Аннотация: Кто знает, как рождается любовь в душе мужчины и женщины, которые должны бы ненавидеть и презирать друг друга.
 Кто знает, в какой миг запылает жгучая страсть в сердце объявленного вне закона шотландского горца Дрейка Макдугала и прекрасной, как ангел, леди Эверил Кэмпбелл.
 Кто знает, когда влюбленные поймут, что никакая опасность, никакое зло не в силах помешать им обрести счастье в объятиях друг друга.


---------------------------------------------


 Шелли Брэдли
 В плену любви



 Пролог


  Ноябрь 1484 года 
 Рассвет прятался за неровной грядой йоркширских холмов и был не в силах пролить утренний свет на мрачную сцену жестокой битвы, происходившей в низине. Поле боя освещали лишь языки пламени. Огонь, безжалостно пожиравший окрестные хижины, окрашивал в оранжевый цвет стлавшийся по земле туман. Промозглый воздух был пропитан запахом крови. В этой зловещей полутьме на разгоряченных боевых конях сновали всадники. Они казались призраками, явившимися из потустороннего мира.
 Дрейк Макдугал, проклиная коварство Кэмпбеллов, извечных врагов своего клана, повернулся к очередному противнику. Сражение явно затянулось, и мышцы Дрейка ныли от напряжения. Превозмогая усталость, он взмахнул мечом. Лезвие сверкнуло и, разрезая плотную пелену тумана, вонзилось в живот врага. Выдернув оружие из поверженного тела, Макдугал стремительно развернулся навстречу новой опасности. Но все-таки слишком поздно заметил направленный ему в грудь топор. В сознании мелькнула мысль о смерти, как вдруг нападавший рухнул на землю лицом вниз. Спину врага проткнуло копье.
 Из гущи сражающихся вынырнул Эрик Невилл, друг и соратник Дрейка. Этот человек, известный всей Англии под прозвищем Белый Лев, которое получил за бесстрашие и верность делу Йорков, как раз охранял тыл своего друга.
 Дрейк благодарно улыбнулся Эрику, но тот не отреагировал на этот теплый душевный порыв. В его суровом взгляде затаилась боль. Дрейк невольно нахмурился.
 Внезапно сбоку от Эрика появился воин из клана Кэмпбеллов. Дрейк напрягся, но приятель легко отразил атаку. Не медля ни секунды, он опустил меч на голову врага, раскроив соперника чуть ли не надвое. Предсмертный стон несчастного повис в воздухе.
 – Береги себя, дружище, – бросил Белый Лев, откинув рыжеватые пряди с залитого потом лица. Он исчез за пределами освещенного огнем пространства так же стремительно, как и появился.
 Дрейк на секунду задумался. Что стало с улыбчивым другом его детства? Неужели политические интриги и власть, дарованная ему как единственному племяннику Уоррика, ожесточили сердце Эрика? Или, быть может, причиной тому безвременная гибель английских принцев? [1] 
 Дрейк тряхнул головой, пытаясь отогнать неуместные мысли. В этот момент его вновь атаковал враг. Меч Макдугала взлетел в воздух и, описав дугу, вонзился во вражескую плоть, не защищенную доспехами. Нападавший отчаянно вскрикнул и, схватившись за ставшую бесполезной руку, повалился на землю.
 Проклятие! Как он ненавидит эту бесконечную вражду кланов. Кровавые стычки между Макдугалами и Кэмпбеллами велись уже на протяжении нескольких поколений. И конца этому ужасу, похоже, не будет, пока Кэмпбеллы, зажатые между Макдугалами с севера и дедом Дрейка, Гилфордом, графом Ротгейтом, с юга, будут чувствовать себя как в ловушке.
 А началось противостояние тогда, когда безнадежно избалованная дочь Гилфорда, Дайра, вышла замуж за могущественного вождя клана Макдугалов Лохлана. Кэмпбеллы расценили объединение двух семей как союз против них и развязали войну. Дрейк знал, что его отец, Лохлан, не раз жалел об этом опрометчивом браке, и не только из-за непрекращающегося кровопролития. Тем не менее, оба они продолжали сражаться: Лохлан из чувства долга, Дрейк же помогал отражать нападения Кэмпбеллов из любви к своему деду – старому Гилфорду.
 Издавая победный клич и размахивая мечом, к Дрейку подскочил Кайрен – еще один товарищ по оружию. Его зеленые глаза горели озорным блеском.
 Дрейк улыбнулся:
 – Ну, как ты? – Он знал, что призывать бесшабашного приятеля к осторожности бесполезно.
 – Отлично! Сражение близится к концу, а я еще жив. Разве этого мало? А как ты, Дрейк?
 Макдугал вздохнул:
 – Пора кончать с чертовыми Кэмпбеллами да и со всей этой заварушкой тоже.
 Завидев приближающегося противника, Дрейк отбросил в сторону меч и снял с плеча лук. Его стрела безошибочно нашла свою цель. Кайрен проделал то же самое. Метким выстрелом он поразил второго воина и рассмеялся:
 – Вот это потеха! До чего же здорово побеждать врага не числом, а умением.
 – С каких это пор убийство стало потехой? – Дрейк не смог сдержать резких ноток в голосе.
 – Война в крови у мужчины – это его жизнь, – ответил Кайрен.
 – Да, но не развлечение, – буркнул Дрейк. – Неужели в твоей жизни нет более приятных занятий?
 Кайрен плутовато ухмыльнулся:
 – Сколько же мы не виделись, если ты забыл, с кем имеешь дело?
 – Тебя вряд ли забудешь. – Дрейк невольно улыбнулся, хотя и не одобрял легкомысленного поведения приятеля. – Ни одну юбку не пропускал.
 – Ну, разве что одну.
 Дрейк покачал головой, снова поднял меч и приготовился было отбить очередную атаку, но Кайрен опередил друга. Секущим ударом меча он снес противнику голову. И снова на радостях издал боевой клич.
 Дрейк вздохнул и отвернулся. «Этот дуралей может плохо кончить, если не поостережется», – про себя подумал Макдугал.
 На вершине холма он заметил отца. Воин Кэмпбеллов теснил Лохлана к краю вершины. Парируя мечом тяжелые удары вражеского клинка, вождь еле сдерживал равновесие. Дрейк бросился на помощь отцу. Взбегая вверх по склону, он облегченно вздохнул, когда Лохлану удалось сразить врага. Гордый силуэт вождя четко обозначился на фоне оранжево-черного неба. Лохлан, завидя сына, окинул его беспокойным взглядом. В ответ Дрейк кивнул. Неожиданно с другой стороны холма к вождю приблизился мужчина в одежде цвета клана Макдугалов.
 Он посмотрел на Дрейка. Черты лица незнакомца съедала царившая вокруг мгла. Лишь его серые глаза, в которых отражался кроваво-красный отсвет пожарищ, расширились – то ли от изумления, то ли от страха. В руке таинственного воина блеснул кинжал. Он резко развернулся и вонзил клинок в сердце Лохлана.
 Дрейк вскрикнул и бросился к отцу, медленно оседавшему на землю, а убийца метнулся к вершине холма и скрылся в спасительной темноте. Дрейк хотел было броситься вдогонку и прикончить мерзавца, но, взглянув на схватившегося за грудь Лохлана, остановился. Он склонился над отцом. Дрожащими руками сын коснулся кровавого пятна, выступившего вокруг смертоносного лезвия. Дрейка охватила паника. Из груди старого воина торчала рукоятка кинжала. Сквозь его пальцы сочилась горячая и липкая ? кровь.
 Где-то внизу уже раздавались победные крики сторонников Гилфорда: «Трусливые собаки, Кэмпбеллы, бегут!» – но Дрейк не испытывал радости. Он с ужасом смотрел на смертельно раненного отца.
 – Дрейк… – простонал Лохлан.
 – Отец, я здесь.
 – Ты будешь хорошим… вождем, – прошептал Лохлан. «Вождем? Нет!»
 – Не покидай меня! Мы спасем тебя! – с отчаянием в голосе выпалил Дрейк.
 Отец не может умереть! Да и он, Дрейк, не желает становиться вождем вместо Лохлана, а тем более узурпировать власть, на которую претендует его старший брат по отцу, Мердок.
 Чтобы как-то облегчить страдания отца, Дрейк решил вытащить кинжал из груди Лохлана. Его сердце бешено забилось. Сжав зубы, он взялся за рукоятку и резким движением выдернул лезвие. Из раны фонтаном хлынула кровь. Пытаясь остановить кровотечение, Дрейк прижал ладонью глубокий порез.
 – Ты был… прекрасным сыном, – простонал Лохлан.
 – Не говори так, словно ты уже умер. Кто из твоих людей мог поднять на тебя руку?! – вскричал Дрейк. – Кто?!
 – Не из моих… – Голос отца слабел.
 – Постой, не уходи! Ты же не позволишь проклятым Кэмпбеллам одержать над тобой верх?
 – Это был человек… Мердока, – выдохнул Лохлан, и тело его обмякло. Дыхание жизни больше не вздымало грудь вождя.
 – Не-ет! – протяжно закричал Дрейк, запрокинув лицо к небу. Сжимая в руке оружие убийцы, он все еще не мог поверить, что его горячо любимый отец мертв. Что Лохлан убит по заказу собственного сына.
 В эти горькие минуты Дрейк проклинал сводного брата, которого всегда ненавидел, но никогда так сильно, как сейчас. Ему была известна причина, толкнувшая Мердока на столь гнусный поступок. Брат всегда хотел власти и богатства, в чем отец ему упорно отказывал в наказание за многочисленные проступки.
 Склонившись над бездыханным телом отца, Дрейк поклялся, что отомстит за убийство Лохлана. Мердок заплатит за свое злодеяние.
 Услышав позади себя торопливые шаги, Дрейк замешкался. Он хотел загородить тело отца от любопытных глаз, но передумал. Боже, как бы он желал вернуться хотя бы на пять минут назад и защитить Лохлана от вероломства Мердока.
 Потрясенные возгласы и проклятия наполнили воздух. Один из самых доверенных воинов Лохлана, Дафф, упал на колени рядом с распростертым телом вождя. Горе исказило его лицо.
 Внезапно он увидел окровавленный клинок в руке Дрейка.
 Вне себя от ярости и негодования, Дафф вскочил на ноги.
 – Предатель! Убийца! – вскричал он, выхватив у Дрейка кинжал и подняв его перед собирающейся толпой.
 – Ты что, Дафф? – опешил Дрейк. – Я видел, как его ранили, и кинулся на помощь.
 – Вот как? И где же этот злодей? – с явным недоверием поинтересовался Уоллес, один из стражников замка Лохлана и ярый сторонник Мердока.
 – Сбежал. Вон туда. – Дрейк указал за холм. – Но может, для тебя это не новость?
 Уоллес выглядел задетым. Однако выражение оскорбленной невинности на лице закаленного воина показалось Дрейку малоубедительным. Хотя, может быть, он был слишком потрясен и растерян, чтобы здраво оценивать поведение людей.
 – Откуда нам знать, что это не твоих рук дело?
 – Это дело рук Мердока. Отец узнал одного из его людей! – воскликнул Дрейк. Он до сих пор не верил в происходящее. Неужели они действительно думают, что он убил собственного отца?
 Никто из членов клана не решился встретиться с ним взглядом. Люди Гилфорда молча покачивали головами. Проклятие, этого просто не может быть! Наконец из толпы вышел Эрик, высокий и статный.
 – Дрейк не виновен. Все знают, как он любил отца! – призывно выкрикнул он. Но его слова не произвели должного эффекта.
 Дафф и Уоллес подхватили Дрейка под руки и грубо поставили на ноги. Он попытался оказать сопротивление, но почувствовал у своего горла клинок Даффа.
 Стоявший неподалеку Кайрен от изумления разинул рот.
 – Дрейк никогда бы не убил Лохлана! Даже такие олухи, как вы, должны это знать.
 – Ничего мы не знаем, кроме того, что застали его с окровавленным кинжалом в руке, – огрызнулся Уоллес.
 Внезапно толпа притихла. Воины посмотрели на выступившего вперед Гилфорда, графа Ротгейта.
 – Отпустите его. Дрейк никого не убивал, а тем более собственного отца.
 – Милорд, он находился рядом с телом, сжимая клинок, с которого капала кровь, – возразил Дафф. – Клан Макдугалов должен судить его. А что касается его россказней о неведомом убийце, так я им не верю.
 – Это правда! – воскликнул Дрейк. – Клянусь могилой отца!
 Душа его разрывалась при мысли, что Лохлан мертв. Но Дафф, выругавшись, надавил на лезвие, прижатое к горлу Дрейка.
 – Поклянешься на своей могиле, – буркнул он, – после того как Мердок разберется с тобой.




 Глава 1


  Шотландия ,  июнь I486 года 
 Дрейк крался вдоль стены, пробираясь, словно чужак, в замок Дунели, который когда-то считал своим домом. Разглядев в предрассветной дымке изящный шпиль церкви, он решительно скользнул к зданию и проник внутрь.
 Святое место ничуть не изменилось. Деревянные скамьи и цветные витражи над алтарем напомнили Дрейку давно минувшие дни, когда он, сидя рядом с отцом, нетерпеливо ерзал и вертелся, а Фирта, его старая няня, бранила его за шалости. Вздохнув, Дрейк отогнал воспоминания.
 Сейчас только настоящее имеет значение. А это значит, что он, Дрейк Макдугал, должен положить конец двухлетнему аду и навсегда изменить свою судьбу, как и судьбу своего преступного брата. Он отомстит за убийство отца, совершенное по приказу Мердока, снимет с себя ярлык отцеубийцы, из-за которого чуть не погиб в донжоне замка Дунели. Хотя возможно, что этот безумный план будет стоить ему жизни.
 Надвинув на лицо капюшон грубого монашеского одеяния, Дрейк вошел в пустую часовню и присел на узкую деревянную скамью. Долго ждать не пришлось. Как всегда спозаранку, тяжело ступая под грузом преклонных лет, в часовне появилась Фирта. Она опустилась на колени перед алтарем и перекрестилась. Золотистое сияние многочисленных свечей осветило ее морщинистое лицо.
 – Фирта! – шепнул Дрейк.
 Женщина изумленно ахнула, а он прижал палец к губам, призывая ее к молчанию.
 – Дрейк! Слава Богу, ты жив! – прошептала она.
 – Вопреки стараниям Мердока. – Улыбнувшись, Дрейк сжал ее натруженные ладони и помог подняться на ноги.
 – Почему ты не вернулся раньше? – выдохнула Фирта, прижав дрожащую ладонь к пухлой щеке. – Ты, наверное, болел, милый? То, как его лордство обошелся с тобой…
 – Ничего, вылечился. – Вспомнив о мучительных днях, проведенных в темнице Мердока, Дрейк стиснул зубы. – Просто появляться здесь было слишком опасно.
 – Боюсь, тебе вообще не следовало возвращаться. Его лордство назначил награду за твою голову и до сих пор свирепствует при одном упоминании о тебе. Можешь быть уверен, на этот раз он не выпустит тебя живым.
 – Не сомневаюсь. – Дрейк мрачно усмехнулся. – Но если мне суждено попасть в ад, я прихвачу и его с собой.
 – Ах ты глупый! Отправляйся в Англию к своему деду, иначе ненависть к лорду Дунели погубит тебя.
 Дрейк покачал головой:
 – Я не намерен трусливо прятаться, пока Мердок наслаждается плодами своего предательства. Мне плевать на все его выходки, но поднять руку на отца… Этого я не прощу. Никогда.
 – Тогда ищи доказательства, которые подтвердили бы твою невиновность.
 – Если такие доказательства вообще существуют, – уронил Дрейк. – Наверняка Мердок уничтожил все улики. Он не дурак.
 – Не дурак, но уж очень самоуверен.
 Дрейк отпустил руки старой няни и коснулся пальцами серебряного креста Лохлана. Он носил его на шее как постоянное напоминание о своем долге перед родителем.
 – Едва ли мы когда-нибудь узнаем правду.
 Мердок действительно все тщательно спланировал, и отсутствие свидетелей убийства отца терзало Дрейка. Преступление произошло под покровом тьмы, среди вековых деревьев, в стороне от схватки. Многие из уважаемых членов клана лично засвидетельствовали, что утром рокового дня Мердок находился в Глазго и, услышав об убийстве Лохлана Макдугала, выказал все признаки потрясения от случившегося.
 Дрейк выругался. В голове не укладывалось, как мог его сводный брат пойти на этот коварный и жестокий шаг. Да, он недооценил Мердока. Непростительная глупость.
 – Как тебе удалось проникнуть внутрь? Его лордство выставил двенадцать стражников у ворот, чтобы не допустить в замок посторонних, пока леди Эверил здесь.
 Дрейк улыбнулся:
 – Надеюсь, ты не забыла, сколько раз я пробирался тайком туда и обратно, опасаясь гнева матери. Мердоку меня не остановить.
 – Ты всегда был плутишкой, даже когда сидел у меня на коленях, – улыбнулась Фирта. – Если ты проголодался, Альпина уже испекла свежий хлеб.
 Дрейк усмехнулся. Фирта кудахтала над ним, словно курица над цыпленком.
 – Желудок потерпит. А пока я хотел бы попросить тебя об одолжении.
 – Попросить? Незачем просить, милый. Ты же знаешь, что я охотно сделаю все, что в моих силах.
 Шарканье ног заставило Дрейка напрячься. Он нырнул в темный угол и с облегчением перевел дух, когда шаги затихли.
 – Здесь небезопасно, – шепнула Фирта. – Пойдем.
 Они спустились по ступенькам в примыкавший к церкви полутемный коридор. Дрейк отворил низенькую дверь, которая вела в подвал. В подземелье замка было много укромных уголков.
 Вытащив свечу, он зажег ее от закрепленного на стене факела и, пригнувшись, шагнул внутрь. В затхлом воздухе пахло плесенью и отсыревшим камнем, где-то в отдалении раздавался дробный стук капель. Пропустив Фирту вперед, Дрейк закрыл за собой дверь.
 – Расскажи мне о Мердоке и этой девице Кэмпбелл.
 – Да особо нечего рассказывать. Леди Эверил прибыла только вчера вечером. Я ее толком и не разглядела.
 Дрейк разочарованно хмыкнул.
 – И все-таки как, по-твоему, ее можно назвать пустоголовой?
 Женщина покачала головой:
 – Вот уж нет. Смышленая девица. Я это сразу поняла.
 – Отлично. Значит, она понимает, что за дьявол Мердок?
 Фирта скорчила гримасу.
 – Куда там… Леди Эверил смотрит на лорда Дунели, словно он сам Господь Бог.
 – Значит, за ее бойкими речами скрывается куцый умишко. Чего еще ожидать от Кэмпбеллов? – Дрейк чертыхнулся. – Скорее всего, тщеславна, да еще и коварна вдобавок. – «Как и моя мать, англичанка», – добавил он про себя. – Тебе больше нечего сказать о ней?
 Фирта нахмурилась.
 – Лорд Дунели так обхаживает ее, что прямо из кожи вон лезет.
 – Еще бы! – Дрейк язвительно усмехнулся. – Мердоку нужны ее земли, да и папаша девицы торчит рядом. Полагаю, ради этого можно и попридержать свой нрав.
 – Этот Кэмпбелл просто надутый осел. Его больше волнует выгода, которую принесет ему замужество дочери, чем ее судьба.
 – Такова участь всех наследниц, – философски заметил Дрейк. – Значит, отец Эверил пошел на этот брак из-за корысти?
 – Не сомневаюсь.
 – А раз она согласилась, то, видимо, так же жадна до золота, как и ее папаша. Как это похоже на Кэмпбеллов – продаваться за звонкую монету. – Дрейк презрительно скривился. – Похоже, Мердок и его невеста стоят друг друга. Но им не видать этого союза как собственных ушей.
 – Ради Бога, что ты задумал? – взмолилась Фирта. – Это как-то связано с леди Эверил?
 Прислушиваясь к отдаленным стонам священника и сговорчивой служанки, которой он заплатил, чтобы отвлечь внимание святого отца, Дрейк прошелся по каменному полу взад-вперед… Судя по доносившимся звукам, тот был больше озабочен делами телесными, чем духовными.
 – Чем меньше ты будешь знать, тем безопаснее для тебя.
 Фирта прикусила губу.
 – Что бы ты ни задумал, это рискованно.
 – Не беспокойся обо мне. Лучше подумай, как взбесится Мердок, когда узнает, что его невеста пропала.
 – Господи, все гораздо хуже, чем я думала. – Вздохнув, Фирта перекрестилась. – Его лордство убьет тебя.
 – Он убьет меня так или иначе, – угрюмо отозвался Дрейк. – Но если мне удастся помешать этому браку, Мердок никогда не получит наследство, ради которого пошел на убийство.
 – Как это?
 – Очень просто. Согласно завещанию отца, если Мердок не женится на девице Кэмпбелл до того, как ей исполнится восемнадцать лет, он потеряет свои драгоценные денежки, а заодно и крепость.
 – Все равно ты не должен подвергать свою жизнь такому риску, – настаивала Фирта.
 Дрейк устремил на нее суровый взгляд.
 – Отец сделал бы для меня не меньше.
 – Оставь лорда Дунели дьяволу. Он разберется с ним за все его прегрешения.
 – Надеюсь. Однако я не стал бы возлагать всю вину на одного Мердока. Моя мать тоже постаралась, будь она проклята!
 – Но к смерти твоего отца она не имеет отношения. Убийцу нанял его лордство, а не эта английская девка.
 Перед мысленным взором Дрейка снова предстала сцена убийства. Он вновь увидел, как клинок вонзается в сердце Лохлана и тот падает на землю. Ярость, холодная и тяжелая, словно ледяная глыба, застряла в груди Дрейка.
 – Фирта, если все пойдет по плану, нужно, чтобы ты упаковала вещи девицы Кэмпбелл. Оставь их сегодня вечером под ее окном.
 – Забудь о прошлом, Дрейк. Отправляйся в Англию к своему деду. Найди себе хорошую девушку, которая полюбит тебя.
 Дрейк сердито сверкнул глазами.
 – Я не нуждаюсь ни в чьей любви.
 – Но ты заслуживаешь счастья, а не смерти.
 – Неужели ты думаешь, что женщина сделает меня счастливым? – Он уставился на свою старую няню с таким видом, словно сомневался в ее рассудке. – Таким же счастливым, как моя мать сделала моего отца?
 Фирта вздрогнула и открыла рот, собираясь возразить, но Дрейк не дал ей вставить и слово:
 – Я никогда не унижусь до того, чтобы на одном дыхании проклинать женщину и стенать о ней. Кому нужна любовь, которая скручивает мужчину в узел, выжимает из него по капле все жизненные силы? Единственное, что остается, – это искать утешение в выпивке, не в состоянии даже приласкать сговорчивую девицу.
 – Так бывает далеко не всегда, – возразила Фирта.
 – Но достаточно часто, чтобы отбить охоту рисковать.
 – Ладно, тебя не переспоришь. – Женщина вздохнула, признавая свое поражение. – Ты собираешься вернуться на Эран?
 – Да, на острове проще скрываться. Мердок туда не сунется.
 – Дай-то Бог…
 Дрейк молча присоединился к ее молитве. Он просил Господа помочь ему. Ведь если его обнаружат, план будет обречен на провал, а ему самому не миновать смерти.
 Эверил Кэмпбелл не могла не волноваться. Как можно спокойно себя чувствовать, когда ее дом, сердце и будущее поставлены на карту? Как произвести впечатление на едва знакомого мужчину, которого она всю свою сознательную жизнь считала врагом и во власти которого теперь осуществить ее заветные мечты?
 Она окинула рассеянным взглядом огромную гостиную замка Дунели. Ее глаза задержались на свежем тростнике, расстеленном на полу, на дубовых столах, сияющих чистотой.
 Если предводитель клана Макдугалов согласится взять ее в жены, он по крайней мере докажет, что не чужд доброты и милосердия. Совсем как благородный рыцарь из ее детских грез. Даже романское великолепие его процветающего замка кажется ожившей сказкой по сравнению с ее запущенным, но горячо любимым домом.
 Сегодня, надо полагать, он прояснит свои намерения. И поэтому она должна выглядеть наилучшим образом.
 Заткнув дрожащими пальцами выбившийся из-под льняного чепца завиток, Эверил взмолилась, чтобы Мердок Макдугал согласился на брак, невзирая на то, что она не слишком красива…
 – И здесь тоже, – шепнул отец, указав пальцем на другой ее висок. – Прибери волосы, дочка…
 – Спасибо. – Эверил вымученно улыбнулась.
 – Уж я-то знаю, какие непослушные у тебя кудри. – Он потрепал ее по руке. – Твоя матушка так же мучилась, упокой Господи ее душу. Затягивай их потуже да убирай подальше – вот и весь секрет.
 Эверил сникла. Дожив до семнадцати лет, она смирилась с тем, что некрасива. Но сегодня, когда многое зависело от того, понравятся ли Макдугалу ее лицо и фигура, добродушный совет отца задел за живое.
 – Я постаралась приодеться, чтобы нынче утром выглядеть получше. – Эверил нервно провела ладонью по блеклой ткани платья, сожалея, что не оделась в зеленое – в тон своим глазам.
 Уголки рта отца опустились в оценивающей гримасе, подчеркнув двойной подбородок.
 – Ничего не скажешь, удачный оттенок желтого, и тебе к лицу. Может, немного румянца добавить… – Он энергично похлопал дочь по щекам. – Вот так гораздо лучше.
 Скрипнув зубами, Эверил отвернулась. Ее щеки горели от увесистых шлепков. И почему она такая безнадежно бесцветная? Впрочем, сейчас это не имеет значения. Важно, женится ли на ней Мердок Макдугал. Лишь бы он согласился. Тогда будет кому защищать ее земли от воинственных кланов, готовых в любой момент нарушить мир и уничтожить крепость, доставшуюся от покойной матери.
 Эверил глубоко вздохнула. Сколько можно терзаться по поводу собственной внешности? Скоро появится Макдугал, и она должна быть во всеоружии, чтобы произвести на него благоприятное впечатление. Не может быть, чтобы зрелый мужчина с его положением не оценил женщину с твердыми убеждениями и здравым умом.
 Утешившись этой мыслью, Эверил огляделась. На стенах главного зала, переливаясь яркими красками, висели, гобелены, за массивными столами могла легко разместиться добрая сотня гостей. Перед камином стоял мраморный столик с шахматной доской и пара украшенных резьбой кресел. Все это вкупе с превосходным состоянием самой крепости свидетельствовало о богатстве Макдугала. Этот факт, вне всякого сомнения, воодушевлял отца Эверил, занимавшего довольно скромное положение в клане Кэмпбеллов. Он давно продал все ковры и большую часть мебели, чтобы вырастить урожай и прокормить себя и сородичей.
 – Дочка, – прервал ее размышления отец.
 Повернувшись к нему, Эверил увидела сочувствие, светившееся в его зеленых глазах, цвет которых она унаследовала.
 – Следи за своим языком, девонька, – мягко предостерег ее папаша. – Лорд Дунели, возможно, не привык к женщинам, которые говорят то, что думают. Ты должна понравиться ему, Эверил, иначе он расторгнет помолвку и не даст денег на восстановление нашей крепости. Мы не можем себе позволить, чтобы твое поведение вызвало неудовольствие Макдугала, особенно если его вдруг разочарует твоя внешность.
 Эверил стиснула кулаки, скрытые под широкими рукавами платья.
 – Я постараюсь, – кивнула она, отказываясь даже думать об упадке, который ждет родной дом, если Мердок Макдугал сочтет ее слишком невзрачной. Она не допустит, чтобы Эбботсфорд, последняя ниточка, связывающая ее с любимой матерью, рухнул под натиском врагов и бедности.
 – Конечно, дорогая. Я немного нервничаю. Ты ведь никогда не покидала Эбботсфорд, чтобы приобрести внешний лоск, да и мне не видать покоя, пока золото Макдугала не согреет мои ладони.
 – Тогда зачем было отказывать кузену Роберту? Будучи Кэмпбеллом, он мог бы…
 – У Роберта за душой ни копейки. Ему хотелось заполучить земли, которые входят в твое приданое, дочка. Он не в состоянии спасти Эбботсфорд.
 Эверил нахмурилась:
 – Может, нам продать часть земли и на вырученные деньги восстановить крепость?
 – Мы уже обсуждали этот вопрос. – В голосе отца прозвучало нетерпение. – Клянусь Господом, я не притронусь к твоему приданому даже ради спасения Эбботсфорда. Это твой единственный шанс удачно выйти замуж. – Он ласково коснулся ее плеча. – Не волнуйся. Лорд Дунели согласится на этот брак, когда поймет, какая хозяйственная жена из тебя получится.
 Может, и хозяйственная, но, увы, с буйными кудрями, бледной кожей и глазищами в пол-лица, некрасивая. Менестрели не слагают баллады о девицах, которым нечего предложить, кроме деятельного ума и твердого характера.
 У подножия плавно изгибавшейся лестницы появилась представительная фигура, облаченная в голубую парчу. Эверил вскочила на ноги, уставившись на Макдугала. Отец тоже поднялся и склонил голову в приветствии.
 Несмотря на зрелые годы, Мердок Макдугал выглядел столь же ослепительно, как и рыцарь, являвшийся Эверил в мечтах. Вокруг его карих глаз пролегли морщинки, оставленные жестокими битвами и часами веселья; рыжеватые волосы блестели в мягком свете дня. Он неспешно двинулся к гостям. Во взгляде, которым Мердок Макдугал окинул Эверил, не было и намека на разочарование. Неужели она может надеяться, что понравится ему? Неужели он полюбит ее? Эверил, с трудом сдерживая волнение, крепко стиснула влажные ладони.
 – Приветствую тебя, Кэмпбелл, – поздоровался Макдугал, протягивая руку.
 Отец улыбнулся.
 – Приятно видеть вас в такой прекрасный день, – отозвался он, пожимая ладонь лорда Дунели.
 Макдугал сдержанно кивнул и посмотрел на девушку.
 – Леди Эверил, – галантно произнес он, – вы прелестно выглядите.
 Эверил вспыхнула, надеясь, что комплимент – это не просто дань вежливости. А вдруг Макдугал и есть та настоящая любовь, которую, по словам покойной матери, она заслуживает и о которой должна молиться?
 – Не могу с вами не согласиться, – подхватил отец. – К тому же она прекрасная хозяйка. Заправляет всем замком с тех самых пор, как только начала под стол пешком ходить.
 Его лордство обаятельно улыбнулся:
 – Могу себе представить. Только глупец стал бы раздумывать, делая ей предложение.
 – Благодарю вас, – промолвила Эверил, залившись краской. Надежда, что он не только позаботится о нуждах Эбботсфорда, но и ответит на ее потребность в любви, вскружила ей голову сильнее, чем подогретое вино.
 – Позвольте пригласить вас к столу. – Макдугал поднялся на помост в передней части зала. – Остальные присоединятся к нам позже.
 Пока они рассаживались за столом, Эверил осмелилась взглянуть на хозяина замка Дунели и уловила на его лице беглую усмешку.
 Он посадил гостью справа от себя в кресло, предназначенное для жены владельца замка. Этот жест добавил Эверил уверенности. Но когда она повернулась к гостеприимному хозяину, чтобы поблагодарить за оказанную честь, то обнаружила, что его внимание занято двумя девушками, прислуживавшими за столом.
 Эверил отвела взгляд от служанок – признаться, довольно смазливых, – коря себя за чрезмерную подозрительность. В любом случае Макдугалу нужна жена, а любовь, как известно, приходит со временем. Однако столь явное пренебрежение оживило ее страхи. Ей хочется получить от брака большего, чем обмен кольцами и клятвами. Она жаждет жизни, наполненной безмятежными днями и радостными ночами. Ей нужен муж, который бы восхищался ее внешностью, а не только хозяйственными талантами. Эверил мечтала о взаимной любви, о которой так часто рассказывала мать.
 Стараясь не обращать внимания на кокетливых служанок, леди Кэмпбелл сосредоточилась на еде.
 На длинном столе высилась гора блюд, которых хватило бы на несколько трапез. От витавших в воздухе ароматов жареного мяса и свежего хлеба текли слюнки. Ах, как давно жители Эбботсфорда не видели ничего, кроме картошки, лука и, если повезет, худосочной зайчатины!
 Одна из девушек поставила перед Эверил жареную баранину и засахаренный миндаль. Другая, рыжеволосая красотка с заметно округлившимся животом, наполнила ее бокал испанским вином. Во взгляде, которым она одарила Эверил, сверкнула неприкрытая злоба.
 Уж не любовница ли она Макдугала? Впрочем, не важно. Когда они поженятся, Эверил разберется со служанками.
 Отхлебнув вина, лорд Дунели обратился к ее отцу:
 – Как урожай, Кэмпбелл? Много собрали?
 – К сожалению, нет, – хмуро отозвался тот. – Если чего и было в избытке, так это дождей.
 Макдугал понимающе кивнул.
 – А где располагаются земли Эверил? Во владениях Кэмпбеллов, кажется?
 – В самой середке.
 – Так я и думал. – Макдугал отправил в рот сочный кусок баранины. – Шотландии необходим мир. Нелепая война между нашими кланами слишком затянулась. Мой отец задумал этот брак, чтобы навеки покончить с враждой.
 – Верно. Конечно, не все Кэмпбеллы одобряют этот союз, но когда они осознают выгоды, которые сулит мир, никто не станет возражать.
 – Нет ничего хуже войны. – Макдугал наколол на нож кусок мяса. – Разорительное занятие, надо сказать. А я хотел бы обеспечить своим владениям еще большее процветание, чем при отце.
 Кэмпбелл прочистил горло, отпив из бокала вино.
 – Печально, что эти обширные земли достались вам из-за его безвременной кончины. Хоть мы и враждовали, должен признать, Лохлан был храбрец, каких мало.
 – Истинно так. – Макдугал учтиво кивнул.
 – Трудно представить себе ваше горе, – вступила в разговор Эверил. – Единственное утешение – вам удалось схватить убийцу.
 – Ему удалось бежать из моего донжона. – В темных глазах Макдугала сверкнула злоба, столь неистовая и безграничная, что девушка содрогнулась.
 – Господи милосердный! – ахнула она. – Я и понятия не имела…
 – Тем не менее, это так.
 – Какой ужас! Надеюсь, вы поймаете злодея.
 – И я надеюсь. – Лорд Дунели придвинулся к Эверил. – Убийца – англичанин, Дрейк Торнтон. Настоящий дикарь с бешеным нравом.
 Как, должно быть, велико его горе! Эверил, все еще тосковавшая по матери, умершей десять лет назад, не могла не восхищаться выдержкой Макдугала.
 – Наверное, это ужасно, когда близкий человек становится жертвой убийства.
 – Просто чудовищно, можете мне поверить. Я испытываю потрясение каждый раз, когда думаю о случившемся.
 Эверил подавила желание коснуться его плеча.
 – Вы полагаете, он может вернуться, чтобы причинить вред и вам тоже?
 Макдугал устремил на нее мрачный взгляд.
 – Наверняка попытается. Этот дьявол так ненавидит меня, что спит и видит, как я захлебываюсь в собственной крови.
 Эверил вздрогнула, живо представив картину расправы. Как ужасно, что лорду приходится опасаться человека, столь бессердечного и злого. Не дай Бог встретиться с этим зверем.
 – Но должна же быть причина для такой безумной ненависти?
 – Эверил, – вмешался отец, – хватит об этом!
 Макдугал повертел кубок, взбалтывая вино.
 – Я и так сказал слишком много. Думаю, вы простите меня, если мы оставим эту тему. История слишком тягостная и не предназначена для женских ушек.
 Эверил кивнула, благодарная его лордству, что он тактично сгладил неловкий момент. Похоже, Макдугала не так-то просто вывести из себя. Может, он не возражает и против откровенных высказываний?
 – Прошу прощения милорд, что заговорила о таких болезненных вещах.
 – О, разумеется, – заверил он ее и натянуто улыбнулся.
 Эверил смущенно опустила голову и принялась за еду. Она хорошо представляла себе боль от его потери. Тем не менее, отказ Мердока говорить о смерти отца озадачил девушку.
 Вечерние тени удлинились, когда Дрейк пробрался в сад Дунели. Притаившись за розовым кустом, он ждал подходящего момента, чтобы проскользнуть в главную башню замка.
 Сегодня вечером он приведет в исполнение свой план – возмездие осуществится. Он отомстит за убийство отца и отплатит Мердоку за тот ад, через который прошел в его темнице.
 Едва уловимое движение справа заставило Дрейка оглянуться. Он замер в своем укрытии из ветвей и листьев, стараясь не дышать. Пока его взгляд искал среди деревьев источник опасности, сознание просчитывало пути к отступлению.
 Наконец неподалеку он заметил неясную фигуру. Расстояние и сумеречное освещение мешали рассмотреть лицо человека, но, судя по грации движений и изящному силуэту, это была женщина.
 Заинтригованный появлением незнакомки, Дрейк выскользнул из-за кустов и подобрался ближе, спрятавшись за сараем.
 Прогуливаясь среди пышной зелени, девушка то и дело нагибалась и касалась пальцами стебельков гиацинтов. Затем она сорвала с вьющейся по стене розы бледно-желтый бутон. По сверкнувшим в сумраке белым зубам Дрейк догадался, что незнакомка улыбнулась. Но вдруг ее улыбка увяла, уступив место легкой грусти. Дрейк, завороженный этой картиной, на мгновение даже забыл, что пробрался в замок, чтобы отомстить, а не для того, чтобы любоваться пасторальными сценками.
 Однако он не мог отвести взгляд от девушки. А она тем временем поднесла к губам цветок. Дрейк увидел тяжелый браслет, обвивавший ее запястье. Он узнал это украшение. Оно принадлежало матери Мердока и могло быть подарком в честь помолвки. Значит, таинственная незнакомка не кто иная, как Эверил Кэмпбелл.
 На хрупком запястье девушки вычурная вещица больше напоминала кандалы, чем украшение. Дрейк тряхнул головой, пытаясь отогнать неуместные мысли. Он по-прежнему наблюдал за грациозным силуэтом, медленно плывшим в глубине сада.
 Миновав клумбу розовых хризантем, Эверил остановилась под факелом, освещающим сад, и прислонилась к каменной стене замка. Прижав к груди бутон розы, она вздохнула и закрыла глаза.
 В свете огня ее нежная кожа казалась золотисто-розовой. Изящный нос, высокие скулы и маленький, но упрямый подбородок придавали ее лицу эфемерный и вместе с тем чувственный вид.
 Девушка, словно поклоняясь луне, откинула назад голову. Взгляд Дрейка скользнул по изгибу ее шеи, остановился на упругой груди, приподнявшейся, когда она вдохнула воздух, напоенный ароматом цветов, опустился ниже. У нее было соблазнительное тело. Женщина с такой фигурой наверняка знает, как завлечь мужчину. Во всяком случае, его мать, англичанка, знала. Почему девица Кэмпбелл должна быть другой?
 Несмотря на презрение к подобным особам, Дрейк ощутил жар в чреслах, его дыхание участилось. Нареченная Мердока оказалась настоящим сюрпризом. Впрочем, это ничего не меняет. Леди Эверил отводится место в плане коварной мести, и скоро она станет частью его жизни.
 Эверил открыла глаза и огляделась. Дрейк насторожился. Неужели она почувствовала его присутствие? Он сильнее вжался в стену сарая.
 Девушка сняла белый чепец и со стоном облегчения тряхнула головой. Каскад белокурых локонов упал ей на спину.
 Желудок Дрейка сжался. «Невероятно, восхитительно, роскошно», – пронеслось у него в голове.
 Пока он пытался овладеть собой, Эверил подняла волнистые пряди и подбросила их вверх, наслаждаясь свободой. Ее гибкое тело выгнулось навстречу вечернему ветерку.
 Сердце Дрейка бешено забилось.
 «Нет, Мердоку не повезло. Ему никогда не познать эту красавицу как жену». Он злорадно ухмыльнулся, радуясь возможности досадить сводному брату, похитив его невесту.
 Внезапно в саду появился пожилой мужчина. Увидев Эверил, он вытаращил глаза и поспешно бросился к ней:
 – Детка, сейчас же надень чепец! Что, если бы Макдугал увидел тебя? Конечно, ты не можешь вечно прятать свои волосы, но не следует обнажать эту… гриву, пока брачные клятвы не произнесены.
 Гриву?! Дрейк разинул от изумления рот. Ее локоны похожи на солнечный рассвет! Без них она казалась бы обычной, а этот ореол волнистых прядей придает ее личику невинный вид и в то же время намекает на врожденный темперамент.
 – Извини, отец. Но здесь никого нет, а мне стало жарко.
 Мужчина нежно обнял дочь.
 – Ах, если бы ты была красавицей, моя крошка. Высокой и статной, с гладкими волосами и пышной грудью! Поверь, мне больно все время одергивать тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что я забочусь о твоем же благе.
 Эверил неохотно кивнула.
 – Иди в дом, – велел мужчина. – Уже поздно, и тебе пора ложиться спать. Мердок только что сообщил мне, что утром вы обвенчаетесь!
 Радостная улыбка осветила лицо девушки. С восторженным возгласом она стиснула перед собой руки.
 «Интересно, как хорошо она успела узнать своего будущего мужа?» – подумал Дрейк.
 – Правда? – спросила Эверил.
 – Правда. Теперь, дочка, беги в дом. Ты должна хорошо выглядеть во время брачной церемонии, а от влажного воздуха твои волосы завьются еще круче.
 – Хорошо, отец, я сейчас же лягу. – Взгляд Эверил померк, и она покорно потупилась.
 – Я горжусь тобой. Несмотря на все твои недостатки, ты не оробела перед таким великолепным мужчиной, как Мердок Макдугал. Это делает тебе честь.
 Эверил молча отвернулась. Лунный свет озарил ее печальное лицо, сияющие глаза закрылись. Она крепко зажмурилась и прикусила губу, еле сдерживая слезы.
 Волна гнева захлестнула Дрейка. Вздуть бы хорошенько этого Рамзи Кэмпбелла! Может, тогда он разглядит, насколько хороша его дочь.
 Проводив взглядом девушку, исчезнувшую в дверях замка, Дрейк усмирил свои эмоции. Заботы Эверил Кэмпбелл, в чем бы они ни состояли, его не касаются.
 Оставшись один, он огляделся. Наступила ночь, небо хмурилось, затягиваясь тучами. Часовой, которого он одарил кувшином эля, сладко дремал у калитки.
 Дрейк пожурил себя за то, что, наблюдая за невестой Мердока, слишком увлекся и мог проворонить любую опасность. При мысли о том, чего могла стоить ему подобная рассеянность, он недовольно нахмурился. Впрочем, особо расстраиваться не стоило. Через два часа течение его жизни и жизни Мердока должно измениться навеки. Но возможно, самые большие потрясения ждут леди Эверил.




 Глава 2


 «Макдугал хочет на мне жениться!» От этой мысли у Эверил кружилась голова.
 С чувством неимоверного облегчения она потрогала усыпанный рубинами браслет, который Мердок надел ей на запястье. «Это залог нашей помолвки», – сказал лорд Дунели. И не важно, что он женится с единственной целью – положить конец вражде между кланами. Впереди у них много лет, и она, несмотря на свою заурядную внешность, не даст ему повода пожалеть о принятом решении.
 К тому времени, когда Эверил вернулась в свою комнату, ужин уже закончился и обитатели замка разбрелись по комнатам. Она сомневалась, что этой ночью сможет заснуть, хотя хорошо понимала, что это было необходимо – завтра состоится брачная церемония, и нужно выглядеть как можно лучше.
 Расстегнув вышитый пояс, Эверил сняла парчовое платье, купленное на последние деньги, и осталась в тонкой сорочке. Дрожа от холода, она взглянула на слабые язычки пламени, трепетавшие над двумя свечками, затем перевела взгляд на потухший камин. Но она слышала, как Макдугал распорядился, чтобы в ее комнате разожгли огонь. Удивляясь нерадивости прислуги, девушка направилась к двери, чтобы позвать слугу, который бы исправил упущение.
 Позади раздался шорох, слишком громкий, чтобы принять его за мышиную возню. Эверил бросила быстрый взгляд на окна – они были плотно закрыты.
 Медленно повернулась, чтобы посмотреть, что – или, быть может, кто – нарушило ее уединение.
 Скудный свет, исходивший от свечей, внезапно дрогнул и погас.
 Эверил испуганно вскрикнула. Она ненавидела темноту с тех пор, как умерла ее мать. Тьма лишала ее присутствия духа и способности здраво мыслить.
 «Неужели я сейчас умру? – пронеслось у нее в голове. – Будет ли мне больно? А как же свадьба с Макдугалом?..»
 Покрывшись холодным потом, Эверил замерла. Она по-прежнему напряженно вглядывалась в кромешный мрак, обступивший ее со всех сторон. Сердце стучало так сильно, что казалось, выскочит из груди.
 Прошло время, но нападения не последовало.
 И все-таки в комнате кто-то был. Эверил напрягла слух, но не услышала ничего, кроме шума крови в собственных ушах, многократно усиленного пугающей тишиной. Холодные щупальца страха немилосердно, как на дыбе, раздирали ее сознание.
 Оглядев погруженную в ночь комнату, Эверил не обнаружила никаких признаков присутствия человека, если бы не растущее ощущение устремленного на нее взгляда. Ее сердце продолжало лихорадочно биться, мозг, парализованный страхом, отказывался мыслить. Неужели ее дорогая матушка перед смертью испытывала те же самые чувства?
 – Кто здесь? – Голос Эверил дрожал. Ни звука, ни шороха не прозвучало в скованной мраком комнате. Лишь ветер тихо роптал за стенами замка.
 Чувство опасности усилилось. Наверное, так беззащитное животное ощущает приближение хищника. Даже в темноте Эверил чувствовала чей-то взгляд на своих плечах, облаченных в тонкую сорочку. Сердце ее билось все быстрее, заставляя пульсировать все тело и лишая последних сил.
 Пресвятая Дева, что же делать, куда бежать?
 Внезапно широкая ладонь зажала ей рот, горячая рука схватила за локоть и притянула к грубому шерстяному одеянию.
 Волна ужаса захлестнула Эверил. Задыхаясь, девушка попыталась вырваться из жесткой хватки и повернуться лицом к нападавшему. Она открыла рот, но крик не смог пробиться сквозь сильные пальцы, прижатые к губам. Напрягаясь изо всех сил, Эверил бросила отчаянный взгляд через плечо.
 Луна, выскользнувшая из объятий облаков, осветила зловещее лицо незнакомца. Но Эверил увидела лишь тяжелую челюсть, могучие плечи, обтянутые коричневой туникой. В следующее мгновение комната снова погрузилась во тьму. Прогремел гром.
 Резким движением мужчина подтащил Эверил к кровати и уложил на постель.
 Нет! Сердце девушки забилось, как попавший в силки зверек. Она стала отчаянно вырываться, помогая себе ногами. Незнакомец грубо схватил ее за лодыжки и зажал их между своими бедрами.
 Эверил замутило от ужаса. Пресвятая Дева, кто же этот злодей? Что ему нужно?
 Не сводя глаз с нависавшего над ней силуэта, она снова попыталась освободиться. Сжав кулаки, Эверил принялась молотить незнакомца по груди, но сильные ручищи легко перехватили ее запястья. Рот Эверил на мгновение освободился, однако прежде чем она успела закричать, ладонь злодея вернулась на место и сжала ее чувственные губы.
 Неумолимая рука скользнула под ее плечи. Эверил резко повернула голову, вывернувшись из-под жесткой ладони.
 – Нет! – вскрикнула она, но раскат грома заглушил крик отчаяния.
 – Ни слова больше, – пригрозил мужчина.
 В шотландском языке незнакомца Эверил различила еле уловимый английский акцент. Так кто же он? И зачем сюда явился?
 Просунув другую руку под ее колени, мужчина подхватил девушку на руки и понес к выходу из комнаты. Она продолжала отчаянно вырываться и кричать, но он прижимал ее голову к своему плечу, заглушая тем самым крики о помощи.
 Пока они спускались по лестнице, в голове Эверил роились страшные мысли, рождая все новые вопросы: «Что он задумал? Куда ее несет?»
 Наконец они спустились в сад. Подняв голову, Эверил ощутила на своем лице горячее дыхание незнакомца, смешивавшееся с порывами холодного ветра. «Господи милосердный, может быть, сейчас кто-нибудь заметит нас?»
 Эверил выкинула вперед руку, намереваясь вцепиться ногтями в лицо злодея и расцарапать его до крови. Он предугадал ее движение, легко уклонился и поставил девушку на ноги. Она тут же рванулась прочь, но злоумышленник схватил ее за плечи и притянул к себе. Несмотря на монашеское облачение, он умудрился крепко зажать ее бедра между своими.
 – Я не собираюсь причинять тебе вред, – произнес незнакомец ровным тоном и медленно убрал ладонь с ее рта.
 – Ты… ты насильно утащил меня из моей комнаты. Если не для того, чтобы причинить мне вред, то зачем? – Эверил недоверчиво посмотрела на мужчину.
 – Узнаешь в свое время, – пообещал он.
 Ответ, похоже, не удовлетворил леди Кэмпбелл, и она открыла рот, чтобы закричать, но мужская ладонь снова накрыла ее губы.
 – Не вынуждай меня прибегать к кляпу, – пригрозил незнакомец и, нагнувшись, вытащил из-за голенища сапога кинжал.
 Увидев сверкающее лезвие, Эверил в панике вонзила зубы в ладонь злодея. Разразившись проклятием, он отдернул руку, а она закричала во всю мощь своих легких. Он вновь зажал ее рот и настороженно огляделся. К ужасу невесты лорда Дунели, никто не спешил к ней на помощь.
 – Я не из тех, кто повторяет дважды, – злобно произнес незнакомец.
 Держа в одной руке кинжал, а в другой – кусок ткани, он метнулся к девушке, и в этот момент она вцепилась ему в волосы. Эверил остервенело дралась и лягалась, пока, поскользнувшись, не рухнула в грязь.
 Мужчина нагнулся и, подхватив ее под мышки, поставил на ноги. Съежившись от ужаса, Эверил уставилась на клинок, мерцавший в ярком свете луны. Потом закрыла глаза и приготовилась к смерти. Но он всего лишь завязал ей рот, а затем воспользовался кинжалом, чтобы снять с руки браслет, подаренный Мердоком.
 «Может, он просто хотел его украсть…» – не успела додумать Эверил, как незнакомец взял ее за руку и потащил к квадратному строению, расположенному у крепостной стены. Заметив в лунном свете отблески креста, она сообразила, что это церковь. Шлепая босыми ступнями по грязи, она почти бежала, чтобы поспеть за размашистым шагом похитителя.
 Остановившись перед массивной дверью, мужчина с силой воткнул кинжал в потемневшее дерево и повесил на него браслет, словно это был военный трофей.
 – Мердок поймет, кто похитил тебя, – сказал он и обхватил рукой ее упругий стан.
 Прижав женское тело к своему мощному торсу, незнакомец стал осторожно пробираться к садовой калитке. Протолкнув девушку в узкий проход и удерживая ее за талию, он протиснулся следом. Эверил чуть не споткнулась о двух стражников, храпевших у крепостной стены в обнимку с кувшинами из-под эля.
 Здесь ей явно помочь не могут. Запаниковав, она снова попыталась вырваться из плена, но в очередной раз убедилась, что это бессмысленное занятие.
 Внезапно похититель сдернул с головы Эверил кружевной чепчик и погрузил пальцы в ее непокорные кудри. Взгляд девушки метнулся в сторону обидчика. Чеканное лицо мужчины, обрамленное волосами цвета ночи, казалось особенно жестоким. Он буравил ее пронзительным взглядом темных глаз.
 Один из светлых локонов, подхваченный ветрам, коснулся его щеки и шеи.
 – Тебе не удастся сбежать, – вздрогнув, сказал незнакомец. – Только поранишься, если не прекратишь эти дурацкие попытки.
 Каждая клеточка тела Эверил дрожала от изнеможения и страха. Оттянув ото рта повязку, она спросила:
 – Ты… ты хочешь у-убить меня?
 Лицо похитителя исказилось и стало выглядеть еще более свирепым.
 – Если ты умрешь, то не от моего клинка, – загадочно ответил он.
 Зажав в своей громадной ладони оба ее запястья, мужчина потащил Эверил к темному лазу в сырой туннель.
 Прошло какое-то время, и они выбрались наружу, но уже по другую сторону крепостных стен. Эверил заметила в отдалении пару лошадей, безропотно ждавших хозяина. Несмотря на усталость, она по-прежнему сопротивлялась, изматывая себя и своего похитителя.
 Подойдя к одной из лошадей, незнакомец проверил поклажу. Заметив свою сумку, Эверил очень удивилась. Где он ее раздобыл?..
 Мошенник скинул с себя монашеское облачение. На нем была одежда, позволявшая сливаться с ночью, – черная туника и такого же цвета рейтузы. Он оказался выше и шире в плечах, чем Эверил думала.
 Забравшись на темно-серую лошадь, мужчина легко приподнял пленницу и усадил ее перед собой. Оглянувшись на крепость, такую близкую и такую далекую, он угрюмо произнес:
 – Покорить или умереть.
 Пресвятая Дева, кого покорить? Неужели ее, Эверил?
 Мужчина тронул коня. Эверил предприняла очередную попытку сбежать, а когда не получилось вырваться из крепких объятий злодея, она, невзирая на кляп, закричала, наивно полагая, что ее кто-нибудь услышит.
 Похититель перевел коня в галоп, и вскоре замок Дунели скрылся за линией горизонта. Через какое-то время они свернули с главной дороги и углубились в лесную чащу. Начался дождь, небо озарялось молниями, но они скакали все дальше и дальше. Незнакомец увозил Эверил от отца, от будущего, на которое она возлагала единственную надежду спасти свой дом. Она вдруг осознала, что находится в полной власти похитителя и только от него зависит, жить ей или умереть. Содрогнувшись от этой мысли, она вознесла молитву, обещая Богу все, что угодно, лишь бы он помог ей бежать.
 Почувствовав, что Эверил дрожит от холода, мужчина прикрыл ее полами своего плаща. Его пальцы случайно скользнули по ее обнаженной шее. Это обжигающее прикосновение еще более усилило страхи девушки. Негодование и ненависть к похитителю с новой силой захлестнули ее душу. Призвав на помощь всю свою волю и не желая прислоняться к дьяволу, сломавшему ее жизнь, она распрямила плечи и напрягла спину.
 Минуты перетекали в часы, превращавшиеся в непрерывную пытку дождем и холодом. Казалось, что всадники скачут в самые недра ада. Наконец на горизонте появилось солнце. Оно начало свое медленное восхождение к зениту. Эверил потерла усталые глаза. Спина ее болела, как, впрочем, и онемевшие от долгого сидения ноги. Чтобы отогнать от себя дрему, она сжала кулаки, вонзив в ладони острые ноготки. Не помогло. Глаза по-прежнему закрывались от усталости, и Эверил то и дело прислонялась к теплой груди своего спутника. Словно почувствовав состояние девушки, незнакомец коснулся ее плеча. Этот жест был на удивление нежен. Он притянул пленницу к себе, и ее отяжелевшие веки сомкнулись.
 Первое, что ощутила Эверил, когда проснулась, – мягкую постель, на которой спала. Потом ее слух уловил потрескивание поленьев в очаге. Негромкое звяканье посуды заставило ее насторожиться. Страх мигом разогнал остатки сна.
 Открыв глаза, Эверил уперлась взглядом в своего похитителя. Он расположился на потертой синей кушетке напротив. Судя по обшарпанным стенам небольшой комнаты и убогой обстановке, они находились в трактире.
 Воспоминания о событиях прошлой ночи, всплывшие в памяти, подействовали на Эверил не самым лучшим образом. Страх и паника начинали владеть ее сознанием. Зачем ее похитили? Чтобы убить? Изнасиловать? Или получить выкуп? А может, все вместе?
 Эверил пригляделась к незнакомцу. Профиль его лица, на котором играли огненные блики, казался отлитым из металла. По всей видимости, этому человеку было чуждо всякое проявление мягкости. Он был значительно выше лорда Дунели. Его могучие плечи и руки говорили о том, что при желании он мог бы переломить ее пополам, словно тростинку. Как противостоять мужчине таких габаритов и мощи?
 Похититель почувствовал на себе взгляд и резко развернулся к Эверил лицом. Она испуганно ахнула и вжалась в холодную стену. Мужчина встал, заполнив собой тесную комнатушку, и устремил на девушку пристальный взгляд.
 – Итак, ты проснулась.
 Ощутив, что повязка больше не закрывает ей рот, Эверил требовательно спросила:
 – Кто ты такой? И зачем тебе понадобилось похищать меня?
 Воинственный тон ее голоса смешался с голодным урчанием в животе. Но Эверил сделала вид, что ничего не произошло.
 Мужчина помолчал, затем повернулся к столу, который располагался за его спиной.
 – Нам предстоит долгий путь. Поешь, а потом поговорим.
 Он протянул ей фляжку с вином, ломоть хлеба и круглый фрукт оранжевого цвета. Эверил осторожно поднесла ко рту и с опаской вонзила в него зубы, тут же сморщившись от кислого вкуса.
 Незнакомец усмехнулся и отобрал у нее фрукт.
 – Его нужно вначале очистить, а потом есть.
 – Что это? – подозрительно спросила девушка.
 – Неужели ты никогда не видела апельсинов? – Сняв кожуру, он протянул ей шар из бледных долек.
 Не желая признаваться, что в Эбботсфорде никогда не было денег на подобные излишества, Эверил отломила дольку и осторожно надкусила ее. Тонкая кожица лопнула, и восхитительно-сладковатая влага наполнила рот. Прозрачная капелька повисла в уголке ее губ. Запрокинув голову, Эверил слизнула сок кончиком языка.
 С довольным вздохом она поднесла ко рту фляжку с вином и невольно заметила, что похититель не сводит с нее глаз. Его пылающий взгляд был прикован к ее губам.
 Эверил затаила дыхание. Он смотрел на нее так, словно… желал се. Она судорожно втянула в грудь воздух. Ее сердце лихорадочно застучало. Заинтересованное выражение лица незнакомца внезапно изменилось, уступив место недовольной гримасе. Досадуя на собственную глупость, Эверил залилась краской. Ни один мужчина не станет томиться по столь невзрачной девице, как она, а тем более такой статный и симпатичный, как ее похититель.
 Сделав пару глотков вина, чтобы как-то оправиться от смущения, Эверил отложила флягу в сторону.
 – Я требую, чтобы ты вернул меня в замок Дунели.
 – Зачем? – с явным безразличием в голосе спросил незнакомец. Ее решительный тон, похоже, не произвел на него никакого впечатления.
 Эверил опешила от подобной наглости.
 – Затем, что я должна выйти замуж за вождя Макдугалов!
 – Вы обручены, и поэтому на тебе был браслет?
 – Да. Он преподнес его мне в знак помолвки, а сегодня утром должен был прийти священник и засвидетельствовать…
 – В таком случае помолвку нельзя считать настоящей, – перебил он ее. На его лице мелькнуло нечто вроде облегчения. – Не вижу никаких причин возвращать тебя назад.
 «Боже милосердный, если я не выйду замуж за Макдугала, ничто не спасет от разрушения любимый Эбботсфорд. – Эта страшная мысль прожгла ее мозг. – Этого нельзя допустить!»
 – Я… я люблю его! – выпалила Эверил.
 В ответ на ее пламенное признание похититель небрежно прислонился к стене и недоверчиво усмехнулся:
 – Любовь – всего лишь слово, которое мужчины пускают в ход, чтобы заманить нерешительных девиц в постель.
 – Это не так! – возразила Эверил, удивленно расширив глаза. – Менестрели слагают баллады о любви…
 – Чтобы развлечь публику, – парировал он.
 – Галантные рыцари сражаются, чтобы защитить своих возлюбленных!
 – Ты полагаешь, что мужчинам требуется оправдание, чтобы начать войну? – Он насмешливо выгнул бровь.
 Неужели он считает ее наивной дурочкой? Эверил зло посмотрела на собеседника.
 – Ты должен отвезти меня назад. Мой дом…
 – Будет на том же месте, когда я закончу с тобой.
 – Но люди…
 – Не пострадают в твое отсутствие.
 – Перестань перебивать меня, чертов… нахал, и изволь выслушать! Мои люди пострадают в мое отсутствие!
 – Так им и надо. – Ни его лицо, ни голос не выражали и тени сочувствия. – Чего ты хотела добиться этим браком?
 – Раз ты отказываешься выслушать меня, я ничего не скажу. – Эверил скрестила руки на груди.
 – Почему я должен верить, что это брак по любви? – произнес похититель с явным скептицизмом. – Может, тебя привлекает его толстая мошна?
 – Конечно, нет. Не только это! – Леди Кэмпбелл сердито сверкнула глазами.
 – Но ты не отрицаешь, что не прочь заполучить его денежки.
 – Не отрицаю. Но это не умаляет того факта, что лорд Дунели великолепный мужчина.
 – Великолепный? – с горечью спросил он.
 – Да уж, не тебе чета! – Она не позволит этому мошеннику порочить человека, за которого собирается замуж.
 – Я всегда говорил, что у женщин куриные мозги, – проворчал он.
 Эверил вздернула подбородок.
 – Ты ничего обо мне не знаешь! – отрезала она. Не объяснять же этому мужлану, что она мечтает о заботливом муже, о жизни, полной радости и любви, которых она лишилась со смертью матери? Он только посмеется над ней.
 – Того, что я знаю, более чем достаточно, – огрызнулся мужчина. – Хотя не возьму в толк, почему такая хитрая девица, как ты, решила окрутить такого мерзавца, как Мердок. – Он загадочно посмотрел на Эверил. – Неужели ты такого невысокого мнения о себе и не веришь, что кто-нибудь поприличней захочет жениться на тебе? – поинтересовался похититель.
 Эверил на мгновение замерла, пораженная тем, что он догадался о ее внутренних страхах.
 – Откуда… ты знаешь?
 Она неосознанно произнесла вопрос вслух и осеклась.
 – Я много чего знаю, миледи.
 Да что же это такое! Кто ему позволил врываться в ее жизнь и переворачивать все вверх дном?
 – Проклятие, что тебе нужно от меня? – Вне себя от ярости, Эверил устремила на него пылающий взгляд.
 – Скажи, зачем тебе понадобилось выходить за Мердока? – Глаза незнакомца, обрамленные черными ресницами, заблестели.
 – Мой отец считает подходящим этот брак, и заключить его – мой долг.
 – Возможно, у тебя много скрытых добродетелей, но ты не кажешься мне слишком послушной. – Он бросил на нее подозрительный взгляд.
 Эверил подавила желание вскочить с постели и отвесить наглецу оплеуху.
 – Почему бы мне не выйти замуж за богатого человека, у которого достаточно воинов, чтобы защитить мою разваливающуюся крепость? Я хочу иметь мужа, детей и набитые добром сундуки. Я не хочу вечно беспокоиться о том, что мой дом развалится и моим подданным придется голодать.
 – Вы что же, находитесь в стесненных обстоятельствах? – Он удивленно поднял брови.
 – Каждый год умирают целые семьи. И все из-за того, что мы не в состоянии прокормить их.
 Похититель запустил пальцы в темные волосы, видимо, размышляя над ее ответом. За все время невольного соседства панцирь высокомерия, которым окружил себя незнакомец, дал трещину.
 – Разве нельзя найти кого-нибудь, кроме Мердока, кто обеспечил бы тебя всем необходимым?
 – Не каждый богач согласится взваливать на себя такую ношу.
 «Или будет настолько слеп, чтобы не заметить мои недостатки», – про себя подумала Эверил.
 – И что, никто не делал тебе предложения?
 – Только мой безденежный кузен Роберт, но отец отказал ему. Видишь ли, Макдугалу нужны земли, которые входят в мое приданое. Получив их, лорд Дунели обещает обеспечить мир и процветание нашим кланам.
 Похититель выдавил из себя язвительный смешок:
 – Ну да, он будет рассказывать тебе, как сильно жаждет мира с твоими соплеменниками, пока в один прекрасный момент не нападет на них.
 – Это подлая ложь, – заявила Эверил. – Мердок Макдугал – человек чести. Он никогда не пал бы так низко, чтобы выкрасть девушку из собственной постели.
 Лицо мужчины стало на мгновение суровым, на скулах заиграли желваки. Эверил чувствовала, что взбесила его этими словами.
 – Не думаю, – уняв ярость, ответил незнакомец.
 – Мне плевать, что ты думаешь! – отрезала женщина. – Я требую, чтобы ты освободил меня. Если ты этого не сделаешь, моя репутация будет погублена. – Она вдруг осознала, насколько близка к тому, чтобы потерять свой дом и единственный шанс на приемлемое замужество. – Хотя теперь Макдугал вряд ли женится на мне.
 Похититель цинично хмыкнул.
 – Не волнуйся, женится – независимо от твоей репутации. Он нуждается в тебе ничуть не меньше, чем ты жаждешь выйти за него замуж.
 – Тогда отвези меня назад, – взмолилась девушка.
 – Нет.
 Эверил воинственно подбоченилась.
 – Ты хочешь помешать нашему браку? Но зачем? Кем нужно быть, чтобы выкрасть невесту накануне свадьбы?
 «Законченным негодяем», – ответила она про себя и ахнула, чувствуя, как кровь отлила от щек.
 Ее словно окатили ушатом ледяной воды. Эверил судорожно сглотнула, сжавшись под пронзительным взглядом похитителя.
 – Пресвятые небеса! – обхватив себя трясущимися руками, вымолвила она дрожащим голосом. – Ты… Ты тот самый англичанин, который убил Лохлана Макдугала!
 Мужчина шумно втянул в грудь воздух. Глаза его яростно сверкнули, тяжелые руки сжались в кулаки.
 – Ты Дрейк Торнтон. – Теперь она уже тряслась всем телом.
 В отчаянии Эверил бросила взгляд на дверь. «Надо бежать. Это единственный выход», – подумала она.
 Но прежде чем успела осуществить свои намерения, похититель пересек комнату и навис над кроватью, упершись в подушку могучими руками, будто взял ее голову в клещи. Эверил попыталась выскользнуть из этой ловушки, но он поймал ее за талию и снова прижал к постели.
 Жар его пальцев проникал сквозь ее одежду, обжигая кожу. Темные взлохмаченные волосы, более длинные, чем требовала мода, касались широких плеч, обрамляя разгневанное лицо. На мощной шее проступили тугие мускулы. Похоже, этот человек не любил, когда с ним так шутили.
 – Полагаю, это Мердок тебе сказал. – Его низкий голос напомнил ей отдаленный раскат грома.
 Эверил нервно кивнула и запинаясь задала вопрос:
 – Почему ты… так стремишься помешать нашему… браку?
 Его челюсти снова напряглись.
 – Из мести. Он мне кое-что задолжал. Вот я и взял тебя в залог.
 Представив, во что это может вылиться, Эверил ошалело замотала головой:
 – Не смей прикасаться ко мне!
 – Меня не интересуют твои… прелести.
 Явный намек, что она таковыми не обладает, вызвал у девушки облегчение. Слова Торнтона посеяли в ее душе семена сомнения. Тот факт, что у него хватило наглости выкрасть женщину из собственной спальни, еще не означает, что он способен на хладнокровное убийство.
 Торнтон склонился ниже, пока не оказался в нескольких дюймах от ее лица. Колючий комок страха, подступивший к горлу, спер дыхание.
 – Ты собираешься убить меня? – Голос Эверил дрожал.
 Черты лица Торнтона напряглись от гнева.
 – Я же сказал тебе, что нет. Я не собираюсь проливать чью-либо кровь, кроме крови Мердока.
 – Значит, тебе нужен выкуп?
 – Нет. В отличие от тебя я не охочусь за деньгами.
 Эверил проигнорировала его презрительный выпад.
 – Зачем тогда было похищать меня?
 – Чтобы быть уверенным, что ты не выйдешь за него замуж, прежде чем тебе исполнится восемнадцать лет.
 Что за чушь! Эверил не верила своим ушам. Значит, он продержит ее предстоящие десять месяцев в плену, а затем вернет назад как ни в чем не бывало.
 – Тебе не удастся удерживать меня столько времени.
 – Посмотрим.
 – А если я соглашусь выйти замуж за кого-нибудь другого, ты отпустишь меня?
 Темные глаза Торнтона сузились.
 – Вначале я должен удостовериться, что тебя не… убедят принять предложение Мердока.
 Эверил выдавила смешок.
 – У меня нет ни малейшего желания навлекать на себя твой гнев.
 В его взгляде отразилось подозрение.
 – Тем не менее я вижу: у тебя нет желания отказываться от этого брака.
 Эверил скрипнула зубами. Надо придумать другой план действий, чтобы перехитрить этого мошенника. Макдугал ничуть не преувеличил, когда назвал его бессердечным чудовищем.
 – Я могу поклясться, – в отчаянии взмолилась она.
 – Ты бессовестная лгунья. Может, я бы и поверил тебе, если бы ты меньше суетилась.
 – Но ты заставляешь меня нервничать!
 – Как и ты меня. – Торнтон фыркнул и отвернулся. – Спи. На рассвете мы двинемся дальше.
 Он пересек комнату и лег на кушетку.
 – Кстати, если ты попытаешься выйти, я услышу. А если все-таки сбежишь, поглядывай через плечо. Я буду неподалеку.
 Следующие полчаса Дрейк боролся с чарами Морфея. Его тело жаждало отдыха, но он боялся упустить пленницу. Огонь почти погас, лишь тлеющие угли отбрасывали танцующие тени на деревянный потолок. Эверил лежала с закрытыми глазами, но, судя по дыханию, не спала.
 Сдерживая проклятия, Дрейк сомкнул ресницы, терпеливо ожидая, пока девица Кэмпбелл заснет. Он понял всю тщетность своих надежд, когда услышал, как она выбралась из-под одеяла. Легкий шорох подсказал ему, что она подняла лежавший на полу плащ и набросила его поверх сорочки.
 Чуть-чуть приоткрыв глаза, Дрейк наблюдал, как девушка крадется к двери.
 Светало, и в комнату через небольшое окошко проникал бледный свет. Заметив у стены свою сумку, Эверил помедлила и бросила нервный взгляд через плечо. Дрейк притворился спящим. Оставив сумку на месте, она двинулась дальше.
 Отворив дверь, Эверил выскользнула из комнаты. Спустя мгновение за своей пленницей последовал и Дрейк. Фигурка Эверил мелькнула на лестнице и исчезла в общем зале, погруженном в темноту. Выругавшись, Дрейк скатился по ступенькам. Напряженно прислушиваясь, он обвел глазами пустую комнату. Проклятие, она такая маленькая и шустрая, что может спрятаться где угодно!
 За его спиной скрипнула дверь. Дрейк резко обернулся. В приоткрывшуюся щель хлынули бледные лучи утреннего солнца, и он увидел, как девушка выскочила из трактира. Дрейк бросился следом. Когда он оказался на улице, она уже неслась по травянистому склону вниз.
 Нет, он не ожидал подобного поворота событий. Дрейк рассчитывал, что пленница будет выводить его из себя истериками, как это делала его мать. Но леди Эверил оказалась крепким орешком. Она решилась на побег, не испугавшись незнакомой местности, ее не остановило даже отсутствие лошади и средств существования. Определенно, деньги Мердока и эта се крепость, Эбботсфорд, значат для нее очень многое.
 Эверил остановилась у подножия холма, вглядываясь в расстилающийся пейзаж.
 – А где здесь восток? – поинтересовалась она и растерянно обернулась.
 При виде Дрейка ее зеленые глаза расширились, и она потрясенно ахнула.
 – Я же говорил, что тебе не удастся сбежать, – произнес он, схватив ее за руку.
 Бледное лицо девушки приняло упрямое выражение. Она резко вырвала руку и метнулась в гущу зарослей.
 – Проклятие, до чего же резвая девица! – выругался Дрейк и устремился следом.
 Острая ветка царапнула его по лицу. Чертыхнувшись, он стер кровь со щеки и понесся дальше, ориентируясь по треску сухих веток, ломавшихся под босыми ногами Эверил. Ей наверняка было больно, но она бежала, не издавая ни звука.
 Расстояние между ними сокращалось. Среди зеленых зарослей он видел темный плащ Эверил, слышал ее прерывистое дыхание. Ему показалось, что еще немного и ее легкие просто лопнут. Пора было прекратить эту никчемную беготню. Дрейк прибавил скорости и через несколько минут нагнал беглянку.
 Обхватив Эверил за талию, удивительно тонкую, он притянул ее к своей груди и развернул лицом к себе.
 – Тебе еще не надоело воевать со мной?
 – Я буду бороться с тобой, пока не умру. – Девушка принялась отчаянно вырываться.
 Дрейк был вынужден крепче прижать ее к себе. Его разгоряченное тело ощутило прикосновение ее упругой груди, и слова упрека замерли на его устах.
 Она пахла, как трава после летнего дождя, как крохотные цветочки, которые он собирал в детстве в саду своей матери. Желание жаркой волной разлилось по его телу.
 Эверил затихла. Запрокинув голову, она устремила на Торнтона непокорный взгляд. Дрейк едва устоял перед соблазном запустить пальцы во влажную массу светлых локонов и зацеловать свою пленницу до потери сознания.
 Он нахмурился. С чего бы ему желать ее? Он ведь не какой-нибудь монах, чтобы, дав обет целомудрия, теперь томиться по женской плоти. Что же касается ее женских чар, она, бесспорно, мила, но не более того. Эверил – невеста врага. Он похитил ее ради мести, а не для того, чтобы удовлетворять собственную похоть.
 – Черт бы тебя побрал! – прошипел он. – Я не спал трое суток, а ты испытываешь мое терпение. Перестань дурить!
 – Не перестану, пока не вырвусь на свободу!
 Дрейк только зарычал в ответ. Перебросив девушку через плечо, он стиснул зубы и понес ее назад в трактир.
 Поднявшись в комнату, Дрейк опустил Эверил на постель и привязал к спинке кровати. Потом он залил огонь в камине и принялся паковать вещи.
 Закончив сборы, он повернулся к Эверил. Она сидела на коричневом шерстяном одеяле. Ее миниатюрная фигурка терялась в складках темного плаща, только обнаженная лодыжка соблазнительно выглядывала наружу. Босые ступни, вымазанные грязью, были порезаны. Дрейк покачал головой. Как же надо хотеть убежать, чтобы причинить себе такие раны и вынести боль без единой жалобы.
 Он подавил вспышку невольного восхищения. Девица Кэмпбелл, несмотря на все ее мужество, – всего лишь пленница. И каковы бы ни были причины, заставляющие его пленницу рваться на свободу, он должен ее удержать.
 Дрейк потер глаза. Его тело ломило от усталости, но он не мог позволить себе расслабиться. Тем более когда его план мести вступил в решающую стадию. Прошлое должно быть отомщено, а его честь восстановлена. Только так он победит Мердока.
 Проклиная холодный дождь и ветер, Дрейк выволок лодку на травянистый берег и закрепил ее на прибрежных камнях. Нагнувшись, он повесил на запястье сумку Эверил и поднял спящую девушку на руки. Тело ее сотрясала дрожь, кожа казалась неестественно холодной. Сердце Торнтона тревожно екнуло.
 Он легко взбежал вверх по склону, пересек поросшее густой травой пространство и спустился в небольшое ущелье. Здесь находилось его убежище.
 Эверил неподвижно лежала в его руках. Дрейк толкнул плечом дверь и протиснулся в узкий проход. Швырнув в угол сумку, он уложил девушку на постель и зажег свечи. Комната осветилась желтым светом.
 Его бил озноб. Сказывалась усталость. А потом он промок, проведя под холодным дождем чуть ли не всю ночь. Дрейк бросил тревожный взгляд на свою спящую пленницу. В одной сорочке и мокром плаще она наверняка продрогла до костей.
 Быстро разведя в очаге огонь, он подошел к Эверил. Девушка по-прежнему не шевелилась. Ее лицо осунулось и было пугающе бледным.
 Неприятное чувство, происхождения которого он пока не понимал, шевельнулось в его душе. Неужели он винит себя? Дрейк отмел нелепое предположение. Откинув плащ, прикрывавший Эверил, он принялся растирать ее руки, от кистей до плеч покрытые синяками. То, что синяки – это его рук дело, Дрейк не сомневался.
 Проклятие, он не собирался причинять ей боль! Просто жажда мести затмила сознание. Да, он должен отомстить, какова бы ни была цена возмездия, даже если придется навеки успокоиться рядом с Мердоком в часовне Дунели. Правда, Эверил выйдет из этой переделки незамужней, но зато сохранит жизнь и когда-нибудь поймет, что чуть не связала свою судьбу с чудовищем. А до тех пор, пока она не узнает истинной натуры Мердока и не вернется в лоно своей семьи, он будет защищать ее от происков своего сводного братца.
 Дрейк не мог не оценить иронии происходящего: обвиненный в убийстве изгой спасает девицу от всеми признанного вождя клана.
 Он непроизвольно сжал бескровные пальцы Эверил. Чертов плащ! Так отсырел, что отнимает у бедняжки последнее тепло. С проклятием отшвырнув в сторону бесполезное одеяние, Дрейк накрыл пленницу одеялом, которое достал из сундука, стоявшего у изножья кровати. Его взгляд остановился на изящном лице девушки. Оно казалось удивительно невинным. Слегка заостренный подбородок выдавал мятежную натуру. Длинные пряди белокурых волос прилипли к влажным щекам и шее. Дрейк осторожно убрал с ее лица разметавшиеся локоны.
 Его взгляд спустился ниже – к хрупким плечам и округлостям груди, выступающим сквозь тонкую ткань. Ее розовые соски напряглись и затвердели от холода, превратившись в два острых пика, соблазнительно натянувших материю.
 Дыхание Дрейка участилось, желание обожгло огнем чресла. С трудом сглотнув, он сжал висевший на шее крест отца, напоминая себе, что в этой жизни поставлено на карту.
 Ничто, однако, не могло остановить его взгляда, упрямо скользнувшего по тонкой талии девушки к плавному изгибу бедер. На сей раз его глаза задержались на своде ее стройных ног и видневшейся между ними поросли светлых волос.
 Желание с новой силой воспламенило сознание Дрейка, испепелив все мысли, кроме одной. Каждой клеточкой своего тела он хотел ощутить эти бедра, готовые принять его в свои глубины.
 Сделав над собой усилие, Дрейк отвел глаза. Нет, он не какой-нибудь похотливый юнец, неспособный владеть собой. Эверил замерзла. Если он попытается ее согреть, ничего страшного не случится.
 Он быстро стянул с ее дрожащего тела влажную сорочку. Мысленные образы, один ярче другого, ее гладкая кожа цвета сливок и манящие объятия проносились в его мозгу и возбуждали плоть.
 Бормоча проклятия, Дрейк закутал девушку в одеяло и повернулся к огню. Что в ней такого? Ему приходилось видеть и более привлекательных женщин. Дьявол, он даже переспал с несколькими! Эверил – его пленница, невеста Мердока, и к тому же она из рода Кэмпбеллов. Так стоит ли о ней думать?
 Расположившись у очага, Дрейк уставился на пляшущие язычки пламени. Он постарался направить свои мысли в другое русло. Итак, первый шаг сделан – он похитил нареченную Мердока. Правда, Эверил преподнесла ему сюрприз, оказавшись упрямой и весьма изобретательной особой, не желавшей быть пешкой в его руках.
 Вопреки его ожиданиям она выросла отнюдь не в роскоши. И в отличие от его матери не была избалованным и тщеславным созданием. Достойно восхищения ее желание принести себя в жертву ради спасения собственного дома. Но может быть, все дело все-таки в золоте и именно ради него она готова разделить ложе с самым безжалостным из злодеев?
 Дрейк поднялся. Какое ему дело до ее побуждений? Все это не имеет значения. Смерть отца и его собственные страдания требуют отмщения. Когда он отпустит девушку, он даст ей достаточно денег, чтобы ее жизнь стала намного лучше. Если, конечно, доживет.
 Расстелив у двери тюфяк, Дрейк наконец лег и расслабился. Из головы не выходил образ Эверил. Может быть, сон поможет излечиться от этой напасти. Дрейк закрыл глаза.
 В это время Эверил застонала во сне, и воображение Торнтона тут же заполонили образы влажных тел, сплетенных в порыве страсти. Только этого не хватало! Нет, он не собирается соблазнять девушку. Но сколько бы Дрейк ни убеждал себя в этом, каждая частичка его мужского существа жаждала познать это восхитительное тело.




 Глава 3


 Когда Эверил проснулась, то первым делом ощутила под собой мягкую перину. Потом в ее памяти возник образ наглого верзилы, выкравшего ее из собственной постели накануне венчания! Неужели этот разбойник и вправду лишил ее будущего? Затем она вспомнила суровое лицо незнакомца, его взгляд, грубые манеры. Нет, наверное, ей приснился кошмар.
 Не открывая глаз, Эверил насупила брови. Что толку отрицать правду? Мужчина, сорвавший с ее руки ценный подарок Макдугала, а затем утащивший ее в ночной мрак, существовал в действительности.
 Терпкий вкус экзотического фрукта и обжигающий взгляд похитителя всплыли в ее памяти… Дрейк Торнтон. Тот самый, который убил Лохлана Макдугала…
 Когда ужасная правда дошла до ее сознания, Эверил широко распахнула глаза и резко села в постели. Ее сердце бешено застучало. Она едва успела заметить, что находится в незнакомом месте, как теплое одеяло соскользнуло вниз, обнажив грудь.
 Эверил вскрикнула и, схватившись за ускользающий угол материи, натянула одеяло до подбородка. Ее сознанием овладела паника. Как она оказалась голой? Кто ее посмел раздеть?
 Девушка лихорадочно огляделась. В очаге, потрескивая и шипя, пылали поленья. Огонь освещал незамысловатую обстановку небольшой комнатушки.
 Судя по сложенным из дерна стенам и соломенной крыше, она находилась в деревенской хижине. Кроме видавшего виды стола, сундука и кровати, на которой она лежала, в комнате ничего не было. Ни одного лишнего предмета, который бы смягчал спартанскую обстановку.
 Ее сумка лежала возле очага рядом с парой грубых черных сапог, которые внезапно сдвинулись с места. Испуганно вздрогнув, Эверил уставилась на мускулистые ноги, обтянутые темными рейтузами. Ее взгляд двинулся вверх по стройным бедрам и узкой талии, задержался на широкой груди, облаченной в простую темно-зеленую тунику, а затем, скользнув по мощным плечам, метнулся к выразительному лицу, будто явившемуся из ее ночных кошмаров.
 Дыхание Эверил оборвалось. Дрейк Торнтон был отнюдь не воображаемым злодеем, а живым и весьма опасным человеком.
 Похититель поднял полено, чтобы оживить угасающий огонь. Его сильные руки с рельефными мышцами вызвали в груди Эверил непонятный жар и трепет.
 Как хорошо, что она недостаточно привлекательна, чтобы опасаться с его стороны непристойных домогательств. Даже страстный взгляд, которым он не один раз одаривал ее в трактире, не более чем иллюзия и лишняя причина не доверять темноте.
 Торнтон подбросил полено в очаг и поднял голову. Эверил вцепилась в одеяло, как испуганный ребенок в обожаемого родителя. Вскинув черные брови, Дрейк прошелся оценивающим взглядом по ее испуганному лицу и обнаженным плечам.
 – Как ты себя чувствуешь? – наконец поинтересовался он.
 – На мне нет ни клочка одежды! – воскликнула девушка, изменившись в лице. – Это ты раздел меня?
 – Кто же еще? Здесь на сотни миль ни одной живой души.
 – Ты… ты… Зачем тебе понадобилось это делать? – Не дай Бог, если он ее изнасиловал, чтобы отомстить Мердоку.
 – Не из похоти, если тебя это волнует.
 Скривив губы в пренебрежительной усмешке, Торнтон отвернулся. Эверил понимала, что должна испытывать облегчение от столь недвусмысленного ответа, но вместо этого ее окатила жаркая волна стыда. Видимо, он считает ее настолько уродливой, что сама мысль прикоснуться к ней кажется ему забавной. Она прикусила губу.
 Что ж, если он считает ее непривлекательной, тем лучше. Как глупо с ее стороны думать иначе! Она должна радоваться, что жива и невредима, а не беспокоиться по поводу того, что этот преступник думает о ней.
 Торнтон сунул в очаг еще одно полено.
 – Не мог же я допустить, чтобы вы до смерти простудились, леди Эверил.
 – Ты знаешь, как меня зовут? – Она изумленно уставилась на Дрейка.
 – И не только это, – произнес он, насторожив ее своим вкрадчивым тоном. – Ты происходишь из Эбботсфорда, что у английской границы. Родилась двадцать четвертого февраля 1469 года. Твое второе имя Элизабет.
 Он поднялся с пола и подошел к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Эверил крепче вцепилась в одеяло. Темные глаза Торнтона пристально смотрели на девушку. Воздух между ними так сгустился, что, казалось, стало трудно дышать.
 – Ты единственный ребенок Рамзи Кэмпбелла, – продолжил он. – Твоя мать англичанка была родной сестрой герцогини Портсмутской. Она умерла в сентябре 1475 года, когда тебе было шесть лет. Ты чуть не обручилась с Мердоком Макдугалом, которого совсем не знаешь. – Он поддел пальцем ее подбородок. – Ты бедна и наивна и считаешь себя некрасивой.
 Эверил увернулась от прикосновения, изумленная подобной осведомленностью. Торнтон, которого она почти не знала, умудрился в нескольких коротких фразах изложить всю ее жизнь, заглянуть в душу, где скрывались ее страхи.
 – О-откуда ты все это узнал?
 Торнтон пожал плечами:
 – Теперь это не важно.
 Не важно, что в ее жизнь вторгаются посторонние?! Что ее самые сокровенные и постыдные тайны стали известны опасному безумцу?!
 – Важно, черт бы тебя побрал! Ответь мне!
 – Ты не в том положении, чтобы отдавать приказы! – выпалил Торнтон и повернулся к очагу.
 Раздосадованная столь явным пренебрежением к ее персоне, Эверил уныло потупилась. Никогда ее костлявые плечи не соблазнят такого мужчину. Что ж, тем лучше!
 – Куда это ты притащил меня? – спросила она. Он круто обернулся.
 – В глухое ущелье на уединенном острове. Так что если ты надеешься, что проезжий путешественник случайно обнаружит тебя и проникнется сочувствием, то напрасно. Отсюда можно выбраться только на лодке, а она надежно спрятана. Кроме того, я перегородил ущелье воротами из заостренных кольев.
 – Ты хочешь сказать, что будешь держать меня здесь, пока не добьешься своей цели? Пока мои люди не умрут с голоду, а дом не разрушится до основания?
 Торнтон в несколько шагов пересек комнату и склонился над девушкой. Лицо Дрейка оказалось так близко, что Эверил ощутила тепло, исходившее от его дыхания.
 – Ты будешь находиться здесь, пока тебе не исполнится восемнадцать лет, – заявил он. – Твой отец, если он действительно мужчина, найдет другой способ решить ваши проблемы. Для того чтобы выдать свою дочь за богатого вельможу, которого он едва знает, особого ума не требуется.
 – Отец нашел мне хорошую партию. Он мудрый человек…
 – Но слепой. – Торнтон вернулся к очагу и занялся огнем.
 Эверил, хмурясь, наблюдала за ним. Похоже, он и в самом деле убежден, что Макдугал – злодей. И почему этот безумец считает ее отца слепым?
 Прежде чем она успела задать ему этот вопрос, Торнтон снова повернулся к ней лицом.
 – У ворот только один ключ. – Он сунул руку в небольшой кармашек, вшитый в передок рейтуз, и извлек оттуда ключ. – Можешь не сомневаться, я сразу почувствую, если ты попытаешься его достать. Но если ты полезешь в этот карман, я могу подумать, что тебе нужно… что-нибудь другое.
 – У тебя извращенный ум! Сомневаюсь, что ты обладаешь хоть чем-то, заслуживающим внимания, кроме этого ключа.
 Торнтон пожал плечами, всем своим видом показывая, что ее мнение ничего не значит. Однако его взгляд снова прошелся по плечам и задержался на груди девушки.
 Смущенная столь бесцеремонным осмотром, Эверил натянула одеяло повыше.
 – Отпусти меня. – Как она и надеялась, эти слова заставили его переключить внимание на ее лицо. – Клянусь, я выйду замуж за кого-нибудь другого, а не Макдугала. Даже за кузена Роберта, если тебе это доставит удовольствие.
 Похититель с явным недоверием покачал темноволосой головой.
 – Тебе слишком нужны деньги Мердока. Будет лучше, если ты все же до своего дня рождения останешься здесь.
 – Это похищение бессмысленно! – воскликнула Эверил. – Почему тебя так волнует, выйду ли я замуж за Макдугала?
 Торнтон устремил на нее жесткий взгляд. Отказываясь уступать, она в ответ свирепо уставилась на него.
 – Мы уже говорили об этом. Мои заботы тебя не касаются.
 Этот ответ разозлил Эверил. Неужели он не понимает, как отразятся его поступки на ее жизни? Прекрасно понимает. Бессердечный негодяй! Такому ничего не стоит уничтожить все ее надежды на спасение Эбботсфорда и брак с любящим человеком.
 – Не касаются? Твоя месть может стоить мне будущего! Он помолчал, стиснув челюсти.
 – Я дам тебе деньги на восстановление твоего дома. Когда смогу.
 – Когда сможешь? – возмущенно повторила Эверил, сильнее вцепившись в одеяло. – И ты полагаешь, что этого достаточно? Даже если мои люди переживут эту зиму, где я найду мужа, который будет жить со мной в Эбботсфорде? Чьи дети будут бегать по его коридорам? Из-за твоей жажды мести я лишусь достойного человека, который готов назвать меня, – она ткнула себя в грудь, – своей законной женой.
 Торнтон шагнул к ней. Его лицо исказилось от гнева. Пронзительный взгляд, взлохмаченные волосы и трехдневная щетина делали его похожим на разбойника. Эверил с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть, когда он уселся рядом, прогнув своей тяжестью матрас.
 – Достойного человека? – переспросил он, схватив ее за пуку – Ты ничего не знаешь о Мердоке. Пусть тебя не обольщают его приятная улыбка и богатство. Моя месть осуществит правосудие, спасет шкуры твоих сородичей, Кэмпбеллов, и устранит последствия злодейства, в котором повинен Мердок.
 – Мердок? – вскинулась Эверил, охваченная праведным гневом. – А ты не забыл о собственных злодействах?
 На его худощавом лице мелькнула мрачная гримаса.
 – Мердок нанял убийцу Лохлана Макдугала, а вину свалил на меня. Я заставлю его заплатить за содеянное.
 Эверил яростно замотала головой. Это невозможно. Отца Мердока Макдугала убил Торнтон. Как он смеет утверждать обратное?
 – Неправда! Мердок сказал…
 – Вот как? – перебил Дрейк. – И ты веришь всему, что говорит Мердок?
 Он встал и скрестил на широкой груди руки. В этот момент он был похож на воина, уверенного в исходе битвы. Темно-серые рейтузы в обтяжку и черные сапоги подчеркивали длину мускулистых ног, изумрудная туника натянулась на широких плечах. Если он лжет и на самом деле намерен расправиться с ней, у нее нет никаких шансов спастись.
 На его лице застыла зловещая усмешка. Если в Мердоке воплотились ее детские мечты, то Торнтон олицетворял собой мрачного демона, полную противоположность всему, чего она хотела в жизни.
 – Мердок по крайней мере представил факты. А на что способен ты, кроме угроз и проклятий?
 – Вот тебе факт: мне не дали и секунды, чтобы оправдаться. – Его взгляд потух, а в голосе прозвучала горечь. – Никого не интересовало, как окровавленный кинжал попал мне в руки. Твоему хваленому Мердоку хватило нескольких часов, чтобы убедить весь клан в моей вине. Они вопили от восторга, как пьяницы на ярмарке, когда он поклялся подвергнуть меня пыткам, а потом убить.
 Эверил не сомневалась в справедливости решения Мердока, хотя поспешность, с которой был вынесен приговор, и показалась ей чрезмерной. Тем не менее, она не желала быть втянутой в игру, затеянную Торнтоном.
 – Какое отношение имеет мой брак с Макдугалом к твоей мести?
 Он выгнул бровь.
 – Так ты ничего не знаешь о завещании?
 – О каком еще завещании?
 Торнтон разразился бранью и принялся расхаживать по комнате. Эверил поморщилась при звуке проклятий.
 – О каком завещании?
 – Теперь это не имеет значения, – буркнул он.
 Глядя на его напряженную фигуру и неистовый блеск в глазах, Эверил поняла, что таинственное завещание имеет очень большое значение.
 – Я требую, чтобы ты рассказал мне, о чем говорится в завещании!
 – Ты слишком много требуешь. – Судя по его непреклонному виду, он считал тему закрытой.
 – Так что ты намерен делать со мной? – поинтересовалась она спустя минуту.
 – Я уже говорил вчера, что не собираюсь причинять тебе вред.
 Эверил раздраженно тряхнула головой, отказываясь слушать пустые заверения.
 – А как насчет лорда Дунели? Насколько я понимаю, ты его ненавидишь.
 – Да. – Он стиснул челюсти и устремил на нее тяжелый взгляд.
 – Настолько сильно, чтобы убить, не так ли? Видимо, в этом и состоит твой план?
 – Да.
 Эверил поежилась. Нужно бежать отсюда и предупредить Мердока! Но как? Похоже, Торнтон устроил здесь настоящую тюрьму. Хорошо бы застать его врасплох – если это вообще возможно.
 Ход ее мыслей прервался, когда горячие ладони Торнтона сжали ее плечи. Он притянул ее к себе, оказавшись в путающей близости.
 – И если до тебя еще не дошло, он убьет меня тоже. При первой же возможности.
 Эверил сморщила лоб, лихорадочно размышляя над способами побега и пытаясь вникнуть в безумные замыслы Торнтона.
 – Ты собираешься убить Мердока, и при этом уверен, что тоже умрешь?
 – Да. – Он отпустил ее и снова принялся мерить шагами комнату.
 – И ты не откажешься от своих планов, даже зная, что обрекаешь себя на верную смерть? – В ее резком тоне сквозило недоверие.
 – Никогда.
 – Это какое-то безумие. Нечто противоестественное! Неужели ты не хочешь жить и не испытываешь сожаления, лишая жизни себе подобных? Ты что, совсем бесчувственный?
 Явно задетый, Торнтон стремительно повернулся к ней лицом.
 – Я убивал только на поле битвы. Но для Мердока я сделаю исключение. – Он пожал плечами и продолжил: – Что же касается моей смерти, я не дорожу жизнью изгоя. А мои чувства, каковы бы они ни были, не имеют значения. Эмоции – это роскошь, которую я не могу себе позволить.
 Эверил разинула рот, уставившись на него круглыми от изумления глазами.
 – Человек не в состоянии запретить себе чувствовать. Нельзя погасить пожар в сердце, словно… словно задуть свечу.
 Он пресек ее возражения мрачным взглядом.
 – Ошибаешься. Чувства подобны омуту с гнилой водой. Я видел немало бедолаг, утонувших в его мутных глубинах, и не намерен следовать их примеру.
 Кошмар, в котором она находилась, превзошел худшие опасения. Она с трудом свыклась с мыслью, что ее похитили. Но оказаться в логове головореза, лишенного всяких чувств, – немыслимо! Не говоря уже о том, что он задумал убить единственного человека, который мог бы спасти ее родной дом, мужчину, которого она ждала всю свою жизнь. Нужно бежать, сегодня же!
 Слезы подступили к ее глазам.
 – Скажи, зачем ты затеял все это безумие?
 – Я уже говорил, ради мести, – натянуто ответил Торнтон.
 – Стоя на краю могилы, человек не думает о возмездии.
 – Я предпочел бы умереть со спокойной совестью.
 – Эгоистичный негодяй! И ты можешь умереть со спокойной совестью после того, как разрушил мою жизнь? Надеюсь, тебе придется туго, прежде чем ты отдашь Богу душу. Может, тогда ты научишься понимать чужую боль.
 На его скулах вздулись желваки.
 – Я понял, что такое боль, побывав в застенках Мердока. Теперь его очередь.
 Что толку препираться с этим варваром? Если бы Эверил знала подходящие ругательства, то высказала бы ему все, что она о нем думает.
 Торнтон выпрямился и шагнул к двери.
 – Если захочешь искупаться, снаружи есть пруд. Сумка с твоей одеждой вон там, в углу.
 Его холодный тон задел Эверил.
 – Снаружи? Как удобно. А ты, конечно, будешь наблюдать?
 Скользнув взглядом по ее плечам, пройдясь по фигуре, обрисованной тонким шерстяным одеялом, Торнтон вернулся к ее лицу и пристально посмотрел в глаза.
 – Я должен воспринимать это как приглашение?
 Вскипев от ярости, Эверил запальчиво отозвалась:
 – Я не пригласила бы тебя даже в ад, хотя там тебе самое место!
 Не успела она и глазом моргнуть, как Торнтон оказался рядом и, схватив ее за руку, притянул к себе. Эверил сопротивлялась, стараясь не выпустить из пальцев одеяло.
 – Можешь дерзить, сколько тебе угодно, но помни: только от меня зависит, будешь ли ты есть, мыться, носить одежду или говорить – словом, в моих руках твоя жизнь. И моя власть ничем не ограничена.
 Раздосадованная Эверил не сразу сдвинулась с места. Подумать только, еще два месяца назад она беззаботно болтала с Беккой, дочерью эбботсфордского управляющего, а теперь стала пленницей жестокого незнакомца. Торнтон как смерч ворвался в ее жизнь и нарушил все планы. Ничто не имело смысла, и менее всего причина, по которой он похитил ее.
 Видимо, ключом к разгадке являлось завещание, но Эверил никогда не слышала о существовании подобного документа.
 Выскользнув из-под одеяла, она бегом пересекла холодную комнату и вытащила из своей сумки сорочку. Глаза щипало от слез, но Эверил не позволила себе расплакаться. Она поспешно натянула на себя тонкое одеяние, гадая, не связано ли таинственное завещание с тягостным происшествием, которое Мердок отказался обсуждать.
 Впрочем, сейчас не время думать об этом. Она должна сосредоточиться на настоящем, найти способ бежать, придумать что-нибудь такое, чего Торнтон не предусмотрел. Вряд ли он ограничится тем, чтобы продержать ее под своей крышей, пока она не станет на год старше. Эверил боялась даже думать о том, какую роль этот разбойник отвел ей в своих планах.
 Преисполнившись решимости не сдаваться, она занялась поисками подходящей одежды. Перерыв все свои вещи, Эверил разочарованно вздохнула. Сумка была набита ее лучшими нарядами, достойными жены Макдугала. Ничего, кроме изящных туалетов, которые не годятся в дорогу и обнажают больше, чем ей бы хотелось.
 Выхватив из общей кучи лиловое платье, Эверил решила, что одежда не имеет значения. Что бы она ни надела, это предназначено не для Торнтона. Все равно ее похититель не заметит, как она выглядит и насколько обнажилась. Его оценивающие взгляды ничего не значат. Скорее всего он просто удивляется, с чего это Мердок – с его положением и богатством – вздумал жениться на особе, лишенной всякой привлекательности. Мужчина с лицом и фигурой, как у Торнтона, может заполучить любую женщину, стоит ему только пожелать.
 Хуже того, судя по его напыщенным манерам, он привык раздавать приказы и ждет беспрекословного повиновения. Натягивая узкое платье на свою худенькую фигурку, Эверил поклялась, что будет самой непокорной пленницей за всю историю войн. Она будет бороться с ним со всей силой и отвагой, на которые способна, пока не обретет свободу и не вернется к Макдугалу.
 А для этого ей необходимо оружие. Эверил обшарила взглядом комнату и не обнаружила ни одного предмета, которым можно было бы воспользоваться. На обшарпанном столе стояла корзинка с фруктами. Почерневший от частого использования очаг выглядел так же безобидно, как и набор облупившихся горшков, чайников и деревянных ложек, свисавших с полки. И ни одного ножа! Эверил скользнула глазами по стулу с плетеной спинкой, раковине, выдолбленной из дерева, и собственной сумке. Ничего подходящего.
 Ее взгляд остановился на узком предмете, прислоненном к стене. Железная кочерга! Она оглушит его, украдет ключ, сбежит из ущелья и найдет спрятанную лодку. До чего же все просто!
 Эверил бросилась к кочерге, обхватила пальцами холодный металл. Примериваясь, она занесла кочергу над головой. Та оказалась тяжелее, чем можно было ожидать. Ничего, один раз можно поднять – больше не потребуется.
 Спустя мгновение на улице послышался топот сапог. Эверил, путаясь в подоле платья, бросилась к двери и притаилась за косяком. Через секунду дверь отворилась.
 Торнтон остановился на пороге и обвел глазами комнату. Еле сдерживая волнение, девушка набрала полную грудь воздуха и занесла оружие над головой похитителя.




 Глава 4


 Крякнув от усилия, Эверил опустила кочергу, метя в затылок Торнтона, но промахнулась. Дрейк, словно почувствовав неладное, пригнулся и отклонил голову чуть в сторону. Кочерга глухо ударилась о плечо. Мужчина выругался и резко повернулся к девушке. Он был в ярости и некоторое время молча сверлил Эверил глазами. Потом вырвал у нее кочергу.
 Хоть Эверил и была ужасно напугана, виду не подала. Она воинственно посмотрела на Торнтона и выпалила:
 – Может, у других от твоего взгляда и трясутся поджилки, но меня ты не испугаешь!
 В ответ он только выгнул бровь.
 – Тебе нужно попрактиковаться перед зеркалом, потому что на меня твои гримасы не действуют, – съязвила она.
 Его молчание нервировало Эверил. Она чувствовала себя как напроказивший ребенок, который стянул конфетку и попался. Может, она и не отличается избытком храбрости, но пусть он не думает, что ее можно усмирить лишь строгим взглядом.
 – Почему ты молчишь? Проглотил язык? – Она скрестила на груди руки.
 Уголки его рта слегка приподнялись, но это едва ли могло сойти за улыбку. Помимо явного раздражения, Торнтон казался несколько удивленным, что она осмелилась напасть на него.
 – Я говорю, когда считаю нужным. И мне незачем репетировать взгляды перед зеркалом. А ты дурочка, если не боишься меня… Впрочем, я и не ожидал от представительницы кровожадного рода Кэмпбеллов достойных поступков.
 Дрейк снова замолчал. Кто бы мог подумать, что она способна на подобные действия? Признаться, он был застигнут врасплох отважными действиями Эверил, как и ее рассуждениями о любви. Но если она так жаждет любви, то почему выходит замуж ради денег?
 Эверил подошла к окну и распахнула ставни. Поток солнечных лучей хлынул в комнату, окрасив в тысячи оттенков золота ее белокурые локоны. И в этот момент она напомнила Дрейку Венеру Боттичелли. Вспышка вожделения словно молния пронзила сознание Торнтона. Он желал ее, даже несмотря на то что минуту назад она намеревалась пробить ему череп. Ему хотелось запустить пальцы в блестящие непокорные кудри, оживить ее страстную натуру и уложить в постель.
 До чего же глупо! Опасно. И едва ли возможно.
 Он должен сосредоточиться на своей мести и ни на минуту не забывать, что Эверил далеко не дурочка и, возможно, не уступает его матери в способности очаровывать и сбивать с толку мужчин. Ее трогательный вид не более чем иллюзия, а его страсть к ней – проклятие.
 Дрейк поставил кочергу в угол.
 – Поосторожней с этой штуковиной, а то еще изувечишь кого-нибудь.
 – Если это будешь ты, я бы не возражала!
 Платье соблазнительно обтягивало ее грудь. Волна желания, жаркая и дурманящая, снова накатила на Дрейка. Черт возьми! Все было бы гораздо проще, будь она некрасивой, какой себя считает.
 Пытаясь отогнать от себя несбыточные мечты, Дрейк шагнул к Эверил, наблюдая, как расширились ее глаза. Кроме страха и гнева, в них мелькнуло нечто новое. Любопытство? Вызов?
 – Я бы с удовольствием еще раз стукнула тебя. Только сильнее.
 На редкость честная девица! Прямолинейная и неукротимая, совсем как Гвинет, жена его друга Эрика. Впрочем, Гвинет не склонна к чувственности и не жадна, в отличие от Эверил. Да, леди Кэмпбелл настоящая загадка.
 – Спасибо за предупреждение. Нужно убрать ее подальше. – Дрейк снова взялся за кочергу.
 – Ты не имеешь права держать меня здесь!
 – Имею и буду.
 Не обращая внимания на ее проклятия, он вышел из хижины и закрыл за собой дверь. Приглушенные рыдания заставили его прислушаться. Дрейк подкрался к окну. Неужели это голос сварливой матроны?
 Точно, это она. Дрейк нахмурился. Он ни в чем не виноват. Месть должна свершиться, это смысл всей его жизни. Но почему же он чувствует себя так… скверно?
 Дрейк спрятал кочергу за угол хижины.
 Разве не научился он с детства не обращать внимания на женские слезы? Почему же слезы Эверил должны его беспокоить? Он озабоченно уставился в землю, пытаясь найти ответ на этот вопрос, но только все больше и больше путался в собственных мыслях.
 Эверил шмыгнула носом. Внутренности Дрейка сжались. Он потер ноющее плечо, как напоминание себе, с кем имеет дело. Впрочем, и ее можно понять… Дрейк задумался, попытался сообразить, когда именно собственные действия стали казаться ему неправильными. Может, после того как он заглянул в зеленые глаза пленницы и стал свидетелем ее отчаяния?
 В задумчивости Торнтон расхаживал по двору. Эверил – пешка в его планах, мысленно убеждал он себя. Интригующая, но тем не менее пешка. Правда, у нее есть дом, который нужно восстановить, и нуждающиеся в помощи подданные. Она имеет право на замужество, если таков ее выбор. Но и он хочет познать ее в своей постели…
 Вскоре после его ухода Эверил выбралась наружу. Ей хватило нескольких мгновений, чтобы убедиться, что Торнтон сказал правду. Он сделал все, чтобы исключить всякую возможность побега.
 Зажатое между скалами ущелье представляло собой узкую полоску земли, заросшую диким вереском, невысокой травой и ежевикой. Отвесные скалы вздымались так высоко, что Эверил пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть вершины, терявшиеся в извечном шотландском тумане.
 Исполинские дубы надежно скрывали от посторонних глаз тайное убежище. Их развесистые ветви раскачивались на ветру. Густая листва образовывала зеленый шатер, глядя на который никто бы не усомнился, что под ним ничего, кроме пышного великолепия летней природы, нет. Глухой рев волн, разбивавшихся о берег, свидетельствовал о близости моря.
 Ворота, о которых упомянул Торнтон, замыкали ловушку. Немыслимо высокие, они были сколочены из остро заточенных кольев и напоминали оскаленные в злобной ухмылке зубы.
 Эверил стало не по себе. Отсюда не убежишь, будь он трижды проклят! Кто дал ему право вмешиваться в ее жизнь? Что станет с Эбботсфордом, с ее крестьянами и деревней? Что будет с ее наследством и отцом? И что станет с ней?
 Проклятый варвар лишил ее шанса на удачный брак. Если она хочет спасти то, что осталось у семьи, нужно как-то выбраться отсюда.
 Надо выкрасть ключ от ворот. Она не остановится ни перед чем, даже если для этого придется залезть к Торнтону в карман – когда он снимет рейтузы, разумеется. Она не намерена притрагиваться к его телу. У этого мужлана достаточно наглости, чтобы воспринять это как предложение и уложить ее в постель, хотя бы из спортивного интереса.
 Эверил прикусила губу. Конечно, глупо затевать мятеж против известного убийцы, но ведь другого выхода нет. Если она останется здесь, ее будущее будет разрушено.
 Проклиная весь белый свет, Мердок вошел в свою спальню. Осадив грозным взглядом бросившуюся навстречу любовницу, он проследовал в глубь комнаты.
 – Я приготовила тебе ванну, – проворковала женщина, кокетливо улыбаясь.
 – Ступай на кухню! Я занят. – Его глаза наполнились яростью.
 Шлюхи! Все до единой, начиная с его первой женщины и кончая последней. Только и думают о том, как бы продаться подороже. Положив руку на округлившийся живот, девица с обиженным видом выскочила из комнаты. Мердок проводил ее безразличным взглядом. Для него не было секретом, что она рассчитывает выйти замуж за человека с положением, который позаботится о ней и ее отродье.
 Скинув с себя пропотевшую в дороге одежду, он с блаженным вздохом погрузился в теплую воду. Хотя она и утверждала, что носит в чреве его ребенка, Мердок знал: не он один вкусил ее прелестей. И нужно быть круглой дурой, чтобы надеяться, что такие нехитрые приемы, как услужливо приготовленная ванна и прочие женские штучки, заставят его отказаться от поисков леди Эверил.
 Черт бы побрал этого Дрейка Торнтона! Прошло уже четверо суток со дня исчезновения Эверил, а они не обнаружили никаких следов, которые указывали бы на ее местонахождение. Тем не менее, Мердок не давал передышки ни себе, ни людям. Омыв свое тело, он вылез из воды.
 Можно себе представить, как его нареченная ждет спасения. Что ж, не в его интересах подводить ее.
 Мердок быстро оделся. Нельзя терять ни минуты. Когда пропавшая парочка найдется, Эверил и ее земли, некогда принадлежавшие Макдугалам, вкупе с властью, которую обеспечит этот брак, перейдут к нему. Что же касается Дрейка, он искренне надеялся, что последыш его отца и английской потаскушки сочтет пребывание в аду менее мучительным, чем пытки, которые Мердок поклялся ему устроить.
 Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Уоллес его кузен и эконом.
 – Проходи, – буркнул хозяин. – Что нового?
 – Пришло известие, – сообщил Уоллес. – Объявился человек из клана Макдугалов, который располагает кое-какими сведениями.
 Мердок, меривший шагами комнату, остановился.
 – Он здесь?
 – Должен прибыть в ближайшие полчаса.
 Удовлетворенно кивнув, лорд Дунели сжал кулаки.
 – А наши воины, они продолжают поиски?
 – С утра до вечера.
 – Я обшарил все вдоль и поперек в поисках леди Эверил. – Мердок посмотрел на Уоллеса. – Не хотелось бы, чтобы ты в очередной раз разочаровал меня.
 Уоллес откашлялся.
 – Мы позаботимся, чтобы Дрейк Макдугал понес заслуженное наказание.
 Кровь прилила к лицу Мердока.
 – Дрейк – не Макдугал! Он не достоин никакого имени, кроме имени своей матери-шлюхи.
 – Но твой отец…
 – Да, мой отец женился на этой английской сучке и сделал ей ребенка. Но сын такой матери никогда не будет носить имя Макдугала… Пока это в моей власти!
 – Как прикажете, милорд. – Уоллес покорно склонил голову.
 Примирительное выражение на лице кузена вызвало у Мердока раздражение. Однако он не стал отвлекаться от более важных дел, связанных с поимкой сводного брата.
 – Дрейк не мог увезти Эверил слишком далеко, скажем, к своему деду, в Англию. Во всяком случае, пока. Мы должны найти их, и как можно скорее.
 Уоллес переступил с ноги на ногу.
 – При всем моем уважении, милорд, а что, если Дрейк убил ее?
 – Вряд ли, – проворчал Мердок. – Такой исход освободил бы меня от махинаций отца, будь они прокляты.
 – Дрейк всегда отличался безрассудством, – заметил Уоллес.
 – В этом я с тобой согласен. Но, убив леди Кэмпбелл, он ничего не достигнет, зато я получу все.
 – А ты не мог бы объявить девушку мертвой? Это позволит тебе жениться на другой, более богатой и именитой…
 – Тогда я должен представить ее труп. В завещании отца говорится, что я вступлю в права наследства только после того, как обвенчаюсь с Эверил и закончу эту чертову вражду с Кэмпбеллами.
 – Выходит, ты должен найти ее и жениться?
 – Вот именно. – Мердок стиснул челюсти, проклиная афериста отца, навязавшего ему свою волю.
 Чуть позже стражник ввел в комнату сгорбленного старика. Он тяжело ступал по полу. Судя по простой одежде, это мог быть крестьянин или рыбак. Его седые волосы резко контрастировали с черными глазами, настороженно поблескивающими из-под кустистых бровей.
 Мердок едва сдерживал нетерпение.
 – Ну, чем порадуешь?
 Стиснув заскорузлыми пальцами видавшую виды клюку, старик тяжело опустился на ближайший стул.
 – Большая честь видеть вас, милорд.
 – Н-да. – Свирепый взгляд Мердока не располагал к беседе. – Как я понял, тебе что-то известно о моем сводном брате.
 – Я видел его, милорд. Два дня назад.
 – Одного? – Мердок подался вперед.
 – Нет. С ним была женщина.
 – Опиши ее, – потребовал Мердок.
 – Да я ее толком и не разглядел. Махонькая такая, со светлыми волосами.
 Мердок кивнул.
 – Куда они направились? Можешь сказать?
 – Да, милорд…
 К тому времени, когда Эверил, искупавшись в пруду, вернулась в хижину, сумерки окрасили небо в мглисто-сизый цвет. Войдя в темное помещение, девушка зажгла свечку и с облегчением обнаружила, что она в комнате одна.
 Быстро пройдясь щеткой по волосам, Эверил заплела косы и убрала их под чепец. Посмотрев на себя в зеркало, она нахмурилась. Стоило ли стараться? Вполне возможно, что ее буйная грива вызовет у похитителя отвращение и заставит его держаться подальше.
 Вздохнув, девушка присела на постель. И почему только она не родилась с шелковистыми волосами и румяными щеками, как у Бекки? Ее бесцветная грива в сочетании с бледным лицом придает ей болезненный вид. Вдобавок эта природная худоба…
 Все, хватит! Она выйдет замуж за лорда Дунели, как только вырвется из этого ада. А пока она здесь, ей совершенно ни к чему, чтобы Торнтон считал ее привлекательной. Он враг Мердока и убийца, готовый ради своей мести пожертвовать ее будущим.
 Эверил вспомнила, как Дрейк смотрел на нее, когда она ела апельсин. В тот момент она ощутила в душе необъяснимое чувство беспокойства, потому что во взгляде мужчины уловила огонь желания. И потом, нельзя не признать, что Торнтон просто греховно красив. Наверное, в других обстоятельствах он никогда бы не удостоил ее даже взглядом. Эта мысль почему-то огорчила Эверил.
 Впрочем, хорошо, что он считает ее уродливой. Это позволит сосредоточиться на главном – на возвращении в Дунели. Она должна выйти замуж за Макдугала и обеспечить процветание любимого Эбботсфорда в память о матери. Все остальное не имеет значения.
 Когда Торнтон вошел в хижину, Эверил повернулась к нему лицом. Она хотела что-то сказать, но ее взгляд уперся в голую грудь мужчины, на смуглой коже которой поблескивали капельки воды. Неимоверно широкие плечи переходили в мощный торс, сужавшийся к поджарой талии. У Эверил перехватило дыхание. Она была не в силах отвести взгляда от капли, стекавшей по его плоскому животу к узкой полоске волос, исчезавшей за поясом штанов.
 Внезапно комната показалась ей тесной и душной.
 Между тем, не говоря ни слова, Торнтон повесил свою тунику на плетеную спинку стула и стал стягивать сапоги.
 Наблюдая за игрой мускулов на его плечах и лопатках, Эверил нервно сглотнула. Золотистое пламя свечи осветило его широкую спину, и она увидела множество пересекающихся рубцов всех оттенков – от вызывающе ярких до болезненно бледных. Эверил ахнула.
 Торнтон резко обернулся.
 – Мои шрамы напугали тебя?
 – Н-нет. Просто… – заикаясь, пробормотала Эверил. – Я не имела представления…
 – Этим я обязан достойному человеку, за которого ты собралась замуж. Мердок просто обожает махать кнутом.
 Эверил молчала, не сводя с Дрейка испуганного взгляда. Этого не может быть! Должно быть, ненависть так затмила Торнтону разум, что он сознательно оговаривает Макдугала.
 А что, если Торнтон говорит правду?
 От этой мысли Эверил бросило в жар. Ни один человек не заслуживает подобного обращения, какие бы преступления он ни совершил.
 Мрачно хмурясь, Торнтон сменил тему разговора:
 – Ты ела?
 – Нет, – отозвалась Эверил дрогнувшим голосом. – Мне не хочется.
 Он прищурился, пытаясь проникнуть в ее мысли. Вызывающий блеск в его глазах не сулил ничего хорошего.
 – Мои шрамы показались тебе такими страшными, что лишили аппетита?
 Он был слишком близко, непредсказуемый и опасный. Сдерживая участившееся дыхание, Эверил безуспешно пыталась отвести взгляд от его темных глаз.
 – В тебе нет ничего такого, что могло бы меня испугать, – отозвалась она, вздернув подбородок.
 – Тогда почему же ты дрожишь? – Торнтон отвернулся и отошел. – Нечего трястись, как испуганный кролик. Со мной тебе ничего не грозит. Я не притронусь к тебе, если только ты сама не попросишь.
 – Я бы не тряслась, будь у тебя более приятные манеры, – процедила Эверил сквозь стиснутые зубы.
 – Нужно быть очень глупой, чтобы рассчитывать, что я изменю свои манеры, лишь бы показаться кому-то приятным.
 – Значит, я глупа! – заявила Эверил, срываясь на крик. – Но я полагала, что мужчина, обладающий сердцем и чувствами, мог хотя бы держаться в рамках вежливости, особенно если учесть, что мое будущее разрушено не без его участия. – Она выдержала драматическую паузу. – Но ведь у тебя нет никаких чувств, верно? И сердца, видимо, тоже? Как глупо с моей стороны забыть об этом.
 – Похоже, твоему отцу следовало притупить твой острый язычок.
 – Это не твое дело. Дрейк сжал челюсти.
 – Ложись спать. У меня нет ни малейшего желания препираться с тобой всю ночь.
 – А у меня вообще нет желания разговаривать с тобой!
 Оставив за собой последнее слово, Эверил круто развернулась и шагнула к кровати, стоявшей посередине комнаты.
 – Кстати, где ты будешь спать? – Эверил покосилась на своего похитителя.
 Днем она обследовала хижину и обнаружила вторую комнату – совершенно пустую, без единого предмета мебели, не говоря уже о кровати.
 Дрейк Торнтон улыбнулся и многозначительно посмотрел на неубранную постель.
 – На кровати?!
 Его улыбка стала шире.
 – Опасаешься за свою невинность?
 – Да! – не задумываясь ответила она, но тут же спохватилась – разве он может прельститься? – и поправилась: – Нет.
 А ведь он все-таки может покуситься на ее девственность. Больше вокруг нет женщин, а ему нужно удовлетворять свои мужские потребности.
 Вконец запутавшись, она добавила:
 – Откуда мне знать, что у тебя на уме.
 – Ты хочешь знать, считаю ли я тебя желанной? Я правильно понял?
 От смущения Эверил бросило в жар. Потупив взгляд, она уставилась на неровный земляной пол. Неужели он может испытывать к ней желание? Она открыла рот, но так ничего и не ответила.
 – А может, ты сама хочешь меня? – хитро поинтересовался Торнтон.
 Он провел рукой по своей голой груди и накрыл ладонью твердый бугор. Сердце девушки учащенно забилось, и она поспешно отвела глаза. Лицо Эверил покрылось румянцем.
 – Еще чего! Я никогда не буду испытывать к тебе желания, – клятвенно произнесла она. – Никогда!
 Торнтон бросил на нее иронический взгляд, но воздержался от комментариев.
 – Ты поклялся, что не притронешься ко мне, – напомнила Эверил.
 – Я поклялся, что не притронусь к тебе, если ты сама этого не захочешь.
 – В таком случае вопрос можно считать решенным. Не так ли?
 – Возможно… – Он склонил голову набок, изобразив задумчивость.
 – Если, конечно, в твои планы не входит изнасиловать меня.
 – Мне не приходится заставлять женщин ложиться со мной в постель, – не без тени бахвальства заявил Торнтон.
 Эверил не сомневалась в правдивости его слов. Наверняка он получает предложений больше, чем может принять.
 – В таком случае тебе незачем ложиться в эту постель, – скрестив на груди руки, заключила она.
 Дрейк улыбнулся:
 – Действительно, мне лучше лечь на полу у двери, чтобы быть уверенным, что ты не сбежишь.
 Господи, она расстроила собственные планы! Прикидывая свои шансы на побег, Эверил стиснула кулаки и принялась расхаживать по комнате.
 Как можно сбежать этим вечером, не имея ключа от ворот, да еще когда Торнтон уляжется под дверью?
 Внезапно Эверил поймала в зеркале взгляд Торнтона.
 Завороженная видом его загорелой груди, она не сразу отвела глаза. Ей никогда не приходило в голову, что мужское тело может быть настолько привлекательным. Собственно, она была уверена, что все мужчины одинаково сложены, но Торнтон убедил ее в обратном. Еще недавно пугавшая ее мощь теперь воспринималась совсем иначе.
 Сквозь опущенные ресницы девушка разглядывала свисавший с его шеи на толстой цепочке массивный крест из узорного серебра с золотом. Затем перевела взгляд ниже, на выпуклые мышцы, бугрившиеся вокруг темных сосков, и подтянутый мускулистый живот. Неужели и все остальное в его фигуре обладает такой же мощью?
 – Иди сюда, Эверил, – раздался звучный голос Торнтона.
 Она обернулась.
 – Я тебе не служанка, чтобы отдавать приказы.
 Дрейк снова улыбнулся:
 – Подойди, пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой.
 – Для разговоров я стою достаточно близко.
 – Недостаточно.
 Голос его звучал на удивление мягко. Чтобы приблизиться к Торнтону, ей потребовалось сжать волю в кулак.
 Они стояли так близко, что девушка ощущала тепло, исходившее от его тела. Он взял ее за руку.
 Почувствовав прикосновение горячих пальцев, Эверил с трудом сдержала изумленный возглас. А когда он начал поглаживать большим пальцем ее ладонь, глубоко вздохнула, пытаясь совладать с пробежавшим по спине ознобом.
 – Ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной? – Его бархатный голос возбуждал в ней чувства, которых она никогда раньше не испытывала.
 Если ему неведомо ничего, кроме ненависти, почему же его голос звучит так мягко?
 Эверил вскинула подбородок, надеясь, что он не заметил, как ее тело дрожит.
 – Не твое дело, чего я знаю, а чего нет.
 – Наверное, мне следовало спросить, хочешь ли ты узнать, что такое поцелуй мужчины? Или прикосновение его руки?
 Приоткрыв рот, она изумленно смотрела в его темные глаза. О да, стыдясь и таясь, лежа холодными ночами в своей одинокой постели, она думала об этом.
 – Я… я… – пробормотала она, невольно выдав себя.
 Выразительный рот Торнтона изогнулся в улыбке, и он превратился в совершенно другого человека, душа которого не была отравлена местью и гневом.
 – Это зов природы.
 Его пальцы скользнули вверх, едва касаясь внутренней стороны ее предплечья. Каждая клеточка организма отзывалась странной истомой на прикосновения Торнтона.
 – И что же ты представляла себе? – Его огненный взгляд обжигал ее лицо. – Пыталась понять, каково это – почувствовать мужчину на себе? Или в себе?
 Краснея, Эверил резко отпрянула в сторону, пытаясь вырвать руку.
 – Нет! Это неприлично!
 Но, несмотря на яростные протесты, терпкий запах мужского тела пьянил. В мозгу складывались вопросы, один интереснее другого: «Какой любовник получился бы из него? Требовательный? Властный? Или удивительно нежный?»
 Эверил смотрела на точеные черты его лица, в загадочные темные глаза и не находила в них ответа. Потом перевела взгляд на его губы. Нижняя была полнее верхней и чувственно изгибалась. В этот момент Эверил подумала, что, дав волю чувствам, он может зацеловать женщину до потери сознания.
 От возбуждения ее сердце бешено забилось.
 – Я могу удовлетворить твое любопытство.
 «Господи милосердный, неужели он прочитал мои мысли?»
 – От тебя мне нужна только свобода. Недовольная собой, она снова попыталась освободить руку и положить конец этой сцене. Но безуспешно.
 – Я знаю множество способов доставить тебе и твоему острому язычку наслаждение.
 Множество способов?
 Эверил отогнала моментально возникшие в сознании картины: смятые простыни и обнаженные тела.
 Она вздернула подбородок. Хотя вопрос, почему он стал заигрывать с ней, не выходил из головы. Может, разглядел в ней нечто привлекательное, чего не замечали другие мужчины, включая ее собственного отца? Или просто хотел смутить ее?
 – Пусти меня! Я больше не намерена терпеть эту пытку. Неужели ты думаешь, что я хочу вручить свою девственность негодяю, который похитил меня из собственной постели, лишил семьи и разрушил дальнейшую жизнь? Если так, сэр, то вы слишком высокого мнения о себе.
 Торнтон стиснул челюсти и грозно нахмурился.
 – В таком случае я воздержусь от того, что ты называешь пыткой, – процедил он, выпуская ее руку. – Но и ты не позволяй своему взгляду блуждать где не следует, иначе я буду воспринимать это как приглашение к действию. – Схватив с постели одеяло, он прошагал к двери, не удостоив ее прощальным взглядом. – Спокойной ночи.
 Эверил лежала, напряженно вглядываясь в кромешный мрак. Она глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться леденящему ужасу, который обычно испытывала в темноте. Что поделаешь, если Торнтон не оставил ей другого шанса на побег.
 До нее доносилось ровное дыхание Дрейка. Он спал, но Эверил, несмотря на мягкую постель, не могла сомкнуть глаз. Мысли были сосредоточены на побеге. Она должна добыть ключ от ворот.
 Преодолев страх, Эверил поднялась с постели. Земляной пол обжег холодом босые ступни. Она осторожно двинулась вперед. Ее била дрожь. Девушке казалось, что в темных углах комнаты затаились кровожадные демоны, поэтому она, не переставая, шептала молитвы. Наступив на камушек, она поморщилась от боли и, чтобы не вскрикнуть, прикусила губу. Дыхание Торнтона стало ближе.
 Опустившись на колени, Эверил принялась шарить по полу в поисках рейтуз. Она слышала, как Торнтон раздевался, – значит, одежда была где-то рядом.
 После нескольких неудачных попыток ее рука коснулась длинной полоски ткани. Окрыленная надеждой, Эверил схватила свою находку, намереваясь прощупать ее до последнего дюйма, пока не найдет заветный кармашек. Однако вместо рейтуз ее пальцы сжали твердое горячее бедро, обтянутое льняной тканью. Она в ужасе отдернула руку и замерла.
 Торнтон пошевелился и перевернулся на спину.
 – Эверил? – сквозь сон произнес он.
 В щель под дверью, которую больше не закрывало тело Торнтона, пробился лунный свет. Эверил восприняла его как Божье благословение. В бледных лучах, рассеявших тьму, она увидела, что никакие призраки не маячат у нее за спиной, и облегченно вздохнула.
 Прикусив губу, девушка решила продолжить попытки найти заветный ключ. Она присела на пол и оперлась на один локоть, надеясь, что так будет проще добраться до вожделенного кармашка. Беглый взгляд на лицо похитителя убедил ее, что Торнтон по-прежнему крепко спит.
 Поблагодарив Господа, девушка придвинулась ближе и дрожащей рукой коснулась плоского живота мужчины. Прикосновение к гладкой коже, под которой бугрились твердые мышцы, так взволновало ее, что она чуть не отказалась от дальнейших поисков. Судорожно втянув в грудь воздух, Эверил замерла, стараясь успокоиться.
 Прошло несколько минут, прежде чем она снова продолжила поиски. Ее рука скользнула по бедру Дрейка. Интимность этого прикосновения поразила Эверил. Никогда прежде она не находилась так близко от постороннего мужчины. Впрочем, ее никогда прежде не похищали.
 Отгоняя от себя порочные мысли, Эверил сосредоточилась на личности похитителя и его гнусных замыслах. Но жар, исходивший от его мускулистого тела, превращал ее волнение, вполне естественное в подобных обстоятельствах, в нечто большее.
 Она медленно передвигала руку. Еще дюйм-другой, и она доберется до кармана. Неожиданно Торнтон зашевелился и сменил позу. Эверил вздрогнула, но не отняла руку от ткани, которая хранила тепло самых интимных частей тела Дрейка. Рейтузы оказались у нее в руках. Глухой звон монет вызвал у нее минутный соблазн позаимствовать у похитителя немного денег, но она тут же отказалась от этой глупой мысли.
 Порывшись в кармане рейтуз, Эверил нащупала продолговатый металлический предмет и извлекла его наружу. Лунный свет, пробивавшийся из-под двери, подтвердил, что ее поиски увенчались успехом.
 Зажав ключ в ладони, она собиралась встать, но Торнтон выбрал именно этот момент, чтобы повернуться на бок. Столкнувшись с ним, девушка потеряла равновесие и упала навзничь. Она тут же попыталась подняться, но тяжелая рука Дрейка, оказавшаяся на животе, пригвоздила ее к земле.
 – Эверил? – сонным голосом пробормотал Торнтон.
 Пленница не двигалась.
 Нужно быстрее придумать способ, как выбраться из его медвежьих объятий!
 Сжав в руке ключ, она начала потихоньку высвобождаться из крепких объятий. Однако Торнтон усилил хватку, придвинулся ближе и накрыл хрупкое создание своим массивным торсом. Из его груди вырвался тихий стон.
 Кожа Эверил покрылась мурашками, а по телу пробежала волна тепла. Почему, находясь рядом с ним, она не испытывает привычного страха перед темнотой?
 Эверил нахмурилась. Что за нелепый вопрос? Просто Торнтон даже во сне не желает выпускать из рук добычу. Надо бежать, пока не поздно, и, защищаясь от демонов темноты, полагаться только на себя.
 «Как можно так крепко спать?» – поразилась она его беспечности.
 Эверил подождала, пока дыхание Дрейка снова стало глубоким, и попыталась высвободиться из его объятий, но рука Торнтона переместилась с талии выше. Теплые пальцы накрыли ее грудь.
 Эверил стиснула зубы и закрыла глаза. Чувство блаженства пронзило ее сердце. Тело томительно напряглось, а соски превратились в твердые бутоны. На какое-то мгновение желание призывно выгнуться под его рукой затмило все остальные мысли. Если он способен доставить ей такое наслаждение, когда спит, чего же от него ждать…
 «Кто бы мог подумать, что я способна на такие непристойные мысли? – оборвала себя Эверил. – Да еще в такой ответственный момент!»
 Просто он застал ее врасплох, вот она и приняла обычное удивление за удовольствие. Надо убедиться, что он спит, и как-то выбраться из этого дурацкого положения.
 Эверил повернула к Торнтону лицо. Его глаза были закрыты, он глубоко и ровно дышал.
 – Эверил, – снова сонно прошептал Дрейк.
 Его руки вновь ожили. Одна, скользнув вверх, обхватила ее за шею, другая – переместилась с талии и снова накрыла грудь. Обнаружив, что находится в дюйме от его рта, она замерла, парализованная близостью, свежим мускусным запахом и интимными прикосновениями.
 Торнтон склонил голову и прильнул к ее губам. Взрыв неизведанных чувств потряс Эверил. Она прерывисто вздохнула. Его мягкие теплые губы нежно скользили по ее губам, и она ощущала вкус эля и все очарование мужчины. Комната кружилась у нее перед глазами, чувства пребывали в смятении. Разве можно было представить, что этот злодей такой нежный?
 Торнтон застонал, заставив ее опомниться. Эверил поспешно выбралась из-под него и вскочила на ноги. Ее губы горели огнем, и она непроизвольно прижала к ним холодные пальцы. Ее сознание боролось с неистовым желанием снова ощутить вкус его нежных губ.
 Хватит! Нужно бежать!
 Молясь, чтобы Торнтон не проснулся, Эверил попятилась к кровати, сдернула с постели одеяло, сунула его в свою сумку и выскользнула из хижины.
 Дрожа то ли от холода, то ли от испуга, она побежала вверх по склону и вскоре наткнулась на ворота.
 Эверил вставила ключ в замок и… повернула его. Ворота распахнулись. Она свободна! Осталось только преодолеть свои детские страхи, найти лодку Торнтона и уплыть с острова, ставшего ее тюрьмой. Скоро она увидится с Мердоком. Они поженятся. И Эбботсфорд будет спасен.
 Издав ликующий возглас, Эверил ринулась в ночь.
 Добравшись до вершины холма, она остановилась, вдыхая полной грудью соленый морской воздух. Небо затянула серая пелена облаков, превращавшая лунный свет в призрачное сияние. Эверил стиснула кулаки, борясь со страхом. Она хорошо понимала, что, если хочет выбраться с острова, должна забыть о привидениях и заняться поисками лодки – сейчас это самое главное. Без нее она не сможет вернуться к Макдугалу.
 Прислушиваясь к рокоту волн, разбивающихся о берег, Эверил огляделась. Где же Дрейк Торнтон может прятать лодку? Скорее всего в пещере. Представив темную бездну, где кроются ужасные демоны, девушка поежилась. Но в следующее мгновение распрямила плечи. Ради. побега она выдержит все.
 Эверил порылась в сумке в поисках обуви, но не обнаружила среди платьев и сорочек ничего похожего на туфли. Дрожа от ночной сырости, она набросила на плечи одеяло и зашагала к берегу, высматривая в темноте упырей, жаждущих ее крови.
 Между скалами и морем тянулась узкая полоска песчаного пляжа. Ведомая бледным светом луны, отражавшимся в серебристой воде, Эверил двинулась по дорожке. Ее взгляд без устали обшаривал окрестности, не пропуская ничего, похожего на лодку или место, где ее можно было спрятать. Она зашла слишком далеко и теперь не могла отступить.




 Глава 5


 Дрейк перевернулся на спину и потянулся, ощущая в теле восхитительную истому от леди Эверил, ее сочных, как спелые ягоды, губ и теплой груди, до которой он дотрагивался своей ладонью. Он пытался удержать сон, не желая расставаться с приятными фантазиями. До чего же восхитительны ночные видения!
 Непроизвольно сжав руку в кулак, он почувствовал колючую шерсть рейтуз. Пальцы скользнули дальше и нащупали открытый карман. Дрейк вскочил на ноги, словно его поразила молния, и повернулся к кровати. Она была пустой.
 – Эверил! – позвал он, запустив пальцы в карман. Тот был пуст, не считая нескольких монет. Выругавшись, Дрейк огляделся. Беглый осмотр хижины подтвердил его худшие опасения: Эверил забрала ключ, свою сумку и сбежала.
 Натягивая рейтузы и тунику, Торнтон гадал, как беглянке удалось проскользнуть мимо него. Видно, три бессонные ночи настолько измотали его, что он спал как убитый и ничего не слышал. Он сунул ноги в сапоги. Вполне возможно, что именно сладострастные сны об Эверил помешали ему проснуться, когда она улизнула. А может, это был не сон?
 Если она прибегла к женским уловкам, чтобы сбежать, он заставит ее пожалеть об этом. Его отец убедительно доказал, в какую пучину может погрузиться душа мужчины, чтобы добиться благосклонности женщины. Он не позволит манипулировать собой. Да, Эверил будоражит его кровь, и он не намерен этого отрицать, но зуд в чреслах никогда не затмит ему разум.
 Выскочив из хижины, Дрейк помчался к затянутому туманом выходу из ущелья. Нужно найти Эверил, прежде чем она разыщет лодку и уплывет. Ведь тогда действительно останутся только сны о ней, теплой и желанной, и он никогда не узнает, воспользовалась ли она своим телом, чтобы обвести его вокруг пальца.
 Выругавшись при виде распахнутых настежь ворот, Торнтон взбежал вверх по крутому склону и остановился на вершине холма.
 Луна то появлялась, то исчезала за облаками. Он опустился на колени и принялся исследовать влажную почву, пока не наткнулся на отпечатки маленьких ступней. Вот дурочка! Наверняка уже отморозила себе ноги. Несмотря на то, что стояло лето, эта ночь выдалась холодной.
 Дрейк быстро зашагал вниз. Судя по всему, она направилась к берегу.
 Обнаружив на влажном песке цепочку отпечатков, Дрейк с нарастающей тревогой устремился вперед. В обычной ситуации он не стал бы волноваться, уверенный, что никто не способен так быстро найти пещеру, где он спрятал свое суденышко. Но Эверил уже не раз доказывала, что она не обычная женщина.
 Полоска песка со следами женских ножек огибала нагромождение каменных глыб, обреченных вечно испытывать на себе удары волн. Луна снова проглянула сквозь завесу туч и рассеяла окружающий мрак.
 Миновав исполинские камни, установленные язычниками Дрейк остановился. На поросшем вереском скалистом выступе он заметил скорчившуюся маленькую фигурку девушки, закутанную в красное одеяло. Рядом с ней лежала сумка.
 Облегчение, которое ощутил Дрейк в первые секунды, быстро сменилось гневом. Неужели она не понимает, что он держит ее здесь для ее же блага, а не только ради осуществления собственных планов?
 Он шагнул вперед, готовя в уме обвинительную речь. Ветер донес до его слуха тихие всхлипывания, и Дрейку вдруг стало жалко Эверил.
 Почему ее плач так на него действует? Впрочем, не стоит расслабляться. Вполне возможно, что, заметив, как он приближается, она пытается разжалобить его. Это вполне в духе всех женщин, кроме, конечно, жены Эрика. Вот уж кто искромсает мужчину своим острым, как кинжал, язычком, прежде чем прольет хоть слезинку. Маловероятно, что он встретит еще одну такую, столь же честную и прямолинейную, как прекрасная Гвинет. Особенно среди Кэмпбеллов.
 Дрейк подошел к Эверил и присел на корточки, готовый к суровой отповеди. Но прежде чем успел заговорить, ветер, безжалостно трепавший ее волосы, хлестнул его длинной прядью по щеке. Вспышка сладострастия несколько остудила гнев.
 – Тебе не удастся сбежать, Эверил. Отдай мне ключ.
 Девушка вздрогнула и подняла голову. Дрейк готов был к любой реакции со стороны беглянки – крикам, сопротивлению и даже очередной попытке к бегству. Но никак не ожидал, что она прильнет к нему своим маленьким и дрожащим телом.
 Дрейк опешил, но потом нерешительно обнял девушку.
 – Что еще ты затеяла, маленькая ведьмочка? – прошептал он, подставляя лицо ветру. – Хочешь сбить меня с толку?
 Эверил яростно замотала головой:
 – Я боюсь.
 – Меня? – озадаченно спросил Дрейк. Она всхлипнула.
 – Я боюсь темноты даже больше, чем тебя, – дрожащим голосом призналась Эверил. – Пожалуйста, не позволяй им обижать меня.
 Гнев, копившийся в груди Дрейка с той минуты, как он обнаружил пропажу, отступил перед мощным порывом защитить это слабое создание. Он крепко прижал к себе ее хрупкое тело. Сколько же времени провела она на пустынном берегу, и что ее испугало?
 – Я никому не позволю причинить тебе вред. – Он нежно погладил мягкие завитки золотистых волос.
 Она кивнула и, казалось, расслабилась.
 Несколько минут они молчали, не выпуская друг друга из объятий. Эверил цеплялась за него, словно за веревку, удерживающую ее от падения в пропасть. Дрейк не убирал руки, считая своим долгом избавить бедняжку от ее страхов. Он не испытывал ни радости от ее доверия, ни возбуждения от прикосновения ее упругой груди.
 – Почему ты так боишься темноты? – поинтересовался Дрейк, нарушив наконец молчание.
 – Это так глупо, – смущенно отозвалась Эверил.
 – Не вижу ничего глупого в том, что тебе страшно. Она прикусила дрожащую губу и глубоко вздохнула.
 – Я… Когда мне было шесть лет, Эбботсфорд осадили Макдаффы. Мама подняла меня с постели и понесла в одну из башен, подальше от опасности. – Эверил стиснула кулаки и перевела дыхание. – Наверху было темно. Внезапно чьи-то грубые руки оторвали меня от нее. Я слышала ее крик… но ничего не видела… – Она продолжила после очередного судорожного вздоха: – Прошло несколько часов, а я все звала и звала ее. Только утром выяснилось, что ее задушили.
 Сердце Дрейка болезненно сжалось. Эверил была совсем крошкой, когда пережила такую трагедию. Неудивительно, что она вцепилась в него, словно от этого зависит ее жизнь. Желание утешить свою пленницу нахлынуло с новой силой, и он уступил ему вопреки доводам рассудка.
 – Никто не обидит тебя здесь, – прошептал Дрейк. – Обещаю.
 – Спасибо, – так же тихо ответила девушка.
 Он продолжал обнимать беглянку, не в силах противиться странной потребности держать ее в объятиях и… целовать. Кстати, почему бы не выяснить, касался ли он этих губ раньше? Достаточно всего одного поцелуя, чтобы узнать правду.
 – Эверил? – позвал он.
 Она подняла лицо. Серебристый свет луны озарил изящные черты, гладкую кремовую кожу и сверкающие зеленые глаза. Дрейк склонил голову и прильнул к ее губам.
 Эверил напряглась. Несмотря на вспыхнувшее желание, Торнтон смягчил поцелуй. У ее губ был вкус морской соли с легким привкусом вина и еще чего-то, присущего только ей одной. Такого восхитительного и… знакомого.
 Несмотря на то что загадка его сладострастных снов разрешилась, Дрейк продолжал крепко сжимать девушку в объятиях, упиваясь мгновениями счастья. К его изумлению, губы Эверил, отвечая на поцелуй, податливо вытянулись. Если она притворяется, то пусть. Ничто не помешает ему наслаждаться. Впрочем, нельзя забывать, что женщины очень коварны. Его мать, разбавляя свою жестокость медом, в конце концов погубила отца.
 Дрейк оторвался от губ Эверил.
 – Ночной поцелуй мне не приснился, верно?
 Даже в тусклом свете луны было видно, как Эверил смутилась. Она сделала попытку отстраниться, и Дрейк не стал удерживать ее.
 – Я… когда я искала ключ, ты схватил меня…
 И он должен этому верить? Хотя, признаться, в своих снах он играл довольно активную роль. И если они поцеловались, то, скорее всего он принудил ее к этому, а не она спровоцировала любовную сцену.
 Дрейк проглотил сомнения. Объяснение Эверил имело смысл, хотя тот факт, что она преследует его даже во сне, не слишком ему понравился.
 – Насколько я понимаю, лодку ты не нашла? – спросил он, пытаясь сменить тему.
 – Нет, как видишь.
 Горечь, прозвучавшая в ее голосе, вызвала в душе Дрейка неприятное ощущение вины. Да, он виноват, что оторвал ее от семьи и лишил будущего. Надо как-то облегчить ее положение.
 – Я помню, как медленно тянулось время в темнице у Мердока, – тихо произнес он. – Свобода казалась несбыточной мечтой. Но бывали дни, когда солнечные лучи проникали сквозь трещины в стенах башни. Я так старался сосредоточиться на них, на своих воспоминаниях об окружающем мире, что мне удавалось вообразить себя снаружи.
 Он заметил, как глаза Эверил понимающе расширились.
 – Я чувствовала то же самое. Когда облака расходились, я видела землю и даже ощущала ее под ногами, хотя и не могла до нее добраться.
 – Ближайший берег в четырех милях отсюда.
 Эверил пронзила дрожь, и Дрейк снова притянул ее к себе.
 Как можно одновременно испытывать гнев, желание защитить, вожделение и угрызения совести? Может, он сошел с ума или Эверил приворожила его?
 – Куда делись мои туфли? – вдруг спросила она. – В сумке их нет.
 – Я их спрятал, – извиняющимся тоном признался Дрейк.
 Проклятие, еще немного, и он начнет каяться, что это все от недосыпания. И только.
 – Пора возвращаться в хижину. Запомни, Эверил, я не намерен причинять тебе зло, но и бежать не позволю.
 – А уничтожить мое будущее и Эбботсфорд – это, по-твоему, не зло?
 Дрейк отогнал укоры совести, вызванные ее словами.
 – Мердок заплатит за свои прегрешения. Ты его кошелек. Смирись с этим, иначе мы и дальше будем играть в игру, в которой тебе не победить.
 Эверил разбудил звук шагов, доносившийся с улицы. Она села в постели, ожидая, когда Торнтон войдет в комнату. Затем, вздохнув, попыталась привести в порядок спутавшиеся за ночь волосы.
 При воспоминании о поцелуе она залилась краской и спрятала лицо в ладонях. Как может этот бесчувственный деспот, не думающий ни о ком, кроме себя, так возбуждать ее душу? Утешать, проявляя сочувствие и неожиданное понимание?
 Хватит! Она больше не будет думать о событиях прошедшей ночи. Торнтон не питает к ней никаких чувств. А она тем более, поскольку никогда не пожелает – не говоря уж о том, чтобы полюбить, – мужчину, начисто лишенного сердца. То, что он ненадолго возбудил в ней страсть, – простая случайность, вызванная стечением обстоятельств. Вскочив с постели, Эверил убрала волосы под чепец. Браня себя за глупое тщеславие, схватила платье и поспешно надела.
 С улицы, к ее изумлению, донеслись мужские голоса. Один, более суровый, принадлежал ее похитителю. Другой какому-то незнакомцу.
 Судя по тому, что голоса стали громче, мужчины подошли к хижине и остановились у двери. Пульс Эверил участился.
 Охваченная любопытством, девушка подкралась к окну и притаилась за ставнями, ловя каждое слово.
 – У тебя усталый вид, дружище, – произнес Торнтон. – Наверное, провел в дороге всю ночь?
 – Почти. Но немного сна и теплая девица под боком живо приведут меня в норму, – пошутил незнакомец.
 – Как всегда. – В голосе ее похитителя прозвучала ирония. – С чем пожаловал?
 – Если ты ждешь приятных новостей, то должен тебя разочаровать. Мердок ревел как раненый зверь, когда обнаружил, что леди Эверил исчезла. Проклинал тебя и день, когда ты появился на свет.
 Торнтон рассмеялся. Низкий бархатный звук его голоса разлился по телу Эверил как теплый мед.
 – И что потом?
 – Когда он понял, что проклятия не помогут ему вернуть невесту, он пустил всех своих подручных по твоему следу.
 – Что и следовало ожидать.
 Следовало ожидать?! Эверил испытала шок. Голос Торнтона звучал пугающе спокойно, словно он похищал женщин каждый день.
 Что весьма возможно, тут же признала она. Ей стало страшно.
 Похищения жен и дочерей в это смутное время были не такой уж редкостью. Многие женщины смирялись со своей участью, и Эверил понимала, что должна вести себя так же, хотя бы из соображений безопасности. Ведь несмотря на все заверения не причинять зло, Торнтон может в любое время прибегнуть к насилию или убийству. И тем не менее она не желала покоряться.
 – Мердок снова потребовал твоей казни, – сообщил незнакомец. – На этот раз публичной. Он жаждет обагрить руки твоей кровью. Так что гляди в оба, дружище.
 – Его желания ничего не значат.
 – Он так уверен в себе, что разыскивает тебя в компании со священником.
 – Со священником?
 – Чтобы совершить сразу два обряда: обвенчать его с Эверил и прочитать над тобой отходную молитву.
 Эверил нахмурилась, представив себе жуткую картину. Неужели ее галантный жених способен на подобное варварство?
 – Мердок уморил бы меня с голоду или забил до смерти в своих темницах, – сказал Дрейк. – Но когда мы сойдемся в поединке, то будем на равных. И если я умру, все будут знать, что я сражался во имя чести и справедливости. Похитив Эверил, мне удалось задеть самое чувствительное место Мердока – жадность. Пока она здесь, у меня есть шанс одолеть его.
 Жадность? О чем это он говорит?
 – Тогда тебе нужно подумать о другом убежище. Твое последнее посещение Дунели не осталось незамеченным. Один из Макдугалов видел, как ты причалил лодку, и рассказал об этом Мердоку. Тот уверен, что ты скрываешься на одном из здешних островов, и намерен обшарить каждый, пока не найдет тебя.
 Последовала долгая пауза, прежде чем Торнтон угрюмо ответил:
 – Да, это не назовешь хорошей новостью.
 Еле сдержав возглас ликования, Эверил сжала кулаки и злорадно улыбнулась. Торнтон попался! Наконец-то она освободится от этого варвара, который захватил ее в плен, спрятал туфли и поцеловал так, что она едва не задохнулась. Все будет хорошо.
 – Мердок уверен, что леди Эверил влюблена в него и сделает все возможное, чтобы сбежать, – продолжал незнакомец. – Потому он и таскает за собой священника, чтобы быть в полной готовности, когда она появится.
 Сердце Эверил снова воспарило. Мердок готов помочь ей и предоставить защиту. Разве это не является признаком того, что он неравнодушен к ней?
 – Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло, – отрезал Торнтон.
 Эверил стиснула кулаки.
 – Ты хочешь сказать, что она не пыталась бежать? – В голосе незнакомца прозвучало явное сомнение.
 – Пыталась, и не раз.
 – Если она так жаждет освободиться от тебя, то рано или поздно добьется этого.
 Снова последовала долгая пауза. Эверил замерла. Может быть, у Торнтона хватит здравого смысла отпустить ее?
 – Возможно, ты и прав. Мне надо подумать. Я не могу допустить, чтобы убийство сошло Мердоку с рук.
 Эверил до боли прикусила губу, пытаясь сдержать негодование. Опять эти намеки, будто бы Мердок имеет отношение к убийству собственного отца. Какое оскорбление! Макдугал не мог совершить подобной гнусности. Видимо, Торнтону удалось ввести незнакомца в заблуждение. Но ведь именно Торнтон, по его собственному признанию, намерен убить Мердока Макдугала.
 – Я бы сам его охотно прикончил за все мучения, что он причинил тебе, – сказал незнакомец.
 Торнтон угрюмо хмыкнул.
 – Наступит день, когда ненависть и жажда власти выйдут Мердоку боком.
 – Можешь рассчитывать на мою помощь. Ты знаешь, мне всегда приходят в голову интересные идеи.
 – Всегда? – Голос Дрейка стал насмешливым. – Я бы не назвал подглядывание за купанием в реке старых перечниц интересной идеей.
 – Никак не успокоишься? По прошествии десяти лет мог бы и забыть.
 – Ни за что!
 – Говорю тебе, я думал, что молодые горничные тоже будут купаться, – оправдывался незнакомец.
 – Возможно. Ты лучше разбирался в их привычках, чем я.
 – В те времена – пожалуй. – В голосе мужчины прозвучало нескрываемое лукавство.
 – Ты не собираешься вернуться в Дунели? – спросил Торнтон. – Мне пригодился бы там шпион.
 – Мердоку нужны наемники, и он хорошо платит.
 – Разузнай, что сможешь, и передай мне весточку.
 – Постараюсь, дружище, – отозвался незнакомец.
 – Спасибо. Что бы я без тебя делал?
 – Всегда готов, – отчеканил мужчина. – А теперь, когда с делами покончено, расскажи мне, как ты ладишь со своей пленницей. Невеста Мердока, должно быть напоминает дьяволицу с рогами.
 Эверил навострила ушки. Торнтон ответил не сразу.
 – Никакая она не рогатая. А вот насчет дьяволицы…
 – Устроила тебе веселую жизнь? – поинтересовался незнакомец.
 – Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.
 – Что она собой представляет? – не отставал мужчина.
 – Твой интерес к женщинам неистребим. – Судя по голосу, Дрейк улыбнулся. – Довольно смышленая девица и не лезет за словом в карман.
 Несмотря на лестный отзыв, Эверил ощутила обиду. Видимо, Торнтон не нашел в ней больше ничего заслуживающего упоминания, и это после страстных объятий и поцелуев. Ну и пусть. Ее не волнует, что этот разбойник думает о ней.
 – Я могу увидеть ее? – спросил незнакомец.
 Эверил услышала шаги, направляющиеся к двери, и напряглась. Но прежде чем она успела что-либо сделать, Дрейк снова заговорил:
 – Позже. Она спит.
 – Как пожелаешь. Умоляю, расскажи хоть, как она выглядит?
 – Как молодая девушка, – отозвался Дрейк не задумываясь.
 «Но не прелестная», – отметила про себя Эверил, съежившись от стыда.
 Незнакомец рассмеялся.
 – Фирта назвала ее хорошенькой. Неужели наконец-то нашлась девица, устоявшая перед твоей смазливой физиономией?
 – Кайрен, мне незачем очаровывать ее.
 Уязвленная гордость терзала душу Эверил. Торнтон не видит в ней ничего, кроме средства для достижения своей цели. Впрочем, чего же еще она ожидала? Эверил сжала кулаки, сожалея, что не может не обращать внимания на боль, причиненную небрежной репликой разбойника, и недоумевая, почему для нее так важно мнение Торнтона, от которого она не чает сбежать.
 Между тем незнакомец выдержал паузу.
 – И как это понимать? Она слишком некрасива или уже пала жертвой твоего обаяния? – шутливо спросил он.
 Торнтон не счел нужным ответить.
 – Ты никогда не был чересчур словоохотливым, приятель. Но чтобы молчать… Остается только предположить… ты сгораешь от страсти!
 – Кайрен… – В голосе похитителя прозвучало предостережение.
 – Тебе не кажется, что после пятнадцати лет дружбы ты мог бы сказать мне правду?
 – Вот дьявол! – Дрейк тяжело вздохнул. – Ты слишком хорошо меня знаешь. Эверил так чертовски красива, что у меня просто дух захватывает.
 Леди Кэмпбелл перестала дышать. По ее телу пробежали мурашки холода. Неужели Торнтон сказал правду? Вряд ли. Скорее всего соврал, чтобы отвязаться от чересчур любопытного приятеля. В таком случае почему он поцеловал ее прошлой ночью, и не один раз, а дважды?
 – Ну и ну. Это становится занятным.
 – Видел бы ты ее зеленые глазищи. – Дрейк чертыхнулся.
 Он заметил цвет ее глаз?
 – Не представляю, что теперь делать.
 – Отлично представляешь. – Мужчина рассмеялся. – Переспи с ней.
 – Она моя пленница, а не любовница.
 – Ну и что? Она будет сопротивляться?
 Торнтон задумался. Эверил затаила дыхание, гадая, знает ли он, как она его ненавидит и как часто думает о нем.
 – До последнего вздоха. Я попал в безвыходное положение, Кайрен.
 – Чепуха. Выход всегда есть.
 Спустя несколько минут Дрейк и его спутник вошли хижину. В голове у Эверил царила полная сумятица. Отложив на время тысячи вопросов, вертевшихся на языке, она уставилась на незнакомца.
 Ростом он был почти с Торнтона и с такой же мощной фигурой. Он казался на несколько лет моложе Дрейка. У него были темно-рыжие волосы и бирюзовые глаза. В выражении лица незнакомца – с ямочками на щеках и лукавыми искорками во взгляде – проглядывало что-то мальчишеское. Он выглядел как человек довольный жизнью и казался куда более дружелюбным, чем ее похититель.
 Подчиняясь какому-то странному притяжению, Эверил перевела взгляд на Дрейка, пристально наблюдавшего за ней. Неужели он и вправду считает ее красивой? Глупо даже думать об этом. Сейчас нужно сосредоточиться исключительно на том, чтобы убедить незнакомца помочь ей.
 – Это Кайрен Бродерик. – Торнтон повернулся к приятелю: – Дружище, это леди Эверил Кэмпбелл.
 Улыбнувшись, Кайрен взял ее руку и поднес к губам.
 – Счастлив познакомиться, миледи.
 Непривычная к подобному обхождению, девушка поспешила отнять руку:
 – Взаимно.
 Сообразив затем, что этот плут Кайрен – ее единственная надежда, Эверил лучезарно улыбнулась. Хотя маловероятно, что такой мужчина может обратить на нее внимание. Но гость поразил ее, улыбнувшись в ответ.
 В воздухе повисла напряженная тишина, пока Дрейк не нарушил тягостное молчание:
 – Эверил, выйди наружу и принеси вещи Кайрена.
 – Я твоя пленница, а не рабыня, – огрызнулась девушка.
 – Гвинет ответила бы так же. – Кайрен рассмеялся. – Похоже, наш строгий хозяин недоволен. Милая, я буду тебе очень признателен, если ты принесешь мою сумку.
 Торнтон еще больше помрачнел. Отлично! Улыбка Эверил стала шире.
 – Сейчас же этим займусь.
 Угрюмым взглядом Дрейк проводил ее соблазнительную фигурку до двери.
 Кровь Христова, ну почему он так ее хочет? И что это за нежные улыбочки, которые она расточала Кайрену? Может, Эверил такая же кокетка, как его мать, и видит в каждом мужчине очередного любовника? Дайра всегда находила причину для флирта. А какая причина у Эверил? И как ему ее остановить?
 – Кайрен, – резко произнес Дрейк, – Эверил здесь для того, чтобы служить моим целям. Так что не вздумай заигрывать с ней.
 – Заигрывать? – Приятель нахмурился. – Я никогда не посягну на… на твои желания.
 – Нет у меня никаких желаний! – прорычал Дрейк.
 – О, есть! Ты желаешь ее, хотя и не хочешь этого признавать, и никогда не позволишь, чтобы она досталась другому.
 Дрейк выругался. Иногда Кайрен бывает страшно догадлив.
 – Ты не представляешь себе, какая она хитрая. Сразу видно, что из породы Кэмпбеллов.
 – А по-моему, она просто трогательная малышка. Единственный ее грех в том, что она согласилась выйти замуж за Мердока.
 – Пока.
 – Дрейк, ты не можешь наказывать ее за грехи Дайры. – Кайрен раздраженно вздохнул.
 Терпению Торнтона пришел конец. Он вперил в приятеля гневный взгляд:
 – Как будто ты сам не затворил наглухо свое сердце из-за того, что сделали твои родители!
 – Речь не обо мне. – Дрейк впервые видел Кайрена таким сердитым. – Эверил ни в чем не виновата. Это не она, а Дайра своими изменами погубила твоего отца.
 – Нет нужды напоминать мне, что моя мать была потаскухой.
 – Забудь об этом. Она умерла. Ее больше нет. Живи своей жизнью.
 Дрейк резко отвернулся. Кайрен говорил правду, но Торнтон не желал ничего забывать. Он лелеял свою боль как напоминание о том, насколько безрассудно доверяться женщине. Дайра растоптала гордое сердце отца, благодаря ей Дрейк узнал о вероломстве, на которое способна женщина. Однако, стоя с Эверил на берегу, он понял, как легко забыть этот урок, когда касаешься благоухающего тела женщины.
 Нет, он не сотворит подобной глупости. Если он и уложит прекрасную Эверил в постель, его сердце останется нетронутым.
 На следующее утро Эверил проснулась чуть свет. Она надеялась застать Кайрена и поговорить с ним наедине. Правда, из его вчерашнего поведения еще не следовало, что он готов ей помочь сбежать с острова. Но почему бы не попытаться?
 Ежась от утренней прохлады, Эверил схватила красное шелковое платье, висевшее на спинке кровати, и надела его поверх сорочки. Посмотрев на Торнтона, развалившегося на полу у двери, она убедилась, что он спит.
 «Интересно, что чувствуешь, когда тебя обнимают такие могучие руки, прижимая к сердцу, полному любви и обожания?» – подумала Эверил, обратив внимание на его мощные руки.
 Пульс девушки зачастил, и она перекрестилась, коря себя за неподобающие мысли. Господи милосердный, какой же надо быть дурочкой, чтобы питать хоть какие-то чувства к безжалостному человеку, который отвел ей роль пешки в своих мстительных замыслах.
 Надев на голову чепец, Эверил на цыпочках подкралась к двери в пустующую комнату хижины, где расположился на ночь Кайрен. Она вздрогнула, когда звякнул засов, но не услышала ни звука, свидетельствующего о том, что Торнтон поднялся со своего тюфяка.
 В комнате было темно. Ни один лучик трепетавшего в очаге пламени не проникал в мглистый сумрак. Проклиная собственную непредусмотрительность и глупые страхи, Эверил повернула назад, чтобы взять свечу…
 Мощная фигура Дрейка преграждала ей путь. Его широкая грудь была обнажена, темные волосы всклокочены, на лице застыла хмурая гримаса.
 – Если ты ищешь Кайрена, то напрасно. Он отбыл час назад.
 Надежды Эверил рухнули, словно кубок, упавший на землю и разлетевшийся на тысячи осколков. Проклятие! Она так надеялась, что Кайрен увезет ее с острова. Но еще не все потеряно. Скоро здесь появится Мердок, а пока она будет делать все возможное, чтобы облегчить ему поиски.
 – Вовсе нет. Я услышала какой-то шум и подумала, что, возможно…
 – Кайрен проснулся и готов выслушать твои мольбы о помощи?
 Леди Кэмпбелл вздернула подбородок и гордо прошествовала к очагу, где мерцало золотисто-оранжевое пламя.
 – Зачем мне его помощь, если Мердок скоро сам явится за мной?
 Обернувшись с торжествующей улыбкой на губах, Эверил увидела, что его рот растянулся в усмешке. Самоуверенный вид Торнтона наполнил душу девушки тревожным предчувствием.
 – Подслушала мой разговор с Кайреном?
 – Тебя трудно не услышать, – оправдываясь, отозвалась Эверил. – В любом случае теперь, когда правда выплыла на поверхность, тебе ничего не остается, кроме как признать свое поражение.
 – Вот как? – Он приподнял темную бровь, шагнул вперед и схватил ее за локоть.
 – Мердок разыщет тебя и убьет, если ты не отпустишь меня. – Она невольно попятилась.
 – Ты права. Он может найти и убить меня. Но прежде чем умереть, я позабочусь о том, чтобы отправить в ад и его тоже. – Дрейк притянул Эверил ближе. – Не надейся, что так легко избавишься от меня. У меня в запасе есть план, который гарантирует, что Мердок не победит в своей корыстной игре, даже если тебе удастся бежать.
 Эверил судорожно втянула в грудь воздух и вырвала у него руку.
 – Что за чушь ты несешь? Ты уже похитил меня. А лишать девственности не имеет смысла. Разве ты не говорил, что Макдугал женится на мне, несмотря ни на что?
 – Он женится на тебе, даже если ты округлишься в ожидании моего ребенка. Видишь ли, он не может полностью унаследовать причитающееся ему состояние и власть, пока не обручится с тобой. Так сказано в завещании Лохлана.
 – Лохлана? Отца Мердока?
 Торнтон стиснул челюсти, устремив на нее непроницаемый взгляд.
 – Да, отца Мердока. Поэтому я не намерен… лишать тебя девственности.
 Эверил гордо вскинула подбородок. Скорее всего то, что он наговорил Кайрену о ее необыкновенной красоте, не более чем ложь. Что ж, она всегда знала эту горькую правду.
 Подавив разочарование, Эверил свирепо сверкнула глазами.
 – В таком случае нам здорово повезло, что мы избавлены от столь неприятного дела.
 – Неприятного? – Он протянул к ней руку. Дотронулся ладонью до щеки и принялся поглаживать большим пальцем ее подбородок и уголок рта. Не желая отступать, Эверил не двинулась с места. Ее сердце бешено застучало. – Я бы не сказал, что делить с тобой постель – неприятное занятие.
 Не обращая внимания на нежный шепот, от которого ее внутренности трепетали, а колени подгибались, Эверил попыталась сосредоточиться на разговоре.
 – Я… я думала, мы только что сошлись на том, что, уложив меня в постель, ты ничего не добьешься.
 – Верно. Если я просто пересплю с тобой, то не получу ничего, кроме удовольствия. Но совсем другое дело, если мы разделим ложе как муж и жена.




 Глава 6


  –  Ж-жена? – свистящим шепотом повторила Эверил.
 Она была потрясена таким заявлением. Ее глаза округлились, лицо приобрело восковой оттенок, соперничая цветом с белым кружевом сорочки.
 Дрейк кивнул. Что ж, этого следовало ожидать, и он не должен обращать внимания на подобные пустяки, если хочет преуспеть в своих планах.
 – Да. Я привяжу тебя к себе нерасторжимыми узами. На весь будущий год.
 Теперь на лице Эверил отразился ужас. Дрейк отвернулся, уговаривая себя не злиться, будучи отвергнутым девицей Кэмпбелл, которая наверняка воротит нос от его шрамов и винит во всех смертных грехах. Тем не менее, внутри у него все кипело от ярости.
 – Мы поженимся, – твердо сказал он. – Если я доживу до твоего дня рождения. Ты не сможешь выйти замуж за Мердока даже в том случае, если он разыщет тебя или тебе удастся сбежать.
 Эверил покачала головой. Непривычно холодный взгляд ее зеленых глаз выражал протест.
 – Отпусти меня. Я… я выйду замуж за кузена Роберта…
 – Нет. – Дрейк протянул руку, собираясь заверить ее, что не намерен причинять боль. Но когда его пальцы коснулись ее руки, Эверил вздрогнула и отстранилась.
 – Не прикасайся ко мне! – прошипела девушка. – Я никогда не назову убийцу своим мужем!
 Торнтон опешил. Его рука повисла плетью. Что-то холодное и тяжелое заполнило грудь.
 – Я коснусь тебя, Эверил, потому что намерен осуществить свой план. Не сомневайся в этом.
 – Ты принудишь меня лечь в твою постель?
 – Да, если понадобится. – Он недовольно нахмурился. Отчаяние девушки беспокоило Дрейка. С чего бы это?
 Ведь надо привыкнуть к тому, что месть не слишком сочетается с милосердием.
 Внезапно Эверил набросилась на Торнтона.
 – Ты гнусное создание! Тебе недостаточно было похитить меня и запугивать своими угрозами. Ты намерен лишить меня последней надежды на брак с достойным человеком, вождем клана, у которого есть деньги, чтобы спасти мою крепость, и сердце, чтобы любить меня. И что взамен? Выйти замуж за тебя, бессердечного мошенника и убийцу?
 Дрейк крепко схватил ее за руки. Он больше не сдерживал свою ярость.
 – Мердок давно позаботился о том, чтобы лишить меня сердца! – закричал он. – Скоро он покажет тебе, насколько опасны твои дурацкие представления о любви.
 – Что ты понимаешь в любви?! Какие вообще могут быть чувства у такого законченного эгоиста, который стремится к бессмысленной смерти?
 «Любовь! Буря эмоций, за которой следует неизбежная драма».
 Дрейк чертыхнулся.
 – А зачем мне чувство, которое превращает мужчин в полевых мышей, а женщин в хитрых кошек?
 – Полевые мыши? Кошки? – Глаза Эверил сузились. – До чего же ты грубый и невежественный! Любовь придает силы, спасает от одиночества, утешает больных, исцеляет раны и усмиряет высокомерие.
 – И какое же из этих чудес любовь сотворит с тобой? – Дрейк вызывающе выгнул бровь.
 – Дело не в чудесах. – Эверил гордо откинула голову. – Просто я знаю, что если бы кто-нибудь смотрел на меня любящим взглядом, я бы навсегда избавилась от страха.
 О чем это она лепечет?
 – Какого страха?
 – Я не могу объяснить такие вещи человеку, который отказывается понимать. – Раздраженно вздохнув, девушка проследовала мимо Торнтона в хижину.
 Нахмурившись, Дрейк проводил взглядом ее миниатюрную фигурку и направился следом, стараясь не смотреть на изящный изгиб ее спины и толстую золотую косу, которая доходила до пояса.
 – Ни один мужчина не поймет женщину, которая говорит загадками.
 – А ты, конечно, само совершенство? – Не дожидаясь ответа, Эверил закатила глаза и раздраженно всплеснула руками. – Глупый вопрос. Уверена, ты никогда в жизни не, сомневался в себе.
 Воспоминание об унизительных словах, сказанных лордом Кэмпбеллом своей дочери в замке Дунели, вспыхнуло в мозгу Дрейка. Этот болван считает се некрасивой.
 Вздохнув, он шагнул к Эверил. Она попыталась ускользнуть, но Торнтон крепко схватил ее за руку.
 – Вы оба заблуждаетесь, ты и твой отец.
 – При чем здесь мой отец? – Девушка подозрительно нахмурилась.
 – Разве он не твердил, что у тебя заурядная внешность?
 – Откуда ты знаешь? – Глаза Эверил испуганно расширились, превратившись в два зеленых омута.
 – Твой отец – болван. – Дрейк отмахнулся от вопроса.
 Леди Кэмпбелл прикусила нижнюю губу, не сводя с Торнтона вопросительного взгляда. Дрейк догадывался, что ей не терпится узнать, что он думает о ее внешности.
 – Спроси меня, – предложил он после долгой паузы, забавляясь ее нерешительностью.
 И даже улыбнулся, несмотря на раздражение, вызванное ее наивными рассуждениями о любви.
 – Спросить что?
 Неуверенность, светившаяся в невинном взгляде Эверил, отозвалась необыкновенным теплом в груди Дрейка. Хотя нет, не в груди, а в чреслах – обыкновенная похоть.
 – Разве ты не хочешь знать, считаю ли я тебя красивой?
 – Нет, – крепко сцепив перед собой ладони и покачав головой, ответила девушка.
 Дрейк изумленно посмотрел на пленницу. Неужели она говорит правду?
 – Большинство женщин обожают комплименты.
 – А я нет. – Эверил нахмурилась. – Хотя Бекка, дочь нашего управляющего, говорила мне, что это… приятно.
 – Тебе что, никогда не делали комплиментов? Ее нежные кремовые щеки расцвели румянцем.
 – Я не принадлежу к тем женщинам, которые вдохновляют поэтов.
 До чего же чистое создание! Неиспорченная ненавистью и завистью, не ведавшая предательства и мести, Эверил ничего не знала о реальном мире и собственной красоте. Ничего, кроме нелепых суждений своего отца.
 Не в силах устоять перед соблазном, Дрейк протянул руку к ее лицу. И хотя в глазах Эверил застыла настороженность, на этот раз она не отпрянула.
 Он нежно дотронулся ладонью до ее щеки и поймал взглядом блеск зеленых глаз. Легкий цветочный аромат кружил голову. Лилия? Ирис? Вереск? Дрейк не знал.
 – Эверил, – шепнул он. За участившимся биением сердца он едва различал собственный голос.
 Она потупилась, уставившись на свои переплетенные пальцы. Плечи ее напряглись, как тетива лука.
 – Эверил, что бы ни внушал тебе твой отец, ты прелестна и достойна внимания любого мужчины.
 – Ты не обязан говорить мне такие вещи. Я понимаю, ты пытаешься приободрить меня, поскольку хочешь, чтобы мы поженились. – Она прихватила зубами нижнюю губу и прерывисто вздохнула. – Но не нужно лгать.
 – Я не лгу. Мне незачем…
 Он умолк на полуслове, увидев слезинку, скатившуюся по ее щеке. Проклятие! Почему ее слезы так действуют на него? Еще ни одной женщине не удавалось разжалобить его плачем.
 – Ты же слышала мой разговор с Кайреном. Я признался, что считаю тебя красивой.
 Эверил подняла голову.
 – Зачем ты говоришь мне все это, если не для того, чтобы уговорить меня выйти за тебя замуж и расстаться с девственностью? – прошептала она. – Почему тебя это так волнует?
 Наверное, потому, что красивые слова всегда были вернейшим способом склонить женщину к браку. Впрочем, было что-то еще, чему Дрейк не знал названия. Он ощущал тепло там, где недавно царил холод. Должно быть, его мучает совесть, мрачно предположил он.
 – Я всего лишь говорю правду, которую тебе должны были сказать давным-давно.
 Понимая, что сказал больше, чем намеревался, Дрейк отпустил Эверил и отошел в дальний угол комнаты.
 – Твое признание… озадачило меня. – Девушка последовала за ним.
 Торнтон через плечо посмотрел на пленницу.
 – Это не признание, а наблюдение, которое, надеюсь, избавит тебя от нелепой фантазии, что любовь сделает тебя красивой.
 Эверил отшатнулась, словно ее ударила молния.
 – С чего ты взял, будто я верю, что любовь сделает меня красивой?
 – Ты сама так сказала.
 – Я хочу мира и покоя. – Она покачала головой. – Хочу знать, что существует человек, который желает, чтобы я была рядом, невзирая на некрасивое лицо и буйные кудри, которые дал мне Господь.
 Дрейк рассмеялся:
 – В таком случае тебе нужна не любовь мужчины, а его похоть. И уверенность, что ты способна воспламенить его кровь, когда пожелаешь.
 – Нет!
 – Но это следует из сказанного тобой. – Он шагнул к ней. – Ты не знаешь, что такое любовь. Она вероломна и лжива.
 – Неправда!
 – Забудь о своих мечтах! – Дрейк схватил ее за руку. – Смирись с лицом, которое послал тебе Бог. Оно не изменится. И никогда такое суетное чувство, как любовь, не даст тебе покоя, которого ты жаждешь.
 – А похоть даст?
 Он кивнул:
 – Да, она честнее.
 – Но и мимолетнее, ты, несносное животное! – яростно выпалила Эверил. – Я не выйду за тебя замуж!
 Напрасно он старался. Ничего она не услышала, ничего не поняла. И по-прежнему не верит в собственную привлекательность. Упрямая, как все Кэмпбеллы.
 – Ты последняя женщина, на которой я хотел бы жениться, будь моя воля. Ты ничего не знаешь о жизни и еще меньше о мужчинах и женщинах. Но судьба так распорядилась, что нам придется быть мужем и женой в течение одного года. К тому же без притворства, которое ты называешь любовью.
 Вечерний туман окутал зеленые холмы острова. Эверил лежала на постели спиной к Дрейку. Торнтон укладывался спать как обычно – у самой двери, на видавшем виды соломенном тюфяке. Как и прошлой ночью, ей не спалось. Но сегодня она не могла винить в этом темноту – у ее кровати горела свеча. Ни при чем была и летняя жара – ночи стояли прохладные, ветер приносил с моря холодный и влажный воздух.
 Ей не давали покоя мысли о неожиданном предложении Дрейка.
 Когда он хочет, чтобы они поженились? Кто будет свидетелем на этой скоропалительной свадьбе? И как остановить весь этот фарс? Да и сам Дрейк не выходил у нее из головы.
 Шорох одежды, доносившийся от двери, подогревал воображение Эверил. Ее внутренности трепетали, когда она представляла, как Торнтон снимает простую черную рубаху, обнажая бронзовую грудь, как стаскивает рейтузы, оголяя крепкие бедра.
 Нет, с этим надо кончать! Проклятие, что стало с ее клятвой сопротивляться похитителю и понятиями о женской скромности, внушенными с детства? Как можно презирать человека и вместе с тем постоянно думать о нем?
 Уставившись на огонек свечи, Эверил плотнее обхватила подушку. Странно, но в последнее время ее способность логически мыслить почему-то рассеялась. В голове царила полная сумятица. Эверил закусила губу. Сейчас она попыталась понять, кто же Дрейк Торнтон на самом деле – злодей или благородный рыцарь? Порочный убийца, с которым никто, находясь в здравом уме, не стал бы связываться, или страдающий человек, жаждущий отмщения? С одной стороны, он вполне мог убить отца Мердока. Ведь ей приходилось наблюдать вспышки ярости, которые выплескивал из себя Торнтон.
 Однако что-то внутри ее восставало против подобного суждения. Дрейк пока не причинил ей вреда. Это его сильные руки обнимали ее на скалистом берегу, когда она пыталась преодолеть свой страх перед темнотой. И потом, он назвал ее красивой.
 Окончательно запутавшись, Эверил повернулась на бок. Переживания Дрейка не имеют никакого значения. Даже если он невиновен в убийстве, она не выйдет за него замуж. Просто не имеет права. И сейчас ее должно волновать только одно: как убедить этого упрямца, что она не может выйти замуж за человека, который не в состоянии спасти Эбботсфорд?
 Прикрыв глаза, Эверил сделала глубокий вдох. Маленькая комнатка была наполнена запахом эля, смешанного с дымом, ароматом летнего дождя и влажной соломы. Это терпкое благоухание, столь непривычное для Эбботсфорда, было удивительно приятным.
 . – Почему ты не спишь? – вдруг спросил Дрейк. Эверил села на постели и повернулась, стараясь не обращать внимания на тени огня, трепетавшие на его голой груди.
 – Не могу выбросить из головы дурацкую свадьбу, которую ты задумал, – ответила она, чувствуя, как жар подступает к щекам.
 Дрейк вздохнул и откинулся на спину, открыв ее взгляду мускулистую грудь и рельефный, словно выточенный из камня живот. Девушка неохотно отвела взгляд.
 – Может, и дурацкую, но, увы, необходимую.
 – Понять не могу, зачем жениться на женщине, которая тебя не выносит? У меня нет и тени сомнений, что найдется полно девиц, которые охотно согласятся на все, что бы ты им ни предложил.
 – Полно? – повторил он скептическим тоном. – Вы переоцениваете мое обаяние, леди Эверил. К тому же с некоторых пор всё шотландцы считают меня убийцей. Но с твоей помощью я добьюсь справедливости, а Мердок понесет наказание.
 – Ты похитил меня, разлучил с отцом, лишил единственного шанса на удачный брак. Не отнимай у меня еще и моей мечты.
 – Мечты? – Дрейк недоуменно нахмурился, затем на его лице отразилась досада. – Опять ты про любовь. Еще не надоело?
 – Мне надоело упрямство, с которым ты отказываешься верить в любовь, – огрызнулась Эверил, скрипнув зубами. – Любовь существует. Почему бы не признать очевидное?
 – Откуда такая уверенность, если ты ни разу не испытывала этого чувства?
 Эверил снисходительно улыбнулась:
 – Мои родители так страстно любили друг друга, что даже смерть матери не вырвала память о ней из сердца отца.
 Я не соглашусь на брак, исключающий подобную возможность.
 – В тебе говорит наивность, свойственная юным девушкам.
 А в нем говорит упрямство и бессердечие!
 – Отец обожал мою мать. После ее смерти у него не было другой женщины.
 Дрейк рассмеялся:
 – Это ты так думаешь. Далеко не все отцы станут щеголять своими любовницами перед благовоспитанными дочерьми.
 – Эбботсфорд слишком мал, чтобы таить подобные секреты. Отец слишком любил мою мать, чтобы оскорбить ее память неверностью.
 Дрейк закатил глаза.
 – Только евнух способен оставаться верным покойнице в течение одиннадцати лет. Или шут гороховый. Оба описания вполне подходят твоему отцу.
 – Как ты смеешь! Ты ничего не знаешь…
 – Ладно, кончай болтовню и давай спать.
 Эверил стиснула челюсти. Этот олух отказывается принимать любую точку зрения, кроме собственной. Евнух? Шут?
 – Ты ослеплен своей ненавистью к лорду Дунели. Пошевели мозгами. Разве твои собственные отец и мать не любили друг друга?
 Его невозмутимое лицо окаменело.
 – Угу, так сильно, что это привело их обоих к смерти.
 Эверил нахмурилась:
 – Я не понимаю.
 – Не важно. – Лицо Дрейка еще больше помрачнело. Похоже, он не любил распространяться на эту тему.
 – Для меня важно, – возразила Эверил, чуть подавшись вперед. – Я хочу понять, почему ты отказываешь мне в такой пустячной просьбе – не принуждать к свадьбе.
 – Пустячной? – Он фыркнул. – Подобные заявления только подтверждают, как мало ты знаешь о Мердоке и его коварстве.
 Эверил поднялась с постели и пересекла комнату, стараясь не смотреть на золотистые отблески пламени, ласкавшие упругую кожу Дрейка.
 – Так расскажи мне, – сказала она, остановившись над ним.
 Взгляд Торнтона стал холоднее январской стужи.
 – Если твоих родителей связывала любовь, они наверняка любили и тебя, ведь так?
 Единственным ответом на этот вопрос было судорожное движение» адамова яблока на шее Дрейка. Он сглотнул и отвернулся. Всегда скупой на слова, он никогда не был таким тихим. Эверил опустилась на колени. Все родители любят своих детей. Неужели он считал себя нежеланным ребенком?
 Она протянула руку и коснулась его напряженного предплечья. Что его терзает? Ярость? Обида? Сочувствие и любопытство, вызванные странным поведением Дрейка, отодвинули на задний план ее страх перед этим человеком.
 – Неужели ты думаешь, что твоя мать не любила тебя?
 – Я это знаю, – последовал недвусмысленный ответ.
 – Это невозможно, – возразила Эверил.
 Дрейк схватил ее за плечи и притянул к себе. Девушка ахнула, встретив его взгляд, полный гнева.
 – Даже матери бывают бессердечными. – Ожесточение и горечь, прозвучавшие в его тоне, потрясли Эверил.
 – Но почему…
 – Моя мать была не способна любить кого бы то ни было, особенно ребенка, которого никогда не хотела. Полагаю, теперь ты получила более полное представление обо мне? Похититель женщин, столь отвратительный, что даже собственная мать не выносила его…
 Его застарелая обида отозвалась в сердце Эверил болезненным уколом. Так и есть. Равнодушие матери наложило отпечаток на всю жизнь Дрейка. В эти минуты ей захотелось обнять его, утешить, предложить свое сочувствие. В сущности, ей тоже приходилось страдать от слов отца. Она знает, как ранит пренебрежение и черствость близких. Тем не менее, она никогда не сомневалась в родительской любви.
 Она коснулась ладонью щетинистой щеки Дрейка.
 – Я уверена, что твоя мать любила тебя, даже если и не выражала своих чувств…
 Дрейк вздрогнул и резко отдернул голову.
 – Выражала. Она сказала, что я не дал ей ничего, кроме шрамов на теле, и что она бы предпочла, чтобы я вообще не появлялся на свет.
 Эверил смотрела на угрюмое лицо Дрейка, и ее сердце обливалось кровью. Как могла женщина быть настолько жестокой, чтобы сказать маленькому мальчику, что его не хотели?
 Опасаясь, что он отвергнет ее утешение, Эверил нерешительно коснулась его плеча.
 – Мне очень жаль.
 Его лицо напряглось, жесткие черты приняли отчужденное выражение.
 – Я не нуждаюсь в твоей жалости. Мне вполне достаточно твоей руки и девственности.
 – Ты не получишь ни того, ни другого. – Эверил убрала руку.
 В течение долгой минуты они сверлили друг друга яростными взглядами. Дрейк первым отвел глаза и откинулся на тюфяк.
 – Условия нашего брака не подлежат обсуждению, – изрек он и закрыл глаза. – Ложись спать.
 Эверил безропотно подчинилась. Она вернулась к кровати и забралась в постель. Сейчас не время уговаривать Торнтона отпустить ее на волю. Он слишком расстроен, чтобы с пониманием отнестись к ее просьбе. Но ничего, она найдет способ бежать. Чтобы заключить брак, им наверняка придется покинуть остров. Вот тогда-то она и воспользуется этим обстоятельством и вырвется из плена.
 Проснувшись с первыми лучами солнца, Эверил обнаружила, что Торнтона в хижине нет. Его одеяла, сложенные в аккуратную стопку, лежали на столе. Как только остатки сна улетучились из сознания, она вспомнила ночной разговор.
 Милостивый Боже, и как только ему взбрело в голову такое? Потребовать, чтобы она вышла замуж! И за кого? За изгоя и, возможно, убийцу, который не в состоянии ни восстановить ее крепость, ни собрать войско, не говоря уже о том, чтобы подарить ей хоть малую толику любви. Мало того, ей придется обнажать перед ним свое тело, ибо он поклялся осуществить союз, которого она не желает. Ужас!
 Эверил судорожно сглотнула. Судя по тому, что она успела узнать о Торнтоне, он потребует полного подчинения. Он привык быть хозяином положения. Дрейку нравится властвовать, не давая взамен ничего, кроме разве что плотских утех. Да и то на собственных условиях.
 Нет, с ней этот фокус не пройдет!
 Неожиданно дверь распахнулась, и Дрейк Торнтон вошел в хижину. Высокий и гибкий, он был облачен в белую тунику, контрастирующую с его смуглой кожей. Никогда прежде Эверил не видела столь неотразимого мужчину. И никогда не сталкивалась с таким скверным характером.
 Сев на стул, Дрейк сделал глоток эля из жестяной кружки и посмотрел на Эверил. Этот долгий, изучающий взгляд заставил ее острее ощутить их изолированность от окружающего мира и почувствовать тревожащее различие между ее женской сущностью и его мужской натурой.
 Эверил распрямила плечи. Она должна найти способ отговорить его от брака, который погубит их обоих.
 – Мне нужно поговорить с тобой, – заявила она, подбоченившись. – Где ты был?
 Дрейк молчал, оценивая ее настроение. В данный момент его едва ли можно было назвать хорошим. Он не был удивлен, но понимал, что если хочет убедить пленницу согласиться на брак, обольщение нужно начинать не откладывая. Тем более что Мердок и его банда рыщут повсюду и не оставили ему времени на ухаживание. Хорошо бы очаровать ее так, чтобы она забыла о нелепой и неоправданной вспышке гнева, которой он поддался прошлым вечером. Проклинать собственную мать и само понятие любви – не лучший способ уговорить Эверил выйти замуж.
 – А в чем дело? Неужели соскучилась? – пошутил Торнтон.
 – Не больше чем по ядовитой змее, – огрызнулась Эверил, гордо откинув голову.
 Ее сверкающие глаза и вызывающее поведение начинали разжигать его страсть. Ему не терпелось притянуть ее к себе и усадить на колени, ощутить в ладонях тяжесть ее груди, обтянутой золотистым шелком платья, и показать все способы, которыми они могли бы доставить друг другу наслаждение.
 Но Эверил, похоже, настроилась на бесконечные разговоры о любви. Нахмурившись, Дрейк задался вопросом, почему он снисходит до того, чтобы обсуждать с ней эту нудную тему. Собственно, почему он вообще разговаривает с ней, своей пленницей? И сразу мысленно ответил себе: «Потому что желаю ее. Потому что в ней есть нечто особенное, что лишает меня покоя».
 Он позволил взгляду пройтись по ее фигуре – по нежным выпуклостям груди, тонкой талии и округлым бедрам. Даже сейчас, несмотря на ее вызывающий вид, Дрейк без труда представил ее обнаженное тело в своих объятиях, алебастровую кожу, покрывшуюся капельками пота, и стоны наслаждения, срывающиеся с ее губ. Он не мог припомнить случая, когда бы так страстно желал женщину. Но для начала неплохо бы запечатать ее болтливый ротик поцелуем.
 – Что тебе известно о страсти, Эверил?
 – Достаточно. – Несмотря на лихой ответ, дрожащие пальцы и настороженный взгляд выдавали ее с потрохами. Она либо боится… либо испытывает желание. А может, и то и другое.
 – Сомневаюсь.
 Дрейк неспешно встал со стула и двинулся через комнату. Ее дыхание заглушало звук его шагов… Или это его собственное дыхание? Проклятие! Чтобы не ошибиться, Дрейк сосредоточил внимание на крошечной жилке, бившейся у основания ее горла.
 Взгляд зеленых глаз Эверил не дрогнул, когда Торнтон остановился в шаге от нее. При таком характере, обладай она физической силой, из нее получился бы несгибаемый воин. Эрику она бы определенно понравилась. Да и Кайрен, вне всякого сомнения, счел ее заслуживающей внимания.
 Девушка стоически выдерживала пристальный взгляд Дрейка, пока он не позволил обуревавшей его страсти отразиться в глазах. Но и тогда она лишь затаила дыхание и не отвернулась.
 – Хочешь, чтобы я тебя коснулся, Эверил?
 – Нет, – выдохнула она и напряглась, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.
 Эверил тут же попыталась выдернуть руку, но Дрейк притянул ее ближе. Он ощутил прикосновение ее мягкой груди, и оно опалило его тело вспышкой желания. Торнтон обвил рукой ее талию и прижал к себе миниатюрную фигурку.
 Эверил принялась отчаянно вырываться.
 Дрейк скрипнул зубами. Проклятие, у него никогда не возникало проблем с женщинами. Почему же та, которая не скрывает своей ненависти и сопротивляется, как дикая кошка, так будоражит его кровь? Почему он не может стереть из памяти вкус ее губ?
 На мгновение девушка затихла, и Дрейк воспользовался моментом, чтобы сдернуть с ее головы чепец.
 – Не трогай! – запротестовала она. – Отдай. – Эверил вытянулась в струнку, пытаясь дотянуться до головного убора.
 – Он тебе не нужен, – прошептал Дрейк, обдав теплым дыханием ее шею.
 Торнтон бросил чепец на грязный пол и сосредоточился на гребнях и шпильках, стягивающих ее волосы на макушке. Несмотря на непрекращающееся сопротивление, Дрейк извлек одну за другой все заколки. Глаза его расширились, когда золотистые локоны упали на ее плечи. Не в силах удержаться, он погрузил пальцы в спутанную массу сверкающих прядей.
 – Никогда больше не надевай эту безобразную тряпку, – грубо произнес он.
 Эверил не вымолвила ни слова, но в ее загнанном взгляде светилась такая беззащитность, что Дрейку отчаянно захотелось как-то утешить ее. Господи, он ведет себя как полоумный. Он приглушенно выругался. Его взгляд упал на губы Эверил, и он услышал, как участилось ее дыхание. Отлично! Значит, его тактика не оставила ее равнодушной. Накрутив на пальцы длинные пряди, он притянул к себе ее лицо и склонил голову.
 – Не смей. – Ее командный тон, превратился в хриплый выдох.
 Дрейк проигнорировал не слишком уверенный протест и склонился ниже.
 – Позволь мне поцеловать тебя, – произнес он вкрадчивым шепотом.
 Прежде чем она успела отвернуться, на ее раскрасневшемся лице отразились удовольствие и неуверенность!
 – Не прикасайся ко мне, – прошептала она.
 – Разве я касаюсь тебя, Эверил?
 – Касаешься. – Она судорожно сглотнула.
 – Пожалуй, но далеко не так, как мне бы хотелось. – Он улыбнулся.
 – Дрейк…
 Он положил руку на ее талию.
 Эверил уперлась ладонями в его теплую грудь, ощущая биение сердца. Дрейк чувствовал, как слова протеста зреют у нее в уме и просятся на язык. Однако она не сделала попытки оттолкнуть его.
 Он взял ее за руку и переплел ее пальцы со своими. Их глаза встретились. Пробудившаяся чувственность, светившаяся в глубине зеленых глаз девушки, отозвалась в его теле жаркой пульсацией. Дрейк едва удержался, чтобы не припасть к ее губам. Он поднял руку и провел костяшкам пальцев по ее челюсти, шее и плечу. Эверил потупилась и напряглась, но не проронила ни слова. Неожиданно сильное желание коснуться ее голого тела обожгло его внутренности.
 Рука Дрейка скользнула Эверил за затылок. Она подняла голову. Секунду он вглядывался в ее глаза, ощущая острую нехватку воздуха, затем коснулся пальцами ее щеки.
 – Эверил, ты хоть понимаешь, что искушаешь меня до боли?
 На лице девушки мелькнуло удивление, сменившееся отчаянным желанием поверить ему.
 – Неправда, – произнесла она обвиняющим тоном.
 – Я докажу тебе, что это так, – клятвенно пообещал Дрейк, склонившись к ее рту.
 Губы Эверил напоминали вкус спелых ягод. Дрейк упивался их мягкой сочной плотью, едва касаясь и ничего не требуя. Наслаждение растекалось по его телу. Из горла вырвался стон, и Торнтон, скользнув шершавыми ладонями по шелку ее платья, крепче сомкнул объятия. Руки Эверил нерешительно поднялись, обвили его плечи. Ее рот слегка приоткрылся, отвечая на поцелуй.
 Ощущение ее упругого тела на мгновение лишило Дрейка разума. Он ничего не чувствовал, кроме разгоравшегося внутри пожара. Эверил, несмотря на робость и отсутствие опыта, пылко отвечала. И этого было достаточно, чтобы он превратил жар поцелуя в нечто ослепительное и многообещающее. Его губы ласкали и дразнили, требовали и умоляли.
 Первый поцелуй перешел во второй, более продолжительный и ненасытный. Эверил тянулась к нему, как цветок к солнцу. Дрейк чувствовал, как напрягаются ее спина и плечи в стремлении прижаться к нему теснее. Чресла Дрейка напряглись, как тетива лука. Он хотел большего.
 Подняв голову, Торнтон коснулся указательным пальцем ее нижней губы и слегка надавил. Эверил словно зачарованная смотрела на него.
 – Откройся для меня.
 Она кивнула и подчинилась. Застонав, Дрейк снова приник к ее устам. Уступая его напору, губы Эверил раздвинулись шире. Дрейк коснулся ее языка и ощутил нерешительное движение навстречу. В восторге от ее реакции он принялся обследовать ее рот, упиваясь каждым углублением и легким привкусом вина. Тихие стоны девушки дрожью отзывались в его груди. Бешеная пульсация внизу живота достигла опасного предела.
 Оторвавшись на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, Дрейк снова завладел ее ртом. Его рука, обвивающая талию, напряглась, бедра Эверил коснулись его затвердевшего естества. Она попыталась отстраниться, но мужчина, находясь во власти первобытного желания, не хотел размыкать объятия. Не обращая внимания на ее протесты, он продолжал страстно сжимать ее трепещущую фигурку.
 Рука Дрейка, ласкавшая плечо Эверил, скользнула вниз и нырнула в вырез платья. Он задрожал от жгучей потребности ощутить пальцами ее груди. Но прежде чем он смог осуществить свое желание, леди Кэмпбелл отскочила назад.
 – Все! – Она скрестила на груди руки. – Хватит! Дрейк замер, стараясь подавить разочарование, потом отступил на шаг.
 – На данный момент – пожалуй. Эверил гордо вскинула подбородок.
 – Навсегда! Неужели недостаточно, что ты уволок меня из дома, оторвал от семьи, лишил будущего? А теперь еще принуждаешь к браку? – В ее глазах показались слезы, и она тряхнула головой, словно хотела смахнуть их. – Неужели ты настолько жесток, что, играя с моими чувствами и навязывая мне свою близость, хочешь ранить меня еще больше?
 Резко отвернувшись, Дрейк зашипел от досады и уставился в потухший очаг. Он мог бы напомнить Эверил, что ему не пришлось прибегать к насилию, но это только раззадорит ее.
 – Не можешь же ты требовать, чтобы мужчина, который вот-вот станет твоим мужем, оставался слепым к твоим… чарам.
 – Нет у меня никаких чар, и ты это прекрасно знаешь!
 – Есть, дорогая леди, – сердито возразил Дрейк, страдая от неудовлетворенного желания. – Это твои глаза, которые способны повергнуть мужчину на колени.
 – Что-то я не видела тебя на коленях.
 – Если бы я верил, что ты придешь ко мне по доброй воле, я бы хоть сейчас упал на колени.
 – Очередная ложь! – выпалила Эверил. – Ты готов на все, лишь бы добиться своего.
 А он-то, наивный, надеялся, что она отдастся по собственному желанию. Едва ли это когда-нибудь случится. Кровь Христова, ему не помешала бы добрая кружка эля, чтобы немного, хоть немного прийти в себя.
 – Удивительно, как это ты не овладел мной прямо сейчас. – Розовые губы Эверил гневно сжались. – Ты думаешь только о собственной выгоде. Тебе не нужна любовь, и ты не способен любить.
 Торнтон молчал. Почему это простое утверждение, которое он так часто и не без удовольствия повторял, вызывает у него теперь лишь тягостное чувство?
 – Прошу тебя, не соблазняй меня, – взмолилась девушка. – Не говори красивых слов, если не намерен пускать меня в свою жизнь и в свое сердце.
 С этими словами она стремительно повернулась и выбежала из хижины. Дрейк выругался. Он не предпринял попытку задержать ее, понимая, что это ничего не даст, кроме очередной вспышки гнева.
 Проклятие! Дрейк осознавал, что с каждым разом хочет се все больше и больше. Это настораживало его, ведь не ради похоти он похитил леди Кэмпбелл. Он должен жениться на ней и уложить в свою постель, чтобы отомстить Мердоку, и сделать это следует как можно быстрее.




 Глава 7


  –  Открой глаза, – потребовал Дрейк, подойдя к постели Эверил на следующее утро. Притворившись спящей, девушка никак не отреагировала.
 Это были первые слова, произнесенные Дрейком со вчерашнего вечера. Пропади он пропадом! Не в том она настроении, чтобы подчиняться этому грубияну.
 Эверил чуть-чуть приоткрыла веки. На лице Торнтона застыло раздражение. Чем это он так недоволен? Наоборот, это ей надо кипеть от ярости. Ведь он воспользовался своим опытом, весьма богатым, судя по захватывающим поцелуям, чтобы соблазнить ее. И признаться, ему это почти удалось. Но теперь все, хватит! Больше она не позволит сбить себя с толку.
 – Вставай, – снова прорычал Дрейк.
 Эверил упрямилась, хотя и чувствовала на себе свирепый взгляд похитителя. Пусть злится. Так ему и надо.
 Она провела большую часть ночи без сна, размышляя, как этот мошенник с израненной душой, целующийся, как дьявол, мог говорить слова, звучавшие в ее сердце ангельской музыкой? Разумеется, она не поверила ни одному из его лживых заверений. Не такая она дурочка! Но слышать подобные речи было непривычно, восхитительно и опасно.
 А его поцелуй… Он завладел ее ртом со всем неистовством мужской страсти, которое проникло в ее кровь буквально в тот же миг, как слились их уста.
 Заново переживая тепло его губ и прикосновение рук, Эверил с трудом подавила волну желания.
 Да, нужно бежать, как только они доберутся до места назначения. Конечно, она по-прежнему хочет спасти свой дом от разрушения, а подданных – от голодной смерти. И сделает это непременно, когда окажется на свободе, выйдет замуж за Мердока Макдугала, если, конечно, он еще не передумал. Все это правда, тем более что теперь у нее появились дополнительные основания для побега. Причиной тому страсть и эмоции, которые вызывает в ней Дрейк Торнтон.
 Она не может связать свою судьбу с мужчиной, который не испытывает к ней никаких чувств. Подобный поступок был бы роковой ошибкой, о которой пришлось бы потом горько пожалеть. Нет, это просто немыслимо… Впрочем, разве она не собирается выйти замуж за Мердока Макдугала, положась на волю случая? Почему же та самая идея кажется чудовищной, когда дело касается Дрейка?
 – Вставай сейчас же! – Его голос прозвучал как раскат грома. – Иначе я отнесусь к твоему затянувшемуся пребыванию в постели как к приглашению.
 Эверил перевернулась на спину и одарила Торнтона негодующим взглядом.
 – И тебя тоже с добрым утром, неотесанный чурбан.
 Дрейк скривился от злости. Его покрасневшие глаза свидетельствовали о бессонной ночи.
 – Оденься. Я подожду снаружи. Мы уезжаем.
 – С острова?
 Неужели час побега наконец пробил? Эверил не осмеливалась дышать, боясь спугнуть надежду.
 – Да, но не воображай, что сможешь сбежать. Я не спущу с тебя глаз. – Дрейк подозрительно прищурился.
 Он вышел из хижины. Сердце Эверил лихорадочно забилось. Они поедут в город, где полно людей. Выберутся с этого злополучного острова!
 Она прикусила губу, сдерживая ликующий возглас. Несмотря на предостережение Дрейка, девушка понимала, что поездка дает шанс, возможно, последний, улизнуть от Торнтона. И она должна воспользоваться им, прежде чем он навяжет ей брак без любви.
 Закончив самый быстрый туалет в своей жизни, Эверил выбежала наружу. Дрейк уже отпер ворота и, сжимая в руке полоску черной ткани, ждал свою пленницу.
 – Подойди сюда, – скомандовал Торнтон.
 Сообразив, что он собирается завязать ей глаза, Эверил запаниковала. Она окажется во власти тьмы!
 – Нет. – Она замотала головой и попятилась, не сводя с него испуганного взгляда.
 Дрейк нахмурился, затем его резкие черты лица разгладились. Он боится, что она увидит, где он прячет свою лодку. А она не желает, чтобы ее лишали света.
 – Никто не обидит тебя, Эверил, – прошептал он. – Клянусь.
 – Но…
 – Это только до тех пор, пока мы не отплывем.
 Если она хочет претворить свой план и сбежать от Дрейка, то должна смирить гордость и перебороть страх. Эверил покорно подставила голову. Лучше не раздражать Торнтона, а то он догадается о ее планах. К тому же после сегодняшнего дня ее едва ли будет интересовать, где он держит свое суденышко.
 Дрейк завязал ей глаза. Он закрепил повязку на удивление свободно, и солнце, проникая сверху, рассеивало тьму и ласкало ее щеки теплыми лучами. Эверил ощущала за спиной присутствие Дрейка.
 Он помог ей сесть в лодку и оттолкнулся от берега. Спустя несколько минут утлое суденышко, опасно покачиваясь на волнах, взяло курс на большую землю. Вскоре он снял с ее глаз повязку. Эверил мельком взглянула на Дрейка и заметила в его темно-карих глазах сочувствие. Не зная, что сказать, она кивнула и перевела взгляд на удаляющийся остров.
 Отвесная скала, вздымавшаяся из моря, переходила в череду пологих холмов. Окутанный туманной дымкой зеленый остров казался раем, хранившим множество тайн. Идеальное убежище для такого человека, как Дрейк.
 Глубоко вдыхая соленый воздух, Эверил боролась с тошнотой. Каждый взмах весел, ритмично погружавшихся в серо-голубые воды, приближал ее к свободе.
 Наконец лодка пристала к берегу. Выбравшись из нее, путники направились к дремавшему неподалеку городку. Опрятные домики утопали в зелени. В воздухе висел густой запах рыбы. Эверил быстро сориентировалась и про себя отметила, что замок Мердока лежит на востоке.
 На улицах городка было пустынно. Они встретили лишь стайку ребятишек, которые гонялись за заливавшимся лаем щенком. Куда могли подеваться в такой солнечный день все жители, недоумевала Эверил.
 Но не успела она толком осмотреться, как Дрейк грубо схватил ее за руку и, не говоря ни слова, потащил за собой. Девушка озиралась по сторонам в поисках лазейки, которая позволила бы ей ускользнуть от бдительного стража, но Дрейк бросил на нее предостерегающий взгляд и крепче сжал руку. Выругавшись про себя, она смирилась с тем фактом, что ей ничего не остается, кроме как ждать своего шанса и постараться не упустить его.
 Спустя несколько минут Дрейк остановился у задней двери крошечного трактира. Эверил подняла на него вопросительный взгляд.
 – Мы проведем здесь ночь, – сообщил он. – В этом городе у меня много друзей. Так что не пытайся удрать. Тебе никто не поможет.
 – А я и не собиралась! – возмутилась Эверил, делая невинные глаза.
 Рот Дрейка скривился в усмешке.
 – Никогда не следует лгать, если не умеешь этого делать.
 Торнтон постучал в дверь, которая незамедлительно распахнулась. На пороге стоял лысеющий темноволосый мужчина. За его спиной маячила рыжая толстушка, что-то радостно причитая.
 Дрейк поздоровался:
 – Гордон, дружище! До чего же приятно снова тебя видеть.
 – Да, вот уж порадовал! – Гордон хлопнул Дрейка по спине, и они обменялись рукопожатием. – Эдина как раз вчера сетовала, что тебя давненько не было.
 – Это точно. Прошу извинить меня, миссис Гибсон, – обратился Дрейк к жене хозяина. – Спасибо, что не забываете.
 Пухленькая трактирщица зарделась от смущения.
 Эверил открыла рот. Она впервые видела, чтобы Дрейк так искренне улыбался, и не могла себе представить, что столь почтенные люди окажутся его друзьями. Не дураки же они, в самом деле? А может, им известно о Торнтоне нечто такое, о чем она даже не подозревает?
 Наконец Дрейк изволил представить свою спутницу:
 – Гордон, миссис Гибсон, позвольте представить вам Эверил. – К изумлению пленницы, Дрейк поднес ее руку к губам для короткого поцелуя. – Она любезно согласилась стать моей женой. Мы намерены сегодня же пожениться.
 – Я никогда не соглашалась выходить за тебя замуж, – прошипела Эверил, как только они уединились в отведенной им комнате.
 – Ты предпочла бы, чтобы Гордон и Эдина считали тебя моей любовницей? – осведомился Дрейк, выгнув бровь.
 Эверил старалась не смотреть на единственную имевшуюся в комнате кровать, застеленную белым покрывалом.
 – Мне все равно, что они подумают обо мне. Гораздо интереснее, что они скажут, если узнают, что ты похитил нареченную другого мужчины и хочешь сделать ее своей женой.
 Дрейк промолчал.
 – Миссис Гибсон полагает, что мы разделим эту постель? – напирала Эверил, указав на пышную перину в углу комнаты, увенчанную горой подушек.
 – Да. И мы сделаем это непременно, – невозмутимо проронил Торнтон.
 Дыхание Эверил участилось. Она опустила глаза, не в силах выдержать обжигающий взгляд.
 – Но почему? Ты же не любишь меня. Единственное, что для тебя важно, так это месть.
 – Я уже говорил тебе, что любовь не имеет никакого отношения к браку.
 – Для меня имеет, и я отказываюсь делить постель с мужчиной, сердце которого закрыто на замок.
 Вызывающе подбоченившись, Эверил шагнула к нему. Ей не хотелось признавать, что близость Торнтона заставляет слабеть ее колени.
 В его глазах мелькнул огонек азарта. Не сводя с леди Кэмпбелл взгляда, он тоже уперся руками в бока и поджал губы.
 – Будь ты проклят, но я не стану жертвовать своей девственностью ради твоей ненависти и гнусных замыслов! – выпалила Эверил, задетая его высокомерным видом.
 – Ты уверена? Насколько я помню, прошлой ночью ты не очень-то возражала.
 В этот момент Эверил сделала то, чего не делала никогда в жизни, – влепила мужчине пощечину.
 Голова Дрейка дернулась. Он стиснул челюсть и слегка сузил глаза. Эверил съежилась, ожидая адекватной реакции. Однако Торнтон не шелохнулся. Он сохранял бесстрастный вид. Полное отсутствие эмоций на его лице ошеломило Эверил.
 – У тебя что, и вправду нет сердца?
 – Тебе же это отлично известно.
 Столь однозначный ответ окончательно убедил девушку, что ей никогда не дождаться от Торнтона сочувствия, не говоря уже о нежной привязанности. Ну почему он такой бесчувственный?
 Подавив вспышку гнева, Эверил клятвенно произнесла:
 – То, что я терпела твои прикосновения, было ошибкой, которая больше никогда не повторится…
 Едва она закончила, как произошло непредвиденное, да так быстро, что Эверил не успела даже опомниться. Дрейк схватил ее за талию и притянул к себе. Оказавшись прижатой к его твердой груди и крепким бедрам, она судорожно вздохнула.
 – Мне не нужна жена только на словах.
 Его близость и шепот, полный страсти, вызвали у нее приступ слабости. Чувства ожили, вбирая в себя ширину его плеч и теплый терпкий запах. При воспоминании о томительной сладости его поцелуя ноги Эверил подогнулись.
 – Твое тело создано для моих рук, – прошептал Дрейк. Ладони его скользнули вниз и обхватили ее ягодицы. – Бог придал тебе формы, способные доставить мужчине немыслимое наслаждение. И ты исполнишь свое предназначение со мной, а не с Мердоком.
 Эверил закрыла глаза, отдавшись теплу, навеянному его словами и близостью. Нет! Несмотря на понимание, проявленное Дрейком по отношению к ее страхам, и заверения, что он считает ее красивой, нельзя забывать: она нужна ему для единственной цели – отомстить.
 – Только не с тобой, – выдавила Эверил и, выскользнув из объятий Торнтона, повернулась к нему спиной.
 – Только со мной, – прошептал Дрейк, обдав теплым дыханием ее шею. Эверил словно опалило огнем. Ей хотелось бежать, но она оставалась на месте, зачарованная этим звучным голосом, кружившим ей голову, словно сдобренное пряностями вино. – Я хочу тебя, но не из тех соображений, которыми руководствуется Мердок. Я намерен подарить тебе все мыслимые наслаждения, для которых создано твое тело, – промолвил Дрейк, выводя кончиком пальца огненные узоры на ее плече. – В течение года, что мы проведем вместе как муж и жена, я буду защищать и заботиться о тебе. И учти, что бы ни обещал тебе Мердок, все его клятвы – ложь. Подумай об этом, пока меня не будет.
 Едва слышный щелчок замка подсказал ей, что Дрейк вышел. Прерывисто вздохнув, Эверил опустилась на постель. Что означают его слова?
 Эверил тряхнула головой. Не важно. Пусть играет в свои игры. Может, она и нужна ему, но только как символ мести, а не как женщина, которую он мог бы полюбить. Она не должна об этом забывать, невзирая на его сладкие поцелуи.
 Подойдя к кухне, Дрейк остановился у порога и глубоко вздохнул. Проклятие! Эверил по-прежнему одержима идеей вернуться к Мердоку. Он видел огонек решимости, сверкавший в ее зеленых глазах, и поэтому не мог не злиться. Сколько бы он ни обманывал себя, мысль, что леди Кэмпбелл готова отдаться такому трусливому негодяю, как лорд Дунели, выворачивала наизнанку его внутренности.
 Стараясь отогнать назойливые мысли, Дрейк наблюдал за Эдиной, резавшей овощи для наваристого супа. В воздухе витал аромат жареной курицы, на плите выстроились пироги и пудинги, способные удовлетворить самый изысканный вкус. Не приходилось сомневаться, что все эти яства приготовлены в честь предстоящей свадьбы. Свадьбы, обрекавшей сердце Эверил вечно томиться по чувству, которое он не способен ей дать.
 Что ж, он должен проследить, чтобы их временный союз не закончился катастрофой, как брак его родителей.
 – Миссис Гибсон! – окликнул он хозяйку.
 – А, это ты? Входи, милый. Почему ты не наверху вместе со своей красавицей невестой?
 Дрейк проглотил ком в горле, надеясь, что это облегчит тяжесть в груди.
 – Мне нужно купить кое-какие припасы, так как мы с Эверил тронемся в путь рано утром.
 Эдина вытерла о фартук пухлые ладони и, не скрывая разочарования, спросила:
 – Но почему так скоро? Куда вы поедете?
 – Лучше вам не знать. Мердок и его прихлебатели могут обойтись с вами очень жестоко, если заподозрят, что вам известны мои планы.
 – Я не собираюсь распускать язык перед этим дьяволом. Ты и вправду не можешь остаться? Гордон был так счастлив, что ты вернулся. Ему не хватало тебя.
 От ее нехитрых слов на душе у Дрейка стало легче.
 – Мне тоже не хочется уезжать, но если я задержусь, это только усугубит ситуацию. Я должен скрываться, пока не докажу свою невиновность.
 – Понимаю, но я надеялась… – Она вздохнула. – Ну да ладно.
 – А если Мердок доберется до Эверил, он не остановится ни перед чем, лишь бы погубить меня.
 Дрейк помолчал, положив руку на плечо женщины.
 – Я запер Эверил в комнате, пусть она там и остается. Она убеждена, что если я сдамся Мердоку, положившись на его милосердие, он и весь клан поверят в мою невиновность.
 – Ему неведомо милосердие! – Добродушное лицо Эдины исказилось от ужаса.
 – Я так ей и сказал, но она ничего не хочет понимать. Для нашей общей безопасности не могли бы вы присмотреть, чтобы она не выбралась из комнаты, пока меня не будет?
 – Конечно. А насчет невесты не беспокойся. Проживет замужем парочку лет и научится уважать мужа.
 – Верно, – солгал Дрейк.
 И целой жизни не хватит, чтобы добиться послушания от Эверил. Уж он-то знает. Странно, он всегда полагал, что если когда-нибудь надумает жениться, то выберет покладистую женщину. Теперь же такой образец добродетели навевал на него скуку. Дрейк озадаченно нахмурился.
 – Когда вернешься, мы устроим праздник в честь свадьбы, – пообещала Эдина.
 – Не хотелось бы доставлять вам хлопоты.
 – Какие там хлопоты! Мы так рады, что ты, наконец, нашел себе жену. – Она приподняла рыжую бровь. – Удивлены, признаться, но довольны.
 – Я и сам удивляюсь. – Дрейк откашлялся. – Но не могу не жениться на Эверил.
 Женщина улыбнулась:
 – Понятно. Она красавица и, должно быть, обладает добрым сердцем, раз тебе не терпится взять ее в жены.
 Красавица с добрым сердцем? Пожалуй. Эверил готова принести себя в жертву порочному мерзавцу, лишь бы спасти свой дом и подданных. Она предпочитает любовь золоту и драгоценностям. Ее желания и поступки не имеют ничего общего с поведением вздорной эгоистки, какой была его мать. Дайра требовала денег и постоянного внимания. Ее не волновало, накормлен ли ее сын, и меньше всего ее заботило благополучие жителей Дунели.
 На лоб Дрейка набежали морщины, отражавшие сумбур, царивший в его голове.
 – Вы видите в людях только хорошее, миссис Гибсон.
 – Я вижу правду, постарайся не забывать об этом.
 Когда Дрейк покинул трактир, слова Эдины еще долго не выходили из его головы.
 Прошло два долгих часа, прежде чем ключ повернулся в замке и дверь отворилась. Подняв глаза, Эверил встретилась с напряженным взглядом Дрейка. Последовало неловкое молчание. Он осматривал ее с головы до пят: от косы, уложенной на макушке, до мысков кожаных туфель, выглядывающих из-под подола лилового платья.
 – Пойдем, – хрипло произнес Торнтон. – Ярмарка открылась.
 – Ярмарка? – переспросила она невинным тоном, хотя сердце гулко забилось в груди.
 – В честь Иванова дня [2] . Там и состоится бракосочетание.
 Эверил выдавила нервную улыбку в надежде, что Дрейк не заметит ее возбужденного состояния. Не обращая внимания на его подозрительный взгляд, она подошла к нему и протянула руку. И только когда его теплые пальцы сомкнулись вокруг ее ладони, она заметила, что он облачился в чистую тунику темно-зеленого цвета, на фоне которой его темные глаза казались бархатистыми и бездонными, как земля накануне весеннего сева.
 Чувствуя, как загорелись щеки, Эверил отвела взгляд, но не раньше, чем поняла: он сбрил трехдневную щетину. Неужели в честь их бракосочетания?
 Впрочем, девушка не сомневалась, что Дрейк пользуется успехом у женщин, где бы он ни появлялся. Вот и сегодня на празднике он будет царить над всеми мужчинами, блистая придворным изяществом и воинской выправкой. Одного его рта достаточно, чтобы женщины не сводили с него глаз, мечтая ощутить прикосновение этих выразительных губ.
 Покосившись на профиль своего спутника, Эверил прикусила губу при виде стиснутой челюсти и нахмуренных бровей. Несмотря на все его уверения в обратном, она могла себе представить, что он испытывает, собираясь взять в жены столь непривлекательную особу. Год равнодушия и снисходительной жалости – это больше, чем она способна вынести.
 Они вышли на яркий солнечный свет и направились к городской площади, над которой клубилась пыль, поднятая множеством приплясывающих ног. Доносившийся издалека рокот прибоя смешивался с веселыми голосами, выкрикивающими тосты и поздравления.
 Повсюду с радостным визгом носились дети. Миловидные девушки, украсив яркими лентами распущенные волосы, водили вокруг праздничных костров хороводы. Мужчины доказывали свою силу и ловкость, участвуя во всевозможных состязаниях. От витавших в воздухе ароматов жареного мяса, фруктовых пирогов и хлебцев святого Иоанна текли слюнки. Жонглеры и скрипачи демонстрировали свое искусство. Бойкий паренек, перекрикивая общий гомон, объявлял очередной номер из репертуара странствующих артистов. По его выразительным жестам можно было судить о непристойном характере представления.
 Эверил смотрела во все глаза. За все годы, проведенные в Эбботсфорде, она ни разу не видела столь шумного, красочного и великолепного зрелища. Повернувшись к ней, Дрейк встретил ее растерянный взгляд и снисходительно улыбнулся:
 – Похоже, тебе нравится ярмарка?
 – Да, я никогда не видела ничего подобного, – призналась Эверил.
 Ее внимание привлекли мотки разноцветных лент. Она восторженно ахнула, когда торговец протянул ей полоску золотисто-лилового атласа, идеально подходившего к расцветке и отделке ее платья.
 – Украшение для прекрасной девицы, – льстиво произнес он, поглядывая на ее спутника.
 Щеки Эверил зарделись от смущения. Она не решалась взглянуть на стоявшего рядом Дрейка.
 – Благодарю вас, добрый сэр. Но мне ничего…
 – Дай ей ленту и убирайся, – распорядился ее будущий супруг, швырнув торговцу пару пенсов.
 Эверил недоверчиво проследила за монетами, исчезнувшими в морщинистой руке купца. Тот довольно усмехнулся и вручил Эверил яркую полоску атласа.
 Сомкнув онемевшие пальцы вокруг ленты, Эверил ощутила вспышку надежды. Дрейк купил ей подарок. Почему? Она подняла глаза, надеясь прочитать ответ на его лице. Но он смотрел в сторону толпы.
 – Этот лоскуток сделает тебя более похожей на невесту, если ты повяжешь его вокруг косы, – не поворачивая головы, проговорил он.
 Не успела она переварить тот факт, что его галантный жест преследовал практические цели, как он снова схватил ее за руку и потащил в гущу веселящегося народа. Лента так и осталась зажатой между их ладонями.
 Несмотря на ранний час, эль и вино лились рекой. Кругом царили радость и веселье. День незаметно перешел в сумерки, но Эверил не могла разделить общего настроения, помня о цели их появления на ярмарке.
 Следуя за Дрейком, она обошла женщин, хлопотавших над лотком со сдобой, и двух мужчин, сцепившихся из-за чести дамы. Чуть поодаль стояли парами мужчины и женщины, многие держались за руки, самые смелые обменивались поцелуями. Молодежь цвела румянцем, люди постарше понимающе улыбались. Дрейк направился к ним.
 – Вы тоже решили пожениться? – поинтересовался у него узкоплечий блондин.
 Прежде чем Дрейк успел ответить, ссора позади них перешла в драку. Один из мужчин толкнул другого и получил в ответ удар кулаком. – Отшатнувшись, он налетел на Дрейка, и тот непроизвольно выпустил руку Эверил.
 Толпа мгновенно оживилась и, не желая пропустить бесплатное развлечение, ринулась вперед. Эверил отметила, что на противников делаются ставки, а женщины, хихикая, указывают пальцами на предполагаемых победителей. Не обращая внимания на драчунов, она следила за Дрейком, оказавшимся по другую стороны толпы. Он озирался по сторонам, вглядываясь в лица людей. По его напряженному взгляду она поняла: Торнтон потерял ее из виду. Дыхание Эверил перехватило.
 Это был ее шанс вырваться на свободу, и она знала, что не должна его упустить.




 Глава 8


 Пригнувшись, Эверил двинулась прочь от места схватки. Она нырнула за лоток со сдобой, затем скользнула за могучий ствол старого дуба. Быстрый взгляд назад подтвердил, что Дрейка нигде не видно.
 Окрыленная надеждой, она устремилась дальше, пытаясь слиться с толпой. К ней привязался жонглер, клянчивший за свое искусство деньги. Отмахнувшись от него, Эверил снова оглянулась.
 И увидела Дрейка, выбравшегося из возбужденной группы болельщиков, наблюдавших за дракой. Сосредоточенный и напряженный, он обыскал лоток со сдобой и заглянул за дерево.
 Когда он двинулся в ее направлении, Эверил скорчила недовольную гримасу и впервые в жизни возблагодарила Господа за свой небольшой рост и хрупкое телосложение: может быть, в гуще народа он ее все-таки не заметит. Она так тяжело дышала, что едва слышала музыкантов, исполнявших мелодии на лютне.
 Понимая, что не сможет выбраться за пределы ярмарки, не попавшись на глаза Дрейку, Эверил огляделась. Не стоит надеяться, что она сможет улизнуть от него на открытой местности. Она должна спрятаться, причем как можно быстрее, пока не наступила ночь. Может, тогда ее похититель прекратит поиски?
 Ее внимание привлек ярко-красный шатер, украшенный золотыми полумесяцами и серебряными звездами. Не думая, кто или что может находиться внутри, Эверил нырнула за пестрый занавес.
 Вначале она никого не увидела. Снаружи доносились крики торговцев, расхваливающих свой товар. В воздухе висел терпкий аромат душистых трав и благовоний. Услышав тихий перезвон, Эверил повернула голову и обнаружила источник звука. Из теней, за пределами освещенного круга, на нее смотрело самое старое лицо, какое ей приходилось видеть в жизни.
 – Проходи. Садись, – велела крохотная старушка.
 Лицо ее избороздили морщины, свидетельствующие о прожитых годах. Она указала на пустое кресло по другую сторону видавшего виды круглого стола.
 – Ты испугана. – Пронизывающий взгляд старухи смутил Эверил. Она нервно оглянулась, высматривая Дрейка сквозь занавес шатра. Его нигде не было видно. – Садись, – снова приказала женщина.
 Сознавая, что бежать все равно некуда, Эверил подчинилась. Она медленно опустилась в громадное кресло из темного резного дерева.
 – От кого же ты сбежала? – прокаркала старая карга надтреснутым голосом, в котором различался незнакомый акцент. И, не дожидаясь ответа, добавила: – Ясное дело, от мужчины.
 Эверил ахнула и прижала руку к груди. Старуха – ясновидящая. Неужели такие люди и в самом деле могут предсказывать будущее?
 Взгляд женщины проследил за этим жестом, ее оливковое лицо озарилось загадочной улыбкой.
 – Дай-ка мне твою ладонь.
 Девушка заколебалась, но старуха, позвякивая золотыми браслетами на запястьях, потянулась через стол и схватила ее за руку. Хотя Эверил и опасалась, что странная обитательница шатра сбежала из ближайшего приюта для умалишенных, она была заинтригована. Женщина перевернула ее руку и, отслеживая пересекающиеся линии серебряной монеткой, принялась изучать рисунок на ладони. Прошло несколько томительных минут. Наконец гадалка подняла голову. Ее сосредоточенный взгляд был устремлен в никуда. Затем она улыбнулась и посмотрела на девушку.
 – Такая судьба стоит того, чтобы ее предсказать, – заметила старуха.
 Причудливый акцент, в котором не было ничего шотландского, придавал ее низкому голосу странную весомость. Таинственный свет ее бездонных глаз встревожил Эверил.
 – Не надо ничего говорить. Меня не интересует, что вы там нагадали о моем здоровье, богатстве или счастье.
 – А как насчет будущего мужа? – Гадалка хитро улыбнулась. – Это тебя интересует? Похоже, что да. Но вначале мы поговорим о твоем прошлом. Твоя мать давно умерла.
 – Да, – признала Эверил, встревожено хмурясь.
 – Ты обручена, верно?
 – Да.
 Откуда эта старая ведьма столько знает? Может, у нее особый дар?
 – Но есть и другой мужчина. Он где-то рядом и ищет тебя. Он стоит между тобой и твоим нареченным. – Женщина замолчала, уставившись в пространство. – Так будет и впредь.
 Укол страха пронзил Эверил. Неужели гадалка считает, что она никогда не вернется к Мердоку Макдуталу? Впрочем, все это чепуха, ведь никому не дано знать будущее… Или все-таки дано?
 Не успела Эверил выразить свое несогласие, как предсказательница нахмурилась, черные, как бусинки, глаза забегали по ладони девушки.
 – Прошлое играет важную роль в твоей жизни. Узнав его, ты найдешь ключ к своему будущему. И… осуществишь свои мечты о любви и богатстве.
 Эверил прикусила губу. Каждый хотел бы услышать, что будет счастлив и богат, поэтому и она не могла не задуматься над словами гадалки. Разве она сама не пришла к выводу, что Дрейком движет прошлое и его сердце отравлено ненавистью.
 – А что произошло между моим женихом и этим… другим мужчиной? – спросила девушка, удивляясь своему вопросу.
 Старуха задумалась, сосредоточенно сдвинув брови.
 – Они давно знают друг друга и связаны общими узами.
 Узами? Прежде чем Эверил переварила очередную головоломку, костлявые пальцы гадалки, унизанные драгоценными перстнями, скользнули через стол и с неожиданной силой схватили ее за другую руку. Пальцы Эверил разжались, и лиловая лента упала на стол.
 – Мужчина, от которого ты сбежала и который подарил тебе эту вещицу, – старуха кивком головы указала на узкую полоску атласа, лежавшую между ними, – твое будущее. Твоя судьба.
 Эверил замерла. Дрейк – ее судьба? Должно быть, бабушка совсем спятила. Хотя откуда она знает, что это подарок Дрейка?
 – Боюсь, вы ошибаетесь, – заявила Эверил, поднимаясь.
 – Сиди, дитя. – Сморщенная рука усилила хватку. Эверил села, подчиняясь вековой мудрости, светившейся в черных глазах женщины.
 – Этого не может быть! – воскликнула она, – он совершенно равнодушен ко мне.
 Старуха разразилась отрывистым смехом, от которого по спине Эверил пробежала дрожь.
 – Вот уж нет! Ты полюбишь его, и он, – она многозначительно выгнула подрисованную черную бровь, – полюбит тебя так же, если не сильнее.
 Полюбит? Чтобы Дрейк испытывал нежность и доверие к другому существу? Нет, это невозможно.
 – Теперь вы точно ошиблись.
 Прищелкнув языком, гадалка покачала седой головой.
 – Смотри дальше его слов и поступков, загляни в его глаза. Подари ему свое доверие. И ты обретешь сокровище.
 Эверил молчала, ее охватило смятение. Только худший из людей мог произносить такие слова, как Дрейк, и совершать подобные преступления.
 – Я не могу довериться убийце, который принуждает…
 – Он не станет принуждать тебя отдаться ему. И он никого не убивал. Посмотри в лицо своему другому ухажеру, если хочешь узнать правду.
 Другому ухажеру? Речь может идти только о Мердоке. Но это же невозможно! Эверил понурила голову. Ее мозг лихорадочно работал.
 Гадалка уверена, что Дрейк невиновен. Кайрен и Гордон, похоже, придерживаются того же мнения. Но что же тогда произошло? Дрейк намекал, что Мердок обставил все таким образом, чтобы свалить на него это гнусное убийство. Эверил подавленно вздохнула, сожалея, что не может сбежать от старухи и ее загадок.
 Вцепившись в ее ладонь, гадалка продолжила:
 – Подумай, виновен ли твой возлюбленный? И когда ты осознаешь правду, ты с радостью отдашься ему. Этот мужчина способен оценить твою любовь и невинность, потому что не видел в жизни ни того, ни другого.
 С радостью? Эверил не могла отрицать, что возбуждающие поцелуи Дрейка заставляют ее таять в его объятиях. Но она не допускала и мысли, чтобы отдаться этому типу. Она должна вернуться к Мердоку, спасти свой дом, своих подданных. Свое сердце, наконец.
 – Мне пора. – Эверил вскочила на ноги. Иссохшая рука сжалась крепче.
 – Прошлое твоего возлюбленного хранит мрачные тайны. Но у него нежное сердце, уставшее от одиночества.
 Эверил открыла рот, собираясь возразить, но гадалка перебила ее:
 – Положись на волю событий и не бойся своей судьбы. А теперь иди. Он ищет тебя.
 С этим напутствием старуха выпустила ее руку, откинулась в кресле и закрыла глаза. Все еще ошеломленная, Эверил смотрела на яркую полоску атласа, лежавшую на столе, и думала о мужчине, купившем ее. Дрейк не собирался делать ей подарок. По его же собственным словам, им двигали отнюдь не нежные чувства. Но что-то внутри ее отказывалось верить его небрежным словам.
 Обругав себя наивной дурочкой, Эверил схватила со стола ленту, повязала ее вокруг косы и вышла из шатра.
 Снаружи уже сгустились сумерки, но, судя по всему, праздник продолжался. Окрестные дома были увешаны яркими вымпелами. На столбах, врытых вокруг танцевальной площадки, занятой теперь горсткой подвыпивших горожан, горели факелы, освещая вытоптанную землю.
 За пределами освещенного пространства простиралась кромешная тьма, и Эверил не представляла себе, как уберечься от ужасов, поджидавших ее там. Вздрогнув, она горько посетовала, что не подумала об этом раньше.
 Притаившись за исполинским дубом на окраине ярмарки, она огляделась. Дрейка нигде не было видно. Повсюду расхаживали мужчины, некоторые под руку с женщинами. Другие предпочитали мужскую компанию и кружку эля. Но никто из них не обладал ростом Дрейка, его гордой осанкой, смоляными кудрями и неброской элегантностью.
 Он ушел.
 Эверил с сожалением вздохнула. Суждено ли им когда-нибудь еще увидеться? Что за чушь! Она должна испытывать облегчение, а не ноющую боль в груди. Кто она для него?
 Пешка. Ему не нужна ни ее любовь, ни сердце, что бы там ни говорила старая колдунья.
 Глубоко вздохнув, Эверил поклялась, что не будет тосковать по этому типу. Ни единой секунды, кроме вот этой, последней.
 Она нахмурилась. Дрейк не стал бы скучать по ней. Такова печальная реальность, и нужно принять ее, какова бы она ни была, а не упиваться фантазиями, за которые цепляется ее воображение.
 Оттолкнувшись от дерева, она в последний раз обвела взглядом толпу. Ее внимание привлекли трое мужчин – воинов, судя по тяжелым мечам, свисавшим вдоль бедер. По пронзительному свисту и похотливым улыбкам Эверил догадалась, что они ее тоже заметили.
 Тревога пронзила девушку, когда один из незнакомцев направился к ней. Двое других двинулись следом. Не медля ни секунды, Эверил кинулась в темноту, борясь со страхом и впервые в жизни надеясь, что мрак поглотит ее и спрячет под своим покровом. Испуганно оглянувшись, она поняла: ее преследуют.
 Сердце девушки гулко забилось. Подхватив юбки, она побежала быстрее. Открытое пространство вокруг не предоставляло никакого убежища: ни деревьев, ни кустарника. Топот ног раздавался все ближе и ближе. Споткнувшись обо что-то твердое, Эверил растянулась на земле, ободрав колени и исцарапав ладони. Сзади раздался взрыв хохота. Не обращая внимания на боль, она вскочила на ноги, но не успела сделать и шага, как грубая рука схватила ее за локоть. Эверил вскрикнула.
 – Так, что это у нас здесь? – протянул мужчина, повернув ее лицом к себе. – И такая милашка разгуливает совсем одна? Да еще куда-то спешит, когда веселье только началось.
 – Я… я ищу своего мужа. – При виде ухмыляющейся физиономии с щербатым ртом и злобными глазками ее сердце бешено забилось от страха.
 – Вот как? Но здесь никого нет, кроме нас. Так что, если твой муж такой олух и оставил тебя одну, мы можем считать своей привилегией, нет, правом насладиться твоим… обществом нынче вечером. – Он провел костяшками пальцев по ее груди.
 Парочка приятелей, маячивших позади, одобрительно загоготала. Эверил в ужасе вырывалась, молясь о спасении.
 – Как муж этой девицы, я единственный, кто имеет право на ее общество, – вдруг раздался из темноты знакомый голос.
 Бросив взгляд поверх головы негодяя, Эверил увидела Дрейка. Он держал в руке обнаженный меч. Волна облегчения захлестнула девушку. Она спасена. Торнтон был на голову выше своих противников, превосходил их шириной плеч и, если верить выражению его лица, решимостью тоже. Негодяй, сжимавший запястье Эверил, издал жалкий смешок; ухмылка сползла с его губ. Двое других попятились.
 – Мы же просто пошутили, правда, девонька?
 Дрейк вопросительно посмотрел на Эверил. В ответ она лишь покачала головой.
 Его челюсти яростно сжались.
 – Катитесь отсюда, пока я не пустил вас на праздничное жаркое.
 Негодяй с гнилыми зубами попробовал было огрызнуться, но Дрейк тут же шагнул к нему.
 – Дай мне хоть малейший повод… – злобно прошипел он. Лезвие его меча заблестело серебром.
 Мужчина развернулся и бросился вдогонку за своими приятелями.
 В течение минуты, которая казалась вечностью, Эверил смотрела на Дрейка – своего похитителя, спасителя и… будущего мужа. Она с трудом удерживалась, чтобы не броситься ему на шею. Впрочем, судя по его плотно сжатым губам и мрачному взгляду, он едва ли одобрял подобный поступок.
 Дрейк засунул меч в ножны и повернулся к Эверил. Его встревоженный взгляд прошелся по ней, не пропустив ничего, даже ленту в волосах.
 – Дрейк, я…
 Взмахом руки он заставил ее замолчать.
 – Потом. А теперь пошли.
 Он взял ее за руку и быстро зашагал в сторону трактира.
 Расправив свободной рукой лиф платья, Эверил следовала за Дрейком. Она была слишком напугана, чтобы отставать. Казалось нелепым доверять человеку, которого все считают способным на убийство, но Торнтон одним своим присутствием рассеивал все ее страхи. К тому же, несмотря на вполне понятную ярость, вызванную ее выходкой, он снова доказал, что не причинит ей вреда. Этим вечером она окончательно убедилась, что не может вернуться в Дунели одна, не подвергая себя опасности. В сущности, ей даже не удалось выбраться за пределы города.
 А если учесть, что его волнует ее безопасность, может, в словах гадалки есть доля истины? В конце концов, еще неизвестно, насколько обоснованны выдвинутые против него обвинения. Может, он и вправду ее судьба?
 Дрейк посмотрел на Эверил, следовавшую за ним с необычной покорностью. Он отнес этот факт на счет пережитого страха, поскольку не мог представить, что она смирилась со своим положением пленницы. К тому же, как ни неприятно это признавать, на месте Эверил он тоже не упустил бы шанса сбежать.
 От этой мысли ему стало совсем тошно.
 Дрейк раздраженно вздохнул. Но совсем не гнев на Эверил портил ему настроение, хотя ее постоянные попытки удрать и действовали на нервы. Его мысли постоянно возвращались к гнусным негодяям, во власти которых несколько минут назад она оказалась.
 «Надо было сойтись врукопашную и безжалостно прикончить этих ублюдков, – подумал Дрейк, но осекся. – Откуда такая неистовая злоба?»
 Конечно, омерзительно, когда подобные звери нападают на беззащитную женщину, но это не такое уж редкое явление. Даже крики насилуемых пленниц, которые он слышал в донжоне Дунели, не вызывали в нем такой безумной жажды крови. И все же он отпустил их.
 Почему? Вопрос безжалостно вгрызся в сознание. Наверное, потому, что для него важно не просто защитить Эверил, но и доказать ей, что он не злодей и убийца, за шкуру которого назначена награда.
 Они вышли на людное место. Отогнав надоедливые мысли, Дрейк повернулся к Эверил. Она подняла на него вопросительный взгляд. Ее зеленые глаза были широко открыты, и в них читался страх.
 Она боится его, вдруг понял он. Эта догадка расстроила Дрейка. Ощущая тяжесть в груди, он постарался успокоиться и смягчить голос.
 – Дай мне руку, Эверил.
 В течение нескольких секунд она пристально смотрела в его глаза, словно пыталась разгадать его намерения. Дрейк подавил остатки гнева и попытался придать лицу менее суровое выражение. Наконец она вложила в его протянутую руку свои холодные пальцы. Он сомкнул ладонь вокруг ее маленькой ладошки и нежно сжал.
 – Не беспокойся. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
 Задержав взгляд на переплетенных пальцах, она подняла глаза, в которых светилось такое доверие, что у Дрейка перехватило дыхание.
 – Я верю тебе.
 Эти короткие слова потрясли Торнтона до глубины души. Он не слышал их почти два года, с того проклятого дня, когда был обвинен в убийстве. Она верит ему! Волна необыкновенной благодати прокатилась по его телу.
 – В таком случае пойдем со мной.
 Не дожидаясь ответа, Дрейк двинулся дальше. Он заметил в толпе молодую пару, нянчившуюся с ребенком, и в его голове созрел план.
 – Прошу прощения, добрый сэр, леди. Не могли бы вы уделить нам немного времени?
 – Охотно, – отозвался мужчина, передав ребенка жене и приглаживая взлохмаченную рыжую шевелюру.
 Дрейк чувствовал на себе недоумевающий взгляд Эверил. Ощущение в руке ее теплой ладони подстегнуло его решимость.
 – Я объявляю себя и эту леди мужем и женой.
 Эверил ахнула. Бросив быстрый взгляд на ее застывшее лицо, Торнтон крепче сжал руку, которую она попыталась выдернуть, и поспешно обратился к семейной паре:
 – Будьте нашими свидетелями.
 Молодая женщина, баюкавшая младенца, захихикала от восторга.
 – Это так романтично! – Она улыбнулась Эверил. – Я никогда не забуду свою брачную ночь, – с чувством проговорила она и добавила: – И вы не забудете.
 Муж, сидевший рядом, покраснел. Дрейк улыбнулся, надеясь, что никто не заметил ошарашенного выражения на бледном лице новобрачной.
 – Благодарю вас, добрый сэр, и вас, милая леди. Мы вам очень признательны.
 Прежде чем довольная пара успела что-либо добавить, а Эверил выразить протест, Дрейк подхватил ее под руку и повел назад к Гибсонам. Там их ожидало праздничное угощение.




 Глава 9


 На всем пути до трактира Эверил молча шла рядом с Дрейком, стараясь не отставать от его размашистого шага. Его напряженная поза и задумчивое лицо свидетельствовали о решимости и подавленных эмоциях. О чем он думает? Наверное, о предстоящей ночи. Эверил прикусила губу, ощутив трепет в животе.
 Итак, их поспешный брак стал фактом. Теперь, если только ее новоиспеченный муж в ближайшее время не отойдет в лучший мир, она не сможет выйти замуж за Мердока до наступления зимних холодов и окончательного разрушения Эбботсфорда. Но, даже сознавая это, Эверил не желала Дрейку безвременной кончины.
 Существуют только два способа спасти ее родовое гнездо, и ни один из них не назовешь реальным. Едва ли Торнтон способен обеспечить ее деньгами, как бы жалостно она об этом ни просила. Еще менее вероятно, что ей удастся уговорить Мердока раскошелиться на восстановление ее крепости. Однако, несмотря на весь драматизм ситуации, Эбботсфорд занимал далеко не главное место в мыслях Эверил.
 Стрекот сверчков и влажный ветер, долетавший с цветущих лугов, напомнили, что ей предстоит летняя ночь – брачная ночь, – прежде чем наступит зима и придется столкнуться с ее суровыми последствиями.
 Эверил представляла, хотя и смутно, что должно произойти между ней и Дрейком. От этих мыслей ее внутренности сжимались от волнения почти так же туго, как и вплетенная в косы лиловая лента. Ясно, что она будет противиться его домогательствам. Ну а если не хватит сил и она ослабнет под напором его страсти и жарких поцелуев?
 Бросив взгляд на Торнтона, Эверил ощутила очередной приступ беспокойства. Две недели назад, когда Дрейк похитил ее, она и вообразить не могла, что он обладает хотя бы одним положительным качеством. С другой стороны, он показывает ей только те стороны своей натуры, которые считает нужным. И не исключено, что трогательное участие и искренняя забота, проскальзывающие в его словах и взглядах, бесследно исчезнут, в очередной раз сменившись ворчливым равнодушием и вспышками гнева.
 Впрочем, она ведь не раз видела в нем другого человека. А вдруг настоящий Дрейк вовсе не преступник, а всего лишь человек, пытающийся отстоять поруганную честь и примириться с неприязнью собственной матери?
 …В трактире их ждали хозяева. Миссис Гибсон обняла Дрейка и прижала его к своей пышной груди.
 – Я так рада. Если кто-нибудь и заслуживает счастья, так это ты.
 Дрейк натянуто улыбнулся и, пожимая руку Гордона, ответил:
 – Спасибо вам обоим за все.
 Эдина отмахнулась от его слов:
 – Пустяки. Пойдемте к столу, чтобы мы могли поздравить молодых как положено.
 Дрейк отпустил руку Гордона и скрылся в коридоре.
 – Что за унылая мина в такой день, девонька? – шутливо поинтересовался Гордон, пока Эдина с воодушевлением тискала новобрачную. – Никак капризничает? – обратился он к жене.
 Та мягко шикнула на мужа.
 – Не нужно бояться, мой бедный ягненок. – Она отстранилась, удерживая Эверил за плечи, и улыбнулась. – Дрейк нежный, как голубь. Я заметила, как он смотрит на тебя.
 Эверил слабо улыбнулась, не зная, что сказать.
 Как он смотрит на нее? Было бы удивительно, если бы он смотрел на нее не иначе как на обузу и к тому же лишенную всякой привлекательности. Скоро появился Дрейк, и маленькая компания расселась вокруг стола. Не сводя глаз с Эверил, Торнтон налил ей вина. Надеясь, что хмельная жидкость снимет напряжение, она тут же опустошила чашу и снова протянула ее, ожидая новой порции.
 На этот раз чашу наполнила Эдина, украдкой улыбнувшись мужу. Гордон ответил ей широкой ухмылкой и хитро подмигнул. Привязанность Гибсонов друг к другу была настолько очевидной, что Эверил стала завидовать их счастью. Несмотря на предсказания гадалки, было больно признавать, что между ней и Дрейком никогда не расцветет подобное чувство. Это просто невозможно. Конечно, в Торнтоне есть немало хорошего, но он слишком ожесточен и одержим своей местью. А она не может ничего поделать, кроме как противиться обаянию собственного мужа и строить планы спасения Эбботсфорда.
 Во время продолжительной трапезы Эверил почти не прикоснулась к угощению. Миссис Гибсон была более чем счастлива взять на себя большую часть разговора, довольствуясь короткими репликами своего преданного мужа. Дрейк говорил мало, ел и того меньше и встал из-за стола, как только позволили приличия, якобы для того, чтобы налить себе кружку эля в соседней комнате.
 Наблюдая через открытую дверь, как он расхаживает перед пылающим очагом, Эверил почти физически ощущала смятение, царившее в его душе, и необузданную энергию, искавшую выхода. Она не могла отвести глаз от его гибкой фигуры, мерившей широкими шагами комнату.
 Интересно, что его терзает? Мысли о предстоящей ночи? Гнев, который он обрушит на ее голову за очередную попытку бегства? А может, ему не дает покоя кровавое убийство, взывающее к мести?
 Наконец Эдина посмотрела на Дрейка. Почувствовав ее взгляд, он остановился и уткнулся мрачным взглядом в кружку с элем.
 Эдина лукаво усмехнулась:
 – Пора молодым отправляться на покой.
 – Давно пора, – подхватил Гордон с понимающей ухмылкой. – Нетерпеливого новобрачного видно за версту.
 Ослепли они, что ли, или совсем лишились разума? Как можно отправлять ее наверх и оставлять наедине с Дрейком, за запертой дверью, когда даже воздух вокруг него бурлит и завихряется как смерч?
 – О нет, еще рано, – запротестовала Эверил. – Я прекрасно провожу время.
 Дрейк стиснул челюсти. Его взгляд сделался мрачнее тучи. Эверил не могла понять, в чем она провинилась.
 – Пойдем, девонька. – Эдина покачала головой. – Не нужно нервничать. Подумай лучше, как доставить удовольствие своему муженьку.
 Сомневаясь, что она вообще способна доставить ему удовольствие, Эверил бросила смущенный взгляд на стоявшего в дверях Дрейка. Решительность, с которой он шагнул навстречу новобрачной, не прибавила ей спокойствия.
 – Они правы, любовь моя, – проворковал он. Его пальцы крепко сжали ее локоть. – Пора готовиться ко сну.
 Его любовь, как же! Сплошное притворство! Тем не менее прикосновение Дрейка повергло Эверил в трепет, как и мысли о том, что произойдет в ближайшие часы. Господи милосердный, как бы она хотела провести ночь где угодно, только не в компании Дрейка. Эверил закрыла глаза в немой мольбе.
 – Ну-ну, не робей, – подбодрила ее Эдина. – Я помогу тебе приготовиться.
 Эверил хотелось крикнуть, что у Дрейка нет на нее никаких прав, но Гибсоны решат, что она просто рехнулась. Она хотела сказать, что Торнтон может причинить ей боль, но знала, что гостеприимные хозяева никогда не поверят в его жестокость.
 Бросив панический взгляд на своего похитителя, гостья последовала за миссис Гибсон наверх, в комнату, где им с Дрейком предстояло провести ночь, отмечая свадьбу, которой ни один из них не желал.
 Ласково улыбаясь, миссис Гибсон распустила толстую косу Эверил и положила купленную Дрейком ленту на край умывальника. За лентой последовало платье. Оставшись в тонкой белой сорочке, Эверил задрожала от холода.
 – До чего же ты миленькая, прямо цветочек, – объявила толстушка.
 Эверил смущенно улыбнулась, ощущая в висках гулкие удары сердца.
 Улыбнувшись в ответ, женщина извлекла из кармана небольшой флакончик, вытащила пробку и увлажнила пальцы содержимым пузырька.
 – Не шевелись, детка, – велела Эдина, нанося жидкость на основание шеи и каждое запястье девушки.
 Приятное благоухание коснулось ноздрей Эверил, напомнив о запахе вереска, летних лугов.
 – Духи собственного изготовления, – гордо сообщила хозяйка. – Корица, смешанная с настойкой на лепестках моих любимых цветов. Нынешней ночью ты будешь благоухать так сладко, что Дрейк не выпустит тебя из объятий.
 Лучше бы он отпустил ее прямо сейчас. Если Торнтон затащит ее в постель, он не ограничится телом, а потребует душу. Так что ей совершенно ни к чему, чтобы он видел ее полуголой да еще надушенной, как заправская искусительница. Ни к чему хорошему это не приведет.
 – Я стараюсь для Дрейка, детка. Его прошлое так трагично, а настоящее настолько опасно, что я готова расшибиться в лепешку, лишь бы подарить ему капельку счастья.
 Похоже, миссис Гибсон неплохо осведомлена о прошлом Дрейка. Сердце Эверил учащенно забилось. Она хотела узнать, зачем Дрейку понадобилось губить ее жизнь. Ее интересовал вопрос, в чем причина ненависти между ним и лордом Дунели. Но более всего она желала понять, почему Дрейк не отвечает на ее вопросы.
 – И не говорите, – вкрадчиво произнесла она. – Я только об этом и думаю.
 Миссис Гибсон печально кивнула.
 – Беда в том, что Дрейк вынужден скитаться. Если он вернется в родной клан, Мердок не пощадит его. Этому человеку неведомо милосердие.
 Видимо, Дрейк убедил Гибсонов в своей невиновности. Подавив разочарование, Эверил попыталась спровоцировать Эдину к дальнейшим откровениям.
 – Истинная правда, – вздохнула она.
 Хозяйка подушила ложбинку на груди девушки и заткнула флакончик пробкой.
 – Ах, детка. Только законченный подлец решился соблазнить возлюбленную своего отца. А как эта свинья оскорбляла Дрейка, когда он обнаружил Мердока в постели со своей матерью, и описать невозможно…
 Эдина подложила под перину ивовую ветвь, которая согласно верованиям способствовала плодовитости новобрачной. Но Эверил не замечала ее стараний. Перед ее мысленным взором предстала ужасная картина: Мердок в постели с матерью Дрейка! Нет, Макдугал не способен на такую низость. У Эверил закружилась голова.
 Она судорожно вздохнула. Выходит, мать Дрейка стала причиной этой смертельной вражды. Может, замысел Торнтона в том и состоит, чтобы обесчестить в отместку за позор своей матери Эверил – невесту Мердока? Эта мысль вызвала у девушки приступ тошноты.
 Какой кошмар! Ее несостоявшийся жених и мать Дрейка. Как ужасно, должно быть, обнаружить собственную мать в постели с мужчиной, который не является ее мужем.
 Эверил пыталась выстроить логическую связь семейных взаимоотношений Макдугалов.
 Выходило, что мать Дрейка была сожительницей Лохлана Макдугала. И если верить Эдине, Лохлан любил ее. Мердок поступил скверно, соблазнив возлюбленную собственного отца. А Дрейк застал их в интимной обстановке. Не это ли разрушило его иллюзии и веру в материнские чувства?
 – Наверное, он был совсем юным, когда это случилось, – закинула удочку Эверил, надеясь, что хозяйка продолжит тему.
 – Да, ему едва исполнилось четырнадцать. Говорю тебе, детка, это было ужасно.
 Внезапно все обрело смысл: вражда между двумя мужчинами, презрение Дрейка к своей матери. Воистину, как все ужасно. Господи, почему же она оказалась втянутой в эту схватку! Беспомощная пешка в руках каждого из противников.
 Но зачем Дрейку понадобилось убивать Лохлана Макдугала? Потому что тот не смог защитить его мать? Куда более вероятнее, что Мердок, соблазнивший любовницу отца из ненависти к нему, мог его и убить.
 Захваченная круговоротом мыслей, Эверил не заметила, как осталась одна. Опустившись на мягкую перину, она обхватила себя руками, еле сдерживая дрожь. Невероятные открытия, обрушившиеся на нее в последние минуты, не умещались в голове. Нужно как-то воспользоваться информацией, которую поведала ей Эдина. Может быть, удастся разжалобить Дрейка и сбежать? В противном случае осуществление брачных отношений станет только вопросом времени…
 Дрейк протянул руку к двери, за которой находилась его жена, но войти в спальню не решился.
 Он представил себе Эверил. Желает ли она постигнуть тайну бытия? Или боится открытий, которые принесет ей эта ночь? Не возненавидит ли она его утром за то, что он вынужден сделать сейчас?
 Презирая себя за нерешительность, Торнтон смотрел на дверь, пытаясь сообразить, как вели бы себя в подобной ситуации его приятели. Эрик обычно выжидал и, обнаружив слабое место женщины, пользовался им, чтобы сломить ее оборону. Дрейк знал, что не обладает таким качеством, как терпение, да и время поджимало. Кайрен пустил бы в ход сладкие речи и очаровал девицу настолько, что та выскочила бы из собственного платья, не заметив, как это случилось. Дрейк вздохнул, ему еще не приходилось никого очаровывать. Все, что у него есть, – это решимость, отчаяние… и желание.
 Подавив досаду, он постучал в дверь. Чувства Эверил не имеют значения. Осуществление их брака сделает ее недосягаемой для Мердока. Все остальное – ни ее зеленые глаза, ни розовые губы – не важно.
 Не дождавшись ответа, он приоткрыл дверь. Эверил стояла перед распахнутым окном. Ночной ветерок теребил складки ее сорочки. Неожиданно прозвучавший раскат грома вторил неразберихе, царившей в душе Дрейка.
 Проклятие, до чего же он ее хочет! Как можно это отрицать, когда его сердце бешено колотится, а ладони увлажнились при одном взгляде на эту красавицу? Каскад локонов, золотистых и мягких, ниспадал вдоль ее узкой спины, касаясь кончиками изящных выпуклостей ягодиц.
 Дрейк медленно пересек комнату и остановился позади девушки. В воздухе повисло напряжение, насыщенное тревогой и предвкушением.
 Она боялась. Дрейк знал это, как и то, что этой ночью все же заманит ее в постель. Но гнетущий вопрос о завтрашнем и последующих днях не выходил у него из головы.
 Ясно, что Эверил возненавидит его за то, что он взял ее невинность, не собираясь давать взамен любовь, которой она так жаждала. Впрочем, он привык к ее враждебности. А потом ведь не для того он обзавелся женой, чтобы, как его друг Эрик, жить с ней в любви и согласии, пока смерть не разлучит их. Нет, у него другая цель. Лишив Мердока возможности жениться на Эверил, он лишит его власти и денег. А когда тот осознает собственное ничтожество, бедность и позор, он, Дрейк, сделает все возможное, чтобы прикончить негодяя. И отпустит Эверил. А сейчас он отчаянно хотел соблазнить ее.
 Дрейк налил в чаши вино и, подойдя ближе, протянул девушке терпкий напиток. Он впервые пожелал, чтобы она хоть что-нибудь сказала. Но прошла долгая минута, прежде чем Эверил презрительно отпихнула чашу и бросила на него обвиняющий взгляд.
 – Когда ты собирался рассказать мне, что мужчина, за которого я чуть было не вышла замуж, соблазнил твою мать?
 Дрейк ошарашено вытаращил глаза. «Проклятие! Должно быть, Эдина не удержалась и перемыла мои косточки. Но что именно она рассказала? И почему именно сегодня?»
 Прошипев себе под нос крепкое словцо, Дрейк отвел глаза.
 – Значит, это правда?
 Торнтон кивнул. Факт не имело смысла отрицать. Эверил вскипела:
 – И ты намерен, ничего не сказав, лишить меня невинности в отместку за поруганную честь твоей матери?
 Дрейк нервно сглотнул, терзаясь воспоминаниями и чувством вины. Вопреки убеждению, что не обязан ничего объяснять, он понимал, что теперь просто так не отделается.
 Отставив в сторону ее чашу, Дрейк проговорил:
 – Я намерен переспать с тобой, потому что ты моя жена, а не ради восстановления чести моей матери, которой у нее никогда не было.
 – Она добровольно отдалась Мердоку Макдугалу?
 – Как последняя шлюха, и не один раз.
 – Почему? – вырвалось у нее.
 – Я могу только гадать о ее мотивах.
 Эверил вздрогнула, но решила, как говорится, ковать железо, пока горячо.
 – Тогда объясни, зачем ты навязал мне это замужество, если не хочешь отомстить за свою мать. Определенно не из-за любви, ведь ты отказываешься признавать, что она существует.
 Дрейк стиснул кулаки.
 – Эверил, ты ничего не…
 – Не понимаю? Естественно. Ты хочешь использовать меня в самом примитивном смысле, даже не удосужившись объяснить, с какой целью. И ты думаешь, что я когда-нибудь прощу тебе это?
 – Не думаю.
 Эверил изумленно уставилась на Торнтона.
 – В таком случае, что ты надеешься получить, заставив меня согревать твою постель?
 – Жену, полагаю.
 Эверил громко фыркнула, что даже в более приятных обстоятельствах не могло сойти за согласие.
 – Жену, которую ты не замедлишь бросить, когда надобность во мне отпадет.
 От досады, что их разговор перешел в неприятное русло, Дрейк залпом осушил чашу с вином. Он не хотел ненависти Эверил и поэтому постарался обратить свои мысли на обольщение, мечтая ощутить под собой ее тело. Внезапно он вспомнил о негодяях, чуть не изнасиловавших Эверил. И его вновь захлестнуло безумное желание защитить ее. Нет, сегодня вечером он должен сделать ее своей. Пока она не сбежала или пока Мердок не нашел их.
 Скрипнув зубами, Дрейк сдержал порыв коснуться мраморного тела Эверил. Вначале он должен заставить ее понять, что пытаться бежать одной – безумие.
 – Неужели ты не понимала, когда решила удрать от меня, что можешь пострадать? Что тебя могут убить? Или того хуже?
 Эверил ответила не сразу. Дрейк видел, как она размышляет над его вопросом. Видимо, она не думала о последствиях, пока не оказалась перед лицом опасности.
 – Но ведь ничего не случилось, – натянуто произнесла она. – Я не пострадала, а ты не лишился своей пленницы.
 Упрямая дурочка! Неужели она ничему не научилась?
 – Да, дорогая женушка, нам здорово повезло. Ты хоть представляешь, что эти пьяные подонки могли сотворить с тобой? – прорычал он. – Их не остановили бы твои протесты. Для них это просто развлечение, способ приятно провести время и удовлетворить свою похоть.
 – А чем ты отличаешься от них? Разве ты не собираешься применить ко мне насилие?
 – Насилие? – Челюсти Дрейка гневно сжались. – Я никогда бы не позволил себе ничего подобного. Я хоть раз причинил тебе вред?
 – Не считая того, что лишил меня семьи и смысла жизни? – ядовито заметила Эверил. – А что касается сегодняшней ночи, как бы ты ее ни называл – осуществлением брачных отношений, местью или изнасилованием, – это не меняет сути дела.
 Дрейк подступил ближе. Горя желанием доказать, что она ошибается, он обхватил пальцами ее теплый затылок и притянул к себе. Эверил, казалось, перестала дышать, уставившись на него расширившимися глазами.
 Склонившись так, что она ощутила его дыхание, Дрейк хрипло произнес:
 – Это лишний раз доказывает, как мало ты знаешь о страсти. Я давно мог изнасиловать тебя, если бы пожелал. Но я хочу, чтобы ты сама желала меня. И не просто желала, а жаждала.
 – Тебе не удастся соблазнить меня. – Эверил покачала головой.
 Дрейк улыбнулся:
 – Удастся, и по одной простой причине: твое тело отвечает мне.
 Эверил побледнела, и Дрейк понял, что попал в точку. Хоть она и замотала головой, на ее лице промелькнули страх и растерянность.
 – Это правда, – прошептал он, утонув в пьянящей глубине ее глаз. – А знаешь, почему я пришел к такому выводу?
 Она выгнула золотистую бровь.
 – Потому что ты наглый и самонадеянный тип?
 – Потому что я вижу желание в твоих глазах. – Дрейк придвинулся ближе. Он почти касался ее тела.
 Эверил открыла рот, чтобы возразить, но Торнтон прижал палец к ее губам.
 – И чувствую его, когда твои губы раскрываются под моими поцелуями. – Воздух между ними искрился от напряжения. – Не противься этому желанию, Эверил..
 Она отвернулась.
 – Буду я противиться или нет, не имеет значения. Ты все равно сделаешь то, чего хочешь, не считаясь с моими чувствами.
 Дрейк взял ее за плечи и почувствовал, как она дрожит.
 – О нет. Я буду считаться с каждым твоим желанием, каждым ощущением, пока ты не признаешь всей душой и телом, что жаждешь моих губ и объятий, – прошептал он ей на ухо.
 Щеки Эверил зарделись.
 – Я не стану слушать подобную чепуху, к тому же лживую.
 Дрейк крепче сжал ее плечи, напряжение между ними многократно усилилось.
 – Я не из тех, кто стал бы лгать.
 Чем дольше он касался Эверил, тем сильнее жаждал овладеть ею. Но еще больше он боялся, что, проявив поспешность, ранит не только ее тело, но и сердце.
 Однако прежде чем Торнтон успел осознать эту неприятную истину, его губы накрыли ее рот, упиваясь медовой сладостью. Эверил оцепенела, ее теплые ладони уперлись в его грудь. Но Дрейк продолжал наступление. Не отрываясь от ее губ, он притянул ближе напряженную фигурку и дал волю своей страсти.
 Все его чувства обострились, слабый аромат цветов и дождя кружил голову. Дрейк застонал и погрузил пальцы в шелковистые пряди, струившиеся по ее спине. Боже, да она может соблазнить самого благочестивого из монахов.
 Эверил издала слабый возглас и попыталась оттолкнуть его. Но Дрейк не сдавался.
 Наконец оторвавшись от его губ, она выдохнула:
 – Зачем ты это делаешь?
 Дрейк позволил ей заглянуть в его глаза и увидеть то, чего он не мог и не хотел отрицать.
 – Я хочу этого. Хочу тебя.
 И снова припал к ее губам.
 Руки Эверил нерешительно скользнули по его груди к плечам, а затем обвились вокруг его шеи. Рот слегка расслабился. Она медленно, дюйм за дюймом, сдавала свои позиции, тая в его объятиях. Дрейк ликовал, радуясь каждой крохотной уступке в этом страстном поединке.
 Словно догадываясь о своей власти над чувствами Торнтона, Эверил робко коснулась языком его нижней губы. Она не ошиблась – это вызвало трепет во всем его теле.
 Подняв к себе ее лицо, Дрейк углубил поцелуй, вдыхая возбуждающий запах женской кожи. Желание нарастало. Его язык переплелся с ее язычком, дразня и подбадривая. Эверил откликалась, невольно разжигая пламя страсти.
 Дрейк притянул Эверил к себе так близко, что она ощутила всю полноту желания. Она таяла в его руках, исходившее от нее тепло согревало воздух, накаляя его тело, охваченное вожделением. Дрейк склонил голову к шее девушки и стал пощипывать губами надушенную кожу. Ее нежный вкус вызвал целый поток ощущений, хлынувший в его истомившиеся чресла.
 Одурманенный ароматом, Дрейк снова припал к ее губам. Пылкий отклик Эверил заключал в себе чарующую смесь женской невинности и врожденного дара соблазнять. И видит Бог, Дрейк был только рад уступить ее чарам.
 Не отрываясь от ее губ, он просунул руку под ее колени и подхватил Эверил на руки. Ощущение миниатюрной фигурки, страстно прильнувшей к его груди, лишило Дрейка остатков самообладания.
 В несколько шагов он пересек комнату и опустил девушку на мягкую постель. Вытянувшись рядом, он снова прильнул к ее губам. Она встретила его поцелуй, словно понимала и разделяла всю силу неумолимого желания, пульсировавшего в его крови.
 Эверил застонала. Этот стон, сладострастный и нежный одновременно, вызвал его неистовый отклик. Он не мог больше ждать.
 Дрейк оголил ее плечо и заворожено смотрел на молочно-белую кожу, мягкий изгиб плеч и нежные округлости груди. Потом спустил ее сорочку до талии и накрыл горячей ладонью небольшую грудь. Эверил застонала и выгнулась. Закрыв глаза, Дрейк отдался пьянящим ощущениям, чувствуя во всем теле мощную пульсацию, заглушавшую бешеный стук его сердца.
 Желание, могучее и всепоглощающее, пульсировало в крови. Его ритм удвоился, когда он склонился ниже и сомкнул губы вокруг напрягшейся вершинки ее груди. Эверил вскрикнула.
 Дрейк поднял голову. В глубокой зелени ее широко распахнутых глаз светилось удивление и неприкрытое желание.
 Как в одной женщине может таиться такая сладость, что весь его прежний опыт кажется лишь жалкой имитацией подлинной страсти? Неужели такое возможно, недоумевал Дрейк, скользя ладонью по изгибу ее талии и дальше, по округлости бедра, увлекая за собой тонкий шелк сорочки.
 Охваченный огнем желания, он схватил ее руки и поднес к своей рубахе.
 – Раздень меня, – прерывисто выдохнул он, то ли приказывая, то ли умоляя.
 Эверил подняла на него неуверенный взгляд и, колеблясь, прикусила губу, припухшую от его поцелуев. Учащенно дыша, она скользила взглядом по его широким плечам и груди. Дрейк не шевелился, ожидая и молясь. Внезапно ее пальцы пришли в движение. Дюйм за дюймом она обнажала его тело. Дрейк жадно наблюдал, как ее глаза, полуприкрытые отяжелевшими веками, расширились в сладострастном изумлении. Грудь ее бурно вздымалась, прерывисто дыша и наполняя его тайным удовлетворением.
 Она потянула за отворот рубашки, обнажив его плечо. Легчайшее, почти невесомое прикосновение отозвалось в теле Дрейка дрожью. Нетерпеливым движением он сдернул рубаху через голову. Эверил осторожно коснулась ладонями его груди чуть ниже того места, где поблескивал отцовский крест. Тепло ее пальцев прожгло его насквозь.
 Дрейк снова припал к ее губам со всей страстью, которую так долго сдерживал. Его жаркий шепот перемежался стонами, ладони неутомимо скользили по ее телу, гладя плоский живот, округлости ягодиц и жаркую расщелину между бедрами. Эверил вторила ему невнятными возгласами и вздохами, выгибаясь под его руками.
 Губы Дрейка терзали ее рот, требуя и моля. Он ждал момента, когда она поймет и разделит его стремление слиться с ней каждой клеточкой жаждущего тела.
 Его страсть не оттолкнула Эверил. Напротив, она пылко отвечала на поцелуи, неосознанно повторяя его ласки. Дрейк задохнулся и едва не отпрянул, когда ощутил ее ладонь на своем животе. Устремив на него зеленый, как озерная гладь, взор, она обвела кончиками пальцев линию его лба, контур щеки и чувственный изгиб нижней губы. Дрейк и представить себе не мог, что подобная ласка способна возбудить до исступления.
 Понимая, что больше не выдержит, он перекатился на живот и накрыл собой ее нежное тело. Ее прерывистое дыхание не уступало его собственному.
 Однако, несмотря на всю ее соблазнительность, Эверил была олицетворением невинности. И, подобно Еве перед роковой прогулкой по райским кущам, чувственной, но нетронутой. Чистой и непорочной.
 До этой ночи. До него.
 Эта мысль оглушила Дрейка. Он судорожно сглотнул.
 Если он овладеет ею сейчас, чтобы удовлетворить свою похоть и жажду мести, это даст облегчение его изнывающему мужскому естеству. Но ее девственность будет принесена на алтарь мести. Она никогда не простит ему этого. Дрейк замер. Взять ее сейчас равносильно воровству, ибо он заберет у нее нечто драгоценное и невосполнимое, на что не имеет права, поскольку не собирается оставаться ее мужем. Сознавая все это, вправе ли он лишить ее невинности, скрепив брак, порожденный ненавистью?
 Торнтон лихорадочно размышлял. Эверил готова уступить, это ясно. Она желает его. Разве этого недостаточно? Чем плох союз двух жаждущих тел, если не задумываться о прошлом? И о будущем, если уж на то пошло. Он смотрел в ее глаза и видел ожидание и доверие, светившиеся в зеленых глубинах. Способен ли он обмануть их?
 Как бы Дрейк ни противился единственно возможному ответу, тот лежал на поверхности, сдерживая его желание, сковывая тело.
 – Я не могу. – Он смачно выругался и скатился с ее теплого обнаженного тела.
 – Не можешь что? – потрясенно спросила Эверил.
 Дрейк потянулся за своей рубахой и бриджами. Кляня себя за глупость, он натянул одежду.
 – Не могу касаться тебя таким вот образом. И не стану.
 И прежде чем она успела что-либо спросить, Торнтон выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.




 Глава 10


 Проснувшись, Эверил обнаружила Дрейка, расположившегося на стуле возле ее кровати. Одного взгляда на его бесстрастное лицо оказалось достаточно, чтобы воспоминания о минувшей ночи обрушились на нее как снежный ком, холодный и беспощадный. Разве можно забыть жестокость, с которой ее отвергли?
 Эверил закрыла глаза, пытаясь сдержать поток слез. Как легко он покинул их брачное ложе! Едва ли можно найти более жестокий способ показать женщине, что она лишена всякой привлекательности. Все его слова и уверения, что она красива и желанна, оказались сплошным притворством. Ложью, призванной заморочить ей голову, пока он будет упиваться своей местью. А она как последняя дурочка охотно сыграла отведенную ей роль пешки – нет, потаскушки, млеющей от его прикосновений.
 Сделав над собой усилие, Эверил открыла глаза. Она предпочла бы смотреть куда угодно, только не на Дрейка, не сводившего с нее испытующего взгляда. Если она сейчас проявит слабость, Торнтон сразу поймет, насколько она подавлена и обижена. Натянув повыше одеяло, Эверил свирепо уставилась на него.
 Отчужденный взгляд мужа убедил ее, что ничего не изменилось за те часы, что она провела без сна, ожидая его возвращения. И когда поняла, что он не придет, залилась слезами горечи и унижения. Конечно, она надеялась остаться целомудренной, но сознавать, что он считает ее уродливой, было невыносимо.
 – Сколько времени тебе нужно, чтобы одеться? – поинтересовался Дрейк бесстрастным тоном. – Полчаса хватит?
 Неужели ему больше нечего сказать? Конечно, нет, горько подумала Эверил. Она противна ему, что он и доказал, когда ушел посреди ночи. Даже сейчас ее преследовал запах Дрейка и ощущение его рук, скользящих по ее телу.
 Больше она не позволит ему делать из себя дурочку.
 – Да.
 – Отлично. Гордон и Эдина, наверное, уже заждались нас к завтраку.
 Съежившись при мысли, что придется предстать перед хозяевами, которые приняли их за влюбленную парочку, Эверил промямлила:
 – Ешьте без меня. Я не голодна.
 – Мы спустимся вместе, – заявил Дрейк. – Незачем давать Гибсонам лишний повод думать, что их старания прошлым вечером пропали даром.
 Волна возмущения захлестнула Эверил. Мало того, что ее отвергает собственный муж, но чтобы он еще командовал ею… Этому не бывать!
 – А что еще они могут подумать, учитывая, что ты провел ночь неизвестно где?
 Эверил готова была откусить собственный язык, как только ядовитое замечание слетело с ее уст. Но Дрейк, выпрямившись во весь рост, лишь выгнул бровь.
 – Я был в соседней комнате. Они ничего не знают.
 Девушку парализовало. Неужели он слышал сквозь стену, как она металась взад и вперед, оплакивая свою брачную ночь? Она молила Бога, чтобы Дрейк не догадался, какой несчастной она чувствовала себя после его поспешного бегства. Конечно, она была бы только рада его уходу, если бы он набросился на нее в гневе и попытался взять силой. Но нет, он не пожалел усилий, чтобы очаровать ее, а затем безжалостно отверг, нанеся жестокий удар по женской гордости.
 Изобразив равнодушие, Эверил пожала плечами.
 – Это твои друзья, а не мои. Меня не волнует, что они подумают, – солгала она.
 На самом деле ее беспокоило, что скажут Гибсоны. Она переживала из-за Дрейка. Несмотря на похищение и жестокость, с которой он обошелся с ней накануне, Эверил чувствовала, что он лучше, чем есть на самом деле. Сломанный, заблудший человек, который верит, что найдет спасение в мести. Тот самый человек, который утешал ее в темноте и спас от насильников. Человек, который не причинил ей никакого вреда, разве что ранил ее гордость. Муж, который смотрит на нее глазами, полными неистовой тоски и одиночества.
 Дрейк и тоска? Должно быть, у нее не в порядке с головой, если ее посещают подобные мысли.
 Немного покоя – вот что сейчас необходимо. И уединение, где она могла бы собраться с мыслями. Где ее не будут преследовать воспоминания о нежной магии его прикосновений или презрительная гримаса, с которой он отшатнулся от нее.
 Выбравшись из постели, Эверил схватила платье и поспешно натянула его поверх сорочки. Затем открыла дверь и шагнула в коридор, на ходу затягивая шнуровку.
 Дрейк выругался и, ринувшись следом, втащил ее назад в комнату. С грохотом захлопнув дверь, он уперся в нее широкой ладонью.
 – Ты что, совсем ума лишилась? Что за причуда расхаживать полуголой?
 – Не твое дело, в каком я состоянии. И вообще, если бы те пьянчуги изнасиловали меня прошлым вечером, ты бы и ухом не повел!
 Дрейк схватил ее за руку и повернул лицом к себе.
 – Не приписывай мне слов, которых я не говорил. Я никогда бы не позволил им дотронуться до тебя.
 – Почему? Потому что никто не смеет посягнуть на твою собственность?
 Он взял ее за подбородок и крепко сжал, не позволяя отвернуться. Угрюмое выражение его лица не сулило ничего хорошего. Было видно, что он сдерживается, но готов в любой момент взорваться.
 Если она разозлила его, тем лучше. Все равно у них не настоящий брак. И никогда не будет таковым, учитывая его отношение к любви, одержимость местью и отвращение, которое они испытывают друг к другу. Эверил слегка прищурилась, ответив на его мрачную гримасу вызывающим взглядом.
 Наконец Дрейк заговорил:
 – До двадцать восьмого июня ты моя жена. Полагаю, это достаточная причина.
 – Я не желаю играть роль твоей жены.
 – Что-то я не припомню, чтобы интересовался твоими желаниями.
 – Ты прав, черт бы тебя побрал! Ты не спрашивал меня, когда вынудил отказаться от моего предназначения и обречь на гибель мой дом и подданных. Я никогда не прощу тебя.
 Пальцы Дрейка медленно разжались. Бесстрастная маска опустилась на его лицо.
 – Ничего иного я и не ожидал.
 Вернувшись после завтрака в комнату, Эверил подавила приступ тошноты, вызванный спектаклем, который Дрейк разыграл за столом. Пока он, сидя напротив нее, изображал из себя счастливого новобрачного, она умирала от стыда и горькой обиды. Гибсоны довольно кивали и улыбались, казалось, не замечая отсутствия энтузиазма с ее стороны.
 Впрочем, все это не важно, поскольку их пребывание в трактире подходит к концу. И ей ничего не остается, кроме как упаковывать свое скудное имущество.
 Нужно бежать. Эверил пришла к этому выводу за завтраком. Пусть по закону они муж и жена, у нее нет ни малейшего желания жить с мужчиной, который испытывает к ней отвращение и терпит ее присутствие только потому, что намерен использовать ее для собственных, не слишком благовидных целей.
 Мердок Макдугал мог бы добиться отмены этого нелепого брака и жениться на ней, если, конечно, он еще не передумал. Эверил надеялась, что Дрейк сказал правду, утверждая, что Мердок должен сочетаться с ней браком, следуя завещанию отца. Если это так, вполне возможно, что он примет ее назад не колеблясь. Тогда Эбботсфорд будет спасен и она сможет выбросить из головы Дрейка Торнтона с его мрачными тайнами и невыносимым характером.
 А чтобы достичь этого, она должна сосредоточиться на побеге. И учесть прошлые ошибки. Во-первых, бежать нужно днем. Во-вторых, застать Дрейка врасплох. Едва ли он ожидает от нее такой прыти на следующий же день после свадьбы. Да и мрачная задумчивость, в которой он пребывает со вчерашнего вечера, ей тоже на руку. Но самый главный козырь – это острый нож, который она стащила со стола у Эдины.
 Спрятав свой трофей в складках юбки, Эверил собрала остальные вещи. Когда она повернулась к двери, намереваясь найти выход из трактира, в комнату вошел Дрейк.
 – Быстро собралась, – заметил он обманчиво спокойным тоном.
 Эверил величественно кивнула, не удостоив его ответом и надеясь, что он не слышит бешеного стука ее сердца и приглушенного проклятия, сорвавшегося с языка.
 Дрейк пересек комнату и постоял у открытого окна, прежде чем повернуться к ней лицом.
 – Эверил, не думай, что я… – Он вздохнул и бросил взгляд в окно. – Вчера вечером…
 Девушка отвернулась. Любой разговор о прошлой ночи не приносил ей ничего, кроме горечи и обиды. В последнее время она хлебнула того и другого столько, что должно было хватить на всю оставшуюся жизнь.
 Дрейк внезапно подался вперед, затем от души выругался.
 – Какого дьявола?
 Его потрясенный возглас заставил Эверил обернуться.
 – Не может быть!
 Движимая любопытством, она бросилась к окну. По улице двигался конный отряд. Пышно разодетые всадники были облачены в боевые доспехи. Мердок Макдугал собственной персоной гордо восседал на коне, не удостаивая взглядом суетившихся вокруг горожан. Эверил ахнула. Ее спаситель явился! Он освободит ее, объяснит, что привело его в постель матери Дрейка, и спасет ее родовое гнездо. Однако прежде чем она пришла в себя настолько, чтобы закричать, Дрейк обхватил ее за талию и прижал к своей груди, зажав ладонью рот.
 – Только попробуй пикнуть, дорогая женушка, – предостерег он.
 Вне себя от ярости, Эверил попыталась укусить его солоноватые пальцы. Но Дрейк только крепче стиснул ее, глядя на Мердока. Лишенная возможности двигаться, Эверил обратила свой взгляд в окно и обнаружила, что Макдугал остановил отряд перед трактиром. Глаза ее расширились, сердце забилось чаще. Дрейк, наоборот, напряженно замер и только повторял проклятия. Неужели Мердок знает, что они здесь? Если да, то что он и его люди сделают с Дрейком? Искалечат, убьют? Эверил судорожно сглотнула. Спешившись, Макдугал потянулся и огляделся по сторонам. В этот момент Эверил заметила женщину, путешествовавшую вместе с ними, и узнала в ней рыжеволосую служанку, еще более округлившуюся от беременности.
 – Не могла бы ты пошевеливаться быстрее? – прикрикнул на нее лорд Дунели, когда она, с трудом выбравшись из седла, упала на колени. Никто из мужчин даже не попытался ей помочь.
 Девушка поднялась на ноги и сказала что-то, чего Эверил не расслышала, но что заставило высокую фигуру Мердока напрячься от гнева.
 – У нас нет времени, чтобы останавливаться каждый раз, когда тебе захочется облегчиться. Мало того, что из-за тебя мы вынуждены еле ползти, у тебя еще хватает наглости жаловаться на боль и неудобства? Мне это начинает надоедать!
 Эверил с негодованием наблюдала за сценой внизу. Дрейк убрал ладонь с ее рта. Женщина снова что-то тихо сказала. Безжалостная пощечина, нанесенная Мердоком, заставила ее голову мотнуться назад. Эверил ахнула. От такого удара к утру наверняка появится синяк.
 – И за этого человека ты хотела выйти замуж. – Рот Дрейка изогнулся в презрительной усмешке.
 Эверил вздрогнула, признавая правду.
 – Ты избежала бы многих неприятностей, если бы не раздвигала ноги перед каждым встречным, – глумливо произнес Мердок. – Подумай об этом в следующий раз, когда тебе понадобится мужчина, чтобы навязать ему свое отродье.
 Небрежно отмахнувшись от женщины, он повернулся к невысокому мужчине, стоявшему рядом:
 – Уоллес, займись-ка ею, пока она не запилила меня до смерти.
 Поклонившись, женщина и воин исчезли, по-видимому, зашли в дом.
 Эверил не могла прийти в себя от шока. Правда, она уже некоторое время сомневалась, что Мердок и есть тот возлюбленный, о котором она мечтала, но все же считала его порядочным человеком, не чуждым доброты. Грубость и бессердечие, проявленные им по отношению к женщине, находившейся в деликатном положении, повергли ее в ужас.
 – Это жестоко, – прошептала она.
 Дрейк кивнул:
 – Особенно если учесть, что ребенок его.
 – Но Мердок сказал…
 – Что она отдавалась всем, кому не лень? Во всем Дунели не найдется дурака, который стал бы путаться с любовницей Мердока. Жизнь – слишком дорогая плата за несколько минут удовольствия.
 Эверил промолчала. История, рассказанная Эдиной, предостережения Дрейка и поведение самого Мердока складывались в омерзительную картину, рисуя облик человека, за которого она чуть не вышла замуж. Едва ли жизнь с ним была бы спокойной, а тем более счастливой, особенно если он и вправду убил своего отца, как утверждает Дрейк. В том, что Мердок на это способен, Эверил теперь почти не сомневалась. Она не смогла бы полюбить такое чудовище. Да и Мердоком, по всей вероятности, движет отнюдь не желание жениться на ней, а необходимость выполнить условия отцовского завещания. А это значит, что если она сбежит от Дрейка, то не для того, чтобы вернуться к Мердоку. Выйти замуж за такого человека – все равно, что спуститься в ад, где царит вечное зло. Но что же ей делать?
 Проглотив ком в горле, Эверил вынуждена была признать горькую правду: она не может покинуть Дрейка, поскольку ей некуда бежать. Эбботсфорд слишком далеко, а отец постарается выдать ее замуж все за того же Мердока. И потом, как быть с этим нелепым браком, который связывает их с Торнтоном…
 Ловко же он поймал ее в ловушку – правда, до поры до времени.
 Тем временем на улице мужчина по имени Уоллес, успевший к этому времени вернуться, поинтересовался у Мердока:
 – Куда теперь, милорд, учитывая, что на западных островах мы никого не нашли?
 Дрейк улыбнулся. Судя по его реакции, их тайное убежище осталось нераскрытым. Как ни странно, но Эверил тоже испытала чувство, похожее на облегчение.
 Макдугал задумался, потирая большим пальцем квадратную челюсть.
 – Спроси у хозяина, не видел ли он эту свинью и его тощую сучку.
 Эверил устремила на Дрейка панический взгляд. Он с невозмутимым видом отпустил ее и взялся за сумку с ее вещами.
 – Нам пора идти.
 – Куда? Они схватят нас, как только мы выберемся отсюда.
 Бросив взгляд в окно, Дрейк покачал головой.
 – Гордон и Эдина наврут им с три короба. От них Мердок не узнает ничего полезного. Но нам нельзя здесь задерживаться на тот случай, если он вздумает обыскивать трактир.
 – Да, – прошептала Эверил, когда он подтолкнул ее к двери.
 Но они замерли, когда голос снаружи оповестил:
 – Хозяйка говорит, что они провели здесь прошлую ночь.
 – И что? – нетерпеливо рявкнул Макдугал.
 – Они уехали рано утром по северной дороге.
 Дрейк снова улыбнулся. Он не ожидал услышать от Гибсонов вопиющей лжи. У Эверил отлегло от сердца.
 После непродолжительного молчания Мердок заметил:
 – В Нагорье полно мест, где можно затаиться. Но выродок Дайры не может прятаться вечно.
 – Верно, – поддакнул Уоллес.
 Дрейк напрягся. Не задумываясь, Эверил дотронулась до его руки.
 – Обыщите комнаты, вдруг он что-нибудь оставил, – приказал Мердок и исчез из виду, войдя в трактир через главный вход.
 Сердце Эверил подскочило к горлу. Но Дрейк лишь приподнял брови и, хищно улыбнувшись, поставил на пол сумку. Эверил задрожала, когда он вытащил из-за голенища сапога нож. Ни секунды не колеблясь и не дрогнув ни единым мускулом, он провел лезвием по своей ладони, проложив по смуглой коже алую полоску. Эверил в изумлении наблюдала, как Торнтон вытер порезанную руку о белоснежную простыню, оставив на ней кровавые пятна.
 Когда Дрейк подошел к девушке, уголки его рта приподнимались в лукавой усмешке.
 – Пусть Мердок делает выводы…
 Эверил потупилась, скрывая приступ горечи. Он считает ее настолько нежеланной, что ему легче пролить собственную кровь, чем исполнить супружеский долг. Сердце ее сжалось от возмущения. Все еще усмехаясь, Дрейк перевязал руку носовым платком, подхватил поклажу. Они вышли из комнаты и спустились по черной лестнице на улицу, прочь от грязных ругательств Мердока.
 Возвращение на остров заняло почти целый день. И когда они, наконец, оказались в отсыревшей хижине, сгустились сумерки. Вместе с ними на Дрейка нахлынули воспоминания о нежном теле Эверил и ее страстных стонах.
 Только переступив порог жилища, Дрейк плеснул эля в жестяную кружку. Ему хотелось привести мысли в порядок. Взгляд ее зеленых глаз теребил его совесть. Он понимал, что обидел Эверил прошлой ночью. Поднеся кружку к губам, Торнтон одним махом проглотил хмельной напиток и налил еще. В течение нескольких секунд он повторил эту процедуру дважды, надеясь утопить свою похоть и чувство вины.
 Как же он хочет ее! Просто сгорает от желания. Собственно, его прямой долг овладеть ею сегодня же ночью – можно сказать, сейчас, – дабы закрепить их брачные узы. Но он не в силах заставить себя сделать что-либо, что причинило бы ей боль.
 И все же одно предполагает другое. Кровь Христова, ей, видите ли, нужна любовь – эта дурацкая выдумка о сердечной преданности и рыцарской галантности, которых не существует на свете!
 Дрейк бросил осторожный взгляд на Эверил, примостившуюся на краешке кровати. Ее зеленые глаза все еще негодующе сверкали. Может, она просто не понимает, что такое любовь на самом деле, не знает, что она творит с человеком? Да и откуда ей знать? Едва ли ей доводилось видеть губительные последствия любви в том защищенном мирке, где она выросла.
 Дрейк сделал солидный глоток из кружки. Он мог бы просветить ее. Вот только вопрос, поймет ли она?
 А может, проблема в нем? Да, Эверил ждет от брака любви, но и она никогда не говорила, что любит его, Дрейка. Вполне возможно, что он принял желаемое за действительное.
 Дрейк снова наполнил кружку и опустошил ее залпом.
 – Она чуть не погубила моего отца.
 Эверил нахмурила лоб.
 – Кто?
 – Моя мать. – Дрейк сузил глаза и отвернулся, горько хмыкнув. – Ее вероломство нанесло ему глубокую рану. А остальное, – он покачал головой, – лишило его воли к жизни.
 Когда Торнтон снова повернулся к Эверил, на ее лице отражалось такое искреннее участие, что по его телу прокатилась необыкновенно теплая волна чувств.
 – Остальное? – сдавленно произнесла она. – Ты уже говорил, что твоя мать связалась с Мердоком. Что еще могло случиться?
 Дрейк сделал очередной глоток, крепко обхватив пальцами кружку.
 – Ребенок.
 – Ребенок? Твоя мать зачала от любовника?
 Дрейк кивнул и отвернулся, чтобы она не могла видеть его лица. Сдерживая эмоции, он ждал неизбежного вопроса.
 – От кого?..
 В комнате повисла тишина. Дрейк стиснул зубы, благодарный, что она избавила его от унизительного ответа.
 – Это был ребенок Мердока? – В каждом произнесенном ею слове звучал неподдельный ужас.
 Дрейк повернулся к ней лицом:
 – Да.
 Побледнев как полотно, она прижала к губам дрожащую ладонь.
 – Что произошло потом? Твой отец, наверное, был…
 – В бешенстве, – невнятно произнес Дрейк. – Смертельно ранен. Потрясен до глубины души. – Он опрокинул в себя остатки эля. – Выбирай что хочешь. Любое подходит. – Он широко взмахнул рукой в приглашающем жесте. – Но и это не самое худшее. Даже наполовину.
 Заглянув в свою пустую кружку, Дрейк нетвердо шагнул к кувшину с элем и налил себе еще.
 – Мать понимала, что ей придется поплатиться за свою неверность. – Он мрачно уставился в кружку, словно видел в ней прошлое. – Она попыталась избавиться от ребенка и умерла.
 Эверил машинально прикрыла руками живот. Этот неосознанный жест согрел и в то же время раздосадовал Дрейка. У него двоилось в глазах, но тем не менее он не мог не заметить, какое впечатление его слова произвели на Эверил. На лице девушки отразился гнев, сменившийся выражением шока, которое уступило место сочувствию. Непривычная мягкость разлилась в груди Дрейка.
 – Отец был гордым человеком. Непобедимым воином, вселявшим страх в сердца врагов на поле битвы. Но мать своим предательством лишила его силы. Он не выпускал ее из объятий, пока она истекала кровью. Он плакал, как ребенок, снова и снова повторяя слова любви, словно какой-то заговор против смерти. – Дрейк помолчал, чувствуя, как скорбь опалила его внутренности. – Прежде чем испустить последний вздох, она пожелала ему сгнить в аду.
 – О, Дрейк! Как это ужасно, – прошептала Эверил.
 Ее тихий голос, словно утешающий бальзам, пролился на его обожженную душу. Пол внезапно накренился, и Дрейк закрыл глаза, пытаясь удержаться на ногах.
 – Да, – сказал он. – Все было достаточно скверно и до того, как Мердок обвинил меня в убийстве, которого я не совершал. В убийстве человека, которого я так любил.
 Вся дрожа, Эверил подошла к Дрейку и положила руку на его напряженное предплечье. Он взглянул на нее. В его глазах отражалось страдание. Рука Эверил скользнула ниже и сжала его теплую ладонь. Сердце ее скорбело. Теперь она понимала, какой страшной угрозой представлялась ему любовь.
 Мрачная история Дунели убедила Эверил в том, что гадалка на ярмарке сказала правду об узах, связывающих двух мужчин. По всей вероятности, отец Дрейка был одним из воинов Лохлана Макдугала, возможно, даже членом его клана. Бедняге не только пришлось смириться с тем, что могущественный Лохлан сделал его жену своей любовницей, скорее всего он знал, что она также побывала в постели сына вождя. Воистину ужасная трагедия, порожденная амбициями Дайры и человеческими страстями.
 Эверил успокаивающе погладила судорожно стиснутый кулак Дрейка.
 – Мне очень жаль.
 – Все это в прошлом, и я не нуждаюсь в твоем сочувствии, – огрызнулся он. – В данный момент мне требуется твое тело и супружеская покорность, которую ты демонстрировала вчера вечером.
 Мрачный тон Торнтона вполне соответствовал выражению его лица. Положив теплую ладонь ей на плечо, он скользнул вниз по покрывшейся мурашками руке и сжал локоть. Эверил задрожала, недоумевая, почему она всегда реагирует на Дрейка таким образом – даже в тех случаях, когда он превращается в пьяного незнакомца или набрасывается на нее с упреками, чтобы заглушить собственную боль.
 – Ты хочешь мести, а не меня.
 – Я хочу тебя. – Дрейк горько засмеялся.
 – Но…
 – Моя мать с юных лет научила меня, что мужчина не должен пренебрегать постелью жены. Дайра была слишком похотлива, чтобы долго оставаться без любовника. – Он помолчал, глядя в глаза супруги. – Я не такой дурак, чтобы совершить эту ошибку с тобой.
 – Я не твоя мать, – осторожно заметила Эверил.
 – Точно, ты куда опасней, – хрипло произнес Дрейк. – Ты заставляешь меня чувствовать.
 Пока Эверил переваривала сказанное, Дрейк схватил ее за другую руку и прижал к своей груди. В его глазах светился золотистый голодный огонь, заставлявший ее сердце набирать обороты.
 – Я хочу оказаться в твоих объятиях. В твоей постели, милая. Целовать твои сладкие губы. – Он покачнулся, но устоял на ногах. – Засыпать на твоей груди.
 Его снова повело, голова склонилась набок, глаза закрылись. Эверил едва успела вытащить из его безвольных пальцев кружку, прежде чем Дрейк осел на стул, стоявший за его спиной. Раздавшийся через мгновение храп возвестил, что этой ночью разговоров больше не будет.




 Глава 11


 Дрожащими руками Эверил набросила плед на своего спящего мужа. Сон смягчил резкие черты его лица, жесткую линию рта. Дрейк выглядел усталым и после долгого и неприятного разговора о прошлом нуждался в кратком забвении, которое и дал ему эль.
 Эверил не понаслышке знала, как тяжело лишаться иллюзий. Надежды, промелькнув на ее небосводе, как падающие звезды, обычно медленно гасли, оставляя за собой безрадостную реальность. Научившись жить без матери, отцовского внимания, а с недавних пор и без супружеской любви, Эверил хорошо знала, что такое горечь утраты. Как знал это отвергнутый матерью, пострадавший от жестокости Мердока и обвиненный родным кланом в убийстве Дрейк.
 Его замкнутость становилась понятна. После измены Дайры он запечатал свое сердце сургучом, оберегая его от раны, подобной той, что нанесли его обожаемому отцу. Вместо того чтобы искать любовь, как делала Эверил, он оградил свои чувства броней.
 Казалось, он смирился с тем, что совершенно одинок в этом мире, и даже убедил себя, что предпочтительнее жить в одиночестве. Однако это было неправдой. Эверил видела его тоску и потребность в человеческом тепле, как бы упорно он ни отрицал этот факт.
 Печальная улыбка скользнула по ее губам. Дрейк может сколько угодно притворяться свирепым и пытаться убедить ее в своих злостных намерениях. Но она раскусила его. Пожалуй, она понимает даже больше, чем ему бы хотелось.
 Едва ли мужчина, способный на жестокое убийство, стал бы утешать свою пленницу, испугавшуюся темноты. Напротив, он наслаждался бы ее ужасом и не преминул усугубить ее страдания жестокостью и насилием. Разве безжалостный убийца стал бы рассказывать о своем прошлом, о своей боли? Никогда.
 Дрейк же сделал все наоборот, позволив Эверил увидеть в нем человечность, которую она не рассчитывала обнаружить.
 Нежно касаясь его щеки, она погладила кончиком пальца колючую от пробивающейся щетины кожу. Дрейк нуждается в тех же простых и столь необходимых вещах, что и она: понимании и уверенности, что ты кому-то нужен.
 Что ж, ее прямой долг, как жены, позаботиться об этом. Но чувство, расцветавшее в сердце Эверил, не умещалось в рамки той связи, которую она ощущала между ними. Конечно, она понимает Дрейка, нуждается в нем… И любит.
 Как глупо с ее стороны испытывать чувство, на которое он никогда не ответит по многим причинам, и главные из них – его израненное сердце и ее заурядная внешность. И все же Эверил цеплялась за свое открытие, как за спасательный круг. Она не предаст Дрейка, даже если весь мир отвернется от него, и будет надеяться, что он относится к ней так же. Это единственное, что ей остается, ибо признаться ему в своих чувствах значило бы возвести между ними преграду размером с долги Эбботсфорда.
 Когда Дрейк проснулся, ярко светило солнце. У очага, что-то напевая под нос, суетилась Эверил.
 Она была одета в простенькое серое платье. Ее локоны скрывал белый чепец с оборками, который он так ненавидел. Застонав, он скатился со своего тюфяка. Каждое его движение болью отдавало в мозгу. Казалось, что внутри черепной коробки марширует целая армия. Подумать только, он даже не помнит, как отключился прошлым вечером.
 Эверил обернулась и, устремив на него заботливый взгляд, спросила:
 – Будешь завтракать?
 При мысли о пище Дрейк скривился и замотал головой.
 Эверил уселась за стол и принялась за еду, а он с интересом наблюдал за ней. Постепенно Торнтон начал вспоминать свои пьяные откровения. Ни разу со дня похищения Эверил из Дунели ему не приходило в голову делиться с ней своим прошлым, особенно теми чудовищными подробностями, которые он выложил прошлым вечером. Да, вчера он был хорош!
 Не придумал ничего лучшего, как сгрести ее в пьяные объятия, сравнить со своей матерью и предложить заняться любовью.
 Проклятие! И как его угораздило так напиться!
 Приглушенно выругавшись, Дрейк встал с постели и подошел к окну. Яркие лучи солнца весело заливали ущелье. Утренний ветерок колебал островки зеленой травы, пробивавшейся среди скал и камней. Дрейк вдохнул в легкие свежесть.
 Зря он рассказал Эверил о своем прошлом, об отце с матерью и причинах, заставлявших его жаждать мести. Ведь она даже не подозревает, что связывает его с Мердоком, и лучше ей оставаться в неведении.
 Она и так заимела над ним слишком много власти. По мере того как боль в голове Дрейка стихала, напряжение в его чреслах росло. Тяга к Эверил лишала его способности думать и выходила за рамки физического желания. Дрейк ничего не имел против физической близости с женщиной и находил это занятие весьма приятным. Но он всерьез опасался, что ничто – даже если он уложит ее в постель и не выпустит до тех пор, пока не удовлетворит свою страсть – не уменьшит его тяги к Эверил.
 Он должен попросить у нее прощения – и не только за свое поведение прошлым вечером. Не мешало бы извиниться за кислое настроение, в котором он пребывал в последнее время. И за то, что позволил ей думать, будто считает ее слишком непривлекательной, чтобы заняться с ней любовью.
 – Ты уверен, что не хочешь завтракать? – раздался за его спиной мягкий голос девушки.
 – Да, – ответил Дрейк, развернувшись к жене лицом. – Мне нужно поймать рыбу, иначе вечером нам будет нечего есть.
 – Понятно. – Тоскливое выражение придало глазам Эверил цвет весенней листвы, уголки ее губ опустились.
 Тронутый унылым видом супруги, Дрейк подошел ближе. Ее печаль тревожила его.
 – Эверил, я понимаю, что, когда мы были здесь в прошлый раз, тебе пришлось почти все время сидеть в хижине.
 – Верно. – Она натянуто улыбнулась. – В детстве у меня весь нос был в веснушках. Отец даже говорил, что я слишком люблю солнце.
 Дрейк представил себе шаловливую девчушку с белокурыми кудрями, веснушками и лукавыми искорками в глазах, которая неутомимо носилась по зеленым холмам Шотландии.
 Он тряхнул головой, раздраженный тем удовольствием, который доставил ему образ, нарисованный воображением.
 – Если хочешь… ты могла бы погулять по берегу, пока я буду рыбачить.
 – Я была бы очень рада. – Эверил вскинула на него взгляд, полный благодарности.
 Они вышли из хижины и поднялись по крутому склону к воротам. Дрейк вытащил ключ, отпер замок и, распахнув тяжелые двери, пропустил Эверил вперед.
 Застенчиво кивнув, она вышла через ворота на поросшее травой плато. После недавнего дождя воздух пах влажной землей. Дрейк двинулся следом, наблюдая, как вокруг ее стройных бедер колышется серая юбка.
 Поравнявшись с Эверил, Дрейк бросил взгляд на ее разрумянившееся лицо. Непривычное чувство покоя шевельнулось в его груди.
 – Каким ты был в детстве? – поинтересовалась Эверил, устремив на него любопытный взгляд. – Примерным ребенком, корпевшим над книжками?
 Дрейк усмехнулся.
 – Нет, я был жутким озорником, поэтому, когда мне исполнилось семь лет, отец отправил меня обучаться рыцарскому делу. Там я познакомился с Кайреном и Эриком, еще одним моим другом.
 – И чем вы занимались?
 Дрейк вдруг понял, что ему нравится отвечать на ее вопросы.
 – Всевозможными проказами, в основном благодаря Кайрену. Эрик еще пытался внять голосу разума. Ну а я… был где-то посередине. Серьезно относился к своим обязанностям, но и не отказывался от шалостей, когда представлялась возможность.
 – А сейчас? Вы по-прежнему дружите?
 – Да. – Он кивнул в подтверждение своих слов. – Мы как братья. С ними я спокоен в бою за свой тыл и уверен в их поддержке в трудную минуту.
 Дрейк помолчал, решая, стоит ли продолжать. Но настроение располагало к откровенности. Ему очень нравилось разговаривать с Эверил без угроз и взаимных оскорблений.
 – Эрик и Кайрен спасли меня из застенков Мердока. Я был на волосок от смерти, когда это случилось.
 – Неудивительно, что ты так привязан к ним. – Ее взгляд потеплел.
 Лицо Дрейка приняло суровое выражение.
 – Да. Я обязан им жизнью.
 Они начали спускаться к берегу, окруженному полоской пены, за которой простиралось бескрайнее море. Сделав несколько шагов, Эверил поскользнулась. Дрейк рванулся вперед и, обхватив ее за талию, не дал упасть. Нежный цветочный аромат ударил ему в ноздри. Он не мог заставить себя оторвать от нее руки.
 – Дрейк? – Эверил подняла на него вопросительный взгляд.
 – Не хватает еще, чтобы ты упала, – буркнул он, крепче сжимая руки.
 Эверил, казалось, не возражала против его объятий. Опустив взгляд, Дрейк любовался блестящими локонами, видневшимися из-под ее чепца. Солнце, пробившись сквозь облака, осветило их золотистыми лучами. Капельки пота выступили у него на лбу. Проклятие, до чего же он хочет собственную жену!
 – Дрейк, я хотела сказать… насчет твоей матери. Мне очень жаль. Дети не заслуживают подобного обращения.
 – Все это чепуха, – отмахнулся он, не желая развивать эту тему.
 Добравшись до берега, Торнтон неохотно выпустил девушку из своих объятий. Волны с тихим плеском набегали на скалы, в воздухе проносились чайки. Эверил сняла чепец, позволив ветру играть длинными прядями распущенных волос. Здесь, у моря, она казалась удивительно естественной, словно русалка, отдыхающая на суше.
 Дрейк вздохнул, отгоняя фривольные мысли, и двинулся к воде, волоча по сырому песку сеть.
 – А твой отец? – вдруг спросила Эверил. – Он любил тебя?
 Как всегда при упоминании об отце, сердце Дрейка сжалось от горя.
 – Да, – ответил Торнтон. – Он был добрым, надежным и заботливым. У него были все те качества, которых не хватает твоему отцу.
 Эверил покачала головой.
 – Просто я разочаровала его. Если бы я была такой дочерью, какую он хотел, возможно, папа гордился мной.
 Дрейк бросил сеть и сжал ее ладони.
 – Только собственная глупость мешала ему разглядеть твои достоинства.
 – Ты и вправду так думаешь? – Эверил замялась в нерешительности.
 Судя по выражению ее лица, на котором отразились тоска и неуверенность, терзавшие душу, ей отчаянно хотелось поверить ему. Дрейк испытал сильнейший порыв стереть поцелуями все ее страхи и убедить Эверил, что она прекрасна.
 – Да, – вымолвил он наконец. – Я уверен.
 Внезапно лицо девушки озарилось улыбкой, немного робкой, но полной надежды и радостного ожидания. Дрейк изумленно застыл, не в состоянии пошевелиться, моргнуть, перевести дыхание.
 – Спасибо! – Она стиснула его руки.
 Желание огненной волной разлилось по его телу. Дрейк поспешно выпустил ее руки и снова поднял сети.
 – Тебе нравится на берегу? – спросил он.
 – Да, здесь так тихо и мирно, словно мы за тысячу миль от остального мира.
 – Теперь ты понимаешь, почему я выбрал это место? Эверил кивнула, но уголки ее розовых губ опустились.
 – Если тебе это доставит удовольствие, я мог бы приводить тебя сюда почаще, – неожиданно предложил Дрейк.
 На лице Эверил мелькнуло удивление, сменившееся восторгом.
 – Это было бы чудесно! – Она нерешительно дотронулась до его плеча. Это прикосновение вызвало у Торнтона ответное желание коснуться ее. – Я буду очень рада.
 Когда они вернулись в ущелье, Дрейк неприкаянно слонялся возле хижины, наблюдая за медленным заходом солнца, садившегося за край ущелья. Хотя он и пытался думать о чем угодно – об Эрике, Кайрене и даже Мердоке, – но ничто так не занимало его мысли, как собственная жена.
 Как только погасло розовато-оранжевое сияние, появилась Эверил. Ненавистный чепец исчез, как и портившая ее прическа. Волосы девушки были заплетены в толстую косу. Переброшенная через плечо, она ласкала ложбинку между нежными грудями, которые так хорошо помнили его руки и губы. Пальцы Дрейка зудели от желания коснуться ее. Рот горел, тоскуя по вкусу ее губ. А все остальное… Он не находил слов, чтобы описать, как сильно жаждал обладать ею.
 Завидя, как пристально смотрит на нее Дрейк, Эверил смущенно отвернулась.
 – Рыба готова, – сообщила она, прежде чем вернуться в хижину.
 Ритмичное покачивание ее стройных бедер магнитом притягивало взгляд Дрейка. Воспоминания об их брачной ночи нахлынули на него.
 Тряхнув головой, Дрейк одернул тунику, пытаясь скрыть явные признаки возбуждения, и последовал за Эверил.
 Они ели молча. Дрейк ел мало. Его глаза были прикованы к девушке. Робкие взгляды, которые она время от времени бросала на супруга, свидетельствовали о том, что его пристальное внимание не осталось незамеченным.
 Эверил вытерла руки и нерешительно развернулась к нему.
 – Дрейк, я хотела тебя спросить… – Она вздохнула. – Знаешь, я немного озадачена.
 Озадачена? В их ситуации это может означать все что угодно. Озадачена их браком? Тем, что они не спят вместе? Его предложением гулять с ней по берегу? Или его откровениями прошлой ночью?
 – Правда? – осторожно поинтересовался Дрейк.
 Эверил кивнула:
 – Да. Почему ты не опроверг клевету Мердока, заявив о своей непричастности к убийству отца?
 Его непричастности?.. Слова Эверил так потрясли Дрейка, что он уставился на нее с разинутым ртом.
 – Что ты сказала?
 Даже для собственных ушей его голос прозвучал хрипло и неуверенно. В замкнутом пространстве комнаты слышалось только потрескивание затухающего огня и тяжелое дыхание мужчины. Дрейк напряженно ждал ответа. Неужели она верит в его невиновность?
 – Почему ты открыто не выступил против Мердока и Макдугалов? Ведь совершенно ясно, что никто, по-настоящему знающий тебя, не поверит, что ты способен на такой чудовищный поступок!
 Несмотря на вспыхнувшую в душе надежду, что он каким-то чудом заслужил ее доверие, Дрейк нахмурился.
 – Вот как? Ты действительно думаешь, что знаешь меня?
 Эверил смущенно потупилась, уставившись в стол. Торнтон еле подавил желание коснуться ее.
 – Полагаю, что достаточно, – сказала она. – Ты уважал своего покойного отца и тянулся к матери, хотя она и обделила тебя своей любовью. Ты не причинил зла мне, своей пленнице. А ведь никто не мог бы тебе помешать. – Она опустила голову. – Наоборот, были моменты, когда ты утешал меня, успокаивал мои страхи, заботился обо мне.
 Дрейк изумленно смотрел на Эверил. Он похитил ее, разлучил с семьей, увез на остров и, в довершение ко всему, хитростью и угрозами заставил выйти за него замуж. И вместо того чтобы испытывать вполне понятное ожесточение, Эверил чуть ли не восхищается им. Каким-то образом она сумела разглядеть за его действиями истинные побуждения.
 – Я вовсе не хочу сказать, что ты испытываешь ко мне какие-либо чувства, – поспешно добавила она.
 Но он испытывает! Постоянное влечение, от которого не может избавиться. Накал страстей, сжигающий его изнутри и готовый в любой момент взорваться.
 – В общем, я не верю, что человек с твоим характером может совершить такую подлость и предательски заколоть кого-то кинжалом, – пояснила Эверил.
 Дрейк по-прежнему молчал. Есть ли предел ее доброте и сердечности? Господи, она верит в его невиновность. А ведь он только и делал, что обижал ее. Не отпускал на свободу, куда она так рвалась, отказался от ее тела, когда она с трогательной непосредственностью предложила ему себя.
 Явно обеспокоенная затянувшимся молчанием, Эверил поднялась из-за стола и направилась к двери. Сердце Дрейка оглушительно застучало. Со скрипом отодвинув скамью, он вскочил на ноги и ринулся за ней, крепко схватив за локоть. Эверил обернулась и удивленно посмотрела на Торнтона.
 До чего же она глупая! И наивная. Никогда в жизни Дрейк ничего и никого так не хотел, как свою изумительную жену.
 – Нет, – хрипло прошептал он. – Не уходи.
 – Тебе что-нибудь нужно? – Нервно сглотнув, Эверил бросила на него настороженный взгляд.
 Дрейк медленно кивнул, упиваясь зеленью ее глаз и румяной свежестью губ.
 – Да.
 Не успела Эверил охнуть, как он обхватил ладонями ее лицо и, склонив голову, завладел ее ртом. Губы девушки слегка раздвинулись. Воодушевленный нерешительным откликом, Дрейк обвил ее руками и притянул к своему жаждущему телу.
 Спустя считанные мгновения Эверил растаяла в его объятиях, слившись с ним всеми изгибами своей фигуры. Запутавшись пальцами в густых завитках его волос, она застонала и атаковала его язык с таким пылом, что Дрейк испытал настоящее потрясение.
 Неотразимая невинность ее поцелуя распалила его чувства. Их языки танцевали и сплетались, имитируя акт, который, как он надеялся, вскоре последует.
 Да, Дрейк хотел большего. Хотел ощущать каждый дюйм ее медового тела, забыть о прошлом, будущем, о врагах и мести. Пропади оно все пропадом!
 Переместив руки, он скользнул к мягкой выпуклости ее груди и обхватил ее пальцами. Теплая и упругая, она идеально заполнила его ладонь. Проведя большим пальцем по напрягшейся маковке, Дрейк с восторгом ощутил, как она затвердела.
 Эверил изогнулась и вцепилась в его плечи. Его имя слетело с ее губ и повисло в воздухе, наполненном истомой. Дрейк больше не мог противиться своему желанию. Упиваясь вкусом и запахом женщины, он жаждал погрузиться в нее и освободиться, наконец, от отчаянной потребности, сводившей его с ума.
 Его рука решительно потянулась к изящному пояску, обивавшему ее тонкую талию. Эверил затрепетала, когда Торнтон, не желая возиться с завязками, нетерпеливо сорвал его и бросил на пол.
 Опустившись на колени, он взялся за подол ее широкой юбки и поднял его, обнажая крепкие икры, гладкие колени и стройные бедра. Потом выпрямился, удерживая в руке скомканное платье, и привлек Эверил к себе. В ее глазах не было страха. Только желание, доверие и даже любопытство.
 Запечатлев легкий поцелуй на ее податливых губах, Дрейк потянул платье выше. Его ладони скользили вверх по ее теплой коже, пока не обхватили манящие выпуклости груди. Он потер подушечками больших пальцев напрягшиеся вершинки, задержавшись ровно настолько, чтобы превратить их в твердые бутоны. Дождавшись ее реакции, выразившейся в резком вдохе и тихом возгласе удовольствия, Дрейк стянул с девушки платье, уронил его на пол и замер, потрясенно уставившись на открывшееся его взору великолепие. Молочно-белая кожа Эверил кружила ему голову. Низкий вырез сорочки открывал верхнюю часть нежной груди. Тонкое одеяние льнуло к ее телу, подчеркивая каждый изгиб. Розовые пики напрягшихся сосков натягивали полупрозрачную ткань, и эта картина разжигала в его душе неуправляемое пламя страсти.
 Дрейк нетерпеливо сдернул сорочку через голову Эверил. Слыша свое собственное дыхание, он судорожно сглотнул и заключил ее в объятия. Его неистовый поцелуй выразил все, что было в его горящем желанием мозгу. Без тени притворной скромности Эверил откликнулась на безумную страсть. Дрейк шептал страстные слова, а она стонала и прижималась все теснее, заставляя Торнтона дивиться милости Господа, одарившего его этой нежной красавицей.
 Все помыслы Дрейка сосредоточились на безупречной окружности ее розового соска, и он втянул в рот напрягшуюся маковку. Эверил вторила ему тихими стонами. Ее пальцы неутомимо двигались, теребя его волосы, гладя спину, впиваясь в плечи.
 Подхватив ее на руки, Дрейк направился к кровати. Сколько мучительных ночей он мечтал оказаться здесь рядом с ней. Предвкушение близости, как пьянящий напиток, ударило ему в голову.
 Склонившись над девушкой, он снова приник к ее груди. Эверил выгибалась навстречу его губам и языку, ласкавшим припухшие вершинки. Рука Дрейка скользнула по ее плоскому животу к светлым завиткам между бедер.
 Мгновенно почувствовав ее напряжение, он поднял голову.
 – Я не причиню тебе боли, жена.
 После секундной заминки Эверил кивнула.
 – Откройся для меня, милая, – попросил он. – Позволь мне доставить тебе удовольствие.
 Чуть помедлив, она подчинилась.
 Ее плоть была нежной и скользкой. Она жаждала его. Дрейк легкими круговыми движениями большого пальца потер средоточие ее желания. Эверил закрыла глаза и откликнулась тихим стоном наслаждения. Ее тело раскраснелось и увлажнилось. Тем не менее, Дрейк не спешил слиться с ней в экстазе, опасаясь, что ее девственное лоно все еще слишком напряжено. Он терпеливо возбуждал ее. Эверил, комкая руками простыню, повторяла его имя.
 – Да, любовь моя. Вот так, – подбадривал ее Дрейк.
 Наконец ее ноги согнулись в коленях и разошлись. Бедра податливо выгнулись. Она содрогнулась и издала крик наслаждения, пронзивший тишину.
 Дрейк продолжал обводить большим пальцем чувствительный бутон. Секунды перетекали в минуты. Эверил трепетала, содрогалась, молила. Тело ее покрылось бисеринками пота, кожа порозовела, лоно сочилось соками. Она была готова принять его в себя.
 Удовлетворение и страсть захлестнули Дрейка, он оторвал руки от жены и взялся за завязки своих рейтуз. Пальцы Эверил присоединились к его усилиям. Вдвоем они тянули и дергали ткань, пока ставший лишним предмет одежды не упал на пол.
 Сгорая от желания, Дрейк быстро избавился от туники. Приподнявшись на локтях, Эверил уставилась на его обнаженное тело. Ее взгляд охватил ширину его плеч, прошелся по мощному торсу со следами боевых шрамов и опустился ниже. Зеленые глаза девушки расширились.
 – Ты уверен, что мы подойдем друг другу? – прошептала она.
 Несмотря на серьезность момента, нежная улыбка изогнула губы Дрейка.
 – Да. Природа позаботилась об этом, милая.
 Эверил кивнула и без единого слова откинулась назад.
 Было ясно, что она полностью доверяет ему. Ему, ее похитителю, мучителю и мужу поневоле. Что он такого сделал, чтобы заслужить это мгновение?
 – Ты… ты останешься на этот раз?
 Вопрос, произнесенный нерешительным тоном, напомнил Дрейку об их прошлой близости.
 – Понадобится целое войско, чтобы выкурить меня отсюда, – ответил он.
 Эверил застенчиво улыбнулась. Дрейк опустился на постель. Прикусив ее нижнюю губу, он медленно втянул ее в рот и немного пососал, а затем завладел ее ртом полностью, наслаждаясь страстным откликом.
 Его рот и руки гладили и ласкали ее трепещущее тело. Обвив его руками, Эверил возвращала каждую ласку, каждое прикосновение. Покрывая нежными поцелуями ее влажную шею и возбуждающе поглаживая ее бедра, Дрейк поклялся, что их первое соитие будет прекрасным. Он раздвинул коленом ее ноги и снова нежно погладил ее интимную плоть. Эверил дернулась и резко выдохнула стон. Мускусная влага лона, выгнувшееся навстречу тело звали его, и он, не в силах больше ждать, отдался страсти.
 Он припал к ее губам и расположился между ее бедрами.
 – Я ничего не знаю о девственницах, – приподняв голову, признался он.
 – Но ты наверняка…
 – Да, – перебил он ее. – Но не с девственницами.
 На ее лице мелькнуло удивление.
 – Я скажу тебе, если почувствую боль.
 Кивнув, он нежно сжал ее бедра и начал медленное вхождение. Тугая и влажная, она сомкнулась вокруг него, даря неземное блаженство. Дрейк сдержал стон, понимая, что не должен спешить, преодолевая девственный барьер.
 Он сделал глубокий вдох и рванулся вперед. Эверил ахнула и напряглась. Дрейк застыл, пока не почувствовал, что ее тело расслабилось и раскрылось, принимая его, словно весенний цветок медоносную пчелу. Содрогнувшись, он медленно погрузился в ее сладкие глубины, пока не оказался полностью внутри, и лишь затем осмелился взглянуть ей в лицо.
 Он ожидал увидеть гримасу боли, но ее не было. Было удивление, но не более того.
 – Эверил? – выдохнул Дрейк.
 Напряжение исказило его голос. Ручейки пота стекали по его груди.
 – Все в порядке. – Она нежно коснулась его лица.
 – Ты уверена?
 Эверил слегка приподняла бедра, приглашая его погрузиться глубже. Дрейк не колебался. Он вышел из нее и вошел снова, а затем снова и снова, пока не почувствовал ее отклик. В эти секунды во всей вселенной не осталось ничего, кроме ее запаха, стонов и вздохов.
 Бедра Эверил, напряженные и дрожащие, обвивали его талию. Ее внутренние ножны сжимали его с такой безжалостной силой, что Дрейку казалось, еще немного и он лишится рассудка. Она крепко прижималась к нему, приникнув к его губам в требовательном поцелуе. Торнтон чувствовал, как ее наслаждение нарастает, и упивался им, как своим собственным.
 Удовлетворение пришло внезапно, вместе с криком экстаза, вырвавшимся из груди Эверил. Высвобождение ослепительное, как удар молнии, поглотило Дрейка.
 Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он пошевелился и привлек к себе Эверил. После пережитого взрыва чувственности он находился в состоянии блаженной расслабленности. Эверил осыпала его лицо легкими поцелуями. Дрейк рассеянно гладил ее по волосам. Странно, но ему не хотелось выпускать ее из своих объятий.
 До этого он никогда не оставался с женщиной после того, как воспользовался ее телом. Претензии со стороны его случайных подруг всегда раздражали Дрейка, но Эверил не просила ничего. Она просто и естественно оказалась в его объятиях.
 Дрейк поднял голову и посмотрел на Эверил. Он хотел спросить, не больно ли ей. Но глаза девушки были закрыты. Она ровно дышала. Ею овладел сон.
 Торнтон осторожно притянул ее к себе. Завтра эти сладостные ощущения умрут. Но сегодня он может забыть о том, что мешает ему остаться с ней навсегда, и наслаждаться ее телом столько раз, сколько она позволит.




 Глава 12


 Эверил проснулась с первыми лучами солнца. Не открывая глаз, она зевнула и томно улыбнулась. Во всем ее теле ощущалась приятная усталость. Она чувствовала себя умиротворенной и желанной.
 При воспоминании о минувшей ночи Эверил невольно залилась краской. Дрейк трижды будил ее, чтобы заняться любовью. Трижды! И каждый раз она охотно раскрывала объятия, с восторгом отдаваясь в плен его страсти. Для нее явилось полной неожиданностью, когда, открыв глаза, она обнаружила, что Дрейка нет в комнате. Впрочем, не стоило удивляться. Он всегда просыпается с первыми лучами солнца. Подавив разочарование, Эверил поднялась с постели и занялась утренними хлопотами. Когда она заплетала косу, на пороге появился Дрейк.
 – Доброе утро. – Ее лицо расцвело в улыбке.
 Дрейк молча кивнул. Его обжигающий взгляд скользнул по ее фигуре, облаченной в одну лишь сорочку. Под этим пронизывающим взглядом Эверил чувствовала себя обнаженной. Он хочет ее. Опять. Она смотрела на него глазами, в которых отражалось смущение.
 – Поосторожней, иначе я приму то, что ты мне предлагаешь. – Дрейк выгнул темную бровь.
 – А что в этом плохого? – подзадорила его она.
 – Позже, когда твое тело отдохнет, – ровным тоном отозвался Дрейк.
 Эверил ликовала! Он снова хочет заняться любовью, и только забота о ее здоровье останавливает его.
 Тем не менее девушку охватило беспокойство. Она давно не видела Дрейка таким озабоченным.
 – Дрейк… что-нибудь случилось?
 – Нет, – уронил он и, повернувшись к очагу, принялся разводить огонь.
 Эверил нахмурилась, в ее душе затаилась тревога. Почему он ведет себя так, словно прошлой ночью ничего не случилось? Правда, он не клялся ей в любви, но это еще не повод, чтобы вести себя, словно они едва знакомы! Разве он не помнит, что произошло между ними? Даже сейчас Эверил ощущала нежные поцелуи, запах кожи и страстный шепот, ласкавший ее слух.
 Впрочем, может, она преувеличивает? Дрейка не назовешь мягким человеком, и она не настолько наивна, чтобы ожидать от него признаний в любви. Но почему-то именно этим утром ей хотелось их услышать.
 – Ты позавтракал? – спросила Эверил. – Я бы с удовольствием приготовила…
 – Я поел.
 Не зная, что еще сказать, она отвернулась и надела платье тускло-серого оттенка, которое пришлось как нельзя кстати к внезапно упавшему настроению. Затянув на талии темно-синий поясок, Эверил поймала взгляд Дрейка. Она увидела в нем желание. Его глаза говорили, что он не забыл об их страстных объятиях, влажной коже и полуночных вздохах. Но в них не было ни капли тепла.
 В таком настроении он едва ли сочтет нужным ответить на вопрос, что его беспокоит. Эверил вздохнула. Как ей, женщине, которая почти ничего не знает о мужчинах, заставить Дрейка разговориться?
 И все же нужно попытаться.
 – Дрейк, все в порядке?
 – Вполне. – Он пожал плечами.
 – Похоже, ты недоволен прошлой ночью…
 – Почему же, это было приятно, – отозвался Торнтон, слегка смутившись.
 Всего лишь приятно… И никаких упоминаний о молчаливом слиянии тел и душ, о нежных прикосновениях, говорящих больше, чем слова.
 Вот, значит, какого он мнения о самой потрясающей ночи в ее жизни. Эверил похолодела от смертельной обиды и унижения.
 – Пожалуй, – осторожно согласилась она, сложив руки на груди. – Но я не ожидала, что после этого со мной будут обращаться, как с незнакомкой.
 – А чего же ты ожидала? – Он пронзил ее взглядом. – Что я буду рассыпаться перед тобой в любезностях и заверять в вечной любви?
 Эверил молчала. Как она может отрицать, что именно этого жаждет ее сердце?
 – Я не нуждаюсь в этом, – наконец вымолвила она. – Просто мне показалось, что ты… чем-то расстроен.
 – И напрасно! – отрезал Дрейк, прикрепляя к бедру длинный нож. – А теперь, если ты не возражаешь, мне пора на охоту.
 И прежде чем она успела пожелать ему удачи, он выскочил за дверь.
 По прошествии трех недель в их жизни практически ничего не изменилось. Каждую ночь Дрейк являлся к ней, сгорая от страсти, и каждое его объятие казалось Эверил более отчаянным, чем предыдущее. Не далее как вчера он увлек ее в постель, не дождавшись, когда сядет солнце. Он даже не удосужился раздеть ее, а просто задрал юбки и овладел ею со страстным нетерпением, тяжело дыша и вскрикивая. А затем ночью, в самый темный час, тянулся к ней снова и снова. И Эверил, захваченная силой его страсти, пылко отдавала ему свое тело.
 В эти часы Дрейк был неизменно ласков и заботлив и, казалось, искренне наслаждался их близостью. В его глазах светилась улыбка, в голосе звучала нежность.
 Но с наступлением дня он превращался в вежливого незнакомца. В его бездонных глазах не отражалось никаких чувств, кроме вожделения. Всякий намек на мужчину, который делился с ней своим теплом, нежностью и мучительными тайнами, бесследно исчезал, словно призрак, существовавший только в ее сознании.
 Какой же она была дурой, когда надеялась на большее! Для него она всего лишь женское тело, пусть и заурядное, зато доступное и всегда под рукой, когда нужно удовлетворить похоть.
 Чем больше она терзалась и задавала Дрейку вопросы, пытаясь выяснить причины его непонятного отчуждения, тем сильнее он замыкался в себе. Что ж, больше она не даст ему оснований думать, что любит его. Эта глупость касается только ее одной и никого больше. Едва ли Дрейк когда-нибудь полюбит ее. Тем не менее сегодня вечером она устроит ему испытание. Эверил решила обольстить его, вложив всю душу в каждое прикосновение, в каждый поцелуй. Если даже после столь пылкой демонстрации ее чувств он не смягчится и не проявит хоть какие-то эмоции, она получит окончательный ответ на свой вопрос.
 Когда единственное окошко хижины окрасили лучи заката, Эверил зажгла две свечи и поставила их на стол. Дрейк должен был вот-вот появиться, а она еще даже не оделась по случаю намеченного представления. Алое платье с золотым плетеным пояском было, пожалуй, лучшим в ее скудном гардеробе. Разложив его на кровати, Эверил помешала кипевшее на огне рагу и занялась своими волосами.
 Дрейк появился намного раньше, чем она ожидала. Судя по мокрым волосам и струйкам воды, стекавшим по его золотистой коже, он искупался в пруду.
 Эверил сглотнула, стараясь подавить вспышку желания. Она понимала, что испытывать такую страсть к Дрейку просто безумие. И все же не могла ничего с собой поделать. Взгляд Торнтона распалял ее.
 – Ужин почти готов, – сообщила Эверил и потянулась к платью внезапно задрожавшими руками. – Подожди, я сейчас оденусь…
 – Не надо. – Дрейк в несколько шагов пересек комнату. – Забудь об ужине, – вкрадчиво произнес он. – И о платье тоже.
 Он попытался забрать у нее одежду, но Эверил вцепилась в платье и открыла рот, чтобы возразить. Дрейк поднял руку, призывая ее к молчанию. От его сладострастной улыбки у нее чуть не остановилось сердце.
 – Меня интересует отнюдь не твое кулинарное искусство или красивые наряды.
 Он снова потянул платье, и оно выпало из ее ослабевших пальцев. Бросив его на постель, Дрейк повернул Эверил к висевшему на стене зеркалу. Мерцавшие на столе свечи выхватили из темноты отражение двух фигур.
 Эверил ощутила жаркое прикосновение его затвердевшей плоти. Несмотря на разгоравшуюся страсть, ее охватила паника: как же планы обольщения? Она не может позволить ему спутать все карты. Однако когда Дрейк, едва касаясь, провел пальцем по ее щеке, горлу и спустился в ложбинку между грудями, у нее перехватило дыхание.
 Решив не выпускать ситуацию из-под контроля, Эверил попыталась повернуться к мужу лицом. Но прежде чем ей это удалось, его большой палец нежно погладил ее напрягшийся сосок. Девушка закрыла глаза, сопротивляясь приливу желания, которое доводило ее до безумия. Почему он всегда так возбуждает ее? Стоит Дрейку дотронуться до нее, как все ее существо – от средоточия женственности до сердца – сладострастно отзывается на ласку.
 Нет, так дальше продолжаться не может. Она должна знать, как к ней относится супруг! Повернувшись к Торнтону лицом, Эверил открыла рот, собираясь заговорить, но Дрейк запечатал его страстным поцелуем. И она, словно оплывающая от пламени свеча, растаяла в его объятиях. Когда Эверил застонала, он прервал поцелуй и повернул ее к зеркалу. Губы девушки припухли и покраснели, на щеках горел румянец, полуприкрытые глаза затуманились. Золотистая коса, наполовину распущенная, свободно лежала на плече.
 Эверил медленно обернулась, обратив на Дрейка вопрошающий взгляд, но его сильные руки вернули ее назад, к отражению в зеркале.
 – Нет, – прошептал он. – Смотри. Я хочу, чтобы ты видела, как мы занимаемся любовью.
 Его намерения окончательно прояснились, когда он обхватил ее груди и стал пальцами массировать затвердевшие соски. От возбуждающих прикосновений Дрейка, от завораживающего вида его загорелых рук кожа Эверил покрылась мурашками. Она невольно выгнулась.
 – Вот так, умница, – ободряюще вымолвил Дрейк и, спустив вырез сорочки, обнажил ее груди.
 Эверил уставилась на сладострастную картину. Господи милостивый, как же она хочет его!
 Дрейк еще немного поиграл ее сосками, а потом двинулся вниз по гладкой поверхности ее живота к своду бедер. Сквозь тонкую ткань его большой палец принялся выводить круги по ее увлажнившейся плоти. Эверил стиснула зубы, сдерживая крик, и напомнила себе о своих планах: дать ему ощутить всю глубину ее чувств во время их соединения.
 Ее решимость продержалась до тех пор, пока зубы Дрейка не прикусили чувствительную кожу у нее на затылке, и первая волна высвобождения потрясла ее тело. Глаза Эверил закрылись. Она больше не владела собой. Дрейк слишком хорошо знал, где и как коснуться, чтобы доставить ей неземное удовольствие. Она сделала глубокий вдох, борясь с мощным напором желания, увлекающим ее в неизведанные глубины страсти.
 Звук рвущейся ткани и дуновение холодного воздуха заставили Эверил открыть глаза. Приподняв отяжелевшие веки, она увидела свое обнаженное тело и обрывки сорочки, свисавшие с плеч. Твердый признак его возбуждения упирался в нее сзади.
 – Одежда ничего не значит по сравнению с этим, – прошептал Дрейк, снова погрузив пальцы в скользкую расщелину между ее бедрами.
 Эверил ощущала, как новый прилив экстаза овладевает ее телом. Груди девушки напряглись, кожа порозовела и увлажнилась, спутанная масса волос рассыпалась по плечам.
 Внезапно она поняла, что ей нет дела ни до чего, кроме высвобождения, рвущегося из недр ее существа. Сквозь оглушительную дробь в висках она смутно различила собственный крик. Ее тело, поддерживаемое сильной рукой Дрейка, содрогнулось от бешеного прилива наслаждения. На лице Дрейка, наблюдавшего за ней в зеркале, отразился триумф. Оценивающий взгляд черных глаз прошелся по ее возбужденному телу.
 Сняв обрывки сорочки, Дрейк уложил Эверил в постель и опустился рядом. Он потянулся к поясу рейтуз, намереваясь как можно быстрее избавиться от них. Каким-то чудом Эверил нашла в себе силы, чтобы схватить его за руку и остановить.
 Только что Дрейк наглядно показал ей, как легко обнажить чувства человека, когда он в порыве экстаза теряет над собой контроль. Она видела собственное лицо и понимала, что никогда не узнает истинных чувств Дрейка, пока он полностью владеет своим телом и разумом. Нужно довести его до такого же безумия.
 – Позволь мне, – прошептала Эверил в ответ на его вопросительный взгляд и, заставив Дрейка повернуться на спину, занялась его рейтузами.
 Она осторожно прошлась пальцами по его затвердевшей плоти. Торнтон напрягся и стиснул челюсти. Эверил нерешительно прикусила губу. Может, нужно остановиться? Пребывая в неуверенности, она сняла с его ног рейтузы и бросила их на пол. Дрейк разрешил все сомнения, сомкнув ее пальцы вокруг своего напрягшегося ствола и задав направление движения. Вскоре, следуя его безмолвным указаниям, она была вознаграждена. Мужчина запрокинул назад голову, закрыл глаза и застонал. Эверил улыбнулась. Похоже, действуя таким образом, она заставит его потерять контроль над собой.
 Она ускорила движения. Пальцы Дрейка сомкнулись вокруг ее бедер.
 Наблюдая за выражением лица Торнтона, Эверил продолжала в том же духе.
 – Посмотри на меня, – шепнула она.
 Дрейк открыл глаза. Свет тысячи адских огней полыхал в их темных глубинах. Эверил сладострастно улыбнулась.
 – Хватит, – хрипло выдохнул он. – Я больше не могу терпеть эту пытку.
 Прежде чем она успела возразить, Дрейк опрокинул ее на спину. Сжав пальцами ее бедра, он заполнил ее лоно одним решительным толчком, словно хотел войти как можно глубже. Эверил ахнула от нахлынувших на нее ощущений и обвила его талию ногами.
 – А теперь смотри на меня, – произнес Дрейк.
 Не сводя с нее глаз, он начал двигаться. Эверил казалось, что этот взгляд проникает в ее душу, связывая любовников незримой нитью. Девушка прильнула к его губам. Дрейк откликнулся стремительными выпадами языка и мощными толчками своей твердой плоти, словно хотел быть на ней и внутри ее одновременно.
 Вцепившись в его плечи, Эверил вторила его движениям. Еще один толчок, и она взорвалась. Хриплый возглас Дрейка и его агонизирующее тело свидетельствовали о том, что он присоединился к ней. Завершение было ослепительным.
 Несмотря на медовую сладость высвобождения, туманившую мозг, Эверил старалась не терять голову. Глаза ее оставались открытыми. Она наблюдала за Дрейком в самый уязвимый для него момент. Странная смесь блаженства, неуверенности и тоски, промелькнувшая на его лице, тронула девушку.
 Протянув руку, она коснулась его щеки, чтобы успокоить и заверить в своих чувствах. Спина и плечи Дрейка тотчас напряглись. Он закрыл глаза, в последний раз сжал ее бедра и скатился на постель.
 Эверил мгновенно почувствовала, что он отдалился. Это было нечто большее, чем простое отстранение тела. Один взгляд на лицо мужа сказал ей, что Дрейк опять замкнулся.
 – Посмотри на меня, – снова прошептала она.
 Он глубоко вздохнул и не сразу подчинился. Его черные глаза не выражали ничего – ни желания, ни удовлетворения, ни презрения. Их пустота разбивала ей сердце.
 Эверил поднялась и молча оделась; слезы жгли ей глаза. Дрейк никогда не полюбит ее. Он будет безжалостно подавлять любое чувство, не желая признаваться в нем даже себе. Да, он будет дарить ей наслаждение. Бог свидетель, он это может. Будет заботиться о ней, защищать ее. Но Торнтон никогда не позволит себе любить ее.
 – Дрейк, я хотела бы поговорить с тобой, – сказала Эверил на следующий день.
 Обеспокоенный ее серьезным тоном, Торнтон положил топор рядом с поленницей дров и медленно повернулся. Летний день угасал, в воздухе витал свежий аромат колотого дерева.
 – И о чем же, дорогая женушка? – Дрейк смахнул со лба пот, стараясь не замечать ее делового взгляда.
 Может, она решила объяснить, почему трижды отстранялась от его объятий прошлой ночью и один раз сегодня утром? Впервые с того момента, как между ними запылало пламя страсти, Эверил своим сладким телом отказала супругу в утешении. Почему?
 Эверил откашлялась. Сцепив перед собой руки, она нервно облизнула губы.
 – Я хотела бы поговорить с тобой об окончании нашего брака! – прервав его размышления, выпалила девушка.
 – Не рано ли? Он едва начался. – Дрейк нахмурился.
 – Да, но я хочу, чтобы ты кое-что усвоил.
 – Вот как? – Он был явно недоволен ее тоном.
 Собираясь с мыслями, Эверил сделала несколько шагов, а затем снова повернулась к собеседнику. Ее напряженная фигурка, облаченная в бледно-голубое платье, казалась хрупкой и в то же время несгибаемо твердой.
 – Когда ты удовлетворишь свою месть, я больше не буду тебе нужна. Поэтому я настаиваю, чтобы после окончания нашего брака ты дал мне обещанные средства для восстановления Эбботсфорда.
 Ах да, ее дом! Эверил не может не беспокоиться о его стенах и обитателях. Такова суть ее натуры, столь непохожей на характер его покойной матери. Именно это и вызывает в нем чувства, выходящие за пределы обычной похоти. Дрейк расслабился.
 – Я же обещал. – Он ласково коснулся ее щеки. – Если мне удастся избежать могилы, я найду способ дать тебе все, что Мердок обещал твоему отцу. Можешь не волноваться на этот счет.
 Эверил отвернулась. Прищурившись, Дрейк наблюдал за ее напряженными пальцами, сцепленными между собой, словно в молитве.
 – Я также считаю, что между нами не должно быть никаких контактов, то есть ты освободишь меня в полном смысле этого слова.
 Дрейк нахмурился. Правильно ли он расслышал? Она больше не желает иметь с ним дело? Он озадаченно уставился в горевшие вызовом зеленые глаза Эверил. Она распрямила плечи и выставила вперед небольшую, но крепкую грудь. Что за черт! Он не желает расставаться с ней. Слишком много приятного сулит ее тело, и далеко не все он успел еще распробовать.
 Дрейк шагнул вперед. Эверил попятилась, прижавшись спиной к ближайшему дереву.
 – Моя дражайшая жена, похоже, ты забыла, что удовольствия, которым мы предавались, могут иметь последствия.
 Почти не разжимая губ, она ответила:
 – Сегодня утром я убедилась, что не зачала. В наших общих интересах, чтобы это так и оставалось.
 Досада и сожаление, словно остро отточенный клинок, полоснули сердце Дрейка. Следом, обдав холодом тело, пришла тревога.
 – Ты хочешь сказать, что намерена отказывать мне в супружеских радостях чуть ли не целый год?
 – Я хочу сказать, что не позволю использовать себя. Тебе нужна не я, а любая женщина. Для нас обоих будет лучше, если мы остановимся на достигнутом. До следующего июля я твоя жена. Наш брак осуществлен. Мердок не может его оспорить. Разве не этого ты хотел? Я тебе больше не нужна.
 Холодная логика ее рассуждений ошеломила Торнтона. Куда делась страстная женщина, объятиями которой он наслаждался? Где-то заботливое создание, к обществу которого он успел привыкнуть? На ее месте оказалась бесчувственная соблазнительница.
 Дрейк отвернулся и снова взялся за топор. В его душе разверзлась пустота.
 – Ты получишь деньги или мою смерть, – сердито бросил он. – Что же касается нашей брачной постели, то учти, я не намерен мириться с твоими капризами. Я имею полное право взять тебя в любой момент, когда пожелаю.
 – Имей совесть и оставь меня в покое!
 – Ты с первого дня знала, что я бессердечный ублюдок, лишенный совести. – Дрейк был зол. – Так что, моя благородная супруга, я не стану церемониться, когда захочу тебя.
 Глаза Эверил потускнели, и она удрученно потупилась. Торнтон замолчал. Воцарилась необыкновенная тишина. Наконец она подняла на него мрачный взгляд.
 – Как пожелаешь. Но не надейся, что я приму тебя с распростертыми объятиями.
 Не успел Дрейк найтись с ответом, как она двинулась прочь, оставив его в одиночестве.
 Вот так запросто она готова отказаться от их брака? Конечно, он сам не хотел постоянного союза, но никогда не относился к их супружеству с таким вызывающим безразличием.
 – Клянусь Господом, ты примешь меня, Эверил, – выкрикнул он ей вслед. – Ты будешь охотно принимать меня каждую чертову ночь!
 Она замедлила шаг и обернулась. Последние лучи заходящего солнца зажгли вокруг нее сияющий ореол. В темнеющем небе розовел закат, подчеркивая нежный цвет ее лица, белокурую красоту. Дрейк отчаянно хотел ее. Прямо сейчас.
 Он шагнул к Эверил, но она выставила перед собой руку.
 – Хотя ты и называешь себя бессердечным ублюдком, я знаю, что это не так. – Ее голос дрогнул. – Думаю, тебе небезразлично, если я возненавижу тебя. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем навязывать мне свое внимание.
 С этими словами она повернулась и исчезла в хижине.




 Глава 13


 Эверил медленно пробуждалась ото сна, испытывая негу и томление. Мягкие губы ласкали ее шею. Блаженствуя, она инстинктивно выгнулась им навстречу и была вознаграждена прикосновением теплой ладони, которая нежно коснулась ее груди.
 Горячие пальцы теребили ее сосок, пока он не превратился в твердый бутон. Затем их сменили губы, и она застонала, наслаждаясь щекочущими прикосновениями шаловливого языка. Прерывисто вздохнув, Эверил тщетно пыталась вспомнить, почему должна противиться этому нежному натиску.
 – Так, милая, так, – откуда-то издалека подбадривал голос. – Почувствуй меня.
 Дрейк!
 Эверил вздрогнула и, открыв глаза, встретила пылающий взгляд Торнтона. В первых лучах восходящего солнца он казался удивительно красивым. Эверил не переставала удивляться его мужскому совершенству. Судорожно сглотнув, она попыталась подавить мучительную пульсацию внизу живота.
 – Нам так хорошо вместе. И больше ничего не нужно, – произнес Дрейк умоляющим голосом.
 «За исключением любви, – отозвался ее мозг. – Любви, которой он никогда не почувствует к тебе».
 Она уперлась ладонями в его плечи. Нахмурившись, Дрейк неохотно отстранился. Эверил прижала к себе простыню.
 – Где мое платье? – требовательно спросила она. Он покосился на пол.
 – У тебя появилась неприятная привычка надевать слишком много одежды, женушка.
 Пока Эверил шарила рукой по полу, нащупывая одежду, Дрейк придвинулся ближе, представив ей на обозрение свою впечатляющую грудь. Закрыв глаза, девушка взмолилась, чтобы Господь укрепил ее дух.
 В течение десяти ночей она отвергала его намеки, предложения и взгляды, от которых слабели колени, а дыхание становилось неглубоким и прерывистым. Как же она желала его! Ей мучительно не хватало того чувства единения, которое она всегда испытывала рядом с ним. Отказываться от всего, в чем она отчаянно нуждалась: от внимания, нежности, прикосновений, – было настоящей пыткой. Но как бы ее сердце ни жаждало блаженства, рассудок и гордость не позволяли покориться.
 Она не шлюха, которой можно воспользоваться, а потом вышвырнуть за ненадобностью. Впрочем, с каждым днем, с каждым поцелуем отвергать Дрейка становилось все труднее. И не только потому, что ее тело отвечало на его страстный призыв. Сердце Эверил обливалось кровью при виде его растерянности и смятения, вызванных ее упорными отказами.
 Когда Дрейк склонился ниже, его темные волосы коснулись ее щеки. Прежде чем Эверил успела отвернуться, его губы накрыли ее рот. Широкая ладонь обхватила ее бедро и двинулась вверх, приподняв сорочку до талии. Закрыв глаза, она скомкала в кулаках простыню и крепко сжала ноги, пытаясь противостоять восхитительному натиску его умелых пальцев.
 – Не прикасайся ко мне, – прошептала она.
 – Твой язык говорит одно, а голос – совсем другое, – заявил Дрейк, прижавшись своим напряженным естеством к ее бедру.
 Господи милосердный, да он совсем голый!
 Эверил подавила стон. Как можно так томиться по человеку, которому ничего не нужно, кроме ее тела? Который даже не считает нужным притвориться, будто испытывает к ней хоть капельку любви? Пальцы Дрейка, нежные, настойчивые, умоляющие, добрались до расщелины между ее бедрами. Тело Эверил стало жидким, словно река, а мозг пустым, как поля Эбботсфорда. Она заставила себя встрепенуться. Нужно сопротивляться, бороться за себя, за свое будущее.
 – Я же сказала, нет! – Она снова попыталась его оттолкнуть.
 На сей раз Дрейк сел на постели. На его лице застыла угрюмая гримаса.
 «Сам виноват. Я предупреждала его, что буду сопротивляться», – подумала Эверил, поднимаясь с постели.
 Она оделась, чувствуя на себе пристальный взгляд Дрейка.
 – Эверил, почему…
 – Есть кто-нибудь живой? – донеслось из плотного утреннего тумана.
 Дрейк встрепенулся и, прежде чем натянуть рейтузы и тунику, отвел душу, длинно выругавшись. Недовольно хмурясь, он подошел к двери и распахнул ее.
 На пороге стоял Кайрен. Дрейк молча отступил назад.
 – Привет, Дрейк.
 – Привет, – буркнул Торнтон, закрывая дверь за гостем.
 Войдя внутрь тесного помещения, Кайрен уселся на ближайший стул.
 – Ты не против, что я воспользовался собственным ключом, чтобы открыть ворота?
 – Именно для этого я тебе его и дал, дурень.
 Резкий ответ Дрейка заставил Эверил поморщиться.
 Кайрен выгнул бровь, устремив на приятеля долгий взгляд, затем повернулся к Эверил.
 – Прекрасная леди Эверил, надеюсь, вы простите мое упущение, – произнес он, поднимаясь со стула, чтобы взять ее руку. – Как вы ладите с этим беспутным малым?
 Эверил бросила неловкий взгляд на Дрейка, чье настороженное выражение лица свидетельствовало о явном интересе к обсуждаемой теме. Но решила уклониться от ответа.
 – А как вы? Что-нибудь случилось после вашего последнего визита сюда?
 Кайрен обаятельно улыбнулся:
 – Я живу ради того, чтобы участвовать в битвах и ухаживать за прекрасными дамами. – Он поднес ее руку к своим губам. – Особенно такими красавицами, как вы.
 Дрейк шагнул между ними и, забрав руку Эверил у приятеля, сжал ее в собственной ладони.
 – Я буду тебе очень признателен, если ты перестанешь позволять себе вольности с моей женой.
 – Женой?! – Кайрен разинул рот, округлив голубые глаза. Его шутовство сразу испарилось. – Ты женился? Женился на ней?
 Эверил побледнела, гадая, что же так поразило Кайрена: сам факт, что Дрейк женился, или то, что он связался с такой невзрачной особой? Она попыталась вырваться из хватки Дрейка, но он обвил рукой ее талию и притянул к себе.
 – Да. И что в этом такого?
 Воцарилась тишина. Казалось, даже птицы за окном перестали петь. Наконец губы Кайрена растянулись в широкой улыбке.
 – Ах ты, мошенник! Признаться, я побаивался, что ты никогда не женишься, учитывая, что Дайра…
 – Это брак не по любви, – оборвал его Дрейк.
 Кайрен снова замолчал, переводя испытующий взгляд с него на Эверил. Как ни странно, он казался разочарованным.
 – Тогда зачем тебе это понадобилось?
 – Теперь Мердок не сможет жениться на ней, поскольку она уже замужем.
 – Верно, если только он не прикончит тебя, придурок!
 – Он так или иначе сделает все, от него зависящее, чтобы разделаться со мной. Но если Эверил сбежит, – он вперил в нее собственнический и вместе с тем обвиняющий взгляд, – Мердок не сможет вступить с ней в брак.
 Кайрен застонал:
 – Видит Бог, ты достаточно провоцировал Мердока. Но жениться на его невесте… Представляю, как он будет наслаждаться твоей смертью, когда доберется до тебя.
 – Почему? – вмешалась Эверил. – Макдугал не питает ко мне никаких чувств.
 Кайрен повернулся к ней лицом:
 – Мердок не питает никаких чувств ни к кому, кроме себя. Ему нужны деньги, и он унаследует огромное богатство при условии, что обвенчается с вами до того, как вам исполнится восемнадцать лет.
 Опять это постыдное завещание. Хоть Мердок и стал вождем клана, ему необходимо жениться на ней в ближайшее время, чтобы получить доступ к деньгам. И только Дрейк стоит между ней и жестокими планами Мердока. Эверил задрожала, осознав, что ее злополучный муж, вступив в брак, подверг себя смертельной опасности.
 – А что, если тебе удастся выжить? – осведомился Кайрен. – Что станет с твоей женой тогда?
 – Мы заключили брачный договор. Через год она будет свободна.
 Кайрен вздохнул, качая головой.
 – Ты безнадежен. Твоя одержимость местью приведет тебя к гибели.
 – Я знаю, на что иду.
 – Это чистой воды безумие! – воскликнула Эверил. – Проливать свою кровь, жертвовать жизнью, и во имя чего? Ради денег какого-то покойника.
 Кайрен поморщился.
 – Эверил, люди боготворили Лохлана. И это вдвойне справедливо для Дрейка, его…
 – Хватит об этом, – прошипел Торнтон. – Мы заключили брачный договор на год. И никто, а тем более Мердок, не в силах этого изменить.
 Эверил перевела взгляд с осунувшегося лица Кайрена на Дрейка. Итак, еще одна тайна. Она не сомневалась, что заветные слова готовы были сорваться с кончика языка Кайрена. Какие же отношения связывали Дрейка с отцом Мердока, чтобы породить подобную преданность? И почему Дрейк так яростно оберегает свой секрет?
 Несмотря на искушение проникнуть в очередную загадку, Эверил отвернулась. Вряд ли это что-нибудь изменит, пока Дрейк не станет доверять ей, пока не полюбит ее так, как она любит его. Уверенная в несбыточности своих желаний, она вышла из хижины.
 Дрейк проводил Эверил взглядом, удивляясь, появившемуся чувству вины из-за того, что вынужден скрывать постыдный факт в своей биографии. Конечно, она его жена, но не навсегда же. И, слава Богу, Эверил не станет свидетельницей того рокового момента, когда он встретится лицом к лицу со своим прошлым. Он не желал, чтобы позор коснулся его жены, и тем более не собирался подвергать ее опасности.
 – Дрейк, – начал Кайрен, снова завладев его вниманием, – Гилфорд беспокоится за тебя. Он уже совсем старик…
 – Не такой уж старик, если сумел превратить тебя в няньку, не спускающую с меня глаз.
 – Это точно, – усмехнулся Кайрен. – Но мы с Эриком тоже волнуемся.
 – Напрасно. У Эрика своя жизнь с Гвинет.. а тебе как рыцарю, предлагающему свое оружие власть имущим, хватает собственных забот. Так что подумайте лучше о себе.
 Кайрен помрачнел.
 – Не для того мы спасли тебя из застенков Мердока, чтобы спокойно наблюдать, как ты ищешь смерти.
 – Только отмщение исцелит меня, – возразил Дрейк.
 – Месть не принесет тебе ничего, кроме гибели. Мердок день ото дня становится все более отчаянным и безжалостным, – предостерег Кайрен.
 Дрейк помолчал.
 – Где он сейчас? Кайрен состроил гримасу.
 – Трудно сказать. Такое ощущение, что Мердок догадывается, что кто-то снабжает тебя сведениями. С некоторых пор он держит рот закрытым так же плотно, как бедра монашки.
 Это известие наполнило душу Дрейка тревогой. Да, Мердок никогда не был дураком.
 – А Фирта? Она ничего не знает?
 – Даже меньше, чем я.
 Дрейк приглушенно выругался.
 – За тобой не могли проследить?
 После короткого молчания Кайрен ответил:
 – Думаю, нет, но Мердок обеспокоен. Он подозревает каждого.
 Дрейк пытался подавить смутные опасения.
 – Пожалуй, на обратном пути тебе следует заехать куда-нибудь, чтобы замести следы.
 – Тебе тоже в порядке предосторожности не мешало бы подумать о том, чтобы перебраться в более надежное место. Я слышал, что Мердок удвоил число людей, разыскивающих тебя.
 Дрейк медленно кивнул, переваривая сведения.
 – Ничего иного я и не ожидал. Едва ли он теперь откажется от поисков.
 Кайрен раздосадовано вздохнул.
 – Да что это с тобой творится? Всем известна моя бесшабашность. Но я никогда бы не пошел на подобный риск. Неужели тебе совсем незачем жить?
 Перед мысленным взором Дрейка мелькнул образ Эверил. Ей нужно то, чего он не может ей дать. Она хочет любви. Скрипнув зубами, он повернулся к Кайрену.
 – Мое единственное желание – увидеть, как Мердок горит в аду, – заявил Дрейк, устремив жесткий взгляд на недоверчивое лицо приятеля.
 – Тогда пусть Бог позаботится о твоей душе – и моей шкуре. Потому что, когда Гилфорд услышит о твоем намерении довести свой безумный замысел до конца, он не устоит перед соблазном изменить форму моей головы своей булавой.
 Чуть позже Кайрен спустился к пруду и неожиданно увидел Эверил. Она сидела на берегу и бросала камни в прозрачные воды. Кайрен присел рядом, сорвал росший поблизости полевой цветок и протянул его девушке. Эверил подняла глаза и грустно улыбнулась.
 – Должно быть, вся эта история с похищением явилась для вас нелегким испытанием, – начал он.
 Рот Эверил удрученно сжался, на лице отразилась целая гамма чувств: обида, надежда, тоска, страх и гнев. Кайрен не знал, где кончается одно и начинается другое. Выбор Дрейка – если, конечно, его подозрения верны – удивил Кайрена. Но и порадовал. Именно такая женщина, способная на сильные чувства, нужна была Дрейку, чтобы он вновь обрел свою душу. И тот факт, что Эверил очень красива собой, только способствует делу. Кайрен довольно улыбнулся.
 – Он все так усложняет для нас обоих, – заметила Эверил.
 – В последнее время Дрейк весьма преуспел в том, чтобы осложнять жизнь себе и людям. Но не беспокойтесь, у него есть сердце. Просто он его плохо слышит.
 Эверил посмотрела на собеседника. В ее зеленых глазах блеснули искорки надежды. Какой удивительный цвет, однако. И какое очаровательное личико, несмотря на унылый вид. Кайрен встрепенулся, ощутив вспышку интереса. В конце концов, он здоровый мужчина. Ему пришлось напомнить себе, что от этой красавицы лучше держаться подальше, если он не хочет поссориться с лучшим другом.
 – Нет у него никакого сердца.
 – Есть. Просто он хочет, чтобы вы – да и все остальные – думали, будто его нет.
 Эверил обхватила колени руками и уронила на них подбородок. Ее рассыпавшиеся по плечам белокурые локоны ниспадали на талию и достигали бедер.
 Она снова заговорила:
 – Я тоже так думала, но теперь окончательно убедилась, что у него и вправду нет сердца. – Из ее глаз брызнули слезы. – Иначе как объяснить, почему он обнимает меня с неописуемой страстью ночью и отвергает с приходом утра?..
 Струившиеся по щекам девушки слезы вызвали у Кайрена острое желание отдубасить Дрейка до бесчувствия. Протянув руку, он осторожно смахнул слезинки с лица Эверил.
 – Как сказала бы жена Эрика, Гвинет, он настоящий свинтус и заслуживает хорошего пинка.
 Эверил вскинула подбородок и рассмеялась. Ее лицо посветлело.
 – Мне нравится эта Гвинет.
 – Вот так-то лучше, милая. – Кайрен потянулся к ее руке, и когда Эверил позволила ему дотронуться до ее ладони, он слегка сжал ее пальцы и поднес к губам для целомудренного поцелуя.
 – Спасибо, – тихо шепнула она.
 В кустах послышался шорох. Кайрен резко обернулся и увидел Дрейка. Его прищуренный взгляд прошелся по распущенным волосам Эверил, затем споткнулся об их сцепленные руки. Лицо Дрейка исказилось от ярости. К счастью, Эверил сидела к нему спиной. Кайрен сделал вид, что не замечает своего приятеля, надеясь, что у того хватит ума не высовываться.
 Разъединив руки, он положил ладонь себе на живот и заботливо погладил его.
 – Боюсь, что я на грани голодного обморока.
 – С удовольствием позабочусь о вас, – сказала Эверил, поднимаясь.
 – Вы меня чрезвычайно обяжете. Я скоро последую за вами.
 После того как она исчезла среди деревьев, Кайрен повернулся к кустам.
 – Она ушла. Можешь выходить.
 Дрейк выбрался на опушку и, схватив приятеля за грудки, поднял его на ноги.
 – Как ты смеешь приставать к моей жене? Она тебе не какая-то незамужняя девчонка, которой можно заморочить голову и бездумно уложить в постель…
 Кайрен не спешил с ответом.
 – Успокойся. Она твоя, и я никогда этого не оспаривал. Но если ее нельзя уложить в постель бездумно, то почему ты считаешь, что это можно проделать с ненавистью в душе?
 Дрейк нахмурился.
 – Подумай об этом, – посоветовал Кайрен и зашагал к хижине.
 – На прошлой неделе я получил известие от Гилфорда, – сообщил Кайрен, когда они сидели за незатейливым ужином из тушеной рыбы с луком.
 Дрейк промолчал, только бросил на приятеля короткий взгляд. Его настроение, становившееся с каждой минутой все более угрюмым, озадачивало Эверил.
 – У Эрика сложились неплохие отношения с новым королем. Генрих высоко ценит его воинское искусство, – заметил Кайрен.
 – Ничего удивительного, – уронил Дрейк.
 – Да, – согласился Кайрен. – К тому же Эрик – отличный дипломат. Король нашел применение и этому его таланту, направив Эрика на переговоры с теми из сторонников Йорков, кто еще готов сражаться за трон.
 Дрейк только кивнул в ответ.
 – Кстати, Гвинет так хочет ребенка, что чуть не довела его до помешательства.
 Эверил почувствовала, как взгляд Дрейка обжег ее губы, грудь и живот.
 – У них будут хорошие дети.
 – Да, но беда в том, что Гвинет так не терпится зачать, что она просто замучила Эрика своими домогательствами.
 Наконец-то Кайрену удалось заинтересовать Дрейка. – И он что, жалуется?
 – Говорит, что устает, поскольку король загружает его делами, – ответил Кайрен, – но я бы не сказал, что он недоволен. А как вы? Подумываете о потомстве?
 – Нет! – воскликнула Эверил.
 – Это невозможно, – одновременно с ней отозвался Дрейк.
 В комнате повисла напряженная тишина.
 – Но скоро это изменится, – заключил Торнтон.
 Его самодовольная уверенность и нежелание считаться с ее чувствами взбесили девушку, вложив в ее отрицание излишний пыл:
 – Никогда! – Оттолкнув свою тарелку, Эверил поднялась из-за стола. – Прошу прощения, – вымолвила она, обращаясь к Кайрену, и направилась к двери.
 В душе у нее было пусто. Она нужна Дрейку только для утоления похоти, но его сердце молчит. И хотя в этом не было ничего нового, очередное напоминание причинило ей боль.
 Не успела она сделать и пару шагов, как Дрейк вскочил со стула и схватил ее за руку.
 – Мы еще не закончили с ужином.
 – Я закончила. – Эверил надеялась, что он понимает – речь идет не только о еде.
 Последовала напряженная пауза. Внезапно Торнтон обнял ее за талию и притянул к своей груди. Его страстное нетерпение передалось Эверил. Часть ее существа жаждала прильнуть к нему и принять это неожиданное проявление нежности как подарок. Но в ее сердце царила пустота. Ничто не изменится, если она уступит ему. Дрейк хочет иметь ее под рукой, чтобы утолять чувственный голод, ничего не давая взамен. И если она допустит это, он разобьет ей сердце – если уже не разбил.
 – Отпусти меня, – прошептала Эверил, надеясь, что он не видит слезы, выступившие у нее на глазах.
 Тело Дрейка стало жестким и чужим. Чуть помедлив, он отступил на шаг.
 – Ты не можешь вечно убегать.
 Эверил рывком отворила дверь.
 – А мне и не придется. Скоро ты сам отошлешь меня.
 Она с грохотом захлопнула дверь. Нужно выбросить Дрейка из сердца или признать, что худшее уже произошло: она влюбилась. Дрейк некоторое время молча смотрел на дверь. Недоверие, потрясение, гнев сражались в его душе. Выругавшись, он запустил пятерню в волосы. Неужели она больше не любит его? Да и любила ли когда-нибудь? А может, ее переменчивое сердце уже обратилось к Кайрену?
 Торнтон повернулся. Отказ Эверил так его расстроил, что он совсем забыл о молчаливом свидетеле разыгравшейся сцены. Судя по выражению лица Кайрена, тот не пропустил ни единого слова из его перепалки с непокорной женой.
 – Похоже, дружище, ты здорово привязался к своей похищенной супруге, – медленно произнес гость.
 – Она причиняет мне массу хлопот и замучила своими бесконечными рассуждениями о любви, – ожесточенно отозвался Дрейк.
 – Возможно. Но, несмотря на это, ты не желаешь ее отпускать. Достаточно посмотреть на твое лицо, чтобы понять, что ты к ней неравнодушен.
 Скрипнув зубами, Дрейк вернулся к столу и опустился на стул. Сколько можно отрицать правду?
 – О чем приходится только сожалеть.
 Кайрен перегнулся через стол и укоризненно покачал головой.
 – Эта женщина – твоя жена, Дрейк. Тебе есть ради чего жить.
 Дрейк упорствовал, не желая уступать доводам приятеля:
 – Она всего лишь пешка, средство для достижения моей цели.
 Губы ирландца растянулись в недоверчивой усмешке, которая начинала действовать Дрейку на нервы.
 – Ты лжешь, дружище. Признайся, ты хочешь, чтобы она была рядом, и не только для постельных утех. И, как я мог убедиться на собственной шкуре, не намерен делить ее ни с кем. Я давно знаю тебя, но впервые наблюдаю подобное проявление чувств.
 – Я… – Дрейк поднялся со стула и принялся мерить шагами комнату. – Она…
 – Ты не стал бы так переживать, если бы она ничего не значила для тебя.
 – Что ты хочешь этим сказать? – набычился Торнтон. – Что я становлюсь мягкотелым?
 Кайрен улыбнулся:
 – Нет, дружище. Я хочу сказать, что ты любишь ее.




 Глава 14


 Спустя два дня после отъезда Кайрена Дрейк лежал на кровати и нежно обнимал спящую жену.
 Светало. Наблюдая за серой мглой, медленно проникающей внутрь хижины через единственное окошко, Дрейк поносил себя последними словами.
 Он не мог выпустить Эверил из своих объятий. Только по уши влюбленный болван станет обнимать женщину, не преследуя при этом вполне определенной цели. Но он-то ни в кого не влюблен вопреки подозрениям Кайрена.
 «Я хочу сказать, что ты любишь ее».
 Почему он не может выбросить из головы эти дурацкие слова?
 Эверил его жена, и он вправе обнимать ее по любой причине и когда пожелает. Сейчас, например, он наслаждается ее теплом и запахом. Мужчинам нравятся подобные мелочи.
 Вот и объяснение. Простое и логичное. И незачем все усложнять.
 Почему же тогда он бросился к ней посреди ночи, когда она вскрикнула от кошмарного видения?
 В его объятиях Эверил доверчиво затихла, доставив Дрейку удовлетворение. Сон является жизненной потребностью, особенно когда за тобой гоняется целая шайка свирепых воинов, готовых растерзать на месте.
 Эверил встрепенулась. Застонав, она перевернулась на живот и положила голову ему на грудь.
 Возбужденный интимным поскрипыванием кровати и цветочным ароматом ее волос, Дрейк почувствовал слабый отклик в чреслах. Перебросив руку через его торс, она прижалась к нему своей мягкой грудью, дразня воображение и пробуждая воспоминания. Его мужское естество, твердое и нетерпеливое, поднялось и уперлось в ее бедро. Да, вот она, главная причина, по которой он не может ее отпустить. Он слаб, когда дело касается плоти. Воспоминания о ее страстном отклике постоянно преследовали Дрейка. Никогда он не обнимал женщину, подобную Эверил, никогда не приходил в восторг, слыша тихие стоны партнерши, и никогда не стремился доставить женщине неземное блаженство.
 Впрочем, это не значит, что он влюбился. Это здоровая реакция мужчины на женщину, естественное желание заявить на нее свои права всеми возможными для этого способами.
 Нет, это не любовь. А изобретательность и сила духа? Подобные качества, не всегда присущие женщине, едва ли добавляют Эверил очарования. Это лишь еще одно свидетельство ее стремления делать все по-своему, вразрез с его планами. Далеко не каждая могла бы огреть его кочергой или кинуться очертя голову в ночь, чтобы украсть лодку.
 На Дрейка нахлынули воспоминания, как он нашел Эверил на берегу моря, всю в слезах. Как она прильнула к нему и рассказала об убийстве своей матери и страхе перед темнотой.
 Стараясь не обращать внимания на странное тепло, разлившееся в его груди, он подавил порыв утешить ее, погладить ее хрупкую руку.
 Что и говорить, Эверил, с ее непокорным нравом, никогда не станет почтительной супругой, о какой мечтает большинство мужчин. Это же просто чертенок в юбке. Подумать только, на ярмарке она чуть не сбежала у него из-под носа! Может, это и говорит о ее уме, но еще больше свидетельствует о глупости. Нетрудно представить, чем закончилась бы ее встреча с тремя пьяными насильниками, не подоспей он вовремя. Жаль, ему не удалось прикончить всю троицу за их гнусные намерения.
 Сообразив, что слишком крепко прижимает к себе Эверил, Дрейк ослабил хватку. Легкая улыбка изогнула уголки ее соблазнительного рта. Жар в его груди нарастал. Дрейк пошевелился, пытаясь принять более удобную позу. И что это за блажь – считать себя некрасивой? Конечно, во всем виноват ее отец, убедивший в этом наивную дочь. Дрейк не сомневался, что поступил правильно, когда высмеял это смехотворное убеждение. Любой нормальный мужчина сделал бы то же самое.
 А как быть с ее слепой верой в него, с доверием, не имеющим под собой никакой почвы? Вначале он был тронут. Но потом понял, что Эверил слишком наивна, чтобы плохо думать о человеке, за которого вышла замуж и с кем разделила супружеское ложе. Она совсем не знает его, несмотря на все ее уверения в обратном.
 И даст Бог, никогда не узнает.
 Определенно его страстное влечение к Эверил не имеет ничего общего с ее нелепыми представлениями о любви. Упорство, с которым она цеплялась за это сомнительное чувство, раздражало Дрейка. Ничто не могло поколебать ее веру. Если она что-то вбила себе в голову, то будет стоять насмерть. Прекрасное качество для товарища по оружию. Но для супруги? Едва ли. При всем ее уме и преданности, кому нужна жена с таким упрямым характером?
 Дрейк вздохнул. Итак, единственная ниточка, которая притягивает его к Эверил, кроется в ее теле. И чтобы доказать, что это не так уж важно, он будет сопротивляться даже этому. Слава Богу, он в состоянии отказаться от ее сладких поцелуев и медовой кожи. А что касается прочих контактов, как, например, разговоры, отказаться от них и того проще. Немного усилий, и он вообще перестанет думать о ней.
 – Доброе утро, – сонно прошептала Эверил.
 При звуках ее голоса Дрейк соскочил с кровати, как провинившийся ребенок, которого застигли с куском торта в руках. Но тут же успокоился. Едва ли она способна читать его мысли. Подавив смутное ощущение вины, он потянулся к своей тунике и быстро натянул ее на себя, чтобы скрыть явные признаки возбуждения.
 – Дрейк! – окликнула его Эверил.
 Он скрипнул зубами, чувствуя, что его мужское естество еще больше затвердело. Как ей это удается? Как может Эверил одним лишь словом возбудить в нем бешеное желание заниматься любовью вплоть до следующего восхода солнца?
 Буркнув в ответ что-то неразборчивое, он направился к очагу. За его спиной раздался шорох простыней – она выбралась из постели – и стон, который он слышал каждое утро, когда она сладко потягивалась. Только на прошлой неделе он подшучивал над ее кошачьими повадками. И почему он видит ее тянущееся к солнцу тело так же ясно, как если бы стоял к ней лицом?
 Опустив глаза, Дрейк обнаружил, что его руки дрожат. Чертыхнувшись, он поставил на огонь чайник.
 – Если хочешь есть, приготовь что-нибудь сама.
 Воздух! Ему нужен воздух. Свежий воздух, не пропитанный цветочным ароматом ее тела.
 Круто повернувшись, Дрейк ринулся к двери. Еще несколько шагов, и он, возможно, обретет душевный покой. И избавится от неодолимого желания сгрести ее в объятия.
 Эверил преградила ему путь, упершись теплыми ладонями в его грудь. Сердце Дрейка бешено застучало, он закрыл глаза и выругался себе под нос. Он обладал ею десятки раз, больше, чем какой-либо другой женщиной. Почему же она не выходит у него из головы? Почему он не может вытравить из своего сознания это неуправляемое желание?
 – Постой, – попросила Эверил. Каскад белокурых локонов окутывал ее фигурку, как шелковый занавес. – Мне нужно поговорить с тобой.
 Дрейк сжал кулаки.
 – Я не в том настроении, чтобы разговаривать, женщина.
 Он обошел ее и двинулся дальше, но ее образ, теплый и нежный, пылал в его мозгу.
 Она настигла его у самой двери.
 – Почему ты не отпускаешь меня? – воскликнула она. – Я не выйду замуж за Мердока. Ты же понимаешь, что я никогда не соглашусь жить с таким человеком, а тем более делить с ним постель.
 Дрейк резко втянул в грудь воздух. Он осознал – ему невыносима даже мысль, что Мердок прикоснется к ней.
 – Да и как он женится на мне, если я уже замужем?
 Все, что говорила Эверил, было правдой. Однако мысль о том, чтобы отпустить ее, вызвала в нем бурю протеста. Начать хотя бы с ее безопасности. Дрейк не сомневался, что, если немного подумает, найдутся и другие причины, препятствующие ее отъезду. В растерянности он смотрел на супругу, и ему казалось, что именно сейчас вскрываются нагноившиеся раны прошлого и рушатся барьеры вокруг его сердца.
 Он чувствовал! Не вожделение, не похоть, а нечто, чему не знал названия. Собственно, это было не одно, а сразу несколько чувств: вина, желание, страх. И что-то еще, более глубокое и сильное. Дрейка охватил трепет. Он хотел прильнуть к ней и оставаться в ее объятиях до тех пор, пока не схлынет сумасшедший прилив чувств.
 Торнтон молчал, сознавая, что должен бежать, скрыться от нее, пока не заставил поверить, будто любит ее. Эверил права: он должен отпустить ее. Что он и сделает. Скоро.
 – Нет, – вымолвил он наконец. – Ты останешься со мной.
 – Зачем? Да тебе ржавый меч дороже, чем я!
 Скрипнув зубами, Дрейк ядовито поинтересовался:
 – Стал бы я, по-твоему, спасать ржавый меч от трех негодяев?
 – Пожалуй, тебе вообще не следовало вмешиваться. – Она заправила за ухо непокорный локон. – Тогда тебе не пришлось бы трудиться самому, навязывая мне свою похоть. Хотя нельзя не признать, что ты хорошо устроился: удобно и быстро.
 – Удобно? – Неужели она совсем не понимает, в какое состояние привела его бедные мозги и тело? – О да! Это так удобно, что порой мне кажется, я на грани взрыва. И так быстро, что я страдаю от неудовлетворенного желания дни и ночи напролет.
 Он схватил Эверил за плечи и склонился к ее лицу.
 – В последнее время я только о том и думаю, как бы заставить тебя извиваться от страсти подо мной, надо мной и вокруг меня. Я представляю себе, как мои пальцы доводят тебя до экстаза, а губы заставляют стонать от наслаждения. Что ты на это скажешь, дорогая женушка?
 Эверил безмолвно смотрела на Дрейка. Что она могла сказать? Господи, даже если половина из того, что он говорит, правда… Впрочем, он имеет в виду вожделение, а не любовь.
 Но, видит Бог, она устала отрицать собственные чувства к этому мужчине. Эверил задумчиво пожевала губу. В ее памяти всплыли мудрые слова матери о том, что нельзя отворачиваться от любви. Может, стоит прислушаться к этому совету, даже если ее счастье окажется недолговечным? Даже если Дрейк никогда не полюбит ее?
 Это будет не более чем глупость. Да, но недалек тот день, когда он покинет ее. Что у нее останется от Дрейка, кроме воспоминаний? Даже сейчас она была уверена: он любит ее, по крайней мере немного.
 – Ну, что скажешь? – повторил Дрейк с грубоватой настойчивостью.
 Он утверждает, что хочет ее. Бог свидетель, она желает его с еще большей страстью. Сможет ли она расстаться с ним навеки, не оставив ничего взамен? Конечно, нет! И потом, она устала притворяться. Устала сопротивляться тому, чего хочет больше всего на свете, устала отрицать очевидное. Она любит Дрейка. И хочет выразить свою любовь, удовлетворить свою страсть и стать с ним единым целым.
 – Можешь делать что хочешь. – Эверил подняла на него взгляд.
 – Что именно? – резко спросил он.
 – Все. Все, что пожелаешь.
 Дрожащими пальцами она взяла его руку и положила себе на грудь. Дрейк на мгновение оцепенел, но потом его пальцы сжались, жадно обхватив ее плоть. Ее тело тут же откликнулось на ласку. Сосок напрягся, и, судя по шумному вздоху, Дрейк это заметил.
 – Этого не может быть, – произнес он почти про себя, притягивая ее ближе. – Что случилось?
 – Ничего. Просто я хочу тебя. – Она погладила его руку и заметила, что он дрожит.
 – Хочешь, чтобы я ублажил тебя? – Он приподнял темную бровь.
 – Если ты так ставишь вопрос, то да.
 В глазах Дрейка мелькнуло смущение. Он отвел взгляд и отступил на шаг.
 – С чего это вдруг такая смена настроений?
 – Ты сказал, что хочешь меня так сильно, что вот-вот взорвешься.
 Она подступила ближе и запечатлела поцелуй на влажной ткани, прикрывавшей его грудь. Несмотря на то, что на каменном лице Дрейка не отразилось ничего, кроме неуверенности, Эверил почувствовала, что его сердце забилось быстрее.
 – Зачем тебе понадобилось искушать меня? – Он схватил ее за запястья и оторвал от себя.
 Не дожидаясь ответа, Торнтон повернулся к жене спиной и провел рукой по волосам. Эверил с грустной иронией наблюдала, как он борется с остатками своего самообладания.
 – Дрейк, если ты хочешь заняться со мной любовью, зачем сопротивляться?
 Пробурчав непристойное ругательство, он стремительно повернулся к ней лицом.
 – Ты затеяла опасную игру, Эверил. Остановись, пока не поздно.
 Его темные глаза сердито блестели. Он явно хотел ее и… сожалел об этом. Девушка сделала первый шаг, накрыв ладонью его напряженное естество. Шок и желание вдохнули жизнь в лицо Дрейка, из его груди вырвался стон. Эверил сжала пальцы. Он выругался. Привстав на цыпочки, она прижалась к нему грудью и прошептала на ухо:
 – Когда-то я пыталась бороться с влечением к тебе. Но ты заставил меня осознать собственные желания, занявшись со мной любовью.
 – И ты думаешь, что я, в порядке ответной любезности, буду вести себя как неопытный юнец? – В его голосе прозвучал сарказм.
 – Нет. Тогда ты получил то, что хотел. Теперь я получу то, чего желаю.
 В его глазах вспыхнул огонь, воспламенивший Эверил. Не сводя с него дерзкого взгляда, она просунула руки под его тунику, гладя пылающую кожу. Мучительное желание проложило морщинки вокруг его рта, притаилось в плотно сжатой челюсти и взгляде, обжигающем, встревоженном и сердитом. Она медленно потянулась к его губам. Смесь желания и паники отразилась на лице Дрейка.
 Наконец он поднял непослушные руки с явным намерением отстраниться.
 – Поцелуй меня, Дрейк, – промолвила она. – Это все, о чем я прошу.
 Его пальцы сомкнулись на ее талии. Эверил затаила дыхание. Примет он или отвергнет ее заурядное лицо и тело, как отверг ее сердце? Спустя бесконечное мгновение Дрейк притянул ее к себе. Запрокинув голову, Эверил заглянула ему в лицо и возликовала, увидев пламя страсти, сверкнувшее в его глазах. В следующее мгновение Торнтон припал к ее губам с таким пылом, что захватило дух. Радость Эверил превратилась в сгусток желания, огненной рекой разлившегося по жилам. Раздвинув губы под его осторожным натиском, она застонала от блаженства и теснее прижалась к Дрейку. Она отдавала ему всю себя – свои чаяния, преданность и любовь. Отдавала не колеблясь, не думая, надеясь только на то, что он поймет.
 Дрейк оттеснил ее назад, поймав в ловушку между дверью хижины и своим телом. Он прижал ее к нетесаному дереву.
 – Ты этого хотела? – Его неровное дыхание обожгло ее кожу.
 – И не только. – Эверил выгнулась ему навстречу.
 Он прижался так тесно, что она ощутила всю полноту его желания.
 – И этого?
 – Да. – Ее голос дрогнул.
 Руки Дрейка потянулись к завязкам ее сорочки и проворно развязали их. Жадные ладони накрыли обнажившиеся плечи. Он застонал и, пробормотав что-то неразборчивое, прильнул к ее шее. Какой бы груз ни лежал на его душе в эти секунды, все отступило.
 Выдохнув ее имя, Дрейк снова припал к ее губам. В его поцелуе не было нежности, только яростное слияние языков и губ.
 Он брал. Требовал. И возвращал сторицей. Эверил самозабвенно отдавалась поцелую, цепляясь за его мускулистые плечи, прижимаясь к теплой груди, сожалея, что не может вечно оставаться в его стальных объятиях. Ощутив прикосновение его напряженной плоти к своему животу, она сладострастно выгнулась. Низкий стон вырвался из груди Дрейка. Он прижался теснее и качнул бедрами, имитируя жест обладания.
 Нетерпеливые пальцы стянули с Эверил сорочку. Ее разгоряченная кожа оказалась открытой утреннему ветерку, залетавшему в окно. Взгляд Дрейка скользнул по ее фигуре. Эверил заставила себя не шевелиться, расправив плечи и позволив ему беспрепятственно разглядывать себя.
 Черные глаза медленно двинулись вверх по ее бедрам, гладкому животу, задержались на груди и остановились на лице. К ее изумлению, он повернул ее лицом к двери. Спина Эверил касалась его теплого торса, она чувствовала его ладонь на своей груди и жаркое дыхание на шее. То, что она не видела, а лишь ощущала эти восхитительные прикосновения, только усиливало ее возбуждение.
 – Как тебе удается вызывать во мне такое безумное желание? – произнес Дрейк, прерывисто дыша.
 – Не знаю, но надо мной тяготеет то же проклятие.
 Дрейк помолчал, грудь его ритмично вздымалась.
 – Да, это проклятие, – вымолвил он, наконец. – Должно быть, ты и вправду околдовала меня.
 Его рука соскользнула с ее груди и, оставляя пылающий след, двинулась вниз к женской плоти, влажной от желания.
 Эверил ахнула, когда он, поддерживая ее одной рукой за. талию, проложил губами огненную дорожку по ее плечу к изгибу шеи. Другая рука с безошибочной точностью нашла крохотный бутон наслаждения. Большой палец выводил ритмичные круги, слегка нажимая, пока она, вторя его тяжелому дыханию, не выгнулась и не испустила крик высвобождения. Дрейк, однако, не остановился.
 – Позволь мне еще раз почувствовать тебя, – раздался нежный приказ.
 К ее изумлению, несколькими движениями пальцев он подвел ее к новому взрыву наслаждения. Прежде чем она успела перевести дыхание, Дрейк повернул ее лицом к себе. Железные пальцы обхватили ее бедра и приподняли, оторвав от пола. Губы его сомкнулись вокруг ее груди. Всхлип застрял у нее в горле, когда он втянул в рот ее плоть и слегка прикусил сосок. Эверил выгнулась. Прерывисто дыша, Дрейк сорвал с себя тунику, рейтузы и башмаки.
 – Я не могу больше ждать.
 Он снова прижал ее к двери. Эверил с восторгом ощутила нетерпеливое прикосновение его твердого естества. Губы Дрейка терзали нежную кожу у нее за ухом. Ощутив между бедрами обжигающее прикосновение его пальцев, Эверил ахнула и крепче вцепилась в его тело. Желание распирало ее изнутри, рвалось наружу. Она безоглядно уступила этому призыву, не испытывая угрызений совести, упиваясь силой его страсти.
 – Прошу тебя! – взмолилась она.
 – Да, – простонал Дрейк, приподняв и положив ее ноги себе на талию.
 Одним мощным толчком он вошел в нее, заполнив каждую клеточку ее тела восторгом. А затем ей стало не до размышлений. Он нашел ритм, неистовый и неумолимый.
 Обхватив его за плечи и обвив ногами его бедра, она вторила его мощным движениям, пока лавина ощущений не обрушилась на нее с безжалостной силой. Эверил вскрикнула, потрясенная ослепительным, как солнце, взрывом эмоций. Прежде чем присоединиться к ней в сокрушительном высвобождении, Дрейк в последний раз глубоко вонзился в нее и заполнил своим семенем. Не разжимая объятий, они медленно опустились на земляной пол. Когда Эверил наконец открыла глаза, она лежала на Дрейке, все еще представляя с ним единое целое. Обмякнув, она прислушивалась к ритмичным ударам его сердца, дыханию и трелям жаворонка за окном.
 Она еще никогда не испытывала такого умиротворения. Дрейк полностью открылся ей. Эверил чувствовала это в его страстных поцелуях и объятиях, инстинктивно догадываясь, что он никогда не был так близок ни с одной женщиной. По его собственному признанию, она околдовала его.
 Именно ей, невзрачной Эверил, удалось раскрепостить его чувства. Она смогла убедить Дрейка разделить с ней эмоции, которые он предпочитал держать наглухо запертыми в своей страдающей душе. Торнтон коснулся ее волос, убрав с влажных висков спутанные пряди, и еще одно откровение снизошло на Эверил: она достаточно привлекательна. Сегодня Дрейк заставил ее поверить в то, о чем не раз говорил и во что явно верил сам. Как же она была глупа, принимая так близко к сердцу слова отца!
 Осознание этого факта подействовало на нее, как прикосновение материнской руки. Слезы облегчения и радости выступили из ее глаз и скатились на его горячую грудь. Она шмыгнула носом, пытаясь остановить соленые ручейки, но было слишком поздно.
 – Ну-ну, – прошептал Дрейк. Приподнявшись на локтях, он нежно вытер ее мокрые щеки. – Что с тобой?
 – Ничего, – солгала она.
 Его участие вызвало новый поток слез.
 – И поэтому ты устроила здесь потоп?
 Эверил невольно улыбнулась:
 – Ты неисправим.
 – Я? Скорее это относится к тебе, моя обворожительная жена.
 – Спасибо, что заставил меня поверить в это. – Ее улыбающиеся губы задрожали.
 Дрейк погладил ее по спине. Впервые он был так ласков после занятий любовью. Затаенная боль ушла из его глаз, уступив место выражению покоя и нежности. Может, ей удалось изменить к лучшему и его мнение о любви?
 Она снова прослезилась, теперь уже от надежды.
 – Опять плачешь, милая? Почему?
 Подбородок Эверил задрожал, в горле застрял обжигающий ком, грозя новыми слезами. Протянув руку, она погладила его по щеке и утонула в темных глазах, наполненных сочувствием. Сердце Эверил дрогнуло. Она больше не могла скрывать правду.
 – Почему? – Ее голос дрогнул. – Потому что я люблю тебя.




 Глава 15


 Три слова, слетевшие с ее губ, повисли в воздухе. В комнате воцарилась тишина, даже голосистый жаворонок прервал свою ликующую песнь. Эверил затаила дыхание, сердце ее билось, как попавший в силки кролик.
 Она никак не ожидала, что после ослепительного слияния их тел и сердец тот факт, что она любит Дрейка, явится для него полной неожиданностью. Тем не менее не приходилось сомневаться, что ее признание потрясло его до глубины души. Он был в шоке. Хотя их тела все еще сливались в интимном объятии, Эверил чувствовала, что Дрейк отдалился от нее так же верно, как если бы он взял меч и рассек связывающую их нить. У нее екнуло сердце, когда он отстранился от нее и сел, повернувшись спиной. Все ее страхи ожили. Вскочив на колени, Эверил вцепилась в его твердые плечи. Он же должен понять, что ему незачем опасаться ее любви!
 Дрейк нетерпеливо дернул плечами и поднялся на ноги. Он старался не смотреть на Эверил, которая, окаменев, наблюдала, как он торопливо натягивает одежду. Она пыталась найти слова, способные растопить холод отчуждения, возникший между ними, заверить его, что не разобьет его сердце, покрытое шрамами от ран, нанесенных бесчувственной матерью, убедить, что никогда не причинит ему вреда, не предаст и не бросит.
 Еле сдерживая слезы, Эверил потянулась к одежде и оделась.
 Молчание затянулось. Напряженная спина Дрейка, упорно не желавшего повернуться к ней лицом, недвусмысленно свидетельствовала, что никакого обсуждения ее признания не последует. И все же она не могла позволить ему уйти.
 – Дрейк?
 Взгляд темных глаз неохотно скользнул по ее лицу.
 – Мне очень жаль, – буркнул Торнтон, уставившись на свои башмаки.
 Эверил приблизилась к нему.
 – Жаль? Тебе не о чем жалеть. Я ничего не прошу, просто…
 Он оборвал ее резким взмахом руки.
 – Даже сейчас твои глаза умоляют. – Он покачал головой. – Я не хочу обижать тебя, Эверил, но пойми же, наконец, что любовь – всего лишь ловушка, предназначенная для того, чтобы вывернуть мужчину наизнанку. Я не попадусь в нее.
 Распахнув дверь, Дрейк выскочил из хижины. А Эверил, онемев от боли, смотрела ему вслед, не в силах вымолвить ни слова. Никогда он еще не казался таким отчужденным и далеким. Эверил судорожно сглотнула. Зная отношение Дрейка к любви, как она могла надеяться, что сможет изменить его? Она все испортила. Теперь Дрейк хочет лишь одного – расстаться с ней, и как можно скорее.
 Прислонившись к косяку, Эверил боролась со слезами, обжигавшими ее усталые глаза. Запах горящих поленьев, вина и Дрейка, все еще витавший в воздухе, будоражил ее память. Она вспомнила их первый поцелуй, горький рассказ Дрейка о предательстве матери, радость, которую они находили в супружеских объятиях, и его сочувствие к ее страху перед темнотой.
 Она всегда знала, что у Дрейка сложный характер, жизненные невзгоды приучили его к скрытности. И тем не менее наивно полагала, что разрешила загадку, проникла в его сердце и обнаружила терзавшую его рану, которую надеялась исцелить. Что ж, это утро убедительно доказало, как мало она знает Торнтона, а понимает и того меньше.
 Не в силах даже думать о завтраке, Эверил налила себе подогретого вина и присела у очага, наблюдая, как угасает пламя. Прихлебывая из кружки, она едва замечала горьковатый вкус напитка. Сказанного не воротишь, и теперь ей придется пожинать последствия ее опрометчивого признания.
 Тихий всплеск вывел ее из задумчивости. Круги на поверхности вина вкупе с солеными ручейками, стекавшими по щекам, вызвали у нее новый приступ отчаяния. Чувствуя, как рушится неестественное спокойствие, в котором она пребывала после ухода Дрейка, Эверил всхлипнула. Невидимая пятерня, сжимавшая ее внутренности, расслабилась. Отставив в сторону недопитое вино, она уронила голову на колени и разрыдалась.
 Почему Дрейк, будь он проклят, не может полюбить ее? Почему ее любовь причиняет им обоим только страдания? Даже сейчас, зная истинное положение вещей, она охотно отдала бы Дрейку свое тело и сердце.
 Ну почему, Господи, он позволяет призракам прошлого лишать их всякой надежды на будущее?
 Прошло четыре часа. Дрейк не возвращался. Выплакавшись, Эверил прибрала в хижине и нарезала немного хлеба и сыра.
 Меряя шагами тесное пространство комнаты, Эверил вдруг осознала, что Дрейк не придет, чтобы разделить с ней полуденную трапезу. Охваченная волнением, она стиснула перед собой руки и остановилась перед остывшим очагом.
 Где он?
 Она молила Бога, чтобы он был на острове, а не покинул его, подвергая себя риску попасть в лапы Мердока. Прикусив губу, она терзала себя жуткими образами, представляя, что Дрейк ранен или даже убит. И все же Эверил не понимала, почему Дрейк так завелся. Что такого ужасного в ее признании? Конечно, она не возражала бы против ответного чувства, но не слишком на него рассчитывала. Она даже пыталась объяснить ему это, когда он набросился на нее с упреками.
 Отлично! В аду наступит прохладный денек, прежде чем Дрейк дождется от нее повторения сегодняшней глупости. К тому времени, когда солнце перевалило через каменную вершину и стало клониться к закату, Эверил спела обшарить в поисках Дрейка все ущелье, но не нашла ни единого доказательства его присутствия. Она то и дело давала себе клятвы, что не проронит ни слова о любви, пока не наступит день расставания.
 Не появился Дрейк и тогда, когда ущелье погрузилось во мрак.
 Эверил снова приготовила еду и принялась расхаживать по комнате, плача и проклиная весь белый свет. Она по-прежнему тревожилась о Дрейке, но к беспокойству добавилось еще и раздражение от мучительного ожидания. Конечно, она поступила опрометчиво, признавшись Дрейку в любви, но это еще не повод, чтобы пуститься в бега, подражая пугливому оленю. Ведь никто не требовал от него ответных чувств! Она не привыкла, чтобы с ней обращались, как с какой-то назойливой бабенкой. И из-за чего? Из-за трех коротеньких слов!
 Раздраженно фыркнув, Эверил села за стол, решив ужинать в гордом одиночестве. Как хорошо, что никто не будет наблюдать за ней, дразнить ее и возбуждать никому не нужные эмоции. Она сможет подготовиться ко сну в приятном уединении и насладиться остатками вина.
 Однако есть не хотелось. Отодвинув тарелку с почти нетронутой едой, Эверил решительно встала.
 Вся эта история с ее похищением и пленом – даже их брак – совершилась исключительно по воле Дрейка и в полном соответствии с его желаниями. А как же она? Разве кто-нибудь спрашивал, чего она хочет? Кого-нибудь волнуют ее чувства? Уж конечно, не Дрейка! Он слишком погряз в дурацких идеях, которыми набита его голова, чтобы догадаться, что у нее могут быть собственные желания. Пора положить этому конец!
 У нее тоже есть чувства, и не менее сильные, чем у Дрейка. Да, его прошлое омрачено трагедией, но ведь и ее жизнь была не безоблачной. Разве она использует этот факт как оправдание, дающее право причинять другим боль и отворачиваться от любви и утешения, которые встречаются на ее пути? Нет. Она с благодарностью принимает их и не считает нужным подавлять ответные порывы.
 Почему же Дрейк думает, что может вести себя иначе? Пора ему покончить с прошлыми обидами, какими бы болезненными они ни были.
 Эверил перестала мерить шагами земляной пол хижины и остановилась у окна. Глядя на бледную луну, затянутую облачной дымкой, она улыбнулась. Когда ее загулявший муженек вернется домой, он быстро поймет, что у других тоже есть чувства, с которыми следует считаться.
 По положению серпа луны на мглистом небосводе Дрейк определил, что время близится к полуночи. Усталый и встревоженный, он отворил ворота ущелья.
 Мысли об Эверил, не покидавшие его весь день, нахлынули с новой силой. Зачем ей понадобилось осложнять их отношения своим нелепым признанием? И почему его пульс забился так радостно, словно никогда в жизни он не слышал ничего более приятного? А как объяснить приступ безумия, заставивший его отсиживаться на берегу, вдали от собственной хижины, дожидаясь, пока его жена заснет глубоким сном?
 Дрейку было стыдно, что он удрал от Эверил как последний трус.
 Ладно, утром, когда она проснется, он скажет ей о своем решении.
 Распахнув дверь хижины, Дрейк не ожидал увидеть ничего, кроме едва теплящегося в очаге пламени, призванного рассеять мрак и страхи Эверил. Воображение не подготовило его к виду полностью одетой жены, стоящей перед ярко пылающим очагом. По всей комнате горели свечи, подчеркивая воинственный блеск в ее глазах.
 – Итак, ты все-таки вернулся, – ядовито заметила Эверил, прежде чем он успел прийти в себя от изумления. – Ну что, отвел душу или намерен дуться и дальше?
 Поморщившись от ее саркастического тона, Дрейк признал, что в очередной раз недооценил характер своей жены.
 Раньше Эверил, обиженная его грубостью, сворачивалась в клубочек и тихо плакала, пока спасительный сон не принимал ее в свои объятия. Теперь же она встретила его лицом к лицу, вызывающе подбоченившись, готовая к схватке, как бывалый воин. Не желая ввязываться в ссору, Дрейк осторожно обошел вокруг нее. Он плохо представлял себе, как обращаться с чувствительной и неуверенной в себе девушкой, которой привык считать Эверил, и тем более не имел понятия, что делать с воительницей, взиравшей на него с подобной решимостью.
 – Есть много, чего ты либо не знаешь, либо не понимаешь, – туманно произнес он, отлично зная, что остался всего лишь один факт, неизвестный Эверил, и который она, по всей вероятности, сочтет ужасным.
 – А как я могу понять, – парировала она, – если ты ничего не рассказываешь? То немногое, что ты соизволил сообщить, не имеет смысла. Требованиями и уговорами ты выудил у меня все мои сокровенные мысли, а сам предпочитаешь таиться.
 – Эверил, я всего лишь оберегаю тебя от жестокой действительности.
 – Ты лицемерный эгоист, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Ты держишь меня в неведении, отделываясь отговорками, которые плохо стыкуются друг с другом, только потому, что больше всего на свете боишься выдать свои секреты.
 Дрейк медленно повернулся к ней лицом, чувствуя, как стынет в жилах кровь. Как она могла догадаться?
 – Уже поздно, Эверил, я устал. Тебе тоже нужно отдохнуть…
 – Я буду отдыхать, когда сочту нужным, – заявила она. – В данный момент я хочу услышать твои объяснения.
 – Мне нечего тебе сказать.
 – Неужели ты способен только лгать и увиливать от ответов?
 В ее обжигающем взгляде сверкала яростная решимость. Дрейка снова охватил стыд: Эверил должна знать правду. Пожалуй, после всех испытаний, выпавших на ее долю, она заслуживает того, чтобы знать больше. При условии, конечно, что его самая позорная тайна останется нераскрытой.
 – Проклятие! – взорвалась Эверил, прежде чем он успел подавить чувство вины. – Я не сомневаюсь, что тебя обвинили в убийстве, которого ты не совершал. Но я хочу знать, почему именно тебя? Почему не другого члена клана?
 Дрейк ответил, тщательно выбирая слова:
 – Мердок ненавидит меня.
 Эверил сморщила лоб в недоверчивой гримасе.
 – С чего бы? Ведь это он совратил твою мать, а не наоборот?
 – Для него это был еще один способ бросить вызов Лохлану и продемонстрировать свою ненависть ко мне. Но вражда началась гораздо раньше, в детстве.
 Судя по подозрительно сузившимся глазам Эверил, это объяснение показалось ей неубедительным.
 – Ты по-прежнему говоришь загадками. Я так и не поняла, почему он ненавидит тебя, и как это один ребенок может возненавидеть другого на всю жизнь?
 Дрейк небрежно пожал плечами:
 – Только Мердок может удовлетворить твое любопытство. Я не знаю, что творится у него в голове.
 Эверил сжала кулаки.
 – Знаешь или по крайней мере очень хорошо себе представляешь.
 Дрейк снова пожал плечами и отвернулся.
 – Ты готов на все, чтобы отомстить Мердоку, и ненавидишь его ничуть не меньше. Если даже предположить, что тебе неизвестна причина его ненависти к тебе, ты наверняка знаешь, где кроются корни твоей неприязни.
 – Я возненавидел его еще в детстве.
 – За… – нетерпеливо подсказала Эверил, явно ожидая продолжения.
 Дрейк устало вздохнул и опустился на стул перед потрескивающим пламенем. Пожалуй, ничего страшного не случится, если он сообщит ей кое-какие детали.
 – За его жестокость по отношению ко мне и Лохлану.
 – А за совращение твоей матери?
 – Если бы Дайра не связалась с Мердоком, она нашла бы кого-нибудь другого, чтобы удовлетворить свою похоть. Это было у нее в крови, – презрительно произнес Дрейк.
 – Все, что ты говоришь, не имеет смысла, – заявила Эверил, топнув ногой, и принялась расхаживать по комнате.
 Дрейк молчал. Он заворожено наблюдал за ее колышущейся юбкой и башмачками, решительно мерившими земляной пол.
 – Это правда! – наконец возмутился он, продолжая тему.
 – Мне кажется, это твоя обычная попытка скрыть правду за отдельными фактами, – упорствовала Эверил. – Объясни мне, каким образом детская ненависть вкупе с изменой твоей матери привели к тому, что Мердок обвинил тебя в убийстве своего отца. И почему тебе так не терпится разделаться с ним? Ни одна из названных тобой причин не объясняет такого ожесточения и жажды мести. Почему ты даже не попытался восстановить свое доброе имя? Вместо этого ты рискуешь жизнью, строя безумные планы.
 Дрейк встал и снова обошел ее. На сей раз он подошел к открытому окну, за которым простиралась ночь.
 – Против меня имеются весомые улики, а в защиту моей невиновности нет ничего. Я не могу позволить Мердоку остаться безнаказанным. А тот факт, что он и моя мать были слеплены из одного теста, только усиливает мою ярость.
 – Почему? – требовательно спросила Эверил, остановившись за его спиной.
 Нежный аромат ее кожи и отчаянные попытки понять его внезапно слились с воспоминаниями об их занятиях любовью, о ее слезах. Грудь Дрейка болезненно сжалась. Да, Эверил имеет право на большее, чем те отрывочные сведения, которыми он каждый раз потчует ее. Она заслуживает всей правды. Но пожелает ли она разговаривать с ним, если узнает все до конца?
 – Ты не понимаешь, – снова произнес он, признавая свое поражение.
 Как можно хотеть, чтобы она ушла, и одновременно жаждать, чтобы она осталась?
 – Мне надоело это слышать! Как я могу понять то, чего ты не желаешь объяснить? Я устала от твоего непредсказуемого поведения и смены настроений. То ты страстный, то холодный. Ласковый вечером и отчужденный утром. Неужели ты не понимаешь, как это ранит меня? – Она была так близко, что он чувствовал ее дыхание. – Может, ты такой же, как твоя мать, и тебе просто наплевать на других?
 Дрейк стремительно обернулся. Его глаза вспыхнули от гнева.
 – Что ты сказала?
 – Ты прекрасно слышал, не глухой, – отозвалась Эверил, вызывающе вздернув подбородок. – Я хочу знать, почему ты не можешь покончить с прошлым и подумать о будущем. Возможно, в тебе больше сходства с Дайрой, чем тебе кажется. Может, ты получаешь удовольствие, разрушая чужие жизни ради собственного удовольствия…
 – Проклятие, никогда! – Дрейк потрясенно уставился в ее обеспокоенные глаза. В них смешались боль, гнев, смятение… И надежда. Это явилось последней каплей. – Вам нужна правда, моя благородная супруга? Как пожелаете. Боюсь только, что ты пожалеешь об этом.
 Он схватил ее за плечи и притянул к себе, гоня вон страшную мысль, что, возможно, в последний раз наслаждается подобной близостью. Эверил доверчиво прильнула к нему. Дрейк прижал ее теснее и глубоко вздохнул, наполнив легкие ее нежным цветочным ароматом. Что она почувствует, когда узнает все? Будет оскорблена? Возненавидит его за скрытность и молчание?
 – Дело в том, что завидный жених, за которого ты чуть не вышла замуж, чтобы спасти Эбботсфорд от разрушения, приходится мне родственником. У нас один отец.
 Эверил в замешательстве посмотрела в лицо Дрейка.
 – Лохлан? Он был…
 – Моим отцом.
 Кровь отлила от ее лица.
 – Значит, Мердок…
 – Мой сводный брат, – подтвердил Дрейк ее невысказанную догадку.
 В течение долгой ужасной минуты она смотрела на него, затем, вывернувшись из его объятий, рванулась прочь. Подавленный грузом сожалений и бессильной ярости, Дрейк не препятствовал ей.
 Эверил медленно подошла к очагу и опустилась на стул.
 – И ты использовал меня против собственного брата?
 Дрейк вздохнул и потер рукой усталое лицо. Его душу терзали муки совести. Он не мог видеть разочарование, проступившее во взгляде своей жены.
 – Отец женился на моей матери через несколько лет после смерти своей первой жены, оставившей ему Мердока. Не знаю почему, но Мердок всегда ненавидел меня. Мне было три года, когда он попытался меня утопить.
 Эверил ахнула, ее бледное лицо исказилось от ужаса. Дрейк бесстрастно продолжил:
 – Когда мне исполнилось шесть, он заманил меня в лес и бросил. Прошло двое суток, прежде чем отцу удалось разыскать меня. В девять лет, когда я приехал домой погостить из замка, где проходил рыцарскую науку, Мердок подсунул в мою постель змею. В двенадцать он отравил мою еду. Он был намного старше, и в детстве я немало натерпелся от его злобных выходок и ненависти, причины которой никогда не понимал. И до сих пор не понимаю. Клянусь Богом.
 – Господи, – вымолвила Эверил дрожащим голосом.
 – По мере того как я рос, ссоры между ним и отцом становились все более яростными. Отец пригрозил отослать его прочь, на север, к моему дяде, славившемуся своим жестоким нравом. В отместку Мердок, тогда уже взрослый юноша, соблазнил мою мать. Не потому, что испытывал к ней какие-либо чувства, а потому, что знал, как любит ее отец.
 – И ты застал их вместе.
 Дрейк кивнул.
 – Мердок назначил свидание в солярии, прекрасно зная, что я провожу там вечера.
 – То есть он все подстроил, чтобы причинить тебе боль?
 В ее голосе прозвучала неподдельная мука. Однако Дрейк не дрогнул, отказываясь верить в ее сочувствие, и не желая черпать в нем утешение.
 – Вначале я так и подумал. Но потом понял, что он рассчитывал, что я расскажу обо всем отцу. Я был единственным человеком, кому Лохлан безоговорочно верил.
 – А почему Мердок не устроил все так, чтобы отец сам наткнулся на них? Разве это не было бы проще?
 Вспотевшие ладони Дрейка сжались в кулаки.
 – Мердок – не дурак. Он знал, что отец так сильно любил мою мать, что убил бы его на месте.
 – Но что Мердок надеялся выгадать, навлекая на себя гнев отца? – озадаченно спросила Эверил.
 – Поначалу я не мог придумать никакого объяснения, кроме чистой злобы, вызванной угрозой отослать его на север. Но позже, когда Мердок по собственному желанию отбыл ко двору, между ним и отцом завязалась переписка. Мердок ясно дал понять, что Лохлан должен изгнать меня с матерью. Он утверждал, что якобы переспал с ней с единственной целью – доказать отцу, что она не заслуживает его любви. Он поспешил также намекнуть, что столь неразборчивая сучка, как моя мать, могла зачать от кого угодно. А следовательно, в ее ребенке не может быть ни благородной крови, ни чести.
 Лицо Эверил вспыхнуло от негодования.
 – Не может быть, чтобы твой отец поверил в эти измышления.
 – Конечно, он не верил. После того как Дайра… умерла, отец несколько месяцев предавался горю, а потом изменил завещание, обязав Мердока жениться на тебе, прежде чем тебе исполнится восемнадцать.
 – Признаться, это довольно необычное пожелание.
 Дрейк пожал плечами:
 – Не совсем. Надо было положить конец вражде между Кэмпбеллами и Макдугалами. Отец верил, что брак, преследующий подобную цель, благотворно подействует на Мердока. Но вплоть до этого исторического события по завещанию Лохлана полномочия вождя возлагались на меня. Так что если бы не обвинение в убийстве, именно я, а не Мердок, стал бы во главе клана.
 На лице Эверил, бледном как мел, проступили проблески понимания.
 – Поэтому Мердок организовал убийство Лохлана и свалил вину на тебя.
 Дрейк кивнул:
 – Он устроил все так, чтобы нанятый им убийца, переодетый в одежду клана Макдугалов, напал на Лохлана в тот момент, когда мы сражались с твоими сородичами. Сам Мердок в это время находился в Глазго.
 – Это объясняет, почему Мердок послал за мной на несколько месяцев раньше, намекая на скорую свадьбу. – Эверил прижала дрожащую ладонь ко рту.
 – И вы отказали ему?
 – Нет, просто тянули время. Отец колебался, ссылаясь то на скверную погоду, то на болезни, поразившие наших людей. В результате мы смогли отправиться в Дунели только в июне.
 Дрейк кивнул и закрыл глаза, ощущая пульсирующую боль в голове. Он никогда не рассказывал так много ни одной душе, даже Кайрену и Эрику. Почему выложил все это Эверил?
 – Итак, Мердок ложно обвинил тебя в убийстве Лохлана, чтобы стать вождем, – подытожила девушка, нарушив молчание.
 – Да. У него осталось немало могущественных друзей среди членов клана, готовых поверить, что убийство – заговор коварных англичан. Будто бы я сговорился со своим дедом, дабы захватить власть. Им не потребовалось много времени, чтобы убедить остальных, что больше всех выгадал от смерти Лохлана именно я, и когда они представили окровавленный кинжал, который я вытащил из тела отца, я был обречен.
 – И Мердок, как старший сын вождя, получил власть.
 – Да. Он убедил весь клан, что завещание, написанное в порыве горя, не может быть основанием для лишения законного наследника его прав.
 – Пресвятая Дева, – вымолвила Эверил. – А потом Кайрен и Эрик освободили тебя, и ты поклялся отомстить.
 Он угрюмо кивнул.
 – О, Дрейк. Какая ужасная история.
 Она накрыла его руку своей. Дрейк смотрел на их соединенные ладони, и что-то горячее обожгло его глаза. Скрипнув зубами от усилия, он отдернул свою руку.
 – Я не нуждаюсь в твоей жалости.
 – Ты нуждаешься в другом, – заявила Эверил.
 – В чем же? – настороженно поинтересовался Дрейк.
 – В совете. Мне совершенно ясно, что ты позволил прошлому лишить себя будущего. Но это неправильно. Твое будущее принадлежит только тебе, – настойчиво произнесла она. – Не позволяй драме, постигшей твоих родителей, разрушить твою жизнь.
 Дрейка охватило смятение. Она говорила так, словно он мог изменить свое прошлое или вычеркнуть его из памяти одним взмахом руки.
 – Что еще за чушь ты придумала?
 – Незачем кричать, – одернула его Эверил. – Я всего лишь пытаюсь помочь. Видишь ли, вчера утром я поняла, что слишком серьезно относилась к мнению своего отца. Я позволяла его суждениям влиять на ход моих мыслей, на мои представления и поступки. Ты делаешь то же самое и не отдаешь себе в этом отчета.
 Возмущение чуть не лишило Дрейка дара речи.
 – По-твоему, я должен забыть о совершенных злодеяниях и притвориться, будто бы меня не разыскивают по обвинению в убийстве собственного отца?
 Эверил вздохнула.
 – Разумеется, нет. Это факт, которого не изменишь. Но что касается любви, нельзя допустить, чтобы несчастливый брак твоих родителей наложил отпечаток на твои чувства.
 Желая вбить в ее голову хоть каплю здравого смысла, Дрейк схватил Эверил за локоть.
 – Выслушай меня, женщина, и выслушай внимательно. Любовь положила начало цепочке роковых событий, закончившихся смертью моей матери и убийством отца. То, что любовь сотворила с моей семьей, заставляет меня жаждать мести. Я не успокоюсь до тех пор, пока не доведу Мердока до нищеты, и только потом позволю ему испустить дух. Я хочу, чтобы он умер, зная, что все, чего он добился своей подлостью, ускользнуло из его рук. Когда тебе исполнится восемнадцать, Мердок потеряет деньги и власть, ради которых был убит наш отец. А потом я прикончу его.
 – При чем здесь любовь? Все это порождение ненависти. Неужели ты допустишь, чтобы ненависть погубила и тебя тоже? Ты хоть задумывался, что будет потом?
 Челюсти Дрейка сжались.
 – Деньги и положение перейдут к нашему кузену Уоллесу.
 – Я спрашиваю не о деньгах. Подумай, что Мердок может сделать с тобой!
 – А по-твоему, я должен бежать и прятаться как последний трус? Нет. Я доведу свою месть до конца и покончу со злом, которое навлекла на нас любовь.
 Эверил покачала головой:
 – Любовь не сделала тебе ничего дурного. Ты винишь ее во всем, чтобы оправдать собственные поступки.
 – Думаешь, любовь принесет тебе счастье? Я пользовался твоим телом при каждом удобном случае. И это любовь? Она согревает твое сердце?
 Поджав губы, Эверил поднялась и проследовала к двери.
 – Да, хотя тебе этого не понять. Но я надеюсь, что скоро ты осознаешь, что, несмотря на весь этот кошмар, у нас есть будущее, ради которого стоит жить. Если, конечно, ты освободишь свою душу от оков прошлого.
 С этими словами она вышла на улицу и исчезла в лунной ночи. Гнев пересилил ее страхи. Дрейк прерывисто вздохнул и провел по своим волосам дрожащими пальцами.
 Беспорядочные мысли проносились в его голове, не давая ни минуть: покоя. И в центре всего была Эверил и ее слова. Кто она, его красавица жена? Божественный дар, ниспосланный Провидением, дабы заполнить пустоту в его исстрадавшемся сердце? Или разменная пешка, которую он или Мердок в конечном итоге уничтожат?
 Ожидая возвращения Эверил, Дрейк заснул. А когда проснулся, в комнату сквозь грязное окно пытались проникнуть бледные лучи солнца. Он поднялся и потянулся, разминая затекшие шею и плечи, затем бросил взгляд на постель, ожидая увидеть там спящую жену.
 Кровать была пуста.
 Чувство беспокойства, словно огненный меч, пронзило Дрейка. Неужели она, шокированная ужасной правдой, все-таки сбежала? Пробралась сквозь запертые ворота и нашла лодку? Сердце сжалось в его груди, когда он представил себе Эверил, сражающуюся с бурными водами, отделяющими ее от побережья Шотландии. Воображение рисовало ему Эверил, тонущую, гибнущую в волнах, взывающую о помощи… А может, она еще не успела покинуть остров?
 Дрейк выскочил из хижины и бросился на поиски жены. Беглая проверка показала, что ворота по-прежнему заперты, а это значит, она где-то здесь, рядом. Охваченный паникой, он рыскал по ущелью, то и дело выкрикивая ее имя, но его зов оставался без ответа. Наконец, пробравшись через густые заросли в низину, он обнаружил Эверил, спящую на берегу пруда. Облегченно вздохнув, Дрейк разжал судорожно стиснутые кулаки и опустился рядом на мягкий ковер из травы.
 Эверил пребывала в такой гармонии с природой, что казалась ее частью. Ее кремовая кожа мягко светилась на фоне сочной зелени, золотистые локоны переплелись с лиловым вереском. Она напоминала цветок, высаженный божественной рукой, подобно белоснежным кувшинкам, плававшим в воде.
 Внутренности Дрейка напряглись от желания и досады. Сколько бы он ни отрицал правду, в глубине души знал, что неравнодушен к Эверил.
 Именно поэтому он озабочен ее безопасностью и сделал все возможное, чтобы она поверила в свою красоту.
 Мало того, он едва удержался от искушения пообещать Эверил, что постарается полюбить ее так, как она мечтала с юных лет. К счастью, он вовремя опомнился. Эверил не способна понять простую истину: любовь порождает злобу и недоверие. А чего стоит ее уверенность, будто бы он позволяет тайным страхам управлять его жизнью? Полная чушь! Не говоря уже о том, что он не может обесчестить память отца, поступившись местью ради любви.
 Дрейк придвинулся к жене, борясь с желанием пропустить сквозь пальцы длинные пряди, погладить тыльной стороной ладони залитые солнцем нежные щеки. Все его тело напряглось, как сжатая пружина, руки дрожали.
 Нет, он не может позволить себе расслабиться, пока над ним тяготеет проклятие клана. И не собирается превращать их брак в нечто большее, чем удобство и инструмент мести.
 Сама мысль о том, чтобы открыть Эверил сердце и наделить ее властью, которой Дайра обладала над Лохланом, заставила Дрейка похолодеть от страха. Он не вынесет бесконечных терзаний, гадая, что может вызвать ее неудовольствие в следующий момент.
 Правда, она сказала, что любит его, и, похоже, вполне искренне. Но и его мать, наверное, говорила те же слова его несчастному отцу.
 Дрейк закрыл глаза, ужаснувшись картине, нарисованной его воображением. Такой брак будет стоить ему разбитого сердца.
 Нет, он не может, да и не хочет давать Эверил подобной власти над собой. Они должны расстаться. Так он решил вчера, после того как уступил порыву страсти. Он нежно встряхнул Эверил. Ее зеленые глаза медленно приоткрылись. Их томное выражение наполнило Дрейка сладострастными мечтаниями. И решимостью: пора покончить с этой непостижимой тягой, пока она не связала его по рукам и ногам.
 – Дрейк? – сонно произнесла Эверил.
 Он встал и откашлялся.
 – Я решил отослать тебя.
 – Отослать? Отсюда? От тебя? – Она медленно села, в замешательстве глядя на мужа.
 – Да, я…
 – Ты пытаешься убежать от своих чувств? Прошу тебя, Дрейк, не надо…
 – Я ни от чего не убегаю, а тем более от своих чувств. Просто хочу отослать тебя в безопасное место.
 Эверил встала. На ее красивом лице застыло упрямое выражение.
 – Макдугал обыскал этот остров и ничего не нашел.
 – Это не означает, что он не может вернуться. Так будет лучше.
 – Лучше для тебя, – парировала она. – Тогда тебе не придется слушать меня и задумываться о том, что творится у тебя на сердце.
 – Я тебе сто раз говорил, – проскрежетал Дрейк, – с моим сердцем все в порядке!
 – Просто ты не хочешь признавать очевидного. Твоя неспособность любить – это следствие твоей рабской приверженности прошлому! Неужели ты не понимаешь…
 – Ни слова больше. – Он повернулся к ней спиной.
 Но не успел сделать и шага, как пугающие звуки, похожие на треск ломающегося дерева, раскололи тишину. Дрейк замер. В следующее мгновение в ущелье загрохотали лошадиные копыта, наполнив его душу леденящим страхом.
 – Выходи, ублюдок! – прозвучал знакомый голос Мердока. – Ты в ловушке!




 Глава 16


 Тело Дрейка покрылось холодным потом. Кровь прилила к лицу и пульсировала в висках. Он посмотрел на Эверил. В ее глазах застыл ужас.
 – Выходи, отродье никчемной шлюхи! – орал Мердок. – На этот раз тебе не уйти!
 – Что нам делать? – прошептала Эверил.
 – Бежим! – Дрейк схватил ее за руку.
 В шуме барабанного боя, издаваемого собственным сердцем, Дрейк слышал, как люди Мердока спешиваются с лошадей и начинают прочесывать поляну. Прячась в зарослях ежевики, он крепко сжимал ладошку Эверил, уводя ее от преследователей.
 – Держись меня, что бы ни случилось. Слышишь? – приказал Дрейк.
 – Да, – шепнула она.
 Люди Мердока были видны повсюду. Дрейк быстро подсчитал количество врагов – их было чуть больше дюжины. Не выпуская руки Эверил, Дрейк помчался к воротам. Неожиданно раздавшийся крик возвестил, что их заметили. Подручные Мердока кинулись вдогонку. Один из них выскочил из-за деревьев и, замахнувшись длинным кинжалом бросился на Дрейка. Тот едва успел увернуться. Эверил вскрикнула, но Дрейк рванулся дальше, увлекая ее за собой. Теперь уже вся шайка Мердока устремилась за ними. Предводитель возглавлял погоню. Взбежав по склону, Дрейк и Эверил проскочили через узкую щель в сломанных воротах и вырвались на свободу.
 – Эверил, любовь моя, держись! – крикнул он ей в ухо, но вместо ответа она привалилась к нему.
 Дрейк обхватил ее за талию и ощутил под пальцами липкую влагу. Кровь?! Он в ужасе поднес руку к лицу. Теплая кровь покрывала его ладонь. Внутренности Дрейка обожгло огнем, когда он понял, что воин, метивший в него, задел Эверил.
 Он отказывался верить своим глазам. Нет! Эверил не может умереть. Он не допустит этого, будь он трижды проклят! Истекая потом, Дрейк остановился возле неприметной расщелины, где прятал лодку. Дрожащими руками он опустил Эверил на мягкую землю и с ужасом отметил смертельную бледность ее лица. При виде темного пятна, расплывавшегося на ее платье, ему сделалось дурно.
 Он выругался, сознавая, что если не выберется с острова как можно скорее, то может проститься с надеждой спасти Эверил от смерти.
 – Эверил? Ты слышишь меня? – В его голосе слышалась паника.
 – Больно, – хрипло произнесла она, приподняв ресницы. – Жжет.
 Грудь Дрейка свело от боли сострадания.
 – Не шевелись, – выдохнул он. Ее глаза снова закрылись.
 Сыпля проклятиями, Дрейк молниеносно раздвинул кустарник, расшвырял камни, прикрывавшие вход в пещеру, вытащил крохотное суденышко и столкнул его в воду. Весла лежали внутри. Быстро оглядевшись, он не увидел поблизости ни одного судна из тех, на которых приплыл Мердок.
 Бегом вернувшись к жене, Дрейк подхватил ее на руки и ринулся назад к лодке. Едва он успел уложить ее на дно и оттолкнуться от берега, как на скале – той самой, где Эверил поведала ему о своих страхах, – появился Мердок. Он разразился яростным криком. Позади него толпились его подручные. Но Дрейк не расслышал угроз сводного брата. Все его внимание было поглощено женой. Насколько серьезно она ранена?
 Дрейк крепко зажмурился, стараясь подавить боль и чувство вины. Его самоуверенность и упрямство могут стоить жизни этой отважной женщине. Он должен был предвидеть хитрость Мердока и отправить Эверил в безопасное место сразу же, как они поженились.
 Но он возжелал, чтобы она была рядом с ним. Он жаждал ее, нуждался в ней, как задыхающийся человек нуждается в глотке воздуха. И теперь она расплачивается за его эгоизм, за его неспособность, обуздать свои желания. В один миг Дрейк познал гнев, беспомощность, мучительный страх и готовность заключить сделку с Богом – все те чувства, которые терзали его отца, когда он стоял у смертного одра Дайры.
 Неужели эта нестерпимая пытка и есть та самая любовь, о которой толковала Эверил?
 Дрейк сорвал с себя рубашку и разорвал лиф ее платья. Длинная рана сочилась кровью. Ее рваные края тянулись вдоль ребер Эверил. Дрейк приложил рубашку к ране и слегка прижал ее. Затем снова схватился за весла и принялся лихорадочно грести, то и дело поглядывая на Эверил. Она выглядела такой хрупкой, такой болезненно бледной, что казалась прозрачной. Кровь Христова, если она поправится, он будет оберегать ее как зеницу ока. Любой ценой он защитит Эверил от последствий его рискованного предприятия, от его безрассудной страсти. И если это означает, что он никогда больше не увидит ее, так тому и быть. Это его долг. И он его исполнит.
 За тремя жуткими днями, что они провели у Гибсонов, последовала неделя мучительного путешествия, отмеченная лихорадкой Эверил и страхом Дрейка, опасавшегося за ее жизнь.
 Спешившись, Дрейк распрямил налитое свинцовой усталостью тело. Эверил мирно спала в простой телеге, которую он приобрел, как только они добрались до большой земли.
 В течение этих бесконечных дней он ни на шаг не отходил от Эверил. Ухаживал за ней, обеспечивал всем необходимым и молился о ее выздоровлении. По ночам он держал ее за руку, протирал влажной тряпицей ее лицо и давал себе клятвы, что никогда больше не подвергнет се жизнь опасности. Хотя и знал, что, оставаясь рядом с ним, она рискует каждую секунду.
 Дрейк не забывал поглядывать через плечо. Ведь Мердок и его подручные наверняка шли по его следу. Но к счастью Дрейка, они беспрепятственно достигли своей цели, лежавшей на юге, в Йоркшире.
 И вот теперь он стоял перед Хартвич-Холлом, глядя сквозь утреннюю дымку на каменную громаду крепости. Казалось, что стены замка излучали мир, которого ему так не хватало. Дрейк сделал глубокий вдох, впитывая эту безмятежную атмосферу. Когда-то он мечтал о такой жизни, в которой нет места корысти, злобе и зависти. Однако судьба распорядилась иначе, направив его по пути мести. Поэтому глупо мечтать о том, чего никогда не будет. Сегодня он простится со своей женой, положив конец угрозе, нависшей над ее жизнью.
 Не желая больше размышлять на эту тему, Дрейк огляделся. Увитые плющом каменные стены и яркие цветы, пестревшие вокруг замка, напомнили ему о бабушке Матильде. Упокой Господи ее душу.
 Именно она подарила ему материнскую ласку, совершенно несвойственную Дайре. Бабушка причитала над его исцарапанными коленками, журила за детские проказы и радовалась его успехам. В отличие от его матери она никогда не стремилась быть в центре внимания и не требовала поклонения. Трудно было найти столь разных людей, как Матильда и ее дочь.
 Печальная улыбка тронула губы Дрейка. Прошло три года, как ее не стало, но он по-прежнему скучал по Матильде, всегда готовой выслушать внука и помочь мудрым советом. Эверил, прожившая без матери одиннадцать лет, наверняка оценила бы душевную щедрость его бабушки.
 Эверил!
 Дрейк подхватил на руки спящую супругу. Теплая и сонная, она невнятно спросила:
 – Что ты делаешь?
 За минувшие десять дней Дрейк не раз задавался этим вопросом, хотя и знал: он покидает ее. Как и обещал.
 – Мы здесь остановимся. Спи, – проглотив ком в горле, ответил он.
 Веки ее слегка приподнялись, ошеломив его изумрудным сиянием глаз.
 – Где мы?
 – У друзей.
 Устало кивнув, Эверил прикрыла ладошкой рот и зевнула. Глаза ее медленно закрылись. Доверчиво склонив голову ему на плечо, она снова задремала. Ее детские повадки трогали Дрейка до глубины души. Нежным жестом руки он убрал с ее лица золотистый завиток, задержавшись пальцами на мягкой щеке, наконец-то окрасившейся здоровым румянцем.
 Подавив вздох, Дрейк медленно, словно по зыбучим пескам, двинулся к замку. Сердце его томительно ныло. Он крепче прижал к себе Эверил. Неужели им суждено расстаться? В этой ситуации должен победить здравый смысл. Удерживать Эверил при себе значило бы подвергнуть ее еще большей опасности, а свое сердце – еще большему страданию. Он не мог рисковать ни тем, ни другим.
 Дрейк подошел к надвратной башне. Стражник без лишних слов позволил ему войти в узкий проход, упиравшийся в массивные ворота, еще закрытые на ночь. Два вооруженных до зубов воина, охранявших вход, пропустили Дрейка через боковую калитку. Спустя считанные мгновения они оказались во дворе замка. Навстречу им спешил юный паж. Даже предрассветные сумерки не могли скрыть приветливой улыбки, озарявшей его лицо. Интересно, был ли он, Дрейк, таким же непосредственным и наивным на пути к рыцарской премудрости?
 – Сэр Дрейк, добро пожаловать. Вы приехали навестить своего деда? – учтиво спросил мальчик.
 Его бойкий взгляд не обошел вниманием Эверил, безвольно лежавшую в руках Дрейка.
 – Да.
 – Сюда, пожалуйста. Я доложу ему о вашем прибытии.
 Дрейк последовал за мальчиком мимо пивоварни и столярной мастерской, где, несмотря на столь ранний час, уже кипела работа. Люди провожали Дрейка любопытными взглядами. Они свернули в сад и зашагали по ступенькам, которые вели к величественной башне. Дрейк споткнулся, Эверил приподняла голову и тут же снова опустила ее, успокоенная его нежным шепотом.
 Оставив их в пышно убранном главном зале, мальчик поднялся по освещенной факелами лестнице, прилепившейся к массивной стене из серого камня, и исчез, из виду. Не прошло и нескольких минут, как юный паж вернулся.
 – Его лордство с нетерпением ожидает вас. Он в солярии.
 Крепче прижав к себе спящую жену, Дрейк двинулся по знакомому пути.
 С трепетом в душе он перешагнул порог просторной комнаты, освещенной пламенем камина. Его взгляд остановился на седом мужчине с внушительной фигурой, несколько раздобревшей от преклонных лет и спокойного образа жизни.
 – Дрейк, это действительно ты! Когда Лайонел, мой паж, сказал, что ты здесь, я не поверил своим ушам. Как твои дела? – воскликнул старик, обеспокоено хмуря кустистые брови.
 – Как видишь, Мердок еще не добрался до моей шеи.
 – Тебе повезло. – Дед посмотрел на Эверил. – А это кто? Должно быть, Эверил Кэмпбелл?
 Он прошелся взглядом по кудрявой головке, расположившейся на широком плече внука, как на подушке. Внезапно Дрейк понял, что, возможно, в последний раз держит в объятиях похищенную невесту, и ощутил в груди тупую боль.
 Поборов желание прижать ее теснее, он, наконец, ответил:
 – Да.
 Что-то похожее на одобрение мелькнуло в голубых глазах старого лорда.
 – Положи ее на кровать и возвращайся к огню. Нам надо поговорить.
 Дрейк осторожно опустил Эверил на мягкую постель деда, пахнущую мхом и лесными травами. Здесь она будет в безопасности. Он нежно провел подушечкой большого пальца по ее щеке. Она встрепенулась от прикосновения, но не проснулась. Укрыв ее теплым одеялом, сложенным в изножье кровати, Дрейк неохотно вернулся к Гилфорду.
 Указав Дрейку на деревянное кресло с резной спинкой, он предложил:
 – Вина?
 Дрейк покачал головой и сел.
 – Я не могу остаться. Люди Мердока все еще охотятся за мной.
 Гилфорд озабоченно сморщил лоб.
 – Печальная история. Мне не нравится твоя одержимость местью.
 – Тем не менее, ты понимаешь меня, – заметил Дрейк.
 – Да. Позавчера здесь был Кайрен. Мердоку удалось разоблачить его.
 – Вот как? Неприятная новость, ничего не скажешь.
 Гилфорд кивнул.
 – Он сказал, что ты вступил с Эверил в брак. Если она твоя жена, и ты не собираешься здесь оставаться, зачем было привозить ее сюда?
 – Я надеялся, что ты спрячешь ее от Мердока и его людей.
 Гилфорд скорчил гримасу.
 – Он сообразит, что ее нужно искать здесь.
 – Пожалуй, – с сожалением признал Дрейк. – Но ты в отличие от меня можешь защитить ее.
 – Почему ты так думаешь?
 Дрейк бросил удрученный взгляд в сторону Эверил.
 – Подручные Мердока ранили ее, когда ворвались в наше убежище на острове.
 – Слишком слаба, чтобы путешествовать? – поинтересовался Гилфорд с явным скептицизмом.
 – Нет. Просто одному легче скрываться. Я постараюсь затаиться, пока ей не исполнится восемнадцать, а потом найду способ прикончить Мердока. – Дрейк поднялся, избегая испытующего взгляда Гилфорда.
 – Итак, ты похитил девушку, а затем женился на ней. Я правильно понял? – В голосе деда сквозило осуждение.
 Дрейк покаянно кивнул.
 – Это была глупость чистой воды. Надеюсь, ты сожалеешь о ней.
 – Да, но ей пришлось бы туго, стань она женой Мердока.
 Гилфорд осадил его укоризненным взглядом.
 – Верно, но ты не имел права насильно увозить ее от Мердока. Сомневаюсь также, что она охотно вышла за тебя замуж.
 Проклиная проницательность деда, Дрейк вынужден был признать:
 – Да. В итоге я не в состоянии ни дать ей то, что она хочет, ни защитить от Мердока. Он пойдет на все, чтобы вонзить в нее свои когти, прежде чем ей исполнится восемнадцать. Поэтому я покорнейше прошу тебя о помощи. – Дрейк опустился на колени.
 Старый лорд рассмеялся.
 – Ты не был покорным никогда в жизни, мой мальчик. И не начинай сейчас. – Он вздохнул. – А чего хочет она?
 – Денег, – ответил Дрейк. – Ее крепость того и гляди рухнет ей на голову, ее люди голодают, а отец – безмозглый дурак, который, не зная, как справиться с бедами своих подданных, бездействует.
 Гилфорд задумался.
 – Если финансовые затруднения леди Эверил так волнуют тебя, я позабочусь о них. Это все?
 Вздохнув, Дрейк опустился в кресло. Как он может объяснить свою тягу к Эверил, которую и сам толком не понимает?
 – Эверил хочет… привязанности. Она потеряла мать, когда была ребенком. А отец не придумал ничего лучше, чем убедить ее, что она некрасива и никому не нужна.
 – Что за вздор! – возмутился Гилфорд, посмотрев на Эверил, свернувшуюся на кровати.
 – Еще бы. Но она выросла с этим убеждением, и ей будет тяжело найти друзей в этих стенах.
 – Понятно. – Гилфорд небрежным жестом отмел опасения внука, отвечая на его невысказанную просьбу позаботиться о девушке.
 Дрейк облегченно вздохнул. Эверил будет счастлива здесь до своего дня рождения. А потом она сможет вернуться к своему отцу или остаться здесь в качестве его вдовы, если ей будет угодно.
 – Что-нибудь еще? – поинтересовался старый лорд.
 – Нет. Спасибо тебе за помощь.
 Гилфорд кивнул в ответ.
 – Мне кажется, тебя что-то беспокоит.
 Черт бы побрал деда с его проницательностью! Как он обо всем догадался? Может, Кайрен поделился со стариком своими подозрениями, будто бы он, Дрейк, влюбился? Господи, только не это.
 – Да нет, ничего особенного.
 – И это «ничего» заставило тебя, когда ты вошел в эту комнату, прижимать к себе жену с пылом младенца, цепляющегося за свою мать? – поинтересовался дед. – Полно, я еще не настолько стар, чтобы не распознать сердечные дела. Ты любишь эту девушку, верно?
 Дрейк замялся, пытаясь найти нужные слова, чтобы объяснить то, чего и сам не понимал.
 – Наш брак… принял неожиданный оборот.
 – Стало быть, Кайрен сказал правду. Ты любишь ее, – заключил Гилфорд. – Слава Господу. Я не надеялся дожить до этого дня.
 Дрейк смущенно заерзал на кресле.
 – Я никого не люблю, – медленно произнес он. – Просто Эверил, с ее умом и добрым сердцем, заслуживает большего, чем способны предложить ей я или ее отец. – Он отвел глаза. – Я всего лишь хочу, чтобы она не пострадала.
 – В том числе от твоего ожесточившегося сердца, Дрейк? А она-то любит тебя?
 Дрейк молчал. Больше всего ему хотелось, чтобы этот разговор закончился. Но Гилфорд все равно не отстанет, пока не выудит у него всю правду.
 – Она так сказала.
 – Но ты не веришь ей, хотя и признаешь, что у нее доброе сердце.
 – Это не более чем глупые девичьи мечты, которые она скоро перерастет.
 Гилфорд задумчиво кивнул, затем поднялся и, тяжело ступая по деревянному полу, подошел к огню.
 – Ты вбил это себе в голову, чтобы было легче отрицать собственные чувства?
 Дрейк нетерпеливо вздохнул.
 – Я не отрицаю, что меня беспокоит ее благополучие.
 – И не только, осмелюсь предположить. Помнится, те же речи я слышал от Эрика. – Он бросил на Дрейка скептический взгляд.
 – Их свадьба состоялась при совершенно других обстоятельствах.
 – Ну да, их обоих, а не только Гвинет, доставили к алтарю под конвоем. И что с того? – осведомился Гилфорд. – Дрейк, любовь может принести в твою жизнь мир и покой. Наконец появилась женщина, достойная твоей привязанности. Зачем отталкивать ее?
 Дрейк скрипнул зубами.
 – Жизнь Эверил в опасности, а я поклялся на могиле отца отомстить за его безвременную кончину. Поэтому я не могу пожертвовать ради какого-то нелепого чувства ни тем, ни другим.
 Сложив под подбородком руки домиком, старый лорд помолчал.
 – Дрейк, твой отец первым бы посоветовал тебе хвататься за любовь, пока такая возможность существует.
 – Любовь не принесла ему ничего, кроме отчаяния и смерти.
 – Ты думаешь, он был единственным, кто пострадал?
 В ответ на недоуменный взгляд Дрейка Гилфорд продолжил:
 – Никто не рассказывал тебе истории твоего зачатия?
 – Полагаю, меня зачали таким же образом, как и любого другого ребенка. – Дрейк раздраженно пожал плечами. – Мне неловко это говорить, но едва ли Дайра была похожа на Деву Марию.
 Гилфорд улыбнулся:
 – Ты не совсем прав. Лохлан не на шутку увлекся твоей матерью. Однако она не ответила на его чувства. – Он помолчал. – Я любил ее. В конце концов, она была моей дочерью. Но я не заблуждался насчет ее недостатков. И самым большим из них было ее непостоянство. Дайра была взрослой женщиной, вдовой, поскольку лорд Торнтон погиб в сражении. Когда она встретила твоего отца, между ними вспыхнула страсть и они стали любовниками. С ее точки зрения она могла делать все, что пожелает.
 – Неудивительно. Она особенно не стеснялась одаривать мужчин своими прелестями.
 Гилфорд неодобрительно поджал губы.
 – Спустя несколько недель твой отец решил, что влюблен. После смерти его первой жены прошло три года, и казалось вполне естественным, что он предложит Дайре выйти за него замуж. Она отказала ему и отказывала еще не раз, хотя продолжала оставаться его любовницей.
 – Почему она отказалась от высокого положения супруги могущественного вождя? – Дрейк нахмурился.
 – Потому что твой отец привык повелевать всем и всеми вокруг себя. Дайра полагала, что это не будет распространяться на нее, пока она не выйдет за него замуж.
 Дрейк вспомнил слова Лохлана, который говорил, что власть – самый большой его союзник.
 – Когда другой красивый шотландец, кажется, Макдуф, привлек внимание твоей матери, она попыталась оставить твоего отца, – продолжил Гилфорд. – Но он отказался отпустить Дайру вопреки ее желанию, а затем вообще запер ее в своей комнате. Он не позволял ей покидать Дунели, ограничил посещения подруг и родных.
 – Отец никогда бы не поступил так бессердечно! Как ты можешь клеветать на покойного? – Дрейк вцепился пальцами в подлокотники кресла.
 – Это правда, Дрейк. Почему твой отец годами помогал мне отражать нападения врагов? Для того чтобы успокоить свою совесть и смягчить чувство вины.
 Дрейк всегда полагал, что Лохлан делает это из уважения к Гилфорду, но теперь…
 – Однако, несмотря на все попытки твоего отца удержать Дайру, она по-прежнему отказывалась выйти за него замуж. – Гилфорд тяжело вздохнул. – Тогда Лохлан решил, что если она забеременеет, у нее не будет другого выхода, кроме как согласиться на брак. Вот так ты и был зачат.
 – Отец заставил ее? – Дрейк похолодел.
 Гилфорд сузил глаза и кивнул:
 – Он трудился над ней до тех пор, пока не наградил ребенком.
 Дрейк был потрясен. Его мозг лихорадочно работал, переваривая услышанное. Возможно ли это? В рассказе Гилфорда он не узнавал своего отца, которого считал человеком чести. Но дед никогда не лгал. И потом, если отец действительно любил Дайру, как он мог не считаться с ее желаниями?
 – И только тогда она вышла за него замуж? – тихо спросил Дрейк.
 – Едва ли у нее был выбор, ведь она не могла допустить бесчестья нашей семьи. Добившись своего, твой отец продолжал держать ее под замком, а затем приказал ей стать примерной матерью.
 – Но она не стала.
 – Нет, не стала. Но ты должен понимать, что ею руководили гнев и отчаяние. Однажды она призналась, что хотела бы любить тебя, но ты слишком напоминал ей твоего отца.
 Дрейк устало вздохнул, размышляя над рассказом деда. Знай он о жестокости отца, то, возможно, понял бы неприязнь и враждебность Дайры по отношению к нему, попробовал бы примириться с ней. А так многое между ними осталось недосказанным.
 – Но какое отношение это имеет к Эверил?
 – Невостребованная любовь стоила твоему отцу душевного покоя, а твоей матери – жизни. Она хотела умереть. Собственно, она заставила себя умереть, чтобы избежать боли и одиночества. Готов ли ты навлечь такие же страдания на Эверил?
 – Если бы не Мердок, я не стал бы обращаться со своей женой как с пленницей.
 – Одиночество – тоже своего рода тюрьма. Если ты хоть сколько-нибудь любишь Эверил, не отказывайся от нее.
 Дрейк стиснул зубы, столкнувшись с точкой зрения, оспорить которую был не готов.
 – В обычной ситуации я бы подумал над твоими словами. Но в глазах клана я преступник. Единственное, что я могу предложить ей, – это бесчестье, но она заслуживает гораздо большего. Я оказываю ей любезность, покидая ее.
 – Как благородно, – протянул Гилфорд. – Посмотрим, согреет ли тебя твое благородство, когда ты состаришься.
 – Если Мердок добьется своего, я не доживу до старости, – проворчал Дрейк.
 – Никогда он этого не добьется. В данный момент меня больше беспокоит Эверил. Дрейк, ты использовал свою жену в смертельной игре, а теперь хочешь бросить ее, как черствую булку.
 Как черствую булку! Все его существо восстало против подобного сравнения. Эверил – кладезь доброты, надежды и страсти. Но Гилфорд прав: она будет чувствовать себя брошенной – и снова никому не нужной. Со временем она научится ненавидеть его. Эта мысль показалась Дрейку невыносимой. Однако придется пережить и это.
 Он удрученно кивнул:
 – Я не вижу другого выхода. По крайней мере, Эверил останется жива и не попадет в руки Мердока. Она не должна умереть, – добавил он почти умоляющим тоном:
 Вздохнув, Гилфорд покачал головой.
 – Ты такой же упрямый, как твой отец.
 При виде печальной улыбки, с которой Дрейк признал сей факт, старый лорд пересек комнату и положил руку на его плечо. Дрейк едва устоял перед искушением позволить деду утешить его. Его остановила мужская гордость и нежелание еще больше обременять старика своими проблемами.
 – Я хотел бы, чтобы Эверил чувствовала себя здесь как дома.
 – Не волнуйся, я буду заботиться о ней столько, сколько понадобится.
 – Спасибо, ее безопасность… очень важна для меня. Когда ей исполнится восемнадцать, она может уехать, если захочет, но не раньше.
 Гилфорд помолчал, устремив на него понимающий взгляд.
 – Как пожелаешь, – ответил он и вышел из комнаты.
 Дрейк тут же поднялся и подошел к кровати. В течение мучительной минуты он смотрел на Эверил. Грудь его болела, мозг оцепенел, тело застыло. Все его существо в эти минуты жаждало остаться.
 Но судьба распорядилась иначе.
 – Будь счастлива, жена моя, – шепнул он и вышел.




 Глава 17


 Торопясь покинуть Хартвич-Холл, Дрейк выскочил из комнаты и столкнулся со своим старинным другом Эриком. Тот, упершись могучими руками в бока, хмуро смотрел на Дрейка.
 – Привет, – поздоровался Торнтон. – Приехал погостить?
 Эрик помрачнел еще больше.
 – Да нет, заскочил по пути, выполняя королевское поручение. Я здорово удивился, когда узнал, что ты здесь.
 – Уже уезжаю.
 Эрик неодобрительно выгнул светлую бровь.
 – Так спешишь, что некогда обменяться парой слов со старыми приятелями?
 Покачав головой, Дрейк обогнул Эрика и двинулся дальше по узкому коридору.
 – Мне нельзя задерживаться.
 – Удираешь от жены?
 Задетый этим вопросом, Дрейк повернулся к своему высоченному другу:
 – Кайрен, по крайней мере, знает, когда держать рот закрытым.
 Прежде чем он успел продолжить путь, Эрик заявил:
 – Это не значит, что ему все равно. Мы все обеспокоены.
 – И напрасно. Я женился на Эверил, чтобы сделать ее недосягаемой для Мердока. Теперь осталось только дождаться, когда ей исполнится восемнадцать лет. Мердок не получит денег отца, лишится власти, и я его прикончу.
 – А что будет с Эверил?
 – Я только что все обсудил с Гилфордом. Если тебя так интересуют мои планы, спроси его.
 С этими словами Дрейк круто развернулся и размашисто зашагал к лестнице… прочь от женщины, способной заставить его сгорать от желания.
 – И все-таки ты любишь ее! – крикнул ему вслед Эрик.
 Дрейк остановился.
 – Это всеобщее заблуждение, за которое мне придется поколотить Кайрена, но позже.
 – Тогда к чему такая спешка? Если она ничего для тебя не значит, нет причин убегать, словно тебя преследует чувство вины.
 – Я должен убить Мердока, – веско произнес Дрейк, поворачиваясь к Эрику.
 – Но не раньше, чем ей исполнится восемнадцать, а это будет… когда?
 Дрейк скрипнул зубами.
 – В феврале.
 – А сейчас у нас что, август?
 – Почти сентябрь, – ляпнул Дрейк.
 Он понял, что сморозил глупость, но не представлял себе, что еще можно сказать.
 – Думаешь, тебе понадобится целых шесть месяцев, чтобы добраться до Дунели и пырнуть Мердока ножом?
 – Я не могу постоянно подвергать ее опасности, – оправдываясь, произнес Дрейк.
 – Возможно, но я подозреваю, что ты ничуть не меньше озабочен безопасностью собственного сердца.
 Поучающий тон приятеля начал действовать Дрейку на нервы. Что он знает о боли и страданиях, которыми чревата любовь? Вот уже год они с Гвинет наслаждаются безоблачным счастьем. Они нашли рай на земле. Немногим это удается. Дрейк не желал полагаться на случай, который может оказаться менее благосклонным к нему.
 – Эверил – не Гвинет, а я не ты, – упорствовал он, потирая рукой усталые глаза.
 – Верно, как и то, что ты – не твой отец, а Эверил – не Дайра.
 Теперь, выслушав версию деда, Дрейк понимал, что отец рассказал ему только часть правды и не совсем точно. Но жестокость Дайры перед лицом горя Лохлана навсегда оставила в его душе незаживающую рану. Как бы Лохлан ни обращался с ней, она не должна была связываться с его старшим сыном. Почему она не простила отца, прежде чем испустить последнее дыхание? Почему сломала его гордую душу?
 – Я не стану рисковать, – сказал он и зашагал прочь.
 Еще не до конца проснувшись, Эверил ощутила вокруг себя странную суету. Отовсюду доносились звуки: голоса людей, мычание коров, звон металла. Не было только пения птиц и шелеста листвы, к которым она успела привыкнуть за две недели путешествия.
 Она осторожно перевернулась на бок. Рана отозвалась резкой болью, но, как с облегчением отметила Эверил, неприятные ощущения слабели с каждым днем. Дрейк будет доволен. Он хотел бы двигаться быстрее, чтобы ускользнуть от Мердока, но не решался, опасаясь за ее здоровье.
 Эверил уютно свернулась под удивительно мягким одеялом, не задумываясь, откуда оно взялось. Она не переставала гадать, почему Дрейк ставит ее выздоровление выше собственной безопасности. Может, он все-таки любит ее? Вряд ли. Скорее всего, просто не желает отягощать свою совесть ее смертью.
 Огорченная этим неутешительным выводом, Эверил перевернулась на другой бок и внезапно поняла, что лежит не на твердой земле, а на настоящей перине. Открыв глаза, она обнаружила, что находится в незнакомой, красиво обставленной комнате, и резко села на постели.
 – Я так и знала, что эта суматоха разбудит тебя, – сказала молодая женщина такой потрясающей красоты, что Эверил разинула рот. – Но я рада, что ты проснулась. Может, теперь Кайрен и мой муж перестанут волноваться.
 Оторвав взгляд от незнакомки, Эверил оглядела выдержанную в синих и золотых тонах комнату.
 – Кто вы? А где… – Она умолкла на полуслове, неуверенная, что, упомянув имя Дрейка, не подвергнет его опасности.
 – Дрейк? – Голубые глаза женщины гневно сузились. – Этот дурень с куриными мозгами уехал. Жаль, я бы охотно высказала ему все, что о нем думаю.
 – Уехал? – Стараясь не поддаваться панике, Эверил спросила: – А когда он вернется?
 Женщина вздохнула и, тряхнув пышной массой шелковистых черных волос, оглянулась через плечо. Позади нее у пылающего камина, приглушенно переговариваясь, стояли двое мужчин. Третий, в котором Эверил узнала Кайрена, мерил шагами комнату. Сердце Эверил заныло от тревожного предчувствия.
 Наконец один из незнакомцев, седой и представительный, вышел вперед и взял ее руку в свои теплые ладони.
 – Дрейк не вернется. Он намерен убить Мердока, а затем освободит тебя от брачного договора.
 Примерно такой ответ Эверил и ожидала услышать. Уехал? Навсегда?
 – Я знаю, что вы стали мужем и женой, – сказал мужчина. – И пытался убедить его, что он чудовищно не прав, покидая тебя.
 Сердце Эверил отказывалось признавать правду. Дрейк бросил ее. Наконец-то избавился от жены, которую никогда не хотел иметь, от новобрачной, на которой женился ради мести. Боль обожгла ее сердце.
 – Увы, – продолжил пожилой мужчина, – мой внук с детства отличался упрямством.
 – Ваш внук? – повторила опешившая Эверил.
 – Да. Я Гилфорд Лок, граф Ротгейт. Кайрена ты знаешь. Великан у камина – Эрик. А вот эта особа с острым язычком, – он ласково обнял черноволосую красавицу, – Гвинет, жена Эрика. Как супруга Дрейка, ты желанный гость здесь, в Хартвич-Холле.
 – Вы англичане, – ляпнула Эверил.
 – Надеюсь, детка, ты простишь нам это, – шутливо произнес Гилфорд, подражая шотландскому выговору.
 Непрошеные слезы обожгли ей глаза. Дрейк избавился от нее, как и предупреждал за мгновение до внезапной атаки Мердока. Сквозь пелену слез она посмотрела на окружавших ее людей. В их взглядах светились доброта и сочувствие.
 – Он убегает от самого себя, – успокаивающим тоном произнес старый лорд. – Узнал о твоей любви и чертовски перепугался.
 Должно быть, Дрейк рассказал ему все. Да и не только ему – всем им.
 – Я бы никогда не причинила ему боли. – Эверил крепко стиснула руками одеяло.
 – В один прекрасный день он это поймет, – сказал Эрик.
 Но Эверил не разделяла его оптимизма. Слишком часто ей приходилось испытывать горечь разочарования. Да и какой в этом смысл? Чем больше она старалась не думать о Дрейке, тем сильнее он завладевал ее душой.
 – Я должна уехать, вернуться в Шотландию. – Она сделала попытку встать.
 Старый лорд удержал ее в постели.
 – Вначале тебе нужно полностью поправиться. И чем дальше ты будешь от Мердока, тем меньше зла он сможет тебе причинить.
 Хотя внутри у Эверил все кипело, она была вынуждена согласиться с его доводами. Борясь с новым потоком слез, набежавших на глаза, она жаждала остаться одна, подумать и дать выход своим чувствам. Почему Дрейк обошелся с ней так жестоко? Как он мог уехать, не сказав ей ни слова? Если бы она что-нибудь значила для него, он не оставил бы ее, как ненужный хлам, на пороге чужого дома.
 Эверил закрыла руками глаза.
 – Ну-ну, детка, – вымолвил старый лорд, успокаивающе гладя ее сотрясающиеся от рыданий плечи. – Все будет хорошо.
 Как бы она хотела, чтобы это оказалось правдой. В эти минуты она жаждала забыть Дрейка, хотя в глубине души знала, что никогда не сможет вырвать его из своего сердца.
 Сидя среди смятых одеял, Эверил крепко зажмурилась, когда небольшая комната, где она теперь жила, поплыла у нее перед глазами. Даже после двух месяцев разлуки она остро ощущала отсутствие тепла и прикосновений Дрейка. А в последнее время к ее душевному дискомфорту добавилось странное недомогание. Эверил постоянно клонило в сон. Желудок вел себя так, словно ее укачало на волнах в бурном море.
 Вскочив с постели от накатившей тошноты, Эверил вытащила из-под кровати горшок и, вцепившись в него, избавилась от содержимого своего почти пустого желудка.
 Когда все кончилось, она осталась сидеть на полу, хватая ртом воздух и чувствуя, как струйки пота стекают по лбу. Приступ слабости усиливал ее тоску. Невыносимо было просыпаться без Дрейка, не чувствовать его рядом с собой по ночам. Каждая клеточка ее тела оплакивала его отъезд, каждый нерв вопил от протеста. Дрейк увез с собой половину ее души.
 Эверил зарылась лицом в ладони. Ее начали душить слезы.
 – Опять тошнит? – Эверил ощутила нежное прикосновение Гвинет. – Пора тебе признать, что ты носишь ребенка Дрейка.
 Измученная и смущенная, Эверил поднялась на ноги. В дверях она заметила Эрика, который сочувственно смотрел на нее.
 – Не может быть.
 Эверил схватила одеяло и набросила его на плечи, ощутив вдруг прохладу октябрьского утра.
 – Почему же? Разве вы не женаты? – поинтересовался Эрик.
 – И что с того?
 – Я слишком хорошо знаю своего приятеля, чтобы поверить, будто бы Дрейк записался в монахи. – Он лукаво улыбнулся.
 Несмотря на легкую тошноту, Эверил покраснела.
 – Неужели я ошибся в нем? – не отставал Эрик.
 Ребенок. Крохотное существо, созданное ими с Дрейком. Эверил охватило благоговение. Когда придет весна, она будет держать на руках младенца с темными, как у Дрейка, глазами.
 – Нет, – прошептала она.
 Гвинет погладила ее по спине.
 – Я понимаю, как тебе сейчас одиноко и как Дрейк обидел тебя. Но ты можешь рассчитывать на нас. Поскольку мой муж слишком занят, у нас нет времени, чтобы зачать собственного ребенка, – пошутила она. – Придется мне довольствоваться твоим.
 В голубых глазах Гвинет светились мудрость и понимание. Взволнованная и удрученная, Эверил отвернулась.
 – Честно говоря, – Эрик бросил на жену заговорщический взгляд, – Дрейк сам страдает от своих поступков. Он чуть ли не плакал, покидая тебя.
 – Не надо обнадеживать меня. Ему на все наплевать.
 – Когда я разговаривал с ним в последний раз, понял, что в душе Дрейка не умерли чувства. Я снова увидел его сердце.
 Эверил прошлась по комнате, не желая поддаваться вспышке надежды, вызванной словами Эрика.
 – Хватит! Он женился на мне, соблазнил и бросил. Для него я всего лишь средство разрешить его давнюю вражду с Мердоком.
 Эрик тяжело вздохнул.
 – Не стану отрицать, это входило в его планы. Но он полюбил тебя и теперь страдает от этого. Сам факт того, что он решился на брак, достоин удивления.
 – Я знаю о Дайре и, хотя не одобряю ее поведения, не считаю, что это оправдывает его отношение ко мне.
 – Конечно, нет, но он боится любви, боится страданий. Горе Лохлана из-за смерти Дайры произвело на Дрейка такое впечатление, что он никого и близко не подпускал к своему сердцу, пока не встретил тебя. Он просто не осмеливается доверять чувствам.
 – Тогда он не заслуживает ничего, кроме жалости.
 Повернувшись к присутствующим спиной, Эверил уставилась в окно. Хотя стояла осень, деревья все еще покрывала листва. В отдалении виднелась голубая лента реки.
 – Ты любишь его, – тихо сказала Гвинет. – Ведь правда?
 Эверил помолчала.
 – Теперь уже нет.
 – Себя не обманешь. – Гвинет пересекла разделяющее их пространство и обняла Эверил за плечи. – Когда я была маленькой, мы жили неподалеку от местечка, прозванного Аббатством нежного сердца. Согласно легенде, в 1273 году некая дама Деворджилла, оплакивая смерть своего возлюбленного мужа, решила навечно сохранить его при себе. Она распорядилась, чтобы его сердце извлекли из тела и запаяли в серебряную шкатулочку, которую она всегда носила на шее.
 Эверил выгнула светлую бровь.
 – Я бы с большим удовольствием увидела голову Дрейка, насаженную на пику.
 Гвинет рассмеялась.
 – Признаться, временами он заслуживает подобного наказания. Но мне кажется, что ты тоскуешь по нему ничуть не меньше, чем дама Деворджилла по своему супругу.
 Эверил посмотрела на нее с явным сомнением.
 – Можешь думать что хочешь.
 – Дрейк нуждается в твоей любви, – настаивала Гвинет. – Попробуй заглянуть глубже. Думай не о своей обиде, а о том, что было между вами. И ты поймешь, что твоя любовь никуда не делась.
 Удрученно вздохнув, Эверил опустила глаза.
 – Все это не имеет значения. Мы никогда больше не увидимся.
 – Ты не собираешься говорить ему о ребенке? – Эрик удивленно приподнял брови. – Не исключено, что твоя любовь и младенец заставят его отказаться от этой дурацкой мести. Вы могли бы уехать куда-нибудь и счастливо жить.
 Эверил недоверчиво уставилась на светловолосого гиганта.
 – Если он боится рискнуть собственным сердцем ради меня, едва ли я смогу привлечь его с помощью ребенка.
 Гвинет вздохнула.
 – Дрейку необходимо время. Постарайся понять его и простить. Я уверена, он вернется.
 – А пока мне нужно заняться делами более срочными, чем забота о хрупком сердце Дрейка. Гилфорд послал деньги в Эбботсфорд, но я хотела бы отправиться туда сама и помочь моим людям подготовиться к наступающей зиме.
 – Этого нельзя делать, – предостерег Эрик. – Если ты объявишься в Эбботсфорде, Мердоку непременно сообщат об этом.
 Эверил задумалась, признавая его правоту.
 – Тем не менее, я хотела бы вернуться домой.
 – Страшно подумать, что сделает Мердок, если, добравшись до тебя, узнает, что вы с Дрейком поженились и ты ждешь от него ребенка.
 «Да, с этим не поспоришь». Эверил вздохнула, взвешивая свои шансы.
 – Но мои люди…
 – О них позаботятся, – заверил ее Эрик. – Гилфорд дал Дрейку обещание. Оставайся здесь. Теперь, когда Кайрен собрался уезжать, чтобы поступить на службу к другому лорду, а я отбываю по поручению короля, здесь нет мужчины, который мог бы сопровождать тебя в таком долгом путешествии. Тебе пришлось бы пуститься в путь одной.
 Вспомнив насильников, от которых Дрейк спас ее на ярмарке, Эверил содрогнулась. Эти негодяи не стали бы долго раздумывать, прежде чем лишить ее невинности в угоду своей похоти. Но знакомые с детства лица ее слуг и друзей, осунувшиеся от голода, стояли перед ее глазами. Она должна знать, что они живы и не голодают. Не мешало бы узнать и об отце…
 Эрик скрестил руки на могучей груди.
 – Если ты поедешь одна, ты поставишь под угрозу не только свою жизнь и ребенка, но и планы Дрейка. Он пожертвовал всем самым святым, даже собственным сердцем, чтобы отомстить убийце своего отца. Либо ты погибнешь в пути, позволив Мердоку завладеть его проклятым наследством, либо он схватит тебя в Шотландии и Дрейк умрет, пытаясь защитить тебя от этого мясника. Прежде чем принимать окончательное решение, подумай о своем браке, о ребенке, о своих истинных чувствах к мужу.
 С этими словами Эрик и Гвинет, взявшись за руки, удалились. Эверил снова повернулась к окну. Она думала о Дрейке. О преступлении, в котором его несправедливо обвинили, о его внутреннем смятении. Перед ее мысленным взором возникли безжизненное тело и лицо Мердока. В ужасе Эверил обхватила себя руками, осознавая тот факт, что, как бы она ни злилась на Дрейка, она не сделает ничего, что подвергло бы его еще большей опасности.
 А потому до дня своего рождения, когда исчезнет угроза со стороны Мердока, она будет полагаться на добрую волю Гилфорда и искать способ навсегда выкинуть Дрейка из своего сердца. Наступило ясное и морозное январское утро. Эверил вылезла из постели и потянулась. Она чувствовала себя скорее на восемьдесят, чем на восемнадцать лет, которые еще предстояло отметить.
 Живот ее заметно округлился и причинял всевозможные неудобства. Просторные платья, которые они сшили с Гвинет, становились тесны. И хотя Эверил чрезвычайно дорожила своим ребенком, уже ощутимо толкавшимся у нее внутри, мысли о том, что в ближайшие три месяца она станет еще толще, портили настроение. К тому же она все время думала о Дрейке. Ее терзало постоянное беспокойство. Восторг от осознания, что она скоро станет матерью, сменялся приступами грусти, когда она понимала, что будет растить своего ребенка одна.
 Негромкий стук предварил появление Гвинет. За ней следовала ее разговорчивая кузина Нелвин.
 – Доброе утро, Эверил.
 – И тебе, Гвинет, – тихо откликнулась она. – Доброе утро, Нелвин. Как твоя дочка?
 – Веселая, как птичка, и уже вовсю ходит, – затарахтела румяная толстушка. – Подумать только, я даже видела, как она вскарабкалась на стол в большом зале. Конечно, приходится смотреть в оба, но Гвинет настолько добра, что помогает мне. Скоро и у тебя появится собственный малыш. Я просто не могу дождаться, когда…
 – Письмо, – подсказала Гвинет с терпеливой улыбкой.
 – Ах да. – Нелвин протянула Эверил запечатанный свиток. – Посыльный сказал, что оно пришло из Шотландии. Я уверена, это опять от твоего отца. Должно быть, он сильно любит тебя, раз так часто пишет, – печально добавила она, видимо, подумав о собственном отце, который отрекся от дочери после того, как та оставила своего жестокого, хотя и богатого мужа.
 – Ну, не будем тебе мешать, читай спокойно, – сказала Гвинет. – Мы спустимся в главный зал. Когда захочешь завтракать, присоединяйся к нам.
 Кивнув вслед женщинам, Эверил обратила все внимание на письмо. В последнее время послания отца содержали сплошные благодарности. Гилфорд, благослови Господи его добрую душу, обеспечил население Эбботсфорда едой, одеждой и прочими припасами, необходимыми, чтобы продержаться долгую зиму.
 Она сломала печать и развернула свиток. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что письмо написано незнакомой рукой. Эверил нахмурилась.
 «Леди Эверил!
 Дрейк снова находится в заключении в моем донжоне. Если вы не хотите, чтобы его кровь оказалась на вашей совести, возвращайтесь в Дунели в течение двух недель. Выходите за меня замуж, и я освобожу Дрейка и сниму с него обвинение в убийстве моего отца.
 Если вы не приедете, он умрет в жестоких мучениях.
 Мердок Макдугал, лорд Дунели».
 В течение целой минуты Эверил не могла сдвинуться с места, словно приросла к полу. Не веря собственным глазам, перечитала письмо еще раз.
 Ее начала бить дрожь.
 Дрейк в руках Мердока! Ужас сковал Эверил, когда она представила себе ад, который этот злодей мог устроить ее мужу. Похоже, что ее собственный отец сообщил Макдугалу, где искать дочку. Неужели он рассказал Мердоку и о ее замужестве?
 Эверил закрыла глаза. Что же делать?
 Даже если Дрейк не любит ее, она не может вырвать его из своего сердца. Да, он нуждается в ней. Она не может позволить Дрейку умереть.
 Выбежав из комнаты, Эверил бросилась на поиски Кайрена и Эрика. Они нашла их по лязгу металла, раздававшемуся во внутреннем дворике замка.
 В кольчугах и влажных от пота туниках они упражнялись на мечах.
 – Ты становишься слишком беспечным, – предостерег приятеля Эрик.
 Засмеявшись, тот рубанул воздух, заставив Эрика пригнуться.
 – Я предпочитаю называть это дерзостью.
 – Человек, сознательно обманывающий себя, – поддразнил Эрик, перебросил меч в другую руку и сделал выпад, задев Кайрена, – поступает не слишком мудро.
 – По крайней мере, я не размяк от любви. – Меч Кайрена со свистом рассек воздух в дюйме от руки приятеля.
 Вздрогнув при этом замечании, Эверил вмешалась в их забавы.
 – Кайрен, Эрик, я хотела бы поговорить с вами.
 Они повернули к ней лица, на которых отразилось удивление. За эти месяцы, что Эверил провела в замке, она успела хорошо изучить друзей Дрейка. Эрик много думал и мало говорил. Кайрен, наоборот, предпочитал ни о чем не задумываться и только молол языком. Но оба они стали ее яростными защитниками.
 – С тобой все в порядке? – забеспокоился Кайрен. В глазах Эрика застыл тот же вопрос.
 Вперив в них жесткий взгляд, Эверил начала:
 – Ни разу со дня приезда сюда я не спрашивала вас о Дрейке, потому что не хотела ничего о нем знать. Но теперь придется. Присылал ли он вам какие-либо известия в последнее время?
 Парочка обменялась взглядами, которые Эверил не понравились.
 – Нет, – ответил Кайрен, а Эрик лишь молча покачал головой. – Ни одного за два месяца.
 Желудок Эверил свело от страха. До этой минуты она надеялась, что письмо Мердока не более чем хитрая уловка. Теперь стало ясно: пленение Дрейка – реальность.
 Не вдаваясь в объяснения, она протянула им письмо. Кайрен взял свиток. Эрик склонился над плечом приятеля. Через мгновение они подняли головы.
 – Мы займемся этим, – сказал Эрик. – Не беспокойся.
 – Дрейк не задержится в гостях у Мердока надолго, – добавил Кайрен. – Мы вытащим его оттуда.
 – Нет, – проговорила Эверил. – Вы не сможете спасти его.
 – Ты не должна отчаиваться. Нам не впервой выручать Дрейка из Дунели.
 Эверил склонила голову набок и подбоченилась.
 – А вам не приходило в голову, что Мердок не забыл об этом и принял соответствующие меры? Он не дурак. Нет ничего глупее, чем недооценивать врага.
 Эрик нахмурился.
 – Что же в таком случае ты предлагаешь?
 – Я поеду вместе с вами…
 – Нет! – отрезал Кайрен.
 – Ни в коем случае, – клятвенно произнес Эрик.
 – Это не вам решать. – Эверил одарила друзей свирепым взглядом. – Дрейк – мой муж. Хоть он и не любит меня, он отец моего ребенка. Я не могу праздно наблюдать, как он погибает. Тем более что в моих силах спасти его.
 – Ты же не собираешься уступать этим угрозам и выходить замуж за Мердока? Это просто невозможно! – взбунтовался Эрик.
 – Мы с Дрейком заключили брачный договор. По закону, чтобы расторгнуть подобный союз, ему достаточно заявить, что он освобождает меня от брака, а мне согласиться на предложенную свободу.
 – И ты выйдешь замуж за Мердока? – Кайрен смотрел на нее, как на сумасшедшую.
 – Чтобы освободить Дрейка – да.
 – А как же ребенок? – воскликнул Эрик. – Едва ли он будет нужен Мердоку.
 – Это мои проблемы. А вам нужно подумать о том, как освободить Дрейка, – ответила Эверил, упрямо сжав губы. – Когда я приеду в Дунели, то постараюсь отвлечь Мердока, чтобы вы могли проникнуть в крепость и спасти Дрейка. После того как он окажется на свободе, я попытаюсь сбежать из замка и вернуться в Эбботсфорд.
 – Это слишком опасно, – сказал Эрик.
 – Да, – согласился Кайрен. – Это не просто опасно, это безрассудно. К тому же путь до Дунели не близок, а в это время года особенно труден. Будет лучше, если ты останешься здесь и позволишь нам…
 – Похоже, вы не расслышали меня, – перебила его Эверил. – Я вернусь в Шотландию и найду способ освободить Дрейка. Если вы не возьмете меня с собой, я поеду одна!
 Хотя Эверил и храбрилась, она надеялась, что ей не придется претворять в жизнь свою угрозу. Она не забыла краткие мгновения свободы перед самым обручением, усвоив раз и навсегда, насколько рискованно для женщины путешествовать в одиночестве. Но она пойдет на все, чтобы освободить Дрейка. Может, тогда ей удастся выбросить его из сердца и жить своей жизнью.
 Эрик прикоснулся к ее плечу.
 – Эверил, прошу тебя, подумай хорошенько. В твоем положении нельзя отправляться в дорогу.
 – Я выдержу.
 – В любом случае это не на пользу ни тебе, ни ребенку.
 – Смерть тоже не на пользу его отцу, – возразила Эверил. – Я должна сделать все, что в моих силах, и буду молить Бога, чтобы он защитил мое дитя.
 Кайрен взял ее за руку.
 – Мы с Эриком – закаленные воины. Умоляю тебя, позволь нам позаботиться обо всем.
 Слезы обожгли глаза Эверил.
 – Нет. Я еду – с вами или без вас. Завтра утром.




 Глава 18


 Спустя без малого две недели Эверил стояла вблизи конечного пункта назначения. Мрачные башни Дунели высоко вздымались над землей, упираясь в серое утреннее небо. Казалось, солнце никогда не взойдет над крепостью, потому что свет и надежда навсегда покинули ее стены.
 – Ты уверена, что действительно хочешь этого, милая? – спросил Кайрен. На лице обаятельного повесы проглядывало искреннее беспокойство.
 – Да. Моему ребенку нужен отец. – Эверил неосознанно погладила округлившийся живот.
 – Позволь нам самим спасти Дрейка, – в который уж раз предложил Эрик.
 – Вы помните, о чем мы договаривались? – уточнила она, хотя и знала, что Эрик не упустил ни единой детали их плана, а Кайрен готов рискнуть всем ради спасения друга.
 – Да, – заверил ее Кайрен.
 Эверил глубоко вздохнула, чтобы унять внутреннюю дрожь, и без лишних слов зашагала по направлению к Дунели. Полная решимости сделать все, что в ее силах, она молилась Всевышнему, чтобы миссия увенчалась успехом. Она обязана в это верить, иначе они обречены.
 Ах, Дрейк. Что он чувствует, сидя в мрачных застенках Дунели? Ожидает смерти? Пытается бороться? Или уже смирился с неизбежным концом?
 Стараясь не поддаваться страху, Эверил плотнее запахнула широкий плащ, чтобы на время скрыть беременность, и, расправив плечи, приблизилась к воротам.
 – Кто идет? – окликнул ее заспанный страж.
 Эверил судорожно сглотнула. Поворачивать назад уже поздно.
 – Эверил Кэмпбелл. Я вернулась, чтобы выйти замуж за вашего лорда.
 Воин вытаращил на нее глаза и, ошалело кивнув, пропустил в надвратную башню.
 Они пересекли нижний двор, прошли через вторые ворота и оказались во внутреннем дворике замка. Эверил задыхалась от волнения. Глядя на каменные стены Дунели, она не испытывала былой уверенности. Кругом было тихо и пустынно, только пара серых гончих проводила их глухим ворчанием, да черный кот метнулся по двору в погоне за жирной крысой. Стражник препроводил Эверил в главный зал замка, где она должна была дожидаться Мердока.
 – Присядьте, миледи. – Он послал другого воина за хозяином замка, а сам остался рядом.
 Главный зал подавлял своими размерами, нагнетал уныние, которого Эверил почему-то не замечала раньше. Ощутив приступ беспокойства, она поежилась. А вдруг Мердоку ничего не нужно, кроме ее смерти? Что, если его письмо всего лишь способ заманить ее в ловушку?
 Стиснув кулаки, Эверил не сводила глаз с лестницы, на которой исчез стражник. Долго ли ей придется ждать? Чем скорее спустится Мердок, тем скорее она узнает свою судьбу. Неожиданно в полутемный зал, освещенный лишь пламенем очага, вошел мужчина. По коренастой фигуре Эверил сразу поняла, что это не Мердок. Но грубоватый профиль и взлохмаченная шевелюра показались ей знакомыми.
 Тем временем мужчина повернулся к столу и увидел сидящую там Эверил. Уставившись на нее, словно на привидение, он удивленно выдохнул:
 – Эверил?
 – Да, – отозвалась Эверил, пристальнее вглядываясь в незнакомца. Внезапно ее осенило: – Кузен Роберт! Что ты делаешь здесь, в Дунели?
 Роберт был сыном одного из братьев ее отца и слыл в клане Кэмпбеллов изгоем. Роберт никогда не имел денег. Поэтому отец Эверил отказал племяннику, когда тот выразил желание жениться на его дочке.
 – Твой отец… он… – Роберт пожал плечами. – В общем, твой отец хотел, чтобы я узнал, не отпустил ли тебя Дрейк Торнтон или, может, ты сама объявилась.
 – Дрейк Макдугал, – машинально поправила его Эверил. – Но почему отец послал именно тебя? Разве он не мог приехать сам?
 Роберт отвернулся и, окликнув слугу, потребовал кружку эля. Затем опустился на стул, по-прежнему избегая ее взгляда.
 – Слишком много дел в Эбботсфорде, полагаю. А ты хорошо выглядишь, даже немного пополнела. Видимо, Дрейк Торн… Макдугал неплохо тебя кормил.
 – Мне хватало. – Смутившись, Эверил запахнула плащ. – А, что пока меня не было, между Кэмпбеллами и Макдугалами установился мир? Такое ощущение, что ты чувствуешь себя здесь как дома.
 Роберт энергично закивал:
 – Это жест дружеского расположения, который, несомненно, будет по достоинству оценен.
 Хотя Эверил и сомневалась, что Роберту можно доверять, тем не менее он был одним из ее сородичей, а значит, в какой-то мере ее союзник.
 – Ты видел Дрейка после того, как Мердок схватил его. Где он сейчас?
 – В темнице, как я и указал в своем письме. – Со стороны лестницы раздался голос Мердока.
 При звуках его низкого голоса Эверил пробрал озноб. Стиснув зубы, она пыталась подавить страх, запустивший когти в ее внутренности.
 – Оставь нас, – приказал Мердок Роберту, даже не удостоив его взглядом.
 Эверил поразилась, как ее кузен, известный своим непокорным нравом, без единого звука подчинился хозяину замка.
 – Вы готовы выйти за меня замуж? – обратился к ней Мердок, когда Роберт исчез.
 «Никогда», – пронеслось в голове у Эверил.
 – Да, – вслух ответила она.
 Он самодовольно улыбнулся. У Эверил зачесались руки. Как же ей хотелось стереть с его лица эту наглую ухмылку.
 – Утром приедет священник, чтобы выполнить обряд, – сообщил Мердок.
 В глубине его пронзительного взгляда светились настороженность и холодный расчет. Не приходилось сомневаться, что ее бывший жених достаточно умен и готов на любую жестокость, лишь бы не лишиться преимуществ, полученных с помощью предательства.
 – Вначале я должна увидеть Дрейка. Мердок покачал головой.
 – Зачем лишний раз смотреть на своего мучителя, миледи? Забудьте о Дрейке Торнтоне и тех неприятностях, которые он вам доставил. Подумайте лучше о нашем совместном будущем.
 – Дрейк Макдугал – единственная причина, заставившая меня вернуться в Дунели.
 Мердок напрягся, прищурив темные глаза. Но прежде чем он успел что-либо сказать, Эверил, ощущая странное спокойствие и уверенность, продолжила:
 – Я знаю, что ваша заинтересованность в нашем браке обусловлена не чем иным, как завещанием вашего отца, который также является отцом Дрейка. Мне также известно, что вы одурачили весь клан, обвинив Дрейка в убийстве Лохлана, тогда как преступление целиком и полностью лежит на вашей совести.
 Высказав все это на одном дыхании, Эверил напряженно застыла. Сердце ее бешено колотилось. Она полагала, что он изобразит праведное негодование, и приготовилась к гневным тирадам и фальшивым уверениям. Но Мердок лишь угрюмо рассмеялся.
 – Достойно удивления, что Дрейк решился посвятить вас в наши грязные семейные дела. Видимо, сейчас вы спросите, почему я целый год спал с его потаскушкой матерью.
 – Нет, я все отлично понимаю. Как, кстати, и Дрейк. Вы не можете сказать по этому поводу ничего, что заинтересовало бы меня. Я явилась в Дунели с единственной целью – заключить предложенную вами сделку. После того как я поговорю с Дрейком и удостоверюсь, что его отпустили в добром здравии, я выйду за вас замуж.
 Мердок покачал головой.
 – Вы увидите его после венчания и ни секундой раньше.
 Подозрение заставило Эверил напрячься. Мердок не стал бы отказывать себе в удовольствии продемонстрировать ей Дрейка, закованного в цепи. Почему же он тянет время?
 – Боюсь, милорд, из этого ничего не выйдет, – возразила она сладким тоном. – Видите ли, Дрейк заключил со мной брачный договор в прошлом году. И пока он не освободит меня от него, я не вправе выйти за вас замуж.
 Наглая усмешка сползла с лица Мердока, уступив место ярости и ужасу.
 В два шага он пересек разделяющее их пространство, схватил ее за руку и поднял на ноги, сорвав с нее плащ.
 Его горящий взгляд уткнулся в ее живот.
 – Ты позволила ему поиметь тебя? – рявкнул он, грязно выругавшись. – И не один раз, если ему удалось наградить тебя ребенком.
 Свободной рукой он со всей силы влепил ей пощечину.
 – Шлюха! А я-то думал, что ты просто растолстела.
 Эверил еле устояла на ногах. Ее голова, взорвавшись болью, отклонилась в сторону.
 Превозмогая боль, она проглотила подступившую к горлу желчь.
 – Я надеюсь, ты возненавидела ублюдка, обрюхатившего тебя, или тебе так понравилось, что хочется еще?
 – Какая разница? – спокойно отозвалась Эверил. – Я вернулась в Дунели, чего вы и добивались. Осталось только довести дело до конца.
 – Я не потерплю, чтобы ты сохла по этому бродяге после того, как мы поженимся. – Он обхватил ладонью ее шею. Мне ни к чему лишние разговоры в клане.
 Мердок сжал пальцы. Задыхаясь, Эверил схватилась за горло, сожалея, что не может плюнуть ему в лицо.
 – Слышишь? – Пальцы сжались сильнее. – Соглашайся, или я вырежу его отродье из твоего чрева и оставлю тебя истекать кровью.
 Она взглянула в его глаза и невольно поверила, что Мердок вполне способен выполнить свою угрозу.
 – Я согласна, – выдавила она, задыхаясь. Он ослабил хватку.
 Эверил рухнула на колени и жадно втянула в грудь воздух. Перед ее глазами поплыли круги, страх сжимал внутренности. Она постаралась взять себя в руки.
 – Освободите Дрейка, и я выйду за вас замуж. Клянусь, что никогда не вспомню о нем. Но если вы причините вред моему ребенку или наймете кого-нибудь, кто это сделает, я расскажу всему клану, что мне известно об убийстве Лохлана.
 Эверил особенно не рассчитывала, что ее угроза испугает Мердока. В сущности, она не располагала сколько-нибудь существенными фактами, которые могли бы изобличить убийцу или того, кто его нанял. Но Мердок этого не знал, и можно было блефовать.
 Макдугал рассмеялся:
 – Пожалуй, вся эта глупость мне только на руку, кэмпбелловская сучка. – Он внезапно разжал пальцы, словно само прикосновение к ней внушало ему отвращение. – Видишь ли, Дрейка здесь нет. Собственно, я даже не представляю, где его искать. Поэтому я решил вернуть тебя в Дунели, обвенчаться и переспать с тобой, а потом найти этого недоноска и покончить с его никчемным существованием.
 Эверил ахнула. Облегчение, горечь и ужас резанули ее сердце похлеще острого кинжала. Она подвергла опасности себя и ребенка, поддавшись на обман.
 – Из тебя получится отличная наживка, чтобы заманить Торнтона в Дунели, – продолжил Мердок. – Может, ему и плевать на тебя, но ребенка он постарается спасти. Дрейк унаследовал это проклятое чувство чести от нашего отца. Упокой Господи его жалкую душу.
 Резко повернувшись, он направился в дальний конец главного зала, где находилась лестница, ведущая в подвалы, и крикнул:
 – Малкольм!
 Спустя мгновение на его зов явился огромный детина с грубыми чертами лица.
 – Что прикажете, милорд?
 – Проводи нашу гостью в ее новые апартаменты – под лестницей.
 В темницу!
 – Нет! – выдохнула Эверил, чувствуя, как кровь отливает от лица.
 Там темно! Бесконечные полосы мрака будут обматываться вокруг нее, пока не задушат. Призрачные чудовища будут рвать ее на части. А как же Эрик и Кайрен? Они ведь никогда не проникнут внутрь крепости. Прежде чем она успела опомниться, дюжий шотландец вытащил ее из главного зала и поволок вниз по лестнице. Эверил даже не пыталась сопротивляться. Ее ноги подкосились, когда мужчина открыл дверь и подтолкнул ее к крутым ступенькам, которые вели в зловонный мрак.
 Сердце забилось от ужаса. Что же теперь будет? Доживет ли она до того дня, когда ее дитя появится на свет? Увидит ли она Дрейка? Грубая рука толкнула ее в спину. Едва устояв на ногах, Эверил медленно двинулась вниз по узкой винтовой лестнице, нащупывая ступеньки, невидимые из-за выступающего живота и окружающего ее мрака. Наконец лестница кончилась, и под ногами Эверил зашуршала солома. В нос ударила омерзительная вонь, вызывая слабость в желудке и тошноту. Стражник безжалостно втолкнул ее в холодную каменную темницу и захлопнул железную дверь.
 Эверил охватил ужас.
 – Прошу вас, не оставляйте меня здесь!
 Ее отчаянная мольба осталась без ответа. Мужчина растворился в темноте, оставив ее наедине с воспоминаниями о насильственной смерти матери и мучительным страхом перед мглой. Дрожа всем телом, Эверил вспомнила, как несколько месяцев назад Дрейк нашел ее на продуваемой ветрами скале, где она сидела, сжавшись в комочек, не в силах справиться с ужасом перед темнотой. Воспоминания о его ласковых объятиях, как ни странно, успокоили ее душу, и она заплакала.
 Дрейк явился в Дунели, чтобы обрести покой. Если он найдет его в смерти, значит, так тому и быть. Февраль только начался, и до восемнадцатого дня рождения Эверил оставалось еще две недели. Но Дрейк, измученный испепеляющей ненавистью к Мердоку, устал ждать и решил приблизить финал. Сегодня один из них умрет. И скорее всего это будет он. У хозяина Дунели полно подручных и прихлебателей. К тому же, хотя Мердок и старше, он считается опытным бойцом.
 Даже если волею случая он, Дрейк, останется жив, ему нечего ждать от будущего. Клан никогда не примет его назад, считая убийцей.
 Месть высосала из него все силы, и Дрейк поневоле задумывался, стоила ли она той цены, которую пришлось заплатить. Он хотел одного – чтобы все осталось позади, похороненное и забытое во времени. В полночь, прячась в темных закоулках и потайных туннелях крепости, Дрейк проник внутрь Дунели. Большинство часовых, охранявших замок в день похищения Эверил, этой ночью отсутствовали. Это обстоятельство играло на руку, и его продвижение по извилистым проходам было почти беспрепятственным.
 Дрейк поблагодарил судьбу за удачное начало. Нужно беречь силы для последней схватки с врагом.
 Пробравшись в главную башню, он притаился в потайной нише, ожидая появления Мердока. Как обычно, его мысли обратились к Эверил. Станет ли она горевать, если он сегодня погибнет? Вряд ли. Дрейк скрипнул зубами. Скорее всего отпразднует это событие, радуясь, что навсегда избавилась от него. А почему бы ей не радоваться? Со временем она встретит мужчину, который подарит ей такую любовь, какой она жаждет и заслуживает.
 Он судорожно сглотнул. Где она сейчас? Все еще в Хартвиче с Гилфордом?.. Мысли Дрейка прервало внезапное появление Мердока. Он тащил за собой женщину с растрепанными белокурыми кудрями.
 «Неужели это Эверил?» У Дрейка закололо под ложечкой. Он был уверен, что такое невозможно, но все же до боли в глазах вглядывался в спутницу Мердока.
 Ее лицо было повернуто в сторону. Полумрак и широкая серая накидка, развевавшаяся вокруг нее, не позволяли разглядеть черты ее лица. Но эти волосы… Разве могут быть такие волосы у кого-нибудь другого?
 Мердок швырнул женщину на пол под подобострастный смех трех рослых воинов, которые вошли следом. Дрейк не спускал глаз с женщины. Он зажмурил их, когда Мердок влепил несчастной звонкую пощечину. Женщина пыталась вырваться из мертвой хватки Мердока. А тот с глумливой усмешкой прижимал ее к полу.
 – Приятно, когда ползают у твоих ног. – Мердок довольно рассмеялся. – Интересно, прельстился бы твоими прелестями этот английский ублюдок, если бы увидел тебя сейчас?
 Сердце Дрейка оборвалось. Не в состоянии разглядеть ничего, кроме спутанных кудрей и чересчур просторного одеяния, он молился, только бы это была не Эверил. Однако рассудок твердил ему обратное. Неужели Мердок все-таки заполучил ее?
 Прижав ко рту дрожащую ладонь, он попытался обуздать охватившую его панику. Что она делает здесь, в Дунели? В наступившей тишине Мердок снова ударил женщину по лицу. На этот раз сильнее. Она застонала.
 – Что, нечего сказать, шлюха?
 – Такому жалкому образчику мужчины? Нет.
 Дрейка узнал ее голос. Он впился взглядом в ее фигуру, чувствуя, как стынет в жилах кровь. Господи милосердный, как она могла попасть в лапы этого ублюдка?
 Мердок словно хищник медленно обошел вокруг Эверил.
 – Неужели Дрейк позволял тебе дерзить ему подобным образом? Видимо, этот олух, твой отец, совсем тебя избаловал.
 – Не смейте оскорблять моего отца!
 – Почему же? Он был достаточно глуп, чтобы еще до свадьбы передать мне земли, которые причитаются тебе в приданое. Весной я намерен воспользоваться ими, как и полагается истинному Макдугалу.
 – Чтобы напасть на Кэмпбеллов? – Ее голос дрожал.
 Мердок улыбнулся:
 – Для чего же еще?
 – Дрейк был прав! – закричала Эверил. – Вы коварный обманщик. Варвар!
 Мердок яростно намотал на кулак ее волосы.
 – Выбирай слова, сучка, а то как бы я не решил прикончить тебя ради удовольствия!
 Дрейка трясло от желания вырвать Эверил из рук негодяя. Но он останавливал себя, понимая, что при наличии трех здоровяков на стороне Мердока только все испортит. Нет, как это ни мучительно, надо дождаться более подходящего момента.
 – Кто бы мог подумать, что у этой тихони такой горячий нрав, – заметил Мердок, бросив на Эверил оценивающий взгляд. – Возможно, я оставлю тебя при себе в качестве шлюхи, – добавил он издевательским тоном.
 Кожа Дрейка покрылась мурашками. Представления Мердока об удовольствии показались бы грубыми любой женщине, Эверил же нашла бы их просто невыносимыми.
 – Пожалуй, это неплохая идея, – продолжил Мердок. – Представляю, как это взбесит Дрейка.
 – Я убью вас при первой же возможности! – поклялась Эверил.
 Мердок схватил ее за горло.
 – Не думай, что я настолько глуп, чтобы предоставить тебе подобный шанс.
 – Вы не человек, а чудовище!
 В глазах Мердока вспыхнула ярость.
 – Следи за своим языком, – пригрозил он, – иначе мне придется доказывать, что ты права. У меня для этого есть все способы.
 – Не сомневаюсь.
 Дрейк содрогнулся от откровенной ненависти, прозвучавшей в ее голосе. Мердок ей этого не простит, наказание может быть воистину ужасным. Ах, если бы он мог предостеречь Эверил от подобного безрассудства.
 Снова заговорил Мердок:
 – Я заставлю тебя поплатиться за твой ядовитый язычок, но хотел бы, чтобы Дрейк присутствовал при этом. Двойная пытка доставит мне исключительное наслаждение.
 – Чтоб ты провалился в ад! – выкрикнула Эверил.
 Мердок схватил ее за руку, заставив встать на колени.
 – Если кто и окажется в аду, так это твой муженек, когда примчится тебя спасать.
 – Он не придет, – парировала Эверил.
 – Даже когда узнает, что я заманил тебя сюда, пообещав освободить его из темницы в обмен на твое согласие выйти за меня замуж? – Темные глаза Мердока сузились. – Нет, его дурацкая честь не допустит, чтобы ты пострадала.
 Дрейк стиснул кулаки. Его словно окатило ледяной водой. Эверил приехала в Дунели, чтобы обменять свою свободу на его? И это после всего, что он ей сделал? Боже милостивый, почему? Он был ошеломлен. Значит, теперь Мердок намерен использовать ее как приманку.
 Сгорая от желания разорвать сводного братца на части, Дрейк поклялся отомстить за все зло, которое тот причинил Эверил. Но так, чтобы не подвергать ее риску. А для этого необходимо все тщательно продумать.
 Отвесив Эверил звучную пощечину, Мердок покинул комнату. Его подручные утащили прочь избитую девушку, оставив Дрейка в одиночестве. Когда в коридоре стихли шаги неприятелей, он схватился за голову. Надо действовать как можно быстрее. Завтра на рассвете он осуществит свой план мести. Дрейк бродил по укромным местам Дунели, наблюдая, как предрассветное небо подернулось на востоке серо-голубой дымкой. Внезапно он обнаружил, что стоит перед могилой матери.
 Охваченный противоречивыми чувствами, он несколько долгих мгновений смотрел на надгробный камень, затем медленно опустился на колени и прошептал:
 – Почему ты не рассказала мне правду? Почему я не замечал твоих страданий? – Он покачал головой, чувствуя тупую боль в груди. Слезы выступили из его глаз и проложили горячие ручейки по лицу. – Ты позволила мне верить в худшее.
 Теперь, когда он знал, что отец, возможно, так же виноват в крушении их семьи, как и мать, Дрейк не мог оставаться прежним. Сама его жизнь изменилась: восприятие прошлых событий, убежденность в эгоизме и коварстве женщин – все теперь находилось под вопросом.
 Жаль, что он прозрел слишком поздно, чтобы спасти собственный брак. Действия Эверил, направленные на его спасение, казалось, отражали истинную природу любви, затмевая неудачный опыт его родителей. Ни один из них не считался с чувствами другого. Была ли это любовь или всего лишь борьба за власть в отношениях, порожденных похотью?
 Дрейк вздохнул. Его тяга к Эверил с каждым днем становилась все сильнее. Один Бог знает, чего ему стоили мучительные месяцы одиночества, на которые он обрек себя, вместо того чтобы нежиться в лучах ее любви. Неужели он оттолкнул Эверил без всякой на то причины, из-за нелепых заблуждений и собственной трусости?
 Закрыв глаза, Дрейк отдался печали по Эверил, потерянной для него навеки, и по матери, покинувшей этот мир, так и не примирившись с сыном.
 – Мне так жаль, мама. Я не знал всей правды.
 Налетевший вдруг ветер донес до него аромат духов Дайры.
 Дрейк стремительно обернулся, уверенный, что обнаружит ее за спиной.
 – Мама? – окликнул он, по-прежнему чувствуя, что она находится рядом.
 Аромат духов исчез так же внезапно, как и появился, уступив место жгучему холоду раннего утра. Кожа Дрейка покрылась мурашками. Он не сомневался, что Дайра услышала его слова и простила сына.
 Заглянув в сад, Дрейк сорвал несколько полевых цветов, переживших зимние холода, и положил скромный букет на могилу.
 Преклонив колени перед простым деревянным крестом, он обратился к Богу с мольбой простить прегрешения его матери и отворить для нее врата царства небесного. Он просил снисхождения к собственным проступкам. Но более всего Дрейк молился о будущем Эверил, о ее счастье и благополучии.
 Наконец он поднялся. Пришло время покончить с его братом… или погибнуть самому.
 Склонившись над спящей Фиртой, Дрейк осторожно потряс ее за плечо.
 – Что… Кто…
 – Тише, – шепнул Дрейк. – Надо спешить. Эверил угрожает опасность.
 Старушка села на постели.
 – Да, Мердок использует ее как приманку, чтобы заманить тебя в ловушку.
 – Знаю. Где он ее держит?
 Фирта помедлила с ответом.
 – В подвале.
 Дрейк разинул рот.
 – В темнице? Клянусь Богом, я убью мерзавца! Она слишком хрупкая…
 – Уж это точно.
 – Значит, нельзя терять времени. Ты можешь ее навестить? Передай, что я не оставлю ее на растерзание Мердоку.
 – Как-нибудь проберусь. – Фирта кивнула. – Вот только как ты собираешься ее освободить? Это совсем не просто.
 – Я кое-что придумал. Ты не знаешь, как у нее дела?
 – Нашему лорду важнее добраться до тебя, чем затащить ее в свою постель. Она ест и спит одна.
 – Слава Богу, – пробормотал Дрейк. – Тем не менее, нужно действовать осторожно. – Он принялся расхаживать по комнате. – Иисусе, я должен освободить ее. И отплатить Мердоку за каждый удар, который он нанес ей.
 Фирта пристально наблюдала за ним.
 – Ты влюблен, Дрейк. Смотри не натвори глупостей.
 Слова старой няни прожгли грудь Дрейка. Да, он любит Эверил. Шесть месяцев, проведенных вдали от нее, заставили его осознать правду.
 Но он не скажет Эверил, что нуждается в ней, и никогда не вручит ей ключи от своего сердца, потому что она разобьет его. У нее есть для этого все основания.
 – Да, – признал он. – Поэтому я должен позаботиться об Эверил и уничтожить Мердока.
 Простившись с Фиртой, Дрейк пустился в обратный путь по подземным туннелям и скоро выбрался из крепости. Его мозг напряженно работал. Он шагал по знакомой тропинке, едва замечая залитый лунным светом пейзаж. Мысли его крутились вокруг Эверил, томящейся в темнице Дунели. При одной только мысли, что Мердок бил женщину, душу Дрейка наполняла ярость. Он поражался извращенным фантазиям Мердока и скрежетал зубами.
 Минуты медленно перетекали одна в другую. Дрейк шагал по узкому туннелю, молясь о том, чтобы вызволить Эверил из заточения, не причинив ей вреда. Мысль о том, что она может поплатиться за свой благородный поступок, казалась ему невыносимой. Ни одна женщина из тех, кого он знал, даже Фирта, не смогла бы простить мужчину, бросившего ее в самый тяжкий для нее момент, и вернуться в логово врага, чтобы выйти за него замуж в обмен на свободу любимого.
 Впереди в тесном сыром пространстве туннеля блеснул лунный свет. Дрейк выбрался на поверхность и, прижимаясь к крепостной стене, чтобы не попасться на глаза стражам Дунели, осторожно двинулся дальше. Кто-то легонько хлопнул его по плечу. Дрейк стремительно обернулся.
 Перед ним стоял Кайрен, за его спиной маячила исполинская фигура Эрика.
 – Какого черта… – начал он.
 – Мы полагали, что ты сидишь в темнице, – перебил его Кайрен. – Тебе что, удалось сбежать?
 Дрейк угрюмо покачал головой:
 – У Мердока руки слишком коротки, чтобы поймать меня.
 Кайрен и Эрик переглянулись.
 – Выходит, он всех обманул.
 Дрейк кивнул.
 – И теперь он держит в темнице Эверил, надеясь с ее помощью заманить меня в ловушку.
 – Этого мы и опасались, – проворчал Эрик. – Нужно выручать ее и возвращаться в Англию.
 – После того как Мердок умрет медленной смертью, которую он давно заслужил.
 – Вначале нужно освободить Эверил, олух несчастный. – Эрик схватил его за руки.
 В другой ситуации Дрейк указал бы другу, что тот заговорил совсем как его жена, Гвинет, но сейчас согласился с его мнением:
 – Конечно.
 – И как можно скорей, – многозначительно заключил Эрик.
 – Если ты не хочешь, чтобы твой ребенок родился в темнице Дунели, – добавил Кайрен.
 Дрейк взглянул на приятеля. Тот стоял с вызывающим видом, скрестив руки на широкой груди. Он сказал…
 – Ребенок?
 – Да, в апреле.
 – Но… как же Эверил? Я ничего не знал.
 – Потому что ты бросил ее, распутная свинья. Я так зол, что готов выбить из тебя дурь собственными руками. Ты наказываешь бедняжку за жестокость Дайры…
 – Кайрен, – предостерег Эрик разошедшегося приятеля. Но тот вошел в раж, не желая ничего слушать.
 – Неужели ты думаешь, что Эверил способна переспать с твоим ближайшим родственником, лишь бы досадить тебе? Ты считаешь, что она способна на такую подлость? – прошипел Кайрен. – Если скажешь да, я врежу тебе прямо сейчас.
 Дрейк был в шоке. Его мозг прокручивал вопрос снова и снова. Конечно, он так не считает! Но ведь и его отец не мог себе представить, чем все кончится, когда встретил его мать.
 – Может, отложим пока эту дискуссию и займемся делом? – вмешался Эрик.
 Дрейк охотно ухватился за его предложение:
 – Вы с Кайреном должны проникнуть в донжон, освободить Эверил и ждать меня у входа в туннель во внутреннем дворике. Я покажу вам, где он расположен.
 – А чем займешься ты? – мрачно поинтересовался Кайрен.
 – Тем, для чего сюда явился. Прикончу Мердока.
 – Дьявол! Ты что, не можешь хоть раз забыть о своей мести? Ты погибнешь из-за нее!
 – И что будет, если я забуду о ней? – взорвался Дрейк яростным шепотом. – Мердок не оставит в покое ни меня, ни Эверил. Он будет преследовать нас, пока у него не пропадет желание сделать ее своей женой, а меня увидеть в могиле. Даже если он потеряет деньги, после того как Эверил исполнится восемнадцать, он сохранит власть над кланом. И все, кого я знал с детства, будут охотиться за мной, пока не повесят на одной из башен замка.
 Эрик, по обыкновению спокойный, встал между сцепившимися приятелями.
 – Ладно, можешь рассчитывать на нас. Выкладывай свой план.
 В течение следующего часа они обсуждали возможное развитие событий, рисуя схемы на земле и споря по поводу деталей. К рассвету ими была выработана блестящая стратегия. Единственное, что смущало всех троих, удастся ли им выбраться живыми из этой передряги.




 Глава 19


 Итак, час мести пробил.
 Дрейк, крадучись, проник в спальню Мердока. В комнату через раздвинутые шторы проникал бледный цвет восходящего солнца. Он приблизился к кровати. Глядя на спящего Мердока, Дрейк испытывал странную нерешительность. Он невольно сравнил себя с Каином, готовым убить собственного брата. Куда делись горечь и ожесточение, копившиеся в его душе всю жизнь?
 Судорожно сглотнув, Дрейк вытащил кинжал. Внезапно Мердок открыл глаза.
 – Ты! – в ужасе воскликнул он. – Не зря я надеялся, что ты явишься за своей смертью, братец.
 Подавив вспышку ярости, Дрейк покачал головой:
 – Никто не умрет, кроме тебя!
 Мердок плюнул ему в лицо.
 – Ты ничего не добьешься, если убьешь меня. Только подтвердишь свою репутацию кровожадного убийцы.
 – Благодаря тебе весь клан и так уже считает меня опасным безумцем. Я ничего не потеряю, покончив с твоей никчемной жизнью.
 С этими словами Дрейк бросился на Мердока, но тот резво вскочил с кровати и молниеносным движением схватил кинжал со стоявшего рядом столика. Сыпля проклятиями, он тут же сделал выпад. Дрейк, увернувшись от разящего клинка, нанес ответный удар. Короткое лезвие прошло от цели на расстоянии волоска.
 Не давая Мердоку опомниться, Дрейк рванулся вперед и занес руку, метя противнику в грудь. Тот проворно отскочил и бросился в другой конец комнаты.
 – Где же твоя воинская выучка? – поддразнил Мердок, оказавшись на безопасном расстоянии.
 Дрейк чувствовал, что его гнев достиг опасной черты. Он сделал глубокий вздох, пытаясь успокоиться. Но Мердок продолжал издеваться, надеясь вывести его из себя.
 – Как тебе понравится, если я сделаю твою жену своей? Я готов даже переспать с ней, несмотря на ее безобразно раздувшийся живот.
 Образ Эверил, привязанной к кровати Мердока, мелькнул перед глазами Дрейка. Вне себя от ярости, он крепче сжал рукоять кинжала. Проклятие! Негодяй просто напрашивается на то, чтобы его прикончили.
 Дрейк снова ринулся в атаку. Его кинжал задел Мердока. Тот взвыл, когда кровь из рассеченной щеки залила его грудь.
 –. Ублюдок! – выругался он, вытирая кровь.
 Вид раны воодушевил Дрейка. Он сделал очередной выпад. Мердок отпрянул назад и налетел на скамью, стоявшую рядом с камином. Она с грохотом опрокинулась, нарушив тишину раннего утра. Прислушиваясь, Дрейк на мгновение замер, затем перевел взгляд на Мердока. Тот уже успел принять боевую стойку.
 В коридоре раздались шаги.
 – Стража! – крикнул Мердок.
 Страх пронзил Дрейка, как обоюдоострый меч. Если его схватят, то убьют на месте. И тогда все пропало: месть останется незавершенной. Он больше никогда не увидит Эверил.
 – Я еще вернусь, – убирая кинжал в ножны, пообещал он и выскочил за дверь.
 Навстречу бежали два стражника. Дрейк ударил одного локтем в живот. Тот согнулся пополам и повалился на пол. Второго воина он свалил ударом в лицо и побежал. Кровь стучала у него в висках, легкие горели огнем. Задыхаясь, он, наконец, добрался до входа в туннель, где его ждали Эрик, Кайрен и… Эверил.
 Растрепанная и чумазая, она выглядела совершенно измученной. Платье было разорвано и свисало с одного плеча. Округлившийся живот едва угадывался под бесформенным одеянием, слишком просторным для ее маленькой фигурки.
 Облегчение, радость и желание захлестнули Дрейка. Он бросился к Эверил и притянул ее к себе. Дрожащей рукой убрал волосы с ее бледного лица.
 – Ну, как ты, жена? – проговорил он севшим голосом.
 Эверил подняла на него зеленые глаза, по которым он тосковал все шесть месяцев. В ее взгляде смешались растерянность, тоска и надежда. Дрейк понимал ее чувства и разделял их.
 Прежде чем она успела ответить, вмешался Кайрен:
 – Дрейк, потом поговорите. Стража уже обыскивает двор!
 Резко обернувшись, Дрейк убедился, что Кайрен прав. Неохотно разомкнув объятия, он взял Эверил за руку.
 – Кайрен, – сказал он, – иди вперед. Проверь, нет ли в туннеле стражников.
 Тот спрыгнул в уходивший под землю лаз и исчез в темноте.
 – Дрейк, теперь ты. В случае чего я могу задержать погоню. Ты слишком устал. Забирай свою жену и уходи, – забеспокоился Эрик.
 – Нет, это моя схватка. Проследи, чтобы с Эверил ничего не случилось.
 Дрейк сжал ее руку. Она ответила на его пожатие.
 – Ладно. Спускай ее вниз. Я подхвачу. – С недовольным вздохом Эрик протиснулся в узкий проход.
 – Лезь за Эриком, – скомандовал Дрейк, выпуская ее руку. – Быстрее!
 Эверил села на край лаза и стала осторожно сползать вниз. Но ее раздавшийся живот не пролезал в узкое отверстие. Кряхтя, она пыталась протиснуться внутрь, но было ясно, что она застряла.
 Опустившись на колени, Дрейк принялся лихорадочно подкапывать края туннеля, пытаясь расширить его. Это было безнадежное занятие, земля и камни скатывались назад, отрезая Эверил путь к бегству.
 Бросив на нее взгляд, Дрейк увидел в ее глазах ужас. Сдерживая слезы, она прикусила губу.
 – Уходи, – вдруг проговорила Эверил, поднимаясь на ноги. – Нельзя, чтобы они схватили тебя.
 – Я не оставлю тебя здесь. – Дрейк пришел в ужас.
 – Ты должен, – настаивала она. – Иначе Мердок убьет тебя.
 – Я не оставлю тебя! – упорствовал Дрейк, схватив ее за руки.
 Внезапно глаза Эверил расширились. Прежде чем Дрейк успел понять причину ее волнения, пара грубых рук схватила его за плечи, развернула и впечатала тяжелый кулак в его челюсть. Голова Дрейка взорвалась вспышкой боли. Последнее, что он видел, прежде чем тьма поглотила его, был Мердок, явившийся, чтобы увести прочь кричащую супругу.
 На Дунели спустилась ночь, когда стражники приволокли Дрейка в спальню Мердока. Тот стоял у окна, созерцая свои бесчестно добытые владения. Эверил лежала на кровати, связанная по рукам и ногам. Свет камина освещал ее измученное лицо. Она печально улыбнулась Дрейку. Он ответил ей вымученной улыбкой, превозмогая боль и надеясь, что она не видит под его рубахой кровавые следы очередной порки, устроенной его сводным братцем. Стражники оставили Дрейка посередине комнаты и вышли за дверь.
 Мердок повернулся к нему лицом, изогнув губы в злобной ухмылке.
 – Итак, ты, наконец, очухался. Как самочувствие?
 – Катись ты, – уронил Дрейк безжизненным тоном.
 Негодяй хмыкнул.
 – Ну, зачем же так? Мы могли бы кое о чем договориться.
 – Мне ничего от тебя не нужно, – процедил Дрейк.
 – А как насчет свободы? – Мердок подошел ближе.
 Предложение Мердока поразило Дрейка. Надежда вспыхнула в его сердце. Да, он жаждал покоя, мечтал, чтобы сородичи признали его невиновным. Впрочем, ничуть не меньше Дрейк хотел, чтобы Мердок поплатился за свои грехи.
 – Тебе нечего сказать? – поинтересовался тот. – Странно. Я предлагаю тебе все, чего ты желал.
 – И какова же цена? – Дрейк решил подыграть сводному братцу.
 – Освободи Эверил от этого нелепого брака. Как только ты это сделаешь, я распоряжусь, чтобы тебя отпустили и сняли все обвинения.
 – Он согласен! – раздался голос Эверил с другого конца комнаты.
 Дрейк встревожено оглянулся. О чем только эта женщина думает?!
 – Я не отпущу тебя! – отрезал он и повернулся к Мердоку, гневно сверкая глазами.
 – Дрейк, он убьет тебя, если ты откажешься. – В голосе Эверил звучали молящие нотки. – Ты же не хотел меня, – настаивала она. – Ты будешь свободен!
 – Моя жена принадлежит мне, – твердо ответил он.
 – Я могу запросто убить тебя и жениться на ней, – заметил Мердок.
 – Скорее всего ты так и поступишь, независимо от моего согласия. Разве я не прав? – вызывающе бросил Дрейк. – Убей меня, и давай покончим с этим.
 – Нет, Дрейк! – закричала Эверил. – Ты не должен сдаваться!
 – Заткнись, кэмпбелловская шлюха! – рявкнул Мердок и снова повернулся к Дрейку. – Клянусь кровью, которая течет в наших жилах, клянусь могилой своей матери, что освобожу тебя, если ты откажешься от этого брака.
 Прищурившись, Дрейк вглядывался в лицо Мердока. Никогда еще его сводный брат не казался таким серьезным, и Дрейк почти поверил ему. Но если даже Мердок говорит правду, он никогда не отдаст ему Эверил.
 – Прими его клятву, Дрейк! Уходи!
 И оставить ее страдать в этом браке? Согревать постель Мердока день за днем, год за годом?
 – Нет!
 – Ты готов пожертвовать своей жизнью ради кэмпбелловской девки? – осведомился Мердок.
 – Да, – процедил Дрейк, чувствуя на себе обжигающий взгляд Эверил.
 – Ты любишь ее, – обвиняющим тоном произнес Мердок.
 «Больше всего на свете», – подумал Дрейк, борясь с желанием посмотреть на нее.
 – Я несу за нее ответственность и, пока жив, не допущу, чтобы она страдала.
 – Как благородно, – глумливо протянул Мердок. – Если ты желаешь смерти, воля твоя.
 Он подошел к кровати и, остановившись над Эверил, провел костяшками пальцев по ее щеке. Дрейку пришлось сделать над собой усилие, чтобы не ринуться через всю комнату и не избить Мердока до потери сознания. Его сдерживало лишь то, что он знал – сводный братец только и ждет, чтобы Дрейк потерял над собой контроль.
 Пальцы Мердока двинулись вниз по шее Эверил к ее пополневшей груди.
 – Когда она явилась сюда, заявив, что готова выйти за меня в обмен на твою свободу, я велел оповестить весь клан, что скоро состоится свадьба. Они до сих пор съезжаются в Дунели.
 Эверил ахнула, когда Мердок накрыл ладонью ее грудь, и попыталась откатиться в сторону. Дрейк стиснул кулаки, сдерживая порыв броситься ей на помощь. Ей будет только хуже, если он проявит свои чувства. Мердок способен на любую жестокость.
 – Я назначу твою казнь на утро нашего бракосочетания. Весь клан станет свидетелем твоего унизительного конца. Ты опозорил наш род самим фактом своего появления на свет из чрева потаскушки Дайры. День, когда ты умрешь как предатель, станет днем торжества, которое я отмечу, уложив Эверил в постель, несмотря на ее непристойно округлившееся тело. Посмотрим, сколько ей понадобится времени, чтобы забыть тебя.
 – Вы не заставите меня забыть Дрейка! – выкрикнула Эверил.
 Мердок пропустил ее крик мимо ушей.
 – А что, по-твоему, станет с Эверил и вашим отродьем, когда ты умрешь? – поинтересовался он со злобной ухмылкой. – Мне они больше не будут нужны.
 – Если ты убьешь и их тоже, тебе не кажется, что у членов клана могут возникнуть подозрения? – Не получив ответа, Дрейк продолжил скучающим тоном, надеясь отвлечь Мердока от этой идеи: – Полагаю, разговор окончен?
 Это сработало. Мердок перевел взгляд на Дрейка. Потом пересек комнату и с размаху шлепнул ладонью по его израненной спине. Тело Дрейка отозвалось нестерпимой болью, кровь отлила от лица, колени подогнулись.
 – Дрейк! – воскликнула Эверил. Ради нее он заставил себя выпрямиться.
 – Все в порядке.
 – Отлично, я как раз собирался навестить тебя внизу. – Мердок издевательски повертел запястьем, изображая удары хлыстом.
 – Я в этом не сомневался. – Скрипнув зубами, Дрейк сдержал стон.
 Судя по свирепой гримасе, исказившей лицо Мердока, ядовитый ответ Дрейка не пришелся ему по вкусу.
 – Клянусь, что на сей раз отобью у тебя охоту шутить, ублюдок!
 Эверил приглушенно ахнула. В ее расширившихся глазах отразились сочувствие, страх и любовь.
 – Едва ли меня этим удивишь, – заметил Дрейк.
 – Отпусти ее, и я сохраню тебе жизнь и избавлю от наказания, – потребовал Мердок.
 – Катись к дьяволу! – отозвался Дрейк.
 Бросив последний взгляд на испуганную Эверил, он повернулся и направился к двери, к поджидавшим его стражникам и долгой ночи, полной страданий.
 Прошла мучительная неделя. Время тянулось так медленно, что Эверил порой казалось, что она больше не выдержит этой пытки неопределенностью и постоянным страхом за Дрейка. Благодаря Фирте, благослови Господи ее добрую душу, она знала, что он еще жив. Но Мердок был верен своему обещанию превратить его жизнь в ад.
 Эверил мерила шагами небольшую комнату, где ее держали взаперти. Она была одета в роскошное платье из красного шелка, надетое по настоянию Мердока за час до венчания. Внизу толпились члены клана, щеголяя лучшими нарядами.
 Издалека доносился слабый гул прибоя. Закрыв глаза, Эверил сцепила перед собой руки и обратилась к Богу с мольбой, чтобы план, который она придумала, спас ее мужа.
 – Леди Эверил?
 Обернувшись, она увидела на пороге Фирту. Бросившись к ней, Эверил втащила ее в комнату и закрыла дверь.
 – Что-нибудь случилось?
 Фирта кивнула седой головой.
 – Мне не удалось найти Эрика и Кайрена и сообщить им о ваших намерениях. Но не теряйте надежды, они опытные воины. И, слава Богу, Дрейк до сих пор жив.
 Судорожно сцепив руки, Эверил спросила:
 – Как он?
 – Слаб, конечно, но еще может поправиться. К счастью, понаехало столько народу, что лорд Дунели не нашел вчера времени побывать в темнице.
 Эверил вздохнула, потирая усталые от бессонных ночей глаза.
 – Есть ли у нас хоть какой-нибудь шанс на успех?
 – Если на то будет воля Божья.
 Слова Фирты не успокоили Эверил. Ей хотелось, чтобы Дрейк обрел свободу и навсегда избавился от бесконечной борьбы и лишений. Она хотела, чтобы его жизнь была наполнена счастьем и ее любовью. Но его, похоже, не волновала собственная участь.
 – Почему он отказался, Фирта? Ради денег и власти Мердок, возможно, и выполнил бы свое обещание отпустить его. Разве его жизнь не стоит подобного риска?
 – Да, девонька, но не ценой твоей жизни.
 Эверил озадаченно нахмурилась.
 – Мердок в любом случае женится на мне. Дрейк не может этого изменить. Почему же он отказался расторгнуть наш брачный договор?
 Фирта ласково коснулась ее плеча.
 – Сколько я его помню, а Дрейк мне как родной сын, он всегда был на редкость упрямым.
 – Но сейчас не время потакать своему упрямству. Он мог выбрать свободу и сохранить жизнь!
 – В обмен на твою? Девонька, ты просто не знаешь, что за человек Дрейк. Он никогда бы не оставил тебя на расправу лорду Дунели.
 – Но…
 – Неужели ты не понимаешь, что он любит тебя?
 Сердце Эверил сжалось. Более всего на свете ей хотелось верить, что любовь, а не чувство долга движет Дрейком. Но сейчас, когда его жизнь висит на волоске, это не имеет значения. Она любит Дрейка и сделает для его спасения все, что в ее силах.
 Топот ног за дверью помешал Эверил ответить. Она подтолкнула Фирту к выходу:
 – Тебе лучше уйти. Посмотри, может, Эрик и Кайрен придут на каз… на этот фарс.
 Кивнув, Фирта поспешно удалилась. Спустя мгновение появился один из стражников Мердока и препроводил ее на улицу, где светило яркое февральское солнце.
 Завтра ей исполнится восемнадцать лет, а сегодня, если все пойдет в соответствии с замыслами Мердока, она увидит, как умрет ее возлюбленный. Эверил отчаянно молилась, чтобы Бог не допустил подобного несчастья.
 Она нервно сглотнула, когда стражник провел ее через толпу, собравшуюся на зеленой лужайке за замком. Мужчины клана Макдугалов, находившиеся в приподнятом настроении, образовали плотный круг. Все жаждали увидеть казнь предателя.
 В центре круга Эверил, к своему ужасу, увидела Дрейка. Он был обнажен по пояс. Его лицо покрывали синяки и порезы, один глаз заплыл, туго связанные запястья распухли и покраснели. Но ничто не потрясло ее так, как сочившиеся кровью рубцы на его руках, груди и плечах. Изможденный и бледный, он казался каким-то безжизненным, словно смерть уже коснулась его своей рукой.
 Эверил взглянула на чудовище, за которое она когда-то хотела выйти замуж, и увидела в его глазах жажду крови.
 Она безошибочно уловила мгновение, когда Дрейк посмотрел на нее. Время остановилось. Воздух раскалился. Эверил смотрела на Дрейка, борясь с желанием броситься к нему, позаботиться о его ранах, заверить в своей любви.
 Проходивший мимо рослый коробейник задел ее, чуть не сбив с ног. Эверил едва обратила на него внимание, пока не услышала:
 – Примите мои извинения, леди.
 Эрик! Она стремительно обернулась, не веря собственным ушам, но это был действительно он.
 Эверил открыла рот, однако Эрик предостерегающе покачал головой.
 – Мы выручим его, Эверил, – шепнул он. – Не бойся.
 – У меня есть план, – прошептала она в ответ, – который может спасти Дрейка и доказать его невиновность.
 На лице Эрика отразилось удивление, но он тут же принял отрешенный вид.
 – Неужто вам не нравится такая очаровательная вещица? – пророкотал он громким басом.
 – Передай все Кайрену, – шепнула Эверил, а затем, повысив голос, добавила: – Меня не интересуют твои поделки. Оставь меня в покое!
 Эрик невозмутимо проследовал дальше. Проводив его взглядом, Эверил почувствовала, что дрожит. На противоположной стороне круга она заметила монаха, подозрительно смахивающего на Кайрена. Едва заметный кивок и подмигивание из-под капюшона убедили ее, что она не ошиблась. Трепетно улыбнувшись в ответ, она сосредоточила все внимание на Дрейке. Но он больше не смотрел на нее.
 Внезапно толпа раздалась, пропустив Мердока.
 Подойдя к Дрейку, он свалил его на колени и, схватив за волосы, пригнул голову к земле.
 – Перед вами, друзья мои и сородичи, убийца. Предатель. Сегодня его постигнет справедливая кара.
 Толпа пришла в возбуждение, разразившись одобрительными криками. Эверил закрыла глаза, усомнившись, что найдет поддержку у этих людей. Похоже, она затеяла безнадежное дело.
 – Этот ублюдок, рожденный английской шлюхой, не заслуживает того, чтобы носить славное имя Макдугалов!
 – Точно! – подхватила толпа.
 Оруженосец Мердока приблизился к своему хозяину с громадным, остро заточенным мечом. Ужас охватил Эверил, она ощутила слабость и тошноту.
 Схватив смертоносное оружие, Мердок воткнул его в землю у своих ног, затем дернул Дрейка за волосы, обратив его лицо к толпе.
 – За твои преступления против клана Макдугалов и убийство его вождя Лохлана совет клана приговорил тебя к смерти.
 – Мы оба знаем, что я его не убивал, – возразил Дрейк.
 – Молчать! – загремел Мердок. – Время для разговоров истекло. Сейчас ты умрешь.
 Дрейк устремил на Эверил мучительный взгляд. На его изможденном лице отразилось волнение.
 Когда жестокая рука Мердока пригнула голову Дрейка к земле, свет дорогих глаз померк.
 Злодей поднял меч, и в этот момент, набрав полную грудь воздуха, Эверил крикнула:
 – Стойте!




 Глава 20


 Все взгляды обратились на девушку. В глазах опешивших Макдугалов светились самые разные чувства: досада, недоумение, любопытство. Эверил сглотнула, чтобы промочить пересохшее горло.
 Мердок неохотно повернулся к ней, скрывая свое недовольство. Едва ли вспышка ярости произведет хорошее впечатление на его сородичей за несколько часов до произнесения брачных обетов.
 – Вы что-то хотите сказать, миледи Эверил?
 Голос Мердока звучал обманчиво мягко, но слегка сузившиеся темные глаза выдавали гнев. По спине Эверил пробежал озноб. Если она отступит перед его угрожающей миной, ей не спасти Дрейка.
 Она бросила короткий взгляд на своего мужа. Несмотря на жесткую хватку Мердока, державшего его за волосы, он попытался покачать головой, словно хотел остановить ее.
 В ответ Эверил едва заметно кивнула и, вздернув подбородок, обратилась к лорду Дунели:
 – У вас имеются доказательства, что именно он убил своего отца?
 Мердок издал раздраженный стон, как если бы она спросила, сколько будет дважды два.
 – Разумеется, дорогая леди. Показания свидетелей и окровавленный кинжал.
 Нахмурившись, Эверил бросила быстрый взгляд на Дрейка. Даже жестоко избитый, он производил впечатление гордого и честного человека. Сердце ее мучительно сжалось.
 – Кто же эти свидетели? – требовательно спросила она. – И что они видели?
 – Миледи, – сказал Мердок с преувеличенным терпением, – Дафф и Уоллес уже рассказали клану обо всем, что они видели. Этот человек приговорен к смерти за свои преступления.
 – А что именно они видели? – настаивала Эверил. – Как Дрейк пронзил кинжалом своего отца?
 – Нет, – отозвался один из мужчин. – Но я застал этого английского выродка с окровавленным клинком в руке.
 Толпа сердито зашумела, выражая свое согласие.
 – Кто вы? – спросила Эверил, храбрясь из последних сил. Если они почувствуют ее страх и неуверенность, Дрейк будет мертв через считанные мгновения.
 – Дафф.
 Эверил удовлетворенно кивнула.
 – А Уоллес здесь?
 – Да, – отозвался, выступив вперед, невысокий мужчина.
 – Видел ли кто-нибудь из вас само убийство Лохлана?
 Оба медлили с ответом. Толпа затихла.
 – Нет, – сказал наконец Уоллес. – Но у кого еще были причины убивать нашего лорда?
 – Да, у кого? – поддержали его несколько голосов.
 – Он, конечно, отпирался, твердил, будто настоящий убийца сбежал, только я не верю в такую чушь, – злобно бросил Дафф.
 – Но ты не можешь знать этого наверняка, – указала ему Эверил.
 – Не могу, – согласился он, – но…
 – Постой, – перебила его Эверил и подняла руку, останавливая его возражения.
 – Не хватало еще, чтобы Кэмпбеллы лезли в наши дела, – выкрикнул кто-то из толпы. – Ты не можешь доказать, что Дрейк не виновен.
 По толпе пронесся недовольный ропот.
 – А вы не можете доказать, что он виновен, – твердо сказала она. – Есть ли среди вас хоть один, кто до убийства Лохлана сомневался, что Дрейк любит своего отца всем сердцем?
 Повисло молчание, пока один или двое из окружавших ее мужчин не отозвались коротким «нет». Еще несколько отрицательно покачали головами.
 – Когда Дрейк был крохотным мальчонкой, он следовал за своим отцом как тень, – сказал кто-то.
 – Вот именно, – подхватила Эверил. – А когда вырос, его привязанность не стала меньше. Ну а Мердок, разве он не ссорился с отцом?
 – Ничего нового ты нам не сообщила, – буркнул Мердок.
 Тем не менее толпа притихла. Люди начали переглядываться друг с другом, бросая неуверенные взгляды на Мердока.
 – Она морочит вам голову своими хитрыми намеками, – заявил он. – Меня не было, когда умер отец, и вам это отлично известно.
 – Да, но ведь Дрейк никогда и не утверждал, что видел вас в то утро. Он говорил, что это был чужак. Верно? – Эверил вперила в Дрейка взгляд, требовавший ответа.
 Несмотря на то, что Мердок еще крепче вцепился в его волосы, Дрейку удалось кивнуть.
 – Разве Лохлан не назначил Дрейка своим преемником?
 – Да и именно поэтому он убил моего отца! – выкрикнул Мердок.
 – Или вы велели убить Лохлана и возложили вину на Дрейка, чтобы убрать с дороги их обоих.
 Толпа встретила ее заявление гомоном.
 – Пожалуй, в этом есть смысл, – заметил один из мужчин.
 – Да что там, наш лорд люто ненавидел своего отца, – раздался голос из задних рядов.
 – Еще как ненавидел, – согласилась е ним Эверил. – До такой степени, что соблазнил Дайру и наградил ее ребенком.
 Собравшиеся разразились изумленными возгласами. Некоторые женщины осеняли себя крестами. Судя по всему, никто из членов клана даже не подозревал об этом факте.
 – Мердок ненавидел своего отца и больше всех выгадал от его смерти.
 – Закрой свой рот, сучка, или я прикончу твоего любовника! – завопил Мердок, занеся меч над шеей Дрейка.
 Толпа глухо зароптала, выражая свое неодобрение. Сделав над собой усилие, девушка крикнула:
 – Видите, даже сейчас он готов прибегнуть к убийству!
 – А что вы предлагаете, леди? – поинтересовался один из Макдугалов, рослый мужчина с могучими руками. – Мы не можем отпустить его вот так, за здорово живешь, без всяких доказательств его невиновности.
 – Тогда пусть все решит поединок. Честная схватка. Бог даст силы тому из противников, на чьей стороне правда.
 Стоя на коленях, Дрейк выглядел ошеломленным. На его теле не было живого места. Эверил оставалось только надеяться, что он сохранил силу духа.
 – По-моему, это справедливо, – заметил кто-то.
 – Не вижу причины, почему бы нам не согласиться, – поддержал его другой.
 – Ладно! – выкрикнули из толпы. – Дадим им сразиться за правое дело. Пока один из них не умрет.
 Спустя несколько минут Дрейк в воинских доспехах взобрался на своего коня. К его изумлению, неведомо откуда появился Кайрен в монашеском облачении. Скинув просторный балахон, ирландец встал рядом, держа наготове копье, широкий меч и топор.
 Чуть позже к ним присоединился Эрик, наряженный коробейником.
 – У нас был великолепный план… – начал Кайрен.
 – Вполне приемлемый, – перебил приятеля Эрик. – Но Эверил придумала лучше.
 Да, план Эверил оказался просто блестящим. У нее исключительно сильный характер, и ему понадобилось слишком много времени, чтобы понять это. Дрейк жаждал увидеть ее. Он посмотрел на толпу в надежде увидеть супругу. Но перед его затуманившимся от усталости взором вся собравшаяся публика сливалась в одно цветное пятно.
 На противоположном конце длинного поля верхом на громадном жеребце появился Мердок. Всем своим видом он выражал спокойствие и готовность к схватке.
 Проклятие! Дрейк чувствовал, что дрожит от слабости. Но он слишком страдает от боли, чтобы рассчитывать на победу.
 Каждое движение обжигало спину Дрейка огнем, несмотря на стеганый дублет, надетый под кольчугу. Его зрение снова затуманилось. Он чувствовал себя слабее, чем новорожденный младенец. Мердок – искусный воин. Дрейк не представлял, как он сможет одолеть своего ловкого братца, находясь в столь жалком состоянии.
 Справа от себя он, наконец, заметил Эверил, молитвенно сцепившую перед собой ладони. Рядом с ней стоял незнакомый мужчина, скрестив на жилистой груди руки. Дрейк снова перевел взгляд на жену, сожалея, что не может коснуться ее.
 Господи, как же ему не хватало ее! Дрейк и вообразить себе не мог, что можно так сильно любить. Его сердце переставало биться, когда ее не было рядом. Что ждет Эверил и их ребенка, если ему не удастся победить Мердока?
 Он содрогнулся, слишком хорошо зная ответ: страдания и в конечном итоге смерть.
 – Не волнуйся, ты справишься с этим мерзавцем, – приободрил его Кайрен. – Он тебе в подметки не годится.
 – Я слишком слаб.
 – Вот, подкрепись, – неожиданно сказал Кайрен, протягивая ему хлеб и воду – первую еду почти за сутки.
 Дрейк жадно проглотил ломоть хлеба и запил его прохладной ключевой водой.
 – Благослови тебя Господь за это.
 Кайрен сверкнул напряженной улыбкой.
 – Удачи тебе! Помни, ты превосходишь Мердока во всех отношениях. А когда все закончится, ты сможешь заявить права на свою жену, которую не заслуживаешь…
 – Заткнись, Кайрен! – отрывисто бросил Эрик.
 – Он говорит правду, – признал Дрейк.
 – Как всегда, – с удовлетворением отметил Кайрен, прежде чем обратиться непосредственно к Дрейку: – Обвенчайся с ней в церкви, как полагается, иначе я сам сделаю это.
 Перед глазами Дрейка мелькнул образ Эверил в объятиях Кайрена с призывно приоткрытыми губами и шелковистым телом…
 – Никто не посмеет коснуться моей жены, кроме меня! – прорычал он. – А ты, если вздумаешь это проверить, рискуешь остаться без своего хваленого петушка.
 С этими словами Дрейк пришпорил коня и поскакал вперед.
 – Да поможет тебе Бог! – крикнул ему вслед Эрик. Дрейк молился о том же.
 Эрик повернулся к Кайрену:
 – Ты что, и вправду женился бы на Эверил?
 Кайрен колебался. Зная своего приятеля, Эрик догадывался, что ирландец хитрит.
 – Только в случае, если Эверил и ребенку пришлось бы страдать. Ты же знаешь, что я никогда не женюсь. – Кайрен улыбнулся. – Но согласись, это была неплохая идея. Дрейк так взбесился, что теперь ему сам черт не брат.
 Дрейк взглянул на Эверил. Она осталась с ним, пожертвовала ради него своей свободой, смогла убедить клан заменить казнь поединком. Все ее действия говорили о любви. А что сделал он в подтверждение своих чувств?
 Он поклялся, что докажет ей, что любит ее, что его душа и сердце полностью принадлежат ей… Если, конечно, выживет.
 Черт бы побрал Кайрена!
 Отогнав мрачные мысли, Дрейк надел шлем. Спустя мгновение он увидел сигнал и ринулся навстречу врагу.
 Копыта лошадей гулко ударялись о землю, вторя оглушительным ударам его сердца. Сблизившись, противники подняли копья. Дрейк направил свое оружие в грудь Мердока и поднял щит. Мердок выругался и охнул. Обернувшись, Дрейк увидел, что тот схватился за предплечье, а среди воинов, наблюдавших за поединком, раздались крики, приветствующие первую кровь.
 В следующей схватке удача улыбнулась Мердоку. Дрейк почувствовал, как меч врага рассек его бедро. В глазах потемнело. Рана горела огнем, когда он готовился к третьей схватке.
 Превозмогая боль, Дрейк молился о крепости духа. Кайрен был прав, когда еще несколько месяцев назад сказал, что ради Эверил стоит жить. Сегодня он сражается не только во имя мести и справедливости, но и за свое будущее с женой и ребенком.
 Пришпорив коня, Дрейк поскакал навстречу Мердоку. Когда они поравнялись, он заметил в правой руке сводного брата небольшой кинжал. Сделав ложный выпад, Торнтон уклонился от клинка за мгновение до того, как тот вонзился бы ему между ребер.
 Толпа азартно загудела, наслаждаясь зрелищем.
 Остановившись в конце поля, Дрейк снова взглянул на приятно округлившуюся фигурку Эверил, затем на стоявшего рядом с ней мужчину. Тот показался ему знакомым. Дрейк нахмурился.
 – Вид у тебя, надо сказать, потрепанный, – заметил Эрик, протягивая ему флягу с водой.
 Утолив жажду, Дрейк посмотрел на кровь, стекавшую по его бедру.
 – Я и чувствую себя так же.
 Он не мог сдержать стона, когда снова поскакал навстречу врагу. На сей раз Мердок вонзил копье в коня Дрейка. Животное заржало, падая и заваливаясь на бок. Дрейку пришлось соскочить с лошади, чтобы не быть раздавленным.
 Засмеявшись, соперник лихо спрыгнул со своего жеребца и взял из рук подоспевшего оруженосца меч.
 Повернувшись, Дрейк обнаружил рядом с собой Кайрена с мечом. Выхватив оружие из протянутых рук друга, он решительно зашагал к Мердоку.
 Ни один из противников не колебался. Мечи скрестились, воздух зазвенел от лязга металла. Сквозь заливавший глаза пот Дрейк видел полное решимости лицо врага.
 Этот человек повинен во всех его бедах: в детских горестях и гибели родителей, в чудовищном обвинении и изгнании из клана, в страданиях его жены. Хватит! Он больше не позволит Мердоку отравлять себе жизнь.
 Новая сила влилась в Дрейка, согрела его кровь, притупила боль и гнев. Все это придет позже, когда он положит конец многолетней вражде.
 Призвав на помощь все, чему научился у Гилфорда, Дрейк взмахнул мечом и нанес удар. Мердок отразил его, прикрывшись щитом. Не успел он опомниться, как меч Дрейка снова сверкнул в воздухе, но уже с другой стороны. Мердок отшатнулся и потерял равновесие. Торнтон прыгнул вперед и ударил растерявшегося врага ногой в живот. Тот задохнулся и рухнул на колени. Воспользовавшись этим, Дрейк выбил меч из рук сводного брата и отшвырнул его в сторону.
 Гремя доспехами, они повалились на землю. Дрейк отбросил собственный меч и, прижав горло Мердока локтем к земле, вытащил из-за голенища сапога кинжал.
 Мердок отчаянно сопротивлялся, лице его налилось кровью, сравнявшись по цвету с волосами. Но его усилия были тщетными. Торнтон не выпускал его из мертвой хватки. Сжав рукоятку кинжала, он поднес его к лицу брата.
 – Говори, кому ты заплатил за убийство нашего отца.
 – Пошел к дьяволу!
 – Лучше я предоставлю эту возможность тебе, братец.  Я хочу знать правду. Кто убил его?
 Мердок молчал. Дрейк просунул кинжал в щель между его доспехами и приставил острие к напряженному горлу. Темные глаза Мердока расширились.
 – Я ничего не скажу.
 Ярость овладела Дрейком. Он хотел вонзить лезвие в горло Мердока и разом покончить со всем этим. Как победитель поединка, он имеет на это полное право. Едва ли клан станет возражать против такого исхода.
 Дрейк сделал несколько глубоких вздохов. Бог свидетель, он жаждал прикончить Мердока. Но он не обретет покоя, пока не узнает правду.
 – Мне жаль тебя, – сказал, наконец, Торнтон. – Когда-то я думал, что ты соблазнил мою мать, чтобы причинить боль отцу, но теперь я понимаю, что ты хотел привлечь его внимание. Тобой двигала ревность.
 – Чушь! Я просто добился того, чтобы ты не получил ни денег, ни власти, которых не заслуживаешь, потому что ты жалкий ублюдок.
 И снова Дрейк сдержал порыв обагрить свой клинок кровью Мердока.
 – Мои родители были обвенчаны, когда я родился.
 – Но после твоего зачатия. Это не делает тебя законнорожденным.
 – Делает. Иначе ты бы не боялся, что я займу место вождя, которое ты так жаждал. Но я уверен, что деньги – не единственная причина, по которой ты организовал убийство отца.
 Дрейк склонился ближе к лицу Мердока, призывая его опровергнуть заявления, которые он собирался сделать.
 – Ты ревновал Лохлана ко мне и поэтому многократно пытался убить меня, чтобы безраздельно владеть вниманием отца.
 – Ты ничего не знаешь. – Мердок попытался оттолкнуть Дрейка.
 – Ты считал, что, будучи первенцем, имеешь больше прав на любовь отца, но он думал иначе. Поэтому ты убрал его, прежде чем он лишил тебя наследства.
 Уловив краем глаза сверкнувший на солнце металл, Дрейк перехватил руку Мердока, сжимавшую кинжал, который тот успел откуда-то вытащить. Сзади ахнула Эверил. Прижав запястье Мердока к земле, Дрейк оглянулся на жену.
 – Нет, – услышал он обращенное к ней предостережение Кайрена. – Он может ранить тебя.
 – Или воспользуется тобой, чтобы убить Дрейка, – добавил Эрик.
 Торнтон бросил на супругу обжигающий взгляд.
 – Оставайся там, – приказал он, затем снова посмотрел на Мердока. – Пока я не покончу с этой враждой навеки.
 Холодная ярость заполнила все его существо, проникла в каждый нерв. Схватив Мердока за влажные от пота волосы, он ударил его головой о твердую землю. Тот охнул. Не сводя с него убийственного взгляда, Дрейк усилил нажим на лезвие.
 – Мое терпение не безгранично! – прорычал он. – Ты скажешь мне, кто и как убил нашего отца? Отвечай подонок!
 – Скорее я отправлюсь в ад.
 Глаза Дрейка сузились.
 – Клянусь, тебе осталось недолго ждать. – Его пальцы дрожали от ярости. – Ты заслужил смерть уже за то, что сделал с нашим отцом.
 – Сердце Лохлана было омерзительно мягким, – прошипел Мердок. – Он любил блохастых котят, английскую шлюху, которую называл своей женой, и тебя.
 – Кому ты заплатил за убийство? – снова спросил Дрейк, теряя терпение.
 Мердок открыл рот, собираясь солгать. Дрейк был в этом уверен. Рассвирепев, он погрузил острие кинжала в горло сводного брата ровно настолько, чтобы потекла кровь.
 – Говори, – потребовал он. – Или ты умрешь.
 – Дрейк! – донесся до него встревоженный возглас Эверил.
 Дрейк оглянулся. Незнакомец, стоявший рядом с Эверил, взял ее за плечо. Торнтон смотрел на его взлохмаченные темные волосы, худощавую фигуру, серые глаза. Он видел этого мужчину раньше.
 Ну конечно! Тогда было темно и шло сражение. Дрейк лихорадочно рылся в памяти, пока его не озарило.
 – Ты! – выкрикнул он вне себя от ярости. – Ты убил моего отца. Убери лапы от моей жены!
 Толпа ахнула. Было ли это связано с изобличением убийцы или тем фактом, что Эверил замужем, он не знал и не желал знать.
 – Мой кузен Роберт? – изумилась Эверил. – Как это может быть?
 Дрейк нахмурился. Ее кузен? Неужели убийство Лохлана дело рук Кэмпбеллов, а не Мердока?
 – Я никого не убивал, – возразил Роберт с оскорбленным видом.
 Прежде чем Дрейк успел отпустить Мердока и броситься на убийцу, Эрик и Кайрен скрутили Роберта и вытащили его на середину круга. Эверил следовала за ними.
 Дрейк смотрел на них, не зная, что и думать. Он был уверен лишь в одном: этот человек заколол Лохлана кинжалом.
 – Ты убил моего отца, – медленно проговорил он.
 – Нет, – покрывшись потом, вымолвил Роберт.
 Он попытался вырваться, но Эрик и Кайрен держали крепко.
 – Это был ты, – настаивал Дрейк. – Я видел тебя собственными глазами.
 Некоторое время Роберт выдерживал взгляд Торнтона, затем лицо его исказилось, словно от боли. Видно было, что он смирился с судьбой.
 – Да, это был я. Но я сделал это по приказу Мердока Макдугала.
 Толпа загудела громче.
 – Господи, – прошептала Эверил.
 Взгляд Дрейка метнулся к лицу Мердока. Тот пренебрежительно усмехнулся.
 – Роберт сказал правду, не так ли, Мердок?
 – Наверняка, – вмешалась Эверил. – Это объясняет его неожиданное присутствие здесь. Отец никогда не доверял ему, и сомневаюсь, что он послал бы этого мошенника позаботиться обо мне. Он здесь по поручению Мердока.
 Матерь Божья! Такое обилие свидетельств ошеломило Дрейка.
 – Это ложь! – выкрикнул, наконец, Мердок.
 – Это он лжет, – злобно сказал Роберт. – Мердок обещал мне землю. Землю Кэмпбеллов, которую он получил бы после женитьбы на Эверил. В обмен на это я согласился убить его отца.
 Дрейк зарычал.
 – Он хотел эту землю. Именно поэтому он делал мне предложение, – сказала Эверил.
 – Но твой чертов папаша отказал мне, не оставив иного выхода, кроме убийства или голода, поскольку клан изгнал меня.
 – И ты не придумал ничего лучшего, как убить человека? – Торнтон скрежетал зубами.
 – Он держал кинжал, это верно, – сказала Эверил успокаивающим тоном, – но вспомни, кто направлял удар.
 Подошедший Уоллес остановил руку Дрейка.
 – Признание Роберта Кэмпбелла свидетельствует в твою пользу, Дрейк.
 – Мало ли что он здесь наболтал! – упорствовал Мердок. – С каких это пор вы стали верить словам Кэмпбелла?
 – Мы оба знаем, что он говорит правду, – негромко возразил Уоллес. – Я всегда сомневался, что Дрейк мог убить собственного отца.
 – Роберт Кэмпбелл лжет! – выкрикнул Мердок.
 Он обратил безумный взгляд на Дрейка и испустил дикий вопль, выразивший всю его ненависть и жажду крови. В его руке сверкнул маленький кинжал.
 – Умри, ублюдок! – крикнул он, бросившись на Дрейка.
 Не колеблясь ни секунды, тот оттолкнул Эверил в сторону, затем повернулся к Мердоку, выставив перед собой клинок. Подпустив его вплотную, Торнтон присел, уклонившись от удара, и вонзит лезвие в шею врага.
 Из раны хлынула кровь. В глазах Мердока отразилось изумление, затем они остекленели, и он замертво рухнул на землю.
 Всего на мгновение над полем повисла гробовая тишина. Затем все пришло в движение. Как в тумане Дрейк услышал стон Эверил, увидел, как Дафф и другие мужчины бросились вперед. Кто-то схватил Роберта и потащил в темницу. Собравшись с духом, Дрейк склонился над телом брата. Ненависть и сожаление смешались в его сердце.
 Он вынул кинжал из вялых пальцев Мердока. Все кончилось. Наконец-то.
 Подошла Эверил. Ее зеленые глаза заливали слезы. Дрейк и сам с трудом удерживался, чтобы не заплакать. Он обхватил ладонями ее холодные щеки.
 – Все кончилось, – сказал он, проглотив ком в горле. – Ты в безопасности.
 – Ты тоже. – Эверил коснулась рукой его лица.
 – Дрейк? – окликнул друга Эрик.
 Его ответная улыбка была полна печали и надежды одновременно.
 – Все будет хорошо. Кстати, Кайрен, – обратился Торнтон к ирландцу, – забудь о своем предложении. Эверил в нем не нуждается. Найди себе другую невесту.
 Кайрен расхохотался.
 Дрейк повернулся к жене, сожалея, что не может оказаться далеко отсюда, подальше от смерти, разочарования и боли.
 – Пойдем со мной.
 Он нуждался в ней. В ее понимании и нежных прикосновениях. И не только сейчас, а всегда.
 Дрейк протянул руку. Эверил последовала за ним без единого вопроса. Он смотрел на ее трепетный профиль, не в состоянии проникнуть в ее мысли. Однажды она сказала, что любит его. Так ли это сейчас?
 Если он любит ее, она останется с ним, решила Эверил, наслаждаясь прикосновением Дрейка. Правда, после всего, что ему пришлось вынести сегодня, едва ли он коснется этой темы. Но скоро этот вопрос так или иначе возникнет. И тогда, если выяснится, что он не испытывает к ней никаких чувств, она уйдет. Потому что совершенно неприемлемо всю жизнь терпеть его холодность и растить ребенка с отцом, неспособным выразить свою любовь.
 Не успели они удалиться на достаточное расстояние, как их догнал запыхавшийся Уоллес.
 – Совет принял решение. Ты окажешь нам честь, возглавив клан, как и полагалось после убийства твоего отца. Извини, что сомневался в тебе.
 Дрейк выпустил ее руку, чтобы обменяться рукопожатием с сородичем.
 – Спасибо. Я согласен и надеюсь стать вождем, достойным уважения.
 Расставшись с Уоллесом, Дрейк молча повел Эверил в замок, подальше от крови и воспоминаний. Дафф и еще несколько воинов, следовавших за ними до внутреннего дворика, оповещали всех встречных о последних событиях.
 Вскоре вокруг Торнтона собралась целая толпа из сородичей и слуг, спешивших оправдаться и принести извинения. Большинство утверждало, что они никогда не верили в его вину. Дрейк рассеянно слушал, нетерпеливо кивая. Эверил гадала, чем заняты его мысли. Лохланом? Робертом? Или будущим?
 Наконец они двинулись дальше. Глядя на его стиснутые челюсти и напряженную гримасу, Эверил понимала, что он пытается справиться с нахлынувшими на него эмоциями.
 Они поднялись по узкой лестнице, которая вела к покоям лорда Дунели. Эверил подняла вопросительный взгляд на Дрейка.
 – Если бы Рамзи Кэмпбелл мог видеть тебя сегодня, он гордился бы тобой, – внезапно сказал он. Взгляд его смягчился.
 – Как и твой отец.
 Он улыбнулся, и они вошли в хозяйскую спальню. Дрейк быстро освободился от доспехов и сел на огромную кровать с пологом, не переставая морщиться от боли.
 – Эверил, – начал он, – я…
 – Дрейк! – ахнула Эверил, увидев кровавые рубцы. Бросившись к двери, она крикнула слуге, чтобы принес горячей воды.
 – Это может подождать, – буркнул Дрейк. Эверил изумленно уставилась на него:
 – Подождать? Но тебе же больно.
 Не в силах дождаться, пока принесут воду, она вышла в коридор. Мозг ее пребывал в полном смятении, сердце замирало. Поправится ли Дрейк? Что, если он вычеркнет ее из своей жизни и отошлет прочь? Она сомневалась, что сможет вынести это снова.
 Наконец принесли воду. С ведром в руке Эверил вошла в комнату. Дрейк с недовольным видом стиснул челюсти.
 – Я велю слугам заняться этим позже, – заявил он. – А сейчас…
 – Если не обработать твои раны сейчас, они нагноятся.
 Повернув его спиной, она намочила чистую салфетку и приложила влажную ткань к его израненной коже. Дрейк зашипел, резко втянув воздух.
 – Я сделаю припарки, это поможет заживлению, – сказала она.
 – Но…
 – Дрейк, это мой долг как жены.
 – Эверил, как раз об этом я и хочу поговорить.
 Неужели он прогонит ее прямо сейчас?
 – Наш брак был довольно… необычным.
 – Пожалуй, – согласилась она, нервно сглотнув. Что он хочет этим сказать?
 И чего он хочет от их брака теперь, когда его жизнь так круто изменилась?
 Проклятие, опять она приложила эту чертову тряпку! Конечно, спина горит огнем и нуждается в уходе, но неужели эта женщина не понимает, что им необходимо поговорить?
 Протянув руку назад, Дрейк схватил Эверил за запястье и вытащил вперед, поставив ее маленькую округлившуюся фигурку между своими ногами. Она явно испугалась. Дрейка пронзило чувство вины. Неужели она не понимает, как он любит ее и как хочет, чтобы она была рядом? Нет, не понимает. И не будет счастлива, пока он не обнажит перед ней свое сердце. Это самое меньшее, чего она заслуживает. И только дурак позволил бы ей уйти.
 – Я хочу жениться на тебе, но на сей раз в церкви. Хочу, чтобы ты осталась со мной как моя жена, как хозяйка замка, как мать моих детей, – спокойно проговорил он.
 – Почему? – Эверил прерывисто вздохнула, удивленно расширив глаза.
 Торнтона прошиб пот. Он любит ее. И должен справиться со своими страхами и сказать ей об этом.
 – Тебе нужен муж, а ребенку нужен отец. Мне нужна помощница. И я…
 – Отпусти меня. – Эверил вскинула подбородок. На ее лице не осталось никаких эмоций, кроме гнева.
 Дрейк испугался. Неужели он так измучил ее, так долго тянул со своим признанием, что лишился ее любви? Боже, только не это!
 Он крепче сжал ее руку.
 – Отпусти меня, тебе говорят! Мне совершенно ясно, что мы не подходим друг другу.
 Не подходят? Да они созданы друг для друга!
 Своей поддержкой, верой в его невиновность, душевной добротой – всем этим она завоевала его доверие. Благодаря Эверил он захотел стать лучше. Она отдавала ему себя как возлюбленная и жена даже в те моменты, когда он этого не заслуживал. Она пробудила в нем чувства. И он желает ее. С такой страстью, что и вообразить невозможно.
 Он любит ее – и скажет ей об этом!
 Под шелест красного платья Эверил резко повернулась и шагнула прочь.
 Проклятие, он не даст ей уйти! По крайней мере до тех пор, пока она не услышит правду, не узнает, как он тосковал по ее улыбке, заразительному смеху и цветочному аромату. Как необходимы ему ее нежность, доверие, сочувствие… И любовь.
 Дрейк отчаянно вцепился в локоть Эверил и не отпускал, пока она не повернулась к нему лицом. Потом обхватил ладонями ее щеки и заглянул в сердитые зеленые глаза.
 – Ты никуда не уйдешь, пока не выслушаешь меня! Я люблю тебя, моя упрямая жена.
 Эверил отпрянула, в ее глазах вспыхнуло подозрение.
 – Это правда или просто отговорка, чтобы успокоить меня?
 Сердце Дрейка гулко забилось.
 – Мне нелегко дались эти слова, но я сказал то, что чувствую. Я люблю тебя.
 Она молчала.
 – Это правда. – В глазах Дрейка блеснули слезы. – Только упрямство мешало мне признать это раньше. Но я боялся, что ты заставишь меня страдать, как моя мать заставила страдать отца.
 – И я должна верить, что теперь ты любишь меня?
 В ее голосе явственно звучали сарказм и недоверие. Дрейк не сводил с нее умоляющего взгляда.
 – Я понимаю, что в это трудно поверить. Но Бог свидетель, это правда. Все эти месяцы я любил тебя, но боялся довериться.
 – Тогда ты просто жалкий трус!
 – И не только. Признаюсь, я был жутким эгоистом. Но мне никогда не приходилось встречать женщины с таким добрым сердцем и нежной душой. Ты показала мне, какой должна быть истинная любовь. Ты поверила в меня и была рядом, когда, казалось, весь мир и даже Бог отвернулись от меня. И если я обращался с тобой не так, как ты того заслуживала, то только из страха. Прости меня, Эверил. Я никогда больше не причиню тебе боли.
 – Ты и вправду любишь меня? – спросила она с робкой надеждой.
 – Да, я люблю тебя больше жизни. Останься со мной как моя жена, как возлюбленная. – Дрейк погладил ее по щеке.
 Эверил молчала.
 – Если ты больше не любишь меня, я… пойму. И отпущу тебя. Насчет Эбботсфорда можешь не беспокоиться. Что бы ты ни решила, я выполню свое обещание предоставить средства, необходимые для его восстановления. Но прежде чем ты примешь решение, поверь, поверь всем сердцем, что я люблю тебя.
 – А вдруг я никогда больше не услышу эти три слова? – Эверил прикусила нижнюю губу.
 Торнтон облегченно улыбнулся, едва удержавшись, чтобы не прильнуть к ее устам. Проглотив ком в горле, он предложил:
 – Если хочешь, я готов подтверждать свою любовь каждый день, каждый час.
 От набежавших слез глаза Эверил сделались зелеными, как весенняя трава.
 – Каждый час? Этими прекрасными словами?
 – Да, милая. – Облегчение и любовь переполняли душу Дрейка.
 – И… не только словами?
 Теперь в нем вспыхнуло еще и желание.
 – В любой момент, милая.
 Он сжал ее ладони, утонув в ее влажном взгляде.
 – Скажи, что любишь меня и останешься со мной.
 В глазах Эверил засияла радость, согревшая сердце Дрейка и подарившая его душе мир, которого никто другой не мог ему дать.
 Улыбнувшись, она вымолвила:
 – Разве может быть иначе? Мое сердце давно принадлежит тебе.