Аннотация: Несколько лет назад жизнь Кэт пошла кувырком — и все по вине ненавистного Итана Миллза, который к тому же сидит в тюрьме за убийство, хотя не все согласны с решением суда.
 И вот Кэт узнает, что Миллза собираются выпустить. Девушка в панике. Что ей теперь делать? И чего ожидать от Итана?


---------------------------------------------


 Дженис Кайзер
 Ты — моя судьба



 Пролог


 Стоит только закрыть глаза и напрячь воображение, и железные решетки вместе с бетонными стенами тюрьмы исчезнут. Тогда можно мысленно перенестись в продуваемые всеми ветрами прерии, почувствовать, как ветер треплет твои длинные черные точно вороново крыло волосы, полюбоваться, как солнце всходит над покрытыми снегом горами Монтаны. Э-э-эх!!! Вволю надышаться воздухом свободы, побыть на земле своих предков…
 — Да-а-а-а!
 — мечтательно вздохнул Итан Миллз.
 Он сидел на тюремной койке, поджав под себя ноги. Его сокамерник и друг Реймонд Элкхорн, тоже погруженный в свои мысли, с грустью посмотрел на него.
 — С женщиной опять был? — спросил он.
 — Нет, — отозвался Итан. — На этот раз нет. Реймонд Элкхорн сидел в углу камеры, прямо под толстой металлической решеткой, вмурованной в оконце, и ковырял спичкой в зубах.
 — Тогда где же?
 — В горах. Далеко отсюда! Они могут запереть мое тело, а душу — нет. Вот так, Реймонд. Мысленно я могу улететь куда хочу.
 Итан смотрел, как Элкхорн — широкоплечий, коренастый, волосы до плеч — подошел к двери и, прищурившись, посмотрел в шумный коридор главной тюрьмы округа. Итан сердцем понимал, как тяжело его другу переносить лишение свободы, как ущемлена его гордость — не столько от теперешнего унизительного положения, сколько от сознания своей слабости. Они сидели вдвоем в этой постылой камере уже целую неделю, и Итан был рад, что рядом была живая душа. У Реймонда Элкхорна это был уже третий арест за вождение в нетрезвом виде. Завтра утром ему как пить дать впаяют полгода окружной тюрьмы. Общественный защитник уже сделал свое дело. Вчера Реймонд сказал Итану, что уж лучше полгода, чем год, который он наверняка получил бы, если б попал под суд присяжных.
 Реймонд, оторвавшись от глазка, посмотрел на друга. Оба молчали.
 — Не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным, — проговорил после длинной паузы Реймонд. — Если б мне светило двадцать лет, я бы свихнулся.
 — Отец учил меня жить духом, — отозвался Итан.
 — Лучше бы он научил тебя держаться подальше от белых женщин. Именно из-за этого ты и попал сюда. Ты и сам это хорошо знаешь.
 — Нет, Реймонд, — сказал Итан, гордо выставив подбородок. — Это политика. Майк Колдуэлл рвется в губернаторы и вовсю пользуется своей властью шерифа, чтобы сделать имя.
 — Может, политика здесь и замешана, но, что бы ты там ни говорил, они не хотят, чтобы индейцы путались с их женщинами.
 — Моя мать была белая, Реймонд.
 — Вот об этом я и говорю. Ты для них как живое напоминание того, что они все так ненавидят. Полукровок, от которого забеременела одна из их женщин. Сам виноват.
 — Да Бекки тут ни при чем. Она никакого отношения не имеет к тому, чти случилось в Учебном центре. Но если б даже и имела, я бы относился к ней так же, как раньше. Я люблю ее, и она меня любит.
 Элкхорн задумчиво покачал головой.
 — Но ведь ты прощаешь лучшие свои годы в тюрьме! — Он выбросил спичку и с угрюмым видом поджал полные губы. — Я не хотел тебе говорить, Итан, но мне тебя жаль, сказать по правде. Может быть, душа у тебя и отцовская, но белая кровь все равно выпирает. Это точно.
 Итан усилием воли подавил вспышку гнева. Реймонд Элкхорн — острый на язык парень, и порой он выплескивает свою обиду и на друзей. Это было единственное, что Итану в нем не нравилось.
 — Так тебе не по душе, что я полукровок?
 — Я этого не сказал.
 — Но подумал. Если это так, Реймонд, ты не лучше всех их, — сказал он, вставая с койки. Забросив пятерней свои черные волосы назад, он зашагал из угла в угол. — Когда мы пацанами рыбачили вместе, ты не замечал, что моя мать белая. Что же изменилось с тех пор? Бекки? Если бы, например, твоя сестра от меня забеременела, это было бы лучше? Что же, тебе нравится во мне только одна половина? В резервации, значит, я нормальный парень, а среди белых я напоминаю тебе что-то такое, о чем ты и вспоминать не хочешь?
 Итан все больше распалялся от собственных слов. Он чувствовал, что злость так и кипит в нем.
 — Да не думаю я ничего такого, Итан. Просто сказал, что мне жаль тебя, и это правда.
 — Черт! — Итан так поддал стул ногой, что тот отлетел в сторону. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, злясь на себя, что не смог сдержаться. Он пообещал духу своего отца, что никогда больше не позволит превратностям судьбы взять верх над ним. С демонами этой жизни можно бороться только разумом. Песня его сердца — вот то единственное, что имеет значение, а не потеря свободы и даже не жалость и агрессивность его друга, как бы тяжело это ни было.
 Труднее всего Итан переживал противоречия жизни. Он так старался быть достойным сыном своего отца, любил его окружение, но именно они не позволяли ему ничего забывать. И когда он влюбился в белую девушку, в его душе снова началась борьба с самим собой.
 А теперь еще ребенок. Как он будет расти без отца? Неужели Итану действительно придется провести двадцать лет в заключении, только мысленно представляя горные ветры и летнее солнце?
 В коридоре раздались громкие шаги. Надзиратели не упускали ни единой возможности поиздеваться. Может быть, услышали грохот падающего стула? Идут узнать, в чем дело? Реймонд, должно быть, подумал то же самое и снова прильнул к глазку.
 — Надзиратели? — спросил Итан.
 — Да. Этот чертов Корли и маленький, лысый, в очках.
 Итан торопливо поднял стул; в эту же секунду дверь отворилась, и вошли надзиратели. Огромный тупой Корли, кривя губы в неприятной, отталкивающей улыбке, посмотрел на Итана.
 — Что случилось, командир? Мебель ремонтируешь, что ли?
 Итан молча смотрел на него. Корли повернулся к своему напарнику:
 — А ты что думаешь, Эд? Может быть, наш парень просто расстроился? А я уж подумал, что он так хорошо нагулялся с той девкой, что ему теперь хватит на всю жизнь. Если так, то ладно, потому что не скоро еще ему доведется увидеть бабу. Ну как, Миллз, стоила она того?
 И оба охранника, не дожидаясь ответа, расхохотались. Реймонд выразительно посмотрел на Итана:
 «Видишь, я тебе говорил — женщина!»
 Корли ткнул Реймонда дубинкой в плечо.
 — Встань-ка вон к той стенке. К командиру кое-кто пришел, мы его выведем, прогуляться.
 Реймонд послушно встал к задней стене камеры.
 — Ко мне пришли? — переспросил Итан.
 — Нам сказали:» Приведите ядовитую змею «. Это ведь ты, по-моему?
 Итан не отреагировал на провокацию.
 — Кто пришел?
 — Узнаешь, — отрезал Корли.
 Лысый охранник открыл дверь и двинулся первым. Корли жестом приказал Итану выходить. Дверь захлопнулась. Ключ повернулся в скважине.
 Итан пытался угадать, кто бы это мог быть.
 Отец Бекки проводил ее на самолет, чтобы она смогла навестить старшую сестру, работавшую на Гавайях по контракту. Значит, это была не Бекки, разве что она вернулась так быстро.
 Представитель племени был накануне, а назначенный судом адвокат должен подойти гораздо позже, к вечеру. Его сестра Кара уехала в Айову, к семье. И должна вернуться только к самому суду. Кто же это может быть?
 Корли отпер дверь в блок содержания и сильно толкнул Итана, явно провоцируя его — руки так и чесались вытянуть его дубинкой.
 Итан не отреагировал: бесконтрольный гнев — проявление слабости. Он хорошо усвоил это от отца, еще в детстве.
 Они прошли в комнату свиданий, где» заключенные встречались со своими адвокатами, и Итан снова подумал, что это, должно быть, мистер Мортон.
 Помощник открыл дверь в крохотную комнату. Итан заглянул внутрь и удивился: прямо перед ним стоял высокий седой мужчина.
 — Проходи, Миллз, — произнес Корли, подталкивая его в спину, но уже не так грубо.
 Итан зашел в комнату. Мужчина посмотрел на него как на вещь на аукционе.
 Кем бы он ни был, от незнакомца исходили сила и власть. Замшевый пиджак, шерстяная рубашка, ботинки. Шляпа лежала на столе. На какую-то минуту Итану стало стыдно за свою арестантскую одежду. Эта роба специально придумана, чтобы унизить человека, лишить его индивидуальности и достоинства. Хорошо, что его не обрили наголо, как в старые времена. Длинная черная грива, ниспадавшая на плечи, была его символом чести, общественного положения и этнической гордости.
 — Если что-нибудь будет нужно, вы нас позовите, мистер Ролли. Мы за дверью.
 Мистер Ролли? — подумал Итан, услышав имя:
 Наверное, это отец Бекки.
 — Хорошо, — отозвался тот, не выказав никакого интереса, вероятно понимая, что слова эти были адресованы скорее Итану, чем ему. — Закройте дверь.
 Дверь за Итаном закрылась. Ролли указал на стул по другую сторону стола:
 — Садитесь, Миллз.
 Итан подошел к стулу, положил руку на спинку. Садиться не стал.
 — Вы отец Бекки?
 — Совершенно верно.
 Уж кого-кого, а Ролли Итан не ждал. Чтоб он пришел в окружную тюрьму!.. Разве что с плетью в руках. Не отводя взгляда, из-под мохнатых бровей смотрит на Итана. Лицо длинное, угловатое. Довольно привлекателен для своего возраста, но суровое выражение лица ясно давало понять, что на расположение рассчитывать не стоит.
 — Почему вы здесь? — спросил Итан, — Я буду говорить прямо, Миллз. Я хочу заключить с вами сделку.
 Ролли сел да свой стул, жестом приглашая и Итана последовать его примеру. Несколько смущенный услышанным, Итан сел.
 — Какую сделку?
 — Бекки сказала мне, что вы собираетесь жениться.
 — Верно, мистер Ролли. Я люблю ее и уважаю, как любую женщину — из тех, что пришлось мне знать, включая мою мать. Я бы уже женился на ней, если б не был здесь.
 — Приберегите ваши речи для более торжественного случая, Миллз. Мне неинтересно слушать, как вы относитесь к моей дочери, — я достаточно много повидал в жизни, чтобы самому разобраться. Вопрос в том, как вы намерены поступить.
 — Что вы имеете в виду?
 — Буду откровенен с вами. Я надеюсь, что, побыв некоторое время вдали от вас, Бекки придет в себя. В настоящее время, к сожалению, она все еще собирается выйти за вас замуж. Моя старшая дочь известила меня по телефону, что Бекки уже отправилась домой и говорит, что любит вас… Она совершеннолетняя, а потому я уже не могу удержать ее… разве что заперев в комнате.
 — Мне очень жаль, мистер Ролли, но, боюсь, вряд ли мы с вами договоримся. Ролли презрительно ухмыльнулся.
 — Да, хороший муж из вас получится — гниющий в тюрьме!
 — Меня еще не осудили, и кроме того, я невиновен.
 — Вы принимали участие в перестрелке, которая кончилась тем, что был убит помощник шерифа. Не так уж важно, чья пуля его сразила.
 — Я был там, чтобы предотвратить убийство. Если бы полицейские не открыли огонь, я бы уговорил наших ребят разойтись. Если уж вы так хотите возложить на кого-то вину, то наиболее подходящая фигура — это Майк Колдуэлл.
 — Забавная история, Миллз. Может, вам и удастся убедить суд присяжных, что человек с репутацией драчуна, и бузотера хотел предотвратить кровопролитие, но что до меня — я очень сомневаюсь. Ни один потенциальный присяжный заседатель в радиусе ста миль вокруг не станет обвинять Майка Колдуэлла, потому что он очень популярен, его многие уважают. Я бы не поставил и фальшивого никеля 1 за ваш успех на судебном разбирательстве.
 — Значит, наши взгляды явно расходятся, — произнес Итан. — К тому же я до сих пор не понимаю, чего вы от меня хотите. Вы говорили о сделке. Что же это за сделка?
 — Я хочу, чтобы вы отказались от женитьбы на Бекки. И отказались совершенно определенно.
 — Это почему же? — удивился Итан. Ролли откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. Он смотрел на Итана с откровенной ненавистью. Итан недоумевал: он не знал, как реагировать на враждебность этого человека и на его странное желание… Ролли кашлянул.
 — Вы должны не только отказаться от женитьбы на Бекки, но и убедить свое племя отказаться от всех прав на ребенка. Это ребенок Бекки, и точка. И чтоб никакой мышиной возни! Никаких бумаг. Вы должны исчезнуть. Никогда не видеться с ребенком. То же самое относится и к вашим родственникам…
 — Почему же я должен на это согласиться?
 — Потому, что речь идет о сроке тюремного заключения, — несколько повысив голос, сказал Ролли и в задумчивости почесал подбородок. — Мне повезло — Бог был милостив ко мне. У меня хорошее состояние. Есть влиятельные друзья. Я могу помочь вам, Миллз, как мало кто другой поможет в этой прискорбной ситуации. Я предлагаю: в обмен на мое влияние вы соглашаетесь отказаться от Бекки и ее ребенка.
 Итан наконец понял, чего от него хотят.
 — Чем конкретно может ваше влияние помочь мне?
 — Как я понимаю, ваш адвокат склонял прокурора к варианту согласованного признания вины 2 . Это самое лучшее из того, что можно придумать в данной ситуации: двадцать лет, пятнадцать — при хорошем поведении, — Ролли злорадно улыбнулся, — это большой срок.
 — Можно и так сказать, — спокойно ответил Итан.
 — Что, если я смогу добиться для, вас восьмилетнего срока, пять лет — при хорошем поведении?
 — Вы… действительно можете это сделать?
 — Я вам говорил, что у меня есть влияние. Мозг Итана заработал с удвоенной быстротой. Это был совершенно неожиданный поворот событий, настоящий шок. Он уже приготовился к выматывающему душу судебному процессу, который закончится, конечно же, приговором на безнадежно большой срок тюремного заключения. Адвокат сказал ему, что двадцать лет — это еще хорошо. Хотя Итан этому не поверил; Он знал, что невиновен, а когда ты невиновен, любое время, проведенное в тюрьме, — жуткая несправедливость. Однако пять лет — это как загородный летний лагерь по сравнению с двадцатью.
 — Все, что от меня требуется, — это отказаться от Бекки и от родительских прав на ребенка?
 — И убедить старейшин племени, чтобы они тоже с этим согласились. Этот пункт очень важен.
 Итан понял, почему: Конгресс США предоставил индейским племенам особые права в отношении детей аборигенов; права эти могли войти в противоречие и отменить любые решения, принятые в соответствии с законами штата. Если старейшины племени не дадут согласия, ничто не помешает Итану заявить об отцовских правах в будущем через свое племя, которое, конечно же, вернет ребенка под его, Итана, попечительство.
 — Вы просите меня отказаться от женщины, которую я люблю, и от нашего с ней ребенка за более мягкий приговор — другими словами, десять лет жизни за них двоих.
 — Десять — если вам повезет. Может быть намного больше.
 Это был шантаж. Самый настоящий шантаж.
 — Вы угрожаете продержать меня за решеткой еще дольше, если я не соглашусь?
 — Двадцать лет или тридцать, какая разница для прокурора и судей? Мне думается, вы будете единственный, кто это заметит.
 — А как же Бекки?
 — Со временем она вас забудет. Я думаю, что это произойдет намного быстрее, если вы ей скажете, чтоб она сама устраивала свою жизнь. И я обещаю вам вот что: к ребенку будут относиться так же, как ко всем детям Ролли.
 Итан посмотрел в глаза пожилому человеку. То, что он увидел в них, была не враждебность. Это было твердое, безоговорочное решение. Джейк Ролли не остановится ни перед чем, чтобы спасти свою дочь от — как он это представлял себе — несчастной судьбы.
 Итан помолчал несколько секунд, потом медленно кивнул. «Чтобы получить свободу, — подумал он, — все, что мне нужно сделать, — это протянуть руку и позволить ее отсечь. Смысл ваших слов, мистер Ролли, заключается именно в этом».
 Едва заметная улыбка тронула губы Ролли.
 — После того как вы подпишете отказ от ребенка, жизнь снова повернется к вам лицом.
 Итан даже покачал головой, дивясь жестокосердию этого человека.
 — Как я могу быть уверен, что вы не обманете?
 — Очень просто. Я передаю бумаги вашему адвокату. Вы их подписываете и получаете согласие племени. Мортон не возвращает их мне до тех пор, пока не получит на руки решение о согласованном признании вины. Как при закрытии торгов на недвижимость: или да, или нет.
 — Выбор без выбора.
 Джейк Ролли саркастически поднял брови.
 — Что делать!
 — Я только наполовину индеец, мистер Ролли. По вашим стандартам я еще не совсем потерянный человек?
 Ролли самодовольно ухмыльнулся.
 — Я знал вашу мать. Она и моя младшая сестра дружили в юности. Я знаю, что за жизнь у нее была, когда она вышла замуж за вашего отца, так что не пытайтесь меня переубедить.
 — И вы ни за что не допустите, чтобы с Бекки произошло то же, что с моей матерью, так ведь? Вы сейчас вроде Бога.
 Уголок губ Ролли чуть дрогнул.
 — Мы хорошо понимаем друг друга, Миллз. Даже очень хорошо. Вопрос заключается в том, придем ли мы к соглашению.
 Итан напряженно размышлял над сложившейся ситуацией. Он решил разобраться во всем до конца, продумать все до мельчайших деталей, но в глубине души чувствовал, что Реймонд был прав: скорее всего, его осудят. И все-таки, пока оставалась хоть капля надежды, стоило бороться.
 Ему пришло в голову, что это, возможно, выход из тупика. Через пять лет он, если верить обещанию, освободится. Можно надеяться, что все подписанные им бумаги не будут ничего значить, если Векки будет его ждать. Через пять лет его сын будет все еще мал и ему нужна будет отцовская помощь, а Итан сможет оказывать на него влияние. Как трудно решиться! Что же делать? Подписать — можно потерять и Бекки, и ребенка. Положиться на правосудие, на систему — можно выиграть, но можно и все потерять.




 Глава 1


 Открыв дверь в смотровой кабинет, Кэт Ролли увидела знакомое лицо Лили Блэкбер. Лили сидела на стуле у окна, держа на коленях своего четырехлетнего сына. Глаза у Тоби были такие же темные и печальные, как и у его матери. Он играл с одной из ее черных лоснящихся косичек.
 — Привет, Тоби, — сказала Кэт, доставая медицинскую карту. — t — Как ухо? Все еще болит?
 Тоби съежился и прижался к матери. Большой палец он держал во рту.
 За окном, медленно, сплошной стеной, падал снег, так что в двух шагах ничего не было видно. Лили взяла руку Тоби и отвела ее от лица.
 — Ему лучше, доктор, — тихо сказала она. — Он сейчас меньше плачет.
 Кэт приблизилась к ним.
 — Ушная боль — это не шутка, — сказала она, ероша мальчику волосы. — Правильно я говорю, Тоби?
 Он кивнул.
 — Давай-ка посмотрим, хорошо? — Кэт жестом показала на смотровой стол:
 — Посади-ка его вон там, Лили.
 Кэт открыла медицинскую карту, заглянула в последние записи, чтобы удостовериться, правильно ли ведется лечение. За последние три месяца у Тоби Блэкбера это было уже четвертое посещение, и уже второй раз — воспаление уха. Ветры и пыль Монтаны — особенно осенью, когда становится холодно, — просто беда для маленьких детишек. С приходом зимы воспаления уха приобретали эпидемический размах, намного превышая средний, общестатистический уровень.
 Кэт отложила карточку и достала из шкафа отоскоп. Тоби вздрогнул, когда она приблизилась.
 — Сегодня никаких иголок не будет, Тоби, — сказала она. — Мы просто посмотрим твое ушко, как оно подживает.
 Ласковые слова не помогли — мальчик уткнулся в грудь матери.
 — Может быть, вы подержите голову, Лили? Лили прижалась к головке ребенка, уговаривая его. Тот неохотно подставил ухо, а мать придерживала его голову руками.
 — Больно не будет, — пообещала Кэт, осторожно вставляя отоскоп в слуховой канал. — Даже щекотно не будет.
 Внимательно осмотрев ухо, она сказала:
 — Эй, Тоби, дело идет на поправку. Скоро можно будет выйти поиграть на улицу.
 Кэт улыбнулась худенькой индейской женщине.
 — Вы антибиотики регулярно ему давали?
 — Да, мы не пропускали.
 — У многих других маленьких ребятишек тоже болят ушки, не только у тебя. У моего сына ухо воспалилось две недели назад. Ему столько же лет, как и тебе.
 — У вас есть ребенок, доктор? — удивленно спросила Лили. — Я и не знала, что вы замужем.
 Кэт положила инструмент обратно в шкаф, грациозным движением головы отбросила волосы назад.
 — Я не замужем, — сказала она, помедлив. — Вообще-то говоря, Дэниел — мой племянник, но он мне как сын. Моя сестра умерла после родов, так что я да еще дед Дэниела и вырастили его. В основном я с мим занимаюсь, потому что у отца несколько лет назад был инсульт и теперь он прикован к коляске. Пока я на приеме, за домом присматривает экономка. Так что дел у меня по горло.
 Это было мягко сказано. Несколько последних лет были чрезвычайно тяжелыми для нее: приходилось с нуля начинать медицинскую практику, ухаживать за почти полностью обездвиженным отцом и воспитывать ребенка.
 — Вы не обидитесь, если я спрошу: что случилось с отцом вашего мальчика? — немного смущаясь, спросила Лили.
 — Отец Дэниела — Итан Миллз, — ответила Кэт. — Вы, вероятно, слышали о нем, — помните, о резервации?
 — Да-а, так-то» он… Да-а, я о нем слышала. Он ведь сейчас в заключении?
 — Уже пять лет. Скоро должен освободиться.
 — Я и не знала, что это ваша сестра, которая… О-о, простите.
 — Я очень переживала, когда умерла сестра. Но с тех пор прошло много времени, и теперь мы пытаемся смотреть в будущее.
 Кэт стала выписывать назначения. Тоби Блэкбер был ее последний пациент. Она тяж, устала сегодня. Да и невеселый разговор об Итане Миллзе не улучшил настроение. Хотя ее отец редко заводил разговор об этом человеке, оба они знали, что его пребывание за решеткой подходит к концу. Будущее было подернуто пеленой неизвестности.
 Что толку ломать сейчас голову? Она не относилась к этому столь же эмоционально, как ее отец, считавший Итана Миллза виноватым во всех несчастьях, свалившихся на их семью. Он очень его не любил. Кэт вспомнила слова, которые сорвались с его языка в день похорон Бекки: «Она была бы жива, если бы не этот проклятый полуиндеец».
 Бекки, конечно, думала по-другому. Для нее Итан был как Бог. Он обладал какой-то необыкновенной глубиной и силой и просто очаровывал. За те недели, что провела на Гавайях, она только и делала, что говорила не умолкая о внутренней силе Итана, о его магическом обаянии. Она рассказывала, что он высокий, стройный, с потрясающей фигурой, с черными как смоль волосами, с изумительно красивым лицом, с бледно-серыми, одновременно добрыми и дикими, глазами.
 Бекки была молода, романтична, наивна и смотрела на мир сквозь розовые очки. Ее любовь к Итану Миллзу вполне соответствовала ее характеру.
 Что же касается Кэт, то, даже если бы Миллз не был сущим сатаной, каким рисовал его отец, или идеалом, каким представляла его влюбленная Бекки, он наверняка был злодеем, зачинщиком, смутьяном, забиякой, действовавшим под влиянием страстей. Эти необузданные чувства и эмоции не только довели до беды его самого, они вызвали страдания и смерть Бекки. У Кэт были совершенно другие жизненные принципы. Она считала, что лечить людей, относиться ко всем с состраданием — вот что самое главное. Она не выносила ненависть в любом виде — ни продемонстрированную Итаном Миллзом, ни ту, которую изливал ее отец.
 Единственный раз они горячо поспорили с отцом — это когда решали, что говорить Дэниелу о его отце. Кэт предполагала нарисовать картину в смягченном варианте, а отец настаивал, чтобы ребенок узнал «чистую правду», то есть его правду.
 Отец, однако, был прав в одном: несомненно, отношения Итана Миллза и Бекки изменили жизнь всех членов их семьи. Если бы не беременность, а затем и смерть сестры, Кэт основала бы свою практику в Южной Калифорнии, куда она намеревалась поехать — еще до того, как разразилась трагедия.
 Однако она не жаловалась. Если говорить откровенно, до недавнего Времени она почти не думала об этом человеке. Сейчас ее беспокоило, что тревога отца стала передаваться и ей.
 — Вы, наверно, думаете, что будет с Итаном Миллзом, — сказала Лили. — Люди говорят, что он попал в тюрьму ни за что.
 — Откуда мне знать, — просто ответила Кэт. — Меня только сын заботит.
 — В резервации поговаривают, что шериф любыми путями стремится удержать Миллза за решеткой. И полиция, и тюремные — все против него, потому что опасаются, как бы чего не случилось, когда он освободится.
 — Что?
 — А вы что, не знали?
 — Откровенно говоря, я бы вообще предпочла не говорить о Миллзе, если вы не против. Лили.
 — А-а, конечно. Я и не подумала. — Лили поняла намек. Она поставила ребенка на пол, поднялась и оправила юбку. — Когда лекарство кончится, доктор, что делать?
 — Продолжайте наблюдать. Если будет жаловаться на ухо или если появится озноб, температура, то сразу же приводите его сюда.
 Кэт протянула женщине медицинскую карточку, велев отдать ее Элисон, и Лили с Тоби вышли. Сделав несколько записей в истории болезни, Кэт направилась в ординаторскую.
 В холле она встретилась с Элисон О'Мира, своей медсестрой и секретаршей, которая несла кипу историй болезни. Это была худая брюнетка тридцати пяти лет, с большим и выразительным ртом. На лице ее как будто было написано: «Все, конец рабочего дня».
 — У вас немного усталый вид, — сочувственно сказала Кэт.
 — Это мое нормальное состояние, — констатировала Элисон.
 — В приемной никого нет, надеюсь?
 — Один пациент. Взрослый. Мужчина. Умирает от любви, — сообщила Элисон.
 Кэт вопросительно посмотрела на нее.
 — Майк Колдуэлл, — объяснила Элисон, разведя руками и состроив гримасу: она недолюбливала мужчин вообще, а Майка Колдуэлла — в особенности.
 — О-о-о! Он не сказал, что ему нужно?
 — Я не спрашивала, но думаю, то, без чего не могут жить все мужчины. — Элисон улыбнулась, пожав плечами. — Извините, но спрашивать дважды разведенную женщину о намерениях мужчин довольно опасно. Я не случайно работаю в педиатрии, знаете ли.
 — Да, я знаю, Эдисон. Э-э-э-э… скажите Майку, что я закончила прием и что мне нужно пять минут, чтобы разобрать на столе.
 Эдисон, кивнув, направилась в приемную, а Кэт — в ординаторскую. Обходя свой стол, она задержалась на секунду у окна, выходящего на главную улицу Рентона. Падал густой снег. У нее мелькнула мысль, что в горах, наверное, навалило столько снегу, что о поездке на ранчо сегодня нечего и думать. Вообще-то стемнеет только часа через два, но нужно еще успеть заскочить в продуктовый супермаркет, потому что Силия Дав, их экономка, дала ей утром целый список. «Дэниелу нужно молоко, а у мистера Ролли кончились его витамины, нужно купить их по рецепту, — наказала она Кэт утром, когда та собиралась на работу. — А раз уж вы будете в магазине, купите еще и вот это».
 Силия — экономка высшего класса, мастер своего дела. В доме всегда идеальный порядок, все на месте, все вовремя готово, хотя ей и приходится иногда применять силовую тактику, что, конечно, оправданно, учитывая, что дело приходится иметь с таким человеком, как Джейк Ролли. Элеонора, мать Кэт и Бекки, умерла, когда Кэт училась еще на втором курсе университета; значит, Силия ведет дом уже двенадцатый год. Она приглядывала за Бекки, когда та была еще в подростковом возрасте, и теперь очень привязалась к Дэниелу.
 В первые месяцы по возвращении Кэт домой после окончания университета между нею и Силией возникали некоторые трения по поводу того, кто главный в доме. Но так как Кэт была слишком занята своей работой, то нашлось применение энергии для той и другой. Они распределили ответственность, сферы влияния, и Джейк дал «добро», хотя, если честно сказать, выбор у него был не очень велик.
 Особенно терзали Джейка настойчивое желание и решимость Силии вдохнуть индейский дух в Дэниела. Силия считала, что Дэниел должен получить достойное образование, такое, чтобы можно было гордиться. Она уступила старому человеку только в одном: никогда не упоминать имя Итана. Джейк на этом настоял.
 Все еще глядя в окно, Кэт решила позвонить Силии и узнать поточнее о погоде в горах.
 — Метет — будто сам дьявол дует, — сказала Силия, повторяя одно из любимых выражений Джейка Ролли. — Не лучше ли тебе остаться в городе? О продуктах можно не беспокоиться:, у меня много консервов, и порошковое молоко есть.
 Кэт на секунду задумалась, ехать или остаться. Она уже несколько раз ночевала в «Бентон Лодж», старой городской гостинице, — обычно когда на следующий день предстояла операция. Но тут она вспомнила о Майке Колдуэлле. Он всегда уговаривал ее остаться в городе, чтобы встретиться с ней после работы. Стоит ли отказываться от приглашения на ужин, когда есть свободное время, да к тому же все равно надо где-то поужинать…
 Не сказать, чтобы она устала от Майка, но ей не по душе было, что он порой ведет себя так, будто имеет на нее исключительное право. Если по правде, кроме него, и не было во всей округе ни одного мужчины, к кому она проявляла хоть малейший интерес, а Майк Колдуэлл считался видным кавалером. Кэт, однако, привыкла все делать по-своему и тогда, когда ей было удобно. Терпеть не могла, если ее подгоняли. Женщина обстоятельная, серьезная, она продумывала каждый шаг, прежде чем его сделать, хотя иногда была способна принять быстрые, молниеносные решения, в которых потом не раскаивалась.
 Ее давняя мечта основать медицинскую практику в Южной Калифорнии вот-вот должна была осуществиться, но в это время умерла сестра Бекки. В двадцать четыре часа Кэт известила руководство клиники в Лос-Анджелесе о том, что ее планы меняются, села в самолет и улетела в Монтану — помогать семье. А приняв решение, она уже не вспоминала о прошлом.
 Эти незаурядные волевые качества помогали ей во врачебной карьере, но они же были ей во вред в личной жизни. В тридцать лет она уже потеряла надежду найти мужчину, от которого бы закружилась голова, который увлек бы ее в вихрь любви, заставил бы изменить жизнь. На что она все еще надеялась — так это повстречать человека, которого она могла бы уважать.
 Кэт пыталась объяснить Майку Кодпуэллу, что он поступит разумно, если не будет спешить, но Майк был из разряда нетерпеливых и имел к тому же репутацию своевольного, упрямого и немного бесшабашного мужчины. Вместо того чтобы немного отступить, начать постепенно, издалека, Майк улыбнулся своей широкой, ленивой улыбкой и сказал:
 — Такой серьезный, солидный мужчина сидит здесь в углу, а самая красивая девушка в Монтане не может догадаться, чего он хочет? Давай руку — будем танцевать до утра.
 Майк Колдуэлл — большой любитель потанцевать на дискотеке. Он любил потусоваться в «Биг екай клаб», что на самой окраине города, где по уикендам гремела буйная музыка. Изредка и Кэт не прочь была подурачиться всю ночь напролет, и тогда Майк был очень доволен. Но вообще-то Кэт любила проводить время по-другому: посидеть с книгой в удобном кресле у камина. Вот и сегодня: посидеть перед огромным каменным очагом, конечно же, намного приятнее перспективы весь вечер отбиваться от сексуальных притязаний Майка.
 Кэт представила себе огромные комнаты гостиницы «Бентон Лодж», в которых вечно гуляют сквозняки, сбившийся, мешковатый матрас и решилась:
 — Нет, я лучше заеду в магазин, а потом домой. Постараюсь большую часть пути проехать до наступления темноты, чтобы не попасть в ночную метель.
 Кэт разложила на столе все записки, заметки и телефонограммы в порядке их важности и неотложности. Теперь вроде бы все как надо. Она проверила кошелек и стала надевать пальто.
 Как и многие педиатры, она с первых дней отвергла белый халат и одевалась в простую, привычную для детей одежду. Зимой естественно выглядели толстый свитер и джинсы — в этом она и ходила.
 Сняв с вешалки куртку-парку 3 , Кэт направилась в блок служебных помещений, в глубине души надеясь, что Майку надоело ее ждать и он ушел. Но он был здесь, с квадратной челюстью, крепкий, симпатичный. Он принадлежал, пожалуй, к самому распространенному в этом краю типу людей. Про него говорили, что он самый крупный и самый горячий шериф в здешних местах. Увидев Кэт, он встал и широко улыбнулся. Майк редко ходил в форме, предпочитая рубашку с открытым воротом, куртку, ботинки и серую стетсоновскую шляпу.
 — Здравствуй, дорогая. Хочешь вылечить всех больных детей в городе?
 Кэт пришлось подставить щеку: он приблизился с явным намерением поцеловать ее.
 — Сегодня все живы. Это тоже хорошо, — отшутилась она.
 Майк взял ее за подбородок взглядом собственника посмотрел ей в глаза.
 — Твоя помощница ушла. К тому же здесь не совсем рабочее место. Как насчет поцеловать по-настоящему?
 Она торопливо чмокнула его в губы, быстро отступила и стала надевать куртку, чтобы лишить его возможности повторной попытки. На мгновенье в его глазах мелькнуло неудовольствие, но воспитанность взяла верх — он пошел и помог ей одеться.
 — Т «, кажется, спешишь куда-то? — произнес он с плохо скрываемым разочарованием. — Или это оттого, что от меня попахивает?
 Кэт начала оправдываться. Это была ее обычная реакция — чувствовать себя виноватой. Майк, при всей его прямоте, умел искусно манипулировать ситуацией.
 — Я не хотела тебя обидеть, — сказала она, направляясь к двери, — но я действительно спешу. Мне нужно успеть в торговый центр, меня Силия попросила, и скорее ехать, пока дорога открыта?
 Майк, державший все это время в руках кожаное пальто, на ходу надел его поверх вельветовой куртки и последовал за ней.
 — Не ездила бы ты лучше в горы сегодня, а? — попросил он. — На твоем месте, дорогая, я бы остался в городе. Со стороны Канады сильный ветер.
 — Но дорога-то не закрыта, так ведь? — возразила она.
 — Пока нет, но могут и закрыть. Почему бы тебе не остановиться в гостинице?
 — У Дэниела тоже ухо воспалилось. Мне нужно быть дома.
 Они стояли в дверях. Кэт достала из сумки шерстяную вязаную шапочку я натянула на уши. Майк, надев кожаные перчатки, взял ее под руку.
 — Послушай, Кэт, может, пойдем ко мне? Пара хороших бифштексов, бутылка красного вина, а? Растопим камин — будет очень уютно.
 Кэт отлична понимала, куда он клонит. Майк хочет затащить ее в постель, чтобы потом уже спать с ней постоянно. Да, он очень настойчив.
 — Спасибо, но я все-таки хочу давай, — ответила она, выходя на холодный ветер.
 — Ну, может, хотя бы зайдем в» Смитгис» на чашку кофе? Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
 — Я бы пошла, Майк, но боюсь задерживаться. Может быть, ты мне сейчас все скажешь? — спросила она, с неудовольствием глядя на падающий сплошной стеной снег.
 — Этого не скажешь в двух-трех словах, и это больше нужно тебе, а не мне.
 Кэт снова стало не по себе, и она опять почувствовала себя виноватой. Ну почему всегда она сначала отказывается, а потом идет на попятную? Словно его ущемленное самолюбие важнее ее желаний.
 — Хорошо, садись в машину и расскажи все по пути в магазин, а потом, когда буду выезжать за город, я подвезу тебя обратно.
 — Ладно, согласен, — отреагировал он хмуро. Они направились к автомобилю Кэт. Смахнув снег со всех стекол, Майк сел в машину. Кэт осмотрелась, завела машину и, вписавшись в автомобильное движение, направилась к торговому центру.
 — Так в чем дело? — несколько небрежно осведомилась она.
 Он медлил с ответом. Она перевела на него взгляд и отметила, что он помрачнел.
 — Майк, что случилось?
 — Плохие новости, дорогая. Апелляционный суд в Сент-Хелена отдал распоряжение Госдепартаменту по исправительным учреждениям освободить Итана Миллза. Негодяй свободен теперь как птица.
 У Кэт возникло ощущение, что ее ударили. И виной тому, было не столько само известие, сколько тон, которым его сообщил Майк.
 — Мы надеялись задержать его, основываясь на решении суда, чтобы заставить отсидеть хотя бы положенные восемь лет, но какая-то проклятая группа поддержки благотворительных общественных законов выступила его защиту вынудила администрацию штата отпустить Миллза. Власти отказались приостановить исполнение решения. Сегодня на рассвете он вышел за ворота тюрьмы.
 — А я думала, что его освободят через несколько недель, — глядя в сторону, мрачно ответила Кэт. — А что, по-твоему, это значит? Что он теперь будет делать?
 — Не знаю, но, если он решит ступить на старую дорожку, я готов действовать незамедлительно. Как только появится малейший повод, я направлю в окружную тюрьму соответствующее сообщение. Мы продержим его за решеткой столько, чтобы он понял, что его здесь, в округе Морган, не ждут.
 — А что, если он направится в резервацию?
 — Пока он будет там, ничего страшного. Но, голову даю на отсечение, он знает, что, как только он попадет в мой округ, у него начнутся неприятности.
 Кэт поняла, что Майк настроен очень агрессивно.
 — Ты действительно можешь это сделать?
 — Ну, он, конечно, может ходить на цыпочках вокруг капкана — а я ему капкан поставлю, — но у меня и без того достаточно способов испортить ему жизнь. Есть неофициальные методы наведения спокойствия и порядка.
 — Может, мы придумали проблему, которой на самом деле нет?
 — Может быть… может быть… он вышел из тюрьмы умнее, чем туда вошел, и может быть, поджав хвост, удрал в неизвестном направлении. Но я не из тех, кто надеется на авось. Вообще-то я рассказал тебе все это на тот случай, если Миллз подаст прошение, что хочет увидеться со своим ребенком.
 От этих слов у Кэт что-то сжалось внутри. До сих пор она предполагала — в основном со слов Бекки, — что Итан вовсе не стремится к ребенку. И отец Кэт вел себя таким образом, будто все улажено. Видит Бог, он не раз повторял, что, когда Миллз освободится, они выправят специальную бумагу, которая, если потребуется, оградит их от него. Если же он попытается нарушить предписание, это будет основанием для пересмотра решения об освобождении его под честное слово.
 Отец говорил, и убеждал в этом Кэт, что закон на их стороне. Однако озабоченность Майка заставила ее тоже призадуматься.
 — Мне кажется, нет причин считать, что он опасен, — неуверенно, словно ища поддержки, произнесла она.
 — Кто знает? — отозвался Майк. — Миллз был вероотступником, изменником, и он пошел за решетку, туда ему и дорога, все правильно. Я считаю, что лучше перестраховаться, чем потом локти кусать, — проговорил он и, помолчав несколько минут, продолжил:
 — Я еще не звонил твоему отцу, решив, что лучше сначала сообщить тебе.
 — Не думаю, что отцу это нужно говорить, — ответила она. — А если уж сообщить, то лучше будет, если это сделаю я.
 — Хоть Джейк и прикован к инвалидной коляске, но еще в состояний держать тридцать восьмой калибр, даже если ему придется упереть ствол в подлокотник.
 — Вот этого я уж точно не хочу, — твердо сказала Кэт. — Ты говоришь так, будто мы живем в девятнадцатом веке и ждем нашествия индейцев.
 — А ты говоришь так, Кэт, словно хочешь пригласить Миллза на чашку чая.
 — Ничего подобного. У меня нет желания встречаться с ним, и я надеюсь, он не будет предпринимать попыток увидеться с Дэнни. Это только все усложнит.
 — Теперь послушай, что я скажу. Единственное послание, которое будет понятно Миллзу, — это то, которое вылетает из ствола. Твой отец это понимает, и именно поэтому его нужно предупредить.
 — Я не хочу, чтобы ты звонил ему, Майк! — Кэт знала, что ее слова будут приняты в штыки, но чувствовала, что у нее есть право быть такой же упрямой, как и он. — Это не твое дело, хотя ты и шериф!
 Они подъехали к торговому центру Западного района, и Кэт припарковалась на автостоянке. Для столь позднего часа здесь было довольно оживленно. Они оба не произнесли ни слова за все время, что она медленно объезжала стоянку, выбирая место. Она загнала свой «бронко» на свободный квадрат и выключила двигатель.
 — Ну ладно, дорогая, — сказал Майк. — Я понимаю, что тебе некогда. Я видел Эда в гараже Нобеля, когда мы проезжали мимо. Пойду туда пешком и попрошу его подвезти меня до участка.
 — Да я и сама подвезу тебя, Майк. Я зайду только минут на десять. Пойдем вместе, если хочешь.
 — Да нет, ничего со мной не случится, разомну ноги — я почти весь день просидел за столом. Она протянула ему руку. Надо бы что-то сказать.
 — Спасибо» за заботу. Ты мог бы мне сообщить официально, но ты сказал заранее. Спасибо.
 — Я служу людям, Кэт. Это моя работа — следить, чтобы люди были в безопасности. Может быть, у меня к тебе особый интерес. Я думаю, это не грех?
 — Нет, не грех. Ты всегда был очень щедр — и ко мне, и к моей семье. Я хочу сказать, что это не прошло незамеченным.
 Майк улыбнулся ей. Улыбка была с оттенком грусти.
 — Спасибо за такие слова.
 Он наклонился и поцеловал ее в щеку, затем вышел из «бронко». Махнув ей рукой, зашагал по улице.
 Некоторое время Кэт сидела, перебирая в памяти все слова, которые сказала Майку, — не обидела ли она его чем-нибудь? А затем подумала: «Кого ты хочешь одурачить?» Не очень-то ее это волновало.
 Однако времени для самокопания нет. Выйдя из машины, она прямо по снегу зашагала к входу в супермаркет. Время идет, скоро стемнеет. Сейчас самая главная проблема — метель.




 Глава 2


 Уже углубившись на несколько километров в горы Уайтфиш, Кэт поняла, что совершила ошибку, отправившись в это опасное путешествие. Если бы не зима! В полшестого вечера в июне солнце еще высоко, и поездка по зеленым склонам в сторону ранчо семейства Ролли была бы… была бы самой обычной поездкой. Но в первые зимние месяцы, да после захода солнца, да еще в метель!.. В это время горы Уайтфиш — опасное место.
 Кэт родилась здесь. Она хорошо знала, что идиллический, как на рождественской открытке, пейзаж может за один час превратиться в поле смерти.
 Окоченевшие трупы водителей, допустивших оплошность при повороте, или заблудившихся лыжников обычно обнаруживают только весной. Попасть в снежную белую мглу — все равно что оказаться ночью, в полной темноте, под водой. Если б она не знала наизусть каждый поворот дороги, каждый указательный столбик, знак, ограждение, то давно бы уже сидела в кювете.
 Миновав отметку середины пути, она почувствовала, что страх, прежде подсказывавший ей вернуться, теперь подталкивал ее вперед. Выбора не было: надо ехать.
 Достигнув ровной площадки недалеко от единственного перевала, Кэт съехала на обочину, чтобы немного передохнуть. Только сейчас она почувствовала боль в пальцах — так крепко она держала руль. «Спокойно, Кэт, — сказала она себе. — Паники сейчас нужно бояться больше метели». Если бы рядом был хоть кто-нибудь! Вдвоем опасность не так страшна. Как ни странно, она не знала, кого бы ей хотелось мысленно посадить рядом с собой. Если бы отец был здоров, то, конечно, его. Майк Колдуэлл, несомненно, серьезный и — видит Бог — вполне надежный, но ей почему-то не хотелось находиться с ним наедине. Разве что в самом крайнем случае.
 Вспомнив про радио, Кэт нажала кнопку, чтобы не было так одиноко.
 Одна из станций — из Каллиспелла — гоняла музыку «кантри-вестерн», и Кэт настроилась на нее. Мелодии Гарта Брукса подбадривали ее. На душе стало немного веселее. Она включила передачу и тронулась. Через несколько минут она перевалила на другой склон горы.
 Этот участок дороги был не только очень крут, но и включал в себя несколько подковообразных поворотов и горок. На одном из крутых поворотов Кэт почувствовала, что колеса проскальзывают — «бронко» потащило на обочину. Она чуть прибавила газ и инстинктивно подалась всем корпусом вперед, к рулю, как бы подталкивая этим движением машину. Затем стала осторожно выруливать влево. В это мгновение перед лобовым стеклом выросла темная фигура, У Кэт перехватило дыхание: она подумала, что это медведь. Она ударила по тормозам; неизвестное существо отпрянуло назад и застыло в лучах фар. Это был человек в огромном кожаном пальто с капюшоном, скрывавшим лицо. Пальто было длинное, до щиколоток, и велико на несколько размеров, так что очертания фигуры были полностью скрыты. Сквозь снежную круговерть она с трудом разобрала, что его лицо было наполовину закрыто шарфом. Только блестящие глаза были хорошо видны сквозь неширокую щель под капюшоном.
 Казалось, этот человек явился из другого мира. Куда его, черт побери, понесло в такую метель, да еще пешком? Может быть, это водитель, потерпевший аварию, или его машина просто съехала в сугроб? Когда человек сделал движение, чтобы выйти из света фар, мороз пробежал у нее по спине: она подумала, что такая ситуация может быть опасной.
 Кэт не знала, что делать: проехать мимо или спросить, не нужна ли помощь. Он продолжал смещаться в сторону, выходя из яркого пятна света; она подумала, что он желает остаться один. Но может быть, он просто ошеломлен, находится в шоке? Спросить? Однако любая встреча с мужчиной в пустынном месте связана для женщины с определенным риском.
 Что делать? Кэт растерялась, потом, опомнившись немного, решила проехать мимо, раз уж незнакомец отошел в сторону, и все-таки, не в силах оставить человека, которому, возможно, нужна помощь, наполовину опустила стекло.
 — Все в порядке? — крикнула она, перекрывая вой ветра.
 Он махнул рукой, жестом давая понять, чтобы она проезжала. Кэт подняла стекло и тронулась, озадаченная неожиданной встречей. Кто он? Отшельник? Горец? Она знала, что эти дикие места порой преподносят странные сюрпризы.
 Спуск с этой стороны перевала был ужасен. Кэт часто приходилось останавливать машину. Она медленно пробивалась сквозь почти сплошную завесу снега. Снежный покров становился все выше и выше; дорога была едва различима.
 Все произошло неожиданно. Она медленно ползла вперед, и вдруг передняя часть ее «бронко» провалилась, и машина резко встала. Впереди она заметила толстый ствол дерева. Кэт завизжала от страха. Через несколько секунд, получше осмотревшись, она поняла, что не заметила поворота и съехала в кювет. Включив заднюю передачу, Кэт попыталась выехать на дорогу, но сцепления с дорогой не было: задние колеса почти висели в воздухе.
 Достав электрический фонарь, она вышла посмотреть, что случилось. Передняя часть машины крепко сидела в кювете, задний мост приподнялся. Без троса нечего было и думать вылезти. Кэт вернулась в машину, заглушила двигатель, включила аварийную сигнализацию. Потом сообразила, что аварийная сигнализация здесь ни к чему: движения не предвиделось. Ни один здравомыслящий человек не поедет в такую пургу, разве что снегоочистительная машина. Но на этой второстепенной дороге до утра никто не появится, ни один снегоочиститель. Она выключила фары, аварийную сигнализацию, решив, что не стоит попусту сажать аккумулятор.
 Зловеще надвигалась темнота. Природа как будто сомкнулась над ней. Даже машина казалась ненадежной и хрупкой.
 Салон быстро остывал, хотя двигатель она заглушила совсем недавно. Перегнувшись назад, она достала одеяло, которое возила с собой на случай ЧП. Сейчас важно сохранить тепло. Завернувшись в одеяло, Кэт попыталась хотя бы приблизительно вычислить, где находится. Она проехала большую часть склона с этой стороны перевала; это означало, что поворот на ранчо — милях в двух впереди. От поворота до дома — еще полторы мили. Таким образом, до дома не больше четырех миль. При хорошей погоде это совсем недалеко, но в метель, пешком преодолеть это расстояние практически невозможно. Надо сидеть в машине и ждать утра, а там будет видно.
 Казалось, что уже наступила полночь, фактически же было около шести вечера. Посоветовавшись с собственным желудком, она поняла, что не голодна. За задним сиденьем есть какая-то еда, так что голодная смерть ей не грозит. Одеяло вот тонкое, но вообще-то греет. Ничего, переживем. Силия и отец будут беспокоиться — вот это плохо.
 Кэт прикрыла глаза. Мозг ее работал как бы сам по себе, а зрение и слух — сами по себе. В голове чередой проплывали мысли, а перед глазами — что это? — возник образ человека в кожаном пальто. Вспомнив пристальный, буравящий взгляд из-под надвинутого на лоб капюшона, она даже вздрогнула. Что, если он направляется сюда? Где она встретила его? Далеко это отсюда? Миля? Нет, наверное, меньше. Сколько времени ему потребуется, чтобы дойти сюда? Двадцать минут? Тогда он на полпути. Наверное, идет в Бентон или просто пересекал шоссе по пути в свою хижину в лесу. Ее передернуло, когда она представила, что он, как волк, крадется в темноте. Может быть, он ненормальный?
 Она проверила, заперты ли дверцы машины. Кэт хорошо помнила, что закрыла их, но все-таки проверила еще раз. Что она, будет делать, если он столкнется с ней здесь? Но, поразмыслив, она решила, что ей и без этого есть о чем переживать. Надо попробовать заснуть. Кэт закрыла глаза: завывавший ветер нагонял сон. Как ни удивительно, она задремала. В это время прямо над ухом раздался стук в окно.
 Резко выпрямившись, она закричала от страха. Повернув голову в направлении стука, Кэт увидела темное пятно, двигавшееся взад-вперед по стеклу. Приглядевшись, она поняла, что это — ладонь, очищающая стекло от снега. Затем из кромешной тьмы к стеклу приблизилось лицо, на котором различимы были только глаза.
 Сердце Кэт бешено колотилось. Перед ней был тот самый человек, на» которого она чуть не наехала на дороге. Его рука опять задвигалась по стеклу, и она поняла, что снаружи он видит еще меньше, чем она изнутри.
 — Эй! — раздался приглушенный голос снаружи. Человек нагнул голову, стараясь разглядеть ее получше. — С вами все в порядке?
 Только сейчас до нее дошло, что он беспокоится о ней.
 — Я съехала в кювет, — перекрывая вой ветра, прокричала она. — Машина застряла.
 — Помочь вам?
 Она хотела сказать, что не нужно и чтоб он оставил ее в покое и шел своей дорогой, но это было бы уж слишком невежливо. Хотя он, возможно, только притворялся» таким добреньким. В общем, она побаивалась. Как его проверишь?
 — Вы ничем не поможете, — ответила она. — Скоро будет спасательная команда. Я подожду. — Я думаю, мне удастся приподнять машину спереди, тогда будет сцепление с дорогой, — прокричал он сквозь рев ветра.
 Кэт колебалась с минуту, потом, подумав, все-таки решила, что ничего не случится, если он попробует.
 — Хорошо, я заведу.
 — Дайте чуть-чуть газ, когда я наклоню машину, только немного. Сначала нужно подложить какие-нибудь ветки под задние колеса. Подождите.
 Кэт кивнула и немного приоткрыла окно. Она старалась получше рассмотреть его. По голосу нормальный человек. Даже приятный. Ей не давал покоя вопрос, почему он оказался здесь.
 Минуты три или четыре его не было видно. Стекло снова запорошило снегом.
 Затем незнакомец стал очищать лобовое стекло точно так же, как Майк Колдуэлл делал это несколько часов назад. Неужели это было несколько часов назад? Казалось, с тех пор прошло уже несколько дней.
 Человек за окном постучал и, подняв большие пальцы вверх, дал понять, что все в порядке. Кэт приоткрыла боковое окно.
 — О'кей, — услышала она. — Заводите мотор и включайте заднюю передачу. Когда я подниму, нажимайте на газ, но только очень осторожно.
 Он направился к передней части «бронко». Кэт завела мотор и включила заднюю передачу. Она почувствовала, что машина стала раскачиваться, и нажала педаль газа. Задние колеса на мгновение коснулись дороги, но раньше, чем начали вращаться. Они повторили несколько раз, пока не добились сцепления с дорогой. «Бронко» продвинулся назад примерно на фут. После второй попытки им удалось вывести машину на дорогу.
 Кэт включила обогреватель салона и стала ждать, когда этот горный человек обойдет машину спереди.
 Мужчина подошел к левому окну; она опустила стекло наполовину.
 — Спасибо, — сказала она, стараясь получше разглядеть его лицо, освещенное слабым светом панели приборов.
 — Вы, наверное, не горите желанием подвезти меня? — сказал он почти извиняющимся тоном. — Метель разыгралась, я и не ожидал. Я был бы вам очень признателен…
 Отказать было невозможно: он вел себя по-джентельменски.
 — Садитесь с этой стороны, — сказала Кэт, указывая на правое переднее сиденье.
 Она открыла дверь, и незнакомец сел в машину, внеся с собой холод и массу снега. Она включила верхний свет, чтобы наконец удовлетворить любопытство — с кем имеет дело. Он откинул капюшон, и Кэт увидела длинные черные как смоль волосы и светло-серые глаза. Глаза Дэниела! Сердце замерло. Незнакомец нахмурился, явно что-то почувствовав.
 — Вы ведь не из этих мест, да? — спросила она слегка дрожащим голосом.
 — Нет, — покачал он головой.
 Кэт колебалась, продолжать ей этот разговор или перейти на другую тему. Но уже через мгновение решилась.
 — Вы случайно не Итан Миллз? — тихо спросила она.
 Сначала он удивился, потом его глаза сузились, превратившись в две щелки.
 — Я вас знаю?
 — Нет, но вы слышали обо мне. Я Кэт Ролли. Наступила напряженная тишина. Через некоторое время он сказал:
 — Сестра.
 — Да, я сестра. Бекки. Он молча разглядывал ее.
 — Должно быть, вы не очень рады, что встретили меня, — произнес он спустя несколько секунд.
 — Да, не очень.
 Он мрачно глядел вперед, явно соображая, что делать.
 — Вы хотите, чтобы я вышел? — спросил он. Она уже хотела ответить утвердительно, но вдруг передумала.
 — Может быть, я бы сказала «да», но… язык не поворачивается. После того как вы помогли мне, да еще вьюга такая…
 — Не беспокойтесь. — Он протянул руку к двери, чтобы открыть. — Я одет по погоде.
 — Куда вы вообще-то идете?
 — Я думаю, туда же, куда и вы, — ответил он. — Я хочу увидеть сына.
 У Кэт все сжалось внутри. Снова на нее напал страх, но это был уже совсем другой страх.
 — Вместе нам нельзя там появляться, это совершенно ясно, так ведь? — продолжал он. — Я пойду своей дорогой.
 Он открыл дверь, но Кэт задержала его:
 — Подождите. Вы можете погибнуть в такую погоду.
 — Вам это будет на руку, мисс Ролли, — недружелюбно отозвался он. Затем, подняв капюшон, еще шире открыл дверь, так что вихри снега и холодного воздуха ворвались внутрь, и вышел из машины.
 — Нет! Стойте!
 Но в ответ он хлопнул дверью и угловатым черным силуэтом в свете фар зашагал вниз по дороге. Вскоре он почти полностью скрылся из виду. Кэт включила передачу и поехала за ним. Миллз снова оказался в освещенном пространстве. Он взял левее, но не остановился. Кэт медленно, с той же скоростью ехала рядом. Она до половины опустила левое переднее стекло.
 — Мистер Миллз, — стараясь перекрыть завывающий ветер, крикнула она, — давайте я лучше подвезу вас!
 — Вы же знаете, куда я иду, так чего со мной разговаривать? — спросил он. — Я иду к своему сыну. Меня ничто не остановит.
 — Мне нет дела до того, куда вы идете, — прокричала она, отвернув лицо от налетевшего ветра. — Вы погибнете в такую пургу! Садитесь в машину!
 — Езжайте домой! — с вызовом крикнул он и махнул рукой.
 Кэт резко рванула вперед и взяла влево, развернув машину прямо перед ним.
 — Садитесь, я сказала, черт бы вас побрал! Итан Миллз гордо выпрямился. Было очевидно, что его воля намного превосходила и выносливость, и силу, и жизнеспособность.
 — Ну, скорее! — скомандовала она. — Иначе я тут тоже замерзну вместе с вами.
 Миллз обошел машину спереди и сел на переднее сиденье. Он тяжело дышал. Не глядя на нее, откинул капюшон. Уставился вперед, на дорогу. В его профиле была какая-то неуемная сила. Кэт поняла, что это неординарный человек и почему Бекки влюбилась в него. Она задумчиво глядела вперед, приготовившись ехать, он наклонился, положил ладонь на руль.
 — Подождите, — сказал он, ослабляя шарф. — Нам надо кое-что решить прямо сейчас. Разрешите мне увидеться с сыном «. Или я выйду. Или так, или так.
 Кэт почувствовала, как в ней закипает злость. Она уже собралась было сказать ему, что никто не смеет диктовать» ей свои условия, а если кто-то и будет ставить ультиматум, то скорее она ему, а не наоборот. Но вместо этого она попыталась урезонить его:
 — Я врач, мистер Миллз. Не в моих привычках бросать людей в беде.
 — А я ничего ни от кого не принимаю, пока люди не поймут последствий своего шага.
 Упрямство его было очевидно, оно просто выпирало. Кэт была возмущена до глубины души. Он хотел, чтобы она позволила ему умереть! Глупо, самонадеянно и безрассудно. Не говоря уж о том, что совершенно нецивилизованно. Может быть, он просто ненормальный? Тут она вспомнила, что он только что из заключения. Она, видимо, была первой женщиной за пять лет, с которой он говорил. Одного этого достаточно, чтобы начать опасаться его, не считая того, что он фактически заставлял ее спасти ему жизнь. Да, наверно, он ненормальный.
 — Я не думаю, что вам надо добиваться встречи с Дэниелом, — сказала Кэт, беря быка за рога. — Для его же блага.
 — Он мой сын, — ответил Итан, расстегивая пальто. Было видно, что от возбуждения в тепле машины ему стало жарко.
 — Биологически — да. Но вы подписали соглашение с моим отцом. Дэнни теперь фактически мой сын.
 — Это нежелательно для вас, не это ли вы имеете в виду, мисс Ролли?
 — Речь идет о Дэниеле, а не обо мне. И если бы вы заботились о нем так же хорошо, как изображаете, вы бы это поняли!
 Итан Миллз весь напрягся от этих слов, ноздри его раздулись.
 — Кто вы такая, чтобы говорить мне, что я подписал, а что не подписал? Ваш отец шантажом заставил меня отказаться от моих прав на ребенка. Я уступил, подумав, что ребенок будет у матери. Бекки умерла. Я у Дэниела единственный родитель.
 — Дэнни считает меня моей матерью.
 — Но вы ему не мать!
 — Что вы знаете, мистер Миллз? Вы даже никогда его не видели. У него есть дом, и хороший дом. Он счастлив со мной.
 — А он не хочет видеть своего отца? Или, может быть, вы ему так хорошо промыли мозги? Может быть, вы никогда не говорили ему правду? Вы ему лгали? Вы ему говорили, что я умер?
 — Нет, я не лгала ему, — отрубила Кэт. — Я говорила Дэнни правду.
 Итан долго не отводил от нее взгляда.
 — Тогда чего же вы боитесь?
 — Я не боюсь.
 Это была не правда. Она до смерти боялась, что этот упрямый человек не успокоится, пока не травмирует ребенка. Отец был прав: он опасен. Очень опасен.
 — По-моему, боитесь, — продолжал Итан Миллз. — Вы боитесь за себя, а не за Дэниела. Вы не хотите, чтоб он знал меня, потому, что боитесь потерять его.
 — Это не правда.
 — Тогда почему?
 Кэт уставилась на летящий почти по горизонтали снег. Все в ней кипело от злости. Какая-то часть ее хотела, чтобы этот человек сгинул, пропал, умер, — хотя сама эта мысль повергала ее в ужас. Может быть, где-то в глубине души она боялась за себя.
 — Поставьте себя на мое место, — сказал он. — Я там гнил в тюрьме, меня постоянно терзала мысль, что я продал сына, чтобы выторговать себе десять лет жизни. Я пытался оправдать себя: он не узнал бы меня вовсе, если б я пробыл в заключении двадцать или тридцать лет и если бы я отказался от него, то по крайней мере он будет со своей матерью.
 — Со мной ему так же хорошо, как и с Бекки, — возразила Кэт.
 — И что же: вы думаете, если б она была жива, то не позволила бы мне видеться с моим сыном, с ребенком, которого мы зачали вместе?
 Вопрос был серьезный. Надо было отвечать.
 — Вы претендуете на место матери, — продолжал он. — Почему же вы не можете понять, что отец хочет знать своего ребенка? Я пробыл под замком пять лет, считал часы и постоянно, постоянно думал об этом, проклиная несправедливость. Теперь я свободен, и никто меня не остановит. Ни пурга, ни ваш отец, ни вы. Поверьте, я бы прошел пешком всю Арктику, если б нужно было, только чтоб увидеть Дэниела.
 Наступила напряженная, мучительная тишина. Приглушенно работал мотор на холостых оборотах, за окном завывал ветер.
 — Но ведь вам недостаточно будет просто увидеться с ним, не так ли? Если я скажу «да», вы захотите большего. И этому не будет конца.
 — Я не знаю, что вам ответить на это.
 — Я не верю вам, мистер Миллз. Вы прекрасно знаете, чего хотите.
 — Я знаю, чего бы мне хотелось, но в основном это пока из области мечтаний. Прежде чем решусь на что-либо, я хочу увидеть своего сына. Я хочу, чтобы он стал для меня реальностью.
 Кэт мысленно успокаивала себя, говорила о необходимости держать себя в руках. В конце концов, Итан Миллз не только одержим идеей. Не надо забывать, что он был осужден за убийство. Где одно убийство, там и до второго недалеко.
 — У нас определенно разные точки зрения, — произнесла она сухо.
 — Что это значит? Вы желаете, чтобы остаток пути я прошел пешком?
 — Не говорите глупостей. Если мы действительно хотим прийти к чему-то определенному, нам нужно найти приемлемый компромисс.
 — Я вас слушаю. Что вы предлагаете? Кэт понимала, что будет непросто. Миллз — человек с твердым характером, полон решимости. И здесь не только сильная воля, а и нечто большее. Она начинала понимать, что это — его гордость.
 — Прежде всего нам нужно доехать до ранчо. Все остальное пока — чисто академические споры.
 Первый раз за все время их знакомства он позволил себе улыбнуться. И хотя его поведение до сих пор было не вполне дружелюбным, что-то в нем самом определенно изменилось. Выражение лица стало мягче. Она увидела в нем какую-то человечность.
 — Как только мы приедем туда, — продолжала она, — подумаем вместе, как удовлетворить ваше желание Дэнни. Я настаиваю на, одном: мой отец ничего не должен знать, — о нем я беспокоюсь больше всего. Папа перенес инсульт — он слабый, больной человек.
 — Я не знал.
 — Как бы то ни было, сейчас он относится к вам… если говорить прямо, с большей ненавистью, чем раньше. Но он рано ложится спать. Может быть, мне удастся тихонько провести вас в дом — так, чтобы он не услышал.
 Итан Миллз повернулся к ней и, выражая благодарность, тронул ладонью ее руку, лежащую на руле.
 Повернув голову, она увидела, к своему удивлению, что он заморгал глазами.
 — Спасибо, мисс Ролли. Я очень тронут.
 Слезы потекли по его щекам. Кэт не отвела , взгляда. Она была потрясена. Это все равно как если бы глыба гранита начала источать влагу. У нее сжало горло. Она боялась пошевелиться. Его рука все еще была на ее руке. Сначала пальцы были холодные, но постепенно отогревались, становились теплее. Она не знала, о чем он думает. Может, о Дэнни. Или о ней. А может, с горестью вспоминает Бекки. Воспоминания. Дрожь прошла по ее коже. Она прикусила губу.
 Итан опустил руку, и тотчас дистанция вновь восстановилась между ними. При слабом свете приборной доски его красивое, мужественное лицо стало мрачным, почти зловещим. Какая-то невидимая энергия исходила от него, казалось, он заполнял собой весь салон, и от этого становилось страшновато. Кэт встречала сильных, волевых мужчин — взять хотя бы ее отца или Майка Колдуэлла. Но такого, как он, ей еще видеть не доводилось.
 — Вам незачем меня бояться, — тихо, почти шепотом, произнес он. — Я не чудовище, как все думают.
 Кэт не стала объяснять ему, что слышала о нем и другие мнения, например от своей сестры. Тогда она не понимала, что имела в виду Бекки, когда утверждала, что в нем присутствует нечто мистическое, почти потустороннее. Что от него исходит какое-то духовное воздействие, необыкновенная сила. Теперь, когда испытала это на себе, Кэт поняла, что это такое.
 Она молча переключила фары на дальний свет и поехала по дороге вниз, не обращая внимания на снежные хлопья. Невозможно понять, что творится в душе этого человека, что он думает о ней и можно ли вообще ему доверять. По иронии судьбы человеческий долг и порядочность распорядились так, что она должна поступить себе во вред. Придется взять Итана с собой, в свой дом.




 Глава 3


 Им повезло — они добрались до поворота на ранчо, хотя несколько раз во время пути им приходилось останавливаться: иногда вьюга была так свирепа, что впереди ничего не было видно. В одном месте Итану пришлось пойти впереди машины, указывая направление, потому что проезжая часть была полностью занесена снегом. Очень помогло, что Кэт знала все повороты.
 Вернувшись в «бронко», он устало вздохнул и посмотрел на нее долгим взглядом. Она ответила нерешительной улыбкой. Она уже не испытывала страх, как раньше. Вместо этого пришло какое-то странное чувство родства — может быть, оттого, что им приходилось вместе одолевать метель.
 В пути они почти не разговаривали. Кэт раздражало и тревожило молчание Итана, и она пыталась разговорить его, чтобы как-то разрядить обстановку. Дэнни, несомненно, занимал и его и ее мысли, поэтому она рассказала ему о том, что мальчик скоро пойдет в школу и что ему придется общаться с другими детьми, о его интересах, увлечениях, характере. Итан слушал, но ничего не говорил, если не считать односложных вопросов. Не вызывало сомнений, что его заботило только одно — как можно скорее увидеться с Дэнни.
 В какой-то момент Кэт повернулась к нему и спросила:
 — Вы ведь не сделаете нам ничего плохого, мистер Миллз?
 — Все, что мне нужно, — это увидеть моего сына, — ответил он с каменным лицом.
 — Да, это сегодня. А завтра?
 — Будет день, и будет пища, — рассудил он философски.
 Его прямота и решительность обескураживали.
 Хотя она понимала его: человек был на свободе всего день, а до этого в течение долгих лет думал только о Дэнни. На его месте она, вероятно, чувствовала бы себя так же. Только вот к чему все это приведет? Ответа на этот вопрос не было.
 Примерно в миле от ранчо начинался сплошной массив густого леса с пересекавшей его лощиной. Пробившись на пятьдесят ярдов в глубь леса, они встали. Снег был по окна.
 — Дальше ехать невозможно, — констатировала Кэт очевидный факт и выключила двигатель. — У реки, внизу, будет еще хуже.
 — А пешком мы не сможем добраться? — спросил Итан. Его лицо едва виделось в темноте.
 — Чуть больше мили. Летом — легкая прогулка.
 — Если вы не против, я хочу идти, — сказал Итан.
 Самым разумным в их положении было провести ночь в «бронко». Кэт знала: нередко случалось, что люди в пургу замерзали на расстоянии нескольких сот метров от жилья. Но, с другой стороны, она не хотела оставаться наедине с этим человеком больше, чем это было необходимо. К тому же она знала каждое дерево и каждый камень на оставшемся отрезке пути.
 — Я тоже рискну, — ответила она. — Мне только нужно достать теплые ботинки — они там, за задним сиденьем. — Она включила внутреннее освещение.
 — Если у вас есть электрический фонарик, его надо взять.
 — Да, хорошо, что напомнили.
 Надев теплые ботинки, она принялась копаться в своей сумочке, отыскивая лекарство для отца, и, найдя, сунула пузырек в карман.
 Итан посмотрел на нее.
 — Может, это странно прозвучит, но я очень высоко ценю то, что вы сделали, — проговорил он.
 — Вы оставили мне не очень-то богатый выбор.
 — Вы вообще могли бросить меня там, в горах. Я не вынуждал вас.
 — Если б я даже вас не встретила, то все равно попала бы в кювет. Так что никакой разницы.
 — И все-таки я вам благодарен.
 В его взгляде были и доброта, и благородство. Нельзя сказать, что Кэт полностью доверяла ему, но теперь он значительно вырос в ее глазах.
 Итан, видимо забывшись, откровенно оглядел ее фигуру, и она смутилась. Что это — выражение благодарности? Она не знала, что и подумать. Но ей вдруг захотелось, чтоб он воспринял ее как женщину. В этом она была совершенно уверена.
 Он откинул черную прядь волос назад, не отводя от нее глаз.
 — О чем вы думаете? — спросила она, ощущая потребность прекратить эту неопределенность.
 — Ничего особенного. Вам вряд ли это будет интересно.
 — Откуда вы знаете — интересно, неинтересно… Он подумал немного, затем сказал:
 — Я думал о Дэниеле, и о вашей сестре, и как все это странно, что спустя пять лет я сижу рядом с вами в машине, а кругом — метель.
 — В жизни часто случаются непредвиденные и даже странные вещи.
 — В моей жизни тоже было несколько раз; вот и сейчас я через них только что проскочил, — сказал он, еле заметно улыбнувшись.
 Внутреннее освещение было тусклым, но сейчас, когда они были лицом к лицу, она могла спокойно рассмотреть его, особенно эти серые глаза, поразившие ее там, наверху, у перевала, — глаза Дэнни. Сейчас обстановка была спокойнее, и она хотела иметь более объективное представление о своем попутчике.
 Было что-то особое в его манере держаться. Кэт начинала сейчас понимать, почему Бекки испытывала к нему такую неукротимую страсть. Раньше Кэт приписывала это юношеской романтичности своей сестры, но, увидев настоящего, живого Итана Миллза, она почувствовала нечто, что могло вызвать такое отношение Бекки.
 — Ну что ж, — произнесла она, прерывая затянувшееся молчание, — чем дольше мы будем ждать, тем труднее будет добираться.
 Она достала шерстяную вязаную шапочку из кармана и надела ее, заправляя волосы внутрь. Итан Миллз накинул свое огромное кожаное пальто. Кэт застегнула молнию своей куртки и натянула на голову капюшон, туго завязав шнурки у подбородка. Надела перчатки.
 — Фонарик вон там, в малом багажном отсеке, — сказала она. — Достаньте, пожалуйста.
 Итан достал фонарь. Кэт решила, что надо с самого начала брать руководство в свои руки. Это ее дом. Он — гость, если это слово применимо к данным обстоятельствам. Она — главная, все разговоры окончены.
 — Ну что, идем? — Он обмотал лицо шарфом и накинул капюшон. — Я готов.
 Кэт посмотрела на часы: было почти девять. Если все пойдет хорошо, они доберутся до дома через час. Она включила электрический фонарь. Открыла свою дверь, Итан — свою.
 Холодный ветер ударил в лицо. Кэт шагнула в глубокий снег, дрожа больше от предчувствия соприкосновения с холодом, чем от самого ощущения. Захлопнула дверь и пошла к передней части машины. Итан был уже там. Только сейчас она увидела, как он высок.
 — Я пойду впереди, — прокричала она, стараясь перекрыть вой ветра.
 — Хорошо, как только устанете, дайте знать, и я сменю вас, буду прокладывать тропу.
 Кэт поворачивала фонарь то вправо, то влево, определяя расстояние до деревьев и стараясь держаться точно посередине дороги. В некоторых местах глубина наносов достигала подбородка. Иногда приходилось почти плыть сквозь такие сугробы, иногда снег был достаточно плотным и позволял забраться наверх и затем сбит «« вниз. Время от времени она оглядывалась назад: Итан шел позади, как тень.
 Она остановилась.
 — Речка прямо перед нами, — прокричала она. — Единственная переправа — узкий бревенчатый мост без ограждений, так что осторожно — держитесь середины.
 Итан кивнул, давая знать, что понял.
 Они пошли вперед и уже через десять ярдов достигли моста. Кэт пока шла впереди. Видно было, что сразу за мостом дорога круто поднималась вверх. Они шли на ощупь. На середине моста остановились, чтобы перевести дыхание.
 — Давайте я сменю вас, — прокричал Итан. — Здесь забор вдоль дороги, я буду ориентироваться по нему. А вы передохнете.
 Кэт не стала спорить. Дорога от моста шла точно на север, через широкий ровный луг. В ясную погоду отсюда уже виден дом, но в этих условиях до него было далеко как до Луны.
 Итан взял фонарь и пошел вперед. Кэт — вплотную за ним, укрываясь от ветра за его широкой спиной. Идти стало намного легче, но Итан шел быстро, и она еле поспевала. Снег теперь доходил до колен, сопротивление движению заметно уменьшилось. Итан двигался, имея четкую, определенную цель; время от времени он останавливался.
 — Нормально? — кричал он, чувствуя, что она отстает.
 — Да, нормально, — отвечала она, хоть и шла из последних сия.
 Холод и чрезмерные усилия забирали всю энергию. Кэт упрекала себя, что наплевательски относилась к тренировкам и в результате довела свое тело до такого хилого состояния. Этим летом она часто бегала, а зимой вот обленилась. Теперь приходится расплачиваться.
 Наблюдая за Итаном, Кэт размышляла, как он мог сохранить такую хорошую форму за пять лет заключения. Может быть, он один из тех, кто регулярно, по часам, отжимается? Он выглядел так, будто постоянно занимался физкультурой.
 Пройдя еще сотню ярдов, Кэт устала и попросила Итана остановиться. Он опережал ее на несколько шагов, и она боялась потерять его из виду. Итан остановился и ждал, когда она поравняется с ним.
 — Я знаю, вы устали, — прокричал он, — но если вы присядете, хотя бы ненадолго, это может плохо кончиться.
 Она кивнула:
 — Да, я знаю.
 — Я пойду чуть медленнее.
 Они прошли всего несколько шагов, когда она, споткнувшись, упала. Если бы не холод, обжигающий лицо, она бы так и осталась лежать. Усилием воли Кэт заставила себя встать на четвереньки.
 Посмотрев вперед, она увидела расплывчатый силуэт Итана и мерцавший в темноте свет фонаря. Отчаянным усилием Кэт встала на ноги и позвала Итана, но поняла, что он ее не слышит. Она в панике рванулась, пытаясь догнать его, но снова упала. Ноги были словно ватные. Подняться стоило неимоверных усилий. Забора уже не было видно. Неужели они отклонились и ушли в поле?
 — Итан! — насколько могли позволить легкие, завопила она, боясь самого страшного — что он оставит ее.
 Кэт уже не ориентировалась. Надо было найти линию забора. Но где она, эта линия забора?! Стараясь не поддаваться панике, которая все больше и больше охватывала ее, Кэт металась из стороны в сторону, спотыкалась, звала Итана, старалась найти свет фонаря.
 Минуту спустя она заметила мерцание света, двигавшееся по направлению к ней. Из темноты вырос силуэт Итана.
 Как только Кэт удостоверилась, что он заметил ее, она повалилась в снег.
 — Слава Богу! — сказал он, опускаясь с ней рядом. — Куда вы ушли? Когда я обернулся, вас не было.
 — Я, наверное, очень испугалась, — произнесла она, еле дыша.
 — Это я виноват — он шел слишком быстро. — Он помог ей подняться.
 — Похоже, я не смогу идти, — сказала она, с трудом удерживаясь на ногах. Колени сами подгибались.
 — Сможете. — Он обхватил ее за талию и осмотрелся. — Судя по направлению ветра, мы должны идти вон туда.
 Они снова пошли. Кэт пыталась переставлять ноги, но практически ничего не получалось. Когда с мольбой в голосе она попросила остановиться, он бережно опустил ее, и она соскользнула на снег. Кэт было подумала, что он оставит ее умирать здесь, но он присел на корточки рядом.
 — Сколько еще идти? — спросил он.
 — Я не знаю» — отозвалась она. — Может быть, четверть мили, но мы, должно быть, сбились с дороги. — Она тяжело дышала. — Забор видно?
 — Нет, но он должен быть справа от нас. Четверть мили, если надо будет, вы сможете проползти.
 Кэт поднялась на ноги. Она совершенно не ориентировалась, ее шатало. Итан снова обхватил ее за талию, но Кэт уже поняла, что не сможет идти. И если Итан не бросит ее, он тоже не сможет. Она умрет. Невероятно, но с этой мыслью пришло облегчение.
 — Не могу, — выдохнула она.
 — Вставай! — скомандовал он. Она затрясла головой.
 — Я сказал, вставай! — со злостью в голосе крикнул он ей в ухо.
 Перед глазами все поплыло, вселенная превратилась в сплошной ревущий, завывающий ветер и мечущийся снег.
 Следующее, что Кэт помнила, — она перевесилась через его плечо, как тряпичная кукла. Прилив крови к голове помог прийти в себя, но тело уже ничего не чувствовало. Сколько они прошли, прежде чем он, обессиленный, рухнул в снег, она не знала и не хотела знать.
 — Кэт, — свистящим шепотом позвал он и, не в силах продолжать, сделал несколько судорожных вздохов. — Ты должна идти, дом где-то рядом.
 Она перекатилась на спину. Снежинки оседали на ее ресницах, покрывали губы. Она моргнула. Что это за очертание впереди? Ангел или смерть? Она вдруг поняла, что это было, и открыла глаза шире.
 — Итан! — почти беззвучно выдохнула Кэт, медленно поворачиваясь к нему лицом.
 Он сидел рядом, не в силах отдышаться.
 — Это ветви дерева! Единственное лиственное дерево растет только перед нашим домом!
 Итан с трудом поднялся на колени и осмотрелся.
 — Но я не вижу огней, — сказал он.
 — Подойди к самому стволу и посмотри, там должны быть качели, они подвешены к самой толстой ветке. Дом находится в том направлении.
 Итан встал и, шатаясь, побрел к дереву. Через некоторое время он вернулся.
 — Дом за деревом, Кэт. Пахнет дымом. Пойдем!
 С трудом, после нескольких попыток, она встала на ноги. Итан поддерживал ее. Шатаясь и петляя, они проковыляли мимо дерева, мимо качелей к дому. Вскоре появился слабый свет, который превратился в окно. Слезы радости выступили на глазах Кэт.
 Добравшись наконец до высокого крыльца, обессиленные, они упали. Отдышавшись, Итан стал затаскивать ее наверх. Казалось, ступеням не будет конца. Когда они добрались до верхней площадки, Кэт легла и снова заплакала.
 Итан слабо постучал в дверь. Примерно через минуту дверь распахнулась, осветив крыльцо. Кэт с трудом узнала Силию Дав. Экономка от изумления вытаращила глаза.
 — Боже мой! — воскликнула она. Это было последнее, что помнила Кэт.
 Она пришла в себя от потрескивания горящих поленьев в камине. Открыв глаза и осмотревшись, Кэт поняла, что лежит на диване в большой гостиной. Кто-то укрыл ее одеялом. В огромном кожаном кресле ее отца, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники, сидел Итан Миллз. Рядом, у очага, сушились его широкое кожаное пальто и ботинки. Лицо было обращено к огню. Выглядел он очень уставшим.
 От переутомления у Кэт все плыло перед глазами, но она не отрываясь смотрела на Итана — просто не могла отвести взгляд.
 Услышав позвякивание фарфора, она повернула голову. Появилась Силия с подносом и поставила его на маленький столик рядом с Итаном.
 — Согреваетесь, мистер Миллз? Я принесла вам горячий чай.
 — Да, все нормально. Спасибо.
 Кэт наблюдала за ними сквозь полусомкнутые ресницы, но усталость взяла свое — несколько мгновений она еще слышала голоса, потом словно провалилась.
 — Это хорошо, что мистер Ролли уже лег спать, — донесся голос Силии. — Кто знает, может быть, он завернул бы вас обратно. А может быть, и нет.
 — Да, возможно, — как будто издалека-издалека донесся голос Итана. И она снова погрузилась в забытье.
 Следующее, что она помнила, — Силия прикоснулась рукой к ее щеке. Кэт не сразу открыла глаза. Она слышала голос Итана, доносящийся из другого конца комнаты. — — Как она? — спросил он.
 — Я думаю, все будет в порядке. Пусть она спит. Экономка повернулась к огню. Кэт, чуть приоткрыв глаза, смотрела на них.
 — В резервации поговаривают, что вы не виноваты в смерти помощника шерифа, — сказала Силия, обращаясь к Итану. — Это правда?
 — Я пошел туда, чтобы уговорить ребят сложить оружие. Огонь открыла полиция. Может быть, это оправдывает меня, а может быть — нет, миссис Дав. Сейчас это уже не так важно.
 — Лично я очень сожалею, что все так случилось. И мне жаль, что Дэнни до сих пор вас не знает, — сказала Силия, понизив голос. — Только не говорите мистеру Ролли, а то он мигом вышвырнет меня отсюда.
 — В вас течет индейская кровь, миссис Дав. Зачем вы служите этому человеку?
 — Ну, у него есть, конечно, свои странности, но в целом он очень неплохой человек; и он всегда хорошо ко мне относился. Он очень любит своего внука. Вы не должны забывать, что ребенок больше их, чем ваш.
 Итан в задумчивости отпил чая.
 — Но интересы отца всегда выше. При этих словах Кэт вся сжалась. Она уже хотела было ответить, но Силия опередила ее:
 — Я не знаю, чьи там интересы выше, но я знаю одно: Кэти для ребенка как родная мать, во всех отношениях. Вот так, мистер Миллз.
 — Я ценю это, — сказал он. — Как и то, что она сделала для Дэнни. Но это не значит, что я намерен отдать ей моего сына.
 — Что вы собираетесь делать? — спросила Силия.
 — Я еще не решил. Но сейчас мне бы хотелось с ним увидеться.
 — Я думаю, вам надо обсудить все это с Кэти, когда она проснется.
 — Хорошо, я подожду.
 — Вы бы тоже отдохнули, — сказала Силия. — Только вот где вас положить? Рано утром мистер Ролли войдет вон в ту дверь. Ему не понравится, что вы сидите в его кресле.
 — Я тоже так думаю. Мне все равно, где спать. Можно в конюшне, в сарае.
 — Недалеко отсюда, на склоне холма, есть небольшой бревенчатый домик, я там жила — до того, как Дэнни родился. — Потом я заняла комнатку в большом доме. Я думаю, вы можете переночевать в этом садовом домике — если у вас хватит сил пройти еще сто ярдов.
 — Я сейчас приду в себя. Мне уже лучше.
 Силия, извинившись, пошла на кухню проверить жаркое. Кэт смотрела на Итана: он сидел выпрямив спину, с удовольствием прихлебывая горячий чай. Вот он встал, чуть пошатнулся. Ей стало жаль его. Минуту-другую он грел руки у огня, затем, отступив назад, принялся рассматривать огромное живописное полотно над камином. Эту картину отец заказал много лет назад. На ней были изображены Кэт и Бекки — двадцати и тринадцати лет.
 Итан, стоя спиной к Кэт, разглядывал портрет. Его длинные черные волосы свободно падали на плечи, закрывая воротник грубой шерстяной рубашки. Руки были сложены на груди. Он казался Кэт огромным, полным жизни.
 Неужели он действительно был не такой, как другие мужчины? Или, может быть, это она не такая, как все?
 Кэт не могла ответить на этот вопрос. И было страшно даже приближаться к ответу. Она решила заговорить, чтобы подавить волнение.
 — Она красивая была — правда? Итан обернулся — на лице удивление. Посмотрел на нее долгим взглядом.
 — Как вы себя чувствуете?
 — Нормально. Просто устала очень.
 — Мы чуть не погибли.
 — Я знаю.
 Он снова принялся рассматривать картину.
 — Вы ее любили, мистер Миллз?
 — Да.
 — Так вы действительно намеревались жениться на ней?
 — Да.
 — Из-за ребенка или из-за самой Бекки? Итан опять обернулся и опять посмотрел на нее долгим взглядом.
 — Трудно определить, где кончается одно и начинается другое, — сказал он. — Мать и ребенок, в сущности, одно целое.
 — А отцы?
 Он опять молча посмотрел на нее. Его глаза, казалось, пытались рассмотреть то, что было за словами, проникнуть в истинный смысл, заглянуть в ее сердце.
 — Нет, мне кажется, это другое. Больше духа, чем сердца. Отец — это солнце и небо. Мать — земля, все, что растет.
 Слова были слишком красивыми, даже вычурными, но из-за того, как он произнес их, впечатление было сильным. Освещенный отблесками огня из камина, Итан Миллз казался сейчас существом таинственным, мистическим.
 — Я полагаю, вы жаждете пролить свой отцовский свет на Дэнни? — спросила она.
 — Я хочу видеть его, это действительно так. Итан Миллз опять превратился в глыбу гранита. Одержимый! Надо, однако, что-то делать. Откинув шерстяное одеяло, она села на кровати, свесив ноги. Перед тем как ее уложить, Силия сняла с нее куртку и тяжелые зимние ботинки.
 — Если смогу идти, я проведу вас в его комнату. Итан подошел к дивану. Как и она, он был в носках. Он протянул руку. Кэт взглянула в его серые глаза и, поколебавшись, тоже протянула ему руку; он помог ей подняться на ноги. Итан держал ее руку крепко и уверенно, ладонь была теплой. Она пошатнулась немного, и он помог ей удержать равновесие и только потом нехотя отнял свою ладонь.
 — Куда это ты собралась? — раздался голос Силии с порога.
 — Я проведу мистера Миллза к Дэнни.
 — Ты еще слишком слаба. Ложись-ка обратно на диван, я принесу чаю. Тебе надо окрепнуть. Я сама проведу мистера Миллза наверх. Потом я приготовлю ужин для вас обоих. А пока отдыхай.
 Кэт взглянула на Итана: он думал только о том, как бы поскорее увидеть сына. Ей хотелось, конечно, тоже быть там, посмотреть, что там будет, но Силия права: взобраться по лестнице на второй этаж будет непросто. Сейчас ей было трудно даже стоять.
 — Хорошо, ладно, — сказала она, обессиленно рухнув на диван. — Только не будите Дэниела. Не надо его пугать среди ночи, — посмотрела она прямо в глаза Итану. — Это мое условие.
 Он молча кивнул.
 — Я там буду рядом, не беспокойся, Кэти, — заверила Силия. — Пойдемте, мистер Миллз.
 Они ушли наверх, а для Кэт наступили мучительные минуты. От того, что произойдет сейчас наверху, зависит многое. Может быть, от этого зависит, соединится ли судьба Итана с их судьбой.
 Ей уже не было так зябко, как прежде, но она все еще лежала, обхватив себя руками и свернувшись калачиком. Ее взгляд переместился на картину над камином. «Бекки, — пробормотала она. — Ты отдала мне своего ребенка, и ты хочешь отдать еще и своего мужчину… Нет, не надо. Я не хочу. Мне что-то страшно».




 Глава 4


 Итан из последних сил тащился вслед за Силией вверх по лестнице. Так сильно он уставал только раз в своей жизни — когда ему было еще шестнадцать и они с друзьями из резервации надумали бежать марафон. Они наметили тогда круг в двадцать шесть миль, огибающий резервацию, и было объявлено, что тот, кто прибежит первым, будет коронован. Победитель должен был быть признан самым сильным, самым мужественным и почитаться всеми.
 Племя стало серьезно готовиться к состязанию. Двенадцать юношей неустанно тренировались в течение нескольких недель.
 В день соревнований жара стояла нестерпимая. Некоторые жители высказывали сомнение, разумно ли вообще устраивать бег в такое пекло, однако другие возразили, что маршрут пересекает несколько ручьев и речек и, во всяком случае, недостатка в воде не предвидится.
 Последняя миля была сплошным мучением. Когда Итан под приветственные возгласы небольшой толпы споткнулся о финишную ленту, ему показалось, что он умирает.
 Его отнесли в дом отца, и он лежал там недвижно несколько часов, постепенно приходя в себя. Только три бегуна смогли финишировать. Старейшины племени решили не проводить больше марафонов. Для Итана же этот забег был поучителен: во-первых, он узнал, что его воля может быть очень сильной; во-вторых, он понял, что для того, чтобы победить, надо очень этого захотеть.
 Силия ждала его на верхней площадке лестницы.
 — Извините, — негромко сказал он. — Я, оказывается, не так силен, как прежде.
 — Сколько вы прошли сегодня?
 — Я не знаю. Может быть, пятнадцать миль. Мисс Ролли не единственная, кто подвез меня на машине.
 — Однако пятнадцать миль, да в такую погоду… — проговорила Силия, качая головой. — Вам повезло, что вы остались в живых.
 — Я знал, ради чего шел. Силия кивнула..
 — Ну, проходите, — сказала она, включая свет.
 Сердце Итана бешено заколотилось: они приближались к комнате Дэниела. Дни, которые он высчитывал в ожидании этого момента, переживая мучения тюремного заключения, казались ему иногда бесконечно длинными. А сейчас, почти как в том марафоне, хоть силы и на исходе, желанная цель совсем рядом.
 Силия, взявшись за дверную ручку, ждала, пока он глубоко вдыхал и выдыхал, чтобы успокоиться. Дверь распахнулась, и луч света из коридора прорисовал на полу внутри комнаты полосу света. Кроватка стояла у дальней стены. Итан различил копну черных волос на подушке. Он пошел к кроватке; на глаза его от волнения навернулись слезы.
 От скрипа половиц Дэниел повернулся во сне, и луч света из коридора на мгновение осветил его личико. Темные ресницы отбрасывали тень на щеки, губы чуть приоткрылись.
 Итан опустился на колени перед кроваткой, с благоговейным трепетом глядя на сына. До этого момента он не имел представления, как тот выглядит: два письма, которые он написал Джейку Ролли с просьбой выслать фотографии ребенка, остались без ответа.
 Итан потянулся, чтобы погладить головку мальчика; рука его дрожала. Он убрал прядку волос с его лба — Дэниел даже не пошевельнулся. Только спустя несколько мгновений образ сына, каким он долгое время представлял его себе, трансформировался в реального мальчика.
 Он провел пальцем по щеке малыша — и слезы полились у него из глаз ручьем. Усилием воли он сдержался, чтобы не взять мальчика на руки. Боль, печаль и унижения, накопившиеся за многие годы, едва не захлестнули его. Теперь ад разлуки и тюремного заключения позади. Это был тот момент, которого он так долго ждал. Итан уронил голову на постельку, радом с ребенком, и разрыдался. Как будто боль, скопившаяся в его душе за годы, потоком полилась из его души. Сейчас в нем словно что-то прорвалось.
 Он почувствовал, как Силия легонько, успокаивающе погладила его по спине.
 Когда наконец все накопившееся в его душе горе выплеснулось, он поднял голову и долгим взглядом, любуясь, посмотрел на сына. Потом глубоко вздохнул. Силия похлопала его по плечу. Он положил свою руку поверх ее, в знак молчаливой благодарности. Итан ни минуты не сомневался, на чьей стороне симпатии этой женщины.
 Прикоснувшись к щечке своего ребенка, Итан поднялся на ноги. Еще какое-то мгновение он стоял у кроватки, сверху вниз глядя на Дэниела. Наконец-то он стал настоящим отцом, обрел сына.
 — Чудесный мальчик, — прошептала Силия, — из него выйдет настоящий мужчина.
 Итан кивнул, все еще не в силах говорить от наплыва чувств. Силия пошла к выходу, и, повернувшись вслед за ней, он увидел. Хэт Ролли, стоящую в дверях. По щекам ее текли слезы.
 Итан не ожидал ее увидеть здесь, да и Силия тоже. Все замерли на какое-то время. Силия первая подошла к Кэт, обняла ее за талию и увлекла за собой. Итан вытер лицо рукавом рубашки и пошел за ними, осторожно прикрыв за собой дверь комнаты, в которой спал его сын.
 Кэт сидела за кухонным столом напротив Итана. Он почти ничего не сказал после того, как спустился сюда. Кэт решила, что он смущен не столько тем, что показал свои чувства, сколько тем, как это могла воспринять Кэт. И возможно, не без основания.
 Она увидела что его чувства к Дэнни основываются на любви, а не только на желании утвердиться в своих правах. Размышляя об этом, она пришла к выводу, что это еще опаснее. Любовь делает людей непредсказуемыми, и это означало, что от Итана Миллза можно ждать чего угодно.
 За окном продолжала буйствовать вьюга, напоминая о том, что они пережили совсем недавно. И все-таки Дэнни определенно создан быть мостом между ними.
 Силия принесла две большие тарелки с тушеным мясом, две глубокие чашки с яблочным соусом и хлеб. При виде еды у Кэт разыгрался аппетит. Она отломила ломоть хлеба и принялась есть. Итан тоже не заставил себя ждать.
 — Силия, — воскликнула Кэт, — я не помню, чтобы жаркое было таким вкусным! Силия присела на свободный стул.
 — Еда всегда кажется вкуснее, когда хочется есть, — сказала она.
 — Я голодна как волк!
 Силия некоторое время смотрела на них, переводя взгляд с Итана на Кэт и обратно, затем спросила:
 — Что мы будем делать с мистером Миллзом сегодня, а?
 — Бревенчатый домик, я думаю, будет как раз то, что надо. Только не пошлем же мы его туда в такую метель, даже за сто ярдов?
 — Я вообще-то не против, — отозвался Итан.
 — Нет, Кэт права, — сказала Силия. — Не меньше часа уйдет только на то, чтобы обогреть помещение. Кроме того, если верить радио, метель не утихнет и этой ночью. А за ней следует еще один штормовой фронт.
 — Я, как выяснилось, представляю для вас проблему, — мрачно сказал Итан.
 — Если б не мой отец, — раздумчиво сказала Кэт, — все было бы намного проще. Но я обязана подумать и о нем. В конце концов, это его дом.
 — Я понимаю. Мне проще всего пойти в садовый домик. Сто ярдов не такая уж большая проблема.
 Кэт, однако, хорошо помнила, как утомительна оказалась дорога. Нет. Нельзя рисковать только из-за того, что отец может устроить сцену. В такую вьюгу Итан может заблудиться и в ста ярдах от дома.
 — Нет, — твердо сказала она. — Я не, буду рисковать. Давай-ка достанем раскладушку, Силия, и поставим ее в кладовой. Там места хватит. И даже если папа встанет рано, он туда не зайдет. — Она повернулась к Итану:
 — Я понимаю, что это звучит не очень гостеприимно, но так вы не будете подвергаться ненужному риску, а мы сможем удержать отца от проявления излишних чувств.
 — Чувств или ярости?
 — Ну, вы правы — ярости. — Она отправила в рот жаркое. — Вы можете встать рано, если уж так озабочены. Дойти до садового домика при дневном свете уже не столь рискованно.
 — Я беспокоюсь о вас, — сказал он, глядя ей в глаза.
 Кэт почувствовала в его словах искреннюю заботу. Итан не был уже той мрачной, зловещей фигурой, которая предстала перед Кэт на дороге, среди метели. И все-таки он был какой-то необычный. Ресницы Итана, невероятно длинные и черные, обрамляли поразительные, волшебные глаза. Что ее больше всего поражало — так это какая-то мистическая, неземная аура, Которую он излучал. Такого она еще никогда не испытывала.
 — Спасибо за заботу, — сказала она, взволнованная его взглядом, который становился все пристальнее.
 — Я бы предпочел встретиться с вашим отцом и выяснить отношения — раз и навсегда.
 Кэт даже передернуло. Она не любила конфронтации, особенно когда разногласия можно было решить цивилизованным путем.
 — Давайте будем все делать постепенно, хорошо? Если вы не против.
 — Вам решать, вы здесь главная.
 Смешно сказать, но Кэт совершенно не чувствовала себя главной. Борьба за контроль над ситуацией началась с того момента, как они встретились. Кэт понимала, насколько это важно. Она стояла между Итаном Миллзом и своей семьей.
 — Пойду приготовлю постель, — сказала Силия, вставая. — А вы доедайте жаркое.
 Они ели молча. Атмосфера накалялась. Кэт заметила, как Итан отбросил прядь прямых черных волос назад. Это был мужской, очень мужественный, даже суровый жест. Этот человек буквально источал силу, власть, энергию. Но этот же человек рыдал у постели своего сына, не стесняясь изливать свои чувства. Эта открытость тронула ее. Ей нравились его человечность, обаяние. Даже опасность, исходящая от него.
 Она начала отдавать себе отчет, что есть в этом и нечто чувственное, сексуальное. Очарование Итана Миллза захватывало ее, волновало. Что и говорить, в сексе Кэт была не слишком опытна. Она, конечно же, не девственница, однако ни разу еще интимные отношения не доставляли ей радости. Зависело ли это от нее или от тех немногих мужчин, с которыми ей доводилось встречаться, она не знала. Этот же мужчина вызывал трепет в ее душе.
 Он сказал, что любил ее сестру. Возможно, любит до сих пор. Кэт также начинала понимать, что годы, проведенные в тюрьме, не превратили его в похотливого идиота, думающего только о сексе. Потому ли, что за время заключения представление его о женщине стало слишком чужим, далеким, чтобы волновать, или же просто она не возбуждала в нем эротических чувств?
 Кэт решила нарушить затянувшееся молчание.
 — Ваша первая встреча с Дэниелом получилась очень эмоциональной.
 — Да, — отозвался Итан, — даже более эмоциональной, чем я ожидал.
 Она отломила еще кусок мягкого хлеба.
 — Я обратила внимание, что вы испытываете к нему довольно сильные чувства.
 — Тюремная жизнь нелегка, Кэт.
 Этот переход к более фамильярному обращению заставил ее сделать паузу. Когда он назвал ее «Кэт» там, среди метели, она пропустила это мимо ушей. Теперь же, когда он произнес ее имя здесь, за столом, с глазу на глаз, это определенно было проявлением личного, какого-то нового, более близкого, интимного, отношения к ней.
 — Вы имеете в виду, что вам долгое время приходилось скрывать свои чувства?
 — Дэнни — существо, ради которого я жил. Бекки умерла, и каждый день начинался и кончался мыслями о сыне.
 — Ваша искренность трогает, — сказала Кэт, — но она усложняет жизнь.
 — Вы бы предпочли, чтоб я лгал?
 — Нет, конечно, нет.
 — Я могу говорить только то, что в моем сердце.
 — Да, но вы вынуждаете и меня быть откровенной… Итан. То, что в вашем сердце, и пугает меня.
 — Потому что вы хотите, чтобы Дэнни всегда был с вами?
 — Потому что я не знаю ваших намерений.
 — Тогда мне придется говорить проще, — сказал Итан.
 Кэт смотрела, как он выбирал ложкой остатки жаркого со дна тарелки. У него были очень красивые руки — тонкие и одновременно сильные. Он прикасался ко всему как-то по-особенному. Уверенно, смело. Она представила себе, как он прикасался к сестре. Наверное, эффект был просто волшебный. Собственно, Бекки ей об этом говорила.
 А что, если бы эти руки прикоснулись к ней? — подумала Кэт. Эта его управляемая страсть, готовая взорваться каждую минуту, заставляла ее трепетать при одной только мысли о нем. Итан Миллз был необыкновенный мужчина. Он умен, образован, даже утончен в каком-то смысле. Волосы до плеч, волшебные, роковые глаза удачно сочетаются с глубокой духовностью. Кэт вздохнула. Он оказывал на нее почти гипнотическое воздействие.
 В какой-то момент она почувствовала, что он пристально наблюдает, как она разглядывает его. Это был не критический, не изучающий и не просто вопросительный взгляд. Возможно, это было любопытство. Но опять она почувствовала что-то еще. Какую-то осведомленность, уверенность. Он смотрел на нее как на женщину. Или, может, она видела отражение своих собственных мыслей в его глазах?
 — То, что я здесь нахожусь, действительно доставляет вам неудобство? — спросил он.
 — Нет, — сказала она, но тут же поняла, что это не правда. — В каком-то смысле да.
 Уголки его губ чуть дрогнули. Она покраснела и отвела взгляд.
 — Я думаю, на моем месте вы бы тоже побаивались, — сказала она, подобравшись.
 — Пожалуй.
 Она была довольна, что он хотя бы признает это.
 Опять эти глаза.
 — Вам незачем меня бояться, — сказал он. — Я не желаю вам ничего плохого.
 — Дело не в этом. — Я бы даже сказал, что вы мне нравитесь. Кэт открыла рот от неожиданности.
 — Вы совсем не такая, как Бекки, — добавил Итан.
 — Я намного старше, чем она была в то время, когда вы ее знали.
 — Да, — сказал он. — И я тоже.
 Она не могла понять, что он имел в виду. Пытался сравнить ее с сестрой? Вряд, ли. Кэт почувствовала, как сердце ев забилось. Она избегала его взгляда, медленно продолжая есть жаркое и мучительно подбирая слова.
 — Вы долго переживали ее гибель? — спросила она после паузы.
 — В течение нескольких лет я только о ней и думал. Затем ее душа покинула меня. Как будто Бекки решила дать мне покой. Она ушла, оставив мне Дэнни.
 — Я думаю, вы там хватили горя.
 — Вы так действительно думаете? — (Кэт кивнула.) — Все уже позади. Сейчас мне надо это забыть, и чем быстрее, тем лучше. Хотя мне иногда кажется, что те годы навсегда останутся в моей памяти. Как бы то ни было, у меня хватит сил вырвать эти воспоминания из сердца.
 Итан сложил руки на груди и пристально, долгим взглядом посмотрел на Кэт.
 «Зачем он мне все это говорит?» — подумала она.
 Он все не отводил, взгляда. Через несколько секунд от этого внимательного изучения ей стало не по себе. Она стала думать, что бы ей сказать или сделать, чтобы он перестал на нее смотреть. Указав взглядом на его тарелку, она сказала:
 — Я вижу, вы уже съели жаркое. Может быть, еще чего-нибудь? — И она было встала, но вдруг почувствовала, что ноги отказываются подчиняться. Ей пришлось опереться рукой о стол.
 Итан, встревоженный, тоже встал, чтобы помочь.
 — Ничего, ничего. Что-то голова закружилась. Вошла Силия, толкая перед собой раскладную кровать на колесиках. Огромное пальто Итана из бычьей кожи и его массивные ботинки лежали сверху. Увидев, что они стоят один против другого по разные стороны стола, она остановилась, с удивлением глядя на них. Кэт улыбнулась.
 — Я хотела посмотреть, нет ли у нас чего-нибудь для мистера Итана на десерт.
 — Там есть пудинг, я его вчера приготовила Дэнни на ужин. По-моему, что-то оставалось. Итан отрицательно покачал головой.
 — Нет, спасибо. Я сыт. Силия подошла к столу.
 — Что с тобой, Кэти?
 — Все нормально. Пожалуй, я пойду лягу. Я действительно устала.
 — Ничего удивительного, — сказала Силия.
 — Вы попали в хорошие руки, — сказала Кэт, обращаясь к Итану. — Если вам что-нибудь будет нужно, скажите ей.
 — Спасибо за гостеприимство, — сказал он. — Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, это очень щедро с вашей стороны.
 — Я у вас в долгу не меньше, чем вы у меня.
 — Вы позволили мне увидеть Дэнни, а это… вы знаете, что это для меня. Я вам очень благодарен.
 — А я за вас рада, — сказала она, протягивая ему руку через стол. — Спокойной ночи, и…. утром мы поговорим об этом поподробнее.
 Итан взял ее руку в свою ладонь, больше для того, чтобы подержать в своей руке, чем для рукопожатия. Глаза его говорили громче слов. И хотя Кэт не все поняла из этого молчаливого послания, у нее от волнения мурашки побежали по спине. Она почти вырвала свою руку и пошла прочь.
 В дверях она обернулась. И Силия, и Итан смотрели ей вслед.
 — Мой отец в последнее время встает не так рано, как в былые времена, — сказала Кэт, обращаясь к Итану, — но все-таки он встает первым. Если отец увидит вас, я буду вам очень признательна, если вы постараетесь с ним не ссориться.
 — Раз так, я постараюсь.
 — Спасибо, — сказала она. — Спокойной ночи. Поднявшись на второй этаж, она быстро сбросила одежду и нырнула под одеяло, не надев ночной рубашки. Постель была холодной, но она так устала, что ей было все равно. Засыпая, она все еще видела таинственные, волшебные глаза Итана. Она знала, что то, как она ответила на его взгляд, сделало его еще опаснее. Он определенно что-то задумал. Его глаза требовали большего. Она стала представлять себе это «большее», погружаясь в сладострастные мечты. Нет, нельзя ему позволить очаровать ее так же, как он очаровал Бекки. Дэнни… Дэнни… Дэнни… Мысль кружилась в голове, возвращаясь снова и снова. Дэнни… Итан Миллз хочет то, что принадлежит ей. Он хочет ее сына… и своего сына… сына…




 Глава 5


 Прорываясь сквозь заросли, он разорвал рубашку. Во рту пересохло. Окинув взглядом залитые лунным светом прерии, он увидел ее, Бекки, на белом жеребце, со светящимися волосами; ее длинная юбка развевалась над свиной коня. Итан бросился к ней, но конь галопом понес ее прочь. Итан побежал, пытаясь догнать коня, но земля превратилась в вязкое, топкое болото. Он с трудом вытаскивал ноги из липкой грязи. Бекки на жеребце была уже далеко впереди, то появляясь, то вновь исчезая, и наконец пропала вдали, за горизонтом…
 Как и всегда в этом месте, глаза его открылись. В сумрачном свете камера выглядела как-то необычно, да и запах был совсем не тот. Остро пахло пряностями и яблоками. Только сейчас Итан понял, где он. Это не камера! Это кладовка в доме Ролли. А звук? Форточка хлопает о раму. Ветер. Тесная, крохотная комнатка. Но — свобода!
 Итан повернулся на бок — пружина хлипкой кровати-раскладушки громко скрипнула. Его ложе было не шире тюремной койки, а просело даже больше, и все-таки как хорошо спать не в камере!
 Однако радость его угасла, как только он припомнил, сколько неразрешенных проблем перед ним. Конечно, эти головные боли и в сравнение не шли с тем, что было за решеткой, но все-таки они были, и их надо было решать.
 Дэниел жил во вражеском лагере. Это означало, что Итану придется противостоять Джейку Ролли. И Кэт.
 Итан понимал, что нужно перебраться в садовый домик прежде, чем Джейк встанет. Он бы предпочел не прятаться, но — обещал Кэт.
 Забавно все-таки, как столкнула их судьба, сделав одновременно противниками и друзьями. Друзья — это, конечно, преувеличение. Впрочем, они сотрудничали, в чем-то были заодно, помогали друг другу.
 Он закрыл глаза и почти физически почувствовал ее присутствие. Может быть, он и во сне ее видел, так же как Бекки… Он не мог припомнить, действительно ли это была она.
 Если не считать Кару, его сестру, Кэт Ролли была первой женщиной, с которой он разговаривал за последние пять лет. Кэт должна знать о том, что у заключенных возможности видеться с женщинами очень ограниченны; с другой стороны, по ней не скажешь, что она очень обеспокоена, что Итан только что из тюрьмы. Хотя, если осторожна, она и не будет показывать свою озабоченность. Наверное, так и есть: она пытается вести себя с максимальной осторожностью.
 Несомненно, Кэт очень привлекательная женщина, по обаянию не уступающая своей сестре, хотя они и очень разные. Несколько раз за вечер Итан ловил себя на мыслях о Кэт, в которых он заходил довольно далеко. Он подавлял эти тайные желания, стыдился их, но через некоторое время непроизвольно опять думал о ней.
 Итан напрягся, услышав шум. Это был негромкий стук в дверь. Он поднял голову. Дверь приоткрылась, образовав узкую щелку, которая через некоторое время расширилась. В полумраке он различил лицо Силии Дав.
 — Мистер Миллз, — прошептала она, — вы проснулись?
 — Да, — ответил он так же тихо.
 — Если вы собираетесь одеваться, я приготовлю вам завтрак.
 — Спасибо.
 Кивнув головой, она удалилась. Итан встал и в полумраке принялся одеваться. Войдя на кухню, он с удовольствием вдохнул запах кофе и бекона. Силия в домашнем халате стояла у плиты.
 — Как вам спалось? — несколько натянуто спросила она.
 — Спасибо, я хорошо выспался.
 Она наклонилась к окну, выглядывая наружу.
 — Самая вьюга уже позади. Сейчас вы уже спокойно доберетесь до садового домика. Почти все необходимое там есть, кроме продуктов. Придется нам носить еду.
 — Я вам очень признателен.
 Она задумчиво на него посмотрела.
 — Я не перестаю удивляться, как вам удалось добраться сюда в такую пургу.
 — Наверное, благодаря тому, что я стремился к своему сыну.
 Итан подсел к столу и стал зашнуровывать ботинки. Силия взяла кофейную кружку и наполнила ее кофе.
 — Что бы вы ни думали, Кэти была Дэниелу настоящей матерью. Ему повезло, у него счастливое детство. И я говорю это не потому, что работаю на эту семью. Если бы я считала, что ему будет лучше в резервации, я бы так и сказала. Я родом оттуда, мистер Миллз, так что предубеждения здесь ни при чем.
 — Дело тут не в политике, не в культуре или в чем-то еще, — сказал Итан. — Дэнни — мой сын.
 — Так что же вы намерены делать?
 — Прежде всего — познакомиться с ним. Это означает, что семейству Ролли придется позволить мне побыть с ним какое-то время.
 — Ммм… — промычала Силия, поворачиваясь к плите. — Вы правильно поступаете, что имеете дело с Кэти. Мистер Ролли не очень вам симпатизирует.
 — Да и я тоже, признаться.
 — Кэти просто ангел.
 — Честно говоря, меня удивляет, что она до сих пор одинока. Как это получилось, что она не замужем?
 — Это вы у нее спросите, но я думаю, потому, что еще не нашла человека по душе.
 Итан с наслаждением сделал большой глоток, он впервые за пять лет пил настоящий кофе.
 — Она встречается с кем-нибудь?
 — Зачем вам это знать? Он пожал плечами.
 — Любопытство, должно быть. Интересно, как она живет, ведь мой сын — это часть ее. Если у нее есть кто-то на примете, мне бы хотелось быть в курсе.
 Силия по одному вытащила сваренные яйца на тарелку. Аккуратной стопкой разложила поджаренные хлебцы и ветчину. Поставила все это перед Итаном.
 — Я не хочу испортить вам аппетит, мистер Миллз, — сказала она, — но человек, который больше других настроен добиться руки Кэт, — это парень, к которому вы не очень расположены. Шериф Колдуэлл.
 — Майк Колдуэлл? Силия кивнула.
 — А Кэт он нравится или это только одностороннее желание, со стороны Майка?
 — Ну-у-у… кольца его она не носит, но он единственный мужчина, с кем она встречается. Я знаю только это. Сказать, что она его любит… я бы тогда заметила. Мы обычно не говорим о ее личной жизни, если это не касается Дэнни или мистера Ролли.
 Итан уставился в свою тарелку — у него пропал аппетит. Он увидел мисс Ролли совсем в другом свете.
 — Я все это говорю не для того, чтобы испортить вам настроение, — сказала Силия, заметив его беспокойство, — а потому, что вы имеете право знать, ведь вас с Кэт как бы что-то связывает… — Она вздохнула. — Это, наверное, все мои предрассудки: я знаю, что шериф Колдуэлл не друг нашему народу.
 — Это очень мягко сказано. Силия пошла налить и себе чашку кофе, а Итан без всякого аппетита принялся за еду.
 — Что может такая порядочная женщина, как Кэт, хотеть от Майка Колдуэлла? — спросил он гневным голосом.
 Силия, обернувшись, приложила палец к губам. Налив себе кружку кофе, она подсела к столу напротив Итана, на то самое место, где вчера вечером сидела Кэт.
 — Вполне возможно, что она к нему равнодушна, — сказала она по-свойски, полушепотом, — но факт тот, что он ей звонит и она с ним встречалась. Они вместе ходили на какие-то танцульки в Бентон. Вот все, что я знаю.
 Итан в раздражении потряс головой. Обида жгла его. Он чувствовал, будто его в чем-то обманули, хотя не мог понять в чем и вообще не мог себе ничего объяснить.
 — Спасибо, что вы мне все это рассказали.
 — То, как поступает Кэти, — это ее дело, — сказала экономка, — но мне кажется, вы тоже имеете право знать.
 Он кивнул с мрачным видом. Новая забота. Как сказать женщине, воспитывающей его ребенка, что он не одобряет ее выбора?
 Садовый домик промерз, как ледяная избушка. Но Силия была права: перед входом стояла поленница дров. Итан втащил в дом несколько охапок, каждый раз захватывая сколько мог унести, и сразу же разжег огонь. Не раздеваясь, он погрелся у огня и лишь через некоторое время, когда чуть потеплело, повесил свое кожаное пальто на крючок у двери.
 Прошло довольно много времени, прежде чем ледяной воздух прогрелся. Пока он решил осмотреть помещение. Спальня была небольшая, но с широкой кроватью и большим комодом. В ванной комнате была вода, но только холодная. Электричество, как сообщила Силия, все не могли подключить уже несколько лет. Это значило, что придется довольствоваться свечами и светом от очага. Она дала ему коробку частично использованных свечей.
 Была здесь и кухня, но без всяких приспособлений — просто раковина, стол и стулья. Хорошо обставленная гостиная: диван, два кресла, письменный стол и книжный шкаф со старинными книгами. Итан с живым интересом просмотрел названия на корешках. За пять лет заключения он прочел все, что было в тюремной библиотеке, и скучал по новым книгам.
 Силия говорила ему также, что Кэт любит этот бревенчатый домик и летом они с Дэнни время от времени приходят сюда. Они здесь читают книжки, играют. Итан действительно обнаружил на полках книги для детей и принялся их перелистывать одну за другой — он хотел узнать, чем интересуется его сын. Одна из них была книга индейских легенд. Это ему польстило, хотя эту книгу старейшины племени вряд ли одобрили бы. Тем не менее жест этот импонировал Итану; он, правда, не знал, кто принес эту книгу — Кэт или Силия.
 Подойдя к окну, он посмотрел в сторону дома. Через вершину небольшого холма, отделявшего садовый домик от главного жилья, отсюда был виден только конек крыши. Силия сказала, что еду ему принесут, да с собой дала еще коробку яблок, печенья, сушеных фруктов, вяленого мяса — на случай, если он проголодается.
 Итан одолел это расстояние, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега. Коробка была довольно тяжелой, и несколько раз за время пути ему хотелось ее бросить.
 Близился вечер. Опять ожидание — его крест. Хотя, признаться, это намного лучше тюрьмы. На душе было тяжело от сознания, что Дэнни всего в сотне ярдов и не подозревает о его существовании.
 Глядя на крышу большого дома, Итан опять задумался о Кэт. С той минуты, как Силия упомянула о ее знакомстве с Майком Колдуэллом, он не находил себе места. Сын был частью всего этого. Кэт казалась ему слишком чистой и порядочной, чтобы связываться с такими личностями, как Майк Колдуэлл.
 Ему припомнилась история, рассказанная его отцом о матери. Когда Эдвард Миллз повстречал женщину, на которой впоследствии женился, у нее был кавалер по имени Хенк Кейси, владелец ранчо в две, тысячи акров земли, а скота у него было больше всех в Монтане. Когда она порвала с ним отношения, Кейси не мог поверить, что она отвергла его ради индейца, ради какого-то паршивого школьного учителя, зарабатывавшего меньше, чем его повар. Мать часто подтрунивала над отцом, говоря, что, если бы вышла замуж за повара Кейси, она жила бы лучше.
 Итан никогда не встречал Хенка Кейси, но знал наверняка, что его мать не сожалела о своем выборе. Временами ей было очень тяжело, но она прислушалась к зову своего сердца и обрела счастье. Итан не настолько хорошо знал Кэт, чтобы судить, что она была за женщина, но ему хотелось думать, что в ней была та же закваска, что и в его матери. Ему хотелось думать, что у нее хватит ума и порядочности не сближаться с Майком Колдуэллом. Зачем она вообще с ним познакомилась?
 Проснувшись, Кэт с удивлением обнаружила, что уже девять. Она проспала десять часов и чувствовала себя отдохнувшей и бодрой, только слегка разомлевшей. Высунув голову из двери спальни, она услышала звонкий голосок Дэнни, доносившийся снизу, и поняла, что все, кроме нее, уже на ногах.
 Вероятно, Итан благополучно удалился из дома прежде, чем встал отец.
 Она быстро приняла душ, натянула джинсы и лыжный свитер и сбежала вниз, на кухню. Отец, Дэнни и Силия были там. Дэнни, завидев ее, спрыгнул со стула, бегом, растопырив руки, бросился к ней и обнял за ноги. Джейк, сидя в своем кресле-каталке, сложил газету трехдневной давности и неодобрительно посмотрел на дочь.
 — Ты поступила очень неумно, — сказал он, тронувшись в путь в такую погоду. Это счастье, что ты осталась в живых. Как тебе удалось в такую метель добраться от реки до дома, я вообще не могу понять. Даже для мужчины в снегоходах можно считать большим везением, если он пройдет это расстояние, не заблудится и не замерзнет.
 — Я должна была дойти, — сказала она, украдкой взглянув на Силию, стоящую у раковины. Экономка незаметно ей улыбнулась. Дэнни потянул Кэт за рукав, увлекая к столу.
 Отец, седой как лунь, с бледным, худым лицом, строго посмотрел на нее.
 — Я надеюсь, ты не будешь впредь поступать так опрометчиво. Если погодные условия не позволяют ехать, надо оставаться в городе. В следующий раз все может обернуться не так удачно.
 — Хорошо, папа. Я и сама перепугалась.
 — Телефон не работал, и мы не могли даже узнать, где ты находишься. Я пошел спать, предположив, что у тебя хватило здравого смысла остаться в городе или в крайнем случае повернуть назад в такую непогоду.
 — Я согласна, папа. Я поступила не правильно. Но, уверяю тебя, лекция по этому поводу мне вовсе не нужна.
 Джейк, который брился иногда каждые два часа, а временами раз в три дня, здоровой рукой погладил свой заросший седой щетиной подбородок.
 — Если это намек на то, чтобы замолчать, то я просто возмущен… Я все-таки надеюсь, что ты сделаешь выводы из моего… ворчания.
 — Ты всегда заботишься обо мне, папа, я знаю.
 — И не только я. И Силия. Не говоря уж о Дэнни, которому ты очень нужна. Кроме того, Майк Колдуэлл. Хотя я полагаю, что и эта тема тебе не по душе.
 Силия поставила перед ней кружку с дымящимся кофе, и Кэт отпила немного. Лицо экономки ничего не выражало, но Кэт знала, как она неодобрительно относится к шерифу.
 — Может быть, мы поговорим лучше о мистере Миллзе и о том, что он, вероятно, хочет повидаться со своим сыном?
 Джейк взглянул на Дэнни, который был поглощен разглядыванием картинок на коробке из-под овсяной каши.
 — Если он появится здесь, у меня готово для него заряженное ружье.
 — Я не это имела в виду. Я не уверена, что сделка, которую вы заключили, все еще имеет юридическую силу, — сказала Кэт. — Обстоятельства изменились: Бекки нет в живых.
 Она отщипнула кусочек поджаренного хлеба, не сводя глаз с отца.
 — Я обеспечу юридическую силу этого документа любым путем, — ответил Джейк.
 — А не лучше ли будет для всех нас пойти по пути примирения?
 — А я бы тебе посоветовал не мириться с такими, как он, — отрезал отец.
 — Папа, что означают слова «с такими; как он»? Джейк перевел взгляд на внука и ничего не ответил.
 — Дэнни, дорогой, — обратилась Кэт к Дэниелу, — ты позавтракал?
 — А-ха, — ответил мальчик, кивая.
 — Не сбегать ли тебе наверх — почистить зубы и обуться, как полагается? Когда все это сделаешь, выбери несколько книг — я поднимусь к тебе и почитаю, о'кей?
 Дэнни проворно вскочил и выбежал из кухни.
 Кэт повернулась к отцу:
 — Так на чем мы остановились?
 — Мы остановились на том, что тебе вообще не следует вступать в переговоры с такими, как Итан Миллз, — сказал Джейк. — Единственный аргумент, который такие, как он, хорошо понимают, — это тот, что выходит из ствола револьвера.
 — Папа, это абсурд.
 — Что-о?!
 Кэт подмывало прямо сейчас рассказать ему все, что произошло накануне, но она опасалась бурной и непредсказуемой реакции. А поговорить с Итаном не так-то просто, хоть он и рядом.
 — Что ты имеешь в виду — «абсурд»? — возмутился Джейк.
 — Мне кажется, нужно подходить с точки зрения презумпции невиновности. Разумно ли сначала выстрелить, а потом задавать вопросы? Вряд ли такой метод будет способствовать общению.
 — Если бы я не знал твоего характера, Кэти, я бы, подумал, что ты хочешь поговорить с этим человеком.
 — Он вообще-то отец Дэниела.
 — Итан Миллз отказался от своих прав в тот самый день, когда я добился сокращения срока его наказания. Если бы не мое влияние и влияние моих друзей, ему бы грозило еще десять лет тюрьмы как минимум. Я свои обязательства по этому договору выполнил. Его доле — выполнить свои.
 — Почему бы все-таки не обсудить этот вопрос без предрассудков, непредвзято? — спросила она, недовольная и раздраженная прямолинейностью отца.
 — Нечего тут обсуждать, Кэт. — Он поднял кружку и, сделав крошечный глоток, поставил ее на место. — Силия, мой кофе совсем холодный!
 Кэт бросила на него неодобрительный взгляд. После инсульта он стал ворчливым. Она уже не раз выговаривала ему, чтоб он следил за своим тоном, особенно в разговоре с Силией.
 — Пожалуйста, — добавил он, делая неуклюжую попытку смягчить впечатление.
 Экономка подошла к нему с кофейником и долила горячего кофе.
 Кэт выглянула в окно. Медленно падали крупные, пушистые снежинки. Типичное затишье перед бурей. Если она хочет поговорить с Итаном, то откладывать нельзя. Она только не знала, брать с собой Дэнни или нет. С одной стороны, Итан жаждал видеть сына, и она могла бы сделать доброе дело, предоставив ему такую возможность. С другой же стороны, какова будет реакция ребенка? Впрочем, она была почти уверена, что свиданием он не удовлетворится. Ему нужно большее, и уж он будет добиваться своего.
 — Передавали что-нибудь новое о погоде? — спросила она Силию.
 — По радио сообщили, что ожидается еще один фронт снегового шторма, такого же по силе, как и первый; он должен начаться во второй половине дня.
 Кэт вздохнула. Да-а-а, Итану явно не хватит времени, чтобы добраться до шоссе и дальше — куда ему нужно. Она решила, что, какова бы ни была его реакция, придется укрывать его здесь еще целый день, а может быть, и дольше.
 — А телефон? Не работает?
 — Нет, Кэти, не работает.
 Да, им четверым и Итану Миллзу придется пережидать еще один приступ снегового шторма. Она взглянула на отца, который скорее делал вид, что читает газету, чем читал ее.
 — Папа, — сказала она, — у тебя, конечно, свое мнение, я понимаю, но я предлагаю подойти к вопросу с примиренческих позиций.
 — Насколько я понимаю, мы опять говорим о Миллзе? Ты словно думаешь, будто он вот-вот придет.
 — Силия говорила, в резервации ходят слухи, что он хочет увидеться с сыном.
 Джейк поднял одну бровь. Задумчиво почесав подбородок, он спросил у Силии, собиравшей посуду со стола:
 — И я полагаю, ты будешь знать, когда?
 — Я полагаю, буду знать, сэр. Она украдкой взглянула на Кэт хитрыми глазами, и они заговорщически улыбнулись друг другу. Джейк медленно кивнул.
 — Там будет видно…
 Кэт встала и подошла к окну. За гребнем холма поднималась тонкая струйка дыма. Если отцу тоже вздумается взглянуть в ту сторону… От такой перспективы задумаешься. С другой стороны, даже если он заметит дымок, что он может сделать? Ей, конечно, придется рассказать ему, что произошло. Да, надо быть как можно осторожнее.
 — Какие у тебя планы на сегодня, папа? — спросила она.
 — Какие у меня могут быть планы, кроме как прозябать? Когда приходится проводить весь день, отсиживая задницу, какие могут быть планы?
 — Папа! — укоризненно заметила она.
 — Ну хорошо. Сейчас соображу. Я, наверное, посижу у камина и почитаю немного. После обеда лягу поспать, как обычно. Затем посмотрю новости по телевизору — если, конечно, электричество будет. Затем ужин, потом опять посижу у камина, потом лягу спать. Нормальный, насыщенный деловой активностью день.
 Кэт не могла сдержать улыбку. Она подошла и поцеловала его в щеку.
 — О-о-о… — протянула она, отпрянув и проводя по его щетине пальцами. — Может быть, ты найдешь также время и побриться? Силии и мне нравится, когда ты побрит, принаряжен и в хорошем настроении.
 Силия хихикнула. Джейк бросил в ее сторону неодобрительный взгляд. А потом и сам не выдержал — рассмеялся.
 — Поскорее бы Дэниел подрос, чтобы в доме появился еще один мужчина. Управлять двумя женщинами из инвалидной коляски — это не шутка.
 — Вам принести еще кофе, когда вы будете читать у камина? — спросила Силия, приближаясь к каталке.
 Джейк отрицательно покачал головой.
 — Нет, и так уже выпил лишнего. Что-то у меня в желудке покалывает.
 Кэт, забеспокоившись, потрогала его лоб.
 — По-моему, ты немного горячий. Давай-ка смерим температуру.
 — Не-е-ет, не надо. Я чувствую себя нормально.
 — Ну хорошо. Но если появится головная боль, озноб — сразу же мне скажи.
 — Слушаюсь, доктор. Вы узнаете эту новость первой.
 — Сарказм в данном случае неуместен.
 — Я начинаю сожалеть, что отправил тебя на медицинский факультет. Ты бы принесла больше пользы на поприще похоронной службы.
 — Папа!
 — Ну, давай, женщина! — сказал он, обращаясь к Силии. — Подвези-ка меня к огню.
 Когда они выезжали из дверей кухни, Джейк махнул Силии рукой, чтобы она остановилась.
 — Кэт, — сказал он, оборачиваясь, — какие у тебя планы на сегодня?
 — Раз уж все равно делать нечего из-за непогоды, я думаю, выведу Дэнни подышать свежим воздухом.
 Он кивнул, затем, глядя на Силию, скомандовал:
 — Вперед!
 Кэт засмеялась, хотя в ее голосе слышались грустные нотки. Она понимала, как тяжело было ее отцу превратиться в затворника после энергичной, деятельной жизни. Хотя, с другой стороны, затворничество тяжело при любых обстоятельствах. Несомненно, последние пять лет были нелегкими и для Итана Миллза.
 Кэт до сих пор не имела об Итане Миллзе твердого мнения. Итан отбывал наказание как убийца. Она не сомневалась, что он хочет добиться того, чтобы видеться со своим сыном. Это делало его опасным, под каким бы углом ни смотреть. И все-таки он ей импонировал — настолько, что ей хотелось поддерживать связь. И как это ее характеризует? Она не знала ответа.
 Кэт снова подошла к окну. Струйка дыма, поднимающаяся над холмом, стала видна еще отчетливее. Это было похоже на сигнал. Итан, должно быть, нервничает. Надо что-то делать. Может быть, взять в охапку Дэнни и спуститься вниз, чтобы он встретился со своим отцом?




 Глава 6


 Итан увидел приближающуюся Кэт, когда, стоя у окна, смотрел на заснеженный пейзаж. В руках у нее была веревка, и Итан понял, что она что-то тянет за собой. Это был Дэниел! Она везла его на больших пластмассовых санках. Сердце у него заколотилось от радости. Он не радовался так даже в день выхода из тюрьмы. Дэниел — его жизнь, его кровь, его будущее. Он жил для сына, и вот наконец сейчас они встретятся!
 Он видел, что Кэт с трудом давался каждый шаг. Его первым порывом было ринуться им навстречу, принести сына в домик как можно скорее, но он сдержался.
 Вместо этого подошел к зеркалу — посмотреть, что увидит его сын. Не испугают ли ребенка его длинные волосы? Он решил было, что лучше завязать их в косичку на затылке, но передумал. Да, это он, человек в зеркале. Он вспомнил, что отец учил его никогда не извиняться за то, что ты такой, а не другой. Пусть Дэниел увидит человека, какой он есть. Предрассудки — болезнь взрослых.
 Он вернулся к окну.
 Уже за несколько метров до домика Кэт, заметив Итана в окне, махнула ему рукой. Итан помахал ей в ответ, подошел к двери и открыл ее изнутри; мальчик увидел его, на лице — настороженность. Кэт принялась отряхивать ботинки на крыльце; Дэнни поднялся с санок, подошел к ней, взял за руку и прижался к ее боку.
 — Дэнни, — сказала она, — это твой папа. Мальчик вытаращил глаза, затем, насупившись, из-под бровей уставился на Итана. Видимо, он больше смущался, чем был напуган.
 — Здравствуй, Дэниел, — сказал Итан, моргая от выступивших слез. Он все еще не мог поверить, что перед ним действительно его сын и он с ним разговаривает.
 Кэт, сверху вниз глядя на мальчика, положила руку ему на плечо.
 — Ты что, Дэнни, не можешь сказать «здравствуйте»?
 — Здрасьте, — буркнул мальчик.
 Итан наклонился, протянул руку. Дэниел посмотрел на руку, затем положил в ладонь Итана свою ручку в варежке и опустил глаза.
 — Ну, — сказал Итан, глядя на Кэт и улыбаясь ей, — заходите, а то на улице холодно.
 Они зашли в дом, и Итан закрыл дверь. В очаге ярко горел огонь. Кэт помогала Дэниелу снять куртку. Мальчик стоял, разглядывая его, а Кэт в это время снимала пальто и шапку.
 Итан чувствовал себя на удивление растерянно. Он горел желанием взять ребенка на руки, но не мог. Он понимал, что мальчик может до смерти напугаться.
 — Ну, почему бы нам не сесть? — сказал он, жестом указывая Кэт на кресло у огня.
 Дэнни будто прилип к Кэт: он бочком присел на то же кресло. Итан уселся в другое. Он не сводил глаз с мальчика, который тоже с любопытством разглядывал его из-под насупленных бровей.
 — Я очень долго ждал этого дня, Дэнни, чтобы увидеть тебя, — сказал Итан. — Сейчас я… очень счастлив, но долгое время не находил себе места от тоски. — (Мальчик молча слушал.) — Ты мой сын, ты самый важный человечек для меня на всем свете.
 Дэниел все молчал, Кэт гладила его по голове.
 — Дэнни у нас иногда очень застенчив. Поначалу. Но уж как только заговорит — не остановишь.
 — А что вы сказали ему обо мне? — спросил Итан.
 — Что вы пришли навестить его и что побудете в этом домике дня два.
 — А мистер Ролли?
 — Папе немного нездоровится. Я думаю, это легкий грипп или простуда. Я прописала ему постельный режим.
 Итан кивнул и снова переключил внимание на сына.
 — Мой приезд, наверное, очень удивил тебя, Дэниел?
 Мальчик кивнул.
 — Если б мог, я бы давно уже пришел.
 — А почему же не пришел? — заинтересовался Дэниел.
 Итан перевел взгляд на Кэт и вздохнул.
 — Потому что я был в тюрьме, Дэниел. Они посадили меня в тюрьму на пять лет. Кэт подалась всем телом вперед:
 — Э-э-э… я не думаю, что так уж необходимо… Итан, гордо выставив подбородок, отрезал:
 — Я не вижу причин говорить не правду. Ложь воздвигает барьеры, а не разрушает их. — И снова обратился к Дэнни:
 — Меня посадили в тюрьму за преступление, которого я не совершал.
 — Почему?
 — Люди ошибаются. А иногда и лгут. Нашлись такие, что решили осудить меня, чтобы им не пришлось брать на себя вину за большую трагедию.
 — А как это случилось?
 — Поступки подростков иногда трудно объяснить… Самое главное — я сейчас на свободе. И первым делом я пришел навестить тебя.
 Дэниел наморщил лоб, обдумывая все это.
 — У тебя волосы длинные оттого, что ты был в тюрьме?
 Итан засмеялся, Кэт тоже не могла удержаться от смеха. Они весело переглянулись. Он так был поглощен своим сыном, что почти перестал ее замечать. Сейчас, с улыбкой на лице, она показалась ему очень привлекательной, даже чем-то напомнила ему мать, но это было не то чувство, которое сын испытывает к своей матери, — скорее поклонение и восхищение. Восхищение манерами и красотой Кэт. Она отвела взгляд и обняла мальчика.
 — Дэнни, это не совсем вежливый вопрос.
 — Нет, — возразил Итан, — это хороший вопрос. Длинные волосы — это знак уважения к моему отцу, твоему деду, Эдварду Миллзу, члену племени блэкфут. Он был индеец, Дэнни. И я тоже индеец. И ты.
 Мальчик удивленно посмотрел на Кэг — А разве мой дедушка не мой дедушка, мама?
 — Конечно, твой. У каждого ребенка есть два дедушки. Один дедушка был папа Итана, другой — мой папа, дедушка Ролли.
 Дэнни, не сводя глаз с Итана, теребил свои волосы на макушке.
 — Но чтобы быть индейцем, тебе вовсе не обязательно отращивать длинные волосы, Дэниел, — сказал Итан. — Я это делаю, потому что горжусь своим происхождением.
 — Я думаю, своей матерью вы гордитесь не меньше, — вставила Кэт едко. Итан кивнул, глядя ей в глаза.
 — Да, — сказал он. И продолжил, обращаясь к мальчику:
 — Кэт имеет в виду, что моя мать, так же как и твоя, была белая.
 — Вот видишь, — сказала она Дэниелу, ероша его волосы, — тебе повезло: у тебя сразу два происхождения.
 Дэниел сморщил нос.
 — А что такое «происхождение»?
 — Индейская кровь и белая кровь, — сказал Итан. — Два народа. Две семьи.
 — Ты помнишь, мы говорили об этом, — сказала Кэт. — Когда читали индейские легенды.
 — А-а-а, — протянул Дэнни, глядя на шкаф с книгами. Украдкой бросив взгляд в сторону Итана, он подошел к шкафу и принялся искать книгу.
 Итан и Кэт переглянулись.
 — Я старалась быть с ним максимально правдивой, когда речь заходила об этом, — сказала она.
 — Я вижу. Я хочу вам сказать… спасибо.
 — Я это делала для Дэнни.
 — Мама, — донесся разочарованный голос Дэниела, — ее здесь нет.
 Кэт встала, подошла к шкафу и, присев на корточки рядом с мальчиком, тоже принялась искать. У нее была восхитительно красивая, точеная фигура, похожая на фигурку Бекки. Облегающие джинсы подчеркивали упругие формы. Итан постарался не сосредоточиваться на этом — изо всех сил, — но не так-то просто было обойти взглядом такую красивую женщину.
 — Вот она, — сказала Кэт, доставая книгу с полки и отдавая Дэниелу. Мальчик бережно взял ее в руки. Какое-то мгновение он молча смотрел на Итана, видимо собирая все свое мужество, затем подошел и сунул книжку ему в руки.
 Итан взял книгу.
 — Да, — сказал он, быстро пролистывая страницы. — Я сразу обратил на нее внимание. Очень интересная книга.
 Дэнни, повиснув на ручке кресла, заглядывал в книжку. Он был так близко, что Итан ощущал запах его волос, недавно вымытых душистым шампунем, видел его гладкую кожу, по тону намного светлее, чем его. Итан слегка коснулся волос сына, затем положил руку ему на плечо. Дэниел чувствовал эти прикосновения, но не выказывал признаков недовольства. Все его внимание было приковано к книге.
 Взглянув на Кэт, которая опять села в кресло, Итан увидел тень опасения на ее лице. Она, однако, сделав видимое усилие над собой, улыбнулась. Он понял — возможно, подспудно он и раньше понимал это, — что Дэниел может стать для них яблоком раздора если не в юридическом, то в эмоциональном смысле. Он видел, что она терпит это только ради ребенка — самой ей это явно не по душе.
 — Какая твоя любимая легенда, Дэниел? — спросил он.
 Мальчик пожал плечами.
 — Может быть, я принесу книжки про индейцев, которые тебе больше понравятся? — предложил Итан. — Хочешь?
 — А-ха.
 — Ты любишь читать?
 — А-ха. Мама читает мне «Чарли и шоколадная фабрика», — сказал Дэниел.
 — Он очень любит Ролла Даля, — объяснила Кэт.
 — Мама читала мне эту книжку, когда я был маленький, — сказал Итан.
 — О! Моя мама тоже мне ее читала! — воскликнула Кэт, обрадованная таким совпадением. — Я вообще-то читала некоторые из книг в этом шкафу, когда была уже постарше, лет в двенадцать.
 — Да, я тоже прошел через эту фазу, — сказал Итан, улыбнувшись, . — но я в этом возрасте перешел сразу к романам о Кожаном Чулке. А после Купера взялся за Роберта Льюиса Стивенсона и, конечно же, Марка Твена.
 — Довольно широкий круг чтения. Наверное, у вас в голове роилось много грандиозных идей после всего прочитанного?
 — Да, это я унаследовал от родителей. Я научился думать своей головой, по примеру родственников с материнской стороны. А от отца я научился думать сердцем. Это может стать очень мощным резервом, Кэт. Сердце — вместилище и мудрости, и души. Я бы хотел, чтобы и Дэниел этому научился.
 Мальчик взглянул на него снизу вверх. В первый раз они открыто посмотрели друг на друга. Любознательность Дэниела взяла верх над настороженностью. Итан обнял его за плечи.
 — В мире очень много интересного, Дэнни, — негромко сказал он. — Я так многому хочу тебя научить…
 Кэт молчала. Это было явное неодобрение. Итан, взглянув в ее сторону, заметил, что у нее раскраснелись щеки.
 Он закрыл книгу, вложил ее в руки Дэниела и сказал:
 — Отнеси маме. Я думаю, она хочет посидеть с тобой.
 Дэнни перешел к креслу Кэт, притиснувшись к ней вплотную. Она погладила его по голове; настроение ее явно улучшилось.
 Громко выстрелило полено в очаге, выбросив в трубу целый сноп искр; все обернулись к камину и некоторое время смотрели на горящие поленья. Затем Кэт, обняв Дэниела, который рассматривал картинки в книге, сказала, обращаясь к Итану:
 — Очередной фронт метели ожидается во второй половине дня. Вам придется провести здесь еще день-два, может быть, больше.
 — Не хотелось бы мне злоупотреблять вашим гостеприимством.
 — Не оставим же мы вас на улице в такую пургу!
 — Но не прочь и проводить?
 Кэт посмотрела ему в глаза. Это был не просто взгляд. Ему показалось, она не знает, что ответить.
 — Мама, — сказал Дэниел, — прочти мне этот рассказ. Про быка-буффало.
 — Сейчас вряд ли получится, дорогой. Надо возвращаться домой: опять может запуржить.
 Это была, конечно, отговорка, он знал. Она хотела увести мальчика отсюда. Итан был расстроен, но не удивлен. С ее стороны было большой щедростью привести сюда Дэниела. Она рисковала. И была близка к тому, чтобы пожалеть о сделанном. Хотя он тоже не знал, как к этому относиться. Даже если бы он повел себя как-то по-другому, это вряд ли изменило бы что-нибудь. Ей бы, конечно, не понравилось, если бы он расстроил мальчика или отдалил от себя, — для нее мучительно видеть его хоть в малейшей степени несчастливым.
 Кэт встала, Итан тоже поднялся. Дэниел смотрел на него так, будто не знал, как себя вести. Итан решил помочь ему сориентироваться — взял его за руку. Как и в первый раз, мальчик подал руку.
 — Дэниел, — сказал Итан, крепко держа сына за руку, — хочешь, я назову твое индейское имя? Дэниел озадаченно посмотрел на Кэт.
 — Что вы имеете в виду — его индейское имя? — спросила она.
 — Мы с Бекки выбрали для него и белое имя, и индейское — сразу же, как обнаружилось, что она беременна.
 — Она мне этого никогда не говорила.
 — Неудивительно.
 — Мама, — спросил Дэниел, — у меня есть индейское имя?
 — Папа говорит, что есть.
 — Бегущий Олень, Дэниел, — сказал Итан. — Так оно переводится. Так звали моего деда. Тебе он приходится прадедом.
 Кэт, обняв мальчика за плечи, крепко прижала его к себе.
 — Ну, Дэнни, давай одеваться. — Она направилась к стулу, на который они побросали одежду, когда пришли. Книга с индейскими легендами все еще лежала в кресле; Итан взял ее и подошел к Дэниелу. Кэт стояла на коленях, одевая мальчика.
 — Спасибо, Кэт, что привели его ко мне, — сказал он.
 Она посмотрела на него снизу вверх.
 — За что спасибо? Я почти ничего для вас не сделала.
 — Надеюсь, я ничем не огорчил вас? Застегнув куртку Дэниела, она встала, посмотрела Итану в глаза.
 — Да нет. Если б я была на вашем месте, я бы наверняка выкинула что-нибудь огорчительное, — сказала она и принялась обуваться. — Этот визит подтвердил кое-что… впрочем, это и так ясно как белый день.
 — Например?
 — Например, что кое-какие вопросы требуют решения. Что есть вещи, которые мы не можем игнорировать.
 — Может быть, я чересчур поддался эмоциям. Она застегнула молнию куртки, надела спортивную шапочку и поправила выбившиеся из-под нее волосы.
 — Я понимаю.
 — Мне бы не хотелось, чтобы вы смотрели на меня как на некую угрозу. Кэт скептически хмыкнула.
 — Давайте поговорим об этом потом. Итан посмотрел, как его сын натягивает рукавички, и протянул ему книгу.
 — Возьми, Дэнни. Почитаешь дома. Я думаю, вы не будете возражать, Кэт, — добавил он.
 Она кивнула. Затем, взяв Дэниела за руку, повела его к двери.
 — Вы не против, если я провожу вас хотя бы часть пути? — спросил Итан, берясь за дверную ручку.
 — Спасибо… но, я думаю, не стоит рисковать. Сейчас мой отец, скорее всего, в постели, но он может попросить Силию перевезти его на кухню — выпить чашку чая, например…
 — Понимаю…
 Она открыла дверь. Холодный ветер со снегом ворвались в комнату. Кэт и мальчик, держась за руки, вышли наружу. Дэнни сейчас же поставил санки у крыльца и взобрался на них. Кэт, привычным движением подхватив веревку, повернулась лицом к Итану.
 — Я вам принесу обед — чуть позже. Тогда, может быть, и поговорим.
 — Хорошо, — кивнул он.
 Улыбнувшись ему одними глазами, она двинулась. Мальчик обернулся и еле заметно махнул ему рукой.
 — Пока, Дэниел! — крикнул Итан.
 Он стоял на крыльце, глядя им вслед, не обращая внимания на морозный ветер, секущий щеки, так что слезы выступили из глаз. Через минуту он вошел внутрь и смотрел, как они удалялись, из окна. Дэниел обернулся еще два или три раза. Трудно было сказать, о чем он думал, но Итан сердцем чувствовал, что он и его сын уже были одно.
 Может быть, и Кэт это тоже чувствовала. Может быть, это-то ее и тяготило.
 Силия, укладывала в корзинку обед для Итана, Кэт ходила из угла в угол.
 — Может быть, мне тоже с тобой пойти? — спросила Силия.
 — Нет. — Кэт остановилась. — Спасибо за заботу, но это только кажется, что я расстроена. — И она возобновила свое движение.
 — Ты ходишь из угла в угол уже пятнадцать минут, дорогая моя. Это совсем на тебя не похоже. Разве что когда переживаешь за кого-нибудь из своих маленьких пациентов, когда они попадают в больницу. Но сейчас, по-моему, совсем не тот случай, ведь так?
 — Да, слава Богу. Если бы кто-то серьезно заболел, это был бы настоящий кошмар. Принимая во внимание, что телефон не работает и в город выбраться нет никакой возможности.
 — И кроме тебя есть врачи.
 — Есть, но ни одного педиатра поблизости. — Кэт села за стол на крайний стул. — Мне иногда кажется, что я уж отвыкла переживать по поводу своих личных проблем.
 — Так все это дрожание рук связано с Итаном Миллзом?
 — Э-э-э… да. По правде говоря, не знаю, что я ему буду говорить.
 — О чем?
 — О Дэнни. О том, разрешу ли я ему снова с ним увидеться.
 — А почему бы и нет? — спросила Силия, укладывая в корзину с провизией несколько салфеток.
 — Потому что он, по-моему, думает добиться права на попечительство.
 — Я понимаю, Кэти, почему это тебя так расстраивает, но и Итана нет причин винить.
 — Я знаю. Я бы, пожалуй, чувствовала то же самое, будь я на его месте. Вот почему мне и не по себе.
 Силия подошла к плите и стала наливать суп в термос.
 — А может быть, он и не добивается официального попечительства? Может быть, все, что ему нужно, — это регулярно встречаться с Дэнни?
 — Но и это мне не очень нравится.
 — Почему?
 — Силия, всего два дня назад этот человек находился в тюрьме с режимом наивысшей строгости.
 — Он говорит, его посадили ни за что.
 — Судьи так не считают.
 — Белые судьи так не считают, — возразила Силия.
 Она наполнила термос.
 — Ты думаешь, все из-за этого? — спросила Кэт. — Расовый вопрос?
 — Я только констатирую факт.
 — Ну и что, по-твоему, я должна делать? Позволить Дэнни видеться с Итаном только потому, что в его жилах течет индейская кровь? Признать, что все в человеке зависит от его этнической принадлежности, и ни от чего больше?
 — Конечно, нет. Ты знаешь это не хуже меня. И эти обвинительные нотки в твоем голосе мне не нравятся. — Силия аккуратно поставила термос в корзинку; — Я просто говорю, что в данном случае человек вполне может быть невиновным. Они просто хотели его посадить только за то, что он, метис, наполовину белый, наполовину индеец, встал на сторону индейцев.
 — «Они» — это ты имеешь в виду Майка Колдуэлла, не так ли?
 — Ты знаешь не хуже меня, Кэти, что мистер Колдуэлл — настоящий расист. — Силия закрыла корзинку.
 Кэт встала со стула.
 — Я думаю, нам вообще не стоит обсуждать этот вопрос.
 — Как хочешь, — ответила Силия, похлопав рукой по корзинке. — Я думаю, мистер Миллз проголодался. Он завтракал очень рано, на рассвете.
 Кэт оценивающим взглядом посмотрела на Силию.
 — Я смотрю, он тебе нравится, а-а?
 — Мне вообще-то показалось, что ты не очень расположена говорить о нем, не так ли?
 — Меня мучает любопытство, что ты думаешь о нем на самом деле. Не умом, а сердцем.
 — Я не очень хорошо знаю этого человека, — парировала Силия, — но у меня предчувствие, что если ты отнесешься к нему с открытой душой, то еще удивишься, какой он человек.
 — Ммм…
 — Эта перспектива тебе не по душе? Кэт молча вздохнула, затем, подумав немного, сказала:
 — Наверное, было бы намного легче, если бы он действительно был мерзавцем, настоящим преступником. Но он не такой. И мне, и тебе он показался порядочным человеком, хотя все во мне так и противится признать это.
 — Ты только не сердись, Кэти, но я примерно знаю, что тебя беспокоит: ты поняла, что твои личные интересы не обязательно совпадают с интересами Дэнни.
 Кэт задумалась.
 — Ты знаешь, в этой индейской идее — думать сердцем — что-то есть.
 Они улыбнулись друг другу.
 — Я пойду посмотрю Дэнни и возьму пальто, — сказала Кэт.
 Поднявшись на второй этаж, она обнаружила, что мальчик лежит на кровати. Он листал книжку с индейскими легендами. Заметив ее, он коротко улыбнулся, но видно было, что мысли его далеко отсюда.
 — Я смотрю, ты очень увлекся этой книжкой, — сказала она, стоя в дверях. — Картинки нравятся?
 — А-ха.
 — Я пришла сказать, что мне надо сходить кое-куда. Если ты устанешь, котик, можешь поспать немного. о'кей?
 Он кивнул.
 Судя по его грустному тону, ему хотелось поговорить. Как будто он в чем-то сомневался. Может быть, ему нужна была поддержка? Она подошла к нему и присела на край кровати. Дэнни поднял на нее глаза.
 — Мама?
 — Что, котик?
 — Тот дядя — он действительно мой папа?
 — Ты имеешь в виду Итана? Да, действительно.
 — А он меня любит?
 — Я уверена, что любит. Он пришел очень издалека только для того, чтобы посмотреть на тебя.
 — О-о!
 — Ну, а он тебе понравился?
 — Он хороший.
 — Да, — отозвалась Кэт, — я тоже думаю, что он хороший.
 — Он тебе нравится, мама?
 Кэт не переставала удивляться, как дети могут моментально понять самую суть вещей.
 — Он кажется мне хорошим человеком, но дело в том, что я встретила его только вчера, поэтому я еще не очень хорошо его знаю.
 — А Бегущий Олень — это действительно мое имя?
 — Это имя дал тебе твой отец, но он называет тебя также и Дэниелом.
 — Он всегда будет жить в садовом домике? Кэт улыбнулась, потрепала его за волосы и ущипнула за щеку.
 — Нет. Садовый домик — это просто место встречи. По-моему, Итан и сам еще не знает, что он будет делать дальше.
 Дэнни задумался.
 — Если он мой папа, почему же он не живет с нами?
 — Ну… — Она стала подыскивать такой ответ, чтобы Дэнни мог понять. — Я думаю, лучше всего объяснить так: у Итана своя собственная жизнь; не все семьи должны быть обязательно вместе.
 — Почему?
 — Это не так просто объяснить, Дэнни. Важно, чтобы люди любили друг друга и хорошо относились друг к другу.
 — Мой папа любит тебя, мама?
 — Ты столько вопросов задаешь сегодня… — сказала она, заключая его в объятия. — Самый простой ответ, наверное, «нет», потому что мы еще совсем не знаем друг друга. Но мы, я думаю, постараемся подружиться.. Ну, котик, мне нужно идти. А ты почитай свою любимую книжку. И помни, что Силия внизу — на тот случай, если тебе что-нибудь понадобится. О'кей?
 Дэнни кивнул. Поцеловав его в лоб, она направилась к двери.
 — Мама!
 Кэт обернулась.
 — Хорошо, что он мой папа. Такого она не ожидала, но попыталась улыбнуться.
 — Я думаю, он обрадуется, когда узнает, как ты к нему относишься.
 — А ты ему скажешь? Она не знала, что ответить.
 — А ты хочешь, чтоб я сказала? Мальчик подумал, потом кивнул.
 — А-ха.
 — Ну хорошо. Тогда я скажу. Но не забудь, что мы договорились не говорить о нем дедушке, потому что дедушка неважно себя чувствует. Ладно?
 Мальчик кивнул.
 Кэт ушла с тяжелым чувством. Она понимала, что Дэнни может проговориться в присутствии ее отца, и тогда не миновать такого скандала, что подумать страшно. Но, с другой стороны, и выбор у нее был невелик: не запретить же ребенку встречаться с отцом.
 Она спустилась вниз. На душе у нее было тревожно. Похоже, Дэнни начинает привязываться к Итану Миллзу. Просто удивительно, откуда у него вдруг появилась потребность общения с отцом. После инсульта Джейк Реяли уделял мальчику не слишком много внимания, и Дэниел действительно испытывал потребность в общении с мужчиной. Нечего лукавить: она с самого момента появления Итана здесь, в доме, относилась к нему с некоторой опаской. А после того, как выяснилось отношение к нему Дэнни, этот страх только усилился. Была ли это ревность или естественный, законный страх за благополучие своего ребенка?
 Кэт не сомневалась, что этот визит не несет в себе ничего хорошего. И тем не менее как-то так получалось, что Итан все сильнее и сильнее притягивал ее. Одно дело — решимость Итана, но и обстоятельства складывались все время против нее.
 Проходя в свою комнату мимо комнаты отца, она обратила внимание, что Джейк спит в каталке, склонив голову набок. «Бедняга!» — подумала она. Когда-то он был сильной личностью, могущественной фигурой, а сейчас превратился в оболочку прежнего своего «я». Хотя это вовсе не значило, что старая черепаха не может укусить. Грустно улыбнувшись, она направилась в свою половину, чтобы одеться и собрать вещи.
 Когда Кэт вернулась на кухню, Силия отмывала раковину.
 — Метель усилилась, Кэти, будь осторожна.
 — Не беспокойся, все будет нормально. Она основательно укуталась и от этого чувствовала себя немного неловко, стеснялась своего вида и сердилась на себя за это. Итан Миллз принес с собой столько проблем!
 Подхватив корзину, Кэт вышла через черный ход. Немного потеплело — верный признак надвигающейся бури. Она направилась к садовому домику. Сейчас самое время выяснить кое-что с Итаном Миллзом.




 Глава 7


 Медленно двигаясь к бревенчатому дому сквозь глубокий снег, Кэт думала о том, что в это время хорошо, наверное, на Гавайях, на пляже. Холодной монтанской зимой такие мысли сами собой приходят в голову. Но вот придет весна, и холмы преобразятся. Поляны заполнятся цветами, а воздух будет насыщен запахом сосен. А над всем этим — огромное голубое небо. Монтана притягивает, входит в кровь, и сейчас Кэт чувствовала это особенно остро.
 Вот и садовый домик показался впереди. Сердце ее забилось. Она сказала себе, что нужно контролировать свои эмоции. Если дело дойдет все-таки до конфронтации, в этом скорее будет повинен Итан, а не она.
 Когда она добралась наконец до двери садового домика, корзина с провизией, казалось, потяжелела вдвое. Кэт не могла отдышаться. Она пообещала себе сразу же, как затихнет метель, снова начать ходить на лыжах, тренироваться. Надо срочно приобретать былую форму.
 Ей уже не раз говорили, что в ее жизни нет ничего, кроме работы, и — приходится признать — в этом есть немалая доля правды. Если она не лечит больных, то возится с Дэнни или заботится об отце. Наверное, действительно надо освободить небольшое пространство и для себя.
 Она поставила корзину на крыльцо, постучала в дверь и принялась отряхивать снег с шапочки и с куртки. Итан не ответил. Она постучала снова. «Спит, что ли? — подумала она про себя. — Или ушел прогуляться?» Она постучала еще раз, теперь громче.
 — Иду, иду! — раздался голос. — Минуту! Через несколько секунд дверь открылась, и Итан появился на пороге. К ее удивлению, он был без рубашки, босиком и с мокрыми волосами. Даже на ресницах висели капли.
 — Извините. Я только из душа.
 Кэт потеряла дар речи. Он? не могла оторвать взгляда от его широких плеч и мускулистых рук. Гладкая, идеально ровная кожа развитой груди, красивого теплого тона.
 — Я… не предполагала… извините… я… — Она усилием воли старалась заставить себя посмотреть ему в глаза и сделать вид, что не замечает его наготы. Тут только она увидела, что он дрожит.
 — Пожалуйста, заходите, — сказал он. — Иначе я замерзну.
 Она подняла корзину и проворно зашла внутрь. Итан закрыл дверь и поспешил к камину, присев на корточки у самого огня, чтобы быстрее согреться.
 — Извините меня, — сказал он, — но горячая вода или холодная, — я должен был принять душ.
 Кэт все еще не могла прийти в себя от увиденного.
 — Э-э-э… Я принесла обед, — проговорила она наконец, приподнимая корзину и устанавливая ее на стул. — Не хотелось бы, чтобы вы голодали. Ну… я, пожалуй, пойду, а вы… приятного аппетита, — сказала она и направилась было к двери. — Только не откладывайте. Силия налила вам горячего супа в термос.
 — Вы что же, уходите? — спросил он с явным разочарованием.
 — Не хочу вам мешать, и я…
 — Вы мне нисколько не мешаете, Кэти. Мне бы нужно было принять душ пораньше, но я просто не мог собраться с духом. Температура воды была не больше сорока градусов 4 , — сказал он, вставая. — Подождите минуту, я надену рубашку.
 Он направился в ванную, она посмотрела ему вслед. Движения его были удивительно грациозны; казалось, тело было в абсолютной гармонии с духом. Она опять поймала себя на мысли, что не может отвести от него глаз. Хотя, если не кривить душой, и было на что посмотреть.
 Он оглянулся, задержавшись на секунду у двери.
 — Вы разденьтесь; снимите верхнюю одежду. Я сейчас.
 Кэт нерешительно расстегнула молнию своей куртки, все еще раздумывая, стоит ли оставаться. Что это было? Демонстрация физических данных? И он хотел сделать это как бы невзначай? В конце концов, не стоит забывать, что он только что из заключения. Должно быть, истосковался по женщине. Впрочем, это его проблемы.
 Она медленно, нехотя сняла куртку и шапку, прошла к креслу, в котором сидела утром. Скосив глаза, украдкой посмотрела в сторону ванной. Дверь была чуть приоткрыта, но, кроме голого локтя или плеча, появлявшихся время от времени, ничего не было видно. Однако на стене висело зеркало, и отражение показывало процесс одевания намного подробнее. Через минуту дверь открылась, и Кэт моментально перевела взгляд на огонь.
 — Извините, — сказал он, направляясь к креслу, в котором сидел утром. — Мне хотелось снова почувствовать себя человеком.
 На нем была плотная шерстяная рубашка; он сел и принялся надевать носки. Это не мешало ему разговаривать:
 — Я тут обнаружил бритву и расческу. Я ими попользовался немного — это ничего?
 — А-а, конечно. Я, по правде сказать, и не помню, чьи это веши.
 Итан улыбнулся (красивая улыбка, отметила она), чувствуя себя совершенно свободно и естественно, в то время как Кэт была напряжена.
 — На кухне была пачка стирального порошка, — продолжал он, — и я затеял постирушку. После этого само собой захотелось помыться.
 Она испытывала какое-то непонятное беспокойство. Хотя и вынуждена была признать, что в его поведении не было ничего неприличного. Все было просто и естественно. Пыль в глаза? Она не знала, что и подумать.
 Покончив с носками, Итан с удовольствием расправил спину, откинул влажные волосы назад и, встретившись взглядом с Кэт, слегка улыбнулся ей.
 — Давно я мечтал о хорошем душе, — сказал он. — В тюрьме вода была или холодной как лед, или горячей как огонь. К сожалению, мой первый душ на свободе тоже оказался ледяным.
 — Мне очень жаль… что наши удобства… — пробормотала она, с трудом подыскивая слова.
 — Да я вовсе «не жалуюсь, — погладил он свой выбритый подбородок. — Напротив — я как будто заново родился.
 То, как он посмотрел на нее, говорило, что мысли его приняли какое-то новое направление. Кэт внутренне напряглась.
 — Послушайте, — сказал он голосом на октаву ниже прежнего. — Я еще раз хочу поблагодарить вас за то, что привели сюда Дэниела. Для меня это очень много значит.
 — Я это заметила.
 Наступила долгая пауза. Тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в очаге. Кэт чувствовала, что он что-то обдумывает, что-то у него было на уме, но, сколько она ни силилась, не могла угадать. Нечто неспокойное, даже пугающее. Итан посмотрел в сторону стула, у которого стояла корзина с едой.
 — Вы принесли суп, говорите?
 — А-а… Да. Я вас тут отвлекаю разговорами, а вы, наверное, хотите есть, — живо проговорила она, радуясь возможности прервать это тягостное молчание. — Я, пожалуй, пойду.
 Она поднялась со стула, и Итан встал. Он не сделал ни малейшего движения в ее сторону, но ее подмывало отскочить.
 — Зачем вы уходите? — спросил он. — Присоединяйтесь, и вместе перекусим.
 — Нет, нет. Я сыта.
 — Тогда, может быть, просто посидите со мной? Они стояли достаточно близко, так близко, что она чувствовала залах его тела — запах свежего, только что вымытого тела и влажных волос. Уголки его губ чуть изогнулись. Неужели он заметил, что она… не то что боится, а опасается его? Наверное, это его развеселило.
 — Ну, хорошо — давайте я с вами посижу. Кэт, не оборачиваясь, села. Итан поставил корзину на колени, открыл крышку, заглянул внутрь.» Наконец-то появился новый объект внимания, теперь не надо таращить глаза друг на друга «, — подумала Кэт.
 — Силия готовит очень вкусные супы, — сказала она вслух. — Сегодня суп из капусты и моркови, очень вкусный. Я уже пробовала.
 — Здорово. Я бы сейчас быка съел, — сказал Итан, бросив на нее хитрый взгляд и едва заметно подмигнув. — То, что любой индеец из прерий может съесть лошадь за один присест, — это не совсем так. Он может съесть лошадь только в том случае, если сильно проголодается'.
 Кэт кивнула, чтобы показать, что принимает его шутку, и чуть заметно улыбнулась. Она не могла понять причину его такого приподнятого настроения. Может быть, после встречи с сыном? Или он пытается очаровать ее, усыпить ее бдительность?
 Итан открыл термос.
 — Ммм… — промычал он. — Какой запах! Не хочу даже сравнивать с тюремной едой, чтобы не портить впечатления.
 Он отлил супа в глубокую Тарелку. Порывшись в корзинке, нашел ложку, попробовал. Кэт было забавно наблюдать за ним.
 — Да, действительно очень вкусно! — И опять, быстро взглянув в ее сторону, заговорщически подмигнул.
 Кэт не знала, как реагировать. К общению с таким Итаном Миллзом она была не готова. Широко распахнутый ворот его рубашки позволял видеть его тело…
 Итан обыгрывает американскую поговорку» I'm so hungry, that I could eat a horse» — «Я так проголодался, что съел бы лошадь».
 Опасные мысли, опасные мысли! Надо переключиться. Самое лучшее — это, пожалуй, беседа. Нельзя молчать, надо что-то говорить.
 — Я заметила, у вас речь хорошо развита, — начала она. — Какое образование вы получили, если не секрет?
 — Я закончил факультет общественных наук университета Северного Колорадо, в Грили, — сказал он, спокойно продолжая есть. — В свое время я поставил перед собой, цель стать первым президентом смешанного, англо-индейского происхождения. Да! Стать президентом Соединенных Штатов. Или учителем в школе резервации, как мой отец. И та, и другая цель казались мне одинаково значительными. Однако в действительности получилось так, что сейчас я — бывший заключенный.
 — Силия говорит, что вы были осуждены несправедливо.
 — Силия права.
 — Вы не обидитесь, если я спрошу вас, что тогда произошло?
 Итан помолчал, раздумывая. Было видно, что вопрос этот застал его врасплох.
 — Нет, не обижусь. Удивительно, но до сих пор этот вопрос мне задавал всего один человек. Сестра. Как бы… истина никого не интересует.
 — Меня, например, интересует.
 — Я хотел стать «добрым самаритянином». Все началось, когда горячие головы из племени взбунтовались. Люди шерифа загнали их в правительственный учебный центр, который находится как раз у самой резервации. У ребят было при себе оружие, и прошел слушок, что намечается перестрелка. Я в то время проводил консультации в этом центре и пришел туда на следующее утро, как раз во время противостояния. Я сказал Майку Колдуэллу, что могу сходить и поговорить с ребятами, но он ответил в таком духе, что «индосов» там и без меня хватает и что еще один «индос» ему там не нужен. Короче говоря, я пошел туда без его разрешения, потому что хорошо понимал, что единственный способ предотвратить кровопролитие — это уговорить ребят мирно разойтись. Я битый час убеждал их не нарываться на пули — законам белых они уже не доверяли ни на грош — и убедил. Тогда я как мог громко крикнул в сторону белых, что мы сдаемся. Но в тот момент, когда мы начали выходить из двери, кто-то со стороны шерифа открыл огонь. Они потом утверждали, что мы выстрелили первыми, но на самом деле все оружие ребят было внутри и с нашей стороны не прозвучало ни одного выстрела за все время осады.
 — Если это правда, — сказала Кэт, — как же они могут обвинять вас в убийстве полицейского?
 — Тот, кого подстрелили, находился по другую сторону здания, и экспертиза — да, подтвердила, что он погиб от пули, выпущенной из полицейского ствола. Но по закону подсудимый ответственен за всех убитых во время совершения преступления, даже если смерть наступила от пули, выпущенной своими, при условии, что полицейские применяли оружие правомерно. Поэтому все и уперлось в вопрос, кто первым открыл огонь — мы или люди шерифа.
 — Вы ведь сказали, что ваше оружие находилось внутри и что вы не стреляли.
 — Это факт. Но заключение экспертизы гласит, что из наших стволов были произведены выстрелы. Выходит, кто-то стрелял из них в промежуток времени от самой стычки и до экспертизы. Это единственное объяснение. И уж конечно, должны были быть свидетельства очевидцев, что в наших руках видели оружие?
 — Ваше слово против слова власти… — сказала Кэт.
 — Совершенно верно. А так как кроме полицейского, еще трое наших ребят были застрелены, шерифу ничего не оставалось, как повесить все на одного индейца, то есть на меня. Я везучий парень.
 — Но какой же смысл обвинять вас, если вы хотели уговорить ребят мирно разойтись?
 — Вы забываете, Кэт, что ваша сестра встречалась со мной и была беременна от меня. В некоторых кругах это не особенно приветствуется.
 — Я понимаю.
 — Однако к чему сейчас все это вспоминать? Все эти пять лет я старался забыть об этом.
 — Вам, должно быть, очень обидно, — сказала она, испытывая к нему искреннюю симпатию.
 — Отец учил меня, что самое глупое на свете — это позволить озлоблению и ненависти одержать над собой верх. Мы не властны над прошлым, а вот над своими чувствами мы властны и должны их контролировать. Я считаю, лучше думать о будущем, чем о прошлом. Дэниел — вот мое будущее. Поэтому я здесь.
 Кэти молчала и… думала. За это короткое время, что она сидит рядом с ним, она многое узнала. Она все-таки сомневалась, действительно ли то, что он ей рассказал об этих выстрелах, — правда. Его рассказ, конечно, убедителен, но она не могла игнорировать и противоположную версию — ту, на основании которой он был осужден.
 — Вы раздумываете, верить мне или нет, — сказал Итан, принимаясь за сэндвич.
 — Вы читаете мои мысли?
 — Нет, конечно, но на вашем месте я был бы занят именно этим.
 Она вспомнила, как говорила Силии совсем недавно, что на месте Итана она бы, конечно, захотела вернуть Дэнни себе, под свое попечительство. Смешная штука — жизнь! Она поняла его желание, а он понял ее нежелание.
 — Вы говорите, вы бы хотели, чтобы прошлое осталось позади? — спросила она. — Возможно, я бы тоже этого хотела.
 — Я бы предпочел, чтобы вы мне поверили. Впрочем, это не самое главное.
 Он открыл маленькую бутылку с яблочным соком. Кэт наблюдала, как он, закинув голову, пьет, как двигается кадык на его горле. Это производило впечатление силы, и в то же время она, как ни старалась, не могла увидеть в нем ничего грубого. Он двигался удивительно легко, уверенный в силе своего тела.
 Если бы она ему нравилась — а Кэт подозревала, что это возможно, — он бы быстро себя укротил. Единственное выражение чувств, которое он себе позволял, — это взгляд.
 — Мне интересно, о чем вы думаете, — сказал он.
 — Я стараюсь понять, кто вы, — вот и все.
 — Ну что ж, я не такой уж и загадочный. Каким вы меня видите, таков я и есть.
 — Я бы не сказала.
 — Это почему же?
 — Вы необычный мужчина, и вы это знаете. Надо отдать вам должное, вы не задираете нос по этому поводу. Однако вы хорошо знаете, что это так, — выговорила она и сама испугалась своей смелости.
 Видно было, что Итан удивлен.
 — Вы не только педиатр, но и психолог, оказывается.
 — Нет, я не психолог. Но мне нравится наблюдать за людьми.
 — Интересно, что мне тоже нравится наблюдать за людьми, — его глаза смотрели прямо в ее глаза. — Мне кажется, мы только тем и занимаемся, что разглядываем друг друга.
 — Я тоже так думаю.
 Она уже отдавала себе отчет, что все это не просто так, что все это ведет куда-то — к чему-то пока неопределенному, — но уже было направление, уже чувствовалось, что это «что-то» — неминуемое, сильное, как неумолимое стремительное движение потока. Подводное течение, которое она чувствовала в нем, вероятно, надо было расценивать как предупреждение, что нужно уходить, пока не поздно, если ей действительно не нравится, куда это может привести. Как будто Итан говорил ей: «Прилив несет тебя ко мне. Если это не то, что ты хочешь, лучше уплывай отсюда подобру-поздорову».
 Конечно, она во всем отдавала себе отчет. И все понимала. И все представляла. Но вообще — все это ерунда, потому что… потому что ей не хотелось уходить. Для женщины с не очень большим жизненным опытом это было… это было… интересно. Как открытие.
 Однако, что это с ней? Похоже, она не уходит потому, что ей хочется узнать, чем все это кончится. Не может быть. Неужели она хочет, чтобы он к ней прикоснулся? Или это любопытство — Как он поведет себя? Одно совершенно ясно, что чем дольше она здесь находится, тем Итан Миллз может стать опаснее. Она искушает его. Да. Искушает судьбу. Да, да, да. Но нет сил встать и уйти!
 — Я чуть не забыла сказать вам, — прервала Кэт молчание, которое уже становилось невыносимым. — Дэнни просил передать вам: он рад, что вы — его отец.
 Итан заулыбался, не успела Кэт договорить. Но через некоторое время улыбка так же резко сошла с его лица. Кэт увидела, что на глазах его заблестели слезы. Он сидел как изваяние, но на лице его она видела отражение глубокого, сильного чувства.
 Она почувствовала, что и у нее на глаза навернулись слезы и ручьем покатились по щекам. И она не обращала на них внимания. Что-то происходило с ними обоими, она не знала, что это, но чувствовала, что втянута во что-то общее, объединяющее ее и Итана. Дышать становилось труднее.
 Наконец Итан сделал глубокий вздох.
 — О лучшем подарке нельзя и мечтать, Кэт, — тихо, почти шепотом сказал он. — Спасибо.
 — Я ничего и не сделала, за что спасибо? — также почти шепотом сказала она.
 — Вы могли не говорить.
 — Но я сказала, Итан. Сказала.
 Он потянулся к ней, все ближе, пока не оказался на самом краешке стула. Протянул руку. Длинную, красивую, сильную руку. Она, поколебавшись, тоже потянулась ему навстречу, пальцы их соприкоснулись и сплелись. Несколько мгновений они так и сидели, каждый на самом краешке своего стула, руки вместе, пальцы сплетены, глаза в глаза. От этого прикосновения дрожь прошла у Кэт по спине. Итан чуть сильнее сжал ее пальцы, еще сильнее, его ладонь поглотила ее ладонь. «Вот, — подумала она, — к чему все шло с того момента, как я переступила этот порог». Да, к этому. Как это все случилось — это внезапное прикосновение, — она не знала и не могла понять.
 Итан легонько потянул ее за руку, и она соскользнула со стула и опустилась на колени. Он медленно приблизился к ней, пленяя ее руки своими ладонями, все время глядя ей в глаза. Кэт не понимала, что с ней происходит. Единственное, что она знала наверняка, — реальный мир уходит. Потрескивали и шипели горящие поленья, ветер завывал за окном.
 Когда он приблизился к ней и прикоснулся к ее лицу, она вздрогнула и… всхлипнула. Весь внешний мир расплывался, таял. Только они двое — он и она.
 Он нежно, едва прикасаясь, провел большим пальцем по ее щеке, и она вся затрепетала. Он обнял ее рукой за шею, и она, как будто ждала этого, откинулась на нее. Его губы медленно потянулись к ее губам; она дрожала, но не сопротивлялась. Где-то внутри ее тела, в глубине, забил источник желания.
 Губы его коснулись ее. Да, сказала она себе. Да! Она знала, она предчувствовала, что это неизбежно, необходимо. Слияние двух душ, двух существ. Жгучее желание одинокого, истосковавшегося существа встретилось с таким же страстным желанием. Только сейчас она поняла, что долгое время тоже была в тюрьме, в другой, но не менее жестокой тюрьме.
 Итан, стоя на коленях, целовал ее, руки его легко скользили по ее телу. Она чувствовала его тепло, вкус его губ, любящую нежность его прикосновений. Ей хотелось еще, еще, еще. Пути для отступления уже не было.
 Кэт в порыве страсти впилась ногтями в его спину, но он даже не вздрогнул. Она хотела обладать им, хотела, чтоб он был ее весь, без остатка. Когда их губы наконец разъединились, они некоторое время не могли перевести дух. Она прижалась к нему, с наслаждением вдыхая упоительный запах мужчины.
 Его рука скользнула ей под свитер. Сильная и нежная ладонь ласкала ее тело, свитер стал мешать, и Итан сдернул его. Она была рада от него избавиться. Итан стал расстегивать узкий бюстгальтер, она с нетерпением ждала этого момента и, как только он расстегнул, сбросила с себя ненавистную полоску ткани. Увидев ее обнаженную грудь, он побледнел и, непроизвольно сжав челюсти, скрипнул зубами.
 Ей и думать даже не хотелось, что у него в голове. Ей хотелось чувствовать, чувствовать, чувствовать! Его желание и ее желание сливались воедино. Его сила, его энергия становились ее силой и ее энергией. Она жадно насыщалась и требовала еще и еще.
 Итан осторожно, нежно подвел слегка дрожащие ладони под ее упругую, налитую грудь, затем приблизил лицо и накрыл сосок губами. Он был в трансе — она чувствовала. Он поднял на нее взгляд, посмотрел ей в глаза, и страстный голод в его глазах был так силен, что она испугалась. Но он поцеловал ее, и поцелуй был так нежен, так ласков… Она захотела его еще сильнее. Рука ее скользнула вниз по его животу, нащупала твердый выступ. Он вздрогнул. С ней происходило что-то невообразимое, она не понимала, что это. Все плыло перед глазами; страстное, всепоглощающее желание захлестывало ее. Итан тоже не мет больше ждать. Глядя на нее из-под полуопущенных век, он глубоко дышал; челюсти были крепко сжаты. Он покачал из стороны в сторону указательным пальцем, давая ей понять, чтобы она подождала секунду, и, легко поднявшись, направился к двери, снял с крючка свое пальто из бычьей кожи и, распахнув, бросил его на пол. Легким движением ноги расправил его.
 — Ложись, — сказал он негромко, но с такой скрытой силой, что она не могла не подчиниться. Кэт знала, что ничего уже нельзя изменить. Она легла, и Итан снял с себя рубашку. Сейчас он был такой же, как и тогда, после душа. Она теперь понимала, что то, что должно сейчас произойти, было в каком-то глубинном слое ее сознания еще тогда, когда она увидела его обнаженного. Она еще тогда, провожая его взглядом в ванную, подсознательно думала об этом, и допускала это, и хотела этого.
 Отбросив в сторону рубашку, он встал на колени меж ее ног, снял с нее ботинки и тоже отбросил их в сторону. Расстегнул джинсы и осторожно стянул их. Взяв за талию, бережно просунул ладони под трусики и, медленно ведя вдоль ног, наслаждаясь каждым сантиметром ее гладкой, атласной кожи, снял их. Легким движением опять встал на ноги, расстегнул и снял с себя джинсы. Кэт не могла отвести глаз от его возбужденной плоти, сердце ее колотилось.
 Когда он опустился на колени, она раздвинула ноги. Резкий запах кожаного пальто. Запах мужчины, перемешанный с запахом зверя. Она приподняла голову, посмотрела на него. Опять мелькнула мысль — пять лет. Пять лет без женщины. Эта мысль на мгновение встревожила, но и возбудила ее. Когда он прикоснулся к нижней части живота, она закрыла глаза. Он стал гладить ее, и от его ласк все внутри ее горело огнем. Такого еще никогда не было. Только в мечтах, в эротических фантазиях случалось что-то похожее. Раньше, во время соединения с мужчиной, ей хотелось сжаться, спрятаться внутрь, теперь же, наоборот, ей хотелось полностью раскрыться.
 Он придвинулся к ней, еще шире раздвинул ей ноги. Она жадно смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Волна неуверенности вдруг охватила ее — она понимала, как важно все происходящее сейчас. Он так пристально, серьезно смотрел на нее… Было немного страшно.
 Но тут он вошел в нее, и она охнула, откинула голову, прикусив губу.
 Итан замер на секунду. Его черные волосы свободно свисали, касаясь ее лица. Она видела, что он сильно сжал челюсти, стараясь сдержать себя. Он был такой большой, сильный, твердый… Широкая, гладкая, сильная грудь его нависала над ней, мускулистые руки слегка дрожали под тяжестью тела.
 — Итан, — прошептала она и обняла его ногами, помогая ему войти глубже.
 Глаза его заискрились от восторга, когда он начал двигаться, сначала медленно, затем все быстрее и все сильнее. Он был сейчас не мужчина, а сам дух природы. Это была жизнь в своей самой чистой, первозданной форме. Он был ветер, парящий орел, солнце! Она была жирная, плодородная земля, долго стоявшая под паром и принимающая сейчас его свет, его силу, его семя.
 Его толчки становились все сильнее, все чаще. Кэт видела по его лицу, что буря вот-вот разразится. Она так слилась с ним, что ее собственная страсть оставалась где-то на втором плане. Она была очарована, загипнотизирована тем, что с ним происходило, и забыла про себя, ожидая его освобождения больше, чем своего.
 Его низкие, утробные постанывания становились все громче, напоминая порывы усиливающегося ветра. Она видела, что возбуждение полностью овладело им. Они оба, и он, и она, были захвачены ожиданием взрыва.
 Толчки его стали все требовательнее, и вот он вздрогнул, напрягся, замер и застонал громко, почти закричал. Пять лет воздержания выливались потоком. Мышцы на плечах дрожали от напряжения, когда сила его выходила из него. Затем он лег на нее, полностью расслабленный, не в силах пошевелиться.
 Кэт обняла его. Беспредельная нежность охватила их обоих. Обняв его за шею, она целовала его в щеку.
 — Мне очень жаль, что… — прошептал он.
 — А я не жалею. Даже нисколько. — Она отбросила его волосы назад. — И ты не жалей ни о чем.
 Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, вглядываясь в них, ища в глубине их что-то нужное ему, пытаясь понять. Возможно, он силился понять, что произошло только что с ними обоими, а она поняла. Как будто надо было оставить какой-то груз позади, и она помогла ему в этом. Она пожертвовала собой, помогла ему и… себе, как ни иронично это звучит.
 — Ты… не успела? — шепотом спросил он, целуя краешки ее губ.
 Как она могла объяснить ему, что это вообще не… секс, а нечто большее, более важное? Она даже сама еще не могла охватить это разумом. Она чувствовала только, что это нечто очень значительное, большое.
 — Это все совсем не важно.
 Он недоверчиво заморгал, удивленный. Она осторожно надавила ему на плечо, и он откатился на бок. Он любовался ею, подперев подбородок ладонью.
 — Считай, что это… подарок, — сказала она просто. — От меня. Я, правда, сама не знаю, по какому поводу…
 Итану эти слова явно не понравились.
 — Кэт, если ты думаешь, что ты была просто… женщина, то это не так. Напрасно ты думаешь, что ты просто… женщина после долгого перерыва.
 — Тебе было нужно. И… мне тоже было нужно. Может быть, это не совсем одно и то же — у тебя и у меня, но когда…
 — Нет.
 Она повернула голову, посмотрела ему в глаза, снисходительно-иронично улыбнулась.
 — Удивительно. Мужчины могут быть такими грозными, такими сильными, а через несколько мгновений — такими невинными младенцами.
 От ее насмешливого тона ему стало легче.
 — Сила есть и у тебя, и у меня. Только разная, — проговорил он, целуя ее в плечо, затем легким движением провел рукой по ее груди и остановился на животе. — Ты очень красивая женщина. Мне стоило большого труда сдерживать себя, когда мы разговаривали во время обеда. Я жевал печенье, а думал…
 — Это было заметно. Чуть-чуть.
 — Это был не просто секс.
 — Итан, у тебя доброе сердце, ты очень внимательный, заботливый, не говоря о том, что просто замечательный, но давай все-таки не будем фантазировать. Мы знаем друг друга меньше суток.
 Выражение его лица говорило, что он недоволен и эти слова раздражают его.
 — Я понимаю, что тебе неприятно, наверное, ты укоряешь себя, — сказал он, — и я сожалею, действительно сожалею о том, что случилось, но давай не будем отбрасывать этого. Дай мне возможность пересмотреть все это, обдумать, разобраться.
 Его искренность тронула ее. Кэт приблизилась к Итану и потерлась щекой о его щеку.
 — Хороший ты парень. Ты и сам, наверное, знаешь это. Но… случилось то, что должно было случиться. Ты отомстил, я сделала кое-какие поправки.
 — Это все не так, — настаивал он. — Я не хочу, чтобы ты так думала.
 — Ты ошибаешься, — сказала она, опершись подбородком на сложенные кулачки. Она смотрела ему прямо в глаза. — Ошибаешься. Я сейчас одеваюсь и возвращаюсь домой. Ты можешь использовать то, что случилось, против меня или же, как джентльмен, забыть. Как будто этого не было вообще.
 Он примирительным жестом коснулся ее руки.
 — Я сделаю все, что ты хочешь, только не уходи с такими мыслями в голове.
 — Ну и что же ты собираешься делать? Держать меня здесь взаперти, как заключенную? Он поцеловал ее в плечо.
 — Ну что ж, может быть, и придется. От прикосновений, от этих слов ее охватила легкая дрожь. Она сделала над собой усилие, чтоб не поддаться чарам.
 — Я пришла, чтобы поговорить о Дэнни, выяснить твои намерения, и — вот чем все кончилось.
 Итан осторожно повернул ее к себе. Они лежали сейчас лицом к лицу.
 — Ты, конечно, права, только не время сейчас обсуждать это. — Он провел рукой по изгибу ее бедра. Затем, обхватив ее за ягодицы, придвинул вплотную к себе. — Я хочу еще, — прошептал он.
 Всего несколько секунд назад она была твердо намерена уходить, но сейчас заколебалась. Вернувшееся к нему сильное, зовущее желание увлекло и ее. Она положила голову ему на плечо. Легкими поцелуями он касался ее шеи. Невероятно, но она снова была побеждена, очарована.
 Итан, обуреваемый страстью, положил Кэт на спину и принялся целовать ее упругие груди, облизывать соски. Рука его скользнула меж ее ног; время от времени он ощущал дрожь. Теперь ее желание звало его.
 Вскоре от жгучего желания она стала царапать его тело — и сама поразилась этому, потому что раньше с ней такого никогда не было. На этот раз она, а не он, не владела собой — это было совершенно новое, не испытанное чувство. Она пыталась бороться с этой лавиной, взять себя в руки, но вскоре поняла, что это намного больше и сильнее ее. Она отдалась этому новому, сильному, всепоглощающему чувству. Его взрыв совпал с ее взрывом, это произошло одновременно.
 Потом она лежала — так неподвижно, будто это было не ее, а совершенно чужое тело, — закрыв глаза, ничего не помня, ни о чем не думая, погруженная в блаженство и счастье, с трудом веря во все происшедшее. Опять Итан взял верх. Они были там же, что и в самом начале, все было так же. Только теперь они любили друг друга.




 Глава 8


 Темнело. Ветер усилился, и негромкое завывание превратилось в сплошной вой. Опять повалил густой снег. Итан, сидя в кресле, наблюдал, как Кэт, глядя в окно, как в зеркало, натягивает свою вязаную шапочку. Даже сейчас, в мешковатой зимней одежде, она была красива. Была в ней какая-то утонченность, изысканность, что-то свое, близкое, родное, и на мгновение что-то сжалось и защемило у Итана в груди, и волна нежности и жалости к этому беззащитному существу охватила его. Он, конечно, понимал, что все это ерунда, не имеет смысла, потому что общего у них в действительности было очень немного, а разделяла целая пропасть. Но надо было признать, что их души сейчас были одно целое. Кэт чувствовала то же, но была более осторожна.
 — Давай-ка, я провожу тебя, — сказал Итан.
 — Не говори глупостей. Дом совсем рядом. Да и не стоит рисковать — отец может тебя увидеть.
 Он встал с кресла, подошел к ней. Щеки ее еще горели ярким румянцем. Она опустила глаза, но он, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть на себя.
 — Это был самый лучший день в моей жизни, — сказал он.
 — В целой жизни?.
 — Да.
 — Я думаю, ты просто соскучился по женщине, Итан, после долгого воздержания в тюрьме.
 Он расхохотался, запрокинув голову. Видно было, что эти слова действительно рассмешили его.
 — Перестань смеяться, Итан. «Ха-ха-ха», — передразнила Кэт.
 Вместо ответа он поцеловал ее в губы.
 — Нет, Кэт, тюрьма тут ни при чем. Это все ты.
 — То, что произошло… Мы просто немного… пошли на поводу у своих желаний. Я надеюсь, ты тоже не заблуждаешься на этот счет.
 — Я с тобой просто познакомился поближе. Это кое-что значит.
 Заправляя волосы под шапочку, она испытующе посмотрела на него.
 — Между прочим, мы в разговоре стали обходить стороной Дэниела. Обрати внимание. Это как-то нехорошо.
 — Да, действительно. Давай поговорим.
 — Когда? Когда будем праздновать годовщину твоего пребывания здесь?
 Он коротко хохотнул в ответ на ее шутку.
 — Надеюсь, ты придешь еще? Она посмотрела на часы.
 — Я думаю, часа через два. Я принесу тебе ужин. Он не удержался и опять поцеловал ее.
 — Два часа — как вечность. Она глубоко вздохнула, с укоризненным видом покачала головой.
 — О, Итан… Теперь я понимаю, как ты вскружил голову Бекки. Тебе невозможно сопротивляться.
 — А тебе так уж хочется сопротивляться? Она застегнула молнию на куртке.
 — Конечно!
 — Почему?
 — Из чувства самосохранения. Все это, — обвела она пальцем вокруг, — просто ожившая фантазия.
 Это к нам не имеет никакого отношения — ни к тому, кто мы есть на самом деле, ни к тому, что нам в действительности нужно.
 — Я с этим не согласен.
 Она еще раз пристально на него посмотрела.
 — Это плохая примета. Мы не сходимся во взглядах даже на то, что случилось.
 — Ну… не будем впадать в пессимизм. Когда стакан наполовину наполнен водой, можно сказать, что он наполовину пуст, а можно — наполовину полон. Я принадлежу к тем, кто говорит, что стакан наполовину полон.
 Она достала перчатки.
 — Ты, может быть, считаешь, что это я просидела пять лет в камере?
 — Вообще-то… было похоже.
 — С тобой невозможно разговаривать, — сказала она, натягивая одну перчатку.
 — Да нет. У меня просто очень, очень хорошее настроение.
 — Я хотела сказать, что ты, наверное, собирался наверстать упущенное за пять лет в один день.
 — Мне показалось, что и тебе хотелось ухватить побольше, как ты считаешь?
 Кэти натянула вторую перчатку, но не поднимала глаз, упорно избегая его взгляда. Итан понял, что задел больное место. Он помолчал, ожидая ответа. Потом Кэт твердо, с вызовом посмотрела ему в глаза.
 — Это не твое дело, Итан. Порядочные люди не задают таких вопросов.
 — Мне казалось, что между нами все в открытую…
 — Да, у нас это произошло. Это было, — она взмахнула рукой, подыскивая подходящее слово, — прекрасно. Но между нами ничего нет. Нас ничто не связывает. Как я уже сказала, это была просто фантазия.
 — Что ты говоришь? Женщина, с которой я был близок, — это вовсе не ты? А та женщина, которая действительно ты, хочет, чтобы я не слишком задавался и важничал?
 — Может быть.
 — Не пойдет. Я не подписываюсь.
 — Никого не волнует, подписываешься ты или нет. Дело в том, что есть реальность, которую надо трезво воспринимать.
 — Ну, хорошо, я постараюсь все трезво воспринимать.
 Она долгим взглядом посмотрела ему в глаза и, тяжело вздохнув, взяла корзинку и направилась к выходу. Коснувшись дверной ручки, она помедлила. Итан подошел.
 — До свиданья, Кэти, — сказал он, слегка дотронувшись до ее щеки.
 — До свиданья, — пробормотала она. Кэт сначала нерешительно, потом энергичным жестом потянула дверь. Но Итан толкнул дверь, и та захлопнулась. Повернув ее лицо, он прильнул к ее чувственным губам. Она взглянула Итану в глаза. Ресницы ее дрожали; она с трудом удерживала слезы. Но она опять открыла дверь, переступила порог и погрузилась в завывающую круговерть снега. Итан, закрыв за ней дверь, выглянул в окно. Она медленно поднималась по склону, с трудом вытаскивая ноги из снега, которого стало заметно больше, и наклонив голову навстречу ветру. Он с болью в сердце следил за ней взглядом. Ему хотелось проводить ее, помочь, но она права: надо считаться с реальностью. Какая она сильная женщина! И какая сострадательная. Но силуэт хрупкой фигурки на склоне вызвал прилив жалости. Доктор. Взрослый, образованный, ответственный человек, а ему хотелось защитить ее, быть рядом, так же как он защищал Бекки и был с ней рядом. И Кэти была права, когда говорила, что все сходится на мальчике. Да, главное — поставить Дэнни на ноги. Но его тревожило другое чувство. Он начинал понимать, что они — он и Кэти — стали заложниками.
 Итан подошел к очагу и подбросил в огонь полено. Два часа. Не так уж долго, особенно по сравнению с бесчисленными днями, неделями, месяцами, которые он провел в тюрьме. Итан уже знал, что эти два часа он проведет в таком же нетерпеливом, томительном ожидании, как и там, в клетке. Он страстно желал ее, но знал, что, когда она вернется, не найдет нужных слов. Он опять вспомнил совет отца: «Загляни в свое сердце. Сердце не умеет лгать».
 Кэти нежилась в ванной, в горячей, пенистой воде, и лопающиеся пузырьки приятно покалывали ее кожу. Кто поверит сейчас в то, что произошло с ней? Она сама верила с трудом.
 Когда она вернулась в дом, Силия пылесосила переднюю.
 — С тобой все в порядке, Кэти? — спросила она, оторвавшись на минуту от работы.
 — Нормально, — ответила она и прошла прямо наверх. Лучше не распространяться, а то еще догадается. Начнет расспрашивать, почему она задержалась там на четыре часа. Впрочем, Кэт не очень-то это и волновало — догадается она или не догадается. Силия — умная женщина, она не будет ее судить. Что будет дальше — вот что ее беспокоило.
 Интимная связь с Итаном могла иметь самые неожиданные последствия. Это могло коснуться Дэниела — и именно это тревожило ее сейчас больше всего. Но каковы, если отбросить все постороннее, мотивы действий Итана? Неужели он склонил се к интимной связи, чтобы добиться какой-то выгоды? Неужели он расчетлив? Кэт не хотелось так думать. Если это так, то… нет, в это трудно поверить. Он был настолько привлекателен… и — это было настоящее, неподдельное. Конечно, любая женщина покажется желанной после пяти лет тюрьмы. С этой позиции его мотивы понятны. «А твои мотивы, Кэт?» — спросила она себя. Ее мотивы были непонятны.
 Она так легко уступила ему. Это не в ее характере. Как бы то ни было, она всегда была излишне скромной и стыдливой, правильной, но не до педантизма… Если уж быть до конца откровенной, то… как бы немного сомневалась в себе. Она не совсем была уверена в своей сексуальности. Но — были сомнения и исчезли. Итан изменил все. Он вызвал в ней такие чувства и желания, о существовании которых она и не подозревала.
 Как же она допустила, чтобы это все произошло? Кэт хотелось думать, что это была досадная ошибка, заблуждение. Но каждый раз, когда она думала об Итане, она испытывала какое-то новое, теплое чувство, как будто он мог вызвать к жизни что-то очень важное, значительное внутри ее, что-то скрытое, дремлющее, ждущее пробуждения. Это кружило голову, но это и пугало. Если он может сделать это, значит, возможно, он способен и на большее?
 Мысли Кэт прервал плач Дэнни внизу, на первом этаже. Она, опомнившись, поняла, что забыла о своих обязанностях, оставив ребенка на попечение Силии. Она быстро встала, вытерлась полотенцем, оделась и, застегиваясь на ходу, быстрым шагом направилась в гостиную. Ветер с громким свистом сдувал снег с крыши. Метель разбушевалась. Нести ужин Итану было сейчас рискованно. Если так и будет мести, придется отложить до утра.
 Дэнни, рыдая, сидел в гостиной и сжимал в руках книгу с индейскими легендами. Увидев Кэт, он надул губы, всем видом давая понять, что обиделся.
 — Дэнни, что случилось?
 — Мама… Я обиделся на Силию. Я хотел показать дедушке мою книгу, а она мне не разрешила. Она заставила меня сидеть на этом стуле.
 Вообще и Кэти, и Силии нравилось, когда Джейк возился с Дэнни: ребенок был под присмотром и можно было чем-нибудь заняться. Но сейчас она понимала, почему Силия не хотела, чтобы мальчик показывал книгу деду: разговор зашел бы об Итане.
 — Дедушка плохо себя чувствует, дорогой мой. Силия опасается, что ты тоже можешь заболеть. Когда он поправится, ты покажешь ему свою книжку.
 — Но я хочу сейчас.
 — Я понимаю, что тебе не терпится, но лучше подождать, чем болеть. Может быть, пойдешь в свою комнату?
 Дэнни кивнул.
 — Ну, хорошо, иди к себе, поиграй там. Скоро будем ужинать. Я тебя позову. Может быть, мы почитаем перед обедом твои любимые легенды.
 Дэнни подбежал к ней, быстро обнял и побежал к лестнице. Кэт, умиротворенно улыбаясь, проводила его взглядом, потом пошла навестить отца.
 Джейк сидел в своем кресле в купальном халате, с хмурым видом наблюдая, как Силия меняет ему постельное белье. Увидев Кэт, он не улыбнулся, как обычно.
 — Что произошло? — спросила Кэт.
 — Мы немного поспорили, — сообщила Силия.
 — Старость — поганая штука, Кэт, — пробурчал отец. — Это уж точно, поверь мне. Если сможешь не стареть, то лучше не старей.
 — Ну, если и есть альтернатива, то она совсем не привлекает, папа, — Да… поживешь с мое…
 — Когда плохо со здоровьем, положение всегда кажется хуже, чем оно на самом деле, — сказала Кэт, приподнимая его веко. — Температура есть?
 — Чуть выше нормы, — сказала Силия, натягивая наволочку на подушку. — Я поставила градусник десять минут назад.
 — Да я здоров, черт побери! — отозвался Джейк. — Мочевой пузырь вот только слабоват, да ходить не могу, а так — все в порядке!
 — Я думаю, самое страшное уже позади. Если бы ты чувствовал себя действительно плохо, ты бы не был таким раздражительным.
 — То, что мне нужно, — это порция хорошего виски, — с нескрываемой надеждой в глазах сказал Джейк.
 — Алкоголь не дружит с лекарствами, — отреагировала Кэт.
 — Тогда к чертям все лекарства!
 — Тебе бы хорошо пообедать, а затем хорошо поспать. И завтра будешь как огурчик.
 — Если доживу.
 Кэт, улыбнувшись, поцеловала его в лоб.
 На кухне зазвонил телефон.
 — Скажите пожалуйста, — заметила Силия. — Телефон-то, оказывается, работает!
 — Отлично! — сказала Кэт, быстрым шагом направляясь к двери. — Мне надо позвонить, как там мои пациенты.
 — Кэт? Это ты? — услышала она в трубке. Это был голос Майка Колдуэлла. — Как я рад тебя слышать! В вашем районе не работал телефон, и я беспокоился, добралась ли ты до дома.
 — Тяжеловато было, надо сказать, но я все-таки добралась.
 — Ребята из дорожного отдела говорят, что тебе крупно повезло, если сумела добраться. Они еще сказали, что, скорее всего, тебе придется пережидать пургу в машине.
 — Не пришлось.
 — Я их предупредил, чтобы они там посмотрели, не стоит ли машина на обочине.
 — Это очень предусмотрительно, Майк. Спасибо.
 — Ты для меня очень дорога, сладкая моя, нравится это тебе или нет. Впрочем, я позвонил не только для того, чтобы это тебе сказать. Дело в том, что Миллз сейчас находится в ваших краях, и не исключено, что он направляется в сторону вашего дома. Его там видели. Водитель грузовика подвез его до Бентона, но вряд ли он задержался там надолго. Кто-то видел, как он голосовал на 93 — м шоссе. Не надо быть слишком умным, чтобы догадаться, куда он направляется.
 — Это меня не очень-то беспокоит.
 — Ты Джейку сказала о нем?
 — Нет. Зачем? Папа лежит с температурой, и меня сейчас больше занимает, как привести в норму его давление.
 — Тебе, конечно, видней, но, по мне, пусть твой отец держит винчестер наготове — на всякий случай. Во время метели, конечно, маловероятно, что Миллз нагрянет, но, когда она кончится, обязательно выползет из-под какого-нибудь валуна, где он сейчас, скорее всего, пережидает метель, и заявится к вам. Бог знает, что у него на уме. Тебе лучше быть готовой к его приходу, Кэт.
 Она вспыхнула и подумала: как хорошо, что они говорят по телефону и Майк не видит, как она покраснела.
 — Не беспокойся. Я не маленькая.
 — Как только утихнет, я пошлю туда патрульную машину. Может быть, и сам заскочу.
 — В этом нет необходимости, Майк.
 На другом конце провода наступило молчание.
 — Не слишком ли ты в себе уверена, Кэт? — спросил он. — По-моему, ты недооцениваешь Миллза. Он опасен.
 — Спасибо за предупреждение.
 — Хмм… — Она чувствовала, что Майк хотел сказать что-то еще, но, видимо, рассудил, что сейчас не самое лучшее время пускаться в рассуждения. — Ну что ж… Я тебя предупредил, выполнил свой долг.
 — Мы здесь вообще-то не знали, что телефон работает, — сказала она. — Это первый звонок — от тебя. Я сейчас включу автоответчик — не было ли каких-нибудь звонков из города.
 — Не думаю. Во всяком случае, я не слышал, чтоб кому-нибудь нужна была медицинская помощь.
 — Ну, тогда хорошо. Я не люблю быть вдали от пациентов.
 — Хорошая причина, чтобы перебраться в город на постоянное жительство. Есть, вообще-то, и другие причины, но сейчас, я вижу, не время их обсуждать.
 — Да, действительно — не «время. У меня тут дела. Спасибо за звонок.
 Кэт с тяжелым чувством повесила трубку. Теперь, когда Майк взялся за поиски Итана, ситуация резко обострилась. Как только погода прояснится, Итан отправится в путь. Это опасно. А Майк приедет сразу же, как только будет возможно, — уж он не заставит себя ждать. Да. Неприятно.
 Когда она вернулась в комнату отца, Силия уже поменяла постельное белье. И Силия, и Джейк вопросительно посмотрели на нее.
 — Майк Колдуэлл звонил, — ответила она на их немой вопрос. — Хотел удостовериться, добралась ли я домой.
 — Вот это мужик, я понимаю! — сказал Джейк. — Как раз такого тебе и надо.
 — Я знаю, папа, что он тебе нравится.
 — Знаешь, знаешь. Плохо только, что тебе он не нравится.
 — У Майка есть положительные черты, — осторожно сказала Кэт, глядя на Силию, которая сохраняла стоическое молчание. — Пойдем, папа, тебе нужно лежать.
 Они помогли Джейку перебраться в постель. Видно было, что болезнь идет на убыль и скоро он должен поправиться.
 Решив сделать несколько телефонных звонков, Кэт направилась с Силией на кухню.
 — Майк в курсе, что Итан где-то здесь, — негромко сообщила она экономке. — Он собирается послать полицейских сюда, как только дорога станет проходимой.
 Это известие явно обеспокоило Силию.
 — И что ты собираешься делать?
 — Надо найти способ вывести Итана отсюда и доставить в резервацию, раз уж он так туда рвется. Я с ним обговорю все, когда понесу ужин.
 — Не опасно ли выходить из дома в такую погоду? — возразила Силия, кивая на окно. — Он, я думаю, не умрет с голоду до утра.
 — Ладно, посмотрим. Сейчас мне надо узнать, как там мои пациенты.
 — Да… — вздохнула Силия. — Мы всегда кому-то нужны, каждую минуту.
 — Удел врачей и матерей, — отозвалась Кэти.
 — Удел женщин.
 — Да, правильно, — улыбнулась Кэт и направилась к двери.
 — Кэти…
 Кэт остановилась.
 — У тебя действительно все в порядке?
 — Если честно — не знаю… Силия задумалась.
 — Я не знаю Итана Миллза, — сказала она. — Но то, что я видела своими глазами, мне в нем нравится. Мне кажется, он стал жертвой несправедливости. Он очень любит своего сына. Он сильный, самостоятельный мужчина, так что лучше позаботься о себе.
 Что ж, правильно. Только не поздновато ли? Переспав с Итаном, она поставила все с ног на голову. Это, конечно, не значит, что не нужно выбираться из этой западни, которую она построила для себя, но… Но! Задачка.
 — Я постараюсь быть осторожнее, — сказала Кэт вслух. — И… Спасибо за заботу, Силия.
 — Ты, конечно, врач, Кэти, но ты еще и женщина. У мужчин срабатывает инстинкт по отношению к женщинам. Они не владеют собой. И иногда даже не имеет значения, хорошие у него были намерения или плохие. Я это говорю как старшая, умудренная опытом сестра.
 — Я понимаю. Буду осторожна, так что не волнуйся.
 Силия молча кивнула. Кэт пошла наверх, почитать Дэнни книжку. Неторопливо поднимаясь по ступеням, она подумала, что Силия не на шутку обеспокоена. И было отчего.




 Глава 9


 Кэт с облегчением вздохнула, узнав, что отец решил поужинать у себя в комнате: он попросил Силию принести ему поднос с едой. Кэт, Дэниел и Силия ужинали на кухне, и Дэнни беспрерывно болтал о своем отце, задавал Кэт десятки таких мудреных вопросов про Итана, что та не знала, как ответить. Силия от этих вопросов, сыпавшихся один за другим, только мрачнела.
 Метель была в самом разгаре. Нужно было бы отнести ужин Итану, но Кэт понимала, что выход этот связан с немалым риском. С другой стороны, теперь, когда в истории этой замешан Майк, нужно срочно обсудить ситуацию с Итаном.
 Угадав мысли Кэти, Силия взяла заботу о Дэнни на себя: они с мальчиком отправились наверх.
 Корзина с едой стояла наготове. Кэт тепло оделась, замоталась шарфом, собралась с духом. Мельком взглянув в окно на бушующую вьюгу, она подумала, что эти сто ярдов, конечно, не воскресная прогулка.
 В лицо ударил резкий, колючий ветер. Не успела она сделать и десятка шагов, как перед ней, как из-под земли, выросла огромная темная фигура. Она вскрикнула, но голос ее был почти не слышен из-за сплошного, надсадного воя ветра. Инстинктивно отпрянув назад, она споткнулась и повалилась в мягкий снег. Только через несколько мгновений она поняла, что это был Итан.
 — Извини! — прокричал он, стараясь перекрыть свистящее завывание ветра. — Я не хотел тебя напугать.
 — Что ты здесь делаешь?
 — Я пришел тебя встретить: одной идти опасно, — опять прокричал он что есть мочи сквозь закрывавший пол-лица шарф, забирая корзинку у нее из рук.
 — И долго ты ждал?
 — С полчаса.
 — Итан, ты ненормальный.
 — Может быть. Но лучше ждать здесь, у, дверей, чем трястись, за тебя — заблудишься ты, не заблудишься… — он взял ее за руку. — Пойдем, надо идти.
 Видимость была такая же, как и вчера, но ветер сильнее. Она двинулась за Итаном, ослепленная яростным напором ветра. Через несколько шагов вокруг видны были лишь сплошные вихри снега. Шаг, еще, еще, еще. Где садовый дом — впереди, справа, слева? Еще шаг, еще, еще, еще. Наконец впереди забрезжил свет в окне бревенчатого дома. Вот и крыльцо. Дверь. Тепло дома. Бедный Итан, наверное, промерз до костей. Поставив корзинку на пол, он направился к огню, на ходу откидывая капюшон, от мороза превратившийся в жесть, и ослабляя шарф. Снял перчатки, принялся греть руки. Кэт присела рядом на корточки и тоже стала греть руки.
 — Ну, как?
 — Жить буду. Я спрятался от ветра за крыльцом. Ноги замерзли, а так — ничего.
 — Если б я знала, впустила бы тебя в дом. Отец лежит с простудой, не встает.
 Они нерешительно улыбнулись друг другу. Кэт сняла шапку. Итан взял ее за плечи, повернул лицом к себе. Преодолев застенчивость, она взглянула на него. Вопреки своему недавнему намерению обсудить с ним изменившуюся ситуацию, ей не хотелось начинать разговор. Когда Итан поцеловал ее, она без колебаний ему ответила, и все, кроме ее горячего чувства, тотчас вылетело в окно.
 — Я так скучал… — прошептал он, касаясь влажными губами ее щеки.
 — Несколько часов всего…
 — Как будто несколько лет.
 Он принялся торопливо расстегивать свое пальто, а Кэт резким движением расстегнула молнию своей куртки, и они одновременно отбросили ненавистную одежду. Итан взял ее за руку и мягким движением повлек к дивану. Они сели рядом, касаясь друг друга, Итан обнял ее одной рукой за плечи; некоторое время они сидели так, молча глядя на огонь.
 — Боюсь, у меня плохие новости для тебя, — произнесла наконец Кэт и рассказала ему о своем недавнем разговоре с Майком Колдуэллом.
 — Похоже, шерифа больше занимают его исключительные права, чем исполнение долга.
 — Он может беспокоиться сколько угодно — это его дело. Я ему ничего не должна, — сказала Кэти и мысленно удивилась резкости своего тона. — Меня по отношению к нему милосердие не распирает, — объяснила она.
 — Приятно слышать.
 — Не спеши радоваться. Должна заметить, что я много передумала сегодня. Не очень-то умно я поступила, отдавшись тебе.
 — Это что — перемена в твоем отношении ко мне или просто предупреждение, чтобы я не очень доверял твоим словам?
 Они оценивающе посмотрели друг на друга. Кэт осторожно высвободила свою руку из его руки.» Говорить — так сейчас «, — подумала она.
 — Нам надо поговорить о Дэнни, — сказала она вслух.
 — Хорошо. Мне кажется, именно из-за этого ты и пришла. Я не прав?
 Только сейчас она вспомнила о корзине.
 — Э-э-э… Ты поешь сначала, Итан. Я такая невнимательная.
 — Все нормально. Давай-ка лучше поговорим, действительно. Я вижу, ты себе места не находишь.
 — На моем месте ты бы тоже себе места не находил, — парировала она.
 — Все правильно. Однако успокойся, Кэт. Увидев тебя, я понял, что о лучшей матери для Дэнни нечего и мечтать.
 Слова эти были приятны, но все-таки ее одолевали сомнения.
 — Что ты имеешь в виду? Что мальчик останется со мной?
 Ужас отразился на его лице.
 — Дэниел — мой сын, Кэт. Я намереваюсь быть ему отцом. Если я откажусь от него, это будет невозможно.
 Теперь страх охватил Кэт.
 — Ты хочешь сказать, что намерен взять его под свое попечительство?
 — Я же не погубить его хочу. Я намерен разделить с ним свою жизнь. И пойми, я вовсе не намереваюсь вырывать его из твоих рук. Я хорошо понимаю, что это не пойдет на пользу ни ему, ни мне, ни тебе.
 — Итан, не уклоняйся от ответа! — воскликнула Кэт, теряя самообладание. — Мне надо знать, намерен ли ты выполнять условия соглашения.
 — Мое соглашение было заключено с Бекки. Я отписал все свои права в ее пользу. Но сейчас ее нет в живых, и я — законный отец Дэниела.
 Кэт встала с дивана и принялась ходить по комнате.
 — Ты действительно думаешь, что сможешь добиться попечительства? Я должна сказать, что мой отец никогда этого не допустит. И никакой суд на свете не отнимет у несмышленого мальчика дом и не отдаст ребенка человеку, только что вернувшемуся из тюрьмы, без работы, без дома.
 — Я это понимаю, — с хмурым видом сказал Итан. — Но со временем все это изменится.
 — А-а-а… Ты хочешь, чтобы я присмотрела за ребенком до того времени, когда ты созреешь. Понятно.
 — Я вовсе не это имел в виду. Она начинала злиться.
 — Ну хорошо. Тогда что именно ты имеешь в виду? — уже потребовала Кэт, уперев руки в бока и глядя ему прямо в глаза.
 — Я хочу, чтобы мы оба — и ты, и я — были родителями Дэниелу.
 Она снова принялась мерить шагами комнату.
 — Это невозможно, Итан, Тебе придется смириться с тем фактом, что мальчик останется с нами, под нашим попечительством. Он будет жить здесь до тех пор, пока не повзрослеет настолько, что сам сможет принимать решения.
 — Но племя может решить по-другому.
 — Они тоже отказались от своих прав.
 — В пользу твоей сестры. А не в пользу твоего отца. И не в твою.
 Теперь она начала понимать.
 — Так вот что у тебя на уме. Наконец-то ты признался! Итан встал.
 — У меня не было никакого определенного плана, кроме того, чтобы видеть своего сына как можно чаще. Пока ему необходимо быть с тобой. Может быть, временно. Я не знаю.
 — Ты оторвался от реальности, Итан. Ты же не будешь сидеть здесь десять лет, в этом садовом домике, время от времени навещая Дэниела, чтобы удовлетворить свои отцовские потребности. Я тебе уже сказала, что это нереально. Все, что здесь произошло, — все это нереально. Неужели ты этого не понимаешь?
 — Я что-нибудь придумаю.
 — Это все слова. Мы говорим не только о тебе. Речь идет о жизни мальчика. Он тяжело вздохнул.
 — Это все в наших силах, Кэт. Мы руководствуемся доброй волей. Мы оба любим его. С нами, с любовью твоей и моей, Дэниел вырастет здоровым, хорошим, порядочным человеком. Мы все для этого сделаем.
 Он неуверенно приблизился к ней, откинул прядь волос с ее лица. Она задрожала от этого легкого прикосновения, хорошо понимая, как опасно оно может быть. Итан уже не был для нее загадочной, мистической личностью, как это было совсем недавно. Просто теперь она отчетливо понимала опасность, исходящую от него.
 — Добрая воля, говоришь… А сегодня днем — тоже добрая воля? Тоже — «руководствовался доброй волей»?
 Он посмотрел ей в глаза.
 — Если ты хочешь спросить, были ли какие-то скрытые мотивы, то ответ будет — нет. Но вообще-то меня, как и тебя, тоже волнует, что наши отношения могут все усложнить.
 — Уже усложнили.
 — Но это не обязательно означает, что все плохо, — сказал он. — Все зависит от того, как мы отнесемся к этому, что будем делать дальше, как себя вести. Вот это — действительно важно.
 — Скажи мне честно. Мы встретились при необычных обстоятельствах: из тюрьмы ты сразу же попал сюда. Фактически я — первая женщина, которую ты увидел, не говоря уж об интимных отношениях, после пятилетнего одиночества. Как я тебе показалась?
 — Но ты же сама говоришь, чтоб я не верил своим чувствам к тебе.
 Она опять принялась ходить от стены к стене, волнение се росло.
 — А ты, Кэт? Ты ведь не была в тюрьме. Ты ведь не юная девушка, как Бекки. Ты — взрослая, серьезная женщина, сама зарабатываешь себе на жизнь. О чем ты думала, когда легла со мной?
 Кэт резко отвернулась к окну.
 — Я не знаю. Я сама весь день задаю себе этот вопрос.
 — А может быть, ты видишь во мне какое-то искупляющее начало? Может быть, тебя действительно ко мне тянет?
 — Ты хорошо знаешь, что меня влечет к тебе. Объяснение — в этом, но и проблема в этом.
 — Потому что я — бывший заключенный и у меня нет будущего?
 — Я говорю только, что это коснется Дэнни.
 — О-о-о! Для секса я гожусь, а вот для моего сына — не совсем, — сказал он, покачав головой.
 — Это жестоко! Неужели ты не видишь, что я мучаюсь не меньше твоего?
 — Ну, хорошо. Ты хотела знать мои намерения. А твои намерения? Что ты хочешь? Чтобы я сказал тебе «пока» и потопал по дороге? «Спасибо, что заглянул, Итан. Мы так хорошо провели время!»
 — Перестань говорить за меня!
 — Черт побери! — рявкнул Итан и тоже принялся ходить по комнате. — Я просто пытаюсь понять, о чем ты думаешь! Если тебе ничего от меня не нужно — это одно. Я хочу знать! Я понимаю, что наши чувства друг к другу не обязательно совпадают. Но как минимум мы должны быть честными друг с другом.
 Кэт подошла к нему и стояла, нервно кусая губы, в упор глядя на него.
 — Ты спрашиваешь о моих чувствах к тебе, — проговорила она, и слезы навернулись ей на глаза, — но ты еще не сказал о своих чувствах ко мне.
 Он посмотрел на нее. Опять это волшебство его взгляда. Снова она почувствовала силу, исходящую от него, и ее охватило беспокойство. Итан заключил ее лицо в ладони.
 — Я хочу быть с тобой! Я хочу трогать тебя, любить тебя, лелеять тебя. Я не анализировал, что все это значит и каким чувствам соответствует. Я не знаю, хорошо это или плохо. Все, что я знаю, — это мое постоянное желание быть вместе с тобой. Она опустила глаза.
 — Может быть, ты права, — негромко, почти шепотом, продолжал он. — Мои чувства, сознание, тело — все сломалось, потому что я провел пять лет за решеткой. Может быть, я заблуждаюсь, но я точно знаю, что чувствую сейчас, в этот момент. Весь день я думал только о тебе. Я опять в заключении, Кэт. Я просто сменил одну камеру на другую. Если от этого я стал плохим, или опасным, или не заслуживающим доверия, то вряд ли я могу исправить что-нибудь. Но в одном ты должна быть уверена: если бы все это был расчет, если бы я действовал так из-за Дэниела — тогда, согласись, я сыграл плохо, очень плохо.
 — Если б я была умнее… — сказала она тихо, почти шепотом, — я оделась бы и сразу же ушла. Да. Так и надо было сделать. — (Итан молчал.) — Так и надо было сделать, — продолжала она. — Но я не могу. Меня тянет к тебе так же сильно, как и тебя ко мне.
 Он пристально посмотрел на Кэт. Ресницы ее дрожали. Чувство нежности охватило Итана, губы их сблизились. «Все! — пронеслось в голове у Кэт. — До утра не смогу уйти. Если не найду способа противостоять его колдовству, так и буду всегда рядом с ним».
 Когда он проснулся, Кэт лежала на его плече. Он прикрыл ее одеялом, и она еще теснее прижалась к нему. Чувство времени было потеряно. Итан даже приблизительно не представлял, который час. Он даже не мог вспомнить, как они оказались в постели. После сумасшествия страстных объятий и ласк и он, и она на минуту расслабились, но потом — почти сразу же — все началось сначала. Лишь много позже они заснули.
 Итан уже понимал, что его вынужденное пятилетнее воздержание здесь ни при чем. Просто он встретил эту женщину в такое время. Дэниел занимал все его мысли, но теперь в его душу вошла и Кэт Ролли. Будь у него выбор, он бы еще подумал. Да, это так: их отношения все усложнили. Но ясно было и другое: он не мог уйти от Кэт, так же как не мог уйти от Дэниела, своего сына.
 Итан с наслаждением вдыхал аромат ее волос, живой, теплый мускус их тел, разгоряченных любовью. Это был самый лучший день в его жизни — он сказал это Кэт, и так оно и было. Надо только решить все эти проблемы, обойти все препятствия.
 Скоро будет светать. Ветер заметно стих, но прекратился ли снегопад — трудно сказать. Не проспать бы — Кэт должна быть в доме до рассвета. Это будет такой день! Кэти обещала привести Дэниела с собой, когда понесет обед. Они будут все вместе, втроем! Он ничего не сказал вслух — слишком рано, их отношения еще не настолько близки, — но мысль эта принесла ему радость: это могло вылиться во что-то серьезное, большое.
 Следующие два-три дня должны быть решающими. Майк Колдуэлл — насколько серьезную проблему он собой представляет? Как бы то ни было, его не сбросишь со счетов. Может быть, действительно стоит побыть какое-то время в резервации? У него там есть друзья. Все, что ему нужно, — это время, чтобы обдумать, как жить дальше. В одном Кэт совершенно права — нельзя игнорировать будущее. Надо что-то придумать. И — для всех троих.
 — Кэт! — почти закричал он. — Кэт, солнце взошло! Тебе надо, быть дома!
 Она резко «приподнялась, заморгала спросонья.
 Первые солнечные лучи уже настойчиво пробивались сквозь замерзшее окно. Только сейчас она поняла, что находится в постели Итана и что уже утро. Итан лежал рядом, обнаженный.
 — О-о, Господи, — пробормотала она, приподнимаясь. — Сколько времени?
 Кэт выскользнула из-под одеяла, босиком прошлепала к своим часикам, лежащим на комоде, посмотрела.
 — Господи, восьмой час! Отец может встать с минуты на минуту! Мне надо домой.
 Сдернув одежду со стула, она бросилась в ванную. Когда она вышла через несколько минут, Итан был уже одет и разводил огонь в камине. Он обернулся на постукивание ее каблучков по деревянному полу.
 — С добрым утром! — Итан, рассмеявшись, подошел к ней, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал.
 Она вспыхнула:
 — Не дело встречаться вот так.
 — Но, с другой стороны, это уже стало… как бы традицией.
 Кэт обняла его.
 — Это все, конечно, здорово, но… так нельзя, Итан.
 Он взглянул на нее своим прямым, волевым взглядом:
 — Этот домик, конечно, не самое лучшее, но мы найдем выход.
 Кэт очень бы хотелось разделить его оптимизм, но она не совсем представляла себе этот» выход «, который он собирался найти.
 — Тебе надо уезжать, Итан. Я позвоню… выясню, можно ли прочистить дорогу от дома до шоссе. Если удастся, я выясню сегодня же. После того, как ты повидаешься с Дэнни, мы могли бы отправиться пешком к машине. Ты пока подумай, куда тебя отвезти.
 — В резервацию. У меня там друзья.
 — Хорошо. — Она поцеловала его и застегнула молнию куртки.
 — Кэт… — (Она подняла голову.) — Это не конец, Кэт. По-моему, все только начинается. Она кивнула.
 — По-моему, тоже. — Она резко надвинула шапочку и стала натягивать перчатки. — Мне надо спешить.
 Еще один поцелуй на прощанье, и она распахнула дверь и вышла в морозное, но безветренное утро. Солнечные лучи отсвечивали от белоснежных сугробов; ей захотелось надеть солнечные очки.
 Добравшись до вершины холма, Кэт оглянулась. Узкая ленточка дыма поднималась в небо. В окне она увидела Итана. Она помахала ему рукой, и он махнул в ответ. Волна нежности охватила ее. Кэт действительно стало казаться, что, как сказал Итан, » все только начинается «. Хотя впереди еще много неразрешенных проблем.
 Добравшись наконец до крыльца дома, она отряхнула ботинки, взошла по ступеням на крыльцо. Дверь отворилась. Силия с озабоченным выражением стояла на пороге.
 — Мистер Ролли сегодня встал рано, — прошептала она с тревогой в голосе. — Он сейчас на кухне, завтракает.
 — О Господи! — проговорила Кэти, входя в дом. Она понимала, что когда-то это должно было случиться, но почему именно сейчас? Она сняла перчатки, шапку, куртку, отдала все это Силии, пригладила волосы и прошла в кухню. Джейк Ролли сидел в своем кресле и, вытягивая шею, смотрел в направлении садового домика.
 — Где ты была, Кэт? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, спросил он.
 Она хотела было сказать, что встала рано и пошла прогуляться, но слова застряли у нее в горле. Она не умела лгать.
 — Это не печной ли дым поднимается из трубы садового домика? — спросил отец.
 — Да, — ответила она.
 — Ты была там?
 — Да, папа, я была там.
 — Зачем, черт побери?
 Она посмотрела на Силию, которая возилась у плиты, прислушиваясь вполуха, с угрюмым выражением на лице.
 — Где Дэнни? — спросила она у нее.
 — Спит еще, насколько мне известно, — ответила экономка.
 — Сходи, пожалуйста, Силия, проверь, как он там, — сказала Кэт и молча проводила ее взглядом. Джейк развернул кресло так, чтобы сидеть прямо против Кэт. На лице — недоверие.
 — Что происходит? — спросил он. Она вздохнула, собираясь с мужеством.
 — Папа, там, в садовом домике, — Итан Миллз. Он пришел, чтобы увидеться со своим сыном. Из-за метели ему пришлось остаться на некоторое время… там, в садовом домике.
 — Боже всемогущий!! — зарычал он. — Это чудовище у меня, на моей земле!
 — Да. Я случайно встретила его на дороге, в метель, в ту ночь, когда ехала сюда из города. Он помог мне, даже спас мне жизнь. И я привела его сюда и позволила ему встретиться с Дэнни.
 Казалось, глаза Джейка Ролли вот-вот выскочат из орбит от ярости. Он сильно ударил здоровой рукой по столу.
 — Ты! Привела этого сукина сына! Этого мерзкого убийцу! На мое ранчо! Позволила встретиться с моим внуком?
 — Да, но Итан — не убийца. Его подставили. Его обвинили в том, чего он не совершал!
 — Это он тебе рассказал эти сказки! — брызгал Джейк слюной. — Он навешал тебе лапши на уши — так же, как и твоей сестре!
 Кэт вспыхнула от злости, но сдержала себя.
 — Папа, Итан — хороший, честный человек. Он — просто жертва обстоятельств.
 Отец в исступлении тряс головой, как бы выражая этим, что ни в коем случае с ней не согласен.
 — Я не удивлюсь, если ты скажешь мне, что это не он соблазнил твою сестру, а она — его. Он и тебя загипнотизировал, одурачил — так же как Бекки!!
 — Папа, как ты можешь! Я взрослая женщина, и я имею свои суждения и сама могу принимать решения.
 Джейк выглянул в окно, затем снова посмотрел на дочь, веря и не веря своим предположениям.
 — Кэт, что ты там делала с этим Миллзом сегодня рано утром? Ты ведь не провела там ночь?
 Кэт молча опустила глаза. Сердце ее готово было выскочить из груди. Она ненавидела сейчас отца за то, что он поставил ее в такое затруднительное, унизительное положение, за то, что разговаривал с ней, как с провинившимся ребенком! Гордо подняв голову, она посмотрела ему прямо в лицо.
 — Да, я провела там ночь.
 Джейк вспыхнул от ярости — все лицо его горело огнем. Гнев бурлил в нем, требовал выхода.
 — О Господи! Если б у меня в руках сейчас был винчестер, я застрелил бы вас обоих!
 — Успокойся, — твердо сказала она, хотя голос ее дрожал. — У тебя может быть второй инсульт.
 — Плевать!» Я не допущу, чтобы этот ублюдок, этот полукровок опять влез в мою семью. Моя дочь умерла из-за него! Больше ему такой шанс не представится. Силия! — закричал он, повернувшись всем корпусом к двери. — Принеси мой револьвер!
 — Ты ведешь себя глупо, по-детски, — сказала Кэт; ресницы ее дрожали. — Возьми себя в руки.
 — Живи, как хочешь, — сказал он, грозя ей пальцем, — но я не позволю тебе портить жизнь моего внука. Не забывай, что он — мой подопечный!
 — А я — его законная мать.
 — После того, как ты выбрала этого ублюдка-полукровка — нет, не мать! Все! Ты — не мать. Никаких прав! Когда узнают, что ты совершила, суд будет на моей стороне — я тебе это гарантирую.
 — Прежде чем праздновать победу, подумай-ка вот о чем: Итан передал попечительство Бекки, а не мне и не тебе. Даже если тебе удастся убедить своих дружков-судей вынести решение в твою пользу, они не смогут противостоять племени, которое будет отстаивать свои права на Дэнни. Кроме того, как бы то ни было, я — единственная мать, которая есть у Дэниела и которую он знает с детства. Я решила: я хочу, чтобы мой сын знал своего отца. Нравится это тебе, папа, или нет, а будет именно так.
 Джейк сидел злой, надувшийся, не находя слов, когда Дэнни в пижаме появился в дверях — заспанный, напуганный. Силия стояла сзади.
 — Мама, — дрожащим голосом, чуть не плача, спросил мальчик, — почему вы с дедушкой кричите?
 — Мы разговариваем, Дэнни. Не надо бы тебе этого слушать.
 — Почему вы… ссоритесь? — спросил Дэниел, переводя взгляд с Кэт на деда и обратно.
 — Все хорошо, дорогой мой, не надо беспокоиться. Иди наверх и оденься пока. После завтрака мы сходим в садовый домик, навестим твоего папу.
 — Правда, мама? — радостно переспросил мальчик.
 — Да, Дэнни, иди же.
 Мальчик убежал. Кэт повернулась лицом к отцу — Джейк сидел злой, нахмуренный.
 — Как только дороги станут проходимы, я перееду в город и буду жить там. Дэнни я возьму с собой. Если ты хочешь оспорить мое решение через суд — воля твоя.
 — Ты моя дочь, Кэт, но ты попала под влияние убийцы. Я не допущу, чтобы это так продолжалось, я обещаю.
 — Когда-нибудь ты поймешь, что был не прав. Я надеюсь, у тебя хватит мужества признать это. — Она повернулась и вышла из комнаты.




 Глава 10


 Кэт, стоя у окна садового домика, смотрела на возвышающуюся крышу дома. Она вдруг заметила, что из глаз ее текут слезы, украдкой достала платок и вытерла их. Сзади Итан читал Дэниелу книжку. Кэт обернулась — Итан, уловив ее взгляд, остановился, поднял на нее глаза, спросил:
 — Все нормально?
 — Где уж тут нормально: семья разваливается, отец фактически назвал меня предательницей и, наверное, будет бороться со мной всеми возможными методами.
 — Если б я смог помочь, — сказал он. — Это я во всем виноват.
 Она заметила, с каким благоговением Дэнни посмотрел на Итана, и с болью подумала, что правильно сделала, дав возможность Дэниелу узнать своего отца, хотя это и стоило ей так дорого.
 — Это мои проблемы, — сказала она. — У тебя своих достаточно. Прежде всего надо поскорее убираться отсюда.
 — Ты все-таки думаешь, что они уже расчистили дорогу?
 — Пит Хэндли сказал, что дорожный отдел обещал расчистить шоссе к обеду. Как только машины дойдут до поворота к усадьбе, они за два часа пробьют дорогу до речки, а еще через два часа — до самого дома. В случае необходимости мы можем подождать в «бронко», но вообще мне бы хотелось сразу взять вещи, чтобы не возвращаться в дом.
 — Посмотрим, — буркнул Итан.
 — Дело в том, что, как только пробьют дорогу, Майк Колдуэлл сможет приехать сюда так же легко, как мы — выехать отсюда. А когда он здесь объявится, одному Богу известно, что будет.
 — Похоже, вся проблема во мне, Кэт. Если бы меня здесь не было, все было бы проще. Может быть, мне стоит рвануть по целине?
 — Тебе очень повезет, если доберешься до шоссе. А там-то тебя полицейские и сцапают. Нет, тебе лучше отправиться со мной. Вряд ли Майк посмеет открыть огонь по машине, если мы втроем будем там.
 — Мама, о чем вы разговариваете? — спросил Дэнни. Кэт только вздохнула, поняв, что они говорят слишком открыто.
 Итан обнял мальчика за шею, притянул к себе.
 — Не бойся, Дэниел, — сказал он. — Мама и папа позаботятся обо всем.
 Кэт обошла диван сзади и из-за спинки обняла Итана за шею.
 — В конце концов мы будем вместе.
 — Я не люблю выгадывать на несчастьях, — ответил он, — но то, что мы будем вместе, действительно звучит хорошо.
 Они нежно посмотрели в глаза друг другу. В этот момент Кэт услышала какие-то пульсирующие звуки. Она подошла к окну — звуки становились все громче, но ничего не было видно.
 — Что там? — спросил Итан. Он подошел к окну и прислушался. Звуки теперь слышались совсем отчетливо. — Похоже на вертолет, — сказал он.
 Дэнни бросился к окну.
 — Дайте посмотреть, дайте мне посмотреть! Кэт взяла мальчика на руки, и в этот момент она увидела его — вертолет опускался, огибая крышу дома. Машина была всего в нескольких футах над землей. Вертолет двинулся в их направлении.
 — Полиция штата, — сказал Итан. — Если судить по маркировке на борту. Я так думаю, что твой отец не шутил, обещая устроить нам веселую жизнь.
 — Что же нам делать? — в страхе проговорила Кэт, прижимая к себе ребенка.
 — А что тут поделаешь. Им, похоже, нужен я. Держу пари, что Майк Колдуэлл в вертолете. Если не так, то послал его именно он.
 Кэт глубоко вздохнула, понимая, что он прав. Она посмотрела на Итана, затем на Дэнни. Кэт вспомнила ту ужасную ночь, когда Бекки умерла. Это был переломный момент. Она без колебаний оставила свою мечту жить и работать в Южной Калифорнии. И сейчас — опять наступило переломное время. Она повернулась к Итану. Решение крепло в ней.
 — Я не позволю им забрать тебя. Он положил ей руку на плечо.
 — Я очень ценю твой порыв, поверь мне, но… если уж они решили, их не остановишь.
 Вертолет тем временем завис в трех метрах от земли, раздувая снег, — как раз над выступом холма.
 — Пилот выбирает место для посадки, — объяснил Итан.
 Лицо его было совершенно спокойно. Она подумала, что он столько всего повидал в своей жизни, что вряд ли уже что-то может его вывести из себя.
 — Что же это… какая несправедливость! — в отчаянии воскликнула Кэти.
 Вертолет тяжело приземлился — и тотчас из распахнувшихся дверей выскочили четверо — трое с карабинами, у четвертого в руках был мегафон. Пройдя половину расстояния до садового домика, все четверо, развернувшись веером, встали — карабины у пояса, направлены на дверь домика. Лицо того, что держал мегафон, было знакомо. Майк Колдуэлл!
 Шериф поднял мегафон.
 — Миллз, выйдите из помещения! — раскатом донесся усиленный мегафоном голос. — Я приказываю вам сдаться! Вы арестованы!
 — Ну что ж, — негромко сказал Итан, обращаясь к Кэт, — нет смысла злить их. Они и так от злости вот-вот лопнут. Я пойду.
 — Но они не имеют права! Ты ничего не совершил!
 — Они нашли какой-то убедительный предлог, Кэти, это уж точно. И будь уверена, что при малейшем сопротивлении они не упустят возможности пристрелить меня.
 Он надел пальто. Кэт, на ходу застегивая на Дэниеле курточку, потащила его к двери, где стоял Итан.
 — Они ничего с тобой не сделают? — задыхаясь от волнения, спросила она.
 — Я не думаю, что они отважатся убить меня просто так, без всякого повода. Не беспокойся. Все будет в порядке, — сказал он, целуя ее. Потом он потерся носом о голову Дэниела. — Увидимся скоро, Дэнни! Как только придет весна, пойдем с тобой ловить рыбу!
 Снаружи Майк Колдуэлл еще раз приказал Итану выходить и поднять руки. Итан подмигнул Кэти и Дэнни и, открыв дверь, вышел, подняв руки над головой. Сердце у Кэт, казалось, вот-вот выпрыгнет. Поставив Дэнни на пол и строго наказав ему не выходить из домика, она последовала за Итаном на крыльцо и закрыла за собой дверь.
 — Кэт, — крикнул Майк в мегафон, — вернись в дом!
 — Что ты тут вытворяешь, Майк?! — выкрикнула она срывающимся голосом, стараясь перекрыть шум вертолетного двигателя.
 — Не вытворяю, а произвожу арест за нарушение права владения и за похищение ребенка.
 — Кэт! — крикнул ей Итан, обернувшись. — Делай, что он говорит: иди в дом.
 — Нет, — твердо возразила она. Обхватив себя руками и поеживаясь от холода, она крикнула Колдуэллу:
 — Итан не нарушал никакого права владения и, уж конечно, не похищал никаких детей.
 — У меня заявление! Я действую в соответствии с заявлением. Я забираю Миллза на допрос. Отойди!
 — Итан здесь по моему приглашению, поэтому он не нарушает права владения. А похищение детей — просто смешно.
 — Твой отец выдвинул обвинение. Я не сомневаюсь в правдивости Джейка Ролли. Во всяком случае, я должен провести расследование.
 — Это ложное обвинение, и ты прекрасно знаешь это, Майк. Это я тебе приказываю убираться из моих владений. Это вы нарушаете право моей частной собственности. Покажи сначала ордер на арест! У тебя должен быть ордер, чтобы прийти сюда.
 — Правом собственности на землю и постройки владеет здесь Джейк Ролли, насколько я знаю, ответил Колдуэлл. — Так что зайдите в помещение, если не хотите пострадать сами и подставить индейца.
 — Делай, как он говорит, Кэт, — сказал Итан. — Если у Колдуэлла нет законного повода арестовать кого-нибудь, он этот повод состряпает. Он всегда так делает. — Он посмотрел вверх, на склон холма, где стояли шериф и его люди. — Я иду, Колдуэлл, успокойся! Я без оружия.
 — Только медленно и без глупостей! — выкрикнул Майк в мегафон.
 Кэт, дрожа от холода, смотрела, как Итан шагает вверх по холму. Все ее сомнения развеялись как дым: Майк Колдуэлл предстал перед ней в своем истинном обличье.
 Люди шерифа, окружив Итана, обыскали его и надели наручники, а Майк в это время спускался вниз по холму к садовому домику. Она смотрела на него ненавидящим взглядом.
 — С тобой все в порядке, Кэт?
 — Пошел ты… Ты сам знаешь, что все в порядке.
 — Мой долг — удостовериться.
 — А забирать людей по ложному обвинению — это тоже твой долг?
 — Ко мне поступило заявление, и я действую согласно этому заявлению и в соответствии с законом.
 — Мой отец болен, чересчур эмоционален, вспыльчив, импульсивен и не в состоянии принимать разумные решения. Ты это сам хорошо знаешь, Майк.
 Глаза его зло сузились:
 — Правда, что ты спишь с Миллзом?
 — Не твое собачье дело.
 — Значит, правда. — И он затряс головой от ненависти.
 — Ты можешь говорить обо мне все что угодно, Маяк, но послушай меня: если, тогда я вызволю Итана из тюрьмы, на нем будет хоть один синяк, хоть одна царапина, ты за это ответишь! Я — свидетель! Я все видела, как вы его арестовывали. Я дойду до Верховного суда, но ты за это заплатишь.
 — Довольно смелые слова из уст женщины, которая разрушила, свое будущее.
 — Мне такого будущего не надо, где ты будешь рядом.
 Майк Колдуэлл усмехнулся, покачал головой.
 — Не понимаю, что Итан в тебе нашел. Он бы мог иметь любую белую женщину, какую захочет.
 — Честь и порядочность — вот что он во мне нашел. Два качества, которых у тебя нет и в помине.
 — Приготовь деньги под залог, сладкая моя. Тебе и твоему дружку они скоро понадобятся, — бросил он, направляясь к вертолету. От возбуждения и холода Кэт трясло, как в лихорадке, и все-таки она стояла на крыльце до тех пор, пока не увидела, что подручные Майка подняли Итана в вертолет и дверь за ними захлопнулась. Все! Она вошла в дом. Дэнни, стоя на табурете, смотрел в окно.
 — Мама, — спросил он, — зачем эти дяди забрали папу в вертолет? Кэти обняла мальчика.
 — Потому что они плохие люди.
 Вертолет поднялся, перевалил через крышу ранчо и исчез. Кэт и Дэниел, обнявшись, все еще стояли у окна. Все. Итана нет с ними. Опять ее жизнь резко переменилась.
 Только под вечер Пит Хэндли на своем огромном снегоочистителе пробил наконец дорогу от шоссе до дома. Кэт попросила его подбросить ее до «бронко», который все так и стоял там, на обочине дороги. После того как Итана увезли, Кэт, не теряя времени, принялась упаковывать чемоданы. Отец не выходил из своей комнаты. Она не пыталась заговорить с ним, зная, что он еще не остыл.
 Кэт подъехала к крыльцу и вошла в дом. Силия и Дэнни сидели на чемоданах в передней комнате, ожидая ее. Силия помогла Кэт перетащить чемоданы и коробки в машину. Это не заняло много времени. Когда Кэт вошла в дом в последний раз, чтобы забрать Дэниела, отец сидел в своей коляске, в пижаме и домашних тапочках, с взлохмаченной головой. Он выглядел очень постаревшим.
 — Кэт! — обратился он к дочери. — Я хочу тебе сказать кое-что, пока ты не ушла.
 — Дэнни, сходи, пожалуйста, в туалет перед отъездом. Нам далеко ехать. Силия поможет тебе расстегнуть курточку, — добавила она, кивнув головой в сторону экономки.
 Женщина увела мальчика. Кэт повернулась к отцу.
 — Не знаю, папа, забуду ли я когда-нибудь, как ты устроил, чтобы Итана арестовали. Это несправедливо, подло… Не говоря уж о том, что они вторглись в мою личную жизнь. Ты не лучше Майка Колдуэлла.
 Джейк Ролли сидел с суровым видом, насупив брови.
 — Я просто не мог безучастно смотреть, как этот человек делает с тобой то же самое, что и с твоей сестрой. Но, может быть, ты и права. Может быть, ты имеешь право испортить себе жизнь, если уж так решила. Но я убежден, что ты слепа, Кэт. Я не знаю, какими такими сверхъестественными способностями обладает Миллз и что дает ему власть над женщинами, но водить с ним близкое, знакомство — опасно.
 — Может быть, он не такой плохой, как тебе кажется.
 — У меня только один вопрос к тебе, Кэт. Это серьезный вопрос, что бы ты ни думала обо мне. Что ты будешь делать, когда между тобой и Миллзом все кончится? Бекки влюбилась в этого парня и решила выйти за него замуж. Я не думаю, Кэт, что ты настолько глупа, чтобы броситься в неизвестность очертя голову, предварительно не подумав хорошенько.
 — Разумеется, я не собираюсь ничего предпринимать, не подумав.
 — Хорошо. Даже если ты считаешь, что любишь его сейчас, ты должна признать, что ваши серьезные отношения — это пшик.
 — Не беспокойся, — сказала она. — Я не строю иллюзий. — Слова отца ударили по больному месту.
 Джейк, почесывая щетинистый подбородок, смотрел на нее изучающим взглядом.
 — Ты, наверное, знаешь, что меня давно тревожила мысль о том, что будет делать Миллз после освобождения. Я не говорил тебе — я обсуждал этот вопрос с адвокатом, Милтом Рейнеке. Так вот, он утверждает, что основная проблема — не Миллз, а племя. Для Совета племени сейчас самая подходящая возможность отнять у нас Дэнни. Но здесь Миллз, вероятно, должен сказать свое слово. Как только ты ему надоешь или он надоест тебе, единственное, что ему нужно будет сделать, чтобы отнять у нас Дэнни, — это сообщить племени. Ты подумала об этом?
 — Об этом мы с Итаном еще не думали. Из-за тебя и Майка Колдуэлла у нас есть более неотложные проблемы.
 — Пока ты еще нет хлопнула дверью, — сказал отец, — подумай вот о чем: принимая во внимание тот факт, что Миллз, будучи всего два дня на свободе, уже успел попасть в переделку, есть возможность, переговорив с нужными людьми, аннулировать его освобождение под честное слово. Это означает, что он пойдет обратно в тюрьму. В таком случае племя ничего не сможет предпринять.
 — Ты этого не сделаешь!
 — Все, о чем я прошу, если ты любишь Дэнни, — подумай.
 — Папа, я не собираюсь выгадывать на несправедливости, и я перестану тебя уважать, если ты пойдешь этим путем.
 Джейк нахмурил брови.
 — Ты говоришь с человеком, который потерял одну дочь из-за Миллза и вот-вот потеряет другую. Как бы жестоко я ни расправился с этим человеком — все будет мало. Ты забыла, сколько зла он мне принес.
 — Если б ты видел Дэнни рядом со своим отцом, ты бы понял, что важно, а что — нет.
 — Этот человек — убийца! — взъярился Джейк. — Как ты можешь быть такой слепой! Неужели ты не видишь, что тебя используют?
 В этот момент вошли Силия и Дэнни. Кэт, дрожа от нервного напряжения, перевела на них взгляд. Дэнни, конечно, слышал их повышенные голоса и был напуган. Кэт понимала, что Дэниела ждут серьезные испытания. Но ей было также совершенно ясно, что им нужно уезжать отсюда, и как можно быстрее. Она подошла к мальчику и застегнула ему куртку.
 — Мама, — пробормотал он дрожащим голосом, — зачем вы так громко кричите?
 Кэти обернулась — отец плакал, не скрывая слез. Сердце ее разрывалось. Слезы полились и по ее щекам.
 — Пойди поцелуй дедушку на прощанье, — шепнула она мальчику на ухо.
 Дэнни подошел и поцеловал деда. Кэт уже не могла на это смотреть.
 — Присмотри за папой, Силия, — пробормотала она экономке.
 — Хорошо, Кэти.
 Дэнни вернулся, и они вышли. Когда дверь закрылась за ними, Кэт не могла больше сдерживаться и разрыдалась. Она знала, что в городе ее ожидают еще большие проблемы. Майк Колдуэлл — тот Майк Колдуэлл, которого она узнала сегодня, — был способен на все. Оставалось только надеяться, что с Итаном ничего худого не случится и удастся в конце концов его вызволить.




 Глава 11


 Когда Кэт добралась наконец до Бентона, было уже совсем поздно. Дэнни спал на заднем сиденье. Кэт планировала сразу же оформить залог за Итана и вызволить его из тюрьмы, но подумала, что не дело оставлять на это время ребенка спящим в машине, и поехала сначала к Элисон О'Мира.
 Элисон — хорошая подруга. Кэт знала, что на нее можно положиться. После того как они уложили Дэнни в постель в комнате для гостей, Кэт вкратце рассказала Элисон о событиях последних дней.
 — Да, всякое случается в метель, но чтобы такое… Я скажу, вам здорово повезло, доктор Ролли.
 — Стоит ли говорить, что я как-то не рассчитывала на такую широкую популярность, — сказала Кэт, — но, похоже, все в городе скоро узнают обо всем, так что хорошо, что ты узнала от меня.
 Кэт, обняв подругу, попросила ее посидеть с Дэниелом, пока она будет оформлять освобождение Итана под залог.
 — Не беспокойся о Дэнни, — крикнула вслед ей Элисон, когда Кэт уже направлялась к машине. Бели не увидимся сегодня вечером, я возьму Дэнни утром с собой в больницу.
 Улицы казались темнее, чем обычно, город был хмурым, неприветливым. Она понимала, что это все кажется оттого, что на душе у нее неспокойно. Разрыв с отцом… Враждебные отношения с Майком Колдуэллом. Слово шерифа имело в Бентоне большой вес, и все знали, что Итан ему не друг.
 За этими раздумьями Кэт не заметила, как добралась до окружной тюрьмы, расположенной в том же здании, что и отдел шерифа. Несмотря на то что они с Майком были знакомы не один месяц, внутри его офиса ей еще не приходилось бывать. В приемной сидели двое: девушка-диспетчер, назвавшаяся Келли (Кэт была с ней формально знакома), и офицер полиции. Увидев Кэт, они разом замолчали.
 — Я пришла, чтобы внести залог за Итана Миллза, — сказала она, подойдя к столу.
 — Вам придется зайти завтра утром, мэм. Сейчас здесь нет никого, кто мог бы оформить документы.
 — Вам придется кого-нибудь найти, — твердо возразила Кэт, — потому что я забираю его прямо сейчас.
 Офицер и девушка-диспетчер переглянулись.
 — Извините, доктор Ролли, — сказал офицер, — но здесь никого нет, кто бы…
 — Послушайте, — нетерпеливо прервала его Кэт, — Майк здесь?
 — Да, мэм, шериф в своем кабинете.
 — Будьте любезны сообщить ему, что я хочу его видеть.
 Офицер исчез, и Кэт стала нервно ходить по приемной: она уже поняла, что ее, скорее всего, ждет бюрократическая волокита.
 Через несколько минут офицер вернулся.
 — Вы можете пройти, — сказал он, указывая в конец коридора. — Последняя дверь налево.
 Майк сидел за большим столом. Никакой доброжелательности на лице. Выражение немного высокомерно-заносчиво-скучное.
 — Что я могу для тебя сделать, Кэт?
 — Я пришла за Итаном, — сказала она, стоя в дверях кабинета. — И мне не надо ни песен, ни плясок насчет того, чтобы зайти завтра. Удосужься оформить документы и скажи, какую сумму надо внести в залог.
 — А ты довольно требовательна для леди, попавшей в затруднительную ситуацию.
 — Моя ситуация не пойдет ни в какое сравнение с ситуацией, в которую ты попадешь, если вздумаешь тянуть резину. Отдай мне Итана и молись, чтобы он был цел и невредим.
 Майк, откинувшись на спинку своего крепкого и удобного стула, сложил руки на животе.
 — Вместо того чтобы грозить мне… надуманными угрозами, Кэт, сядь и послушай, что я тебе скажу.
 Кэт, поразмыслив, решила, что в этой ситуации действительно лучше смягчить тон, и села на один из двух стульев для посетителей.
 — Ну, что ж, говори.
 Майк выдвинул один из ящиков стола, удобно поставил на него ногу и, еще больше откинувшись на спинку стула, закинул руки за голову, сцепив пальцы. Позади него, на стене, висели в рамочках многочисленные лицензии и сертификаты. Чистота и порядок. Особенно выделялся огромный шерифский значок на форменной куртке Майка. Никогда еще он не производил такого сильного впечатления офицера, облеченного властью.
 — Заявление о нарушении владения, по которому мы забрали Миллза, — не очень серьезное правонарушение, в этом я согласен с тобой, — начал Майк, — но то что он твой постоянный… как бы это сказать… праздношатающийся спутник — в этом ты ошибаешься. Он осужденный, преступник. Я, возможно, не смогу содержать его под стражей длительное время, но Комиссия может отменить решение об освобождении его под честное слово, и тогда он опять засядет за решетку — на годы.
 — Папа уже пытался напугать меня этим. Это все обман, мошенничество, и ты это прекрасно знаешь. Итан не может быть виновен в нарушении владения, потому что он был там по моему приглашению. Так что освободи его немедленно.
 — Подожди. Успокойся. Подумай о том, что ты оказываешь Миллзу плохую услугу тем, что берешь его под свое крылышко. Мне недавно звонил Джейк. Он сообщил, что его внук был незаконно увезен из дома. Джейк озабочен, все ли в порядке с мальчиком. Он просил меня помочь.
 — О чем ты говоришь? — вспыхнула Кэт. — Он обвиняет меня в том, что я украла Дэнни?
 — Кэти, Джейк — официальный попечитель мальчика, и он не давал тебе разрешения увозить ребенка из дома. Так что по закону я могу арестовать тебя и доставить мальчика к деду. Я и Джейку сказал, что могу это сделать, но в то же время посоветовал ему подождать развития событий. Ведь если бы Миллз бежал из имения вместе с вами, то он автоматически стал бы соучастником тяжкого уголовного преступления, возможно, соучастником сговора. А это уже посерьезнее обыкновенного нарушения права собственности. И я уверяю, Комиссия по уголовно-досрочному освобождению будет не в восторге от этого.
 — Я вижу, куда ты клонишь. Ты хочешь, сделать из меня отравленное яблоко!
 — Кэт, я мог бы арестовать тебя прямо сейчас и тотчас отправить сына твоей покойной сестры на ранчо. Это я убедил Джейка, чтобы он не спешил и дал тебе время самой прийти в чувство.
 — Не надо. Я прекрасно вижу: ты пытаешься запугать меня, чтобы я отказалась от Итана, — сказала она, еле сдерживаясь. — Ничего у тебя не выйдет, вот что я тебе скажу. И пока ты не придумал еще какого-нибудь повода, давай-ка оформим освобождение под залог.
 Майк Колдуэлл от негодования даже затряс головой.
 — Ты губишь свою жизнь, — проговорил он, вставая. — Я надеюсь, хоть это-то ты понимаешь. Миллз не стоит всего этого. Он использует тебя, а ты на все смотришь сквозь розовые очки и не понимаешь этого. Что будет, когда он добьется своего? Ты задавалась этим вопросом?
 — Какова сумма залога, Майк? Я хочу забрать Итана отсюда!
 — Можешь оформить бумаги прямо сейчас, в приемной, — процедил он сквозь зубы после длинной паузы.
 Кэт, доставая на ходу бумажник, прошла в приемную. Через несколько минут все тот же офицер полиции принес ей несколько бланков. Когда она все заполнила и отдала ему чек на сумму залога, он ушел и минут через двадцать привел Итана: тот нес пальто в руках. Кэт заметила, что он прихрамывает.
 Итан чуть заметно улыбнулся.
 — Не надо было тебе приходить, Кэт, — тихо сказал он. — Зря ты ввязалась.
 — Сейчас уже поздно об этом говорить — дело сделано. — Она обняла его — офицер неодобрительно посмотрел и принялся разбирать какие-то бумаги. Итан, гладя Кэт по голове, говорил ей о чем-то, но она не вникая в смысл, просто смотрела на него и не могла насмотреться. Наконец они оделись и вышли.
 — Дэнни сейчас у Элисон, — сказала она, когда они спускались по ступенькам. — Когда я узнала, что это отец вызвал Майка, мы с Дэнни уехали.
 Она открыла дверцу машины. Итан медленно и осторожно — видимо, чтобы не причинить себе боль, — забрался в машину.
 — Они тебя били, — полувопросительно, полуутвердительно сказала Кэт.
 — Получил пару ударов. Ерунда, бывало и хуже.
 — Сволочи! — Она обошла машину и села на водительское сиденье. Захлопнув дверь, посмотрела на Итана. Его боль была для нее как своя боль. — О, Итан, что же мы будем делать?
 Вместо ответа он поцеловал ей руку.
 — Последние двадцать четыре года я только и думаю об этом. Сейчас моя цель ясна. А когда знаешь, куда идти, тропа найдется.
 — А куда ты идешь, Итан? — спросила она, заглядывая ему в глаза.
 — Ты же знаешь, как я отношусь к Дэнни. — (Она кивнула головой.) — Но мы тут для того и вместе, чтобы подумать об этом, — продолжал Итан.
 Она вспомнила слова отца, предупреждавшего ее перед отъездом. Опасность была реальной.
 — Я хочу, чтобы ты знал, мне ничего от тебя не нужно, — ровным голосом сказала она. — Я уплатила за тебя залог, потому что считаю несправедливым, как они обошлись с тобой.
 — Но из-за меня ты и твой отец попали в беду.
 — И отец, и я постепенно уладим наши дела. Может быть, ты стал своеобразным катализатором: все события произошли быстрее, все раскрылось, встало на свои места.
 Он сидел, молча глядя перед собой, задумчивый, печальный.
 — Куда мы поедем сегодня? — спросил он.
 — Не знаю. Я думала лишь о том, чтобы вызволить тебя из тюрьмы, а об остальном не позаботилась. Надо найти что-нибудь. У Элисон нельзя — у нее просто нет места. В мотель, наверное.
 Она направилась в маленький мотель на окраине города, и минут через пятнадцать они уже были там. Оставив Итана в машине, Кэт пошла заполнять бланки. У нее не выходили из головы слова отца. Чем все это закончится? Неужели Итан переменил к ней отношение — именно теперь, когда романтика садового домика закончилась? Или его поведение — это результат того, что он пережил?
 С этими тревожными мыслями Кэт вернулась к машине. Итан взял ее сумку, и они направились в номер.
 — Я попросила Силию положить несколько отцовских вещей — ну, там, рубашки… он их ни разу не надевал, — неуверенно проговорила она. — Я подумала, что тебе может понадобиться одежда.
 — Это очень хорошо, Кэти. Хотя… ты бы лучше о себе позаботилась. Ты… сильно расстроена?
 Она было хотела отвернуться, но он удержал ее, положив руки на плечи, затем взял за подбородок, чтобы заставить смотреть на себя.
 — Тяжелый день, — неохотно проговорила она.
 — И это все?
 — А что, этого недостаточно? — вопросом на вопрос ответила она и заставила себя рассмеяться, чтобы не расплакаться. — Я упаковала вещи для себя и для ребенка, уехала из родного дома — а этот дом был единственным и для меня, и для Дэнни. Это еще не все. Я поссорилась с отцом, и теперь мы с ним… почти враги. И сейчас я в номере отеля, с мужчиной, которого знаю всего… три дня? Да-а-а, это большой срок!.
 — Это действительно большой срок, Кэти, не иронизируй. А вообще, тот факт, что мы находимся здесь на третий день нашего знакомства, меня не шокирует. С одной стороны, три дня — это, конечно, мало, а с другой, в нашем случае, этого оказалось достаточно, чтобы узнать друг друга. Она украдкой улыбнулась.
 — Я вообще-то не прыгаю в постель к мужчине так быстро, если ты это имеешь в виду.
 — Нет, я не это имею в виду.
 — Если ты намерен меня просто успокоить… Я не хочу, чтобы ты думал, будто я жалуюсь, но последние три дня действительно перевернули всю мою жизнь. И даже если предположить, что завтра ты исчезнешь, вернуть все на старые места уже не получится.
 — Я не собираюсь никуда исчезать, — сказал он, держа ее за руку. — Так и знай.
 Они улыбнулись друг другу. Глаза Итана будто говорили: «Ничего, все уладится». Он поцеловал ее, чуть прикоснувшись к губам. Она положила голову ему на плечо и обвила руками. Через несколько секунд, словно опомнившись, Кэт отошла от него на шаг:
 — Уже поздно, я не знаю, как ты, а мне надо поспать.
 — Я сначала приму душ, — сказал он, глядя на стопку приготовленной для него одежды. — Если б неделю назад кто-нибудь сказал мне, что я буду носить белье Джейка Ролли, я бы, пожалуй, ответил, что этот человек свихнулся.
 — Неделю назад никто бы из нас не поверил, что мы окажемся здесь.
 Итан, потрепав ее по щеке, пошел в ванную. Лежа на кровати, Кэти раздумывала: все еще очень сложно, на душе — предчувствие чего-то плохого. И все равно на сердце было тепло оттого, что Итан рядом. Есть у него какой-то особый дар сделать все так, чтобы женщина чувствовала себя хорошо, забыла обо всех тревогах… обо всем, кроме того, чтобы быть с ним.
 Через несколько минут Итан вышел из ванной в старомодных боксерских трусах, с мокрыми волосами; он присел на кровать и взял ее за руку.
 — Кэт, — начал он. — Я хочу тебе сказать, о чем я думал, когда сидел в тюремной камере.
 Чересчур серьезное выражение лица немного напугало ее.
 — О чем?
 — Дело в том, что сейчас мне некуда идти, кроме резервации. Я хочу, чтобы ты и Дэнни были там вместе со мной.
 Вот этого она не ожидала! Конечно, слова эти льстили ее самолюбию, потому что он как бы говорил, что неравнодушен к ней. Но… это невозможно.
 — Итан, — проговорила она, беря его за руку и прижимая к щеке, чтобы смягчить свой отказ. — Итан, я тронута, я понимаю, ты хочешь, чтобы я была с тобой, но… я не смогу жить в резервации.
 Он посмотрел ей в глаза.
 — Значит ли это, что ты не хочешь меня или что я тебе не нужен? Я знаю, что ты — независимая женщина, что сама содержишь себя. И что нищета в резервации… что ты к этому не привыкла.
 — Дело не в резервации… не в проблемах коренных жителей или в чем-то таком еще, Итан. Дело в том, что у меня здесь, в Бентоне, своя жизнь. У меня медицинская практика, и… да, я независимый человек. Я знаю, ты восторгался своей матерью, — продолжала она, — за то, что она сделала, чтобы быть с твоим отцом. Но я — другой человек, и вокруг — другой мир. Вопрос не в моих чувствах к тебе — я надеюсь, ты это понимаешь. Потому что… я хочу тебя, и ты нужен мне, ты, твоя сила, твоя защита. Ты даже представить не можешь, как ты мне нужен!
 Он молча провел большим пальцем по ее щеке и кивнул.
 Однако Кэт была уверена, что обидела его отказом. Он так много страдал, а просил так мало. Но притворяться она не могла. Это слишком важно.
 — После того как я опять побывал в тюрьме, я что-то перестал понимать.
 Не вставая, она взяла его лицо в ладони и потерлась носом о его нос.
 — Пожалуй, я тоже приму душ, — сказала Кэт и, достав из чемодана ночную рубашку, направилась в ванную. Когда она вернулась в комнату, Итан лежал, уставившись в потолок, руки поверх одеяла.
 — Так лучше, — сказала она, скользнув под одеяло и прижавшись к нему всем телом.
 Итан обнял ее одной рукой и притянул к себе, так что носом она уткнулась ему в шею. От него пахло чистотой — это был завораживающий запах мыла, смешавшийся с легким запахом его тела. Кэт прижалась влажными губами к его коже.
 — Я должна тебе кое-что сказать. Мой отец и Майк Колдуэлл хотят сделать нас несчастными. Они угрожали мне, и тот, и другой. — И она рассказала Итану о возможности пересмотра решения об освобождении его под честное слово.
 — Они не смогут ничего сделать без слушания, а это займет время. Кроме того, со свидетельскими показаниями с твоей стороны им придется туго.
 — Я тоже не очень-то боюсь их угроз подать исковое заявление о похищении ребенка, хотя это, возможно, еще одна причина, почему Дэнни и я не должны ехать в резервацию. Чем меньше поводов мы дадим им, тем лучше.
 — Я больше беспокоюсь о тебе и Дэнни, чем о себе, — сказал Итан. — Надо бы подумать, где нам остановиться.
 — По-моему, надо снять какой-нибудь домик, — сказала. Кэт. — Нам действительно нужно такое место, где ты мог бы нас навещать.
 Он промолчал и поцеловал ее в висок — она придвинулась ближе. Он провел рукой по ее телу — вниз, туда, где кончается ночная рубашка. Просунул руку под рубашку, накрыл ладонью заветный холмик, и Кэт напряглась. Итан поцеловал ее — она горячо ответила; в одно мгновение сон слетел и тело было готово принять его. Итан тоже загорелся, стал с упоением целовать и ласкать ее, Кэт, приподнявшись, одним рывком, сняла ночную рубашку, и он впился в ее соски.
 — О-о, Итан… — простонала она. Запустив руку в его влажные волосы, она принялась наматывать их на палец. — Итан… Ну-у-у… — и укусила его в краешек губ.
 Утром они завтракали в кафетерии Смитти. Кэт подумала, что если полгорода знает о них, то и скрываться нет смысла. Несколько человек с любопытством смотрели в их сторону. Те, кого она знала, здоровались с ней как ни в чем не бывало. Кэт с облегчением подумала, что никто не относится к ней враждебно.
 Итан, не обращая ни на кого внимания, смотрел на улицу сквозь тонированное стекло витрины. Он ждал Реймонда Элкхорна, которому позвонил накануне, чтоб тот подвез его.
 Она наблюдала, как он маленькими глотками пьет кофе. Такие красивые глаза у него, когда он смотрит на небо! Такой устремленный, ясный взор, присущий сильным людям, когда они строят большие планы. Такой же взгляд она видела у своего отца, когда он был молод, и здоров, и полон сил.
 — Дэнни, наверное, уже соскучился по тебе, сказала она. — Может быть, заедем к Элисон, пока ты не уехал?
 — Мне бы, конечно, хотелось с ним встретиться, но тогда захочется рассказать ему, куда я направляюсь. Зачем ему отец, который бродит, как перекати-поле?
 — Ты навестишь нас потом?
 — Да, конечно. Через несколько дней, когда устроюсь. И мне бы хотелось, чтобы вы с Дэниелом тоже ко мне приехали.
 — Обязательно.
 Какое-то неосознанное чувство тревоги охватило Кэт, но не так, как было накануне. Мир реальности и мир фантазии — какие они разные! Потянувшись через стол, она взяла его ладонь в свои руки.
 — Это ведь не начало конца, так ведь, Итан? Вопрос этот удивил его.
 — Нет. Конечно, нет.
 — Ты изменился со вчерашнего вечера. Он серьезно посмотрел на нее.
 — Я понимаю, Кэт, то, о чем я говорю — служение людям, — не совсем то, что ты от меня хочешь, но я только так представляю нашу жизнь. Я — безработный, бывший заключенный. Я способен на нечто большее и хочу заявить это открыто всему миру. В особенности тебе и своему сыну.
 — Ты не прав. Я отношусь к тебе совсем не так.
 — А-а, вот и Реймонд, — сказал он, вставая со скамейки. — Мне надо идти. — Итан, грустно улыбаясь, взял руку Кэт в свои ладони. — Я заеду к Элисон, и мы договоримся, когда удобнее встретиться с тобой и с Дэниелом.
 Она кивнула.
 — Хорошо. Береги себя.
 — И ты тоже, — улыбнулся он ей на прощание. Кэт проводила его взглядом. Вот его друг вышел из машины, они обнялись, похлопывая друг друга по спине. Сели в старую машину Реймонда и поехали.
 Не одна Кэт — другие посетители тоже смотрели на Итана и его друга. А кое-кто не без интереса смотрел и на нее. Впервые она по-настоящему начала понимать, с какими трудностями они встретились. Итана считали изменником. Но он уплатил за свое «преступление», и Кэт верила, что, когда дойдет до дела, большинство жителей Бентона дадут ему возможность проявить себя. В глубине души она знала, что правда рано или поздно выйдет наружу. Ну и что, даже если она не права? Неужели вот так стоять и смотреть, как Итана второй раз будут несправедливо наказывать, унижать его, глумиться над ним? Останется ли он тем же человеком после второго несправедливого заключения? Кто знает…




 Глава 12


 Приближаясь к Бентону в старой машине Реймонда Элкхорна, Итан подумал, что город похож сейчас на остров среди бескрайнего моря пены. Горы вдали, покрытые снеговыми шапками, синее небо. Природа была прекрасна. И все-таки какого-то особого чувства привязанности к этой земле он не испытывал, кроме осознания того факта, что это земля его сына и женщины, любимой им.
 Пока он не перестанет быть для жителей города бывшим заключенным, он не станет по-настоящему свободным. Чувство несправедливости, обиды, что его посадили за решетку за преступление, которого он не совершал, лежало у него тяжелым камнем на душе. Он не мог даже предположить, что сверх того бремя прошлого начнет охотиться за ним. Он оставался осужденным, и мысль эта терзала его душу.
 Похоже, Кэт понимает, что тревожит его, хотя это не означает, что она принимает эти тревоги. Жаль, что нет простого решения. Конечно, было бы замечательно, если бы Кэт согласилась жить в резервации, но и винить ее за отказ он не мог. Как заставить ее понять, что для него невозможно стать частью ее мира, не восстановив прежде свою честь, свое достоинство. Кем бы он был, если б приползал в город время от времени? До тех пор, пока она не будет испытывать гордости оттого, что она — его женщина, он не будет уважать себя; и никакие красивые слова здесь не помогут.
 Бывали моменты, когда он верил, что она понимает, но это не облегчало их жизни. Он уже два раза навестил ее и Дэниела у Элисон. И в первый, и во второй раз они уезжали в мотель, чтобы уединиться. На следующей неделе она переедет в маленький домик — она арендовала его недавно. Тогда будет проще, сказала она ему, но он-то знал, что проблема намного глубже.. Итан делал все возможное, чтобы восстановить свою прежнюю жизнь. Он уже оформился в школе в резервации подменным учителем. Начинать надо на следующей неделе. Кэт была очень рада этому известию и пригласила его на ужин к Элисон, чтобы он мог пообщаться с Дэниелом. Автомобиль Кэт в это время стоял на техобслуживании, поэтому они договорились, что Итан заедет за ней на работу.
 Машина Реймонда выглядела, конечно, не очень представительно, но это был единственный транспорт, выбирать не приходилось. Фактически этот автомобиль был сейчас в полном распоряжении Итана, потому что Реймонд потерял водительское удостоверение год назад и ездил только время от времени, да и то там, где не было полиции.
 За раздумьями он не заметил, как въехал в Бентон. Мысли его сменили направление — он стал думать, о Кэт. Какая же она добрая! Эти детишки, ее пациенты, — она в них всю душу вкладывает. Доброе сердце. А раз так — значит, они соединились на духовном уровне. Для людей с разными биографиями, из разного социального окружения, они были действительно очень схожи, и во многом. Но и разница в их натурах тоже большая: она земная, реалистичная, он — небесный, не от мира сего. Их сын был радостью для них обоих. Можно сказать, Дэниел один и поддерживал тонус жизни Итана.
 Были и проблемы: Джейк Ролли обещал навредить ему. Итан не исключал, что однажды услышит от комиссии по досрочному освобождению нечто неприятное.
 Уже въехав в деловой центр Бентона, Итан, бросив взгляд в зеркало заднего вида, увидел там мигалку патрульной машины службы шерифа. Он прижался к тротуару и остановил машину. Он не мог понять, почему его останавливают: то ли ненароком нарушил правила, то ли это преследование и его собираются арестовать.
 Лицо приближающегося офицера полиции было ему знакомо, хотя имени его он, сколько ни старался, не мог припомнить. Итан, не выходя из машины, опустил стекло. На нагрудном знаке полицейского было выбито его имя: Джим Тэйлор.
 — А-а, это вы, Миллз, — протянул он. — Что вы делаете в машине Элкхорна?
 — Реймонд дал мне ее на время.
 — Даже и не знаю, лучше это или хуже, — саркастически заметил страж порядка, крупный мужчина с квадратным лицом и рыжеватыми усами. — Дайте-ка взглянуть на ваши документы.
 Итан, открыв бумажник, протянул ему свое водительское удостоверение.
 Джим Тэйлор внимательно изучил его.
 — Срок действия скоро закончится, — сказал он.
 — Я знаю. Надо продлить.
 Офицер окинул его кислым взглядом.
 — Почему бы, Миллз, вам не сделать всем приятное — уехать, например, в Южную Дакоту или еще куда-нибудь?
 — Неужели я причиняю вам столько боли, офицер?
 — Семья по крайней мере одного полицейского очень бы обрадовалась, если б увидела вас мертвым, и как можно скорее.
 — Вы тогда тоже были в Учебном центре?
 — Нет, но я слышал, что случилось.
 — Скажите, сколько человек имели доступ к оружию, какое использовалось с вашей стороны, после перестрелки?
 — Я не знаю. Шериф и еще пара его помощников, я думаю. А в чем дело? Куда вы клоните?
 — Все считают, что мы выстрелили первыми только потому, что Майк Колдуэлл так считает.
 — Я бы не стал на вашем месте порочить шерифа Колдуэлла, — строгим голосом сказал офицер, протягивая Итану удостоверение. — Послушайте моего совета, Миллз: не высовывайте носа из резервации.
 С этими словами он повернулся и пошел к своей машине. Итан старался выбросить этот инцидент из головы и сохранить хорошее настроение. Кэт и так уже хватает его проблем.
 Войдя в приемную, он увидел Элисон за рабочим столом. Итан снял куртку и сел на один из стульев у стены. Элисон, довольная окончанием рабочего дня, радушно улыбнулась ему.
 — Я пойду скажу Кэт, что вы здесь, — сказала она.
 Он осмотрел комнату. После напряженного дня здесь был небольшой беспорядок. Чтобы как-то занять себя, он стал собирать детские книжки в углу.
 Под одним из стульев нашел детскую соску; он понес было ее к столу Элисон, чтобы положить там, но тут вышла и сама Элисон.
 — Говорят, хорошо помогает — тем, кто хочет бросить курить, — с серьезным видом заметила она. Итан расхохотался.
 — Людям жилось бы веселее, Элисон, если б таких, как вы, было больше.
 — Скажите это нашему боссу, ладно? Пусть он мне прибавит зарплату — я найду, на что истратить лишние деньги. — Она закрыла дверь. — Кэт на месте. — И, понизив голос:
 — Сегодня были плохие новости для нее.
 — А что случилось?
 — Я уверена, она вам расскажет. Заходите. Кэт сидела за столом, сгорбившаяся, понурая, готовая вот-вот разрыдаться.
 — Кэт, что случилось?
 — Меня вызывают в суд, — указала она жестом на несколько официальных бумаг, лежащих рядом на столе. — Отец подал иск. По поводу попечительства над Дэниелом. Обвинил меня в том, что я незаконно увезла его из дома. Он просит суд вернуть внука в дом силой, а также требует судебного разбирательства надо мной.
 — Они целят в меня, Кэт.
 — Может быть, но мне от этого не легче, — сказала Кэт, усевшись поудобнее. — Извини, я не хотела тебя обидеть, — добавила она. — Послезавтра — суд. Отец нанял Милта Рейнеке, лучшего адвоката в городе. Мне пришлось взять незнакомого человека из Миссулы. Мелисса Каплан; она вроде бы ничего, энергичная. Приедет завтра днем. Завтра же мы с ней и обсудим, как себя вести на процессе. Ты хочешь присутствовать? — Казалось, Кэт читает его мысли. — Как ты сказал? Это направлено больше против тебя, чем против меня?
 Он кивнул.
 — Я хочу быть с тобой. И… я подумал, может быть, сейчас самое время поговорить с Советом старейшин о Дэниеле? — Он заметил, что внутри у нес как будто все оборвалось. — Не беспокойся, относительно решения мы с тобой посоветуемся.
 Кэт сидела с Элисон и Мелиссой Каплан в коридоре суда, ожидая вызова в зал заседаний. Мелисса, так же как и Кэт, была молода, но очень энергична и уверена в себе. Накануне они долго все обсуждали, и Мелисса убедила Кэт в том, что лучшая стратегия — это, оставаясь формально вежливой и корректной по отношению к Джейку, настаивать на своем.
 — Если вы хотите уйти из зала суда вместе с Дэниелом, — убеждала она ее, — предоставьте мне обрисовать картину такой, как она есть на самом деле: что это акт мести очень старого и очень больного человека, потерявшего способность рационально мыслить.
 Кэт была удручена — Мелисса добавила, что бумаги, вносимые Милтом Рейнеке на рассмотрение, не внушают доверия: в них Кэт обрисована как эмоционально невыдержанная женщина, попавшая под чары бывшего заключенного, который восстановил ее против семьи, что вылилось в пренебрежение своими обязанностями по отношению к сыну.
 — Пренебрежение — только к этому суд отнесется серьезно, — сказала Мелисса. — Никто не поверит, что педиатр с блестящей репутацией, уважаемая всеми женщина способна пренебречь своими обязанностями, забыть о своем сыне.
 Кэт, однако, была озабочена тем, что могут предпринять Итан и старейшины племени. Итан сказал, что она будет участвовать в любом решении, но что это означает? Что он получит опекунство, но будет так щедр, что позволит ей встречаться с сыном так часто, как ей захочется?
 Мелисса посоветовала не тревожиться раньше времени.
 — Итан не участвует в этом процессе, — убеждала она. — Если он будет настаивать на передаче ему опекунства, мы займемся этим вопросом. Но не сейчас.
 Кэт пугала перспектива борьбы одновременно и с Итаном, и с отцом — она тогда оказалась бы меж двух огней. Она не могла поверить, что Итан может намеренно сделать что-то против нее. В этих раздумьях прошли два последних дня. Она даже не поехала в мотель с Итаном во время его последнего приезда в город. Не хватало еще для полного счастья, чтоб кто-нибудь сфотографировал их вдвоем, как они выходят из номера! Даже свидание Итана с Дэнни было рискованным делом.
 Сейчас Кэт и Мелисса долго и во всех деталях обсуждали, должен ли Дэниел присутствовать на процессе. Мелисса стояла за этот вариант: близость мальчика к Кэт должна благотворно подействовать на судью, но Кэт возражала, повторяя, что не позволит использовать ребенка как орудие в судебной тяжбе.
 — Его благополучие важнее всего остального. Я не позволю его травмировать.
 В это время Милт Рейнеке — высокий, дородный, патрицианской внешности мужчина с седыми волосами — проходил по коридору. Рядом с ним шла Силия Дав, толкая перед собой коляску с Джейком.
 Поравнявшись с Кэт, Силия недвусмысленно посмотрела на нее и слегка кивнула. По этому едва заметному знаку Кэти поняла, на чьей стороне симпатии Силии. Кэт была очень рада, что Силия согласилась остаться» на ранчо, потому что никто, пожалуй, кроме нее, не смог бы ухаживать за Джейком.
 В отличие от Силии, Джейк не удостоил Кэт даже взглядом. Горько было осознавать, что их отчуждение достигло такого предела. Она украдкой смахнула набежавшую слезу.
 Истцы проследовали в зал заседаний. Мелисса и Кэт одновременно посмотрели на часы. Через несколько минут должно начаться слушание, а Итана все еще не было.
 — Нам лучше пройти туда, — сказала Мелисса. Вздохнув, Кэт поднялась.
 — Пойду взгляну на стоянку автомобилей — не приехал ли Итан, — сказала Элисон, по озабоченному лицу Кэт догадавшись о причине ее тревоги.
 Кэт и Мелисса прошли в зал заседаний. Джейк даже не повернул головы, когда они усаживались за соседний стол — стол ответчиков.
 Судья Джеф Уотсон был единственным из находившихся здесь юристов, кто не входил в круг давних друзей отца или его товарищей по охоте. Судья начал с обычных формальностей. Кэт сидела не двигаясь, словно окаменела.
 Наконец вошла Элисон и заняла место в первом ряду.
 — Идет, — одними губами, беззвучно прошептала она, повернувшись к Кэт.
 Спустя некоторое время появился Итан — он запыхался и был возбужден.
 — Извините, — негромко пробормотал он, садясь рядом с Кэт. — Реймонд исчез сегодня утром вместе со своей машиной — я не мог выбраться. Пришлось голосовать на дороге. — Он сжал ее руку под столом, и Кэт стало спокойней.
 Судья вызвал Мелиссу и Милта, чтобы уточнить некоторые процедурные вопросы; тем временем Итан и Кэт успели переговорить.
 — Папа даже не смотрит на меня, — прошептала она. — Это ужасно. Мне никогда не было еще так плохо.
 — Ты не расстанешься с Дэнни, — шепнул он. — Я обещаю.
 Она не поняла, сказал ли он это потому, что знал что-то, чего не знала она, или просто хотел ее успокоить. «Поскорее бы все это кончилось», — подумала Кэт.
 Не успели адвокаты вернуться на свои места, как в зал заседаний ворвался запыхавшийся и крайне возбужденный офицер полиции.
 — Прошу прощения, что прервал вас, ваша честь! — выпалил он. — У нас серьезное происшествие: взяли заложника — там, в центре, — а все ребята кто где в разных концах округа. Мне нужно одолжить у вас пристава.
 — Что вы имеете в виду, офицер, под словами «взяли заложника»?
 — Какой-то пьяный дурак из резервации захватил шерифа Колдуэлла в заложники — там, в магазине, в центре… ну… этот магазин, который работает круглосуточно. Угрожает убить.
 Кэт почувствовала, как Итан напрягся.
 — Мне нужно собрать как можно больше наших людей, чтобы блокировать район, ваша честь, — продолжал полицейский.
 Судьи Уотсон дал знак приставу, чтобы тот отправился с офицером.
 — Кто индеец? — спросил Итан у полицейского.
 — Твой дружок, Реймонд Элкхорн, — со злорадством процедил сквозь зубы офицер.
 — О, Боже, — пробормотал Итан. — Кэт, — сказал он, схватив ее за плечо, — мне нужно идти. Прости.
 Он повернулся и зашагал к выходу, следом за приставом. «
 Кэт и Мелисса, остолбеневшие, смотрели друг на Друга.
 — Похоже, это такой же негодяй, как и тот, с которым мы имеем дело, — разорвал наступившую тишину голос Джейка Ролли.
 Кэт тяжело опустилась на стул, а Мелисса встала и попросила объявить перерыв.
 Потирая переносицу, Кэт думала, каких еще событий надо ждать. Точно так же у Итана возникли неприятности в первый раз, когда он помог кому-то, кто попал в беду. А раз в сегодняшний инцидент впутался Майк Колдуэлл, то ничего хорошего ждать не следует. Кончиться может все очень плохо, даже ужасно.




 Глава 13


 Итан бегом спускался по ступеням здания суда к патрульной машине. Офицер полиции стоял у открытой двери. Увидев Итана, он скорчил брезгливую гримасу.
 — Что надо, Миллз?
 — Я хочу поехать с вами.
 — Выбросьте из головы. У нас и так происшествие, не хватает еще с вами проблем, — он посмотрел мимо него на здание суда. — Давай быстрее, Тэд, шевелись! — крикнул он приставу, который торопливо спускался по ступенькам, застегивая на ходу форменную куртку.
 Промчавшись мимо Итана, тот впрыгнул в машину, одновременно офицер проворно юркнул за руль, и машина рванула с места — под вой сирены и с мигающими огнями. Итан понял, что, если он хочет помочь, надо спешить, и побежал.
 До магазина было четыре или пять кварталов, так что когда Итан достиг оцепленной площадки, он изрядно запыхался. Вокруг собралась приличная толпа, которую с этой стороны сдерживал Джим Тэйлор — тот самый полицейский, что остановил его несколько дней назад на дороге.
 — Что случилось? — спросил у него Итан. Раздраженный Тэйлор бросил:
 — Реймонд Элкхорн приставил револьвер к виску шерифа Колдуэлла! А в чем дело, Миллз?
 — Они только вдвоем там, внутри? — спросил Итан, не отвечая на вопрос.
 — Вдвоем. Продавец выскочил через заднюю дверь и позвонил нам.
 — Что Реймонд говорит?
 — Ничего толкового — он в стельку пьян. Майк увидел, что он завалился в этот магазин за выпивкой, и пошел, чтобы задержать его за вождение в нетрезвом виде, ну и, если нам все правильно рассказали, Реймонд набросился на него.
 — Офицер Тэйлор, если вы хотите, чтобы Колдуэлл вышел оттуда живым, разрешите мне поговорить с Реймондом. Он послушает меня.
 — Как же! Похоже, мы уже встречались на этой улице раньше, — пробормотал полицейский.
 — Да, встречались. И я тогда тоже хотел уладить все миром. Давайте, подумайте. Я не принесу никому никакого вреда. И я надеюсь спасти Колдуэлла.
 Поразмыслив над этим предложением несколько мгновений, Тэйлор достал из нагрудного кармана переговорное устройство.
 — Слушай, Базз, у меня тут Итан Миллз… Он просится пройти внутрь и успокоить Элкхорна. Может быть, пустим? Как ты думаешь?
 Итан не слышал ответа, потому что отошел на несколько шагов в направлении магазина, чтобы лучше рассмотреть, что там, внутри. Через минуту, когда разговор закончился, он вернулся к барьеру.
 — Ладно, Миллз, пустим тебя. Но сначала дай-ка я посмотрю, нет ли у тебя оружия.
 Он похлопал Итана с наружной стороны джинсов, с внутренней, куртку спереди, сзади, с боков, и они вместе пошли по проезжей части к магазину.
 — У нас тут шесть человек вокруг с карабинами, — буркнул Тэйлор. — Я их уже предупредил, что ты идешь, так что — без фокусов. Иди медленно, без резких движений, и, если уговоришь Элкхорна выйти, мы это зачтем. По возможности пусть сначала освободит шерифа Колдуэлла.
 — Нет, — отозвался Итан. — Мы все трое выйдем вместе, так что давайте без пальбы, Реймонд будет разоружен, когда мы выйдем из дверей.
 Они остановились, и Тэйлор посмотрел ему прямо в глаза.
 — Почему это ты так уверен, что Элкхорн отдаст тебе пушку?
 — Потому, что я с ним поговорю.
 — И это его убедит?
 — Я поговорил с ребятами тогда, в Учебном центре, и они доверились мне. К сожалению, кто-то из ваших ребят поторопился нажать на курок. Полицейский был убит, да, но и трое наших погибли. Про наших троих все забыли, как будто этого и не было вовсе.
 — Тогда зачем же ты сейчас идешь?
 — Может, я верю в изначальную человеческую доброту? Одно я знаю точно: без меня у Реймонда никаких шансов нет. Так что я полагаюсь на вашу порядочность и порядочность ваших коллег. Если Колдуэлл выйдет целым и невредимым, я надеюсь, что вы обойдетесь с Реймондом как порядочные люди. Я знаю, что Реймонд совершил преступление. Я просто не хочу, чтобы он совершил еще одно, серьезнее первого.
 — Хорошо, Миллз. Мое слово.
 — Спасибо, офицер.
 Итан продолжил путь к месту происшествия уже один. Он теперь видел, что в другом направлении улица оцеплена на полтора квартала, и заметил снайпера с винтовкой на крыше бензоколонки — прямо напротив магазина. Его охватило какое-то жуткое чувство. Он уже был здесь раньше. Он вспомнил, как шел тогда по пыльной, вытоптанной лужайке к зданию Учебного центра. Он вспомнил еще, что сердце у него колотилось как бешеное — как и теперь. Он вспомнил, что думал тогда о Бекки, так же, как сейчас о Кэт и Дэниеле.
 По иронии судьбы он шел на все это больше для Майка и Реймонда, чем для Кэт и Дэнни. Хотя и для них тоже. Потому что, он должен был поступить правильно, как нужно. Так было в Учебном центре. Так было теперь.» Никогда не отступай от того, что считаешь правильным, — говорил его отец. — В конце концов все обернется в твою пользу «.
 В тюрьме были моменты, когда он начинал сомневаться в этих словах. Тогда, в Учебном центре, он поступил правильно — и чем все это кончилось для него. Но, может быть, если у него получится сейчас, все пойдет к лучшему, может, это будет как искупление. Если его убьют, это тоже будет как искупление. Единственное неверное решение — это не делать то, что правильно.
 Он приближался к входу в магазин и чувствовал, что находится на мушке сразу нескольких телескопических прицелов. Сердце глухо билось. Он пытался разглядеть, что внутри, но через рекламные плакаты и темное стекло ничего не было видно. Уже находясь в десяти футах от двери, он крикнул, чтобы предупредить Реймонда:
 — Это я, Итан! Я здесь, у двери! Я один! Сейчас войду! , Тихонько толкнул дверь — образовалась узкая щелка.
 — Реймонд! — уже не крикнул, а громко сказал Итан. — Ты меня слышишь?
 — Итан! — откуда-то из глубины донесся голос.
 — Ты что тут делаешь, старина? — Он распахнул дверь и шагнул внутрь. — Я пришел с тобой поговорить.
 — Ты с ума сошел! Уходи отсюда. Эти сволочи тебя тоже пристрелят!
 — Реймонд, послушай. Они позволили мне пройти сюда, чтобы никто не пострадал. Чтобы все остались живыми. Где Колдуэлл? Он цел?
 — Здесь, у меня. Вон, в углу, где ящики с пивом.
 — Колдуэлл! — крикнул Итан.
 — Я здесь, Миллз!
 У Итана отлегло от сердца. Худшее, чего он опасался, — увидеть Колдуэлла лежащим на полу в луже крови.
 По тому, как невнятно говорил Реймонд, Итан понял, что тот пьян, хотя нервная встряска в последние несколько минут слегка протрезвила его. Дойдя до последнего прохода, он увидел Реймонда и Майка Колдуэлла. Руки шерифа были связаны; он сидел, прислонившись спиной к холодильнику. Реймонд сидел против него с табельным револьвером Колдуэлла в одной руке и банкой пива в другой. Восемь-десять банок из-под пива валялись поблизости. Увидев Итана, Реймонд скривился в дурацкой улыбке.
 — Хорошее место я выбрал, а-а? — пробормотал Реймонд, комкая слова. — Пива — пей не хочу.
 — Место ты выбрал хорошее. А вот дело затеял — глупее не придумаешь. Ты знаешь сколько лет тебе придется отсидеть за это?
 — Нисколько: я отсюда не выйду.
 — Выйдешь. Шериф Колдуэлл, конечно, сам лично проверит, чтоб ты получил по заслугам, но он также замолвит слово на суде, что ты тут протрезвел немного, опомнился, положил револьвер и сдался. Я даже думаю, что он назовет это обычным нападением на офицера полиции, и настоит на том, чтобы обвинение в не правомерном лишении свободы и взятии человека в заложники не упоминалось вовсе. Колдуэлл поможет нам.
 — Чушь собачья! — заорал Реймонд. — Я его пристрелю!
 — Нет. Не пристрелишь. Потому что тогда и мне придется сесть в тюрьму.
 — Тогда уноси свою задницу отсюда! Мы сами разберемся. Ты должен радоваться, что сейчас я влеплю ему пулю в башку!
 — Поздно, Реймонд! Я уже договорился с полицией. Они ждут, когда мы выйдем отсюда все вместе, все трое.
 — Он дело говорит, — отозвался Колдуэлл.
 — Заткнись! — рявкнул Реймонд, сильно пнув своим грязным ботинком Колдуэлла по ноге. — Я тебе сказал — чтоб ни звука от тебя не слышал!
 Итан посмотрел на Майка — на лице того было написано отчаяние.
 Итан присел на корточки, чтобы можно было посмотреть прямо в глаза Реймонду.
 — Слушай, Реймонд, — сказал он, — ты совершил большую ошибку, но многое еще можно исправить.
 Лицо Реймонда напряглось: зубы сжаты, поскрипывают, желваки напряжены. Казалось, он еле сдерживается… Вдруг все тело его затряслось, лицо исказила страшная, судорожная гримаса, из глаз брызнули слезы — он разрыдался.
 — Я не могу выйти, — с трудом, сквозь судорожные рыдания, выталкивал он слова. — Они пристрелят меня, Итан, пристрелят — как тех ребят в Учебном центре.
 — Колдуэлл и его люди тогда допустили ошибку. Сейчас ты не один. На этот раз один из них — за нас. Когда мы выйдем все вместе, стрелять никто не будет.
 — Как же, жди! Стоит им получить Колдуэлла, их отношение переменится, — он вытер слезы рукавом. — Я им не верю.
 — Послушай меня, Реймонд, на этот раз все будет по-другому. Отдай револьвер.
 Реймонд Элкхорн опять заплакал, поднес было банку с пивом ко рту, но вдруг передумал и с силой отшвырнул ее так, что она отлетела в конец прохода, разбрызгивая остатки содержимого. Подумав какое-то мгновение, он вскочил на колени, резко вцепился одной рукой в волосы Колдуэлла, а другой приставил револьвер к его шее.
 — Я тебя пристрелю! — дико заорал он. Глаза Колдуэлла от ужаса сделались совершенно круглыми, зрачки расширились, лицо стало белым как мел.
 — Реймонд, возьми себя в руки, — твердым голосом сказал Итан. — Не подводи меня. Сколько мы пережили вместе! — Итан требовательным и одновременно просительным жестом протянул руку. — Отдай револьвер, Рей.
 Реймонд Элкхорн поколебался несколько мгновений, затем вдруг отпустил револьвер, который неподвижно повис стволом вверх на его указательном пальце. Помешкав еще секунду, с ненавистью оттолкнул от себя голову шерифа, которую держал за волосы. Итан осторожно снял оружие с пальца Реймонда. Колдуэлл облегченно вздохнул, в глазах его показались слезы. Итан, нагнувшись, развязал Майку руки.
 — Пойдемте, шериф, — тяжело вздохнув, сказал он. — У вас сегодня был тяжелый день.
 Колдуэлл встал на ноги, пошатнулся и молча протянул руку — получить оружие.
 — Не-ет, — ответил на этот жест Итан. — Револьвер пока побудет у меня. Вместе выйдем — я вас двоих буду держать за руки. Я полагаю, вы понимаете, что Реймонд не пристрелил бы вас. Ему просто… как бы это сказать… было немного страшно. К тому же у него никого не было рядом, кому можно было бы довериться. Поэтому я и пришел. Хорошо, что он все-таки опомнился и не совершил ничего страшного. Будем надеяться, что ваши ребята поступят так же разумно.
 Итан положил револьвер на пол и отпихнул его ногой в дальний конец прохода.
 — Помните, в Учебном центре я сделал то же самое, — сказал Итан. — Я тогда сказал своим ребятам, чтоб они оставили оружие внутри.
 Он цепко ухватил одной рукой локоть Реймонда, а другой — Колдуэлла и повел их к выходу. Вот порог. Они разом шагнули наружу.
 — Не стрелять! — крикнул Колдуэлл. — Мы без оружия!
 Все трое медленно двинулись к центру автомобильной стоянки. Когда они остановились, Реймонд вдруг бессильно опустился на колени. Он всхлипывал. Итан и Майк Колдуэлл молча смотрели друг на Друга.
 — Спасибо, Миллз. Я теперь ваш должник, — негромко сказал Майк Колдуэлл.
 Со всех сторон спешили полицейские. Двое из них подняли Реймонда на ноги.
 — Надеюсь, вы будете справедливы, шериф. Реймонд не сделал бы этого, будь он трезвым.
 — Это все, что вы просите?
 — Вы, сами знаете: есть еще кое-что, что вы можете для меня сделать. Скажите моему сыну, что я не виноват в том, что произошло тогда в Учебном центре.
 — Может быть, я это сделаю, Миллз, — проговорил Майк, разглядывая асфальт под ногами. — Куда вы сейчас направляетесь? — спросил он, взглянув ему прямо в глаза.
 — Сейчас идет слушание дела в суде: кому доверить попечительство над Дэниелом. Мне нужно быть там — узнать, чем кончилось.
 — Садитесь, я подвезу вас.
 — Очень обязан, — искренне удивился Итан. Майк Колдуэлл сказал, обращаясь к своим помощникам, что у него дело и что он встретится с ними в участке.
 — Поаккуратнее с Элкхорном, — предупредил он. — Когда он протрезвеет, будет сожалеть о том, что натворил. Не так уж все это ужасно, что он сделал, как кажется. Скорее так, недоразумение.
 — Какие обвинения выставить?
 — Нападение на офицера полиции. Садитесь, — обратился он к Итану, — садитесь, я подвезу вас до здания суда.
 За всю дорогу ни тот, ни другой не проронили ни слова. Когда подъехали, Колдуэлл протянул руку.
 — Разумеется, Миллз, я ваш должник.
 — Не забудьте о моем мальчике. Это все, о чем я прошу.
 Итан вышел из патрульной машины и поднялся по ступенькам в здание суда. Ему сказали, что Кэт с адвокатом в конференц-зале.
 — Слава Богу! — воскликнула она, кидаясь ему на шею. — Что там произошло?
 — Все в порядке. Никто не пострадал — это самое главное. Все живы, все целы.
 — Я так волновалась, — говорила она, с любовью глядя на него и поглаживая по щекам. — Я боялась, что опять дойдет до перестрелки.
 — На этот раз трезвые головы взяли верх, — сказал Итан и, переведя взгляд на Мелиссу Каплан, спросил:
 — Так чем кончилось слушание. Мелисса?
 — Судья объявил перерыв, — ответила адвокат. — Когда вернется судебный пристав, я думаю, слушание возобновится.
 Они сидели рядом, взявшись за руки; Мелисса углубилась в чтение документов. Через несколько минут раздался стук в дверь, затем дверь приоткрылась, в проеме появилась голова Майка Колдуэлла.
 — Извините, что побеспокоил. Мне бы хотелось кое-что вам сказать.
 Итан и Кэт переглянулись.
 — Да, конечно, мы слушаем, — сказала Кэти.
 — Я тут, кстати, встретил Джейка в коридоре, — продолжал Майк. — Вы не против, если и он будет присутствовать?
 — Нет, — ответила Кэт, — не против. Майк Колдуэлл отступил в сторону, и Силия Дав вкатила Джейка. Он что-то бормотал, вид у него был немного смущенный.
 — Мне бы, наконец, хотелось узнать, что здесь, черт побери, происходит, — пробурчал он, избегая смотреть в глаза присутствующим.
 Майк обратился к Силии и Мелиссе:
 — Если вы не против, мне бы хотелось поговорить лично с мистером Ролли, Кэт и Миллзом.
 — Нет проблем, — согласно кивнула Мелисса, подхватила под руку Силию, и они вышли.
 — Джейк. Мне надо кое о чем рассказать вам и Кэт, и, я надеюсь, вы будете так любезны передать мои слова Дэнни. Когда он подрастет, я, возможно, расскажу ему об этом еще раз сам.
 — Так в чем дело? — ворчливым голосом спросил Джейк.
 — Несколько минут назад здесь, в центре города, в магазине, Итан спас мне жизнь. Он не обязан был этого делать, однако поступил именно так. Я, конечно, поблагодарил его, но потом подумал, что, может быть, я еще и прощения у него должен попросить. В общем-то, не» может быть «, а должен попросить у него прощения. То, что я собираюсь сказать, касается всех нас.
 Джейк явно ничего не понимал. Кэт многозначительно посмотрела на Итана.
 — Видите ли, — продолжал Майк, — результат разбирательства по делу Итана не совсем соответствует тому, что действительно произошло в тот день в Учебном центре. Мы утверждали, что индейцы выстрелили первыми, а в действительности какое-то время никто не понимал, что произошло. Было какое-то замешательство. Когда дым рассеялся, четверо были мертвы. Итан был единственным, кто остался стоять, и, естественно, вся вина пала на него.
 — О чем ты говоришь, Майк? — вмешался Джейк. — разве не Миллз выстрелил первым?
 — Мы провели экспертизу оружия индейцев, — продолжал Майк, — надеясь получить доказательство для вынесения Итану высшей меры наказания. В результате выяснилось, что ни из одного из индейских стволов выстрелы в тот день не производились.
 — Ты хочешь сказать, что все выстрелы произвели твои люди?! — с гневом воскликнул Джейк. — И что твои показания на суде были ложью?!
 — Да, сэр, получается так.
 Кэт уже не могла сдерживать негодования:
 — Ты отправил Итана в тюрьму за то, что он не совершал! Держал его вдали от сына! Допустил, чтобы наша семья распалась! Только для того; чтобы скрыть ложь?!
 — Да, получается, так, — Майк стоял, опустив голову. — Я убедил себя, что Итан — падший человек, задира, бузотер, которому всегда больше всех надо, и что тюрьма по нему давно плачет. Я говорил себе, что результаты экспертизы — это никому не нужная частность, интересующая только адвокатов и судей. Сегодня, когда я побывал в роли заложника, то осознал, как это страшно, когда ты на краю могилы… Когда Итан вызволил меня сегодня, я понял, что был не прав и что в Итане ошибался. И я решил, что надо прийти сюда и все вам рассказать. Я хочу попросить прощения у Итана за все страдания, через которые он прошел. Я хочу попросить прощения и у тебя, Кэт, и у вас, Джейк, за ту боль, которую принесла вам всем моя ложь.
 — Да-а-а… — проворчал Джейк. — Я никогда бы до такого не додумался. Выходит, я тоже ошибался относительно Миллза…
 — Да, сэр, — сказал Майк. — Мы все. Кроме Кэт. Кэт сжала руку Итана; они переглянулись. Затем Итан пристально посмотрел на Майка. Он не ожидал от него такого мужества.
 — Колдуэлл, — сказал Итан, — вы восстановили во мне веру в людей — веру, которую я почти потерял. Я ценю ваш поступок.
 — Я не имею права ожидать от вас прощения, — сказал Колдуэлл, переступая с ноги на ногу. — Но я поговорю с вашим мальчиком, когда он достаточно подрастет. Если есть еще что-то, что я могу для вас сделать, я готов выслушать.
 Джейк Ролли резко развернул коляску лицом к Колдуэллу.
 — То, что ты сделал, Майк, это не только ошибка, это преступление! Ты намереваешься довести это до сведения официальных органов?
 — Мистер Ролли, — вмешался Итан, — я не думаю, что это принесет какую-то пользу. У меня нет зла ни на кого. Пусть лучше шериф помогает тем, кто в этом нуждается. Я, например, знаю, что моему другу Реймонду Элкхорну скоро придется отсиживать срок. Пусть лучше шериф Колдуэлл постарается сделать так, чтоб он был реабилитирован. Серьезные медицинские меры против алкоголизма — вот что для него нужно, а не тюрьма.
 — Ну, я понял, что Итан и Майк уже договорились, — сказал Джейк и продолжил, повернувшись к Колдуэллу:
 — Ты знаешь, сынок, я в тебе сильно разочаровался. Но ты заслуживаешь уважения, что не побоялся сказать правду.
 — Если б не Итан, я бы не сказал.
 — Я думаю, мы все должны перед ним извиниться, — сказал Джейк. — Если у тебя, Майк, больше нет никаких сообщений, нам бы хотелось остаться здесь на несколько минут втроем.
 Кэт опять украдкой сжала руку Итана, когда Майк вышел из комнаты.
 Джейк повернулся лицом к ним.
 — Я ошибался, — сказал он. — Примите мои извинения, и ты, Кэт, и ты, Итан. Одно дело — дать себя ввести в заблуждение, и совсем другое — попасть во власть предрассудков. Я надеюсь, вы меня простите, — дрожащим голосом закончил он.
 Кэт подошла и обняла отца. Слезы потекли по щекам старика, он стал искать платок.
 Итан подошел к ним.
 — Мистер Ролли, — начал он, волнуясь. — Я тоже должен кое в чем признаться. Я люблю вашу дочь. Нам пришлось немало пережить, но теперь, я думаю, все в прошлом. Я надеюсь вырастить Дэниела, и мне бы хотелось, чтобы рядом со мной была Кэт, — он обнял ее за талию. — Я знаю, она ждет вашего благословения. Должен вас заверить, что для меня это тоже важно.
 Джейк Ролли поднял глаза на дочь. И у отца, и у дочери в глазах блестели слезы.
 — Разве я могу сказать» нет «? — произнес Джейк торжественно, немного театрально. — Я сделаю, все, чтобы вы были счастливы.
 — Я думаю, эту часть проекта мы осуществим сами.
 Достав, наконец, платок и вытерев лицо, Джейк улыбнулся.
 — Прежде чем Силия увезет меня отсюда, я хочу задать один вопрос: вы позволите мне встречаться с моим внуком?
 — Мой отец всегда говорил мне, что нужно уважать старших, потому что их дух всегда с нами, — сказал Итан. — Я не только позволю, мистер Ролли, я настаиваю на этом.
 Кэт снова обняла отца; вместе с Силией они покатили его к выходу. Вернувшись, она прислонилась к Итану, положив ему голову на плечо.
 — Я рада, что встретила тебя в тот вьюжный вечер на шоссе.
 — Не встреть ты меня тогда, я бы погиб.
 — А если бы ты не тащил меня на себе, то я бы замерзла тоже.
 — Тебе не кажется, что судьба нам кое на что намекает? Да-а-а… Нам еще немало предстоит узнать о себе. Одно я знаю уже сейчас — что я… люблю тебя. Очень, очень, очень.
 — Я тебя тоже люблю, Итан, — еле слышно, почти шепотом сказала она, уткнувшись ему в плечо.
 Итан был счастлив. Вся печаль и ненависть прошлых лет отлетели вдруг, как осенние листья. Ему казалось, что могучий, гигантский орел подхватил его и Кэт и несет — все выше и выше — в бескрайнее синее небо. Да, он знал: впереди их ждут счастливые годы. Духи его предков шептали ему на ухо, что так и будет — годы, годы счастья. Духи сопровождали их, подводили к этой минуте, его и эту женщину, его любовь. Кэт — это его судьба.