Аннотация: Кланы Хартов и Мэдисонов враждовали с давних пор. Но времена изменились.
 И сегодня представители враждующих семей – Гейб Мэдисон и Лилиан Харт – готовы зарыть топор войны.
 Лилиан, владелица брачного агентства, не сразу догадывается, что преуспевающий бизнесмен Гейб, намеренный стать ее клиентом, хочет жениться именно на ней.
 Отказать! Немедленно!
 Но… хитрый Гейб требует строгого соблюдения весьма своеобразно составленного контракта.


---------------------------------------------


 Джейн Энн Кренц
 Свидание по контракту



 Глава 1


 – Вы отказываете мне? – Гейб Мэдисон в изумлении замер посреди офиса. Он едва сдерживал ярость. – Вы не можете так со мной поступить. Клиентами не бросаются.
 – Я – могу. – Лилиан Харт сидела очень прямо за своим стильным столом, решительно опираясь ладонями о стеклянную столешницу. Она очень старалась не сорваться. Видит Бог, этот человек довел ее почти до точки. – Я провожу сокращение.
 – Сокращение штатов подразумевает избавление от лишних сотрудников, а не от заказчиков. Что с вами такое? Может, я чего-то не понимаю? Разве у вас здесь не служба знакомств? – Гейб обвел рукой офис с его небедной обстановкой и потрясающим видом из широкого, во всю стену, окна. Портленд, штат Орегон, был весь как на ладони. – Вам нужны клиенты. Вы за них боретесь. И вы не можете ими швыряться.
 – От некоторых клиентов проще избавиться, чем пытаться им угодить. Слишком много проблем.
 Гейб недобро прищурил свои зеленые глаза:
 – И вы причисляете к ним меня?
 – Боюсь, что так. – Лилиан убрала ладони со стола и откинулась в кресле. – Послушайте, я искренне сожалею. Правда.
 – О да, конечно. Это заметно. – Гейб холодно улыбнулся.
 – Не стоило все это начинать, Гейб. Я совершила ошибку, когда поддалась на ваши уговоры и внесла вас в список клиентов «Прайвит эрейнджмент». Я вам объяснила, что в вашем случае едва ли все получится так, как хотелось бы. Но вы меня не послушали. «Нет» – для вас ответ неприемлемый.
 И это не стало для Лилиан таким уж большим открытием. Ведь едва ли Гейб смог бы перебороть ту склонность к саморазрушению, что, казалось, была у Мэдисонов в крови, и построить с нуля «Мэдисон коммершл», весьма успешную компанию с венчурным капиталом, если бы не умел настоять на своем. Только член семейства Хартов, к которому принадлежала сама Лилиан, мог по достоинству оценить масштаб его достижений. Только Харты знают, какой путь пришлось пройти Гейбу, чтобы выбраться из той пропасти, в которую на протяжении трех поколений неуклонно скатывались Мэдисоны, какой подвиг самоотречения потребовалось ему совершить, чтобы построить столь могущественную финансовую империю.
 Отец Лилиан не раз говорил, что Гейб достиг успеха лишь потому, что довел до совершенства искусство самодисциплины – весьма редкое качество для Мэдисонов. Но за те несколько недель, что ей пришлось работать с Гейбом как с клиентом «Прайвит эрейнджмент», у Лилиан окрепло подозрение в том, что Гейб не просто научился мастерски управлять своим взрывным темпераментом, доставшимся ему по наследству от отца и деда. Он превзошел самого себя и при этом был настолько безжалостен к себе, что в процессе совершенствования задавил те чувства и эмоции, которые присущи любому нормальному человеку. Он вообще запретил себе испытывать какие бы то ни было сильные чувства. Лилиан была убеждена в том, что за личные достижения он заплатил цену куда большую, чем это мог бы представить себе непосвященный.
 Гейб улыбнулся в меру непринужденно. Однако не засмеялся. Похоже, он вообще не умел получать от жизни естественное удовольствие. Лилиан приходилось видеть его раздраженным – таким, как сейчас, но она ни разу не видела, чтобы он вышел из себя. Женская интуиция подсказывала ей, что его влечет к женщинам, однако она была абсолютно уверена, что он никогда не позволит себе переступить грань, отделяющую физическое удовлетворение от срывающей крышу страсти. Она готова была поставить немалую сумму на то, что Гейб Мэдисон никогда не позволял себе влюбляться, чтобы не рисковать.
 И этот мужчина надеялся, что она найдет ему жену? Да у нее не было ни единого шанса.
 – С моей стороны никакой ошибки не было, – заявил Гейб. – Я точно знал, что делаю и чего хочу, когда я подписывал с вами контракт. Это вы совершали ошибки. Пять ошибок, если быть точным.
 – То, что все пять свиданий, которые я для вас организовала, прошли плохо, должно нас обоих заставить задуматься, – сказала Лилиан, стараясь придать тону умиротворяющие нотки.
 – Мне это действительно кое о чем говорит. А именно о том, что вы пять раз сели в лужу.
 Лилиан знала, что разговор будет непростой, однако не ожидала, что Гейб проявит такую несговорчивость. В конце концов, он не мог не понимать, что проект провалился. Другой на его месте довольствовался бы тем, что ему вернут деньги.
 Лилиан становилось немного не по себе от этого его ледяного упорства. Неужели для него так важно остаться в списке? Впрочем, как она могла забыть! Гейб привык добиваться желаемого. И умел бороться. Она должна была с самого начала знать, что он не уйдет без боя.
 Лилиан облокотилась о стол. Она тянула время, вращая между пальцами перьевую ручку и собираясь с мыслями. Аргументация должна быть сильной. Отношения между Мэдисонами и Хартами никогда не были простыми, напомнила себе Лилиан. Младшие члены обеих семей предпочитали делать вид, будто давняя междоусобица, начавшаяся еще между их дедами и приведшая к краху процветающей империи бизнеса много лет назад, не оказала на них своего губительного влияния. Но в этом они ошибались. Тот обвал лавиной прокатился по трем поколениям. И Гейб являлся живым доказательством того, что прошлое способно стать наваждением.
 – Мне кажется, я сделала все от меня зависящее для выполнения своих обязательств, – сказала Лилиан. – За последние три недели я отправила вас на пять свиданий.
 – Подумаешь, пять свиданий. К тому же я заплатил за шесть.
 – Вы остались недовольны каждым из пяти свиданий. На мой взгляд, организовывать для вас шестое свидание совершенно бессмысленно. Пустая трата моего и вашего времени.
 – Те пять неудачных свиданий – ваша вина. – Гейб стиснул зубы. – Или, возможно, в том вина вашей компьютерной программы. Это не важно. Важно то, что они, эти ваши дамы, мне не подходили.
 – В самом деле? – Лилиан одарила его любезной улыбкой. – Представить не могу, чем они вам не подходили. Они идеально отвечали изложенным вами запросам. Программа-анализатор оценила соответствие как восемьдесят пять процентов.
 – Всего восемьдесят пять? Ну что ж, это ваши проблемы. – В его усмешке не было и тени приветливости. – Все дело в том, что вы и ваш компьютер плохо работаете. Вы не нашли ни одной дамы, которая на сто процентов соответствовала бы моим требованиям.
 – Гейб, спуститесь на землю. – Одним точным движением Лилиан опустила ручку, зажатую между двумя пальцами, на стол. – Стопроцентных совпадений не бывает. В принципе. Я пользуюсь компьютерной программой, а не волшебной палочкой.
 – Хорошо. Пусть будет девяносто пять. – Гейб развел руками. – Я готов пойти на уступки.
 – И это вы называете «пойти на уступки»? – Лилиан смотрела на него не мигая секунды две или три, с трудом подавляя желание рассмеяться ему в лицо. – Не обижайтесь, но ваша гибкость сродни гибкости тех стальных свай, что используются при строительстве небоскребов.
 Его стойкости позавидовал бы соляной столб, подумала Лилиан. И жесткости курса. Не в его привычках вилять из стороны в сторону. И это проявлялось во всем, даже в одежде. Здесь речь шла не столько о стиле – скорее, об униформе, которую Гейб сам для себя изобрел. Дорогие костюмы цвета стали, угольно-серые рубашки, серебряные запонки с ониксом, галстуки в серебристо-черную полоску – этот наряд обеспечил ему почти легендарный статус в «Нортуэст бизнес комьюнити» [1] , тяготеющем к большей непринужденности в манере одеваться. Однако этот щегольской, даже несколько пижонский прикид был всего лишь камуфляжем, скрывавшим железную волю, выкованную в жарких баталиях бизнеса.
 И присутствие этой железной воли в Гейбе было налицо. По крайней мере ей, Лилиан Харт, не составляло труда paзглядеть в нем эту волю. Ему даже не надо было ничего говорить – ей достаточно было видеть, как он двигается с врожденной безыскусной грацией охотника. Эта воля проявлялась в манере держаться, в его взгляде, взгляде стороннего наблюдателя, отчужденном, холодном, но подмечающем каждую мелочь. Этот мужчина всегда был настороже, даже тогда, когда хотел казаться расслабленным. Гейб принадлежал к породе людей, сконцентрированных на достижении одной, главной цели, он был человеком невероятно собранным и неспособным на спонтанные поступки. Одним из тех, у которых все под контролем.
 Лилиан вынуждена была признаться себе в том, что, увы, Гейб вызывал в ней интерес и как личность, и как мужчина.
 Лилиан, можно сказать, знала Гейба всю свою жизнь. Он родился и вырос в Эклипс-Бей, курортном городке на Орегонском побережье, где у Хартов был загородный дом и где всегда проводила каникулы Лилиан. Однако Гейб принадлежал к семье Мэдисонов, а ни для кого не было тайной, что от мужчин с этой фамилией только и жди неприятностей. Девушки из приличных семей могли предаваться фантазиям, но ходить с Мэдисонами на свидания они не стали бы. Из-за этого, и еще из-за сложных отношений между семьями Хартов и Мэдисонов, да еще из-за того, что Гейб был на пять лет ее старше, дружбы между ними быть не могло. Брешь в каменной стене появилась, когда сестра Лилиан Ханна вышла замуж за брата Гейба – Рейфа. Произошло это несколько месяцев назад. Свадьба потрясла весь город. Кого-то этот альянс шокировал, но по большей части народ воспринял новость радостно, как предвестие того, что недоброй памяти война между Хартами и Мэдисонами наконец закончится. Однако до мира было все еще далеко.
 Естественно, и Гейб, и Лилиан принимали участие в свадебной церемонии и общались уже на короткой ноге. Но после праздника в душе Лилиан поселилось беспокойство. Ей никак не удавалось выбросить Гейба из головы. Лилиан говорила себе, что это пройдет, что она справится. Но, когда несколько недель назад он зашел к ней в офис, она поняла, что подсознательно ждала его. Она и самой себе не могла бы объяснить, откуда взялось это чувство радостного ожидания, но, когда Гейб объяснил цель своего визита, ее словно окатили ледяной водой. Он явился лишь за тем, чтобы подписать с ней контракт.
 Однако надежда, как известно, умирает последней.
 Гейб, разумеется, заполнил длинный опросный лист для занесения информации в клиентскую базу, и Лилиан поняла, насколько несбыточными были ее мечты. «Никаких эстетствующих особ». Этот ответ, как ей помнилось, был одним из весьма немногих, который Гейб – она была уверена в этом почти на сто процентов – дал вполне искренне.
 – Не моя вина, что вы выбрали для меня неподходящих партнерш, – сказал он.
 – Я подобрала вам пять отличных партнерш. – Лилиан подняла руку, сжатую в некрепкий кулак, и принялась отгибать пальцы. – У всех высшее образование. – Она отогнула один палец. – Все находятся в указанном вами возрастном диапазоне. – Она отогнула второй палец. – У всех есть перспективная работа, и все они финансово независимы. – Еще один палец. – И все с пониманием отнеслись к вашему пожеланию, чтобы ваша избранница помогала вам развлекать ваших партнеров по бизнесу. – Четвертый палец. – К тому же, как вы и хотели, ни одну из них даже с натяжкой нельзя отнести к «эстетствующим особам».
 – Все пять выразили весьма недвусмысленный интерес к портфелю ценных бумаг моей компании.
 – А что тут странного? Вас ведь интересовал финансовый статус ваших партнерш. По сути, именно этому пункту вы придавали главное значение. Вы заявили, что хотели бы встречаться только с той, у кого с финансами полный порядок.
 – Только потому, что я не хочу, чтобы за меня вышли лишь из-за моих денег. – Гейб снова принялся ходить по комнате. – И еще один момент. Все пять повели себя так, словно мое предложение обсудить брачный контракт их оскорбило.
 – Господи, ну кто же поднимает эту тему на первом свиданий?
 Гейб сделал вид, что ее не услышал.
 – И все пять говорили о продолжительном отпуске на Французской Ривьере и о загородных домах в Майами. А я не беру длинных отпусков.
 – Но у вас все-таки бывают отпуска?
 – У меня есть компания, которой нужно управлять, черт побери!
 – Да-да, понимаю. – Никаких отпусков. Отличный парень. Сплошное веселье. Но Лилиан воздержалась от того, чтобы высказывать свои соображения вслух.
 – И еще одно. – Гейб повернулся к ней лицом. – Все эти потенциальные невесты показались мне чересчур властными.
 – А вы сами не такой?
 Гейб, похоже, был искренне изумлен ее вопросом.
 – Конечно, нет. Я же вам только что сказал, я человек очень гибкий.
 Лилиан резко подалась вперед:
 – Послушайте, Гейб, судя по тому, что сообщили мне все эти женщины, вы уже через полчаса после начала свидания с каждой из них стали выказывать признаки скуки.
 Гейб пожал плечами:
 – Да, в каждом из пяти случаев этого времени мне хватило для того, чтобы понять, что данная партнерша меня не устраивает.
 – Вы начинали украдкой поглядывать на часы еще до того, как официант принес аперитивы.
 – Что значит «украдкой поглядывать»? Да, я периодически смотрю на часы. Я так привык. Время – деньги.
 – И еще: все пять сошлись на том, что в вас нет ни капли романтики.
 – Эти свидания устраивались не ради романтики. – Гейб сделал резкое движение ребром ладони, словно разрезал воздух. Давал понять, насколько ему неприятна эта тема. – Что касается меня, то я считал эти встречи исключительно деловыми.
 – Деловые встречи, – повторила Лилиан, стараясь удерживаться в нейтральных рамках. – Странно, но женщины, с которыми я вас свела, не рассматривают свидания в этом ключе.
 – Я ищу жену, черт побери! Жену, а не подружку.
 – Понимаю. – Лилиан деликатно кашлянула. – Все пять сообщали, что когда они пытались вовлечь вас в разговор, он обрывался из-за вашего параноидального страха жениться на той, кому нужны ваши деньги.
 – Хотел бы я посмотреть на вас, если бы каждый, с кем вы пришли на свидание, стал бы интересоваться тем, сколько вы инвестировали в акции высоких технологий и сколько у вас недвижимости. – Гейб вдруг замолчал, задумался и сказал: – Может, мне стоило встречаться с ними под вымышленным именем?
 – О да, разумеется. Скрывая свое настоящее имя, вы, конечно, устанавливаете отличную базу для прочных, долговременных отношений. И, да будет вам известно, мне не раз приходилось сталкиваться с тем, что мужчина, приглашавший меня на свидание, вдруг выказывал нездоровый интерес к моему финансовому положению. Я ведь Харт, вы помните?
 – О да. Верно. «Харт инвестментс».
 – Именно. Любой, кто меня знает, понимает, что мой брат, сестра и я – каждый из нас – унаследует лакомый кусок семейной компании. Кроме того, и с «Прайвит эрейнджмент» у меня все неплохо складывается.
 Гейб обвел взглядом с шиком обставленный офис.
 – Я слышал, что ваши клиенты весьма высокопоставленные люди. И деньги за свои услуги вы берете немалые – это я вам говорю.
 Лилиан одарила его ледяной улыбкой:
 – Одним словом, мои активы выглядят весьма аппетитными в глазах мужчин определенного типа. Но я не допускаю, чтобы этот факт бросал тень на все мужское население. Я не ношусь с мыслью, что любой парень, который назначает мне свидание, рассчитывает жениться на мне из-за денег.
 – Очень мило с вашей стороны, – пробурчал Гейб. – Но несколько наивно, вы не находите?
 Она почувствовала, что у нее заломило зубы.
 – Я не наивна.
 Гейб пожал плечами и отошел к окну, откуда открывался вид на лежащий далеко внизу омытый дождем город и реку Уилламет на горизонте. Лилиан проследила за его взглядом и заметила, что в городе начали зажигаться огни. Коротки зимние дни. Здесь, на северо-востоке, зимой приходилось расплачиваться за долгие-долгие летние деньки.
 – Ладно, может, я действительно немного опасаюсь того, что за меня стремятся выйти замуж ради «Мэдисон коммершл», – тихо сказал Гейб. – Но у меня есть кое-какой печальный опыт.
 – Подождите. Вы хотите мне сказать, будто ни разу не женились из-за боязни, что каждая женщина, с которой вы встречаетесь, охотится за вашими деньгами? – Лилиан даже не пыталась скрыть скепсис. – Знаете, даже я со своей наивностью, как вы говорите, не могу проглотить такую ложь. Вы не всегда были таким успешным и богатым. Далеко не всегда. Я ведь отлично знаю, откуда вы родом, помните?
 Гейб созерцал туман, окутывавший темнеющий на глазах город.
 – В те времена, когда у меня не было денег, я был слишком занят «Мэдисон коммершл», чтобы строить с кем-то серьезные отношения и задумываться о браке.
 – Вот в это я верю.
 Наступила непродолжительная пауза.
 – Дело в том, что не одна лишь предусмотрительность удерживает меня от брака.
 – Так что же еще?
 – Мне не хочется торопиться продолжать традицию Мэдисонов.
 Лилиан пристально смотрела на Гейба.
 – И о какой же именно традиции вы ведете речь?
 – Натянутые отношения. Развод. Так у нас в семье повелось. В браке мы не слишком удачливы.
 Лилиан выпрямилась в кресле.
 – Простите, но вы больше не можете прикрываться этой отговоркой. Ваш брат положил конец этой знаменитой мэдисоновской традиции, когда женился на моей сестре. Рейф и Ханна отлично ладят.
 – Вы так говорите, словно знаете наверняка.
 – Я в этом уверена.
 Гейб смотрел на Лилиан, буравя ее взглядом.
 – Откуда такая уверенность? Вы же не пропускали их через свою компьютерную программу, чтобы проверить, насколько хорошо они друг другу подходят. Так как же вы можете утверждать, что их брак окажется прочным?
 – Это чувствуется, когда они рядом, – тихо сказала Лилиан. – Между ними есть связь. Я не думаю, что одному из них придет в голову посмотреть на кого-то еще, пока у него есть она, а у нее – он.
 – Хотите сказать, что вы это чувствуете?
 – Назовите это женской интуицией.
 – Странно слышать об интуиции из уст женщины, которая использует компьютер, чтобы подбирать женщинам мужей, а мужчинам – жен. Ни за что бы не подумал, что у вас действительно так развита интуиция.
 Лилиан подобралась.
 – Каждой женщине хочется думать, что она обладает неплохой интуицией. – Разговор перемещался в опасное русло. – А вы не верите, что их брак окажется прочным?
 – Ах вы об этом, – небрежно бросил Гейб. – У них-то все будет хорошо.
 Лилиан опешила. Пару секунд она находилась в состоянии прострации. Почему он так уверен?
 – Простите, может, я чего-то не понимаю. Вы только что обвинили меня в том, что я неоправданно полагаюсь на интуицию. На чем же зиждется ваша уверенность?
 – Ну, уж точно не на моей интуиции.
 – А на чем же?
 – На элементарной логике. Ведь абсолютно ясно, что Рейф от Ханны без ума. А вы же знаете, что говорят о Мэдисонах и их страстях.
 – «Ничто не может встать между Мэдисоном и его страстью», – процитировала Лилиан.
 – Верно. Кроме того, у Хартов репутация хороших семьянинов. Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из Хартов разводился. Отсюда я делаю вывод, что Ханна и Рейф – отличная комбинация.
 – Понимаю. – Время сменить тему. – Ну что ж, похоже, по данному пункту мы пришли к согласию. Так стоит ли продолжать спор?
 Гейб отвернулся от окна и снова принялся ходить по комнате.
 – Мы и не спорим. Просто меня заинтересовало, откуда у вас такая уверенность в своих выводах, если вы не пропускали Рейфа и Ханну через свой компьютер, только и всего.
 Лилиан бросила тревожный взгляд на ноутбук, стоящий на столе. Она не собиралась объяснять Гейбу, что в последние несколько месяцев у нее появилось ощущение, что компьютер не единственная вещь, способствовавшая процветанию ее бизнеса. Но выводы, к которым она пришла, оказались слишком тревожными, чтобы у нее возникало желание говорить на эту тему с кем бы то ни было, а уж тем более с Мэдисоном.
 Осознание того, что в своей работе она в основном полагалась на интуицию и добрую толику здравого смысла и лишь потом на компьютерный анализ, наводило на грустные размышления. Подбирая пару для каждого из своих клиентов, Лилиан брала на себя громадную ответственность. Она направляла их и помогала принять решение – пожалуй, главное решение в жизни. И с каждым днем возможность ошибки все более тяжким грузом ложилась на ее совесть. Несмотря на то что до сих пор ничего страшного не произошло, у Лилиан было такое чувство, будто она ступила на тонкий лед и идет по нему, рискуя в любой момент провалиться в холодную пучину.
 Надо было выбираться из опасной зоны, пока не грянула беда.
 Лилиан была готова к смене деятельности. Пусть даже стремительно нараставшее беспокойство по поводу риска совершить ошибку и не было основной причиной ее решения закрыть бизнес, оно все же подталкивало ее к тому, чтобы расстаться с «Прайвит эрейнджмент». И побыстрее.
 Лилиан не радовала перспектива сообщить о своих намерениях семье. Она слишком хорошо понимала, что новость не будет встречена кланом Хартов с радостным энтузиазмом. Но она приняла решение. И единственной помехой на данный момент был Гейб Мэдисон. Он являлся последним клиентом, по которому контракт не был завершен.
 К несчастью, избавиться от него оказалось сложнее, чем Лилиан думала.
 Гейб остановился перед ее столом, откинул полу своего сшитого на заказ эксклюзивного пиджака и засунул большой палец под брючный ремень.
 – Давайте подведем черту, – произнес он. – Вы хотите от меня избавиться, потому что я Мэдисон, а вы Харт.
 Лилиан подняла глаза к потолку, моля о том, чтобы ей были ниспосланы терпение и выдержка. Поскольку помощи сверху не последовало, она глубоко вздохнула.
 – Это тут совершенно ни при чем. Мне совершенно наплевать на семейные разборки. Но даже если бы это было не так, я не могла бы обосновать свой отказ продолжать с вами работу тем, что вы Мэдисон, а я Харт, хотя бы уже потому, что ваш брат теперь женат на моей сестре.
 – Того, что Ханна и Рейф поладили, вряд ли достаточно, чтобы вы изменили свое отношение к остальным Мэдисонам.
 – Господи, Гейб! Эту войну начали еще наши деды. Мне совершенно безразличны те дела давно минувших дней.
 – Да? – Он ухмыльнулся. – Неужели вы действительно верите в то, что я могу построить с кем-то долгие и прочные отношения?
 С нее довольно сарказма. Лилиан была сыта им по горло с самого первого дня, как Гейб появился у нее в офисе, чтобы стать клиентом. И дело не в такой чепухе, как разбитые мечты.
 – Я думаю, что вы вполне способны на длительные отношения, – заявила она. – Тем более что, как мне кажется, они у вас уже есть.
 – О чем, черт побери, вы ведете речь? Нет у меня никаких отношений.
 – Еще как есть. У вас очень серьезные, очень прочные, надежные и на сто процентов эксклюзивные отношения с «Мэдисон коммершл».
 – «Мэдисон коммершл» – моя компания, – пояснил он. – Разумеется, я ей предан. Но к браку это никакого отношения не имеет.
 – «Мэдисон коммершл» – ваша страсть, Гейб. Вы всю свою жизнь положили на то, чтобы построить этот бизнес.
 – И что с того?
 – Вы Мэдисон, – сказала Лилиан, приходя в отчаяние от его непонятливости. – А как вы только что заметили, ничто не может встать между Мэдисоном и его страстью.
 – Черт, конечно же, я прав: все дело в том, что я Мэдисон. – Гейб выдернул палец из-за брючного ремня и уперся ладонями в столешницу. – Вы настроены против меня из-за вражды между нашими семьями.
 – Проблема тут не в истории отношений наших семей. – Лилиан чувствовала, как в ней закипает ярость. И сильно подозревала, что лицо ее залила краска. Вероятно, весьма неприятный оттенок красного. – Проблема в вас. В вас лично.
 – Не хотите же вы сказать, что умение успешно вести дела мешает мне иметь жену?
 Лилиан задумалась.
 – Я бы не стала заходить так далеко в своих выводах, – осторожно заметила она. – Но я действительно думаю, что вам стоит несколько сместить акценты, если вы хотите, чтобы у вас что-то получилось на личном фронте.
 – Выражайтесь точнее.
 Лилиан вздохнула.
 – Вы все не так понимаете, Гейб.
 – Я пытаюсь использовать рациональный, логичный и научный подход в поисках супруги. И мне хотелось бы думать, что именно вы могли бы мой подход к поиску подруги жизни оценить по достоинству.
 – Почему? Потому что вы Мэдисон, а я Харт и вы, Мэдисоны, считаете, будто у нас в венах вместо крови течет ледяная вода?
 – Но вы ведь владеете и управляете фирмой по подбору супругов с помощью компьютера, верно? Многие люди сочли бы, что ваша работа требует довольно хладнокровного подхода к браку.
 Черт! Она не должна была позволять Габриелю Мэдисону вводить ее в краску в собственном офисе. В конце концов, разве ее фамилия не Харт? Харты не мирятся с таким отношением к себе со стороны Мэдисонов.
 – Существует разница между разумным, логически обоснованным подходом к поиску спутника жизни и холодным, бесчувственным отношением к этому вопросу, – веско заметила Лилиан.
 – А я, выходит, холодный и бесчувственный.
 – Послушайте, ведь это вы заполняли опросный лист, а я лишь загрузила данные в программу.
 Повисло гробовое молчание. Гейб пристально смотрел на нее.
 – И что же не так в моих ответах? – спросил он почти вкрадчиво.
 Лилиан набрала код вывода данных.
 – В соответствии с полученными результатами вы хотите иметь жену-робота.
 – Это бред. – Гейб тряхнул головой и провел ладонью по темным густым волосам. – Если к такому выводу пришла ваша идиотская программа, то вам следует подумать о том, чтобы заменить ее другой.
 – По-моему, не следует все валить на программу.
 – Робот, говорите? – Гейб решительно кивнул. – Возможно, в этом причина неудачи со всеми пятью подобранными вами кандидатками. Похоже, вы отправляли меня на свидание с роботами. Дайте подумать: все пять были чересчур худыми, и в поведении всех пяти было что-то автоматическое. Особенно когда речь заходила о моем портфеле ценных бумаг.
 – Вы получили именно то, что хотели, если судить по вашей анкете, – мягко проговорила Лилиан. – При ответах на вопросы у вас ни разу не было зарегистрировано эмоционального всплеска, за исключением ответа об абсолютном неприятии женщин «богемного типа» и о том, что вы настаиваете на заключении брачного договора.
 – Вы видите проблему в том, что я не продемонстрировал сильных эмоций?
 – Во всяком случае, отсутствие эмоционального отклика делает задачу подбора для вас партнерши исключительно трудной.
 – А я бы посчитал, что исключение эмоциональной составляющей делает решение проще, а не труднее.
 – Не поймите меня превратно, – сказала Лилиан. – Я верю в логический подход к поиску спутника или спутницы жизни. На этом построен мой бизнес. Но вы впадаете в крайности. Вы ищете жену так, словно подбираете кандидатуру на должность топ-менеджера в «Мэдисон коммершл». Такой подход обречен на провал.
 – Почему? – Зеленые глаза Гейба опасно блеснули. Не только цветом, но и твердостью взгляд его напоминал изумруд. Он понизил голос еще на пару тонов. – Потому что я Мэдисон, а Мэдисоны не способны действовать, не подключая эмоции?
 – Хватит. – Лилиан выключила компьютер. – Это не имеет никакого отношения к тому, что вы Мэдисон. Вы не можете требовать от меня найти вам подходящую пару, скрывая свои истинные чувства по ряду вопросов.
 – Я скрываю свои истинные чувства?
 – Да. – Лилиан закрыла крышку ноутбука, наклонилась и вытащила из выдвижного ящика стола сумку.
 – Одну минуту. Вы обвиняете меня в том, что я намеренно дал уклончивые ответы по ряду вопросов вашей анкеты?
 – Нет. – Лилиан встала и перекинула через плечо ремешок сумки. – Я не думаю, что вы дали уклончивые ответы. Я думаю, что вы бессовестно лгали в своих ответах, за исключением тех, где вы заявили, что для вас неприемлемы женщины богемного типа, и где вы настаивали на брачном контракте.
 – С какой стати мне лгать в этой дурацкой анкете?
 – Откуда мне знать? Вам надо проконсультироваться по этому поводу с хорошим специалистом. Я могу порекомендовать вам такого, если хотите. Он находится прямо здесь, в этом же здании. Тремя этажами ниже. Доктор Андерсен Флинт.
 Гейб помрачнел.
 – Что-то слишком быстро и кстати вы вспомнили его имя.
 – Возможно, это потому, что я сейчас о нем думаю. – Лилиан взглянула на часы. – И как раз иду к нему в офис.
 – Вы встречаетесь с психиатром?
 – Можно сказать и так. – Лилиан открыла дверь, ведущую в небольшое подсобное помещение позади ее рабочего стола, и сняла с вешалки длинный, по щиколотки, плащ с капюшоном. – Андерсен собирает материал для новой книги. Он хочет взять у меня интервью.
 – С какой стати?
 – Дело в том, что он специализируется на лечении людей, у которых, так сказать, возникают проблемы в физических отношениях с их партнерами.
 – Иными словами, Андерсен – сексопатолог?
 Лилиан почувствовала, что снова краснеет.
 – Действительно, сексопатология – его основное занятие.
 – И он хочет взять у вас интервью. Ну что ж, я представляю, как поднимутся брови у многих наших знакомых в Эклипс-Бей.
 – Выбросите из головы свои грязные мысли. – Лилиан взяла со стола ноутбук и убрала его в непромокаемый чехол. – У меня очень высокий уровень положительных результатов в «Прайвит эрейнджмент», и Андерсен полагает, что ключ к успеху лежит в моей компьютерной программе. Он хочет применить принципы, лежащие в основе программы, для помощи тем парам, которые стремятся к устойчивым отношениям.
 – Мой случай не добавляет вам рейтинга, это уж точно.
 – Вы правы. – Лилиан взяла со стола компьютер в чехле и вышла из-за стола. – Я признаю, что в случае с вами потерпела явную неудачу. Однако большинство других моих клиентов вполне удовлетворены тем, что они получили в «Прайвит эрейнджмент».
 «И я намерена завязать со всем этим, пока все именно так и обстоит», – подумала Лилиан, направляясь к выходу.
 Гейб снял с вешалки свой черный тренч. [2] 
 – Ваша программа-сваха, на мой взгляд, просто жульничество.
 – Вы вполне ясно изложили свое мнение поданному вопросу. – Лилиан открыла дверь. – И именно поэтому я освобождаю вас от обязательств по контракту с «Прайвит эрейнджмент».
 – Вы не освобождаете меня от обязательств, вы меня выгоняете.
 – Считайте как хотите. – Лилиан нажала на настенный выключатель, и офис погрузился в полный мрак.
 – Какого черта? Подождите, черт возьми! – Гейб подхватил кожаный портфель с монограммой, стоящий на полу возле вешалки. – Вы не смеете вот так просто взять и вычеркнуть меня из своей жизни.
 – Я не вычеркиваю вас из жизни, я закрываю офис. – Лилиан вышла в коридор и выразительно звякнула ключами. – Я вам только что сказала, что тороплюсь на встречу с доктором Флинтом.
 Гейб надел тренч, но застегивать его не стал.
 – Значит, вы спешите на сеанс. Сексопатолог, с ума сойти! Не могу в это поверить.
 – Я не на прием к нему иду. Я просто собираюсь заскочить к нему в офис, чтобы сообщить кое-что важное. И мне не нравится ваш саркастический тон. Должна заметить, что Андерсен – профессионал высокого класса.
 – Даже так? Профессиональный сексопатолог. – Гейб вышел в коридор. – Полагаю, мне следует питать к нему почтение. Говорят, это самая древняя профессия. Хотя погодите, я, кажется, перепутал эту профессию с другой.
 На это и отвечать не стоит, решила Лилиан. Она закрыла дверь, повернув ключ в замке одним быстрым движением руки, и бросила ключи в сумку, висевшую у нее на плече. Затем повернулась и пошла к лифту.
 Гейб поспешил следом.
 – Не забудьте, вы должны мне еще одно свидание.
 – Простите? – не поняла Лилиан.
 – Я был только на пяти свиданиях, помните? Контракт гарантирует шесть подборов.
 – Не переживайте. Я верну вам шестую часть той суммы, что вы мне заплатили.
 – Я не хочу, чтобы вы возвращали мне деньги. Я требую шестого свидания.
 – Советую вам взять деньги. – Лилиан остановилась возле лифтов и нажала на кнопку. – Больше вы все равно ничего не получите.
 Гейб уперся ладонью о стену над ее головой. По спине у нее пробежал холодок страха.
 – Послушайте меня, – сказал он, отчетливо разделяя слова. – Думаю, судебные тяжбы вам не нужны.
 Лилиан стремительно развернулась, и лицо ее оказалось в опасной близости от его лица.
 – Вы пытаетесь меня запугать? – спросила она.
 – Нет, просто высказываюсь.
 Лилиан холодно улыбнулась ему:
 – Представляю заголовки в газетах. «Президент «Мэдисон коммершл» подал в суд за отмененное свидание». Это о том, как приятно оказаться посмешищем.
 – Вы должны мне это свидание.
 – Полегче, Гейб. Мы оба знаем, что вы не станете подавать на меня в суд. Вы будете выглядеть дураком в глазах прессы, а вам этого совсем не хочется. Представьте, что станет с имиджем вашей компании.
 Гейб ничего не сказал. Он лишь смотрел на нее тем взглядом, каким, видимо, римские гладиаторы смотрели друг на друга перед сражением. За спиной Лилиан с тихим шипением открылся лифт. Она быстро повернулась и вошла в кабину. Гейб вошел следом.
 Она нажала кнопку нужного ей этажа, а затем – без особой, правда, надежды на успех – нажала кнопку вестибюля. Может, Гейб все же поймет намек и не станет выходить следом за ней на том этаже, где располагался офис Андерсена.
 Лилиан стояла в напряженной позе, уставившись взглядом в панель с кнопками, и ждала, пока дверь лифта закроется. Она слишком остро ощущала присутствие за своей спиной Гейба. Казалось, он заполнил собой все небольшое пространство лифта и втянул в себя весь кислород. Лилиан почти нечем было дышать.
 – Признайтесь, – сказала она, не выдержав гнетущей тишины, – ведь вы лгали в той анкете.
 – Анкета тут ни при чем. Вы должны мне свидание.
 – Вы не давали честных ответов, а сообщали то, что, по вашему мнению, выглядело правдой.
 Гейб в недоумении приподнял бровь.
 – А что, есть разница?
 – В большинстве случаев это как день и ночь.
 Дверь лифта открылась. Лилиан быстро вышла в коридор. Гейб вышел следом. «Могла бы догадаться, что именно так и будет».
 – Зачем вы вышли? – спросила Лилиан. – Я сказала вам, что иду к доктору Флинту.
 – Я подожду, пока вы закончите.
 – Нет.
 – Почему нет? У него разве нет приемной?
 – Неужели это мне не снится?
 – Я не уйду, пока вы не дадите мне гарантию шестого свидания.
 – Мы поговорим об этом в другой раз. Позвоните мне завтра.
 – Мы поговорим об этом сегодня.
 – Я запрещаю вам на меня давить.
 – Я вас пальцем не тронул.
 «Мне не следует опускаться до его уровня, – сказала себе Лилиан. – Я взрослая, умудренная опытом женщина. Более того, я Харт. Харты не устраивают сцен. Это скорее в духе Мэдисонов».
 Вместо того чтобы накричать на него, Лилиан должна была сделать вид, что его тут попросту нет. Но это было нелегко.
 «Вероятно, я действительно слишком долго испытывала судьбу с «Прайвит эрейнджмент», – мрачно подумала Лилиан. – Надо было уйти из дела чуть раньше». Как было бы здорово, если бы она перестала набирать клиентов за день до того, как порог ее офиса переступил Гейб!
 Лилиан подошла к двери с табличкой «Доктор Дж. Андерсен Флинт», открыла ее и оказалась в приемной. Гейб успел проскользнуть следом. В этом своем дорогом, с развевающимися полами тренче он сильно смахивал на графа Дракулу.
 Первый тревожный звонок, сообщавший о том, что ситуация может еще более усугубиться, Лилиан получила тогда, когда увидела, что миссис Коллинз, секретарши Андерсена, за столом не было. Только тогда Лилиан поняла, что подсознательно рассчитывала на то, что присутствие секретарши не позволит Гейбу зайти слишком далеко.
 Лилиан лихорадочно огляделась, обшаривая взглядом спокойную, выдержанную в бежевых тонах приемную, надеясь заметить в каком-нибудь дальнем углу секретаршу. Но той и след простыл.
 Из-за закрытой, обшитой деревянными панелями двери, ведущей во врачебный кабинет Андерсена, доносилась довольно громкая музыка. Рок шестидесятых.
 Зловещее предчувствие без всяких на то причин многократно усилилось.
 – Похоже, секретарша доктора Андерсена сегодня ушла домой пораньше, – сказала она. – Он, вероятно, работает над своими записями.
 – По-моему, это рок.
 – Андерсен любит классический рок.
 – Вы его довольно хорошо знаете, верно?
 – Мы познакомились внизу в кафе примерно месяц назад. – Лилиан осторожно постучала в дверь кабинета. – У нас много обшего. Схожие профессиональные интересы.
 – Неужели? – усмехнулся Гейб. – Вы знаете, вряд ли он вас слышит из-за музыки. Похоже, он там отрывается по полной со своим классическим роком.
 Музыка с каждой секундой звучала все громче.
 Лилиан повернула ручку и открыла дверь.
 И замерла при виде доктора Андерсена Флинта, растянувшегося на своем офисном диване. Он был наг, если не считать очень маленьких, очень красных трусов-бикини, которые с трудом прикрывали его весьма выразительную эрекцию. Кисти его рук были связаны над головой. На глазах у него была черная повязка.
 Женщина плотного телосложения в обтягивающей «кошечке» из черной кожи, в длинных черных кожаных перчатках и в туфлях на двенадцатисантиметровой шпильке стояла над ним. Одной ногой она опиралась о спинку дивана, другой – о журнальный столик. Она была повернута спиной к двери, но Лилиан успела заметить в ее правой руке маленькую бархатную плетку, а в левой собачий ошейник с шипами.
 Присутствующие в кабинете не заметили появления посторонних из-за гремящей музыки.
 Лилиан попыталась сдвинуться с места, но не смогла. Она словно приросла к полу, как будто ее обездвижили каким-то фантастическим оружием.
 – Общие профессиональные интересы, говорите? – шепнул ей в ухо Гейб.
 Его откровенная насмешка над ней привела Лилиан в чувство. Она повернулась, готовая сбежать. Гейб стоял у нее на пути. Он с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим на диване и улыбался.
 – Простите, – сдавленно пробормотала Лилиан и, уперев ладони ему в грудь, с силой оттолкнула его, освобождая себе путь к бегству.
 Гейб послушно отступил и, выйдя следом за Лилиан, закрыл дверь кабинета.
 Музыка гремела, знаменуя финал.
 Лилиан стремглав миновала элегантную приемную и выскочила в коридор. Назад она не смотрела. Гейб поравнялся с ней у лифта.
 Пять долгих секунд прошли в полном молчании. Лилиан никак не могла оправиться от потрясения.
 – Доктор Флинт, очевидно, приверженец практических приемов в лечении сексуальных расстройств, – глубокомысленно заметил Гейб. – Любопытно, каким образом он собирается внедрять вашу компьютерную программу в свои схемы лечения.
 Это был сон, думала Лилиан. Галлюцинация. Именно так нормальные, здравомыслящие люди и превращаются в параноиков, одержимых всякого рода идеями о «секретных материалах». Может, правительство все же проводит какие-то опыты, добавляя галлюциногены в питьевую воду?
 А может, что-то не так с ней, Лилиан. Последнее время она жила в состоянии постоянного стресса. Решение закрыть «Прайвит эрейнджмент» и сменить род деятельности далось ей нелегко. А такие клиенты, как Гейб, только усугубляли ситуацию.
 Вне всяких сомнений, это стресс, да еще секретные эксперименты правительства с питьевой водой привели к тому, что в кабинете Андерсена она увидела то, что увидела.
 – Я думаю, вам надо выпить, – сказал Гейб.




 Глава 2


 В сгустившихся дождливых сумерках зажглись уличные фонари. Их тревожный желтоватый свет создавал ощущение нереальности. Гейбу казалось, словно Лилиан в своем длинном летящем плаще проплывала сквозь его сон. Сейчас как никогда легко верилось в то, что в этом странном, изменчивом мире, созданном игрой светотени, только он, Гейб, и Лилиан были живыми людьми из плоти и крови.
 В серебристой переливающейся дымке мелкого дождя этот ее плащ казался сотканным из самого тумана с волшебными светящимися нитями. Ему очень хотелось протянуть к Лилиан руки и прижать ее к себе, почувствовать тепло ее тела, вдохнуть ее аромат.
 Дело принимает все более неприятный оборот, подумал Гейб. Впервые он почувствовал это всем своим нутром еще на свадьбе Рейфа. Тогда он убедил себя, что нет причин для беспокойства. Просто преходящее сексуальное влечение, не более того. Может, воображение разыгралось слишком бурно из-за затянувшегося монашеского существования, на которое он обрек себя с тех самых пор, как занялся поисками подруги жизни.
 Решение сохранять целомудрие после разрыва с Дженнифер, случившегося несколько месяцев назад, показалось Гейбу здравым и мудрым. Он не хотел, чтобы такое нерациональное чувство, как похоть, помешало ему мыслить ясно при решении столь важного вопроса. И тогда он намеренно перевел свою сексуальную жизнь в статус временного бездействия.
 Но не прошло и шести секунд с того момента, как он увидел Лилиан после стольких лет вращения в абсолютно разных кругах, – и у Гейба вдруг возникло сильнейшее желание пересмотреть решение, которому он сам присвоил степень особой важности.
 Слава Богу, у него еще доставало здравомыслия понимать, что заводить сейчас роман с Лилиан – идея не из лучших. В конце концов, она была одной из них, Хартов, а между Мэдисонами и Хартами всегда существовали сложные отношения. Гейб пошел на компромисс. Вместо того чтобы пригласить ее на свидание, он стал клиентом «Прайвит эрейнджмент». Немало времени он потратил на то, чтобы убедить себя в правильности такого решения. Воспользоваться услугами профессионала в поисках своей второй половины – идея действительно замечательная, даже грандиозная, говорил себе Гейб. Разве можно найти более эффективный способ для занятого делового человека найти себе жену? Однако ситуация ввиду своей неопределенности из рискованной стремительно скатывалась к катастрофе. Он провел пять растянувшихся до бесконечности вечеров с пятью весьма привлекательными, весьма успешными женщинами. Все эти пять вечеров Гейб терзался мыслями о том, насколько более интересными, даже захватывающими могли бы стать эти встречи, будь на месте любой из сидящих напротив него за столом женщин Лилиан. Тогда и горящие свечи не воспринимались бы как пошлый и навязчивый антураж.
 Самым непостижимым для Гейба являлось то, что, когда они вместе росли в Эклипс-Бей, он воспринимал Лилиан только исключительно как ребенка из семейства Хартов. Правда, если честно, тогда он был целиком поглощен воплощением своей мечты выстроить заново ту финансовую империю, которая оказалась разрушенной в результате междоусобицы между кланами Хартов и Мэдисонов.
 Тот факт, что Харты оправились после банкротства и вышли на уровень процветания, в то время как Мэдисоны опускались все ниже и ниже, предаваясь пороку саморазрушения, лишь подбавлял жару в огонь, сжигавший Гейба изнутри.
 После окончания школы Гейб уехал из Эклипс-Бей, чтобы учиться дальше. Огни большого города манили, обещали расширить кругозор. Он не видел Лилиан все те годы, что посвятил строительству своей бизнес-империи. Он даже ни разу о ней не вспомнил.
 Но с той самой свадьбы он только о ней и мог думать.
 Все это лишь похоть, все это несерьезно, успокаивал себя Гейб. Ибо если за этим странным беспокойством все же стоит нечто большее, чем неутоленное физическое влечение, то он в беде, потому что Лилиан была совсем не той женщиной, на какой он хотел бы жениться. И впервые с того момента, как Гейб решил обзавестись семьей, он стал подумывать, а не отложить ли ему на время поиск супруги. До тех пор, пока он не прояснит мутную ситуацию с Лилиан и не разрешит ее окончательно. Серьезные решения требуют умения сконцентрироваться на поставленной задаче, а с Лилиан он начисто терял способность к концентрации.
 Внезапно Гейб осознал, что они остановились на перекрестке.
 – Куда мы направляемся? – спросил он.
 – Не знаю, куда направляетесь вы, а я иду домой. – Голос Лилиан был несколько приглушен из-за капюшона.
 – А как вы смотрите на то, чтобы заглянуть куда-нибудь выпить, как я и предлагал? Должен вам признаться, что после того, как мне пришлось познакомиться с методами работы вашего коллеги, я и сам не отказался бы перехватить стопочку.
 – Не начинайте снова, Мэдисон.
 Гейб улыбнулся и взял ее под руку:
 – Пойдемте, я угощаю.
 Он повел ее к маленькому кафе, расположенному на первом этаже центрального здания квартала.
 Лилиан сквозь стеклянную витрину заглянула внутрь, пристально всматриваясь в неярко освещенный, уютный интерьер.
 – Знаете что? – решилась она. – Пожалуй, вы правы. Выпить по стаканчику вина – совсем неплохая мысль.
 Лилиан высвободила руку и быстрым легким шагом направилась к входной двери. Она даже не обернулась, чтобы проверить, идет ли за ней Гейб.
 Он оказался у входа на полшага впереди ее и успел открыть перед ней дверь. Не поблагодарив его, Лилиан проскользнула мимо Гейба внутрь.
 Кафе только начало заполняться посетителями. В газовом камине весело и зазывно танцевали язычки пламени. На грифельной доске мелом были выведены названия нескольких сортов пива, которое производили в местных пивоварнях, а также были перечислены с полдюжины хороших вин в бутылках. На другой доске имелся список закусок и дежурных блюд.
 Гейб знал это местечко. Кафе располагалось всего в нескольких кварталах от здания штаб-квартиры «Мэдисон коммершл». Он иногда заскакивал сюда по дороге с работы домой, в свою пустую квартиру.
 – Вы здесь бываете? – спросил он, когда они сели за деревянный столик в одной из кабинок.
 – Нет. – Лилиан взяла в руки карту вин и принялась внимательно ее изучать. – А почему вы спросили?
 – Портленд в определенном смысле город маленький. Удивительно, что наши пути не пересеклись раньше, – сказал он, подыскивая нейтральную тему для разговора.
 Лилиан сосредоточенно изучала недлинный список напитков.
 – В последние годы я мало бывала в городе.
 – А где вы жили после окончания колледжа?
 – Вы действительно хотите это знать?
 – Конечно. – Внезапно Гейбом овладело любопытство более сильное, чем он хотел продемонстрировать.
 Лилиан пожала плечами и опустила карту вин. Но она не успела ответить на его вопрос, так как подошел официант, чтобы принять у них заказ. Лилиан заказала бокал шардонне. Гейб взял бокал пива.
 После ухода официанта воцарилась тишина. Гейб подумал было напомнить Лилиан о своем вопросе. Однако она начала говорить без дополнительного побуждения, чем несколько его удивила.
 – После окончания колледжа я какое-то время работала в Сиэтле, – сказала она. – Потом поехала на Гавайи. Год провела там. Потом отправилась в Калифорнию, затем снова в Сиэтл. В Орегон я вернулась только тогда, когда решила открыть «Прайвит эрейнджмент».
 – И во всех этих местах вы занимались все тем же бизнесом – управляли брачными агентствами?
 Лилиан насторожилась:
 – Зачем вам это знать?
 – Да так, просто заполняю пробелы.
 – Нам с вами нечего заполнять. Мы едва друг друга знаем.
 «И это даже забавно», – подумал Гейб.
 – Я Харт, а вы Мэдисон, – сказал он. – Мой брат женат на вашей сестре. Поверьте, мы знаем друг друга.
 Официант принес заказанные напитки и снова исчез. Лилиан взяла свой бокал, сделала маленький глоток и очень осторожно опустила бокал на салфетку. У Гейба было такое чувство, словно она прикидывает, какую часть правды о себе может ему открыть.
 – Официальная версия семейства Хартов о событиях такова, что я провела несколько последних лет в поисках своего места в жизни, – сказала она.
 – А какова неофициальная версия?
 – Что я немного не в себе.
 Определенно она не из тех, кто годится в жены, снова подумал Гейб. Вероятно, не слишком подходит она ему и для романтических отношений. Он не встречается с эксцентричными безответственными особами. И дел с такими людьми тоже не ведет. Если бы он знал, что «Прайвит эрейнджмент» заведует ненормальная, он бы никогда не стал клиентом ее агентства.
 Но тут же возник вопрос: кого он пытается обмануть?
 Черт! Не стоило этого делать. Если у него осталось хоть на йоту здравого смысла, он должен сейчас не то что идти, а буквально мчаться к ближайшему выходу. Остатки чувства самосохранения побудили Гейба бросить взгляд в сторону двери.
 «Что за черт!» – подумал он, вновь взглянув на Лилиан. Еще будет время, чтобы удрать.
 – Вот уж не думал, что кому-то из вас, Хартов, требуется искать свое место в жизни, – сказал он после паузы. – Мне казалось, что вы все рождаетесь с четким пониманием того, чего хотите от жизни и как добиться желаемого.
 – Это верно в отношении всех остальных членов семьи. – Лилиан поморщилась. – Я исключение.
 – Да? И насколько же вы исключительны?
 Лилиан изучала вино в бокале.
 – Скажем так: я еще не нашла своей ниши.
 – Однако вы добились весьма впечатляющих успехов с «Прайвит эрейнджмент».
 – Да, конечно. – Она небрежно повела плечом. – Если вы имеете в виду деловой успех.
 Гейб растерялся.
 – А есть еше другие виды успеха? – поинтересовался он.
 В глазах ее промелькнуло раздражение.
 – Конечно, есть.
 Гейб откинулся на спинку стула.
 – Это ведь не насчет того, чтобы найти себя и свое место в жизни посредством работы, верно?
 – Вы зациклены на том, будто работа – единственный источник личного счастья и жизненного удовлетворения.
 – Просто я не считаю, что работа должна развлекать. Работа есть работа. – Гейб сделал паузу. – Вероятно, поэтому она и называется работой, а не, скажем, забавой. А до многих людей это не доходит.
 – Вам виднее, – сказала она.
 – Что вы хотите этим сказать?
 – Вы работали круглыми сутками чуть ли не с детства, чтобы поставить на ноги «Мэдисон коммершл». – Лилиан коварно усмехнулась. – В Эклипс-Бей люди говорят, что вы совсем другой Мэдисон.
 – Другой?
 – Вы тот, кто может добиться успеха своими силами. Вы ведь доказали именно это, не так ли?
 Как, черт возьми, случилось, что разговор повернулся таким боком и перешел на него?
 – Я лишь доказал, – осторожно заметил Гейб, – что можно кое-чего добиться, если достаточно сильно этого захотеть.
 – А вы хотели добиться того, что имеете сейчас, очень и очень сильно, верно?
 Гейб не знал, чего можно от нее ожидать в таком настроении, и потому сделал еще глоток пива, чтобы выиграть время и выработать стратегию.
 – Скажите мне, Гейб, чем вы занимаетесь для удовольствия?
 – Для удовольствия? – Вопрос вновь застал его врасплох. Он все еще занимался разработкой стратегии.
 – Насколько я могу судить, все, что вы делаете, является работой. Если же работа и радость для вас не одно и то же, куда вы идете и что делаете, когда хотите просто хорошо провести время?
 Гейб нахмурился:
 – Вы говорите так, словно я вообще никогда не выхожу из офиса.
 – А вы выходите?
 – По-моему, я сейчас здесь. А это место, черт побери, офисом совсем не является.
 – Вы правы. Это не ваш офис. Тогда скажите мне, вы сейчас развлекаетесь?
 – Я пришел сюда не за тем, чтобы развлечься. Мы здесь, потому что вы испытали серьезное потрясение в кабинете доктора Андерсена Флинта, и я решил, что вам нужно выпить стакан вина в качестве лекарства от шока.
 – А мне кажется, что единственная причина, удерживающая вас здесь, – желание заполучить ваше шестое свидание. Забудьте. Этому никогда не бывать.
 – Поживем – увидим.
 – Послушайте, Мэдисон, – Лилиан наклонилась над столом и прищурилась, – этого не произойдет, потому что агентство «Прайвит эрейнджмент» закрыто.
 – И что с того? Мы поговорим насчет моего шестого свидания в понедельник, когда вы откроетесь.
 – Я имею в виду – закрыто навсегда. Сегодня был мой последний рабочий день. В пять часов пополудни моя фирма прекратила свое существование. Понятно?
 Она ведь не шутит, понял Гейб.
 – Вы же не можете просто так взять и закрыть предприятие, которое приносит прибыль?
 – Еще как могу.
 – А как же ваши клиенты?
 – Вы – последний. – Лилиан подняла бокал, словно хотела произнести тост. – Пью за вас. Желаю вам найти себе робота.
 – Жену.
 – Как скажете. – Лилиан сделала глоток.
 – Какого черта вам закрывать бизнес? У вас преуспевающее предприятие.
 – Финансово – да. – Она откинулась на спинку стула. – Но этого мало.
 – Черт! Вы и в самом деле из тех, кто считает, что работа в первую очередь должна приносить радость, а деньги – нечто второстепенное.
 – Угу. – Лилиан поставила локоть на стол и подперла ладонью подбородок. – Но давайте вернемся к вам и вашим развлечениям.
 – Мне кажется, вы уже достаточно ясно намекнули на то, что я и развлечения – вещи несовместимые.
 – Ладно. Тогда мы можем поговорить о ваших взаимоотношениях с «Мэдисон коммершл».
 – Вы хотите сказать, что моя компания для меня что-то вроде любовницы?
 – Именно так мне и кажется.
 Гейб начинал раздражаться.
 – Таково ваше профессиональное мнение?
 – Я ведь сваха, помните? Я могу определить хорошую пару, когда встречаю таковую. Скажите мне, что именно вы получаете от компании «Мэдисон коммершл»?
 Гейб насторожился.
 – В каком смысле?
 Лилиан смотрела на него ясным, наигранно невинным взглядом.
 – Вы считаете, что ваши отношения с компанией являются заменой сексу?
 Она Харт, напомнил себе Гейб. Будь он проклят, если позволит ей над собой насмехаться.
 – У меня для вас хорошие новости. На случай, если вам это неизвестно, госпожа Сваха, сексу не существует замены. А то, что я получаю от «Мэдисон коммершл», – это деньги. Много денег.
 – И власть, – добавила Лилиан слишком уж услужливо. – Ведь власть и деньги, как правило, ходят парой, верно?
 – Власть? – эхом отозвался Гейб.
 – Конечно. У вас здесь, в Портленде, значительные связи. Вы общаетесь с сильными мира сего. Вы входите в попечительские советы самых известных благотворительных организаций. Вы знаете игроков в бизнесе и политике. Люди к вам прислушиваются. Это и называется властью.
 Гейб подумал и пожал плечами:
 – Мне действительно часто приходится торчать на заседаниях всевозможных комитетов.
 – Не пытайтесь делать вид, словно не понимаете, о чем я говорю. Не думаю, чтобы вы работали так фанатично над превращением «Мэдисон коммершл» в столь значительную и влиятельную компанию, если бы не получали в процессе своей деятельности чего-то весьма личного свойства. Чего-то помимо денег.
 – Вы знаете, – заметил Гейб, – я не слишком силен в таких темах.
 – В самом деле? Вот уж ни за что бы не подумала.
 – Ну что ж, теперь моя очередь, – сказал он. – Так что именно вы делали во всех тех местах, где проживали последние несколько лет?
 – Вы желаете получить полный отчет?
 – Нет, меня интересуют только основные моменты.
 Лилиан сложила вместе указательные и большие пальцы, образовав треугольник в основании бокала, и уставилась в бокал с вином.
 – Ну хорошо, – кивнула она. – После окончания колледжа я несколько лет проработала в музее.
 – И почему вы уволились?
 – Публику, похоже, никогда не впечатляло то искусство, которое восхищало меня, а самое главное в успешной работе музея – привлечь внимание публики. И у меня не особенно получалось устраивать выставки и показы.
 – Потому что на самом деле вам было безразлично то, что вы должны были показывать публике.
 – Возможно. После этого я работала в разных галереях. У меня не было проблем с тем, чтобы определить, что именно будет хорошо продаваться, но лично меня не слишком привлекало то, что хотели купить мои клиенты.
 – Трудно удержаться в бизнесе, когда у тебя нет желания давать клиентам то, что они хотят купить.
 Лилиан скривила губы:
 – Забавно, но именно эти слова произносились владельцами галерей.
 – Что было потом?
 Она медленно вращала ножку бокала.
 – Я занялась другим делом: стала дизайнером по интерьеру. Какое-то время все шло неплохо – до тех пор, пока я не начала спорить со своими клиентами. Им не всегда нравилось то, что, по моему мнению, они должны были иметь в своих домах и офисах.
 – Нет ничего хуже клиента, имеющего собственное мнение, – я всегда так говорю.
 – Очень верно замечено. Я решила расстаться с этой стезей тоже, но незадолго до того, как бросить эту работу, я познакомила одну из моих клиенток, программистку, со своим приятелем. Я подумала, что из них получится хорошая пара, и оказалась права. После свадьбы моя клиентка-программистка так прониклась идеей, что решила создать программу-«сваху». Я заинтересовалась и согласилась поработать над этой программой вместе. Мы проконсультировались со специалистами. Я разработала опросный лист. Программистка занялась технической частью. Когда все было закончено, я выкупила ее долю.
 – Это так вы пришли к созданию брачного агентства? Оно вроде как само на вас свалилось?
 – Прямо в дрожь бросает, верно?
 Гейб медленно выдохнул:
 – Да уж.
 – Вы не первый, кто это отметил. Дело в том, что я никогда не стремилась завести свое дело. Но после того, как моя бывшая клиентка закончила работу над программой, я скорее в шутку, чем всерьез, испытала ее на некоторых своих знакомых, и, как ни странно, меня ждал успех. Люди ходили на свидания, были довольны хорошо проведенным временем. Состоялось несколько помолвок. И как-то неожиданно все это переросло в бизнес, в создание брачного агентства.
 – Черт! – Гейб потер подбородок. – Вы уверены, что это законно?
 – Вот для вас хорошие новости, Мэдисон. У нас любой гражданин может открыть брачное агентство.
 – Что-то вроде кабинета сексотерапии?
 – Прекратите. – Лилиан погрозила ему пальцем. – Больше об этом ни слова.
 – Трудно устоять.
 – Попытайтесь. Теперь, когда вы знаете горькую правду. – ухмыльнулась она, – о том, что вручили свое будущее новичку, возможно, вы передумаете и не станете настаивать на том шестом свидании, которое я вам осталась должна.
 – И не мечтайте. – Гейб поднял бокал с пивом, поднес его к губам и сделал большой глоток. Затем опустил бокал на стол. – Я заплатил за свое шестое свидание. Я хочу, чтобы вы мне его предоставили.
 Лилиан скорчила гримаску.
 – Вам кто-нибудь говорил, что вы чертовски упрямы?
 – Упрямство в крови у нас, у Мэдисонов. – Он разглядывал ее через стол. – И что теперь у вас на очереди? Конечно, после того, как я получу свое шестое свидание и вы закроете «Прайвит эрейнджмент».
 – Ей-богу, не знаю. Возможно, подам заявление на должность топ-менеджера в «Мэдисон коммершл».
 – Не стоит затруднять себя. Что-то говорит мне, что вы и там не задержитесь надолго.
 – Возможно, вы правы, – вздохнула она. – Я, что называется, типаж с личностной мотивацией. Я не люблю работать на других. Предпочитаю самостоятельно принимать решения и устанавливать приоритеты. Все неизбежно кончится тем, что я начну учить вас, как управлять компанией.
 – И на этом этапе я буду вынужден вас уволить.
 – Разумеется. – Лилиан небрежно махнула рукой. – И еще одна карьера псу под хвост.
 – Скажите, насколько вам дорог Флинт?
 – Я уже просила вас не упоминать больше его имени.
 Но на этот раз прежнего раздражения в ее голосе не было. Гейб решил воспользоваться выпавшим шансом и еще поднажать.
 – Если между вами было что-то серьезное, не сомневаюсь, что вид всей этой кожаной амуниции может несколько травмировать психику.
 – У меня с Андерсеном не было ничего серьезного, – сказала Лилиан очень спокойно. – По крайней мере в том смысле, который вы в это вкладываете. Мы общались от случая к случаю, и его общество не было мне неприятно, но я всегда знала, что лично мной он не интересуется.
 – Только вашей программой.
 – Именно.
 – Вы собирались помочь ему с книгой?
 – Нет, – сказала она.
 – Это та сцена в его кабинете заставила вас передумать?
 – Нет. – Лилиан усиленно трудилась над маленькой салфеткой, которую ей принесли с бокалом вина, – сворачивала ее на разные лады. – Я передумала несколько дней назад. Именно об этом я собиралась сказать Андерсену, когда спустилась в его кабинет.
 – И почему же вы решили выйти из игры?
 – Потому что у меня сейчас голова занята другим.
 Гейб провел слишком много переговоров, слишком много всевозможных стратегических игр, слишком часто балансировал на грани фола, чтобы упустить тот момент, когда ответы оппонента становятся уклончивыми. Но у Гейба хватало опыта и для того, чтобы определить, когда проводить нажим и когда ослабить вожжи.
 – Раз мы уже здесь, почему бы нам заодно не поужинать? – предложил он.
 Лилиан оторвалась от складывания фигурок из салфетки.
 – Поужинать?
 – Нам обоим надо поесть. Но возможно, у вас другие планы на вечер?
 – Нет, – протяжно сказала она. – У меня нет других планов на вечер.
 Он проводил ее к солидному кирпичному зданию и довел до входной двери на последнем этаже. Когда она, открыв дверь ключом, обернулась, чтобы попрощаться, он заглянул через ее плечо в квартиру. За маленькой прихожей открывалась гостиная. Гейб заметил стены теплого оттенка желтого, белые потолочные плинтусы и множество красочных бархатных подушек, разбросанных по дивану с яркой фиолетовой обивкой. Изогнутый подлокотник алого кресла с веерообразной спинкой виднелся у окна. Край ковра с зеленым, желтым и фиолетовым рисунком выглядывал из-под журнального столика со стеклянной столешницей.
 Странная комбинация цветов и форм могла бы показаться кричащей, но по каким-то неведомым причинам все элементы интерьера отлично между собой сочетались. Одно это могло бы уже служить тревожным знаком, но по-настоящему Гейба обеспокоило иное.
 Что встревожило его больше всего, так это картины, висящие на желтых стенах, – те из них, что он успел ухватить взглядом. Картин было много, и то были не репродукции или постеры, оправленные в рамки. Очевидно, Лилиан покупала оригинальные работы. И вот это был по-настоящему плохой знак. По всей видимости, она достаточно глубоко интересовалась искусством, чтобы у нее сформировался собственный взгляд и собственные пристрастия.
 Со своей точки в дверном проеме Гейб не мог хорошенько разглядеть картины, но общее впечатление составить сумел: резкие переходы от светлого к темному, глубокие тени. Ему припомнился разговор в кафе, та часть его, когда Лилиан рассказывала, где работала, а работала она по большей части в музеях и картинных галереях.
 Гейба охватило мрачное предчувствие. Он больше не мог игнорировать очевидное. Лилиан была человеком из мира искусства.
 – Спасибо за вино и за ужин, – любезно поблагодарила его она.
 Гейб с трудом оторвался от зловещего зрелища, понимая, что Лилиан внимательно за ним наблюдает, возможно, даже читает его мысли.
 – Спасибо вам, – ответил ей он.
 Лилиан взялась рукой за дверь, собираясь закрыть ее. Судя по выражению ее лица, она о чем-то размышляла.
 – Знаете, если подумать…
 – Забудьте, – перебил ее Гейб.
 – Забыть о чем?
 – Вам не удастся избавиться от меня, засчитав этот ужин как шестое свидание. Я так легко не сдаюсь.
 Лилиан поджала губы.
 – Вы очень трудный клиент, Мэдисон.
 – Я знаю. Мне часто говорят нечто вроде этого. Но я стараюсь не принимать такие слова близко к сердцу.




 Глава 3


 Лилиан внимательно наблюдала за выразительным лицом Октавии Брайтуэлл, пока та рассматривала картину. Хозяйка галереи была вся внимание.
 Октавия стояла посреди студии, и ее рыжие волосы под ярким светом, льющимся с потолка, казались огненными. Вся ее маленькая стройная фигурка подобралась, указывая на предельную сосредоточенность ее обладательницы. Казалось, она затерялась где-то в ином мире, внутри картины, стоявшей напротив нее.
 А может, работа вызвала у нее отвращение и теперь она не знала, как сообщить об этом художнице, подумала Лилиан, но тут же заставила себя отбросить такие мысли.
 Вообще-то Лилиан по праву считала себя человеком в большинстве случаев мыслящим позитивно, и только когда речь шла о созданных ею работах, она становилась исключительно ранимой.
 Октавия была первым и до сих пор единственным человеком из мира искусства, видевшим ее, Лилиан, работы. До недавнего времени Лилиан позволяла взглянуть на свои художества только членам семьи и нескольким близким друзьям.
 Рисовать Лилиан любила всегда. Она никогда не расставалась с блокнотом и карандашом. С детства ее завораживали акварели, картины, написанные акрилом и пастелью. Она управлялась с кистями так же легко, как другие управляются с ножом и вилкой. В семье ее интерес к живописи считали всего лишь хобби, но Лилиан знала правду. Рисунок и живопись были для нее такой же необходимостью, как вода и воздух.
 Она была рождена в семье финансистов и предпринимателей. Нельзя сказать, чтобы в семействе Харт искусство не пользовалось уважением. Некоторые члены ее семьи активно собирали произведения искусства. Но отношение к этим предметам было таким же, как и к иным вложениям капитала. Никто из Хартов не становился профессиональным художником. Лилиан лелеяла мечту стать художницей, но предпочитала ни с кем своей мечтой не делиться.
 Так было вплоть до настоящего момента.
 Пришло время, когда ее мечты могли осуществиться. Она чувствовала приближение заветного момента. Она была к нему готова. Что-то у нее внутри изменилось. Она чувствовала, что ее работы приобрели глубину, которой не было раньше, заиграли новыми гранями.
 Лилиан была тверда в своем решении стать профессиональной художницей, но она отнюдь не была уверена в том, что ее картины будут хорошо продаваться. У нее хватало здравого смысла, присущего клану Хартов, чтобы понимать, что в реальном мире искусство – тот же товар. Если ее работы не будут пользоваться спросом, то для нее закроется возможность зарабатывать на жизнь живописью.
 Для того чтобы заручиться финансовым успехом в качестве художницы, ей требовалась поддержка и помощь умного, информированного, обладающего деловой сметкой и пользующегося уважением дилера. Решение показать свои работы Октавии Брайтуэлл пришло чисто интуитивно.
 Октавия владела и управляла влиятельной галереей «Новый взгляд» здесь же, в Портленде. Она также открыла филиал в Эклипс-Бей.
 – Ну как? – спросила Лилиан, устав от неопределенности. – Что вы думаете?
 – Что я думаю? – Октавия неохотно оторвала взгляд от картины. – Я думаю, что это весьма необычная вещь, такая же исключительная, как и прочие в вашей серии «Между полночью и рассветом».
 У Лилиан немного отлегло от сердца.
 – Хорошо. Отлично. Спасибо.
 Октавия вновь устремила взгляд на картину.
 – Я устраню все препятствия на пути подготовки к вашему первому показу и хочу добиться максимального эффекта.
 – Не знаю, как вас благодарить, Октавия.
 – Не стоит меня благодарить. Мы ведь одна команда. У меня такое ощущение, что, когда я вывешу ваши работы у себя в галерее, не только вы распрощаетесь со своей теперешней карьерой. Для меня, похоже, это тоже будет хорошей встряской.
 Лилиан засмеялась:
 – Лично я ничего не имею против новой жизни. Но не буду вам мешать – работайте, а я в среду уезжаю в Эклипс-Бей.
 – Неужели вы действительно намерены это сделать? Закрыть «Прайвит эрейнджмент»?
 – Да, но пока никому об этом не говорите. – Лилиан, скрестив руки на груди, пристально смотрела на картины, расставленные вдоль стен студии. – Я все еще не решила, как рассказать об этом членам семьи, чтобы сразу их не убить.
 – Полагаю, эта новость станет для них потрясением.
 – Ну, надеюсь, это не будет для них таким ударом, как тогда, когда Ник объявил, что выходит из «Харт инвестментс», чтобы стать профессиональным писателем детективов. Ведь мой дед рассчитывал на него, считал, что он в свое время примет на себя руководство компанией. Что же касается меня, то трагедии в моем решении никто не увидит, хотя никто особенно и не обрадуется, узнав, что я намерена все свое время посвящать живописи. Харты не идут в художники. Харты идут в бизнесмены.
 Спустя полчаса с ноутбуком под мышкой, надвинув на глаза капюшон, Лилиан быстро шагала сквозь пелену дождя к зданию, в котором располагался офис «Прайвит эрейнджмент». Мысленно она еще раз прокручивала недавний разговор с Октавией и даже не заметила крупного мужчину, пока тот не преградил ей дорогу.
 – Вы ведь Лилиан Харт, верно? – гневно потребовал он ответа.
 У Лилиан от страха пересохло во рту. Она остановилась посреди тротуара, по которому плотным потоком шли люди, радуясь тому, что не оказалась один на один с этим разгневанным великаном.
 Мужчине было на вид лет сорок с хвостиком, он был крупный, крепкого телосложения, с грубыми чертами лица и коротко остриженными редеющими волосами. Лилиан не могла разглядеть его глаз, поскольку они были скрыты за темными стеклами солнечных очков, которые выглядели странно в этот пасмурный, дождливый и холодный день. Странно и как-то театрально, словно их главным предназначением было усилить ощущение исходящей от мужчины угрозы.
 – Я вас знаю? – осторожно спросила она.
 – Нет. – Под широкими скулами заиграли желваки. У него был тяжелый квадратный подбородок. – Но я, мадам, знаю вас. Вы ведь сваха, верно?
 Лилиан судорожно сжимала ноутбук.
 – Откуда вам это известно?
 Мужчина скривил губы в ухмылке:
 – Я наблюдаю за вами уже пару дней.
 Страх судорогой сдавил горло. Ладони у Лилиан внезапно стали липкими от пота.
 – Вы следили за мной? Вы не имели права меня выслеживать. Я сообщу о вас в полицию.
 – Я не делал ничего противозаконного. – Он презрительно сжал губы. – Я просто хотел убедиться.
 – Убедиться в чем?
 – В том, что вы та самая женщина, которая управляет брачным агентством «Прайвит эрейнджмент».
 – Какое вам дело до того, кто я такая?
 Мужчина подошел ближе.
 – Это вы отняли у меня Хизер. Вы свели ее с другим мужчиной, так? Я звонил ей пару дней тому назад, и она сказала мне, что собирается выйти за парня, которого вы ей подсунули. Она думает, что любит его. Это вы запудрили ей мозги.
 По спине Лилиан пробежал холодок.
 – Вы говорите о Хизер Саммерс?
 – Хизер была со мной, пока вы обманом не заставили ее думать, будто я для нее недостаточно хорош. Она бросила меня из-за вас.
 Лилиан огромным усилием воли заставляла себя сохранять самообладание.
 – Кто вы?
 – Меня зовут Уитли. – Мужчина сделал еще шаг, приблизившись к ней вплотную. Лицо его свело от ярости. – Кемпбелл Уитли. Мы с Хизер были вместе, пока не явились вы. Вы все разрушили.
 Лилиан быстро огляделась, дабы убедиться, что рядом люди. Затем она взглянула Кемпбеллу Уитли прямо в глаза.
 – Прошу вас, успокойтесь, мистер Уитли. Я действительно подобрала пару женщине по имени Хизер, но когда она заполняла анкету, которую ей дала я, то указала в ней, что в настоящее время ни с кем не встречается. Я твердо придерживаюсь принципа: мои клиенты должны быть незамужними и неженатыми и на момент обращения не должны ни с кем встречаться. В противном случае я отказываюсь подыскивать для них пару.
 – Мне плевать, что Хизер написала в вашей дурацкой анкете. – Уитли ткнул себя в грудь коротким толстым пальцем. – Она была со мной.
 Лилиан очень хорошо помнила Хизер. Эта женщина была застенчивой и покладистой. Ей, должно быть, было невыносимо трудно общаться с таким агрессивным типом, как Уитли.
 Лилиан вспомнила и то, как изменилась Хизер после первого свидания с Тедом Бейкером. Бейкер был спокойным, серьезным мужчиной, интеллектуалом, настоящим джентльменом. Они с Хизер посетили оперу. То был редкий случай любви с первого взгляда.
 – Простите мне мое любопытство, мистер Уитли, – сказала Лилиан, – вы любите оперу?
 – Какое вам до этого дело?
 – Хизер любит оперу. Мне просто хотелось узнать, разделяете ли вы ее интересы.
 Уитли нервно дернул щекой.
 – Вы хотите сказать, что у нас с Хизер нет ничего общего только потому, что я не хожу в эту проклятую оперу? Это все дерьмо собачье. У нас с Хизер полно общего. Мы ходили на бейсбол. Я брал ее с собой в походы. Мы сплавлялись на плотах по горным рекам. Мы много чего делали вместе.
 – Вы занимались тем, что нравится вам. Но я не уверена, что многое из того, что вы перечислили, нравится также и ей.
 – Откуда вы знаете, что ей нравится?
 – Она очень конкретно отвечала на вопросы анкеты. Знаете, ей действительно очень нравится опера. И еще ей нравится посещать кинофестивали.
 – Я водил Хизер в кино. Мы дважды смотрели «Боевую зону».
 Убеждения бесполезны, подумала Лилиан. Уитли Кемпбелл, вероятно, никогда не поймет, да и не будет стремиться понять, что у них с Хизер нет ничего общего.
 – Я сожалею, мистер Уитли, что у вас проблемы с личной жизнью, – сказала Лилиан, – но вы должны понять, что я не имею никакого отношения к вашему разрыву с Хизер.
 – Черта с два вы не имеете к этому отношения. Если бы не вы, Хизер и сейчас была бы со мной.
 – Когда она порвала с вами?
 Уитли гневно осклабился:
 – В тот вечер, когда мы пошли смотреть «Боевую зону» во второй раз. Когда я проводил ее домой после фильма, она сказала, что не хочет больше со мной встречаться. А почему вы спросили?
 – Вы сказали, что она порвала с вами после того, как вы повели ее на «Боевую зону» во второй раз. Насколько я помню, фильм вышел на экраны в начале этой осени. Афиши были повсюду.
 – И что с того?
 – Хизер обратилась в агентство только в декабре. А в январе я подобрала ей пару.
 – Какая разница, когда она зарегистрировалась в вашем проклятом агентстве?
 – Я пытаюсь вам объяснить, что моя фирма не имеет никакого отношения к вашему разрыву с Хизер, – терпеливо внушала Лилиан. – Она пришла ко мне уже после того, как вы перестали встречаться.
 – Не пытайтесь увиливать! Хизер уже давно бы ко мне вернулась, если бы вы не подсунули ей другого парня.
 – Я так не думаю, – как можно мягче возразила Лилиан. – Непохоже, чтобы вы были идеальной парой. Вам нужна женщина спортивного типа – любительница походов и соревнований. И такая, которая не боялась бы с вами спорить.
 – Вот, значит, как вы разбираетесь в людях. Да мне больше всего нравилось в Хизер именно то, что она никогда со мной не спорила.
 – Наверное, потому что не видела в этом смысла.
 Уитли наморщил лоб:
 – Что вы хотите этим сказать?
 – У меня такое чувство, что вы не слишком прислушивались к ее мнению, мистер Уитли.
 – Это вранье, черт подери! Я ее слушал.
 – Вы можете честно сказать, говорила ли вам Хизер, что предпочитает поход в оперу вылазке на природу?
 Уитли скривился.
 – Может, она и говорила что-то насчет этой дурацкой оперы раз или два, но я сказал ей, чтобы она выбросила из головы эту дурь. Вся эта муть для умников только скуку наводит. Ничего, знаете ли, не дает человеку.
 – Иными словами, Хизер делала все, что хотели вы, но вы не делали ничего, что нравилось ей. Вам не кажется, что в этом уже кроется проблема?
 – Говорю вам, у нас с Хизер были отличные отношения. – Уитли повысил голос. – А вы их разрушили. Кто дал вам право играть судьбами людей, Лилиан Харт? Вам не сойдет с рук то, что вы обращаетесь с людьми, словно с лабораторными крысами.
 Лилиан выставила перед собой ноутбук, словно то был щит.
 – Я так с людьми не обращаюсь.
 – Не обращаетесь? Вы используете чертов компьютер, чтобы решать, кому с кем встречаться и кому на ком жениться! Вам не кажется, что это очень похоже на то, как пускают крыс бегать по лабиринту? Черт, да вы словно какой-то сумасшедший ученый из ужастика, который знает, как облагодетельствовать человечество!
 – Мистер Уитли, я не могу обсуждать с вами эту тему, особенно когда вы в таком настроении.
 Лилиан хотела обойти его, но Уитли преградил ей путь.
 – Я не позволю вам сломать мне жизнь, а потом вот так запросто отмахнуться от меня, как от мухи, – заявил он. – Вы отняли у меня Хизер. Вы не имели права так поступать. Это вам понятно? Не имели права, черт вас дери!
 – Простите меня, но я должна идти, – сказала Лилиан.
 Она резко вывернула влево и скрылась за стеклянной дверью магазина, который занимал большую часть квартала. В магазине есть охрана на случай, если вдруг понадобится помощь, подумала Лилиан.
 Но Уитли Кемпбелл не пошел за ней в магазин. Лилиан остановилась возле прилавка с косметикой и оглянулась, чтобы посмотреть, стоит ли он всё еще на тротуаре.
 Но Уитли и след простыл.
 Лилиан смотрела сквозь стекло на нарядные баночки и тюбики, чувствуя, как участился у нее пульс. К тому же в животе были какие-то неприятные ощущения.
 «Кто дал вам право играть судьбами людей, Лилиан Харт? Вам не сойдет с рук то, что вы обращаетесь с людьми, словно с лабораторными крысами».
 Лилиан не могла объяснить это тошнотворное ощущение паники лишь встречей с Кемпбеллом Уитли, какой бы неприятной она для нее ни была. Неприятные симптомы она ощущала уже несколько недель. И эти симптомы послужили одной из причин, почему она решила закрыть «Прайвит эрейнджмент».
 – Я могу вам помочь? – спросил участливый голос с противоположной стороны прилавка.
 Лилиан подняла взгляд и сразу же поняла, что продавщица предлагает ей не медицинскую помощь. Она надеется продать товар.
 – Нет, благодарю. – Лилиан постаралась взять себя в руки. – Я только смотрю.
 Улыбка продавщицы несколько поблекла, как и всегда, когда она слышала эти магические слова.
 – Дайте мне знать, если вас что-нибудь заинтересует, – сказала она и направилась к другому потенциальному покупателю.
 – Да, конечно. Обязательно. Спасибо.
 Лилиан прошла мимо других прилавков с косметикой, свернула за угол, миновала отделы аксессуаров и туфель и вышла из магазина через противоположную дверь.
 На улице она тревожно огляделась. Кемпбелл Уитли исчез.
 Но ведь прошлым вечером он проследовал за ней до самого ее дома. Значит, он знает, где она живет.
 И это пугало.
 Лилиан сделала глубокий вдох и решительно направилась к зданию, в котором находился ее офис. Определенно она приняла верное решение, когда надумала закрыть «Прайвит эрейнджмент».
 Через четверть часа она уже выходила из лифта. На полпути к своему кабинету Лилиан заметила знакомую фигуру, маячившую у дверей «Прайвит эрейнджмент». Доктор Андерсен Флинт.
 Увиденная в пятницу сцена с поразительной яркостью всплыла перед глазами. Во всех омерзительных подробностях, включая красное бикини. Вот она, обратная сторона того, что называется особым видением художника, подумала Лилиан. Часто ты помнишь такое, о чем предпочла бы забыть.
 Лилиан с трудом удержалась от того, чтобы не броситься к лифту и не скрыться в нем, пока тот еще не уехал.
 Она все же заставила себя продолжить движение. Ей надо было закончить кое-какие дела перед отъездом из города. Она не могла избежать встречи с Андерсеном. Бегство ничего не решит. Рано или поздно ей все равно придется объясниться с этим человеком.
 Андерсен заметил ее позже, чем она его. Он был слишком занят тем, что сверял время по своим элегантным, черным с золотом, наручным часам.
 – Доброе утро, Андерсен.
 Он обернулся на ее голос и улыбнулся. Лилиан уже не в первым раз пришло в голову, что Андерсен отлично подошел бы на роль сексопатолога – понимающего и осведомленного – в какой-нибудь «мыльной опере». У него определенно была телегеничная внешность. Особенно строение лица с широкими скулами и хорошо очерченным подбородком. И еще глаза. Очень яркие, очень голубые и пронзительные, как у гипнотизера. Ему еще не было сорока, но он производил впечатление человека, не по годам мудрого. Его густые, красиво постриженные, преждевременно поседевшие волосы и аккуратная эспаньолка довершали образ.
 Сейчас Андерсен был одет менее экстравагантно, чем тогда, когда Лилиан видела его в последний раз. На нем был серый грубошерстный свитер с высоким, плотно облегающим шею воротом, темные, сшитые на заказ брюки и кожаные туфли типа мокасин. Он как-то за чашкой кофе объяснил Лилиан, что с доктором в костюме и галстуке пациенты чувствуют себя более скованно. Она попыталась не думать о том, надето ли на нем сейчас красное бикини.
 – Лилиан! – Казалось, он испытал облегчение, увидев ее. – Я даже начал немного волноваться. Уже почти одиннадцать. Я несколько раз звонил вам в офис сегодня с утра. Поскольку никто не отвечал на мои звонки, я решил подняться и посмотреть, все ли в порядке.
 – Доброе утро, Андерсен. – Лилиан вставила в замок ключ и, повернув его один раз, открыла дверь. – У меня на сегодня не назначено никаких встреч в офисе, и я решила воспользоваться этим, чтобы с утра заняться кое-какими личными делами.
 – Ну конечно.
 Лилиан включила свет и прошла к столу.
 – Вы что-то хотели?
 Андерсен шел следом за ней.
 – Я подумал, что мы могли бы сегодня поужинать.
 – Спасибо, но у меня вряд ли получится. – Лилиан несколько виновато ему улыбнулась и опустила ноутбук на стол. – Я буду занята весь день, и вечером у меня тоже много работы.
 – Но вы же сказали, что у вас не назначено на сегодня никаких встреч.
 – Я должна подготовиться к отъезду. Меня некоторое время не будет в городе.
 – Вы ничего не говорили о том, что отправляетесь в путешествие.
 – Я не ухожу в отпуск. Я собираюсь сменить род деятельности.
 – Сменить… род деятельности? – В голосе Андерсена слышалась тревога. – В чем дело? Вы говорите странные вещи, Лилиан. И вы напряжены. Что-нибудь случилось?
 – Ничего не случилось, Андерсен. Просто я собираюсь некоторое время пожить в нашем семейном коттедже в Эклипс-Бей, вот и все.
 – Как долго вас не будет в Портленде?
 – Месяц.
 Андерсен смотрел на нее во все глаза. Едва ли он бы выглядел более ошеломленным, если бы она заявила, что собирается постричься в монахини.
 – Понимаю. – С видимым усилием он взял себя в руки. – Но я не думал, что вы можете позволить себе уехать на столь длительный срок. А как же «Прайвит эрейнджмент»?
 – Я могу позволить себе сколько угодно времени, Андерсен. «Прайвит эрейнджмент» прекратило существование в пятницу вечером.
 У Андерсена во второй раз отвисла челюсть.
 – Нет, я не понимаю, – сказал он. И похоже, он действительно был озадачен. – Что вы имеете в виду?
 – Вы меня слышали. Я закрылась.
 – Но это невозможно. Вы же не можете просто так взять и бросить «Прайвит эрейнджмент»!
 – Почему?
 – Хотя бы потому, что вы столько в него вложили. – Он обвел рукой помещение. – Ваш офис. Ваша программа. Ваш список клиентов.
 – Срок лицензии истекает в следующем месяце. Я уже давно окупила программу. И список клиентов ужался до одного человека. – Лилиан махнула рукой. – Не могу не признаться, что у меня возникли трудности с тем, как от него избавиться, но думаю, что эта маленькая проблема вскоре разрешится.
 – А как же насчет книги?
 – Это другое дело, Андерсен. Сожалею, но я решила, что не стану помогать вам с вашей книгой.
 Андерсен замер.
 – Что-то тут не так. Это на вас не похоже. Вы ведете себя неадекватно. Очевидно, что вы что-то скрываете.
 Лилиан присела на край стола и посмотрела на Андерсена.
 – Андерсен, сегодня утром со мной приключилось нечто весьма неприятное. Мужчина по имени Кемпбелл Уитли остановил меня на улице. Раньше он встречался с одной из моих клиенток. И знаете что? Мистер Уитли был по-настоящему зол – очень и очень зол – на меня за то, что я помогла его бывшей подружке найти другого парня.
 – Но какое отношение этот Уитли имеет к вашему решению закрыть бизнес?
 – Он недвусмысленно дал мне понять, что я не имею права, используя свою компьютерную программу, вмешиваться в судьбы людей.
 – Но это просто смешно.
 – Как бы там ни было, я склонна с ним согласиться.
 Андерсен смотрел на нее так, словно перед ним было привидение.
 – Что это значит? – резко спросил он. – Зачем вы мне это говорите?
 Лилиан скосила взгляд на закрытый ноутбук. Она не знала, как объяснить Андерсену то, что ей казалось очевидным. Он, вероятно, не поверит ей, если она скажет, что программа работает только в союзе с интуицией и доброй толикой здравого смысла. Лилиан и самой не слишком хотелось в это верить.
 Нужна была более технически обоснованная отговорка, чтобы заставить его отвязаться.
 – У программы есть существенные недостатки, – сказала она наконец. Впрочем, это заявление было не слишком далеко от истины. По крайней мере по мнению Лилиан.
 – В программе есть изъян? Вы уверены?
 – Да.
 – Ничего не понимаю. Ваш бизнес был таким успешным. Вы привлекли стольких влиятельных клиентов.
 – Слепая фортуна мне улыбалась. У меня есть только такое объяснение. – Лилиан пожала плечами. – Не забывайте, что я еще не имею статистики за длительный срок. Вполне вероятно, что пары, которые были подобраны с помощью программы, окажутся менее прочными и счастливыми, чем те, которые создаются людьми без участия компьютера.
 Андерсен посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.
 – Кажется, я знаю вашу проблему.
 – Проблема, – с нажимом сказала Лилиан, – состоит в том, что в словах Кемпбелла Уитли есть доля истины. У меня нет права лезть в чужие жизни. Кроме того, эта работа сопряжена с сильным стрессом.
 – Стрессом? О чем это вы?
 – В последнее время меня очень беспокоило, а что будет, если я серьезно оплошаю и сведу вместе не тех людей. Конечно, я проверяю всех моих клиентов, чтобы убедиться, что за их плечами не стоит ничего криминального, что они психически здоровые люди и все такое. А если я что-нибудь упущу? Разве вы не понимаете? Здесь есть весьма широкое поле для ошибки. Ошибки, которая может вылиться в катастрофу.
 Андерсен кивнул:
 – Согласен.
 – Вы согласны?
 – Да. – Он засунул руки в карманы брюк и немного покачался на носках. – Если быть откровенным, я и сам собирался обсудить с вами эту тему.
 – Вы?
 – Да. Но я хотел получше вас узнать, прежде чем поднимать столь деликатный вопрос. В конце концов, «Прайвит эрейнджмент» – ваш бизнес.
 В его улыбке определенно есть нечто покровительственное, подумала Лилиан.
 – Какой именно деликатный вопрос? – осторожно спросила она и отчего-то посмотрела на ноутбук.
 – Как вы знаете, меня ваша программа всегда интересовала, но меня несколько тревожило то, что вы пользуетесь ею, не прибегая к помощи специалиста.
 – Помощи специалиста? – переспросила Лилиан после некоторой паузы.
 – Давайте будем честными, Лилиан. Вы не психолог по образованию. У вас нет опыта работы в клинике, вы не знакомы с профессиональными психотерапевтическими приемами. И то, что до сих пор вы столь успешно вели свое дело, говорит лишь в пользу вашей программы, а не против нее. Но я согласен, что при подборе реальных супружеских пар вы берете на себя громадную ответственность и немало рискуете. Очевидно, что такая сложная программа должна использоваться только профессионалами.
 – Я поняла. Профессионалами. Такими, как вы.
 – По сути дела, да. Если вы не шутите насчет того, чтобы закрыть дело, я бы хотел сделать вам предложение относительно приобретения вашей программы и тех файлов, которые вы создали в процессе вашей работы.
 Эта фраза мгновенно ее насторожила. Лилиан не думала торговаться. Она не заключала подобных сделок и не собиралась их заключать. Но если бы даже она решилась продать кому-то свою программу, то уж, разумеется, не Андерсену. Если он попробует ею воспользоваться, то очень скоро поймет, что сама по себе программа мало что дает. А сколько ошибок он может совершить, прежде чем осознает ограниченность возможностей программного обеспечения! Чудес не бывает.
 – Нет, – сказала Лилиан. – Я же объяснила вам, что программа дефектна.
 – Вы говорите о вирусах?
 – Нет, это не компьютерные вирусы. – Лилиан пыталась отвечать уклончиво. – Она просто не слишком хорошо работает.
 Андерсен позволил себе смешок.
 – Я уверен, что моих знаний хватит, чтобы уладить те мелкие проблемы, которые будут возникать в процессе работы. Я хочу предложить вам сделку, выгодную для обеих сторон. Например, лицензионное соглашение.
 – Эта программа не продается.
 – Лилиан, будьте разумны.
 – Извините, но я не изменю своего решения.
 Андерсен нахмурился:
 – Очевидно, та стычка с Уитли обернулась для вас психологической травмой. Вы явно встревожены. Но я уверен, что когда вы успокоитесь, то поймете, что слишком бурно отреагировали на тот досадный эпизод.
 Лилиан соскользнула со стола, подошла к двери и открыла ее настежь.
 – Если вы не возражаете, я займусь делами, Андерсен. Я собираюсь уехать из города послезавтра. Это значит, что у меня нет времени для подобного рода бесед.
 После непродолжительного колебания Андерсен, очевидно, решив, что дальнейший спор бесполезен, сказал:
 – Хорошо. Мы обсудим этот вопрос потом.
 «Не задерживай дыхание», – приказала себе Лилиан. И изобразила нечто, что должно было выражать вежливую улыбку.
 Андерсен понял намек и вышел в коридор. Но уходить не спешил.
 – Лилиан, возможно…
 – До свидания, Андерсен. – Она очень выразительно захлопнула дверь перед его носом.
 И ей сразу стало хорошо.
 Вероятно, она переборщила, зато какое получила удовлетворение! Она имела право на выплеск эмоций. Гейб, Уитли и Андерсен крепко потрепали ей нервы, и все за каких-то три дня!
 Лилиан подошла к столу, взяла трубку и набрала знакомый номер.
 Нелли Таунсенд ответила после второго гудка:
 – «Таунсенд инвестигейшнз».
 – Нелли, это я.
 – Привет, Лили. Что я могу для тебя сделать? Заполучила нового клиента и хочешь устроить ему проверку?
 – Не совсем. Я хочу, чтобы ты нашла для меня информацию о человеке по имени Кемпбелл Уитли.
 – Это не клиент?
 – Нет. Бывший приятель одной моей клиентки.
 На другом конце провода воцарилось многозначительное молчание.
 – У тебя проблемы? – спросила Нелли.
 – Пока не знаю. Вот это я и пытаюсь выяснить.
 – Ладно. Что у тебя на него есть?
 – Не так уж много. Мне известно только то, что он до прошлой осени какое-то время встречался с Хизер Саммерс, моей клиенткой. Ты проверяла ее, когда она зарегистрировалась в «Прайвит эрейнджмент».
 – Поняла. Много времени это не займет. Вероятно, он всплывет где-то среди данных на нее. К концу дня у меня будет готов для тебя предварительный отчет.
 – Отлично. Я заберу его по дороге домой. Спасибо, Нелли. Я действительно тебе очень благодарна за все.
 – Без проблем. Какие планы на вечер?
 – Буду собирать вещи.
 – Сбор вещей требует энергии. Тебе надо поесть. Почему бы тебе не поужинать у нас с Чарлзом?
 – Я принесу вино.
 В половине шестого того же дня Лилиан уселась на уютный диван в гостиной Нелли и скинула туфли.
 – Я совсем без сил. Целый день упаковывала вещи в офисе. Думала, часам к двум все закончить. И как можно накопить в офисе столько всякого барахла?
 – Это секрет.
 Нелли взяла со стола синюю папку и направилась к подруге, уютно устроившейся на диване. Хозяйка дома была одета в джинсы и желтую блузу с воротником апаш. На темно-коричневой коже Нелли поблескивала широкая золотая цепочка. Черные волосы ее были коротко пострижены, подчеркивая идеальную форму черепа.
 Нелли взяла стул, поставила его напротив дивана, на котором сидела Лилиан, уселась на него, подогнув под себя одну ногу, и открыла папку.
 – Мне кажется, ты говорила, что все твои файлы хранятся на жестком диске твоего компьютера, – сказала она.
 – Файлы на клиентов хранятся в компьютере вместе с программой, но бумаг все равно много. Квитанции, переписка, записки техническому персоналу, сообщения от компании, у которой я арендую помещение, и так далее. Мне пришлось все это перебрать и сто раз подумать, прежде чем решиться выбросить какой-нибудь документ. – Лилиан тяжело вздохнула. – Но все это позади, и «Прайвит эрейнджмент» закончило свое существование.
 – Мои поздравления, – сказала Нелли. – Ты рада?
 – Да, но мне будет еще лучше, если ты убедишь меня в том, что Кемпбелл Уитли не является серийным убийцей.
 – По моим данным, он вполне чист. – Нелли заглянула в свои бумаги. – Уитли служил в армии. Вышел в отставку, как положено, с почестями и благодарностями. После военной службы он возглавил отцовскую строительную фирму и весьма преуспел в бизнесе. Шесть лет он был женат. Развелся. Детей не было. Не имел ни приводов в полицию, ни не оплаченных долговых обязательств. К суду не привлекался. Нигде нет свидетельств о склонности к насилию.
 – Именно это я и хотела услышать, – сказала Лилиан.
 – И еще мне удалось связаться с его бывшей женой. Она сказала, что Уитли из тех, кто любит покомандовать, иногда покричать, но мой вопрос о том, способен ли он на насилие, ее удивил. Она назвала его «безобидным».
 – Отлично.
 Нелли закрыла папку и посмотрела на Лилиан. Глаза ее были очень серьезными.
 – И все же это не значит, что при определенных обстоятельствах он не может быть опасен.
 – Я знаю. Но, полагаю, это же можно сказать о любом человеке.
 – И это верно. – Нелли покусала губу. – Проверка была поверхностной. У меня не было времени, чтобы копнуть глубже. Хочешь, я продолжу проверку завтра?
 – Нет. Не вижу необходимости. Если его бывшая жена поручилась за него, я удовлетворена. Спасибо, Нелли. Правда, спасибо. Сегодня я буду спать лучше.
 Во входной двери повернулся ключ.
 Нелли вскочила со стула:
 – Это Чарлз. Пора разливать вино.
 Лилиан повернулась к двери, чтобы поприветствовать Чарлза. Тот вошел в дом с большим бумажным пакетом под мышкой. Из пакета торчал батон. В руке Чарлз держал портфель.
 Чарлз был стройным чернокожим мужчиной с карими глазами, серьезно смотревшими через очки в тонкой золоченой оправе. Он был похож на ученого. Чарлз поцеловал жену и передал ей продукты. Нелли скрылась на кухне.
 Чарлз улыбнулся Лилиан, снимая пиджак.
 – Слышал, что сегодня мы празднуем закрытие «Прайвит эрейнджмент».
 – Угу. Я наконец сделала решительный шаг. Теперь я стала настоящей художницей. Официально. Или официальной безработной – кому как больше нравится.
 Чарлз кивнул с серьезным видом.
 – Закрытие «Прайвит эрейнджмент», конечно, создаст прореху в бизнесе Нелли. Но я всегда говорил тебе, что брачное агентство – это такое дело, которое рано или поздно закончится судебными тяжбами.
 Нелли вышла из кухни с подносом, на котором стояли бокалы с вином и тарелка с сыром. Она поморщилась, услышав последние слова мужа.
 – Ты юрист, Чарлз. Послушать тебя, так лучше вообще из дома не выходить. Как будто просто гуляя по улице, уже рискуешь нарваться на судебные иски.
 – Опасные места эти улицы. – Чарлз взял с подноса бокал. – Выпьем за искусство.




 Глава 4


 – Мне нравится то, что вы сделали с гостевыми комнатами, – сказала Лилиан. – Очень просторные, много воздуха. – Она открыла дверь на балкон углового номера люкс. – И вид замечательный.
 Сестра Лилиан, Ханна, огляделась с довольным видом и вышла следом за Лилиан на балкон. Вечер выдался прохладным.
 – Знаешь, провести канализацию и воду во все номера стоило недешево, – посетовала она. – А устроить балкон в каждом номере и того больше. Но, думаю, усилия того стоят. С учетом того, сколько мы собираемся брать за ночь здесь, в «Дримскейп», мы с Рейфом должны дать нашим постояльцам ощущение неприкосновенности личного пространства и в придачу немного роскоши.
 Лилиан облокотилась на перила балкона.
 – У вас с Рейфом все непременно получится. И гостиница, и ресторан станут приносить хорошую прибыль.
 Ханна казалась удивленной.
 – А у тебя были в этом сомнения?
 – Честно говоря, нет. Вы оба так увлечены своими планами, что провала не может быть просто по определению.
 – Это все двоюродная бабушка Изабель, – с улыбкой сказала Ханна. – Хотя я должна признаться, что, узнав об оставленной ей по завещанию половине акций «Дримскейп» Рейфу, я не чувствовала к ней особой благодарности.
 Лилиан смотрела на залив. Ночь надвигалась стремительно. Поднимался ветер, принося с собой ни с чем не сравнимый запах смеси моря и дождя. Приближался очередной шторм. Лилиан всегда нравилось это время года тут, на диком побережье штата Орегон. Поразительный, резкий контраст между временами года привлекал ее как художника. С приближением осени мрачные тучи и штормовые ветры с высокой волной прогоняли отсюда туристов, и город оставался в распоряжении одних лишь местных жителей.
 Магазинчики на набережной и горстка небольших непрезентабельных кафе все эти долгие тихие месяцы, можно сказать, прозябали. Летом все эти кафе и магазины заполняли отпускники из Портленда и Сиэтла. Отправляясь же поужинать зимой, за соседним столиком непременно увидишь знакомых. Если же вы их не узнаете, то скорее всего это студенты из близлежащего Колледжа Чемберлена или участники семинара, устраиваемого в Институте политических исследований, который расположен здесь, в Эклипс-Бей. И научный центр, и учебное заведение стоят на склоне холма, возвышающегося над крохотным городком.
 Когда ветер дует с моря, зимние ливни вспенивают воды залива, вздымают бурные волны в бухточках между скалами, хлещут по видавшим виды домикам на утесах. Но шквальные ветры часто перемежаются с периодами поразительно яркого солнца, насквозь пронизывающего холодный, пахнущий морозной свежестью воздух. Зимой здесь ощущается особая энергия стихий, которой не хватает этим местам, туманным, сырым, с переменчивой, капризной погодой и раскисшими глинистыми тропками летними месяцами.
 Вечер был все еще ясным, без дождя. Отсюда, с балкона, Лилиан видела весь полумесяц залива, со скоплением огней на побережье, отмечающих сам городок и порт. Еще одна огненная нить отмечала набережную.
 Вдоль каменистой береговой линии тянулась, повторяя форму полумесяца, светящаяся арка шоссе Бейвью-драйв. Дорога начиналась у самого города возле Хидден-Коув, расположенной у самой высокой северной точки побережья залива. Шоссе соединяло крошечный поселок, состоящий из домиков, расположенных на северной оконечности пляжа, у самой воды, с домами, разбросанными среди утесов. Дальше дорога снова спускалась к берегу, проходила возле летнего дома, принадлежащего родителям Лилиан, мимо гордо высившейся на высоком скалистом обрыве будущей гостиницы «Дримскейп» и заканчивалась у южной границы залива, в местечке под названием Сандаун-Пойнт.
 Здешний пейзаж был хорошо знаком Лилиан, этот пейзаж она знала всю свою жизнь. Пусть даже последние годы она проводила в здешних краях не так уж много времени, чувство глубинной связи с этими местами, необъяснимое чувство, нахлынувшее на нее сегодня, когда она въехала в город, ничуть не ослабло.
 Три поколения Хартов были частью этих мест. Корни их были глубоки, также глубоки, как корни Мэдисонов.
 Лилиан обхватила себя руками, защищаясь от ночного холода.
 – Тетя Изабель всегда знала, что вы с Рейфом созданы друг для друга.
 – Если это так, то она, видимо, единственная, кто об этом знал. – Ханна покачала головой. – Лично я думаю, что она просто надеялась на то, что милостивая судьба соединит нас. Она всегда мечтала о том, чтобы междоусобице пришел конец. Она видела в нас с Рейфом Ромео и Джульетту, только история наша должна была стать сказкой со счастливым концом. Она оставила нам «Дримскейп» в надежде на то, что мечта ее осуществится.
 – Во всяком случае, для вас с Рейфом все оказалось весьма кстати.
 – Возможно, у нее тоже был твой талант свахи, – беззлобно пошутила Ханна. – Может, это у нас семейное.
 – Я так не думаю.
 – Ну ладно, Лили, что все-таки происходит? Поверь, я очень рада тебя видеть. Так здорово, что ты решила немного отдохнуть от работы. Но не забывай, что я твоя сестра, и я знаю, что ты не рассказала мне всего.
 Не было никакого смысла увиливать от ответов на вопросы, заданные Ханной, которая слишком хорошо знала свою сестру. Они всегда были близки, несмотря на то что во многом оставались очень разными. Ханна была на два года моложе Лилиан, и из двух сестер именно младшая была более уравновешенной и целеустремленной. Ханна относилась к тем людям, которые хорошо знают, куда идут. По крайней мере так считали все в семействе Харт до тех пор, пока она не объявила на семейном совете о своем намерении выйти замуж за Рейфа Мэдисона и превратить «Дримскейп» в гостиницу.
 Но, как оказалось, даже такое, не укладывающееся в сложившееся представление о Ханне, решение в итоге оказалось мудрым. Не вызывал сомнений тот факт, что Рейф и Ханна счастливы друг с другом и что они превратят гостиницу в успешное предприятие.
 – Я закрыла «Прайвит эрейнджмент», – сказала Лилиан.
 Ханна выглядела озадаченной.
 – На несколько дней? На пару недель? На месяц?
 – Навсегда.
 Ханна долго переваривала эту новость, после чего тихо и протяжно присвистнула.
 – О Господи! – прошептала она.
 – Вот так.
 – Именно тогда, когда мама с папой свыклись с мыслью, что ты стала профессиональной свахой.
 – Ну, знаешь ли, я не уверена, что они до конца смирились с таким выбором карьеры, – со вздохом заметила Лилиан. – Им до сих пор неловко рассказывать своим друзьям о том, чем я зарабатываю на жизнь. В их сознании такого рода бизнес все-таки отдает чем-то подозрительным. А по респектабельности он даже близко не стоит с агентством по организации свадебных торжеств, которым владела ты до того, как решила заняться гостиничным бизнесом.
 – Ладно, я согласна с тем, что мама с папой считали эту твою затею несколько странноватой, но ведь твой бизнес процветал! Этого они не могли отрицать. У тебя впечатляющий список клиентов. Все эти продвинутые в компьютерных технологиях ребята на ура приняли идею о компьютерном подборе спутника жизни. Ты получала солидную прибыль, а в нашей семье это многое значит.
 – Если мама с папой считали странным бизнесом «Прайвит эрейнджмент», то что же они скажут о новом повороте в моей карьере…
 – И что же это за поворот? – Ханна слегка наклонила голову. – Не тяни, выкладывай.
 – Это долгая история.
 – Я готова выслушать ее всю от начала до конца. – Ханна замолчала, пристально вглядываясь в скопление огоньков, движущихся по дороге в сторону «Дримскейп». – Но боюсь, с рассказом придется подождать. Вначале будет ужин.
 В сгустившихся сумерках раздался мощный утробный гул двигателя. Лилиан наблюдала за тем, как к подъезду вырулил лоснящийся «порше».
 У главного входа машина остановилась. Двигатель стих. Открылась дверь со стороны водителя. Из машины вышел муж Ханны Рейф. Он двигался с непринужденной мужественной грацией, характерной для всех мужчин семейства Мэдисонов. Резвый шнауцер цвета соли с перцем выскочил из машины следом за хозяином и замер, глядя на балкон.
 – Привет, Уинстон! – крикнула ему сверху Ханна. – Ты, как всегда, выглядишь молодцом.
 Уинстон довольно подпрыгнул, принимая похвалу, которую он, впрочем, видимо, воспринимал как должное.
 Затем он быстро взбежал по ступенькам и исчез под навесом. Рейф вытащил из машины два бумажных пакета с продуктами.
 – Вы, ребята, как раз вовремя, – сказала Ханна. – Мы тут уже подумали было, не решили ли вы заскочить в «Тотал Эклипс» выпить по кружечке пивка и сыграть партию-другую в бильярд.
 Рейф захлопнул дверцу «порше» и посмотрел наверх. Он улыбнулся Ханне и Лилиан коронной улыбкой Мэдисонов – убийственной улыбкой дьявольского очарования, вызывающей у всех без исключения представительниц слабого пола острое предчувствие неминуемой беды.
 – Прости, что немного задержались, – сказал он. – Наткнулись на одного старого приятеля, который случайно оказался в городе. Я пригласил его на ужин. Надеюсь, ты не будешь против.
 – Кто он? – с интересом спросила Ханна.
 – Просто один знакомый парень.
 Рейф повернул голову в сторону дороги. Лилиан проследила за его взглядом и увидела еще одно скопление огней, приближающихся к гостинице.
 Темно-зеленый «ягуар» плавно свернул на подъездную дорогу и остановился рядом с «порше».
 Лилиан вдруг охватило недоброе предчувствие. Она вцепилась в перила и перегнулась, чтобы лучше видеть.
 – Нет, – пробормотала она. – Он, конечно, не стал бы…
 Ханна с удивлением посмотрела на сестру:
 – Что-то не так?
 Лилиан не успела ответить – дверца «ягуара» открылась, и из машины вышел Гейб. Взгляд его был устремлен прямо на балкон.
 – Привет, Лилиан, – с несколько наигранной непринужденностью сказал он. – Вижу, что вас тоже пригласили на ужин. Ну разве не поразительное совпадение?
 – Совпадений не бывает, – мрачно изрекла Лилиан.
 – Я уже где-то это слышал.
 Лилиан очень остро ощущала на себе пристальные взгляды Ханны и Рейфа, наблюдавших эту маленькую сцену. Оба они выглядели приятно удивленными и заинтригованными.
 – Что вы здесь делаете? Только не говорите, будто вы решили устроить себе маленький отпуск, – не слишком любезно поинтересовалась Лилиан.
 – Вам следует узнать обо мне одну вещь. – Гейб обошел «ягуар» спереди, направляясь к входу. – Я ничего не делаю просто по прихоти. Вы, вероятно, спутали меня с Рейфом. О нем говорят, что временами он бывает немного необуздан.
 – Эй, не кивай на меня, – поспешил вмешаться Рейф. – Я теперь человек женатый. Я остепенился. А если и бываю немного необузданным, так только в спальне с Ханной. – Рейф поднял голову и взглянул на балкон. – Верно я говорю, Ханна?
 – Верно, – рассмеялась Ханна. – Иначе тебе бы не поздоровилось. А зачем тебе нарываться на неприятности?
 Гейб остановился возле лестницы перед входом в здание и посмотрел на Лилиан:
 – Вы ведь понимали, что вам не удастся от меня так просто отвертеться, не так ли?
 Лилиан изо всех сил сжимала перила.
 – Я предложила вернуть вам деньги.
 – Я не хочу, чтобы вы возвращали мне деньги. Я хочу получить то, за что заплатил.
 – Я вам не верю.
 Рейф остановился на ступеньках и вопросительно посмотрел на брата:
 – О чем это вы, ребята? Я заинтригован.
 – Она должна мне свидание, – объяснил Гейб. – Я заплатил за шесть. Она предоставила мне только пять.
 – Это неправда, – громко сказала Лилиан.
 – Это правда, – заверил Гейб Рейфа и Ханну. – Я прихватил с собой подписанный контракт. Могу показать.
 Видя, что Рейф и Ханна почти не скрывают того, что ситуация их забавляет, Лилиан почувствовала потребность защитить себя.
 – Он лгал в анкете.
 – Вы говорите это лишь за тем, чтобы скрыть тот очевидный факт, что паршиво сработали, подыскивая мне пару. Я буду настаивать на предоставлении мне шестого свидания.
 – Ждите у моря погоды! – крикнула Лилиан сверху. – Больше никаких свиданий! И никакой «Прайвит эрейнджмент»! Компания ушла из бизнеса. Придется вам где-нибудь в другом месте поискать тех, кто станет вам устраивать ваше последнее свидание.
 Гейб начал подниматься по ступеням.
 – Деньги заплачены, извольте выполнять. Я никому еще не давал себя облапошить, не собираюсь и впредь.
 – Черт возьми! – Лилиан свесилась с балкона. – Это просто нелепо! Не можете же вы всерьез так упираться из-за какого-то паршивого свидания!
 – Когда речь идет о бизнесе, я всегда серьезен. – Гейб исчез в доме.
 – Вот вам мой братец, прошу любить и жаловать, – шутливо-извиняющимся тоном сказал Рейф. – Он мог бы книгу написать о том, как не дать себя обмануть в бизнесе. Он ведь упертый, вы в курсе?
 Еще до того, как Лилиан успела высказать ему все, что думает, по поводу стиля ведения дел Гейба, Рейф тоже вошел в дом.
 – Ну, – протянула Ханна, – какой тут интересный поворот событий.
 – Ничего интересного тут нет. У него явные поведенческие расстройства. – Лилиан продолжала с беспокойством смотреть на опустевшую дорогу. – Может, Гейб слегка сбрендил после того, как уехал из Эклипс-Бей? Может, он перенапрягся, поднимая до заоблачных высот свою империю бизнеса, и слегка повредился умом?
 – Не думаю, что причиной его странного поведения является профессиональная деятельность, – заявила Ханна. – Я думаю, что все дело в генах. Он так себя ведет исключительно потому, что он Мэдисон.
 – Я боялась, что ты это скажешь.
 – У меня ощущение, что за всей этой историей кроется нечто большее, чем твоя неспособность выполнить условия контракта.
 – Хочешь – верь, хочешь – не верь, но все начиналось вполне обычно, когда Гейб зарегистрировался в «Прайвит эрейнджмент». Я уже прекратила набирать новых клиентов, но он мне показался настроенным весьма серьезно. И я решила: ладно, пусть он и не старый друг семьи, но его можно считать давним знакомым. К тому же мы теперь находимся в родственных отношениях из-за вас с Рейфом. Чем черт не шутит? У меня в файлах оставались имена нескольких весьма приятных женщин.
 – И когда же все пошло не так?
 – Как тебе сказать? – В сердцах Лилиан всплеснула руками. – Гейб оказался клиентом, которого словно сам сатана мне прислал из ада.
 – У нас нет выбора – придется уехать отсюда недели на три, не меньше, – часом позже говорила Ханна. Она передала Лилиан большую керамическую миску. – Братья Уиллис устроили нам настоящую преисподнюю. Ты знаешь, как это бывает с ремонтом. Достаточно вспомнить, что мы пережили, когда они проводили трубы под ванные комнаты каждого номера.
 – Они то и дело отключали воду без предупреждения, и нам все время приходилось перешагивать через горы унитазов в холле, – добавил Рейф. – Мне эти унитазы уже начали по ночам сниться.
 – Мы все время подбадривали друг друга, напоминая, как нам повезло, что братья Уиллис согласились у нас работать, – сказала Ханна. – К институту пристраивают новое крыло, и мы боялись, что Торранса и Уолтера заберут туда. К счастью, они наняли сантехников со стороны.
 – Мы пережили историю с унитазами, – сказал, закрывая тему, Рейф, – но когда начнут менять полы и отделывать номера, нам придется съехать.
 – Я понимаю. – Лилиан положила себе на тарелку добрую порцию приготовленного Рейфом салата из огурцов со сметаной, приправленной укропом. – Пыль и все эти запахи вредны для Уинстона.
 – Нам они тоже не слишком полезны, – ухмыльнувшись, заметил Рейф. – Мы собираемся съездить в Калифорнию, посетить несколько винодельческих хозяйств в долине Нэпа. Тогда я смогу окончательно решить, какие вина заказывать для ресторана.
 – Еще одно поразительное совпадение, – сказал Гейб, подбирая корочкой аппетитную подливку с тарелки. – Я тоже решил устроить себе небольшой отпуск.
 Рейф приподнял бровь.
 – Отличная мысль. Тебе давно пора взять пару выходных. Слишком давно ты не выбирался из офиса.
 – Да, мне это уже говорили, – кивнул Гейб.
 Лилиан замерла.
 – Вы пробудете в Эклипс-Бей дня три-четыре? Не больше?
 Рейф хмыкнул:
 – Не переживай, Лилиан. Гейб здесь надолго не задержится, если это тебя беспокоит. Он может остановиться у Митчелла на пару дней, во всяком случае, до тех пор, пока тот не вернется с Гавайских островов. Но уж когда Митчелл вернется, Гейб станет считать часы до отъезда. Я готов поспорить, что максимум через сорок восемь часов совместного пребывания они вцепятся друг другу в глотку.
 – В самом деле? Всего на два дня?
 – Точно. Поверь мне, знающему человеку. Митчелл начнет читать свои обычные нотации, доказывать Гейбу, что у того сдвиг по фазе на почве «Мэдисон коммершл». Гейб будет требовать, чтобы тот от него отвязался. А потом Гейб начнет паковать чемоданы.
 Лилиан облегченно вздохнула. Рейф говорил дело. Любой знал, что все трое мужчин из семейства Мэдисонов отличаются завидным упрямством и несговорчивостью. И эти черты характера делали их длительное совместное проживание в одном доме практически невозможным.
 – Ты прав, – сказал Гейб, пожав плечом. – Пару дней в доме Митчелла – максимум, что я могу себе позволить.
 Рейф подмигнул Лилиан.
 – Я же тебе говорил.
 – В последнее время Митчелл стал еще большим занудой, если такое вообще возможно, – продолжал Гейб. Он грустно покачал головой. – Теперь-то я понимаю, что, обеспечив его компьютером, я совершил большую ошибку.
 – Ты шутишь? – Рейф засмеялся. – Он любит эту штуковину, управляется с ней на зависть любому.
 – Да, у него явные способности, – согласился Гейб. – Но он не пользуется компьютером так, как я того ожидал.
 Лилиан застыла с поднятой вилкой.
 – А как, по-вашему, он должен был его использовать?
 – Для благих целей – для образования, развития личности. Я думал, что он проведет немало счастливых часов, заглядывая на порносайты. А вместо этого он стал забрасывать меня почтовыми сообщениями. Пишет каждый день.
 Рейф усмехнулся:
 – Спорим, я знаю, о чем он тебе пишет.
 – Он освещает самые разнообразные темы, но какую бы тему он ни затронул, все сводится к тому, как я веду бизнес и что я делаю со своей личной жизнью.
 Лилиан прокашлялась. Ее поразило, сколь сильные эмоции сопровождали слова Гейба. То, что происходило между Гейбом и его дедом, не просто досаждало Гейбу. Ему было по-настоящему больно.
 – Похоже, он не одобряет ни того ни другого?
 – Нет, – тихо ответил он. – Не одобряет.
 – Прости, если ты собирался остановиться у нас, – мягко сказала Ханна. – Но когда начнется ремонт полов, никто здесь жить не сможет.
 – Я понимаю. – Гейб положил на тарелку томатного соуса, приготовленного Рейфом, и смешал его с острой приправой, приобретенной в супермаркете.
 Рейф выжидающе смотрел на брата.
 – Так сколько времени ты собираешься прожить у Митчелла?
 – Нисколько. Я не собираюсь у него останавливаться. – Гейб выдержал паузу. – Я снял старый дом Бакли.
 – На какой срок? – с опаской поинтересовалась Лилиан.
 – На месяц.
 Шокированные, все онемели.
 – Ты на самом деле собираешься уйти от дел на целый месяц? – не веря своим ушам, переспросила Ханна.
 – Мне придется пару раз съездить в город, чтобы принять участие в мероприятиях, которые я не могу пропустить, – сказал Гейб. – Так, я должен прочесть вступительную речь на банкете в честь моего бывшего преподавателя в колледже. Во всем остальном я не вижу причин, по которым я не мог бы управлять работой «Мэдисон коммершл» прямо отсюда. Я привез с собой компьютер и факс, а телефон всегда при мне.
 – Не могу поверить, – сказала Лилиан. – Здесь происходит что-то необъяснимое.
 – Она права, – подтвердил Рейф. – Это странно. Мне плевать, насколько хорошо ты умеешь общаться на расстоянии. Но, боюсь, у тебя разовьется синдром отмены – дрожь, судороги, что-то в таком духе, – если тебя отлучить от «Мэдисон коммершл» на целый месяц.
 Гейб ничего не сказал. Он продолжал есть приправу.
 – Черт! – Рейф был явно заинтригован. – Ты, наверное, шутишь?
 Сардоническая усмешка блеснула во взгляде Гейба.
 – Ты знаешь меня всю мою жизнь. Ты видел, чтобы я когда-нибудь шутил?
 – Нет, не видел.
 Лилиан испытала зловещее предчувствие. Она внимательнее присмотрелась к Гейбу. Что-то грозное, внушающее тревогу просвечивало сквозь маску спокойной уверенности, которую он никогда не снимал в присутствии посторонних. Впрочем, как знать? Возможно, маска так срослась с его настоящим лицом, что стала частью его самого?
 – Вы ведь здесь не для того, чтобы вытянуть у «Прайвит эрейнджмент» шестое свидание? – спросила она. – Вы просто дразнили меня этой чепухой. Вы здесь потому, что действительно решили немного отдохнуть от работы.
 Гейб пожал плечами, но возражать не стал. Ханна повернулась к Гейбу.
 – С «Мэдисон коммершл» все в порядке? – стараясь не слишком явно демонстрировать свою озабоченность, спросила она.
 Лилиан насторожил вопрос сестры. Она понимала тревогу Ханны. Любой, кто хоть немного знал Гейба, понимал, как много для него значит компания. Если над его детищем нависла беда, странности в его поведении вполне объяснимы.
 Однако Лилиан была абсолютно уверена в том, что, если бы с его бизнесом возникли проблемы, Гейб находился бы в своем офисе двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Он не стал бы брать месячный отпуск перед лицом надвигающейся опасности.
 – С «Мэдисон коммершл» все прекрасно. – сказал Гейб, не отрываясь от приправы.
 – Но? – услужливо подсказал Рейф.
 Гейб проглотил, положил вилку на стол и откинулся на спинку стула.
 – Но… ничего, – сказал он. – Мне просто нужно немного отдохнуть от дел, чтобы сконцентрироваться кое на чем другом, вот и все. Как ни досадно мне в этом признаваться, Митчелл отчасти прав. Возможно, последние несколько лег я был слишком зациклен на бизнесе.
 – Перегорел, – тихо сказала Лилиан.
 Все посмотрели на нее. У Гейба и Рейфа лица имели озадаченное и отсутствующее выражение, характерное для особей мужского пола в тех ситуациях, когда им предлагается объяснение поведения с психологической точки зрения. Но Ханна согласно кивнула.
 – Да, конечно, – сказала она. – Звучит разумно. Похоже на истощение физических и духовных сил.
 – Сами подумайте, – терпеливо пояснила Лилиан. – За эти годы вы потратили громадное количество умственной и физической энергии на «Мэдисон коммершл». Ни для кого не секрет, как тяжело вам пришлось работать, чтобы сделать вашу компанию успешной. Такое напряжение сил не может пройти бесследно.
 – Откуда вам это известно? – Вопрос был задан предательски вкрадчивым тоном. – Из того, что вы мне сообщили о вашем послужном списке, можно заключить, что вы ни в одно из своих предприятий не вкладывали столько сил, чтобы они истощились.
 Неприкрытая грубость из уст Гейба подействовала на присутствующих словно удар грома с ясного неба.
 Опасаясь, что Рейф сейчас скажет своему брату что-то такое, о чем потом пожалеет, Лилиан бросилась спасать ситуацию.
 – Вы правы насчет моего послужного списка, Гейб. Представьте, что некоторые из нас, смертных, рождаются свободными. Забавно, не правда ли?
 – И что же тут забавного? – спросил Гейб.
 – Многие из тех, кто знает вашу семью, могли бы сказать, что это вы обречены вести нестабильную жизнь. Я имею в виду работу.
 – Потому что я Мэдисон?
 – Именно. – Она окинула его ледяным взглядом. – В то время как я – уравновешенная, решительная, привыкшая просчитывать все варианты Харт. – Лилиан обвела взглядом прочих участников застолья. – Я предложила Гейбу подумать над тем, не нанять ли меня на должность менеджера в «Мэдисон коммершл». Но он отказал мне, ссылаясь на мое хаотичное резюме.
 Положив руку на спинку своего стула, Гейб не сводил глаз с Лилиан.
 – Я не стал бы вас нанимать, это верно. Но причина в другом.
 – И в чем же? – полюбопытствовала Ханна.
 – Лилиан предупредила меня, что, вероятно, очень скоро начала бы указывать мне, как я должен управлять своей компанией. Я сказал ей, что в таком случае мне пришлось бы ее уволить. И мы пришли к единому мнению, что не стоит и пробовать. Зачем, если итог предсказуемо печален.
 – Как видите, – сказала Лилиан, – решение о том, чтобы не нанимать меня на работу в «Мэдисон коммершл», было взаимным. Чего мне совсем не хочется, так это очередной кратковременной остановки в списке мест работы и должностей.
 Напряжение несколько спало, на что и надеялась Лилиан. Ханна поняла намек и перевела разговор на другую тему.
 – Насколько я понимаю, теперь, когда решение о закрытии «Прайвит эрейнджмент» окончательное, ты находишься в поисках работы? – спросила Ханна.
 – Честно говоря, нет.
 – Вы собираетесь встать на биржу труда? – предположил Гейб. – Это что-то новенькое для Хартов.
 – Я не собираюсь обращаться на биржу труда.
 Рейф приподнял бровь.
 – Идете работать в «Харт инвестментс»?
 – Ни за что. Дело не в том, что я не могу работать на отца. Просто я не из тех, кто способен работать в команде, особенно в большой корпорации.
 Гейб наклонился над столом, опершись на локти.
 – Ладно, сдаюсь. Так чем вы собираетесь заниматься в дальнейшем?
 – Рисовать.
 – Ты всегда рисовала, – заметила Ханна.
 – Теперь я собираюсь рисовать профессионально.
 Все трое смотрели на Лилиан так, словно она объявила, что собирается выступать в цирке.
 Ханна застонала:
 – Прошу тебя, только не говори, что ты закрываешь «Прайвит эрейнджмент», чтобы целиком посвятить себя искусству.
 – Я закрываю «Прайвит эрейнджмент», чтобы целиком посвятить себя искусству.
 – У папы с мамой будет удар. – Ханна откинулась на спинку стула. – Я уже не говорю о дедушке.
 – Знаю, – сказала Лилиан.
 Рейф потянулся к кофейнику.
 – У тебя есть основания считать, что ты сможешь зарабатывать на жизнь, продавая свои картины?
 – Скоро я это выясню. Через несколько недель Октавия Брайтуэлл выставит мои картины в своей галерее в Портленде.
 Рейф усмехнулся:
 – Я бы дал тебе банальный совет не бросать основную работу, но вижу, что опоздал с советами.
 – Да, сильно опоздал, – согласилась Лилиан.
 Гейб стоял на широкой террасе гостиницы и смотрел, как огни от задних фар машины Лилиан исчезают на дороге. Рейф облокотился о колонну. Уинстон, растянувшись на ступенях, свесив лапы, поводя ушами и морща нос, ловил запахи ночи. Ханна укрылась в тепле кухни.
 – Если ты действительно намерен пробыть здесь месяц, наверное, мне стоит сообщить тебе местные новости, – сказал Рейф, помолчав.
 – Не трудись. Я не интересуюсь сплетнями.
 – Эти новости касаются Мэрилин Торнли.
 Гейб молчал, вытаскивая из тайников памяти воспоминания, связанные с женщиной, с которой он встречался сразу после окончания колледжа. В то время ее звали Мэрилин Колдуэлл, и она приходилась дочерью одному из самых богатых людей в регионе. Дом Колдуэллов находился в Портленде, но, как и Харты, Колдуэллы держали еще один дом в Эклипс-Бей. Еще один дом был у них в Палм-Спрингс.
 У Мэрилин было великолепное чутье на победителей. Гейб знал, что она видит в нем мощный потенциал, однако с отсроченным результатом. Тревор Торнли казался тогда более надежным вложением. Мэрилин долго и пристально приглядывалась к обоим и решила все же поставить на Торнли.
 Гейб не таил на нее обиды. Он не мог осуждать Мэрилин за принятое решение. То был разумный деловой шаг. Тревор быстро продвигался по политической линии. Даже тогда в нем угадывался харизматичный лидер. Он обладал красноречием, импозантной внешностью и умением привлечь средства массовой информации, столь необходимые для публичного деятеля. Возможно, если бы не некая катастрофа, он пошел бы очень далеко, не исключено, что добрался бы до самого Вашингтона. Все, что ему было необходимо, – это деньги. Много денег. И семейство Мэрилин могло обеспечить его этой недостающей составляющей успеха. Все сошлись на том, что инвестиции в зятя, обещавшего стать крупным политиком, наделенным немалой властью, оправдают себя.
 Торнли повезло даже больше, чем он ожидал. Мэрилин оказалась отличным политическим стратегом. С помощью неплохо подкованных сотрудников Института политических исследований в Эклипс-Бей она подготовила для Тревора впечатляющий скачок в карьере. Под руководством и патронажем жены он начал быстрое восхождение. Прошлой осенью он баллотировался в сенат.
 Тревор всех огорошил тем, что сошел с дистанции как раз перед Днем благодарения. Газеты объясняли этот шаг туманными «личными причинами».
 – Так что там с Мэрилин? – спросил Гейб.
 – Ты не слышал? Они с Торнли подали на развод. Месяц назад она переселилась сюда, в Эклипс-Бей, в их летний семейный дом. И получила должность в институте.
 – Устроилась здесь на постоянную работу?
 Рейф покачал головой.
 – Она собирается начинать собственную политическую кампанию.
 – Ну что ж, меня это не удивляет. Мэрилин – прирожденный политик.
 – Да, верно. Но есть одна проблема.
 – Что за проблема? – спросил Гейб.
 – Говорят, что слишком много отцовских денег ушло на продвижение Тревора. Ясное дело, теперь родственники отказались вкладывать деньги в политику. Говорят, они не намерены субсидировать Мэрилин. По крайней мере до той поры, пока она не докажет, что способна выиграть.
 – Иными словами, ей нужны деньги.
 – Да. И очень много денег, – многозначительно подтвердил Рейф. – Я упомянул об этом потому, что, сдается мне, у тебя есть то, что она ищет. Думаю, она выйдет на тебя, как только узнает, что ты здесь.
 – Спасибо, что предупредил. Но не стоит переживать. Женщин, которые охотятся за моими деньгами, я определяю с первого взгляда.
 Рейф смотрел на окутанный мраком залив.
 – Вы когда-то были отличной парой.
 – Да. Но с тех пор много воды утекло.
 – Верно. – Рейф засунул руки в карманы. – Считай, что я тебя предупредил.
 – Ладно.
 Оба замолчали. Гейб чувствовал, что мысли брата уже переключились на другую тему.
 – Ты действительно снял старый дом Бакли на целый месяц? – спросил Рейф немного погодя.
 – Да.
 – Должен признать, что такой поступок не в твоем духе. Как ты думаешь, может, Лилиан права? Может, ты действительно переутомился?
 – У Мэдисонов не бывает переутомления. Ты когда-нибудь слышал, чтобы у кого-то из Мэдисонов случилось нервное истощение?
 Рейф задумался.
 – Нет, не слышал. Про взрывы несколько раз слышал. И про случаи спонтанного возгорания. Но про нервное истощение – нет, такого не слышал.
 – Вот и я про то.
 – Ну ладно, а что у тебя с Лилиан?
 – А почему ты решил, что между нами что-то есть?
 – Знаешь, я первым готов признать, что я далеко не самый проницательный, чувствительный и прозорливый парень в округе.
 – Конечно, нет. Ты ведь Мэдисон.
 – Но даже я заметил, что всякий раз, когда ты смотрел на Лилиан, у тебя было такое же выражение лица, какое у тебя бывает, когда в «Мэдисон коммершл» намечается крупная сделка.
 – Ты уже сам сказал, что ты не самый проницательный, чувствительный и прозорливый парень в округе.
 – Но я не так уж глуп, – напомнил ему Рейф. – А я никогда не видел тебя таким, когда ты общался с другими женщинами.
 – Лилиан не сделка.
 – Вот и не забывай об этом. Сдается мне, что, если ты будешь вести себя с ней как с очередной инвестицией в «Мэдисон коммершл», у тебя будут серьезные проблемы.
 Гейб посмотрел на Уинстона.
 – Мой брат – ведущий рубрики «Полезные советы».
 Уинстон с умным видом поднял голову. Это у него хорошо получалось.
 Рейф созерцал пустую дорогу.
 – Я всегда знал, что когда-нибудь ты съедешь с катушек.
 – Ну да, я ведь Мэдисон.
 – Вероятно, это неизбежно. Это вопрос генетики. Знашь мне даже немного жаль, что завтра мы все – Ханна, Уинстон и я – уезжаем из города. Было бы интересно посмотреть.
 – На что?
 – На крушение поезда.




 Глава 5


 Буря началась вечером и не прекращалась всю ночь. Утро же выдалось солнечным и теплым для этого времени года. Температура держалась на уровне десяти градусов.
 Гейб остановился на вершине утеса и взглянул на простиравшуюся внизу бухту Дэд-Хэнд-Коув. Сейчас, во время отлива, пять скал в форме пальцев, подаривших бухте это жутковатое название, выступали из воды. В основании скал имелось множество отверстий и пустот, служивших входами в небольшие пещеры естественного происхождения.
 Гейб увидел Лилиан, сидящую на валуне у самой кромки воды. Зимнее солнце играло в ее темных волосах. Гейб замер в напряженном ожидании чего-то неведомого, все чувства его мгновенно обострились. В нижней части тела он ощутил непривычную скованность.
 На Лилиан были черные облегающие брюки, подчеркивающие изящную форму икр и узких лодыжек. Ворот свитера золотисто-оранжевого цвета выступал из воротника алой куртки. Волосы ее были забраны в свободный узел на затылке.
 Она склонилась над открытым альбомом, лежащим у нее на коленях.
 Вчера вечером у Рейфа с Ханной Гейб узнал ужасную правду. Лилиан была не просто женщиной «эстетского типа». Она собиралась стать профессиональной художницей.
 Он наблюдал за быстрыми, уверенными движениями ее руки, порхавшей над альбомным листом. Его восхищала четкость ее движений и то изящество, с которым она водила карандашом по бумаге. Волшебница, колдующая над магическими рунами.
 Над головой Гейба с печальным криком пронеслась чайка и вывела его из транса.
 Он поднял воротник черной с бежевым куртки и стал спускаться вниз по тропинке. Он шел быстро, подгоняемый противоестественным желанием приблизить роковой конец. Откуда у него это гибельное стремление? Вероятно, все дело в генах. Генах, ставших проклятием всех мужчин из рода Мэдисонов, не умеющих противиться страсти, какие бы беды им эта страсть ни сулила.
 Лилиан заметила его лишь тогда, когда он ступил на узкую каменистую тропку, идущую по самой кромке залива. Она оторвала взгляд от альбома и повернула голову в его сторону. Гейбу показалось, что она вздрогнула от неожиданности. Волшебница, захваченная врасплох во время магического таинства. Он чувствовал ее прохладную настороженность.
 Может, она правильно делала, что опасалась его. Нормальный человек с опаской относится к тому, чему не может найти рационального объяснения. Он и сам ни черта не понимал из того, что происходило. Гейб заставил себя замедлить шаг, приближаясь к камню, на котором сидела Лилиан, и стараясь придать своему лицу выражение непринужденной приветливости.
 – И сколько же времени вы там стояли, шпионя за мной? – спросила она.
 – Однако вы знаете, как сделать человеку приятное.
 – Я думала, что одна здесь. Вы меня напугали.
 – Извините. Я привык разминаться по утрам. Здесь, в округе, нет тренажерного зала, так что я решил заменить разминку долгой прогулкой.
 – Вы хотите сказать, что совершенно случайно выбрали именно это направление?
 Гейб улыбнулся:
 – Это я своим присутствием поднял вам настроение или вы всегда просыпаетесь в столь добром расположении духа?
 После некоторой внутренней борьбы Лилиан все же решила улыбнуться:
 – Теперь пришла моя очередь извиняться. Не стоило мне на вас набрасываться. В последнее время у меня что-то нервы на взводе.
 – Какое совпадение. И у меня тоже.
 – Неудивительно. – Лилиан строго и с некоторым сочувствием, словно доктор на нерадивого пациента, смотрела на Гейба. – Вероятно, это из-за переутомления.
 – Осмотр проведен, и диагноз поставлен, верно, док? – Гейб присел на соседний камень. – У вас нервы на взводе, потому что я приехал в Эклипс-Бей?
 – Нет, – сказала она.
 – Вы не умеете лгать, Лилиан.
 Лилиан бросила на него раздраженный взгляд:
 – Вы напрасно обвиняете меня во лжи. Да, нервы у меня расшатались, но на то есть немало причин, которые к вам не имеют никакого отношения.
 – Например?
 – Желаете, чтобы я огласила весь список? Или вам представить объяснительную в письменном виде?
 – Зачем же сразу в письменном виде? Меня вполне устроит устная форма ответа.
 Лилиан поджала губы.
 – Ну хорошо. Во-первых, я сейчас безработная. Любой человек в таком положении чувствует себя несколько не в своей тарелке, вы не находите?
 – Вы сами виноваты. Позвольте напомнить, вас никто не увольнял. Вы сами решили закрыть бизнес.
 – Спасибо за напоминание. И еще я нервничаю, потому что не знаю, как будут приняты мои работы, когда их выставят в галерее.
 Гейб не придумал, что на это сказать, поэтому оставил ее реплику без комментариев.
 – К тому же перед отъездом из Портленда со мной произошел целый ряд неприятных инцидентов, и я далеко не уверена в том, что повела себя в этих ситуациях правильно.
 – И что это были за ситуации?
 Лилиан смотрела мимо него в сторону каменной пятерни.
 – В понедельник, когда я пришла в офис, Андерсен уже ждал меня у дверей. Нельзя сказать, чтобы он обрадовался, когда я сообщила ему, что не буду работать над его книгой.
 – Трудно было ожидать от него иной реакции. Вы не упоминали о том, что видели его в нижнем белье?
 – Разумеется, нет.
 – Ну что ж, я тоже не стал бы продолжать с ним сотрудничество после того, чему мы с вами стали свидетелями. Но я не вижу в этом эпизоде ничего такого, из-за чего бы вам стоило переживать. Еще что?
 – Тем же утром, когда я шла в офис, некий тип по имени Кемпбелл Уитли остановил меня на улице, чтобы сообщить мне, что я не имею права вмешиваться в судьбы людей.
 Что-то в ее тоне заставило Гейба вглядеться в нее внимательнее.
 – Этот Уитли вас напугал?
 Лилиан не торопилась с ответом.
 – Возможно. Немного.
 – Кто он?
 – Бывший бойфренд одной из моих клиенток. Ему не понравилось, что я познакомила его подружку с другим мужчиной. И это несмотря на то, что Уитли и Хизер явно друг другу не подходят.
 Гейб пристально смотрел на Лилиан.
 – Он угрожал вам?
 – Нет.
 – Я прокачаю его по своим каналам. – Гейб полез в карман куртки за сотовым телефоном. – У «Мэдисон коммершл» есть договор с агентством по расследованиям.
 – Спасибо, но в этом нет необходимости. Я уже поручила «Таунсенд инвестигейшнз» проверить Кемпбелла Уитли. И получила отчет. За Кемпбеллом не водится ничего криминального. В склонности к насилию тоже не замечен.
 – Вы уверены, что проверка проведена на совесть?
 – Да, уверена. На него действительно ничего нет. Нелли Таунсенд – профессионал высокого класса. Этот Кемпбелл Уитли просто здорово на меня обозлился, вот и решил высказать мне в глаза все, что думает обо мне и моем бизнесе. Не скажу, чтобы мне было приятно все это выслушивать, но я не стала бы особенно переживать, если бы не одно обстоятельство. Я думаю, что тот парень по большому счету был прав.
 – Извините, но вы несете чушь.
 – Нет, вы не понимаете. Он обвинил меня в том, что я лезу в чужую жизнь. Но разве не в этом состояла моя работа? Менять судьбы совершенно незнакомых мне людей, подбирая для них новых партнеров… Люди мне верили, полагаясь на мою компетентность. Я взваливала на себя ответственность, меру которой даже не всегда могла осознать. Что, если бы я допустила ошибку? Ценой ее могла стать чья-то загубленная жизнь.
 – Прекратите посыпать голову пеплом. Вы работали консультантом. Люди платили вам за совет. Вы давали им советы, Лилиан. Советы, а не приказы. Ваши клиенты сами принимали решения. Бизнес и только бизнес. У вас нет абсолютно никаких причин, чтобы терзаться чувством вины.
 Лилиан немного помолчала, обдумывая сказанное Гейбом. Когда она заговорила, голос ее зазвучал куда бодрее и жизнерадостнее.
 – Знаете, Гейб, у вас действительно есть редкий талант, даже дар, я бы сказала. Дар удалять из слов все лишнее, оставляя лишь квинтэссенцию смысла. Вы настоящий алхимик, Мэдисон.
 – Да, и это тоже у меня хорошо получается. – Гейб немного наклонился вперед, чтобы разглядеть рисунок в альбоме, лежащем у нее на коленях. – Можно мне посмотреть, над чем вы работаете?
 Лилиан молча передала ему альбом.
 Гейб посмотрел на рисунок, и чем дольше он смотрел, тем труднее ему было оторвать от него взгляд.
 Лилиан сделала зарисовку бухты Дэд-Хэнд-Коув, но бухта была не такой, какой он привык ее видеть. Этот эскиз был словно заряжен энергией. И эта невидимая, скрытая в нем сила притягивала к себе, не давая отвести взгляд. Рисунок завораживал, не отпускал от себя. Этот карандашный набросок взывал к чему-то такому, что было глубоко скрыто в душе; рисунок заставлял почувствовать, что на клеточном уровне он, Гейб, связан с этими невесть каким чудом проникшими сюда, в этот альбомный лист, непостижимыми и необузданными силами природы.
 Черт! Столько всего в одном маленьком наброске! Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. Лилиан не просто собиралась стать профессиональной художницей, она уже состоялась как художница. Она была художницей. Очень-очень хорошей художницей.
 – Одно я могу сказать определенно, – произнес наконец Гейб. – Вы зря теряли время в своем бюро знакомств. Вы художница, и в этом ваше призвание.
 – Но это не значит, что мои работы будут продаваться, – вздохнула Лилиан.
 – Вы правы, не значит. – Гейб вернул ей альбом. – Но это уже ничего не меняет. Я хочу сказать, что, независимо от того, будут продаваться ваши работы или нет, факт остается фактом – вы родились, чтобы рисовать.
 Лилиан молча смотрела на него, словно пыталась понять, можно ли верить в его искренность.
 – Могу я задать вам вопрос? – спросил Гейб.
 – Какой вопрос?
 – Вы могли бы перестать рисовать?
 – Перестать? Вы хотите сказать, взять и бросить?
 – Скажем, кто-нибудь вдруг предложит вам миллион баксов за то, что вы пообещаете никогда больше не брать в руки ни карандаша, ни кисти. Вы могли бы взять деньги и сдержать слово?
 – Нет, не смогла бы. – Лилиан опустила взгляд на рисунок. – Рано или поздно я бы все равно вернулась к искусству. Это сильнее меня.
 – Это то, что я хотел узнать. – Гейб удовлетворенно кивнул. – Значит, вам придется заниматься этим, даже если вы будете вынуждены зарабатывать чем-то другим.
 – Да, это так.
 – Вы художница.
 – Да. – повторила она. – Именно так я думаю.
 Голос ее звучал несколько встревоженно. Растерянно. Казалось, Гейб удивил ее.
 Гейб слушал, как море билось о скалы. Начинался прилив. Скоро над поверхностью воды будут торчать лишь кончики каменных пальцев.
 – Должно быть, компания «Мэдисон коммершл» была для вас все эти годы примерно тем же, чем для меня всегда было искусство, – медленно проговорила Лилиан. – Непреодолимым влечением. Чем-то, от чего вы никак не могли отойти.
 – Может быть.
 – Как вы можете это объяснить?
 – Не знаю. – Гейб взял плоский камешек и зашвырнул его в пенистые гребни вод. – Возможно, я просто хотел доказать, что Мэдисонам доступно то, что так хорошо получается у Хартов.
 – Что именно?
 – Не садиться в лужу.
 Лилиан смотрела туда, где исчез в воде камешек.
 – Вы хотите сказать, что во всех ваших достижениях вами двигало чувство соперничества с моей семьей?
 Гейб пожал плечами:
 – Отчасти. По крайней мере так было вначале. Я рос, зная, что вы, Харты, достаточно сообразительны, чтобы не наступать на грабли, на которые постоянно наступаем мы, Мэдисоны. Ваш бизнес процветает. Ваши семьи крепки. Черт, ваши родители официально женаты друг на друге. Только подумать!
 Лилиан не стала отвечать. В этом не было смысла. Они оба прекрасно знали историю обоих семейств. У каждого за плечами была своя жизненная история. Отец Гейба, Синклер, был скульптором. Он целиком отдавался своему искусству и питал страсть к своей модели Натали. Гейб и Рейф были плодами этого союза.
 Отношения между родителями Гейба вполне соответствовали тому представлению о Мэдисонах, которое сложилось у всех, кто их знал. Длительный роман протекал буйно и бурно. Синклер не видел причин отягощать себя дурацкими узами брака. Гейб был уверен в том, что его родители любили друг друга на свой бурный лад, но их семейную жизнь никто не назвал бы стабильной и устойчивой.
 Гейб и Рейф каждый по-своему научились уживаться под одной крышей со своим эксцентричным, ни в чем не знавшим удержу отцом и со своей красивой темпераментной матерью. Рейф предпочел притвориться перед собой и перед всеми, что ему решительно наплевать на собственное будущее. Девиз «Живи одним днем» стал его жизненным кредо. И так продолжалось до тех пор, пока наплевательское отношение к себе не стало причиной того, что его чуть было не арестовали за убийство, которого он не совершал.
 Гейб понимал, что он, вероятно, впал в другую крайность. Самоконтроль и самодисциплина стали для него тем щитом, который должен был защитить его от ударов судьбы и того бурного и беспощадного моря эмоций, что стало проклятием его детства и отрочества. Возводя по кирпичику мощную крепость под названием «Мэдисон коммершл», он делал все, что мог, чтобы построить будущее, надежное и крепкое, как гранит.
 – А что еще? – спросила Лилиан.
 – Еще?
 – Не поверю, что вы столь многого достигли лишь из-за одержимости желанием быть не хуже нас, Хартов.
 Гейб повел плечами, стряхивая с себя задумчивость.
 – Я не из тех, кто занимается самоанализом.
 – О да, верно. Как я могла забыть? Вы же сообщили об этом в опросном листе, который заполняли для «Прайвит эрейнджмент».
 – Вероятно.
 – И еще я помню, – продолжала Лилиан, – что в разделе «Прочее» вы написали, что считаете себя убежденным прагматиком и реалистом. Вы особо указали, чтобы я не тратила ваше драгоценное время, предлагая вам познакомиться с заумными, излишне начитанными барышнями или свихнувшимися на идеях «Нового века» [3] девицами.
 – Совершенно верно.
 Лилиан закрыла альбом.
 – Вы также отметили, что не хотите, чтобы вас знакомили с женщинами богемного плана.
 Да, черт побери!
 – Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказала Лилиан. – Но у меня сложилось впечатление, что раздел «Прочее» в опросном листе оказался в числе тех немногих разделов, где вы дали более или менее правдивые ответы. Или вы и там, так сказать, отклонялись от истины?
 Определенно пришло время сменить тему.
 – У вас в коттедже найдется что-нибудь поесть? – спросил Гейб.
 Лилиан беспомощно заморгала.
 – Вы голодны?
 – Я не просто голоден, а голоден как волк. Проснувшись утром, я обнаружил, что у меня даже кофе нет. Не говоря уже о еде. Вчера я забыл заскочить за продуктами.
 – Вы хотите, чтобы я накормила вас завтраком?
 – А что тут такого? Между соседями принято выручать друг друга. Будь у меня в доме кофе, немного хлеба и, может быть, арахисового масла, я бы вас непременно пригласил к себе.
 – Арахисового масла?
 – Вы не представляете, какие кулинарные шедевры можно сотворить с помощью свежего хлеба и арахисового масла!
 – Понимаю. Ну что ж, мне неприятно вас разочаровывать, но я тоже забыла вчера заехать за продуктами, а потому собираюсь сейчас съездить в город и взять что-нибудь в булочной, о которой Рейф вчера так восторженно отзывался.
 – «Летающая тарелка»? – Гейб встал с камня. – Хорошая мысль. Мой брат разбирается в еде.
 Лилиан и сама не знала, почему она позволила Гейбу уговорить себя поехать с ним в город. Впрочем, ничего удивительного. С ней явно творилось что-то неладное. Она сама себя не узнавала. Необычное состояние духа заставляло ее совершать странные поступки. Однако, когда несколькими минутами позже она вошла в булочную-кондитерскую, густой аромат свежевыпеченной сдобы ударил ей в ноздри и быстро смел все сомнения относительно правильности принятого решения. Лилиан вдруг поняла, что тоже голодна как волк.
 Никто в городе не знал ничего конкретного о людях из очередной секты «Новый век», обосновавшихся в городе около года назад и открывших булочную-кондитерскую под названием «Летающая тарелка» на набережной. Все эти люди были одеты в длинные цветастые робы, носили много бижутерии, похоже, навеянной мотивами артефактов, сохранившихся от древних египтян и римлян. Они казались слишком безмятежными, чтобы можно было воспринимать их как живых, реальных людей. Называли эти люди себя Предвестниками Будущего.
 Сначала местные жители встретили пришельцев откровенно неприязненно, с изрядной толикой презрения. И, если верить Рейфу и Ханне, в некоторых кварталах города появление Предвестников вызвало немалую тревогу. Городской совет выражал опасения, не пригревает ли Эклипс-Бей на своей груди каких-то сумасшедших сектантов. Местная газета «Эклипс-Бей джорнал» в колонке редактора давала горожанам настоятельный совет держать с новыми поселенцами ухо востро. Однако в городе, где единственная пекарня закрылась три года назад, Предвестники Будущего были обречены на успех. И вскоре они доказали всем скептикам, что будущее у них действительно есть. Они пекли как боги.
 Когда Лилиан и Гейб прибыли на место, уже пробило десять. За столиками сидело довольно много народу. Среди посетителей были несколько местных жителей, парочка туристов, редких в здешних местах зимой, и несколько молодых людей в защитного цвета хлопчатобумажных костюмах, похоже, студентов Колледжа Чемберлена.
 Головы присутствующих немедленно повернулись в сторону Гейба и Лилиан. Нетрудно догадаться об их мыслях, усмехнувшись про себя, подумала Лилиан. Свадьба Ханны и Рейфа, состоявшаяся несколько месяцев назад, потрясла город. Неужели чудеса продолжаются?
 – Может, мы зря сюда приехали? – шепнула Лилиан Гейбу.
 – Не смешите народ. – Гейб подошел к прилавку и внимательно осмотрел выпечку, искусно разложенную за стеклянной витриной. – Единственное место, где еще можно в это время перекусить, – «Тотал Эклипс». Но там вы точно завтракать не захотите, поверьте мне.
 – Да уж. Ресторан под такой вывеской не самое лучшее место для завтрака.
 – Вы правы. Кстати, вон те булочки из кукурузной муки выглядят потрясающе. Лично я возьму две. А вы что будете?
 – На нас смотрят.
 – Да? – Гейб с любопытством огляделся, вежливо кивнул знакомым и вернулся к созерцанию витрины с выпечкой. – И что с того? Вы Харт. Я Мэдисон. Если двое с такими фамилиями оказываются рядом, поверьте мне, взглядов не избежать.
 – Вас это не беспокоит?
 – Ничуть.
 – Разумеется, как вас может побеспокоить пара косых взглядов? Вы же Мэдисон.
 – Это вы правильно заметили.
 Гейб приблизился к стоявшей за прилавком женщине средних лет, одетой в длинную неяркую робу. Седеющие волосы покрывал белый платок. Поверх робы на ней был снежно-белый фартук, а на шее висел амулет в форме полумесяца.
 – Да пребудет с вами свет будущего, – вежливо сказала она.
 – Спасибо, – ответил Гейб. – И вам того же. Я возьму парочку булочек из кукурузной муки и чашку кофе. – Гейб взглянул через плечо на Лилиан: – Решили, что будете брать?
 Лилиан пришлось срочно принимать решение.
 – Круассан, пожалуйста. И чашку зеленого чаю.
 – Здесь или с собой? – спросила женшина.
 – Здесь, – ответил Гейб.
 – Сдается мне, что я узнаю этот голос, – раздался прокуренный бас из-за портьеры, висевшей в дверном проеме.
 Лилиан чуть не застонала, но сдержалась и изобразила улыбку, когда из-за портьеры выглянула грубоватого вида крепкая женщина. Аризона Сноу давно перешагнула ту возрастную черту, за которой людей начинают величать пожилыми, но энергии у нее не меньше, чем у молодой. И еше у нее было дело ее жизни.
 – Ну что ж, я сказала бы, что вы появились тут как раз вовремя, – с очевидным удовлетворением заявила Аризона Сноу.
 – Доброе утро, Аризона, – кивнул ей Гейб. – Как нынче идут дела с секретными операциями?
 – Эти ублюдки из института затихли на какое-то время после того, как ваш брат и Ханна сунули им палки в колеса, но сейчас ситуация опять накаляется. – Аризона приветливо улыбнулась Лилиан. – Рада видеть вас снова у нас в городе.
 – И я тоже рада. – Лилиан махнула рукой, жестом предлагая пройти в зал. – Что вы тут делаете?
 – Провожу очередной брифинг с Герольдами. – Аризона понизила голос, словно собиралась сообщить нечто конфиденциальное. – Я стала проводить эти еженедельные брифинги после того, как лучше их узнала и поняла, что они не наивные глупцы, которым агентство заморочило голову, как многим из здешних. Они-то понимают, что тут происходит.
 – Хорошо, что хоть кто-то понимает, – сказал Гейб.
 Аризона высунула голову из проема двери, осмотрела зал и лишь затем направилась к Лилиан и Гейбу.
 – Идемте со мной. Я введу вас в курс дела.
 – Извини, Аризона, – быстро заговорила Лилиан, – но у нас сейчас много дел. Правда, Гейб?
 – Не знаю насчет Лилиан, – Гейб положил деньги на прилавок, – но я лично никуда не тороплюсь.
 – Разве вы никуда не торопитесь? – Даже в самых буйных фантазиях Лилиан не могла предположить, что Гейб по своей воле полезет в кроличью нору, которая ведет в Зазеркалье – мир, в котором существовала Аризона Сноу.
 Гейб смотрел на нее, приподняв брови.
 – Что вы сказали? – спросил он с плохо скрываемыми насмешливыми нотками.
 – Разве вам не надо… э… связаться с фирмой? – вяло предположила Лилиан.
 – Это подождет.
 Аризона, которая слегка косила, выразительно посмотрела на Лилиан.
 – Ханна и Рейф тоже особенно не интересовались тем что происходит в институте. Пока чуть было не стало слишком поздно.
 Лилиан поняла, что деваться некуда. Она попыталась было найти отговорку, но ничего не пришло ей на ум. Беда в том, что и Харты, и Мэдисоны были перед Аризоной Сноу в долгу. Последнее время Аризона вела себя весьма эксцентрично, если не сказать больше, но несколько месяцев назад именно ее тщательно хранимые дневники помогли напасть на след убийцы и опознать его, сняв тем самым подозрения с Рейфа.
 – Ну, на пару минут мы могли бы задержаться, – согласилась Лилиан.
 – Кто предупрежден, тот вооружен, – сказала Аризона и отодвинула портьеру.
 – С этим не поспоришь, – сказал Гейб. Он взял свой кофе и булочки и обогнул прилавок.
 Лилиан, забрав круассан и чай, неохотно направилась следом.
 Аризона опустила портьеру за Гейбом и Лилиан. Лилиан остановилась, увидев троих мужчин и двух женщин, собравшихся вокруг большого рабочего стола со следами муки. Все были одеты, как полагалось Предвестникам, – в бесформенных робах и псевдодревних украшениях. Возраста все были разного. Самым молодым казался мужчина с длинными волосами, убранными под белый колпак. Лилиан решила, что ему двадцать с небольшим. Самой пожилой была женщина с седыми волосами и осанкой матроны. Высокий статный мужчина с бритой головой скорее всего был тут главным.
 Предвестники взирали на Лилиан и Гейба с выражением безмятежной вежливости.
 Аризона встала во главе стола и обвела всех строим взглядом.
 – Гейб, Лилиан, познакомьтесь с Фотоном, Радугой, Рассветом, Восходом и Маяком. – Аризона многозначительно взглянула на Предвестников. – Гейб и Лилиан – наши друзья. Это я вам говорю. Им можно доверять. Вообще-то знайте что в этом городе вы можете доверять всякому, кто носит фамилию Харт или Мэдисон.
 Лилиан кивнула, решив оставаться вежливой до конца.
 Гейб непринужденно поклонился. Он поставил кружку с кофе на стол и откусил кусок булочки.
 – Отличное кукурузное тесто, – сказал он.
 Фотон, мужчина с бритой головой, который, похоже, был тут главным, сказал:
 – Спасибо. Мы делаем все возможное, чтобы зарядить светом будущего все наши продукты. Но мы всего лишь люди. Иногда наши негативные мысли попадают в тесто, несмотря на все наши усилия.
 – Свет – это, как я понимаю, ваш тайный ингредиент? – Гейб снова взял с тарелки свою булочку. – По мне, так он отлично работает. – И откусил еще кусочек.
 Аризона схватила скалку и постучала ею по столу, чтобы привлечь внимание слушателей.
 – Хватит болтать, – пробасила она. – У нас здесь совещание. И времени у нас мало. Будущее этого города и даже будущее всей страны висит на волоске.
 Все послушно придвинулись к столу. Аризона громко прочистила горло.
 – Я уже сказала вам перед тем, как, услышав голоса Лилиан и Гейба, вышла к ним, что соединила вместе все улики, и тогда мне стало ясно, зачем они пристраивают к институту новое крыло. Официально, разумеется, это крыло строится под дополнительные кабинеты и конференц-зал. – Аризона замолчала и окинула аудиторию внимательным взглядом. – Думаю, не все здесь знают, что это – их очередная ложь.
 Лилиан рассматривала карту, разложенную на столе. На карте был изображен склон холма, возвышавшегося над городом, – то место, где располагался Институт политических исследований. По столу были разбросаны фотографии, снятые, очевидно, с помощью длиннофокусного объектива. То были снимки строительной площадки. Лилиан разглядела на одном из снимков грузовик и нечто похожее на электрооборудование.
 Гейб склонился над фотографиями.
 – Отличные снимки, Аризона. Достойные профессионального разведчика.
 – Спасибо. – Аризона сияла гордостью. – Я сделала их с помощью новой камеры. Настоящий ВПЭ-5000. Последняя модель. Заменила старую серию 4000. Эта камера имеет вид снайперского ружья и снабжена специальным механизмом спуска затвора. К ней прилагается с полдюжины фильтров для дневной и ночной съемки. И отличный кожаный футляр.
 – Боюсь показаться вам наивной, – сказала Лилиан, – но что заставляет вас думать, будто в достраиваемом крыле и на самом деле не будут размещены кабинеты и конференц-зал?
 – Многое. – Аризона ткнула в карту скалкой. – Хотя бы уже то, что последние полгода движение значительно усилилось.
 – Имеется в виду транспортный поток из города? – поинтересовался Гейб.
 – Вот именно, – кивнула Аризона.
 – Да, – задумчиво протянул Гейб и откусил еще кусочек булочки. – Это и в самом деле подозрительно.
 – Ради Бога, перестаньте, – вмешалась Лилиан. – Все знают, что институт бурно развивается. Там устраиваются семинары, конференции, приемы, причем довольно часто. Кроме того, институт поддерживал кампанию Тревора Торнли. Вполне естественно, что им понадобились новые помещения. Строительные материалы и оборудование необходимо откуда-то привозить. Вот вам и объяснение, почему увеличился поток транспорта.
 Аризона скривилась:
 – Это лишь прикрытие. Все их политические игры и семинары не способны замаскировать то, что на самом деле здесь происходит. Кроме того, движение не уменьшилось и после того, как Торнли прекратил кампанию. Нет, господа. В конце ноября, правда, наступало некоторое загишье, но сейчас машин еще больше, чем раньше. И эти грузовики мотаются туда и обратно.
 – Действительно, серьезный аргумент, – поддержал Аризону Гейб. – А какие еще факторы, кроме оживленного трафика, говорят в пользу секретной операции?
 – Господи! – простонала Лилиан, но никто не обратил на нее внимания.
 – Большая часть строительных работ в новом крыле проводится сторонними организациями, – зловещим шепотом сообщила Аризона.
 – Я кое-что об этом слышал, – заметил Гейб, разглядывая очередной снимок. – Мой брат Рейф сказал, что с братьями Уиллис не стали заключать контракт.
 – Не стали, и это уже о многом говорит, верно? – подхватила Аризона.
 – И о чем же именно это говорит? – осторожно спросила Лилиан.
 – Они не хотят, чтобы кто-то из местных жителей знал, что там происходит на самом деле, – заявила Аризона. – Вот о чем это нам говорит.
 – Возможно, они знают, что братья Уиллис не станут молчать, если заметят что-нибудь подозрительное, – предположил Гейб. – Всем известно, что Уолтер и Торранс не умеют держать язык за зубами.
 Лилиан с трудом подавила желание больно наступить Гейбу на ногу.
 – Если подумать, нет ничего удивительного, что они пригласили рабочих со стороны, – поспешила сказать Лилиан. – Рейф и Ханна загрузили братьев Уиллис работой, и у них просто не осталось бы времени, чтобы работать в новом крыле института.
 Никакой реакции на ее слова не последовало.
 «Кто прислушивается к голосу разума?» – вздохнула про себя Лилиан.
 – Объем поставок грузов морем тоже сильно увеличился в последнее время, – продолжала сообщать Аризона. – Я пару дней дежурила в порту с камерой. Поразительно, сколько материалов и оборудования доставляется в институт.
 – Научное оборудование? – уточнил Гейб.
 – Да. Буквально тоннами.
 Гейб оторвался от фотографий.
 – А как насчет систем отопления, вентиляции и кондиционирования воздуха?
 Лилиан сердито уставилась на него. Гейб не обратил на это ровно никакого внимания. Он на самом деле увлекся этой чушью, с ужасом поняла она. И получал явное удовольствие.
 Аризона одобрительно на него посмотрела.
 – На прошлой неделе они разгружали вентиляционные камеры. Я сняла это на пленку.
 Гейб покачал головой:
 – Плохой знак.
 Предвестники шепотом обменивались мнениями. Очевидно, они пришли к такому же выводу.
 – Что вы имеете в виду, утверждая, что это плохой знак? – Лилиан знала, что говорит на повышенных тонах, но ничего не могла с собой поделать. Она была близка к отчаянию. – Любое современное учреждение нуждается в большом количестве компьютеров, системах отопления и кондиционирования воздуха.
 На нее по-прежнему не обращали ровным счетом никакого внимания.
 – По моим оценкам, они присвоили сооружению третью категорию секретности, – сказала Аризона. – По периметру строительной площадки ставят ограждение.
 Очень спокойным тоном Лилиан заметила:
 – Уж чего институту абсолютно не надо, так это судебных исков от тех, кто забредет на стройплощадку и свернет там себе шею.
 – Стройплощадка охраняется? – спросил Гейб.
 – Угу. Хотя вневедомственная охрана замаскирована под обычную. Не видела, чтобы у кого-нибудь из них было оружие на виду. Вероятно, они понимают, что не стоит привлекать к себе слишком много внимания в таком маленьком городке. Но я уверена, что скоро сооружению присвоят вторую категорию, вот тогда все и начнется по-настояшему. Тогда там построят вышки с автоматчиками.
 Лилиан сжала в руке круассан, который так и не успела попробовать.
 – О чем мы вообще говорим? Что должно начаться?
 – Мы все знаем, что тут на самом деле происходит, – сказала Аризона. – Проблема в том, что мы еще не собрали достаточного количества неопровержимых улик. Хотя я веду расследование. Я пытаюсь сделать такие снимки, которые можно будет отправить в средства массовой информации.
 – Вы настоящая героиня, Аризона. – Фотон смотрел на Аризону с нескрываемым восхищением. – Если бы не вы, кто знает, как долго проект трансфера оставался бы нераскрытым.
 Лилиан с изумлением смотрела на смущенно покрасневшую Аризону.
 – Я просто выполняю свой долг.
 – Такие люди, как вы, являются единственными гарантами демократии в нашей стране, – сказал Гейб.
 – Извините, – сказала Лилиан, – я, как единственный в этой компании представитель наивного одурманенного большинства жителей Эклипс-Бей, хотела бы задать вопрос.
 – Спрашивайте, – разрешила Аризона.
 – Что именно, по вашему мнению, происходит в институте, Аризона? И что это за проект трансфера?
 Аризона прищелкнула языком…
 Предвестники печально покачали головами, дивясь неспособности Лилиан понять очевидное.
 Боковым зрением Лилиан поймала улыбку Гейба, когда он попытался скрыть ее, поднеся к губам кружку.
 – Я думала, это ясно как день, – сказала Аризона. – Секретное правительственное агентство, отвечающее за расследование того, что произошло в Розуэлле, решило, что и так привлекло к себе слишком много внимания. Думаю, что Интернет оказал им медвежью услугу. После того как все эти изображения летающей тарелки попали в сеть, они поняли, что у них серьезные проблемы. И стали продумывать новые планы.
 Гейб понимающе кивнул:
 – У меня такое чувство, что все эти таинственные пожары в Нью-Мексико не были случайными.
 – Вы совершенно правы, – сказала Аризона. – В таком деле случайностей не бывает.
 – О чем все-таки идет речь? – взмолилась Лилиан.
 Аризона покачалась на носках армейских ботинок. Вид у нее был мрачный.
 – Совершенно ясно, что предполагается перевезти тела инопланетян с Участка 51, где они хранятся в глубокой заморозке вместе с остатками космического корабля и всей этой технологией, заимствованной у пришельцев, сюда, в Эклипс-Бей.




 Глава 6


 Гейб сел на пассажирское сиденье машины Лилиан и закрыл дверцу.
 – Если подумать, в этом есть смысл.
 – В чем есть смысл? – Лилиан повернула ключ в замке зажигания и посмотрела в зеркало заднего вида.
 – В том, чтобы переправить сюда тела пришельцев и их летающую тарелку. Кто бы додумался искать их здесь, в Эклипс-Бей?
 – Я видела, что вы наслаждаетесь, поощряя идиотские выдумки Аризоны насчет секретных материалов.
 – Едва ли я мог как-нибудь воспрепятствовать дальнейшему развитию ее идей. Аризона уже давно живет в параллельном мире, вы же знаете.
 – Вас не смущает, что она вербует в свои ряды Предвестников Будущего? – Лилиан включила заднюю передачу и съехала с парковочной площадки. – Одно дело, когда она разрабатывает свои теории в одиночку, и совсем другое – когда она действует заодно с группой помощников-энтузиастов.
 – Пожалуй, – мрачно сказал Гейб. – Во всяком случае, мне не нравится, как это звучит.
 – О, перестаньте, ради Бога! – Лилиан повернула руль и выехала с парковки. – По-моему, вам просто нравится развлекаться подобным образом.
 – Посмотрите на эту ситуацию с моей точки зрения.
 – Это как?
 – Рассмотрите возможность того, что некое правительственное агентство действительно собирается переправить мертвых пришельцев и их технологии в Эклипс-Бей. Вы почувствуете в себе интересную перемену.
 – Перемену по сравнению с чем?
 – С тем, чтобы все время думать о шестом свидании, которое вы мне должны.
 – Хм… – Лилиан сосредоточилась на том, чтобы вписаться в поворот. – Я как-то об этом не подумала. Смею ли я надеяться на то, что вы войдете в группу счастливых энтузиастов под предводительством Аризоны Сноу и забудете о своей навязчивой идее заставить меня соблюсти условия контракта, который вы подписали с «Прайвит эрейнджмент»?
 – Ну нет, на это и не рассчитывайте. Я никогда не забываю о том, за что заплатил.
 Лилиан крепче вцепилась в руль.
 – Гейб, я же сказала, что готова вернуть вам деньги.
 – Дело не в деньгах.
 – Ха! Вы будете мне говорить. Для вас это деньги и только деньги. Вы были на удивление конкретны в этом вопросе с самого начала. Не знаю никого, кто бы так боялся преследований со стороны женщин, желающих выйти за вас ради денег.
 – Я не страдаю паранойей.
 – Еще как страдаете. Что же касается упомянутого мной пунктика, то тут вы столь же безнадежны, как Аризона Сноу, когда речь заходит о правительственных секретах.
 Гейб поуютнее устроился в пассажирском кресле и стал смотреть на серые воды залива.
 – Я не так безнадежен, – сказал он.
 Суховато-насмешливые интонации, которые были в его тоне всего лишь мгновение назад, куда-то испарились. Лилиан бросила на него быстрый взгляд, пытаясь понять, что за перемена произошла в его настроении. Но Гейб смотрел в окно, отвернувшись от нее. А точеные черты его профиля были как глухая маска.
 Вскоре Лилиан свернула с гладкого шоссе на узкую, в колдобинах дорогу, ведущую к старому дому Бакли. Видавший виды коттедж примостился на продуваемом всеми ветрами утесе над узкой каменистой полоской пляжа. Выглядел этот домик так, как выглядит людское жилье, давно покинутое своими обитателями. В крошечном палисаднике разрослись деревья. Жалюзи на окнах пожелтели от времени. Терраса слегка накренилась вправо. Краска на стенах порядком облупилась.
 Единственным признаком жизни был новенький сверкающий «ягуар» Гейба, припаркованный на дороге.
 Лилиан остановила машину у перекошенной террасы.
 – Спасибо, что подвезли меня. – Гейб заерзал на сиденье и отстегнул ремень.
 – Не за что.
 Гейб открыл дверцу машины, но выходить не торопился, глядя прямо перед собой в ветровое стекло.
 – Вы действительно считаете меня параноиком? – тихо спросил он.
 Это было нехорошо. Определенно нехорошо. Гейб чувствовал, что все больше погружается в весьма странное расположение духа.
 – Скажем так, я думаю, что вы чересчур озабочены тем, чтобы за вас не вышли ради денег, – мягко сказала Лилиан.
 – Слишком озабочен.
 – Да, пожалуй.
 – А вы – нет.
 – Что – нет?
 – У вас нет паранойи. Насчет того, что на вас хотят жениться ради «Харт инвестментс».
 Лилиан глубоко вздохнула.
 – Не могу сказать, что это никогда не приходило мне в голову. Я вам уже говорила, что знакомство с некоторыми мужчинами заставляло меня насторожиться. Но я пытаюсь здраво смотреть на вещи. Я не одержима навязчивой идеей о том, что каждый мужчина, который приглашает меня на свидание, интересуется мной только потому, что у моего отца неплохой бизнес.
 – Не могу удержаться, чтобы не заметить, что вы до сих пор не замужем.
 Лилиан почувствовала, как у нее заходили желваки под скулами.
 – То, что я все еще не замужем, не имеет никакого отношения к боязни стать женой охотника за приданым.
 – Тогда почему вы до сих пор не замужем?
 Лилиан нахмурилась:
 – Какое вам до этого дело?
 – Простите. Никакого. – Гейб толкнул дверцу и вышел. – Увидимся позже.
 – Гейб!
 – Да? – Он остановился и слегка пригнулся, чтобы видеть ее лицо.
 – Гейб, с вами все в порядке?
 – Конечно. Со мной все просто замечательно.
 – Что вы собираетесь делать сегодня?
 – Не знаю. Еще не решил. Возможно, еще раз прогуляюсь по пляжу. Проверю электронную почту. Покопаюсь в Интернете. – Он помолчал. – А вы чем собираетесь заняться?
 – Буду рисовать. Я ведь за этим сюда приехала.
 – Ну да, конечно. – Он собрался закрыть дверцу.
 Лилиан колебалась, стараясь побороть внезапное побуждение, однако ей не удалось с ним совладать.
 – Гейб, подождите минутку.
 – Что?
 Как глупо, подумала Лилиан. Из того, что Ханна замужем за Рейфом, вовсе не следует, что она должна взваливать на себя ответственность за прочих членов семейства Мэдисонов. Гейб вполне способен сам о себе позаботиться. Если у нее еще остались мозги, она будет держать рот закрытым.
 Но Лилиан не могла отделаться от ощущения, что с Гейбом не все в порядке. То, как он пытался развлечься, подыгрывая Аризоне с этими ее дурацкими теориями о тайных правительственных агентствах, внезапные перемены в его настроении – от всего этого Лилиан стало не по себе. Гейб явно находился не в лучшей форме.
 Истощение физических и духовных сил является одной из форм депрессии, напомнила себе Лилиан.
 – Как насчет ужина? – выпалила она, не дав себе времени подумать об уместности такого вопроса.
 – В каком смысле?
 – Во второй половине дня я собираюсь вернуться в город – основательно запастись продуктами. Если у вас нет особых планов на вечер, я могла бы завезти вам кое-что из еды, и мы вместе приготовили бы ужин.
 – Я не умею готовить так, как Рейф, – предупредил Гейб.
 – Мало кто умеет готовить так, как Рейф, но я на кухне не новичок. Так как насчет ужина? Вы принимаете мое предложение? Или у вас другие планы?
 – Других планов у меня нет, – сказал Гейб. – Кстати, если вы едете за продуктами, не могли бы вы купить арахисового масла?
 – Без проблем.
 – Тогда купите побольше. До встречи.
 Гейб звучно захлопнул дверцу машины, поднялся по ступеням на террасу и исчез за дверью одинокого дома еще до того, как Лилиан успела задуматься, как станет выбираться йз ямы, которую сама для себя выкопала.
 Гейб услышал звук двигателя на дороге как раз тогда, когда начал меркнуть зимний день. Радостное предчувствие чего-то необычайно приятного охватило его. Он выключил портативный компьютер, захлопнул крышку и поднялся из-за стола.
 Гейб выглянул в окно, проверяя, какая за окном погода. Тяжелые облака светились над морем. Не иначе скоро начнется шторм.
 Как раз вовремя.
 Гейб по потертому ковру прошел к двери, распахнул ее и вышел на крыльцо. Приятное волнение сменилось некоторым разочарованием, когда он разглядел машину, приближающуюся к его дому. То был «мерседес» последней модели. У Лилиан была «хонда».
 «Мерседес» остановился перед входом в дом. Дверца со стороны водителя распахнулась. Привлекательная, спортивного типа женщина со стильно подстриженными волосами медового цвета вышла из машины. На ней были отлично сшитые дорогие брюки и шелковая блузка светло-серого цвета. Глаза ее словно отливали серебром. Длинную шею украшал платок в бледно-лиловых тонах – дизайнерский экземпляр.
 Мэрилин Торнли не слишком изменилась с тех пор, как она была Мэрилин Колдуэлл, подумал Гейб. Более того, с годами она стала ярче, увереннее в себе. Вокруг нее присутствовала невидимая аура властности и внутренней силы. Она была из тех, кого трудно не запомнить сразу, с первого взгляда.
 Мэрилин увидела, что Гейб наблюдает за ней с террасы, и одарила его ослепительной улыбкой.
 Гейб не стал принимать ее улыбку слишком близко к сердцу. Мэрилин одаривала его той же сияющей улыбкой всякий раз, когда им приходилось встречаться на всевозможных общественных мероприятиях и совещаниях. Рейф был прав на все сто, когда напомнил Гейбу о том, что у него, Гейба, было то, что больше всего любят политики. Деньги. Мэрилин много лет неустанно собирала деньги на политическую кампанию Тревора Торнли. Теперь она запускала собственную политическую кампанию.
 Учитывая обстоятельства, не стоило удивляться ее визиту.
 – Привет, Гейб, – сказала Мэрилин, обходя «мерседес» походкой человека, видящего перед собой цель и смело идущего к этой цели. – Я узнала, что ты в городе.
 Теперь она двигалась быстрее – она поднималась по ступеням ему навстречу.
 Запоздало Гейб разгадал ее намерение и отступил на шаг. Но оказался недостаточно проворен. Мэрилин уже обхватила его руками за шею и поцеловала раньше, чем ему удалось уклониться. В последний момент он успел лишь повернуть голову в сторону, и ее губы скользнули по его скуле.
 Этот поцелуй вывел Гейба из равновесия. Впервые с тех пор, как они перестали быть любовниками, Мэрилин позволила себе столь интимный жест. Но с другой стороны, сейчас они виделись впервые с тех пор, как Торнли объявили о намерении развестись.
 Мэрилин отпустила Гейба, никоим образом не показав, что заметила его попытку избежать поцелуя. У политиков толстые шкуры.
 – Ты выглядишь великолепно, – сказала она.
 – Ты и сама отлично выглядишь.
 Мэрилин скептически приподняла бровь.
 – Ты хочешь сказать, что я неплохо держусь для женщины, муж которой унизил ее, по собственной воле выбыв из политической гонки за место в сенате, и теперь к тому же с ней разводится?
 – Да, год у тебя выдался непростой.
 – Это уж точно. Сплошной стресс. Суровая штука – жизнь. – Мэрилин открыла дверь в дом. – Давай пройдем внутрь. Здесь холодно. Надвигается шторм.
 Гейб посмотрел на часы.
 – Ко мне должны с минуту на минуту приехать.
 – Лилиан Харт?
 «Я мог бы догадаться», – подумал Гейб.
 Мэрилин рассмеялась глубоким грудным смехом.
 – Не делай удивленного лица. Все в городе уже знают, что ты был с ней ранним утром в «Летающей тарелке».
 – Утро не было ранним.
 – Насколько это у вас серьезно? Вы с ней спите?
 Та легкость, с которой она задала этот весьма личный вопрос, стала хорошим напоминанием о том, насколько близкими были у них с Мэрилин отношения. Гейб вдруг поймал себя на том, что хочет защитить Лилиан от некой смутной угрозы, которой он не мог бы дать точное определение. Или, возможно, то был остаточный эффект от нравоучений Митчелла, которыми тот пичкал Гейба в детстве. Мужчина с фамилией Мэдисон никогда не позволит себе скомпрометировать женщину. Митчелл вбил основополагающий принцип того, что следовало бы назвать истинно мужским поведением, в Рейфа и Гейба, когда те еще были совсем детьми. Да даже если бы Гейб и захотел что-то рассказать о них с Лилиан, он бы не смог этого сделать, потому что никаких отношений с Лилиан у него не было. И об этом не без сарказма Гейб поспешил себе напомнить.
 – Нет, – сказал он. – Мы случайно встретились утром на берегу. У обоих день оказался свободным. Ни одному из нас не хотелось завтракать в одиночестве. Не так уж все запущенно, как видишь.
 Мэрилин понимающе подмигнула ему на правах старой приятельницы:
 – Не переживай. Я не собираюсь вам мешать. Я просто хотела поприветствовать давнего друга.
 С этими словами Мэрилин прошла в дом.
 Гейб еще раз взглянул на дорогу. Машины Лилиан не было видно. С большой неохотой он проследовал за Мэрилин в свой маленький домик.
 – Господи, неужели ты не мог найти жилье получше? – Мэрилин с брезгливой гримасой обвела взглядом обветшалый интерьер. – Не совсем в твоем стиле, согласись?
 – Пока Рейф и Ханна не открыли отель, не так уж много в Эклипс-Бей мест, где можно остановиться с большим комфортом, чем тут. Ты же знаешь, какой у меня был выбор: либо поселиться здесь, либо в доме деда. – Дверь со скрипом закрылась за ним. – Зная, что у деда я жить не смогу, я снял этот дом. Здесь есть все, что мне нужно.
 – Что именно?
 – Уединенность.
 – Ладно, я тебя поняла. У тебя жаркое свидание с Лилиан Харт, а я стою у вас на пути. – Мэрилин с королевской грацией присела на подлокотник дивана. – Обещаю, что скоро уйду. Мне надо поговорить с тобой, Гейб.
 Гейб не стал садиться. Он не хотел, чтобы она тут задерживалась. Прислонившись к стене, Гейб сложил на груди руки.
 – В чем дело, Мэрилин?
 – Разве я не могу зайти просто так? Нужна особая причина? Мы с тобой не вчера познакомились. Наши отношения имеют свою историю.
 – История никогда не была моим любимым предметом. В колледже, если ты помнишь, я учился на бизнесмена.
 – Я слышала, ты зарегистрировался в брачном агентстве Лилиан.
 – Кто тебе об этом сказал?
 – Каролина Роудс. Я познакомилась с ней в прошлом году, когда она занималась сбором средств для кампании Тревора.
 Гейб сразу понял, о ком идет речь. Каролина Роудс была в числе тех пяти женщин, с которыми его свела Лилиан.
 – Портленд в определенном смысле маленький город, верно? – сказал он. – Почти такой же маленький, как Эклипс-Бей.
 – Дело не в размерах города, дело в размерах того мирка, в котором ты вращаешься. – Мэрилин закинула ногу на ногу. – Люди, которые управляют компаниями уровня «Мэдисон коммершл», как правило, вращаются в довольно узких кругах.
 – Теперь я понимаю, что мне следует больше выходить в люди. Расширять свои горизонты.
 Мэрилин усмехнулась:
 – Слышала, что твое свидание с Каролиной закончилось полным провалом.
 – А мне кажется, что мы очень приятно провели вечер.
 – Каролина сказала, что уже в десять была дома и что ты даже не пытался напроситься к ней на чашечку кофе. И еще она сказала, что, глядя на тебя, и дурак бы понял, что ты с большей охотой сидел бы за рабочим столом в офисе в компании своего компьютера, чем за украшенным цветами столиком в хорошем ресторане в компании с ней.
 – Проклятие! Неужели женщины говорят о таких вещах?
 – Конечно, говорят.
 – Постараюсь не забывать об этом. – Гейб взглянул на свои часы. – Так ты скажешь, зачем ты здесь?
 Мэрилин продолжала улыбаться, но, как показалось Гейбу, улыбка ее сделалась несколько напряженной.
 – Ты говоришь так, словно единственное, что могло меня сюда привести, – это бизнес.
 – Все последние годы если мы и встречались, то ты обращалась ко мне исключительно с целью получить пожертвования на кампанию Тревора.
 – И всегда уходила ни с чем.
 – Мэдисоны никогда не вкладывали средства в политику.
 – Я понимаю, что Тревора ты не стал бы поддерживать, но теперь ситуация изменилась…
 В дверь, ведущую в дом с заднего двора, коротко постучали. Мэрилин остановилась на середине фразы. Гейб выпрямился.
 – Сдается мне, моя гостья решила сегодня пройтись пешком.
 Он прошел через кухню с убогой обстановкой и открыл дверь.
 Лилиан стояла на застекленной веранде с огромным продуктовым пакетом в руке. На ней был тот же плащ, что и в Портленде, хотя дождя на улице еще не было. Плащ был распахнут, открывая взгляду черную водолазку и черные брюки. Поверх водолазки на Лилиан была туника с изображением молнии ярко-бирюзового цвета.
 – Я думал, вы приедете на машине, – сказал Гейб.
 – Сюда быстрее дойти, чем доехать.
 – Но уже почти стемнело.
 – Ну и что? Это же Эклипс-Бей, а не большой и страшный город.
 – Послушайте, отважная леди, вы должны понимать, что бродить в одиночестве по тропинке между морем и скалами после захода солнца довольно опрометчиво.
 – Может, вы заберете у меня этот мешок с продуктами или так и будете держать меня на улице, пичкая нотациями?
 – Давайте сюда этот чертов мешок.
 – Ба, да вы сегодня в отличном настроении!
 – У меня незваный гость. – Гейб забрал у нее пакет и отступил на шаг. – Мэрилин Торнли. Она надолго не задержится.
 – Это хорошо, потому что на троих здесь еды не хватит.
 Пакет с продуктами был таким тяжелым, что оттягивал руки. Но Гейб предпочел не вступать в дискуссию и поставил его на кухонную стойку без комментариев.
 В дверях кухни возникла Мэрилин. Она одарила Лилиан той же сияющей улыбкой, которая раньше досталась Гейбу.
 – Лилиан, не видела тебя целую вечность. Приятно снова встретиться.
 – Привет, Мэрилин. Действительно давно не виделись, – любезно ответила Лилиан.
 – Я не думала помешать вашей вечеринке, – сказала Мэрилин. – Просто, узнав, что Гейб в городе, решила заехать и поприветствовать его.
 – Проводишь сбор средств? – ровным тоном поинтересовалась Лилиан. – Ходят слухи, что теперь, когда Тревор освободил место, ты сама решила податься в политику.
 Наступила небольшая пауза. Обе женщины продолжали лучезарно улыбаться друг другу.
 – Мы с Гейбом как раз говорили о том, как быстро распространяются новости в этом городе, – сказала Мэрилин с едва заметными металлическими нотками.
 – Я сегодня в супермаркете случайно встретилась с Памелой Маккаллистер, – сказала Лилиан. – Ее муж Брэд преподает в Колледже Чемберлена, но у него и в институте есть часы. Он говорит, что ты уже набрала штат и назначила Клер Дженсен своей главной помощницей.
 – Ты знаешь Клер?
 – Да. Мы не так уж часто виделись в последние годы, но когда-то вместе с ней работали в местном ресторане во время каникул. Она уже в колледже говорила, что собирается заниматься политикой.
 – Клер очень усердно трудилась в команде Тревора. У нее большой опыт. Я думаю, что она готова возглавить кампанию.
 – Слышала, ты замахиваешься на место в сенате США.
 Наступила еще одна напряженная пауза. Гейб помог Лилиан снять плащ.
 – Да, – сказала Мэрилин.
 – Дорогое удовольствие, – пробормотала Лилиан.
 – Да, – согласилась Мэрилин, – политика – дорогое удовольствие.
 Лилиан направилась к кухонной стойке и достала из продуктового пакета прозрачную упаковку с капустой брокколи.
 – Вероятно, не так много денег осталось в наличии после того, как Тревор выбыл из гонки.
 – Не так уж много.
 – Кампания Торнли, как мне помнится, шла с размахом, с привлечением прессы и телевидения. Реклама на телевидении, должно быть, стоила целое состояние.
 – Ты права, – понизив голос, сказала Мэрилин. – На рекламу ушла огромная сумма. Мы знали, что ввязываемся в весьма затратное предприятие, знали, что политическая кампания потребует больших средств, но, честно говоря, даже не представляли, сколько денег уйдет на рекламу. Однако не мне тебе объяснять, что невозможно выиграть выборы без поддержки телевидения. – Мэрилин сделала паузу и вдруг совершенно иным тоном произнесла: – К тому же на подходе к завершающему этапу появилась необходимость в дополнительных, незапланированных тратах.
 Последнюю фразу Мэрилин произнесла голосом, дрожащим от гнева. И Лилиан, и Гейб разом повернули головы и в тревожном недоумении уставились на незваную гостью.
 – Мы были так близки к победе. Так чертовски близки, – с горечью проговорила Мэрилин.
 – Сожалею, что все развалилось, – тихо сказала Лилиан. – Представляю, каким это было ударом.
 – Не стоит притворяться, будто вы не знаете, что случилось, – сказала Мэрилин. – Я уверена, что до вас дошли слухи, касающиеся видеозаписей.
 Гейб и Лилиан переглянулись. Оба они были в курсе истории, стоявшей за видеозаписями, которые внезапно исчезли во время ареста бывшего редактора «Эклипс-Бей джорнал», произошедшего несколько месяцев тому назад. Пропавшие пленки, по слухам, запечатлели Тревора Торнли, щеголявшего в дамских туфлях на высоких каблуках и в дамском белье.
 – Я слышал, что эти пленки, если они вообще существовали, были уничтожены, – нейтральным тоном произнес Гейб. – Никто никогда их не видел.
 – Этот ублюдок Джед Стедман солгал, сказав, что уничтожил их, не просматривая. Он сделал копии. – Голос Мэрилин дрожал от сдерживаемого гнева. – Он уже из тюрьмы шантажировал Тревора. Говорил, что ему нужны деньги на адвоката.
 Гейб вздохнул:
 – Так вот чем объяснялись непомерные расходы на кампанию Тревора? Деньги шли шантажисту Джеду Стедману?
 – Стедман прекрасно понимал, что со мной ему не удастся договориться, – сказала Мэрилин. – Он вышел на Тревора. И Тревор, идиот, заплатил ему. Я не могла в это поверить. Когда я обнаружила, что он платит шантажисту, я уже знала, что его кампании пришел конец. Но Тревор в тот момент этого еще не понял. Он думал, что сможет замять скандал. Он и представить не мог, во что ввязался и на какие неприятности нас всех обрек.
 – Просчитав все шансы, ты отказалась ему помогать, и тогда Тревор вынужден был прекратить гонку, так? – поинтересовалась Лилиан.
 – У меня не было иного выхода. Я со всей очевидностью понимала, что Тревор идет ко дну, но не хотела тонуть с ним заодно. – Мэрилин смотрела на Гейба, не найдя понимания и сочувствия у Лилиан. – В политике, как и в любом другом бизнесе, нужно знать, когда пора выходить из игры.
 – Разумеется. – Гейб сохранял тот же ровный, нейтральный тон. – Параллели здесь очевидны.
 Мэрилин быстро закрыла и открыла глаза. Кажется, она поняла, что зашла слишком далеко.
 – Пожалуй, достаточно признаний для одного вечера. Уже поздно. Оставляю вас наслаждаться ужином и компанией друг друга. Приятно было встретиться с вами обоими.
 Мэрилин вышла из кухни и направилась к двери. Гейб посмотрел на Лилиан. Та подняла брови, но ничего не сказала.
 – Я провожу тебя до машины, – сказал Гейб вслед Мэрилин.
 Он догнал ее, и они вместе вышли на террасу. Небо затянули тяжелые тучи, стало совсем темно. Гейб включил на террасе свет. Ветер усилился. Ели у дороги раскачивались на холодном ветру.
 Мэрилин подняла руку с безупречным маникюром, придерживая волосы. Она смотрела на свой «мерседес», а не на Гейба.
 – Ты когда-нибудь думал о том, как у нас все сложилось бы, если бы мы не разорвали отношения? – спросила она задумчиво.
 – «Никогда не оглядывайся назад» – вот тот принцип, который с некоторыми оговорками можно назвать девизом Мэдисонов.
 – Ты никогда не был женат.
 – Слишком занят был последние несколько лет.
 – Да, я знаю. И я тоже. Хотела бы я сделать девиз вашей семьи своим. – Мэрилин печально усмехнулась. – Когда я думаю о том, сколько времени и сил потратила на карьеру Тревора, мне становится плохо. В буквальном смысле. Физически. Оглядываясь назад, я не могу поверить, что допустила такой грубый просчет. Как я могла так сглупить, Гейб?
 – Мы все принимаем решение на основе той информации, которой располагаем в данный момент. К сожалению, никто из нас обычно не имеет информации, достаточной для того, чтобы быть абсолютно уверенным в правильности своего выбора, – уклончиво заметил Гейб.
 – Какое-то время мы с тобой шли по жизни разными дорогами, – сказала Мэрилин. – Но сейчас, похоже, судьба снова сводит нас вместе. Странно, что так бывает в жизни, правда?
 – Странно.
 Мэрилин прикоснулась кончиком пальца к шеке Гейба.
 – Приятного тебе ужина с Лилиан.
 – Спасибо.
 – Ты знаешь, если бы еше недавно кто-нибудь сказал мне, что ты находишь ее привлекательной, я рассмеялась бы в лицо такому человеку. Но теперь, испытав на себе всю тяжесть бракоразводного процесса, я смотрю на отношения между мужчиной и женщиной в несколько ином свете.
 – Свет вообще забавная субстанция. Ты, например, знаешь о том, что если добавить свет в тесто из кукурузной муки, из него получаются фантастически вкусные булочки?
 – Я понимаю природу твоего влечения к Лилиан, Гейб.
 – Когда будешь выезжать на главную дорогу, не думай ни о чем неприятном. Последние несколько дней здесь, должно быть, шли сильные дожди, и дорогу развезло.
 – У ваших семей запутанная история.
 – Кажется, звонит мой мобильный. – Гейб стал хлопать себя по карманам.
 – Не забудь, я неплохо тебя знаю. И очень хорошо помню, как придирчиво ты сравнивал свои успехи с успехами «Харт инвестментс». Могу себе представить, насколько заманчиво было бы, женившись на Лилиан, оттяпать треть компании «Харт инвестментс» и присоединить эту треть к «Мэдисон коммершл». Ты бы убил двух зайцев одним выстрелом, не так ли?
 – Должно быть, я забыл эту чертову штуковину в доме.
 Гейб отступил к оставленной приоткрытой двери.
 – Я понимаю, ты не хочешь получать от меня никаких советов, – продолжала говорить Мэрилин, – но в память о том хорошем, что было между нами, я все-таки дам тебе один совет. Не женись только ради того, чтобы что-то доказать себе или потому, что твой брак окупится приобретением трети империи Хартов. Я вышла за Тревора по причинам, не имеющим никакого отношения к любви. И это была самая большая ошибка в моей жизни.
 Мэрилин спустилась по ступенькам, села в свой «мерседес» и уехала.
 Гейб смотрел ей вслед, пока за поворотом не исчезли габаритные огни ее машины. Ветер все усиливался, предвещая скорую бурю.
 – Собираетесь сделать вклад в ее кампанию? – спросила Лилиан.
 Гейб не спеша обернулся, спрашивая себя, сколько времени она наблюдала за ним из-за стеклянной двери.
 – Не думаю. – Он распахнул дверь и вошел в тепло дома. – Вы готовы потрудиться над ужином?
 – Конечно. У меня разыгрался аппетит. – Лилиан быстро повернулась и исчезла в кухне.
 Услышала ли она слова Мэрилин о том, что он якобы был бы не прочь жениться на ней, чтобы отхватить кусок от «Харт инвестментс»?
 Гейб остановился в дверях кухни. На кухонной стойке лежали овощи самые разные, включая брокколи. Тут же разместились завернутый в пластик кусок сыра пармезан и упаковка макарон.
 – Похоже, все это надо как-то соединить, – сказал он.
 – Мы оба – люди сообразительные. Думаю, мы справимся. – Лилиан взяла маленький нож и принялась нарезать соломкой желтый сладкий перец. – А вы могли бы налить нам по стакану вина? Работа будет лучше спориться.
 – Хорошая мысль. – Гейб вошел в кухню, подошел к буфету и вытащил штопор.
 Лилиан продолжала резать перец.
 Наверное, надо что-то сказать, подумал Гейб. Однако он не знал, каких именно слов она от него ждет. И что именно она услышала?
 – Мэрилин приехала сюда буквально за несколько минут до вашего прихода, – объяснил Гейб. – Явилась как снег на голову.
 – Она вернется. У вас есть то, что ей нужно.
 – Я знаю. Деньги. Вы не первая, кто меня об этом предупреждает.
 Лилиан сбросила тонко нарезанный перец с доски в миску.
 – Ей нужны не ваши деньги.
 – Конечно, ей нужны мои деньги. Мэрилин необходимы средства для проведения кампании.
 – Я не говорю, что она не сочтет ваши деньги приятным дополнением. Но по-настоящему ей нужны не ваши деньги, а вы сами. Ей позарез нужен человек, кому она могла бы полностью доверять. Близкий человек, который поддержал бы ее устремления. Ей нужен мужчина, который укрепил бы ее позиции. Сильный и влиятельный. Тот, чьи цели не шли бы вразрез с ее целями и кто не был бы ее конкурентом.
 Пробка с легким щелчком выскочила из бутылки.
 – Вы пришли к столь глубоким умозаключениям после пяти минут общения с Мэрилин?
 – Конечно. Я же бывшая сваха.
 – О да. Я все время забываю о вашей легендарной интуиции.
 – Валяйте, издевайтесь. Но я скажу больше – в вас есть то, что она хотела бы видеть в муже. – Лилиан сделала паузу, немного склонив голову набок. – Хотите услышать кое-что еще?
 – Что?
 – И в Мэрилин есть многое из того, что вам хотелось бы видеть в подруге жизни, если судить по вашим ответам в опросном листе. Я даже начинаю думать, что, возможно, вы были искренним при заполнении анкеты, – задумчиво протянула Лилиан.
 Гейб налил два бокала каберне. Он ничего не мог поделать со своим лицом, продолжавшим сохранять мрачное выражение, однако мысленно поздравил себя с тем, что руки у него не дрожат.
 – Мы с Мэрилин уже пытались образовать пару. Но из этого ничего не вышло.
 – Я говорю серьезно. – Лилиан отложила доску и взяла один из бокалов. – Мэрилин соответствует многим вашим требованиям. Даже если отец на время ограничит ее в средствах, рано или поздно она все равно унаследует значительную часть состояния Колдуэллов. Она не «заумная», не принадлежит к апологетам мышления «Нового века». – Лилиан выдержала паузу. – И она далека от богемности.
 Гейб стоял, опершись о холодильник, и слегка покачивал вино в бокале.
 – Вы не сказали главного. Думаете, мы с Мэрилин составили бы хорошую пару, если бы попробовали еще раз?
 Лилиан потянулась к упаковке с макаронами.
 – Нет.
 – Решительно и безапелляционно. Мне нравится эта черта в профессиональной свахе. И все-таки почему вы считаете, что из нас не получится хорошая пара?
 – Потому что вы лгали в опросном листе.
 – Это вы так думаете.
 – В данном случае в расчет принимается только мое мнение, – не без высокомерия заявила Лилиан. – Я ведь профессионал, помните?




 Глава 7


 Буря разразилась в начале одиннадцатого. Пора уходить, решила Лилиан. Атмосфера интимности, сгущавшаяся весь вечер, достигла той степени плотности, когда уже невозможно притворяться, будто ничего не происходит. Лилиан больше не могла делать вид, что не ощущает особых вибраций. Хуже того, с головой ее начало твориться что-то странное. Стоит задержаться еще ненадолго, и она сама начнет приставать к Гейбу, тем самым поставив себя в крайне неудобное положение.
 Лилиан положила карты на стол.
 – Джин.
 – Проклятие. Опять! – Гейб швырнул свои карты на диванную подушку, лежащую между ними, и, откинувшись на спинку дивана, хмуро взглянул на свою партнершу по игре. – Не знал, что в вас так крепок состязательный дух.
 – Я же Харт, не забывайте! Это у нас в крови. Я имею в виду конкурентную борьбу. Вы, похоже, расстроились? Но вы же сами предложили поиграть в джин.
 – Я не мог сконцентрироваться. Мысли были где-то далеко.
 – Да-да, конечно. Все так говорят, когда проигрывают. – Лилиан выглянула в окно. Там стояла непроглядная тьма. – Пора мне уходить. Дождь все усиливается.
 Гейб распрямился.
 – Я отвезу вас домой.
 «Не стоило так явно демонстрировать свою готовность как можно скорее от меня избавиться», – с неудовольствием подумала Лилиан. Но возможно, так даже лучше. По крайней мере ей не в чем себя упрекнуть. К тому же настроение у Гейба заметно поднялось. Благотворительная миссия, которую она взяла на себя, завершилась успешно.
 – Спасибо. – Лилиан быстро поднялась. Она чувствовала настоятельную потребность действовать. И действовать немедленно. Адреналиновый всплеск, все дело в нем, отметила про себя Лилиан.
 «Слишком я все это затянула, – продолжала размышлять она. – Давно надо было отсюда уйти». Лилиан не могла бы сказать, когда и как это произошло, но на нее накатила внезапная и мощная волна сексуального желания. Потом эта волна отступила, однако не исчезла совсем, а превратилась в некую дымку. Постепенно эта чувственная пелена все плотнее окутывала ее, хотя эти теплые, густые флюиды казались ей почти невесомыми.
 Так было вплоть до настоящего момента.
 Лилиан спрашивала себя, чувствует ли Гейб хоть что-то похожее, но не находила ответа. Если он и ощущал что-то необычное, то у него прекрасно получалось скрывать это.
 Гейб был уже у двери и держал в руках ее плащ. Похоже, только она одна предчувствовала надвигающуюся бурю.
 Самое разумное, что она могла сделать, – эти уйти прямо сейчас. Скорее домой и в кровать.
 Лилиан ненадолго схватилась рукой за спинку стула для устойчивости, глубоко вдохнула и решительно направилась к Гейбу.
 – Я хотел задать вам один вопрос, – сказал Гейб, когда она оказалась у того места, где он ждал с ее плащом в руках.
 Лилиан повернулась к нему спиной, чтобы он мог подать ей плащ.
 – И что за вопрос?
 – Вы сегодня напросились ко мне в гости только потому, что считали своим долгом поднять мне настроение, или у вас были другие мысли?
 Лилиан напряженно замерла с чуть приподнятыми руками. Гейб отчего-то не спешил надеть на нее плащ.
 – Не подумайте, что я не благодарен вам за ваше добрососедское отношение, – добавил он.
 – Мы оба были свободны этим вечером. – Теперь Лилиан уже начинала испытывать раздражение. – И мы действительно, можно считать, соседи. К тому же утром вы выглядели несколько угрюмым. И идея совместного ужина показалась мне разумной. Если я создала вам проблемы, обещаю, что это не повторится.
 – Упс. Оказывается, вы умеете показывать зубки.
 – Я Харт.
 – Ну конечно. Я просто хотел сказать, что не нуждаюсь в опеке. Я бы предпочел, чтобы у вас на уме было другое.
 Гейб накинул плащ ей на плечи, но рук не убрал. Не отступил. Он стоял совсем близко, так близко, что Лилиан ощущала тепло его тела. Ладони его лежали у нее на плечах. Они пронизывали ее жаром.
 – Другое? – Лилиан стала суетливо застегивать плащ, чтобы скрыть свое смятение. – Что, например? Обсуждение различных подходов к тому, как помочь Аризоне Сноу в ее борьбе с секретными агентствами правительства, которые собираются перевезти сюда замороженные трупы пришельцев?
 Гейб сжал ее плечи.
 – Я мыслил в ином направлении. Представлял, например, как вы будете меня соблазнять.
 Лилиан открыла было рот, но тут же его закрыла, обнаружив, что ей нечего сказать.
 – Знаете, просто для того, чтобы поднять мне настроение. – Голос Гейба стал чуть хрипловатым. С опасными обертонами. – Это ведь почти то же самое, что напроситься ко мне на ужин, чтобы не оставлять меня в одиночестве. Просто еще один маленький акт благотворительности.
 – Мы не в первый раз ужинаем вместе. Помните, мы ужинали вместе в ту пятницу, когда вы зашли ко мне в офис…
 – Вы слишком расточительны в проявлении доброты.
 Он немного сдвинул ее волосы и поцеловал в затылок. По спине Лилиан пробежал электрический ток. Вечер рассыпался тысячью искр. Она словно оказалась внутри радуги.
 – Гейб.
 – А я думал, что вы меня пожалели, – сказал он, щекоча губами ее затылок. – Решил, что вы всерьез озабочены проблемой моего нервного истощения.
 – Послушайте, Гейб…
 – У меня к вам еще один вопрос, – перебил он.
 – Забудьте о нем.
 – Не могу. Меня он гложет вот уже несколько недель. Я должен получить ответ. Вы когда-нибудь пробовали заполнить опросный лист на себя, а потом прогнать его через компьютерную программу, чтобы найти для себя идеальную пару?
 Вопрос обескуражил Лилиан. Обескуражил – еще мягко сказано. Ей показалось, будто ее подхватил смерч и со всех сил швырнул оземь. Лилиан с большим трудом взяла себя в руки.
 – Вы стали вдруг что-то очень разговорчивым, вам не кажется? – пробормотала она.
 – Вы не ответили на мой вопрос.
 Лилиан почувствовала, как кровь прилила к лицу. Проклятие!
 – Я не обязана отвечать на ваши вопросы.
 – Ах так… Значит, вы действительно пытались подобрать себе пару. У меня было предчувствие, что вы это делали. Да и кто смог бы устоять? У вас было все: вы, ваша волшебная программа и весь этот список потенциальных партнеров. Так что же произошло? Неужели не нашлось ни одного подходящего кандидата в вашем списке клиентов? Не могу поверить.
 – Я уже говорила вам, программа не дает стопроцентного результата.
 – Возможно, однако у нее очень высокий процент достоверности. Вы убеждали меня в этом, когда я подписывал с вами договор. Так что же произошло? Вам не понравились те партнеры, которых она для вас подобрала?
 Лилиан выпростала руку из плаща и взялась за ручку двери.
 – Отвезите меня домой, Гейб.
 – Или у вас сдали нервы? Одно дело – использовать интуицию и результаты опросного листа для того, чтобы подбирать пары другим, склоняя их к столь серьезному решению, и совсем другое…
 – Гейб…
 – Возможно, ваша ошибка в том, что вы заглядывали слишком далеко, – тихо сказал он. – Черт, не исключено, что и я допускал ту же самую ошибку. Может, нам обоим стоит забыть о дальних перспективах и сосредоточиться на решении краткосрочных задач?
 Лилиан проглотила вязкую слюну.
 – Насколько краткосрочна та задача, о которой мы сейчас говорим?
 – Давайте начнем с продолжительности в одну ночь. Эту ночь. – Гейб поцеловал ее в шею. – А утром мы скорректируем сроки.
 Лилиан напряженно замерла.
 – Я не ставлю перед собой задачи сроком на одну ночь.
 – Ну вот, вы опять за свое. Загадываете на далекое будущее.
 – Не пытайтесь заговорить мне зубы. У вас ничего не получится.
 – Конечно. Вы же Харт. – Гейб прижался лбом к ее лбу и провел пальцем по ее щеке. – А как сделать, чтобы получилось?
 Лилиан глубоко вдохнула, наполняя легкие штормовой энергией, дабы использовать ее для укрепления обороны.
 – Вы должны признать, что лгали в вопроснике, – сказала она.
 – Какое отношение этот чертов вопросник имеет к тому, что происходит между нами?
 – Я прогнала данные заполненной вами анкеты через компьютер. Результаты сравнила с теми, которые получила для себя. Если вы были честны в своих ответах, то я могу с уверенностью сказать вам, что мы совершенно друг другу не подходим, Гейб. Даже на короткий срок.
 Он замер и оставался абсолютно неподвижным в течение нескольких долгих секунд.
 – А если я не был вполне откровенен в ответах на некоторые вопросы?
 – Разумеется, тогда результаты недостоверны.
 Гейб улыбался.
 – Я безбожно врал, отвечая на большинство ваших вопросов.
 Лилиан прикоснулась кончиком языка к нижней губе.
 – Честно?
 – Клянусь честью Мэдисонов, – прошептал он возле самых ее губ.
 – Я так и знала. – Лилиан просияла и обняла его за шею обеими руками. – Я была с самого начала уверена. Даже на тот вопрос, который…
 Гейб не дал ей закончить фразу. Он поцеловал ее долгим глубоким поцелуем, таким долгим и таким глубоким, что Лилиан успела забыть обо всем на свете.
 Цвета радуги, окружавшей ее, разгорелись еще ярче, они стали почти болезненно насыщенными. Ей пришлось закрыть глаза, защищаясь от ослепительного сияния.
 Она поцеловала Гейба, вбирая в себя все тепло его губ, его невероятно сексуального рта. Она отдавала ему все, что имела. Этот момент был сродни тем мгновениям, когда к ней приходило вдохновение за работой: голова кружится от образа, что незримо присутствует перед глазами, и ее жжет потребность перенести его на холст немедленно, успеть запечатлеть до того, как он испарится, исчезнет.
 Дождь стучал по крыше. Ветер хлестал в окна. Воздух был заряжен электричеством. Ночь полнилась жизнью, и Лилиан тоже.
 Она едва поняла, что плащ соскользнул с ее плеч. А затем осознала, что ноги ее больше не касаются пола. Гейб поднял ее на руки.
 Она уткнулась лицом в его грудь, вдыхая его запах, ощущая силу его рук, и положила ладонь на его грудь.
 Он отнес ее в крохотную спальню и положил на старомодную кровать с балдахином. Туфли ее упали на потертый ковер. Гейб распрямился, одним ловким движением снял свитер и небрежно отбросил в сторону. Тот повис на кроватном столбике.
 Гейб не сводил с Лилиан глаз, избавляясь от брюк и трусов. Движения его были быстрыми и целеустремленными. Вид его возбужденного тела вызвал в ней немедленный отклик. Она внезапно почувствовала жидкое тепло внизу живота.
 Гейб наклонился и вытащил из нижнего ящика прикроватной тумбочки маленький пакетик. В темноте Лилиан услышала звук разрываемой обертки.
 Затем Гейб оказался на одеяле вместе с ней, нависая над ней, обнимая ее. Древняя кровать заскрипела под его весом. Если бы сейчас Лилиан сделала с него набросок, то картина запечатлела бы сплав чернильной темноты, глубоких теней и бездонных озер, в которых жила тайна.
 Он стащил с нее тунику и водолазку. Расстегнул атласный бюстгальтер. Возбуждение вызвало еще один поток ярких красок в тот момент, когда он прикоснулся к ее груди. Лилиан дышала с трудом. Все чувства ее обострились до предела.
 Гейб скользнул ногой между ее бедрами. Прижался губами к ее губам в долгом, томительном поцелуе.
 Она схватила его за плечи, вдавливая в его обнаженное тело подушечки пальцев. Своим мощным торсом он заслонил единственный луч неяркого света, проникавший в дверной проем из гостиной. Лилиан слышала, как там, снаружи, завывала буря, рождая магическое силовое поле, отсекавшее от них весь остальной мир. Если не навсегда, то на этот волшебный миг.
 Ладони Гейба заскользили по ее телу. Брюки Лилиан были отброшены, за ними последовали трусики.
 Он провел рукой по ее животу, опускаясь ниже, к тому месту, где она была горячей и влажной. Он ласкал ее так, словно сейчас художником был он, словно он клал мазки: страстно и точно, целиком погруженный в творческий экстаз.
 Лилиан хотела сказать ему, чтобы он не спешил. Ей требовалось время, чтобы привыкнуть к этому новому для нее уровню первозданных чувственных ощущений. Ей требовалось время, чтобы насладиться нюансами и оттенками этой потрясающей радуги.
 Но время было вне ее власти, как и все прочее этой ночью. Когда Гейб вновь прикоснулся к ней, она вскрикнула. Ощущения выплеснулись через край.
 Ее тело неистово сжималось. Радуга пульсировала. Неоновые вспышки, искрящиеся цветные искры заполнили светом темные углы. Лилиан не могла думать, не могла контролировать впечатления и эмоции.
 И в этот момент он вонзился в нее, расцветив холст совершенно новым цветовым узором. То были таинственные, неземные оттенки, которые Лилиан видела лишь во сне.
 Она почувствовала, как все тело Гейба свело от напряжения. Она знала, теперь и он не властен над собой. Разряд пронзил их обоих одновременно.
 Первое, на что обратила внимание Лилиан, проснувшись, – это то, что она не может шевельнуться. Гейб пригвоздил ее к кровати, перекинув через ее талию тяжелую руку и положив ногу ей на бедро.
 Второе, что заметила Лилиан, – это то, что буря утихла. Дождь еще негромко стучал по крыше, за окном стояла все та же непроглядная тьма. Но мир снаружи стал поспокойнее и поуютнее, чем был за несколько часов до этого.
 Лилиан лежала тихо, понимая, что если попробует шевельнуться, то может разбудить Гейба, а она не была уверена в том, что ей этого хочется. Во всяком случае, в данный момент. Ей надо было кое о чем подумать так, чтобы ей никто не мешал.
 Теперь, когда буря страсти улеглась, первым делом следовало спокойно и непредвзято оценить то, что произошло между нею и Гейбом. Жизнь ее вдруг резко осложнилась.
 Однако Лилиан не могла заставить себя сосредоточиться на возникших проблемах. Пока не могла. Вначале она позволит себе удовольствие впитать в себя мириады впечатлений, которые в горячке страсти она не в состоянии была разложить по полочкам, чтобы насладиться ими в полной мере. Она имела на это право.
 Воспоминания и впечатления вызывали в ней смятение чувств. Секс с Гейбом вылился в совершенно особенный опыт – дезориентирующий, возбуждающий и не менее волнующий, чем те вспышки узнавания, что иногда случались с ней при попытке перенести образ на холст. В эти удивительные моменты Лилиан видела всю картину целиком внутренним зрением. Но образы приходили к ней так стремительно, так напористо, что успеть передать их все не представлялось возможным – так быстро работать она не могла. Лилиан научилась сосредотачиваться на ключевых элементах, на сути образа, зная, что потом она сможет вернуться к нему, чтобы дополнить картину менее существенными деталями.
 Сейчас она пыталась сделать именно это: припомнить все те мелкие детали, которые ускользнули от нее во время их страстного соития. То, как пальцы Гейба сомкнулись вокруг ее бедра. То, как зубы его скользнули по соску. То, как его язык…
 – Ты проснулась? – спросил Гейб.
 – Да.
 Он немного подвинулся, уютно обняв ее.
 – О чем ты думаешь?
 Лилиан улыбнулась в подушку. Он нежно прикусил ее плечо.
 – Расскажи мне.
 – Я просто спрашивала себя, почему ты солгал в той анкете.
 – Не можешь забыть об этом?
 – Не могу.
 – Так и будешь попрекать меня этим снова и снова?
 – Конечно.
 – Ладно. А почему, как ты думаешь, я лгал?
 Лилиан приподнялась на локте и посмотрела на Гейба сверху вниз, пытаясь в темноте разглядеть выражение его лица.
 – Я думаю, ты лукавил с ответами, потому что подсознательно не хотел, чтобы я подобрала тебе идеальную пару. Ты сделал все, чтобы обречь себя на неудачу.
 – Хм… С чего бы я стал обрекать себя на неудачу, заплатив тебе столько денег?
 Лилиан положила ладонь на его обнаженную грудь.
 – Вероятно, это было подсознательное решение. Просто ваши гены, гены Мэдисонов, взыграли и воспротивились такому холодно-расчетливому, разумному и логичному подходу к вопросу интимных взаимоотношений с женщиной.
 – Значит, ты думаешь, что на генетическом уровне я предрасположен решать такие вопросы, не прибегая к помощи разума?
 Лилиан запустила пальцы в жесткие завитки у него на груди.
 – Про вас, Мэдисонов, говорят, что страстьу вас решает все.
 – Это верно. – Гейб погладил ее по голове. – Есть только один момент, который я хотел бы уточнить, прежде чем мы встанем и приготовим завтрак.
 – Ты о чем?
 – Сегодняшний вечер не считается шестым свиданием.
 В первый момент Лилиан просто не поняла, о чем речь. Затем смысл сказанных слов дошел до ее сознания и тут же развеял приятную дремоту, в которой она пребывала.
 Лилиан резко села в кровати, отбросив руку Гейба. Остро почувствовав свою наготу, она схватила край простыни и подтянула к груди.
 – У меня есть для тебя новости. У нас был ужин и секс. Если для тебя это не считается свиданием, хотела бы я знать, как ты это называешь. Тем более что в нем присутствовало чертовски больше того, чем в течение очень длительного времени были наполнены мои свидания.
 – Вспомни, ты пришла сюда сегодня потому, что меня пожалела. Ужин с соседом не считается свиданием.
 Злость, боль, возмущение накатили на нее разом, накрыв душной волной. Лилиан вдруг почувствовала, что балансирует на острой кромке высоченного эмоционального утеса, о существовании которого она минуту назад даже не догадывалась.
 – Разумеется, я не стала бы с тобой спать только ради того, чтобы тебя развеселить!
 – Хотя у тебя это получилось. – Гейб положил ладонь на ее бедро и слегка сжал. – Я чувствую себя гораздо живее, чем раньше.
 – Черт, Гейб, даже не подумай сказать, что ставишь секс на одну доску с… игрой в джин. Только одно из них игра. Другое – нет.
 Наступила непродолжительная пауза. Неужели Гейб и вправду задумался об этом? Лилиан похолодела. Неужели он действительно не видит существенных различий между сексом и игрой в джин? Может, для него и то и другое лишь приятное времяпрепровождение?
 Возможно, она просто полная дура.
 – Только одно из них игра. Другое – нет. Это похоже на тест, верно?
 – Да, – процедила Лилиан, – и если ты ошибешься с ответом, считай себя покойником.
 – Хорошо-хорошо, дай мне минутку. – Гейб говорил с той же серьезной напряженностью, с какой говорят участники игровых шоу, когда на кону стоят тысячи долларов. – Одно – игра, другое – нет. Одно – игра, другое…
 – Гейб, так помоги же мне…
 – Я думаю, думаю.
 Теперь в ушах Лилиан странно звенело. Не могла же она быть такой идиоткой, чтобы лечь в постель с мужчиной, который считает секс неплохим развлечением для дождливого вечера в маленьком городке, где по вечерам и выбраться-то некуда. Нет, не могла она так ошибиться в Гейбе Мэдисоне. Она же, черт возьми, была профессиональной свахой!
 Гейб провел теплой ладонью вверх по ее бедру, затем вдоль изгиба талии и привлек ее к своей груди. Одна ее нога оказалась между его ног, и Лилиан почувствовала знакомое давление.
 Гейб сжал ладонями ее ягодицы.
 – Я готов.
 Чувственная смешинка в его голосе вернула Лилиан к реальности. Он дразнил ее. Она решила, что пора нанести ответный удар, чтобы Гейб понял, что имеет дело со взрослой и опытной женщиной.
 Усилием воли Лилиан заставила себя отступить от невидимой эмоциональной пропасти. В ушах перестало звенеть. Она облегченно вздохнула и холодно улыбнулась.
 – Итак, я жду, когда ты ответишь, – сказала она.
 – Джин – это игра, верно?
 – Ответ правильный. Поздравляю.
 Гейб провел кончиком пальца по ложбинке, разделяющей ee груди. Затем без всякого предупреждения опрокинул Лилиан на спину и оказался сверху.
 – Что ты делаешь? – прошептала она.
 – Забираю свой выигрыш.
 Потом, много позже, Лилиан снова пошевелилась и прижалась к Гейбу.
 – Знаешь, – сказала она, – была еще одна причина, почему я решила остаться у тебя.
 Он улыбнулся в темноте, рука его зарылась в ее волосы.
 – И что же это за причина?
 – Мне было очень интересно, что ты делаешь с арахисовым маслом.
 – Я тебе покажу.
 – Сейчас?
 – Почему бы и нет? Похоже, у меня разыгрался аппетит.




 Глава 8


 Звук мощного мотора автомобиля, приближавшегося к его дому, разбудил Гейба. Он открыл глаза. Из окна лился тусклый свет дождливого утра. Лилиан крепко спала рядом.
 Гейбу больше всего хотелось бы оставаться в этой спальне и чтобы круглый зад Лилиан упирался ему в живот. Но шум машины снаружи не оставлял ему выбора.
 С глубоким сожалением он осторожно отодвинулся от теплого тела. Лилиан слегка заерзала, словно протестуя. Гейб наклонился и поцеловал ее в плечо. Она вздохнула и глубже зарылась лицом в подушку.
 Гейб смотрел на нее, надевая брюки. Она очень хорошо выглядела в его постели. Словно тут и было ей самое место.
 Большая машина остановилась возле дома. Двигатель затих.
 Гейб нехотя вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь в спальню, и направился в гостиную.
 Здесь он быстро огляделся, проверяя, не осталось ли следов пребывания Лилиан. Взгляд Гейба упал на поблескивающее озерцо на полу. Он поднял переливающийся плащ Лилиан и сунул его в шкаф в прихожей.
 Когда Гейб открыл входную дверь, знакомый внедорожник стоял возле дома, а дед Гейба уже поднялся на террасу.
 – Какого черта ты тут делаешь? – взревел Митчелл, для пущего эффекта постучав палкой по дощатому настилу. – Что ты задумал, Гейб Мэдисон?
 Проклятие!
 Гейб быстро оценил ситуацию. Лилиан пришла к нему пешком, так что ее машины возле дома не было. Митчелл не мог знать, что она провела тут ночь.
 Или мог?
 Маленький город обладает серьезными недостатками, когда речь идет о вопросах неприкосновенности личной жизни. Когда сомневаешься, убавь обороты.
 – И тебе доброго утра, – непринужденно ответил Гейб. – Когда ты вернулся в город?
 – Вчера поздно вечером.
 – Где Бев?
 Бев Болтон, вдова покойного редактора «Эклипс-Бей джорнал», была той женщиной, с которой Митчелл встречался уже несколько месяцев. Она летала вместе с ним на Гавайи. Жила Бев в Портленде. Митчелл держал свои отношения с ней в тайне, и на протяжении нескольких весьма нелегких недель Гейб и Рейф жили в постоянной тревоге, считая, что частые визиты Митчелла в город связаны с посещением врача. Оба пришли к выводу, что Митчелла поразила какая-то болезнь и он старается это от них скрыть. Правда явилась громадным, хотя и несколько ошеломляющим облегчением.
 – Бев отправилась в Калифорнию навестить внуков, – ответил Митчелл. – А теперь скажи, что тут происходит.
 – Ничего особенного. – Гейб зевнул и с отсутствующим видом почесал грудь. На террасе было холодно. Надо было достать рубашку из шкафа. – Дождей много.
 – Не пытайся увиливать. Это я, твой дед, ты со мной разговариваешь. Я пил кофе в «Летающей тарелке». Там было по крайней мере пять человек, которые так и рвались рассказать мне, что вечером возле твоего дома видели машину Мэрилин Торнли.
 Гейб медленно и глубоко вздохнул. Сведенные напряжением мышцы пресса несколько расслабились. Значит, Митчелл ничего не знал о Лилиан. Он был тут из-за машины Мэрилин.
 – Ну сейчас-то ее здесь нет, верно? – сказал Гейб.
 Гейб шагнул вперед, плотно прикрыв за собой дверь в дом. Дождь продолжал капать с навеса крыши. Температура была градусов десять, не выше. Гейб старался не замечать холода. Интересно, сколько времени без ущерба для здоровья человек может оставаться практически голым под холодным дождем?
 Надо было срочно принимать решение. Возвращаться в комнату за одеждой было бы слишком рискованно. Митчелл отправился бы следом, и шум мог разбудить Лилиан. Она, вероятно, вышла бы из спальни, чтобы посмотреть, что происходит, и тогда… Тогда разверзнутся врата ада. Мрачные перспективы.
 Гейб должен был придумать выход, и думать надо было быстро.
 Итак, что там первое в списке?
 Первым делом следовало избавиться от Митчелла.
 Гейб взглянул на внедорожник и шутливо отсалютовал верному помощнику Митчелла Брайсу, который терпеливо ждал Митчелла за рулем. Брайс по-военному коротко кивнул в ответ.
 Гейб обернулся к Митчеллу:
 – Ну и как там, на Гавайях?
 – С Гавайями все прекрасно, – проворчал Митчелл. – На Гавайях всегда хорошо. Но я приехал сюда не за тем, чтобы говорить о своем отдыхе.
 – Я просто пытаюсь быть вежливым.
 – Дерьмо собачье. Ты пытаешься ускользнуть от темы. Не трать понапрасну мое время. Я не вчера родился и я хочу знать, что у тебя с Мэрилин Торнли.
 – Абсолютно ничего такого, что было бы интересно кому бы то ни было, включая меня самого. – Гейб сложил руки на груди. Хорошо иметь чистую совесть, когда говоришь со стариком.
 Напряженность в отношениях между Митчеллом и Гейбом стала проявлять себя лишь в последние годы. Гейб даже не мог сказать, когда именно она возникла. Пару лет назад вроде бы. Но с тех пор как Рейф женился, противостояние значительно обострилось.
 Когда после смерти родителей Гейб с Рейфом перебрались жить к деду, между Гейбом и его дедом конфликтов было совсем немного. Это Рейф был мятежником по натуре, это он постоянно вступал с Митчеллом в пререкания.
 Но теперь, повзрослев, набравшись опыта, Гейб, оглядываясь назад, понимал, что занял противоположную брату позицию не за тем, чтобы угодить Митчеллу, а потому, что видел перед собой одну цель и шел к ней, не обращая внимания ни на какие отвлекающие моменты. Гейба интересовало одно – добиться, чтобы его мечта о создании светлого будущего для Мэдисонов стала реальностью. В старших классах школы он сознательно выбрал для себя направление, которое вело бы его к цели. Он не метался. В отличие от шалопая Рейфа он, Гейб, всегда был отличником, никогда не попадал в темные истории и получил высшее образование. И все потому, что именно так жили Харты. Харты стали для него образцом для подражания. Ему было ясно, даже когда он был еще ребенком, что принятый у Мэдисонов подход к жизни не выливается ни во что хорошее.
 В конечном итоге он достиг своей цели. Он сколотил капитал, создал бизнес-империю, которая могла бы соперничать с «Харт инвестментс». И когда-нибудь – Гейб в этом ничуть не сомневался – эта его империя станет еще могущественнее, чем империя Хартов.
 Гейб это знал, хотя, когда он по крупицам собирал «Мэдисон коммершл», у него не было осознанного желания угодить деду. Одобрение Митчелла должно было стать одним из приятных побочных эффектов успеха. И какое-то время Гейб очень рассчитывал на это.
 Осознание того, что ничто из достигнутого им, Гейбом, ровно ничего не значит для Митчелла, породило в нем сосущее чувство пустоты внутри. И сейчас, впервые за последние два года, Гейб почувствовал, что зияющую пустоту готов заполнить гнев.
 Какое право имел старик указывать ему, Гейбу, как жить?
 Митчелл прищурился, пристально вглядываясь в лицо Гейба. То, что он там увидел, похоже, в чем-то его убедило.
 – Мэрилин не стала засиживаться?
 – Не стала, – коротко ответил Гейб.
 – Они с Торнли разводятся, – сказал Митчелл.
 – Я слышал.
 – Говорят, она сама собирается заняться политикой.
 Гейб сжал руками мокрые перекладины перил. Черт, он здорово замерз. Еще пара минут, и зубы начнут выбивать дробь.
 – Вчера она сказала мне об этом. Может, и правильно делает.
 – Ты ведь знаешь, что у нее на уме?
 – Конечно. Не переживай, Митч. Я тоже не вчера родился. Ясно, что Мэрилин ищет кого-то, кто помог бы профинансировать ее политическую карьеру.
 – Я слышал, что ее отец не в восторге от того, что она столько наличности выбросила на Торнли. Говорят, Колдуэлл не очень-то хочет вкачивать деньги в еще одну политическую гонку, даже если на этот раз в гонке участвует его дочь.
 – Колдуэллы все равно дадут денег. Рано или поздно. Они всегда готовы потратиться на Мэрилин.
 Митчелл кивнул:
 – Мэрилин умела добиться желаемого, даже когда еще была маленькой девочкой. И все же я не знаю политика, для которого деньги были бы лишними. Она могла бы решить свои финансовые проблемы, используя средства богатого мужа со связями. Так что, похоже, ты снова оказался в ее списке.
 – Я не хочу иметь жену-политика. Если она еще об этом не знает, думаю, скоро поймет. Мэрилин – сообразительная девочка.
 – У вас с ней что-то было. Возможно, она рассчитывает на старую дружбу.
 Гейб пожал плечами:
 – Если между нами что-то и было, то все давно закончилось.
 – Не думай, что она легко сдаст свои позиции.
 – Ладно, не буду.
 Ястребиное лицо Митчелла приняло хищное выражение.
 – Знаешь, все было бы куда проще, если бы ты женился.
 Гейб молчал, вцепившись в перила.
 – Мужчина в твоем возрасте должен быть женат. Черт, я в твои годы был женат.
 – На ком? На Алисии или Жаннин? Или на Сьюзен? Не может быть, чтобы ты был тогда женат на Триш, потому что ты, помнится, говорил мне, что Триш была номером первым. Должно быть, то была Жаннин.
 Митчелл постучал тростью по доскам.
 – Суть в том, что я был женат.
 – И имел за спиной два развода. И еще два ждали тебя впереди.
 – Да, пару раз сел в лужу.
 – Четыре, если быть точным.
 – Черт возьми! – Митчелл повысил голос на пару децибелов. – Я полагаю, ты должен учиться на моих ошибках.
 – Мэдисоны никогда не учатся на чужих ошибках. Семейная традиция.
 Митчелл поднял палку и выставил ее перед собой, нацелив на Гейба, словно шпагу.
 – Ты знаешь, в чем твоя проблема? Ты совершенно неправильно подходишь к этому делу, к браку то есть.
 – Ты, разумеется, можешь считать себя экспертом в данном вопросе.
 Митчелл презрительно фыркнул:
 – Мог бы сообразить, что нельзя добиваться женщины, как ты добиваешься инвестиций для «Мэдисон коммершл».
 – Я это понял. Поэтому и обратился в «Прайвит эрейнджмент».
 – И каких, черт возьми, результатов ты ждал от компьютера? – выпалил в ответ Митчелл. – Я вовсе не хочу сказать, что Лилиан Харт – дура. Она не такая, как все прочие тупые Харты. И я не говорю, что она не знает, как вести свое дело. Но факт остается фактом: искать жену с помощью компьютера – дело безнадежное.
 – Почему ты так думаешь?
 – Потому что ты Мэдисон, вот почему. Когда речь заходит о женщинах, Мэдисоны полагаются на чутье, а не на мозги.
 – И посмотри, куда нас завело это наше чутье. Три поколения загубленных семей.
 – Рейф прервал это проклятие. – Митчелл опустил трость с мрачным достоинством. – И от тебя я жду того же, видит Бог. Хватит уже валять дурака с «Мэдисон коммершл». Поостынь на время, чтобы оглядеться и посмотреть, что происходит вокруг тебя.
 И тогда случилось то, что рано или поздно должно было произойти.
 Взрывной характер Мэдисонов дал о себе знать, Гейб почувствовал, как все в нем забурлило и вырвалось наружу с мощностью ядерного взрыва. Слишком долго взрывная энергия, данная ему от природы, томилась в темных недрах его души. Стальная цепь самоконтроля с треском лопнула.
 Гейб отпустил перила и пошел на Митчелла.
 – Я валяю дурака с «Мэдисон коммершл»? Это теперь так называется? Валять дурака?! Я с нуля создал компанию с едва ли не самым мощным венчурным капиталом в штате с годовым оборотом в несколько сот миллионов долларов, и это ты называешь валянием дурака?!
 – Послушай, Гейб, я не это…
 – Может, у тебя вылетело из головы, что твоя доля акций в компании – главный источник твоего дохода?
 – Проклятие, Гейб, дело не в деньгах.
 – Не в деньгах? Как будто с самого детства я постоянно не слышал от тебя о том, как развалилась «Харт – Мэдисон» из-за того, что вы с Салливаном Хартом объявили друг другу войну из-за женщины! Сколько раз ты рассказывал мне о том, как Клаудиа Баннер стравила вас с Салливаном, а потом оставила в дураках? Раз сто, не меньше!
 – То, что стряслось с «Харт – Мэдисон» много лет назад, не имеет никакого отношения к нашему разговору.
 – Харты оправились от финансового краха только потому, что они умеют думать головой, а не другим местом. Потому что они знают, как идти к цели, не отвлекаясь на пустяки. Ты ведь не глупее Салливана и мог бы поступить так же, но нет, ты ведь не такой, ты не можешь жить рассудком. Тебе страсть подавай! Влюбляться, жениться, разводиться – и так четыре раза! Вот это по-нашему, по-мэдисоновски!
 – Ты с дедом разговариваешь. Имей уважение!
 Но Гейб только вошел в раж.
 – Я доказал тебе и всему миру, черт возьми, что Мэдисоны могут быть такими же успешными, как Харты.
 – Я не говорю, что ты не преуспел с «Мэдисон коммершл». Но то, что компания приносит прибыль, в данном случае не имеет значения.
 – Скажи мне это тогда, когда будешь обналичивать чек с дивидендами.
 – Прекрати говорить о деньгах! – Митчелл ударил палкой по столбу. – Мы тут толкуем о том, что надо бы разобраться с приоритетами.
 – «Мэдисон коммершл» достигла успеха именно потому, что я всегда мог отличить главное от второстепенного.
 – Если бы ты знал, что является главным, ты был бы уже давно женат. И у меня были бы внуки.
 – Не учи меня жить, Митчелл.
 – Кто-то должен тебя учить.
 – И ты считаешь, что имеешь на это право?
 Дверь открылась.
 Гейб замер. Он смутно осознал, что Митчелл тоже замер.
 – Доброе утро, джентльмены, – сказала Лилиан, оставаясь по ту сторону стеклянной двери. – Чудный денек, не так ли?
 Гейб провел рукой по волосам. Только этого ему сейчас недоставало.
 Дед его напряженно молчал. Гейб спрашивал себя, как он воспримет такой поворот событий.
 Митчелл находился в состоянии, близком к трансу. Он смотрел на Лилиан так, словно воочию увидел русалку на берегу залива.
 Гейб переключил внимание на Лилиан и быстро произвел оценку ситуации. На Лилиан были черные брюки, водолазка и вчерашняя туника с лазурной молнией. Несколько нарядно для утренней поры, но с Митчеллом такое вполне могло пройти, если принять во внимание тот факт, что он не очень-то разбирался в нюансах моды. Волосы Лилиан были собраны в аккуратный узел. Косметики на лице не было, но ничего необычного в этом тоже не было. Насколько помнилось Гейбу, Лилиан никогда не увлекалась косметикой.
 Если повезет, Митчелл может решить, что она просто шла мимо и заглянула на чашечку кофе.
 Лилиан смотрела на двух ошеломленных мужчин с выражением веселого удивления.
 – Я вам помешала? – вежливо спросила она.
 Никто из двоих не произнес ни слова.
 – На террасе довольно прохладно, – заметила она. – Почему бы вам не войти в дом? Я приготовлю кофе. – Лилиан как ни в чем не бывало прошла на кухню. – Не забудьте пригласить Брайса, – бросила она через плечо.
 Брайс принял из ее рук чашку с кофе, коротко поблагодарил и направился назад к машине.
 – Брайс не слишком общительный, – пояснил Митчелл.
 Лилиан опустилась на диван.
 – Это видно.
 Она бесцеремонно разглядывала Гейба, стоящего у окна с зажатой в ладонях кружкой горячего кофе. Пока она готовила кофе, он успел пройти в спальню и вышел из нее пару минут спустя в темной фланелевой рубашке с закатанными рукавами, обнажавшими его мощные предплечья. Из ворота рубашки выглядывала черная футболка. Наверное, на террасе он здорово замерз, подумала Лилиан.
 Воздух в гостиной был заряжен напряжением, оставшимся после ссоры, которую она прекратила своим появлением.
 Когда Лилиан проснулась от звуков разгоряченных голосов, первым ее побуждением было потихоньку одеться и выскользнуть из дому через черный ход. Она была совершенно уверена, что именно этого ждал от нее Гейб. Лилиан и собиралась так поступить, избавив всех присутствующих, в том числе и себя, от неловкой сцены. Но на полпути в коридор она услышала Гейба.
 «Я валяю дурака с «Мэдисон коммершл»? Это теперь так называется?»
 Обида и горечь, с которой были произнесены эти слова, заставили Лилиан остановиться и тут же вышибли из ее головы всякие мысли о том, чтобы незаметно исчезнуть.
 Митчелл пристально смотрел на Лилиан.
 – Слышал, что вы в городе. Собираетесь погостить тут какое-то время?
 Лилиан глотнула кофе.
 – Да.
 – Ваш семейный дом недалеко отсюда.
 – Совсем недалеко. Немного пройти вдоль обрыва.
 В глазах Митчелла появился подозрительный блеск.
 – Так вы сюда зашли, чтобы кофе выпить?
 – Да, я пришла сюда пешком, – сказала Лилиан.
 У окна Гейб несколько напрягся, словно готовился к битве.
 Лилиан сделала вид, будто не замечает его. Она, в конце концов, сказала Митчеллу правду. Конечно, следовало признать, что эта правда была лишена некоторых пикантных подробностей, касавшихся точного времени и даты ее прогулки, но то была не ее проблема. Митчелл явно решил сыграть роль следователя на допросе, но он был из стана Мэдисонов, а она принадлежала к стану Хартов. Она не обязана была сообщать ему все, что он хотел знать.
 Митчелл уставился в окно с озабоченным видом.
 – Вам не кажется, что Эклипс-Бей не лучшее место для отдыха в это время года?
 Гейб отхлебнул кофе. Он ничего не говорил, но Лилиан видела, что вопросы Митчелла, задаваемые с грубой прямотой, разжигают пламя его гнева. Лилиан могла лишь надеяться, что у него хватит мудрости сдержаться и не устраивать новых сцен. В отношении Митчелла она на такое даже не смела рассчитывать.
 – Неплохая погода. Бодрит.
 – Вот уж настоящее совпадение, что вы с Гейбом решили взять отпуск в одно и то же время и провести его здесь, в Эклипс-Бей. Вам так не кажется? – подступил Митчелл с другого конца.
 – Да, совпадения случаются, – согласилась Лилиан.
 – И сколько же вы собираетесь здесь пробыть? – спросил Митчелл.
 Гейб не выдержал и обернулся:
 – Какое тебе дело, сколько времени она собирается тут находиться?
 Митчелл надулся.
 – Я всего лишь пытаюсь поддержать вежливую беседу.
 – Да уж, – хмыкнул Гейб. – Ты весь в этом. Очень вежливый.
 Лилиан прочистила горло.
 – Вообще-то я собираюсь пожить здесь довольно долго. Я закрыла агентство в Портленде.
 Митчелл стремительно перевел взгляд на Лилиан.
 – Вы закрыли брачное агентство?
 – Да.
 Митчелл задумчиво смотрел на Лилиан.
 – Значит, вы та самая.
 – Простите, не поняла.
 Митчелл пожал плечами:
 – Та самая, кому ваш отец собирается передать «Харт инвестментс». Ни за что бы не подумал, что это будете вы. Не обижайтесь, но вы всегда казались мне несколько легкомысленной.
 – А я-то думала, что мое легкомыслие – это великая семейная тайна.
 Митчелл не обратил внимания на ее реплику. Он следовал собственной логике.
 – Ну что ж, вполне разумно, если подумать. Пожалуй, у него не осталось иного выбора после того, как Ханна, выйдя замуж за Рейфа, решила вместе с мужем открыть гостиницу, а ваш братец ушел из компании, чтобы писать детективные романы.
 – Откровенно говоря, я не собираюсь поступать на работу к отцу. Я закрыла «Прайвит эрейнджмент», чтобы отдавать все свое время рисованию.
 – Рисованию? – Митчелл был в полной растерянности. – И что же вы будете рисовать? Дома? Машины?
 – Картины.
 – Картины. – Если секунду назад Митчелл выглядел растерянным, то теперь он был начисто сбит с толку. – Вы хотите сказать, настоящие картины? Те, что в музеях выставляют?
 – Хотелось бы мне, чтобы мои картины попали в музеи. – Лилиан забарабанила пальцами по кружке. Она чувствовала, что Гейб смотрит на нее как-то странно. – Через несколько недель Октавия Брайтуэлл собирается устроить мой первый показ в Портленде.
 Митчелл покачал головой:
 – Ну что ж, черт возьми! Ваша родня, верно, сейчас с ума сходит. Уже и то плохо, что в семье появился писатель, так теперь они получили на свою голову еще и художницу.
 – Я им еще не сказала, что собираюсь все свое время посвятить живописи, – осторожно заметила Лилиан. – Больше того, они даже не знают, что я закрыла «Прайвит эрейнджмент».
 – Не переживайте, от меня они об этом не узнают, – пообещал Митчелл. – Но я многое бы дал, чтобы оказаться мухой на стене их гостиной, когда вы будете сообщать им, что решили бросить работу, чтобы целыми днями рисовать картины.
 Лилиан нахмурилась:
 – Они меня поймут.
 – Может, и поймут, но я готов биться об заклад, что им это совсем не понравится. – Митчелл еле сдерживал смешок. – Салливан кровью потел для того, чтобы поднять из руин «Харт инвестментс» после того, как наша компания развалилась. Ваш отец всю жизнь проработал в бизнесе. Все считали, что кто-то из троих его детей возглавит семейный бизнес и будет развивать его дальше, для следующего поколения. А теперь вы отваливаетесь один за другим, чтобы делать то, что сами хотите.
 Он прав, подумала Лилиан. Но ей совсем не хотелось взваливать на себя чувство вины. Тем более с утра.
 – Сын Ника, Карсон, может проявить способности в бизнесе, когда повзрослеет, – сказала Лилиан.
 Митчелл презрительно фыркнул.
 – Сын вашего брата еще совсем мальчик, верно? Сколько ему? Четыре? Пять?
 – Пять.
 – Пройдет не меньше двадцати лет, прежде чем можно будет говорить о том, сумеет ли он потянуть «Харт инвестментс». При условии, что он вообще захочет впрягаться в этот бизнес. – Митчелл поморщился. – Вашему отцу шестьдесят. Он не может ждать столько лет, чтобы передать компанию следующему поколению.
 – Ни для кого не секрет, что отец собирается через пару лет отойти от дел, – согласилась Лилиан. – Они с мамой хотят организовать благотворительный фонд для детей-инвалидов, желающих научиться вести собственное дело.
 – Если он хочет выйти из игры, ему придется либо продать компанию, либо согласиться на слияние. – Митчелл задумчиво пожевал губами. – Может, в смысле денег оно и неплохо, можно получить целый грузовик зеленых, но тогда «Харт инвестментс» закончит свое существование уже в этом поколении.
 – Это всего лишь бизнес, – запальчиво сказала Лилиан.
 – Да уж, только бизнес, черт меня дери! – Митчелл глотнул еще кофе и очень медленно опустил кружку на стол. – Но мы говорим о «Харт инвестментс».
 Лилиан заметила, что Гейб отвернулся от окна и теперь внимательно смотрел на нее. Она взглянула на Гейба, затем на Митчелла. У них были одинаковые глаза. Зеленые. По спине у Лилиан пробежал холодок.
 Она вдруг поняла, что все эти годы никто из ее семьи даже не подозревал, какой болезненной занозой в боку у Мэдисонов торчала компания «Харт инвестментс».
 Десятью минутами позже Гейб уже стоял с Лилиан на террасе, наблюдая за тем, как Митчелл забирается в свой внедорожник. Брайс включил двигатель и вывел громоздкий автомобиль на главную дорогу.
 Какое-то время Гейб и Лилиан молчали, глядя на дождь.
 – У меня есть к тебе предложение, – сказал Гейб.
 Лилиан сложила руки на груди, внутренне сгруппировавшись.
 – Ты помнишь про то шестое свидание, что осталась мне должна?
 – Шестое свидание – это плод твоего больного воображения. Ему никогда не бывать.
 – Я серьезно.
 – И я серьезно.
 Гейб смотрел, как джип Митчелла скрылся за деревьями.
 – Мне нужна компаньонка, которая пошла бы со мной на банкет, о котором я упомянул за ужином у Ханны с Рейфом. Банкет в Портленде в честь моего старого профессора. Как ты на это смотришь?
 Лилиан искоса взглянула на него. Лицо ее было непроницаемым.
 – Значит, так ты представляешь себе настоящее свидание? Обед с резиновым цыпленком и со столь же неудобоваримыми тягучими речами?
 – И буду произносить одну из этих неудобоваримых тягучих речей я. Так ты хочешь пойти со мной или нет?
 – Я подумаю.
 – Думай быстрее. Я поеду в Портленд в понедельник утром, чтобы еще раз успеть зайти в офис перед банкетом. Собираюсь остаться в Портленде на ночь и вернуться сюда во вторник.
 – Хм…
 – Как это следует понимать?
 Лилиан пожала плечами:
 – Пожалуй, в Портленде я могла бы заскочить в свою студию и кое-что забрать оттуда. Да, поездка в Портленд была бы мне очень кстати.
 – Ладно, я понял. Приглашение было сделано не слишком романтично, да?
 – Я могу пережить отсутствие романтики. Только пусть этот поход на банкет не будет засчитан как твое шестое, оговоренное договором и оплаченное в «Прайвит эрейнджмент» свидание.
 – Как тебе будет угодно.
 – Я поработаю твоей компаньонкой, – решительно произнесла Лилиан, открывая входную дверь. – Но ты должен кое-что узнать перед тем, как мы отправимся на это грандиозное мероприятие.
 – О чем ты?
 – Мне кажется, нам обоим следует подумать о наших дальнейших взаимоотношениях.
 Гейб замер.
 – Что это, черт возьми, значит?
 – Сказать проще?
 – Да, я предпочитаю простое выражение мыслей.
 – Это значит: забыть о сексе, по крайней мере на некоторое время. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что происходит. По-моему, тебе тоже стоит об этом подумать.
 Гейб молча смотрел на нее.
 – Это для тебя проблема? – спросила Лилиан.
 – Нет, черт возьми. Я умею думать. И делаю это постоянно. Иногда в течение дня у меня появляются две или даже три полноценные мысли.
 – Я знала, что ты с этим справишься.
 – А вот сейчас я думаю о том, не повлияла ли на твое решение отказаться от секса со мной та сцена, участником которой стал Митчелл.
 Лилиан немного поколебалась.
 – Возможно, его неожиданное появление на пороге твоего дома сегодня утром помогло мне увидеть кое-что в перспективе. Но не это повлияло на мое решение. Я все обдумала еще ночью.
 – Что, например?
 – Зачем это тебе? У тебя мало своих проблем?
 – Просто я хочу получить ответы на некоторые свои вопросы.
 Лилиан прижала ладонь к стеклянной панели двери.
 – Мы оба должны отдавать себе отчет в своих поступках.
 – Значит ли это, что ты не понимаешь, что делаешь? Или ты считаешь, будто я не знаю, что делаю?
 – Я приехала сюда, в Эклипс-Бей, чтобы рисовать. Ты приехал, чтобы вылечиться от нервного истощения. Никто из нас заранее не планировал этих отношений.
 И тут Гейба словно озарило. Он вдруг все понял.
 – То, что произошло между нами вчера ночью, испугало тебя до смерти, верно? – тихо спросил он.
 Ногти Лилиан слегка царапнули по стеклу.
 – Может, нам обоим стоило немного испугаться, Гейб?
 – Если ты беспокоишься из-за Митчелла, забудь. Я уверен, что он поверил в то, что ты зашла ко мне утром на чашку кофе. Он не знает, что ты провела со мной ночь.
 Лилиан смотрела в сторону дороги, туда, где исчез за поворотом джип Митчелла.
 – Он все знает, – сказала она.


* * *

 – Где, черт возьми, мой сотовый? – спросил Митчелл.
 Брайс отнял руку от руля на пару секунд – ровно столько ему понадобилось на то, чтобы достать лежавший между сиденьями телефон, – и молча протянул его Митчеллу.
 Митчелл отыскал свои очки для чтения, вытащил из кармана записную книжку, открыл ее и нашел желаемый номер. Он осторожно набирал цифры, то и дело сверяясь с дисплеем. Это было нелегко. Артрит делал многое куда более сложным, чем это было в старые добрые времена.
 – И почему они делают кнопки такими чертовски маленькими? – проворчал он.
 – Людям нравятся маленькие телефоны, – объяснил Брайс. – А раз телефоны маленькие, то и кнопки на них должны быть маленькие.
 – Это был, что называется, риторический вопрос. – Митчелл слушал гудки. – Ты мог на него и не отвечать.
 – Вы задаете мне вопрос, я на него отвечаю, – резонно сказал Брайс.
 – Можно было бы догадаться, что я и так знаю.
 – Да, можно было догадаться.
 Раздался третий гудок.
 – Черт побери! – сказал Митчелл. – Лучше бы ему быть на месте. У меня нет времени…
 Четвертый гудок прервался.
 – Слушаю, – проговорил в трубку Салливан Харт.
 Митчелл удовлетворенно поурчал, услышав в трубке звук знакомого холодновато-спокойного голоса. Они с Салливаном практически не общались все годы, прошедшие с распада компании «Харт – Мэдисон» и с той знаменитой драки перед супермаркетом «Фултон». Даже во время свадьбы Ханны и Рейфа они не разговаривали. Но некоторые вещи не забываются. Как, например, голос человека, сражавшегося с тобой бок о бок в зеленом аду вьетнамских джунглей.
 – Это Митч.
 – Что случилось? – немедленно отозвался Салливан.
 – Твоя внучка водит шашни с моим внуком.
 Ответом была короткая тишина, после чего Салливан со смешком сказал:
 – У меня для тебя новости, Митч. Сейчас, когда они женаты, в том нет ничего плохого.
 – Я говорю не о Ханне с Рейфом.
 Наступила еще одна короткая пауза.
 – О ком же ты, черт побери, говоришь? – На сей раз Салливану было явно не до смеха.
 – О Лилиан и Гейбе.
 – Сукин сын.
 – Ты это обо мне или о моем внуке?
 – Сукин сын.
 – Ты очень ясно выразил свое к нам отношение, – сказал Митчелл. – Вопрос в том, что ты собираешься по этому поводу предпринять.
 – Гейб твой внук.
 – А Лилиан твоя внучка. В прошлый раз я все улаживал. Теперь твоя очередь.
 – Ты улаживал? Что ты, черт побери, имеешь в виду, ты…
 Митчелл нажал кнопку завершения вызова, прервав Салливана на середине фразы.
 Митчелл посмотрел на Брайса и ухмыльнулся.
 – Все это, – удовлетворенно сказал он, – обещает быть чертовски занимательным.




 Глава 9


 Клер Дженсен бросила битком набитый кожаный портфель на виниловое сиденье и уселась напротив Лилиан. Она была вся красная и здорово запыхалась.
 – Извини, что опоздала, – сказала она. – Мэрилин решила пробежаться по некоторым пунктам своего интервью, которое она дает завтра утром, и нам пришлось внести некоторые изменения в расписание завтрашнего мероприятия. Ты отлично выглядишь, Лилиан.
 – Спасибо, и ты тоже. Так приятно снова увидеться. Давно мы не встречались.
 – Слишком давно.
 Клер засмеялась, и всех этих прожитых порознь лет словно и не было. С Клер всегда было здорово. Она была яркой, энергичной, всегда фонтанирующей новыми планами.
 – Ты права, – сказала Лилиан. – Слишком давно. Куда только бежит время?
 – Жизнь есть жизнь. Нельзя сказать, что для нас обеих последние несколько лет прошли так уж спокойно.
 Они познакомились, когда Клер училась в Колледже Чемберлена. Лилиан училась в Портленде, но все каникулы проводила в Эклипс-Бей с семьей. Однажды во время летних каникул они с Клер обе работали официантками в кафе на набережной. Клер нужны были деньги. Честно говоря, Лилиан деньги не нужны были, но ей нужна была работа. В семье Хартов считалось, что работа – лучший воспитатель. Все отпрыски семейства Хартов во время летних каникул должны были работать.
 Вначале казалось что у них с Клер мало общего, но долгие часы, которые они проводили вместе, общаясь с жадными на чаевые и грубыми туристами, выковали между ними крепкую связь. Часто они не расставались и после работы, разговаривая о том, что было для них главным: о парнях и о будущем.
 Клер была первой и долгое время единственной, кому Лилиан поведала о своей мечте стать художницей. Лилиан, как это свойственно всем Хартам, все свои помыслы сосредоточила на достижении своей цели, но, прекрасно понимая, как отнесется ее семья к выбору ею профессии художника в качестве источника средств к существованию, предпочитала свои планы с членами семьи не обсуждать. И для нее было особенно важно поделиться своей мечтой с той, кто поймет ее и не станет осуждать за непрактичность.
 В те дни у Клер у самой были планы, которые вряд ли можно было назвать практичными. Она хотела заняться политикой.
 – Этот городок действительно почти не изменился, верно? – сказала Клер. – Кафе «Сноу» выглядит так же, как тогда, когда мы учились в колледже.
 Декор кафе «Сноу» всегда отражал уникальный взгляд на жизнь его хозяйки, Аризоны Сноу. Стены были увешаны странной смесью выцветших плакатов с изображением рок-звезд и спутниковых фотографий Участка 51 и Розуэлла. В числе посетителей были главным образом студенты Колледжа Чемберлена.
 – А как меню? – спросила Клер. – Оно тоже осталось неизменным?
 – Давай посмотрим. – Лилиан вытащила пластиковую карточку из щели, образованной подставкой для салфеток и прибором для специй, и пробежала глазами меню. – Все то же: гамбургеры, картофель фри, кофе и кофейные напитки.
 – Три основные составляющие меню студента. Аризона знает свою клиентуру. – Клер улыбнулась. – Я рада, что ты позвонила. Откуда ты узнала, где меня можно найти? Я и понятия не имела, что ты в городе.
 – Я встретила Памелу Маккаллистер в супермаркете «Фултон». Она, между прочим, сказала, что ты работаешь в институте и ведешь кампанию Мэрилин Торнли. Как у нее дела? Думаешь, она сможет, так сказать, примерить на себя одежку Тревора?
 – Без проблем, – заверила ее Клер. – К тому же не сомневаюсь, что она в этой одежке смотрится куда лучше, чем он.
 – Прости, не поняла.
 – Разве ты не слышала разговоров по поводу того, почему он сошел с дистанции? – Клер наклонилась и понизила голос. – Ходили слухи, что Тревору нравилось заниматься сексом в туфлях на высоком каблуке и в женском нижнем белье.
 – Ох уж эти слухи!
 Клер распрямилась и откинулась на спинку стула.
 – Среди тех, кто занимался его кампанией, прошел слух, что он сошел с дистанции из-за того, что его стали шантажировать старыми пленками, на которых он запечатлен щеголяющим в дамском фривольном белье. Знаешь, для всех это стало настоящим потрясением.
 – А среди штата его кампании никто ни о чем не догадывался?
 Клер вздохнула:
 – Конечно, нет. Штат всегда обо всем узнает последним.
 – А что заставило Мэрилин начать свою кампанию?
 – Она всегда была дамой с амбициями. Но я думаю, что вплоть до недавнего времени она видела себя в роли жены кандидата и эта роль ее вполне устраивала. Так сказать, серый кардинал.
 – Я слышала, она вложила немало семейных денег в кампанию Тревора.
 – Это верно. – Клер поморщилась. – Только между нами: когда Тревор хлопнулся, она была просто в ярости. Я никогда никого не видела в таком гневе. Как-то раз я слушала, как они ругались. Она тогда сказала Тревору, что надо было ей самой вступить в гонку, у нее бы это лучше получилась, и она еще покажет, на что способна. Говорила о том, сколько времени на него потратила. И на следующий день огорошила всех нас объявлением о разводе.
 – А как получилось, что ты стала менеджером ее кампании?
 – Я оказалась в нужное время в нужном месте. Мы с Мэрилин много работали вместе в ходе кампании Тревора. Она знала меня. Знала, на что я способна. Больше всего она нуждалась в человеке, на которого могла бы положиться, кому могла бы доверить организацию ее кампании. Когда она предложила мне эту работу, я сразу согласилась. Эта женщина знает, что делает и куда идет.
 – И ты собираешься продвигаться вместе с ней, верно?
 Клер рассмеялась:
 – Прямо в точку. – Улыбка уступила место задумчивости. – Ты знаешь, забавная штука – жизнь. Вначале, когда я только начала мечтать о политической карьере, я представляла себя эдакой энергичной дамой – сенатором от штата Орегон. Потом я поняла, сколько денег требуется на эти собачьи бега даже в масштабах города, не то что страны. Без денег шансов у тебя нет, как их не было у Тревора, пока он не женился на Мэрилин. Поэтому я решила сделать карьеру, так сказать, оставаясь за кадром.
 – Все еще мечтаешь стать кандидатом?
 Клер решительно мотнула головой.
 – Больше не мечтаю. Мне нравится делать то, что я делаю. В том, чтобы вести чужую кампанию, есть свои приятные стороны: и власть, и адреналин. А если потерпишь неудачу, падать не так больно. Кандидат после поражения может исчезнуть навсегда, а вот хороший стратег всегда будет востребован.
 – Рада за тебя, Клер.
 – А я рада за нас с тобой, Лилиан. Кстати, с чего ты вдруг решила приехать в город? Надолго задержишься?
 – На месяц.
 – На целый месяц? – удивленно переспросила Клер.
 – Я сделала решительный шаг. Закрыла «Прайвит эрейнджмент». Собираюсь все свое время отдавать живописи. Посмотрим, что из этого выйдет.
 Клер удивленно округлила губы.
 – Молодец. Я всегда говорю: кто не рискует, тот не выигрывает. Остановилась в вашем летнем доме?
 – Да.
 – Забавно, что Харты и Мэдисоны продолжают наезжать в Эклипс-Бей, – заметила Клер. – Ханна и Рейф тут прочно обосновались.
 – Им здесь нравится.
 – Я тебе вот что скажу: народ у нас в институте ждет не дождется, когда они откроют гостиницу «Дримскейп». Потому что сейчас, когда к нам приезжают гости на семинары или на другие мероприятия, как, например, на завтрашнее мероприятие, мы вынуждены селить их в дешевые придорожные мотели.
 – Они собираются открыться весной. При условии, что братья Уиллис их не подведут.
 Клер усмехнулась:
 – Что за парочка! Мне пришлось вчера чуть ли не на коленях умолять их приехать ко мне, чтобы устранить засор в туалете. И они с меня содрали целое состояние. У меня выбора не было, так что пришлось заплатить. Они знали, что у меня нет выбора, вот и воспользовались моей бедой.




 Глава 10


 В понедельник утром Гейб высадил Лилиан у дверей ее дома в Портленде без нескольких минут десять.
 – Я заеду за тобой в семь, – сказал он, когда она вышла из машины.
 Лилиан смотрела на него через открытую дверцу машины. У нее сводило внутренности от напряжения. Он снова был одет так, как всегда одевался на работу – в легендарный боевой наряд Гейба Мэдисона; на нем были пиджак и брюки цвета стали, угольно-серая рубашка с запонками из оникса, галстук в серебристо-черную полоску. Когда он вращал руль, темно-серые манжеты его сорочки приподнимались, обнажая часы на левом запястье, отливающие благородным тусклым блеском.
 Он хорошо выглядит, думала Лилиан. Возбуждающе. Словно грозный хищник, который держит под контролем громадную территорию со всеми ее обитателями. Ни за что не подумаешь, что он страдает от нервного истощения. Но с другой стороны, какие у нервного истощения внешние симптомы?
 – Отлично, – сказала Лилиан. – Я буду готова к семи.
 Она поспешила к дверям и набрала код. Гейб дождался, когда она зайдет в подъезд, и лишь тогда тронулся с места, направляясь к центральному офису своей компании.
 Он ошибался, обвиняя ее в том, что она нервничает из-за их отношений, размышляла Лилиан, поворачивая ключ в замке квартиры. Она говорила правду в то утро, когда пыталась объяснить ему свое состояние. Им обоим нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Сейчас ни он, ни она не могли доверять собственным суждениям.
 Человек, страдающий от нервного истощения, едва ли находится в подходящей форме для того, чтобы принимать здравые решения относительно серьезных взаимоотношений. А что до нее, так она сейчас оказалась на перепутье. И именно теперь начинать роман с мужчиной, который и сам переживает острый кризис, ей совсем ни к чему.
 Возможно, самым разумным было бы посчитать ту ночь в коттедже безрассудной выходкой, которая больше не должна повторяться.
 Логичный, правильный подход. Но тогда отчего же столь железная логика ввергает ее в депрессию?
 Лилиан открыла дверь и вошла в квартиру. Им было хорошо вместе, когда они ехали сюда из Эклипс-Бей. Выехали очень рано, и впереди у нее был еще целый день для того, чтобы подчистить все хвосты, оставшиеся, когда она столь поспешно покидала Портленд несколько дней назад. Ей предстояло переделать кучу дел. И конечно, еще надо было выбрать, что надеть сегодня на банкет.
 Атмосфера в квартире приобрела тот специфический налет затхлости, который появляется в доме вскоре после того, как дом пустеет. Лилиан прошла по комнатам, распахивая окна, чтобы впустить струю свежего воздуха.
 Вначале она привела в порядок гостиную, затем прошла по коридору к спальне. В дверях Лилиан остановилась. Она почувствовала странное беспокойство.
 Что-то в комнате изменилось. Что-то было не так.
 Лилиан окинула спальню своим взглядом художницы, способным замечать самые мелкие детали. Покрывало на кровати никто не трогал. Двери в шкафу-купе были плотно закрыты. Выдвижные ящики комода тоже.
 Двери в шкафу были закрыты, плотно закрыты.
 Лилиан внимательно посмотрела на зеркальные двери. Смотрела долго и пристально.
 Она была уверена, что оставила шкаф слегка приоткрытым, потому что если дверь задвинуть до конца, то ее заедало.
 Она была почти уверена в том, что не задвигала дверь шкафа-купе до предела.
 Почти.
 В то утро, утро отъезда в Эклипс-Бей, она торопилась. Возможно, сказала себе Лилиан, она, не думая, действительно задвинула дверь до конца.
 Лилиан подошла к шкафу, взялась за ручку и попыталась отодвинуть скользящую дверь. Дверь заело. Точно также, как ее заедало последние два месяца. Лилиан крепче ухватилась за ручку и дернула изо всех сил.
 Дверь несколько секунд упиралась, а потом поддалась. Лилиан отступила на шаг и осмотрела внутренность шкафа. Одежда на вешалке, похоже, висела в том же порядке, как и тогда, когда она отсюда уезжала. Пластиковые пакеты со свитерами были сложены на полке в прежнем порядке.
 Все это было странно и смешно. Похоже, она дала слишком много воли своему буйному воображению.
 Лилиан снова взялась за ручку шкафа, собираясь закрыть дверь. И похолодела, увидев пятно на зеркальной поверхности в дальнем углу, возле металлической окантовки.
 Лилиан потянулась рукой к пятну. Оно было на том месте, где могло быть оставлено основанием ладони, если бы кто-то пытался с усилием закрыть шкаф. Однако след был оставлен чуть выше того места, где его могла бы оставить она, Лилиан.
 Как раз там, где мужчина или женщина на пару дюймов выше, чем она, Лилиан, могли бы оставить след от ладони. Лилиан сделала шаг назад. Кто-то побывал в этой комнате.
 «Дыши глубоко, – сказала она себе. – Попытайся найти логическое объяснение».
 Взлом.
 Лилиан еше раз обвела взглядом комнату. Кажется, ничего не пропало.
 Лилиан бросилась назад, в гостиную, и распахнула дверцы шкафа, в котором хранила домашнюю электронику. Дорогое оборудование было на месте.
 Она медленно прошла по коридору во вторую спальню, поменьше, которая использовалась ею в качестве кабинета. Остановившись на пороге, Лилиан осмотрелась. Самым ценным в этой комнате была выполненная известным мастером стеклянная ваза, подаренная Лилиан родителями на ее прошлый день рождения. Ваза светилась оранжевым и красным, благополучно красуясь на своем обычном месте – на полке возле рабочего стола.
 Да, она явно неадекватно реагировала на происходящее. Возможно, это напряжение из-за отношений с Гейбом так пагубно на ней сказалось.
 Еще один глубокий вдох. Еше одно логическое объяснение.
 Уборщица.
 Лилиан отказалась от еженедельных услуг бригады уборщиков до особого извещения, но люди из агентства могли напутать с датами. У уборщиков есть ключи. Возможно, в прошлую пятницу кто-то и приходил как обычно.
 Кажется, вполне разумное предположение. Уборщица могла попытаться закрыть дверь шкафа. Но могла ли профессиональная уборшица оставить пятно на зеркале?
 С другой стороны, уборщица тоже могла торопиться и не заметить пятна.
 На телефоне мигала лампочка, и этот огонек вывел Лилиан из состояния, близкого к трансу. Только сейчас она вспомнила, что не проверила сообщения на автоответчике, которые могли появиться за время ее отсутствия. Лилиан переступила порог, подошла к столу и набрала код.
 Ей звонили дважды. Оба звонка поступили позавчера вечером между десятью и одиннадцатью. Оба раза звонивший не вешал трубку до тех пор, пока не включался автоответчик. Но сообщений оставлено не было.
 Лилиан пробила дрожь. Ей показалось, что она слышала, как дышал в трубку неизвестный.
 Она снова попыталась призвать на помощь логику.
 Два странных звонка подряд. Ошиблись номером. Дважды. Люди редко оставляют сообщения, когда ошибаются номером.
 Все это странно, странно до безумия. Надо скорее найти объяснение происходящему.
 Лилиан схватила трубку и набрала номер агентства, откуда к ней приходили убирать квартиру. Ей сразу же ответили на ее вопрос:
 – Да, мы направляли к вам в пятницу уборщицу. Назовите номер договора. Одну минуту. Простите, вышло недоразумение. Мы готовы предоставить вам дополнительную бесплатную уборку, когда вы возобновите с нами договор.
 – Да нет, ничего страшного. Я просто хотела узнать, были ли в квартире ваши люди, вот и все.
 Лилиан положила трубку и замерла, прислушиваясь к тому, как гулко стучит ее сердце. Пульс восстановился не сразу.
 Лилиан выбрала для банкета маленькое черное платье. Да здравствует Коко Шанель! Затемненный банкетный зал был набит до отказа представителями как делового, так и академического мира. Лилиан сидела за центральным столом, рядом с женой почетного гостя, и завороженно слушала вступительную речь Гейба. Она знала, что это мероприятие он считает для себя важным, но не была готова к такой искренней теплоте его слов.
 – Как и многие из здесь присутствующих, я тоже испытал на себе глубокое и всестороннее влияние доктора Монтойи…
 Гейб стоял в непринужденной позе перед участниками банкета, опираясь ладонями на трибуну, и говорил, не глядя в текст.
 – …Я никогда не забуду тот памятный день на последнем курсе, когда доктор Монтойя вызвал меня к себе в кабинет, чтобы поговорить о моем первом пятилетнем плане, который я мог бы назвать фантастическим.
 Речь выступавшего прервал смех.
 – Гейб, – сказал Монтойя, – я очень сомневаюсь, что с тем планом, который ты принес мне тогда, тебе удалось бы привлечь венчурный капитал в количестве, достаточном, чтобы открыть даже ларек с лимонадом…
 Аудитория взревела от хохота. Под шум аплодисментов Долорес Монтойя, симпатичная женщина с буйной копной черных с проседью волос, наклонилась и шепнула Лилиан на ухо:
 – Слава Богу, что комитет выбрал Гейба для вступительной речи. А то на таких мероприятиях аудитория обычно начинает клевать носом еще до того, как почетный гость поднимется на трибуну. Гейб по крайней мере не даст никому уснуть.
 Лилиан не сводила глаз с Гейба.
 – Поверьте мне, будить никого не придется. Гейб считает сегодняшнее событие очень важным для себя. И я только сейчас поняла, насколько важным.
 – Мой муж неоднократно говорил мне, что Гейб был самым целеустремленным из всех его студентов, – поделилась с Лилиан Долорес.
 Между тем Гейб продолжал:
 – …и я счастлив сообщить, что мой лимонадный киоск уже возведен и функционирует…
 Эти слова были встречены дружным смехом. Приравнять «Мэдисон коммершл» к лимонадному ларьку – все равно что поставить на одну доску байдарку и атомную субмарину, подумала Лилиан.
 – …и во многом это произошло благодаря тем знаниям, что дал мне доктор Монтойя. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что это произошло не только благодаря его конструктивным советам по поводу того, как пережить спады рынка и как справиться с нервничающими инвесторами, тем советам, которые я получил от него на лекциях и семинарах… – Гейб выдержал паузу. – Мой учитель дал мне нечто намного более важное. Он научил меня видеть перспективу…
 Аудитория внимательно слушала.
 – …доктор Монтойя не только объяснил мне, как работает бизнес в свободной стране, но и научил меня понимать, что мы – те, кто зарабатывает себе на жизнь этим ремеслом, – находимся в долгу перед нашими близкими, перед людьми, которые окружают нас в повседневной жизни, перед нашей страной. Он показал мне то, что нас всех связывает. Он научил меня пониманию того, что ни один из нас ничего не стоит сам по себе без тех, кто живет и трудится рядом. И за эти уроки я всегда буду ему благодарен. Спасибо и низкий вам поклон, доктор Роберто Монтойя.
 Высокое собрание взорвалось аплодисментами, когда доктор Монтойя поднялся на трибуну. Гейб аплодировал своему учителю стоя. Лилиан тоже встала, присоединившись к шквалу оваций.
 Неудивительно, что Гейб так относится к доктору Монтойе, думала она. Теперь ей было понятно, как случилось, что ребенок из семьи, в которой ни один из мужчин не мог служить ему образцом для подражания, стал одним из самых успешных бизнесменов северо-запада США.
 – Это я должна была прослезиться, – сказала Долорес и протянула Лилиан бумажный платок.
 – Спасибо, – пробормотала Лилиан и быстро промокнула глаза, радуясь тому, что все внимание присутствующих было обращено на выступавшего.
 Аплодисменты стихли, и участники собрания снова расселись по местам. Пользуясь тем, что яркий свет софитов, устремленный на виновника торжества, устремился на трибуну, оставив зал в комфортном полумраке, Гейб незаметно пробрался к своему месту за столом рядом с Лилиан. Она почувствовала на себе его внимательный взгляд. Ей хотелось надеяться, что он не видел, как она вытирала глаза платком.
 Гейб чуть наклонился к ней, словно собираясь спросить, что случилось. К счастью, в этот момент его отвлек доктор Монтойя, который начал произносить свою речь.
 – Перед тем как перейти к вещам скучным и неинтересным, – сказал доктор Монтойя, – я хотел бы кое-что прояснить. Я научил Габриэля Мэдисона многому, но есть одна вещь, которой я его не учил. – Оратор замолчал и устремил взгляд на главный стол. – Я не учил его, как одеваться. Этому он научился совершенно самостоятельно.
 Слушатели в недоумении переглядывались, а потом начали смеяться.
 – О черт! – пробормотал Гейб. Ему было и неловко, и смешно.
 Доктор Монтойя вновь обратился к слушателям:
 – Пять лет назад, когда я предложил ему участвовать в программе, призванной приобщить студентов выпускного курса колледжа к бизнесу еще до окончания учебы, он сказал, и я очень точно запомнил его слова: «Чему, черт возьми, я могу научить этих ребятишек, помимо того, чему их можете научить вы?»
 Наступила короткая пауза. Монтойя наклонился к микрофону:
 – «Научи их, как одеваться, чтобы иметь успех», – сказал я.
 Когда утих новый взрыв хохота, Монтойя продолжил:
 – Он воспринял мой совет всерьез. Каждый семестр, когда я отправляю ему новый урожай студентов группы бизнеса, он ведет их к своему портному. Более того, он, не поднимая шума, оплачивает счета тех, кто не может позволить себе этот первый, имеющий огромную важность деловой костюм. Сегодня группа его протеже приготовила для него небольшой сюрприз в благодарность за то, чему он их научил.
 Свет прожекторов устремился в дальний угол сцены. Там стояли два молодых человека и девушка. Все трое были одеты в одинаковые деловые костюмы цвета стали, в угольно-серые рубашки и галстуки в черную и серебристую полоску. У всех троих волосы были гладко зачесаны со лба назад. Три пары запонок с ониксом поблескивали в свете прожекторов. Три пары наручных часов отливали сталью на запястьях.
 Клон Гейба Мэдисона, тот, что стоял справа, держал в руках коробку, завернутую в фольгу и перевязанную черной ленточкой.
 Все трое одновременно шагнули вперед.
 Аудитория разразилась смехом и аплодисментами.
 Гейб закрыл лицо ладонями.
 – Мне этого не пережить.
 Молодая женщина в костюме Гейба взяла в руки микрофон.
 – Мы все безмерно благодарны мистеру Мэдисону за те возможности, которые открыл он перед нами во время семестра, проведенного на «Мэдисон коммершл». Большинство из нас выходцы из тех кругов, где неписаные правила бизнеса не известны никому. Он вручил нам секретный код. Он дал нам чувство уверенности в себе. Он открыл перед нами двери. И он действительно познакомил нас со своим портным и дал нам несколько советов по поводу того, как следует одеваться.
 Микрофоном завладел молодой человек слева.
 – Сегодня мы бы хотели выразить нашу благодарность мистеру Мэдисону, оказав ему помощь в освоении концепции, которую он так до конца и не ухватил…
 Клон с коробкой в серебристой фольге торжественно развязал ленточку и снял с коробки крышку. Девушка опустила руку внутрь и достала из коробки видавшую виды футболку, линялые джинсы и пару крепко поношенных кроссовок.
 – Концепция непринужденных пятниц, – закончил свою речь клон с микрофоном.
 Весь банкетный зал взревел от хохота. Раздались аплодисменты. Гейб поднялся с места и прошел на сиену, чтобы забрать подарок. На лице его сияла улыбка.
 Лилиан вдруг подумала, что он выглядит так, как и должен выглядеть мужчина в самом расцвете сил: добившийся уважения не только со стороны друзей, но и со стороны соперников, человек, который уютно чувствует себя на своем высоком месте в мире бизнеса, спокойный и уверенный в себе.
 И уж меньше всего он был похож на человека, страдающего тяжелой формой депрессии.




 Глава 11


 Часом позже Гейб усадил ее в «ягуар» и собрался закрыть дверцу машины. И вдруг неожиданно для себя, совершенно импульсивно Лилиан сказала:
 – Ты не возражаешь, если мы по дороге заскочим ко мне в студию? Мне надо кое-что оттуда забрать.
 – Конечно. Без проблем.
 Гейб закрыл дверцу, обошел машину и остановился, чтобы снять пиджак. Затем бросил его на заднее сиденье и сел за руль. Лилиан говорила ему, куда ехать, однако у нее возникло ощущение, что дорогу он знал и без ее объяснений. Он плавно выехал со стоянки и завернул за угол.
 Вскоре Гейб остановился на тротуаре перед кирпичным зданием, в котором Лилиан арендовала помещение под студию.
 – Я быстро, – сказала она.
 – Мы никуда не торопимся.
 Гейб вышел из машины и открыл для нее дверцу. Они вместе подошли к подъезду. Он ждал, пока Лилиан набирала код.
 В чердачное помещение второго этажа они поднимались молча. Вставляя ключ в замок, Лилиан почувствовала, что пульс у нее немного участился. Чувство приятного ожидания в сочетании с ощущением некоторой неловкости затрудняли дыхание.
 Лилиан не могла бы объяснить, зачем она привела сюда Гейба. Какой смысл в том, чтобы показывать ему свою студию? Гейб – бизнесмен, и ему чуждо все связанное с искусством.
 Лилиан открыла дверь и нащупала рукой панель выключателей на стене. Она нажала на две кнопки из шести. Большая часть чердака тонула в сумраке.
 Гейб огляделся.
 – Вот, значит, где ты работаешь, – сказал он абсолютно ровным тоном.
 – Да. – Лилиан наблюдала за тем, как он медленно прошел вперед, рассматривая холсты, прислоненные к стенам. – Здесь я и работаю.
 Гейб остановился перед портретом двоюродной бабушки Лилиан Изабель. Та была изображена сидящей в плетеном кресле на застекленной террасе «Дримскейп» с устремленным в сторону моря взглядом.
 Гейб долго смотрел на картину.
 – Я помню это выражение на лице Изабель, – сказал он наконец. Затем он машинально, не отрывал взгляда от картины, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Кажется, будто она смотрит на что-то такое, что она одна может видеть.
 Лилиан подошла к большому рабочему столу в дальнем конце комнаты, оперлась бедром о его край и взяла в руки альбом и карандаш.
 – У всех время от времени бывает такое выражение лица. Возможно, потому, что все мы всё в этом мире видим немного по-разному.
 – Возможно.
 Гейб снял запонки с ониксом и сунул их в карман брюк. И вновь Лилиан отметила, что движения его были машинальными и почти бессознательными. Так обычно ведет себя человек, сбрасывая напряжение после официального мероприятия.
 Гейб перешел к следующей картине, на ходу закатывая рукава своей угольно-серой рубашки и обнажая предплечья, покрытые темными волосками.
 Лилиан секунду-другую смотрела на него. Он выглядел бесшабашным парнем и был чертовски сексуален с этим своим распущенным галстуком и в рубашке с расстегнутым воротом. Но что ее буквально покорило, так это то, как он смотрел на ее картины. В нем чувствовалась сосредоточенность, которая подсказывала Лилиан, что между ним и образами, запечатленными на ее картинах, возникла некая незримая связь. Возможно, ему и не нравились люди «богемного типа», однако искусство явно не оставляло его безразличным. Даже если он сам того не желал.
 Лилиан принялась увлеченно рисовать.
 – Ты ведь был искренним во всем, что говорил о докторе Монтойе? – спросила она, оторвав взгляд от работы.
 – Он был ближе всех моих преподавателей к тому, что я бы определил понятием «наставник». – Гейб изучал картину, изображавшую старика, сидящего на скамейке в парке. – Я пришел к нему мальчишкой из маленького городка. Я не знал, как себя вести. Не знал, что считается приемлемым, что – нет. Я был лишен всякого лоска. Никакой утонченности, никаких связей. Я знал, к чему хочу прийти, но не знал, как туда добраться. Он дал мне в руки многое из того инструментария, с помошью которого я построил «Мэдисон коммершл».
 – А сейчас ты возвращаешь ему долг, принимая ежегодно на стажировку в «Мэдисон коммершл» нескольких его студентов.
 – Компания тоже кое-что получает от этого. Студенты приносят с собой много молодой энергии и энтузиазма. И мы получаем возможность первыми заметить новый яркий талант.
 – В самом деле? А я слышала, как мой отец говорил, что студенты-интерны доставляют компании массу хлопот.
 – Не все могут работать в большом коллективе.
 Карандаш Лилиан замер в воздухе.
 – Например, я не могу.
 Гейб кивнул:
 – Например, ты. И очевидно, твои брат и сестра тоже. У каждого из вас есть сила характера, независимость, предпринимательская жилка. Вы все талантливы и не лишены амбиций, но не умеете играть в команде. Во всяком случае, в сфере бизнеса.
 – А ты считаешь, что ты другой? Да брось, Гейб. Скажи честно: если бы ты был вице-президентом, а не собственником, президентом и генеральным директором «Мэдисон коммершл», ты бы по-прежнему находился в штате компании?
 Последовала непродолжительная пауза.
 – Нет, – сказал Гейб. Просто и ясно.
 – Ты говоришь, что не все созданы для работы в больших коллективах. – Лилиан быстро двигала карандашом по бумаге, заштриховывая тени. – Но ведь и не все рождены, чтобы такими компаниями управлять. А вот ты для этого создан, не так ли?
 Гейб оторвал взгляд от картины и посмотрел на Лилиан.
 – Создан для того, чтобы управлять? Это что-то новенькое, скорее многие сказали бы, что я обречен на полное саморазрушение годам эдак к тридцати.
 – У тебя природный талант лидера и дар организатора. – Лилиан слегка приподняла плечо, сосредоточенно работая над изображением его скулы. Затем принялась штриховать тени у него под глазами. – Ты тоже своего рода художник. Ты можешь заставить людей увидеть ту цель, которую пока еще видишь только ты один, заставить их желать достижения этой цели вместе с тобой. Неудивительно, что ты смог добиться финансовых инвестиций, необходимых для того, чтобы дать старт «Мэдисон коммершл». Думаю, ты просто вошел в кабинет какого-то финансиста и нарисовал ему сияющую картину будущего, дабы он смог воочию представить, сколько денег заработает, если тебя поддержит.
 Гейб не шевелился.
 – Уговорить ее инвестировать в мой проект было совсем не сложно.
 Лилиан вскинула голову. Слова Гейба пробудили в ней любопытство.
 – Уговорить ее? – осторожно переспросила она, пристально глядя на Гейба.
 – Твоя двоюродная бабушка Изабель и есть тот самый финансист, кто ссудил меня начальным капиталом.
 Лилиан чуть не выронила альбом.
 – Изабель дала тебе денег?
 – Да.
 – Она никому из нас и словом об этом не обмолвилась.
 Гейб пожал плечами:
 – Значит, не хотела говорить.
 Лилиан осмысливала услышанное.
 – Поразительно, – сказала она наконец. – Все знали, что она мечтала положить конец междоусобной войне между Хартами и Мэдисонами. Ханна считает, что именно по этой причине она в своем завещании поделила «Дримскейп» между ней, Ханной, и твоим братом Рейфом. Но зачем она стала бы давать деньги тебе? Как этот ее поступок мог бы способствовать примирению Мэдисонов и Хартов?
 – Я думаю, она считала, что Мэдисоны больше пострадали от банкротства «Харт – Мэдисон», и хотела уравнять ставки, поддержав Рейфа и меня.
 – Но когда компания «Харт – Мэдисон» потерпела крах, все остались банкротами. И Харты, и Мэдисоны. Все были на нуле – куда уж ровнее!
 – Ваша семья оправилась гораздо быстрее, чем наша. – Гейб пристально смотрел на картину, стоявшую перед ним. – И мы оба знаем почему. Думаю, и Изабель тоже это знает.
 Лилиан покраснела. Кто стал бы отрицать, что крепкие и прочные семейные узы, столь же крепкие традиции и моральные устои Хартов, всегда считавших работу главной добродетелью человека, понимание важности получения образования – все это обеспечивало куда более прочные основы для роста, чем тот шаткий фундамент, на котором стояли Мэдисоны.
 – Понятно, – сказала Лилиан. – Значит, Изабель решила по-своему, не распространяясь об этом, уравнять наши шансы с помощью своих денег.
 – Я считаю так.
 – А что было трудным?
 – О чем ты?
 – Ты сказал, что договориться с Изабель об инвестициях в «Мэдисон коммершл» было несложно. А что же было трудным?
 Гейб задумчиво опустил уголки губ.
 – Так составить договор, чтобы Изабель получила свои деньги обратно, да еще с процентами и дивидендами. Она была против такого договора. Она хотела дать мне деньги просто в дар.
 – Но ты не мог принять такой подарок.
 – Не мог.
 Вот она, гордость Мэдисонов, подумала Лилиан, но вслух этого не сказала. Она продолжала работать над рисунком. Гейб перешел к другой картине.
 – Знаешь, я ошибалась насчет тебя. – Лилиан растерла штриховку подушечкой пальца.
 – Ошибалась?
 – Наблюдая за тобой сегодня на банкете, я вдруг поняла, что составила о тебе совершенно неверное мнение.
 – Трудно представить, чтобы Харт ошиблась в Мэдисоне. Вы так хорошо нас знаете.
 – Да, мы вас хорошо знаем. Именно поэтому мне непростительно было ошибиться. И все же я ошиблась.
 – В чем же?
 Лилиан подняла глаза и встретилась с Гейбом взглядом.
 – Ты не страдаешь от нервного истощения.
 Гейб молчал, пристально глядя на нее.
 – Почему ты мне не возразил? – Она вернулась к своему рисунку, добавляя ему еще больше глубины, больше контрастов. – Решил, что будет лучше оставить меня в неведении? Пусть, дескать, считает, будто я мучаюсь депрессией. Может, пожалеет тогда. Ты хотел, чтобы я тебя жалела?
 – Нет. – Гейб шел к ней по проходу, образованному двумя рядами холстов на подрамниках. – Нет, я совсем не хотел, чтобы ты испытывала ко мне жалость.
 – А чего ты хотел? – Карандаш ее порхал по бумаге, словно живой. Лилиан работала с лихорадочной сосредоточенностью, стараясь успеть ухватить образ и перенести его на бумагу во всем великолепии игры света и тени.
 Гейб подошел и остановился напротив Лилиан.
 – Я хотел, чтобы ты увидела во мне живого человека. Со своими слабостями. Человека, а не стальной агрегат. Вот я и подумал, что, если бы ты увидела во мне замордованного бесконечной работой несчастного невротика, тебе было бы проще понять, что я человек.
 Лилиан какое-то время пристально смотрела на эскиз, затем медленно опустила карандаш.
 – Я всегда знала, что ты человек.
 – Ты уверена? У меня сложилось несколько иное впечатление. Должно быть, это связано с твоим замечанием, будто бы я хотел встречаться с роботами.
 Гейб протянул руку к альбому. Лилиан позволила взять альбом у нее из рук, пытаясь по выражению лица Гейба угадать, что он думает по поводу рисунка.
 Она изобразила Гейба таким, каким увидела его несколько минут назад, – стоящим напротив одного из холстов, засунув руки в карманы брюк, с расстегнутой верхней пуговицей рубашки, с закатанными рукавами, с галстуком, свободно висящим на шее. Он стоял в тени, несколько отвернувшись от зрителя, и сосредоточенно смотрел на картину, видеть которую мог только он один. Но, что бы он там ни видел, тени, сгустившиеся вокруг него, выдавали его напряжение.
 Лилиан внимательно смотрела на лицо Гейба. По тому, как напряглись его скулы, образовав продольные складки в уголках губ, Лилиан догадалась – Гейб понял, что означали эти тени на рисунке.
 Лилиан показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Гейб вернул ей рисунок.
 – Ну что ж, – сказал он. – Похоже, ты действительно видишь во мне человека.
 – И ты понял это по моему рисунку?
 Гейб пожал плечами:
 – Трудно не понять, что ты хотела им сказать.
 – Многие, глядя на этот эскиз, увидели бы лишь мужчину, стоящего перед холстом. Но ты увидел все. – Лилиан обвела рукой холсты, расставленные вдоль стен студии. – Ты знаешь, что я вкладываю в свои картины. Ты делаешь вид, что презираешь искусство, но в действительности ты откликаешься на него.
 – Большую часть из первых десяти лет жизни я провел в художественной мастерской. Когда тебя в самые благодатные, самые восприимчивые годы окружает все это, хоть что-то да ухватишь.
 – Да, конечно. Ведь твой отец был скульптором, а мать – его моделью. – Лилиан положила рисунок на рабочий стол. Ей было неловко и стыдно за себя. – Прости, Гейб. Я знаю, что ты рано потерял родителей. Я не хотела поднимать столь болезненную тему.
 – Не переживай. В конце концов, это факт, а не плод твоего воображения. Кроме того, я, кажется, ясно сказал, что не хочу, чтобы ты меня жалела. Жалость повредила бы динамике ведения войны между Хартами и Мэдисонами.
 – Верно. Не хотелось бы нарушать динамику. – Лилиан помолчала. – Гейб!
 – Да?
 – Когда ты указал в анкете, что тебе не нравятся женщины богемного типа, ты говорил правду?
 – По-моему, мы уже установили, что я нагло врал, отвечая на большинство вопросов анкеты.
 – Я думаю, что здесь ты не солгал. Для тебя было принципиально важным не знакомиться с женщинами так называемого богемного типа в расчете на создание семьи, верно? Это ведь из-за твоих родителей? Все знают, что они не дали вам с Рейфом того, что можно назвать стабильной семьей.
 Какое-то время Гейб молчал.
 – Многие годы я считал, что все плохое в моем детстве происходило именно потому, что мои родители принадлежали к миру искусства, – сказал он наконец. – Возможно, для детского сознания проще было все объяснить неуправляемостью темпераментной и страстной артистической натуры. Во всяком случае, проще, чем воспользоваться другим объяснением.
 – Каким?
 – Что у всех у нас, Мэдисонов, есть серьезный врожденный порок: в определенных ситуациях мы не можем себя контролировать.
 – Но разве ты не доказал своим примером ошибочность такой теории? Я не встречала человека, лучше умеющего собой владеть.
 Гейб посмотрел на нее:
 – Ты тоже не очень-то вписываешься в образ темпераментной, эгоцентричной художницы, для которой в жизни не существует ничего, кроме искусства.
 – Таким образом, мы пришли к выводу, что оба не вписываемся в те представления, которые должны были бы иметь друг о друге.
 – Зачем ты привела меня в свою студию, Лилиан? Я же знаю, что вовсе не за тем, чтобы забрать что-то отсюда.
 Лилиан обвела взглядом запачканную красками мастерскую.
 – Возможно, чтобы понять, как ты в действительности относишься к людям богемного типа.
 Гейб поднял руку и обвел кончиком пальца контур декольте ее черного платья.
 – Давай посмотрим, что у нас получилось. Мы выяснили, что ты не считаешь меня роботом.
 От его прикосновения у Лилиан перехватило дыхание.
 – А ты не считаешь меня типичной представительницей богемы.
 – И что же получается?
 – Я не знаю, – прошептала Лилиан.
 Гейб опустил голову, губы его замерли в дюйме от ее губ.
 – По-моему, стоит это выяснить, как ты считаешь?
 – Но секс, вероятно, не лучший способ исследования этого вопроса.
 Гейб поцеловал ее долгим томительным поцелуем. Когда он поднял голову, в глазах его Лилиан увидела желание. Она почувствовала жар в крови.
 – Ты можешь предложить другой способ исследовать этот вопрос? – спросил он.
 Лилиан сглотнула слюну.
 – Нет. Сейчас – нет.
 Гейб положил ладонь ей на колено, как раз под подолом ее маленького черного платья. Улыбнувшись, приподнял юбку чуть выше. Лилиан ухватилась за концы его шелкового галстука и притянула к себе.
 Гейб принял приглашение со стремительностью акулы, хватающей добычу. Он не оставил Лилиан времени на то, чтобы обдумать возможность возвращения в более мелкие и безопасные воды.
 За краткий миг между двумя ударами сердца он оказался между ее коленей, бедрами раздвинув ее ноги, открыв ее для себя. Теперь уже ее черное платье было задрано до бедер, и лишь узкая черная полоска кружев стояла на пути его ладони. Преграда прискорбно неадекватная. Лилиан почувствовала, как увлажнился шелк под его прикосновением.
 Она изо всех сил вцепилась в концы его галстука и отключилась…
 Много позже Гейб очнулся, довольный и удовлетворенный. По крайней мере в этот момент он ощущал себя таковым. Он присел на край стола, на котором среди разбросанных листов бумаги для рисования, кистей и тюбиков с краской лежала Лилиан. Волосы, собранные в аккуратный пучок на банкете, рассыпались по плечам. Маленькое черное платье, смотревшееся так элегантно и стильно на празднике, теперь было смято и выглядело весьма своеобразно и никак не отвечало представлениям о хорошем вкусе. Но на ней, как подумалось Гейбу, оно сейчас выглядело потрясающе.
 Галстук его теперь уже висел у нее на шее, а не у него, Гейб усмехнулся, припомнив, как он там оказался посреди любовной игры.
 Лилиан шевельнулась.
 – На что это ты уставился?
 – На произведение искусства.
 – Хм… – Лилиан одобрительно кивнула. – Произведение искусства. Быстро ты, Мэдисон.
 – Быстро для мужчины, который все еще не вполне оправился от сногсшибательного приключения?
 – Надо же! Так то были твои ноги? – Улыбка Лилиан была как у кошки, съевшей канарейку. – А я и не поняла.
 Гейб усмехнулся:
 – Кажется, я предельно ясно выразил себя, это ты можешь признать?
 – Признаю. Ты славный малый, Гейб. Но ты и сам об этом знаешь. Тебе хорошо?
 – Сейчас мне не просто хорошо, мне гораздо больше, чем хорошо. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее в обнаженное бедро. – Мне классно. А тебе?
 – Думаю, я останусь в живых. – Лилиан приподнялась на локтях и осмотрела себя. – Но платье вконец испорчено.
 – Уверен, что там, откуда оно было взято, их больше чем достаточно.
 – Вероятно. В магазинах полно маленьких черных платьев. – Лилиан заметила висящий у себя на шее галстук и нахмурилась: – Как он здесь оказался?
 Гейб поднялся со стола и потянулся.
 – На некоторые вопросы лучше не отвечать.
 Застегивая молнию и ремень, он изучающе смотрел на холст, стоявший у стены как раз напротив него. То было еще одно из уникальных творений Лилиан: захватывающая игра света и тени. Гейбу показалось, будто этот холст затягивает его в себя, пытаясь утащить в иной мир. Те же ощущения рождали и некоторые другие ее картины. Ему приходилось делать над собой усилие, чтобы отвести глаза от холста.
 Гейб повернулся к Лилиан и увидел, что чувственный веселый огонек в ее глазах потух. Она смотрела на него так же, как он смотрел на картину – словно боялась, что ее затянет в омут, унесет в параллельный мир.
 – Значит ли это, что мы с тобой стали любовниками? – спросила она.
 С некоторой долей любопытства. Вежливо. Очень сдержанно. Спросила просто так, на всякий случай.
 Ее нарочитая непринужденность сразу же лишила Гейба большей части того удовлетворения, которое он испытывал только что. Что бы между ними ни происходило, до стабильности было весьма далеко.
 – Да, – сказал он. – Пожалуй, нам лучше назвать это любовной связью. Не думаю, что у нас есть реальный выбор.
 Лилиан медленно приподнялась и села, свесив ноги со стола.
 – Почему?
 У нее узкие изящные лодыжки и красивый подъем, отметил про себя Гейб. А ведь он никогда не считал себя мужчиной, которого возбуждают женские стопы.
 Гейб снова подошел к столу, взял Лилиан за талию, приподнял и поставил на пол. Отпускать ее он не стал.
 – Было бы неудобно признаться себе, будто у нас роман на пару ночей, верно?
 – Пришлось бы сознаться в собственной поверхностности.
 – Для нас это неприемлемо, – сказал Гейб без тени сомнения. – Так что поедем к тебе. Нам надо немного поспать. Завтра утром предстоит долгий путь назад, в Эклипс-Бей.




 Глава 12


 Обманчиво яркое солнце заливало Эклипс-Бей радостным светом, но тепла давало очень мало. Белые барашки волн искрились под солнцем. Свежий ветер предвещал очередной шторм. Гейб и Лилиан проезжали по крохотному деловому центру городка, направляясь к летнему коттеджу Хартов. Лилиан обратила внимание на то, что несколько мужчин, стоявших возле грузовика на единственной в городке заправочной станции, были одеты в теплые толстовки либо в утепленные куртки-ветровки.
 Сэнди Хиксон, владелец автозаправки, заметив машину Гейба, помахал ему в знак приветствия. Компаньоны Хиксона повернули головы в сторону машины Гейба. Даже отсюда, с пассажирского кресла, Лилиан заметила нескрываемый интерес в глазах мужчин.
 Харт и Мэдисон не могли проехать в одной машине по городу, чтобы не привлечь к себе любопытные взгляды.
 – Маленький город, – сказал Гейб таким тоном, словно его нисколько не потревожил проявленный к ним с Лилиан интерес.
 – Очень маленький.
 – Не сказать, чтобы тут было слишком уж весело зимой. Мы даже вроде как обязаны своим присутствием привнести в жизнь города немного приятного возбуждения.
 – С каких это пор Мэдисонов беспокоят обязательства перед общественностью?
 – С тех пор, как мы стали теснее общаться с вами, Хартами. Вы оказываете на нас благотворное влияние.
 Войдя несколькими минутами позже в семейный летний дом Хартов, Лилиан заметила мигающий красный огонек на телефонном аппарате.
 Гейб тоже его заметил.
 – Готов поспорить, что Митчелл нас выследил.
 – Возможно. А может, это звонила моя мама. Замечательно. – Лилиан поставила на пол картонную коробку с принадлежностями для рисования, которую принесла из машины. – Я потом этим займусь.
 – Ты, кажется, говорила, что твои родители в Сан-Диего.
 – Это так. Но тебе не хуже меня известно, как быстро разносятся слухи между Хартами и Мэдисонами, особенно с тех пор, как поженились Рейф и Ханна.
 – Ну что ж, мы оба знали, что нам не удастся сохранить наши отношения в тайне. К тому же мы уже давно не дети.
 Слишком уж философский у него тон, подумала Лилиан. Даже веселый какой-то. Словно предстоящее объяснение с родственниками не представлялось Гейбу чем-то заслуживающим внимания. Все равно что прогулка в парке.
 – Да, конечно, – сказала Лилиан. – Мы давно взрослые люди.
 Гейб поставил на пол ее чемодан и, приподняв брови, с подчеркнутой вежливостью спросил:
 – Нужна поддержка?
 – От Мэдисона? Это все равно, что подливать масла в огонь.
 – У нас, Мэдисонов, это хорошо получается.
 – Обещаю вспомнить об этом, когда мне вздумается развести огонь пожарче вместо того, чтобы потушить пожар.
 – Этот пожар потушить будет непросто, – тихо сказал Гейб.
 Лилиан не знала, как следует его понимать. Предупреждал ли он ее, или то была его очередная шутка? Немного поразмыслив, она решила принять последнюю версию.
 – Я взрослый человек, – сказала она. – И сама принимаю решения. Мои родители об этом знают.
 – Угу. – Она, похоже, его не убедила, но возражать он не стал, повернулся и направился к двери. – Ладно, если тебе не нужна моя помощь в разговоре с родителями, то я, пожалуй, пойду. Увидимся за ужином.
 Он сказал это с потрясающей непринужденностью. Так, словно ни на миг не сомневался в том, что она ему не откажет. При этом явно подразумевалось, что после ужина они не разойдутся по своим домам. Гейб вошел в ее жизнь, в ее обычный распорядок дня и очень удобно там устроился.
 Ну и что? Они оба согласились, что у них любовная связь, так к чему запоздалые приступы малодушия?
 Но ответ на этот вопрос пришел сразу, со следующим ударом сердца: сколько бы Лилиан ни убеждала себя и других в том, что выросла, в ней крепко укоренилось сознание того, что заводить роман с Мэдисоном – дело опасное.
 – Почему бы нам не сходить куда-нибудь вечером? – предложила она, повинуясь внезапному побуждению.
 Ужин в ресторане все-таки больше похож на свидание. С этим она справится. Свидания более предсказуемы, они более обставлены условностями. Не придется опасаться острого и пронзительного ощущения близости, которое неизбежно родится в процессе совместного приготовления пищи и последующего ужина за кухонным столом. Свидание позволит ей держать дистанцию. Ну и что, если после свидания они поедут к нему и займутся любовью с необузданной страстью? Многие так и поступают после свидания. По крайней мере она о таком слышала.
 – Отлично.
 Отчего-то Лилиан показалось, что Гейб догадался о ее тайных мыслях. Но спорить он не стал, а просто вышел на террасу.
 – Я за тобой заеду. В полседьмого подойдет?
 – Я могу встретиться с тобой возле твоего дома. – Лилиан подошла к двери. – Идти совсем недалеко.
 – Нет. Будет темно. Я не хочу, чтобы ты разгуливала одна после наступления темноты.
 – Волноваться не о чем. Здесь, знаешь ли, не Чикаго времен «сухого закона». А сейчас, в мертвый сезон, и вообще тишь да благодать.
 – Эклипс-Бей уже не тот город, каким он был во времена нашего с тобой детства. Теперь неприятности тут случаются не по вине одних лишь туристов. Колледж Чемберлена разросся, да и институт тоже. Так что я бы предпочел, чтобы ты не гуляла одна после заката.
 Лилиан прислонилась плечом к косяку и сложила руки на груди.
 – Ты всегда такой нудный? – спросила она с легкой насмешкой, скрывающей приятное удивление.
 – Просто я осторожен.
 – И может, совсем чуть-чуть склонен верховодить.
 – Конечно, но разве я один такой? – Он прикоснулся губами к ее губам. – Пойди мне навстречу, ладно?
 – Хорошо. Но только в этот раз.
 Гейб удовлетворенно кивнул и быстро сошел по ступеням.
 – Увидимся позже. Удачи в творчестве.
 – А чем ты собираешься сегодня заниматься?
 Гейб остановился и взглянул на нее через плечо.
 – Я собираюсь залезть в Интернет, чтобы хорошенько покопаться в подноготной одного потенциального клиента «Мэдисон коммершл». А почему ты спросила?
 Лилиан скорчила рожицу.
 – Желаю приятно провести время.
 – Мне кажется, я уже объяснял тебе, что моя деятельность в компании называется работой, а не приятным времяпрепровождением. – И Гейб одарил ее коронной улыбкой Мэдисонов – лениво-сексуальной. – Удовольствие приходит потом, после работы. Я тебе это докажу.
 Гейб спустился к машине, открыл дверцу и сел за руль.
 Наверное, она допустила ошибку, предположив, будто он стал жертвой переутомления потому, что работа в «Мэдисон коммершл» перестала приносить ему удовольствие. В определенном смысле, подумала Лилиан, Гейб прав. Но называть его взаимоотношения с «Мэдисон коммершл» просто работой было бы тоже не вполне правильно. Истина состояла в том, что компания «Мэдисон коммершл» была его страстью.
 А страсть – это не просто приятное времяпрепровождение. Страсть – дело серьезное.
 Лилиан всегда интуитивно чувствовала это, когда речь шла о ее творчестве, а теперь начинала понимать и применительно к их с Гейбом взаимоотношениям. Дело серьезное.
 Лилиан вернулась в дом, закрыла за собой дверь, подошла к телефону и включила прослушивание сообщений. Сообщений было два. Первое, как она и думала, было от матери.
 Может, оно и лучше – побыстрее через это пройти. Лилиан мысленно подобралась и набрала номер телефона отеля в Сан-Диего.
 «Мы давно взрослые люди».
 Элайн Харт ответила после второго гудка. Как это принято у матерей, она не стала ходить вокруг да около, а сразу перешла к главному:
 – Что, скажи на милость, происходит там у вас в Эклипс-Бей?
 – Это длинная история.
 – Вчера звонил твой дед. Они с твоим отцом очень долго говорили. И разговор тот никак нельзя назвать легким и приятным. Не помню, чтобы эти двое когда-нибудь так друг на друга наскакивали. Салливан сказал, что ты закрыла «Прайвит эрейнджмент». Окончательно. Это правда?
 – Да.
 – Но, дорогая, почему? – Голос Элайн взметнулся вверх с раздраженными интонациями, столь характерными для матерей на всем земном шаре. – У тебя так хорошо все получалось.
 Элайн не произнесла сакраментального «наконец-то», но это слово, пусть и не озвученное, повисло в виде многоточия в конце фразы.
 – Ты знаешь, почему я это сделала, мама.
 После непродолжительной паузы Элайн вздохнула:
 – Твоя живопись.
 Протяжные интонации испарились как по волшебству, отметила про себя Лилиан. Умные матери всегда чувствуют, когда следует отказаться от тактики, которая не приводит к успеху.
 – Я думала об этом достаточно долго, мама. Мне надо убедиться, что я смогу.
 – Неужели для этого так уж необходимо закрывать «Прайвит эрейнджмент»? Ведь разобраться, сможешь ли зарабатывать искусством себе на жизнь, можно было бы и без отрыва от основной работы, тебе не кажется? Ты всегда рисовала в свободное время.
 Лилиан плюхнулась на диван и задрала ноги на журнальный столик.
 – Я чувствую, что пришло время поставить искусство на первое место. Я не могу больше разбрасываться. Факт остается фактом – после целого дня в офисе я устаю. У меня не остается сил для работы.
 Для работы. Лилиан сама немного удивилась тому, что употребила это слово. Употребила в том же смысле, в котором его использовал Гейб, – для определения того важного, чем она занималась в жизни. Искусство для нее не было хобби. Не было и приятным времяпрепровождением. И развлечением тоже не было. Оно было ее страстью.
 – А если с картинами у тебя пойдет не так уж хорошо? – спросила Элайн. – Ты тогда снова откроешь «Прайвит эрейнджмент»? У тебя ведь остались и программа, и список клиентов?
 – Я не хочу сейчас об этом думать, мама. Мне надо сосредоточиться на главном.
 – Ты говоришь так, как твой отец и дед. – Элайн после некоторых колебаний решила копнуть глубже. – Салливан рассказал твоему отцу еще кое-что. Он сказал, что вы с Гейбом Мэдисоном встречаетесь… на людях.
 Лилиан рассмеялась, сама не ожидая того.
 – Готова поспорить, что он выразился куда откровеннее.
 Элайн прочистила горло.
 – Кажется, он употребил слово «сожительствуют».
 – Так я и знала. – Лилиан опустила ноги на пол и придвинулась к самому краю дивана. – Митчелл Мэдисон все-таки наябедничал деду. Разве не забавно, что он с этой новостью отправился прямиком к Салливану? Спрашивается, почему он это сделал?
 Наступила еще одна непродолжительная пауза.
 – Так это правда? – строго спросила Элайн.
 – Боюсь, что правда. – Лилиан скорчилась, крепко сжав телефон в руке. – Но я предпочитаю выражение «встречаться на людях» слову «сожительствовать».
 – У мужчин в возрасте Митчелла и Салливана иной взгляд на эти вопросы. И иной лексикон для их описания.
 – Я уже догадалась.
 – Извини, что вмешиваюсь, но как Гейб определяет ваши… э… отношения?
 «Мы давно взрослые люди».
 – Я его об этом не спрашивала, знаешь ли. Послушай, мама, я знаю, что ты делаешь это из лучших побуждений, но наш разговор переходит на слишком интимные темы. Я вполне способна сама разобраться со своей личной жизнью.
 – Когда в Эклипс-Бей сходятся Харты и Мэдисоны, это перестает быть личным делом каждого из них, – возразила Элайн.
 – Ладно, пусть так. Но все же хочу заметить, что я сама способна со всем разобраться.
 – Ты уверена?
 – Конечно. Я не школьница, мама. Я уже давно самостоятельный человек.
 – Тебе ни к чему лишние проблемы, а они у тебя непременно появятся, если в твою жизнь войдет Мэдисон.
 – Гейб не такой, как остальные Мэдисоны. Он получил высшее образование и выстроил весьма успешный бизнес. Когда я была девочкой, я, помнится, часто слышала, как дед называл Гейба исключением, которое лишь подтверждает то правило, что у всех Мэдисонов на роду написано плохо кончить.
 – Да, дорогая, я знаю. – Наступила еще одна небольшая пауза. – Но, только между нами – лично меня из всех Мэдисонов Гейб настораживал больше всех.
 Лилиан похолодела.
 – В самом деле?
 Элайн ответила не сразу. Лилиан живо представила, как мать задумчиво смотрит вдаль, вспоминая прошлое.
 – Не одна я за него переживала, – сказала наконец Элайн. – Мы часто говорили о нем с Изабель. Будучи еще совсем ребенком, Гейб отличался чрезмерной сосредоточенностью, слишком хорошо для ребенка умел владеть собой. Он никогда не терял головы, никогда не имел неприятностей в школе. Всегда получал хорошие оценки. Все это не вполне нормально.
 – Ты хочешь сказать: не вполне нормально для Мэдисонов?
 – Нет, для любого маленького мальчика. Теперь я понимаю, что даже тогда им двигала идея создания бизнес-империи.
 – Думаю, ты права, – сказала Лилиан. – Он должен был что-то себе доказать. Но ведь он осуществил задуманное.
 – Люди, которые ставят перед собой задачи длиной в целую жизнь, не меняются, даже если для всех окружающих очевидно, что они удовлетворили свои амбиции на все сто. Насколько я знаю, они продолжают себя подгонять. Это их неотъемлемое свойство.
 Мэдисоны и их страсти.
 – Мама, послушай, я же не…
 – Я не хочу вмешиваться в твою личную жизнь, но все-таки я твоя мать.
 – Я знаю, – со вздохом сказала Лилиан. – Ты должна делать то, что положено делать матери.
 – Мне кажется, тебе следует принять во внимание, что Гейб остался все тем же.
 – О чем ты?
 – Компания «Мэдисон коммершл» всегда была главным делом его жизни. Была и остается. Все это упорство, вся эта железная воля, с которой он добивался того, что имеет сегодня, с годами только окрепли.
 – И что?
 – А то, – выпалила Элайн, – что если он решил встречаться с тобой на людях, как ты это называешь, то у него на то есть причина.
 Лилиан почувствовала, как у нее свело внутренности.
 – Не хочешь же ты сказать, что от меня Гейбу нужен только секс?
 – Нет, не хочу. – Элайн выдержала паузу. – Откровенно говоря, я думаю, что Гейб с его деньгами и положением может иметь столько секса, сколько он хочет, и без твоего участия.
 Лилиан болезненно поморщилась. В глубине души она была согласна с матерью.
 – Только, пожалуйста, не говори мне, что он получает некое извращенное удовлетворение оттого, что имеет интимные отношения с женщиной из стана Хартов. Он не настолько одержим жаждой мести и не настолько убог духовно, чтобы думать, будто, соблазнив меня, докажет свое превосходство над Хартами.
 – Нет, он не настолько глуп.
 Лилиан почувствовала, что ее отпустило.
 – Гейб не стал бы унижать себя, засчитывая себе очки за то, что переспал с женщиной из семейства Хартов. Да о чем тут говорить, если его родной брат сейчас женат на моей сестре. Даже дед не мог бы поверить, что…
 – Нет, – повторила Элайн ровным, но твердым голосом. – Я не думаю, что Гейб тебя соблазнил только за тем, чтобы заработать очки в этом смехотворном давнем соперничестве. Он хороший стратег и не станет хвататься за первую подвернувшуюся возможность.
 Лилиан почти совсем расслабилась.
 – Тогда что ты пытаешься мне сказать, мама?
 – Я просто хочу, чтобы ты была с ним осторожнее, дорогая. Мы с твоим отцом в последнее время много говорили о будущем «Харт инвестментс». Очевидно, компанию придется продать, когда через пару лет Хэмптон уйдет в отставку. Никто из вас троих не хочет взять на себя управление компанией, да и отец не собирается никого из вас принуждать к этому.
 – Я знаю. Он молодец, что никогда на нас не давил.
 – Видит Бог, он знает, что это такое – когда на тебя давят. Он испытал это на себе, когда был в вашем возрасте. Потому никогда и не давил на вас, что бы по этому поводу ни думал Салливан.
 – Что? – Лилиан замерла. – Не хочешь ли ты сказать, что отец принял на себя руководство компанией только потому, что дед на него надавил?
 – После того как развалилась компания «Харт – Мэдисон», твой дед вложил все средства и все силы в то, чтобы поднять «Харт инвестментс». С самого начала было ясно, что наследником дела станет Хэмптон. Твой отец исполнил мечту своего отца, но мечта Салливана никогда не была его мечтой.
 – Понимаю.
 Лилиан встала и подошла к окну, зажав трубку в руке. Она смотрела на белые гребешки волн, испытывая странное чувство. Чувство прозрения. Было так, словно с глаз ее внезапно упала пелена. Она вдруг с потрясающей ясностью увидела ту сторону семейной истории, о существовании которой до сих пор даже не догадывалась.
 – Хэмптон не хотел, чтобы кто-либо из вас троих считал своим долгом жить ради исполнения мечты другого человека.
 – Папа принял огонь на себя во имя нас? Мне всегда было любопытно, почему дед не поднимает шума из-за того, что никто из нас не выказывает особого интереса к «Харт инвестментс». Но я просто решила, что с годами он стал мягче.
 – Да уж. – Элайн усмехнулась в трубку. – Твой отец не раз вступал с дедом в пререкания по этому вопросу. Он предупреждал Салливана, что не допустит использования принуждения для превращения компании в династическое предприятие. Хэмптон хотел, чтобы каждый из его детей был свободен в выборе собственного пути в жизни.
 – Но у отца никогда не было такого выбора, верно?
 – Когда он был молод – не было. Но с годами кое-что изменилось. Мы с Хэмптоном однажды решили, что жизнь слишком коротка для того, чтобы потратить ее на осуществление чужой мечты. У отца есть планы на будущее, и он полон решимости претворить эти планы в жизнь. Салливан и так слишком долго единолично правил в нашей семье. Пусть делает с «Харт инвестментс» все, что хочет. Мы с Хэмптоном считаем себя свободными от каких бы то ни было обязательств перед компанией и перед ним.
 В голосе матери слышалась железная решимость. Это было для Лилиан новым.
 – Ты говоришь о благотворительном фонде, который вы с отцом собираетесь организовать? – спросила Лилиан.
 – Да. Хэмптон не может дождаться, когда примется за дело.
 – Понимаю. – Лилиан смахнула влагу, мешавшую ей любоваться заливом. – Наверное, мы все, Ханна, Ник и я, в огромном долгу перед папой за то, что он подставлял свою спину, не давая нас Салливану в обиду.
 – Именно, – с нажимом ответила Элайн. – Но сейчас мы говорим не об этом. Я хочу, чтобы ты поняла, что Мэдисон очень хитрый, очень предусмотрительный бизнесмен. Новости в нашем мире распространяются со скоростью лесного пожара. Уверена, что он знаком с положением дел в «Харт инвестментс». Он, должно быть, знает, что компания скорее всего больше не будет функционировать в качестве семейного бизнеса.
 – И что с того?
 – Подозреваю, он исходит из предположения, что «Харт инвестментс» будет либо продана, либо вольется в другую корпорацию. И произойдет это довольно скоро. Но если он на тебе женится…
 – Остановись. – Лилиан дышала с трудом. – Вот тут и остановись. Не продолжай, мама. Прошу тебя, не говори мне, что он спит со мной, чтобы таким образом завладеть третьей частью «Харт инвестментс».
 На другом конце линии долго молчали.
 – Чтобы отхватить этот жирный кусок компании, ему придется сделать куда больше, чем просто переспать с тобой, – произнесла наконец Элайн. – Для достижения этой цели ему придется жениться на тебе.
 Из окна Лилиан видела, как приближалась очередная буря. Тучи стремительно надвигались на берег. Ветер хлестал в окна. Над заливом нависла зловещая мгла. Вода приобрела стальной цвет.
 – Будем стараться во всем видеть лучшую сторону, мама. Гейб ни слова не сказал о браке. И я, как профессионал, могу тебя заверить, что я женщина не его типа. Он не считает, что я гожусь ему в жены.
 Лилиан пошла ставить чайник. После телефонного разговора на душе ее было неспокойно. Голова полнилась всякими нехорошими, по большей части сумбурными мыслями. Но к тому времени, как вода закипела, она кое-что успела обмозговать и привести мысли в относительный порядок.
 «Не отрывайся от реальности», – сказала себе Лилиан, наливая в чашку ароматный зеленый чай. Она сказала матери правду. Гейб даже и намека не сделал на возможность их брака. Судя по всему, его вполне удовлетворяла перспектива иметь с ней сексуальные отношения, не более того.
 С другой стороны, в отношении Гейба Мэдисона на свою интуицию она едва ли могла положиться, ибо интуиция всегда базируется на анализе прошлого опыта. Что же касается Гейба, с анализом его побуждений и поступков дело у Лилиан обстояло неважно. К примеру, вплоть до вчерашнего дня она пребывала в заблуждении, будучи абсолютно уверенной в том, что он страдает от депрессии.
 С чашкой в руке Лилиан побрела в явно импровизированную мастерскую. Взглянула на чистый холст на подрамнике. Она приехала сюда, в Эклипс-Бей, чтобы творить, но до сих пор только и успела, что распаковать коробки с кистями и красками. Лилиан сделала несколько набросков, но серьезно за работу так и не взялась. Отношения с Гейбом Мэдисоном отвлекали ее от работы. Не просто отвлекали – не давали работать!
 Какое-то время Лилиан работала карандашом, пытаясь наметить основные контуры будущей картины – дожидаясь, когда к ней придет то особое состояние, когда она словно попадала в иное измерение, внутрь того, что потом ляжет на холст. Но для того, чтобы вдохновение тебя озарило, нужно быть к этому готовой. Нужна предельная концентрация.
 А с концентрацией внимания у Лилиан что-то совсем не ладилось, поэтому она решила вернуться на кухню и налить себе еще чаю.
 Проходя через гостиную, Лилиан увидела огонек на телефонном аппарате. Только сейчас она вспомнила, что сообщений было два. А прослушала она только одно – от матери.
 И вместо того чтобы продолжить путь на кухню за чаем, Лилиан включила прослушивание второго сообщения.
 – Это Митчелл Мэдисон. Нам надо поговорить.
 Только этого ей не хватает для полного счастья! Ну что ж, зато теперь она точно знает, что сегодня на творчестве можно поставить крест.
 Часа в три пополудни Лилиан открыла калитку и вошла в сад Митчелла Мэдисона. Она с интересом огляделась. Лилиан была наслышана о легендарном саде, похожем на сказочный лес с роскошными папоротниками, экзотическими цветами, многочисленными соцветиями роз. Уже много лет в Эклипс-Бей сад Митчелла Мэдисона был едва ли не главной местной достопримечательностью – самый роскошный, самый яркий и самый ухоженный сад в округе. Даже сейчас, в разгар зимы, когда почти все растения уже отцвели, сад Митчелла Мэдисона потрясал воображение. Настоящий рай на земле. Но с другой стороны, садоводство было страстью Митчелла Мэдисона, а каждый знал, что если Мэдисон проникнется к чему-то страстью, то уж отдастся ей без остатка.
 Лилиан шла по усыпанной гравием дорожке, петлявшей между разросшимися папоротниками и идеально ухоженными клумбами. После недавно прошедшего дождя от земли поднимался густой аромат. В конце тропинки виднелась оранжерея. Лилиан различила силуэт, передвигавшийся за непрозрачными стеклами.
 Открыв дверь, Лилиан попала во влажное, насыщенное запахами земли тепло. Митчелл сосредоточенно трудился над глиняными горшками, расставленными на высокой скамейке, доходящей ему до пояса. В правой руке он держал маленький секатор, а в левой – крохотный садовый совок. Из карманов его видавшего виды, испачканного землей фартука торчали всевозможные садовые инструменты. В настоящий момент Митчелл любовно обихаживал нежный росток какого-то саженца в горшке.
 – Я получила ваше сообщение, Митчелл, – с порога сказала Лилиан.
 Митчелл стремительно поднял голову, и седые брови его взметнулись вверх, сойдясь над переносицей крупного с горбинкой носа.
 – А, вы все-таки пришли. Заходите и закройте дверь. На улице сегодня холодно. Растения боятся сквозняков.
 Лилиан зашла в оранжерею, и дверь на тугих петлях сама за ней захлопнулась.
 – Ваше сообщение заставило меня подумать, что у вас ко мне срочное дело. Что-то случилось?
 – Черт меня дери, конечно, случилось. – Митчелл положил на козлы секатор и совок и снял перчатки. – Я рассказал об этом деле Салливану, но, насколько я понимаю, он и пальцем не шевельнул, чтобы все уладить. Похоже, придется приложить руку мне.
 – О чем идет речь?
 – Начнем с главного. У вас с Гейбом серьезно или вы с ним дурака валяете?
 Лилиан замерла на месте. Все оказалось еше хуже, чем она ожидала. На мгновение ей показалось, что она вот-вот задохнется в этой душной, спертой атмосфере. Усилием воли Лилиан поборола желание обратиться в бегство.
 – Простите?
 – Не играйте со мной, Лилиан. Вы знаете, о чем я сейчас говорю. Если вы решили разбить Гейбу сердце, то я должен узнать об этом сейчас.
 – Я? Разбить сердце Гейбу? – Откуда ни возьмись в ней всколыхнулась ярость. – С чего вы взяли, что такое вообще возможно?
 Мэдисон презрительно фыркнул:
 – Он у вас в руках, и вы об этом прекрасно знаете. Вопрос в том, что вы намерены теперь с этим делать.
 – Но это же просто смешно. Только потому, что мы часто встречаемся…
 – Вы думаете, что никто не заметил, как вы вдвоем удрали в Портленд с ночевкой? Черт побери, да вы даже не пытаетесь скрывать свои отношения.
 – Вы не хуже меня знаете, что я ничего не могу поделать со сплетнями, которые ходят по Эклипс-Бей.
 – Когда я был в вашем возрасте, мы по крайней мере понимали, что такое приличия, и не водили шашни у всех на глазах.
 Лилиан видела, что Митчелл не на шутку раздражен. И он действительно считал, что имеет право читать ей нравоучения. Но его раздражение лишь подлило масла в огонь – она разозлилась всерьез.
 – А я вот слышала совсем другое, мистер Мэдисон. Мои родственники рассказывают, что вы в моем возрасте не слишком заботились о приличиях, когда водили шашни со своими подругами. Скажу вам больше, мистер Мэдисон, если кто и лил воду на мельницу сплетен в Эклипс-Бей с завидной регулярностью, так это вы, Мэдисоны.
 – Все меняется. Теперь это не так.
 – То, что сейчас вы не даете местным кумушкам повода для сплетен, ничего не меняет.
 – Мы говорим сейчас не обо мне, а о Гейбе. – Митчелл подбоченился. – Он не такой, как остальные Мэдисоны.
 – Да, так говорят, но мне откуда знать, что это правда?
 – Придется вам поверить мне на слово.
 Лилиан холодно улыбнулась.
 – Почему я должна верить вам на слово?
 – Послушайте, я могу понять, почему вам трудно его постичь. Гейб не так прост. Он не всегда говорит то, что думает.
 – Не всегда – слишком мягко сказано.
 – Говорит он вам правду или нет, в конце концов не так уж важно. Что важно, так это то, что я не хочу, чтобы ему было больно. Если вы к нему относитесь несерьезно, то лучше порвать сейчас, пока у него это не зашло слишком далеко.
 – Из того, что мы встречаемся, – сквозь зубы процедила Лилиан, – еще не следует, что Гейб в меня влюблен.
 – Если вы с ним просто кувыркались в одной постели в Портленде – это одно. Я бы на это и внимания не обратил. Но Гейб махнул рукой на «Мэдисон коммершл» ради того, чтобы оказаться рядом с вами здесь, в Эклипс-Бей. А вот это уже означает, что с его стороны все очень серьезно.
 – Господи, да вы говорите так, словно компания – его жена, а я его у нее отбиваю.
 Митчелл кивнул:
 – Не слишком далеко от истины, если подумать.
 – Послушайте, так, для справки: Гейб оставил «Мэдисон коммершл» не ради меня. – Лилиан развела руками. – Он решил взять отпуск, только и всего.
 – Дерьмо. Простите за выражение. Гейб не берет отпуска. И уж конечно, он не уходит в отпуск на целый месяц. Он бросил все дела в «Мэдисон коммершл», потому что потерял от вас голову. Вот единственное объяснение.
 – Очень романтичное предположение, но, увы, оно слишком далеко от истины. Бесконечно далеко. Не знаю, открою ли я вам глаза, если скажу, что в здешних краях найдется немало людей, в том числе и среди членов моей семьи, которые будут только счастливы рассказать вам, что именно, по их мнению, заставило Гейба оставить «Мэдисон коммершл» на целый месяц.
 – И что же, черт возьми, здесь считают главной причиной его отъезда?
 – Уверена, вы слышали такие разговоры. Ходят сплетни, будто Гейб хочет жениться на мне, чтобы отхватить жирный кусок «Харт инвестментс».
 Митчелл смотрел на нее словно громом пораженный.
 – Вы что, свихнулись? Мэдисоны не женятся ради денег.
 – Может, Мэдисоны и не женятся. Но вы и сами сказали, что Гейб не такой, как остальные Мэдисоны.
 Митчелл презрительно шмыгнул носом.
 – Не настолько же он другой.
 – Послушайте, мы все знаем, что «Мэдисон коммершл» – самое важное, что есть у Гейба в жизни. Это его творение. Он стольким ради него пожертвовал, столько за него боролся, так пестовал его. Почему бы ему не попытаться завоевать ту, кто может внести существенный вклад в его империю?
 – Если бы он был из тех, кто женится на деньгах, он бы в свое время женился на Мэрилин Торнли. В ее семье наличности в избытке.
 Лилиан нахмурилась:
 – У меня сложилось впечатление, что они расстались, потому что Мэрилин предпочла Гейбу Мэдисону Тревора Торнли, а не потому, что Гейб не захотел на ней жениться.
 – Черт возьми, неужели вам это надо объяснять? Они расстались потому, что Гейб ясно дал ей понять, что «Мэдисон коммершл» для него важнее, чем она. А эта женщина любит быть во всем номером первым.
 – И я тоже, мистер Митчелл.
 – Вы Харт. Вы понимаете, что бизнес прежде всего.
 – Нет, поверьте мне, я этого не понимаю.
 – Еще как понимаете. Послушайте, вы знаете, что Гейб занят только вами и больше никем, и это означает, что для него все очень и очень серьезно. Я хочу знать, что вы к нему чувствуете. Вы хотите выйти за него замуж?
 Лилиан отступила на шаг и взялась за дверную ручку.
 – Мистер Мэдисон, наша дискуссия носит чисто гипотетический характер. К вашему сведению, тема брака ни разу между нами с Гейбом не возникала.
 – Похоже, что возникнет. И очень скоро, насколько я знаю Гейба. Он не станет медлить там, где медлить нельзя.
 – Я так не думаю, мистер Мэдисон. – Лилиан крепче взялась за ручку, чтобы придать себе уверенности. – Для справки: Гейб очень ясно дал мне понять, что не желает жениться на женщине, имеющей какое-то отношение к богеме. Смею вам напомнить, что я художница. Таким образом, я выбываю из игры. Вам так не кажется?
 – Нет, не кажется. С Мэдисонами такое не проходит. Мы не умеем мыслить логически, когда речь идет о любви.
 Лилиан понимала, что ей срочно надо отсюда убираться. Она вот-вот готова была взорваться.
 – Позвольте мне кое-что прояснить. Если – я повторяю, – если Гейб когда-либо поднимет тему брака, я, уж поверьте, постараюсь выяснить, видит ли он во мне прежде всего личность или рассматривает лишь в качестве ценного приобретения, добавляющего солидности его империи.
 – Но как, черт возьми, он сможет доказать, что любит вас?
 – Не знаю. Это уже не моя проблема. Это проблема Гейба. Если вообще ему есть что доказывать.
 – Черт побери, как это похоже на вас, Хартов! Требовать железных гарантий там, где ничего нельзя гарантировать. – Митчелл наставил на нее указательный палец. – Знаете, что я думаю? Я думаю, вы решили с ним немного поиграть. Вы просто развлекаетесь, верно? У вас это несерьезно.
 К этому времени Лилиан уже успела открыть дверь, но что-то в тоне Митчелла заставило ее задержаться на пороге.
 – Вы ведь искренне за него переживаете, верно?
 – Имею на это право. Он мой внук, черт возьми! Может, из меня получился не очень хороший воспитатель, когда после смерти их родителей мне пришлось растить Гейба с Рейфом, но я старался учить ребят правильным вещам. Я в ответе за Гейба и поэтому должен быть настороже, когда ему грозит беда.
 Лилиан посмотрела Митчеллу в глаза.
 – У Гейба сложилось впечатление, будто вам все равно, насколько успешно у него идут дела с «Мэдисон коммершл». Будто его успех вам безразличен.
 – Разумеется, мне не все равно, – пробурчал Митчелл. – Я горжусь тем, что он сделал с компанией. Он доказал вам, Хартам, и всем прочим, что Мэдисоны тоже кое-чего стоят. Он доказал, что тот из Мэдисонов, кто решил чего-то добиться, добьется своей цели. Что у нас у всех не написано на роду поганить все, к чему прикоснешься, как это было с его отцом или со мной.
 Наступила напряженная тишина.
 – Вы ему когда-нибудь это говорили? – тихо спросила Лилиан. – Понимаете, мне кажется, что ему очень нужно услышать эти слова.
 Митчелл открыл было рот, но тут же закрыл его, так ничего и не сказав.
 Лилиан не спеша вышла в сад.


* * *

 Гейб обмакнул кусочек крабового мяса в острый красный соус.
 – Слышал, что ты сегодня выходила из дома, чтобы встретиться с Митчеллом.
 Лилиан вздрогнула. Вилка в ее руке тоже слегка задрожала. Она покрепче взялась за вилку и воткнула ее в капустный салат.
 – Кто тебе это сказал? – спросила она.
 Едва не сорвалась, отметил Гейб. С чего бы? Что с ней происходит?
 Утром, когда они вместе выехали из Портленда, у него было очень хорошо на душе. Спокойно. Словно наконец появилась стабильность в их отношениях. Ему даже показалось, что некоторые вопросы, которые у него накопились, получили ответы.
 У них с Лилиан был роман. Не подразумевающий никаких дополнительных обязательств. Они оба сошлись на этом. Все просто и недвусмысленно. Куда уж проще и яснее.
 Но теперь, с возвращением в Эклипс-Бей, все опять запутывалось.
 Гейб раздумывал на эту тему под обычный ресторанный шум – негромкий гул разговоров и звон посуды. «Крэб трэп» – так назывался ресторан – был местом веселым и шумным. Пока Рейф и Ханна еще не открыли свой отель, этот ресторан оставался лучшим в городке. Отсюда открывался вид на залив, на столе были настоящие скатерти и маленькие свечи горели в старинных бутылках из-под кьянти. В праздники этот ресторан всегда бывал полон.
 Выбор этого ресторана для романтического ужина показался Гейбу самым естественным.
 Однако не ему одному. Очевидный выбор не всегда самый правильный. В этом Гейб убедился несколько минут назад, когда с некоторой помпой сюда явилась Мэрилин Торнли и заняла большую кабинку в дальнем углу.
 – На автозаправке я случайно встретился с Брайсом, – сказал Гейб, отправляя кусочек краба в рот. – От него и узнал. Брайс не стал бы сообщать мне об этом, будь то обычный визит, ведь он и вообще-то мало разговаривает. Должно быть, он решил, что это важно.
 Лилиан после некоторого колебания чуть пожала плечами.
 – Твой дед оставил мне сообщение на автоответчике, когда мы были в Портленде. Сказал, что хочет со мной увидеться. Я заехала к нему. Просто визит вежливости, показавшийся мне уместным при данных обстоятельствах.
 – И что ему было нужно?
 – Кажется, он решил, что я испытываю на тебе свои женские чары. Плету сети, чтобы затянуть тебя в них. Очевидно, он боится, как бы я не разбила тебе сердце.
 Гейб сумел проглотить кусочек краба, не поперхнувшись, что было нелегко.
 – Он так и сказал? Сказал, что переживает, как бы ты не разбила мне сердце?
 – Ну да.
 – Черт возьми!
 – Он тоже часто говорит «Черт возьми!».
 – Все это несколько неожиданно.
 – Он хотел знать, благородны ли мои намерения, – не моргнув глазом сообщила Лилиан.
 Гейб заставил себя подцепить еще кусочек на вилку.
 – И что ты ему сказала?
 – То же самое, что сказала сегодня своей матери, когда она спросила меня о наших с тобой отношениях.
 С каждой минутой ситуация все более усложнялась.
 – И что же именно ты сказала?
 Лилиан поднесла к губам стакан с водой.
 – Что тема благородных намерений у нас ни разу не поднималась и едва ли поднимется.
 – Ты им обоим так и сказала?
 – Да. Это ведь так и есть, не правда ли?
 – Ты хочешь сейчас о них поговорить? – спросил Гейб.
 Лилиан покраснела и торопливо огляделась, дабы убедиться, что их никто не слышит.
 – Это не смешно.
 – Я и не собираюсь шутить.
 – Ради Бога, Гейб, говори потише.
 – Я и так говорю тихо. Это ты повышаешь голос.
 – Знаешь, мне сейчас совсем не до таких разговоров. У меня и так был трудный день. Я приехала сюда, чтобы работать. А пока я ничего не сделала. Абсолютно ничего.
 – Живопись плохо идет? – спросил Гейб.
 – О чем ты говоришь? Я даже начинаю подумывать, не вернуться ли мне в Портленд, чтобы хоть что-то делать.
 – Расслабься. Ты сегодня слишком напряжена.
 – Вовсе я не напряжена, – буркнула Лилиан.
 – Пусть так. Но выглядишь ты напряженной.
 Лилиан демонстративно положила вилку.
 – Если так ты представляешь себе непринужденную беседу в ресторане, то я… – Лилиан осеклась и замерла. – О черт!
 – Что случилось? Ты из-за Мэрилин? Я видел, как она вошла еще минут пятнадцать назад. Не переживай, она занята своими делами и сидит далеко. Не думаю, что она станет нам сегодня досаждать.
 – Нет, дело не в Мэрилин. – Лилиан смотрела мимо Гейба на дверь. – Андерсен.
 – Флинт? Здесь? Какого черта? – Гейб обернулся и посмотрел в ту сторону, куда смотрела Лилиан. Действительно, у двери стоял Андерсен Флинт собственной персоной и общался с метрдотелем. – Ну, что скажешь? Я с трудом узнал его в этой одежде.
 – Какого черта он притащился в Эклипс-Бей?
 – Я бы сказал, что это и ежу понятно. – Гейб снова занялся едой. – Он поехал сюда следом за тобой.
 – У него нет никаких причин меня преследовать.
 – Я могу назвать одну причину.
 Лилиан нахмурилась:
 – Какую?
 – Он хочет заполучить твою программу для подбора пар, помнишь?
 – Ах да. Я совсем забыла. Но я же сказала ему, что не собираюсь ее продавать.
 – Возможно, он надеется тебя уговорить.
 – Черт! Только этого мне не хватало.
 Гейб обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Флинта. В этот момент Андерсен увидел Лилиан. На лице его появилась улыбка, которая возникает при неожиданной встрече с другом, которого сто лет не видел. Андерсен жестом отпустил метрдотеля и направился через зал к Лилиан.
 – Он действительно тебя выслеживал, – сказал Гейб.
 Лилиан смяла в руке салфетку.
 – Не могу поверить, что ему настолько необходима моя программа.
 – Ты заработала кучу денег с помощью этой программы. Почему ты думаешь, что и он не хочет того же?
 Лилиан сдвинула брови.
 – Когда речь заходит о деньгах, ты становишься параноиком. Я тебе точно говорю.
 – Я не страдаю паранойей. Просто я осторожен.
 – Осторожен, конечно…
 – Лилиан, здравствуйте. – Андерсен оказался возле их столика, и Лилиан не успела закончить фразу. Он наклонился с явным намерением чмокнуть ее в щеку в знак приветствия. – Какой приятный сюрприз!
 Лилиан слегка повернула голову – ровно настолько, чтобы уклониться от поцелуя Андерсена.
 – Что вы тут делаете?
 – Я здесь на конференции, устраиваемой Колледжем Чемберлена. Приехал сегодня днем. Остановился в мотеле за городом. Я помнил, что вы собирались отдохнуть в Эклипс-Бей, и был уверен, что непременно вас здесь встречу. – Андерсен протянул руку Гейбу. – Андерсен Флинт. Кажется, мы раньше не встречались.
 – Гейб Мэдисон. – Гейб медленно поднялся и без особого воодушевления обменялся с Флинтом рукопожатием. – Мы не были официально представлены друг другу, но однажды я вас уже видел. Однако, думаю, вы меня не помните. Вы были в тот момент несколько заняты.
 – Гейб Мэдисон? Из «Мэдисон коммершл»? Вот уж точно удача. Вы, случайно, не один из клиентов Лилиан?
 – Вообще-то…
 – Мы друзья, – торопливо перебила Лилиан. – Мы оба выросли здесь, в Эклипс-Бей. Моя сестра замужем за его братом. У наших семей давняя история.
 – Понятно. – Андерсен не спускал с Гейба глаз. – Как долго вы намерены пробыть в городе?
 – Пока не надоест, – сказал Гейб.
 У входа в ресторан наметилось какое-то оживление. Гейб почувствовал, как изменилась атмосфера в зале. У двери интересная женщина разговаривала с метрдотелем на повышенных тонах.
 – Это Клер Дженсен. – Лилиан казалась искренне обеспокоенной. – Новый менеджер предвыборной кампании Мэрилин. Похоже, что-то случилось.
 Да уж, подумал Гейб. Что-то точно случилось, потому что даже отсюда было видно, как свело от гнева лицо Клер.
 Гейб также отметил, что Мэрилин покинула свою кабинку и быстрым шагом направилась к двери. Губы у нее были сжаты, а в глазах читалась решимость.
 – Ой-ой, – сказала Лилиан. – Мне это совсем не нравится.
 Голос Клер перекрывал гул голосов посетителей.
 – Уйдите с дороги, я сказала. – Она попыталась оттолкнуть администратора зала. – Я должна кое-что сообщить этой стерве и не уйду отсюда, пока этого не сделаю.
 Мэрилин приблизилась к Клер и схватила ее за руку.
 – Я сама справлюсь, – тихо, но решительно заявила она администратору зала.
 – Отпусти меня, ты, сука! – истерично кричала Клер. – Убери руки! Я добьюсь, чтобы тебя в тюрьму посадили. Тебе это так не пройдет!
 Но Мэрилин уже успела втащить Клер в дверной проем. Еше секунда, и обе женщины оказались на улице, под холодным дождем.
 По ресторану пронесся шепоток. Секунд пять было непривычно тихо, а потом взволнованно заговорили все разом.
 – Это была Мэрилин Торнли? – с нотками благоговейного ужаса поинтересовался Андерсен. – Жена того политика, который снял свою кандидатуру с выборов в сенат?
 – Уже почти бывшая жена. – Лилиан смотрела на закрытую дверь в ресторан. – И что-то мне подсказывает, что Клер Дженсен тоже уже не менеджер ее избирательной кампании. Бедная Клер. Интересно, что же между ними произошло? Я-то думала, у нее все отлично складывается с новой работой.
 Вскоре входная дверь открылась вновь. Мэрилин вошла внутрь. Выглядела она спокойной и уверенной, словно нападки Клер никак ее не затронули. Она остановилась и что-то тихо сказала метрдотелю. Затем направилась прямо к столику, за которым сидели Гейб и Лилиан.
 – Вы ее знаете? Вы знаете Мэрилин Торнли? – с видимым интересом спросил Андерсен.
 – У ее родителей здесь летний дом, – пояснила Лилиан. – Хотя Гейб знает Мэрилин куда лучше, чем я.
 Гейб неодобрительно на нее посмотрел. Он надеялся, что его взгляд заставит Лилиан замолчать. «Только попробуй заткнуть мне рот», – тоже взглядом ответила ему Лилиан.
 Мэрилин подошла.
 – Прошу прощения за эту неприятную сцену, – сказала она. – Мне пришлось сегодня уволить Клер, и она не слишком хорошо приняла эту новость.
 – Увольнение – всегда стрессовая ситуация, – сочувственно заметил Андерсен. – Но я должен сказать, что вы блестяще со всем справились. Вы полностью контролировали ситуацию. Да, именно так.
 – Кто-то должен был привести Клер в чувство, пока она не испортила вечер всем присутствующим. – Мэрилин улыбнулась и протянула Андерсену изящную руку. – Мэрилин Торнли.
 Андерсен выглядел так, словно блеск Мэрилин Торнли его несколько ослепил.
 – Андерсен Флинт. Я участвую в конференции, организованной Колледжем Чемберлена. Очень раз с вами познакомиться, миссис Торнли.
 – Пожалуйста, зовите меня Мэрилин.
 – Спасибо. Конечно.
 Все это выглядит откровенно пошлым, подумал Гейб.
 – Подготовили себе нового менеджера? – спросил Гейб.
 – Я вот-вот собираюсь заявить об участии в выборах, так что проблема возникла совсем некстати. Я не могу терять ни минуты.
 Андерсен бросил взгляд в сторону двери. Лицо его приняло озабоченное выражение.
 – Надеюсь, ваша бывшая помощница не создаст вам проблем. Подчиненные, которые считают себя незаслуженно уволенными, способны на всякое.
 – Клер будет паинькой, если не хочет навлечь на себя неприятности, – заявила Мэрилин. – Приятно было с вами познакомиться, мистер Флинт. В нашем институте друзьям Гейба и Лилиан всегда рады. Прошу вас, заезжайте, когда будете здесь, и захватите, пожалуйста, кое-какой рекламный материал.
 – Непременно, – с готовностью согласился Андерсен.
 Мэрилин ответила вежливым наклоном головы.
 – Вот и славно. Пора прощаться, а то у вас на столе все остынет. Приятного вам вечера.
 Мэрилин направилась к кабинке в дальнем углу. Андерсен не сводил с нее глаз.
 – Очень впечатляющая женщина, – восторженно сказал он. – Очень впечатляющая. Такая сильная, такая динамичная. Авторитетная. Нам нужны такие политики.
 Лилиан и Гейб понимающе переглянулись. У Лилиан в глазах плясали веселые искры.
 – Идеальная парочка, – пробормотала она еле слышно.
 Гейб усмехнулся:
 – Ты как профессионал говоришь?
 – Именно как профессионал.
 Еще до того как Лилиан начала придумывать отговорки, Гейб уже понял, что она не собирается проводить с ним ночь.
 – Пойми, мне надо выспаться, – сказала Лилиан, когда некоторое время спустя они вышли из ресторана. – Я хочу завтра встать пораньше и успеть кое-что сделать.
 – Ну вот, мы снова вернулись к отправной точке. Это из-за твоих разговоров с матерью и Митчеллом? – Гейб открыл дверцы «ягуара» с несколько большим усилием, чем требовалось. – Они запудрили тебе мозги.
 Лилиан скользнула в темное нутро машины, в глубокое и удобное кресло.
 – Они не имеют к этому никакого отношения. Мне просто надо немного побыть одной.
 – Конечно. Побыть одной. В тишине и покое.
 – Я уже говорила тебе, что еще ничего толком не написала за то время, что живу здесь. Если я поеду сегодня к тебе, то завтра раньше полудня за работу не возьмусь.
 – Ну что ж. Не хочу мешать тебе заниматься творчеством в твои излюбленные часы.
 И он закрыл дверцу. С чуть большим усилием, чем требовалось.




 Глава 13


 – Это всего лишь бизнес, – сказал на другом конце линии Хэмптон.
 – Черта с два. – «С меня довольно», – решил Салливан и отключился.
 Надо бы уже привыкнуть к этому. Сколько лет он бодался со своим упрямым сыном, но всякий раз, когда речь заходила о будущем «Харт инвестментс», Салливан всегда испытывал одно и то же. Хэмптон прекрасно отработал в компании, сделал для нее больше, чем смог бы другой, но он абсолютно не желал думать о том, что станется с ней в следующем поколении. Словно ему было на это наплевать. Только через много лет Салливан наконец осознал, что для Хэмптона «Харт инвестментс» была просто компанией, приносящей доход. Управление компанией было для него работой, и только. Он отлично делал свое дело, но мог спокойно завтра оставить эту работу и больше никогда не вспоминать о ней.
 По сути, именно так и собирался поступить Хэмптон – уйти из компании, и дело с концом. Через год или два, а то и раньше. Салливан выругался сквозь зубы и потянулся за тростью. Он все еще не мог поверить, что, отдав делу столько лет, подняв «Харт инвестментс» на совершенно новый уровень, сын его только и мечтает о том, чтобы поскорее выйти на пенсию и создать благотворительный фонд.
 В представлении Салливана благотворительность начинается дома.
 Всего лишь бизнес.
 Неужели никто из них, его домочадцев, не видит очевидного? Разве они не понимают, что такая компания, как «Харт инвестментс», – настоящее произведение искусства? Чтобы воплотить задумку в жизнь, потребовались и вдохновение, и тяжкий труд. Результат стал возможен лишь благодаря тщательно продуманной стратегии и точно взвешенным рискам. У этой компании живое сердце. Она храбро сражалась, боролась с обстоятельствами и училась выживать в диких джунглях, где другие предприятия, большие и малые, съедались заживо жадными и прожорливыми хищниками.
 И вот теперь, из-за преступного небрежения со стороны детей и внуков Салливана к выпестованному им детищу, его компания, его окрепшее, вставшее на ноги и обзаведшееся мощными зубами дитя окажется в зубах другого хищника, покрупнее и понапористее.
 Салливан с досадой стукнул тростью по прохладной терракотовой плитке пола в гостиной. Но раздражение от этого не исчезло.
 Всего лишь бизнес.
 Салливан остановился у стеклянной двойной двери, за которой находился бассейн.
 Рейчел совершала последний заплыв. Он смотрел, как она скользит в аквамариновой воде, и гнев его понемногу утихал. Салливан отдавался тому удивительному чувству привязанности к ней, которое всегда испытывал, когда видел Рейчел. Это чувство успокаивало его и давало ощущение того, что ему не надо ни в чем оправдываться. Чем старше он становился, тем больше понимал, что Рейчел помогла ему обрести себя. Очень многое из того, что он узнал о себе самом, он узнал, живя с ней бок о бок все эти долгие годы.
 Салливан открыл стеклянную дверь и вышел в патио. Ему нравилось здесь. Летом стены дома защищали дворик от палящего солнца пустыни. Вдали вздымались остроконечные вершины гор, врезавшихся в невероятно голубое аризонское небо.
 Салливан достал две бутылки родниковой воды из маленького холодильника, установленного рядом с грилем прямо в патио, и устроился на шезлонге. Сняв крышку с одной из бутылок, он сделал большой глоток и стал ждать, когда Рейчел выйдет из бассейна. Разговор с ней всегда помогал ему увидеть ситуацию в перспективе.
 Рейчел подплыла к лесенке и вышла из сверкающей воды. Салливан смотрел, как она снимает резиновую шапочку с коротких, очень светлых волос, и любовался ее фигурой в черно-белом купальнике. Он все еще чувствовал приятное тепло сексуального желания. И это после стольких лет семейной жизни! Рейчел была всего на пять лет моложе его, но где-то в середине жизни она перестала стареть. По крайней мере так казалось Салливану. Он будет желать ее до последнего дня. А может, и после смерти.
 Рейчел шла к нему по прохладным керамическим плиткам, которыми был выложен пол патио, неодобрительно качая головой.
 – Вижу, разговор с Хэмптоном у тебя не сложился.
 – Не знаю, откуда в нем столько упрямства.
 – От тебя, откуда же еше.
 Она взяла с шезлонга белый махровый халат, накинула его на плечи, запахнула и присела рядом с мужем. Салливан протянул ей вторую бутылку с водой. Она открутила крышку и сделала глоток. Какое-то время супруги молча сидели рядом и любовались закатом над горами. Салливан чувствовал, как на него нисходит умиротворение.
 – Хэмптон и Элайн считают, будто Гейб хочет жениться на Лилиан, чтобы отхватить кусок «Харт инвестментс», – сказал Салливан.
 – А ты что думаешь?
 – Я не знаю ни одного Мэдисона, у которого хватило бы здравого смысла жениться ради денег.
 – Верно. Но только всем известно, что Гейб не такой, как другие Мэдисоны. Компания стала его страстью. Он и построил ее для того, чтобы что-то доказать себе и другим. «Мэдисон коммершл» ему так же дорога, как тебе «Харт инвестментс».
 – Я знаю. – Салливан поморщился. – Хотел бы я, чтобы хоть один из моих внуков чувствовал к «Харт инвестментс» что-то подобное. Это Хэмптон виноват в том, что ни один из его детей никогда не проявлял к ней ни малейшего интереса.
 – Хэмптон не хотел, чтобы они испытали то же давление, что испытывал он, когда рос.
 – Разве я давил на него? Так, направлял, и все.
 – Ты сватал его за «Харт инвестментс» чуть ли не с рождения. Внушал ему, что он обязан тебе и твоей компании своим безбедным существованием. И что Хэмптон должен жить так, чтобы никто не посмел назвать сына Салливана шалопаем, как заслуженно называли сына Митчелла. Одним словом, Хэмптон взял на себя руководство компанией только для того, чтобы тебе угодить, и ты об этом знаешь.
 – И что в этом плохого? Он проделал отличную работу. Помог компании вырасти. Он не смог бы так эффективно управлять «Харт инвестментс», если бы у него не было таланта бизнесмена.
 – У Хэмптона есть талант, это верно. Но он мечтает направить его на создание своего собственного фонда. И не хочет принуждать никого из наших внуков брать руководство на себя, когда он уйдет.
 Салливан вздохнул.
 – Я знал, что Ханна и Лилиан не возьмутся управлять компанией. Но я рассчитывал на Ника. Зачем он сделался писателем – выше моего понимания. Я ни разу не слышал, чтобы парень с такими хорошими мозгами, как у Ника, писал романы, вместо того чтобы заниматься бизнесом.
 – Каждый из наших внуков идет по своим звездным картам, и так оно и должно быть. – Рейчел похлопала мужа по плечу. – Кстати, романы Ника тебе нравятся, ты сам говорил.
 Салливан задумался.
 – Малыш Карсон может проявить интерес к бизнесу, – С надеждой в голосе произнес Салливан. – Он умный мальчишка.
 – Салливан, побойся Бога, ему всего пять лет. Пройдут годы, прежде чем Карсон сможет попробовать себя в этой работе и оценить всю меру ответственности. Ты же не можешь рассчитывать на то, что Хэмптон еще двадцать лет будет тянуть эту лямку, дожидаясь, пока подрастет его внук и, может быть, захочет взять бразды правления в свои руки!
 Салливан откинулся в шезлонге и задумался.
 – Ты всегда можешь объяснить, почему человек поступает так, а не иначе, – сказал он, помолчав. – Скажи, ты тоже думаешь, что Гейб Мэдисон хочет жениться на Лилиан только за тем, чтобы погреть руки на «Харт инвестментс»?
 К удивлению Салливана, Рейчел ответила не сразу. Лоб ее прорезала складка. Она задумалась.
 – При сложившихся обстоятельствах такой вывод напрашивается сам собой, – сказала она наконец. – Мне кажется, что Гейб больше, чем его брат, ощутил тяжесть того груза, который лег на плечи Митчелла после банкротства «Харт – Мэдисон». И для него сильнейшей мотивацией стало желание доказать себе и другим, что Мэдисоны способны соперничать с Хартами. Кроме того, «Харт инвестментс» – его конкурент.
 – Не скажи. Наши компании работают на разных рынках, а если и конкурируют, то лишь время от времени.
 – Я хочу сказать лишь то, что перспектива овладеть «Харт инвестментс» может показаться Гейбу очень заманчивой как с деловой точки зрения, так и в силу эмоциональных причин.
 – Хочешь сказать, что это стало бы местью Мэдисонов?
 – Не думаю, что он мыслит такими категориями. Если он и мстит, то скорее на подсознательном уровне.
 – На подсознательном уровне, – шутливо передразнил ее Салливан и глотнул еще воды. – Когда речь идет о бизнесе, Гейб Мэдисон прекрасно отдает себе отчет в том, что делает.
 Рейчел вытянула ноги.
 – Какая дурацкая война. Просто поверить не могу, что она все еще влияет и на нашу семью, и на Мэдисонов.
 Салливан ничего не сказал.
 Рейчел какое-то время смотрела на воду.
 – Ты иногда думаешь о ней?
 Когда у Рейчел был такой тихий задумчивый голос, Салливан всегда настораживался. Это означало, что она говорит о чем-то очень серьезном.
 – О ком? – спросил Салливан, настраиваясь на новую тему.
 – О Клаудии Баннер. О женщине, которая разрушила «Харт – Мэдисон» и поссорила вас с Митчеллом. Мне всегда казалось, что она должна была быть очень красивой.
 Салливан представил себе Клаудию такой, какой ее помнил, поразмышлял немного и пожал плечами:
 – Она была хорошенькой миниатюрной рыжеволосой бестией. Мы с Митчеллом только закончили службу в армии и жаждали заработать много-много денег. Она показала нам, как это делается. Такая комбинация качеств делает женщину весьма привлекательной.
 – Ты был в нее влюблен?
 Салливан нутром чуял, где начинается заминированная территория.
 – Возможно, какое-то время. Но когда она исчезла с нашими денежками, я быстро к ней охладел. А вот бедняга Митч попался на се крючок. Он отказывался верить, что она нас надула. Он был убежден, что я каким-то образом использовал ее, чтобы оттяпать свою долю.
 – Вот, значит, чем была вызвана та знаменитая драка перед супермаркетом и из-за чего началась «столетняя война» между Хартами и Мэдисонами.
 – Все это было очень давно, Рейчел. Мы с Митчеллом были молоды, а молодым свойственно совершать глупости.
 – Ты сказал, что, возможно, был влюблен в нее.
 – Какое-то время.
 – Разве ты не можешь точно сказать, любил ты ее или нет?
 Салливан смотрел на горы.
 – Теперь я точно знаю: то чувство, что я испытывал к Клаудии, любовью не зовется.
 – Откуда такая уверенность?
 – Я не знал, что такое любовь, пока не встретил тебя.
 Рейчел резко повернула голову. Муж явно ее удивил. Потом она рассмеялась, наклонилась к нему и чмокнула в щеку.
 – Хороший ответ, – сказала она.
 – Спасибо. Мне и самому он понравился.
 И это правда, подумал Салливан. Но после стольких прожитых вместе лет Рейчел и сама это знала.




 Глава 14


 Он очень тщательно подошел к выбору подходящего для встречи с ней наряда. Ему хотелось с первой ноты задать верный тон. Для начала он осмотрел весь свой гардероб, довольно скудный. К сожалению, лучшие рубашки и галстуки он оставил в Портленде, никак не ожидая, что они понадобятся ему здесь, на побережье. Однако он не был совсем уж неподготовлен. Он никогда не бывал абсолютно неподготовленным. И ему хотелось, чтобы она это знала.
 Поразмыслив, он выбрал бледно-голубую рубашку, подчеркивавшую цвет его глаз, и итальянский вязаный свитер, в котором его плечи казались чуть шире, чем были на самом деле. Брюки и мокасины хорошо смотрелись со свитером.
 Стоя перед зеркалом, он попытался оценить возможное впечатление. Не вполне то, чего он хотел добиться. Он снял свитер и вернулся к шкафу за вельветовым пиджаком. Галстук призван демонстрировать уважение к даме. А пиджак в рубчик говорил об умении его хозяина глубоко мыслить.
 Довольный, он вышел из комнаты и направился к стоянке. Сел в машину и поехал к Институту политических исследований, находившемуся не более чем в десяти минутах езды.
 Десять минут спустя он уже стоял у стола секретарши.
 – Я хотел бы встретиться с миссис Торнли, – сказал он.
 У секретарши вид был одновременно и скептический, и несколько виноватый. Не всем такое удается. Видимо, для этого надо иметь особый талант.
 – У вас назначена встреча?
 – Нет, но, пожалуйста, передайте миссис Торнли мою визитку. Я думаю, она согласится меня принять.
 Секретарша внимательно изучила визитку и нацарапанную на ней записку. Затем встала, прошла к закрытой двери позади стола, открыла ее и вошла внутрь.
 Он подождал, когда секретарша исчезнет за дверью, и лишь тогда взглянул на свое отражение в тщательно отполированной табличке с именем на двери.
 И быстро распрямился, когда дверь вновь открылась.
 – Миссис Торнли готова вас принять, доктор Флинт.
 – Благодарю.
 Он сделал глубокий вдох, готовясь пережить разочарование, которое могло бы его постичь в том случае, если вчера он составил о ней неверное мнение. Та сцена в ресторане все же была достаточно мимолетной.
 Он вошел, закрыл за собой дверь и решительно взглянул в глаза судьбе.
 Мэрилин пристально и с интересом смотрела на него, сидя в высоком кресле за массивным рабочим столом. На ней был красный трикотажный жакет с золотыми пуговицами и четкой, акцентированной линией плеч. Она вертела в руке только что полученную визитную карточку.
 Он быстро окинул взглядом офис. Обстановка была стильной и дорогой. Во всем чувствовался хороший вкус. Из большого окна открывался красивый вид на город и залив вдалеке.
 В противоположной от входа стене кабинета имелась еше одна дверь. Она была немного приоткрыта. В соседней комнате кто-то был. Может, помощник или референт. Он услышал, как закрылся выдвижной ящик стола.
 – Пожалуйста, садитесь, доктор Флинт, – сказала Мэрилин. В голосе ее звучали властные нотки.
 Он почувствовал, как закипает в нем кровь. Он не ошибся в ней. Она была великолепна. Настоящая богиня.
 Андерсен опустился в одно из удобных кресел, обтянутых черной кожей.
 Мэрилин встала, прошла через кабинет к дальней, приоткрытой двери и четким уверенным движением закрыла ее. И улыбнулась ему.
 Само совершенство.
 – Нам надо поговорить, – сказал Андерсен.


* * *

 – Мне стало известно, что у нее был роман с Тревором, – сказала Мэрилин. Она подошла к окну коттеджа и уставилась на залив. – Едва ли я могла продолжать держать ее на должности своего менеджера после того, что узнала.
 – Пожалуй, это создало бы определенную неловкость, – согласилась Лилиан. Она посмотрела на часы. Еще одно утро прошло впустую. Она как раз собралась пойти порисовать и даже уже надела куртку, когда в дверь позвонили и на пороге возникла Мэрилин Торнли. Как всегда, совершенно некстати. «Почему она выбрала меня?» – раздумывала Лилиан. Она никогда не была близкой подругой Мэрилин.
 – Я подозревала, что у него кто-то есть, однако думала, что он завел интрижку с кем-то из технического персонала. С какой-нибудь пешкой. Видит Бог, то была не первая интрижка Тревора. У нас, знаешь ли, с ним был молчаливый уговор. Покуда он соблюдал приличия и не выставлял свои отношения напоказ, я готова была мириться с его изменами.
 Лилиан показалось, что сегодня Мэрилин выглядела не так, как обычно. Она больше не напоминала боевого генерала с антифризом вместо крови. Сейчас она походила на женщину, которая только что узнала, с кем именно ей изменял муж. В ней чувствовалась обида. Боль. Гнев. Ненависть.
 – Я слышала, что супругам случается вступать в такого рода договорные отношения, – сказала Лилиан. Она решила соблюдать нейтралитет.
 Мэрилин скривила губы:
 – Я вижу, ты этого не одобряешь.
 – Скажем так, лично я не хотела бы жить в браке, основанном на такого рода договоренности.
 – Ты бы предпочла выйти замуж ради вашей семейной компании, да?
 Лилиан с трудом удержалась от колкости.
 – Я не понимаю, зачем ты пришла с этим ко мне, Мэрилин. Да еше в такую рань. Меня твои дела не касаются.
 – Неужели ты не понимаешь? Я должна была с кем-нибудь поговорить. Здесь, в городе, я не знаю никого, кому могла бы доверять так, как тебе. Ни с кем из своих сотрудников я об этом, естественно, говорить не могу. Я не должна выглядеть слабой и излишне эмоциональной. – Мэрилин сделал глубокий вдох и затем выдохнула, с видимым усилием пытаясь взять себя в руки. – Извини. Я не должна была позволять себе этот выпад насчет брака ради «Харт инвестментс». Этого не стоило говорить.
 Лилиан прислонилась к кухонной стойке.
 – Забудь. Не ты первая приходишь к заключению, что Гейб интересуется мной только в качестве бесплатного приложения к «Харт инвестментс».
 – На самом деле я так не думаю. Правда. Извини меня. Сегодня я не в лучшей форме. Пойми, я хоть и знала, что Тревор с кем-то спит, но даже предположить не могла, что он изменяет мне с Клер.
 – Ты уверена, что именно с Клер у него был роман? – спросила Лилиан.
 – Да.
 – Как ты это выяснила?
 – По чистой случайности. На днях я просматривала старые отчеты о затратах на кампанию Тревора – собирала данные для адвоката, который будет вести дело о разводе, – и я наткнулась на счета на имя Клер Дженсен, которые Тревор выписывал для возмещения ее расходов по ведению его предвыборной кампании. Вначале я ничего не заподозрила, решив, что все тут вполне законно. Но что-то заставило меня копнуть глубже. И я стала искать ее отчетные документы. Выяснилось, что расходы ее состояли в оплате номеров в дешевых мотелях и охватывали период в несколько месяцев. В каждом случае Тревор и Клер регистрировались как мистер и миссис Смит. Ты можешь в это поверить?
 – Как низко!
 – Да, низко. Тогда я стала проверять все оплаченные чеки и обнаружила несколько весьма необычных квитанций. Дело в том, что в смысле секса у Тревора есть, так сказать, маленькие капризы. Очевидно, Клер этим капризам потакала.
 – Понятно. А как отреагировала Клер, когда ты все это ей высказала?
 – Она все отрицала. А как же иначе! Сказала, что у Тревора, должно быть, была другая женщина и что она тут ни при чем.
 – Но ты ей не поверила.
 – Нет. – Мэрилин потерла виски. Жест слабости, ей совершенно несвойственный. – Естественно, я ее выгнала. Разве ты на моем месте не поступила бы так же?
 – Только если бы я была на сто процентов уверена в этих фактах.
 Не надо было приглашать ее в дом, подумала Лилиан. Но она не могла не впустить ее, потому что никогда не видела такой боли в глазах Мэрилин. Она поступила, как поступила бы любая другая женщина на ее месте. Выходит, женская солидарность все же существует.
 – Не надо было мне сюда приходить, – сказала Мэрилин. – Я не имею права все это на тебя вываливать. Но сегодня я проснулась с такой острой потребностью с кем-то поговорить, что просто не могла усидеть дома. И в голову мне пришла только ты. У нас все же есть кое-что общее.
 – Прости, не поняла, ты о чем?
 – Гейб.
 – Гейб? Тебе не кажется, что понятие «иметь что-то общее» так далеко не простирается?
 Мэрилин оперлась ладонью о подоконник.
 – Не переживай. Я же не собираюсь пытаться его у тебя отбить.
 – Спасибо, дорогая. Очень тебе благодарна.
 – Я женщина прагматичная, – усмехнулась Мэрилин. – Я не стану тратить время и силы на то, чтобы пытаться пробить лбом бетонную стену. Не стоит рассматривать меня как свою соперницу.
 – Ну, честно говоря, я и не думала о тебе как о сопернице.
 – Когда я увидела вас с Гейбом в доме Бакли, я сразу поняла, что не стоит и думать о возобновлении отношений с ним. Ты можешь предложить ему нечто такое, чего я предложить не могу.
 Лилиан почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
 – Ты имеешь в виду «Харт инвестментс»?
 – Нет, дело не только в акциях компании. Похоже, он находит тебя очень привлекательной.
 – Вот как! Ты действительно так думаешь?
 Мэрилин вздохнула.
 – Хочешь узнать маленькую тайну? Я раньше считала, что это из-за вас, Хартов, и из-за вашей «Харт инвестментс» у нас с Гейбом все рухнуло.
 – Я могу это понять, – проговорила Лилиан.
 – Честно говоря, я и сейчас не вполне освободилась от этой неприязни к вашей семье. Я часто думаю, как могло бы все у нас с Гейбом сложиться, если бы он не был так одержим соперничеством с Хартами. Кто знает? Может, мы стали бы счастливой семейной парой.
 Достаточно милосердия для одного утра, решила Лилиан. Корректность и вежливость – это хорошо, но в разумных пределах. Иногда приходится быть грубой. Лилиан выпрямилась и отошла от кухонной стойки.
 – Извини, но у меня много дел, Мэрилин.
 Мэрилин виновато посмотрела на нее:
 – Да, конечно. Прости, я не хотела ворошить прошлое. Что было, то прошло.
 – Не хотела?
 – Нет. Мне лишь нужно было поговорить с кем-нибудь понимающим. – Мэрилин моргнула и вытерла пальцами повлажневшие глаза. – В последнее время все складывается против меня. Эта история с Тревором, развод, необходимость все снова начинать с нуля и, наконец, предательство Клер.
 После таких жалобных слов как-то неловко взять и выставить гостью на улицу. Решимости у Лилиан несколько поубавилось.
 – Да, тебе многое пришлось пережить. Может, тебе стоит немного отдохнуть? Поехать в какое-нибудь тихое место перед «большим прыжком».
 – Сейчас я не могу себе такого позволить. Не на этом перекрестке. – Мэрилин расправила плечи. – На днях я еду в Вашингтон. Так что придется мне, видимо, учиться жить под стрессом. Но к тебе я не должна была приезжать. Это было неправильно.
 – Забудь, все в порядке. – Лилиан подошла к двери и открыла ее. – Удачи на выборах, Мэрилин.
 – Спасибо. – Мэрилин вышла на террасу, а затем спустилась к своему «мерседесу». Перед тем как сесть за руль, она обернулась: – Надеюсь, ты будешь голосовать за меня.
 Лилиан постояла на террасе, пока машина Мэрилин не выехала на проезжую часть, после чего вернулась в дом, медленно закрыв за собой дверь, подошла к столу, взяла кружку с чаем и понесла ее в маленькую спальню, переделанную под мастерскую. Здесь она задумчиво уставилась на пустой холст на подрамнике.
 Лилиан пила чай мелкими глотками и смотрела на пустое белое пространство, пытаясь протолкнуть себя в ту альтернативную реальность, которая дарила ей вдохновение. Но в голове ее роилось слишком много мыслей, относящихся к этому миру и не позволявших ей оторваться от него.
 «Хочешь узнать маленькую тайну? Я раньше считала, что это из-за вас, Хартов, и из-за «Харт инвестментс» у нас с Гейбом все рухнуло».
 Оставив попытки пробиться в запредельность, Лилиан пошла на кухню, достала бутылку вина, вытащила из холодильника сыр и сунула все это в бумажный пакет.
 Затем поднялась наверх, в спальню, открыла выдвижной ящик комода, достала ночную рубашку и смену белья и уложила все в кожаную дорожную сумку. В ванной она аккуратно сложила самое необходимое в косметичку на молнии и бросила ее в ту же сумку.
 С сумкой в руке она спустилась на кухню, взяла пакет с вином и сыром и запихнула его в сумку вместе с жакетом. Из коттеджа она вышла через задйюю дверь.
 На улице ее обдало холодным ветром. В бухте Дэд-Хэнд-Коув ревел прилив. Начинали сгущаться сумерки.
 Лилиан пешком пошла по тропинке к старому дому Бакли.
 Гейб открыл ей дверь, едва она постучала. Он посмотрел на набитую сумку.
 – Похоже, ты собралась немного пожить тут.
 – Я решила переночевать у тебя, если ты не против.
 Он улыбнулся ей, и в изумрудных глазах его блеснул теплый чувственный огонек.
 – О, конечно, я совсем не против.
 Лилиан пошла на кухню.
 – Не хотелось бы спугнуть удачу, но любопытство вынуждает меня задать вопрос. – Гейб взял из ее рук сумку. – Чем обязан такой счастливой перемене?
 – Ко мне сегодня приходила Мэрилин. Знаешь, одно дело, когда мама и дед пудрят мне мозги. Они все-таки моя семья. Они, как мне кажется, имеют на это право. Но когда тем же начинает заниматься твоя бывшая подружка, это уже слишком. Пора ставить точку.
 Гейб закрыл дверь и удивленно воззрился на Лилиан:
 – Мэрилин почтила тебя сегодня своим посещением?
 – Угу.
 – Зачем она приходила?
 – Помимо прочего, она сказала, что ей надо было с кем-то поговорить о причинах, заставивших ее уволить Клер.
 – И что это за причины?
 – Она считает, что у Клер был роман с Тревором.
 – Она так думает или она об этом знает?
 – Скажем так: она в этом убеждена. – Лилиан расстегнула плащ. – Во всяком случае, она больше не доверяет Клер. Поэтому она ее выгнала.
 Гейб снял с Лилиан плащ. Он заструился в его руках сверкающим водопадом.
 – Что тут особенного? – сказал он. – Мэрилин разводится с Торнли. Отношения их явно базировались на «проходной способности» Тревора, никак не на любви. Зачем переживать о романе с Клер, если даже неизвестно, был ли он?
 – Да о чем ты, Гейб? Ты стал бы назначать персональным помощником человека, который спал с твоей женой?
 Гейб не остался безучастным.
 – Я бы уничтожил всякого, кто посмел бы переспать с моей женой.
 От тона, каким было сделано это заявление, у Лилиан перехватило дыхание.
 – Понимаю.
 – Но я не политик. – продолжил Гейб. – Политики сделаны из другого теста.
 Лилиан вспомнила, как вела себя Мэрилин. Как искренне была расстроена.
 – Не уверена, что политики так уж сильно отличаются от прочих людей.
 – Мэрилин упоминала обо мне?
 – О да.
 – Что она сказала?
 – То же, что сейчас говорят все. Что твой интерес ко мне напрямую связан с твоим интересом к «Харт инвестментс».
 Гейб смотрел на нее в упор, но по его глазам Лилиан ничего не могла прочесть.
 – И поэтому ты здесь?
 – Я здесь потому, что хочу быть здесь.
 – Рад это слышать. Ты ведь отдаешь себе отчет в том, что раньше завтрашнего полудня домой не попадешь?
 – Знаешь, почему-то с работой у меня здесь, в Эклипс-Бей, совсем не ладится.




 Глава 15


 В свой коттедж Лилиан вернулась только во второй половине следующего дня, как и предупреждал Гейб. Он проводил ее до дома. Они шли пешком по тропинке над заливом и, прощаясь, обменялись долгим поцелуем.
 – Я знаю, что тебе надо рисовать, – сказал он. – Но это днем. Почему бы мне не прийти к тебе вечером на ужин? На этот раз вино за мной.
 Лилиан вошла в дом и кивнула Гейбу из-за стеклянной двери:
 – Согласна.
 Гейб помахал ей на прощание рукой и сошел по ступеням вниз, к тропинке. Лилиан смотрела, как он идет по тропинке между утесами, засунув руки в карманы куртки, как треплет его темные волосы ветер. Небо над морем у горизонта потемнело, налилось свинцом, и эта свинцовая полоса стремительно приближалась к берегу.
 Воспоминания о прошедшей ночи вызывали приятное чувственное тепло где-то глубоко внутри. Но помимо этих чувственных сполохов, там, внутри, уже зрела некая теплая пульсирующая субстанция: нечто такое, что могло со временем вызвать короткое замыкание во всей ее эмоциональной системе и, как следствие, сильнейший пожар. Когда этим очень взрослым отношениям придет конец, этот пожар опалит ее всю, оставив в душе рубцы, которым уже не зажить.
 «Не загадывай так далеко вперед. Живи настоящим. Радуйся тому, что приносит каждый прожитый день. Большего тебе пока не дано».
 Гейб был прав. Она чувствовала потребность в работе.
 Лилиан повесила жакет в шкаф и направилась наверх, в свою импровизированную мастерскую. На середине пути она заметила мигающую лампочку автоответчика и сменила курс.
 Подошла к столу, на котором стоял телефон, и включила кнопку воспроизведения сообщений.
 Лилиан вздрогнула, услышав хриплый шепот Аризоны:
  …Меня преследует шпион из института. Этот ублюдок слишком хитер, чтобы дать мне себя рассмотреть, потому и не приближается ко мне. Но я знаю, что он где-то неподалеку, наблюдает за мной. Я его чувствую. Должно быть, он видел, как я веду разведку, и знает, что я в курсе их планов относительно нового крыла института. 
  Я звоню тебе потому, что не знаю номера Гейба. Сейчас я говорю из автомата на набережной. Не могу рисковать и потому не стану сообщать все подробности на твой автоответчик. Отсюда я поеду к себе и затаюсь. 
  Я знаю, что вы с Гейбом спите вместе, так что если это сообщение дойдет до тебя, то и Гейб его получит. Мой дом – это единственное безопасное место здесь. Была бы благодарна, если бы вы оба как можно скорее ко мне заехали. С каждым часом дела тут все горячее. 
  Пора идти. Пока. 
 Судя по щелчку, Аризона буквально швырнула трубку на рычаг.
 Лилиан сердито уставилась на автоответчик.
 – Знаешь, – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно, – я ведь приехала сюда за тем, чтобы спокойно, ни на что не отвлекаясь, рисовать.
 Она взяла трубку и набрала мобильный Гейба. Тот ответил после первого же гудка:
 – Мэдисон слушает.
 До Лилиан доносился приглушенный рокот волн, усиленный завыванием ветра. Наверное, Гейб был на полпути к дому Бакли.
 – Ты собирался заняться чем-то важным? – спросила она.
 – Смотря что считать важным. Я думаю над предложением одной маленькой компании, которой нужно обналичить пять миллионов. Ты считаешь это важным?
 – Пять миллионов? По мне, так это сущая мелочь.
 – Спасибо за авторитетное мнение.
 – Присылайте переводы почтой. – Лилиан смотрела на приближающиеся с моря черные тучи. – Хочешь, я тебе предложу занятие поинтереснее?
 – Например?
 – Например, помочь защитить Эклипс-Бей от шпионов, облюбовавших институт.
 – Это как-то связано с замороженными инопланетянами?
 – Вероятно.
 – Ну что ж, было бы смешно утверждать, будто у меня есть важные дела после того, как ты лишила меня всякого энтузиазма в связи с копеечной сделкой на пять миллионов. Я почти дошел до дома. Возьму машину и еду к тебе.
 Шквал налетел как раз в тот момент, когда Гейб переключил передачу, сворачивая на извилистую, всю в колдобинах дорогу, ведущую через лес к хижине Аризоны. Гейб старался не думать о том, какие неприятности причиняет такая дорога его дорогой машине.
 – Говоришь, она сказала, что за ней идут по пятам? – спросил он.
 – Да.
 – Она описала преследователя?
 – Нет. – Лилиан следила за узкой дорогой. – Просто сказала, что думает, будто это шпион из института. Но голос у нее был нервный. Это-то меня больше всего и насторожило. Я знаю Аризону много лет, и она всегда казалась мне хладнокровной и уверенной в себе. И ее безумные теории, навеянные «Секретными материалами», тут ни при чем. Я никогда не видела ее испуганной. Никогда.
 – Может, просто ее болезнь вошла в другую стадию. Аризона еще больше углубилась в параллельную реальность. Такое бывает.
 – От эксцентричности перешла к безумию, ты хочешь сказать?
 – Это возможно.
 Лилиан обхватила себя руками, чувствуя напряжение во всем теле. Она нервничала все сильнее по мере приближения к жилищу Аризоны Сноу.
 – Расслабься, мы же с тобой знаем, что ничего особенно страшного тут быть не может, – сказал Гейб.
 – Меня беспокоит состояние ее рассудка. Не привело ли тесное общение с этим странным народцем из пекарни к серьезному ухудшению ее здоровья?
 – Если она всерьез съехала с катушек, то ты права, у нас серьезные проблемы. Не представляю, как мы сможем уговорить ее пройти обследование в какой-нибудь симпатичной психиатрической лечебнице.
 – Она никогда не доверится ни психиатрам, ни психотерапевтам.
 – Пожалуй, это так. – Гейб сделал еше один крутой поворот, следуя причудливым изгибам дороги. – Едва ли можно помочь тому, кто не хочет принимать помощь. Так что покуда тот факт, что она опасна как для самой себя, так и для окружающих, не станет очевидным, помощь ей никто оказать не сможет.
 – Давай не будем пускаться в предположения. Мы говорим так, словно Аризона и впрямь впала в буйное помешательство. Но у нас нет этому никаких доказательств. Она в своей жизни никому не причинила вреда.
 – Насколько нам известно.
 Лилиан окинула его быстрым пытливым взглядом.
 – Что ты имеешь в виду?
 – То, что никто здесь ничего не знает о ее прошлом. О том, как она жила до приезда сюда, в Эклипс-Бей. Помню, как-то раз, еще будучи школьником, я спросил о ней у Митчелла. Он просто пожал плечами и сказал, что каждый человек имеет право на неприкосновенность личной жизни, в том числе и Аризона Сноу. Живи сам и другим жить не мешай – такой вот принцип.
 – Вот в этом-то и суть, – сказала Лилиан. – Все знают, что Аризона никому тут не навредила и не нанесла урона ничьей собственности.
 Дорога сделала еще один поворот, и хижина Аризоны оказалась в поле зрения. Высокие деревья с толстыми ветками, росшие возле хлипкого строения Аризоны, качались под порывами ветра. Дождь хлестал вовсю. Возле хижины был припаркован древний грузовичок Аризоны.
 Гейб поставил «ягуар» за машиной хозяйки и выключил мотор.
 – Ну что ж, радует уже то, что она здесь, дома, а не шатается под дождем со своей камерой в поисках тайного умысла строителей нового крыла, – сказал он.
 Расстегнув ремень безопасности, Гейб потянулся за лежащим на заднем сиденье плащом Лилиан и своей курткой.
 – Она что-то говорила насчет того, что собирается затаиться на время. – Лилиан надела плащ и накинула на голову капюшон. – И это тоже, если подумать, не в ее стиле. Она никогда не сидит дома. Все время проводит рекогносцировку местности. Говорит, что хочет, чтобы «плохие парни знали о том, что она не дремлет».
 – Верно.
 Гейб надел куртку, натянул на голову капюшон и открыл дверцу. Не успел он выйти, как волосы у него прилипли от дождя ко лбу. Лилиан не стала ждать, пока он подойдет и откроет для нее дверцу. Она вышла из машины, и через пару секунд оба уже быстро шли к дому, мечтая укрыться от дождя на крыльце.
 Гейб оказался у входной двери первым. Лилиан, смахнув капли дождя с плаща, подошла и встала рядом.
 Звонка у Аризоны не было. Гейб несколько раз ударил по двери бронзовым кольцом.
 Ответа не последовало, чему Гейб не удивился. Ни один нормальный параноик не станет открывать дверь, пока не выяснит, кто к нему пожаловал.
 – Аризона? Это мы, Гейб и Лилиан. Мы тут, на пороге! – крикнул Гейб.
 Дверь не открыли. Он взглянул на ближайшее окно. Оно было завешено изнутри металлическим экраном.
 – Я получила ваше сообщение! – крикнула Лилиан, стуча кулаком по стеклу. – С вами все в порядке?
 Дождь хлестал по крыше хижины, косые струи ударяли в окна и стены. Ветер завывал в голых ветвях деревьев. Гейб знал, что с каждой минутой Лилиан нервничает все сильнее. Признаться честно, эта зловещая тишина дома и на него действовала угнетающе.
 Он дернул за ручку тяжелой, окованной стальными листами наружной двери. Дверь была заперта.
 – Аризона уже немолода, – сказала Лилиан. – Надеюсь, с ней ничего не случилось.
 – Что, например?
 – Например, сердечный приступ. Она могла упасть.
 – Успокойся. Я уверен, что с ней все в порядке. Может, она заперлась в своем военном кабинете и просто не слышит нас.
 – Давай попробуем войти через заднюю дверь, – предложила Лилиан, скрываясь за углом террасы.
 – Эй, не так быстро! – крикнул Гейб, догоняя ее. – Не забывай, что у Аризоны паранойя. Кто знает, какие ловушки она подготовила для тех, кому взбредет в голову вторгнуться на ее территорию?
 – Я просто хочу проверить, нет ли окна без этих металлических пластин. Не понимаю, почему она не…
 Лилиан испуганно вскрикнула. Гейб увидел лежащее в этой части террасы тело одновременно с ней.
 – Аризона! – Лилиан рванулась к лежащей на полу Аризоне, не подающей признаков жизни. – Этого я и боялась. Видимо, это инфаркт.
 Лилиан опустилась на колени, пытаясь нащупать у лежащей женщины пульс.
 Гейб взглянул на доски настила за головой Аризоны и похолодел: пол террасы был в крови.
 – Это не инфаркт, – сказал он. Телефон уже был у него в руке. Он даже не помнил, когда вытащил его из кармана. Гейб набрал номер 911. Лилиан проследила за его взглядом.
 – Ты прав. Это не инфаркт. Она упала и разбила голову. – Лилиан осторожно нащупывала сонную артерию на шее Аризоны. – Она дышит, но без сознания. Кровотечение, кажется, не очень сильное.
 – Лучше ее не шевелить.
 Лилиан кивнула. Сняв с себя плащ, она накрыла им Аризону. Гейб между тем сообщал оператору 911 о том, что произошло.
 Гейб заметил перевернутый цветочный горшок тогда, когда уже нажал на кнопку завершения вызова. Подставка для горшка была кованой, из толстого железного прута.
 Лилиан склонилась над Аризоной:
 – Аризона? Это я, Лилиан. Помощь уже едет. С вами все будет в порядке. Вы меня слышите?
 Аризона застонала и открыла глаза. Подслеповато щурясь, она уставилась на Лилиан.
 – Что со мной? – пробормотала Аризона.
 – Похоже, вы поскользнулись и упали. Как вы себя чувствуете?
 – Плохо.
 – Неудивительно, – сочувственно вздохнула Лилиан. – Но вам скоро станет лучше.
 Аризона снова закрыла глаза. Она что-то невнятно бормотала.
 – Что вы сказали?
 – Я не падала.
 – Вы, наверное, многого не помните, – старалась успокоить ее Лилиан. – Такое вполне может быть после сильного удара головой. Не переживайте из-за этого.
 Аризона приподняла руку. Видимо, она хотела возразить Лилиан, но ее рука бессильно упала на дощатый настил. Аризона больше ничего не сказала.
 Лилиан подняла голову и встретилась взглядом с Гейбом.
 – Я тоже не думаю, что она упала, – сказал он.
 – Почему ты так говоришь?
 – Я не полицейский, но, сдается мне, кто-то воспользовался вот той кованой подставкой для цветов, чтобы ударить ее по затылку.




 Глава 16


 Они стояли в коридоре перед приоткрытой дверью в палату, где лежала Аризона Сноу. Жужжали и пищали мониторы. По экранам компьютеров ползли огоньки. Холодно посверкивало металлом новейшее оборудование. Больница Эклипс-Бей шагает в ногу со временем, подумал Гейб.
 В коридоре происходило постоянное движение. Гейб заметил, что у многих тут на груди были таблички с именами, а на шее висели стетоскопы, и вели они себя так, словно у них имелся некоторый излишек адреналина в крови. Те же, у кого табличек и стетоскопов не было, выглядели подавленными и озабоченными. Эти здесь посторонние, подумал Гейб. Они с Лилиан попадали во вторую категорию. Конечно, никому не приятно считать себя посторонним, так что неудивительно, что у них такой удрученный вид.
 Шон Валентайн, начальник полиции Эклипс-Бей, однако, не подходил ни под первую категорию, ни под вторую. Он занимал промежуточное положение. Вид у него был такой же целеустремленный и решительный, как у персонала больницы, но избытка адреналина в крови у него явно не наблюдалось. В уголках его губ и поперек лба залегли глубокие складки. И проблемы Аризоны Сноу тут были ни при чем.
 Шон всегда выглядел так, словно постоянно ожидал худшего. Гейб решил, что это не сходящее с его лица выражение – наследие тех времен, когда он служил полицейским в Сиэтле.
 – Возможно, она пришла домой именно в тот момент, когда какой-то сукин сын собрался влезть в ее хижину. Взломщик увидел, что его заметили, схватил первый попавшийся под руку тяжелый предмет и ударил им Аризону Сноу по затылку, – высказывал свою версию Шон.
 – Кем бы ни был этот сукин сын, он не из этих мест, – сказал Гейб. – Здесь каждый знает, что для захвата жилища Аризоны понадобится по меньшей мере броневик и таран.
 – Может, как раз недоступность и привлекла к дому Аризоны Сноу ребятишек из Колледжа Чемберлена, изрядно наглотавшихся пива, – предположил Шон. – Или какой-то бродяга наткнулся на ее жилье и не успел понять, что перед ним настоящая крепость.
 – Он мог ее убить. – Лилиан дрожала от гнева.
 – Аризоне повезло, – сказал Шон. – У нее сотрясение мозга, но все могло кончиться куда хуже. Ей придется пробыть в больнице несколько дней, чтобы пройти обследование.
 Лилиан посмотрела на Шона:
 – Вы уверены, что не следует принимать всерьез то сообщение на автоответчике?
 – Я все принимаю всерьез, – сказал Шон. – Так уж я устроен. Но что важного сообщила вам Аризона Сноу? Что у нее на хвосте сидит шпион из института? И что это мне дает? В ее мире шпионы из института повсюду, и все они за ней следят.
 – Это так, – нехотя согласилась Лилиан.
 – И еще, – добавил Шон, – существует некоторая неувязка в логике Аризоны. Если предположить, что в институте действительно работают шпионы, зачем кому-то из них преследовать ее до самого дома? Чтобы узнать, где она живет? Это и так все в городе знают. А на случай, если тот «шпион» вдруг не знал, где находится хижина Аризоны Сноу, ему достаточно было бы заскочить в супермаркет или в прокат видеофильмов и спросить об этом у любого продавца.
 – Никто и не утверждает, что логика Аризоны безупречна, – сказал Гейб.
 Шон ухмыльнулся:
 – Да уж.
 Лилиан осуждающе взглянула сначала на одного мужчину, затем на другого.
 – Аризона живет в параллельном мире, но в пределах этого мира ее доводы конструктивны и логичны.
 – То есть? – спросил Шон.
 – Поясняю. Что-то напугало Аризону настолько, что она зашла в телефонную будку, позвонила мне и, не застав дома, оставила сообщение. Она бы никогда не стала этого делать без острой нужды. Аризона убеждена, что все телефоны прослушиваются. У нее дома телефона нет.
 – Прослушиваются шпионами из института? – любезно поинтересовался Шон.
 Лилиан грустно вздохнула:
 – Да.
 – Я все же буду исходить из предположения, что она вспугнула грабителя. Эта версия кажется мне наиболее достоверной. Но если вы узнаете от Аризоны, когда она будет в состоянии с вами общаться, нечто полезное, что могло бы эту версию подтвердить или опровергнуть, дайте мне знать.
 Шон кивнул Гейбу и направился по больничному коридору к выходу. Лилиан проследила за ним взглядом, пока он не свернул за угол и не исчез. Затем посмотрела на Гейба:
 – Ты думаешь, все так и было, как он говорит?
 – Вероятно, – несколько неуверенно согласился Гейб. – Ты должна признать, что его объяснение куда проще, чем то, в котором фигурируют секретные агенты правительства. В таких случаях полицейские предпочитают более простые версии, потому что именно они чаще всего оказываются верными.
 – Я знаю. К тому же мы имеем дело не с кем-нибудь, а с Аризоной Сноу. Каким бы ни был мотив преступления, он не может быть таким, каким его видит Аризона. Ты можешь себе представить правительственного агента, бьющего пожилую женщину железной подставкой для цветов по затылку? Я, например, не могу. Пойдем посмотрим, как она.
 – Конечно.
 Гейб вошел в палату следом за Лилиан. Аризона лежала на кровати, вытянувшись во весь рост. В больничном наряде она совсем на себя не похожа, подумал Гейб. Он ни разу не видел ее ни в какой другой одежде, кроме камуфляжа и армейских ботинок. Он никогда не задумывался о ее возрасте, вернее, ему казалось, что она просто не имеет его. Аризона всегда была крепкой и энергичной. Но сейчас, с перевязанной седой головой, беспомощная, на кровати лежала просто старая женщина. Гейб почувствовал, как в нем закипает ярость. Каким надо быть негодяем, чтобы ударить старуху по голове кованой подставкой для цветов!
 Медбрат с бейджиком на халате, сообщающем, что его зовут Джейсон, склонился над Аризоной, проверяя ее пульс. Закончив считать, он очень бережно опустил ее руку на одеяло и направился к двери. Аризона беспокойно заметалась, но глаз не открыла.
 – Вы ее родственники? – тихо спросил Джейсон.
 – Нет. – Лилиан смотрела на кровать. – Я не думаю, что у нее есть родственники. Мы друзья. Как она?
 – У нее сильная головная боль, и она немного не в себе. После такого удара по затылку это обычная клиническая картина.
 – Аризона всегда кажется немного не в себе людям, которые не очень хорошо ее знают, – сказал Гейб. – Она что-нибудь рассказывала о том, что с ней случилось?
 Джейсон покачал головой.
 – Только все время говорит про какой-то ВПЭ-5000.
 – Это ее новая камера, – сказана Лилиан. – Она так радовалась, когда ее приобрела.
 Аризона шевельнулась и повернула голову на подушке. Лицо ее было искажено болью. Щеки ввалились.
 – Лилиан? Гейб?
 – Мы здесь, Аризона. – Лилиан подошла к кровати и погладила Аризону по руке. – Не переживайте и не волнуйтесь. С вами все будет хорошо.
 – Мой ВПЭ-5000. – Голос Аризоны утратил всю живость. Она говорила так, словно ей была тысяча лет от роду. – Я не могу его найти.
 – Не надо волноваться, – успокаивающе проговорила Лилиан, – вы найдете его, как только вернетесь домой.
 – Нет. – Аризона схватила руку Лилиан и сжала ее скрюченными артритом пальцами. – Мне сказали, что меня ударили. Наверное, это был шпион из института. Готова поспорить, что мой ВПЭ-5000 сейчас у них. Надо вернуть его. Нельзя, чтобы он попал не в те руки. Там снимки нового крыла. Они их уничтожат.
 Гейб подошел ближе к кровати и облокотился о металлическую спинку.
 – Вот что надо сделать, Аризона. Мы с Лилиан вернемся в ваш дом и поищем камеру. Может, вы оставили ее в машине?
 – Ее надо найти, – сказала Аризона слабеющим голосом и закрыла глаза. – Нельзя допустить, чтобы она досталась этим ублюдкам.
 После часа бесплодных поисков в допотопном пикапе Аризоны Гейб закрыл дверцу со стороны водительского сиденья и положил ключи в карман. Лилиан спустилась по ступенькам домика Аризоны и подошла к машине, которую осматривал Гейб.
 – Ничего? – спросила она.
 – Ничего. А у тебя?
 – Я обыскала всю террасу, проверила цветочные клумбы вокруг, но ничего не нашла. Похоже, камера исчезла. Мне так не хочется говорить об этом Аризоне. Этот ВПЭ-5000 был ее гордостью.
 – Возможно, ВПЭ-5000 действительно уже не найти. Тот, кто ударил Аризону, вполне мог украсть камеру. Возможно, он понял, что может выручить за нее немалые деньги.
 – Если у него есть хоть капля мозгов, он не станет пытаться продать камеру в округе, – сказала Лилиан. – Шон Валентайн отследит это дело, да и все в городе знают о том, что эта камера принадлежала Аризоне.
 – Я поищу в Интернете, – сказал Гейб. – Может, мне удастся купить ей такую же.
 Лилиан благодарно ему улыбнулась:
 – Это было бы чудесно.
 Как приятно, когда она вот так ему улыбается, подумал Гейб. Эта улыбка создавала для него мощную мотивацию. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и взял Лилиан под руку.
 – Уже поздно, – сказал он. – Давай вернемся к тебе и займемся ужином.
 Очередной шквал налетел в тот момент, когда Гейб остановил машину перед коттеджем. Лилиан накинула капюшон на голову, открыла дверцу машины и побежала к дому. Гейб выбежал следом. Лилиан остановилась перед дверью, стряхнула воду с плаща и полезла в сумку за ключами.
 Открыв дверь, она направилась сразу в чулан, чтобы развесить плащ для просушки.
 Гейб пошел следом, на ходу стягивая куртку. В чулане Лилиан даже не потрудилась включить верхний свет. Света из коридора вполне хватало, чтобы разглядеть ряд металлических крючков для одежды.
 – Не знаю, как ты, а я ужасно проголодалась, – сказала она.
 – Я открою вино. А ты можешь приготовить салат.
 – Идет. – Она поежилась от холода и сырости. В доме гулял ветер. – Что-то тут сегодня холодно. Почему бы тебе не разжечь камин перед тем, как…
 У Лилиан вдруг пропал дар речи.
 – Что стряслось?
 – Неудивительно, что тут холодно. Задняя дверь открыта настежь. Я не могла оставить ее открытой. Хотя в последнее время я какая-то рассеянная.
 Лилиан подошла к двери и закрыла ее.
 – Подожди, – тихо сказал Гейб, кивнув на дверь.
 Он включил верхний свет и прошел мимо Лилиан к двери. Лилиан заметила, как внимательно он рассматривает дверной косяк.
 – Проклятие!
 – В чем дело? – Лилиан подошла поближе. – Что-то не так?
 – Да. Не так. Похоже, не одну Аризону сегодня посетил грабитель.
 Лилиан ничего не сказала, она лишь во все глаза смотрела на глубокие отверстия в деревянной раме и сломанный замок.
 – Вы уверены, что тут ничего не пропало? – уже во второй раз спросил Шон Валентайн.
 – Нет, насколько я могу судить, – ответила Лилиан. Гейб стоял, опершись о кухонную стойку, и наблюдал за тем, как Лилиан отвечала на вопросы Шона. Она сидела на кухонной табуретке, поставив ступни на верхнюю перекладину и обхватив руками колени. – Я обошла весь дом, – добавила она. – Похоже, здесь ничего не трогали. Разумеется, мы не храним в коттедже ничего ценного, поскольку дом большую часть года пустует. И все же здесь есть старый телевизор и новый телефон с автоответчиком. И то, что я привезла сюда с собой из Портленда. Кое-что из одежды. Рисовальные принадлежности.
 – Ничего из того, за что грабитель мог бы быстро выручить деньги, – подытожил Шон, читая только что сделанные им записи. – Знаете, эти ребята не отличаются опрятностью. Я имею в виду взломщиков. Обычно они оставляют после себя настоящий разгром. Возможно, этот испугался и убежал, так и не успев проникнуть в дом. Может, заметил подъезжающую машину. Или кто-то неподалеку прогуливался вдоль берега с собакой.
 Гейб тоже об этом подумал.
 – Может, когда его вспугнули и он вынужден был уйти отсюда, он пошел искать местечко более удаленное?
 – А в доме Аризоны ему снова не повезло – на этот раз хозяйка оказалась дома. Он ударил ее и смылся с ее дорогой камерой. – Шон кивнул. – Похоже на то. – Он закрыл записную книжку. – Я сегодня весь день опрашивал народ. Никто не заметил никаких подозрительных незнакомцев в округе. Но это не исключает возможности того, что тут поработал кто-то из студентов или бродяга. Вся моя надежда на камеру Аризоны. Если она где-то всплывет, у меня появится зацепка.
 – А если нет, то все? – мрачно поинтересоватась Лилиан. – Я слышата, что такие преступления часто остаются нераскрытыми.
 – В больших городах преступника найти нелегко, это верно, но городок вроде нашего – другое дело. Тут круг подозреваемых весьма узок. – Шон сунул записную книжку в карман куртки и пошел к двери. – Я дам вам знать, если узнаю что-нибудь полезное. А тем временем советую починить дверь черного хода.
 Лилиан кивнула:
 – Я попрошу братьев Уиллис заняться дверью завтра же.
 Шон остановился в дверях.
 – Люди обычно очень нервничают из-за этих взломов. – Он бросил на Гейба многозначительный взгляд. – Хорошо, что вам не придется ночевать тут одной.
 Ни слова не говоря, Лилиан так посмотрела на Шона, что тот буквально прирос к полу.
 Гейб мысленно усмехнулся – ну и что тут странного? Умел же василиск превращать людей в камни силой взгляда, почему и у Лилиан это не может получиться?
 – Я хотел сказать, что вам здесь было бы куда уютнее сегодня с Мэдисоном, – виновато пробормотал Шон. – Не так тревожно, и все такое.
 Лилиан продолжала мрачно смотреть на него.
 – Не беспокойтесь, она не останется одна, – сказал Гейб, отделившись от кухонной стойки. – Я вас провожу.
 Он не знал, почему вдруг почувствовал себя обязанным выручить Шона. Возможно, в силу мужской солидарности. А может, ему не понравилось, как Лилиан отреагировала на высказанное Шоном предположение, что она будет спать с ним, Гейбом. Словно бы такое предположение она сочла для себя унизительным. И Гейба, понятное дело, это раздосадовало.
 Шон прочистил горло.
 – Конечно. Пора идти. Еще дел много.
 Гейб быстро пересек пространство кухни. Он успел открыть перед Шоном дверь за мгновение до того, как полицейский взялся за ручку.
 Гейб вышел на террасу следом за Шоном и закрыл дверь. Они стояли под желтым фонарем и смотрели на машины, припаркованные возле дома.
 – Похоже, я сел в лужу, – хмыкнул Шон.
 – Да уж.
 – Сожалею.
 Гейб сжал перила.
 – Не то чтобы это была великая тайна…
 – Такие тайны трудно хранить здесь, в Эклипс-Бей. Особенно если речь идет о Хартах и Мэдисонах.
 – Я знаю, – сказал Гейб.
 У Шона был задумчивый вид.
 – В городе поговаривают, что вы хотите жениться на ней, чтобы сорвать куш с «Харт инвестментс».
 – Предположения – опасная штука.
 – Это точно. Я стараюсь избегать их в своей работе, но не всегда мне это удается. – Шон застегнул молнию на куртке и сошел вниз по ступеням. – Я буду на связи.
 Ночью Гейб проснулся, разбуженный шумом дождя, барабанящего по крыше. Он сразу понял, что Лилиан не спит.
 – Ты в порядке? – спросил он.
 – Да.
 – Тогда что с тобой?
 – Я не знаю.
 – Этого я и боялся. – Гейб приподнялся на локте и обнял ее. – Тебя расстроило, что Шон Валентайн догадался о наших отношениях? Сладкая моя, Эклипс-Бей – маленький город, а мы вообще-то и не пытались ничего скрыьать.
 – Не в этом дело. – Лилиан закинула руки за голову и уставилась в потолок. – Просто я не в восторге от того, что Шон, да и все прочие в этом городе думают, что ты пытаешься затащить меня под венец ради того, чтобы завладеть третьей частью «Харт инвестментс»…
 – Валентайн этого не сказал. Он просто предположил, что у нас роман.
 – Но думает он именно так. Сказать по правде, я уже начинаю привыкать к тому, что все именно так смотрят на наши отношения.
 Гейб задумался о том, хорошо это или плохо. Хотел бы он, чтобы их роман был воспринят как имеющий определенную причину?
 – Значит, дело не в досужих сплетнях? Не из-за них у тебя бессонница?
 – Нет.
 – Тогда почему ты не можешь спать? Из-за взлома?
 – Да.
 Гейб положил руку на ее теплый мягкий живот.
 – Тебе не из-за чего волноваться. Я прикрутил заднюю дверь проволокой, помнишь? Кроме того, если тот парень убежал, так ничего и не украв, он вряд ли вернется.
 – Я знаю.
 Гейбу не понравилось то беспокойство, которое он почувствовал в голосе Лилиан.
 – В чем все-таки дело?
 – Что-то похожее произошло со мной в Портленде.
 Гейб замер.
 – Взлом?
 – Нет, не взлом. Просто кто-то посторонний побывал у меня в квартире. Я обнаружила это, когда мы приехали в Портленд перед банкетом. У меня тогда возникло ощущение, что в моей квартире кто-то побывал.
 Гейб рывком сел в кровати.
 – Почему же ты мне ничего не сказала? Ты вызывала полицию?
 – Нет. Никаких улик не было. Никаких следов взлома. Ничего не пропало.
 – Ты уверена?
 – Да. Я выяснила, что приходили уборщицы из агентства. Там перепутали расписание. Но на зеркале в спальне осталось пятно и…
 – И?..
 – Наверное, после того, что случилось сегодня, я просто не могу не задаваться вопросами.
 – Помнишь, я говорил, что простой ответ обычно и есть ответ правильный. Похоже, пятно оставил тот, кто убирал в твоей квартире. Поскольку следов взлома не было и ничего не пропало, я думаю, мы можем остановиться на предположении, что сегодняшний взлом к Портленду отношения не имеет.
 – Конечно, ты прав. Наверное, у меня просто немного сдали нервы. Только знаешь, со всеми этими происшествиями я в последнее время совсем не рисую.
 Гейб опустил голову на подушку и привлек Лилиан к себе. Она теснее прижалась к нему. Он ласково гладил ее, ладонь его скользила по ее спине вниз, по бедру. Он наслаждался теплом и чувственными изгибами ее тела.
 – Чего тебе не хватает, так это чуть-чуть вдохновения, – прошептал Гейб.
 – Возможно, ты прав. – Она обняла его. – К несчастью, вдохновение не приходит по вызову.
 Он снова провел ладонью по ее телу, вбирая дрожь, прокатившуюся по нему. Потом перевернул Лилиан на спину и тут же оказался сверху.
 – Тебе повезло. Я готов всего себя отдать искусству.




 Глава 17


 На следующий день около полудня Лилиан из небольшого коридорчика между чуланом и прихожей черного хода наблюдала за Гейбом и братьями Уиллис. Все трое столпились возле двери со сломанным замком в торжественном молчании. Выражение лиц у всех троих было предельно серьезным. Вот она, типично мужская реакция на ситуацию, подумала Лилиан. Мужские гены неизменно проявляют себя тогда, когда особи мужского пола сталкиваются с фактом поломки техники.
 – Похоже, работал любитель. – Торранс Уиллис наклонился, чтобы лучше рассмотреть выдолбленные отверстия в дверной раме. – Настоящий профессионал проскользнул бы через этот старый замок как нитка сквозь игольное ушко и следа не оставил бы. Что ты скажешь, Уолт?
 Уолтер наклонился пониже, чтобы лучше все рассмотреть.
 – Точно, любитель. Верно.
 Лилиан еле сдержала улыбку. Братья Уиллис были близнецами, но стиль поведения и манеры у них были совершенно разные. Всегда с наголо обритой головой, в тщательно отглаженной рабочей одежде, своими точными, экономными движениями Уолтер напоминал маленького робота. Торранс, наоборот, был жутким неряхой. Свои длинные клочковатые космы он стягивал шнурком на затылке. Одежду его покрывали пятна масла, краски и чего-то буровато-красного, напоминающего соус для пиццы. Сомнительно, чтобы его рабочая одежда хоть раз побывала в стирке за долгие годы непрерывной носки.
 – В этом ваше мнение совпадает с тем, что думает о взломщике Шон Валентайн. – Гейб тоже задумчиво смотрел на выдолбленные в косяке отверстия. – Жаль, что этот факт ничем не может помочь следствию.
 – Если тот, кто вломился сюда, и подонок, который ударил Аризону по голове, один и тот же человек, то он уже давно покинул наши края, – заявил Уолтер. – Надо быть круглым дураком, чтобы ошиваться здесь, зная, что весь город поставлен на уши.
 – Надеюсь, вы правы, – сказал Гейб. – Но дверь все же нужно как-то укрепить. Я не хочу, чтобы Лилиан провела еще одну ночь в доме со сломанным замком.
 – Нет проблем. – Торранс задумчиво почесал вытатуированную змею, выглядывавшую из рукава его грязной рабочей рубахи. – После того как вы нам позвонили, мы заехали в скобяную лавку. Купили все, что нам должно понадобиться. Так что починим вашу дверь – и глазом моргнуть не успеете.
 Уолтер достал инструменты из полированного металлического ящика.
 – Много времени это не займет. Мы забьем деревянными пробками эти дыры от стамески и покрасим раму. Будет как новая.
 – Спасибо большое, – сказала Лилиан. – Я действительно очень вам благодарна. Я знаю, как много у вас работы в «Дримскейп».
 – Уверен, что Рейф и Ханна были бы первыми, кто направил бы нас к вам, – сказал Уолт. – Хотя должен признать, что работой они нас здорово загрузили.
 – Точно, – согласился с братом Торранс. Раздался громкий скрежет металла – это Торранс принялся вытаскивать сломанный замок. – Мы с Уолтом даже и не пытались наниматься на работу по строительству нового крыла в институте. Знали, что времени у нас все равно не будет.
 – Правда, нас не очень-то и приглашали. – Уолт достал новый замок из упаковки. – Теперь там всем заправляет Перри Декейтер. Он не желает иметь дело с местным бизнесом и старается по возможности нас не привлекать. Ясно дал понять, что хочет пригласить субподрядчиков со стороны. Сказал, что они более «конкурентоспособные».
 – Как будто деньги – самое главное в работе, – поморщившись, сказал Торранс. – Теперь к мастерству нет никакого уважения.
 – Так, значит, вам даже кусочка от пирога не досталось? – спросил Гейб.
 – Не совсем так. – Уолтер установил в отверстие новый замок. – Нельзя сказать, что нас совсем не привлекают. Подкидывают кое-какую работенку время от времени. Вообще-то там много наших работает. Подрядчики нас знают, знают, на что мы способны. И они зовут нас, когда требуется заняться разводкой труб или чем-то подобным. Эти пижоны не хотят заниматься мелочами.
 – Клер Дженсен говорила, что вы прочистили ей забитый унитаз, – сказала Лилиан.
 – Да, она нас приглашала, было дело. – Уолтер выразительно посмотрел на Торранса. Оба брата ухмыльнулись.
 – А что в этом смешного? – спросил Гейб.
 – Да нет, ничего особенного. – Торранс закрепил сверло в дрели. – Просто когда мы с Уолтом работали в ванной Клер, то обнаружили, что она под раковиной хранит противозачаточные пилюли и целую коробку с презервативами.
 Лилиан нахмурилась:
 – Вам не кажется несколько бестактным совать нос в шкафчики в ванной у людей, пригласивших вас для ремонта?
 Уолтер даже покраснел.
 – Вы правы. Не надо было нам ничего об этом говорить.
 – Почему не надо? – сказал Торранс. – Можно подумать, это для кого-то новость. Эта женщина всегда вела, что называется, активную жизнь. Помнишь, как она крутили роман с Ларри Фултоном?
 – Еще бы, – кивнул Уолтер. – Эта парочка то и дело забиралась в пикап папаши Ларри и шлепалась там подобно кроликам.
 Лилиан оживилась:
 – Клер встречалась с Ларри Фултоном? Но он ведь женат.
 – Это было задолго до того, как он женился на Шейле Гроувз и стал хозяином супермаркета, – объяснил ей Уолтер. – Любовь у них была еще в то время, когда он учился в колледже. Верно говорю, Торранс?
 – Да, вроде так. Хотя, по слухам, Клер не сильно изменилась с тех пор.
 – Думаю, с нас хватит сплетен о Клер, – сказал Гейб.
 Он произнес эту фразу тихо, но Уолтер и Торранс немедленно сменили тему. Лилиан улыбнулась про себя. Все знали, что Мэдисоны, при всех своих недостатках, никогда не трепали языком о своих женщинах. И других не слушали. И эта приверженность старомодному кодексу чести была той чертой, которую Лилиан особенно ценила в мужчине.




 Глава 18


 На следующий день Аризона устроила совещание в своей тускло освещенной больничной палате. Она выглядит, как раненый в тяжелых боях командир, подумала Лилиан. Повязка вокруг головы придавала Аризоне особенно боевой вид. А блеск решимости в глазах был явным признаком того, что она идет на поправку.
 Лилиан вздохнула с облегчением, увидев Аризону, которая выглядела сегодня гораздо лучше. Утром, когда Лилиан и Гейб завтракали, раздался звонок от Аризоны. Она призывала их на военный совет, и спустя полчаса они уже были у нее.
 На совещании помимо Лилиан и Гейба присутствовал только Фотон из пекарни «Летающая тарелка». Он стоял в углу палаты, безмятежный и тихий, в этой своей странной робе и украшениях. Бритая голова его отсвечивала зеленым в свете расположенного рядом монитора. Вполне мог бы сойти за пришельца, подумала Лилиан.
 – Как я понимаю, – сказала Аризона, – институтский шпион пошел за мной потому, что заметил, как я делала снимки. Три раза в неделю я обхожу весь город и снимаю все важное. И конечно, каждый день я наведываюсь в институт. Должно быть, мне удалось снять что-то такое, чего другие видеть не должны. Когда шпиону представилась возможность, он отправил меня в нокаут, а сам убежал с моим ВПЭ-5000.
 – Не переживайте из-за камеры, Аризона, – сказал Гейб. – Ей можно найти замену, и вы скоро вернетесь к своей обычной работе.
 – Сейчас не это важно, – сказала Аризона. – Теперь, когда мы точно знаем, что напали на горячий след, нам просто необходимо пробраться внутрь.
 Лилиан послышалось в последней фразе что-то зловещее.
 – Внутрь? – настороженно повторила она. – Внутрь чего?
 – Внутрь нового крыла, разумеется. Послушайте. – Аризона понизила голос до шепота. – Теперь у нас нет выбора. Нам срочно необходимо увидеть, что там происходит. Сдается мне, они совершили крупную переброску.
 Лилиан обьял ужас.
 – Но я думаю, у них не было времени…
 – Возможно, они доставили их вместе с оборудованием для отопления и вентиляции, – сказала Аризона.
 – Если это так, – вмешался в разговор Фотон, – то тому, кто пойдет туда, нужно будет искать их в помещении с мощными холодильными камерами в новом крыле.
 – Верно. – Аризона поправила подушку, с опаской оглянулась на дверь и, убедившись, что та плотно закрыта, поманила членов совета к себе и сказала свистящим шепотом: – Подойдите как можно ближе. В коридоре наверняка тоже есть шпионы из института. Здесь им легко замаскироваться под медицинский персонал.
 Лилиан подавила желание вздохнуть и послушно подошла к кровати. Гейб и Фотон последовали за ней.
 – Мы все знаем, что они никогда не позволят ни мне, ни Предвестникам проникнуть на территорию института. – Аризона многозначительно посмотрела на Лилиан и Гейба. – Придется идти вам двоим.
 Лилиан схватилась за спинку кровати.
 – Подождите минуточку, Аризона. Мы… не обучены… такой работе.
 – Не переживайте. Я проведу с вами инструктаж.
 – Как мы сможем туда проникнуть? – спросил Гейб. Его предложение Аризоны явно заинтересовало.
 Лилиан отчаянно пыталась завладеть его вниманием, но он ее словно и не замечал.
 – Я думаю, что «Лидеры завтрашнего дня», те, что будут участвовать в завтрашнем мероприятии, предоставят вам прекрасную возможность попасть в новое крыло, – сказала Аризона. – Вам ничего не стоит раздобыть приглашения, потому что одна из вас – Харт, а другой – Мэдисон. Перри Декейтер и институтские руководители из штанов выпрыгнут, чтобы заполучить вас в качестве гостей. Вы оба для них – потенциальные доноры.
 Фотон согласно кивнул:
 – Отличный план.
 – Может сработать, – поддакнул Гейб.
 – Но новое крыло еще не достроено. – Лилиан пыталась вдохнуть в эту безумную затею хоть немного здравого смысла. – Мы не сможем туда попасть.
 – Не думаю, что попасть туда так уж сложно, – продолжал свое Гейб. – Все институтские начальники будут крутиться в конференц-зале. Не вижу причин, почему бы мы не смогли ускользнуть незаметно и осмотреть территорию, на которой идет строительство.
 – Тогда решено. – Аризона выставила большие пальцы. – Вы выходите на задание после окончания мероприятия.
 – А как насчет фотоаппарата? – спросила Лилиан. – Я его не взяла сюда, да и Гейб тоже, наверное.
 – На набережной всегда можно купить «мыльницу», – услужливо предложил Гейб.
 – С этими «мыльнииами» каши не сваришь, – возразила Аризона. – Я дам вам свой старый ВПЭ-4000. Отличная вещь. Ему не хватает некоторых новых функций ВПЭ-5000, но все равно работает неплохо. Не забывайте, нам нужны обоснованные доказательства того, что замороженные инопланетяне перевезены в новое крыло института.




 Глава 19


 Гейб оставил попытки заняться работой, закрыл ноутбук, взял куртку и пошел на пляж. Он довольно долго гулял, пытаясь расшифровать тот сон, который разбудил его среди ночи. Во сне его преследовали сломанные замки и ухмыляющиеся физиономии братьев Уиллис. Кошмаром в полном смысле этого слова сон назвать он бы не мог, однако приятного в нем тоже было мало.
 Гейб остановился у самой кромки прилива, глядя на чайку, ловившую в полете свежий ветер. Обычно Гейб не слишком серьезно относился к снам. Он не верил в интуицию, предчувствия и прочую дребедень.
 Но он верил собственному чутью. Чутье не раз выручало его в бизнесе.
 Одна фраза, произнесенная Андерсеном Флинтом тогда в ресторане, вот уже в который раз приходила Гейбу на ум.
 «Уволенные сотрудники могут быть опасными».
 И когда он добавил эту фразу к общему ощущению от сна, ему стало не по себе.
 Что, если Лилиан права? Что, если взлом в ее коттедже не имел никакого отношения к произошедшему с Аризоной, но зато был напрямую связан с опасениями Лилиан, будто кто-то побывал в ее квартире в Портленде?
 Стук в дверь раздался как раз тогда, когда Лилиан собралась замешать краску. Она опустила мастихин со смиренным чувством покорности судьбе. С чего она взяла, что сегодня ей удастся поработать?
 Лилиан открыла дверь с легким чувством тревоги.
 На террасе стоял Гейб, одной рукой опершись о дверной косяк. Машины его нигде не было видно. На нем была утепленная двухцветная – черная с бежевым – ветровка, джинсы и кроссовки. Темные волосы растрепал ветер. Они были немного влажными от сырого тумана.
 – Нам надо поговорить. – Он вошел и снял ветровку.
 Угрюмое выражение его лица и тот мрачный тон, с которым он сделал свое заявление, насторожили и даже испугали Лилиан.
 – Что случилось? – спросила она.
 – Я думал о том, что Флинт сказал о Клер.
 Лилиан взяла ветровку из рук Гейба.
 – А что он сказал?
 – Он сказал, что уволенные сотрудники могут быть опасными. Мне пришло в голову, что отвергнутые друзья, бывшие любовники и недовольные клиенты тоже относятся к этой категории.
 Лилиан смотрела на Гейба во все глаза и непроизвольно теребила в руках его ветровку.
 – Ты говоришь о Кемпбелле Уитли?
 – Да. – Гейб скрылся на кухне. – Кофе есть?
 Лилиан повесила ветровку на вешалку, засунула ее в чулан и поспешила на кухню.
 – О чем ты подумал? – Она смотрела, как Гейб наливает воду в кофеварку. – Считаешь, что за этим взломом может стоять Уитли?
 Гейб снял крышку с емкости для кофе.
 – Ведь тогда происшествие в твоей квартире в Портленде получило бы логичное объяснение.
 – Если оно действительно имело место.
 – Да, если предположить, что оно было.
 По спине у Лилиан забегали мурашки.
 – Но тогда придется предположить, что Уитли – сталкер. [4] 
 – Да. – Гейб засыпал молотый кофе в фильтр и включил кофеварку. – Я не хочу тебя пугать. Шон Валентайн, возможно, был прав, решив, что тот, кто ударил Аризону по голове, был бродягой, который вначале попытался вломиться к тебе. Однако связь между двумя этими преступлениями вовсе не очевидна. С той же степенью вероятности можно утверждать, что имеется связь между взломом твоего коттеджа здесь, в Эклипс-Бей, и проникновением в твою квартиру в Портленде.
 – И тогда тот факт, что ничего не пропало, легко объяснить. Сталкеры, как правило, не воруют имущества.
 Гейб стремительно пересек пространство кухни и оказался рядом с Лилиан, порывисто обнял ее и сжал ее лицо в ладонях.
 – Послушай, это будет нетрудно выяснить, – сказал он. – Нам лишь надо узнать, где находился Уитли в тот момент, когда взломали дверь твоего дома в Эклипс-Бей. Проверим, есть ли у него алиби. Если алиби у Уитли есть, мы сможем вернуться к версии Валентайна.
 Лилиан проглотила вязкую слюну.
 – Вот уж никогда не думала, что могу стать жертвой сталкера.
 – И мне такое в голову не приходило, пока я вдруг не вспомнил слова Флинта.
 – Я могу поручить это работу Нелли Таунсенд. Она раньше занималась моими клиентами и сможет проверить наличие у Уитли алиби.
 – Отлично. Позвони ей. А я поговорю с Валентайном. Сообщу ему, что происходит. Но, насколько мне известно, уличить сталкера крайне сложно. Эти ребята на редкость увертливы.
 – Я знаю, – с досадой проговорила Лилиан.
 – Я сам хочу встретиться с тем парнем.
 – Ты с ума сошел?
 – Я хочу встретиться с Уитли лично. Задать ему несколько вопросов, – стоял на своем Гейб.
 – Нет. – Лилиан охватила тревога. – Ты не должен этого делать. Это не в твоей компетенции.
 – Насчет моей компетенции можешь не сомневаться. Поверь мне, бизнесмен моего масштаба нередко сталкивается с людьми, которым есть что скрывать. И если бы я не умел с ходу определять, когда мне лгут, а когда говорят правду, я бы давно разорился. Мы выведем этого Уитли на чистую воду, поверь мне.
 – И все-таки ты не должен этого делать. Никто не сомневается в твоей проницательности. Но что, если Уитли – преступник? Тебе нельзя встречаться с ним один на один. Он может быть очень опасен.
 Гейб вначале удивился, потом ему стало приятно.
 – Переживаешь за меня?
 – Конечно, переживаю. Не обижайся, Гейб, но эта твоя идея насчет рандеву с Уитли не самая лучшая.
 – Зря ты так волнуешься. Даже если Уитли – сталкер, моей жизни ничто не угрожает. Сталкер, он же охотник, выбирает себе определенную жертву, и выбрал он не меня.
 – Послушай, я не хочу, чтобы ты брался за это дело один. Если тебе так уж необходимо встретиться с Уитли, возьми с собой меня.
 – Нет, – решительно заявил Гейб. – Тебе надо держаться от него как можно дальше. Я тебя с собой в Портленд не возьму, и забудь об этом.
 – Уитли – крупный мужчина. У него военная выправка. Он работает на строительстве. Понимаешь, о чем я?
 – Ты думаешь, что он может котлету из меня сделать. Да уж, не слишком-то ты веришь в мои физические возможности и мою мужскую доблесть.
 – Твои мужские достоинства тут не обсуждаются, – сказала Лилиан. – Но я не хочу, чтобы ты рисковал ради меня. Ты не должен идти на это дело один, вот и все.
 Гейб немного поколебался.
 – Знаешь, вообще-то я мог бы взять с собой группу поддержки.
 Лилиан удивленно взглянула на него:
 – Группу поддержки?
 – Одного парня, которого я хорошо знаю. Он крупный. Бывший военный. И какое-то время работал на стройке.
 – Я знаю этого человека?
 – Да.


* * *

 – Объясни мне еше раз, зачем ты тащишь меня в такую даль. На кой черт тебе сдался этот Уитли? – недовольно бурчал Митчелл, пристегивая ремень безопасности.
 – Долго объяснять. – Гейб надел темные очки и повернул ключ зажигания в замке. – Возможно, Уитли взломал коттедж Лилиан. Но, как ты понимаешь, еще ничего не доказано. Лилиан поручила одной своей хорошей знакомой, владелице частного детективного агентства, проверить, где находился Уитли всю последнюю неделю. Но я хочу с ним встретиться и поговорить. Однако Лилиан ясно дала понять, что не желает, чтобы я с ним встречался один. Взять ее с собой я отказался. Так что ты компромиссный вариант.
 – Да, черт возьми! – весело сказал Митчелл. – Похоже, будет интересно. Драка возможна?
 – Вероятнее всего – нет. Но надежда всегда остается.




 Глава 20


 Она смотрела на чистый холст, чувствуя, что сейчас у нее еще меньше шансов попасть в заветную зону, чем до того, как творческому процессу помешал своим появлением Гейб.
 Теперь она могла думать лишь о том, что Гейб из-за нее подвергает опасности не только свою жизнь, но и жизнь деда. Митчелл и Гейб уже, должно быть, выехали в Портленд.
 В гостиной зазвонил телефон. Лилиан поспешила взять трубку.
 – Лилиан? Это Нелли. Я получила твое сообщение. Что случилось?
 – Спасибо, что откликнулась. – Лилиан присела на подлокотник дивана. – У меня тут небольшая проблема. Помнишь того парня по имени Уитли Кемпбелл? Я еще просила тебя проверить, не числится ли за ним чего-нибудь криминального?
 – Конечно. – Нелли сделала паузу. – Что-то произошло?
 – Возможно. Пока не могу сказать ничего определенного. Но ты не могла бы проверить, выезжал ли он из города за последние несколько дней?
 – Думаю, это будет нетрудно сделать. Но что происходит, Лилиан?
 – Не могу точно сказать. – Лилиан ввела Нелли в курс происходящего.
 – Я постараюсь все выяснить, – пообещала Нелли. – А ты пока будь осторожна, ладно? Эти ребята склонны усугублять ситуацию.
 – Это как?
 – Их действия могут стать более агрессивными. Сделай мне одолжение: запри все окна и двери и держи их запертыми, пока твой друг Мэдисон не вернется или пока я не дам тебе отбой. Я свяжусь с тобой, как только получу надежную информацию.
 – Спасибо.
 Закончив разговор, Лилиан положила трубку на базу и вернулась в мастерскую.
 Пустой холст мог бы с тем же успехом находиться в параллельной вселенной, там, куда путь Лилиан на сегодня был явно заказан.
 Красный компакт появился на подъезде к коттеджу как раз в тот момент, когда она собралась налить себе очередную чашку чаю. Четвертую за день. Лилиан подошла к окну и увидела, как из машины вышла Клер Дженсен. На ней были джинсы и синяя рубашка под курткой.
 Ну вот. Еще одна помеха творческому процессу. Лилиан поставила чашку на стол и пошла открывать дверь.
 – Привет. – Клер выглядела, мягко говоря, неважно. Похоже, она не спала несколько ночей. – Мне надо выговориться. Можно, я зайду к тебе на пару минут? Ты не против?
 Ох уж эта пресловутая женская солидарность… Интересно, сколько сестринского участия необходимо регулярно оказывать своим знакомым женского пола, чтобы не прослыть черствой и бесчувственной?
 – Конечно, заходи. – Лилиан придержала для Клер дверь. – Я приготовила чай. Хочешь?
 – Не откажусь. Спасибо.
 Клер зашла в дом, сбросила куртку и протянула Лилиан, чтобы та повесила ее в чулан.
 – Пойдем на кухню.
 – Думаю, ты знаешь, что Мэрилин меня уволила.
 – Слышала.
 – Жизнь на этом не кончается. – Клер сложила руки на столе и посмотрела в окно. – Менеджеров политических кампаний часто увольняют. Издержки профессии.
 – Уверена, что ты найдешь себе другое место.
 – Конечно. Что-нибудь да подвернется. Но меня беспокоит не это, а та сцена в ресторане. Весь город в курсе. Мне никогда еще не было так стыдно. И знаешь, что тут самое неприятное? В том, что произошло, мне некого винить, кроме себя самой.
 Лилиан достала из буфета еще одну чашку.
 – Пройдет несколько дней, и все забудется.
 – Я до сих пор не понимаю, что заставило меня явиться тогда в ресторан и закатить эту сцену. Наверное, я так разозлилась, что не могла адекватно мыслить. Представляешь, Мэрилин обвинила меня в том, что я спала с Тревором!
 Лилиан налила Клер чаю.
 – Как я понимаю, у тебя с ним ничего не было?
 – Ты что, смеешься? Мне импонировали политические взгляды Тревора, но дальше этого дело не шло. Я профессионал. Я не сплю со своими клиентами.
 Лилиан поставила чашку перед подругой.
 – Вероятно, это правильная тактика при твоей работе.
 – Еще бы. – Клер подула на чай. – Кроме того, если верить слухам, Торнли нравится одеваться в женское нижнее белье и разгуливать на высоких каблуках. Не знаю, как к этому относишься ты, а меня такой тип сексуального поведения совсем не возбуждает.
 – Пожалуй, нижнее белье и каблуки могут несколько ослабить желание. А что ты собираешься делать сейчас?
 – Через пару дней уеду отсюда. Собираюсь в Сиэтл. Там у меня есть нужные знакомые. Но я к тебе пришла не за тем, чтобы жаловаться. Ну, разве только совсем чуть-чуть.
 – Тогда зачем же ты здесь?
 Клер поставила чашку на стол.
 – Мэрилин всегда отличалась маниакальной подозрительностью. Я бы сказала, тут налицо все симптомы паранойи. Я старалась не обращать на это внимания и не переживать по пустякам. Такие качества вполне ожидаемы в проходном кандидате. Но после этих безумных обвинений насчет нас с Тревором я начала думать, что она уже перешла ту грань, за которой начинается болезнь. И если это так, то, мне кажется, тебе следует быть осмотрительной.
 – Мне? При чем здесь я?
 – Видишь ли, я заметила, что ваши с Гейбом Мэдисоном отношения стали предметом ее пристального интереса. Возможно, это потому, что сейчас она без пяти минут разведенная женщина. Свободная то есть. Хотя, думаю, дело не только в этом.
 Зазвонил телефон. Помня о том, что ей должна позвонить Нелли, чтобы предоставить информацию об Уитли, Лилиан бросилась к трубке.
 Она услышала приглушенный шум двигателя. Звонили из машины.
 – Алло?
 – Уитли уехал из города. – Гейб говорил ровным голосом, даже слишком ровным. – Он сообщил некоторым своим приятелям, что берет отпуск. Дома его нет. Никто не видел его вот уже несколько дней. Тебе твоя знакомая насчет него еще не звонила?
 – Нет. – Лилиан вцепилась в трубку. – Ты где?
 – Мы с Митчеллом едем назад, в Эклипс-Бей. Сейчас около четырех, значит, к семи мы должны приехать.
 – Я приготовлю для вас ужин.
 – Теперь, когда стало известно, что Уитли исчез из Портленда, тебе не стоит одной оставаться дома. Мы не знаем, где он сейчас и чем занимается.
 – До семи со мной ничего не случится. Да и Клер Дженсен сейчас у меня, так что я не одна.
 Послышался невнятный шум разговора. Гейб, судя по всему, переговаривался с Митчеллом.
 – Митчелл хочет прислать к тебе Брайса, чтобы он побыл у тебя, пока мы не вернемся.
 – В этом нет необходимости. – Лилиан посмотрела на часы. – Послушай, я в этом замкнутом пространстве уже с ума схожу. Мне надо съездить в город за продуктами. Как только Клер уйдет, я уеду из дома. Заеду за покупками, потом в больницу к Аризоне. Я все время буду среди людей. А как только приедешь в город, позвони мне в больницу, и я поеду домой. Там и встретимся. Вот так.
 Гейб согласился не сразу.
 – Ладно. Только не гуляй одна по пляжу, договорились?
 – Мне казалось, ты не хочешь нагонять на меня страх.
 – Я изменил свое мнение. Решил, что если тебя как следует напугать, ты будешь осмотрительнее.
 – Не волнуйся. Бродить по пляжу в одиночестве я не собираюсь.
 – Хорошо. До встречи.
 Лилиан закончила разговор и положила трубку.
 Клер вопросительно на нее посмотрела:
 – Что-то случилось?
 – По правде сказать, я и сама не знаю. За последнюю неделю со мной произошло несколько весьма неприятных событий. На днях кто-то взломал замок в коттедже, пока я была у Гейба в старом доме Бакли.
 Клер нахмурилась и медленно опустила чашку.
 – Что-нибудь украли?
 – Нет. Шон считает, что это дело рук того же парня, что пытался проникнуть в дом к Аризоне Сноу.
 – Об этом я слышала. Весь город об этом знает. Говорят, какой-то бродяга тут у нас похозяйничал.
 – Да, так говорят. Но меня беспокоит то, что нечто подобное произошло с моей квартирой в Портленде. И там тоже ничего не украли. Гейб решил, что злоумышленником мог быть парень по имени Уитли.
 – А кто такой этот Уитли?
 – Бывший бойфренд одной из моих клиенток.
 – Но с какой стати ему ломиться в твой дом здесь, в Эклипс-Бей, или в твою квартиру в Портленде?
 – Предположительно – чтобы отомстить мне. Он считает меня виноватой в разрыве отношений между ним и его бывшей подругой.
 – Потому что ты свела ее с другим?
 – Да.
 – Понятно. Думаешь, это сталкер?
 – Не исключена такая вероятность. Знаешь, одна моя приятельница предупреждала меня, когда я открывала брачное агентство, что я сильно рискую, – чуть оступишься, и тебя засыплют судебными исками от обиженных клиентов или их близких друзей. Об этом я помнила, но к тому, что на меня начнется настоящая охота, я готова не была.
 – Когда мы разрабатываем систему безопасности наших кандидатов, мы предусматриваем защиту от сталкеров. Сумасшедших нынче много. Но, должна признать, я никогда бы не подумала, что такое возможно в твоем бизнесе.
 – В моем бывшем бизнесе.
 Клер глубоко вздохнула.
 – А я-то считала, что это у меня трудная работа.
 – Жизнь свахи никогда не была скучной.
 – Теперь понимаю. – Клер поднялась. – Ну что ж, по крайней мере у тебя есть заступник – Гейб Мэдисон. Могло быть и хуже.
 – Это так.
 – Мне пора. Вижу, что у тебя проблем не меньше моего и про ту сцену в ресторане ты успела забыть. Ну, ни пуха тебе. Только пообещай, что будешь по возможности осторожной.
 – Обещаю соблюдать осторожность. – Лилиан тоже встала и проводила Клер в коридор. Она достала из чулана куртку Клер и протянула ей. – Но ты же хотела мне что-то сказать.
 – Что? Ах да. – Клер накинула куртку. – Но теперь это кажется такой мелочью по сравнению с твоими проблемами.
 – Насчет Мэрилин, – подсказала Лилиан.
 – Ну да, насчет Мэрилин. Как я сказала тебе, мне кажется, что у нее паранойя. Если к этому прибавить то, что она женщина на редкость решительная и целеустремленная, привыкшая всегда получать то, что хочет, я думаю, что тебе с ней стоит быть поосторожнее. Ты попала в сферу ее интересов.
 – Но почему я?
 – Потому что у тебя есть то, чего она хочет.
 – И что это?
 – Гейб Мэдисон.
 – Ну, черт возьми! – Митчелл смотрел, как Гейб жмет на кнопку прекращения вызова. – По-моему, у нас проблема!
 – Возможно. Пока не знаю. Но мне очень не нравится, что этот Уитли исчез.
 Митчелл какое-то время наблюдал за внуком. Он узнавал это выражение сосредоточенной решимости: такое же выражение лица было у Гейба, когда ему было лет двенадцать и он делал домашнее задание за кухонным столом. Кое-что в человеке никогда не меняется, подумал Митчелл. Гейб был, конечно, другим Мэдисоном. Но, по сути, он не сильно отличался от своих предков по мужской линии.
 – Я не об Уитли, – сказал Митчелл. – С ним мы разберемся. Я имею в виду то, что происходит между тобой и Лилиан.
 – О чем ты?
 – Сдается мне, ты увяз по уши и с каждой минутой уходишь все глубже.
 Гейб плавно вывел машину в поворот.
 – Я все-таки не понимаю – ты о чем?
 Митчелл массировал ноющее колено. Он пытался вспомнить, принимал ли противовоспалительное. День сегодня выдался довольно суетливым.
 – Я тут на днях пообщался с Лилиан.
 – Я об этом слышал. Не лезь не в свое дело, Митч. Мои отношения с Лилиан тебя не касаются. Ты не имеешь права вмешиваться.
 – Я твой дед. Я тебя растил. И я имею право знать, что происходит.
 Митчелл смотрел на дорогу. Теперь, когда город остался далеко позади, машин на шоссе было немного. Дневной свет быстро мерк. Белые линии разделительных полос заглатывала подступающая мгла.
 Воспоминания о прежних днях нахлынули на Митчелла. Где бы он ни находился и чем бы ни занимался, они всегда возвращались к нему в это время суток. Они приходили тогда, когда надвигающаяся ночь заявляла о себе во весь голос, и этот голос уже нельзя было игнорировать. Из многолетнего опыта Митчелл знал, что как только переход от света к темноте завершится, видения исчезнут. И вернутся только через двадцать четыре часа. Когда Митчелл сидел дома, он отгонял призраков с помощью порции виски. Но сегодня ему нечем было их отогнать. Ну что ж, не в первый раз.
 Фантомы поднимались откуда-то из черных адских глубин. Они приходили точно по расписанию и появлялись всегда на одном и том же фоне – сумрачные предзакатные джунгли, пропитанные запахом смерти и сводящим нутро страхом. Самым худшим во всем этом было то, что ночь приходила неизбежно и надежды на спасение не предвиделось вплоть до рассвета.
 …В ту адскую ночь они с Салливаном были единым целым; они оба знали, что жизнь их зависит от умения держать этот панический страх под контролем. И оба понимали необходимость сохранять полную тишину и полную неподвижность. Бок о бок в неумолимой мгле они каким-то непостижимым образом поддерживали это мрачное знание друг в друге. Поддерживали без единого слова и без единого движения. Без слов и без движений умудрялись удерживать друг друга на грани, не давали скатиться за край, в ту бездну, где страх обрел бы над ними верх и навлек на них смерть.
 На рассвете и он, и Салливан были все еще живы. Многим другим повезло куда меньше.
 Митчелл спрашивал себя, испытывает ли Салливан вечерами нечто подобное. Ждет ли приближения неизбежной ночи с тем же чувством обреченности, как ждет он, Митчелл.
 – Что именно ты сказал Лилиан? – спросил Гейб.
 Митчелл смотрел вперед, в сгущающуюся мглу.
 – Просто взял и сказал ей, что ты, похоже, влюбился в нее без памяти. А еще сказал, что не хочу, чтобы она разбила тебе сердце.
 – Так прямо и сказал? Этими словами?
 Митчелл попытался дословно припомнить тот разговор в саду.
 – Что-то вроде этого.
 – И Лилиан дала понять, что намеревается… э… разбить мое сердце? – спросил Гейб.
 Что, черт возьми, было такого в этом времени суток? Переход от дня к ночи всегда тянулся целую вечность.
 – В некотором смысле.
 Гейб смотрел прямо перед собой на дорогу.
 – Не похоже это на Лилиан. Что именно она сказала, Митч?
 – Ну, она стала раздраженной, когда я сказал, что не хочу, чтобы тебе было больно. Говорила что-то насчет того, что это скорее ей стоит переживать из-за того, что ты хочешь разбить ей сердце. Еще сказала, что все в городе уверены, будто ты добиваешься ее лишь потому, что хочешь отхватить кусок «Харт инвестментс».
 Гейб кивнул:
 – Я понимаю, почему у нее сложилось такое впечатление. Многие ей в последнее время об этом говорят.
 – Естественное предположение, учитывая обстоятельства.
 – Вероятно.
 – Я сказал ей, что это все чепуха, что ты Мэдисон, а Мэдисоны никогда не женились ради денег. Не такие мы прагматики.
 – Верная мысль. – Гейб выдержал паузу. – И как же она отреагировала на это твое замечание?
 – Она напомнила мне, что все считают тебя не таким, как остальные Мэдисоны. А я сказал ей, что ты, конечно же, отличаешься от других, но не настолько сильно.
 – Что еще она сказала?
 – Дай вспомнить. Кажется, она сказала, что «Мэдисон коммершл» – твоя страсть, а когда речь заходит о Мэдисонах и их страсти…
 – Ничто не может встать у них на пути. Да, верно. Я слышал об этом. Что еще она говорила?
 Переход к ночи наконец завершился. Призраки отступили. Митчелл медленно перевел дух.
 – Заявила, что я не прав.
 – В чем?
 – В том, что я говорил о твоем отношении к «Мэдисон коммершл».
 Гейб крепче сжал руль.
 – Последний год ты постоянно твердишь мне, что я трачу слишком много времени, обихаживая компанию. Может, ты и прав.
 Митчеллу пришлось дважды сглотнуть слюну, чтобы побороть желание сплюнуть.
 – Проклятие, сынок! Ты создал компанию с нуля. Ты кровью потел, чтобы доказать кое-что всему этому проклятому миру.
 – И что я доказал?
 – Ты знаешь сам, что ты доказал. Ведь после того, как ты создал «Мэдисон коммершл», никто уже не может сказать, будто Мэдисонам на роду написано разрушать все, к чему они прикасаются.
 – Ты считаешь это главным достижением?
 – Да, черт возьми! – Митчелл уставился на дорогу. – Более важным, чем ты думаешь.
 – С чего бы это?
 – Да уже хотя бы потому, что, когда компания «Мэдисон коммершл» встала на ноги, всякие разговоры о том, что я исковеркал жизнь твоему отцу, а заодно и двум своим внукам, прекратились.
 В машине повисла звенящая тишина.
 – А что, люди действительно так говорили? Заявляли тебе в лицо?
 – Кое-кто и в лицо. По большей части за моей спиной. А после того, как твой отец убил себя и вашу мать на том проклятом мотоцикле, оставив вас сиротами, все местные сошлись на том, что мне вас с Рейфом воспитать не под силу.
 – Хм…
 – Считалось, что я ничему хорошему не смогу вас научить, потому что брать с меня пример просто не годится. – Митчелл потер подбородок. – Сказать по правде, они были правы. Но что еще мне оставалось? Кому, как не мне, было браться за ваше воспитание, даже если эта работа была мне и не по силам?
 – Ты мог просто уехать, исчезнуть из города. Оставить эту работу социальным службам.
 – Дерьмо. Внуков не отдают на воспитание государству.
 – Некоторые отдают.
 – Мэдисоны так не поступают.
 Гейб едва заметно улыбнулся:
 – Понятно.
 Митчелл внезапно ощутил в себе острую потребность объяснить все Гейбу так, чтобы тот понял. Но только нужные слова не шли на ум. Митчелл даже не знал, с чего начать. Он вообще был не слишком силен в словах. Но он должен был хотя бы попытаться высказаться.
 – Я вот что хотел тебе втолковать, – начал Митчелл. – Ты ведь не дурак, чтобы тупо следовать моему дурному примеру. И Рейф тоже хоть и шалопай, но далеко не дурак. Я так и рассудил – ребята и сами разберутся, что хорошо, а что плохо. Так оно и вышло. Ты жил своим умом. Сам сделал из себя человека. И себя сделал, и компанию поднял. Создав «Мэдисон коммершл», ты снял с Мэдисонов проклятие. Теперь мы уже не обречены считать себя неудачниками.
 – Нет, все не так, как ты говоришь.
 – Какого черта? Что значит «все не так»? Ты вернул Мэдисонам честное имя и не смей об этом забывать.
 – Не я снял проклятие, – сказал Гейб. – Это ты его снял.
 – Я?
 – Разве ты не понимаешь? Это ты изменился после смерти отца. И, изменившись сам, ты изменил будущее для Рейфа и для меня.




 Глава 21


 Лилиан остановила машину на подъездной дорожке, открыла дверцу и в сгущающихся сумерках взглянула на часы. Пять минут восьмого. Никаких следов присутствия Гейба и Митчелла возле коттеджа не наблюдалось, но мужчины вот-вот должны были приехать. Недавно Гейб звонил и сообщил, что они подъезжают к городу.
 Уезжая, Лилиан оставила свет на террасе включенным, да и в нескольких комнатах дома тоже не стала гасить свет. Коттедж встретил ее приветливо горящими окнами. С ключами в одной руке и двумя пакетами с продуктами, купленными в супермаркете Фултона, в другой Лилиан поднялась по ступеням к входной двери. Ей удалось открыть дверь в дом, удерживая сумки с покупками на весу.
 Она вошла в дом, ногой захлопнула за собой дверь и понесла продукты на кухню. Однако приветливое тепло, которое обещали светящиеся окна, оказалось обманом. Дом встретил ее промозглым холодом.
 Лилиан хорошо помнила, что установила термостат на комфортную температуру.
 Спина ее похолодела. Из чулана несло холодом точно так же, как тогда, когда замок двери черного хода оказался взломанным.
 Лилиан прошла в гостиную. Там как будто все было на своих местах. Может, она оставила приоткрытым окно в спальне?
 Но холодом веяло не с верхней площадки лестницы, а из коридора внизу.
 Мастерская.
 Лилиан словно током ударило, и она бросилась в гостевую спальню. Едва свернув за угол, она увидела, что дверь в ее мастерскую приоткрыта. Да, она помнила, что сама оставила ее приоткрытой, когда уходила. Но через узкий просвет было видно, что в мастерской творится что-то неладное.
 Холодок, не имеющий никакого отношения к холодному сквозняку, пробежал у нее по спине. В ужасе она распахнула дверь.
 В мастерской царил хаос. Чистый холст на подрамнике был изрезан в клочья. Тряпки, кисточки и мастихины валялись на полу. Повсюду была краска. Содержимое нескольких тюбиков было размазано по стенам и по полу. Перевернутая палитра валялась на кровати. Листы с рисунками были вырваны из альбома и нещадно смяты.
 Только теперь Лилиан поняла, откуда веет холодом. Из разбитого окна.
 У Гейба свело все внутри, когда он увидел припаркованный возле дома Лилиан джип Шона Валентайна.
 Затем он увидел Лилиан на террасе вместе с Валентайном. Только тогда к нему вернулась способность дышать. Слава Богу, жива!
 Гейб нажал на тормоз и выключил двигатель.
 – Что-то здесь не так.
 – Да, я это уже понял. – Митчелл смотрел на террасу. – Не стал бы Шон приезжать сюда по темноте, если бы ничего не случилось.
 Гейб открыл дверцу «ягуара» и бегом бросился к дому. Шон и Лилиан обернулись.
 – Что случилось?
 – Похоже, Лилиан нанес повторный визит тот самый неизвестный, кто взломал ее дверь в прошлый раз, – сказал Шон.
 – На этот раз он устроил разгром в моей мастерской, – дрожащим голосом сказала Лилиан.
 Митчелл, опираясь на трость, поднялся по ступеням. Сдвинув брови, он посмотрел на Лилиан:
 – С вами все в порядке?
 – Со мной все в полном порядке. – Лилиан с трудом изобразила улыбку. – Не в порядке лишь моя мастерская. Над ней он потрудился, не пожалев сил. Пол, покрывало на кровати, стены – все в краске.
 Шон кивал с серьезным выражением лица. Впрочем, оно у него всегда было таким.
 – Должен признаться, что я счел твое предположение о том, что Лилиан мог преследовать тот парень – как его, Уитли, кажется? – не заслуживающим внимания. По всей видимости, я ошибался, Мэдисон. После того, что я здесь увидел, я склонен с тобой согласиться. Пойдем в дом, и ты сам все увидишь.
 – Дерьмо, вот все, что можно сказать, – заключил Митчелл полчаса спустя, когда они с Гейбом и Лилиан наконец сели ужинать. Митчелл, прищурившись, посмотрел на Лилиан: – Как это вам удалось нажить столько проблем со своим бизнесом?
 – Если бы я сама это знала… – Лилиан взяла в руки бокал. – Подруга предупреждала меня, что я рискую оказаться втянутой в судебные тяжбы, но насчет сталкеров разговора не было.
 – Ну да ладно, не стоит слишком переживать из-за этого. – Митчелл полил тушеные овощи соусом. – Одно дело – охотиться за кем-то в Портленде, где никто не обратит внимания на парня, который торчит там, где ему вроде как вовсе не место, и совсем другое дело – тут, в Эклипс-Бей, особенно в это время года, когда все чужаки на виду.
 – Он прав, – сказал Гейб. – Если Уитли в городе, Шон Валентайн быстро его найдет.
 – А тем временем Гейб о тебе позаботится, – добавил Митчелл.
 Лилиан посмотрела на Гейба.
 Тот ухмыльнулся:
 – Не буду глаз с тебя спускать.
 Лилиан задумчиво смотрела в бокал.
 – Я вот о чем думаю: если даже Шон найдет Уитли, что он сможет сделать? Я слышала, что факт преследования очень трудно доказать.
 Гейб и Митчелл молча переглянулись.
 Лилиан нахмурилась:
 – Что вы задумали?
 Гейб пожал плечами:
 – Не волнуйся насчет Уитли. Если Шон ничего не сможет сделать, то мы с Митчеллом сможем.
 Лилиан крепче сжала бокал.
 – Что, например?
 – Мы, Мэдисоны, люди творческие, – весело заверил ее Митчелл.
 Лилиан перевела взгляд с одного Мэдисона на другого. И снова холодок пробежал у нее по спине. Они оба непринужденно улыбались. Вероятно, хотели ее приободрить. Но в глазах их не было и следа веселья. Эти две пары зеленых глаз что-то слишком напоминали ей глаза хищников.
 Лилиан не стала возражать, когда после ужина Гейб предложил поехать к нему. Перспектива оставить дом на произвол судьбы внушала ей некоторую тревогу, но о том, чтобы остаться тут на ночь, и речи быть не могло. Она знала, что страх не даст ей заснуть.
 Выйдя из ванной старого дома Бакли, Лилиан застала Гейба стоящим у окна. Он смотрел вдаль, в темноту. На нем были только джинсы. Гладкие мускулистые контуры его плеч заставили ее ощутить знакомый зуд в пальцах. Сейчас бы ей карандаш в руки… Лилиан заметила, что и в других частях ее тела тоже ощущается характерное покалывание.
 – О чем ты думаешь? – спросила она.
 – У меня был интересный разговор с Митчеллом, когда мы с ним возвращались в Эклипс-Бей. – Гейб не оборачивался. – Очевидно, «Мэдисон коммершл» для него важнее, чем он был готов в этом признаться.
 – Вот как. – Лилиан потуже затянула пояс купального халата и присела на край кровати. – Я и сама могла бы тебе это сказать.
 – Он говорит, что компания «Мэдисон коммершл» доказала всем, что он не так уж плохо воспитал меня и Рейфа.
 Лилиан задумалась над его словами.
 – Я понимаю, что он может рассматривать твой успех в определенном смысле как свой – это как бы сданный экзамен по воспитательной работе с внуками. А ты что ему сказал?
 Гейб опустил штору и повернулся к Лилиан:
 – Что мы с Рейфом именно ему обязаны тем, чего достигли в жизни.
 – Ну да, Митчелл тебе здорово помог с «Мэдисон коммершл» – дал средства, и все такое…
 – Я не шучу. Я на самом деле так думаю. Я уже давно все понял, но никогда ему не говорил.
 – «Мэдисон коммершл» важна для твоего деда, но вы с Рейфом для него куда важнее компании.
 Гейб сел рядом с ней, наклонился и оперся ладонями о колени. Он смотрел в зеркало, висевшее над комодом, где отражались они с Лилиан.
 – Знаешь, он действительно боится, что ты разобьешь мне сердце, – сказал Гейб.
 Лилиан выдавила из себя тихий смешок.
 – Ты убедил его в том, что это маловероятно?
 Гейб промолчал.
 Лилиан замерла.
 – Гейб!
 – Что?
 – Ты ведь не позволил ему думать, будто я действительно могу разбить тебе сердце?
 – Разумеется, я его разубедил. – Гейб сказал это легко, непринужденно. Словно это само собой разумелось. – Я же Мэдисон.
 Лилиан задержала дыхание на два удара сердца. Затем, собравшись с силами, она с трудом протолкнула немного кислорода в легкие.
 – Это ты таким замысловатым образом пытаешься сказать мне, что рассматриваешь наши отношения как нечто большее, чем краткосрочный роман? – прошептала она.
 – Для меня они с самого начала были достаточно серьезными.
 Лилиан с трудом двигала языком.
 – Но я думала, что мы оба согласны с тем, что не очень-то подходим друг другу.
 Гейб пожал плечами:
 – Вы, Харты, очевидно, больше переживаете из-за таких вешей, чем мы, Мэдисоны.
 – Но про тебя говорят, что ты другой Мэдисон.
 Гейб распрямился, потянулся к ней и нежно опустил ее на кровать. Затем наклонился и поцеловал в шею.
 – Не такой уж и другой, – сказал он.
 На следующее утро они вместе вернулись в коттедж, чтобы привести в порядок мастерскую.
 Нелли оставила сообщение: «Позвони мне».
 Лилиан схватила трубку и набрала нужный номер.
 – Что у тебя на него? – спросила она без предисловий.
 – Где ты была? Я пытаюсь до тебя дозвониться с шести утра.
 Лилиан взглянула на Гейба.
 – Меня не было дома.
 – Да? – Судя по тону, Нелли была приятно удивлена такой новостью. – Ни за что бы не подумала, что в Эклипс-Бей можно развлекаться всю ночь напролет.
 – Нелли…
 – Я все выяснила насчет Уитли. – Теперь Нелли говорила четко и по-деловому. – У него твердое алиби на все то время, что ты находишься в Эклипс-Бей.
 – И что за алиби?
 – Они с другом отдыхают на побережье Карибского моря. Занимаются дайвингом. Поселились в отеле на острове Сент-Томас. Я позвонила ему в номер. Он был там, Лилиан. Ни при каких обстоятельствах он не смог бы прилететь в Орегон, заехать в Эклипс-Бей и вернуться к себе на остров к тому моменту, как я ему позвонила.
 – Понятно. – Лилиан взглянула на Гейба, который внимательно слушал, что она говорит. – Я не знаю, хорошая это новость или плохая, потому что теперь придется начинать все сначала. Но все равно спасибо за то, что ты все про него выяснила.
 – Не за что. Кстати, то, что ты говорила ему тогда на улице, оказало на него влияние. Когда я с ним беседовала, он сказал, что ты, наверное, была права, считая, что ему нужно найти женщину иного плана – такую, которой бы нравилось ходить в походы, заниматься спортом, и все такое. Он понял, что ему не подходят интеллектуалки, любительницы ходить по музеям, выставкам и театрам. Что ему нужна женщина с запросами попроще. Теперь он согласен с тобой в том, что они с Хизер Саммерс не подходят друг другу.
 – Ну, это и так понятно.
 – Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?
 – Пока нет, но я тебе позвоню.
 – У тебя есть еще какие-нибудь соображения по поводу гого, кто мог бы тебя преследовать? – после некоторого колебания спросила Нелли. – Может, кто-то из бывших бой-френдов?
 – Нет.
 – Ты уверена?
 – Ты же знаешь, что мне в последнее время не везло с бойфрендами, Нелли. За год – никого.
 Гейб приподнял брови. Лилиан сделала вид, что не заметила этого жеста.
 – У нас, специалистов по расследованиям, есть поговорка: «Когда картина кажется бессмысленной, нарисуй новую». Может, тебе стоит посмотреть на все происходящее под другим углом?
 – Проблема в том, что я пока не вижу других углов.
 – Знаешь, – с сомнением в голосе сказала Нелли, – если бы не вчерашний разгром в твоей мастерской, я бы подумала, что кто-то проник в твой коттедж и в твою квартиру, чтобы что-то найти.
 – Не могу представить, что бы это могло быть. Ведь ничего не пропало.
 – Мозаика не слишком хорошо складывается. Будь настороже, Лили.




 Глава 22


 Офисные двери с панелями из черного непрозрачного стекла тянулись в два ряда вдоль стен полутемного коридора. Издалека доносился приглушенный гул голосов – в большом конференц-зале, куда можно было попасть из коридора, перпендикулярного тому, где они с Лилиан сейчас находились, было в полном разгаре мероприятие, посвященное «Лидерам завтрашнего дня».
 Лилиан жалась к стене, предпочитая оставаться в тени. Волосы ее были гладко причесаны и забраны в элегантный пучок на затылке. Одета она была в облегающее темно-синее платье из тонкого эластичного материала; ткать красиво переливалась при каждом шаге ее стройных ног в открытых туфлях на высоком каблуке.
 Гейб, взглянув на нее, в который раз подумал, что предпочел бы охоте за замороженными инопланетянами кое-что погорячее, тем более что внешний вид спутницы весьма к этому располагал. Однако долг есть долг.
 Гейб похлопал по чехлу с массивной камерой, которой снабдила их Аризона:
 – Мы при полной амуниции.
 – Я продолжаю считать эту затею глупостью, – проворчала Лилиан. – Что, если нас поймают на месте преступления?
 – Если кто-то нас остановит, что весьма маловероятно, поскольку ни один нормальный человек не станет пропускать фуршет, мы скажем, что нам захотелось взглянуть на строительство. Подумаешь, велика беда. Уверен, что никто не решится арестовать Харт и Мэдисона только за то, что они заблудились и попали не в тот коридор.
 – Кто знает.
 – Даже если нас задержат, то в полицию скорее всего все равно тащить не станут. Потребуют заплатить штраф, и только. Расслабься. Ты сегодня какая-то напряженная.
 – У меня была очень тяжелая неделя, Гейб, и сейчас, вместо того чтобы вместе со всеми наслаждаться фуршетом, я вынуждена искать инопланетян. Я должна настроиться на эту встречу. Все-таки контакт с внеземной цивилизацией, сам понимаешь. Так что имею право на некоторую нервозность. Я ведь приехала в Эклипс-Бей не за этим, если ты помнишь. Я собиралась посвятить все время творчеству.
 – Ну хорошо. Попробуй посмотреть на это все как на театральное представление.
 – Вот именно. Спектакль.
 – Мы проберемся в новое крыло, сделаем несколько снимков пустых офисов и уйдем. Завтра мы вручим Аризоне снимки, и дальше пусть плетет себе свои секретные байки. А для нас все благополучно закончится.
 – Но как мы объясним наличие камеры, если нас остановит охрана?
 – Очень просто. Скажем, что хотели сделать несколько снимков на память во время мероприятия.
 – Господи, да это же шпионская аппаратура. Никто не поверит нашей версии.
 – Доверься мне. При необходимости я сделаю так, чтобы нам поверили.
 – Ладно, – раздраженно сказала Лилиан. – Пора идти. Давай поскорее покончим со всем этим кошмаром и вернемся в зал. Может, еще не все успеют съесть.
 Лилиан пошла вперед решительной и быстрой походкой. Гейб поспешил за ней, любуясь сексуальным покачиванием ее бедер и тем, как красиво она двигалась на своих высоченных каблуках. Они заходили все дальше, оставляя позади веселый шум конференц-зала.
 В дальнем конце темного коридора была установлена временная дверь из досок, отделявшая действующую часть института от строящейся. Путь разведчикам преграждала свободно свисающая лента, какой обычно отгораживают зону, где ведется строительство. Гейб нырнул под ленту и обнаружил, что дверь не заперта.
 – Нам повезло, – сказал он, открывая перед Лилиан дверь в неизвестность. – Скажи, ты готова ступить туда, куда до сих пор не ступала нога ни Хартов, ни Мэдисонов?
 Лилиан вошла в пустой коридор с недавно отштукатуренными стенами и остановилась.
 – Может, пора начать снимать? – шепотом предложила она.
 – Верно, пора.
 Гейб подошел к ближайшей двери и открыл ее. Из окна, за которым располагалась освещенная стоянка для машин, в помещение проникало достаточно света, чтобы различить контуры пустой комнаты, явно предназначенной под офис.
 – Никаких замороженных инопланетян тут нет, – объявил Гейб.
 – Какой сюрприз! – Лилиан проскользнула внутрь. – Фотографируй быстрее. Нам надо обойти еще кучу комнат.
 Гейб поднял тяжелую камеру и сделал снимок. Вспышка на мгновение ярко осветила помещение, и затем комната снова погрузилась в темноту.
 – Отлично, – сказала Лилиан. – Теперь я ничего не вижу.
 – Мощная штуковина, верно? – Гейб несколько раз моргнул, чтобы исчезли темные круги перед глазами. – В следующий раз закрывай глаза, когда я буду снимать.
 Гейб вышел в коридор, подошел к другой двери, открыл ее и попал в пустую, не до конца отремонтированную комнату. Он сделал еще один снимок. Затем снова вышел в коридор, открыл следующую дверь и повторил ту же процедуру.
 Через некоторое время все это превратилось в довольно скучную рутину. Открываешь дверь, снимаешь, идешь дальше.
 – Не думаю, что Аризона будет в восторге от этих снимков, – сказала Лилиан, когда примерно половина коридора была пройдена. – Она ведь от всего сердца желает найти доказательства пребывания здесь, в Эклипс-Бей, несчастных инопланетян.
 – Не волнуйся за Аризону. Она же профессионал, а профессионал всегда может повернуть факты так, что они подтвердят ее теорию.
 Гейб открыл очередную дверь, взвел затвор и сделал снимок.
 Женский вопль точно совпал по времени с ослепительной вспышкой. Гейб сразу смекнул, что кричала не Лилиан. Голос принадлежал другой даме. Комната оказалась обитаемой, и находились там не замороженные трупы пришельцев, а живые, теплые тела.
 Яркий свет выхватил из тьмы две фигуры: мужчины с внушительной эрекцией, одетого в красное бикини, и женщины в черном кожаном бюстье и черных сапогах-чулках на шпильках.
 Андерсен Флинт и Мэрилин Торнли.
 – Клянусь священной коровой, – сказал Гейб, – Аризона была права. Темные дела творятся в недостроенном крыле. Но все вышло еще хуже, чем она думала. Интересно, что она скажет, когда узнает, что двух замороженных пришельцев разморозили и придали им человеческий облик.
 Секунды две или три все присутствующие тупо смотрели друг на друга. Мэрилин, как политик с природным даром, очнулась первой.
 – Отдайте мне камеру, – потребовала она.
 – Простите, вещь не моя, отдать не могу, – сказал Гейб и быстро отступил – Частная собственность, знаете ли. Столп нашей конституционной системы. Покушение на частную собственность преследуется по закону.
 – Я сказала, отдай мне эту чертову камеру! – взвизгнула Мэрилин, бросаясь к Гейбу.
 – Отдай ей эту дурацкую камеру, ради Бога, – сказала Лилиан.
 Она выхватила из рук Гейба тяжелый ВПЭ-4000 и швырнула в направлении Мэрилин так, как швыряют чеснок и серебряный крест в невесть откуда взявшегося вампира.
 – Пошли отсюда. – Лилиан схватила Гейба за руку и потащила к двери. – Давай же, поторапливайся.
 Лилиан бросилась бежать. Гейбу пришлось приложить определенные усилия, чтобы не отстать от спутницы. Он бежал следом за ней по коридору, успевая наслаждаться ее формами.
 – Не знал, что женщины умеют так быстро передвигаться в такой обуви, – восхищенно заметил он.
 К тому времени как они добежали до основного корпуса, Гейб уже смеялся так неудержимо, что не заметил ленту и порвал ее. Обрывки взлетели в воздух.
 – Аризона была права, – выдавил он между взрывами хохота. – Странные дела творятся в этом новом крыле.
 Лилиан остановилась и обернулась к нему. Она тяжело дышала от бега. Какое-то время она просто смотрела на него с каким-то странным выражением лица. Можно было подумать, что она никогда не видела человека, корчащегося от смеха.
 – Я бы все на свете отдала за то, чтобы тебя сейчас сфотографировать, – сказала она и нежно прикоснулась губами к его губам. – И как я могла подумать, будто у тебя депрессия?
 Наступило утро, а Лилиан все продолжала терзаться вопросом, каким образом сообщить Аризоне грустную новость. Перебирая разные варианты, она стояла возле стойки у Гейба на кухне и смотрела, как он намазывает ореховое масло на горячие тосты, приготовленные из свежевыпеченного хлеба, купленного накануне в «Летающей тарелке».
 – Мы могли бы сказать Аризоне, что потеряли ее камеру, – предложила Лилиан. – Или намекнуть, что ее украли из машины.
 Гейб сосредоточенно колдовал над тостами.
 – А еще мы могли бы сказать ей правду.
 – Не говори глупости. Даже Аризона этому не поверит.
 – Это уж точно. – Гейб уложил тосты с маслом на тарелку. – Некоторые поступки ближних просто не укладываются в голове.
 – Некоторые поступки приводят к печальным последствиям. Зачем нам ссориться с Мэрилин? Хочешь, чтобы она втравила нас в свою предвыборную кампанию? – Лилиан налила кофе в чашки. – Нам надо придумать какое-то правдоподобное объяснение, не то Аризона начнет строить новые теории о секретных правительственных агентах. Поверь мне, пропажа второй камеры подряд послужит мощным стимулом ее воображению. Она может слишком увлечься, а там недалеко и до психиатрической лечебницы. Мы ведь не хотим подводить Аризону?
 Гейб откусил кусочек тоста.
 – Ты должна признать, что такое «случайное совпадение» выглядит притянутым за уши.
 – Почему?
 – Сама подумай. Две пропавшие шпионские камеры. Одна украдена с применением силы. Другая конфискована политиком в черном кожаном бюстье. Обе камеры принадлежат женщине, посвятившей свою жизнь разгадке тайны какого-то сомнительного правительственного проекта, развернутого в стенах Института политических исследований в Эклипс-Бей. Ну чем не детективный сюжет с элементами научной фантастики?
 – Тебе весело, да? Развлекаешься…
 Гейб усмехнулся и глотнул кофе.
 – Никогда еще не получал такого удовольствия.
 – Отлично. Просто великолепно. Я рада, что ты доволен. Но что, черт возьми, мы скажем Аризоне?
 – Предоставь это мне. Я справлюсь. Думаю, надо сказать ей правду. И когда Аризона все перекроит на свое усмотрение, вся история изменится до неузнаваемости.
 Лилиан откусила кусочек тоста. Медленно прожевала и проглотила.
 – Я кое о чем хочу спросить.
 – Валяй.
 – Мэрилин часто носила черную кожу, когда вы были вместе?
 – Это было давно, – сказал Гейб. – В отношении некоторых вещей у меня короткая память. Но я совершенно уверен, что эта черная кожаная сбруя приобретена недавно. Вид у нее был вполне новый. Возможно, это какая-то современная политическая мода.
 – Возможно. – Лилиан посмотрела на недоеденный тост. – Ты здорово управляешься с ореховым маслом, знаешь?
 – Это мой талант.
 – Мэрилин Торнли конфисковала камеру? – Аризона ударила широкой ладонью с растопыренными пальцами по закатанной в ламинат карте, украшавшей стол в ее комнате для военных советов. – Черт! Я этого боялась. Либо она их агент, либо ее просто одурачили.
 Лилиан очень хотелось застонать, но она сдержалась. Все шло не совсем так, как ей бы хотелось. Но Лилиан привыкла во всем искать хорошую сторону. В данном случае радовало то, что Аризона стала походить на себя прежнюю. Голова ее все еще была перебинтована, но в целом она пребывала в отличной физической форме.
 – Лично я, – сказал Гейб, – больше склоняюсь в пользу второго варианта. Не думаю, что Мэрилин по своей воле дала бы вовлечь себя в историю, связанную с перевозкой и хранением замороженных пришельцев и прочего, связанного с НЛО. Ей сейчас не до пришельцев. Надо думать, как самой в сенат пройти.
 Аризона прищурилась, обдумывая слова Гейба.
 – Наверное, вы знаете ее лучше, чем другие.
 – Это именно так, – с готовностью согласилась Лилиан.
 – Не думаю, что она сильно изменилась, – веско заметил Гейб. – Мэрилин Торнли в этой жизни всегда интересовало только одно, а именно Мэрилин Торнли. И точка.
 – В последние годы она усиленно занималась политикой, – задумчиво протянула Аризона. – Чем и объясняется странный выбор партнеров.
 На миг в мозгу Лилиан с ослепительной ясностью вспыхнул образ Андерсена в красном бикини.
 – Это точно, – уверенно кивнула она.
 – Мы вернем вам камеру, Аризона, – сказал Гейб. – А пока – вот наш полный отчет. Самое главное – мы не увидели никаких следов лабораторного оборудования в новом крыле и никаких признаков того, что там хранят замороженных пришельцев. Если их и перевезли в институт, то очень хорошо прячут.
 – Еще бы, – с усмешкой сказала Аризона. – Можно было догадаться, что найти их будет нелегко. Нам нужно продолжать копать. Возможно, копать буквально, если они прячут их в подземных лабораториях.
 – Пугающее предположение, – сказала Лилиан.
 – Моя работа будет продолжаться, – заверила их Аризона. – И спасибо за службу. Без вас я бы не справилась. К сожалению, вы никогда не получите заслуженного общественного признания, потому что мы должны соблюдать секретность.
 – Мы понимаем, – сказал Гейб.
 Аризона кивнула:
 – Но я хочу, чтобы вы знали, что ваши имена станут легендой для тех из нас, кто ищет правду, скрытую за всеми этими правительственными тайнами.
 – Я вполне готова довольствоваться этим, – поспешила заверить ее Лилиан. – А ты, Гейб?
 – Всегда мечтал стать легендой при жизни, – сказал Гейб.
 – Мы не хотим никакого публичного признания, – добавила Лилиан для пущей ясности. – Понимание того, что мы выполняем свой патриотический долг – для нас лучшая награда. Разве я не права, Гейб?
 – Права. – Гейб встал. – Известность обернулась бы бедой. Если бы в нас распознали секретных агентов, то мы лишились бы возможности помогать вам в вашей разоблачительной деятельности.
 Лилиан была уже у дверей.
 – Не хотелось бы, чтобы все так вышло.
 – Верно, – сказала Аризона. – Кто знает, когда снова придется вас призвать?
 Лилиан видела, что Гейба что-то гнетет. То приподнятое настроение, в котором он пребывал во время вчерашней «фотосессии» и на утреннем совещании с Аризоной, испарилось. Когда она предложила ему прогуляться по берегу, он согласился, но видно было, что мыслями он не с ней.
 Когда они встретились на тропинке, связывающей летний домик Хартов и старый дом Бакли, Лилиан сразу заметила, что Гейб не в духе. Он был молчаливым и неулыбчивым. Но по крайней мере теперь, когда она узнала Гейба лучше, Лилиан понимала, что не стоит относить эту угрюмость на свой счет. Как не следует считать ее следствием депрессии. Он просто думал о чем-то важном. Возможно, взвешивал все «за» и «против» перед тем, как принять какое-то серьезное решение.
 Наконец-то она делала успехи в постижении таинственной души Гейба Мэдисона.
 Он шел рядом легкой пружинистой походкой. Воротник его куртки был поднят, а руки засунуты глубоко в карманы. Лилиан внезапно поняла, что такое настроение не чуждо и ей самой. Она сама, наверное, именно так выглядела со стороны, когда пыталась и не могла обрести особое внутреннее видение картины. Странно, как это раньше она не заметила этого сходства.
 Лилиан не пыталась вернуть Гейба из его внутренней дали. Она просто шла рядом, подстроившись под его ритм. Было время отлива. На берегу образовались небольшие лужицы. Лилиан выбирала маршрут, огибая кучки выброшенных морем на берег щепок и водорослей.
 Гейб молчал до тех пор, пока они не приблизились к Эклипс-Арч – скальному монолиту, возвышавшемуся над пляжем.
 – Насколько хорошо ты знаешь Флинта? – неожиданно спросил он.
 Вопрос застал Лилиан врасплох.
 – Флинта Андерсена? – Лилиан остановилась. – Совсем немного. Примерно полгода назад он открыл кабинет в здании, где я арендовала офис. Я уже говорила тебе, что несколько раз мы беседовали на профессиональные темы. Вот и все.
 – Еще ты говорила, что он хотел получить твою программу.
 Лилиан пожала плечами:
 – Но я объяснила ему, что она не продается.
 – Может, он решил добыть ее иным способом?
 – Каким еще другим способом? – И тут до Лилиан дошло. – Господи! Ты ведь не думаешь, что Андерсен попытался ее… украсть? Но…
 – Сегодня утром я позвонил в отдел по связям с общественностью Колледжа Чемберлена. Никакой конференции там сейчас не проводится. Ни на этой неделе, ни на следующей. Флинт солгал, сообщив, что приехал в город по профессиональным делам.
 – Ты в этом уверен?
 – Абсолютно.
 Лилиан пошла вперед, раздумывая над полученной информацией.
 – Ладно, возможно, он придумал эту историю с конференцией. Я могу допустить, что он приехал сюда, чтобы уговорить меня продать ему программу. Но я с трудом представляю его в роли взломщика. Нет, это не в его стиле.
 – Отчего же? У тебя есть то, что нужно ему. Ты отказалась ему это продать. Он решает, что у него нет выбора. И превращается во взломщика.
 – Да, но… – Лилиан подыскивала слова, чтобы облечь в них то, что чувствовала скорее интуитивно. – Андерсен – человек совсем другого склада, ты же знаешь. Он образованный, грамотный специалист. Сексопатолог…
 – Не так уж и давно он им стал.
 Лилиан резко остановилась.
 – Ты о чем?
 – После того как я, позвонив в колледж, узнал, что никакой конференции они не проводят и на ближайшее время не планируют, я связался со своим агентом по безопасности в Портленде и сам провел кое-какой поиск в Интернете. И узнал немало интересного. Тот институт, который выдал Андерсену сертификат, существует только виртуально. Кроме адреса в Сети, у него ничего нет.
 – Как это?
 – Очень просто. Ты высылаешь им деньги, а они тебе красивую бумажку.
 – Другими словами, все его дипломы – фикция?
 – Скажем так, его альма-матер не очень-то котируется в академических кругах.
 Лилиан подумала о тех женщинах, которых она видела в приемной Андерсена. Ведь они верили, что идут к специалисту. Ее пробила дрожь.
 – Бедный Андерсен, что его ждет… Сколько судебных исков, какие убытки… А я еще смела считать свой бизнес рискованным!
 – Забавно, что ты заговорила о судебных исках.
 – Что же тут забавного?
 – Мне удалось выяснить, что до того, как Флинт всплыл в качестве сексопатолога, он имел проблемы с законом в своей прежней профессии.
 Лилиан тяжело вздохнула.
 – Боюсь спрашивать, но не могу удержаться. А чем он занимался до того, как ступил на ниву сексопатологии?
 – Он возглавлял консорциум, который вкладывал серьезные инвестиции в интернетовские фирмы, которые растворились в воздухе.
 – Ты хочешь сказать, что Андерсен – отпетый мошенник?
 – Формально он таковым не является. Из того, что я узнал этим утром, следует, что никому еще не удалось доказательно уличить Андерсена в мошенничестве. У Флинта очевидный талант выходить сухим из воды. Он умудряется комфортно существовать в серой зоне между легальным и нелегальным бизнесом. Однако, думаю, парень с такими задатками не стал бы слишком терзаться муками совести, решив украсть твою программу.
 – Отлично. – Лилиан вытащила руки из карманов. – И что нам теперь делать?
 – Я думаю, – сказал Гейб, – нам следует поговорить с Андерсеном Флинтом.
 Мотель был как две капли воды похож на прочие заведения этого класса, рассыпанные вдоль извилистого прибрежного шоссе в окрестностях Эклипс-Бей. Заведения слегка обветшавшие и по большей части пустующие в это не щедрое на туристов время года. Двери номеров выходили прямо на тротуар. Перед дверями в номера стояли три машины – два забрызганных грязью джипа и сверкающий чистотой «линкольн» последней модели.
 Гейб поставил свой «ягуар» в дальнем конце стоянки и внимательно осмотрел «линкольн».
 – Сколько хочешь поставить на этот «линкольн»?
 Лилиан проследила за его взглядом. Плечи ее свело от напряжения.
 – Если ты ошибаешься, нам трудно будет все это объяснить, – сказала она.
 – Я просил тебя дать мне возможность самому решить эту проблему.
 – Я не могла отпустить тебя одного, и ты это знаешь. Андерсен – моя проблема.
 – Небольшая поправка. – Гейб открыл дверцу и вышел из машины. – Он – наша проблема.
 И Гейб закрыл дверцу, не дожидаясь, пока Лилиан начнет с ним спорить.
 Лилиан молча вышла из «ягуара». Вместе они подошли к двери с номером 7.
 Гейб дважды коротко постучал. Андерсен открыл дверь без промедления. На нем были серые брюки и голубой свитер под цвет его машины и его глаз. Удивления по поводу неожиданного визита он не выказал.
 – Я знал, что вы явитесь ко мне, – сразу же заявил Флинт.
 Лилиан чувствовала себя крайне неловко.
 – Мы приехали поговорить с вами, Андерсен.
 – Разумеется. – Флинт распахнул дверь. – Необязательно говорить на улице. Можно пройти в номер. Я надеюсь, разговор долгим не будет. У меня через час назначена встреча с Мэрилин.
 Лилиан с опаской прошла внутрь.
 – Назначена встреча? Все так официально?
 – Я намерен взять на себя обязанности менеджера ее избирательной кампании.
 – Не понимаю. – Лилиан еще больше растерялась. – Вы займете место Клер?
 – Вчера вечером Мэрилин приняла такое решение, – сказал Андерсен.
 – Так вот чем она вчера занималась. – Гейб прошел в небольшой номер. – Принимала решение в отношении кандидатуры нового менеджера. А я-то думал…
 – Оставьте свои глупые шуточки для другого случая. – Андерсен был в ярости и не скрывал этого. Он с шумом захлопнул дверь. – У меня нет времени на пошлости.
 – Мои поздравления, Андерсен, – тихо сказала Лилиан. – Я не знала, что вы интересуетесь политикой.
 – Я не интересовался политикой, пока не встретил Мэрилин. – В газах его появился странный свет. – Но она явно во мне нуждается.
 Он не блефует, подумал Гейб. Что здесь, черт возьми, происходит?
 Лилиан пристально смотрела на Андерсена.
 – Почему вы считаете, что нужны ей?
 – Она блестящий кандидат, это верно, но ей не хватает выдержки и опыта. Ситуация с увольнением Клер это показала. А я могу усилить ее позиции.
 – Понимаю, – сказала Лилиан.
 Гейб прислонился к двери и, сложив руки на груди, огляделся по сторонам. Видавшее лучшие времена покрывало на постели, далеко не новая дешевая мебель, линялые занавески на окнах. Вся эта обстановка была из другого мира, не того, которому принадлежал доктор Андерсен Флинт. Андерсен Флинт сюда явно не вписывался. С другой стороны, с приличным жильем на побережье нынче туго. Жаль, что «Дримскейп» еше не функционирует. Ханна и Рейф могли бы подзаработать на этом пижоне.
 – Итак, вы собираетесь возглавить кампанию Мэрилин. Значит ли это, что вы прекращаете свою практику в Портленде? – поинтересовалась Лилиан.
 – Да, разумеется, – спокойно ответил Андерсен.
 – А как же ваши клиенты? Неужели вы просто бросите их на произвол судьбы? – спросила Лилиан.
 – Я не единственный специалист данного профиля в Портленде. Уверен, что мои клиенты не окажутся без врачебной помощи.
 – Во всяком случае, хуже им не будет, – вставил Гейб.
 Андерсен поморщился:
 – Не пытайтесь читать мне мораль. Принимая решение, всегда руководствуешься системой приоритетов, не так ли? Сейчас время решает все. Мэрилин не может ждать. В должность нового менеджера кампании я должен вступить незамедлительно.
 – Конечно, – сказал Гейб. – Я понимаю. Нельзя терять набранный темп. В политике, как на войне. Хотя ведь это такое самопожертвование с вашей стороны. Я просто восхищен.
 – Успех избирательной кампании Мэрилин куда важнее моего личного бизнеса.
 – Еще бы.
 – Мэрилин многое может дать этой стране. – В густом баритоне Андерсена чувствовалась настоящая страсть. – Я могу помочь ей раскрыть ее потенциал.
 – И вы готовы помогать ей, исполняя свой патриотический долг, верно? Материальная сторона вопроса для вас не так уж и важна, как я понимаю. Главное – любовь к родине, – разглагольствовал Гейб.
 Под скулами Андерсена заходили желваки.
 – У меня нет времени на болтовню. Бессмысленно ждать от вас понимания. Давайте приступим к делу.
 Лилиан деликатно покашляла, прочищая горло.
 – Вообще-то мы приехали сюда не затем, чтобы говорить о кампании Мэрилин.
 Андерсен презрительно хмыкнул:
 – Я не вчера родился. Я знаю, зачем вы прибыли. Вы приехали, чтобы выторговать доступ.
 Лилиан от удивления открыла рот.
 – Доступ к чему?
 – Не к чему, а к кому. К Мэрилин, разумеется. – Андерсен даже не взглянул на Лилиан – он не сводил глаз с Гейба. – Мы оба знаем, что, когда ее выберут, у нее будет власть. Много власти. Вы хотите получить гарантии того, что у вас будет к ней доступ, верно, Мэдисон? Человеку с вашим положением полезно иметь влиятельных друзей.
 Лилиан ошалело смотрела на Андерсена.
 – Вы, наверное, не понимаете, – робко перебила его она.
 – Еще как понимаю. – Андерсен бросил на нее раздраженно-презрительный взгляд. – Разве Мэдисон не объяснил вам, как он намерен использовать эти снимки?
 – Но у нас нет никаких снимков, – сказала Лилиан. – Мэрилин забрала камеру, помните?
 – Не морочьте мне голову. Я уверен, что вчера у вас было два аппарата.
 – Почему вы так думаете?
 – Слишком уж быстро вы согласились отдать Мэрилин то, что она потребовала. – Флинт ухмыльнулся. – Этому может быть только одно объяснение: у вас был запасной вариант.
 – Это неправда! – возмутилась Лилиан.
 – Трюк с двумя камерами стар как мир. – Андерсен махнул рукой, отметая возможные возражения. – Иногда он помогает папарацци избежать ненужной конфронтации. Жертва наивно полагает, что компромат конфискован, успокаивается и слишком поздно узнает, что имеется еще один набор компрометирующих снимков.
 – Вы рассуждаете как человек, отлично знакомый с предметом, – заметил Гейб.
 – Я не стал ничего говорить Мэрилин, зная, что она расстроится, если узнает правду. Но теперь я ее менеджер, и мой долг уладить этот инцидент. Я ни за что не допущу, чтобы ее кампания развалилась из-за такого же дешевого шантажа, как тот, что разрушил политическую карьеру ее бывшего мужа.
 – Как вы могли подумать о нас такое? – Лилиан была вне себя. – У нас и в мыслях не было шантажировать Мэрилин.
 Андерсен по-прежнему не обращал на нее внимания.
 – Скажите мне, чего вы хотите, Мэдисон, и я позабочусь о том, чтобы вы это получили. Разумеется, при условии, что вы уничтожите снимки.
 – Чего мы хотим, – протяжно заявил Гейб, – так это получить ответы на кое-какие вопросы.
 Андерсен недоуменно сдвинул брови.
 – Какие ответы? На какие вопросы?
 – Это вы проникли в квартиру Лилиан в Портленде?
 На мгновение Андерсен, казалось, остолбенел. Затем он стал медленно подниматься со стула. Его буквально трясло от ярости.
 – Вы в своем уме? – прошипел он. – С какой стати мне забираться к ней в квартиру?
 – Чтобы завладеть ее компьютерной программой, – спокойно объяснил Гейб. – Можете поберечь силы. Вы хорошо играете, однако не настолько хорошо, чтобы я вам верил.
 – Я не вламывался в ее квартиру, – очень четко и очень внятно произнес Андерсен.
 – А что вы скажете насчет ее коттеджа здесь, в Эклипс-Бей? – продолжал Гейб. – Полагаю, это тоже были вы. Хотя вам повезло. Из-за случайно совпавшего по времени нападения на Аризону Сноу ваш след едва ли будет взят. А может, совпадение оказалось совсем не случайным?
 – Я даже не знаю, кто такая Аризона Сноу, – процедил сквозь зубы Андерсен.
 – Мне все-таки кажется, что эти события никак не связаны, – сказала Лилиан, обращаясь к Гейбу.
 Гейб покачал головой:
 – Не знаю. Я не верю в совпадения.
 – И все же они случаются, – веско заметила Лилиан.
 Андерсен стремительно обернулся к ней:
 – Прекратите. Вы оба. Какое право вы имеете бросать мне все эти беспочвенные обвинения? Вы ничего не можете доказать.
 – Насчет невозможности ничего доказать – здесь вы правы, Андерсен, – сказал Гейб.
 Андерсен заметно успокоился. Он явно почувствовал облегчение.
 – Я так и знал.
 – Именно поэтому мы здесь, а не у копов. Конечно, если вы предпочитаете, чтобы мы поехали к Мэрилин, мы так и поступим. Ей будет интересно послушать мой рассказ о ваших злоключениях, о тех досадных проблемах с законодательством штата, которые у вас были еще в те времена, когда о сексопатологе докторе Андерсене Флинте никто не слышал, зато в узких кругах был широко известен некий Андерсен Флинт, усердно взращивающий ниву интернетовских инвестиций.
 Андерсен испытал шок. Настолько сильный, что он не сумел его скрыть.
 – Мэрилин не станет вас слушать.
 – На вашем месте я не была бы в этом так уверена, – сказала Лилиан. – У Мэрилин с Гейбом был роман. Серьезный роман. Они едва не поженились. Так что, думаю, мнение Гейба кое-что для Мэрилин значит, и она прислушается к его словам. И если он скажет ей, что не считает вашу кандидатуру удачным выбором на пост менеджера кампании, думаю, на этом ваша политическая деятельность закончится.
 – Вы… вы не можете так со мной поступить, – заикаясь, проговорил Андерсен. – Вы не имеете права. Ничего не доказано.
 – Успокойтесь, никто не тащит вас в полицию. Все, что нам требуется, – это получить от вас подтверждение, что это вы рылись в вещах Лилиан, пытаясь найти ее программу, – заявил Гейб.
 Андерсен резко отвернулся к окну. Невидящим взглядом он уставился на парковку.
 – Я не вламывался ни в квартиру Лилиан в Портленде, ни в коттедж, – сказал он, четко акцентируя каждое слово.
 – Давайте не будет так трепетно относиться к формулировкам. – Гейб внимательно наблюдал за ним. – Может, вы и не вламывались в квартиру Лилиан. Может, вы просто воспользовались ключами, сделав дубликат с ее ключей или подкупив уборщиц или их начальство?
 Лилиан бросила на Гейба тревожный взгляд. Она открыла было рот, но передумала и промолчала.
 – Правда, с коттеджем возникла проблема, – продолжал Гейб, – потому что ключей у вас не было и вам пришлось взломать дверь. Во второй раз вы разбили окно. Но к тому времени вы уже успели ознакомиться с нашей версией происходящего. Вы знали, мы считаем, что за Лилиан кто-то охотится. В маленьком городке такие слухи разносятся быстро. Вы перевернули вверх дном ее мастерскую, чтобы навести нас на ложный след. Вы не хотели, чтобы мы искали другие причины взлома.
 – Я не сталкер.
 – Я этого и не утверждал, – сказал Гейб. – Но думаю, Мэрилин не захочет, чтобы ее кампанией руководил человек, который подделывает почерк сталкера. Или тот, кто взламывает замки в чужих домах. Знаете, это плохо сказывается на имидже политика.
 – Это ложь. Я не громил мастерскую Лилиан. Вы не можете повесить это преступление на меня.
 – Нам нужна всего лишь правда. Правда, и ничего, кроме правды.
 – Черт, я не дам вам все испортить!
 И тут произошло странное: Андерсен стремительно развернулся и бросился на Гейба.
 – Нет! – воскликнула Лилиан. – Андерсен, остановитесь! Этим вы ничего не решите!
 Но Андерсен уже не контролировал себя. Гейб успел отступить чуть в сторону, так что удар пришелся по нему не в полную силу, но Андерсен действовал на редкость быстро и уже готовился нанести Гейбу очередной удар. На этот раз Гейб оказался зажатым в угол. С одной стороны стоял телевизор, с другой – торшер.
 У него оставался только один выход. Он нагнулся, и увесистый кулак Андерсена просвистел мимо. Андерсен угодил кулаком в стену, туда, где за мгновение до этого находился Гейб. Гейб слышал, как Андерсен гневно всосал в себя воздух.
 Ухватив Андерсена за ноги, Гейб рванул его на себя. Оба тяжело повалились на ковер. Андерсен оказался внизу. Он сопел, яростно отбиваясь, он совершенно не владел собой. Стуча ногами по полу, Андерсен умудрился дать кулаком Гейбу под ребра. При этом он яростно извивался, пытаясь высвободиться.
 Гейб не без труда положил его на обе лопатки, прижав к полу собственным весом, лишив тем самым возможности для маневра.
 Оказавшись в ловушке, Андерсен уставился на Гейба, и вдруг с ним начало происходить нечто странное. Он весь обмяк, как спущенный воздушный шарик; гнев вышел из него с той же быстротой, как воздух из этого шарика.
 – Я не хочу, чтобы она пострадала, вы понимаете? – прохрипел Андерсен. – Я сделаю все, что вы хотите, только не причиняйте ей вреда.
 – Послушайте, Андерсен. Никто из здесь присутствующих на Мэрилин не покушается. Мы просто хотим знать правду. – Гейб цепко держал Андерсена за плечи. – Расскажите нам про взломы.
 – Ладно. Я действительно проник в квартиру Лилиан, но я не взламывал замок. Я попал туда вместе с уборщицами.
 – Это было так просто?
 Андерсен кивнул:
 – Да, очень просто. Достаточно было сказать им, что я электрик и пришел по вызову. Народ доверяет людям в форме, особенно когда видит на груди бейджик с именем.
 Лилиан подошла поближе. Гейб чувствовал, что она потрясена произошедшим. Однако голос у нее был на удивление ровный.
 – Неужели вам так нужна была та программа, Андерсен? – спросила она. – Я же говорила вам, что она не очень-то хорошо работает. Никакого чуда в ней не было. Стандартная программа-анализатор, которой можно пользоваться с изрядной поправкой на обычный здравый смысл.
 Андерсен с издевкой посмотрел на нее:
 – Да не нужна мне ваша проклятая программа, дурочка. Мне нужна была ваша клиентская база – данные на клиентов. И все.
 – Данные на моих клиентов…
 – Неужели вы не понимаете? – Он презрительно хмыкнул. – Черт, вы действительно не понимаете, чем владеете? Вы что, не представляете, сколько может стоить ваша клиентская база? У вас есть подробная информация о самых богатых, самых успешных, наделенных самой большой властью людях в городе! Нет, черт возьми, во всем штате!
 – Но что вы собирались с этой информацией делать?
 – Почему бы вам не спросить об этом вашего приятеля? Я уверен, что он знает цену информации в современном мире.
 – Цена ей – целое состояние. – Гейб отпустил Андерсена и поднялся на ноги. – Хорошая клиентская база – это самый хорошо продаваемый товар на рынке информации. Бизнесмены, инвесторы, политики, благотворительные организации – все желают иметь достоверную информацию о сильных мира сего. Они все готовы выложить большие деньги за подробную информацию о людях, которые владеют большими деньгами.
 Лилиан смотрела на Андерсена.
 – Вы ведь вовсе не хотели, чтобы я помогала вам в работе над книгой, да? Вам нужна была лишь моя клиентская база. И кому вы собирались продать мои файлы?
 Андерсен медленно поднялся, морщась от боли.
 – Я еще не решил, кому их стоит предложить, и тут вы вдруг объявили, что закрываете «Прайвит эрейнджмент». Когда я понял, что вы не шутите, первой моей мыслью было купить у вас программу. Я считал, что клиентская база к ней прилагается. Но вы отказались мне ее продать.
 – Тогда вы решили ее украсть.
 – Я не собирался красть у вас эти проклятые файлы. – Андерсен принял оскорбленный вид. – Я просто хотел сделать для себя копию.
 – А разве это не называется кражей? – спросила Лилиан.
 Андерсен щелкнул зубами.
 – Вы все равно не могли найти этим данным достойного применения.
 – И когда вам не удалось найти эти файлы в квартире Лилиан в Портленде, вы решили последовать за ней в Эклипс-Бей, – сказал Гейб. – И в тот вечер в ресторане вы нашли отличное применение информации о клиентах. Мэрилин Торнли. Политик, которому позарез нужен список богатых доноров.
 Андерсен встрепенулся:
 – Да, ей действительно нужны эти имена и информация об этих людях.
 Лилиан открыла рот. Гейб не знал, что она собиралась сказать, но внезапно понял, что все это ему страшно надоело. Он покачал головой. Лилиан поняла его жест и не стала ничего говорить.
 – Пойдем отсюда, – предложил Гейб.
 Лилиан в последний раз взглянула на Андерсена и направилась к двери.
 – Минуточку! – Андерсен ухватился за телевизор, чтобы не упасть. – Что вы намерены делать? Вы ведь не поедете к Мэрилин? Вы не можете… вы не должны вовлекать Мэрилин в эту историю. Она не имеет к этому никакого отношения.
 – Не волнуйся, Флинт, – сказал Гейб, открывая дверь. – Мы не собираемся мешать ей пробиваться в сенат. Я же сказал тебе, что нам только нужно было узнать правду. На этом все закончится, при условии, что ты оставишь Лилиан в покое. Но если ты еще раз попытаешься залезть в ее компьютер, вся эта история будет сообщена копам и прессе.
 Андерсен был в ужасе.
 – Такого скандала кампания Мэрилин не переживет. Слишком деликатные темы.
 – Я знаю, – сказал Гейб. – И поэтому еще раз говорю тебе: если оставишь Лилиан в покое, все на этом и закончится.
 – Обещаю впредь ее не беспокоить, – горячо заверил его Андерсен. – Даю слово.
 – Договорились.
 Гейб вытолкал Лилиан на улицу. Стоянку насквозь продувал холодный ветер.
 – Лилиан, подождите! – крикнул ей вслед Андерсен. – Если вы передумаете, мое предложение остается в силе.
 – Забудьте, Андерсен. Клиентской базы больше не существует.
 – Не могу поверить, что вы ее уничтожили. Там же есть эксклюзивная информация о таких ребятах, как Том Лидд и Мэдисон. Это стоит кучу бабок.
 – Не знаю, как насчет Тома, но информация о Мэдисоне вам точно бы не помогла, – спокойно сказала Лилиан.
 – Это почему?
 – Потому что он нагло врал, отвечая на большую часть вопросов анкеты.




 Глава 23


 Гейб не мог думать на ходу. И еще ему хотелось кофе. Поэтому он повел автомобиль к ближайшему ресторану, коим оказалось кафе Сноу. Они заняли кабинку в дальнем углу зала. Лилиан заказала себе чай, Гейб выбрал двойной эспрессо.
 Народу в кафе было немного, то был обычный контингент этого заведения – студенты и персонал Колледжа Чемберлена. Аризоны сегодня за стойкой не оказалось. Гейб решил, что она скорее всего дома, в своей комнате для военных советов, трудится над стратегией разоблачения тайн, хранящихся в подземных лабораториях института.
 – Ты веришь, что Андерсен теперь оставит меня в покое? – спросила Лилиан, задумчиво глядя в чашку с чаем.
 – Да.
 – По-моему, он мне не поверил, когда я сказала, что уничтожила файлы с данными на клиентов.
 Гейб глотнул крепчайшего кофе и опустил маленькую чашечку на блюдце.
 – А ты их уничтожила?
 – В первый же день, как только сюда приехала. Я не смогла придумать ничего лучше, чтобы обеспечить неприкосновенность персональной информации своих клиентов. Пока информация хранится на жестком диске, всегда существует вероятность того, что даже стертые данные можно восстановить. Поэтому я вытащила из компьютера жесткий диск и швырнула его в море во время прилива. Сам ноутбук я оставила в багажнике моего автомобиля. Насколько я знаю, он все еще там.
 – На жестком диске была единственная копия этих файлов?
 – Да.
 – Тогда, наверное, с неприкосновенностью личных данных все в порядке.
 – А ведь из-за этого и разгорелся весь сыр-бор. – Лилиан вздохнула. – Оглядываясь назад, я думаю, что могла бы и раньше догадаться, что Андерсен охотится за этими файлами. Но он все время говорил о программе, поэтому я решила, что он собирается открыть службу знакомств. Такое развитие карьеры казалось мне вполне логичным, если учесть специальность Андерсена.
 – Едва ли он мог признаться тебе, что его интересует подробная информация о твоих клиентах. Он знал, что ты встала бы на защиту неприкосновенности этой информации.
 – Одно меня беспокоит, – нахмурилась Лилиан. – Он признался, что побывал в моей квартире в Портленде. Но почему он так ничего и не сказал об эпизодах, связанных со взломом моего коттеджа в Эклипс-Бей?
 – Андерсен неплохо знает законы. Как он сказал, он проник в твою квартиру под видом электрика, осмотрел ее и ушел, ничего не взяв и не причинив никакого вреда имуществу. И уборщики это подтвердят. Тебе даже не удастся подать на него заявление в полицию. Нет причин для возбуждения дела. Так что Андерсен ничем не рисковал, сообщая нам об этом инциденте.
 – Но в Эклипс-Бей он оставил явные следы взлома, к тому же я написала заявление в полицию.
 Гейб кивнул.
 – Кроме того, все знают, что Валентайн расследует нападение на Аризону Сноу, и полиция исходит из предположения, что по крайней мере одна из попыток проникновения в твой коттедж связана с нападением на Аризону. Флинт не хотел рисковать, признаваясь, что побывал у тебя в коттедже.
 – Да, пожалуй, это был все-таки он. Он один знал о файлах в моем компьютере.
 Гейб разглядывал кофейную жижу на дне чашки.
 – А после встречи с Мэрилин ему особенно понадобились эти файлы.
 – Вероятно, вскоре после знакомства он заключил с ней сделку, и она потребовала от него как можно скорее предоставить ей обещанную информацию. Поэтому ему пришлось таким рискованным путем проникнуть в коттедж.
 – Да. – Гейб машинально нащупал болезненное место под ребрами и слегка его помассировал.
 Лилиан, пристально смотревшая на него, встревожилась:
 – С тобой все в порядке?
 – Да.
 – Господи, вдруг Андерсен сломал тебе что-нибудь?
 – Я же сказал, что со мной все в порядке.
 Гейб положил руку на стол.
 – Ты уверен?
 – Уверен.
 – Может, стоит заехать в больницу?
 – Нет, не надо.
 – Ладно, не рычи на меня. Я просто за тебя волнуюсь.
 – Спасибо. – Гейб глотнул еще кофе.
 – Если честно, я натерпелась сегодня страху. Я совершенно растерялась, когда Андерсен вдруг рассвирепел. Никак не ожидала, что он бросится на тебя с кулаками. Мне он казался разумным человеком, выдержанным.
 – Люди меняются, когда их настигает любовь.
 – Любовь. – Лилиан поставила чашку на стол и уставилась на Гейба. – Андерсен влюбился? Ты что, с ума сошел? Кого, скажи на милость, он мог бы… Господи, неужели Мэрилин Торнли?
 – Да, именно Мэрилин Торнли.
 – Но ведь они совсем недавно познакомились.
 – И такое иногда случается.
 Лилиан едва не подпрыгнула на подбитом ватой виниловом сиденье.
 – С ума сойти! Андерсен Флинт влюблен в Мэрилин Торнли!
 – Между прочим, ты первая сказала, что из них получилась бы идеальная пара.
 – Да, но это была шутка или что-то вроде того.
 – А оказалось совсем не шуткой.
 Лилиан больше не улыбалась. Вид у нее был задумчивый.
 – Возможно, ты и прав. Андерсен всеми силами пытался ее защитить, верно? Интересно, она к нему так же трепетно относится?
 – Я не знаю. Но если у нее есть мозги, она постарается его удержать на должности руководителя своей кампании. Он предан ей. А такое качество, как верность, всегда в цене.
 – Это точно. Верность – хорошее качество для менеджера кампании. И для мужа тоже. Интересно, как пойдут у них дела дальше?
 – Да, любопытно…
 Лилиан улыбнулась Гейбу:
 – Как все странно складывается, если подумать.
 – Ты имеешь в виду их отношения?
 – Нет, то, что именно ты понял это первым. А ведь я вроде как профессионал в этой области. Что навело тебя на эту мысль?
 – Мужская интуиция. – Гейб допил кофе и поставил чашку. Он решительно не собирался говорить ей правду. Не сейчас. Сначала ему надо решить кое-какие проблемы.
 – Тебя это беспокоит, верно?
 – Что именно?
 – То, что ты нащупал его слабое место и воспользовался этим, чтобы вынудить его признаться.
 Гейб удивленно поднял на нее глаза:
 – Нет, нисколько.
 – Ты уверен?
 – Давай внесем ясность. – Гейб отодвинул пустую чашку и положил руки на стол. – Для меня главное – это защитить тебя. Мне абсолютно плевать на тонкие чувства Флинта.
 Лилиан пристально смотрела ему в глаза.
 – Понятно. Но если это так, то почему ты как-то странно себя ведешь?
 – Ничего странного. – Гейб стал подниматься с места. – Ты закончила? Тогда поехали.
 Лилиан накрыла ладонью его руку. Гейб замер, остро ощущая тепло ее пальцев.
 – Гейб, прости меня. Я знаю, что тебе пришлось через многое пройти ради меня, и я очень тебе благодарна.
 Гейб ощутил вдруг приступ гнева, необъяснимый и спонтанный, грозивший вывести ситуацию из-под контроля. Усилием воли он подавил в себе этот приступ.
 – Что мне сейчас нужно меньше всего, так это твоя благодарность, – резко сказал он.
 Лилиан отдернула руку так быстро, что со стороны могло бы показаться, будто она обожглась.
 – Я не хотела тебя обидеть, – сказала она несколько напряженно.
 Гейб заставил себя сделать глубокий вдох.
 – Я знаю. – Он встал и достал бумажник. – Я отвезу тебя домой.
 – Хорошо.
 Лилиан поднялась и не оглядываясь пошла к двери. Гейб смотрел ей вслед. «Ну что ж, Мэдисон, кажется, ты вляпался».




 Глава 24


 Гейб уже подумал было выключить компьютер и отправиться пешком к коттеджу Лилиан, чтобы вместе пообедать, когда услышал звук машины на подъездной дорожке.
 Он открыл дверь и увидел большой черный «линкольн», подъезжавший прямо к дому. Мужчина за рулем был в черном недорогом костюме и с золотой серьгой в правом ухе. Наемный шофер.
 Задняя дверца машины открылась, и оттуда вышел Салливан Харт.
 Ничего хорошего его появление не предвещало.
 Салливан что-то сказал водителю и направился к ступеням, ведущим на террасу.
 – Не знал, что вы в городе, – заметил Гейб.
 Салливан нащупал острием трости первую ступеньку.
 – Нам надо поговорить.
 – Этого я и боялся. – Гейб открыл перед гостем дверь. – Это насчет того, что если я уговорю Лилиан выйти за меня замуж, вы ей ни цента от «Харт инвестментс» в наследство не оставите?
 – Не совсем.
 Салливан зашел в дом.
 Гейб взглянул на лимузин. Водитель достал книгу в бумажной обложке и остался в машине. Обнадеживающий знак.
 Гейб последовал за непрошеным гостем в дом и закрыл за ним дверь.
 – Кофе?
 – Не отказался бы. – Салливан окинул взглядом письменный стол с открытым ноутбуком и стопкой документов на нем. – Вы в самом деле пытаетесь управлять компанией прямо отсюда?
 – Я не пытаюсь управлять компанией. Я управляю компанией. Прямо отсюда. Прогресс творит чудеса.
 Гейб прошел на кухню.
 – Как долго вы можете позволить себе находиться вне офиса? – строго спросил Салливан.
 – Сколько захочу. – Гейб налил кофе в чашку и принес ее в гостиную. – Вы приехали, чтобы обсуждать чудеса современных технологий в области дистанционного менеджмента?
 – Нет.
 – Я тоже думаю, что нет, – сказал Гейб.
 Митчелл швырнул газету с такой силой, что маленький столик закачался на своих шатких ножках, и хмуро покосился на Брайса, который только что появился в «Летающей тарелке» с пренеприятнейшим известием.
 – Что, черт возьми, ты хочешь сказать? Что Салливан Харт в городе?
 – Видел его на заднем сиденье лимузина несколько минут назад, – кивнул Брайс. – Проехал мимо меня на автозаправке. Должно быть, он прилетел в Портленд и там арендовал машину с шофером. Я подумал, что вы захотите об этом знать.
 – Еще бы я не хотел об этом знать. – Митчелл оперся о трость и поднялся на ноги. – Куда он поехал?
 – Свернул на Бейвью-драйв. Должно быть, едет в коттедж Хартов.
 – Или в старый дом Бакли, где остановился Гейб. – Митчелл положил мелочь на стол. – Сколько ты готов поставить на то, что он приехал, чтобы попытаться запугать моего внука?
 – Нисколько. Я никогда не стану делать ставки на то, что происходит между Хартами и Мэдисонами. Слишком это непредсказуемо.
 Лилиан смотрела на новый холст, натянутый на подрамник, и чистила последнюю кисть. Она работала над портретом Гейба, набросок к которому сделала еще в Портленде, в своей мастерской. Сочетание мрачных теней и яркого света. Первая настоящая работа, выполненная с тех пор, как она приехала в город. Сегодня Лилиан была довольна результатом. Ей удалось проникнуть в ту запредельную зону и пробыть там немало времени.
 Она положила кисти на просушку и взглянула на часы. Почти два часа. Гейб сказал, что приедет к полудню обедать. Лилиан не следила за временем. Впрочем, так всегда бывало, когда она попадала туда, в пространство картины.
 Возможно, Гейба задержали дела или какой-то срочный звонок.
 Лилиан посмотрела в окно. Никаких признаков дождя. После долгой и плодотворной работы она могла позволить себе прогулку на свежем воздухе. После удачной работы у нее всегда возникало приподнятое настроение и прилив сил. Ею овладевало желание двигаться. Прогулка вдоль берега была бы очень кстати. Возможно, она встретит Гейба, если он решил пойти к ней пешком.
 Лилиан представила себе картину романтической встречи. Вот она падает в его объятия на вершине обдуваемого всеми ветрами утеса. Над головой кружатся чайки. Волосы Гейба треплет морской бриз. И она, такая сексуальная в летящем легком платье и босиком.
 Это видение напомнило Лилиан, что неплохо бы переодеться: заляпанные краской джинсы и большая, не по размеру фланелевая мужская рубаха не самый романтичный наряд. Потом она вспомнила, что на улице не выше десяти градусов, а на тропинке полно острых камней. Придется забыть о легком платье и босых ногах.
 Лилиан надела видавшие виды кроссовки, накинула черную хлопчатобумажную куртку и вышла из дома через черный ход.
 Залив выглядел таким, каким она его и представляла. Высокие, бурные волны, освежающий, наполняющий живительной энергией воздух. Город вдали выглядел особенно живописно. Только Гейба не хватало для полноты идиллической картины. На тропинке его видно не было.
 Радостное предвкушение уступило место нарастающей тревоге. К тому времени как Лилиан оказалась у заднего крыльца старого дома Бакли, мрачное предчувствие целиком завладело ею.
 Она решила обойти дом, чтобы убедиться, что машина Гейба на месте. Все правильно. Машина Гейба была на месте. Но рядом с ней стояла другая машина – длинный черный лимузин. За рулем сидел водитель. Шофер ее не заметил. Он увлеченно читал книгу в бумажной обложке.
 Лилиан велела себе расслабиться. Очевидно, это кто-то из деловых партнеров Гейба. Но отчего-то волнение не утихало. Она чувствовала, что здесь что-то не так.
 Лилиан вернулась на заднее крыльцо, бесшумно открыла дверь и проскользнула на кухню. Если Гейб действительно занят переговорами с важным клиентом, мешать им не следует.
 Невнятный рокот голосов, доносившихся из гостиной, заставил ее замереть. Голоса были ей знакомы. Оба.
 Внезапно все обрело смысл. В ней поднялась волна возмущения. Она бросилась к двери.
 Салливан и Гейб сидели на диване. Органайзер в кожаном переплете и стопка документов лежали перед ними на столе.
 – Дедушка, как ты смеешь?!
 Салливан быстро обернулся, глядя на нее через толстые стекла очков для чтения. Лилиан могла бы поклясться, что он покраснел.
 – Лилиан!
 Гейб ничего не сказал. Он молча посмотрел на нее и откинулся на подушку дивана, протянув руку вдоль спинки.
 Лилиан на него даже не взглянула. Она смотрела только на деда.
 – Что ты здесь делаешь, скажи на милость? – Голос ее сорвался. – Нет, не трудись объяснять. Я и так знаю, зачем ты здесь.
 Салливан подслеповато замигал.
 – Знаешь?
 – Я не слепая! Зачем все эти бумаги на столе?! – Она подошла на пару шагов ближе. – Ты пытаешься откупиться от Гейба. А может, хочешь его запугать. Так что: первое или второе?
 – Успокойся, милая, – сказал Салливан тем тоном, которым говорят с раскапризничавшимися детьми.
 Лилиан услышала шум приближающейся к дому машины, но никак не отреагировала на поступивший в мозг сигнал.
 – Ты думаешь, что Гейб хочет жениться на мне, чтобы отхватить куш? Получить долю в «Харт инвестментс», верно? И что же ты предлагаешь ему за то, что он уйдет из моей жизни? Или ты ему угрожаешь?
 Передняя дверь распахнулась. В дом ворвался Митчелл.
 – Кто угрожает моему внуку? – взревел он. Затем внезапно остановился, сдвинув брови и сжав челюсть, и уставился на Салливана. – Ты что это тут делаешь, Харт?
 – Иногда глаза видят не то, что происходит на самом деле, – философски заметил Салливан.
 – Ни на секунду не поверю в твои уловки, – заявила Лилиан. – Ты ведь говорил с мамой и папой, верно? Они сказали тебе, что я встречаюсь с Гейбом, и ты тут же поспешил сделать вывод, будто он со мной ради «Харт инвестментс».
 – Кстати, о тех, кто спешит с выводами, – негромко сказал Гейб.
 Лилиан бросила на него сердитый взгляд:
 – Не вмешивайся. Ты к этому отношения не имеешь. Я сама разберусь с дедом.
 – Нет, это я с ним разберусь. – Митчелл ткнул себя пальцем в грудь. – Не забывайте обо мне. Я тоже имею к этому отношение.
 – Конечно, – сухо заметил Гейб. – Как это я сразу не подумал?
 Лилиан стремительно перевела взгляд на Салливана:
 – Как я понимаю, тебе кажется, что ты действуешь в моих интересах. Я знаю, все здесь считают, будто Гейб охотится за «Харт инвестментс». Но это абсолютная чушь.
 Все трое мужчин в недоумении уставились на нее.
 – Чушь? – осторожно переспросил Салливан.
 – Да, чушь. – Лилиан рубанула ладонью воздух. – Он никогда бы не женился ради денег. Он Мэдисон. А Мэдисоны так не поступают.
 Салливан откашлялся.
 – Всем известно, что Гейб не такой, как прочие Мэдисоны.
 – Не настолько уж он другой, – бросила ему в ответ Лилиан. – Я вам больше скажу: его ни подкупить нельзя, ни запугать. С Мэдисонами такая тактика не срабатывает.
 – Она права, – сказал Митчелл. – Если Гейб хочет на ней жениться, то вы, Харты, не сможете избавиться от него ни с помощью денег, ни с помощью угроз.
 – Что приводит нас к ключевой точке, – подытожила Лилиан. – Разговаривая с мамой по телефону, я сообщила ей, что Гейб никогда не просил моей руки. Ведь это так, Гейб?
 – Правильно, – сказал Гейб.
 – Это что же такое? – Салливан, опираясь на трость, поднялся с продавленного дивана. Он обернулся к Гейбу с грозным выражением лица. – У меня сложилось впечатление, что у вас серьезные намерения в отношении моей внучки. Если вы думаете, что я буду равнодушно смотреть, как вы морочите ей голову, вы плохо меня знаете.
 – Я не собирался морочить ей голову, – заметил Гейб.
 Митчелл насупил брови:
 – Что ты тут делаешь, Салливан?
 – Перед тем как нам так грубо помешали, – сказал Салливан, – я излагал Гейбу деловое предложение. Но разумеется, тогда я все еще считал, что он намерен жениться на Лилиан.
 Митчелл смотрел на него с нескрываемым скепсисом.
 – И что это за деловое предложение?
 Гейб посмотрел на Лилиан:
 – Твой дед наглядно демонстрировал мне, что я могу выиграть в смысле финансов, если женюсь на тебе. За тобой, знаешь ли, дают третью часть «Харт инвестментс».
 – Выиграть в смысле финансов? – Лилиан уставилась на Салливана. – То есть ты пытался женить его на мне с помощью подкупа?
 – Я просто хотел, чтобы Гейб понял, что мы были бы рады считать его членом нашей семьи, – примирительно сказан Салливан.
 – Ну, черт возьми! – Митчелл тихо присвистнул. – Вот уж не думал, что у тебя хватит ума на такой правильный ход.
 Лилиан вспыхнула:
 – Так ты не собирался откупаться от него, ты хотел купить его для меня! Ничего более унизительного со мной еще в жизни не происходило.
 Салливан напряженно замер.
 – Что же тут унизительного? Я думал, ты хочешь жить с Гейбом.
 – Дедушка, как ты не понимаешь? Это все равно, что предложить за меня баснословное приданое, лишь бы сбыть меня с рук. Если Гейб женится на мне, получив в придачу добрый кусок «Харт инвестментс», то все будут думать, что он женился на мне ради денег.
 – Именно поэтому я и отказался от сделки, – тихо произнес Гейб.
 Лилиан стремительно повернулась к нему:
 – Отказался?
 – Проклятие! – взмахнул рукой Митчелл. – Зачем ты так сглупил? Ты мог бы получить и леди, и заодно третью часть их компании. Мог бы, что называется, одним выстрелом убить двух зайцев.
 – А разве у меня был выбор? – Гейб кивнул на бумаги, разложенные на столе. – Если бы я это подписал, то Лилиан всю оставшуюся жизнь гадала бы, женился ли я на ней ради нее самой или все же ради ее денег.
 – Нет, я не стала бы задаваться этим вопросом, – быстро сказала Лилиан.
 Гейб посмотрел на нее:
 – Спасибо, что веришь в меня, но, боюсь, дело не только в этом. Я как раз закончил приводить свои доводы Салливану.
 – А что, если я просто возьму и откажусь от своей доли в «Харт инвестментс»? – спросила Лилиан.
 Салливан сурово взглянул на внучку:
 – Я не позволю тебе отказаться от своего наследства, девочка. Это было бы неправильно. Я работал как вол, чтобы построить эту компанию. И делал я это ради тебя, Ханны и Ника.
 Лилиан поняла, что отказ от наследства стал бы для деда страшным ударом.
 – Очевидно, мне никуда не деться от моей доли в компании, – угрюмо пробормотала Лилиан.
 – Смотря как к этому относиться, – сказал Гейб.
 Лилиан с надеждой посмотрела на него.
 – Есть обходной путь. Если ты согласна выйти за меня замуж и если твоя семья настаивает на том, чтобы дать тебе приданое, ты можешь передоверить свою долю «Харт инвестментс» детям, которые у нас родятся. Это тебя устроит, Салливан?
 Салливан задумался.
 – Можно и так, пожалуй.
 Радость наполнила сердце Лилиан, вспыхнула многоцветной радугой.
 – Нет проблем, – проговорила она.
 Гейб встал с дивана.
 – Так ты выйдешь за меня?
 Ни Салливан, ни Митчелл не смели пошевельнуться. Словно весь мир замер в ожидании.
 – Ну конечно, – тихо сказала она. – Разве могу я сказать что-то другое после того, как отказала тебе в возможности наложить лапы на наш семейный бизнес? Это так в духе Мэдисонов. И все-таки я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным так поступать. В этом нет необходимости, честное слово. Я знаю, что ты не охотник за приданым.
 Гейб улыбнулся ей своей коронной улыбкой, едва открывавшей зубы.
 – Сладкая моя, да если я захочу получить «Харт инвестментс», я просто выкуплю ее целиком, когда через пару лет твой отец выставит компанию на торги.
 Все присутствующие тупо уставились на Гейба. Затем Лилиан встретилась взглядом с Салливаном. Тот усмехался. Лилиан почувствовала, как внутри ее рождается смех.
 – Ну да, конечно, – сквозь смех сказала она. – Как я об этом не подумала? Ни для кого не секрет, что «Харт инвестментс» скоро будет продана. Ты сможешь просто купить ее, когда папа отойдет от дел. Никакой суеты, никакой головной боли и никакой связи с женитьбой.
 – Согласись, – сказал Гейб, – такой путь был бы намного проще.
 – Как же я об этом не подумал? – ворчливо заметил Митчелл.
 – Вероятно, это потому, что бизнес не твоя стезя, Митч, – пророкотал Салливан. – С самого начала было ясно, что Гейбу незачем брать Лилиан в жены для того, чтобы завладеть «Харт инвестментс». Все, что от него требовалось, – это подождать пару лет и все скупить.
 Гейб обнял Лилиан за талию:
 – Давай пойдем куда-нибудь, где мы могли бы обсудить наши личные дела без посторонних.
 Он открыл дверь на террасу и вывел Лилиан на улицу, на яркий солнечный свет. Обнявшись, они пошли по тропинке вдоль каменистого берега.
 Никто из них не сказал ни слова, пока они не оказались на середине тропы между двумя домами.
 – Так ты все это серьезно? – спросила Лилиан.
 – Я еще в жизни не был таким серьезным. – Гейб крепко сжал ее руку. – Ты действительно выйдешь за меня замуж?
 – Да. Только тебе совсем не обязательно отказываться от доли в «Харт инвестментс». Я ценю твой благородный жест, но в нем нет необходимости. Правда.
 – Есть необходимость.
 – Почему?
 Он повернул Лилиан к себе.
 – Потому что я Мэдисон. Мэдисон способен отказаться от третьей части многомиллионной компании ради женщины, которую он любит. Это у нас в генах.
 Ради женщины, которую он любит.
 – О, Гейб! – Разноцветная радуга расцвела над ее головой, искрометная и сияющая. Лилиан оказалась в его объятиях. – Я так тебя люблю.
 Он поцеловал ее.
 За исключением некоторых несоответствий в месте действия (не на вершине утеса, а на берегу) и в антураже (она была не босиком и не в легком платье) эта романтичная сцена вполне соответствовала той, что навеяло ей воображение.
 Не придерешься.
 Салливан, прикинув, куда можно сесть в гостиной Митчелла, выбрал шезлонг, откуда открывался вид на залив. Он со вздохом опустился на него и устремил взгляд на воду. День близился к вечеру. Ему никогда не нравилось это время суток.
 – Мы были на грани того, чтобы все испортить, верно? – сказал он.
 – Что значит «мы»? – Митчелл уселся на другой потрепанный шезлонг. – Это ты чуть не испортил все дело. Какого черта ты решил, будто можешь купить Гейба за кусок «Харт инвестментс»? Как тебе такое взбрело в голову?
 – Это же ты сказал мне, что на сей раз моя очередь улаживать дело.
 – Но дела между Хартами и Мэдисонами не улаживают с помощью пакета предложений, от которых нельзя отказаться. Ты же не конкурента на свою сторону переманиваешь.
 – Мне казалось, что это вполне логичный ход. То, что Лилиан хочет стать женой Гейба, было ясно как день, и я решил подтолкнуть его к решительным действиям, представив перспективу брака с ней, так сказать, с финансово привлекательной стороны. – Салливан вытянул ноги, поморщившись от боли. Суставы сопротивлялись насилию. – Как ты выдерживаешь в этом холоде и сырости целый год?
 – Я привык. А ты что-то стал неженкой от жизни в Аризоне.
 – Не неженкой я стал, а разумным человеком. Если бы у тебя были мозги, ты бы тоже перебрался в пустыню.
 – Мне и в Эклипс-Бей прекрасно живется. – Митчелл откинулся в шезлонге. – Ты собираешься вернуться в Портленд сегодня же?
 – На сегодня с меня достаточно переездов. Колени затекают от долгого сидения.
 – Да, я знаю, о чем ты говоришь. – Митчелл рассеянно потер колено. – И раз уж ты решил поболтаться тут в городе какое-то время, то мог бы пожить у меня.
 – С чего бы я вдруг стал у тебя останавливаться?
 – Если ты останешься жить в коттедже, то помешаешь Гейбу ухаживать за Лилиан.
 – Тогда, может, и стоит принять твое приглашение. Не хочу мешать влюбленным пташкам, – хмыкнул Салливан.
 Митчелл подозрительно на него взглянул:
 – Что это ты так развеселился?
 – Просто подумал, как отреагирует здешний народ, когда узнает, что я у тебя гощу.
 – Ха! – Салливан усмехнулся. – Вероятно, скажут, что мы решили зубы друг другу повыбивать.
 – Может быть.
 – Ну, раз этот вопрос мы решили, пожалуй, мне стоит ввести тебя в курс здешних событий.
 Четверть часа спустя Салливан был готов взорваться от ярости.
 – Почему, черт возьми, мне ничего не сказали об этих взломах? Я и понятия не имел, что Лилиан в опасности.
 – Расслабься. Я уже говорил тебе, что все под контролем. Гейб разобрался с Флинтом за тебя.
 – Надо было сообщить мне.
 – Гейб потушил пожар еще до того, как в округе поняли, насколько велик тот пожар. – Митчелл тяжело поднялся с шезлонга. – Брайс скоро приготовит ужин, а перед ужином я обычно пропускаю стаканчик или два. Насколько я знаю, у тебя раньше тоже была такая привычка.
 – Я не изменился. – Салливан смотрел, как над заливом сгущается мгла. – Немного спиртного помогает человеку расслабиться в это время дня.
 – Это точно.
 Митчелл подошел к буфету, достал бутылку и стаканы и плеснул в каждый немного виски, после чего вернулся к Салливану и молча протянул ему стакан.
 Они потягивали виски и наблюдали за тем, как сгущаются сумерки за окном.
 После стольких лет вражды, думал Салливан, хорошо вот так сидеть в сумерках с единственным человеком в мире, который понимает, что ты сейчас чувствуешь, и чувствует то же самое.
 – Говорят, воспоминания стираются с возрастом, – спустя какое-то время сказал Митчелл.
 – Ложь.




 Глава 25


 Лилиан припаркована машину позади красного компакта Клер, вышла из нее и направилась к ведущим на террасу ступеням. Все четыре дверцы и багажник компакта были широко раскрыты. В багажнике лежали два чемодана и коробка для папок.
 Едва Лилиан подняла руку, чтобы постучать, дверь дома широко распахнулась. На пороге появилась Клер, сгибавшаяся под тяжестью громадного чемодана. На ней были кроссовки и спортивный костюм. Волосы она завязала в хвост на затылке.
 Из дома доносились громкие звуки радио – шло политическое ток-шоу.
 – Помощь нужна? – спросила Лилиан, стараясь перекричать грохот приемника.
 Клер испуганно вскинула голову:
 – Лилиан? Я не слышала, как ты подъехала. Что ты тут делаешь?
 – Ты сказала, что сегодня уезжаешь из города. Я заехала узнать, не надо ли тебе помочь упаковать вещи.
 – Спасибо. – Клер взглянула на багажник машины, потом перевела взгляд на чемодан, перегородивший вход в дом. – Я недооценила масштаб работы. Даже не представляла, сколько всего накопила за время пребывания в Эклипс-Бей. Беру с собой только самое необходимое. Бригада грузчиков из службы перевозок будет тут в два часа. Они заберут все, что не поместится в мою машину.
 – Скажи, что мне делать.
 – В кабинете я уже закончила. В спальне и ванной только начала. Если ты займешься кухней, буду тебе премного благодарна.
 – Без проблем. – Лилиан прошла в дом.
 Клер вошла следом. Подойдя к столу с орущим радио, она выключила приемник. Повисла неловкая тишина. Создался вакуум, который нечем было заполнить.
 – Ты хорошая подруга, – объявила Клер. – Не то что некоторые, не будем называть имен. Сама видишь, никто из членов команды даже не потрудился прийти. У всех нашлись неотложные дела. И почему это меня не удивляет?
 – Клер…
 – Похоже, увольнение из штаба политической кампании делает тебя невидимкой. Ты о таком слышала? Тебе вдруг все объявляют бойкот. Все равно, что вернуться в отрочество и оказаться не в той тусовке в школе.
 Лилиан деликатно покашляла.
 – Где картонные коробки?
 – В бельевой кладовке, рядом с кухней. Бери, что тебе надо.
 Лилиан направилась на кухню.
 – Там на стойке есть кофе. И круассаны из «Летающей тарелки». Знаешь, эта пекарня одна из немногих достопримечательностей Эклипс-Бей, которой мне будет по-настоящему не хватать.
 – Я тебя понимаю. У них отличная выпечка.
 Лилиан зашла на кухню и открыла дверцы буфетов. Она окинула взглядом их содержимое, чтобы составить представление об объеме работ, а затем пошла в бельевую за коробками.
 Тесное пространство было забито всякой всячиной, которая имеет тенденцию накапливаться в кладовых. На длинной полке над старенькой стиральной машиной стояли упаковки с мылом, отбеливателем, протирочными салфетками, бутылки со стеклоочистителем и пятновыводителем. В углу в ведре стояла швабра. Рядом на полу в корзине лежали тряпки..
 Пустые картонные коробки грудились на стиральной машине. Лилиан выбрала две, вернулась на кухню и принялась методически опустошать кухонные ящики.
 Лилиан приехала сюда по наитию. Она не могла бы сказать, что ищет. Она лишь надеялась что-то найти.
 Через полчаса, заполнив обе коробки, Лилиан прошла в гостиную и оттуда по коридору в комнату, которую Клер использовала как кабинет. Письменный стол и книжный шкаф были на месте, но оттуда все было вынуто.
 Клер вышла в коридор с коробкой, наполненной всякой всячиной из ванной комнаты.
 – На кухне уже закончила?
 – Нет. Мне нужна упаковочная лента.
 – На столе в гостиной.
 – Спасибо.
 – Не знаю, что бы я без тебя делала. – Клер прошла мимо Лилиан к двери на улицу. – Когда будешь в Сиэтле, позвони мне. Поужинаем вместе.
 – Непременно.
 Лилиан подождала, пока Клер выйдет на террасу, а затем побежала в спальню. Двери шкафа и выдвижные ящики комода, стоявшего под окном, были открыты, что значительно упрощало поиск. Вначале Лилиан пробежала глазами по рядам обуви. Лодочки и босоножки ее не интересовали, она искала глазами знакомую пару кроссовок.
 Их нигде не было видно. Возможно, Клер их уже упаковала. Лилиан открыла одну из незаклеенных коробок.
 На террасе послышались шаги Клер. От волнения у Лилиан дрожали руки.
 Вся эта затея с самого начала была лишена смысла. Она просто зря тратит время. Лилиан опустила крышку картонной коробки и, торопливо покинув спальню, вышла в коридор.
 Слишком поздно. Клер была уже в гостиной. Она смотрела на упаковочную ленту, лежащую на журнальном столике. Затем обернулась и, увидев Лилиан, нахмурилась.
 – Ты что, не нашла ленту? – спросила она.
 – Я зашла в туалет. – Не останавливаясь, Лилиан подошла к столу и взяла клейкую ленту. Сердце громко стучало. – Я почти закончила на кухне.
 – Потрясающе.
 Лилиан сделала глубокий вдох, выдохнула и быстро, но не слишком, пошла на кухню. Опустившись на колени перед коробками, она принялась их заклеивать.
 Судя по звуку шагов, Клер вернулась из гостиной в спальню.
 Интересно, как скоро пульс войдет в нормальный ритм? Лилиан явно не была создана для такого рода приключений. Но другой возможности, чтобы утолить любопытство, может не представиться.
 Она закончила заклеивать коробки, поднялась и пошла в бельевую за новой тарой. Пульс наконец вернулся к нормальному ритму. Лилиан отодвинула две большие коробки, чтобы достать коробку меньшего размера, которая, как ей показалось, подходила для столового серебра.
 Лилиан заметила смятый лоскут ярко-синей ткани в корзине для тряпок как раз тогда, когда ставила коробки рядом с корзиной на пол. Синяя ткань не выглядела ни линялой, ни рваной. Она казалась совсем новой.
 И знакомой. У Лилиан было особое чутье на цвета. Она все-таки была художницей. Она хорошо запоминала цвет.
 И снова пульс ее участился. Сердце громко ухало.
 «Не возбуждайся. Возможно, это всего лишь тряпка».
 Лилиан осторожно сунула руку в корзину, ухватилась за торчащий синий край и вытащила ту самую рубашку, которая была на Клер, когда она заехала к Лилиан в коттедж, чтобы предупредить, что Мэрилин все еще нужен Гейб.
 На первый взгляд с рубашкой все было в порядке. Никаких дыр или прорех, из-за чего ее можно было бы пустить на тряпки. Должно быть, она случайно выпала из корзины с постиранным бельем, решила Лилиан.
 Она перевернула рубашку, чтобы осмотреть ее со спины.
 Пятно засохшей красной краски на манжете заставило Лилиан похолодеть.
 – О черт! – прошептала она.
 Она приехала сюда для того, чтобы попробовать найти ответы на кое-какие вопросы. Каким же осторожным надо быть в своих желаниях.
 – Как у тебя дела? – Клер стояла в дверях кладовой. – Нужны еще коробки? У меня тут есть…
 Клер осеклась, увидев синюю рубашку в руках Лилиан. Взгляд ее скользнул по ней и остановился на пятне красной краски.
 – Это ты устроила разгром у меня в мастерской. – Лилиан отложила рубашку в сторону. – Я знала, что где-то должны найтись улики. Невозможно извести столько краски и не испачкаться.
 Кровь отлила от лица Клер. Она дважды сглотнула слюну, прежде чем осмелилась заговорить.
 – Ты ничего не сможешь доказать, – заикаясь, проговорила она. – Ни черта, слышишь?
 – Возможно, и не смогу. Если, конечно, ты не держишь у себя ВПЭ-5000. Но я уверена, что у тебя хватило ума от него избавиться. Ты вышвырнула его в море? Лично я так поступила с файлами на своих клиентов.
 Глаза Клер наполнились слезами. Казалось, она, того и гляди, упадет в обморок.
 – Ни к чему было бить Аризону по голове, – сказала Лилиан. – Она к этому никакого отношения не имеет. Ты хоть понимаешь, что могло бы произойти, ударь ты чуть посильнее? Она старая женщина, Клер. Ты могла бы ее убить.
 – Я не хотела, но у меня не было выбора.
 – Не было выбора? О чем ты? Никто не заставлял тебя бить ее и красть ее камеру.
 – Мне нужно было забрать ее аппарат. – Клер вытянула руки по швам и сжала кулаки. – Разве ты не понимаешь? У нее были снимки.
 – Она сняла то, как ты взламывала дверь в мой дом?
 – Я не сразу увидела ее. Я припарковала машину в лесу неподалеку. И только когда я уже поехала обратно, то заметила ее грузовик, припаркованный на другой стороне дороги. В машине Аризоны не было, следовательно, решила я, она проводит эти свои идиотские расследования, обнюхивает все вокруг. Я испугалась, что она могла заметить, как я заходила в твой коттедж.
 – Ради Бога, о чем ты говоришь! Какая разница, заметила бы она тебя рядом с моим домом или нет! Никто не обращает внимания на идиотские теории и заявления Аризоны. Все знают, что она немного не в себе.
 – Когда она спустя некоторое время вышла из леса, в руках у нее была та проклятая камера. Я испугалась. Конечно, никто не стал бы ее слушать, если бы она заявила, что видела меня у твоего коттеджа в день взлома. Все знают, что у нее паранойя. Однако они не стали бы игнорировать такие доказательства, как снимки с проставленными на них временем и датой, на которых я запечатлена выходящей из задней двери твоего дома с ломом в руке.
 – Значит, ты следовала за ней до ее дома, выжидая удобный момент, чтобы избавить ее от ВПЭ-5000? А ведь Аризона знала, что за ней следят.
 – Какое-то время я наблюдала за ней, а потом решила, что рано или поздно она вернется домой, в эту свою крепость Я оказалась там раньше, чем она, спрятала машину за деревьями и стала поджидать ее на заднем крыльце за кустами.
 – Ты все спланировала. Ты готовилась напасть на нее.
 – Нет. – Ктер смахнула слезы тыльной стороной ладони. – Я и сама не знала, что буду делать. Я не могла ясно мыслить. Пожалуй, я надеялась застать ее врасплох, когда она станет входить в дом. Я думала только о том, что должна отобрать у нее камеру.
 – Но что-то заставило Аризону обойти дом, чтобы проверить заднюю дверь. Ты поняла, что твой час настал, схватила подставку для цветов и ударила Аризону по голове.
 – Я не хотела, чтобы ее забирали в больницу. – Клер уже почти кричала. У нее начиналась истерика. – Ты должна мне поверить. Я просто хотела сбить ее с ног. Чтобы она уронила камеру.
 – У нее сотрясение мозга, Клер. Ты могла бы ее убить.
 – Говорю тебе, я не собиралась ее убивать. К тому же ты не сможешь доказать, что я забрала ее камеру. У тебя на меня ничего нет. Одни слова.
 – Конечно, одни слова. – Лилиан, придерживаясь за край стиральной машины, наклонилась вперед. – А раз тебе нечего меня опасаться, может, ты мне расскажешь, кто надоумил тебя искать файлы у меня дома? Сама догадалась или Андерсен подсказал?
 Клер перекосило от ярости. Физиономия ее стала краснее, чем то засохшее пятно краски на ее рубашке.
 – Флинт. Я услышала, как этот ублюдок, находясь в кабинете Мэрилин, рассказал ей о твоих файлах. Эти файлы были его главным козырем. С их помощью он уговорил Мэрилин взять его на мое место.
 – Понятно.
 – Он знал, что делает. Мэрилин не дура. Она сразу поняла их ценность.
 – Андерсен говорил ей, что собирается их украсть?
 – Конечно, нет. Он лишь сказал, что ищет способ их получить. Просил ее не волноваться. Сказал, что сам обо всем позаботится.
 – А где ты была во время их разговора?
 – Я собирала вещи в смежном кабинете. Мэрилин закрыла дверь, но я включила диктофон на запись. – Клер усмехнулась. – Я знала, как это делается. Это ведь было частью моей работы. Я, знаешь ли, записывала переговоры Мэрилин с важными персонами. Она собирается опубликовать свои мемуары. Не сейчас, конечно. В будущем.
 – И ты решила добраться до моих файлов раньше Флинта?
 Клер пожала плечами:
 – Он сказал, что они у тебя в компьютере. И я подумала, что добраться до них не составит труда. Я могла бы использовать их в том же качестве, что и Флинт.
 – Для получения новой работы?
 – Да. Любой кандидат с северо-запада выложил бы за информацию о высокопоставленных особах целое состояние. – Глаза Клер снова заволокло слезами. – Но я не смогла отыскать твой компьютер, когда пробралась в дом. А тут еще Аризона со своей проклятой камерой. Все пошло вкривь и вкось. Столько риска, и все впустую. Несправедливо.
 – В тот день, когда ты заехала ко мне сообщить, чтобы я была осторожной с Мэрилин, ты слышала мой телефонный разговор с Гейбом. Ты поняла, что он считает, будто я стала жертвой сталкера. И ты занервничала, верно? Поняв, что мы больше не склонны считать эти взломы делом рук случайного бродяги, ты дождалась моего отъезда, вернулась в коттедж, разбила окно и устроила погром в моей мастерской – и все это для того, чтобы подтвердить наше заблуждение.
 – Я испугалась. По-настоящему. Это же не Сиэтл, это Эклипс-Бей. Я знала, что если Харты и Мэдисоны хорошенько надавят на Шона Валентайна, он может начать вести расследование всерьез. Кто знает, до чего он смог бы докопаться? Я посчитала, что буду в большей безопасности, если взломы спишут на предполагаемого сталкера, который к тому же очень кстати исчез из Портленда.
 – О, Клер! – покачав головой, сказала Лилиан. – Как ты могла?!
 – А как ты меня вычислила? – резко спросила Клер.
 – С помощью, так сказать, последовательных исключений. Гейб и хозяйка частного сыскного агентства, которую я попросила мне помочь, выяснили, что единственный потенциальный сталкер имеет железное алиби. Андерсен отказался признаваться в том, что взломы в Эклипс-Бей его рук дело.
 Клер скривилась:
 – И ты поверила этому слизняку?
 Лилиан пожала плечами:
 – Взлом как-то не укладывается в его образ. Андерсен принадлежит к тем людям, которые способны решать проблемы с помощью слов, не прибегая к насилию.
 – А как же Мэрилин? Ты должна была внести и ее в свой список. Именно она выиграла бы больше всех, имея эти файлы.
 – Мэрилин никогда не ищет обходных путей для того, чтобы получить желаемое. Она просто идет и берет. Вынюхивать и выискивать – не в ее характере. А у тебя, напротив, совсем иная репутация. Ты любишь действовать исподтишка.
 Клер вздрогнула.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Мэрилин ведь была права, обвиняя тебя в интрижке с Тревором?
 – Я уже говорила тебе, что никогда не спала с Тревором.
 – Я тебе не верю.
 Клер напряженно смотрела на Лилиан.
 – Почему ты мне не веришь?
 – Мне стало известно, что ты кувыркалась с Ларри Фултоном на заднем сиденье машины его отца как раз тогда, когда Ларри Фултон всерьез за мной ухаживал. Он тогда был моим парнем.
 – Ларри Фултон! – Клер от удивления раскрыла рот – Но это было так давно. Мы еще в колледже учились!
 – Знаю. И я была уверена, что тем летом он крутил роман с кем-то, кроме меня. Но я не знала, что та, другая – это ты. Несколько дней назад братья Уиллис раскрыли мне глаза. И тогда я увидела тебя под совсем иным углом, Клер. Как только я начала задавать себе правильные вопросы, ситуация сразу прояснилась.
 Клер попятилась из бельевой, не отводя от Лилиан взгляда.
 – Ты ничего не можешь доказать.
 – Ты повторяешься, Клер. – Лилиан распрямилась и отодвинулась от стиральной машины. – Я не собираюсь ничего предпринимать. Я приехала сюда, чтобы получить ответы на свои вопросы, а вовсе не затем, чтобы привлечь тебя к уголовной ответственности.
 – Убирайся!
 – Уже ухожу. – Лилиан прошла через гостиную, остановилась у двери на улицу и оглянулась через плечо: – Еще один вопрос.
 – Убирайся!
 – Ты сказала мне, что Тревор любил заниматься сексом в туфлях на высоких каблуках и в женском белье. И что его вкусы были отталкивающими. Надеюсь, в этом ты не солгала?
 – Я ненавидела его фокусы с переодеванием, – запальчиво проговорила Клер. – Но этот человек был без пяти минут сенатором США. Можно простить мужчине некоторую эксцентричность, если, женившись на тебе, он сделает тебя женой сенатора.
 – Он действительно тебе сказал, что разведется с Мэрилин и женится на тебе, когда его изберут?
 – Он обещал. – Клер опустила глаза и сжала кулаки. – Точно также, как Ларри Фултон обещал, что женится на мне, как только порвет с тобой. Но ничего не выходит так, как задумываешь. Это несправедливо. Нечестно…
 Гейб нервно вышагивал по кухне коттеджа Лилиан.
 – Ты не должна была ехать к ней одна.
 – Не будем к этому возвращаться. – Лилиан поставила локти на кухонный стол и опустила подбородок на руки. – Я уже объяснила, что действовала спонтанно.
 – Что, если бы она на тебя набросилась с кулаками или, хуже того, с ножом?
 – Клер не из тех, кто лезет в драку.
 – Ты не можешь этого утверждать.
 – Гейб, она знает, что я ничего не могу доказать.
 – К несчастью.
 – Я думаю, это тот случай, когда остается уповать лишь на провидение. Пусть каждому воздастся по грехам его.
 – Провидение с такой мелочью, как Клер, не разбирается. Клер и ей подобные всегда выходят сухими из воды.
 Лилиан задумчиво посмотрела в окно.
 – Я бы не сказала, что Клер все всегда сходило с рук в этой жизни. Она права, считая, что ей никогда не везло. Ни один из ее великих планов так и не осуществился. У нас с Ларри Фултоном ничего не вышло, но он на ней так и не женился. Он женился на Шейле. Тревор Торнли с треском провалился, так что, даже если он и женится на ней, женой сенатора ей не стать. Она потеряла работу у Мэрилин. Как видишь, Клер не относится к разряду победителей.
 Утром следующего дня они поехали в город за теплыми круассанами и кофе. Гейб остановился перед «Летающей тарелкой». Через окно он заглянул в кондитерскую. Внутри было светло, тепло и уютно. Хотя, пожалуй, и тесновато. Посетителей было несколько больше, чем обычно. А среди стоявших под дождем машин были и джип Митчелла, и старенький грузовик Аризоны, и патрульная машина Шона Валентайна.
 – Там целое столпотворение, – сказал Гейб. – Хочешь, поедем куда-нибудь в другое место?
 – Такие круассаны пекут только здесь. – Лилиан накинула капюшон и взялась за ручку дверцы. – Пошли, нам не привыкать выступать на публике.
 – Я не об этом. – Гейб неохотно открыл дверцу со стороны водительского места. – Не хочется начинать утро с разборок. Харты – Мэдисоны, и все такое.
 – Чепуха. Утро – лучшее время для новых начинаний. Разборки не исключение.
 Гейб плотнее запахнул куртку и вышел под дождь. После короткой перебежки под моросящим дождем они с Лилиан уже были у входа в «Летающую тарелку».
 Гейб открыл дверь и тут же почувствовал, что атмосфера в кондитерской накалилась не на шутку. Гул голосов звучал громче обычного. Гейб сразу же объяснил себе накал обстановки тем, что Салливан и Митчелл оказались за одним столом. Харт и Мэдисон, два мощных полярных заряда, замкнули контур, и ток сплетен побежал по цепи с утроенной интенсивностью, раскаляя воздух окружающего пространства. Но вскоре Гейб с некоторым недоумением подметил, что никто из присутствующих не обращает на эту парочку особого внимания. Кстати, за одним столом с бывшими не примиримыми врагами сидели еще Брайс и… Шон Валентайн.
 Как и следовало ожидать, едва открылась входная дверь, головы всех присутствующих повернулись в сторону вновь прибывших. Лилиан откинула капюшон и любезно улыбнулась знакомым. Гейб коротко кивнул и направился к прилавку. Перед тем как вступить в контакт с Митчеллом и Салливаном, следовало подзаправиться кофеином.
 – Что случилось? – спросил Гейб у Предвестника, когда последний принял у него заказ на кофе, круассаны и кукурузный хлеб.
 – А вы не слышали?
 Предвестник еще ничего не успел пояснить, когда отодвинулась штора и Аризона Сноу, высунув голову, довольно настойчиво поманила Гейба к себе пальцем.
 – Заходите. Вы, оба, – хриплым шепотом приказала она. – Я введу вас в курс дела вместе с остальными.
 Гейб взглянул на Митчелла и Салливана. Те продолжали общаться с Шоном. «Нет повода для спешки. Еще успею к ним подойти», – решил Гейб. Общение с Аризоной обещало куда более занимательное времяпрепровождение. Гейб взглянул на Лилиан. Та пожала плечами и направилась на служебную половину, обойдя прилавок с противоположной от Гейба стороны.
 Гейб взял заказанный кукурузный хлеб и пошел следом.
 Знакомая группа Предвестников, включая Фотона, собралась за большим рабочим столом. Они приветствовали вошедших сдержанным кивком.
 – Доброе утро, – сказал Гейб.
 – Что происходит? – спросила Лилиан.
 Аризона постучала по засыпанному мукой столу скалкой.
 – Только что произошло нечто весьма примечательное. Конечно, средства массовой информации и местные власти, включая Шона Валентайна, купились на ту историю, что была придумана для прикрытия основной деятельности институтской банды. Но ничего другого мы и не ожидали. – Аризона покачала головой. – Бедные одураченные болваны.
 Гейб прислонился к стене и откусил кусочек теплого хлеба.
 – И что же это за история?
 – Официальная версия такова, что Клер Дженсен получила травму, когда выезжала вчера из города. Никаких столкновений с другими машинами не было. Сейчас она находится в больнице Эклипс-Бей.
 – Господи! – Лилиан во все глаза смотрела на Аризону. – Что с ней?
 – Шон говорит, что ушиблась она здорово, полно синяков и перелом есть, но она поправится. Шон расследует аварию. Сказал, что она мчалась, как будто за ней черти гнались. И не вписалась в поворот. Но мы-то знаем правду.
 Все присутствующие мрачно кивнули.
 Лилиан прочистила горло:
 – И в чем она состоит, эта правда?
 – Ясно же. Клер увидела то, чего не должна была видеть. Возможно, забрела в подземную лабораторию. Они устроили аварию, чтобы от нее избавиться. Ей повезло, что они не довели дело до конца.
 Лилиан посмотрела на Гейба:
 – А ты говорил, что не веришь в провидение.
 – Учиться никогда не поздно, – сказал Гейб. – Каждый день приносит что-то новое.
 Он взял Лилиан под руку и вывел в зал для посетителей. Несколько пар глаз пристально следили за ними, пока они шли к маленькому столику, за которым Митчелл и Салливан сидели вместе с Брайсом и Шоном.
 Лилиан наклонилась и поцеловала деда в щеку.
 – Доброе утро, дедушка.
 – Доброе утро, девочка.
 Гейб кивнул Митчеллу и Салливану:
 – Рад видеть вас целыми и невредимыми. А то вчера я опасался, как бы вы не выбили друг другу зубы.
 – Когда доживешь до нашего возраста, – сказал Салливан, – дважды подумаешь, прежде чем рисковать своими зубами. Не так много их у нас осталось.
 Лилиан, обменявшись приветствиями с Митчеллом, Брайсом и Шоном, села рядом с Салливаном.
 – Аризона изложила вам свою версию происшествия? – спросил у Гейба Митчелл.
 Гейб поставил свой кофе на стол, положил недоеденный хлеб и придвинул к столу еще один стул.
 – Авария устроена для прикрытия. «Прикрытия чего?» – спросите вы. Тех темных дел, что творятся в институте. Если, конечно, верить Аризоне Сноу.
 Салливан негромко хохотнул.
 – Должен сказать, что ее интерпретация местных новостей всегда намного интереснее моей, – признался Шон.
 – Так то была просто авария? – спросила Лилиан.
 – Определенно. – Шон откусил булочку с начинкой из джема. – Должно быть, Клер действительно не терпелось поскорее уехать из города. Она неслась на скорости не меньше ста, когда не вписалась в тот поворот на Эриксон-плейс.
 Брайс неодобрительно покачал головой:
 – Все знают, что тот поворот очень опасен.
 – Санитары, вытаскивавшие ее из машины, говорят, что она была вне себя, кричала и ругалась. – Шон доел булочку и отхлебнул кофе. – Все говорила что-то насчет несправедливости.




 Глава 26


 В тот вечер, когда устраивался прием в филиале галереи «Новый взгляд» в Эклипс-Бей, Салливан стоял рядом с Митчеллом, держа в руке бокал шампанского и наблюдая за движением народа вокруг Лилиан и ее картин. Его наполняло приятно согревающее чувство гордости.
 – Не то что в Портленде на прошлой неделе, – заметил Митчелл. – Здесь журналисты только из «Джорнал». Конечно, Эклипс-Бей не художественная столица западного мира.
 – В Портленде все делалось ради известности, поэтому прессы было так много, – напомнил ему Салливан. – Как Октавия Брайтуэлл задумала, так оно и получилось. Лилиан представили известным коллекционерам и людям из музеев и галерей. А тут все устроено специально для жителей Эклипс-Бей.
 – И народу тут нравится, – с улыбкой констатировал Митчелл. – Посмотри на них – нарядные, с шампанским. Сомневаюсь, чтобы все тут так уж хорошо разбирались в искусстве, но им тут явно нравится.
 Участниками сегодняшнего мероприятия были в основном местные жители. Все – от братьев Уиллис до странно одетых людей из «Летающей тарелки» – пришли на открытие. Салливан подозревал, что не острый интерес к искусству привел всех этих людей сюда в этот сырой, промозглый вечер. В основном ими двигало любопытство. Всем интересно было проследить развитие отношений между Хартами и Мэдисонами. Все знали, что члены обоих семейств прибудут в город ради такого случая, как все знали и о том, что Гейб и Лилиан собираются пожениться.
 А бесплатные напитки и закуски лишь подстегнули народ прийти сюда.
 – Кто бы мог предположить, что один из Хартов станет художником? – сказал Митчелл.
 – А кто мог поверить, что кто-то из вашего семейства сможет создать прибыльное деловое предприятие, такое как «Мэдисон коммершл»?
 – Должен сказать, что Октавия знает, как устроить праздник. – Митчелл взял с тарелки канапе. – Вечеринка получилась что надо. Многие тут и не заметили бы, если бы Октавия выставила дешевое шампанское и еду так себе. Но она все устроила по высшему разряду, не хуже, чем в Портленде.
 – Оказала местным жителям уважение, – кивнул Салливан. – Очень разумно. Отличные связи с общественностью.
 – Октавия вообще умница. Но при этом реалистка, если ты понимаешь, о чем я. Ведь она устроила этот прием не только ради рекламы. Она устроила все это, потому что хотела показать местным, что ценит их не меньше, чем жителей Портленда.
 Салливан сделал глоток шампанского.
 – Согласен.
 – Хм…
 – Что это значит?
 – Не могу не заметить, что она очень живо общается с твоим внуком Ником.
 Салливан посмотрел туда, куда указал ему Митчелл, выискивая пару знакомых голов. Он увидел Ника, одетого в черный костюм с белой рубашкой. Тот стоял в дальнем конце галереи вместе с Октавией.
 Да уж, разговор у них, похоже, не просто серьезный, а очень серьезный, подумал он. И с изрядной долей интимности. Ник как бы случайно оперся ладонью о стену над головой Октавии. Он слегка нависал над ней, развернув свои широкие плечи таким образом, что ненавязчиво, но вполне эффективно отделял ее от окружающих. Салливан узнал язык тела и понимал, что все прочие мужчины в помещении тоже узнали этот язык, даже если узнавание это произошло лишь на подсознательном уровне. Ник словно заявлял всему миру: «Эта женщина сегодня моя».
 – О, братец, вот оно снова начинается.
 – На твоем месте я не стал бы слишком переживать, – сказал Митчелл. – Октавия очень милая молодая женщина.
 – Она рыжая.
 – И что с того? У тебя проблемы с рыженькими?
 – В ней есть что-то знакомое, Митч.
 – Ты уже видел ее раньше. Октавия была на свадьбе Ханны и Рейфа. И еще ты видел ее в Портленде на прошлой неделе.
 – Нет, я имею в виду что-то по-настоящему знакомое.
 – Что, например?
 – Эти рыжие волосы, этот профиль. То, как она держится. Взгляни-ка получше, приятель. Она тебе никого не напоминает?
 Митчелл долго и пристально смотрел на Октавию.
 – Да, черт возьми, она точная копия. Странно, что я не заметил этого сразу. Так как, черт возьми, – на этот раз голос Митчелла звучал как-то глухо, – это понимать?
 – Разрази меня гром, – сказал Салливан, – но, по-моему, это не просто совпадение.
 – Нет, на совпадение не похоже. – В глазах Митчелла появился озорной огонек. – Это не совпадение. Но Нику следует лучше вести себя с ней.
 – А тебе что за дело, как он с ней себя ведет?
 – Октавия одна на свете. У нее нет семьи, и защитить ее некому.
 – И ты решил взять эту почетную обязанность на себя? – спросил Салливан.
 – Кто-то должен взять это на себя. У твоего внука дурная репутация в том, что касается женщин.
 – Просто он еще не нашел той, которая была бы достойна занять место Амелии.
 – Судя по слухам, не особенно-то настойчиво он ищет жену, – заметил Митчелл. – Кажется, он предпочитает менее обременительные отношения со своими подругами, такие, где можно обойтись без колец, церемонии, обязательств. Я слышал, что в некоторых кругах его называют Хартом Жестокосердным.
 – Черт возьми, частная жизнь моего внука тебя не касается.
 – Я не позволю ему обижать Октавию, понял? – Митчелл насупился. – Она не станет его очередной подружкой на месяц. Лучше бы тебе наставить его на путь истинный, не то Нику твоему плохо придется.
 Салливан мрачно взирал на парочку в дальнем конце комнаты.
 – Это грозит все осложнить, – сказал он.
 – Еще бы.
 Салливан не мог бы с точностью сказать, о чем думает Митчелл, но он был готов поставить хорошие деньги на то, что его приятель вспоминает ту же сцену, что пришла на ум ему самому. Сцену, которая обоим очень хорошо помнилась. Сцена из прошлого: тревожные, беспокойные воспоминания о том дне, когда девушка с огненными волосами, в короткой юбке и туфлях на высоких каблуках открыла дверь их маленького офиса на Бей-стрит и сказала, что сделает их обоих очень богатыми.
 Они оба, открыв рот, во все глаза смотрели на Октавию. Вне всякого сомнения, она обладала потрясающим сходством с Клаудией Баннер, тем таинственным существом, что, подобно комете, пронеслось через их жизни много лет назад, запудрило обоим мозги и перевернуло весь их мир, чтобы затем исчезнуть со всеми активами «Харт – Мэдисон».
 – Кто же такая, черт возьми, эта Октавия Брайтуэлл и что она затевает здесь, в Эклипс-Бей? – очень тихо спросил Салливан.




 Глава 27


 Она слушала, как он поднимается по ступеням, как идет по коридору, направляясь к ней в мастерскую. Она продолжала чистить кисти. Шаг у него был легким, ровным, целеустремленным. Сущность Гейба Мэдисона проявлялась и в его походке.
 Она положила кисти и подошла к двери. Гейб резко остановился перед ней. Он оставил пиджак в машине, запонки у него были сняты. Воротник угольно-серой рубашки был расстегнут, а галстук в серебристо-черную полоску свободно болтался вокруг шеи. Гейб не улыбался.
 – Ты сегодня поздно. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его.
 – М-м… – Он обнял ее за талию и прижал к себе, не давая ей отстраниться, затем, не отпуская от себя, поцеловал долгим и жарким поцелуем.
 Когда он наконец ее отпустил, она вся пылала и дышала с трудом. Лилиан увидела этот жадный сексуальный блеск в его глазах и поняла, что это объятие подействовало не только на нее.
 – Спасибо, мне это было нужно, – сказал он. – Адский выдался денек.
 – Что случилось?
 – Два часа назад, когда я уже подумывал о том, чтобы выехать из города пораньше, Митчелл, Салливан и твой отец без предупреждения приехали ко мне в офис. Настоящая засада.
 Она сморщила нос.
 – И чем это кончилось?
 Гейб не сразу ответил на ее вопрос. Он прошел в мастерскую и остановился возле ее последнего творения, незаконченного группового портрета ее матери, бабушки и ее самой. Все три фигуры были изображены у Эклипс-Арч – скалы в виде арки на берегу залива. Все три женщины внимательно смотрели на зрителя; каждая символизировала определенную стадию в жизни женщины, молчаливо признавая свою глубинную связь с остальными двумя.
 Гейб смотрел на картину.
 – Черт, мне нравится твоя работа, – сказал он наконец. – Правда, нравится.
 – Спасибо, но ты уходишь от темы.
 – Я генеральный директор. У меня природный дар избегать неприятных тем.
 Лилиан не понравилось, как он это сказал.
 – Чего они хотят, Гейб?
 – Они внесли новое деловое предложение.
 – Ого!
 – Да, я тоже примерно так отреагировал.
 – Ну и?..
 – Они хотят слияния.
 Лилиан смотрела на него несколько долгих секунд, не смея признаться себе, что правильно поняла смысл сказанного.
 – Слияния «Мэдисон коммершл» и «Харт инвестментс»?
 – Да.
 – О Боже!
 – Равный обмен акциями между компаниями. В новой корпорации только члены семьи будут иметь право на долю. Совет директоров будет состоять из равного числа Хартов и Мэдисонов. Я буду генеральным директором.
 – Господи!
 – Во многих смыслах сделка весьма перспективная, – продолжал Гейб так, словно зачитывал проспект одного из инвесторов. – Активы компании сразу же удваиваются. Мы могли бы значительно расширить сферу деятельности. У нас была бы возможность предоставлять нашим клиентам более широкий спектр консалтинговых и менеджерских услуг на более длительные сроки и на более выгодных условиях.
 – Господи! – Смех рвался наружу. Лилиан зажала рот рукой.
 – И конечно, это мой самый жуткий кошмар.
 – Могу тебя понять. – Она с трудом сдерживала смех. – Сама мысль о том, чтобы пасти стадо… о, прошу прошения, управлять советом директоров, сплошь состоящим из Мэдисонов и Хартов, может посеять страх в любом разумном и осторожном генеральном директоре.
 – Это точно.
 – Но ты Мэдисон. Я готова поспорить, что ты даже глазом не моргнул. Так как ты собрался назвать эту новую компанию?
 – Было предложение назвать эту новую компанию «Харт – Мэдисон». Думаю, это идея твоего отца. Сентиментальная попытка восстановить ту компанию, которая была основана Митчеллом и Салливаном. Но я был категорически против.
 – Так под каким же именем она будет жить?
 Гейб повернулся к Лилиан, одарив ее своей коронной улыбкой Мэдисонов, сексуальной улыбкой, чуть обнажающей зубы. Сердце Лилиан забилось чаще.
 – Естественно, «Мэдисон – Харт», – сказал он.
 – Конечно. Мне это нравится. Дает ощущение замкнувшегося круга.
 – Это так и есть, верно?
 Гейб привлек Лилиан к себе, прижался губами к ее губам и подарил ей поцелуй, который как нельзя лучше отражал ту истину, что ничто не может встать между Мэдисоном и его страстью.