Аннотация: Николас Монтроуз, граф Бриджтон, легкомысленный повеса и известный обольститель, охотно откликнулся на просьбу юной Сары Лоренс обучить ее соблазнять мужчин.
 Это казалось просто развлечением... но однажды очаровательная Сара, весьма преуспевшая в искусстве соблазна и кокетства, обратила свои чары против самого Николаса – и он, привыкший легко наслаждаться женщинами и покидать их. впервые познал жгучие и сладкие муки истинной страсти!


---------------------------------------------


 Карен Хокинс
 Уроки соблазна



 Пролог


  Париж 
  14 января 1815 года 
 Обычно в салоне мадам дю Морье было шумно от мужских разговоров и смеха, но сегодня вечером всеобщее внимание привлек карточный стол в углу комнаты. Сидящий за ним Николас Монтроуз, граф Бриджтон, с плохо скрытым отвращением смотрел на своего противника. Барон Паркингтон, неряшливо одетый сноб, всю жизнь свысока относился к тем людям, которых считал ниже себя. Ник, как правило, игнорировал подобных представителей рода человеческого, но почему-то сейчас у него возникло сильное желание раздавить эту поганку. И будь он проклят, если это не доставит ему колоссального удовольствия.
 Мясистые пальцы Паркингтона внезапно выбили дробь по столу.
 – Ну, Бриджтон? Ставьте пять сотен или выходите из игры.
 Пронзительный голос барона действовал Нику на нервы. Он в упор посмотрел на Паркингтона и сверлил его глазами до тех пор, пока тот не покраснел. Нелепо продолжать игру; барон проиграл почти все партии. Нику следовало радоваться.
 Но этого ему было мало. Он жаждал сокрушить барона так же, как тот хотел унизить его. Втоптать его имя в грязь и оставить там, превратить в жалкие обломки в потоке жизни.
 – Я принимаю вашу ставку в пять сотен, Паркингтон. – Ник сунул руку во внутренний карман, достал оттуда пачку бумаг и бросил на стол. – И повышаю ее на сорок тысяч фунтов.
 Барон побледнел, а зрители все как один ахнули. Словно голодные волки, они почуяли кровь и пожелали принять участие в охоте.
 Пот градом покатился по щекам Паркингтона на его примявшийся воротник.
 – Сорок тысяч? Вы, наверное, шутите.
 – Я никогда не шучу за картами. – Сегодня ему дьявольски везло, и Ник не мог проиграть. Кроме того, победить такого человека, как Паркингтон, было особым удовольствием. Как ни презирал Ник барона, он ему завидовал. После окончания игры тот уложит пожитки и вернется домой, в Англию.
 Прошло уже три года, с тех пор как нога Ника не ступала на берег его страны, – три долгих одиноких года. Эта мысль терзала его, заставляла сжиматься горло, давила грудь.
 Господи, он становится сентиментальным. Ник жестом приказал слуге наполнить бокал отличным бренди мадам дю Морье. Ему не терпелось возвратиться на родину, но не потому, что он скучал по дождливой английской деревне. Нет, он хотел вернуться, потому что им пренебрегли. Ник вынужден был покинуть Англию под давлением неприятных обстоятельств, и воспоминание об этом все ещё жгло его.
 Элегантный седовласый джентльмен, стоящий рядом с Ником, тихо прошептал:
 – Испытываете судьбу, не так ли, mon ami?
 Ник бросил взгляд на графа дю Лака. Тот был одет в красновато-коричневый фрак с роскошной серебряной отделкой, и его породистое лицо не выражало ничего, кроме искренней учтивости. Он казался аристократом до мозга костей, но Ник знал, что у Анри нет ни титула, ни воспитания. Это был самозванец, который проник в высшее общество, утешая богатых вдов и покинутых жен.
 Человек высокой нравственности разоблачил бы подобное вероломство, но Ник считал Анри забавным и не желал отказываться от его общества. Кроме того, он понимал, что значит быть самозванцем. Общество не подозревало, что состояние графа Бриджтона досталось ему не изстаринных семейных сундуков, а завоевано тяжким трудом, вырвано из рук самой удачи.
 Виконт Гайяр, смуглый человек маленького роста, взявший на себя обязанности сдающего, поднял бровь и посмотрел на барона:
 – Ну, Паркингтон? Граф ставит сорок тысяч фунтов. Вы поддерживаете ставку?
 Взгляд барона был прикован к чеку, лежащему на кучке денег. Он хотел его получить. Ник видел это по тому, как его пухлые, влажные руки сжимали карты, как розовый язык облизывал сухие, слишком толстые губы.
 – Клянусь Богом, да! – Паркингтон махнул рукой, чтобы ему принесли бумагу и перо. Их быстро доставил и, и он написал на листке две строчки, потом поставил размашистую подпись. – Вот.
 Гайяр нахмурился, глядя на бумагу.
 – Что это?
 – Гиббертон-Холл, – презрительно скривился безумец. – Мое родовое имение в Бате.
 Землевладение в Англии! Что-то дрогнуло в глубине души Ника, и на мгновение он воззрился на клочок бумаги, брошенный в центр стола. Тупая боль стиснула его горло, нахлынули образы сырого укутанного туманом утра и убегающих вдаль зеленых холмов.
 Проклятие! Он с тринадцати лет был одинок в этой жизни, и опыт научил его, что эмоции бесполезны. Если он вернется в Англию, его решение будет основано на реальности, необходимости, а не на ускользающих чувствах. Он должен найти себе дом в каком-нибудь уединенном месте. Там, где сможет провести последние немногие светлые мгновения жизни.
 И они наступят гораздо раньше, чем можно предположить. Ник посмотрел на нацарапанные бароном строчки, ощущая тупую боль, пульсирующую у основания черепа.
 – Принимаю, – тихо произнес он. Краем глаза он заметил, как граф покачал головой. Один из них встанет из-за стола проигравшим, разоренным человеком, у которого не останется ничего, кроме имени, и этим несчастным вполне может оказаться он сам.
 Слуга снова наполнил его бокал, и Ник сделал большой глоток. Боль в глазницах усиливалась. То был признак надвигающейся тьмы. Он страдал мучительными головными болями. То были часы и дни бесконечного страдания, кружащейся черноты и парализующего страха. Он посмотрел в глаза своему противнику в ответ на его жадный взгляд, проклиная судьбу, так не вовремя пронзившую его мозг этой пыткой.
 – Играем.
 Гайяр положил перед Паркингтоном карту лицом вверх. Восьмерка треф легла на зеленое сукно, и по толпе пронесся недовольный ропот.
 Потное лицо Паркингтона просияло.
 – Только королева и карты старше ее могут теперь принести вам удачу. – Презрительная усмешка скривила его чересчур красные губы. – С удовольствием буду тратить ваши деньги, но еще большее удовлетворение доставит мне возможность рассказывать всем в Лондоне, как я выиграл такую сумму у печально известного графа Бриджтона.
 Ник посмотрел на сдающего карты.
 – Карту, Гайяр.
 – Да, милорд. – Француз вытер ладони о фрак, чувствуя на себе прикованные к нему взгляды. Он набрал в легкие воздуха, чтобы успокоиться, затем шлепнул карту на стол. Королева червей ласково улыбнулась Нику.
 Вся комната взорвалась ревом возбужденных голосов. Паркингтон уставился на карту с открытым ртом.
 – Не может быть...
 Ник встал и кивнул графу дю Лаку, который послушно подошел, чтобы собрать выигрыш. Анри взглянул на Паркингтона и мягко улыбнулся:
 – Бывает, месье. Удача – существо непостоянное. Она любит многих, но никому не верна.
 Барон тряхнул головой, словно хотел избавиться от кошмара.
 – Я выигрывал, пока... – Он с присвистом выдохнул. – Бриджтон, вы ублюдок.
 Граф перестал собирать разбросанные банкноты. Черные глаза Гайяра расширились, а все, кто услышал, застыли на месте.
 Ник продолжал натягивать перчатки.
 – Мои дорогие родители были законными супругами, так что я не ублюдок в строгом смысле этого слова. Тем не менее, если вы подвергаете сомнению мое происхождение... боюсь, что даже у моей матери не было твердой уверенности в этом вопросе.
 Паркингтон неуклюже поднялся на ноги, его лицо стало в той же степени бледным, в какой раньше было красным.
 – Правила игры были нарушены. Я требую пересчета.
 Тишина стала пронзительной и нарушалась только слабым взволнованным гулом. Ник стряхнул невидимую соринку с рукава. Черт бы их всех побрал! Им хочется крови, и он им доставит это удовольствие. Однако времени у него очень мало; боль в голове усиливалась, и непереносимая тяжесть разливалась порукам и ногам.
 Анри бросил на Паркингтона осуждающий взгляд.
 – Возможно, барон ошибся. Он же англичанин. Безусловно, он не хотел обвинить графа в нечестной игре.
 Паркингтон презрительно фыркнул.
 – Я уже сказал и могу повторить: граф Бриджтон – мошенник. – Его губы скривились в презрительной усмешке. – Но чего и ожидать от сына французской потаскухи?
 Нарастающая ломота в голове Ника превратилась в муку, черепная коробка готова была взорваться, в уголках глаз замелькали чернильные точки. Он положил руку на край стола, чтобы удержать равновесие.
 – Анри, будете моим секундантом?
 Анри застонал:
 – Опять?
 Маленькие глазки Паркингтона тревожно перебегали с одного на другого.
 – Опять!
 Анри мрачно кивнул:
 – Для него это хобби. Мы едем, он дерется, убивает, и мы уезжаем. А потом завтракаем.
 – На этот раз завтрака не будет, – тихо произнес Ник. Он поднял банкноту и сунул ее в карман фрака. – Мы будем драться сегодня вечером. Назовите своего секунданта, Паркингтон.
 Барон нервно оглядел комнату и наткнулся на стену разъяренных французских дворян. Его отчаянный взгляд наконец остановился на знакомом лице.
 – Биллингсуорт.
 Ник видел, что мистер Биллингсуорт, уважаемый человек в Париже, не испытывает желания быть замешанным в эту драму. Но барон не дал ему возможности отказаться. Он сразу же начал снимать фрак.
 – Выйдем наружу?
 Ник поднял брови.
 – Зачем? Комната достаточно большая.
 – Это невозможно! – воскликнул Гайяр. – Вы не станете драться здесь на дуэли.
 – Отчего же? – Ник снял перчатки, бросив презрительный взгляд на барона. – На чем деремся? На шпагах или пистолетах? У меня в карете есть и то и другое.
 Паркингтон одним рывком развязал галстук, потом стащил с себя жилет.
 – На пистолетах.
 Ник повернулся к слуге:
 – Возьмите у моего лакея дуэльные пистолеты.
 Слуга поспешно удалился, а Анри покачал седой головой.
 – Что вы делаете, мой друг? Полагаю, мне не удастся отговорить вас от этой глупости. – Он вздохнул. – Если уж вы будете драться в этом салоне, то нам нужно освободить место. Гайяр, помогите мне сдвинуть столы.
 За несколько минут комнату освободили от мебели, принесли пистолеты. Секунданты осмотрели их, и все было готово для дуэли.
 Ник быстро улыбнулся Анри.
 – По-видимому, мой удел в жизни – освободить мир от глупцов.
 – При таких темпах в Париже скоро не останется ни одного.
 – Тогда нам пора отправиться в Англию.
 Граф поджал губы.
 – Говорят, что женщины в Лондоне несравненны. Ник кивнул. Хотя у парижанок свой шарм, он уже соскучился по свежести истинно английской красоты.
 Гайяр на удивление быстро отсчитал шаги в безмолвии комнаты. Оставив Анри, Ник занял свое место напротив барона. Любой, глядя на графа, подумал бы, что он не готов к дуэли. Он держал пистолет в опущенной руке, поза его была небрежной.
 Но Анри явно придерживался другого мнения, так как крикнул:
 – Не убивайте его, Бриджтон. Только не здесь.
 Гайяр поднял руку, призывая к тишине.
 – Стрелять на счет три, господа. Вы готовы?
 Дождавшись от каждого кивка, он начал отсчет:
 – Раз.
 Ник встретил яростный взгляд барона и мягко улыбнулся сквозь растущую боль в глазницах. Рот барона сжался в узкую полоску, на верхней губе заблестел пот.
 – Два, – произнес Гайяр.
 Секунда мертвой тишины, затем Гайяр открыл было рот, чтобы произнести «три». Но не успел он заговорить, как Паркингтон вздернул руку с пистолетом, и из его дула вырвался огонь.
 Ваза за плечом Ника разлетелась на тысячи осколков, со звоном обрушившихся на мраморную плиту у камина.
 Анри рванулся вперед.
 – Нечестно! Гайяр не сосчитал до трех!
 – Да! – подтвердил Гайяр, его лицо окаменело от отвращения. – Барон выстрелил раньше времени.
 Мелькание в глазах Ника превратилось в жаркое пламя гнева.
 – Заканчивайте счет. Гайяр поколебался, потом согласился с суровым лицом.
 Паркингтон уронил пистолет, глаза его вылезли из орбит.
 – Это была случайность! Я не хотел...
 – Три, – произнес Гайяр.
 Ник поднял пистолет и прицелился.
 Барон попятился назад, выставив перед собой ладони.
 – Прошу вас! Я только...
 Резкий щелчок выстрела разнесся эхом по комнате. Барон испуганно вскрикнул, когда пуля оторвала мочку его левого уха, и отлетел назад. Он ударился о стену и сполз на пол. Там он сидел, широко раскрыв глаза от испуга, из уголка рта стекала слюна, медленная струйка крови пропитывала воротник. Толпа зрителей зашумела.
 Анри вытер лоб.
 – Бог мой, я думал, вы его убьете.
 Ник бросил пистолет слуге, стоявшему с раскрытым ртом.
 – И испорчу персидский ковер мадам дю Морье? Даже я не способен на такое преступление. – Он стиснул спинку кресла, пытаясь справиться с вихрем черных точек, пляшущих перед глазами, его желудок сжался, протестуя против этого резкого движения.
 Граф посмотрел на него, мрачно нахмурив брови.
 – Вы выглядите бледным. Голова болит, мой друг? Ник кивнул, надеясь, что еще не опоздал уйти.
 – Передайте мои извинения мадам. Разумеется, я возмещу ущерб, который она определит. – Он покачнулся, поворачиваясь, и Анри подхватил его под руку.
 – Может, мне проводить вас домой? Вы выглядите...
 – Нет. – Ник стряхнул руку Анри. – Мне не нужна нянька.
 Анри поколебался, потом отступил.
 – Пошлите за мной, если я понадоблюсь.
 Ник не ответил, сосредоточившись на том, чтобы держаться прямо. Он вышел из комнаты, смутно слыша поздравления, сыпавшиеся со всех сторон. Его не волновало, что они подумают о его реакции; если сочтут высокомерным и грубым, та только еще больше станут уважать.
 Он с облегчением увидел, что кучер уже подал карету к подъезду. Он забрался в нее и рухнул на подушки, а лакей молча захлопнул дверцу и махнул рукой кучеру ехать. Стиснув зубы, Ник пытался бороться с приступом тошноты. Ему необходимо л ишь добраться до дома, сказал он себе, крепко сжимая кулаки. Он приказал себе оставаться в сознании, пока карета неслась по неровной дороге.
 Сквозь не утихающую боль к нему пришла мысль, ясная и холодная, как струя фонтана под безжалостным летним солнцем: «Я – владелец дома в Англии, собственного имения». Как только он будет в состоянии, он составит план своего триумфального возвращения и покажет тем, кто посмел глумиться над ним, что его нельзя сбрасывать со счетов.
 Нет. Он – граф Бриджтон, и пусть весь мир катится к чертям.




 Глава 1


  Лондон 
  28 января 1815 года 
 Единственное, что стояло между Сарафиной Лоренс и адом, – это респектабельное замужество. Если бы ей предоставили право выбора, она бы перепрыгнула через кровать и бросилась прямо в пламя, одетая лишь в знаменитые сапфиры Лоренсов, широко раскрыв объятия адскому жару. Жаль, что дорогу ей преграждали братья.
 – Черт бы побрал всех мужчин, вмешивающихся не в свое дело, – пробормотала она, мрачно глядя из окна неспешно ползущей кареты.
 Глаза тетушки Делфи изумленно раскрылись в неверном свете, выхватывающем из темноты серебристые пряди на ее висках.
 – Прошу прощения?
 Так ее тетушка отвечала на все: притворялась, что не слышит, с возмутительно невинным видом. Пока что это помогло ей завоевать герцога, у которого хватило порядочности умереть через год после свадьбы, и получить вдовью часть наследства, обеспечившую ей колоссальную независимость. Только Делфи никогда ею не пользовалась.
 – Я сказала: «Черт бы побрал всех мужчин, вмешивающихся не в свое дело», – громче повторила Сара. – Меня грубо использовали, и вы это знаете. Меня вытащили из дома...
 – Чтобы принять участие в светском рауте этого сезона.
 – ...и вынудили ехать в этой развалюхе...
 – Маркус мог заказать только самую лучшую карету!
 – ...только потому, что братья твердо решили сделать из меня нечто такое, чем я никогда не была и не буду.
 Сара хмуро посмотрела вниз на сверкающие драгоценными камнями туфельки, выглядывающие из-под юбок. Они ужасно жали, и если бы не ее решимость бросить вызов утомительной благопристойности братьев, она не надела бы эту безвкусную обувь. Сара сбросила туфли и принялась шевелить пальцами в прохладном вечернем воздухе, игнорируя неодобрительный взгляд Делфи.
 Она терпеть не могла высокомерного Маркуса, но, возможно, даже лучше, что он ее вызвал. Пора им решить этот вопрос раз и навсегда. Она не желала слушать здравых советов; она была в восторге от каждой минуты балансирования на грани разорения, и ей нравилось бросать вызов бесстрастному обществу. Впервые после смерти Джулиуса она чувствовала себя живой. Бодрой и свободной.
 Тетушка Делфи покачала головой:
 – Ты сошла с ума. После смерти Джулиуса ты...
 Все наблюдали за ней и ждали признаков раскаяния, намека на печаль, но она ничего не чувствовала. Только не после того, как ее красавец супруг умер почти так же, как и жил, – со спущенными до щиколоток штанами, а его член находился там, где ему быть не полагалось. Неудивительно, что леди Джордж удалилась в деревню после его смерти; наверное, она испытала шок, когда полуголый любовник выпал из кареты, потому что, услышав ее вопли экстаза, пугливые кони понесли.
 Еще хуже было то, что весь высший свет знал эту позорную правду. Подробности происшествия шутливым шепотом пересказывали друг другу. Сама мысль об этом причиняла гордой Саре нестерпимые страдания. Но как ни странно, боль от публичного предательства Джулиуса освободила ее больше, чем его смерть. Она уже никогда не станет тратить жизнь на то, чтобы казаться тем, чем не является, что бы ни говорил Маркус.
 – Моему брату следовало бы сосредоточить внимание на собственных делах и перестать меня мучить.
 – Он любит тебя, Сара. Все твои братья очень к тебе привязаны.
 – И я их люблю. Но я не указываю им, что делать. Маркус будет управлять моими деньгами до тех пор, пока мне не исполнится двадцать пять лет, а потом я свободна. Если он хочет следующие четыре года прожить спокойно, пусть лучше оставит меня в покое.
 Качая головой, Делфи с сочувствием смотрела на племянницу. Пускай поведение Сары приводило в замешательство братьев, но тетушка хорошо ее понимала. До замужества Сара всегда отличалась необузданностью. Она скакала верхом быстрее, смеялась громче и совершала больше неожиданных поступков, чем следовало женщине благородного воспитания. Но ее всегда окружали братья, все пятеро были поразительно красивы и жизнелюбивы, такие же страстные по натуре, как их сестра. Для них Сара была просто Сарой – бурной, влюбленной в жизнь.
 Потом Сара встретила Джулиуса, и вся ее страсть сосредоточилась на одном мужчине; она безумно его любила. Джулиус тоже был влюблен. Его женитьба шокировала его друзей даже больше, чем друзей Сары. Она не была нежной, застенчивой мисс, на которой он, по всеобщему мнению, должен был жениться.
 Но эта любовь была с самого начала обречена. Джулиус, несмотря на все его дикие выходки, получил весьма традиционное воспитание. В его жизни одно место отводилось жене, а другое – любовницам. Напротив, Сара выросла в большой семье, и ее представление о совместной жизни было совсем другим. Она верила, что любовь предполагает полную верность, и ей никогда не приходило в голову, что муж может думать иначе. Если бы Сара была постарше, возможно, она потребовала бы, чтобы Джулиуc бросил свои интрижки. Но ей было всего семнадцать лет, и у нее не было матери, которой можно довериться, а просить совета у братьев ей не позволяла гордость.
 Делфи расправила шелковые юбки, ощущая комок в горле. Если бы она не была так занята глупыми светскими обязанностями, она бы могла помочь племяннице в то наверняка трудное для нее время. Но Делфи, как и все остальные, не заметила отчаяния в поступках Сары. Руководствуясь наставлениями критично настроенной матери Джулиуса и его снисходительных сестер, она променяла свою искру на внушающую безнадежность холодную элегантность. Делфи казалось, что природная веселость Сары умерла медленной и мучительной смертью, и всякий намек на счастье в ее глазах погас.
 И чем больше Сара менялась, тем несчастнее становился Джулиус, так как все то, что привлекало его в молодой жене, исчезло. К тому моменту, когда Джулиус погиб, они с Сарой стали совсем чужими, а сама его трагическая гибель наконец-то открыла его семейству глаза на истинное положение дел.
 Делфи искоса взглянула на племянницу и заметила грусть в голубых глазах Сары. Слишком поздно что-то предпринимать по поводу поведения Джулиуса, но еще есть возможность помочь племяннице. Именно так и собиралась поступить Делфи.
 – Сара, обещай мне, что выслушаешь брата. Он хочет только того, что лучше для тебя.
 – Вернее, что легче для него, – возразила Сара. – Между этими двумя желаниями – целая пропасть.
 Карета свернула за угол и остановилась. С тяжелым сердцем Делфи подняла занавеску и выглянула на улицу. Треймаунт-хаус был самым большим особняком в Мейфэре, в нем были обширный бальный зал и два огромных салона. Карета встала в длинную очередь перед ярко освещенным домом. Лошади ржали, пажи метались между экипажами, ливрейные лакеи локтями прокладывали себе дорогу к дверцам.
 Хотя до начала сезона оставалось еще несколько месяцев, все съехались в Лондон на ежегодный бал в Треймаунте. Покойный маркиз положил начало традиции вульгарной, по мнению Делфи, демонстрации богатства. Но она действовала. Какими бы плохими ни были дороги, какой бы ледяной ветер ни дул и как бы неудобно ни было возвращаться в Лондон в середине зимы, бал вТреймаунте имел оглушительный успех каждый год.
 Сара выглянула на многолюдную улицу:
 – Похоже, кто-то разворошил муравейник.
 Так и было. Люди жаждали получить приглашение в Трсймаунт, и, откровенно говоря, Делфи их не осуждала. Это был не просто особняк, каким бы он ни был величественным и какие бы пышные приемы в нем ни устраивались. Но то, как семейство Сснт-Джонов излучало власть и высокомерие, подсознательно напоминало всем, что они олицетворяют истинное дворянство.
 Наконец карета подъехала к парадному входу, и вскоре они с Сарой уже шли по вестибюлю, вдыхая пряный аромат цветов, уложенных по обеим сторонам красного ковра, чтобы заглушить неприятные запахи по-зимнему мрачного города. Приглушенный смех и музыка встретили их, когда они вошли в бальный зал.
 Маркус не стоял во главе ряда встречающих, а ждал появления Сары в библиотеке. И это хорошо, решила Делфи, отдавая накидку слуге и слегка вздрагивая от холода. Давно пора Маркусу принять непосредственное участие в делах сестры. Она повернулась как раз в тот момент, когда Сара расстегнула застежку голубой бархатной накидки и сбросила ее с плеч.
 «Господи, нет!» Голубое, цвета сапфира, платье Сары с глубоким вырезом было настолько прозрачным, что даже самые смелые из великосветских дам подняли бы брови. А на пышных формах Сары оно выглядело совершенно скандально. Просто позор.
 Из-под края шелка виднелись сверкающие туфельки, а шею, голову и руки водопадом усыпали сапфиры. Сара надела все фамильные украшения из сапфиров Лоренсов – от широкого золотого ожерелья до сверкающей тиары, скрепляющей блестящие черные локоны. Делфи показалось, что темно-синие камни отражают отчаянный блеск глаз племянницы.
 Сара расправила юбки, машинально поправила грудь в опасной близости от края выреза. С трудом сглотнув, Делфи стала нервно теребить свой браслет. Люди уже начали узнавать Сару, и хотя можно было рассчитывать, что некоторые друзья Делфи будут пресекать любые разговоры о таком возмутительном наряде, другие будут обсуждать Сару с намерением узнать интересные пикантные новости, которые можно раздуть до скандала. Браслет с треском сломался.
 – Черт!
 Сара посмотрела на сломанный браслет, и ее взгляд немного смягчился.
 – Не волнуйтесь за меня, тетушка Делфи. Со мной все будет в порядке.
 – Нет, если ты не послушаешь брата.
 Мягкое выражение лица исчезло, и новая, холодно-элегантная Сара приподняла почти обнаженное плечо.
 – Маркус может отправляться к черту.
 – По крайней мере поговори с ним, Сара. Прошу тебя. Он ждет в библиотеке.
 Сара тягостное мгновение смотрела в глаза Делфи, потом вздохнула:
 – Ну, хорошо. Надо побыстрее с этим покончить. Чем скорее он поймет, что не может приказывать мне, как служанке, тем лучше.
 Держа спину очень прямо, Сара повернулась и вышла из зала, подметая за собой пол шелковыми юбками, колышущимися вокруг ее грациозных длинных ног.
 Какой-то момент Делфи колебалась, не следует ли ей сопровождать племянницу. Но давно уже миновал и те дни, когда она могла поцелуями утешить ее. Делфи закрыла глаза. «Прошу тебя, Господи, дай Маркусу терпение святого. Оно ему понадобится».
 Сара решительно подошла к библиотеке, распахнула дверь и остановилась. Она ожидала увидеть Маркуса за письменным столом с явным неодобрением на окаменевшем лице. Вместо этого она оказалась перед тремя из пяти старших братьев, на лицах которых читались разные чувства – от открытого осуждения до искренней озабоченности.
 – Черт, – пробормотала Сара. – Если бы здесь оказались Бренд и Девон, то вся проклятая семья была бы в сборе.
 – Какой милый способ здороваться с родственниками! – Чейз стоял у камина, прислонившись широкими плечами к каминной полке Волосы цвета воронова крыла и глаза чистейшего синего цвета. Он был младшим из пяти братьев и самым нетерпеливым. Сейчас его черты искажал гнев, руки в знак порицания сложены на груди. – Полагаю, мне не следует удивляться ничему, что ты можешь сказать или сделать, после того как я видел тебя в «Пороге ада».
 Маркус, сидящий за письменным столом, поднял голову, и его темные глаза блеснули.
 – «Порог ада»? Это не притон для азартных игр, последний из открытых Фарли?
 – Именно он, – ответил Чейз. – Наша дражайшая сестричка была там меньше двух недель назад.
 – А я там видела тебя, – хладнокровно заметила Сара. – Если это неподходящее место для меня, то и для тебя тоже.
 Чейз вспыхнул.
 – Я не женщина. И я не такой зеленый, чтобы не узнать с одного взгляда рулетку.
 – Нет, ты просто проигрываешь сорочку в фараон, а потом уходишь, надравшись.
 Чейз оттолкнулся от камина, стиснув зубы.
 – Послушай...
 – Полегче, детки, – лениво пробормотал Энтони, сидящий на диване у камина.
 Сара уловила понимающий взгляд его карих глаз. Ее сводный брат был единственным, кто когда-то ее понял. Он был точной копией их матери – с темно-золотистыми волосами и карими глазами. Отец Энтони умер от лихорадки через год после свадьбы, оставив Энтони, которому едва исполнилось три месяца, и красивую вдову, быстро влюбившуюся в неистового маркиза Треймаунта, отца Сары.
 Маркиз был человеком пылким и твердо верил в семейные ценности. Горячо любя жену, он считал Энтони своим старшим сыном в быстро растущей семье и старался не делать никаких различий между детьми. Они принимали друг друга без сомнений, и только фамилия Энтони свидетельствовала о том, что он не Сент-Джон.
 Теперь она кивнула ему:
 – Здравствуй, Энтони.
 – Здравствуй, Сара. Хорошо выглядишь.
 – Она выглядит записной кокеткой, – яростно выпалил Чейз. – Посмотрите на ее платье.
 – В самом деле, – отозвался Маркус, и в его низком голосе зарокотали угрожающие нотки. – Пора прекратить твои выходки, Сара.
 Она вздернула подбородок, борясь с гневом, охватившим ее при звуках этого высокомерного голоса. Ей пришлось напомнить себе, что он не привык, чтобы ему бросали вызов.
 Маркуса часто называли золотым Треймаунтом за почти мистическую способность превращать капиталовложения в золото, в звонкую монету. Мужчины пристально следили за тем, куда он вкладывает деньги, и десятками следовали его примеру.
 Сара искоса взглянула на всемогущего маркиза Треймаунта, старшего в семье после смерти их родителей. Это был человек, наслаждающийся возможностью командовать. Его ледяной взгляд был устремлен на нее, мрачный и пристальный, его твердый подбородок казался высеченным из гранита.
 От раздражения руки ее сами сжались в кулаки. Она не боялась Маркуса. В каком-то смысле он был точно таким, как она. Он родился с желанием заставить судьбу идти по указанному им пути, а не наоборот. Возможно, именно поэтому они неспособны были разговаривать, не ссорясь. Она подошла к маленькому стулу рядом с Энтони и встала возле него, не желая садиться.
 – Где Бренд и Девон?
 Энтони ответил:
 – Брендон исчез, как обычно в последнее время.
 – Должно быть, женщина, – криво ухмыльнулся Чейз. – У него всегда есть какая-то женщина.
 – А Девон? – спросила Сара.
 Маркус встал, обошел стол и встал перед ним, по дороге захватив кожаную шкатулку.
 – Я послал его в Бристоль заняться делами нашей компании грузовых перевозок, иначе он бы тоже был здесь.
 Все они марионетки, действующие по приказам Маркуса, с горечью подумала Сара.
 – Чего ты хочешь, Маркус? У меня много дел сегодня вечером, и в их число не входит это маленькое собрание, каким бы оно ни было приятным.
 Маркус быстро окинул взглядом ее фигурку.
 – Мне следовало бы отослать тебя домой, чтобы ты переоделась во что-нибудь более подходящее твоему положению.
 – Но ты этого не сделаешь, – ответила она на удивление спокойно, принимая во внимание гневное биение сердца. – Я бы не вернулась.
 – О, ты бы возвратилась, – мягко ответил он. – Даже если бы мне пришлось самому притащить тебя сюда.
 Она умудрилась пожать плечами, и это далось ей с большим трудом, чем ей хотелось бы признаться.
 – Почему здесь остальные? Ты боялся встретиться со мной наедине?
 – Я попросил их приехать, потому что каждый из нас за последний месяц высказал пожелание, чтобы я прекратил твои безумства.
 Сара быстро метнула, взгляд на Энтони. Он встретил его спокойно, лицо выразило сожаление. Сердце ее на секунду сжалось от боли. Предатель. Она снова посмотрела на Маркуса.
 – Тебя не касается, чем я занимаюсь.
 – Все, что ты делаешь, отражается на нас. Ты наша сестра.
 – Он прав, – сказал Чейз. – В последнее время я даже не могу сыграть в кости без того, чтобы не услышать, как треплют имя моей сестры, считая ее одной из любовниц принца.
 Странно, но ее самый необузданный брат отличается чопорностью, распространяющейся только на нее. Сара подозревала, что она будет простираться и на его жену, если он когда-нибудь женится. Она окинула его быстрым взглядом.
 – Не знаю, как ты можешь порицать мое платье, когда сам носишь такой отвратительный жилет.
 Энтони посмотрел на зеленовато-розовый жилет брата, и глаза его насмешливо блеснули. – Тут она права, Чейз.
 – Мы говорим не о моде, – сказал Маркус и поставил на стол рядом с собой кожаную шкатулку. – Чейз не выходит за рамки приличий. Сара, раз и навсегда прошу тебя отказаться от такой необузданной жизни. – Голос его смягчился, в нем прозвучал намек на понимание. – Если не ради себя, то ради тех, кто тебя любит.
 На мгновение она заколебалась, прилив одиночества заставил ее тосковать по близости, которая когда-то существовала между ней и братьями, по чувству родства, исчезнувшего, когда она вышла замуж. Она понимала озабоченность братьев, пускай они и ошибались. Но как ни неприятно ей было их осуждение, она не могла стать покорной, скромной женщиной, чего они, по-видимому, от нее ожидали.
 Однажды она уже пробовала идти по этой дороге, и это не принесло ей ничего, кроме унижения.
 – Я не могу изменить свой образ жизни для того, чтобы угодить другим. Даже вам.
 Лицо Маркуса окаменело.
 – Хорошо. Ты не оставляешь мне выбора. – Он открыл кожаную шкатулку и достал пачку бумаг. – Узнаешь их?
 Она увидела свою подпись на каждом листе. За месяцы жизни в полусвете она вела себя гораздо более безрассудно, чем следовало бы.
 – На какую они сумму?
 – Три тысячи четыреста фунтов.
 У Сары пересохло во рту. Не может быть... Гордость заставила ее пожать плечами.
 – Я завтра же утром поговорю со своим поверенным.
 – Я уже говорил с ним. Единственный способ для тебя собрать такую сумму – это продать все свое имущество. Этот шаг я как твой опекун никогда не одобрю.
 Гнев заставил ее ответить резко:
 – Тогда что я должна делать?
 Он бросил бумаги обратно в шкатулку и закрыл ее.
 – Будешь присылать мне деньги, выделенные на твое содержание, весь следующий год. Все деньги.
 – Мне не на что будет жить!
 – Поэтому ты снова будешь зависеть от моей поддержки.
 – Нет.
 – У тебя нет выбора, – возразил он. – Более того, я отдал распоряжение, чтобы ты весь следующий год жила в Бате.
 – Но все к апрелю съедутся в Лондон.
 – Кроме тебя. Слишком много людей в городе знают о твоих похождениях.
 Сара закрыла глаза и постаралась утихомирить гневное биение сердца.
 – Сара, – мягко вмешался Энтони. – Ты еще молода. У тебя впереди вся жизнь. Это всего лишь маленькое неудобство.
 – Возможно, ты даже встретишь человека, которого сможешь полюбить, – прибавил Чейз.
 Все вдруг стало ясно: они хотят похоронить ее в сельской глуши, чтобы она угомонилась, возможно, даже снова вышла замуж. Она в упор посмотрела на Маркуса:
 – Полагаю, вы уже выбрали мне жениха. Кто он? Кавендиш? Саутленд? Возможно, один из принцев?
 Взгляд Маркуса метнулся к Энтони и обратно.
 – Этот вопрос мы еще не решили.
 Если бы Джулиус не был настолько глуп, чтобы назначить душеприказчиком ее сурового брата, Сара наверняка была бы вольна делать все, что и когда заблагорассудится. Но сейчас у нее лишь это шелковое платье, уязвленная гордость и сапфиры Лоренсов на шее. Она всегда надевала их при встрече с противниками, как напоминание о том, с чем ей уже приходилось сталкиваться и что она выстояла. Обычно они придавали ей ощущение непобедимости. Но сегодня они холодили обнаженную кожу и давили на нее своим весом. Напоминание о неудачах и страхах.
 Энтони шевельнулся в кресле.
 – Сара, мы не хотим огорчать тебя. Конечно, Джулиус был неподходящим мужем. Тебе нужен более надежный человек. И постоянный.
 Сара готова была задохнуться от гнева.
 – Кто вы такие, чтобы знать, чего я хочу и что мне нужно? Замужество ничего не решит.
 Чейз широко развел руками.
 – Подумай об этом, Сара. Тебе будет не так... одиноко. Брак может быть прекрасным.
 – Вот как? Не вижу, чтобы кто-то из вас галопом скакал к алтарю.
 Братья переглянулись, неловкость охватила их, подобно едкому дыму. Но она понимала, что это не заставит их изменить решение: они твердо вознамерились оправить се в Бат, и поскорее.
 Она не может остаться в Лондоне без денег; у нее не хватит средств, чтобы содержать слуг, конюшни и все остальное. Но братья сошли с ума, если думают, что она тихонько удалится в Бат, что ее удастся усмирить и превратить в некую скромную школьную мисс, пока они будут подыскивать для нес следующего чертового мужа.
 Сара опустила взгляд на свои пальцы, на которых сверкали три перстня с сапфирами, и гнев превратился в тяжелый ком решимости. Пора ей брать дела в соб-ственные руки. Она поедет в Бат, но сама выберет себе следующего супруга. И на этот раз любви не будет, ни-какого риска испытать боль. Ничего, кроме вежливого согласия на брак. А потом, как все супружеские пары в выешем свете, они пойдут каждый своим путем, освободившись от давящего вмешательства ее брать-ев. Эта картина показалась ей идиллической.
 Конечно, она потеряет содержание вдовы, как только выйдет замуж. Это значит, что ее будущий супруг должен быть хорошо обеспеченным, а также нетребовательным по натуре. Вероятно, старше ее. Вдовец, если такого можно найти. Человек, который согласится на дружбу, приятную беседу, не более того. Это трудная задача, но выполнимая. И к счастью для нее, если есть такое место, где можно найти старшего по возрасту обеспеченного вдовца, так это именно Бат.
 Сара посмотрела на Маркуса:
 – Вы еще о чем-нибудь хотели со мной поговорить? Он нахмурился, в его темно-синих глазах промелькнула неуверенность.
 – Ты уедешь в течение месяца.
 – Прекрасно. – Сара пошла к двери и открыла ее. – У меня нет другого выхода, кроме капитуляции. Но не ждите, что мне это понравится.
 – Сара, поверь нам. Мы думаем только о твоем будущем.
 – И я тоже, – ответила она, сжимая дверную ручку. – Но я ищу нечто большее, чем безопасность. Я хочу счастья, Маркус. И на меньшее не соглашусь.
 Не дожидаясь ответа, она вышла, хлопнув дверью.
 Будь они все прокляты! Сердитый стук ее усыпанных каменьями каблучков громко звучал в пустом коридоре. В отдалении слышался шум бала, но волны музыки лишь раздражали ее, действовали на нервы.
 Она хорошо знала, какого мужчину братья выберут для нее, – человека, столь же высокомерного и властного, как они сами. Который попытается управлять каждым ее движением. Но они забыли об одном: она сама была до мозга костей одной из семейства Сент-Джонов. Во всех кровавых битвах во все века еще ни один Сент-Джон не признал своего поражения. И Сара не собиралась стать первой.




 Глава 2


  Англия  ,   Бат 
  21 февраля 1815 года 
 Делфи никогда не могла отказать в просьбе племянникам, как и другим многочисленным членам своей семьи. Поэтому, когда Маркус неожиданно попросил ее сопровождать Сару в Бат, она покорно согласилась, несмотря на– то что ее характер совершенно не соответствовал природной живости племянницы. Хотя она и восхищалась этой особенностью Сары.
 Когда через три недели после бала у Треймаунта Делфи заехала в городской особняк Лоренсов, она неожиданно нашла Сару в приподнятом настроении – улыбающейся и возбужденной. Она даже от души смеялась над всеми слабыми попытками Делфи шутить, что повергло тетушку в раздумья. Что это Сара затевает?
 Ее беспокойство усилилось, когда школьная подруга Сары мисс Анна Тракстон заехала к ней через час после их прибытия в Бат. Разумеется, семья Анны была хорошо-известна и связана почти со всеми, кого стоило знать. Невозможно отрицать тем не менее, что Тракстоны сейчас переживают нелегкие времена. В основном благодаря эксцентричности почтенного дедушки Анны, отставного судьи, который проводил много времени за написанием памфлетов, призывающих к передаче богатства от высших классов к низшим, что называл перераспределением.
 Поскольку сэр Тракстон имел связи во многих лучших семействах, никто не желал подвергать сомнению его приемлемость для общества. Но все же свет считал, что политические пристрастия этого джентльмена граничат с изменой, и только самые глупые позволяли себе в беседе с ним отклоняться от таких безопасных тем, как погода и скачки.
 Однако мисс Анна Тракстон была очень приятной компаньонкой. Высокая, с огненными волосами, серыми глазами и, к сожалению, с носом, намекающим на деспотизм характера. Жаль, что финансовые обстоятельства не позволяли включить ее в число потенциальных жен одного из красавцев племянников Делфи. Столь величественная женщина, несомненно, украсила бы семейную линию.
 Так или иначе, через несколько минут беседы с Анной и Сарой Делфи почувствовала, что под невинной светской болтовней скрывается какой-то интимный разговор. Глаза Сары просто сияли от возбуждения, а Анна неоднократно делала таинственные замечания, которые вызывали у племянницы приступы сдавленного хохота.
 Сердце Делфи упало. Невозможно отрицать: Сара что-то замышляет. И что бы это ни было, Делфи была уверена, что она не в силах этому помешать. Но как бы ее ни огорчала эта мысль, Делфи вынуждена была признаться себе, что испытывает тайное волнение по поводу пребывания в Бате.
 Она устала от однообразия своей жизни. Возможно, ее так расстроило приближение сорок третьего дня рождения. В этом возрасте умерла се мать, отдавшая всю жизнь детям и мужу, а потом просто угасшая.
 Нет, Делфи хотелось чего-то... иного. Прилив возбуждения быстро сменился чувством вины. Кто она такая, чтобы жаловаться на обстоятельства? Она получила большую долю удачи в жизни, чем заслуживала. У нее заботливая и любящая семья, больше денег, чем она может потратить, несколько имений – стыдно быть такой неблагодарной. Испытывая необъяснимое чувство угнетенности, она оставила Сару и Анну одних сплетничать о школьных подругах.
 Сара была рада обнаружить, что Анна осталась такой, какой она ее помнила: сообразительной и прагматичной, с непревзойденными способностями к интригам.
 – Какая наглость со стороны твоих братьев! – воскликнула Анна, выслушав рассказ об обстоятельствах приезда Сары в Бат. – И они ожидают, что ты будешь сидеть и ждать, когда они найдут для тебя мужа? Прямо-таки средневековые нравы!
 – Да. Джулиус умер, и Маркус не успокоится, пока и меня не похоронит. Вот почему я приняла решение. – Сара взяла с дивана украшенную кисточками подушку и безжалостно взбила ее. – Я сама найду себе мужа. Человека покладистого, который знает, что такое цивилизованный брак и не станет навязывать мне свою волю. Я хочу получить свободу.
 – Гм... – Анна задумчиво посмотрела на нее, потом сказала: – Нужно также найти человека богатого. Это возможно: покладистый и состоятельный не всегда несовместимые понятия.
 Сара кивнула:
 – Я потеряю свое содержание вдовы в тот день, когда выйду замуж.
 – И этот человек должен быть красивым, – размышляла Анна. – И достаточно молодым, чтобы понять, что тебе необходимы развлечения.
 – Если это возможно. Хотя не исключено, что мне придется поступиться такими вещами. – Ей не хотелось думать о том, с чем она вынуждена будет смириться.
 Вооружившись таким набором критериев, они с Анной начали составлять список кандидатов.
 Две недели спустя, после череды визитов, Сара начала понимать, какие сложные поиски ей предстоят. Она стояла рядом с Анной на балу у Джеффрисов, глядя на немногочисленное общество, заполняющее большую гостиную. В Лондоне такое маленькое собрание назвал и бы все-ю-навсего званым вечером. Но здесь, в Бате, бал у Джеффрисов уже считали блестящим успехом, хотя на нем присутствовали всего сорок супружеских пар и два десятка холостых людей.
 – А как тебе этот? – шепнула Анна.
 Сара повернулась туда, куда указывала Анна. Молодой человек стоял у широких белых дверей, ведущих в бальный зал. Худой, с прядью русых волос, падающих на блестящий лоб, он напоминал Саре поникший росток. Она дернула плечом.
 – Он выглядит хрупким. Мне не нужен больной муж. Анна огляделась:
 – Кажется, в этой стороне зала нет мужчин, удовлетворяющих нашим требованиям.
 – Может, больше повезет на другой стороне? – Сара взяла Анну под руку, и они медленно зашагали через бальный зал, разглядывая мимоходом каждого мужчину. Тщетность их усилий вызывала уныние. Бат был населен поразительным количеством скучных респектабельных мужчин, которые непременно захотят, чтобы жена сидела дома, вышивала и рожала бесконечное количество детей. Сара видела это по их глазам.
 Подлость плана Маркуса заключалась еще и в том, что, поскольку сезон начался, все женихи прочно обосновались в Лондоне в ожидании появления новой партии богатых наследниц.
 У Анны вырвался вздох отвращения.
 – Не вижу ни одного, кто подошел бы. Они все или чересчур робкие, или слишком консервативные. Я думала о капитане Ротшильде, но ему пятьдесят лет, не меньше, и я сомневаюсь, что он проявит снисходительность к молодой жене.
 – Мужчине, который мне нужен, может быть и сто лет, какая разница. – Время уходит, и она только что узнала, что Маркус уже проводит беседы с претендентами на ее руку.
 Она прищурилась, глядя на молодого человека, который остановился неподалеку, словно собираясь с духом пригласить одну из них на танец. Он замер, поймав ее взгляд. Чем дольше она смотрела на него, тем сильнее он краснел. В конце концов он повернулся и выбежал из зала, пригнув голову, словно боялся, что она за ним погонится.
 Сара с отвращением фыркнула.
 – Неужели сегодня здесь не найдется настоящих мужчин?
 – По-видимому, нет, – ответила Анна с досадой. – Я голову сломала, но могу вспомнить только двух мужчин, которые могли бы тебя устроить, хотя ни один из них не идеал.
 – Кто они?
 – Мистер Стэпуид и граф Бриджтон. К сожалению, у Стэпуида есть привычка, которая раздражает, – плеваться во время разговора.
 – А Бриджтон?
 – Граф, как выразился бы дедушка, развратный тип. – Анна скорчила гримасу. Дедушка увлекался методистской литературой.
 – Расскажи мне побольше об этом графе. Кто он такой?
 – Он недавно переехал в Гиббертон-Холл, бывшее имение Паркингтона. Леди Чалтни сказала дедушке, что этот граф – самый испорченный человек на земле.
 – И еще леди Чалтни решила, будто лорд Коллингуорт убил жену, а она всего лишь уехала погостить к родственникам на север.
 – Это правда. Однако дедушка сообщил мне о графе го же самое. Он знаком с этим семейством. И лорд Пиблтон отказался признать графа, когда они встретились на прошлой неделе в парке. Он так и обдал его холодом, как только увидел.
 Это становилось интересным. Лорд Пиблтон не пользовался репутацией пуританина.
 – Что же натворил этот граф?
 – Никто не хочет говорить... – Анна оглянулась, словно опасаясь, что кто-нибудь подслушает. Потом раскрыла веер и прошептала под его прикрытием: – ...но леди Чалтни считает, что он когда-то похитил женщину в неблаговидных целях.
 – Мне эта история напоминает произведения Бэнбери.
 – Наверное, он чересчур романтичен, если готов на такой поступок, чтобы завоевать благосклонность женщины. – Анна улыбнулась, но глаза ее смотрели тоскливо. – Вообрази только! Мужчина, который бросит вызов закону ради тебя и увезет тебя в свой дворец...
 – У графа есть дворец?
 – Ну нет. Он перестраивает Гиббертон-Холл весь последний месяц, поэтому нечасто бывает в городе. Но я слышала, что он красив, как ангел, – падший ангел. – Анна понизила голос. – Когда-то репутация женщины могла быть навсегда погублена, если бы ее только застали за беседой с ним.
 – А теперь?
 – Он унаследовал титул, – равнодушно ответила Анна. – Не говоря уже о том, что только что вернулся в Англию с огромным состоянием.
 – Что немедленно отменяет все преступления, которые он совершил, кроме убийства.
 – Вот именно. А дедушка думает, что граф хочет вернуться в общество. Если бы он женился и стал членом вашей семьи, ему бы это обеспечило доверие, так как Сент-Джоны – безупречная семья. – Анна неожиданно засмеялась. – Никогда не думала так раньше, но это точно как роман, только нет героя.
 – Мне не нужен герой. Меня Господь одарил здравым смыслом, гораздо более полезным, чем мужчина.
 – Ну-ну, – одобрительно произнесла Анна. – Если хочешь истинной любви, заведи собачку. Они чище и забавнее.
 – И несравненно более преданны. Жаль, что Маркуса не устроит, если я куплю себе для компании грейхаунда.
 – Да, я... – Анна вдруг сжала руку подруги. – Господи, Сара, он здесь.
 – Кто? Маркус? – Это на него похоже – отослать ее в ад, а потом приехать, чтобы самому следить за ней.
 – Нет, нет, – возразила Анна, хватая Сару за руку и увлекая за пальму в кадке, чтобы они могли незаметно следить за входной дверью. – Граф Бриджтон только что вошел. Смотри!
 Сара проследила за направлением взгляда подруги.
 Шагая так, словно ему принадлежит весь мир, в зал вошел самый красивый мужчина, какого она когда-либо видела. Высокий и широкоплечий, вновь прибывший шагал с небрежной грацией, его движения были плавными, словно поток жидкого серебра. Его безупречно скроенный фрак обтягивал могучие плечи, панталоны не скрывали мускулистых бедер. Аристократический нос и чувственный рот были вырезаны рукой мастера. Каждый дюйм его тела говорил о силе и греховности – от волос цвета золота до кожи, лишь слегка тронутой бронзовым загаром.
 Он был не просто красив, он был великолепен, этот нечестивец.
 – Господи! – потерянно проронила Анна. – Никогда не видела столь притягательного мужчины.
 – Может, нам его ущипнуть, просто чтобы убедиться, что он настоящий?
 Анна усмехнулась:
 – Я бы вызвалась, но твоя тетушка Делфи уже и так смотрит так, будто у меня выросли рога.
 – Тетушка Делфи? Она тебя любит.
 – Ничего подобного. Она беспокоится, что я дурно влияю на тебя, и если бы знала, чем мы сейчас занимаемся, обвинила бы во всем меня, не задумываясь.
 – Ты уверена? – рассеянно спросила Сара, еще занятая графом. Возможно, она неправильно все делает. Вполне вероятно, что ей необходим именно распутник. Ведь мужчина, предающийся греху, не станет запрещать жене посещать притоны азартных игр и одеваться, как ей нравится, или делать, что ей заблагорассудится, если только она будет соблюдать приличия.
 – Эта идея показалась ей очень заманчивой.
 Она смотрела, как граф идет к встречающим гостей хозяевам и кланяется лорду Джеффрису. Тот нахмурился, лицо его сильно покраснело, и на нем отразилось явное изумление.
 – Интересно, Бриджтон был приглашен на этот бал? – пробормотала она.
 – Но не мог же он приехать без приглашения! – воскликнула Анна.
 Когда Сара уже подумала, что лорд Джеффрис сейчас вышвырнет графа из бального зала, представительный старик поклонился. Сара решила, что удивляться не стоит. Что еще он мог сделать? Устроить сцену на собственном балу?
 Она невольно восхищалась смелостью графа. Даже издалека в нем было заметно что-то от лукавого. Очевидно, этот человек грешил гораздо больше, чем обычные люди. Кто-то окликнул графа, он обернулся, и его чувственный рот изогнулся в кривой улыбке, от которой у Сары пересохло во рту.
 – Смотри, – сказала Анна, – леди Бедфорд тянет твою тетушку Делфи в карточный салон. Она будет занята уж верных полчаса.
 – Отлично, – отозвалась Сара, оглядываясь кругом. Не только на нее произвело впечатление присутствие графа. Оливия Чарлз уже сжимала в кулаке нюхательную соль, а Мелинда Лондри прямо-таки пожирала его глазами. В зале не было ни одной женщины, которая не смотрела бы на него, открыто или тайком.
 Даже Анна снова устремила на него взгляд. Она даже облизнула губы, словно разглядывала особенно вкусное лакомство.
 – Мы хорошо сочетаемся по цвету.
 – Да, из вас вышла бы прекрасная пара статуй. Когда я уговорю его жениться на мне, возможно, твой дедушка закажет ваш парный портрет.
 Анна ухмыльнулась.
 – Ты не можешь винить меня за мечты. Никогда не подозревала, что он такой красивый.
 – Внешне, возможно. Но внутри у него вместо сердца твердый кусок угля – как у всех распутников. – Точно такой, как у Джулиуса, подумала Сара, но на этот раз она постарается остаться равнодушной. – Мне даже нравится то, что у него нет сердца. Я свое сердце тоже собираюсь поберечь. Пойдем. Надо перемолвиться с ним словечком.
 Анна прищурилась, глядя на Сару.
 – Что Ты намерена предпринять?
 – Попытаюсь узнать, не проводит ли он меня на террасу, чтобы я могла его порасспросить. Не хотелось бы совершить еще одну ошибку.
 – Сара, если кто-нибудь застанет вас наедине, ты будешь скомпрометирована.
 – Кто говорил о беседе наедине? С нами будешь ты. – Но...
 – Мне нужно поговорить с ним и убедиться, что он нам подходит. Подожди меня у выхода на террасу, Анна. Я сейчас вернусь.
 Не обращая внимания на вздох отчаяния своей спутницы, Сара выскользнула из-за пальмы и направилась к распутному графу Бриджтону во всей его золотой красе. В первый раз, с тех пор как она приехала в Бат, ее раненой души коснулось дуновение надежды. Стараясь унять сердечное волнение, она остановилась на пути графа и стала ждать.
 Ник подавил зевок. Что за безумие заставило его явиться на столь скучное сборище, как этот бал лорда Джеффриса? Он пробыл здесь всего пять минут, а веки от скуки уже отяжелели так, словно он поднялся после глубокого сна и никак не может проснуться. Наверное, ему нужно смириться с перспективой тоскливого вечера. Нравится ему это или нет, именно здесь ему придется начинать, если он хочет снова завоевать свое место в обществе.
 Когда он был моложе, о нем судили как о сыне своей матери, на него падала тень ее беспорядочной, аморальной жизни, и его заклеймили как опасного молодого человека еще тогда, когда он был слишком юным и не понимал никаких комментариев, сделанных шепотом. Но такое отношение закалило его, и он вырос, оправдывая эту сначала незаслуженную репутацию, принимая ее со смелостью, которая умножала его дурную славу.
 Стоящий рядом с Ником граф дю Лак удовлетворенно вздохнул, наблюдая за небольшой группой женщин, которые прошли мимо в облаке атласа, кружев и духов.
 – Я начинаю понимать, почему вы так стремились вернуться в Англию. Женщины, они... – Он причмокнул возле своих сложенных горстью пальцев, мечтательно улыбаясь. – Все вместе и каждая в отдельности.
 Ник бросил взгляд на поджавшую губы матрону, которая смотрела на него с противоположного конца зала так, словно ей хотелось отхлестать его веером. Она была круглой и высокой, с тонкими, редкими волосами, уложенными в высокую прическу и украшенными всевозможными цветами и лентами в тщетной попытке придать редким прядям некую пышность. Она сердито глядела на него, готовая заплатить лакею полпенса за то, чтобы тот отвел его к ближайшей двери и захлопнул ее у него перед носом. Веки ее дрожали, когда она наклонилась над своим тощим, угловатым спутником и быстро о чем-то заговорила.
 Он знал, что говорит эта матрона. Она перечисляла все его грехи, рассказывала небылицы о его матери, преувеличивала его юношеские эскапады, пересказывала все слышанные ею когда-либо сплетни.
 Он пожал плечами и отмахнулся от этих мыслей, его не тревожили воспоминания. Несмотря на ошибки, он не склонен был раскаиваться в прошлом. Оно принадлежало ему, и он был им доволен. Ник никогда не стремился к совершенству или даже к такому прискорбному состоянию, как добродетель. Он был и всегда будет сыном своей матери. Эта мысль приносила ему боль и одновременно придавала уверенности.
 Ник ждал, пока матрона опять упрется в него своим ядовитым взором, потом приподнял брови и улыбнулся – неторопливо, уверенно, слегка опустив ресницы. Она запнулась и замолчала. Глаза ее широко раскрылись, рот обмяк и раскрылся от изумления.
 Удовлетворенный, Ник отвернулся и тихо сказал:
 – Вы преувеличиваете, как всегда. От некоторых из этих женщин меня тошнит.
 – Ну наверное, есть одно-два исключения, – благодушно согласился Анри. – Может, вам следует найти любовницу, мой друг? Это даст вам прилив энергии. Новый круг интересов. И я помогу вам сделать выбор. – Граф потер руки и оглядел зал оценивающим взглядом. – Какую бы вы хотели? Высокую или маленькую? Блондинку или брюнетку? Изящную рыжую малышку?
 – Мне почти безразличны цвет волос и рост.
 – Тогда что? Возможно, для вас важно, как у нее здесь? – Граф сделал округлый жест у своей груди.
 – Только не обременяйте меня женщиной, которая ждет, что я стану уверять ее в любви при каждом ее вздохе. Или такой, которая будет докучать мне нудными проблемами своей повседневной жизни. У меня хватает собственной тоски, и нет нужды выносить еще и чужую.
 – Мы уже сузили поле поисков. Вы хотите женщину с характером, которая не болтает, не жалуется и не ждет заверений. – Анри нахмурился. – О! Вы ищете не женщину, а святую!
 – Я всегда был очень разборчив.
 – Вы можете себе такое позволить. У вас красивая внешность, есть средства и титул. Но в этом-то и состоит проблема, не так ли? Слишком много претенденток.
 – Мне это никогда не казалось затруднением.
 – Но это так! Это все равно что есть слишком жирную пищу. Сначала почти невозможно отказаться. Но потом от нее начинает тошнить. Перед вами, мой друг, трудная задача – найти женщину, которая разожжет в вас интерес и поднимет его на новый уровень, станет для вас наваждением каждую минуту. Которая...
 – Мне необходимо выпить. И хорошего вина. Только вряд ли я его здесь найду.
 – Бросьте, вы должны признать, что вам хотелось бы встретить такую женщину.
 Короткое мгновение Ник думал о заманчивости истинной любви. Он никогда не чувствовал всепоглощающего желания быть с женщиной, знать, что она делает каждую минуту, верить, что она важна для его счастья. Эта мысль показалась ему почти смешной. Неприятная реальность его жизни сожгла любые возможности для нежных чувств, и ему уже не влюбиться.
 – Любовь – для глупцов, Анри. А я к таковым не принадлежу.
 Граф нахмурился, его кустистые брови сошлись на переносице.
 – Не испытывайте судьбу, Николас.
 – Боже упаси! Но вы правы в одном: я хотел бы завести любовницу, которую после нескольких месяцев взаимных удовольствий мог бы оставить, не оглядываясь.
 До сих пор все складывалось хорошо. Ему удалось пробраться на это сборище, и в какой-то момент сегодня ночью он наверняка получит приглашения еще на один-два подобных бала. Все, что ему нужно делать, – это продемонстрировать кое-какие светские манеры и свое богатство, и он твердо встанет на тропу примирения с обществом. После того как Ник покорит Бат, он переедет в Лондон, где живут его настоящие обидчики. К тому времени он уже обоснуется, обзаведется связями, которые дадут ему прочное положение. Учитывая все это, его возвращение в общество может оказаться исключительно легким.
 – Пройду-ка я в карточный салон, – задумчиво сказал Анри, рассматривая стройную женщину в красновато-коричневом платье, которая только что вышла за дверь.
 – Я задержусь ненадолго, – пообещал Ник.
 – Если мне повезет, и я тоже, – пробормотал граф. Сверкнув улыбкой, он вышел бодрым шагом.
 Ник попытался стряхнуть с себя ощущение тяжести. Три года, проведенные на континенте, испортили его. Невоздержанная жизнь, неумеренное питье, азартные игры до рассвета. Но это время позади, теперь у него есть Гиббертон-Холл, и вскоре он займет свое законное место в обществе.
 Он огляделся, чувствуя непреодолимое желание убежать от жары и душной респектабельности наполненного шелками бального зала. Ему очень не нравилось находиться среди такого количества людей. Их вид и разговоры всегда его раздражали, и голова болела сильнее, чем обычно.
 «Ты слишком долго был одинок», – горько признался он себе. Но как еще ему найти подходящую любовницу для последних месяцев благопристойной жизни, если не на этом параде женского обаяния? Вихрь бронзового шелка привлек его внимание, и он стал смотреть, как пышная красавица танцует неподалеку с молодым лордом. Прямо рядом с ними стояла бледная леди в розовом, улыбаясь фатоватому джентльмену, кончики воротничка сорочки подпирали его подбородок, и он смешно задирал его вверх.
 Они все здесь по одной и той же причине – чтобы пофлиртовать. Конечно, его случай – другой: его любовница должна быть особенной, обладать характером и умом. Он уже сделал попытку искать богатство и красоту и обнаружил, что ни то ни другое не приносит счастья.
 При этой мысли знакомая боль стиснула его голову, как обруч. Сегодня чудовища беспокойны, но не опасны. Они дразнят и мучают, но он остается поразительно трезвым, его мысли ясные, зоркость не страдает. Это – облегчение, и он может лишь молиться, чтобы головную боль удавалось держать в узде. Возможно, все, что ему нужно, – это глоток свежего английского воздуха.
 Зазвучал медленный вальс, и море разноцветных платьев закружилось по блестящему полу. Высокие и низенькие, пухленькие и худые, темноволосые и блондинки – зал был битком набит доступными женщинами.
 Пара темных глаз поймала его взгляд. Гм... Люсилла Кеттеринг, печально знаменитая леди Ноулз, стояла в углу у папоротника в горшке и беседовала с яркой блондинкой, которая выглядела лет на пять моложе ее. Ник знал молодую вдову по своим путешествиям на континенте. Он встречал ее, а в Париже и наслаждался ее надушенной кожей и необузданной страстью в постели. Высокая, с пышными формами, она казалась воплощением холодной сдержанности и женской силы – именно тот тип женщины, который он ищет. То, что ее природное сластолюбие совпадает с его собственным, только сделает их партнерство еще более возбуждающим.
 Ник поклонился ей, его взгляд задержался на ее округлой груди. Ее губы изогнулись от удовольствия, одна рука поднялась к шее, туда, где бьется пульс, словно она вспомнила, как его рот прикасался именно к этому местечку. Ее глаза вспыхнули от волнения, когда Ник двинулся сквозь толпу к ней.
 Он не сделал и нескольких шагов, как кто-то столкнулся с ним.
 – Прошу прощения, – произнес бархатный женский голос.
 Ник опустил глаза и резко остановился. Он смотрел в лицо школьной мисс, которой наверняка не больше семнадцати лет. Но семнадцать или нет, а он застыл на месте! Он забыл о Люсилле, о жаре в зале, о скуке. Все исчезло, уплыло в небытие, кроме очень привлекательной ямочки на правой щеке этой женщины.
 Она вглядывалась в него, но не с восхищением, которое он обычно вызывал. За вежливой улыбкой ее похожего на бутон ротика крылся намек на хладнокровную оценку. Почему-то забавляясь, Ник невольно восхитился ее удивительно белой кожей и полными красными губами. Как облако черного шелка, ее волосы поднимались над высоким лбом и обрамляли локонами очаровательное сердцевидное личико.
 Юная, изящная, наделенная воздушной хрупкостью. Ее нельзя было назвать красавицей из-за слишком короткой нижней губы и упрямого маленького подбородка, который говорил о своенравии.
 Три года Ник путешествовал по континенту и пробовал то, что могла предложить каждая из стран, – смуглых красавиц Италии, бледных искушенных парижских дам. То, чего ему больше всего недоставало, было воплощено в стоящем перед ним видении: искушающий аромат лаванды, белоснежная кожа, скрытая под дразнящими слоями одежды, и прямой взгляд широко раскрытых глаз истинно невинного создания.
 Среди полусвета Парижа или на грязных улицах Рима невинных женщин не было. Поэтому каждый дюйм этого миниатюрного очаровательного создания трогал его душу, поднимал настроение и облегчал головную боль.
 Он обнаружил, что каким-то образом завладел ее изящной ручкой, а его взгляд непреодолимо притягивала ее нежная нижняя губка, которая так и просила, чтобы се попробовали на вкус.
 Ник поднял ее руку и запечатлел нежный поцелуй на затянутых в тонкие перчатки пальчиках.
 – Прошу прощения, что не смотрел, куда иду. Позвольте представиться – Николас Монтроуз, граф Бриджтон.
 Она присела в реверансе, ее пальцы сжали его руку.
 – Здравствуйте. Я надеялась поговорить с вами, милорд.
 Хладнокровный, самоуверенный тон не вязался с ее девическим видом. Ник был заинтригован; кто она – пресыщенная светская дама или деревенская простушка, пытающаяся скрыть свою неопытность под маской самообладания? Его взгляд проник в ее глаза. Они были светло-голубые, цвета утреннего неба, окаймленные необычайно длинными ресницами, смыкающимися в уголках глаз.
 – Мы раньше встречались, мисс...
 – Мы никогда не встречались, но я о вас слышала от многих людей.
 Он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони быстрым, дразнящим движением.
 – Возможно, я могу опровергнуть некоторые из слухов.
 – Сомневаюсь. – Она высвободила руку, ее язычок нервно скользнул по нижней губе, а взгляд метнулся в сторону карточного салона и вернулся к нему. – Мне не хотелось бы совать нос в чужие дела, но я слышала, что вы – известный повеса.
 Последние остатки скуки развеял смех.
 – Иногда. – Он готов был согласиться с чем угодно, после того как увидел дразнящий влажный след, оставленный ее розовым язычком.
 Она кивнула, потом сказала заранее отрепетированным тоном:
 – Здесь слишком душно. Было бы приятно пройтись по террасе.
 Его взгляд вернулся от ее губ к глазам.
 – Прошу прощения?
 – Я сказала: «Здесь слишком жарко, и было бы приятно пройтись по террасе». – Она сдвинула брови. – Вы, случайно, не страдаете тугоухостью?
 – Нет, ни в коем случае. Я просто не ожидал такого... щедрого предложения в самом начале вечера. – Он окинул взглядом ее маленькую фигурку, впитывая пышную выпуклость груди и грациозный изгиб белых плеч. «Слишком щедрого, черт возьми». Тупая боль возникла его чреслах и стала расти.
 Этот жар усилился, когда она нетерпеливо вздохнула, отчего ее грудь натянула тонкую ткань платья. У впадинки между ее грудями были вышиты маленькие розочки, и они поднимались и опускались при каждом ее вдохе и выдохе. Галстук стал тесноват Нику.
 Это создавало проблему. Прежний Ник поймал бы ее на слове, увел бы на террасу и удовлетворял бы до тех пор, пока она не закричит в экстазе. Новый Ник понимал, что подобный поступок заставит толстых матрон Бата захлопнуть многие двери, которые сейчас только начали открываться перед ним.
 С искренним сожалением он посмотрел сверху вниз на свою обворожительную собеседницу и покачал головой.
 – Нам было бы неразумно покидать безопасное убежище этого зала.
 Она казалась такой ошеломленной, как будто ей объявили, что он – папа римский.
 – Но я попросила подругу быть моей спутницей.
 Ник проследил за ее взглядом туда, где у выхода на террасу стояла высокая рыжеволосая женщина. Соблазнительное предложение. Но...
 – Возможно, в другой раз.
 После секунды неловкого молчания она прокашляюсь, потом заговорила медленно и осторожно, словно подозревала его в неспособности понять:
 – Вы даже не выйдете со мной на одну минуту?
 Ник спрашивал себя, не одна ли это из тех глупых женщин, которые воспринимают его внешность и титул как брошенный им вызов, трофей, который нужно завоевать, а потом демонстрировать. И все же она не казалась очарованной им. Скорее, она выглядела раздраженной. Словно считала его виновным втом, что он впустую тратит ее время.
 Ник вызывал у женщин самую разную реакцию – у влечение, восхищение, волнение, страх, – но ни |одна из них не была так явно равнодушна к нему.
 Эта маленькая чертовка даже начала поглядывать мимо него, ее взгляд оценивал мужчину, стоящего справа от нее.
 Интерес Ника разгорелся до ревущего пламени. Мрачные стены бального зала посветлели, потеплели и засияли.
 – Я даже не знаю вашего имени.
 Она на мгновение заколебалась.
 – Леди Каррингтон. Мой муж недавно умер.
 «А! С каждой минутой становится все интереснее».
 – Мне очень жаль.
 – А мне нет.
 Она произнесла эти слова просто, без горечи и эмоций, но так уверенно, что он понял: ее сердце свободно. Это не горюющая вдова, а женщина в поисках страсти.
 Ник был чувственным мужчиной, и он с удовольствием разделил бы ложе с прелестной леди Каррингтон. Но если они хотят завести восхитительный роман, им следует быть осторожными и скрывать свой интерес на публике. Нику, у которого никогда не было тайных связей, эта мысль показалась неожиданно заманчивой.
 Он посмотрел вниз на маленькую обольстительницу. Представил ее обнаженной в своей постели, с кожей, разрумянившейся от страсти, с распущенными волосами, рассыпавшимися по плечам. Мысленным взором он видел ее груди, полные, пышные, влажные от его поцелуев, с порозовевшими торчащими сосками. Он воображал, как опускается между ее влажными бедрами, как у нее вырывается вопль страсти, как склоняется над ней, пробуя на вкус ее сердцевину, тот экстаз, который таится в тугих завитках ее волос...
 Ее глаза широко раскрылись, она неуверенно шагнула назад.
 – Я... я передумала насчет террасы, милорд. Вы совсем не подходите. – Она рванулась прочь, но ножка в бальной туфельке запуталась в юбках, и она покачнулась.
 Ник подхватил ее до того, как она упала. Он позволил своим рукам властно обхватить ее плечи и задержаться на них, в нем вспыхнул гнев.
 «Что она имеет в виду, чем я не подхожу? Эту малышку необходимо проучить, будет знать, как играть с огнем». Особенно с таким огнем, который бушевал в нем в этот момент, разогревая кровь, сжигая тонкий слой его учтивости.
 Она рывком высвободилась и бросилась искать спасения к своей высокой подруге.
 Проглотив горький привкус неудовлетворенного желания, Ник пытался смирить пульсирующий поток крови в своем теле. В противоположном конце зала Люсилла пыталась привлечь его внимание, она раздраженно сдвинула брови и капризно надула губки. Но Ника Люсилла уже не интересовала. Он прикипел к месту, на котором стоял, и наблюдал, как эта слишком соблазнительная леди Каррингтон шепчется с подругой, которая таращилась на него со смесью ужаса и восторга.
 Он пытался не обращать внимания на не утихающее напряжение в паху. Как он позволил таким простым вещам, как густые ресницы и ямочка на щеке, сломить его невозмутимость?
 Тут Ник ощутил на себе жадные взгляды двух матрон, красноречиво говорящие, что им невтерпеж увидеть его повешенным на ближайшем фонарном столбе. И как раз сегодня ему совсем ни к чему устраивать из себя зрелище. Один неверный шаг – и он снова станет изгоем, заглядывающим в окна снаружи. Он через силу остался в бальном зале и позволил знакомить себя с чередой безликих дам. Молва о его богатстве разнеслась быстро, и общество Бата открыло свои двери блудному сыну.
 Но весь вечер Ник остро ощущал присутствие леди Каррингтон, которая порхала по залу, улыбаясь всем, на кого падал ее взгляд. Он наблюдал за ней с мрачным раздражением. Высший свет любит скандалы не меньше, чем деньги, и питается всеми доступными их объедками. Если он не поостережется, леди Каррингтон станет следующим лакомым блюдом, а превратись она в парию, ему придется от нее отказаться. Высшее общество любит объявлять человека виновным на основании его связей. И все же... его взгляд невольно устремлялся к ней, пока она оживленно беседовала с подругой. Она была загадкой, вспышкой, неожиданной и неизвестной.
 Возможно, Анри прав: ему нужна трудная задача. Но не такая, которая лишит его возможности вернуться в общество. Вечер внезапно снова стал скучным. Бросив последний взгляд на леди Каррингтон, Ник резко повернулся и ушел.




 Глава 3


 Гиббертон-Холл слишком долго простоял без хозяина. Крыша протекала в десятке мест, выпавшие кирпичи заблокировали пять из одиннадцати дымоходов, а черная плесень выступила на некогда элегантно отделанных стенах почти в каждой комнате. Заброшенный особняк был на грани полного разрушения.
 В таких условиях человек обычно отказывается от попыток вернуть имению его былую красоту. К счастью, графу Бриджтону было не занимать упорства и целеустремленности. Гиббертон-Холл принадлежал Нику, и он хотел реставрировать его, невзирая на затраты.
 Возмутительно, как Паркингтон позволил Холлу прийти в такое запустение, думал Ник, стоя посреди библиотеки. Эта комната была в лучшем состоянии, чем большинство остальных, хотя тоже требовала вложений. Полы нуждались в покраске, тяжелые дубовые панели покоробились от постоянной сырости, царящей в доме, а изящная лепнина покрылась крохотными трещинками. Ник подавил нетерпеливый вздох и подошел к окну.
 – Пратт, нам понадобятся люди, умеющие работать с лепниной.
 – Да, милорд, – согласился его давнишний поверенный со своего места за письменным столом, где составлял перечень ремонтных работ. Его тонкий, убористый почерк уже заполнил три полных листа.
 Ник открыл задвижку и распахнул окно настежь, при этом петли громко заскрипели. Холодный зимний воздух ворвался в комнату, разгоняя запах плесени и прочищая мозги.
 Несмотря на почти столетие забвения, Гиббертон-Холл выглядел внушительно. Главная частьдома, построенная во времена Тюдоров, включала большой пиршественный зал, превращенный в бальный почти сто лет назад одним предприимчивым владельцем. Остальные части Холла отражали прихоти череды владельцев, которые строили, не обращая внимания на стиль уже существующего дома. Как ни странно, появившаяся в результате архитектурная неразбериха радовала глаз и выглядела загадочно.
 – Милорд? – Мягкий голос мистера Пратта прервал его мысли. – Я подготовил список материалов, необходимых для ремонта восточного крыла.
 Ник кивнул, не глядя на бумагу. Его поверенный был даже слишком старательным.
 – Отдайте его Ледбеттеру. И отметьте, что ему понадобятся люди. Я хочу, чтобы как можно большая часть работ была закончена до весны.
 – Да, милорд. Я прикажу ему поискать в округе искусных мастеров.
 – Надо также наладить постоянные поставки дерева. Возможно, придется завозить что-нибудь из Франции.
 – Я наведу справки. – Поверенный поправил очки, его серые глаза почти не были видны за толстыми лизами. – Милорд, как... как вы себя чувствуете?
 Стиснув зубы, Ник понял намек на его головные боли. Ах, эти преимущества старых семейных слуг – еще один аспект оседлой жизни, без которого он мог бы обойтись. Он поймал озабоченный взгляд Пратта и выдавил из себя:
 – Головные боли здесь мучают меня реже, чем во Франции.
 – Отлично, милорд. Возможно, они совсем пройдут.
 – Будем надеяться, – согласился он больше для того, чтобы закончить неприятную тему. Он беспокойно отодвинул край новой занавеси, задержав в пальцах бархатную ткань. Нежный, мягкий бархат вызвал у него внезапное воспоминание о леди Каррингтон, какой он увидел ее три ночи назад. Маленькая и хрупкая, с густыми черными волосами и белоснежной кожей, она стала бы потрясающей любовницей. Каждый дюйм ее тела был высшего качества. Именно такая женщина подошла бы новому положению Ника в жизни. Ему надо лишь уложить ее в свою постель.
 Короткий стук в дверь возвестил о приходе дворецкого. Уиггз мелкими шажками вошел в комнату, держа в узловатых руках тяжелый поднос с посудой из серебра и тонкого фарфора.
 – Ваш чай, милорд. – Голос дворецкого сорвался на слове «милорд», отчего оно потеряло последние буквы.
 – Спасибо. – Ник отметил, что дворецкий снова отводит глаза. Со времени его прибытия слуги имения обращались с ним так, словно у него вот-вот вырастут рога и хвост, и это начинало несказанно раздражать его. – Уиггз!
 Дворецкий, поправлявший посуду на подносе, поднял на него неуверенный взгляд.
 – Да, милорд?
 – Как долго вы служите в Гиббертон-Холле?
 – Почти пятьдесят лет, милорд.
 Мистер Пратт поднял голову от списка.
 – Все слуги здесь уже давно, что поразительно, учитывая, что они годами не получали приличного жалованья.
 Уиггз кивнул, его лицо сияло от гордости.
 – Мы любим Гиббертон-Холл, сэр. В нем приятно служить.
 Пратт обмакнул перо в чернильницу и осторожно нарисовал колонку.
 – Ну, теперь вам не нужно бояться, что жалованье не выдадут вовремя.
 – Это правда, – сказал Ник, который не мог понять такой беспричинной верности. Особняк – это всего лишь дом, и Гиббертон-Холл, при всей его потенциальной красоте, тоже обычный дом. – Уиггз, я заметил, что слуги испытывают беспокойство.
 Кадык дворецкого заходил вверх-вниз, обнаружив его тревогу.
 – Неужели, милорд? Я не обратил внимания.
 – Это так. И мне не нравится. Поэтому я скажу об этом только один раз, и можете передать остальным. Если вы или кто-нибудь из служащих в Гиббертон-Холле решите, что не в состоянии выносить меня в качестве хозяина имения, я попрошу Пратта подыскать вам работу в другом месте.
 Дворецкий побледнел.
 – Милорд, при всем уважении слуги были рады, что барона выдворили отсюда.
 Ник нахмурился.
 – Тогда какого дьявола вы все подпрыгиваете, как кролики, каждый раз, когда я за вами посылаю?
 Мистер Пратт откашлялся.
 – Э, возможно, я могу объяснить...
 – Мистер Пратт, – мягко остановил его Ник, не отрывая взгляда от дворецкого, – хотя я ценю ваше желание помочь Уиггзу, но он, кажется, вполне способен от-иетитьзасебясам.
 Уиггз выпрямился.
 – Милорд, прошу прощения за все те странности, которые вы могли заметить у служащих в доме, но вы чолжны понимать, что у нас еще никогда не жил ни один джентльмен. За все годы моей службы дворецким лорд Паркингтон побывал здесь всего один раз. Кажется, он пробыл здесь целых три минуты. – Заметно дрожа, дворецкий сжал перед собой руки в перчатках. – Слуги и я изо всех сил стараемся вам угодить и надеемся, что вы нас не прогоните.
 – Прогнать вас? У меня нет таких намерений.
 Из груди дворецкого вырвался вздох облегчения.
 – Благодарю вас, милорд. Вы даже представить не можете...
 – При условии, – неумолимо продолжал Ник, – что вы докажете свою старательность. Я не могу поощрять лень.
 – Милорд, у вас не будет оснований уволить ни одного из нас.
 – Надеюсь, что это так. И все же я должен спросить: почему .я прожил здесь уже почти месяц, а только две спальни – моя и графа – пригодны для проживания?
 – Я часто обсуждал с миссис Киббл этот вопрос, но, боюсь, мне не удалось убедить ее в том, что тихая сельская местность вокруг Бата может представлять интерес для столь... э-э... светского человека.
 Ник отметил паузу, но решил не выяснять ее причину.
 – Значит, грозная миссис Киббл считает, что я могу в любую минуту уехать и не вернуться?
 Вид у дворецкого сделался несчастным.
 – Сейчас шансы двадцать к одному за то, что вы продержитесь еще не больше шести недель.
 Ник понимал привлекательность пари.
 – Уиггз, я тоже хочу заключить маленькое пари.
 – Да, милорд?
 – Ставлю десять гиней, что спальни в восточном крыле не будут убраны и проветрены к концу недели.
 – Но, сэр... это же почти целых два этажа!
 – Значит, я сохраню свои десять гиней, – мягко заметил Ник.
 Последовало несколько секунд изумленного молчания, и невольная улыбка сделала морщины на лице старого дворецкого еще более глубокими.
 – Я сейчас же сообщу об этом слугам, милорд. Мы выполним ваше задание. Вот увидите.
 Широко улыбаясь, он вышел из комнаты на удивление бодрым шагом для такого старика.
 Как только дверь закрылась, мистер Пратт встал, бесшумно отодвинув стул, стоящий на пушистом ковре.
 – Отчасти это моя вина, милорд. Перед вашим возвращением я сказал Уиггзу, что вам, возможно, не понадобятся все здешние слуги. Я не знал, сколько прислуги вы привезете с собой из Франции.
 – У меня во Франции не было домашних слуг, мистер Пратт. Собственно говоря, и дома не было.
 – Я этого не знал, милорд. Поскольку вы присылали мне каждый год значительную сумму денег для инвестиций, я предполагал, что вы живете в достатке. – Нотки озабоченности в голосе поверенного усилились. – Вы... вы ведь жили в достатке, не так ли, милорд?
 Ник пожал плечами.
 – У меня были деньги после продажи Бриджтон-Хауса. – И он искренне надеялся, что дымящие камины теперь досаждают его проклятому кузену. Алек это заслужил.
 Эти три долгих одиноких года на континенте Ник жил жизнью скитальца, пусть даже хорошо обеспеченного. Он почему-то всегда был уверен, что вернется в Англию, вне зависимости от обещания, данного им Алеку.
 Пратт прокашлялся.
 – Надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, милорд, но когда я услышал, что вы возвращаетесь в Англию, я подумал, что минувшие годы могли...
 – Что?
 – Не знаю. Как-то заставить вас... смириться.
 Ник приподнял брови.
 – А сейчас?
 – Вы не смирились, милорд. Я не очень понимаю, почему вы решили покинуть Англию, и ваш кузен, виконт Хантерстон, никогда не говорил об обстоятельствах, которые заставили вас отправиться путешествовать. Но ходили слухи... – Поверенный покраснел, потом виновато пожал плечами.
 – Меня изгнали из Англии, – коротко ответил Ник. – Заставили вести кочевую жизнь из-за моих ошибок в отношениях с кузеном.
 – Конечно, милорд, – пробормотал Пратт, собирая бумаги. – Хорошо понимаю. – Он помолчал, потом тихо сказал: – Леди Хантерстон – исключительная женщина.
 – И еще она – жена моего кузена; об этом факте я умудрился забыть. – Ник холодно улыбнулся. – Не надо так расстраиваться, Пратт. Это было неизбежно. Мы с Алеком не можем находиться в одной комнате больше десяти минут, чтобы не подраться.
 – Смею сказать, отчасти виной этому ваш дедушка, который обычно настраивал вас друг против друга.
 – Дед считал Алека более достойным. Он был со мной не слишком щедрым.
 – Это была его ошибка, милорд. Я имею удовольствие служить семье Монтроуз почти тридцать лет, и, независимо оттого, что произошло между вами и лордом Хантерстоном, я рад, что вы вернулись.
 – Рады? Это Алек унаследовал состояние, не я.
 – Титул носите вы, а не лорд Хантерстон. – Глаза за толстыми стеклами поверенного потеплели. – Я этого не могу забыть. Собственно говоря, я даже не известил лорда Хантерстона, что вы возвратились. Я думал, будет лучше, если вы увидитесь с ним, когда обоснуетесь более прочно.
 Ник безрадостно улыбнулся:
 – И смогу продемонстрировать ему свое новое великолепие?
 Пратт твердо встретил взгляд Ника.
 – И показать ему, что вы изменились. Вы теперь совсем другой, сэр. И мы оба понимаем почему.
 Потому что головные боли в конце концов настигли его, точно так же, как и его мать. Теперь только вопрос времени, когда проявится настоящая слабость и он погрузится в ту же темноту, которая поглотила ее в поисках облегчения.
 Мрачная пустота в душе Ника снова напомнила о себе острым страданием. Он пожал плечами и отвернулся.
 – Вы неверно поняли, Пратт. Я такой же, как всегда, только богаче. И вы можете передать это моему проклятому кузену вместе с моими комплиментами.
 Долгое молчание воцарилось в комнате. Потом Пратт вздохнул, и Ник слышал, как поверенный собирает бумаги.
 – Я не часто вижусь с его светлостью. Виконтесса Хантерстон находит для него много дел. – Поверенный поколебался и прибавил: – Леди Хантерстон недавно уехала из города.
 – В такое время года? Она больна или?.. – Ник осекся, он понял. – А, она собралась родить еще одного отпрыска Хантерстонов. Сколько их всего будет? Десять? Двадцать?
 У него в желудке закипела кислота, горячая и тяжелая. Это не было разочарование, так как он уже понял, что его чувство к Джулии было всего лишь надеждой, что она сможет каким-то образом спасти его от самого себя. Тщетная и глупая мечта, перемешанная со стремлением к тому, чего он не мог получить.
 Мистер Пратт поправил очки.
 – Полагаю, это всего лишь второй их ребенок, милорд, хотя они приняли в семью еще несколько детей.
 – Как это ужасно. – Ник сжал за спиной руки и стал смотреть на лужайку. – При встрече с Ледбеттером попросите его назначить дату завершения работ. Я хочу, чтобы ремонт Гиббертон-Холла закончили как можно быстрее.
 Пратт поклонился и пошел к двери.
 – Да, милорд. Еще будут приказы?
 – Нет. Только... Пратт!
 Поверенный обернулся, в его светлых глазах читалось любопытство.
 – Да, милорд?
 – Спасибо за то, что защищали мои интересы, пока меня не было.
 Довольная улыбка тронула губы поверенного, он снова поклонился.
 – Рад служить вам. – Дверь тихо закрылась, и Ник остался один у окна.
 На бурой лужайке зимний ветер гнал маленький вихрь из листьев по пологому склону вниз, к пруду. Каким бы мрачным и заброшенным ни казалось имение, оно принадлежит ему, и Нику это приносило удовлетворение.
 Раздался тихий стук в две!рь, и вошел граф. Он был одет в костюм для верховой езды, его темно-синий редингот оттенял седые волосы, а походка была упругой.
 – Где вы были? – спросил Ник. Со времени бала у Джеффрисов три дня назад Анри упорно преследовал какую-то вдову. Хотя Ник не спрашивал, он был уверен, что эта женщина обладает и богатством, и титулом, так как граф не делал ничего, что не позволило бы ему подняться еще на одну ступеньку в обществе.
 Анри прошел к потрескивающему камину.
 – Катался с прелестной Делфи. Ах, Николас, вы бы ее видели! Она... – Граф чмокнул кончики пальцев и послал воздушный поцелуй, потом упал в кресло, вытянув вперёд ноги, с улыбкой на лице.
 Ник повернулся и сел за письменный стол.
 – Вы мне уже три дня это говорите. Удивлен, что не заметил такое совершенство, когда мы были на балу.
 – А, это потому, что ее блеск не отражается на внешности. Никаких смелых, игривых манер. Или ослепительной красоты. Ничего из того, что вы цените в женщинах. – Граф протянул руки к огню. – Она – женщина высшего качества. Очень хорошенькая и совершенно очаровательная. Застенчивая бабочка, которая хочет летать, как птица. И я готов научить ее всему, что ей необходимо знать.
 – Анри, пожалуйста. Я еще не завтракал, и мне предстоит в это утро масса дел, но ничего не будет сделано, если придется слушать вашу болтовню на пустой желудок.
 Анри замер.
 – Масса дел! Но это невозможно! Я сказал леди Лангтри, что вы...
 Ник бросил на графа быстрый взгляд.
 – Кому?
 – Леди Лангтри.
 – Ваша Делфи – герцогиня Лангтри?
 – О, вас это не должно удивлять. Каждый день я говорил вам, что я...
 Ник нетерпеливо перебил его:
 – Анри, вы знакомы с племянницей герцогини?
 – С леди Каррингтон? Ну конечно. Она каждый раз катается с нами.
 – Черт побери, Анри!
 Анри растерянно заморгал.
 – Я сделал что-то не так, mon ami?
 – Нет, ноя интересуюсь леди Каррингтон.
 В глазах Анри сверкнуло понимание.
 – А, прекрасная Сара – ваша добыча? Жаль.
 – Почему?
 – Она вдовствует всего год, и ее муж не был ей верен. Боюсь, она плохо восприняла это.
 Итак, загадочная Сара склонна к романтике. Это поистине полезная информация. Опыт Ника говорил, что женщины, стремящиеся к романтике, часто воспринимают самый простой жест как декларацию намерений и поэтому соблазнить их очень просто.
 – Мой Бог! – с отвращением произнес Анри. – Даже не думайте об этом. Из того, о чем проговорилась Делфи, я знаю, что лорд и леди Каррингтон заключили брак по любви, но из этого ничего не вышло.
 – Значит, она разочарована.
 – Да. И Делфи намекала, что Сара из-за этого начала вести себя неподобающим образом. – Анри нахмурился. – Николас, она из тех женщин, в которых безумно влюбляешься, но не из тех, с кем можно ненадолго завести флирт. Знаете, я не люблю вмешиваться, но у меня такое ощущение, что вам следует забыть о ней.
 – У вас такое ощущение? – Ник скривил губы. – Вы еще погадайте на кофейной гуще.
 – Если бы я умел гадать на кофейной гуще, я был бы очень богат. К несчастью, у меня есть только мой инстинкт, и он говорит мне, что леди Каррингтон – женщина не для вас.
 – А что он вам говорит о прекрасной Делфи?
 Анри нехотя улыбнулся.
 – Леди Лангтри – совсем другая.
 – Как удачно для вашей совести. – Ник встал. – Прошу вас, продолжайте общаться с тетушкой. Это может принести пользу нам обоим.
 После еле заметного колебания Анри прижал руку к сердцу.
 – О, какая боль! Выдержать еще полчаса в обществе такой красивой леди! Это невозможно вынести.
 – Идите к черту, Анри.
 – Ну, вы сегодня раздражительны.
 – Я пытался заставить слуг усерднее выполнять обязанности. Как и самим Гиббертон-Холлом, ими уже давно никто не занимался, и они забыли свои ежедневные дела.
 – А, это из-за Наполеона. Можно подумать, что он благополучно заперт на Эльбе, но он жив и здоров и сидит в гостиной Гиббертон-Холла. – Встретив вопросительный взгляд Ника, Анри рассмеялся. – На обоях есть влажное пятно. Ваша достойная домоправительница, преданная миссис Киббл, решила, что оно очень похоже на силуэт Наполеона из «Морнинг пост».
 – В самом деле?
 – Нуда. Половина слуг ей верит, а другая упорно считает, что пятно больше похоже на Веллингтона. Это вызвало такие разногласия, что лакей и конюх вчера ночью даже подрались.
 Ник покачал головой. Из всех домов Англии ему довелось выиграть дом со слугами, достойными комедии Шекспира.
 – Я дал Уиггзу мощный стимул переориентировать общие усилия и направить их на восточное крыло. Есть вероятность, что прилежный труд отвлечет их от поиска сходства с Наполеоном.
 – Возможно. А я бы начал с нуля.
 – У меня нет времени заново обучать слуг. – Ник посмотрел на один из бесконечных списков Пратта. – Боюсь, лорд Паркингтон обманул меня, отдав этот дом. Мне следовало тайком застрелить его.
 Анри легкомысленно махнул рукой.
 – Ну, немного краски, немного гвоздей... и Гиббертон-Холл будет как новенький, не так ли? Человек должен оставить свой след в этом мире. Вашим будет Гиббертон-Холл.
 – Надеюсь, – согласился Ник. Несмотря на высокие затраты, большая часть основной работы уже начата. Вскоре у него будет особняк, достойный его имени, дом, которым гордилась бы его мать.
 Анри смотрел, как тень постепенно покидает лицо Ника, жесткое выражение смягчается и исчезает. Большинство людей считали графа Бриджтона безжалостным человеком. И почти всегда он таким и был. Жизнь не позволяла графу роскошь иметь сердце.
 Но иногда Анри видел на лице Ника нечто очень человечное. Стоившее того, чтобы с ним дружить.
 – Скажите мне одну вещь, mon ami. Теперь, когда вы вернулись в Англию и получили этот красивый дом, каковы ваши планы?
 Холодный взгляд голубых глаз графа оторвался от листка бумаги и остановился на Анри.
 – Я удостоверюсь, что ремонт Гиббертон-Холла идет полным ходом, а затем...
 – А затем? – спросил Анри, хотя он уже знал ответ.
 – Потом я завоюю черноволосую простушку, которая любит дразнить людей.
 Ник повернулся к окну и невидящим взглядом уставился на лужайку перед домом. Его лицо было таким напряженным, что Анри вздрогнул. Обстоятельства складывались совсем не так, как он рассчитывал. Он хотел, чтобы граф нашел приятную возлюбленную, которая развлечет его и выведет из мрачного настроения. Но было очевидно, что у Бриджтона на уме нечто другое – с привкусом запретного плода.
 На какой-то безумный момент Анри задумался, не следует ли ему шепнуть кое-что на ушко Делфи, что было для него не характерно. Но после секундного размышления он отбросил этот неразумный путь. Молодая женщина уже была замужем, в конце концов. И любая попытка управлять Ником вызовет у него еще большее сопротивление.
 Оставалось надеяться, что его сведения неверны и эта дама не столь уж невинна. Ради ее же блага Анри надеялся, что она обладает богатым опытом.
 Сара рассеянно разглядывала маленький экран перед камином, украшенный изображениями неправдоподобных колибри и пестрых попугаев. Этот экран защищал дорогой ковер в зеленом салоне от вылетающих угольков и попадался Саре под ноги всякий раз, когда она здесь находилась.
 – Мужчины – глупцы. Все до единого.
 Анна, рассматривающая модель в журнале «Парижские моды», подняла глаза.
 – Ты говоришь это в третий раз за последние несколько минут. Я должна с тобой согласиться или возразить?
 – Ни то ни другое. Это неоспоримый факт жизни. – Сара вздохнула и обвела контур одной из колибри кончиком туфельки. Последние несколько недель были невероятно трудными. Когда она пустилась на поиски приемлемого мужа, ей и в голову не приходило, что их в Бате так мало. И по мере того как они с Анной отбраковывали претендентов из короткого списка кандидатов, она все больше беспокоилась, что же будет, когда она действительно найдет подходящего жениха. Сможет ли она довести его до нужной кондиции раньше, чем ее братья нанесут ей визит?
 Несомненно, это не слишком сложно. Она не уродина, и происхождение у нее вполне приемлемое. Но ей не везло.
 – Я флиртовала, улыбалась, стреляла глазками, пока не стала опасаться за сохранность своих ресниц, и все зря. Я скоро с ума сойду.
 Анна покорно отложила в сторону журнал.
 – Возможно, проблема отчасти в твоих преданных братьях. Смею сказать, одна мысль о встрече с одним из них или со всеми сразу может отпугнуть любого мужчину.
 Сара провела кончиком пальца по вышитым строчкам журнала. Даже на расстоянии многих миль братья продолжали ей досаждать.
 – Это приводит в отчаяние. Я не встретила ни одного мужчины, который бы мне подошел.
 Образ графа Бриджтона встал перед глазами, ясный и четкий. Конечно, он далеко не идеальный муж; она поняла это по жаркому взгляду собственника, которым он смотрел на нее. При одном воспоминании об этом взгляде ее все еще бросало в дрожь. Бриджтон был горяч и опасен, такой мужчина либо завладеет душой и телом женщины, либо вовсе не станет ею даже заниматься.
 Почему-то она не могла заставить себя признаться Анне, что именно произошло между ней и графом. Но его лицо неизменно являлось Саре во сне. На мгновение она ясно представила, как его губы касаются ее рта, его ладони скользят по ее обнаженной коже... В ней разгоралось желание, острое предвкушение вызывало дрожь.
 Помоги Боже той женщине, которую он решит сделать своей. Он завладеет всем ее вниманием. Что еще хуже, Сара опасалась, что ей понравилась бы его строгость. Если бы она поцеловала графа, ей бы захотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался. Она бы растаяла, как осколок льда в горячей чашке, превратилась бы в жалкую лужицу прямо на его глазах.
 Анна вдруг ахнула.
 – Сара! А как насчет виконта Хьюлетта? Он только на прошлой неделе приехал в город навестить престарелую тетушку. И собой он очень даже ничего. Мой дедушка сказал, что он, кажется, осматривает всех женщин, подходящих для брака, а дедушка – не самый наблюдательный из людей.
 Сара прикусила губу. Виконт определенно был подходящим кандидатом. Достаточно привлекательный, вежливый. Единственным его отрицательным качеством, которое она заметила, была его склонность на каждом углу рассказывать о себе. И у него уже есть много детей от первого брака. Ходили слухи, что жена виконта умерла при родах пятого ребенка и его мать взяла на себя заботу о детях. Человек, у которого уже есть семья, не захочет больше иметь детей. У нее поднялось настроение.
 – Анна, возможно, ты права. Хьюлетт – идеальный кандидат.
 – Надеюсь, что так; я больше никого не могу припомнить. Что такого в этом городе, чтобы притягивать скучающих мужчин и престарелых распутников? Я склонна согласиться с дедушкой, который говорит, что жизнь в Бате тоскливая и монотонная.
 Сара с любопытством посмотрела на подругу: – Тогда почему ты здесь живешь?
 – Потому что он считает, что Лондон полон прохвостов и кретинов. Брайтон населен одними негодяями и простофилями, а Йорк кишит паразитами и слабохарактерными нигилистами. Дедушка предпочитает иметь дело с респектабельными занудами, чем замарать себя общением с презренными людьми.
 – Как ему трудно!
 Анна усмехнулась:
 – Да, не правда ли? Но создавать другим трудности – это единственное, что у него хорошо получается. – Она задумчиво поджала губы. – Я и правда не могу предложить более ни одного кандидата. Если Хьюлетт не подойдет, тогда мы пропали.
 Сара нахмурилась.
 – Не может быть. Должны же быть и другие мужчины.
 – Если ты хочешь выйти замуж за человека, который будет заодно с твоими братьями, то я могу назвать дюжину мужчин, которые мечтают породниться с Сент-Джонами. А иначе... – Анна пожала плечами. – Если с Хьюлеттом ничего не выйдет, нам придется снова попытаться с Бриджтоном. Он единственный соответствует твоим требованиям.
 Сара взяла одну из вышитых тетушкой Делфи подушечек и рассеянно подбросила ее в воздух.
 – Это не вариант, – ответила она, стараясь сохранить невозмутимость.
 – Возможно, у тебя нет выбора. – Анна поставила локоть на колено и положила подбородок на ладонь. – По крайней мерс Бриджтон красив, и от него не разит чесноком, как от мистера Дотли.
 Нет, от него пахнет мужественностью, опасностью и страстью, от которой в дрожь бросает. А Сара больше никогда не позволит себе снова попасть в такое положение, когда она будет желать мужчину больше, чем он ее.
 – Виконт Хьюлетт часто ездит верхом в парке?
 – Каждое утро в девять часов.
 Хорошо. Мужчина, который и надежен, и является отцом многочисленного потомства, должен быть в восторге от жены, больше интересующейся радостями жизни.
 Дверь гостиной открылась, и в комнату вплыла тетушка Делфи, размахивая сложенным письмом.
 – Вот, Сара! Тебе письмо и... – Она остановилась, заметив Анну. – Мисс Тракстон, как я рада вас видеть. Саре пришло письмо от брата.
 Сара взяла письмо и внимательно рассмотрела печать.
 – Это от Энтони. – Она быстро вскрыла его и пробежала глазами содержание.
 – Что он пишет? – спросила тетушка Делфи, наклонив голову к плечу и пытаясь прочесть послание с того места, где стояла. – Все здоровы? Он сообщает тебе последние сплетни из Лондона? Неужели на званом ужине у Кауперов было столпотворение? Я только знаю, что Мария Локтон надела в оперу кричаще розовый наряд. Я просила его также рассказать все подробности о рауте Олденхемов, но он не прислал мне ни одного письма.
 Сара пыталась расшифровать быстрые каракули брата. Энтони никогда не умел как следует писать письма. Однажды он отправил ей послание, где упомянул о пустяковом происшествии, которое на поверку оказалось опасным падением с лошади и переломом ноги.
 – Он говорит, что Маркуса задержали дела. – Она подняла глаза на тетку. – Не понимаю. Маркус собирался приехать сюда?
 Тетушка Делфи опустила взгляд на кончики туфель.
 – Кажется, да.
 – Зачем? – напрямик спросила Сара.
 – Чтобы навестить тебя, конечно.
 – Он намерен запугивать меня?
 Тетушка Делфи выглядела смущенной.
 – Ну, он хочет посмотреть, как ты справляешься с новой ситуацией.
 – Естественно, – сухо отозвалась Сара. – Я бы ничуть не удивилась, если бы он задумал познакомить меня, как потенциальную невесту, с каждым холостым викарием или трусливым священником.
 – О Боже! – Тетушка Делфи бочком двинулась к двери. – Если у нас пока нет посетителей, то я лучше пойду скажу кухарке подать ту баранью ногу, которую приберегала. – Делфи выпорхнула из комнаты, унося за собой шлейф из шелка и запаха лаванды, вся – олицетворение хозяйственного рвения.
 Анна возмущенно посмотрела на закрывшуюся дверь.
 – Она всегда такая?
 – Какая? – Сара рассеянно глядела на письмо.
 – Парит по дому, словно чертова фея.
 – Да, но только тогда, когда не проявляет раздражающей меня заботы и не обращается со мной, будто мне двенадцать лет.
 Анна пожала плечами:
 – Я рада, что живу с дедом. Пусть он бранится, как угольщик, но зато не порхает вокруг так, что это смущает. Не знаю, как ты это выдерживаешь!
 – У нее доброе сердце. Я просто повторяю это себе каждые пять минут. – Сара смотрела на письмо. Проклятие! Ей следовало это предвидеть. Она вскочила на ноги и начала быстро ходить по комнате.
 Анна несколько секунд наблюдала за ней, потом спросила:
 – Что еще он пишет?
 Сара остановилась на мгновение и протянула подруге послание.
 – Здесь говорится, что Маркус не смог вырваться и ко мне приедет другой брат, но они еще не решили, кто именно.
 Анна тихо присвистнула.
 – Решили не спускать с тебя глаз?
 – Они слишком вмешиваются в мои дела. – Сара скрестила руки на груди и снова зашагала по комнате. – Я не хочу, чтобы кто-то из братьев стоял у меня за спиной и превращал мою жизнь в каторгу. У нас осталась неделя, чтобы найти мужа, Анна. Возможно, меньше.
 – Тогда нам придется эффективнее использовать каждый день. – Анна вернула подруге письмо. – Завтра утром ровно в девять поедем в парк и познакомимся с виконтом Хьюлеттом. Посмотрим, что можно предпринять.
 Сара с тяжелым сердцем опустилась на диван. У нее нет времени на деликатность. Нет, ей нужно действовать в открытую, она выложит все карты на стол. Остается надеяться, что виконт поймет необходимость спешить. Когда они поженятся, она уверена, Маркус выделит ей приличное приданое. Его это, конечно, разозлит, но гордость не позволит ему поступить иначе.
 Все, что ей необходимо, – это добиться согласия виконта на такое стремительное ухаживание. Если это не получится, потребуются более решительные меры. Саре даже не хотелось думать, какими они будут. Но как только она подумала об этом, перед ее глазами возникло лицо Бриджтона. Она решительно прогнала от себя этот образ. Виконт Хьюлетт должен стать ее мужем. Она не согласится ни на кого другого.




 Глава 4


 Если Николас Монтроуз в чем-то и разбирался, так это в мастерстве искушения. Нельзя подавать виду, что ты слишком жаждешь продолжить флирт с восхитительной леди Каррингтон спустя столь недолгое время после бала у Джеффрисов. Он решил подождать по крайней мере еще неделю, а потом организовать «случайную встречу с намеченной жертвой».
 Поэтому несколько дней после беседы с графом дю Лаком Ник занимался ремонтом Гиббертон-Холла и принимал личное участие в подборе мастеров. Для тех, кто его не знал, он выглядел целиком поглощенным этими делами, Но время от времени он поднимал глаза и представлял себя в отремонтированном особняке, с восстановленной репутацией, с хорошо обученными слугами, а рядом с собой – чью-то смутную фигуру. Шли дни, и эта фигура приобретала более определенные черты. У нее были пышные волосы цвета воронова крыла и светлые голубые глаза.
 Он желал получить Сару Лоренс. Хотел видеть ее у себя в доме и в постели. Анри ошибался, думая, что Нику нужна более глубокая и постоянная связь. Ему нужна только страсть. Дразнящая воображение спутница, которая могла заставить его забыть висящую над ним тень, и больше ничего.
 Сара подходила идеально– хорошо воспитанная, обворожительная и к тому же вдова, что означало, что она обладает определенными знаниями, какими бы они ни были ограниченными. Его опыт подсказывал, что англичанки меньше искушены в искусстве эротики, чем парижанки. За исключением нескольких отчаянных женщин, таких, как Люсилла Кеттеринг, которая проводила больше времени за границей, чем дома, большинство англичанок и не подозревали обо всем разнообразии чувственных удовольствий.
 Эта мысль очень понравилась Нику. Он жаждал обучить прелестную леди Каррингтон тайнам будуара. Он провел много времени, совершенствуясь в загадках наслаждения, и было бы интересно заняться ими с кем-то менее искушенным, чем он сам.
 Чтобы получить сведения о предмете своей охоты, он послал одного из конюхов следить за домом, где она жила. Конюх каждое утро преданно докладывал о действиях леди Каррингтон. Ник с радостью слышал, что тетушка редко оставляла ее одну и немногие из посещавших ее мужчин могли бы составить ему конкуренцию. Н эти немногие вызывали в нем смутное беспокойство.
 Он хмурился при мысли, что кто-то другой прикоснется к ее белой коже, будет целовать ее нежные губы. Представляя себе Сару Лоренс в объятиях другого мужчины, он буквально скрежетал зубами.
 Это безумие, ведь Ник никогда не был собственником. Он получал усладу там, где находил, и дарил ее бесплатно. Его опыт подсказывал, что женщины частенько готовы привязаться к нему, хотя их об этом и не просят. Слишком стараются завладеть им.
 Шли дни, и Ник обнаружил, что все чаще думает о Саре, представляет себе ее голос, шепчущий его имя, ее рассыпавшиеся по его подушке черные волосы, ее лавандовый запах на его прохладных, хрустящих простынях. Как всегда, раз наметив себе цель, он сосредоточился на ней, позабыв обо всем остальном, и его решимость росла с каждым днем.
 Поэтому, несмотря на собственное решение подождать, уже через четыре дня Ник отправился верхом в Бат. Анри сообщил ему, что леди Каррингтон каждое утро катается верхом в восточном парке в небольшой компании друзей и воздыхателей. Ник ездил по дорожкам, пока наконец не увидел ее миниатюрную фигурку верхом на беспокойной гнедой кобыле.
 Ник остановил коня и стал наблюдать. Если очаровательная Сара выглядела привлекательной в темном платье из муарового шелка, то в облегающей амазонке сапфирового цвета она была убийственно красива. Строгие линии наряда подчеркивали ее формы. Высокий воротник обрамлял лицо; на щеках играл румянец, голубые глаза сияли. Длинное белое перо украшало высокую шляпку и соблазнительно касалось плеча.
 Она была великолепна.
 Смеясь, она обернулась, чтобы ответить на реплику спутника, и от этого движения на мгновение ее красивый профиль четко обрисовался на фоне кустарника. Тело Ника среагировало так быстро, что он проклял тесные бриджи.
 Он мрачно улыбнулся своей реакции. В первый раз за долгое время все складывалось в его пользу. Ремонт Гиббертон-Холла быстро продвигался. Пратт так удачно разместил его деньги, что он мог легко позволить себе самую роскошную жизнь. И что лучше всего, его головные боли стали крайне редкими. Свежий деревенский воздух сделал его бодрее и активнее, чем когда-либо раньше.
 А скоро у него будет любовница. Ник направил коня к компании леди Каррингтон. Слева от нее ехала высокая рыжеволосая женщина, с которой она была тогда набалууДжеффриса. МиссТракстон, если он правильно запомнил, тоже казалась весьма неординарной особой. Справа от Сары ехали трое мужчин, один из них грум, а другой лакей. Ее тетушка, очевидно, не хотела рисковать, боясь, что ее своенравная подопечная ускользнет. Его взгляд переместился на третьего мужчину, и улыбка Ника погасла.
 Высокий, темноволосый, безупречно одетый, виконт Хьюлетт выглядел идеальным спутником для любой стильной дамы. Его голос и манеры всегда были очаровательными, улыбка полна учтивости, он располагал к себе. И все же Нику показалось, что он различил почти неуловимый намек на скуку на лице леди Каррингтон. Ник решительно остановил коня на дорожке и стал ждать.
 Сара увидела графа на мгновение раньше остальных. После того как она уже полчаса слушала рассуждения виконта Хьюлетта по поводу великолепия купленного им нового гунтера, граф показался ей вспышкой солнечного света в мире скучных повседневных мелочей. Виконт Хьюлетт оказался преданным ухажером, и Сара уже начинала сожалеть об этом. С тех пор как они с Анной устроили «случайную» встречу с виконтом три дня назад, он почти всегда находился рядом. Сара смертельно устала от его бесконечных рассказов о победах на охоте и во всех других областях.
 Она украдкой взглянула на графа из-под ресниц, и сердце слегка екнуло, когда она остановила коня. Он был выше виконта, широкоплеч и в очень хорошей физической форме. От него исходило ощущение силы и богатства. И он сидел верхом на великолепном черном мерине, рядом с которым ее бедная лошадь казалась медлительной улиткой.
 Что-то проснулось в глубине ее души при виде его сияющего лица, пока он приближался к ним, и она невольно улыбнулась в ответ. Это оказало немедленное действие: граф окинул ее взглядом с головы до ног, задержавшись на губах. Тяжелая, теплая волна окутала ее грудь.
 – Лорд Бриджтон, как приятно снова видеть вас, – сдержанно проговорила она.
 Он приподнял шляпу и поклонился, глаза его блеснули.
 – Леди Каррингтон. Прошло уже несколько дней после бала у Джеффриса, не так ли?
 – Точнее, неделя, – ответила она и прикусила язычок, осознав промах. Понимание, проскользнувшее в его глазах, подсказало ей, что он очень хорошо помнит тот бал. Он хранил в памяти ее имя, и это внушало большие надежды. Сара оценила его взглядом, отметив твердую линию подбородка и блеск волос на солнце, придавшем им цвет темного золота и сделавшем их похожими на львиную гриву.
 Хотя ей казалось, что в воспоминаниях преувеличивает его достоинства, теперь она печально обнаружила, что преуменьшала их. Она почему-то забыла изгиб его чувственных губ и густые ресницы, затеняющие глаза, их синий цвет казался почти черным.
 – Сара! – окликнула ее Анна, сидящая на коне рядом.
 Сара с опозданием вспомнила о своих спутниках.
 – Лорд Бриджтон, позвольте представить вас мисс Тракстон. А это, – она небрежно махнула рукой в сторону, – виконт Хьюлетт. Почему-то Сара внезапно смутилась, что он застал ее с виконтом и его скучными рассуждениями о сельском хозяйстве.
 Бриджтон проигнорировал Хьюлетта. Его взгляд метнулся к Анне, он поклонился:
 – Мисс Тракстон, рад познакомиться с вами.
 Сара отметила, что даже прагматичная Анна не осталась равнодушной к красоте графа. Ее лицо стало ярко-розовым, она ответила на его поклон резким кивком головы.
 – Здравствуйте, милорд. Не хотите ли присоединиться к нам?
 Сара бросила взгляд на престарелого конюха тетушки Делфи. Хопкинс смотрел на Ника и хмурился, словно пытался определить его положение. Сара прикусила губу и пожалела, что нет способа избавиться от грума и его подчиненного.
 Хьюлстт послал коня вперед.
 – Бриджтон, я слышал, вы вернулись в Англию.
 – Неужели? – спросил граф с равнодушным видом. – Как это мило. – Едва уловимый намек на угрозу прозвучал в его словах, и Сара вздрогнула. В его голосе было нечто почти гипнотическое, опасное и темное, но соблазнительное.
 – По-видимому, джентльмены знакомы друг с другом, – весело заметила Анна.
 Хьюлетт изобразил высокомерную улыбку.
 – Собственно говоря, нет. Мы с лордом Бриджтоном вращаемся в разных кругах.
 Сара заскрипела зубами. Идиот. Конечно, они вращаются в разных кругах. Она с трудом представляла себе такого человека, как Бриджтон, наслаждающимся беседой о достоинствах применения удобрений.
 Бриджтон, казалось, только забавлялся. Он бросил слегка презрительный взгляд на Хьюлетта и сказал:
 – Тогда, смею сказать, вы не знакомы с лордом Уилкинсом. Когда я был в Риме, я гостил в консульстве.
 Хьюлетт покраснел.
 – Естественно, я знаю лорда Уилкинса. Конечно, я останавливался не у него...
 – Разумеется, – пробормотал Бриджтон. И улыбнулся Саре. – Леди Каррингтон, позвольте заметить, что вы прелестно выглядите.
 Саре удалось ответить с приемлемым самообладанием:
 – Спасибо, милорд. Можно сделать комплимент вашему коню? Он прекрасен. – Она похлопала по шее свою лошадь. – В отличие от бедной Петуньи. Она и десяти минут не может пройти, засыпает прямо на ходу.
 Бриджтон нагнулся и провел рукой в перчатке по боку лошади. Когда его рука прошла совсем рядом с коленом Сары, у нее захватило дух. Потом он выпрямился.
 – Она вас недостойна. – Он встретился взглядом с Сарой, и та вспыхнула. – И кажется, у нее развивается накостник. Если окажетесь без коня, я буду рад одолжить вам лошадь из своей конюшни.
 – В этом нет необходимости. – Хьюлетт бросил на него почти гневный взгляд. – У меня в конюшне несколько лошадей, которые вполне подойдут такой благородной наезднице, как леди Каррингтон.
 – Не сомневаюсь, – ответил Бриджтон. – Но я не предлагал ей подходящего коня. Леди Каррингтон может справиться с гораздо более резвой лошадью, такой, с которой не соскучишься до смерти.
 Сара понимала, что он говорит не о лошадях. Она также сознавала, что чистое безумие – полагать, будто его интерес к ней вызван чем-то большим, нежели простым вожделением. И все же часть ее существа откликнулась на мысль о том, чтобы сесть на такого коня, мчаться по парку, перепрыгивать через живые изгороди и отдаться на волю случая.
 Улыбка Бриджтона стала шире и теплее.
 – Да, – тихо сказал он, словно услышав ее мысли, – красивый черный мерин с плавным ходом. Под цвет ваших волос.
 Представив себе эту картину, она улыбнулась, и между ними проскочила искра. Как будто он знал ее и ее импульсивные желания, ее стремление ощутить вкус свободы и проживать каждую минуту жизни, как последнюю.
 Анна громко откашлялась.
 – Боже мой! Посмотрите, который час. Сара, разве мы не договорились встретиться с твоей тетушкой в десять часов?
 Лорд Хьюлетт направил коня так, что он оказался между лошадьми Сары и графа.
 – Леди Каррингтон, буду рад проводить вас домой. Мне бы хотелось переговорить с вашей тетей. – Он произнес это громко, тоном собственника, и бросил на графа предостерегающий взгляд.
 Бриджтон по-прежнему игнорировал этого человека. Он прикоснулся к полям шляпы и слегка поклонился Саре и Анне.
 – Леди Каррингтон, мисс Тракстон, вы, случайно, не собираетесь в Кирквуд завтра вечером?
 Сара кивнула:
 – Кажется, да.
 – Отлично. – Голос графа превратился в смертельно опасное мурлыканье. – С нетерпением буду ждать встречи с вами там. – Он бросил взгляд на виконта. – Между прочим, Хьюлетт, лорд Эджервуд упоминал, что вы, возможно, решите продать некоторых из своих гнедых.
 Глаза Хьюлетта вспыхнули.
 – Действительно. Вы ищете пару?
 – Я заказал фаэтон. Собственно говоря, через час я еду смотреть коней к Оглторпу.
 Виконт застыл, его широкое лицо потемнело от обиды.
 – Боюсь, вас ждет разочарование. Серые Оглторпа подобраны совершенно неудачно. Не принимайте решения, пока не посмотрите мою пару. Может быть, завтра...
 – Я должен приобрести подходящую пару сегодня утром, – мягко возразил граф.
 Хыолетт разинул рот.
 – Сегодня утром?
 – Фаэтон доставят в Гиббертон-Холл к полудню. Я бы хотел к тому времени уже иметь лошадей. – Бриджтон взглянул мимо Хьюлетта на Сару. – Но у вас планы на это утро, поэтому я просто загляну к Оглторпу и надеюсь...
 – Нет-нет! Я могу навестить леди Лангтри в другой раз. – Хьюлетт повернулся к Саре и скроил мину расстроившегося человека. – Вы ведь передадите мои извинения вашей тетушке, не так ли?
 Сара сдержанно улыбнулась.
 – Конечно.
 Хьюлетт взял затянутую в перчатку руку Сары и прижал губы к ее пальцам, посылая ей многозначительный взгляд.
 – А пока я надеюсь увидеть вас на рауте. Окажите мне честь, подарите первый танец.
 Граф наблюдал, глядя из-за плеча Хьюлетта, полным насмешки взглядом. У Сары внезапно возникло ощущение, что он смеется над ней. Она вздернула голову.
 – Только один танец, лорд Хьюлетт? Я надеялась на два. Взгляд виконта вспыхнул, он крепче сжал ее пальцы.
 – Первые два, миледи. – С неохотным видом он повернул коня к графу.
 – Ну, сэр? Едем?
 Бриджтон больше не взглянул на Сару. Он встал рядом с Хьюлеттом, и они вместе поехали по дорожке.
 – О! – воскликнула Анна. – Я только что удостоилась чести увидеть мастера за работой!
 – Кого? Хьюлетта? Едва ли я бы назвала его мастером.
 – Не Хьюлетта. Бриджтона, конечно. Он приехал, оценил соперника, забросил крохотную приманку и расчистил поле без единого выстрела. Он очень опасный человек.
 Сара тоже так считала. Ее сердце билось слишком быстро каждый раз, когда он оказывался поблизости. – Уверена, что он просто проявил вежливость.
 – Гм, думаю, его раздражает, что ты отвергла его на балу у Джеффриса, и он решил заполучить тебя.
 – Я не отвергала его, это он мною пренебрег. Я просила его выйти на террасу, а он наотрез отказался. И потом он смотрел на меня, как будто... – Сара сглотнула. Как будто хотел овладеть мною прямо там, на полу бального зала Джеффриса». И Сару это не шокировало; она была вне себя от возбуждения.
 – Как будто? – переспросила Анна заинтересованно.
 – Как будто... ничего, – пробормотала Сара. Она повернула лошадь к дорожке. – Поехали. Тетушка Делфи уже ждет.
 Анна мудро прикусила язык и поехала рядом. Сара краем глаза следила за широкой спиной графа, который скакал галопом по парку, и не одна женская головка повернулась в его сторону. Хьюлетт старался не отставать; было почти смешно смотреть, как полный виконт подпрыгивал на коне позади стройной фигуры графа.
 Сара фыркнула. Правда, Хьюлетт явно проигрывал рядом с Бриджтоном, но это неудивительно. В некотором смысле Бриджтон был точно таким, как Джулиус: он слишком полагается на свое обаяние и остроумие. Ну, ее не обманешь такой банальной интригой. Надев налицо улыбку, она развлекала Анну всеми острыми сплетнями, какие только приходили ей в голову, все время молясь, чтобы эта странная тяга к графу исчезла так же быстро, как и появилась.




 Глава 5


 Тяжелые часы в коридоре возле большого салона Кирквудов зазвонили, и этот звук смешался с вихрем музыки и шумом сотен голосов.
 – Полночь, – пробормотала Сара. А граф Бриджтон еще не вошел в эту дверь. Не то чтобы она его ждала; ее думы были поглощены виконтом Хьюлеттом, который также загадочным образом отсутствовал.
 – Не могу поверить, что Хьюлетт еще не явился, – сказала Анна, словно отвечая на мысли Сары. – Он обычно довольно пунктуален.
 – Он сказал, что придет, – рассеянно произнесла Сара. – Конечно, я... Черт! – Ее глаза устремились на встречающих гостей хозяев, сердце упало.
 Анна попыталась заглянуть поверх прически с перьями толстой матроны в зеленом атласном платье.
 – Что такое? Он пришел?
 – Нет. Это мой брат.
 Толстая матрона отошла, и стало видно, как Энтони приблизился к хозяевам приема. Его атлетическая фигура была облачена в черный фрак, галстук безупречно облегал шею, панталоны обтягивали сильные бедра.
 – Святые угодники, – обморочным тоном произнесла Анна, – это твой брат? Он кто – Адонис?
 – Энтони – мой сводный брат, – коротко ответила Сара, отступая за часы. Ей следовало сообразить, что приедет он, раз Маркус не смог. Она схватила Анну за руку и дернула застывшую девушку к себе. – У нас уже нет времени. Теперь, когда Энтони здесь, мне и чихнуть свободно не дадут, не то что уговорить кого-нибудь жениться на мне.
 – А виконт – не из тех людей, которых можно заставить пошевелиться.
 – Если он не готов сделать предложение, мне придется самой предложить стать его женой, – решила Сара. Теперь у нее не осталось выбора. Легкая суматоха у двери заставила ее выглянуть из-за часов.
 – Это виконт Хьюлетт! Я не могу разговаривать с ним в бальном зале, если Энтони будет маячить поблизости. Может быть, мне удастся выманить его на террасу.
 – В такой холод?
 – Мне все равно, пусть даже снег пойдет, я должна поговорить с ним сегодня вечером!
 Анна вздохнула:
 – Мне это совсем не нравится.
 – У нас нет выбора. Послушай, Энтони сейчас входит в бальный зал. Я попрошу Хьюлетта выйти со мной на террасу. Пока ты со мной, никто не обратит внимания.
 – Хорошо. – В голосе Анны звучало сомнение. Она посмотрела на Сару ясными серыми глазами. – Что ты сделаешь, если он откажется жениться на тебе?
 Сара сглотнула. Она уже думала об этом, потому что, как бы усердно ни ухаживал за ней Хьюлетт, он не заговаривал о женитьбе. Сердце ее сжалось, она всей душой надеялась, что виконт согласится на ее предложение. – Мы подумаем об этом потом.
 Она уповала на то, что в этом не возникнет необходимости. Хьюлетт стоял и беседовал с хозяином дома, без сомнения, обсуждая свои подвиги на охоте в прошлом сезоне. Странно, но ее взгляд нее время устремлялся мимо него, в холл. Бриджтон настойчиво спрашивал ее, приедет ли она на этот бал, и она думала, что он появится здесь к... Господи, что это с ней такое?
 Вот она стоит и думает только о графе, будь проклята его черная душа. Она не смела признаться себе, как много времени провела, воображая все те колкости, которые должна была бы ему сказать, когда он подъехал к ним в парке.
 Ну ладно. У нее нет времени на раздумья. Сара подождала, пока Энтони остановился в глубине бального зала, чтобы поговорить со знакомым, потом быстро пошла к двери, к виконту Хьюлетту.
 Увидев ее, он выпрямился, лицо его просветлело.
 – Леди Каррингтон! Прошу прощения, что приехал так поздно, но меня задержали...
 – О, это совершенно не важно. – Она положила ладонь на его локоть и придвинулась к нему, глядя сквозь ресницы. – Но теперь, когда вы здесь, я нуждаюсь в вашей помощи.
 – Вам стоит лишь попросить, – ответил он с тяжеловесной галантностью.
 Сара с трудом подавила желание поморщиться.
 – Боюсь, меня разлучили с подругой, мисс Тракстон. Не поможете ли найти ее?
 – Вы смотрели в буфетной?
 – О, я уверена, что ее там нет. По-моему, она вышла на террасу.
 На его лице появилось изумленное выражение.
 – На террасу?
 Сара положила ладонь на его руку.
 – Мне кажется, я видела, как она направилась туда всего несколько минут назад.
 – Дорогая Сара, – сказал Хьюлетт, прищурив глаза и понижая голос. – Я и понятия не имел, что вы... В любом случае давайте пройдемся по террасе.
 Это все равно что помахать кусочком бекона перед носом у собаки. Она сделала шаг в сторону широких дверей, выходящих на террасу, но остановилась, осознав, что Анна действительно исчезла из виду. Вероятно, она уже вышла из зала.
 Рука Хьюлетта на ее талии мягко подталкивала ее к террасе. Он отдернул шторы.
 – После вас, моя дорогая.
 Переступая порог, она бросила назад последний взгляд. Но не туда, где стоял ее брат, и не в поисках Анны, а в сторону входной двери. После полуночи прошло несколько минут, а граф Бриджтон все еще не приехал. Отогнав от себя странное чувство разочарования, Сара взял под руку виконта и шагнула на террасу.
 Ровно в десять минут первого Ник вошел в бальный зал Кирквуда.
 Граф дю Лак шел на пару шагов позади него, наряженный в розовато-лиловый жилет с серебряной тесьмой. Он отдал свой редингот лакею и глубоко вздохнул от счастья.
 – Вы чувствуете этот запах, mon ami? Это запах погони, пьянящий аромат любви.
 Ник не ответил. С прошлой ночи его мучил очередной приступ головной боли. Хотя он был гораздо слабее предыдущих, но достаточно сильный, и он даже подумывал о том, чтобы не пойти на этот вечер. Его отсутствие лишь заставит хорошенькую леди Каррингтон еще больше заинтересоваться им. Единственная проблема была в том, что он ни о чем не мог думать, кроме нес, после прогулки в парке.
 Граф дю Лак с удовлетворением вздохнул и покачался на пятках.
 – Весь Бат съехался сюда сегодня.
 – Действительно, – согласился Ник, оглядывая зал в поисках своей добычи. – Какая досада!
 – Это все ваша головная боль. – Француз прищурился. – Ах, вон моя нежная Делфи. Нет, не смотрите в ее строну! Сегодня я притворюсь, что не заметил ее, и она должна увидеть, как я флиртую со всеми присутствующими женщинами.
 – Неуверенность пробуждает в них страстное желание.
 – Вот именно! – Анри пошевелил бровями, потом повернулся к женщине в голубом шелковом платье и пригласил ее на танец. Он говорил с более сильным французским акцентом, чем обычно.
 Ник почти не заметил исчезновения Анри, он был слишком занят поисками Сары. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы понять, что ее нигде не видно. Стиснув зубы, чтобы подавить приступ боли в глазницах, он пустился на поиски. Почти сразу же он осознал мрачную истину – ее здесь нет. Разочарование вызвало у него такое сильное раздражение что, уходя из бального зала, он готов был ударить кого-нибудь кулаком.
 Он даже не потрудился предупредить Анри, что уходит, но в этом не было ничего необычного. Потом он пришлет кучера, да и едва ли Анри скоро соберется уехать. Он любил подобные сборища, а Ник их терпеть не мог.
 Бриджтон остановился в холле, подальше от шума бального зала, и прижал ладонь к правому глазу, за которым пульсировала все нарастающая боль. Этот вечер пустая трата времени, и у него возникло подозрение, что его оставили в дураках. Будь проклята эта жара, этот переполненный зал, и пропади пропадом леди Каррингтон!
 Он резко повернулся и протянул руку к входной двери, но тут легкая рука коснулась его рукава. Он быстро обернулся и нахмурился от разочарования, встретив взгляд леди Ноулз.
 – Ник, – промурлыкала Люсилла, и ее пальчики; скользнули в его рукав, а мягкие губы призывно раскрылись. – Я боялась, что ты не придешь.
 – Как видишь, твои страхи были необоснованны. – Он бросил нетерпеливый взгляд на дверь. – Но боюсь, я не могу остаться.
 – Нет? – Она скользнула грудью по его рукаву, крепче сжимая его руку. – Может быть, мне следует поехать с тобой? Мы могли бы... возродить былые времена.
 Ник посмотрел сверху на Люсиллу. Он уже забыл, до чего она настойчива, насколько у нее развито чувство собственности. Он положил ладонь на ее руку и высвободил локоть.
 – Думаю, ты ошиблась, Люсилла.
 Ее любезное лицо застыло.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Только то, что я не хочу продолжать эти отношения.
 Она долгое мгновение смотрела на него холодным взглядом, лицо ее стало жестким.
 – Ты наметил себе другую?
 – Нет. Я просто понял, что мы не подходим друг другу. А пока...
 – Ник! – позвал его Анри, выходя в коридор и приближаясь к нему. – Ты не видел леди Каррингтон? Ее тетя повсюду ищет ее.
 Люсилла бросила ледяной взгляд на Ника:
 – Сару Лоренс? Конечно, нет.
 Он расправил манжет в том месте, где его помяли цепкие пальцы Люсиллы.
 – Извини, Люсилла. Я должен помочь Анри в его поисках.
 Пальцы Люсиллы скрючились, как когти, хищный плеск появился в глазах, некий намек на самодовольство.
 – Мой дражайший Ник, мне кажется, я тебя таким еще не видела.
 Он только поднял брови, его раздражение усилилось.
 – Каким же это?
 Улыбка Люсиллы стала шире, оказавшись вдруг неприятной и злобной.
 – Никогда не видела тебя в качестве обманутого любовника.
 Анри тихо выругался при виде красной пелены, опустившейся на глаза Ника. Он схватил Люсиллу за руку и дернул ее к себе.
 – Объясни, что ты хотела сказать?
 Ноздри Люсиллы раздулись, в глазах вспыхнуло торжество.
 – Сара Лоренс сейчас на террасе с виконтом Хьюлеттом. Я видела, как они прошли туда несколько минут назад.
 Ник резко повернулся и быстро зашагал через бальный зал. Он не обращал внимания на улыбки, обращенные к нему, на протянутые руки и любопытные взгляды.
 Знает об этом Сара или нет, но она принадлежит ему и не имеет права находиться наедине с другим мужчиной в саду.




 Глава 6


 Сара позволила виконту отвести ее на небольшое расстояние от дома по тускло освещенным тропинкам и остановилась. Где же Анна? Сара нервно прокашлялась.
 – Виконт Хьюлетт, я должна задать вам один вопрос.
 Он накрыл ее руку своей.
 – Спрашивайте о чем угодно, дорогая Сара.
 Она высвободила руку, брезгливо отметив, какая у него влажная ладонь.
 – Я понимаю, что это довольно смело с моей стороны, но я... я...
 «Ох, черт. Это гораздо сложнее, чем я себе представляла». Она задрожала от холода.
 Хьюлетт немедленно притянул ее к себе.
 – Позвольте мне согреть вас.
 Сара попыталась отодвинуться, но он крепко держал ее. Она нахмурилась.
 – Сейчас же отпустите меня.
 Он не шевельнулся, только смотрел на нее с выражением превосходства, так что ей захотелось дать ему пощечину.
 – Мы здесь одни, Сара. И мы оба знаем, чего ты хочешь.
 – Да... замуж.
 Он отступил назад так быстро, что чуть не споткнулся Я на неровной дорожке.
 – Вы шутите.
 – Нет, не шучу.
 – Жаль. Как вы ни соблазнительны, у вас нет состояния. Я наводил справки; ваше вдовье пособие перестанут выплачивать, как только вы выйдете замуж.
 – Тогда почему вы за мной ухаживали?
 Он примирительно улыбнулся.
 – Потому, моя голубка, что надеялся, мы сможем... – Он провел широким пальцем по ее предплечью.
 Сара отпрянула.
 – Я не голубка. – Она вдруг осознала, что не вышла бы за этого помпезного пустозвона даже ради всей свободы на свете. – Я бы хотела вернуться в бальный зал.
 Он нахмурился:
 – Но мы могли бы прийти к какому-то соглашению...
 – Прошу вас, отойдите. Мне больше нечего вам сказать.
 Хьюлетт сжал челюсти, прищурил глаза.
 – Вы меня дразнили, – прошипел он.
 – Вы ошибаетесь!
 – Тогда зачем вы последнюю неделю маячили передо мной, словно перезрелая слива на ветке, которая только и ждет, чтобы ее сорвали? – спросил он.
 Сара вздохнула в отчаянии:
 – Я нигде не маячила, и мне становится очень холодно. Пожалуйста, отойдите.
 На мгновение ей показалось, что он уступит, но он пристально смотрел на нее.
 – Я думаю, нам следует побыть в саду еще немного.
 – Мой брат будет меня искать.
 Он наклонился к ней так близко, что она чуть не задохнулась от запаха его одеколона.
 – Ваши братья в Лондоне.
 Сара бросила отчаянный взгляд на кусты в надежде, что Анна где-то поблизости и защитит ее. Тишина предупредила ее об опасности, и ее мысли заметались на грани паники. «Что, если Анны здесь нет?» Сара быстро отступила назад.
 Руки Хьюлетта взлетели, он схватил ее на плечи.
 – О нет, моя дорогая Сара. Я ждал этого со времени смерти Джулиуса.
 Она замерла.
 – Джулиуса?
 –Мы были друзьями, хотя, смею сказать, вы об этом не знали. Он был щедрым человеком, позволял мне пользоваться своим лучшим гунтером и собственным фаэтоном. Он даже уступал мне свою любовницу – роскошную актрису, любившую пользоваться кнутом.
 – Не имею желания обсуждать с вами моего мужа, – возмутилась Сара. Проклятие, неужели Джулиус даже теперь продолжает портить ей жизнь?
 Большая ладонь Хьюлетта скользнула вверх по ее руке.
 – Вы всегда меня привлекали. Такая добродетельная и чистая. Вы были единственным, чем он не хотел поделиться.
 – Лорд Хьюлетт, этого более чем достаточно. Отпустите меня сейчас же. Я не...
 Его горячий рот накрыл ее губы. Сара не могла дышать, и она яростно сопротивлялась, но Хьюлетт крепко прижимал ее руки к бокам.
 Язык Хьюлетта грубо разжал ее стиснутые губы. «Где Анна?» Оставалось только одно. Сара вывернулась в сторону и резко подняла колено. Удар пришелся на середину его бедра, совершенно мимо цели. И все же сильный удар заставил Хьюлетта вскрикнуть, и он на мгновение ее отпустил.
 Больше Саре ничего не было нужно. Она сжала кулак, чему научилась в бесчисленных потасовках с пятью более крупными и далеко не нежными братьями, и ударила его в нос. Судьба ей благоприятствовала, так как виконт как раз протянул руки, чтобы схватить ее, и таким образом двигался навстречу ее кулаку, что увеличило силу удара. К ее удивлению, он рухнул как подкошенный, и лежал на дорожке, издавая слабые, мяукающие звуки, как котенок.
 – Приятная ночь для прогулки, не правда ли? – протянул тихий голос, настолько низкий и хриплый, что по спине Сары пробежала дрожь.
 «Боже, только не он. Не сейчас». Но это был он: Граф Бриджтон шагнул с дорожки в тень живой изгороди и остановился над распростертым телом Хьюлетта.
 – Ай-ай-ай, Хьюлетт. Вам не следует пить портвейн.
 – Что вы здесь делаете? – спросила Сара, сердце ее стремительно билось.
 – Гуляю. Я так люблю сады. – Ник медленно подошел, золотистый и прекрасный даже при свете фонаря. Его слегка насмешливый взгляд переместился с лица Сары на Хьюлетта, который пытался встать. – Лорд Хьюлетт, как это ни странно, именно вас я искал.
 Используя в качестве опоры каменную скамью, Хьюлетт с трудом выпрямился.
 – Идите к черту, Бриджтон.
 – Но я должен вам кое-что передать. Вас ищет мать. Вам лучше пойти к ней.
 Покачиваясь, Хьюлетт осторожно ощупал нос, потом злобно уставился на Бриджтона.
 – Моя мать в Лондоне.
 – Тем лучше, – бархатным голосом промурлыкал граф.
 Молодой лорд покраснел.
 – Идите к черту, Бриджтон! Это личное дело.
 Ник, участливо хмурясь, разглядывал лицо виконта.
 – Что случилось с вашим носом? Он приобрел цвет сливы.
 – Ничего. Я упал, вот и все. – Хьюлетт бросил мрачный взгляд на графа.
 – Тетушка леди Каррингтон ищет ее. Ей пора вернуться в бальный зал.
 – Полагаю, ее тетя послала вас ей на выручку? – произнес виконт, кривя губы от ярости. – Не могу себе такого даже представить.
 Граф пожал плечами, причем на его красивом фраке, облегающем широкие плечи, не появилось и морщинки.
 – У меня странное настроение сегодня вечером... Почти как у Дон Кихота. Как у рыцаря.
 – Возможно, вы съели что-то не то, – заметила Сара, чувствуя, что ее используют. – Уверена, это пройдет.
 Взгляд графа на мгновение остановился на ней, губы насмешливо изогнулись.
 – Конечно, пройдет. Но до той поры я во власти своего настроения.
 Несмотря на раздражение, Сара вынуждена была признать, что граф по крайней мере выглядел героем. Рядом с его высокой, стройной фигурой Хьюлетт кажется низкорослым и толстым. А пестрый жилет и пышный галстук виконта смотрелись кричаще на фоне сдержанной элегантности графа.
 Не замечая его очевидного превосходства в стиле, Хьюлетт презрительно улыбнулся.
 – Скажите правду, Бриджтон: вы сами положили на нее глаз?
 Граф задумчиво посмотрел на Сару:
 – Нет, я никогда не питал склонности к маленьким девочкам.
 Сара ахнула:
 – К девочкам? Имейте в виду, что мне уже двадцать один год, и я в состоянии...
 При виде насмешливых огоньков в глазах Бриджтона она проглотила слова протеста, кипя от ярости. Бриджтон рассмеялся.
 – Меня поправили. Леди действительно уже достаточно взрослая для амурных дел. Очень полезная информация.
 Что в нем заставляет ее вспыхивать, как сухую лучинку? Это действовало ей на нервы и выводило из себя. Хьюлетт неприятно рассмеялся.
 – Должен с вами согласиться, Бриджтон, она лакомый кусочек. – Его глаза задумчиво прищурились. – Наверное, вы не захотите уладить это дело по-джентльменски? Возможно, партия в карты?
 Сара снова сжала кулаки.
 – Милорд Хьюлетт, – сказала она ледяным тоном, – я не кусочек и не позволю вам сделать меня ставкой в карточной игре.
 – Нечего разыгрывать передо мной невинность, – огрызнулся Хьюлетт, снова осторожно прикасаясь к носу. – Это вы пригласили меня в сад, не так ли?
 – Только потому, что хотела спросить вас... – Она замолчала, вспомнив о присутствии Бриджтона. – Я только хотела задать вам простой вопрос. Ничего больше.
 Ник приподнял брови. Что затеяла прелестная Сара? Ну, пора этому надоедливому Хьюлетту отправиться домой.
 – Виконт Хьюлетт, мне не хочется быть грубым, но у леди Каррингтон другие планы на этот вечер.
 Рот Хьюлетта скривился в обиженной гримасе.
 – Я все прекрасно понимаю.
 – Сомневаюсь, – отозвался Ник. – Но надеюсь, вы не станете никому рассказывать об этой вечерней встрече.
 Виконт выпрямился, его нос уже приобрел пурпурный оттенок.
 – Если бы вы были искусным дуэлянтом, Бриджтон, я бы вызвал вас за вашу самонадеянность.
 – Но я чертовски хороший дуэлянт, – мягко ответил Ник. – И вам полезно помнить об этом, когда вы покинете леди.
 Хьюлетту больше ничего не оставалось делать, и он это понимал. Он поклонился Саре, кипя от гнева.
 – Леди Каррингтон, с нетерпением буду ждать случая побеседовать с вами в более удобное время. – Он бросил на Ника злобный взгляд, повернулся и чопорно зашагал через террасу к бальному залу.
 Слегка улыбаясь, Ник повернулся к женщине, которую только что спас.
 Она ответила ему взглядом, полным обжигающего презрения.
 – В вас, сэр, здесь не нуждались.
 – В самом деле? А я льщу себя мыслью, что оказался именно там, где был нужен. Хьюлетта нельзя назвать человеком чести.
 – А вас можно?
 Он не смог сдержаться. Легкая улыбка изогнула его губы.
 – Нет. Хотя вы должны признать, что мое присутствие оказалось полезным.
 – Я обошлась бы и без вашей помощи. – Она бросила взгляд в сторону кустов рядом с ним: оттуда внезапно донесся шорох.
 Ник проследил за ее взглядом и увидел голубое перо, торчащее из-за листьев. Его охватило раздражение. Вместо того чтобы спасать притворщицу из злобных когтей Хьюлетта, он, кажется, спас Хьюлетта от брачной ловушки размером с Францию.
 То, что Сара выглядела столь невинной, почему-то его возмутило. Он обхватил ее за талию и притянул к себе.
 Она подняла к нему потрясенное лицо, ее нежные губы приоткрылись, глаза заблестели в неверном свете.
 – Отпустите меня!
 – Прикажите вашей тени с тициановскими волосами выйти из укрытия.
 – Но я...
 Он схватил ее сильнее, так что она едва не задохнулась. Ее тонкая фигурка прилипла к нему во всю длину, груди прижались к лацканам фрака, ноги едва касались земли.
 – Я... я не могу говорить... вы держите меня... так крепко.
 Он чуть-чуть ослабил хватку, давая ей перевести дух.
 – Позовите ее.
 – Нет.
 Нахмурившись, Ник отпустил Сару, потом повернулся к кустам.
 Не обращая внимания на ущерб, нанесенный его одежде и перчаткам, он сунул руки сквозь ветки. Испуганный писк был ответом на его действия, и он мрачно улыбнулся, когда его пальцы сомкнулись на женской руке. Не церемонясь, он протащил даму сквозь кусты и поставил перед собой.
 – Отпустите меня! – протестовала мисс Тракстон, вырываясь изо всех сил.
 – Чтобы вы помчались в бальный зал, крича во весь голос, что вашу подругу насилуют в саду?
 – Оставьте ее, – сказала Сара.
 – Видите ту скамью у выхода на террасу? – спросил Ник у упрямой мисс Тракстон.
 Она молча кивнула, ее глаза, казалось, готовы выскочить из орбит.
 – Нам с леди Каррингтон нужно несколько минут поговорить наедине, но у меня нет желания опозорить ее храброе имя. Поэтому, вместо того чтобы глупо помогать подруге губить себя, вы сыграете роль дуэньи.
 Мисс Тракстон лишилась дара речи. Ник сдержал свое негодование. Вот почему он обходил стороной невинных и слабоумных. Он взял рыжеволосую под локоток и повел на террасу, до каменной скамьи, шагая так быстро, что ей приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним. Он усадил ее на холодную поверхность скамьи, юбки вспенились вокруг нее.
 – Рад видеть, что мы пришли к соглашению. Оставайтесь здесь. Вы не должны покидать это место ни на минуту, иначе я позабочусь о том, чтобы вы очень об этом пожалели.
 Не отрывая глаз от его лица, мисс Тракстон молча кивнула в знак согласия. Ник подавил вздох отчаяния и повернулся туда, где его ждала леди Каррингтон.
 Она стояла на дорожке, скрестив руки, чтобы защититься от холода, вся – олицетворение юношеского негодования.
 – В этом не было необходимости.
 – Это нужно для сохранения вашего доброго имени. – Ник прислонился к дереву и тоже скрестил руки, мрачно глядя на нее. – Вы глупы, если задумали заманить такого человека, как Хьюлетт, под венец.
 Сара подумала, что еще большая глупость – находиться в саду с мужчиной, похожим на позолоченного дьявола.
 – Если вы собираетесь прочесть мне лекцию об ужасах брака, умоляю, поберегите силы. Я знаю о них больше, чем хотелось бы.
 Хмурое выражение лица Ника смягчила промелькнувшая улыбка.
 – Все браки несчастливы, милочка. – Он рассматривал ее – его взгляд останавливался на ее груди и бедрах, словно он видел сквозь ткань ее платья. – Если вы не хотите замуж, тогда что же вам нужно?
 Она хочет его. Эта мысль пришла к ней так внезапно, что у нее перехватило дыхание. Ей не терпелось прикоснуться к его лицу и стереть с него налет равнодушия, который портил его красоту. Ее охватило желание прильнуть к нему и ощутить его силу. Но этому не суждено сбыться. Ее не интересует легкий роман – ей нужен брак.
 Но возможно... Она осторожно посмотрела на Бриджтона. Он тоже из высшего света. Она просто объяснит ему все обстоятельства и попросит его помощи.
 – Несмотря на мое отвращение к браку, я должна найти мужа.
 – И вы выбрали Хьюлетта?
 В его мягком, как шелк, голосе прозвучала презрительная насмешка. В ней вспыхнул гнев.
 – До сегодняшнего вечера он казался мне отличным кандидатом.
 – А теперь?
 – Придется найти кого-нибудь другого. Мои братья решили, что мне пора выйти замуж, и так как они контролируют мои деньги... – Она пожала плечами. – Я хочу получить свободу, но мужчина, которого выберут для меня братья, будет таким же степенным и властным, как и они сами. Поэтому я хочу такого мужа, чтобы не мешал моим удовольствиям, также, как и я не намерена вмешиваться в его дела.
 – Вы хотите найти мужчину, который женится на вас, а потом оставит в покое?
 – Да. – Она помолчала, продумывая аргументы, чтобы убедить его. – Вас не заинтересует...
 – Нет.
 Он даже не колебался. Сара нарочно не опустила глаза, она смотрела прямо на него.
 – Вы перестраиваете Гиббертон-Холл. Наверное, вы...
 – Я просто хотел пожить в покое.
 – Я не нарушу вашего спокойствия. Я даже не хочу жить с вами под одной крышей.
 Его губы дрогнули в улыбке.
 – Тогда какой смысл вообще жениться?
 – Вы получите доступ к моему имени. Сент-Джонов принимают всюду.
 Ник оттолкнулся от дерева, по его лицу промелькнула тень.
 – При обычных обстоятельствах я мог бы соблазниться . 
 Сара нетерпеливо шагнула вперед, но он предостерегающе поднял руку.
 – К сожалению, у меня нет желания жениться. Ни сейчас, ни вообще.
 – Но я должна выйти замуж.
 Несколько секунд он молча смотрел на нее:
 – Возможно, вы сумеете убедить братьев, что готовы подчиниться их планам.
 – И что мне это даст?
 – Они оставят вас в покое, если решат, что вы капитулировали. Это может дать вам лишнее время.
 – Время? Для чего?
 Ответом ей стала его озорная улыбка. Сара почувствовала острое разочарование, похожее на удар кинжала.
 – Я вас не понимала, – с горечью произнесла она. – Я думала, вы... О, наверное, это не имеет значения.
 – Не имеет? – переспросил он и двумя шагами преодолел разделяющее их расстояние. – Я не тот человек, за которого вы бы пожелали выйти замуж, Сара. Но если вы решите, что вас интересуют менее серьезные отношения... – Он приподнял ее лицо теплой рукой, интимным жестом обхватив ее щеку.
 У нее перехватило дыхание, когда лунный свет позолотил чувственный изгиб его губ. Она не в состоянии была отстраниться, захваченная медленным жаром момента, ощущением его обнаженной руки на ее коже, стуком собственного сердца. Ни о чем не думая, Сара подняла к нему лицо.
 Его губы мягко накрыли ее рот, их дыхание смешан лось в медленном, сладком танце. Сопротивление Сары испарилось под пьянящим напором, ее тело загудело от вихря эмоций, а его поцелуй становился все более глубоким, его рот приоткрылся, он разжал ее губы своим языком. Она открыла рот, стремясь прижаться к нему теснее, впитать его тепло, почувствовать вкус его страсти.
 Водоворот мыслей остановился, и Сара потерялась в его поцелуе. Ее тело напряглось, и впервые в ней пробуй лилось желание к другому мужчине, кроме Джулиуса.
 Ник прервал поцелуй и отстранился, его губы замерли на расстоянии вздоха от ее губ.
 – Мы действительно находимся на противоположных, концах спектра, правда? – прошептал он, проводя большим пальцем по ее щеке. – Мне нужна любовница, а не жена. Вы хотите быть женой, а не любовницей.
 Он хотел ее. Желал так же, как она его. Некая скрытая часть Сары ухватилась за его слова, и ей захотелось его прикосновения. Но он прав. Их цели были противоположные ми. Он не тот человек, которого она искала. С превеликой неохотой она заставила негнущиеся ноги увести ее тело прочь от его дразнящего запаха, мужского соблазна, от того огня, который пылал в его взгляде. Он опустил руки.
 – Я хочу вас, Сара. А вы хотите меня. Я знаю это.
 Несмотря на свою решимость держаться от него подальше, она качнулась к нему. Она поняла по тому, как он двигался, по завораживающей линии его рта, по его упругой походке, что он станет отличным любовником – страстным и эротичным, превосходящим все ее мечты. Но несколько минут физического удовольствия не дадут ей того, чего она желает: уступчивого мужа, который будет держать се надоедливых братьев в узде.
 – Спасибо за предложение, милорд, но я вынуждена его отклонить.
 К ее удивлению, он улыбнулся – мужской знающей улыбкой, словно понимал ее лучше, чем она сама.
 – Посмотрим, миледи.
 Гнев подкрепил ее гаснущую решимость. Будь проклят этот человек, если он думает, что знает о ней хоть что-то.
 – Это был всего лишь поцелуй, Бриджтон. Наверняка не первый ваш поцелуй. – Сара с торжеством увидела, как погасла его улыбка, когда она резко повернулась и зашагала прочь.
 Вот! Она поставила на место самонадеянного графа. Но ощущение триумфа не приходило. Он слишком легко разгадал ее, и это ее злило. Каким бы ни был соблазнительным граф Бриджтон, его следует избегать во что бы то ни стало. С высоко поднятой головой она поднялась на террасу, остро ощущая, что ей совсем этого не хочется.




 Глава 7


 Сара взбежала на террасу, держась со всем доступным ей достоинством, насколько позволяли трясущиеся колени. Бриджтон оказался негодяем с холодным сердцем, способным на сочувствие не больше, чем змея.
 Она отдалась на его милость, объяснила свое отчаянное положение, а вместо того чтобы ей помочь, что ему так легко было сделать, он воспользовался случаем и предложил ей просто интрижку.
 Она сжала зубы. Восторг возбуждения, который охватил ее, пока он излагал ей это коварное предложение, доказывал, что Бриджтон обладает обаянием, опасной, опьяняющей притягательностью и ей следовало быть очень осторожной в своих отношениях с ним. Она наблюдала, как ее муж порхал от одной любовницы к другой, и не имела намерения стать одной из таких женщин.
 Сара достигла ступенек террасы, и Анна вскочила со скамьи, словно ее выпустила невидимая рука. Она бросилась к Саре, ее взгляд метнулся за се спину, в темноту сада.
 – Он ушел.
 Сара с облегчением вздохнула, сделала последние несколько шагов до скамьи и рухнула на твердое, холодное сиденье. Анна села рядом.
 – Клянусь, что никогда в жизни не испытывала такого потрясения, как в тот момент, когда он схватил меня. Что он тебе сказал? Я изо всех сил старалась услышать, но музыка из бального зала заглушала ваши голоса.
 Если говорить правду, то отчасти именно Анна была виновата в том, что произошло в этот вечер. Сара повернулась к подруге:
 – Где ты была?
 Анна заморгала.
 – Здесь. На скамейке. После того как граф...
 – Нет, – мрачно возразила Сара. – Раньше. Когда я вышла излома с виконтом Хьюлеттом.
 – Твой брат поймал меня прямо перед тем, как я подошла к выходу на террасу.
 – Что сказал Энтони?
 – Он искал тебя. Я сказала, что ты вышла поправить оторванную оборку и скоро придешь, но он мне не поверил. – Глаза Анны угрожающе вспыхнули. – Он сказал, что я лгу.
 – Ты и лгала.
 – Да. Но он этого не знал. Невежливо обвинять человека, если у тебя нет доказательств. Мне хотелось дать ему пощечину.
 Сара, заметив, как крепко руки Анны сжались в кулаки, подумала, что Энтони грозило кое-что пострашнее пощечины.
 – Как ты от него отделалась?
 – Твоя тетя вышла из карточного салона. Когда он повернулся, чтобы с ней поздороваться, я выскользнула в дверь. Скажи мне, Сара, все твои братья такие властные?
 – Да.
 Анна что-то пробормотала себе под нос.
 – Мне очень жаль, что я опоздала. Я действительно думала, что тебе ничего не грозит в обществе Хьюлетта.
 Он кажется таким скучным.
 – Ему понадобилось меньше десяти секунд, чтобы напроситься на меня. Это было все равно что отбиваться от кота с сорока когтистыми лапами.
 – Хьюлетт оказался сплошным разочарованием. – Анна наклонилась вперед. – Но Бриджтон? Как он здесь оказался?
 – Он шел по дорожке и наткнулся на нас как раз в тот момент, когда я сбила с ног лорда Хьюлетта.
 – Не могу представить себе, чтобы такой человек, как Бриджтон, гулял по саду в одиночестве. – Анна склонила голову к плечу. – Мой дедушка слышал, что леди Ноулз шала графа, когда он жил на континенте. Возможно, он шел к ней на свидание.
 Это совершенно в духе такого человека – сделать ей предложение по дороге на свидание с другой. Что еще хуже, Сара и вспомнить не могла женщину, которая была бы ей менее симпатична, чем леди Ноулз. Люсилла Кеттеринг охотилась за женатыми мужчинами с кровожадностью голодной львицы с первого дня, как вышла из школьного класса. Она познакомилась с лордом Ноулзом и вышла за него замуж столь стремительно, что его светлость пришел от бурного романа в такое возбуждение от которого отправился на тот свет едва ли не через меся после бракосочетания. Естественно, он оставил значительное состояние своей беззастенчивой новобрачной, которая приложила все силы, чтобы в рекордное время промотать его.
 У Сары было много причин не любить Люсиллу Кеттеринг, и самая незначительная из них та, что Джулиус когда-то был ее любовником. Но ведь существовало немного женщин свободных нравов, которых пропустил бы Джулиус.
 Принужденно улыбаясь, она встала, слегка дрожа о холода.
 – Нам следует вернуться в бальный зал.
 – Я удивлена, что твой брат еще не вышел сюда, – сказала Анна, идя рядом с ней.
 – Я тоже. – Сара открыла дверь в бальный зал и вошла. Их тут же обдало волной жара и шума.
 Внимание Анны привлек противоположный конец зала.
 – Я слишком поторопилась – вот и лорд Адонис. Если не возражаешь, я пойду посмотрю, готов ли дедушка ехать домой. Не испытываю желания второй раз за вечер столкнуться с твоим братом.
 Сара не горела желанием сталкиваться с Энтони даже в первый раз.
 – Анна, спасибо за помощь. Я к тебе завтра заеду.
 – Прекрасно, если не привезешь с собой его, – ответила Анна, кивая головой в сторону Энтони, который находился от них в двух шагах и слышал каждое слово. Улыбнувшись Саре, Анна скользнула в толпу.
 Энтони остановился и сердито посмотрел вслед удаляющейся женщине:
 – Эта женщина опасна.
 – Она хорошая подруга.
 Это не произвело на Энтони никакого впечатления, и он обратил свой сердитый взгляд на Сару.
 – Где ты была, черт возьми?
 – Поправляла платье. Хочешь посмотреть, где я его заколола?
 Он стиснул зубы.
 – Не выводи меня из себя, Сара. У тетушки Делфи болит голова, и она хочет ехать домой.
 Сара увидела тетушку за спиной Энтони. Дельфиния казалась взволнованной. Ее тонкие губы были плотно сжаты, руки нервно теребили край шали, глаза рассеянно бегали по залу. Сара прошла мимо брата и положила ладонь на руку тети:
 – О, дорогая! Мне так жаль, что вам нехорошо. Поедем?
 На лице Делфи мелькнуло выражение благодарности.
 – Да, пожалуйста.
 Они простились с хозяевами и вскоре благополучно ехали в карете. Но если Сара надеялась на передышку, то она ошибалась. Энтони едва дождался, пока лакей захлопнет дверцу, и тут же уперся в нее пронизывающим взглядом;
 – Было слишком холодно для прогулки на террасе. Сара хотела было отрицать свое местонахождение, но потом решила, что не стоит. Энтони нелегко провести.
 – Было холодно, но не так уж сильно, – ответила она.
 Особенно когда губы графа Бриджтона прижимались к се губам. Как жаль, что она больше не окажется в объятиях этого мужчины. – Где Маркус?
 – Занимается делами. Он вложил деньги в морские перевозки, и корабли только что вернулись.
 У Маркуса было несколько десятков служащих, и маловероятно, чтобы он лично отправился в док считать прибыль. Нет, Сара хорошо знала братьев, и было известно, что они решают все споры при помощи колоды карт.
 – Ты проиграл, и пришлось ехать сюда, да? – с сочувствием спросила она.
 В ответ глаза Энтони блеснули.
 – Да, но Маркус словчил. Я поймал его на том, что о сдавал карты с низа колоды.
 – Если ты его поймал, почему приехал не он?
 Энтони нехотя усмехнулся. Сара была слишком умной.
 – Потому что я тоже ловчил, и он это знал. – Тем не менее они оба старались проиграть. Сара была их единственной сестрой и поэтому занимала в их сердцах огромное место. Особенно в сердце Энтони. Он понимал Сар лучше всех своих сводных братьев.
 Она мрачно посмотрела на него и сказала:
 – Я сделана не из фарфора, Энтони. И меня не надо заворачивать в вату и хранить в коробке. Я терпеть не могу тесного пространства, никогда этого не любила.
 Энтони прищурился. Что-то произошло сегодня вечером, очень важное. Сара так и сияла. Кожа ее порозовела, глаза блестели даже в тусклом свете уличных фонарей. Единственное, что его успокаивало, – это то, что ее рот сжат в такую тонкую линию. Что бы ни произошло, о недовольна результатом.
 Сейчас она вздохнула и откинулась на подушки, глядя на него сквозь ресницы.
 – Не хочу спорить, Энтони. Я устала.
 – Это заметно, – сухо ответил он.
 Ее губы слегка дрогнули.
 – Но все равно я рада тебя видеть.
 Он поднял брови, выражая вежливое сомнение:
 – Правда?
 – Конечно. Теперь ты сможешь вернуться домой завтра утром и доложить Маркусу, что я надежно устроилась глуши и скучаю до смерти. Погребена заживо, как он планировал.
 – Он не этого хотел, Сара. Мы только желали дать те шанс найти свое счастье. И сюда не входят долгие прогулки по саду без компаньонки.
 Тетушка Делфи тихонько кашлянула.
 – У Сары была компаньонка. С ней была мисс Тракстон, так что они никакие вышли за рамки приличий.
 Если честно, рыжеволосая подруга Сары внушала Энтони больше беспокойства, чем все остальное. Высокая, с точеной фигурой, с сияющими серыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами, Анна Тракстон была слишком привлекательна, чтобы следить за соблюдением приличий, тем более если речь идет о его упрямой сестре. И то, что она солгала ему насчет местонахождения Сары, улыбаясь так мило, что он почти поверил ей, еще больше раздражало его.
 – Эта девчонка-сорванец – неподходящая компаньонка. Она сама еще почти ребенок.
 Сара подняла брови.
 – Ей двадцать четыре года, идеально подходящая спутница.
 – Мисс Тракстон лжива, упряма, и она ошибается, – убежденно заявил он.
 – Ошибается? В чем?
 Энтони заерзал на сиденье.
 – Во всем, – в конце концов ответил он. Но раньше, чем Сара смогла отреагировать на его непонятный ответ, он повернулся к тетушке Делфи. – Вы знаете, на какую литературу подписывается дедушка мисс Тракстон?
 – А! Гм, да, – неуверенно ответила тетушка Делфи, теребя пальцами бахрому шали. – Что-то насчет налогообложения. И торговли, как мне кажется.
 – Сэр Тракстон на волосок оттого, чтобы стать анархистом. Если бы он добился большего успеха, он бы уже висел на виселице в Тайберне с клеймом предателя.
 – Не знаю насчет анархии, – возразила тетушка Делфи, – но Тракстон хорошо знаком с Веллингтоном, а это много значит. А что касается Анны, то я никогда не видела, чтобы она вела себя хоть сколько-нибудь неосмотрительно.
 Энтони открыл было рот для ответа, но вмешалась Сара, послав ему раздраженный взгляд:
 – Тетушка Делфи, как вам бал? Вы выиграли в карты?
 – Нет. – Пальцы тетушки Делфи запутались в шали, но она не пыталась их освободить. Ее взгляд устремился в окно. – Я проиграла.
 Сара нахмурилась.
 – Никогда не видела вас такой расстроенной из-за карточной игры. Случилось еще что-то?
 Делфи с видимым усилием попыталась справиться с собой.
 – Я прекрасно провела время. А ты, дорогая? – Она тут же принялась оживленно болтать, явно через силу.
 Наконец они приехали домой, и Энтони прошел в библиотеку, а Делфи и Сара удалились в свои спальни. С удовольствием освободившись от общества женщин, Энтони упал в широкое кожаное кресло. Снял фрак, бросил его на стул у двери, расстегнул жилет, развязал галстук на шее. Вытянул ноги вперед и стал размышлять о событиях этого вечера.
 Что-то определенно происходит. Сара слишком уж напускала таинственности, а ее длительное отсутствие в бальном зале было грозным признаком. Вздохнув, он откинул голову на высокую спинку кресла и стал разглядывать затейливый лепной потолок.
 С того дня, когда родилась Сара, она стала его особой подопечной. Хотя отчим всегда обращался с Энтони как с собственным сыном, он всегда чувствовал, что; отличается от сводных братьев. Это понимание не делало его одиноким или обиженным; оно лишь давало ему решимость следовать собственной дорогой, куда бы она ни вела.
 Энтони держался отчужденно до того дня, когда его позвали в комнату матери спустя примерно десять лет, чтобы посмотреть на новорожденную сестру – Сарафину Элизу Сент-Джон, первую девочку, родившуюся в семье Сент-Джонов за три поколения. Энтони, уже и так смущенный тем, что он крупнее любого из своих братьев, почувствовал себя великаном, когда отец вручил ему крохотную новорожденную.
 Широко раскрыв глаза, он смотрел на маленькое личико в форме сердечка и на улыбку в голубых глазах. Он гак боялся причинить малышке неудобство, что не дышал все время, пока держал ее на руках. Но она чувствовала себя вполне комфортно. Она протянула ручку, сунула маленький пальчик ему в нос и громко запищала.
 С этого дня Энтони назначил себя покровителем Сары. Он любил ее свирепо и защищал от диких выходок остальных братьев. Когда Бренд помог Саре залезть на дерево и тут же забыл о ней, погрузившись в интересную игру в пиратский корабль, именно Энтони услышал ее крики и спас ее. Когда Чейз, проверяя, насколько опасно прыгать с чердака в стог сена, бросил через перила одну из драгоценных кукол Сары, а потом толкнул и ее, едва она перегнулась вниз, чтобы посмотреть, где приземлилась кукла, именно Энтони подхватил ее прямо в воздухе и спас. После он хорошенько поколотил Чейза, чтобы такого больше никогда не случалось.
 Теперь Энтони защищал свою веселую сестру от себя самой.
 Энтони провел рукой по лицу, потом потянулся за портвейном. Ему не следовало разрешать Саре выходить замуж за Джулиуса Лоренса. Он выступал против этого брака с самого начала, но Сара была так влюблена, что он уступил ее мольбам вопреки здравому смыслу. Губы Энтони сжались при воспоминании о том, как Сара изменилась за этот бесконечный год, как исчез смех в ее глазах – испарился в никуда.
 Больше никогда никчемный сукин сын не разрушит счастья его сестры. Они все надеялись, что отъезд в Бат даст Саре время опомниться, восстановить чувство собственного достоинства. Но оказалось, что она по-прежнему полна решимости выбросить на ветер свою жизнь, и в этом ей помогает высокая рыжеволосая красавица, которая заслуживает, чтобы ее вздули как следует. Если что-нибудь случится с Сарой, Энтони будет знать, кто в этом отчасти виноват. Мисс Анне Тракстон лучше поостеречься.
 Выпив одним глотком последние капли портвейна, он встал. Утром он пошлет письмо Маркусу, расскажет о своих подозрениях, вопреки всему надеясь, что он ошибается.
 Наверху Сара едва сумела дождаться, когда ее плечи окутает ночная сорочка, потом отпустила служанку, схватила халат и отправилась по коридору в комнату тетушки Делфи.
 Она была рада застать тетю одну, уже одетую для сна. Та сидела у туалетного столика и рассеянно расчесывала волосы. Сара не стала ждать ни минуты. Она пододвинула низкую табуретку и крепко схватила Делфи за руку.
 – Что тебя так расстроило?
 По лицу Делфи пробежала дрожь, но она быстро справилась с собой.
 – Со мной все хорошо, Сара, правда.
 – Чепуха, – ответила Сара. – Если ты не расстроена, почему халат надет наизнанку?
 Делфи заморгала, глядя на рукава: швы на манжетах смотрели наружу.
 – О Боже. Я даже не заметила. – Она вздохнула, плечи ее опустились.
 – Извини, я сама не своя.
 – Чепуха. Я все время не в себе, почему ты должна быть другой?
 На губах Делфи задрожала улыбка.
 – Это правда. – Она опустила взгляд на туалетный столик и рассеянно потрогала ручку щетки, оправленной в серебро.
 Сара терпеливо ждала, наблюдая за игрой чувств на лице этой зрелой женщины. Наконец Делфи подняла взгляд, и ее карие глаза сверкнули так гневно, что Сара была поражена.
 – Сегодня вечером со мной очень грубо обошлись.
 – В карточном салоне?
 – Да. Один мужчина. – Она почти выплюнула эти слова.
 – Боже мой! Что случилось? Он обвинил тебя в мошенничестве?
 Делфи опустила взгляд на щетку.
 – Нет.
 – Он сказал тебе что-то неприятное?
 – Нет. – Губы Делфи задрожали, и она выпалила: – Он совсем ничего не сказал. Вот в чем проблема.
 Господи! Это оказалось гораздо серьезнее, чем думала Сара. Она ломала голову над тем, кто тот мужчина, который оказывал Делфи особое внимание, и ей в голову приходило несколько имен. В конце концов Делфи имела значительное состояние и была еще привлекательной женщиной.
 – Расскажи мне об этом мужчине.
 Щеки Делфи залил нежданный румянец. При ее светлых волосах, заплетенных в косу, где едва виднелась седина, она выглядела гораздо моложе своих лет и такой же беззащитной, как новорожденный младенец.
 – Он никто. Я хочу сказать, он француз, и он граф, вернее, так себя называет.
 А, граф дю Лак, компаньон Бриджтона. Он сопровождал его несколько раз во время утренних прогулок и казался очень обаятельным человеком, просто обворожительным. Сара покачала головой, виня себя в слепоте. Она была так поглощена собственными делами, что не замерила растущего увлечения Делфи.
 Делфи прикусила губу.
 – Сара, я спросила леди Дюпре о графе, ты же знаешь, какие у нее связи в посольстве. Она никогда не слышала о нем и думает, что он вполне может оказаться самозванцем. После войны появилось много людей, присвоивших себе титул, на который не имеют права.
 Сара едва могла сдержать ярость. Конечно, компаньон Бриджтона – самозванец. И Сара готова держать пари, что Бриджтон знает об этом и считает забавным ввести «графа» в ничего не подозревающее общество Бата.
 – Тебе следует держаться от него подальше.
 – Но я невольно думаю, что Анри должен быть в ужасном положении, если решился на подобный обман. – Делфи схватила Сару за руки. – Что, если он беглец? Если его настоящий титул заставил его скрываться? Ты же знаешь, как обстоят дела во Франции. Возможно, он просто боится сказать людям свое настоящее имя?
 – Да, но не исключено, что он из тех людей, которые продвигаются по жизни, охотясь за душами одиноких женщин, – втираются к ним в доверие, а потом похищают их деньги. Тетушка Делфи, ты должна быть осторожна.
 Делфи расправила плечи, к удивлению Сары, снова повернулась к туалетному столику и сурово сказала:
 – Ты не знаешь графа, как я, Сара. Он никогда бы так не поступил.
 Сара чуть не лишилась дара речи. Робкая и застенчивая, Делфи всегда предпочитала соглашаться, а не возражать, какого бы мнения ни придерживалась. Возможно, все-таки хорошо, что Энтони приехал в Бат.
 – Делфи, расскажи мне побольше об Анри. Наверное, я предубеждена против него.
 – О, он настоящий джентльмен, Сара. Во всяком случае, был, пока... – Глаза Делфи наполнились слезами.
 – Что? – спросила Сара, наклоняясь вперед, полная негодования за свою мягкую тетушку.
 Делфи подавила рыдание.
 – Ох, Сара, он весь вечер провел за беседой с леди Прюдом и миссис Уолтон и ни разу даже не посмотрел в мою сторону!
 Сара порывисто обняла тетю.
 – Несомненно, это грубо, но это же не повод лить слезы!
 Делфи отстранилась, нашла платок и вытерла глаза.
 – Нет-нет. Правда. Просто я встретила Анри и думала... О, не важно, что я думала. Я ошибалась. Теперь я это вижу. – Она грустно рассмеялась. – Он больше никогда со мной не заговорит. Смею сказать, я вообразила, что нравлюсь ему.
 – Возможно, это и к лучшему, – тихо произнесла Сара. Вот что она получила за то, что сосредоточилась исключительно на своих проблемах. Ну, этого больше не будет. Сара отныне будет присматривать и за графом, и за Делфи.
 После минуты напряженного молчания Делфи глубоко вздохнула, потом покачала головой и слегка улыбнулась.
 – Я просто очень устала, вот и все. Господи, смотри, как поздно. Тебе лучше лечь спать, дорогая.
 Сара на прощание обняла тетушку.
 – Если я могу что-нибудь сделать...
 – Я тебе дам знать. – Делфи улыбнулась и нежно заправила прядку волос за ухо Сары. – Я всегда восхищалась тем, как ты принимаешь жизнь, Сара. Ты не знаешь поражений.
 Образ графа Бриджтона вес еще стоял перед ее глазами, ее губы ощущали тепло его поцелуя. Сара скорчила гримасу.
 – О, я очень часто терплю поражения.
 – Возможно, разочарования, но не поражения. Хотела бы я иметь твое мужество.
 – Энтони не назвал бы это мужеством. Он думает, что это всего лишь упрямство.
 – Вероятно, это одно и то же, – сказала Делфи. – Как бы оно ни называлось, я хотела бы иметь его побольше. Ты выросла и стала удивительной женщиной, Сара. Точно как твоя мать.
 Неожиданное одобрение тетушки согрело Сару. Она снова крепко поцеловала Делфи и молча поклялась сделать все, что в ее силах, чтобы держать щеголеватого графа дю Лака подальше от тетушки. Она вернулась в свою комнату, полная тревоги.
 Сара не могла уснуть и лежала на постели, заложив руки за голову, а ее мысли постепенно вернулись к графу Бриджтону и его соблазнительной угрозе.
 В действительности это не было угрозой. Больше обещанием, волнующим, опасным и пугающим. Сара обняла подушку и стала рассматривать загадочные тени на потолке, которые отбрасывало пламя свечи.
 Каким бы заманчивым ни было невероятное предложение графа, Сара не могла отказаться от своего плана. Теперь, когда здесь Энтони, время сократилось в десять раз. Она заставила себя отбросить все мысли о соблазнительном Нике и размышлять о других мужчинах Бата. Она медленно перебрала мужчин, которых видела сегодня вечером. Она уже готова была сдаться, но тут мысленно насторожилась. Сэр Фрэнсис Баутон.
 Сара чуть не вздрогнула при этой мысли. Его светлости было всего двадцать два года, он имел пугающе неподвижный взгляд и печальную склонность носить кружева. Но он был холост, обладал неправдоподобно толстой шкурой, которая защитит его от колючек ее братьев, и он обожал светские мероприятия до потери здравого смысла, что гарантирует ей достаточно свободы после брачной церемонии.
 Поразмыслив с полчаса, Сара решила, что он подойдет, хоть и далек от совершенства. Был только один идеально подходящий муж, но он уже вычеркнул себя из ее списка. Скрипнув зубами, Сара перевернулась на бок, прижала к себе подушку и наконец стала засыпать. Ей снился красивый мужчина, принц, с холодной, циничной улыбкой и горящим взглядом голубых глаз. Мужчина, который манил ее из тени, обещая научить запретному искусству любви.
 Поглубже зарывшись в подушки, Сара улыбнулась во сне.




 Глава 8


 – Поверить не могу, что дал вам уговорить себя, – сказал Анри, ежась от холодного утреннего воздуха.
 Ник опустил занавески на окне кареты и откинулся па спинку сиденья.
 – Тогда не поедем.
 – Ба! Никогда не позволю, чтобы можно было сказать, будто у меня не хватило мужества бросить вызов восходу солнца. Я только хотел бы, чтобы оно не вставало так рано.
 – Сейчас десять часов, Анри. Едва ли это можно назвать восходом.
 – Это зависит от того, в котором часу вы легли спать, мой друг. – Анри бросил на него суровый взгляд. – А вставать так рано, чтобы нанести визит в больницу... Не могу поверить, что вам хочется это делать.
 – Это не больница. Это курзал, и именно там собирается высший свет, чтобы обменяться новостями и поговорить о победах прошлого вечера. И еще чтобы попить поды. Вы и сами можете се попробовать.
 – Зачем?
 – Считается, что она улучшает здоровье людей, замедляя процесс старения.
 Граф выпрямился на сиденье.
 – Старения? Кто стареет? Мне всего сорок лет!
 Ник поднял брови.
 – Или около того, – поправился граф, пожимая плечами. – Ну, у меня скверное настроение. Нет? Не знаю, в чем дело. После бала у Кирквуда я... – Он осекся и тихо выругался. – Простите меня. Сегодня утром я не гожусь в компаньоны.
 Ник тоже не годился..В последние три дня он ни о чем не думал, кроме того, какова на вкус Сара Лоренс. Тот поцелуй в саду воспламенил его, проник в его сны и не давал покоя. А Сара теперь стала еще более недоступной, ведь ее громадный братец-силач не отходит от нее. Ник улыбнулся про себя. Даже это ему на руку, так как мешает леди Каррингтон подобрать мужа по своему вкусу.
 Его беспокоило только то, что ее безрассудные поиски могут увенчаться успехом. Она проявляла прискорбную склонность просить всех мужчин, рядом с которыми оказывалась, взять ее замуж. Она в конце концов выскочит замуж за круглого дурака, это всего лишь вопрос времени.
 Ника обычно не волновало, замужем его любовница или нет. Но на этот раз... на этот раз все иначе. Теперь, когда Ник старался проложить себе путь в общество, он не желал иметь дело с возможной ревностью мужа. Он хотел получить свободный доступ к Саре, не говоря уже о ее полном внимании. Муж мог бы... отвлекать ее.
 Поэтому нужно показать ей ошибку в ее стратегии, не говоря уж об опасности быть увиденной в саду без сопровождающей дамы на многолюдном балу. Она могла очень просто погубить себя. Немногие понимали, каково быть, изгоем, как тяжело быть отвергнутым, как больно, когда те, кого считал своими друзьями, с отвращением отворачиваются от тебя. Ник твердо решил спасти будущую возлюбленную от скандала, столько же для ее блага, сколько и для своего собственного.
 Итак, теперь он был поставлен в незавидное положение защитника. Ее брат занимался тем же, но этот громадный увалень не представлял себе, как далеко готова пойти его сестра ради достижения цели. И это давало Нику преимущество. Он точно знал, что планирует Сара, и слишком хорошо понимал ее желание освободиться от условностей общества.
 Их карета наконец подъехала к курзалу. Когда Ник и Анри поднялись по лестнице, Анри бросил взгляд на надпись на двери.
 – «Вода – самое лучшее». Какой дурак это написал?
 – Тот, который убедил всю Англию, что питье этой грязной, зараженной отравы вылечит людей от всех болезней.
 Граф фыркнул:
 – Мир населен идиотами. Куда ни плюнь, обязательно попадешь в одного из них.
 Ник удивился дурному настроению графа. Несомненно, оно имело более глубокие причины, чем больная голова после бурно проведенной ночи, хотя граф редко пил лишком много. Возможно, его ухаживания за леди Лангри не имели успеха. Как бы то ни было, он начинал безмерно раздражать Ника.
 Когда они вошли в помещение, он забыл о графе и его проблемах. Сара сидела в нише вместе с тетушкой и подругой с тициановскими волосами, а ее брат стоял на страже рядом, словно огромный золотистый медведь.
 Сара выглядела юной и свежей, как невеста, в светло-желтом муслине, украшенном голубыми розетками. Ее волосы небрежно падали локонами на одно ухо. Ник улыбнулся про себя. Ее хрупкий и невинный вид был обманчив, и никто не знал этого лучше, чем он. Если, конечно, не считать получившего синяк виконта Хьюлетта.
 Ник и Анри пробыли в курзале не больше минуты, а их уже окружили знакомые. Анри углубился в беседу с представительной матроной в платье из индийского муслина с узором в виде веточек. Его плохое настроение испарилось под лучами ее веселой улыбки. Не обращая внимания на окружающих, Ник нашел стул и поставил его так, чтобы получить хороший, открытый обзор обворожительной леди Каррингтон и ее спутников.
 Сара точно определила тот момент, когда граф Бриджтон вошел в комнату. Не только движение людей, вытягивающих шеи, чтобы посмотреть на него, и не волна дыхания женщин, которые смотрели ему вслед, открыв рты от восхищения. Нет, дело было в ощущении, в физическом осознании его присутствия. Сара говорила себе, что это раздражение, но она сама в это не верила. Это был страх. Настоящий, неоспоримый страх.
 Саре потребовалось собрать всю свою волю, чтобы заставить себя внешне сохранять спокойствие. Черт бы побрал этого человека! Она никогда не чувствовала себя такой смущенной.
 Анна раскрыла веер, не отрывая широко распахнутых серых глаз от Энтони.
 – Твой брат всегда так суров?
 Сара бросила взгляд на Энтони, который стоял, прислонившись к стене в нескольких шагах от них, скрестив руки на груди. Невнимательному наблюдателю он бы показался спокойным, непринужденным, сонно опущенные веки скрывали яркий блеск его глаз. Но она слишком хорошо его знала, чтобы поддаться на обман:
 Сара фыркнула, дернула плечом и произнесла так громко, чтобы этот несчастный услышал:
 – Он обычно не так мрачен, но ведь, как правило, он не играет роли няньки. Наверное, он устал за все эти дни.
 Энтони криво усмехнулся.
 – Я не часто оказываюсь в компании женщины, которая так нуждалась бы в няньке. – Он метнул взгляд на Анну. – К вам это тоже относится, мисс Тракстон.
 Анна залилась краской, но не успела ничего ответить: поднялась суматоха из-за появления небольшой компании, которая рассаживалась на свободных стульях слева. В центре этой суеты находилась очень высокая пожилая женщина, одетая в удивительный наряд. Ее яркий оранжевый с синим тюрбан был отделан россы пью драгоценных камней, худые плечи окутывала шаль с длинной бахромой горчично-лилового цвета. Ее платье, хоть и самого модного покроя, было ярко-розового цвета и совершенно не сочеталось с красными туфлями.
 Но даже среди этой какофонии цветов Сару сразу же привлекло лицо этой женщины. Оно было узкое и бледное, с высоким лбом в старческих морщинках и носом, достойным Цезаря, но тем не менее притягательное.
 – Черт побери! – пробормотал Энтони, который при виде вновь прибывших выпрямился. – Я думал, она умерла.
 – Кто?
 – Леди Бирлингтон. Она самая невоспитанная женщина в мире.
 – А кто остальные? – спросила Анна.
 – Молодой человек с ней ее племянник, Эдмунд Бальмонт, а та незаметная мышка – ее компаньонка. Дальняя родственница, полагаю. – Энтони поморщился. – Болтуны, все до единого. Кроме родственницы. Никогда не слышал от нее ни слова, но может быть, это потому, что другие двое не дают ей такой возможности. Последний раз, когда я видел Эдмунда, мне понадобилось три часа, чтобы от него отделаться.
 – Леди Бирлингтон только что заметила вас. Мне кажется, она старается привлечь ваше внимание, – заметила Анна.
 Энтони повернулся к Саре:
 – Я сейчас ненадолго выйду. Ты сможешь вести себя хорошо, пока меня не будет?
 – Пожалуйста, можешь отсутствовать, сколько пожелаешь, – резко ответила ему Сара. – Я по тебе скучать не стану.
 Энтони ухмыльнулся, подмигнул и вышел.
 Сара украдкой бросила взгляд на вновь прибывших. Яркая женщина присела на низкий диванчик, держа спину очень прямо. Ее узловатые пальцы сжимали инкрустированную золотом трость.
 Лорд Бальмонт, молодой человек встревоженного вида, обладатель спутанных золотистых локонов и неудачно круглого лица, положил на столик рядом с женщиной опасную шаль, книгу и маленький футляр из красного бархата.
 – Вот, тетушка Мэдди. Все в полном порядке. Оставайтесь здесь, а я принесу вам воды.
 – Я не стану ее пить.
 Сидящая рядом с ней дама смущенно захлопала ресницами.
 – Ох, прошу вас, леди Бирлингтон, – произнесла она встревоженным голосом. – Вы должны пить эту воду. Доктор Тамболтон сказал, она вам очень полезна.
 – Доктор Тамболтон – глупец, – ответила своенравная леди.
 – Этот доктор – один из лучших врачей в Лондоне, – возразил ее племянник. – Не существует почти ничего, чего бы он не знал. Ему известно обо всех больше, чем нужно. Даже о принце.
 – Это ничего не значит.
 Ее спутница нервно засмеялась.
 Леди Бирлинггон сердито посмотрела на нее:
 – Ради Бога, Алтея. Тебе обязательно хихикать? Мне приходится слушать этот звук весь день, и меня от него уже тошнит. – Запугав компаньонку, она ткнула тростью в ноги Эдмунда. – Не стой здесь. Принеси мне стакан вина.
 – Сейчас десять часов утра, и вина достать невозможно, – возразил племянник. – Да и доктору это не понравится. Он хочет, чтобы вы принимали воды два раза в день в течение двух недель и воздерживались от вина и мяса. И вы сказали, что постараетесь.
 – Гм... Это было до того, как я узнала, что эта вода имеет вкус конской мочи.
 – Тетушка Мэдди! – воскликнул молодой человек, и лицо его стало таким же красным, как его безвкусный жилет.
 Старуха вздохнула:
 – Ну ладно! Я выпью немного этой проклятой воды. Только вели положить туда льда. Она и так плоха, а они подают ее отвратительно теплой, как какой-то отвар.
 Эдмунд, казалось, испытал облегчение и тут же поспешил выполнять поручение. Его тучная фигура исчезла в толпе.
 Как только он ушел, старая карга закутала плечи в сверкающую шаль.
 – Вот видишь, Алтея. Эдмунда полезно иметь поблизости, если знаешь, как с ним обращаться.
 Тетушка Делфи вернулась в этот момент, сжимая в руке маленький стаканчик. Она слышала, что употребление этой воды разглаживает морщины и проясняет мозги, и поэтому приезжала в курзал каждое утро. Так как ей удавалось с трудом сделать лишь крохотный глоток, после чего она ставила стакан на столик, Сара не ожидала никаких результатов от такого лечения.
 Делфи подошла к своему месту рядом с Сарой, но остановилась, увидев вновь прибывших.
 – О, леди Бирлингтон! Как поживаете?
 – Будь я проклята, это Дельфиния. – Она смерила ее с ног до головы взглядом блестящих голубых глаз, потом посмотрела мимо нее на остальных в зале.
 – Не говорите мне, что вы убедили этого вашего олуха-мужа привезти вас в Бат ради развлечения.
 – Лангтри умер несколько лет назад, – с упреком ответила тетушка Делфи.
 – Правильно. Никогда не могла этого запомнить, что неудивительно. Я знала Лангтри, и хорошо, что вы от него избавились, потому что я никогда не встречала более скучного, неромантичного мужчины, чем он.
 Эдмунд вернулся со стаканом воды.
 – Пожалуйста, тетушка Мэдди. Мэдди показала тростью:
 – Поставь на тот столик. Я делаюсь больной, даже просто глядя на нее. – Она снова повернулась к Делфи и кивнула на стул рядом с собой. – Идите и сядьте, мне смертельно скучно.
 – Вы приехали на воды?
 – Так думает мой доктор, но на самом деле я здесь для того, чтобы найти жену моему идиоту племяннику.
 Эдмунд издал звук, полный отчаяния.
 – Мне не нужна жена. У меня и так много забот.
 Леди Бирлингтон фыркнула.
 – Например? У тебя нет домашнего хозяйства, о котором стоило бы говорить, полно денег, и ты совсем не честолюбив. Какие у тебя могут быть заботы?
 – Ну, – сказал он почти с отчаянием, – я собираюсь купить коня. Возможно, двух.
 – Клянусь, Эдмунд, именно для этого тебе нужна жена. Кто-то должен руководить твоими импульсивными решениями. Для этого и для потомства. Ты обязан подарить нашему роду нескольких сыновей. Мне ненавистна мысль о том, что титул перейдет к твоему кузену Фарли. – Она повернулась к Делфи, не обращая внимания на возмущенное пыхтение племянника. – Вы знаете лорда Фолкхерста? Это мой второй внучатый племянник и самый большой мошенник по эту сторону Дуврского пролива. Я бы не пустила его в дом, не пересчитав серебро.
 Саре пришлось подавить смех, что привлекло внимание старой дамы.
 – А? Кто это? – спросила леди Бирлингтон, устремив на Сару пронзительный взор.
 Делфи тут же ответила:
 – О! Это моя племянница...
 – Превосходно, – сказала леди Бирлингтон. – Очень красивая девушка. – Она обратила острый взгляд на племянника. – Ну, Эдмунд, ты не находишь, что мисс Сент-Джон очень хороша собой?
 – Я не мисс Сент-Джон, – поправила ее Сара. – Я леди Каррингтон. Моим мужем был виконт Каррингтон.
 Леди Бирлингтон нахмурилась.
 – Каррингтон? Высокий, стройный, довольно разговорчивый? Умер не так давно. Что-то скандальное, если я правильно помню: умер с...
 – Это он, – поспешно согласилась Сара.
 Тетушка Делфи с укором взглянула на нее, но леди Бирлингтон кивнула.
 – Он был не из тех, кто делает свои дела тайно, а? Ну, хорошо, что он умер молодым. Большинству мужчин не хватает здравого смысла понять, когда следует покинуть эту землю. Ваш муж хотя бы не тащился по жизни бесконечно, как некоторые.
 – Как это справедливо, – сказала Сара, не дрогнув под буравящим взглядом леди Бирлингтон, – но я бы не хотела развивать эту тему.
 Леди Бирлингтон кивнула в знак одобрения.
 – Вы можете подойти. Эдмунду нужна женщина, которая знает свою дорогу в жизни. Ему не годится бело-розовая мисс.
 Эдмунд бросил затравленный взгляд на дверь.
 – Тетушка Мэдди, прошу вас, больше ни слова.
 – Чепуха! Леди Каррингтон уже очарована. Это видно по ее глазам. – Леди Бирлингтон взглянула на Анну, которая ответила ей хладнокровным взглядом. – А вы кто такая, девушка?
 – Анна Тракстон, миледи.
 Леди Бирлингтон фыркнула:
 – Анна? Что это за имя? Звучит, как имя какой-то молочницы.
 – К счастью для нас обеих, это не ваше имя, а мое, и потому это не ваша забота, – ответила Анна решительно.
 Сара ожидала, что леди Бирлингтон выразит негодование, но вместо этого огоньки смеха зажглись в ее голубых глазах.
 – Гм. Вы кажетесь мне знакомой теперь, когда я к вам присмотрелась. Вы не родственница Финеаса Тракстона?
 – Он мой дедушка.
 – Хороший человек. Не лучших кровей, но хороший, добротный английский товар. – Она повернулась к Эдмунду. – Тебе подойдут и леди Каррингтон, и мисс Гракстон. Я тебе разрешаю поухаживать за обеими.
 – Одновременно? – спросил Эдмунд и дернул себя за галстук, но только еще сильнее затянул узел.
 – Если захочешь. – Его тетушка прищурилась и бросила взгляд на высокую фигуру Анны, потом кивнула головой в тюрбане. – Возможно, тебе лучше поставить на высокую. У нее есть характер, а бедра ее достаточно широки, чтобы родить сколько угодно де...
 – Спасибо, тетушка Мэдди, – перебил ее Эдмунд голосом, полным страдания. Он упорно смотрел прямо перед собой, и лицо его было таким красным, что казалось, оно сейчас загорится ярким пламенем.
 Затем леди Бирлингтон начала громко сплетничать о лицах, присутствующих в зале, и тетушка Делфи, сначала немного скованная, вскоре уже давала свои комментарии и узнавала различные скандальные слухи. Внезапно леди Бирлингтон замолчала, глядя куда-то мимо Сары.
 Не оборачиваясь, Сара поняла, кто стоит рядом с се стулом. Воздух вокруг нее завибрировал, словно вихрь густого тумана, который чувствовала только она. Этот туман был горячим, нагретым желанием, которое за последние три дня стало таким сильным, что, казалось, его можно было увидеть.
 – Леди Каррингтон – произнес низкий искушающий голос. – Как вы себя чувствуете сегодня утром?
 – Клянусь богом, это Бриджтон! – воскликнула леди Бирлингтон.
 Эдмунд резко обернулся, открыто вытаращившись на графа.
 – Но как...ты не Должен был... Надеюсь, Алек не узнает об этом. Или он отменил свое решение об изгнании?
 Сара заморгала. Кто-то посмел изгнать графа Бриджтона? Почему? И кто такой Алек? Кто обладает властью изменить путь такого мужчины, как Николас Монтроуз?
 Леди Бирлингтон нахмурилась.
 – Надеюсь, вы не планируете остаться, Бриджтон? Вашему кузену это совсем не понравится.
 Ник прищурился, и Сара ощутила в нем странную напряженность, но он просто пожал плечами.
 – Так пусть он сам мне об этом скажет. – Он повернулся к Саре. – Леди Каррингтон, я пришел узнать, не желаете ли вы и мисс Тракстон прогуляться в карете сегодня после обеда.
 Сара видела коня, на котором он приезжал в парк, поэтому она тут же представила себе роскошный фаэтон и резвых коней, и ей очень захотелось согласиться. Но она уже оценила Бриджтона и не собиралась стать одной из его жертв.
 – Боюсь, на сегодня у меня уже есть планы, – ответила она, стараясь говорить как можно равнодушнее.
 – В самом деле? – пробормотал он. – Какая жалость! За его плечом Сара увидела графа дю Лака, который склонил седую голову в ответ на какую-то фразу леди Филлипсон. Сара взглянула на Делфи и увидела, что та наблюдает за графом с тоскливым выражением лица. В ту же секунду она поняла, что должна поговорить с Бриджтоном. Только он мог знать правду о своем друге.
 – Но возможно, я смогла бы отложить свои планы на день-два.
 Анна заморгала.
 – Сара, ты считаешь, тебе следует...
 – Я приеду в два часа, – сказал Бриджтон. – Думаю, что знаю, где вас искать.
 Он поклонился, поцеловал ей руку, слегка касаясь Гунами, и во время поцелуя посмотрел ей в глаза. От откровенного обещания, горящего в его взгляде, она содрогнулась. Он отпустил ее руку и откланялся. Потом позвал графа и вышел из курзала. При виде женщин, которые стояли и смотрели ему вслед, словно стайка преданных спаниелей, Саре стало плохо. Она надеялась, что не смотрит на него таким же жалким взглядом.
 – Знаете, Бриджтон совсем не похож на отца, – сказала леди Бирлингтон, от ее цепкого взгляда ничто не ускользнуло. – Хотя и он тоже был популярен. По крайней мере до того, как мигрени сделали его таким бледным.
 – Мигрени? – переспросила Сара.
 – Господи, да, – ответила леди Бирлингтон. – И очень сильные. Они еще усилились, когда он женился на этой француженке. Она была слишком простого происхождения по сравнению с ним, как все понимали. Но он был влюблен по уши и никого не хотел слушать.
 – Я слышала, она была исключительно красива, – заметила Делфи тихо.
 – Гм... – отозвалась леди Бирлингтон. – Она была более чем красива: от нее невозможно было глаз отвести. Бриджтон очень похож на нее. К сожалению, он унаследовал и ее тенденции к саморазрушению.
 – Какие тенденции? – спросила Сара, наклоняясь вперед.
 – Он стоит на дороге в ад, моя дорогая. Его мать питала слабость к опиуму. Это погубило се и, смею сказать, его тоже погубит. – Старая дама бросила хитрый взгляд на Сару. – На вашем месте я бы держалась подальше от Николаса Монтроуза.
 Именно такие намерения были у Сары. После того, разумеется, как она узнает побольше об этом чересчур обаятельном графе дю Лаке.
 – Я уверена, что моя племянница не захочет иметь ничего общего с этим человеком, если он такой сомнительный, – сказала тетушка Делфи с легким вызовом в голосе. – Однако едва ли можно ждать, что она будет избегать его из-за каких-то старых сплетен.
 Леди Бирлингтон ткнула тростью в ноги племянника.
 – Скажи ее светлости, что моя память сегодня не хуже, чем сорок лет назад.
 – Не могу, – ответил Эдмунд. – Сорок лет назад меня еще на свете не было. Она подумает, что я лгу. – Эдмунд посмотрел на дверь, за которой только что скрылся Бриджтон. – Осмелюсь предположить, вы сочтете меня глупым, но мне кажется, что этот человек опасен.
 Сара вздрогнула. О да, он опасен. Потому что всякий раз, когда она его видит, ее решимость слабеет. Само его присутствие грозит ее плану, она быстро обо всем забывает. А теперь, когда она должна найти его, чтобы выяснить все, что можно, о графе, она рискует потерять из виду свою цель.
 Но на карту поставлено слишком много, чтобы колебаться. Как только она приедет домой, она пошлет записку сэру Баутону и не будет терять ни одной лишней минуты на мысли о Бриджтоне.




 Глава 9


 Сара посыпала песком только что написанное письмо и протянула его Анне, которая быстро пробежала его глазами.
 – Ну, – после заметной паузы заметила она, – это, конечно, откровенно.
 Сара положила перо на подставку.
 – Там всего лишь сказано, что я надеюсь увидеть его на концерте у Ферфаксов. Я уже устала от всех этих экиноков. Как только оно просохнет, прикажу одному из лакеев отнести его.
 Анна послушно помахала запиской в воздухе, чтобы она быстрее высохла.
 – Сара, ты уверена, что тебе следует это делать? Мы очень мало знаем сэра Баутона. И мы так сильно ошиблись в виконте Хьюлетте...
 – Вот почему я и не стану встречаться с сэром Баутоном наедине. Ты будешь со мной все время. Кроме того, известно, что сэра Баутона очень легко уговорить, а его семья только недавно получила доступ в общество.
 – Дедушка считает, что от этой семьи пахнет торговлей.
 – В его устах это большой комплимент, – заметила Сара.
 – Правда. И все же... не знаю.
 – Я тоже. Но я хотя бы что-то делаю.
 Анна сложила послание и вернула его Саре.
 – А Энтони не попытается помешать тебе встретиться с сэром Баутоном?
 – Мог бы, если бы считал, что это я жажду с ним встречи. Поэтому я намекнула, что это ты питаешь слабость к Баутону.
 Лицо Анны порозовело.
 – Мило.
 Собственно говоря, Энтони очень странно прореагировал на новость о том, что Анна питает безответную страсть к сэру Баутону. Энтони сначала воззрился на нее с открытым ртом. Ошеломленно помолчав, он разразился громким, грубым хохотом, который вызвал раздражение Сары, но одновременно и уверил в том, что он не обратит на сэра Баутона внимания, когда они в следующий раз встретятся.
 – Думаю, это не важно, – взяла себя в руки Анна. – Что сказал Энтони о нашей прогулке с Бриджтоном? Он казался разъяренным, когда узнал, что мы собираемся ехать.
 – Он думает, что тетушка Делфи будет нас сопровождать. Я сказала ему, что мы все уезжаем в два часа, и это правда, – только Делфи собирается в библиотеку.
 Анна подняла брови:
 – Делфи? В библиотеку?
 – Я и сама удивилась. Но она говорит, что хочет поднять себе настроение. Я просто рада, что она выберется из этого дома.
 Раздался тихий стук в дверь, и вошел дворецкий.
 – Миледи, приехал граф Бриджтон. Я проводил его в гостиную.
 Сару охватило нервное возбуждение.
 – Спасибо, Джейкобс. Я сейчас же приду туда.
 Дворецкий поклонился и вышел.
 Анна подождала, пока закрылась дверь, потом сказала:
 – Я все же не уверена в отношении сэра Баутона. Даже дедушке почти ничего о нем не известно, а ты знаешь, как он любит посплетничать.
 – Это потому, что не о чем сплетничать. Поверь мне, Анна. Все получится замечательно. – Сара вышла в коридор и вручила письмо одному из лакеев.
 В гостиной Ник прислушивался к тихим женским голосам, приближающимся к двери. Он удивился, когда Сара согласилась поехать с ним кататься, и был почти уверен, что она встретит его какой-нибудь отговоркой, придумает причину, по которой не сможет поехать.
 Дверь открылась, и она вошла в комнату быстрой, деловой походкой. Она была одета в бледно-розовое платье, на фоне которого ее кожа, казалось, излучала свет. Он поклонился.
 – Леди Каррингтон.
 – Лорд Бриджтон.
 Мисс Тракстон вошла в комнату вслед за Сарой, и Ник снова поклонился:
 – Мисс Тракстон. Как вы себя чувствуете сегодня?
 – Прекрасно, благодарю, – ответила Анна.
 – Не считая твоей лодыжки, – сказала Сара.
 Ник посмотрел на ногу мисс Тракстон, выглядывающую из-под юбок.
 – Ах да, – согласилась та, и лицо ее покраснело. – Я упала на лестнице и боюсь, не смогу сопровождать вас на прогулке.
 – Надеюсь, вы привезли с собой лакея? – Сара послала ему ослепительную улыбку.
 У Ника вдруг возникло ощущение, что его заманили в логово льва. Опасная леди Каррингтон чего-то хочет, в пом он уверен. Но чего? Он с поклоном ответил:
 – Конечно, я привез с собой лакея. Приличия – важная часть жизни.
 Похоже, ей хотелось с ним не согласиться, но потом она передумала. Озадаченный, он попрощался с мисс Тракстон и проводил Сару к ожидающему их фаэтону. Его рука сомкнулась на ее предплечье, когда он помогал ей сесть на сиденье, и его обдало мощной волной жара. Проклятие, он хочет эту женщину! Ему пришлось сделать медленный вдох, прежде чем забраться на сиденье рядом с ней.
 Ник взял поводья у кучера и бросил взгляд на свою спутницу, которая сидела очень прямо, составив вместе ступни и аккуратно сложив руки на коленях. Ник подумал, что у женщин, идущих на гильотину, на лице было такое же выражение: смесь напряжения и смирения, словно она согласилась исполнить какой-то тяжелый, ужасный долг и только и мечтает, чтобы все поскорее закончилось.
 Испуганно ахнув, Сара соскользнула по сиденью, и ее бедро тесно прижалось к Нику. Отчаянно барахтаясь, она отодвинулась, но он успел почувствовать очертания ее бедра своим телом. Подавив улыбку, он еще более резко вошел в следующий поворот, но на этот раз леди Каррингтон была готова. Она крепко ухватилась за край сиденья, и на ее лице появилась гримаса от напряжения.
 Ник едва сдерживал смех, заслужив осуждающий взгляд.
 – По дороге к парку семь поворотов. Я считал.
 Она долго молчала. Ник прошел еще два поворота, позволяя фаэтону лишь чуть-чуть покачнуться, просто чтобы напомнить ей, что он может сделать, если пожелает.
 Наконец она медленно вздохнула и сказала:
 – Какой красивый фаэтон! – Она обнажила зубки, изображая, как он подозревал, улыбку.
 – Очень хорошо сказано, – с одобрением произнес он. – Вы никогда не думали о карьере на сцене? Мне кажется, сам Кин не справился бы лучше.
 Он очень осторожно прошел следующий поворот, стараясь не потревожить даже складки на ее платье. Она заметила разницу, потому что снова нахмурилась, глядя на него. Ник отогнал внезапное желание поцелуями разгладить морщинку на ее лбу.
 – Сара, я знаю, что вы поехали на эту прогулку не просто для того, чтобы полюбоваться моим фаэтоном. Что именно вам нужно?
 – Я хочу спросить у вас о графе.
 Ник удивленно поднял брови.
 – Анри? А что с ним?
 – Он настоящий граф?
 – Во Франции нет фальшивых графов. – После революции появилось удивительно много герцогов, графов и других дворян, о которых раньше никто не слышал, они чудесным образом возникли за одну ночь. Революция, если и сделала что-то, так это подлила к крови аристократов здоровую простонародную кровь.
 Сара покачала головой.
 – Это не ответ. Я хочу знать, законный ли у него титул и каково его положение в обществе.
 – Зачем?
 – Потому что моя тетя... – Сара бросила на него взгляд, потом отвела его в сторону, прикрыв глаза ресницами. – Мне просто любопытно.
 Значит, неукротимый Анри имеет успех у герцогини? Ник обдумал все, что в действительности знает о своем пруте, и понял, что совсем немного.
 – Я не знаю историю жизни Анри.
 Она склонила набок голову, широкие ленты ее капора обрамляли лицо.
 – Но... он путешествует вместе с вами. Он даже живет в Гиббертон-Холле.
 – Да, но это не означает, что мы говорили о его титуле. – Конечно, у Ника были подозрения. Но спрашивать неприлично, и, откровенно говоря, ему все равно. Титулы ничего не значат. Они достаются человеку только благодаря неудачному стечению обстоятельств при рождении.
 Леди Каррингтон, кажется, совсем не понравилось отсутствие у него интереса к подлинности титула графа.
 – А о чем же вы с графом говорите?
 – О лошадях. О картах. – Он бросил взгляд на свою спутницу. – О женщинах.
 Она очаровательно покраснела, отстраняясь подальше, хотя узкое сиденье не позволяло ей отодвинуться слишком далеко.
 – Из какой части Франции граф родом?
 Ник на минуту задумался.
 – Из Парижа, как мне кажется.
 – Кажется? Разве вы не знаете?
 – Этот вопрос никогда не поднимался.
 – Не могу поверить! Вы позволяете совершенно не знакомому человеку жить вместе с вами, путешествовать с вами по Англии и даже не задали ему основных вопросов? Как долго вы знакомы с графом?
 – Три года.
 У нее приоткрылся рот, казалось, она не может вымолвить ни слова. Ник спросил себя, что бы она сделала, если бы он поцеловал ее прямо сейчас, проник языком между ее губами в глубину и ощутил ее вкус. От этой мысли его плоть тут же стала твердой, и его пыл остыл только после того, как он прошел два последних поворота и подъехал к парку. Он нашел в парке широкую аллею, пустил лошадей медленным шагом и только после этого снова повернулся к Саре.
 – За определенную плату я, может быть, и захочу разведать все, что вы хотите знать о графе.
 Она застыла.
 – Я не стану платить за то, что вы будете следить за ним.
 – Я не собирался шпионить. Я хотел спросить у него.
 – А ему это не покажется странным после стольких лет вашего знакомства? – Сара нахмурила брови, потом лицо ее вдруг просветлело. – Что, если вам его напоить? Смею предположить, что он вам тогда все расскажет.
 Ник мог бы ответить ей, что напоить Анри допьяна почти невозможно. Но он задумчиво кивнул:
 – Полагаю, это возможно.
 – Так вы это сделаете?
 – За определенную цену.
 Она прикусила губу и отвела взгляд. Ник заметил ровную линию ее белых зубов, прикусивших пухлую нижнюю губку. У нее были такие длинные ресницы, что они сливались в уголках ее глаз.
 – И какова ваша цена?
 – Танец.
 У нее вытянулось лицо, но она быстро взяла себя в руки.
 – Удивлена, что вы не потребовали больше, – холодно произнесла она. – Например, поцелуй.
 – Вы меня поцелуете потому, что вам этого захочется, а не из-за того, что я вас вынудил.
 Она фыркнула.
 – Это для вас единственная возможность получить мой поцелуй.
 Ник наклонился к ней и шепнул на ухо:
 – Забудьте о графе. Я могу помочь вам и в другом, Сара.
 Она подозрительно посмотрела на него:
 – Как?
 – Я размышлял о вашем плане найти мужа. Без средств... – Он пожал плечами.
 Она покраснела.
 – У меня есть что предложить и без большого приданого.
 – Если у вас будет время, уверен, вы сможете заставить плясать перед вами любого мужчину, которого выберете. Но, как вы уже говорили мне в саду, как раз времени то у вас и нет.
 – Что вы предлагаете?
 – Если вы хотите поймать мужчину, вы должны уметь понравиться ему во всех отношениях. Я могу научить вас всему, что вам нужно знать.
 – Уверена, что можете. К счастью, я еще не настолько отчаялась. Пока, во всяком случае.
 Он пристально посмотрел на нее.
 – Вы уже нашли следующую жертву.
 – Я предпочитаю термин «кандидат», – высокомерно ответила она.
 Черт, как он может ее соблазнить, если она так целеустремленно гоняется за мужчинами? Ник стиснул зубы.
 – Кто он?
 – Сэр Баутон, – ответила Сара, стараясь не смотреть в глаза графу. Темно-синие, они казались почти черными и непроницаемыми. Ей пришлось подавить вздох.
 – Сэр Баутон. Откуда я знаю это имя? Он... Ах да. – Медленная улыбка тронула его губы. – И когда именно вы собираетесь сделать ему предложение?
 Саре не понравилось выражение лица графа. Оно слишком напомнило ей лицо Энтони, когда она сказала ему о предположительном увлечении Анны Баутоном.
 – Я увижусь с ним завтра. – Ей не удалось скрыть подозрения. – А что?
 – Мне просто любопытно, когда ожидаются... э... торжества.
 Сара с усилием заставила себя не хмуриться.
 – Думаю, пора возвращаться домой. Мой брат скоро вернется, и он не должен видеть меня с вами.
 – Разумеется. – Он без колебаний повернул лошадей к воротам.
 Это еще больше разозлило Сару. Как может этот муж чина в одну секунду переходить от настойчивого ухаживания к молчаливой насмешке? И он слишком уж быстро согласился отвезти ее домой.
 Остальная часть поездки прошла в молчании. Он остановил фаэтон у лестницы, спрыгнул вниз и протянул руку, чтобы помочь ей.
 Сара вложила свою руку в его ладонь, твердо решив показать ему, что он не имеет над ней никакой власти. Ей отлично удавалось делать вид, что она испытывает смертельную скуку, когда вдруг граф обхватил ее сильной рукой за талию и страстно прижал к себе. Стоя за каретой, они были скрыты от посторонних глаз. Сара бедрами ощутила его мужское естество сквозь тонкую ткань панталон. Дыхание у нее перехватило, она посмотрела на него снизу вверх и тотчас же потерялась в глубине его глаз.
 Он глубоко вздохнул и поставил ее на землю, потом отступил назад. Сара с удовлетворением отметила, что он также не остался равнодушным: Ник хрипло дышал, поправляя галстук.
 – Подумайте о том, что я вам сказал, Сара. Я могу научить вас очень многому. – Он взял ее руку и легонько коснулся губами косточек пальцев.
 То был всего лишь вежливый жест, но его взгляд сквозь ресницы был настолько чувственным, прикосновение его губ таким горячим и собственническим! Все это вызвало в се воображении шелковые простыни и блестящие от пота, обнаженные тела, сплетенные в страстном объятии, дарящем ошеломляющее наслаждение.
 Но этому не суждено сбыться. Она уже была отдана па милость одного распутника, и будь она проклята, если попадет под обаяние второго. Ее уже и так сжигает страсть к графу, слишком нетерпеливая и ослепляющая.
 Заставляя непослушное тело повиноваться, она сделала несколько шагов прочь от Бриджтона.
 – Спасибо за ваше предложение, но я уверена, что в нем не будет необходимости. – Она изобразила ослепительную улыбку. – Благодарю за чудесную прогулку в парке. Может быть, когда-нибудь мы ее повторим.
 С этими словами она повернулась и пошла в дом, жалея, что не ощущает той беспечности, которую постаралась вложить в свои слова.
 Ник следил за ней, пока не закрылась дверь. Он желал ее до боли. Это было новое и неприятное чувство – так сильно хотеть женщину. Но возможно, тем слаще будет мгновение, когда она окончательно сдастся.
 Утвердившись в этой мысли, он повернулся к фаэтону и резко остановился.
 – Полагаю, мне следует узнать ваше имя, прежде чем я вас убью, – заявил брат Сары с далеко не любезной улыбкой.
 Ник очень мало знал о графе Грейлее – только то, что этот могучий мужчина слишком усердно охраняет сестру.
 – Да, учтивость того требует, – согласился Ник, спрашивая себя, как много успел заметить ее брат. Если бы он видел, как Ник обнимает Сару, они бы сейчас не беседовали. – Нелишне было бы также объяснить, почему вы вознамерились меня убить.
 – Я знаю, кто вы такой, Бриджтон. Оставьте мою сестру в покое.
 – Я всего лишь возил ее покататься, – ответил он скучающим тоном. – Мой кучер все время был с нами.
 Граф бросил взгляд на кучера Ника, который стоял, упорно глядя перед собой.
 – Ваш кучер может идти к черту. Он работает на вас. Это делает его ненадежным сопровождающим.
 – Условности позволяют...
 – Мне плевать на условности, – резко перебил его Грейлей. – В следующий раз, когда увидите мою сестру, сделайте одолжение, держитесь от нее подальше. Она не из тех женщин, которые общаются с такими мужчинами, как вы. Наверняка вы уже это поняли.
 Ник действительно это понял. Преследовать ее было безумием. Но она дьявольски соблазнительна. Он пожал плечами.
 – Я не подчиняюсь вам, Грейлей. Ни сейчас, ни в других обстоятельствах.
 – Не доводите меняло крайности, Бриджтон, – прорычал граф.
 – А вы не раздражайте понапрасну меня, Грейлей. Вы можете потерять столько же, сколько и я. Даже больше.
 В какое-то победное мгновение Нику показалось, что ему удастся добиться драки, которой он жаждал. Она охладила бы его пыл и позволила погасить жар, кипящий в жилах. Но звук приближающегося экипажа заставил обоих поднять глаза, и они увидели ландо леди Лангтри.
 Выругавшись, Грейлей снова повернулся к нему.
 – Чтоб я больше не видел, как вы вертитесь вокруг моей сестры. – С этими словами он вошел в дом.
 Из всех событий, происходящих каждый год в роскошных имениях в окрестностях Бата, концерт у Ферфаксов считался самым грандиозным. Приглашения на пикник в доме, за которым следовала прогулка по освещенным садам, чтобы полюбоваться захватывающим дух фейерверком, высоко ценились и раздавались охотно. Говорили, что старый Ферфакс заработал состояние на торговле и потому обладал более широкими взглядами на смешанное общество.
 Ник планировал прямо обратиться к лорду Ферфаксу за приглашением, но, как оказалось, в этом не было необходимости. Он получил заветную карточку в числе первых, что доставило ему большое удовлетворение.
 В тот вечер, одетый в черный фрак и синий жилет, в причудливо повязанном французском галстуке, расшитом сверкающими сапфирами, Ник прибыл в имение Ферфакса как раз вовремя, чтобы увидеть первый разноцветный ганец в небе. Ярко-красные искры медленно плыли к земле, а у толпы зрителей вырвался общий вздох, за которым последовали восхищенные аплодисменты. Хотя вечер был холодным, ряд больших костров и непрерывно разливаемый особый ромовый пунш лорда Ферфакса согревали гостей.
 На этот вечер Ник задумал более интересные игры. Он зашагал через лужайку, крепко сжав за спиной руки, взглядом отыскивая маленькое личико в форме сердечка и облако черных волос.
 Прошло полчаса, и он остановился. Где она, черт подери? Словно в ответ на его мысли, показался брат Сары. Но граф Грейлей тоже не наслаждался зрелищем; как и Ник, он шел сквозь толпу, вглядываясь в лица.
 Ник секунду постоял на месте. Грейлей подходил ближе, он едва дождался того мгновения, когда оказался перед Ником, чтобы спросить сквозь зубы:
 – Где Сара?
 – Я не ее опекун, Грейлей. – Он помолчал, потом прибавил бархатным голосом: – Как бы мне ни хотелось быть им.
 Граф раздул ноздри.
 – Я ее найду, а когда найду, пусть она лучше будет не с вами. – С этими словами он резко повернулся и зашагал прочь.
 Ник смотрел ему вслед. Брат Сары, наверное, думает, что Ник – единственный волк, идущий по следу сестры, но он-то знает еще кое-что. Он зашагал назад к дому, когда заметил мисс Тракстон, явно поглощенную беседой с Эдмундом Бальмонтом.
 Взгляд Анны все время устремлялся на низкие кусты, образующие маленький лабиринт. Ник молча выругался, направляясь к впадине в живой изгороди, отмечавшей вход в лабиринт. С высоты своего немалого роста он мог заглянуть через верхний край изгороди, но теплое сияние японских фонарей мешало ему видеть, отбрасывая тень на некоторые места, вместо того чтобы их освещать. Над головой луна играла в прятки с редкими клочками облаков. Разноцветные вспышки фейерверка и слегка качающиеся фонари делали лабиринт идеальным местом для тайного свидания.
 Ник быстро шагал через лабиринт, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Наконец он услышал впереди себя тихие голоса. Ник остановился и наклонил голову набок, пытаясь определить, принадлежит ли один из голосов Саре, как вдруг резкий крик прорезал воздух.
 Ник сжал зубы. Господи, неужели он ошибся в характере этого человека? Из всех мужчин Бата только Баутон не внушал опасений. Ник побежал по тропинке на крик и появился в центре лабиринта как раз вовремя, чтобы услышать громкий всплеск.
 Сара повернула к нему бледное лицо. Она стояла на краю маленького прудика с рыбками, отчаянно пытаясь достать что-то из его глубины.
 – О, слава Богу! – вскричала она. – Помогите мне выловить его, пока он не утонул!
 Ник в одно мгновение оказался рядом с ней, странно обрадовавшись ее реакции.
 – Что случилось?
 – Это сэр Баутон. Он упал в воду, а я не могу его вытащить.
 Ник посмотрел в пруд. Среди водорослей покоился хрупкий хлыщ, наполовину погрузившись в зеленую скользкую глубину, его лицо почти скрывал лист кувшинки. Он выглядел абсолютно мертвым. Если бы Сара не поймала этого болвана за руку, он бы действительно утонул.
 – Черт побери! – выругался Ник, бесцеремонно хватая несчастного за широкие лацканы и сажая на траву. При этом он потревожил громадную лягушку, которая прыгнула в пруд. – Чем вы его ударили?
 –Не говорите глупостей, – резко ответила она. – этот идиот упал в обморок.
 Ник, тащивший Баутона из воды, остановился. Даже при свете луны он видел, что щеки Сары покрыты густым румянцем.
 – В обморок?
 – Да. Когда я попыталась его поцеловать.
 У Ника задрожали губы. Он вытащил обмякшее тело Баутона из воды, оставляя на камнях мокрые следы. Затем выпрямился и посмотрел на Сару.
 – Расскажите-ка мне все.
 – Я пыталась его поцеловать, а он отшатнулся назад, споткнулся о бортик и упал. Я думаю, он ударился головой, так как с тех пор не двигается.
 – Понятно, – невозмутимо произнес Ник, пытаясь скрыть усмешку.
 Сара пронзила его испепеляющим взглядом.
 – Если вы будете улыбаться таким гнусным образом, я ударю вас самого. Камнем, если сумею найти.
 – Я даже не улыбнусь, – пообещал он. Ему удалось подавить это стремление, когда он заметил, как очаровательна сегодня его собеседница. Одетая в платье из белого шелка, которое должно было скрыть ее пухлые прелести при помощи закрытого выреза и свободной юбки, и в голубую ротонду, застегнутую у горла, она выглядела слишком роскошной, чтобы ее могли застать в саду вместе с таким человеком, как он. – Можно спросить у вас, почему вы пытались поцеловать бедного сэра Баутона?
 – Потому что он не хотел целовать меня, – скованно ответила она.
 Ник посмотрел вниз, на лежащего сэра Баутона. Его тяжелые кружева на груди и запястьях лежали мокрыми' комками.
 – Да, полагаю, он бы вас не поцеловал.
 – Это не моя вина; я все сделала правильно.
 – А что именно – все?
 Она громко вздохнула, потом стала считать на пальцах.
 – Я очень много улыбалась, слишком близко придвигалась к нему и...
 Она прикусила губу и отвела взгляд.
 Он поднял брови.
 – И что?
 – А, ладно. Я даже прижалась грудью к его рукаву. А он только отпрянул и начал заикаться.
 Ник тут же представил себе, как ее дыхание касается его щеки, как ее мягкие груди прижимаются к его руке. Его внезапно охватило сильное желание развязать свой галстук.
 Сэр Баутон шевельнулся и тихо застонал.
 – Он должен встать. – Сара тронула его носком своей туфельки. – Сэр Баутон! – позвала она. – Прошу вас, встаньте. Уже становится поздно. – Ничего не произошло, и она презрительно фыркнула. – Что мне теперь делать?
 Ник пожал плечами.
 – Начинайте кричать. Ваш брат должен прибежать бегом, и тогда можете рассказать ему, что сэр Баутон заманил вас в сад и попытался злоупотребить вашей беззащитностью. Ваша репутация будет погублена, и вы пойдете к алтарю, как и хотите.
 Сара подбоченилась, ее ридикюль закачался на одной руке, и она гневно уставилась на Ника.
 – Одно дело – обнять мужчину в саду и совсем другое, когда он чуть не убился, пытаясь отстраниться. Я не допущу, чтобы говорили, что я совсем отчаялась.
 Сэр Фрэнсис застонал громче и одной рукой прикрыл глаза.
 – Что случилось? – прошептал он тонким, шелестящим голосом. – На меня напали?
 Ник вытер рот ладонью, пытаясь скрыть улыбку.
 – Вы упали в пруд с рыбками. Просто полежите несколько минут, и вам станет лучше.
 У Сары вырвался вздох отвращения.
 – Кто знал, что он такой простофиля?
 – Смею сказать, это часть его обаяния, – шепнул ей Ник. Она устремила на него мрачный взгляд, и он поднял руки. – Это вы искали покорного мужа.
 – И продолжаю искать. – Она вздернула подбородок. – Но Энтони распугал всех мужчин, о которых стоило бы говорить. Сэр Баутон был единственной оставшейся у меня надеждой.
 Ник посмотрел вниз, на денди, к которому начал возвращаться румянец. Если не считать громадной шишки на лбу, ему, кажется, не повредило неожиданное приключение. Фейерверк взорвался почти прямо над ними, яркий желтый свет отразился от отделанного серебром жилета сэра Баутона, экстравагантной смеси розовых, лиловых и серебряных тонов. Плечи его были расширены при помощи клееной подкладки, фрак украшали несколько рядов нелепых пуговиц, а чулки – смехотворные красные кисточки.
 – Уверен, сэр Баутон тоже чувствует присутствие вашего брата, хотя и не так, как вы себе представляете, – сказал Ник.
 Она сдвинула брови.
 – Что вы имеете в виду?
 – Может быть, нам следует продолжить этот разговор по пути назад? Баутон и сам способен найти дорогу домой. – Ник нагнулся над денди и громко сказал: – Простите, Баутон. Хотите, я пришлю за вами кого-нибудь?
 – Нет-нет, – пробормотал сэр Баутон. Он перевернулся на бок, потом с трудом поднялся и стоял, покачиваясь. – Боже, на меня напали разбойники?
 Ник удивленно поднял брови.
 – Разве вы не помните, что произошло?
 Фатоватый лорд попытался покачать головой, застонал и прижал пальцы к вискам.
 – Я ничего не помню.
 – Ну, тогда – вы поскользнулись на дорожке, ударились головой, а потом упали в воду. Леди Каррингтон нашла вас и позвала на помощь.
 – Слава Богу, что она появилась вовремя. – Баутон посмотрел вниз, на свою одежду. И содрогнулся. – Помоги мне Бог! Я не могу допустить, чтобы меня обнаружили в таком виде! Я уйду через сад.
 – Отлично. Я пришлю вашу карету, иона встретит вас у ворот.
 Многословно поблагодарив Ника, сэр Баутон удалился, шатаясь и держась рукой за голову.
 Ник смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду, потом снова повернулся к Саре.
 – Скажите, милочка, вы когда-нибудь видели сэра Баутона в обществе женщины?
 – Конечно, видела. Он танцует почти со всеми. Анна говорит, что он самый грациозный из всех знакомых ей мужчин.
 – Именно это я и хочу сказать.
 На лбу у Сары появилась морщинка.
 – Что вы хотите сказать?
 – Он когда-нибудь за кем-нибудь ухаживал?
 – Нет. Тетушка Делфи говорит, что он закоренелый холостяк. Он несколько глуповат и слишком заботится о своей внешности, но, клянусь, никогда бы не подумала, что он так закричит, а потом упадет в обморок.
 Ник взял ее руку в свои ладони, обхватил пальцами запястье.
 – Сара, сэр Баутон не... э... как бы это сказать? Он не любит женщин.
 Она застыла, глядя на Ника снизу вверх широко открытыми, немигающими глазами.
 – Не любит?
 – Нет. Он предпочитает общество мужчин. Очень хорошеньких.
 Над головой в ночном небе громко взорвался залп ярко-зеленых искр. Сара выдернула свои ладони из рук Ника.
 – Вы смеетесь надо мной.
 – Я бы никогда не стал смеяться над такой серьезной пещью, как мужчина, который забыл о том, кто он есть.
 Сара растерянно смотрела на Ника. На его лице не было и следа улыбки, лишь выражение грустной уверенности. Господи, он говорит правду. Никогда еще Сара не чувствовала себя такой дурой. Она прижала пальцы к вискам.
 – Вот почему он... а потом я... о Боже!
 Ник пожал плечами.
 – Просто ошибка, и, к счастью, сэр Баутон даже не помнит, что произошло.
 Она закрыла глаза.
 – Мне так неловко.
 – Не надо. Возвращайтесь на лужайку и найдите мисс Тракстон. Ваш брат ищет вас, и он может появиться в любой момент.
 – А вы?
 Губы Ника изогнулись в горькой улыбке.
 – Уверен, ваш брат уже обнаружил, что я тоже исчез. Я последую за незадачливым сэром Баутоном и уйду через сад.
 Ее переполнила благодарность, и она шагнула вперед.
 – Ник, я...
 Он прижал кончики пальцев к ее губам. В отдалении она услышала голоса на дорожке.
 – Вам лучше идти, – произнес он тихо.
 Но ей не хотелось уходить. Тепло его пальцев на ее губах вызвало вспышки возбуждения в ее теле, в груди и гораздо ниже.
 Сара закрыла глаза и подалась вперед, схватила его за руку, чтобы запечатлеть поцелуй на его ладони. Этот жест должен был выразить благодарность за помощь, но, как только ее губы коснулись его кожи, возникло нечто иное.
 Молчание затянулось, потом стало тяжелым от страсти. Над их головами каскады света плясали в бархатном небе, нарушая тишину слабым треском.
 Снова раздались голоса на дорожке, уже гораздо ближе. Ник высвободил руку и шагнул назад. Взгляд, которым он ее окинул, был таким напряженным, что она заморгала.
 – Вы передо мной в долгу, Сара Лоренс, и я этого не забуду. – Он быстро поклонился, повернулся и исчез за поворотом дорожки.
 Сердце ее билось неровно, пока она смотрела ему вслед. Чертовски жаль, что графа Бриджтона не интересует женитьба.
 Сара медленно пошла к выходу из лабиринта, прочь от приближающихся голосов. Ее план быстро подходил к концу. Мужей не так легко найти, как она полагала, особенно теперь, когда Энтони так упорно старается сделать все ее усилия бесплодными.
 Сара обхватила себя руками, когда вышла на склон холма. Холодный вечерний ветер развевал край ее юбки. Несмотря на то что она была полна решимости держаться подальше от Бриджтона, он снова показал себя неоценимым помощником. И теперь она действительно перед ним в долгу.
 Возможно, Бриджтон все еще может ей помочь, он, несомненно, знает мужчин, которые подойдут для ее целей. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Так и надо графу, если она использует его для того, чтобы выудить у него имена одного-двух потенциальных мужей. Единственное, что ее останавливало, это вопрос, что он попросит в качестве компенсации за подобную услугу. Гм... А если он захочет...
 – Сара!
 Она подняла глаза и увидела Энтони, надвигающегося на нее. На его лице были написаны гнев и отчаяние.
 Чего бы это ни стоило, Сара нуждалась в помощи Бриджтона, и чем скорее, тем лучше.




 Глава 10


 На следующее утро после представления у Ферфакса Анна приехала в городской дом тетушки Делфи, как велела ей Сара. Одетая в лучшее прогулочное платье из белого муслина, украшенное новым кружевным воротником, Анна выглядела настолько модно, насколько это позволял ее ограниченный гардероб. У нее не было таких средств, как у Сары, и иногда она слегка стеснялась своей внешности.
 Не то чтобы Анна завидовала богатству подруги, которое досталось ей от рождения. Дедушка показал ей ловушки богатства, и она искренне радовалась, что не несет этого бремени. Во всяком случае, почти всегда. Она потрогала край манжеты, с удовлетворением отметив, что ее крохотные ровные стежки так идеальны, что их почти не видно.
 Дворецкий с поклоном проводил Анну в переднюю гостиную.
 – Ее светлость и леди Каррингтон очень скоро спустятся, вниз.
 Отвесив в последний раз полный достоинства поклон, он закрыл дверь, оставив Анну наслаждаться одиночеством в маленькой утренней гостиной.
 – Спасибо, – произнесла Анна в воздух и расслабилась, слыша удаляющиеся по коридору шаги слуги. Она бесцельно походила по комнате, с удовольствием вдыхая запах воска и любуясь ярким светом солнца, льющимся в' окна и прогоняющим утреннюю прохладу. Шли минуты. Анна с восхищением потрогав мебель, взяла роман, оставленный на столе. Усевшись в большое кресло у окна, она вскоре погрузилась в чудесный мир, где героиня, на долю которой выпало множество испытаний, боролась со злым дядюшкой, желающим прибрать к рукам ее состояние.
 Громкий стук входной двери разнесся по узкому коридору и заставил ее вздрогнуть и поднять глаза. Она захлопнула книгу и положила ее на столик как раз в тот момент когда открылась дверь и вошел брат Сары. Безукоризненно одетый в оливково-зеленый утренний сюртук и темно-коричневый жилет, Энтони Эллиот представлял собой внушительное зрелище. Его каштановые волосы падали на лоб, придавая глазам шоколадный оттенок.
 При виде Анны он остановился, но, секунду поколебавшись, повернулся, словно собирался уйти. Уже взявшись за ручку двери, он, однако, обернулся и задумчиво посмотрел на нее.
 – Прошу прощения, мисс Тракстон. Я не знал, что вы здесь. – Он иронически прищурился. – Но раз уж вы... – Он закрыл дверь и прошел в комнату с характерной для него ленивой грацией.
 То ли из-за того, что она сознавала его титул и положение в обществе, то ли из-за его крупных размеров или из-за того насмешливого взгляда, которым он смотрел на нее, Энтони Эллиот заставлял Анну чувствовать себя неловкой шестнадцатилетней девочкой с острыми локотками и слишком большими ступнями. До знакомства с высокомерным братом Сары она думала, что навсегда избавилась от этого чувства.
 Разозлившись на себя, Анна встала, не зная, куда девать руки. Она быстро присела в реверансе, потом вдруг резко махнула рукой в сторону кушетки.
 – Милорд.
 «Черт! Неужели это мой голос?» Этот жалкий писк привел ее в ярость, и она гордо вздернула подбородок. Но он бросил шляпу и перчатки на столик у двери, потом неспешно прошел по комнате и подождал, пока она снова сядет в кресло. Затем согнул свою долговязую фигуру и сел на кушетку, осторожно отодвинув маленький столик, чтобы не задеть его коленом.
 Он выглядел смешным, словно взрослый человек, усевшийся на детский стульчик. Анна и сама была выше среднего роста и могла ему посочувствовать. Всегда неловко быть слишком высокой, хотя она сомневалась, что для мужчины это такое же неудобство.
 Энтони вытянул длинные ноги и посмотрел на нее в упор:
 – Надеюсь, вы не слишком много запланировали на этот день. Похоже, пойдет дождь.
 – Мы с Сарой едем вместе с ее светлостью на поиски нового капора для нее.
 – Как увлекательно, – протянул он, явно имея в виду нечто прямо противоположное. – Мисс Тракстон, надеюсь, вы простите меня за нескромное вмешательство в вашу жизнь, но меня тревожит сестра, и я чувствую, что вы можете развеять мою тревогу.
 Анна нервно взглянула в сторону двери.
 – Я не уверена, что понимаю вас.
 – Моя сестра вам доверяет, не так ли? – спросил он мягко.
 – Конечно. – Ей показалось, что она услышала угрожающую нотку в его голосе, хотя и не могла бы объяснить, почему. Ей хотелось, чтобы Сара поскорее пришла.
 – Мисс Тракстон, я уверен, вы понимаете, что моя сестра несчастлива здесь, в Бате.
 – Она мне тоже это говорила.
 – Я так и знал, – сухо ответил он. – Я совсем не возражаю против роли няньки, но нам всем было бы легче, если бы вы стали для нее хорошей подругой и в последующие месяцы держали меня в курсе ее действий.
 Анна замерла.
 – Лорд Грейлей, Сара для меня как сестра, и мне не нравится говорить о ней в ее отсутствие. И я, несомненно, никогда не стану шпионить за ней.
 На лице Энтони промелькнуло раздражение, которое он быстро спрятал. Он подался вперед, и Анна заметила, чтоу него глаза цвета коньяка, с зелеными и золотистыми искрами.
 – Мисс Тракстон, я подозреваю, что-то уже затевается. И твердо намерен узнать, что именно.
 – Так спросите у Сары. Даже если бы мне было известно, о чем вы говорите, я бы никогда не открыла вам ее тайну.
 Энтони прищурился:
 – Послушайте. Если я обнаружу, что моя сестра затевает что-то предосудительное и вы об этом знали и ничего не сделали, чтобы ее остановить, я позабочусь, чтобы вы поплатились за свою роль в ее интригах.
 «Возмутительный осел!»
 – Лорд Грейлей, что бы ваша сестра ни говорила мне по секрету, это останется между нами. С вашего одобрения или без оного. Делайте, что вам угодно, даже самое плохое, мне все равно.
 Его глаза приобрели почти хищный блеск.
 – Моя дорогая. Анна. – Его голос ласкал ее имя так, словно он один обладал правом его произносить. – – Я бы посоветовал вам быть осмотрительнее, когда бросаете вызов. Кто-нибудь может его принять.
 – Мой дражайший лорд Грейлей, – немедленно ответила она, так хорошо имитируя его тон, что глаза его сузились. – Я бы посоветовала вам быть более осторожным, когда разговариваете с дамой. Я нахожу ваши манеры оскорбительными и высокомерными и готова сделать все, что могу, чтобы помешать вам.
 Анна хладнокровно выдержала его взгляд, хотя ее сердце сильно стучало. Недаром она была помощницей деда в последние семь лет; она разбиралась в приемах подавления противника, когда встречала такового.
 Энтони стиснул зубы. Но только он подался вперед, чтобы ответить, как дверь распахнулась, и Сара энергично вошла в комнату, одетая в розовое полосатое платье, которое очень ей шло, и такой же короткий жакет. Анна улыбнулась, увидев, как присутствие Сары озарило комнату.
 – Вот ты где, – сказала Сара, натягивая перчатки. – Тетушка Делфи садится в карету и... – Она замолчала. – Энтони, что ты здесь делаешь?
 Послав Анне испепеляющий взгляд, он встал. Все его движения были неторопливыми и целеустремленными, и Анна невольно подавила дрожь.
 – Я просто беседовал с мисс Тракстон.
 – Вот как? – с явным подозрением спросила Сара. Она перевела взгляд с него на Анну, потом снова на пего. – В самом деле? И ваша беседа была плодотворной.
 Он взял свою шляпу и перчатки и обратил тяжелый взгляд на Анну.
 – Нет. Не в этот раз.
 Анна твердо выдержала этот взгляд. Лучше ему иметь четкое представление об их отношениях, которые совсем не безоблачны.
 – До свидания, лорд Грейлей.
 Вспышка какого-то чувства сделала его глаза совсем золотыми, а потом они приняли обычное полусонное выражение. Анна с облегчением смотрела ему вслед. Он ужасный человек, из тех, кто помнит все обиды и проявления неуважения, какими бы случайными и незначительными они ни были.
 Сара резко повернулась к Анне.
 – Он хотел знать, что я делаю, не так ли?
 – Да, но я ничего ему не сказала.
 – Это я поняла, потому что он был мрачен, как туча. – Она взяла Анну под руку. – Пойдем. Тетушка Делфи уже сидит в экипаже.
 Анна быстро поняла, что это далеко не только посещение магазинов, как она раньше думала. Сара то оживленно болтала без умолку и смешила их всех, то становилась молчаливой и осматривала все проезжавшие мимо экипажи, словно кого-то искала.
 У вдовствующей герцогини была масса мелких дел. Когда она вошла в библиотеку, чтобы обменять книги, Сара и Анна медленно направились по улице, разглядывая витрины. Миновав несколько магазинов, они остановились перед выставленными шкатулками из эмали.
 Сара схватила Анну за руку:
 – Урони свой ридикюль.
 Анна оторвала взгляд от особенно очаровательной шкатулки, украшенной тонкими завитками.
 – Что уронить?
 – Не задавай вопросов! – настойчиво шепнула Сара, снова поворачиваясь к витрине. – Просто урони его.
 Бормоча что-то себе под нос, Анна сняла с руки петлю ридикюля и уронила его на тротуар. Высокая тень упала на нее, заставив вздрогнуть.
 – Прошу прощения, но, по-моему, это ваше.
 Анна узнала низкий, вкрадчивый голос графа Бриджтона и тотчас же поняла странное поведение подруги.
 – Спасибо. Я даже не заметила, что он упал. – Она толкнула локтем подругу. – Смотри, Сара, это граф Бриджтон.
 Широко раскрыв глаза в притворном удивлении, Сара повернулась к графу:
 – Какая приятная неожиданность!
 Губы графа изогнулись в улыбке, от которой сердце замирало. Солнце придавало оттенок меди его темно-золотым волосам. От широких плеч до красивой линии мускулистых ног – все в нем говорило о мужской силе. Анна бросила из-под ресниц взгляд на Сару и заметила, что та не упустила ни одной черты внешности графа.
 Сара присела в реверансе.
 – Милорд, как поживаете сегодня утром?
 – Очень хорошо, леди Каррингтон. А вы?
 – И я хорошо, спасибо.
 – А мисс Тракстон? – Он поклонился, бросив на Анну искоса холодный взгляд и понимающе улыбаясь. – Вам следует бережнее относиться к своему имуществу.
 – Это была случайность, – заметила Сара. – Я десятки раз роняла свой ридикюль.
 – Бросьте, леди Каррингтон, – мягко возразил он. – Хватит этого притворства. Вы просили меня встретиться с вами здесь, и вот я пришел. Какую услугу я могу оказать вам?
 С горящими щеками Сара бросила виноватый взгляд на Анну.
 – Лорд Бриджтон, я не знаю, о чем вы говорите. Я новее не просила вас встретиться со мной.
 – Но у меня в кармане жилета ваша записка. – Он сунул было руку в карман, Но приглушенное проклятие Сары остановило его, и глаза его насмешливо вспыхнули. – Что это? Вы что-то сказали, дорогая?
 – Да, сказала, – быстро ответила Сара, глядя на графа со странной смесью отчаяния и насмешки. – И я не давала вам разрешения называть меня «дорогая».
 Анна удивленно подняла брови. За год, прошедший после смерти Джулиуса, Сара не проявляла интереса ни к одному из знакомых мужчин. Собственно говоря, она ни к чему не проявляла интереса, только старалась как можно больше удивить окружающих.
 Сара резко изменилась за время своего брака с Джулиусом. Анне потребовалось много месяцев, чтобы догадаться о том, что произошло, по большей части из загадочных намеков в письмах Сары. Многое из того, что она знала, основывалось на том, чего она не говорила. Анна поняла, что представление Джулиуса о любви очень отличалось от взглядов Сары, и она от этого отчаянно страдала и потому изменила свое восторженное, пылкое отношение к жизни.
 Теперь, наблюдая, как ее подруга смотрит на графа Бриджтона, поджав губы, Анна впервые ощутила проблеск надежды. Может быть, на этот раз Сара возродится к прежней жизни? Но достоин ли граф ее внимания?
 Ник заметил задумчивый взгляд мисс Тракстон. Подавив чувство раздражения, он посмотрел вдоль улицы и прищурил глаза, услышав знакомый голос.
 – А, Вальмонт! Именно тот человек, которого я искал.
 Эдмунд Вальмонт как раз помогал тетушке выйти из библиотеки, нагруженный стопкой книг, кашемировой шалью, веером и маленькой подушечкой. Он посмотрел на Ника и неуверенно заморгал.
 – Искали меня? Я ведь вас не оскорбил, не так ли? Потому что если оскорбил, то я этого не хотел. Когда-то я собирался вызвать вас на дуэль, но это было много лет назад. Конечно...
 – Эдмунд, – перебил его Ник. – Я только что попросил мисс Тракстон и леди Каррингтон прогуляться со мной в парке, и нам бы хотелось пригласить вас присоединиться к нам.
 Выпрямив спину, Сара сказала:
 – Не припоминаю подобного разговора.
 Ник поднял брови.
 – Да, но я уже понял, что у вас плохо с памятью. Этого вы тоже не помнили. – Он хлопнул себя по карману, в котором лежало письмо. – А ведь вы написали его только сегодня утром.
 Улыбка Сары стала натянутой, она ответила сквозь зубы:
 – Может быть, мы можем найти место для более приватной беседы?
 – Именно об этом я и говорю, – тихо ответил он, потом повернулся к леди Бирлингтон, которая только что появилась из библиотеки вслед за Эдмундом. – Будьте так любезны, позвольте вашему племяннику сопровождать одну из этих молодых дам в парке.
 Леди Бирлингтон оживилась при упоминании о молодых дамах. Она высокомерно посмотрела сначала на Сару, потом на Анну, лицо ее прояснилось.
 – Да это же племянница Делфинии и ее подруга, внучка Тракстона. Хорошие бедра у обеих. Конечно, Эдмунд может идти.
 – Но, тетя Мэдди! Не думаю, что вы хотите, чтобы я пошел...
 – Чепуха. Ты никогда не найдешь жену, если будешь ходить за мной как привязанный. – Ее карета подъехала к обочине, и довольно пожилой лакей неторопливо слез с запяток и пошел открывать ей дверцу. – Просто положи эти вещи в карету и иди на прогулку.
 – Но тетя Мэдди, я...
 В этот момент из библиотеки вышла тетушка Сары, сжимая в руках две книжки. Она остановилась, увидев эту небольшую компанию.
 Леди Бирлингтон помахала ей тростью.
 – Вот и вы, Дельфиния. Мы как раз организуем небольшую прогулку для молодых людей. Почему бы вам не поехать в моей карете, пока дети не прогуляются до конца парка?
 – Дети? – Леди Лангтри взглянула на Ника и залилась ярким румянцем. – Не думаю, что это хорошая...
 – Чушь собачья, – сказала леди Бирлингтон. Она повернулась к карете и с помощью лакея забралась внутрь. Устроившись на плюшевых подушках, она махнула рукой Делфи. – Залезайте. Не будем терять целый день.
 – Да, но у нас есть дела и...
 – У меня самой есть дела. Мы их сделаем вместе. Давайте садитесь. Пусть молодые люди повеселятся.
 Хмурясь, Делфи позволила лакею помочь ей сесть в карету.
 – Не уверена, что прилично оставлять их одних с...
 – Они не одни, они вместе. Ничего плохого в этом нет. Разве что Бриджтон решит покончить с Эдмундом.
 Она прищурила голубые глаза и высунулась из окна, задумчиво глядя на Ника. Он поклонился.
 – Я постараюсь сдержаться.
 – Спасибо. Хотя можно понять такое желание, это будет неприлично на глазах у дам.
 Эдмунд дернул себя за галстук.
 – Тетя Мэдди, я думаю, что мне следует...
 – Ты будешь сопровождать мисс Тракстон. Думаю, леди Каррингтон лучше оставить лорду Бриджтону; она знает, что делать, если он выйдет из повиновения. Для пущей уверенности мы пошлем с вами лакея. – Леди Бирлингтон высунулась из кареты.
 – Матерс!
 Пожилой лакей вытянулся по стойке «смирно», глаза его слезились и разбегались в стороны.
 – Да, миледи?
 – Молодые люди собрались на прогулку. Останься с ними.
 Она с удовлетворенным вздохом снова уселась на сиденье.
 – Вот. Теперь приличия соблюдены.
 Через несколько секунд карета неспешно двинулась по улице, а маленькая компания зашагала к парку, их задерживала лишь медлительность лакея.
 Ник подумал о том, не входило ли в намерения леди Бирлингтон с самого начала навязать им самого нерасторопного лакея, какого только она могла найти, и таким образом продлить их прогулку. Не зря ее прозвали Безумной Мэдди. В ее старом теле обитали железный характер и ум, более острый, чем подозревали большинство ее знакомых.
 Они подошли к краю парка и направились по одной из тенистых аллей. Было довольно прохладно, бледный солнечный свет усеял пятнами дорожку перед ними.
 Анна и Эдмунд шли сзади, за ними тащился лакей. Ник искоса взглянул на свою спутницу, которая смотрела прямо перед собой, не видя окружающей се красоты.
 – Ну, дорогая? Вы хотели меня видеть?
 – Не здесь, – сурово ответила она, оглядываясь через плечо. – Я просила вас поговорить со мной наедине.
 – Если бы мы были одни, то зашли бы гораздо дальше простых разговоров. – Его опьяняло даже то, что он просто шел рядом с ней, не прикасаясь. Если бы они остались наедине... Его панталоны натянулись, и он выругал себя за то, что отвлекся.
 Сара вздохнула:
 – Я хотела спросить вас о сэре Баутоне. Он... Я хотела убедиться, что с ним все хорошо.
 – Он в полном порядке. Немного кружится голова, но не настолько, чтобы кто-то заметил. Он никогда не отличался особой разумностью своих речей.
 – Так вы его сегодня видели?
 Ник кивнул:
 – У него на лбу громадный синяк, но в остальном он не пострадал.
 – Слава Богу! Я боялась, что он потерпел больше, чем казалось.
 – Нет, – ответил Ник, пользуясь моментом, чтобы полюбоваться тем, как она ходит, – быстрыми, решительными шагами, словно точно знает, куда идет. Никогда еще он не соблазнял женщину с таким характером, и это было необычайно увлекательно.
 – Интересно, рассказал ли он кому-нибудь... – Она замолчала и пожала плечами. – Конечно, это не имеет значения.
 – Не бойтесь. Я убедился, что сэр Баутон никому не скажет ни слова о вашей маленькой встрече вчера вечером. Он очень смутился, когда увидел меня. Он перешел на противоположную сторону улицы, словно боялся, что я его узнаю.
 Она сморщила лоб.
 – Возможно, мне следует желать, чтобы он распустил слух. Видит Бог, это только поможет моему делу.
 И помешает делу Ника. Если бы леди Карринггон преуспела в том, чтобы погубить себя в глазах общества, ему пришлось бы отказаться от всякой надежды сделать ее своей любовницей. Он взглянул вниз, на профиль Сары, любуясь ее густыми черными волосами и изгибом ее удивительно длинных ресниц. Ему хотелось провести пальцами по чистой линии ее прямого носика, упрямо вздернутому подбородку и губам, а потом ощутить их вкус.
 – Сара, зачем вы за мной послали?
 Ее бледное лицо слегка порозовело.
 – Я хочу попросить вас об одолжении.
 – О каком?
 Сердце Сары наполнила благодарность. Она большую часть ночи пролежала без сна, размышляя над возможными вариантами. С наступлением рассвета она вскочила с постели, быстро написала Нику записку и тотчас же отправила ее, боясь передумать.
 – Как вы понимаете, мне не слишком везло в поисках мужчины, подходящего для брака.
 – Я это заметил.
 Хотя в его глазах явно светилось озорство, ей казалось, что он не смеется над ней.
 – Мне может понадобиться помощь.
 – А! Вы хотите, чтобы я научил вас искусству соблазнять и это помогло бы вам быстрее поймать вашу жертву?
 – Нет, мне просто нужно содействие в подборе подходящего кандидата. С остальным я вполне способна справиться сама.
 – Неужели?
 Она поняла, что он намекает на ее неудачные попытки с Хьюлеттом и Баутоном.
 – Если бы я была более осторожна в выборе, я бы уже была замужем и получила свободу делать, что хочу.
 – Понимаю. Итак, моя единственная услуга – указать возможных кандидатов на искушение? – Оглянувшись, Ник увидел, что Эдмунд с Анной остались так далеко позади, что их даже не видно. Он тут же взял Сару под руку и нырнул с тропинки в просвет между кустами.
 Недалеко от этого места он обнаружил низкую скамью под большим узловатым деревом, распростершим свои ветви далеко в стороны над густой травой. Он повел се в этот альков и остановился, глядя на нее. Она стояла у края скамьи с таким видом, будто была готова мгновенно пуститься в бегство.
 – Думаю, я начинаю понимать.
 – Неужели? – Она пристально посмотрела на него.
 – Поскольку вы просите у меня помощи в поисках подходящего супруга, могу лишь предположить, что вы отите, чтобы я нашел такого человека, у которого полностью отсутствуют моральные устои.
 На ее лице промелькнуло удивление.
 – Нет. Я просто искала человека более... покладистого.
 – Покладистого?
 – Да. Такого, который не станет вмешиваться в мою жизнь.
 Он рассмеялся – она просто прелесть. Он поставил ногу на скамью, потом наклонился вперед и провел большим пальцем по ее нижней губке. Это прикосновении было столько же бархатисто-нежным, сколь и запретным.
 – Начать с того, что вам следует избегать мужчин вроде меня. – Все тело Сары загорелось, она едва сдерживалась, чтобы не поднять к нему лицо в ответ на его прикосновение. Она не дышала, пока он не снял руку с ее щеки. – Это возможно. Но потребуется время. А как насчет Грейлея? Он будет мешать?
 – Я найду способ обойти Энтони. Возможно, с помощью Анны, которая, кажется, способна привлекать его внимание, даже не слишком стараясь.
 Ник улыбнулся:
 – Не сомневаюсь, что вы избавитесь от брата, если займетесь этим. Но это только начало. – Он скрестил руки на груди и смотрел на нее, словно волк, подстерегающий жертву. – Вы должны понимать грозящую вам опасность. Чтобы сделать предложение, вам понадобится остаться наедине с мужчиной. Есть вероятность, что он забудется.
 – Тогда я закричу.
 – А если вас никто не услышит? Или еще хуже... – Он шагнул ближе. – Что, если этот образец совершенства не даст вам закричать?
 – Тогда он не будет образцом, не так ли?
 – Ни один мужчина не бывает святым, Сара.
 Сара не была уверена, что ей понравится святой.
 – Как он может меня остановить?
 Ник поцеловал ее. Только что он стоял рядом с ней, и вот уже прижимает ее к себе, его рот зажимает ее рот, а руки бродят, где им заблагорассудится.
 Ее первым импульсом было бороться с ним, но его поцелуй заставил ее забыть об этом. Страсть Ника окутала ее, захлестнула волной чувственности, настолько всепоглощающей, что она испугалась.
 Внезапно он отпустил ее, она попятилась и ударилась коленями о край скамейки так сильно, что у нее лязгнули зубы. Мысли ее закружились от одолевающих ее чувств, которые пробудил его поцелуй. «Господи, неудивительно, что за этим мужчиной бегают толпы женщин».
 Ник смотрел на нее сверху такими темными глазами, что они казались почти черными.
 Сара прижала дрожащие пальцы к губам.
 – Вам не нужно было этого делать.
 – С нашей первой встречи вы так и напрашивались на поцелуй.
 – Только не на ваш поцелуй, – ответила она. Ей показалось, что в его голосе она уловила намек на презрение.
 – Да, – со слабой улыбкой согласился он. – Немой. Понемногу сердце Сары успокоилось, лицо остыло, а руки перестали дрожать. Но мысли все еще разбегались после его поцелуя. Он прав: она понятия не имеет, как справляться с подобными нападениями.
 – Вы мне покажете, как сопротивляться поцелуям? Взгляд Ника остановился на ее губах. После долгого молчания он ответил:
 – Надо потренироваться.
 – Потренироваться?
 – О да. Долго тренироваться. Возможно, несколько часов.
 В ней что-то начало таять.
 – Часов?
 – Чтобы выработать способность к сопротивлению. – Насмешливая улыбка смягчила его лицо. – Если бы вас целовали как следует раньше, милочка, вы бы не реагировали так сильно. Это как с вином: если пить понемногу каждый вечер, оно не слишком подействует на вас, когда вы выпьете больше.
 Она ни секунды ему не верила, но мысль о долгих часах опьяняющих поцелуев казалась ей такой восхитительно грешной!
 – Откуда я знаю, что это не трюк?
 – С вашей стороны мудро сомневаться во мне. Мужчины не всегда говорят правду. – Он сверкнул улыбкой. – Пусть это будет урок номер один.
 – Я это уже знаю, – фыркнула она. – Присоединимся к остальным?
 Ник усмехнулся. Его вдовушка не только восхитительна, она и неглупа. Наверное, он должен считать себя виноватым, но он не чувствовал вины. Он ощущал себя более живым, чем в прошлые месяцы. Если нужно притвориться ее другом, чтобы заполучить в любовницы, пусть так и будет.
 – Очень хорошо. Вместе мы достигнем поставленной вами цели.
 – Благодарю вас. – Она поколебалась, потом спросила: – Но что вы за это потребуете?
 – Один поцелуй, который не будет иметь отношения к нашим урокам. Время и место выберу я.
 – И это все? Вы возьмете на себя все эти хлопоты всего за один поцелуй?
 Она была так восхитительно невинна! Ник приподнял ее подбородок.
 – За него и за ваше слово, что вы сохраните наш договор втайне. Возможно, вы захотите погубить себя, но я не хочу.
 – Это справедливо.
 – Очень хорошо. – Слабые голоса донеслись до их ушей. – А, мисс Тракстон и почтенный Эдмунд. Вернемся на дорожку и подождем их?
 Сара кивнула.
 Вскоре показались Анна и Эдмунд и разразились восклицаниями, как они повсюду искали пропавшую парочку. Следом за ними на дорожке показался задыхающийся, пошатывающийся лакей. Ник отмел их вопросы с небрежной уверенностью, от которой у Эдмунда открылся рот, а Анна с подозрением в упор посмотрела на него.
 Пока Ник шел рядом с Сарой к поджидающему экипажу, его мысли были заняты их договором.
 Он хотел найти способ приблизиться к ней, и теперь он получил такую возможность, а то, что она сама позвала его, делало все приключение еще более восхитительным. Улыбаясь, Ник помог Саре сесть в экипаж.
 Он получит очень большое удовольствие, обучая свою воспитанницу.




 Глава 11


 Подобно бабочке, появляющейся из кокона, Гиббертон-Холл стряхнул с себя пыль и плесень, державшую его и плену столько лет. Восточный коридор был наконец закончен, крышу починили, камины укрепили, и в просторных, пустых спальнях витал смешанный запах краски и носка. Уже заказали ковры, и их скоро должны были доставить. Та мебель, которую еще можно было спасти, скоро вернется на свои места. Мистер Пратт составлял список предметов, которые нужно купить.
 Большой зал тоже был почти готов. Стены оштукатурили и покрасили, полы почистили песком и отполировали, вычищенную деревянную обшивку стен натерли до блеска. Все, что осталось, – это заменить дубовые панели в холле.
 Последней была запланирована реставрация западного крыла. Из-за больших повреждений крыши на это ушло бы несколько месяцев, даже при наличии армии искусных мастеров.
 Позднее солнце освещало верхушки деревьев, когда Ник вернулся из города. Его мысли занимала прогулка с Сарой. Он оставил свой фаэтон конюху и вошел в Гиббертон. Лакей взял у него шляпу и перчатки и удалился, что-то тихо пробормотав. Ник остановился и оглядел большой зал, отремонтированный, с сияющими полами, роскошно обставленный. Нику следовало ощутить торжество, но он только почувствовал, что он дома.
 Он никогда не предполагал, что это смутное ощущение неудовлетворенности, всегда пронизывающее его поступки и мысли, в действительности – желание иметь собственный дом. Ник медленно шел по залу, и его шаги гулко отдавались в тишине. Кочевое существование, которое он вел с матерью, следуя за ней от одного ее покровителя к другому, никогда не позволяло ему такой роскоши – ощутить себя на своем месте, дома.
 Ник Подошел к окну библиотеки и посмотрел на усыпанную листьями лужайку. Слава Богу, у него теперь нет сердца, которое могло бы разбиться: смерть Виолетты решительно покончила с такой возможностью. Он больше никогда не позволит себе страдать от избытка чувств, которые искалечили жизнь его матери.
 Он верил в нечто более сильное, чем любовные иллюзии, – в чистое, без прикрас, влечение. Именно это связывало его с Сарой. Он провел ладонью по губам, словно на них остался след ее прикосновения. В ней были страсть и тот огонь, который делал таким восхитительным ее общество.
 Ник оглядел библиотеку и на миг представил себе, как она входит в эту комнату с характерной для нее порывистостью, с улыбкой на губах, со сверкающими глазами. В; комнате вдруг стало тепло и светло, тишина перестала быть гнетущей.
 Когда он отвернулся от окна, внезапная вспышка света промелькнула в уголке его глаза, потом исчезла. Ник крепко зажмурился, прижал ладонь к глазам. Черт побери, только не это! Он стоял, а тяжесть в его глазницах росла; мучительное давление медленно нарастало и в виске. Почему это должно было случиться сейчас, в самый неподходящий момент? Завтра он должен встретиться с Сарой, Но боль все нарастала. Он больше не мог ее вынести, вышел из библиотеки и направился в огромную хозяйскую спальню. Кто-то раздвинул шторы, и ослепительный светлился в комнату. Выругавшись, он занавесил окна и рухнул на кровать, молясь, чтобы боль утихла.
 Тетушка Делфи вплыла в комнату и резко остановилась, увидев стоящую у окна Сару.
 – Ох, я тебя не заметила. Сара! Ты плачешь? – Она поставила на столик шляпную коробку и подошла, тревожно морща лицо.
 – Господи, нет, тетушка Делфи. – Но ей очень хотелось плакать. Энтони сегодня утром получил известие, что Маркус едет в Бат. Ее время заканчивается, а она не видела Ника уже больше четырех дней.
 Где он? Он обещал помочь ей, а потом исчез. Ну, она шала, что ослепительный граф Бриджтон – не святой. И уж, конечно, то, что помешало ему выполнить свое обещание, было чем-то предосудительным, и она не желала иметь с этим ничего общего.
 Сара поймала любопытный взгляд Делфи и заставила себя улыбнуться.
 – Ты слышала, что Маркус едет к нам?
 – Кажется, Маркус испытывает облегчение.
 – Уверена, так и есть.
 Он был в ярости, когда узнал, что усилия леди Бирлингтон сосватать племянника привели к прогулке в парке с мужчиной, который, по его мнению, был сомнительным повесой или и того хуже. Неужели нужна целая армия, чтобы уследить за ней? И он явно вызвал войска. С легким вздохом Сара повернулась в тетушке, потом увидела коробку.
 – Ты ездила по магазинам?
 На лице Делфи появилось выражение озорства.
 – Да, все утро. И я купила шляпку!
 Сара широко раскрыла глаза, не только из-за энтузиазма тетушки, но и по причине незнакомого выражения на ее лице. Тетушке Делфи никогда не была свойственна шаловливость.
 – Можно мне посмотреть? Делфи бросила взгляд на дверь.
 – Наверное... но погоди. – Она пробежала через комнату и закрыла дверь, потом отнесла коробку Саре. – Мне ее захотелось, как только я ее увидела, но я боялась, что она слишком уж необычная. – Она открыла коробку и достала фантастическое сооружение из лент, бантиков и перьев.
 Больше перьев, чем положено любой шляпке. А цвета...
 – Господи, она совершенно... Ты ее уже надевала?
 – Еще нет, – ответила Делфи, глаза ее горели от возбуждения. Ее руки порхали над шляпкой, словно выбирая, что погладить сначала – красную бархатную ленточку, светло-зеленый бантик или одно из множества громадных оранжевых перьев. – Как ты думаешь, – надеть?
 Это было так нехарактерно для тетушки, что Сара улыбнулась. Возможно, Делфи просто пытается развлечься после исчезновения графа. Он теперь редко появлялся, и Сара могла лишь надеяться, что Ник предупредил этого человека, чтобы он держался подальше, хотя этот жест выглядел слишком рыцарственным для распутного Бриджтона. Она достала шляпку из коробки.
 – Конечно, ты должна ее примерить. Вот, я помогу.
 Через несколько секунд тетушка Делфи стояла перед маленьким зеркальцем над каминной полкой в этой нелепой шляпке на голове. Она с тревогой посмотрела на Сару:
 – Что ты думаешь? Это не слишком шокирует? Я не хочу, чтобы меня сочли фривольной.
 Сара оценивающим взглядом посмотрела на Делфи.
 – Нет. Я не думаю, что это нарушает нормы приличия. – В обрамлении капора лицо немолодой уже женщины стало очень привлекательным, словно яркие цвета бросили на него свой отблеск. – Правда, выглядит чудесно.
 Делфи вдруг рассмеялась и сразу помолодела на много лет.
 – Ты так считаешь? Мне вдруг захотелось купить и новое платье. – Она ладонью пригладила свое практичное серое платье для прогулок.
 – Конечно, – согласилась Сара. – Если хочешь, я поеду с тобой.
 – Мне не терпится отправиться сейчас же, но я обещала леди Бирлингтон, что сегодня утром навещу ее, и она будет разочарована, если я не приеду.
 – Тогда завтра. У меня нет никаких планов на следующий день.
 «Из-за этого пустомели Николаса Монтроуза», – с обидой подумала она, в то время как ее тетушка вылетела из комнаты, как на крыльях.
 С Делфи происходит что-то странное. Но кажется, ее увлечение прошло. Сара могла только благодарить судьбу. Возможно, тетушка осознавала свои возможности и впервые за многие годы занялась собственной судьбой.
 Жаль, что Сара не может сделать то же самое. Нахмурившись, она снова подумала о том, что произошло с Ником. Она уже устала ждать и гадать, где он и когда свяжется с ней. Ее взгляд упал на секретер и остановился на чернильнице. Через мгновение перо Сары уже стремительно выводило буквы послания, адресованного далеко не достопочтенному графу Бриджтону.
 – Хопкинс донесет, – тихо предостерегла Анна.
 Сара посмотрела на узкую спину кучера, который сидел на облучке ландо, сжимая в узловатых пальцах поводья.
 – Ну и пусть. Я не нарушаю никаких приличий. – Пока, во всяком случае».
 – Сара, ты пригласила мужчину, беспутного повесу, тайно встретиться с тобой в парке. Ты должна признать, что это несколько предосудительно.
 – Чепуха, – запальчиво ответила Сара. – Я всего лишь собираюсь поговорить с ним несколько минут. Что в этом плохого? – «Если он еще придет».
 Повинуясь ее указаниям, Хопкинс остановил ландо у маленькой поляны. Сара нервно потерла о колени руки в перчатках и спросила себя, следует ли ей выйти. Она не хотела казаться слишком нетерпеливой, но ведь они с Ником заключили сделку, и она была твердо намерена заставить его сдержать слово.
 Приближающийся топот копыт одинокой лошади заставил ее сердце бешено забиться. Высокая фигура Ника показалась вдалеке, и Сара не могла отвести от него глаз. Ни один мужчина так хорошо не скакал на коне и не выглядел столь сногсшибательно.
 Когда он подъехал ближе, она заметила, что он бледен, глаза сильно ввалились, вокруг рта залегли глубокие морщины. Она поджала губы: точно такие же признаки она наблюдала у Джулиуса после разгульной ночи. Она не понимала, почему это имеет для нее значение, но ей было больно, что он приехал к ней после ночного кутежа. Еще хуже было то, что бледность лишь усиливала его красоту, придавала ей загадочности. Это больно задело, даже возмутило ее.
 Он приблизился к ландо и натянул поводья, потом приподнял шляпу.
 Она вздернула подбородок.
 – Что вы делали прошлой ночью? У вас ужасный вид.
 – Сара! – воскликнула Анна, и се лицо стало розовым, как розетки на воротнике ее пелерины.
 Но Ника это лишь позабавило. Он окинул ее взглядом, и кривая улыбка тронула его губы.
 – Я болел.
 – Возможно, вам следует оставить вино тем, кто к нему больше привык.
 – О, я к нему привык, милочка. Не сомневайтесь. А теперь вы хотите сидеть здесь и отчитывать меня или пойти прогуляться? У нас с вами есть одно незаконченное дельце.
 Сара поморщилась, так как Хопкинс ахнул от удивления.
 – Не могли бы вы выражаться более осмотрительно? – шепнула она.
 – Нет, – ответил он ей так же тихо. – Учитывая то, что вы задумали.
 – А что я задумала?
 Он усмехнулся, и у нес оборвалось сердце.
 – Уроки, – ответил он, произнося это слово очень ласково.
 Удивительно, как это она не сгорела со стыда. Он спешился и накинул повод на задник ландо, потом вернулся к ней, открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь.
 Сара заколебалась, неуверенно взглянув на Анну.
 – Боитесь? – тихо спросил он.
 Не успели замереть звуки его голоса, как она уже встала с сиденья. Видит Бог, она не позволит ему запугать се. Он протянул ей руку, когда она заколебалась на последней ступеньке, и она отважно разжала пальцы, надеясь ступить на землю раньше, чем он успеет прикоснуться к ней. Но она только потеряла равновесие. Резко повернувшись, она наткнулась на теплую стену груди Ника, и его руки, те, которых она так старательно избегала, сомкнулись вокруг ее талии.
 Его пальцы жгли ее сквозь одежду, и это жжение охватило ее всю. Она остро чувствовала его грудь у своей спины, а его бедра прижались к ее заду.
 Он отодвинул ее от себя.
 – Это было очень грациозно.
 Она бросила на него гневный взгляд. Анна осталась сидеть, глядя прямо перед собой; Хопкинс разинул рот. Сара откашлялась.
 – Я собираюсь поговорить с лордом Бриджтоном наедине. Мы будем сидеть на той скамейке, на виду. Чопкинс, ты останешься с мисс Тракстон.
 Кучер взял себя в руки, но глаза его упрямо блеснули.
 – Мне следует пойти с вами, миледи.
 – И оставить мисс Тракстон без охраны? Этого нельзя делать. Мы вернемся быстро, вы и оглянуться не успеете.
 Ник взял Сару под руку и повел к скамейке. Она стояла в густой тени, хотя и на виду у сидящих в ландо. Сара уселась и подняла взгляд на Ника:
 – Простите, что потревожила вас, но...
 – Я нашел мужчину, подходящего для ваших планов.
 Она сглотнула.
 – Уже?
 – Когда знаешь, что нужно искать, это не так трудно.
 – Кто он?
 – Все в свое время, дорогая. Сначала наше маленькое дельце, урок. – Его взгляд остановился на ее губах. – Вы не можете бегать с волками, не зная, как с ними сражаться.
 – Я же справилась с лордом Хьюлеттом.
 – Но только после того, как он подобрался к вам гораздо ближе, чем вам бы хотелось. – Внезапная мрачность его голоса удивила Сару.
 – Очень хорошо. Но Хопкинс следит за нами каждую секунду.
 – Тогда нам придется уйти. Подождите, пока он начнет дремать. – Ник насмешливо взглянул на нее. – Я удивлен, что вы не взяли с собой еще тетушку и брата.
 – Ну как вам это нравится! Я же не о своей репутации беспокоюсь, а о вашей. Это вы хотели избежать скандала, а не я.
 Наверное, это его поразило, так как он долго смотрел на нее сверху вниз.
 – Спасибо.
 Его голос звучал тихо и нежно, и Саре внезапно захотелось плакать. Она прокашлялась.
 – Не стоит благодарности. – Она с любопытством изучала выражение его лица. – Что делает вас таким не похожим на всех других мужчин, с которыми я когда-либо встречалась?
 Он не спросил у нее, что она имеет в виду. И это ей тоже в нем нравилось. Он пожал плечами.
 – Жизнь никогда меня не баловала.
 – А, ваша мать.
 Он круто повернулся к ней:
 – Что вы знаете о моей матери?
 – Только то, что мне рассказала леди Бирлингтон, а это очень мало.
 – Если она сообщила вам хоть что-то, этого уже слишком много. – Он бросил взгляд на Хопкинса и улыбнулся. – Смотрите. Он уже начинает дремать.
 – Это не займет много времени. Иногда он засыпает прямо во время поездки. – Она снова посмотрела на Ника. – Сколько вам было лет, когда умерла ваша мать?
 Его лицо стало замкнутым.
 – Тринадцать.
 – Как это ужасно для вас.
 В каком-то смысле это было облегчением.
 Сара могла лишь догадываться о той боли, которая скрывалась за этим простым утверждением. Она посмотрела на холодное лицо графа и осознала, как успешно ему всегда удается уводить от себя беседу.
 – Хотите поговорить об этом?
 Лицо его дрогнуло, и она уловила выражение такого острого страдания, что сердце ее сжалось. Потом он протянул руку и поднял ее на ноги.
 – У нас есть более интересное занятие, чем разговоры. – С этими словами он повел ее по тропинке, подальше от глаз сидящих в экипаже, и остановился на поросшей травой полянке. – Вы готовы, милочка?
 Медленная, сонная улыбка смягчила морщинки вокруг его рта. Он взял ее руку и повернул ладонью вверх. Опытным движением большого пальца он расстегнул одну из крохотных перламутровых пуговок. Ее перчатка раскрылась и обнажила нежную кожу запястья Кожа загорелась, словно он погладил ее.
 – Ч-что вы собираетесь делать? – «Господи, неужели это ее голос, такой задыхающийся и неуверенный?»
 Он легонько провел кончиками пальцев по открытой коже, и Сара резко втянула воздух. Тысячи острых иголок пробежали вверх по ее руке и угнездились в самых неожиданных местах.
 Ник расстегнул еще одну пуговку и еще одну. Затем осторожно стянул перчатку с ее руки.
 – Ошибка большинства женщин, когда они имею дело с мужчиной, в том, что они думают, будто все удовольствие заключено в самом половом акте. Это совсем не так. Начало, ожидание может быть таким же сладким как и само совершение.
 – Правда? – Она прокляла свой голос за то, что он так отвратительно дрожит от слабости.
 – Требуется определенный набор знаний, чтобы соблазнить мужчину и не быть... – его взгляд опустился на ее губы, – укушенной.
 Пальцы ее свободной руки нащупали ручку ридикюля и прижали его к телу.
 – Я не боюсь быть укушенной.
 – А следует побаиваться.
 – Женщине может грозить опасность в обществе рас путника, только если она потеряет мужество. – Она твердо встретила его взгляд. – Я слишком хорошо владею собой, чтобы такое произошло.
 Внезапная улыбка сделала его неотразимым.
 – Неужели?
 Сара смело положила ладонь на его грудь, пальцы е слегка согнулись и прижались к его коже.
 – Я думала, мы пришли сюда, чтобы поупражняться в поцелуях.
 Он прищурился и нахмурил брови:
 – Вы не знаете, в какую игру играете.
 – Разве? – Она с радостью увидела, как он вдруг напрягся. И ее рука медленно скользнула вверх по его груди.
 Он накрыл ее руку своей и остановил.
 – Вы – опьяняющая женщина, Сара. Думаю, вы даже сами не знаете, до какой степени.
 Остро чувствуя тепло его ладони, накрывшей ее руку, Сара жалела, что ее сердце так стремительно бьется, что голова ее так кружится.
 Ник убрал ее руку со своей груди.
 – Несомненно, вам понятен основной принцип, лежащий в основе искушения.
 – Вы забыли, что я уже была замужем? И еще у меня пять братьев, и ни один не похож на святого.
 – Да, но они люди почтенные. – Блеск в глазах Ника заставил ее смущенно шевельнуться. – Я не виню вашего брата за то, что он так упорно следит за вами. Вы опасны.
 – Но вы не обратили на него никакого внимания. – Она задумчиво посмотрела на него. – Почему вы не страшитесь Энтони? Обо всех остальных этого не скажешь.
 – Возможно, потому, что награда намного превосходит риск.
 Искушающий тембр его голоса заставил ее вздрогнуть. Ей очень не нравилось, когда он так делал, – заставлял ее чувствовать себя особенной. Она все больше утверждалась и мысли, что он привык поступать так со всеми женщинами.
 – Я боялась, что вы откажетесь приехать сегодня, – выпалила она.
 Он обдал ее взглядом, от которого ей почему-то стало жарко.
 – И упустить такой случай?
 Сара сглотнула.
 – Вы сказали, что у вас есть для меня кандидат в мужья. Кто он?
 – Все в свое время, дорогая. – Он развязал ленты ее капора. – Вы будете в театре в среду?
 – Конечно. Дают новую пьесу. Но кто...
 Ник снял с ее головы капор.
 – Я встречу вас там и укажу вам его. Затем... – Он бросил капор на землю. – Как вы говорили, вы сможете справиться с этой ролью.
 – Конечно, – ответила она с притворной уверенностью, с некоторой тревогой глядя на брошенный капор.
 – Отлично. – Он взял ее за руку и увлек в густую тень. – Тогда я не буду волноваться. А пока разве мы не собирались попрактиковаться?
 Озорство в его глазах заставило ее улыбнуться в ответ. Она вдруг почувствовала себя легкой, как перышко, у нее чуть не закружилась голова от смеха. Солнце сияло, они были одни в этом идиллическом месте, и руки Ника обнимали ее за талию.
 Потом его рот накрыл ее губы. Он целовал ее, словно готов был проглотить, и она отвечала ему с неменьшим пылом. Когда он наконец прервал поцелуй, сердце Сары билось с угрожающей силой, и она слишком поздно поняла, что крепко сжимает лацканы его сюртука.
 Вернув себе способность дышать, она спросила:
 – Урок номер два?
 Он посмотрел на нее сверху, глаза его странно блестели.
 – Урок номер два: нельзя недооценивать силу простого поцелуя.
 – Вы поэтому просили поцелуй в качестве платы?
 Его губы скривились в улыбке, от которой ее сердце упало.
 – Конечно.
 Она настороженно смотрела на него.
 – Не слишком по-рыцарски с вашей стороны просить плату.
 – Если бы я был рыцарем, я бы не стал помогать вам губить свою жизнь.
 Сару охватило чувство неуверенности, и она сменила тему.
 – Еще какие уроки я должна усвоить?
 Он взял ее руку и положил на свой локоть, его прикосновения оставили горячий след на сгибе ее пальцев.
 – Номер три: если хотите показать мужчине, что вы им интересуетесь, притроньтесь к нему.
 – Каким образом? – Ее голос звучал так хрипло, что больше походил на шепот.
 Его губы раздвинулись в самодовольной улыбке.
 – Непосредственно.
 Ее взгляд опустился вниз на его идеально сидящие панталоны. Дорогая ткань ясно обрисовывала его мужское естество – длинное, толстое, налитое желанием. И этот человек улыбался ей, словно находил свое возбуждение забавным. Или он предвкушает ее реакцию?
 Не давая себе времени обдумать свои действия, она протянула руку и положила ее на очертания его напряженного жезла. Ее пальцы сомкнулись вокруг него и легонько сжали.
 Улыбка Ника примерзла к лицу. Его густые ресницы опустились на глаза, и несколько мгновений он стоял неподвижно.
 – Ну? – бархатным голосом спросила она. – Я все сделала правильно?
 – Не совсем. Мои брюки еще застегнуты.
 Она отдернула руку, щекам стало жарко. У этого человека нет ни капли чести.
 Его губы мучительно раздвинулись в улыбке.
 – Собственно говоря, я не совсем это имел в виду, когда говорил о прикосновении.
 Она покраснела от смущения.
 – Нет?
 – Нет. Я имел в виду нечто немного более... деликатное. Например, провести пальцем по руке мужчины, дотронуться щекой до его щеки во время танца. Мужчин опьяняют такие прикосновения, хотя и не так, как то, что вы сделали со мной.
 – Думаю, на сегодня уроков достаточно, – холодно сказала она, отворачиваясь.
 Он поймал ее руку и заставил повернуться к себе лицом.
 – Вы – удивительная женщина, Сара Лоренс. Тихие звуки его голоса смягчили ее смущение, и она выжидающе посмотрела на него.
 – Что вы сделаете, если развратник шепнет, что ваши глаза переливаются, словно озеро, кожа нежна, как шелк, а голос подобен бархату, касающемуся обнаженной кожи?
 – Я рассмеюсь.
 «Если только не Ник будет произносить эти смехотворные банальности. Особенно если он будет пытаться соблазнить меня».
 – Ай-ай-ай, Сара. Такой бессердечный ответ обескуражит вашего оппонента и заставит его уползти в кусты и оставить вас ни с чем. Вы же этого не хотите. Вы желаете, чтобы он был смелым, страстным, обезумевшим от вожделения.
 Это правда, особенно насчет безумия.
 – Мне понадобится ободрить его. И вы мне уже показали, как это делать.
 Он улыбнулся медленной, уверенной улыбкой, глаза его потеплели.
 – Итак, предположим, что я мужчина, которого вы только что выманили в сад. Почему бы вам не попрактиковаться на мне?
 Сара прикусила губу. Если бы она была по-настоящему наедине с Ником, ее бы невозможно было остановить.
 Он нагнулся к ней поближе, так что его голос был подобен прикосновению ветерка к влажной коже.
 – Приезжайте сегодня вечером в Гиббертон-Холл, Сара. Я пришлю экипаж. Там мы сможем попрактиковаться всерьез.
 До сегодняшнего дня она бы согласилась. Но теперь она слишком хорошо сознавала, как опасно остаться с ним наедине.
 – И что это даст?
 – Есть вещи, которые вам следует знать, если вы собираетесь соблазнить мужчину, Сара.
 – Я просто хочу, чтобы он согласился на мне жениться, ничего больше.
 Он нетерпеливо отмахнулся:
 – Если вы хотите, чтобы мужчина так быстро дошел до этой точки, вам придется его соблазнить. Это единственный способ.
 Ей очень не хотелось это признавать, но он был прав.
 – И все же... Я думаю, вы просто пытаетесь остаться со мной наедине, чтобы снова поцеловать.
 – Если бы я хотел вас поцеловать, вы бы сейчас не разговаривали.
 – А если я не захочу, чтобы меня целовали? – спросила она, заинтригованная.
 Его глаза потемнели, и у Сары перехватило дыхание. Они были совсем одни, ландо стояло слишком далеко, чтобы Хопкинс и Анна услышали ее крики. С сильно бьющимся сердцем она шагнула прочь от Ника и наткнулась спиной на шершавую кору дерева.
 Ник положил руку на ее плечо и придвинулся ближе.
 – Урок четвертый: никогда не бросайте мужчине вызов, если не готовы справиться с последствиями.
 От горячего желания она вся затрепетала, в глазах потемнело, она остро ощущала присутствие его губ всего в каком-то дюйме от своих. Она посмотрела на чувственную линию его рта, и у нее перехватило дыхание.
 – Вы меня не поцелуете, – прошептала она, стараясь заставить голову работать, потому что все, чего ей хотелось, – это раствориться в его жарких объятиях.
 Он выпрямился со слабой улыбкой на губах.
 – В этом нет нужды. Понимаете? Вы знаете о мужчинах гораздо больше, чем полагаете, моя дорогая.
 – Я знаю достаточно, чтобы понимать, что им нельзя доверять, – рассердилась она. – Никогда.
 – Это правда. И что вы станете делать, когда выйдете замуж?
 – Все, что захочу.
 – А что, если вы захотите... меня?
 У нее пересохло во рту.
 – Вас?
 Он провел пальцем по краю ее губ до подбородка, за пальцем тянулся жаркий след.
 – Вы хотите меня, Сара.
 – Откуда вы знаете?
 – Потому что вы разоружились. – В ответ на ее удивленный взгляд он указал ей под ноги. – Вы уронили свой ридикюль.
 Словно во сне, она посмотрела вниз, туда, где у ее ног лежал ридикюль рядом с забытым капором. Проклятие, это несправедливо. Ему стоило только приблизить свои губы к ее рту, и она потеряла рассудок.
 Крохотные иголочки закололи у нее в животе. Тонкий аромат одеколона Ника был убийственной смесью сандалового дерева и чистого жара.
 – Я все время роняю ридикюль. Это у меня дурная привычка.
 – А это у меня дурная привычка. – Ник положил вторую руку на дерево у другого плеча Сары, поймав ее в самодельную ловушку из своих рук.
 Он мягко улыбнулся, и Сара не могла отвести взгляда от его рта.
 – Бедная Сара. Так много времени проводить в обществе мужчин и не понимать самого главного. Именно преследование, а не пойманная добыча больше всего волнует мужчин. – Его взгляд скользнул по ее лицу, прикасаясь к бровям, щекам, затем вернулся и остановился на ее губах. – Поцелуй – только начало войны, первая стычка. И поэтому он очень важен.
 – Если бы я хотела освободиться, я бы ударила вас ногой, – сказала она, хотя ее кости таяли, становясь мягкими, как теплое масло.
 – И вы бы смогли? – Он наклонился и провел губами по ее лбу, остановился у виска, где его теплое дыхание шевелило прядки ее волос. Сара закрыла глаза под этим напором неприкрытой чувственности, который растопил остатки ее сопротивления. На мгновение она пожелала его так сильно, что ей с трудом удалось удержаться, чтобы не упасть в его объятия и послать к черту все запреты.
 – Сара, – прошептал он у ее щеки, – ваша цель – искушать мужчину, за которого вы решите выйти замуж, пока он не обезумеет от плотского желания. Пока не решит, что должен получить вас любой ценой – даже женитьбой. Простого поцелуя будет недостаточно.
 – Нет?
 Ник сдержал ухмылку при виде ее изумленного лица.
 – Конечно. Он должен так от вас обезуметь, чтобы бросить вызов вашим сердитым братьям и принести клятву перед алтарем раньше, чем поймет, что наделал.
 Она нахмурилась.
 – Что вы предлагаете?
 – В дополнение к поцелую вам надо выглядеть немного... взъерошенной.
 – Взъерошенной? – Ее голос поднялся на октаву. – Как?
 Его брови издевательски вздернулись.
 – Возможно, вам придется немного измять платье. – Его руки спустились к ее шее. Ее кожа согрела кончики пальцев, и жар проснулся в его чреслах. Сохраняя невозмутимое выражение лица, он провел ладонью по ее плечу и спустил с него ткань платья. Белоснежная кожа сияла, нежные ямочки у основания шеи были наполнены таинственными тенями.
 Она смотрела на него, часто дыша, в груди стало тесно.
 – Вы... – Она осеклась. – Вы считаете, это сделает меня более желанной для него?
 – О да, – ответил он, ощущая, что панталоны слишком плотно прилегают к телу.
 Она облизнула губы, ее розовый язычок быстро пробежался по губам, а потом исчез.
 – Тогда мне придется попробовать.
 – Думаю, будет еще лучше, если вы сделаете так, – сказал он, проводя пальцем по нежному изгибу ее шеи до того места, где он переходил в плечо. Он вынул шпильку из се волос, и густые, темные локоны упали на ее светящуюся кожу. Он вынул еще одну шпильку и еще одну, пока ее не окутало пышное облако волос, лаская обнаженное плечо. Ник медленно вдохнул аромат лаванды.
 Она подняла к нему глаза:
 – Я... я выгляжу соблазнительно?
 – Боже, да, – прошептал он, глядя в ее глаза, завороженный этим светло-голубым цветом в окружении черных ресниц. В его ушах стоял рев от прилива чувственности, и, не успев осознать, что делает, он приник к ней жгучим поцелуем.
 Он должен обладать ею. Ощущать ее вкус. Сделать ее своей. Чтобы она могла думать только о нем и больше ни о ком.
 Сначала она застыла от его напора. Он рывком притянул ее к себе, его рука мяла ее нежную плоть под платьем. Вместо того чтобы отпрянуть, как он почти ожидал, она вцепилась в его плечи и вскоре уже отвечала на его поцелуй с такой же страстью. Поцелуй постепенно перерос в нечто большее. Ник замер в шоке. А Сара прижималась к нему, стонала ему в губы, ее руки запутались в складках его сюртука.
 Страсть охватила его, его чресла болезненно напряглись от жаркого желания. Он хотел ее с тех пор, как впервые увидел, и теперь она оказалась в его власти.
 Но не совсем. Он жаждал, чтобы она лежала в его постели, покорная и страстная, под ним, чтобы она запуталась в его простынях, полная огня, и его подушки пропитал божественный аромат лаванды. Каждая жилка в его теле стремилась к ней, и лишь с огромным трудом он сумел разжать объятия и отпустить ее, его хриплое дыхание разрывало окружавшую их тишину. Она отшатнулась назад, к дереву, ее волосы черным облаком окружали ее раскрасневшееся лицо, губы припухли и потемнели от его поцелуя.
 Долгое мгновение оба молчали, они просто стояли и смотрели, пока их дыхание постепенно не пришло в норму. Ник потер ладонью шею.
 – Сара, мы должны...
 – Хопкинс, наверное, умирает от беспокойства, и Анна тоже. – Она оттолкнулась от дерева и поправила платье. Провела неверной рукой по волосам.
 – Мои шпильки.
 Он поднял с земли три шпильки и протянул ей. Она выхватила их, будто боялась обжечь об него пальцы. Учитывая тлеющие угли вожделения, которое все еще сжигало его, она имела основания опасаться.
 Сара попыталась привести волосы в некое подобие порядка, руки ее дрожали. Она пробормотала проклятие, потом натянула на голову капор.
 – Большое спасибо за уроки. Я очень много узнала. И он тоже. Гораздо больше, чем ожидал.
 – Надеюсь, вы не находите мои действия слишком настойчивыми.
 Она метнула на него быстрый взгляд.
 – Вы очень правильно заметили. Я... я не знала, что некоторые мужчины способны заставить женщину забыть о своих целях. – Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Впредь я позабочусь о том, чтобы этого не случилось. Но сейчас я должна вернуться к Анне. С нетерпением буду ждать нашей встречи в среду в театре.
 Она ушла, оставив после себя аромат лаванды. Ник тупо глядел на лежащий у его ног ридикюль. В следующий раз он поцелует леди Каррингтон тогда, когда будет нести ее к себе в постель. Улыбаясь про себя, он пошел к своему коню.




 Глава 12


 Гиббертон-Холл звенел от фальшивых звуков баритона, французская песенка неслась сверху в холл. Ник остановился и отдал Уиггзу шляпу и перчатки.
 Помедлив в задумчивости несколько мгновений, престарелый дворецкий заметил:
 – Мне кажется, граф очень талантлив для француза.
 Голос стал еще более зычным.
 Ник поморщился.
 – Я бы назвал его пение громким, но не стал бы определять как талантливое.
 – Да, милорд. – Дворецкий взял у Ника редингот и собрался уходить.
 – Уиггз, – окликнул его Ник, – мне кажется, я должен вам десять гиней.
 Престарелый дворецкий выпрямился.
 – Да, милорд. Слуги усердно трудились, чтобы выполнить ваши поручения. Было очень приятно наблюдать за столь дружной работой.
 – Я велю Пратту выдать вам деньги сегодня. Надеюсь, слуги уладили недоразумение по поводу мокрого пятна в гостиной?
 Уиггз вздохнул:
 – Боюсь, мы никогда не решим этот вопрос, милорд. Теперь, после ремонта в этой комнате, пятна уже не видно. Но я рискну предположить, что десять гиней заставят их больше сосредоточиться на своих обязанностях.
 – Благодарю вас, Уиггз. Пожалуйста, передайте мою благодарность слугам.
 Дворецкий поклонился и заковылял прочь.
 Радовало то, как усердие слуг выросло одновременно со всеми улучшениями в Гиббертон-Холле. Подобно Уиггзу, они выпрямились, держались горделиво, быстро и с охотой выполняли свои обязанности. Так как все больше отремонтированных комнат появлялось в доме, Ник приказал Пратту нанять еще горничных и несколько лакеев. Появление новых лиц привело в восторг старых слуг, у которых вдруг появился целый отряд подчиненных, которыми можно было командовать.
 Ник прошел в библиотеку и сел в кресло за большой письменный стол. В нем жарко горело воспоминание о поцелуе. Он еще никогда не встречал женщину, похожую на Сару Лоренс. Ее эмоции всегда готовы били вылиться на поверхность; однако это была женщина, которая умела глубоко чувствовать.
 Эта мысль волновала его больше, чем ему хотелось признать.
 Дверь в библиотеку открылась.
 – А, вот вы где! – Анри вплыл в комнату и бросился в кресло напротив стола. – Прекрасный нынче день!
 – Действительно, – согласился Ник. Солнце сияло, затруднения со слугами, кажется, уладились, а женщина, которая станет его любовницей, сама позвала его. В общем, день был чертовски хорошим для хозяина Гиббертон-Холла.
 Анри бросил на него задумчивый взгляд.
 – Кажется, сегодня вы чувствуете себя гораздо лучше.
 Ник пожал плечами. Он не любил говорить о своей болезни, особенно сейчас, когда день сверкал золотом, а на сердце стало неожиданно легко. Придет время, когда болезнь окончательно схватит его и он не сможет бороться с болью без помощи маленьких коричневых пузырьков, которые привели его мать к гибели. Но сегодня думать о подобных вещах не хотелось.
 Граф радостно вздохнул.
 – Сегодня не по сезону тепло, не так ли? Вы нынче рано выезжали из дома, mon ami. Куда вы ездили?
 – В парк.
 – Но вы же его терпеть не можете! Вы говорили, что он слишком маленький и полон народу.
 – Я ошибался. – Ник подтянул к себе стопку бумаг, которые просил подписать мистер Пратт. – Мне все больше нравится этот парк. Он становится одним из моих любимых мест.
 – О нет! – воскликнул Анри, глаза его горели, кончик носа подрагивал от любопытства. – Здесь замешана женщина?
 Ник проигнорировал его.
 – Наверное, это так. Что еще могло заставить вас так сиять? – Граф встал, подошел и присел на край стола. – Вы мне все расскажете? Или мне придется вытягивать из вас эти сведения?
 Ник откинулся на спинку стула.
 – Не имею желания обсуждать свою личную жизнь с таким бездельником, как вы.
 – А! Вы играете в рыцаря? – Анри нахмурил брови. – Это может оказаться серьезным. Вы уверены, что не нашли будущую леди Бриджтон?
 Юмор Ника улетучился.
 – Женитьба не для меня, Анри. Вам это известно.
 – Тогда к чему вся эта таинственность?
 – Она не позволяет таким людям, как вы, совать нос в мои дела.
 – Ба! Так можно было сказать, будь вы настолько незначительной фигурой, что никто бы не обратил внимания на ваши дела. Быть анонимом – неудобное положение, я не пожелал бы его даже злейшему врагу.
 – Поверьте, Анри, я был бы рад неизвестности. Анри нахмурился.
 – Возможно, и были бы. Я вас не понимаю, но в этом-то и есть очарование нашей дружбы. – Он встал и расправил жилет. – Я пришел просить вас об одолжении. Вы помните тот маленький коттедж привратника, в котором мы остановились, когда приехали сюда?
 – Конечно. А что?
 – Ну, есть одна женщина, которую я бы хотел... – Граф деликатно замолчал. – Она очень застенчива, эта дама. И я ухаживал за ней так осторожно! Как маленькая мышка, она подходит и отщипывает по крошке. Но я не могу заставить ее откусить большой кусок.
 Ник поднял брови.
 – Звучит жестоко.
 – О, это не те укусы. Единственная боль, которую я почувствую, будет страдание невыносимого наслаждения. – Анри глубоко вздохнул, лицо его стало мечтательным. – Поэтому мне нужно уединенное место, где я мог бы уговорить ее отведать меня.
 На мгновение Ник подумал, что граф все еще ухаживает за тетушкой Сары, но быстро отбросил эту мысль. Прошло уже больше недели с тех пор, как он видел их беседующими друг с другом на публике.
 – Воспользуйтесь коттеджем. Попросите Уиггза прислать туда слуг, чтобы все устроить по вашему желанию. Но предупреждаю, понадобится несколько недель, чтобы сделать его пригодным для обитания.
 – Вот и славно. Эту даму нельзя торопить. – Граф просиял улыбкой. – Она колеблется, но я знаю, что она испытывает искушение. Дело лишь во времени.
 Ник невольно улыбнулся уверенности Анри.
 – Желаю удачи.
 – Возможно, я поеду туда сейчас и посмотрю, что нужно сделать. До второго завтрака, mon ami. – Насвистывая веселую мелодию, Анри вышел из комнаты.
 Ник смотрел ему вслед, испытывая легкую зависть. Он никогда не встречал человека, который был бы так способен жить настоящим. Анри никогда не заботился о будущем, не волновался о том, что может случиться завтра. В этой неопределенности, в том, чтобы не ведать своей судьбы, было свое очарование. Но Ник хорошо знал, что ему предстоит, и хотя это уже не приводило его в ужас, он не мог сбросить с себя груз предвидения.
 Ник встал из-за стола и вышел из комнаты. Он слишком много думает о своей болезни и по опыту знает, что такое поведение лишь усиливает ее. Ему необходимо отвлечься.
 Вероятно, он присоединится к графу, и они вместе осмотрят домик. У него еще несколько дней до следующей встречи с Сарой, и он не может провести все это время, гадая, какой будет ее реакция на мужчину, которого он выбрал для нее в мужья.
 Обычно он предпочитал крутить романы с замужними женщинами, так как они не требовали от их отношений больше, чем он готов был дать. Но теперь он не хотел тратить и части своего ограниченного времени на смехотворные интрижки такого рода. Потому что, хотя Сара считала, что замужество даст ей свободу действий, Ник понимал, что это не так. Муж будет глупцом, если предоставит хоть толику свободы такой красивой жене, как Сара, особенно если она каждым своим вздохом бросает вызов мужчинам.
 Но Ник не дурак. Он сделает ее своей любовницей до конца этой недели. И будь он проклят, если позволит другому мужчине прикоснуться к ней, пока сам не откажется от нее.
 Улыбаясь про себя, он приказал подать коня и пошел переодеваться.
 Сара чуть не уронила бокал с пуншем.
 – Он?
 Ник спрятал улыбку. Она пришла в такую ярость, как он и хотел, глаза ее широко раскрылись от изумления, подбородок мгновенно мятежно вздернулся.
 – Я считаю лорда Келтентона идеальным кандидатом.
 Она открыла рот. Лорд Келтентон пользовался славой плохо воспитанного, развратного, похотливого негодяя, имеющего дурную привычку рыгать в обществе. Но, как заметил Ник, этот человек был всегда готов ухватить несколько запретных мгновений, во всяком случае, был готов до того, пока возраст и старческое слабоумие не настигли его.
 Теперь Келтентон опустился настолько, что украдкой щипал ни о чем не подозревающих дам, которые подходили слишком близко к столику с пуншем, где он притаился в засаде.
 – Он полностью соответствует вашим целям, – сказал Ник.
 – Он слишком старый! Не протянет и недели.
 – Полагаю, это может быть преимуществом.
 – Почему? Как только он умрет, братья снова начнут выдавать меня замуж!
 Ник задумчиво посмотрел на Келтентона, чья сгорбленная спина выделялась на фоне пышных складок красного бархата, украшавшего стены театра.
 – Но вы хотя бы получите передышку. Они не могут выдать вас замуж до конца годового траура.
 Она наградила его возмущенным взглядом.
 Ник прищелкнул языком.
 – Что случилось с вашей страстью к приключениям? С вашей способностью радоваться жизни?
 – При одной мысли о том, чтобы обнять этого, – она махнула рукой в сторону лорда Келтентона, – я излечилась от всякой склонности к авантюрам.
 – Он не так уж плох, – возразил Ник, подходя к Саре. К его насмешливому удивлению, этот развратный старик, неуверенно держась за столик с напитками, похожими на пуговки глазками оценивал каждое красивое личико в поле своего зрения. Иногда он впивался в них взглядом, и его пальцы сгибались, как когти, словно он воображал, как ощупывает нежную плоть проходящих мимо женщин.
 – Он напоминает мне деда по матери, – сказал Ник.
 – Да? Сгорбленной спиной?
 – Нет, своим фраком. Моего деда похоронили точно и таком же. Он был большим щеголем. Конечно, это было двадцать лет назад.
 Она повернулась и гневно посмотрела на него.
 – И вы хотите, чтобы я вышла замуж за ЭТО?
 – Почему бы и нет?
 Сара смотрела на него неуверенными, широко раскрытыми глазами.
 – Вы шутите!
 – Вовсе нет; он единственный, кто подходит. Я изучил всех потенциальных мужей в Бате, и в каждом нашел какой-то недостаток, кроме него. Некоторые были слишком честолюбивыми, другие чересчур ревнивыми, и ни один не был красив.
 – И что делает его таким... идеальным?
 Это было просто: лорд Келтентон был единственным распутником в Бате, неспособным на физиологический акт любви. Ник хорошо заплатил его камердинеру, чтобы проверить эти слухи. Но хорошенькой Саре ни к чему знать о таких пустяках.
 – Он богат, поэтому ему будет все равно, есть у вас деньги или нет.
 – Да, но...
 – И он вел совершенно беспутную жизнь, поэтому не будет противиться тому, чтобы предоставить вам свободу, которой вы так жаждете после свадьбы. Вам надо будет лишь прислонять его к столику с напитками несколько раз в месяц на вечеринках и балах, и он будет совершенно счастлив.
 Сара теребила один из своих сапфировых браслетов. Она и не думала, что Ник выберет самый отвратительный, развратный образчик рода человеческого из всех существующих в Бате. Правда, лорд Келтентон, кажется, отвечал ее требованиям, но все же... Она бросила на него взгляд и едва сдержала очередной приступ дрожи. Но возможно Ник прав. Ведь ее предыдущий выбор не дал никакого результата..
 Она обратила взгляд на свои руки, на которых сверкало множество сапфиров. Она надела все украшения Лоренсов – ожерелье, серьги, брошь, браслеты и даже тиару, а на ее пальцах сверкали три кольца. Подарки от Джулиуса, по одному на каждый год их брака.
 Когда она узнала истинные подробности его смерти, то решила было выбросить их. Но чем больше она смотрела на них, тем более важными они ей казались. Она их заработала. А теперь они служили ей броней в грядущей битве.
 Она сошла с ума, попросив Ника о помощи.
 – Не знаю, получится ли у меня.
 Почему-то этот ответ понравился Нику, так как улыбка его потеплела и стала почти ласкающей. Сара вспыхнула и чопорно сказала:
 – Дело тут не в легкомыслии. Энтони стал очень подозрительным, а мой брат Маркус приедет завтра. – Если бы у тетушки Делфи не разболелась голова и она не попросила Энтони отвезти ее домой, Саре не удалось бы улучить даже минутку, чтобы поговорить с Ником.
 – Сара, вам надо спешить, если вы хотите сделать свое предложение до возвращения Энтони.
 Сара скорчила гримасу, глядя на Келтентона. У нее наступало нечто вроде шока, когда она переводила взгляд с золотистого красавца Ника на сгорбленного старика. Большие мешки под глазами, провисшие складки кожи на шее, лысая макушка – все это делало его похожим на индюка. Казалось, ему не шестьдесят два года, а все двести лет.
 Ник вздохнул:
 – Возможно, вы правы. Мне придется найти вам другого кандидата. – Он задумчиво поджал губы. – На это может уйти несколько дней, но я уверен...
 – Несколько дней! У меня их нет... – Сара сделала глубокий вдох. У нее заболело в груди. – Наверное, это будет лорд Келтентон или никто. – Она прикусила губу. – Вы... вы думаете, я должна сделать ему предложение здесь? Или выманить его в холл?
 Глядя на ее голубое, как лед, платье, идеально оттеняющее глаза, на ее черные волосы, заколотые высоко на голове, и несколько локонов, загадочно прикрывающих уши, Ник подумал, что ей следует выманить в холл его самого.
 – Здесь есть отдельные комнаты, многие с задернутыми шторами, что гарантирует уединение.
 Она расправила плечи.
 – Очень хорошо. Я попытаюсь убедить его проводить меня в одну из них.
 – Он распутник, Сара. Вам ничего не придется делать, только посмотрите на него и улыбнитесь. А потом позвольте ему увести вас.
 Она вцепилась в его рукав.
 – Где вы будете?
 – Поблизости. Если вам что-то понадобится, только позовите.
 – Спасибо. – Она выпустила его рукав, нахмурилась. – Если у меня получится, вы захотите получить свою плату.
 – Конечно, – непринужденно ответил он. – Один поцелуй – когда и где я потребую.
 – Очень хорошо. Я это сделаю. – Храбро надев на лицо улыбку, она зашагала к лорду Келтентону.
 Келтентон отодвинул штору, прикрывающую нишу, и похотливо посмотрел на Сару:
 – После вас, моя дорогая.
 Сара поискала глазами Ника. Собрав все свое мужество, она выдавила неуверенную улыбку и скользнула за штору.
 Ниша оказалась на удивление большой, просторнее многих гостиных. Ее использовали в качестве личной приемной, она была роскошно отделана в сочных красных тонах. Посреди комнаты стоял маленький диванчик, заваленный подушечками.
 Сара пригладила ладонями юбку, скользя пальцами по бледно-голубому атласу. Платье было тяжелое, по подолу расшитое желтыми розами. Воротник представлял собой волну широких кружев, которыми были отделаны также и перчатки. Искусно вырезанное декольте должно было привлекать внимание, а пышная юбка подчеркивала изгиб ее бедер.
 Лорд Келтентон задернул шторы, потом подошел к ней, пожирая ее взглядом с головы до ног. Сара обнаружила, что от него пахнет старым бельем и лакрицей.
 Она с отвращением отвернулась.
 – О, какая красивая комната!
 – Не такая красивая, как вы, – ответил лорд Келтентон скрипучим голосом старика. Он смотрел на нее с нечестивым блеском в глазах. Она испуганно попятилась.
 – Удивлена, что вы знаете об этой комнате.
 – Я довольно часто бываю в театре. – Он взял с диванчика подушку и с намеком взбил ее. – Я люблю вес мягкое. Мягкое и молодое.
 О Боже! Сара покрепче сжала свой ридикюль.
 Лорд Келтентон двинулся к ней, и она заметила его искусственные зубы, когда его губы растянулись в похотливой улыбке. Почему-то ей вспомнился стальной, жесткий взгляд Ника, и Сара поняла, что не может продолжать выполнять свой план. Она повернулась к двери, но лорд Келтентон, явно возбужденный неожиданной удачей, встал между ней и выходом, расставив руки, словно намеревался схватить ее и повалить на пол.
 – Я затащу вас в постель, моя прелесть. – Он осклабился. – Такой лакомый кусочек.
 Сара в изумлении смотрела на него. Сделав быстрый прыжок, она забежала за диванчик, по дороге схватив подушку.
 В глазах престарелого развратника зажегся восторг.
 – А, так вы хотите поиграть? Я люблю игры.
 Сара выставила перед собой подушку, как щит.
 – Не приближайтесь!
 Он захихикал и потер руки.
 – Правильно! Вы будете испуганной девственницей, а я – насильником! – Он сделал еще шаг к ней, потом остановился. Глаза его широко раскрылись, и он с изумлением воззрился на свои панталоны.
 Сара проследила за его взглядом. Там, еле заметный под свободными панталонами, вырисовывался его возбужденный орган.
 – Клянусь Богом, это здорово! – воскликнул он. В его глазах вспыхнула решимость. – Погоди, моя милочка! У старого Гарольда есть для тебя подарочек!
 Сара изо всех сил запустила в него подушкой и попала ему прямо в грудь. Не задерживаясь, чтобы увидеть результат, она одной рукой подобрала юбку и перепрыгнула через спинку диванчика, аккуратно приземлившись на обе ноги.
 – Ник! – позвала она, с надеждой взглянув в сторону двери.
 Но Ник не появился. А вот лорд Келтентон обежал вокруг дивана. Каким-то образом ему удалось расстегнуть пуговицы на своих панталонах, и теперь они болтались вокруг его узких бедер, открывая нижнее белье, под которым виднелся крохотный бугорок.
 «Господи, помоги мне теперь». Сара бросилась мимо дивана и обогнула маленький столик, схватив с него по дороге тяжелую металлическую статуэтку.
 Лорд Келтентон бросился за ней, приплясывая боком, будто краб.
 – Хи-хи! Какая красотка!
 Сара обернулась и замахнулась статуэткой.
 – Не вынуждайте меня применить это, лорд Келтентон. Я не хочу делать вам больно.
 Он трусливо ухмыльнулся:
 – Может, Гарольду нравится, когда ему причиняют боль. Особенно молодые дамы с красивой грудью, как у тебя. – Он расплылся в улыбке. – Послушай, хочешь выпороть меня кнутом?
 Эта идея ей понравилась.
 – Лорд Келтентон, кажется, вы сделали ошибку, как и я. Я думала, что смогу, но – нет. Я просто не могу.
 Ее отчаяние, кажется, дошло до него, так как он остановился и его лицо смягчилось.
 – Сомневаешься, а? Никто не сможет сказать, что старый Гарольд силой затащил девушку в постель.
 Сара облегченно расслабилась.
 – Большое спасибо. Я думала...
 Он попытался схватить ее, дико хихикая.
 – Я тебя обманул, красотка!
 Отчаянно ругаясь, Сара уронила статуэтку и побежала к двери. Лорд Келтентон споткнулся о брошенную фигурку и тяжело рухнул, вцепившись руками в подол ее юбки.
 Это остановило ее, и она стояла, изо всех сил порываясь вперед.
 Позади нее не раздавалось ни звука. Ни вздоха, ни дыхания. Тишина становилась гнетущей.
 – Лорд Келтентон?
 Никакого ответа. Сара обернулась. Он лежал на полу с приспущенными панталонами, вцепившись пальцами в ее юбку. Его глаза были широко раскрыты, язык вывалился изо рта.
 Проклятие, неужели каждый мужчина, которого она пытается соблазнить/должен обязательно упасть в обморок? Она дернула юбку, но пальцы лорда Келтентона по-прежнему сжимали ее подол, словно он цеплялся за нее, как за последнюю надежду.
 Сара нахмурилась:
 – Лорд Келтентон, отпустите мою юбку! Он не отвечал. Не двигался. Даже не моргал.
 Сара нагнулась ниже. Невидящие глаза старика смотрели на нее будто из потустороннего мира.
 – Лорд Келтентон? – произнесла она громче, се голос разорвал мучительное безмолвие.
 Она ткнула носком туфельки в его руку, и истина медленно проникла в ее сознание.
 – О Господи, – прошептала она, охваченная паникой. – Я его убила.
 Занавес внезапно отодвинулся, и появился Ник. Высокий, широкоплечий, волосы блестят в приглушенном свете лампы – он был похож на рыцаря из книжки с картинками.
 Ник сделал два шага в комнату, его взгляд упал на пол. Он замер.
 – Боже, что случилось на этот раз?
 Сара не могла говорить. Она только махнула рукой. Ник выругался, потом подошел к лежащему лорду Келтентону.
 – Черт возьми! Трое подряд? Я начинаю опасаться за свою жизнь.
 – Я ничего не сделала! Он погнался за мной и упал. Ник нагнулся и посмотрел на лорда Келтентона, который лежал на боку. Грудь его медленно вздымалась.
 – Он не умер.
 – Слава Богу! – с облегчением вымолвила Сара. Взгляд Ника спустился ниже и там остановился.
 – Боже мой, он... – Он посмотрел на Сару. Ее голубые глаза были широко раскрыты, волосы упали на лицо. Она казалась юной, невинной и чертовски соблазнительной. Ник непроизвольно улыбнулся.
 – Поздравляю, дорогая. Вы обладаете способностью поднимать мертвых.
 Она нахмурилась.
 – Что вы имеете в виду?
 – Лорд Келтентон возбудился. По словам его камердинера, он не способен на такой подвиг уже более десяти лет. – Ник встал и отряхнул колени.
 – Когда это вы разговаривали с его камердинером? – в растерянности спросила Сара.
 – На прошлой неделе. Я хотел убедиться, что эти слухи правдивы.
 Лицо ее прояснилось, и на нем появился намек на улыбку.
 – Вот почему вы сказали, что он – идеальный кандидат?
 Ник коротко кивнул.
 – По-видимому, с ним случился удар, но он все еще дышит, а щеки начали розоветь. Мне необходимо...
 Занавес резко отодвинули, и граф Грейлей ворвался в комнату. Его стальной взгляд нашел сначала Сару, а потом Ника.
 . – Что, к дьяволу, здесь происходит?
 – Проклятие, – пробормотала Сара, дергая юбку.
 И правда, невезение преследовало их. Ник искренне надеялся, что они будут избавлены от присутствия ее брата, до тех пор пока этот небольшой инцидент не будет улажен. Он опустился на колени и оторвал одну из рук Келтентона от подола Сары.
 – С лордом Келтентоном произошел несчастный случай.
 Грейлей подошел и мрачно уставился на упавшего лорда. Морщины вокруг его губ побелели.
 – Он мертв?
 – Я думала, мертв, – сообщила ему Сара.
 Он послал ей тяжелый взгляд.
 – Почему он вцепился в твои юбки?
 Ник отцепил вторую руку.
 – У лорда Келтентона случился приступ, и ваша сестра любезно пыталась ему помочь. Боюсь, он схватился за ее юбки, когда падал.
 Грейлей бросил на него взгляд, полный подозрения.
 – У него приспущены брюки.
 Не успел Энтони больше ничего прибавить, как Ник сказал:
 – Помогите мне положить его на диван, Грейлей. Мы можем обсудить это позже.
 Тот на мгновение напрягся, потом кивнул головой. Они вдвоем быстро подняли лорда Келтентона на диван и довольно резко бросили на подушки, потом натянули ему брюки.
 Ник стоял, глядя вниз на бесчувственного человека.
 – Полагаю, одному из нас следует сходить за помощью.
 Грейлей мрачно кивнул, но не тронулся с места.
 Ник усмехнулся:
 – Или, может быть, он сам придет в себя?
 – О, ради Бога! Я схожу! – Сара мрачно взглянула на них обоих и пошла к занавесу. Отодвинула в сторону тяжелый бархат и исчезла в коридоре.
 Грейлей подошел к Нику вплотную.
 – Я знаю, что в этом как-то виноваты вы, Бриджтон. Сара уже один раз пострадала; я не позволю снова причинить ей боль.
 – Она взрослая женщина. Может принимать решения самостоятельно.
 – Только не тогда, когда вы рядом. Я слишком много о вас знаю. Поэтому держитесь подальше от моей сестры.
 Если бы у Ника была хоть капля здравого смысла, он бы согласился и пошел своей дорогой. Но то, что этот громадный бык осмеливается диктовать ему, что он может делать, а что – нет, привело его в ярость. Он дерзко посмотрел на Грейлея.
 – Вы не смеете диктовать свою волю ни мне, ни Саре. Грейлей поджал губы.
 – Черт вас возьми, Бриджтон. Я позабочусь, чтобы вас никогда больше не принимали в Бате.
 Ник рисковал всем из-за упрямства, но почему-то мысль о том, чтобы вернуть себе место в обществе, бледнела по сравнению с желанием заполучить Сару в свою постель. Он слегка улыбнулся в ответ.
 – Посмотрим.
 Занавес снова распахнулся.
 – Что случилось? – Анри вошел в комнату, вслед за ним тетушка Делфи и другие люди. – Произошел несчастный случай?
 – Пока нет, – пробормотал Энтони.
 Тетушка Сары бросилась к дивану.
 – Господи! Это лорд Келтентон!
 Полная дама в светло-зеленом атласном платье покачала головой, и ее неестественно желтые локоны запрыгали от этого движения.
 – У него бывают припадки, это точно. Лучше развяжите ему галстук.
 После того как этот совет был выполнен, одного угрюмого джентльмена послали за доктором. Еще больше народу появилось в комнате, и Ник с радостью отступил в сторону. Вся эта сцена вызвала у него еще большее раздражение.
 Его план катастрофически провалился. Он подставил Сару ухаживаниям мужчины, которого считал неспособным на подобные действия, и разоблачил их отношения перед ее братом.
 – Может быть, нам следует полить его водой? – раздался сквозь шум голос Анри.
 Его предложение было встречено одобрительным гулом, двух женщин послали за водой.
 Сара стояла в сторонке, нервно сжав перед собой руки.
 Ник смотрел на нее, и сердце у него сжималось при виде ее отчаяния.
 – Бриджтон, это все ваша вина.
 Ник вздохнул.
 – Вы начинаете повторяться, Грейлей. Я нахожу это утомительным.
 – Ну все, хватит. – Лицо Энтони потемнело, а губы побелели от гнева. – Я сыт вами по горло. Назовите вашего секунданта.
 – Нет.
 – Назовите вашего секунданта. – Голос Энтони перекрыл шум в комнате, и тут же воцарилась тишина.
 Сара сделала полшага вперед, потом остановилась, глаза ее потемнели от тревоги.
 Ник повернулся к Энтони.
 – Я не стану с вами драться. Для дуэли нет повода.
 – Боитесь умереть, Бриджтон? Обещаю, что убью вас быстро.
 Будь проклят этот высокомерный ублюдок!
 – Анри!
 – Мой Бог! Опять? – Он взглянул на тетушку Сары и сказал: – Мы едем, он дерется, убивает, мы завтракаем... всегда одно и то же.
 – Но не на этот раз, – мрачно возразил Энтони. – Завтра Бриджтон позавтракает только в одном месте – в аду. – Он оглядел комнату равнодушным взглядом. – Мне тоже понадобится секундант.
 Стоящий у занавеса виконт Хьюлетт храбро откликнулся:
 – Буду рад оказать вам услугу, милорд. – И метнул злобный взгляд на Ника.
 Энтони кивнул.
 – Очень хорошо. Хьюлетт будет моим секундантом. Сара сделала еще шаг вперед, но Грейлей схватил ее за руку.
 – Погоди! – воскликнула она, пытаясь освободиться. – В этом нет необходимости. Пожалуйста, Энтони, не надо...
 – На пистолетах на рассвете? – спросил Ник.
 Грейлей резко кивнул и вышел, таща за собой протестующую Сару.




 Глава 13


 Глубокой ночью Ник сидел в библиотеке Гиббертон-Холла, вытянув ноги к камину и глядя на отблески мигающего света от тлеющих углей на своих сапогах. По углам комната была погружена в темноту; лишь умирающий огонь и одна лампа слабо освещали золотистым светом узорчатый коврик перед камином.
 Он глупец. Приехал в Англию, чтобы вернуть себе положение в обществе, а вместо этого допустил, чтобы его отношения со знатной дамой стали пищей для пересудов. Ник с отвращением покачал головой. Где-то по дороге он потерял даже ту малую толику здравого смысла, которой обладал, ради пары больших голубых глаз.
 Его интерес к Саре не угас. Напротив, он еще больше разгорелся теперь, когда она навлекла на него такие неприятности. Ник откинул голову на высокую спинку кресла и смотрел, как борются за жизнь умирающие угольки.
 Джулиус Лоренс был болваном. Иметь доступ к постели такой нежной, аппетитной женщины, как Сара, и оставить ее практически неразбуженной – это вопиющий грех. Все инстинкты Ника восставали против такого расточительства.
 Он потянулся к стоящему рядом на столике графину с бренди и плеснул себе немного в бокал.
 Это проблема англичан: они не понимают истинной красоты в том, чтобы разбудить женщину и дарить ей наслаждение до тех пор, пока она не выкрикнет твое имя и на мимолетное мгновение не станет частью твоей души.
 Ник рассеянно покачал жидкость в бокале и благословил своих французских предков. Такое знание дает силу, оно делает акт любви еще более пронзительным.
 Часы на камине пробили полночь: наступил час колдовства. Осмотрительный человек захотел бы на рассвете, в час дуэли, быть свежим и бодрым и поэтому пошел бы спать. Ник налил себе еще бренди и отсалютовал бокалом тикающим часам. Он не будет осторожным. Он просто насладится последними мгновениями, ощутит вкус тех удовольствий, которые еще остались ему, пока этот бык, брат Сары, не покончит с ним на дуэли.
 Эта мысль заставила его беспокойно шевельнуться, он нетал и подошел к открытому окну на террасу, подставив лицо прохладному ветерку. Он никогда не думал о возможном исходе дуэли. Раньше он всегда защищал свою честь пли память о матери. Но завтрашняя дуэль будет другой. На этот раз он не стремился победить.
 Грейлей был прав, бросив ему вызов; он заслужил гораздо худшее за то, что подвергал Сару опасности.
 Он представил себе ее лицо, если убьет ее брата. Она никогда не простит того, кто тронет хоть волосок на его голове, пусть даже этот увалень заслужил свою участь. Ник вздохнул. Это не должно его трогать, но он решил, что Сара станет его любовницей, поэтому с тревогой смотрел, как его надежды улетучиваются, подобно шелухе, пушенной по ветру.
 Конечно, он не может позволить этому неотесанному силачу, ее братцу, просто хладнокровно пристрелить себя. Проклятие, он еще ни разу не проиграл ни одной дуэли.
 Ник устало потер лоб. В любом случае он обречен.
 – Чего, черт возьми, она от меня хочет? – спросил он вслух. Хуже всего, что прошло уже много лет с Тех пор, как он позволил страсти вторгнуться в свою жизнь, но ему никогда не приходилось так долго и упорно трудиться над тем, чтобы затащить женщину к себе в постель.
 Его губы скривились в горькой улыбке. Это была печальная истина: унаследовав склонность матери к необузданности и ее проклятые головные боли, он так же, как и отец, питал слабость к красивым личикам. В его жилах нет хорошей крови. Ни единой капли.
 Ник сделал глоток бренди, грея его на языке, наслаждаясь его густым, выдержанным вкусом. Что в Саре так его дразнит? Ее лицо не так потрясающе красиво, как у некоторых женщин, которые у него были. Возможно, все дело в ее жизнелюбии, в ее стремлении победить любой ценой. Он никогда не встречал женщину, полную решимости проложить в жизни собственный путь и плевать на последствия. Она каждую секунду встречала так, словно это было приключение. С широко распахнутым сердцем, выставив чувства напоказ перед всем миром.
 Ник восхищался способностью Сары наполнять даже самые обычные действия и разговоры значением и эмоциями. Он посмотрел в свой бокал, и улыбка приподняла уголки его губ. Видит Бог, с ней ему никогда не приходится скучать. Возможно, именно по этой причине он не мог от нее отказаться.
 Но нет, дело не только в этом. Она обладала умом с легким намеком на наивность. Он тешил себя мыслью, что он сможет использовать эту наивность и сделать ее своей. Но всякий раз, когда он оказывался рядом с ней, именно ее простодушие останавливало его. У него была масса возможностей ее соблазнить; почему он каждый раз отступал?
 Было ли это желанием сохранить порядочность? Он покачал головой и посмотрел на полупустой бокал в руке. Как все запуталось, черт возьми!
 Отчасти Ника веселила предстоящая дуэль, он радовался так горячо, что это почти пугало. Вероятно, это возможность со всем покончить, просто дать пуле сразить его.
 Он закрыл глаза. Больше никакой боли, ночей, когда он не был уверен, что доживет до утра. Ничего, кроме блаженной пустоты.
 Но и эта мысль не принесла облегчения. Невелика заслуга просто сдаться. Он ведь не его мать, слишком слабая, чтобы сражаться с демонами. Гордость удерживала его от такого шага. Он крепко сжал бокал. Чем бы все ни закончилось, он будет рад этому.
 Дверь открылась.
 – Милорд, – произнес Уиггз голосом, полным неодобрения.
 Ник отвернулся от окна.
 – Да?
 – К вам молодая дама с визитом. – Губы Уиггза сжались в суровую полоску. – Она назвала себя леди Каррингтон. Сказать ей, что вы не принимаете?
 «Значит, она пришла просить пощадить жизнь брата».
 – Подожди немного, а потом приведи ее сюда.
 – Да, милорд. Попросить миссис Киббл присутствовать, побыть в качестве дуэньи, пока вы...
 – Нет, спасибо, Уиггз. – Ник хотел полного уединения. – Пусть леди Каррингтон подождет не меньше десяти минут, а потом позволь ей войти. – «У нее будет время немного поволноваться».
 После паузы Уиггз ответил:
 – Хорошо, сэр. – Он поклонился и вышел, двигаясь медленнее, чем всегда.
 Ник улыбнулся, глядя на закрывшуюся дверь. Мысль о Саре, топающей каблучками в холле, нетерпеливо ожидающей разрешения увидеть его, была очень приятна. Он прикончил остатки бренди, в голове чуть-чуть шумело. Комната приняла несколько странный вид, стала похожа на длинный и узкий коридор.
 Он посмотрел на свою сорочку, пригладил ее одной рукой, она была еще заправлена внутрь, галстук еще повязан на шее, хотя он сбросил фрак и жилет уже несколько часов назад. У него мелькнула мысль снова надеть их, потом он отбросил ее. Сара вторглась на его территорию – пусть она видит его во всем великолепии. Он развязал галстук и бросил его на стул, потом расстегнул ворот сорочки. Усмехаясь, уселся в кресло, вытянул перед собой ноги и стал ждать.
 Прошло несколько минут, дверь снова открылась.
 – Леди Каррингтон, – пропел Уиггз таким тоном, словно объявлял смертный приговор.
 Ник отметил, что она не сняла пелерину; она была по-прежнему застегнута до самой шеи, словно говорила: «Надо держать этого распутника в узде». Он не мог решить, забавляет его это или раздражает.
 Она заколебалась на пороге, глаза ее широко раскрылись, когда она увидела его наряд, потом внезапно присела в реверансе.
 – Лорд Бриджтон.
 Ник улыбнулся, но не сделал попытки встать.
 – Леди Каррингтон. Какая приятная неожиданность. – Он бросил взгляд на молчаливого дворецкого.
 – Вы можете идти, Уиггз.
 Дворецкий фыркнул.
 – Да, милорд. Если вам что-нибудь понадобится, стоит только позвонить.
 – Спасибо, – решительно ответил Ник.
 Мрачно кивнув, Уиггз вышел из комнаты, волоча ноги, и закрыл за собой дверь.
 Ник обратил взор на Сару. Она стояла неподвижно посреди комнаты, крепко сжав перед собой руки, слегка расставив ноги, словно приготовилась к битве.
 – Чему обязан удовольствием? – спросил он с легкой насмешкой.
 – Вам известно, зачем я пришла.
 Почему-то это спокойное заявление вызвало у него раздражение.
 – Ваш брат знает, что вы здесь?
 Она покачала головой:
 – Он думает, что я легла спать.
 – Ваш брат– глупец. – Ник махнул рукой на кресло, стоящее напротив него. – Можете сесть.
 Кресла были расставлены вокруг окон террасы, которые он открыл, чтобы впустить свежего воздуха. Слабый ветерок едва шевелил занавески, выдувая жар камина из углов комнаты.
 После недолгого колебания она кивнула:
 – Благодарю вас. – И присела на край стоящего напротив него кресла.
 – Почему вы не снимаете пелерину? Здесь очень тепло. – Если верить ощущениям в его чреслах, было нестерпимо жарко, а она с головы до ног закуталась в многочисленные ярды ткани.
 Ее руки потянулись было к верхней пуговке, но остановились. Она нерешительно посмотрела на него. Ее взгляд задержался на его пустом бокале.
 – Не уверена, что мне следует это делать.
 Он встал, подошел к камину и помешал угли, раздувая огонь.
 – Я редко набрасываюсь на гостей. Обычно бывает наоборот.
 – Я постараюсь сдержаться, – сказала она сухо, расстегнула пелерину, сняла ее и с вызовом бросила на стул напротив.
 – Не сомневаюсь, – пробормотал он.
 На ней все еще было то же платье, что и в театре. Голубой, как лед, шелк подчеркивал изгибы ее тела, его цвет ярко выделялся на фоне ее белой кожи.
 – Итак, Сара, – произнес он, смакуя ее имя, цедя его сквозь зубы, чтобы как следует распробовать. – Хотите выпить? Может, шерри?
 – Нет, спасибо. Я пришла поговорить с вами о дуэли. Он подошел к письменному столу.
 – Сначала выпейте. – Он отодвинул в сторону графин с шерри, налил в бокал бренди и протянул ей. – Это разгладит ваши морщинки на лбу.
 Когда она брала бокал, Ник заметил, что пальцы ее дрожат. Он смотрел, как она сделала глоток и поморщилась. Не по-мужски было предлагать ей такой крепкий напиток, но ему почему-то хотелось подталкивать ее, дразнить, заставлять терпеть муки, какие испытывал он сам.
 Хмурясь от этой мысли, он подошел к двери на террасу и прислонился к ней лбом, чтобы холодное стекло развеяло пары бренди в его голове.
 – Итак, милочка, что привело вас сюда? Вы из тех патологически любопытных особ, которые вытягивают свои прелестные шейки, чтобы в последний раз взглянуть на умирающего?
 – Ник, прошу вас.
 – Вы слышали, что сказал ваш брат: по его мнению, у меня нет ни одного шанса. Утром я буду убит.
 – Поэтому я и пришла. – Она судорожно сглотнула. – Я слышала, что вы очень хороший дуэлянт.
 – Никогда еще не проигрывал.
 Она подалась вперед, глаза ее блестели от слез.
 – Ник... пожалуйста. Пусть Энтони упрям, как осел, но он мой брат.
 Ее нежный голос вызвал в нем мощный прилив сексуального возбуждения. Несправедливо, что он встретил этот прелестный цветок как раз тогда, когда оказался на пороге смерти. Коварная игра фортуны!
 – Чего вы хотите, Сара?
 – Отмените эту дуэль. Пожалуйста.
 Он протянул руку к кисти на шторе и повертел ее в руках.
 – Не могу.
 – Должен же быть какой-то способ. – Она облизнула пересохшие губы, и этот невинный жест вызвал волну жара в его чреслах.
 Господи, эта женщина полна неосознанной чувственности, и он горит желанием вкусить ее.
 – Выпросите меня сделать нечто такое, что не в моей власти. Ваш брат вызвал меня, а не наоборот. Только он может отменить эту дуэль.
 – Я его уже просила, – в отчаянии ответила она, глядя в бокал.
 – Он всерьез относится к вопросам чести.
 – И вы тоже.
 Он безрадостно улыбнулся:
 – У меня нет чести. Именно поэтому я позволил вам прийти ко мне сюда, в мой дом, одной. И поэтому подвергал вас такому риску в случае с лордом Келтентоном.
 Она нахмурилась.
 – У вас есть честь.
 – Нет. У меня есть гордость, а это совсем другое. – Он видел, что Сара собирается возразить. – Сара, вы ничего обо мне не знаете. Я делал такие вещи, что... – Он устало смотрел на кисть от шторы в своих пальцах. – Вы меня совсем не знаете.
 Сара прикусила губу, ее пальцы так крепко сжались в кулак, что ногти вонзились в кожу. Ник сейчас совсем не похож на себя. Напряженный, тихий. И одинокий. Возможно, сказывается напряжение перед дуэлью.
 Она никогда не видела его таким, лишенным обычного внешнего лоска. Он сбросил фрак и жилет, а его сорочка распахнута у ворота и открывает сильную шею. Его глаза ярко и жестко блестели, несомненно, виной тому было бренди. Он смотрел на нее с напряженным выражением лица, словно старался запомнить каждую ее черточку.
 – Ник, чего вы хотите?
 – Что?
 Она провела кончиком пальца по ободку своего бокала.
 – Чего вы хотели бы больше всего?
 – Свободы.
 – От чего?
 Он долго не отвечал, а стоял и глядел в окно. Наконец отрешенно вздохнул.
 – От боли. Я уже так давно болен...
 – Вы ранены? Или больны?
 – У меня бывают головные боли. Это наследственная предрасположенность. Моя мать...
 – Мать? Я думала, это ваш отец страдал от головной боли.
 – Нет. Откуда вы это взяли?
 – Леди Бирлингтон. Она все знает обо всех.
 – Что еще она сказала?
 – Ничего. Это все.
 Лицо его стало замкнутым.
 – Она говорила вам, что я кончу так же, как моя мать, не так ли?
 Сара кивнула.
 Ник стиснул зубы и снова стал смотреть в окно.
 Как перебросить мост через пропасть, которая, казалось, растет между ними, пока длится молчание? Но ничего удачного не приходило Саре в голову. Не в силах вынести эту гнетущую тишину, она уже убедила себя, что надо уходить. И тут он заговорил:
 – Мою мать звали Виолеттой. – Его голос, низкий и напряженный, был полон страдания.
 – Это... это прекрасное имя.
 – Она была красивой женщиной. Очень привлекательной. Единственной дочерью французского аристократа и женщиной больших страстей. Когда она бывала счастлива, невозможно было и желать лучшего товарища. Но если она грустила... – Лицо его помрачнело. – Для нее любовь была временным состоянием. Столь же эгоистичная, сколь и красивая, она дрейфовала от одного мужчины к другому в нескончаемых поисках чего-то такого, чего не могла найти.
 – А как же вы?
 – Я был частью ее багажа. Куда бы она ни ехала, я следовал за ней. Иногда я был желанным. А иногда... – Он пожал плечами.
 У нее защемило сердце.
 – Где был ваш отец?
 – Он лишь ненадолго промелькнул в жизни Виолетты, их брак закончился, еще не начавшись по-настоящему. Я его не помню, но у меня есть письмо от деда с сообщением о его смерти.
 – Значит, ваш дед любил вас.
 – С чего бы это? Он оставил мне свой титул и больше ничего. Но я его не слишком виню. К тому времени, как мы встретились, меня уже нельзя было спасти.
 Он был так одинок, всю жизнь. Она могла представить его себе ребенком, наблюдающим за матерью, тоскующим по ласке, но не получающим ее. В ту же секунду Сара решила, что ненавидит красавицу Виолетту. Ни одна порядочная женщина никогда не бросит так своего ребенка.
 Что-то упало на тыльную сторону ладони Сары, и она опустила глаза. Еще одна капля упала рядом с первой. Это слезы. Она плачет по любви, которой никогда не знал Ник и, возможно, никогда теперь не узнает.
 Она думала о его жизни, о его поведении и поняла, что он окружил свое сердце оградой, такой высокой и мощной, чтобы никто не смог преодолеть ее. Он отгородился от всех, и даже его ближайший друг Анри не знал его. Она тихо кашлянула.
 – Я слышала о вас сплетню.
 – Какую?
 – Что вы хотели получить состояние двоюродного брата и для этого соблазнили его жену.
 Ник отвернулся и стал смотреть в окно, пряча лицо в темноте. Воцарилось молчание.
 – Это правда?
 Он снова повернулся к ней, на его лице ничего нельзя было прочесть.
 – Каждое слово.
 – Вы ее любили? – Сара сжала зубы, ожидая его ответа. Она не знала, почему этот вопрос так важен для нее.
 – Любовь – это иллюзия, Сара. Ее не существует.
 – Не все такие, как ваша мать, Ник.
 – И слава Богу.
 Сара сглотнула, но комок застрял у нее в горле. Каким-то образом ей надо все исправить для этого человека, показать ему, что не все женщины такие, как его мать, что не все в жизни так лишено надежды и радости, как его детство. Она встала.
 – Полагаю, я ничего не могу сделать, чтобы отговорить вас от дуэли.
 – Не можете.
 – Тогда мне пора отдать свой долг.
 Он застыл, глядя ей в глаза.
 – Какой долг?
 – Поцелуй.
 – Едва ли я мог бы назвать успехом случай с лордом Келтентоном.
 – Да, но наш договор закончился, когда вы нашли его для меня. Остальное было моим делом. Помните?
 Он смотрел ей в глаза:
 – Вы понимаете, что говорите?
 Голос не повиновался ей, она лишь кивнул. Ей хотелось этого поцелуя, и не только его. Пусть бы он обнимал ее, прикасался к ней, облегчил ее острое до боли желание. На один бы короткий час забыть о дуэли, о необходимости выйти замуж и обо всем остальном, что им грозило!
 – Я желаю большего, чем поцелуй, – услышала она свои собственные слова. Она затаила дыхание, не в силах смотреть на него, встретить его отказ.
 Он мягко прошел по ковру и оказался возле нее. Его пальцы взяли ее за подбородок и приподняли голову. Лицо Ника было жестким.
 – Чего вы от меня хотите?
 Слезы хлынули из ее глаз, покатились по щекам.
 – Я не леди, Ник. Никогда ею не была.
 Он нежно провел тыльной стороной ладони по ее щеке, его лицо смягчилось.
 – Это не грех, Сара. Во многих отношениях это благословение.
 – Не всегда. – Она прижалась щекой к его ладони и закрыла глаза, почувствовав се тепло. – Мне хочется всего, – прошептала она. – И это приведет меня в ад.
 Его руки соскользнули ей на плечи.
 – Вы ошибаетесь, Сара, вы действительно леди. Но увы, я не джентльмен. – Он притянул ее к себе и понизил голос до опьяняющего шепота. – Джентльмен отослал бы вас домой в экипаже, в тепле и безопасности. Он бы не стоял так близко, чтобы услышать, как бьется ваше сердце.
 – Да? – шепнула она.
 – И джентльмен, конечно, никогда бы не узнал, что от вас пахнет свежим летом. Этот запах такой же чувственный, как восхитительный изгиб вашей нижней губки. – Он провел пальцем по ее губам. – Нет, Сара. Я не джентльмен, и я чертовски этому рад.
 Ее пальцы вцепились в складки его сорочки.
 – Ник, я хочу быть с тобой.
 Он крепко прижал ее к себе. Он был такой чудесный, такой мужественный, она желала его, как никого и никогда. Он отодвинул широкий воротник ее платья и запечатлел на плече поцелуй. Его тихий голос ласкал ее.
 – Мне это снилось. Так часто снилось, что стало почти воспоминанием. – Он губами провел по ее плечам, покрыл легкими, чувственными поцелуями ее шею, местечко за ухом.
 Сара закрыла глаза и позволила страсти поглотить себя. Она так сильно его желала, он был ей так необходим, что она сжала бедра, чтобы унять вожделение, нарастающее с каждым прикосновением, с каждой лаской.
 – Меня влекло к тебе с той минуты, когда я впервые увидел тебя. – Он потерся восставшей плотью о ее бедра, его действия были смелыми, как и он сам.
 Неторопливо, уверенно он взял ее пальцы и прижал их к своей нижней губе. Он был великолепен, освещенный мерцающим светом камина. Она почти не могла думать, в ее голове проносились тысячи мыслей, когда он прижался ртом к ее щеке и провел губами до ее уха. Глубокая дрожь сотрясала ее. Он был таким противоречивым мужчиной, одновременно грубым и нежным.
 – Я хочу тебя, Сара, – прошептал он, и эти слова зазвучали внутри ее.
 Простые слова, и все же они наполнили ее томлением, от которого заныли груди, словно он прикоснулся к ней. Поцеловал ее. Любил ее.
 Медленно, боясь даже дышать, она опустилась на край дивана и посмотрела на него снизу вверх. Он сразу же ответил ей, его тело опустилось на нее сверху, тесно слившись с ней.
 Его руки скользнули под ее юбку, потом вверх, к бедрам. Он смело сжимал ее тело, словно подзадоривая ее остановить его. Она ахнула, по ее телу пробежала дрожь, но она не отстранилась. Она плотнее прильнула к нему, щекой прижалась к его сорочке, ее окутал его мужской аромат. Пусть это не любовь, но их отношения основаны на взаимном влечении, на стремлении забыться, избавиться от боли хотя бы на час.
 Рот Ника накрыл ее губы, пока он расшнуровывал ее платье. Прохладный воздух коснулся ее кожи, когда он распахнул ее сорочку и обнажил грудь. Раздетая, Сара почувствовала себя уязвимой. Она делает это, чтобы помочь Нику, сказала она себе, хотя знала, что это ложь. Она желала его ради себя самой, для собственного удовольствия, а не по каким-то другим причинам.
 Он жадно смотрел на ее обнаженные груди. Она заставила себя сидеть смирно, ее соски стали твердыми под его молчаливым взглядом.
 Его широкие плечи вырисовывались на фоне красноватого света камина, освещенные волосы стали медно-золотистыми. Она знала, каким должно быть выражение его лица, – напряженным и бережным, как всегда, когда они целовались. На этот раз все это будет ради нее.
 Он нагнулся и сомкнул губы вокруг одного соска, его язык безжалостно теребил его. Сара выгнулась дугой, закрыв глаза от наслаждения. Через несколько секунд их одежда оказалась разбросанной на полу вокруг них.
 Это продолжалось долго. Слишком долго. И все было иначе. Ник не брал – он отдавал с решимостью сделать так, чтобы она еще больше желала его. Она извивалась от страсти, от острого вожделения.
 – Сара, – прошептал он ее имя как мольбу.
 Она открылась перед ним, и они вместе начали бурные, отчаянные движения, от которых Сару обдало огненной волной, и она уже не могла думать. Она знала лишь страсть и наслаждение и то, что Ник здесь, с ней, и что в этот момент он весь принадлежит ей.
 Сара ощущала сладость его тела, она потерялась в изысканной пытке его прикосновений. Он оказался всем тем, о чем она мечтала, и даже большим. И она погибла, утонула в бездне желания.
 Их страсть нарастала, каждое движение было агонией и экстазом. Ник шептал ее имя снова и снова, и жар внутри нарастал. И когда Сара подумала, что больше не может вынести, ее захлестнуло освобождение, пробежало по ее жилам, и все вокруг закружилось. Ник последовал за ней мгновение спустя и рухнул сверху, хрипло дыша ей в ухо.
 Они ничего не говорили, в комнате слышалось лишь их прерывистое дыхание. Затем снаружи, в холле, раздался какой-то шум. Ник поднял голову, встретил взгляд Сары. Заглушая протесты Уиггза, до них донесся звук другого голоса – мужского, громкого от гнева.
 – Помоги нам Боже, – сказала Сара. – Это Энтони. Ник и Сара одновременно вскочили, хватая свою одежду, и стали натягивать ее так быстро, как только могли. Ник продел одну руку в рукав сорочки, а Сара все еще пыталась дотянуться до спины, чтобы затянуть шнуровку на платье, когда дверь распахнулась и в комнату вошел не один, а два могучих джентльмена.
 Сара побледнела, но высоко держала голову.
 – Ник, полагаю, ты знаком с моим братом Энтони. С ним мой брат Маркус, маркиз Треймаунт.




 Глава 14


 Уиггз появился у них за спиной, его худое лицо выражало отчаяние.
 – Милорд, я не мог их остановить. Я...
 – Все в порядке, – сказал Ник, бросая галстук обратно на столик. – Вы сделали все, что могли.
 Потрясенный взгляд дворецкого переместился с растрепанного хозяина на Сару, которая пыталась поправить перекрученное платье. С красным лицом он бросился вон из комнаты.
 Ник провел растопыренными пальцами по волосам. У него было странное чувство нереальности происходящего. Но это было на самом деле. Он стоял босой на пушистом ковре библиотеки, на нем не было ничего, кроме штанов и поспешно накинутой сорочки. Сара наконец ухитрилась застегнуть платье, хотя оно было ужасно измято. Аза диваном, пуская из ноздрей дым, стояли братья Сары. Господи, что за кошмар!
 – К черту дуэль! – рявкнул Энтони. – Я убью вас здесь и сейчас.
 Он ринулся вперед, но маркиз схватил его за руку.
 – Оставь его. – Он говорил тихо, но каждое его слово было ясным и убийственным, а глаза не отрывались от Ника.
 У маркиза Сент-Джона были глаза сестры и те же черные волосы, но на этом сходство заканчивалось. Сара была тонкокостной и изящной, Треймаунт – таким же высоким, как Энтони, но не столь широкоплечим. Ник холодно кивнул.
 – А я-то раздумывал, когда буду иметь честь познакомиться с вами.
 Маркиз не улыбнулся и не поздоровался.
 – Полагаю, будет лучше, если Сара уйдет.
 – Не сомневаюсь, что ты так думаешь, – запальчиво сказала она и снова села на диван. Она оглянулась и гневно посмотрела через плечо на братьев. – Если мы собираемся поговорить, то я предлагаю вам сесть.
 – Может, хотите выпить бренди? – спросил Ник, входя в роль хозяина только для того, чтобы подразнить своих гостей.
 Лицо Энтони потемнело.
 – Вероятно, оно слишком крепкое.
 – Выпей бренди, Энтони, – сказал Треймаунт. – Бриджтон только что вернулся из Франции, и, смею надеяться, его запасы лучше наших.
 – Мне наплевать. Я не буду стоять тут и...
 – Тогда уходи. Твоя вспыльчивость уже и так создала много проблем.
 Энтони заколебался, пальцы его то сжимались в кулаки, то разжимались. В конце концов он кислым голосом выдавил из себя:
 – Хорошо. Один бокал не повредит.
 Ник заметил, как побледнела Сара. Хмурясь, он налил три бокала и подал их гостям. Сара взяла свой бокал с благодарной улыбкой.
 – Женщине не пристало пить бренди, – пробурчал Энтони.
 Сара решительно поднесла к губам бокал и сделала большой глоток. И тут же зашлась в приступе кашля. Ник бросил жесткий взгляд на ее брата.
 – Не надо наказывать ее за мои грехи, Грейлей. Мы с вами уладим это дело на рассвете.
 – Нет, – возразил маркиз, пробуя на вкус бренди. – Боюсь, это невозможно.
 – Почему? – спросил Энтони.
 – Лорд Бриджтон собирается стать членом нашей семьи. Было бы нехорошо с твоей стороны застрелить его перед церемонией.
 – Что? – взревел Энтони. – Маркус, не хочешь же ты сказать мне, что этот... этот...
 – Зазнайка, – подсказал Ник.
 – Ублюдок, – тут же поправил его Энтони.
 Сара со стуком поставила бокал и встала, задиристо вздернув подбородок.
 – Я не собираюсь вступать в брак, и Бриджтон тоже.
 – У вас нет выбора, – невозмутимо заметил Треймаунт.
 – Да? И что ты станешь делать? Привяжешь меня к алтарю и приставишь нож к горлу?
 – Если придется.
 – И все равно я не выйду за него. – Она повернулась к Нику. – Спасибо за гостеприимство. Можете чувствовать себя свободным, вышвырнуть этих двух глупцов прочь в любой момент, когда пожелаете. – С этими словами она схватила свою пелерину, сунула руки в рукава и направилась к двери. Рывком распахнула ее, громко захлопнула за собой с такой силой, что со стены на пол упала картина.
 После ее ухода надолго воцарилось молчание.
 – Никогда не видел ее такой сердитой, – сказал Энтони.
 – Кроме того раза, когда Чейз бросил ее в пруд в день ее шестнадцатилетия, – ответил Треймаунт. – Она только что уложила волосы эдакими... завитушками. – Он бросил взгляд на Энтони. – Ты бы проводил ее домой. Я здесь сам разберусь.
 Энтони мрачно взглянул на Ника:
 – Берегитесь, Бриджтон. Я буду следить за вами.
 – Как это для вас утомительно, – пробормотал Ник. Губы Треймаунта дрогнули, но Энтони просто вышел из комнаты, почти так же поспешно, как его сестра.
 Маркиз откинулся на спинку кресла и вытянул вперед длинные ноги.
 – Боюсь, у Сары о вас сложилось очень романтичное представление.
 Ник отвернулся. Разочарование неизбежно наступит. Сара не понимает обстоятельств его рождения, его наследственной слабости. Как она может понять?
 – Она очень наивна, Треймаунт.
 – Да, и вы – единственный мужчина, к которому она проявила искренний интерес после смерти Каррингтона. Нравится вам это или нет, вы на ней женитесь. А потом...
 – Потом?
 – Потом вы сделаете ее счастливой.
 Это единственное, чего он сделать не мог. Как может дать счастье мужчина, преследуемый головными болями, от которых ему когда-нибудь предстоит погрузиться в туман опиума?
 – Что, если я откажусь жениться на вашей сестре, Треймаунт?
 – У Энтони будет шанс подраться на дуэли.
 – А Сара?
 Маркиз посмотрел на свои сапоги.
 – Она может уехать за границу. В Италии никто не узнает о ее ошибках. Там она сможет начать заново, и...
 – Вы прогоните собственную сестру? – Воспоминания о годах, которые он провел в скитаниях по континенту, ожидая случая вернуться домой, нахлынули на него. – Вы не любите ее, если поступите так.
 – А вы? Вы пытались ее соблазнить. Вы воспользовались ее стремлением познать жизнь и замарали ее имя своим. Теперь вы хотите уйти в сторону и оставить ее пожинать плоды. – Темные брови Треймаунта сошлись на переносице. – Скажите, Бриджтон, кто из нас принимает ее интересы ближе к сердцу?
 Нику нечего было возразить. Он сжимал кулаки, мысленно перебирая возможности. Независимо от исхода этого разговора Ник обречен. Глупец, он думал, что может вернуть себе место в обществе. Но мысль о том, что Саре придется вынести позор изгнания, была ему невыносима. Это убьет ее в том смысле, в котором не смогло убить его. Он привык к лишениям, к жестокости жизни, а она молода, нежна и полна надежды. Он не может этого допустить. И, глядя в ледяные глаза Треймаунта, он внезапно с уверенностью понял, что маркиз поступит с Сарой так жестоко, как сочтет необходимым.
 Если бы Треймаунт попытался сразиться с ним, Ник боролся бы до последнего вздоха. Если бы Треймаунт угрожал разорить его, Ник бы рассмеялся. Но то, что маркиз холодно положил на алтарь собственную сестру в качестве жертвы богам благопристойности, привело Ника в ярость.
 Он немногое мог сделать.
 – Сара не любит, когда ей приказывают.
 – Значит, вам придется убедить ее, что замужество в ее интересах, – ответил Треймаунт, в упор глядя на Ника.
 – Я уговорю ее выйти за меня. Обсудим условия?
 Треймаунт прищурился. Но через мгновение ответил:
 – Десять тысяч фунтов, и ни пенни больше.
 – Двадцать тысяч, и я хочу, чтобы они были положены только на ее имя, – возразил Ник. – Два счета, один для инвестиций. Мой поверенный проследит, чтобы все было оформлено правильно.
 – А второй?
 Нику удалось холодно улыбнуться.
 – Деньги на булавки. – Когда он неизбежно отправится по стопам матери, то не оставит жену без средств. Сара хотела получить свободу, и он проследит, чтобы она се получила.
 Треймаунт задумчиво сделал глоток бренди.
 – Это очень щедро.
 – Я могу это себе позволить. В конце концов, это не мои деньги.
 Маркиз вздохнул.
 – Бриджтон, боюсь, я не понимаю. Что вы надеялись получить, заводя роман с моей сестрой? Насколько я слышал, она не похожа на ваш обычный улов.
 Этот вопрос застал Ника врасплох, и прошло несколько минут, прежде чем он ответил.
 – Я не стану извиняться за то, что сделал. – Сожаление – это совсем другое дело. В последнее время он каждый раз, просыпаясь, хотел, чтобы ему представилась возможность изменить некоторый аспект своей жизни. – Я бы хотел жениться на ней как можно скорее.
 – Предоставьте всю подготовку мне.
 Он снова почувствовал начинающееся жжение и глазах: приближался очередной приступ головной боли.
 – Я уже сказал, что женюсь на вашей сестре, Треймаунт. Но сделаю это, как и когда мне будет удобно.
 Маркиз улыбнулся, и в первый раз позволил Нику увидеть проблеск ярости в своих глазах цвета голубого льда.
 – Вы женитесь на ней, но время и место определю я. Вы потеряли свои права в этой игре. – Он поставил пустой бокал на стол и встал. – Я пришлю вам записку. А пока держитесь от нее подальше.
 С этими словами он вышел из комнаты, оставив Ника смотреть на закрытую дверь.
 Будь проклят этот Сент-Джон! Что делает всю эту семейку столь высокомерной, самоуверенной и невероятно властной? В первый раз Ник наконец понял, почему Сара так стремится выйти замуж, – просто чтобы спастись от опеки своих братьев. Он пробыл с ними меньше получаса, а они уже пытаются погубить его жизнь.
 Однако Ник сделан из более крутого теста. Он женится на Саре Лоренс, но потому, что это ему так хочется, и освободит ее от губящих ее братьев. На этом все закончится. Сегодня он занимался с ней любовью так, словно это последняя ночь на земле. Он потерялся в ней, не обращая внимания ни на что, в том числе и на то, что она может забеременеть.
 При этой мысли его сердце стиснули ледяные клещи. Он мог только молиться и надеяться, что не слишком испытывал свою удачу. Когда они поженятся, он положит конец их физической близости, от этого союза не должно быть детей. Болезнь Виолетты умрет вместе с ним.
 Погруженный в эти мысли, он сидел в библиотеке, до тех пор пока робкие рассветные лучи не пробрались в сад и не согрели холодную комнату. Потом, окоченев от сидения, он встал и вышел, на ходу отдав распоряжение приготовить себе ванну.




 Глава 15


 Маркуса Сент-Джона, неукротимого маркиза Треймаунта распекали. Обычно он относился к этому равнодушно. Но Сара в гневе достигала такого уровня красноречия, который граничил с гениальностью. Поскольку он сидел за своим письменным столом, когда она ворвалась в его кабинет и начала свою пространную обличительную речь, он даже ухитрился записать лучшие фразы. Они могли ему пригодиться, когда он будет писать следующее выступление для палаты лордов.
 – Ты меня слушаешь? – возмущенно спросила она, останавливаясь напротив него, подбоченясь, с красным лицом.
 Он опустил глаза на бумагу, где только что записал: «раздутый от важности, суетливый петух».
 – Я не пропустил ни единого слова.
 – Хорошо, потому что я повторяю в последний раз: я не выйду за Николаса Монтроуза. Ни сейчас. Ни завтра. Никогда.
 Она резко повернулась и начала метаться взад и вперед перед его столом.
 – Ты унизил меня! Как ты можешь требовать этого от него? Боже, он сочтет меня подлой интриганкой!
 – Кого волнует, что он думает?
 – Меня! Он помогал мне в... – Она резко закрыла рот, кровь бросилась ей в лицо. – Это не важно.
 О, но это было важно. Маркус очень хорошо понял, что замышляла его неосторожная сестра, и ему это совсем не нравилось. На другом листке бумаги он еще раз прочел имена: «Хьюлетт, Баутон, Келтентон». Под ними было размашисто выведено имя: «Николас Монтроуз, граф Бриджтон». Он сопоставил все, что сумел узнать от тетушки Делфи и Энтони, а также еще несколько фактов, которые узнал от кучера, сопровождавшего Сару во время ее поездок. Из всего этого вырисовывалась очень тревожная картина.
 – Сара, что сделано, то сделано. Ты сама поставила себя в такое положение, и тебе придется пожинать плоды. – Он откинулся на спинку кресла. – Ты хотела выйти замуж по собственному выбору, и ты своего добилась.
 Она сделала большие глаза.
 – Кто тебе сказал, что я решила... – Она прикусила губу.
 Маркус подавил улыбку. Он любил удивлять людей, а за последние сутки ему удалось привести в изумление уже двоих. Его разговор с графом был самым удачным предприятием в его жизни. Меньше чем за полчаса он убедил Бриджтона, по всем слухам, закоренелого холостяка, дать согласие на брак с Сарой. Три месяца назад Маркус не обрадовался бы такой партии. Но, учитывая тот ущерб, который его сестра нанесла своему доброму имени после неудачной болезни Келтентона, и слишком поспешный вызов на дуэль Энтони, еще чудо, что поиски мужа для Сары не окончились крахом. Еще удивительнее то, что нашелся человек с сильным характером и который ей нравится. Возможно, больше, чем нравится.
 Энтони заерзал в кресле у камина, когда Сара начала говорить об его участии в ее «преследовании». Брату полезно ощутить себя виноватым. Насколько понял Маркус, Энтони позволил своим чувствам взять верх над здравым смыслом. Он вызвал Бриджтона на дуэль, и имя Сары стало предметом для сплетен всего города. Но Энтони был не прав.
 Маркус снова опустил перо в чернильницу, вспоминая реакцию Бриджтона на его угрозу отправить Сару в изгнание. Хотя он никогда бы так не поступил, но граф этого не знал, и угроза вызвала тот эффект, к которому он стремился.
 Довольный, Маркус встал и подошел к окну посмотреть на оживленную улицу внизу.
 – Сара, смирись. Ты выйдешь замуж за Бриджтона, и делу конец.
 Тетушка Делфи, которая сидела у камина и делала вид, будто вышивает, подняла глаза.
 – Граф – очень красивый мужчина, но не могу себе представить, что из него выйдет хороший спутник жизни.
 Все еще кипя от возмущения, Сара остановилась. У кресла тетушки Делфи.
 – Не имеет значения, каким он мог бы быть спутником. Он не хочет жениться на мне, а я не желаю выходить за него.
 – Он – дьявольское отродье, – вставил Энтони. – Нечего и сомневаться, что с ним будет трудно жить.
 Сара продолжала метаться по комнате, шурша юбками по персидскому ковру. Сегодня утром она проснулась и узнала поразительную новость о том, что Ник согласился жениться на ней. Она этого никак не ожидала, так как если кто и мог устоять против ее братьев, так это именно он.
 Сердце ее щемило при мысли о том, что Ник должен о ней думать. Она не удивится, если он сейчас проклинает се имя. Опустив плечи, она прижала руку к виску.
 – Ник не станет покорно плясать под твою дудку, Маркус, что бы ты ни говорил.
 – Он сделает то, что обещал, – возразил Маркус. Услышав это, Сара скрипнула, зубами.
 – С чего бы это? У него не больше желания жениться, чем у меня выйти замуж.
 – Откуда ты знаешь? – спросил Энтони. – Ты его спрашивала?
 Лицо ее покраснело, и Энтони прикрыл глаза.
 – Прошу, ничего не говори. Я не хочу знать.
 – У Бриджтона был выбор, Сара, – сказал Маркус. – И он выбрал женитьбу.
 – Жениться или умереть. Поразительно, как это он так быстро сделал выбор!
 – Я хотел его застрелить, – сообщил Энтони. – Но Маркус не позволил.
 – Вы оба невозможные!
 – Сара, все уже решено, – сказал Маркус. – Через две недели граф Бриджтон женится на тебе. Это его долг. Пусть его моральные качества не соответствуют моим желаниям, но он все-таки джентльмен.
 – Он ублюдок, – проворчал Энтони.
 – И это тоже, – согласился Маркус.
 – Вы ничего о нем не знаете, – возразила Сара, скрестив руки под грудью. Как это похоже на них – судить Ника только по тому облику, который он являл обществу.
 – Я знаю кое-что о твоем печально известном графе, – сказал Маркус. – Я наводил справки, как только ваши пути пересеклись, в тот вечер, когда был бал у Джеффриса.
 – Откуда ты знаешь о... – Сара обернулась и посмотрела на тетушку Делфи, которая вдруг с головой ушла в трудное дело распутывания узелка на своем вышивании. – Мне следовало догадаться.
 У Делфи хватило совести смутиться.
 – Я только старалась защитить тебя. Я сразу же увидела, что ты гораздо больше интересуешься этим мужчиной, чем полезно для тебя. И я не смела высказаться, потому что у тебя пагубная привычка поступать наперекор тому, что я тебе говорю.
 – Мне очень жаль, что ты считаешь меня такой неразумной, – сухо ответила Сара.
 – Тетушка Делфи не хотела оскорбить твои чувства, но ты и сама знаешь, что это правда, – заметил Маркус. – Ты упряма, своенравна и совершенно неуправляема.
 – Да, идеальная представительница семейства Сент-Джонов, по всем меркам, – ответила Сара. Теперь Ник, должно быть, проклинает тот день, когда встретил ее. Внезапно ей стало так грустно, что в горле застрял комок.
 Маркус отвернулся от окна и присел на край письменного стола.
 – Не волнуйся, Сара, Бриджтон сделает из тебя честную женщину. Его гордость не позволит ему поступить иначе.
 – Я не хочу быть честной женщиной. Один раз попробовала, но цена оказалась слишком высокой.
 – Она права, Маркус.
 Энтони поднял голову.
 – Тетушка Делфи?
 Руки Делфи задрожали.
 – Что? Это правда, вы знаете. И я всегда думала... но это не... Сара понимает, что я имею в виду.
 – Дельфиния, не позволяй Энтони сбить себя, – сказал Маркус, бросая на брата грозный взгляд.
 Энтони не выказал признаков угрызений совести.
 – Ставлю десять фунтов, что Бриджтон даже не появится на свадебной церемонии.
 – Принимаю, – быстро согласился Маркус. – Бриджтон не такой, как Джулиус. Репутация человека не всегда соответствует его качествам. – Он встретил взгляд Сары и улыбнулся. – Уж кто-кто; а ты это должна знать.
 Это была правда. Джулиус был любимцем общества, самым приятным, привлекательным мужчиной на свете и одновременно совершенно никудышным человеком, заядлым игроком и неверным мужем.
 Но что же Ник? Возможно ли, что и он тоже совсем не соответствует своей репутации? Что под его желчной внешностью скрываются нежность и способность к истинным чувствам? Эта мысль не давала ей покоя. Сара махнула рукой.
 – Это не важно. Я просто хочу, чтобы все оставили меня в покое.
 – Ты ведешь себя безответственно.
 – И наслаждаюсь каждой минутой. – Она упала в кресло и вытянула ноги, не обращая внимания на неодобрительное бормотание тетушки Делфи. – Почему мы должны каждую секунду следовать условностям общества, даже когда мы одни? Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на соблюдение приличий.
 Энтони с отвращением фыркнул.
 – Не могу поверить, что именно ты говоришь о приличиях.
 Это ее задело. Она вздернула подбородок и ответила:
 – Бриджтон никогда не ходил туда, куда его не приглашали. И я нахожу его привлекательным. – И чувственным. И заманчиво недоступным. И, о Боже, таким же восхитительным, как яблочные пирожные с густым, жирным кремом. – К сожалению, он не из тех мужчин, за которых выходят замуж.
 – Тогда из каких он мужчин?
 – Из тех, кто создан для греха.
 Энтони покраснел.
 – Не хочу больше слышать об этом, прошу тебя. Надеюсь, ты ошибаешься и он лучше, чем ты думаешь.
 Сара обхватила себя руками, ей вдруг стало холодно.
 – Он не придет, – произнесла она мрачно. – Ты организуешь церемонию, а он не явится.
 Тетушка Делфи примирительно похлопала ее поруке.
 – Уверена, он придет, хотя и будет нервничать. Женитьба – серьезное событие для мужчин.
 – У Николаса Монтроуза нет ни единого слабого нерва. Он расчетлив, как змей, и самый безнравственный из всех известных мне мужчин.
 – О Господи, – слабым голосом воскликнула тетушка Делфи, быстро моргая. – Тогда, полагаю, хорошо, что здесь твои братья. Они позаботятся, чтобы он выполнил свой долг.
 Сара прикрыла глаза рукой. Именно в этом вся проблема. Она не хочет больше никогда быть чьим-то «долгом». Но сейчас, похоже, у нее нет выбора.
 День тянулся медленно. Казалось, время остановилось. Сара собралась было поехать в Гиббертон-Холл, но всякий раз, подходя к двери, она спрашивала себя, что скажет и как Ник прореагирует на ее появление. И каждый раз возвращалась в гостиную, и ее преследовали дурные предчувствия.
 Маркус и Энтони после обеда уехали, и Сара слышала, как они вернулись в свои спальни вскоре после того, как она сама поднялась наверх. Оставшись одна в комнате, Сара прижала разгоряченное лицо к прохладному оконному стеклу. Проклятый Маркус! Она могла только молиться, чтобы Ник не подумал, будто она имеет к этому какое-то отношение. Унижение обожгло ее, и она нетерпеливо отошла от окна. Она отправится к Нику завтра и заверит его, что надо твердо отказаться и тогда Маркус оставит их в покое.
 Отчасти ее удивляло то, что Ник сам не приехал к ней с визитом.
 – Нахал, – пробормотала она. Это самое меньшее, что он мог сделать. Она плюхнулась на пуфик у туалетного столика и вгляделась в свое отражение, вытаскивая шпильки из волос и бросая их на заставленную всевозможными предметами поверхность. – Он не пришел, потому что не захотел. Меня ждут в Гиббертон-Холле, как чуму. – Она ясно представила себе, как он отшатнется с отвращением при их следующей встрече, как его красивые губы сложатся в презрительную усмешку.
 Она так ясно это увидела, что у нее горло перехватило. Ей до сих пор удавалось сдержать слезы благодаря тому, что она постоянно двигалась. Но в ночной тишине слишком тяжело было вынести эту реальность.
 Тихий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Было уже далеко за полночь, и она думала, что все уже легли. Открыв дверь, Сара увидела тетушку Делфи, закутанную в халат со множеством оборочек и с подносом в руках.
 Она неуверенно улыбнулась:
 – Надеюсь, я тебя не побеспокоила. Я принесла тебе чаю.
 – Я вовсе не хочу...
 – Ты сразу почувствуешь себя лучше.
 Сара не могла отказаться, с такой надеждой смотрела на нее тетушка. Она отступила в сторону и пропустила Делфи в комнату.
 – Я только собиралась лечь.
 Тетушка быстро прошла мимо нее, края ее халата разошлись и приоткрыли кружевную ночную сорочку. Сара нахмурилась при виде такого пикантного одеяния, но воздержалась от замечаний. За последний месяц Делфи менялась прямо на глазах, но Сара не собиралась ее обескураживать.
 Она взяла протянутую тетушкой чашку и села.
 – Вот, – произнесла Делфи, садясь в кресло и улыбаясь. – Теперь гораздо лучше, не правда ли? Эти дни были переполнены событиями.
 После этих слов тетушка сидела молча, вертя в руках чашку, и Сару одолело любопытство.
 – Что-то не так, тетушка Делфи?
 – Ну, я... то есть... Я просто хотела, чтобы ты знала: что бы ни думали ты и твои братья, но я очень горжусь тобой.
 Сара удивленно заморгала.
 – Гордишься?
 Улыбка тронула губы Делфи.
 – Ты напоминаешь мне свою мать; она всегда добивалась в жизни того, чего ей хотелось. А я никогда не пускалась ни в какие приключения, не считая... – Она опустила взгляд на свою чашку с тоскливым выражением на лице.
 – Не считая чего?
 – Когда мне исполнилось шестнадцать, был один молодой человек, просто мальчик. Молодые и впечатлительные, мы оба еще не оперились. Но как мы мечтали!
 – И что произошло?
 Улыбка Делфи стала грустной.
 – Он хотел, чтобы я с ним убежала, но моя мать тяжело болела. Ты знаешь. Поэтому я осталась в Херефордшире. Его же отец послал в путешествие на континент. Когда я встретилась с ним в следующий раз, он уже женился на молодой даме, у которой было гораздо большее состояние, чем у меня.
 Тетушка Делфи провела пальцем по краю своей чашки, глядя куда-то вдаль.
 – Думаю, он был счастлив. По крайней мере он казался таким.
 – Ох, тетушка! – порывисто воскликнула Сара. Она отставила чашку и схватила тетю за руку. – Мне так жаль.
 Делфи искренне рассмеялась.
 – Чепуха. Уверена, все к лучшему. Я бы не променяла эти несколько месяцев, проведенных с моей матерью, и на целый мир.
 – Но в то время тебе было трудно.
 – Конечно. Однако после Лангтри попросил у отца моей руки. Он был богат, имел титул, а его семья всегда была очень близка моей.
 – Ты его любила?
 Тетушка Делфи поставила чашку на блюдце, и слабый звон резко прозвучал в тишине.
 – Я прониклась к нему уважением. Он был очень достойный человек.
 – Но ты его любила?
 – Потом полюбила. Иногда не получаешь все, чего хочешь в жизни. И тогда приходится просто мириться.
 Сара встала, обхватив себя руками, словно защищаясь от холода.
 – Я не хочу мириться!
 – Никто не хочет. Но... – Тетушка Делфи склонила голову к плечу. – Ты слышишь?
 – Что?
 – Наверное, это ветер, надвигается буря. Маркус сказал, что, когда он возвращался, пошел дождь. – Она взяла поднос и встала. – Сара, что бы ни случилось, отдавайся всем сердцем и никогда не оглядывайся.
 – Бриджтону?
 – Тому, кто сделает тебя счастливой. – В последний раз улыбнувшись, она ушла.
 Сара осталась стоять посреди комнаты, рассеянно прислушиваясь к удаляющемуся позвякиванию фарфора на подносе тетушки Делфи, пока та спускалась по лестнице. В какой-то безумный момент она подумала, как бы это было – провести остаток своих дней вместе с Ником. Она закрыла глаза и представила себе, как пробуждается и винит его спящим рядом с собой. От этой мысли ей стало хорошо.
 Но потом она вспомнила яростное выражение лица Ника в ту ночь, когда он обнаружил ее с Хьюлеттом и обвинил в том, что она подстроила ловушку. Сара содрогнулась. Несмотря на всю его страсть, на все наслаждение, которое она узнала в объятиях Ника, он никогда не простит ей этот брак по принуждению.
 Этому нельзя помочь. Утром она поедет в Гиббертон и освободит его от ужасной сделки, заключенной с ее братьями. Довольная, что наконец нашла выход, Сара приготовилась лечь в постель. Но лишь только она накинула ночную сорочку, громкий щелчок и струя холодного воздуха заставили ее резко повернуться к окну.
 Она тут же оказалась прижатой к могучей груди. Сара яростно сопротивлялась, изо всех сил размахивая кулаками, прилив удовлетворения одолел панику, когда се кулак встретил твердую плоть. Нападавший выругался, затем подхватил се на руки и швырнул на кровать, прижав к матрацу своим телом.
 – Черт, Сара! Тихо! – послышался голос Ника у самого ее уха.
 Сара тут же замерла, глядя на него сквозь спутанные, закрывшие лицо волосы.
 Он отпустил одну из ее рук и убрал волосы с ее глаз. Хотя это прикосновение было мягким, лицо его оставалось мрачным.
 – Извини, что напугал тебя, но мы опаздываем. Ее сердце оборвалось.
 – Куда?
 – На наше бракосочетание, дражайшая Сара. – произнес эти слова без всякого намека на нежность.
 – Но нам нет нужды это делать. Я собиралась завтра сказать тебе, что все это ошибка. Маркус не может заставить нас это сделать.
 Ник скатился с нее и пошел к ее платяному шкафу Сунул туда руку и схватил первое попавшееся платье.
 – Одевайся.
 – Ник, я...
 Он бросил ей платье.
 – Когда я женюсь, то сам выбираю время и место. Это будет сейчас.
 – Что?
 – Ты слышала. Мы поженимся сегодня же ночью, и пусть твой братец идет к черту.
 – Но я не собираюсь за тебя замуж!
 Глаза его сверкнули горячим синим огнем, и вдруг оказалось, что он уже не стоит перед ней, а снова лежит на ней и его тело вжимает ее в матрац. Она старалась освободиться, но он схватил ее за руки и сжал их у нее над головой.
 – Позволь мне кое-что объяснить, Сара. Мы замешаны в скандал. Чтобы избежать катастрофы, мы должны пожениться. Таковы правила. Не обязательно, чтобы они тебе нравились, но, клянусь Богом, ты будешь их выполнять.
 – Не валяй дурака.
 – Я вполне серьезен. Ну, пойдешь добровольно или я заверну тебя в одеяло и переброшу через плечо?
 Почему-то эта идея показалась ей очень привлекательной. Но ее беспокоило то, что он может упасть с приставной лестницы.
 – Я могла бы закричать.
 Он усмехнулся, и от этой улыбки сердце ее стремительно забилось. Он скатился с нее и прислонился спиной к спинке кровати, заложив руки за голову.
 – Так кричи. Уверен, твои братья будут рады обнаружить меня в твоей комнате.
 Он прав. И, зная своих братьев, она понимала, что они с радостью пустят в ход кулаки против Ника. Более того, они сочтут присутствие Ника еще одним поводом, чтобы поженить их.
 Сара села прямо и заметила его взгляд, скользнувший по ее груди. Она опустила глаза и поняла, что тонкий муслин ее ночной сорочки почти ничего не скрывает. Сильно покраснев, она скрестила на груди руки.
 – Проклятие, я не хочу, чтобы ты находился здесь. Собственно говоря, я тебя совсем не хочу.
 – Очень плохо, милочка. У нас обоих нет выбора. – Он поднял брови. – Итак, поедешь добровольно или я тебя украду?
 Она сидела и смотрела на него, будто никогда раньше не видела. Ник улыбнулся. Если он не может апеллировать к ее чувствам, тогда он воспользуется ее авантюризмом.
 – Может, ты боишься?
 Мгновение она смотрела в окно, ее глаза вдруг заблестели.
 – Как ты добрался до окна? По веревочной лестнице?
 – Всего лишь по деревянной.
 Сара вскочила с кровати, еще больше распахнула окно и выглянула наружу, забыв прикрыться.
 – Где ты ее нашел?
 Ник оторвал взгляд от грациозной линии ее ног, просвечивающих сквозь тонкую ночную сорочку.
 – Я ее позаимствовал у плотников в Гиббертон-Холле.
 – И ты вез ее так далеко?
 – В повозке. Всего три мили. – Ник подошел к окну и прислонился к шторе, любуясь водопадом ее волос. – Конечно, мне пришлось рассказать плотнику диковинную историю.
 – Что ты сказал?
 – Что я намерен сбежать с красивой девицей.
 У нее дрогнули губы, и Ник расслабился. Ему следовало понять, что она так же расстроена высокомерным по ведением ее братьев, как и он сам.
 – Поедем со мной, Сара. У нас будет замечательное приключение.
 – Я думала, ты не хочешь жениться.
 – Не хотел. Но то, чего требуют приличия...– Он пожал плечами, потом сунул руку в карман и достал сложенный листок бумаги. Сара развернула его и приблизила к свету от свечи.
 Губы ее шевелились, когда она читала слова.
 – Это разрешение на брак. – Она подняла на него глаза. – Ты и правда хочешь на мне жениться?
 Она взял у нее бумагу и снова положил в карман, потом наклонился к ее уху.
 – Ты когда-нибудь вылезала из своего окна глухой ночью?
 Она возбужденно втянула воздух.
 – Это настоящее приключение!
 От ее улыбки у него защемило в груди, и он понял, что это мгновение останется с ним до самой смерти, каким бы безумным он ни стал.
 – Я никогда раньше не вылезала в окно. И не сбегала с мужчиной.
 – Я тоже. Но должен предупредить, твои братья придут в ярость.
 Она с удовлетворением вздохнула.
 – Я это сделаю. – Затем прибавила: – Но сначала мы должны достигнуть соглашения.
 – Да?
 – Нам нужно кое-что обсудить. У меня определенные требования к браку.
 Чертовски жаль, что ему не довелось познакомиться с покойным виконтом Каррингтоном, ему бы доставило большое удовольствие как следует поколотить этого человека. Подавив нетерпение, Ник сел на край постели и тал ждать.
 Она скрестила руки, скрыв от его глаз соблазнительные очертания груди.
 – Ты знаешь, какого мужа я искала.
 – Я не такой. Я не собираюсь делиться тем, что принадлежит мне. – Она открыла было рот, но он поднял руку. – Прежде чем ты начнешь устанавливать свои правила, которым ни ты, ни я не сможем следовать, давай просто договоримся строить наши отношения постепенно, изо дня вдень.
 – Мне нужна честность. Если ты когда-нибудь соберешься... оставить меня, я хочу, чтобы ты мне об этом сказал.
 – Меня это вполне устраивает.
 Она стойко выдержала его взгляд, но в ее глазах читалось недоверие.
 – А как насчет нашего будущего?
 – У меня есть дом, состояние, и я обещаю оставить все тебе после смерти. – Он встал. – Тебе необходимо знать еще что-то?
 В ее взгляде отразилось разочарование, но она покачала головой.
 – Нет. Наверное, нет.
 Ник протянул руку и привлек ее к себе, затем почти вплотную прижал свой рот к ее губам.
 – Есть другие способы компенсировать наш брак. – Он ущипнул своими губами ее нижнюю губку, потом скользнул ими к виску. – Приятные эротические способы.
 В кольце его рук она задрожала, и он увидел, как ее соски натянули белое полотно ночной сорочки. Действуя осторожно, стараясь не спугнуть ее, он обхватил ладонью ее грудь, поглаживая соблазнительный сосок.
 – Перестань, – сказала она, и голос ее задрожал от желания. – Я пойду с тобой.
 Ник взял ее за руку и поцеловал в ладонь.
 – Отлично. Тогда собирайся и поехали.
 Она быстро оделась, а Ник делал вид, будто не смотрит. Это было трудно, так его тело жаждало ее. Мысль о том, что она скоро будет принадлежать ему, слишком искушала его.
 – Ник, как я спущусь по приставной лестнице в платье?
 – Гм... Об этом я не подумал. К счастью, есть другой выход.
 Она растерянно заморгала.
 – Какой?
 Он открыл дверь в коридор и поклонился:
 – После вас, мадам.
 – Ник, – прошептала она, пытаясь снова закрыть дверь, – ты не можешь пройти через дом! Если братья тебя увидят, они тебя убьют!
 – Собственного будущего зятя? Не могут они быть настолько кровожадными.
 – Ш-ш-ш! Ник, я...
 Он остановил ее протесты, подхватив на руки.
 – Я прекращаю спор. Мы уходим через парадную дверь, это решено.
 Она нахмурилась, но обхватила руками его шею.
 – По крайней мере постарайся...
 Он пнул ногой тяжелую деревянную дверь, которая ударилась о панель с грохотом, разнесшимся по всему дому.
 – ...не шуметь, – закончила Сара. На мгновение закрыла от ужаса глаза, а потом вздохнула. – Ты твердо намерен устроить драку, да?
 – Нет, потому что тогда мне придется поставить тебя на пол.
 – Энтони будет недоволен.
 – Энтони может идти...
 – Бриджтон, что это выделаете? – спросил Энтони. Он стоял, преграждая им дорогу, и на нем не было ничего, кроме штанов.
 Ник любезно кивнул головой.
 – Грейлей, как вы себя чувствуете сегодня вечером? Или мне следует сказать – утром?
 – Поставьте ее на пол.
 – Нет. Она моя. – Дьявольская улыбка тронула его губы. – Треймаунт отдал ее мне. – Ник двинулся вперед, но Энтони не шелохнулся.
 Сара робко наблюдала, как они смотрели друг на друга, словно два гладиатора, готовые биться не на жизнь, а на смерть. Только она их разделяла, а у нее не было никакого оружия. Она откашлялась.
 – Может быть, нам следует сесть и обсудить все спокойно.
 – У меня есть лучшая идея, – сказал Энтони. – Бриджтон поставит тебя на пол, а потом мы с ним разберемся сами.
 – Победитель получает все? – тихо спросил Ник.
 – Конечно, – огрызнулся в ответ Энтони.
 – Бриджтон, – раздался сзади голос Маркуса. – Объясните свои намерения.
 Какую-то секунду Сара сомневалась, что Ник ответит. Но после долгого молчания он пожал плечами.
 – У меня есть особое разрешение. Я забираю Сару с собой и женюсь на ней, чтобы не дать отправить ее в изгнание или выдать замуж за первого попавшегося нудного старика. Она заслуживает лучшей судьбы, Треймаунт.
 Маркус бросил взгляд на Сару, затем сказал:
 – Энтони, пропусти их.
 Огромные руки Энтони сжались в кулаки, но он кивнул:
 – Раз он собирается жениться на ней сегодня ночью...
 – Как только мы приедем в Гиббертон. Викарий уже ждет.
 Маркус подождал, пока Энтони отойдет в сторону.
 – Я приеду навестить Сару завтра, Бриджтон. И хочу поговорить с викарием по приезде.
 – Конечно. – Ник крепче прижал к себе Сару и продолжил путь по коридору, потом спустился по лестнице и вышел через парадную дверь.
 Сара задрожала от ночного воздуха. Ник вытащил из-под сиденья экипажа большое одеяло и закутал ее, потом сел рядом. Экипаж рывком тронулся с места, и они поехали.
 Сара поплотнее закуталась в одеяло. Это было безумие – бежать ночью, как два любовника, ведь они едва знают друг друга. Она внезапно подумала о том, любит ли он сливовый пудинг. Есть ли у него любимый цвет? Что она знает об этом человеке?
 Ее охватила паника. «Черт побери, я выхожу замуж за совершенно незнакомого человека».
 Ну, это не совсем правда. Она знала то немногое, что он рассказал ей о своей матери. И она уже была уверена, что ее влечет к нему, – это уже кое-что. И еще он закоренелый распутник, а если кто и понимает распутников, так это она.
 Экипаж остановился. Ник спрыгнул на землю и протянул руку, чтобы помочь ей выйти.
 Ноги Сары запутались в одеяле, и она упала прямо в объятия Ника.
 Он опять подхватил ее на руки и повернулся к дому.
 – Я понимаю, что тебе хочется красивых слов, но мне они никогда не давались. Боюсь, тебе придется принимать меня таким, какой я есть. – Его взгляд опустился на ее губы.
 – Проклятие, – прошептала она.
 Дьявольский огонь зажегся в его глазах. Вздохнув, Сара обвила руками его шею и позволила ему нести ее на руках. Довольно приятно, когда тебя так держат. Он прошел мимо пораженного дворецкого и поднялся по лестнице в передний зал.
 – М-милорд, – заикаясь, произнес старый слуга. – Милорд, куда вы... кто... мне позвать миссис Киббл, чтобы она приготовила спальню для леди?
 Ник остановился у двери в библиотеку и посмотрел на растерянного дворецкого.
 – Это, Уиггз, будущая леди Бриджтон, на которой я женюсь через десять минут.
 Дворецкий разинул рот.
 – Здесь, милорд?
 – Викарий уже едет.
 – Милорд, уже почти час ночи!
 – Я хорошо знаю, который сейчас час. Известите меня, когда приедет викарий.
 Уиггз поклонился.
 – Да, милорд. – Он едва дождался, когда Ник повернется к нему спиной, и бросился по боковому коридору, готовясь рассказать новости всем слугам.
 Ник отнес ее на диван и положил на него.
 – Ты очень мило выглядишь в розовом, дорогая.
 – Я предпочитаю красное. Темно-красное.
 Смех зарокотал глубоко в его груди, и этот звук через ее уши проник до самых костей.
 – Я тоже.
 Раздался тихий стук в дверь, и появился Уиггз.
 – Викарий прибыл, милорд.
 – Проводите его в голубой салон.
 Сама не своя, Сара подошла к зеркалу, висящему над камином.
 – Оставь это. Оно выглядит прекрасно. – Его голос прозвучал так близко за спиной, что она вздрогнула и напряглась, когда он обхватил ее. рукой за талию и прижал к себе. Опустил голову и утопил лицо в ее волосах.
 – Ты пахнешь, как лаванда, – прошептал он, потом прошелся губами по ее виску.
 Он еще раз сделал глубокий вдох, прежде чем отпустить ее.
 – Пойдем. Пора. – Он взял ее за руку и повел из комнаты. Пока они шли по коридору, она бросила на него быстрый взгляд. Из его глаз исчез блеск, а из голоса – насмешливые нотки. Он молчал, лицо его было серьезным. Тяжесть сдавила грудь Сары. Во что она впуталась?
 Викарий встретил их в кабинете, и его доброе лицо отчасти рассеяло страхи новобрачной. Он тихо переговорил с Ником, затем повернулся и открыл свою книгу, чтобы начать церемонию.
 Но не успел он произнести и двух слов, как в прихожей раздался какой-то шум. К изумлению Сары, она услышала воинственный голос тетушки Делфи, обычно такой мягкий.
 – Проклятие, – сказал Ник, делая быстрый шаг к двери.
 Сара остановила его одним прикосновением.
 – Это всего лишь тетушка Делфи.
 Дверь распахнулась, и в дверном проеме возникла Делфи. За ней следовал дряхлый дворецкий Ника. Спину тетушка Делфи держала прямо, как стальной шест. Она возмущенно заявила:
 – Я пришла, чтобы быть свидетельницей на свадьбе, но это существо не разрешало мне войти.
 Уиггз бросил на Ника беспомощный взгляд.
 – Я пытался ей сказать, что вы не принимаете, милорд, но она мне не поверила.
 Ник встал рядом с Сарой.
 – Уиггз, принесите нам чаю. Уверен, ее светлость продрогла.
 Уиггз подчинился, хотя ему явно не хотелось покидать поле боя. Тетушка Делфи смотрела ему вслед с воинственным блеском в глазах.
 – Благодарю вас, Бриджтон.
 Ник поклонился.
 – Разумеется, ваша светлость, я польщен, что вы приехали быть свидетельницей на церемонии.
 – Я бы ни за что на свете не пропустила ее.
 Сара подумала, что ей не следует удивляться. Она оглянулась на дверь, но больше никого не увидела.
 – А Маркус и Энтони?
 На лице Делфи отразилось неодобрение.
 – Они как раз приканчивали вторую бутылку портвейна, когда я их видела в последний раз. Смею сказать, они не приедут.
 Сара была рада хотя бы этому. К ее облегчению, церемония прошла быстро. Когда подошел момент надеть ей кольцо на палец, Сара удивилась: Ник достал из кармана маленькое золотое колечко. Через несколько минут церемония была закончена.
 Сара стояла в центре комнаты, пока Ник провожал викария к ожидающему его экипажу. Она замужем. В ее памяти возникли картины другой свадьбы, и она невольно сравнивала их. Ее свадьба с Джулиусом была демонстрацией богатства, образцом совершенства. Каждая деталь была тщательно продумана, ничего не оставили на волю случая. Одно ее платье стоило целое состояние, церковь была полна цветов, огромное количество избранных друзей и родственников собралось, чтобы увидеть, как они полагали, самый прекрасный момент в ее жизни.
 Ха! Этот момент наступил только три года спустя, когда она решила, что не станет оплакивать мужа, который покинул ее задолго до того.
 Сара посмотрела на ободок на пальце. Теплый свет огня, падая на золото, обрисовывал тонкую резьбу на нем. Крохотные цветочки были выгравированы на поверхности, единственная виноградная лоза обвивала все кольцо. Оно отличалось красотой, элегантностью и простотой, и она почему-то поняла, что Ник сам его выбирал.
 – Сара? – неуверенно произнесла тетушка Делфи» – Если ты хочешь, чтобы я осталась...
 – Боюсь, это невозможно, – сказал Ник, входя в комнату. – В доме идет ремонт, и комнаты для гостей еще не готовы. Леди Лангтри, спасибо, что приехали к нам.
 Делфи покраснела.
 – Да, полагаю, мне надо ехать.
 Ник, не испытывая никаких угрызений совести, проводил Делфи к ее экипажу. Сара смотрела им вслед, она вдруг почувствовала себя одиноко. Она чужая здесь, в Гиббертон-Холле, но теперь она стала его хозяйкой и отвечает за все стороны жизни этого дома. Эта мысль неспешно вползла в ее сознание, и она, испуганная и неуверенная и себе, опустилась на край дивана.
 Как может она быть хозяйкой такого дома, как этот?
 О, конечно, она уже вела хозяйство. Но они с Джулиусом занимали тесный домик в Лондоне. А здесь все иначе. Плечи Сары медленно поникли под гнетом свалившейся на нее ответственности.
 Через несколько минут дверь отворилась, и в комнату вошел Уиггз. При виде Сары он остановился.
 – Миледи! Я думал, вы с леди Лангтри.
 Сара встала, нервно расправляя платье.
 – Нет. Я просто сидела здесь и... – Что? Она жалеет себя? Боится? Боже, да это просто смешно! Она из большой и знатной семьи, урожденная и воспитанная Сент-Джонами, и пора начинать жить соответственно. – Я бы хотела пройти к себе. Вы можете проводить меня в хозяйские покои?
 Дворецкий заколебался:
 – Да, миледи. Однако я полагаю...
 – Отлично, – резко перебила Сара. Она подошла к двери и стала ждать, когда дворецкий ее откроет.
 Он сразу же двинулся за ней и молча повел ее вверх по парадной лестнице, потом по многочисленным коридорам. Уиггз остановился в конце длинного, продуваемого сквозняком коридора перед широкими дубовыми дверями. Он открыл их и отступил в сторону.
 Сара вошла в комнату, не рискуя даже оглядеться, пока не останется одна и не возьмет себя в руки.
 – Отлично. Моя одежда прибудет завтра, и мне понадобятся услуги горничной.
 – Да, миледи. Я утром сообщу миссис Киббл.
 – Спасибо, Уиггз, – сказала она, отворачиваясь.
 – Как пожелаете, миледи. Если вам еще что-нибудь потребуется, пожалуйста, не стесняйтесь, звоните. – С этими словами он поклонился и вышел, затворив за собой дверь.
 Как только дверь закрылась, Сара внимательно осмотрела комнату. Хотя она была просторной и богато обставленной, все же казалась голой. Тяжелые красные шторы, скрывавшие окна, и кровать были лишены украшений, и даже на стенах ничего не висело. Но все было аккуратно расставлено по местам: гардероб занимал одну стену, несколько кресел уютно покоились перед потрескивающим камином, а халат был бережно сложен на маленьком табурете возле кровати.
 Она подошла к огромной кровати, любуясь ее массивными формами. Она была такая большая, что в ней могли с удобствами спать пять или шесть человек. Сара положила ладонь на матрац, и воспоминание о теплом теле Ника вспыхнуло в ее мозгу. Она улыбнулась и провела пальцами по тяжелому красному покрывалу. Возможно, в замужестве есть свои преимущества, о которых она и не подозревала.
 Сара бросила взгляд на закрытую дверь, потом взобралась на край кровати, стараясь представить себе, как выглядит Ник по утрам, – с растрепанными волосами, сонными глазами. При этой мысли у нее стало тесно в груди.
 И все же, несмотря на то что она находила его неотразимо привлекательным, она должна помнить, что это не тот брак, на который она надеялась. Ник не будет покорно сидеть, если она вздумает пойти своей дорогой. Лишь его гордость и желание стать респектабельным заставили его жениться на ней. Когда бы не это, никакие угрозы ее братьев не смогли бы помочь. Эта мысль была очень унизительной.
 Дверь открылась, и вошел Ник. Он остановился, увидев ее сидящей на кровати.
 – Сара, я полагал, что Уиггз проводил тебя в твою комнату.
 – Я думала, что это... – Щеки ее загорелись. Конечно, для нее приготовлена отдельная комната; глупо было считать иначе.
 Ник закрыл дверь и подошел к камину, чтобы помешать угли.
 – К сожалению, я использую смежные комнаты как кладовые. – Он поставил на место кочергу. – Проводить тебя в твою комнату? Ты, наверное, устала.
 Сара кивнула, у нее было ощущение, что ее предали. Она ожидала, что теперь они с Ником получат еще больше наслаждения от физической близости, чем раньше. Она пошла было за ним к двери, но вдруг остановилась.
 – Погоди, Ник. Я не понимаю, почему... я... – Она махнула рукой, не в силах сформулировать свой вопрос.
 – Сара, я не хочу детей. – Выражение его лица было мрачным, почти горьким.
 – Но вчера ночью...
 – Мне не следовало допускать того, что случилось вчера ночью. Свалим вину на бренди и на то, что я был уверен, что скоро мне предстоит умереть.
 – Но ты когда-нибудь захочешь детей?
 – Нет.
 Сара прикусила губу.
 – Понятно. Значит, мы не будем спать вместе... – В ее голосе прозвучало разочарование.
 Тут он улыбнулся, взгляд его потеплел, он протянул руку и провел пальцем по ее щеке сверху вниз.
 – Есть способы подарить друг другу облегчение, не занимаясь любовью в действительности. – Его рука опустилась, и он отступил назад. – Но сегодня ночью, ты, несомненно, устала, и...
 Она обвила руками его шею и притянула к себе его рот. Он ответил сразу же, его губы были горячими и властными. Сара таяла, прильнув к нему. Все сдерживаемые прежде чувства вырвались наружу. Она вцепилась в лацканы его сюртука и теснее прижалась к нему, но даже этого было недостаточно. Она хотела, чтобы он был еще ближе, чтобы развеять ее неуверенность, которая грозила одолеть ее.
 Он застонал, подхватил ее на руки и понес к кровати, его руки были всюду – на ее груди, на бедрах, скользили вверх и вниз. Он положил ее на кровать, не прерывая поцелуя и не отрывая от нее горячих губ, обхватил рукой ее лодыжку и медленно двинулся вверх по ноге.
 Его пальцы прочертили горячую линию по внутренней стороне колена, оставляя тонкий огненный след до самого верха, пока его ладонь не легла на ее женское местечко. Она повернулась, чтобы ему было удобнее, и он нежно стал гладить ее.
 Возбуждение Ника росло при виде лица Сары. Она светилась от страсти, ее глаза закрылись, а он дразнил ее, доводя до безумия. Боже, как она прекрасна! И вся принадлежит ему. Эта мысль была неожиданно эротичной, и его плоть стала еще более твердой.
 У Сары болела спина, она прижималась к его руке и тихо стонала. Ник возбудился до потери себя. Ему хотелось войти в нее, почувствовать ее горячие ножны вокруг своей напряженной плоти. Он ласкал ее, проникая все глубже, вел все дальше.
 Она задыхалась от желания: ее руки сжимали его плечи, и она вдруг сжала бедрами его руку.
 – Ник, пожалуйста.
 – Нет, – ответил он, его голос дрожал. Он раздвинул ее бедра и снова прижал ладонь к ее телу, его пальцы двигались все быстрее.
 Пока он смотрел на Сару, его кровь кипела. Лоб покрылся потом, когда он ощутил волну наслаждения, охватившего ее, и она поднялась к пику блаженства под его пальцами.
 Хрипло дыша, Ник зарылся лицом в ее волосы и крепко обнял, пытаясь сохранить самообладание.
 Через мгновение Сара неуверенно шевельнулась, но Ник крепко обнимал ее.
 – Не шевелись, – прошептал он, задыхаясь. – Еще рано.
 Несколько долгих мгновений они лежали неподвижно, сплетясь ногами, обхватив друг друга. Наконец Ник издал последний прерывистый вздох, потом поднял голову и посмотрел Саре в глаза. Он видел остатки их страсти, той жажды, которая заставила ее так крепко сжимать его плечи.
 Ник нежно обхватил ладонью лицо Сары и посмотрел ей в глаза.
 – Видишь, дорогая? Хотя мы не позволяем себе наслаждаться, как вчера ночью, но можем дарить друг другу удовольствие иначе.
 Дрожащая улыбка тронула ее губы.
 – Но как же ты?
 Он взял ее руку и поцеловал ладонь.
 – Мы поговорим об этом в другой раз. А сейчас ты устала. – Он отпустил ее руку и опустил юбки на место. – Пойдем, я покажу отведенные тебе комнаты. Тетушка Делфи привезла сундук с твоей одеждой, тебе хватит, пока мы не пошлем за остальными вещами.
 Стараясь не встречаться с ней взглядом, Ник проводил Сару в ее спальню. Он выбрал комнату на безопасном расстоянии по коридору. Хотя соседнее с его спальней помещение было предназначено служить убежищем для хозяйки дома, он не настолько доверял себе, чтобы подвергнуть себя искушению оказаться так близко от соблазна.
 Для них обоих лучше, если им придется пересечь приличное расстояние по холодному коридору, чтобы добраться до комнат друг друга. Холод коридора, несомненно, остудит страсть, которая слишком легко вспыхивает между ними.
 Уиггз уже побывал в спальне Сары, так что огонь пылал в камине, постель была приготовлена, покрывало откинуто, вещи распакованы. Миссис Киббл сидела и дремала у камина. Она вздрогнула и проснулась, как только Ник открыл дверь. С чувством облегчения Ник пожелал дамам спокойной ночи и вернулся в уединение собственной комнаты.
 Там он стоял, глядя в камин, и удивлялся судьбе, которая заставила его жениться на такой женщине, как Сара. Он не позволит себе стать рабом желания, которое испытывал к ней, и не допустит ее в свое сердце. У них нет будущего.
 Его отношения с Сарой ограничатся безопасными рамками настоящего, здесь и сейчас. Решив так, он бросил в камин еще одно полено и стал готовиться ко сну.




 Глава 16


 Утреннее солнце заливало пустые коридоры городского дома герцогини Лангтри. Неслышная, как пылинка, Делфи набросила на голову капюшон и бесшумно выскользнула из дома. Дверной засов открылся беззвучно.
 Солнце лишь освещало холодный день, а не грело, но Делфи этого не замечала. С сильно бьющимся сердцем она зашагала прочь от дома и свернула за угол. Там она обхватила себя руками, защищаясь от холода, и стала ждать. Под пелериной на ней было надето красное платье со скандально глубоким вырезом, переливающееся, словно тысяча светлячков. Делфи содрогалась от собственной безрассудной смелости, но никогда еще она не чувствовала себя такой полной жизни.
 Издалека донесся стук колес приближающегося экипажа. Подъехала карета с плотными занавесками, дверца ее распахнулась еще до полной остановки.
 Все ее тело охватило жаром ожидания. Оглянувшись через плечо, Делфи забралась в карету. Она снова тронулась с места, не успела еще закрыться дверца, и вскоре ее окружил полумрак.
 Большие, сильные руки обхватили ее плечи, приподняли и посадили на теплые мужские колени, словно она была не тяжелее перышка.
 – Ах, моя маленькая Дельфиния, – прошептал хриплый голос с легким акцентом.
 Делфи подняла к графу лицо и позволила поцеловать себя. Его рот дразнил и испытывал ее, доводя до безумия, вызывая невыразимое желание. Всегда так было – страсть, экстаз.
 Тук.
 Делфи подняла голову.
 – Что это было?
 – Не обращай внимания, моя малышка, – пробормотал Анри, его руки ласкали ее под платьем. Каждое прикосновение его пальцев было восхитительной пыткой. Анри прижал губы к ее уху.
 – Ты соблазнительница, и я не могу удержаться.
 Тук. Тук.
 Делфи поглубже надвинула капюшон на голову, чтобы не слышать внушающего тревогу звука, но он все равно доносился до нее.
 Тук. Тук. Тук.
 – Миледи? – раздался тихий женский голос.
 Делфи застонала.
 – Ах, ma chere, – произнес Анри упавшим голосом. – Я должен идти.
 – Но я не хочу, чтобы ты уходил, – воскликнула Делфи.
 – Но я должен, – сказал он, приподнял пальцем ее подбородок и улыбнулся, глядя в глаза. – Но не бойся; я буду тебя ждать. Всегда.
 Он нагнулся, чтобы поцеловать ее на прощание, и в этот момент Делфи проснулась.
 Она была не в карете с Анри, одетая в скандальное красное платье и закутанная в отороченную мехом пелерину. Она лежала на собственной постели, с головой закутавшись в простыни, а горничная стучала в дверь. Делфи перекатилась на спину и сдернула с головы простыни. Сон был таким реальным, что она почти чувствовала прикосновение рта Анри к своим губам. Каждую ночь ей снилось одно и то же – как граф обнимает ее, прикасается к ней, страстно занимается с ней любовью.
 Но все это было пустыми мечтами. Когда-то он проявил к ней большой интерес, и она думала, – нет, она надеялась, – что это может превратиться в нечто большее. Но его настоятельные требования встречаться тайно вызвали в ней такую дрожь неуверенности, что она прервала их отношения. Он сначала не поверил, потом обиделся, и все завершилось громкой ссорой, во время которой он наговорил ей всяких обидных слов, называл слабовольной, говорил, Что она боится жить.
 Эти слова звучали в ее мозгу, пока она смотрела, как входит горничная с завтраком на подносе. Прошла уже почти неделя, с тех пор как Анри в последний раз говорил с ней, хотя давал ей знать каждым своим взглядом, что считает с ее стороны глупостью отказывать ему.
 Делфи закрыла глаза и от всего сердца пожелала, чтобы у нее хватило мужества пойти навстречу его страсти, хотя трезвая сторона ее характера отвергала эту идею: она знала, что этот человек даже не был настоящим графом. И богатым он тоже не был, хоть и любил намекать на свое богатство. Он был самозванцем, и любые отношения между ними только причинят ей боль.
 Горничная помешала дрова в камине и поставила поднос на столик рядом с ним, потом ушла. Делфи подождала, пока закрылась дверь, потом обняла подушку и дала волю слезам.
 Вторая неделя пребывания Сары в Гиббертон-Холле прошла почти так же, как и первая. С утра до ночи она решала разнообразные хозяйственные проблемы – от состояния постельного белья до размещения нового письменного стола в утреннем кабинете. Сара была рада этому непрерывному потоку дел, так как она не давала ей думать о Нике – эти мысли начинали заполнять каждое мгновение ее бодрствования.
 Хотя она никогда не призналась бы в этом, он ухитрялся удовлетворять ее новыми способами, но воздерживался от настоящего обладания. Верный своему слову, он показал ей, как доставить удовольствие и ему тоже. Ей все это ужасно нравилось. И все же чем дольше они воздерживались от самого соития, тем больше она его желала. Словно он не пускал к ней часть самого себя, нечто более драгоценное, чем физическая сторона любви.
 У Сары было такое чувство, что их брак был сном, иллюзией, которая будет длиться только до тех пор, пока Нику она не надоест. И этот день настанет; она это знала. Это было в его глазах, в том, как он разговаривал с ней, словно каким-то непонятным образом напоминал, что не всегда будет рядом. Она старалась забыть эти тревожные замечания и отказывалась о них думать.
 Она сосредоточилась на Гиббертон-Холле. Каждый дюйм этого дома очаровывал ее – от затейливой лепнины на потолке библиотеки до заново расчищенных дорожек в саду.
 Сара вздохнула, прислонилась к каменной кладке, окружавшей небольшой прудик, и стянула под подбородком воротник пелерины. Ей было тревожно и одиноко, и с каждым днем настроение ее все больше портилось.
 – Мечтаешь, где бы поставить фонтан? – Ник стоял в нескольких шагах от нее, в безупречном темно-синем фраке для верховой езды, засунув руки в карманы.
 Ее сразу же захлестнула волна желания, которое росло с каждым днем; то, что он находится так близко и все же остается вне досягаемости, еще больше заставляло ее вожделеть его. Ей пришлось отвести взгляд, чтобы ее губы могли ответить:
 – Я пыталась решить, вымостить дорожки розовым камнем или желтым.
 Он подошел и остановился рядом, поцеловал ее в щеку и прошептал прямо в ухо, вызвав в ней дрожь:
 – Ах, трудности садоводства. Рад, что тебе, а не мне приходится заниматься этими проблемами. – Его рука обняла ее за талию, сдвинулась выше, скользнула по ребрам и обхватила грудь. Его руки были теплыми и требовательными.
 Сара выгнулась под его ладонями и закрыла глаза, огонь влечения побежал по ее позвоночнику. Она задрожала и отодвинулась, потом повернулась к нему лицом.
 – Где ты был сегодня? – Она заметила под его загаром легкую бледность и нахмурилась.
 Он обхватил рукой ее плечи и прижал к себе, положив подбородок ей на макушку.
 – Я был с рабочими в западном крыле, мы делали, что могли, чтобы спасти старинные панели.
 – Как увлекательно.
 Глубоко в его груди зарокотал смех.
 – Пытаешься отвлечь меня от работы, а? Надеюсь, вы сегодня вечером будете такой же сладкой, как сейчас, мадам.
 Сара подумала, что она просто вообразила, будто у него больной вид, но не успела ничего ответить, как на лужайку выбежал Анри.
 – Вот вы где! Уиггз только что позвал на второй завтрак. Не хочет ли леди Бриджтон, чтобы в дом ее проводил настоящий мужчина, а не влюбленный мальчишка?
 Саре удалось улыбнуться и взять графа под руку. Она заново оценила Анри, и ей хотелось, чтобы тетушка Делфи и граф смогли уладить свои разногласия. Возможно, брак с Ником смягчил ее, но она начала верить, что Анри способен на искренние чувства. Его забота о Нике служила тому доказательством.
 Они пошли в столовую, Анри оживленно болтал. Ник говорил мало, был непривычно тихим. Сара заметила, что он не ест, а только размазывает еду по тарелке. В конце трапезы он попросил у Уиггза бренди.
 Дворецкий неодобрительно нахмурился.
 – Милорд, возможно, вам следует воздержаться от бренди.
 Ник медленно повернулся.
 – Прошу прощения? – Голос его звучал тихо и мягко, но Сара почувствовала укол тревоги.
 С напряженным лицом дворецкий взял графин и поставил его на стол.
 – Извините, что вмешиваюсь, милорд.
 Ник ничего не ответил. Губы его побелели, он налил себе большую порцию бренди. Сара нахмурилась. Несколько раз за прошлую неделю она слышала, как слуги почти по-отечески давали ему советы, которые Ник принимал с плохо скрытым нетерпением.
 Она бросила взгляд на мужа из-под ресниц.
 – Твои слуги тебя очень любят.
 – Они глупцы.
 – Но они хотя бы не грубят, – возразила она.
 – Отлично, мадам Бриджтон, – с одобрением заметил граф Анри. – Дайте ему урок хороших манер. Он в этом очень нуждается.
 Ник сердито посмотрел на Анри, но француз уже снова уткнулся в тарелку.
 Сара наклонилась вперед.
 – Ник, почему Уиггз не хочет, чтобы ты пил бренди?
 – Потому что он ошибочно считает его причиной моей головной боли.
 – Возможно, он прав. – Ник нахмурился, и она прибавила: – Ведь есть же способ ее вылечить. У тетушки Делфи болит голова всякий раз, когда идет дождь, и она принимает опиумную настойку, чтобы...
 – Никакого опия.
 – Но если он может помочь от головной боли...
 – Нет, – отрезал Ник.
 Сара покраснела от его резкого тона, и даже Анри положил вилку и взглянул на него, нахмурив брови. Сара прокашлялась.
 – Если ты не хочешь принимать опиум, значит, у тебя не такие уж сильные боли.
 – Именно так, мадам. Они просто пустяковые. – Он отвернулся и заговорил с Анри о новых перилах, которые только что установили рабочие.
 Да. За этим стоит нечто гораздо большее, чем она думала. Что-то тайное. Сара подождала окончания трапезы. Когда Анри отправился на ежедневную прогулку верхом, она снова заговорила об этом.
 – Если ты не принимаешь опиум, тогда чем ты лечишься?
 Его лоб покрылся морщинками.
 – Оставь, Сара. Я тебе уже сказал, что это пустяк.
 – Да, но слуги считают...
 – Мне все равно, что думают слуги, и тебе тоже это должно быть безразлично. Они ничего об этом не знают. – Он повернулся и зашагал к двери на террасу.
 Сара поспешила догнать его. Схватила его за руку и рывком повернула к себе.
 – Я твоя жена, и это дает мне право вмешиваться во все стороны твоей жизни.
 – Чепуха.
 Она скрестила руки на груди и в упор посмотрела на него.
 Ник вздохнул и запустил пальцы в волосы, морщась от внезапно ставшего слишком ярким солнечного света. Хотя его головные боли значительно ослабели после возвращения в Англию, но в последние две недели они постепенно усиливались. Каждый день появлялись новые признаки того, что его мучения далеко не закончились. Ник закрыл глаза и потер переносицу.
 – Ну? – с нетерпением спросила Сара.
 – Я начал замечать, что был несколько наивен, полагая, будто наш союз будет простым.
 Она не опустила глаз.
 – Если ты не хочешь принимать опиум, может, ты согласишься выпить хотя бы отвар из трав? Тетушка Делфи считает ромашку очень хорошим средством.
 Нику пришлось прикусить язык, чтобы не рявкнуть на нее. У него с утра болела голова, тупая, пульсирующая боль предупреждала его, что ему предстоят трудные дни. Проклятие, он не хотел, чтобы Сара знала истинные масштабы его болезни. Он помнил тот ужас, с которым смотрел на мучения своей матери, и был полон решимости позаботиться о том, чтобы Сара никогда не смотрела на него с такой же разрывающей сердце жалостью.
 Он посмотрел на Сару сверху и неторопливо произнес:
 – Возможно, отвар поможет.
 Она склонила голову к плечу.
 – Нам нужен огород из лекарственных растений. Наверное, я смогу посадить их весной. – Она вышла на лужайку. – Я видела в библиотеке книгу по этому предмету. Не возражаешь, если я посажу огород здесь, между розами и живой изгородью?
 – Я пришлю к тебе садовника.
 – Это будет чудесно. – Она улыбнулась ему. – Ты понимаешь, что это значит, не так ли?
 Он поднял брови, изо всех сил стараясь, чтобы боль не отразилась в его глазах.
 – Что?
 – Что я буду требовать, чтобы ты пил мой травяной чай каждый раз, когда я его приготовлю. Может, я найду такой, который вылечит тебя!
 – Не исключено, – согласился он, надежда вызвала у него прилив сил. Если бы она сумела найти лекарство, они могли бы установить нормальные отношения... Он покачал головой. Нет. Сколько раз он видел, как мать пытается отыскать какой-то другой способ, кроме опия, чтобы притупить боль, и всегда она терпела неудачу!
 У него застрял комок в горле. Он никогда не позволит Саре увидеть, как он опустится так низко. Он оборвет свою жизнь раньше, чем это произойдет, а это случится неминуемо. Сама мысль о неизбежном финале причиняла ему больше страданий, чем головная боль. Даже за такое короткое время Сара доставила ему море удовольствия. Она заслуживает большего, чем быть связанной с человеком, которому суждено сойти в глубины ада.
 Возможно, Пратт может помочь ему найти способ защитить Сару, когда наступит конец. Маркус уже положил деньги на ее счет, но Ник хотел, чтобы она получила больше. Когда он не сможет терпеть боль, он позаботится о том, чтобы Гиббертон-Холл и все его деньги перешли к ней. Кроме того, он надежно поместит значительную сумму денег на ее будущее.
 Она станет по-настоящему независимой, будет иметь дом, достойный ее характера и красоты, с идеально подобранным штатом слуг, обученных и готовых служить ей.
 Он попытался представить себе Сару, живущую в Гиббертон-Холле после его кончины, но не смог. Он только видел ее такой, какой она была сейчас, одетая в узорчатое муслиновое платье. Льющийся в окно солнечный свет согревал ее волосы и касался кончика носа.
 Впервые в жизни он осознал все, что может потерять. От несправедливости этого кровь застучала у него в висках. Белые кружочки замелькали на краю поля зрения, и он закрыл глаза от растущей боли.
 – Ник?
 Он слышал голос Сары, отдающийся слабым эхом, словно она находилась в конце длинного туннеля. Он заставил себя открыть глаза, его рот скривился.
 – Я только что вспомнил, что должен встретиться с Анри на конюшне и посмотреть его нового коня.
 Она улыбнулась, ее белые зубы сверкнули между розовыми лепестками губ. Так всегда было перед очередным приступом. Цвета и звуки растягивались, унося с собой другие чувства, сводя его с ума.
 Привкус металла во рту заставил его понять, как мало у него времени.
 – Вернусь через час. – Не давая ей времени возразить, он ушел, стараясь распрямить плечи. Как только он вышел из поля ее зрения, он, расслабившись, чуть не упал, пошатнувшись, как от удара.
 Его подхватила твердая рука.
 – Моn ami, вы не хотите слушать Уиггза, не так ли?
 Вы слишком долго медлили. – Анри не давал ему сползти на пол. – Пойдем, я позову Сару и...
 – Нет.
 Граф нахмурился.
 – Но...
 – Я не хочу, чтобы она знала, какая это ужасная боль. Не сейчас. – «И никогда».
 – Если вы не скажете Саре о вашей болезни, что она подумает, когда увидит вас?
 Он так далеко не загадывал; безрассудная, глупая часть его сознания питала ложную надежду, что этот эпизод может быть коротким.
 – Я уйду. Может, в тот коттедж. Самые худшие приступы длятся всего день-два, потом проходят; я просто скажу Саре, что мне надо уехать по делу.
 – Не мне давать советы, но я думаю, вы ошибаетесь. Сара – сильная женщина. Почему бы не рассказать ей...
 – Я не хочу ее пугать.
 Анри сдвинул брови в растерянности.
 – Чего ей бояться?
 Ник отвернулся. Даже Анри не понимает. Ник не хотел, чтобы Сара видела его в таком отчаянии, настолько сокрушенным страданием и страхом, что он не знал, где он и кто он такой. Как его мать в ту ночь, когда умерла; она так обезумела, что не узнавала собственного сына.
 Нику потребовались все его силы и помощь Анри, чтобы добраться до коттеджа привратника. Там он рухнул на кровать и отдался во власть боли.




 Глава 17


  –  Миледи, вы меня звали? – спросил Уиггз, в смущении стоящий утром в кабинете.
 Сара нервно ходила по ковру. Она удивлялась, куда исчез ее неуловимый муж.
 – Да, Уиггз. Где граф?
 Уиггз колебался, взгляд его водянистых голубых глаз скользнул мимо нее к выходу.
 – Кто, мадам?
 Сара подбоченилась.
 – Его светлость. Тот высокий, красивый блондин, которому принадлежит этот дом.
 Уиггз смущенно переступил с ноги на ногу.
 – Я этого не знаю. Его светлость был здесь вчера.
 – Это мне известно. Я завтракала вместе с ним, помните? Но сегодня его нигде нет.
 – Полагаю, он оставил вам записку, миледи.
 – Он написал, что вернется сегодня утром. – Она махнула рукой на вечернее солнце, которое быстро садилось. – Вы считаете, это похоже на утро?
 Взгляд Уиггза переместился на окно у нее за плечом, он старался, чтобы на его лице ничего не отразилось.
 – Нет, миледи.
 Было очевидно, что Уиггз не уступит ни дюйма. Но она все утро умирала от беспокойства, воображение ее разыгралось.
 – Вы наверняка что-то знаете!
 Уиггз стоически смотрел прямо перед собой, словно заключенный, стоящий под дулами ружей перед расстрелом.
 – Его светлость редко делится со мной своими планами.
 – Может, он не сказал вам точно, куда едет, но вы определенно знаете, когда он уехал. – Сара сделала шаг к дворецкому. – Вы его видели?
 Глаза его стали безумными, но он не двинулся с места.
 – Я... э... наверное, я мог его видеть.
 – И когда это было? В полночь? В час ночи? В два?
 – Ваша светлость, я не уверен, что мне следует...
 – Позвольте мне облегчить вам задачу. Если вы не скажете мне, когда в последний раз видели его светлость, я упаду на пол и со мной случится припадок.
 У него расширились глаза.
 – Припадок, миледи?
 –Настоящий, неудержимый истерический припадок. Миссис Киббл уже дважды советовала мне лечь, если я почувствую головокружение. – Тонкие губы дворецкого задрожали в улыбке, которую он быстро подавил. Мгновение он смотрел на нее, потом осторожно сказал:
 – Миледи, уверяю, я бы сказал, если бы мог. Но мне не позволено.
 Сара стиснула зубы. Итак, Ник запретил слугам выдавать его местонахождение. Она могла придумать лишь одну причину, побудившую его зайти так далеко. От ощущения черного предательства ее затошнило.
 Будь он проклят, она не допустит, чтобы ее снова дурачили. Но сначала она должна найти этого негодяя. Решительно взяв себя в руки, Сара села в кресло и сняла туфельки.
 Глаза Уиггза широко раскрылись.
 – Миледи! Что вы делаете?
 Сара бросила туфли на ковер рядом с собой.
 – Я готовлюсь впасть в истерику. Терпеть не могу женщин, которые колотят каблуками по полу и кричат. Один звук заглушает другой, так что все усилия пропадают даром.
 – Миледи, нет никакой необходимости...
 – Вы мне скажете, где его светлость?
 – Нет. Я не могу.
 Она села на пол и аккуратно расправила вокруг ног юбки.
 – Вы простите меня, если я покажусь неопытной в этом деле. Со мной уже много лет никто не обращался как с ребенком, и трудно вспомнить все нюансы такого представления.
 Уиггз заломил руки.
 – Миледи, я не могу вам сказать, где... он строго запретил мне... – Голос дворецкого все слабел, его кадык оыстро прыгал вверх и вниз. – Миледи, прошу вас, подумайте...
 – Как только вы мне скажете, когда вы в последний раз видели его светлость.
 Решимость в ее глазах заставила его вздохнуть, его плечм опустились, он был побежден.
 – Хорошо, миледи. Пожалуйста, встаньте с пола. Сара приняла его протянутую руку и поднялась на ноги.
 – Отлично, Уиггз. Было бы очень трудно привести меня в чувство.
 Принужденная улыбка тронула губы дворецкого.
 – Благодарю вас, что не стали утруждать меня, миледи.
 Сара усмехнулась и снова сунула ноги в туфли.
 – Итак, Уиггз. Я понимаю, что вы не можете мне сказать, куда именно уехал его светлость. Вы связаны обязательством выполнять приказы графа, и, если он строго наказал вам не говорить мне об определенных подробностях прошлой ночи, значит, вы этого сделать не можете. Однако вам не возбраняется сообщить ту информацию, которую он вам не приказывал мне не сообщать.
 На Уиггза эти слова произвели большое впечатление.
 – Это правда, мадам.
 – Тогда начнем. Где его светлость?
 Уиггз посмотрел в потолок.
 – Понятно. Ну, тогда в котором часу вы в последний раз видели его светлость?
 – Вскоре после ленча, мадам.
 – Куда он уехал?
 Дворецкий снова стал рассматривать украшенный лепниной потолок.
 Сара вздохнула, сморщила лоб в задумчивости.
 – Полагаю, он был готов к отъезду, когда вы его видели?
 Дворецкий кивнул.
 – Гм. Он получил какую-нибудь записку, письмо, которым его вызвали?
 – Нет, мадам.
 Сара нахмурилась.
 – Он выглядел встревоженным?
 Уиггз с готовностью наклонился вперед.
 – Если вы позволите мне рискнуть сказать об этом, миледи, его светлость выглядел плохо. Собственно говоря, ему пришлось помочь сесть в экипаж.
 Он был болен и не сказал ей. Внезапно их вчерашний разговор приобрел более зловещее значение.
 – Кто помог ему сесть в экипаж?
 Слезящиеся глаза дворецкого снова устремились в потолок.
 – А, – сказала Сара, – граф Анри.
 Уиггз поклонился.
 – Очень хорошо, мадам.
 – А добрый Анри сейчас здесь?
 – Он вернулся только утром. Полагаю, он теперь завтракает.
 Сердце ее наполнила благодарность, и Сара положила руку на локоть дворецкого.
 – Спасибо, Уиггз. Если граф болен, мне необходимо знать об этом. Некоторые мужчины позволяют гордости думать вместо них, и это может нанести большой вред.
 Он улыбнулся так по-отечески, что Саре захотелось положить голову ему на плечо.
 Она нашла Анри за тарелкой яичницы с ветчиной, обычное веселое выражение исчезло с его лица. Как только он увидел Сару, он сверкнул улыбкой и встал.
 – Ах, ma chere! Вот и вы!
 – Правда, это я. – Она прошла через комнату и села рядом с ним, повернувшись к нему лицом. – Анри, я не из тех женщин, которые любят притворяться.
 Улыбка Анри застыла, он сел на место, настороженно глядя на нее.
 – Нет?
 – Нет. Я скорее открыто попрошу объяснения.
 Анри вздохнул:
 – Я предупреждал его, что так будет, но он не желал слушать.
 – Он болен, не так ли?
 – Головные боли, они его преследуют. Он не хотел вас пугать.
 Пугать ее?
 – Насколько они сильные?
 – Бывают дни, когда он не встает с постели. – Анри начал говорить что-то еще, но замолчал и пожал плечами. – Это семейная болезнь. Вам надо спросить у него.
 – Спрошу, если найду. Где он?
 – В коттедже привратника.
 – Он один?
 – Нет. С ним слуга на тот случай, если ему что-то понадобится. Я тоже планировал вернуться после...
 – После того, как убедите меня, что он уехал по делам.
 Дверь открылась, и Сара удивилась, когда в комнату потихоньку вошла тетушка Делфи. Она остановилась, увидев графа, щеки ее порозовели. Сара рассеянно отметила этот румянец, так как ей в голову пришла одна мысль.
 – Тетушка Делфи, у тебя есть рецепт того чая, который ты заваривала в прошлом году, когда тебя мучила головная боль?
 Делфи заморгала.
 – Думаю, я его помню. У тебя болит голова, дорогая?
 – Нет-нет. Это не для меня. – Сара вскочила, схватила Делфи за руку и потащила ее из комнаты. – Анри, я сейчас вернусь.
 – Очень хорошо, – отозвался тот, махнув ей вслед рукой, хотя его взгляд был прикован к удаляющейся фигуре Делфи. – Я провожу вас к коттеджу, когда вы будете готовы.
 Сара увлекла Делфи в библиотеку и заставила ее написать рецепт чая, пока Сара быстро укладывала вещи. Она вернулась в библиотеку как раз в тот момент, когда Делфи складывала рецепт аккуратным прямоугольником.
 Сара схватила бумажку и вручила ее Уиггзу.
 – Пускай миссис Киббл найдет эти ингредиенты и принесет их в коттедж привратника.
 – Да, мадам, – ответил он, многозначительно улыбаясь. И немедленно заковылял прочь.
 В комнату вошел Анри.
 – Значит, мы готовы двинуться в путь?
 – Почти. Тетушка Делфи дала мне рецепт своего чая.
 – Он не станет его пить. Он не любит лекарств, знаете ли.
 Сара расправила плечи. Ник выпьет его, даже если ей придется вливать чай ему в глотку.
 – Сара, а как же наша поездка по магазинам? – спросила Делфи, снова натягивая перчатки.
 – За покупками? – Сара растерянно посмотрела на тетушку.
 – Мы собирались поискать шляпку к моей новой зеленой пелерине. Ты прислала мне записку только вчера, писала, что будешь здесь, что тебе нечего делать, и...
 – О да, я забыла. – Она теперь никуда не может ехать: она нужна Нику. – Боюсь, сегодня утром кое-что случилось, и я не могу с тобой поехать.
 – Но...
 – К счастью, – непринужденно продолжала Сара, – граф согласился сопровождать тебя в город.
 – Mon Dieu! – вырвалось у графа, но он подавил свое восклицание, когда Сара угрожающе посмотрела на него. – Я...
 – ...с удовольствием буду сопровождать ее милость, – неумолимо закончила Сара. – Не волнуйтесь за Ника. Я сама им займусь.
 Сара не стала ждать, чтобы проводить их. Ее саквояж аккуратно привязали ремнями к задней стенке двуколки, корзину с едой поставили ей в ноги, и вскоре она уже ехала на поиски своего неразумного мужа.




 Глава 18


 Сара увидела, что шторы на окнах домика задернуты, дверь плотно закрыта и заперта. Она стучала и стучала, пока кулаки не заболели. Наконец, когда она уже подумывала о том, как бы залезть в окно, дверь открылась. Сара узнала слугу, это был новый лакей. Он низко поклонился и с явным облегчением в глазах сообщил ей, что его светлость находится в спальне.
 Приказав слуге принести ее саквояж и корзину, она бросилась вверх по лестнице. Уже стоя перед дверью, она замялась, внезапно почувствовав неуверенность. Что, если Ник откажется ее принять? Она уже хотела постучать, но передумала. К счастью, дверная ручка послушно повернулась.
 В помещении было темно, шторы задернуты, воздух тяжелый от запаха восковых свечей, мигающих на низком столике. Сара едва различила темную фигуру Ника, сидящего в противоположном конце комнаты. Собравшись с духом, она подошла ближе и увидела, что его голова покоится на высокой спинке кресла, глаза закрыты, волосы растрепаны. Его лицо было напряженным, свидетельствуя о боли, которая терзала его голову, и о той борьбе, которую он вел во имя своей гордости.
 Сара тихо остановилась у края каминного коврика. Гордость заставит его ненавидеть ее за приход сюда, но ее достоинство не позволит ей уйти.
 Он открыл глаза и повернул к ней голову; пальцы се сжались в кулаки, когда она увидела страдание в его глазах.
 – Что тебе нужно? – Его голос звучал так, словно боль содрала с него кожу.
 Она шагнула к нему.
 – Я пришла помочь. Можно я дам тебе...
 – Нет. Просто оставь меня в покое. – Он закрыл глаза и отвернулся. Слабый свет касался его длинных ресниц и играл на жесткой линии губ.
 Саре хотелось протянуть руку и погладить его по волосам, провести губами по его небритой щеке. Но она не посмела; сейчас он бы не принял от нее и намека на нежность.
 Ник беспокойно шевельнулся, нахмурил брови. Его лицо под загаром было бледным, руки так крепко сжимали подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. Демоны безжалостно терзали его.
 Сара подошла на шаг ближе.
 – Ник, – мягко проговорила она, – ты должен лечь в постель.
 Его глаза чуть-чуть приоткрылись, между густыми ресницами мелькнул холодный синий блеск.
 – Я сказал тебе, чтобы ты ушла.
 – Нет, ты мне приказал уйти. Я плохо отношусь к приказам.
 Губы его изогнулись в презрительной усмешке.
 – Поэтому мне не оставили другого выхода, как жениться на тебе.
 Хотя ей следовало ожидать подобной реакции, эти слова ее ужалили. Она откашлялась.
 – Тебе следует лежать в постели.
 – Я не хочу лежать в постели. Оставь меня в покое. – Он приподнял голову, губы его побелели. – Это мой бой, Сара, моя проблема. Не твоя. – Она не ответила, и он вздохнул. – Она уже проходит, иначе я не сидел бы в этом кресле. Мне просто нужен еще один день, а потом я вернусь домой.
 – Но ведь есть же лекарство...
 – Нет! – Он повысил голос и тут же сморщился от боли и снова уронил голову на спинку кресла. – Проклятие, Сара, мне ничего и никого не надо. Я только хочу, чтобы меня оставили в покое.
 Сара едва сдерживала отчаяние. Она пришла сюда, пытаясь помочь этому человеку, а он старается ее прогнать.
 – Вы, сэр, неблагодарный негодяй и трус.
 Он медленно повернулся к ней, его волосы в тусклом свете отливали теплым золотом.
 – Что ты сказала?
 – Я сказала, что ты неблагодарный негодяй.
 – А еще? – тихо настаивал он, его глаза неестественно ярко блестели.
 Раздражать Ника, когда он болен, было чистым безумием, но его отказ принять ее помощь рассердил ее, словно она была слишком незначительной персоной, чтобы с ней считаться. Она достаточно натерпелась такого обращения от Джулиуса и не позволит, чтобы это произошло снова. Сара вздернула подбородок.
 – Я сказала, что ты трус.
 Он в одно мгновение вскочил с кресла и оказался перед ней. Его глаза гневно блеснули.
 – Повтори, – с тихой угрозой в голосе произнес он. Она стиснула зубы.
 – Ты боишься болезни. Я вижу это по твоим глазам. Только не знаю почему.
 Он схватил ее за руку и зашагал к кровати, таща ее за собой.
 – Что ты делаешь? – сопротивлялась она, сердце ее сильно билось.
 Он крепче стиснул ее руку и зашагал быстрее. Страх сковал ее ноги, и она споткнулась о коврик. Ник приглушенно выругался, подхватил ее на руки и швырнул на матрац.
 Сара в панике начала отползать к краю кровати, но он оказался проворнее. Тяжесть его тела вытолкнула воздух из ее легких, и она лежала, вдавленная его большим теплым телом в мягкий матрац.
 Его губы прикоснулись к ее виску, его дыхание обжигало ее кожу.
 – Ты хотела видеть меня в постели, и, клянусь Богом, в постели ты меня и получишь.
 – Слезь с меня, – ответила она сквозь стиснутые зубы. – Это смешно. Я всего лишь посоветовала тебе лечь в постель, потому что ты болен.
 – Ах, как приятно иметь такую заботливую и нежную жену. – Он говорил ей прямо в ухо, голос его звучал жестко и неумолимо. – Эта роль тебе не очень свойственна, Сара. Подбери себе другую.
 Его насмешка разожгла ее гнев.
 – Будь ты проклят, Ник! Я была бы тебе признательна, если бы ты подвинулся так, чтобы я могла дышать.
 Его тяжесть сместилась немного в сторону, но его тело все еще прижимало ее к постели.
 – Вот. Тебе теперь лучше, дорогая женушка?
 Саре очень не понравилось, как он произнес эти слова, словно они имели дурной привкус.
 – Чего ты хочешь?
 Он приподнял прядку ее волос и погладил ею себя по щеке.
 – Если я должен лечь в постель, то вместе с моей сластолюбивой женой. Я рад, что ты не появилась вчера ночью, когда я был не в состоянии выполнить твои требования.
 Сара вздохнула и перестала бороться.
 – Ник, я просто пыталась облегчить твою головную боль.
 – Как? Вызвав боль в другом месте?
 Он потерся о ее тело, и она почувствовала у своего бедра его восставшую плоть. Ее тут же обдало жаром. Его глаза потемнели.
 – Если тебе так нужно лечить меня, тогда лечи тем, что ты умеешь лучше всего. – Чувственная улыбка промелькнула в его глазах, он хрипло прошептал: – Не следовало бы этого делать, но мне уже все равно. Кроме того, как я могу отказывать такой соблазнительной женщине?
 – Тебе необходимы хорошая еда и отдых. Ты слишком много трудился над ремонтом Гиббертон-Холла.
 Его губы скривила усмешка.
 – Если хочешь, чтобы я остался в постели, Сара, тебе придется меня развлекать.
 Она смотрела на искушающую линию его губ, на мужественную, сильную шею и горела желанием. О небо, он так соблазнителен! И он наконец-то говорит все то, что она хотела услышать от него в последние недели. Но он болен, неохотно напомнила она себе.
 – Если тебя нужно развлечь, я найду карты, чтобы ты мог скоротать время.
 – Я лучше скоротаю время с вами, мадам. И на вас. – Он поцеловал ее в шею и прошептал: – И внутри вас.
 Не может это пойти ему на пользу. Хотя она понимала, что должна ему отказать, ее способность это сделать таяла с каждым мгновением.
 Он обхватил одну ее грудь под платьем, и жар пробежал к ее животу.
 – Ах, Сара. Ты пахнешь божественно; такая свежая и душистая, словно прогулка по летнему саду после дождя. – Его губы прикоснулись к ее шее, и ее тело затрепетало.
 Его рука медленно подняла ее юбку. Тонкая ткань скользила по ноге вверх, мимо ее лодыжки, а потом он сунул туда руку. Его пальцы были неестественно горячими на ее ноге, на ее бедре. Он нашел более потайное местечко, его длинные пальцы раздвигали складки и прикасались к ней так, что она дугой изогнулась навстречу ему.
 Она вся пылала. Она жаждала его, стремилась к нему глубоко внутри. Он самым легким поцелуем прикоснулся к ее щеке, его рот оставил влажный след, тянущийся до уха. Его дыхание тронуло мочку ее уха, и ее пронзила восхитительная дрожь. Он действовал медленно, нарочито, его намерения были совершенно ясными: он хотел, чтобы она обезумела от желания, а потом он овладеет ею, утолит свою боль в экстазе их любви.
 Почему бы и нет? Почему не применить этот метод, который давал им обоим такое наслаждение? Если это даст ему передышку на час или два, то это самое меньшее, что она может сделать.
 Он расшнуровал ее платье, и не успела она ничего понять, как уже лежала обнаженной перед ним. Она дотронулась до его лица, осторожно разглаживая морщинки вокруг рта, потом потянула его за сорочку. Не говоря ни слова, он разделся. Сара проводила ладонями по его горячей коже, целовала его шею, его подбородок.
 Он накрыл ее рот губами и поцеловал нежным, глубоким поцелуем, вложив в него всю свою душу. Слава Богу, она пришла только сегодня утром, после того, как ужасная ночь закончилась. Но это... это безумие. Однако его ничто уже не беспокоило, он мог лишь ощущать это мгновение, эту секунду. Он приподнялся и повис над ней, его пальцы запутались в ее черных блестящих волосах.
 – Люби меня, Сара. Позволь мне войти в тебя.
 Она раздвинула бедра и крепко прижала его к себе. Ник неторопливо опустился в нее, так неспешно, что она застонала от его медлительности. Он замер, смакуя свое проникновение, наслаждаясь жаром и теснотой. Внезапно он потерял терпение и толчком проник в глубину, еще теснее прижав ее к себе, теряясь в ее шелковистой нежности. Ее глаза широко раскрылись, она ахнула и прильнула к нему. Он заскрипел зубами, омываемый волнами наслаждения, которое она ему дарила, теряясь в половодье ощущений. Шелковистые объятия толкали его к завершению, и он взорвался глубоко внутри ее.
 Он долго лежал так, впитывая ее нежность и теплоту. Понимание того, что он наделал, проникло в его сознание. Господи, нет. О чем он только думал? Браня собственную слабость, он заставил себя подняться, перебросить ноги через край кровати. И уронил голову на руки. Проклятие.
 Сара приподнялась на локте, и в ее голосе зазвучала тревога.
 – О нет! Неужели у тебя сильнее разболелась голова?
 Он бросил на нее взгляд и не смог отвести его. Спутанные волосы рассыпались по плечам полночным облаком, щеки разрумянились. Мягкий свет сиял в светло-голубых глазах, лицо было полно тревоги.
 Несомненно, одна ошибка не может привести к катастрофе. В конце концов, она была замужем за Джулиусом три года и не забеременела. Его охватило чувство облегчения при этой мысли, и он покачал головой.
 – Собственно говоря, голова почти прошла. – И это было правдой, боль еще не ушла совсем, но отодвинулась куда-то далеко, оставив лишь воспоминание о том, что было раньше.
 – Почти? – Сара нахмурилась и он понял, что мозг ее лихорадочно работает. – Ник, может быть, физическая усталость тебе полезна?
 Это возможно, подумал он; он никогда раньше не пробовал. Пока он думал о том, что скорее всего она права, ее рука скользнула к его паху и нашла его плоть. Он вернулся к жизни от ее прикосновения и становился все тверже, пока ее рука сжимала его.
 – Ник, – тихо сказала Сара. – Если наша первая попытка не совсем избавила тебя от боли, может быть, следующая полностью тебя вылечит.
 Она гладила его, и Нику пришлось прикусить губу, чтобы не застонать вслух. Она эротична и одновременно невинна, это сочетание опьяняло, как вино. А он жаждал се, желал ее, хотел ее с каждым вздохом.
 Но воспоминание о выражении на ее лице, когда она поняла, что он слишком слаб, чтобы самому бороться с болью, мысль о том, что она подумает о нем, когда ему придется обратиться за облегчением к опию, заставила его внутренне содрогнуться. Он мог вынести многое, даже потерю Гиббертон-Холла и собственной гордости. Он может примириться с потерей всего, только не ее.
 Он снял руку Сары со своего тела и завел за голову. Потом взял вторую руку и тоже положил ее туда. Она тут же потерлась бедрами о его тело, ее обнаженная плоть задела его, отчего он заскрипел зубами.
 – Сара, прекрати. Мы не должны этого делать.
 Она смотрела на него и улыбалась, снова приподнимая к нему бедра.
 – Почему?
 – Потому что я так сказал.
 Он быстро поцеловал ее в лоб и скатился с кровати. Должно быть, он сошел с ума, если позволил этому зайти так далеко. Он рывком натянул панталоны, надел сорочку через голову, схватил сапоги, чувствуя свою вину.
 – Ник. – Голос Сары звучал тихо и хрипло, голос женщины, жаждущей, чтобы к ней прикасались. – Пожалуйста, вернись в постель.
 Он повернулся к ней спиной и застегнул брюки. Он не смел даже взглянуть на нее.
 – Не сейчас. – Он услышал шуршание. Будто она придвинулась к краю кровати.
 – Ник, я...
 – Одевайся, Сара. – Он быстро поцеловал ее волосы и вышел, закрыв за собой дверь.
 В коридоре он остановился, держась за ручку двери. Сердце у него болело сильнее, чем когда-либо голова. Он прислонился лбом к гладкому дереву и закрыл глаза. Боже, помоги, он слишком привязался к Саре, его счастье слишком сильно зависит от нее. Для них обоих было бы лучше, если бы они держались друг от друга подальше, сближаясь для взаимного удовольствия, и не более того. Ему не следовало позволять ей затуманить его разум, но он оказался бессилен сопротивляться ей. А когда он уложил ее в постель, он не смог ее отпустить. Он страстно желал ее; все его мысли были полны ею. Может, это просто потому, что она ежедневно находится так близко? Или не только поэтому?
 Хотя он думал, что эффект будет обратным, но то, что теперь она принадлежит ему, делало ее еще более соблазнительной. Он никогда не думал о браке как об эротическом приключении, но он оказался именно таким. Каждое движение Сары, тембр ее голоса, свежий аромат ее кожи, густая грива волос – все это принадлежало ему и никому больше, К своему изумлению, он обнаружил, что он собственник. Ник закрыл глаза, ему казалось, что какая-то толстая веревка сдавила ему горло и угрожала перекрыть дыхание. Его головная боль исчезла во время их любовных игр, но сейчас она вернулась и молотом стучала в голове. Он должен был устоять. А если не может, то ему надо ее оставить. У Николаса Монтроуза нет другого пути.




 Глава 19


 Неделю спустя Энтони Эллиот, граф Грейлей, вышел из своей кареты и повернулся к дому, который снял в Бате. Он был хорошо построен и не имел ненужных украшений, которыми грешило большинство зданий в городе, поэтому он подумывал о том, чтобы его купить, если удастся уговорить владельца. Сара теперь поселилась в этих местах, и было бы удобно иметь поблизости постоянное жилище.
 Он поднялся по лестнице к парадному входу. Прошло три недели с тех пор, как Сара вышла замуж. Они с Маркусом по очереди навещали ее и сообщали друг другу о том, что видели. Вчера была его очередь, и визит его встревожил.
 Сара была бледной и нервной, мысли ее витали где-то далеко. Но именно выражение, появившееся на ее лице, когда в комнату вошел Бриджтон, заставило Энтони вздрогнуть. Сара влюблена, знает она об этом или нет. Что еще хуже – по тоскливому взгляду, которым она смотрела на мужа, было ясно, что она не верит в то, что эта любовь взаимна.
 Энтони сжал кулаки. О чем думал Маркус, когда устроил этот брак? Черт, о чем думал он сам? Ему следовало стоять На своем и не допустить этого проклятого брака.
 Дверь открылась, он отдал накидку и шляпу дворецкому а потом повернулся в сторону кабинета.
 –Милорд, – сказал дворецкий. – Леди Бриджтон приехала полчаса назад.
 Сара? Дурное предчувствие охватило его, пока он шел через прихожую к гостиной. Сара стояла у камина, обхватив себя руками– Мысли ее явно витали где-то далеко, так как она не слышала, как он вошел, а невидящий взор застыл на язычках пламени.
 Энтони заметил у нее под глазами легкие тени. Что Бриджтон сделал с его сестрой? Он шагнул вперед.
 – Сара?
 Она вздрогнула.
 – О, я тебя не заметила! Ты давно здесь?
 – только что вошел. – Он пристально посмотрел на нее – Как я понимаю, это не светский визит.
 Ей удалось слабо улыбнуться.
 – Мне нужен твой совет, Энтони.
 Ради Бога, он ей посоветует уйти от этого негодяя и не оглядываться. И все же... Энтони посмотрел в лицо сестры и увидел закипавшие слезы.
 – конечно, – поспешно ответил он. – Давай сядем. – Он подождал пока она сядет, и опустился в кресло напротив – Сара – что случилось?
 Она судорожно вздохнула:
 – Это так неловко. Но я должна с кем-нибудь поговорить и... Энтони, мне нужно попросить об одном очень...
 Может быть, тебе следует поговорить с тетушкой Делфи? – встревоженно спросил Энтони.
 – Я думала о ней, но она в последнее время ведет себя так необычно.
 Энтони и сам это заметил. Черт возьми, его окружают слезливые женщины, а в доме ни капли приличного бренди.
 – Тетушка Делфи, возможно, просто скучает по тебе.
 – Я думаю, дело не только в этом, – возразила Сара, улыбаясь сквозь слезы. – Ноя не могу просить ее помочь мне с моими проблемами, когда у нее явно есть свои собственные. Еще я думала попросить совета у Анны, но...
 – Нет, – решительно ответил он. – Эта проклятая женщина ни черта не знает о мужчинах. – Она сама, разумеется, ни за что в этом не признается; женщины, подобные Анне Тракстон, никогда не смирятся, что не могут быть экспертами в любом вопросе.
 – Ее опыт в этой области довольно ограничен, поэтому я... – Сара прикусила губу. – Я подумала, что ты можешь мне помочь.
 Энтони собрался с духом:
 – В чем проблема? Я полагаю, мы говорим о Бриджтоне.
 – Да, и я была бы тебе признательна, если бы ты отложил в сторону свою неприязнь к нему. – Она вдруг встала, отошла немного, потом вернулась. Движения ее были порывистыми и беспокойными. – Энтони, мне нужно понять, как думают мужчины.
 Ну, это показалось ему не слишком трудным.
 – Вот как?
 – Ник... хочет меня.
 – Хочет?..
 – Я могу определить, что это так. Он все время прикасается ко мне, и...
 – Господи Боже! – пробормотал он.
 Сара посмотрела на него.
 – Что?
 – Ничего, – поспешно ответил он. – Продолжай.
 Она неуверенно посмотрела на него.
 – Хорошо. Ник хочет меня, но он решил не... не... – Она запнулась, и скопившиеся в глазах слезы нашли выход. Одна, всего одна слезинка скатилась по ее щеке.
 Черт побери! Энтони запустил пальцы в волосы.
 – Ты хочешь сказать, что Бриджтон не... э... не выполняет своих супружеских обязанностей?
 Она кивнула с несчастным видом.
 – Ох, Энтони, что мне делать?
 Он закрыл глаза. Боже всемилостивый! Он порядочный человек, он серьезно относится к своим обязанностям. Он хороший друг, отличный помещик и никогда не плутовал в карты, разве только когда играл с одним из собственных братьев. Чем он заслужил такое?
 – Я знаю, что мне не следовало спрашивать у тебя, – дрожащим голосом произнесла Сара. Она достала из ридикюля носовой платок и вытерла глаза. – Не обращай внимания; извини, что побеспокоила тебя...
 – Проклятие, Сара, ты меня совсем не побеспокоила, – резко возразил Энтони. – Сядь на место, пока я думаю. – Если он ей не поможет, она пойдет к этой Тракстон, и одному Богу известно, какой безмозглый совет та ей даст.
 Глаза Сары вспыхнули.
 – Ты думаешь?
 – Не надо так удивляться. – У нее хватило юмора слегка улыбнуться, и он расслабился. – Теперь садись. – Он указал на кресло, с которого она вскочила. Она послушно подошла и присела на краешек, не отрывая взгляда от его лица.
 Энтони очень хотелось выпить рюмочку. Черт, еще лучше – две.
 – Тебе придется рассказать мне более подробно. Бриджтон когда-либо... – Он сделал неопределенный жест, сам не веря тому, что ведет подобную беседу.
 Она сильно покраснела, в глазах появилось мечтательное выражение.
 – О да.
 Пусть этот Николас Монтроуз сгорит в аду! Так много прозвучало в этом «о да» такого, о чем Энтони и думать не' хотелось.
 – Но теперь он отказывается. Не говорит почему?
 – Он говорит, что не хочет иметь детей, но я знаю, что есть способы... – Она опустила взгляд на свои руки, крепко сжимающие ридикюль. – Когда мы поженились, он... но теперь он даже не... – Она прикусила губу. – Энтони, что бы ты стал делать, если бы твоя жена не хотела... ты понимаешь?
 – Я бы ее соблазнил. – Ему бы это удалось, потому что если Энтони в чем-то и разбирался, так это в том, как возбудить женщину.
 – Я никогда об этом не думала, – сказала Сара удивленно. – Я могла бы соблазнить его. – Ее взгляд смягчился, щеки слабо порозовели.
 О Боже! Она встала и широко улыбнулась Энтони.
 – Я его соблазню, и тогда он поймет, что мы можем быть близки, ничем не рискуя.
 «Дьявол, что я наделал?»
 – Нет необходимости спешить, Сара. Возможно, тебе захочется подождать немного, пока ты...
 – Энтони, я так тебе благодарна. Я знала, что мне нужно поговорить именно с тобой. – Она достала из кармана перчатки и быстро надела их.
 Он тупо кивнул и встал.
 – Да, но...
 Она похлопала его по щеке.
 – Жаль, что мне некогда остаться и поболтать, но мне так много нужно сделать до вечера. – Ослепительно улыбнувшись, она повернулась и выбежала из комнаты, а Энтони стоял и смотрел ей вслед.
 Как только Сара осознала, как сильно болен Ник, она переделала одну из старых кладовок Гиббертон-Холла в помещение для перегона жидкостей и начала экспериментировать с травами. Она была уверена, что с помощью довольно больших познаний миссис Киббл и толстого тома, обнаруженного ею в библиотеке, найдет средство. Если бы только она сумела убедить в этом Ника!
 Теперь, вооруженная советом Энтони, она провела часть второй половины дня в различных хлопотах в городе и вернулась домой раскрасневшаяся, но торжествующая. Она с особой тщательностью оделась, надела темно-синее платье, с которого спорола кружевной воротник. Лишенный этого украшения, вырез приобрел завораживающую глубину. Сара посмотрела вниз, стянула ткань еще ниже и стала готовить свою лабораторию.
 Она была расположена вдали от других помещений, в конце восточного крыла. Маленькое оконце выходило во двор, и здесь сохранялось тепло даже в холодные дни. Когда все было готово, она послала записку мужу и стала ждать.
 Он не встал сегодня утром, как обычно. У него, видимо, снова разболелась голова, так как он исчез вчера после обеда, и с тех пор она с ним не встречалась.
 Сердце ее болело – при мысли о том, что он страдает в одиночестве, но его комната была крепко заперта, и только Уиггз имел туда доступ, и то лишь для того, чтобы принести еще бренди. Бренди – это не способ лечения головной боли, и чем скорее она уверит в этом упрямого супруга, тем быстрее он поправится.
 Но сначала ей придется убедить его впустить ее в свою жизнь. Сара поставила чашечку меда на низкий столик, потом вынула из волос все шпильки, кроме пары последних. Потом стала дергать глубокий вырез платья, пока он немного не съехал в сторону. Сделав это, она посмотрела на собственное отражение в крышке чайника и осталась довольна. Она выглядела помятой, словно женщина, которая только что предавалась безудержной страсти. О да, Ник хорошо обучил ее.
 При мысли о том, что она собирается сделать, кожа ее загорелась в предвкушении. Отчаянным усилием она прогнала эти мысли, взяла пестик и начала толочь в порошок травку для нового отвара.
 Она провела за этой работой меньше минуты, когда у двери раздался низкий, хриплый голос: «Все лучшее, что тьма и свет нам дарят, в ее лице, в ее глазах сияет».
 Волна жара окатила ее, даже колени задрожали. Крепко сжав пестик, она изобразила на лице улыбку и обернулась. Небритый Ник прислонился к дверному косяку, глубоко засунув руки в карманы панталон. Сорочка его была расстегнута. Его пристальный взгляд следил за каждым ее движением. Увидев, что он так близко и кажется таким беззащитным, Сара почувствовала, как в ней вспыхнула страсть. Она едва удержалась, чтобы не протянуть к нему руки.
 – Приятно видеть, что ты уже здоров, – с притворной веселостью сказала Сара.
 – Лгунья. Я выгляжу ужасно, и ты это знаешь.
 – Я готовлю для тебя еще один отвар от головной боли. Что-то промелькнуло в его глазах, потом погасло.
 – Поэтому ты послала за мной. Я боялся, что-то случилось с рабочими.
 – Нет, я просто хотела, чтобы ты попробовал этот чай. Миссис Киббл утверждает, что он может вылечить все – отболи до сыпи.
 Он окинул ее взглядом, который задержался на ее глубоком декольте.
 – Может ли он вылечить от греха? – Его губы сжались, когда она вспыхнула. – Я не святой, Сара. Грешить – это то немногое, что у меня хорошо получается.
 Нет, он не был святым. Он был восхитительным. Неотразимым. Именно таким мужчиной, какого всегда хотела Сара. У нее засосало под ложечкой, жар растекся внутри, ей стало душно и тревожно.
 Ник подошел ближе. Она задрожала от предвкушения. Он был так красив и целиком принадлежал ей.
 Ник остановился перед ней, его теплая мужская аура окружила ее.
 – Само твое присутствие делает меня лучше.
 Голос его стал тихим, она чувствовала ухом его дыхание.
 – Я бы хотел погрузиться в твою доброту, окружить себя твоей свежестью. Но не могу. Ты понимаешь, Сара?
 Он с одобрением посмотрел на ее глубоко вырезанное платье, на рассыпавшиеся по плечам волосы. Она почти ощущала жар, медленными, густыми волнами распространяющийся от него.
 – Если ты потеряешься во мне, все твои недуги уйдут, – сказала она.
 Он замер, потом резко повернулся кругом, словно хотел уйти, но Сара оказалась быстрее. Она уронила ступку и пестик и обвила руками его шею.
 – Сара, не надо...
 – Тебя беспокоит не только голова. – Она положила руку на выпуклость, говорящую о его желании. – Почему бы нам не заняться сначала этой болью?
 Он попытался отстраниться, но она крепче обняла его.
 – Помнишь первый урок, Ник? Нельзя бегать с волками, не зная, как драться по-волчьи.
 Он закрыл глаза, будто от боли.
 Сара привстала на цыпочки и провела кончиком языка по его нижней губе. Его лоб нахмурился, но он по-прежнему не двигался. Он стоял, сжав опущенные руки в кулаки, и на его лице застыла тоска.
 Он не собирается ее отталкивать! Сара взяла его за руку и разжала кулак, потом положила ладонь к себе на грудь.
 – Дотронься до меня, Ник, – прошептала она в его щеку, дрожа от желания.
 Он открыл глаза и застонал. Затем, словно не в силах остановиться, его руки начали нежно гладить ее, отчего у нее напряглись соски. Ее плоть набухла от его прикосновения, стала более полной, более зрелой.
 Воздух вокруг них сгустился, стал тяжелым от желания. Сара протянула руку за спину и нащупала чашечку с медом.
 – Урок второй, – шепнула она, окуная палец в мед. – Никогда нельзя недооценивать силу поцелуя.
 Она приложила палец к его нижней губе. Тело Ника напряглось, и он спросил себя, не снится ли ему это. Может быть, он лежит в кровати, и его пропитанный бренди мозг провоцирует такую буйную фантазию? Мед застыл на его нижней губе, и Сара медленно приблизила свой рот к его губам. Во время поцелуя ее руки выдернули сорочку, сняли ее и бросили на пол. Ее руки шарили повсюду, лаская, касаясь, поглаживая.
 Когда ему уже показалось, что он больше не вынесет, она отстранилась и посмотрела ему в глаза взглядом, полным желания.
 – Третий: если хочешь, чтобы мужчина понял, что ты им интересуешься, – прошептала она, – прикоснись к нему.
 Ее рука сомкнулась вокруг его восставшей плоти. Это было восхитительно. Наслаждение и боль смешались и стали одним целым. Ник понимал, что не может позволить Саре продолжать соблазнять его, но у него не было сил сопротивляться. Он лишь стоял неподвижно и позволял ей делать все, что она захочет.
 Сара снова окунула палец в мед и прикоснулась к его груди. Капля секунду дрожала, затем стекла вниз по его телу на живот.
 Ее палец заскользил вниз по следу, оставленному медом, ее глаза были сонными и таинственными.
 – Интересно, ты такой же сладкий, как нектар? – Она прижалась ртом к его обнаженной коже, язык, прикоснувшийся к ямке у горла, обжег его, как раскаленное клеймо.
 Он заскрипел зубами, чтобы взять себя в руки. Она слишком хорошо научилась искусству обольщения, и с каждым восхитительным уроком он спускался в ад, который сам же и создал.
 Сара следовала за неровным следом медовой капли, задержавшись для того, чтобы прижаться горячим ртом к каждому из сосков. Рука Ника погрузилась в ее волосы, пальцы его запутались в шелковых локонах.
 – Боже, – хрипло прошептал он, глядя, как она опускается на колени, чтобы поцеловать последний след капли на его животе, – ты такая красивая.
 Она улыбнулась ему снизу вверх, потом достала из кармана какой-то предмет.
 Как Ник ни был растерян, ему удалось прохрипеть:
 – Что это?
 – Урок четвертый, – ответила она, глядя на него сквозь ресницы. – Никогда не бросай мужчине вызов, если не подготовилась к нему. – Она разжала руку.
 Ник сразу же узнал, что это такое. Это был французский чехол, применяющийся для предотвращения беременности.
 – Где ты это взяла?
 – У дедушки Анны. Он считает, что правительство должно их раздавать бесплатно, чтобы контролировать количество населения. – Она усмехнулась. – Он даже послал одну такую штуку королю.
 Ник попытался сосредоточиться на ее словах, но его внимание отвлекали ее пальцы, которые расстегивали его панталоны. Это безумие. Полное сумасшествие. Его рука сжала ее запястье, и она подняла на него умоляющие глаза.
 Он посмотрел на чехол, который она держала. Обычно он им не доверял, но его тело больше не могло выносить эту пытку. Он так сильно желал Сару, что весь дрожал. Он отпустил ее руку.
 – Можем его испытать.
 Словно опасаясь, что он передумает, она быстро стянула вниз его панталоны. Ник помог ей, сдернув их и отбросив ногой к двери. Тогда она надела чехол на его раздутую плоть.
 Ник стянул вниз рукав ее платья, открыв тонкое кружево нижней сорочки. Она хотела расшнуровать ее, но он остановил ее.
 – Останься в ней.
 – Но я думала...
 – Не думай. Чувствуй. – Он обхватил ее грудь под тонкой тканью, его большой палец нащупал кончик и превратил его в острый пик. Потом он прильнул ртом к ее соску, мокрая ткань липла к нему, терла его, делала эротичным.
 Сара вы гнулась дугой от изумления, вол на наслаждения пробежала по ее телу.
 Ник поднял голову.
 – Ты слишком сочное блюдо, чтобы его не попробовать. – Он положил ладони на ее талию, приподнял и посадил на край стола. Потом взял ее руки, положил их на ее груди. Глаза его потемнели от страсти. – Потрогай их, Сара. Потрогай их для меня.
 Она неуверенно прижала руки к груди, и он втянул воздух, следя за каждым ее движением. Каким-то образом процессом соблазнения теперь управлял он. Он окунул пальцы в мед, потом откинул в сторону ее юбки и встал перед ней на колени.
 – Такая красивая, – пробормотал он. Провел своими покрытыми медом пальцами по колечкам волос внизу, а его большой палец проник глубоко внутрь.
 У нее вырвался стон, и он почувствовал, как волны дрожи пробегают по ее телу. Она заерзала на столе, пытаясь придвинуться ближе. Его голова нырнула под юбки, и он всосал с ее тела весь мед до капли.
 Сара простонала его имя, ее пальцы вцепились ему в волосы. Ник сменил губы на пальцы, чтобы следить за ее лицом. Она снова застонала, и все мысли о боли, обо всем улетели прочь. Ее аромат манил его все сильнее, и он наконец прижался к ней своей плотью, одетой в чехол.
 Сара обхватила его ногами и втянула его глубоко внутрь себя, пока они не слились, не срослись полностью. Он погрузил пальцы в ее волосы и начал двигаться, сначала медленно, затем со все возрастающей скоростью. Она чувствовала, как нарастает его напряжение, как его охватывает буря желания. В последний момент он попытался выйти, но Сара еще крепче сжала ноги, ей было жаль той части его самого, которой он хотел ее лишить. Он должен быть там, глубоко внутри, поднимаясь к вершине собственного блаженства. Она чувствовала, как он разбухает и взрывается в изумлении.
 – Сара, нет! – охнул он. – Этот чехол...
 Она двигалась, прижавшись к нему, втягивая его еще глубже.
 Волны страсти захлестнули их обоих, и Сара взмыла на их гребень, крепче сжимая его, а Ник выкрикнул ее имя и рухнул на нее без сил.
 Сара обвилась вокруг него, прижимая его к себе, желая, чтобы эта секунда длилась вечно. Наконец он отстранился и отвязал чехол. Она наблюдала за ним сквозь ресницы. Ей так хотелось, чтобы он обнял ее и крепко прижал к себе.
 – Сара, – произнес Ник напряженно.
 – Да?
 – Ты сказала, что достала это у деда Анны. Сколько это у него пролежало?
 – Не знаю. Это тот, который он показывает на лекциях. Он отдал его мне, потому что ему пора купить новый...
 Лицо Ника потемнело.
 – Черт, Сара, ты хочешь иметь детей?
 – Собственно говоря, да. Было бы хорошо иметь ребенка. – «Господи! Откуда это взялось?» Но, даже удивляясь, она знала: все дело в том, что у нее есть свой дом, и она чувствует, что ее место здесь, вместе с Ником.
 Ник выругался и резко повернулся, схватил свои панталоны и натянул их.
 – Черт бы тебя побрал, Сара. Никогда больше этого не делай.
 Его гнев вызвал у нее такой шок, будто она нырнула в ледяную воду. Сара соскользнула с края стола и опустила юбки.
 – Ник, я не хотела...
 Он сжал ее лицо ладонями, его прикосновения совсем не были нежными.
 – Я сын своей матери, Сара. Я ни за что не передам собственному ребенку эту болезнь.
 Она твердо посмотрела ему в глаза.
 – Это не нам решать.
 Она бесстрашно схватила его за запястья и удержала их.
 – Должен быть способ прекратить эту боль, Ник. Я думаю, что смогу тебе помочь, только дай мне немного времени.
 – У меня нет времени.
 – Ник, – прошептала она умоляющим голосом. – Я не остановлюсь, пока не найду этот способ. Даже если потребуется целая вечность.
 Он понимал, что она говорит правду: она твердо решила ему помочь. Так же, как он когда-то хотел облегчить страдания своей матери. Он закрыл глаза. Он слишком любит Сару, чтобы позволить ей потратить на него зря свою жизнь.
 В этот момент он понял, что поистине проклят, что его жизнь до сих пор, со всей ее трагедией и пустотой, была всего лишь репетицией этого ужасного момента. Он не может держаться на расстоянии от нее, и ему не хватает мужества уехать.
 Это не должно продолжаться. Ему нужно удалить Сару из своей жизни, пока еще не поздно.
 Дрожа с головы до ног, Ник освободил свои руки и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.




 Глава 20


 Уиггз глубоко вздохнул и постучал в дверь. После приглушенного ответа он вошел.
 – Простите, что беспокою вас, милорд.
 Анри захлопал глазами. За три месяца, которые он прожил в Гиббертон-Холле, Уиггз в первый раз пришел к нему в комнату. Анри потуже затянул кушак на своем халате из красного бархата.
 – Вы меня совсем не беспокоите. Что-то случилось? На лице дворецкого промелькнуло выражение облегчения.
 – Да, милорд. Его светлость заперся в библиотеке и не выходит со вчерашнего дня. Это совсем на него не похоже.
 – Посмотрим! – воскликнул Анри. – Я немедленно пойду туда.
 – Я пришлю Роберта, чтобы помочь вам одеться, милорд.
 – Ни к чему. На мне халат, и чертовски дорогой к тому же. – Анри сунул в карман булавку для галстука и прошел мимо потрясенного Уиггза. Он направился прямиком к библиотеке и постучал вдверь. Как он и ожидал, ответа не последовало.
 Он достал из кармана булавку и нагнулся к замку. Меньше чем через минуту дверь со щелчком открылась.
 – А, вот и вы, mon ami, – произнес он, входя в затемненную комнату. Закрыл за собой дверь и запер ее. – Бренди еще осталось?
 Ник сидел за письменным столом, положив на него ноги, лицо его осунулось, щеки ввалились. Как ни удивительно, он совсем не выглядел пьяным.
 Анри нахмурился, почувствовав тревогу.
 – Мой друг, вы больны?
 – Что вам надо?
 – Я проснулся сегодня утром, и мне очень захотелось пить. Поэтому я пришел сюда. Вижу, у вас есть бренди.
 – Дверь была заперта.
 Анри показал ему булавку для галстука.
 Ник невольно улыбнулся:
 – Мир не может чувствовать себя в безопасности, пока вы по нему бродите.
 – Это правда. – Анри снова сунул булавку в карман и присел на край стола лицом к Нику. – Что вы здесь делаете, сидя за запертой дверью?
 Ник пожал плечами, но не ответил.
 Анри удивился, увидев в глазах друга беспредельное отчаяние.
 – Николас, вы должны со мной поговорить. Может быть, я могу помочь.
 Ник потер ладонью лицо.
 – Вы ничего не можете сделать. Головные боли усиливаются, Анри. Я не хочу, чтобы Сара видела меня, когда я... – Он плотно сжал губы.
 Гордость, подумал Анри, – благородное чувство, но может обернуться своей противоположностью. Однако такое переживание было ему хорошо знакомо.
 – Вы должны уехать от нее.
 – Я не могу! – Это был крик души.
 Анри не удивился.
 – Что же вы намерены делать?
 Ник сжал челюсти.
 – Если я не в силах ее оставить, тогда мне нужно вынудить ее покинуть меня. Я должен заставить ее презирать меня до такой степени, что она уйдет сама.
 – Как вы это сделаете? Она безумно влюблена в вас. Ник мрачно посмотрел на графа.
 – Вы глупец, Анри.
 – Но не в том, что касается женщин, – возразил француз. Не считая, конечно, Делфи. Он ухаживал за ней так осторожно, и сначала она проявляла к нему благосклонность. Но потом он стал чересчур настойчив. Слишком поспешил. Он пригласил ее на романтическое свидание, и это положило конец зарождающемуся роману.
 Он думал, что она готова; все признаки указывали на это. А он умел искусно их определять. Но она с ужасом отклонила его приглашение, прервала с ним отношения и даже отказывалась разговаривать с ним.
 Анри был уязвлен. Не то чтобы он имел наглость просить ее выйти за него замуж, вот это действительно был бы оскорблением. И все же он не мог ошибиться, в т момент в ее глазах застыла горечь страдания, и эта мысль его очень мучила.
 Чем больше он об этом думал, однако, тем сильнее испытывал раздражение. В конце концов он решил наказать Делфи. Он бессовестно флиртовал у нее на виду и волочился за любой подвернувшейся юбкой.
 Но эта простодушная женщина даже не знала, как отвечать на подобное обращение. Вместо того чтобы презирать его и самой окунуться в безудержный флирт, она лишь наблюдала за ним большими грустными глазами. И это больно ранило сердце Анри, буквально сводило его с ума. А тут еще и Ник. Анри исподтишка бросил взгляд на друга. Ник сидел неподвижно, с лицом, лишенным каких-либо эмоций. В этом было что-то отчаянное. Анри видел подобное выражение на лицах своих соотечественников, которые потеряли на войне все, что имели.
 Анри вздохнул и встал.
 – Я думаю, вы делаете ошибку, mon ami. Сара – ваша жена, и ее долг оставаться рядом с вами, что бы ни случилось.
 – Вы говорите это так, будто завидуете.
 – Возможно, я и завидую. Но решение принимать вам, и вы должны делать то, что считаете правильным. Если вам нужна моя помощь, Николас, я всегда к вашим услугам.
 Ник смотрел вслед графу, который вышел и затворил за собой дверь. Какое-то время он сидел неподвижно, раздумывая, хватит ли у него сил сделать то, что необходимо. Но у него нет выбора. Сара доказала это, когда так успешно соблазнила его в комнате с травами. Он бессилен против нее, он слишком потерял голову, чтобы уйти.
 Значит, ему надо заставить уйти Сару.
 Он хорошо ее понимал. Может быть, лучше, чем она сама себя. Джулиус предал ее, оставив одну, обиженную. Из-за этого она больше никогда не позволит так использовать себя.
 Он опустил взгляд на стол, где на промокательной бумаге лежало письмо. Оно было адресовано Люсилле Кеттеринг, бесчестной леди Ноулз. Несмотря на все ее недостатки, Люсилла идеально подойдет для его цели. Завтра к этому времени Сара будет презирать его так же сильно, как покойного Джулиуса.
 Почему от этой мысли он почувствовал печаль вместо облегчения?
 – ...а потом слон наступил на шляпу леди Бирлингтон, и...
 – Слон? – Сара удивленно распахнула глаза.
 Широкий рот Анны расплылся в кривой усмешке.
 – Я хотела проверить, слушаешь ли ты.
 Конечно, Сара ее не слушала. Ее мысли были слишком заняты непутевым мужем. С прошлой недели, после сцены в комнате с травами, он старательно избегал ее общества. Она встретила любопытный взгляд Анны и заставила себя слабо улыбнуться.
 – Я слушала.
 – Не выдумывай. Я еще рассказала про бабуина, едущего в карете, про собаку, которая поцеловала леди Элдертон, и про синюю рыбу на балу у Фретвуда, а ты ничего не слышала.
 – Извини. Я просто задумалась.
 Анна положила ладонь на руку Сары.
 – Что случилось?
 Сара взяла голубую подушку с кисточками и прижала ее к животу. Черт бы побрал ее болтливый язык. Зачем она сказала Нику насчет ребенка? Но она знала, почему она это сделала.
 – Кажется, я совершила ошибку. – И она сейчас ломала голову над тем, как ее исправить.
 До этого момента мысль о ребенке не приходила ей в голову. Но почему-то сочетание пылких объятий Ника и последствий их страстных свиданий заставило ее понять, что она по-настоящему счастлива, и вынудило захотеть большего. Разве она могла подумать, что это оттолкнет Ника!
 Возможно, если бы она сказала ему, что просто поддразнивала его, что ей совсем не хочется иметь ребенка... но ей действительно хочется детей. Не прямо сейчас, конечно, но вскоре... Девять месяцев ее вполне устроили бы. Сара крепче прижала к себе подушечку. Может, ему просто нужно время, чтобы привыкнуть?
 Открылась дверь, и вошел Ник. Сердце Сары тотчас же изготовилось выпрыгнуть из груди. Он был удивительно красив в своем костюме для верховой езды. Он заколебался, увидев Анну, но потом улыбнулся и прошел вперед, грациозно поклонившись.
 – Мисс Тракстон, как приятно вас видеть.
 Анна ответила на его приветствие, и он повернулся к жене.
 – Сара, я пришел сказать тебе, что сегодня после обеда уеду.
 Она впилась пальцами в подушку, но спросила озабоченно:
 – Да? И когда вернешься?
 Ник поправил манжету, стараясь не встречаться с ней взглядом.
 – Через неделю. Может, позже.
 Он лгал. Она поняла это так ясно, словно он сам ей об этом сообщил.
 – Куда ты собрался? – Она возненавидела эти слова, как только они слетели с ее губ.
 Его взгляд стал жестким.
 – Это, моя дорогая, не твое дело.
 Анна потрясенно ахнула, но опыт идеальной жены Джулиуса Лоренса сослужил Саре хорошую службу. Она сумела выдержать взгляд Ника, хотя слезы жгли ей глаза, а горло до боли сжалось.
 Ник надел шляпу.
 – Если тебе что-либо понадобится, Уиггз знает, как со мной связаться. – Еще раз быстро кивнув Анне, он ушел.
 На этот раз не только ее гордость разлетелась на мелкие осколки, но и сердце. Сара закрыла глаза, прислушиваясь к стуку его сапог в прихожей. Потом он вышел из дома. Через несколько минутой проскакал мимо, словно псы ада гнались за ним по пятам.
 Тогда она дала волю слезам. Анна обняла ее за плечи и шептала слова утешения, но ничего не помогало. Впервые после смерти Джулиуса Сара плакала из-за другого мужчины.
 После того как Анна ушла, Сара сумела взять себя в руки. Она нашла Уиггза.
 – Где он?
 – Милорд в коттедже привратника. Он сказал, что собирается заняться какими-то делами имения.
 Сара не поверила своим ушам: Уиггз ответил ей с ошеломляющей готовностью, и Ник, оказывается, так близко!
 – Прикажи подать ландо.
 Дворецкий поклонился и вышел. Сара осталась в прихожей, нетерпеливо шагая взад и вперед. Так не поступают супруги. Проблемы следует обсуждать, спорить, даже кричать друг на друга. Но очевидно, в семье Монтроузов дела обстояли иначе, чем у Сент-Джонов, и Ник не привык выражать свои желания. Во всем, кроме чувственности.
 Ландо было подано, и Сара вышла из дома. Когда она подошла к экипажу, раздался стук копыт. Она обернулась и увидела графа дю Лака верхом на гнедом коне.
 – А, прелестная графиня. Вы видели Ника? Я должен спросить у него...
 – Ника здесь нет.
 Анри помолчал, его блестящие глаза быстро оценивали ее.
 – Что случилось, моя дорогая? Вы выглядите встревоженной.
 – Я собираюсь навестить моего мужа и поговорить с ним.
 – Вы взволнованы, правда? Я поеду с вами. Женщина в возбуждении не должна ездить одна.
 Она забралась в ландо скорее энергично, чем изящно.
 – Спасибо за заботу, но в этом нет необходимости. – Она кивнула кучеру, и они поехали. Они уже почти добрались до домика, и тут Сара увидела, что Анри следует за ней. Когда экипаж остановился, он спрыгнул с коня и подошел, чтобы помочь ей выйти.
 Веселый домик был залит светом, окна распахнуты настежь. Сара нахмурилась, услышав голоса и смех, доносящиеся из окна наверху.
 Анри бросил смущенный взгляд на коттедж.
 – Возможно, нам не следует здесь находиться. Почему бы нам...
 Сара миновала графа и вошла в дом. Она заставила себя подняться по узкой лестнице и направилась прямиком в хозяйскую спальню.
 Ник стоял в центре комнаты, без сорочки, в расстегнутых панталонах, с всклокоченными волосами. Рядом с ним, интимно положив ладони ему на грудь, стояла Люсилла Кетгеринг. Ее пышное тело было окутано прозрачным халатом, не скрывающим ни одного изгиба.
 Люсилла первой увидела Сару, и ее губы скривились в хитрой кошачьей усмешке.
 – Дорогой, у нас гостья. – Она положила голову на плечо Ника и замурлыкала ему в ухо: – Надеюсь, это не означает, что ты не можешь остаться поиграть.
 – Я буду здесь столько, сколько захочу. – Голос Ника казался чужим. Он никогда не звучал так холодно и жестко. Ник бросил на Сару равнодушный взгляд и спросил: – Что тебе надо?
 Ах, если бы этого момента никогда не было! Исчезнуть бы в клубе дыма и проснуться во сне, где Ник ее любит. Так же сильно, как она его.
 – Я пришла поговорить с тобой, – ответила Сара, втайне удивленная, что голос повинуется ей. – Ник, не делай этого.
 У Люсиллы вырвался короткий горловой смех, глаза наполнились притворной жалостью.
 – Не знаю, как вам и сказать об этом, но он уже это сделал. – Она провела рукой вниз по груди Ника к его расстегнутым брюкам. – И даже несколько раз.
 Ник перехватил руку Люсиллы раньше, чем она спустилась ниже, но не отрывал глаз от Сары.
 – Уходи, Сара. Сейчас же.
 Рот Сары наполнился едкой горечью, сердце сжалось отболи. И все же в этой сцене было что-то не так. Между этими двумя стоящими перед ней людьми не было близости. Ник казался непреклонным и суровым, а в тоне Люсиллы звучало отчаяние. Он совсем не был похож на голос женщины, которая только что завоевала мужчину своей мечты.
 И несмотря на утверждение Люсиллы, простыни на постели у них за спиной были туго натянуты, подушки не смяты. Как и халат Люсиллы, все в этой комнате было в идеальном порядке. Подозрительно безупречном.
 – Сара, – пробормотал Ник, удивляясь тому, что она все еще стоит с застывшим лицом. – Пожалуйста, уходи. – У него кололо в груди, в глазницах тупо пульсировала боль. В какой бы ад ему ни предстояло спуститься, он никогда не забудет выражения лица Сары, когда она вошла и увидела его с этой потаскухой.
 Сара подняла на него глаза, и в ту же секунду он понял, что она разгадала его обман.
 – Если ты хотел, чтобы я ушла, тебе стоило только сказать мне об этом. – Она бросила взгляд на Люсиллу. – Что касается вас, можете его забирать. – Она резко повернулась и вышла из комнаты.
 Ник смотрел на опустевший дверной проем, удары сердца болезненно отдавались в горле. Отчаяние ледяной хваткой сжимало его, его окружала бездушная пустота, такая всепоглощающая, что он чуть не зашатался.
 Как он и хотел, она ушла. И он ее никогда больше не увидит.
 Потрясенное лицо Анри появилось в дверях. Когда он увидел Люсиллу, его лицо стало жестким. Он быстро перевел взгляд на Ника.
 – Мой Бог, что вы наделали?
 – Где она?
 – Вскочила в экипаж и уехала, словно спасая свою жизнь.
 – Поезжайте за ней. Ей нельзя оставаться одной. – На мгновение Ник испугался, что Анри начнете ним спорить, но тот вышел.
 Ник застыл, глядя на открытую дверь. Его жизнь окончена. Теперь ничто не имеет значения. Он завершит реставрацию Гиббертон-Холла и оставит его Саре вместе со своим состоянием. Некий небольшой жест, который может дать ей понять, что она для него значила.
 Тонкая женская рука легла на его плечо.
 – Ник, – сказала Люсилла, и ее дыхание коснулось его шеи. – Это было очень приятно, не так ли? Точно как тогда, в Париже.
 Ник отвернулся.
 – Теперь ты можешь уехать, Люсилла. Я пришлю тебе домой чек, который с лихвой покроет твои карточные долги. Ты сможешь некоторое время жить спокойно, и тебе не придется снова продавать себя.
 – Но Ник, – она положила ладонь на его руку, – теперь, когда Сара уехала...
 – Я могу отправляться прямиком в ад, где мне самое место. А ты, дорогая, можешь уехать. – Он зашагал к двери. – Не трудись запирать дверь. К завтрашнему дню этот дом сгорит дотла.
 Люсилла вытаращила глаза, оглядев изящную обстановку.
 – Все это?
 – Да, – ответил он. Сердце его было пустым, как выпитая бутылка. – Я больше никогда не хочу его видеть. – С этими словами он повернулся и вышел.
 Несколько дней спустя Энтони явился к тетушке. Будь проклято семейство Эллиотов и их постоянные ссоры. Его вызвали в Лондон улаживать спор, и письмо Делфи нашло его только через неделю. Он прошел вслед за слугой туда, где его ждала тетушка.
 – Слава Богу, ты приехал. – Она поднялась с кресла.
 – Где она? – спросил Энтони.
 – У себя в комнате. Клянусь, Энтони, я чуть не сошла с ума.
 – Черт подери, – пробормотал он. – Ты с ней говорила?
 – Я пыталась, но она не промолвила ни слова. Я велела отнести ей еду, но она и есть отказывается. – Делфи судорожно вздохнула. – Я узнала, что там произошло, и очень надежного источника.
 – Из какого?
 – Это тебя не касается, – резко ответила Делфи и по краснела. – Сара застала Бриджтона с другой женщиной. Должно быть, это для нее тяжело после Джулиуса.
 Это могло быть просто шоком, особенно если она попыталась его соблазнить. «Благодаря моему злосчастному совету». Энтони провел ладонью по лицу.
 – Может быть, она поговорит со мной?
 Делфи, казалось, не была в этом уверена.
 – Надеюсь. Я за нее беспокоюсь.
 Через несколько минут Энтони неуверенно постучался в дверь Сары. Не дождавшись ответа, он открыл ее.
 – Сара?
 Он ожидал увидеть ее без сил на кровати, с залиты слезами лицом. Но она металась по комнате, сжав кула ки, лицо ее было бледным и напряженным. Он закрыл з собой дверь, подошел к кровати и прислонился столбику.
 Она бросила в его сторону гневный взгляд.
 – Если ты пришел поговорить, то зря тратишь время. Энтони пожал плечами:
 – Разговоры мне никогда не удавались. Я просто пришел составить тебе компанию.
 Она скрестила руки на груди и зашагала еще быстрее.
 – Николас Монтроуз – негодяй.
 – Знаю.
 – И... и осел.
 Энтони кивнул, отметив, как сверкнули ее глаза. Сердце его разрывалось от жалости.
 – Хочешь, я его убью?
 – Нет, – отрезала она. – Смерть слишком хороша для такого, как он. Пусть останется один, если ему этого хочется. Я больше ничего не хочу для него делать.
 – Ты уверена?
 – Совершенно. – Она сделала еще два шага, потом резко остановилась, лицо ее сморщилось.
 Энтони шагнул к ней и прижал к груди сотрясающуюся от рыданий сестру.
 Прошло много времени, пока она, икая, перестала плакать.
 – Ох, Энтони, – прошептала она, – он меня не любит. Даже немножко. Я думала, что может полюбить, но... – Она судорожно задрожала от горя, вцепилась в куртку Энтони и прильнула к нему лицом.
 Энтони прижался щекой к ее волосам.
 – Ах, дорогая. Просто забудь этот этап своей жизни. Давай уедем.
 – Не могу.
 – Это будет тяжело, но ты сможешь это сделать, Сара. Я знаю, у тебя хватит сил. Однажды ты оглянешься назад и...
 – Нет. – В ее голосе звучала спокойная уверенность. Он убрал волосы с ее лица.
 – Почему? Ты начала заново после смерти Джулиуса. Теперь будет так же.
 – Никогда не будеттак же. Никогда. – Она подняла к нему глаза, полные боли. – Я беременна, Энтони. У меня будет ребенок Ника, а ему ненавистен один мой вид. – Сказав это, она уронила голову ему на грудь и снова разрыдалась.
 Жаль, что графа Бриджтона не оказалось здесь в этот момент, потому что Энтони убил бы его голыми руками, так медленно и болезненно, как только смог бы. А теперь ему пришлось остаться с сестрой и обнимать ее до тех пор, пока ее слезы не высохли.
 Не зная, что делать дальше, Энтони велел ей лечь в постель. К его удивлению, она послушалась и быстро уснула, словно обессиленная. Он долго стоял и смотрел на нее, отмечая синеватые круги под глазами и печально опущенные уголки губ, даже во сне. Это горько, он понимал. Но возможно, все к лучшему.
 Энтони нагнулся и поцеловал сестру в щеку, затем тихо вышел из комнаты.




 Глава 21


 Прошла неделя, прежде чем Сара объявила о том, что готова выехать из дома. Все тщательно обдумав, Делфи выбрала ужин у Босвеллов. Предстояла очень маленькая вечеринка для избранных, где будут всего десять супружеских пар. После угощения леди Босвелл должна была развлекать гостей музыкой. В общем, думала Делфи, вполне подходящий повод, чтобы Сара снова появилась в обществе.
 Леди Босвелл, крупная, величественная женщина с тюрбаном на голове, весело посмотрела на Сару:
 – Леди Бриджтон, как приятно с вами познакомиться. Могу отметить, что вы даже красивее, чем мне говорили.
 Сара натянуто улыбнулась:
 – Спасибо. Тетушка Делфи тоже много мне о вас рассказывала. Я слышала, что сегодня вечером нам предстоит редкое удовольствие.
 – Ну, пусть никто не скажет, что я не знаю, как принимать гостей, будь то графиня или принцесса. Кстати, к нам сегодня приедут ваши родственники. Сомневаюсь, что вы с ними знакомы, так как они некоторое время жили в деревне, а всем известно, что... – Оживление у двери заставило ее взглянуть туда. – А, вот и они. Простите меня, я должна с ними поздороваться. – Она повернулась к двум новым гостям.
 Леди Босвелл приветствовала высокую стройную женщину, одетую по последней моде, в очках. Но внимание Сары привлек стоящий рядом с ней мужчина. Она видела его со спины. Высокий и хорошо сложенный, с черными волосами, он напоминал ей кого-то.
 Сара уже собиралась спросить у Делфи его имя, как он обернулся в ее сторону. Сердце ее болезненно сжалось. Если не считать черных волос, этот человек был копией Ника.
 Леди Босвелл подвела к ним незнакомцев и представила их. Сара сразу же поняла, что это кузен Ника. Она с любопытством посмотрела на виконтессу и встретила такой откровенный взгляд удивительных зеленых глаз этой женщины, что покраснела и опустила глаза. Смутившись, она пробормотала приветствие и ускользнула при первой возможности.
 Остальная часть вечера стала мучением. Сара не могла отвести глаз от лорда Хантерстона. После ужина она ухватилась за возможность удрать в музыкальную комнату и уселась в самом дальнем уголке, надеясь, что сможет здесь избавиться от мучительного напоминания о муже.
 Лорд Босвелл, грубовато-добродушный приятный мужчина с громким смехом, подвел свою жену к фортепьяно и приготовил все для вечернего концерта. Сара с отчаянием увидела, что виконт Хантерстон сидит впереди рядом с тетушкой Делфи, прямо на линии ее взгляда. Чуть не застонав, она закрыла глаза.
 – Алек удивительно похож на вашего мужа, – произнес рядом с ней чей-то голос.
 Сара резко оглянулась и обнаружила, что смотрит в темно-зеленые глаза виконтессы.
 – Да, – услышала Сара свой голос. – Действительно.
 – Это даже вызывает некоторое беспокойство. Но ведь невозможно совместить понятия «Бриджтон» и «спокойствие».
 В голосе виконтессы слышался легкий акцент, но Сара не могла понять какой.
 – Извините, если я слишком пристально смотрела на него.
 – О, Алек привык к этому. Никто не может при взгляде на них удержаться от замечаний по поводу их сходства. Оно еще более очевидно, когда они вместе. – Она посмотрела на Сару и искренне улыбнулась.
 – Они дьявольски красивы, не так ли?
 Сара невольно ответила на ее улыбку.
 – Им самим было бы лучше, если бы они не были так красивы.
 – Именно это я уже много лет повторяю Хантерстону. Поскольку мы родственники, я бы хотела, чтобы вы называли меня Джулией. Я не слишком придаю значения титулам и тому подобной чепухе, Я ведь американка.
 – Только если вы будете называть меня Сарой.
 – Какое милое имя! Должна сказать, вы застали нас врасплох. Мы были за городом и не знали, что Бриджтон вернулся. И что он к тому же женился.
 – Это не было его решением, по правде говоря, – сказала Сара и покраснела, когда Джулия удивленно подняла брови.
 – Не смотрите так, – сказала Джулия. – Это не было и решением Алека. Но оно принесло ему пользу. Где Бриджтон? – Она окинула острым взглядом комнату, словно ожидала, что Ник выйдет из-за занавесок. – Я не могу представить себе, что он позволяет вам выезжать без него.
 Наверное, выражение лица выдало Сару, так как Джулия сразу же погладила ее по руке и сменила тему. Когда виконтесса рассказала, что она только три месяца назад родила второго ребенка, Саре стало любопытно, и она начала задавать непривычно много вопросов. Уловив задумчивый блеск в глазах виконтессы, Сара испугалась, что выдала гораздо больше, чем хотела бы.
 Наконец начался концерт. Джулия все время оставалась рядом с Сарой и много рассказала ей о доме Хантер-стонов. Вечер закончился сразу же после завершения музыкальной части.
 Когда Джулия с мужем ехали домой в карете, она сказала:
 – Это был приятный вечер.
 – Суп подали холодный, мясо было пережаренное, а фортепьяно расстроено.
 – Не считая этого, вечер был приятным.
 – Гм, – уклончиво хмыкнул он.
 Она прищурилась.
 – Я думаю, что общество проявляло к этому собранию особый интерес. – Поскольку ее спутник не ответил, она настойчиво спросила: – А ты так не думаешь?
 Алек надвинул шляпу на глаза и скрестил руки на груди, словно приготовился задремать.
 Джулия пересела на его сторону кареты.
 – Я долго беседовала с леди Бриджтон.
 Ее муж сдвинул шляпу обратно и вздохнул:
 – Леди Лангтри считает, что они расстались. Навсегда, если судить по тому, как она об этом говорила.
 – Мы не можем допустить, чтобы это произошло. Сара в отчаянии. И она ждет ребенка... – Она прикусила губу, глаза ее наполнились слезами.
 – Джулия, ты не можешь ожидать от меня, что я стану вмешиваться в дела Ника.
 – Он твой кузен, Алек. Ты единственный родственник, который у него остался.
 – Ты помнишь, что он пытался с тобой сделать?
 – Да ты забыл, как твой дед обращался с ним? – возразила она. – Какой была его мать? Как ты поверил в то, что он вор и еще хуже? Ты тогда ошибался, ты не прав и сейчас.
 – Он не стоит того, чтобы тратить на него силы.
 – Сара считает, что стоит.
 Алек нетерпеливо фыркнул.
 – Джулия, я не собираюсь ехать к Нику, вот и все. Кроме того, мы утром уезжаем.
 – Так отправляйся к нему сейчас. – Она прижалась к мужу, обвила руками его шею. – Алек, пожалуйста. Если не хочешь делать это ради Ника, то сделай для ребенка. Узнай, что произошло, и посмотри, не сможешь ли ты это уладить.
 Он никогда не мог отказать Джулии, когда она просила его о помощи в одном из своих безнадежных предприятий. Тяжело вздохнув, он взял ее руку и поцеловал.
 – Хорошо.
 И все же он невольно горько пожалел о том, что Ник не остался во Франции.
 – Простите, но его светлость не принимает, – заявил престарелый дворецкий.
 Алек сунул ему в руки свою шляпу и перчатки.
 – Меня он примет.
 – Но, сэр...
 – Я кузен его светлости, и он будет очень недоволен, если ты меня к нему не пустишь. – Дворецкий с подозрением глядел на него.
 Алек вздохнул:
 – Посмотри на мое лицо. Видишь сходство?
 Дворецкий вгляделся в него, старательно щурясь.
 – Мои глаза не так хороши, как раньше, не думаю...
 – Проклятие! – Он обошел дворецкого и приложил сложенные рупором ладони ко рту.
 – Ник!
 – Прошу вас, милорд! – умолял дворецкий.
 Алек едва успел снова поднести ладони ко рту, как услышал, что дверь справа открылась.
 – Что... – Ник стоял в дверях в расстегнутой сорочке, его лицо потемнело и покрылось морщинами от усталости. – Хантерстон. Какого черта тебе нужно?
 – Меня прислала Джулия.
 Ник повернулся и вышел.
 Алек подмигнул дворецкому и последовал за Ником в комнату.
 – Черт побери, – пробормотал Ник, падая в кресло. – Что я сделал, чтобы это заслужить?
 Алек заметил полупустую бутылку бренди на столе под рукой Ника, но бокала не было видно.
 – Вчера вечером я встретил твою жену.
 Лицо Ника стало замкнутым.
 – Она хорошо выглядела – или так хорошо, как можно ожидать. Ты не возражаешь, если я сяду?
 – Как будто ты бы остался стоять, если бы я сказал «нет».
 Алек ухмыльнулся.
 – Это правда. – Он взял бокал, лежащий на боку на письменном столе, затем уселся в кресло напротив Ника.
 После заметной паузы Ник протянул ему бутылку.
 – Где ты видел Сару?
 – На званом ужине. Она очень понравилась Джулии. – Алек налил себе порцию бренди и отдал бутылку Нику. В такое время он не любил пить, но чем больше он нальет в свой бокал, тем меньше останется в бутылке Ника. – Конечно, Джулии нравятся все, кто попал в беду.
 – Сара не нуждается в благотворительности, – резко произнес Ник. – Я об этом позаботился. И еще она получит этот дом, когда... – Он осекся и крепко сжал губы.
 Алек поднял брови.
 – Когда – что?
 Ник не ответил. Он мрачно смотрел на бутылку в своей руке.
 – С первого взгляда на нее я загорелся желанием получить ее. Но не в качестве жены. В качестве любовницы.
 – Тогда зачем ты женился на ней?
 – Редкая вспышка альтруизма. Это, и еще у нее есть брат размером с гору. Даже несколько братьев.
 – Не могу представить себе, чтобы одна из этих причин повлияла на тебя.
 Ник пожал плечами:
 – Как бы то ни было, я на ней женился, а потом... – Он молча отсалютовал бутылкой и сделал большой глоток. – А затем я обнаружил, что совершил еще большую ошибку.
 Алек слишком хорошо знал эту историю.
 – Что-то изменилось.
 Губы Ника презрительно скривились.
 – Не напускай на себя такой самодовольный вид, Хантерстон. Я не совсем лишился рассудка. Самую малость.
 – Понятно. – Джулия была права. Алек поразился способности жены угадывать людские потребности после всего лишь недолгого разговора с ними. – Джулия считает, что Сара любит тебя, Бриджтон.
 – Она... Нет, это не важно.
 – Не будь идиотом. Она твоя жена.
 – Она – все. Но если она останется со мной, я только причиню ей боль. – Ник горько улыбнулся. – И вот я, один в своем пышном доме, ожидаю конца, пока единственная женщина, которую я когда-либо любил, находится в трех милях от моей постели.
 Это действительно другой Ник, с удивлением понял Алек. Когда Ник впервые приехал жить в дом их деда, они подружились. Почти как братья. К несчастью, все изменилось, когда их дед обвинил Ника в краже, а Алек слепо поверил старику. Это была ложь, и тот единственный момент сомнения убил между ними всякую теплоту.
 – Что произошло между тобой и Сарой?
 – Какое тебе дело?
 – Никакого. Но если я вернусь домой к Джулии без полного объяснения, моя жизнь превратится в ад.
 – Я уже в аду. – Ник вздохнул и откинул голову на спинку кресла. – Я ее отослал прочь.
 – Почему?
 – Потому что не хочу, чтобы она увидела, как я превращусь в свою мать.
 Алек нахмурился, услышав безнадежность в голосе Ника.
 – Твоя мать пристрастилась к опиуму. Как ты можешь стать похожим на нее?
 – Она страдала от головных болей так же, как я. Опиум появился позже, чтобы утолить боль.
 – Эта головная боль так ужасна?
 – Боже, да – и становится все хуже. Сейчас я могу с ней бороться, но настанет день, когда уже буду не в силах. Алек, я не допущу, чтобы Сара увидела меня таким.
 – Понятно. А что ты сделаешь со своим ребенком?
 Сначала Ник подумал, что не расслышал. Но пристальный взгляд Алека убедил его в обратном.
 – Боже, нет! – Он вскочил с кресла. – Не может быть! Я отослал ее прочь, как только понял... – Он рухнул на кресло и уронил голову на руки.
 Алек выругался.
 – Ты не знал!
 Ник уставился невидящими глазами в пол, комната куда-то поплыла. Всю неделю он видел во сне Сару, тосковал по ней с неугасающим пылом. Он боялся, что это лишь вопрос времени. Его силы ослабеют, и он отправится за ней. Он молил Бога, чтобы она возненавидела его так сильно, чтобы смогла устоять перед ним.
 – Сколько месяцев?
 – Не знаю. Джулия только сказала... Может быть, она ошибается, Ник. Джулия иногда воображает разные вещи, и возможно...
 – Нет. Она не могла так ошибиться, черт побери. – Ник прижал руки к глазам. – Но я не хочу, чтобы она видела меня, когда...
 – Проклятие, Ник, разве ты не понимаешь, что такое брак? Вы дали клятвы. Вы обещали быть друг с другом вечно. Что бы ни произошло с тобой, что бы ни случилось с ней, вы вместе. Несправедливо с твоей стороны прогонять ее только потому, что ты боишься чего-то плохого.
 – Ты не понимаешь...
 – Черта с два я не понимаю. Все люди боятся умереть, Ник. Но ты не знаешь, когда и как. Тебя может завтра сбросить лошадь, и ты сломаешь шею. – Алек пожал плечами. – А Сара может упасть с лестницы и...
 – Нет! – Ник вскочил с места, перед его глазами промелькнуло разбитое тело Сары. – Будь ты проклят, Алек. Убирайся отсюда к дьяволу!
 Стиснув зубы от гнева, Алек встал. Он пошел к двери, потом остановился, держась за ручку.
 – Подумай об этом, Ник. Ты можешь прожить жизнь, желая того, чего у тебя нет, или можешь принять те дары, которые у тебя уже есть. Решение за тобой.
 Ник закрыл глаза, слушая удаляющиеся шаги Алека по коридору. Мысли его разбегались, он перебирала в уме тысячи возможностей.
 Не исключено, что Сара права насчет его головной боли. Возможно, средство против нее существует или есть способ облегчить страдания. Он боялся надеяться, но ради Сары он должен хотя бы попытаться. Он обязан сделать это для нее и их еще не рожденного ребенка. Его ребенка.
 Все страхи теснились у него в груди, сжимали сердце, душили его.
 – О Боже, нет. – Эти слова сорвались с его застывших губ, как крик боли.
 Ник посмотрел на бутылку бренди, которую сжимал в руке. С чувством отвращения он с силой отшвырнул ее от себя. Бутылка разбилась о стену и разлетелась на тысячу осколков.




 Глава 22


 Гостиная леди Лангтри в ее городском доме была на удивление уютной комнатой. Она выходила окнами на восток, и ей доставалось тепло утреннего солнца. Сидя в любимом кресле, Делфи время от времени поднимала глаза от вышивания и наблюдала, как Сара и Анна рассматривают какой-нибудь особенно вызывающий фасон платья в модном журнале. В общем, она считала, что Сара очень быстро пришла в себя. Хотя уголки се губ печально опущены, а в глазах застыло трагическое выражение, но щеки опять стали розовыми, появился здоровый аппетит. И это хорошо, учитывая то, что она ждет ребенка.
 При мысли о ребенке Делфи почему-то стало грустно. Она всегда хотела иметь детей, но судьба не дала ей такого шанса. Она посмотрела на идеально ровный ряд стежков, которые только что вышила. Может, это и не судьба, а она сама.
 Эта мысль поразила ее. Неужели она все эти годы неразумно сдерживала течение собственной жизни? Но почему она провела весь свой век, ухаживая за детьми родственников, служила сиделкой для тетушек и дядюшек и даже дуэньей для младших родственниц? Она украдкой бросила взгляд на Сэру. Не то чтобы она ставила семье в упрек ту помощь, которую посильно оказывала, но все же... она не была уверена, что знает, что такое настоящая жизнь. Она прошла путь от преданной дочери до верной жены, а потом вдовы всего за несколько месяцев.
 По-видимому, Анри прав. Она боялась жизни. А теперь... когда она смотрит в будущее, она уже не та, что прежде. Долгие годы прожиты ради других людей. У Делфи в горле застрял комок, она сморгнула слезы.
 Энтони вошел в гостиную и на мгновение остановился, увидев Анну, сидящую рядом с Сарой. Делфи считала, что вместе они красиво смотрятся, темные локоны Сары создавали яркий контрасте ярко-рыжими волосами Анны. Очевидно, Энтони был с этим не согласен, так как лицо его помрачнело. Он отвел глаза, подошел к Делфи и поцеловал ее в щеку.
 – Как ты сегодня, тетушка?
 Ей удалось улыбнуться.
 – Очень хорошо, спасибо.
 – Я думаю, Саре следует уехать в Лондон, – сказала Анна. – У нее нет причин оставаться в Бате. Кроме того, в Лондоне самые лучшие врачи, и ей там будет гораздо удобнее среди друзей.
 Губы Энтони растянулись в натянутой улыбке.
 – Возможно, это вам следует туда поехать. Я уверен, нам будет вас недоставать, мисс Тракстон.
 – О, я собираюсь поехать в Лондон. – Она мило улыбнулась. – И непременно навещу всех вас.
 Улыбка Энтони стала кривой, он открыл рот для ответа, но тут раздался тихий стук в дверь. Появился дворецкий с серебряным подносом, на котором лежала визитная карточка. Он прошел через комнату и протянул поднос герцогине.
 – Ваша светлость, явился с визитом лорд Бриджтон. Делфи взяла карточку и бросила неуверенный взгляд на Сару.
 – Я его не приму. – В ее глазах застыла горечь.
 – И не надо, – успокоила ее Делфи. Она бросила карточку на поднос.
 – Скажите графу, что мы не принимаем.
 Дворецкий бесстрастно кивнул и вышел. Как только за ним закрылась дверь, Энтони возразил:
 – Ты не можешь всегда держать его на расстоянии, Сара. Он твой муж.
 – Чепуха, – фыркнула Анна. – Пускай он ее муж, но он ее обидел, и она не обязана терпеть его присутствие.
 – Возможно, он хочет сказать что-то важное, – настаивал Энтони. Он сердито взглянул на Анну. – Очень существенное.
 Сара продолжала смотреть на картинки с модными платьями, но румянец на ее щеках говорил Делфи, что она внимательно прислушивается к каждому слову брата.
 – О Боже, – заволновалась Делфи, – что плохого в том, если ты просто повидаешься с ним...
 Анна нетерпеливо возразила:
 – Лорд Бриджтон не заслуживает такой любезности.
 – Простите меня, – возразил Энтони, – но я полагаю, этот разговор вас не касается, мисс Тракстон. Оставьте свое мнение при себе.
 – Жаль, что вы не следуете собственному совету, лорд Грейлей, – парировала Анна.
 В коридоре послышалась возня. Энтони повернулся к двери, она распахнулась, и в гостиную вошел Ник.
 Он сразу же посмотрел на Сару, взгляд которой был неотрывно прикован к журналу. Анна тоже казалась увлеченной им.
 Энтони кивнул головой:
 – Здравствуйте, Бриджтон.
 Ник ответил на приветствие, потом снова перевел глаза на Сару.
 – Надеюсь, я не ворвался сюда силой, но мне необходимо поговорить с женой.
 Делфи прикусила губу. Было что-то почти пугающее в том, с каким напряжением Бриджтон смотрел на Сару.
 Все это так непонятно. С одной стороны, для ребенка лучше, чтобы Сара и Бриджтон уладили свои отношения. С другой – для Сары спокойнее не иметь дела с таким не способным понять ее человеком.
 Конечно, умеющего разгадать женскую душу мужчины не существует в природе. Стоит только посмотреть на графа дю Лака.
 Словно в ответ на ее мысли раздался снова тихий стук в дверь. Опять появился дворецкий с еще одной карточкой.
 – Ваша светлость, граф дю Лак.
 Делфи захлопала глазами. Анри? Здесь? Мысли ее смешались, она смотрела на карточку невидящим взором. Приняв ее молчание за согласие, дворецкий поклонился и вышел. Через какое-то мгновение дверь открылась, и появился Анри.
 Он подошел прямо к ней и взял ее за руку.
 – Ваша светлость. – Он поклонился, его губы прикоснулись к ее руке.
 Лицо Делфи обдало жаром, она вдруг подумала, не дает ли ей судьба еще один шанс. Она надеялась, что у нее хватит сил им воспользоваться. Она натянуто улыбнулась и сжала его руку.
 Глаза Анри широко раскрылись, щеки слегка покраснели.
 – Анри! – раздался позади них рык Бриджтона. – Что вы здесь делаете?
 Анри неохотно выпустил руку Делфи.
 – Я шел мимо дома и увидел сидящих здесь молодых леди, и они образовали такую прелестную картину, что я просто не мог не зайти.
 – Это третий этаж, Анри, – сухо заметил Ник. – У вас, наверное, очень длинная шея, чтобы увидеть это зрелище, как оно ни привлекательно.
 Делфи с интересом наблюдала. Трудно было представить себе двух более разных людей. Один был таким учтивым и приветливым, другой – холодным и сдержанным. Но сегодня граф Бриджтон лишился обычного командирского вида. Темные круги появились вокруг глаз, отчего он казался более напряженным и опасным; волосы были всклокочены, галстук завязан в спешке.
 Даже тонкая золотистая поросль щетины покрывала его щеки. Он казался растрепанным и, если это возможно, еще более красивым, чем всегда.
 Она бросила взгляд на Сару, но ее упрямая племянница гневно смотрела на картинки, словно они ее оскорбили. Дела графа обстоят не слишком хорошо. О Господи, какое трудное положение!
 Растерянная Делфи поймала взгляд Анри. Он кивнул головой в сторону двери.
 Руки Делфи вцепились в пяльцы. Вот ее шанс. Возможно, единственный. Собрав всю свою решимость, она встала.
 – Здесь слишком жарко. Если не возражаете, я пройду в комнату для завтрака. Там намного прохладнее.
 Сара быстро тоже встала.
 – Я пойду с тобой...
 – Собственно говоря, – вмешался Анри, – я должен уходить, поэтому буду счастлив проводить вашу тетю. Это мне по пути.
 Делфи почти дрожала от волнения, ноги ее подгибались.
 – Очень любезно с вашей стороны. Вы нас извините? – Не дожидаясь, пока кто-нибудь ответит, она поспешно вышла.
 Энтони тотчас же встал.
 – Мисс Тракстон, не желаете ли посмотреть сад? Там растут очень красивые цветы, которые я хотел бы вам показать.
 Анна открыла было рот, чтобы возразить, но Энтони схватил ее за руку и бесцеремонно потащил к окну в дальнем конце комнаты.
 Сара повернулась к двери, но Ник шагнул вперед и перекрыл ей единственный путь к бегству. Она сердито посмотрела на него, потом решила не доставлять ему удовольствия считать, будто она его боится. Это должно было произойти если не здесь, то в людном месте. Лучше покончить с этим сейчас. Вздернув подбородок, она села на свое место, наугад открыла журнал и решительно уткнулась в расплывающуюся картинку.
 Ник сел напротив нее так близко, что их колени почти соприкасались.
 – Сара, я глупец.
 Он не заставит ее спорить с ним по этому поводу. Она не отрывала глаз от издания.
 Ник положил ладонь ей на колено.
 – Я жалею о своих поступках каждую минуту, когда бодрствую, и ежесекундно, когда сплю. Сара, я был болваном, воспользовавшись Люсиллой, чтобы обмануть тебя. Я просто хотел тебя отпугнуть.
 Она вскинула на него глаза.
 – Почему?
 – Потому что не хотел, чтобы ты видела меня похожим на... – Он на мгновение прикрыл глаза. – Сара, головные боли – они только начинаются. Когда-нибудь я не смогу бороться с ними и буду вынужден прибегнуть к опиуму, как моя мать. Ты никогда не видела, что может опиум сделать с человеком. Сначала она его принимала только для того, чтобы облегчить боль. Потом была просто вынуждена принимать. Настал такой момент, когда опий иссяк. У нас не было денег, совсем никаких. А боль стала ужасающей.
 Руки Сары сильнее вцепились в журнал.
 – Ты – не твоя мать.
 – Нет, я гораздо слабее, чем она. Когда она поняла, что больше опиума не будет, она вложила в мою руку пистолет и умоляла меня на коленях покончить с ее мучениями. И я... – Он закрыл глаза, его лицо исказила гримаса страдания. – Я пошел и сделал все, что мог, чтобы достать еще. Я достал ей опиум в тот день и на следующий и добывал всякий раз, когда она меня просила. А то, что я делал, чтобы платить за него – Он отвел глаза.
 Слезы закипели в глазах Сары, сердце ее сжалось от сострадания к тому мальчику, которым был когда-то Ник, к мужчине, которым он стал, – и все из-за пристрастия одной женщины к отраве.
 – Но возможно, есть и другой способ бороться с твоей головной болью, Ник.
 – Это единственное, что ей помогало, – мрачно ответил он. – И это ее убило.
 Сара отложила книгу в сторону.
 – Ник, как умерла Виолетта?
 – Она бросилась с крыши нашего замка, когда мне было тринадцать лет.
 Сара ахнула.
 – Ее тело пролетело мимо моего окна. И я на мгновение увидел ее... – Голос его сорвался, он с трудом сглотнул. – Она даже не оставила записки. Ничего.
 Сара ошеломленно молчала.
 – Поэтому я и не хотел иметь детей. Я не мог допустить, чтобы мой ребенок был проклят так же, как я и моя мать. – Он посмотрел на нее, глаза его были почти черными. – Сара, я знаю о ребенке.
 Она замерла. Как он узнал?
 – Я хочу, чтобы ты вернулась, Сара.
 – Из-за ребенка? – Сердце у нее сжалось.
 – Нет. Я хотел, чтобы ты вернулась еще до того, как узнал о ребенке. – Он взял ее за руку, но она отдернула ее, понимая, что его прикосновение может подорвать ее самообладание.
 – Сара, я сделал ужасную ошибку. Прошу тебя, прости меня. – Ник затаил дыхание и стал ждать.
 Она покачала головой:
 – Мне очень жаль тебя, Ник, я сочувствую твоей боли и страхам. Но когда у тебя возникла проблема, ты не обратился ко мне. Ты отгородился от меня, прогнал меня от себя и из дома, который мы создавали. Я так жить не могу. Я хочу быть членом семьи. А это значит – решать проблемы вместе.
 – Я попытаюсь...
 – Ты принимал решения, которые влияли на жизнь нас обоих, не советуясь со мной. И ты обошелся со мной так бесцеремонно! Смогу ли я когда-нибудь простить тебя? Господи, почему ты просто не сказал мне, что считаешь, будто можешь пристраститься к опиуму? Разве я так мало для тебя значу, что не заслужила этого?
 – Сара, я хотел тебе сказать: мысль о том, что ты можешь отвернуться от меня, была нестерпима.
 Она подняла на него глаза, полные слез.
 – Ты так плохо думаешь обо мне? – прошептала она.
 О Боже, он все больше отталкивает ее от себя. Ему отчаянно хотелось, чтобы она позволила ему прикоснуться к ней, показать ей, что он чувствует. Но когда он пытается объясниться, пока она сидит с обидой и обвинением в глазах, слова путаются и замирают.
 – Сара, ты не понимаешь...
 – Понимаю. Ты готов был рискнуть всем, основываясь на том, что может случиться. Да, у тебя головные боли, и леди Бирлингтон считает, что это твой отец страдал от них, а не мать.
 Ник замер, его внезапно осенило. Возможно ли это? Если единственным недостатком его матери было пристрастие к опиуму, он с радостью выдержит головную боль. Неожиданная надежда зародилась в его сердце, хотя он пока еще не смел ей поверить.
 – Сара, я молю Бога, чтобы слова леди Бирлингтон оказались правдой, особенно сейчас, когда ты носишь моего ребенка. Но ты должна знать, что я поступал так, как считал лучшим для нас обоих.
 – Устраивая фальшивое свидание с леди Ноулз? Блестяще, Бриджтон. – Она встала– Возможно, в следующий раз, когда ты решишь избавиться от жены, у тебя хватит мужества сделать это, не прибегая к подобному обману. Прощай.
 Она встала, и до него донеслось слабое дуновение аромата лаванды. Он закрыл глаза, стараясь найти нужные слова. Но не нашел.
 Звук тихо закрывшейся двери взорвался для него пушечным громом. Она ушла от него. И никогда не вернется.
 Его сердце перестало ощущать боль, мозг онемел от осознания того, что он наконец-то нашел любовь и сам убил ее. Уничтожил своими безумными страхами и неспособностью открыть душу той женщине, которая ею завладела.
 – Бриджтон, – тихо сказал у него за спиной Грейлей, – ей просто нужно немного времени.
 Не в силах вынести жалость этого человека, Ник коротко кивнул. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел.
 Каким-то чудом добрался до своего экипажа. Забрался в него и сидел молча.
 – Мы возвращаемся домой, милорд?
 Домой? Без Сары нет дома. Ничего нет без Сары. Ник закрыл глаза.
 – В Гиббертон-Холл.
 Лакей закрыл дверцу, и вскоре экипаж уже с грохотом выезжал из Бата. Ник невидящими глазами смотрел на зеленые, уходящие вдаль холмы. За окном кареты все было таким ярким и красивым, но его сердце превратилось в пустыню отчаяния.
 Глаза его жгло, он прикоснулся рукой к щекам и непонимающе глядел на влажные пальцы. Он любит ее. А она не выносит одного его вида.
 Его пальцы сжались в кулак. Хочет Сара того или нет, но она – часть его жизни. Он слишком много лет боролся против стольких демонов, чтобы покорно проиграть самую важную битву в жизни.
 Его израненное сердце постепенно успокаивалось. Он один раз уже разрушил ее оборону, и сделает это снова. Устремив отсутствующий взгляд в окно кареты, он начал строить планы атаки.
 – А это, должно быть, комната для завтрака, – сказал Анри. И похлопал по руке Делфи, лежащей на его локте. – Полагаю, мне следует уйти... – Он выжидающе замолчал.
 Ее пальцы крепче сжали его рукав, и ему показалось, что он заметил в ее глазах колебание.
 Но через секунду она неуверенно улыбнулась и отступила в сторону.
 – Конечно, вам нужно уйти..
 Его охватило разочарование. Он был глупцом, что приехал сюда, не в силах избавиться от мыслей о прелестной Делфи. Сегодня утром он вдруг обнаружил, что стоит возле ее дома, уже на крыльце. Странно, как ему вдруг стало необходимо видеть ее, но он не станет снова повторять свое предложение. Если она его хочет, ей придется сделать первый шаг самой.
 Ему удалось вежливо улыбнуться.
 – Тогда желаю вам доброго утра, ваша светлость.
 Он уже поворачивался, когда она сказала, задыхаясь от волнения:
 – Может, вы хотели бы подождать Бриджтона?
 Анри посмотрел на нее. Она выглядела раскрасневшейся и смущенной, но он не понимал причину: то ли она хотела, чтобы он остался, то ли не желала ждать результата беседы между Ником и Сарой в одиночестве. И все же... он пожал плечами:
 – Конечно.
 Она немедленно повернулась и прошла вперед, в комнату для завтрака.
 Он последовал за ней, отмечая роскошную обстановку помещения. Большой, но изящный стол из розового дерева стоял посередине, а многочисленные буфеты и шкафчики разместились вдоль стен.
 Делфи махнула рукой в сторону нескольких блюд, оставшихся на столе.
 – Лорд Грейлей, должно быть, только что закончил завтракать. Я позову слуг, чтобы они убрали.
 – Он сами придут в свое время. – Анри боялся, что его нервная собеседница убежит, если снова откроет дверь. – Просто оставьте все как есть.
 – Хорошо. – Она села на стул и с дрожащей улыбкой повернулась к нему. – Прошу вас, садитесь, милорд.
 Он послушно сел на стул напротив, стараясь не спугнуть ее, и стал ждать.
 – На этой неделе довольно холодно, не так ли?
 – О да, весьма, – любезно согласился он.
 Она сглотнула, нервно теребя пальцами складку на юбке.
 – Жаль, если пойдет дождь.
 – В самом деле.
 Она опустила глаза на ковер.
 Тишина наполнила комнату, и Анри услышал, как громко тикают часы на шкафу. После неловкого молчания он заметил возле забытых блюд «Морнинг пост». Показал на нее рукой и спросил:
 – Не возражаете?
 Покраснев, она покачала головой, и Анри с облегчением спрятался за газетой.
 Делфи тупо смотрела на разворот «Морнинг пост». Эта страсть безнадежна, и она это знает. Он ненастоящий граф, красивый и без гроша за душой.
 Но какая-то искорка в ее душе стремилась к переменам, кричала, что пора ей обрести счастье, пока еще не слишком поздно. Если она хочет что-то изменить, ей придется принять жизнь такой, какая она есть.
 Делфи посмотрела на газету и прошептала:
 – «Пускай любовь не покидает губ твоих».
 «Морнинг пост» не шелохнулась.
 Делфи закрыла глаза. Что она делает? Он просто посмеется над ней, скажет, что у нее была возможность, а она ее упустила. Она открыла глаза. А что, если не скажет? Что, если заключит ее в объятия и будет безумно, страстно любить ее? Прошло тягостное мгновение, и она произнесла чуть погромче:
 – «Услышь меня, любовь. Пусть сердце не отчается мое». «Морнинг пост» слегка задрожала. И Анри пробормотал нечто непонятное.
 Делфи застыла. Она открывает свою душу, а у Анри даже не хватает учтивости ответить. Она встала. Анри выглянул из-за края газеты.
 – Что-то случилось?
 Делфи посмотрела в его ярко-голубые глаза, замерла на миг и отчаянно затрясла головой. Он быстро и равнодушно улыбнулся ей, и снова исчез за газетой.
 Она закрыла глаза. «Боже, дай мне сил». Колени Делфи слегка дрожали, волнение теплой волной бежало вверх, от кончиков ступней, вверх по лодыжкам, к бедрам. Она ахнула, сжала ладони и прижала их к груди.
 – «О, рыцарь сладострастный, мне все равно, пускай соблазн мой станет смертью».
 Изумленные глаза Анри появились над верхним краем газеты.
 – Простите?
 Интересно, подумала Делфи, как будет звучать его голос в минуту страсти? Сердце ее сильно и неровно билось, она наклонилась над столом. Она чувствовала себя сильной, живой, удивительно энергичной.
 – «С твоих медовых губ течет услада».
 Анри неспешно уронил «Морнинг пост» на пол.
 – Делфи, что...
 Она оперлась ладонями о стол и склонилась еще ближе к Анри – к ее возлюбленному, к ее жизни.
 – «Река нас разделяет страсти. Утонем же вдвоем, любимый! Сольемся воедино».
 Он встал, лицо его осветилось надеждой.
 – Делфи, ты думаешь, что говоришь?
 Как он может смотреть на нее и не понимать? Делфи смахнула остаток посуды в сторону широким жестом.
 – «Приди, моя любовь! Возляжем под нежным ветром и меж мягких волн».
 Не задумываясь, она легла на стол, перевернулась на бок и протянула к нему руки.
 Тишина наполнила комнату, ее нарушало лишь ее прерывистое дыхание. Стол был холодным и твердым под ней, а одно плечо, по-видимому, попало в тарелку. Но Делфи не обращала на все это внимания. Она держала руки протянутыми и ждала.
 Анри прокашлялся.
 – Я... а, Делфи?
 От его неуверенного голоса ее собственная решимость рухнула. Что она делает? «Боже, какая я дура! Он меня не хочет, а я лежу здесь...» Она позволила страсти взять верх над рассудком, и только что совершила самую большую ошибку в своей жизни. С горящим лицом Делфи оттолкнулась от стола и встала.
 – О Боже, – сказала она, лицо ее так горело, что она удивлялась, как оно еще не запылало огнем.
 Она не смела смотреть на Анри, не могла видеть его смущения. Все ее тело, казалось, съежилось от унижения, а в одном глазу появилась слеза, за ней быстро последовала вторая.
 – Ах, моя нежная Дельфиния, – сказал Анри. – У тебя масло.
 У нее – что? Она посмотрела на него.
 Он показал на ее плечо.
 – У тебя на платье масло.
 Она взглянула на пятно от масла на белом муслине. Внезапно слезы стало невозможно удержать. Она выставила себя последней дурой, и Анри никогда не захочет снова разговаривать с ней. Она повернулась и бросилась к двери.
 – Нет.
 Делфи замерла на месте, схватившись за ручку двери.
 – Ты меня любишь. – Он произнес это удивленным голосом, словно не мог поверить своему счастью.
 У нее дыхание перехватило от надежды.
 – Да, – удалось прошептать ей.
 – Моя сладкая, застенчивая Делфи, – произнес его голос уже ближе к ней. Его пальцы скользнули по краю ее воротничка. – Ты совершенно испортила платье. Боюсь, его придется снять.
 Она медленно повернулась к нему.
 – Ты хочешь, чтобы я сняла платье? – заторможенно спросила она.
 – Больше всего на свете. – Он вытащил украшенную камнями шпильку из ее волос и отбросил ее прочь.
 Волосы упали на лицо Делфи, и она начала быстро развязывать шнурки. С помощью графа платье вскоре было снято. Он целовал каждый кусочек ее кожи, по мере того как она обнажалась, и по всему ее телу бежали мурашки.
 Не успела Делфи понять, что происходит, как он отнес ее на стол и посадил на край. Она обхватила его руками и ногами и жарко целовала. Словно колодец страсти внезапно прорвало, и Делфи не могла его удержать. Он застонал в ее губы, потом встал ногой на стул и опустился рядом с ней на стол, стараясь расстегнуть брюки.
 Раздался треск. Анри замер. Снова треск. Стол зашатался, а потом, затрещав в последний раз, рухнул на пол. Ложки и вилки с грохотом разлетелись, блюда подскочили в воздух, стулья перевернулись.
 Дверь в комнату распахнулась, и в проеме появился Энтони. Анна выглядывала из-за его плеча. Изумление и потрясение сменяли друг друга на их лицах. Лежа среди осколков фарфора и обломков стола, Делфи уткнулась лицом в шею Анри и расхохоталась.




 Глава 23


 Началось с письма. Оно было адресовано леди Бриджтон, написано сильным, лишенным украшений почерком и прибыло прямо перед завтраком на следующее утро.
 Сердце Сары сильно забилось при виде ливреи лакея, в котором она узнала одного из подчиненных Уиггза. Несколько безумных мгновений она смотрела на послание, держа в пальцах шуршащий пергамент, и прикидывала, следует ли ей его открыть. Но потом к ней вернулся здравый смысл. Говорить больше не о чем. Ник солгал ей и бросил одну, как и Джулиус.
 Она устала и выбилась из сил, слишком утомилась, чтобы справиться с такими болезненными чувствами. Странно, она никогда так себя не ощущала с Джулиусом. Но это потому, что она не любила его так, как...
 Сара недодумала эту мысль до конца. Любовь – это последнее, что она должна испытывать к Николасу Монтроузу. Она вручила письмо лакею и велела ему вернуть его в Гиббертон-Холл нераспечатанным и без ответа.
 Ник явился вскоре после этого. Сара направлялась к себе в комнату, когда услышала голоса в прихожей. Она инстинктивно присела на площадке и выглянула из-за перил. Решительно хмурясь, убийственно красивый, Ник нетерпеливо выслушал объяснения дворецкого о том, что никого нет дома, а потом громко произнес:
 – Доложите леди Бриджтон, что я еще вернусь. – С этими словами он надел шляпу и ушел.
 Сара закрыла глаза и втянула в себя воздух, чтобы проверить, остался ли в прихожей запах его одеколона. Если она будет сидеть неподвижно, подумала она, то сможет уловить хотя бы капельку. Но она все же встряхнулась и возвратилась к себе.
 Час спустя она услышала громкий стук в дверь. Она на цыпочках прошла по коридору и посмотрела с лестницы вниз. Лакей из Гиббертон-Холла стоял с охапкой цветов в руках. Букет был таким большим, что едва протиснулся в дверь, и весь дом наполнил экзотический аромат. Сара смотрела на цветы, чувствуя странный прилив разочарования. Она подождала, пока лакей уйдет, потом сбежала вниз по ступеням, отобрала цветы у пораженного дворецкого, вышла на улицу и швырнула весь букет на дорожку перед экипажем. Шокированный лакей смотрел, как ветер подхватил цветы и разбросал их во все стороны. Белая записка выпала из букета, и ветер понес ее вдоль улицы. Отряхнув руки, Сара вернулась в дом, захлопнув за собой дверь.
 Но вид записки остался в ее памяти, и она начала воображать, какие слова в ней были написаны. Умолял ли он в этом письме великодушно извинить его? Молил ли о прощении? Сара не могла представить себе, чтобы Ник писал нечто подобное, но все же... она почти жалела, что не прочла записку.
 Чтобы отвлечься, она отправилась на поиски тетушки Делфи. Она нашла ее в комнате для завтрака, где та сидела и гладила руками стол из розового дерева. Сара нахмурилась:
 – Он все еще сломан?
 Только вчера стол неожиданно сломался, разбив кое-что из их дорогого фарфора. Сара находилась у себя в комнате после ухода Ника и не видела этой катастрофы, но Анна позже уверяла ее, что это было незабываемое зрелище.
 – Со столом все в порядке, – ответила Делфи с укором. – Даже не скажешь, что его чинили.
 – Жаль, что сердца починить не так легко.
 Делфи похлопала ее по руке:
 – Дай себе немного времени, дорогая. Ты скоро почувствуешь себя лучше. Я не сомневаюсь в этом.
 Сара не была в этом так уж уверена, но промолчала, и только предложила вместе поехать в публичную библиотеку. Оказавшись там и решив держаться подальше от всего, что имеет отношение к любви и романтике, Сара выбрала два увесистых тома по садоводству. И только позже, когда они ехали в карете назад в дом Делфи и Сара поймала себя на чтении статьи о лечебных свойствах различных трав, она осознала, что продолжает думать о Нике.
 Преисполнившись отвращения к себе, она убрала книги подальше и решила их не читать. Она вошла в прихожую все еще расстроенная и обнаружила на столике небольшую коробочку. Она тут же поняла, что она от Ника, и, если бы тот лакей, который ее принес, все еще находился здесь, она отослала бы ее домой без лишнего шума. Но он уже уехал, вероятно, радуясь, что ему удалось успешно доставить хоть что-то.
 Нахмурившись, Сара поставила коробочку на столике в прихожей, чтобы вернуть на следующий день, но бросала на нее взгляды, когда проходила мимо. В тот же вечер приехала Анна, которая разразилась восклицаниями по поводу подарка, вслух гадая, что это может быть. Она принесла коробочку в гостиную, где та одиноко красовалась на маленьком столике. Близилась ночь, и Саре стало казаться, что эта коробочка так же одинока, как она сама. Она поймала себя на том, что передвигает ее к краю в поисках пропавших ниток тетушки Делфи, постукивает по ее гладкому боку пальцем, слушая обмен колкостями Энтони и Анны, или просто держит ее в руке и смотрит на нее. В конце концов, переворачивая страницы книги, Сара случайно уронила ее на пол.
 Анна подняла глаза от своей книги, написанной сторонницей реформ Мэри Уолстонскрафт. Она задумчиво нахмурилась, глядя на коробку, и проговорила:
 – Полагаю, тебе придется ее поднять.
 Саре показалось, что она уловила нотку сарказма в голосе Анны, но не была в этом уверена.
 – Может быть, мне следует просто оставить ее лежать там?
 Анна вздернула брови, но ничего не сказала. Текли секунды, и Сара изо всех сил старалась не смотреть на коробочку.
 – Может быть, мне ее подобрать? – произнесла в тишине Анна. – Вдруг она при падении открылась.
 – Это будет лучше всего, – согласилась Сара, и сердце ее от этой мысли забилось чаще.
 Анна не стала терять времени и схватила коробочку. Как она и предсказывала, ее крышка отвалилась. Она стояла и смотрела в коробку с ошеломленным лицом.
 – Что там? – нетерпеливо спросила Сара.
 Анна молча протянула коробочку Саре. Там, на подкладке из красного бархата, лежал огромный перстень с квадратным рубином в искусно сделанной резной оправе из золота. Драгоценный камень подмигнул ей, ослепив своим великолепием. Он был окружен бриллиантами, и драгоценности Лоренсов блекли по сравнению с ним.
 – Я должна вернуть его, – сказала Сара.
 – Чепуха. Самое малое, что этот распутник может сейчас сделать, – осыпать тебя драгоценностями и умолять о прощении. Мне это в мужчинах нравится. – Анна бросила тяжелый взгляд на Энтони, который не заметил его, так как был погружен в чтение газеты.
 Сара взяла коробочку, снова накрыла крышкой и поставила ее на столик.
 – Ты знаешь, почему я должна ее возвратить. – Она решительно снова взялась за книгу. О чем думал Ник, посылая ей подобную вещь? Что он пытался этим сказать?
 – При ней была записка, – сказала Анна. – Может быть, ты могла бы вернуть записку и, оставить кольцо.
 – Нет, – твердо ответила Сара. – Все воротится обратно – и записка, и кольцо.
 – Не очень-то практичный способ вести дела. – Тяжело вздохнув, Анна занялась своей книгой, хотя ее взгляд останавливался на коробочке так же часто, как глаза Сары.
 Позже, когда Анна уехала, Сара снова стала рассматривать кольцо – просто для того, чтобы им полюбоваться. Она даже унесла его наверх, чтобы примерить подальше от любопытных глаз Энтони. Оно идеально подошло ей по размеру. Рубин выглядел особенно красивым на ее руке, глубокий красный цвет завораживал на фоне ее белой кожи. Это был поистине прекрасный подарок, и он говорил о том, как хорошо Ник знает се вкусы.
 В ту ночь Сара спала, положив кольцо под подушку.
 На следующее утро, собрав всю свою решимость, Сара уложила его в коробочку и приказала вернуть в Гиббертон-Холл. Она стояла у окна гостиной и смотрела, как лакей уносит его прочь. Ей почему-то хотелось плакать.
 Так прошло еще два дня. Ник часто наносил визиты, и дворецкий никогда его не впускал. А когда Ник отсутствовал сам, нескончаемый поток подарков и цветов заполнял дом. Всего этого достаточно, чтобы свести женщину с ума, думала Сара, глядя на роскошное ожерелье из рубинов. Но что-то заставляло ее отказываться от подарков.
 Делфи вбежала в комнату в развевающейся шали из индийского шелка.
 – Я больше никогда не стану разговаривать с леди Мертон!
 Сара положила ожерелье в коробку.
 – С леди Мертон? Но ты же знакома с ней целую вечность.
 – Очевидно, Офелия забыла об этом. – Делфи присела на край дивана, губы ее дрожали. – Она имела наглость попытаться отпугнуть меня от Анри.
 – Зачем ей это?
 – Она всем твердит, что граф – самозванец и что из-за него я выгляжу глупо.
 Сара посмотрела на рубиновое ожерелье и со вздохом закрыла коробку.
 – Какое значение имеет то, что она думает?
 Делфи теребила бахрому своей шали, лицо ее сморщилось от беспокойства.
 – Должна сказать, у него нет никакого дохода.
 – Это весьма вероятно.
 Губы Делфи снова задрожали.
 – И никаких перспектив тоже.
 – Возможно.
 – И он на целых восемь месяцев моложе меня. – Ее голос готов был сорваться в рыдание.
 – Никто этому не поверит. Ты не выглядишь старше сорока лет.
 Лицо Делфи прояснилось.
 – Ты так думаешь? – Сара кивнула, и Делфи вздохнула. – Не знаю, почему я позволяю этому человеку так действовать на меня.
 – Иногда мы не можем выбирать, кто на нас влияет, – мягко сказала Сара. – Это просто случается, – И нет возможности помешать этому, даже когда знаешь, что твое сердце будет разбито.
 Делфи взяла руку племянницы и нежно сжала ее.
 – Да, не можем. Но жизнь дается нам лишь один раз, и только глупец запирает перед ней дверь на замок. Боюсь, я держала запертыми двери моего сердца так долго, что петли уже заржавели.
 – Тетушка Делфи, ты слишком сурово себя судишь.
 – Нет. Я инстинктивно отступаю перед тем, что может причинить мне боль. – Она нахмурилась. – А любовь бывает болезненна. Не так ли?
 Да, это так. Но не всегда. Сара помнила время, когда одно прикосновение теплой руки Ника заставляло ее сердце биться от радости. Проклятие, почему жизнь такая сложная? Она беспокойно шевельнулась, внезапно ее охватило желание убежать от забот.
 – Знаешь, что нам нужно?
 Делфи покачала головой.
 – Полная перемена обстановки. Почему бы нам не отправиться в путешествие по Северному графству вдвоем, только ты и я? Мы чудесно проведем время.
 – Не знаю. Я обещала твоей кузине Алтее, что приеду и поживу с ней, пока...
 – У Алтеи две сестры, которые прекрасно могут ей помочь. Мы можем отправиться наследующей неделе. Нам обеим будет полезно уехать из Бата. – Может быть, вдали от дома у нее прояснится в голове.
 – Наверное, ты права, – задумчиво обронила Делфи. – А если мы уедем надолго, то некоторые могут начать скучать без нас.
 Это мысль! У Сары вдруг стало легче на душе.
 – Мы начнем укладывать вещи сегодня же вечером и уедем утром.
 – Да, дорогая. – Делфи встала и начала копаться в ридикюле. – Чуть не забыла, Энтони поймал меня в коридоре, он хотел, чтобы я передала тебе... а, вот оно! – Она достала маленький квадратик белой бумаги и сунула его в руку Сары.
 – Что это?
 – Он не сказал. Как ты думаешь, взять с собой мою новую пелерину? – Быстро улыбнувшись Саре, Делфи выплыла из комнаты, ее мысли уже были заняты новыми планами.
 Сара посмотрела на сложенный пергамент и узнала почерк Ника. Первым ее побуждением было бросить записку в камин, но слова Делфи ей запомнились. Чего она боится? Это всего лишь письмо, и не обязательно читать его до конца, если ей не понравится то, что в нем написано.
 Расправив плечи, она развернула записку. Она не знала, чего ожидала, – стихов или, возможно, красноречивой просьбы о прощении. Но всего пять слов стояли на толстом пергаменте: «Я буду всегда любить тебя».
 И она всегда будет его любить. Слезы сжали горло Сары, чудовищная боль одиночества вырвалась на свободу. Он сделал такую большую ошибку, что она разорвала тонкую ткань их отношений и не уверена, сумеет ли его простить. А если у него действительно была связь с Люсиллой, забыть это просто невозможно. Сара больше никогда не будет женой, которую предают.
 Ее устроит только положение равноправного партнера. Делфи права: двери могут быть закрыты так долго, что заржавеют. Как двери души Ника. И возможно, ее собственной души тоже.
 Сара положила руку на живот, где росла маленькая жизнь. Пора ей двигаться вперед по жизни, готова она или нет. Оставался один вопрос: будет ли она двигаться к Нику или прочь от него?




 Глава 24


 Ник бросил повод коня слуге и поднялся по лестнице у входа в Гиббертон-Холл. Теперь он ездил верхом не менее часа в день и уже начинал чувствовать благотворные последствия. Голова его стала более ясной, давление на глаза уменьшилось. Ему осталось только исцелить свое сердце, и он впервые в жизни обретет целостность.
 Но его ухаживания не приносили никаких результатов. Традиционные методы ничего не дали. Возможно, пора прибегнуть к более изощренным способам ухаживания... Но каким?
 Уиггз ждал его в прихожей.
 – Милорд, приехал граф Грейлей. Я проводил его в библиотеку.
 Ник не стал терять времени на то, чтобы отдать перчатки и шляпу дворецкому. Он резко повернулся и прошел прямиком в библиотеку.
 Энтони стоял у окна, скрестив руки, прислонясь плечом к оконной раме.
 – Вот и вы, – произнес он без враждебности в голосе. – Я передал вашу записку.
 Ник тут же насторожился:
 – Меня удивило, что вы взялись за это.
 Энтони пожал плечами.
 – Вы выглядели таким потерянным, когда стояли на, улице.
 – Я еще не сдался, Грейлей.
 – Нет, я тоже так думаю. Вы продержались дольше, чем я бы смог. Она не слишком уступчива.
 – Но это всегда было составной частью очарования Сары, – ответил Ник с натянутой улыбкой. – Чем обязан честью?
 – Она уезжает.
 – Когда? – резко спросил Ник.
 – Завтра.
 – Боже мой! – Ник запустил пальцы в волосы.
 – Я пытался ее отговорить, но она полна решимости. Ник посмотрел на Энтони с внезапным подозрением.
 – Почему вы мне помогаете?
 – Не знаю, что между вами и Сарой происходит, но уверен, что ребенку нужен отец. – Он бросил суровый взгляд на Ника. – Вы готовы принять на себя эту ответственность?
 – Да, хочет того Сара или нет.
 – Это все, что мне нужно знать. – Энтони оттолкнулся от окна и зашагал к двери.
 – Она будет дома сегодня вечером?
 – Я об этом позабочусь. – Энтони посмотрел в глаза Ника. – Не упустите этот шанс, Бриджтон.
 – Спасибо, Грейлей. Я ваш должник. – И этот долг он с радостью уплатит, когда Сара снова будет принадлежать ему.
 Далеко за полночь Ник вытащил из старого фургона лестницу и взвалил на плечо, слегка пошатываясь под ее тяжестью.
 – Проклятие, – пробормотал он. – Мне нужен помощник.
 Ему удалось протащить лестницу вокруг городского дома леди Лангтри и положить ее под розовым кустом. Потом он задрал голову и поглядел на окно высоко над своей головой. Во всем доме только в нем одном горел свет. Вздохнув, он схватил лестницу и поставил ее вертикально. Она начала опасно крениться на бок, и он поспешно ее выпрямил, шагнув назад, в лужу, полную густой грязи.
 – Черт подери, – выругался он, прислоняя лестницу к стене дома, как раз под окном Сары. В следующий раз, когда он попытается такое проделать, то приведет с собой помощника конюха. Он посмотрел на грязные сапоги и поморщился, потом попытался соскрести грязь о гравий на дорожке.
 – Мой Бог! Что вы здесь делаете?
 Ник резко обернулся. Перед ним стоял Анри, его седые волосы серебрились при лунном свете.
 – Это, Анри, не ваше дело.
 – Нет, это мое дело. – Граф подошел и встал рядом с лестницей, продев руку под перекладину. – Вы знаете, что Делфи и Сара уезжают?
 – Слышал, – коротко ответил Ник. Он поставил ногу на нижнюю перекладину лестницы и выразительно посмотрел на руку графа.
 – Вы позволите?
 Анри послушно отступил назад.
 – Прошу вас, продолжайте. Вы можете поблагодарить меня позже.
 – За что?
 Анри сунул большие пальцы в проймы жилета и начал покачиваться с носка на пятку, изображая типичного самодовольного мужчину.
 – Мне потребовалось так много усилий, но я убедил мою маленькую Делфи не уезжать. А если Делфи не поедет, то и Сара останется здесь.
 – Это очень любезно с вашей стороны.
 – А, пустяки. – Анри взглянул на лестницу, приставленную к окну Сары. – Может быть, я подожду вас в карете.
 Ник кивнул и начал подниматься. Он почти добрался до верха, когда до него донесся голос Анри.
 – Еще одно, mon ami. Двери на террасу никогда не запираются. В следующий раз вам, может быть, захочется воспользоваться ими.
 Ник сердито посмотрел на него сверху вниз, но Анри уже шагал прочь по дорожке, напевая вальс.
 Чертов Анри! Ник поднялся еще на две перекладины и добрался до заветного окна.
 Сара безуспешно пыталась читать, как правильно сажать вербену, но ее мысли все время уносились к грядкам с травами, которые она собиралась развести в Гиббертон-Холле. Это было бы прекрасно. У нее всегда был бы запас трав для Ника. Она подумала о том, не усилились ли его головные боли и ест ли он как следует. При мысли о том, что в этот самый момент он, возможно, страдает один в Гиббертон-Холле, у нее комок застрял в горле.
 – Он заслужил страдания, – вслух произнесла она, смаргивая слезы, набежавшие на глаза. И все же... казалось несправедливым, что и она тоже должна страдать. Каждое мгновение без Ника было мучением.
 Она так его любит. Слишком сильно, чтобы позволить ему погубить их брак своими страхами. Но ведь у него не было возможности увидеть истинно любящих супругов, как у нее. Учитывая его страх, что он может закончить, как его мать, она не должна удивляться, что он пытался оттолкнуть ее таким ужасным способом.
 И все-таки оставался вопрос: сможет ли он научиться обращаться с ней, как с уважаемым партнером по браку? После неудачного брака с Джулиусом Сара не могла согласиться ни на что другое. Ее охватило беспокойство, и она с тяжелым сердцем стала готовиться ко сну, грустно глядя на сундуки, стоящие открытыми посреди комнаты, уложенные и почти готовые к завтрашнему путешествию.
 Как раз в тот момент, когда она скользнула под одеяло, у окна раздался скребущий звук. Сара придвинулась к краю кровати, не отрывая глаз от шторы.
 Послышался скрип открывшейся рамы. Штора затрепетала, потом отодвинулась в сторону, и на фоне ночного неба возник силуэт мужчины.
 Он здесь! Сара вскочила, пытаясь найти халат, и ударилась носком ступни о сундук. Яростно выругавшись, она, прихрамывая, бросилась к стулу, на котором лежал ее халат, и рывком натянула его.
 Ник закрыл окно и вошел, он выглядел гораздо более красивым и элегантным, чем положено ночному посетителю.
 – Чего ты хочешь? – спросила Сара, завязывая двойным узлом поясок на халате.
 В его глазах мелькнула улыбка.
 – Я хочу тебя.
 Сердце ее забилось быстрее, но она сурово взяла себя в руки.
 – Я уже была твоей, и ты прогнал меня прочь.
 – Я ошибся.
 Они стояли и смотрели друг на друга, оба не двигались. «Саре ничего так не хотелось, как броситься в его объятия, но ради их ребенка она не могла этого сделать. Еще не время.
 Ей нужно было, чтобы он сказал гораздо больше, но он просто стоял и смотрел на нее, его лицо потемнело от какого-то чувства. Когда она уже решила нарушить молчание, он сказал:
 – Я покидаю Гиббертон-Холл.
 Это ее поразило.
 – Но... ты же любишь этот дом.
 – Нет, я люблю тебя. Без тебя Гиббертон-Холл – пустая оболочка.
 – Куда ты поедешь?
 – Это зависит от тебя.
 Она нахмурилась, чтобы укрепить свою решимость.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Сара, я не слишком хорошо умею высказывать свои чувства. Никогда не умел. – Он полез в карман, достал пачку бумаг и протянул ей.
 Она неуверенно взяла их.
 – Что это такое?
 – Договор на Гиббертон-Холл. Я решил его продать.
 – Как ты мог? – спросила она, и сердце ее сжалось от боли. Он покидает Гиббертон-Холл, оставляет ее. Ее пальцы стиснули бумаги. – Не могу поверить, что ты с ним расстанешься.
 Он прищурился:
 – Почему тебя это трогает?
 – Я очень люблю Гиббертон-Холл. Мне казалось, что и ты тоже.
 – Я тоже, – просто ответил он. – Но я хочу, чтобы ты наш ребенок имели крышу над головой, свой собственный дом. Гиббертон-Холл – твой.
 Она посмотрела на пакет:
 – Ты же сказал, что продаешь его.
 – Я безнравственный человек, Сара. Все имеет свою цену.
 Трепет надежды согрел ее сердце.
 – Какова твоя цена?
 – Один поцелуй. – Его голос повис в воздухе между ними, хриплый и полный соблазна.
 Неужели он хочет сказать... Сара тряхнула головой.
 – Тебе не удастся меня одурачить, – предупредила она.
 – Я совершенно серьезен. Все, что я прошу, – это один поцелуй, и дом твой, каждая доска, каждый кирпич. Я попросил Пратта сегодня вечером подготовить бумаги. Вот почему я пришел так поздно – три часа ждал, пока он составит этот чертов документ.
 Он выглядел таким раздраженным, что она чуть не рассмеялась. Сара быстро отвернулась в сторону, чувствуя, как легко становится у нее на душе. Неужели она отвергнет его даже сейчас? Сможет ли? Мысль о поцелуе слишком сильно ее искушала. Ее одиночество переросло в боль, и она опять повернулась к нему.
 – Всего один.
 Всего один маленький поцелуй. Какой вред он может причинить?
 Она закрыла глаза и ждала, когда он заключит ее в страстные объятия. Вместо этого Ник медленно прижал свои губы к ее губам, жестом неуверенным, почти благоговейным.
 И она поняла, что это не просто поцелуй, но еще и обязательство. Обещание перемен, такое нежное и всепоглощающее, что она прильнула к нему. Слезы обожгли ее сомкнутые веки, а сердце растаяло в груди.
 Ник прошептал:
 – Я люблю тебя, Сара. Всегда буду любить. И никогда больше не закрою от тебя свою душу. – Он посмотрел в ее глаза, потом отвернулся и направился к окну.
 Она смотрела, как он отодвинул штору и перебросил одну ногу через подоконник. Потом поглядел на нее. Вся его душа отразилась в его глазах.
 – Прощай, Сара.
 Она с трудом сглотнула.
 – Я уезжаю утром. Надеюсь... надеюсь, ты хотя бы мне напишешь. Не знаю точно, где мы будем останавливаться, но...
 – Куда бы ты ни уехала, я тебя найду. Обещаю. – Он повернулся и поставил ногу на лестницу.
 Его голос звучал так, словно все кончено. Внезапно Сара бросилась к нему:
 – Ник!
 Он оглянулся.
 Сара пересекла комнату и остановилась перед ним.
 – Я хочу еще один поцелуй.
 – Конечно, – хрипло промолвил он.
 Когда он наклонился к ней, она положила ладони ему на грудь.
 – Но сначала нам нужно уладить несколько вопросов.
 Он посмотрел на нее горящими глазами.
 – Назови их.
 Ощущение собственной силы охватило Сару.
 – Я не ребенок. В будущем, когда у тебя возникнут проблемы, ты должен прийти с ними ко мне. Смею надеяться, что я справлюсь с твоей болезнью лучше, чем ты сам.
 Слабая улыбка тронула его губы.
 – Это вполне вероятно.
 – Ты обещаешь любить меня, и только меня, всю оставшуюся жизнь?
 – Обещаю.
 – И если ты когда-либо посмеешь решать за меня, чего я хочу, а чего – нет, я брошу тебя и не вернусь; независимо оттого, люблю ли тебя. Понимаешь?
 Он сидел неподвижно, его глаза стали ярко-голубыми.
 – Ты меня любишь?
 – Конечно, я тебя люблю! Иначе мне было бы наплевать, что ты с Люсиллой. Я никогда ее не прощу за ту роль, которую она сыграла в твоем маленьком спектакле.
 Он перебросил ногу назад в комнату.
  –  Мне ее почти что жаль.
 – Не трать времени. – Неожиданно ее осенило. – Ох! И еще одно – кольцо с рубином. Оно еще у тебя?
 Его лицо медленно расплылось в улыбке, и он кивнул:
 – Весь гарнитур у меня, дорогая.
 Улыбаясь, она обвила руками его шею и притянула к себе.
 – Думаю, мне пора сменить сапфиры Лоренсов на рубины Бриджтонов.
 Он положил ладони на ее талию.
 – Как пожелаешь, Сара. Только оставайся со мной и люби меня. Я хотел бы обещать, что у нас будет легкая жизнь, но не могу.
 – Никто не может этого обещать. И пока ты не возражаешь, чтобы я пыталась найти лекарство от твоей головной боли, мы будем жить чудесно. – Сара посмотрела прямо ему в глаза. – Я могу вернуться домой?
 Его глаза потемнели, и он прижал ее к себе.
 – Каждую ночь, перед тем как лечь в постель, я останавливался возле твоей лаборатории и воображал, что ты там. – Голос его стал хриплым. – Ты помнишь тот последний раз, Сара?
 Она чувствовала его твердую плоть под тканью панталон. Боже, как ей недоставало его прикосновений, соединяющей их пылкой страсти! Она тосковала по нему даже в кольце его рук.
 – Я должна предупредить тебя, Ник. Некоторые из лекарств могут оказаться на вкус не такими приятными, как мое прошлое средство. – Она провела пальцем вниз по его груди, задержавшись на соске. Он затаил дыхание, а сосок стал твердым. – А какие-то нужно будет прикладывать к твоему обнаженному телу.
 Он поймал ее ладонь и прижался к ней губами.
 – Возможно, нам придется завести еще несколько ульев, любовь моя.
 – О да, – задыхаясь, ответила она, пока ее красавец супруг нежно целовал по одному ее пальцы. – У меня такое чувство, что нам понадобится очень много меда.