время своих долгих отсутствий. Но в основном Лорел была даже рада, что ничего не знала о делах отца.
 Бессмысленно улыбаясь, Лорел вошла в дом и снова бросила взгляд на посылку: это уже не первая, которую она получает без обратного адреса. Внезапно вес коробки напомнил Лорел похоронную урну, которую ей доставили после кремирования матери. По телу пробежала холодная дрожь. Она быстро вошла в мастерскую, которая когда-то была гостиной. Лорел небрежно разрезала ленту. Под картоном и бумагой она увидела деревянную шкатулку. Да, это была необычная посылка.
 Шкатулка была настоящим произведением искусства: в несколько слоев покрытая лаком и не расписанная, сделанная из незнакомого ей дерева очень красивой структуры.
 — Может быть, это береза? — прошептала она. — Господи, почти как слоновая кость! Когда-то я уже это видела. Вероятно, в музее.
 Края шкатулки были скошены под углом 45 градусов и скреплены. Положение щеколды подсказывало, что шкатулку надо поставить вертикально. Лорел повернула медный замочек, и крышка плавно открылась.
 — О Господи! — только и могла выдохнуть изумленная Лорел.
 На дне шкатулки лежало украшенное драгоценными камнями яйцо. Нежно-кремовая атласная материя оттеняла лежащее на ней ярко-красное — размером со страусиное — яйцо.
 Потрясенная Лорел вся светилась от восторга при виде такой красоты.
 Это произведение искусства было настолько изысканным, что девушке с трудом верилось в его реальное существование. Она недоверчиво дотронулась кончиком указательного пальца до яйца, точно так же, как совсем недавно касалась агата, найденного на побережье. Яйцо тоже было прохладным и твердым.
 Какое-то время Лорел благоговейно рассматривала неожиданно появившийся у нее шедевр. Затем она заставила себя критически осмотреть шкатулку. Не обнаружив ни одного изъяна, она нигде не нашла и авторской подписи.
 Склонившись над шкатулкой, Лорел глубоко вдохнула. Отсутствие даже слабого запаха дерева, лака, клея подсказывало ей, что шкатулка была изготовлена давно и не в какой-нибудь третьесортной мастерской. Это явно результат многолетней традиции ремесленного мастерства, что, впрочем, относилось и к самому яйцу. Все было восхитительно!
 Как художник высокого класса, она знала, что истинное произведение прикладного искусства есть нечто большее, чем просто горсть драгоценных металлов и камней. Никогда прежде Лорел не видела подобного чуда. Ей стало интересно, сколько людей успело налюбоваться им, и как долго оно хранилось в чьей-то частной коллекции.
 — Этого не может быть, — прошептала Лорел. — Он никогда не присылал ничего подобного.
 Она машинально взяла рабочую лупу и принялась рассматривать камень за камнем. Несколько крошечных трещинок и темных крапинок, не видимых невооруженным глазом, убедили Лорел в том, что камни натуральные. Под увеличительным стеклом выяснилось и еще кое-что. Грани драгоценных камней были неправильной формы, и это наводило на мысль, что их вытачивали еще до победы компьютеров, создающих скучные, лишенные какого-либо своеобразия драгоценности, которые так не нравились Лорел.
 — Фаберже! — произнесла она. — Скорее всего Фаберже! Хотя, конечно, это может быть и подделкой под алое яйцо, выполненное в мастерской самого известного ювелира в Европе. Но если это и так? Великолепная подделка — тоже произведение искусства! От него у знатока тоже захватывает дух.
 Она еще раз осмотрела бирку на посылке со своим именем и адресом, и снова по всему телу пробежала дрожь.
 Свэнн неоднократно присылал дочери красивые камни из различных уголков света, как бы стараясь извиниться перед ней за свое отсутствие. Но все вместе взятые его подарки были ничто по сравнению с яйцом Фаберже.
 «Оно стоит не менее миллиона баксов, — подумала Лорел. — А если установить его подлинность и продать на аукционе, то и дороже». Однако Лорел не была настолько наивной, чтобы полагать, будто национальное сокровище можно свободно продавать и покупать.
 Джемми Свэнн тоже не был наивным.
 — Отец, где, черт побери, тебя носит, когда ты мне так нужен? — Ее собственные слова эхом отдались в пустой комнате, и Лорел нахмурилась. Глупый вопрос. Ты именно там, где всегда, когда мы с мамой очень нуждались в тебе. Где-то там.
 Лорел стала размышлять, что могло случиться с отцом, что заставило его послать столь дорогой подарок без предупреждения и ответного адреса. Чем больше она над этим размышляла, тем сильнее убеждалась в том, что Джемми Свэнн попал в беду.
 И теперь с ней может случиться то же самое.




 Глава 2


 В тот момент, когда раздался сигнал на пейджере, прикрепленном к ремню, Круз Рован находился по пояс в яме, напоминавшей могилу, и усердно расчищал от обломков скалистую стену.
 Выругавшись, Круз с силой нажал кнопку и снова принялся за работу. Только босс знал номер его пейджера, но в данный момент Крузу не хотелось разговаривать с Кассандрой Редпэт. Вкалывая, он сейчас думал о более важном.
 Круз так легко держал кирку, словно вместо двенадцати фунтов она весила лишь один. С каждым ритмичным ударом кирка врезалась в скалу, и осколки камней разлетались во все стороны, больно ударяя его по лицу. Но Круз не замечал этого. Он страстно хотел обнаружить, когда именно произошел сдвиг породы: сто лет тому назад или целая вечность минула с тех пор. После двадцати ударов Круз остановился, чтобы вытереть полотенцем лоб. Солнце палило нещадно. Его короткие темно-каштановые волосы взмокли и казались черными. Он разделся по пояс. Спина блестела от пота. И хотя его рост не превышал шести футов, Круз отличался крепким телосложением.
 Круз не замечал жары, облаков пыли от крупного песка и усиливающейся усталости в плечах. Он всегда пренебрегал комфортом ради поиска или научных фактов, или мошенников международного масштаба.
 Невзирая на зной, на боль в спине и в руках работал без передышки, пытаясь разгадать геологическую истину.
 Круз сравнивал линии разломов на поверхности земли с ранами в человеческих душах. В настоящий момент ему хотелось детально выяснить происхождение наименьшего сдвига породы в стене скалы, равного всего нескольким футам на поверхности и дальше уходящим под землю. Этот разлом заинтересовал Круза, потому что образовался в том месте, где его не должно было быть. На протяжении нескольких миль от этого каньона не попадалось ни одной линии разлома. Хотя и еле заметный, этот единичный сдвиг породы был доказательством новой подземной активности.
 Круз возился с трещиной, как собака с новой косточкой, пытаясь найти признаки зарождающейся где-то в глубине Земли сейсмической активности.
 В пустыне для Круза реальный мир менялся. Здесь отсутствовало время. Не было безнадежности и отчаяния. Не надо было в считанные доли секунды решать: убивать, чтобы выжить, или поддерживать огонь, чтобы не умереть. Не было нарочито наивных газет, печатающих рядом рекламы с кровавыми картинками и статьи против насилия.
 Пустыня не нуждалась в рекламах и критических замечаниях по поводу передовых статей. Пустыня ни в чем не нуждалась. Оставшиеся в живых оставляли свои следы, проигравшие свои кости. Время в пустыне можно было определить лишь по единственному признаку. К полудню все тени медленно исчезали, а с наступлением темноты они также медленно начинали возникать и вытягиваться. Как и жарко палящее солнце, Круз в равной степени любил ночь. Ему нравилось впитывать ее молчание и ощущать, как покой разливается . по всему телу. Только пустыня не давала ему сойти с ума после того, как организации, которым он доверял, и люди, на которых рассчитывал или которые зависели от него, требовали чтобы он как и они возненавидел себя. У них это почти получилось. В течение длительного времени Круз боролся с собой, чтобы не упасть в пропасть. Он спрашивал себя, удалось ли с этим справиться, и если следовал положительный ответ, то сразу же возникал другой вопрос: «Какой во всем этом смысл?» Оказывается, индейцы племени собоба заимствовали это слово у испанцев, которое, в свою очередь, брало начало в арабском языке и означало «жаркий месяц».
 Редпэт буквально упивалась такой, казалось бы, невероятной семантической цепочкой.
 — Что произошло? — спросил Круз, отодвинув потрепанные шторы и войдя в рамаду.
 Редпэт искоса посмотрела на Круза, фигура которого вырисовывалась на фоне яркого дневного света, отчего было трудно определить выражение его лица.
 Круз, наоборот, занимал сейчас более выгодную позицию. Мягкий свет освещал худую, загоревшую женщину с подстриженными рыжими волосами и серо-зелеными глазами. На ней были хлопчатобумажные слаксы и рубашка. Круз не знал точно, сколько Кассандре лет от пятидесяти до шестидесяти. Но это не имело никакого значения.
 Ему было известно, что Редпэт сначала училась на историческом факультете в университете, в частности изучала жизнь первобытных людей. Внезапно ее больше заинтересовал современный мир, в котором девушке удавалось видеть то, что другие не замечали.
 В результате она тридцать лет проработала аналитиком, а затем и старшим сотрудником ЦРУ. Оставив эту должность, она в течение четырех лет занимала пост постоянного представителя США при OOR. А уволившись, организовала свою компанию «Риск лимитед».
 — Ты мне мешаешь наблюдать, — сказала Редпэт.
 Круз сделал шаг в сторону и проследил за ее взглядом.
 Дверь приземлившегося самолета открылась. Через несколько минут показался мужчина. Он не решался спускаться вниз.
 Редпэт улыбнулась.
 — Некоторые люди напуганы нашей пустыней.
 — Согласен, — ответил Круз. — Однако слишком много людей и вдали отсюда тоже чего-то боятся.
 Редпэт не обратила внимания на его замечание.
 Мужчина все-таки спустился по трапу на раскаленную бетонированную площадку. Отставая на две ступеньки, за ним следовал другой мужчина, напоминавший хорошо обученную собаку или раба турецкого султана. Он был выше первого, сутуловат и одет во все черное. Даже с такого расстояния он казался крепким человеком.
 Круз сразу узнал встречавшего их человека. Старший сержант Ранульф Джиллеспи. Он был высоченного роста и отличного телосложения. В прошлом Джиллеспи служил связистом и инструктором двадцать второго особого полка ВВС Великобритании. Являясь профессиональным военным, он был одним из ярых борцов с международным терроризмом.
 Старший сержант проводил своих пассажиров до поджидавшего их «мерседеса», сел за руль и на медленной скорости отправился в центр Карры. Редпэт повернулась к Крузу, и с лица тотчас сошла улыбка, как только она взглянула на него. В грязных джинсах и мокрой от пота рубашке Круз скорее напоминал шахтера после тяжелой рабочей смены, нежели образованного и тщательно обученного оперативного работника, каким он являлся на самом деле. Он не брился вот уже несколько дней и явно нуждался в ванне. По его светло-голубым, блестящим глазам можно было догадаться, что в данный момент он не чувствовал себя счастливым человеком, находящимся на отдыхе.
 Они оба были в таком настроении. Круз заметил, что Редпэт крепко сжала губы и прищурилась. От своих сотрудников она требовала минимального уровня опрятности. Но сейчас Круз был ниже даже этого уровня.
 — У меня выходной, — коротко сказал Круз, — Ты помнишь? .
 — Думаю, мне следовало бы вызвать Карсона Уокера, — ответила Редпэт.
 — Однако ты обратилась к лучшему специалисту своей компании. Поэтому стоит смириться с моим внешним видом, да и новому клиенту придется последовать твоему примеру.
 Редпэт пожала плечами.
 — Даже если бы ты и захотел…
 — Но я не хочу.
 — Даже если бы ты и захотел, — повторила Редпэт оборванную Крузом фразу, — все равно уже слишком поздно, чтобы привести себя в порядок.
 — Кто на этот раз? — язвительно спросил Круз. — Надеюсь не милый президент Филиппин снова обратилась к нам?
 — Может себе такое позволить.
 — Знаю, она сильная личность и старается вернуть национальное состояние, которое ее предшественник инвестировал в итальянскую легкую, промышленность.
 — А как, по-твоему, женщине удается стать президентом? — возразила Редпэт. — Или, например, послом? Добиваясь своей цели, я, например, сделала многих людей несчастными.
 — И продолжаешь это делать.
 — Спасибо. — Редпэт широко улыбнулась. — Но данный субъект не является женщиной-политиком. Он представитель культуры и нового политического курса своей страны.
 Тихо, но эмоционально выразив свой гнев Круз спросил:
 — Это еще хуже. Кто он, артист балета?
 — Ответственный работник Министерства культуры Российской Федерации.
 — У него есть имя?
 Несмотря на то что Редпэт стояла, не шелохнувшись, Круз почувствовал, что она вся напряжена.
 — Алексей Новиков.
 — Господи! А тебе известно, что мы с Новиковым, мягко выражаясь, давно знакомы?
 — Ваши пути пересеклись, когда ты работал в ФБР, — небрежно заметила Редпэт.
 Судя по ее тону, сейчас это не имело никакого значения.
 — Пути пересеклись, — повторил Круз. — Да. Правильно. Я шесть месяцев носился в поисках этого самого Новикова.
 — Ты очень творчески подошел к своему делу.
 — Не совсем, потому что оно не было завершено до конца.
 — Позволь с тобой не согласиться. Новиков был выслан из страны на родину.
 — Будь моя воля, я бы отправил его в федеральную тюрьму, — возразил Круз. — В паспорте было указано, что он является атташе по делам культуры при консульстве в Сан-Франциско. Однако мы обнаружили у него много различной секретной документации, включая секретные торговые сделки одной компании, занимающейся разработкой лазерной технологии для Пентагона.
 — Другими словами, — суммировала Редпэт, — он был шпионом. И довольно неплохим. Если бы я могла доверять этому русскому, то наняла бы его к себе на службу.
 — В нашей стране каждый советский дипломат являлся шпионом, — сказал Круз. Новиков был настоящий фанат. К тому же стало известно, что он обожал уединяться с инженером одного оборонного предприятия. Интересно, проверили ли того бедного идиота на СПИД после того, как он покончил жизнь самоубийством.
 — О сексуальной ориентации Новикова мы хорошо информированы, — заметила Редпэт. Но история с подслушиванием инженера которого он соблазнил осталась в прошлом. Новиков уже не советский дипломат. Он русский, а русские — наши друзья. Круз грустно улыбнулся.
 — В этом прекрасном, но воинствующем мире ни у кого нет друзей. И если бы я знал, что ты веришь тому, что говоришь, то бросил бы работу.
 — Вот почему «Риск лимитед» делает все возможное. — И Редпэт улыбнулась как-то по-кошачьи.
 — Что русскому понадобилось от нас? — спросил Круз.
 — Не знаю.
 — Отлично. И не стоит выяснять. Есть вещи, которые нельзя отмыть водой с мылом. Сюрпризы Новикова относятся к их числу.
 — «Риск лимитед» — частное агентство. Мы не должны иметь дело с клиентами, если их заказ оскорбителен для нас.
 — Меня оскорбляет уже тот факт, что этот ублюдок на свободе.
 — Ты слишком эмоционален, — спокойно произнесла Редпэт. — Пора забыть, что было в прошлом, и жить настоящим.
 Круз не мог поверить, что правильно понял смысл ее слов. За все те годы, что он работал в этой компании, Редпэт ни разу не упомянула об инциденте, из-за которого Круз лишился самого дорогого, что у него было. Теперь же она говорила об этом так, словно просто заказывала в обычном ресторане обычную порцию салата.
 Прежде чем Круз успел что-либо ответить, он заметил, что «мерседес» уже затормозил у рамады.
 Старший сержант Джиллеспи с солдатской выправкой выпрыгнул из машины и открыл заднюю дверцу.
 Волосы Алексея Новикова были цвета соломы, а женоподобные черты лица казались даже красивыми. Он был невысокого роста, но очень стройный. Двигался он грациозно, с легкостью животного. Русский явно привык привлекать к себе всеобщее внимание и получать от этого удовольствие.
 Вслед за Новиковым вышел толстый, бледный мужчина с темными глазами и тощенькой черной бороденкой. Он просто изнемогал от жары в своем черном костюме. А элегантный, итальянского покроя костюм Новикова был сшит из светло-серого шелка. Внешне этот человек не проявлял ни малейшего признака изнурения от жары. Может быть, только слегка раскраснелся. Он осмотрел пейзаж, окружавший центральное здание, затем бросил взгляд на опоры, сделанные из дерева Джошуа, и на крышу рамады из листьев пальмы Вашингтония.
 — Уверен, вы не из здешних жителей? — вместо приветствия спросил Новиков Редпэт.
 Рассмеявшись, она сделала шаг навстречу и протянула руку.
 — Вы не изменились, Алексей.
 — Вы тоже, мадам посол, за исключением того, что стали еще более заметной звездой на нашем небосклоне. — Улыбнувшись, Новиков взял руку Редпэт и поднес ее к своим губам. — Но ваши пальцы остались такими же нежными и по-прежнему пахнут розами.
 Круз раздраженно отметил, что Новиков со свойственным ему изяществом поцеловал даме руку, не забыв, как всегда, сделать комплимент. Взглянув на Джиллеспи, Круз понял, что не одинок в своем гневе.
 — Спасибо, что выбрались в пустыню, — сказала Редпэт. — Хотя и знаю, что это вам не по вкусу.
 — Это небольшой тест, да? — спросил он. — Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
 — И все же я удивлена вашему появлению. Новиков еле заметно улыбнулся.
 — «Риск лимитед» имеет много, как бы лучше выразиться, поклонников среди членов моего правительства.
 — Как странно. — Редпэт удивленно подняла брови. — Ведь мы не ведем никаких дел с новой Россией.
 — Согласен, — ответил Новиков, — но вы имели врагов при старом, прежнем режиме. Они продолжают вспоминать вас с большой… страстью.
 — Это нам льстит, — сказала Редпэт, не вынимая своей руки из руки Новикова. — Но мы не заинтересованы в продолжении старых войн. «Риск лимитед» — это частная компания, которую интересуют только вопросы безопасности — ни больше, ни меньше.
 На этот раз Новиков улыбнулся еще шире, и улыбка совершенно изменила его лицо.
 — Прямо. Ясно. Без лишних слов. По-американски восхитительно, — губы Новикова опять нежно коснулись пальцев Редпэт. — Вы всегда встречаете своих клиентов подобными словами?
 Крузу уже стало противно очарование этого человека и его манера целования дамских ручек, и он резко вмешался в разговор.
 — Нет. Мы бережем их для особых клиентов, которые думают, что смогут нанять нас для выполнения нелегальной работы.
 Лучезарная улыбка Новикова исчезла. Он задержал свой взгляд на Крузе на несколько долгих секунд, а потом снова повернулся к Редпэт.
 — Теперь я понимаю, почему, имея в своей компании таких людей, как. Круз, вы считаете, что предостережение должно быть необходимо. Хотя, мадам посол, может быть, не стоит пользоваться услугами известных преступников?
 Редпэт моментально выдернула свою руку.
 — Круз является одним из наиболее ценных моих работников.
 — Какая жалость, — ответил Новиков тоном, напоминающим диктора, читающего по радио. — Он пытался привести в замешательство советское правительство несколько лет тому назад. Но так и не нашел улик против моей персоны. Работа была выполнена ни очень низком уровне. Вы могли бы нанять более способных оперативных работников.
 — Тебя спас лишь твой дипломатический паспорт, — грубо произнес Круз.
 Высокий, толстый мужчина, которого Новиков не потрудился представить, робко шагнул вперед. Круз наградил его угрожающим взглядом.
 — Гапан, — тихо сказал Новиков.
 Этого было достаточно. Человек, которого звали Гапан, молча возвратился на прежнее место.
 — Ты, я вижу, по-прежнему нанимаешь в прислуги крепышей, — заметил Круз. — Алексей, будь мужчиной, скажи Редпэт всю правду. Кому от этого станет хуже? Игра закончена, итог подведен, и тот, кто умер, похоронен.
 — Для тебя это всегда было игрой, не так ли? — осторожно спросил Новиков. — Обидно только, что твое правительство не разрешило тебе больше играть. Ты скучаешь по своим игрушкам? — Сейчас у него была леденящая улыбка. — Оставив Сан-Франциско, я два года жил в Лондоне. Мой дорогой друг, как же любили тебя критиковать английские бульварные газеты!
 — Я тебе не друг и никогда им не был, — зло ответил Круз.
 — Признаюсь честно, — сказал Новиков, обратившись к Редпэт, — мне доставило огромное удовольствие наблюдать, как ФБР срезало пуговицы с формы Круза Рована и с позором уволило его из своих рядов.
 Редпэт вздохнула и объяснила:
 — Круз оставил ФБР, потому что я сделала ему более выгодное предложение. Подозреваю, вы хорошо знаете об этом.
 Новиков смахнул пылинку со своего пиджака. У него был такой вид, словно увольнял Круза именно он.
 — Могу понять, почему Круз так быстро воспользовался случаем попасть в вашу организацию. Во всем мире «Риск лимитед» имеет репутацию наиболее надежной частной фирмы, занимающейся вопросами международной безопасности.
 Редпэт вежливо улыбнулась.
 — Однако меня все-таки удивляет тот факт, что вы пригласили к себе Круза.
 — Почти каждый сотрудник «Риск лимитед» в прошлом работал в том или ином государственном учреждении, — ответила Редпэт.
 — Но мы, включая и меня, оставили государственную службу, потому что не все могли в ней принять.
 Новиков холодно посмотрел на Круза, который с интересом наблюдал за ним.
 Круз был уверен, что Новиков издевался над ним, но не мог понять, почему. Раньше все было бы проще. Он смог бы добиться признания Новикова. Но прошлое умерло, а с ним и прежний Круз. Теперь он научился получать ответы еще до того, как начинал действовать. Иногда.
 — Например, я оставила свою должность, — продолжила Редпэт, — из-за проводимой политики, при которой в основном внимание уделялось интересам банков и различных корпораций, а не людям с их нуждами. Я терпела столько, сколько могла, но потом все-таки уволилась.
 Редпэт посмотрела на Круза, потом снова на Новикова. Взгляд ее зеленых глаз был проницателен, казалось, они не упустят ни один нюанс. Ей тоже было любопытно узнать, почему Новиков изводил человека, в чьих услугах так нуждался.
 — Круз Рован оставил службу в ФБР по весьма обоснованной причине. Я ему полностью доверяю, — подвела она итог и одарила Новикова милой, нежной улыбкой Моны Лизы, которая расплавила бы сердце бронзовой статуи.
 Круз подавил в себе желание рассмеяться. Когда Редпэт было нужно, она могла заставить любого мужчину почувствовать себя высоким, красивым и сильным. Однако она могла в равной степени и унизить мужчину.
 Новиков молчал.
 — У нашего агентства есть свои минусы, — добавила Редпэт. — Мы занимаемся лишь поиском и не можем действовать, как полицейские, например, производить обыски или арестовывать людей.
 Похоже, ее слова Новикова не убедили.
 — Мы также потеряли связи со многими правительственными агентами, — продолжала Редпэт, — и некоторые наши конкуренты пользуются ими достаточно ловко. С другой стороны, мы ни от кого не зависим и можем браться за судебные дела или отклонять их по своему усмотрению.
 — Конечно, вы вольны нанимать на работу, кого желаете. И я тоже. Как вы отметили, «Риск лимитед» действительно имеет конкурентов. — Новиков косвенно предлагал пойти на уступки, но Редпэт резко отклонила его намек.
 — Вы просите меня дисквалифицировать Круза, даже прежде чем я узнаю, что вам нужно. Если вы будете настаивать, нам придется расстаться. Я сама выбираю себе работников, а не мой клиент. На бледном лице Новикова вспыхнул румянец.
 — Конечно, — после тягостной паузы вымолвил Новиков. — Ведь вы — профессионал, а я — нет.
 — Есть и другие профессионалы, — бодро ответила Редпэт, — обращайтесь к ним.
 — Однако именно ваша компания успешно завершила дело, касающееся миллиардов бывшего президента Филиппин, — ответил Новиков. — Именно ваша компания занималась поиском священников английской церкви в Восточном Бейруте и корреспондента Си-эн-эн в Борнео. К сожалению, на сегодняшний день вы — лучшие из всех.
 Редпэт одобрительно кивнула. Уж она-то знала о громадных возможностях своей компании.
 — Мне нужны услуги самой профессиональной фирмы, — признался наконец Новиков.
 — А в чем дело?
 В последний раз взглянув на Круза, Новиков открыл карты.
 — В России похищена одна из самых ценных драгоценностей, истинное произведение искусства.
 — Что именно? — спросила Редпэт.
 — «Рубиновый сюрприз».
 — Я ничего об этом не слышала. — Редпэт была озадачена.
 — «Рубиновый сюрприз» — это чудо, случайно уцелевшее еще с большевистских времен, — начал объяснять Новиков. — Он лишь недавно был обнаружен благодаря истинным патриотам.
 Круз и Джиллеспи переглянулись. Ни один из них не имел представления, о чем шла речь. Поскольку Россия распродавала свое имущество направо и налево, только чтобы выжить, история с похищением драгоценностей казалась вполне реальной.
 — А что такое «Рубиновый сюрприз»? — поинтересовалась Редпэт.
 — Это яйцо, выполненное Питером Карлом Фаберже по заказу последнего русского царя.




 Глава 3


 Полет приводил Дэмона Хадсона в сексуальное возбуждение. Каждый раз, садясь в самолет, он начинал ощущать дрожь, словно красивая женщина дарила ему пьянящую и манящую улыбку.
 Может быть, это был фаллический образ самого самолета. Длинный, заостренный фюзеляж «Боинга-757» блестел в тумане, нависшем над аэропортом Ла-Гуардиа. Хадсон представлял, как самолет, пронзая безоблачное небо на высоте тридцати пяти тысяч футов, возвращается в Лос-Анджелес. Возможно, причиной сексуального трепета была сказочная роскошь салона. «Хай-Флайер Уан» был личным самолетом Хадсона, который любил все делать с шиком. Он сделал заказ на самолет непосредственно в компании «Боинг», затем застелил пол самолета восточными коврами, украсил стены китайским шелком и украсил антиквариатом со всего мира.
 «Хай-Флайер Уан» был одним из самых престижных самолетов во всем мире. Его стоимость была записана на счет общественной компании «Хадсон интернэшнл», имеющей тысячи акционеров. Однако несмотря на это, Дэмон Хадсон считал самолет своей личной собственностью, не обращая внимания на недовольство вкладчиков.
 В личном салоне Хадсона находилась редкая коллекция эротических картин и очень часто бывали самые обольстительные женщины для удовольствия. Хотя Хадсон был человеком с неслабым сексуальным аппетитом, чрезмерная практичность не позволяла ему расслабляться в тех обстоятельствах, когда он не совсем владел собой. Он бы не нажил такого состояния, если бы отдавал предпочтение удовольствиям и развлечениям.
 «Хадсон интернэшнл» была его третьей попыткой добиться успеха. Два прежних бизнеса оказались неудачными, но, к счастью, это никак не отразилось на личном благосостоянии Хадсона.
 Сейчас, в свои семьдесят с лишним лет, он сделал блестящую карьеру, обладая редким талантом объединять людей и управлять ими.
 Дэмон глубоко вдохнул хорошо очищенный в самолете воздух. Он старался как можно чаще дышать чистым воздухом, а если было необходимо, то и наполненным в бутылки кислородом. К пище и воде он также относился чрезвычайно разборчиво, потому что намеревался дожить до ста лет. К тому же ему хотелось оставаться энергичным мужчиной, еще способным любить женщин и нравиться им.
 «Хай-Флайер Уан» достиг нужной высоты, и Хадсон сбросил пиджак, развязал галстук и закатал рукава белой тонкой хлопчатобумажной рубашки. Затем он надел свитер, довольно облегающий, чтобы окружающие могли видеть не только накачанную с годами грудь, но и плоский тугой живот, которому позавидовали бы даже молодые мужчины.
 Несколько минут Хадсон стоял перед зеркалом, рассматривая себя в полный рост. Зеркало висело на стене между двумя картинами, на которых были изображены обнаженные красавицы. Он разглядывал себя так, как разглядывал бы ожидаемую проститутку, внимательно и критически. Дэмон по-прежнему был красивым, с шевелюрой густых, стального цвета волос, гладким, без морщинок лицом и нежным румянцем на щеках говорившим об отменном здоровье.
 Хадсону пришлось, потрудиться, чтобы достигнуть подобного результата. В возрасте шестидесяти пяти лет, когда большинство мужчин становятся слабыми, и забывчивыми, он решил полностью изменить свою внешность и прибегнул к помощи прославленного французского хирурга, специалиста по пластическим операциям.
 Лечение включало в себя устранение лишних жировых складок, морщин на лице и имплантацию. Восстановительный период длился три месяца, но результат был просто потрясающим. Фотографию Хадсона поместили в журнале «Пипл».
 С тех пор прошло восемь лет, в течение которых Хадсону пришлось перенести еще несколько мелких корректировок своей внешности. И каждый раз на заживание швов уходило несколько недель, зато лицо его оставалось гладким.
 Были и другие хирургические вмешательства — менее известные и более интимные. Очень болезненные, они все же давали неплохие результаты…
 Хадсон был уверен, что контролирует процесс физического старения, и тратил огромные деньги, чтобы остановить его.
 Удовлетворившись ежедневным осмотром своего внешнего вида, Хадсон направился к полированному письменному столу из вишневого дерева. Конечно, он бы предпочел позвать ожидающих его двух женщин, но сначала надо было заняться делом. Богатый любовный опыт научил его тому, что ожидание только подогревает страсть.
 Хадсон нетерпеливо взял радиотелефон. Хотя применение шифра усложняло подслушивание, но и не давало полной гарантии безопасности. Закодированный разговор можно было записать на магнитофонную ленту и в любое время расшифровать. Поскольку Хадсон регулярно записывал свои разговоры, то боялся, что другие сделают то же самое. Но в воздухе единственным средством общения оставался радио-телефон да еще радиограммы.
 — Музей Хадсона, — ответил женский голос в его офисе в Лос-Анджелесе. — Чем могу быть вам полезна?
 — Говорит Хадсон. Алексей поблизости?
 — Ох, мистер Хадсон, добрый день. — Личная секретарша Хадсона не ожидала столь вежливого приветствия от босса. — В данный момент мистера Новикова здесь нет.
 — Тогда где он?
 — Он не сказал, куда отправился.
 — А когда вернется?
 — Об этом он тоже ничего не сказал.
 — А что же именно он сказал? — уже раздраженно спросил Хадсон.
 — Ничего, сэр. Он казался чем-то расстроенным, но не объяснил, в чем дело.
 Хадсоном овладело беспокойство. Он вложил огромную сумму денег в строительство музея и почти столько же потратил, чтобы организовать в Лос-Анджелесе выставку «Драгоценности России». Через четыре дня эта экспозиция должна была впервые открыться в его музее.
 Как и в случае с «Хай-Флайер Уан», деньги на строительство музея и обеспечение охраны выставки были взяты из капитала «Хадсон интернэшнл», поэтому Дэмон был очень и очень заинтересован в успешном открытии своего музея в пятницу. Только так он мог бы противостоять многочисленным жалобам акционеров, которые считали, что гораздо важнее выплачивать дивиденды, чем строить музеи.
 — Срочно найди этого ублюдка, — бросил он секретарше.
 — Слушаюсь, сэр.
 — Мы платим его правительству колоссальные деньги за эту выставку, а этот педераст Новиков ведет себя так, словно он здесь хозяин.
 — Вы правы, сэр.
 — Ему необходимо вернуться к пресс-брифингу. Средства массовой информации — это самая важная часть открытия выставки.
 — Да, сэр.
 — Я оказывал поддержку русскому искусству и культуре еще задолго до того, как этот маленький гомосексуалист появился на свет.
 — Да, сэр.
 — Экспонаты на месте? — спросил Хадсон.
 — Проверить, сэр?
 — Не нужно. Позови мне ассистента Новикова.
 — Мне кажется, мистер Гапан ушел вместе с мистером Новиковым.
 Хадсон стал ругаться, полностью игнорируя федеральные правила о богохульстве и непристойностях на радиоволнах.
 — Я плачу русским за эту выставку целое состояние, а один гомосексуалист, которому они доверяют свои сокровища, отправляется на встречу с другим гомосексуалистом…
 — Но…
 — Позвони мне, как только он вернется!
 — Слушаюсь, сэр.
 Дэмон швырнул телефонную трубку и уставился на одну из картин.
 Он уже не раз жаловался на Новикова в Министерство культуры России, своим ближайшим союзникам из президентского окружения, но все его претензии тут же отвергались. В ответ говорили одно и то же:
 — Мы полностью поддерживаем мистера Новикова. Вам лучше следует обратить внимание на его эстетический вкус.
 Хадсон испытывал необъяснимое отвращение к гомосексуалистам и подозревал, что Новиков догадывался об этом и насмехался над ним. Однако без Новикова никакой выставки не получилось бы. А без выставки у Хадсона возникли бы неприятности. И серьезные неприятности. Бормоча ругательства, Хадсон встал из-за письменного стола и принялся расхаживать взад-вперед. Он уже пообещал закрытый предварительный просмотр выставки некоторым ведущим журналистам «Лос-Анджелес тайме» и «Вашингтон пост», освещающим культурные события страны. Он уже отправил частный самолет для главного искусствоведа из «Нью-Йорк таймс», чтобы тот за два дня до официального открытия выставки мог ознакомиться с экспонатами.
 Правдивое освещение данного события на страницах этих трех газет было необходимо, чтобы акционеры не возмущались суммой, вложенной в какую-то, по их мнению, выставку.
 Филантропическая работа была в равной мере политической, как и президентская предвыборная кампания. Все дело заключалось в правильном выборе той кнопки, на которую нужно было нажать, Однако не Дэмон Хадсон, а Алексей Новиков твердо держал руку на необходимой кнопке.
 А Дэмон Хадсон очень и очень сомневался в том, что Новиков умел разумно пользоваться властью.
 — Черт побери всех педиков! — громко выругался он. — Они хуже женщин.
 Некоторое время Хадсон раздумывал, что ему предпринять, и без всякого энтузиазма решил, что настало время воспользоваться запасной картой, чтобы выиграть игру. Теперь огромное значение должно было имеет интервью, которое, как он прежде надеялся, не пригодится. Хадсон воспользовался внутренней телефонной связью в самолете.
 — Вызовите ко мне Билла Кэхилла.
 Он повесил трубку, не дожидаясь ответа. Устроившись в бархатном мягком удобном кресле, Дэмон вытянул ноги и стал считать, через сколько секунд к нему постучится шеф его службы безопасности.
 Прошло двадцать восемь секунд. Неплохо, но могло быть и лучше.
 Кэхилл воплощал собою образец уволенного на заслуженный отдых особого агента ФБР: прекрасные внешние данные, мужественное лицо, крепкая мускулатура. Но главный его талант заключался не в том, что он был отличным телохранителем. Бывший агент ФБР — это связной «Хадсон Интернэшнл» с государственным аппаратом по контролю за соблюдением законов в международной разведслужбе.. С помощью двух телефонных звонков Кэхилл мог получить столько информации сколько большинство следователей соберут за неделю упорного труда.
 — Вызывали, босс?
 Кэхилл все еще не мог отвыкнуть от несколько фамильярного обращения, к которому привык в ФБР. Однако Хадсона это раздражало.
 — Мне нужны сведения о нашем госте.
 — Каком именно? Рыжем или блондине?
 — Я имею в виду журналистку.
 — Понятно. — Кэхилл знал, что Хадсону доставляло удовольствие одна только мысль о том, что рядом находится телохранитель. — Вам нужен краткий или полный отчет? У нас имеется подробная информация на этот счет.
 — Она внештатный репортер, — пояснил раздраженно Хадсон; — Даже не знаю, почему я согласился с ней встретиться.
 — Из-за ее голоса? — спросил Кэхилл, подмигнув.
 Хадсон нахмурился, но не возразил. Да, у Клэр Тод был голос, заставлявший мужчин терять рассудок.
 — Мне нужен краткий отчет, если понадобится еще что-нибудь, я сообщу.
 Кэхилл расстегнул пиджак и спрятал руки в карманы брюк.
 — Верно, Клэр Тод работает без контракта, — сказал он, — но это потому, что ей так нравится, а не потому, что никто не берет ее в штат.
 — Почему ты так думаешь?
 — Согласно Департаменту налогов и сборов, она получает более трехсот тысяч баксов в год. Тот, кто способен заработать такую огромную сумму, должен обладать высоким профессионализмом, чтобы быть нанятым на работу в престижной и высокооплачиваемой фирме.
 — Я плачу своим людям гораздо меньше, — проворчал Хадсон.
 Фэбээровец относился именно к этому меньшинству.
 — Мистер Хадсон, я как раз собирался поговорить с вами по этому поводу, — решительно произнес Кэхилл. — Цены растут. Моего бывшего коллегу недавно наняли в компанию «Америкэн эйрлайнз» шефом безопасности на пятьсот тысяч баксов. Однако в отличие от меня на него возложено намного меньше обязанностей.
 Хадсон так внимательно изучал лицо Кэхилла, что бывший агент ФБР почувствовал себя неловко.
 — Ты имеешь в виду работу по разоблачению юридической фирмы, занимавшейся «общественными интересами» и так изматывавшей нас? — спросил Хадсон.
 — Да они просто дети! Мне было противно возиться, чтобы перекрыть их источники доходов.
 — Но ты все-таки этим занимался. Выражение лица Кэхилла стало мрачным.
 Чем дольше он работал на Дэмона Хадсона, тем все меньше ему нравился этот человек.
 — И ты продолжишь выполнять для меня подобную работу, — мягко произнес Хадсон, — потому что тебе трудно будет устроиться в «Америкэн эйрлайнз» или куда-то еще, если ФБР станет известно, что ты вел расследование от их имени.
 Выпрямившись, Кэхилл вынул руки из карманов и обменялся со своим работодателем холодным, твердым взглядом.
 — Я знаю, что должен делать, — сказал Кэхилл.
 — Ты делаешь то, что я говорю тебе делать.
 — Я только хочу быть уверенным, что вы понимаете, что такое рыночная цена, невозмутимо продолжал Кэхилл. Бывший федеральный агент с хорошими связями в ФБР и таможенном управлении заслуживает приличную плату за свой труд. Особенно если вам эти его связи постоянно нужны.
 — Согласен. Делай то, для чего я тебя нанял, и тебе хорошо заплатят. — Улыбнулся Хадсон, и телохранитель слегка расслабился. — А теперь расскажи мне об этом высокооплачиваемом поставщике журналистской правды.
 Кэхилл снова сунул руки в карманы брюк.
 — У Клэр Тод отличная подготовка. Факультет журналистики Колумбийского университета, Лондонский институт экономики, интернатура и затем стажировка в «Нью-Йорк таймс».
 Хадсон одобрительно кивнул.
 — Около десяти лет она прожила в Вашингтоне и Нью-Йорке, — продолжил Кэхилл, — работала штатным сотрудником детективного отдела в «Вашингтон пост». Своими статьями она вызвала пару скандалов, касающихся иностранных дипломатов или что-то в этом роде.
 Теперь Хадсон был весь внимание.
 — Единственное уязвимое место — то, что в начале своей карьеры ей пришлось вернуть назад приз Пулитцера.
 — Да? Почему?
 — Кажется, она написала статью о проститутках, берущих по тысяче долларов за одну ночь, и, как потом выяснилось, все это было вымыслом, что противоречило этике средств массовой информации.
 Хадсон грубо и отрывисто, словно пролаял, рассмеялся.
 — Позволить себя схватить — вот Что является недозволенным, а все остальное просто приукрашивание действительности для тех, кто еще верит в Санта Клауса.
 На лице Кэхилла появилась такая же презрительная улыбка, как и у Хадсона, но он невозмутимо продолжал свой доклад.
 — Тод интересовалась некоторыми материалами общественной службы радиовещания, касающимися деятельности дипломатического корпуса.
 — Она обнаружила что-то важное?
 — То, что скомпрометировало нашу страну.
 — Например?
 — Например, она узнала о проникновении агентов ФБР в лагеря беженцев из Латинской Америки, а также раскрыла связь между госдепартаментом и наркодельцами из Панамы и Сальвадора.
 — Вероятно, ей помогают коммунисты?
 — Да. Ниточка тянется из Восточной Европы, — пробормотал Кэхилл.
 — Есть доказательства?
 — Никаких, иначе она бы попала в тюрьму.
 — Ну хоть чем-нибудь мы можем привести ее в замешательство?
 — Ничем.
 — Интересно. И что ей нужно от меня? — спросил Хадсон.
 — Предполагаю, она хочет собрать компрометирующие материалы.
 — Почему ты так думаешь?
 — По правилам внештатный репортер должен показать наброски своей будущей статьи заказчикам материала. У мисс Тод есть рекомендательное письмо от редактора «Нью-Йорк таймс санди мэгэзин». Похоже, она работает на них. Но после проверки я обнаружил, что она скрывает, о чем собирается написать.
 — Письмо действительно?
 — Да. Она позвонила редактору и сообщила ему, что собирается написать краткий биографический очерк о Дэмоне Хадсоне.
 Хадсон развалился в кресле, услышанная информация обеспокоила его.
 — Ты должен быть очень осторожен, когда начнешь следить за репортерами, — скомандовал Хадсон.
 — Не волнуйтесь. У меня легкая походка.
 Хадсон выбрал себе яблоко из корзины с фруктами, стоявшей на столе возле кресла, и вытер его о рукав свитера. Откусив яблоко белоснежными фарфоровыми зубами, он принялся медленно его жевать. Ему доставляло наслаждение, что мало людей его возраста могли с таким же удовольствием кусать и жевать крепкие спелые фрукты.
 — Я наводил справки в Департаменте по общественным связям, — сказал Кэхилл. — Там намекнули, что вы можете не сотрудничать с теми журналистами, которые, по вашему мнению, враждебно настроены по отношению к вам.
 Хадсон почувствовал облегчение. Наиболее известные люди действительно предпочитают избегать представителей прессы, если, конечно, им не о чем заявить публично.
 — Но «Таймс» сообщил им, что одобряет все, что Клэр Тод собирается написать, и не важно, будет ли на то ваше разрешение или нет.
 Брови Хадсона поднялись, подобно изящным серебряным крыльям. Да, кем бы ни была эта Клэр Тод, ее, безусловно, высоко ценили в «Нью-Йорк тайме». Что касалось самого Хадсона, то он давно поделил журналистов на две категории: льстецов и любителей сенсационных разоблачений. Он пользовался услугами первых и боялся вторых.
 К сожалению, никто не был абсолютно уверен, какие журналисты соберутся на открытие музея.
 — Как она выглядит? — спросил Хадсон.
 — Наполовину белая, наполовину азиатка, наполовину чернокожая и на Двести процентов цепкая.
 Хадсон внимательно посмотрел на Кэхилла, заметив его взгляд хищника, увидевшего добычу. Рассказ о Клэр Тод явно привел того в возбуждение.
 — Приведи ко мне мисс Тод, — равнодушным голосом произнес Хадсон.
 Не прошло и минуты, как в дверь раздался сильный стук.
 — Войдите, — четко сказал Хадсон. Несмотря на множество любовных связей за всю свою долгую жизнь, Хадсон редко встречал женщин такой красоты, как Клэр Тод. И главное — никто не казался настолько уверенной в своей сексуальной привлекательности. Хадсону почудилось, что ковер под ногами журналистки вот-вот должен воспламениться.
 Ростом в шесть футов: очень гибкая и по тому, как легко держала тяжелую спортивную сумку, Клэр была и физически вынослива. Пышная грудь выпирала из-под черной шелковой кофточки, верхние пуговицы которой были расстегнуты. От взгляда Хадсона не ускользнул даже еле видневшийся кремовый, кружевной бюстгальтер. Короткая юбочка обтягивала упругие выпуклые ягодицы. Широкий ремень опоясывал осиную талию.
 С чувством удовольствия и тревоги Хадсон вдруг понял, что стоящая перед ним женщина довела его до состояния полного возбуждения. — Так, так, — прошептал он, медленно поднимаясь с кресла не только для того, чтобы скрыть признаки своего возбуждения, но и ради соблюдения приличия.
 Клэр Тод оглядела уникальную мебель. Ее взгляд упал на китайскую живопись, будто сошедшую со стен императорской спальни. Чуть улыбнувшись, она сравнила увиденное со своим опытом и сказала:
 — Лучше, когда ты совсем ни к чему не привязан.
 Ее голос казался прокуренно-хриплым, приводящим в трепет.
 — В большинстве случаев — да, — согласился Хадсон. — Присаживайтесь, мисс Тод. Извините, что не могу собраться с мыслями: подчиненные не успели предупредить меня.
 — Что я темнокожая?
 Хадсон медленно покачал головой и, не скрывая своего интереса, рассматривал Тод, словно она была одним из произведений искусства, которое миллионер собирался приобрести для своего музея.
 — Да, вы темнокожая, — произнес Хадсон. — Вы — азиатка. В вас есть что-то от кавказской национальности. И в то же время вы подобны Еве. Никогда прежде мне не доводилось встречать таких сексуальных женщин, как вы.
 — Я польщена. — На лице Тод появилась улыбка, холодная, как серебряная пряжка на ее рёмне. — Но за дверью вас ожидают две потрясающие девочки.
 С этими словами она откровенно оглядела Хадсона, оценивая его возможности. Подбирая о нем материалы, Клэр узнала, что, несмотря на свой преклонный возраст, это был чрезвычайно агрессивный в сексуальном плане мужчина. Однако эта красивая и уверенная в себе женщина не догадывалась, что ему невыносимо тяжело даже смотреть, как она приближается к нему.
 — Мы могли бы на время отложить нашу встречу, — предложила Тод, — дать возможность проституткам разрешить вашу маленькую проблему. А может быть, не такую уж и маленькую?
 Ее понимающая и одобряющая улыбка мешала Хадсону сосредоточиться на чем-то ином, кроме как скорейшем удовлетворении своих мужских потребностей.
 — Проститутки? Вы имеете в виду моих временных секретарш?
 — Все в порядке, я ничего не имею против. Это их работа. — Тод тихо засмеялась. — То, что вам постоянно нужен секс, знают все ваши знакомые и даже почти все незнакомые. В медицине это называется сатириазисом.
 — Этот термин выдумали завистливые мужчины.
 — Возможно. Я тоже не раз думала об этом.
 — Мир полон женщин, желающих секса, — сказал Хадсон. — Но далеко не все они настолько привлекательны, чтобы во время физической близости доставляло наслаждение еще и любоваться их красотой.
 Улыбнувшись ему кокетливо и несколько двусмысленно, Клэр спросила:
 — Вероятно, они были бы более привлекательными, если бы меньше хотели секса?
 — Возможно, мы узнаем об этом, не так ли? — тоже улыбнувшись, ответил Хадсон. — Не желаете что-нибудь выпить?
 — От шампанского я не отказалась бы, если у вас есть.
 — Разумеется.
 Из заполненного до отказа холодильника Хадсон достал бутылку «Ля Гранд Дам» и, мастерски откупорив ее, разлил вино по бокалам. Тод изумленно приподняла красиво очерченные брови.
 — Вы оказываете мне честь, — сказала она. — Я слышала, вы редко пьете алкогольные напитки. Вероятно, сказывается возраст? А может быть, не в порядке с обменом веществ или боитесь сделаться импотентом?
 Но ее острые коготки Хадсону были только приятны. С каждым вылетающим из ее прекрасного ротика словом он узнавал эту женщину все больше и больше.
 — Вы очень хорошо осведомлены, — признался он.
 — Даже не представляете, насколько хорошо, мистер Хадсон, — ответила Тод.
 От ее загадочной улыбки ему сделалось не по себе: он точно знал, что сейчас речь идет не о сексе.
 — Я обладаю необычайно полным досье на вас, — продолжала Тод и слегка чокнулась с ним. Придвинувшись совсем близко и заглядывая Хадсону в глаза, она прошептала:
 — И я собираюсь опубликовать каждое слово из вашего досье, если, конечно, вы не назовете мне сногсшибательную причину, по которой этого делать не следует.




 Глава 4


 Все-таки с трудом добившись от Новикова признания, почему он обратился за помощью именно в «Риск лимитед», Редпэт, смягчившись, решила обсудить детали предстоящего дела в своем офисе. Вместе с Крузом и Джиллеспи она уже привыкла к изнуряющей жаре пустыни, но у русских стал, по ее мнению, нездоровый цвет кожи: Гапан не проронил ни слова, хотя было видно, как действовало на него палящее солнце.
 Все пятеро расположились в подземном помещении, находящемся в самом конце комплекса «Риск лимитед». Из офиса Редпэт проложен туннель, ведущий внутрь холма, где всегда поддерживался прохладный воздух.
 Редпэт незаметно распорядилась, чтобы Джиллеспи принес холодные напитки. Крузу было приятно и немного смешно наблюдать, как этот темнокожий гигант изящно подносил лимонад.
 Круз хорошо знал о мастерстве Джиллеспи наносить телесные повреждения: каждый день в течение всего года он учил Круза все новым и новым способам убивать людей. Вот почему в данный момент ученик старательно скрывал свою усмешку, видя, как Джиллеспи предлагает каждому тарелочку с имбирными пряниками собственного приготовления.
 В этом огромном сержанте текла смешанная кровь. Стойкий боец, превосходный повар и вообще умный человек, Джиллеспи гордился тем, что его предками были шотландцы и выходцы из африканского племени зулу.
 В отличие от Круза Редпэт никогда не скрывала своих эмоций от Джиллеспи. Они любили вечерами играть с ним в шахматы или просто вести дружескую беседу. Будучи телохранителем, тактиком и доверенным лицом Редпэт, Джиллеспи проявил добрый, почти мягкий характер своей натуры. Он также отлично справлялся с ролью слуги, хотя Круз чувствовал, что вместо пряников тот с удовольствием подал бы Новикову цианистый калий.
 С присущей ему элегантностью Новиков осушил третий стакан лимонада. Несмотря на то, что он находился под открытым небом менее десяти минут, ему очень хотелось пить. Новикова раздражало, что Круз догадывался об этом.
 — Может, еще лимонада? — вежливо спросил Круз.
 Новиков не ответил, бросив косой взгляд в его сторону. Ему сейчас доставляли удовольствие прохлада, царившая в офисе Редпэт, и представившийся случай выяснить, являлись ли обоснованными слухи о любовной связи между хозяйкой офиса и Джиллеспи. Было очевидно, что они уважали друг друга и испытывали взаимную симпатию. Но что касалось секса… Пока Новиков был в этом не уверен.
 — Я не тороплю вас, Алексей, — сказала Редпэт, — но если ваше дело не терпит отлагательства, тогда начните прямо сейчас.
 Новиков нахмурил брови.
 Круз с раздражением отметил, что появившиеся при этом складки на лбу русского сделали его еще более красивым. Интересно, тренировал ли Новиков перед зеркалом такое выражение лица. Обстоятельства меня вынуждают раскрыть несколько важных государственных секретов, — неохотно вымолвил Новиков. — Поэтому я буду очень признателен, если мы с вами останемся наедине, мисс Редпэт.
 Круз нервозно помешивал кубики льда в стакане с лимонадом.
 — Я здесь присутствую, потому что этого хочет Кассандра, и ты прекрасно об этом знаешь, — резко произнес он. — И хватит говорить ерунду, приступим к делу.
 Несколько минут Новиков внимательно разглядывал своего бывшего противника. С тех пор в Крузе произошли какие-то изменения, но Алексей не мог понять, что именно нового в нем появилось. Круз Рован считался профессиональным оперативником, обладавшим особым, чисто американским отношением к политике. Но несмотря на все свое профессиональное мастерство, ему с трудом удалось загнать Новикова в ловушку, подобно тому, как если бы какой-нибудь знаменитый шахматист выиграл очередную партию у своего менее одаренного противника.
 Прежде Новикова это раздражало. Как ни странно, злило и сейчас. Однако он был слишком умен, чтобы не признать, что, несмотря на победу в финальном раунде, все остальные выиграл, и с явным преимуществом, Круз.
 Круз всегда действовал безжалостно и результативно. С годами стал более хладнокровен. Новиков вдруг с тревогой обнаружил, что происшедшая в Противнике перемена сделала его более опасным.
 — Когда мы встречались в последний раз, — сказал Новиков, — ты считал меня обыкновенным шпионом, действующим под прикрытием Министерства культуры.
 — Так оно и есть, — резко ответил Круз.
 — Для тебя, возможно. Тебе можно было позавидовать: ты сам выбрал себе работу, а меня заставляли работать на КГБ. На самом же деле я был, да и остаюсь по-прежнему, по образованию и по призванию, искусствоведом.
 — О, разумеется.
 — В действительности, — продолжал Новиков, не обращая внимания на сарказм Круза, — я являюсь главным хранителем ценной и самой большой выездной выставки русского искусства. Вероятно, ты уже слышал о ней — «Драгоценности России»? — Не дав Крузу возможности что-либо ответить, Новиков сам ответил на собственный вопрос: — Нет, конечно же, ты ничего не слышал. — И обратился к Редпэт: — А вот вы, я уверен, слышали. Выставка должна открыться в эту пятницу в музее искусств Хадсона в Лос-Анджелесе.
 На ничего не выражающем лице Редпэт появилось еле заметное изумление.
 — Да, я слышала, что Хадсон намерен открыть свой музей экспозицией произведений искусства из России, — сказала она.
 — Эта выставка с огромным успехом прошла в Токио. Все выставочные экспонаты были уложены и отправлены одним рейсом, добавил Новиков.
 — Но пропало яйцо, — начал расследование Круз, заметив, что темнокожий великан Джиллепси постоянно держался на расстоянии вытянутой руки он Новикова и Гапана.
 — Оно называется «Рубиновый сюрприз», — перебил его со страдальческим видом Новиков.
 — Все равно, как оно называется: Главное, что когда вы укладывали экспонаты перед вылетом из Токио, оно находилось на месте. Ведь так? — уточнил Круз.
 — Да. Мы пользовались услугами компании по воздушной перевозке ценных грузов. Очень надежная компания.
 — Ты уверен, что яйцо, которое вы перевозили, не было подделкой?
 — Абсолютно уверен. Все экспонаты прошли таможенный осмотр, были доставлены вчера в Лос-Анджелес. Как только мы стали проверять, нет ли каких повреждений после перевозки.
 — И ты обнаружил, что яйцо исчезло.
 — Верно.
 — Какова его стоимость?
 — Оно бесценно с точки зрения как истории, так и искусства, — ответил Новиков. — Ведущим создателем произведений искусства в царской России было семейство Фаберже. Именно они делали уникальные вещицы. Подобные безделушки — скорее произведение фантазии, — согласился Новиков. — Хотя многие искусствоведы охотно поспорили бы с вами, если речь зайдет о знаменитых яйцах Фаберже, которые стали подлинными произведениями искусства.
 — В течение последних семидесяти лет в России так не считали, — съязвил Круз.
 — Мнения меняются вместе с политикой, — вежливо ответил Новиков. — Когда убили царя, изделия Фаберже были запрещены. «Рубиновый сюрприз» был последней работой Фаберже для царского семейства. Однако о его существовании никто не знал до недавних подробных переписей государственной сокровищницы.
 Редпэт понимающе кивнула. Не являлось секретом, что Россия хваталась за каждый возможный источник пополнения своей денежной казны, включая распродажу произведений искусства, которые были надежно спрятаны от людей вот уже много лет.
 — Итак, некий герой революции, преодолев свои пролетарские предубеждения, скрывал «Рубиновый сюрприз» у себя в доме, — подвел итог Круз. — Затем какой-то другой герой народных масс во время очередного восстания конфисковал у него это яйцо.
 Новиков, стиснув зубы, произнес:
 — Я не знаю, как яйцо оказалось в государственном хранилище. Оно было найдено во время инвентаризации.
 Круз закрыл глаза, обрабатывая полученную информацию, подобно компьютеру. Затем, потянувшись за бокалом, поймал на себе изучающий взгляд Новикова. Круз догадывался, что именно так привлекло внимание русского: его указательный палец на левой руке был всего с один дюйм. Новиков понял, что Круз заметил его любопытство, и опустил глаза, прежде чем продолжить.
 — Выставка включает в себя показ произведений искусства дореволюционной России, но основную ценность представляют изделия Фаберже: хрустальные, покрытые глазурью цветы, экзотические животные, также сделанные из хрусталя, двадцать великолепных лакированных портсигаров, а также позолоченные рамы для картин, инкрустированные алмазами, — произнес Новиков.
 — Откуда же взялись все эти сокровища? — лениво поинтересовался Круз.
 — Купчии бывших владельцев или что-то в этом роде?
 Редпэт метнула на Круза гневный взгляд.
 — Сотни подобных вещей были отняты у аристократов большевиками, — продолжил Новиков.
 — Включая алмазы, — добавил Круз. — Они черпали их лопатами.
 — Военная добыча, — ответил Новиков, взмахнув своей изящной рукой. — В наиболее тяжелые годы советское государство очень истощило свою казну, лишь бы повысить свободно конвертируемую валюту.
 — А остальное было разграблено коррумпированными официальными лицами из компартии и бюрократами из министерства культуры, верно? — спросил Круз!
 — Возможно, — согласился Новиков, улыбаясь так же неприветливо, как и Круз. — Мои экспонаты представляют собой все самое ценное, что осталось в государственной сокровищнице. Некоторые из них поистине уникальны. К их числу относится и «Рубиновый сюрприз», а также яйцо из Санкт-Петербурга.
 — Пасхальные яйца, — подытожил Круз.
 — Они очень знамениты, — тихо произнесла Редпэт. — Александр III впервые заказал подобное яйцо для своей жены. Оно получилось настолько восхитительным, что царь сделал традицией каждый год на Пасху делать подобные подарки.
 — Совершенно верно, — сказал Новиков. — А по заказу его сына, последнего русского царя, за год было изготовлено еще два таких яйца, одно для его матери и одно для жены. В течение нескольких лет русскими промышленниками тоже было заказано некоторое количество яиц Фаберже.
 — А почему оно называется «Рубиновым сюрпризом»? — спросил Джиллеспи.
 Новиков искоса посмотрел на великана, как будто пораженный тем, что тот осмелился произнести слово. Однако ему было достаточно один раз взглянуть в проницательные, умные глаза Джиллеспи, чтобы изменить свое мнение об этом человеке. Не важно, какого цвета была его кожа, Джиллеспи нельзя было назвать просто слугой или наемным партнером.
 — По традиции в каждом яйце внутри есть секрет, — ответил Новиков.
 — Государственный? — спросил Джиллеспи.
 — Нет, — помогла Новикову Редпэт. — Пустяк.
 — Правильно, — согласился русский. — Иногда это серия миниатюрных портретов, обрамленных алмазами и другими драгоценностями. Порой секретом являлся изображенный в миниатюре пейзаж, находившийся в самом центре яйца на искусно спрятанном часовом механизме. Иногда животное, которое можно завести.
 От удивления Джиллеспи поднял густые брови и молча вышел, чтобы наполнить кувшин лимонадом.
 — Сколько всего существует таких яиц? — спросил Круз.
 — В конце девятнадцатого и начале двадцатого столетий их было изготовлено сто пятьдесят штук, — ответил Новиков.
 — Кто приобрел их?
 — Несколько — английской королевской семьей, — сказал Новиков. — Некоторые исчезли во время Октябрьской революции. Остальные пополнили самые дорогие коллекции мира.
 — Кто сейчас владеет ими за пределами России? — спросил Круз.
 Хотя он по-прежнему выглядел безразличным, в его глазах появилась искра любопытства, чего прежде не было. Ясно, что любой, обладавший в данное время яйцом Фаберже, с удовольствием приобрел бы для себя еще одно, и ему было бы совсем не важно, каким способом и откуда оно попадет в его коллекцию.
 — У предпринимателя Дэмона Хадсона есть несколько, -сказал Новиков. — Американский издатель Малькольм Форбс приобрел десяток за свою жизнь.
 — Сколько же он заплатил за них? — спросила Редпэт.
 — За последнее яйцо он отдал полтора миллиона американских долларов, — ответил Новиков. — Но это было давно. Никто не знает, сколько оно может стоить сейчас.
 — А у тебя одно пропало, — сказал Круз. — Неудивительно, почему ты так нервничаешь.
 — Я не столько переживаю за себя, сколько за такую крупную потерю русской культуры и возможные политические последствия.
 Круз промолчал в ответ.
 — Как вы уже отметили, я работаю на правительство, положение которого очень шаткое, продолжил Новиков. — Демократия в опасности. Все еще сильна роль коммунистической партии.
 — Новиков перевел внимательный взгляд с Круза на Редпэт. — Люди, которых вы называете жесткими политиками, способны разрушить все прогрессивное, что появилось в России за последние годы, лишь бы снова взять власть в свои руки.
 — Не забывайте о правых, — сказал Круз, откусывая пряник.
 — Не следует также списывать со счетов русский национализм, — вставил свое слово в разговор Джиллеспи, появившись с очередным кувшином лимонада в огромной руке. — Многим дворянам удалось бежать за границу вместе с деньгами до окончания революции. Они с удовольствием половили бы сейчас рыбку в мутных российских водах. Хотите еще лимонада?
 Новиков метнул на Джиллеспи тот взгляд, которым женщина одаривает внезапно заинтересовавшего е е мужчину .
 — Спасибо. Вы совершенно правы. Моя страна — это печальное смешение различных политических сил, готовых начать войну в любой момент. Он с презрением посмотрел на Круза, а затем на его левую руку. — Хотя это и может казаться забавным такому ковбою, как Круз Рован, но здравомыслящие мужчины и женщины понимают, насколько сложна ситуация на самом деле. Конечно, если мадам посол не потеряла интерес к стабильности в мире, покинув государственную службу.
 — Я и мои коллеги уже больше не занимаются вопросами политики, — сказала Редпэт, — но мы люди и нас, как и любого гражданина, безусловно, волнует происходящее в мире.
 — Тогда вы поможете России?
 — Думаю, таможенная служба или полиция смогли справиться бы с этим быстрее, — предположил Круз.
 — О пропаже ничего не сообщалось, — быстро ответил Новиков.
 Круза это нисколько не удивило.
 — Конечно же, другие заметили, что яйца нет среди экспонатов? — спросила Редпэт.
 — Естественно, но когда об этом узнал я, то всю ответственность взял на себя.
 — Итак, вы единственный, кто знает, что «Рубиновый сюрприз» похитили? — спросила Редпэт.
 — Мистер Гапан, отвечающий за безопасность, знает. Теперь и вы трое в курсе.
 — Мы-то сможем сохранить все в тайне, будь спокоен, — сказал Круз, — однако по крайней мере об этом знает еще один человек.
 — Кто? — требовательно спросил Новиков.
 — Тот, кто украл яйцо Фаберже, — спокойно ответил Круз. — Ах да, безусловно. Но он или она все будет держать в тайне, верно?
 — Допустим, воришка захочет продать украденное яйцо, — предположил Круз, — тогда ему придется высунуться. С этого момента клубок и начнет раскручиваться.
 — Этого может и не произойти, — тут же перебил его Новиков.
 Круз подал плечами:
 — В таком случае действуй сам.
 Новиков обратился к Редпэт:
 — Ситуация в России… чрезвычайно напряженная и непредсказуемая. В правительстве есть люди, не желающие, чтобы хоть один из данных выставочных экспонатов уплыл за границу.
 — Почему?
 — Эти люди — сверхпатриоты. По их мнению, такие произведения искусства являются душой России и их нужно оберегать как зеницу ока.
 — Сверхпатриоты? — пробормотал Круз. — А может быть, это все показное?
 Новиков не сводил глаз с Редпэт. Он был взволнован.
 — Кассандра, пожалуйста, ваша фирма должна найти грабителей, прежде чем о пропаже «Рубинового сюрприза» узнают все.
 — Почему ты пришел к нам? — спросил Круз, не дав Редпэт вымолвить ни слова. — Если тебе не хочется обращаться за помощью к полицейским, позвони в ФБР. Они с радостью откликнутся.
 Новикова ошеломили эти слова.
 — Полиция? ФБР? Да они все бюрократы! При любой возможности и те, и другие сделают все достоянием гласности.
 Круз не стал спорить. Это была правда.
 — Кроме того, — убежденно продолжил Новиков, — ваши федеральные власти отчитываются перед Вашингтоном. Американское правительство, в свою очередь, постарается использовать пропажу и расследование с выгодой для себя. Это политика любых правительств, не так ли? У них нет друзей — одни лишь интересы, как однажды выразилась мадам посол.
 Редпэт перевела взгляд с красивого, сосредоточенного лица Новикова на стеклянный глобус, стоявший перед ней на столе. На нем были искусно высечены континенты и большие острова.
 — Я лишь цитировала де Голля, — сказала она. — Одной из прелестей ухода с государственной службы является то, что можно позволить себе иметь друзей, а также иметь интересы.
 — Безусловно, — согласился Новиков. — Не стану отрицать того, что я не руководствуюсь политическими мотивами. Я представляю свое правительство и его интересы и желаю, во-первых, побыстрее найти «Рубиновый сюрприз» и, во-вторых, свести к минимуму затраты на это расследование.
 — Мы не дешевка, — возразил Круз. — Можешь, спросить у правительства Перу, сколько оно заплатило, чтобы мы вернули ему десять миллионов баксов, украденных их бывшим президентом. Я знаю, ваш гонорар составляет десять процентов того, что вы выслеживаете и возвращаете назад, — сказал Новиков. — Я лично гарантирую, что если вы найдете яйцо, мы вместе показываем его оценщику, и вы получаете десять процентов от той суммы, которую он установит.
 Круз посмотрел на Редпэт. Как и подобает настоящему дипломату, она была невозмутима. Новиков мог бы сейчас предложить ей целую горсть алмазов или что-нибудь отвратительное — в любом случае выражение ее лица не изменилось бы.
 — Вы будете щедро вознаграждены, — подчеркнул Новиков. — Это единственный способ оценить собственные интересы и интересы своей фирмы в нашем скрытном мире, не так ли?
 Джиллеспи с Крузом смотрели на Новикова, думая об одном и том же: случайно тот нанес им оскорбление или преднамеренно.
 Круз подумал, что второе. Ему было интересно, почему такой осмотрительный русский вдруг повел себя столь безрассудно.
 — Мадам посол не имела в виду, что мы проститутки, — спокойно произнес Круз. — Она лишь хотела сказать, что на свободном рынке мы вольны ставить свои условия клиентам.
 — Все в порядке, — вмешалась Редпэт, улыбнувшись Крузу. — Алексей просто таким образом взывает к нашим интересам, так как надеется, что это поможет ему достичь собственной цели. Он не собирался никого обижать. Ведь так, уважаемый?
 Новиков холодно улыбнулся.
 — Не сомневайтесь.
 Редпэт снова молча уставилась на стеклянный глобус.
 Круз уже прежде замечал этот ее ничего не выражающий взгляд — признак того, что Редпэт прокручивала всю информацию особенно тщательно.
 Через несколько минут она, казалось, возвратилась в реальный мир, с любопытством посмотрев на Новикова, словно удивившись, что он еще был здесь.
 — Как только мы найдем пропажу, то сразу же выставим ее для оценки на аукционе Кристи, — наконец отчетливо произнесла Редпэт.
 — Согласен, — ответил Новиков.
 — И несмотря на то, во сколько оценят яйцо, гонорар будет не менее одного миллиона долларов, — добавила она. — Нам нужны деньги для расследования. Кроме того, приговор выносим мы.
 — Приговор? — спросил Новиков. — Что это значит?
 — Если мы останавливаем поиск, значит, все кончено, — сказала Редпэт. — Если мы звоним в полицию или ФБР, чтобы произвести аресты, вы не возражаете.
 — Согласен. Когда вы начинаете?
 — Мы уже начали.
 — Похоже, что вор действует очень профессионально, — заявил Новиков. — Расследование должно быть в хороших руках.
 — Конечно.
 Новиков взглянул на Круза и добавил:
 — В двух хороших руках.
 Круз нехотя встал на ноги, но к нему тут же подошел Джиллеспи, будто бы предложить еще лимонад и таким образом незаметно загородить от него Новикова. Все произошло как бы случайно. Но только на первый взгляд.
 — Не волнуйтесь, расследование будет в хороших руках, — сказала Редпэт. — Старший сержант, ты предупредил пилота?
 — Да, но опять та же неисправность.
 — Проклятая приборная доска, — пробормотала Редпэт. — В таком случае ты должен будешь отвезти мистера Новикова и мистера Гапана обратно в Лос-Анджелес. — Она обратилась к Новикову: — Не переживайте, Джиллеспи мигом довезет вас. Я смогу связаться с вами через музей Хадсона?
 — Конечно.
 — Превосходно. Полагаю, у вас при себе фотография «Рубинового сюрприза» и накладная?
 — Только фотография. Накладную я доставлю вам позже.
 Новиков достал небольшой конверт, и Джиллеспи передал его Редпэт.
 — Спасибо, — поблагодарила она и встала, дав понять, что разговор закончен.
 Алексей тоже поднялся, и пожал протянутую Редпэт руку. Не дав им опомниться, Джиллеспи выпроводил Новикова и Гапана из офиса.
 Как только дверь за ними закрылась, Редпэт устроилась в своем кресле и снова принялась разглядывать стоящий на столе прозрачный глобус.
 Круз доставал ледяные кубики из своего бокала и грыз их, ожидая, что она скажет. Наконец Редпэт взглянула на него с нескрываемым раздражением.
 — Ты сломаешь зубы.
 — Ты права, мамочка, — язвительно ответил он. — Но ты же знаешь, что я всегда так делаю, когда злюсь.
 — Злишься? На меня?
 — Нет, на этого ненадежного ублюдка, оскорбляющего «Риск лимитед».
 Редпэт замахала руками, как бы говоря, что Круз был не прав.
 — Не доверяй Новикову, — откровенно признался Круз.
 — Есть основание?
 — Он врет от начала и до конца. Если он не бюрократ из Министерства культуры, откуда ему достать миллион баксов, чтобы только найти яйцо, о пропаже которого еще никому не известно.
 Редпэт, улыбнувшись, посоветовала:
 — Лучше прими душ и переоденься. Ты снова на службе.
 — Правда? А мне кажется, я слышал, как ты обещала русскому, что расследованием займется человек, с двумя хорошими руками.
 — Не говори ерунды, — оборвала его Редпэт, — а приступай к делу. Пилот уже готов.
 — Приборная, доска исправна? — сухо спросил Круз.
 — Считай, что так.
 — Ты доверяешь Новикову не больше, чем я ему. Почему же ты согласилась с ним сотрудничать?
 — Меня интересуют те факты об этом яйце, которые Новиков скрыл от нас.
 — Ты о чем?
 — Я имею в виду слухи, намеки.
 — Не понял, — повторил Круз.
 — Это может быть простая дезинформация.
 — Тогда намекни, и я подумаю.
 — У тебя отличная интуиция, — сказала Редпэт, — и я ей доверяю. Но и тебе следует прислушаться ко мне.
 — Иными словами я лечу вслепую.
 — Но не в одиночестве. И ненадолго. Действуй, Круз. Боюсь, у нас будет неприятное состязание.
 Круз молча направился к дверям.
 — Круз! Надень бронежилет.




 Глава 5


 В четвертом часу после полудня «кадиллак» проехал по Хилл-стрит и миновал пьяниц и наркоманов на Першинг-сквер. Дэмон Хадсон смотрел на город через боковые затемненные стекла своего автомобиля.
 Прошло уже несколько лет с тех пор, когда он в последний раз посещал деловую часть Лос-Анджелеса, район, где были расположены ювелирные магазины. Многое здесь изменилось. Раньше евреи, армяне и сирийцы, мастера по золоту и драгоценным камням, арендовали небольшие магазинчики, занимавшие первые-этажи домов. Теперь те же самые переселенцы с Ближнего Востока владели этими домами и, в свою очередь, сдавали в аренду магазинчики вьетнамцам, мексиканцам и филиппинцам.
 Постепенно этот район Лос-Анджелеса разрастайся, здесь стали вести оживленную, а порой и сомнительную, торговлю ювелирными изделиями. Это был свой, говорящий на многих языках, обособленный мирок нового Лос-Анджелеса.
 Черный «кадиллак» плавно объехал пару бронированных грузовых автомобилей Бринка, поставленных во второй ряд перед домом №550 на Саус-Хилл-стрит и мешающих движению. Это здание, являвшееся прекрасным образцом происшедших в районе перемен, было построено на прибыль от продажи драгоценных камней, золота и алмазов. Называлось оно Башней Бабеля. Здесь можно было встретить израильских, голландских и индийских резчиков по алмазам, а также мастеров жемчуга из Японии, перекупщиков золота из Южной Африки и Ближнего Востока. Цены здесь были намного выше, чем в других районах города.
 Хадсон не любил бывать здесь.
 Однако сейчас у него не было другого выбора. Предстояла встреча с Армандом Давиньяном, его бывшим компаньоном и даже какое-то время другом. Хадсон решил появиться у него неожиданно, чтобы Арманд не мог скрыться от него. А еще Дэмон надеялся, что именно таким образом сможет получить правдивую информацию из его рук.
 «Кадиллак» подъехал к дому № 609 на Саус-Хилл-стрит, построенному одним из первых в этом районе. Не дожидаясь услуг водителя, Хадсон открыл дверцу машины, вылез из нее и гордо зашагал по тротуару. Поскольку лифт старой конструкции был переполнен людьми, говорящими на непонятных ему языках, Хадсон решил подняться пешком. Быстро пробежав вверх три этажа, он, запыхавшись, остановился, чтобы отдышаться. Давиньян был уже не молод и прежние силы давно покинули его, но он оставался опасным и расчетливым противником. Хадсон знал, что с этим человеком нужно вести себя крайне осторожно во всех отношениях.
 В темный длинный коридор выходили небольшие комнаты с дверями из толстого стекла. Каждая комната запиралась только изнутри. По крайней мере хоть это не претерпело никаких изменений. Запертые в комнатах вместе с золотом и драгоценностями люди по-настоящему понимали, что такое человеческая жадность.
 Хадсон быстро прошел по коридору и остановился перед дверью с табличкой «Давиньян и сыновья. Торговля алмазами и драгоценными металлами». Внизу приписано более мелкими буквами: «Закрыто для общественности».
 Наклонившись вперед, Хадсон начал всматриваться через стеклянную дверь в мрачное помещение мастерской. В самом конце комнаты хилый лысый мужчина сгорбившись сидел над верстаком, подобно стервятнику, склонившемуся над своей добычей.
 Хадсон попытался открыть дверь, но, как и ожидал, она была заперта. Вместо того чтобы постучать, он резко и с шумом принялся дергать круглую ручку.
 Пожилой мужчина оторвался от своего занятия. При ярком дневном свете рабочей лампы его лицо выглядело изнуренным и мертвенно-бледным. На нем, как всегда, были очки в стальной оправе с сильными увеличительными линзами. Посмотрев на дверь, мужчина стал моргать, как сова, из-за изменившегося расстояния фокусирования. Но вот его взгляд остановился на лице Хадсона. В течение длительного времени старик разглядывал его, словно не веря своим глазам.
 Хадсон снова раздраженно дергал ручку двери, требуя, чтобы его впустили. Наконец похожий на птицу мужчина нажал на кнопку в стене рядом с верстаком.
 Раздался звонок, находящаяся под рукой Хадсона круглая ручка повернулась, и дверь со скрипом открылась. Хадсон прошел вдоль комнаты, не взглянув на множество изумительных драгоценных камней. В данный момент его интересовал только пожилой человек, наблюдавший за ним со своего рабочего места.
 За Хадсоном громко закрылась дверь, изолировав двоих мужчин от остального мира. Прилавок загораживал рабочий уголок Давиньяна, что не позволяло Хадсону подойти к нему вплотную.
 — Арманд, твои люди лишились рассудка, поступив данным образом? — грубо спросил Хадсон.
 Давиньян молчал, лишь моргая глазами.
 — Что, все русские сошли с ума или только несколько менее здравомыслящих людишек? — со злостью повторил свой вопрос Хадсон.
 Давиньян не спеша выпрямился, оставил свое рабочее место и подошел к витрине, возле которой находился Хадсон. Все это время он осторожно наблюдал за пришедшим человеком, словно ждал от него какого-то подвоха.
 — Тебе не следует разговаривать со мной подобным образом, — вымолвил Давиньян.
 — Ты единственный, кто посмел прийти сюда в это время. Наш бизнес закончен. Мы договорились больше никогда не встречаться.
 — Я и не думал, что мне снова когда-нибудь понадобится увидеть твое лицо, — огрызнулся Хадсон. — Но я передумал, когда твоя большая темная голубка приземлилась вчера на мое плечо.
 — Темная голубка? — тихо спросил Давиньян. — О чем ты говоришь?
 — О высокой женщине. Темнокожей. О цепкой журналистке, — резко сказал Хадсон.
 — Я не знаю никакой…
 — Черт побери! — прервал Хадсон. — Вопросы, которые она мне задавала, могли иметь только один источник. И этим источником являешься ты!
 — Повторяю, что я не знаю этой женщины.
 — Вранье. Только несколько человек во всем мире настолько осведомлены, чтобы спрашивать об алмазах, которые были в 1937 году проданы на аукционе в Антверпене.
 Давиньян, потрясенный, округлил глаза.
 — Или задавать вопросы, касающиеся картин французских импрессионистов из моей собственной коллекции, — грубо добавил Хадсон. — Она знает и о других картинах, проданных на аукционе с конца тридцатых до начала шестидесятых годов.
 — Честное слово, я ничего не…
 — Она даже спрашивала о работах Фаберже, которые стали появляться на Западе в пятидесятых годах, — снова перебил Хадсон.
 Давиньян облокотился на витрину.
 — Всего несколько людей знает, насколько затруднительно мне будет отвечать на все эти вопросы, — сказал Хадсон. — Один из этих людей живет здесь, в Лос-Анджелесе. Это — ты!
 Давиньян снял очки и руками, дрожащими от старости, почесал переносицу.
 — Почему ты предал меня? — потребовал ответа Хадсон. — Ты думал, я стар и не смогу справиться с таким предателем, как ты? Да тебе еще придется просить пощады.
 Давиньян машинально стал протирать очки концом своего темно-голубого галстука. Шелковая ткань уже несколько обтрепалась, как будто ее длительное время использовали именно таким образом.
 — Я — ювелир, — решительно заявил Давиньян. — Я родился в советской Армении, я поддерживал там кое-какие связи. Время от времени я занимался бизнесом вместе с тобой. Но я не шпион.
 — Ты — нераскрытый агент иностранного государства. Ты действовал в интересах Советского Союза. Мы оба знаем, откуда взялись алмазы, картины и все остальное, что ты продавал через меня.
 — Тебе за это хорошо платили, — ответил Давиньян.
 Хадсон так сильно стукнул кулаком о прилавок, что стекло опасно задребезжало.
 — И мы оба знаем, что деньги с каждой сделки шли непосредственно к твоим боссам в КГБ, — добавил Хадсон. — А теперь скажи мне снова, что ты не шпион.
 Давиньян протянул свои сучковатые руки к прилавку, опасаясь, что стекло может разбиться.
 — Успокойся, — почти прошептал он. — В отличие от тебя у меня никогда не было контактов с Москвой. А у многих компаньонов уже нет больше власти. Многое изменилось.
 — Изменилось? — язвительно спросил Хадсон. — Ты ошибаешься, ничего не изменилось. Свиней всегда больше, чем мест у корыта. Ты же счел более выгодным питаться из моей кормушки, чем отвоевывать себе место у русских.
 Давиньян покачал головой, как бы молча говоря о своей невиновности.
 — Сколько? — спросил Хадсон. — Я хочу знать, сколько стоит купить тебя.
 — Подумай сам, — мягко сказал Давиньян. — Я не виноват в твоих проблемах. Если прошлое раскроется, я потеряю столько же, сколько и ты.
 Хадсон уже не испытывал к Давиньяну сильного гнева, его тоже стал одолевать страх. Всю жизнь он был уверен, что защищен от бедности, снобизма, болезней и чувствовал себя неуязвимым.
 Но сейчас все было по-другому.
 Хадсон отвернулся, не желая, чтобы проницательные глаза Давиньяна заметили его страх.
 Раздался звонок. Щелкнула задвижка двери, соединенной с прилавком. Тонкая рука коснулась плеча Хадсона.
 — Иди за мной, — сказал Давиньян, — выпьем чаю, а потом ты подробно расскажешь, что произошло. Мы что-нибудь придумаем, как делали это в прошлом.
 Несколько минут Хадсон оставался неподвижным. Затем, выругавшись, обернулся. Давиньян ждал, глядя на него своими темными глазами, не потускневшими со временем.
 — Хорошо, — согласился Хадсон. — Господи, какая неприятность!
 Пока Давиньян заваривал и разливал чай, Хадсон все ему рассказал.
 Не показывая своих эмоций, Давиньян молча и внимательно слушал, подобно наемному убийце, которым однажды ему все-таки пришлось стать. Чем больше подробностей он узнавал, тем понятнее становился страх Хадсона. Клэр Тод была поразительно проинформирована.
 — Эта сука, должно быть, уже давно читает мою, вернее, нашу почтовую корреспонденцию, — сказал Хадсон. — Тебе следовало бы посмотреть, как она лезла на рожон, описывая каждую мою или нашу с тобой сделку.
 — Она знает обо всех сделках?
 — Начиная с алмазов и заканчивая живописью.
 — Алмазы были самые обыкновенные и не известно кому принадлежащие, — произнес Давинья?
 — О некоторых из них так не скажешь.
 — Она знает и об этих?
 — Да. Она знает, что Гарри Уинстон купил голубые и розовые алмазы Романовых.
 — В самом деле? — вздохнул Давиньян. — Это ужасно, Дэмон.
 — Сейчас будет еще ужаснее. Она перечислила и подробно описала все картины. Она даже знает, как мы поделили прибыль и во что я вложил свою долю.
 — Неужели? Но ты должен понимать, что я здесь ни при чем.
 — О чем ты? — спросил Хадсон.
 — Меня никогда не волновали детали твоего бизнеса, точно так же, как ты никогда не вмешивался в мою жизнь.
 Через несколько секунд Хадсон нехотя кивнул.
 — А как насчет тех твоих русских приятелей? — задал он встречный вопрос. — Они никому не доверяют. Даже мне.
 В голосе Хадсона звучала такая досада, что Давиньян не сдержал улыбки.
 — Несмотря на дружественные чувства, какие я испытывал к Советскому Союзу на протяжении пятидесяти лет, — продолжил Хадсон, — несмотря на все торговые эмбарго, с которыми мне приходилось бороться, несмотря на всех правых ненормальных американцев, которым я сопротивлялся, русские никогда не доверяли мне. А теперь это! Господи! Вот чем отплатили мне эти крестьяне.
 — Из тебя бы получился великолепный актер, — сухо произнес Давиньян. — Кто бы мог подумать, что ты мог забыть, что предательство — человеческое правило.
 — Но у меня была мечта, — сказал Хадсон. — Всю свою жизнь я работал ради спокойствия в мире и ради сотрудничества между народами. Я помогал налаживать и поддерживать теплые отношения с каждым советским лидером от Сталина до Горбачева.
 Давиньян многозначительно вздохнул.
 — Я старался разрушить барьеры между странами, — честно признался Хадсон.
 — При этом стараясь получить для себя немалую прибыль, — добавил Давиньян.
 — Они же ведь использовали меня…
 — Ты использовал их. Пожалуйста, не играй со мной в наивного филантропа, — попросил Давиньян. — Это тебе не к лицу. Ты дружил с Советами, потому что так было выгодно тебе.
 — Неправда. Я верил.
 — В таком случае ты, был дураком. Но я не думаю, что ты, Дэмон Хадсон, дурак.
 Некоторое время двое бывших дельцов молча смотрели друг на друга. Несмотря на одинаковый возраст, Давиньян всегда завидовал красоте и мужским способностям Хадсона. Теперь же он увидел партнера в ином свете. Хотя тело Хадсона оставалось изумительно крепким, ум, казалось, начал слабеть. Может быть, это было побочным эффектом его многочисленных любовных похождений?
 Да, мало кто был посвящен в тайны Хадсона. Но Давиньян знал обо всем. В тех местах Восточной Европы, которые часто посещал Хадсон под предлогом занятия бизнесом, у Давиньяна были старые друзья, и он вдруг понял, почему Хадсона так напугала мысль о предательстве русских. Просто он боялся потерять источник неестественной мужской силы для своего возраста.
 И все-таки Давиньян попробовал его успокоить.
 — Полагаю, что ты доверяешь этой женщине больше, чем она того заслуживает, тихо проговорил он. — Другие тоже раньше писали статьи о твоем бизнесе, вспомни. Но ведь ничего страшного не происходило.
 Хадсон нетерпеливо замахал руками в ответ.
 — Ради этого я тратил миллионы.
 — Хорошее вложение денег.
 — Только потому, что большинство журналистов ленивы, — раздраженно ответил Хадсон, — никто из них, кроме, конечно, Клэр Тод, не копнул глубже в мое личное дело.
 — Интересно, — прошептал Давиньян.
 — Если она так много знает обо мне, то скорее всего имеет подробную информацию и о тебе. Ты не подумал об этом?
 — Разумеется. Все просто ужасно.
 Хадсон, вероятно, даже не представлял, до какой степени ужасной казалась сложившаяся ситуация Давиньяну. Более тридцати лет тот был колесиком в большой тайной махине политических сил. И будучи лишь исполнителем, он усердно применял все свое мастерство в интересах коммунистического Кремля.
 Его первоочередной задачей являлось поддерживание связи с Хадсоном, но он также следил за некоторыми советскими эмигрантами, жившими в Лос-Анджелесе, передавал информацию, полученную от агентов, которые работали в Южной Калифорнии на предприятиях оборонной и аэрокосмической промышленности. Он также был организатором исчезновения неугодных людей.
 Хадсон ничего не знал об этой стороне деятельности Давиньяна, но его интуиция и проницательность подсказывали ему, что у того были секреты, которые тоже лучше бы никто не раскрывал.
 Если бы в статье о Дэмоне Хадсоне Давиньяна объявили шпионом в пользу советской разведки, тотчас последовало бы расследование. И если бы за это взялся толковый специалист, то он сумел бы раскрыть всю агентурную сеть.
 Люди, на которых работал Давиньян, хотя и не были уже у власти, но по-прежнему жили в Москве. Их интересы совпадали с интересами Хадсона, а теперь и Давиньяна.
 Вздохнув, он снова попытался успокоить Хадсона.
 — Никто из тех, кто на нашей стороне, не предаст тебя, — сказал Давиньян, сам сильно сомневаясь в истинности своих слов. — Россия этим ничего не достигнет, но мы потеряем многое.
 — Не больше, чем потеряю я один!
 — Я обещаю тебе достать информацию о Клэр Тод.
 — Нет времени для твоих обычных способов наведения справок. Я с ней встречаюсь завтра утром. — Так скоро? Почему?
 — Она хочет показать мне доказательства, которые намерена использовать в своей статье.
 Давиньян осторожно положил руку на плечо Хадсона, почувствовав огромное различие между их физическим состоянием.
 Это могло показаться странным, но сейчас Давиньян неожиданно понял, что имел перед Хадсоном преимущество: жизнь Арманда приближалась к концу, и не так уж важно, что случится, ему почти нечего терять. Хадсон же собирался жить еще долго и боялся, что у него многое отнимут.
 Давиньян спрашивал себя, осознавал ли Хадсон, что его жизнь, возможно, и была уже тем, что у него отняли. Еще раньше.
 — Расслабься, — сказал он Хадсону. — Я что-нибудь придумаю, прежде чем вернется эта журналистка.




 Глава 6


 — Сэм, ты уверен? — спросила Лорел.
 — Я не был бы более уверенным, если бы ты спросила меня, смогу ли я летать без наркотиков, — ответил Сэмюэль Арчер.
 — Но… — начала снова Лорел.
 — Мой дорогой малыш, — нетерпеливо прервал ее Арчер, — суровой, неприкрашенной правдой является то, что ты не смогла бы купить принадлежащее русскому императору яйцо Фаберже ни за один, ни за десять миллионов долларов. Его просто нельзя найти, если бы ты даже и захотела приобрести его.
 — Я понимаю, — сказала Лорел и взглянула на красное с золотом лакированное чудо, лежащее перед ней на скамье. Благодаря полуденному солнцу, проникавшему сквозь стеклянную стену ее мастерской, инкрустация на яйце излучала ослепительное, неземное сияние.
 Сэмюэль Арчер был главным хранителем отделения восточноевропейского и центрально-азиатского искусства при музее Метрополитен в Нью-Йорке. Он также был и давним другом семьи, протеже ее матери, решившей однажды, что ему лучше приобретать произведения искусства, нежели их создавать.
 — Как ты можешь быть настолько уверенным? — спросила Лорел.
 — Моя милая крошка, — вздохнув, произнес Арчер, — неужели тебе никто и никогда не рассказывал о закулисной артистической жизни?
 — Ты рассказывал, и много раз.
 — Значит, ты невнимательно слушала меня, твои работы начинают привлекать внимание коллекционеров. Тебе следует по-настоящему научиться игре в приобретение.
 Лорел вздохнула. Арчер прав. Но хуже всего то, что ему самому это было хорошо известно.
 — Частные коллекционеры и хранители словно пауки, — заметил он. — Они очень осторожно ткут паутину, стараясь схватить что-нибудь оригинальное. Так уж случилось, что моя паутина считается лучшей в мире. Поверь, если бы было найдено какое-нибудь творение Фаберже, тем более яйцо, то я бы уже был в курсе.
 — Да, но…
 Арчер снова перебил Лорел:
 — Сейчас увлекаются Восточной Европой. Кстати, скоро в Штатах открывается просто потрясающая выставка русского искусства.
 — Правда? А где?
 — В этом отвратительном новом музейчике Дэмона Хадсона. Все, кто имеет хотя бы какое-то заметное положение, хотели, чтобы выставка «Драгоценности России» проходила именно у них. Мы предложили за это кучу денег, но Дэмон обошел нас.
 — Каким образом?
 — Нам следовало предложить в три раза больше, вот каким образом. После той скучной революции люди не видели нестоящих произведений искусств из России и не пожалели бы двадцати баксов за входной билет.
 Лорел пыталась что-то возразить, но Арчер вновь перебил ее.
 — Девочка моя, — язвительно произнес он, — тебе на самом деле нужно оторваться от своего верстака и взглянуть на музеи и искусство с точки зрения бизнеса. Драгоценности Англии не представляют особого интереса, однако люди выстраиваются в длинные очереди только за тем, чтобы взглянуть на них. То же самое можно сказать и о «Моне Лизе». Все заключается только в овладении воображением толпы, а не в истинности искусства как такового.
 — Это относится и к работам Фаберже? — спросила Лорел.
 — Безусловно! Можешь даже поспорить со мной на свое усовершенствованное приспособление для резки алмазов.
 В телефонной трубке воцарилось молчание, пока Лорел пыталась привести в соответствие неприукрашенную правду Арчер с тем, что видела сейчас перед собой.
 — Эй! — наконец крикнул Арчер. — Ты слышишь меня?
 — Да…
 Невнимательность Лорел заставила Арчера сменить свой высокомерный тон. В его голосе уже не было ноток надменности.
 — Лорел, дорогая, ты что-то скрываешь от своего дяди Сэмми? — стал выпытывать Арчер.
 На лице Лорел вспыхнул слабый румянец. Она всегда чувствовала себя отвратительно, когда приходилось врать, особенно родным и друзьям. Хотя Арчер и не был ей родственником, в детстве она почти все время находилась рядом с ним. Они оба тоже любили Ариэль Свэнн.
 Однако Арчер ненавидел Джемми Свэнна. Вот почему Лорел не решалась рассказать ему о яйце. Сэм с удовольствием отомстил бы человеку, сделавшему Ариэль несчастной. Для Лорел это было неразрешимой проблемой. Она сама не понимала своего отношения к отцу. Повзрослевшая Лорел все еще оставалась маленькой девочкой, верившей, что, если она будет хорошо себя вести, отец возвратится домой.
 — Что мне может быть известно о Фаберже больше тебя? — спросила она. — Я даже не слышала о предстоящей выставке. Моя жизнь тихо протекает в этом уединенном местечке. Я неделями не выезжаю в город.
 — Не нужно разыгрывать передо мной роль бедной провинциалки, — резко возразил Арчер. — У тебя есть телефон.
 — Я не стану разыгрывать перед тобой свою роль, если ты прекратишь играть свою.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Роль знатного негодяя из Манхэттена, — ответила Лорел.
 Арчер рассмеялся от души. Лорел была одной из немногих, умевшей противостоять его сарказму.
 — Ах, милая, как жаль, что ты родилась не мальчиком. Нам было бы так хорошо вместе.
 Лорел, рассмеявшись, покачала головой. Она любила Сэмми за острый ум и честность. Были и другие причины, более сложные, имевшие отношение к ее детству и матери, которую оба обожали. И оба потеряли.
 — Итак, скажи дяде Сэмми, что ты слышала об императорском яйце Фаберже? — спросил Арчер.
 — Все очень просто. Я ничего не слышала.
 — Подумай. Может быть, это каким-то образом связано с выставкой в музее Хадсона? В прошлом году, показывая наши коллекции в Эрмитаже, я познакомился там с хранителем этого музея, по-настоящему красивым мужчиной, Новиковым.
 — Никогда не слышала о нем.
 — Замечательно. Он не из твоего окружения. Но существует вероятность, что русские готовы все выставить на аукцион.
 — Даже Новикова? — спросила Лорел.
 — Нет. Я имею в виду Фаберже. Я бы предложил цену, если бы они продавали его на аукционе.
 — Да-а, — протянул он. — Вполне вероятно. Вполне, вполне вероятно. Восточная Европа нищенствует. Они все продадут. Даже Сибирь, если цена устроит. Хотя вряд ли кому-то понадобится эта морозильная камера, в пять раз превышающая территорию Техаса.
 Лорел чувствовала, как по мере своего размышления вслух Арчер воодушевлялся.
 — Несколько недель тому назад прошел слух о том, что один японский коллекционер приобрел некую работу Фаберже, — продолжал он. — Конечно, это все непроверенные данные.
 — Ты говоришь об императорском яйце?
 — Прикуси язык. Если бы японец купил яйцо, некогда принадлежащее царской семье, я бы уже об этом знал. Хотя, возможно, речь шла о яйце тоже работы великого мастера Фаберже. Подобных яиц в мире немного.
 Тихо вздыхая, Лорел давала возможность Арчеру размышлять вслух. Она была признательна, что он больше не пытался получить от нее информацию, которой ей не хотелось делиться с ним. По крайней мере до тех пор, пока ей не станет известно, что собирается отец делать с загадочно появившимся в ее доме «Рубиновым сюрпризом».
 Не выпуская телефонной трубки, Лорел поднялась со своей рабочей высокой табуретки и, стараясь расслабиться и сбросить напряжение, накопившееся в плечах, потянулась. Опустив длинный телефонный шнур, она подошла к окну и взглянула на ярко-ослепительное небо. Однако закрыв глаза, Лорел видела лишь загадочное алое яйцо.
 Лорел снова потянулась. Вот уже почти час она не отрывалась от телефона, пытаясь разузнать какие-нибудь слухи об исчезновении ранее неизвестного императорского яйца Фаберже.
 Арчер был первым, кому она позвонила, но, как потом выяснилось, напрасно. Затем она разговаривала с несколькими дельцами и одним искусствоведом. Но все это были пустые беседы.
 Все сходились в одном: яйца Фаберже имели огромную ценность, являясь чрезвычайной редкостью, Искусствовед из того же университета, где училась и сама Лорел, дал более точную оценку. И более тревожную. В данный момент в телефонной трубке Лорел звучал именно его голос:
 — Мисс Свэнн, если кто-то предлагает продать императорское яйцо Фаберже, значит, это либо подделка, либо кража. В любом случае я бы держался подальше. Искусство может быть не только красиво, но и очень опасно.
 Последующий за этим звонок к Арчеру лишь усилил ее опасения. При упоминании об императорском яйце Арчер насторожился, словно хищник.
 Лорел не терпелось рассказать ему всю правду. Однако если на самом деле все было столь опасно и если ее отец был каким-то образом замешан в этом деле, следовало держать язык за зубами. Да и Свэнн испытывал к Арчеру неприязнь.
 Лорел чувствовала себя обязанной молчать и понимала, что отец надеется на нее.
 — Думаю, источником слухов о яйце может быть предстоящая выставка. Признайся, все-таки что-то связано с музеем Хадсона? — заключил Арчер.
 Лорел повернулась спиной к верстаку, словно сам вид яйца мешал ей лгать.
 — У меня не было ни одного контакта с организаторами этой выставки, — честно призналась она. — Я просто обыгрывала в уме творческий замысел. Хотелось добиться эффекта драгоценных камней при отсутствии таковых. Теперь каждый старается быть менее показным…
 — То есть более дешевым, — резко перебил Арчер.
 — Поэтому я пытаюсь смастерить пудреницу с зеркалом, которая бы выглядела так, словно вся украшена драгоценными камнями, а на самом деле их нет. — Сейчас по крайней мере Лорел говорила правду. — Китайские лакированные изделия не произвели на меня должного впечатления. Тогда я вспомнила о яйцах Фаберже. Я подумала, может быть, ты знаешь, где можно найти хотя бы одно, чтобы посмотреть на него собственными глазами. Однако если в музее Хадсона есть такое яйцо, это облегчает мою задачу.
 Арчер язвительно рассмеялся.
 — Малышка, прежде ты никогда мне так не лгала. Помнишь, как ты старалась убедить меня, что тебе не хотелось переспать с тем актеришкой? Я с самого начала догадывался о твоем обмане, и в основном потому, что он действительно выглядел потрясающе. Иногда бисексуалы бывают чертовски привлекательны. — Арчер вздохнул. — Извини. Я соблазнил Роя только из опасения, что он заразит тебя чем-нибудь. Ты была слишком молода и наивна, чтобы защитить себя.
 — Но теперь я не такая.
 — Надеюсь. Мир очень нуждается в подобных тебе людях, четных и неподкупных. На протяжении жизненного пути большинство из нас потеряло эти качества, да и многие другие.
 — Сэмми… — Лорел замолчала. Она не знала, что говорить дальше. В голосе Арчера слышалась такая печаль…
 — Да, — сказал он. — Я знаю. Сначала паршивая жизнь, а потом смерть. И все-таки позвони мне, если захочешь чем-то поделиться. Тому, кто найдет императорское яйцо Фаберже, причитается баснословное вознаграждение.
 — Береги себя, — тихо сказала Лорел.
 — Слишком поздно, детка. Но не для тебя.
 Повесив трубку, Лорел еще долго стояла неподвижно и смотрела на солнце, расплывшееся в темно-красное пятно. Все вокруг безмолвствовало, и только морские чайки кричали над волнами.
 Неожиданно раздался звук подъехавшей и остановившейся возле ее дома машины. Хлопнула дверца, Лорел невольно затаила дыхание.
 В дверь три раза решительно постучали, а затем тихо открыли. Знакомый голос!
 — Лори!
 Она с легкой горечью подумала о том, что тайна яйца уже раскрыта. Но почему это ее не удивило?
 — Спускайся сюда, — позвала она, снова устроившись на своей высокой рабочей табуретке в ожидании рассказа о том; как столь изысканное произведение искусства могло попасть к отцу.
 Ему всегда удавалось быть убедительным. Однако было похоже, что лежащее перед ней изделие Фаберже не являлось подделкой.
 Джемми Свэнн проворно спустился вниз, словно ему и не было пятидесяти двух лет. Будучи физически сильным мужчиной и обладая крепким телосложением, он постоянно следил за своим внешним видом и поддерживал себя в спортивной форме. Частично причиной этому было его непомерное тщеславие.
 Но в основном все заключалось в стремлении выжить.
 Его рост равнялся шести футам одному дюйму, а весил он на пять фунтов больше, чем когда ему был двадцать один год. По-прежнему шапка густых, темных и лишь с небольшой проседью волос. Но аккуратно подстриженная борода была почти вся седая. Борода, загар, беглый взгляд человека, привыкшего жить вне дома, все это придавало его внешности некий пиратский оттенок.
 Ее отец был самым самоуверенным человеком, каких Лорел когда-либо встречала. Он шел по жизни без страха и, казалось, не задумываясь. Однако она знала, что в большинстве случаев отец был очень осторожен.
 Через семь лет после смерти матери Лорел поняла, что родители рассталась не из-за отсутствия взаимной любви, а, наоборот, от ее избытка. После развода они еще долго тосковали и страстно желали друг друга. Но еще больше Свэнн хотел свободы и уединения.
 Последние семь лет научили Лорел тому, что после очередного визита отсутствие отца становилось для нее все более опустошительным. Однако Лорел не считала его мертвым. Смерть означала бы, что все закончено, что можно смириться. Лорел поняла это только после смерти матери.
 Отец оставался живым и всегда появлялся в тот момент, когда Лорел уже отчаивалась когда-либо увидеть его снова. Внезапные появления и неожиданные исчезновения слегка выводили ее из равновесия, не позволяя полностью доверять Свэнну, однако дочь никогда не переставала ждать его.
 Порой она спрашивала себя, не эти ли взаимоотношения с отцом обрекли ее на одиночество, не дав создать свою собственную семью. Ей не хотелось взваливать личные проблемы на плечи другого человека. Лорел любила отца, но с каждым годом становилась менее и менее уверенной в том, что он симпатичен ей как человек.
 Однако увидев спешащего к ней навстречу и улыбающегося Свэнна, такого живого и полного сил, ее сердце оттаяло. Несмотря на грустные воспоминания о днях, когда отец оставлял ее одну и исчезал, Лорел помнила и радостные, счастливые минуты их встреч.
 — Как ты догадалась, что это я? — спросил Свэнн.
 — Догадалась, и все. Инстинкт. Когда ты решил отрастить бороду?
 — Твоя мать обычно узнавала меня за километр, но я не думал, что такая способность передается по наследству.
 Лорел не решилась спросить еще раз о бороде отца. Жизненный опыт научил, что если на вопрос не хотят отвечать, значит, его не надо повторять.
 — Подойди скорей и обними своего отца, — произнес Свэнн, широко разведя руки в стороны. Какой-то момент Лорел продолжала стоять неподвижно. И тогда ей показалось, что у отца появился обиженный вид, словно у маленького мальчика, которого бранили за чрезмерную резвость.
 — Всего лишь обними, это ведь не так трудно? — тихо попросил Свэнн.
 — Конечно, нет, — ответила, улыбаясь, Лорел, и прошлые обиды были тотчас забыты.
 Она крепко обняла его, ощутив себя в безопасности.
 В отличие от дочери на сердце у Свэнна было тревожно. Он мельком увидел лежащее на верстаке яйцо и подумал, что нужно было приехать к дочери до того, как она получит посылку. Тогда все было бы проще.
 Как и ее покойная мать, Лорел была сама честность. Теперь ему представлялось намного труднее дать ей заготовленное заранее объяснение.
 — А ты, оказывается, выше, чем я думал, — сказал он.
 — Ты всегда говоришь одно и то же.
 — Правда?
 — Угу!
 Свэнн рассмеялся.
 — Полагаю, ты навсегда останешься для меня девчонкой двенадцати-пятнадцати лет, трудно представить, сколько воды утекло с тех пор.
 Горечь, с какой отец произнес эти слова, показалась Лорел несвойственной для него, как, впрочем, и отпущенная борода. Чуть откинув назад голову, она изучала его лицо. Откуда бы он сейчас ни вернулся, это был долгий путь. Ему пришлось многое преодолеть, чтобы снова оказаться дома. Лорел даже не могла вспомнить, случалось ли ей когда-нибудь видеть его таким изможденным.
 — Ищешь новые морщины? — спросил он. Лорел покачала головой.
 — Нет, просто… смотрю.
 Свэнн печально улыбнулся.
 — Этим ты тоже напоминаешь мне свою мать.
 Он выпустил Лорел из своих объятий и взглянул на верстак.
 — Вижу, ты получила мою посылку.
 — Мне ее доставили час назад.
 «Всего один вшивый час», — разозлился про себя Свэнн. Проклятие! Он опоздал совсем на чуть-чуть.
 Лорел заметила еле уловимую перемену в выражении лица и поняла, что ей не надо было раскрывать посылку.
 — Она была адресована мне, — словно оправдываясь, произнесла Лорел.
 Ничего не сказав в ответ, Свэнн медленно подошел к лежащему на столе яйцу и принялся его рассматривать. Оно продолжало сиять даже после исчезновения последнего луча заходящего солнца.
 — Это что-то, не правда ли? — прошептал он.
 — Да, но что именно?
 Не обратив внимания на заданный вопрос, он склонился над верстаком. Его косоглазие стало более заметно. Бормоча ругательства себе под нос, он снова выпрямился, достал из кармана рубашки очки с одним недостающим стеклом и попытался их надеть. Затем взглянул на свою дочь.
 — Даже не знаю, зачем я ношу с собой эту проклятую вещь, — сказал он. — Мне они нужны лишь при тусклом освещении.
 Лорел вдруг сделалось грустно. Ее отец был сильнее и бодрее всех мужчин, которых она знала, пусть даже и моложе его. Но он страдал дальнозоркостью.
 Интересно, как отец будет выглядеть, когда совсем состарится? Что с ним станет, когда силы покинут его? А что будет с ней?
 Свэнн с нетерпением надел очки и наклонился к яйцу, чтобы внимательно разглядеть его. Затем он грубо попытался открыть его, но ничего не получилось.
 — Отец, будь осторожен! Ты ведь можешь сломать его.
 В течение минуты Свэнн глядел на Лорел поверх своих очков, а потом снова принялся вертеть яйцо.
 Лорел тут же подошла и встала рядом.
 — Ты что-то ищешь на нем? — спросила она, стараясь сдержать свой гнев.
 — Только пытаюсь выяснить, где соединены две его половин. Никак не могу увидеть шва.
 — Дай мне посмотреть, — сказала Лорел.
 — У тебя был целый час, и ты не попыталась открыть его? — Свэнн замолчал, а потом тихо добавил: — Ведь так?
 — Я была настолько им восхищена, что даже не подумала об этом.
 Свэнн постарался скрыть вздох облегчения.
 — Определенно, ты похожа на свою мать, — произнес он, качая головой. — Ариэль могла часами разглядывать одну и ту же вещь, и никогда ей это не надоедало.
 — Тебе же становилось скучно через три минуты, и ты просто уходил из дома.
 Свэнн удивился, с какой грустью Лорел произнесла эти слова, и, оторвав свой взгляд от яйца, посмотрел на дочь.
 — По-моему, паутинка из золотой проволоки предназначена для того, чтобы спрятать шов на яйце, — сказала она.
 Свэнн заворчал:
 — Тогда сдери это чертово украшение и посмотри.
 — Сдери?.. — Лорел вздохнула и требовательным тоном спросила: — А ты знаешь, что это такое?
 — А ты? — в свою очередь, поинтересовался Свэнн.
 — Похоже на одно из яиц Фаберже, принадлежащих семье русского царя.
 — Ты права, так оно и есть.
 — Действительно?
 Свэнн с удивлением посмотрел на дочь. Обычно она понимала его с полуслова.
 — Во всяком случае, мне кажется, что это не фальшивка, — добавил он, — а ты что думаешь?
 Ей вдруг захотелось закричать от разочарования.
 — Мне кажется, что это не фальшивка, точь-в-точь повторила она его слова, — а что ты думаешь?
 Свэнн пожал плечами.
 — Ты представляешь, сколько оно может стоить? — спросила Лорел.
 На лице Свэнна появилась холодная, загадочная улыбка.
 — Миллионы. Достаточно, чтобы обеспечить себе остаток жизни. Достаточно, чтобы ты наслаждалась фасолью с беконом, если я уже не смогу больше посылать тебе драгоценные камни со всех концов света.
 — Мне не нужны деньги. Такие, как эти!
 — Слишком поздно. Это те же самые деньги, которые ты все время получала.
 — Но…
 — Никаких но, Лори! — Свэнн приковал ее взглядом своих холодных, янтарных глаз. — Тебе пора уже понять, как устроен мир. Кровь отмывает золото, время неизменно идет своим чередом, а Джемми Свэнн живет так, как живет, и заботится о своей дочери.




 Глава 7


 Глядя на побледневшее лицо дочери, Свэнн понял, что совершил большую ошибку, отправив посылку по ее адресу. Лорел была больше дочерью Ариэль, нежели его собственной. Она была слишком порядочной, чтобы думать только о своем благе. И о его тоже.
 Свэнн считал себя благородным, хотя и не всегда честным человеком. И хотя он часто нарушал законы других стран, делал он это не для своей выгоды, а ради самого принципа.
 Но, большинству людей не требовалось сталкиваться с таким принципом в повседневной жизни. Свэнн часто забывал, насколько грубой выглядела правда для посторонних, особенно невинных людей.
 — С тобой все в порядке, детка? — спросил он, коснувшись Лорел рукой.
 — Да, все отлично, — тихо ответила она.
 Свэнн взял дочь за плечи и развернул к себе лицом.
 — Послушай, — сказал он. — Послушай внимательно. Посылки ты никогда не получала, и тем более не вскрывала ее, а меня здесь не было. Поняла?
 Отец говорил голосом, который она прежде не слышала — леденящим и безжалостным, таким же был сейчас и его взгляд.
 Внезапно Лорел догадалась, почему отец так редко возвращался. Ему просто не хотелось, чтобы жена и дочь узнали, каким опасным человеком он был на самом деле.
 — Я сделаю все, что в моих силах, — сказала она слабым голосом. — Но я не играю в твои игры.
 Свэнн глубоко вздохнул и снова превратился в человека, которого Лорел знала и любила. Он с удивительной нежностью дотронулся до ее щеки.
 — Я знаю, детка, — произнес Свэнн. — Я никогда не хотел, чтобы ты играла со мной. Поэтому забудь о сегодняшнем дне. Хорошо?
 У него опять был знакомый голос, такой глубокий, приятный, хотя и немного резковатый.
 — Хорошо, — прошептала она.
 Свэнн отвернулся. Он долго и молча смотрел на беспокойный океан за окном и наконец снова повернулся к дочери:
 — Лори, я думаю, нам пора поговорить. Поэтому сядь, чтобы не упасть. — Свэнн жестом указал на высокую табуретку.
 Лорел последовала его совету. Свэнн засунул руки в задние карманы джинсов и принялся расхаживать по комнате взад и вперед.
 — Ты плохо знаешь о моей жизни, — начал он, — как и твоя мать. Раньше так было лучше, безопаснее. Но не теперь.
 Внезапно он остановился и пристально посмотрел на Лорел. Глаза его сейчас напоминали волчьи, потому что были такие же ясные рыжевато-коричневые и дикие, очень дикие.
 Лорел подумала, какой же несчастной была ее мать: ведь в глубине души Джемми Свэнн был зверем.
 — Последние тридцать лет, — сказал отчетливо Свэнн, — я работаю более или менее непрерывно на ЦРУ.
 — А я считала тебя наемником.
 Я так говорил твоей матери. И время от времени я им был. — Свэнн хладнокровно улыбнулся. — Но никто в точности не знал, чем я занимался. Даже она.
 — Ты занимался… занимаешься… шпионажем?
 — В средствах массовой информации таких, как я, называют бойцами невидимого фронта.
 — А как ты сам себя называешь? — спросила Лорел.
 — Когда-то мы называли себя героями.
 — А сейчас?
 — Сейчас? — Свэнн грубо рассмеялся. — Сейчас мы знаем, что были дураками.
 Лорел содрогнулась от того, с какой горечью отец сказал это.
 — Видишь ли, — продолжил он, — после Кореи все изменилось. Из освободительных войны превратились в захватнические. Теперь они ведутся на узких улочках, где сточные воды служат приманкой для крыс, а люди перерезают горло, и часто их же друзья. Следует знать, что это и моя доля.
 Лорел на минуту закрыла глаза. Всю свою жизнь она обижалась и даже негодовала на то, что отец скрывал от нее свое истинное лицо. Сейчас она наконец-то узнала правду; хотя и ужасную.
 — Я все время вел нечестную игру, двойную, тройную, и продолжаю ее вести, пока не уберу последнего, стоящего на пути, — сказал Свэнн.
 — Зачем? — в оцепенении спросила Лорел, — Почему ты не остановился и не вышел из этой игры, если она такая ужасная?
 — Вначале я не верил, что все так отвратительно, а потом уже стало слишком поздно. Ариэль умерла.
 Повисла тягостная пауза.
 — Ах черт, на кого я работаю? Мне нужно было спокойно сидеть в одном месте, а не искать приключений.
 — Если бы мама была жива…
 — Если бы, Лори! — Свэнн пожал плечами. — Во всяком случае, я не жалуюсь, я сам себе выбрал такую жизнь и, если можно, повторил бы ее снова. Однако я плохо планировал ее. Моя работа приносила, хорошие деньги, но я все их тут же тратил. Лорел вспомнила о тех разнообразных драгоценных камнях, которые отец постоянно дарил ей, и почувствовала себя виноватой.
 — Я знаю, — сказала она. — Большую часть своих денег ты тратил на меня.
 — Об этом не беспокойся. Драгоценности, которые ты получала от меня, были куплены по дешевке, ниже оптовой цены. Грязная дешевка. Как и вся жизнь. — Свэнн выругался про себя, взглянув на потрясенное лицо Лорел. — Послушай, — добавил он уже с раздражением в голосе, — если бы я приехал сюда до того, как ты получила посылку, ты была бы со мной ласковой, доброй и заботливой. Но мне помешал шторм в Каулуне и задержка рейса в Гонконге. Поэтому ты должна быть умницей и не болтать лишнего первому улыбчивому полицейскому, который постучится в твою дверь.
 Лорел ошеломленно смотрела на отца и слушала ответы на свои вопросы, которые уже не имели никакого значения. Она чувствовала, что сейчас отец был откровенен, но не одобряла его действий.
 — Видишь ли, — объяснял Свэнн, — те, с кем мне приходилось работать, не были чистенькими и аккуратненькими. Это контрабандисты, дельцы черного рынка или убийцы-головорезы, покупавшие и продававшие все — от ракет до маленьких девочек.
 Свэнн взглянул на дочь и, увидев, что она внимательно его слушает, быстро продолжил свое повествование, рассказывая о тех вещах, о которые необходимо было это знать, иначе у Свэнна возникнут крупные неприятности, как только кто-нибудь заинтересуется ярко-красным яйцом или спросит, как давно она не видела своего папочку.
 — ЦРУ приходится нанимать убийц, потому что они являются последними реалистами в нашем мире. Они-то знают, как устроена любая государственная система. Тайный союз между проходимцами и хорошими парнями продолжается со времен второй мировой войны. В самом начале своей деятельности я руководил сетью картежников и головорезов, живущих в Каулуне, и выполнял грязную работу по заданию правительства в Сайгоне.
 Лорел вдруг с ужасом заметила торчащий из-под его просторной хлопчатобумажной рубашки пистолет. Оружие было засунуто за широкий ремень, и Лорел подумала, что отчасти оно выглядело естественно, как если бы из кармана торчал бумажник.
 В первый раз у Свэнна находилось оружие в присутствии дочери. Лорел заинтересовалась, почему именно сейчас отец считал, что оно может пригодиться.
 Последующие объяснения были неутешительными.
 — В бизнесе ничего не изменилось, — спокойно продолжил он. — Выполняя свое, последнее задание, мне пришлось иметь дело с баскскими бизнесменами из небольшого городка в Колумбии. Баски так же жестоки, как и другие народности мира, с которыми я работал в сицилийской мафии. Только классом выше. Они точно знали, как можно нелегально вооружить людей, которых мы хотели видеть у власти в Южной Америке.
 Свэнн взглянул на Лорел и по ее расширенным зрачкам, побледневшему лицу и крепко сжатым губам догадался, что она чувствовала.
 — Господи, дочь! Я и не думал быть преступником. Но я также не был и бойскаутом. Спроси любого тайного агента, что это такое. Если ты будешь просто сидеть и рассуждать о высокой морали, то какой-нибудь безнравственный человек вонзит тебе нож между ребрами.
 Отвернувшись, Свэнн снова заходил по комнате, измеряя ее периметр, словно загнанный и мечущийся по клетке волк.
 — Я занимался вещами, от которых у тебя застыла бы в жилах кровь, — честно признался Свэнн. — Вот почему я раньше ничего не рассказывал тебе. Однако я никогда не делал плохо тому, кто первым не причинял мне зла.
 Свэнн снова остановился возле окна, что-то в темнеющем небе привлекло его внимание.
 — Если я и совершил ошибку, то она заключалась в одном: не сразу понял, что был просто орудием, каким является любой наемник. Всего лишь используемым инструментом. Ни офицером разведывательной службы, ни шпионом со связями и с высшим образованием, я был лишь агентом по контракту — дешевым, которого использовали для анонимной защиты в каком-то одном деле, а потом выкидывали за ненадобностью. Словно презерватив.
 От его жуткого смеха у Лорел комок встал в горле, а глаза сделались влажными.
 — У меня никогда не получалось где-нибудь выгодно устраиваться. Многие парни занимались тем же, чем и я, но их труд оплачивался, а потом они все бросали и начинали свой частный бизнес. Они богатели, увеличивая капитал за счет покупки и продажи оружия, самолетов или средств связи дружественным странам, иногда и недружественным.
 Меня надули с пенсией и медицинским льготами. Точно так же поступили и с дpyгими подобными мне людьми. Нас просто здорово обманули.
 Свэнн резко повернулся лицом к дочери, Лорел хотела отвести взгляд, чтобы не видеть диких глаз отца, но она не могла. Вдруг снов показалось, что перед ней стоит совсем чужой человек, которого захлестнули силы тьмы чрезмерная горечь.
 — Но сейчас все закончено, — тихо сказа. Свэнн. — Я возвращаюсь в мир в котором существует нравственность. Мне кажется, я заслужил отдых.
 Сама не зная почему, Лорел взглянула на красное лакированное яйцо.
 — Оно твое, — Свэнн поймал ее взгляд, — не хочу, чтобы следующие десять лет я покупала лишь собачью еду. Да и ты тоже.
 Лорел постаралась подавить в себе мучившие ее чувства.
 — Это яйцо, — хрипло произнесла она, — откуда оно?
 — Чем меньше знаешь, тем лучше. Мне совсем не следовало бы посылать его тебе, но ты единственный в мире человек, которому я могу доверять. — Ну что ж, дело сделано, — пробормотал Свэнн, — вдобавок мне нужно попросить тебя поискать механизм.
 — Что?
 — Механизм внутри яйца, — раздраженно пояснил Свэнн. — При его изготовлении предполагалось, что внутри будет помещен рубин с высеченным изображением Николая второго. Затем в России произошли коренные перемены. Царя казнили, прежде чем на драгоценном камне успели сделать его изображение, а остальное — уже история.
 Лорел закрыла глаза, потом медленно открыла их. Все оставалось на своих местах по-прежнему. Отец все так же в ожидании смотрел на нее.
 — Ведь это «Сюрприз», — сказала она.
 — Да, думаю, все это несколько удивило тебя. Извини, Лори. Но жизнь полна скверных сюрпризов.
 — Я говорю о яйце. Сюрпризом является рубин. Во всех императорских яйцах внутри было по сюрпризу.
 Свэнн улыбнулся.
 — Правильно, сюрприз, — сказал он, взглянув на яйцо. — Но как достать его? Можно, конечно, разрезать яйцо пополам, но боюсь, я что-нибудь испорчу.
 Лорел почувствовала, как в ней закипает гнев. Она резко поднялась с табуретки и принялась расхаживать по мастерской взад и вперед, повторяя недавние действия своего отца и пытаясь успокоиться. Возможно, Свэнн хотел ее защитить и быть покровителем, но ей казалось, он одновременно манипулировал ею.
 Лорел спрашивала себя, понимал ли отец, что творил, или, так долго живя в тени, он привык все скрывать даже и от себя самого.
 Взяв яйцо, Свэнн поднес его ближе к глазам.
 — Я ничего не вижу, — сказал он после тщательного изучения золотой сетки, украшавшей поверхность яйца. — А ты?
 Лорел промолчала.
 — Лори!
 — Я тоже ничего не заметила, — процедила она сквозь зубы. — Но я ничего и не искала.
 Вместе с растущим негодованием, Лорел все сильнее и сильнее начинала испытывать чувство вины. За несколько лет отец прислал ей так много подарков, а она даже ни разу не поинтересовалась, на какие жертвы он шел ради дочери. Теперь же она словно находилась в водовороте преданности и предательства… Лорел больше не знала, кто был преданным, а кто нет, кто был невиновный и кого предали.
 Если ты будешь просто сидеть и рассуждать о высокой морали, то какой-нибудь безнравственный человек вонзит тебе нож между ребрами.
 Лорел содрогнулась от этой мысли, с которой отец жил в течение многих лет.
 — Итак, ты не искала? — спросил Свэнн.
 — Что? Механизм?
 — Нет, заморского принца. Господи, Лори! Соберись. Чем быстрее нам удастся открыть яйцо, тем скорее я исчезну, и ты останешься в безопасности. Ты ведь этого хочешь, не правда ли? Возвратиться в свою высоконравственную жизнь. Чувство вины возрастало с каждой минутой. Лорел желала, чтобы происходящее сейчас с ней было всего лишь кошмарным сном, который вот-вот закончится. Ей хотелось снова вернуться в детство и увидеть отца радостными глазами ребенка, а не смотреть на него, окунувшись в мрачную действительность, в которой он жил.
 — Ты украл яйцо? — прямо спросила Лорел.
 — Я конфисковал его у мошенников. Это совсем другое дело.
 — Откуда ты знаешь, что они мошенники?
 Свэнн раздраженно положил яйцо на подставку и повернулся к дочери. Однако в этот момент, яйцо наклонилось и стало падать. Лорел рванулась и успела схватить его.
 — Осторожно, — резко сказала она, — ты бы сейчас испортил произведение искусства.
 Свэнн взглянул на инструменты, лежащие возле верстака, и спросил:
 — Может быть, попробовать стамеской?
 — Отец, это яйцо является бесценным сокровищем! — ужаснулась Лорел.
 — Долларовая банкнота тоже. Для бедняка, который три дня не ел.
 Лорел ошеломленно покачала головой. Наконец она поняла. Кроме цели, которую отец пытался достичь любыми способами, ничего другого он не замечал на своем пути. Так, наверное, поступает летчик, перед которым поставлена задача сбросить бомбу на позицию противника невдалеке от больницы. Жалость, ужас, печаль, вина — все эти чувства возникают — если они вообще возникают — уже потом, когда задача выполнена. Когда отец вновь потянулся за яйцом, Лорел приняла решение. Как и всегда, Свэнн одержал победу.
 — Остановись! — громко скомандовала она и встала перед верстаком.
 Стараясь держаться внешне спокойной, Лорел расчистила место на своем рабочем столе. Когда все было готово, она включила висящую над головой лампу, направила свет на яйцо.
 — Спасибо, Лори, я…
 — Не благодари меня.
 — …знал, что могу рассчитывать на тебя.
 — Я не смогла бы позволить тебе обращаться с подобным произведением искусства, как с индейкой по случаю Дня благодарения, — резко ответила она и заметила, как заблестели глаза отца.
 Он знал, что дочь скорее поможет ему, чем увидит драгоценное яйцо испорченным.
 — Ты всегда знаешь, на какие кнопки следует нажимать? — холодно спросила Лорел, открывая секретный замок.
 Свэнн промолчал.
 Дверца шкафа с шумом отворилась. Лорел достала кожаную сумку и через плечо посмотрела на отца. Он следил за ней своими янтарными глазами.
 — Я хочу вскрыть яйцо не только ради себя, — нежным голосом произнес он.
 — Я уже говорила, что не нуждаюсь в деньгах.
 — Поступай в таком случае как знаешь. Но у меня есть друзья, которым так же, как и мне, нужны деньги. А может, даже больше. Система их тоже измотала.
 Дверца шкафа захлопнулась. Лорел справилась с секретным замком и, глубоко вздохнув, медленно выдохнула. Она ждала, пока сердце перестанет сильно стучать.
 — Лори, неужели это так ужасно — немного помочь мне?
 — Помолчи чуть-чуть, — злобно произнесла она. — Мне нужно успокоиться и сосредоточиться, чтобы сделать то, что я собираюсь.
 — Извини, — сказал Свэнн. — Я не думал, что ты все так тяжело воспримешь. Мне не стоило возвращаться. Никогда.
 — Все в порядке, отец. Если получится, я помогу тебе. Господь знает, сколько хорошего ты сделал для меня, особенно после смерти мамы.
 От воспоминаний о жене в глазах Свэнна появилась горькая печаль, которую он не мог скрыть.
 — Ты и Ариэль — это лучшее, что у меня когда-либо было в этой проклятой жизни, — ответил он.
 — Мы обе любили тебя. И я продолжаю любить. В конце концов это главное, отец, что ты должен помнить.
 — Ты меня все еще любишь?
 — Да.
 Лорел не в силах была видеть эту грустную улыбку.
 Она направилась к верстаку, положила на него кожаную сумку и открыла ее. Внутри находились несколько тоже обшитых кожей коробочек и полированный портативный компьютер. Лорел достала, одну из коробочек. Она состояла из двух отделений. Одно было заполнено листами бумаги, сложенными в виде прямоугольных пакетиков и выстроенных в ряд, словно картотечные карты. В таких небольших, в два раза меньше ладони, пакетиках ювелиры традиционно хранят драгоценные камни.
 Во втором отделении коробочки лежали различные инструменты. Наиболее привлекали внимание остроконечные инструменты красивой машинной выработки, зонды, щупы, напильники и зажимные приспособления. Все они аккуратно хранились в специальных кожаных футлярах.
 Свэнн подошел поближе и, увидев, в каком порядке дочь хранила рабочие инструменты, от восхищения присвистнул.
 — Может быть, ты кое-что забрала у меня, — сказал Свэнн. — Некоторые из этих инструментов, по-моему, я носил с собой. Хотя мои не были такими красивыми.
 — Ты делал ювелирные изделия? — удивилась Лорел.
 — Нет. Я изготовлял бомбы и таймеры, но использовал те же остроконечные инструменты и щупы.
 От подобного откровения по спине Лорел пробежали мурашки. Сдерживая озноб, она взяла дентальный щуп и склонилась над драгоценным яйцом.
 В течение некоторого времени ее внимание было сконцентрировано лишь на том, чтобы достать спрятанный в яйце секрет. Вскоре она оставила в покое украшавшие яйцо драгоценные камни и принялась внимательно осматривать сеть из золотой проволоки, в которой мог скрываться механизм.
 Все усилия были напрасными.
 Разочарованная, Лорел переключила свое внимание непосредственно на твердую золотую филигрань. Она была великолепно выполнена и настолько искусно спаяна, что Лорел не смогла разглядеть ни одного соединения, то есть ничего такого, с помощью чего можно было бы открыть яйцо, не повредив его.
 Лорел, нахмурившись, выпрямилась.
 — Безрезультатно? — нетерпеливо спросил Свэнн.
 — Пока да, — призналась она.
 — Ну что ж, надо действовать моим способом, — сказал Свэнн пытаясь взять яйцо.
 — Нет! Дай мне еще несколько минут. Уверена, ты можешь немного потерпеть, чтобы не портить такую красоту.
 — Хорошо. Но только несколько минут, Лори. Дорога каждая секунда.
 Лорел снова склонилась над яйцом.
 Свэннов ожидании наблюдал за дочерью. Он видел свое отражение в том, как Лорел хмурилась, отчего образовывались маленькие складочки между ее темными бровями. Не в первый раз он спрашивал себя, как сложилась бы его жизнь, если бы он никуда не уезжал, а мир не был бы таким жестоким.
 Только время бежит своим чередом.
 — Суть яйца заключается в сюрпризе, верно? — пробормотала Лорел.
 — Я никогда не разбирался в искусстве.
 — Следовательно, механизм должен легко срабатывать. Да, он спрятан, но думаю, таким образом, чтобы его можно было легко найти.
 Лорел зажала яйцо в правой руке, словно это был подарок, который она только что получила. Один ее палец естественным образом коснулся замысловатого узла филиграни. Хотя таких узлов было несколько, только один располагался именно в том месте, чтобы до него мог дотянуться каждый человек, взявший яйцо в правую руку.
 Одна проволочка филиграни слегка приподнялась.
 — О ты был умным придворным! — прошептала Лорел, обращаясь к давно уже умершему мастеру. — Спрятать механизм так искусно, чтобы найдя испытать чувство победы, и в то же время так, чтобы твой господин или хозяин не слишком долго утруждал себя в поисках.
 — Ты нашла? — с нетерпением спросил Свэнн.
 — По-моему, да.
 Свэнн потянулся за яйцом.
 — Подожди, — сказала Лорел, я хочу тебя предупредить, что механизм очень хрупкий.
 Она нежно нажала на приподнятую филигрань, пытаясь разными способами осторожно развязать золотую проволоку. Раздался металлический звук движения скрытого механизма, и украшенная драгоценными камнями скорлупа с неожиданной легкостью разделилась на две половины. Спрятанный внутри механизм тут же выдвинул наверх красный драгоценный камень размером с птичье яйцо.
 — Господи, — прошептала Лорел, потрясенная размером камня.
 Он был темно-красный, с большими плоскими и ровными гранями. Камень словно горел и, наверное, поэтому внушал страх.
 — Вот почему его называют «Рубиновый сюрприз», — произнес Свен. Лорел почти не слышала, что говорил отец. Она была полностью поглощена камнем. Его цвет был настолько темным, что было странно сравнивать его с цветом голубиной крови, с которой обычно сравнивают рубин. Однако сам по себе камень не имел недостатков.
 — Я никогда не видела ничего подобного, — сказала Лорел, — Посмотри, он весь переливается. Наверное, царский портрет должен был быть высечен на одной из этих граней. Только цвет немного выходит за рамки стандарта. Этот рубин слишком темный.
 — Как только что запекшаяся кровь, — вымолвил Свэнн.
 Лорел уже в течение многих лет пользовалась термином «голубиная кровь», поэтому не придала значения отцовскому сравнению. Наконец она оторвала взгляд от гипнотического камня.
 Внутренняя нижняя часть яйца представляла собой запутанную, асимметричную решетку, сделанную из серебряной и золотой проволоки, а также кусочков, напоминающих чистый хрусталь. Если внутри яйца и были еще другие драгоценности, то они не сразу бросались в глаза.
 Раздался ритмичный писк, и погруженная в изучение яйца Лорел вздрогнула.
 Свэнн приподнял свою широкую рубашку и дотронулся до пейджера, прикрепленного к ремню. Лорел снова увидела пистолет. Черный, смертоносный, но удивительно красивой формы — практичное произведение искусства для практичного мужчины.
 Взглянув на дисплей пейджера; Свэнн кивнул, словно ожидал увидеть именно этот номер.
 — Вон там, — указала Лорел на телефон в другом конце комнаты.
 По его выражению Лорел не могла догадаться, радовался он, злился или оставался равнодушным к тому, что им помешали.
 — Это меня, — крикнул Свэнн, подняв трубку. — Что случилось? Что он сказал?
 Глядя на говорившего по телефону отца, Лорел чувствовала, как существующая между ними пропасть с каждой секундой становится все больше. В этом человеке уже ничего не напоминало заботливого отца или мужчину, продолжавшего тосковать по любимой женщине, умершей семь лет тому назад.
 Свэнн снова превратился в того, кем сделала его жизнь, которую он выбрал сам.
 Я разделяю свою участь.
 — Тогда сильнее сдавите его голову, — отчетливо произнес Свэнн. — Жмите ее до тех пор, пока мозги не вылезут. Он изменит свое мнение. — Свэнн зловеще улыбнулся, а его глаза стали совсем узкими. — Давите мозги крепче, — грубо повторил он. — Я направляюсь к югу. Увидимся через несколько часов.
 Повесив трубку, он долго смотрел на телефон, словно принимая какое-то решение.
 — Тебе еще что-нибудь нужно от меня? — спросила Лорел хриплым голосом, потому что в горле у нее пересохло.
 В течение некоторого времени Свэнн пристально изучал дочь. Постепенно его ужасное, пугающее выражение лица сменилось унылой серой тоской.
 — Мне нужно на несколько минут остаться одному, — тихо вымолвил он. . — Я… я должен звонить а затем возьму яйцо и уйду .
 — Ты должна забыть обо всем. Абсолютно обо всем. Поняла? Посылка не приходила. Я ее не открывала. Тебя здесь не было. Свэнн ухмыльнулся, снова превратившись в беспечного пирата.
 — Тебе следует с этим смириться, и все будет в порядке, — одобрительно сказал он.
 — Тебе угрожает опасность?
 — Лори, поднимайся по лестнице, а когда возвратишься через десять минут, я уже исчезну.
 — Ты не ответил на мой вопрос.
 — Не волнуйся обо мне. Я в состоянии о себе позаботиться.
 «Конечно! — подумала Лорел. — Иначе ты не попал бы в такой переплет».
 — Я оставляю тебе номер своего пейджера, — сказал Свэнн и взял записную книжку Лорел, исписанную телефонными номерами поставщиков драгоценностей по всей Америке, и добавил свой: номер 800. — Только не звони по пустякам.
 — А разве я когда-нибудь так поступала?
 — Прежде я просто не давал тебе подобной возможности.
 Свэнн отвернулся. Лорел в напряжении стояла рядом с ним.
 — Будем поддерживать друг с другом связь, детка, — сказал отец, целуя, ее в лоб.
 — Папа…
 — Ступай наверх, — перебил Свэнн, но его голос звучал нежно. — Все хорошо. Возвращайся в свой нравственный чистенький мир.
 Свэнн развернул Лорел, за плечи и указал ей на лестницу. Услышав, что дверь наверху тихо закрылась, Свэнн немного подождал, затем словно привидение он тоже поднялся по лестнице и подошел вплотную к двери, снова прислушиваясь. За годы существования на краю пропасти его слух обострился.
 Ни звука дыхания. Ни нервного шарканья ног. Ни шелеста одежды; Лорел честно выполнила его просьбу.
 «Ты страдаешь паранойей, — подумал Свэнн. — Неплохая вещь. Во всяком случае, мало кто из параноиков умирает от ножа в спине».
 Тихо насвистывая, он живо спустился вниз, подошел к верстаку и принялся вынимать инструменты из кожаной сумки Лорел, пока не нашел то, что искал. Затем, все так же посвистывая, он склонился над яйцом.
 Через десять минут Джемми Свэнн уже был в пути.




 Глава 8


 Изнывая от томительных сумерек, Круз Рован всматривался в темный взъерошенный пейзаж, простирающийся под самолетом компании «Риск лимитед». Взлет был продолжительнее, чем ожидалось. Пилот оказался нервным шельмецом, тщательно проверяющим детали самолета.
 Однако Круз не торопил его. Пусть лучше будет так, нежели им придется приземляться в незапланированном, да еще и безлюдном месте. Самолет только что покинул взлетно-посадочную полосу. Территория Карру быстро уменьшалась в размерах по мере того как Самолет набирал высоту. Машина была мощная, надежная и легко управляемая.
 Хотя стало совсем темно, Круз мог разглядеть каньон, где всего несколько часов назад он занимался раскопками. На мгновение он почувствовал раздражение. Ведь он уже был чертовски близок к разгадке тайны разлома: он это ощущал так же, как всегда ощущал опасность.
 …Обнаруженное им скопление трещин в толстой поверхности земли должно было иметь огромное значение. Это даже могло доказывать, что хаос в действительности означает систему самовыпрямления.
 Именно это и поражало Круза — хаос и порядок. И возбуждающая, опасная зона между ними.
 Эта зона была единственным местом в мире, которое Круз Рован любил по-настоящему. Опасная зона была всегда в настоящем, всегда неуловима, всегда непреодолима и каждый раз новая.
 Несколько минут Круз пристально всматривался в изможденный знакомый ландшафт пустыни. Затем глубоко вздохнул и переключился на хаос, в который ему предстояло окунуться.
 Круз достал из кармана цветную фотографию размером с ладонь и стал внимательно ее изучать. Данная фотография и название компании по перевозке грузов по воздуху, которая доставила российские экспонаты в Америку, — вот и все, что Новиков мог предложить следствию.
 Или хотел предложить.
 Однако и это лучше, чем ничего.
 Светло-голубые глаза Круза внимательно разглядывали фотографию. Какая изысканная, но бесполезная вещь! Наподобие многих женщин, не знающих, что такое обязанности и ответственность. Хотя, возможно, красота сама по себе и является вознаграждением. Большинство красивых женщин, кажется, думают именно так.
 Были времена, когда Круз тоже так считал. В самом деле, ничто нельзя было сравнить с пробуждением в объятиях нежной и красивой женщины.
 Круз резко оборвал свои мысли.
 Под правым крылом самолета змейкой извивалось темное шоссе, ведущее к Лос-Анджелесу. Круз взглянул на узкую, петляющую дорогу и улыбнулся. Он надеялся, что в настоящее время Новиков получал удовольствие от поездки с таким шофером, как Джиллеспи. Старший сержант мог преодолеть расстояние до Лос-Анджелеса и за пару часов, и за… Все зависело от его настроения. Чем более сильное он испытывал раздражение, тем медленнее вел машину.
 Иногда их клиент доставлял больше проблем и хлопот, нежели помогал, особенно если ему нельзя было доверять. И все-таки Крузу хотелось бы задать несколько вопросов Новикову. Хуже бы не стало.
 Он снял висевший на стене радиотелефон и набрал номер, Из «мерседеса», где-то внизу в пустыне, ему ответил Джиллеспи.
 — Джилли, спроси своего пассажира, сможет ли он узнать номер накладной пропавшей вещи во время перевозки из Токио.
 Старший сержант понял вопрос. На какое-то время воцарилось молчание. Затем Джиллеспи снова вышел на связь и прочитал ему десятизначный номер.
 — Что-нибудь еще нужно? — спросил старший сержант.
 — Пока нет.
 Через две минуты Круз уже разговаривал с управляющим фирмы, занимающейся международным транспортом. А еще через несколько минут его соединили с директором компании по вопросам воздушного перевоза грузов.
 — Сэм Хармон быстро разберется, — произнес мужчина на другом конце провода.
 Круз улыбнулся. Вероятно, он разговаривал с военным человеком, скорее всего совсем недавно уволенным в запас и еще не привыкшим к тому, что люди не должны были ему подчиняться или быть судимыми военным судом.
 — Хармон? Я знал одного Хармона, служившего BBC, — сказал Круз.
 — Я был морским офицером, — гордо перебил его Хармон. — Тридцать лет и четыре месяца.
 — Боевым?
 — Нет, тыл и снабжение. Мне пришлось оставить службу.
 Круз улыбнулся удаче — встретить такого человека! Если кто-либо и разбирался в этой системе, так это, конечно, Хармон.
 — Вы, вероятно, единственный в мире человек, который может помочь мне.
 — Валяйте!
 «Здорово, — подумал Круз торжествующе. — Ничто мне сейчас так не нужно, как полное внимание уволенного в запас человека». Поэтому он сразу перешел к делу.
 — Мой клиент потерял пакет, а мне говорили, что у вас есть компьютерная система или что-то в этом роде, с помощью которой можно было бы снова проследить весь пройденный путь.
 Круз преднамеренно избегал описания содержимого пакета, дабы не наводить панику.
 — Вы совершенно правы, у нас имеются компьютеры, маяки для определения местоположения и системные мониторы глобального изображения, — сказал Хармон.
 — Благодаря нашей системе я могу наблюдать за любым грузом, находящимся в любой точке Земли, будь то на складе товаров или на борту самолета. Если эта вещь находится в машине, могу предоставить вам возможность побеседовать с водителем, доставляющим ее по назначению. Нам все подвластно.
 Каждый человек верит во что-то. Сэм Хармон верил в свою систему.
 — Отлично! — с энтузиазмом заметил Круз. — С чего начнем?
 — У вас имеется номер накладной?
 Круз прочитал номер и услышал глухой звук ударов по клавиатуре компьютера. Затаив дыхание он думал о том, сколько и какой информации сейчас получит.
 — Этот номер не зарегистрирован, — сообщил Хармон.
 — Что это значит?
 — Нуль. Такого номера в системе нет.
 Круз на мгновение задумался. Новикову не было смысла лгать, зная, что это можно легко проверить.
 — Но это точный номер, — сказал Круз.
 — Его здесь нет. Если, конечно, пропавший пакет не был частью большего груза.
 — Так и есть.
 — Почему же вы сразу об этом не сказали? Круз снова услышал звуки ударов по клавиатуре.
 — Есть, — доложил Хармон. — Пакет находился вместе с русскими произведениями искусства, доставленными вчера из Токио в 7.47.
 — Точно.
 — Проклятие! Только не говорите, что мы потеряли одно из этих произведений.
 — Именно это я и стараюсь разыскать, — сказал Круз. — Но успокойтесь. Все-таки пропала не «Мона Лиза».
 Хармон вздохнул с облегчением и уже вновь стучал по клавиатуре.
 — У меня на экране появился груз, — доложил он. — Пятьдесят пять произведений искусств.
 — Где они сейчас находятся?
 — Все прошли таможенный досмотр, а потом были отправлены непосредственно в музей. — Хармон снова забарабанил пальцами по клавиатуре, затем остановился. — Смешно, — вдруг сказал он.
 Круз ощутил небольшой озноб, означавший, что он вступал в зону, в которой не было ни хаоса, ни порядка.
 — Что вы узнали? — тихо спросил он.
 — У меня на дисплее показан подробный перечень всех грузов того самолета, — ответил Хармон. — Иногда какую-то отдельную вещь при таможенной проверке откладывают и задерживают на пару дней для вторичного досмотра. Хотя все вещи того рейса благополучно прошли досмотр. Подождите-ка, на дисплее неожиданно появился этот странный номер.
 — Что за номер?
 — Это отечественная накладная наряду с международными. Ее нет в декларации, но она появляется после таможенного досмотра.
 — Может быть, кто-то неправильно прочитал номер? — спросил Круз.
 — Скорее всего кто-то из таможенной службы наклеил отечественную накладную поверх международной.
 Круз откинулся назад и тихо рассмеялся. — Процесс сортировки производится чисто автоматически, — объяснил Хармон. — Машина могла по ошибке отложить груз с отечественным номером в конвейер, доставляющий местный багаж.
 Круз подумал, что это могло произойти и преднамеренно, если управлял переключателем автомата смышленый вор.
 — Итак, мы располагаем номером отечественной накладной, — сказал Круз. — Что теперь?
 — Подождите минутку.
 Послышалась пулеметная очередь ударов по клавиатуре. Через пятнадцать секунд Хармон с радостью доложил:
 — Вот! Пакет был доставлен сегодня днем в местечко под названием Камбриа. Приготовьтесь записывать адрес.
 Круз постарался запомнить адрес по памяти.
 — Записали?
 — Да. А когда именно была доставлена посылка?
 — В 4.49.
 — Кто-нибудь расписался за нее или она была оставлена на пороге? — как бы случайно спросил Круз.
 — Лаура… нет, Лорел Камерон Свэнн поставила свою подпись. Сьерра Виски Этажерка Ноябрь Ноябрь, — добавил Хармон, произнеся последнее слово по буквам.
 — Неужели ваша машина способна все это выдать? — удивился Круз. — Ну и чертова система!
 Хармон получил удовольствие от похвалы.
 — Я сейчас же подключаю к данному делу агента по розыску пропавших вещей, — заявил он. — Завтра утром пакет будет уже у нас. По крайней мере к завтрашнему дню он должен быть возвращен в Малибу в музей.
 — Мой клиент будет очень признателен, — ответил Круз. — Большое спасибо.
 Он положил трубку и воспользовался селекторной связью, чтобы передать необходимое сообщение пилоту.
 — Сажай самолет как можно ближе к Камбриа, — скомандовал Круз, — и не экономь горючее.
 Он снова снял телефон и набрал личный номер Редпэт.
 — Говорит Круз. Я узнал, где находится пропавшее яйцо. Это в Камбриа, в Калифорнии, у некоей Лорел Камерон Свэнн.




 Глава 9


 Уже совсем стемнело, когда в начале десятого Шрайк посадил самолет. Круза ожидала взятая напрокат машина, и ему удалось подъехать к тихой деревушке Камбриа, находящейся у самого океана, когда часы пробили десять тридцать.
 Он был в плохом настроении. Согласно данным, полученным с помощью компьютера «Риск лимитед», Лорел Камерон Свэнн было двадцать девять лет. Незамужняя, без долгов, без братьев и сестер, родители разведены, мать умерла, отец, увенчанный медалями военный, тоже умер. Бабушки и дедушки отсутствовали. Имелись слухи о каком-то дяде, но, возможно, он был любовником матери.
 Ни одна деталь из характеристики Лорел не указывала на то, что эта женщина могла быть причастна к похищению «Рубинового сюрприза». Идущая вдоль побережья улица, расположенная у южной окраины города, куда был доставлен пакет, выглядела так же невинно, как и компьютерные данные на Лорел. Найти адресата не составляло никакого труда. Старое здание, по форме напоминавшее букву «А», стояло в стороне на крутом небольшом отвесном берегу.
 Круз заметил, что дом был в хорошем состоянии, и к нему примыкал открытый гараж, тоже чистенький и аккуратный. В доме если и были окна, то не со стороны улицы. Ближайшие соседи жили на расстоянии пятидесяти ярдов.
 Как и сама деревушка, домик отлично вписывался в уютные улочки Калифорнии. Однако окружающая обстановка выглядела слишком безмятежно, что и заставило Круза задуматься над тем, была ли Лорел Свэнн так уж непричастна к пропаже, как это могло показаться на первый взгляд.
 А может быть, посылка пришла не по тому адресу. И все это лишь ложная тревога. А возможно, и нет.
 По своей натуре Круз был скептиком. Вот почему он решил сначала быстро осмотреть спящий городок.
 Почти все заведения были либо уже закрыты, либо пусты. Исключение составлял пивной бар, расположенный на одной из окраин Камбриа. Вокруг стояло небольшое количество припаркованных машин. Признаков того, что кто-то из посетителей бара собирался вскоре его купить, не было.
 Круз проехал дальше. В северной деловой части городка находилась покосившаяся бензозаправочная станция, как бы извиняющаяся за каждый литр бензина, приводящий в движение современный век. Хотя станция была открыта, в ней никого не было. Ночной управляющий показался Крузу таким старым, что возникло сомнение, мог ли он вообще отличить автомобиль от телеги.
 Света в окнах департамента шерифа не было. Круз предположил, что где-то поблизости должна находиться патрульная машина. Но это его не слишком волновало. Камбриа не относился к числу городков, где полицейским приходится все ночи находиться в боевой готовности.
 Довольный отсутствием возможности своего задержания раздражительными блюстителями порядка в столь неподходящий час, а также встречи с шумными соседями или случайными прохожими, Круз свернул на дорогу вдоль пляжа. В четверти мили от дома Лорел Свэнн он остановился в небольшом, глухом переулке, выключив фары, и вышел из машины с видом человека, желающего насладиться запахом и шумом ночного океана.
 В домах не было ни огня. Все двери закрыты. Никто не прогуливался с собакой, не выпускал на ночь кошку и не выскальзывал тайком из дома, чтобы заняться любовью по соседству.
 Медленно пройдя по улице, освещаемой лишь фонарями, Круз растворился в темноте ночи. Вскоре он обнаружил дорогу, ведущую к узкой, каменистой полоске берега, откуда хорошо просматривался скромный коттедж Лорел Свэнн.
 Волны с шумом разбивались о берег, заглушая шаги Круза. Спрятавшись за большим обветренным валуном, Круз принялся разглядывать маленький домик Лорел. Ни рвов, наполненных водой, ни колючей изгороди, ни натасканных собак. Ни одного фонаря вокруг дома, ни решетчатых окон, ни секретных замков на дверях. По всей видимости, у хозяйки не было необходимости от кого-либо прятаться или чего-нибудь бояться.
 Круз подумал, что Лорел, видимо, была также наивна, как и весь этот спящий городок.
 Несмотря на то что в доме спали и отсутствовала охрана, Круз подождал, пока облако не закрыло месяц. Только тогда он вышел из своего укрытия и направился к дому.
 Изнутри не доносилось ни звука. Ни из одного окна, в которое он мог заглянуть, не струился свет телевизора. Лорел Свэнн либо спала, либо у нее с кем-нибудь было назначено свидание. Однако после прогулки по городу Круз решил, что она все-таки спала.
 Он обошел весь дом и, подойдя к стоявшему в гараже «форду», на всякий случай взглянул на его номерной знак. Пришлось немного подождать, чтобы глаза после лунного света привыкли к царившей внутри гаража темноте.
 В отличие от большинства гаражей здесь было все убрано, но в то же время ничего необычного он не заметил. Ко всему прочему тут хранились стиральная машина, сушилка для белья, а также корзины для хранения овощей. Помещение было настолько просторным, что здесь спокойно бы поместилась еще одна машина. Помимо «форда», Круз увидел крытый фургон, напоминавший четырехколесный легкий грузовик, а у двери гаража новый металлический контейнер для мусора.
 Он также обнаружил пару больших многоразового пользования цилиндров с бутаном, старый, изрезанный верстак и множество коробочек.
 Последние заинтересовали Круза. Он вынул крошечный карманный электрический фонарик, чтобы получше рассмотреть их. Каждая коробка была подписана красивым, разборчивым, вероятно, женским почерком; образцы, формы, пинцеты, подставки.
 Круз догадался, что все эти вещи должны были принадлежать ювелиру.
 Он выключил свой фонарик и, стоя в кромешной темноте, пытался выстроить в некую систему все, что здесь увидел.
 Итак, дом принадлежал женщине, по профессии ювелир или занимающейся ювелирным бизнесом. Очевидно, она живет одна. Аккуратна, умеренна в хозяйстве, смелая. «Что-то здесь все-таки было не так, — подумал Круз. — Этот дом не мог быть частной собственностью вора или скупщика краденого. Проходимцы являются параноиками. Они обычно держат сторожевых собак и закрывают, по крайней мере на ночь, двери своих гаражей».
 Внезапно он почувствовал беспокойство, словно сам был преступником. Окружающая обстановка была такой безмятежной, такой умиротворенной. Воздух казался таким чистым. Коттедж выглядел так безмятежно.
 Прежде Крузу приходилось участвовать в обысках. Будучи еще агентом ФБР, он подкрадывался к домам подозреваемых без малейших угрызений совести, что должен был вторгаться в чужую личную жизнь. Он просто не придавал значения личной жизни других людей.
 Но сегодня он почему-то особенно остро понимал, что бесцеремонно вмешивается в жизнь этой незнакомой женщины. На какое-то мгновение Круз даже решил уехать отсюда и оставить Лорел в покое. Какие бы важные секреты у нее ни были, он сомневался, что это оправдывало его вторжение.
 Удивившись силе охвативших его чувств, Круз начал сам себе доказывать, что поступает верно, хотя и должен был признаться, что вплоть до настоящего момента не испытывал подобных колебаний. Всю жизнь он гонялся за грабителями банков, похитителями детей, международными террористами и торговцами наркотиков всех мастей. В результате он никогда по-настоящему не задумывался, что же такое гуманность.
 Исключения, с которыми он сталкивался, особенно в случае с Кассандрой Редпэт и Ранульфом Джиллеспи, лишь укрепили уверенность Круза в том, что, как разновидность живого мира, хомо сапиенс не оправдывает свое предназначение на Земле.
 Однако несмотря на это убеждение, Круз не мог избавиться от того, что маленький домик на пляже в Камбриа принадлежал иному миру, более чистому, честному, возвышенному. Круз не имел права находиться здесь.
 И в то же время он был именно здесь.
 Его внимание привлек блестящий новый мусорный контейнер. Из своего богатого опыта Круз знал, что большинство проходимцев были глупыми людьми. Они верили, что брошенная на помойку вещь, уже никогда не отыщется. Полицейские придерживались иного мнения.
 Круз подошел к контейнеру и молча выругался, когда заметил, что неосторожный водитель машины, собирающей мусор, покривил его металлическую поверхность. Теперь Круз точно знал, что бесшумно открыть крышку не удастся.
 Так и случилось. Круз решительно принялся бороться с поврежденной крышкой.
 «Видимо, у хозяйки дома крепкий сон, — подумал Круз. — Сон праведника. Ювелирша никогда не узнает, что он приходил сюда».
 Аккуратно положив крышку на бетонный пол, Круз заглянул внутрь контейнера. На самом верху лежала груда светлой оберточной бумаги и накладная партии отправленного товара. В первый раз в жизни Круз почувствовал скорее разочарование, чем радость снова оказаться в опасной зоне. Он с грустью подумал, что начинает терять интуицию. Ведь он на самом деле поверил, что Лорел Свэнн не замешана в похищении сокровища. Наверное, следовало бы предложить Кассандре позвонить Уокеру и поручить именно ему это расследование, а он, Круз Рован, тем временем возвратился бы в свой каньон.
 Возможно, у Лорел Свэнн был день рождения уже после того, как приезжала машина, чтобы убрать содержимое контейнера. В таком случае все можно легко объяснить. Лорел получила совершенно безобидный подарок, присланный из какого-нибудь города, и не обязательно из Токио.
 Он достал карманный фонарь, чтобы рассмотреть накладную посылки.
 Крошечный лучик ярко осветил пластмассовую карточку, приклеенную к какой-то бумаге. Это была отечественная транспортная накладная, выписанная компанией, занимающейся международными воздушными перевозками грузов. На ней указывался адрес Лорел Свэнн.
 Круз осторожно взялся за уголок карточки и оторвал ее от бумаги. Под ней оказалась еще одна накладная, на которой было помечено: только для международных перевозок.
 Даже не читая дальше, Крузу сразу стало понятно, что первоначально посылка адресовалась музею искусств Дэмона Хадсона в Лос-Анджелесе.
 Круз испытывал двойственное чувство: разочарование и триумф. Но не знал, что было сильнее. Он просто очень устал.
 Внезапно он услышал сзади знакомый металлический щелчок поднятого кверху пистолета, заставивший его съежиться. Круз замер, понимая, что любое движение может привести его к гибели. Он чувствовал черный глаз дула, уставленного на него из темноты. Мысленно обругав себя за то, что недооценил незнакомку, Круз приготовился к удару прикладом или выстрелу.
 Ничего подобного не произошло.
 Круз вздохнул и медленно поднял руки на уровень плеч, тем самым показывая, что безоружен.
 Никто не приказывал ему стоять смирно. Никто вообще не произнес ни слова. В гараже было тихо, словно на кладбище.
 Слегка повернув голову, он увидел фигуру, белеющую в темноте гаража. Ее поза говорила о том, что она приготовилась стрелять. Круз уголком глаза заметил в ее руке устаревший пистолет с глушителем.
 Каждая линия ее напряженного тела указывала на то, что женщина только знала, как пользоваться пистолетом, но никогда раньше не делала этого.




 Глава 10


 — Ваш ход, Лорел! — спокойно произнес Круз. Лорел сильно удивило, что к ней обращались по имени. Меньше всего она ожидала это услышать из уст незнакомца, обыскивающего ее гараж. Голос мужчины тоже показался странным: тихим, спокойным, почти ленивым. Он был успокаивающим. Мягким. Неожиданно Лорел вспомнила, как волку удалось схватить Красную Шапочку.
 — Вы собираетесь стрелять? — спросил Круз.
 — Еще не решила, — честно призналась Лорел.
 От неуверенности в ее голосе, немного хрипловатом, у него зашевелились на голове волосы.
 — Надеюсь, я первым узнаю, когда вы решите? — язвительно спросил он.
 Лорел чуть не рассмеялась. Она отметила, что, кроме бархатного притягательного голоса, этот человек обладал еще и чувством юмора. Она снова сравнила себя с Красной Шапочкой. Правда, у бедняжки из старой сказки была лишь корзинка с пирожками, а у Лорел в руках оружие.
 Продолжая держать нарушителя спокойствия под прицелом своего пистолета, Лорел указала на маленькую дверь, ведущую в дом.
 — Идите туда, — скомандовала она, — и поднимите руки вверх.
 Круз послушно выполнил ее приказ, и Лорел стало гораздо легче, она даже на мгновение почти опустила пистолет.
 Но только на мгновение. Вид незнакомца определенно не внушал доверия. В первую очередь ее поразили размеры и преобладание темного цвета: Темные волосы, темный свитер, темный пиджак, темные джинсы, темные ботинки. Второе, что ей бросилось в глаза, была кошачья грациозность движений. Но не домашнего кота, а дикого. Того, которого следует держать за прочной решеткой.
 «Боже, — мрачно подумала Лорел, — да он такой же здоровый, как и мой отец. Нет, гораздо здоровее. И проворнее».
 Мужчина слегка повернул голову. Она заметила, как сверкнули его глаза. Ей сделалось холодно от его напряженного взгляда. «Он выжидает, чтобы я допустила промах. — Отец предупреждал, что именно такое должно случиться, если я когда-нибудь буду нацеливать свой пистолет на профессионала».
 Молниеносно вспомнив о том, чему учил Свэнн, она спокойно вздохнула. В свое время Лорел позволила отцу научить ее стрелять только при условии, что он должен был научить и тому, как избежать стрельбы. Но ей удалось научиться лишь последнему.
 Взяв мужчину под прицел и не сводя с него глаз, Лорел держала его на расстоянии. Они шли в дом, и ее пистолет по-прежнему был направлен прямо ему в спину.
 — Ступайте налево, к окнам, — приказала Лорел. — Нет! Не оборачивайтесь!
 Круз четко выполнял все ее приказания.
 Подойдя к лестнице, ведущей из мастерской наверх, Лорел принялась нащупывать на стене выключатель. При этом она не отводила взгляда от силуэта мужчины, вырисовывающегося на фоне лунного света, пробивающегося сквозь окна.
 Через какой-то момент комната залилась электрическим светом. Однако от изучения незнакомца ей не стало легче. Наоборот, Лорел вдруг поняла, что недооценила его. Все, от широких плеч до крепких ног, подчеркивало его необычную силу.
 Никогда прежде Лорел не осознавала столь отчетливо несправедливое распределение между мужской и женской физической силой.
 Незнакомец начал осматривать мастерскую Лорел, и было видно, что от его взгляда, словно от локатора, не ускользала ни одна деталь. Но вот он наполовину развернулся и посмотрел на нее.
 Лорел напряглась, почувствовав себя прикованной взглядом его блестящих, леденяще-голубых глаз. Наверное, в таком же напряжении она держала его благодаря своему оружию. Затем его взгляд опустился ниже, на ее тело, и выражение лица незнакомца чуть изменилось.
 Лорел вспомнила, что на ней была надета только ночная рубашка из тонкого шелка, которую она схватила впопыхах, услышав шум в гараже. Из-за статического электричества рубашка плотно прилегала к телу, четко обрисовывая груди и бедра.
 — Может быть, вы все-таки отвернетесь? — обратилась она, смущенная и раздраженная столь откровенным разглядыванием.
 Круз опустил взгляд, пытаясь скрыть улыбку.
 — Это не обязательно, — тихо ответил он.
 — Я в этом не уверена.
 Он посмотрел на дуло пистолета.
 — А вы уверены, что знаете, как пользоваться этой штукой?
 — Необходимо снять предохранитель, взвести курок, подать патрон в патронник, — быстро начала перечислять Лорел. — Все, что мне следует запомнить, так это, как нажимать на спусковой крючок.
 — Не «как», — поправил ее Круз, — а «когда», и стоит ли вообще это делать.
 Теперь уже Лорел боролась с собой, чтобы не улыбнуться. Ее отец говорил то же самое и в той же последовательности.
 — Ваша задача легче моей, — возразила она. — Вам нужно только придумать обоснованную причину, чтобы я не стреляла.
 — Я могу это сделать.
 Лорел не сомневалась.
 С каждой минутой уменьшалась вероятность в необходимости спускать курок, и Лорел все больше и больше начинала чувствовать вес пистолета в вытянутых на весу руках.
 Круз стал медленно поворачиваться к ней. Увидев его профиль, Лорел резко произнесла:
 — Достаточно.
 Она заметила, что он красив.
 Однако Круз продолжал не спеша разворачиваться, наблюдая, с каким напряжением ее палец лежал на курке. Ему пришлось остановиться, лишь когда стало ясно, что Лорел сейчас нажмет на спусковой крючок.
 Лорел было видно почти все его лицо, как вдруг ей показалось, что она где-то его видела раньше.
 — Вы кто? — неожиданно задала она вопрос. — Как ваше имя?
 — Круз Рован.
 Определенно она уже слышала когда-то это имя.
 — А что вы делаете в моем гараже?
 — Разыскиваю пасхальное яйцо.
 Лорел стало совсем не по себе. В какое-то мгновение она думала только о том, как было бы невероятно здорово иметь Круза Рована своим другом.
 Но он таким не являлся, а ее желание было опасным.
 Сжатые губы Круза искривились в одобрительной улыбке. Лорел догадалась, что этому мужчине приятно смотреть на ее обтянутое ночной рубашкой тело. Она опустила пистолет, направив его дулом в то место, которое находилось как раз ниже пряжки ремня Круза.
 — Спокойно, Лорел, — ласково произнес он. — Я не хочу быть убитым. А вы не хотите в меня стрелять.
 — Не следует быть таким самоуверенным. Вы не профессионал в этом деле, — мягко сказал Круз. — Если бы вы собирались меня убить, то сделали бы это уже давно. И если бы вы хотели вызвать полицейских, то…
 — Я еще выбираю. Кроме того, ваше лицо… мне знакомо.
 Круз знал, что существовала лишь единственная причина, почему он мог казаться знакомым Лорел Свэнн.
 На секунду на лице Круза появилось выражение неуверенности и усталости, а затем оно снова стало абсолютно безучастным. Но это была лишь маска.
 У Лорел возникло крайне неразумное желание извиниться перед этим человеком и приласкать его. «Господи, я теряю самообладание. Ну почему отец не предупредил меня, что первый человек, в которого я буду целиться, станет мне не безразличным». Лорел постаралась собраться с мыслями.
 — Сделайте три шага налево, — с притворным спокойствием произнесла она. — Посмотрите на меня.
 Круз шагнул ближе к лестнице, чтобы свет полностью осветил его, и повернулся лицом к Лорел.
 Она молча изучала Круза, убеждая себя в том, что лишь пыталась вспомнить этого мужчину. На самом же деле она подмечала все: признаки прошедшей боли и настоящего напряжения. Ее даже заинтересовало, насколько чувствительны были его губы. Никогда еще прежде не приходилось ей видеть такие голубые глаза.
 — Ну? — невозмутимо спросил Круз.
 — Вы, довольно красивы, — ответила она, — но не сомневаюсь, что знаете об этом. Вы физически сильны и самоуверенны и об этом, тоже знаете. Мы где-нибудь уже встречались?
 Он иронически заулыбался.
 — А что, это видно по моему поведению?
 — К черту ваше поведение. Мы встречались?
 — Нет.
 — Вы уверены?
 — Да.
 — Почему?
 — У вас самые запоминающиеся глаза из всех женщин, которых я видел. И не только глаза. Особенно в этом лоскутке шелка.
 «Ладно, я сама напросилась, — подумала Лорел, — а он из тех мужчин, которые напрямую говорят обо всем».
 — Хорошо, — сквозь зубы процедила она. — Мы не встречались. Тогда почему мне так знакомо ваше лицо?
 — Сами объясните мне.
 Лорел неторопливо разглядывала стоящего перед ней мужчину. Ее взгляд медленно опустился на широкие плечи, затем на узкие бедра и мускулистые ноги. Она дошла до черных спортивных ботинок и снова принялась рассматривать его. Даже если такой тщательный осмотр и доставлял ему неудобство, то по внешнему виду этого сказать было нельзя.
 И тут Лорел обратила внимание на его руки. Они были красивыми, с длинными тонкими пальцами. На левой руке вместо указательного пальца — обрубок.
 Круз догадался, на что Лорел устремила свой взгляд. Ему сразу захотелось сжать левую руку в кулак. По тому как расширились ее светло-карие, даже какие-то золотистые глазам он понял, что Лорел вспомнила, почему он казался ей знакомым. Круз уже неоднократно замечал в людях подобную перемену, когда они узнавали его благодаря телевизионным экранам или первым страницам газет.
 Трудно было жить с такой дурной славой. Это вбивало клин между Крузом и его друзьями, между Крузом и той маленькой семьей, которую он оставил, между Крузом и им же самим.
 Однако увидев шок, изумление и отвращение на лице самой обаятельной женщины, какую когда-либо приходилось ему встречать, Круз пришел в ярость. Не пора ли ему забыть о прошлом? Но что касается остальных людей? Когда они тоже забудут? Круз ждал, что Лорел скажет. Но она молчала, и тогда начал он:
 — Как я понял, вы читаете газеты.
 Лорел вздрогнула от звука его голоса. Он уже не казался ей бархатным и усыпляющим. Отрывистый, насмешливый, колкий, холодный, им можно было заморозить солнечный луч.
 — Почему вы так думаете? — спросила она.
 — Я видел такой же взгляд и прежде.
 В его голосе Лорел услышала нотки горечи и смирения, что напомнило ей о матери в те моменты, когда Свэнн в очередной раз покидал семью. «Кем бы этот человек ни был и что бы ни делал, — думала Лорел, — он страдал до глубины души, как и ее мать. Только он оставался живым, продолжая страдать».
 Щелчок от установки предохранителя на место потряс его даже сильнее, чем щелчок снятия с предохранителя, который он услышал в гараже. Круз не поверил своим глазам, когда Лорел отвела от него пистолет и направила дулом вниз. Лишь тогда он позволил себе медленно опустить руки.
 — Объясните, — начал Круз, — вы ведь только что узнали во мне того виновного перед Богом, хладнокровного негодяя, который убил двоих подростков на глазах фотожурналистки, и в то же время вы больше не направляете на меня свой пистолет.
 Лорел взглянула на оружие, как бы сама удивляясь, что оно опущено.
 — Это давняя история, — ответила она, — и те двое не были подростками.
 — Прошло всего пять лет, одному из них было девятнадцать.
 Нахмурив брови, Лорел пыталась понять, почему она инстинктивно решила, что Круз не мог причинить ей вред. Все, что она вспомнила о том инциденте, происшедшем возле консульства Южной Африки в Лос-Анжелесе, так это то, что двоих молодых темнокожих расстрелял один белый агент ФБР. Этот случай взбудоражил весь город: беспорядки, грабежи, стрельба и передовые статьи об очередной конфронтации общества с темнокожими гражданами.
 Однако Лорел отчетливо вспомнила и другое. Фотографию, ставшую символом зла, творившегося в последнюю четверть двадцатого столетия. В момент полнейшего беспорядка, после того как темнокожие уже лежали мертвыми на асфальте, некой фотожурналистке удалось сделать леденящий сердце снимок — запечатлеть меткого стрелка ФБР, убившего этих двоих. Большинство людей, глядя на фото в газете, видели в нем убийцу, хладнокровного, жестокого, бесчеловечного.
 Фотография получила Пультцеровскую премию. Ее публиковали снова и снова. Политики и журналисты, демагоги и общественные критики, каждый в этом снимке находил что-то для своих личных целей. В черном жилете и в черном служебном головном уборе, Круз Рован стал образом беспощадного робота, выполнявшего задания правительства, палача со снайперской винтовкой и двумя засечками на ее стволе.
 Три расследования, проводимых конгрессом, не помогли изменить этот образ в глазах общественности, несмотря на то что против Круза Рована не было выдвинуто ни одного обвинения.
 Глядя в лицо снайпера через пять лет, Лорел видела в нем все того же мрачного и хладнокровного человека. Но не жестокого. Он казался суровым, возможно, даже опасным, но не бесчеловечным.
 — В вас есть многое из того, что не заметил глаз камеры, — спокойно произнесла Лорел.
 Круз был настолько ошеломлен, что не мог говорить. Он снова поймал ее взгляд на своей левой руке.
 — Это случилось тогда, возле консульства? — спросила Лорел.
 Несколько секунд у Круза было такое же выражение лица, как и на том знаменитом снимке.
 — Извините, — тут же спохватилась она. — Это меня не касается.
 Черты его лица снова смягчились.
 — Я думал, что уже выслушал и ответил на все вопросы по поводу того инцидента. Однако никто не задавал мне подобного вопроса. Если бы у нас с вами было больше свободного времени, я бы обязательно ответил вам. Но мы им не располагаем.
 Лорел в замешательстве взглянула на Круза. Сейчас он был менее напряженным и более спокойным, и главное — не таким уверенным в себе.
 Не удержавшись, она все-таки снова поинтересовалась:
 — Вы все еще служите в ФБР?
 — Вы же читаете газеты, — язвительно ответил Круз.
 — Ну и что?
 — Я уволился в середине третьего слушания конгресса, начавшегося после того как пресса обрушилась на меня за так называемую «симпатию к правительству Южной Африки». — Последние слова он произнес на одном дыхании, как глупый политический лозунг.
 — Должно быть, я пропустила эту часть.
 — Вы были из числа немногих в Америке, кто это сделал. Я бросил свой значок на стол свидетеля и передал начальнику все еще заряженное служебное оружие.
 Лорел, наверное, улыбнулась бы, если бы не выражение грусти и боли на лице Круза.
 — В ту ночь это транслировалось по всем телевизионным каналам, — добавил он. — Конечно, мои слова несколько искажались. Правда была слишком грубой для нежного слуха политиков.
 — Итак, вы не государственный служащий.
 — Нет. Я работаю в частной компании «Риск лимитед».
 У Лорел появилась искорка надежды.
 — Если вы не агент ФБР, тогда что вам здесь нужно?
 — Как я уже сказал, мне нужно найти пасхальное яйцо. У вас его случайно нет?
 — Не понимаю, о чем вы говорите, — напряженно вымолвила Лорел.
 Круз зло усмехнулся:
 — Дорогая, вы не умеете лгать.
 — Вам следует поверить, что у меня нет ни одного паршивого пасхального яйца.
 Улыбка исчезла с его лица.
 — Сегодня днем вы расписались за посылку, — быстро произнес Круз. — А в вашем контейнере для мусора я нашел транспортную накладную. Между прочим, вам следовало бы ее сжечь.
 — Думаю, я не очень похожа на проходимку, — спокойно ответила Лорел. — Я не могу лгать. Не могу в вас стрелять. Даже не могу опровергнуть собранную вами информацию.
 Она положила пистолет на верстак.
 Не отводя взгляда от ее необычных золотистых глаз, Круз взял ее оружие и достал полный магазин патронов.
 Лорел ждала, что будет дальше. Подсознательно, интуитивно она доверяла ему. И если это ее ошибка, то очень скоро Лорел об этом узнает.
 Круз осмотрел блестящие, с медными головками патроны, находившиеся в магазине и отложил их в сторону.
 — Отличное оружие, — сказал он. — Модель «Кольт-19-П-А». Оно легче в обращении, особенно для женских ручек. — Он положил пистолет на стол возле магазина. — Модное стреляющее железо для дамы-ювелира, не умеющей лгать. А может быть, этот пистолет принадлежит вашему любовнику?
 Лорел почувствовала раздражение от подобного предположения.
 — У меня нет любовника.
 В этот момент она поняла, что допустила промах. Свэнн часто предупреждал, как косвенными вопросами люди могли получить информацию о нем.
 — Тогда чье же это оружие? — небрежно спросил Круз. — Вы достаточно умело обращаетесь с ним, видно, что с вами поработал профессионал, заботящийся о вас.
 — Я сама могу о себе позаботиться. У меня хорошие руки, — спокойно возразила Лорел.
 Круз взглянул на разложенные на ее рабочем столе дорогостоящие инструменты и заметил:
 — Должно быть, это так. Немного найдется женщин, которые могут себе позволить ради хобби приобрести подобные вещи.
 — Я очень рада, что могу и без пасхальных яиц оплатить свои счета.
 — Вы уже расплавили яйцо?
 Лорел бросила на Круза холодный взгляд и ничего не ответила.
 — Я не верю, что вы могли бы так поступить, — тихо добавил он. — Не в вашем это стиле. — Круз достал из кармана пиджака фотографию «Рубинового сюрприза». — Это яйцо стоит гораздо больше в нерасплавленном виде, правда?
 Лорел пожала плечами.
 — Вы ведь не способны испортить бесценное произведение искусства за горсть русских алмазов и кусков золота.
 Лорел охватила дрожь. За несколько минут Круз Рован узнал о ней больше, чем ее собственный отец за всю жизнь.
 — Вы думаете это не подделка? — спросил он. Его вопрос прозвучал как бы между прочим.
 Прежде чем Лорел осознала свою ошибку, она уже начала отвечать. И снова мурашки пробежали по спине.
 Круз действовал профессионально. Даже слишком. Из-за того, что он внушал ей доверие, труднее было защищать отца.
 Глядя на выразительное лицо Лорел, Круз улыбался с оттенком грусти.
 — Вам не следует играть в подобную игру, — сказал он. — Вы для этого не годитесь. Только скажите, где находится яйцо, и мы забудем, что вы когда-либо его видели:
 — Я не могу.
 Крузу не понравился ее ответ, но он не сомневался в его правдивости.
 — Почему?
 — Я не знаю, где оно. Но если бы даже и знала… то не сказала.
 — Странно. Вы не похожи на даму, мечтающую попасть в федеральную тюрьму.
 Лорел стало тяжело дышать. Ей захотелось сказать Крузу, что в отличие от него ее отец выполнял задания правительства, а не какой-то частной фирмы. Ее не посадят за решетку, потому что она помогает отцу.
 Если бы на этот раз Свэнн тоже действовал по заказу властей и если бы власти подтвердили бы данный факт!
 Если бы…
 — Такое не случится, — промолвила она.
 — Вы надеетесь?
 Лорел отвернулась, стараясь спрятаться от его умных проницательных глаз.
 — Когда в компании по перевозке грузов узнают о пропаже ценного яйца, они сразу отправятся в федеральные органы, — сухо произнес Круз. — Затем посыплются ордера на обыски и аресты. Кража иностранного груза. Приобретение краденого. Укрывательство. Это только начало. — Круз встал рядом с Лорел и взглянул на бушующий за окном темный океан. — Я же могу позволить себе быть более чутким в отличие от судоходной компании. Я не обязан что-либо охранять. В отличие от федеральных служащих я не стал бы» никого преследовать. Мне нужно только отыскать «Сюрприз».
 Лорел неожиданно осознала, что слушала его затаив дыхание. Круз находился настолько близко от нее, что она могла ощущать его тепло через свою шелковую ночную рубашку. Это привело ее в трепет…
 Какого черта ей нужно влюбляться именно сейчас и именно в этого мужчину! Неужели такое же случилось с мамой? Ведь она настолько увлеклась Свэнном, что сразу и не доняла, в какой сложной ситуации оказалась, пока не стало слишком поздно.
 — Мне всегда жаль невиновных молодых женщин, попавших в беду, — мягко сказал Круз. — Дорогая, расскажите все, что знаете. Позвольте мне вам помочь.
 При тусклом свете помещения выражение его лица было одновременно уставшим и напряженным. Безусловно, он бывал в подобных ситуациях. И очень много раз.
 — Вы хороший человек, — ответила Лорел чуть хрипловатым голосом, который выдавал борьбу противоречащих друг другу чувств. — Вы чертовски хороший человек. Но со мной это не пройдет.
 Круз молчал. Он удивился своему желанию поцеловать милую мошенницу с медовыми глазами и таким же голоском.
 — Нет, это вы единственный добрый и порядочный человек, — ответил он. — Динамит по природе своей. Кто этот счастливый парень?
 — Какой?
 — Кто ваш партнер? Ведь именно благодаря ему вы впутались в это дело? Вы защищаете сукина сына, который оставил вас вместе с украденной вещью.
 — Вам действительно нужно только возвратить яйцо? — спросила Лорел. — Вы были бы удовлетворены, если бы я помогла отыскать пропажу?
 Круз утвердительно кивнул.
 — Никаких уголовных обвинений вы не представите мне? — выпытывала Лорел. — И никакой гласности?
 — Я сделаю все что в моих силах, — ответил Круз. — В конце концов вы абсолютно не виноваты. Наказание заслуживает ваш друг, подставивший вас.
 Лорел на минуту закрыла глаза. Того, что обещал сейчас Круз, было недостаточно, но на большее она и не могла рассчитывать. Они оба понимали это.
 — По крайней мере вы не солгали мне, — тихо произнесла она.
 Открыв глаза, Лорел прошла мимо Круза и взяла телефонную трубку. Набрав номер пейджера отца и услышав ответный сигнал, она внесла свой номер телефона.
 Проделав эту операцию, Лорел снова взглянула на Круза, которому — непонятно по какой причине — доверяла.
 Он выглядел уверенным. Чутким. Сильным. И далеким, как на небе луна.
 — Должно быть, это помогает, — отчетливо произнесла Лорел.
 — Что именно?
 — Способность внушать доверие, даже когда люди догадываются, что ими манипулируют. Господи, да вы ведь должны считать нас всех глупыми!
 Лорел направилась к лестнице, даже не взглянув на него.
 — Куда вы? — поинтересовался он.
 — Пойду что-нибудь накину на себя, — ответила она, не останавливаясь.
 — Если это из-за меня, то не стоит беспокоиться.
 — Идите к черту, Круз Рован.
 — Я был там, дорогая.
 — Вероятно, вам понравилось там, раз вы так и не пожелали возвращаться обратно.




 Глава 11


 В западной части Лос-Анджелеса располагалось множество отелей, служащие которых пытались угодить и доставить удовольствие заграничной элите, принадлежащей миру искусства или бизнеса. Джемми Свэнн не относился ни к одним, ни к другим. Однако за годы своей подпольной деятельности за рубежом научился использовать высший свет для отвода глаз.
 В гостинице «Сенчери Плаза» он зарегистрировался под именем представителя одной швейцарской химической фирмы: коммивояжера, расходующего колоссальные суммы на деловые нужды. Даже если бы кто-то и захотел проверить, у Свэнна было надежное прикрытие. Он действительно продолжал числиться в списке служащих некой фирмы, где все еще верили, будто он работал на них.
 Свэнн заказал себе номер-люкс, расположенный на северной стороне гостиницы. Из своего окна он мог видеть все великолепие Сенчери-Сити, а также руины на бульваре Санта-Моника, которые когда-то были великолепным зданием еврейской синагоги. Недавно Дэмон Хадсон приобрел эту землю, снес бульдозером храм и на его месте воздвиг памятник своему могуществу.
 Сигнал пейджера раздался в тот момент, когда Свэнн разглядывал стены музея с помощью мощного бинокля, стараясь разглядеть проволочную схему сигнализации. Вообще звуковые сигналы предупреждения были его хобби. Свэнн искоса взглянул на дисплей компактного пейджера, прикрепленного к ремню. Однако комнатный свет был таким тусклым, что он не разглядел цифры. Раздраженный, он направился к полоске света, тянувшейся от лампы на туалетном столике. Номер телефона оказался его дочери.
 — Ну что еще, Лори, — пробормотал сам себе под нос Свэнн. — Зачем ты меня беспокоишь?
 Несмотря на недовольство, он подошел к телефону и позвонил Лорел. Ему ответили сразу после первого гудка.
 — Говорит Лорел Свэнн.
 — Что случилось? — быстро спросил Джемми Свэнн.
 — У меня в мастерской находится мужчина. Он разыскивает пасхальное яйцо.
 У Свэнна похолодело внутри, а сердце усиленно забилось в груди. Впервые за долгое время он почувствовал страх. Но не за себя, а за дочь.
 — Проклятие! — прошипел он. — Черт побери, Лори, как это случилось? Это нереально:
 — Он говорит, что не будет возбуждать дело, ему нужно только яйцо.
 — Многие хотят это яйцо. Ты не должна доверять ни одному из них. Он тебе представился?
 — Его зовут Круз Рован.
 — Мне знакомо это имя…
 — Он был агентом ФБР, застрелившим террористов у консульства Южной Африки пять лет тому назад.
 — Он все еще там служит?
 — Нет.
 — На кого он сейчас работает или он действует в одиночку? — тут же спросил Свэнн.
 — Он работает на фирму «Риск лимитед».
 Свэнн вспомнил Круза Рована. Он вспомнил также и «Риск лимитед». Эта фирма имела устрашающую репутацию в суровом и мрачном мире шпионов и их преследователей, террористов и борцов за свободу.
 — От данной фирмы ничего хорошего ждать не следует, — резко произнес Свэнн. — Каким образом Рован смог выйти на меня?
 — О тебе ему ничего не известно. Он знает лишь обо мне. Вероятно, он напал на след благодаря компании, занимающейся авиаперевозками грузов. Он заинтересовался накладными грузов; которые нашел в моем контейнере для мусора.
 Свэнн тихо присвистнул. Все простое гениально. А он-то гордился, как обвел всех вокруг пальца. Пятьсот долларов в карман таможенника, и новая отечественная накладная была приклеена сверху старой, международной.
 Однако Круз обнаружил след пропажи почти сразу. Скорее всего он воспользовался компьютерной системой слежения, применяемой авиакомпанией.
 Свэнн в очередной раз выругался. Его план с первого взгляда казался таким надежным.
 Но Лорел попала в беду.
 Свэнн усиленно тер свой лоб, пытаясь найти выход из создавшегося положения. И пришел только к двум, но жестоким решениям: дать взятку этому человеку или убить его.
 — А где сейчас Рован? — спросил Свэнн.
 — Внизу.
 — Он слышит наш разговор?
 — Нет, если только, конечно, не снял телефонную трубку, но тогда слышимость сильно бы ухудшилась.
 — Отлично. Избавься от него, — проворчал Свэнн.
 — Но как? Я же не могу вызвать полицию, верно? — язвительно спросила Лорел. — А без яйца он не уйдет. Но мы заключим сделку. Он достает яйцо, и мы получаем свободу.
 — Нет.
 — Это лучшее, что он может тебе предложить, — возразила Лорел, — это намного лучше того, что ты получишь от служащих федеральных органов. Если, конечно, ты не работаешь на них, и они публично поддержат тебя.
 Свэнн расхохотался. Но это был почти истеричный смех.
 — Ты должна перестать рассуждать, как послушный гражданин, — грубо сказал он.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Закон существует только для старых дев, которые боятся грабителей и для тупых работяг, у которых угнали дешевые машины. Теперь ты находишься в ином мире, в мире, где одна сила сталкивается с другой, а закон вообще не принимается во внимание.
 Лорел долго не отвечала. Но даже сквозь расстояние и тишину Свэнн чувствовал ее неодобрение.
 — Послушай, Лори. Я делаю это для тебя, и для себя.
 — Но…
 — Поэтому позволь мне самому сделать то, что я могу, — перебил Свэнн попытавшуюся возразить дочь. — Я позвоню тебе позднее, когда все будет закончено.
 — Подожди! А что же мне передать Крузу?
 — Ничего ему не говори. На тебе след должен оборваться. Без твоей помощи ему не найти меня, А ведь ты не выдашь меня. Пообещай, Лори.
 — Не проси меня об этом. — В ее голосе слышалось отчаяние. — Я не привыкла к твоему миру. Мне он не нравится. Я не могу обещать, что сделаю то, что, ты думаешь, я должна сделать.
 — Послушай внимательно, — грубо сказал Свэнн. — Тебе, может, и не нравится мой мир, но сейчас ты находишься в нем, и выбраться из него нельзя, топнув три раза каблучком и пожелав очутиться в Канзасе, — как в старой доброй сказке. Выбирай, либо ты поможешь мне, либо притворишься, что ты выше этого, и пошлешь все к черту.
 Снова воцарилась тишина.
 — Я сделаю все необходимое в твоем мире, так же, как и ты в моем.
 У Лорел так дрожал голос, что Свэнну стало больно. Он сразу вспомнил Ариэль. Когда прощался с ней в последний раз, в ее голосе тогда он тоже уловил сожаление, разочарование и любовь. И он не понимал, какое же именно из этих чувств причиняло ему такую щемящую боль.
 Не понимал и сейчас.
 — Прощай, малыш, — прошептал Свэнн, повесив трубку. — Я люблю тебя, если это еще что-то значит для тебя.
 Сидя в роскошном номере отеля он долго смотрел на огни города, пробивающиеся сквозь туман, стелющийся каждый вечер со стороны океана. Затем он встал и налил себе неразбавленной водки. Осушив бокал двумя глотками, он уже принялся наливать второй, как в дверь постучали.
 Встряхнувшись, чтобы выйти из состояния транса, Свэнн подошел к двери.
 — Кто там? — спросил он.
 — Это я, дорогой. Узнав голос, Свэнн открыл.
 На пороге стояла Клэр Тод. Она улыбалась, ожидая встретить теплый и радушный прием.
 — Давай проходи, — сказал Свэнн и пошел в номер.
 Уперев руки в бедра, Тод продолжала стоять в дверях.
 — Это все, что ты можешь мне предложить? Не очень-то любезно.
 — У нас возникли проблемы, дорогая.
 По тону его голоса Тод поняла, что Свэнн не был настроен на лирический лад и сегодня любовью они заниматься не будут. Она закрыла дверь на предохранительную цепочку и повернулась к очаровательному соблазнителю, с которым в сексе не мог сравниться ни один известный ей мужчина.
 Только чтобы покончить с отвратительной бедностью, Тод пришлось вымогать деньги у довольно большого количества мужчин, многих из которых она уже не помнила. Хотя мужчины, конечно, думали, что это они выжимали ее, но каждый раз с деньгами уходила именно Клэр Тод.
 А в этом мире деньги значили все.
 — Кто-то нас разыскивает. Они обнаружили, что яйцо было у моей дочери.
 Тод удивилась и задумалась, наблюдая за Свэнном, направляющимся к бару.
 — Папина дочка ведь придержит язык за зубами, правда? — спросила она.
 Еле заметный вызов в голосе Тод не был услышан менее опытным Свэнном. Он лишь обернулся и посмотрел ей в глаза.
 — Можешь не сомневаться, — спокойно произнес он.
 Свэнн очень здорово умел лгать. В этом смысле у него была большая практика. Такая большая, что он и сам часто не знал, когда он переставал лгать и когда говорил правду.
 Если вообще когда-нибудь говорил ее.
 — Отлично! — сказала Тод уже снова мягким и нежным голосом.
 Она на несколько минут задержала взгляд на человеке, чьи рыжевато-карие глаза пленили ее с первого взгляда, как только она увидела их. Глаза льва. Сексуальные, опасные. Клэр не знала, что любила больше: опасность или секс. Она совершенно точно была уверена в том; что ей требовалось и то, и другое. Иначе жизнь превратилась бы в невозможную скуку. Свэнн дал ей все.
 Не сводя с него глаз, Тод подошла к нему и прижалась к его телу, как бы приглашая к ответному действию.
 — Где в данный момент находится яйцо? — Но в ее тоне слышался другой вопрос: готов ли он сейчас быть мужчиной так же, как она готова стать его женщиной.
 — В надежном месте, — ответил Свэнн.
 — Она достала для тебя рубин?
 — Я не просил ее об этом, — ответил Свэнн, слабо улыбнувшись. — Чем меньше Лорел знает, тем лучше для каждого из нас.
 — Кто копает под нее?
 — Круз Рован.
 — Рован? Агент ФБР, убивший тех невиновных парней?
 Свэнн грубо рассмеялся.
 — Господи, Клэр, когда ты снова стала верить в этот собачий бред? Мы же оба прекрасно знаем, что те двое были террористами. — И он быстро выпил бокал водки.
 — Не слишком ли ты увлекаешься?
 — Не волнуйся. У меня останутся силы для любви с тобой.
 Улыбаясь, Тод кокетливо надула губки, соблазняя его.
 — У тебя никто не сможет надолго отнять желания физической близости, — произнесла она, — даже я.
 Свэнн улыбнулся почти жестоко. Он неожиданно наклонился и, поймав ее губы своими губами, так сильно укусил их, что у нее на глазах выступили слезы, а соски сделались упругими.
 — Ты лжешь, как проститутка, потому что ею и являешься. — Свэнн облизал след от укуса, который оставил на ее нижней губе.
 — Но ты веришь этому, как и все мои бывшие клиенты, — заметила Тод.
 Свэнн откинул голову назад и расхохотался. В отличие от его покойной жены, которую легко можно было обидеть, с Тод он никогда не сдерживал себя.
 — В постели ты словно кошка, — сказал Свэнн, — чем меньше крови в тебе остается, тем разговорчивей ты становишься.
 — Очень много говоришь, мальчик. Не пора ли приступить к делу?
 — Не пора, пока ты не возбудишь меня до такой степени, что я не смогу больше терпеть. — Свэнн наблюдал за тем, как ее рука скользила к его промежности. — Именно из-за твоих фальсифицированных данных относительно связи Рована с Южной Африкой он был вынужден оставить ФБР.
 — Неужели? — спросила Тод, гладя пальцами его набухшую плоть, уже начинавшую болеть.
 — В настоящее время Рован работает в частной компании «Риск лимитед», — сказал Свэнн; дыхание его становилось тяжелее.
 — Плохо, дорогой, — произнесла Тод, замерев.
 — Согласен. Мне уже приходилось скрываться от них в прошлом году.
 Двумя пальцами с ярко-алыми ногтями Тод ухватилась за молнию брюк и, глядя Свэнну в глаза, принялась с ней играть. Вскоре Тод заметила, как расширились его зрачки запульсировала жилка у нее на шее. Но Свэнн еще управлял собой. Тод любила именно это его качество. Так же, как и она сама, Свэнн был почти непробиваем, когда дело касалось эмоций. Он никогда не терял самообладания.
 Практически никогда. И все-таки он не был столь надежен, как Клэр.
 — А что произошло в прошлом году? — поинтересовалась она.
 — Мы закупили кое-какое электронное оборудование для бывших союзников из списка неблагонадежных лиц в Департаменте по торговле. Изготовитель нанял Круза выяснить, кто приобрел у них товары, на которые наложено эмбарго.
 — И он взялся за это дело?
 — Да. И ему вмиг удалось раскрыть нашу сделку. В установившейся тишине был слышен только звук расстегивающейся молнии.
 — И всем стало плохо, — закончила Тод, и ее рука скользнула ему в брюки.
 — Что касается меня, я бы не сказал, — резко ответил Свэнн. — Рован действовал профессионально, даже лучше, чем когда работал в ФБР.
 — Ты предпочитаешь скрываться от ФБР, нежели от частных компаний?
 — В ФБР должны играть согласно правилам, установленным законом. Частные же агенты — нет.
 Какое-то время слышалось только дыхание Свэнна, становившееся все глубже, по мере того как Тод медленно раздевала его.
 — Яйцо где-то здесь? — спросила она, сжимая его в своих объятиях.
 — Почти.
 — Где именно?
 Не получив ответа, Тод опустилась на колени. Выражение ее лица ни о чем не говорило, оно было равнодушным, как и тогда, когда Она разговаривала с Дэмоном Хадсоном и какое специально принимала при общении с остальными мужчинами. За исключением Свэнна.
 До настоящего момента.
 — Достань мне яйцо, — сказала она. Ощущая и наблюдая за тем, как она держала его во рту или облизывала своими красными от помады губами, Свэнн всегда возбуждался. Особенно когда она покусывала его своими маленькими зубками.
 Свэнн еле дышал от нестерпимого желания выплеснуть себя, но не показывал этого. Еще рано. Только когда совсем не будет сил сдерживать себя. А может быть, даже и тогда не покажет.
 — Я не подчиняюсь твоим приказам, — сказал Свэнн.
 — Даже в такие минуты, как сейчас? Когда твой…
 — Особенно в такие минуты, — отрезал Свэнн.
 Тод улыбнулась, облизав его словно конфетку, а затем вонзила в него свои остренькие зубки. Свэнн зашипел и сомкнул свои сильные пальцы на ее шее, одновременно проявляя тем самым порыв страсти, но и делая предупреждение.
 Вся затрепетав, Клэр застонала от возбуждения. Его улыбка была такой же безжалостной, как и взгляд.
 — Не сомневаюсь, что у тебя под юбкой уже все мокро.
 Тод не отрицала. Свэнн был единственный мужчина, который мог действительно возбудить ее, потому что только с ним она никогда не обуздывала свою сексуальность: Даже сейчас, когда он должен был находиться в ее, власти, Свэнн мог спокойно задушить ее.
 И задушил бы, появись на то веские основания.
 С другой стороны, Тод была уверена и в том, что с ней он испытывал гораздо большее наслаждение и волнение, чем с другими женщинами. Потому что она тоже могла убить.
 И убила бы. Появись у нее для того серьезные причины. Даже его.
 — Если когда-нибудь меня и убьют, — сказала Тод, — надеюсь, этим человеком будешь ты.
 Свэнн боролся с растущим внутри него возбуждением.
 — Почему?
 — Даже если ты и сделаешь это, то все равно потом приведешь меня в чувство.
 — Так же поступишь и ты.
 — Наверное.
 Свэнн тихо засмеялся. Как трогательно звучали их слова!
 Он с легкостью поднял Тод на ноги.
 — Уже? — спросила она, радуясь своей быстрой победе.
 — А как насчет тебя?
 Не дожидаясь ответа, Свэнн медленно начал поднимать ее юбку, обнажая нижнее белье. Два пальца скользнули за влажную полоску шелка и полностью утонули в ее плоти.
 Тихо застонав, Тод схватила их и с силой надавила. Чувство удовольствия разлилось по всему ее телу.
 — Хорошо, малыш, — сказал Свэнн, кусая ее губу. — Мне нравится, когда ты становишься влажной.
 Внезапно он отпустил ее. Клэр с негодованием наблюдала, как Свэнн одевался.
 — Через десять минут я вернусь, — сказал он. — Вместе с яйцом.
 Все еще неровно дыша, Тод смотрела, как он уходит, и кусала себе губы, сильно, до крови. Затем подошла к телефону и, набрав номер, стала ждать…
 На другом конце провода ответили грубым голосом:
 — Да.
 — К ней кто-то приходил? — спокойно спросила Тод. — Вероятно. Слышался какой-то непонятный шум. Зажегся в окнах свет. Он и сейчас горит.
 — Покончи с каждым, кто там есть.
 — Когда?
 — Сейчас.
 Тод повесила трубку и, подойдя к окну, уставилась на свое отражение, ощущая жар между ног и думая о том, кому суждено жить, а кому — умереть.
 И когда именно?




 Глава 12


 Двигаясь, словно находясь под водой, Лорел надела джинсы, свитер с высоким вывернутым воротом и кремового цвета просторный жакет из хлопка. Носки и спортивные ботинки завершили ее одежду.
 Завязывая шнурки, она заметила, что ботинки ее были той же фирмы, что и у Круза Ровена, и даже того же цвета. Лорел ненавидела бледно-пастельную обувь, которую в огромных количествах навязывали своим покупательницам продавцы женских обувных отделов, поэтому эти ботинки она купила в магазине мужских товаров. Лорел кисло улыбнулась, подумав, заметит ли это Круз.
 Так же неестественно медленно, как только что одевалась, она взяла расческу и стала расчесывать волосы. Она умышленно тянула время и подозревала, что Круз догадывается об этом.
 Наконец Лорел вышла из спальни и стала спускаться вниз по лестнице. Круз в это время разглядывал восковые фигурки, поставленные ею на полку под окном. Он, казалось, был очарован их великолепными формами. Средним пальцем левой руки он осторожно провел по одной из фигурок, изображавшей цветок. Трудно было определить, заметил ли Круз ее возвращение в мастерскую.
 — Осторожно, — строго сказала Лорел. — Они еще сырые, будут готовы только на следующей неделе.
 Круз аккуратно положил цветок на полку.
 — Ведь это не просто ваше хобби, правда? — спросил он.
 — Правда. Видите, в отличие от некоторых людей я никогда не обманываю.
 Круз искоса посмотрел на Лорел и снова принялся восхищаться ее творением из воска.
 — Вы сами их выдумываете?
 — Да.
 — А кто помогает вам продавать их, или и это делаете вы сами?
 — Мою работу приобретают несколько галерей, находящихся в разных местах нашей страны.
 — Под вашим именем?
 Лорел спрашивала себя, на самом ли деле Крузу было интересно, или он просто по привычке задавал вопросы. В конце концов она решила, что это не имело никакого значения. Она без труда, не взвешивая каждое слово, могла ответить на все эти вопросы.
 — Я работаю под именем Свэнн Камерон.
 — По контракту?
 — Нет, я работаю, только когда есть вдохновение, поэтому никакие контракты ни с кем не заключаю. Я независима.
 Утвердительно кивнув Круз более внимательно принялся разглядывать изящные линии воскового цветка.
 — Что сказал ваш отец? — как бы между прочим спросил Круз.
 Лорел в ужасе взглянула на него.
 — Вы негодяй, — ответила она. — Вы подслушивали?
 — Мне не хотелось, чтобы это сделал кто-нибудь еще, поэтому, поднявшись наверх по лестнице, я встал возле вашей двери. Но я слышал лишь ваш голос, да и то всего несколько слов.
 — Тогда откуда же вы узнали, что я разговаривала с отцом? — не поверила Лорел.
 — Вы же сами говорили, что не имеете любовника…
 — Правильно!
 — Однако вы беседовали с человеком, который, как мне показалось, вам очень близок. И вы не переступали границы, обвиняя его в создавшемся положении.
 Лорел, замерев, молчала.
 — У вас нет родных братьев или сестер, кузин или кузенов, тетушек или дядюшек, а ваша мать умерла, однако отец…
 Круз заметил, как предательски расширились зрачки её глаз, а на шее внезапно запульсировала жилка, и понял, что не ошибся.
 — Я вот о чем подумал. Его считают без вести пропавшим в бою, но никто никогда не видел его останков. Он случайно не агент ЦРУ?
 Лорел упорно продолжала молчать.
 — Я обо всем догадался благодаря вашему оружию. Тот, кто дал вам его и научил стрелять, уже не молод. Вероятно, он был солдатом армии США во время вьетнамской войны. Потому что человек помоложе предложил бы вам маленький пистолет девятимиллиметрового калибра.
 Лорел всеми силами пыталась выдержать взгляд его ясных леденящих глаз.
 — Но в основном вас выдало ваше же поведение, — продолжил Круз. — О том человеке, кто находился на другом конце привода, вы беспокоились больше, чем о себе. И вы слушались его, иначе послали бы куда подальше, когда он попросил вас лгать ради его безопасности.
 Лорел повернулась к Крузу спиной. Она была потрясена.
 — Лучше бы вы все это подслушали, а не просто прочитали меня, словно ежедневную газету, — произнесла она.
 — Вас легче раскусить по сравнению с большинством людей. Вы честная, порядочная женщина. — Круз пожал плечами. — Что я могу вам сказать?
 — Скажите «до свидания».
 — Вы не желаете со мной больше разговаривать? Как же мы тогда договоримся?
 — Хорошо, уж если вы такой умный, — произнесла она сквозь зубы, — я слушаю.
 — При обычных обстоятельствах вы имели бы полное право защищать своего отца, — начал Круз, — но речь идет о хорошо спланированном похищении произведения искусства иностранного государства. Полицейские выжмут вас, словно мокрую тряпку, чтобы узнать, где находится ваш отец. Таков закон.
 — Пусть попробуют, — дерзко ответила она.
 — Вы верите, что отец работает на федеральные службы, да?
 — Закон здесь совсем ни при чем. Поэтому-то вы и пришли ко мне. Ваш клиент не хочет прибегать к услугам полицейских.
 На мгновение на лице Круза появилось выражение удивления и унылого одобрения.
 — Вы сами догадались или подсказал отец?
 — Какое это имеет значение?
 — Не знаю. Я только знаю, что вечно вы не будете защищены.
 — А кто будет? — язвительно спросила Лорел. Никто. Многие люди ошибаются, полагая, что их всегда смогут защитить.
 Круз вновь оглядел мастерскую. По его выражению нельзя было сказать, о чем он думал. Лорел с тревогой ожидала следующей битвы в их необъявленной войне.
 — Наш клиент не заинтересован в привлечении к себе внимания, — первым произнес Круз, — быстро повернувшись лицом к Лорел и пронзив ее своими сверкающими светлыми глазами. — Но он сделает все возможное, чтобы вернуть яйцо. Если вы не скажете, где оно находится, вас разжуют, словно жвачку, и выплюнут, — заметил Круз и после паузы добавил: — Мне не хотелось бы, чтобы это произошло.
 — Да. Все верно, но в таком случае вам ничего не заплатят.
 Глаза Круза сузились.
 — Отец все рассказал мне о вас, — резко сказала Лорел. — Вы занимаетесь тем же бизнесом, что и он, поэтому не убеждайте меня в том, как волнуетесь за бедных овечек в этом жестоком мире. Вы с ним потребители и обманщики, по натуре и по воспитанию. Люди для вас, — пешки.
 В воцарившейся тишине слышалось только их дыхание.
 — Ваш отец знает, как сильно вы его ненавидите? — мягко спросил Круз.
 — Нет, потому что это не так.
 — Не нужно меня дурачить.
 — Я люблю своего отца. Мне просто не нравится то, чем он занимается. Отвернувшись от Круза, она уставилась в темноту за окном. — Мне не нравится быть пешкой, — отчетливо произнесла Лорел, — но по крайней мере я знаю, когда именно ею являюсь. Отец любит меня так, как не может любить никого другого, даже себя самого.
 Ее слова были пронизаны болью и страданием. Крузу вдруг захотелось успокоить и защитить эту женщину, которая даже не догадывалась, насколько она была беспомощна и… желанна.
 Прежде чем что-либо он смог предпринять, на него нахлынули мрачные воспоминания: в его сторону смотрит женщина с нежной улыбкой на лице. В ее руке зажат тяжелый черный пистолет. Ощущение жгучей боли в левой руке после того, как пуля задела сустав указательного пальца. Затем он слышит звук двух частых выстрелов из своего оружия: двойной смертельный удар.
 Милосердие по отношению к некоторым женщинам бывает очень опасно. Лорел могла относиться к их числу.
 — Вы хотите помочь отцу? — тихо спросил он. — Отлично, в таком случае скажите, где яйцо.
 От звука его голоса у нее по спине пробежали мурашки. Никогда прежде ей не приходилось видеть таких холодных, бесцветных глаз, какие были у Круза Рована. По сравнению с ними краски ночи были теплее радуги.
 — Я не знаю, где яйцо.
 — Ваш отец забрал его с собой? Она пожала плечами.
 — Куда он ушел?
 — Тоже не знаю.
 — Куда, по-вашему, он мог уйти?
 — Ничем не могу вам помочь, — призналась она.
 — Не можете или не хотите?
 — И то, и другое, — ответила Лорел. — Не в моих правилах предавать любимого человека.
 Несколько минут Круз изучал женщину, которая предпочла разглядывать ночь, а не его. Вся ее поза только усиливала значение произносимых ею слов — прямая спина, чуть расставлены ноги, голова поднята вверх. Она бросала вызов неизвестному одиночеству, неизвестной опасности.
 Неожиданно Круз подумал о том, что, вероятно, она уже давно одинока. Очень одинока. Вряд ли такой отец, как Джемми Свэнн, часто бывал рядом с ней. Мать-актриса тоже, возможно, большую часть времени жила в своем собственном мире. Да и кто ее мог осуждать за это, имея такого мужа?
 Смущенная молчанием Круза, Лорел обернулась к нему, ожидая увидеть в нем решительность врага. Но вместо этого заметила в его глазах сострадание и восхищение, которые исчезли почти в тот же миг, как только их взгляды встретились.
 На этот раз не выдержал Круа Он был больше не в состоянии смотреть на женщину, чей отец являлся настоящим преступником. Круз поднял со стола тяжелый черный пистолет. Хотя он постоянно тренировался в использовании различных видов оружия, спускать курок на живую мишень было совсем иным делом. Он знал, что никогда к этому не привыкнет. Порой ему даже казалось, что он уже никогда не сможет стрелять в человека.
 Убийство людей для него было не таким уж и простым делом, как в свое время наперебой кричали все средства массовой информации. Круз вскрыл ствольную коробку пистолета и поднес к электрической лампе, разглядывая дуло.
 — Грязный, — заметил он. — Неужели отец не научил вас, как его чистить?
 Лорел в оцепенении наблюдала за тем, как Круз обращался с тяжелым пистолетом. В его руках он смотрелся так же естественно, как рубанок у плотника.
 — Этот пистолет совсем чистый, как и в первый день, когда его купили, — отрезала она. — Почему ваш клиент боится вызвать полицию?
 Круз взял магазин со стола и ловко вставил его в рукоятку.
 — Вы очень шустрая, — сказал он, — но играете в игру, даже не имея представления о ее правилах и штрафных очках.
 — Это угроза?
 — Нет. Это чистая правда. Я могу понять ваше решение не предавать отца. Могу даже восхищаться им, хотя уверен, что вы поступаете неверно. Но если вы будете продолжать в том же духе, то хуже станет только вам. А. я не могу смириться с этим.
 У Лорел зашевелились волосы на голове от того, каким тоном Круз произнес последние слова. Он не пользовался преимуществом своего низкого мужского голоса. В нем не было ритма, эмрциональности, драматических пауз и бархатистости. Наоборот, его речь была монотонной и сухой.
 — Вы не сможете остановить меня, — возразила Лорел.
 В отличие от Круза ее голос предательски дрожал.
 — Я мог бы забрать вас с собой, — сказал Круз. Она взглянула на пистолет в его руке. Свой пистолет.
 — Угрожая оружием? — резко спросила Лорел.
 — Думаю, я просто перекинул бы вас через плечо и спрятал бы в своем безлюдном убежище. Всегда мечтал так поступить с красивой женщиной.
 — Вы ретроград, — заявила Лорел, но в ее голосе чувствовался оттенок изумления.
 — Спасибо.
 — Кроме того, частные сыщики не имеют уединенных убежищ.
 — Да?
 — У них есть дрянные маленькие офисы со старыми письменными столами и такими же телефонами.
 Круз громко рассмеялся.
 — И вы называете меня ретроградом.
 Лорел неожиданно для себя улыбнулась, довольная тем, что ей удалось растопить лед в его глазах.
 — Я совсем не похож на остальных частных агентов, — сказал Круз. — В нашем офисе имеются новейшие радиотелефоны, а через радиосистему мы поддерживаем связь с нашими оперативниками, действующими по всему миру.
 — А пейджеры тоже есть?
 — Конечно. — Он снова посмотрел на тяжелый, устаревший, но все еще способный убивать пистолет. — Вам должна понравиться пустыня, — продолжил Круз. — И убежден, Кассандра тоже.
 Лорел насторожилась.
 — Жена, любовница или прирученная игуана?
 — Не угадали. Она мой босс. Кассандра Редпэт.
 — Кассандра Редпэт? Посол, профессор, историк? — встревожилась Лорел.
 — Вы еще пропустили, что она была аналитиком ЦРУ и Госдепартамента.
 — Об этом не указывалось на титульных листах книг.
 Круз не без интереса, которого не мог скрыть, взглянул на Лорел.
 — Вы говорите о книгах? Ха-ха. Вы на самом деле читали ее книги?
 — Не просто читала, я проглатывала их. По-моему, профессор Редпэт единственный историк, который разбирается как в искусстве, так и в политике. Скорее всего потому, что она — женщина. У Круза был вид, словно его обидели.
 — Еще одна феминистка, — вздохнул он. — Вы понравитесь Кассандре. — Поставив пистолет на предохранитель, он положил его на верстак и в ожидании посмотрел на Лорел. — Пора идти. У нас мало времени.
 — Что?
 — Соберите свои вещи. Или вы хотите отправиться налегке?
 — Я никуда не собираюсь идти.
 — Думаю, вы не правы, — улыбаясь сказал Круз, но его глаза снова стали серьезными.
 — Я никуда не пойду, — повторила Лорел.
 — Не хочу быть ретроградом, дорогая, но либо вы едете со мной в пустыню…
 — Это похищение.
 — … либо я позову кого-нибудь из наших пожить с вами в этом доме, пока все не закончится. — Круз специально окинул взглядом округлые бедра Лорел. — Я бы, конечно, добровольно вызвался сам выполнять эту обязанность, — добавил он.
 — Ретроград — это слишком мягко сказано, — ответила она. — А теперь убирайтесь, пока я…
 — Не вызвала полицию? — перебил Круз, ухмыльнувшись.
 Внутри Лорел боролись страх, гнев и крушение надежд. У нее не было выхода, и Круз знал об этом.
 — Пока вы размышляете, какой я подлый, мерзкий, жестокий сукин сын, можете собирать свои вещи.
 — Нет.
 — Как хотите.
 Лорел, никогда не подумала бы, что человек с такими габаритами, как у Круза, мог так необычайно быстро двигаться. Прежде чем она поняла его намерения, он уже схватил ее и поднял выше своей головы, как ребенка.
 — Черт побери, — сказала она, брыкаясь, — опустите меня.
 — Бейте меня или кричите изо всех сил, но вы не одержите победу.
 Одного лишь взгляда в глаза Круза было достаточно, чтобы понять, что он не брал на пушку. Она пыталась что-либо предпринять, но вдруг со стороны двери раздался резкий, оглушительный звук.
 — Что?.. — хотела только спросить Лорел. Но Круз уже действовал. Ему приходилось слышать подобные звуки раньше. Даже не глядя, он знал, что взорвали дверь, соединяющую гараж с мастерской. Выпустив Лорел, он мигом подскочил к верстаку и схватил пистолет.
 — Ложись! — крикнул он ей, снимая предохранитель и направляя оружие в сторону гаража.
 Ошеломленная, Лорел увидела, как две темные фигуры ворвались в комнату. Они были вооружены и, видимо, искали тех, кто здесь находился. Круз сбил ее с ног, повалил на пол и прикрыл своим телом. Крепко сжимая в руке пистолет, он прицелился в незваных гостей.
 Если бы Лорел могла дышать, то, наверное, закричала бы. Она лежала, вытянувшись на цементном полу и чувствуя тяжесть его плеча на своей спине. Ее лицо было повернуто к незнакомцам. Вслед за парой монотонных звуков, напоминающих глухие удары во время игры в бейсбол, она услышала два странных звука, словно кто-то кашлял.
 Круз сделал резкое движение. Затем последовало два оглушительных выстрела. Это стрелял он.
 Одному пуля попала в плечо. Потеряв равновесие, он упал возле стены. Крича от боли, он выронил своё оружие. Оно еще не успело упасть на пол, как Круз выстрелил снова и снова.
 Второй пришелец также вскрикнул от боли и, схватившись за запястье, не удержал пистолет. Незнакомец хотел поднять его, однако Круз вовремя сделал новые выстрелы. Ударившись о бетон, пули исчезли где-то в темноте.
 Обезоруженные, неожиданно обратились в бегство.
 Круз присел, держа пистолет обеими руками и вглядываясь через пустой дверной проем во мрак гаража. Снаружи все было тихо.
 — Вы… — попыталась спросить Лорел.
 — Тихо.
 Снова наступила тишина.
 Круз выждал еще немного, но больше ничего не нарушало возвратившегося спокойствия ночи.
 Не сводя глаз с дверного проема, он вытянул левую руку в поисках Лорел. Он крепко сжал ее руку и жестом показал, чтобы она оставалась на месте. Ее холодные пальцы сжали его ладонь в знак благодарности.
 Круз стал подкрадываться к выходу, словно кошка, выслеживающая свою добычу. Оружие одного из незнакомцев валялось на виду. С первого взгляда Круз определил, что это крупного калибра полуавтоматический револьвер с глушителем. Он внимательно рассмотрел револьвер наемного убийцы. Вместо серийного номера были оставлены свежие отметины стального напильника.
 «Профессионально чисто, — с тоской подумал Круз. — Охотники на людей. Отличные стрелки». Две пули из четырех, выпущенные ими, угодили ему между пряжкой ремня и ребром. Но адреналин в крови еще выполнял роль обезболивающего средства.
 Наконец рана напомнила о себе, и Круз тихо застонал. Хотя он заставлял себя подойти к тому месту, где недавно была дверь, и подобрать второй револьвер, все, что он смог сделать, это медленно опуститься на одно колено. Стиснув зубы, он попытался встать, но снова застонал и чуть не упал.
 Лорел неожиданно очутилась возле него и, обняв, поддержала. Немного пошатываясь, Круз с удивлением взглянул на нее. В ее красивых, золотистых глазах, сфокусированных на двух зияющих дырах в его темном свитере, отражался ужас. Она наклонилась, чтобы рассмотреть его рану, но он отстранил ее от себя.
 — Сейчас на это нет времени, — процедил сквозь зубы Круз, — если вы, конечно, хотите жить, — добавил он.
 — Я? Что вы хотите этим сказать?
 — Они охотились за вами. Я просто попал им под руку.
 — Они вернутся?
 — Уверен.
 Лорел заглянула в его ясные, безумные глаза. Круз внушал страх, и в то же время он только что спас ее от смерти.




 Глава 13


 Лорел встряхнула головой, пытаясь отделаться от дикого звона в ушах. Не помогло. Земля уходила у нее из-под ног. Пальба из оружия, дым, смешение звуков, подобных ударам кулаками, мужской крик от боли, сквернословие, две темные фигуры, пытавшиеся скрыться в ночи, Круз, согнувшийся, словно кот в поисках…
 Все произошло настолько стремительно, но больше всего потрясло Лорел то, что кто-то хотел ее смерти.
 — Круз, — шепнула Лорел.
 — Собирайте свои вещи. Немедленно.
 Угрюмое лицо мужчины, спасшего ей жизнь, было искажено от боли. Крепко сжимая себя за левое плечо, Круз поднялся на ноги и прислонился к верстаку. Большое черное оружие все еще было зажато в его руке, словно игрушка. Но это была не игрушка.
 — Идемте, — еле промолвил он.
 — Вы не можете никуда идти. Вы же ранены.
 — Сильно поцарапан, да и только.
 — Я почувствовала, как вы вздрогнули от боли, когда в вас попали, — не отступала Лорел. — Я ощутила это.
 — И я тоже. Поверьте мне.
 Грустно улыбнувшись, он поставил пистолет на предохранитель и положил его на верстак. Затем он попытался снять с себя свитер и рубашку.
 — Что вы делаете? — спросила она.
 — Раздеваюсь. Вы не хотите мне помочь?
 Бормоча что-то вроде «ретроград, агрессор, сукин сын», Лорел принялась помогать ему.
 — Господи, полегче! Осторожно! — проскрежетал Круз.
 Сняв с него свитер и присмотревшись, она не заметила следов крови. «Спасибо тебе, Господи, — подумала Лорел, — должно быть, пули совсем не задели его».
 — Круз, — обратилась она не дыша.
 — Я здесь. Подождите. Не шевелитесь.
 Она слышала его посвистывающее дыхание. Затем раздался стон, когда он освобождал правую руку из рукава свитера.
 — Все в порядке, — сказал Круз, тяжело дыша. — Помогите аккуратно.
 — Извините. Я не хотела причинять вам боль.
 Сняв свитер, Лорел бросила его на стол. Ее руки дрожали. Она никак не могла прийти в себя, глядя на его закрытые глаза и бледное лицо, искаженное от боли.
 — Теперь рубашку, — сказал Круз.
 — Мне больше не хочется вас беспокоить.
 Круз открыл глаза. Он посмотрел на Лорел и, осознав смысл ее слов, ухмыльнулся.
 — Все отлично, — произнес он, касаясь левой рукой ее щеки. — В следующий раз, когда я окажусь в таком же положении, на мне уж точно не будет свитера.
 У Лорел не было ни малейшего права возражать против того, что он предпочел шутить, а не стонать.
 — Отлично, — сказала она. — Пока я нигде не вижу крови. Куда вас ранило?
 — Слева. Расстегните рубашку, вытащите ее из-под ремня.
 Поскольку Круз облокачивался на верстак, ей пришлось одной рукой обхватить его и прижаться щекой к его груди. Она осторожно вынула полы рубашки.
 — От вас приятно пахнет, — сказал он.
 — А от вас пахнет порохом и потом.
 — Не смешите меня, дорогая.
 Его голос снова был бархатным. Она краем глаза взглянула на него. Его глаза, напоминавшие бразильский аквамарин, пристально смотрели на нее. Никогда прежде не видела она столь изумительного контраста между серебряно-голубыми глазами и густыми черными ресницами.
 Лорел наклонилась.
 — Вам больно, когда смеетесь?
 — Нет, — сгримасничал он. — Мне больно постоянно.
 — Необходимо приподнять рубашку, — прошептала она, крайне осторожно берясь за нее.
 — Можете быть смелее. Только не дотрагивайтесь до ребра.
 Глубоко вздохнув, Лорел склонилась над Крузом, обхватив руками его худые бедра.
 — Лорел!
 Она посмотрела на Круза снизу вверх. То, что она увидела в его глазах, заставило забыть обо всем: боль, радость, желание.
 Внезапно она поняла, что прикасалась щекой не только к пряжке ремня, и так быстро вскочила на ноги, что чуть не сбила его с ног.
 — Осторожно, дорогая, — успокоил ее Круз. — Во всем виноват адреналин. Самое сильное средство, возбуждающее половое чувство.
 Лорел надеялась, что Круз не заметил, как вспыхнули ее щеки.
 — Не волнуйтесь, — строго ответила она, — я не упаду от вас в обморок.
 — Великолепно, потому что сейчас чертовски неподходящее время, чтобы выносить вас из дома в свою машину.
 Лорел предпочла не спорить по поводу предлагаемой ей поездки и принялась расстегивать на его рубашке пуговицы. Она испытывала смущение от того, как пристально следил Круз за каждым ее движением.
 — Закройте глаза, — шепотом произнесла она, дойдя до последней пуговицы.
 — Зачем? Я уже видел себя без рубашки.
 Лорел неловко улыбнулась, и ей вдруг захотелось разрыдаться. Решительно подавив в себе бурные эмоции, она справилась с последней пуговицей, сконцентрировав все свое внимание лишь на том, чтобы снять с Круза рубашку, не причинив ему боли. С левым плечом пришлось возиться до тех пор, пока она не искусала до крови свои губы.
 Крузу все равно не было легче. При малейшем движении левой руки у него вырывался тихий стон, хотя он прилагал все усилия, чтобы сдерживать себя.
 К несчастью Лорел, кроме свитера и рубашки на Крузе еще была надета плотная, облегающая майка из темной ткани.
 — Вот почему нет крови, — сказал он. Лорел нахмурила брови, заметив на майке две дыры. Она наклонилась, чтобы рассмотреть рану, все еще думая, что увидит кровь. Но Круз оказался прав. Крови не было. Лорел очень осторожно дотронулась до больного места, нащупав какой-то твердый предмет.
 — Что это? — прошептала она.
 Вместо ответа Круз потрогал ткань. Выругавшись от души, он извлек из нее блестящую пулю.
 — Протяните руку, — попросил он.
 Она послушалась. Круз положил в ее ладонь твердый и гладкий кусочек металла. Он был неприятно теплым, словно кусок литого золота, которому не дают застыть, прежде чем не отольют в форму.
 Лорел долго смотрела на пулю, а затем перевела взгляд на майку Круза.
 — Вы случайно не робот? — дрожащим голосом спросила она.
 — Обычный рыцарь двадцать первого века в темных доспехах, — ответил Круз и, строя гримасы, медленно поднял вверх майку. — Мягкий бронежилет. Предназначен для спецподразделений британских ВВС.
 Не говоря ни слова, Лорел лишь качала головой, не в состоянии поверить, что Круз не истекал кровью, Она предположила, что одна пуля пролетела мимо, лишь задев его и образовав тем самым ожог, который и причинял боль. Но вторая пуля, вероятно, все-таки попала в тело.
 — Этот бронежилет создал один из друзей старшего сержанта Джиллеспи, который и предложил его нам для полевых испытаний. После успешной проверки он попытается продать его британскому правительству.
 Правой рукой Круз забрал у Лорел теплую пулю и тщательно обследовал ее.
 — Могу теперь доложить, что бронежилет оказался эффективным при стрельбе девятимиллиметровыми пулями на расстоянии семи футов, — сказал Круз, подбрасывая пулю в воздух и ловко ловя ее снова. — Конечно, если стрелять через глушитель, у пули здорово теряется убойная сила.
 Лорел взглянула на зажатый в руке Круза кусочек металла, потом на его бронежилет и, наконец, на тело, скрывающееся под ним. Под левой грудью Круза начали проступать два темных пятна. Если бы не бронежилет, любая пуля убила бы его.
 — Клоун и сукин сын! — с дрожью в голосе произнесла Лорел.
 — Скажите обо мне еще какие-нибудь непристойности. Мне это нравится.
 — Вы на самом деле не ранены? — со злостью спросила она. — И все это время притворялись?
 — У меня не было другого выхода, — язвительно ответил он и осторожно дотронулся пальцами до большого Синяка. Вздрогнув, Круз все-таки продолжал его ощупывать. — Можете радоваться: у меня перебит хрящ и, возможно, сломано ребро.
 Когда Круз повернулся к свету, чтобы лучше разглядеть синяки, Лорел заметила на его коже странный след.
 — Что это?
 Круз посмотрел, куда показывал ее дрожащий палец.
 — Это просто отпечаток от бронежилета. Ударная волна прижала его еще крепче к моему телу.
 Лорел отвернулась, пытаясь успокоиться.. Сознание того что Круза могли убить, если. бы не его новейший бронежилет, вывело ее из равновесия.
 — Помогите мне снова облачиться в бронежилет, — попросил Круз.
 Лорел, сжавшись, покачала головой.
 — Неужели я не выполнил своего рыцарского долга и не заслуживаю большей благодарности? — спросил он.
 — Рыцари не ждут благодарности за то, что убивают людей.
 Круз посмотрел на строгий профиль Лорел и понял, что в данный момент все его благородные намерения будут тотчас отвергаться. Это являлось следствием возбужденного состояния, характерного для большинства честных, порядочных, но вспыльчивых людей.
 Он сам всегда так реагировал, но со временем научился управлять собой, а Лорел была в этой игре новичком.
 — Вы правы, — спокойно сказал Круз — Но несколько минут назад вы были свидетелем исполнения профессиональными рыцарями своего долга.
 — Вы называете рыцарями тех, кто стрелял в вас?
 — Нет. Но им является ваш отец. По крайней мере являлся.
 — О чем вы?
 — Наш ужасный мир заставляет рыцарей бросать своих дочерей на съедение драконам.
 Лорел посмотрела Крузу в лицо, почувствовав дрожь в коленях и облокотившись о верстак.
 — Мой отец не бросал меня ни к каким драконам, — отчетливо произнесла она.
 — Я уверен, что он не хотел этого.
 — Он не делал этого. Замолчите. Не желаю даже говорить об этом.
 — Кто еще знает, что вам известно об исчезнувшем яйце?
 — Вы!
 — О да! — лениво протянул Круз. — Теперь я вспомнил, что хотел, чтобы вы умерли, поэтому спас вам жизнь. Как глупо с моей стороны! Но что еще можно ожидать от такого негодяя, как я?
 Лорел вдруг захотелось закричать, но она понимала, насколько это выглядело бы глупо. Ей стоило невероятных усилий сдерживать себя.
 — Может быть, они охотились за вами? — осторожно спросила она.
 В ее голосе Круз уловил отчаяние. Ему очень хотелось помочь Лорел правильно оценить сложившуюся ситуацию. Но еще больше он желал крепко обнять ее и держать в своих объятиях, пока она не успокоится.
 Однако не было времени ни для этого, ни для того, что обязательно произошло бы после его прикосновений. Несмотря на свой разорванный хрящ и возможный перелом, Круз страстно желал Лорел.
 «Это все адреналин, — со злостью подумал он. — Скоро пройдет. Она не относится к числу женщин, которых можно использовать для временного удовлетворения».
 Крузу было мучительно больно привыкать к тому, что легче жить одному, совсем без женщин, нежели спать с каждой из них.
 — Они пришли не за мной, — сказал Круз.
 — Почему вы так уверены? — потребовала ответа она. — Ведь стреляли они именно в вас! — Никто не смог бы выследить, что я нахожусь здесь, потому что я сам не знал, куда направляюсь, пока летел в самолете над Лос-Анджелесом.
 — Но…
 — Подумайте, Лорел, — решительно произнес Круз. — Руководствуйтесь своим разумом, а не эмоциями.
 — Нет: — Было заметно, как она вздрогнула. — Мой отец никогда не подставил бы меня.
 — Вы знали, что похищенное яйцо было отправлено по вашему адресу?
 — Нет.
 — Это сделал он?
 Лорел неохотно кивнула головой. Круз нежно положил руку на ее плечо и почувствовал, как она вся дрожала.
 — Лорел, — постарался как можно мягче произнести он, — кто-то, ваш отец или одни из его сообщников, пытался вас убить.
 — Но почему?
 Ее вопрос придал ему больше решимости. Он надеялся, что правильно понял ее характер и что, раскрыв ей глаза на происходящее, поступит честно, чем если бы скрыл от нее суровую действительность. Однако если он допустит ошибку, то «через несколько секунд ему предстоит успокаивать истеричную женщину.
 — Они пытались оборвать связь между вами и отцом.
 — Зачем?
 — Им не хотелось, чтобы кто-то вроде меня благодаря этой связи нашел яйцо. И если бы им удалось вас убить, след оборвался бы прямо здесь.
 Лорел глубоко вздохнула. В словах Круза звучала страшная правда.
 — Я убежден, что они не оставят вас в покое, — продолжил Круз. — Вот почему вы должны уехать со мной. Вас не нужно учить, что придется заметать следы.
 Ладонью, лежащей на ее плече, Круз чувствовал, как было напряжено тело Лорел. Но слабости в нем не было.
 — Может быть, те двое оказали мне любезность, — сказала она. — Вы больше уже не смотрите на меня глазами, в которых отражается утомительный расчет, и не считаете меня опустившимся человеком.
 Круз поднял темные брови.
 — Вы очень хорошо видите меня.
 — Нет. Лишь вашу тень.
 — Дорогая, я весь перед вами.
 Большим пальцем он провел вдоль руки Лорел. Этим прикосновением ему хотелось скорее утешить, нежели возбудить ее..
 Лорел смотрела на него, словно на географическую карту, с помощью которой можно было выйти из этого дьявольского мира, в который она случайно попала.
 — Собирайтесь, — тихо сказал Круз. — Я отвезу вас в безопасное место.
 Искушение было велико, но Лорел знала, что не забудет того, что случилось сегодня, не забудет искаженного от боли лица Круза и его слова, говорящие ей ужасную, правду:
 Они охотились за вами, Я просто попался им под руку.
 — Нет, — решительно заявила Лорел. — Подставлять себя пулям, предназначенным для меня? не является вашей прямой обязанностью.
 Круза удивило и тронуло до глубины души нежелание Лорел подвергать его опасности.
 — Страница 4, раздел 3, параграф 3, — ответил он. — Настоящие рыцари должны спасать честных девушек невзирая на опасность, которой они при этом себя подвергают.
 — Я бы все равно с этим не согласилась, — решительно покачала головой Лорел, — но… у меня есть одно безопасное место, где я могла бы укрыться. О нем никто не знает, за исключением…
 — Вашего отца, — закончил Круз.
 Лорел промолчала. В ее голове звучали слова. И эти слова принадлежали Крузу.
 Они пытались оборвать связь между вами и отцом. Им не хотелось, чтобы кто-то вроде меня благодаря этой связи нашел бы яйцо. И если бы им удалось вас убить, след оборвался бы прямо здесь.
 — Я не могу сказать вам, где сейчас находится мой отец, — твердо заявила Лорел, — поэтому бессмысленно играть роль рыцаря. Ничего не выйдет.
 Круз уже не так крепко держал ее руку. Она попыталась незаметно отодвинуться от него, делая маленькие шаги в сторону, но он каждый раз двигался вслед за ней, по-прежнему нежно касаясь ее.
 — Почему бы нам не заключить сделку, не имеющую ничего общего с вашим отцом? — спросил Круз.
 — А у нас получится?
 — Уверен, — солгал он, так как знал, что только таким способом мог добиться своего. — Мне нужен водитель, который перевез бы меня через горы обратно в аэропорт. Вы делаете это, и мы квиты.
 — И это все? Только отвезти вас до аэропорта?
 — Да, — ответил Круз, а затем безжалостно добавил: — Согласитесь, моя просьба не так уж велика, если учесть, что я спас вам жизнь.
 Лорел все еще была в состоянии трезво мыслить, хотя и понимала, что этот человек просто манипулирует ею. К тому же Круз был настойчив. Если не получится с первой попытки, он станет пробовать второй, третий раз, пока она не уступит.
 При обычных обстоятельствах Лорел могла бы одержать победу в их схватке, и ему это даже доставило бы удовольствие. Но сегодняшний день нельзя было назвать обыкновенным.
 Круз нежно провел пальцем по ее шее, что вызвало в ней желание прижаться к нему, чтобы он обнял ее, просто обнял, и все.
 Правой рукой он слегка притянул ее к себе поближе. Она чувствовала, что теперь, когда опасность миновала, силы оставили ее, и уже не сопротивлялась. Вздохнув, она прислонилась лицом к его груди. Он погладил ее волосы, не делая больше попыток прижать ее сильнее.
 Лорел не в силах была устоять перед его сдержанностью и самообладанием. Она испытывала наслаждение от нежного прикосновения Круза к ее волосам. Она слышала, как сильно и ровно билось его сердце. И это успокаивало.
 Лорел подняла глаза. Круз смотрел на нее уставшими глазами, в которых отражалось столько тепла, что у нее сжалось сердце. «Господи — подумала она? со страхом, — помоги мне, если Круз когда-нибудь решит соблазнить меня!»
 — Спасибо, — тихо произнес Круз.
 Лорел вздрогнула, словно ее удивили слова благодарности. Она была поражена тем как быстро он прочитал ее мысли.
 — В чем дело? — спросил Круз.
 — Мне не нравится, что вы можете читать по моему лицу то, о чем я думаю.
 — Это действительно так?
 — Я лишь считаю, как было бы здорово… — Лорел неожиданно осознала смысл произносимых слов и тут же переключилась на другое — За что вы меня благодарили?
 — За то, что вы меня поняли и не отступили. Я долгое время сам пытался разобраться в себе, да и сейчас ещё пытаюсь.
 — Боже! — простонала Лорел, — но почему вы не глупы и не отвратительны, не стары и не безобразны?
 — Три эпитета из четырех не так уж и плохи, а что касается старости, то время позаботится об этом.
 Лорел беспомощно улыбнулась.
 Зная, что не следовало бы, но не в состоянии устоять, Круз слегка наклонился, чтобы только коснуться ее виска.
 — Лучше ступайте собирать свои вещи, — снова поторопил он. — Что бы вы ни решили делать, какое-то время вам сюда не нужно возвращаться.
 — Я понимаю.
 Она отвернулась, а затем вновь оглянулась на мужчину огромных размеров, одетого в бронежилет. Он стоял, облокотившись о верстак. В сущности, Круз Рован относился к типу мужчин, который никогда не привлекал ее внимания. Но в данном случае она не могла не признать, что Круз очаровал ее и сделал своей пленницей.
 — Вон там лежит пакет со льдом, — указала Лорел на морозильную камеру.
 — Полагаете, мне необходимо охладиться?
 — Возможно, это пригодится вашим ребрам.
 — Спасибо, дорогая, — улыбнулся Круз. Обычно Лорел не нравилось, когда мужчины выражали по отношению к ней свою нежность. Однако когда Круз говорил «дорогая», ей было приятно. Очень приятно. «Я схожу с ума, — подумала она, — но трудно оставаться здравомыслящей в данных обстоятельствах».
 Пока Круз доставал лед, Лорел собирала свои инструменты, непривычно разбросанные на рабочем столе. Она уже не помнила, чтобы когда-нибудь так спешила.
 Раскладывая инструменты по своим местам в кожаной сумке, она уже меньше ощущала себя человеком, пробирающимся к своей мечте. Коробочка с драгоценностями лежала не там, где следовало, и Лорел переложила ее на место. Затем пристегнула к сумке кожаные ремни и повесила ее на одно плечо.
 Повернувшись наконец к Крузу, она удивилась, что ему удалось одеться без ее помощи.
 — Это продлится больше недели? — спросила она.
 Круз взглянул на нее, перестав на время пытаться застегнуть пуговицы одной рукой.
 — Вы имеете в виду поиск яйца? — уточнил ее вопрос Круз.
 — Да.
 — Если так получится, нашему клиенту это не понравится. Собирайтесь. У нас слишком мало времени.
 — Я уже готова. Круз прищурился.
 — Вы взяли с собой только инструменты? А одежда?
 — Мне не понадобится одежда, чтобы перевезти вас через горы.
 — А каковы ваши дальнейшие планы?
 — Что-нибудь придумаю.
 Круз не сомневался в этом. Однако Лорел не догадывалась, что он уже кое-что придумал. Круз был сильнее ее.




 Глава 14


 Подойдя к широкой кровати, Клэр Тод откинула шерстяное одеяло, взбила подушки и разделась. Через полчаса в номер должны были принести заказанный ею поздний ужин. Свэнн с минуты на минуту возвратится с яйцом. Клэр не хотелось терять время после его возвращения. Она уже вся горела от желания физической близости с ним.
 Свэнн вернулся в гостиничный номер, держа в руке коробочку, в которой находился «Рубиновый сюрприз». Тод лежала на кровати, облокотившись на три подушки и ловко укутавшись одеялом, намеренно оставив обнаженными одно бедро и пышные груди. На фоне белоснежного постельного белья ее кожа казалась цвета слоновой кости. Улыбнувшись, Свэнн закрыл за собой дверь и снова посмотрел на нее. Заметив, какими твердыми сделались соски Тод, словно он ущипнул их, Свэнну захотелось броситься на нее и сжать в объятиях с такой силой, чтобы она закричала.
 — Быстро вернулся, — сказала Тод.
 — Мне не хотелось, чтобы ты начинала без меня.
 Раскосые, миндалевидные глаза Тод были черны, как ночь. Она похлопала ладонью по месту на кровати рядом с собой, приглашая его присесть.
 — Покажи мне!
 Свэнн положил деревянную прямоугольную коробочку на кровать и сел. Затем он открыл крышку и, отложив ее в сторону, вставил яйцо на витиеватое основание.
 Свэнн нежно, словно это была женская грудь, положил на ладонь гладкое и холодное яйцо.
 — Восхитительное, не правда ли? — прошептал он.
 — Восхитительное? По-моему, глупо скрывать главное сокровище внутри этой оболочки. Ведь основной ценностью является то, что находится там, а не снаружи.
 Свэнн рассмеялся. Он быстро провел тыльной стороной руки по груди Клэр по ее животу и ниже.
 — То же самое можно сказать и о женщине, — заметил он.
 В ответ Тод рассмеялась и раздвинула ноги. Свэнн положил руку на треугольник жестких кудрявых волос, а в другой держал красивое яйцо. Тод провела изящным пальчиком вдоль инкрустированной драгоценностями поверхности яйца, вторя движениям руки Свэнна почти в ней.
 Соски Клэр потемнели, сделались твердыми. И Свэнн подумал, была ли в этом виновата его опытная рука или внутренняя сила самого «Рубинового сюрприза». \
 — Покажи мне, — тихо попросила Тод, — покажи, как оно открывается.
 У нее был требовательный тон, несмотря на то что из-за сильного возбуждения она еле говорила. Внезапно Свэнну стало наплевать, что довело ее до такого состояния, — он собирался извлечь из этого пользу для себя.
 От одной лишь этой мысли его бросило в жар. Ему приходилось спать с разными женщинами, но Тод была уникальна: роскошное тело, цепкий ум. Но главное — ее какая-то вызывающая сексуальность. Тод нельзя было сравнить ни с одной женщиной и во время кульминационного момента. Высшее наслаждение он мог испытать только с ней, а Клэр только с ним.
 Большим пальцем Свэнн гладил прохладную поверхность яйца. Большой палец его другой руки исследовал гораздо более теплую поверхность. Медленными движениями Свэнн искал нужный узелок в золотой проволоке, благодаря которому яйцо открывалось, показывая скрывающееся в нем богатство.
 Тод тихо стонала от его прикосновений.
 — Открой же его, черт тебя побери, — резко произнесла она.
 — Наберись терпения.
 Свэнн улыбался, продолжая одновременно гладить яйцо и ласкать женщину, любуясь при этом обоими и чувствуя растущее возбуждение Тод. Большим пальцем одной руки он нащупал твердый узелок, где пересекались золотые проволочки, а другой рукой — напряженный бугорок женской плоти.
 Раздался слабый щелчок, и верхняя половина яйца начала медленно и плавно, даже как-то вяло, раскрываться, демонстрируя находящийся в самой середине темный многогранный рубин.
 Тод вздрогнула и открыла рот от изумления, Запах ее тела был намного сексуально привлекательнее, чем самые дорогие флакончики духов.
 Свэнн восхищался и рубином, и женщиной.
 — Ты находчивый шельмец, — сказала Тод, — и единственный мужчина, который подкупает меня не только своим интеллектом. Меня восхищает твоя изобретательность в постели.
 — А ты единственная женщина, способная оценить и то, и другое.
 Клэр медленно повернулась на бок, зажав его руку между своих ног. Она ощущала, что его мужская плоть стала твердой и горячей, как дешевый пистолет. Она облизала губы и улыбнулась.
 — Как ты считаешь, во сколько его можно оценить? — спросил Свэнн. — В пять миллионов? В двадцать?
 Тод долго и внимательно всматривалась в рубин, как-будто старалась прочитать что-то внутри камня.
 — С этой лошадкой мы не пропадем, — сказала она. — Все, что теперь нам нужно, так это уздечка. Где она?
 — Всему свое время.
 Тод, вздохнув от нетерпения, провела ногтем указательного пальца по холодной, полированной поверхности рубина.
 — Когда это время настанет?
 — Когда я буду готов.
 Плавным движением Тод убрала руку Свэнна со своего тела, выпрямилась и накрылась одеялом.
 — Мне казалось, ты говорил, что ни в чем не нуждаешься, — презрительно прошептала она. — Хочешь сегодня вечером стартовать в одиночку, чтобы он никому больше не принадлежал.
 Свэнн знал, что Тод, как всегда, права. Но это было равносильно знанию о законе всемирного тяготения, то есть, несмотря на его действие, все по-прежнему продолжало тяготеть к Земле. Свэнн оставался верен своим замыслам, а Тод была готова на большее. И они оба хорошо знали об этом.
 — Успокойся, любимая, — сказал он. — Я никуда не собираюсь уезжать сегодня вечером. Когда это бывает нужно, я могу сделать свою работу за пару часов. Главное — это незаметно взять у Хадсона наличные деньги. И все в порядке.
 Несколько минут Тод угрюмо смотрела на Свэнна, прикосновения которого уже больше не возбуждали ее. Наоборот, она как-то даже успокоилась.
 — Ты случайно не фригидна? — спросил он, и его губы растянулись в зловещей улыбке.
 Выражение равнодушия на ее лице не изменилось. Странно улыбаясь, Свэнн разжал свои объятия.
 — Не будем причинять друг другу боль сегодня вечером, ладно? — поддразнил он.
 Тод лишь взглянула на него, но промолчала.
 — Когда-нибудь ты столкнешься с парнем, который изнасилует тебя только для того, чтобы посмотреть, как ты будешь кричать, истекая кровью, — сказал Свэнн.
 — Я уже прошла через это еще до того, как стала учиться в школе.
 Свэнна не удивило ее признание.
 — Мы с матерью всегда относились друг к другу с большими претензиями, — продолжала Тод. — У нас не было взаимопонимания, поэтому я часто представляла себя очень далеко от дома, где мне было хорошо и спокойно.
 — Но со мной тебе не нужно переноситься мысленно куда-то далеко.
 — Я знаю. Мне просто хотелось заставить тебя немного поработать. Когда что-то чересчур доступно, то к этому пропадает всякий интерес.
 Пока Тод говорила, Свэнн чувствовал, как чувственность снова возвращалась в ее плоть. В этой женщине, умеющей полностью владеть собой, было что-то такое, что кружило голову, опьяняло. Тод говорила правду. Если бы каждый раз Свэнн был уверен в ее физическом к нему влечении, то, наверное, это уже наскучило бы.
 — Как я могу потерять к тебе интерес? спросил Свэнн, нежно погладив ей низ живота. — Если ты не вернешься к этому голубому Новикову, нам вдвоем будет очень хорошо.
 Улыбаясь, Тод позволяла Свэнну делать то, что ему хотелось, а сама думала о своих дальнейших действиях. Однако совсем скоро Тод поняла, что чертовски трудно оставаться равнодушной в его объятиях. Еще никогда прежде не доводил Свэнн ее до такого состояния возбуждения. Она почти не контролировала себя. Опустив одну руку на его бедро, а другой коснувшись холодного красивого яйца, Тод произнесла:
 — На самом деле Алексей не такой уж и голубой. Ему нравятся разные мальчики, девочки, дыры в заборах, но больше всего он любит власть.
 — Как и ты, — добавил Свэнн. — Называй это, как хочешь: политическая власть, сексуальная или физическая. Если дело касается власти, ты вся загораешься.
 — Ты уверен, любимый? — промурлыкала она.
 — Абсолютно уверен, малыш. Но именно это мне и нравится в тебе. Когда ты Снова увидишь Хадсона?
 — А что ты собираешься предпринять?
 — Все, что нужно.
 — Но нужно гораздо больше, чем мь можем получить, — возразила Тод.
 Свэнн улыбнулся, продолжая возбуждать ее, но никак не находя ту пружину, благодаря которой можно было бы раскрыть ее так же легко, как и «Сюрприз».
 Тод понимала, что надо наказать Свэнна, вновь став холодной и равнодушной, но уже не могла заставить себя сделать это. По крайней мере сегодня вечером не могла. Ведь больше подобной ночи у них со Свэнном не будет. И эту встречу Тод собиралась использовать в полном объеме.
 — С Хадсоном я встречаюсь завтра утром, — сказала она.
 — У него будут деньги?
 — Для него же лучше, если будут. Материал, который Алексей уже опубликовал, можно сравнить разве только с бомбой. В нем описывается самая первая сделка между нефтехимической фирмой Хадсона и советским государственным заводом по производству минеральных, удобрений.
 — Это уже всем известно, — ответил Свэнн. — Никого больше не волнуют такие факты.
 Закрыв глаза, Тод наслаждалась манипуляциями Свэнна. Она находилась словно в подвешенном состоянии между удовольствием и болью.
 — Будут волновать, — возразила Тод. — Ко всему прочему имеется полное описание того, как фирма «Хадсон интернэшнл» снабжала новейшей технологией предприятие по производству парализующего газа в Ливии. Хадсону еще не известно, что русские докопались до всего.
 — Будь осторожна, когда станешь сообщать ему последние новости, — посоветовал Свэнн. — Хадсон не молод. Его сердце может не выдержать такого шока.
 — Ошибаешься, — ответила Тод, вспоминая свою встречу с Хадсоном. — Это довольно крепкая бестия.
 — Ты пыталась его соблазнить?
 — У меня не было такой необходимости. Я просто перечислила ему факты его биографии.
 Свэнн улыбнулся:
 — Мне отчасти жаль Хадсона. Возможно, потребуется неделя, чтобы он пришел в себя после того, что ты сообщила ему.
 — Он пришел в себя уже через пять минут после того, как я рассказала ему о всех его нелегальных сделках, — вяло произнесла Тод.
 — Поразительно!
 — Последние десять лет он принимает гормоны, повышающие сексуальность.
 — Говорят, это очень болезненная процедура.
 — Да. И после нескольких сеансов уже нельзя остановиться, это подобно употреблению героина. Чем дольше принимаешь гормоны, тем сильнее чувствуешь потребность в них.
 — Замечательно, — произнес Свэнн.
 — Я все время думаю, как бы использовать этот факт против него же самого.
 — Ты собираешься его шантажировать? — спросил Свэнн. — Достойно настоящего журналиста.
 — Опубликование подробностей чьей-то личной жизни не вызовет особой реакции. Важно, чтобы такой негодяй, как Хадсон, боялся того, что мы собираемся напечатать все его сек-реты. Тогда он постарается сделать все невозможное, лишь бы избежать этого. Вот здесь-то и можно над ним позабавиться.
 — Именно так ты и поступила с парнем, побеспокоившим мою дочь?
 Клэр посмотрела на Свэнна, прищурив глаза. Ей вдруг стало интересно, догадался ли он, каким образом она это сделала. Свэнн в это время разглядывал свои пальцы. Выражение его лица было сексуальным.
 Улыбаясь, Тод изогнулась, как бы намекая на то, как хорошо им будет, когда они перестанут мучить друг друга. В ответ Свэнн провел по ее телу ногтем большого пальца, вызвав у Клэр сладостную дрожь.
 — Круз Рован был справедливым, но упрямым самодовольным дураком, — сказала. Тод, задыхаясь. — Все, что от него требовалось, так это сотрудничество с Алексеем, и я не напечатала бы ни слова. Советам было невыгодно ликвидировать Рована. Они хотели использовать его в своих целях.
 — Разумно. Выгодный федеральный агент, находящийся в самом сердце американского антитеррористического корпуса. Какая удача!
 — Ты правильно понял, любимый. Рован был бы для нас более полезен, нежели та минутная выгода, которую мы получим после публикации моей статьи.
 Свэнн, склонившись над Тод, положил украшенное драгоценностями яйцо между ее больших грудей.
 — Пусть пока побудет у тебя, — сказал он. — Мне сейчас должны понадобиться обе руки.
 — Что ты задумал?
 — Увидишь, — ответил он, ловко опустившись на колени между раздвинутых ног Тод и крепко обхватив руками ее полные бедра.
 Клэр не сопротивлялась. Ей было все равно. Она знала, что должно было произойти вслед за этим, и с нетерпением ожидала, отдаваясь ему полностью.
 — Еще рано, детка, — заплетающимся языком произнес Свэнн, глядя на ее разгоряченное, трепещущее тело. — Я никогда не видел тебя в таком возбужденном состоянии. Интересно, что тебя сдерживало прежде.
 Свэнн медленно провел своей заросшей грубой щетиной щекой по ее бедрам. Тод вся дрожала, уже не в состоянии контролировать себя.
 Впервые в жизни она испытывала опасный трепет: заниматься любовью с мужчиной почти сразу после того, как она отдала приказ убить его единственного ребенка, было рискованно и придавало ее ощущениям особую остроту. Такое бывает лишь раз в жизни.
 Тод уже больше не могла сдерживать себя, хотя раньше она всегда держала под контролем каждую физическую близость. Кульминация наступила после первого же прикосновения его губ.




 Глава 15


 — Нет, — сказал Круз, — они знают номерной знак и марку вашей машины. Лучше воспользуемся моей, взятой напрокат.
 Небрежным жестом и без предупреждения он бросил ей ключи от автомобиля. Лорел ловко подхватила их.
 — Отличная реакция, — похвалил Круз.
 Лорел казалось, что, пока она вела машину, Круз просто забыл о ней. Открыв отделение для перчаток, Круз приказал себе больше не думать о Лорел и достал крошечный радиотелефон на батарейках. Первым делом он позвонил в «Риск лимитед».
 Поскольку в его маленьком карманном радиотелефоне отсутствовало кодирующее устройство, ему нужно было быть очень осторожным в разговоре, который мог слышать любой, пользующийся таким же телефоном.
 В ЦРУ и ФБР уже установилась практика выслеживания с помощью специального компьютера, записывающего все разговоры, в которых содержатся определенные ключевые слова.
 Будь сообщение более сложным и не так поджимало бы время, Круз позвонил бы из самолета, где радиотелефон имел новейшее декодирующее устройство. Однако Свэнн мог использовать каждую потерянную Крузом минуту, чтобы уйти как можно дальше и глубоко засесть в одном из своих укрытий.
 — Говорит Джон Смит второй, — произнес Круз.
 — Отвратительная погода, — послышался ответ.
 — Может быть, у вас. Но у меня великолепная.
 — Чем можем тебе помочь?
 — Я сообщил хозяину адрес, — ответил Круз. — Там необходимо немного прибраться.
 — Ты нам поможешь?
 — Нет, — Кто-нибудь еще есть рядом?
 — Пока не знаю, но все сделано профессионально, — сказал Круз.
 — Что убрать?
 — Металлический хлам. Затем вы можете сгруппироваться, чтобы помочь тому, кто еще обнаружится.
 — Есть повреждения в системах?
 — Незначительные, — ответил Круз.
 — Что-нибудь еще?
 — Передайте своей команде надеть темные костюмы. Событие может обрести официальный характер без всякого предупреждения.
 — Черные. Есть.
 Закончив разговор с одним агентом, Круз тут же сделал еще несколько звонков.
 — Говорит Красный второй. Я бегу босиком, поэтому быстро. Первое: Джульетта, Жасмин, Ель, Машина, Машина, Иней. Второе: Сосна, Виски, Эхо, Ноябрь, Ноябрь. Узнайте, какими данными располагает агентство. И добывайте новые. Он знает, как спрятаться. Если попытаетесь установить с ним личный контакт, наденьте бронежилеты. Он скорее всего догадывается, что за ним охотятся.
 Круз оборвал связь. Затем снова набрал несколько номеров и повторил сообщение, добавив, чтобы второй оперативник связался с ФБР.
 После этого Круз позвонил в три государственных агентства, в которых мог работать Джемми Свэнн. Список номеров возрастал по мере того, как Круз связывался с различными источниками «Риск лимитед», разбросанными по всему миру.
 Находясь за рулем машины, Лорел была словно в оцепенении. Она прислушивалась к каждому слову. Крузу приходилось беседовать на трех языках, кажется, один из которых был русский. Она быстро расшифровала международный радиокод. Джульетта, Жасмин, Ель… имя ее отца произносилось по буквам.
 Но не это беспокоило Лорел, поскольку она знала, что искать отца собирался Круз. Ее тревожила непосредственная оценка личности Свэнна, которой заканчивался каждый разговор Круза, ведущийся на английском языке.
 Он подозревает, что за ним следят. Наденьте бронежилеты.
 Лорел вдруг заинтересовало, все ли современные бронежилеты были черного цвета. Чем больше она думала, тем сильнее начинала в этом сомневаться.
 Наконец Круз отложил радиотелефон и достал пакет со льдом, который прихватил с собой из морозильной камеры Лорел. По всей видимости, внутри была заморожена не вода, так как пакет можно было легко согнуть.
 — Интересно, есть ли это у Джиллеспи? — прошептал Круз. — Проклятие!
 Лорел взглянула на него. Круз обращался не к ней, казалось, он даже не замечал ее присутствия.
 Глядя на него, Лорел спрашивала себя, как часто он оказывался в подобной ситуации, когда его, раненного, нет, лишь получившего физическую травму, кто-то вот так же вез на машине в глухой ночи и так же слушал все его телефонные переговоры с тайными агентами международного класса.
 Лорел была уверена, что такое случалось с Крузом неоднократно, поскольку успела обратить внимание и на другие шрамы на его теле. Она даже содрогнулась при мысли, что Крузу так часто причиняли боль. Лорел похолодела, когда вдруг представила страдания, которые наверняка предстоят Крузу. Ей сделалось невыносимо тяжело из-за того, что он рисковал своей жизнью ради ее спасения, и в тоже время Лорел вдруг так захотелось ласково погладить этого мужчину по щеке и снова почувствовать тепло его нежного взгляда, как тогда…
 «Неужели у моего отца тоже есть шрамы? — спрашивала себя она, вглядываясь в темную, вьющуюся полоску дороги. — Может быть, это было причиной маминого окончательного решения развестись с ним? Вероятно, она просто устала от страха ожидания, что его могут убить в любой момент».
 Никто не мог дать Лорел ответы на мучившие ее вопросы. Мать всегда отказывалась разговаривать с ней о Свэнне и вообще затрагивать их супружеские проблемы. В свою очередь, Джемми Свэнн также избегал серьезных разговоров об Ариэль.
 На мгновение Лорел перевела свой взгляд с дороги на мужчину, находящегося рядом с ней в полумраке взятого напрокат автомобиля. Он слегка наклонился вперед, словно щадил поврежденные ребра, но выражение его лица было скорее задумчивым, нежели страдальческим.
 Лорел сама всегда погружалась в раздумья, когда разрабатывала новый дизайн или трудилась над замысловатой формой очередного металла. Но она никогда не сталкивалась прежде с человеком, обладавшим такой способностью выживать.
 Ей хотелось знать, каким был Круз в минуты отдыха. Если он вообще отдыхал. Ведь человек, занимающийся подобным, не имел права быть застигнутым врасплох. Постоянное существование на краю пропасти должно было привить чувство крайней осторожности и осмотрительности, что, наверное, не позволяло Крузу расслабляться. Как и ее отцу.
 Круз снова взялся за радиотелефон. Лорел немного знала испанский язык и уловила суть разговора.
 Только когда они уже приближались к окраинам Пасо Роблес, Круз наконец откинулся назад. Развалившись на сиденье, он вздохнул от облегчения или просто от усталости.
 — Как ваши ребра? — спросила Лорел.
 — По-прежнему.
 — Может быть, аспирин поможет? У меня есть в сумочке.
 — От этого не будет никакого вреда, — ответил Круз. — Вы не могли бы посмотреть, где-то на заднем сиденье лежит бутылка с водой.
 Держа руль одной рукой, Лорел повернулась направо в поисках бутылки.
 — Спасибо. — Круз взял бутылку с водой, достал из сумочки Лорел аспирин, проглотил сразу несколько таблеток и откинулся назад, уставившись в ночную тьму за окнами автомобиля.
 — Подействовало? — тихо спросила Лорел.
 — Не так, как после двойного виски, но все равно не плохо.
 — Виски? Что ж, я сама люблю вино, особенно коньяк, в конце длительного дня, проведенного сгорбившись над верстаком.
 Улыбнувшись, Круз с удовольствием стал наблюдать за тем, как Лорел управляла машиной. Огоньки приборной доски весело играли на ее лице, подчеркивая ее несколько выпуклые скулы и глубокие ямочки на щеках. При тусклом освещении ее руки казались тонкими, даже хрупкими, но руль она держала очень уверенно.
 Лорел не пришла в замешательство, заметив на себе изучающий взгляд Круза. Она достаточно мастерски управляла машиной, и хотя ее глаза были прикованы к дороге, в них не чувствовалось нервозности.
 — Вы отлично водите машину, — заметил Круз.
 — Вы как будто удивлены? — усмехнулась Лорел.
 — Большинство женщин отказалось бы вести меня через горы.
 — Большинство мужчин сделало бы то же самое, — резко ответила Лорел.
 Круз рассмеялся и снова невозмутимо стал изучать Лорел. Это отвлекало его от боли.
 — Водить машину тоже научил отец?
 — Что значит «тоже»?
 — Ну, ведь он был одним из тех, кто учил вас стрелять, верно?
 — Да. Но с вождением я справилась сама после нескольких учебных практических занятий. Это было давно.
 — Вы учились на гоночных автомобилях?
 — Нет, мне просто хотелось хорошо управлять машиной.
 — Зачем?
 Она метнула взгляд на Круза, в первый раз за все время их разговора оторвавшись от дороги. Практические занятия по вождению машины научили ее вести беседу со своим попутчиком, не глядя на него, правда, таким образом нельзя видеть выражения его лица.
 Круз выглядел, как обычно: сосредоточенное суровое, умное лицо.
 — Мне нравится все держать под своим контролем, — произнесла Лорел, мгновенно пере ведя взгляд на дорогу.
 — А что если бы я сейчас начал настаивать на том, чтобы вы увеличили скорость?
 — Все зависит от того, как сильно вы бы настаивали. Мне не нравится ездить на больших скоростях, несмотря на мастерство любого водителя, да и мое тоже. Вот почему я посещала именно тот класс, где обучали умению управлять своими рефлексами, а также выявлять собственные возможности соответственно возможностям машины и дороги.
 — Так вы — чудачка, зациклившаяся на самоуправлении? — спросил Круз.
 — А вы не такой? — возразила Лорел.
 — Я предпочитаю термин «независимый».
 — Так называют себя почти все чудаки, зациклившиеся на самоуправлении.
 Круз молча указал на левый поворот. Лорел свернула, не спросив, куда они едут.
 — Итак, вам нравится независимость, — продолжил Круз, — не является ли это причиной вашего одиночества?
 — Вы пытаетесь окольным путем выяснить, почему в моей жизни нет мужчины?
 — Ошибаетесь, совсем нет. Но если такой и имеется, то он уже приучен к послушанию?
 — А что если наоборот?
 — Мужская натура лучше поддается обучению, нежели женская, конечно.
 Круз указал на следующий поворот. Как только Лорел свернула, впереди показались огни небольшого аэропорта. — Сразу после указателя поверните направо, — сказал Круз.
 Они въехали через открытые ворота на взлетную дорожку местного аэропорта. Лорел увидела отчетливые контуры поджидавшего Круза служебного самолета. Он показался Лорел очень солидным. Чем бы ни занималась компания «Риск лимитед», видимо, ее бизнес процветал.
 — Остановите машину возле самолета, — попросил Круз.
 Лорел выполнила его просьбу, но двигатель машины оставила включенным. Круз оставался на месте.
 — Я хочу, чтобы вы пошли со мной, — произнес он.
 — А что если я не хочу?
 Он опустил черные ресницы, но Лорел успела заметить холодный блеск его глаз.
 — Тогда я буду считать вас глупой и поэтому стану действовать соответственно, — ответил Круз.
 — Что вы имеете в виду?
 — Вы сообразительная женщина. Сами должны догадаться.
 Над капотом автомобиля вращались пропеллеры работающего двигателя самолета. Наверху короткого трапа в ожидании стояла темноволосая женщина в безукоризненно сшитой форме.
 — Полный штат обслуживающего персонала, включая стюардессу, — произнесла Лорел.
 — Это впечатляет.
 — А вы думали, я ретроград? Кстати, эта женщина — пилот.
 — Как ваш бок? Болит?
 — Да.
 — И вы на самом деле полагаете, что сможете втащить меня по трапу, даже если я начну кричать и брыкаться?
 — В мыслях ничего подобного не было.
 — И правильно. К тому же, пусть будет вам известно, что в течение семи лет я занималась борьбой таэ квон до.
 От удивления Круз поднял брови:
 — Вы очень разносторонняя женщина.
 — И независимая.
 С этими словами Лорел выключила двигатель машины и взяла с заднего сиденья свою кожаную сумку. Затем она повернулась к Крузу и посмотрела в его глаза-льдинки.
 — Мне казалось, что вы спешите, — промолвила она.
 — Так оно и есть, но только с вами.
 — Тогда идемте.
 — Спасибо, — сказал Круз и провел большим пальцем по нижней губе Лорел. Прикосновение было нежным, как поцелуй. В нем проснулось желание. Зная, что этого не следовало делать, но не в силах себя остановить, Круз погладил волосы Лорел. И то ли сам прижал ее к себе, то ли Лорел молча, как лунный свет, прильнула к нему.
 Он ощущал лишь тепло ее губ и дыхание, терпкое и чистое, как ночь: Прежде чем заставить себя выпустить ее из объятий, Круз несколько раз крепко поцеловал Лорел.
 — Я оставляю за собой право уехать домой, как только сочту это необходимым, — прошептала она.
 — Вполне справедливо, — ответил Круз и добавил: — настоящий момент.
 Выйдя первым из машины, он протянул Лорел правую руку и, нежно сжав ее пальцы, произнес:
 — Я позабочусь о вас.
 — Я верю. Но не по этой причине я согласилась остаться с вами.
 Прищурившись, Круз взглянул на нее и, наклонившись, вновь коснулся ее губ. На этот раз поцелуй был менее нежным, но более интимным, более страстным, Она ответила на его чувство. Словно рядом ударила молния. Его тело накалилось. Застонав от нестерпимого физического влечения, он притянул ее ближе к себе, давая Лорел ощутить, что она сделала с ним. Круз ожидал, что она оттолкнет его, но этого не случилось. Наоборот, ее тело вдруг сделалось податливым, и Круз почувствовал, что Лорел охватила страсть, которую он возбудил в ней.
 Неожиданно Круз выпрямился и повел Лорел к самолету, молча проклиная себя за каждый свой идиотский поцелуй. То, что он прикасался к Лорел, противоречило его профессиональным интересам. А то, какие нежные чувства эта девушка пробудила в нем, противоречило его личным интересам. Круз успокаивал себя тем, что по крайней мере на время забыл о своих ребрах… сосредоточившись на том, что находилось ниже них.
 — Отвези нас домой, — обратился он к пилоту, как только они вошли в самолет. — Побыстрее.
 Дверь плавно закрылась за ними. Только после того как Круз с Лорел сели друг против друга, женщина-летчик в последний раз проверила все двигатели. Через несколько мгновений самолет взлетел.
 Все это время Круз молчал, отвернувшись от Лорел.
 — Впечатляет, — сказала она.
 — Забота о людях — дело нашей фирмы.
 — Я вас не нанимала.
 — Не имеет никакого значения, — ответил Круз.
 — А если я надумаю сбежать от вас?
 — Мы отрежем вам путь к отступлению.
 Круз наклонился и уменьшил свет. Лорел поняла, что он вовсе не собирался соблазнять ее. Ему хотелось лучше видеть простирающуюся внизу землю, залитую лунным светом и покрытую заостренными тенями. Взгляд Круза скользнул по мрачной земной поверхности, словно радар, который ничего не должен упустить.
 Лорел тоже взглянула вниз из своего иллюминатора, стараясь понять, что же такое особенное видел Круз в лабиринте теней и серебряного света.
 — Куда мы направляемся? — спросила она после длительной паузы.
 — Если бы вы так же хорошо разбирались в геологии, как и в драгоценных камнях, то различили бы находящуюся вон там внизу неровную линию. Видите, она разделяет холмы пополам?
 Лорел пристально всматривалась в темноту и не сразу заметила то, что так интересовало Круза.
 — Что это?
 — Сан-Андреас — самый замечательный пример образования сдвигов в западной части Америки. Когда-нибудь я потрачу целый месяц, чтобы как следует изучить это смещение породы, пройдя его от начала и до конца.
 — Грандиозный замысел, — сухо заметила Лорел.
 На лице Круза засияла улыбка.
 — Маршрут нашего полета проходит непосредственно вдоль разлома Сан-Андреас точно на юг, а затем над пустыней, — объяснил Круз. — После этого разлом делает ответвление к западу, в сторону Анца-Борего, чуть западнее Солтон-Си.
 — Вы были геологом?
 — Нет. Но мне нравится блуждать в хаосе, который Мать-Природа устраивает нам, только чтобы убедиться: мы еще не спим.
 В наступившей тишине; Лорел разглядывала гигантский разлом, тянущийся под ними, и украдкой бросала мимолетные взгляды на Круза, сконцентрировавшем все свое внимание на этом сдвиге породы. Лорел тоже по-своему восхищалась окружающим. Она любила многообразие ярких красок, которые дарила земля во время своего цветения, любила драгоценные камни, подобранные на пляже агаты и различные минералы, любила превращать их в ювелирные украшения.
 Но Лорел уже не смотрела в иллюминатор, ее взгляд был обращен на мужчину, сидевшего рядом, так близко. Глядя на землю, он видел хаос и насилие. Круз был воспитан на них. Ими была пропитана большая часть его жизни.
 Однако Круз не стал хладнокровным роботом, наемным палачом, выполняющим любые приказы. Умный, чересчур восприимчивый, он мог быть и на редкость нежным. Подобное сочетание физической силы, ума и нежности казалось столь необычным, что представлялось ловушкой, обманом…
 Лорел подумала, что она заблуждалась в отношении Круза, потому что находилась сейчас в самолете не только из-за него. Существовали и другие причины. Вероятно, она глупо поступила, но что сделано, то сделано.
 Словно почувствовав ее замешательство, Круз взглянул на Лорел:
 — Не волнуйтесь, вы сделали верный выбор. Положитесь на него и на меня.
 — Я уже это сделала.
 Она доверила свою жизнь Крузу.




 Глава 16


 Было уже за полночь, но в залах музея Хадсона творилось все то же безумное столпотворение. Под прожекторами, люстрами и осветительными лампами суетились кураторы и служащие, собирая застекленные стенды для будущих экспонатов и развешивая картины по белоснежным стенам.
 — Я не прочь отменить эту выставку, — грубо произнес Дэмон Хадсон.
 Алексей Новиков даже не потрудился оторваться от своего занятия.
 — Немного правее, — советовал он. — Нет, слишком много. Чуть выше. Вот уже лучше.
 Слегка наклонившись вперед, Новиков принялся разглядывать сверкающий столовый сервиз Фаберже, выполненный из серебра с позолотой. В настоящий момент помощник куратора расставляла его на стенде с высокими ножками.
 — Мы никогда не закончим вовремя эту канитель, — проворчал Хадсон.
 Не обращая на него внимания, Алексей изящно склонил голову набок и прищурился, как бы оценивая эффект, который произведут на посетителей выставляющиеся экспонаты. В прошлом ему приходилось неоднократно иметь дело с Хадсоном и в Соединенных Штатах, и в России. Новиков презирал высокомерного и чрезмерно заносчивого предпринимателя, но, будучи слишком прагматичным и хорошо вышколенным, не показывал этого.
 — Необходим черный бархат, — обратился он к ассистенту куратора. — Надеюсь, не составит огромного труда отыскать настоящий черный бархат в Лос-Анджелесе? Этот желтый хлам совсем не подходит. Нам нужен цвет, напоминающий московскую ночь.
 — Уже вторник… — начал Хадсон.
 — Почти, — невозмутимо перебил его Новиков.
 — Уже вторник, — наставительно продолжил Хадсон, — а это означает, что если даже вы и подготовите свою выставку к четвергу для предварительного закрытого показа, то она все равно не будет отвечать моим стандартам. Мне нужна экспозиция, отвечающая мировым стандартам, а не куча третьесортного барахла, присланного из какой-то развивающейся страны.
 Слова Хадсона заставили Новикова прислушаться. Он притворно удивился, подняв дугой светлые брови.
 — Не волнуйтесь, мистер Хадсон. Выставка, будет великолепной. У нас еще полно времени.
 Хадсон взглянул на красивое лицо Новикова, обрамленное шелковистыми, льняными волосами. Он ненавидел гомосексуалистов, он считал их своими соперниками, как, впрочем, и гетеросексуалистов. Подсознательно он был уверен в; том, что в любое время и в любом месте предпочтение должны были отдать именно ему.
 — У меня есть огромное желание послать. вас вместе с вашей передвижной выставкой в задницу, — огрызнулся Хадсон. — Я начинаю верить, что все русские — лентяи, лгуны и предатели.
 — Могу ли я предположить о существовании некой причины твоего столь внезапно проснувшегося шовинизма? Хадсон взглянул на красные бархатные портьеры, некогда украшавшие стены небольшой часовни в Санкт-Петербурге. В настоящий момент ими собирались украсить одну из стен, выходящую на южную сторону.
 — Твои соотечественники растеряли всякое чувство верности, — произнес Хадсон, чеканя каждое слово.
 — Почему ты так думаешь? Просто потому; что Россия не сразу согласилась оказать честь устроить выставку именно, в твоем музее, несмотря на то, что ты предлагал; возместить все затраты?
 Хадсон промолчал.
 — Ты, конечно, в курсе, во что теперь обходятся международные выставки, — спокойно продолжил Новиков. — Безусловно, ты являешься спонсором многих, из них, всеми силами стремясь стать главным покровителем искусств в Лос-Анджелесе.
 Бледное лицо Хадсона неожиданно покрылось пятнами.
 — Не нужно поддразнивать меня, — сказал он. — Я великодушен по отношению к искусству и к людям, принадлежащим миру искусства, но уверяю, с такими, как ты, и даже сильнее тебя у меня хватит сил справиться. Мне это уже приходилось делать, и не раз.
 С большим трудом Новикову удалось сдержать себя. В течение последнего часа он терпел раздражение и высокомерие Хадсона, ожидая, что тот все таки проговорится о своей причастности к исчезновению «Рубинового сюрприза».
 Новиков знал, что многие годы Хадсон служил Советам только ради своих собственных интересов. Вероятнее всего было то, что ему стала известна истинная ценность «Рубинового сюрприза», и он украл его преследуя какие-то личные цели.
 Однако до сих пор Хадсон не обмолвился ни о чем таком, что давало бы основание думать о нем, как о грабителе яйца Фаберже.
 — Я не собираюсь никого поддразнивать, — дерзко ответил Новиков. — Но я патриот, и потому мне не нравится выслушивать подобные нападки на мою родину ни от кого, даже если они исходят от такого влиятельного миллионера, как Дэмон Хадсон.
 Румянец на щеках Хадсона стал багровым.
 — Я всегда был другом русских, — произнес он.
 — Временами эта дружба очень дорого обходилась мне с точки зрения личных и профессиональных отношений, содействуя России, я тратил миллионы долларов из своего кармана. Только на организацию этой выставки я выложил три миллиона долларов.
 Новиков оценивающе посмотрел на Хадсона. Тот, казалось, уже дошел до точки кипения. Его глаза блестели, щеки горели, а густые белесые брови соединились в одну линию, придав лицу свирепое выражение. Новиков терпеливо ждал, думая о том, чем бы еще можно было разозлить своего собеседника, чтобы он хоть как-то проговорился о «Рубиновом сюрпризе».
 — Твой пример достоин подражания. Но многие догадываются, что русские с лихвой компенсировал и твою поддержку.
 — Эта поддержка стоила мне гораздо дороже тех денег, которые я получил взамен, — с горечью сказал Хадсон. — И что я сейчас получаю за свою давнюю дружбу и жертвоприношение?
 Не, дождавшись реакции Новикова, Хадсон, в сердцах сам ответил на свой риторический вопрос.
 — Взамен я получаю халтурную коллекцию икон и церковной. живописи, табакерки, и портсигары, несколько посредственных, картин в стиле социалистического реализма и некое колличество захудалых пропагандистских плакатов, времен сталинизма. И уже с явной угрозой в голосе спросил: — Где Фаберже?
 Новиков внимательно посмотрел на Хадсона. Любой нормальный человек старался бы избегать подобной темы, если бы на самом деле был виновен в похищении яйца Фаберже. Но Хадсон не был нормальным. Поэтому этот вопрос не являлся подтверждением его виновности или невиновности.
 — Работы Фаберже распаковываются и раскладываются по стендам, — ответил Новиков. — Посмотри вокруг более внимательно.
 — Я не имею в виду весь этот хлам! Где императорский заказ Фаберже? Я хочу, чтобы пасхальные яйца были здесь. Их должна видеть пресса.
 — А почему они имеют такое огромное значение для тебя? — безразлично поинтересовался Новиков. — Японская пресса почти совсем не уделила им внимания. Посчитала их безвкусными и второсортными?
 Хадсон лишь презрительно усмехнулся.
 — Японцы считают, что настоящему произведению искусства должно быть тысяча лет. Но американцы! более проницательны. Мы признаем мастерство и красоту независимо от времени давности.
 — Замечательно, — процедил сквозь зубы Новиков.
 — Послушай, ты, мерзкий сукин сын, я пообещал устроить в четверг специальный просмотр выставки для главных искусствоведов из «Нью-Йорк таймс», «Лос-Анджелес таймс» и других влиятельных газет и журналов.
 — Не волнуйся, американские журналисты охотно придут к своей кормушке, — сухо заметил Новиков. — Не стоит бояться их.
 Хадсон вытянулся в полный рост и грозно встал перед русским куратором, словно основатель Ветхого Завета.
 — Эта выставка очень важна для моей репутации, особенно теперь, когда откуда-то появилась все вынюхивающая вокруг эта сука Тод. Она явно пытается скомпрометировать меня, докопавшись до моих старых сделок.
 Новикову с трудом удалось остаться равнодушным при упоминании о Клэр Тод.
 — Имя Фаберже будет красоваться во всех заголовках, — продолжил Хадсон. — Только благодаря императорским яйцам предстоящая выставка и мой музей могут попасть на первые страницы газет и журналов. Поэтому выкладывай Фаберже, сынок, да поживее.
 — Их сейчас осматривают специалисты, чтобы проверить, нет ли каких-либо повреждений после перевозки, — мягко и успокаивающе произнес Новиков.
 Но Хадсон только еще больше распалился.
 — Где они? — гремел он, требуя ответа.
 — Будут на месте, как только завершится подготовка к выставке. До тех же пор их будут хранить за семью замками.
 — Покажи мне эти проклятые яйца!
 Несмотря на внешнее спокойствие, Новиков в душе проклинал Хадсона и ругался, как последний спившийся работяга. Он, конечно, придумал историю на такой случай, но все-таки надеялся, что эта байка не пригодится.
 — Яйца доставят к полудню, — уверенно проговорил Новиков.
 — Все? — проворчал Хадсон.
 — Кроме одного, — спокойно ответил Новиков. — Оно получило незначительное повреждение при перевозке.
 — Какое именно яйцо?
 — Одному из младших сотрудников обслуживающего Персонала выставки пришлось вернуться в Москву вместе с поврежденным экспонатом. Через сорок восемь часов он вернется в Лос-Анджелес.
 — Пресса должна прийти на просмотр через тридцать часов. Какого яйца не хватает?
 — «Рубинового сюрприза», — вздохнув, промолвил Новиков.
 — Его отправили в Москву? — заорал Хадсон. — Ты говоришь, что это проклятое яйцо в Москве?
 Несколько русских посмотрели на Хадсона. Однако подчиненные не обратили внимания на выкрики шефа, уже привыкнув к тому, что он часто терял самообладание во время встреч со своими клиентами. Их волновало только то, чтобы его гнев не обрушивался непосредственно на них.
 — Господи! — разозлился Хадсон. — Почему ты ничего не сказал мне об этом раньше? Я пообещал этим газетчикам, что они первыми узнают сенсационную новость: впервые в Америке царские сокровища дореволюционной России!
 — Поэтому-то мы и хотим, чтобы такая выставка прошла должным образом, — успокаивающе произнес Новиков.
 — Тогда почините эту чертову вещь в Лос-Анджелесе! — завопил Хадсон. — На Хилл-стрит достаточно много ювелиров, которые быстрее сделают такое же новое яйцо, чем вы почините старое в Москве.
 Внезапно поблизости очутился Гапан. Вид у него был словно у оборванного пролетария, смотревшего на заевшегося буржуя. Хадсон сердито взглянул на него, ощутив отвращение от его изборожденного морщинами лица. Хадсон слышал, что Новиков и этот омерзительный русский были любовниками. Не вызывало сомнений, что Гапан являлся также телохранителем изящного и элегантного Новикова.
 Новиков посмотрел на Гапана, затем снова бросил взгляд на Хадсона:
 — Москва — единственное место, где до сих пор сохранились почти все инструменты того времени, а также сама мастерская Фаберже. Мы постараемся, чтобы яйцо приобрело первоначальный вид.
 — Это возмутительно! Я сообщу об этом в Министерство культуры. Там оторвут твои яйца, если, конечно, таковые у тебя имеются.
 Новиков рассмеялся:
 — Будь уверен на этот счет. Я регулярно занимаюсь тем же, чем и ты Хадсон.
 Гатан мрачно посмотрел на своего шефа.
 — Не создавай себе лишних хлопот звонками к министру, — спокойно добавил Новиков. — Он слишком занят, чтобы его беспокоили, по поводу такого пустяка, как мелкий ремонт золотой филиграни.
 У Хадсона только открылся рот.
 — Мы привезли с собой сто пятьдесят три изделия Фаберже, которые ни разу не выставлялись на Западе. Надеюсь, это не затронет ваше национальное достоинство, если всего лишь одна работа знаменитого мастера будет отсутствовать каких-то несколько часов?
 Хадсону хотелось поспорить, но действие алкоголя и адреналина уже прошло, опустошив его. Он на мгновение прикрыл глаза, почувствовав себя более истощенным, чем когда начинал курс лечения в Румынии.
 — Воспользуйся свободным временем, чтобы отдохнуть и еще раз вспомнить о том, что ты здесь наговорил, — стал его тихо уговаривать Новиков. — Все экспонаты будут на месте в среду, то есть до начала закрытого просмотра выставки журналистами.
 Хадсон заглянул в глаза Новикова, светящиеся каким-то странным светом, и внезапно почувствовал, что земля стала ускользать у него из-под ног. Услужливый, льстивый тенор Новикова будто ласкал. На минуту Хадсону захотелось узнать, что это такое — иметь секс с мужчиной. Если, конечно, Новиков являлся мужчиной, в чем Хадсон сомневался. Ни один мужчина не был таким привлекательным, таким… соблазнительным.
 Новиков одарил его улыбкой Мадонны.
 — Если хочешь, я помогу показать выставку журналистам. Отвлеку их внимание на другие экспонаты, которые представляют собой с художественной точки зрения более впечатляющее зрелище, чем красное яйцо Фаберже.
 Хадсон глубоко вздохнул ощутив слабый сексуально-экзотический запах от Алексея Новикова. Он даже встряхнув головой, словно смутившись, и молча пообещал себе не пить больше водку, в каком бы подавленном состоянии ни находился.
 Но в таком случае нужно было отделаться и от Клэр Тод.
 Выругавшись про себя, Хадсон произнес:
 — Я вкладываю огромные деньги в эту выставку.
 — И Россия тоже, мой друг — заверил его Новиков. — Это необходимо чтобы вновь наладить добрые отношения между нашими странами, которые долгое время разделяла глупая идеология. Разве не так Гапан?
 Гапан что-то сказа по-русски, глядя куда-то между Новиковым и Хадсоном. Последний ничего не понял, но не сомневался в том, что это был не комплимент. Гапан произвел на Хадсона впечатление человека, который не льстит ни Господу, ни Ленину, ни тем более капиталисту.
 — Ах Гапан, — беззаботно произнес Новиков, — новой России нужны друзья для того, чтобы выжить. Поэтому-то тебе и предоставлено право сопровождать нашу выставку друзей нельзя купить. Их можно только завоевать.
 Гапан слушал скучающим выражением лица.
 — Не обращай на него внимания, — обратился Новиков к Хадсону. — Он всегда был занудой.
 — Скорее всего, он пережиток прошлого, — поправил Хадсон.
 — Точно! Это я и имел в виду. — Новиков одобряюще похлопал Хадсона по плечу. — Тебе следует отдохнуть, мой друг. Ты нам нужен полный сил и энергии. Данная экспозиция — это дар другой части мира, в знак того, что мы со всеми народами желаем жить в согласии.
 — И делать деньги, — добавил Хадсон угрюмо.
 — Безусловно, и это тоже, — улыбнулся Новиков. — Ты, как никто другой, должен знать о наших денежных затруднениях. Уверен, что несколько сот тысяч долларов не являются огромной жертвой для такого бизнесмена, как ты.
 — Твое правительство настаивает на трех миллионах за право выставиться в моем музее. И тебе это отлично известно.
 — Спокойно, — перебил его Новиков; грациозно поведя плечами. — Такая сумма тоже не слишком велика для тебя, правда? Ведь ты чрезмерно богатый человек.
 — Есть ли пределы российской скупости теперь, когда вы отреклись от прежних социалистических идеалов? — требовательно спросил Хадсон.
 — Если тебе кажется, что сумма, назначенная за проведение выставки, слишком завышена, я постараюсь поговорить по этому поводу с министром. Мы оценим твою дружбу.
 — В самом деле? — Хадсон взглянул на Новикова. — Тогда зачем вымогаете?
 — Что? Прости, я не понял, что значит, вымогаете?
 Наступила такая тишина, что даже шепот рабочих в залах музея показался громким.
 — Не могу понять, замешан ли ты во всей этой махинации, — наконец произнес Хадсон. — Ты первым узнаешь, когда мне станет это известно. Тем не менее, возврати сюда яйцо.
 С этими словами Хадсон развернулся и направился к выходу.
 Новиков смотрел, как он гордо вышагивал по гладкому мраморному коридору, а затем через высокую арочную дверь из черного дерева вышел из музея, который построил в честь самого себя.
 — Гапан, — тихо позвал Новиков.
 — Я здесь.
 — Найди эту суку Тод. Нужно поговорить с ней.




 Глава 17


 Лорел проснулась среди темноты. Еще в полусонном состоянии, ничего не понимая, она попыталась вспомнить, где находится.
 В небольшой комнате, служившей спальней, было тихо и прохладно. Лорел лежала в прозрачной хлопчатобумажной рубашке, накрытая мягким одеялом. Она не имела ни малейшего представления о том, как долго длился ее сон. Часов в комнате не было. Единственным указателем времени была узкая полоска яркого дневного света, пробивающаяся через тяжелые шторы на окне.
 В течение минуты Лорел всматривалась в эту полоску. Свет казался настолько интенсивным, словно проходил через кристаллическую призму.
 Свет пустыни.
 Лорел стала вспоминать предыдущую ночь. Холодный, бледный свет луны, оттеняющий лишенные растительности горы и движущиеся дюны. Такую картину она увидела после приземления самолета в маленьком аэропорту компании «Риск лимитед» возле самого подножия гор Санта-Роза.
 «Риск лимитед». Круз Рован. Ее отец и «Рубиновый сюрприз».
 Лорел ужаснулась и снова спряталась в постель, укутавшись одеялом. Ее сердце заколотилось, когда она вновь, как наяву, услышала оружейную стрельбу, ощутила холод цементного пола, на котором лежала, прикрытая от пуль телом Круза. Он не давал ей подняться, пытаясь защитить от незваных гостей. Потом она почувствовала тепло и нежное прикосновение его пальцев на своих губах и горячий страстный поцелуй.
 Резким движением Лорел отбросила одеяло и выпрыгнула из кровати. Кафельный пол спальни был гладким и чистым но стоять на нем босыми ногами холодно.
 «Все же лучше, чем лежать на полу в моей мастерской», — подумала она. Однако сердце; ее продолжало биться слишком громко и учащенно. Отчасти от страха, отчасти…
 — Интересно, может ли «Риск лимитед» защищать глупых женщин от таких соблазнительных мужчин, как Круз Рован? тихо промолвила Лорел. — Вероятно, нет, Ну что ж, очень плохо. Мне потребуется любая помощь. — Она вздрогнула от звука собственного голоса и тут же добавила: — Нет, я не хочу повторить судьбу своей матери.
 Лорел быстрыми шагами подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы в сторону. Солнечный свет ворвался в комнату ярко-желтым водопадом. Лорел жмурилась до тех пор, пока глаза не привыкли. Через некоторое время сквозь ослепляющий свет стал пробиваться лишенный влаги, сухой, каменистый пейзаж.
 Смотреть было почти не на что: несколько разбросанных друг от друга сложных сооружений и шоссе со щебеночным покрытием, напоминающим черную мертвую змею, неподвижно лежащую под солнцем. Пустыня была необитаема. Лорел невольно крепко сжала в руках портьерную ткань, силясь понять, что же заставило ее настолько довериться Крузу Ровану, чтобы прилететь в это заброшенное людьми место.
 «Мне грозила опасность, — рассуждала она сама с собой и тут же спрашивала: — Так ли это было эта самом деле, я не ошиблась?
 И вдруг Лорел снова услышала стрельбу и почувствовала, как резко дернулось тело Круза, когда в него угодили пули, предназначавшиеся для нее.
 — Все в порядке, — прошептала Лорел. Опасность миновала, я могу быть спокойна. Теперь мне нужно каким-то образом связаться с отцом, но так, чтобы Круз не выследил его. Как же это сделать? Лорел мучительно, искала ответа. До вчерашней ночи она и не задумывалась над тем, что телефон может прослушиваться. Но сейчас была уверена, что агенты из «Риск лимитед» если уж и не подключили датчик к ее комнате, то каждый ее телефонный разговор готовы записать на магнитофон.
 Лорел с грустью посмотрела на телефон, стоящий на ночном столике возле кровати: так близко и так далеко.
 Внезапно ее осенила гениальная идея. Взглянув на циферблат, она запомнила нужные ей цифры. Затем, подняв телефонную трубку, набрала номер отцовского радиотелефона, дождалась сигнала, запрограммировала необходимые цифры и быстро повесила трубку. На все у нее ушло менее тридцати секунд.
 Молясь, чтобы это было правильным решением, она оглянулась в поисках своей одежды. Но кроме тонкой ночной сорочки, которую она нашла прошлой ночью на кровати-раскладушке, Лорел ничего не видела.
 Подойдя к стенному шкафу, она открыла дверцу. Там одиноко висел, летний хлопчатобумажный халат, который легко можно было принять и за ночную рубашку. Лорел ничего не оставалось, как только снять халат с вешалки и набросить на себя. Продолжая застегиваться, она вышла в прохладный коридор и направилась в залитую солнечным светом комнату, которая находилась в самом его конце.
 Высокая женщина с блестящими черными волосами и с кожей цвета ярко-красного кирпича накрывала на стол. Комната была просторной ив то же время очень уютной. Бросался в, глаза роскошный, но весьма экономичный дизайн, предпочитаемый на Юго-Западе.
 — Доброе утро, мисс Свен, — радостно обратилась к Лорел женщина. — Меня зовут Грейс Мендоза. Я работаю на Кассандру Редпэт. Вы хорошо отдохнули?
 — Да, спасибо. А где моя одежда?
 — В сушилке. Я принесу ее, как только вы позавтракаете или, если хотите, можете назвать это ленчем.
 Лорел удивленно заморгала глазами:
 — Который сейчас час?
 — Почти одиннадцать. Круз просил, чтобы мы дали вам возможность как следует выспаться. Похоже, сегодня у вас была спокойная ночь?
 — Не совсем, — строго ответила Лорел. — А где сам мистер Рован? Мне необходимо поговорить с ним прямо сейчас.
 Взглянув на халат Лорел, надетый поверх ночной сорочки, Мендоза сильно удивилась, но не проронила ни слова.
 — Несколько минут назад я видела, как он вместе со старшим сержантом Джиллеспи направлялся в спортзал.
 Лорел вспомнила, как Круз просил ее сесть за руль вместо него. Он говорил, что ему слишком больно вести машину.
 — В спортзал? — переспросила Лорел, не веря своим ушам.
 — Когда он приезжает сюда, то, по меньшей мере, раз в день обязательно посещает спортзал.
 — Даже если у него сломано ребро?
 — На Крузе быстро все заживает.
 В отличие от темных глаз Мендозы в глазах Лорел не было оттенка удивления.
 — Быстро? — язвительно произнесла она. — Да этот человек с точки зрения медицины просто ходячее чудо! Кстати, а где находится спортзал? Не могу дождаться, чтобы увидеть это живое чудо.
 — Спортзал расположен вон в том здании под старыми южноамериканскими вечнозелеными деревьями, — ответила Мендоза, указывая рукой. — Но не желаете ли вначале выпить стакан апельсинового сока или чашечку кофе? Круз скоро вернется. Лорел ничего не ответила: Как только она ушла, Мендоза набрала номер Кассандры Редпэт.
 Несмотря на то что аллея, ведущая к спортзалу, утопала в тени ветвей, Лорел ощущала сильную жару, которая казалась еще более невыносимой из-за гнева, пылавшего внутри нее на человека, которому она доверилась.
 — И которого желала, — со злостью произнесла Лорел вслух. — Не следует этого забывать Я вела себя, как слабовольный человек.
 Спортзал представлял собой бетонное строение без окон в форме куба. Он был сконструирован таким образом, чтобы лучи палящего солнца пустыни не проникали внутрь. Лорел вошла через массивную дверь и сразу остановилась, постепенно привыкая к мягкому искусственному освещению после ослепительного изнуряющего солнца.
 В первые минуты ей показалось, что в здании было тихо, но затем она. Расслышала приглушенное ворчание и тяжелое дыхание.
 — Ах ты сукин сын! Сейчас я посмотрю, на что ты годишься.
 Лорел узнала голос Круза Рована. Трудно было поверить, что тот страдал от своего ранения. Она поспешила по коридору, горя от нетерпения заглянуть в глаза Круза.
 — Ты, красавчик, медлителен. Чересчур медлителен. Где твоя скорость? Ты оставил ее в самолете? Будешь стараться или чесать свою задницу?
 Тот, кто поддразнивал, говорил на хорошем английском языке с очень мягким шотландским акцентом. Лорел подошла к стеклянной двери и заглянула в спортзал.
 На Крузе была специальная одежда для занятий дзюдо. Ходил он босиком. В тот момент, когда Лорел увидела его, он вращался по часовой стрелке на толстом белом половике, свободно болтая руками. Его взгляд, был прикован к высокому, крепкого телосложения и очень загоревшему мужчине, описывающему круги вместе с ним. Мужчины смотрели друг на друга так, как мангуста на кобру.
 Джиллеспи был намного выше Круза. Его гладко выбритое лицо блестело от пота. Двигался он ловко и энергично, словно профессиональный атлет в зените своей славы. На ногах тоже отсутствовала какая-либо обувь. Казалось, что его полусогнутое положение доставляло ему неудобство, но зато это позволяло перемещаться, не теряя центра тяжести.
 Мужчины были настолько сосредоточены друг на друге, что не заметили присутствия Лорел, наблюдавшей за ними с чувством раздражения и восхищения. Она никогда раньше не видела столь мужественных и благородных мужских лиц, обращенных друг на друга во время безоружного поединка.
 — Ты загибаешься, — язвил Джиллеспи. — Ты протягиваешь ноги. — Без предупреждения старший сержант развернулся и принялся кружить в обратном направлении. — Черт проклятый! — с отвращением продолжал Джиллеспи, — тебе только держать неоновую вывеску.
 Словно желая подтвердить сказанное, Джиллеспи быстро шагнул вперед, сделав поворот одной вытянутой ногой, чтобы нанести удар в левую часть груди Круза.
 Круз ожидал атаку. Обеими руками он схватил Джиллеспи за ногу и мгновенно отшвырнул ее кверху. Старший сержант сделал превосходное воздушное сальто и возвратился в исходное положение. Сейчас внимание Лорел было обращено на Круза. На Круза, который только что перекинул через голову здоровяка Джиллеспи. На Круза, спасшего ей жизнь. На Круза, целовавшего ее так, словно она была для него единственной женщиной на свете. На Круза, который систематически ей лгал.
 Она везла его до аэропорта, потому что Круз сказал, что не в состоянии был это делать сам. Он даже любезно согласился с тем что не мог на руках занести ее на борт самолета. У Лорел вздрогнула: семь лет учебы военным искусствам все равно не позволили бы ей удержаться на ринге с Крузом более пяти минут. Однако больше беспокоило то, как он настолько хорошо ее узнал, что даже не пытался затаскивать на самолет, кричащую и сопротивляющуюся.
 Мужчины снова двигались по кругу, нанося друг другу ложные удары и демонстрируя свою силу. Даже открыв стеклянную дверь спортзала, Лорел оставалась незамеченной.
 — Что теперь скажешь, старик? — спросил Круз, саркастически подражая британскому акценту Джиллеспи. — Сколько я потерял?
 — Я знаю, что ты умеешь все быстро компенсировать, — возразил Джиллеспи. — Посмотрим, сколько ты продержишься, дамский угодник.
 — Столько, сколько мне будет нужно.
 — Отлично! — сказала Лорел. — Отныне я могу больше не чувствовать себя виновной за те пули, которые угодили в вас из-за меня.
 Замерев, Круз уставился на нее, моментально все прокручивая в голове. Одного взгляда на Лорел достаточно, чтобы понять, что она была в гневе за его обман.
 — Спокойно, — быстро произнес Круз, — вы не имеете ни малейшего представления о том, что…
 — Прекратите, — отчетливо промолвила Лорел, — я знаю, когда из меня делают дуру. Жаль, что раньше…
 — Дорогая, если бы вы только…
 — Жаль, что раньше я не повеселилась вместе с вами в этой игре, которая подобна пасьянсу. Удовольствие получает всегда лишь один игрок.
 — Лорел, я не…
 Она продолжала говорить, не слушая его оправданий:
 — Я покидаю это место под названием Альфа Сьерра Альфа Папа.
 Круз молча моргал глазами. Лорел обратилась к Джиллеспи:
 — Вы правы. Круз сегодня чересчур медлителен. Прощайте.
 — Нет, — категорически заявил Круз.
 Джиллеспи переводил взгляд с него на Лорел и обратно.
 — Да, — возразила она, даже не глядя в его сторону.
 — Вы говорили… — начал Круз, но Лорел снова перебила его:
 — Полагаю, вам было бы легче, если бы я оставалась молчаливой, податливой и управляемой, но произошло непредвиденное.
 Джиллеспи еле сдерживал улыбку:
 — И произошло это здесь и только что, не так ли?
 — Совершенно верно, — согласилась Лорел. — Поэтому свяжитесь со своим пилотом, шофером или еще с кем бы то ни было. Я уезжаю отсюда.
 — Нет, — сказал Круз.
 Джиллеспи повторил за ним, но более тихо:
 — Это было бы неразумным поступком, мисс Свэнн.
 — Круз тоже лгал мне об этом, я поверила и в результате — я пленница.
 — Вы дорогой гость, — поправил Джиллеспи.
 — Неправда. Никто не дорожит дураками. Особенно сомнительными дураками. — Она посмотрела на Круза. — Вы надеетесь, что я помогу вам найти отца?
 — Лорел, дорогая, я…
 — Попридержите свой язык, дорогой.
 Лорел вышла из спортзала. И Крузу, и Джиллеспи было бы легче, если бы она е шумом хлопнула за собой дверью. Но этого не произошло. Оба сразу бросились к телефону. Крузу удалось опередить Джиллеспи.
 Лорел почти не замечала яркого света. Мендоза по-прежнему хлопотала возле стола. От гнева и унижения у Лорел пылали щеки, словно она слишком долго находилась под открытым палящим солнцем.
 — Посол желает переговорить с вами, — сказала Мендоза. — Она в своем кабинете.
 — Мне не хотелось бы ее беспокоить, — холодно ответила Лорел.
 — Вы совсем не побеспокоите ее. Ближайший город находится на востоке, — добавила Мендоза, как будто Лорел спрашивала ее об этом.
 — Как далеко отсюда? — выдержав паузу, поинтересовалась Лорел.
 — Больше пятидесяти миль.
 Лорел уже собиралась выходить из комнаты, но последние слова Мендозы заставили ее остановиться. Пятьдесят миль!
 — Если вы думаете добраться туда пешком, — посоветовала Мендоза, — то следует дождаться вечера.
 Лорел открыла рот, но не произнесла ни слова.
 — Я родом из индейского племени собоба, — спокойно продолжила Мендоза. — Мой народ в течение последних пятисот лет зимой и летом кочует по всей стране. Никто из нас не смог бы пройти и пяти миль под солнцем пустыни, , не говоря уже о пятидесяти.
 Глубоко вздохнув, Лорел постаралась не впасть в панику. Она оказалась в ловушке.
 — Поговорите с послом, — настаивала Мендоза, — она вам все объяснит.
 — Где здесь прачечная? — печально спросила Лорел.
 — Вперед по коридору, третья дверь слева. Вам действительно следует познакомиться с послом, — крикнула ей вслед индианка. Лорел не обернулась. От быстрой ходьбы ее тонкий легкий халат развевался и опадал словно обломанные крылья.




 Глава 18


 Из дешевого репродуктора, как из консервной банки, доносились звуки балалайки. Летний смог напоминал Дэмону Хадсону московский туман. На тротуарах было полно унылых женщин, одетых в плохенькие домашние платьица; скамейки заняты сурового вида стариками, которые курили и беседовали друг с другом почти шепотом, будто боялись, что кто-то мог подслушать их обычные ежедневные разговоры. В жаркий летний день Хайленд-парк в западной части Лос-Анджелеса становился копией парка Горького в Москве.
 Хадсон ненавидел его. Несмотря на проводимую им кампанию в защиту дружбы с Советским Союзом и с русскими людьми, его истинные чувства были куда сложнее. Он любил ту систему и одновременно презирал — из-за ее угрюмых и грубых людей.
 На протяжении семидесяти пяти лет советского правления и реформ русские оставались для него такими же озлобленными, дурно пахнущими и суеверными. Миллионы погибли во время Великой Отечественной войны против Гитлера, столько же умерло в тюрьмах и лагерях.
 Однако ни множество смертей, ни недавние политические потрясения не повлияли на то, чтобы изменить русских людей. Хадсон вспоминал об этой горькой истине каждый раз, когда посещал эмигрантскую общину западной части Лос-Анджелеса.
 Сегодня Хадсон сделал исключение. В этой среде Давиньян чувствовал бы себя более непринужденно, чем где бы то ни было еще. К старости ювелир стал чересчур сентиментальным. Он с жадностью впитывал в себя все, что касалось матери-России, подобно тому, как другие люди его возраста с удовольствием впитывали в себя лучи летнего солнца.
 Хадсону, хотелось, чтобы в их последнюю встречу Давиньяну было как можно комфортнее.
 Ювелир спокойно сидел под отцветшим деревом джакаранды и напоминал маленькую птичку. Он был в солнцезащитных очках с круглой металлической оправой, но они не могли в достаточной мере защитить его от усиливающегося с годами косоглазия. Давиньян не узнал приятеля.
 — Давиньян, — тихо позвал Хадсон.
 — А, Дэмон, — ответил старый ювелир, повернувшись на голос. — Не ожидал, что ты появишься с этой стороны. Я не видел, где остановился твой автомобиль.
 — Я добирался пешком.
 — Пешком? — Давиньян удивленно покачал головой. — В следующий раз тебе захочется пробежаться разминочным темпом, чтобы снова сделаться молодым.
 — Послушай, я принес тебе чай со льдом из ресторана «Крымский», — не обращая внимания на замечание Давиньяна, сказал Хадсон. Он достал из бумажного пакета пластиковую чашку, наполненную жидкостью со льдом, и протянул ее Давиньяну, а затем достал прохладительный напиток лично для себя.
 — С лимоном? — спросил Давиньян, склонив голову набок.
 — С двумя ломтиками лимона, как всегда, — ответил Хадсон.
 — Спасибо, — сказал Давиньян, — а то становится жарковато.
 Он принялся молча и не спеша пить крепкий горький чай, наблюдая за сидевшим рядом Хадсоном.
 — Мне нравится это место, — наконец произнес Давиньян. — Оно напоминает мне то, где я вырос. Думаю, что когда-нибудь я должен снова приехать в Москву хотя бы для того, чтобы посмотреть, как сильно там все изменилось.
 — Я был там в прошлом месяце, — ухмыльнулся Хадсон, — поверь, там изменилось все не настолько, насколько, возможно, тебе хотелось бы.
 — Может быть, ты имеешь в виду общество, в котором часто приходится тебе вращаться. Кормушка осталась прежней, и самая большая свинья везде ест первой. — Давиньян отхлебнул чай и вздохнул: — Но на том уровне, где живет большинство людей, подобных мне, все по-другому, абсолютно по-другому.
 — Так ли это? — равнодушно спросил Хадсон.
 — Генералы остались на своих местах, но те, кто считался моими коллегами — полковники, майоры, капитаны, — всё они ушли, вернее, их уволили. Их уже нет.
 — Поэтому ты ничего не смог узнать? Давиньян пожал худыми плечами.
 — Я кое-что выяснил, но очень мало. Существует целое поколение людей, хороших, способных людей, которые некоторым образом были моими товарищами.
 — Избавь меня от столь трогательной истории, — перебил его Хадсон. — В отличие от них я все еще продолжаю играть. Поэтому мне нужна любая информация.
 Жестом тощей, дряблой руки, повернутой ладонью к Хадсону, Давиньян заставил того замолчать. Он сделал еще глоток холодного чая, растягивая разговор, как будто ничего интересного у него больше не было запланировано на сегодняшний день.
 — Я смог добыть кое-какую информацию о Клэр Тод. Как ты и. подозревал, она несколько раз выполняла задания Москвы. В основном они заключались в распространении некоторых сообщений, выгодных Советам.
 — Какого рода сообщения? — нетерпеливо спросил; Хадсон.
 — Этого я не знаю. Первую удачную работу Тод выполнила, будучи совсем молодой, тогда она еще училась в колледже. Это было во время Олимпийских игр, проходивших здесь, в Лос-Анджелесе.
 — Когда бойкотировали русские?
 — Да, несколько африканских Делегаций получили угрожающие письма, якобы от куклуксклановцев. Таким образом была сделана небольшая попытка привести в замешательство организаторов Олимпиады.
 — Грубая работа.
 — Но это часто срабатывает. Однако организаторам Олимпийских игр удалось Перехватить письма и уничтожить их. Трюк не удался бы, если бы кто-то не передал копии этих писем вашей мисс Тод. Она тут же опубликовала их в студенческой газете, превратив это в международный инцидент. Давиньян в ожидании посмотрел на Хадсона.
 — Это мне не поможет, — резко ответил тот. — Слишком старая история.
 — А вот и посвежее. Клэр Тод оказалась исключительно полезной для общества, когда опубликовала пример вопиющего непрофессионализма одного американского агента ФБР. Это стало сенсационной новостью, после чего она завоевала себе репутацию уважаемой всеми журналистки.
 — Я не припоминаю ничего подобного. — Ты определенно должен знать об этом. Особый агент ФБР застрелил двоих террористов, захвативших в заложники Генерального консула ЮАР здесь, на Беверли-Хиллз. После нескольких дней безуспешных переговоров с террористами и угроз их пришлось застрелить. Везде были установлены телевизионные камеры.
 Хадсон вспомнил эту историю лишь потому, что поддерживал тесную связь с южноафриканским дипломатом, заменившим на посту убитого Генерального консулат. Благодаря ему компании «Хадсон интернэшнл» удалось приобрести южноафриканскую технологию газификации угля.
 — Я вспомнил, — произнес Хадсон. — Но какое это имеет отношение к Тод?
 — Через нее наши люди смогли дискредитировать агента ФБР, который убил тех террористов. Средства массовой информации представляли его как некоего героя, пока не стало известно, что темнокожие террористы пытались сдаться властям после того, как расправились с Генеральным консулом.
 — Продолжай, — потребовал Хадсон, замерев от любопытства.
 — Существовало всего лишь предположение и только, будто бы этот Рован сам свершил правосудие выбрав более суровую меру наказания, чем ту, которую определил бы им суд. Вскоре данное предположение было подкреплено опубликованием в «Лос-Анджелес таймс» фотографии Круза Рована, участвовавшего в неонацистской демонстрации.
 Уставившись на Давиньяна, Хадсон не спеша попивал прохладительный напиток. Старый ювелир беспокойно заерзал на скамейке, словно она неожиданно стала неудобной для него. Он сделал глоток, потом посмотрел на чашку, точно решал, хотелось ли ему еще пить или нет.
 — Тебе не нравится твой чай? — спросил Хадсон. — Пожалуйста, возьми в таком случае мой напиток.
 — Нет, спасибо.
 Из вежливости Давиньян отхлебнул еще немного.
 — Фотография была подделана? — не успокаивался Хадсон.
 — Конечно. Это мы дали ее Клэр Тод.
 — Большинству журналистов наплевать, откуда берется информация, Которой они пользуются в своих статьях.
 Давиньян позволил себе не согласиться:
 — Ей также было известно, что это подделка, сработанная шесть месяцев назад когда Ровану пришлось выполнять секретное задание. Он всего лишь следил за неонацистами, а не участвовал в их митингах.
 — Конечно, ФБР знало и об этом.
 — Там и сейчас следят за неонацистами. Однако им нельзя говорить правду, иначе наносится ущерб всей их работе и, очевидно, проваливаются сразу несколько агентов. Круза Рована публично, так сказать, пригвоздили к позорному столбу и уволили с позором.
 — А дальше?
 — Клэр Тод завоевала на этом деле несколько значительных премий, присуждаемых журналистам за особые заслуги. За Тод закрепилась репутация покорителя дракона, а мы начали использовать ее в своих целях.
 — Значит, я не ошибался, — резко произнес Хадсон, — твои старые друзья замешаны в моем шантажировании.
 Давиньян покачал головой:
 — Этого я сказать не могу. Люди, с которыми я разговаривал, уже отстранены от власти. Может быть, эта женщина и вовлечена в какую-то операцию, но им об этом известно меньше всех.
 Хадсон прошипел сквозь зубы:
 — Старик, мне нужно быть уверенным. Нельзя сражаться с таким тигром, как Клэр Тод, с хворостинкой в руке. Больше тебе ничего не известно?
 — Я рад, что хоть что-то узнал. У власти новое правительство. Мои прежние контакты уже бесполезны и не безопасны. Кое с кем можно попробовать все-таки связаться, если меня, конечно, не подвесят после.
 — Ты можешь сейчас же позвонить им в Москву? — искренне обрадовался Хадсон.
 — Безусловно, — ответил Давиньян. — Американская телефонная и телеграфная спутниковая связь надежна, как и российская.
 — Опасно. Могут подслушать. — Я долгое время работал с этими людьми, поэтому мы понимаем друг друга с полуслова. В конце концов мои товарищи не занимают ныне высшие должности в правительстве, и я не думаю, что за нами установлено наблюдение, а их телефоны прослушиваются.
 — Это ничего не значит, — усмехнулся Хадсон.
 — Тод, возможно, получает информацию из Москвы, а возможно, и нет.
 — Тоже верно.
 — У тебя все?
 — Извини, друг. Я сделал все что мог. Я устал от этой игры.
 — Тогда прощай. Я больше не буду беспокоить тебя.
 Хадсон довольно мрачно улыбнулся, молча чокнувшись своей банкой о пластиковую чашку Давиньяна, жадно принялся Давиньян последовал его примеру.
 Краем глаза Хадсон наблюдал за ним. Яркое солнце, лишь сильнее подчеркивая бледный, болезненный вид Давиньяна, был таким же старым и измотанным, как его коллеги с площади Дзержинского, то есть с Лубянки.
 Но в отличие от них Давиньяна больше интересовали политические игры. Именно поэтому он стал для Хадсона опасен так как и Клэр Тод, которая была в их эпицентре. Давиньян, казалось, уже забыл, о чем только что говорил. Он поднял вверх свои темные очки и потер глаза. Они были красными и туманенными, а сам Давиньян выглядел словно с похмелья.
 — Ты ужасно выглядишь, — заметил Хадсон.
 — Вероятно, не уделяешь своему здоровью должного внимания.
 — Я неважно себя чувствую. Я слишком стар для этого. Сейчас я дремлю здесь под солнцем, потому что почти не спал прошлой ночью, разговаривая по телефону с Россией. — Он снова заерзал на скамейке, непонятно почему казавшейся ему неудобной.
 — Похоже, ты не очень-то волнуешься по поводу того, что может предпринять Тод, — заявил Хадсон, — хотя тебе есть что терять, как и мне.
 Давиньян покачал головой:
 — Я уже размышлял об этом, Дэмон. Все-таки это не конец света, А если даже и так, то жить осталось всего ничего. Мне уже относительно все равной кто именно узнает, чем я занимался на протяжении последних сорока или пятидесяти лет. Даже если меня и арестуют, я уже не доживу до конца судебного разбирательства. — Повернувшись Хадсону, Давиньян как-то странно улыбнулся и произнес сухим дребезжащим голосом: — Как видишь, старость сделала меня свободным человеком. У тебя все иначе. Тебе установлено жить еще много, много лет и чувствовать себя молодым. Ты даже нашел источник относительной молодости. Прими мои поздравления.
 Хадсон ничего не ответил.
 — Конечно, — добавил Давиньян, — ты должен понимать, что нас, простых смертных, меньше волнуют проблемы бессмертных или почти бессмертных.
 Теперь Хадсон горько усмехнулся.
 — Значит, твои друзья рассказали о моем курсе лечения, — заметил он.
 Давиньян слегка пожал плечами:
 — Я уже давно все знаю. Это никогда не было государственным секретом. Все происходило на уровне разговоров. — Давиньян взглянул на Хадсона, пытаясь узнать, обиделся ли он, но того, казалось, интересовал только прохладительный напиток. — Может быть, тебе следует просто дать этой женщине, журналистке, то, что она хочет, — предложил Давиньян. — У тебя достаточно денег, чтобы удовлетворить потребности даже самых ненасытных золотоискателей.
 — Я не знаю, что ей нужно, — рассеянно произнес Хадсон. — Я даже не уверен, что она сама знает, чего хочет. Вначале мне показалось, что ей были нужны деньги, но теперь я так не считаю. Она будто все время придумывает новые правила игры.
 — Не похоже, что она действует по заданию Москвы, — заметил Давиньян. — Там-то всегда знают свою конечную цель. Если Клэр Тод нерешительна, значит, это просто детские игры. Дай ей косточку и надежду, на какое-то время этого будет достаточно.
 Несколько минут Хадсон молчал, раздумывая. Наконец он выпрямился, словно собирался встать и уйти.
 — А как насчет тебя, Давиньян? — спросил он между прочим. — Что прикажешь мне делать с тобой?
 Что-то в тоне. Хадсона заставило старого ювелира вздрогнуть. Низко опустив свой подбородок, он уставился поверх очков на Хадсона, который разглядывал его так внимательно, будто пытался найти что-то новое в лице Давиньяна.
 Неожиданно старый ювелир ощутил более сильный озноб, пробежавший по всему телу и ногам.
 — Что ты имеешь в виду? — прошептал он.
 — Ты постарел. Слишком постарел: И потерял интерес к подобным играм. А ведь именно наслаждение, которое мы получаем при игре, сводило нас вместе все эти годы. Мы испытывали почти сексуальный трепет от того, что знали секреты и умели пользоваться ими. — Хадсон посмотрел на полупустую чашку Давиньяна и вежливо спросил: — Больше не хочешь чая?
 От его улыбки Давиньяну сделалось еще холоднее. Силы совсем покинули его от предчувствия бесконечного мрака.
 — Что ты сделал? — спросил он тихим, напряженным голосом. — Мне плохо. Неужели ты…
 Он не смог договорить до конца, ощущая усиливающийся озноб. Весь дрожа, Давиньян обхватил себя руками, стараясь удержать тепло, покидавшее его тело.
 — Я? — сказал Хадсон. — Я ничего не делал. В отличие от тебя. Ты просто слишком стар для переживаний. Тебе на самом деле следует позаботиться о себе. Я мог бы договориться о твоем курсе лечения, только потому, что. ты мой старый друг.
 Внезапно Давиньяна затрясло словно в лихорадке, несмотря на жаркий солнечный день. Он прислонился к металлической спинке скамейки, а потом согнулся от жуткого холода, который захлестнул все его тело.
 — Ты — ч-чудовище, — еле произнес Давиньян, стуча зубами. — Что ты подложил в чай? Скажи. Я имею право знать, от чего умру.
 — Если ты будешь продолжать вести себя в том же духе, я уйду. — Хадсон печально покачал головой. — Я не могу позволить, чтобы меня видели престарелые армяне и больные русские евреи.
 Давиньян пытался что-то ответить, но его дряблое, умирающее тело уже билось в судорогах, боли он не ощущал.
 Хадсон незаметно огляделся вокруг. Казалось, никто не обращал внимания на двух мужчин, сидящих под ветвями джакаранды. По их повседневной, вышедшей из моды одежде можно было предположить, что они были давними приятелями, греющимися на солнце и вспоминающими былое.
 Хадсон вновь посмотрел на Давиньяна. В какую-то долю секунды ему даже стало жаль старика.
 — Тебе не больно, друг? — мягко поинтересовался Хадсон. — Мне говорили, что боли не будет. Считай это моим прощальным тебе подарком. Смерть без мучений. Сейчас ты в лучшем положении по сравнению с тем, в каком оказываются большинство стариков.
 Из-за судорог Давиньян не мог говорить. Он только сжимал стучащие от холода зубы и озлобленно смотрел мутнеющими глазами на своего убийцу.
 Хадсон вытянул руку и дотронулся до плеча Давиньяна, будто прощался со своим другом. Затем он поднялся и ушел.
 Он ни разу не оглянулся. Не было необходимости. Давиньян стал частью беспомощного, умершего прошлого. А Хадсон крепко держался за живое, неугасающее будущее.
 Только бы ему обуздать Клэр Тод! И все будет о'кей.




 Глава 19


 Найдя наконец свою одежду, Лорел направилась к огромной двери кабинета посла. Возможно, все-таки сначала надо было позавтракать? Она чувствовала голод. Подергав за ручку, она заметила, что дверь была не заперта. Лорел по-прежнему сомневалась в дальнейших действиях.
 — Ладно, что медлишь? — сказала Лорел самой себе.
 — Терять-то нечего. По крайней мере одежда моя снова на мне.
 Вспомнив о Крузе, занимавшемся в данный момент в спортзале в тонком хлопчатобумажном спортивном костюме, у нее на щеках вмиг вспыхнул яркий румянец. Не постучавшись, Лорел открыла дверь.
 Кабинет оказался просторным, прохладным и совершенно без окон. Но несмотря на это, здесь было очень светло. Все четыре стены украшали красивые полки. На многих из них лежали древние рукописи, как оригиналы, так и превосходные копии.
 Лорел отметила, что в комнате полно книг на английском, латинском, французском, немецком и русском языках. Однако ей не удалось определить, к какому языку принадлежали иероглифы, которыми были исписаны обложки других книг: китайскому, японскому, вьетнамскому или корейскому. А может быть, всем сразу. В кабинете Редпэт было много и научно-исследовательской литературы, чему позавидовала бы любая университетская библиотека.
 На одной стене висела карта мира Меркатора с подсветкой. Она представляла собой электронные часы «точного времени». Яркие части карты указывали дневное время на этих участках земной поверхности, темные подразумевали ночь.
 На противоположной стене, над камином, висел старинный портрет в натуральную величину бородатого вождя одного из кланов Шотландии в национальной одежде. Вряд ли когда-нибудь Лорел видела такие проницательные зеленые глаза, какие были у этого вождя. Они казались живыми.
 Посол Кассандра Редпэт поднялась из-за своего письменного стола. Он был настолько отполирован, что блестел. На нем находились три телефона и большая книга в кожаном переплете, которую Редпэт читала, прежде чем вошла Лорел.
 — Как вы себя чувствуете, мисс Свэнн? — спросила Редпэт. — Круз мне обо всем рассказал.
 Подойдя ближе, Лорел заметила, что глаза Кассандры тоже были зелеными, как и у шотландского вождя, но, наверное, более проницательные. — Стараюсь держать себя в руках, — сдержанно ответила Лорел, — но у меня такое впечатление, будто я провалилась в нору к Белому Кролику, как в знаменитой книжке Кэррола.
 Редпэт рассмеялась, снова устраиваясь в своем кресле.
 — Думаю, мы поладим. Подойдите ко мне и сядьте, я вам опишу тот мир, в который вы провалились.
 Лорел уловила в Редпэт те же незаурядные способности и доброжелательность, которые с самого начала заставили ее поверить Крузу Ровану. В таком случае это ничего хорошего не предвещало. Круз умышленно ввел ее в заблуждение.
 Оглядев еще раз кабинет, Лорел подошла к кожаному креслу, стоявшему напротив огромных размеров письменного стола Редпэт, и села. Ее взгляд упал на большую книгу в кожаном переплете, лежавшую на столе открытой. Написана она была на русском языке. На цветных фотографиях Лорел сразу же узнала изображения изделий Фаберже.
 — Вы располагаете великолепной коллекцией рукописей, — отметила Лорел, — надеюсь, это оригиналы?
 — В основном. При переписывании всегда случаются ошибки, несмотря на все старания монахов или писцов быть как можно педантичнее. К тому же в копиях отсутствует та неуловимая сила притяжения, которая есть в оригинале.
 — Мне доводилось видеть старинные изданий и музейные рукописи, — сказала Лорел, снова оглядываясь вокруг, — но я не знала, что они могут быть в таком количестве в руках одного частного коллекционера.
 — Я не коллекционер, — поправила Редпэт. — Я ученый.
 — По-прежнему?
 — В большей степени.
 — Круз говорил, что вы руководите компанией «Риск лимитед», — произнесла Лорел. — Когда же вы находите время для научной работы?
 У Лорел возникло ощущение, что посол пыталась прочитать ее, как рукопись, написанную на не совсем понятном языке.
 — Да, я руковожу «Риск лимитед», но почти всю свою работу я выполняю, не вставая из-за письменного стола, — ответила Редпэт. — Основная черновая работа лежит на плечах Круза и других оперативных работников. Время от времени я вызываю их к себе в кабинет, чтобы быть в курсе дел. Меня подкупает их предприимчивость, работоспособность и независимость. Они не нуждаются во мне.
 — Руководить такими мужчинами, как Круз Рован, равносильно тому, чтобы пытаться пасти котов, — вспомнила Лорел слова отца и ухмыльнулась.
 Редпэт расхохоталась.
 — Точно, — подтвердила она, — поэтому я даже не пытаюсь пасти их. Я стараюсь придерживаться своих идей.
 — Наши идеи, — тихо произнесла Лорел, — либо меняются, либо остаются прежними, но никогда не исчезают бесследно, для нас.
 В умных зеленых глазах Редпэт блеснуло отражение глубокой признательности. Она начинала понимать, почему Круз взял Лорел с собой, вместо того чтобы оставить ее в каком-нибудь малоизвестном мотеле и приставить к ней охрану.
 Либо использовать ее в качестве приманки.
 — Если бы все мои агенты были такими же, как Круз, — сказала Редпэт, — я бы, вероятно, вообще не беспокоилась за исход любого дела. Он всегда действует в основном в одиночку. В этом заключается его слабость и одновременно огромное преимущество.
 — Да здравствует Круз Рован! — пробормотала Лорел. — Божественный дар для разведывательной службы.
 Редпэт удивленно подняла рыжие брови:
 — Круз с вами плохо обращался?
 — Вы имеете в виду, давал ли он мне затрещины, называл ли красоткой или щипал мой зад? Конечно этого не было.
 — Это радует, — сухо заметила Редпэт, — а то в какой-то момент я даже подумала о том, что все-таки стоило попытаться попасти этих котов.
 Не удержавшись, Лорел рассмеялась.
 — Что же в таком случае натворил. Круз? — поинтересовалась Редпэт.
 — Он заставил меня поверить в то, что получил сильное ранение, спасая мне жизнь, и поэтому я должна была сама вести машину в аэропорт. После он пригрозил… — Лорел замялась на минуту. Круз не угрожал ей. Не то чтобы точно — Он сказал, — поправила она, — что если я не соглашусь поехать с ним, значит, я настолько глупа, что надеюсь сама защитить себя, и тогда ему придется принять соответствующие меры. Но выбирать, конечно, должна была только я одна.
 У Лорел на щеках появился румянец, когда она вспомнила, какой была наивно-уверенной в том, что Круз испытывал к ней особую симпатию. Но более унизительным казалось то, что он так успел хорошо изучить ее, что убедил, будто именно она владела ситуацией.
 «Конечно, он пошутил надо мной, — подумала Лорел. — Ситуацией я не управляла уже с того момента, как Круз пробрался в мой дом. Я наставила на него пистолет, а он в это время смотрел на меня так, словно для него не было более желанной женщины, чем я».
 Интересно, совпадали ли прошлой ночью их желания? Лорел помнила, каким беспомощным и уязвимым Круз ей показался, когда снял свой, бронежилет, обнажив теплое тело и оставленные от пуль жуткие вмятины. Но тут перед ее глазами встала картина, которую она видела сегодня в спортзале: Круз Рован, блестя от пота, борется с Джиллеспи. Она продолжала размышлять, каково было бы оказаться в центре внимания его проницательных глаз, почувствовать ласку его больших рук, заставить его ощутить наслаждение, а не боль…
 «Глупышка, — с горечью подумала Лорел. — Я ему не нужна, как и любая другая женщина». И все же образ Круза обжигал ее мозг, словно пламя свечи.
 — Когда я сообщила Крузу, что в течение семи лет занималась таэ квон до и что ему не поздоровится, если он попытается силой затащить меня на самолет, — продолжила Лорел, — он не стал возражать. Однако из того, что я видела сегодня, могу заключить, что ваш агент справился бы со мной в два счета.
 Хотя Редпэт не улыбалась, складки в уголках ее глаз выдавали ее внутреннее состояние…..
 — Короче говоря, Круз лгал мне, — прямо заявила Лорел, — а я не люблю, когда меня обманывают, как ребенка. Это унизительно.
 — Круз не обманывал.
 — Я уверена, что лгал мне, особенно когда говорил о своих ребрах.
 — Сегодня утром он выглядел не совсем здоровым, — вставила Редпэт.
 — Нет, конечно! Вот почему он так развлекался сейчас в спортзале с темнокожим красавчиком, который делает все возможное, чтобы вышибить Крузу зубы. Угадайте, кто победит?
 Появившаяся на лице Редпэт теплая улыбка удивила Лорел.
 — Вы на самом деле находите старшего сержанта привлекательным? — спросила Редпэт. — Я должна рассказать об. этом. Он будет польщен.
 — Безусловно, в нем есть своя «изюминка», — сухо добавила Лорел.
 — Джилли большинству современных женщин кажется немного угрожающим.
 — Многим женщинам нравятся и комнатные собачонки.
 — Но вы не относитесь к их числу. Поэтому-то вы и последовали за Крузом.
 Это было произнесено не в форме вопроса, и Лорел не стала отвечать.
 — Позвольте мне еще кое-что рассказать о кроличьей норе, в которой вы оказались, — продолжала Редпэт. — Разум и чувства должны подсказать вам решение: уходить или оставаться.
 Редпэт убрала тяжелую книгу со стола и поудобнее устроилась в своем кресле.
 — Создавая «Риск лимитед», я опиралась на свой опыт работы в правительстве. Однако важную роль играло и мое убеждение в том, что человечество достигло нового витка цивилизации. Весь мир превратился в огромную колонию? Лорел взглянула на запутанную карту мира, на которой день и ночь отделялись линиями, разбросанными вдоль земной поверхности.
 — Вот именно, — произнесла Редпэт, проследив за ее взглядом? — Не вставая с этого кресла, я могу одновременно разговаривать с Нью-Йорком, Лондоном и Москвой, а также получать факс из Гонконга.
 — Ваша квитанция об оплате за телефонные переговоры, вероятно, равноценна национальному долгу.
 — Возможно, если бы мы не владели компанией. Наша система связи включает в себя спутниковые ретрансляторы, благодаря которым я могу подолгу разговаривать непосредственно с агентами «Риск лимитед», исполняющими свои обязанности в наиболее отдаленных уголках планеты.
 — Я имела возможность в этом убедиться, когда мы с Крузом ехали в машине, — сказала Лорел. — Очень эффективно. Говоря по радиотелефону, Круз не скупился на слова.
 — Ах да, вы имеете, в виду «Оденьте бронежилеты Он что-то подозревает». Лорел вздрогнула. Ее по-прежнему тревожило, что отца принимали за преступника.
 — За последние десятилетия технология изменилась радикально, — заметила Редпэт, — но, к сожалению, люди остались такими же, как и прежде. Те кто хочет строить, а не разрушать, все еще каждый день сталкиваются со злом, инертностью и безразличием, характерными для всех этапов развития человечества.
 — Все это суета сует, — подвела итог Лорел. — Экклезиаст, — прошептала Редпэт, кивая в знак согласия. — В отличие от всего, что я читала, в этом философском трактате содержится больше мудрости и меньше утешения. Наша цивилизация нуждается в таких людях Рован, то есть отчаянных и сдержанных, людях дела и разума. Круз один из самых восприимчивых и цепких оперативников, каких я когда-либо встречала. Он талантливый телохранитель. Как и подобает прирожденному разведчику, у него прекрасная интуиция.
 О чем бы ни думала Лорел, все ее мысли возвращались к нему: Крузу, которого она уже знала, и Крузу, который был только в ее воображении. Никогда ее еще не тянуло так к мужчине, как к нему.
 — В общем, — суммировала Редпэт, — я требую от своих работников, как мужчин, так и женщин, высокого уровня физической подготовки. И как только я проявляю слабость, позволяя эмоциям одерживать победу над разумом, Джиллеспи с удовольствием указывает мне на это.
 Вспоминая свою первую встречу с Джиллеспи, Лорел не сомневалась в словах Редпэт. Внешность у него была устрашающая.
 — Джиллеспи был одним из лучших оперативных агентов в истории спецподразделений британских ВВС, — отметила Редпэт. — Он обучал отличные кадры борцов против терроризма. Здесь, в «Риск лимитед», он, бесспорно, является примером физической подготовленности человека. Если он считает, что тот или иной работник нашей компании не пригоден больше к службе, то такого работника мы увольняем. И при этом не имеет значения мое личное отношение к увольняемому.
 Постепенно Лорел осознала, что ее тихо и осторожно заманили в ловушку. Совсем недавно она намеревалась использовать вранье Круза, как причину для своего ухода. Однако Редпэт ненавязчиво внушала ей, что такой поступок был бы не совсем правильным.
 — Круз действительно ранен, — сказала Редпэт. — У него порвано межреберное сухожилие. Сейчас он затянут в корсет, которого я не видела со времен своей бабушки. При каждом вдохе он испытывает острую боль, словно ему в бок вонзается нож.
 — Глядя на него, этого не скажешь, — заметила Лорел.
 — Несколько лет тому назад он научился скрывать свои чувства.
 — После того, как ему пришлось застрелить двоих террористов?
 — Да, именно тогда.
 — Он мне рассказывал об этом.
 — Неужели? Потрясающе. — Редпэт внимательно посмотрела на Лорел и продолжила: — При таком ранении Круз мог бы пока работать связным или выполнять какую-нибудь другую более легкую работу. Но ему этого недостаточно. Он непреклонен в своем решении сохранить за собой репутацию лучшего агента «Риск лимитед». И еще, по-моему, он чувствует себя ответственным за вашу безопасность… некую личную ответственность.
 Лорел догадывалась об этом. И не стала отрицать возникшую между ней и Крузом взаимную симпатию.
 — А что касается физического состояния Круза, — добавила Редпэт, — то в данный момент они с Джиллеспи поправляют его.
 Лорел содрогнулась от мысли, какие муки должно быть сейчас испытывал Круз. Она неправильно поняла его и уже не в первый раз. Он не лгал. Он просто позволял Лорел делать заключения, которые утешали ее и не заставляли чувствовать себя виноватой. У нее уже не оставалось причин, чтобы уйти отсюда, кроме одной, которую не хотелось обсуждать. Джемми Свэнн. — Вам следует принять за комплимент тот интерес, который Круз проявил к вам, — заметила Редпэт. — Он не дамский угодник. Конечно, если вам будет спокойнее с другим агентом, я отдам распоряжение на этот счёт.
 — Я бы предпочла ни от кого не зависеть. и давайте на этом поставим точку.
 — Вы умная женщина и должны понимать, что с охраной намного безопаснее.
 Лорел не спорила. Если бы не Круз, она бы уже была мертва. Но ей очень не хотелось в этом признаваться.
 — Я тоже согласна с Крузом, что, пытаясь установить с вами контакт, мы поставили вас в опасное положение, — сказала Редпэт, — поэтому я не буду отдавать никаких распоряжений. Выбор за вами. Прежде чем Лорел задала вопрос, находилась ли она уже под охраной «Риск лимитед», и в частности Круза Рована, в дверь постучали.
 — Войдите, — сказала Редпэт.
 В дверь заглянул Джиллеспи. Редпэт незаметно кивнула.
 Лорел поняла, что это сигнал, потому что Джиллеспи и Круз тотчас бесшумно босиком вошли в кабинет.
 Круз посмотрел на Лорел с той внимательной заинтересованностью, которую трудно было не заметить. Затем он отвернулся, как если бы Лорел вообще не было в комнате. Однако ей казалось, что Круз прикасался к ней. Она боялась посмотреть в его сторону, чтобы не выдать своего смятения. Лорел глядела лишь на Джиллеспи, словно он на самом деле был той черной пантерой, на которую очень походил.
 — Мисс Свэнн, — обратилась к ней Редпэт, — позвольте мне представить вам старшего сержанта Ранульфа Аргайла Джиллеспи, служившего в двадцать втором спецподразделении британских ВВС, а ныне уволившегося в запас. В «Риск лимитед» он отвечает за обучение и дисциплину наших кадров.
 Лорел кивнула головой в знак приветствия, даже не взглянув на Круза.
 — Джилли также превосходно готовит разные блюда из таких сортов перца, как хабанеро, поблано и серрано, — добавила Редпэт. — В остальном он ни на что не пригоден.
 Джиллеспи украдкой бросил на Редпэт взгляд, каким одаривают женщину только мужчины.
 — Ну, — поправила себя Редпэт несколько кокетливо, — может быть, и не совсем не пригоден.
 Старший сержант выпрямился и отдал честь по-военному безупречно, не хватало лишь щелканья каблуков, поскольку он стоял босиком.
 — Рад познакомиться с вами с соблюдением принятых норм и правил.
 Лорел слегка наклонила голову, чувствуя себя принцессой. Его солдатская выправка произвела на нее даже более сильное впечатление, чем если бы на нем был надет меховой кивер и форменная одежда английских королевских гвардейцев.
 — Как прошла разминка? — спокойно спросила Редпэт.
 — Я надрал ему задницу, — ответил Круз и вызывающе посмотрел на Джиллеспи, словно желал поспорить с ним.
 — Ему удавалось справляться со мной до тех пор, пока я не разогнался, — заметил Джиллеспи. — Конечно, он намного лучше остальных, но все-таки с левой стороны чертовски уязвим.
 — Естественно, в данный момент это моя слабая сторона, — быстро возразил Круз. — Если ты собираешься довести мое физическое состояние до нелепо искусственного уровня…
 Редпэт жестом оборвала Круза, решительно обратившись к Джиллеспи:
 — Старший сержант, вы уверены, что Круз нетрудоспособен?
 Лицо темнокожего солдата какой-то момент ничего не выражало. Затем, выдержав нарочито паузу, чтобы показать, что не совсем был доволен Крузом, Джиллеспи вынес свой. приговор:
 — Он вполне здоров… телом.
 Круз знал, что такой вердикт не был окончательным подтверждением его пригодности к дальнейшей работе. Не дав ему высказать свое мнение, Редпэт заговорила первой:
 — Если у тебя есть какие-то сомнения, Джиллеспи, я назначу Круза на другую должность, в противном случае все остается на своих местах.
 Джиллеспи кивнул в знак согласия.
 — Прекрасно, — сказала Редпэт.
 Лорел молча удивлялась тому, как легко Редпэт управляла этими мужчинами, несмотря на то что каждый из них мог спокойно переломить ее, как ломтик хлеба. Лорел заметила, с каким уважением и почтением относились они к Редпэт. Взгляды, которые Джиллеспи бросал на Редпэт, когда она поддразнивала его относительно непригодности ни к чему, кроме как к борьбе и приготовлению пищи, говорили о том, что он явно неравнодушен к этой женщине.
 Редпэт достала с полки и положила на стол большую книгу на русском языке.
 — Это каталог изделий Фаберже, выполненных в мастерских Санкт-Петербурга и Москвы в дореволюционной России, Мой агент заверил меня, что это самый полный каталог работ великого мастера из всех существующих во всем мире.
 Будучи все-таки в первую очередь ученым, Редпэт сделала паузу, получая удовольствие от открытия неясного, но мучившего всех факта.
 — Что там написано о «Рубиновом сюрпризе»? — спросил Круз.
 — Что он никогда не существовал.
 — Что? — одновременно воскликнула Круз и Лорел.
 — Нигде не указывается, что в какой-либо мастерской Фаберже было изготовлено яйцо для императора с огромным красным рубином в качестве сюрприза, — продолжила Редпэт. — Ходили разговоры на эту тему, появились даже первоначальные эскизы. Однако план так и остался на бумаге, поскольку не смогли найти подходящий рубин.
 В комнате воцарилась тишина.
 — И конечно, все записи и эскизы пропали в водовороте революции? — спросил Круз.
 — Ты абсолютно прав, — ответила Редпэт.
 — Проклятие! — произнес Круз.
 — Интересная ситуация, не так ли? — бодро поинтересовалась Редпэт. — Полная вероятностей. Почему бы нам не встретиться через несколько минут за ленчем и не обсудить все. Это был ни вопрос, ни приказ. Не совсем чтобы приказ.
 Круз развернулся и направился к выходу, не взглянув на Лорел. Она тем временем следила за каждым его движением. В его широком шаге ощущалась скрытая сила, несмотря на некоторое неудобство, доставляемое ему ранением в левом боку.
 Внезапно поймав себя на том, что пристально смотрит на Круза, Лорел поспешно поднялась и пошла вслед за ним.
 Как только закрылась дверь, Редпэт обратила свое внимание на воина, стоявшего в непринужденной позе, убрав руки за спину. Она медленно обошла письменный стол и облокотившись на него, взглянула в черные глаза Джиллеспи и попросила:
 — Расскажи мне обо всем подробнее.
 Джиллеспи, улыбнувшись, опустил руки. Редпэт в душе улыбнулась, вспомнив, как Лорел назвала Джилли красавчиком.
 — Эта женщина выбила почву из-под ног Круза, — заявил старший сержант. — Видела бы ты, как вытянулось его лицо, когда она вошла в спортзал. По-моему, Лорел вскружила ему голову. Это не совсем то, что нужно оперативнику.
 — Скорее всего они испытывают взаимную симпатию друг к другу, — добавила Редпэт.
 — Ты не ошиблась. Она так старалась не смотреть на Круза, когда мы вошли в кабинет, что я чуть было не расхохотался.
 — Но когда он уходил, Лорел следила за ним, вытаращив глаза.
 — Верно. Мужчины готовы на убийство ради подобного взгляда такой женщины.
 — Не думаю, что Круз собирается нанести кому-нибудь увечье, — сухо заметила Редпэт.
 — Теперь, вместо того чтобы заботиться о себе или о нашем клиенте, все его мысли будут заняты лишь Лорел. Это никуда не годится.
 Редпэт задумчиво разглядывала кончики своих пальцев, затем подняла взгляд на строгое лицо Джиллеспи.
 — Поэтому-то я и сделала Лорел нашим клиентом, — тихо произнесла она.
 — Проклятие! Теперь я должен ее охранять?
 — Нет.
 — Тогда Круз? — с раздражением в голосе спросил Джиллеспи.
 — Да. Всю жизнь он боролся за счастье других, не пора ли ему побороться за свое.
 — Пооткровенничай с ним немного, — предложил старший сержант.
 Редпэт кивнула головой в знак согласия.
 — Боже правый! Да в тебе скрывается романтик, — обрушился Джиллеспи и указал на портрет сурового вождя. — Твой дедушка, наемник, был бы разочарован, узнав об этом.
 — Правда? А ты?
 Джиллеспи улыбнулся:
 — Туалет, стол, пол и спортивная трапеция — везде, где тебе хочется романтики, годится и мне.
 Улыбка Редпэт была такой же лучезарной, как и ее глаза.
 — Ах, Джилли! Романтиками являются все лучшие представители Шотландии. А темнокожие шотландцы превзошли всех.
 Джиллеспи нежно приобнял Редпэт так, что их глаза оказались на одном уровне.
 — А что ты будешь делать, когда Лорел пошлет Круза к черту? — спросил он.
 — Ты думаешь, что такое может случиться?
 — В целях ее же защиты Круз должен через Лорел выйти на Свэнна. Ты знаешь об этом. Я знаю об этом. Свэнн знает об этом. Круз знает об этом. Но когда Лорел узнает, для чего ее использовали, — продолжил Джиллеспи, — она вырвет у Круза сердце и бросит его на съедение собакам.
 — По крайней мере Круз узнает, что у него тоже есть сердце, — горько улыбнулась Редпэт.
 — Черт побери! Надеюсь, к тому времени мы отыщем «Рубиновый сюрприз».
 — Я тоже надеюсь на это. Что ты можешь сказать по поводу телефонных звонков, которые Лорел делала у себя в спальне?:
 — Она позвонила кому-то в Манхэттен, чье имя не числится ни в одной из наших картотек.
 — Любопытно, а куда она позвонила после?
 — Номер телефона был ни местным, ни международным. Это был код.
 Редпэт удивленно подняла кверху брови:
 — Ты уверен?
 — Да, — неохотно согласился Джиллеспи. Круз связал себя с очень сообразительной и находчивой дамочкой. Она набрала именно те цифры, над которыми при сложении буквы образуют одно слово «опасность», а потом тут же повесила трубку.
 — Как ты думаешь, кого она предупреждала?
 — Конечно, Джемми Свэнна.
 — Видимо, она не совсем доверяет нам? Джиллеспи грустно улыбнулся:
 — Как я уже отмечал, Круз попал в сети не только очаровательной, но и очень проворной и неглупой леди. Это здорово затруднит нашу работу.




 Глава 20


 — Как ты думаешь, Лорел собирается удрать от нас? — спросил Джиллеспи, глядя мимо Круза куда-то в пустыню, простирающуюся за окном с затемненными стеклами.
 — Без головного убора и на голодный желудок? — возразил Круз. — Надо быть идиоткой.
 — Она о себе иного мнения.
 — Проклятие! — только ответил Круз. Затаив дыхание, оба смотрели, как Лорел шла по пустынному ландшафту, окружавшему их дом. Она не знала точно, куда идти, но не озиралась по сторонам и не интересовалась, видел ли кто-нибудь ее. На ней были надеты джинсы и свободная блузка с поясом, раздувавшаяся на ветру.
 — Она направляется вон к тому хребту, — заметил Джиллеспи.
 — Вероятно, ей хочется побыть одной. Вы с Редпэт во время ленча устроили допрос с пристрастием.
 — Однако мы избегали всего, что касалось ее отца.
 — Лорел не доверяет нам, — решительно заявил Круз. — Но она полностью не доверяет и своему отцу. Поэтому-то она и здесь.
 — Ерунда. Девица здесь из-за тебя.
 Круз задержал свой взгляд на Джиллеспи.
 — Ну да, конечно! — язвительно ответил он. — Проснись, красавчик. Она смотрит на тебя так, словно хочет намазать на хлеб и съесть до последней крошки.
 — Бред какой-то! — пробормотал Круз, невольно улыбнувшись.
 — Итак, почему бы тебе не предпринять что-нибудь в связи с этим?
 — Что ты имеешь в виду?
 — Оторви свою задницу, возьми корзину с провизией для пикника, бутылку вина и ступай за ней. Заставь ее довериться нам, используя для этого старомодный и верный способ.
 — Не знаю, получится ли у меня?
 — Несмотря на все свои сомнения, постарайся сделать то, о чем я тебя попросил. У нас крайне мало времени.
 — Кассандра в курсе?
 — Она-то и назначила тебя телохранителем мисс Свэнн.
 — Послушай, — требовательно заявил Джиллеспи, — либо мы завоюем доверие мисс Свэнн и получим возможность устроить засаду ее отцу, либо ситуация обострится, и нам труднее будет решить поставленную задачу. Боюсь, к тому времени, когда мы наконец выясним, что именно поставлено на карту, будет уже слишком поздно что-либо предпринимать и нам лишь останется молиться за умерших. Ничего не говоря, Круз выглянул из окна. На фоне раскаленного от жары нёба отчетливо вырисовывался силуэт Лорел. С каждой минутой она отдалялась, становясь все меньше и меньше. Вскоре ее совсем бы поглотил беспощадный солнечный свет.
 — Черт побери, да она свела тебя с ума! — проворчал Джиллеспи. — Если «Рубиновый сюрприз» и не творение Фаберже, тогда кто же сотворил его? И с какой целью? И кто должен умереть, прежде чем мы все выясним?
 — Не знаю.
 — Тогда догони ее и узнай. Круз посмотрел сержанту в глаза.
 — Если я сейчас пойду за Лорел, то останусь с ней до конца. И буду принадлежать только ей, а не тебе или Кассандре. Меня волнует лишь ее благополучие, и ничье больше. И к черту «Рубиновый сюрприз»! Ты все еще хочешь, чтобы я отправился за ней?
 Старший сержант, вздохнув, . пробормотал какие-то ругательства и добавил:
 — Кассандра предупредила меня, что ты поступишь именно таким образом.
 — Каким именно: пойду или нет? — сдержанно поинтересовался Круз.
 — Грейс готовит все к пикнику, а ты убирайся с глаз моих долой, пока я не дал тебе пинка.
 Круз посмотрел в темные глаза Джиллеспи, кивнул в знак согласия и развернулся к выходу.
 — Куда вы с ней пойдете? — поинтересовался Джиллеспи.
 — Куда я хожу обычно.
 — Когда ты вернешься? — Не волнуйся. У тебя будет достаточно свободного времени сделать несколько звонков, не беспокоясь, что Лорел сможет их подслушать по внутреннему телефону или находясь где-нибудь за дверью.
 Джиллеспи пробурчал в ответ что-то означавшее, что все-таки Лорел не окончательно Круза свела с ума.
 — Захвати с собой пейджер, — добавил Джиллеспи, отворачиваясь.
 — Черт! — заворчал Круз. — Мне, наверное, следует вшить эту проклятую вещь в штаны.
 — Мне было бы неудобно так ходить, но тебе виднее.
 — Джилли! Высокий темнокожий мужчина остановился и снова повернулся к Крузу лицом.
 — Передай Кассандре, что если вы готовите для Лорел какой-нибудь сюрприз, — заявил Круз, — то сначала вам придется иметь дело со мной, а я уж не стану стесняться в выражениях.
 — Думаю, Кассандра уже догадывается об этом, — невозмутимо ответил Джиллеспи.
 Круз подхватил с собой корзину с едой, еще одну рубашку, два головных убора и несколько литров воды. Закрепив это все ремнями на сиденье трехколесного небольшого автомобиля, предназначенного специально для передвижения по песку, Круз включил мотор.
 От истощенной земли пустыни поднимался жар, обессиливая, пьяня и кружа голову одновременно, Круз обожал это состояние природы. Лорел тоже испытывала наслаждение. Через полмили от городка Круз догнал ее на своем трехколесном автомобиле. Без всякого выражения на лице она ждала, что скажет Круз.
 — Не хотите проехаться? — предложил он. Лорел ожидала чего угодно, но только не этого.
 — Я наслаждаюсь прогулкой, — наконец вымолвила она.
 — А далеко вы направляетесь?
 Лорел посмотрела себе под ноги, на каменистую землю высохшего устья реки, затем перевела взгляд на городок, откуда недавно вышла.
 — Карру, — пояснил Круз. Лорел не поняла.
 — Кассандра называет наш комплекс Карру, — улыбнулся Круз. — По-моему, это заимствованно у Киплинга.
 Лорел промолчала и посмотрела на гряду гор, к которым держала путь. Санта-Роза. Они имели неясные очертания среди серо-коричневого простора. Безжалостное солнце разбило их на множество трещин. Наверху, в складках обесцвеченных гор, выделялись странные затемнения.
 — Там почти холодно, — сказал Круз, проследив за взглядом Лорел. — Это огромные сосны и скрытые ключи, где утоляют жажду бараны.
 — Трудно поверить, что в этой пустыне где-то есть вода, — сказала Лорел.
 — Можете благодарить за это землетрясения. Их ударные волны разрушили горное основание и дали выход подземным водам.
 — Мы действительно видим землю по-разному, — заметила Лорел, повернувшись к Крузу.
 — Как это?
 Находясь так близко от его ярких голубых глаз, светящихся из-под надвинутой на лоб панамы, Лорел почувствовала, что задыхается. Она всеми силами старалась дышать и говорить как можно спокойнее.
 — Когда я думаю о Земле, то представляю себе редкостные драгоценные камни и обыкновенные кристаллы, — начала объяснять Лорел. — Все эти искры, обломки, осколки и грани земной коры ждут, когда человек обнаружит их и усовершенствует их красоту. Вы… — продолжила Лорел, смутившись и почувствовав, что у нее сдавило горло под изучающим взглядом Круза, вы очарованы землетрясениями, той самой естественной силой природы, которая по-своему раскраивает землю.
 — Красота и сила — это две стороны одной и то же медали, — произнес Круз.
 — Вряд ли. Вы говорите об абсолютно разных вещах.
 Однако не согласившись с ним, Лорел знала, что в его словах была и доля правды.
 — Неужели? А ведь драгоценные камни и кристаллы, которыми вы так восхищаетесь, рождаются самой величайшей силой, которую только знает Земля, — тектоническими движениями, разламывающими огромные пласты земной коры.
 — Таким образом возникают горы, но не драгоценные камни.
 — Горы — это всего лишь первая половина решения уравнения. Другая же состоит в том, что один пласт съезжает на другой, который, в свою очередь, искривляется и расплавляется, что ведет к образованию вулканов, при извержении которых на земную поверхность выходит магма в виде лавы. После ее остывания и образуются кристаллы. Потрясающие кристаллы! Однако ни один из них не может сравниться с вашей красотой.
 Лорел бросило в жар и в холод.
 — Извините. Мне не стоило так говорить, — невнятно пробормотал он, ненавидя себя за несдержанность. — Я хотел сказать, что мне доверили охранять вашу безопасность. Наверное, у вас теперь не будет желания посмотреть мой каньон.
 На какое-то мгновение установилась тишина. От проницательного взгляда Круза сердце Лорел готово было выскочить наружу.
 — Ваш каньон? — спросила она хриплым голосом.
 Круз утвердительно кивнул. — Но по крайней мере не вы же его сделали?
 — Я мог бы, — ответил Круз. — Но только если бы вы этого захотели.
 По телу Лорел снова пробежала дрожь.
 — Не стоит беспокоиться, — тихо произнесла она.
 — Вы не любите ходить вокруг да около, верно, Лорел?
 — Это спасает от недопонимания.
 Круз полез в висящую за спиной сумку и вынул оттуда бейсбольную кепку. Прежде чем Лорел догадалась о его намерении, он натянул кепку ей на голову.
 — Велика. Наклоните голову, — попросил Круз, — я сделаю кепку поменьше.
 Подобрав ее волосы внутрь, Круз затянул кепку потуже. Его пальцы скользнули по ее щекам и нежно погладили шею. Он почувствовал ее внезапно участившийся пульс так же отчетливо, как и сама Лорел.
 — Теперь вы готовы идти осматривать достопримечательность, — сказал Круз.
 Запах мыла и мужского тела породил в Лорел сильное желание физической близости с этим человеком. Она закрыла глаза.
 — Почему именно вы? — с трудом прошептала Лорел.
 — Не понял.
 — Как могло случиться, что из всех мужчин, испытывавших ко мне влечение, именно вы вызвали во мне ответное чувство?
 Крузу стало тяжело дышать.
 — Ваша честность чертовски опасна, — заметил он. — Я начинаю желать вас еще сильнее, чем следовало бы. Сильнее, чем того требует… безопасность.
 — Но я признаюсь вам в своих чувствах, — возразила Лорел.
 Круз только покачал головой, словно желая стряхнуть наваждение.
 — Жара меня одолеет, — сказал он, указывая сиденье рядом. — Я знаю отличное место, где можно охладиться.
 Лорел вопросительно смотрела на машину, не зная, что делать: очень тесно ехать в таком маленьком автомобиле.
 — Похоже, мне придется потерпеть, лишь бы только потом ощутить прохладу, — пробормотала Лорел.
 — Это что, размышления вслух? — спросил он, улыбнувшись.
 — Большинство людей не обращают внимания на мой язык.
 Неожиданно Круз вспомнил свои ощущения, когда впервые поцеловал Лорел. Он вновь почувствовал прикосновение ее языка, такое же живительное, как хорошее шотландское виски.
 — А мне нравится ваш язык, — тихо проговорил он, и добавил: — Проклятие! Теперь то вы обязательно должны поехать со мной. Забирайтесь в машину.
 Лорел устроилась рядом с Крузом, стараясь не касаться его. Однако они находились так близко друг от друга, что ей даже было заметно, как голубая, уже изрядно выцветшая от неоднократных стирок рубашка прилипала к каждой мышце на спине Круза.
 — Вы готовы? — спросил он.
 Лорел бросила свой взгляд на его могучую спину, узкие бедра и мускулистые ноги в коротких шортах.
 — Готова, как никогда, — ответила она.
 — Цепляйтесь за меня.
 — Но ваши ребра…
 — Хватайтесь пониже.
 — А выше можно?
 — Вы не сможете сохранить равновесие.
 — Вы уверены?
 — Хотите попробовать?
 — Я удержусь, не беспокойтесь.
 Круз завел мотор, и автомобиль тронулся с места немного в сторону от выбранного Лорел пути.
 Он вел машину осторожно, объезжая крупные камни и аккуратно спускаясь по бугристым скатам! Несмотря на небольшую скорость, Лорел испытывала неудобство, постоянно наклоняясь то вправо, то влево, чтобы взглянуть на дорогу из-за широких плеч Круза. Ее чуть было не выбрасывало из автомобиля.
 — Проклятие, — проворчал Круз. Он остановился и посмотрел через плечо на Лорел, лицо которой горела от возбуждения, а глаза светились как-то по-кошачьи. — Далее дорога будет еще труднее. Если вам трудно сохранять равновесие или неловко держаться за меня, тогда нам лучше возвратиться.
 Лорел нехотя положила руки ему на плечи. Что-то пробормотав, Круз вновь привел машину в движение, направившись прямо к одному из многочисленных неровных, наносных холмов, тянувшихся от подножия гор Санта-Роза.
 При первом небольшом подъеме они чуть не попали в аварию. При смещении выровнял автомобиль и, резко взяв руки Лорел, обхватил ими свои бедра.
 — Если я смогу, это вынести, — процедил сквозь зубы Круз, — то вы тем более.
 Лорел в ответ лишь вздрогнула, неожиданно наткнувшись на его твердую плоть.
 — Только не падайте в обморок, вы ведь поняли, что возбудили меня.
 Прежде чем она смогла что-либо ответить, они уже снова прыгали по ухабам. Лорел невольно крепче обняла Круза и сразу почувствовала, как напряглась его спина, а дыхание стало неровным и каким-то шипящим. Она попыталась убрать руки, но в тот же момент Круз возвратил их на место.
 — Не бойтесь, держитесь за меня. Держитесь крепче, иначе вас выбросит из машины при первом же ударе. Отлично. Постарайтесь согласовывать свои движения с моими.
 Лорел повиновалась, потому что другого выхода не было, иначе она выскочила бы из уже набравшего скорость автомобиля. Закрыв глаза, Лорел сказала самой себе, что Круз был прав: если он может выдержать эту их невыносимую близость, то уж она тем более.
 Да и ехать так было намного легче. Лорел повторяла каждое движение Круза при каждом резком повороте или прыжке с откоса. Уже через несколько минут она почувствовала, что напряжение исчезло и возникла легкая непринужденность от слаженного взаимодействия их тел. Им приходилось вместе подскакивать, раскачиваться и наклоняться вперед, чтобы сохранить равновесие. Лорел смеялась от восторга.
 Круз тоже беззаботно посмеивался. Даже через корсет он почувствовал, что Лорел сильнее прижалась грудью к его спине. Но самым жгучим и до боли острым было ощущение на своем теле ее сцепленных рук. Прильнув к Крузу, Лорел чувствовала, как бьется его сердце, и ее тоже пронзила боль… Она резко отстранилась от Круза и выпрямилась.
 — Не нервничайте, — сказал он, — мы еще не доехали.
 Сжав зубы, Лорел вновь ухватилась за него, стараясь контролировать себя и думать только о том, как долго еще предстоит мчаться по этой пустыне и что именно хотел показать ей Круз.




 Глава 21


 Закончив поздний ленч, посетители покидали ресторанчик «У Джонни», расположенный на бульваре Санта-Моника. Биржевые маклеры и адвокаты снова возвращались в Сенчери-Сити. Доверенные лица и продюсеры спешили на встречи в студии. Туристы пытались разыскать Родео-драйв. И каждый без исключения резко тормозил, заметив на углу превосходно сложенную, статную женщину. Какая-то незаметная деталь выдавала в ней проститутку. Однако взглянув на нее, чуть внимательнее, возникало сомнение, что такая женщина могла заниматься продажей своего роскошного тела.
 Кремовый шелковый костюм Клэр Тод был куплен у Неймана Маркуса и идеально облегал фигуру. Еще несколько часов назад ее алые лакированные туфли и сумочка, висевшая через плечо, украшали витрину итальянского магазина в Ля-Бреа. Ожерелье, подчеркивающее высокую красивую шею, также было ярко-алого цвета.
 — Ты словно не замечаешь, что мужчины взглядами раздевают тебя, — произнес Свэнн, искоса посмотрев на Тод, — и в то же время заставляешь их пялиться на тебя.
 Она улыбнулась:
 — Да. Я испытываю настоящий кайф, когда вижу, что мужское тело подвластно мне даже больше, чем ему самому.
 Свэнн лишь кисло улыбнулся.
 — Но замечательнее всего тайная игра, в которую играю я одна. Она подобна вымогательству денег у мужчин на глазах их жен, которым и в голову не приходит, что происходит на самом деле.
 — Приятное времяпрепровождение, — согласился Свэнн, продолжая размышлять над загадочным сообщением Лорел. Под девятью числами скрывалось слово «опасность». По крайней мере он точно знал, что сообщение было послано именно его дочерью. Любой другой, знающий номер его пейджера, передал бы информацию иным, более изощренным способом.
 Опасность!
 Свэнн спрашивал себя, что могло быть еще хуже того, чем хвост агентов из «Риск лимитед». И почему Лорел не отвечала на звонки? Значит, ее нет дома? А может быть, кто-то мешает ему дозвониться до дочери? Именно по этой причине Свэнн не оставил для Лорел никакого сообщения.
 Господи! Но каким же образом он мог бы использовать «Сюрприз» без профессиональной помощи Лорел? Свэнн не знал ответа, и ему стоило все больших усилий скрывать свое волнение. У него было предчувствие, что игра почти проиграна. Неужели настало время подводить итоги и делать новые ставки в новой игре? Однако не следовало забывать и то, что Клэр могла еще многое выудить из этого старого распутника Хадсона.
 На бегство и укрытие ушло много денег. Свэнн чувствовал себя разбитым. Полностью разбитым. И это беспокоило. Темные очки скрывали его глаза, а просторная хлопчатобумажная рубашка скрывала пистолет за поясом джинсов. Свэнн выглядел так, как бывало время от времени — наемником, готовым к драке.
 Осторожно, украдкой Клэр смотрела на него сквозь солнечные очки. Она уже знала от нанятых ею убийц что их попытка оказалась неудачной. Если дочь и рассказала отцу о покушении, то он пока ни словом не обмолвился об этом.
 Если Свэнн обо всем знал и молчал, значит, она уже кружилась в водовороте, который в любую минуту мог ее поглотить. Если только он знал… Если нет, тогда положение Клэр Тод оставалось таким же прочным, как и тротуар под ее туфельками на высоком каблуке.
 Но веских причин для такой уверенности не было.
 Тод прекрасно понимала, что никогда прежде ей еще не приходилось ходить по столь тонкому льду. Если Свэнн уже знал о случившемся и не посчитал нужным упомянуть об этом Клэр, значит, он просто выжидал подходящего момента, чтобы расправиться с ней.
 Если же Свэнн еще ничего не знал, то рано или поздно Лорел все равно поведает ему о наемниках. Тогда Свэнн точно сдержит свое обещание, данное Тод, прежде чем она сможет сдержать свое обещание, данное ему.
 Если меня когда-нибудь и убьют, я надеюсь, что это сделаешь ты.
 Тод передернула дрожь, вызванная усиливающими друг друга страхом и сексуальным влечением к этому человеку: когда-нибудь в нем должен проснуться дикарь.
 Но это лишь обостряло и страх, и наслаждение.
 Тод нервозно провела руками вдоль талии и бедер, словно желая удостовериться, что все у нее на своих местах. Это движение привлекло внимание Свэнна. Он перевел взгляд с деловой улицы на стоящую рядом женщину. В этот момент она повторила жест, пробежав руками по телу: точно так снайперы гладят ствол оружия в ожидании цели. — Ты собираешься вымогательством получить от него деньги? — спросил Свэнн.
 — Доверься мне, — ответила Тод, — я знаю, что делаю.
 Свенн фыркнул:
 — Все продолжаешь играть в шпионов, а я, красотка, занимаюсь этим по-настоящему с тех пор, как ты была еще в пеленках. Доносчики, агенты, козлы отпущения — все они остались прежними: не хотят, чтобы к ним подлизывались или чтобы с ними ворковали, они подчиняются более сильным.
 — А ты пытался когда-нибудь ворковать? — спросила Тод, вспомнив, как. Свэнн предлагал ей участвовать вместе в деле, предлагал настойчиво, резко, грубо.
 — Однажды насвистывал на ушко одному парню, но после этого его стоило только убить, чтобы обратить на себя внимание.
 Тод попыталась что-то сказать, но Свэнн перебил ее:
 — А вот и тот, кого мы ждем. Позволь мне самому справиться.
 Длинный серый лимузин с затемненными окнами, плавно проскользив среди прочих машин, словно катафалк, подъехал к обочине тротуара, где его уже ожидали. С щелканьем открылась задняя дверь. Дэмон Хадсон был, как паша, совершающий приятное путешествие на собственном ковре-самолете.
 — Здравствуйте, мисс Тод. Вижу, вы пришли не одна, а с другом, — произнес Хадсон. — Как… жаль. Однако либо наша беседа пройдет наедине, либо она вовсе не состоится. Свэнн неожиданно резко наклонился вперед, всем своим видом показывая, что он настроен весьма по-боевому.
 — Ты ошибаешься, старик, я пришел, чтобы присоединиться к вашей компании. В противном случае средствам массовой информации станет известно все и еще до того, как ты доедешь на своей вонючей машине до ближайшей свободной стоянки.
 В этот момент из лимузина вышел Билл Кэхилл и, замерев, уставился на Свэнна. Его глаза также скрывали темные очки.
 — Дружок, это машина принадлежит мистеру Хадсону, — сказал Кэхилл, — поэтому правила устанавливает он.
 — На этот раз нет, — ответил Свэнн, не сводя глаз с Хадсона, который, в свою очередь, тоже пристально смотрел на него. Шум улицы только усиливал напряжение в воцарившемся молчании.
 — Садись вперед рядом с водителем, — сказала Тод Свэнну, — вместе мы скорее доберемся до сути.
 Обойдя его, она стала забираться в машину, чтобы занять место возле Хадсона. Свэнн поспешил поддержать ее, словно она была не высокой и необыкновенно сильной женщиной, а маленькой девочкой.
 Хадсон что-то процедил сквозь зубы. Кэхилл тотчас запрыгнул в машину, и Свэнн поспешил сесть на переднее сиденье. Сидя рядом, Свэнн и Кэхилл смотрели вперед на дорогу, в то время как лимузин набирал скорость.
 Хадсон нажал на кнопку, замаскированную на подлокотнике, и внезапно перед глазами Тод стала подниматься стена из толстого, темного стекла. Слегка улыбаясь от изумления, она наблюдала, как перегородка медленно блокировала их с Хадсоном, от переднего отделения лимузина, где находились Свэнн и Кэхилл. Тод показалось, что очутилась на время в космической капсуле.
 Наклонившись вперед, Хадсон открыл дверцу небольших размеров встроенного рефрижератора и достал оттуда уже откупоренную бутылку вина.
 — Надеюсь, вам это понравится, — сказал он, и на его лице заиграла улыбка, которой одаривают своих гостей самые радушные хозяева. — Может быть, вашему… другу, сидящему впереди, тоже понравится.
 — Он на работе, как, впрочем, и ваш друг, находящийся рядом с моим.
 — Он работает на вас?
 — Конечно, — ответила Тод.
 Ее улыбка скрывала нерешительность, которая время от времени пронзала ее, словно копьем. Идея двойной игры принадлежала Свэнну. Он сблизился с Тод вскоре после того, как она стала сотрудничать с русскими, и намеревался сделать то, что делали и они, то есть превратить ее в свое послушное орудие.
 Однако на этот раз Клэр Тод преследовала и свои личные цели. Все, что ей требовалось предпринять, так это выбраться из когтей мужчины со звериными глазами, устроившегося в данный момент на переднем сиденье.
 Клэр не отказалась от предложенного Хадсоном хрустального бокала с вином. Но прежде чем выпить, она подождала, пока и он поднес бокал к своим губам. Затем, опустив бокалу она. кончиком языка облизала губы.
 — Полагаю, стеклянная перегородка звуконепроницаема, равно как и пуленепробиваема? спросила Тод.
 Тонкие губы Хадсона искривились в еле заметной улыбке. Откинувшись на спинку сиденья, он внимательно разглядывал изящный бокал, который держал за ножку большим и указательным пальцами.
 — Естественно, у меня есть враги, — сказал он. — Они имеются у каждого влиятельного мужчины. Поэтому я стараюсь принимать все меры предосторожности.
 — Я тоже.
 Хадсон перевел взгляд на затылок Свэнна:
 — Скажите, если не считать его, вы себя еще как-то оберегаете?
 Клэр Тод немного расслабилась и вытянула вперед стройные ноги. На фоне смуглой кожи алые туфли блестели, словно рубины. Ей не нужно было носить нейлоновые чулки, чтобы ноги казались загорелыми и бархатистыми.
 — Для выполнения необходимой работы мне нужен лишь он один, — ответила Тод.
 Она положила локоть на разделяющий их подлокотник, и невозмутимо, мелкими глотками допила оставшееся в бокале искрящееся вино.
 Хадсона с каждой минутой все больше и больше притягивала соблазнительная складка в глубоком ее декольте. Он видел под легкой кофточкой прозрачный бюстгальтер.
 — Если даже выбросить Джемми из игры, вы не сможете разрешить всех существующих между нами проблем, — спокойно произнесла Тод. — А если вы выбросите из игры меня, то у вас тут же появятся серьезные неприятности с русскими. Но мы могли бы все уладить и распрощаться, если вы переведете на наш счет шесть миллионов долларов. Вы же очень богатый человек, для вас это пустяк!
 Тод вручила Хадсону листок бумаги, на котором был записан банковский счет. Хадсон лишь мельком взглянул на него.
 — Шесть? — спросил он. — Я думал, что три.
 Тод удивилась тому, что его голос звучал изумленно, но не раздраженно.
 — Инфляция, — как бы между прочим заметила она. — Завтра будет девять.
 — Мне потребуется время, чтобы собрать такую огромную сумму наличными.
 — Наличными? — рассмеялась Тод. — Вы считаете меня дурочкой? Нет, мне нужен денежный перевод из вашей компании здесь в одну из ваших компаний в Бразилии, а оттуда в панамский банк. Обычная операция. Вы все время это проделываете.
 Хадсон печально покачал головой:
 — Вы разочаровали бы своих друзей-социалистов, если бы они узнали о том, что происходит.
 — Возможно. А возможно, они повысили бы ставку в игре.
 — И все-таки, неужели вам не безразлично, что они узнают?
 — Дорогой мой, вы можете написать обо всем на их кумачовых флагах и развесить повсюду. Однако у меня есть достаточно компрометирующих их материалов, чтобы заставить русских промолчать.
 Отвернувшись, Хадсон снова принялся изучать затылок и сильную шею Свэнна: ему явно не требовалось продавать свою душу, чтобы оставаться в прекрасной физической форме.
 Физические данные Хадсона не шли ни в какое сравнение, и он отлично понимал это. С другой стороны, Хадсон имел то, чего был лишен Свэнн. Хадсон обладал властью. Кроме того, за последние сутки он получил достаточно информации о Клэр Тод, и теперь знал, что ей по-настоящему нравилось и каким образом она добивалась своих целей.
 Не говоря ни слова, Хадсон снова взглянул на сидевшую рядом женщину, поражавшую его своей естественной сексуальностью. Пока он рассматривал ее, Тод достала из красной сумочки несколько свернутых бумажных листков и протянула Хадсону для ознакомления.
 Оторвав взгляд от ее соблазнительных форм, Хадсон пробежал глазами страницы и возвратил их Тод.
 — Мне не нужно доказывать, что у вас имеется информация против меня, — мрачно сказал он.
 — Я верю вам.
 — Я уже это заметила.
 Хадсон тихо засмеялся, издав сухой, шуршащий звук, словно по высохшей траве проползла змея.
 — Едва ли! Я довольно тщательно проверил вас. Интересно, заинтересует ли редакторов, покупающих ваши комментарии, то что документы, которые вы используете в статьях, — из архивов враждебной разведывательной службы?
 Тод пожала плечами. В конце концов безработица волновала бы ее меньше всего, перечисли Хадсон деньги на ее счет в банке Панамы.
 — Я уже представляю первоклассный заголовок, — продолжил Хадсон. — Журналистка погубила карьеру одного из лучших агентов ФБР и выиграла премию Пулитцера с помощью фальшивых документов из КГБ!
 К удивлению Хадсона, она рассмеялась:
 — Мой дорогой, журналисты не пишут плохо о других журналистах. Подвергая сомнению честность своих коллег, они порождают недоверие и к себе.
 — Ваш случай может быть исключением.
 — Все, что вы узнали обо мне, насплетничали ваши русские друзья. Но у вас нет информации, которая заинтересовала бы какого-нибудь журналиста, решившего все-таки подвергнуть критике мою репутацию. А вот у меня о вас есть такая информация!
 Она потрясла бумагами, которые держала в руке. Хадсон с большим нежеланием перевел свой взгляд с ее пышных грудей на бумаги.
 — Думаю, мне ничего не остается как только ознакомиться с вашим материалом. — Он поставил бокал, взял два листка бумаги и вновь посмотрел на Тод. — Не сомневаюсь, что это еще не все.
 На ее красивом лице мелькнула тень тревоги. Хадсон моментально догадался, что этим своим бесцеремонным, но случайным замечанием ловко подцепил Тод на крючок. Удовлетворенный тем, что нащупал ее слабое место, Хадсон развернул листки.
 Документы, как и ожидалось, оказались копиями. Однако Хадсон быстро сообразил, что сняты они были с достоверного оригинала. Государственные штампы по краям, печатные фирменные бланки, бесконечные названия и инициалы, занимавшие столько же места, как и сам текст, восьмизначный номер документов, все это было признаком удушающей бюрократической системы СССР и Китая.
 Самым убедительным доказательством Хадсону служил бестолковый, бюрократический стиль самого текста. Советские разведчики были непревзойденными мастерами своего дела. Они избегали, делать поспешные выводы, которые могли в конце концов оказаться ложными, и никогда не делали прямых заявлений, которые позднее могли быть использованы против автора текста. Важное значение в КГБ придавалось умению писать отчеты.
 Документ, которой сейчас держал Хадсон, не содержал никаких заявлений, никаких выводов, одни только факты. В хронологическом порядке перечислялись международные денежные переводы в самые разные банки.
 Из личного опыта Хадсон знал, что швейцарский счет принадлежал шефу разведки небольшой, но очень амбициозной ближневосточной страны. Он был младшим братом президента этой страны, то есть кровным родственником, посыльным и главным палачом одновременно.
 Старший брат был объявлен вне закона всеми цивилизованными государствами. Помимо причастности к политическим вымогательствам и грабежу, его обвиняли в растрате миллионов долларов на создание самого сильного в мире химического и бактериологического оружия, главным компонентом которого служил выведенный в лабораторных условиях вирус. Оставался месяц до полного завершения исследовательских работ, когда в лучах полуденного солнца над секретным объектом в пустыне появились израильские истребители Ф-16.
 Таким образом был нанесен ошеломляющий удар по амбициям объявленного вне закона президента. Финансирование этого безумного проекта шло со счета в швейцарском банке, выписка из которого также была у Дэмона Хадсона. Он также был знаком и со счетом панамского банка, куда поступали нелегальные денежные средства. Счет принадлежал: компании «Хадсон интернэшнл», которая поставляла оборудование для этой секретной лаборатории через несколько международных дочерних компаний.
 Ни американцы, ни их израильские клиенты никогда не смогли проникнуть сквозь дымовую завесу в тайные банковские счета и закрытые корпорации, доказывающие участие некоторых западных фирм в строительстве той лаборатории.
 Документы в руках Хадсона открывали эту дымовую завесу подобно ядерному взрыву.
 — В Швейцарии и Панаме существуют тысячи подобных счетов, — тихо произнес Хадсон. — Запросы денежных переводов анонимны, поэтому вы можете сами использовать их.
 Хадсон безразлично свернул документы и протянул их обратно Тод.
 По-кошачьи улыбнувшись, она отмахнулась от них:
 — Вы еще не все просмотрели.
 Хадсон пробежал взглядом от начала до конца второй лист: копию выписки из швейцарского счета с разборчивой подписью младшего брата президента.
 — Теперь, когда США имеют данные, полученные из Панамы, — сказала Тод, — не составит большого труда выяснить владельца счета, на который приходили нелегальные переводы.
 Тод не сомневалась, что после этих слов она заметит на лице Хадсона признаки беспокойства. Но ничего подобного не произошло. Наоборот, ей показалось, что он был каким-то странным образом удовлетворен их разговором.
 — Уверен, что у вас есть и другие материалы, — поинтересовался Хадсон.
 — Мы знаем о вас все, что и русские.
 — Интересно. Вы скорее всего преследуете и других людей?
 Тод не решилась отвечать. Взгляд ее темных глаз переметнулся на Свэнна. Они не обсуждали, как вести себя в случае, если станут спрашивать о других жертвах.
 — Это не ваша забота, сейчас вас ждут большие неприятности.
 — Такие вещи должен говорить он, — упрекнул Хадсон, указав на Свэнна. — Я надеялся, что вы достаточно умны, чтобы найти иной подход.
 Несколько секунд Тод просто смотрела на Хадсона, пытаясь что-то прочитать в его нестареющих, холодных глазах.
 — О каком подходе вы говорите? — спокойно спросила она.
 Хадсон поднял хрустальный бокал нетронутого вина:
 — Я всегда считал, что могу нейтрализовать врага, обратив его в своего союзника, если в состоянии показать, что наши интересы совпадают.
 — Его? — язвительно спросила Тод. — Вы ошиблись местоимением. В сегодняшнем мире некоторыми вашими врагами являются женщины.
 — Я не вижу в вас своего врага. И все-таки, сколько еще существует компрометирующих меня материалов?
 — Я не в курсе.
 — Хадсон не мог разобраться, говорила ли она правду. Да это было и не столь важно. Однако…
 — Остальные материалы представляют такой же интерес, как и эти?
 — Да.
 — Достаньте. Принесите мне. Я сделаю вас самой могущественной женщиной в мире.
 — Я буду иметь больше денег, чем…
 — Власть, — быстро поправил Хадсон, — не деньги. Я дам вам власть. Уверен, что вам понятна разница. Вы ведь так любите сексуальную власть над мужчинами.
 Тод опустила ресницы, спрятав от Хадсона взгляд.
 — Продолжайте, — сказала она. — Вы говорите об интересных вещах.
 Хадсона бросило в жар от физического влечения к этой женщине. Тод очень хороша! Глядя на нее, этот властолюбец будто смотрелся в зеркало.
 — Я дам вам власть, — повторил он и показал на Свэнна:
 — Ваш друг-силач не даст этого никогда.
 Тод посмотрела через стекло. Свэнн шевелил губами, словно нехотя разговаривал с Кэхиллом. Они оба смотрели на уличное движение с помощью зеркал заднего обзора.
 — Не позволяйте силе дурачить себя, — грубо ответила Тод. — Он опасен и в остальных отношениях.
 — Я так и думал. Зачем он вам нужен? Оставьте его ради меня.
 У Тод не было сомнения на этот счет. Она лишь размышляла над тем, как поступить со Свэнном. И теперь уже точно знала, как именно. — Хорошо, — произнесла она.
 — Отлично. Вы знаете, где хранятся материалы?
 Тод чуть не расхохоталась.
 — Знаю, но мне понадобится кое-какая помощь, чтобы расшифровать их.
 — Это сложно?
 — Разве Свэнн выглядит гениальным программистом? — спросила Тод, взглянув через стеклянную перегородку. — Если уж он может разгадать, то вы тем более.
 Хадсон улыбнулся от удовольствия:
 — Достаньте документы, а потом мы вместе расшифруем их. — Он поднял хрустальный бокал все еще пузырившегося вина. — Согласны? — В его тоне одновременно слышался вопрос и приглашение к сотрудничеству.
 — Согласна.
 Хадсон не успел осушить свой бокал, как раздался звонок внутренней телефонной связи. Он нажал кнопку на подлокотнике, чтобы связаться с Кэхиллом.
 — Что у тебя?
 — Нас кто-то преследует. — Голос Кэхилла звучал слабо и был словно металлический.
 — Арендованная машина. Здоровый парень с бородой, — быстро добавил Свэнн.
 — Возможно, подцепил нас, когда мы сделали остановку и подобрали своих пассажиров, — заключил Кэхилл.
 Хадсон взглянул на Тод. Она отрицательно покачала головой. Кэхилл, вероятно, догадался об их безмолвном совете и сказал:
 — Ее партнер обнаружил хвост. Возможно, это третья заинтересованная сторона.
 — Оторвись от него, — приказал Хадсон.
 — На вашей машине? — удивился Кэхилл. — Это равносильно фокусу.
 — Поэтому-то я и нанял тебя. Показывать мне фокусы. Хадсон выключил связь.
 Лимузин удивительно быстро набрал скорость.




 Глава 22


 Круз притормозил. Его лопата по-прежнему находилась в груде камней, за которыми начинался вход в каньон. Ступив на твердую землю, Лорел почувствовала странную неуверенность. Круз испытывал то же ощущение. Им обоим было не по себе.
 Осторожными шагами Лорел подошла к набросанным в кучу камням и посмотрела вниз. Яма была по пояс, а шириной в два раза больше. Результат недавнего труда Круза, пытавшегося разгадать тайну Земли. Отчетливая трещина в скале уходила куда-то в глубь земной поверхности, до которой пока еще не добралась лопата Круза.
 Круз встал рядом, ближе, чем должен стоять телохранитель, но в то же время намного дальше, чем хотелось бы.
 — Это? — спросила Лорел, указывая на яму.
 — Это.
 — Не очень-то впечатляет.
 — В настоящий момент да. Спасибо Господу! С этими словами Круз спрыгнул вниз и сел на корточки возле расщелины.
 — Вы думаете, произойдет землетрясение? — спросила Лорел.
 — Вероятно, мы его не застанем в нашей жизни, хотя кто знает. Все может случиться в любой миг.
 — Вы так спокойно говорите, будто не возражаете, если подобное произойдет прямо сейчас, — удивилась Лорел.
 — Если бы я после этого выжил, то о многом бы узнал. Вглядитесь вон туда. — Круз показал на юго-восток.
 Где-то вдалеке Лорел разглядела слабую голубую линию, являющуюся либо водной поверхностью, либо простой иллюзией, вызванной тепловыми волнами.
 — Мне кажется, что эта невпечатляющая трещина есть не что иное, как новая линия сдвига породы, пытающаяся соединиться с той, которая проходит по самому краю Солтон-Си, — заметил Круз.
 — Все это из-за одной маленькой расщелины? Круз посмотрел на каменные стены каньона:
 — Дело не только в этой трещине, но и в тех тоже.
 Лорел проследила за его взглядом. Стены были оплетены многочисленными трещинками. Даже Лорел увидела в нескольких местах сдвиги пластов скалы. Там, где когда-то они были прочными и неподвижными, словно гигантский пирог, состоящий из нескольких слоев, произошло смещение приблизительно в фут.
 — Эта небольшая трещинка слишком далека от тех, что на краю Солтон-Си, — сказала Лорел.
 Круз как-то уклончиво вздохнул.
 — А что если окажется, что вы правы? — спросила Лорел через некоторое время.
 — Если это является системой нового разлома, тогда часть накапливающегося давления вдоль гор Сан-Андреас может перейти сюда.
 — Означает ли это надежду для Лос-Анджелеса?
 — Вероятно, — ответил Круз, — однако, с другой стороны, это было бы плохой новостью для Лас-Вегаса. Вы же знаете, как устроен наш старый мир — счастье одних людей влечет за собой несчастье других.
 — У вас не очень-то утешительное видение мира.
 — То вы едите медведя, то медведь ест вас. Вот и все утешение. Раньше я представлял, что дела обстоят гораздо хуже.
 Лорел внимательно посмотрела на Круза, как на необычайно редкую драгоценность.
 — Что вы имеете в виду?
 — спросила она. Ответом Круза было длительное молчание.
 Только когда Лорел отвернулась и снова заинтересовалась разломом, он стал говорить:
 — Было время, когда я смотрел на мир глазами типичного полицейского, считавшего, что вокруг находится сплошное дерьмо. Причиной такого отношения к миру является повседневная работа полицейских, когда приходится постоянно сталкиваться с мерзостью и грязью. Только рядом с Кассандрой я взглянул на мир под иным углом зрения и увидел, что в нем есть и светлые стороны.
 — А себя вы стали считать хрупким цветочком рода человеческого, — закончила Лорел, продолжая изучать трещину в земле.
 Круз разразился, смехом, но, вздрогнув от боли, схватился за бок. Несмотря на корсет, ребра по-прежнему болели.
 — Извините, — произнесла Лорел, — я совсем забыла.
 — Это моя вина. Вы не перестаете меня удивлять.
 — Такова жизнь. Она полна сюрпризов, — сухо заметила Лорел.
 Она подошла к расщелине с другой стороны, села на корточки и вновь принялась внимательно ее рассматривать.
 Глаза Круза следили за Лорел, подобно двум голубым радарам. Ее движения были грациозными и изящными. Сделав медленный вдох, Круз постарался выдохнуть и напряжение, скопившееся в самом центре его тела. С тех пор как ему исполнилось шестнадцать лет, когда он впервые узнал, где у девушки находится самое нежное место, Круз не испытывал такого неуправляемого влечения к женщине. Тогда он ощущал возбуждение, теперь — сильное раздражение.
 Круз понимал, что частично это было просто физическое влечение. Он мог даже не обращать на него внимания, по что он никак не мог игнорировать, так это растущее подозрение: с Лорел он каким-то чудом сохранял внутреннее равновесие между хаосом и порядком, адреналином и скукой, тьмой и светом. Никогда еще прежде он не был так охвачен волнующим ожиданием чего-то, что не было связано с его работой.
 Но сейчас все изменилось.
 Круз не сразу заметил, что Лорел смотрела на него с тем же вниманием, с каким он разглядывал ее. Они напряженно молчали в то время, как жара неумолимо становилась все невыносимее. Горячий бриз потревожил завитки ее волос, выбившихся из-под кепки. Не спуская глаз с Круза, она постаралась снова спрятать их.
 Опершись руками о землю на уровне пояса, он выпрыгнул из ямы, превозмогая боль. Эта боль напомнила ему о существовании иного мира за пределами уединенного каньона — мира, где Лорел была в опасности, мира, где предательство считалось обыденным явлением, а смерть являлась расплатой за неверный ход и потерю бдительности.
 Круз с грустью подумал, что Джиллеспи был прав. Лорел сводила его с ума.
 — Хотите немного прогуляться? — спросил он. Лорел с радостью приняла его предложение, почувствовав облегчение от того, что тишина была нарушена, а пылкое, еле сдерживаемое мужское желание погашено.
 — В таком случае следуйте за мной, — сказал Круз, направляясь к узкому каньону.
 На протяжении четверти мили каньон был пересохшим, от его потресканных каменных стен исходила жестокая жара. Создавалось впечатление, что они оказались в духовке, настолько прогревшейся, что пот испарялся еще до того, как выступить на теле.
 — Не следует ли нам вернуться к воде? — спросила Лорел, вспомнив о бутылках, которые они оставили в машине.
 — Расслабьтесь. Позвольте для разнообразия позаботиться о вас кому-то еще.
 — Да, но когда этот «кто-то еще» уходит, становится только хуже.
 Из этих прозаичных слов Лорел Круз узнал даже больше, чем ему хотелось знать о Джемми Свэнне, его дочери и о своей ответственности. Однако он промолчал. Еще рано говорить о Свэнне. Лорел по-прежнему верила, что ее долг — защищать отца сильнее, чем себя.
 Крузу необходимо было незаметно убедить ее в обратном. И как можно скорее.
 С каждым шагом каньон становился все более узким. Впереди показалось маленькое зеленое деревце. Какие-то две темные птички звали друг друга. До настоящего момента Лорел не замечала, насколько тихо было вокруг.
 — Впереди вода, — сказал Круз, будто она спросила об этом. — Вот почему здесь летают птицы.
 Лорел стало страшно оттого, что Круз так хорошо понимал ее. Он не только знал, что она заметила птиц и что ей было интересно их присутствие именно здесь, а не в самом начале каньона.
 Она бросила на него мимолетный взгляд, но Круз продолжал идти вперед, будто ничего не произошло.
 Сразу же за деревом каньон был завален камнями. Круз поспешно сгреб их в кучу и предложил Лорел руку. Проигнорировав его знак внимания, она сама решила быстро пройти трудное место. От попадавших под ноги камней она слегка вышла из равновесия и запыхалась. Взяв ее за локоть, Круз помог ей удержаться на ногах.
 — Я не хрупкий маленький цветочек, — сказал он почти грубо. — Запомнили?
 — Я не хочу причинять вам боль, если этого можно избежать.
 Мысли о Лорел, о Свэнне и о том, что предстояло сделать, немного успокоили его. Он понимал всю меру своей ответственности.
 — Иногда боли не удается избежать, — проговорил он.
 Лорел догадалась, что в прошлом Крузу приходилось испытывать боль и посильнее, и не всегда только физическую. Ее удивляло лишь то, что боль, которую она видела в его глазах, оставалась еще живой, острой…
 Лорел отвернулась, не в состоянии больше вынести его печального взгляда и не попытавшись дать ему то единственное утешение, на которое она была способна.
 Разглядев наконец оставшуюся часть каньона, она воскликнула от удивления: горячая каменная печь превращалась в оазис! Возле тенистого подножия скалы пруд размером с небольшой плавательный бассейн, вокруг него кустарник с кружевными листьями. Их сочная зелень казалась настолько яркой после однообразного уныния серых камней, что Лорел даже зажмурила глаза.
 — Этот оазис возник совсем недавно, поэтому еще не отмечен ни на одной карте, — пояснил Круз. — Источник, питающий пруд, появился лишь в последнее десятилетие.
 — Вода, берущая начало в скале, — тихо промолвила Лорел, — чудеса да и только.
 — Как и землетрясение. Не забывайте о них. Подойдя к пруду, Круз опустился на колени.
 Пока Лорел спускалась вслед за ним по склону, Круз зачерпнул ладонью воду и выпил.
 — Какая прозрачная вода! — изумилась Лорел.
 — Растения здесь пока не прижились, а каньон настолько узок, что не пропускает пыль, переносимую ветрами пустыни. Кроме, следов воронов, у воды я больше не встречал ничьих.
 Один край пруда был освещен солнечным светом, отчего заиграла, ярко переливаясь, рябь, когда Круз опустил в воду руки и ополоснул лицо. Он немного забрызгал расстегнутую до пояса рубашку, вода искрилась и в черных волосах на его груди.
 — Вода так же вкусна, как и прекрасна на вид? — спросила Лорел.
 — Даже лучше.
 Сложив руки чашечкой и набрав в них воды, Лорел попробовала. И после первого же глотка стала пить жадно, не отрываясь. Вода стекала по ее рукам и шее.
 Внезапно ее вновь охватило сладострастное желание слиться воедино с телом Круза.
 Он же, в свою очередь, с нескрываемой тоской смотрел, как ручейки серебряной воды смачивали ее губы, кожу и одежду. Лорел была без бюстгальтера. Влажная блузка плотно облегала ее грудь.
 — Пейте сколько хотите, — тихо произнес Круз, — а потом мы войдем в воду и охладимся.
 Лорел бросила на него косой взгляд.
 — Искупаемся в одежде, — поправил Круз, улыбаясь. — Через пять минут после того, как мы выйдем на берег, все полностью высохнет, а нам вновь станет жарко.
 Круз говорил и снимал с себя ботинки, носки и рубашку. Расстегивая корсет, он еле слышно охнул.
 Лорел наблюдала за ним. По выражению ее лица Круз догадался, что ей нравилось то, на что был обращен ее взор. Но когда Лорел взглянула на его поврежденный бок, то невольно вскрикнула.
 — Вы напились? — спросил он, чтобы отвлечь ее внимание.
 — Да.
 Круз вошел в воду и добрался до середины пруда, здесь ему было по пояс. Вода была лишь немного прохладнее его тела. Встав коленями на гладкую гальку, покрывавшую дно пруда, он закрыл глаза от удовольствия. Теперь вода была чуть ниже его плеч.
 По тихим всплескам Круз понял, что Лорел последовала его примеру. Она сбросила с себя джинсы, но блузку, длина которой достигала бедер, оставила.
 — Не очень холодная вода, правда? — поинтересовался Круз.
 — Не очень. Просто удивительно, как парное молоко.
 Прищурившись, он наблюдал, как Лорел продолжала свой путь, пока вода не дошла ей чуть ниже плеч. Она опустилась на дно, а над поверхностью осталась лишь голова. Лорел смахнула кепку, и та поплыла к берегу. Волосы тут же рассыпались по плечам и, коснувшись воды, свернулись в колечки. Лорел легла на спину и медленно-медленно поплыла.
 — Когда устанете плавать, можете подсесть ко мне, — обратился к ней Круз через некоторое время.
 Его голос был необычайно глубоким и бархатным, он будто нежно касался ее. Лорел невольно улыбнулась:
 — Я не слышала, чтобы вы разговаривали со мной так нежно с того самого момента, как пробрались в мой дом и пытались уговорить поверить вам.
 — Тогда из этого ничего не вышло.
 — Вы уверены?
 Лорел поднялась на ноги и не, спеша направилась к Крузу. Взор его серебряно-голубых глаз не пропускал ни одного волнующего изгиба ее тела под мокрой прозрачной тканью, словно он трогал ее руками.
 — Если хорошенько поразмыслить, — прошептал Круз, — то, может быть, вам лучше поплавать вокруг, не приближаясь близко ко мне.
 Его голос был полон желания.
 — Возможно, мне и следовало бы послушать вас, но, по-моему, это будет… неправильно.
 Круз обнял ее за талию, прежде чем каждый из них смог еще подумать, правильно это или нет.
 — Что именно вы хотите от меня? — спросил он. — Скажите сейчас, пока я в состоянии что-либо воспринимать и слышать.
 — Мне нужно то, что вы хотите мне дать, — откровенно ответила Лорел.
 Круз изучал ее золотистые глаза, в которых светилось доверие и ответное чувство.
 — Вы уверены? — спросил он.
 — Я уверена в том, что никогда еще не испытывала подобного ощущения, ради чего готова пойти на риск…
 Задрожав всем телом, Круз начал расстегивать ее блузку. Через минуту он замер и взглянул на Лорел горящими глазами, словно спрашивая ее.
 — Не волнуйся, — сказала она, перейдя на «ты». Коснувшись кончиком пальца его верхней губы, она почувствовала колючие маленькие усики. — Я не передумаю. Я не любительница дразнить.
 Круз медленно склонился над ней и поцеловал, проведя языком по ее губам. Затаив дыхание, она позволяла ему целовать себя. Запах Круза обволакивал ее, а его жаркие поцелуи затрудняли дыхание. Он обращался с ней так осторожно, да желание новых, страстных поцелуев.
 Лорел гладила его упругие, мускулистые плечи и спину и ощущала его силу. Тихо застонав, он притянул ее ближе к себе. Только теперь Лорел заметила, что блузка была полностью расстегнута, и она прижалась грудью к могучей волосатой груди Круза.
 Его поцелуй стал более настойчивым, и их губы слились воедино неистово, почти яростно. Лорел вторила каждому его движению, требуя и столько же отдавая, возбуждая его все сильнее и сильнее.
 Неожиданно Круз выпустил ее из своих объятий. Стиснув зубы, он простонал.
 — Очень больно? — заботливо спросила она. Он отрицательно покачал головой, не отрываясь от ее золотистых глаз, горячих, как и ее поцелуи.
 — Нет, виновата во всем ты, — ответил он, поедая ее своим взглядом. — Мне хотелось бы провести с тобой весь день. Мне хотелось бы раздеть тебя и любоваться твоей наготой, прежде чем я смогу вкусить тебя, насладиться твоим телом…
 Дрожь, пробежавшая по телу Лорел от этих слов, вряд ли могла умерить пыл Круза.
 — Тебе ничто не мешает раздеть меня.
 — Вот это и плохо, — произнес он, грустно улыбнувшись и проведя по ее щеке кончиками пальцев. — Ты чертовски отзывчива, и мне трудно медлить в своих действиях.
 — Отзывчива? — Лорел расхохоталась, как только до нее дошел смысл услышанного.
 — Это верно. Обычно мужчины обвиняют меня в обратном.
 Теперь настала очередь Круза быть шокированным. Лорел уткнулась лицом в его руку и поцеловала ладонь, которой он гладил ее щеку.
 — Однако, — продолжила она, — я к ним ничего не испытывала.
 Кончиком языка Лорел провела вдоль обрубка его указательного пальца. Круз ждал, когда она перестанет обращать внимание на его старое ранение. Но Лорел продолжала нежно целовать то, что называлось пальцем.
 — Даже если смотрели на меня, как и ты, такими горящими глазами, какими можно расплавить камень, — прошептала Лорел, — они не заставляли мое сердце биться быстрее.
 — Лорел!
 Это было все, что он мог сказать. Круз потеребил завитушки ее мокрых волос, затем погладил шею, плечо и опустил руку ей на грудь.
 — Те мужчины… — Голос Лорел задрожал и оборвался, дыхание сделалось неровным, когда Круз коснулся ее темного соска. — Они не вызывали во мне чувство, какое вызываешь ты.
 — Какое чувство? — спросил Круз.
 — Благодаря тебе я почувствовала себя женщиной. Страстной женщиной.
 — Ты такая и есть.
 Лорел попыталась было возразить, но Круз ласково и сильно зажал ее сосок. Изогнувшись дугой, она задрожала, не сдержав стон наслаждения.
 А благодаря тебе я чувствую себя горячим мужчиной, — уныло произнес Круз.
 — А благодаря тебе я чувствую себя горячим мужчиной, — уныло произнес Круз.
 — Ты такой и есть.
 — Не всегда. — Круз как-то странно улыбнулся. — К тому же я также не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Я даже подумывал, что потерял способность любить. — Круз с трудом оторвался от ее пышной груди с набухшими сосками. — Дорогая, если я сейчас же не доберусь до карманов, то потом уже будет поздно.
 Лорел в замешательстве чуть отодвинулась от него. Круз засунул руку в карман своих шорт. От его движений мокрая одежда прилипла к телу еще сильнее, обозначив контур возбужденной плоти. Круз заметил, как расширились ее глаза, когда она посмотрела вниз.
 — Не волнуйся, — мягко произнес Круз. — Я не обижу тебя. Мне просто хочется быть уверенным, что ты тоже готова к этому, как и я.
 — Не думаю, что когда-нибудь я была так готова, как сейчас.
 Круз засмеялся, несмотря на боль в боку, которая была ничто па сравнению с той, что он испытывал из-за невыносимого желания скорее овладеть находившейся рядом женщиной. Круз вынул руку из кармана.
 — Держи вот это.
 Ей на ладонь упал маленький пакетик, завернутый в фольгу.
 — Ты, наверное, в детстве был хорошим скаутом, — сказала Лорел. — Ко всему подготовился.
 — Я же твой телохранитель, помнишь об этом? — спросил Круз, расстегивая молнию на шортах. — Моей обязанностью является защищать тебя всеми возможными способами.
 — А тебе по службе полагается заниматься и любовью со своими клиентами?
 Круз находился в нерешительности, вспомнив распоряжение Джиллеспи.
 — Это тебя очень волнует? — поинтересовался он.
 — Мне кажется, ты хотел меня с Той минуты, как впервые увидел. А я хотела тебя. Со мной прежде никогда такого не случалось. Это продолжает… удивлять меня.
 Круз на мгновение закрыл глаза, пытаясь сдерживать себя. Ее честность и откровенность возбуждали, как и ее поцелуи.
 — Со мной тоже не происходило ничего подобного, — решительно заявил он. — Джиллеспи сразу это заметил, даже хотел отстранить меня от данного дела.
 — Но не отстранил.
 — Нет. Наоборот, он решил использовать такой поворот событий в пользу дела.
 — А что ты решил?
 — Я решил охранять тебя, как никого еще не охранял, будь то от черта, от наводнения или самого старшего сержанта Ранульфа, Джиллеспи.
 — Почему? — спросила она.
 — Потому что из-за тебя я вновь ощутил себя живым человеком. Я уже не смогу жить иначе. Теперь я принадлежу тебе, если ты, конечно, этого хочешь.
 Лорел сжала в кулаке яркий пакетик, доказывающий, что Круз слишком заботился о ней, в то время как она сама была чересчур безрассудна. Задрожав, Лорел закрыла глаза. Ее приводили в трепет улыбка, взгляд, каждое движение Круза.
 — Я все еще хочу тебя, — прошептала она, — больше, чем когда-либо.
 Лорел услышала всплеск воды, а когда открыла глаза, Круз был уже раздет и ждал ее. Она принялась неловко снимать блузку, но, прежде чем ей удалось это проделать, Круз уже был рядом и, целуя, помогал ей. Тонкие пальцы, скользнув по ее груди, скрылись под водой, лаская живот и забираясь под узенькие трусики Лорел.
 Круз целовал ее, покусывал от неудержимой страсти до тех пор, пока на ней не осталось ничего. Тогда он опустился на колени:
 — Обними меня.
 Лорел улыбнулась, вновь услышав его бархатный голос, который обволакивал ее и приводил в трепет от предвкушения.
 Круз исчез под водой, а через секунду Лорел почувствовала, как он слегка укусил ее за живот, а потом ощутила его дыхание еще ниже. У нее подогнулись колени, и Круз подхватил ее. Его полыхающие, несмотря на то что кругом была вода, губы искали губы Лорел.
 Затем все закипело и забурлило… Когда наступила тишина, Лорел сообразила, что Круз сидит на высоком камне, а она — лицом к нему — на его коленях. Круз снова страстно поцеловал ее. Они молча наслаждались друг другом.
 Левой рукой Круз обнимал ее за талию, а правой плавно скользил вдоль ее обнаженного тела. Дойдя до заветного места, он пальцем проник глубоко в ее плоть. Несколько мгновений Лорел оставалась неподвижной, но вот, затрепетав, она еще сильнее прижалась к Крузу, впившись пальцами в его сильные плечи. Круз поцеловал ее и получил в ответ еще более жгучий поцелуй. Лорел снова не управляла собой.
 Круз сильнее нажал своим пальцем у нее внутри, продолжая ласкать и подготавливать к тому, что вскоре должно было произойти. Она застонала и затряслась, как будто вода внезапно сделалась холодной.
 Сделав над собой последнее усилие, Круз перестал ее целовать. Лорел в изумлении посмотрела на него, но его руки снова стали ласкать ее, и он снова ощутил горячее, отвечающее взаимностью тело женщины.
 — Ты сжигаешь меня заживо.
 Лорел хотелось ответить, но его ласки мешали говорить, и она только дрожала в его руках.
 — Теперь или никогда, — прохрипел он, — надень это на меня, дорогая.
 — Тебе нужно остановиться…
 Ее слова оборвались под напором его страсти.
 — Я не хочу останавливаться. Мне нравится все, что ты делаешь со мной. Господи, ты такая нежная, шелковая, воздушная!
 Лорел вертела в руках тонкий, скользящий пакетик. Руки дрожали, и она никак не могла его открыть. Но вот наконец удалось справиться с этим, хотя, прежде чем все оказалось на своем месте, Лорел достаточно помучила Круза своей медлительностью и суетой.
 — Тебе понравилось, не так ли? — улыбаясь, спросил Круз.
 — Да, — призналась Лорел, беспечно покусывая его нижнюю губу, — все до последнего мгновения.
 — А как насчет вот этого?
 Она хотела ответить, но в эту минуту Круз навалился на нее, словно хотел поглотить. Их тела так переплелись, что теперь уже никто не понимал, чьи губы целовали, чьи руки ласкали и чей голос кричал. Существовало только тело, один ритм, один голос.
 Они испытали наслаждение, быстрое, неудержимое, экстаз, сжигающий их заживо.




 Глава 23


 Вестибюль отеля «Беверли-Вилшир» был центром космополитизма. Троих японских бизнесменов, приехавших в город, чтобы проверить свои, последние приобретения, встречали несколько администраторов студий, энергично болтавших на чужом языке и раскланивающихся каждую минуту. Две отдельные группы людей с Ближнего Востока, явно враждебно относящихся друг к другу, обменивались нелюбезными взглядами, стоя в соседних очередях для регистрации. Окружение бывшего британского премьер-министра — помощники, поддерживающие связь с прессой и общественностью, личные ассистенты, а также полицейские в штатском из Лондона, Вашингтона и Лос-Анджелеса — все словно крупный рогатый скот толклись, проверяя свой собственный багаж и осматривая багаж остальных, чтобы удостовериться в отсутствии взрывных устройств.
 Алексей Новиков был очень доволен. В такой толпе ему можно было легко казаться незаметным. Георгий Гапан поджидал его в темном углу бара. Несмотря на то что рабочий день давно закончился, там было по-прежнему многолюдно.
 Гапан нервно катал между ладонями пустой фужер.
 — Где ты был? — тихо спросил он Новикова. — Я звонил тебе час назад.
 — Вместо того чтобы играть с пустым фужером, тебе следовало бы заказать полный, — ответил Новиков. — Бармен наверняка запомнил тебя.
 — Я… у меня пуст кошелек, — признался Гапан. — Лос-Анджелес слишком дорогой город. Я потратил пятьдесят долларов, только чтобы два раза проехаться на такси до стоянки, где можно взять напрокат автомобиль.
 — Бедная заблудшая овечка! — Новиков закатил глаза к потолку. — Тебе следовало оставаться дома вместе с остальными крестьянами.
 В ответ на оскорбление Гапан только прищурил темные глаза. Достав из кошелька несколько сотен долларов, Новиков помахал ими бармену. Заказав в два раза больше того, что было заказано Гапаном, Новиков расплатился стодолларовой банкнотой, а триста отдал Гапану.
 — Где она? — спросил Новиков, как только бармен принес им выпить.
 — Наверху. Номер 612. Думаю, она одна. Я видел, как мужчина, с которым они были вместе, спустился на лифте и вышел на улицу десять минут назад.
 Новиков не спеша попивал слабую американскую водку: крестьянский напиток.
 — Ты узнал, кто он? — спросил Новик.
 — Он зарегистрирован под именем Джонсон, — ответил Гапан. — Большего мне узнать не удалось. Лет сорока, одевается небрежно, под рубашкой спрятан пистолет.
 — А что скажешь о том загадочном лимузине. Кто в нем ехал?
 — Это был «кадиллак», но пассажиров я не смог разглядеть из-за темных стекол.
 — Да, это обычное дело, — язвительно ответил Новиков.
 — Либо водитель, либо компаньон, должно быть, заметил меня. Они направлялись к крытой автостоянке одного из тех а торговых центров.
 — И ты потерял их из вида, сказал Новиков.
 — Извини, — Гапан грустно почесал редкую бороденку. — Я сделал все, что мог привык водить машину. К тому же уличное движение здесь просто ужасающее.
 Выругавшись, Новиков залпом допил фужер и кивнул бармену, желая сделать очередной заказ. Гапан, поморщившись, выпил до дна.
 — Итак, мой юный полицейский, — ты нашел предмет своих поисков — соблазнительную американскую журналистку. Очень хорошо. Однако вскоре потерял ее. Это не очень хорошо. Тебе не удалось выяснить, с кем она встречалась. Это еще хуже.
 Но теперь она снова под твоим прицелом. Как тебе вновь удалось выйти на ее след?
 — Я подумал, что им захочется переехать в другой отель, после того как они заметили за собой слежку. Тогда я возвратился в «Сенчери Плаза» и дождался, пока коридорный уложит их багаж.
 — Разумно, — произнес Новиков, с удивлением посмотрев на Гапана. — Как ты догадался?
 — Мне ведь всегда поручают багаж, когда мы путешествуем, — ответил Гапан.
 — Ах, ну да! — заметил Новиков. — Логика крестьянина. — А как ты узнал номер комнаты?
 — Коридорный недавно эмигрировал из России, — сказал Гапан, — я пригрозил, что, если он не скажет мне номер комнаты, его братьям и сестрам не поздоровится.
 — К сожалению, мы больше не можем действовать подобным образом, — заметил Новиков. — Теперь они тоже стали жить в новом цивилизованном мире, и закон на их стороне.
 — До коридорного это еще не дошло. Он быстро назвал мне номер.
 — До наших бедных сограждан всегда все медленно доходит.
 — Нет, они просто не верят, что возможны настоящие перемены.
 Несколько минут Новиков молча пил водку, изучая иностранцев, которые стали собираться в баре к этому часу. Богатые, самоуверенные, они были так не похожи на москвичей, которым был присущ мрачный вид угнетенных людей, не знакомых с хорошей жизнью и поэтому портивших ее другим.
 Отставив водку в сторону, Новиков обратился к Гапану:
 — Я собираюсь потуже затянуть узелок на шейке нашего друга в комнате 612. Ты не в курсе, где здесь внутренний телефон?
 — В вестибюле. А что?
 — Оставайся следить за входной дверью. Если появится человек, назвавший себя по имени Дж. К. Джонсон, тотчас звони в номер. После первого гудка клади трубку.
 Гапан кивнул:
 — Ты собираешься ее убить?
 — Думаю, что нет. Но… такая вероятность существует.
 Новиков вышел из бара и уверенно направился к лифту, славно был одним из обеспеченных клиентов гостиницы. На пятом этаже он вышел. Через богатые и очень дорогие шторы просачивались лучи заходящего солнца, освещая весь коридор. Пол был застелен ковром клюквенного цвета.
 «Что это за страна, — подумал Новиков, — где средний отель обставляется с подобной роскошью?»
 Он поднялся по лестнице на один пролет и осторожно открыл входную дверь шестого этажа. Коридор был пустынным. Новиков тихо постучался, удивившись, что в столь дорогом отеле на дверях номеров отсутствовали глазки в целях безопасности.
 — Кто там? — послышался голос красотки Клэр, Клэр де Нуар.
 — Прислуга, — ответил Новиков, стараясь по возможности изменить свой голос.
 Дверь открылась, насколько позволяла цепочка. Быстрым и точным ударом ноги по дверной коробке Новиков вырвал цепочку. В следующую секунду он был уже внутри. Одной рукой он схватил Клэр за горло, лишая тем самым ее возможности кричать. Другой рукой он сильно стиснул ей запястье. Тод моментально разжала онемевшие пальцы и выронила пистолет.
 Новиков с размаху пнул дверь ногой.
 — Привет, дорогая, — игриво произнес он. — Давненько не виделись.
 Глаза Тод были такими же черными и холодными, как и пистолет на полу.
 — Я не стану убивать тебя, если ты сама не вынудишь меня это сделать, — спокойно сказал по-английски Новиков. — Где яйцо?
 Несмотря на то, что он продолжал сжимать ей горло, Тод тщательно продумывала ответ. Ей хотелось быть уверенной, что она не выболтает Новикову больше того, о чем ему уже известно.
 — Тяжело… дышать, — прохрипела Тод.
 — Сомневаюсь, мой красивый, темный ангел.
 Но все-таки слегка разжал пальцы. Тод стала быстро дышать, словно ей не хватало воздуха.
 — Скажи мне, — потребовал Новиков.
 — Я не знаю, где яйцо, — решительно заявила она. — Меня использовали как приманку. Я не хотела участвовать с ним в похищении яйца. Он заставил меня. А сейчас мне нужно скорее продать это яйцо. Каким-то образом он раздобыл материалы, доказывающие, что я работала на русских, и если это станет достоянием гласности, меня не будут нанимать и…
 — Заткнись, — пробурчал Новиков, снова крепче сдавливая ей горло.
 Тод замолчала — то ли по своему желанию, то ли потому, что ей так приказали. Новиков вглядывался в ее темные глаза.
 — Значит, вы только пытаетесь продать яйцо? — спросил он через несколько минут.
 Тод сразу кивнула.
 — А кто тот счастливчик, кому вы хотите продать?
 — Дэмон Хадсон, — еле прошептала Тод, чувствуя, как его стальные пальцы крепче сжали горло.
 — За сколько?
 — Шесть.
 — Миллионов? Тод кивнула.
 Новиков даже на время расслабился. Но он не мог себе позволить рассмеяться. Значит, она не догадывалась об истинной ценности «Рубинового сюрприза», иначе запросила бы не шесть, а шестьдесят миллионов. Хотя, с другой стороны, Новиков сомневался, что ее партнер был настолько же глуп.
 Он с презрением отпустил Тод, подобрал с пола пистолет и поставил его на предохранитель. Только после этого он снова повернулся к ней. Тод держалась за шею и немного дрожала. Новиков умышленно окинул своим взглядом ее тело. Соски ее грудей сделались твердыми, словно он провел по ним рукой.
 — За всю жизнь я встречал только двух сексуально привлекательных женщин, — не спеша произнес он. — Одна из них — ты.
 — Я знаю, — хриплым голосом сказала Тод, — а кто другая?
 — Та женщина в два раза старше тебя. Внешне немного похожа на тебя, но обладает недюжинным умом политика, чего о тебе не скажешь.
 — Уверена, что вашему нажиму она не поддается;
 губы Новикова искривились в улыбке падшего ангела, еще способного искупить свой грех. Тод облизала губы, проведя руками по бедрам, обтянутым слаксами. Он не сомневался, что этот ее жест не был непроизвольным.
 — Бедная нечистокровная сучка! У тебя патологическая потребность завлекать мужчин. Вот почему следить за тобой поручено именно мне. Всем известно, что мне нравятся мальчики.
 — А также маленькие девочки, — добавила Тод, злобно улыбнувшись. — Не забывай об этом.
 — Иногда, — согласился он? — Но ты больше уже не маленькая девочка. Ты испугалась, когда у тебя выросли груди, а твой отец стал проводить ночи с твоей младшей сестрой?
 На секунду в глазах Тод вспыхнул огонек гнева, но она была не так глупа, чтобы позволить своим эмоциям выплеснуться наружу. Ведь Новиков очень жестокий человек.
 — Кто теперь твой отец?
 Тод давно ожидала подобного вопроса, поэтому ответила, не задумываясь:
 — Джемми Свэнн.
 — Это имя мне ни о чем не говорит, — сказал Новиков, нахмурив брови.
 — Он не из наших.
 — Как он вышел на тебя?
 — Не знаю. Просто явился с кипой документов, доказывающих, что я работала на вас.
 Оставаясь равнодушным к только что услышанному, Новиков ждал продолжения, но Тод больше ничего не сказала. Тогда Новиков спросил:
 — Что он хотел от тебя?
 — Я уже сказала, что была для него всего лишь приманкой. Я могу обойти всех драконов и нашептать о Фаберже в очень богатенькие ушки. Предлагаемая цена продолжает расти.
 — Этот Свэнн… он что слишком умный? Тод рассмеялась:
 — Джемми? Да он вряд ли знает, как включить ЭВМ. Просто наемник.
 — Ловкач, да он стащил яйцо у меня из-под носа!
 — Держу пари, добрая старая Россия ему здорово помогла, — заключила Тод, еле сдерживая ярость. — Не каждый уверен в том; что новое правительство продержится. Люди сами заботятся о себе.
 — Почему бы тебе не написать статью о неопределенной ситуации в России? — спокойно заметил Новиков. — Ты могла бы поместить ее в «Лос-Анджелес тайме». Тысяча умных слов от предателя под личиной журналиста.
 — Это предложение или приказ? — поинтересовалась Тод.
 Новиков улыбнулся. Внешне выглядевшая спокойно, она отвернулась и села на край кровати. Опершись на руки и слегка вытянув ноги, она откинулась назад, отчего ее грудь приподнялась, еще соблазнительнее вырисовываясь из-под шелковой блузки.
 Новикова вообще не волновала женская грудь, но в больших сосках Тод, бесспорно, было что-то возбуждающее. Глядя на них, Новиков начинал испытывать наслаждение. Тод проделала этот небольшой трюк, которым пользуются танцовщицы секс-шоу всего мира.
 Подойдя к кровати, Новиков встал у нее между ног. В этот момент она зажала его ими и принялась тереться.
 — Я разочарован в тебе, — сказал Новиков так же нежно, как нежно смотрел на ее соски. — Тебе нужно было прийти ко мне, когда Свэнн начал шантажировать тебя.
 — Ты сомневаешься в моей преданности?
 — Меня тревожит не твоя преданность, а отсутствие твоей бдительности. Если бы ты вернулась ко мне, мы вместе участвовали бы в восстановлении власти, которая когда-то управляла половиной человечества.
 — Когда-то, — хрипло произнесла Клэр, не переставая нежно и ритмично водить своими коленями по ногам Новикова. — Нам следует жить в мире, какой он есть теперь, а не каким был раньше.
 — Совсем скоро снова все будет по-прежнему.
 — Слишком поздно для меня. Ты никогда не станешь мне доверять, и все потому, что кто-то из русских передал Свэнну материалы обо мне.
 — Ошибаешься, мой темный ангел. Я буду тебе доверять. Все, что ты должна сделать, так это отдать мне яйцо.
 — Но у меня его нет! — . заявила Тод. В ее голосе слышался неподдельный гнев и разочарование.
 Новиков чуть было не рассмеялся:
 — В таком случае достань. И все будет чудесно. Я очень хорошо забочусь о своих друзьях.
 Словно желая подтвердить свои слова, Новиков наклонился и длинным изяищым пальцем нежно провел вокруг ее твердого соска. Дыхание Клэр стало учащенным, то ли от настоящего желания, то ли от искусного притворства.
 Новикову же это было безразлично. Ему нужно лишь убедить Тод, что он готов быть соблазненным, не выдержав ее чар. Тогда эта женщина чувствовала бы себя уверенной в своей способности управлять им. Она верила только в сексуальную власть.
 — Мне наплевать на твою преданность, — сказал Новиков, — и ты не должна волноваться по поводу моей. Преданность, доверие, как и любовь, слишком переоцениваются. Взаимная выгода — вот что по-настоящему соединяет людей. Как только ты осознаешь это, жизнь станет намного проще. Ты сможешь, не теряя самообладания, получать удовольствия и давать их другим. — Новиков погладил бедро Клэр. — Например, в настоящий момент мы могли бы наслаждаться друг другом, ни на йоту не сдавая свои позиции. По крайней мере один из нас это мог бы сделать. Темный ангел, как ты думаешь, кто именно?
 Улыбаясь, Тод облизала свою нижнюю губу, а затем немного прикусила ее, как бы в предвкушении наслаждения и боли одновременно.
 — Лично, если бы я сейчас держала пистолет дулом тебе в рот?
 Новиков лениво улыбнулся:
 — Я бы не испугался.
 Тод зажмурилась, откинула голову назад, а потом медленно повертела ею в разные стороны, чтобы снять напряжение с шеи. От этого движения ее груди соблазнительно заколыхались.
 — Бедная крошка, — произнес Новиков, — у тебя так много врагов, поэтому ты и не знаешь, на кого можно положиться. Доверься мне, темный ангел, и я сделаю так, что ты взлетишь.
 — Я уже знаю, как надо летать.
 — Так думают все птенчики. Но они еще не научились прыгать и махать крыльями, чтобы летать по-настоящему. Однако наступает день, когда они вылетают из своего гнезда и узнают, для чего были рождены.
 Тод взглянула в затуманенные глаза Новикова и подумала об их предстоящем сексуальном поединке. Эта мысль в равной мере и возбудила, и напугала ее.
 — После того как ты побудешь со мной, — сказала она, — тебя уже перестанут удовлетворять мальчики.
 — Ты не первая женщина, которая говорит мне это, — ответил Новиков, и в его заманивающей улыбке проскользнуло отвращение.
 Вздохнув, Тод снова прикусила нижнюю губу, но на этот раз сильнее.
 — Я буду последней, кто сказал тебе об этом, Алексей. Могу держать пари.
 — Идет. Мы узнаем, кто хозяин, а кто раб… после того, как ты вернешь мне яйцо.
 Его пальцы сильно сдавили ее нежную кожу, оставив на ней следы. Непонятно, было это обещанием или наказанием.
 Зазвонил телефон. Новиков застыл, ждал.
 Раздался всего один звонок.




 Глава 24


 Тонкие шторы лишь смягчали интенсивный солнечный свет, но не могли полностью уберечь от него спальню. Однако Лорел проснулась не от того, что уже было совсем светло, просто она почувствовала теплое дыхание мужских губ обволакивающее шею и затылок.
 Вчерашний день возвратился к ней каскадом осязаемых воспоминаний. Прежде чем она успела повернуться и открыть глаза, Круз уже ласкал ее грудь.
 — Да, дорогая, — громко заметил Круз, — я не могу находиться рядом с тобой и не соблазняться твоей красотой, а мне так хотелось быть нежным и мужественным и дать тебе выспаться до полудня.
 — Неплохая была мысль, — ответила Лорел еще сонным голосом.
 Круз засмеялся, поцеловал ее твердый сосок, но заставил себя остановиться.
 — Продолжай, — прошептала она, — ты только что подошел к интересному моменту.
 — Я думал, что после вчерашнего тебе нужно будет отдохнуть.
 Лорел взглянула на Круза. Он улыбался, но был вполне серьезен.
 — Почему? — спросила она.
 — Тебе не больно? Она покачала головой.
 — Уверена? Я был не настолько аккуратным, как мне хотелось бы быть, по крайней мере в последние минуты. И потом, мне не следовало полностью овладевать тобой.
 — Почему?
 — У тебя не было прежде любовника.
 Лорел вспыхнула: неужели ее неопытность была настолько очевидна?
 — Дорогая, ты была замечательна! Я говорю о том, что у тебя не было до меня мужчин.
 Лорел бросило в жар. Мгновение спустя он перекинулся на Круза.
 — Это было единственное, что затрудняло меня сделать тебя совершенно счастливой, — сказал он, сгорая от желания. — Я не мог прочувствовать всю тебя.
 — Зато я отлично ощущала тебя и была счастлива.
 Лорел задрожала, вспомнив мельчайшие детали их физической близости, и нетерпеливо раздвинула ноги:
 — Круз, мне не больно, правда.
 Он не решался, затем потянувшись через Лорел, открыл ящик ночного столика. Несколько минут спустя он уже устроился у нее в ногах.
 — Не будем спешить, у нас все получится легко.
 Несмотря на соблазнительные движения ее тела, Круз действовал настолько осторожно, что Лорел думала, умрет от желания… а когда для обоих наступил кульминационный момент, она думала, что умрет от наслаждения. То же самое происходило и с Крузом. Экстаз ослеплял его, очаровывал, соединял воедино с Лорел, пока силы их совсем не иссякли Застонав, он с трудом перевернулся, притянул её ближе к себе; и так они и лежали, обнявшись, до тех пор, пока их дыхание в унисон не стало равномерным.
 Лорел поцеловала небритый подбородок Круза и, вздохнув, потерлась щекой о его темные жесткие волосы на груди. Медленно она провела пальцем по его лицу и плечам, губам и груди, рукам и туловищу. Сколько же у него шрамов или небольших выпуклостей от ударов или переломов!
 Лорел дошла до того места, где были свежие отметины, оставшиеся от двух пуль. Поцеловав их, она аккуратно дотронулась до больного ребра.
 — Как много шрамов!
 — Ты бы посмотрела на тело Джилли. А вообще-то забудь об этом. Уверен, ; ты называла , его красавчиком. Господи, если он узнает, заважничает.
 Улыбнувшись, Лорел прижалась к груди Круза:
 — Ты такой же красивый. Круз фыркнул:
 — Открой глаза, дорогая. Я похож на африканского муравьеда.
 — Это все объясняет.
 — Что именно?
 — Почему самки африканских муравьедов всегда следуют за самцами.
 Рассмеявшись, Круз заглянул в янтарные глаза Лорел, смотревшие на него с восхищением.
 — Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь я столько смеялся, — произнес он.
 — С твоей работой это и неудивительно. Ты слишком изматываешь себя.
 — Такой уж я есть. У профессионального атлета спортивная жизнь и то длиннее, чем у меня.
 — А что он делает, когда его спортивная карьера заканчивается?
 — Ты спрашиваешь о своем отце?
 Лорел напряглась. В первый раз после ее приезда сюда в «Риск лимитед» непосредственно упомянули о Джемми Свэнне.
 Круз продолжал гладить ее волосы, молча напоминая о том, как близки они друг другу. Лорел вздохнула, поняв, что передышка была закончена. Реальность снова возвратилась, но теперь Лорел столкнулась с более жестоким выбором: отец или любимый.
 — Да, — произнесла она. — Я знаю, он стареет и боится своей старости. Он даже извиняется за то, что ему приходится надевать очки при чтении.
 — Кто все время жалуется на старость, обычно очень долго живет.
 — Не нужно утешать меня.
 — Большая часть жизни позади. Чего он ожидает? Чтобы водка с кокаином приносили ему вечный кайф?
 — А что отцу делать? — резко спросила Лорел.
 — Он может попытаться заняться йогой или играть в крикет на лужайке, купаться или наблюдать за птичками, ловить рыбу или выращивать орхидеи, путешествовать или заниматься с собаками, можно также играть в бридж или бильярд, — нетерпеливо перечислял Круз. — Черт побери, в конце концов он даже может снова пойти учиться или попробовать в кого-нибудь влюбиться, или же…
 — В общем, он может начать вести нормальную жизнь, ты это имеешь в виду?
 — Да.
 — Ты не любишь моего отца, правда? Почему? Потому что думаешь, он работает исключительно ради себя, а не на благо страны?
 — Сукин сын использовал тебя! Он подбросил тебе это проклятое яйцо, а сам испарился, оставив наедине с двумя наемными убийцами.
 — Он не знал, что они…
 — Вранье, дорогая, — сразу же перебил Круз. — Он действовал заодно и должен был предвидеть, в каком месте и кто будет расплачиваться.
 — Я не верю этому.
 — Ты просто не хочешь верить.
 — Ты хоть понимаешь, чего добиваешься от меня?
 — Только того, чтобы ты мне доверяла.
 — Нет, — сказала Лорел, оттолкнув от себя сильные руки Круза. — Ты хочешь, чтобы я предала отца.
 — Подумай головой, а не сердцем. Ты в опасности.
 — Но не из-за отца.
 — Хорошо, из-за его омерзительных партнеров.
 — Уже нет. Я вне игры. Отец забрал яйцо. Все кончено.
 — Ошибаешься, дорогая. Все только начинается.
 — Что ты хочешь этим сказать? Ты что-то знаешь и скрываешь от меня?
 — Тебе не следует знать того, что знаю я.
 — Я не ребенок.
 — В моих руках ты женщина, но в своих мыслях ты по-прежнему остаешься маленькой папиной дочкой. Итак, маленькая доченька, позволь мне рассказать тебе о твоем дорогом папеньке.
 Лорел попыталась встать с кровати, но Круз легко удержал ее на месте, снова напомнив о своей физической силе.
 — В архивах ЦРУ и ФБР хранится достаточное количество документов о Джемми Свэнне, — начал Круз.
 — Это мне известно.
 — Ты их видела?
 Лорел отрицательно покачала головой.
 — А я видел. Твой папочка является легендой среди агентов ЦРУ. За последние двадцать пять лет ему приходилось участвовать в самых опасных тайных операциях. Три раза его награждали за мужество и два раза — за проявленную инициативу.
 — Похоже, что такой карьерой можно гордиться, — заметила Лорел.
 — Помимо всего прочего, — Круз печально улыбнулся, — твой отец приобрел навыки профессионального наемника, изобретательность одаренного практичного шутника и изворотливость белки. Словом, Джемми Свэнн смел, вынослив, остроумен и презирает любой авторитет, кроме своего собственного.
 — Именно поэтому ты беспокоишься?
 — Нет. Меня волнует, что за последние несколько лет твой отец озлобился.
 Лорел молчала. Именно это она и боялась услышать. Именно это она не хотела услышать.
 — Возможно, мир изменился, и Свэнн не смог оставаться прежним, — сказал Круз. — Может быть, он просто постарел. А может быть для него, такого темпераментного, стало неизбежностью — взять барьер, разделявший талантливого оперативника от одаренного преступника.
 — Нет!
 — Да! — резко заявил Круз. — Я знаю многих людей, подобных твоему отцу. Даже внешне идеально безупречное ФБР имеет своих ковбоев, жестоких бойцов, головорезов, действующих из-за угла. Они неоценимы, когда нужно выполнить грязные делишки. И слишком часто их сила состоит в их зле.
 — Отец бы не…
 — Но он смог, — безжалостно перебил Круз. — Последние годы он был одним из тех, кто по крайней мере три раза занимался тайными поставками тяжелого оружия и боевых самолетов в страны третьего мира. Нам тоже приходилось участвовать в войне, и мы чуть не сгорели дотла в Персидском заливе.
 — Но…
 — Постой, — перебил Круз, — ты спрашивала о своем отце. Я отвечаю, что располагаю информацией, подтверждающей каждое мое слово.
 Лорел задрожала еще сильнее, когда взглянула на Круза. Его слова звучали жестоко и страшно.
 — Свэнн подозревается в поставке дробящих взрывчатых веществ для одной южноамериканской террористической организации, — продолжил Круз. — Известно, что он снабжал правительство небольшого государства в Азии химическими первичными частицами для производства нервного газа.
 Лорел тихо застонала. Поскольку ее глаза были закрыты, чтобы не видеть лица Круза, она не заметила, как его ресницы сочувственно вздрогнули.
 — Производство нервного газа не являлось прямым нарушением закона, — сказал Круз, — и в какой-то мере твой отец восстановил свое доброе имя, впоследствии уничтожив тайный запас этого газа.
 — Но почему? — прошептала Лорел.
 Круз не знал, спрашивала ли она его о мотивах своего отца относительно уничтожения запаса газа или же задавала вопрос, почему Свэнн стал таким негодяем.
 — Твой отец уничтожил газ, когда узнал, что его собирались использовать для полного истребления племен, живущих там с каменного века и противившихся варварскому отношению к твердой древесине. Но слишком поздно: одного клана уже не существовало. Самой младшей жертве было всего четыре года. Свэнн убил того человека, который выпустил газ, но спасти отравленных людей не удалось.
 Лорел было трудно дышать.
 — Пойми меня правильно, — сказал Круз, глядя на ее побелевшее лицо, — твоему отцу совсем не хотелось, чтобы погибли ни в чем не повинные люди. Он просто не проверил, кем были его покупатели. Это обычная проблема всех, кто встает на нечестный путь. Сразу же приходится иметь дело с самыми большими кусками, плавающими в помойных ямах всего мира. Доводилось слышать об этом или хочешь, чтобы я продолжил дальше свой рассказ?
 Лорел молча покачала головой. Ей доводилось раньше слышать об этом.
 Вздохнув, Круз выпустил ее из объятий. У него было сильное желание прижать ее к своему телу и крепко держать, но он боялся, что в данный момент это было бы насилием с его стороны. Ему хотелось взаимности.
 — Что-то произошло скверное в одной из этих выгребных ям, — произнес Круз как можно мягче и спокойнее, — и теперь твой отец в бегах, а свора проклятых псов с лаем преследует его.
 Лорел медленно открыла мокрые от слез глаза, в которых было столько боли и ужаса, что у Круза защемило сердце. Но он решился на то, что так долго оттягивал: он загнал Лорел в угол.
 — Твоему отцу нужна помощь, как и тебе, — осторожно заметил он. — Если его схватят, считай, Свэнн покойник.
 — Я… — ее голос оборвался, — я предупредила его.
 — Знаю, — Круз перечислил цифры, которые Лорел сообщила своему отцу и под которыми подразумевалось слово «опасность».
 — Ты знаешь? — спросила она, изумившись.
 — Черт побери, да, конечно, мы знаем! Однако Свэнн уже был в курсе, что за его задницей охотятся, поэтому-то и подбросил яйцо тебе.
 — Я его дочь, поэтому он имеет право просить моей помощи.
 Круз чуть не выругался от злости. Никогда еще он так не выходил из себя и никогда еще ему не надо было так держать себя в руках.
 — Ты бы не стала приглашать невинных людей поиграть в то, во что играют только наемные убийцы, — тихо произнес он.
 — Прекрасно, — натянуто ответила Лорел, — однако я уже вышла из этой игры. Все шито-крыто. Ведь, кажется, так они говорят?
 — Нет, ты пока еще не вышла из игры. Твой отец оставил тебе послание на автоответчике.
 — Как ты… — попыталась узнать Лорел о телефонном звонке отца:
 — Господи! — огрызнулся Круз, — мы располагаем доступом к данным, занесенным в компьютеры министерства обороны США, а уж твой телефонный автоответчик выболтал нам все за четыре секунды, после чего мы стерли запись, чтобы больше никто не смог ее послушать.
 — Что сообщил мне отец? — неестественно спокойным голосом спросила Лорел.
 — «Привет, детка. Давай встретимся в нашем условном месте. Прихвати свою кожаную сумку. Нам придется немножко прогуляться», — точно передал Круз сообщение Джемми Свэнна своей дочери.
 Каждое слово ранило Лорел, как ледяной осколок. Прежде отец ни разу не обращался к ней с просьбой куда-то его сопровождать. Никогда.
 — Ты еще не поняла? Твой отец использует тебя!
 — Надеюсь, хоть ты не используешь меня, — слабо ответила Лорел.
 Несмотря на то что Круз начал оправдываться перед ней, в его ушах звучало циничное распоряжение Джиллеспи: заставь ее довериться нам, используя для этого старомодный, но верный способ. Круз вдруг почувствовал себя увереннее.
 — По крайней мере я заставлял тебя кричать от наслаждения, — резко сказал он, — а благодаря своему отцу ты кричала от страха!
 С этими словами Круз сбросил одеяло, выпрыгнул из кровати, направившись в ванную. Ругая себя на чем свет стоит, он открыл кран.
 Лорел лежала в кровати и слушала, как с воды барабанили по кафельному полу. Постепенно это успокоило ее, уже не было такого чувства, словно она находилась в огне.
 «Я не могу сделать выбор между ними, думала Лорел, — просто не могу и все. Выбрать Круза, значит, поверить в то, что мой отец столько эгоистичен или находится в таком безнадежном положении, что желает рисковать жизнью дочери, лишь бы его оставили в покое. Однако выбрать отца, значит, поверить в то, что Круз намеренно соблазнил ее, чтобы она помогла добраться до Свэнна. Наверное отец попал в отчаянное положение, но был с ней искренен».
 Я был не настолько аккуратным, как мне хотелось бы быть, по крайней мере в последние минуты.
 «Неужели мужчина, произносящий подобные слова, хочет всего лишь использовать женщину для того, чтобы через нее выйти на преследуемого им человека?» — спрашивала себя Лорел.
 Моя обязанность защищать тебя всеми возможными способами.
 Лорел ощутила дрожь, когда осознала, что в обязанность Круза также входила и защит от её собственного отца.
 «Нет, — мгновенно стала отрицать она отец не хотел подвергать меня опасности поэтому-то и забрал яйцо. Но тогда зачем он попросил меня захватить кожаную сумку? Он беспокоится обо мне. Ну конечно, он хочет со мной встретиться».
 Яростная барабанная дробь воды прекратилась. Лорел замерла в ожидании, что Круз вот-вот появится снова. Но этого не произошло, видимо, он вышел через другую дверь, ведущую в его спальню. Скорее всего он решил одеться.
 Не спеша, Лорел подошла к стенному шкафу, достала кожаную сумку и открыла ее. В коробочке с «ценным содержимым», она быстро просмотрела маленькие, аккуратно сложенные пакетики.
 Почти в самом конце второго ряда лежало то, что Лорел меньше всего хотелось найти. Долгое время она просто стояла и глядела на вещь, которая принесла отцу больше вреда, чем все хранящиеся в правительственных архивах компрометирующие его материалы.
 В конце концов Лорел заставила себя принять душ и одеться, стараясь не души» о том, в какую беду мог попасть отец, и не мучиться от того, что он использовал ее. И продолжал использовать.
 Вдруг Лорел схватила кожаную сумку и тихо босиком вышла из спальни. Как и ожидалось, Круз находился в большой комнате, где фокусировалась вся жизнь Карру. На нем была надета легкая хлопчатобумажная рубашка, расстегнутая до талии и обнажавшая его перевязанный бок.
 Открытое настежь окно позволяло усиливающемуся ветру пустыни нарушать царившую в помещении тишину. Завывание ветра, казалось каким-то сухим, режущим слух, напоминавшим о привидениях. Лорел стало страшно. Она боялась, что вот-вот начнет подвывать ему в той же мрачной тональности.
 Круз не подал вида, что заметил ее присутствие в комнате. Он неподвижно лежал на кожаном диване, слушая завывание ветра и наблюдая, как Дневной свет постепенно растягивался по пустыне. Его лицо было суровым, чувствовалось, что в мыслях он находился где-то очень далеко отсюда. Рядом с ним на столе лежали пистолет и вещевой мешок.
 Круз повернул голову. Его глаза не выдавали того, о чем он думал. Он внимательно осмотрел Лорел и, когда заметил в ее руках сумку, угрожающе прищурился.
 — Уходишь, не попрощавшись? — тихо спросил он.
 Лорел уже знала Круза слишком хорошо, чтобы не смотря на его нежный голос, не заметить, что он был в ярости.
 Она перевела свой взгляд за окно, отдавая предпочтение голой, бесплодной, ничего не прощающей пустыне, а не тому, что отражалось в глазах Круза. Он разделял с ней ту же боль, гнев и сдержанность.
 — Мы взрослые люди, — сказала, она, — не будем преувеличивать то, что было.
 — Ты правда так думаешь? — грубо спросил он.
 — На свете есть более важные вещи, чем то, о чем я действительно думаю. — Лорел посмотрела на оружие, лежащее рядом с его рукой. — У тебя есть работа, чтобы ее выполнять, а у меня есть жизнь, чтобы жить. И давай оставим все как есть.
 Круз подошел к ней. Лорел приняла твердое решение, но все-таки не могла смотреть прямо ему в глаза. Круз остановился, и Лорел ощутила тепло его тела. Он медленно протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. В последний момент Лорел заставила себя уклониться от него.
 — Лорел, дорогая, прости!
 Она лишь покачала головой, не доверяя своему голосу.
 — Я не помешаю? — В дверях стояла Кассандра Редпэт, вежливая и тактичная.
 — Помешаешь, — грубо произнес Круз.
 — Конечно, нет, — быстро ответила Лорел.
 — Проклятие! — сквозь зубы процедил Круз. Лорел все еще не решалась взглянуть на него.
 — Мы просто обменивались всяческими хитростями, — сказала, она, печально улыбнувшись Круз гораздо изобретательней меня. Все, чем я располагаю, так это горсткой красивых камешков.
 Лорел направилась к мягкому креслу. Она боялась, что если сядет на диван, Круз расположится рядом, слишком близко и будет заставлять делать выбор между ним и отцом. Но выбор сделать невозможно.
 Лорел больше не станет никому доверять, никого любить и никого выбирать.
 — Входи, Кассандра, — холодно пригласил Круз, — присоединяйся к нашей компании. И не забудь стрихнин. — Только теперь он обернулся и взглянул на Редпэт, это сразу привело его в состояние боевой готовности. — Что случилось?
 — Уокер общался кое с кем в Камбриа.
 При упоминании о своем родном городе Лорел насторожилась.
 — Кто такой Уокер? — спросила она.
 — Один из наших лучших оперативных агентов, — ответила Редпэт. — Круз вызвал его из Сан-Франциско понаблюдать за вашим домом.
 — Но зачем? — Лорел была потрясена.
 — Я так и знал, что они вернутся, — сказал Круз. — Сколько их было?
 — Точно, что трое, — ответила Редпэт. Лорел швырнула на стол свою кожаную сумку, словно так устала, что не в силах была держать ее больше на коленях.
 — Неизвестные хорошо знают свое дело, — продолжила Редпэт, — Уокеру потребовалось два часа, чтобы заметить их.
 — Что… — Лорел откашлялась, — что они делали возле моего дома?
 — Прятались в кустах, поджидали, когда вы вернетесь, — невозмутимо объяснила Редпэт.
 Лорел открыла рот, но не могла говорить. Губы ее побелели.
 — Только сегодня рано утром, — продолжила Редпэт, — когда стало ясно, что вы не придете, они ворвались в дом и устроили обыск.
 Круз сжал руки, словно хотел что-то сдавить. Например, шею Джемми Свэнна.
 — Они устроили там полный беспорядок, — добавила Редпэт — но не нашли то, что искали.
 — Откуда это известно? — поинтересовался Круз.
 — Они заглянули в каждую комнату, открыли каждый шкаф, перевернули вверх дном каждый выдвижной ящик. Если бы яйцо нашли, то хоть что-нибудь да оставили нетронутым.
 Лорел тяжело вздохнула. Она точно знала, что искали эти люди.
 — Что предпринял Уокер? — спросил Круз, злясь при мысли о том, что стало с домом Лорел.
 — Ничего, — ответила Редпэт.
 — Черт побери, но почему?
 — Таков был мой приказ. В настоящее время Уокер следит за незнакомцами, чтобы выяснить, кто они такие и с кем связаны.
 — Что-нибудь уже узнал?
 — Пока у него столько же информации, сколько и у тебя. Известно, что это мужчины и действуют безжалостно, но профессионально. Сейчас старший сержант ведет наблюдение за Карру, для того чтобы мы были уверены, что к нам никто не пожалует без приглашения.
 — Скажи только одно слово, и я лично уничтожу их, — гневно произнес Круз.
 Лорел крепко схватила кожаную сумку, отчего пальцы ее рук побелели.
 — Я учту это, — сухо заметила Редпэт.
 — Кто они? — спросил Круз. — Уокер выяснил?
 — Возможно, полиция. Но Ранульф тоже так не считает, скорее всего это частные гражданские лица, как и мы. Но я думаю, и Уокер согласен, что они являются сообщниками Джемми Свэнна.
 — В таком случае они не отступят, — произнесла Лорел.
 — А ты в самом деле думала, что они оставили тебя в покое? — удивленно спросил Круз. — Несколько дней тому назад их направили убить тебя.
 — Неужели яйцо может оцениваться в человеческую жизнь? — изумилась Лорел. — К тому же, по словам Кассандры, оно может быть всего лишь хорошей подделкой!
 — Лорел, — процедил сквозь зубы Круз, — люди убьют за мешок с дерьмом или за другую какую-нибудь полнейшую ерунду. И все ради денег!
 Лорел машинально принялась открывать застежку кожаной сумки.
 — Существует вероятность того, что истинная ценность этого яйца намного выше той, что кажется на первый взгляд, — спокойно произнесла Редпэт.
 — Это мнение Новикова? — грубо спросил Круз.
 — Алексей ничего не знает. Он звонит каждые два часа, как заводной, и все еще играет роль невинной жертвы.
 — Мне хотелось бы оторвать ему голову.
 — У вас со старшим сержантом одинаковое желание, — заметила Редпэт, — вы оба слишком любите показывать свою силу.
 — Неправда, — возразил Круз, — мы просто пользуемся ей, потому что это срабатывает лучше, чем вежливое обращение.
 Лорел непроизвольно громко вскрикнула, оцарапав палец застежкой от сумки.
 Круз тотчас повернулся на звук, взглянув на женщину, которая прошлой ночью была самой прекрасной любовницей и которая сейчас так ненавидела его и его работу, что даже не желала встречаться с ним взглядом.
 — Неужели тебя настолько пугает насилие, даже если оно является последним шансом, чтобы спастись? — грубо спросил он. — Я думал, что женщина, великолепно водящая машину и носящая при себе пистолет, должна понимать значение применяемой силы.
 — Это не то, что ты… — стала оправдываться Лорел.
 — Нравится тебе или нет, но мы живем в ужасном мире, — продолжил, перебив ее, Круз, — и я чертовски устал от безжалостного со мной обращения неких уверенных в своем моральном превосходстве, особ у которых кишка тонка, чтобы защитить себя. И все только из-за того, что они имеют ошибочное представление об окружающей их действительности.
 В наступившей тишине Лорел смотрела на раскрытую сумку, теребя ее в руках. Вначале побледневшее, ее лицо теперь пылало.
 — Круз, — обратилась к нему Редпэт, — ты обладаешь уникальным даром говорить неподходящие слова в неподходящее время.
 — Нет, — резко оборвала ее Лорел, — пусть выскажется. Одному Богу известно, сколько времени он потратил, делая то, что другие либо боятся делать, либо их тошнило от этого. И только один Бог знает, чем расплатился Круз за это. И что заплатил мой отец.
 В комнате долго было тихо, и лишь слышалось завывание дующего с пустыни ветра, проносившегося над каменными стенами, окружающими городок Карру.
 Наконец Лорел посмотрела на Круза. Этот тоскливый взгляд напомнил ему о том однообразии жизни и скуке, с которыми он сталкивался день за днем, пока не познакомился с Лорел, и она научила его смеяться от души. А он научил ее страдать и бояться.
 — Лорел, — произнес Круз, направившись к ней, — дорогая, я не хотел причинять тебе боль.
 Она стояла неподвижно, наблюдая за тем, как он приближался.
 — На этот раз я более решительна, — проговорила она.
 Круз протянул руку и коснулся ее щеки.
 — Нет.
 — Тихо произнесла Лорел, отстранясь от него. — Не сейчас… когда я предаю своего отца.
 Прежде чем Круз смог сделать какое-то движение, Лорел обратилась к Редпэт:
 — Я знаю, где отец хочет со мной встретиться. Я покажу вам.
 — Нет, — тут же произнес Круз, — слишком опасно. Только скажи, в каком месте, и жди здесь.
 — Не согласна, — резко ответила Лорел. Посмотрев на Круза, она не проронила больше ни слова, да в этом и не было необходимости.
 Каждый, кто способен был видеть, мог заметить, что она не собиралась уступать. Никому.
 — Кассандра, — настоятельно попросил Круз, — объясни ей, как это опасно.
 — Не беспокойся, — сказала Лорел, не отрывая взгляда от Круза, — я была с тобой в Камбриа, помнишь?
 — А ты помнишь, что чуть не погибла там?
 — Помню. Ты спас мне жизнь.
 — Однако ты снова намерена подставлять себя под пули?
 — Да.
 — Зачем?
 — Чтобы снова увидеть его. Я должна знать, действительно ли он так безнадежен или же просто… продажен.
 — Ты не можешь быть абсолютно уверенной, что он будет там. Проклятие, возможно, это всего лишь ловушка!
 — Отец будет там.
 — Почему ты так уверена? — разгневался Круз. — Свэнн тоже знает, что это Может быть западней. Откуда ты знаешь, что он обязательно придет на встречу с тобой?
 — У меня есть то, что ему нужно… очень нужно.
 Лорел вытянула руки. На ее ладони лежал огромный красный камень. Он сиял так, словно был заряжен от какого-то космического источника.
 — Что это? — спросила Редпэт.
 — «Рубиновый сюрприз», — спокойно произнесла Лорел. — Я только что нашла его в своей сумке среди прочих драгоценных камней.




 Глава 25


 Полуденное солнце, померкнувшее от смога и соленого воздуха, напоминало спелый апельсин. Выходя из лимузина Хадсона, Клэр Тод была встречена ритмичными раскатами грома. Лениво потянувшись, чтобы скрыть свое беспокойство, она взглянула на холодный голубой океан.
 Огромные волны, рожденные штормом, бушевавшим тысячу миль отсюда, катились к берегу и с грохотом разбивались о пустынный пляж. Их подавляющая сила очаровывала и приводила Клэр в трепет.
 — Красивый пляж, — сказала Тод водителю. — Что случилось с туристами?
 — У мистера Хадсона нет ни одного из них, — ответил Билл Кэхилл. — Они только будут пачкать песок на его пляже.
 В настоящее время Кэхилл был недоволен тем, какие обязанности возложил на него Хадсон. Он являлся агентом безопасности и телохранителем, но не шофером и мальчиком на побегушках. Однако последние два дня Хадсон обращался с ним, как с ничтожеством.
 — А какова площадь пляжа мистера Хадсона? — поинтересовалась Тод.
 — Четверть мили в любом направлении.
 — Здесь настолько дорогая земля, что она продается по дюйму. Один фут стоит тысячи долларов. Как часто он приходит сюда?
 — Довольно часто, — сказал Кэхилл, надеясь задеть Тод. — Это только одно из его любовных гнездышек.
 Она рассмеялась, облизав губы:
 — Шеф на самом деле старый шельмец, правда?
 — Настоящий кобель. Он содержит несколько обученных проституток подобно тому, как другие богатые люди содержат обученных лошадей или собак.
 Тод метнула косой взгляд на Кэхилла. На вид ему было около пятидесяти лет. Несмотря на То что держался он довольно энергично и бодро, холодное дыхание приближающейся старости уже коснулось его.
 — Хадсон заботлив? — спросила Тод звучным грудным голосом.
 Кэхилл внимательно осмотрел ее с головы до ног, а затем с ног до головы и ответил:
 — Думаю, нет. Сюда, мисс Тод.
 Дом на пляже казался неприветливым, суровым и без лишней роскоши. Впереди располагался японский сад с декоративными каменными горками. Массивные деревянные двери, ведущие в дом, были отделаны желтой медью.
 Дерево, кафель, камень, тусклый свет… У Тод было такое чувство, словно она входила в кафедральный собор. Огромные двери тихо закрылись за ней, огородив от разбушевавшейся морской стихии. Воздух в помещении был холодным и неподвижным.
 — Туда, — произнес Кэхилл, указывая рукой. — Идите на шум. Хадсон ждет вас.
 «Шумом» являлась современная музыка, доносившаяся из комнаты в самом конце длинного, покрытого кафелем, коридора. Не взглянув на Кэхилла, Тод направилась туда, где ее ожидали.
 В конце концов она добралась до солярия, где на столе для массажа, сделанного из хрома и мягкой, как масло, кожи, лежал на животе голый Хадсон. Крепкая женщина с прямыми черными волосами, собранными в пучок, методично работал рядом со столом, словно часовой, стоял штатив на колесиках. К нему был подвешен пакет, заполненный прозрачной желтой жидкостью. От пакета отводила, прозрачная пластиковая трубка, соединенная с иглой, торчавшей в правой ноге Хадсона.
 — Входите, сказал Хадсон, не поднимая головы, Извините, но последние несколько дней были довольно изнурительными, а последующие обещают быть даже хуже. Следует немного подбодриться.
 Тод, смущаясь, зашла в комнату. Благодаря предвечернему солнцу влажный воздух в солярии стал неприятно теплым. Она с отвращением взглянула на желтую жидкость, на трубку, через которую эта жидкость протекала, и на иглу, к которой подсоединялась трубка. Это напоминало ей о многом: о бедности, об изнасиловании, о наркотиках.
 — Вы… вы часто проделываете это?
 — Раз в месяц. Можно принимать курс лечения и гораздо чаще, не боясь никаких осложнений, но каждый раз при повторении утрачивается эффективность. Я стараюсь поддерживать строгий режим.
 — А что это за жидкость? — спросила Тод. — Очень похожа на мочу.
 Хадсон поднял голову и бросил на нее взгляд, в котором отражалась почти отцовская терпимость.
 — Эта жидкость имеет очень длинное и непроизносимое румынское название. В английском языке ему нет эквивалента, потому что до сих пор здесь еще никто ее не применял.
 — Так что же это такое, шейные железки обезьяны?
 — Мое дорогое дитя, — улыбаясь произнес Хадсон, — вы всему верите, о чем читаете в книгах или газетах?
 Тод тоже улыбнулась, почувствовав себя непринужденно в комнате с Хадсоном. В его глазах светилось желание.
 — Я верю только интересным вещам, — сказала она.
 — Таким, например, как вечная молодость?
 — Я слишком молода, чтобы думать об этом.
 Это была ложь, но она уже давно привыкла лгать и, надо признаться, делала это так же хорошо, как и занималась сексом.
 — Когда-нибудь вы посмотритесь в зеркало и заметите, что ваши прелестные груди провисли чуть ли не до живота, — сказал Хадсон, — а милая попочка сморщилась.
 Тод улыбнулась, с сомнением проведя по названным местам.
 — Тогда вы решитесь лечь под хирургический нож, — продолжил Хадсон. — С его помощью будут проделывать разные манипуляции, после которых на вашем теле останутся швы. Но через некоторое время груди и попа снова обвиснут. — Хадсон опустил голову, но продолжал смотреть на Тод, рассказывая ей о возможных переменах в ее жизни. — Спустя несколько лет вы снова ляжете под нож, а потом это войдет у вас в привычку и будет продолжаться, пока вы не собьетесь со счета. Но к тому времени ваша кожа станет дряблой и покроется болезненными пятнами. С помощью скальпеля, искусно используемого в хороших руках хирурга, вам все равно не добиться вечной молодости. Просто с годами морщинки скроют швы.
 По телу Тод пробежала дрожь. Старость, как и океан, была одной из тех немногих вещей, которые пугали ее. В старости нет победителей. Человек просто стареет, его внешность портится, а потом он и вовсе умирает.
 — Именно это и произошло с вами, старичок? — грубо спросила она. — Швы и морщины, это всё, что у вас осталось?
 — Подойдите поближе и увидите сами.
 Нежелание принять его предложение подсказало Хадсону, что он был прав в оценке того, как Тод отреагирует на все увиденное здесь, а именно на то, что он находился во власти трубочек и игл. Это была нормальная реакция здорового, молодого организма.
 Клэр подошла к лежащему на столе человеку на расстояние вытянутой руки. Массажистка продолжала выполнять, то, что ей было положено, как будто в комнате больше никого не было.
 — Подойдите ближе, — повторил Хадсон, глядя на Тод своими старчески проницательными глазами. — Дотроньтесь до меня. Я живой, не бойтесь!
 Тод медленно провела рукой по его телу, начиная от плеча и заканчивая коленом. Таким телом, крепким и гибким, обладали лишь очень здоровые сорокалетние мужчины. А запас жизненных сил с точки зрения секса был как у подростка. Она обнаружила это еще во время их первой встречи на борту личного самолета Хадсона, когда ласкала нижнюю часть его тела и шепотом шантажировала его.
 — То, чем вы восхищаетесь, является результатом сочетания анаболических стероидов и того, что называется преднистераном, — сказал Хадсон.
 — К чему это ведет? — спросила Тод, заинтересовавшись, несмотря на весь ужас, который вызывали у нее медицинские термины.
 Она, не сомневалась в правоте Хадсона. Когда-нибудь ей суждено лишиться своего единственного оружия, которое позволяло ей властвовать. Когда-нибудь мужчины, взглянув на нее, увидят не сексапильную, «знойную» женщину, а просто старуху.
 — Подобное соединение сдерживает гормоны человеческого роста, а также управляет процессом старения, — добавил Хадсон. — Румыны случайно столкнулись с этим, когда пытались разработать замечательное лекарство для спортсменов. Им хотелось создать то, что могло бы задерживать созревание юных гимнасток. Таким образом, они открыли источник молодости.
 — Только на цвет волос это никак не повлияло, не так ли? — спросила Клэр, теребя седые волосы Хадсона.
 — Цвет волос — это уже мой собственный выбор. Я обесцвечиваю их, что дает мне преимущество перед другими людьми, считающими седые волосы признаком слабоумных стариков.
 — Сколько времени ушло? — спросила Тод.
 — Вы имеете в виду полный курс лечения, при котором достигается стопроцентный результат?
 — Да.
 — Это произошло очень быстро. Вы не представляете, что значит наблюдать за процессом омолаживания своего тела и снова мечтать о всяких глупостях.
 Тод рассмеялась, оставив в покое его волосы.
 Улыбнувшись, Хадсон положил голову на стол. Массажистка принялась работать над мышцами его плеч. Во время их разговора выражение ее лица оставалось безучастным.
 — Кто эта женщина? Одна из ваших мерзких проституток? — поинтересовалась Тод, и ей показалось, что тусклые, безжизненные глаза женщины на мгновение вспыхнули и снова погасли.
 — Она член румынской тайной службы, — произнес Хадсон. — В ее постоянную обязанность входит снабжение всем необходимым для лечения и наблюдения за результатами, чтобы быть уверенной, что я не слишком давлю на деятельность своего организма. Не волнуйтесь, она не понимает по-английски.
 — Итак, вы полагаете, что можете проходить курс лечения еще двадцать лет? — спросила Тод.
 — Спокойно, — ответил Хадсон. — Я превращусь в самого забавного старичка, каких только видел мир. Надеюсь, что буду достаточно долго сильным и энергичным и переживу собственного сына.
 — Вы говорите так, словно хотите его смерти.
 — Он ничтожество, желающее лишь пить и принимать наркотики.
 Заметив, что в пакете уже нет жидкости, румынка ловко вынула трубку и обработала йодом то место, куда была вставлена игла. После этого она нежно принялась массировать ногу Хадсона. Некоторое время он оставался неподвижным. Затем, раздраженно выругавшись, приподнялся, опершись на локти. Массажистка сразу же кивнула, показывая, что понимает причину его недовольства, и принялась более усиленно растирать ногу.
 — Преднистеран может быть очень разъедающим, если остается на одном месте, а не циркулирует по кровеносной системе, — объяснил Хадсон. — Это, пожалуй, единственный недостаток лечения.
 — А что тогда ощущается? Немного жжет?
 — Минимальная цена за физическое, сексуальное и душевное долголетие, не так ли?
 — Вы правы. Аминь! — Тод снова дотронулась до тела Хадсона, как будто он был каким-нибудь животным, которого она собиралась купить, а потому и хотела быть уверенной, что это животное здорово.
 — Вам не хочется самой попробовать?
 — Первый курс лечения наиболее приятный и вызывает радостное возбуждение.
 — Словно наркотики — добавила Тод.
 — Будто ты снова молод.
 Тод молча отвернулась и стала медленно ходить по влажному и удушливому солярию, внимательно рассматривая находящееся, в нем оборудование и изучая разложенные повсюду медицинские инструменты.
 Хадсон наблюдал за ней со скрытым удовольствием. Он уже предчувствовал ее первую реакцию. Человеку, достигшему самого расцвета жизненных сил и здоровья, трудно ронять привлекательность вечной энергии и бодрости.
 Однако если бы она была не так молода, и красива, он бы заставил ее встать перед ним на колени и просить поделиться молодостью.
 — Почему вы позвонили? — тихо спросил Хадсон. — У вас есть яйцо?
 — Я еще думаю, как его достать. Но сколько мне вы заплатите за это?
 — Я еще думаю, как достать, — передразнил ее Хадсон.
 Тод подняла со столика бутылку с каким-то лекарством и нахмурилась, увидев на этикетке иностранные слова.
 — Советую поспешить с деньгами, — отчетливо произнесла, она. — Вы уже не единственный, кто заинтересован в этом яйце. Его бывший владелец тоже просит меня найти пропажу. За вознаграждение.
 Хадсон тут же выпрямился сев на столе, и бросил взгляд на массажистку, намекая, что больше не нуждается в ее услугах. Та, в свою очередь, не решалась уходить, тогда Хадсон жестом указал ей на дверь.
 Румынка гордо промаршировала по комнате, как солдат на Параде.
 — Думаю, она, ничего не поняла? — усмехнулась Тод.
 — Я осмотрительный мужчина.
 Хадсон спрыгнул со стола и взял с кресла белый халат. Он абсолютно не смущался своей наготы. Его мужская плоть даже в расслабленном состоянии была на редкость больших размеров. Для Тод это являлось более убедительным доказательством успешных результатов лечения Хадсона, чем все то, о чем он рассказывал.
 — Вас преследует Алексей Новиков? — спросил Хадсон, застегивая халат. — Он не представляет особой угрозы.
 — С него-то и начался весь этот шантаж. Вы разве не в курсе?
 — Теперь в курсе, — ответил Хадсон невозмутимо. — Я удивлен.
 Он взял с подноса хрустальный стакан и налил из хрустального графина минеральной воды.
 — Единственным ощутимым побочным эффектом от лекарств является то, что после них мучает жажда, рассеянно заметил Хадсон. — Обычно хочется пить день или два.
 Осушив стакан, он повернулся к Тод. Она продолжала держать бутылку с лекарством, словно не в состоянии была ее опустить.
 — О это чудесная вещь, — произнес Хадсон, — действует на всех и в любом возрасте. Вы останетесь молодой и привлекательной, как и сейчас, не страдая от проблемы неизбежного старения и ухудшения самочувствия.
 Тод еще раз попыталась прочитать, что было написано на этикетке, но так и не смогла разобрать непонятные иностранные слова.
 — И все благодаря одному эликсиру молодости? — цинично спросила она. — Кого вы стараетесь надуть? Если бы врачам удалось достичь этого, я бы уже слышала. Да и не только я, а все, кому за тридцать.
 Хадсон налил себе второй стакан и поднес его к солнцу, чтобы полюбоваться прозрачностью воды.
 — Люди, создавшие подобное чудодейственное средство, не нуждаются в деньгах или славе. У них были более серьезные планы и далеко идущие цели. Печально, что они так и не воплотили свою мечту в жизнь.
 — Что же случилось?
 — Обычное дело. Завистники вставили палки им в колеса.
 — Очень жаль, — равнодушно произнесла Тод. — Это значит, что источник вечной молодости иссяк?
 — Сейчас для этого создается одна из новейших лабораторий компании «Хадсон Интернэшнл».
 — Сколько потребуется времени, чтобы возродить все заново?
 — Я еще не подыскал нужного человека, который возглавил бы осуществление задуманного. Но как только такой человек появится, разработка оживится. А у меня пока есть запасы этого лекарства, и больше чем достаточно.
 — Счастливчик!
 — Счастливчику все это не нужно. К тому же я могу осчастливить еще одного человека, продлив ему молодость с помощью данного препарата.
 У Клэр было желание отвернуться от пристального взгляда Хадсона но почему-то не могла этого сделать. Она испытывала странное чувство при виде старческих глаз человека, чей сексуальный потенциал был как у юноши-спортсмена.
 — Как давно вы не занимались любовью с мужчиной в течение всей ночи? — спросил Хадсон.
 — В последний раз это было с любителем кокаина.
 — Я в нем не нуждаюсь. Вам не нужно также будет беспокоиться о возможных последствиях половой связи с наркоманами или обычными уличными «жеребцами».
 — Красавчик, они все так говорят, — ухмыльнулась Тод.
 — Каждый мой половой контакт регулярно и тщательно обследуется, — сказал Хадсон. — Моя сперма очень качественная, подвижная и жизнеспособная.
 — Отлично, старичок. В следующий раз, когда я почувствую в себе потребность заниматься любовью всю ночь, то позвоню вам.
 — То, что я имел в виду, не может осуществиться за одну ночь, — спокойно ответил Хадсон. — Это потребует больше вашего времени.
 Тод попыталась было сказать что-то дерзкое и обидное, но, посмотрев в глаза Хадсона, так и не решилась.
 — Я нахожу вас сексуально привлекательной, — заявил он, — но это можно сказать о многих женщинах. Вы можете предложить мне нечто большее, нежели ваш, без сомнения, одаренный грабитель.
 Клэр попыталась отвернуться, и снова ей это не удалось. Она ощущала одновременно страх и волнение, которые влекли ее к Хадсону.
 — Вы использовали свое положение и контакты с русскими, чтобы построить прочную базу для завоевания власти, — сухо заметил Хадсон. — Если учитывать ваше происхождение, то вы добились немалого.
 — Ради этого мне приходилось работать в поте лица своего.
 — Так поступают большинство людей, однако мало кому это удается. В основном же люди пьют и платят налоги.
 От дурного предчувствия Тод охватила дрожь. Сколько раз она говорила себе то же самое, но никогда не делилась подобными мыслями с Хадсоном. Должно быть, он изучил ее досконально.
 — Многое из того, что вы сделали, кажется скорее инстинктивным чем разумным, — продолжил Хадсон, — но я чувствую, что в вашем характере и складе ума скрывается огромный талант манипулирования людьми. Вы чрезвычайно сдержанны и холодны.
 — Обычно девушки не любят, когда о них так говорят, — сказала Тод, усмехнувшись. — Даже если они не сексуальны и не женственны.
 — К вам это не относится, — возразил Хадсон. — Самые властные женщины во все времена, добиваясь своих целей, пускали в ход то, что было запрещено с точки зрения общественной морали.
 Он молча подошел с такой изысканной грациозностью, что Тод попробовала представить себе секс со змеей. Ее поразила теплота и сила его рук, когда он прикоснулся к ее плечам.
 — Сейчас вы нуждаетесь в наставнике, — сказал он, — в том, кто может показать, как подняться до следующего уровня власти, способной менять события в глобальном масштабе. И только когда достигнете такого уровня, вы будете в безопасности. Не раньше.
 Они долго и напряженно смотрели друг на друга.
 — Что вам нужно от меня? — спросила наконец Тод.
 — Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж, хочу иметь от вас ребенка, а точнее, сына.
 Открыв от изумления рот, Тод молчала.
 — Если ваши анализы крови окажутся неудачными, — продолжил Хадсон, — зачатие будет проходить, искусственным образом. Если в эмбрион внесут инфекцию или он окажется не того пола, то сделаем аборт и начнем все сначала.
 — Вы не шутите? — еле вымолвила она.
 — Конечно, нет. При первой же возможности наш сын станет проходить тот же курс лечения, который так здорово помог мне, — добавил Хадсон. — Он вырастет самым сильным и умным мужчиной своего поколения. Находясь под моим попечительством и благодаря моим финансам, а также вашей природной сексуальности, у нашего сына появится прекрасный шанс сделаться одним из самых влиятельных людей на Земле.
 — Вы — презренный тип, — не выдержала Тод. Хадсон улыбнулся:
 — Не надо бояться, все очень просто, дорогая. Вы способны и на большее.
 — А вас не смущает, что я темнокожая?
 — Ничуть. В ваших жилах течет азиатская и кавказская кровь. Последней даже немного больше, если верить моим данным.
 — На вершине власти смешанная кровь не приветствуется, — резко сказала Тод, — поверьте моим данным.
 — Верю, а теперь послушайте меня. В скором будущем произойдет слияние рас, культур, языков и национальностей. И в этом виновата безжалостная, неумолимая социальная, политическая и сексуальная сила.
 — Я не доживу до такого.
 — Возможно, — кивнул Хадсон, — но если мы поженимся, то моим свадебным подарком будет продление вашей жизни. Уверен, тайно вы мечтали об этом. Наш сын проживет намного дольше, Вероятно, ему удастся извлечь такую пользу из нашего смешанного брака, о которой мы сейчас даже и не догадываемся!
 Обхватив себя руками, Тод дрожала. Она облизывала губы, но не от сексуального волнения, а потому что они были сухие от страха и какого-то чувства, которого она не испытывала прежде; Ей казалось, что она знала обо всем, делала всегда то, что нужно, и уже ничего нового не ожидала от жизни.
 Предложение Хадсона все изменило.
 — Вам лучше подыскать себе какую-нибудь другую дурочку, , — наконец ответила Тод. — Вы достаточно умны, чтобы не позволять себе лапать меня или петь песенки про любовь.
 Улыбка, появившаяся на лице Хадсона, была, как и его глаза, старческая и холодная.
 — Те из нас, у кого хватает разума, — ответил он, — отвергают подобный эмоциональный багаж вскоре после того, как вырастают из пеленок. Пусть дураки верят в любовь и влюбляются. Мы же станем властвовать над ними, равно как и над остальным миром.
 Откровенность Хадсона, его прямота вызвали в Тод ответную реакцию, которую прежде не вызывал ни один мужчина. Он был беспощаден. Он собирался использовать ее. И она прекрасно это понимала.
 Но Хадсон не обманет ее. Наоборот, он станет Клэр учить, одновременно являясь отцом, наставником и любовником. Если она останется здесь, то ее жизнь забьет ключом. Она по очереди будет испытывать страх и возбуждение. Словом, только такая жизнь для нее что-то значила.
 — Не думаю, чтобы из-за Фаберже в вас появился столь внезапный интерес сделать меня беременной? — спросила Тод.
 — Отчасти яйцо сыграло свою роль. Без него вы были бы мне менее интересны.
 — Насколько менее?
 — Яйцо очень важно для будущего, которое мы двое можем построить. Оно является необходимым компонентом в международной сети агентов и полезных глупцов.
 Глядя в глаза Тод, Хадсон впивался пальцами в ее нежные плечи. С безошибочной точностью он остановился лишь, когда она почувствовала боль. Мизинцем он провел по ее руке.
 У Тод оборвалось дыхание, ею овладела страсть. Хадсон чувствовал ее тело так же, как и она сама. Даже лучше. Затейливое соединение боли и наслаждения подпитывали друг друга.
 — Считайте яйцо своим приданым, которое вы принесете мне, — сказал он.
 — Мне возможно понадобится для этого помощь.
 — Физическая или интеллектуальная?
 — Физическая, даже чересчур физическая.
 — Используйте Билла Кэхилла.
 — А он умеет молчать?
 — Разумеется.
 Настолько, что ему можно доверить закопать тело?
 — В этом деле он не новичок. Кого вы собираетесь убить, Новикова?
 — Нет. Всего лишь одного прохвоста, которого я недавно подцепила.




 Глава 26


 Лос-Анджелес простирался за окнами взятого напрокат автомобиля морем света, постепенно поглощаемого опускавшейся ночью. В ненадежных сумерках Лорел вела машину так же уверенно, как и при полном дневном освещении. Круз обязательно отметил бы ее мастерство, если бы не был так зол на нее в данную минуту.
 — Сколько еще ехать? спросил он с еле сдерживаемым раздражением. При тусклом свете его глаза излучали холод. Одного быстрого взгляда Лорел было достаточно, чтобы понять, он по-прежнему вне себя. Она отвернулась, сконцентрировав все внимание на дороге.
 — Осталось всего несколько минут.
 — Все-таки скажи, куда мы едем? Лорел молчала.
 — У нас нет времени устраивать засаду, — огрызнулся Круз, — что нельзя сказать, к большому сожалению, о другой стороне. Но ты рада, правда? Самое главное, чтобы твой отец был в безопасности, а все остальные пусть идут к черту.
 Единственным ответом Лорел оставалось молчание. Она уже устала пытаться объяснить, что сама до конца не понимала себя. Она знала лишь одно что не смогла бы спокойно жить, если бы устроила ловушку своему отцу. В глубине души она верила: все, что делал ее отец, он делал от отчаяния, а не от жадности или по холодному расчету.
 Споря с Крузом, они все равно не пришли бы к единому мнению. Ее телохранитель был в ярости, что она не позволила устроить засаду на Свэнна. Джиллеспи внешне оставался равнодушным, но внутри у него тоже бушевал пожар. Только Редпэт все понимала и не спорила с Лорел.
 Крузу не терпелось поскорее добраться до места назначения. Радиотелефон был включен, поскольку Круз должен был сообщить «Риск лимитед» точный адрес, по которому они направлялись.
 Дав сигнал поворота, Лорел свернула в сторону, и только тогда Круз сообщил в трубку:
 — От Доухени прямо наХолливуд-Хиллз.
 — Она тебе уже сообщила, куда вы едете? — резко спросил Джиллеспи.
 — Ты слышал то же самое, что и я.
 — Проклятие! Дамский угодник, ты провел никудышнюю работу, чтобы заставить Лорел поверить нам.
 — Подскажи, может быть, я чего-то не знаю.
 — Разреши мне самому поговорить с ней, — попросил Джиллеспи.
 Круз обратился к Лорел:
 — Старший сержант хочет сказать тебе пару приятных слов.
 Его тон казался насмешливо-презрительным.
 — Я обойдусь и без них, спасибо. Круз снова поднес трубку к уху:
 — Она говорит, что…
 — Я слышал, — грубо перебил Джиллеспи. После этого воцарилось молчание, и только Круз периодически перечислял улицы и повороты, по которым они проезжали. Сделав еще один поворот, машина выехала на Бенедикт-Каньон-роуд.
 Улица была застроена обычными домами в модернистском стиле, покрытыми белой штукатуркой и с затемненными окнами. В самом конце стоял дом, выросший словно из другого века. Его архитектуру подчеркивал окружавший ландшафт.
 Лорел собиралась свернуть на подъездную аллею, ведущую к старинному зданию, но Круз распорядился остановить машину на улице.
 — Но…
 — Делай, как я говорю!
 Когда она потянулась за ключом, чтобы выключить двигатель, Круз мгновенно перехватил ее руку:
 — Оставь все как есть.
 Он быстро передал по телефону ожидавшему Джиллеспи точный адрес.
 — Понял, — ответил старший сержант.
 — Не забудь, — четко добавила Лорел, — кроме Круза, со мной больше никого не должно быть, иначе встреча с отцом не состоится.
 В ответ Джиллеспи повесил трубку.
 — Откуда ты знаешь, что отца еще нет, — спросил Круз. — Может быть, он давно ждет, когда ты позвонишь.
 — Он всегда паркует машину прямо вон там, под тем платаном, — ответила Лорел, указывая на аллею.
 — Всегда? Как давно он ездит сюда?
 — Прежде чем стать моим, этот дом принадлежал моей матери.
 — Я думал, твои родители были в разводе.
 — Это правда. Однако у отца была связка ключей от этого дома, несмотря на то что мама купила его лишь после развода.
 Круз внимательно осмотрелся кругом. Никого поблизости не было. Дом примыкал к скале, за которой начинался небольшой каньон. Гигантские листья платанов затемняли крышу сбоку.
 — Это и есть ваше условное место? — усмехнулся Круз, вспомнив сообщение Свэнна своей дочери.
 — Да, — прошептала она. — У меня многое связано с ним… но жить здесь я не могу. Слишком близко город.
 — Разверни машину в ту сторону, откуда мы приехали и не выключай мотор, — распорядился Круз.
 Пока Лорел выполняла указание, он достал с заднего сиденья черный алюминиевый дипломат, взял оттуда пистолет и быстрым ловким движением проверил наличие патронов. Затем он сунул оружие в кобуру, висевшую на пояснице.
 Черные ботинки, черные джинсы, рубашка цвета древесного угля, синевато-серая ветровка с вязаными манжетами и воротником, черный пистолет и под всем этим бронежилет. У Круза был угрожающий вид, и охотился он за опасной птицей.
 Надень бронежилет. Он что-то подозревает.
 Лорел старалась подавить в себе страх. Она всеми силами оттягивала этот момент, но он все равно настал: ее отец и любовник начинали охоту друг на друга.
 — Не смотри на меня так, — грубо произнес Круз. — Я не стану убивать этого сукина сына. А вот у тебя нет такой гарантии, что он поступит так же. Хотя тебя это нисколько не волнует, правда? Ты думаешь, что я использовал тебя лишь для того, чтобы выйти на Свэнна. Ты, может быть, даже сама застрелишь меня.
 Лорел стало очень больно, в глазах потемнело.
 — Нет, — сказала она тихо. — Господи, нет! Неужели ты думаешь, что мне легко осознавать, что в любую минуту кого-то из вас могут убить по моей вине?
 — Черт побери, но это не твоя вина! Ты ведь не заставляла своего отца делать то, чем он занимался. И я тоже.
 — Все равно я не имею права предавать его, — решительно заявила Лорел.
 — Если ты кого сейчас и предашь, так нас двоих. Мы обладаем чем-то редкостным, исключительным, а ты швыряешь это прочь ради человека, который никогда не заботился а тебе должным образом…
 — Нет! Это совсем не так! Боже, Круз. Неужели ты не понимаешь? Ты же невероятно сообразительный, сильный, чертовски опасный. В Камбриа я видела тебя в действии. Мой отец не будет против тебя!
 — Проклятие, Да он же…
 — В Камбриа ты не стал убивать тех людей, хотя мог сделать это, — перебила Лорел. — Я верю, что ты не убьешь и моего отца. Только поэтому я согласилась помочь. То, что сделал отец, неправильно, но он не заслуживает, чтобы его за это убивали!
 Круз смотрел на Лорел, не веря тому, что слышал. Он видел, что она не сомневалась в истинности того, что говорила.
 — Ты единственная, кто ничего не понимает, — решительно заявил он. — Твоего отца нельзя назвать убийцей-новичком. Нет, он хорошо обученный снайпер, охотник на людей, наемник, хищник. Я никогда не был, да и не смог бы стать таким, как он. Уж если выстрелит он, то наповал.
 — Ты очень ловкий, — прошептала Лорел, — я это видела.
 — Жаль, что ты не видела, как действует твой отец. Множество людей погибло, даже не догадавшись, кто их убил.
 Резким движением руки Круз расстегнул привязной ремень и взялся за дверную ручку.
 — Круз! Я не могу так. Если случится ужасное, я не вынесу. Я люблю тебя!
 Круз обернулся. Губы Лорел дрожали, а глаза были полны слез.
 — Дорогая, тебе не обязательно мне врать. Я же обещал, что не буду стрелять в твоего отца. И сдержу свое слово.
 Неожиданно Круз сделал то, что говорил себе не делать. Он наклонился и поцеловал Лорел. Он поцеловал ее так, словно она была хрупкой мечтой, мерцающей на горизонте.
 — Что бы ни случилось, — сказал Круз, покрывая ее лицо поцелуями, — твоей Вины здесь нет. Поверь мне, дорогая, ты единственный человек, который не виновен во всей этой истории.
 Круз открыл дверцу и выскользнул из машины, прежде чем Лорел собралась с силами, чтобы ответить. Радиотелефон остался в машине. Его черное пластиковое покрытие излучало больше теплоты, чем глаза Круза.
 — Подожди меня здесь, — тихо приказал он.
 — Но…
 — Не спорь, — решительно прервал Круз. — Дай слово, что будешь меня слушаться.
 Потрясенная, Лорел смотрела на него и удивлялась, куда исчез нежный мужчина, каким он был всего несколько секунд назад.
 — Послушай, — обратился Круз все тем же Тоном, — сейчас я поступаю против всех правил о профессиональной беспристрастности, которым меня обучали. Но мы связаны друг с другом, поэтому когда ты не позволила Джиллеспи поехать с нами, я согласился с этим.
 Лорел не шевелилась.
 — Мне еще не поздно передумать, — сказал Круз. — Это не игра, и я хочу попросить тебя кое о чем. Не спорь и не спрашивай, почему. Если не сможешь пообещать, я выхожу из этого дела прямо сейчас.
 Она еле сдерживалась, чтобы не; начать спорить и спрашивать, почему. Надо было получить, как можно больше информации. Но, взглянув на Круза, она поняла, что ее первый вопрос оказался бы последним. Он вызвал бы Джиллеспи, а сам ушел бы, ни разу не оглянувшись.
 — Что ты хочешь, чтобы я сделала?
 — Если увидишь кого-то приближающегося, сообщи по радиотелефону, а сама уезжай как можно быстрее. Джиллеспи скажет тебе, что делать дальше.
 — А как же ты?
 — Шум колес нашей машины будет мне предупреждающим знаком. Поняла?
 Лорел только кивнула, не в силах произнести ни слова.
 Круз очень тихо закрыл за собой дверцу машины и осмотрелся. Ни в одном освещенном окне не шевельнулись шторы. Ни одна дверь не открылась. Ни одна собака не залаяла.
 Словно наконец добравшись ночью до дома, Круз с облегчением шагнул в темноту аллеи, не освещаемой фонарями. Раздалось всего несколько слабых щелчков, когда он взвел курок пистолета, сняв его с предохранителя. Его мягкие шаги не издавали ни звука.
 Дойдя до того места, где, по словам Лорел, Свэнн обычно парковал свою машину, Круз коснулся рукой дороги, покрытой бетоном. Потерев указательный палец о большой, он почувствовал, что кожа сделалась липкой и понюхал кончики пальцев. Машинное масло, еще не загустевшее. Возможно, прошел всего день, но Не больше. Жаркое калифорнийское солнце очень быстро превратило несколько капель машинного масла в липкую жидкость.
 Круз очень внимательно осмотрел дом со всех сторон в поисках признаков того, что кто-то совсем недавно производил здесь разведку. Но, кроме нескольких следов возле цветочных клумб, ничего не заметил. Это ничего не доказывало. Следы мог оставить и садовник.
 Несколько минут Круз просто стоял неподвижно, скрываемый темнотой и пышными кустами мальвы. Слабый ветерок пытался прорваться сквозь могучие платаны. Кого-то звала птица-пересмешник, в ответ раздалось воркование одинокого голубя.
 Круз легко перешагнул через клумбу и прошелся по уложенному плитками внутреннему дворику. В левой руке он держал ключи от дома, которые Лорел неохотно отдала ему еще в Карру. Второй ключ открывал заднюю дверь.
 Обойдя дворик, Круз свернул на узкую дорожку, ведущую к черному входу. Ключ повернулся легко, почти без шума. Встав сбоку, Круз распахнул настежь дверь и подождал.
 В доме была тишина.
 Через минуту Круз проскользнул внутрь и прислушался. Проходя по коридору и останавливаясь возле каждой двери, он обошел весь дом. Только после этого он поставил пистолет на предохранитель, включил везде свет, вышел на улицу и позвал Лорел.
 Она выключила мотор, бросилась навстречу и крепко обняла. Круз обнял ее левой рукой, однако ни на минуту не теряя бдительности и держа правую руку на кобуре пистолета.
 Затем, осторожно отстранив Лорел, Круз подошел к машине и достал с заднего сиденья ее кожаную сумку и свой алюминиевый дипломат для хранения оружия.
 — Идем, — сказал он, — я хочу, чтобы ты укрылась. Возьми, пожалуйста, эти вещи. Понимаю, что не по-рыцарски, но мне нужны свободные руки.
 — Я думала, все спокойно, — дрожащим голосом произнесла Лорел.
 — Сейчас его здесь нет, но он недавно приезжал сюда.
 — Откуда ты знаешь?
 — На бетоне под платанами я обнаружил свежее машинное масло.
 — Может быть, здесь побывал кто-то еще? — спросила Лорел.
 — На частной подъездной аллее в самом конце улицы? Не похоже.
 Лорел молча шла впереди Круза. Войдя вслед за ней в дом, он запер дверь и взял у Лорел дипломат.
 — У кого-нибудь, кроме Джемми Свэнна, есть еще ключи от дома? Например, у прислуги или у агента по безопасности?
 — Нет.
 Лорел последовала за Крузом в гостиную.
 — Я оказался прав. Твой отец недавно побывал здесь.
 — Ты увидел на полу в кухне масло от машины? — дерзко спросила Лорел.
 — Воздух свежий, — ответил Круз, — словно кто-то проветривал помещение. А на кухонном столе сегодняшняя газета. Дом ставится на сигнализацию?
 — Нет. — Лорел отвернулась от Круза. — Я не живу здесь подолгу. В городе я становлюсь раздражительной.
 — Лорел!
 Она увидела, что Круз ждал, держа в руке телефонную трубку.
 Молясь про себя, что поступает правильно, Лорел набрала номер пейджера Джемми Свэнна, а затем оставила свой номер, „чтобы отец знал, куда перезвонить.
 — Сколько обычно после этого приходится ждать? — спросил Круз после того, как она повесила трубку.
 — Я жду его звонка в течение часа.
 — А если он не позвонит в течение часа, то когда еще?
 — Самое большее приходилось ждать десять дней. Мама уже думала, что его нет в живых, когда он наконец позвонил.
 — Неудивительно, что ты не доверяешь мужчинам, — проворчал Круз.
 — Тебе я доверяю.
 — Ты думаешь, что я лучше стреляю, чем твой старик? Или намекаешь на невыносимый характер?
 — Я этого не говорила. Что тебя тревожит?
 — В чем-то мы похожи с твоим отцом.
 — Вы совершенно разные.
 — Я так не считаю. Мы с ним никогда не бледнеем от страха, потому что обучены самым страшным правилам, которые полицейские вряд ли когда-нибудь выучат.
 — О чем ты?
 — О том, как легко переступить закон и при этом остаться безнаказанным, — грубо ответил Круз. — Мы живем в гадком мире, где ложь является единственной правдой, а насилие стало кратчайшим путём к достижению цели.
 — Хочешь сказать, что ты абсолютно такой же, как и мой отец?
 — Я говорю, что мог бы стать таким же.
 — Неправда.
 — Запросто. Только подумай, Лорел, что может случиться, если ты ошибаешься.
 — Почему ты отталкиваешь меня?
 — Разве?
 — Да. Как и я, ты прекрасно понимаешь, что такое безнравственность. Ты знаешь разницу между ложью во имя правды и ложью ради корыстных целей. В этом заключается отличие между честностью и преступностью.
 Круз долго смотрел в немигающие янтарные глаза Лорел.
 — Ты веришь в меня даже больше, чем я сам в себя верю, — наконец вымолвил он.
 — Ты однажды уже заметил, что я вижу тебя насквозь.
 Круз закрыл глаза, но продолжал видеть только Лорел. С языка готовы были сорваться слова, которые не следовало произносить, по крайней мере сейчас.
 — Мне нужно еще раз осмотреть весь дом, — решительно заявил Круз и заметил, как больно ранила Лорел его резкость. — Если я сейчас не отойду от тебя, то обязательно поцелую и буду целовать до тех пор, пока мы оба не забудем, кто мы и где мы, И это будет самой глупой ошибкой, какую я когда-либо совершал.
 — Круз, — прошептала Лорел, прижимаясь к нему.
 — Нет, — сказал он, пятясь назад. — Это не должно повториться, дорогая. Я не тот мужчина, который тебе нужен. Только чтобы защитить тебя, мне придется делать то, что вызовет в тебе отвращение ко мне. Не усложняй мою работу еще больше, чем она есть на самом деле.
 Лорел несколько минут смотрела на Круза, все еще не узнанного до конца, но ставшего любовником и телохранителем… а теперь и охотником. Ее охватил ужас. Она сделала выбор, и вот результат. Круз ускользал от нее.
 — Я никогда не буду испытывать к тебе отвращения, — отчетливо произнесла Лорел.
 Ответа не последовало.
 Она открыла глаза, в комнате никого не было. Круз растворился в ночи.




 Глава 27


 Лорел устало взяла кожаную сумку и вынула штангенциркуль, точные механические весы, рубин и небольшой переносной компьютер. Устроившись в кресле, она поставила весы на стол и тщательно измерила вес камня.
 Лорел пришлось включить настольную лампу из чистого хрусталя и сразу все цвета радуги разлились по столу, по ее рукам, по креслу. Все вокруг сверкало и переливалось.
 Лорел не сразу заметила каскад разноцветных огней, отбрасываемых лампой. Не заметила она и стоявшего в дверях Круза, с трепетом наблюдавшего за ней.
 Ему стоило больших усилий не подойти к Лорел, не коснуться ее, не обнять. Я люблю тебя.
 Эти слова Лорел не давали ему покоя. Он никогда не был влюблен и, наверное, даже не знал, что такое любовь. Он был слишком увлечен своей работой, во время которой переживал не менее острые ощущения.
 Отчасти Лорел удалось заглянуть в тайники его души и при этом не содрогнуться. Она разбудила в нем чувства, сбившие его с толку, озадачившие и подчинившие себе. Ответственность, нежность, страсть, даже благоговейный трепет. Лорел была самой ранимой и незащищенной и в то же время самой сильной женщиной из всех тех, кого он когда-либо знал.
 Как мог этот сукин сын так рисковать ею? Круз молча неистовствовал. Он никогда больше не встретит женщины, похожей на Лорел. А из-за Свэнна он должен потерять Лорел. Если повезет, придется убить Свэнна, чтобы защитить Лорел. Но в таком случае она даже не захочет вспоминать о том, в чем однажды призналась Крузу.
 Мысль о том, что он теряет ее, мучила Круза, как и ее слова любви. До встречи с Лорел он был один, но не одинок.
 Теперь же…
 Круз отбросил мысли в сторону Пора приниматься за дело. Пусть Лорел возненавидит его, но останется жива и невредима, нежели погибнет из-за проявления им слабости.
 Круз снова принялся бродить по дому, окидывая все взглядом человека, в чьих руках была чужая жизнь. Сам дом оборонять легко. Просторный, но с замысловатым дизайном, из каждой его комнаты отстреливаться не составляло никакого труда. Входная дверь хорошо освещалась. Все это ободряло.
 Дело осложнялось тем что скат горы за домом был покрыт густой зарослью кустарника, Там-то и могли скрываться незваные гости, если бы намеревались ворваться в дом через черный ход.
 Круз несколько раз просмотрел участок земли вокруг дома. Прислушиваясь к различным шорохам, он размышлял о том, как бы сам поступил, если бы ему потребовалось пробраться в дом незамеченным.
 Все очень просто. Он нанял бы десятерых человек и одного слона для представления прямо во внутреннем дворике. Но вряд ли Свэнн придет с компанией. К тому же после сообщения Лорел об опасности он, наверное, стал еще осторожнее вести себя со своими дружками.
 Круз вновь вошел в дом. Он все больше и больше становился уверенным в том, что обнаруженные им следы возле цветочных клумб были оставлены Джемми Свэнном. Возможно, тот описывал вокруг дома те же круги, что и Круз, вынашивая те же планы и делая те же заключения: войти в дом через заднюю дверь, без предупреждения, без чьего-либо сопровождения, поскольку нельзя ни на кого положиться.
 «Свэнн, не заставляй меня убивать тебя, — мрачно подумал Круз. — Если даже ты и заслуживаешь смерти за то, что рискуешь жизнью дочери ради холодного куска камня, я не хочу быть твоим палачом».
 Сам не желая того, Круз снова очутился возле комнаты, где находилась Лорел. На этот раз она заметила своего телохранителя. Рубин покоился на ее ладони, вбирая в себя все цвета радуги подобно тому, как магнит притягивает к себе металлические опилки.
 Не спеша Лорел достала из сумки лист бумаги, и аккуратно завернула в него рубин. Подобным образом она хранила и другие камни в кожаной сумке.
 Находясь в тени, Круз горящими глазами наблюдал за ней. Затем прошел через гостиную к застекленным створчатым дверям, выходившим во внутренний дворик. Они были заперты. Круз повернул изящный затвор и распахнул их настежь. Прохладный воздух, наполненный ароматом листвы и росы, ворвался в комнату.
 Вечерний ветер легким дыханием сорвал несколько листков с высоких эвкалиптов. Порхая в воздухе, сухие листья шуршали, словно кто-то тихо шел по выложенной плитками дорожке.
 Круз вернулся в комнату, Лорел смотрела на него. Ее губы и руки дрожали. Чуть-чуть. Однако достаточно, чтобы заметить проницательному мужчине.
 Круз был очень проницательным.
 — Ты можешь нарушить свои правила, чтобы обнять меня? — нерешительно опросила Лорел. — Совсем ненадолго. Я ощущаю себя… такой одинокой.
 Круз почувствовал только резкий контраст между теплом ее тела, прижимавшегося к его груди, и холодным оружием, временно покоящимся в кобуре. Левой рукой Круз крепко и нежно обнял Лорел.
 — Мне следовало многое сделать по-другому, — произнесла Лорел, взглянув на Круза. — Наверное, мой выбор оказался неверным. Я потеряла тебя.
 Круз молчал. Он лишь разжал свои объятия.
 — Пора созвониться с Карру, — сказал он как можно спокойнее. — Оставайся в тени, хорошо?
 С заднего двора донесся слабый звук. Возможно, кошка подкрадывалась к своей добыче. А возможно, это были шаги мужчины, ступавшего по-кошачьи.
 — Круз, — настойчиво попросила Лорел. — Когда позвонит отец, не слишком дави на него. Угрозы сделают его еще более упрямым.
 Круз наклонился и быстро, горячо поцеловал ее. Лорел не отпускала его, как будто могла умереть, как только он покинет ее.
 — Я знаю, что представляет собой твой отец, — ответил Круз, — знаю лучше тебя.
 Лорел некоторое время разглядывала его лицо: кроме боли и печали, оно ничего не выражало.
 Круз ушел на кухню, и вскоре она услышала его разговор с Карру:
 — Да, я подожду ее, но не вечно.
 Лорел невольно направилась на кухню: только бы увидеть Круза. Но неожиданно подошла к дверям, ведущим во внутренний дворик. «Слишком поздно для нас обоих, — подумала она. — Я расстелила себе постель и должна лечь спать одна, как обычно».
 Она дернула за шнур хрустальной лампы. Свет погас, а вместе с ним исчезли и разноцветные огоньки, словно их никогда и не было. Чувствовалось дыхание слабого ветерка сквозь открытые створчатые двери. Еле сдерживая слезы, Лорел вышла на улицу, чтобы раствориться в темноте, как и разноцветные огоньки. Внезапно рот ей зажала чья-то рука.
 — Не кричи, Лори, это я.
 Облегчение было настолько велико, что на какой-то момент Лорел вся обмякла.
 Свэнн развернул дочь лицом к себе и левой рукой поднял ее голову за подбородок. Лорел молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. Частично его суровое, напряженное лицо оставалось в тени. Он держал пистолет на уровне пояса, дулом в сторону дома.
 — Отец? — пошептала она, неожиданно ощутив неуверенность, даже страх.
 — А кого ты еще ждала здесь? Санта-Клауса?
 Лорел лишь покачала головой. Голос отца звучал грубо. Она никогда прежде не видела его таким жестоким, опасным, настоящим бандитом. Впервые она поняла, почему Круз был так осторожен с ним. Впервые она по-настоящему испугалась за жизнь Круза.
 Лорел оцепенела от ужаса, поняв наконец, что сделала, ограничив Круза, в то время как у ее отца была полная свобода действий.
 Свэнн молча всматривался в ее глаза, не находя того, что искал.
 — Этот ублюдок на самом деле окрутил тебя? — спросил он все тем же жутким голосом.
 — Что?
 — Я говорю про эту легко передвигающуюся гориллу, с которой ты обнималась минуту назад. Ты так вся и извивалась вокруг него.
 От изумления Лорел лишилась дара речи.
 Свэнн не сводил глаз с застекленных створчатых дверей, будто ожидал, что в любой момент оттуда мог выскочить взвод полицейских.
 — Кто он? — потребовал ответа Свэнн, направляясь в дом. — Он вооружен?
 Не раздумывая, Лорел преградила ему дорогу.
 — Круз Рован не враг, — тихо произнесла она. — Пожалуйста, папа. Остановись и выслушай меня. Это не то, что ты думаешь!
 Свэнн посмотрел на дочь, словно перед ним была незнакомка, угрожавшая убить его. Лорел даже показалось, что в какой-то момент отец направил дуло пистолета на нее.
 Наконец он медленно опустил оружие вниз.
 — Господи! — сказал он, глядя на дочь, как-будто никогда не видел ее раньше. — Я считал тебя умнее этого!
 — Умнее чего? Умнее того, чтобы не вставать тебе поперек дороги?
 Ее слова потрясли Свэнна.
 — Ты правда поверила этому слащавому ничтожеству? — с презрением спросил он. — Рован использует тебя, только чтобы выйти на меня. Это самый старый трюк. Черт побери, я делал это сотни раз. Когда же ты подрастешь, детка?
 — Я взрослее, чем ты думаешь. — Лорел вспыхнула от обиды и возмущения. — Тебя же никогда не было рядом, пока я росла. Ты ничего не знаешь обо мне.
 Во второй раз Свэнн был потрясен услышанным от дочери. На этот раз она заметила, что причинила ему боль своими словами. Лорел тут же пожалела о них, попытавшись снова добраться до удаленных уголков отцовской души и увидеть в нем некогда любившего ее родного человека.
 — Отец, Круз не охотится за тобой.
 — Да? Тогда почему, черт побери, он вьется вокруг тебя?
 — Чтобы защитить меня от пули.
 — Что?
 — Сразу после того, как я позвонила тебе из Камбриа, двое неизвестных ворвались в мой дом. Они хотели убить меня.
 Свэнн не проронил ни слова, но ужас, появившийся на его лице, говорил о многом.
 — На Крузе был надет бронежилет, — продолжала Лорел, — вот почему мы оба живы. Он повалил меня на пол, прикрыв своим телом. Две пули, предназначавшиеся мне, угодили в него.
 Недоверие, понимание, гнев — все было на лице Свэнна.
 — Ах ты, лживая сука! — процедил сквозь зубы Свэнн.
 — Ты о ком?
 Вместо ответа Свэнн сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он дотронулся до щеки Лорел, и дочь почувствовала, что его рука дрожала.
 — Я не знал об этом, Лори, — прошептал он, — видит Бог, не знал.
 — Я не сомневалась, Но кто это был? Пап что происходит?
 — Не важно. Я сам позабочусь обо этом.
 — Но каким образом?
 — Тебе не стоит задавать подобный вопроса мне — лучше не отвечать на него. — В его глазах появился зловещий блеск.
 — Но мне необходимо спросить, — возразила Лорел. — Единственный способ покончить со всем этим грязным делом, так это вернуть яйцо Крузу. А он, в свою очередь, передаст его русским.
 Постепенно жесткие складки на лице Свэнна разглаживались, но оно по-прежнему оставалось мрачным. Он покачал головой.
 — Это не так-то просто. Даже совсем не просто. Яйцо — лишь часть всего остального. Если даже я и верну его, меня так просто не оставят в покое.
 — Кто? Полиция? Круз говорит, что русские сами не хотели публичной огласки, поэтому то и обратились за помощью в частную компании Им только нужно найти «Рубиновый сюрприз»
 — Не сомневаюсь.
 Появившаяся на лице Свэнна улыбка не ус покоила Лорел относительно его дальнейших планов.
 — Но Рован прав, — произнес Свэнн, — местными полицейскими проблем не будет. Русские не дураки и не обратятся ни в полицию, ни в федеральные органы. Ты принесла свою рабочую сумку? — спросил он.
 — Да.
 — Дай мне сумку и ступай в дом. Через минуту я исчезну.
 — Наверное, мне следует просто отдать тебе камень, не так ли? — холодно спросила Лорел.
 — Проклятие, Лори, я не предполагал, что ты найдешь его!
 — Многие вещи происходят независимо от нашего предположения.
 — Кто еще об этом знает?
 — Круз и его босс, Кассандра Редпэт.
 — Как ты думаешь, камень настоящий?
 — Ты имеешь в виду рубин? Я бы сказала, что в нем есть что-то странное.
 Свэнн печально изучал свою дочь, пытаясь по ее выражению угадать, о чем она думала, не задавая вопросов. Проблема заключалась в том, что очень часто вопросы, как и Ответы, разоблачали тех, кто их задавал.
 — Странное? — поинтересовался Свэнн. — Что именно?
 — Мне нужно еще раз осмотреть рубитг, но, вероятно, этот камень искусственный.
 — Мало вероятно, — мгновенно ответил Свэнн.
 — Я могу и ошибаться, но мои весы показали не тот удельный вес, какой имеет настоящий рубин.
 — Скорее всего ты ошибаешься, — с уверенностью быстро проговорил Свэнн.
 — И еще. Камень слишком чистый, прозрачный, слишком правильной формы. Настоящие рубины такими не бывают.
 — Малыш, отдай мне его, — голос Свэнна звучал тихо, но в нем слышалась явная угроза.
 — Отец, дело в том, что я больше не твой малыш.
 — Ах, ну да, ты теперь малыш Круза, ведь так? Ты предана ему, и пошел к черту старый отец.
 — Если, бы не Круз, меня бы уже не было в живых. Но без тебя меня вообще не было бы на свете. Я люблю вас обоих, и вы оба разрываете меня на части!
 Наступило долгое молчание. Первым его нарушил Свэнн:
 — Господи! Что за неразбериха!
 — В чем дело, отец? Какая такая «неразбериха»? Я имею право знать. Меня чуть не убили из-за этого.
 — Чем больше будешь знать, тем опаснее это для тебя. Оставь все как есть. Мне не Следовало впутывать тебя. А этому сукину сыну Ровану не нужно было затаскивать тебя еще глубже. Где камень?
 Лорел машинально оглянулась на дом. Круза нигде не было видно, но долго так продолжаться не могло. Его разговоры с Карру в редких случаях длились дольше пяти или шести минут.
 — Ты сможешь достать рубин так, чтобы Круз ничего не узнал об этом?
 — Не проси меня.
 — Достань его, Лорел! Только так ты сможешь невредимой выйти из этого дела.
 — Нет, — прошептала Лорел.
 — Ты не можешь или не хочешь?
 — Не хочу — решительно заявила она. — Я не понимаю, что происходит, но с этой минуты выхожу из игры. Если ты не станешь сотрудничать с Крузом и с «Риск лимитед», я не буду помогать тебе.
 Свэнн долго смотрел на дочь, не веря своим ушам. В нем все кипело от гнева.
 — Будь я проклят, — разозлился он, — ты действительно веришь, что влюблена в этого ублюдка? Должно быть, он хороший самец.
 Оттолкнув дочь, Свэнн сделал шаг к дому. Лорел схватила его за руку.
 — Нет! — горячо зашептала она. — Если ты сделаешь еще один шаг, я закричу. Круз узнает о твоем появлении, и у тебя не будет возможности схватить его неожиданно. Он хороший; папа. Очень хороший. И не только в постели.
 Свэнн немного успокоился. Лорел осадила его, будто пистолет был у нее. Теперь он смотрел на дочь совершенно другими глазами.
 — Ты на самом деле сделаешь это, — произнес он, скорее утверждая, чем спрашивая.
 — Да, сделаю.
 Свэнн знал, что она скажет еще до того, как Лорел ответила. Ведь это была его дочь.
 — Ты всегда была сущим наказанием, когда что-нибудь вбивала себе в голову. Жаль, что у твоей матери сердце было не из такого же холодного куска железа.
 — Неужели тебе по правде жаль?
 — Только не когда мы впервые познакомились. Я был слишком молод, чтобы оценить сильную женщину. Надеюсь, негодяй, которого ты выбрала, заслуживает того же горя, какого ты с ним хлебнешь, Лори. Я уверен в этом, как никогда.
 — Мне не доводилось встречать мужчин, подобных Крузу.
 Грустно улыбнувшись, Свэнн погладил дочь по голове:
 — Отлично, пусть будет так. Лишь бы тебе было хорошо.
 — Позволь Крузу…
 — Нет, — перебил ее Свэнн, — слишком поздно, малыш. Слишком много долгов нужно оплатить. Обещаю не втягивать тебя больше в свои отвратительные игры, в какой бы безнадежной ситуации я ни оказался.
 Лорел встала на цыпочки и поцеловала отца в щеку. Он прижался губами к ее лицу, а затем бесшумно ушел в поджидавшую его ночь.
 — Я все равно люблю тебя, — крикнула ему вслед Лорел, — так же, как любила тебя мама. Ее последним словом перед смертью было твое имя.
 Из темноты раздался голос Свэнна:
 — Я любил ее так, как не любил больше никого, кроме тебя, Лорел. И я не хочу испортить тебе жизнь, как искалечил судьбу твоей матери. Я исчезаю. Прощай, больше мы никогда не увидимся.
 И Свэнн растворился в ночи.
 Из темноты вырос Круз.
 — Ты был здесь? — еще не веря, спросила потрясенная Лорел.
 — Какое-то время.
 — Ты мог остановить отца!
 — У него не было яйца, ни при себе, ни в припаркованной машине. Очень жаль, что никто из «Риск лимитед» не может сейчас проводить его.
 — Тебя никто здесь не держит.
 — Ты забыла, что я твой телохранитель?
 Круз смотрел на гору, поросшую кустарником, словно пытался взглядом проследить за Свэнном.
 — Когда ты узнала, что рубин — подделка? — как бы между прочим поинтересовался он.
 Лорел внимательно смотрела на него, стараясь взять себя в руки и понять суть его вопроса.
 — Я не знала, — неуверенно произнесла Лорел, — до сегодняшнего дня. Отца кто-то здорово обманул, и вся эта игра не стоит свеч.
 Всматриваясь в кусты, Круз ждал и прислушивался, не сомневаясь в том, что Свэнн никуда не ушел, а дожидался подходящего момента, чтобы снова прийти за камнем, который был ему так необходим. Круз достал из кармана кроваво-красный камень:
 — Ты думаешь, твой отец попался кому-то на удочку? Нет, Лорел, он прекрасно знал, что рубин ненастоящий.
 — Я ведь оставила рубин в кожаной сумке. Ты не доверяешь мне? Неужели ты думал, что я отдам камень отцу?
 — Я не доверял тем методам, которые твой отец мог применить, чтобы убедить тебя сделать это.
 — Я знаю… теперь.
 Круз умолчал о том, что во время всего ее разговора с отцом, он находился в засаде, целившись дулом пистолета прямо в голову Свэнна, и опустил его, лишь когда стало ясно, что жизни Лорел ничто не угрожает. Затем Круз быстро обнаружил машину Свэнна, но ничего в ней не нашел.
 — Господи, как все надоело! — съежившись от дрожи, промолвила Лорел. — Какая-то бессмыслица. К чему вся эта суета ради подделки?
 Круз посмотрел на камень. В ночи его цвет поблек, и лишь странно высеченные грани излучали холодный свет.
 — Если рубин — подделка и если Алексей Новиков знает об этом, — сказал Круз, — значит, я держу один из самых ценных в мире кристаллов. Если твой отец сказал правду. Если, если…
 — Я не понимаю.
 — Идем в дом. Теперь настал их ход.




 Глава 28


 Свэнн с трудом сдерживал свою ярость. Только один человек знал о том, что он отправил «Сюрприз» дочери. Лишь одному человеку было известно о связи Лорел с «Риск лимитед». Лишь одному человеку имело смысл направить наемных убийц, чтобы покончить жизнь его дочери.
 Длинными сильными пальцами Свэнн крепко сжимал руль, словно это была изящная шейка Клэр Тод.
 «Дрянь, ведущая двойную игру сука! — бесился Свэнн. — Она занималась со мной любовью, зная, что в тот момент должны были убивать моего единственного ребенка. И это, видимо, доставляло ей наслаждение! Проклятие, и после всего ей удалось избежать наказания!»
 Свэнн глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, но это было почти невозможно. Ему приходилось встречаться с душевнобольными людьми, но Тод никак нельзя было отнести к их числу.
 Да, она была чудная, однако это проявлялось лишь временами и ненадолго. И она снова становилась, как и большинство людей, мертвенно холодным камнем.
 До сегодняшнего вечера Свэнн никогда прежде не испытывал удовольствия от предвкушения убийства. Это просто являлось частью его работы, как ложь и жульничество были способом его существования в этом отвратительном мире.
 Сегодняшний вечер все изменил. И Свэнн с нетерпением ожидал момента, когда покончит с Клэр Тод.
 Он припарковал свою машину в квартале от «Беверли-Вилшир» и вошел в отель через боковую дверь. В гостинице устраивали очередной банкет. Светские дамы в вечерних туалетах, нацепившие на себя богатые украшения из драгоценных камней; толстые мужчины в смокингах. На первый взгляд ни один из присутствующих не вызвал у Свэнна чувства беспокойства. Тем не менее он минут десять разглядывал гостей. Казалось, никто не представлял собой угрозы.
 Успокоившись, Свэнн проверил, по-прежнему ли закрывая рукоятку пистолета его просторный легкий пиджак. Затем с решительностью человека, точно знающего, куда он направляется, Свэнн зашагал к лифту. Останавливаясь на каждом этаже, лифт выпускал и впускал своих пассажиров. В коридорах толпились люди.
 Свэнн решил сразу подняться до этажа, где находился номер Клэр Тод. Здесь суетилось столько народу, что вряд ли кто-нибудь мог запомнить его.
 Номер Тод располагался в самом конце коридора, за ним пожарная лестница. Свэнн немного постоял возле двери и услышал голоса. Один принадлежал женщине, другой — мужчине.
 Несмотря на то что в лимузине Свэнн слышал лишь несколько слов, произнесенных Дэмоном Хадсоном, он не сомневался, что мужской голое принадлежал Хадсону. Вот так ситуация! Похоже, пока он сидел спереди вместе с шофером, Тод что-то замышляла за его спиной. Вероятно, ей хотелось забить в одни ворота сразу три мяча: предать своего партнера, предать Хадсона и заставить последнего выдать себя.
 Свэнн тихо вставил ключ в замочную скважину. Но прежде чем удалось повернуть ключ, он почувствовал возле своего уха холодное металлическое дуло пистолета.
 Свэнн застыл, забыв о мучившей его ярости. Он уже не управлял игрой, а это равносильно смерти. Свэнн с грустью надеялся на то, что Крузу Ровану удастся защитить Лорел.
 — Тебе конец, — проговорил мужской голос за спиной Свэнна, — открывай дверь и входи.
 Краем глаза Свэнн разглядел белую рубашку, красный галстук и черный пиджак.
 — Отличная работа, Билл, — тихо ответил Свэнн. — Как это я не заметил тебя?
 — Не имеет значения, идиот. Давай, поторапливайся.
 — Не думаю, что тебе хочется попасть в неприятное положение после того, как ты пристрелишь меня.
 — Не беспокойся, у меня не будет никаких неприятностей.
 Дуло пистолета было направлено Свэнну прямо в лицо. Он стоял в нерешительности, взвешивая свои шансы на успех. Они были не так уж и плохи. Билл находился совсем рядом. Каждый раз, когда он тыкал в Свэнна пистолетом, тот мог запросто выхватить его оружие. Рано или поздно Кэхилл должен потерять бдительность, и уж тогда Свэнн проучит его так, что он запомнит на всю жизнь.
 Однако сначала нужно свести счеты с Клэр Тод.
 Свэнн повернул ключ и распахнул дверь. Тод и Хадсон сидели вместе на диване, на столе лежал «Рубиновый сюрприз».
 Они взглянули на вошедших, будто сиамские близнецы. На их лицах появилось выражение жуткого интереса.
 — Вышло все гладко, — заметил Кэхилл. Он так сосредоточился, пытаясь выяснить, что здесь происходит, что даже не расслышал, как я подошёл к нему. — Кэхилл толкнул Свэнна пистолетом вперед.
 — Встань к стене. Руки вынь из карманов, ноги в стороны. Вот так и стой.
 Свэнн распростер руки по стене, оклеенной парчовыми обоями, а Кэхилл тем временем обыскал его и вытащил пистолет.
 — В коридоре установлены скрытые камеры, верно? — спросил Свэнн у Кэхилла. — Твой дружок работает в службе безопасности отеля?
 Теперь, когда Свэнн был безоружен, Кэхилл чувствовал себя более раскованно.
 — Двадцать два года назад, будучи еще агентом ФБР, мы вместе участвовали в расследовании ограбления одного банка в Далласе, — бодро ответил Кэхилл. — Отех пор мы помогаем друг другу время от времени. Свэнн, я думал, тебе никогда не надоест смотреть на дам в холле.
 — Входите и присаживайтесь, мистер Свэнн, — произнес Хадсон странным тонким голосом. — Я очень надеялся, что вы скоро появитесь. Кажется, мисс Тод не знает, как открывается яйцо.
 Свэнн с улыбкой взглянул на Клэр. Леденящий холодок от возбуждения и страха пробежал по ее спине. Ей всегда хотелось знать, на что похожа смерть. Теперь она знала. Смерть поджидала ее в зловещих глазах Джемми Свэнна.
 Клэр Тод продала бы все, что осталось от ее души, лишь бы в последний раз заняться любовью с этим человеком.
 Улыбка Свэнна говорила о том, что он догадался о ее желании.
 Дулом пистолета Кэхилл указал Свэнну на кресло. Свэнн медленно последовал его приказу, выжидая подходящего момента. Кэхилл действовал непрофессионально, словно абсолютно позабыл о том, чему его учили в ФБР об оружии и арестованных.
 Свэнн с нетерпением ожидал минуты, когда сможет отомстить Кэхиллу. Но сначала надо заставить Тод поверить, что он выходит из игры. Это следовало делать очень осторожно.
 — Для тебя концерт окончен, — произнес Кэхилл. — Садись и веди себя спокойно.
 Свэнн устроился в кресле с подголовником, слегка наклонившись вперед и положив ногу на ногу. Он был наготове вскочить в любую секунду.
 — Откинься назад. Расслабься, — посоветовал Кэхилл. — Мне не раз приходилось справляться с такими, как ты.
 Свэнн облокотился на спинку кресла, но положения ног не менял. Затем вновь понемногу начал наклоняться вперед.
 Кэхилл либо на замечал этого, либо ему было наплевать. Он засунул пистолет в кобуру и вытащил обшитую кожей полицейскую дубинку.
 — Отлично сработано, любимая, — обратился Свэнн к Тод. — Предательство напарника или смерть, верно?
 — Ничего опасного, — ответила она. — Мистер Хадсон сделал нам встречное предложение. Очень великодушное.
 — Не сомневаюсь в этом. Улыбнувшись, Тод облизала губы и прикусила нижнюю, не сводя глаз со Свэнна.
 — Но вначале ему нужно доказательство, что это яйцо Фаберже, — решительно заявила Тод. — Ты можешь доказать, не так ли?
 Свэнн с презрением взглянул на нее.
 — Конечно. Я могу это сделать.
 — Великолепно! — воскликнул Хадсон. — Пожалуйста, покажите нам.
 — Пошел к черту, старый болван!
 Хадсон бросил взгляд на Кэхилла, и тот хлестнул Свэнна дубинкой. Удар не был достаточно сильным, чтобы на теле остался рубец, но Свэнн запрокинул голову назад.
 — Это все, а что ты способен? — спросил он. Кэхилл мял дубинку в руках, равнодушно глядя на Свэнна.
 — Тебе лучше не знать, на что я способен. Открывай яйцо или неделю будешь выплевывать свои зубы.
 Свэнн рассмеялся:
 — Держу пари, ты был «грозой» в детском саду. Кэхилл посмотрел на Хадсона.
 — Ты можешь выбить веемой зубы, — насмешливо продолжил Свэнн, — но все равно не получишь то, что хочешь.
 — Крепкий орешек, — заметил Кэхилл. — Думаешь, боль не заставит тебя говорить?
 — Ты никакими средствами ничего не добьешься от меня.
 Тод попыталась было что-то сказать, но Хадсон остановил ее резким движением руки.
 — А в чем, собственно, проблема? — спросил он, уставившись на Свэнна.
 — В том, что это будет стоить вам сто тысяч долларов, — сказал Свэнн.
 — Не глупите, — холодно возразил Хадсон. — Вы не в том положении, чтобы торговаться.
 — Подумай еще раз, старый осел. Я понял, что меня исключили из сделки. Правильно, я все равно не смог бы быть вам полезным.
 Хадсон молчал.
 — Итак, я получаю сто тысяч долларов и сматываюсь, — добавил Свэнн. — В данном случае это не очень много/Гораздо меньше тех взяток, которые вам придется дать, чтобы скрыть убийство в отеле «Бёверли-Вилшир».
 Хадсон взглянул на Тод. Она пожала плечами.
 — Хорошо, — ответил он, — мисс Тод отсчитает вам необходимую сумму денег. А сейчас продемонстрируйте нам, как яйцо открывается.
 — Внутри яйца ничего нет, — сказал Свэнн. — Все, чем вы располагаете, так это великолепной скорлупой.
 — Что? — закричал Хадсон, метнув негодующий взгляд на Тод. — Клэр сказала, что вы принесете нам все, что нужно.
 — Она солгала, — усмехнулся Свэнн. — Как всегда. Сука лжет, даже когда спит.
 Тод посмотрела полными желания черными глазами на своего бывшего любовника и будущего палача.
 — Значит, она обо всем наврала? — спросил Хадсон.
 — Почем мне знать? А что она конкретно говорила?
 — Что нам потребуется компьютер, например.
 — Врала.
 Что им точно должно было потребоваться, так это настоящий рубин, но Свэнн не собирался упоминать о нем. Если Тод еще не обнаружила подмену, он не намерен говорить ей до тех пор, пока это не станет выгодно ему.
 — Так уж нам необходим компьютер? — спросил Хадсон.
 — Может быть, вы обошлись бы телеграфной связью. — Свэнн пожал плечами. — Спросите Новикова. Это его игрушка.
 — При данных обстоятельствах, — ответил Хадсон, — не думаю, что он будет нам полезен.
 — Да, некоторые люди лишены чувства юмора, не так ли?
 Хадсон внимательно вглядывался в своего пленника, как будто надеялся увидеть в нем то, чего пока не замечал.
 — Отсутствие компьютера — это единственная проблема? — задал он вопрос.
 Свэнн лишь взглянул на него, как на идиота. Кэхилл сделал движение в его сторону, словно собирался вновь нанести удар. Свэнн заметил это.
 — Успокойся, — сказал он, — у твоего босса все есть или будет, как только он достанет компьютерную связь.
 На какой-то момент воцарилось молчание. Затем Хадсон взглянул на Тод.
 — Можете приступать, — усмехнулся Свэнн. — Она ответит на интересующие вас вопросы. Им с Новиковым известно обо всем;
 Хадсон смотрел на Тод, ожидая подтверждения.
 Она, в свою очередь, изучала лицо Свэнна, проявляя признаки беспокойства.
 — О, ради Христа, — обратился к ней Свэнн, — дай мне сто тысяч, и я исчезну насовсем. Я устал от этой игры.
 Тод медленно обошла вокруг стола и с кошачьей грацией склонилась над Свэнном.
 — Бедный малыш, а ты не такой уж сильный, как я думала.
 — Я был сильным раньше, а теперь годы берут свое.
 Тод нежно дотронулась до синяка, начинавшего проступать на щеке Свэнна.
 — Ты был лучшим из всех, — сказала она тихим голосом, который был слышен только ему. — Ты один никогда не принуждал меня приходить к тебе.
 — Это была моя ошибка. Дай мне деньги, и я уйду.
 Глядя в его глаза, Тод искала в них ложь. Но они светились лишь дикой ненавистью с той самой минуты, как он вошел в номер. Тод не сомневалась в истинной причине такой ненависти.
 Медленно распрямившись, Тод посмотрела на Хадсона и незаметно кивнула.
 — Давай, Билл, — отчетливо произнес Хадсон.
 Кэхилл второй раз ударил Свэнна дубинкой. Удар прошелся по подбородку. Кэхилл поднял руку, готовый ударить снова, но его жертва уже растянулась на полу лицом вниз.
 — Достаточно, — сказал Хадсон. — Мы же не собираемся его разукрашивать.
 — А почему бы и нет? — спросил Кэхилл. — Позвольте мне еще немного, поработать над ним, а потом я его куда-нибудь выброшу. Поверьте, он уже больше не появится.
 — В этом нет необходимости, — заметил Хадсон. — Ступай к лимузину и подгони его к запасному выходу. Мы не задержимся.
 Кэхилл неохотно спрятал дубинку и зашагал к двери. Тод заперла за ним дверь.
 За ее спиной Свэнн медленно начал приходить в себя. Он стонал и раскачивал головой из стороны в сторону, словно по-прежнему продолжал увертываться от ударов.
 Повернувшись к нему лицом, Тод со страхом и зачарованно смотрела на него сверху вниз. Свэнн уже пытался приподняться, опираясь на кресло.
 — Господи, да он крепкий негодяй, — промолвила она сквозь зубы и обратилась к Хадсону: — Быстрее!
 — Помоги мне посадить его в кресло, — грубо попросил Хадсон.
 Вдвоем они еле подняли и усадили в кресло находившегося почти без сознания Свэнна. Он бормотал что-то и хватался за голову, будто раненый медведь.
 — Подай стакан, — приказал Хадсон.
 Тод поспешила через комнату к небольшому бару-холодильнику.
 — Наливай виски, — прошипел Хадсон.
 — Он пьет водку.
 — Какая разница, налей водку.
 Тод нашла две крошечные бутылки с водкой. Откупорив их, она перелила содержимое в стакан, наполнив его чуть больше половины и поспешила к Хадсону. Он молча взял стакан и, отвернувшись от Свэнна, бросил в водку две маленькие таблетки. Они растворились почти моментально.
 — Дай ему выпить, — сказал он Клэр.
 Черные глаза Тод расширились, когда она поняла, что сейчас убьет Свэнна в присутствии свидетеля, чье слово на суде будет куда весомее, чем ее собственное.
 — Не нервничай, моя темная голубка, — мягко проговорил Хадсон. — Это покажется совсем невинным. Мужчина выпивает крепкую водку и умирает. Как печально! Обычная история.
 В течение минуты Тод смотрела на стакан, потом перевела взгляд на слабого, беспомощного мужчину в кресле.
 — Ох, малыш, — прошептала она, — мой бедный малыш!
 Она склонилась над креслом и попыталась одной рукой приподнять голову Свэнна, а другой рукой поднесла стакан к его губам.
 — Бедный, бедный малыш, — снова запричитала она. — Мне жаль, что так обошлись с тобой. Выпей, тебе станет легче. После я дам тебе денег, и ты сможешь уйти.
 Свэнн попытался отпихнуть стакан рукой, но он был очень слаб.
 Тод нежно схватила его руку:
 — Перестань, малыш, это придаст тебе силы. Водка прояснит твою голову. Иначе ты не сможешь выйти отсюда со своими деньгами. Понимаешь?
 Она наклоняла стакан до тех пор, пока жидкость не потекла между его губ. Он почувствовал знакомую горечь водки и машинально стал глотать. Тод снова опрокинула стакан ему в рот, и он снова выпил.
 Алкоголь действительно взбодрил его. Глаза Свэнна медленно сфокусировались на противоположной стене. Он потряс больной головой и свободной рукой отмахнулся от стакана.
 Вместо слов он что-то бормотал, как пьяный. Ему мучительно хотелось взять себя в руки. Он не понимал, что произошло. Ясно было лишь одно — что-то недоброе.
 Свэнн посмотрел в напряженное лица Тод.
 — Сука, мне следовало тебя… когда была такая возможность.
 — Конечно, — согласилась она, мило улыбаясь и касаясь губами его щеки. — Ну-ка, любимый, выпей еще.. Тебе уже лучше, правда? Мне действительно жаль, что они избили тебя. Они не должны были этого делать.
 Дезориентированный, Свэнн слышал только нежные слова и ощущал лишь мягкое прикосновение к своей разбитой голове. Он выпрямился в кресле и взял стакан, который Тод сунула ему в руку. Посмотрев на стакан, он постарался все вспомнить, но не смог.
 Непроизвольно вскинув голову, он сделал глоток. От резкого движения кровь хлынула ему в голову, и он простонал:
 — Сука!
 — Ах, малыш, не будь таким грубым, — сказала она. — Я сделала то, что сделал бы и ты на моем месте.
 Прищурившись, Свэнн смотрел мимо Тод, заметив наконец Хадсона. Нахмурившись, он старался вспомнить этого человека и причину его присутствия здесь. Частично, какими-то обрывками память возвращалась к нему.
 Хадсон, Тод, двойная игра.
 — Не доверяй ей, старик, — произнес Свэнн, выговаривая каждое слово, чтобы Хадсон его понял. — Она обведет тебя вокруг пальца.
 — Пока она не заинтересована в моей смерти, этого не случится, — ответил Хадсон. — Вот в чем секрет счастливого сотрудничества. Тебе следовало это знать.
 Хадсон рассмеялся. Его голос казался сухим, как шуршание падающих на внутренний дворик листьев. Свэнн слышал этот звук прежде. Недавно. Он знал, что это было связано с чем-то очень важным.
 Вот только он не мог вспомнить, с чем именно.
 Свэнн медленно повернул голову и уставился на Тод. Она смотрела на него с жалостью, страхом и тайным волнением. В голове стало проясняться, но Свэнна тревожил сильный холод в животе, который постепенно разливался по всему некогда физически крепкому телу.
 — Что ты сделала со мной? — прошептал Свэнн.
 — Ничего, дорогой, — ответила она. — Допивай, и я отдам тебе твои деньги.
 Свэнн не пошевелился. Тод с беспокойством взглянула на стакан в его руке. Оставалось еще полстакана, и она попыталась снова заставить его выпить. Свэнн отстранил ее руки и уставился на водку. Его сознание прояснялось по мере усиления холода внутри.
 Он швырнул стакан в сторону и схватил Тод. Его большие руки, словно клещи, искали ее горло и не находили. Его нервы и мускулы уже начинали сдавать.
 Тод пятилась назад, будто испуганный краб, и визжала:
 — Господи! Да сделай что-нибудь!
 — Уже сделано, — спокойно ответил Хадсон.
 — Он ведь не все выпил до конца.
 Пошатываясь, Свэнн приподнялся, а затем снова рухнул обратно в кресло. Его тело умирало быстрее разума.
 — Черт побери, что это было? — спросил он.
 — Советский концентрат, — пояснил Хадсон. — Все будет выглядеть так, будто у вас, здорового, мускулистого мужчины, случился сердечный приступ. Однако вам следует выпить все до конца, тогда смерть будет менее мучительной. А теперь я сомневаюсь, что вы умрете быстро.
 — Что ж, будь я проклят, — прошептал он с угрозой, глядя на Хадсона. — Когда я увидел тебя здесь, то перестал волноваться за свою жизнь. Не думал, что ты станешь пачкать свои руки.
 — Я прагматик и всегда им был, — ответил Хадсон. — Ради дела я убил бы десяток подобных вам людей.
 Произнося слова, Хадсон одновременно сжимал в руке яйцо. Случайно надавив, он заметил, что яйцо стало открываться. В нем лежал рубин, полыхавший словно пламя.
 Свэнн издал какой-то звук, который мог означать либо предсмертный хрип, либо дьявольский смех.
 — Проститутка и прагматик, — еле выговорил он. — Боже, что вы за ничтожества! Вы только что проиграли игру и даже не имеете представления об этом.
 — Вы о чем? — спросил Хадсон.
 Свэнн не обратил внимания на его вопрос. Он смотрел на Тод.
 — Рубин, — произнес он, задыхаясь и глотая как можно больше воздуха, чтобы успеть ей сказать, как много она потеряла, — я подменил его. У вас в руках подделка, моя милая. Пустое место. Ноль.
 Его тело дергалось от боли и жуткого смеха.
 Хадсон с отчаянием смотрел на переливающийся камень. Он даже поднес его к электрической лампе, чтобы лучше рассмотреть при более ярком свете.
 — Ну? — спросила Тод. — Рубин настоящий?
 — Не могу сказать. Однако я знаю одного человека, который смог бы…
 Хадсон хитрил, будучи уверенным в том, что Свэнн не солгал. Но, являясь партнером Клэр Тод, посчитал, что разумнее поступать сейчас таким образом.
 Он быстрыми шагами подошел к мучившемуся Свэнну, схватил его за волосы и приподнял голову.
 — Существует противоядие, — отчетливо проговорил Хадсон, — скажите мне, где настоящий рубин, и вы останетесь живы.
 — Пошел к черту, дурак! — Свэнн скорчился от боли и бросил Тод: — Встретимся в аду, малыш. Держу пари.
 Хадсон тоже обратился к ней:
 — Где он мог спрятать рубин? Кому он доверял?
 — Никому. Доверять людям — глупо. Единственное исключение — его дочь.
 — Ты о ком?
 — Сначала он отправил яйцо ей.
 — Где она живет? — в ярости заорал Хадсон.
 — Сейчас? Не знаю. У дочери есть дом в Камбриа, но она недавно уехала оттуда.
 — Куда?
 — Я старалась выяснить, — уверенно заявила Тод. — У нее с матерью дом где-то здесь, в Лос-Анджелесе Джемми и сам часто скрывался там.
 — Нет, — прохрипел Свэнн.
 Его голос звучал странно, но в нем ясно слышался гнев. Свэнн рванулся вперед, но, пошатнувшись, упал на пол, словно снова был сбит дубинкой.
 — Начнем поиски с его дочери, — сказал Хадсон. — У Билла Кэхилла отличные связи с местной полицией. Он быстро отыщет дом. Пойдем. Новиков еще может опередить нас!
 — А что будет с Джемми? — спросила Тод.
 — Он умрет раньше, чем Билл подъедет за нами на лимузине.




 Глава 29


 В напряженной тишине дома раздавшийся телефонный звонок показался взрывом бомбы. Круз, опередив Лорел, взял трубку.
 — Алло!
 Сначала было тихо, затем Круз расслышал слабые звуки, как будто кому-то было трудно дышать.
 — Алло, — повторил Круз.
 Вместо ответа послышалось хриплое дыхание. Круз подумал, что это какой-нибудь чудак, разыскивает по телефону девушку для дешевого секса.
 — Кто звонит? — поинтересовалась Лорел, подойдя к нему ближе. Круз покачал головой:
 — Алло.
 По-прежнему тишина. Круз собирался уже повесить трубку, как вдруг на другом конце провода снова странно задышали. В этом дыхании ощущались боль и настойчивое желание что-то сказать.
 — Я вас не понимаю, — сказал Круз. Глухой мужской голос еле произнес какое-то слово на букву «Л».
 Круз бросил быстрый взгляд на Лорел. Он не сомневался, что этот звонок не принесет ничего хорошего.
 — Я вас все еще не понимаю, — сказал Круз в трубку. — Вам нужна помощь? Вы в беде?
 В ответ раздался почти ликующий возглас: не то ворчание, не то стон.
 Крузу не требовалось шестого чувства, чтобы догадаться, кто так отчаянно пытался с ним поговорить. Только один человек мог звонить сюда в экстренной ситуации, и этот человек, явно теряя силы с каждой минутой, пытался сейчас сказать нечто важное.
 — Успокойся, Джемми, — произнес Круз. Услышав имя отца, Лорел вся напряглась.
 Она подошла к Крузу, но не пыталась вырвать у него трубку:
 — Ты правильно набрал номер. С тобой говорит Круз Рован. Лорел сейчас со мной, с ней все в порядке. Что случилось, Джемми? Ты ранен?
 — Отрав… отрав… — Свэнн задыхался, словно кто-то затягивал петлю на его шее, а затем снова ослаблял ее.
 — Повтори медленнее, — попросил Круз, одновременно доставая из кармана свой радиотелефон. — Держись, старина. Мы скоро приедем.
 Уверенность в голосе Круза, кажется, придала силы Свэнну. Он глубоко вздохнул.
 Круз моментально связался с «Риск лимитед». Продолжая держать возле уха трубку домашнего телефона, он, слегка отвернувшись, заговорил по радиотелефону:
 — Говорит Джон Смит Второй. У меня прекрасная погода. Вы установили мой адрес в Лос-Анджелесе?
 — Да.
 — Действуйте.
 — Есть, — ответил бодрый голос.
 — Меня отравили, — услышал Круз слова Свэнна.
 Его голос становился более четким, будто он успокоился, поняв, что наконец дозвонился до дочери.
 — Ты знаешь, чем именно? — спросил Круз.
 — Не важно, — промямлил Свэнн. — Я умираю. Они поехали за…
 Ему снова стало трудно говорить. Круз слышал, как он тяжело дышал.
 — Не спеши, — спокойно сказал Круз. — Ты где находишься?
 — …за Лорел, — вырвалось из груди Свэнна. Наступила тишина. Он сделал все, что должен был сделать. Его битва закончилась. Свэнн сделал все, чтобы спасти Лорел.
 Круз услышал тяжелый грохот и понял, что Свэнн упал. Его телефон ударился обо что-то твердое.
 — Джемми, — настоятельно позвал Круз, а потом добавил более громко: — Джемми Свэнн! Ответь мне, старина! Где ты!
 Вместо ответа слышался лишь слабый стон человека, мучившегося от боли, чья жизнь должна была вот-вот оборваться.
 Круз опустил трубку и посмотрел в беспокойные золотистые глаза Лорел. Ему хотелось как-то утешить ее, но он не мог придумать, как именно.
 — Твоего отца отравили, — отчетливо произнес он. — Свэнн сейчас в жутком состоянии. Мы можем потерять его в любой момент.
 Лорел выхватила у Круза трубку:
 — Папа! Папа! Ответь мне! Это я, Лорел, пала. Ты слышишь меня?
 Круз с напряжением наблюдал. Она молча покачала головой.
 — Постарайся поговорить с ним, — сказал Круз — Я тем временем попробую выяснить его адрес.
 — Папа! Папа! Я знаю, что ты слышишь меня, папа. Дай какой-нибудь сигнал, что ты жив.
 Джемми Свэнн слышал голос дочери сквозь серый туман и в своем распадающемся на части мире был прикован к жизни лишь родным голосом дочери.
 — Лори, — с трудом произнес он.
 Лорел неожиданно ощутила страх вместе с надеждой. Голос отца звучал так слабо, тонко. Казалось что Свэнн звонил с другого полушария.
 — Да, папа, это я, — громко ответила она. — Ты должен помочь нам. Скажи, пожалуйста, где ты находишься.
 Лорел со страхом и жалостью слушала невнятное бормотание отца. На мгновение она вновь очутилась у изголовья умирающей матери и вспомнила предсмертные вздохи гордой женщины, негодующей, что ей приходится так рано расставаться с жизнью, но уже не сопротивляющейся концу.
 На этот раз все было иначе. Свэнн был готов противостоять смерти. Его непонятные звуки были открыто вызывающими, как будто он собрал всю свою оставшуюся энергию и волю:
 — Бе… Бев…
 Лорел мучилась, пытаясь уловить смысл его слов. Она так сильно прижимала телефонную трубку к уху что у нее заболели рука и голова.
 — Повтори, папа. Пожалуйста. Скажи мне. Я люблю тебя. Позволь мне помочь тебе.
 — Бев… хииииил…
 — Беверли-Хиллз? — догадалась Лорел.
 В ответ послышался многозначительный звук.
 — Беверли-Хиллз? — громко повторила Лорел. — Ты там?
 Свэнн пробормотал нечто, что при иных обстоятельствах могло бы показаться угрожающим, но Лорел поняла, что он соглашался. Она повторила Крузу:
 — Беверли-Хиллз.
 — Это большой городок. Уточни!
 — Папа, где конкретно в Беверли-Хиллз? Скажи мне. Помоги мне.
 Круз уже передавал по радиотелефону:
 — Свэнн в Беверли-Хиллз.
 — Хорошо. Продолжаем выяснять.
 — Папа! Папа!
 Закрыв глаза, Круз сжал левую руку в кулак. Ужас в голосе Лорел бил, как хлыстом. Он не мог забыть выражения ее лица, когда вышел из темноты после ухода Свэнна. Но еще хуже было то, что он четко помнил, как она тогда сказала.
 Ты был здесь. Ты мог бы его остановить! Круз не забыл и свой ответ, произнесенный с чувством выполненного долга… И даже не мог скрыть злости на Лорел за ее страх потерять отца.
 У него не было яйца, ни в руках, ни в припаркованной машине.
 Если Свэнн умрет, Круз знал, кого Лорел станет обвинять. Он и сам винил бы только себя.
 — Ну же, давайте, — ворчал Круз, разговаривая по радиотелефону. — Мы не будем платить этому сукину сыну из телефонной компании по тысяче долларов в месяц за красивые глазки. Скажите ему, что на карту поставлена человеческая жизнь!
 А Лорел все кричала в телефонную трубку о своей любви к отцу, о страхе за него и о надежде. Она всеми силами пыталась не терять с ним связь.
 Крузу хотелось обнять Лорел, сказать ей, что все будет хорошо, что он позаботится о ней. Но это было сделать непросто.
 Круз осторожно дотронулся до плеча Лорел. Если она и заметила его молчаливое ободрение, то никак не отреагировала. Даже не взглянула на него. Все ее мысли были устремлены к отцу. Слушая, как Лорел кричала в трубку, Крузу казалось, что это из него выходит жизнь, тепло и свет.
 Несмотря на то что пистолет был за спиной, Круз чувствовал беспокойство. В чемодане лежал автомат «узи». Круз быстрым профессиональным взглядом осмотрел оружие. Затем достал карманный электрический фонарь. Держа фонарь в одной руке, а «узи» в другой, Круз стал обходить все комнаты, выключая за собой свет. Вскоре весь дом погрузился в темноту, и лишь уличные фонари освещали его фасад.
 Приняв последние меры безопасности, Круз дал по радиотелефону короткую команду во что бы то ни стало разыскать Свэнна, и еще раз внимательно осмотрел дворик перед домом, где в любую минуту могли появиться непрошеные гости.
 По-прежнему все было очень тихо.
 Круз подошел к следующему посту наблюдения — окну. Отсюда он^мог видеть улицу и небольшой участок подъездной аллеи. Тихо. Тогда Круз побежал к черному ходу. По всему дому раздавался голос Лорел, в котором слышалось единственное страстное желание — спасти отца.
 Круз понимал, что сейчас Свэнном руководила любовь к Лорел. Ему не раз приходилось видеть смерть, и он должен был знать, как близко в данный момент сам находился от нее. И все-таки Свэнн приложил все усилия, чтобы предупредить об опасности дочь, вместо того чтобы позвать к себе на помощь.
 Круз преклонялся перед мужеством Джемми Свэнна и надеялся, что в ответственный момент будет действовать так же мужественно.
 — Есть что-нибудь новенькое? — проворчал Круз в радиотелефон.
 — Пока нет. Выясняем.
 — Проклятие! — прошипел Круз, направляясь к Лорел.
 При тусклом свете уличных фонарей ее кожа казалась мертвенно-бледной, а глаза — черными.
 — Папа, ты должен помочь мне, — уже ох-рипнув, просила она. — Назови свой точный адрес.
 Ледяными пальцами Лорел схватила Круза за руку. Его тепло сразу же передалось ей.
 В телефонной трубке слышались страшные стоны Свэнна.
 — Отель? — неожиданно спросила она. — Ты пытаешься сказать «отель»?
 Ответом был скрежещущий, булькающий звук.
 — Какой отель, папа? Их так много!
 Лорел бешенно стала вспоминать названия местных отелей.
 — Отель «Беверли-Хиллз»? — спросила она. Грубое бормотание отца подсказало ей, что она ошиблась.
 Наклонившись вперед, Круз громко произнес в трубку:
 — «Беверли-Вилшир»?
 Слабыми, но отчетливыми, звуками Свэнн дал понять, что на этот раз они угадали.
 — Он в «Беверли-Вилщир», — воскликнула Лорел, обращаясь к Крузу. — Папа, скажи мне номер комнаты.
 Свэнна совсем нельзя было понять.
 — Отель «Беверли-Вилшир», — передал Круз по радиотелефону. — Я звоню в полицию.
 Он оборвал связь с «Риск лимитед» и нажал кнопку экстренных случаев.
 — Соедините меня с главным дежурным, — попросил он, как только ему ответили.
 Через десять секунд он уже разговаривал уверенно и энергично с лейтенантом полиции, возглавлявшим службу безопасности при чрезвычайных обстоятельствах.
 — Папа, к тебе уже идет помощь. Держись. Мы скоро будем у тебя.
 Лорел не переставала повторять эти слова, но в ответ ничего не слышала.
 — Быстрее! — попросила она Круза. — Он не отвечает.
 — Возможно, яд какой-то экзотический, — сообщил Круз по радиотелефону. — Захватите все необходимое для таких случаев. Немедленно свяжитесь с больницей. У меня остались друзья в ФБР, занимающиеся судебной медициной, — продолжал Круз. — Они могут помочь нам, но для этого им потребуются физиологические данные и симптомы.
 Лорел с тревогой смотрела на него. По ее щекам текли слезы, но она даже не замечала их.
 — Да, я управлюсь с этим и снова свяжусь с вами, — сказал Круз.
 Он повесил трубку и начал набирать личный номер Кассандры Редпэт.
 — Они… — хотела спросить Лорел.
 — Они уже едут, — ответил Круз Редпэт взяла трубку после первого звонка.
 — Это Круз. У меня все в порядке. Лорел в безопасности. Свэнн в тяжелом состоянии, но держится. Врачи уже на пути к нему.
 — Какая нужна помощь? — спросила Редпэт.
 — Найди сведения о ядах, применяемых во всем мире, и побыстрее.
 — Ты получишь их, но что конкретно тебя интересует?
 — Начни с экзотических синтетических материалов, которые используют русские. Что-нибудь имитирующее сердечный приступ.
 — Подожди.
 Круз повернулся к Лорел:
 — Продолжай говорить с ним, дорогая. Если хочешь, возьми карманный фонарь и читай ему телефонный справочник. Только не теряй с ним связь.
 Лорел вспоминала счастливые моменты из своего детства, рассказывала о том, как совсем недавно собирала после шторма на берегу блестящие агаты.
 Слушая ее, у Круза разрывалось сердце на части.
 — Повтори, — сказал он Редпэт.
 — Три химика; — ответила она. — У одного из них очень богатая практика в Лэнгли.
 — Позвони ему. У нас совсем нет времени.
 — Поняла.
 — Если у твоего знакомого химика есть какие-нибудь сообщения на этот счет, лейтенант тут же свяжется по рации с врачами в отеле.
 — Что-нибудь еще? — спросила Редпэт.
 — Не хочешь помолиться?
 — Почему бы и нет?
 — Тогда вставай на колени, босс.
 Круз оборвал связь, сунул радиотелефон в карман, достал из кобуры пистолет и положил его на стол рядом с Лорел.
 — Он заряжен, — нежно произнес Круз, — и снят с предохранителя. Если кого-нибудь заметишь, кроме меня, стреляй.
 Лорел не взяла оружие, а лишь положила на него руку, готовая схватить при первом признаке опасности.
 — Я проверю двор, — прошептал Круз. — Вернусь через кухню и специально наделаю много шума. Поняла?
 Не прерывая потока своих слов, обращенных к отцу, она кивнула.
 — Папа, папа, слушай меня, держись за мой голос. Ты сделал то, что должен был сделать. Ты предупредил меня. Теперь позволь нам помочь тебе. Оставайся со мной, папа, помощь уже идет.
 В ответ Свэнн издавал слабые, отрывистые звуки. Но Лорел было необходимо их слышать. Только так она могла знать, что отец еще жив. Хрипы на другом конце провода становились все слабее.
 — Папочка! Не оставляй меня!
 Вдруг Лорел услышала приглушенный удар, а вслед за ним раздались голоса. Затем трубку взяла женщина:
 — Это медицинская служба. Пациент у нас. С кем я говорю?
 — С его дочерью. Он еще жив?
 — Да, — ответила врач. — Мы забираем его в больницу.
 Лорел просила, требовала оказать отцу необходимую помощь.
 Женщина повесила трубку. Лорел осталась в одиночестве, ее глаза были полны слез, горьких, как яд.
 — Лорел, я иду, — тихо, чтобы никто не мог услышать, произнес Круз.
 — Отец…
 — Спокойно, — перебил ее Круз.
 Лорел похолодела от ужаса. Только один раз она слышала этот его тон, когда наемные убийцы, выбежав из ее дома, скрылись в ночи, а Круз ожидал, прислушиваясь, их возвращения.
 — Все в порядке, — сказал он, подойдя совсем близко. — Как твой отец?
 — Был еще жив, когда пришли врачи.
 Круз собирался что-то сказать, но замолчал в нерешительности.
 — В чем дело? — спросила Лорел.
 — Там, в Камбриа, ты не смогла спустить курок пистолета, направленного на меня. А если понадобится ради спасения собственной жизни убить кого-то? Сможешь?
 — Отец спросил меня о том же, когда оставлял пистолет.
 — И что ты ему ответила?
 — Смогу.
 — Отлично. А сейчас?
 — Тоже, — произнесла Лорел с дрожью в голосе.
 — Тогда держи пистолет, и пойдем. Тихо. — Круз привел Лорел в холл. — Выгляни украдкой из окна, только не прикасайся к ставням.
 Лорел осторожно наклонилась вперед и посмотрела в щелку, но за пеленой своих слез ничего не увидела. Только сейчас она заметила, что плачет. Нетерпеливо вытерев глаза, она вновь склонилась к окну. Но увидела лишь печального соседа, идущего по улице. На нем были слаксы и рубашка с длинными рукавами. В левой руке бесполезно болтался собачий поводок. Однако собаки не было.
 Мужчина внимательно смотрел на дом Лорел, словно ожидал найти свою собаку именно там. Он заглянул во все кусты и осмотрел соседний дворик. Чтобы никого не беспокоить, он тихо насвистывал собаке:
 — Ну же, Чарли. Где ты? Иди к своему папочке, маленький черный негодник. У меня есть для тебя сахарная косточка. Ко мне Чарли! Ко мне! Если ты не вернешься, мама заставит нас ночевать в будке. Ко мне, Чарли. Ко мне, малыш.
 — Я вижу только мужчину, потерявшего свою собаку, — сказала Лорел и отошла от окна. — А в чем проблема?
 — Ты видишь, как работает профессионал.
 — Что?
 — Классический прием ведения разведки. Ему учат в Академии ФБР и, вероятно, во всех подобных заведениях мира.
 — Он что, агент ФБР? — спросила Лорел.
 — Он кажется мне знакомым, — ответил Круз. — Это одна из причин, почему я оставил службу в ФБР. Мы стали похожи друг на друга. Думаю, это агент ФБР. Нам нельзя расслабляться. Приготовься к перестрелке.
 Приведенная в замешательство, Лорел все-таки выполнила то, о чем просил Круз. При слабом свете фонарей ее движения казались плавными, но уверенными. Она крепко сжимала пистолет в руке.
 Круз облегченно вздохнул:
 — Ты унаследовала нервную систему своего отца.
 Он наклонился, открыл черный алюминиевый дипломат, с которым никогда не расставался и вынул автомат «узи».
 Лорел молча наблюдала, как Круз достал какую-то вещь и подложил в качестве опоры под грозное оружие. Потом он достал короткоствольный крупнокалиберный пистолет.
 — Ты знаешь, как с ними обращаться?
 — У тебя там что, целый арсенал? — в ужасе спросила Лорел.
 — Я передам Джилли, что ты одобрила.
 Лорел посмотрела на небольшой пистолет в руке Круза.
 — Отец говорил, как нужно пользоваться.
 — Да? И что же он говорил?
 Она печально вздохнула.
 — Он сказал: «Прицелься в ухо врага и нажми на спусковой курок».
 — Хороший метод, — спокойно заметил Круз, протянув Лорел короткоствольный пистолет. — Он заряжен, но стоит на предохранителе. Покажи мне, что ты умеешь с ним обращаться.
 Лорел взяла оружие и, повертев его в руках, сняла с предохранителя.
 — Отлично. Ты далеко пойдешь, — похвалил Круз. — Спрячь пистолет под кофту.
 Лорел неловко засунула дуло пистолета за пояс джинсов, а сверху накрыла его кофточкой.
 Прежде чем снять с предохранителя, Круз тщательно проверил свой собственный пистолет.
 — Идем, — скомандовал он.
 — Что мы будем делать?
 — Если этот парень из ФБР, то нет проблем.
 — А если нет?
 — Тогда не пей то, что он станет предлагать, — ухмыльнулся Круз. — Вперед.
 Лорел без колебаний последовала за ним в ночь.




 Глава 30


 Прячась в кустах возле калитки, Круз наблюдал за продолжением очень правдивой игры в потерянную собаку. Держа в руке поводок, мужчина еще раз медленно прошелся до конца улицы, минуя старинный дом Лорел, и теперь звал собаку, повернувшись к кустарнику.
 Круз молча восхищался его игрой. Взгляд мужчины скользил, ни разу не остановившись на одном месте. По всей видимости, оценивал вероятную опасность и обдумывал тактические ходы, однако не забывал при этом звать несуществующую собаку.
 Держа палец на спусковом крючке и прицелившись ему в голову, Круз словно радар следил за каждым его шагом, каждым его движением.
 Лорел сделала шаг к калитке, оставив Крузу свободное пространство для выстрела.
 — О прекрасно, вы все еще здесь! — обратилась Лорел к незнакомцу. — Я боялась, что уже не застану вас. Ваша собака в моем заднем дворе.
 У незнакомца отвисла челюсть.
 — Я, право, не думаю, — начал он.
 — Она маленькая?
 — Э…
 — Черная?
 — Как вам сказать…
 — По кличке Чарли?
 — Ну…
 — Вы же потеряли собаку, ведь так? — спросила Лорел таким тоном, будто ее насторожило странное поведение мужчины.
 — О да, конечно!
 Лорел быстро, с нетерпением открыла калитку.
 — Ну тогда заходите и возьмите своего непослушного пса, иначе он вытопчет все мои цветы.
 Мужчине ничего не оставалось, как пройти в открытую калитку, чуть нагнувшись под низкими ветвями платанов.
 — Руки вверх, — скомандовал Круз из своего укрытия.
 Незнакомец сделал резкое движение. Лорел отпрянула в сторону и побежала.
 Круза скрывала темная листва, но блестящее дуло его смертоносного оружия было точно направлено в цель.
 — Лорел! — нежно позвал Круз.
 — Все в порядке, — раздался ее голос: она уже находилась вне досягаемости незнакомца.
 — Проходи, — грубо сказал Круз, — и закрой за собой калитку. Не вздумай дергаться, не то тебе конец.
 Мужчина не спеша зашагал по аллее.
 — Позови свою собаку, — тихо приказал Круз. — Делай, что говорю.
 — Чарли, это ты, малыш?
 Голос мужчины был напряжен, но не настолько, чтобы вызвать беспокойство у сообщников, возможно, поджидавших его на тихой улице.
 Как только они отошли дальше от калитки, Круз появился из своего укрытия, держа незнакомца на расстоянии.
 — Двигайся дальше, — скомандовал Круз, — и не надейся на помощь своих людей.
 — Ты делаешь…
 — Заткнись, — грубо перебил его Круз и тихо обратился к Лорел:
 — Мы идем.
 — Отлично.
 Когда они дошли до каменных плит внутреннего дворика, Круз остановил пленника:
 — Голову вниз, ноги шире, руки вверх.
 — Да какого черта ты…
 — Заткнись!
 Мужчина нехотя выполнил приказ.
 Круз приставил дуло пистолета к его затылку и ловко обыскал, не пропустив ни одного места, где можно спрятать оружие.
 — Девятимиллиметровый, — произнес Круз, доставая пистолет из кобуры незнакомца и засовывая его себе за пояс, — полицейская дубинка, карманный нож, пейджер, бумажник.
 Мужчина молчал.
 Одной рукой Круз открыл бумажник. В нем оказалось водительское удостоверение.
 — Имя? — спросил Круз.
 — Пошел ты!
 Круз сильнее надавил пистолет:
 — Повторяю еще раз. Твое имя.
 — Билл Кэхилл, — сквозь зубы процедил мужчина.
 — Хорошо, Билл. На кого ты работаешь?
 — На ФБР.
 — А где твой значок?
 — Оставил дома.
 — Твоему начальнику это не понравится, если ты, конечно, говоришь правду. Но я не верю.
 Кэхилл что-то проворчал себе под нос.
 — Ступай через черный ход, — приказал Круз, — и без глупостей, иначе женщина пристрелит тебя. Она вне себя от бешенства за то, что вы сделали с ее отцом, и за все остальное.
 — Я только пару раз ударил его, — начал оправдываться Кэхилл.
 — В таком случае нет проблем. Она только сделает в тебя пару выстрелов. Пошевеливайся.
 — Как вы обо всем догадались?
 — В свое время я тоже обучался приему, который ты сегодня применял в целях разведки, якобы разыскивая свою пропавшую собаку.
 Кэхилл остановился и взглянул через плечо на Круза:
 — Ты? А случайно, ты не агент ФБР? Подожди минутку! Я узнал тебя. Ты — Круз Рован. Ты был одним из тех, кто освобождал заложников.
 Круз стал опускать руки, словно вспомнив давнишний случай, назвал нужный пароль.
 — Руки вверх! — резко скомандовал Круз.
 — Но я… — с негодованием хотел возразить Кэхилл.
 — Иди в дом, — перебил Круз.
 Ругаясь, Кэхилл прошел на кухню. Лорел не было видно.
 — Садись на пол, — приказал Круз, — скрести ноги, а руки держи над головой.
 — Послушай, это совсем не обязательно.
 — Ты знаешь правило: не будь слишком самонадеянным и не обольщайся, Лорел, заходи.
 Лорел стороной обошла Кэхилла и встала рядом с Крузом.
 — Отлично, дорогая! Вытащи у меня за поясом девятимиллиметровку и сторожи Кэхилла.
 — У тебя что, «узи»? — поинтересовался Кэхилл.]
 Однако ответа он так и не получил. Через несколько секунд Круз услышал, как Лорел сняла пистолет с предохранителя.
 — Из этого оружия первый выстрел дается тяжело, — сказал он Лорел, — затем уже легче.
 По выражению лица Кэхилла Круз догадался, что тот больше нервничал, находясь под прицелом Лорел, нежели высокообученного специалиста. Ничего нет опаснее неумелого обращения с оружием.
 Круз улыбнулся. Именно такой реакции он и ожидал от Кэхилла и приказал Лорел:
 — Если шелохнется, стреляй в него без предупреждения и не зови меня.
 Лорел грустно кивнула.
 Круз вышел, чтобы быстро обойти свои посты наблюдения. На улице было пустынно. Никто не звал пропавшую собаку или хозяина этой собаки. Ни одна машина с погашенными фарами не проехала мимо. «Проклятие! — подумал Круз.
 — Где, черт побери, Джилли? У него было достаточно времени, чтобы взять под охрану весь дом».
 Круз снова выглянул. Все оставалось по-прежнему, и он вернулся на кухню, где Лорел опустила пистолет, а Кэхилл не двигался.
 — И все-таки на кого же ты работаешь? — спросил Круз.
 — В течение двадцати лет я работал в ФБР. Теперь я числюсь в компании Дэмона Хадсона.
 — Чем конкретно ты занимаешься?
 — Охрана.
 — Что именно ты выслеживал здесь для Хадсона?
 — Я… я пытался отыскать одно произведение искусства, которое было украдено.
 Внешне оставаясь равнодушным, Круз спросил:
 — Украдено из музея Хадсона?
 — Не совсем так, — ответил Кэхилл. — Это был один из экспонатов выставки из России, которая должна открыться послезавтра.
 — А этот Хадсон — малый не дурак.
 — Точно. Он хитер.
 — А почему ты искал здесь? По-моему, этот дом нельзя назвать художественной галереей.
 — Потому что данное произведение искусства украл Джемми Свэнн, — отчетливо произнес Кэхилл, взглянув на Лорел. — По сведениям мисс Тод, в Камбриа его не нашли, поэтому мы решили, что оно спрятано здесь.
 — Мисс Тод? — резко спросил Круз. — Клэр Тод?
 — Да. Она — партнер Свэнна. По крайней мере была им. Теперь она любовница Хадсона. Эта женщина настоящий шедевр дьявола! Ни разу не встречал подобной фигурки.
 Некоторое время Круз молчал. Ничего удивительного не было в том, что Клэр Тод снова оказалась на его пути, и все же он не ожидал такой встречи.
 — Клэр Тод партнер Свэнна? Интересно, — заметил Круз. — Бедный сукин сын, лучшего партнера он и не мог себе подыскать.
 — Ее попка стоит того.
 — Ничья попка не стоит того, особенно ее.
 Слушая их разговор, Лорел пыталась подавить в себе страх. Ее лихорадило от холода, которым был пронизан голос Круза.
 — А какой шедевр похищен? — спросил он. — «Мона Лиза»?
 — Нет, усыпанное бриллиантами пасхальное яйцо с большим рубином внутри, — ответил Кэхилл. — Работа Фаберже.
 Круз и Лорел ничуть не удивились услышанному. Они только старались не смотреть друг на друга.
 — Кто еще пришел с тобой сюда? — спросил Круз.
 — Я один.
 — Врешь. Пока ты говорил правду. Итак, кто пришел с тобой?
 Кэхилл обдумывал варианты ответов и свои дальнейшие действия. Никаких перспектив на мирное разрешение конфликта. Круз также знал об этом.
 — Наверное, ты имеешь в виду, кто прикрывает меня сейчас? — после паузы произнес Кэхилл. — Повторяю, никто.
 — Вранье, Билл. Сущее вранье. Я видел машину в начале улицы.
 Кэхилл грубо рассмеялся:
 — Да это всего-навсего Хадсон. Ему очень хочется заполучить яйцо. Если ты знаешь, где оно, он щедро расплатится с тобой. Не прогадаешь.
 — С Хадсоном все понятно, он преследует корыстные цели. Но тебе зачем это нужно?
 — Ты о чем?
 — Тебя Хадсон тоже вознаградит за то, что ты зверски убил человека ради него?
 Лорел стало трудно дышать.
 — Что за ерунду ты говоришь? — прохрипел Кэхилл.
 — Ты убил Джемми Свэнна.
 — Клянусь, я только ударил его дубинкой пару раз.
 — А затем отравил.
 Кэхилл побледнел. Пот выступил у него на лбу и над верхней губой.
 — Нет! — решительно произнес он. — Ничего подобного я не делал! Да, помогая Хадсону, я проехался по Свэнну дубинкой, но не убивал его!
 Круз был склонен поверить ему, однако собирался в этом признаваться. От испуганного мужчины легче выведать нужную информацию нежели от мужчины, уверенного в себе.
 — Если ты не убивал, — небрежно бросил Круз, — тогда кто это сделал?
 Кэхилл открыл рот, чтобы что-то сказать, передумал. Круз ждал ответа на поставленный вопрос.
 — А какого черта я должен верить тому, ты мне говоришь? Может быть, Свэнн цел и вредим? — наконец заговорил Кэхилл.
 — Позвони в больницу. Двадцать ми! назад туда был доставлен Джемми Свэнн. был мертв.
 Лоретт чуть не задохнулась, но ничего не с зала. Она обещала Крузу, что будет молчат] выполнять все его приказания. Но ее словно ударили током, когда она услышала, с какой уверенностью Круз констатировал смерть Свэнна.
 — Господи! — прошептал Кэхилл. — Вероятно, они расправились с ним уже после того, я вышел, чтобы подъехать на лимузине к отелю.
 — Это ты так рассуждаешь. Интересно, а скажет по этому поводу сам Хадсон. Как ты думаешь? — спросил Круз.
 Билла Кэхилла охватили страх и ярость, понял, что попал в скверную историю, выбрался из которой практически невозможно, хуже всего было то, что Круз также знал это.
 — Как ты считаешь, чью сторону займет Тод, — безжалостно поинтересовался Круз, — твою или миллиардера Хадсона? И кто среди вашей троицы явился козлом отпущения?
 Наступило молчание. Кэхилл сидел на холодном полу, скрестив ноги и положив руки за голову. Он обдумывал свои шансы одержать победу над союзом Хадсон — Тод, действовавшим теперь против него.
 — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — печально спросил он у Круза.
 — В лимузине есть телефон?
 Кэхилл утвердительно кивнул.
 — Тогда поднимайся, — приказал Круз, — и звони Хадсону. Скажи ему, что ты связал меня и Лорел, но мы все равно не говорим, где спрятан рубин.
 По выражению лица Кэхилла можно было догадаться, как он желал всей душой, чтобы это было правдой. Но увы!.. Он медленно начал подниматься, боясь сделать лишнее движение, которое могло стоить ему жизни. Вне всякого сомнения рука Круза не дрогнет, и в случае неповиновения Кэхилл мгновенно расстанется со своей жизнью.
 — Передай, что Новиков оставил сообщение на автоответчике, — продолжил Круз, — в котором поздравляет с находкой рубина и говорит, что через час с радостью заедет за ним сюда. Поэтому вам остается меньше часа, чтобы обыскать дом и найти рубин, и что тебе потребуется помощь Хадсона и Тод.
 — А что, если они не придут?
 — Тогда мне придется заставить их прийти. В любом случае будет так, как я говорю.
 Кэхилл не сомневался в этом. Несколько лет назад Круз доказал, что может быть безжалостен.
 — Хорошо, — согласился Кэхилл. — Где телефон?
 — Рядом с тобой. И запомни — Хадсон не тот человек, ради которого стоит умирать.
 — Проклятие! — с отвращением произнес Кэхилл. — Он даже не заслуживает того, чтобы на него работали.




 Глава 31


 Пока Кэхилл набирал номер радиотелефона, установленного в лимузине, Круз дал Лорел сигнал подойти к нему.
 — Мистер Хадсон? — начал Кэхилл. — Я звоню из дома Свэнна, все в порядке, ситуация под контролем. — Он замолчал, слушая, что ему говорил Хадсон. — Нет, с Рованом не было никаких проблем. — Кэхилл бросил косой взгляд на Круза. — В основном мужчины делаются благоразумными, глядя в дуло пистолета, направленное прямо в лоб. — Кэхилл снова замолчал. — Рубин? Есть кое-какие трудности. Новиков оставил на автоответчике Свэнна сообщение, что через час заедет сюда забрать камень. — Лицо Кэхилла искривилось в злорадной улыбке, когда он услышал ответ Хадсона. — Я знал, что это вы скажете, но мисс Свэнн, Рован упрямятся и не говорят, где спрятали рубин. Если вы с мисс Тод не откажетесь помочь мне, мы в три раза быстрее отыщем этот проклятый камень, нежели я один буду переворачивать здесь все вверх дном. — Кэхилл снова слушал, что отвечал ему Хадсон, и добавил: — Извините, босс, не могу. Вам придется самому побеспокоиться.
 Несколько минут спустя Кэхилл повесил трубку и обратился к Крузу:
 — Они уже едут.
 — Лорел, понаблюдай за дорогой, — попросил Круз.
 Как только девушка вышла, он посмотрел в глаза Кэхилла и зловеще произнес:
 — Мне бы хотелось доверять тебе, но я становлюсь параноиком, когда дело касается безопасности Лорел, поэтому повернись лицом к стенке и положи руки за спину.
 Кэхилл чертыхнулся, но повиновался, Круз тут же надел на него наручники.
 — Садись, — сказал Круз, подставляя Кэхиллу стул, и направился к черному выходу.
 — А где же кляп? — язвительно спросил Кэхилл.
 — Если ты хочешь их предупредить и повесить убийство на себя, то пожалуйста, я не собираюсь тебя останавливать. Если хочешь попытаться убежать отсюда и получить в затылок пулю, я предоставляю тебе и такую возможность.
 Круз вышел на улицу через заднюю дверь и направился по аллее, надеясь распознать сигналы Джиллеспи, скрывающегося в кустах. Но вместо этого услышал шаги Хадсона и Тод. Они подошли к дому и постучали.
 Круз возник рядом с ними, словно огромное привидение.
 — Лорел, открой, — громко сказал он. Вздрогнув от неожиданности, Хадсон и Тод сделали резкие движения в сторону, но дуло автомата заставило их остановиться.
 — В дом входите по очереди, — приказал Круз. — Хадсон, ступай первым. Делай то, что я велю.
 Хадсон с ненавистью посмотрел на Круза и вошел в дом.
 — Теперь твоя очередь, — обратился Круз к Тод.
 — Господи, неужели это ты, Рован? — кокетливо произнесла она.
 — Ты не ошиблась. Иди вперед.
 — Черт побери, ни у кого нет такого приятного голоса, как у тебя. Когда я его слышу, то начинаю возбуждаться.
 — Иди вперед.
 В доме Круз тщательно обыскал Хадсона, но оружия при нем не нашел. Теперь предстояло проделать то же самое с Клэр. Улыбнувшись, она подняла руки, ее стильный пиджак из шелка распахнулся и открылись огромные груди, буквально распиравшие тонкую шелковую блузку.
 — Если ты готов, то и я готова.
 Лорел в шоке следила за происходящим из глубины комнаты. Клэр Тод вся извивалась, пока Круз обыскивал ее, как будто они были любовниками и сейчас возбуждали друг друга, прежде чем заняться любовью.
 — Чуть ниже, малыш, — улыбнулась Тод, — вот так. Теперь сильнее. Сильнее.
 Круза абсолютно не волновало роскошное тело Тод. Он закончил ее обыскивать, лишь когда убедился, что оружия при ней не было.
 — Неплохо, малыш. Хочешь, чтобы я сделала то же самое для тебя?
 Не реагируя на ее заигрывания, Круз повернулся к Хадсону. Молодящийся старик стоял неподвижно, глубокомысленно наблюдая за тем, что творилось в комнате.
 — Рубин у вас? — грубо спросил Хадсон.
 — А яйцо у вас? — так же грубо поинтересовался Круз.
 — Да.
 — А у нас рубин.
 — Я собирался заплатить за него мисс Тод три миллиона. Вам я заплачу четыре.
 — Почему?
 — Мне нужно, чтобы предстоящая выставка имела сенсационный успех, — ответил Хадсон.
 — Понятно, — равнодушно произнес Круз. — Как это я сразу не догадался? — Он обратился к Тод: — А что ты скажешь?
 — Джемми Свэнн шантажом вынудил меня украсть яйцо.
 — Поэтому ты и убила его?
 — О чем ты говоришь?
 — О яде.
 — Я не убивала, малыш. Джемми был самым сексуальным мужчиной, которого я знала. Мы с ним могли заниматься любовью всю ночь, но и утром он оставался прекрасным любовником. Таких жеребцов, как Джемми Свэнн, еще поискать надо.
 — Тогда это сделал ты! Признавайся, Хадсон, ты отравил его?
 — Свэнна отравили? — спокойно спросил Хадсон.
 — Да или нет?
 — Пять миллионов, — словно не слыша вопроса, заявил Хадсон.
 Круз промолчал.
 — Шесть, — упорствовал Хадсон.
 Искушение ударить этого человека было настолько велико, что Круз сам себе удивлялся. Но накаутировать Хадсона сейчас, значит, лишиться того, кто был нужен Крузу для дальнейшего расследования.
 — Господи, Джилли! — в сердцах воскликнул Круз. — Где же ты? Лорел! — тут же резко позвал он.
 Она вскочила, как будто ее ударили хлыстом.
 — Следи за черной дверью. Сюда должен приехать старший сержант, поэтому не стреляй, пока не опознаешь человека.
 Лорел ушла, и Круз приказал своим пленникам:
 — Устраивайтесь на полу.
 — Послушайте, молодой человек… — хотел было возразить Хадсон.
 — Садись сам, или я тебе помогу.
 Хадсон послушался. Клэр уже сидела. Ей-то хорошо было известно, что такое гнев такого мужчины, как Круз Рован.
 — Слушайте меня, банда! — сказал Круз. — Вы все обвиняетесь в умышленном злодейском убийстве и в похищении уникального произведения искусства. НО думаю, никто из вас не хочет быть повешенным. Вам нужно только отдать мне яйцо и сказать, кто отравил Джемми Свэнна, и тогда двое из вас будут отпущены на свободу.
 — Не слушайте его, — быстро произнес Хадсон, — он не имеет никаких доказательств нашей вины и кто муже не собирается отпускать кого-то из нас троих.
 — А что вы скажете? — спросил Круз, глядя на Тод и на Кэхилла. — У вас ведь нет миллиардов, чтобы выкупить себе свободу. Все, что у вас есть, так это яйцо и имя убийцы Свэнна.
 — Я не причастен к его убийству, — проговорил Кэхилл. — Могу поклясться где угодно.
 — Лжет! — заявила Тод. — Он избил бедного Джемми до потери сознания. И если Свэнн мертв, то это вина только Кэхилла, а не моя!
 — А что ты скажешь насчет яйца? Где оно? — спросил Круз.
 — В последний раз оно было у Джемми.
 — Может быть, ты, Кэхилл, вернешь мне яйцо?
 — Я? — удивленно переспросил Кэхилл.
 — Круз! — позвала Лорел.
 — Подожди, дорогая!
 — Она не может ждать, — послышался голос Новикова.
 Круз обернулся, нацелив пистолет на Новикова.
 Русский вошел в комнату, ведя Лорел впереди себя и прикрываясь ею. В одной руке он держал автоматический пистолет, а другой крепко сжимал пучок черных волос Лорел. Дуло пистолета было направлено ей в висок.
 — Отпусти Лорел, — сказал Круз.
 — Брось оружие, — скомандовал в ответ Новиков.
 — Не дождешься, — спокойно ответил Круз, — ты все равно станешь стрелять, чтобы убить нас. — Круз посмотрел на Лорел: — Дыши глубоко, дорогая. У тебя такой вид, будто ты сейчас потеряешь сознание. — Круз сделал ударение на трех последних словах.
 У Лорел перехватило дыхание, когда она взглянула в холодные кристально-голубые глаза Круза. Он был весь как пружина.
 Потеряешь сознание.
 Ну, конечно! Как она сразу не догадалась.
 Внезапно ее колени подкосились, и Лорел рухнула на пол. Это вывело Новикова из равновесия, его пистолет уже не был направлен на Лорел: Круз ждал именно этого момента, и мгновенно выстрелил. Пуля задела запястье правой руки Новикова, он выронил оружие. Не дожидаясь, пока пистолет упадет, Круз ударил Новикова ногой в челюсть. Тот упал, потеряв сознание.
 Круз четко рассчитал свой удар, обойдя русского, он подошел к Хадсону, Тод и Кэхиллу. Ни один не шелохнулся.
 — Лорел, ты в порядке? — спросил Круз, не сводя глаз с пленников.
 — Да. — Лорел заставила себя сделать глубокий вдох, затем другой. Ей очень легко было изобразить обморок, так как она на самом деле была близка к нему.
 — Ты можешь подняться?
 — Да. — Ее голос дрожал, но она встала.
 — Возьми пистолет Новикова и встань спиной ко мне, — скомандовал Круз. — Его охрана где-то поблизости. — Лорел выполнила распоряжение Круза встала, прислонившись спиной к его спине и сняв оружие с предохранителя.
 — Девятимйллиметровка, — произнесла она, — как и у тебя.
 — Это хорошо?
 — Да… Круз, по-моему, кто-то подошел к дому.
 Через несколько минут послышались глухой удар и грохот открывающейся передней двери. Из темноты раздался свист.
 — Не стреляй, — предупредил Круз. — Это Джилли. Входи старший сержант. Ты пришел в самый подходящий момент.
 Мгновение спустя в комнату ввалился старший сержант. В его огромной руке находился автоматический пистолет, а через плечо болталось вялое тело Гапана.
 — Я его нашел в кустах, — небрежно сказал Джиллеспи, сбросив русского на пол.
 — Наверное, он ждал, когда я ему вынесу рубин вместе с яйцом, — с сарказмом пояснил Круз.
 — Это было бы очень любезно с твоей стороны, — пошутил Джиллеспи. — Мисс Свэнн, если не возражаете, с этой минуты я заступаю на дежурство и сам покараулю их.
 Лорел взглянула на красивое лицо старшего сержанта.
 — Спасибо, — устало ответила она, опустив пистолет вниз и сразу поставив его на предохранитель. — Я не гожусь для данной работы.
 — Тем не менее вы неплохо ее выполнили, — улыбаясь, добавил Джиллеспи.
 Круз тоже улыбнулся, но пистолет в его руке не дрогнул.
 — Откуда взялся такой черненький красавчик? — спросила Тод, оглядывая Джиллеспи с головы до ног.
 — Заткнись! — приказал Круз. — Того, кто станет болтать без разрешения, постигнет та же участь, что и Новикова.
 В этом ни у кого не возникло сомнения.
 Джиллеспи подошел к задержанным, каждый находился в пределах досягаемости его больших и сильных рук.
 — Мадам посол, мы ждем тебя, — сказал он. В дверях появилась Кассандра Редпэт и сразу встала рядом со старшим сержантом. В руке она держала пистолет дулом вниз. Увидев тело Новикова, Редпэт нахмурилась:
 — Алексей мертв?
 — Вряд ли, — ответил Круз. — Я стараюсь не убивать клиентов, пока они не оплатят все счета.
 — А где яйцо? — не без иронии поинтересовалась Редпэт.
 — Хадсон и Тод заявляют, что оно у Свэнна. Лгут. Кто-то из них спрятал его у себя.
 — Может быть, этот? — спросила Редпэт, указывая на Кэхилла.
 — Он говорит, что не знает, где яйцо. Я почему-то ему верю.
 — А рубин?
 — У меня.
 — Великолепно!
 Поставив пистолет на предохранитель, Кассандра нежно улыбнулась всем троим:
 — Ну что ж, пробеседуем?




 Эпилог


 В кабинете Кассандры Редпэт Лорел внимательно огляделась вокруг. Вот уже месяц она не была в Карру. Здесь все по-прежнему оставалось на своих местах. Кабинет так же был завален редкими научными книгами и рукописями. Солнце пустыни продолжало испепелять все вокруг.
 Лорел до сих пор не могла понять, почему ее так влекло к Крузу Ровану — как ни к кому другому больше. К великому сожалению этого нельзя было сказать о Крузе.
 Однако жизнь непредсказуема.
 — Мисс Свэнн, — приветствовала ее Редпэт, грациозно вставая из-за письменного стола, — очень мило с вашей стороны навестить нас.
 Улыбка на лице Лорел была скорее горькой, чем радостной.
 — Я не могла не принять вашего приглашения, мадам посол. Очень любопытно узнать, как вся эта история закончилась.
 Лорел умолчала о том, что больше всего ей не терпелось увидеть Круза Рована, пусть даже на минуту. Ей хотелось спросить у него, вспоминал ли он тот скрывающийся в каньоне пруд, в котором они предавались наслаждению. Ей хотелось знать, понял ли Круз, в чем заключалось мучительное различие между уединением и одиночеством.
 Лорел сомневалась, что он положительно ответил бы на все эти вопросы, и все-таки ей необходимо было знать. Может быть, тогда она перестала бы постоянно видеть его лицо, постоянно слышать его голос, забыла бы, что такое быть с мужчиной, благодаря которому ощутила себя настоящей женщиной.
 Частично Лорел уже получила ответы. Круза не оказалось в самолете, который прилетел специально за ней, чтобы привезти в Карру. Он также не встречал ее у трапа. Лорел даже не знала, находится ли он в настоящее время в Карру.
 Это означало, что Круз не скучал по ней так, как тосковала она. «Возможно, сейчас его нет в городке, потому что он занят спасением жизни другой женщины, — подумала Лорел, — он так же защитит ее от смерти, а потом ни слова не говоря исчезнет».
 — Пожалуйста, присаживайтесь, — ласково произнесла Редпэт. — Вы выглядите… иначе.
 Лорел знала, что Кассандра была слишком тактичной женщиной, чтобы сказать правду. Лорел действительно изменилась: казалась серьезнее, более сдержанной, осторожной. Она стала очень похожа на своего отца.
 — Я изменилась, — ответила Лорел, — ведь столько всего произошло.
 — Это можно сказать и обо всех нас, — тихо заметила Редпэт.
 — Простите, что?
 — Не важно. Пожалуйста, садитесь, Лорел. У меня такое впечатление, что вы собираетесь насовсем покинуть нас.
 Улыбка Лорел, как и ее взгляд, была холодной. Но она все-таки села в кресло.
 — А вот вы, Кассандра, абсолютно не изменились. Очевидно, вы нашли свою точку опоры в земном круговороте.
 — Это не только моя точка опоры.
 — Ну да, конечно. Как, кстати, поживает старший сержант? Все так же неотразим?
 — О да, — улыбнулась Редпэт. — Не желаете что-нибудь выпить?
 — Нет, спасибо. Когда я получила ваше приглашение, то долго думала, принимать ли его. Теперь я точно знаю, что совершила ошибку, приехав сюда. Чем быстрее я покину Карру, тем будет лучше.
 — Почему?
 — Не притворяйтесь, что ничего не понимаете. Я тоже изучила вас. Лучше расскажите, что случилось после того, как Круз отвез меня в больницу к отцу. «И оставил меня там, — с горечью подумала Лорел, — не сказав ни слова, не взглянув и даже не пожав руки».
 — Круз должен был вас проинформировать.
 — Должен был, но не сделал этого. Я надеялась что-нибудь вычитать в газетах, но так ничего и не нашла, кроме каких-то мелочей.
 — Каких именно?
 — В «Лос-Анджелес таймс» была опубликована статья об Алексее Новикове и Георгии Гапане, на которых напали в Голливуде. В результате одна сломанная рука и два сильных сотрясения мозга.
 — Считайте, им повезло, что они отделались только этим, — вежливо заметила Редпэт. — В наши дни городские улицы стали такими опасными!
 — Еще я видела в одной газете фотографию пустой шкатулки, в которой должен был храниться «Рубиновый сюрприз». Его собирались показать на выставке в музее Хадсона.
 — Я так и не посетила эту выставку, — тихо заметила Редпэт.
 — Значит, вы не знаете, что яйцо получило повреждение при перевозке из Токио, — сухо продолжила Лорел. — Во время починки было обнаружено, что это, вероятно, подделка, а не работа Фаберже, поэтому его и решили не выставлять.
 — Печально. Остается лишь удивляться тому, что происходит в мире.
 — Интересно, а что произошло с Дэмоном Хадсоном и этой…
 — Клэр Тод? Боюсь, у мистера Хадсона резко ухудшилось здоровье, — сказала Редпэт, — хотя в его возрасте это естественно.
 — В его возрасте? Да он выглядит так же, как мой отец.
 — Он проходил нелегальный курс лечения по омолаживанию. Какое-то время это помогало. Но затем у него появилась аллергия на лекарства.
 — Когда это произошло?
 — Месяц назад.
 — Удивительно! Какое совпадение.
 Редпэт издала какой-то звук, напоминающий мурлыканье.
 — Доктора изумлены тем, что происходит сейчас с Хадсоном. Его тело стареет буквально на глазах, подобно спичке, которую поглощает невидимое пламя. Они ожидают вскоре завершения процесса.
 — Завершения?
 — Я имею в виду смерть.
 — Понимаю, — вздохнула Лорел. — А что стало с той, которая отравила моего отца?
 — Ах да, сексуальная мисс Тод Редпэт взглянула на настенные часы, показывающие время во всех уголках планеты. Эти часы являлись одной из немногих современных вещей, которые находились в офисе Кассандры Редпэт.
 — Мы считаем, что она из светлой полосы своей жизни переходит в темную.
 Лорел посмотрела на светящуюся линию на часах, разделяющую день и ночь. Линия медленно ползла вдоль европейской части с Востока на Запад.
 — Я не понимаю, — сказала Лорел.
 — Некто в отместку опубликовал полное досье на мисс Тод, в котором собраны материалы о ее деятельности как подпольного агента иностранного государства…
 — Она — шпион? — прервала Лорел.
 — Да. Это досье было напечатано во всех крупных газетах мира. Могу сказать, что переводы замечательны.
 Лорел оглядела многочисленные полки, заставленные книгами на всех основных языках мира. Она не сомневалась, где и кем были переведены тончайшие подробности о карьере Клэр Тод.
 — Я очень благодарна тому, кто это сделал, — сказала Лорел. — Жаль, что Тод не попробовала на себе того курса лечения.
 — Возможно. А возможно, и нет. С годами начинаешь осознавать, что на свете есть вещи и пострашнее, чем смерть.
 — Например?
 — Например, всю свою оставшуюся жизнь питаться кусочками льда в сибирском лагере, — ответила Редпэт.
 Лорел тут же взглянула на карту. Светящаяся, золотисто-оранжевая линия двигалась дальше, оставляя Сибирь в зоне иссиня-черной ночи.
 — Что вы с ней сделали?
 — Алексей слегка подсуетился для нас, А идея принадлежала твоему отцу.
 — Отцу? — удивилась Лорел. — Я ничего не знала. Впрочем, я так мало знаю о нем.
 — Ему было известно о Клэр все, точнее, то, чего она больше всего боится.
 — Он поступил с ней более великодушно, чем сделала бы я, — решительно заявила Лорел. — Я бы поставила эту дьяволицу к стенке за то, что она пыталась убить отца.
 — Вообще-то Свэнн собирался убить ее за то, что она хотела расправиться с тобой, — как бы между прочим сказала Редпэт. — Но я указала на ограниченность такого подхода. Огласка, с одной стороны, и тюремная решетка, с другой, — вот самое страшное наказание для Клэр Тод. В конце концов Свэнн согласился.
 — Вам удалось убедить моего отца? Но каким образом?
 — Я просто попросила его обрисовать предначертанное для Клэр Тод место в преисподней ада. Он сделал это, а мистер Гапан выяснил точно, где оно находится, и помог ей туда отправиться.
 Лорел боялась спросить, но любопытство одержало победу:
 — И какое же это место?
 — Пожизненное заключение там, где вечная мерзлота, а тюремные камеры отапливаются тем, что сжигается навоз, перемешанный с соломой, и где все обитатели поголовно педерасты.
 После слов Редпэт наступила тишина. Но Лорел закончила:
 — Пусть у нее будет длинная и скверная жизнь.
 — Аминь, — тихо добавила Редпэт. — Между прочим, как твой отец?
 — Намного лучше. Врачи говорят, он поправится. Сильным, как прежде, ему уже не быть, но вести нормальную жизнь сможет.
 — Превосходно. Он думает над моим предложением работать в «Риск лимитед»?
 Лорел изумилась:
 — Отец ничего не говорил мне об этом.
 — Вот поэтому-то он мне и нравится. Человек, который все умеет держать в секрете.
 — Поверю вам на слово. Скажите, а Гапан с самого начала был с вами заодно? Именно поэтому он и помог вам?
 — Это сказал Джемми Свэнн?
 — Нет, — холодно ответила Лорел. — Это вы только что сказали. Мой отец обрисовал место в аду, а Гапан помог Клэр туда спровадить.
 Редпэт прикурила умные зеленые глаза.
 — У меня было достаточно времени, чтобы поразмышлять о «Рубиновом сюрпризе», — продолжила Лорел. — Вероятно, кто-то из русских помогал отцу. Тот, кто…
 — Почему вы так думаете? — быстро перебила ее Редпэт.
 — Вы о чем?
 — Почему вы считаете, что у Свэнна был русский сообщник?
 — Потому что существовал второй рубин, — просто ответила Лорел. — Отец подменил рубин в яйце, когда ненадолго заставил меня выйти из комнаты еще там, в Камбриа. Но эта тварь Тод ни о чем не догадывалась.
 Проницательные глаза Редпэт сузились еще больше.
 — Как вы узнали об этом? — спросила она.
 — Очень просто. Отец не глуп, чтобы заменять камень фальшивкой, которую можно определить невооруженным глазом или специальными приборами.
 Редпэт молча ждала продолжения объяснения.
 — Следовательно, такая подмена планировалась заранее и только человеком, который имел доступ к «Рубиновому сюрпризу». Это мог быть только русский: Новиков или Гапан. Судя по тому, как вел себя Новиков, я подозреваю, что не он, а именно Гапан нанял моего отца для участия в похищении яйца.
 — Интересно, — сказала Редпэт.
 — Я же говорила, что у меня было много времени подумать над этим.
 Лорел промолчала а том, что ей было легче, соединить кусочки от головоломки под названием «Рубиновый сюрприз», чем разрешить свою проблему с Крузом Рованом.
 — Вы хотите еще что-то сказать? — спросила Редпэт.
 — Разумеется. Самое интересное заключалось в выяснении, что же в действительности представлял собой «Рубиновый сюрприз». Мне продолжать? — спросила Лорел.
 — Пожалуйста.
 — Несмотря на то что Круз однажды сказал мне, что люди убивают людей без всяких на то причин, — заметила Лорел, — правительства преследуют свои цели, а их главная цель — это власть. В современном мире власть зависит от информированности, поэтому наша Земля и опутана агентурной сетью.
 Лорел замолчала, вглядываясь в лицо Редпэт и стараясь понять, согласна она или нет. Но, кроме интереса, ее лицо ничего не выражало.
 — Я задумалась над этим, — снова заговорила Лорел, — а потом вспомнила, что несколько лет назад читала о лазерах, драгоценных камнях, выращиваемых искусственным путем, и о возможном хранении любой информации в кристаллических решетках. В отличие от очень тонкой пленки, на которой хранится информация, рубин, являющийся также кристаллической решеткой, трехмерен. Количество информации, которую можно в нем хранить, потрясает. Ведь таким образом в кармане джинсов можно носить всю библиотеку конгресса. Если информация заключает в себе государственные секреты, будь то из военной области, технологии или простой шпионаж, значит, вы располагаете тем, за что можно поплатиться жизнью. Не так ли, мадам посол?
 — Верно.
 Лорел молчала, снова и снова убеждаясь в том, что у Редпэт был колоссальный жизненный опыт ведения переговоров и бесед.
 — Если ваши единомышленники в настоящий момент не находятся на вершине власти, — вновь заговорила Лорел, — это совсем не значит, что они вышли из борьбы за нее. И в данном случае доступ к необходимой информации был кому-то крайне необходим. Редпэт вздохнула.
 — Поэтому… — Лорел в нерешительности замолчала, — поэтому я подумала, что советское КГБ, вероятно, выкрало секретные документы, чтобы превратить в деньги и обрести снова какой-то вес. Демократическая Россия рада была вернуть народу бесценное произведение искусства, да не рассчитала свои силы и возможности.
 Редпэт была превосходным дипломатом. Ее лицо по-прежнему ничего не выражало.
 — Хотя держу пари, российская федеральная служба безопасности не знала, что на самом деле представлял собой «Рубиновый сюрприз», — медленно проговорила Лорел. — Яйцо втайне было изготовлено и отправлено вместе с выставкой «Драгоценности России».
 — И что же представляет собой «Рубиновый сюрприз»? — спросила Редпэт.
 — Самое красивое запоминающее устройство, когда-либо созданное человеческими руками.
 В течение длительного времени обе женщины хранили молчание. Наконец Редпэт произнесла:
 — Это Свэнн научил вас так анализировать?
 — Нет. Это больше напоминает работу ювелира, обдумывающего очередное украшение. Он внимательно изучает камень, живет вместе с ним, мечтает о нем. И вот в один прекрасный день возникает образ будущего творения. Один драгоценный камень, но сколько пленительных возможностей!
 — Так вот почему вы отвергли Круза? Вам не понравился образ?
 — Это Круз так сказал?
 — Он ничего не говорил;
 — Какое совпадение! — язвительно заметила Лорел. — В больнице он тоже ничего мне не сказал. Я разговаривала с врачом, а когда обернулась, его уже не было.
 — Вероятно, подумал, что вы станете обвинять своего телохранителя за случившееся с отцом?
 — Не похоже на то. Круз знал, что я люблю его. Может быть, он старался причинить мне меньше боли, исчезнув без всяких объяснений, поскольку не любил меня. Наверное, это даже благородно…
 — Вы, наверное, скучаете по тому образу, который создали?
 — Нет. — Лорел внезапно поднялась с кресла. — До свидания, мадам посол. Спасибо за то, что удовлетворили мое любопытство.
 — Не хотите ли по крайней мере остаться на ужин?
 — Нет, спасибо. Мне все здесь слишком больно напоминает о Крузе и о нашей любви.
 Лорел резко повернулась, чтобы уйти навсегда, и… наткнулась на Круза Рована.
 — Возможно, теперь ты прислушаешься к моим советам и перестанешь копать себе могилу в этом каньоне, — ехидно сказала Редпэт своему лучшему сыщику.
 Она обошла вокруг письменного стола, отчеканивая каждый шаг и каждое слово, как военный.
 — Если кто-то из вас — Круз и Лорел — попытается выйти из офиса, старший сержант вновь возвратит вас сюда, и, должна добавить, с превеликим удовольствием. Джилли, как, впрочем, и я, уже устал от благородного упрямства Круза. А теперь, дети, поговорите.
 И Кассандра Редпэт захлопнула за собой дверь.
 Круз не сводил глаз с Лорел. Ее лицо было очень бледным, напряженным, на висках пульсировали тоненькие голубые вены, а в глазах отражались те же воспоминания, что и в его.
 — Лорел, я не хотел причинять тебе боль. Только поэтому я оставил тебя.
 Она закрыла глаза, чтобы не видеть Круза. Но оградить себя от огня его сильных рук на своих плечах уже не могла.
 — Отпусти меня, Круз!
 — Нет.
 Потрясенная, Лорел открыла глаза. От его грустной улыбки у нее защемило сердце.
 — Я больше никогда не расстанусь с тобой. Видит Бог, я пытался жить без тебя. Думал, так будет лучше для тебя.
 — Почему?
 — Я не знаю, что такое любовь. Я никогда не любил. Даже не думал, что когда-нибудь смогу полюбить. Но ты постоянно у меня перед глазами, я слышу твой голос, мое сердце разрывается…
 Круз замолчал, крепко сжав ее руки. Она не сопротивлялась.
 — Когда я ушел, то был уверен, что смогу жить без тебя. Но каждый день, прожитый вдали от тебя, был мукой. Ты ведь тоже скучала?
 — Да, — прошептала Лорел.
 — Я не могу смотреть на воду и не вспоминать тот пруд в каньоне, о котором известно лишь нам двоим. Облизывая свои губы, я чувствую вкус твоих губ. Закрывая глаза, я чувствую, как ты отдаешься мне. Я ощущаю на себе твое дыхание. Я слышу, как ты зовешь меняло имени. С тобой происходит такое?
 — Да. Со мной происходит то же самое, — прошептала Лорел.
 — Ночи превратились в кошмар. Как только я наконец погружался в сон, мне становилось так хорошо и спокойно наедине с тобой. Но когда я просыпался и тебя не было рядом…
 Круз закрыл глаза, стараясь сдержать нахлынувшие чувства. Лорел провела дрожащими пальцами по его губам, бровям и прошептала:
 — Круз, я чувствую то же самое. Это и есть любовь.
 — Лорел!..
 Круз открыл светящиеся счастьем глаза и хотел что-то сказать, но не смог. Тогда он просто обнял Лорел и спрятал свое лицо в ее волосах.
 Через полчаса, тихо насвистывая, старший сержант Джиллеспи покинул свой пост — дверь у кабинета шефа «Риск лимитед». Он нашел Кассандру Редпэт одиноко сидящей в тени рамады и пристально всматривающейся в непредсказуемую пустыню.
 — Ну что? — с надеждой спросила она.
 — Ужинать будем вчетвером, мэм.