Аннотация: Непокорная юная Лаура с изумлением узнает, что скоро станет женой человека, которого никогда не видела. И кто же предназначен ей в супруги? Трент Челленджер, о котором ходит слава бандита и убийцы!
 Трент тоже не в восторге от предстоящего «брака по уговору», ибо ненавидит любые узы, а особенно — семейные. Казалось бы, из союза дерзкой девчонки и самоуверенного искателя приключений не может выйти ничего хорошего, но… В ответ на удар хлыста Трент сжимает Лауру в объятиях, и тут же ярость и ненависть как по волшебству обращаются в страсть.


---------------------------------------------


 Розмари Роджерс
 В плену желания



 Пролог
 ЦВЕТОК В ПУСТЫНЕ


 Она кружилась в вихре танца. Неслась по волнам фламенко, звуки которого напоминали стенания. Харабе — чисто мексиканское безумие.
 Джинни давно — слишком давно — не танцевала так раскованно, касаясь голой земли босыми ногами. Облако отливающих медью и золотом волос горело в свете костра и факелов; длинные пряди падали на талию, которая осталась тонкой, как тростник, даже после рождения двух детей — Франко и Лауры. «Как хорошо, — подумала Джинни, — что дети поехали на асиенду де ла Ностальхия раньше нас».
 Было ли случайностью то, что, отправившись после визита к Ринальдо, Мисси и их детям на асиенду де ла Ностальхия, она и Стив встретили старых друзей? И то, что они остались на эту безумную ночь у индейца Санчеса, его сыновей и пастухов, когда-то работавших на дона Франсиско Альварадо? Какая разница, случайность это или судьба?
 — Помнишь, как мы все танцевали на твоей свадьбе, когда ты выходила за Эстебана? — спросил Санчес, заметив, что Стив смотрит в другую сторону.
 — Господи! Это было так давно, но ты не изменился! Я помню, как ревновала безутешная Консепсьон.
 «Танец — это забытье», — подумала Джинни… Она мысленно перенеслась в то время, когда только танец помогал ей смириться с судьбой, толкавшей ее к человеку, которого не следовало любить и перед которым она не могла устоять. К ее мужу.
 — Зеленоглазка… для кого ты танцуешь сейчас? — Шепот заставил ее остановиться, затаить дыхание. В следующий миг она ответила без колебаний:
 — Для тебя, Стив, мой любимый, только для тебя! — Позже он взял ее на руки и, уложив на травяное ложе под звездами и луной, стал заниматься с ней любовью, шептать нежные слова, ласкать ее. Их покрытые потом тела сливались воедино, проникали друг в друга. Неожиданно Джинни вспомнила, какое отчаяние охватило ее однажды, — казалось, это было так давно, — когда она решила, что никогда больше не испытает этого блаженства.
 «Я должна сердиться на него», — подумала Джинни, оставаясь в плену его рук и ног. Стив не имел права похищать ее таким образом. Она была его женой! Он не имел права обращаться с ней как с любовницей… или пленницей, которой она была когда-то. Однако… они пережили столько разрывов, которые на самом деле всякий раз оказывались началом новых отношений. Одно оставалось неизменным: они любили друг друга, и сильнее всего в те моменты, когда ссорились.
 Стив похитил ее… и отпустил на свободу, позволил танцевать. Дал право выбора. Он поступил так, потому что любил ее и хотел, чтобы она сама сделала свой выбор.
 Какое ей дело до прошлого? Тогда они оба только учились. Важно настоящее; зерна, посеянные им, прорастут в будущем. Как здорово быть похищенной любимым! Фантазии осуществились! Теперь она поняла это. Ненавидела она Стива или любила, он всегда оставался предметом ее фантазий. Возможно, как и она — для него.
 — Стив… ты — моя единственная любовь, моя единственная настоящая любовь… навеки. Я хотела причинить тебе боль…
 — И я тоже, потому что не знал, как любить зеленоглазую соблазнительницу! Колдунья! Кажется, я позволил тебе завладеть моей душой. Не могу выбросить тебя из моего сердца, нравится мне это или нет. Мы прикованы друг к другу, дорогая.
 — Я убью любую женщину, которая попытается завладеть тобой!
 — И я убью любого мужчину, который попытается завладеть тобой, независимо от того, поманишь ты его или нет!
 И они снова слились в единое целое… На этот раз они могли не говорить, что любят друг друга. Сейчас они оба знали это.




 Часть первая
 Мексика. ПРИТВОРСТВО



 Глава 1

 Пока ворчливая служанка расчесывала ее спутавшиеся волосы и застегивала красивое платье, надетое поверх ненужного кружевного корсета — все равно она снимет и платье, и корсет, как только Филомена оставит ее в покое на время сиесты, — Лаура Морган думала о своих родителях, об их странных отношениях, которые не могла и, вероятно, никогда не сможет понять.
 Что свело их когда-то? И что соединяло после многочисленных ссор и разрывов?
 Любовь? Страсть? Что? По какой-то неведомой причине, вопреки всему происшедшему с ними, вопреки тому, что их жизни складывались по-разному, ее родители любили друг друга; в этом Лаура не сомневалась, хотя их любовь отличалась от той безмятежной романтической идиллии, которую описывали в известных ей книгах. Они каким-то странным образом чувствовали, понимали друг друга. Лаура в большей степени, чем ее брат-близнец, интуитивно ощущала это, хотя и не сознавала всей сложности их отношений.
 Человеку трудно думать о своих родителях не только как о любовниках, но даже как об отдельных личностях. Лаура радовалась тому, что они искренне наслаждались обществом друг друга, однако иногда чувствовала себя отринутой за пределы их особого, личного мира. Порой она жалела себя, страдала от одиночества, хотя рядом с ней, в ее комнате или прохладном безлюдном уголке, под кронами деревьев, среди душистых, ярких, как струившийся сквозь ветви солнечный свет, цветов, всегда находились ее книги и тетради, которые она могла исписывать часами.
 С тех пор как Франко влюбился в хорошенькую застенчивую Мариэллу из соседней деревни, Лаура стала чувствовать себя еще более одинокой. Ее спасало только собственное воображение, в котором то и дело рождались необыкновенные романтические ситуации; она заполняла тетради своими тайными фантазиями, писала о каких-то других людях, подразумевая под ними саму себя.
 Лаура с огорчением признавалась себе в том, что не может правдиво писать о многих чувствах, потому что не пережила их.
 Единственными любящими парами, которые она знала, были ее родители и тетя Мисси с дядей Ринальдо. Но любовь Мисси и Ринальдо была другой — спокойной, размеренной, совсем не похожей на любовь ее родителей, заставлявшую их приходить в ярость, вести себя так, словно они ненавидят друг друга, а потом захлопывать за собой дверь спальни и не выходить оттуда целую вечность.
 «Что такое любовь? — спрашивала себя Лаура. — Сколько у нее ликов? Сколько граней у чувства, которое люди описывали и воспевали на протяжении многих веков? Что это — смерч, захватывающий человека, или ловушка?» Она поклялась себе, что никогда не попадет в тюрьму, стенами которой будут чувства!
 — Ну вот, наконец, ты готова! — произнесла Филомена и отступила на шаг назад, чтобы восхититься творением своих рук. — Сегодня, знакомясь с твоим будущим женихом, ты будешь выглядеть как настоящая молодая леди.
 Лаура дала волю своему нраву. Она стремительно отвернулась от зеркала, в котором отражался ее необычный новый облик, и возмущенно сдвинула темные брови:
 — Моим женихом? У меня нет жениха — и не будет до тех пор, пока я не выберу мужчину, который придется мне по вкусу. Ты поняла? Вечером приедет посетитель, которого ждут мои родители, а не я! Меня он не интересует. Возможно, я даже не стану знакомиться с этим человеком из Калифорнии. Я слышала о нем кое-что плохое, когда мы были в последний раз на ранчо в Монтерее. От его собственного брата! Я не намерена становиться одной из его многочисленных женщин — тем более невестой. Я уже сказала об этом своим родителям! Мой прадед и его дед не имели права заключать такое нелепое соглашение. — Заметив на лице Филомены испуг, Лаура набрала в легкие побольше воздуха и заговорила более сдержанно: — О, извини, дорогая Филомена! Тут нет твоей вины, правда? Просто я… я поддалась возмущению. Пожалуйста, пойми и прости меня.
 Лаура ласково обняла Филомену, чтобы успокоить ее. Но когда та ушла, бормоча что-то себе под нос, Лаура повернулась к зеркалу и состроила гримасу собственному отражению. Леди! На ее голове громоздились завитки и кольца волос. Платье стягивало грудь и талию, затрудняя дыхание. Как может женщина, леди она или нет, подчиняться моде, создаваемой мужчинами, не замечающими естественной красоты женского тела?
 Мода, этикет, условности — все это сковывает, точно корсеты, которые она ненавидит и в которых не нуждается. Столько хлопот из-за какого-то глупого человека и нелепого феодального соглашения, заключенного между семьями в те годы, когда она была еще крохой! Лаура знала, что все это чепуха. Она может выбросить из головы так называемого жениха хотя бы потому, что скоро уедет отсюда — покинет родные края и близких людей, которые любят и понимают ее.
 Глядя невидящими глазами в зеркало, Лаура немного поморгала, чтобы справиться со слезами. Почему ее счастливая, вольная жизнь должна так внезапно измениться? Почему она не может пожить дома или у Мисси и Ринальдо, почему должна ехать в Европу, где ее насильно превратят в светскую даму, предмет купли-продажи на брачном рынке, рабыню с аукциона?
 Ее брат-близнец Франко, напротив, предвкушал большое европейское турне. Похоже, он совершенно не думал о бедняжке Мариэлле, искренне любящей его. Сам он с чисто мужской сдержанностью называл свое чувство симпатией. Возможно, Мариэлла выйдет замуж еще до возвращения Франко. Захочет ли он вернуться, познакомившись с европейскими вертепами? Лауре нравилось это слово, оно отвлекало ее от повседневных проблем, порождало в воображении восхитительные картины разврата!
 Порой Лауре Морган не удавалось понять себя, свои изменчивые настроения и чувства. Ей было почти восемнадцать — по мексиканским меркам она скоро превратится в старую деву. Однако она не выглядела на свои годы, когда надевала удобную одежду — так она предпочитала называть простые поношенные вещи, придававшие ей сходство с юной крестьянкой или цыганкой. Однако в некотором смысле она уже была женщиной, знакомой с миром, находившимся за пределами ее привычного безопасного окружения, — миром, ставшим доступным ее пытливому сознанию благодаря книгам, которые она проглатывала с жадностью. В основном она брала их в большой библиотеке дяди Ринальдо. Именно он, дорогой, чуткий дядя Ринальдо, посоветовал ей изливать свои расцветающие чувства на бумагу — фиксировать прекрасные мгновения, размышления о жизни, облекать их в слова и рисунки.
 Она два года посещала школу для избранных молодых леди в Сан-Франциско, но узнала гораздо больше от дяди Ринальдо, учителя по призванию, и от своей матери, которая, как подозревала Лаура, испытала почти все! Родители учили ее иностранным языкам, манерам, верховой езде, стрельбе, умению обращаться с ножом, искусству самообороны. Она владела этими навыками не хуже Франко, но какую пользу они принесут ей сейчас?
 Лаура прогнала из головы мрачные мысли и решила насладиться прогулкой на гнедом жеребце Амиго. Ей нравилось ездить верхом без седла и обуви. Как она будет скучать по Амиго! Кто станет совершать с ним такие дальние поездки, кто даст ему такую свободу?
 «Не стоит думать об этом сейчас, — сказала себе Лаура, — я буду просто наслаждаться каждым моментом, который мне осталось прожить здесь. Опишу этот день и мое настроение в дневнике, вспомню пережитое с легкой грустью».
 — О, какие муки! Довольно! — Лаура состроила гримасу своему отражению. Из зеркала на нее смотрела незнакомка — молодая женщина в утреннем платье с узором оранжевого и зеленого цветов и лентой, продетой сквозь тонкие хлопчатобумажные кружева.
 Неожиданно она заметила свое сходство с матерью — цыганский разлет глаз и бровей, маленькую ямку на упрямом подбородке. Только цвет глаз был отцовским — темно-синим, почти черным. Непокорные вьющиеся волосы Лауры отчаянно противостояли стараниям Филомены обуздать их с помощью гребня и многочисленных шпилек; отдельные пряди и локоны все равно падали на виски, щеки, тонкую шею.
 Раньше ее волосы были такими же темными, как у отца, но затем выгорели под жарким мексиканским солнцем. «Буйная грива», как говорила няня, стала отливать медью. «Зато скулы у меня мамины», — подумала Лаура. Она сняла платье и надела свой любимый костюм для верховой езды: тонкую хлопчатобумажную рубашку и широкую выцветшую юбку, позволявшую сидеть на коне по-мужски. Ей не было дела до того, что ноги неприлично обнажатся. Все местные жители знали Лауру и привыкли к тому, что она ездит верхом в таком виде; и потом, никто не посмел бы осудить дочь хозяев.
 Покидая свою комнату, Лаура подумала о том, что Филомена, должно быть, пошла вздремнуть. Сцены не будет.
 Мариса, еще в раннем детстве удочеренная матерью Лауры и любившая готовить на асиенде де ла Ностальхия, когда «ее» семья находилась здесь, не могла отказать Лауре ни в чем, даже если знала, что девушка замышляет какую-то проделку, которую, несомненно, осудила бы Филомена.
 Лаура зашла на кухню, чтобы сообщить, что она прокатится на Амиго.
 — Нельзя ли взять с собой немного еды и питья? — Ее голос звучал ласково, вкрадчиво.
 — Конечно, — тотчас отозвалась Мариса. Хорошо, она никому ничего не скажет… если только ее не спросит сама сеньора.
 — Даже моему противному братцу? Обещаешь?
 — Никому, кроме сеньоры, если она спросит, — повторила Мариса.
 Уложив пищу и бурдюк с вином в маленькие кожаные сумки, Лаура перекинула их через спину коня. Она делала так всегда, когда обходилась без седла. Девушка отвела жеребца подальше от дома, села на него и ударила его в бока пятками — это был сигнал к неистовому галопу.
 Франко проводил взглядом сестру, проскакавшую мимо на горячем жеребце — почти таком же диком, как и она сама. Неисправимо упрямая и своенравная Лаура. Франко пожалел мужчину, который попытается приручить ее.
 — Это твоя сестра? — Подружка Франко приподнялась на локте и недоуменно сдвинула брови. — Но я думала…
 — Наверное, мы все думали, что уж сегодня моя сестра будет вести себя как леди! Но ты ведь знаешь Лауру! Она злится на весь мир, когда обстоятельства складываются не так, как ей хотелось бы. Бросается на каждого, кто пытается давить на нее. Она даже не знает человека, который должен стать ее женихом. Но вероятно, повергнет его в шок и заставит в страхе ретироваться! По правде говоря, я не осуждаю ее за эту неистовую скачку. Она хочет напоследок почувствовать себя вольной птицей, ведь вскоре ей предстоит распрощаться с этой жизнью.
 «Это относится только к Лауре или к нам обоим?» — спросил он себя. Глаза его слегка затуманились, когда он увидел свою сестру, скачущую, точно ведьма на помеле, с развевающейся позади нее буйной гривой — флагом, трепещущим на ветру. Будет ли он сожалеть о доме и связанных с ним воспоминаниях, когда в следующем месяце они отправятся в Европу? И о Мариэлле — как он сможет расстаться с ней?
 Сейчас он уединился с девушкой в излюбленном месте их свиданий — на небольшой поросшей травой лужайке, с двух сторон защищенной деревьями и густыми зарослями лозы, а с третьей — нагромождением камней. Вода с журчанием стекала по скале в небольшой водоем у подножия холма.
 Они могли следить за окрестностями сквозь просветы в лозе, однако даже при ярком солнечном свете никто не увидел бы притаившуюся в тени парочку.
 Франко и Мариэлла встречались здесь уже несколько лет в те дни, когда он приезжал из находившейся на восточном побережье школы. Его прелестная Мариэлла, индианка из племени майя. Он посмотрел на ее встревоженное лицо и ответил на все незаданные вопросы жаркими, нежными, настойчивыми поцелуями. Вскоре они забыли обо всех и вся, кроме самих себя и этих сладостных мгновений.
 Лаура в своем стремительном бегстве не замечала никого и ничего. Она признавалась себе в том, что это действительно было бегством. Бегством от неизвестности, внезапно возникшей перед ней. Да, она была потрясена.
 Лаура помнила, с каким изумлением смотрела на родителей, думая, что те разыгрывают ее! Жених? Она впервые слышит о нем! Мать ничего не ответила, теребя расшитый край тонкой шали.
 — О чем вы говорите? — продолжала недоумевать Лаура. — Я просто не понимаю! Неужели вы… Не может быть!
 — Не знаю, помнишь ли ты твоего прадеда, — сказал отец, — но он был человеком старой закалки, никогда не менял свои привычки и убеждения.
 — Но какое отношение все это имеет ко мне? И к браку? Все решили за меня? Вы никогда не говорили об этом, никто не…
 — Лаура, дорогая, — вмешалась мать. — Мне не хочется, чтобы ты думала, будто тебя принуждают к замужеству. Конечно, нет! Надеюсь, ты достаточно хорошо знаешь меня и папу, чтобы заподозрить такое. Мы лишь пытаемся объяснить, что существует… как бы ты назвал это, Стив?
 — Соглашение или семейный договор, — невозмутимо произнес он, заметив в глазах жены лукавый блеск.
 Лаура перевела взгляд с одного родителя на другого и выпалила, едва не топнув ногой:
 — Довольно! Сейчас не время для… — Она замолчала, сделала глубокий вдох и продолжила более спокойным тоном: — Я все еще ничего не понимаю, а вы мне ничего не объяснили!
 — Речь идет о некоем соглашении между его дедом и твоим прадедом. Естественно, они верили в старые феодальные…
 Увидев мрачное лицо мужа, Джинни едва не расхохоталась.
 — Обычаи, — спокойно завершил фразу Стив, глядя на возмущенное лицо Лауры.
 — Но, папа, о каком соглашении ты говоришь?
 — Насколько я помню, подобное соглашение было заключено относительно твоего папы и этой негодяйки Аны, — елейным голосом произнесла Джинни и ответила на грозную гримасу Стива сладкой улыбкой.
 — Я стараюсь сохранять терпение, — выдавила из себя Лаура. На ее лице пылала ярость. — Но должна признаться, что все равно ничего не понимаю. Что значит — жених? И почему мне никогда не говорили об этом соглашении, которое, конечно, не имеет никакой силы? Это вы не станете оспаривать?
 — Мы пытаемся объяснить тебе, — миролюбиво произнесла Джинни, — что в этом деле следует соблюсти приличия. Я уверена, что мистеру Челленджеру это соглашение нравится не больше, чем тебе!
 — Ты сказала — мистеру Челленджеру? Конечно, речь идет не о Джонни?
 — К сожалению, нет. Я знаю, что ты подружилась с Джоном Челленджером, когда жила в Калифорнии. Нет, речь идет о его старшем брате.
 — Ты имеешь в виду этого выродка? Разбойника, который…
 — Осторожно, женщина, — перебил ее Стив. — Он — мой друг!
 — Ну и друга ты себе нашел! — с негодованием выдохнула Лаура, вздернув подбородок, и Стив тотчас отметил ее сходство с упрямой Джинни.
 — Вот что я скажу, — отчеканил Стив. — Ты познакомишься с мистером Челленджером и будешь с ним вежлива. Это все, что от тебя требуется!
 — О, это невозможно, невыносимо, я не потерплю этого! — взорвалась Лаура. — Как ты можешь? Он, вероятно, твой ровесник, папа.
 — Лаура, Тренту Челленджеру всего только тридцать лет! В этом возрасте мужчина еще может быть весьма интересным.
 — Но для меня он слишком стар!
 — Лаура, — мягко произнесла Джинни, — ты должна понять, что всем нам иногда приходится притворяться — по крайней мере, проявлять вежливость, если вопрос не слишком важен. Дорогая, знай, что мы с папой не собираемся подталкивать тебя к помолвке и уж тем более к браку! Мы просим только об одном — будь вежлива, когда сюда приедет Трент Челленджер. Если зайдет речь о соглашении — а возможно, этого и не случится, — он, несомненно, будет говорить с папой. Мы покончим с этим вопросом раз и навсегда.
 — Что значит — будет говорить с папой? — повысила голос Лаура. — При чем тут папа? Речь идет обо мне. — Внезапно она вскочила на ноги, и на лице ее появилось странное спокойствие. — Похоже, — ледяным тоном произнесла девушка, — мои слова все равно ничего не изменят.
 Она повернулась и покинула комнату, громко хлопнув дверью.
 Лаура вспоминала эту сцену, мчась галопом прочь от дома.
 Заявить ей, что у нее есть жених, о котором она никогда прежде не слышала, и требовать, чтобы она была вежливой с ним, — тут ее родители перегнули палку. Она не станет знакомиться с Трентом Челленджером, а если ей все же придется это сделать, не будет разыгрывать вежливость! Она много слышала о нем — он был любителем пострелять из револьвера, негодяем; кое-кто даже называл его преступником.
 Уйдя из своего дома, он ни разу не вернулся туда. Даже когда умирала его мать. Бедному Джонни все приходилось делать самому, а теперь его подлый брат имеет наглость появляться здесь и объявлять себя ее женихом! «Может быть, ему нужны деньги?» — спросила себя возмущенная Лаура. Возможно, его лишили доли в наследстве. Или два старика сделали оговорку в завещаниях, согласно которой для получения денег он должен жениться. Лаура вспомнила, как однажды Джонни сказал, что его дед по материнской линии был жестким и властным человеком, наподобие ее прадеда, и мог без всяких угрызений совести потребовать от наследников выполнения определенных условий. Ладно, это не ее проблема! Ей нет дела до того, получит она деньги прадеда или нет.
 «Нет! — твердо сказала себе возмущенная Лаура. — Я не стану встречаться с ним!» Она поедет в деревню к Аните и заночует там. Родителям придется как-то объяснить ее отсутствие. Она переживет последствия. Черт с ними!
 Покидая дом, Лаура надеялась, что Трент Челленджер не задержится в асиенде.

 Глава 2

 Трент Челленджер не собирался проводить в асиенде де ла Ностальхия больше времени, нежели требовалось для того, чтобы засвидетельствовать почтение Стиву Моргану и его очаровательной жене и передать привезенный из Мехико пакет. Он надеялся, что Лаура Морган будет отсутствовать во время его визита. В таком случае он избежит неловкой встречи. Уладив дело со Стивом, он поспит несколько часов и утром, не медля ни минуты, покинет его дом.
 Он нигде не задерживался надолго, не испытывал потребности возвращаться куда-то или к кому-то. Когда-то существовало место, которое он называл своим домом, но это было еще при жизни матери, которая держала все в своих маленьких, тонких, казавшихся хрупкими, но на самом деле очень сильных руках. Матери удалось сохранить силу даже после ухода мужа, погнавшегося за своими богатыми друзьями и английским титулом.
 Как обычно, подумав об отце, Трент мысленно проклял этого эгоистичного негодяя, так бездушно обошедшегося со своей женой.
 После окончания Гарварда Джеймсом Челленджером овладело страстное желание отправиться в путешествие по Европе со своим другом Артуром Синглтоном, сыном английского эмигранта, женатого на богатой американке.
 Кармен Мария Тереса де Авила принадлежала к старому испанскому роду. Ее семья владела почти миллионом акров земли в быстро развивающейся южной части Калифорнии. Дон Мануэль де Авила был не только аристократом, но и ловким дельцом, вкладывавшим свои капиталы там, где они могли принести наибольшую прибыль, — в Мексике, Соединенных Штатах и даже, по слухам, в Европе и Южной Америке.
 Единственной слабостью дона Мануэля была его дочь Карменсита — девушка с темными сверкающими глазами и густыми черными волосами. От матери она унаследовала неземную красоту, а от отца — ум и деловые способности. При этом жизнерадостная, веселая Карменсита в свои семнадцать лет обожала танцы и вечеринки.
 «Почему, — с горечью спрашивал себя Трент, — она вышла замуж за человека, которого почти не знала? Только потому, что Кристиан Челленджер и дон Мануэль на протяжении многих лет были деловыми партнерами и совместно вкладывали средства в разные проекты?»
 — Мой сын, я влюбилась в твоего отца с первого взгляда! — мягко возразила ему однажды мать. — Когда-нибудь ты тоже познаешь любовь, забудешь о страхе перед болью. Твой папа был так красив! Он только что вернулся из Гарварда и одевался как настоящий денди с восточного побережья. Я захотела его, сказала об этом моему отцу, и он, как обычно, уступил мне.
 Джеймс тоже дал свое согласие, хотя и без энтузиазма. Кристиан Челленджер проявил настойчивость, он желал этого объединения семей, и без того связанных дружбой, взаимным уважением и бизнесом. Если его старший сын и не влюблен сейчас в свою будущую жену, то чувства могут возникнуть со временем, с появлением детей.
 Джеймсу разрешили провести шесть месяцев в Европе. Нагулявшись, он вернулся назад, чтобы жениться и выполнить определенные обязанности… Став отцом четверых детей, он старался как можно больше времени проводить за пределами скучного ранчо, расположенного возле Кармела.
 Сославшись на то, что семья нуждается в месте для отдыха, он приобрел роскошный дом с ухоженными угодьями в одном из самых модных и престижных пригородов Сан-Франциско. Его соседями были Леланд Стенфорд, Чарли Крокер и так называемые Серебряные Короли — Хант, Фэр и Маккей, жившие там со своими элегантными, утонченными супругами. Он ездил с ними верхом, охотился, кутил, уделяя семье минимум времени. Бизнес, управление ранчо, ведение бухгалтерских книг — все это легло на плечи жены.
 Периодически Джеймс приезжал к семье на уик-энд; если он нуждался в деньгах, то задерживался там еще на несколько дней. Эти визиты и страстное желание отца восстановить права на титул английского герцога бесили Трента, вызывали у него чувство разочарования и гнева, граничащее с ненавистью. Он считал, что отец относится к своей жене с вопиющим бездушием.
 Ожидая мужа, мать сияла, точно юная девушка. А когда он уезжал, дав снисходительным тоном наставления детям, она всегда старалась скрыть свою печаль.
 Чтобы избежать отправки в «хороший» восточный университет, а также потому, что страдания матери пробуждали в нем желание убить отца, шестнадцатилетний Трент покинул свой дом. Мать отпустила его, проявив понимание и любовь — любовь, которой она щедро и самозабвенно одаривала даже своего мужа, неспособного оценить это прекрасное чувство.
 Будь проклят его отец! Трент надеялся, что их пути никогда больше не пересекутся, потому что за эти годы он научился убивать легко и ловко, без всяких сожалений. Мог делать это с помощью пистолета, ножа или голыми руками.
 Репутация Трента стала причиной того, что его едва не линчевали в Нью-Мехико. Городской «босс» узнал, что его подручные предпочитают не связываться с человеком по имени Трент, и, поскольку местный шериф был «ручным», решил избавиться от наиболее опасного соперника легальным путем. Однако «крестного отца» постигло разочарование — казнь и попойка, обычно следовавшая за казнью, не состоялись. Федеральный маршал уведомил шерифа о том, что заключенного вызывают на допрос высшие власти.
 Его дед, дон Мануэль, подрядил сыщиков отыскать блудного внука. Дон Мануэль имел влиятельного друга — некоего мистера Джеймса Бишопа. Спасенный Трент узнал о смерти матери. Похоже, после этого в душе у Трента осталась лишь ненависть к отцу, а также к самому себе — за столь долгое отсутствие.
 Мудрый дон Мануэль понимал, что ярость и горечь его любимого внука должны найти какой-то выход. Он не стал возражать, когда Трента попросили «поработать» на мистера Бишопа и его партнеров. Трент узнал, что мистер Бишоп всегда взыскивает долги и использует должников в своих целях.
 С какой легкостью он угодил в паутину Бишопа! Конечно, прежде всего, ему устроили проверку, дали несколько серьезных заданий; если речь шла об убийстве, он совершал его, зная, что в случае поимки не сможет рассчитывать на помощь. Опасности и приключения доставляли ему удовольствие, отвлекали от боли, связанной с прошлым. Ранчо пробуждало множество воспоминаний; Трент не располагал временем, чтобы сблизиться со своими сестрами и младшим братом. Он не ценил собственность, избегал привязанностей и прослыл одиноким волком.
 Никаких уз! Господи, как он ненавидел всевозможные узы! Любовь, тем более брак — это не для него. Он довольствовался тем, что удовлетворял свою похоть, когда у него возникало соответствующее настроение. Ему претили кандалы, которыми была скована его мужественная красивая мать, — она любила человека, даже не считавшего нужным скрывать свое безразличие!
 Трент с трудом отогнал от себя тягостные, неприятные мысли, внезапно, точно наваждение, проникшие в его сознание. Черные мысли в жаркий, солнечный день. Сейчас ему следовало подумать о других вещах — например, о запечатанных письмах, лежавших в его седельной сумке.
 Завтра, когда он снова отправится в путь, на этот раз в Калифорнию, он сможет не спеша покопаться в своей душе. Он вспомнил, что именно породило в его сознании неприятные мысли, и губы его скривились в короткой язвительной улыбке.
 Почему эти старые упрямые испанцы, следующие жестким традициям почти столетней давности, по-прежнему верны идее брачного соглашения? Взять, к примеру, его деда де Авила и дона Франсиско Альварадо. Хотели ли они сохранить накопленное богатство внутри определенного круга людей? Эта несчастная девочка — вероятно, еще ребенок, — выбранная без ее участия и согласия в качестве подходящей супруги для старшего внука дона Мануэля, должно быть, обезумела от страха! Он бы стал ужасным мужем наивного создания, ничего не знавшего о жизни и сексе! Несомненно, она успокоится, когда он заверит ее, что не намерен навязать ей столь незавидную участь, какие бы намеки ни позволил себе мистер Бишоп во время их последней встречи! Он решительно заявил, что не вступит в брак по расчету. «Она неплохо играет в покер», — заметил Бишоп перед уходом Трента без всякой видимой связи со сказанным ранее.
 «Ну и что?» — подумал тогда Трент. Но сейчас он поймал себя на том, что пытается угадать, как выглядит девушка, на кого из родителей она похожа. Дочь Стива Моргана и Джинни. Джинни Брендон Морган, женщина со сверкающими зелеными глазами, блестящими цвета меди волосами и чувственным ртом.
 Несколько лет назад, когда он впервые увидел ее на банкете, устроенном Сэмом Мердоком, одним из партнеров Моргана и его близким другом, Трент не мог отвести глаз от губ этой красавицы, сулящих многое. Он не предполагал, что способен так сильно хотеть женщину. Эта похожая на цыганку соблазнительница даже умела танцевать как настоящая цыганка. Трент подумал, что способен влюбиться в нее, но узнал, что она была женой Стива Моргана, матерью его детей.
 Похожа ли внешне и по характеру Лаура Луиза Инкарнасьон Морган на своих родителей? Трент закурил тонкую сигару, пожал плечами и сказал себе, что скоро узнает это. Пусть только это произойдет после того, как он примет ванну. Он проделал путь аж от самого Мехико, лишь ненадолго останавливаясь для того, чтобы перекусить и немного поспать. Сегодня он сел в седло еще затемно.
 Ему сейчас пригодилась бы холодная чистая вода — как и большому черному коню, на котором он ехал.
 — Эй, Ларедо, ты чуешь воду?
 Впереди зеленели деревья и кусты. Ларедо тряхнул головой, раздул ноздри и тихо заржал. Трент похлопал жеребца по шее.
 — О'кей, парень. Похоже, тебе удастся утолить жажду, а мне — умыться.
 Осторожность вошла у Трента Челленджера в привычку — он всегда искал признаки возможной опасности. Он жил среди опасностей так долго, что бдительность стала его второй натурой. Вода — это ручей или источник, бьющий из скалы. Там могут находиться животные, а также люди: очень часто мелкие поселения возникали вблизи естественных водоемов.
 Пока что Трент не заметил никаких признаков жизни. Он не слышал деревенских звуков: пронзительных криков детей, лая собак, блеяния пасущихся коз.
 Трент медленно поехал вперед. Наконец, пробравшись через густой кустарник и заросли лозы, он оказался возле ручья.
 Лаура гнала коня до тех пор, пока не устала и не почувствовала, что Амиго выбился из сил. Они оба проголодались и хотели пить. Идея навестить Аниту казалась все более заманчивой. Возможно, она застанет у подруги ее красивого старшего брата. С удовольствием пофлиртует с ним — он, наконец, начал видеть в ней женщину. Они отругают ее, назовут ее поступок невежливым и безответственным. Ну и пусть! Ей надоело, что за нее все решают другие.
 Амиго нетерпеливо фыркнул, напомнив Лауре о том, что ему необходимо попить и отдохнуть.
 Девушка тотчас же наклонилась вперед, чтобы погладить взмыленную шею своего четвероногого друга.
 — О, Амиго! Какая я легкомысленная! Нам обоим пора остыть, верно?
 «Обожаю это место», — подумала девушка. Тишину безмятежного уголка нарушали лишь пение птиц и журчание ручья, бежавшего по песку и камням. Под деревьями росла трава для Амиго. Лаура протерла животное старой юбкой, которую всегда возила с собой. Конь принялся щипать траву, а девушка подкрепилась свежей булочкой с огромным куском сыра и запила красным вином из бурдюка.
 Лаура любила размышлять и писать в этом чудесном уголке. Иногда она ложилась в воду, которая закрывала только часть ее тела. Положив локти на берег, девушка писала в своем дневнике.
 Сегодня ей предстояло подумать о многом. Отдаться во власть ощущений и чувств.
 Жара заставила ее снять юбку и блузку. Оставшись в короткой старой рубашке, девушка зашла в божественно прохладную воду. Наклонилась, чтобы намочить волосы, смыла с них пыль и заплела косу.
 Ручей был слишком мелким для настоящего купания, но Лаура могла лежать в воде и ощущать ее душу — трепетную и подвижную, точно прозрачные крылья стремительных стрекоз.
 Лаура отдалась во власть безмятежной истомы. Ей казалось, что она плывет, точно лист, по водной глади ручья.
 И вдруг очарование разрушилось. В блаженную тишину вторгся чей-то громкий незнакомый голос:
 — Эй, малышка! Ты заснула или пытаешься утопиться? — Вздрогнув, Лаура приподнялась и увидела перед собой высокого бородатого мужчину с суровым лицом, сидевшего на покрытом пылью черном жеребце, который рыл землю копытом и казался не менее опасным, чем его хозяин.
 — О, теперь я вижу, что ты жива! И часто ты так делаешь? — Помолчав, он раздраженно спросил по-испански: — Ты вообще умеешь говорить?
 Потрепанная черная шляпа с плоским верхом защищала глаза незнакомца от слепящего солнца. Он мог быть разбойником, наемником, бандитом — Лаура увидела нагрудные патронташи и ружья, торчащие из чехлов по обеим сторонам седла. Кроме того, он был вооружен револьверами с простыми потертыми рукоятками.
 — Вы не имели права так пугать меня! — рассерженно выпалила по-испански Лаура, которой удалось, наконец, обрести голос. Ее охватил не страх, а возмущение. Этот незнакомец вторгся в ее владения, нарушил ее одиночество. Она хотела, чтобы он исчез! — И пусть ваш зверь не приближается к моему коню!
 Лаура встала, забыв о том, что на ней почти ничего нет. Ноздри незнакомца слегка заиграли, он замер, и девушка осознала, что прилипшая к коже мокрая рубашка практически прозрачна.
 По нагретой солнцем коже пробежали мурашки озноба. О Господи! Что, если…
 — Уезжайте прочь! Или вы еще не насмотрелись вдоволь?
 Она не желала выдавать свой страх. Мужчина не ответил, и Лаура, сделав два шага вперед, подумала о револьвере, лежавшем под юбкой, — она всегда брала его с собой в такие поездки. А также о ноже, который остался в седельной сумке.
 — Послушайте, незнакомец, вам лучше немедленно уехать отсюда! — дерзко заявила она. — Убирайтесь, и побыстрее! Если мои родные узнают, они убьют вас, сколько бы ружей вы при себе ни имели. Вы похожи на вора или гринго, пробравшегося сюда через границу. Таких, как вы, здесь не любят. Вы поняли? И вообще, что вы здесь делаете?
 — Я собирался сделать то же самое, что делала ты! — В невозмутимом голосе незнакомца прозвучали насмешливые нотки. — Хотел смыть пыль с коня и напоить его, только и всего. — Он усмехнулся. — Если ты испугалась, что я тебя изнасилую, то напрасно. Я не трачу время на маленьких девочек, — презрительно добавил мужчина. К ужасу Лауры, он слез с коня и направился к ней.
 — Не смейте ко мне приближаться! — выпалила она, с ненавистью глядя на незнакомца.
 Он был более высоким, чем ей показалось сначала. Таким же рослым, как ее отец. И от него действительно исходило ощущение опасности — оно усилилось, когда он подошел ближе.
 — Малышка, — мужчина снял шляпу и ударил ею по своему колену, стряхивая пыль, — либо мы оба попользуемся этой водой, либо, поскольку ты уже искупалась, тебе придется убраться домой к твоей матушке. Поняла?
 Возмущенная, Лаура так и ахнула.
 Позже она подумала, что ей следовало справиться со своей яростью. Она могла попросить его отвернуться и дать ей одеться. Тогда она получила бы возможность взять револьвер. Вместо этого она назвала его грязной американской свиньей и бросилась к оружию. Она успела схватить револьвер, но в этот момент незнакомец сильно ударил ее по руке и заставил выпустить оружие.
 — Послушай, мне не нравится, когда маленькие девочки позволяют себе такие выходки!
 Он тряхнул ее за плечи. Взбешенная, Лаура забыла о благоразумии.
 — Ублюдок! Сукин сын! Отпусти меня! Немедленно отпусти, или ты крепко пожалеешь, обещаю тебе! Тебя убьют — я сама тебя убью, я…
 — О, ты обладаешь язычком шлюхи и норовом волчицы! К тому же ты владеешь английским. — Трент тоже перешел на английский. — У тебя славный револьвер, да и конь твой весьма хорош. Ты их украла или какой-то богач отблагодарил тебя за оказанные ему услуги? Ну что, успокоилась, маленькая шлюха? Тебя можно отпустить?
 — Ублюдок! Я убью тебя! — Лаура повернулась в его руках и резко вскинула колено.
 Однако Трент без труда избежал удара и зловеще рассмеялся:
 — Некоторым мужчинам нравятся такие сучки — но не мне!
 Потеряв от ярости дар речи, почти обезумев, она попыталась дотянуться пальцами до его лица, но коснулась лишь густой бороды. Ядовитая улыбка незнакомца бесила Лауру.
 — Дикая кошка, да? Интересно, знает ли кто-то о том, где ты находишься. Перестань дергаться. Посмотри на меня, крошка. — Он еще сильнее сжал ее руки, и ей пришлось сдержать крик, заставить себя посмотреть ему в глаза… Они были свинцовыми, ледяными, зловещими, резко выделялись на фоне загорелой кожи и черных волос — длинных, нестриженых, как и его борода.
 Лаура замерла под пристальным взглядом этих безжалостных глаз.
 — Ну что, будешь паинькой и позволишь мне искупаться? Я не задержусь в воде надолго.
 — Отдай мне револьвер! — сдавленным голосом произнесла девушка.
 — Это ни к чему, милая. Я тебе не доверяю. И я действительно хочу искупаться. Либо ты спокойно уйдешь отсюда, либо я воткну тебе в рот кляп и привяжу к дереву на время моего купания. И не испытывай больше мое терпение.
 Она смотрела на его бородатое лицо, но ничего не говорила. Он отвел ее руки за спину и несколько ослабил хватку. Освободив одно запястье, Лаура изо всех сил ударила Трента в скулу, а затем обрушила шквал проклятий как на него самого, так и на всех его предков. С ее уст срывались ругательства, которые она еще никогда в жизни не произносила вслух.
 — Дерзкая сучка! — прошипел Трент и, швырнув девушку на траву, придавил ее своим телом, прижал ее запястья к земле. Оружие, висевшее на Тренте, врезалось в нежную кожу Лауры, причиняя ей боль. — Ты этого хотела?
 Отказываясь поверить, что все это действительно происходит с ней, Лаура попыталась сбросить с себя Трента и почувствовала, как ее груди вырвались из плена мокрой ткани. Он небрежно провел пальцами по соскам, затем его рука скользнула вниз, к ее бедрам. Наконец он с презрением оборвал поток ее громогласных протестов, зажав ей рот своими губами, и стал безжалостно, невозмутимо целовать ее. Когда Лаура начала задыхаться, он отпустил ее и встал над ней.
 — Послушай, крошка, будь у меня время и желание, я бы занялся тобой всерьез. Но сейчас у меня нет ни того, ни другого! Я просто дал тебе понять, что с тобой произойдет, если ты будешь плохо себя вести.
 Резко нагнувшись, он сорвал с нее остатки рубашки и бросил их в сторону.
 — Я уже предупредила тебя…
 Она не сразу поняла, что он обещал сделать с ней. Трент воткнул Лауре в рот пыльный шейный платок, привязал ее к дереву и стянул запястья своим ремнем.
 — Закрой глаза, если не хочешь смотреть, малышка, — сказал он, раздевшись.
 «Этот негодяй моется неторопливо», — подумала в ярости Лаура; к ее глазам подступили слезы возмущения и гнева. Она не имела никакого желания смотреть на отвратительную наготу этого мерзкого, грубого зверя! Однако невольно бросала на него любопытные взгляды.
 Какая гадость! Мужчины — настоящие хищники! Этот мерзавец обладал огромным пенисом. Она вовсе не хотела, чтобы эта штука проникла в ее тело. А он-то наверняка думал, что она нуждается в этом большом, некрасивом, отвратительном органе, который почему-то является у мужчин предметом нелепой гордости.
 Лаура кипела от злости. Трент тем временем повернулся к ней спиной, а лицом — к солнцу и начал вытираться ее юбкой, трясти головой, точно животное, чтобы вода стекла с волос.
 — О! Отлично! — заявил он, бесстыдно потянулся и принялся надевать на себя чистую одежду, которую достал из седельной сумки, — полинявшую голубую рубашку и застиранные узкие брюки. Потом он надел кожаную куртку, которая была на нем ранее, прополоскал грязную одежду, привязал ее к луке седла, а затем натянул на ноги свежие носки и ботинки. Лаура заметила, что он обходился без шпор. Что же это за человек? Кто он такой? И когда он освободит ее, если это вообще произойдет?
 Когда незнакомец подошел, наконец, к Лауре и задумчиво посмотрел на нее, напомнив ей о ее наготе и беспомощности, девушка бросила на него испепеляющий, полный ненависти взгляд.
 — Купание пошло мне на пользу. Жаль, что я не могу здесь задержаться, дикая кошка!
 Лаура вздрогнула, когда он коснулся пальцами ее сосков.
 Неужели он оставит се здесь, у дерева, и просто уедет?
 Эта мысль повергла Лауру в ужас. Она дернулась, пытаясь освободиться.
 Незнакомец сначала сел на коня и только потом наклонился к ней. Лаура увидела сверкнувший в его руках нож и спустя мгновение обрела свободу.
 — Я оставлю тебе коня, детка. А револьвер заберу. Если он действительно твой, ты получишь его в поместье дона Эстебана Альварадо. Прощай!
 Пальцы Лауры дрожали так сильно, что ей понадобилась целая вечность, чтобы избавиться от кляпа.
 Не ослышалась ли она? Правильно ли поняла сказанное им?
 Девушка быстро оделась, села на Амиго и отправилась к Аните. Сейчас она не могла вернуться домой, не могла рассказать подруге о происшедшем, но нуждалась в ее обществе. Лаура пыталась успокоиться, навести порядок в своей душе, в которой царило смятение.
 Нет! Этот негодяй не мог быть тем человеком, которого она боялась встретить, от которого убежала!
 Даже ее властный прадед не захотел бы, чтобы она вышла замуж за такого подлого, наглого типа! Как безжалостно посмеялся бы над ней Франко, если бы она осмелилась рассказать ему об этом происшествии!
 Нет, она только опозорит себя, если хоть кто-нибудь узнает об унижении, которому ее подверг этот грубый, дерзкий тип… Это было невыносимо! Лауру терзали воспоминания о том, как он обошелся с ней, как заставил терпеть его наглые поцелуи, от которых у нее до сих пор болели губы.
 Она не хотела думать об этом. Хотела все забыть. Боялась даже украдкой спрашивать себя о том, что могло произойти, если бы… если бы…
 Лаура вздрогнула — ее охватило чувство стыда и отвращения к самой себе. Что с ней происходит? Почему она до сих пор ощущает покалывание в сосках, словно незнакомец вновь и вновь касается их? Почему она позволила ему так долго целовать ее, почему не прокусила его насмешливые губы? Почему не могла забыть, как выглядит его обнаженное тело?

 Глава 3

 Мрачный Трент Челленджер приближался к тому месту, где ему предстояло заночевать.
 Он слегка тревожился из-за этой дикой сучки, похожей на цыганку. Вдруг она выполнит свои угрозы? Ему совсем не хотелось отбиваться от мстительного отца и братьев, тем более что он не овладел девушкой даже тогда, когда она, как ему показалось, уже была готова сдаться.
 Будь она проклята! Трент не мог понять, почему он размышляет о ней сейчас, когда ему следует думать о других вещах.
 Например, о нелепом соглашении, заключенном его дедом и доном Франсиско Альварадо. Трент представил себе двух мужчин, покуривающих сигары и предопределяющих судьбы своих потомков. Они пытались поженить молодых людей, которые даже не были знакомы друг с другом. И никогда бы не познакомились, если бы это зависело только от Трента.
 Но американский вице-консул, находящийся в Мехико, проявил настойчивость. Он хотел, чтобы именно Трент доставил определенную информацию мистеру Моргану. В конце концов, мистер Челленджер имел превосходный предлог для посещения асиенды де ла Ностальхия, верно? Даже президенту Диасу не пришло бы в голову спросить, почему Трент решил заехать туда перед возвращением в Калифорнию. Проклятый древний обычай! Проклятый мистер Джим Бишоп, сидевший, точно паук, в центре бесконечной паутины интриг! Похоже, мистер Бишоп знал слабости каждого человека и использовал эти знания в своих интересах.
 Несомненно, даже визит Трента на калифорнийское ранчо — решения вопросов, связанных с семейной собственностью, — был составной частью одного из планов мистера Бишопа! Что еще замышлял Бишоп?
 Пока Трент Челленджер оставался наедине со своими мрачными мыслями и воспоминаниями, Франсиско Альварадо Морган с сожалением решил, что его прелестной Мариэлле пора возвращаться домой, а ему самому — познакомиться с гостем родителей. И его будущим свояком — не далее как вчера он поддразнил сестру этим обстоятельством.
 Франко предпочел бы задержаться в их убежище — одного только прикосновения к нежной коже Мариэллы и того, с каким пылом отвечала девушка на это прикосновение, было достаточно, чтобы парня снова охватило возбуждение. Она охотно провела бы с ним всю ночь, давая ему все, о чем он мог попросить. Однако он знал, что должен прервать свидание.
 — Мое сердце, мы должны расстаться сейчас, пока твои дядя и тетя не рассердились на тебя. — Потянувшись, Франко встал, поднял с земли нежную покорнуюМариэллу и обнял ее так сильно, словно не собирался никогда отпускать. — Я люблю тебя, моя Мариэлла! — страстно прошептал он, прежде чем их уста соединились. — Никогда не забывай об этом, малышка, что бы ни случилось. Ты поняла?
 — Да, любимый. О, Франко, мое сердце заставляет меня понимать многое, иногда даже слишком многое! Но разлюбить тебя мне так же трудно, как не дышать!
 — Пойдем, я провожу тебя, — ласково прошептал Франко. Ему захотелось снова увидеть улыбку на ее лице. Чтобы разрядить атмосферу, он поддразнил девушку: — Может быть, мне сказать твоему дяде, что мы говорили о предстоящей свадьбе моей сестры? Я скажу ему, что ты должна стать подружкой невесты!
 — Франко, пожалуйста, не делай этого! Не шути так. Бедная Лаура, должно быть, и слышать не желает о свадьбе. Наверное, ее жених — старый человек. Богатый, но старый и безобразный! Пожалуйста, не дразни ее больше. Она может рассердиться и совершить какой-нибудь безрассудный поступок.
 Франко засмеялся:
 — Старый и безобразный! Ты знаешь, что Лаура и без веской на то причины способна прийти в ярость. Как ты думаешь, она застрелит его или зарежет? Поспорим на поцелуй?
 — Франко, давай расстанемся здесь. Дом уже близко, и я не хочу, чтобы они подумали… — Мариэлла покраснела, заметив взгляд Франко и его вопросительно вскинутые брови. — Пожалуйста… иначе в следующий раз мне будет труднее убежать на свидание.
 Франко одарил ее долгим страстным поцелуем и позволил соскользнуть с коня.
 — Пусть это произойдет завтра, ладно? А не то я приеду за тобой, малышка, и увезу тебя прямо на глазах твоих родственников!
 Девушка прильнула к нему на мгновение, потом отстранилась и заставила себя улыбнуться.
 — Да, любимый. До завтра!
 Она повернулась и побежала, не оглядываясь по узкой тропинке, петляющей между деревьями и ведущей к спрятавшейся в долине маленькой деревне.
 Приближаясь к своему дому, Франко услышал отчаянный крик. Затем где-то вдали прозвучал выстрел, после чего раздался второй крик и внезапно оборвался.
 Мариэлла? Господи! Франко повернул коня, одновременно выхватив из кобуры револьвер, и поскакал по узкой тропинке. Вскоре он достиг вершины холма. Мариэлла кричала и вырывалась из рук двух мужчин в форме сельской полиции; их кители были расстегнуты до пояса, фуражки съехали набок. Они оторвали часть ее блузки и играли с ней, как кошки с беспомощной, перепуганной мышью. В душе Франко пробудились первобытные инстинкты, унаследованные им от отца. Закричав, как индейский воин, он бросился вниз, открыв огонь. Один из мужчин упал. Второго Франко ударил рукояткой револьвера. Наклонившись, он подхватил Мариэллу и перекинул ее через седло.
 — Сюда, Франко, сюда! — Он услышал голос своей сестры и помчался к ней, в сторону дома, где жили их друзья Веласкесы.
 За его спиной гремели выстрелы. Если бы не Мариэлла, он бы остановился, чтобы открыть ответный огонь. Дверь саманной постройки распахнулась, и Франко въехал внутрь. Потом дверь быстро закрылась, и ее заперли на засов. Франко соскочил с коня, держа в своих руках плачущую, дрожащую девушку.
 — Позаботься о ней, Лаура. Я вернусь туда и прикончу этих мерзавцев.
 — Нет! Франко, нет! Ты нужен нам здесь! Их слишком много. Эти грязные свиньи — пьяные полицейские. Негодяи ищут развлечений.
 Лаура крепко вцепилась в руку Франко, и красная пелена, застилающая его глаза, стала таять, уступая место благоразумию.
 Женщины семьи Веласкес занялись Мариэллой. Они шептали что-то девушке, успокаивали ее, пытались унять рыдания. Одна из них принесла накидку, чтобы закрыть обнаженные груди Мариэллы.
 Лица мужчин были серьезными и суровыми.
 Франко оторвал взгляд от Мариэллы и посмотрел в глаза сестры. В них не было страха — только возмущение и ярость.
 — У нас тут мало оружия, — произнесла Лаура. — Я не знаю, как долго мы сможем сдерживать их. Но эти стены достаточно прочны, и нам пригодится наша смекалка. Когда патроны закончатся, пустим в ход ножи и мачете. У тебя есть патронташ? Ружье?
 Он так торопился утром… Проклятие! Похоже, Лаура прочитала его мысли. Ее губы насмешливо изогнулись.
 — У меня нет револьвера, Франко.
 Нет, она никогда не расскажет ему, при каких обстоятельствах лишилась оружия!
 — У меня есть патроны на ремне. В револьвере тоже что-то осталось. — Посмотрев на Лауру, он нахмурился. Рука сестры была перевязана. — Что случилось?
 — Ерунда. Царапина. Я отправила Хуанито верхом на Амиго в асиенду за помощью. Нам надо только напрячь наши мозги, и продержаться до прибытия подкрепления.
 Слава Богу, ими будет командовать Франко! Иногда от мужчин все же есть какая-то польза…
 — Берегите каждый патрон. Не стреляйте в тени и шляпы, надетые на палки, — сказал Франко. Мужчины уважительно слушали сына дона Эстебана, хотя и были значительно старше его.
 Двигая рукой, Лаура всякий раз ощущала боль, но старалась не замечать ее, целиком охваченная яростью. Убегая от одной опасности, она столкнулась с другой. Однако радовалась тому, что смогла оказаться полезной, когда на дороге появились пьяные подонки. Эти стражи порядка хуже бандитов, которых они должны ловить. Особенно нагло они действовали, нападая на маленькие беззащитные деревеньки.
 Снаружи снова загремели выстрелы, затем раздались пьяные крики и угрозы. Франко подошел к узкой щели в стене и дважды выстрелил.
 — Сколько их там? — спросила Лаура.
 — Я видел одного. Кажется, второго я надолго вывел из строя.
 — Сегодня ты проявила большое мужество, подруга, — зашептала Анита, обращаясь к Лауре. Они знали друг друга с детства и общались без лишних церемоний. Хорошенькая кокетливая Анита, ровесница Лауры, имела множество поклонников, но всегда поглядывала на Франко, который держался с ней так, словно она была его второй сестрой. Анита недолюбливала Мариэллу, но старалась скрывать это. «Когда-нибудь, — думала она, — Франко заметит меня!» Она уже выросла и старалась стать образованной девушкой. Читала книги, которые брала у дона Ринальдо Ортеги и своей подруги, донны Лауры Луизы.
 — Дело не в моем мужестве. Я не могла показать им, что мне страшно! — призналась Лаура.
 Глядя друг на друга, и держась за руки, девушки подумали о том ужасном мгновении, когда они достали из большого каменного колодца ведро с водой и увидели двух смотревших на них всадников. Незнакомцы были пьяны и ухмылялись:
 — Прелестные сеньориты! Что скажешь, Педро? По одной для каждого из нас! Они обе хорошенькие, нам повезло, верно? Мы наткнулись на этих красоток раньше других. Хорошо, что мы поехали вперед, а? Ха-ха!
 — Эй, красотки, выпейте с нами!
 Второй человек был неотесанным мужланом с грубыми чертами лица. На нем красовался форменный китель сельской полиции, надетый на голое тело. Из-под расстегнутого кителя выглядывали волосатая грудь и грязный пупок.
 — Глянь-ка, эти красотки удивлены! Что, красотки, не ожидали встретить здесь настоящих мужчин, точно? Мы сумеем научить вас кое-чему!
 Анита оцепенела. Она не могла вымолвить ни единого слова. Страх парализовал ее горло.
 Лаура первая овладела собой и, поняв, что на уме у этих мужчин, шагнула вперед, покачивая бедрами и хлопая ресницами. Это выглядело как пародия на кокетство.
 — Простите нас, глупых деревенских девушек, красивые начальники! — сказала она по-испански. — Мы не привыкли к таким смелым речам! Послушайте, — она улыбнулась более крупному мужчине, который заговорил первым, — почему бы вам не спешиться и не объяснить нам, что вы имеете в виду? Не знаю, что думает моя застенчивая подружка, но я хочу вас выслушать!
 — Эта крошка — то, что надо! Посмотри, какие у нее глаза! Ручаюсь, она никогда не видела своего отца!
 — Похоже, она не прочь развлечься. Хочешь выпить, детка?
 — Конечно, почему нет? Хочешь, я станцую для тебя? Моя подруга играет на гитаре. Анита, пожалуйста, сходи за гитарой и скорее возвращайся — думаю, эти мужественные господа не захотят долго ждать. — Лаура изобразила очаровательную улыбку. Сейчас она играла, следуя инстинкту самосохранения. — Ну же! — поддразнила Лаура незнакомцев. — Или вы, двое сильных мужчин, вдруг оробели в присутствии настоящей женщины? — Она пожала плечами, повернулась и ударила Аниту по ноге, выводя подругу из оцепенения. — Может быть, вы боитесь, что не сумеете ублажить меня?
 — Боимся? Черта с два!
 — Ты только послушай эту маленькую шлюшку. Она бросает нам вызов!
 — Она истосковалась по настоящим мужчинам. Верно, крошка?
 — Может быть! Я хлебну вашего вина, а когда моя подружка принесет гитару, покажу вам, как я умею танцевать. Согласны?
 — Ну и крошка! Эй, ты! Принеси гитару. Мы хотим увидеть, как она танцует. И как танцуешь ты.
 — Поторопись, Анита! — сказала Лаура и повернулась к мужчинам с виноватой улыбкой на лице: — Она немного застенчива, потому что никогда не была в городе. Но скоро она станет такой же веселой, как я, особенно если вы не пожалеете вашего вина! Обещаю вам, сеньоры, вы не разочаруетесь!
 Анита побежала домой, не смея оглянуться. Ее сердце стучало так сильно, что она испугалась, не упадет ли она в обморок прежде, чем доберется до дома.
 Анита боялась подумать о том, что может произойти с ее подругой Лаурой, так смело и раскованно говорившей с двумя страшными мужчинами, удерживавшей их своими поддразниваниями и посулами. Как долго она сможет делать это? Что, если?.. Анита не хотела думать о самом ужасном.
 Лаура же, сохраняя ясность мыслей, продолжала заигрывать с мужчинами. Она приложилась к их бурдюку, отхлебнула вина и даже сумела не задохнуться при этом. Ей удавалось удерживать их на расстоянии, они ходили вокруг нее, точно кобели вокруг сучки. Она делала вид, будто хочет выяснить, кто из них лучше.
 — Покажите мне — да, покажите мне, дорогие мужчины! Я определю, кто из вас самый большой.
 Усмехаясь, они начали расстегивать свои грязные, пыльные брюки.
 — О, я вижу, что мне предстоит нелегкий выбор! Может быть, вы тоже хотите взглянуть на то, что получите, а? Вы готовы?
 Интуиция подсказывала Лауре, как ей следует играть, что она должна делать.
 Отступив на несколько шагов, она попросила мужчин спустить брюки еще ниже, чтобы она могла лучше оценить мужские достоинства каждого из них.
 Девушка пожалела, что у нее нет револьвера, однако она имела при себе нож. Он лежал в чехле, подвязанном у бедра. Это был подарок матери.
 Лаура тряхнула своими волосами, распустила их и начала медленно, очень медленно танцевать без музыки. Край ее юбки пополз вверх. Обезумевшие мужчины стали задыхаться от желания. Услышав стук копыт и голос Аниты, Лаура из кокетки мгновенно превратилась в злобную тигрицу. Задрав одной рукой юбку, другой она нащупала нож.
 — Вот что вы получите от меня, скоты! Вот что! Вот что! — Ею руководил первобытный инстинкт… она играла свою роль, почти не задумываясь. Впервые в жизни убивала, калечила. Потом она даже не могла вспомнить, что и как делала. Когда Лаура повернулась и побежала к белой саманной хижине, к выскочившим оттуда мужчинам, с ножа ее капала кровь. Загремели выстрелы. Вновь обретя голос, Лаура закричала:
 — Назад! Назад! Сейчас появятся другие!
 Пуля зацепила ее руку как раз в тот момент, когда она ворвалась через открытую дверь в прохладный полумрак дома, оставив позади яркое сияние солнца.

 Глава 4

 Стук копыт, донесшийся сзади, предупредил Трента о возможной опасности.
 Он натянул поводья и, достав из чехла ружье, положил его на бедра и стал ждать.
 Он узнал золотисто-гнедого коня с белым пятном на лбу. Она? Но на большом жеребце сидел маленький мальчик. На вид ему было не больше семи-восьми лет.
 — Эй, паренек! Остановись!
 — Нет-нет, я должен ехать к сеньору Альварадо, господин! Я не могу останавливаться, я обещал.
 — Черт возьми! — Трент выхватил поводья из рук мальчика и поехал рядом с ним, сдерживая жеребца. — Я — друг сеньора Эстебана, — быстро заговорил он по-испански, — так что постой! Что случилось? Где ты взял этого коня?
 — Это жеребец донны Лауры — она послала меня за подмогой, потому что только я умею ездить на Амиго! — В голосе перепуганного мальчика прозвучали нотки гордости, но затем ребенком вновь завладела паника. — О, сеньор, там много подлых пьяных полицейских! Они пытались обесчестить мою сестру. Если бы не донна Лаура… Отпустите меня, сеньор! Я обещал, что приведу подмогу!
 — Замолчи! Будь мужчиной, если можешь! Видишь эти ружья и револьверы? Я могу задержать полицейских, пока ты не приведешь подмогу, но прежде ты должен показать мне, где они находятся и как подобраться к ним незаметно. Понял? А теперь — вперед! Едем! Приблизившись, будем двигаться медленно и бесшумно. Чтобы они ничего не услышали.
 — До деревни рукой подать, сеньор, я знаю короткий путь. Там много деревьев и валунов. Они вас не увидят. Мы сами не видели их до тех пор, пока… — Мальчик перевел дыхание и продолжил: — С нами дон Франко, которому нравится Мариэлла. Он — сын дона Эстебана. Но вам это известно, если вы знаете дона Эстебана. Дон Эстебан изрубит этих свиней на мелкие кусочки и скормит их стервятникам!
 — Не сомневаюсь, — протянул Трент. Мысли о предстоящей схватке уже будоражили его кровь, прогоняя усталость и мрачную опустошенность души.
 Значит, она и есть та девушка, которую собираются сделать его невестой? К тому же она попала в беду.
 Насмешливая улыбка на какое-то мгновение скривила губы Трента. Он представил себе, как она удивится. Теперь он знает, кто она такая.
 Трент заставил испуганного мальчика, которого, как выяснилось, звали Хуанито, нарисовать на земле приблизительный план деревушки.
 — Здесь есть только одна хорошая дорога, сеньор, — вот она. Мы срубили деревья, чтобы каждую неделю ездить на телеге за продуктами. Они приехали отсюда.
 — Другого въезда нет?
 — Есть! Я выбрался по узкой тропинке, о которой знают только наши люди. Так мне удалось незаметно вывести Амиго. Он стоял не возле хижин — донна Лаура всегда оставляет его чуть поодаль, в тени деревьев, где растет сочная трава. Там есть вода — маленький ручей, в котором женщины стирают белье.
 Мальчик посмотрел на высокого гринго с коричневой кожей и темной бородой. Его лицо казалось высеченным из камня и напоминало изображения древних богов, которые иногда находили в пещерах. Солнечный луч, проникший сквозь просвет в листве, упал на странные глаза незнакомца, и те вспыхнули красным огнем. Хуанито поспешно перекрестился.
 Возможно, этот человек был дьяволом — он появился из облака пыли! И все же Хуанито чувствовал, что этот дьявол был на их стороне.
 — Хорошо, парень! Ты помнишь, что я сказал тебе? Веди Амиго рядом с собой, пока не отойдешь на приличное расстояние. Потом скачи во весь опор! Скажи дону Эстебану, что жених донны Лауры наведет тут порядок. А теперь — вперед!
 И, не обращая внимания на изумленный взгляд мальчика, Трент махнул рукой и пополз вперед на животе. Потом он понял, что через кусты легче пробраться, поднявшись с земли.
 Трент слышал доносившиеся снизу пьяные крики, похабные угрозы и грохот выстрелов.
 Он осторожно подкрался к месту, откуда можно было заглянуть вниз. Трент не боялся, что его заметят, — никто не смотрел в эту сторону. На земле валялись тела; Трент не мог определить, кто были эти люди — полицейские или жители деревни. Но он видел, как мужчины, укрывшиеся за стеной, стреляют в сторону двух самых крепких домиков, вероятно, принадлежавших одной семье.
 Он также увидел полицейских, спрятавшихся за каменными колодцами. Они были вооружены многозарядными ружьями и револьверами, однако не имели самых современных «винчестеров» и «кольтов». Он привык к таким сражениям в Алжире и Триполи — однажды мистер Бишоп отправил его на короткий срок в Иностранный легион. Подобный же опыт Тренту довелось приобрести в опасных районах Нью-Мехико и Аризоны, где он заслужил репутацию самого ловкого наемного убийцы. Он брался за такие дела только по собственному желанию.
 Оскалившись, точно почуявшая добычу пантера, он посмотрел вдоль ружейного ствола. Эти шакалы готовились к решающему удару, они окружали маленькие укрепленные домики, радостно говорили о том, что защищавшиеся стреляют все реже и реже.
 Негодяи двинулись вперед, почувствовав себя еще более уверенно. Их смех и голоса долетали до Трента. Они заключали пари относительно того, кто овладеет большим количеством женщин, обсуждали, что сделают с ними — в первую очередь с дерзкой шлюхой, у которой были такие же глаза, как и у ее отца-гринго. Да, с той самой тварью, которая убила их товарища… Они укротят ее и используют, а потом продадут в бордель, где каждый мужчина за несколько песо сможет делать с ней что угодно.
 Человек, говоривший и смеявшийся больше других, так и не успел закончить свою грязную тираду. Первый выстрел, произведенный Трентом из «винчестера», свалил мерзавца. Он задергался на пыльной земле с простреленным позвоночником, точно обезглавленный цыпленок. По округе разнесся предсмертный вопль. Через мгновение второй человек упал с простреленной головой. Потом еще один…
 Точно карающая рука Господа, «винчестер» невозмутимо и методично уничтожал одного негодяя за другим. Трент постоянно менял позицию. Те, кто пытался вести ответный огонь, не видели мишени. Им наверняка казалось, что за кустами скрывается целая армия.
 Впрочем, думать об этом им оставалось недолго. Трент стрелял, меняя ружья и не промахиваясь.
 Один из мужчин, напившийся сильнее своих товарищей, выбрался из маленькой дальней хижины, где он поглощал пульке [1] и безжалостно избивал юную девушку. Подонок остановился, явно не понимая, что произошло за несколько последних минут.
 — Что такое, друзья мои? Вы еще не разделались с жалкими пеонами?
 Он стоял, покачиваясь, с расстегнутой ширинкой. Трент выстрелил ему в пах, услышал отчаянный вопль и по-волчьи оскалил зубы.
 Лаура и Франко, сидевшие в одном из саманных домиков, толстые стены и крыша которого защищали их от пуль и факелов, посмотрели друг на друга; в течение нескольких мгновений они не могли понять, что кошмар, вырваться из которого они уже не надеялись, вдруг закончился.
 Когда прогремел последний выстрел, в деревне воцарилась тишина, нарушаемая лишь стонами раненых — кое-кого Трент решил не убивать, а только покалечить. Напряженность повисла в воздухе, проникла в сознание людей, прячущихся в двух самых безопасных местах — домиках, принадлежавших одной семье и соединенных между собой общим погребом.
 — Это папа? Так скоро, Франко?
 — Тише! Я не знаю! Кто еще это может быть?
 Со двора донесся голос:
 — Не стреляйте, даже если у вас еще остались патроны! Думаю, они у вас кончились. Эй, есть тут кто-нибудь?
 Лаура заметила, что от его ружья еще струится дымок. Это он — чернобородый дьявол! Застыв у окна, она на какое-то время потеряла дар речи. Из оцепенения ее вывел настороженный голос Франко:
 — Кто вы такой и что вы здесь делаете?
 — Это ты, Франко? Сын Стива? Я — Трент Челленджер. Я ехал к твоему отцу и встретил малыша на большом коне. Он сказал мне, куда направляется. Выйдешь ты наконец или нет?
 Повернувшись к своим товарищам и сказав им что-то, Франко отпер дверь и вышел из дома. На его лице играла счастливая улыбка.
 Лаура замерла у оконной рамы.
 «Он! — подумала девушка. — И теперь мы обязаны ему нашим спасением. Я не хочу чувствовать себя его должницей. Ненавижу таких типов. Он — худший из них. Там, возле ручья, он вел себя не лучше, чем эти гнусные подонки… Только тогда у меня не было ножа. Черт возьми! Меньше всего на свете мне хочется быть обязанной такому человеку!»
 — Лаура! Лаура! Выходи, сестра. Что с тобой? Ты должна познакомиться с этим человеком.
 Анита мягко коснулась руки Лауры:
 — Лаура! Что с тобой? Твой брат зовет тебя познакомиться с этим красивым мужчиной. Этот высокий и опасный на вид гринго убил всех негодяев! Пойдем! Или тебе стало дурно?
 Бросив взгляд на подругу, Лаура заставила ее замолчать и, расправив плечи, сделала глубокий вдох.
 — Со мной все в порядке! Я просто задумалась…
 — Тебе не стоит слишком много думать о том плохом, что уже закончилось! Выйди во двор, Лаура!
 Вскоре Лаура пожалела, что не осталась в доме; она могла разыграть обморок или как-то иначе уклониться от встречи с этим человеком. Но ее заставили выйти к нему. Усугубив ситуацию, он пожелал, чтобы она поехала перед ним на его коне. Этот изобретательный дьявол заявил, что так он сможет получше познакомиться с Лаурой.
 Девушка была взбешена, и ее брат прекрасно видел это; перехватив гневный взгляд сестры, Франко из озорства и любопытства также стал настаивать на том, чтобы она поехала с Трентом к их родителям и все им объяснила.
 «Конечно, — подумала Лаура, — если я откажусь, это будет выглядеть невежливо по отношению к человеку, который спас нам жизнь. И даже глупо. Люди подумают, что я боюсь этого негодяя. Почему судьба распорядилась так, что из всех людей на помощь нам пришел именно он?»
 Она сидела в седле почти неподвижно. Ее буквально тошнило от близости Трента и его дыхания. Что он скажет ей теперь? На людях они делали вид, будто не знают друг друга, и это вполне устраивало Лауру, но почему он настоял на том, чтобы они поехали вместе?
 Она предпочла бы поехать с Франко, но тот успокаивал плачущую Мариэллу. Помахав им с Трентом рукой, он сказал, что вернется домой к обеду.
 Как мог Франко не заметить ее красноречивые взгляды и хмурое лицо? Он притворился, будто ничего не видел, и с дьявольской усмешкой в карих глазах попросил Лауру указать Тренту дорогу, ведущую в поместье, где ей окажут медицинскую помощь.
 — Это — твое боевое крещение, сестра! Мама будет гордиться тобой.
 — Да, а папа рассердится из-за того, что мы оба так плохо к нему подготовились! — заметила сухим тоном Лаура, после чего девушке пришлось смириться с тем, что Трент Челленджер обхватил своими крепкими руками ее талию и посадил перед собой в седло.
 Лаура не могла определить охватившие ее чувства; она сидела в седле скованно, боясь сделать лишнее движение.
 Несколько часов назад он обошелся с ней как с дешевой шлюхой. Тогда она хотела убить его. Сейчас он спас ее от смерти, и ей приходилось быть с ним вежливой, фактически терпеть его объятия.
 — Мне нравится, что вы ездите в мужском седле. Я понять не могу, почему большинство женщин предпочитают дамские седла.
 — Возможно, это — испытание мастерства! Вы бы удержались в дамском седле, мистер Челленджер? Смогли бы преодолевать препятствия, сидя в нем?
 — Вероятно, нет! — Лаура кожей почувствовала его усмешку, представила себе его изогнутые губы. — Мне никогда не доводилось проверять это. Между прочим, мисс Лаура, вам следует держать оружие наготове! Особенно когда вы купаетесь вдали от асиенды. Вас мог застать врасплох не бродяга гринго, а отряд этих негодяев.
 — Вы — бессовестный человек, верно? Вы вели себя как подлый, мерзкий… Думаю, вы сами знаете, какой вы! Если бы вы не спасли нас, я бы убила вас, как тех двух грязных свиней, которые хотели меня… хотели меня… Черт!
 Стыдясь своей слабости, Лаура попыталась справиться с навернувшимися на глаза слезами гнева и обиды. Внезапно резкое движение коня толкнуло девушку на Трента, и острая боль пронзила ее руку. Она ахнула и заметила, что его волосатая щека оказалась в опасной близости от ее щеки.
 — Ваша рука? — спросил он. — Что-то серьезное? Что вам положили на рану?
 — Это… всего лишь царапина! Она слегка кровоточила, и мы ее перевязали, вот и все! Сделать что-то еще, не было времени. Мне не так уж и больно!
 Он коснулся повязки в том месте, где просочилась кровь, и Лаура снова ахнула.
 В следующий миг Трент натянул поводья, и Лаура вновь прижалась к нему.
 — Погодите. Вы способны терпеть боль? Мне придется снять повязку, так что держитесь за седло изо всех сил, а эту руку поднимите.
 — Что вы собираетесь делать? Что? О! Больно!
 Трент снял Лауру с седла и опустил на землю, после чего начал осматривать повязку.
 — Вы же не врач! Оставьте в покое мою руку — ею займутся дома! О!
 — Советую вам покрепче стиснуть зубы. Вы почувствуете жжение, но это остановит заражение крови. Поверьте мне, оно способно причинить гораздо большую боль!
 Когда Трент снял повязку с раны, оттуда снова пошла кровь. Он залил пулевое отверстие бесцветной жидкостью из бутылки, которую достал из седельной сумки.
 Сильнейшая боль пронзила руку Лауры; из глаз девушки брызнули слезы, с губ сорвался стон, хотя она и стиснула зубы по совету Трента.
 Почувствовав, что у нее кружится голова, Лаура приложила все силы, чтобы не упасть в объятия Трента — это было бы новым унижением. Она почти обрадовалась тому, что он крепко обхватил ее рукой за талию и помог устоять на ногах. Вскоре острая боль начала проходить. Лаура увидела у своих побелевших губ бутылку.
 — Сделайте глоток. Это поможет.
 Еще не придя полностью в себя, Лаура послушно отхлебнула из бутылки и, поперхнувшись, закашлялась. Не давая ей времени на возражения, Трент снова посадил ее в седло.

 Глава 5

 Лаура заявила, что наденет к обеду черное шелковое платье с высоким воротничком из белых кружев и длинными рукавами.
 — Но это платье не подходит для знакомства с женихом! — тщетно попыталась возразить Филомена.
 — Он вовсе не мой жених, и я уже познакомилась с ним — ты это забыла?
 — О, какой стыд, тогда на тебе было такое неприличное тряпье! Я удивлена, что он остался обедать!
 — Он приехал к моему отцу, они должны обсудить дела. А я собираюсь пообедать, потому что не хочу, чтобы кто-то подумал, будто незначительная потеря крови способна уложить меня в кровать! Пожалуйста, Филомена, не спорь со мной сейчас!
 — По-моему, это ранение повлияло на твою голову, — проворчала Филомена. — Что ж, я поглажу противное черное платье и принесу его тебе. Отдохни несколько минут. Выпей травяной чай, который я приготовила, и тебе станет лучше.
 Когда Филомена ушла, Лаура села на кровать, вздохнула и посмотрела на новую повязку.
 — Филомена? Как она себя чувствует?
 — Мы положили на рану специальную мазь, донна Джиния. Мне доводилось видеть кое-что пострашнее. Ох! И зачем только я заснула? Почему не догадалась, что она что-то замышляет, пока я надевала на нее корсет?
 — Тут нет твоей вины. — Джинни похлопала пожилую женщину по плечу. — У моей дочери упрямства и своенравия больше, чем у меня и ее отца, вместе взятых! Она спит?
 — Спит? Нет! Она сказала, что не будет спать. Отказалась выпить снотворное. Она выйдет к обеду. И еще она заявила, что наденет черное шелковое платье с высоким воротничком и длинными рукавами, чтобы скрыть повязку. Без корсета! — Филомена выпятила нижнюю губу и прижала руку к сердцу. — Без корсета, донна Джиния! Она сказала, что он ей не жених и никогда им не будет! Что нам делать, донна Джиния?
 Джинни вздохнула:
 — Ничего! Принеси платье, которое она выбрала, Филомена. Я схожу к Лауре и поговорю с ней. — И, невозмутимо пожав плечами, Джинни улыбнулась пожилой женщине. — Она молода, легкомысленна и импульсивна. Но, в конце концов, образумится. Всему свое время.
 «Но не раньше, чем приобретет жизненный опыт и познает боль, как это было со мной!» — неожиданно подумала Джинни, приводя в порядок свои мысли после ухода Филомены. Она вспомнила себя в возрасте Лауры. Свою самоуверенность и смелость, желание взять от жизни все, что та может предложить.
 Тогда она не предполагала, что с ней может произойти нечто неожиданное, что Стив навсегда изменит ее. Стив — ее муж и возлюбленный. Ее друг, человек, которому она доверяла. Годы взаимного непонимания и потерь остались в прошлом.
 Джинни вспомнила, как она познакомилась с Трентом Челленджером. Сколько воды утекло с тех пор! Молодой, горячий, он не скрывал своей симпатии к ней. Она немного схитрила — стала обходиться с ним как с сыном или любимым кузеном.
 Но сейчас в асиенду, держа перед собой на седле, точно трофей, ее дочь, въехал мужчина, а не юноша. Суровый, закаленный в боях мужчина, напоминавший ей Стива, каким он был в то время, когда она познакомилась с ним. Человек Джима Бишопа. Явно не пара для Лауры. Во всяком случае, пока что она не созрела для такого мужчины, способного вывернуть женщину наизнанку, пробудить в ней чувства, желания, погубить ее — если она позволит сделать это, не даст ему отпор.
 Однако Джинни ощутила какие-то флюиды взаимного притяжения между Лаурой и Трентом Челленджером; она почувствовала их, когда Трент снял ее дочь с коня и поставил на землю лицом к себе.
 Как хорошо она помнила пережитое ею самой! Как хорошо понимала силу странного запретного влечения, заглушавшего благоразумие, логику и любые советы!
 Постучав в дверь, Джинни вошла в комнату и застала дочь стоящей перед зеркалом.
 — Мама? — Облаченная в короткую рубашку девушка повернулась и покраснела, словно ее тайные мысли оказались прерванными.
 — Да, я! Я говорила с Филоменой, она гладит твое черное платье, хотя и считает его неподходящим для такого случая.
 — Филомена вечно недовольна. Всем! — Раздраженный голос Лауры заставил Джинни вскинуть брови.
 — Похоже, ты взволнована, моя дорогая. Ты уверена, что хочешь обедать с нами? Твой отец и мистер Челленджер, вероятно, быстро уединятся, чтобы поговорить о делах. А для нас вечер будет скучным, его скрасит только обсуждение сегодняшних событий, верно?
 — Почему? Я хочу спросить папу и мистера Челленджера, что они собираются сказать президенту Диасу по поводу действий его полицейских! И я уверена, что Франко тоже захочет узнать, что будет предпринято в связи с этим возмутительным происшествием! Мама, они… Знаешь, я постоянно думала о том, как бы поступила в такой ситуации ты. Я улыбалась этим мерзавцам, притворялась, будто… И затем… когда они подумали, что я смотрю на них… стала медленно поднимать юбку, как бы дразня их, понимаешь, мама? Схватила нож, который ты дала мне, и, кажется, убила обоих. Нет, точно убила. Очень быстро. Господи, я убила! Я болтала… дразнила… превратилась в другого человека… играла — а потом игра закончилась, и мне пришлось… мне пришлось…
 — Дорогая, я все знаю! Знаю! Я сделала то же самое. — Джинни обняла дочь, прижала ее к себе и мысленно перенеслась в прошлое. — Я тоже убила человека. Мне тяжело вспоминать об этом даже сейчас, когда он больше не представляет для меня опасности. Я ударила его ножом в горло, услышала, как из раны с шумом вырвалась кровь, и убежала.
 Сказав это, Джинни тут же вернулась в настоящее. Побледневшая Лаура смотрела на мать так, словно видела ее впервые.
 — Лаура, я думала, что мне удалось забыть этот эпизод моей жизни, но воспоминания живут во мне! Ты убила двух негодяев, чтобы спасти себя и свою подругу. Тебе пришлось так поступить. Я горжусь тобой!
 Лаура поплакала еще несколько минут в объятиях матери, точно ребенок, затем взяла себя в руки и сказала:
 — Я не сожалею об этом. Уже не сожалею. Я постоянно думала — так поступила бы моя мать. Я говорила себе, что я — это ты, мама, красивая и уверенная в себе. Но думаю, тогда ты не была такой.
 — Уверенность приходит к человеку в последний момент, когда он неожиданно сознает, что должен сделать, — сказала Джинни. Подойдя к окну, она продолжила: — Лаура, я не хочу у тебя ничего выпытывать, ты вовсе не обязана мне говорить. Но… я чувствую что-то возникшее между тобой и Трентом Челленджером. Он напоминает мне твоего отца в молодости, поэтому тебе следует поберечься!
 Лаура замерла и запальчиво произнесла:
 — Ты догадалась правильно. Надеюсь, я не слишком выдала себя, мама?
 Девушка вздохнула, посмотрела вниз, потом подняла голову и рассказала историю своего знакомства с Трентом Челленджером. При этом она не пощадила ни себя, ни его.
 — Это чувство… было очень странным! Конечно, он принял меня за дешевую шлюху. И как он обошелся со мной потом, что сделал… Ненавижу его за это!
 — Когда я впервые встретила Стива, произошло почти то же самое. Я зашла по ошибке не в ту комнату, и негодяй принял меня за проститутку, которую он заказал себе на ночь у какой-то мадам Мими.
 — Правда? И что было дальше?
 — Он набросился на меня, даже не дав мне раскрыть рот. Он поцеловал меня так грубо, что я потеряла дар речи, а потом… сорвал с моего плеча бретельку вечернего платья и приказал раздеться — быстро!
 Когда Лаура услышала тихий смех матери, глаза девушки изумленно округлились.
 — Мама! И ты это сделала?
 — Нет, конечно! В тот раз — нет. Я ударила его по лицу, потом потребовала отпустить меня. Слава Богу, в этот момент в дверь постучала женщина, которую он ждал. Это был один из тех редких случаев, когда я видела твоего отца потерявшим дар речи — во всяком случае, на несколько минут.
 — По-моему, — отчеканила Лаура, — все мужчины — лицемеры, распутники и грубияны!
 — Да, они бывают противными. Их трудно сразу понять. Лаура, мне бы очень хотелось сказать тебе, что я знаю ответы на все вопросы. Однако это не так. Я не могу ответить на многие из них. Я потратила немало мучительных лет на то, чтобы заново открыть нечто такое, что всегда было мне известно. Думаю, то же самое произошло и с твоим отцом. Нам пришлось расстаться, чтобы снова обрести, а главное, понять друг друга.
 Филомена принесла черное платье и оставила его на кровати после того, как Джинни сказала, что сама поможет дочери одеться к обеду.
 — Ей следует лежать в постели! — пробурчала Филомена. — Отправиться куда-то в такой одежде… без нижнего белья… Ввязаться в схватку… в перестрелку!
 Пробормотав что-то еще, она вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.
 Джинни и Лаура переглянулись. Потом Джинни улыбнулась, слегка изогнув брови:
 — Без нижнего белья, моя дорогая? Надеюсь, ты не собираешься проявлять такое же безрассудство, какое проявляла я!
 Раздраженно махнув рукой и отведя глаза в сторону, Лаура сказала:
 — Отлично! Это еще не все! Он… он разорвал мою рубашку, чтобы… Впрочем, сейчас это уже не имеет значения — больше ничего не произошло. Думаю, он хотел запугать меня демонстрацией грубой силы.
 — Хм… Мужчины имеют такую привычку! — задумчиво сказала Джинни. — Дорогая, ты действительно спустишься к обеду? Ты уверена, что вы оба не будете испытывать чувство неловкости?
 — Он-то уж точно не смутится! — Лаура повернулась с раскрасневшимися от возмущения щеками. — Он ждет, что я буду смущена, постараюсь спрятаться. Черта с два! Двуличный тип! Я ему покажу. Знаешь что, мама? Пожалуй, после обеда я попрошу мистера Челленджера прогуляться со мной по патио. Там я выложу ему все, что о нем думаю. Объясню, что мне не пришло бы в голову обручиться с ним, будь он даже единственным мужчиной на земле. Вероятно, он привык к обществу дешевых, доступных женщин.
 — Хорошо. Думаю, ты должна внести ясность в ситуацию — вдруг мистер Челленджер питает какие-то иллюзии? Я скажу твоему отцу, что вам следует побыть немного наедине, прежде чем они начнут обсуждать дела. А сейчас, любимая, подойди ко мне, я помогу тебе надеть это ужасное мрачное платье! — Глаза Джинни сверкнули. — Я бы постаралась поразить его моими самыми экстравагантными нарядами. Но ты — не я, и, слава Богу!
 — Черт возьми, сестра! Ты выглядишь так, словно у тебя траур! — со своей обычной бесцеремонностью выпалил Франко, когда Лаура и Джинни наконец присоединились к мужчинам. Сидевший во главе стола Стив Морган посмотрел на жену, вопросительно подняв бровь, и Джинни ответила ему многозначительной улыбкой. «Что происходит между Трентом Челленджером и дочерью?» — спросил себя Стив. Он уловил едва скрываемую напряженность в их отношениях. Это напомнило ему о том, что его дочь, нередко ведущая себя как мальчишка-сорванец, превращается в женщину. Он знал, что она вполне самостоятельна и способна позаботиться о себе.
 Джинни в бледно-зеленом платье простого покроя выглядела, как всегда, обворожительно. Стив, наконец, начал верить в то, что она полностью принадлежит ему.
 — Мы обедаем здесь без особых церемоний — думаю, вы это уже поняли, — пробормотала Джинни, обращаясь к гостю, который проявил необычную для него вежливость и помог ей сесть.
 Сегодня они обедали в маленькой гостиной, распахнутые двери которой выходили в освещенное фонарями патио. Вечер был теплым. Нежные дуновения слабого ветерка заставляли колыхаться лозу и приносили в комнату аромат ее цветов, смотревших на оранжевый месяц, висящий над деревьями, словно древний языческий символ.
 Лаура попыталась сосредоточить внимание на щедро наполненной тарелке, заставляла себя думать о еде, а не о романтическом звездном вечере и мужчине, сидящем напротив нее.
 Когда девушка вошла в комнату со своей матерью, ее поразил новый облик Трента Челленджера. Гость вымылся и сменил пропитавшуюся потом дорожную одежду на темно-серую хлопчатобумажную рубашку и парчовый пиджак. Темно-синий шейный платок выглядел так, словно был изготовлен из эскотского шелка. Мистер Челленджер подстриг свои отросшие волосы и бороду, отчего его вид стал более цивилизованным.
 Но это — поверхностное впечатление, поняла Лаура, перехватив взгляд гостя. Трент рассек своими глазами-кинжалами черную шелковую броню ее платья. Даже его вежливая улыбка была обманом.
 «Маленькая лицемерная сучка! — подумал Трент. — Закуталась в черный шелк от горла до запястий, точно монашенка». Он решил запомнить это сравнение и подразнить ее при случае. Он знал, что это время придет. Сейчас они находились в состоянии зыбкого перемирия, между ними словно действовало некое соглашение. Трент надеялся, что им удастся избежать новых стычек.

 Глава 6

 Убывающий месяц скрылся за деревьями. Его золотистое свечение пробивалось сквозь трепещущую листву и раскачиваемые ветром узловатые ветви. На фоне безоблачного темного неба звезды казались более яркими, чем обычно; тысячи светлячков выписывали узоры над цветущими побегами лозы, поднимающимися вдоль осыпающихся саманных стен патио. Казалось, что эта буйная зелень проросла в ограду и составляет с ней единое целое.
 Лаура и Трент молча шагали вдоль края дворика, словно это была обычная светская прогулка в каком-нибудь городском парке.
 Обед завершился. Все держались невыносимо вежливо — даже Франко. Лаура решительно заявила матери, что должна поговорить с мистером Челленджером и внести ясность в ситуацию. «Но почему он не может заговорить первым? — в отчаянии думала сейчас девушка. — В чем причина — в неумении вести светскую беседу или плохом воспитании?» Она резко остановилась, и ее спутник сделал то же самое. Однако прежде чем она успела сказать, что у нее на уме, и покончить с этим делом, Трент первым нарушил молчание.
 — Чудесный вечер, правда? — произнес он и, не дав Лауре собраться с мыслями, сунул руку в карман. — Если позволите, я сделаю самокрутку. Я предпочитаю их большинству сигар.
 — Пожалуйста, курите, — резко сказала Лаура, решив проявить твердость. — Вы можете курить что угодно здесь или в доме с моими отцом и братом. Но до нашего возвращения туда нам следует обсудить некоторые деликатные вопросы, чтобы покончить с ними раз и навсегда, верно?
 Трент наклонил голову и прикурил самодельную сигару. Когда он поднял глаза, Лаура увидела отразившийся в них огонек спички.
 — Что это за деликатные вопросы, которые требуют немедленного обсуждения, мисс Морган? Я надеялся, что такой ароматный звездный вечер поможет нам забыть досадные обстоятельства нашей утренней встречи! Вы заметили, что эта наша встреча — третья за сегодняшний день?
 Лаура была потрясена подобной наглостью. Она могла поклясться, что его зубы сверкнули в усмешке, прежде чем он продолжил все, тем же возмутительным тоном:
 — Однако вы так изменились за день, что я невольно спрашиваю себя, как бы все сложилось, если бы впервые мы встретились при лунном свете!
 Это уже было чересчур! Какая дерзость! На протяжении всей этой саркастической тирады в душе Лауры бушевал огонь. Девушка почувствовала, что не может больше сдерживать свое возмущение.
 — И вы еще смеете упоминать об утренней встрече после вашего подлого поступка? После того, как…
 — О, ради Бога! — раздраженно перебил ее Трент. — Откуда я мог знать, кто вы такая? Тем более что вы пустили в ход бранные слова, которые, смею заметить, воспитанная молодая дама даже не должна знать. Вы вели себя как шлюха, и я принял вас за шлюху. Возможно, не будь я таким усталым, вы получили бы урок, который принес бы вам пользу в будущем, мисс Лаура!
 — Вы — несносное чудовище! — взорвалась Лаура. Голос ее дрожал от ярости. — Ваши действия нельзя оправдать! Я жалею, что не убила вас!
 — В этом случае, моя дорогая, вы, вероятно, стали бы игрушкой для тех похотливых негодяев! — Пока Лаура задыхалась от гнева, Трент продолжал: — Черт возьми! Вы хотите услышать извинения? За что? Вы первая ударили меня, а я поцеловал вас, чтобы заткнуть вам рот. Справедливо, правда?
 — Я не желаю больше вас слушать! — с ненавистью выпалила Лаура. — Я вышла сюда только для того, чтобы сказать вам — я собиралась быть вежливой, пока вы не… О, будьте вы прокляты! Я лишь хотела объяснить вам, что не намерена подчиняться этой нелепой шутке — так называемому брачному соглашению, о котором я услышала только сегодня! Более того, я надеюсь, что мы больше никогда не встретимся! Прощайте, мистер Челленджер.
 Наконец-то ей удалось овладеть собой, бросить ему в лицо ледяные слова. Испугавшись, что, если он раскроет сейчас рот, она вновь утратит выдержку, Лаура резко повернулась и, зашуршав длинным подолом платья, пошла прочь. Неожиданно она почувствовала, что Трент схватил ее за руку и повернул к себе, точно куклу.
 — Как насчет прощального поцелуя, мисс Морган? Ваш бывший жених имеет на него право.
 Позже Лаура подумала о том, что, к ее чести, она попыталась освободиться. Вырваться из его рук. Будь он жестоким, грубым, безжалостным, девушке, возможно, и удалось бы избежать того, что внезапно показалось ей неизбежным. Но его губы были дразнящими, соблазнительными; Лаура откинула голову назад, на руку Трента, и позволила ему поцеловать себя. Ей вдруг захотелось ответить на его поцелуй. А он целовал ее всеми возможными способами, о которых она прежде и не догадывалась.
 Позже, оказавшись в своей комнате, она услышала доносившиеся из патио мужские голоса, почувствовала аромат сигарного дыма и плотно закрыла окно.
 По какой-то необъяснимой причине ей не удалось сразу заснуть. Как только она закрывала глаза, в ее сознание проникали странные мысли и картины, которые она не могла прогнать. Злясь на себя, Лаура видела какие-то сцены, слышала голоса, мысленно произносила резкие слова, которыми ей следовало сбить с Трента Челленджера его безмерную мужскую спесь.
 Она не должна была обрушивать на Трента бессмысленные обвинения, похоже, только позабавившие его! Лучше бы она четко, сухо и ясно сказала ему то, что собиралась сказать с самого начала; обозначив свою позицию, она должна была повернуться и оставить его в полной растерянности!
 Почему она не поступила таким образом? Почему, черт возьми, позволила ему целовать ее — да еще так неприлично долго? Она сжала его плечи лишь тогда, когда начала задыхаться и испугалась, что рухнет на землю. Мерзкое животное! Лауре хотелось забыть этот неприятный случай и собственную предательскую слабость, которой воспользовался этот негодяй.
 Лаура проснулась значительно позже обычного. Ослепленная ярким солнцем, она тотчас же закрыла глаза снова.
 «Должно быть, — подумала сонная Лаура, — Филомена заглянула в комнату и открыла ставни. Но почему же она не разбудила меня своим громким голосом, как делала это обычно?»
 Лаура поняла, что у нее болит голова. Она повернулась на живот, потерла глаза и отбросила простыню, которой, вероятно, строгая Филомена накрыла ее, пока она спала. Условности! Приличия, которые должна соблюдать молодая дама. Филомена любила читать проповеди на эту тему с давних времен, когда Лаура и Франко еще были детьми.
 Лаура села, потянулась. Солнечные лучи ласкали ее тело, точно горячие руки… Это странное сравнение заставило девушку замереть. Она окончательно пришла в себя, вспомнив вчерашний вечер.
 «Я ему еще покажу!» — подумала Лаура, выбираясь из кровати, чтобы вымыться в ванне, стоявшей за ширмой, в углу комнаты. Филомена оставила два кувшина с ледяной водой, чистые мягкие полотенца и губку.
 Обнаженная Лаура, тело которой горело после мытья, нетерпеливо крикнула через приоткрытую дверь:
 — Филомена! Филомена, где ты? Помоги мне одеться!
 Она решила остановить свой выбор на том легком утреннем платье, которое Филомена надела на нее вчера. Пусть капризная старуха поворчит. День был прекрасным. Лаура проголодалась и была готова при необходимости дать бой кому угодно.
 Родители никогда не выходили из своей комнаты к завтраку раньше одиннадцати часов, а иногда задерживались там и дольше, поэтому Лаура знала, что не опоздает. Если только Филомена поторопится!
 — Филомена! Где ты? Мне что, бежать за тобой вниз в таком виде?
 — Я иду! Что за нетерпение! Могла бы сообразить, что я уже не так проворна, как прежде.
 Отлично зная, как следует обращаться со старой няней, Лаура обняла женщину, когда та открыла дверь и ввалилась в комнату. Только что поднявшаяся по лестнице Филомена тяжело дышала.
 — Извини, Филомена, но от запаха еды у меня разыгрался аппетит… Я почти ничего не ела вчера вечером.
 — Да, это уж точно! — согласилась Филомена. — Зато я заметила, сколько вина ты выпила! Слишком много для молодой девушки. Я сказала об этом твоей матери. Вино ударяет в голову и обостряет чувства! Что ты наденешь под платье, которое отбросила вчера?
 Лаура уже облачилась в платье и повернулась лицом к зеркалу.
 — Я уже надела одну из моих новых рубашек! И никакого корсета! В нем я не могу съесть и кусочка. Если я наберу воздуха в легкие — вот так — и задержу дыхание, платье будет сидеть превосходно. Пожалуйста, поторопись. И не трать время на брюзжание — когда я уеду в Европу, тебе не на кого будет ворчать! Тогда ты будешь скучать по мне!
 — Ха! Скучать по неприятностям и тревогам? Мне жаль тех, кому придется присматривать за тобой и превращать тебя в леди, пока хозяин и хозяйка будут путешествовать отдельно от тебя. Не двигайся, если хочешь, чтобы я застегнула платье. Знаешь, я должна его снова прогладить! Ох уж эта нынешняя молодежь! Клянусь Святой Девой, я не знаю, что тебя ждет в будущем. И нас — по твоей милости!
 — О, Филомена, помолчи! Ты, вероятно, была в моем возрасте такой же, если не хуже! Ты ведь сама однажды сказала…
 — Довольно, довольно! Не важно, что ясказала. Мне не предстояло стать леди, я была дочерью бедного пеона и думала отом, как заработать на кусок хлеба. Вот!
 Пока Филомена, многозначительно выпятив нижнюю губу, кипятилась за спиной Лауры, девушка внимательно изучала свое отражение. Она слегка пощипала щеки, свернула толстую косу на макушке и оставила шеюобнаженной, спустив на нее лишь несколько тонких прядей.
 — Мама и папа уже завтракают? О, как япроголодалась! Надеюсь, там много еды?
 Филомена вышла из комнаты вслед за Лаурой, продолжая ворчать:
 — Конечно, еды хватит! И напитков тоже. Их, как всегда, слишком много! Зачем ты так торопишься? Ты можешь наступить на край платья. Придерживай его одной рукой, как подобает леди!
 — Филомена! — Лаура все же сбавила шаг и приподняла ткань. Она не переживет позора, если споткнется и упадет к его ногам бесформенной грудой тряпья.
 — Если тебя подгоняет не голод, а желание увидеть его, этого гринго с суровым лицом, ты можешь успокоиться. Он уехал на рассвете с твоим братом. Это даже к лучшему — ты еще слишком молода и неопытна, чтобы связываться с таким типом.
 — О! Что ты знаешь? — Лаура повернулась спиной к ворчливой старухе и, расправив плечи, вошла в маленькую гостиную.
 Он уже уехал! Вместе с Франко. Это не имеет для нее никакого значения, она просто упустила шанс поставить его на место. Ерунда! Счастливое избавление!
 Однако… Чем вызваны эти разочарование и досада? Тем, что он не пожелал с ней попрощаться?
 Что, если бы в Калифорнию с ним отправилась она, а не Франко?
 Лаура сосредоточенно потягивала горячий черный кофе, не замечая, что он обжигает ей рот. Значит, Трент Челленджер уехал, закончив свои дела с отцом, а также с ней. В конце концов, что могло задержать его теперь, когда он сделал все, ради чего приезжал?
 Пусть Франко ищет приключения и учится дурным манерам. Она отправится в Европу, чтобы путешествовать и расширять свой кругозор. Учиться многому, причем самостоятельно. Пока он… Впрочем, какая разница, чем будет заниматься Трент Челленджер, где будет странствовать? Да, вчера вечером в ее душе вспыхнуло влечение к этому человеку, но на самом деле у них нет ничего общего.
 Лаура снова отхлебнула горький — кофе и, почувствовав жжение во рту, обрадовалась боли, которая отвлекла от всего остального… Например, от незнакомых ощущений, едва не заставивших ее потерять голову. Она отвечала на его поцелуи, лишаясь власти над собой. Ураган страсти уносил ее куда-то, швыряя из стороны в сторону.
 «Я никогда не стану жертвой своих чувств. Никогда!» — поклялась себе Лаура, хотя какая-то часть ее души продолжала гадать, что могло произойти… будь они оба менее воспитанными или не связанными правилами приличия.
 Ее мать высказалась ясно и честно:
 — Он почти такой же, каким был раньше твой отец, Лаура. Будь осторожна, не залезай слишком глубоко — забудь о желании выяснить его истинную сущность. Подави свое любопытство! Оно может завести тебя бог знает куда!
 — Но ведь ты это сделала, мама! Ты выросла во Франции, в высшем обществе и, так же как и я, ничего не знала о жестокой изнанке здешней жизни!
 — Дорогая, ты почти ничего не знаешь о мужчинах — пока! Я не хочу, чтобы ты пострадала, ты это понимаешь? Держи глаза открытыми, трезво оценивай опасности и награды, Лаура. Боюсь, ты слишком похожа на меня. И это меня пугает!
 — Я способна позаботиться о себе, мама! И буду делать это всегда!




 Часть вторая
 Париж. ПРЕКРАСНАЯ ПОРА



 Глава 7

 «Как здорово вернуться в Париж, — подумала Лаура, — в маленький домик, который бабушка Селина оставила маме». Зная о любви дочери к Парижу, Джинни подарила домик Лауре ко дню рождения, когда ей исполнился двадцать один год.
 — Я была так счастлива здесь с тетей Селиной и дядей Альбертом — и, конечно, с моим кузеном Пьером, — сказала мать. — Когда мне было шестнадцать, я питала нежные чувства к Пьеру.
 — И он отвечал на них?
 Лаура вспомнила лукавую улыбку матери.
 — Да. Думаю, он начал интересоваться мной, тем более что все его друзья поглядывали в мою сторону. Но к тому времени я, конечно, могла думать только о поездке в Америку к моему отцу и мечтать обо всех ожидающих меня приключениях!
 «Теперь настала моя очередь», — подумала Лаура, глядя в окно на непрекращающийся дождь. Настоящая стена из воды! Но сегодня он не мешал Лауре. Путешествие утомило ее; она хотела отдохнуть, расслабиться, остаться наконец в одиночестве и подумать. Завтра, конечно, нагрянут друзья. Дядя Пьер и его жена Лорна ждут ее в гости. Сейчас Лауре хотелось думать не о том, что она должна сделать, а о ее собственных планах, связанных с возвращением в Париж. Она приехала сюда одна, совершеннолетняя и независимая благодаря деньгам любящих родителей.
 — Наши пути постоянно пересекаются! — шутливо заявляла она, сталкиваясь с ними во время своих странствий. Мать и отец, как всегда, были совершенно непредсказуемыми. Теперь она не встретится с ними целый год, поскольку, поддавшись внезапному порыву, они решили обследовать Индию.
 Отвернувшись от окна, Лаура прошла по комнате к манящему огню камина. Языки пламени рвались вверх, искры улетали в трубу. Дождь — это покой, стабильность. Но огонь — это всегда волнение и вызов. Лаура любила контрасты. Какими разными были страны, которые она посещала и изучала в течение трех последних лет! Ей казалось почти невероятным то, что она покинула знакомую, безопасную Мексику и отправилась в Европу. Ее сердце переполняли противоречивые чувства. Она не могла даже дать им определения. Сомнения и неуверенность смешивались в ее душе со страхом перед неизвестным, незнакомым.
 Да, она стала совсем другой. Многое узнала и изменилась. Но хотела узнать еще больше. Испытать все, чего еще не испытала. Познать новые чувства и научиться управлять ими. Да! Она хотела получить от жизни все. Но… Вздохнув, Лаура опустилась в кресло, нахмурилась и посмотрела на огонь. Черт возьми, почему всегда есть какое-то «но»?
 В течение трех насыщенных впечатлениями лет они с Франко путешествовали по Европе — иногда с родителями, иногда вдвоем. Задерживались в каком-то месте на месяц или два, но всегда двигались дальше. Встречали новых наставников, преподавателей иностранных языков, музыки, танцев. Лаура везде казалась себе тепличной орхидеей. Она даже посещала лекции профессора Фрейда, проповедовавшего в Вене свои революционные теории!
 На самом деле она знакомилась не только с интеллектуальной элитой, но и с более легкомысленно настроенной частью парижского общества.
 Она встретилась едва ли не со всеми известными людьми, приобрела уверенность в себе и жизненные познания, не боялась высказывать собственное мнение.
 Она понимала, что пренебрегать условностями ей позволяют врожденная смелость и родительское состояние. Однако Лаура с гордостью отметила, что она сама научилась скрывать свои чувства.
 Как отчасти ожидала Лаура, рано утром к ней ворвалась подруга, Селеста де Форнэй; гостья вырвала девушку из кружева снов.
 — О! Почему Адель пропустила тебя? Я же сказала ей!
 — Ты велела ей говорить всем посетителям, что путешествие утомило тебя, Что ты нуждаешься в отдыхе. Но я — это не все остальные. Конечно, я знала, что это будет единственным шансом увидеть тебя сегодня наедине и услышать обо всем, что случилось за… неужели прошел целый год? О, ты вовремя вернулась из своих странствий! Все соскучились по тебе, даже баронесса Адольфа де Ротшильд и прочие амазонки. А теперь расскажи мне все! Клянусь, я буду держать язык за зубами. Что произошло с Эрнесто, тем юным итальянским князем? Кто еще у тебя был? Я имею в виду интересных мужчин. Ну же!
 — О Господи! Селеста, позволь мне хотя бы проснуться, тогда я смогу ответить на некоторые твои вопросы! — Лаура села на кровати, зевнула и потерла виски. Карие глаза подруги смотрели на нее без тени сочувствия. — Кофе — вот что мне требуется. Я плохо соображаю, когда меня будят так неожиданно!
 Лаура бросила на Селесту обвиняющий взгляд, но та лишь пожала плечами и придвинула к ней поднос.
 — Кофейник полон. Еще есть свежие круассаны с маслом и мармеладом. Этого пока хватит?
 — Но как я могу рассказать или хотя бы вспомнить все? — пожаловалась Лаура. — Последний раз я была в Париже шесть месяцев назад, потом мы виделись, кажется, в Монако. Или в Эксе? Господи, я так много ездила, что в моей голове все смешалось! Во всяком случае, прошло не так уж и много времени.
 — Достаточно много, моя маленькая! Ты прибыла сюда к началу сезона. Впереди столько событий! Познакомишься с новыми интересными людьми. Но начнем с Эрнесто. Он казался весьма порядочным и всерьез интересовался тобой. К тому же он богат. Тебе удалось избавиться от его властной матери?
 — Эрнесто! О, помилуй, Селеста! Он оказался сущим бедствием!
 — Но, — не сдавалась Селеста, — я слышала, что вы исчезли куда-то вдвоем на целую неделю. Достаточный срок для того, чтобы его мамочка сошла с ума от волнения!
 — Да, — насмешливо произнесла Лаура. — Но потом она сдалась. Княгиня ди Паоли — старая и близкая подруга моего отца, и моя мать ее явно недолюбливает. Похоже, она упомянула тот факт, что я… богатая невеста!
 — Но это еще не бедствие! Значит, мамочка не имела ничего против…
 — Да, — подтвердила Лаура. — Зато я имела! Итальянские мужчины считаются такими страстными! Все об этом говорят. Да и ты тоже! Я подумала, что из этого может получиться нечто захватывающее и романтическое.
 — И что?
 — Мне показалось, — печально проговорила Лаура, — мне показалось, что я должна буду стать лидером. Он ожидал, что я возьму инициативу в свои руки.
 — Хм! — понимающе произнесла Селеста. — Встанешь у руля? Будешь говорить, что, когда и как ему делать? Словом, заменишь его мамочку!
 — Как ты догадалась? И почему не предупредила меня?
 Селеста де Форнэй проигнорировала раздражение, прозвучавшее в голосе подруги, и пожала плечами.
 — Но почему я должна была предупреждать тебя, дорогая? Разве не лучше все познать самой? К тому же ты не спрашивала моего совета. — Она засмеялась: — Значит, с Эрнесто покончено! Ты вернула его мамочке, да? Что произошло потом?
 — Право, Селеста, из тебя получился бы превосходный адвокат — или инквизитор, — язвительно заметила Лаура. Она не собиралась говорить что-то еще — во всяком случае, не была готова к этому сейчас. Искушенная, обладающая жизненным опытом мадам де Форнэй не стала давить на Лауру. Селеста симпатизировала этой молодой женщине и считала ее своей протеже.
 Селеста де Форнэй, дочь преуспевающего юриста, получила великолепное образование и имела возможность знакомиться со многими перспективными молодыми людьми. Умная и красивая девушка совершила ошибку — влюбилась в старшего сына барона. Этот человек оказался женатым. Селеста вышла замуж за младшего брата своего возлюбленного — интеллектуала, поэта, алкоголика и гомосексуалиста. Этот брак был удобен для обоих супругов и обрадовал родных, хотя после свадьбы жизнь новобрачных совершенно не изменилась. Аристид открыл перед Селестой двери самых модных парижских салонов, познакомил ее со многими богатыми и влиятельными людьми из старейших и известнейших семей Франции — такими как граф Робер де Монтескье-Фезенсак, признанный король светских салонов. Однако излишества быстро свели бедного Аристида в могилу, и Селеста получила то, к чему стремилась: его имя, деньги и пропуск в общество. Она использовала все это наилучшим образом, не упустила ни единого шанса, хотя всегда с большой осторожностью выбирала себе любовников и покровителей.
 — Жизнь дается для того, чтобы наслаждаться ею, верно? — с улыбкой сказала однажды Селеста Франко, брату Лауры, столь не похожему на свою сестру, хотя они и были близнецами. Селесте нравилось поддразнивать серьезного, даже немного хмурого молодого человека. Франко интересовал ее — в его походке и осанке присутствовало нечто, говорившее Селесте о том, что он стал бы хорошим любовником. Однако Франко, не поддаваясь на ее уловки, разглагольствовал о распущенности и безответственности современных женщин до тех пор, пока его сестра не теряла самообладание, — тогда их дискуссия превращалась в перепалку, и Селеста незаметно уходила.
 — Он такой лицемер! — возмущалась позже Лаура. — Иногда я с трудом узнаю его. Мне трудно поверить в то, что он — мой брат. Когда он начинает читать мне проповеди относительно моего вызывающего поведения и общества, в котором я вращаюсь, мое терпение лопается!
 Покидая дом подруги, Селеста спросила себя, когда же появится брат Лауры. Едва заметная улыбка искривила ее губы. Конечно, до Франко дошли слухи о том, как вела себя его сестра в течение последних нескольких месяцев. Несомненно, это приводило его в ярость. Типичный мужчина! Сам он упорно ухаживал за подругой Лауры, застенчивой американкой, выданной родителями за графа Седжвика, известного сластолюбца с весьма необычными сексуальными наклонностями! Неудивительно, что вскоре после женитьбы графа назначили послом в Турцию; его супруга тем временем путешествовала по Европе под опекой свекрови. Какой абсурд — американские семьи платят миллионы долларов за титул, выдавая своих наследниц за европейских аристократов!
 «Селеста — сущий ураган», — подумала Лаура, проводив подругу и начав одеваться с помощью Адели. За неполный час мадам де Форнэй умудрилась познакомить Лауру со всеми последними городскими сплетнями и слухами. К сожалению, Селеста напомнила Лауре о многих глупых обязательствах. Разделавшись с ними, можно будет снова наслаждаться жизнью.
 — Мадемуазель, сделайте, пожалуйста, вдох. Еше раз, сильнее.
 Сделать вдох? Лауре казалось, что она не может дышать. Ох уж эти корсеты! Их приходилось носить, чтобы выглядеть модно и соблазнительно. Восемнадцатидюймовая талия — это противоестественно. Какие страдания приходится терпеть для того, чтобы твоя фигура напоминала песочные часы и вызывала восхищение мужчин! Похоже, им нравится, что женщины кажутся затаившими дыхание в их присутствии. Безжалостный корсет практически не позволял есть — мужчины могли думать, что в их обществе волнение лишает женщин аппетита. Поведение женщины, то, как она одевалась, ходила, говорила… даже выбор книг для чтения — все определялось вкусами мужчин. Как это унизительно, противно! Лаура критически рассматривала свое отражение в высоком зеркале, занимавшем целую стену гардеробной. Почему, испытывая подобные чувства, она все же уступала общественному мнению? «Чтобы использовать, а не быть используемой», — ответила она себе. Она стояла в нижнем белье, на которое предстояло натянуть платье. Шелковая рубашка с кружевными краями защитит от ужасного тесного корсета. На него ляжет кружевной чехол. Потом она наденет две нижние юбки: одну — из японского шелка, вторую — из тафты, шуршание которой так волнует мужчин.
 Лаура отхлебнула херес из маленького бокала с серебристой полоской и поставила его на серебряный поднос, который всегда лежал на столике в гардеробной. Девушка снова посмотрела на свое отражение. Изменилась ли она за последние девять-десять месяцев? И если да, то, каким образом? В Италии и Северной Африке солнце снова сделало ее кожу темно-золотистой. Такой оттенок шел Лауре, хотя в последнее время в моде была бледность.
 «Господи! — внезапно подумала Лаура. — Как долго я путешествую! Что я изучаю? Людей, жизнь? Наверное, в первую очередь себя».
 «Еще один бокал хереса, — продолжала размышлять она, — и я стерплю любые слова Лорны. И даже то, что она вечно сравнивает меня с моей матерью. Мне не будет никакого дела до критических замечаний Франко, до его ханжества!»
 Адель вернулась, чтобы помочь Лауре надеть роскошное серо-голубое платье с отделкой из меха черного персидского ягненка и черно-синими бархатными лентами. Оно сидело на ней плотно, как перчатка, и слегка расширялось книзу. Это новое, сшитое по последней моде платье доставили только вчера из шикарного салона.
 Лаура поправила маленькую шляпку без полей, отделанную мехом, лентой и черными перьями, потом закрепила ее булавками, строя при этом себе гримасы в зеркале. Волосы девушки были собраны на макушке в греческий узел. Лишь несколько тонких вьющихся прядей ласкали лоб, виски, тонкую шею. Она была модной молодой дамой. Лауре пришлось признать свое поразительное сходство с матерью. Только волосы и глаза у них отличались по цвету. Ей надоело слышать об этом от всех, кто знал их обеих. Она не хотела, чтобы в ней видели только лишь дочь Джинни. Спустившись вниз по лестнице, Лаура надела замшевые перчатки цвета слоновой кости и в последний раз посмотрела на себя в зеркало, висевшее в маленькой прихожей возле вешалки для шляп. Она выглядела весьма эффектно, хотя ее ждал довольно скучный день. Вечер обещал быть более интересным. А когда он закончится, она сможет отдохнуть, расслабиться, делать то, что ей нравится.
 Ее ждал весь парижский сезон. Она так устала от путешествий, переездов с места на место, из одного города в другой, что стала забывать, где была, что делала, что должна была сделать. Усевшись в свою элегантную новую карету, Лаура зевнула, прикрыв тщательно накрашенный рот перчаткой. Она по-прежнему ощущала усталость — и скуку! Когда Лаура впервые прибыла в Европу, ее переполняли совсем другие чувства и надежды — одна часть ее души радовалась новизне обстановки, а другая печалилась из-за того, что девушка против собственной воли оказалась вырванной из знакомого ей комфортного окружения.
 Сколько времени прошло с того момента, когда она покинула Калифорнию? Три года пролетели незаметно. Орхидея из школьной теплицы познала жизнь. Но расцвела ли она?

 Глава 8

 Ночью дождь продолжал хлестать в окно. Днем же выглянуло солнце, его лучи сверкали в лужах и капельках, срываемых ветром с зеленых листьев. Воздух пах свежестью, чистотой, и Лаура неожиданно взбодрилась.
 Так называемое большое турне, которое чаше всего совершали молодые мужчины, длилось три года. Она больше не увидит наставников, преподавателей иностранных языков, манер, танцев… «Я изрядно их всех помучила», — без сожаления призналась себе девушка. Родители сделали все необходимое для того, чтобы перед ней открылись двери лучших домов, и отпустили в свободное плавание — они чувствовали, что их дочь способна позаботиться о себе сама. Правда, Лаура не могла сказать, рада она такому отношению или нет. Девушку возмущало то, что они отправились в Индию, даже не поинтересовавшись, не хочет ли она присоединиться к ним. Какие приключения сулила поездка в Индию! Но Лауре пришлось довольствоваться месячным изучением египетских пирамид и верблюдов, после чего она провела пару недель в Танжере.
 Танжер. Это географическое название звучало романтично, но само место оказалось грязным и скучным, хотя там и жили европейцы. И все же оно обладало своеобразным очарованием.
 Внезапно Лаура ощутила легкий озноб, заставивший ее расправить плечи и на мгновение закрыть глаза. Танжер… Она должна отрепетировать свой рассказ об этом крае. Она вела записи, делала рисунки; Фрэнк Харрис, несомненно, заинтересуется этими материалами, как и ее дядя Пьер, давший девушке рекомендательное письмо к французскому послу в Танжере. Что знал дядя Пьер о грязном, дурно пахнущем, нищем Танжере? Большинство иностранных посольств укрывалось от грубой реальности в тщательно охраняемых загородных виллах.
 Да, она многое могла рассказать о своем двухнедельном пребывании в Танжере, после которого с чувством облегчения вернулась в цивилизованный мир. Многое — но не все! Лаура вдохнула свежий весенний воздух, насколько это позволял ей сделать корсет из китового уса. Теперь ее снова ждал Париж; она нанесет обязательный визит и выбросит из головы все, кроме предвкушения радости.
 Лаура собиралась быстро покинуть дом Дюмонов. Она даже заранее придумала предлог для скорого ухода, но неожиданно почувствовала, что получает удовольствие от этого визита. В непринужденной, домашней обстановке дядя Пьер раскрылся ей с новой стороны. Сейчас даже Лорна Дюмон казалась совсем другой, куда более живой.
 — Джульетта отправилась в танцевальный класс, я должна забрать ее через полчаса, — рассеянно пробормотала Лорна вскоре после прибытия Лауры. — Но я надеюсь, что ты дождешься нашего возвращения. Она так обрадовалась тому, что снова увидит тебя, когда ты позвонила утром!
 — Пока наша дочь не обрушила на тебя град вопросов — в таком возрасте девочки очень любопытны, — ты можешь познакомить нас, взрослых, со своими последними приключениями, не упуская подробностей, — сказал Пьер. — Объясни мне, что произошло с итальянским князем, с которым ты тогда убежала. — Пьер! Ты же обещал!.. — воскликнула Лорна.
 — Я обещал Лорне, что не стану смущать тебя, но ведь ты не смущена, верно, Лаура? В любом случае все знакомые будут расспрашивать тебя об этом — так почему бы не отшлифовать ответы на родственниках?
 Впервые услышав в голосе дяди Пьера дразнящие ноты, Лаура ответила с игривой усмешкой:
 — О, понимаете… это вовсе не было бегством. Люди обожают сплетничать! Нас сопровождала мама Эрнесто. Во всяком случае… — Лаура выдержала паузу, — мы договорились с ней насчет этой версии. Думаете, кто-нибудь в нее поверит?
 Пьер Дюмон усмехнулся и покачал головой, но Лорна улыбнулась весьма натянуто.
 — К сожалению, Лорна в последнее время чувствует себя не в своей тарелке, — заметил дядя Пьер, когда его жена ушла. — На этой неделе приезжает ее мать. Этот ежегодный визит беспокоит Лорну, она должна организовать поездки в Экс, Биарриц, даже в Монте-Карло! Мадам Прендергаст обожает азартные игры! — Разлив по бокалам херес, он спросил: — А ты, Лаура? Какие у тебя планы на ближайшие месяцы?
 Лаура озорно улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках.
 — Конечно, я собираюсь делать то, что мне нравится! Но на этот раз вы можете не беспокоиться обо мне, дядя Пьер. Кажется, я уже вдоволь нагулялась!
 — Слава Богу! Больше не будешь плясать на сцене, задирая юбку?
 — О нет! — с наигранной скромностью ответила Лаура, взглянув на дядю из-под своих длинных ресниц. — Я училась танцевать канкан, чтобы доказать себе, что смогу проделать все фигуры. В этом сезоне я решила освоить танец живота. Мне сказали, что он сейчас в моде и помогает сохранить талию.
 Пьер Дюмон благоразумно решил не говорить жене о том, что Лаура собирается осваивать танец живота. «Лорку это не позабавит», — с грустью подумал он. Может быть, девушка просто разыгрывает его? Она все сильнее напоминала ему ее мать, отчаянную и упрямую кузину Джинетт, всегда пренебрегавшую условностями.
 Находясь в своей парижской квартире, Франко Морган думал о сестре то же самое. Черт возьми, когда же она, наконец, перестанет осуществлять каждую свою безумную, эгоистичную прихоть, не задумываясь о последствиях? Больше всего Лаура нуждалась в самодисциплине, ей следовало обрести контроль над собой и осторожность. Сделать это хотя бы ради себя, если не ради тех, кто искренне ее любит и беспокоится о ее репутации. Перед отъездом родителей он пытался объяснить им свою позицию, но ему удалось только рассердить мать.
 — Лауре следует помнить, что она — женщина и должна вести себя как подобает леди, — сказал он тогда.
 — Правда? — холодным тоном произнесла мать и, сощурив глаза, переглянулась с отцом, который только повел бровью. — В таком случае что ты думаешь обо мне? Никто не может обвинить меня в том, что я подчиняюсь условностям или веду себя, по твоему выражению, как подобает леди. Если бы я была такой, какой меня хотели видеть, ты бы не стоял сейчас здесь, демонстрируя самодовольное ханжество… Мне стыдно за тебя!
 «Неприятные воспоминания», — с грустью подумал Франко. Он любил свою мать, безмерно восхищался ею, и не мог смириться с ее презрением. Она умела превратить его в подростка, стремящегося услышать ее похвалу. Став мужчиной, он не мог признаться даже самому себе в том, что сохранил эту потребность. Мать всегда была честной; иногда ее прямота пугала Франко.
 Он не отдавал себе отчета в том, что шагает из одного угла комнаты в другой и обратно, до тех пор, пока не увидел свое хмурое отражение в зеркале.
 О черт! В конце концов, он помирился с матерью, обещал относиться к сестре более терпимо, ладить с ней. Франко рассеянно провел пальцами по волосам, смущенно глядя на свое отражение и вспоминая, что такое же обещание он дал Эне.
 Как всегда, мысли об Эне подействовали на него успокаивающе. Хелена — Эна — леди Эйр, графиня Седжвик. Ее муж находился в Турции, а свекровь внушала ей страх. Прелестная, несчастная, наивная Хелена, насильно выданная замуж отцом, мечтавшим о том, чтобы титул дочери подкрепил его недавно обретенный статус миллионера; желание походить на Асторов и Вандербилтов заставило его пренебречь чувствами дочери. Как мог безжалостный, эгоистичный Патрик Дрисколл быть отцом такой девушки, как Хелена? Столь прелестной, уязвимой…
 «Черт возьми, я стал похож на снедаемого любовью юнца», — подумал Франко. Но мог ли он не любить Хелену? Мог ли кто-то не любить ее? Он влюбился в нее в тот же миг, когда его сестра познакомила их. Он, гордившийся своей бесстрастностью и цинизмом! Франко знал, что только он способен пробить стену из холодного безразличия, которую Хелена возвела вокруг своей души. Только он мог отыскать огонь, спрятанный под толстым слоем льда.
 Со смущением, близким к чувству вины, он признавал, что должен благодарить Лауру — именно сестра помогла ему разобраться в загадочной Хелене. Если бы Хелена не подружилась с Лаурой, не стала бы доверять ей, она никогда не стала бы доверять и ему. Господи! Когда она распустила перед ним свои золотистые волосы, продемонстрировала чувства и страсть, о существовании которых прежде и не догадывалась, он пропал. Ему хотелось раствориться в ней, узнать ее, овладеть ею. Ради этого он был готов убить ее мужа. Хелена — его Елена Прекрасная! В душе Франко постоянно сражались поэт и воин, циник и идеалист. Как ему разрешить эту проблему?
 Отчасти Франко радовался тому, что сестра, наконец, вернулась в Париж. Она, как всегда, отвлечет его. Лаура была упрямой, самоуверенной, эгоистичной, принадлежала к новой породе независимых женщин, которым нравится шокировать окружающих. В отдельные моменты он, как ни странно, хотел, чтобы Эна хоть немного походила на Лауру, стала более уверенной в себе и менее робкой.
 Франко не мог знать о том, что сейчас мысли Эны совпадали с его собственными. Лаура наконец приехала в Париж — Лаура, ее самая близкая подруга, ее единственная настоящая подруга. Сестра Франко. «Господи, — взволнованно подумала Хелена, — почему я не похожа на Лауру? Почему во мне нет ее силы и упорства?»
 Хелена была графиней Седжвик. Женой Арчибальда Эйра, графа Седжвика, давшего ей титул в обмен на миллионы, заплаченные ее отцом, ради того, чтобы дочь попала в высшее общество.
 Она страстно желала снова стать обыкновенной Эной Дрисколл и даже жить в той лачуге, где была зачата и родилась еще до того, как отец разбогател на серебряных рудниках Комстока. Ее мать решила, что девушка должна получить образование, побывать в Париже, Лондоне и Вене.
 Ее знакомили с герцогами, графами, маркизами, князьями и принцами до тех пор, пока она не заболела; тогда девушку повезли на воды в Баден-Баден; там она начала дурнеть и худеть от страданий.
 Однажды вечером отец привел к ним Арчи и уладил с графом все вопросы, не поинтересовавшись мнением дочери. Никто, даже мама (которую следовало называть maman), не предупредил об этом Хелену. Девушка сдалась лишь после того, как целый месяц провела в запертой комнате, где ее избивали и кормили одной кашей.
 Она ненавидела и боялась Арчи, однако, познакомившись с его матерью, почувствовала себя в большей безопасности. Графиня-вдова заставляла считаться с собой — прямолинейная и решительная, она защищала девушку от Арчи, давала ей полезные советы. Такой наперсницы у Хелены еще не было!
 А теперь она, наконец, нашла себе подругу — американскую наследницу, разительно отличавшуюся от самой Хелены! Волевую и независимую. Такую девушку, как Лаура, никто не заставил бы сделать то, чего она делать не хотела.
 Сохранивший свою дьявольскую красоту отец Лауры Стив Морган с давних пор знал отца Хелены. Благодаря этому Хелена с Лаурой и познакомились. Позже они стали подругами. Даже леди Онория, свекровь Эны, нехотя признала, что ей нравится эта девушка — в ней чувствовался характер!
 А потом… потом появился Франко, брат-близнец Лауры. Вспомнив Франко, Хелена, как всегда, попыталась прогнать из своего сознания его волнующий образ. Франко… Он напоминал ей прекрасного молодого сатира. Он пробудил в ней желания, чувства, сделал настоящей женщиной. Он любил ее, обращался с ней нежно, ласково, как с богиней. В конце концов, растопил лед, образовавшийся в ней после того, как Арчи перед своим отъездом в Стамбул несколько раз надругался над ее неопытным телом.
 «О, ну и пусть! — подумала взволнованная Хелена. — Я, наконец, полюбила. Теперь я знаю, что могу любить и чувствовать! Мне следует научиться жить настоящим и не тревожиться о будущем! Важно только настоящее!»

 Глава 9

 Моя дорогая, — прошептала одна из подруг леди Онории во время чаепития у графини-вдовы, — похоже, Лаура любит появляться в полусвете… общаться с людьми подобного сорта! Неужели у этой американской наследницы нет близкого человека, который мог бы указать ей на то, что такие связи позорят молодую девушку?..
 — Чушь! — Вдовствующая графиня Седжвик никогда не боялась употреблять резкие слова. Прямолинейные реплики этой женщины нередко заставляли морщиться ее более деликатных подруг. — Какой сейчас год? Век заканчивается, мои дорогие. Нравится нам это или нет, времена и представления меняются. Все становится другим, и Лаура — дитя этих перемен. Во всяком случае, она не лицемерка и дает всем понять, что отличается от других молодых американок, позволяющих продавать себя за титулы! Она мне нравится. И Эне — тоже.
 Графиня-вдова славилась категоричностью своих суждений и оценок. Все люди делились для нее на три категории. Одних она терпела, другие ей нравились (это случалось очень редко), третьих она недолюбливала — последние составляли подавляющее большинство. «Как хорошо, — часто думала Хелена, — что моя величественная свекровь прониклась симпатией к Лауре».
 — Твоя отчаянная подруга вернулась в Париж? — спросила леди Онория свою невестку. — Хотела бы я знать, какую скандальную проделку она задумала, расставшись с тем глупым итальянцем! Я всегда не выносила его мать!
 «О да!» — подумала Хелена, чувствуя, как мягкое весеннее солнце согревает ее щеку. Она радовалась тому, что свекровь не возражала против ее дружбы с Лаурой. Теперь, когда Лаура вернулась в Париж на весь сезон, она, Хелена, сможет чаще видеться с Франко!
 Мисс Эдж, преданная и самоотверженная компаньонка леди Онории, служившая ей около двадцати лет, щелкнула языком и покачала головой. Эна вновь переключила свое внимание на свекровь. Та пристально посмотрела на девушку и фыркнула:
 — Хм! Думаешь, я не в курсе всех подробностей? Новости быстро разлетаются по свету, моя девочка! Подожди, я скоро потолкую с этой юной бесстыдницей! Я из нее вытряхну душу, можешь не беспокоиться. И мое мнение она тоже услышит. — И, снова фыркнув, вдовствующая графиня продолжила: — Похоже, родители не объяснили Лауре, что такое сдержанность. Ее-то девушке и не хватает. Она должна научиться быть более осторожной! Важнейшее качество для человека, желающего быть принятым в обществе. Зачем выставлять напоказ свою личную жизнь, если можно действовать разумно и при этом ни в чем себе не отказывать?
 Перехватив многозначительный взгляд свекрови, Хелена почувствовала, что краснеет. Неужели Онория таким образом тонко предостерегает ее, тактично давая добро на связь с Франко?
 «Лаура поняла бы это», — подумала Хелена, пытаясь овладеть собой. Она хотела быть такой же сильной, смелой и искушенной в житейских делах, какой была ее подруга. Лаура оказалась единственной молодой женщиной, сразу же давшей отпор леди Онории. Она не робела в ее присутствии, осмеливалась возражать ей. Леди Онория читала нотации, а Лаура делала вид, будто слушает — во всяком случае, некоторое время, — после чего делилась собственными, обычно возмутительными, взглядами. Хелена знала, что никогда не сможет быть такой же смелой; она по-прежнему побаивалась своей свекрови, и леди Онория, конечно, об этом догадывалась. Кажется, она вообще догадывалась обо всем!
 — Ну, ты, как обычно, заставила всех говорить о себе! — выпалила леди Онория, едва дождавшись того момента, когда Лаура поздоровалась с гостями и села за стол. — Но тебе не удастся вечно пренебрегать приличиями, моя девочка. Советую понять это, пока не поздно.
 — Поздно для чего, мэм? — спросила Лаура, невинно округлив глаза и вынудив вдову для пущего эффекта поднять свой лорнет, чтобы посмотреть сквозь него на девушку.
 — Полно, полно! Не разочаровывай меня наигранной скромностью в финальной сцене, моя дорогая! Я хочу услышать всю правду! Я устала от слухов. Если у тебя хватит ума попросить у меня совета, я расскажу тебе историю моей семьи. Наши мужчины — слабаки. Женщины без труда управляли ими! Тебе, конечно, удалось бы сделать это с легкостью. Запомни: я надеюсь услышать обо всех твоих проделках. Но сначала объясни, почему ты вела себя так глупо. Если ты решила завести любовника, то могла бы сделать и лучший выбор!
 Пока леди Онория и Лаура состязались в остроумии, похоже, получая от этого удовольствие, мисс Эдж щебетала где-то на втором плане, а Хелена, думая о Франко, смотрела в окно. Она эгоистично надеялась, что он и Лаура больше не будут ссориться, — ведь это могло все испортить! Бесполезно читать Лауре проповеди — Хелена пыталась втолковать это Франко. Ее непреклонная на первый взгляд свекровь, кажется, понимала Лауру лучше родного брата.
 Когда мисс Морган вежливо и невозмутимо откланялась, объяснив, что она обещала показать своему другу мистеру Фрэнку Харрису последние записи и рисунки, леди Онория осталась в бодром расположении духа. Она получила удовольствие от общения с собеседницей, ловко парировавшей ее словесные атаки и даже дающей сдачи! «Как жаль, — думала иногда леди Онория, — что бедной маленькой Эне не хватает твердости характера, хотя, возможно, это даже лучше, что Хелена такая покорная, что ее всю жизнь учили быть послушной и делать только то, чего от нее ждали».
 Если бы Эна обладала хотя бы толикой той воли, которой обладала Лаура Морган, она бы никому не позволила принудить ее к браку с Арчи.
 Леди Онория недолюбливала своего сына, хотя они и научились, в конце концов, терпеть друг друга. Она радовалась тому, что ей всегда удавалось внушать ему страх. Своего мужа она также не любила и испытала облегчение, когда тому удалось погубить себя излишествами. Если бы она родилась лет на двадцать позже, то, возможно, стала бы такой, как Лаура Морган, но в ее время женщине приходилось делать то, чего от нее ждали, и тщательно скрывать свои проделки! В молодости леди Онория имела много любовников; она сама выбирала их и бросала, когда они надоедали ей. Но она никогда не вела себя вызывающе! Мисс Морган следует понять это и стать более скрытной. Что еще она выкинет?
 Мысленно усмехнувшись, вдова призналась себе в том, что им не придется скучать. Все поступки Лауры Морган были интересными! Возможно, леди Онория любила эту девушку потому, что в молодости сама мечтала быть такой же, нисколько не боящейся последствий. О да, в те годы даже самые отчаянные девушки задумывались о последствиях. Они помнили о печальной участи миссис Каролины Лэм, загубившей свою жизнь, добиваясь любви этого глупого позера Байрона.
 К несчастью, бедное легкомысленное создание так ничего и не добилось. Однако Лаура Морган была другой. Любопытно посмотреть, чего она достигнет в своей жизни.

 Глава 10

 — О Господи! Я так устала! Все эти обязательные визиты и разговоры… Мне кажется, что я нахожусь в школе фехтования! — Лаура бросилась на заваленный бумагами диван, швырнула свою шляпу в дальний угол комнаты, помахала красивыми, обтянутыми шелком ногами, пародируя канкан, и тотчас же продолжила: — Вопросы! Я так от них устала! Слава Богу, хоть с тобой я могу, наконец, почувствовать себя легко и непринужденно.
 Фрэнк Харрис был одним из новых друзей Лауры. Их познакомил не кто-нибудь, а Франко! Журналист и писатель, он пользовался уважением в литературных кругах. Сейчас, сидя напротив своей гостьи, Харрис заговорил сурово:
 — Я рад, что со мной ты чувствуешь себя легко, однако не могу сказать то же самое о себе. В настоящий момент я даже не в состоянии встать и налить тебе вина! Пожалуйста, убери эти ноги с моих глаз — если только ты не намерена позволить мне, наконец…
 — Нет! — Лаура быстро села и прикрыла свои щиколотки, чем напомнила Фрэнку капризного, хмурого ребенка. — Перестань смеяться надо мной, Фрэнк! Я отношусь к этому… весьма серьезно! Я имею в виду мои последние сочинения. И хочу, чтобы ты… Мне нужно услышать твое мнение, Фрэнк! Я хочу, чтобы люди относились ко мне серьезно! Да, даже мой брат, много говорящий о переменах, которые необходимы и должны произойти… Но все это только теории, разговоры! Неужели ты не видишь, Фрэнк? Возможно, если я воспользуюсь формой романа, люди меня услышат!
 Она хочет, чтобы ее воспринимали всерьез? Фрэнку Харрису часто хотелось, чтобы мисс Морган воспринимала всерьез его — и сделала своим любовником. Ему нравилось соблазнять женщин. Особенно тех, покорить которых было нелегко. Он видел, что Лауру Морган трудно отнести к какой-то определенной категории женщин. Она была талантливой и наблюдательной писательницей, а кроме того, богатой наследницей, способной заполучить любого мужчину. К тому же она обладала необычайной красотой. Ее можно описать и другими словами. Заманчивая, интригующая, кокетливая, наивная? Что она на самом деле знала о сексе? «Это, — подумал Фрэнк, — пока остается загадкой».
 — К тому же, — продолжала Лаура, — я много слышала о твоих любовных победах и знаю, что ты описываешь свои эксперименты, причем весьма детально! Я это вовсе не осуждаю и даже восхищаюсь твоей искренностью! Но лично я предпочитаю писать, а не быть объектом описания. Пожалуйста, постарайся понять меня! Я хотела бы сохранить тебя в качестве друга, нежели стать твоей временной любовницей! Мне с тобой так легко, Фрэнк! Я могу разговаривать с тобой обо всем, слушать твои советы и иногда даже следовать им. И вообще сейчас я не готова к любовной связи. Секс и чувственность подождут — прежде всего, я хочу разобраться в других вещах.
 — В таком случае я могу спросить тебя как друг: имеешь ли ты сексуальный опыт? Ты производишь впечатление особы, которая испробовала и познала все или почти все. Однако интуиция подсказывает мне, что ты блефуешь, дорогая Лаура. Что ты всего лишь превосходная актриса.
 Он с нескрываемым интересом посмотрел на неровную стопку листов, которую Лаура только что бросила на его и без того заваленный бумагами стол.
 — Я пытаюсь сказать в своих сочинениях нечто новое — вот что важно, — ответила Лаура, грозно сверкнув синими глазами. — Обещай, что будешь со мной честным, или я никогда не прощу тебя.
 Она покинула его скромную захламленную комнатку так же стремительно, как и ворвалась в нее. Будь проклята ее холодность! «Возможно, я найду разгадку, читая рукопись», — с грустью подумал Фрэнк.
 Лаура не просто представляла собой головоломку, она была… непредсказуемой! И уж никак не относилась к числу женщин, которых легко раскусить. Мог ли Фрэнк забыть тот вечер, когда он, еще полный надежд, повел Лауру в новое кабаре, расположенное на Монмартре?
 В те дни она разыгрывала из себя Жорж Санд. Носила мужской костюм — конечно, очень модный, поскольку к его изготовлению приложил руку сам Робер де Монтескье. Слава Богу, ее брат так и не узнал об этом. Если бы Лаура не нравилась Фрэнку Харрису так сильно, он сумел бы избежать встреч с ней. В конце концов, мужское терпение не безгранично!
 В кабаре сидели трое пьяных мужчин. Мускулистые, с большими руками, они напоминали бывших боксеров.
 — Похоже, эта дамочка из «новых»! — проревел один из них; его взгляд скользнул от шелковой шляпы Лауры к ее дорогим туфлям. — Давайте проучим ее. Заставим уважать мужчин.
 Отправляясь в подобные заведения, Фрэнк всегда брал с собой шпагу, но Лаура не дала ему шанса продемонстрировать умение владеть этим оружием.
 Она посмотрела на них невозмутимо и презрительно, словно и вправду была мужчиной. Жестом она остановила Фрэнка, сжавшего рукоятку шпаги. Не позволила ему даже подняться со стула.
 Эта троица рвалась в бой — он прекрасно видел это, — однако Лаура, похоже, не ведала страха.
 — Вы уверены, что хотите продолжить это? — поддразнила она человека, который заговорил первым. — Возможно, мне следует предупредить вас…
 — О чем это?
 Лаура, точно фокусник, сделала обманное движение. Она позволила мужчине приблизиться, перенесла свой вес с одной ноги на другую и нанесла удар, точно матадор, поражающий быка. Когда противник упал, Лаура, прищурившись, посмотрела на двух его приятелей:
 — Ну? Кто еще из мужчин хочет помериться силой с женщиной?
 Один из них в ярости выхватил нож и тотчас же с воплем упал снова — его рука оказалась парализованной. Второй мужчина, посмотрев на улыбающуюся девушку, повернулся и выбежал из кафе.
 — Ну что, пойдем? — невозмутимо спросила Лаура у остолбеневшего Фрэнка, который не мог поверить собственным глазам. — Здесь становится скучно, верно, Фрэнк?
 Неудивительно, что маленькая бестия внушала ему страх!
 Кем бы ни была эта девушка и что бы ни делала, она умела в любой ситуации привлечь к себе внимание!
 «Было бы неплохо, если бы эта чертовка хоть немного угомонилась», — думал иногда с грустью Фрэнк. О, если бы у него хватило воли забыть о вызове, который она представляла, справиться с желанием узнать, что скрывается под наигранной искушенностью! Она демонстрировала свое безрассудство, пренебрегая условностями и правилами, которым должна была следовать. И ей удавалось выходить сухой из воды! К тому же она обладала талантом — настоящим писательским талантом. Могла успешно соперничать с любыми журналистами и писателями, которых знал Фрэнк, включая и его самого. Если бы она сосредоточила свою энергию на исследовании и описании людей и всего того, что скрывалось под лакированной поверхностью так называемого общества с его правилами, условностями и моралью… Но знала ли Лаура настоящую жизнь? Много ли испытала на самом деле при всех ее дерзких речах и поступках?
 Не добившись успеха с Лаурой, Фрэнк утешал себя тем, что, по крайней мере, он стал единственным мужчиной, которому она доверяла. Возможно, однажды ему удастся пробить брешь в той стене, которую девушка возвела вокруг себя, открыть истинную женскую сущность Лауры Морган. Придет время, когда она захочет сдаться — пусть даже исключительно из любопытства!
 Фрэнку понравилась последняя ее «писанина», как шутливо она называла свои сочинения, и он обещал опубликовать этот материал в виде серии очерков под псевдонимом «Л.М.».
 — Не стоит афишировать, что ты — женщина. Ты ведь хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, верно? Боюсь, это единственный выход. Во всяком случае, пока. Тебе есть, что сказать о несправедливости, лицемерии и двойной морали нашего общества. Если ты подпишешься женским именем, тебя не услышат или же поднимут на смех. Смирись с этим! Но если Л.М. — мужчина, реакция будет совсем иной. Понимаешь? Конечно, это несправедливо, но такова реальность. Возможно, — с усмешкой добавил Фрэнк, — тебя — или месье Л.М. — вызовут на дуэль. Кажется, они снова входят в моду!
 — Это меня позабавит! — невозмутимо отозвалась Лаура и заявила, что спешит — она собиралась ехать с друзьями в Булонский лес, чтобы покататься верхом, понаблюдать за людьми и показать себя.
 — О, я догадываюсь, как ты занята, как жаждешь снова насладиться Парижем! — понимающе кивнул Фрэнк.
 Он произнес это с сарказмом или всерьез? Лаура решила, что ей нет до этого дела. Во всяком случае, сейчас, когда она предвкушала многое.
 Да, она обещала себе стать серьезнее, сосредоточиться на литературной работе, свести к минимуму светскую жизнь. Но, к сожалению, старые друзья думали иначе. Они настаивали на том, чтобы она появлялась повсюду, присутствовала на разных встречах. Сможет ли она правильно описывать жизнь, если станет затворницей? Гораздо легче плыть по течению, нестись на гребне светской жизни, забывая о времени и обязанностях. Почему нет? Никто и ничто не остановит ее — даже брат, похоже, решивший, наконец, жить с ней в мире, несмотря на то, что она снова стала объектом сплетен и домыслов.
 Лаура знала, что Франко безумно влюблен в Хелену, которая не имела мужества пренебречь приличиями и убежать со своим избранником, однако осмеливалась проводить с ним немало времени в доме Лауры. Считалось, что в эти часы девушка ходит с подругой по магазинам или осматривает достопримечательности в окрестностях города.
 На этом этапе своей жизни Лаура кружилась в водовороте событий, была постоянно занята, однако ей не удавалось проникнуть в тайники собственной души.
 Да, она могла наслаждаться каждым мгновением, как и все остальные. Однако замечала, что не всегда отдается празднику жизни так же самозабвенно, как это делают ее знакомые.
 Но она решила думать — во всяком случае, пока — только о настоящем, только об удовольствиях. В конце концов, разве Фрэнк Харрис не сказал ей, что ее статьи куплены и скоро будут опубликованы — не только во Франции, но и в Англии? Сегодня Лаура ликовала и была готова на все.

 Глава 11

 — Лаура! Дорогая! Мы уже не надеялись тебя увидеть! Поехали с нами — сначала заглянем в Ледовый дворец, потом поговорим о новых туалетах и костюмах для бала…
 — Селеста, не гони лошадей. О чем ты говоришь? Какой бал, какие костюмы?
 — Разве ты не прочитала свое приглашение? Не смотрела почту? Дорогая, я говорю о бале-маскараде — там будет очень весело. Я слышала, что многие гости появятся в весьма откровенных костюмах! Поэтому наши должны быть не хуже! А когда устанем от этого спектакля и вечеринки в «Мулен Руж», отправимся домой к Даниэлле. Она устраивает один из ее знаменитых игорных приемов, где все останутся в масках. Похоже, мы славно позабавимся.
 — О, ты должна пойти, моя дорогая, — произнесла своим чарующим грудным голосом Лиана, убирая с виска выбившуюся прядь. — Ты внесешь свежую струю. И надень что-нибудь дерзкое! Дай всем тему для разговоров на несколько недель! Какая жалость, что мне не удастся избавиться от моего скучного бельгийского барона, — придется терпеть его общество, пока молодой арабский князек не догадается, что меня следует содержать на должном уровне!
 Лаура невольно рассмеялась. Она всегда с удовольствием слушала Лиану, которая постоянно расширяла ее ограниченные познания о реальном мире — мире, который Лаура только-только начала открывать. Где еще, кроме полусвета, можно найти таких честных и смелых женщин, не стесняющихся своих убеждений? Они были чуткими, умными, интересными. А главное — свободными и естественными. Они не желали задыхаться в душном мирке, которым правили условности и приличия.
 Бал-маскарад! Шествие пройдет по Монмартру, затем направится к «Мулен Руж», после чего избранные гости поедут на авеню Шабанэ, к Даниэлле Гуле, где будут танцевать, пить, веселиться и, конечно, играть в азартные игры.
 — Слава Богу, у меня хватит сил на все — или почти все, — улыбнулась Лаура, обнажив свои ровные белые зубы. — Возможно, у Даниэллы найдется столик для покера. Я слышала, она играет в американские карточные игры — фаро и покер!
 Все это сулило веселье, радость и материал для литературной работы.
 — Вы, американцы, такие неутомимые! — посетовала Лиана. — Есть ли на свете такой вид спорта, которым вы не овладели в совершенстве?
 — Ну… я умею только бегать на лыжах. Играть в теннис в длинной юбке — не слишком большое удовольствие! А кататься на коньках я научилась лишь недавно — я ведь выросла в теплых краях.
 Селеста рассмеялась:
 — Зато ты владеешь шпагой как мужчина и стреляешь без промаха, верно? Только не вздумай демонстрировать это мужчине, которого захочешь покорить! Эти глупцы предпочитают беспомощных девушек, которых якобы могут защитить — во всяком случае, так им кажется. — Селеста лукаво подмигнула Лауре. — Так едешь ты с нами или нет? Обещаю, что вечер не покажется скучным! Возможно, ты встретишь мужчину…
 — Или даже одну из «новых» женщин! — вставила Лиана.
 — Да, возможно, женщину. Человека, которым ты сможешь заинтересоваться. Ты сказала, что не изведала любви. Пора сделать это. Познай хотя бы страсть — только пусть она длится недолго. Насладись ею, а когда будешь, готова двинуться к чему-то или кому-то новому, еще более захватывающему, отбрось ее в сторону. Во всяком случае, такова моя философия! Поразительно, как много на свете мужчин, желающих оказаться под каблуком у сильной женщины!
 — О да, на свете есть глупцы, способные влюбляться… Берегись таких! — предупредила подругу Лиана.
 Завороженная, Лаура, словно губка, впитывала в себя циничные откровения своих многоопытных подруг.
 «Пожалуй, — решительно и серьезно подумала она позже, — мне следует завести любовника и кое-чему научиться, не позволив ему догадаться, что он имеет дело с новичком!» Какая глупость! В конце концов, правда все равно раскроется — Лаура знала это.
 Три молодые женщины поговорили о выставке картин, которую Жозеф Пеладан, основатель Общества Розового Креста, должен был открыть в известной галерее Дюран-Руэль. Это событие обещало стать значительным, хотя негодяй отказывался выставить полотна, написанные женской рукой.
 — Пойдем с нами, Лаура! В темно-синем платье с серебристой отделкой ты будешь выглядеть сногсшибательно. В нем ты похожа на богиню Луны, — сказала Селеста.
 — Моя дорогая, — добавила Лиана, — у меня есть для тебя спутник — индийский принц. Он очень богат, однако робеет в обществе эффектных европейских женщин. Они кажутся ему слишком властными. Поверь мне, он не доставит тебе хлопот. У него такой забавный акцент, и к тому же он сам признался, что ему нравится поклоняться женщине на расстоянии. Он не смеет прикасаться без разрешения.
 — Зато он заплатит за все! — практично заявила Селеста. — Мы посетим художественную выставку, а потом пообедаем в «Максиме»… или в «Мулен Руж»? Возможно, в «Черной кошке». Там посмотрим. Ты составишь нам компанию?
 — Может быть, — лукаво улыбнулась Лиана, — мы захватим с собой твоего красивого английского журналиста? Если тебе он не нужен, возможно, я… Но только один раз, чтобы проверить, действительно ли он, как я слышала, способен доставить женщине невероятное удовольствие…
 — Бедный Фрэнк! Пожалуй, мне следует предупредить его. — Лаура засмеялась. — Я обязательно должна увидеть, как ты будешь покорять его!
 — Конечно, он обязательно там появится. — Зевнув, Лиана прикрыла рот тонкой рукой в перчатке. — Он бывает везде. Говоришь, он еще и писатель? А любовник он хороший?
 Лаура небрежно пожала плечами, не желая выдавать себя. Это могло сойти за любой ответ.

 Глава 12

 — Послушай это! Героиня «Дневника леди М.» сама признает, что совершенно лишена привлекательности. Так вот, несмотря на такой недостаток и безобразную одежду, которую она носит на протяжении трех месяцев, на ее честь посягают почти все, с кем она сталкивается. Швейцары, носильщики, молодые лорды и даже их скучающие жены! Ты можешь поверить в столь нелепое преувеличение?
 — Очевидно, мой дорогой, многие люди в него верят, и этим объясняется успех романа, а также внезапное обогащение моего коллеги. Но в этой истории есть доля правды, верно? — Погладив, свои роскошные усы, Фрэнк Харрис лукаво продолжил: — Возможно, поэтому книга приобрела такую известность! И после твоей страстной речи тебе придется признать, что ты прочитал эту, по твоему выражению, галиматью. В конце концов, если тебя лично не задели и не оклеветали, есть ли причина для волнения?
 Иногда мрачное молчание или небрежное отрицание являются лучшим выходом из неловкой ситуации. Трент Челленджер напомнил себе, что его друг Фрэнк Харрис — журналист. Любовь к сенсациям способна пересилить дружеские чувства.
 — В чем дело, Трент? У тебя такой разгневанный вид. Ты узнал в этой галиматье себя? Ты не волновался так даже во время того бракоразводного процесса, ставшего предметом многочисленных пари.
 — Я заметил, что твоя «Сатердэй ревью» уделила слишком много внимания этому скандальному событию, мой друг. Тебе повезло, что я не предложил тебе обменяться со мной револьверными выстрелами, как мужу той дамы. Хотя поначалу у меня появлялась такая мысль!
 — Черт возьми, Трент, я — твой друг, так что перестань важничать и не бросай на меня ледяные взгляды. — Фрэнк заразительно засмеялся и хлопнул друга по плечу. — Послушай, устроим себе славный вечерок? Пообедаем в «Максиме», потом развлечемся в «Мулен Руж». Что скажешь?
 Мысленно выругавшись, Трент пожал плечами и состроил виноватую гримасу.
 — Ты напомнил мне, почему я нахожусь в таком скверном настроении, Я не собираюсь выплескивать его на тебя, мой друг. Я обещал послу Соединенных Штатов появиться в его ложе во время какой-то дурацкой художественной выставки, хотя совсем не расположен к этому. — На лице Трента появилась усмешка, что случалось с ним редко. Затем его брови резко взлетели вверх. — Почему бы тебе не отправиться туда со мной? А потом мы сможем пойти в любое место по твоему выбору.
 В конце концов, они поехали на выставку Пеладана. Там Трент и увидел ее.
 Он увидел ее из ложи американского посла; она его не заметила. Сначала он не узнал ее. Черт возьми, она так изменилась! Холеная, сверкающая драгоценностями, улыбающаяся девушка напоминала экзотический цветок.
 — Пользуясь знакомством с Лианой де Пужи, я попрошу ее представить меня этой эффектной юной особе! — протянул Трент.
 — О, но это… хм… будет выглядеть не очень-то прилично. Это же Лаура Морган. Она вращается в сомнительном обществе. Я слышал, что она пишет — правда, анонимно! Ее отец, мистер Морган, хочет, чтобы она научилась заботиться о себе, — во всяком случае, так он мне сказал. Ему остается только надеяться на везение, — заявил посол.
 — Лаура! Неужели это та самая крошка?
 Трент вовремя замолчал, вспомнив о строгих взглядах посла. Лаура Морган? Чему она научилась, что пережила за последние четыре года? Возможно, ему доставит удовольствие выяснить это. Им завладели воспоминания об их последней встрече.
 В любом случае он выяснит, насколько она изменилась. Конечно, он действительно очень хорошо знал Лиану де Пужи!
 Позже, после обеда в «Максиме» и посещения «Мулен Руж», Трент почувствовал себя виноватым из-за ссоры с Фрэнком, не имевшим никакого отношения к странному приступу злости, охватившему американца в тот момент, когда он увидел Лауру Морган — новую Лауру Морган, окруженную подругами-куртизанками и мужчинами. Кажется, в этой компании Лаура была своим человеком. «Вероятно, она — девушка полусвета, — подумал он, — дорогая подстилка, кокетливая стерва, маленькая шлюха».
 Заметив, куда смотрит его друг, Фрэнк усмехнулся:
 — О! Снова Лаура Морган. Ты поглядывал на нее и раньше. Если хочешь, могу познакомить тебя с ней.
 — В этом нет необходимости, — обронил Трент и отчаянно задымил сигарой, но вскоре положил ее вдорогую пепельницу. — Мы уже встречались, однако прошу тебя не говорить ей об этом. Возможно, она не хочет вспоминать.
 Фрэнк искоса посмотрел на друга и кончиком пальца коснулся своих усов.
 — Вот оно что!
 — Что ты имеешь в виду? — раздраженно спросил Трент. — Да, мы встречались. Давно. Тогда она была почти ребенком… юным, незрелым созданием лет шестнадцати или семнадцати. И почти…
 — О, здесь слишком много «почти».
 — Если ты не прикусишь язык, Фрэнк, мне придется вызвать тебя на дуэль, а ты знаешь, что у тебя нет шансов победить, потому что я стреляю гораздо лучше.
 — Сдаюсь, сдаюсь, — усмехнулся Фрэнк. — Хорошо. Если хочешь пялиться на мисс Морган издалека — ради Бога. Ты ведь сам сказал, что вас в любой момент может познакомитьЛиана.
 — Кажется, сначала я хочу просто понаблюдать за ней. Я говорил тебе, что мы не очень-то поладили при первой встрече? И при второй тоже.
 — Так вы встречались не один раз?
 — Да.
 — Понимаю, — с утрированной торжественностьюпроизнес Фрэнк. — Это мне кажется весьма интересным . Многообещающим.
 — О черт! Когда ты перестанешь говорить какжурналист? — возмущенно спросил Трент. — Признаюсь тебе, Фрэнк: девушки не мой профиль. Проблема заключается в том, что…
 — Да? Тут, оказывается, существует проблема?
 — Заткнись, Фрэнк! Дай закончить. Хотя нет, я не собираюсь заканчивать. Ты и так узнал многое. Я сказал тебе, что знаю мисс Морган. Мы познакомились давно, очень давно. Ее родителей я знаю гораздо лучше. Это все, что ты услышишь от меня. Запомни, друг, если хоть одно слово из тех, что я тебе сказал, попадет в печать, мне придется убить тебя.
 И Трент улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которую Фрэнк называл тигриной.
 — О, у меня нет желания погибнуть так рано, я еще не успел насладиться всеми радостями жизни, поэтому обещаю тебе, мой друг, проявлять сдержанность — пока это будет в моих силах! Но со временем я бы хотел услышать все подробности — возможно, они пригодятся для моих мемуаров. Чего, по-твоему, можно добиться от мисс Морган? Она производит впечатление весьма независимой особы и вовсе не похожа на типичную американскую наследницу или заурядную светскую красотку.
 — О да, об этом свидетельствует ее окружение! Фрэнк засмеялся:
 — Право, Трент, не знай я тебя лучше, ты показался бы мне ревнивым мужем!
 — Неужели? — прорычал Трент, грозно сверкнув глазами.
 Фрэнк поднял руку, успокаивая друга:
 — Забудь о том, что я сказал. Я так не думаю. — Окаменевшие плечи Трента расслабились.
 — Кажется, эта маленькая чертовка снова меня раздражает. Но я действительно обещал ее родителям присматривать за ней.
 — О, конечно, конечно! — с пафосом произнес Фрэнк, отчего глаза Трента сузились, а губы плотно сжались. — Я не хотел тебя обидеть, — поспешил добавить Фрэнк.
 — Я не обиделся, — насмешливо ответил Трент. — На самом деле я предпочел бы, чтобы мисс Морган меня не узнала. Во всяком случае, пока.
 — Ясно, — сказал Фрэнк, — ясно. Хочешь остаться здесь, или мы переберемся в какое-нибудь другое богемное заведение?
 — Я вижу, что она вполне счастлива в кругу друзей, так что нам лучше уйти.
 Позже Трент спросил себя, почему его охватило раздражение, когда он увидел Лауру в обществе самых известных парижских куртизанок, одетой и накрашенной, как эти женщины, улыбающейся человеку, в котором он, Трент, узнал индийского набоба. «Что происходит с этой маленькой сучкой? — негодующе подумал американец. — Что за игру она затеяла на этот раз?» Однако ему пришлось признать, что она действительно изменилась. Стала не просто женщиной — соблазнительницей. Научилась одеваться, укладывать волосы, выглядеть обольстительно. Это разозлило его, пробудило желание. Ему захотелось преподнести ей урок, показать, к чему может привести игра с огнем!
 — Моя дорогая, — сказала Лиана Лауре во время их следующей встречи в Булонском лесу, где они катались верхом, — я не имела возможности сказать об этом раньше, но кое-кто сделал тебе предложение. Через меня.
 — Правда? — Сверкнув глазами, Лаура повернулась лицом к подруге. — Ты шутишь, Лиана, да?
 — Разумеется, нет, дорогая. Я ведь девушка серьезная, правда?
 — Да уж, несомненно!..
 — Я не вправе раскрыть его имя. Он потребовал этого. Но я могу сказать, что он настроен серьезно. Этот человек обещал предоставить тебе дом в самом престижном районе города и осыпать тебя деньгами. Ты будешь иметь собственных слуг. Сможешь украсить апартаменты по своему вкусу. Он даже готов подписать контракт, одобренный твоими адвокатами. Ты получишь столько карет, сколько захочешь. И даже безлошадный экипаж, если пожелаешь. По-моему, он весьма щедр.
 — Но кто он такой? Почему он готов сделать все это для меня?
 — Он видел нас вместе на выставке месье Пеладана, где так превосходно выступала Сати. Потом заметил нас в «Мулен Руж». Насколько мне известно, именно так происходят знакомства. Он сказал, что ты заслуживаешь лучшего, чем тот индус, кавалера, и готов дать тебе буквально все. Дорогая, я лишь передаю сообщение. Я даже не знаю точно, кто этот человек, однако подруга сказала мне, что он исключительно богат, красив и к тому же является английским лордом. Звучит недурно, да? Разве ты не ищешь интересный материал для книги?
 — Да, но… — Лаура даже не могла понять, лестно для нее это предложение или оскорбительно. Она хотела бы знать, как он выглядит, кто он такой. Конечно, это интересное предложение. Однако Лаура не могла признаться Лиане в том, насколько плохо она осведомлена в некоторых вопросах. — Ну, — неуверенно проговорила Лаура, — я, право, не знаю. Пожалуй, мне следует подумать, хотя предложение действительно звучит заманчиво! Но я не могу принять его немедленно. Вдруг этот человек — горбун или сифилитик?
 Лиана звонко рассмеялась:
 — О, малышка! Я уверена, с ним все в порядке. Если он тебе не нужен, я бы охотно занялась им, но он хочет именно тебя, и я обещала поговорить с тобой. Кажется, я знаю, что ты ответишь. — И, снова засмеявшись, девушка продолжила: — Однако подумай, дорогая, ты сможешь написать об этом, верно? И поскольку ты независима, то сможешь уйти от него в любой момент. Но это, конечно, всего лишь мои соображения. Решать придется тебе самой. Я только передаю сообщение.
 — Ты уверена, — настороженно произнесла Лаура, — что на самом деле не знаешь, кто он? Ты меня заинтриговала.
 — Ну конечно! Если бы я знала, то сказала бы тебе. Даже сообщила бы, хорош он в постели или нет! Стоит ли с ним связываться. Но я этого не знаю. Должна признать, что меня это тоже интригует. Возможно, не получив тебя, он захочет меня. Я уже устала ждать, когда мой принц станет королем.
 — Ладно, — сказала Лаура, — дай мне подумать. Скажи, что я рассматриваю это предложение. Однако чтобы принять решение — даже относительно встречи, — я бы хотела узнать подробности. По правде говоря, — добавила она вполголоса, — я умираю от желания взглянуть на него.
 Итак, он сделал ей предложение, и эта шлюха хладнокровно рассматривает его! Более того, уже думает о юридической стороне. Она наверняка разыгрывает его. А может быть, это часть плана, который позволит ей написать рассказ или дурацкий разоблачительный памфлет? Трент чувствовал, что должен нанести визит Фрэнку Харрису, пока тот не уехал в Лондон.
 — Ты ничего не говорил мне о происходящем, — сказал Фрэнк Харрис, когда они встретились.
 — Я сделал ей предложение, — сухо произнес Трент, снимая плащ с капюшоном. — Поскольку она изображает из себя даму полусвета, я решил обойтись с ней соответствующим образом. И удивлен тем, что эта особа, которую ты назвал весьма способной журналисткой, до сих пор не дала ответа на мое абсолютно серьезное предложение.
 — Ты, конечно, разыгрываешь меня. — Брови Харриса взлетели вверх. — Право, старина Трент, скажи мне, что это так.
 — Вовсе нет. Я серьезно отношусь к тому, что делаю, — во всяком случае, иногда. Эта девушка меня интригует. Наверное, я пожелал узнать, как далеко она зайдет. Ты же сможешь получить два очерка — ее версию и мою. Если только она примет мое предложение! А вдруг примет? Пусть даже… из любопытства?
 — Ты — бесценная находка, мой друг! — изумленно воскликнул Фрэнк. — Она знает, кто ты?
 — Нет, конечно! Я попросил Лиану проявить предельную уклончивость в этом вопросе. Нет, для Лауры Морган я — английский лорд, который увидел ее, тотчас же влюбился и решил, что эту девушку следует содержать на том уровне, к которому она, похоже, уже привыкла.
 — Не могу в это поверить!
 — И все же поверь! Я по-прежнему жду ответа. Во время моей последней встречи с Лианой я услышал от нее, что Лаура сказала: «Может быть». Она все еще думает.
 — Да? Лиана сказала, что Лаура действительно думает? Господи! Мне не удалось добиться от нее даже этого.
 — Возможно, ты не в состоянии предложить ей достаточное количество денег или она хочет обрести покой и защищенность. А при твоей репутации, Фрэнк…
 — Ха! — выпалил Харрис. — Ты говоришь о моей репутации. Ха!
 — Только ничего не пиши, Фрэнк. Помни, что я одержу победу в любой дуэли.
 — Я постоянно об этом помню, — мрачно произнес Харрис. — Ты можешь держать меня в курсе происходящего. — Он многозначительно поднял руку. — Клянусь, что ни одно слово не сорвется с моих уст. Я не напишу ни единой строки. Пока. Я только хочу знать, что происходит. Обещаешь рассказывать мне о том, как развиваются события, ладно? Ты меня ужасно заинтриговал.
 — Возможно. Если она сдастся, я скажу тебе. Если нет… посмотрим.
 Трент ушел, пытаясь понять свое настроение и борющиеся в его душе чувства.
 — Но кто этот человек? Кто он? Может быть, он урод? Ты бы так не поступила, Лиана, верно?
 — Конечно, нет, дорогая, — обиженным тоном сказала Лиана, но тут же улыбнулась и пожала плечами: — По-моему, ты еще ничего не поняла. Для тебя все это игра. Для меня, для нас, для моих подруг это образ жизни. Решай сама.
 По-моему, тебе оказывают честь. Когда ты подпишешь юридический документ…
 — Документ? Такие вещи оформляются юридически?
 — Как брак. — Лиана засмеялась. Этот смех подхватила женщина, сидевшая у окна в гостиной Лауры. Подобрав юбку почти до колена, Джастин опустила одну изящную ногу на пол. Ее золотистые волосы напоминали Лауре волосы матери, только были чуть более темными, нежели у Джинни, почти бронзовыми.
 Джастин пользовалась большим успехом. Она только что подписала контракт с королем маленького государства и ждала, когда ее апартаменты обставят в соответствии с составленным соглашением.
 — Я получу один из этих новых безлошадных экипажей, — сообщила Джастин, поглощая виноград.
 — Если ты настроена серьезно, — сказала Лиана, вскинув бровь и посмотрев на Лауру, — тебе следует попросить как минимум пару этих так называемых автомобилей. Ты способна терпеть шум и дурной запах? Джастин утверждает, что эти экипажи сейчас в моде. Как телефон.
 — Не пора ли увидеть этого человека? — произнесла Лаура, задумчиво пожевав нижнюю губу. — В конце концов, я должна узнать, как он выглядит и что собой представляет.
 — Это можно устроить, но, уверяю тебя, дорогая, если бы он не принадлежал к — как ты, там это называешь? — сливкам общества…
 — Да.
 — …я бы даже не сказала тебе о его предложении. Но он — английский аристократ.
 — Титулованный?
 — Насколько мне известно, он — лорд, принадлежащий к очень старинному роду. Я уже говорила, что он очень, очень богат. К тому же, — Лиана тихо усмехнулась, — его считают отменным любовником.
 — Правда?
 — И он вовсе не стар. В общем, думай сама, как тебе поступить.
 Да, теперь все зависело только от нее. Лаура колебалась, ее раздирали сомнения и любопытство. Кто этот человек? Он англичанин? Ей не очень-то нравились английские мужчины. Она находила их чересчур женственными. Ее раздражал тягучий оксфордский акцент. Однако нет правила без исключений. Например, она симпатизировала Фрэнку Харрису.
 Писательское любопытство Лауры боролось со страхом. Она не смела даже поговорить с кем-то о своих чувствах. Фрэнк Харрис собирался вернуться в Лондон и рассчитывал увидеть ее там. Он несколько раз напомнил ей об этом. В некотором смысле это было на руку Лауре, потому что Фрэнк стал проявлять настойчивость. Конечно, он был джентльменом и поэтому не мог давить на нее слишком сильно. И все же кто знает? Ее тянуло к Фрэнку, однако она не имела ни малейшего желания пополнять собой список его побед, которые он на следующий день подробно описывал в дневнике.
 «Нет, когда я решу стать женщиной, — думала порой Лаура, — это должно походить на фантастический фейерверк. Так ли уж важно, что будет потом? Я хочу, чтобы в первый раз все было прекрасно».
 — Да, кстати, — сказала Лиана, — он приедет на бал, а потом к Даниэлле. Он уверен, что вы найдете, друг друга и сможете решить, получится ли что-нибудь из этого соглашения.
 — Господи, какая таинственность! — раздраженно произнесла Лаура.
 Лиана, как обычно, лишь вяло пожала плечами:
 — Моя дорогая, он настойчив и хорошо платит. Скажу тебе кое-что еще: он даже слишком красив. Кто знает, что из этого получится?
 — Да, кто знает? — небрежным тоном проговорила Лаура, спрашивая себя, как она выпутается из этой ситуации. Может быть, ей стоит согласиться? Кто победит — журналистка или боязливая девственница? Она была любопытна и признавалась себе в этом. Она ведь сможет в последний момент отступить, пойти на попятную, верно? Будет иметь такую возможность после встречи с этим человеком и знакомства с деталями его предложения. Кто он? Кто-то из ее знакомых? Иногда ей казалось, что за ней следят. Она сказала об этом Фрэнку, и тот засмеялся.
 Однако через несколько дней, произошло нечто такое, что прогнало из ее головы все эти мысли. Она узнала, что некий разгневанный молодой виконт, усмотревший в ее последней статье клевету на него самого и свою семью, вызывает месье Л.М. на дуэль.
 — Ну, похоже, ты попала в десятку! — поздравил ее Фрэнк. — Представь себе, в каком глупом положении окажется этот болван, когда ему сообщат, что эта «гадость» написана представительницей женского пола, который он намерен защищать от подобных идей! Позволь мне написать письмо, которое мы ему пошлем.
 — Погоди, Фрэнк! — елейным голоском произнесла Лаура, посмотрев на него широко раскрытыми невинными глазами. —Я уже приняла вызов. Ты должен был догадаться об этом. Не вздумай мне возражать, не то — обещаю тебе! — сам заглянешь в дуло моего «кольта»!
 Фрэнк знал, что, если Лаура приняла решение, ее уже ничем не остановишь. Она не только собралась драться на дуэли, но и попросила его стать одним из ее секундантов.
 — Думаю, вторым станет Франко, если только он не поднимет слишком большой шум…

 Глава 13

 — Ты собираешься встретиться с ним, дорогая? — спрашивали ее подруги. — Защитить честь нашего пола…
 — Потрясающе! Я не слышала о чем-то столь захватывающем уже несколько месяцев. Да что там — несколько лет! Мы сможем брать деньги со зрителей, верно?
 На Лауру со всех сторон обрушились вопросы, советы, слова ободрения. Она станет символом женского освобождения. Поставит на место этих надменных, грозных мужчин. Амазонки прибудут в полном составе — конечно, они спрячутся в безопасном месте.
 — Боюсь, это начинает походить на цирковое представление, — насмешливо заявила Лаура Фрэнку Харрису, согласившемуся наконец стать ее секундантом. — Однако оно будет увлекательным. — Она внезапно засмеялась, вспомнив потрясшее Париж шоу Баффало Билла «Дикий Запад». Почему нет? Эта идея начала забавлять даже Франко. Привыкнув к ней, он перестал возмущенно протестовать.
 Конечно, сначала он, как и ожидала Лаура, буквально взорвался:
 — Одумайся! Драться на дуэли? Тебе, женщине? Черт возьми, Лаура, все это заходит слишком далеко!
 Но, в конце концов, он сдался — Лаура знала, что рано или поздно это произойдет.
 Пока она ликовала, ее брат старался скрывать свои чувства.
 Франко прекрасно знал, что сестра пойдет до конца и сделает все по-своему, сколько бы он ни протестовал. Будь прокляты, ее безрассудство и своенравие!
 Конечно, он не боялся, что она пострадает в результате этой нелепой дуэли, ставшей для Лауры неким символом. Во время последнего свидания со встревоженной Эной он попытался успокоить девушку, сказал ей, что тревожится не за Лауру, а за ее несчастного противника. Какие последствия ждут отчаянную Лауру, если она убьет бедолагу? Лаура была совершенно непредсказуемой, нуждалась в обуздании и самодисциплине.
 Он чувствовал это, когда пытался поговорить со своей сестрой, сохранить с ней дружеские отношения. Бесполезно! Вразумить упрямицу не удавалось, их родители находились далеко, им даже нельзя было послать телеграмму. Он сам угодил в беду, вынуждавшую его срочно покинуть Париж.
 Черт возьми, мог ли он предполагать, что его друзья, называвшие себя социалистами-анархистами, зайдут так далеко? Он не верил в крайние меры, неизменно порождающие реакцию и удаление от желанной цели.
 Глупость! Зачем взрывать бомбы в общественных местах и убивать заодно с намеченными жертвами еще и невинных прохожих? Что этим докажешь? Он видел необходимость перемен, но считал, что добиваться их следует мирным путем. Не грубой силой и террором, а с помощью разума и пера. Надо открыть людям правду, пробудить в них сострадание к угнетенным массам.
 Франко посоветовали в течение недели покинуть Париж. Отправиться в Англию, пожить там в свое удовольствие, пока не утихнет буря. Он будет сопровождать Хелену и ее свекровь, но ему придется оставить упрямую сестру, способную выкинуть любой фортель!
 Возможно, это даже к лучшему. Лаура умела вывести его из себя, лишить самообладания. Это давало ей неоспоримое преимущество! Что ж, он не несет за нее ответственность. Может быть, он протянет ей руку помощи, когда она упадет, — в конце концов, это должно произойти! А пока снять внутреннее напряжение ему помогали беседы с другом, на сдержанность которого он мог положиться.
 По воле вездесущего, всевидящего мистера Бишопа он снова встретился с Трентом Челленджером и понял, как много у них общего, особенно когда речь зашла о мистере Бишопе. Этот человек контролировал буквально все, знал обо всех интригах и возможностях. Он научил Лауру играть в покер. Вероятно, мистер Бишоп был единственным человеком, способным повлиять на Лауру! Но сначала он, Франко, поговорит с Трентом. По необъяснимой причине Трент заинтересовался Лаурой и даже начал плести какие-то связанные с ней загадочные интриги. Как странно, ведь их первая встреча породила лишь взаимную неприязнь и словесную перепалку. Они оба и слышать ничего не желали о том старом брачном соглашении. Однако, несмотря на явный интерес к Лауре, Трент не спешил встретиться с ней снова, возобновить знакомство.
 «Это будет настоящей дуэлью, — подумал Франко. — Схваткой между двумя родственными душами. Их столкновения были неизбежными. И чем только они закончатся?»
 — Эта Лаура вечно выкидывает нечто невообразимое. Она так упряма, что ее невозможно образумить!
 — Да? И что она натворила в этот раз?
 Трент прекрасно играл в покер, ничуть не хуже мистера Бишопа, и умел скрывать свои чувства.
 — Ее вызвали на дуэль, и она, конечно же, приняла вызов!
 — Ну и что?
 — Это просто глупо! Публикуя провокационные статьи, она, вероятно, предвидела результат. Скорее всего, даже рада ему! Как и все ее подруги — куртизанки и дерзкие амазонки. Они подбадривают ее; и она буквально обезумела от радости. Лаура не желает, чтобы этот несчастный виконт, которого ждет сильнейшее потрясение, узнал о том, что ему предстоит драться на дуэли с женщиной. Она рассчитывает, что я стану одним из ее секундантов. По правде говоря, я не знаю, что мне с ней делать. Если я попытаюсь дать ей совет, она проявит свое детское упрямство, и только. Черт возьми, как мне быть? Я не могу отговорить ее от этого сумасбродства. Любые усилия подобного рода ни к чему не приведут. К тому же мне надо решать свои собственные проблемы.
 Франко принялся вышагивать по заваленному книгами кабинету, надеясь, что Трент выскажет какую-то идею, которая поможет уладить отношения с Лаурой.
 — Ты собираешься стать ее секундантом? Она уже нашла второго?
 — Я обещал ей, испугавшись, что в случае моего отказа она выберет неподходящего человека! Но ты же знаешь, что я должен уехать в Лондон. Наш общий друг, как тебе известно, настаивал на этом. — Франко рассеянно взъерошил волосы и добавил: — Думаю, она попросит Фрэнка Харриса стать ее вторым секундантом. Вероятно, он окажется глупцом и согласится, тем более что он, похоже, увлечен Лаурой. Фрэнк утверждает, что очарован ею. Послушай, Трент… — Франко остановился, посмотрел на друга и сказал с отчетливой твердостью в голосе: — Я уверен, что ты догадался, почему я говорю тебе все это. Перейду к сути. Ты можешь проследить за ситуацией? Обычно в таких случаях присутствует доктор. Может быть, ты…
 — Полагаю, все будут с закрытыми лицами, в масках, да? Ведь дуэли запрещены законом. И твоя сестра тоже будет в маске?
 — О, Лаура не допустит, чтобы кто-либо узнал о том, что она женщина! Это испортило бы ей все удовольствие. Она снимет маску лишь в финале, и, ручаюсь, сделает это весьма эффектно.
 — Возможно, я смогу заменить доктора. В любом случае я хочу увидеть этот спектакль. Когда-то мне доводилось лечить лошадей, так что, полагаю, я справлюсь… в случае необходимости. Надеюсь, Лаура сохранит свою голову и только попугает своего противника. Не беспокойся, — задумчиво продолжил Трент, — я обещаю присмотреть за твоей сестрой. Возможно, ей надо дать волю, и тогда она быстренько устанет носиться по манежу, не зная, через какое препятствие перепрыгнуть в первую очередь. Она напоминает мне необъезженную кобылу без удил, поводьев и жеребца, за которым могла бы следовать! Она бежит от цивилизованного образа жизни.
 Франко рассмеялся:
 — Все это похоже на «Укрощение строптивой»!
 Ты собираешься обуздать ее?
 — Возможно. Но сначала я дам ей устать, и когда она окажется наполовину прирученной… В общем, посмотрим…
 Молодой безрассудный Сент-Андре не подозревал, что за инициалами Л.М. скрывается женщина.
 Принявшая вызов Лаура имела право выбора оружия. Она без колебаний назвала «кольт» сорок пятого калибра и пожелала, чтобы дуэль проходила согласно правилам Дикого Запада. Противники начнут сближаться… выхватят оружие из кобуры… и вот вам! Конфликт исчерпан!
 Друзей Лауры восхищало ее умение обращаться с револьверами. Их позабавил костюм, который она выбрала для дуэли: он состоял из узких кожаных брюк с бахромой, кожаной куртки и ковбойской шляпы. Шейный платок должен был закрывать ее лицо. Она надела высокие ботинки, доходившие до икр.
 «Захватывающий спектакль», — подумала Лаура. Она дерется на дуэли, пусть даже с глупцом! Виконт де Сент-Андре когда-то крутился вокруг нее. Лаура не собиралась сообщать ему или кому-то еще о том, что она женщина. Исключение составят лишь несколько ближайших друзей.
 Волнующее, увлекательное событие в ее жизни! Рассвет, револьверы для дуэлянтов, густой туман. Противник Лауры выглядел как бесплотная дрожащая тень. Лица секундантов были закрыты — Лаура едва узнала брата. Что касается доктора, которого Франко вытащил из постели, то он, вероятно, был одним из революционеров-социалистов, презиравших утонченные обычаи буржуазии и предпочитавших пользоваться не револьверами и шпагами, а бомбами!
 «Она зашла слишком далеко со своим глупым маскарадом», — раздраженно подумал Трент, увидев костюм Лауры, когда та сбросила длинный просторный плащ.
 Ну и наряд! Кем она себя считала — второй Анни Оукли? Ее походка была деловитой и грозной. На каждом бедре Лауры висело по кобуре, из которых торчали рукоятки «кольтов». Да, эта чертовка знает, что делает!
 Все эти фарсы имеют весьма предсказуемый финал! Лаура стремительно выхватила только один из револьверов, и пули засвистели в каких-нибудь нескольких миллиметрах от ее окаменевшего противника. Они почти задевали его… Конечно, Лаура промахивалась нарочно.
 — У меня еще есть второй револьвер… видите? — поддразнила она противника. — Я не хочу убивать вас без нужды. Меня удовлетворит, если вы поймете, как глупо верить всему, что пишут в газетах. Ну что, будете стрелять, когда я выйду из тумана, или откажетесь от дуэли? Хотите, чтобы я вас подстрелил? Я могу выбить револьвер из вашей руки.
 — Довольно хвастать! — прозвучал голос одного из ее секундантов. Или это сказал доктор? Впрочем, Лауру это не интересовало. Она дерзко смотрела в сторону противника, повернувшись к нему боком. Дымящийся револьвер уже лежал в кобуре, пальцы девушки ласкали рукоятку второго «кольта».
 Секунданты Сент-Андре торопливо зашептали ему что-то на ухо. Они спешили уйти отсюда, пока поднимающееся солнце не разогнало туман. Перепуганный виконт подавленно кивнул.
 — Отлично! Значит, вы отказываетесь от дуэли? Что ж, вы поступаете галантно и благоразумно, сэр, — вы ведь не хотите, чтобы все узнали о том, что вы вызвали на дуэль женщину. Что она вас убила или ранила.
 «О, — мысленно усмехнулся Трент, — эта негодяйка умеет устраивать представление!» Ее следующий жест был чисто театральным: Лаура сорвала с головы шляпу, и длинные волосы посыпались вниз искрящейся лавиной. Бедный виконт упал без чувств на руки секундантов. Те быстро унесли его, испуганно оглядываясь.
 Лаура, улыбаясь, принимала поздравления друзей, слушала тосты, прикладывалась к предусмотрительно захваченным фляжкам с бренди.
 Когда вся компания собралась уходить, девушка обнаружила, что ее секунданты и угрюмый, молчаливый доктор куда-то исчезли. Несомненно, они поступили так, чтобы тень скандала не легла на них! Конечно, Франко предпочел как можно быстрее покинуть место возможного преступления!
 Темные брови Лауры сдвинулись, но уже через миг ее рассмешила шутка одной из амазонок. Да, дуэль была действительно забавной. Лаура чувствовала, что постояла за всех женщин.

 Глава 14

 Она на самом деле дралась на дуэли и одержала победу. Теперь ей предстояло справиться с чувством опустошенности, неизбежно следующим за возбуждением. Впереди был бал-маскарад; Лаура решила подыскать себе новые туалеты, драгоценности, нижнее белье, подготовиться к лондонскому сезону. Строгий, чопорный Лондон! Она заранее предчувствовала, что, вероятнее всего, будет скучать там по свободе.
 Леди Онория, ее любимая и, возможно, самая уважаемая оппонентка, уже предупредила девушку о том, как ей следует вести себя в этом городе.
 — В раскованном, фривольном Париже, моя дорогая, тебе многое сходит с рук — во всяком случае, какое-то время, пока люди объясняют твои эскапады молодостью и неопытностью. Но вскоре ты убедишься, что в Англии куда более суровые правила поведения и общество гораздо менее терпимо. Надеюсь, у тебя хватит благоразумия для того, чтобы соблюдать эти правила — или хотя бы стать скрытной! Я разочаруюсь в тебе, если ты не сделаешь этого!
 Соблюдать правила? Хорошо. Она попытается. Новый, совершенно иного плана вызов казался ей интересным. Конечно, она увидит там Фрэнка. Он обещал познакомить ее со многими удивительными людьми, такими, например, как Оскар Уайльд, пьесы которого в свое время наделали столько шума.
 Слава Богу, Франко в ближайшие дни отбывает в Лондон — ей не придется терпеть его опеку и вечную критику.
 Думая о Лондоне, Лаура совершала с Хеленой и леди Онорией, а порой и с хмурой тетей Лорной настоящие набеги на магазины.
 — Моя дорогая! Ты ведешь себя так, словно покупаешь целое приданое! — сказала Лауре Лорна Дюмон. — А может быть, так оно и есть?
 — О нет! — Лаура посмотрела на тетю своими ясными глазами. — Мне доставляет удовольствие баловать себя. И вообще, — лукаво добавила она, — глупо приобретать такой гардероб только ради одного мужчины.
 — Право, Лаура, ты становишься все более похожей на свою мать! — невольно воскликнула Лорна.
 — Мм… да! Думаю, именно так она покорила моего отца — и сумела удержать его! — Увидев лицо Лорны, девушка тихо засмеялась: — Погоди, ты еще увидишь белье, которое я заказала! В нем я смогу сразить любого мужчину!
 — Довольно, мисс! — властным тоном произнесла леди Онория. — Через десять минут мы должны быть на примерке.
 Выбранные Лаурой платья, плащи и шляпы, а также нижнее белье оказались восхитительными. Когда они с Хеленой появятся в платьях, сшитых Бортом и Ла Феррьер, все женщины умрут от зависти.
 — Лондонский сезон не за горами. Свекровь говорит, что сначала мы съездим в загородный дом, а потом отправимся в Лондон. Ты скоро там появишься? Поживешь с нами в Седжвик-Хаусе?
 В голосе Хелены звучали нотки отчаяния, и Лаура ободряюще похлопала ее по маленькой холодной руке.
 — Да, конечно. Разве я не обещала? Но я не могу покинуть Париж, не побывав на балу. Я должна побывать там! А потом, в Англии, смогу написать о бале и живом, фривольном Париже.
 — О, Лаура! Ты ко всему относишься как к игре, но уверена ли ты, что будешь там в безопасности? Я слышала, что люди просто сходят с ума во время таких праздников: карнавалов, гонок, костюмированных балов…
 — Пожалуйста, перестань, дорогая Эна! Ты напоминаешь мне моего брата! Он вечно запугивает меня так, что я готова кричать! Именно поэтому я всегда стараюсь избегать его!
 Хелена вспыхнула и слегка опустила голову при упоминании о Франко, предложившем сопровождать ее и леди Онорию в Англию, где его ждали какие-то дела, о которых он упомянул небрежным тоном. Хелена видела, что сестра раздражает его все сильнее, но всегда оставалась верной Лауре, которая, в свою очередь, опекала и защищала ее. Сейчас Хелена боялась, что безрассудство Лауры может породить такие проблемы, с которыми ей не справиться.
 — Ты будешь осторожна? Обещаешь? — спросила Хелена с печалью в голосе. Боже, как бы ей хотелось быть такой же сильной и смелой, как Лаура! Тогда она убежала бы с Франко в Италию, Египет, Индию или на Цейлон. Обрела бы свободу. Но конечно, она боялась что-либо предпринять. Если бы она была смелой, то давно бы уже вырвалась из-под тирании отца и матери и не позволила бы навязать себе этот брак!
 «Конечно, я трусиха, чего не скажешь о Лауре! Вот в чем заключается разница между нами», — подумала Хелена. Храня верность Лауре и не делясь своими опасениями с Франко, Хелена не могла избавиться от тревожного чувства.
 — Я вполне могу позаботиться о себе сама! — попыталась успокоить подругу Лаура, прощаясь с ней. По всей квартире были расставлены коробки и чемоданы, подготовленные к отправке на паром. — Обещаю, что мы скоро увидимся. А пока дядя Пьер попытается присматривать за мной! — И, состроив недовольную гримасу, Лаура добавила: — Сегодня вечером я должна пообедать у них. Они хотят, чтобы на следующей неделе я поехала с ними в Монте-Карло, но от этого я отверчусь, не ссылаясь на бал! Представляешь, какое потрясение они бы пережили? Моя мать сказала мне, что ее кузен Пьер в молодости считался отъявленным повесой и был ее первым увлечением! Мне трудно себе это представить!
 — Все меняются с годами, — тихо заметила Хелена, спрашивая себя, изменится ли, в конце концов, она или Франко. Жизнь так страшна для робких душ!
 При расставании Хелена была грустной. Вдова снова попросила Лауру поберечь себя. Франко произнес свою обычную проповедь — в последнее время это стало его коньком.
 — Я скоро приеду в Англию! Сразу после бала. Буду вести себя хорошо. Ничего дурного вы обо мне не услышите. Я буду благоразумной, обещаю вам! Буду каждый день сообщать Пьеру и тете Лорне, где нахожусь.
 Пьеру Дюмону приходилось ежедневно выслушивать жалобы жены на Лауру. Он чувствовал себя обязанным извиниться перед своим близким другом графом д'Арлингеном, который когда-то был обручен с Джинни, за то, что ее дочь дралась на дуэли с его сыном.
 — О, не извиняйся, мой старый друг! Эдуарду давно следовало образумиться и умерить свой пыл. Я рад, что женщина продемонстрировала, насколько он глуп. Я отправил его на некоторое время в Южную Африку залечить раны и пережить позор.
 Отмахнувшись со смехом от этой истории, Мишель Реми почувствовал, что он заинтригован. До него доходило множество слухов о дочери Джинетт — эта девушка обладала немалым состоянием и красотой.
 Поэтому граф д'Арлинген договорился о деловой поездке в Лондон, где он организует свою встречу с мисс Лаурой Морган — последней американской наследницей, появившейся на брачном рынке. Однако, похоже, она не станет предметом купли-продажи. Родителям, воспитавшим в свое время в Лауре чувство собственного достоинства, ни за что не удалось бы навязать этой девушке нежелательный для нее брак. Говорили, что она сама выберет себе супруга, когда пожелает, и что ей нет никакого дела до титулов. Она заявляла, что превыше всего ценит интеллект и понимание.
 Как она похожа в этом на Джинетт! Судя по журнальным фотографиям, она унаследовала не только характер, но и внешность матери. Граф с нетерпением ждал встречи с этой девушкой.
 Поначалу, когда все уехали, Лаура обрадовалась: теперь ей не придется оправдываться и защищаться. Наконец она обрела полную свободу и может наслаждаться ею без всяких угрызений совести. Тогда почему ее вдруг охватило легкое чувство утраты? «Подобное ощущение, — сказала себе Лаура, — возникает в Париже, когда заканчивается сезон и все в погоне за развлечениями и радостями перебираются в какое-нибудь другое место».
 Но это еще не подлинный Париж, который отныне будет принадлежать настоящим парижанам. Лаура ждала бала; теперь она располагала временем для литературной работы.
 Ее по-прежнему раздражала загадка, связанная с таинственным мистером X. Как он посмел?! Похоже, в последнее время его заинтересованность угасла. Или Лиана увидела в этом предложении вызов и решила очаровать его?
 Черт возьми, все эти заботливые подруги считали ее наивным, неопытным ребенком! Но она еще постоит за себя!
 — Ну, малышка, ты думаешь, что уже созрела? Совсем не боишься неизвестного, неиспытанного? Ты в этом уверена?
 «Иногда, — подумала Лаура, — Селеста раздражает меня своим умением читать мои мысли. Вероятно, все они относятся ко мне со снисходительным презрением». Что ж, она созрела! Лаура заявила об этом Селесте. Позже она решила, что ее голос прозвучал излишне дерзко.
 «Господи, — подумала Лаура, — мне придется провести целую неделю в ожидании потрясающего праздника — бала-маскарада! Чем я займу себя в это время?»
 Как обычно, предложение поступило от Селесты. Она всегда говорила по телефону таким томным, сонным голосом, словно только что проснулась.
 — О Лаура! Чуть не забыла нечто интересное — мне как раз напомнили об этом Жюстина и Лиана. Я подумала, что ты, возможно, захочешь отправиться сегодня с нами к Арману де Флери. Он только что вернулся из Индии, где провел целый год, или он был в Тибете? Не уверена, дорогая, но ты это узнаешь, если поедешь с нами. Это тот самый человек, которого называют Загадочным Маркизом! Очаровательный мужчина… Его салон открыт для друзей только после полуночи. — Помолчав, Селеста добавила: — Ты ведь сказала, что уже созрела для того, чтобы приобрести опыт, верно? Если ты действительно так считаешь, думаю, этот прием доставит тебе удовольствие!
 Все это звучало ужасно интригующе. «Конечно, я пойду, — решила Лаура. — Это спасет меня от скуки!» Она уже несколько часов разочарованно смотрела на чистый лист бумаги.
 Она действительно хотела писать, но ничего не приходило ей в голову. Возможно, развлечение подействует на нее вдохновляюще. Энтузиазм Селесты говорил о том, что вечер обещает быть весьма интересным.
 — Не удивляйся ничему, что ты увидишь или услышишь, моя дорогая! — прошептала Лиана на ухо Лауре, когда они устроились в карете. — А если что-то тебя и шокирует, пожалуйста, не подавай виду! Нам предстоит встретиться со многими интересными людьми, свободными от условностей и предрассудков. Там, вероятно, будут мадам Уилли и эксцентричная молодая писательница Колетт. Обещаю, тебе не придется скучать!
 — А также не подавай виду, если узнаешь кого-то из знакомых! — улыбаясь добавила Жюстина. — Господи, до чего забавно общаться с друзьями и любовниками так, словно впервые их видишь! Но впрочем, ты сама в этом убедишься.
 В конце концов, наслушавшись этих откровений, Лаура уже не знала, чего ей ожидать.
 Загадочный Маркиз жил под Парижем в замке, окруженном темным лесом и ухоженным парком.
 — Это очень, очень старое имение! — сказала Лиана. — Попроси Армана рассказать тебе об одной женщине из его рода, которая в эпоху террора переспала почти со всеми влиятельными лицами. Ею руководило только желание выжить!
 Каким было первое впечатление Лауры? Она так и не смогла толком определить его. Полумрак, насыщенный ароматом благовоний. Худощавый человек аскетичного вида сидел на ковре скрестив ноги — позже Лаура узнала, что это называется позой лотоса. На мужчине были лишь набедренная повязка и тюрбан.
 В ее воображении никогда еще не возникали подобные картины, она не ожидала увидеть такое! Следовавшие одна за другой комнаты были тускло освещены лампами, на стенах висели гобелены, каменные лестницы вели в холодные башенки. К тому моменту, когда Лауру представили хозяину замка, она уже окончательно потеряла ориентацию.
 — Добро пожаловать, друзья, в Храм Удовлетворения.
 Устраивайтесь поудобнее. Я рассказывал о моем опыте и некоторых истинах, которые, как мне кажется, открыл для себя. Но вы вовсе не обязаны слушать! Разговаривайте с кем хотите, ешьте и пейте, осуществляйте все свои желания!
 Что бы это значило? Думая об этом, Лаура обнаружила, что ее плотным кольцом окружают подруги.
 — Он изменился после поездки в Индию, — сказала Лиана. — Там он жил в пещере, предавался медитациям в течение нескольких месяцев. Он очарователен! Маркиз — настоящий гедонист и друг Ричарда Бартона, исследователя ощущений. Арман считает, что физические наслаждения помогают раскрыть истинную духовность! Интересная теория, правда?
 — Только лишь теория? — с наигранной дерзостью спросила Лаура, пытаясь привести в порядок свои мысли и впечатления. Она спрашивала себя, почему находится здесь, как должна реагировать на то, что видит и слышит, насколько готова к тому, что может испытать здесь.
 Сидя на разбросанных повсюду подушечках, гости курили сквозь трубки с булькающей водой какое-то вещество со сладковатым запахом — Лауре сказали, что это гашиш. Здесь не было кресел и больших столов. Экзотическую пищу, постоянно появлявшуюся перед гостями, следовало есть исключительно пальцами правой руки. В комнате царил полумрак, точно это был индуистский храм, освещенный несколькими лампадами.
 Селеста — или, может быть, Лиана? — коснулась лица Лауры, и девушка вдруг вспомнила, что задала вопрос.
 — Теория? У тебя хватит смелости выяснить это? Получить ответы не только с помощью вопросов?
 Лаура даже не знала, что сказать, — похоже, пока что от нее не ждали какого-то конкретного ответа. До ее ушей донеслась странная музыка, не похожая ни на какую другую. Даже инструменты, на которых ее исполняли, были диковинными — ситар, виз, мягко звучащая табула. Звуки последней напоминали Лауре биение сердца. Казалось, что музыка несет какое-то послание, раскрывает смысл чувственности. Все отступало куда-то… Все, кроме инстинктов, эмоций и невысказанных вопросов, которые таились в душе Лауры.
 Лаура почти не ощущала собственного тела, она чувствовала, что стыдиться и бояться ей нечего. Сознание перестало спорить с телом, ощущениями, чувствами. Она была готова исследовать тайны своей чувственности, глубинные секреты женской природы. Ее настоящую, подлинную сущность.
 Девушка встала. Шпильки, которыми была закреплена ее модная прическа, волшебным образом выпали, и роскошные волнистые волосы с медным отливом рассыпались по плечам. Душа и сознание Лауры по-прежнему находились в плену музыки; девушка обрела новую свободу и легкость — чьи-то ласковые руки сняли с нее шелковое платье с отделкой из парчи, нижние юбки из тафты и кружев и даже тугой расшитый корсет. Она чувствовала, что окутана и защищена любовью, заботой, пониманием. Настороженность исчезла, осталось только желание узнать, ощутить нечто новое.
 Внезапно она поняла, что лежит на каком-то мягком ложе наслаждений. Закрыв глаза, она прогнала все мысли, чтобы лучше чувствовать свою плоть. Ее теплую кожу ласкал нежный бархат цвета ночного неба с бронзовыми и малиновыми переливами. Лаура полностью отдалась своим ощущениям.
 Из дальних углов убранной гобеленами комнаты струился красновато-золотистый свет немногочисленных лампад; Лауре казалось, что помещение, в котором она находится, то сжимается, то расширяется, подобно ее пульсирующему телу. Она вспомнила, что когда-то ей рассказывали о тантрической йоге — йоге чувств. Об умении управлять собой, продлевать наслаждение, усиливать его…
 В ее кожу мягко, неторопливо, обстоятельно втирали пахнущие мускусом и жасмином масла. Залитое тусклым светом тело сверкало, как бриллиант.
 Чья-то нежная плоть двигалась возле Лауры, ласкала и обследовала ее под тихий томный шепот:
 — Твои груди — просто совершенство… я бы хотел вылепить твой бюст… прелестная Лаура! Мм… дорогая девочка! Мм… коснись меня… поцелуй… я тебе нравлюсь?
 Ей не было дела до того, кто шепчет, эти нежные слова возле ее раскаленной плоти. Все происходившее с ней казалось таким естественным, почти неизбежным! «Разве дурно отдаваться чувствам и ощущениям, обретать удовлетворение?» — думала Лаура, не осознавая, что теряет над собой контроль. Вместе со сковывавшей ее одеждой она охотно отбросила последние оковы внутренних запретов.
 Она обнимала, касалась, целовала, исследовала своим языком и чувствительными пальцами ту плоть, которая изучала ее. Прежде она никогда не знала подобной близости, не ощущала своей женской сущности!
 Человеку, за которого она выйдет замуж, придется понять все, что произошло с ней этой ночью.
 Фрэнк понял бы. Однако она предпочитала, чтобы он оставался ее другом, человеком, с которым можно делиться всем, чем угодно. Ей не хотелось, чтобы он становился ее ревнивым любовником или мужем.
 Фрэнк Харрис, сидевший в тени со скрещенными ногами и наблюдавший за церемонией инициации Лауры, чувствовал, что должен овладеть ею. Она уже созрела… уже стояла на пороге главного открытия. Если он не возьмет ее сейчас, это не произойдет никогда. Он будет сожалеть об этом до конца жизни! Лаура… юная ученица… смелая… мужественная… любопытная! Она, наконец, созрела!
 Ощущая пульсацию в паху, он начал подниматься и почувствовал, что кто-то толкнул его на подушку.
 — Нет! — В этом слове, сказанном Трентом, прозвучала едва сдерживаемая ярость. — Извини, Фрэнк, но я буду первым. От меня ждут, что, в конце концов, я женюсь на этой маленькой сучке, которую уже наполовину приручил. Ей будет неловко признаваться мне в будущем. Понимаешь?
 «Конечно, я понимаю», — возмущенно подумал Фрэнк, наблюдая за тем, как его так называемый друг едва ли не с ножом в руке прокладывает себе путь к жертвенному алтарю. Но ему не хватило смелости или безрассудства дать бой Тренту. Тут что-то было. Они оба что-то скрывали. Но что?
 «Господи, она — прирожденная шлюха, — подумал Трент. — А держится как холодная кокетка. Ее следует выдать замуж и хорошенько объездить, как дикую кобылу. Она скоро выдохнется и подчинится хозяину».
 Черт возьми, что она здесь делает? Изучает жизнь с помощью подруг-лесбиянок и похотливых индусов?
 Ей пора узнать, что нельзя флиртовать безнаказанно! Пусть они подготовят ее получше. Это ей поможет. Он собирался сделать то, что ему следовало сделать четыре года назад, когда он застал ее обнаженной в ручье.
 — Значит, вот что тебе нравится! Изображать из себя танцовщицу в индийском храме. Заводить зрителей своим танцем. Ты уже познала одну сторону чувственности — надеюсь, ты готова и для другой!
 Внезапно из чьих-то мягких и нежных рук, которые вели ее к чему-то высшему, она попала в грубые мужские лапы! Вместо ласковых слов зазвучали гадкие, вульгарные. Жесткие пальцы принялись мять тело Лауры. Кто он, этот человек, внезапно разогнавший ее друзей, чтобы единолично овладеть ею? Она не обязана делать то, чего не хочет, совершать что-то гадкое. Ей достаточно закричать, чтобы остановить его грубое вторжение в ее восхитительный сон.
 Она раскрыла рот, чтобы выразить свое возмущение, и незнакомец тут же поцеловал ее. На какое-то время этот поцелуй уничтожил все. Протест, бунт, мысли…
 Обнаженный мужчина, навалившись на Лауру, подавлял ее сопротивление искусными ласками. Она не видела его лица — и не хотела видеть его. Сатир ловко возбуждал ее, дразнил, вызывал ощущения, о которых она и не подозревала. Ей хотелось, чтобы все это было сном. Пусть это окажется сном!
 — Вот чего ты хочешь? Этого… и этого? Хочешь, чтобы во время соблазнения на тебя смотрели, говорили тебе о том, как ты прекрасна, восхищались твоими грудями, твердыми розовыми сосками, животом, бедрами…
 — О нет, пожалуйста, остановись! Пожалуйста…
 — Довольно притворяться! Ты сама хочешь этого, верно? Признайся, если хватит честности! Попроси дать тебе то, в чем ты нуждаешься.
 — Господи… ты мне противен! Мне противно то, что ты делаешь со мной… что заставляешь чувствовать!
 Вместо крика из ее горла вырвался шепот. Вопреки протестующему сознанию тело Лауры начало корчиться, изгибаться. Почему он не отпускает ее? Почему продолжает мучить?
 — Скажи это, Лаура. Скажи, что ты хочешь отдаться мужчине. Скажи, что хочешь этого так же сильно, как хочу тебя я!
 Он изучил и запомнил каждую часть ее тела, завладел им, точно безжалостный варвар. Беспомощная Лаура оказалась в тисках собственных чувств.
 Слова застряли у нее в горле, ей не удавалось произнести их. Она сдавалась неохотно, ненавидя этого человека и ту власть, которую он обрел над ней. Неумолимое желание захватывало ее все сильнее.
 — Ну же, моя прелестная горячая сучка с золотистой кожей! Скажи мне, что ты хочешь этого!
 О Господи, она действительно хотела этого! Желание смело все барьеры, вытеснило едва не разорвавший Лауру гнев.
 — Да, будь ты проклят! Да… пожалуйста… да!
 Первое стремительное проникновение вырвало из ее груди крик. Незнакомец совершил все быстро, безжалостно, не дав ей времени для предвкушения или страха.
 Потеряв девственность, Лаура почувствовала себя свободной. Ей показалось, что она слышит доносящиеся издалека приглушенные аплодисменты и голоса. Ничто не имело значения. Она целиком отдалась тому, чего ждала так долго, в чем прежде отказывала себе. Каждый раз, когда нечто громадное вторгалось в тело Лауры и крушило там все, не собираясь останавливаться, девушка слышала вырывающийся из собственного горла крик…

 Глава 15

 Когда Лаура проснулась на следующий день, голова ее раскалывалась от боли; девушка совершенно не помнила, как она вернулась домой, кто ее привез. Она выпила целый кофейник обжигающего черного кофе и решила не думать о том, что произошло или могло произойти этой ночью.
 Помимо вина и бренди, она выпила слишком большое количество невероятно крепкого арабского арака. И впервые курила гашиш. Ей следовало помнить, что она читала о нем. Значит, то, что она якобы пережила, на самом деле было кошмаром или сновидением, вызванным наркотиком или алкоголем. Ее буйное воображение породило странную, зловещую сцену.
 Конечно, на самом деле ничего этого не было. Ее охватил страх; боясь сойти с ума, она не хотела, не позволяла себе думать иначе.
 Она прожила этот день, как обычно, встретилась с подругами… Никто из них не говорил с ней о минувшей ночи. Они совсем не изменились, и Лаура не хотела думать о том, что не могло уложиться в ее сознании. Нет! Она будет думать только о радостях и наслаждении… О будущем.
 После увлекательного бала-маскарада, в котором она примет участие, ее ждет Лондон, сулящий новые испытания и опыт. Она будет притворяться, скрывать свои проделки. Хм! Возможно, Лондон окажется вовсе не таким уж скучным!
 Одеваясь перед балом, Лаура подумала о Хелене, по которой сильно скучала. Скоро она увидит свою подругу! Хелена помогала ей выбирать костюм; ее восхищала и шокировала смелость Лауры, готовой появиться на людях в столь откровенном облачении.
 — Неужели ты покажешься в таком виде? О, Лаура! Что о тебе скажут?
 Бедная Эна — когда же она, наконец, поймет, что на самом деле совершенно не важно, что говорят о тебе люди? Она сопровождала Лауру во время ее прогулок по рю дю Каир, где они покупали безделушки в маленьких лавках. Лаура затаскивала подругу в арабские кафе, где они пробовали кускус и острое мясо ягненка, пили мятный чай и любовались волнообразными движениями девушек, исполняющих танец живота. Конечно, Хелена наотрез отказалась взять у танцовщиц несколько уроков.
 — О, помилуй! Ты же знаешь, что это занятие не для меня! — запротестовала Хелена. — Ты такая сильная и смелая, что можешь делать все, что пожелаешь, и тебе это сойдет с рук! Я устроена иначе. Я бы хотела больше походить на тебя. Я трусиха, вечно боящаяся последствий, и ничего не могу с собой поделать!
 Бедная Хелена, жертва страхов и переживаний. Возможно, они подружились именно благодаря различию их характеров и взглядов.
 Лаура критически изучила собственное отражение, увидела подведенные глаза с искрившимися на свету веками, накрасила губы и слегка подчеркнула скулы. Ее костюм из тончайшего цветного газа, украшенный золотыми и серебряными дисками, соблазнительно колыхался при каждом движении бедер. Она надела усыпанную драгоценными камнями шляпу с опускавшейся до самого рта вуалью, которая скорее подчеркивала красоту Лауры, нежели скрывала ее. Повсюду, даже в пупке, сверкали рубины и изумруды! Сделав маленькую уступку приличиям, она натянула на ноги прозрачное шелковое трико с золотыми блестками.
 Схватив свой плащ и маску, Лаура с усмешкой и вызовом спросила себя, не окажется ли она в числе тех, кого сегодня арестуют по приказу глупого старого пуританина Беренже, которому вольнодумцы и художники Монмартра дали прозвище Pere le Pudeur. Отец Скромности — как смешно!
 Что ж, если какой-нибудь глупец жандарм попытается арестовать ее, она даст ему достойный отпор! Потом несчастному дяде Пьеру придется вызволять племянницу из тюрьмы и оправдываться перед Лорной. Все зависит от того, где и при каких обстоятельствах она пожелает снять маску. Если у нее вообще возникнет такое желание.
 Бесконечные шествия и представления, грозившие вытащить на улицы весь Париж, слегка разочаровали Лауру. Везде было слишком многолюдно — даже в «Мулен Руж», где девушке не удалось ни увидеть сцену, ни разобрать хотя бы одно слово из песни.
 Наконец она сумела найти подруг, и они с облегчением вырвались из толпы.
 — О Господи! Мне казалось, что я схожу с ума! — сказала Лаура, обмахиваясь веером. — Теперь мы отправимся к Даниэлле. Там уж мы повеселимся в более изысканном обществе!
 Даниэлла жила на престижной авеню Шабанэ в роскошных апартаментах с просторными, комфортабельными и великолепно обставленными комнатами.
 Хорошенькая девушка радушно встретила гостей.
 Хозяйка, высокая гибкая блондинка с блестящими темными глазами, эффектно оттенявшими ее светлые волосы и кожу, была здесь единственным человеком без костюма и маски. Поговаривали, что отцом ее был турок, однако истинное происхождение Даниэллы оставалось тайной. Очевидным было лишь то, что она получила прекрасное воспитание, элегантно одевалась и поражала всех своей красотой. Лаура слышала, что Даниэлла обращалась со своими слугами-мужчинами более сурово, чем с женщинами. Но она была очаровательной хозяйкой. Ее содержали одновременно три очень богатых и известных человека. Они знали друг о друге и, судя по всему, обожая прелестную Даниэллу, мирились с этой ситуацией.
 Когда гости вошли в дом, поздоровались с хозяйкой и обняли ее, Лаура спустилась по лестнице, по бокам которой стояли два неподвижных лакея в масках. Каждый из них держал в руках канделябр с семью свечами. Все прочие гости — Лаура решила, что их здесь не менее пятидесяти, — уже познакомились с «правилами» этого роскошного праздника, или игры, как она мысленно назвала происходящее вокруг.
 Все казалось таким занятным — Париж, ее друзья, этот вечер и многие другие, предшествовавшие ему и дарившие Лауре бесценный опыт, не говоря уже о материале для будущих статей!
 Все знали друг друга, общались раскованно и непринужденно. В гостиной танцевали, в столовой буфетная стойка ломилась от горячих и холодных закусок.
 Лаура была очарована людьми, которых собрала Даниэлла; все они были в масках и изощренных костюмах. Она заметила, что воздушные туалеты многих дам, были куда более откровенными, нежели ее наряд. Селеста объяснила главную идею — облик каждого гостя должен отражать его тайные желания. Лаура назвала это воплощением фантазий. Тонкий замысел! Он заставлял ломать голову над тем, кто скрывается за той или иной маской. Она призналась самой себе, что ее разбирает любопытство.
 Хозяйка познакомила новых гостей с домом и предоставила им свободу действий, чтобы каждый нашел себе занятие по душе. Комнаты, которые Лаура успела осмотреть, освещались электрическими лампами, позволявшими разглядеть гостей и показать себя!
 Лаура с удовлетворением отметила, что здесь было мало девушек, которые умели исполнять танец живота. Лиана, изображавшая мадам Рекамьер, заявила, что ей осталось лишь найти подходящий диван, лечь на него и заняться отбором поклонников. Селеста превратилась в загадочную, соблазнительную и опасную Лукрецию Борджиа, великолепно справляясь с этой ролью. Жюстина сказала, что всегда хотела стать балериной. Она выбрала костюм, позволявший демонстрировать ее красивые ноги. Из Анджелы, которая была очень молода и казалась воплощением невинности, вышла хорошенькая юная нимфа; она постоянно оглядывалась назад, высматривая сатира или бога-олимпийца, который утащит ее на своем плече. Эта актриса была новым человеком в компании; Лауре нравились ее искренность и прямота. Она искала богатого и не слишком ревнивого покровителя. Ей нравилось спать с разными мужчинами — принцами, грумами, красивыми, хорошо сложенными лакеями с сильными ногами. Четыре женщины проплыли по комнате с бокалами шампанского в руках, обдумывая, чем бы им заняться в первую очередь. В конце концов, каждая найдет себе развлечение по своему вкусу.
 Лаура уже решила, что будет делать лишь то, что сама захочет. Ей не понравилось ощущение потери контроля над собой; что бы ни произошло с ней в ту ночь, которую она не хотела вспоминать, это никогда не повторится! Сегодня она будет только наблюдать и не станет принимать участие в спровоцированной гашишем оргии. Так она пообещала себе. Нет, она даже не войдет в показанную ей маленькую комнату с обитыми алым атласом стенами и навязчивым запахом гашиша.
 — О, я не виню тебя, дорогая! — сказала Селеста, когда Лаура покачала головой. — Иногда это доставляет удовольствие — при соответствующем настроении, — а иногда… Пожалуй, сегодня я хочу быть сильной, полной энергии. А сейчас…
 Селеста указала рукой на высокого лакея, замершего в нише возле двери комнаты, которую они только что покинули. Этих лакеев было так легко принять за статуи! Человек держал в руке серебряный поднос с прямыми и круглыми «дорожками» из белого порошка.
 — Это зелье, моя дорогая, — продолжила Селеста, правильно истолковав молчание Лауры, — сильно отличается от гашиша. Как тебе объяснить? Кокаин помогает уйти в себя. Это совершенно другое ощущение! Ты почувствуешь такую бодрость… Ну, в общем, ты сама увидишь, если наберешься смелости. Профессор Фрейд, которым ты так восхищаешься, сказал, что от кокаина его голова становится более ясной. Так что…
 На серебряном подносе лежали также тонкие серебряные соломинки длиной с мизинец. Лаура завороженно посмотрела на Селесту, которая взяла трубочку, наклонила голову и втянула носом порошок.
 — Мм… Как здорово! Это именно то, что мне требовалось сегодня вечером. Уверяю тебя, теперь я готова ко всему! — Она вдохнула еще некоторое количество порошка, откинула голову назад и засмеялась, провоцируя Лауру. — Если ты наберешься смелости…
 Лаура почувствовала, что на карту поставлена ее репутация.
 — Ну, теперь, когда ты показала мне, как это делается, я, конечно, должна попробовать. Проверить, как это на меня подействует.
 Взяв другую серебряную соломинку, Лаура попыталась последовать примеру подруги. Селеста не уставала подбадривать ее своими указаниями:
 — Сначала сделай выдох, а потом вдыхай порошок. Да, вот так. А теперь зажми эту ноздрю и проделай то же самое второй. Ты быстро научишься.
 Необычные ощущения заставили Лауру задержать дыхание, она заморгала, еле сдерживая слезы. Испугалась, что расчихается, что ей придется высморкаться. Если она не опозорится подобным образом, то достойно пройдет это испытание. Лаура почувствовала легкое головокружение, ощущения стали еще более острыми. Даже соблазнительная музыка, доносившаяся из зала, зазвучала громче, отчетливее. Селеста была права: кокаин сильно отличался от гашиша. Но зачем нужны эти эксперименты?
 Лаура решила, что спросит Селесту, когда они останутся вдвоем и смогут поговорить серьезно. Зачем делать то, в чем не испытываешь потребности, только потому, что заниматься этим модно? Какая глупость!
 Но это — позже. Ей необходимо время, чтобы подумать, поговорить, осмыслить все, что она испытала и узнала. Посидеть в одиночестве, поработать. Сейчас ее захватила музыка; Лаура ощутила восхитительный прилив энергии, уверенности в себе.
 — Кажется, ты хочешь танцевать — ты отбиваешь ногой ритм музыки, — сказала Селеста, и глаза ее сверкнули в прорезях маски. — Пойдем? Если мы потеряемся в толпе, то найдем друг друга позже. Хорошо?
 И они ворвались в золотистый зал, у стен которого не было стульев для компаньонок или надеющихся на чудо старых дев. Высокие своды были расписаны в пастельных тонах изображениями херувимов, купидонов, нимф, предающихся разгулу с греческими богами, сатирами и кентаврами. На стенах висели зеркала и гобелены с изощренными изображениями бесстыдных оргий и всевозможных способов ублажения плоти.
 Все танцевали, переходя от одного партнера к другому; изменчивый рисунок, возникавший на полированном полу, отражался в многочисленных зеркалах.
 Едва переступив порог, подруги попали в плен музыки, праздничной атмосферы и танца.
 Маски и костюмы давали чувство безопасности и свободы. Слава Богу, никому не придется, следуя традиции, в конце концов, открывать свое лицо! Умная, мудрая Даниэлла!
 Легкий, просторный костюм позволял Лауре веселиться, наслаждаться свободой, чувствовать себя раскованно. Она танцевала — о, она танцевала бы бесконечно, если бы желудок не напомнил ей о том, что она давненько ничего не ела. Мысль о столовой с ее соблазнительными яствами внезапно завладела девушкой. Она могла наполнить тарелку едой без помощи спутника, попробовать любое угощение, подкрепиться стоя. Замечательно! Могла даже не извиняться перед своим последним партнером, римским императором. Каким именно? Наверное, Калигулой, судя по тому, что он предлагал ей.
 — О, мне очень жаль, но я не могу стать твоим конем или женой одного из твоих сенаторов! Что касается дыбы — это тоже не для меня! Разве что если на ней растянут тебя, а я буду отдавать приказы. Но поскольку мы из разных веков — спасибо и прощай! Мне надо найти моих подруг…
 Лаура вырвалась из его объятий, позволив себе напоследок соблазнительно качнуть бедрами, и направилась к двери. Но тут ее остановил сам дьявол. Сатана? Люцифер?
 Сейчас Лаура была так голодна, что ее не очень-то интересовало, каким именем он решил воспользоваться. Ей не хотелось танцевать с дьяволом — она хотела есть и пить. Девушка попыталась освободиться, но он развернул ее к себе лицом, и объятия его стали слишком интимными, бесцеремонными. Как это могло произойти? Неужели он воспользовался каким-то особым приемом, известным лишь очень и очень немногим европейцам?
 Его красно-черный костюм был слишком узким. Когда незнакомец прижал Лауру к своему телу, девушка невольно почувствовала то, что он хотел ей продемонстрировать. Что ж, она не позволит ему смутить ее.
 — Я решил обойтись без хвоста и рогов. Они бы мне только мешали. Я верю в импровизации. В умение пользоваться шансом.
 — Я это заметила! — язвительно сказала Лаура. — Но должна сказать тебе, Люцифер, мне не нравится, когда меня хватают против моей воли. Я уже собралась уходить. Я устала танцевать. И не хочу танцевать с тобой. Я выразилась ясно?
 С того момента, когда он заговорил с ней, ее преследовало странное чувство. Она знает этого человека? О нет! Просто у нее слишком буйное воображение, вот и все.
 — Более чем ясно, заблудшая душа, но ты притворяешься! — Нежелательный партнер повернул ее так быстро и энергично, что она едва не потеряла равновесие. — Ты, конечно, слышала, что дьявол всегда получает то, что хочет?
 Не на шутку рассердившейся Лауре все-таки удалось произнести шутливым тоном:
 — О, правда? И что ты хочешь получить от меня, Люцифер? Мою душу?
 — Хм… да, конечно. Но и кое-что еще. Многое. Когда-нибудь я получу от тебя все. Но не сейчас. Еще не время! Тебе придется подождать и поломать голову над этой загадкой.
 — Господи! Тебя действительно захватила эта роль. И ты возомнил о себе слишком многое.
 — Помолчи! Пока ты не сказала нечто такое, о чем позже пожалеешь, я отпущу тебя. Но только на время, крошка. Твоя душа уже принадлежит мне, независимо от того, известно это тебе или нет!
 Он довел ее в танце до распахнутых дверей, и Лаура с радостью выскользнула из его объятий, не смея оглянуться и раскрыть рот. Кем бы ни был этот человек, его лучше сторониться! Этот жесткий голос казался ей знакомым… Лаура не была готова воспринять то, что подсказывала ей память. Если бы Селеста не схватила Лауру за руку, она, вероятно, отправилась бы домой, чтобы во сне обрести безопасность и забытье. Но конечно, Лаура не могла допустить, чтобы кто-то, пусть даже Селеста, решил, что она убегает!
 — О, Лаура! Я увидела, что ты танцуешь с дьяволом. Ты выглядела так, словно нуждалась в помощи, и я решила стать твоей спасительницей. Интуиция меня не подвела?
 — Он просто невыносим, кем бы он ни был! Мне не следовало позволять ему танцевать со мной. Кто он, Селеста? Я должна обходить его стороной до конца вечера!
 — Не могу сказать, кто он, — я не узнала его. Но должно быть, это богатый и известный человек, раз он находится здесь. Послушай, Бог с ним! Я рада, что нашла тебя. Думаю, ты получишь удовольствие от игры. Ставки постоянно растут, а тебе обычно везет в игре. Что скажешь? Все самые интересные люди уже там — те, кто готов выбрасывать на ветер большие деньги. Ты можешь выиграть или проиграть состояние — или что-то еще, что пожелаешь поставить на кон. Понимаешь, здесь весьма необычные правила. — Усмехнувшись, Селеста повела Лауру. — Ты получишь удовольствие, моя дорогая! Лиана уже проиграла себя какому-то турецкому паше! Ей обычно везет — возможно, она сама решила проиграть в этот раз!
 «Почему нет?» — подумала Лаура, позволяя Селесте увести ее. По дороге они выпили шампанского и вдохнули кокаин — для куража и бодрости.

 Глава 16

 Игорный салон был просторным и роскошно обставленным; в воздухе висела плотная завеса из сигарного и сигаретного дыма. Единственными источниками света, помимо красных языков полыхающего в камине огня, здесь были лампы с зелеными абажурами, висевшие над каждым столиком. Вскоре Лаура заметила, что, если у кого-то из игроков возникало желание подкрепиться или выпить, возле этого человека тотчас появлялся внимательный лакей. Чтобы подозвать его, можно было лишь поднять бровь или сделать еле заметный жест.
 Лаура чувствовала, что ей достаточно просто походить по комнате; останавливаясь у столиков, она сначала с любопытством, потом с изумлением прислушивалась к множеству различных языков и акцентов. Как здорово оставаться неузнанной среди безымянных гостей!
 В конце концов, она посидела почти за каждым столиком. Сыграла в железку, рулетку, баккара и даже в очко. Иногда выигрывала, иногда проигрывала, но лишь небольшие суммы. Ей нравились чувство одиночества, отсутствие уз, свобода выбора. Через некоторое время она, похоже, растеряла всех своих подруг, включая исчезнувшую с кем-то Селесту.
 Она уже почти решила покинуть салон, когда возле нее неожиданно появился дьявол. Лаура невольно вздрогнула.
 — Мне удалось тебя напугать? Поскольку ты все тут перепробовала, я решил сообщить тебе, что в углу у камина ставят столик для покера. Ты говоришь с американским акцентом, и я подумал…
 — Так же как и ты! — хмуро отозвалась Лаура, возмущенно посмотрев на незнакомца. Ей хотелось заглянуть под эту насмешливую маску.
 — Правда? — протянул он хрипло, стараясь скрыть собственный голос. — Мне следовало догадаться, что ты откажешься, притворщица, — добавил он, пожав плечами. — Покер — не женская игра, верно?
 Он попал в цель. Пробудил в Лауре инстинкт амазонки, вытащил его на поверхность. Покер? Эта игра была ее любимой с тех пор, как мистер Бишоп, посетив однажды ранчо, научил девушку нескольким хитростям. Ха! Не женская игра? Да она обыгрывала Франко, а иногда даже отца!
 — Обожаю покер. Надеюсь, как и ты, Люцифер! Я тебя обыграю.
 — Какие дерзкие речи звучат из уст юной турецкой танцовщицы! Ведь ты танцуешь, чтобы нравиться мужчинам, и должна быть покорной. Ты умеешь нравиться мужчинам? Мне кажется, у тебя для этого слишком острый язычок.
 — А ты, — процедила Лаура сквозь стиснутые зубы, — слишком заносчив и болтлив, чтобы походить на настоящего Люцифера! Ну, так ты играешь в покер? Или это был лишь способ втянуть меня в бесполезный и глупый разговор?
 Шампанское сделало ее безрассудной и самоуверенной. Она позволила своему противнику лишить ее самообладания и выдержки. Мистер Бишоп не раз предупреждал Лауру о том, как опасно совершать подобную ошибку.
 Когда они начали играть, Лаура узнала, что ставки здесь весьма необычные. Первую партию играли на деньги, а вторую и последующие — на что угодно. Принимались любые ставки: дома, лошади, собаки, даже любовницы и любовники. Лаура дразнила противника, бросала ему вызов. В конце концов, поставила на кон себя против него и всего, чем он владел. И проиграла. Проиграла! Господи, что она проиграла? И чем это обернется для нее? Что он потребует?
 Вставая из-за карточного стола, Лаура не чувствовала своего тела, почти не слышала звучавших вокруг нее голосов. Неужели все собрались здесь, чтобы посмотреть на исход этой партии? Когда чьи-то длинные пальцы обхватили ее запястье и заставили встать, охваченная чувством унижения девушка выпрямила спину и подняла голову.
 И услышала бесстрастный голос:
 — Извините нас. Нам надо срочно обсудить кое-что с мадемуазель.
 Лаура чувствовала, знала, что сейчас все взгляды прикованы к ней. Люди гадали, задавали себе вопросы. Господи, одни только мысли об этом могли лишить ее невозмутимости и спокойствия! Она не позволит им догадаться о тех пугающих чувствах, которые бурлят под хрупкой маской ее наигранной безмятежности.
 Потрясение от проигрыша парализовало ее сознание, она даже не могла думать о последствиях своего легкомыслия. Она должна сделать вид, что все это часть забавной игры. Опасной игры, в которую она ввязалась, зная, чем рискует. Похоже, она заплатит за свою глупость! Но не позволит никому увидеть свой страх.
 — О, как жаль, еще так рано! — Лауре удалось произнести это небрежным тоном, хотя ее рот пересох от волнения; она поняла, что хочет шампанского. Когда он перестанет тащить ее за собой? Она едва сохраняла равновесие и внешнюю невозмутимость. Куда он ведет ее? Она чувствовала себя сабинянкой, ставшей добычей победителя.
 — Я не поспеваю за тобой, черт возьми! — запротестовала Лаура сквозь стиснутые зубы. — Применять силу нет никакой необходимости. Ты делаешь мне больно!
 Неожиданно ей в лицо ударила струя ледяного ночного ветра. Девушка потеряла дар речи, попыталась перевести дыхание.
 Господи, куда он ее ведет? И что намерен с ней сделать? Она поежилась. Неужели он не понимал, что вытащил ее из согретой камином комнаты на холод без накидки или шубы?
 Она ощутила тепло меха — похититель накинул ей на плечи шубу.
 — В аду нет места для окоченевших девушек, — усмехнулся он, поднял ее на руки и усадил в закрытую карету. — Я предпочитаю иметь дело с теплыми и страстными женщинами. Ты согрелась? Или у тебя все еще зуб на зуб не попадает от холода?
 Он посадил ее к себе на колени и прижал к своему телу, точно громоздкий сверток. «Не будь я сейчас такой беспомощной, — подумала Лаура, — непременно пустила бы в ход ногти и все те приемы самозащиты, которые изучала. Вырвалась бы из плотного мехового кокона, мешающего мне двигаться».
 — Довольно ерзать — скоро ты получишь такую возможность, уверяю тебя. И на этот раз мы будем одни. Ты не передумала, не хочешь отказаться от своей ставки в отсутствие публики? — Незнакомец помолчал. — Нет, думаю, ты слишком горда и надменна, чтобы идти на попятную!
 — Перестань, перестань, перестань! — Лаура обрела наконец дар речи. — Можешь не говорить мне все это — не злорадствовать. О! Я знаю, что мы сделали ставки и я проиграла! Я заплачу, но всему есть предел! Ты не можешь завладеть моими желаниями. Делай все, что хочешь, и покончим с этим! Все равно я не почувствую ничего, кроме ненависти и отвращения к тебе. Ты завоевал право использовать мое тело, Люцифер, но никогда не получишь моей души.
 — Ты уверена в этом? — произнес он вкрадчивым, зловещим тоном. — Нельзя быть до конца уверенным ни в чем, даже в себе. Сегодня ты проиграла себя из-за своей чрезмерной самоуверенности. И возможно, потому, что решила, будто я окажусь джентльменом и не стану взыскивать долг. Однако постарайся запомнить, если сумеешь: не важно, что я решу сделать сейчас. Я могу попробовать тебя сейчас и иметь тебя позже. Если окажется, что ты стоишь этого и если мое желание не остынет.
 — Никогда! — Лаура начала отчаянно бороться. — Не думай, что я до сих пор не догадалась! Моя ненависть только усилилась, когда я поняла, кто ты такой!
 — Нам обоим предстоит узнать многое друг о друге, верно? Но сейчас, когда ты такая доступная, я намерен кое-что выяснить.
 О Господи! Во что она ввязалась? Что позволит себе негодяй на этот раз? Как долго ей придется терпеть унижение, которому он преднамеренно подвергает ее, получая от этого удовольствие?
 Они сидели в наемной карете. Забыв о приличиях и уважении, незнакомец издевался над ней, обращался как с портовой шлюхой, готовой за несколько франков пойти на любое унижение. Невыносимо! Неужели это действительно происходит с ней, и она вынуждена терпеть это?
 Он снял ее с коленей, усадил на узкое сиденье подпрыгивающей, раскачивающейся кареты и раздвинул ногой ее бедра.
 Руки Лауры по-прежнему были скованы, она почти задыхалась под тяжестью его тела. Он посмел сунуть руку под шубу. Девушка едва терпела прикосновения его дразнящих, изучающих пальцев, беззастенчиво гулявших по всему ее телу, но не могла положить конец этому.
 Она ничего не надела под свое шелковое трико и теперь жалела об этом. Незнакомец начал ласкать низ ее живота, потом спустился к раздвинутым бедрам. Он дразнил, мучил Лауру, проникал в нее пальцем, едва не разрывая при этом тонкую ткань ее трико.
 Она чувствовала себя отвратительно, ненавидела его! Хотела, чтобы он остановился, но не желала просить пощады. Этого она не сделает! Не сдастся, не осчастливит его своей капитуляцией. Однако через некоторое время ее тело начало реагировать на его прикосновения. Ей казалось, что у нее отнимают волю.
 Он склонился над ней, стал целовать ее влажный открытый рот, его губы двинулись по мокрым от слез щекам к вискам, потом снова накрыли рот, подавив невольный стон.
 Затем он заговорил, пустив в ход самый грубый тон, какой ей доводилось слышать. Так мужчина мог обращаться к купленной им шлюхе.
 — Тебе это нравится? А это? Сколько у тебя было мужчин? Хочешь, чтобы я для разнообразия овладел тобой здесь?
 Его настойчивые пальцы, наконец, порвали ее шелковое трико, освободив ему дорогу к новым дерзостям. Теперь ничто не имело значения — она не могла сопротивляться, бороться с горячей волной, заставлявшей забывать обо всем остальном.
 Как это могло случиться? Как она могла полностью утратить контроль над собой, раскрыться, продемонстрировать свою уязвимость этому грубому зверю?
 Она решила, что он овладеет ею жестоко и грубо, как в первый раз. Он подготовил ее, пробудил в ней желание…
 И вдруг он прекратил все действия — убрал руку, небрежно потрепал Лауру по щеке и сказал кучеру:
 — Да, это здесь, Марсель. Спасибо. Подожди меня, я провожу мадемуазель до двери.
 Лаура пришла в ярость оттого, что он поступил с ней так. Неужели он действительно сказал: «На сегодня достаточно. Урок закончен, моя милая. Возможно, мы продолжим в другой раз, когда у меня будет настроение»? Он счел это победой или местью? За что? Она не произнесла ни слова. Он тоже ничего не добавил. Лаура едва не превратилась в каменную статую; ей с трудом удалось открыть дверь. Адель ждет ее. Завтра она покинет Париж. Когда дверь закрылась, у Лауры пропало желание думать о происшедшем. Все! Конец дурному сну!




 Часть третья
 Лондон. ШАМПАНСКОЕ И ПОДСВЕЧНИКИ



 Глава 17

 — Лаура! Дорогая, пожалуйста, проснись! Ты нас всех перепугала — даже леди Онорию. Она грозит подняться сюда с доктором. Я знаю, ты не хотела это делать! Надеюсь, ты не заболела на самом деле? Проспать почти полтора дня, поп крепляясь только шампанским и икрой, — это на тебя не похоже. Скажи мне, с тобой все в порядке? Лаура! Перестань прятаться под одеялом! От чего ты пытаешься убежать?
 Лаура никогда не слышала, чтобы Эна говорила так настойчиво. Как могла Эна о чем-то догадаться, если, прибыв в Седжвик-Хаус, Лаура сказала лишь, что она страшно устала и нуждается в сне?
 — О! — простонала Лаура. — У меня раскалывается голова!
 — По-моему, все дело в шампанском. Или ты действительно заболела и нуждаешься в докторе.
 В голосе Хелены не было и тени сочувствия.
 — Эна… пожалуйста, успокойся. Я пытаюсь проснуться, у меня действительно болит голова. Пожалуйста, не приводи доктора — мне достаточно одного кофе!
 — Кофе и круассаны. Только что испеченные. И я буду сидеть возле тебя, чтобы убедиться в том, что ты действительно ешь! Свекровь буквально умирает от любопытства, мы должны отправиться на нашу обычную прогулку по парку, чтобы посмотреть на людей и показать себя. Я подумала, что должна дать тебе время на сборы.
 Лаура открыла глаза и посмотрела на подругу; утро разогнало все кошмары, от которых Лаура пыталась убежать.
 — Эна…
 — Нет, извини, я действительно не могу говорить об этом сейчас. Как и ты, похоже, не хочешь говорить о том, что тебя беспокоит. — Хелена подалась вперед, чтобы обнять подругу, и добавила дрожащим голосом: — О, Лаура, ты не можешь представить себе, как я рада, что ты здесь! Ты — единственный человек, которому я могу довериться!
 «Отлично, — сказала себе Лаура немного позже, лежа в ванне с горячей водой и ароматическими солями. — Отлично, прошлое осталось позади!» Теперь она будет думать только о будущем, о том, что ее ожидает. На ошибках следует учиться, она никогда не повторит те, что совершила. Никогда! Слава Богу, она не Эна, которая не способна управлять собственной жизнью и всегда следует так называемым правилам приличия!
 — Ты, наконец, решила вернуться к жизни, да? — поприветствовала Лауру леди Онория, когда девушка спустилась вниз и вежливо принесла извинения, которые могли обмануть кого угодно, только не эту вдову с глазами-буравчиками. — Пора сделать это — ты уже многое пропустила. И, — многозначительно добавила пожилая дама, — не надейся, что тебе удастся провести меня! Ты знаешь, что я не вчера родилась!
 К счастью, леди Онория догадалась задать свои вопросы позже. Всему свое время — пока же они должны были без опоздания присоединиться к модному обществу, медленно и величественно двигавшемуся по парку. Чтобы посмотреть на людей и показать себя, как сказала ранее Хелена. Несомненно, она выразилась точно. Карета часто останавливалась для того, чтобы ее пассажиры могли поприветствовать знакомых.
 Леди Онория, похоже, радовалась тому, что на них посматривают.
 — Отлично! — заявила она. — Должна признать, что вы, девушки, привлекаете к себе внимание — особенно внимание джентльменов. Ваши парижские наряды вызывают зависть у большинства дам. Конечно, этого следовало ожидать. А ты, мисс Морган, пожалуй, скоро станешь знаменитостью. Я уже заметила, что простолюдины встают на скамейки и разглядывают тебя с восхищением. Но только не зазнавайся, слышишь? Сохраняй невозмутимый вид, и тогда ты сможешь покорить любого потенциального жениха.
 — О, но они мне совсем не нужны. Во всяком случае, те, кого я видела! — ответила Лаура, покрутив шелковый зонтик. Ее взгляд остановился на чьих-то внимательных карих глазах. Они смотрели на девушку так, словно узнавали ее. Не встречала ли она раньше этого человека? Он был хорошо одет и весьма красив, с серебристыми висками и баками. Лауре понравилась та уверенность в себе, которую он излучал. Мужчина наблюдал за ней с интересом… и чем-то еще. Похоже, он не мог отвести от нее взгляда. Лаура почувствовала, что польщена и заинтригована. Увидев на его лице некое подобие улыбки, она отвернулась с напускным безразличием.
 — О! — произнесла леди Онория, привлекая к себе внимание Лауры. — Не думай, что я не заметила, как вы переглянулись! Когда я была молода, меня считали искусной кокеткой. Ты его знаешь? — И, не дав Лауре времени на ответ, она продолжила: — Конечно, нет, иначе он нашел бы предлог приблизиться к нам и возобновить знакомство. Он — французский граф. Кажется, дипломат, но это ничего не значит. Он недавно овдовел и подыскивает себе богатую жену. Возможно, он хороший любовник, но тебе, моя дорогая, следует знать: одно из различий между мужчинами и женщинами заключается в том, что их возможности убывают с годами. Я уверена, что ты меня поняла. Женщины обычно только-только пробуждаются, когда их мужья начинают засыпать. Иногда это бывает весьма кстати. — Она бросила взгляд на Хелену. — Лучший любовник — молодой, если только женщина достаточно умна, чтобы не попасться! Это единственный грех, который наше общество не прощает и не забывает!
 Лауре казалось, что неожиданная и откровенная речь леди Онории адресовалась в первую очередь Хелене. Может быть, это было предупреждением? Неужели бедная Эна выдала себя? Девушкам все еще не удалось поговорить наедине.
 Зная, что вдова любит поспорить, Лаура приготовилась ввязаться в дискуссию, однако карета внезапно остановилась. Они познакомились с пассажирами легкого спортивного экипажа, молодым человеком и его спутницей. Оказалось, что это брат и сестра. Девушка принадлежала к числу тех английских красавиц, которые вызывают восхищение у каждого мужчины.
 Хелена замерла — Лаура успела заметить это, прежде чем ее представили эффектной паре.
 Леди Сабина Вестбридж была очаровательной молодой дамой, одетой по последней моде. Элегантное платье подчеркивало совершенство ее изящной фигуры. Рассмотрев девушку, Лаура нашла ее почти безупречной. Сабина напоминала фарфоровую статуэтку, созданную для того, чтобы ею любовались.
 У нее были золотистые с серебряным отливом волосы и большие лазурные глаза с темными ресницами и изогнутыми бровями. На белых фарфоровых щеках розовел здоровый румянец. В голове Лауры мелькнула недобрая мысль: эта особа должна вызывать антипатию и недоверие у всех других женщин. Она казалась весьма славной, пока не выразила свою радость от встречи с мисс Морган, о которой много слышала от ее брата Франко.
 Понятно, почему Хелене не нравилось это фальшивое создание! О чем думал дорогой Франко, открыто уделяя внимание другой женщине?
 Невозмутимое лицо Лауры скрывало ее истинные мысли, однако девушка заметила, что брат леди Вестбридж был исключительно красивым мужчиной атлетического сложения и обладал гибким телом фехтовальщика. Он заинтересовал ее только потому, что она хотела чем-то занять свое внимание. Впрочем, он и сам проявил заметный интерес к Лауре и тотчас же попросил у леди Онории разрешение нанести им визит.
 — О, этот молодой человек весьма ловок и умеет очаровывать, — сказала леди Онория, когда они снова остались одни. — Он красив и представляет опасность для любой наивной девушки. Будь осторожна, моя дорогая! Хотя, думаю, ты не нуждаешься в моих предостережениях. Мне кажется, у тебя есть голова на плечах.
 После этого заявления леди Онория сказала, что ей надоело кататься по парку и что она ужасно проголодалась.
 Когда они направились к Седжвик-Хаусу, леди Онория получила возможность разглядеть двух молодых женщин, сидевших напротив нее. Несомненно, в ближайшее время их окрестят Белянкой и Чернавкой. Обе они были прелестны и одеты по последней моде. Невестка леди Онории была светлокожей блондинкой, а темные волосы загоревшей под южным солнцем Лауры отливали медью. Вероятно, они подружились, несмотря на явное несходство их характеров, именно потому, что прибыли из одной страны. Может быть, влияние независимой Лауры и лестное внимание, которое ее брат оказывал Хелене до тех пор, пока не начал ухаживать за глупой Сабиной Вестбридж, повысят самоуважение девушки и укрепят ее дух.
 Бедная маленькая Эна! Возможно, со временем она научится наслаждаться жизнью, не выдавая себя. Ей пойдут на пользу уроки подруги, умеющей скрывать все — почти все — даже во время самых бесцеремонных допросов.
 Вдова весьма неохотно позволяла кому-то одерживать над собой победы, но, когда это случалось, честно признавала свое поражение. Позже она с изумлением отметила, что Лаура лестью и настойчивостью вынудила ее поделиться всеми последними лондонскими сплетнями и не позволила ей узнать ничего важного о своих новейших парижских проделках.
 — О, — промолвила Лаура, небрежно пожав плечами и лукаво улыбнувшись, — конечно, я описала все в своих дневниках. И если мистер Харрис действительно намерен опубликовать эти очерки, вы сможете прочитать все, что я могу сказать о жизни, даже если мои записи сдобрены изрядной долей вымысла!
 — Ха! — фыркнула леди Онория, подавшись вперед и уставясь своими глазами-буравчиками в наигранно невинное лицо Лауры. — Хотела бы я знать, о чем ты умолчишь, моя дорогая! Или ты раскроешь слишком многое? Будь осторожна. Я тебя уже предупреждала, скоро ты и сама убедишься в том, что Лондон вовсе не так снисходителен и терпим, как Париж. Если ты совершишь промах, общество тебя не простит!
 — Вы имеете в виду публичный промах? — с невинным видом спросила Лаура. — Уверяю вас, я не так глупа! — И, сверкнув глазами, она добавила: — Обещаю вам прислушаться к вашему совету и быть очень осторожной. Я могу флиртовать — мне это нравится, — но не намерена порождать ненужные сплетни.
 — Хм, посмотрим, — с сомнением в голосе произнесла леди Онория. Однако, подумав об этой словесной дуэли, она не смогла сдержать себя — губы дрогнули в некоем подобии улыбки. Черт возьми, ей нравились характер и честность Лауры Морган, хотя девушке еще предстояло узнать о жизни очень многое, а также понять, как важно в этой жизни быть скрытной.
 Конечно, теперь, когда эта новая американская наследница приехала в Лондон, она неизбежно станет объектом критики и обсуждения в клубах и гостиных. Люди неизменно будут шептаться о ее необычном поведении и независимой позиции. Но следовало учитывать пример, который ей подавали родители, — им удалось, несмотря ни на что, избежать общественного остракизма.
 «Что ж, они хотя бы получили хорошее воспитание и умели преподнести себя», — подумала леди Онория, притворившись спящей. Что же касается Лауры, вдова уже решила взять девушку под свое крыло и превратить в знаменитость сезона. Конечно, в этом присутствовал некий вызов, но леди Онория всегда любила борьбу и ненавидела скуку. Она получит удовольствие, увидев, чем все закончится. Возможно, ей даже удастся выдать девушку замуж — конечно, за подходящего человека. Сильного, твердого, способного подчинить себе Лауру. Кто же им окажется?
 Возможно, что-то подскажет мисс Эдж, ее дорогая терпеливая компаньонка и подруга. Она была в курсе всех новостей и, вероятно, сможет быстро составить список наиболее достойных лондонских холостяков. Леди Онория решила проследить за тем, чтобы ее протеже приглашали в лучшие дома, чтобы она присутствовала на всех заслуживающих внимания приемах и познакомилась с подходящими людьми.
 Она займется подготовкой, позаботится о том, чтобы все выглядело естественно. Леди Онория казалась себе генералом накануне сражения. К счастью, мисс Морган была красивой, смелой и умной. Все, кого они встретили сегодня, наверняка уже гадают, кто эта девушка, и хотят узнать о ней больше. Это ей на руку!

 Глава 18

 — Значит, это та самая американская наследница, пренебрегающая условностями, о которой все говорят? Я не думал, что она так красива — и к тому же так норовиста. Мне кажется, дорогая сестра, ее стоит объездить!
 — Если тебе удастся к ней приблизиться, дорогой братец! — сухим тоном произнесла леди Сабина.
 Иногда она почти ненавидела Реджи. Конечно, он знал это и прекрасно чувствовал ее настроение. Его собственное также нередко менялось: он мог быть приятным, мог быть противным… Сейчас же он лишь засмеялся и невозмутимо похлопал сестру по руке.
 — Не стоит ревновать, любовь моя. Разве не я помог тебе сблизиться с ее братом, Франко Морганом? Он бы по-прежнему крутился возле Хелены, если бы я не доказал, что она — обыкновенная неверная жена, изменяющая мужу при каждой возможности!
 Реджи Форрестер очаровательно улыбнулся своей сестре, с удовольствием заметив, что к ее щечкам, казалось, сделанным из белого фарфора с бледно-розовым налетом, прилила краска. Прелестное создание! Никто не знал ее так хорошо, как он. А хуже всех — скоропостижно скончавшийся муж, Джервез, лорд Вестбридж, который женился на Сабине, дал ей свою фамилию, титул и заложенное имение, после чего испустил дух во время первой брачной ночи.
 — Возможно, она преподаст тебе урок, братец Реджи! — язвительно заметила леди Сабина. Реджи тихо засмеялся:
 — Возможно, да. А возможно, нет. Мне уже начинают надоедать слишком легкие победы. Я мечтаю о достойной противнице! Пожелай мне удачной охоты, дорогая сестра. Когда я загоню дичь, мы щедро это отпразднуем.
 Сабина лишь равнодушно пожала плечами.
 — В любом случае ты поступишь так, как захочешь, верно? — пробормотала она. Потом, скосив глаза на брата, добавила: — Но пока ты еще не сосредоточил все свои усилия на этой охоте… Я слышала, последний герцог Ройз, американец, только что прибыл в Англию, чтобы получить свой титул, имение и все остальное. Говорят, он очень богат — гораздо богаче своего отца. Пожалуй, нам следует встретиться с ним.
 Леди Вестбридж хорошо знала своего брата, не уступавшего ей в алчности. На свете не так уж и много герцогов, тем более не разоренных налогами и долгами предков. Может быть… Она чувствовала, что поступила умно — ей удалось отвлечь внимание Реджи от ее нынешнего любовника. Брат считал, что она управляет им, хотя Сабина знала, что это не так, что она никогда этого не добьется. Хуже того — она почти влюбилась во Франко. Даже мысль об этом вызывала у нее страх, хотя ничто не заставило бы девушку отказаться от их сегодняшнего вечернего свидания. Пусть Реджи делает что пожелает, лишь бы он позволял ей поступать так, как она хочет, и сопровождал ее повсюду, обеспечивая необходимую респектабельность.
 Немногие люди, действительно знавшие Франко Моргана, сравнивали его со смертоносным оружием, скрытым под улыбчивой, слегка скучающей маской.
 Встречаясь с новыми людьми, дорожившими этим знакомством или пренебрегавшими им, Франко позволял считать себя типичным молодым американским богачом, исследующим Европу эпохи декаданса и те удовольствия, которые она могла предложить; он казался наивным и уязвимым — особенно в отношениях с женщинами. Однако женщины быстро обнаруживали ошибочность такого мнения. Леди Сабина оказалась в их числе. Мужчины, обладавшие умением распознать опасность, быстро научились обходиться с ним уважительно, дабы не стать жертвой насилия.
 Единственной женщиной в Европе, которую Франко действительно хотел, была Хелена… белокурая Хелена… Елена Прекрасная, вышедшая за своего Менелая без любви, без всяких чувств ради его чертова титула. Но он не был влюбленным Парисом, готовым превратиться в дурака и, в конце концов, потерять ее, отдать мужу-дипломату. Нет, он предпочитает сабин — дамочек, томные лица которых печатаются на дешевых открытках. Женщин, меняющих любовников чаще, чем наряды.
 — Франко? Франко, дорогой, ты ведь сказал, что хочешь, чтобы я разбудила тебя, верно?
 Это была не Хелена, а Сабина. Она склонилась над ним, лаская своими светлыми волосами его лицо и обнаженную грудь. Сабина, которая в отличие от Хелены всегда была доступной.
 — Не так внезапно, милая Сабина! Я надеялся, что ты пустишь в ход свою фантазию.
 Случилось то, чего она боялась и на что надеялась, — сильная рука повалила ее на кровать, потом Франко перекатился на живот, отбросив простыню, и придавил ее к кровати. Сабина стала пленницей смуглого голого сатира.
 — О, Франко, нет! Я не могу остаться… я… Реджи заподозрит — мой корсет…
 — Плевать мне на твоего драгоценного братца и на твой дурацкий корсет — он ведь нужен тебе только для того, чтобы его развязывали! Черт возьми, я не служанка, леди Сабина! Ты можешь остаться в корсете и красивом кружевном чехле. Я помогу тебе снять панталоны.
 Франко говорил с Сабиной дерзко, зная, что ей это нравится. Она получала удовольствие, когда с ней обращались как со шлюхой, каковой она, в сущности, и являлась!
 Не реагируя на ее притворное сопротивление и тихие возмущенные стоны, он освободил увенчанные розовыми бугорками груди, которые были стянуты платьем, а затем сорвал шелковое нижнее белье. Обнаженная и влажная, Сабина ждала его.
 — О! Животное! Как ты смеешь? Будь ты проклят, Франко! Да-да!
 Он доставил Сабине такое наслаждение, что ей показалось, будто ее вывернули наизнанку. Каждая часть ее тела обрела чувствительность, ощущала прикосновения его кожи, пальцев, губ, наполнялась желанием. Сабина никогда еще не испытывала такого блаженства, и именно это пугало ее сильнее всего. Она привыкла управлять мужчинами, с которыми спала, их страсть никогда не захватывала ее. Сейчас же она не принадлежала самой себе. Пока Франко Морган забавлялся с ней, использовал ее, она оставалась игрушкой в его руках и сознавала это. Будь он проклят!
 Позже Сабине захотелось добраться до него, отплатить за унижение, которому он постоянно подвергал ее. Он ни разу не сказал ей, что любит. Не намекал на возможность брака — в начале их связи она надеялась на это, ждала его предложения. Тогда она думала, что сумеет подчинить его себе, получить от Франко то, чего хотела, но в действительности все сложилось прямо противоположным образом. Господи, она почти ненавидела его за это!
 Приводя в порядок свои волосы, пока Франко лениво нежился на смятой постели, Сабина пробормотала:
 — Реджи считает, что мне следует более серьезно относиться к своему будущему. Он ищет для меня подходящего жениха и предложил в качестве наиболее вероятной кандидатуры последнего герцога Ройза. Он — американец и холостяк. Реджи собирается познакомить нас… Что ты думаешь, дорогой? Я ему понравлюсь? Ты помнишь, что обещал никогда никому не рассказывать о нас? Ты ведь будешь молчать?
 Сабина надеялась пробудить во Франко ревность, даже злость — она намекнула, что готова с легкостью бросить его. Но он лишь скрестил руки над головой и усмехнулся:
 — Герцога Ройза… О да! Я забыл, что бедный Трент теперь обременен титулом. Надо же! Такому человеку, как он, это совсем не к лицу. Но мне не составит труда познакомить тебя с ним, восхитительная Сабина. Конечно, я немного приревную, если ты предпочтешь мне Трента, но… это война! Ты ведь знаешь, что я не верю, в какие-либо узы и не буду мешать тебе.
 — Так ты с ним знаком? — Франко подумал, что ему впервые удалось добиться от нее совершенно непосредственной реакции. Сабина округлила глаза и поджала губы. — И ты не сказал мне об этом, негодяй! Позволял мне продолжать… Это серьезно, или ты дразнишь, испытываешь меня?
 — Ты заставила меня понять, что я не имею права быть эгоистичным по отношению к тебе, моя милая. В конце концов, мы с самого начала не были связаны какими-то обязательствами, верно? Поэтому я не стану удерживать тебя, дорогая Сабина, как бы сильно ни скучал по тебе!
 Ему не хотелось разыгрывать переживания. Представив, какой оборот могут принять события, он испытал облегчение. Сабина и Трент! Ну конечно, пусть Трент избавит его от обузы, которой стала для него Сабина. Хотя где-то в глубине души ему было жаль терять маленькую Сабину.
 Сабина же пыталась скрыть свое состояние, целый клубок внезапно нахлынувших чувств, в который входили разочарование, злость, предвкушение, надежда на выход из ситуации и отношений, которые становились для нее слишком опасными. В первую очередь она должна быть практичной. Если Франко действительно знает герцога Ройза и сможет их познакомить, прежде чем другой женщине удастся вонзить в американца свои коготки… кто знает, что тогда произойдет? Возможно, ей удастся иногда встречаться с Франко — конечно, тайно!
 Наконец Франко встал с кровати, чтобы обнять Сабину, поцеловать, похлопать по попке, успокоить и пообещать, что организует ей знакомство с его другом. Правда, сделает это не слишком явно. Например, они встретятся за обедом. Конечно, она должна будет появиться в сопровождении брата.
 Когда он начал с напускной вежливостью открывать перед ней дверь, Сабина вспомнила, что собиралась сказать ему. Лаура. Реджи придет в ярость, если она ничего не скажет!
 — О! Чуть не забыла — ты меня отвлек. — Сабина повернулась к Франко. — Днем, когда мы с Реджи катались по парку, меня познакомили с твоей сестрой. И он сказал мне, что это было как удар грома. Что он влюбился с первого взгляда. Ты знаешь, это так не похоже на моего брата! Должна признать, что твоя сестра Лаура очаровательна. Она вместе со своей подругой Хеленой проведет сезон в Седжвик-Хаусе под бдительным оком вдовствующей графини — уверена, что это тебе уже известно. — Заметив мелькнувшее в его глазах изумление, Сабина продолжила: — Или ты не знал этого? Сожалею, если я выдала чей-то секрет…
 — Моя сестра? — медленно произнес Франко. — Господи, она могла сказать мне об этом — упрямая маленькая чертовка! Я полагал, что она будет наслаждаться парижскими вертепами еще минимум пару недель. Ты уверена, что это была Лаура?
 — Конечно, уверена! Это была твоя сестра! И бедняжка Реджи тотчас ею увлекся. Он уже организует себе приглашение на вечеринку у лорда и леди Чалмерс, где будет присутствовать Лаура. По-моему, он настроен решительно. — Сабина небрежно пожала плечиком. — Возможно, тебе следует предупредить ее, что Реджи…
 Меньше всего Сабина ожидала услышать в ответ беззастенчивый, раскованный хохот.
 — Господи! На самом деле следует предупредить бедного Реджи! Лаура… Можешь сказать Реджи, что ему следует быть готовым к любой выходке моей сестры! Она вспыльчивая, самоуверенная, упрямая девушка, а к тому же отменный стрелок и превосходная фехтовальщица. Мне искренне жаль человека, который думает, что способен завладеть ею! Скажи своему брату, что он, конечно, может осыпать Лауру комплиментами или испробовать какой-то другой подход, но пусть будет готов к любому сюрпризу!
 Пока Сабина уделяла внимание своему нынешнему любовнику, ее брат также был занят: он старался узнать как можно больше об очаровательной американской наследнице, с которой ему удалось познакомиться раньше многих других охотников за богатством. Привлекательной ее делали не только миллионы, которые она могла принести какому-то счастливчику. Нет, черт возьми, он чувствовал, что в ней есть какая-то изюминка, пробуждающая в нем интерес, влечение, любопытство! Ему хотелось добраться до девушки, изучить ее и в конце концов покорить — сломать, уничтожить стену беззаботности и вежливости, сорвать маску самодостаточности и опыта, которую она демонстрировала миру.
 Женщины были коньком Реджи Форрестера, ему нравилось проникать в их души, выяснять, что скрывается под одеждой и манерами, навязанными светским обществом. Чем выше общественное положение дамы, тем больше в ней от шлюхи. На самом деле он предпочитал настоящих шлюх так называемым леди: они хотя бы были честными и всегда давали мужчине то, что он хотел получить и за что платил. Даже если это была всего лишь информация.
 Младший сын обедневшего баронета, Реджи очень рано научился ориентироваться в лабиринтах общества, использовать каждую обнаруженную слабость и те преимущества, которые ему давали красота, происхождение, воспитание и наличие очаровательной сестры. Он овладел своей сестрой, когда они оба еще находились в детской, опередив всех мужчин, мечтавших об этой Снежной королеве с серебристыми волосами. Он поимел также рыжую ирландскую гувернантку. Когда он срывал с Мауры очки и безобразную одежду, под которой скрывались многообещающие формы, она превращалась в роскошное создание. Ее тело было раем для исследователя до тех пор, пока она не забеременела. Отец Реджи отправил ее в деревню вынашивать ребенка, которого считал своим.
 После Мауры были другие — и Сабина, чистая сестренка, которую он имел, как только у него возникало такое желание. Иногда он делал это лишь для того, чтобы преподать ей урок. Занимался с ней любовью, когда она казалась захваченной глупыми чувствами — например, во время ее романа с Франко Морганом. Внешнее несходство Лауры Морган с ее братом-близнецом было поразительным. «Посмотрим, насколько различаются их характеры», — сказал себе Реджи. Франко относился к числу немногих мужчин, которых Реджи предпочитал не задевать. Он уважал Франко, который мог быть весьма опасным противником и полезным союзником.
 Расставшись с Сабиной, Реджи сразу же отправился в клуб, а потом нанес визит своей старой подруге, миссис Корнелиус, владевшей тайным элитарным заведением, которое славилось красивыми и воспитанными молодыми женщинами — актрисами и артистками мюзик-холла. Эти особы жили там и за хорошую плату «развлекали» избранных гостей, которых Франсина Корнелиус пускала в свой дом.
 Франсина, по ее выражению, всегда питала слабость к Реджи и считала его в некотором смысле своим протеже. Он привел к ней нескольких первоклассных девочек — настоящих леди, соблазненных и брошенных их возлюбленными, а также молодых образованных женщин из бедных семей, предпочитавших такую участь скучной жизни гувернантки или компаньонки.
 Все молодые особы из заведения миссис К. выбрали эту профессию без всякого принуждения, были лучшими из лучших, отличались покладистостью и превосходными манерами.
 Джентльмены редко заглядывали сюда днем, но Реджи был здесь особым гостем. Франсина встретила его в свободном шелковом платье; ее густые каштановые волосы золотистой волной ниспадали на спину. «Она действительно прелестна», — подумал Реджи. Так же прелестна, как десять лет назад, когда он впервые увидел ее в парке, где она каталась на лошади. Тогда она была любовницей одного из друзей его отца. В конце концов, Реджи отбил Франсину у старого козла, помог ей создать свой бизнес. Она всегда помнила это и радушно принимала его в своем доме.
 — О, малыш Реджи! — поприветствовала Франсина гостя, когда его провели в ее личную гостиную. Она заключила молодого человека в свои ароматные объятия. — На этот раз ты пришел ко мне или предпочтешь иное общество? К сожалению, Дорина уехала из города со своим новым принцем, но Линна спит здесь. Вероятно, она обрадуется, если ее разбудишь ты.
 — Сегодня я пришел к тебе. Потом мы с тобой побеседуем. Мне нужна кое-какая информация. К кому еще я могу обратиться? Ты знаешь всех и все, что здесь происходит, верно, любовь моя? Но сначала…
 Он раздвинул шелк ее свободного платья, заставив Франсину ахнуть. Этот негодяй обладал определенными талантами. Был единственным мужчиной, с которого она не брала плату за свои услуги.
 Реджи весьма непринужденно чувствовал себя в этой роскошной гостиной, которая соединялась с еще более изысканной турецкой спальней. Взяв инициативу в свои руки, он повалил женщину на оттоманку. Платье соскользнуло с соблазнительным шуршанием, и Франсина предстала перед Реджи в своей наготе. Любому другому мужчине эта роскошь обошлась бы недешево!
 Франсина была здесь королевой, а он — единственным человеком, который мог обладать ею в любое время, причем совершенно бесплатно!
 Позанимавшись любовью, они поговорили как старые друзья, и Реджи многое узнал. Франсина имела массу знакомых, она была в курсе всего происходящего в Лондоне и Париже. Например, Реджи услышал, что Лаура Морган отличалась необычным, авантюрным отношением к жизни, пренебрегала условностями. Тогда почему она находится под опекой леди Онории, известной своей приверженностью к традиционным правилам поведения? Задал он и несколько вопросов о новоявленном герцоге Ройзе.
 — Ройз? Да, он был здесь, но недолго. Он непредсказуем. Его нельзя недооценивать, Реджи! Это особый тип. Полная противоположность своему отцу. Если ты думаешь предложить ему твою сестру, забудь об этом. Ради ее же блага. Я знаю мужчин, мой дорогой. Он не из тех, кто способен остепениться и воспитывать наследников. Его явно что-то гложет изнутри. Это делает его опасным. Если погладить Ройза против шерсти, он покажет свои зубы.
 «Милой сестрице Сабине лучше забыть о своих надеждах. Однако пусть маленькая шлюха убедится в этом сама — она заслужила подобный урок», — подумал Реджи, останавливая двухколесный экипаж, чтобы вернуться в их апартаменты. Его голова была занята мыслями о Лауре Морган, которая сейчас, после всего услышанного о ней, интересовала Реджи еще сильнее, чем прежде. Она была секретом, ожидающим, когда его раскроют. Реджи хотел стать тем человеком, который это сделает. Несомненно, он обладал властью над женщинами, так почему Лаура Морган должна быть исключением? Уложив женщину в постель, он добивался от нее всего, чего хотел!
 Мишель Реми, граф д'Арлинген, едва заметно улыбнулся в тот момент, когда слуга аккуратно стриг его бороду.
 Он, наконец, встретил молодую женщину, из-за которой приехал в Лондон. Лауру Луизу Морган — плод длительной связи Вирджинии с надменным выскочкой, преступником, сумевшим завладеть ее сердцем и телом.
 Потрясающе! Дочь Джинни оказалась той молодой амазонкой, которая дралась на дуэли с его сыном и одержала победу! Как это похоже на Джинетт!
 Интересно, в какой степени она унаследовала смелость и сексуальность матери? Мишель был полон решимости выяснить это. Возможности для этого были безграничными! Его глаза сузились, когда он подумал о некоторых из них, а также о публиковавшихся в парижских газетах сплетнях об этой женщине, занимавшей его мысли с того самого момента, когда он впервые увидел ее, еще не зная, кто она такая.
 Ему с самого начала захотелось узнать как можно больше о темноволосой молодой сирене с блестящими глазами, невозмутимо и бесстрашно выдержавшей его излишне дерзкий взгляд. «Светская женщина», — услышал он в ответ на свои осторожные вопросы. Его догадки подтвердились. Молодая женщина действительно была дочерью Джинни. Созрев, она стала красавицей. Какое потрясающее «совпадение» — именно в этот момент дипломатические дела привели его в Лондон! На самом деле он затратил немало усилий после дуэли между этой крошкой и его сыном, вспыльчивым молокососом. Конечно, она одержала над ним верх. Ее мать сделала бы то же самое. О его ветреная, лживая Джинетт! Он должен поквитаться с ней!
 «Прекрасная Лаура» — Мишель слышал, что именно так ее называют. Поначалу он не слишком интересовался сплетнями об американской наследнице, позволявшей себе всяческие сумасбродства. Но сейчас… Да, сейчас он был определенно заинтригован. Несомненно, она унаследовала от Джинетт не только цыганские глаза и упрямый подбородок с ямочкой. Непостоянная Джинетт, которую он когда-то считал своей. Он даже хотел на ней жениться, несмотря на ее прошлое. Какой опыт общения с мужчинами успела приобрести прелестная молодая дочь Джинетт? Он решил выяснить это лично и надеялся, что в Лондоне ему удастся опередить всех.
 Он позаботится о том, чтобы она получила приглашение на обед во французском посольстве, считавшийся самым грандиозным событием лондонского сезона. Его посадят возле мисс Морган.
 Мишель был уверен, что она появится там — вдовствующая графиня Седжвик, у которой остановилась девушка, несомненно, заставит ее сделать это.
 А что потом? Конечно, это покажет время, но у Мишеля уже возникли определенные предчувствия. Она похожа на мать? Он с нетерпением ждал момента, когда сможет выяснить это.

 Глава 19

 — Я так чудесно спала, подкрепившись шампанским и икрой! Тебе не следовало будить меня, — пожаловалась Лаура. — Господи, Эна, как ты можешь все это выносить? Сколько еще приглашений твоя свекровь приняла сегодня для нас? Я обессилела от частой смены туалетов!
 — Сегодня состоится знаменитый французский прием. Думаю, там появится принц Уэльский. Этот обед должен быть интересным, Лаура. И не смотри на меня так, словно тебе наскучил весь белый свет! Думаю, ты действительно получишь удовольствие!
 Лаура приехала в Лондон, полагая, что будет здесь скучать. Но неожиданно начала получать удовольствие — особенно после того, как ее познакомили с графом д'Арлингеном!
 — От шампанского ты потеряла голову, моя девочка, — осуждаюше заметила леди Онория, когда они возвращались в Седжвик-Хаус из французского посольства. — Не думай, будто я не знаю, что происходило! Несомненно, этот скользкий француз все подстроил. Ты, мисс, подарила ему слишком много своего внимания и улыбок! Ты думала о том, что делаешь? Ха! Я догадывалась, что тебе нравится играть с огнем, проверять, сможешь ли ты не опалить свои крылышки. Но затевать игру с мужчиной — это совсем другое дело! Или это он играл с тобой? Известно ли тебе, что…
 — О да, мадам, — невозмутимо произнесла Лаура. — Известно ли мне, что Мишель Реми был когда-то женихом моей матери? Да, конечно. Я сказала ему, что знаю все, что касается их отношений. — И, спокойно выдержав изумленный взгляд вдовы, девушка добавила: — А он, конечно, знает, что я дралась на дуэли с его сыном. Это только позабавило графа. Честно говоря, он мне понравился. Он умен, образован и…
 — Ха! И флиртует так же искусно, как ты! — раздраженно выпалила леди Онория. — Знаешь, это еще не все Я уверена, что он тебя заинтриговал А ты, должна была заинтриговать его Особенно принимая во внимание прошлое Но тебе полезнее думать о будущем — надеюсь, у тебя хватит ума понять это — и не терять голову! Нам всем следует учиться прагматизму — скоро ты это поймешь. Ты можешь найти себе кого-нибудь поинтереснее этого французского графа. — И, пристально посмотрев на Лауру, вдова продолжила. — По правде говоря, для тебя нет ничего невозможного! Не разочаруй меня скороспелым и скучным выбором!
 Леди Онория откинулась назад и сомкнула веки, давая понять, что тема закрыта. Во всяком случае, пока. Она предоставляла Лауре время подумать, все взвесить. Импульсивность чревата последствиями — чем скорее девушка усвоит это, тем будет лучше для нее. Симпатизируя Лауре, вдова надеялась, что гордая мисс Морган сохранит благоразумие и выдержку в течение ближайших месяцев. Удастся ей сделать это или нет — в этом отчасти и заключалась игра под названием жизнь. Кто мог предсказать, что принесет случайно выпавшая карта? «Взрослея, — с удовлетворением подумала вдова, — человек становится более невозмутимым, из участника превращается в наблюдателя». Что ж, она предостерегла Лауру. Дальнейшее зависит от самой девушки. Леди Онория надеялась, что та не разочарует ее глупым поступком.
 Выпив горячего шоколада, леди Онория крепко заснула, но ни Хелене, ни Лауре не удавалось провалиться в приятное беспамятство, о котором они обе мечтали.
 Хелену терзали мысли, воспоминания и сомнения. Лежа в своей спальне, она не понимала, почему постоянно думает о Франко. Чего он ждал от нее? Всю свою жизнь она старалась удовлетворять желания других людей. Только Франко не хотел довольствоваться этим, стремясь получить нечто большее — ее всю. Выйдя замуж за Арчи, она ублажила всех, кроме себя. Арчи, похоже, обрадовался, поняв, что она будет не слишком требовательной женой. Он и сам не требовал от нее многого. В любом случае им редко выпадала возможность побыть наедине, даже во время медового месяца, когда они постоянно переезжали из одной европейской страны в другую.
 Они жили на виллах, в замках и лучших отелях. Она понимала, чего от нее ждут, научилась мириться с ролью, не задавая лишних вопросов. В конце концов, это было некоей сделкой, верно? Они обменяли отцовские деньги на титул. И если бы она не встретила Франко, который так сильно отличался от других мужчин, становившихся ее любовниками в то время, когда Арчи находился в дальних странах, — о, возможно, она оставалась бы довольной жизнью, совершенной сделкой и теми рамками, которыми ей предписывалось ограничивать свое существование.
 Ей постоянно говорили, что главное — это осторожность. Так считала даже свекровь, несомненно, знавшая о короткой связи своей невестки с Франко. Лаура настоятельно советовала забыть Франко, а если это окажется невозможным, принять окончательное решение и неуклонно следовать ему.
 — Ты не должна обращать внимания на то, что говорят или думают другие люди, — шептала Лаура. — Господи! Чего ты действительно хочешь? Ты на самом деле получаешь удовольствие от той жизни, которую ведешь? Ты счастлива, Эна? Действительно счастлива? Ты когда-нибудь задумывалась о том, что может сделать тебя по-настоящему счастливой?
 Хелена боялась отвечать себе на эти вопросы.
 До встречи с Франко она не знала, что такое физическая страсть, никогда не испытывала ее. Она имела любовников и раньше; Арчи иногда знакомил ее с мужчинами и предлагал ей сблизиться с ними, если те могли оказаться полезными. Но она ничего не чувствовала (как настоящая шлюха, сказал однажды Франко), пока он не прикоснулся к ней, заговорил, стал изучать ее. Франко хотел узнать ее, узнать о ней все. Проклятие! В этом заключалась его власть над ней. Поэтому вопреки всем усилиям ей не удавалось выбросить его из головы, снова превратиться в ту бесстрастную, искушенную, скучающую светскую женщину, которой она, как ей казалось, когда-то стала.
 Будь он проклят! Франко дотронулся до нее и открыл в ней что-то такое, о существовании чего она раньше не догадывалась. Почему он все испортил?
 — Хелена, давай уедем, — настаивал он. — Куда угодно, только вместе. Арчи найдет подходящий предлог для развода — кого это касается? Ради Бога! Твой отец сделал свои миллионы, владея серебряными приисками; мой отец был наемником и дельцом. Неужели этот чертов титул, так важен для тебя?
 «Он отказывается прислушаться к голосу разума», — подумала Хелена. Но Франко не походил ни на одного из тех мужчин, которых она знала прежде! Не желал идти ради нее на компромиссы, сколько бы она ни умоляла его сделать это. Даже не пытался понять, в каком положении она находится, какие у нее обязательства. Он разорвал ее душу на части; чтобы спасти себя и вновь обрести психическое здоровье, она, в конце концов, демонстративно завела себе нового любовника.
 «Но почему, — с жалостью к себе подумала Хелена, — я выбрала именно этого невероятного хама, Реджи Форрестера?»
 Сблизившись с Реджи, она потеряла Франко. А он, похоже, совершенно невозмутимо переключил свое внимание на Сабину, сестру Реджи. Словно все происходившее между ними было ничего не значащим пустяком! Словно на самом деле он не испытывал тех чувств, о которых говорил ей.
 О, она поступила правильно и благоразумно, взяв инициативу в свои руки и положив конец их связи, пока та не зашла слишком далеко.
 В конце концов, она — графиня Седжвик. Жена человека, которого, по мнению многих, ожидали высочайшие государственные посты. Ей следует быть счастливой. Или хотя бы довольной тем, что она имеет. На первый взгляд она обладала всем, о чем только может мечтать любая женщина. И все же у нее не было того, в чем она действительно нуждалась!
 Хелена уткнулась лицом в отделанную кружевами подушку. Совершенно обессилев, она, наконец, заснула со слезами на кончиках ресниц.
 Сидящей в своей комнате Лауре не удавалось заснуть; она постоянно напоминала себе о том, что обещала графу д'Арлингену отправиться с ним рано утром на верховую прогулку. Чем вызвано охватившее ее беспокойство? Ночная рубашка из нежного шелка задралась к талии, девушка раздраженно одернула ее и спросила себя, зачем вообще надела эту вещь. Может быть, чтобы не шокировать горничную, которая принесет утром кофе и круассаны? «Не знаю, — подумала Лаура. — Не знаю, почему мне так неспокойно, почему я не могу заснуть». Мишель Реми, бывший возлюбленный мамы. Лаура невольно гадала, что же все-таки происходит между ними. Возможно, этим объяснялся ее извращенный интерес к нему.
 «Должен признаться, сначала ты вызвала у меня любопытство. Не просто любопытство — я почувствовал себя заинтригованным. Но теперь, когда мы познакомились, я смог поговорить с тобой и понял, что меня интересуешь именно ты. Уже не потому, что ты — дочь Джинетт, а потому, что я нахожу тебя очаровательной женщиной!»
 Лаура слишком ясно помнила эти его слова. Представляла свою мать с Мишелем. Что, если она… Лаура попыталась уничтожить картинку, проникшую было в ее сознание, но — черт возьми! — Мишель Реми действительно интересовал ее! Она еще не знала, как далеко готова пойти, не хотела, и думать об этом. Возможно, она будет дразнить, и соблазнять его, как когда-то ее мать, и не более того.
 Она погрузилась в беспокойный сон, но другие картинки без разрешения посещали ее воображение, нагнетая тревогу. Слишком многое ей хотелось забыть, отогнать от себя. Балансируя между сном и бодрствованием, Лаура то превращалась в свою мать, то снова становилась собой. Она не могла понять что-то очень важное в отношениях матери и отца. Подумав о родителях, Лаура, как всегда, представила себя возле двери их спальни ждущей, когда же они, наконец, выйдут оттуда. Она всегда гадала, что там происходит, и не смела спросить.
 Картинки продолжали преследовать ее. После споров и резких слов за родителями захлопывалась дверь. Через некоторое время они появлялись с таким видом, будто ничего не произошло. Только не для нее! Но в какой степени она походила на отца, мать? Она должна была выяснить это, хотя и боялась того, что могла открыть.
 Сны сменяли друг друга; Лаура беспокойно крутилась в постели, сбросила с себя простыню. Потом, когда поленья в камине превратились в пепел, она снова натянула ее на свои замерзшие плечи.
 Дороги, гостиницы и дома, места, которые она посетила и покинула в поисках новых ощущений. Опера — Ла Скала — Бейрут — Париж — Вена — Россия… Лекции и занятия…
 Похоже, она сама менялась. Замечала это, словно глядя в новое зеркало. Столько разных зеркал… лиц… масок… Нет! Лаура поежилась и начала, наконец, погружаться все глубже и глубже в уютную безопасную тьму, свободную от сновидений.

 Глава 20

 — Я отнюдь не рад ее присутствию в городе, тем более что она не сочла нужным известить меня хотя бы просто из вежливости! — рассерженно произнес Франко, пройдя от одной стены библиотеки, залитой каминным светом, к другой. — Конечно, я слышал, что моя дорогая сестра чересчур загружена делами, — продолжил он. — Как и ее близкая подруга графиня Седжвик! Лаура провела в Лондоне всего несколько недель, и о ней уже говорит весь город; возле нее уже крутятся охотники за наследством, включая Реджи, брата нашей очаровательной маленькой Сабины. Не говоря уже о графе д'Арлингене. А это, по-моему, уже заходит слишком далеко! Я уверен, что Лаура знает, а леди Онория — нет, иначе бы она не допустила такое. Скажу тебе честно, — Франко резко повернулся к своему другу, сидящему возле камина, — мне надоело слышать о последних выходках Лауры от кого бы то ни было!
 — А в первую очередь — от нашей общей знакомой, очаровательной и любезной леди Вестбридж, — произнес Трент бесстрастным голосом. — Ты был прав относительно нее — ей известно буквально все, к тому же она весьма услужлива.
 — О, это верно! — Франко невольно усмехнулся. — Послушай, Трент! Я все-таки брат Лауры. Что мне делать?
 — Может быть, тебе стоит нанести ей визит? — невозмутимым тоном заявил Трент. — Вдруг она нуждается в совете брата?
 — Она никогда не воспользуется им! — заявил Франко и вскоре ушел.
 Проводив друга, Трент сказал себе, что он непозволительно много думает о своенравной сестре Франко.
 «Обворожительная Лаура» — так ее прозвала желтая пресса. «Будь она проклята!» — подумал Трент. Эта девица провела в Лондоне меньше месяца и добилась того, что о ней говорят и пишут! Ее изображения украшали почтовые открытки, порождая пересуды и домыслы. Конечно, Лаура фотографировалась в корсете и закрытых нарядах. Улыбка, напоминающая улыбку Моны Лизы, делала ее загадочной и соблазнительной. Обещание и вызов могли обернуться угрозой для человека, не знающего, что скрывается под шелковыми туалетами. Казалось, что снять их не составит труда, что она почти без сопротивления обнажит не только свое тело, но и страстную, чувственную душу. Будь она проклята!
 Трент пробормотал испанское ругательство, которое так естественно сорвалось с его языка. Тогда она уже была созревшей; он поступил глупо, ему следовало оставить ее первому случайному человеку — мужчине или женщине. Это не имело для нее никакого значения! Несомненно, она ждала события, хотела его, практически умоляла о нем. Маленькая сучка! А сейчас, потерявшая девственность и поднаторевшая в искусстве обмана, Лаура Морган играла любую роль по собственному выбору; для Лондона она стала лакомым кусочком, почти каждый мужчина мечтал о ее состоянии — и, вероятно, о ней самой. Трент сожалел о своей ошибке; возможно, ему придется заплатить за нее женитьбой на беспокойной девушке, пока его не опередит кто-то другой. Например, Реджи Форрестер, с сестрой которого Трент благодаря Франко спал в последнее время. Конечно, еще был Мишель Реми, граф д'Арлинген, бывший любовник Джинни Морган, оказавшийся отцом глупого молодого виконта, которого Лаура унизила и едва не убила.
 — Я ничего не могу поделать с моей сестрой, — признался ранее Франко. — Если бы тебе удалось совладать с ней! Я помню…
 — Черт! Я бы хотел, чтобы ты не вспоминал о некоторых вещах!
 — Значит, ты уже не хочешь жениться на ней? Я тебя не виню. Она невероятно упряма и безрассудна. Мне искренне жаль тех несчастных, которые воображают, будто влюблены в нее!
 Франко добавил, что его сестра испытает потрясение, узнав, что герцог Ройз, о котором все говорят, на самом деле ее старый знакомый.
 «Проклятие!» — рассерженно подумал Трент и в очередной раз спросил себя, почему он согласился сделать то, что требовали от него мистер Бишоп и властный дед. Ирония судьбы и тщеславие отца превратили Трента в герцога Ройза. К несчастью, на него свалились многочисленные обязательства, связанные с проклятым титулом. Долги покойного, арендаторы, большие владения в Ирландии и Англии. А также место в палате лордов, которое, по мнению Бишопа, могло оказаться полезным.
 Узнав, что его отец умер от сердечного приступа, Трент не испытал никаких чувств.
 Когда ему торжественно сообщили о том, что теперь он является герцогом Ройзом, Трент отреагировал на это известие так же, как его прадед Доминик: «Будь проклят этот титул!»
 Конечно, он услышал эту новость от Бишопа! Вездесущий, всевидящий мистер Джеймс Бишоп и министерство иностранных дел Соединенных Штатов, похоже, оценивали это событие иначе. К сожалению, он слишком поздно узнал о размахе их планов и о том, как его собирались использовать. К этому времени он уже был связан некоторыми обязательствами.
 — Какая удача, Челленджер! Понимаешь, ты нужен нам в этом качестве. Сейчас в Европе происходит множество событий — особенно в Англии. Ты получишь не только место в палате лордов, но и доступ в высшее общество. Ты должен будешь держать глаза и уши открытыми — чувствовать ситуацию. Возможно, чуть позже ты произнесешь в палате несколько речей. Паркхерст из посольства будет периодически связываться с тобой, а ты с ним. В случае необходимости.
 Мистер Бишоп отодвинул свой стул, и Трент недовольно произнес:
 — Но как быть со всем остальным, черт возьми? Вы помните, что я — американец? Только поэтому я согласился принять участие в ваших тайных махинациях. Вам отлично известно, что мне придется отказаться от американского гражданства. Лишь в этом случае я смогу получить проклятый титул и место в палате лордов, которое позволит мне произносить полезные речи. К чему это приведет?
 — О, если тебя тревожит это, то все уже улажено. Естественно, тайно. Когда все закончится… ты сможешь сделать свой выбор. Для нас ты остаешься американцем столько времени, сколько пожелаешь, но другие не должны об этом знать. Ты меня понял?
 — Ха! — Трент бросил на Бишопа ледяной взгляд. — Это и есть все гарантии, которые я получу?
 — Я еще никогда не нарушал данного мною слова, — сухо заметил мистер Бишоп. — Значит, ты свяжешься со мной? Уверен, что ты сумеешь насладиться жизнью. До свидания, Челленджер, точнее, ваша светлость, герцог Ройз.
 «Проклятый мистер Бишоп с его невозмутимой уверенностью и расчетливо небрежными приказами!» — подумал Трент и зловеще улыбнулся. Ему посоветовали наслаждаться жизнью и новым положением. Конечно, Бишоп намерен извлечь из этого выгоду. Что ж, он сыграет предложенную ему роль. Почему нет? «Мне нечего терять, а выиграть я могу многое!» — усмехнулся Трент.
 В любом случае встреча с Лаурой Морган неизбежна. Он ждал ее с любопытством, не зная, к чему она приведет и как они оба поведут себя.
 Трент испытывал странное раздражение из-за того, что серебристо-розовый образ Сабины так легко затмевался в его сознании темноволосой Лаурой. Трент слишком хорошо помнил струившиеся по спине волосы. Помнил, что чувствовал, когда ласкал ее, ласкал везде…
 Нахмурившись, он сдвинул свои темные брови, отчего его лицо стало еще более угрюмым. Прошел из одного конца библиотеки в другой. Черт возьми, почему он позволяет ей сидеть в его сознании отравленной занозой? Рано или поздно он встретится с Лаурой, а пока что надо заняться другими делами. Всевозможными скучными формальностями, на которые ему так не хотелось тратить время. Трент почти обрадовался, когда Ходжес, дворецкий отца, постучал в дверь и сообщил о прибытии мистера Уэзерби.
 — Да, конечно, я его жду. Проводи его, Ходжес, и принеси портвейна или то, что принято подавать в таких случаях.
 С достоинством, наклонив голову, мистер Ходжес удалился. «Новый герцог, — подумал он, — совсем не похож на своего отца». По слухам, ходившим среди прислуги, мать его светлости была испанкой. Однако нынешний герцог, каким бы зловещим ни казалось его лицо, был джентльменом, а это уже кое-что! Поговаривали даже о том, что леди Маргарет, возможно, вернется сюда, чтобы стать хозяйкой дома на время лондонского сезона.
 Мистер Уэзерби, стряпчий герцога, явился с кожаными папками, набитыми многочисленными документами, текст которых был щедро сдобрен латинскими выражениями. Этот пожилой человек с серебристыми волосами и загнутыми вниз усами был рабом этикета. Первым делом он принялся подробно рассказывать о собственности, которую молодому человеку оставил его отец, покойный герцог.
 «Черт возьми!» — подумал Трент после четвертого или пятого бокала превосходного шотландского виски, поданного Ходжесом. Что на него свалилось? Охотничьи домики, огромный особняк с парком и коттеджами для слуг в Корнуолле, этот лондонский дом, недвижимость в Ирландии, среди которой был замок! Он не мог разобраться во всем сразу, однако вежливо слушал мистера Уэзерби и старался задавать разумные вопросы. Слава Богу, мистер Уэзерби заверил Трента, что согласен вести дела герцога, если его светлость того пожелает! Будет рад оказать любую услугу! Мистер Уэзерби сказал также, что он написал письмо леди Маргарет Синклер, вдовствующей герцогине Ройз, и получил от нее ответ. Она сообщала, что охотно примет герцога в любое удобное для него время.
 Еще одна обязанность! Конечно, он понимал, что в этом нет вины леди Маргарет. Трент во всем винил отца, но не мог предъявить счет умершему человеку. О, черт! Трент рассеянно посмотрел на огонь, который велел развести; языки пламени внезапно напомнили ему о согревавших его когда-то походных кострах. Он представил себе просторы, большую страну, огромное небо, места, ждавшие, когда их откроют.
 Что он делает здесь? В Лондоне? Зачем пытается привыкнуть к роли герцога? Должно быть, он сошел с ума, если позволил Бишопу отправить его на этот дурацкий маскарад; он предпочел бы заняться другими, более интересными делами, оказаться в иных местах.
 — Леди Вестбридж, ваша светлость. Она сказала, что вы ее ждете.
 Лицо Ходжеса, как всегда, было непроницаемым.
 — О да, спасибо. Она должна помочь мне разобраться с открытками и приглашениями, которыми завален мой стол!
 — Да, ваша светлость. Конечно. Но если ваша светлость пожелает нанять секретаря…
 — Я еще не успел подумать об этом, — раздраженно произнес Трент и спросил себя, останется ли лицо дворецкого таким же невозмутимым, если он схватит Сабину, как только она появится в комнате, повалит ее на персидский ковер и грубо овладеет ею. Нет, только не в присутствии бедного Ходжеса! Хотя Трент чувствовал, что Сабина не стала бы возражать. Он обнаружил, что Сабина может быть невероятно полезной, причем не только в постели.

 Глава 21

 Завтрак в кровати был ежедневным утренним ритуалом, на котором настаивала вдовствующая графиня Седжвик. Ей нравилось, откинувшись на подушки, просматривать поступившие в течение предыдущего дня визитные карточки и приглашения, потягивать горячий чай и отдавать распоряжения своей терпеливой компаньонке.
 — Ха! Брат нашей мисс Морган, наконец, перестал упрямиться и оставил свою визитную карточку. Что ж, ему давно пора было это сделать. Мне есть, что сказать этому молодому человеку. В конце концов… Иззи, пожалуйста, срочно позови Маннеринга! Думаю, надо предупредить Лауру о том, что днем сюда явится ее брат. Уверена, им будет что обсудить — например, ее поведение в последнее время.
 В спальню вдовы вошел мистер Маннеринг, толстяк неопределенного возраста с серебристыми волосами, служивший здесь дворецким еще при покойном графе Седжвике. Он властвовал над всей прислугой и любого мог поставить на место своим надменным, невозмутимым видом. Единственным человеком, которому удавалось держать его в страхе, была непредсказуемая и прямолинейная леди Онория.
 — К сожалению, «Тайме» доставили сегодня утром позднее обычного, ваша светлость, — сообщил он. — Я непременно прослежу за тем, чтобы этого больше не повторилось.
 — Маннеринг! Тебе известно, что я еще не готова к чтению «Тайме» и что не это заставило меня попросить мисс Эдж послать за тобой! Что с тобой сегодня? Я хочу видеть мисс Морган, и как можно быстрее. Во всяком случае, пока она не удрала куда-нибудь. — Не услышав ответа, леди Онория прищурила свои глаза-буравчики и раздраженно спросила: — Что ты мнешься? Ради Бога, перестань смотреть на меня с таким видом и немедленно сообщи все, что знаешь! Где мисс Морган?
 Смущенно прочистив горло, мистер Маннеринг вновь обрел дар речи.
 — Мне крайне неприятно, ваша светлость, оказаться тем человеком, который должен сказать вам… что молодая леди до сих пор… что она еще не вернулась.
 — Не вернулась? Откуда? Сейчас почти десять часов утра!
 Перестань мямлить и уходить от ответа! Ради Бога, скажи правду, Маннеринг!
 Мистер Маннеринг набрал в легкие побольше воздуха.
 — Молодая леди отправилась в парк покататься верхом. К сожалению, одна. И… ваша светлость, я должен признаться, что она настояла на этом не в первый раз! Я пытался образумить девушку, напомнить ей о том, что столь безрассудное поведение чревато неприятностями, но, к сожалению, ничего не добился!
 Заговорив, мистер Маннеринг с облегчением принялся изливать свои чувства.
 — Молодая леди сказала мне, что всегда носит маленький револьвер в кармане своего американского костюма — юбка-брюки позволяет ей ездить в мужском седле. Она выходит из дома около шести утра. Вероятно, мне следовало известить вас об этом раньше, но ведь, в конце концов, молодая леди — гостья вашей светлости! Мне оставалось только попытаться отговорить ее. К сожалению, молодая леди слишком упряма.
 Мисс Эдж затаила дыхание в ожидании реакции леди Онории на ужасное легкомыслие Лауры. Компаньонке нравилась эта девушка, но, Господи! Такое легкомыслие… к чему оно приведет?
 Ко всеобщему удивлению, леди Онория лишь усмехнулась и сказала:
 — Пожалуй, эти утренние прогулки верхом менее опасны, чем другие выходки, о которых я могла бы подумать! Спасибо, Маннеринг. Пожалуйста, передай Лауре, что я хочу поговорить с ней, как только она вернется.
 Леди Онория взяла экземпляр «Тайме», принесенный Маннерингом, и отпустила слугу легким наклоном головы.
 — Хм… — произнесла вдова, опустив газету и убедившись в том, что терпеливый мистер Маннеринг уже не услышит ее голос. — Я всегда считала неразумным волноваться из-за пустяков! Что страшного, если девушка катается верхом так рано, пока все спят? Я сама это делала — правда, без револьвера! Нет, Иззи, нам надо как можно скорее разобраться с важными проблемами, чтобы навсегда избавиться от них! Поглядим, что у нас тут… Днем приедет брат мисс Морган, вечером нас ждет опера, а позже — ужин у леди Чалмерс! Я ничего не забыла?
 Мисс Эдж достала из ящика секретера книжечку с золотым тиснением на кожаном переплете и принялась листать ее. Здесь тщательно фиксировались приемы, ленчи, ужины, прогулки верхом, в которых принимали участие все члены семьи. Вдовствующая графиня желала знать, чем занимается каждый из ее близких.
 Мисс Эдж взволнованно посмотрела на леди Онорию:
 — О! Брат мисс Лауры приедет в четыре, а вы обещали в половине четвертого выпить чаю с миссис Прентисс в клубе «Лайонс». Хотя, полагаю…
 — Ерунда, ерунда, какое это имеет значение? Он приедет не ко мне, а к своей сестре. А что там у нее?
 — У Лауры примерка на Риджент-стрит в… позвольте проверить… в два часа. А потом…
 — Не важно. Я договорюсь с ней. Если она опоздает — а, насколько мне известно, это уже вошло у нее в привычку, — моя невестка примет молодого человека и будет развлекать его.
 «Пусть она опоздает», — подумала леди Онория. Ей надоело видеть свою невестку такой печальной. Поскольку, если верить слухам, леди Вестбридж повсюду сопровождает герцог Ройз… кто знает? Эна нуждалась в каком-то развлечении. Будет совсем неплохо, если какая-то встреча задержит Лауру. Леди Онория обожала манипулировать событиями и людьми.
 «Все это было идеей Трента», — недовольно подумал Франко. Ему пришлось оставить визитную карточку и заранее назначить встречу собственной сестре!
 И после такого унижения он услышал, что она еще не вернулась с предыдущей встречи!
 Франко собрался оставить надменному дворецкому Седжвик-Хауса короткую язвительную записку и уйти, но тот сообщил ему, что в отсутствие Лауры гостя примет графиня.
 Графиня. Не вдовствующая графиня, а Хелена? Она ждет его? Как раньше — сидя в одиночестве перед серебряным подносом и собираясь разлить чай? «Черт возьми!» — подумал Франко. Картинка, возникшая в его сознании, заставила его остаться — и пусть будет проклята упрямая, невежливая сестра!
 Наконец Лаура ураганом ворвалась в гостиную. На девушке был предназначенный для верховой езды серый костюм мужского фасона, из-под расстегнутого пиджака выглядывала бирюзовая жилетка, надетая на белую шелковую рубашку с высоким воротничком. «Она, как обычно, похожа на цыганку», — с осуждением подумал Франко. Вьющиеся пряди выбивались из закрепленной шпильками прически, падали на раскрасневшиеся щеки и тонкую шею.
 — Извини! Я действительно сожалею. Но примерка тянулась целую вечность, и потом… — Она замолчала, увидев мрачное лицо брата и раскрасневшиеся щеки Эны. Но уже через мгновение негромко засмеялась и произнесла с лукавством в голосе: — О, я забыла, что мы слишком хорошо изучили худшие черты друг друга! Надеюсь, ты не собираешься поучать меня, Франко? Пожалуйста, не пытайся!
 Несмотря на поцелуй Лауры нее безмятежный тон, Франко не сумел сдержать свой нарастающий гнев, даже когда Эна предостерегающе коснулась его руки и поспешила сказать, что, пожалуй, оставит их наедине.
 — Черт возьми, ты могла сообщить мне, что находишься здесь, прежде чем я узнал об этом от других людей и прочитал о тебе в желтой прессе! Похоже, о тебе говорит весь город. Ты стала фотомоделью. Но это тебе не Париж. Здесь не все может сойти с рук. Ради Бога, Лаура! Неужели ты не видишь, что нельзя бесконечно пренебрегать условностями? Я бы хотел, чтобы ты поняла это, если ты способна думать о чем-то, кроме эгоистического удовлетворения каждой своей прихоти!
 «Почему мы всегда ссоримся?» — раздраженно подумала Лаура и похлопала кончиком хлыста по своему сапогу. Она надеялась, что в Англии Франко изменится в лучшую сторону, но нет — брат остался таким же моралистом, каким был раньше. Она не понимала, что произошло с Франко за несколько лет, но сейчас радовалась тому, что сумела скрыться от него, особенно после того, как услышала о его романе с насквозь фальшивой Сабиной, которую терпеть не могла!
 — Господи, прежде я не замечала этого — в гневе ты так похож на папу! — протянула Лаура с наигранным изумлением.
 — А ты…
 — Слишком похожа на маму? — Лаура разозлила брата еще сильнее, когда, невозмутимо пожав плечами, добавила с легким раздражением в голосе: — О, ради Бога, Франко! Мы оба слишком похожи на наших родителей, оба бунтари, так что не пытайся читать мне нравоучений, не то я отомщу тебе, напомнив о твоих последних ошибках! — И прежде чем брат успел выплеснуть на нее свой гнев, она добавила елейным тоном: — Если твоя прелестная Сабина поспешно бросила тебя ради герцога-американца, о котором все говорят, то зачем отыгрываться на мне? Разве ты не слышал — что дозволено гусаку, то дозволено и гусыне?!
 — Справедливо это или нет, моя сестренка, но, боюсь, в реальной жизни все обстоит иначе. Во всяком случае, в той социальной среде, где мы вращаемся.
 Франко хотелось схватить ее за плечи и хорошенько тряхнуть, но такое не сходило ему с рук даже в детстве; если они затеют тут драку, это будет выглядеть неприлично. Но что ему делать, черт возьми? Бурные ссоры он ненавидел не меньше Лауры.
 — Социальной среде? — выпалила Лаура. — Ха! И кто это говорит? Я думала, что ты — сторонник революции и перемен! Я с огорчением узнаю, что на самом деле ты типичный мужчина с буржуазной моралью. Да, так оно и есть! Ты — сторонник двойных норм поведения и морали. Для женщин — одно, для вас, привилегированного класса, — другое! Черт возьми, Франко, ты меня просто бесишь!.. — Лаура замолчала, чтобы перевести дыхание; брат смотрел на нее, стиснув зубы. — Не представляю, как Эне удается выносить тебя! Надеюсь, ты не слишком встревожил ее; она этого не заслуживает, поскольку и без того вынуждена многое терпеть.
 — Эна вовсе не обязана ничего терпеть, — произнес Франко; ему наконец-то удалось овладеть своим голосом. — Эна, черт возьми, так привыкла сидеть в клетке, что даже не знает о том, что дверка не заперта — толкнув ее, можно выйти на свободу, если есть такое желание:
 «Мы уже давно не говорили друг с другом столь откровенно», — подумала Лаура. Услышав горечь в голосе брата, она придала своему тону игривость.
 — Хм… Пожалуй, мы с Хеленой будем теперь гораздо чаще ходить по магазинам. И возвращаться гораздо позже! — Затем она добавила: — Франко, я вовсе не против! Я желаю счастья вам обоим! — В голосе Лауры появилась твердость. — Постарайся не критиковать меня на каждом шагу — тогда мы будем ладить значительно лучше, согласен? Как прежде.
 После ухода Франко Лаура поднялась наверх и постучала в дверь маленькой гостиной, примыкающей к спальне Эны.
 — Лаура! Вы не слишком сильно поссорились? — Глаза Эны округлились от испуга. — Надеюсь, что нет, потому что я…
 — Да, знаю! — перебила девушку Лаура. — Ради Бога, не беспокойся! Франко сказал мне, что он тоже приглашен на сегодняшний ужин к леди Чалмерс и приедет туда после оперы. По-моему, он надеется, что ты оставишь для него хотя бы два вальса!
 Лаура заметила, что лицо Хелены озарилось радостью и предвкушением. Бедная скованная Эна! Она не смеет протянуть руку и взять то, что могло бы принадлежать ей!
 — О, Лаура! Я так счастлива! Возможно, нам, наконец, удастся увидеть герцога Ройза и он захочет познакомиться с тобой! — Хелену переполняла внезапная радость. — Я уверена, что ты сразишь его, если пожелаешь!
 — Ха! — произнесла Лаура точно так, как это делала леди Онория. — Мне жаль разочаровывать тебя, Эна, но я наслышалась об этом так называемом американском герцоге. Меня уже тошнит от него! Кажется, я презираю этого негодяя!
 На выразительном лице Лауры появилось отвращение; ее брови сдвинулись, уголки рта опустились, словно она попробовала какую-то кислятину.
 — Но, Лаура, — сказала Хелена, — я слышала, что он — настоящий красавец с мрачным и зловещим лицом, вроде Хитклиффа из «Грозового перевала» мисс Бронте.
 — Да? Я так не думаю! Надо обладать чересчур дурным вкусом, чтобы взять леди Вестбридж из рук моего брата — извини, Эна, но… Разве порядочный человек откажется от американского гражданства ради какого-то титула? Кто такой этот герцог Ройз? Я уверена, он, и милая Сабина стоят друг друга!
 Хелена пребывала в игривом настроении, и даже упоминание о леди Вестбридж не расстроило ее — она знала, что снова завладела вниманием Франко. Она наблюдала за шагающей по комнате Лаурой. Зная, что подруга любит вызов, Хелена решила поддразнить ее.
 — Лаура, разве не будет забавным отнять его у леди Вестбридж? Только чтобы доказать, что тебе это по силам? Я знаю, что это так! Могу представить себе выражение ее лица! Лаура, пожалуйста!
 — Это провокация? — Лаура невольно улыбнулась. Она почему-то сразу невзлюбила платиновую леди Вестбридж и теперь представила себе лицо Сабины… — Что ж, возможно, игра стоит свеч! Может быть, я соглашусь пофлиртовать с ним. Чтобы немного позлить эту маленькую сучку — доказать, что я могу победить Сабину ее же оружием. Может быть. Все зависит от настроения. Ты увидишь результат, Эна!

 Глава 22

 Две молодые женщины — Хелена, графиня Седжвик, и ее подруга, мисс Лаура Морган, — произвели фурор, выйдя из кареты перед зданием оперы в сопровождении леди Онории, на которой было роскошное платье из черного шелка с пурпурными вставками и меховой отделкой. Обычная толпа зевак, собравшихся, чтобы увидеть и обсудить туалеты и манеры высшего света, а также обменяться сплетнями, на несколько мгновений, притихла — подобного знака внимания удостаивались только самые знаменитые красавицы.
 Хелена с ее блестящими темно-золотистыми волосами и глазами цвета топаза и Лаура, медно-золотистые пряди, которой искрились при каждом повороте головы, превосходно оттеняли друг друга. Даже платья девушек, созданные специально для них «Домом Ворта», порождали эффектный, дразнящий контраст. На Лауре было платье из бирюзового и золотистого шелка с вкраплением малиновой нити; оно идеально подходило к опалам, которые родители подарили девушке, когда ей исполнился двадцать один год. Великолепные фамильные изумруды, подаренные Хелене к свадьбе, гармонировали с ее темно-золотистым платьем, отделанным ярко-зелеными вставками.
 Во время этого торжественного события дам сопровождали лорд Энтони Грей и его сестра леди Ивлин. Леди Онория всегда говорила, что Лаура должна встречаться с перспективными молодыми людьми. Лорд Энтони, сын маркиза, считался весьма завидным женихом, его сестра леди Ивлин была умной и образованной, обладала жизнерадостным характером, чувством юмора и очаровательной улыбкой.
 К удивлению Хелены и Лауры, леди Онория хоть и неохотно, но все же разрешила Реджи Форрестеру присоединиться к ним в ложе. Когда все уселись, она шепнула Лауре:
 — Я подумала, что он окажется полезным, сможет принести нам шампанское и что-нибудь из еды! К тому же четырем дамам неприлично иметь только одного спутника. — Помолчав, она добавила: — А где твой француз? Я думала, он составит нам компанию.
 — Ему пришлось уехать в Париж — как он сказал, по дипломатическим делам, — прошептала Лаура. — Но он должен вернуться сегодня вечером — я уверена в этом.
 — Хм… Уверена? Не принимай всерьез их обещания. Советую не брать в голову то, что говорят мужчины, даже когда они клянутся в вечной любви! Разумнее доверять тем, кто ничего не обещает, хоть я поняла это слишком поздно. Должна признать, ты умеешь кружить головы всем этим негодяям!
 Беседа с леди Онорией, сидевшей возле Лауры, помогла девушке справиться со смущением — внимание всех присутствовавших в зале гостей было приковано к их ложе. Люди рассматривали красавиц через бинокли и лорнеты; рассерженной Лауре казалось, что она сидит в клетке, точно какой-то диковинный зверь! Потом она последовала примеру леди Онории и стала наводить свой бинокль на тех, кто разглядывал их.
 Вскоре огни в зале погасли, и оркестр заиграл увертюру к «Травиате»; Лаура откинулась на спинку кресла, предвкушая наслаждение — эта опера относилась к числу ее любимых. Сидевший с другой стороны от Лауры лорд Энтони прошептал:
 — Похоже, вам тоже нравится «Травиата». Я обожаю эту оперу.
 — Да, — отозвалась Лаура, — но я часто спрашиваю себя, почему падшими называют только женщин. Бедная Виолетта — если бы только она не была такой слабой и зависимой от мужчин! Если бы она была менее благородной и более прагматичной!
 Лорд Энтони, которого считали человеком далеким от реальной жизни, тихо усмехнулся, соглашаясь с Лаурой, и снова посмотрел на сцену. Ему нравилась мисс Морган, обладавшая остроумием и характером; он получал удовольствие от общения с ней.
 Реджи Форрестер сидел позади Лауры и старался не показывать, что раздражен этим обменом репликами. Он спросил себя, почему остается здесь. Однако когда у Реджи возникало какое-то желание, он всегда проявлял настойчивость. Он знал, что хочет покорить Лауру Морган.
 Реджи посмотрел на ее обрамленную драгоценностями шею, на которую падали вьющиеся пряди — они выбивались из высокой вечерней прически, закрепленной маленькими золотыми гребнями со сверкающими камнями. Ему хотелось увидеть, как она распустит эти волосы для него одного. Он мечтал завоевать Лауру, завладеть ею, приручить ее, точно дикую кобылу, подчинить своей воле и фантазиям. Да, именно он, а не француз сломит, в конце концов, ее гордый дух; не важно, что ему придется сделать ради того, чтобы получить Лауру и ее состояние. Но пока что он должен с осторожностью ждать удобного случая. Он станет ее другом, убедит в том, что она может доверять ему. Надо только проявить терпение и настойчивость. Черт возьми, он хотел Лауру, хотя она и была стервой! Еще ни одна женщина не казалась ему столь желанной!
 Хелена искала Франко, хотя знала, что он не очень-то любит оперу и скорее всего не приехал сюда. Она жалела, что свекровь пригласила Реджи Форрестера в их ложу, потому что его присутствие странным образом пробуждало в ней чувство вины и неловкости. Со вздохом, не оставшимся незамеченным ее наблюдательной свекровью, Хелена поудобнее устроилась в кресле, решив не предаваться грустным раздумьям.
 Леди Онория расправила складки платья и стала с нетерпением ожидать конца первого действия. Она отлично понимала, почему Хелена в последнее время казалась такой задумчивой и озабоченной; леди Онория пожалела бедную девушку, разрывавшуюся между очаровательным любовником и браком по расчету. Что ж, Хелена научится приспосабливаться, как делала когда-то она сама. Если женщина ведет себя достаточно осторожно, она может наслаждаться жизнью, как мужчина. Возможно, со временем Хелена научится манипулировать своими любовниками и поклонниками, как это делает ловкая Лаура Морган.
 Когда начался антракт, леди Онория обрадовалась возможности встать и подвигаться. Она проводила трех девушек в женскую комнату. Реджи Форрестер и лорд Грей принесут в их ложу охлажденное шампанское и легкие закуски. Если бы вдова не торопила своих подопечных, Лауре и Хелене пришлось бы ежеминутно останавливаться и здороваться с друзьями и знакомыми.
 — Все, что от вас требуется, — это кивнуть и улыбнуться. В такой давке от вас не ждут ничего другого!
 Однако маленькая процессия замерла, когда принц Уэльский подошел к ним и попросил леди Онорию познакомить его с дамами. Осмотрев Лауру с головы до ног, он направил свои слегка выпученные голубые глаза на ее декольте.
 — Хм! — произнес принц, когда ему представили девушек. — Кажется, я помню вашу мать — вы похожи на нее. Она позировала Альма-Тадему — это было очень давно! Я купил ее портрет, он висит в Сэндринхэме. Вы должны приехать и посмотреть его. Надеюсь, это произойдет скоро!
 От волнения и радости у Хелены вспыхнули щеки. Леди Ивлин тихо засмеялась и сказала Лауре, что теперь она модная личность. Сама же Лаура проявила куда больше сдержанности и цинизма.
 — Ну, моя дорогая, теперь ряды твоих поклонников увеличатся! На тебе лежит печать королевского одобрения — как будто ты нуждаешься в ней! — Леди Онория бросила на Лауру многозначительный взгляд и добавила: — Теперь принц обязательно явится на ужин к леди Чалмерс — он положил на тебя глаз. Ты уже знаешь, как поступить?
 — Нет, еще нет. Думаю, я… сориентируюсь по ситуации, если та вообще возникнет. — Лаура засмеялась, радуясь пониманию, которое связывало ее с леди Онорией, и продолжила более серьезным тоном: — Я слышала, что он галантный и внимательный любовник. Если его королевское высочество действительно сделает мне предложение, возможно, я приму его.

 Глава 23

 Ужин у леди Чалмерс прошел великолепно!
 Принц Уэльский сдержал обещание и действительно почтил общество своим появлением; вдовствующая графиня Седжвик прибыла с невесткой и уже ставшей знаменитой мисс Лаурой Морган, которая считалась самой разборчивой и непредсказуемой американской наследницей.
 — Совсем не то, что мы ожидали увидеть, — шептали дамы, прикрываясь веерами, однако леди Рэндольф Черчилль, тоже американка, подтвердила, что это действительно Лаура Морган. Хотя девушку с обеих сторон окружали поклонники, она вопреки слухам была вежливой и воспитанной молодой леди.
 Лорд Чалмерс одобрительно отозвался о девушке; то же самое сделала и властная леди Ленокс, мать Эмили Чалмерс, — она предварительно поговорила наедине со своей близкой подругой леди Онорией.
 Когда гости насладились превосходными холодными блюдами, леди Ленокс принялась распоряжаться развлечениями. В конце зала, за старинной ширмой, скрывался ансамбль.
 — Молодые люди, танцуйте! — сказала леди Ленокс, увидев, что все ждут выхода первой пары. — Когда я была молодой, все происходило иначе! Мы умели веселиться! Ты согласна, Онория? Я уверена, ты помнишь эти времена!
 Лаура жалела, что лорд Энтони не смог задержаться на этом приеме. Она почувствовала себя сочной, аппетитной косточкой и сказала об этом Хелене. Вернувшиеся из Парижа Мишель и Реджи осыпали ее комплиментами, с ненавистью глядя друг на друга.
 Лауре нравился лорд Энтони, к тому же он не осложнял ей жизнь. Она помнила, как Дженни Черчилль, собираясь познакомить их, с усмешкой прошептала: «Дорогая, я знаю, что Энтони молод и немного скучен, но он славный человек и определенно не охотник за наследством. Возможно, он придется тебе по вкусу. Позволь ему немного поухаживать за тобой. Он завидный жених».
 С самого начала лорд Энтони дал почувствовать и даже сказал Лауре, что считает ее непохожей на тех девушек, которых он знал прежде. «Вы — глоток свежего воздуха», — заявил он однажды, сверкнув глазами. Лаура симпатизировала Энтони, а он восхищался ее умом, находчивостью, красотой и непосредственностью. Лорд Энтони задавал ей массу вопросов об Америке, которую собирался посетить. Он сказал Лауре, что намеревается когда-нибудь купить там ранчо, как это уже сделали многие англичане, в том числе и муж Кариты, сестры Дженни Черчилль.
 Лаура узнала, что лорд Энтони — безупречно вежливый кавалер. Его отец, маркиз, был постоянным гостем в Мальборо-Хаусе, владел скаковыми лошадьми и являлся членом Жокейского клуба. Самого лорда Энтони считали оксфордским книгочеем, однако он любил природу и путешествия. Энтони пригласил Лауру в свой котсуолдский особняк — разумеется, вместе с леди Онорией и Эной. Иногда Лауре казалось, что их сближает главным образом любовь к лошадям и природе, но в любом случае лорд Энтони был приятным, нетребовательным спутником, в обществе которого Лаура чувствовала себя комфортно.
 Герцог Ройз приехал поздно в сопровождении леди Сабины. Его появление вызвало легкий переполох — этот человек редко показывался в обществе. Всех охватило любопытство; никто не знал, чего от него следует ожидать. Джеймса Синклера, бывшего герцога, считали славным повесой, но его сын оставался загадкой. Ходили слухи, будто бы он вырос на американском ранчо и был настоящим сорвиголовой.
 Покончив с приветствиями, Трент Челленджер обвел взглядом комнату. Как он и предполагал, Лаура оказалась здесь. Усыпанная блестками бабочка в окружении восхищенных поклонников — похоже, ей удалось покорить всех, даже принца Уэльского!
 Пока его спутница болтала о чем-то, он невозмутимо и пристально изучал Лауру своими напоминающими кусочки стекла глазами. Леди Сабина была предсказуемой, так что у него было время думать и планировать.
 Сабина с досадой отметила, что Реджи, как всегда, не сводит глаз с этой дерзкой Лауры Морган, и без того окруженной поклонниками. Миссис Вестбридж не привыкла видеть брата так сильно увлеченным какой-то женщиной, пусть даже богатой. Его демонстративная преданность, не приносившая никаких ощутимых результатов, раздражала Сабину.
 «Мне самой, — не без злорадства подумала Сабина, — удалось хотя бы на время завладеть герцогом-американцем». Она вызывала зависть у всех женщин, особенно у тех, которые стремились к выгодному браку.
 Все они считали, что она крепко вцепилась в этого мужчину; в конце концов, она была единственной женщиной, с которой он появлялся в обществе после своего приезда в Лондон.
 Но они не знали, что все это было лишь видимостью. Не знали, что этот человек относился к ней с полным равнодушием — похоже, как и ко всем людям. Порой он мог быть не просто пугающе холодным, но и жестоким. Никому не удалось бы провести его, что бы ни думал на сей счет Реджи. Их первую «случайную» встречу сам же Реджи и организовал; показное внимание Трента на самом деле ничего не значило, Сабина сразу поняла это. Он целовал ее, и не только целовал… Но — в удобное для него время. Когда они впервые остались одни, он раздел ее и смутил своим поведением. Принялся ласкать — расчетливо и дьявольски медленно, — заставил потерять контроль над собой и испытать удовлетворение несколько раз подряд. Он даже не вошел в нее, действовал только языком и пальцами…
 «Он — настоящий зверь», — подумала Сабина, прикрываясь игривой, оживленной маской. Дикий, безумный, жестокий зверь, умевший без применения физической силы превращать ее в услужливую шлюху. Негодяй доводил ее почти до экстаза, и она оставалась в таком состоянии до тех пор, пока он не позволял ей обрести удовлетворение. Иногда казалось, что он угадывает все ее тайные фантазии и желания, использует ее слабости, чтобы она оставалась рабыней его вожделений.
 У Сабины перехватило дыхание, когда она вспомнила, как сегодня днем он заставил ее позировать перед ним, постепенно раздеваясь и изображая из себя сначала скромницу, а потом шлюху, словно она была актрисой в «живой картинке». Дикое животное!
 — Хочешь попробовать пунш, дорогая? — спросил Трент, прервав поток ее шальных мыслей. — Меня предупредили, что в него добавлен ямайский ром, но эта смесь, возможно, прогонит твою задумчивость. Ты устала? Хочешь, чтобы я пораньше отвез тебя домой?
 — Нет, спасибо, — невозмутимо ответила Сабина, мобилизовав всю свою гордость. Неужели он думает, что она не заметила, в какую сторону он поглядывает? Не сумев сдержать себя, она добавила: — Мне бы очень не хотелось помешать тебе отправиться туда, куда ты уже давно посматриваешь! Желаешь познакомиться с американской наследницей?
 — Так ты ее знаешь? — Этот наглец посмел улыбнуться: ей не удалось вывести его из равновесия своим язвительным замечанием.
 — Я встречалась с этим пресловутым «сокровищем». Конечно, я буду, рада представить тебя, если только нам удастся приблизиться. Я вижу, что принц Уэльский отошел от нее, а его место занял французский граф. Ну?
 — Что ты предпочитаешь — бокал пунша или вальс? На самом деле я уже встречался с мисс Морган несколько лет назад. Нас даже собирались поженить. — Глаза Сабины округлились, на щеках проступила краска; улыбка на губах ее спутника стала такой же насмешливой, как и его голос. — Соглашение между семьями — понимаешь, моя милая? К счастью для нас обоих, мы решили дать друг другу время подумать… о других вещах. В частности, о жизни и ее радостях.
 Возможно, ему впервые удалось лишить Сабину дара речи. Когда Трент с подчеркнутой галантностью предложил ей свою руку, она молча взяла ее, не думая о том, куда он направляется. Может быть, он дразнит ее? Или это правда? Знает ли об этом Франко? А главное — Реджи? Негодяй! Все они мерзавцы! Почему ее приучили ублажать мужчин? Лаура Морган, несомненно, была другой. Эта шлюха шла своей дорогой, делала что хотела, причем до сих пор безнаказанно!
 Немного придя в себя, леди Сабина выпалила:
 — О, право, это уже чересчур! Поскольку вы такие старые друзья, почему бы тебе не пригласить мисс Морган на танец?
 Прищурив глаза, Трент посмотрел в сторону девушки, о которой шла речь.
 — Возможно, в итоге я так и поступлю, — протянул он. — Но не сейчас. Сначала я должен предоставить такую возможность другим ее поклонникам, верно? Да и к тому же я приехал сюда с тобой, моя дорогая!
 Лаура спросила себя, не перепутал ли ее принц Уэльский с Джинни. Все знали, что он никогда не ухаживал за незамужними женщинами — чтобы не рисковать. Но принц намекнул, что, когда она выйдет замуж, возможно, они смогут посещать одни и те же приемы и вращаться в одном и том же обществе — среди людей, принятых в Мальборо-Хаусе. Однако он говорил так, словно ее замужество уже было чем-то предрешенным, неотвратимым, и Лаура никак не могла понять, с чего это он так уверен. Если причина заключается в том, что ее дорогой братец Франко распускал такие слухи, чтобы «защитить» репутацию сестры, то их ждет серьезная ссора!
 Она совсем забыла о так называемом американском герцоге, который должен был приехать с леди Сабиной Вестбридж. Лаура чувствовала себя буквально в осаде и не была готова к такой ситуации — Мишель и Реджи с ненавистью смотрели друг на друга, принц Уэльский смущал ее своими загадочными намеками. Она подумала, не следует ли ей сослаться на головную боль и покинуть линию огня; подняв голову, девушка внезапно увидела стоявшего возле нее Франко, карие глаза которого настороженно блестели. Этот взгляд должен был предостеречь ее. «И тогда, — как сказала себе позже Лаура, — я бы успела морально подготовиться к этой встрече, сумела бы избежать потрясения!»
 — О Лаура! Вот ты где! Я уверен, что ты помнишь Трента Челленджера. Мы познакомились с ним очень давно, при совершенно иных обстоятельствах. Несколько лет назад он спас наши жизни в Мексике. Позволь же мне сделать все как полагается — продемонстрировать, что я научился в Европе хорошим манерам! Моя сестра Лаура — герцог Ройз!
 Заглянув в сверкающие, как бриллиант, глаза, Лаура узнала этого человека, и ее тело пронзила молния. Она протянула руку для поцелуя так скованно, словно была заводной куклой, и лишь после этого овладела собой.
 — Вы! — произнесла она, вложив в одно слово очень многое.
 — Что за приветствие после такого вежливого представления! Вы выглядите превосходно, Лорелея, и совсем не похожи на вышедшую из воды мексиканскую нимфу!
 Трент пожал плечами, словно Лаура была невоспитанным слабоумным ребенком, и улыбнулся, как бы извиняясь перед двумя остолбеневшими поклонниками за ее плохие манеры.
 Лаура вспомнила что-то и тотчас же решила, что об этом лучше не думать. Перед ней стоял всего лишь несносный Трент Челленджер, с которым она имела несчастье столкнуться в Мексике; он упомянул Лорелею и вышедшую из воды нимфу и не мог быть тем, другим, хотя в какое-то мгновение тембр его голоса показался Лауре знакомым и неприятно поразил ее. Нет, это невозможно, вероятно, он совсем не говорит по-французски! Нет, конечно, нет. Она слышала, что он только что приехал в Англию из Америки и редко появлялся в обществе, поскольку улаживал дела с наследством. Сюда он пришел с Сабиной Вестбридж, что не удивило Лауру. Этот человек оставался таким же противным, каким она его помнила; Лаура решила при первой возможности поставить его на место.
 Но как стремительно и ловко он манипулировал всем и всеми! «В том числе и мной», — возмущенно подумала девушка чуть позже. Она попыталась, сославшись на присутствие леди Сабины, отказаться танцевать с ним, но Сабина, улыбаясь и источая слащавую вежливость, поклялась, что не имеет ничего против одного танца старых знакомых — она тем временем побеседует со своим братом, с которым не виделась и не разговаривала уже так давно — с того самого дня, когда он познакомился с мисс Морган. И тут коварный предатель Франко поспешил втянуть графа д'Арлингена в какую-то политическую дискуссию. Лауре осталось лишь принять приглашение, показавшееся ей приказом.
 — О, но я настаиваю, как старый друг семьи, — сказал Трент Челленджер, уводя девушку. — Я еще не имел удовольствия проверить, как вы… вальсируете. Хотя я, конечно, слышал, что вы искусны во всем!
 «Что он имеет в виду?» — спросила себя рассерженная Лаура.
 Она с удовольствием бросила бы ему в лицо кое-какие не слишком лестные слова. «Если бы только все это не происходило в обществе, в присутствии его королевского высочества», — в ярости подумала Лаура. Когда Трент закружил ее, прижав к своему крепкому, мускулистому телу, она решила атаковать первой.
 — Похоже, вы еще не научились танцевать, как подобает воспитанному человеку! — выпалила она. — Вы могли бы сохранять дистанцию между нами — вероятно, ваша светловолосая соблазнительница приучила вас сжимать женщину в объятиях так, чтобы та не могла вырваться. И как вы смеете называть себя герцогом? Полагаю, вы по-прежнему считаете себя американцем? Как вам известно, мы не признаем дурацких титулов. Может быть, вы один их тех англофилов, которые готовы отказаться от американского гражданства ради того, чтобы перед их фамилиями появились слова «сэр», «лорд» или «граф»? На самом деле вы…
 Удерживая Лауру возле себя, Трент закружил ее так стремительно, что у девушки едва не перехватило дыхание и она чуть было не потеряла равновесие. «Будь он проклят!» — подумала Лаура. Он наказывал ее за ту язвительную тираду, которая явно попала в цель.
 Лауре казалось, будто зал вращается вокруг нее; ей пришлось крепко прижаться к своему партнеру; наконец очертания предметов и лиц снова обрели резкость, и Лаура овладела собой. Трент что-то говорил ей неторопливым и насмешливым голосом, который она возненавидела с их первого неприятного столкновения… Сейчас бессовестный шантажист упоминал именно тот эпизод! На самом деле атаковал он, а ей приходилось защищаться.
 — По правде говоря, я… Что, по-твоему, мне следует с тобой сделать, Лорелея? Чего ты хочешь? Даже если забыть о том, как близко от меня находится сейчас твое стянутое корсетом тело… Должен признаться, в последние годы я несколько раз спрашивал себя — конечно, не всерьез, — что могло бы произойти, если бы я воспользовался тогда беспомощностью обнаженного существа, напоминавшего не то цыганку, не то крестьянку? Не думай, что я не заметил, как ты рассматривала меня, когда я мылся. Будь честной, если ты еще способна на это, моя дорогая. А ты не задумывалась об этом?
 Конечно, он пытался смутить ее… поддразнить… Но зачем? Она не позволит негодяю сделать это!
 — Если бы мы не находились в обществе, под пристальными взглядами многих людей, ваша светлость, я бы… я бы…
 — Что? Предалась бы любви медленно, неторопливо — конечно, без корсета — или отхлестала бы меня своим красивым веером из-за тех происшествий, о которых мы оба помним? Я бы огорчился, милая цыганка, узнав о том, что ты стала не только светской дамой, но и лицемеркой.
 — Я не позволю вам забавляться со мной так, словно… Не проглочу вашу наживку, Трент Челленджер, или как вы там себя называете! Можете называть меня как угодно и думать обо мне что угодно. Ваше мнение, равно как и титул, ничего для меня не значат — вы поняли?
 Голос Лауры стал таким же ледяным, как глаза Трента.
 Вопреки своему раздражению Трент невольно улыбнулся, подумав о том, во что превратилась Лаура. В пустоголовую светскую бабочку, порхающую в лучах внимания, которым ее одаривают члены королевской семьи и обыкновенные охотники за богатством. Она сказала, что не проглотит его наживку? Ему хотелось поиграть с ней — она продолжала интриговать его. Но еще не пришло время потянуть леску и вытащить из воды мокрое существо. Он подождет, насладится схваткой, пока это дерзкое, самоуверенное создание не признает свое поражение!
 — Мне больше не хочется танцевать с вами. Отпустите меня! Вы не забыли о вашей спутнице — леди Вестбридж? Чем причинять мне боль гадкими воспоминаниями, лучше поговорите с моим братом. У вас с ним много общего!
 На этот раз ей удалось рассмешить его — темно-серые глаза Трента сверкнули серебром.
 — Ах, маленькая цыганка! Кое-что ты узнала, верно? Знаешь, это делает тебя более интересной.
 Не успев ничего ответить, Лаура вновь оказалась прижатой к его телу; Трент снова закружил ее по всему залу. Когда, наконец, он вернул девушку Мишелю, головокружение помешало Лауре выразить свой гнев и ударить Трента по лицу; он склонил голову и прикоснулся губами к ее руке.
 — Ты выдохлась, моя дорогая! — пробормотал Мишель, заботливо обхватив рукой ее талию. — Он тебя утомил?
 — Он… он решил, будто наше поверхностное знакомство и его дружба с моими родителями дают ему право на бесцеремонность! — Лаура одарила Мишеля лучезарной улыбкой, приняла приглашение на танец и с радостью позволила французу обнять ее. Он, во всяком случае, не доведет ее до невыносимого головокружения.
 Сабина, стоявшая в дальнем углу комнаты возле брата, видела все, включая возмущение Лауры Морган и поведение Трента. Реджи рассердился и излил свою злость на сестру, упрекнув ее в том, что она не сообщила ему заранее о знакомстве — возможно, чересчур близком — между его последней пассией и герцогом Ройзом. Но Сабина была не виновата — она сама растерялась не меньше, чем ее брат.
 — Теперь, когда Ройз отпустил бедняжку, тебе, пожалуй, стоит заняться мисс Морган, верно? — не без злорадства заметила Сабина, прежде чем к ним подошел Трент. Каков негодяй — он ничем не лучше большинства американцев, которых можно терпеть только из-за их богатства! Подавив ревность и гнев, Сабина одарила своего кавалера очаровательной улыбкой и с видом собственницы взяла его под руку. Ее брат тем временем отошел в сторону, чтобы подождать, когда мисс Морган устанет танцевать с французским графом.
 — Негодяй! — с наигранным спокойствием и беспечностью сказала Сабина. — Похоже, тебе удалось не на шутку рассердить мисс Морган!
 В ответ герцог произнес лишь пару слов, да и те со странной улыбкой:
 — Да, удалось.
 Трент Челленджер не считал себя обязанным делиться с Сабиной своими мыслями и чувствами. Он знал, что скоро мисс Лаура Морган рассердится гораздо сильнее; это случится, когда ей станет известно, что он готовит для нее.
 Трент уже начал уставать от хорошенькой и пустой Сабины Вестбридж — особенно в последнее время, когда она стала слишком сильно липнуть к нему, ждать слишком многого и даже намекать, что ее репутация может быть испорчена тем, что их постоянно видят вместе.
 Он не любил спорить с женщинами, не выносил сцен, которые те порой преднамеренно устраивают.
 Некоторые из его дел требовали от него внимания, и это было достаточно веской причиной для того, чтобы на неопределенное время покинуть Лондон, заняться тем, ради чего он приехал сюда. Эта мысль посетила Трента позже, когда он курил сигару и потягивал превосходный коньяк.
 Трент предвкушал ожидающее его удовольствие. Он посетит Ирландию, место, где родился его прадед, а до этого… ему предстоит нанести ряд визитов.
 Во время последнего разговора с мистером Уэзерби он попросил стряпчего организовать ему встречу с леди Маргарет, его мачехой, вдовствующей графиней Ройз. Трент с некоторым чувством вины сознавал, что они должны уладить кое-какие вопросы.
 Но, прежде всего ему следовало разобраться с другими проблемами, связанными с Лаурой Морган. Черт возьми, что он собирается с ней делать? Как хочет поступить, в конце концов, с этой девушкой? Прищурив глаза и сдвинув брови, Трент спросил себя: «Действительно ли ей неизвестно, что я — тот человек, который овладел ею в Париже в первый раз и почти овладел во второй?» Если она знала это, то была превосходной актрисой! А если нет? Что ж, он это выяснит. Он решил сорвать с нее маску и показать ей, что она собой представляет!

 Глава 24

 «Как жаль, — подумала Лаура после неприятной встречи у миссис Чалмерс, — что в последнее время я постоянно наталкиваюсь на Трента Челленджера, или герцога Ройза, как он называет себя; это происходит почти при каждом моем появлении в обществе». Конечно, она старалась избегать Трента и с удовольствием убила бы его, но леди Онория не уставала напоминать Лауре о приличиях.
 — Хочешь, чтобы все подумали, будто между вами было или есть нечто такое, из-за чего ты боишься посмотреть ему в глаза? — с присущей ей прямотой заявила она. — Я считала тебя более сообразительной, моя девочка! Мужчин надо сбивать с толку! Приветливо улыбайся им, обезоруживай их теми же средствами, какими пользуются они, — только не убегай и не борись с ними! Поняла меня?
 Сколько бы Лаура ни пыталась игнорировать его, из этого ничего не выходило, если только он сам не игнорировал ее. Иногда он нарочно подходил к ней и затевал вежливую беседу, особенно когда она находилась рядом с кем-то из ее друзей-мужчин. В других случаях он выводил ее из себя тем, что сухо кивал ей и тотчас же отворачивался, чтобы сосредоточить все свое внимание на чем-то или ком-то другом. Она дошла до того, что боялась выходить в свет, где всякий раз встречала его — обычно в сопровождении леди Вестбридж. Они обменивались холодными взглядами и язвительными словами. Даже леди Онория заметила это.
 — Какое совпадение, правда? Мы почти везде встречаем Ройза — это действительно случайность? Я слышала, что вас собирались поженить, — это правда?
 — Я же говорила вам, мадам, — ответила Лаура, — что это было целую вечность назад. Наши деды заключили какое-то старомодное соглашение. Конечно, никто из нас не воспринял его всерьез.
 — Хм! — недоверчиво произнесла леди Онория. — Может быть, он отнесся к этому соглашению не столь пренебрежительно, как ты? Подобная мысль не приходила тебе в голову?
 По правде говоря, Лауре не хотелось думать об этом. Когда ей приходилось из вежливости говорить с Трентом — это случалось лишь тогда, когда они находились в обществе, — Лауру преследовало неприятное чувство близости с ним, признать которое она не могла. Если он замечал ее присутствие, то держался с ней излишне фамильярно. Раздражение Лауры только забавляло его.
 Когда Лаура оставалась одна, ей приходилось внушать себе, что это не мог быть он. Такого она бы не перенесла. «Это всего лишь подлый Трент Челленджер, которого я однажды встретила в Мексике», — насмешливо уверяла себя Лаура. Того Трента она презирала так же сильно, как и нынешнего. Головорез в обличье английского герцога! Почему он не хочет оставить ее в покое? В конце концов, у него была покладистая леди Вестбридж, с которой он мог играть в свои игры! Какую игру он пытается вести с ней? Что от нее хочет? Лаура даже не желала думать об этом. Она пожаловалась Хелене, хотя и не рассчитывала на помощь подруги.
 — Не выношу этого человека! Ты не представляешь, как меня бесит то, что я вынуждена — исключительно ради приличия — быть с ним вежливой!
 — Я заметила, — сказала Хелена, — что при каждой встрече вы тотчас же начинаете препираться. Знаешь, мне кажется, что в некотором смысле… вас тянет друг к другу. Не сердись на меня, Лаура, но я действительно думаю, что причина заключается именно в этом.
 — Господи, Эна! — Лаура прищурила глаза. — Не понимаю, почему ты так считаешь. Я препираюсь с ним? Меньше всего на свете мне хочется… — Перебив себя, она внезапно добавила: — Надеюсь, что ты — единственный человек, который так думает, потому что в противном случае, я умерла бы от стыда!
 — О, я уверена, что это вижу только я! — попыталась успокоить подругу Хелена. — И лишь потому, что слишком хорошо тебя знаю. В любом случае ясно, что ты вызываешь дикую ревность у леди Вестбридж. Замечаешь, какие злобные взгляды она бросает в твою сторону?
 Лаура старалась появляться на людях в обществе одного из своих обожателей. Мишель Реми оставался пылким поклонником Лауры; когда она осматривала достопримечательности или ездила верхом, ее сопровождал лорд Энтони; иногда к ним присоединялась его сестра. И конечно, Реджи Форрестер с прежним усердием добивался внимания Лауры, несмотря на обилие соперников.
 И все же Лауре казалось, что избежать его невозможно. Она постоянно видела саркастическую, кривую, многозначительную улыбку герцога. При каждой возможности он выводил ее из себя едкими замечаниями и язвительными выпадами. Она мечтала о том, чтобы он оставил ее в покое, не мешал наслаждаться лондонским сезоном.
 Однако Лаура с разочарованием убедилась, что лондонский сезон состоял из тех же увеселений, с которыми она познакомилась в Париже. Только в викторианской столице все вели себя с гораздо большей осмотрительностью. Здесь приходилось проявлять значительную осторожность (Лаура возмущенно называла это лицемерием), дабы общество не узнало о том, что человек наслаждается чем-то недозволенным.
 «Это только усиливает желание вкусить запретный плод», — говорила себе Лаура.
 Трент Челленджер. Почему она думает о нем?
 Лаура обнаружила, что литературная работа, которой она занималась в промежутках между непрерывными светскими приемами — иногда в своей комнате, иногда в парке во время утренних прогулок, — помогала ей заполнять свое существование чем-то настоящим; сейчас она, как никогда, нуждалась в этом.
 После многочисленных телефонных звонков, которыми они с Фрэнком Харрисом обменивались в течение последних насыщенных недель, Лаура наконец нашла время появиться в его кабинете. Она пришла с кипой исписанных страниц, и благодаря Фрэнку некоторые ее статьи были приняты в «Сатердей ревью» и «Пэлл-Мэлл газетт»; она даже опубликовала очерк в недавнем выпуске «Мелочей» — да, это была бульварная газетенка, но там платили весьма неплохо! Лаура получала удовольствие от сочинения «беллетристики», основанной на реальных событиях, происходивших с реальными личностями; эти произведения заставляли читающую публику гадать, о ком идет речь.
 Похоже, Фрэнку нравилась ее работа. Лаура тоже нравилась ему — может быть, даже чересчур сильно. Он попробовал снова соблазнить ее, словно забыл о том, что его первые парижские попытки подобного рода закончились неудачей.
 Однажды, когда Лаура, находясь в его кабинете, собралась встать и уйти, он взял ее за руку и внезапно произнес:
 — Лаура, почему бы тебе не лечь со мной в постель? У меня есть неподалеку маленькая квартира, там нас никто не побеспокоит, обещаю тебе! Пойдем со мной, дорогая, отбрось все сомнения! Клянусь, я сделаю тебя счастливой!
 — Фрэнк, ты знаешь, что я не могу это сделать. Я уже говорила, что хочу иметь тебя в качестве друга и отношусь к тебе как к другу. Если мы отправимся сейчас в твою квартиру, думаю, мы все испортим — во всяком случае, для меня. Мне и так приходится отбиваться от стольких мужчин! Пойми меня. Я не знаю причину. Может быть, просто сейчас неподходящее время. Я знаю, что ты отличный любовник. Много слышала и даже читала об этом. Но не для меня — и не сейчас.
 — Черт возьми, Лаура, — раздраженно произнес он, отпуская ее руку, — я знал, что ты скажешь это! Что ж, если боги так решили, так оно и будет. Но помни, что, если я понадоблюсь тебе, всегда можешь рассчитывать на меня. Или если ты изменишь свое решение, захочешь поговорить с другом, прижаться к любящему тебя человеку — я всегда рядом, и ты это знаешь.
 Глаза Фрэнка неожиданно сузились, голос его изменился.
 — Но я хотел бы знать кое-что — как литератор. Что чувствует девушка, которую все добиваются? Может быть, тебе стоит сделать это темой твоей следующей статьи? Конечно, — торопливо добавил он, — ты воспользуешься новым псевдонимом, и никто не догадается, кем она написана! И все же, — Фрэнк засмеялся, — по правде говоря, я хотел бы знать, как ты справляешься с этой проблемой. И как тебе удается удерживать на расстоянии Трента. Я знаю, что он крепкий орешек.
 — Это, — сухим тоном произнесла Лаура, — касается только меня, и больше никого.
 Фрэнк поднял руку:
 — Хорошо, хорошо. Кажется, такой же ответ я получу от Трента… Нет-нет, — добавил он, заметив появившуюся на ее лице недовольную гримасу. — Я не собираюсь копаться в этом. Больше ничего не скажу. Вы двое должны уладить ваши проблемы… может быть, объясниться?
 — Черт возьми, Фрэнк, — выдавила она из себя.
 — Хорошо, — с надеждой произнес он, — если ты пожелаешь пробудить в нем ревность, то всегда можешь…
 — Я не собираюсь пробуждать в нем ревность. Не хочу, чтобы он ревновал. Не хочу его. И прошу тебя остановиться, иначе нашей дружбе придет конец!
 — Извини, извини! Обещаю тебе: больше ни слова о нашем мрачном герцоге! — торжественно произнес Харрис, однако Лауре не понравился сверкнувший в его глазах огонек, и она хмуро посмотрела на Фрэнка.
 — Надеюсь! Мрачный герцог! Звучит как название. — Глаза Лауры округлились, на ее губах появилась зловещая улыбка. — Да! Точно! Дорогой, дорогой Фрэнк! — Она склонилась над столом, поцеловала растерявшегося Фрэнка и, засмеявшись, отвернулась от него. — Да, конечно — готический роман! Мрачный герцог. Я напишу роман, а ты поможешь мне опубликовать его! Поможешь, Фрэнк? Обещай!

 Глава 25

 После разговора с Фрэнком Харрисом Лаура и правда загорелась идеей написать что-нибудь в готическом стиле — настоящую сатиру на него. «Негодяй зашел слишком далеко!» — в ярости подумала Лаура. Гнев мешал ей заснуть, поэтому она решила писать. Выставить Трента на осмеяние публики.
 Они только что вернулись в Седжвик-Хаус с вечеринки, устроенной лордом и леди Латимер, где Лаура, как обычно, встретила Трента — на этот раз без леди Вестбридж. Эна и леди Онория отметили этот факт, тем более что герцог то и дело посматривал в ее сторону — чуть ли не с ненавистью.
 — Мне все равно, как он на меня смотрит, — невозмутимо сказала Лаура. — Лишь бы он не приглашал меня танцевать!
 Но, к сожалению, Трент сделал именно это — в тот момент, когда лорд Энтони отошел от Лауры, чтобы принести ей бокал с пуншем. Леди Онория предупредила девушку, что обычная вежливость обязывает ее принять приглашение, к тому же герцог был другом ее родителей. «Хорошо, — подумала взбешенная Лаура, — я не позволю ему смутить меня! Не позволю ему увидеть мое волнение!»
 Лаура с удивлением отметила, что во время танца Трент держался почтительно. Потом он увлек ее в маленькую нишу, примыкавшую к залу, и, не дав девушке опомниться, прижал к стене, чтобы поцеловать. Воспользовавшись растерянностью Лауры, поднял руку и посмел коснуться ее груди. Его пальцы задержались на сосках. Лаура готова была убить его! Она ударила бы Трента по его мрачному загадочному лицу, если бы он не сжал ее запястья и не вывел в зал — с той же стремительностью, с какой и утащил.
 Леди Онория заметила, как горят щеки девушки; Лаура объяснила это тем, что для нее здесь слишком жарко. Она ненавидела Трента и проклятую многозначительную улыбку, появившуюся на его губах, когда он с притворной вежливостью поклонился ей.
 Ярость Лауры усилилась, когда она вспомнила, как иногда при встрече он брал ее кисть, чтобы поцеловать тыльную сторону, а потом поворачивал руку и целовал ладонь так интимно, что девушка, не успев отдернуть руку, невольно ахала. В других случаях он, не реагируя на протесты Лауры, делал вид, будто изучает рисунок на ее ладони, говорил ей, что линии судьбы и сердца переплетаются.
 — Между вами что-то есть, — сказала однажды Эна. — Не знаю что, но вы, похоже, высекаете друг из друга искры.
 Шагая по комнате, Лаура внезапно остановилась и спросила себя, почему Эна так сказала. Правда ли это? Рассердившись на себя, Лаура подумала: «Конечно, нет! Мы даже не нравимся друг другу. Просто он из тех людей, которые любят мучить предмет своей антипатии». Но почему? Лаура не хотела признаваться себе в том, что знает ответ. Между ними действительно что-то было; она не понимала, что именно — какая-то зловещая мистика. Это ощущение раздражало девушку так же сильно, как сам Трент и его постоянное навязчивое присутствие в ее жизни.
 «Что ж, отлично! — с неожиданной решимостью подумала Лаура] — Отлично, я прогоню его из моей души. Отомщу так, что ему станет тошно!» Слова нашлись сами собой; она села у секретера и стала торопливо писать.
 Минуло два дня. Фрэнк Харрис, подняв брови и шевеля губами, переворачивал плотно исписанные страницы рукописи, которую Лаура только что бросила на его заваленный бумагами стол. Девушка взволнованно и вопросительно смотрела на журналиста.
 — Хм… — произнес он. — Посмотри, вот эта страница, «…мрачное лицо герцога замерло над дрожащей молодой женщиной. Ей хотелось закричать, она попыталась сделать это, но из парализованного горла не вырвалось ни звука. Она могла лишь беспомощно, испуганно смотреть на этого человека, словно была загипнотизирована его зловещим присутствием.
 О, теперь она, наконец, поняла, что означали все предупреждения и намеки, которыми она легкомысленно пренебрегала. Она осознала, что значит попасть в лапы зверя. Поняла, что даже благородное происхождение и безупречная родословная не спасут ее от похотливых объятий этого чудовища… Она была в его власти, не могла защитить себя.
 Зарычав, точно хищник, мрачный герцог шагнул вперед и сорвал с нее белую ночную рубашку своими сильными безжалостными пальцами; его бесстыдные глаза пожирали взглядом обнаженное тело.
 — А теперь, моя милая, ты действительно окажешься скомпрометированной. Общество отвернется от тебя, если ты не изменишь ситуацию, — после того, что я сейчас сделаю с тобой! Мне пригодится то состояние, в котором ты находишься! Поэтому после этой тайной брачной ночи, которая научит тебя подчиняться моей воле, мы вступим в законный брак и продолжим наши утехи!»
 Фрэнк Харрис откинулся на спинку стула и позволил себе расхохотаться.
 — Господи, Лаура! Я догадываюсь, кто этот мрачный герцог! Ты настроена серьезно?
 — Я надеюсь, что ты настроен серьезно, Фрэнк, — ответила Лаура, и ее щеки возмущенно запылали. — Ты знаешь, что это моя первая попытка написать что-нибудь готическое, я рассчитывала услышать твою честную оценку. А ты только и сделал, что поднял брови и рассмеялся. Ради Бога, скажи мне, что тебе это не понравилось! Я написала плохо или чересчур откровенно для широкой публики? Да?
 Фрэнк оторвал взгляд от следующей страницы и посмотрел на Лауру. Ему не удалось скрыть улыбку.
 — Ну… поскольку ты — женщина, от тебя нельзя требовать более откровенной прозы. Со мной все обстоит иначе, но я, слава Богу, не женщина!
 — Конечно! — резко сказала Лаура, заставив Фрэнка усмехнуться.
 — Vive la difference [2] , да? Не смотри на меня так возмущенно, моя дорогая. Мне нравится — действительно нравится! Хотя ты и рискуешь, верно? Я хочу сказать, если Ройз… — Фрэнк внезапно замолчал, заметив, как посмотрела на него Лаура. — Конечно, мы опубликуем это под псевдонимом. Может быть, ты перейдешь к первому лицу? «Он сорвал с меня прозрачную ночную рубашку, мою последнюю защиту, бесстыдно уставился на мое обнаженное тело». И так далее. Ты меня поняла?
 — По правде говоря, нет! — надменно процедила Лаура. Затем она представила себе нарисованную ее другом картинку и невольно рассмеялась.
 — Ну, — спокойно произнес Фрэнк Харрис, намеренно отведя взгляд от Лауры и сосредоточившись на раскуривании сигары, — ты хотя бы удовлетворишь в ближайшее время мое любопытство, да? Скажешь, что произойдет, когда Ройз узнает об этом? Только умоляю тебя не раскрывать ему мою роль в этом деле!
 — Я ничего ему не скажу, и ты тоже, — пообещала Лаура. — Однако все это еще не закончилось, как и лондонский сезон! Продолжение следует. А пока, если мою вещь опубликуют по частям — возможно, в «Мелочах», — все будут гадать, кого имел в виду автор. Думаю, благодаря этому тираж разойдется быстрее.
 — Лаура, — изумленно протянул Фрэнк, — ты просто чудо!
 — Ты так думаешь, Фрэнк? — простодушно сказала Лаура. — Я польщена! Очень надеюсь, что тебе понравится вторая часть романа, и что ты быстро найдешь издателя. — Испуганно посмотрев на часы, она добавила: — О! Я должна бежать! Мне сказали, что леди Онория хочет увидеть меня как можно скорее, — даже я не смею заставлять ее ждать!
 Оказалось, что Лаура опоздала на несколько минут. Когда девушку провели в спальню леди Онории, вдова осуждающе посмотрела на нее.
 — Ты, как всегда, опоздала! Где ты была на этот раз? — спросила она.
 — Я отвозила рукопись мистеру Харрису. Часть моего первого романа, который я пытаюсь написать, — невозмутимо ответила Лаура.
 — Ладно… во всяком случае, ты все-таки явилась сюда! Сядь, ради Бога, я нервничаю, когда ты так носишься по комнате. То, о чем я тебе расскажу, требуется тщательно обдумать и подготовить.
 Леди Онория настороженно посмотрела на Лауру. Девушка с огорчением подумала, что, если не считать ее прадеда, эта женщина была единственным человеком, внушавшим ей страх.
 — Надеюсь, — продолжила леди Онория, — твои последние сочинения не слишком скандальны, поскольку я тут запланировала для тебя кое-что. Я решила устроить здесь, в Седжвик-Хаусе, большой прием в твою честь. Так мы сможем отблагодарить всех за те приглашения, которые получали.
 Как обычно, леди Онория ничего не предлагала — она делала заявления. И те тотчас же становились фактами.
 — Не стоит спорить с моей свекровью, Лаура, — благоразумно заметила позже Эна. Она искоса посмотрела на свою встревоженную подругу, лукаво сверкнув глазами. — Тебе следовало уже привыкнуть к ней и понять, что, в конце концов, она всегда добивается своего. И вообще, ты ей нравишься. Ты видела, с каким воодушевлением она говорила о приеме в твою честь? Ты не вправе разочаровать ее, да она и не позволит тебе сделать это.
 — Помилуй, Эна! Я понятия не имею о том, как готовятся подобные приемы. Я не знаю, кого хотела бы включить в список гостей. Я не привыкла заниматься такими вещами!
 — Можешь не беспокоиться, — успокоила ее Эна. — Я уверена, что свекровь и мисс Эдж уже все обсудили. Мне даже кажется, что приглашения уже разосланы. — Немного помолчав, она насмешливо добавила: — Ты только представь себе, какой будет тема этого приема — южные розы! По-моему, очень метко. Свекровь сказала мне, что ты похожа на розу. Такая же красивая и колючая!
 Кажется, у Лауры не осталось права выбора. Конечно, в конце концов, ей дали список гостей, и большинство имен оказались незнакомыми. Она надеялась, что леди Онория не сочтет нужным пригласить — как она должна его называть? — Ройза. Но нет, он был приглашен, как и леди Сабина Вестбридж!
 К этому времени Лаура почти смирилась с тем, что она сталкивалась с ним повсюду. В Эскоте, в Эпсом-Даунсе. Похоже, скрыться от него было невозможно.
 Ей не удавалось понять до конца некоторые вещи, даже касающиеся ее самой, — возможно, она не хотела замечать это. Например, свою скрытую чувственность, которую игнорировала. Эта сторона ее натуры таилась где-то внутри, грозя вырваться на поверхность. Будь он проклят! Почему она всегда ощущала его присутствие, холодный огонь направленных на нее глаз? Взгляд Трента проникал в нее сквозь все слои одежды, прежде чем она успевала увидеть его самого.
 Лауре было не с кем обсудить эти чувства. Эна блуждала в собственном мире, была то счастливой, то несчастной — это зависело от Франко. Однажды она призналась Лауре, что, когда Франко, поддавшись минутному порыву, предложил ей бросить все и всех и уехать с ним, она испугалась, спасовала, и поэтому он рассердился на нее. Но сейчас, когда Франко вдруг согласился принять ее условия, она все равно чувствовала себя несчастной, хотя и не понимала причину этого.
 Приготовления к балу проходили в том же бешеном темпе, что и непрерывная светская жизнь Лауры, в которую она пыталась погрузиться целиком. В большинстве случаев ей это удавалось, пока судьба не сталкивала ее снова с этим проклятым Ройзом!
 Лаура с чувством облегчения поняла, что Хелена была права. Вдова и мисс Эдж позаботились буквально обо всем — пригласили музыкантов, наняли дополнительных лакеев, подготовили стол, который должен был занять весь конец огромного зала для танцев. Лаура вспомнила о театрализованном представлении и стала расспрашивать Эну, но та лишь засмеялась, поскольку хорошо знала свою свекровь.
 — Дождись этого вечера, — сказала Эна. — Ты почувствуешь себя принцессой, ждущей своего принца… или, может быть, герцога?
 — Эна! О… не будь ты моей лучшей подругой, я бы… Знаю, что ты дразнишь меня, но одного упоминания об этом негодяе достаточно, чтобы я пришла в ярость. Как я хочу, чтобы он устал от этой игры и оставил меня в покое! — Лицо Лауры раскраснелось, в глазах засверкал холодный огонь. — Возможно, в этот вечер я обручусь с кем-то! Мишель сделал мне предложение, и я ему, конечно, отказала. По-моему, лорд Энтони почти созрел. Я уверена, что при желании мне удалось бы подтолкнуть его к этому шагу.
 — Но сама-то ты этого хочешь? — прямолинейно спросила Эна.
 «Иногда Эне удается видеть меня насквозь», — неохотно призналась себе Лаура. Конечно, она не хотела! Она с удовольствием встречалась с Энтони и его сестрой, у них было много общего: любовь к лошадям, книгам, опере, — но…
 «Почему, когда я думаю обо всех этих мужчинах, мне кажется, будто что-то отсутствует?» — раздраженно подумала Лаура. Что именно? Огонь? Страсть? Нечто тайное, чем владели ее родители, — то, что она ненавидела и чему завидовала? Если бы она знала! Но огонь страсти однажды уже опалил ее, и она поклялась себе, что выбросит из головы подобные мысли.

 Глава 26

 Наконец пришел этот вечер; собираясь спуститься вниз и приготовиться к приему гостей, леди Онория посмотрела на охваченную необъяснимым волнением Лауру.
 Вдова осталась довольна своей подопечной. Лаура выглядела просто восхитительно! В ушах у девушки были простые рубиновые серьги; рубиновое ожерелье подчеркивало изящество ее шеи. Подол лазурного атласного платья был расшит розами из малинового бисера; такой же рисунок украшал и приталенный лиф. На бретельках платья горели розы из малинового, зеленого и золотистого бисера. В руке Лаура держала черный кружевной веер, расшитый шелковыми нитями.
 «Да, — подумала леди Онория, попросив Лауру в очередной раз повернуться перед ней, — сегодня эта девушка произведет фурор и заставит сердца мужчин забиться чаще!»
 — А теперь ты, Эна! — приказала вдова. Хелена дважды повернулась, она привыкла к подобным «инспекциям» со стороны свекрови.
 Хелена выбрала для этого вечера бледно-зеленое шелковое платье с золотистыми розами на плечах и расшитым золотистыми нитями низом. В ее ушах сверкали бриллиантовые серьги. На шее и запястьях девушки также переливались бриллианты. Хелена надеялась, что Франко оценит то, как она выглядит в этот вечер. Она оделась и украсила себя драгоценностями исключительно для него!
 Закончив осмотр, облаченная в роскошное платье из пурпурного бархата и атласа, леди Онория дала команду спускаться.
 — Я знаю, что это показалось тебе пыткой, — шепнула Хелена на ухо Лауре, когда они шагали вниз по лестнице вслед за вдовой. — Но скоро ты начнешь получать удовольствие от этого вечера.
 — Я в этом уверена. Особенно если Ройз не приедет, — ответила Лаура. — Мне так жаль, что он приглашен! Ненавижу его!
 Услышав эти слова, леди Онория остановилась и посмотрела на Лауру:
 — Ха! Будь осторожна, моя дорогая! Любовь и ненависть — коварные чувства, их разделяет один шаг!
 «Нет!» — подумала Лаура, однако ничего не произнесла вслух. Нет, им это не грозит. Она чувствовала себя неловко, когда находилась возле Ройза и слышала, как он, слишком сильно прижимая ее к себе, бормочет что-то о сатирах и вышедших из воды нимфах… Леди Онория избавила Лауру от этих мыслей, расставив девушек в том порядке, в каком им предстояло встречать гостей.
 Большой зал Седжвик-Хауса был украшен гирляндами и высокими вазами с розами, восхитительный аромат которых заполнял пространство под начищенными золотыми и хрустальными канделябрами.
 Массивные резные двери, ведущие в танцевальный зал, были широко распахнуты; именно здесь, у верхнего конца мраморной лестницы, леди Онория в течение получаса принимала гостей. Хелена и Лаура стояли справа и слева от вдовы. О прибытии опоздавших объявил мистер Маннеринг, выглядевший сегодня особенно помпезно.
 — Запомни, моя дорогая, — прикрывшись веером, предупредила леди Онория Лауру, когда они, наконец, решили присоединиться к гостям, — ты должна уделять всем одинаковое внимание. Прежде чем позволить себе потанцевать больше одного раза со своим любимым поклонником, ты должна дать хотя бы один шанс каждому джентльмену, который пожелает тебя пригласить. Ты можешь пропустить один или два танца, чтобы побеседовать с кем-то. Я снова представлю тебя тем, кому ты захочешь подарить свое время. В первую очередь — старой гвардии! Ты должна произвести на нее впечатление своими манерами и вежливостью. Пожалуйста, оставь при себе свои шокирующие современные взгляды относительно прав женщин!
 Лауре захотелось скорчить гримасу, но она знала, что за ней наблюдают. Почему она позволила леди Онории подвергнуть ее такому испытанию? Но сейчас, когда ей приходилось следовать за вдовой, величественно обходившей зал, сожалеть об этом было уже поздно.
 Зазвучала музыка, зал заполнился огнями, красками, смехом. Женщины в блестящих нарядах придерживали шлейфы. Их драгоценности сверкали под канделябрами, отражая падавший свет. Красоту и яркость женских нарядов оттеняли строгие черно-белые костюмы мужчин.
 Здесь собрались представители высшего света, которые могли танцевать по ночам и проводить дни в любых развлечениях по собственному выбору. «Что я делаю в этом совершенно нереальном мире?» — подумал Франко. В мире Хелены, который она, похоже, боялась покинуть.
 «Забудь об этом!» — сказал себе Франко. Он находился здесь, и Хелена оставила для него столько танцев, сколько смогла. Сейчас он должен отыскать свою пользующуюся успехом сестру и пригласить ее хотя бы на один танец, если только ему удастся вытащить ее из толпы поклонников. Решительным шагом приближаясь к своей яркой, как бабочка, сестре, Франко спросил себя: «Где, черт возьми, Трент?»
 Этот же вопрос чуть ранее шепотом задала Лауре Хелена:
 — Интересно, что задержало Ройза? Я знаю, что он приглашен.
 — Мне нет дела до того, появится он или нет! — заявила Лаура. — На самом деле я вздохну с облегчением, если он избавит меня от своего раздражающего общества!
 И все же, злясь на себя, она заметила, что ищет в толпе высокого человека с темными вьющимися волосами и мрачным лицом, резкие черты которого подчеркивались доходившими почти до нижней челюсти черными бакенбардами и зловещими усами. Господи, что это с ней? Голова Лауры кружилась от шампанского. Леди Онория строго предупредила ее о том, что она должна пить только пунш, если не хочет опозориться.
 Оживленная больше обычного, Лаура сосредоточила свое внимание на трех застывших возле нее мужчинах; обмахиваясь веером, она заявила, что нуждается в отдыхе, и села. Девушка только что отвергла предложение мистера Каррутерса принести для нее бокал пунша, не позволила Реджи Форрестеру помахать над ней веером и отказалась подышать свежим воздухом на террасе с Мишелем Реми. Слава Богу, к ней подошел брат!
 — Я собираюсь воспользоваться своей родственной привилегией, джентльмены, и повести сестру танцевать, нравится ей это или нет! Ну, Лаура?
 — Кажется, у меня нет выбора. Извините меня. И потанцуйте с другими дамами, иначе леди Онория завтра отчитает меня за то, что я узурпировала внимание самых блестящих мужчин!
 — Ты это ловко проделала, дорогая сестра! — с усмешкой в голосе произнес Франко, когда они оказались на многолюдной площадке для танцев. — Как тебе это удается? Ты удерживаешь столько поклонников, ничем себя не связывая. Вы, женщины, не перестаете изумлять меня!
 — Это ты весьма ловко освободил меня, дорогой братец! — Лаура скорчила недовольную гримасу. — Господи! Что за вечер! Что приходится терпеть, чтобы заслужить одобрение общества!
 — Тебе оно так необходимо? Ты говоришь прямо как Эна.
 — Я не желаю слышать ничего плохого об Эне! Ты не понимаешь, в каком положении она находится и как ее воспитывали.
 — Очень хорошо, — с поразительным спокойствием произнес Франко. — Не будем это обсуждать, ладно? В отличие от нас Эну не приучили быть независимой в суждениях — я уже смирился с этим!
 Лаура подумала, что она не хочет больше ссориться с Франко — ради Эны и собственного покоя. Поэтому она сменила тему, заговорив о чем-то банальном.
 И вдруг раздался зычный, заглушающий музыку голос Маннеринга:
 — Его светлость герцог Ройз и леди Вестбридж.
 — Значит, Трент все-таки решил появиться! — воскликнул Франко. Кружась в танце, он подвел сопротивляющуюся и задыхающуюся Лауру к нижним ступеням мраморной лестницы. В этот момент музыка смолкла.
 Будь проклят ее брат!
 — Ты не собираешься поприветствовать гостей, Лаура? — сказал Франко тоном, который Лаура ненавидела, поскольку чувствовала скрытую в нем иронию.
 — Мисс Морган! Извините меня за опоздание! — произнес Ройз, насмешливо склонив голову.
 Он не потрудился объяснить, чем вызвано его опоздание. Заметив это, Лаура взяла себя в руки и невозмутимо ответила:
 — Как хорошо, что вы все-таки приехали! Мы просто счастливы. Леди Вестбридж, ваша… светлость, позвольте мне провести вас к леди Онории.
 — Постой, Лаура! Я мечтал потанцевать с Сабиной — мне никогда не удавалось сделать это в присутствии Трента! Почему бы нам не шокировать публику и не обменяться партнерами на один танец? — Глаза Франко сверкали, он, похоже, начал получать удовольствие от вечера, проходившего в окружении строгой, чопорной толпы, тщательно соблюдающей «протокол». — К тому же я уверен, что Трент охотно потанцует с моей своенравной сестрой!
 Сабина была в платье из синего атласа, отделанном голубыми сапфирами, — она выбрала эти камни под цвет своих глаз. Франко ловко взял Сабину за талию, и девушке пришлось подчиниться. Ройз не возразил, и Лаура не посмела устроить сцену.
 — Так ты своенравна? — тихо спросил Трент, крепко сжав ее руку. — Но ты не можешь стоять здесь и пялиться на меня на глазах у всех, моя милая Лорелея!
 Не дав ей времени возразить, он повел ее к танцующим, которые смотрели на них и обменивались последними сплетнями и… домыслами — Лаура чувствовала это! Вероятно, сейчас лучше помолчать. Позже ей, несомненно, придется многое объяснить леди Онории. Но он, кажется, был намерен вытянуть из нее какие-то слова.
 — Хм… Ты не спрашиваешь, почему я опоздал? Не винишь меня? Даже не изображаешь радость по поводу того, что я, наконец, появился?
 Лаура издала тихий, но выразительный звук сквозь стиснутые зубы. Она не позволит ему спровоцировать себя. Не позволит! Но почему он с такой настойчивостью пытался сделать это? Почему? Каковы были его мотивы?
 — Должен признать, на сей раз тебе удается владеть собой, Лорелея. Ты молчишь — из твоих уст вырвалось только рычание тигрицы, которое я услышал несколько секунд назад. Знаешь, я восхищаюсь твоей выдержкой, однако чувствую, что в ней есть некоторый вызов, природу которого я не понимаю. Ты заставляешь меня гадать, почему тебе удается пробуждать во мне злость.
 Трент сам не знал, почему ему так нравилось дразнить ее. Ему не хотелось признаваться себе в том, что она умела пробуждать в нем гнев. Их связывало незавершенное дело, которое так или иначе следовало разрешить. Сейчас он уже понимал это. В отличие от Лауры.
 Комната, наполненная ароматом роз, украшенная изображениями роз и гирляндами из роз, вдруг закружилась; у Лауры перехватило дыхание. О, леди Онория была права — злоупотреблять шампанским не следовало. Лауре захотелось присесть где-нибудь в одиночестве. Она не могла, не желала терять сознание в руках Трента!
 Ее лицо вдруг стало бледным. Она чуть было не споткнулась, и Тренту пришлось поддержать девушку. «Черт возьми!» — мысленно произнес он и обратился к Лауре тоном, весьма отличным от того, которым говорил ранее:
 — Лаура? Лаура, ради Бога! Что с тобой?
 — Ничего, ничего! — удалось произнести девушке после того, как она сделала глубокий вдох. — Просто… просто этот вечер оказался для меня слишком тяжелым. К тому же, помимо всего прочего, вы… Это уже стало невыносимым. Я признаю это — вы довольны? Перестаньте меня мучить — не знаю, почему вы это делаете, чего добиваетесь. Я хочу только одного — чтобы вы оставили меня в покое!
 Ей с трудом удалось сдержать слезы горечи и злости, вызванные тем, что она призналась ему в собственной слабости. Трент отругал себя за то, что стал дразнить Лауру в неудачный момент и в неподходящем месте.
 — Скоро я отведу тебя к твоим друзьям, Лаура, — резко произнес он. — Обещаю, что не стану навязывать тебе мое общество до конца вечера. — Потом он добавил с металлом в голосе: — Ради Бога, не моргай так — тебе уже следует знать, что твои слезы на меня не действуют. Нам надо внести ясность в некоторые вопросы, готова ты признать это или нет. Мне придется на некоторое время оставить тебя твоим многочисленным пылким поклонникам, поскольку я вынужден на несколько дней покинуть город. — Его тон снова стал насмешливым. — Постарайся не слишком скучать по мне, Лорелея. Мы увидимся, когда я вернусь. В Ройз-Хаусе состоится прием, который устраивает моя мачеха, леди Маргарет, вдовствующая герцогиня Ройз. Леди Онория уже приняла приглашение.
 Лишь когда он подвел Лауру к леди Онории и отошел, девушка почувствовала, что к ней вернулся рассудок.
 — Ну-ну! — воскликнула вдова. — Кажется, это выглядело не совсем прилично, он повел тебя танцевать сразу же после своего появления. Но думаю, большого вреда от этого не будет. Ему определенно удалось вызвать ревность у всех твоих кавалеров — знаешь, это даже полезно! К тому же я не заметила, чтобы ты сильно возражала, а? — И прежде чем Лаура успела бурно запротестовать, вдова добавила: — Думаю, теперь ты можешь вернуться ко всем остальным. Граф д'Арлинген уже разыскивает тебя. И я заметила, что лорд Энтони посматривает в нашу сторону. Решай, моя дорогая! Вокруг тебя увивается столько мужчин, все в твоих руках, наслаждайся вечером!
 Позже Лаура решила, что она действительно получает большое удовольствие от этого вечера, поскольку его светлость герцог Ройз сосредоточил все свое внимание на леди Вестбридж. Мистер Каррутерс пригласил Лауру объехать парк в его новом фаэтоне. Лорд Энтони попросил девушку помочь ему выбрать новых чистокровных лошадей для его конюшни. Реджи Форрестер шепнул ей на ухо, что они должны поговорить наедине, а Мишель сказал, что он приготовил для нее сюрприз. Когда этот бесконечный вечер все-таки завершился, Лаура почти ничего не соображала от усталости и не помнила, что и кому она обещала сделать в ближайшие дни.
 — Ну, моя дорогая, — сказала леди Онория на следующий день, — на твою долю выпал грандиозный успех! Два танца с принцем Уэльским! И конечно, этот Ройз. Видела бы ты, какое лицо было у леди Сабины, когда он танцевал с тобой! Ее глаза сверкали, точно хрусталь. Ха! Неудивительно, что она постаралась как можно быстрее увести его. Это создание… Боюсь, я так и не смогу полюбить ее и доверять ей, хоть она и принята всеми! — Заглянув в записи, которые показала ей мисс Эдж, леди Онория продолжила бодрым голосом: — Теперь, когда все это позади, мы должны составить план на оставшуюся часть сезона. Здесь есть несколько приглашений…
 — Но, мадам! — не удержалась Лаура. — Извините, что я перебиваю вас, но мне сказали что-то насчет приглашения в Ройз-Хаус. Если это, правда, мне не хочется…
 — Глупости! — Леди Онория метнула в сторону Лауры строгий взгляд и произнесла твердым голосом: — Послушай, моя дорогая: леди Маргарет — моя старая и близкая подруга, этот прием станет ее возвращением в свет! У нее хватило смелости пуститься во все тяжкие ради Джеймса Синклера — прежнего герцога Ройза и отца твоего Ройза. Это произошло еще до смерти его супруги, когда он не мог жениться на Маргарет. — Переведя взгляд с Лауры на Хелену, она добавила с непреклонностью в голосе: — Я уже приняла это приглашение. Хочу, чтобы вы поняли — я сделала это ради Маргарет. Что же касается тебя, мисс, — она в упор посмотрела на Лауру, — я не желаю слышать никакие отговорки, какие бы чувства ты ни питала к Ройзу. Съездим туда и вернемся домой. Мы ничего не потеряем, а выиграть можем многое. Сделаем это хотя бы ради моей подруги!
 Лишь когда девушки остались наедине в украшенной изображениями цветов гостиной Эны, Лаура дала волю своим чувствам:
 — О проклятие! Мне понятно то, что она сказала насчет леди Маргарет, но, Эна, я не хочу, чтобы меня постоянно сталкивали с Ройзом! Почему никто не желает с этим считаться?
 — Извини, Лаура, — сказала Хелена, — возможно, все дело в том, что, когда ты говоришь, что терпеть не можешь Ройза, это звучит не очень-то убедительно.
 Лаура растерянно посмотрела на подругу; придя в себя, она попыталась придать своему голосу бесстрастность:
 — Помилуй, Эна! Надеюсь, так думаешь только ты одна. — Ее лицо помрачнело, она сдвинула брови, однако когда Лаура заговорила снова, ее голос изменился, стал менее уверенным. — Думаешь, это заметно всем? Господи, Эна, я просто не представляю, как на него реагировать! Я действительно ненавижу его, ненавижу! В его присутствии мне становится не по себе. Черт возьми, я к этому не привыкла! — Лауре удалось изобразить некое подобие смеха, после чего она продолжила серьезным тоном: — Я, правда, не знаю, в чем тут дело. Он мне совсем не нравится, и я хочу, чтобы он перестал уделять мне особое внимание. Но он это делает, и я не знаю почему. Мне кажется — я это ошущаю, — что на самом деле он преследует меня. Но почему? Почему?
 Лаура удивлялась тому, что все эти признания сорвались с ее губ, что она обрушила их именно на Хелену, никогда не понимавшую таившиеся в ее душе чувства и страхи.
 — О, Лаура, я никогда не понимала… — начала было Хелена, но Лаура тотчас же оборвала ее резким смехом и небрежным пожатием плеч.
 — О Господи! Тебе известно, что я — литератор. Наверное, я даю волю своему воображению, позволяю ему завладеть мною! Пожалуйста, забудь то, что я сказала, Эна. Что же касается Ройза, то, поскольку в ближайшие недели мне придется видеть его чаще, чем хотелось бы, я научусь смотреть ему в глаза и ставить его на место. Поэтому убери это выражение со своего лица и постарайся придумать предлог, который позволит нам сегодня днем улизнуть из дома. Думаю, нам обеим не помешает прокатиться верхом в парке и освободить наши головы от всего лишнего. Кто знает, с кем мы там столкнемся. Кажется, ты что-то говорила о встрече с Франко?

 Глава 27

 Мишель Реми, граф д'Арлинген, безумно обрадовался, услышав, что герцог Ройз покинул город и вернется не раньше чем через несколько дней. Пускай Лаура по-прежнему окружена толпой поклонников — все равно в отсутствие Ройза он будет чувствовать себя увереннее.
 Похоже, этот человек плохо действовал на Лауру, хотя и считался старым другом ее родителей и даже ее бывшим женихом.
 «Отлично! — подумал Мишель. — Остальные меня не беспокоят!» Этот лорд Грей слишком тих и скромен для Лауры, а мистер Форрестер — его, конечно, тоже можно сбросить со счетов. Заурядный охотник за состоянием. Разумеется, Лауре это известно. Она позволяет ему крутиться возле нее только для того, чтобы он вызывал ревность у других мужчин. Она такая же кокетка, как и ее мать!
 Граф решил извлечь максимальную выгоду из этих благоприятных обстоятельств. Он пригласил Лауру на закрытую выставку во французском посольстве, где демонстрировались старинные предметы, обнаруженные, в какой-то пещере на юге Франции. Он знал, что это заинтересует девушку. После посещения выставки они перекусят наедине. А дальше он сориентируется по ситуации. Мишель допускал любую возможность и считал, что только выжидание позволит кому-то из соперников добиться преимущества. Он побеседует с Лаурой, позволит себе некоторые нежности, скажет ей, что они, вероятно, смогут пожениться, когда она будет готова к этому. В любом случае он собирался заняться с ней любовью и чувствовал, что она сдастся, если он проявит осторожность и терпение.
 — Ну? — спросила Хелена.
 — Что ты хочешь знать?
 Увидев лицо Эны, Лаура засмеялась.
 — О, Лаура, ты отлично понимаешь, что я имела в виду! — воскликнула Эна. — Твой граф. Мишель. Как все прошло?
 — О, — произнесла Лаура, скучающе зевнув, — как обычно! Он сводил меня на эту закрытую выставку, потом пригласил подкрепиться в его апартаментах… Не смотри на меня так изумленно, Эна! В этом нет ничего страшного, уверяю тебя, хотя в промежутках между блюдами он слегка приставал ко мне. И старался как можно сильнее напоить меня вином. Однако мне удалось сохранить ясную голову.
 — Что это значит?
 — Это значит, что мне удалось отказать ему, не говоря при этом «нет», если ты меня понимаешь. Кажется, эти игры доставляют мне удовольствие, — с грустью призналась Лаура и прищурила глаза. — Если только я не сталкиваюсь с дерзким Трентом Челленджером-Ройзом! Ты не представляешь, какое облегчение я испытала, насколько лучше себя почувствовала, узнав, что он покинул город! Надеюсь, он никогда не вернется — похоже, его присутствие отравляет мне жизнь.
 Она должна была почувствовать себя лучше после его отъезда. Могла не искать повсюду его гордо посаженной темной головы, не бояться взглядов, которые он бросал в ее сторону. Но почему ее охватило необъяснимое негодование, когда она услышала слова, как бы невзначай оброненные вчера в парке во время верховой прогулки Реджи Форрестером?
 — Ройз уехал из города — полагаю, тебе это известно, — и я боюсь, что моя легкомысленная сестра отправилась вместе с ним. Думаю, очень скоро в «Тайме» появится сообщение. — Реджи коснулся своих золотистых усов и слегка нахмурился. — Мне это не очень-то нравится. Я знаю, что моя сестра совершеннолетняя и, к сожалению, уже вдова, но в некоторых вопросах она по-детски наивна, чего, разумеется, не скажешь о Ройзе. Он не имеет права играть ее чувствами.
 Лаура едва сдержала тогда смех и спросила себя: неужели бедный Реджи действительно ничего не знает? Она чуть было не рассказала ему все, что знала о Тренте Челленджере, то есть герцоге Ройзе, но решила этого не делать. При всем желании она не могла сочувствовать леди Вестбридж — на самом деле ее почти радовало то, что Сабине уготован урок, который уже пришлось усвоить многим уязвимым женщинам.
 «Слава Богу, — подумала Лаура, — что сама я не отношусь к числу дурочек, позволивших себе увлечься Трентом, поверить его словам и обещаниям». Она снова вспомнила о том, что теперь при выходе в свет может чувствовать себя спокойно, не бояться столкновения с ним. Она должна радоваться этой передышке. Тогда почему ей чего-то не хватает? Черт с ним! Сейчас он с этой глупой и фальшивой Сабиной; они стоят друг друга! Лаура пожалела Реджи — неужели он на самом деле вообразил, что у его сестры есть шанс стать герцогиней Ройз? Бедный Реджи! Бедная Сабина!
 Реджи Форрестер тоже жалел себя. Его гордость страдала из-за того, что Лаура Морган была окружена множеством мужчин. Сегодня она позволила ему провести с ней в парке всего полчаса, после чего покинула его, сославшись на другое свидание. «Черт возьми, — со злостью подумал он, — как мне поступить? Сойти с дистанции?» Если бы эта высокомерная чертовка дала ему возможность продемонстрировать свой талант любовника! Она бы оказалась в его власти, как многие другие женщины до нее.
 За утешением Реджи, как обычно, отправился к Франсине.
 — Ну, как обстоят твои дела с той американской наследницей? Ты рассчитываешь на успех? — поинтересовалась она.
 Реджи нахмурился:
 — Черта с два! Сейчас это кажется весьма маловероятным. Возле нее крутится слишком много мужчин, а она наслаждается их вниманием. Что мне делать? Как тебе известно, у меня в отличие от остальных ее поклонников нет денег.
 — Мой бедный Реджи! — пробормотала Франсина, лаская губами его шею. — Всегда можно найти способы и средства, которые позволят все уладить, — задумчиво добавила она.
 — Какие способы? Франсина, ты не знаешь, что представляет собой эта Лаура Морган. Она — американка, типичная американская богачка. Дерзкая, самоуверенная и независимая. Будь она проклята!
 Реджи прижался к Франсине. Они сидели на широком кресле в ее гостиной.
 — Франсина, я знаю, что она просто использует меня, и мне это не нравится — я к этому не привык! Если бы я смог затащить эту стерву в постель, все бы изменилось — но нет, она использует меня, когда это ей удобно, лишь в качестве сопровождающего.
 Франсина тихо засмеялась:
 — Да, ты привык командовать, верно, дорогой?
 — Да, черт возьми, привык! И мне не нравится, когда женщины затевают со мной игры! Если бы мне удалось что-то сделать — поставить ее в такое положение, при котором она не была бы вечно окружена другими людьми! Если бы я мог остаться с ней наедине…
 Франсина продолжала гладить его, но делала это машинально — ее мысли блуждали где-то далеко.
 — Расскажи мне о ней побольше, малыш Реджи. Все, что тебе известно. Чем она любит заниматься? Куда обычно ходит? Бывает ли когда-нибудь одна?
 Реджи подался вперед и пристально посмотрел на Франсину. На губах у нее блуждала улыбка.
 — К чему это ты клонишь?
 — Дорогой, она ходит куда-нибудь одна?
 Реджи достаточно хорошо знал Франсину — за ее на первый взгляд невинными вопросами всегда скрывалась определенная идея.
 — Да, иногда она отправляется куда-то в одиночестве, — медленно произнес Реджи. — Она любит ездить верхом в парке без сопровождения. Ну и что?
 Он вопросительно посмотрел на подругу. Ее улыбка стала еще лукавее.
 — Мой дорогой Реджи, ты только представь себе, к чему может привести такое безрассудство! Какие возможности могут появиться, если кое-что правильно организовать!
 — Что именно? — Реджи почувствовал себя заинтригованным. Он прищурил глаза и посмотрел на Франсину: — Ну же, говори, что у тебя на уме.
 — Я сказала, что можно кое-что организовать… Подумай об этом. Нам известно, что парк, особенно ранним утром, — весьма неспокойное место. Там бродит множество хулиганов! Они представляют большую опасность для одинокой молодой женщины. Что, по-твоему, произойдет, если однажды утром, когда твоя мисс Лаура отправится, как обычно, на верховую прогулку, ее внезапно стащат с лошади и похитят?
 — Похитят? — изумленно повторил за Франсиной Реджи. Франсина приподнялась и внимательно посмотрела на Реджи.
 — Ты не понимаешь, к чему я клоню? Предположим, девушку похитили и куда-то увезли — в какое-то уединенное место, где ее… можно обломать. Как это делают с дикой кобылой, пока та не сдастся и не станет есть с руки хозяина!
 — Ты, конечно, шутишь?
 — Ну, если ты считаешь это невозможным… — Франсина небрежно пожала плечами и повернулась, чтобы налить себе шампанского.
 Как она и ожидала, Реджи взял ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.
 — Франсина! — Он одарил ее долгим и страстным поцелуем. — Господи, Франсина, как ты умна!
 — Тебе нужны ее деньги?
 — Да.
 — И ты хочешь приручить ее?
 — Да! Да! Больше всего на свете я хотел бы приручить эту маленькую стерву!
 — Тогда, — Франсина улыбнулась, — мы договорились? Уверяю тебя, не пройдет и месяца, как она станет твоей.
 — Но где и когда на сцене появлюсь я? — с нетерпением спросил Реджи, желая узнать детали.
 — Ты? Ну, конечно же, ты ее спасешь! Кто захочет жениться на Лауре после всего пережитого ею?
 Разумеется, никто не узнает, что именно ты подчинил ее себе. — Пожав своими шелковистыми плечами, она задумчиво произнесла: — Конечно, это произойдет не здесь, но у меня есть, друзья, и я знаю уединенные места, куда ее можно увезти. Реджи потеребил усы и улыбнулся:
 — Франсина, клянусь, ты — гений! Ну конечно, это то, что надо. Естественно, никто не захочет на ней жениться, и…
 — Конечно, полиция затеет расследование, — сказала она. — Но я знаю людей, которые за деньги все уладят. — Она посмотрела на него, изогнув брови. — Конечно, когда ты женишься — а я могу устроить так, чтобы это произошло еще до освобождения Лауры, — и завладеешь ее деньгами, я ведь получу мою долю, да, мой дорогой?
 — Ты получишь даже больше — и меня тоже.
 — Значит, по рукам?
 Реджи засмеялся, откинув назад голову. «Проклятая маленькая сучка, — подумал он, — ее действительно надо обломать». Он посмотрел на Франсину, налил шампанское в ложбинку между ее грудей и наклонился, чтобы выпить его.
 — Моя дорогая, проси что угодно, и ты это получишь, когда я завладею Лаурой и ее деньгами.
 Когда Реджи покинул Франсину, ему едва удавалось сдерживать свою радость и чувство предвкушения. Он представлял себе Лауру во всех мыслимых видах и положениях — беспомощную, обнаженную, готовую ублажать его. Хлыст сломит ее высокомерие, и она поползет к нему на четвереньках, чтобы поцеловать его, попросить пощады! Скоро она станет его рабыней. Послушной, покорной, беспредельно услужливой женой, готовой отдать ему себя и свое состояние. Франсина обещала, что ее план осуществится через несколько дней.
 Реджи умирал от нетерпения!
 Пока Реджи Форрестер готовил будущее для Лауры, девушка предавалась развлечениям. Делала она это, как казалось леди Онории, с чрезмерным усердием, веселилась почти лихорадочно. Она ни в чем не желала знать меры.
 Лаура и Хелена услышали, что им предстоит отправиться за шляпами, лентами и тканью для новых платьев. Леди Онория заявила, что модная леди может появиться в новом наряде только раз.
 — По пути, поскольку время сейчас подходящее, мы оставим в нужных местах визитные карточки.
 Лаура и Эна огорченно переглянулись. Эта процедура может оказаться нескончаемой и весьма скучной.
 Лаура уже собиралась задремать, когда кучер объявил:
 — Ройз-Хаус.
 Девушка выпрямилась. Леди Онория заметила, что на лице Лауры отразился испуг.
 — Ройз-Хаус? Эна, зачем нам оставлять здесь визитные карточки, если в доме никого нет? — прошептала Лаура своей подруге.
 Леди Онория услышала это и строго посмотрела на девушку.
 — Конечно, мы оставим тут карточки. Так принято, тем более что нас пригласили на прием, который состоится здесь через неделю.
 — Но, мадам, — не сдержала себя Лаура, — я думала, что…
 — Мне сообщили, — перебила ее леди Онория, — что моя подруга леди Маргарет уже приехала в город.
 Пока Лаура пыталась переварить эту информацию, которая по какой-то причине потрясла ее, лакей, унесший их карточки, успел вернуться. С улыбкой на лице он сообщил, что леди Маргарет приглашает свою подругу и ее спутниц на чашку чая.
 — Хорошо! Мы охотно зайдем, — сказала леди Онория, не дав Лауре шанса возразить.
 Когда Лаура вместе с Эной неохотно последовала за леди Онорией, в голове у нее крутились противоречивые мысли.
 Если леди Маргарет, его мачеха, уже здесь, означает ли это, что он также вернулся в Лондон? Как леди Онории удалось узнать то, что было неизвестно ей, Лауре? Что означал этот визит?
 Лаура с облегчением перевела дух, когда их встретили только две дамы. Слава Богу, мрачный, злой герцог Ройз отсутствовал!
 Леди Маргарет Синклер была маленькой женщиной, однако безупречная осанка и высокая прическа придавали ее фигуре статность. С искренней улыбкой на добром лице она протянула гостям руки. В ее глазах светилась неподдельная радость. Лаура тотчас прониклась к ней симпатией. Мисс Летиция Ренфру, компаньонка леди Маргарет, возбужденно щебеча и улыбаясь, заявила, что безумно рада тому, что леди Онория составит им компанию вместе с графиней Седжвик и мисс Морган.
 — Как мило со стороны герцога — я имею в виду нынешнего герцога — пригласить нас сюда! — торопливо выпалила мисс Ренфру, убедившись в том, что все расположились с комфортом. — Знаете, мы немного занервничали, узнав, что он собирается навестить нас. Кажется, леди Маргарет испугалась сильнее меня, хотя и не показала этого!
 Леди Маргарет жестом попросила мисс Ренфру помолчать, повернулась к гостям и произнесла:
 — Знаете, она права! Я растерялась, получив письмо от мистера Уэзерби, где сообщалось, что Ройз хочет нанести нам визит. Когда-то я думала, что он меня ненавидит. Он так любил свою мать.
 — Послушай, Маргарет, — сказала леди Онория. — Ты должна рассказать мне все, потому что до сих пор я довольствовалась только слухами.
 Она обвела взглядом красивую комнату, когда-то служившую леди Маргарет гостиной и с тех пор совсем не изменившуюся.
 — Ты снова будешь хозяйкой Ройз-Хауса? Отлично! Я рада, что Ройз проявил порядочность в этом вопросе! И теперь ты вернешься в общество.
 В гостиную вошел дворецкий с большим подносом, заставленным блюдами со всевозможными сандвичами и птифурами. Пока леди Маргарет разливала чай, все молчали.
 — Мне, пожалуйста, без молока и сахара, — сказала Лаура и увидела, что леди Маргарет понимающе улыбнулась ей. Только тогда девушка заметила на блюдце ломтик лимона.
 — Я знаю, что вы, американцы, пьете чай с лимоном, а не с молоком и сахаром, как это обычно делают в Англии, — сказала леди Маргарет. — Мой пасынок сказал мне, что не может пить чай без свежевыжатого лимонного сока!
 Проницательные глаза леди Онории заметили смущение Лауры. Наклонившись к леди Маргарет, вдова произнесла многозначительным тоном:
 — Кажется, нам с тобой есть что обсудить. Я надеюсь, что ты расскажешь мне поподробнее о том приеме, который ты устраиваешь. Кто приглашен?
 Пожилые дамы погрузились в длительное обсуждение. Лаура и Эна лакомились сандвичами и пили маленькими глотками чай, вежливо принимая участие в светской беседе, которой мисс Ренфру сочла необходимым занять их.
 Мысли Лауры были связаны с целым клубком противоречивых чувств, в которых она все еще не могла разобраться. Вернулся ли Ройз в город? Леди Маргарет ничего не сказала об этом. Может быть, он уединился с Сабиной в одном из его загородных домов? Ей нет до этого дела! Этот мрачный дьявол раздражал ее, мешал ей наслаждаться светской жизнью. Она надеялась, что он еще не приехал в Лондон.
 — Лаура! — Властный голос леди Онории прервал раздумья девушки. Щеки Лауры виновато вспыхнули.
 Пристально посмотрев на мисс Морган, леди Онория словно прочитала ее мысли.
 — Мисс Ренфру любезно предложила показать тебе и Эне новые картины, привезенные Ройзом из Парижа. Вы получите удовольствие, если пройдете в галерею. — И, немного помолчав, вдова раздраженно добавила: — Моя дорогая, где блуждают твои мысли?
 — О, извините, но я… — запинаясь, произнесла Лаура и встала с кресла; ее лицо горело от смущения. В этот неловкий момент в комнату вошел объект ее ускользнувшего внимания. Он был в сапогах и костюме для верховой езды. Стремительно направив свой взор на Лауру, герцог извинился перед дамами за то, что не успел переодеться.
 Глядя на него, Лаура буквально оцепенела. Ее выручила леди Маргарет:
 — Ройз, мисс Ренфру собралась провести графиню Седжвик и мисс Морган по галерее и показать им новые картины, которые ты там повесил. Я подумала, что ты не будешь против.
 Почему, негодующе подумала Лаура, он снова взял ситуацию под свой контроль и заявил, что охотно проведет дам по галерее, покажет им комнаты, которые могут быть интересными для гостей?
 — Мне нравится наблюдать, как люди воспринимают новые школы живописи. — Взгляд Ройза остановился на лице Лауры. — Эти полотна вызывают неоднозначные чувства.
 — О нет, — ледяным тоном заговорила девушка. — Я не смею обременять…
 Но в этот момент Эна уже воскликнула, что очень хочет увидеть новые картины.
 Все решилось, когда леди Онория твердо произнесла:
 —Вы очень добры, Ройз. А мы с Маргарет тем временем сможем побеседовать.
 «Ничего не поделаешь», — возмущенно подумала Лаура.
 Ройз принялся с подчеркнутой вежливостью показывать им одну комнату за другой — все они были обставлены просто бесподобно. Потом он повел девушек к лестнице, ведущей в длинную, хорошо освещенную галерею.
 — Это электричество, да? — с нескрываемым интересом спросила Хелена.
 — Да, я сразу же велел провести его в этом доме. Эти полотна нуждаются в правильном освещении, способном выявить яркость красок или подчеркнуть их мрачность.
 Как ни странно, Лаура поняла, что он имел в виду. Она замерла перед маленькой картиной Винсента Ван Гога, где свет, цвета и толстые слои нанесенной мастихином краски порождали образы, подобные мыслям. Они были живыми, реалистичными, емкими, почти срывались с холста.
 — Тебе понравилось это полотно, да? Так я и думал. — Незаметно для Лауры он встал за ее спиной — слишком близко; его длинные ноги в блестящих высоких сапогах почти касались ног девушки. «Почему, — почти в панике подумала Лаура, — я всегда так реагирую на его близость?» Она ощущала тепло его тела даже через одежду.
 Пытаясь сохранять невозмутимый вид, Лаура повернулась к Тренту и слегка приподняла упрямый подбородок.
 — Прекрасный образец работы Винсента Ван Гога, — высокопарно произнесла девушка и заметила, что Трент не отступил назад, чтобы предоставить ей свободное пространство. Он возвышался над ней, сверлил ее ледяными глазами, отчего по спине Лауры побежали мурашки.
 Где Эна? Куда делась подруга? Словно прочитав мысли Лауры, Трент сказал:
 — Похоже, твоя подруга предпочитает Гогена. Действительно, Хелена увлеченно рассматривала изображения полинезийских красоток.
 Воцарившаяся тишина показалась Лауре почти невыносимой. Почему-то ее дыхание участилось, ей безумно захотелось уйти отсюда. Он не имел никакого права смотреть на нее так, не произнося ни слова. Она должна как-то вырваться отсюда!
 Лауре удалось изобразить на лице невозмутимую улыбку.
 — Вы были так добры! Я получила огромное удовольствие от осмотра галереи. Но должна признаться, я устала, а нас еще ждут примерки. — И она произнесла более резко, чем собиралась: — Эна, ты уже все посмотрела?
 — Это, должно быть, просьба о помощи? — прошептал Ройз, приблизив свои губы к ее уху. Хелена поспешила к ним. Выпрямившись, Ройз сухо кивнул и отошел в сторону.
 Леди Онория заявила внизу, что им уже пора было вернуться.
 — Я подумала, что вы заблудились и забыли о примерке, которая должна начаться меньше чем через четверть часа.
 Леди Онория попрощалась с леди Маргарет, Лаура и Эна вежливо поблагодарили пожилую женщину, а Ройза поблагодарила только Эна.
 — Она мне нравится, — сказала леди Маргарет своему пасынку, когда гости покинули дом. — Я имею в виду мисс Морган, — добавила она с неожиданной смелостью. — Кажется, леди Онория считает, что вы неравнодушны друг к другу! — Она немного помолчала и продолжила несколько смущенно: — Даже видя эту девушку впервые, я заметила, что мисс Морган изменилась после твоего появления. О, надеюсь, мои слова не обидят тебя, но, кажется, ее присутствие в этой комнате повлияло и на тебя тоже! — Она невозмутимо посмотрела на мрачного Трента. — Право, если бы она тебе не нравилась, думаю, вряд ли бы ты так вспыхнул!
 Трент невольно улыбнулся:
 — Я действительно покраснел? — Он повернулся, чтобы увидеть свое отражение в зеркале над камином. — О! Действительно! — Он снова посмотрел на леди Маргарет. — Должен признаться, она умеет забираться мне под кожу, точно заноза, и злить меня.
 — Думаю, ты тоже имеешь привычку злить ее, — тихо заметила леди Маргарет.
 — Правда? Наверное, да. Мне почему-то нравится раздражать ее. Кажется, мы похожи на кремень и трут. Высекаем друг из друга искры.
 — Даже я это заметила, — сказала мисс Ренфру. Она сидела в углу комнаты и вязала. Гневный взгляд Трента заставил женщину уткнуться в свое вязанье.
 — О, черт! — Он взял себя в руки. — Извините, мадам, — добавил Трент с неожиданной искренностью и взъерошил свои волосы цвета воронова крыла, — но я и в самом деле не знаю, что мне с ней делать и как себя вести в этой ситуации.
 Дамы обменялись многозначительными взглядами, после чего леди Маргарет произнесла успокаивающим тоном:
 — Я уверена, что, в конце концов, найдется какое-то решение. — И добавила с нетипичным для нее лукавством: — Разве ты не говорил мне однажды о каком-то брачном соглашении между вами? — Леди Маргарет показалось, что она зашла слишком далеко — Трент замер, его брови сдвинулись, лицо помрачнело, однако уже через мгновение он пожал плечами и губы его искривились в некоем подобии улыбки.
 — Верно. Кто знает? Возможно, в конце концов, я женюсь на этой девушке — даже если для этого мне придется применить силу! — Его глаза грозно сузились — казалось, он, словно разговаривает с самим собой. — Думаю, наша мисс Морган нуждается в том, чтобы ее, наконец, усмирили! — добавил он безжалостным тоном.
 Мисс Ренфру невольно ахнула и выронила клубок. Герцог галантно поднял его. Извинившись, он вышел из комнаты, загрохотал каблуками по лестнице и громовым голосом позвал своего слугу.
 — Думаете, он действительно влюбился в эту девушку? — прошептала мисс Ренфру.
 Лицо леди Маргарет стало задумчивым.
 — Возможно. Онория думает, что тут что-то есть. Мне тоже так кажется. — Она вздохнула. — Можно только надеяться, Летти, что они не причинят друг другу слишком сильной боли, прежде чем осознают свои истинные чувства!
 Наверху, в своей комнате, Трент яростно выругался. Они оба — притворщики! И он, и она хорошо вжились в свои роли. Герцог Ройз и американская наследница. Отличное название для пьесы Оскара Уайльда!
 Порой ему хотелось задушить ее! А потом…
 Выходя из Ройз-Хауса, Трент по-прежнему находился в состоянии мрачной задумчивости, которую решил стряхнуть с себя до конца этого вечера. А утром, очень рано, он опробует нового серого жеребца, только что купленного на аукционе. Господи! Как он скучал по бескрайним просторам, которые променял на это!

 Глава 28

 Утром Лауру охватила потребность хотя бы ненадолго убежать от всего и всех. Она любила скакать легким галопом по парку, когда висевший над землей туман увлажняет каждую травинку, поглощает краски, окутывает кусты и деревья.
 Она плохо спала этой ночью — ее преследовали кошмары. Драконы облизывали Лауру своими горячими языками. Она чувствовала, что ее преследуют, осаждают со всех сторон, хотела вырваться из плена, обрести ясность мыслей.
 Грум вывел ее лошадь из конюшни Седжвик-Хауса. Как обычно, Лаура вскочила в седло без посторонней помощи.
 — Неужто, все американские дамы такие искусные наездницы? — воскликнул работавший на конюшне паренек.
 — Я знаю, что эта молодая леди носит револьвер в кармане своей юбки, — с гордостью сообщил грум по имени Даффи. — Леди Онория рассказала мистеру Маннерингу, что молодая леди стреляет не хуже мисс Анни Оукли из шоу «Дикий Запад».
 — Вот это да! — испуганно произнес паренек, провожая изумленным взглядом девушку в кожаной юбке-брюках с «пушкой» в кармане.
 Когда Лаура приехала в парк, она понятия не имела о том, который сейчас час. Туман еще не растаял, он увлажнял лицо и волосы девушки, окутывал ее прозрачной пеленой. Она любила это время — свежесть воздуха, запах зеленых листьев и травы, тонкий аромат фиалок. Да, это было то, в чем она нуждалась!
 Перейдя с рыси на галоп, она поскакала по знакомым тропинкам и, в конце концов, остановилась в своем любимом месте, где ветви ивы свисали над изгибом реки Змейки.
 Лаура спешилась, села возле дерева, положила на колени блокнот и карандаш. Однако было еще слишком темно, к тому же Лауре не хватало вдохновения. «Не беда», — рассеянно подумала девушка. Она могла наблюдать за стрекозами, носившимися над подернутой рябью серебристой водой, наслаждаться полузабытьем, думать обо всем и ни о чем. Раннее утро было таким безмятежным! Но через несколько часов это место, весь парк наполнятся резкими звуками, обретут яркость — все станет другим.
 Внезапно Лаура вздрогнула и вышла из своего полусонного состояния. Фрея, ее чуткая кобыла, встревоженно ударила копытом о землю, начала вскидывать голову и фыркать. Быстро поднявшись с земли, девушка похлопала лошадь по шее и зашептала ей на ухо. И вдруг Лаура инстинктивно почувствовала опасность, которую Фрея ощутила раньше своей хозяйки. Девушка стремительно повернулась и увидела двух крупных мускулистых мужчин с отталкивающей внешностью. Один из них держал в руке дубинку, другой — веревку с узлом на конце — обычное оружие хулиганов, бродивших по парку после наступления темноты и ранним утром. Ей не раз говорили об этом! Но теперь у Лауры не было времени вспоминать об этих предупреждениях.
 Ее верный друг — револьвер находился возле бедра, но негодяи двинулись вперед так быстро, что Лаура не успела выхватить оружие. Почти не думая, руководствуясь инстинктом, Лаура бросилась на них, чем повергла мерзавцев в растерянность. Юбка-брюки позволила ей ударить ближайшего мужчину ногой в пах. Повернувшись, как матадор, она нырнула под дубинку второго человека, перехватила его запястье и выбила оружие. Ребро ее руки врезалось в его кадык. Мужчина растянулся на земле рядом со своим корчащимся товарищем.
 Когда они пришли в себя и смогли сесть, Лаура уже целилась в них из револьвера. Позже один из них сказал, что она казалась ему воплощением невозмутимости. Ее глаза были холодными, как сталь револьвера.
 — А теперь проваливайте и радуйтесь тому, что остались живы! Вы ведь не хотите, чтобы я продырявила вас? Мне уже доводилось убивать подонков. Запомните, я превосходно стреляю. — Мужчины продолжали в оцепенении смотреть на нее. — Проваливайте, пока я не передумала! — приказала девушка. — Бегом!
 Они побежали, посмев оглянуться лишь один раз.
 Вскоре они скрылись из виду, но Лаура почувствовала, что с уединением и покоем, которые она обретала в парке, покончено навсегда.
 Когда девушка услышала насмешливый голос, настроение ее упало окончательно.
 — Должен признать, ты ловко с ними разделалась! Извини, что не помчался во весь опор тебе на помощь, — я не сомневался в том, что ты сама справишься с этой парочкой.
 — О, черт! Это снова ты. Что ты здесь делаешь? Как обычно, преследуешь меня?
 Еще как следует, не придя в себя, Лаура увидела сидевшего на сером жеребце Трента, с ухмылкой смотревшего на нее. Это уже было чересчур!
 Он слез с коня, и Лаура инстинктивно встала в боевую стойку, словно ей предстояло защищаться. Трент засмеялся:
 — Я хотел бы знать, почему ты всегда готова сражаться со мной! Я ведь еще ни разу не вызвал тебя на дуэль. Чего ты боишься, Лорелея: меня или себя?
 — Можешь не метать в меня свои стрелы! Ты видел, что я способна постоять за себя, верно? Так что…
 — Что? — Насмешливый тон внезапно сменился гневом. Трент шагнул к Лауре, — заставив ее растеряться. — Черт возьми! — взорвался он. — Что ты здесь делаешь в такой ранний час? Ищешь приключений? Новый жизненный опыт, который можно описать?
 Она не поняла, каким образом ему удалось прижать ее к дереву. Слишком ясно вспомнила происшедшее в Мексике. Отведя руки Лауры за ствол, Трент прижался к ней и вдавил в нее свое тело… Она стала задыхаться, ощутила свою беспомощность.
 — Позволь продемонстрировать тебе, что может произойти, Лорелея, — хрипло прошептал он. — Возможно, ты получишь настоящее удовольствие!
 Он начал неторопливо целовать ее; его губы поползли от висков Лауры к ушам, потом они нашли ее веки, переносицу, влажные щеки, скулу, впадинку на подбородке. Наконец, когда Лауре показалось, что она уже не в силах терпеть это, он отыскал ее рот. Жесткие губы Трента терзали нежные уста Лауры. Девушка теряла рассудок, огонь чувственности, которую она уже обнаружила в себе, побежал по всему ее телу. Она тихо застонала, подалась вперед, вдавливая свое тело в тело Трента. Она хотела… хотела его!
 И вдруг Лаура заметила, что он отпустил ее запястья и уже она сжимала его плечи, касалась его волос, ощущала, как движутся под ее пальцами мышцы его спины; Лаура прижала голову Трента к своему лицу, забывая обо всем, мечтая о том, чтобы он не только дразнил ее отвердевшие соски, желавшие вырваться из плена тесного корсажа, но и сделал что-то большее.
 В конце концов, именно ему пришлось прервать то, что происходило. Он освободился из объятий Лауры, отстранил ее от себя.
 Учащенно дыша, он произнес хриплым голосом:
 — Господи! Я мог бы овладеть тобой прямо здесь, если бы только солнце не начало разгонять туман, привлекая сюда людей. Твои поклонники могут не понять те вольности, которым вправе предаваться старые друзья!
 Его язвительные слова обрушились на Лауру, точно ведро ледяной воды, и ей показалось, будто в это мгновение она вырвалась из кошмара, вернулась в реальную жизнь.
 — О Господи!
 Осознание происшедшего потрясло Лауру, вывело ее из транса, в котором она находилась, наполнило девушку чувством стыда и смущения.
 — Возьми себя в руки! — произнес он холодным тоном. — Что с тобой, черт возьми? Если ты хочешь закончить то, что начала, я могу отвезти тебя сейчас в дом, который находится неподалеку. — Он коснулся ее мокрого от слез лица, и его голос стал вдруг пугающе ласковым: — Лорелея! — Она посмотрела на него, но не смогла раскрыть рта. — Я хочу тебя, черт возьми! И знаю, что ты так же сильно хочешь меня. Зачем нам притворяться, играть друг с другом?
 — О нет! О нет!
 Эти слова с трудом сорвались с ее языка. Трент грубо схватил девушку за плечи:
 — Лаура, ради Бога, перестань прятаться от себя самой! И перестань убегать от меня. Ты знаешь, что, в конце концов, мы займемся любовью. Ты окажешься идиоткой, если не поймешь это сейчас.
 Лауру испугали не его слова и не то, как он бросил их ей в лицо. Она ужаснулась, поняв, что хочет пойти с ним и закончить то, что он начал.
 Трент снова принялся целовать ее, шепча в промежутках между поцелуями:
 — Лорелея, пойдем со мной! Забудь все остальное, пойдем со мной. Или ты хочешь, чтобы я заставил тебя? Перекинул через седло, точно сабинянку, и увез туда, где мы сможем отдаться нашей страсти? Ты хочешь узнать, сможем ли мы когда-нибудь удовлетворить ее?
 Его голос — этот голос? Нет, это невозможно. Она отказывалась поверить, что это был он. Нет! Нет! Просто… просто… О, она больше не в силах это терпеть! Он заставлял ее чувствовать и воображать нечто невыносимое!
 Собрав все оставшиеся в ней силы и благоразумие, Лаура вырвалась из рук Трента, отстранилась от его хищных губ, с которых срывалась ложь. В промежутках между поцелуями он говорил, что хочет ее, что должен овладеть ею, но ни разу не сказал, что любит ее.
 — Довольно! — выдохнула она. — Ты достаточно позабавился, пора заканчивать игру.
 Она отступила назад, и он шагнул к ней. Почти помимо своей воли она выхватила из кармана юбки револьвер и навела его на Трента.
 — Я не шучу, черт возьми! Предупреждаю тебя — не испытывай больше мое терпение!
 — Ты направила на меня весьма грозную игрушку, — протянул Трент. — Возможно, мне бы и удалось отнять ее у тебя, если бы я очень хотел это сделать. — Он пронзил своим взглядом ее голубые глаза. — Однако сегодня я не расположен к таким забавам. К тому же, — его голос смягчился, — я получаю удовольствие от наших маленьких стычек. Мне бы не хотелось, чтобы они закончились из-за какой-то шальной пули! — Трент засмеялся. — Перестань обороняться с таким грозным видом, словно ты — Рейнская Дева, берегущая свою драгоценную добродетель! Ты сама сказала, что игра закончилась. Но лишь сейчас, Лорелея, сейчас!
 Она пристально смотрела на Трента, не доверяя ему и его словам. Он поднял брови:
 — Ну? Ты собираешься стоять здесь, как мраморная статуя, пока кто-нибудь не найдет тебя и не оживит поцелуями? Если нет, я готов проводить тебя до твоей двери.
 — Уйди… просто уйди! Ради Бога, оставь меня в покое раз и навсегда!
 Он пожал плечами, отошел от нее и одним ловким движением вскочил на серого жеребца. Положив свой бесполезный маленький револьвер в карман, Лаура почувствовала себя дурой. Она действительно применила бы оружие?
 — До свидания! — крикнул он ей через плечо с улыбкой, которая, как подумала, поразмыслив, Лаура, не предвещала им обоим ничего хорошего.
 — Хотел бы я знать, что за муха ее укусила, — сказал конюшенный Том груму Даффи, когда растрепанная Лаура бросила им поводья и взбежала по ступеням дома.
 Даффи оставил свои мысли при себе. Но он был ирландцем, и ему иногда казалось, что у него открывается третий глаз. Отпустив паренька, грум подумал: «Любопытно, кто из этих джентльменов так взволновал молодую леди — ее щеки пылают, а прическа совсем развалилась!»
 Челядь обменивалась слухами. От внимания слуг, казавшихся невидимыми, не ускользало ничто — ни оттенки произнесенных слов, ни признаки волнения.
 Поднявшись наверх и не встретив никого на своем пути, Лаура вновь обрела в своей комнате относительный покой. Ей хотелось принять ванну, вымыть волосы, очистить голову от мыслей о происшедшем — и о том, что могло произойти!
 Она не стала вызывать Адель. Лаура не хотела, чтобы сейчас ее кто-то увидел. Она начала снимать с себя одежду дрожащими пальцами, но невольно представила себе его пальцы — они расстегивали одну маленькую пуговицу за другой; при этом он целовал ее спину — за каждой расстегнутой пуговицей следовал поцелуй.
 Трент был дьяволом, завладевшим ее душой, которого она должна изгнать — вместе со странными эротическими образами, внезапно заполнившими ее сознание, О Господи, как она хотела никогда больше не видеть его! Но тут же спросила себя: «Где он сейчас? О чем думает, что чувствует, вспоминает?» Она не желала ничего знать, не хотела думать о нем. Однако думала.

 Глава 29

 Трент решил отправиться к леди Вестбридж. Ему хотелось выплеснуть на кого-то свою злость, разочарование и чувственное возбуждение. Хорошенькая, как фарфоровая статуэтка, Сабина прекрасно подходила для этого. Она была не только красивой, но и весьма услужливой и очень опытной любовницей. Трент оплачивал ее прекрасно обставленную квартиру на Керзон-стрит и мог появляться там в любое время. «Лишь бы сегодня у нее не оказалось другого мужчины!» — подумал Трент.
 Он застал Сабину в постели; полуобнаженная девушка выглядела обворожительно. Посмотрев на нее, Трент подумал, что она нравится ему такой — в полусонном состоянии Сабина не была расположена к разговорам.
 Она села и убрала с лица золотистые пряди.
 — Трент! Я уже решила, что ты больше не придешь! — Он молча стянул с ее плеч шелковую простыню и начал ласкать соски. Слава Богу, она не только легко возбуждалась, но и охотно отдавалась!
 — О, Трент, пожалуйста, остановись, мне надо с тобой поговорить!
 Она оттолкнула руку Трента, посмотрела на него своими небесно-голубыми глазами, в которых мелькнули слезы.
 — Трент… нам необходимо поговорить! Все сплетничают, а Реджи — Реджи просто вне себя от гнева. —
 Не заметив, что его глаза внезапно стали ледяными — или, решив пренебречь этим, — Сабина продолжила: — Ты не представляешь, как я себя чувствую, когда ты исчезаешь, да еще в разгар сезона! Все гадают, куда ты пропал и почему. Мне приходится отвечать, что я тоже не знаю, где ты, и это ставит меня в крайне неловкое положение. Реджи требует, чтобы я постоянно находилась здесь — тогда люди будут думать, что мы уехали вместе! Я так несчастна! Мы обещали побывать вместе в стольких местах! О, почему ты обошелся со мной так безжалостно? Я чувствую себя униженной.
 — Ближе к делу, Сабина. — Голос Трента был таким же холодным, как и его прищуренные глаза. — Что ты хочешь мне сказать? Что я должен отчитываться перед тобой за свои действия?
 — Нет, конечно, нет, но моя репутация!.. — По ее щекам покатились слезы. — Неужели ты не видишь, что уже скомпрометировал меня своим вниманием, тем, что повсюду сопровождал меня и… и… о, конечно, ты знаком с условностями и знаешь, чего ждут от… и как трудно мне будет снова появиться в обществе, если…
 — Сабина!
 Ее имя, произнесенное самым ледяным, зловещим голосом, какой она когда-либо слышала, заставило девушку замолкнуть на середине фразы. Округлив глаза, она посмотрела на его суровое, неумолимое лицо.
 Трент сухо усмехнулся, и в его голосе зазвучала сталь.
 — Моя дорогая Сабина, тебе следует узнать обо мне кое-что, если ты этого еще не поняла. Мне плевать на общество и мнение других людей. Более того, я никогда не делаю то, чего от меня ждут. Думаю, в этом вопросе между нами не должно быть неясностей. Я — не вежливый, цивилизованный англичанин. Я — необузданный американец, нечто среднее между диким зверем и пещерным человеком. Ты ведь сама говорила, что все так считают, верно?
 Неожиданно Сабина поняла, что Трент собрался уйти. Увидев, что герцог Ройз и все связанные с ним надежды ускользают из ее рук, она закричала испуганным, надломленным голосом:
 — Трент! Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня, умоляю тебя! Я сказала все это лишь потому, что мне было больно и Реджи…
 Возле двери Трент повернулся и посмотрел на Сабину ледяными глазами, которые всегда заставляли ее трепетать.
 — Что — Реджи? Можешь передать своему брату, моя милая, если ему есть что мне сказать, пусть он сделает это сам! И хотя обычно я не сражаюсь на дуэли с дураками, думаю, в данном случае я сделаю исключение.
 Сабина выскочила из кровати в купленной Трентом прозрачной ночной рубашке и, бросившись к нему, крепко обвила руками его шею.
 — Не уходи от меня так, Трент! Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Обещаю не обращать внимания на то, что думают другие, пока я нужна тебе. И пока ты будешь брать меня с собой повсюду! Я больше не буду бояться Реджи — если только ты по-прежнему хочешь меня.
 Но сейчас Трент был безжалостным, жестоким, злым.
 — Ты готова доказать это, Сабина? — спросил он суровым тоном.
 — О, Трент, Трент, клянусь тебе, я сказала правду! Для меня важен только ты. Я хочу быть нужной тебе.
 — Что ж, давай проверим, правду ты говоришь или нет, леди Вестбридж!
 Он подхватил ее за талию и поднял. Обвел взглядом комнату и опустил Сабину на толстый персидский ковер с красным узором, лежавший между кроватью и окном.
 — Сиди здесь, Сабина, — приказал Трент. — Я хочу видеть тебя с раздвинутыми ногами.
 Сабина боялась Трента, когда на него находило такое настроение. Но в то же время она словно оказывалась под гипнозом.
 — Я велел тебе раздвинуть ноги, верно? Не так, шире.
 Он толкнул ее ноги в стороны своим сапогом, и она тихо заплакала. Не отводя глаз от Трента, выполнила его следующий приказ — сняла через голову прозрачную ночную рубашку.
 Он встал между ее вытянутых ног и медленно расстегнул узкие штаны из оленьей кожи. Она с тайной радостью увидела свидетельство его желания. Когда Трент грубо поднял ее бедра, она поняла, что он намерен овладеть ею, не раздеваясь полностью.
 Он заставил ее подтянуть колени к голове и положить ноги ему на плечи. Его пальцы начали играть с ее грудью. Хотя это положение было неудобным для Сабины, она все же застонала, стала изгибаться, сдавленным шепотом умолять его войти в нее, овладеть ею. Она колотила пятками по его спине, пока он, наконец, не вошел в нее со всей силой. Сабина негромко вскрикнула — сначала от боли, потому что он вонзился в нее грубо, потом от удовольствия, стремительно нараставшего с каждым движением Трента. Он проникал в Сабину все глубже и глубже, и она наслаждалась его восхитительно безжалостной атакой.
 Потом Сабина поддразнила Трента:
 — Ты — настоящий зверь! Теперь я действительно вижу, что ты — дикое существо.
 Когда он собрался уходить, она спросила его:
 — Мы куда-нибудь пойдем сегодня вечером? Ты нашел время просмотреть все визитные карточки и приглашения, которые получил?
 — Нет, к сожалению, еще нет. Но если подвернется что-то интересное, я позвоню тебе заранее, чтобы ты успела приготовиться, и мы пойдем вместе.
 Трента почему-то охватила жалость к Сабине. Он использовал ее, чтобы избавиться от своей ярости и разочарования. В конце концов, она была естественной, не пыталась играть, скрывать свои чувства. Была по-своему честной.
 «Зато Лаура — непредсказуемая кокетка!» — подумал Трент, возвращаясь верхом в Ройз-Хаус. Она боялась себя и не признавалась в этом. В отличие от Сабины Лаура была нечестной даже с самой собой.
 Когда Трент наконец вернулся в Ройз-Хаус и направился в свои апартаменты, мисс Ренфру поймала его на лестнице и сообщила о телефонном звонке некоего мистера Бишопа. Она говорила таким тоном, словно речь шла о крайне важном событии. Нет, она не перепутала фамилию — она записала ее на листке, лежащем в кабинете.
 — Он звонил лишь для того, чтобы подтвердить свою готовность встретиться с вами. Господи! Когда же это должно произойти — сегодня вечером или завтра? По-моему, завтра вечером, но там все записано… Я это точно сделала! Извините, ваша светлость, но я не привыкла пользоваться телефоном!
 Трент пришел в неописуемую ярость. Опять этот чертов Бишоп со своими дьявольскими кознями! Сейчас голова Трента была занята другим — он думал о том, что ему делать с этой маленькой ведьмой Лаурой Морган.
 Реджи Форрестера охватило ликование — он получил от Франсины надушенную записку, в которой она просила навестить ее при первой же возможности. Естественно, он поспешил к ней. В воображении Реджи мелькали безумные картины — он видел Лауру, находящуюся в полной его власти. Но когда его провели в гостиную Франсины, его радостное настроение быстро сменилось разочарованием и злостью.
 — К сожалению, малыш Реджи, все произошло не так, как мы рассчитывали.
 — Что ты имеешь в виду? — Лицо Реджи побагровело.
 — Дорогой, наш план, каким бы хитрым он ни был, обернулся неудачей. — Франсина томно потянулась. — Похоже, мы недооценили эту твою мисс Морган! Ты сказал, что она из Америки, но не предупредил меня о том, что там девушек воспитывают не так, как здесь. — Заметив недоумение на лице Реджи, она объяснила: — Двух крепких, вооруженных дубинками бандитов должно было хватить для такого дела — в обычном случае! Но твоя мисс Морган обратила их в бегство. Насколько мне известно, им еще повезло, что они остались живы! Один из них боится, что останется на всю жизнь калекой — она ударила его ногой в весьма уязвимое место! — Внезапно Франсина засмеялась. — Знаешь, малыш Реджи, пожалуй, я бы хотела познакомиться с этой молодой амазонкой, которая способна постоять за себя. Не будь она так богата, я бы, вероятно, помогла ей заработать состояние в моем заведении!
 — Но как это могло закончиться неудачей? — взорвался Реджи, шагая взад-вперед по ковру. — Я не могу представить себе, как ей удалось…
 — Думаю, Реджи, — пробормотала Франсина, — ты должен вести себя с мисс Морган крайне осторожно. Постарайся сделать так, чтобы эта девушка не рассердилась на тебя! — Сидя на диване, она подалась вперед и поманила к себе Реджи. — Конечно, ты уже должен понимать, что не все в жизни складывается так, как мы хотим. Так что вместо того, чтобы расхаживать, как сердитый школьник, утешился бы лучше с одной из моих девочек. Поскольку еще рано, мои лучшие красотки свободны.
 — Ради Бога, Франсина! Что мне теперь делать?
 — Ответ очевиден, не так ли? Либо ты продолжаешь встречаться с мисс Морган на ее условиях, либо отказываешься от охоты, и девушка достается какому-то другому поклоннику.
 Настроение Реджи отнюдь не улучшилось, когда чуть позже он навестил сестру и узнал о возвращении в город Ройза. Он чувствовал, что Ройз просто играет с Сабиной, временно использует ее, подбираясь к Лауре Морган. Возможно, он, Реджи, сможет извлечь выгоду из этой ситуации, если посоветует Сабине подружиться с мисс Морган и завоевать ее доверие.
 — Добившись этого, дорогая сестра, ты, может быть, скажешь Лауре о своей близости с Ройзом — о его обещаниях, о ваших интимных отношениях. Я уверен, ты найдешь нужные слова. И помни — это касается нас обоих.
 — Но я ее не выношу! — раздраженно воскликнула Сабина. — Меня тошнит от того, как Ройз смотрит на нее — и как она смотрит на него, хотя и делает вид, будто он ей совсем не нравится! Я знаю, что меня она тоже не любит, так что вряд ли я сумею…
 Явившись к сестре без предупреждения, Реджи застал ее полуодетой и решительно выставил служанку. Они стояли друг перед другом в маленькой гостиной. Внезапно Реджи ухватил пальцами сосок Сабины, безжалостно покрутил его; не закончив фразу, Сабина вскрикнула от боли.
 — Ты сделаешь то, что я говорю тебе, Сабина. Ясно?
 Прикрыв руками груди, девушка печально кивнула. Реджи нравилось причинять ей боль. Он часто делал это еще в детской; Сабина всегда боялась брата. Она знала, что выполнит в точности все его указания.

 Глава 30

 — Господи, что с тобой, моя девочка? — спросила леди Онория, пристально глядя на Лауру. — Последнюю неделю тебя просто не узнать, хотя, видит Бог, ты окружена таким вниманием, от которого у любой женщины закружится голова! Но я чувствую — ты не из тех, кому можно вскружить голову, верно? Поэтому-то ты мне и нравишься! Но я хочу знать, что скрывается за твоим скверным настроением. Лучше скажи мне, потому что рано или поздно я это все равно узнаю!
 Лауре казалось, что она попала в ловушку. Девушка сидела в карете напротив леди Онории, возле Хелены. Лаура бросила умоляющий взгляд на свою подругу, и Хелена тотчас же вступилась за нее:
 — Но я не вижу в Лауре никаких перемен! Возможно, все дело в чрезмерном напряжении — она еще не привыкла к лондонскому сезону, и вообще…
 — О, чепуха! — раздраженно возразила леди Онория. — Меня не проведешь! Пусть Лаура ответит сама!
 Невольно вспыхнув, Лаура произнесла:
 — Эна права, мадам. Если в последнее время я кажусь усталой, то лишь потому, что не привыкла к столь сумасшедшему ритму. У меня почти не остается времени на отдых. — Помолчав, она добавила: — Конечно, все это так увлекательно, но…
 — Дело в Ройзе? — прямолинейно спросила леди Онория, застигнув Лауру врасплох. — Я знаю — ты постоянно видишь его с этой глупой пустышкой, леди Вестбридж. Но ты должна понять, что это ничего не значит. Мужчины — странные создания; к сожалению, нам приходится приспосабливаться к ним. Однако, имея голову на плечах, ими можно манипулировать. Я убеждена, что тебе это известно, — я видела тебя с другими! Правда, Ройз — особый случай, верно?
 Лаура так оторопела, что потеряла дар речи.
 — Он — крепкий орешек, — продолжила вдова. — Я сразу поняла это. Как ты собираешься поступить с ним?
 — Я… право, не знаю, — искренне ответила Лаура, гадая, почему леди Онории всегда удавалось вытянуть из нее правду.
 — Тогда тебе следует об этом подумать, моя девочка! — Леди Онория откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, давая понять, что разговор завершен.
 Глядя из окна движущейся кареты и мечтая поскорее оказаться в своей комнате, Лаура думала о словах леди Онории. Как ей быть с Ройзом? Она знала, что между ними что-то происходит, но не понимала, что именно. Это что-то происходило не только с ним, но и с ней — теперь она призналась себе в этом. Но он не получит ее! Он слишком дерзок и настойчив. Она скорее обручится с первым встречным, чем позволит ему вообразить, будто он сможет получить ее, когда разделается с Сабиной Вестбридж. Странное дело — в последнее время сестра Реджи пыталась подружиться с ней, нашептывала при каждом удобном случае какие-то секреты, хотя Лаура изо всех сил старалась положить этому конец.
 — О, но ведь вы с Ройзом такие старые друзья, — сказала недавно Сабина. — Я думала… Я надеялась, что ты сможешь дать мне совет. Он — первый американец, с которым я столкнулась. Не знаю, как с ним быть, он поставил меня в крайне неловкое положение. Похоже, он этого не понимает, хотя и говорит, что любит меня. Он даже ни разу не упомянул о браке. Что ты мне посоветуешь? Ты знаешь его гораздо лучше, чем я.
 — Вовсе нет, — сухо ответила Лаура. — Ты действительно хочешь услышать мой совет? Я бы послала Ройза к черту! — Потом она добавила: — Нам обеим пора знать, что мужчины готовы говорить и обещать все, что угодно, если это им на руку. Зачем поддаваться сладкой лжи? Я не желаю этого делать!
 Лаура получила недоброе удовольствие, заметив, каким стало после этих слов хорошенькое фарфоровое личико Сабины. Она не выносила леди Вестбридж!
 — О мисс! Сегодня вы выглядите превосходно! — сказала Адель, застегнув на спине Лауры последнюю пуговицу облегающего вечернего платья из белого атласа с темно-синими бархатными лентами — под цвет глаз. Лаура готовилась к приему в Ройз-Хаусе, и ей казалось, что Адель одевает ее целую вечность.
 — О, посмотрите же в зеркало! Я уверена, мадемуазель затмит всех дам!
 Лаура повернулась, чтобы изучить свое отражение. Глубокое декольте с вырезом, обшитым черными кружевами с вкраплениями горного хрусталя, позволяло окружающим видеть часть бюста. Рукава с буфами доходили до локтей и также заканчивались отделкой из черных кружев и горного хрусталя. Она решила надеть сегодня в уши, на шею и запястья бриллианты и сапфиры. Адель закрепила в ее волосах голубые крылышки — они хоть и вошли в моду, но не нравились Лауре.
 — О, вытащи их! Я чувствую себя неловко с двумя разрисованными крыльями, торчащими из волос, — сказала Лаура. — Загляни в мою шкатулку, Адель, и найди гребни, которые подойдут к моему колье и серьгам.
 «Гребни в волосах делают меня похожей на испанскую танцовщицу», — подумала Лаура. Эти настоящие испанские гребни девушке подарила ее мать. Они вставлялись в волосы один за другим, среди прядей и завитков и подчеркивали изящество прически.
 — Вот это мне нравится гораздо больше!
 — У мадемуазель прекрасный вкус, — пробормотала Адель, вручая Лауре веер из расписанного шелка с янтарными пластинками.
 Лаура уже собралась попросить плащ, когда Адель вдруг произнесла:
 — О, еще кое-что! Подождите одну секунду.
 Она порылась в обшитой бархатом шкатулке и с торжествующим видом достала оттуда длинную золотую цепочку с бриллиантами и сапфирами.
 — Вот! Пожалуйста, примерьте. По-моему, вам это подойдет.
 Адель ловко накинула цепочку на сложную прическу Лауры и отступила назад, чтобы выразить восхищение. Крошечные звенья цепочки излучали золотистое сияние; когда Лаура повернула голову, чтобы посмотреть на себя в зеркало, драгоценные камни тотчас же заиграли.
 — Адель, ты — гений! — с благодарностью в голосе сказала Лаура. — Мне трудно поверить, что это действительно я! Однако если я не отправлюсь сейчас вниз, к леди Онории и графине, они пришлют кого-нибудь за мной.
 — Ну, наконец! — нетерпеливо воскликнула леди Онория, когда Лаура спустилась. — У нас нет времени! Карета ждет, мы и так опаздываем — правда, это модно. Я бы хотела повнимательнее рассмотреть, что ты надела на себя. Мне нравится твой плащ! Пошли, пошли!
 Когда они с комфортом устроились в карете и поехали на Гросвенор-сквер, Лаура подумала: «Это ничего не значащий пустяк. Еще одно развлечение. Даже если его светлость герцог Ройз посмеет пригласить меня на танец… Нет, в присутствии гостей он не позволит себе проявить свою обычную наглость!» Лаура знала, что там будет лорд Энтони, — он сам сказал ей об этом. У нее нет никаких оснований для страха, никаких!
 «Маленький» прием оказался роскошным и многолюдным. Леди Маргарет выглядела очаровательно в сером атласном платье с черными кружевами. Она держалась так же приветливо и гостеприимно, как и в день их знакомства. В волосах у нее сверкала тиара. Что касается ее пасынка, то Лаура временами видела его темную голову с непокорными прядями. Она заставляла себя отвести от нее взгляд и подумать о чем-то другом.
 — Избранное общество, — одобрительно сказала леди Онория. — Маргарет умеет все организовать как надо, хотя я уверена, что Ройз тоже приложил свою руку к составлению списка гостей.
 Леди Онория пожелала сесть, но настояла на том, чтобы Лаура и Хелена смешались с многочисленной толпой гостей.
 «Хелена выглядит сегодня просто восхитительно», — подумала Лаура. Платье из атласа цвета слоновой кости было расшито сложным восточным орнаментом, декорировано парчовыми вставками на подоле и приталенном лифе. Кружевные цветы едва прикрывали белые плечи Хелены. Атласные перчатки также были украшены вышивкой.
 — Эна, как ты хороша! — прошептала Лаура и тут же заметила, что подруга не слушает ее: к ним решительными шагами направлялся Франко.
 Когда Хелена увидела идущего к ней Франко, ее лицо порозовело. Девушка обрадовалась тому, что внимание Лауры привлекли лорд Энтони и его сестра.
 — Принц Уэльский уже здесь! — прошептала леди Ивлин. — Обычно он приезжает гораздо позже. — В ее глазах заиграли лукавые огоньки. — Ты должна мне сказать, что он собой представляет. Он никогда не приглашал меня на танец, зато я замечаю, что он постоянно посматривает на тебя. Вон он, в дальнем углу, возле леди Рэндольф.
 В этот момент к ним присоединился мистер Каррутерс. Все члены этой группы, состоявшей из двух мужчин и двух женщин, чувствовали себя легко, раскованно. Общая атмосфера, как с удивлением отметила Лаура, была непринужденной — возможно, из-за отсутствия похожих на статуи лакеев с напудренными париками.
 Лаура сосредоточила внимание на своих друзьях и даже станцевала один раз с братом. Как и предсказывала леди Ивлин, принц Уэльский действительно пригласил мисс Морган на танец. Держа девушку возле своего крупного тела, он со значением сжал ее руку.
 — Как только вы выйдете замуж, — сказал принц, — мы будем видеться чаще! Мне бы этого хотелось, если, разумеется, вы, волшебница, не против.
 Лаура не знала, что ей следует ответить; к счастью, его высочество не ждал ответа. Вероятно, он истолковал ее молчание как знак согласия!
 Его светлость герцог Ройз долгое время не приглашал Лауру на танец. И лишь когда вечер почти уже подошел к концу, он сделал это с вежливой церемонностью. Лаура точно так же протянула ему руку, вставая со стула. «О, сейчас леди Онория зааплодировала бы моим манерам», — подумала она.
 — Ты когда-нибудь была в Корнуолле, Лорелея?
 Она ожидала от него чего угодно, только не этого, на первый взгляд невинного, вопроса.
 — Нет, но я слышала, что это очень живописное место — дикое, овеянное всевозможными легендами и историями.
 — Оно напоминает Монтерей, — снова удивил ее герцог. — Морские волны разбиваются там о черные изрезанные скалы, разбрасывая по берегу соленую пену. Но ты сама это увидишь, когда приедешь в Ройз-Парк. В комнате, которую я приготовил для тебя, ты сможешь слушать шум океана.
 Лаура откинула голову назад, чтобы посмотреть в лицо Ройзу, и сдвинула брови:
 — О чем ты говоришь? Когда я приеду в Ройз-Парк?
 — Я думал, ты знаешь. — Его странная улыбка заставила Лауру насторожиться. — Леди Онория уже приняла приглашение на прием, который состоится в Ройз-Парке. Можешь не опасаться, что я заманиваю тебя туда, чтобы изнасиловать, — там будут и другие гости, в том числе твои друзья: граф д'Арлинген, лорд Энтони Грей, его очаровательная сестра и, конечно, Реджи Форрестер! Без него любому обществу будет чего-то недоставать, верно?
 — Я ничего об этом не знаю! — произнесла Лаура тихим голосом, полным сдержанной ярости. — Никто ничего мне не сказал. Никто не спросил моего мнения.
 — О, но все было решено только что между леди Онорией и моей мачехой. — Понизив голос, Трент вкрадчиво спросил: — Так ты приедешь, Лорелея? Или ты боишься?
 Он посмотрел на ее декольте, и Лаура покраснела.
 — Ты совершенно невыносим! Я не хочу больше попадаться на твою наживку! И когда только закончится этот вальс? Он тянется бесконечно.
 — Я велел музыкантам играть, пока я не подам сигнал, — невозмутимо объяснил он. — Я тебя утомил?
 Лаура нашла в себе силы произнести с ядом в голосе:
 — Да, утомил! Я устала не только танцевать с тобой. Я вообще устала от тебя, Трент Челленджер, ваша светлость! Не знаю, что за игру ты ведешь со мной и почему ты это делаешь, но она мне надоела — ты это понимаешь? Надоела!
 — К сожалению, — его голос стал мрачным и резким, — я не веду с тобой никаких игр, Лорелея. К сожалению, для нас обоих. Но все равно приезжай в Корнуолл. Я уже обещал тебе, что не попытаюсь овладеть тобой — если только ты сама не соблазнишь меня.
 — Музыка звучала так долго, — гневным шепотом сказала Лаура своей подруге, — только потому, что Ройз велел музыкантам играть до тех пор, пока он не подаст сигнал! Я его не выношу!
 — Я так не думаю, — невозмутимо произнесла Хелена и добавила с некоторым беспокойством в голосе: — Но ты едешь в Ройз-Парк, да? Франко там будет, и ты отлично знаешь, что без тебя мы не сможем побыть вместе! Лаура, пожалуйста, не упрямься!
 — Я не люблю, когда кто-то строит для меня планы, не посоветовавшись со мной! — все еще сердясь, сказала Лаура. — Правда, Эна! Мне надоело уступать — особенно когда это связано с ним! Господи, он сказал мне, что уже приготовил для меня комнату! Он слишком многое принимает как должное, и пора… пора преподать ему урок!
 — Почему это надо делать тебе? — сказала Хелена. — В конце концов, Лаура, ты не должна показывать ему, что боишься, верно? Моя свекровь уже сказала тебе, что все наши знакомые приняли это приглашение. Если ты откажешься, это будет выглядеть странно. Хотя, конечно, — Хелена вздохнула, проявив нехарактерную для нее хитрость, — думаю, леди Вестбридж обрадуется твоему отказу! Видела бы ты, какое лицо у нее было, когда вы танцевали!
 — Я вижу только то, — мрачно произнесла Лаура, — что это заговор! Эна, если я поеду с тобой, ты должна обещать, что не будешь даже невольно подталкивать меня к Ройзу. Я не прочь немного пофлиртовать с ним, чтобы отвлечь его от Сабины, которая вдруг ни с того ни с сего заявила, что я — ее лучшая подруга. Я не буду оставаться наедине с ним, — твердо добавила Лаура. — Он слишком меня раздражает, портит мне настроение.
 Позже Лаура спросила себя, почему она сдалась так легко. Она сделала это ради Хелены или потому, что леди Онория со своей обычной прямотой сказала ей, что отказываться глупо? Или причина была в вызове, который, похоже, заключался для нее в самом присутствии Ройза? Она не знала. «Возможно, — подумала вдруг Лаура, — я должна это выяснить. Мне лишь не следует вспоминать одно раннее туманное утро в Гайд-парке…»

 Глава 31

 Лондонский сезон заканчивался. Люди уже поговаривали о закрытии их городских домов, о сельских приемах и охотничьих домиках в Шотландии. Лаура понимала, что ей будет недоставать того удовольствия, которое она получала от театральных премьер, оперетт Джилберта и Салливана, скачек в Гудвуде и Аскоте, а особенно от поездок в фаэтоне, запряженном резвыми гнедыми, купить которых ей помог лорд Энтони.
 — Не могу поверить, что буду действительно скучать по Лондону! — призналась она Хелене. — Но здесь я всегда была занята, у меня не оставалось времени думать о чем-то. А теперь я спрашиваю себя — куда мне поехать после этого скучного приема в Ройз-Хаусе?
 — Но мы должны отправиться в Каус на ежегодную регату, которая проходит на острове Уайт. Свекровь уже забронировала для нас номера в отеле. А потом…
 Лаура заметила, как погрустнела Эна, и оставила при себе возражения, которые уже собралась произнести.
 — Эна?
 — Я получила письмо от Арчи. Его перевели из Стамбула в Гибралтар, где он будет вице-губернатором. О, Лаура! Он хочет, чтобы я стала там хозяйкой его дома! Более того, свекровь сказала, что не может находиться с ним под одной крышей, поэтому после Кауса она отправится на воды в Баден-Баден. Мне не хочется ехать в Гибралтар, но придется сделать это. Я боюсь сказать Франко правду — она испортила бы ему настроение. Я так хочу, чтобы ты поехала со мной! Арчи написал, что я могу пригласить друзей. Знаю, что ты не любишь строить дальние планы, но, Лаура, обещай мне хотя бы подумать об этом, ладно?
 Лаура обещала, однако сейчас ей следовало подумать и о многих других вещах. Например, о сборах. Она не предполагала, какой обременительной может быть подготовка к недолгой загородной поездке.
 «Временами леди Онория напоминает генерала, — с улыбкой подумала Лаура. — Генерала, командующего своими войсками и размещающего их на передовых рубежах».
 — Конечно, ты не сможешь появиться дважды в одном наряде! — раздраженно объяснила вдова Лауре. — Все дамы будут переодеваться перед различными мероприятиями не менее четырех раз в день! — Увидев лицо Лауры, она сочувственно кивнула. — Моя дорогая девочка, предоставь мне и мисс Эдж заняться этими приготовлениями. От тебя потребуется только выбрать подходящие туалеты на каждый случай. Возьми один или два костюма для катания на яхте, поскольку, как мне известно, у Ройза есть собственная яхта, которую он держит у маленькой пристани возле Ройз-Парка. Выбери несколько костюмов для прогулок, путешествий и верховой езды, пару платьев для пляжа, вечерние и утренние туалеты. У тебя есть вопросы?..
 — О нет! — выпалила Лаура. — Думаю, с меня хватит и того, что я услышала. Я положусь на вас, мисс Эдж и Адель.
 — Это очень разумно с твоей стороны, — заметила леди Онория. — Тогда все будет приготовлено до выезда.
 Лаура уже узнала от Эны, что их будет сопровождать целая свита слуг и грумов. Господи! Ей казалось, что они собираются отправиться в экспедицию, а не провести несколько дней в загородном доме. Но конечно, она не посмела заговорить об этом в присутствии леди Онории.
 — Боюсь, нам придется выехать ранним утром, — сказала Лауре Хелена, — но наш багаж заранее погрузят в поезд. Свекровь позаботилась об отдельном купе. А потом, на вокзале в Пензансе, нас будут ждать экипажи, в которых мы поедем в Ройз-Парк! О, Лаура! Мне кажется, что мы потрясающе проведем время! Только представь себе — столько разных людей в доме с парком на корнуоллском берегу, овеянном легендами о контрабандистах, жертвах кораблекрушений и…
 — Эна, я начинаю думать, что это тебе следует писать готические романы, а не мне! — Лауру обрадовал этот неожиданный всплеск воображения ее подруги. — Ну-ка, что я читала о Корнуолле? Ну конечно, я помню короля Артура, Камелота и рыцарей Круглого стола, а лучше всего сэра Ланселота!
 — О да, а еще Гиневер… и Мерлина с его тайными чарами… — Хелена засмеялась, включившись в игру, начатую подругой.
 — А еще Морган ле Фей, сумевшую очаровать бедного Артура, и, конечно, Тристана и Изольду… хотя, по-моему, на самом деле она была ирландской принцессой Изоттой!
 — Лаура, ты читала гораздо больше, чем я, мне за тобой не угнаться! — с улыбкой заявила Хелена.
 — Герцог любезно предложил мне пользоваться его библиотекой в любое время, пока мы будем жить там. Ты можешь составить мне компанию и освежить в своей памяти историю Корнуолла! — улыбнулась в ответ Лаура.
 — О, мне никогда не нравилось сидеть в душных старых библиотеках! — Хелена скривила губы и наморщила носик. — Но, Лаура, — добавила она взволнованным голосом, — ты не забыла о нашем уговоре? Мы с тобой везде будем вместе, а Франко присоединится к нам, и…
 — О да, — сухим голосом произнесла Лаура, — и потом ты исчезнешь с ним. Что, по-твоему, останется делать мне — осматривать развалины и бродить в одиночестве по побережью? — Посмотрев на Хелену, Лаура смягчилась: — О, поверь мне, я не возражаю. Кто знает, что я могу найти, кого встретить? Призрак контрабандиста, застреленного таможенником, или испанского капитана с погибшего у берегов Корнуолла корабля из армады короля Филиппа! Может быть, отпрыска того счастливца, которому удалось доплыть до берега и обрести пристанище и любовь в доме одинокой молодой женщины!
 — Лаура! — Хелена покачала головой. — Иногда ты действительно даешь волю своему воображению.
 Губы Лауры изогнулись в улыбке, не затронувшей, однако, ее глаз.
 — Я долго думала, Эна. Не давала волю своему воображению, а думала! И решила, что мне нужно завести любовника. Лорд Энтони слишком положителен. Уверена, такое предложение шокировало бы его. Реджи очарователен, но слишком прост. Поэтому я выбрала графа д'Арлингена — бывшего любовника моей матери. Если он удовлетворял какое-то время мою мать, то, несомненно, понравится и мне.
 Увидев лицо потрясенной Эны, Лаура засмеялась:
 — Ради Бога, дорогая Эна, не смотри на меня так, словно ты не поверила в то, что я сейчас сказала! Я не шучу. Я устала от всех этих сплетен! Все говорят или, по крайней мере, думают, что Ройз имеет на меня какие-то виды. Я намерена положить конец этим слухам! — Помолчав, Лаура задумчиво добавила: — Знаешь, Эна, я вдруг поняла, что жду этого приема в Ройз-Парке. Он обещает быть очень интересным.
 — Ты шутишь! — изумленно прошептала Хелена.
 — Вовсе нет, — возразила Лаура. — Вот увидишь! Более того, я стану второй Сарой Бернар! Буду скромной и интеллигентной с лордом Энтони, кокетливой и дружелюбной с Реджи, а Мишель увидит во мне соблазнительницу!
 Хелена не могла вымолвить и слова, глаза ее округлились от удивления.
 — Что касается Трента Челленджера, — голос Лауры стал жестким, — то с ним я постараюсь общаться как можно меньше!

 Глава 32

 Путешествие из Лондона в Пензанс казалось бесконечным. Поезд несколько раз останавливался, чтобы пассажиры могли походить, размять ноги и купить что-нибудь из еды. Когда они приблизились к месту назначения, Лаура достала тетрадь и принялась записывать свои впечатления от дороги и сельской местности, мимо которой они проезжали. Девушка призналась себе, что делает это лишь для того, чтобы избавиться от скуки. Ей не нравилось то, в каком направлении устремлялись в последнее время ее мысли. Лаура сказала Эне, что намерена положить этому конец. Она либо обручится, либо заведет любовника; как именно она поступит, не столь важно — в любом случае она освободится от его преследований!
 Лаура заставила себя сосредоточиться на своих записях; внезапно улыбка искривила ее губы. Девушка спросила себя, осмелится ли она поместить мрачного герцога из ее готического романа в корнуоллский замок. Почему нет? Возможно, сидя среди руин в ожидании Франко и Эны, она будет писать новые главы. Они, несомненно, понравятся Фрэнку!
 Лаура поняла, что скучает по Фрэнку. Он был приглашен в Ройз-Парк, но объяснил, что у него уже есть планы на конец лета и осень — Фрэнк собирался путешествовать по Германии, Австрии и Италии. Почему он покинул ее, когда она так нуждалась в его моральной поддержке? Она обещала ему продолжить работу над романом и хотела заняться этим хотя бы для того, чтобы чаще думать о подлых поступках мрачного герцога и том наказании, которое он, в конце концов, понесет.
 Ей не было никакого дела до того, как отреагирует Ройз, когда прочитает роман и поймет, кто такой этот мрачный герцог. «Жаль, что Фрэнк не сможет увидеть рукопись до своего возвращения в Англию, — подумала Лаура. — Если только я не надумаю навестить его в Италии. Хм, а это идея!» Эна прервала ход ее мыслей, толкнув в бок и сообщив, что они почти приехали в Пензанс.
 — Должна сказать, что для американца, недавно появившегося в этой стране, Ройз делает все весьма стильно, — неохотно признала леди Онория.
 На вокзале в Пензансе их встретили три экипажа, в которых им предстояло добраться до Ройз-Парка. Новая элегантная карета была предназначена для дам; две другие, старомодные и вместительные, прибыли за слугами и грудами багажа.
 «Пусть занавес поднимется и пьеса начнется», — подумала Лаура, глядя в окно; вскоре суровая красота здешних мест, разительно отличавшихся от спокойных, ухоженных пейзажей, мелькавших за окном поезда, полностью завладела вниманием девушки. Этот край действительно напоминал ей Монтерей; высокие зеленые деревья отбрасывали на дорогу тень, которая на подъемах сменялась половодьем солнечного света. На берегу океана, среди изогнутых деревьев, высились черные скалы. Запах воды был резким, сильным, а ветер — холодным, с привкусом морской соли. Дорога огибала каменистые холмы и безжизненные скалы, то уходила вниз, то снова поднималась вверх. Потом начался пологий спуск, который вел в маленькую долину, обрамленную с одной стороны утесами, а с другой — лесистым склоном.
 Лаура подалась вперед, к кучеру.
 — Океан находится за этими утесами? — возбужденно спросила она.
 — Да, мисс, — ответил он. — За ними начинается берег. К нему ведут тропы со ступенями и ограждениями, установленными по распоряжению покойного герцога. Однако эти лестницы очень крутые. Когда с океана дует сильный ветер, ступени становятся скользкими. — И, щелкнув хлыстом, он сообщил: — Мы уже у Ройз-Парка, мисс. За поворотом дороги стоит сторожка, до главного дома осталась еще миля.
 Сторожка оказалась внушительной и очень старой. Они проехали через обвитую плющом каменную арку, потом начали спускаться по ухоженной дороге, тянувшейся через парк. Слева от парка темнел мрачный лес. Дорога петляла среди куртин и статуй, поросших мхом. Длинная аллея привела их в совсем другой мир — с причудливыми садами, мостиками над ручьями, живописными домиками, фонтанами и павлинами с распущенными пестрыми хвостами. Гости проехали мимо маленького грота, почти полностью заросшего кустами и плакучими ивами. Вода с журчанием текла изо рта мраморного сатира в кувшин, который держала в руках мраморная нимфа.
 — Ха! — с усмешкой воскликнула леди Онория. — Я вспоминаю, как в мое время самые бесстрашные из нас выбирались ночью из дома, чтобы искупаться в таком гроте. — Вернувшись в настоящее, она пристально посмотрела на девушек своими глазами-буравчиками и строго добавила: — Однако не советую вам делать это. Времена изменились, мои дорогие, сильно изменились!
 Посыпанная гравием дорога обогнула небольшое озеро с двумя белыми и двумя черными лебедями, скользившими по зеркальной поверхности воды. Впервые увидев дом — нет, это строение выглядело скорее как замок, — Лаура почувствовала, что по ее спине побежали мурашки.
 Вдруг перед гостями на фоне неба, точно мрачное видение, выросли обвитые плющом каменные стены с готическими башенками и горгульями, охраняющими балконы. Леди Онория вывела Лауру из оцепенения:
 — Ну, наконец мы приехали! Надеюсь, две другие кареты отстали не слишком сильно, потому что нам надо переодеться к чаю.
 Когда обычная суета вокруг прибывших гостей утихла, и леди Онория убедилась в том, что обо всех позаботились должным образом, они спустились по короткой лестнице в красивый холл, где их радушно встретила леди Маргарет. Леди Онория отметила, что ее подруга была одна. Сама леди Маргарет объяснила, что джентльмены отправились в лес поохотиться, а дамы под руководством мисс Ренфру пошли осматривать развалины старого монастыря. Она заверила их, что скоро все вернутся — к чаепитию, которое пройдет в маленькой гостиной, выходившей в оранжерею.
 Экономка, миссис Эванс, проводила их наверх; Лаура узнала, что ей предоставили мавританскую комнату.
 — Все комнаты имеют разные названия, — пояснила миссис Эванс, опередив дам, чтобы открыть двери и убедиться в том, что горничные сделали все необходимое. Эна получила комнату по соседству с Лаурой, а леди Онория разместилась в другом конце длинного, устланного коврами коридора.
 «Действительно, мавританская комната!» — подумала Лаура, оглядевшись вокруг. В центре стояла огромная кровать с балдахином, отделанным кисточками и стянутым наверху бархатной бечевой. Стены были покрыты не обоями или деревянными панелями, а экзотическим шелком, создававшим эффект арабского шатра. Основными цветами здесь были лазурный, малиновый и темно-золотистый. Бронзовые тумбочки с ножками в виде лап, казалось, прибыли сюда прямо с восточного базара. Огромные пышные подушки с бахромой были разбросаны по комнате в художественном беспорядке. Несколько подушек валялись в углу под газовым фонарем с красным абажуром.
 Перед кроватью тянулся длинный низкий резной стол, заставленный бронзовыми и серебряными вазами с фруктами и цветами. На тумбочках стояли мавританские лампы. Раздвинув тяжелые шторы, Лаура увидела роскошную ванную, обставленную в том же стиле, что и комната. Здесь доминировали те же цвета, стены и потолок были обиты шелком. Покрытые узором изразцы придавали ванной сходство с марокканской баней; выложенные кафелем ступени вели к овальному бассейну. Масляная лампа, подвешенная к потолку бронзовыми цепями, излучала красный свет. По обеим сторонам от завешенного тяжелыми шторами прохода висели полки с мазями, мылом, духами в хрустальных флаконах и огромными пушистыми полотенцами из хлопка.
 «Это уже чересчур! — возмущенно подумала Лаура. — Он зашел слишком далеко!» Она отбросила в сторону шторы, и ее взгляд невольно устремился к кровати с балдахином. Лаура поняла, что леди Маргарет и ее покойному мужу не пришло бы в голову обставить эту комнату подобным образом. Мавританскую комнату могла породить только фантазия Трента Челленджера!
 «Кем он себя считает… султаном? И кем он считает меня — одной из покорных наложниц?» Гнев Лауры нарастал с каждой минутой. Слава Богу, в дверь постучали. В комнату вошла Адель, три лакея внесли чехол с платьями и тяжелые чемоданы.
 Адель быстро и умело разобрала вещи. Если комната и удивила ее, то она никак этого не показала. Донесшиеся через открытые окна голоса на некоторое время заглушили шум волн — в дом возвращались остальные гости.
 «Кто, в какой комнате остановился?» — подумала Лаура. Рассерженная девушка решила, что в отсутствие леди Онории и леди Маргарет будет вести себя дерзко. Что же касается леди Вестбридж… Этой бедняжке следует остеречься, потому что она потерпит поражение в той игре, которую затеяла! «Прием в Ройз-Парке, — подумала Лаура, — вероятно, окажется весьма интересным и забавным! Что ждет меня внизу?» Она знала, что избавилась от страха. Все происходящее показалось девушке игрой сталкивающихся друг с другом ее и его умов и характеров. Неожиданно Лаура почувствовала возбуждение и поняла, что готова ко всему. Ко всему, к любому вызову!
 «Смелая девчонка!» — сказала себе леди Онория, увидев Лауру, спустившуюся на чаепитие последней в новом платье без швов — изготовленное Бортом, оно подчеркивало каждую линию и каждый изгиб женской фигуры. Темно-синее — под цвет глаз — платье было отделано золотым позументом. Из драгоценностей на Лауре были только серьги с бриллиантами; над закрытым бюстом девушки сверкала сапфировая брошь. Хелена, стоявшая возле Франко, взволнованно прошептала:
 — О нет! Она, конечно, пошутила. Она не выполнит своего обещания.
 — Позже ты непременно объяснишь мне, что имела в виду, — шепнул в ответ Франко, — но сейчас позволь мне восхититься тем представлением, которое, по-видимому, решила устроить сестра.
 После минутной тишины, вызванной появлением Лауры, которая вошла с высоко поднятой головой, величественно придерживая шлейф, все разом заговорили друг с другом.
 Лаура приблизилась к леди Маргарет, чтобы извиниться за опоздание; Трент тем временем вырвался из цепких пальцев Сабины и зашагал через комнату к мисс Морган; Лаура встретила его на полпути с наигранной радостной улыбкой на лице. Протянув ему обе руки, девушка произнесла театральным голосом, так чтобы слышали все присутствующие:
 — О, Трент, то есть ваша светлость! Поначалу я подумала, что вы слишком заняты, чтобы поздороваться со мной! Я уже почти решила обидеться и остаться у себя наверху, но вдруг поняла, сколько времени вы потратили, чтобы приготовить для меня эту комнату — кажется, она называется мавританской? Она такая удобная… и обставлена просто шикарно. Несомненно, находиться в ней — большое удовольствие!
 Лаура тотчас заметила, что лицо его окаменело, а ледяные глаза сузились — колкости, прикрытые елейным тоном, достигли цели. Девушка едва не поморщилась от боли, когда он сжал ее пальцы.
 — Я должен извиниться перед вами, мисс Морган, за то, что пренебрег обязанностями хозяина и расстроил вас. Скажите, как я могу заслужить ваше прощение?
 Он слишком долго не отпускал ее руки; Лауре показалось, что в его улыбке присутствует какая-то странная расчетливость. Внезапно он наклонился к ее уху и тихо прошептал:
 — Putita!
 Он посмел назвать ее шлюшкой! От такой дерзости у Лауры перехватило дыхание. Они стояли в центре комнаты, точно актеры, а заинтригованная аудитория изучала выражения их лиц, следила за каждым их шагом.
 — Обещайте, что вы простите меня! — сказал Трент, играя свою роль до конца. — Если я покажу вам после чая мою конюшню и лошадей, это вас смягчит? Кроме того, я торжественно обещаю показать вам после обеда наш знаменитый Лунный сад, если это заставит вас снова улыбнуться мне.
 «Будь он проклят за то, что привлек ко мне всеобщее внимание!» — подумала Лаура и лукаво произнесла:
 — О, Трент, мы же старые друзья… еще с моего детства… — Она услышала сдавленный смех Франко, но своего простоватого тона не изменила. — Мне нечего вам прощать! Господи! Я вовсе не собиралась изображать из себя обиженного ребенка в присутствии всех гостей и отвлекать вас. Теперь я должна извиниться. — И, резко выдернув свои руки из его пальцев, она негромко добавила: — Пожалуй, мы квиты!
 — Я так не думаю — во всяком случае, пока! — прошептал Трент, улыбаясь не менее фальшиво, чем Лаура.
 Конечно, все гости смотрели на них, оживленно беседуя и делая вид, будто ничего не слышат. Лорд Энтони задумчиво потеребил свои роскошные бакенбарды; его сестра, стараясь сдержать смех, сказала ему, что находит игру Лауры восхитительной. Граф д'Арлинген сказал леди Ивлин с многозначительной улыбкой:
 — О, это был заранее подготовленный спектакль, верно? По-моему, они оба прекрасно сыграли, хотя не все из нас отнеслись к этому с пониманием. — Он выразительно посмотрел в сторону вспыхнувшей леди Сабины, шепчущей что-то на ухо брату. Мишель Реми, делавший вид, будто все это его забавляет, решил выйти из игры. Он видел, что дочь слишком похожа на мать и не даст ему ни минуты покоя. Вежливо повернувшись к леди Ивлин, чтобы задать ей вопрос, граф подумал о том, что сможет еще три дня наслаждаться обществом других гостей в этом великолепном загородном имении. Кто знает, что произойдет за это время?
 — Хм… хм… маленькая кокетка! — прошептала леди Оно-рия леди Маргарет, наблюдая вместе с подругой за схваткой между Лаурой и Трентом. — Я предупредила ее о том, как опасны эти игры. Однако молодые должны учиться на собственном опыте. Кажется, эти двое во многом похожи друг на друга!
 — Думаю, для них это уже не игра, — задумчиво сказала леди Маргарет. — Все стало гораздо более серьезным, хотя сами они еще не знают об этом.
 — Маленькая идиотка! Если бы мы были одни, я бы дал тебе оплеуху! — прорычал Реджи своей сестре в то время, когда вдова и леди Маргарет мирно беседовали. — Не забывай о том, что я сказал, и перестань злиться. Мужчины не любят женщин, которые вечно надувают губы и демонстрируют ревность. Когда он вернется, держись так, словно ничего не произошло, слышишь? Не показывай свою неуверенность, глупышка, а в остальном, положись на меня. Кажется, Лауре уже удалось оттолкнуть двух поклонников.
 Мне удастся справиться с остальными и, в конце концов, завладеть ею — не беспокойся об этом!

 Глава 33

 — Господи! — воскликнула леди Онория. — Господи! Значит, это и есть мавританская комната? Неудивительно, что ты… — Оборвав себя на полуслове, она снова зашагала по комнате, подмечая все подробности и время от времени фыркая.
 Раздвинув шторы, за которыми находилась ванная, леди Онория замерла в оцепенении. Потом она сделала несколько глубоких вдохов и повернулась к Лауре, зашуршав нижней юбкой.
 — Конечно, я не знаю, что у вас на уме, и пока что, кажется, не желаю это знать! Эта комната — будуар из «Тысячи и одной ночи». Чего он добивается — вот что меня интересует! И тебе, моя девочка, не мешало бы подумать об этом.
 Леди Онория решительно подобрала шлейф и собралась уходить.
 — Эта комната приготовлена для злодеяния! Очевидно, у него есть определенные намерения; и тебе не помешает выяснить их. Сначала он дарит тебе кобылу, только что доставленную из Америки, а теперь это!
 — О, кобыла, которую мы видели на конюшне, — это Красавица, и она великолепна! — мечтательно произнесла Лаура. — Но конечно, я не приняла ее в качестве подарка. Я лишь согласилась ездить на ней, пока нахожусь здесь.
 — О, это правда? Помни историю о троянском коне, моя девочка, и будь бдительна!
 Блаженствуя в бассейне, наполненном теплой водой с добавлением ароматических масел, Лаура чувствовала себя Клеопатрой. «Будь бдительна», — предупредила ее леди Онория. Конечно, она проявит осторожность! Она лишь ведет игру — как и он! Она будет с удовольствием ездить на Красавице, этой славной кобыле, в течение нескольких ближайших дней. Он даже обещал дать ей запасное седло! Лаура спросила себя, посмеет ли она надеть штаны из оленьей кожи вместо своей обычной юбки для верховой езды. Конечно, если ей удастся выпросить их у Франко! Почему нет? Чего ей бояться?
 Когда Лаура вышла из ароматизированной ванны, Адель уже ждала ее с большим пушистым полотенцем. Иногда Лаура спрашивала себя о том, что думает обо всем происходящем Адель. Ей хотелось выяснить это. В такие моменты она скучала по Филомене, которая всегда высказывала свое мнение. Но сейчас для ностальгии не было времени — следовало одеться к обеду. Леди Онория предупредила ее о сельском распорядке дня. Обед начинался в половине восьмого. «Странное время для обеда», — подумала Лаура, пока Адель завязывала на ней черный парчовый корсет.
 Лаура уже почти оделась, когда в комнату вбежала Хелена.
 — О, Лаура, пожалуйста, поторопись! — взволнованно сказала графиня. — Мы не должны опоздать! Это… это…
 Голос Хелены оборвался, она испуганно втянула в себя воздух.
 — О да, Эна, я уже знаю, что в сельской местности считается неприличным опаздывать к обеду, особенно в первый вечер, — невозмутимо произнесла Лаура, поворачиваясь перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя со всех сторон. Она выбрала черный и серебристый цвета — они как нельзя лучше подойдут для осмотра Лунного сада.
 Черное платье держалось на узких бретельках; серебристая отделка, тянувшаяся от одного плеча к другому, обрамляла исключительно глубокое декольте; спина Лауры оставалась обнаженной; подол и шлейф также были расшиты серебристыми нитями. Сегодня Лаура решила снова надеть бриллианты — в уши, на шею и на руки.
 К Хелене наконец вернулся дар речи, и она восторженно произнесла:
 — Лаура! Невероятно! Ты, конечно, не собиралась этого делать, однако потрясешь всех, включая мою свекровь. Я еще никогда не видела тебя в этом платье, но в нем ты похожа на портрет кисти Саржента, который называется «Мадам Икс».
 — Знаю, — сказала Лаура. — Мне всегда нравилась эта картина, поэтому я и захотела сшить себе нечто подобное. Я заказала это платье в «Мэзон Руф» перед отъездом из Парижа. Я вижу, что ты шокирована, но нравится ли оно тебе?
 — Оно… подходит тебе, — сумела произнести Хелена. — Конечно, бедная леди Вестбридж окажется в тени, я в этом не сомневаюсь. — Вновь обретя чувство юмора, Хелена засмеялась. — Мне не терпится взглянуть на ее лицо в тот миг, когда она увидит тебя! И на все остальные лица тоже. О, Лаура, ты действительно неисправима!
 — Она потеряла чувство меры, — негромко сказала леди Онория леди Маргарет, когда Лаура спустилась вниз. — Однако я должна заметить, что твой пасынок Ройз ничем не лучше ее. Похоже, он подталкивает Лауру к такому поведению — поместил ее в эту мавританскую комнату, предложил пойти вместе с ним в Лунный сад! — Пожав плечами, вдова задумчиво добавила: — Уверена, в ближайшие дни мы увидим плоды этого дурачества.
 Как и ожидала Лаура, на ее слишком смелый выбор вечернего платья разные люди реагировали по-разному. Лорд Энтони, справившись с потрясением, стал рассматривать Лауру так, словно видел ее впервые. В глазах Мишеля вновь заблестел интерес. Реджи Форрестер, похоже, не мог оторвать от девушки своего похотливого взгляда. Франко, конечно, осуждающе нахмурился.
 Только Трент ничем не выдал своих чувств; он лишь насмешливо вскинул брови, и Лаура поняла, что он видит ее насквозь. «Будь он проклят!» — подумала она.
 После ее эффектного появления начался обед. Он тянулся целую вечность; Лаура лишь едва прикасалась к каждому блюду. Она не могла дождаться того момента, когда леди Маргарет подаст женщинам сигнал, позволяющий им удалиться в гостиную, чтобы мужчины могли насладиться вином и сигарами и обсудить вопросы, обычные для таких случаев. Она хотела, чтобы Трент, сидевший во главе стола, не посматривал на нее так откровенно своими серебристо-серыми глазами — его взгляд, казалось, вонзался прямо в ее бюст. Воспользовавшись моментом, когда все сосредоточили свое внимание на содержимом тарелок, девушка не сдержалась и показала ему язык, словно уличный мальчишка. Трент расхохотался, но тут же сделал вид, что его мучает кашель.
 До конца обеда Лаура замечала, что он по-прежнему рассматривает ее. Это сердило и смущало девушку. Перехватив злобный взгляд леди Вестбридж, Лаура решила ответить ей приветливой улыбкой.
 «Будь она проклята!» — подумал Трент, отмечая, с каким достоинством и апломбом держится мисс Морган. Леди Вестбридж было далеко до Лауры. Хотя ее дерзкое платье было застегнуто на спине почти до лопаток, он знал, что его можно расстегнуть и тогда оно соскользнет с плеч и бедер, упадет черно-серебристым водопадом к обтянутым шелковыми чулками лодыжкам. «Нет! — подумал он в ярости. — Чтобы сберечь время, я просто сорвал бы его!»
 Как только дамы по сигналу леди Маргарет встали и собрались уйти, Франко подошел к сестре и схватил ее за руку. — Лаура, ты моя должница, особенно после твоего сегодняшнего представления! — Помолчав, он торопливо зашептал: — Слушай меня внимательно. К двенадцати часам все заснут. Хелена согласилась искупаться со мной в гроте Пана после осмотра Лунного сада. Она осмелится сделать это только с тобой, поэтому ты должна пойти. Поняла? Он отпустил Лауру, не дав ей шанса ответить. «Вероятно, все решили, что Франко отчитал сестру за ее вид», — раздраженно подумала Лаура. Почему она должна быть такой услужливой? Но тут она перехватила умоляющий взгляд Хелены и равнодушно пожала плечами.
 В этот момент Сабина взяла Лауру под руку и прошептала, что хочет поговорить с ней.
 Пока остальные дамы устраивались на диванах и маленьких позолоченных креслах, леди Вестбридж увела Лауру в дальний конец комнаты, выходивший к веранде с балюстрадой.
 — О, прости, но у меня нет других подруг, которым я могу довериться! — сказала Сабина. — Кто еще поймет, что мне приходится терпеть? Я знаю, что ты не похожа на присутствующих здесь женщин, которые либо завидуют мне, либо осуждают меня. Именно поэтому я чувствую, что могу без страха довериться тебе! Если бы ты знала, как мне нужна настоящая подруга! Я умоляю тебя обещать, что ты ничего не скажешь Реджи, потому что тогда он убьет меня — у него такой взрывной характер!
 — Я не могу ничего сказать, пока не узнаю, о чем идет речь, — сухо заявила Лаура, мечтая о том, чтобы Сабина прекратила виснуть на ее руке и прижиматься к ней. Она недолюбливала Сабину, однако иногда искренне жалела ее, видела в ней жертву общества. Девушку приучили бояться его осуждения и дорожить его похвалой.
 Лаура собралась вежливо избавиться от Сабины и ее излияний, когда леди Вестбридж, по-прежнему крепко сжимая руку мисс Морган, посмотрела на нее полными слез глазами и произнесла с неожиданной даже для нее самой искренностью:
 — Можешь ли ты знать, что испытывает человек в моем положении? Ты имеешь все то, чего нет у меня, — деньги, семью, защищенность, уверенность в себе! Ты можешь получить любого мужчину. Пожалуйста, не отнимай у меня Ройза! — Она поморгала, чтобы сдержать слезы. — Я знаю, что он хочет тебя, как мне ни тяжело сознавать это. Я стала его любовницей, потому что думала… он дал мне понять, что, в конце концов, женится на мне! Сказал, что считает необходимым сначала попробовать женщину. Я имела глупость поверить ему и сдалась. Потом он твердил мне, что ему подхожу только я одна. Называл меня единственной женщиной, на которой он мог бы жениться. А теперь… возможно, я вынашиваю его ребенка и не знаю, что мне делать! — После паузы она добавила чуть более резким тоном: — Если бы не появилась ты, он бы женился на мне, я знаю это!
 Лаура решила избежать продолжения этой неприятной сцены, но тут Сабина зашептала снова:
 — Знаешь, он купил мне маленький красивый домик на Керзон-сквер — не в Сент-Джон-Вуде, где мужчины обычно селят своих любовниц! Он навещает меня почти ежедневно, а когда мы бываем где-то, провожает домой и остается на ночь. Он — великолепный любовник. Сильный, требовательный, а иногда… нежный, добрый и заботливый! Он…
 — Почему ты говоришь мне все это? — перебила ее Лаура, тщательно сдерживая свой голос.
 — Я делюсь с тобой своими переживаниями. — Сабина почти всхлипнула. — Я уже сказала тебе — я не знаю ни одной женщины, с которой я могла бы поговорить так искренне и откровенно, как с тобой. Я не смею рассказать все брату и не могу допустить, чтобы кто-то другой узнал всю правду. Я не в силах терпеть унижение, которому он меня подвергает здесь! Если он собирался обращаться со мной подобным образом, ему не следовало приглашать меня сюда!
 — С этим я согласна, — бесстрастно произнесла Лаура, отстраняясь от Сабины. — О чем именно ты меня просишь?
 Похоже, леди Вестбридж растерялась, услышав столь прямолинейный вопрос.
 — Я… не знаю точно…
 — Ну, я рада, что ты не набрасываешься на меня с угрозами, а только просишь отказаться от него! — оживленно произнесла Лаура, желая закончить эту беседу. — Могу заверить тебя в одном, Сабина: твое желание получить Трента и его желание получить тебя — совсем разные вещи. Что касается меня, тут ты можешь не беспокоиться. Даже если я решу сблизиться с ним, то это продлится очень недолго — пока он мне не надоест. А потом, обещаю тебе, я верну его назад навсегда!
 — Ты меня не очень-то любишь, да? — прошипела Сабина.
 — Не больше, чем ты меня!
 В течение некоторого времени женщины оценивающе рассматривали друг друга. Потом Сабина сделала глубокий вдох и рассмеялась.
 — Ну, мы хотя бы внесли ясность в наши отношения, да?
 Слезы, которые только что грозили хлынуть из ее небесно-голубых глаз, моментально высохли. Сабина с холодной расчетливостью посмотрела в темно-синие глаза соперницы.
 — Поскольку мы так честны друг с другом, скажи: ты уверена, что не изменишь твое решение? Ройз — то есть Трент — умеет быть настойчивым, я отлично это знаю! А вот известно ли тебе, во что ты ввязываешься, собираясь поиграть с ним? Мне кажется, это он играет с тобой, чтобы потом вернуться ко мне!
 — О чем вы тут шепчетесь так долго? — раздраженно спросила леди Онория. — Мы собираемся прогуляться по саду. Вечер такой чудесный, воздух насыщен благоуханием, к тому же в небе поднимается полная луна!
 — Пожалуй, пора вернуться к остальным гостям, верно? — Сабина снова взяла Лауру под руку, и они направились к ожидающим их дамам.
 Когда джентльмены, от которых пахло сигарным дымом, наконец, присоединились к ним, Лаура заметила, что Сабина тотчас же подошла к Тренту и с видом собственницы вцепилась в его руку. Так она обычно поступала на людях. «Пусть Сабина удерживает его, сколько сможет, но я все же завладею им — пусть даже на одну ночь», — подумала Лаура, дерзко выдержав направленный на нее взгляд Трента.
 Леди Маргарет предложила выйти на террасу или в оранжерею, где было значительно теплее. Когда гости вышли на террасу, из-за высокой скалы выплыла золотисто-желтая луна. «Океанская луна», — подумала Лаура, рассматривая светящийся на фоне черно-синего неба диск. Она отошла от компании, чтобы несколько мгновений побыть в одиночестве. Прислонившись к балюстраде, она залюбовалась луной и ощутила висящий в воздухе тонкий аромат. Потом, даже не повернув головы, почувствовала, что он подошел к ней сзади. Нахально провел пальцем по ее обнаженной спине и шее.
 — Ну, Лорелея?
 Он почти прижался к Лауре и удивил ее своим небрежным тоном. «Куда он дел несчастную Сабину?» — подумала девушка. Не поворачивая головы и делая вид, будто не замечает его прикосновения, Лаура сказала:
 — Что ты имеешь в виду?
 — Прелестная Лаура, ты не заснешь до полуночи? Тогда я смогу показать тебе Лунный сад в лучшую пору. Его следует видеть и ощущать в то время, когда луна висит над головой.
 Он облокотился на балюстраду, коснувшись своим плечом плеча девушки.
 — Я получил удовольствие, увидев тебя в этом платье. Ты выглядишь в нем весьма соблазнительно — уверен, что тебе это известно! — В его голосе прозвучали опасные вкрадчивые нотки. — И поскольку ты прекрасно отдаешь себе отчет в своих действиях, как ты отнесешься к тому, что я положу руку тебе на плечо, чтобы согреть тебя, — вот так, — а мои пальцы забредут в ту едва прикрытую платьем область, которую ты почти обещала каждому сидящему за столом мужчине?
 Его пальцы заскользили по выпуклостям ее тела, беззастенчиво спустились в ложбинку. Овладев собой, Лаура отодвинулась.
 — Почему бы тебе не вернуться к леди Вестбридж? Я уверена, что она с нетерпением ждет твоего возвращения!
 — О, — произнес он, небрежно пожав плечами и бросив взгляд в сторону Сабины, — полагаю, это действительно так. Однако, Лорелея, я хочу показать Лунный сад именно тебе. Возможно, я также проведу тебя к гроту Пана. И если ты не спустишься вниз, мне придется подняться за тобой в твою комнату-гарем и унести тебя оттуда!

 Глава 34

 — Я чувствую себя школьницей, которая выбирается из окна, чтобы отправиться на запрещенную прогулку! — прошептала Хелена Лауре, когда они босиком спустились по лестнице и вышли в ночной сад через дверь, которую его светлость предусмотрительно оставил незапертой.
 Они обе оделись очень смело. Под пестрыми шелковыми платьями были лишь тонкие рубашки. Платье Хелены было более свободным; шелковый наряд Лауры плотно облегал ее тело, напоминая полинезийское паре, оставлявшее открытым одно плечо. На всякий случай девушки закутались в кашемировые шали с кисточками.
 — Господи! Я думал, что ты не появишься. — Стоявший в тени Франко заключил Хелену в объятия. Заставив девушку ахнуть от неожиданности, он закрыл ее рот своими губами.
 — Кажется, этот час называется колдовским? — Прежде чем Лаура успела ответить, Трент сжал ее запястья и резко развернул к себе. Она едва не упала на него.
 — Какая встреча под луной, милая Лорелея! — прошептал он.
 Похоже, в эту ночь они все превратились в лунатиков. Франко, держа в руках покорную Хелену, сказал:
 — Сначала Трент покажет нам Лунный сад, а потом мы осмотрим грот.
 — Что ты думаешь о нашей лунной вылазке, Лорелея? — Трент посмотрел на Лауру своими серебристыми глазами, и две пары, держась за руки, как дети, побежали по траве.
 — Я решила ни о чем не думать этой ночью! — почти не дыша, сказала Лаура, когда они, наконец, пробрались через густые заросли кустарников и вышли на маленькую лужайку, и быстро добавила: — Я очарована этим местом! Почему оно называется Лунным садом?
 — Как мне сказали, этот уголок имеет форму месяца, являющегося символом Артемиды, которую римляне называли Дианой-охотницей, — ответил Трент. — Сад расположен так, что в полнолуние он весь залит лунным светом. Эти белые камни напоминают Стоунхендж в миниатюре, серебристая вода отражает лунные лучи, а окруженная кустами, окутанная ароматом цветов и поросшая мхом мраморная плита, похоже, предназначена для принесения жертв луне. Мы все знаем, что луна оказывает странное воздействие на души некоторых людей. Говорят, что этот сад создан на месте другого, гораздо более старого сада, принадлежавшего древней секте, поклонявшейся богине Луны. Рогатый олень считался ее спутником и жертвой — в конце года из него выпускали кровь и орошали ею землю, чтобы она стала более плодородной.
 Эна крепче прижалась к Франко.
 — После такого рассказа я чувствую себя здесь неуютно. Я бы предпочла поплавать в гроте, пока у нас еще есть время.
 — Пойдем с ними? — шепнул Трент, обняв Лауру за талию. — Или ты хочешь сначала стать добровольной жертвой богини Луны?
 Лаура высвободилась из его объятий и произнесла язвительным тоном:
 — Если только ты не желаешь лечь на мраморную плиту и предложить себя Артемиде в качестве добровольной жертвы, которую заколют ножом в виде полумесяца, думаю, мы оба почувствуем себя гораздо лучше, искупавшись в прохладной воде твоего грота!
 Внезапно налетевшее облако закрыло луну, и все вокруг потемнело; Хелена и Франко уже исчезли. Трент держал Лауру за руки, заставляя ее находиться возле него. Наклонив темную голову, он ласково прошептал ей на ухо:
 — Где твой нож в виде полумесяца, моя прелестная Артемида? Должен ли я раздеть тебя, чтобы выяснить, где ты его прячешь? Или, может быть, мне надо раздеться, лечь на мраморную плиту и позволить тебе забраться на меня?
 Лаура попыталась вырваться из его рук.
 — По-моему, ты зашел слишком далеко! — ледяным тоном произнесла она.
 — А я думаю, что мы оба зашли слишком далеко, чтобы отступать, Лорелея! Ты пришла сюда по собственной воле — я не тащил тебя связанной с кляпом во рту вниз по лестнице! Поэтому не разочаровывай меня сейчас глупой игрой — я не из тех дурачков, которых ты обводишь вокруг пальца и опутываешь своими шелковыми волосами!
 Он вдруг принялся неистово, страстно целовать ее, по-прежнему сжимая ее запястья и не позволяя ей сопротивляться.
 Кто был жертвой богини Луны? Он или она?
 Лаура не знала ответа на этот вопрос. Он и не интересовал ее. Трент расстегнул шелковое платье, и оно упало на землю. Отбросив его ногой в сторону, он снял с Лауры нижнюю рубашку и, полностью раздев ее, взял на руки, отнес к мраморной плите и положил на спину так, чтобы ее ноги свисали с каменной глыбы.
 — А теперь ты разденешь меня — медленно расстегнешь одну пуговицу за другой, как это сделал я. И когда лунный свет зальет мое обнаженное тело, я буду любить тебя, Лорелея! А ты будешь любить меня.
 Лежа, точно сомнамбула, она слышала его шепот. Ощущала, как его грубая одежда касается ее кожи, возбуждает ее. Слепящий лунный свет гипнотизировал Лауру, и она закрыла глаза. У нее кружилась голова от густого аромата цветов, а также от прикосновений его губ, языка, пальцев — Трент выводил ими узоры на ее теле. Его язык защекотал ее пупок, потом его губы поползли ниже, еще ниже, оказались между ее бедер. Лаура вздрогнула, невольно выгнула спину. Потом он двинулся вперед, сводя Лауру с ума своей неторопливостью. Наконец она смогла дотянуться пальцами до его паха.
 Положив колено между ее ног, он дразнил Лауру, ласкал все ее тело. Тяжело дыша, она расстегнула его хлопчатобумажную рубашку и вытащила ее из брюк. При этом она с жадностью и страстью целовала Трента. Приподнявшись и глядя ему в лицо, Лаура медленно расстегнула пуговицы на его брюках. Она казалась себе могущественной, как богиня Луны. Освободив его напряженную плоть, она наклонилась, чтобы прикоснуться к ней губами и языком. Потом оттолкнула от себя Трента.
 — Ну, я уже кое-что сделала, теперь, по-моему, пришел твой черед! Я хочу, чтобы ты встал передо мной в этом лунном свете, снял брюки и позволил мне посмотреть на тебя. Произнесенные ею слова и странные, родившиеся где-то внутри ее чувства, казалось, не имели к ней никакого отношения. Лаура подумала об этом, опуская ноги на землю и глядя на обнаженного Трента, в глазах которого отражалась серебристая луна. Возможно, старинная легенда вовсе не вымысел! Возможно, богиня Луны, которой поклонялись жившие здесь древние кельты, решила возродиться — хотя бы на одну ночь — в обличье Лауры! Лауру охватило ощущение силы и уверенности в себе, она быстро встала и подошла к Тренту. Остановившись перед ним, она, не стыдясь своей наготы, принялась разглядывать его тело, столь не похожее на ее собственное. Протянув руку, Лаура коснулась Трента — сначала робко, потом смелее. Он стоял, не двигаясь и смотрел, на нее своими непроницаемыми, посеребренными луной глазами; Лаура не могла понять, что они выражают. Она провела пальцами по его лицу, коснулась сосков, вокруг которых вились черные волоски; дразня Трента, спустилась вниз к твердому животу, потом ее пальцы заскользили вдоль его спины. Она чувствовала, как напрягаются его мышцы при каждом ее прикосновении. Наконец Лаура дотронулась до его паха.
 В этот миг, словно выйдя из оцепенения, он сжал ее запястья и поднял их вверх так, что Лаура прижалась к нему всем телом.
 — Довольно! — резко произнес Трент. — Где и у кого ты научилась этим штучкам, способным лишить мужчину рассудка и самообладания?
 — Может быть, тебя сводит с ума луна, а не я? — пошутила Лаура.
 — Вероятно, вы обе сводите меня с ума. Или меня охватило короткое безумие, о котором мы оба, в конце концов, пожалеем, — хрипло произнес он, продолжая смотреть на ее приподнятое лицо; лишь несколько дюймов отделяли губы Лауры от его рта. Тихо засмеявшись, Трент прижал к себе девушку, чтобы она ощутила его возбужденную плоть. — Ну и пусть, Лорелея! Мы ведь оба игроки, верно?
 Он снова начал целовать губы, щеки, плечи, впадинку на шее, где пульсировала жилка. Заставил Лауру прогнуться так, что ее спина едва не переломилась — девушке пришлось ухватиться за его плечи, — и стал покрывать поцелуями ее груди. Сейчас, когда ее лицо оказалось обращенным к луне, ее яркий свет ослепил девушку, и она закрыла глаза, позволив себе полностью отдаться захлестнувшим ее чувствам. Лаура поняла, что все барьеры рухнули. Теперь он мог делать с ней все, что хотел, и она охотно позволяла ему пробуждать в ней страсть.
 — Теперь твоя очередь, милая сирена. — Он оттолкнул ее от себя. — Постой, как мраморная статуя, под луной, чтобы я мог полюбоваться тобой и, возможно, оживить тебя, как это сделал Пигмалион с Галатеей.
 Она действительно казалась себе статуей, которую превращают в живую женщину. Лаура думала об этом, пока он ласкал пальцами каждую линию, ямку, ложбинку, каждую выпуклость ее тела. Она уже с трудом стояла на ногах, ей пришлось опереться на Трента. Вдруг он поднял Лауру на руки и положил на мраморный алтарь, словно она и правда была девственницей, которую приносят в жертву. Когда Трент вошел в нее, она обхватила ногами его талию, вцепилась в него руками и закричала бы, если бы он не накрыл ее рот своими губами. Волна возбуждения, зародившаяся в душе Лауры, поднималась все выше и выше, пока, наконец, не взлетела к небесам.
 — Мы еще не закончили, — тихо сказал Трент чуть позже, глядя на ее лицо и сонно слипающиеся веки.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Моя милая Лорелея, если ты в данный момент насытилась и удовлетворила свой аппетит, то я еще голоден. Черт возьми, я еще хочу тебя! И поскольку ты вдруг стала сонной — у меня есть от этого лекарство!
 Не давая Лауре опомниться, обнаженный Трент взял ее на руки, словно тряпичную куклу, и понес через кусты. Она сопротивлялась, протестовала:
 — Что ты делаешь… сумасшедший! Нет! Отпусти меня! Лаура попыталась ударить его ногой, оцарапать ему лицо.
 — Нет? — Лаура услышала в голосе Трента опасные ноты. Он остановился, и она немного успокоилась.
 — Нет! Я хочу, чтобы ты меня отпустил! Может быть, лунный свет свел тебя с ума, но я уже обрела рассудок и помню, что мы оставили нашу одежду в твоем дурацком Лунном саду и что Франко и Эна, вероятно, все еще резвятся в гроте.
 — Сколько отговорок ты сочинила, Лорелея! Если ты беспокоишься из-за твоего брата и подруги, давай пойдем и разыщем их, хотя им это может не понравиться. Но ты все равно посетишь грот, — мрачно добавил он, — поскольку я обещал показать тебе его. Если ты не угомонишься, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — я положу тебя на мое колено и отшлепаю! Не надейся пустить в ход японское джиу-джитсу или китайское кунг-фу, потому что я в совершенстве владею этими боевыми искусствами!
 «Черт возьми, — огорченно подумала Лаура, — во что я ввязалась на этот раз?» Трент, похоже, направлялся к кустам, через которые они недавно пробирались. «Кажется, это приключение скоро закончится, — сказала себе Лаура. — Как только я увижу Эну, я напомню ей о времени. О, как я хочу, чтобы он отпустил меня! Что он пытается сделать? Он хочет, чтобы я почувствовала себя беспомощной в его объятиях?» Лаура решила пока не сопротивляться, сделать вид, будто смирилась. Что же касается происшедшего между ними ранее, то она постарается выбросить это из головы, как и многие другие вещи, о которых предпочитала не вспоминать.
 — Это и есть грот. Слева ты видишь Пана с его дудочками и нимфами, справа стоит старый Нептун.
 Почему он вдруг заговорил таким бесстрастным тоном?
 Фонари, расположенные по обеим сторонам от Пана и Нептуна, освещали вход в грот. Лаура услышала доносившиеся оттуда звуки: плеск воды, тихий счастливый смех Эны, голос Франко.
 — Теперь ты знаешь, что никто из них не утонул, — похоже, они наслаждаются уединением, — произнес Трент, — но если ты хочешь освежиться, я охотно помогу тебе в этом!
 Прежде чем она разгадала его намерения, он поднес ее к мосткам, под которыми бурлила вода, протекавшая через каменный грот, и, наклонившись, бросил Лауру в поток!
 Водоем был глубоким, и девушка надолго ушла вниз. Потом, задыхаясь и отплевываясь, она вырвалась на поверхность. После теплого воздуха вода показалась ледяной; кожа Лауры покрылась мурашками, у девушки перехватило дыхание, она не могла вымолвить ни слова. В эту минуту раздался негромкий голос Франко:
 — Трент? Это ты?
 — Да, я — с твоей упрямой сестрой! Но мы не задержимся здесь надолго, так что, почему бы вам не захватить нашу одежду в Лунном саду, когда вы будете возвращаться в дом?
 Возмущенная, Лаура убрала с лица тяжелые намокшие пряди волос и попыталась ухватиться за Трента — за любую часть его тела. И вдруг она почувствовала, что он тоже упал в поток, двинулся к ней, прижал ее тело к своему. И снова помимо ее воли что-то произошло — чувственное влечение толкнуло их друг к другу. Лаура обхватила Трента за шею, а он начал целовать ее. Они растворились друг в друге, стали заниматься любовью прямо в воде, позволяя ей ласкать их тела. Лауре казалось, что она плывет; внутри ее все трепетало. Она двигалась вместе с водой, ощущала себя частью потока. Все происходило естественно — Лаура следовала своим инстинктам. Чувствовала себя русалкой… чувствовала… чувствовала! Могла ли она прежде догадываться о том, какими коварными и волнующими окажутся его прикосновения в воде? Поток обнимал Лауру, Трент находился внутри ее… новые ощущения захватили девушку… мысли исчезли… остались только чувства!
 Позже, когда они лежали вдвоем на каменных мостках, Лаура подумала, что теперь, наконец, они оба обрели удовлетворение. Утолили голод. Трент молчал — думал ли он о том же? Он уже овладел ею несколько раз. Насытился ли он? Или пресытился? Почему ей захотелось протянуть руку, прикоснуться к нему, вновь ощутить его мускулистое тело? Возможно, причина в том, что ее голод был неутолимым! Скрытая часть ее естества, о существовании которой Лаура не знала, внезапно восстала и взяла верх. Когда Трент приподнялся, сел и посмотрел на нее, она задумчиво вздохнула. Да, все действительно закончилось. Во всяком случае, для него! Она не могла понять, что выражают глаза Трента, но его слова подтвердили ее догадку.
 — Вернемся домой, Лорелея, пока ты не простудилась — с твоих волос на тело капает вода. Сейчас ты похожа на мокрую леди Годиву!
 Сейчас, когда страсть Трента угасла, его голос звучал сухо.
 Но вскоре он потянул ее за руку, поднимая с земли, и она поняла, что ошиблась, решив, что он больше не хочет ее.
 Трент вывел дрожащую и спотыкающуюся Лауру из грота и снова взял на руки.
 — Я отнесу тебя в комнату и там вытру, — сообщил он. — Сначала! Перестань вырываться!
 — Но ты… идешь не в ту сторону! Наша одежда разбросана по твоему Лунному саду!
 — Ну и что? Франко и Эна соберут ее. Но ты, Лорелея, пойдешь со мной!
 — В таком виде? Господи, ты сумасшедший!
 — Да, в некотором смысле. Это имеет значение?
 — Ты шутишь! Правда? О, ради Бога! Мы оба голые. Ты собираешься принести меня в дом без одежды? Мокрой? Думаю, все дело в луне! Пожалуйста, отпусти меня!
 — Я собираюсь доставить тебя в твою комнату по секретной лестнице. Она уже была в доме, когда я решил превратить эту комнату в мавританский будуар. Должен признать, эта лестница показалась мне удобной — ты со мной согласна?
 Держа Лауру на руках, он зашагал по лужайке, примыкавшей к живописному пруду. Лаура закрыла глаза, изо всех сил стараясь не думать о том, что леди Онория может сейчас посмотреть в окно.
 «Это всего лишь сон, — твердо сказала себе девушка. — Дурной сон, который скоро закончится!» Но потом она подумала: «Господи, вдруг кто-то из слуг… или гостей увидит нас! Он сумасшедший, мне следовало понять это!»
 — Опусти меня, опусти меня на землю! — гневно прошептала она, но, захваченный безумием, Трент никак не отреагировал на ее требование. «Лучше закрыть глаза, — подумала Лаура, — и считать, что все это игра воображения».
 Оказалось, что потайная лестница действительно существует; она вела от заросшего плющом бокового входа в западное крыло дома. Неподалеку находилась другая, более широкая, лестница, по которой можно было подняться на западную террасу. Трент нажал на кнопку, и потайная дверь сдвинулась вбок. Лаура увидела пугающе узкую лестницу с каменными ступенями, ведущую в ее комнату.
 Это на самом деле напоминало готический роман. Лаура никогда не думала, что такое может происходить наяву, да еще с ней! Она возвращалась в мавританскую комнату на руках Мрачного Герцога из ее незаконченного романа! Когда еще одна потайная панель сдвинулась в сторону прямо возле ее кровати, Лаура от возмущения едва не потеряла дар речи. «Этот коварный, хитрый негодяй все превосходно рассчитал», — подумала Лаура. Трент бросил ее на широкую мягкую кровать, его смех не предвещал ничего хорошего. Потом он склонился над Лаурой и заглушил ее протесты поцелуями.

 Глава 35

 — О Господи! Это такая же, правда, как и то, что я стою сейчас перед вами, миссис Эванс! Я готова, если понадобится, поклясться на стопке из Библий!
 Мэри — горничная, обслуживавшая то крыло дома, где разместились гости, — была вне себя от волнения. Она теребила край своего белого фартука.
 — А теперь, Мэри, — спокойно произнесла экономка, — подумай о том, что ты говоришь, хорошо? И повтори все снова, только на этот раз постарайся выражаться яснее! Что именно так взволновало тебя, что ты кубарем скатилась с лестницы?
 «Не пострадала ли бедная девушка? — подумала миссис Эванс. — Может быть, у нее сотрясение мозга?»
 — О, мадам! Я была так потрясена, что просто не знала, как мне быть!
 — Хорошо, — успокаивающим тоном сказала экономка. — Ты должна рассказать мне, дорогая, только говори по существу!
 Мэри покраснела и уставилась на свои пальцы, которые по-прежнему теребили фартук.
 — Я… я… мадам, как обычно, зашла в эту темную диковинную комнату, чтобы подбросить дров в камин и раздвинуть шторы… я старалась не шуметь… и вдруг бросила взгляд в сторону кровати — только на секунду, чтобы узнать, проснулась ли молодая леди и хочет ли она завтракать, — надеюсь, вы меня понимаете, миссис Эванс?
 — Да, да, конечно! Ты делала то, что должна делать каждое утро, когда в Ройз-Парке находятся гости. Продолжай. Расскажи мне все остальное как можно быстрее, потому что нас ждут дела, и леди Маргарет может в любой момент позвать меня. Итак?
 Мэри решила выложить все немедленно, не давая себе времени на размышления. Слова потекли из нее непрерывным потоком:
 — Посмотрев на кровать, я увидела… я увидела их! Его светлость и молодую леди из Америки. Они лежали, обнявшись, в чем мать родила, и крепко спали! Я выскочила из этой комнаты, не зная, что мне делать, и попала в комнату другой дамы — леди Вестбридж. Она посмотрела на меня злыми глазами и спросила, в чьей постели спит его светлость — герцог должен был спать с ней! О, миссис Эванс, я не привыкла к тому, чтобы леди говорили со мной так бесстыдно, я не знала, что ответить, и просто выбежала в коридор, а потом…
 Мэри заплакала; миссис Эванс встала из-за своего стола, чтобы успокоить бедную девушку. При этом экономка ломала голову над одним вопросом: что теперь делать? Она знала, как быстро распространяются слухи. В доме было столько гостей и их слуг, что лишь Господь ведал, к чему могут привести эти разговоры!
 Но пока этого не случилось, она должна пойти к леди Маргарет и как можно лучше объяснить ей ситуацию.
 — Что? Что ты сказала, Иззи? — Леди Онория резко села в кровати. Седые волосы пожилой дамы были заплетены в толстую косу. — Повтори, пожалуйста, что ты сказала, только, ради Бога, не запинайся на каждом слове! Кажется, ты сообщила, что Ройз…
 — Да! Ройз и… и мисс Морган! Их застали в… в… О! Не знаю, как и сказать! — Заметив предостерегающий взгляд леди Онории, мисс Эдж выпалила: — В постели! В ее постели! И они оба были… совершенно голыми!
 — Ну, если они лежали вдвоем в постели, вполне естественно, что они были без одежды! Ха! Мне следовало ожидать этого при такой полной луне! Ладно. Что еще? Леди Маргарет уже знает? Конечно, она не догадается, как тут следует поступить. Пожалуй, мне необходимо что-то предпринять, пока слухи не распространились слишком далеко и не долетели до ушей слишком многих людей!
 Две вдовы встретились в апартаментах леди Маргарет, быстро посовещались и разработали план действий.
 Тем временем объекты утренних сплетен и разговоров все еще спали. Во всяком случае, так доложила леди Онории Адель, осмелившаяся зайти на цыпочках в комнату Лауры.
 Они до сих пор спали, потому что измучили друг друга. Такую гипотезу высказал Франко, когда Эна изумленным шепотом поделилась с ним ходившими по дому слухами.
 — Господи! Чего Лауре беспокоиться из-за этого? Или Тренту? Эна, дорогая, им обоим плевать на условности! В любом случае, — сказал он небрежным тоном, — когда они проснутся, мы услышим какое-то заявление. Трент сказал мне, что собирается жениться на ней. Так что пусть все говорят что хотят. А если кто-то скажет лишнее, я сумею постоять за честь моей сестры. За свою честь Трент постоит сам!
 Гости сели завтракать, не дождавшись хозяина дома, герцога, и Лауры Морган. Конечно, все шептались, обменивались мнениями. Только отсутствие еще не спустившейся вниз леди Онории сдерживало распространение самых худших слухов. К тому же никто из мужчин не хотел наживать себе врага в лице Франко Моргана.
 — Я хочу уехать отсюда! О, Реджи, я действительно хочу уехать! — прошептала Сабина своему брату, демонстрируя всему обществу наигранную улыбку.
 — Но ты останешься, милая сестренка, и досмотришь все до конца, верно? Как и все мы, — ответил шепотом Реджи. — Это напоминает спектакль, да? Держись с ней дружелюбно, когда она спустится — в конце концов, ей придется это сделать. Думаю, к тому времени она рассердится на него и поведет себя безрассудно!
 — О, Онория, по-моему… мы обе знали, что это должно случиться… разве что, пожалуй, несколько иначе! В любом случае… когда-нибудь они проснутся, верно?
 Леди Маргарет была явно взволнована.
 — Маргарет! В этой ситуации нет никаких неясностей, и ты это прекрасно знаешь! Как и все остальные. Они, вероятно, сидят сейчас внизу и спрашивают себя, как будут развиваться события этого скандального спектакля и кому еще о них рассказать. — В голосе леди Онории звучала сталь.
 — О да… завтрак! Я совсем забыла… думаю, мне следует спуститься вниз и все проконтролировать!
 — В таком случае, Маргарет, — зловеще произнесла леди Онория, — пока ты будешь наводить порядок внизу, я наведу его наверху!
 Лаура потеряла чувство времени, забыла о реальности. Трент занимался с ней любовью на кровати, на полу возле ложа, перед полыхающим камином и даже в отделанном медью бассейне. Он натер ее стоявшим на полке маслом и принялся массировать. Потом она проделала с ним то же самое, получив от этого огромное удовольствие. Он положил ее на кровать, и они снова занялись любовью. Лаура не помнила, когда они, наконец, заснули, обнявшись. Длинная мускулистая нога Трента лежала на ногах Лауры — он словно удерживал девушку возле себя на тот случай, если опять захочет ее.
 Чуть слышно постучав в дверь и войдя в комнату, леди Онория тотчас же все увидела. В молодости она тоже отличалась смелостью, но эти двое зашли слишком далеко. Они крепко спали в объятиях друг друга, лишь наполовину прикрывшись простыней. Неудивительно, что бедная горничная была близка к истерике, а все гости внизу оживленно сплетничали!
 Стоя над провинившейся парой, изумленная леди Онория увидела, что Трент, не открывая глаз, одной рукой повернул Лауру и положил ее на себя. Это уже было чересчур! Она не могла более терпеть такое бесстыдство. Сейчас они начнут заниматься любовью у нее на глазах! Она должна немедленно остановить это!
 — Хм… — Леди Онория громко прочистила горло, чтобы привлечь к себе их внимание. Трент лениво приоткрыл свои серые глаза, а Лаура, ахнув, быстро нырнула под простыню.
 «Сейчас-то уж прятаться бесполезно», — неодобрительно подумала леди Онория. Словно они могли это сделать! Нет, такое безрассудство не должно остаться без последствий.
 — Ну, мисс! Теперь-то что толку прятаться? — громко произнесла леди Онория. Направив свои глаза-буравчики на Ройза, она сказала самым строгим тоном: — Что касается вас, молодой человек, то я удивлена вашим легкомыслием и неосторожностью! Надеюсь, вы понимаете, что вам не удастся избежать последствий этого… глупого пренебрежения приличиями! Внизу все говорят о вашем поведении. Ваши гости — вы помните, что у вас здесь гости? Я уже не говорю о слугах.
 Трент невозмутимо сел и потянулся, успев перед этим сунуть руку под простыню и на глазах потрясенной леди Онории шлепнуть Лауру по выпуклой попке, отчего девушка возмущенно закричала. Потом он зевнул, словно не произошло ничего необычного.
 — О черт! Пожалуй, вы правы. Я непременно извинюсь перед гостями. Понимаете, мадам, мы отмечали нашу помолвку, и, думаю, слегка увлеклись.
 — Ха! — фыркнула леди Онория. — А когда вы принесете извинения всем остальным гостям, нам придется обсудить приготовления к вашей свадьбе, коль скоро брачная ночь уже прошла.
 Выпустив напоследок эту стрелу, леди Онория вышла из комнаты и хлопнула дверью.
 Выбравшись из-под простыни, Лаура села. Ее волосы перепутались, глаза округлились от потрясения.
 — Господи! В какое положение ты меня поставил! Слава Богу, я не видела выражения ее лица! Ты… ты… Как я могла позволить тебе…
 — Соблазнить тебя? — услужливо подсказал он, откинувшись на спину, и, скрестив руки над головой, посмотрел на Лауру.
 — Ты не понимаешь! Ты погубил мою жизнь! Я не хочу выходить замуж — тем более за тебя! А теперь…
 — Ну, мы еще не поженились и всегда можем сказать, что не считаем нужным торопиться со свадьбой, верно? Конечно, придется до нашего отъезда в Каус опубликовать ради приличия извещение в «Тайме», а потом — кто знает? У нас будет достаточно времени для того, чтобы выяснить, чего мы хотим на самом деле, прелестная Лорелея!
 Его слова и тягучий голос заставили Лауру замереть, ощутить холод в груди. Почувствовав, что готова взорваться, девушка собралась встать с кровати и отвернуться от Трента. Но он протянул руку, заставил ее лечь на него и насмешливо зашептал:
 — Поскольку сейчас уже поздно что-либо скрывать, у нас есть время до ленча!




 Часть четвертая
 РАССТАВАНИЯ И ВСТРЕЧИ



 Глава 36

 «Должно быть, в той старой легенде что-то есть», — подумала Лаура, глядя на море. Что еще заставило бы ее полностью отдаться на волю чувств, во власть той необузданной части ее души, которая не могла справиться с желанием? Лаура попала в затруднительное положение: обстоятельства и собственное легкомыслие привели ее к помолвке, которая скоро завершится вынужденным браком, если только она не найдет выход, из этого положения, казавшегося ей теперь невыносимым и удручающим.
 Похоже, все разладилось и обернулось неприятностями после одной ночи в Корнуолле. Глупая выходка, доставившая удовольствие, могла изменить всю ее жизнь!
 Брак по расчету — соглашение, ставшее данью условностям, уступкой общественной морали, стандартам поведения, принятым другими людьми.
 — По-моему, ты поступила очень умно. Ловко все провернула! — вкрадчиво-язвительным голосом «поздравила» Лауру Сабина. — Ему, конечно, осталось лишь по-джентльменски заявить о вашей помолвке!
 — Но мы еще не женаты, верно? — таким же кисло-сладким тоном заметила Лаура. — У тебя есть шанс. Кто знает — вдруг я передумаю! Ты вправе попытаться любыми способами вновь завладеть вниманием Трента. Обещаю не мешать тебе!
 — Он любит меня — я в этом уверена! Он говорил мне об этом тысячу раз. Ты, дорогая Лаура, — удобный вариант. Все это связано с деньгами, большими деньгами, которые должны остаться внутри двух ваших семей. Ты знаешь, что Трент умен и тоже умеет плести интриги!
 Это правда? Преследуя ее, он осуществлял свой план? Он удовлетворил свою страсть за одну ночь и утро?
 Очевидно, все обстояло именно так, потому что с того дня, встречаясь, они лишь обменивались светскими любезностями — не более. Сабина, похоже, была хорошо информирована обо всем и пользовалась его вниманием. Он сказал, что они могут не торопиться со свадьбой, Лаура прекрасно это помнила. Они не были женаты. И вероятно, если все сказанное Сабиной правда, никогда не поженятся.
 «За последние две недели я ни разу не имела шанса поговорить с Трентом наедине», — с негодованием подумала Лаура. Леди Вестбридж не отходила от него ни на шаг. Однажды, когда они еще находились в Каусе, где проходила ежегодная регата с балом, Лаура подавила свою гордость и отправилась поздно вечером в гостиничный номер Трента. Она обнаружила, что Сабина пришла туда раньше ее и удобно устроилась в постели возле Трента.
 Они оба так и не узнали, что она видела их. Лаура не упомянула этот эпизод. Она вела себя так, словно ничего не произошло. Однако на самом деле в ее душе что-то изменилось. Как она презирала этого лживого улыбающегося лицемера! Он хотел ее — только хотел. Никогда не любил ее, ни разу не сказал ей о своих чувствах — просто овладел ею. «И я позволила ему. Но он любил Сабину, говорил ей об этом! Будь он проклят!»
 Но, по крайней мере, Трент не мешал Лауре жить своей жизнью. Она сохранит свободу, даже если они на самом деле поженятся. Общество, возможно, осуждает неверную жену, зато за спиной мужа-рогоносца постоянно звучит смех. Герцог Ройз, обманутый своей супругой, — Лаура пришла в восторг от этой идеи. Может быть, она отплатит ему, описав в романе интимные подробности измен. Только она и он будут знать, что все это основано на реальных событиях.
 Лаура коснулась тяжелого браслета с бриллиантами. Это — только начало! Сувенир, памятный подарок.
 Закрыв в тот вечер дверь номера, где находились Трент и Сабина, она пошла к себе и буквально натолкнулась на сербского короля Милоша. И…
 Однажды парижская подруга Лауры сказала ей, что Милош груб и несдержан, однако хорош в постели и весьма щедр.
 Она тихо извинилась по-французски. Он тотчас схватил ее за плечи и не стал терять время на пустые прелюдии.
 — Это мой счастливый вечер! Сначала я выиграл в баккара, а теперь встретил тебя! Мне нет дела до того, из чьей постели ты вылезла, маленькая прелестница, я хочу, чтобы сейчас ты легла в мою! Обещаю, что ты не разочаруешься. Пойдем, не стесняйся!
 Он принял ее за шлюху, и она сыграла эту роль, легла с ним в постель. Она уже умела возбуждать мужчин. От этой ночи у нее остался браслет. К тому же она поняла, что может ничего не ощущать во время близости с мужчиной — достаточно радовать его имитацией чувств… Лаура закусила губу и подумала со злостью: «Надеюсь, рано или поздно Трент спросит, откуда взялся этот браслет. Тогда я смогу рассказать ему — описать все подробности происшедшего!» Она крепко сжала пальцами поручень из красного дерева и на миг закрыла глаза. Почему месть оказалась не столь сладостной, какой обещала быть поначалу, когда Лаура решила отплатить Тренту той же монетой? Что дозволено гусаку, то дозволено и гусыне! Тогда почему она запуталась в своих чувствах? Не потому ли, что душа не участвовала в происходящем? О, будь он проклят! Как и ее импульсивность!
 Ночное небо казалось черным бархатным гобеленом, усыпанным серебристыми точками; желтый месяц плыл над горизонтом, точно корабль-призрак. Лаура находилась на корабле. «Точнее, на яхте», — поправила она себя. Принц Уэльский пригласил ее на королевскую яхту «Британия».
 — Миссис Лангтри уговорила меня совершить небольшой круиз — показать ей, на что способно это маленькое судно! — сказал он во время бала в королевском яхт-клубе, считавшемся самым престижным заведением подобного рода. — Миссис Лангтри не видела Скалу, то есть Гибралтар. Муж графини Седжвик находится там и хочет встретиться со своей супругой. Вы, джентльмены, желаете посмотреть Кадис. Мы посетим все эти места, а потом вернемся назад.
 Миссис Лили Лангтри, актриса, в последнее время почти полностью завладела вниманием принца, поэтому Лаура сочла, что может без опасений принять это приглашение.
 Эна тоже его приняла. Она, похоже, снова поссорилась с Франко, хотя и не говорила об этом. Франко был хмурым, сердитым. Лаура догадывалась, что их последняя размолвка связана с возвращением Эны к мужу. Господи, мужчины так эгоистичны и упрямы!
 Лаура вспомнила то, что сказала ей леди Онория в Ройз-Парке во время обсуждения свадебных планов. «Я знаю, что ты считаешь себя бунтаркой, моя девочка. После сегодняшнего утра я, пожалуй, соглашусь с этим. Но ты должна запомнить кое-что и смириться. Мир, в котором мы живем, принадлежит мужчинам. Ты не в силах это изменить, так что прими эту реальность. Больше всего — и самое худшее — говорят о женщинах именно мужчины. Они делают это, потягивая портвейн, куря сигары, играя на бильярде. Ты должна всегда иметь это в виду!»
 Лаура стояла в одиночестве на палубе медленно двигавшейся яхты. Возле носа «Британии» пенилась темно-синяя вода. До Лауры долетали легкий аромат сигары, мужские голоса и звон бокалов. Кажется, джентльмены играли в карты. Естественно, они не предложили ей присоединиться к ним. «Какая несправедливость!» — подумала возмущенная девушка. Посмела ли Джерси Лили, как называли сейчас некоторые миссис Лангтри, вторгнуться в эту мужскую компанию, чтобы постоять за спиной принца Уэльского? Стоит ли сейчас леди Вестбридж возле Трента, положив руки ему на плечи, словно он — ее собственность? Она, Лаура, не унизится до того, чтобы пойти и выяснить это!
 Лаура жалела о том, что Эна после обеда отказалась совершить даже один круг по палубе и отправилась спать. Также она жалела, что Сабине удалось получить приглашение на яхтуче-рез лорда Данхилла, который, кажется, имел виллу в Андалусии, неподалеку от Кадиса, где королевская яхта простоит день или два после посещения Гибралтара. Но для кого пригласили сюда Сабину — для лорда Данхилла или герцога Ройза?
 Лаура принялась шагать по палубе, придерживая шлейф платья. Она расхаживала быстро, стремительно — это помогало ей унять свою ярость. Раздраженно посмотрела на подаренное Трентом обручальное кольцо с бриллиантом, окруженным голубыми сапфирами. Ей захотелось сорвать его с пальца и бросить в воду. Обручальное кольцо! Если она смирится, скоро у нее появится золотое кольцо. Кольцо рабыни, которое навсегда положит конец ее свободе. Но только не его! Многие мужчины держат жен в заточении и безнаказанно хвастаются своими любовницами — как часто она видела это! Будь она проклята, если попадет в такую ловушку! Лаура собиралась сказать об этом Тренту при первом же удобном случае — то есть когда он на некоторое время освободится от хищных рук Сабины.
 «Вероятно, я сошла с ума, если согласилась принять участие в столь глупом фарсе», — подумала Лаура, презирая себя не меньше, чем Трента. Сначала — помолвка с обычным извещением в «Тайме», затем — по прошествии времени, которое леди Онория назвала бы приличествующим, — свадьба в какой-нибудь престижной церкви и грандиозный прием. Потом, конечно, медовый месяц на модном курорте. Невыносимо! И все только из-за того, что она оказалась скомпрометированной им, а он должен был загладить грех, поступить «благородно», сделать уступку общественному мнению. Да будет проклята его подлая душа! Ей, Лауре, ничего этого не нужно. И он тоже ей не нужен.
 Неожиданно девушка замерла, крепко сжав пальцами поручень. О чем она думала до этого момента? Она не была воспитанной на условностях англичанкой. Ее родители пренебрегали условностями. Она может не волноваться из-за того, что скажет или подумает кто-то; если она разорвет так называемую помолвку или совершит что-то настолько возмутительное, что Тренту самому придется разорвать помолвку, он получит то, чего заслуживает! Пока он курил сигару и играл в карты с принцем Уэльским и его приятелями, она стояла в одиночестве на палубе под усыпанным звездами небом наедине с трепавшим ее волосы ветром и наблюдала за тем, как золотистый месяц тонет в черном океане.
 Лауре вдруг показалось, что и она тоже тонет. Ей еще никогда в жизни не было так одиноко. Она хотела поделиться с кем-нибудь своими чувствами. Внезапно кто-то схватил ее за запястье. У Лауры екнуло сердце, она едва не произнесла: «Трент?» Конечно, она ошиблась — герцог Ройз был занят другими делами. Это Реджи тихо подкрался сзади и застал Лауру врасплох.
 — Реджи! Господи, что ты здесь делаешь? Я думала, ты играешь в карты на нижней палубе с остальными мужчинами.
 — К сожалению, ставки стали слишком большими для меня. Я почувствовал, что могу случайно столкнуться с тобой, раз уж мне не повезло в игре! — Его небрежный тон сменился на участливый. — У тебя даже нет накидки. Принести ее?
 Не ответив растерянному Реджи, она повернулась лицом к воде, однако не попыталась убрать его руки со своей талии. Осмелев, молодой человек приблизил свои губы к ее уху и прошептал:
 — Ты позволишь мне согреть тебя, дорогая Лаура?
 Он не поверил своему везению, когда она прильнула к нему и томно произнесла:
 — Да, пожалуй, это будет, кстати, кажется, я уже согреваюсь.
 — Лаура! О Господи, Лаура! — вскричал Реджи, не желая упускать свой шанс. — Если бы ты только знала, как сильно я хочу поцеловать тебя! Почувствовать нежность твоих губ, о которых я так часто мечтал!
 Его руки напряглись, он с силой прижал ее к себе.
 — Почему ты меня спрашиваешь, Реджи? Почему бы тебе просто не сделать это? А потом ты скажешь, понравилось ли тебе целовать меня.
 Она сама повернулась в его объятиях, подняла лицо и в упор посмотрела на Реджи своими темно-синими глазами, в которых отражался свет звезд.
 «Господи, — торжествующе подумал он, — это действительно моя счастливая ночь!»
 — Я люблю тебя, Лаура. Ты так красива, так красива… — хрипло произнес Реджи. Наклонив голову, он неторопливо насладился вкусом ее губ. Раскрыв их, Лаура позволила его жадному языку проникнуть в ее рот.
 Реджи прекрасно знал женщин, умел доставлять им удовольствие и соблазнять их. Его поцелуи были то безжалостными, то нежными, дразнящими. Когда Лаура начала что-то несвязно и как бы протестующе бормотать — они оба знали, что ее слова ничего не значат, — он принялся ласково поглаживать ее груди, нашел пальцами отвердевшие и поднявшиеся соски. Потеребив маленькие бугорки, Реджи двинулся дальше. Он всегда полностью отдавался тому, что делал в данный момент, правильно выбирал время для следующего шага, ведущего к полной близости и ее пику. Едва оторвав свои уста от губ Лауры, Реджи произнес страстным шепотом:
 — Как страстно я тебя люблю! Я не мог признаться в этом раньше, потому что не хотел показаться тебе охотником за состоянием! Я обожаю тебя, преклоняюсь перед тобой, прелестная Лаура! Ни одну женщину я не хотел так, как тебя. Пожалуйста, моя дорогая, позволь мне доставить тебе такое удовольствие, какое ты заслуживаешь! Скажи, что хочешь этого! Я жажду поклоняться твоему чудесному телу — касаться его, целовать, ощущать каждый его дюйм! Скажи мне, что ты будешь моей, дорогая! Пойдем в мою каюту — там я покажу, сколь сильно обожаю тебя, какой счастливой могу тебя сделать!
 И Лаура снова удивила его.
 — Пойдем в мой салон, дорогой Реджи.
 Девушка нарочно выбрала свою каюту — она почти надеялась, что Трент заглянет к ней и увидит ее с Реджи, как она увидела его с Сабиной чуть менее недели назад. Но эти мысли не отразились на ее лице и манерах. Она протянула руку Реджи и позволила ему повести ее.
 Она разрешила Реджи целовать и ласкать ее под фонарем у входа в коридор, ведущий на палубу. Разрешила раздеть себя до рубашки, подвести к кровати, мягко положить на спину. Реджи лег рядом с Лаурой, продолжая прикасаться к ней.
 «Превосходное тело», — подумал Реджи. Раздевая Лауру, он ласкал ее взглядом, губами, пальцами. Покорность девушки изумляла его. Она не скрывала своих желаний. Похоже, Ройз оказался хорошим учителем! Эта мысль пробудила в Реджи злость и зависть. Был ли Ройз ее первым мужчиной? Ерунда! Сейчас он овладеет ею!
 «Почему я остановилась на полпути?» — спросила себя Лаура. Прогнав Реджи, она лежала без сна с открытыми глазами в своей кровати.
 Почему она не позволила Реджи заняться с ней любовью? Он так старался доставить ей удовольствие, иногда ему даже удавалось пробудить в ней желание — это происходило в те мгновения, когда она закрывала глаза и видела другого мужчину: темноволосого, с холодными серыми глазами. Того самого, который, вероятно, сейчас спал с сестрой Реджи Форрестера.
 Трент на самом деле был с Сабиной, но лишь потому, что ему надоела нескончаемая игра, которую так любил принц Уэльский. Герцог прошел на палубу, чтобы поискать Лауру. Через иллюминатор, который она легкомысленно оставила открытым, Трент увидел, что девушка была занята — точнее, ею занимался Реджи Форрестер. Эта шлюха выбрала именно его! Тренту стало ясно, что эта паршивка уже давно готова отдаться — ее устроил бы любой мужчина! Будь она проклята! Охваченный звериной яростью, Трент собрался открыть дверь и убить их обоих; он уже шагнул вперед, и вдруг в последний миг разум остановил его. Резко повернувшись, он отправился к сестре Реджи.
 Быстро раздевшись в темной каюте Сабины, он набросился на девушку и заглушил ее изумленный крик безжалостным поцелуем.
 — Трент! О, это ты. Наконец-то!
 — Кого еще ты ждала? Данхилла? В любом случае я занимаю более высокое положение! И поскольку ты нанесла мне неожиданный визит и разбудила меня в Каусе, я решил отплатить тебе тем же, леди Вестбридж!
 — О, ваша светлость! — пробормотала Сабина и начала издавать нечленораздельные звуки.
 Трент сорвал с нее ночную рубашку и грубо овладел ею, что всегда доставляло ей удовольствие.
 Он все-таки пришел к ней. Какая разница, почему это произошло именно сейчас? Он был с ней, и она хотела удержать его здесь до утра. Возможно, эта сучка Лаура разорвет помолвку, и Трент женится на ней, Сабине!
 Мысль о том, что она может стать герцогиней Ройз, так взволновала Сабину, что ее движения и реакции стали более бурными, чем обычно. Да, он был превосходным любовником, а сегодня вел себя просто как дикий зверь. Она хотела, чтобы он женился на ней или хотя бы сделал своей постоянной любовницей. Сабина была готова пойти на все ради избавления от Реджи, которому нравилось причинять ей боль, заставлять ее делать разные неприятные вещи.
 Когда они оба удовлетворили страсть, Сабине не удалось заснуть. Трент не остался у нее — напрасно она надеялась на это. Сабина знала, что Реджи рассердится из-за того, что ей не удалось удержать Ройза в своей постели до утра.
 Но Реджи пришёл к ней в исключительно хорошем настроении. Он дождался того момента, когда Трент-покинул каюту.
 — Ну, поздравляю, дорогая сестра! И не забудь рассказать о твоем свидании мисс Лауре! Когда снова встретишься с Ройзом, обязательно сообщи ему, что этим вечером его невеста провела несколько часов со мной. О, она оказалась весьма горячей крошкой!
 — Что? Ты хочешь сказать, что она на самом деле…
 — Ну конечно! Я еще попользуюсь ею. Теперь она никуда не денется — особенно когда Ройз узнает о ее вольностях. Об этом позаботишься ты!

 Глава 37

 По обеим сторонам от порта Кадиса тянулись вереницы залитых ослепительным испанским солнцем домиков с побеленными стенами и красными черепичными крышами. Королевская яхта «Британия» бросила якорь в гавани, чтобы дождаться уже отчалившей от берега лодки. Она должна была забрать гостей принца, которые собирались высадиться здесь.
 На Лауре были белый костюм из саржи, отражавший солнечные лучи, и желтая шляпа из соломки, широкие поля которой отбрасывали тень на лицо. Девушка стояла возле Хелены, опираясь локтями о поручень, и смотрела на приближавшуюся лодку.
 — Ты поедешь с нами? — спросил ее ранее Трент холодным, бесстрастным голосом, возводя между ними ледяную стену.
 — Нет. Эна хочет, чтобы я осталась на некоторое время с ней и Арчи. Возможно, так будет лучше для нас обоих. — Она старалась говорить бесстрастным тоном. — В любом случае ты ведь будешь развлекать леди Вестбридж? Если, конечно, лорд Данхилл будет постоянно спать. Мне бы не хотелось мешать вам!
 Он метнул в ее сторону ледяной взгляд, от которого Лаура буквально задрожала.
 — А я не хочу мешать тебе и Реджи Форрестеру, моя дорогая! — И, почти не скрывая своей ярости, Трент добавил: — Знаешь ли ты, что сейчас я с удовольствием свернул бы тебе шею, подлая маленькая шлюха? — Ярость, которую излучали его глаза, была почти осязаемой. Лаура невольно отступила на шаг и услышала, как Трент продолжил с сарказмом в голосе: — Но я считаю, что ты этого не стоишь! Ты не Дездемона, а я, моя дорогая, не глупый ревнивец Отелло!
 Лаура почувствовала, что у нее сжалось сердце, но она должна была продолжить эту новую жесткую игру, несмотря на охватившее ее ощущение потерянности и одиночества. Лауру подталкивало какое-то странное желание причинить боль, нанести удар.
 Глядя в упор на Трента, она произнесла бесстрастным тоном:
 — Вы хотите получить назад кольцо, ваша светлость? Тем более что наши пути расходятся и нас ждут новые развлечения…
 — О нет, — с недоброй усмешкой произнес он. — Оставь его себе, милая Лорелея, на память о коротком безумии!
 Внезапно он обхватил руками лицо Лауры, заставив ее ахнуть. Наклонив голову, Трент грубо, безжалостно поцеловал девушку, после чего презрительно посмотрел на нее:
 — Постарайся беречь себя, моя милая. Впредь не отдавайся с чрезмерной легкостью слишком многим мужчинам.
 Он резко повернулся и пошел прочь. Ей хотелось побежать за ним или позвать его, но нестерпимая душевная боль остановила девушку, не позволила ей раскрыть рот.
 — Лаура! — Франко схватил ее за руку и повернул к себе. Он не обращал внимания на Эну, лицо которой то бледнело, то краснело. — Лаура, черт возьми! — тихим разгневанным голосом произнес Франко, потянув к себе девушку. — Что ты творишь? На этот раз ты перегнула палку, сестра. Трент Челленджер не тот человек, с которым можно играть в такие грязные игры! Реджи Форрестер! Господи! Не знаю, как Тренту удалось сдержать себя, но тебе крупно повезло. Ты могла улететь за борт, уверяю тебя!
 — Если Трент может спать с леди Вестбридж и демонстрировать мне это, — сухо сказала Лаура, — то почему я должна отказывать себе в чем-то? В конце концов, мы живем в современном мире, верно? — Немного помолчав, она добавила с легким раздражением: — Я не хочу, чтобы мужчина считал себя обязанным жениться на мне, потому что я была скомпрометирована. В гостинице Кауса я застала Сабину в постели с Трентом, и потом… и потом… Ты понимаешь, Фрэнк? Я не хочу иметь мужа, который хвастается передо мной своими любовницами. Не могу так жить, не потерплю этого! Что дозволено гусаку, то дозволено и гусыне! И… и…
 Слова застряли в ее горле, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сдержать свои эмоции и не опозориться перед людьми.
 Франко взял сестру за плечи, больно вонзившись пальцами в ее кожу, и внимательно посмотрел ей в глаза.
 — Господи, Лаура! Я не знал, как далеко зашли ваши отношения. Ты действительно любишь его, да?
 Лаура энергично тряхнула головой и закрыла глаза, чтобы скрыть слезы. При этом она прикусила нижнюю губу.
 — Ну конечно! — прорычал Франко и, крепко обняв сестру, с горечью произнес: — Похоже, мы оба находимся в одинаковом положении! Только Эна знает, что я хочу ее. Эне не хватает мужества поступить так, как она хочет! — Его голос стал более твердым. — Кажется, я должен находиться возле тебя и присматривать за тобой. Поверь, мне не по душе это занятие, тем более что сейчас у меня много других дел. Между прочим, лодка еще не отплыла. Почему бы тебе не подавить твою дурацкую гордость и не отправиться вслед за ним, Лаура? Почему не сесть в эту чертову лодку и не удивить всех? Пойди за ним, как настоящая женщина! Я знаю, что ты нужна Тренту. Думаю, тебе это тоже известно. Хочешь, я сам отведу тебя к лодке и столкну в нее? Потом, когда вы с Трентом разберетесь между собой, ты сможешь свалить все на меня. Я даже обещаю позаботиться ради тебя о Сабине — и о Реджи, если понадобится, будь он проклят! Лаура?
 — Я не могу. О, Франко, ты же понимаешь, что уже слишком поздно. Он, должно быть, видел меня с Реджи и подумал… О, я хотела, чтобы он увидел нас и подумал худшее. Это и случилось. У нас с Реджи ничего не было, Франко, я не… Но теперь это не имеет значения. Я хорошо знаю Трента — он никогда не простит меня и не поверит мне, даже если я скажу ему правду!
 Мотор лодки снова заработал, и Лаура поняла, что сейчас они уплывут. Лорд Данхилл, Сабина, Реджи и Трент. Она никогда никому не признается в том, что он бросил ее!
 — В любом случае, — холодно произнесла Лаура, — уже поздно о чем-то сожалеть, верно? Сейчас я должна пойти в мою каюту и проверить, собраны ли вещи, которые мне понадобятся, когда мы высадимся в Гибралтаре. И мне надо зайти к Эне. Она так несчастна!
 — Я тоже несчастен, — тихо произнес Франко. — Не знаю, понимаешь ли ты это, но мужчины тоже страдают. Если Эна несчастна, боюсь, она сама в этом виновата! Я еще раз попросил ее уехать со мной, но она выбрала мужа, его проклятый титул и ту жизнь, которую она ведет! Как я уже сказал, — добавил он с горечью в голосе, — у нас много общего. Но позволь мне сказать тебе кое-что: я не останусь смотреть, как Эна и ее муж будут вместе принимать гостей и посещать приемы. Как только ты устроишься на их вилле в Гибралтаре, я отправлюсь в Алжесирес. Потом я встречусь с Трентом на полпути между Алжесиресом и Кадисом, в доме некоего мадридца, располагающего информацией, способной заинтересовать мистера Бишопа. — Франко сухо поклонился Лауре. — Свяжись со мной, если я тебе понадоблюсь, сестра. Хочешь услышать мой совет? Попроси его высочество отправить тебя на берег. Или тебе, как Эне, нравится чувствовать себя несчастной? — Сказав это, он ушел.
 В этот вечер они, как обычно, пообедали в соответствии с этикетом. Правда, компания поредела — четыре человека покинули яхту в Кадисе. К следующему вечеру все оставшиеся попадут на большой прием в честь принца Уэльского в гибралтарском клубе «Пэлл-Мэлл».
 Альберт Эдвард, принц Уэльский, сидел в роскошно обставленной столовой яхты во главе стола. Как обычно, слева от него находилась миссис Лангтри, а справа — графиня Седжвик. Франко Моргана посадили по другую сторону от Хелены. Она сожалела об этом, сосредоточенно ковыряясь в еде и усердно обмахиваясь веером. Хелена пыталась поддерживать с Франко светскую беседу, однако ее голос звучал скованно, чопорно. Напротив них, между миссис Лангтри и Лаурой Морган, сидел приятель принца майор Иган.
 Его королевское высочество находился в отличном настроении — как и миссис Лангтри. После обеда принц предложил разбиться на пары и погулять по палубе — полюбоваться звездным небом и луной. Конечно, он тотчас взял под руку миссис Лангтри. Спустя мгновение майор Иган поклонился и предложил руку Лауре. Хелена и Франко остались вдвоем, хотя меньше всего стремились к этому. Лишенной выбора Эне пришлось взять руку Франко, которую тот подставил ей с сухой вежливостью, и зашагать с ним по палубе. Страдая от головной боли, Эна хотела отправиться в свою каюту, чтобы избежать вынужденной близости с Франко, не ощущать под своими пальцами его твердые мускулы.
 Протокол требовал, чтобы пары двигались, сохраняя между собой дистанцию. Шагавший впереди принц Уэльский дымил сигарой, положив руку на талию Лили Лангтри и шепча ей что-то на ухо. Она слушала его с улыбкой, иногда смеялась. Гостям приходилось идти очень медленно, то и дело останавливаться, смотреть на бегущую воду и звезды.
 Лаура и майор Иган шли перед Франко и Эной, оживленно беседуя. От внимания Франко и Эны не ускользнуло то, что Лаура, идя с элегантным майором, как бы невзначай прижималась к нему. Перегибаясь через ограждение, она также оказывалась слишком близко к своему спутнику.
 — Черт возьми! Я перестаю понимать свою сестру! — раздраженно произнес Франко. — Она ведет себя как шлюха! Приглашает едва ли не каждого доступного мужчину в свою постель, чтобы устроить ему проверку! Бедный майор Иган! Надеюсь, мне не придется вызывать его на дуэль, когда мы доберемся до Гибралтара.
 Неожиданно он прижал Эну к ограждению, причинив ей боль.
 — Ладно, плевать я хотел на свою сестру и ее возмутительные игры. Я бы хотел переспать с тобой, Эна, — кто знает, может быть, в последний раз перед тем, как ты попадешь в объятия своего мужа!
 Его слова и тон, которым он произнес их, оскорбили Эну. Девушка ахнула, почти всхлипнула. Наконец ей удалось выдавить из себя:
 — О, Франко! Нет! Пожалуйста, не надо, я тебя умоляю! Она невольно уперлась руками в его плечи, как бы защищаясь от новых грубостей, которые он мог обрушить на нее. Франко же безжалостно сдавил ей запястья, прижал ее к своему телу.
 — Почему бы тебе для разнообразия не сказать: «О, Франко, да!»? — почти прорычал он. — Или граф Седжвик так хорош в постели, что ты хочешь попоститься день-два перед встречей с ним? Ну? Ответь мне, Эна, если в тебе еще осталась хоть капля совести.
 Прежде чем она сказала или сделала что-то, он провел пальцем по ее груди, потом сунул руку в глубокий вырез платья.
 — Я знаю, что ты трусиха, моя милая графиня, но ты пока еще способна возбуждать меня. Думаю, тебе это известно. Судя по тому, как твердеют твои нежные маленькие соски, которые я хотел бы поцеловать, с тобой тоже что-то происходит! — Его голос стал тихим, дразнящим. — Признай это, Эна! Постарайся хоть раз быть честной, хоть раз! Я хочу тебя. Хочу тебя сегодня, сейчас, черт возьми! — Его пальцы продолжали теребить ее набухшие соски. Из горла Эны вырвались звуки, напоминавшие всхлипывание. Она не могла и не хотела сопротивляться ему и тем чувствам, которые он пробуждал в ней. Франко снова зашептал: — Один раз ничего не изменит, верно, моя милая Эна? Мы пойдем в мою каюту, и тогда… ты отлично знаешь, что произойдет тогда с нами!
 Хелена находилась во власти его пальцев, нежно и властно касающихся ее прикрытой вечерним платьем груди. О Господи, даже если бы на нее смотрел сам принц Уэльский, она бы не стала мешать Франко, не пожелала бы, чтобы он остановился!
 Отчаянно стараясь спасти себя от постыдной капитуляции, не уступить его воле и своим желаниям, Эна произнесла взволнованным голосом:
 — Но… его королевское высочество! И… Лаура… вдруг она…
 — Моя сестра вполне способна позаботиться о себе! — резко выпалил Франко. — Будем надеяться, что майор Иган проявит благоразумие, — это в его интересах. Что касается его королевского высочества, то ты могла заметить, что он уже давно исчез с миссис Лангтри, моя милая Эна! Ты пойдешь со мной? Или я должен сорвать с тебя платье, бросить тебя на палубу и овладеть тобой прямо здесь, под звездным небом? Ты этого хочешь, Эна? Ты знаешь, что я поступлю так!
 О да, Хелена отлично знала, что Франко выполнит свою угрозу. Его пальцы уже сжали верхний край глубокого выреза на ее платье! Они были на палубе вдвоем… Заметив в глазах Франко опасный блеск, Хелена сдалась. Она давно знала, что, в конце концов, уступит ему: все равно он уже начал рвать спереди лиф ее платья, которое соскользнуло с плеч, обнажив белую кожу, — что еще ей оставалось делать?
 — Нет, Франко, пожалуйста! — испуганно зашептала она, видя, что он не собирается останавливаться. — Франко, не здесь, умоляю тебя! Спустимся в твою каюту. Только не здесь — нас могут увидеть!
 — Почему не здесь? Если кого-то это зрелище заводит, пусть смотрят!
 Его резкий голос заставил Эну вздрогнуть, в панике попятиться назад. Она поняла, что он не шутит.
 — А теперь сними туфли, Эна, — тихо и требовательно произнес Франко. — Сними их.
 — Туфли? Я не понимаю…
 — Это не важно. Сними эти изящные вечерние туфельки и брось их через ограждение. Я хочу, чтобы ты спустилась со мной вниз босиком, как испанская крестьянка!
 Смеясь, она сняла туфли, бросила их за борт и, повернувшись к Франко, сказала:
 — Теперь ты удовлетворен?
 — Еще не совсем, моя любимая. Это тоже должно полететь в воду — тогда ты будешь выглядеть как молодая крестьянка!
 Он сорвал с нее платье и небрежно кинул его за борт. На Эне остались корсет, рубашка, нижняя юбка из тафты и черные шелковые чулки.
 — А теперь мы пойдем вниз, — хрипло произнес Франко. — Когда ты окажешься на моей кровати, я запру, дверь и буду держать тебя там, сколько пожелаю, точно прелестную аристократку, похищенную грубым и жестоким пиратом!
 Франко доставлял Эне удовольствие большую часть ночи. Затем он на руках отнес девушку в ее каюту. Положив умиротворенную Эну на кровать, Франко произнес бесстрастным тоном:
 — А теперь, миледи, отправляйся навстречу своей гибели! — С этими словами он повернулся и зашагал прочь.

 Глава 38

 «Неудивительно, что королевскую колонию Гибралтар называют Скалой», — подумала Лаура. Огромная изрезанная гора круто поднималась вверх прямо из воды. Майор Иган сказал Лауре, что Гибралтар не только был международным портом, но и охранял пролив, соединяющий Атлантику со Средиземным морем. Со времен средневековья здесь всегда стояла неприступная крепость. После подписания Утрехтского договора англичане получили контроль над Гибралтаром.
 — Длина полуострова — всего около трех миль, а ширина — три четверти мили, хотя в это трудно поверить, — сказал майор. — Несмотря на близость Испании, полуостров расположен в стратегически важном месте. Настоящая крепость, верно? Внутри этой огромной скалы тянутся бесчисленные пещеры, полости и туннели общей длиной в тридцать пять миль. Некоторые из них выходят к океану. Возможно, вы захотите осмотреть пещеру Святого Михаила — она имеет интересную историю. В ней находится камера для пыток, которой пользовались во времена испанской инквизиции!
 К окончанию торжественной встречи принца Уэльского у Лауры от пушечных выстрелов разболелась голова. К тому же девушка страдала от невыносимой жары и высокой влажности. Как приятно было снова оказаться в прохладном помещении! Дом, который граф Седжвик занял, став вице-губернатором Гибралтара, был окружен неким подобием тропического сада; толстые стены защищали от жары, в каждой комнате под потолком висел вентилятор. Слава Богу, комната Лауры выходила в сад; сквозь открытые окна сюда проникал свежий ветерок, насыщенный запахом цветов.
 Служанка бесшумно вошла в комнату, чтобы разобрать вещи Лауры и повесить одежду в просторный шкаф. Две хорошенькие служанки, которых успела увидеть Лаура, были не то марокканками, не то андалузками. Молодые и красивые слуги-мужчины были марокканцами или арабами.
 Когда служанка, которую, как узнала Лаура, звали Эйша, помогла гостье раздеться, девушка легла на широкую кровать, вздохнула с облегчением, закрыла глаза и расслабилась. До того как ей придется встать и одеться для приема в клубе «Пэлл-Мэлл», у нее было достаточно времени; здесь, в Гибралтаре, по испанской традиции устраивали дневную сиесту. Возможно, если она выбросит из головы все мысли, ей удастся заснуть.
 Минувшей ночью она спала беспокойно и сейчас чувствовала себя брошенной, тем более что Франко вежливо отклонил приглашение графа отдохнуть здесь. Брат сказал, что должен плыть в Алжесирес, где ему предстоит встретиться с другом.
 «Мне не следовало приезжать сюда, — без всякой причины подумала Лаура. — Даже ради Эны. Лучше бы я вернулась в Париж, где когда-то была счастлива, ощущала полноту жизни, не ведала никаких запретов. Я должна уехать, как только Эна устроится здесь и почувствует себя комфортно, — продолжала размышлять она. — Возможно, я присоединюсь к леди Онории в Баден-Бадене или отправлюсь в Италию. Или даже на Филиппины, если мои странствующие родители еще находятся там и не отбыли в какое-нибудь другое экзотическое место».
 Она обиделась на Франко. Мистер Бишоп сказал ему, что их родители не поехали в Индию. Почему Франко скрыл это от нее? Почему ее постоянно держат в неведении? Эти таинственные задания, приезды и отъезды, неожиданные тайные путешествия Франко и Трента — они что, считают ее глупой маленькой девочкой, которой нельзя доверять секреты? И почему мистер Бишоп, плетя свои дьявольские интриги, не прибегает к ее помощи?
 Лаура сама задала ему однажды этот вопрос. Она сказала мистеру Бишопу, что считает себя способной собирать информацию и выполнять другие поручения лучше работавших на него мужчин. Лицо мистера Бишопа стало непроницаемым, потом он сплел пальцы и пробормотал:
 — Хм… Возможно, я подумаю об этом. — И, едва заметно улыбнувшись, добавил: — Однако ты слишком напоминаешь мне свою мать, которая когда-то путем шантажа заставила меня сделать нечто такое, что я считал ненужным. Мне кажется, дорогая Лаура, что ты еще слишком импульсивна и прямолинейна для такого… хобби! — Он оттолкнул назад стул и встал, чтобы подвести черту под их беседой. — Ты должна понять, что некоторые места доступны только для мужчин. Есть вещи, которые они могут делать, а ты — нет. — Потом он все же обнадежил ее: — Когда мне понадобится женщина, способная добыть ценную информацию, я без колебаний обращусь к тебе.
 «Да, — с любопытством подумала сейчас Лаура, — мистер Бишоп никогда не колебался, когда хотел что-то сделать». Она помнила разные истории — иногда их рассказывала мать, иногда девушка слышала разговоры ее отца с мистером Дэвисом, его старым и самым близким другом. Она знала, что отец был разбойником, убийцей, партизаном, изгонявшим французов и их ставленника, императора Максимилиана, из Мексики. А ее мать… Кем только ей не приходилось становиться, чтобы выжить! Она вынесла все тяготы и унижения, какие способна вынести женщина, и, в конце концов, стала победительницей! «Я сделаю то же самое», — подумала Лаура, отдаваясь во власть сна.
 Она видела странные, тяжелые сны. Вдруг она пробудилась, сама не зная почему, села на кровати и обвела взглядом комнату. В ней ничего не изменилось, окно было открыто, ароматный ветерок обдувал лицо девушки, под потолком шелестел вентилятор. Никто не наблюдал за Лаурой. Откинувшись на мягкую кровать, девушка подумала, что в окно мог заглянуть любопытный садовник и она, возможно, почувствовала его взгляд. Вздохнув, она закрыла глаза и подумала: «Интересно, что сейчас делает Эна?»
 Комнаты графа и графини Седжвик располагались в дальнем крыле дома подковообразной формы. Перед фасадом находился заросший сад с маленьким фонтаном и бассейном. Лаура, привыкшая к обществу Хелены, с которой можно было поболтать, поделиться секретами, посмеяться, по необъяснимой причине почувствовала себя брошенной и одинокой. Она напомнила себе, что они с Эной успеют поговорить перед приемом. Конечно, Эна зайдет в ее комнату одетой, надушенной, в бриллиантах, чтобы взволнованно спросить подругу, закончила ли она одеваться. Бедная робкая Эна! Почему Франко не похитил ее и не увез с собой? Он добился бы своего, если бы поступил так, — Лаура была уверена в этом. Слабая Эна нуждалась в сильном человеке, способном думать за нее и полностью завладеть ею. Почему Франко не сделал этого?
 Невольно вздохнув, Лаура спросила себя, почему она не сделала то, что хотела сделать вопреки обстоятельствам. Сначала она с насмешливой невозмутимостью решила соблазнить Трента, почти что, заключив пари с самой собой; потом… потом завладела им или сочла, что сделала это. Почему же все испортилось? Почему она не нашла в себе сил бороться за то, что хотела иметь, не удержала мужчину, который был ей нужен? Почему поддалась детскому упрямству и жажде мести? Когда она увидела Сабину, ей следовало зайти в комнату, выгнать оттуда эту девку и с помощью нескольких точно подобранных слов объяснить Тренту, что не намерена терпеть такое ни сейчас, ни в будущем! Тогда все встало бы на свои места, и не было бы никакого короля Милоша, подарившего ей тяжелый браслет, который она с вызовом носила на руке. Тогда не возникло бы недоразумения с Реджи, которое она не пожелала объяснить.
 «Господи, — подумала Лаура, сев на кровати и откинув волосы, — я должна остановиться. Не думать о том, что могло произойти, об упущенных возможностях, о том, что мне следовало или не следовало делать. Какой от этого прок? Он уехал, и я никогда не верну его — надо посмотреть правде в глаза».
 Лаура едва не поддалась желанию позвать Эйшу и попросить ее собрать вещи, чтобы, извинившись перед Эной и Арчи, покинуть Скалу с первым же пароходом, куда бы тот ни направлялся. Она так устала от бесцельных скитаний! Она познакомилась с Европой, с различными светскими сезонами, образом жизни, требовавшим показного конформизма и разрешавшим что угодно при условии сохранения внешней благопристойности. «Нет, — решила Лаура, — я не похожа на своих родителей, которым нравилось постоянно путешествовать, нигде не пуская корни, в этом отношении, я отличаюсь от них». Она хотела пустить где-то корни, нуждалась в месте, которое смогла бы назвать домом, куда смогла бы возвращаться после странствий. Ее отец и мать пустили корни друг в друга, поэтому чувствовали себя как дома где угодно.
 «Мама посоветовала бы мне добиваться того, что мне действительно нужно», — подумала Лаура. Однажды мать, смеясь, рассказала ей кое-что про отца:
 — В то время он жил с Консепсьон в маленькой асиендс. Когда я приехала туда, мне пришлось запугать ее с помощью ножа — если бы бедный Пако не увел девушку, я убила бы ее! Твой отец вернулся посреди ночи, не зная, что вместо Консепсьон в постели лежу я… Он ужасно рассердился и заявил, что не хочет меня! В конце концов, я вынудила его передумать — мне пришлось приставить к его горлу лезвие ножа, и тогда он снял трусы. Я даже слегка порезала его, чтобы он не думал, что я блефую! Но потом, — призналась мать тихим голосом, — все изменилось.
 «Я не останусь здесь! — решила вдруг Лаура. — Эна должна научиться защищать себя сама. Я поеду в Испанию и найду его или вернусь домой в Мексику или Монтерей — и тогда он сможет приехать за мной!» Внезапно интуиция подсказала ей, что их отношения не закончились, что им еще предстоит объяснение.
 — Я приготовила для мадемуазель ванну… Погруженная в свои раздумья, Лаура не видела и не слышала, как в комнату вошла Эйша.
 Лаура всегда без тени смущения раздевалась в присутствии другой женщины или служанки. Но сейчас, сняв ночную рубашку и шагнув в круглую медную ванну, она почему-то почувствовала себя неуютно под пристальным взглядом девушки. Лаура прогнала это ощущение, сказав себе, что Эйша — марокканка, не привыкшая видеть обнаженное тело белой женщины. Эйша была весьма услужливой и, похоже, считала себя обязанной натереть Лауру мылом с сандаловым ароматом. Лаура снова погрузилась в воду; девушка смыла с ее тела пену, потом взяла полотенце и принялась нежно ее вытирать.
 Пальцы Эйши задержались на грудях Лауры, ее сосках, между намыленных бедер. «Ну и что? — подумала Лаура. — Это ничего не значит». Она чувствовала, что о ней заботятся, как о ребенке.
 Эйша расстелила на кровати новое полотенце, взяла бутылку с маслом и застенчиво спросила:
 — Мадемуазель хочет, чтобы я натерла ее ароматизированным маслом? Обещаю, вам будет приятно. Оно впитывается в кожу, и та становится блестящей — мужчинам это очень нравится!
 «Почему нет?» — спросила себя Лаура, отбрасывая прочь сомнения. Она легла лицом вниз на полотенце и позволила Эйше втереть масло сильными и чуткими пальцами в каждую точку ее тела. Лаура почувствовала, что массаж снимает напряжение, наполняет тело новыми, приятными, ощущениями. Втирая масло, Эйша двигалась от пяток к плечам и рукам, потом попросила Лауру перевернуться. Масло пахло жасмином и гарденией, оно снимало тревогу.
 Когда Лаура перевернулась, марокканка занялась внутренней стороной ее рук, кончиками пальцев от шеи двинулась к плечам, стала нежно поглаживать груди Лауры. Пальцы девушки обхватывали каждую грудь и скользили вверх, едва касаясь сосков.
 — У мадемуазель такие красивые груди и чудесные малиновые соски, — пробормотала Эйша, ласково потянув вверх каждый сосок. — У мадемуазель великолепное тело!
 Лауре казалось, что она находится в каком-то сладостном трансе; руки и пальцы Эйши продолжали ловко и искусно массировать ее живот, темный треугольник, ноги. Девушка добралась до внутренней стороны бедер, начала мягко ласкать их. Затем Эйша налила масла из бутылочки между бедер; ее пальцы трепетали, точно крылья бабочки, скользили по коже, слегка заходили внутрь Лауры.
 — Мадемуазель везде очень красива — да, везде, — прошептала Эйша, продолжая поглаживать Лауру. Внезапно почти загипнотизированной Лауре показалось, будто кто-то смотрит на нее, следит за всем происходящим. Овладев собой, она резко приподнялась, но никого не увидела. Лауре пришлось признать, что Эйше удалось своими нежными и искусными прикосновениями пробудить в ней приятное волнение.
 — Спасибо, — сумела, наконец, произнести Лаура, надеясь, что ее голос прозвучал достаточно спокойно. — Мне было… очень приятно, я прекрасно расслабилась. Но сейчас мне пора одеваться для приема.
 На губах Эйши появилась еле заметная лукавая улыбка. Кивнув Лауре, девушка отступила на шаг назад.
 — Конечно, мадемуазель. Я помогу вам одеться, если вы скажете, какое из ваших прекрасных платьев хотите надеть. — Помолчав немного, она тихо добавила: — Я готова сделать все, что пожелает мадемуазель. Буду рада доставить вам любое удовольствие.
 «Интересно, — подумала Лаура, пока Эйша выкладывала для нее одежду, быстро и бесшумно шагая босиком по комнате, — как воспринимает все это Эна, если только ее горничная такая же услужливая, как Эйша». Она хотела поскорее увидеть Эну и поговорить с ней. Растерянная и смущенная, Лаура находилась во власти каких-то сильных чувств и желаний, таившихся внутри ее и готовых в любой момент вырваться наружу; она испытывала потребность поговорить с кем-то, довериться кому-то, хотела, чтобы Эна побыстрее оделась.
 Хелена уже почти оделась; она тоже хотела побеседовать с Лаурой перед приемом. В ее комнату вошел безупречно одетый Арчи. В руке он держал плоскую, завернутую в тончайшую бумагу коробку. Арчи бросил ее на туалетный столик, и Лаура спросила себя, почему он решил преподнести ей подарок, — такой поступок был для него необычным.
 Фатима — марокканка, которой Арчи велел прислуживать Эне, — застегнула последнюю пуговицу на ее платье.
 — Дорогая жена, сегодня ты выглядишь превосходно, — произнес он с оксфордским акцентом, к которому Эна так и не привыкла. — Эта маленькая штучка, которую я купил тебе, сделает тебя еще более красивой. По-моему, она тебе очень подойдет.
 — Спасибо, Арчи. — Хелена нетерпеливо повернулась к Фатиме, которая продолжала крутиться возле нее: — Ты можешь идти, Фатима!
 — Дражайшая супруга, — сказал Арчи, — я уверен, что в самое ближайшее время тебе понадобится помощь Фатимы! Скоро ты это поймешь. — Он окинул Эну критическим взглядом, отчего та смутилась. — К сожалению, мне не нравится платье, которое ты выбрала для сегодняшнего приема. Ты должна позволить мне самому выбрать для тебя наряд. В конце концов, мужчина имеет право выбирать туалеты жены и решать, в чем она выглядит лучше всего. Ты согласна?
 Не дав Хелене шанса возразить, Арчи повернулся к Фатиме.
 — Немедленно раздень госпожу, — приказал он, — а я тем временем изучу ее гардероб и выберу что-нибудь подходящее. Поторопись — мы не имеем права опаздывать. Конечно, корсет и чехол должны подходить по цвету к платью, поэтому сними с госпожи все.
 Фатима уже начала расстегивать пуговицы на спинке платья, когда Хелена пришла в себя и оттолкнула девушку.
 — Арчи! Не знаю, какая муха тебя укусила, но у меня нет времени переодеваться. К тому же я не понимаю, чем плохо это платье!
 Ее муж рассматривал туалеты, которые Фатима уже повесила в шкаф. Не обращая внимания на возражения Эны, он достал темно-золотистое атласное платье, отделанное парчой и черными кружевами.
 — Вот это подходит для сегодняшнего вечера, моя дорогая. Мне не нравится твое синее платье. У него слишком глубокий вырез, и я не хочу, чтобы моя жена расхаживала перед моими друзьями, точно шлюха, демонстрирующая свои прелести!
 Хелена посмотрела на него с изумлением:
 — О чем ты говоришь? Арчи, я не понимаю! И тебя я тоже не понимаю. С момента моего приезда сюда ты был… Мне кажется, что я совсем тебя не знаю!
 — Зато, похоже, красивый молодой брат мисс Морган неплохо узнал тебя. — Повергая Эну в панику, он добавил тихо и с угрозой: — Отныне, Хелена, ты будешь вести себя так, как я скажу, ясно? Станешь хорошей, послушной женой, моя дорогая. Я добьюсь этого!
 Хелена открыла рот, чтобы возразить, но потрясение лишило ее дара речи. Арчи шагнул к жене и дважды ударил ее по лицу.
 — Стой спокойно, черт возьми! — резко выпалил он. — Не мешай Фатиме раздевать тебя. Ты меня поняла? Или я должен втолковать это тебе иначе?
 И он угрожающе поднял руку.
 Девушка подчинилась; потрясение мешало ей сдвинуться с места, возмутиться. Лицо ее горело от пошечин, из глаз потекли слезы. Она тихо заскулила, точно раненое животное. Арчи ударил снова, на этот раз, заставив ее закричать. После этого она замерла, оцепенев от страха и испытывая головокружение. Эна ощущала деловитые прикосновения пальцев Фатимы, снимающей с нее платье. Она осталась в корсете, чехле и нижней юбке из тафты. Ее лицо пылало от боли и унижения.
 Но Эну ждало нечто худшее. Вскоре она поняла это.
 — Принеси подарок, который я купил моей жене, — приказал Арчи Фатиме, и служанка с ухмылкой выполнила приказ. — Открой! — резко произнес он. Эна не смогла пошевелиться, и Арчи снова ударил ее — на этот раз по груди. — Кажется, я сказал тебе, что ты будешь делать то, что я говорю. А теперь открой подарок, который я принес тебе, — немедленно, потому что мы не хотим опоздать на прием, верно?
 Всхлипывая, Хелена подчинилась мужу.
 Нагнетая ужас, Арчи принялся подробно описывать то, что он купил ей и для чего это нужно; Фатима тем временем расстегнула корсет, и Эна осталась в тонкой шелковой рубашке.
 — Конечно, это чистое золото, — невозмутимо произнес Арчи; края его тонких губ изогнулись в улыбке. — Это пояс целомудрия, моя дорогая! Правда, хитрое изобретение? Видишь маленький золотой замочек? Я запру его и оставлю ключ у себя. Теперь я буду точно знать, что ты хранишь мне верность. Повернись и дай мне надеть его на тебя — уверен, ты будешь выглядеть в нем очаровательно!
 Увидев выражение ее лица, он зловеще засмеялся, потом схватил серебряную щетку для волос, положил руку на затылок Эны, заставив ее уткнуться лицом в туалетный столик, и сильно ударил щеткой по ягодицам. Услышав сдавленные крики Эны, он снова засмеялся.
 — Арчи, нет! Пожалуйста, не надо… я не вынесу этого… умоляю тебя, пожалуйста, не причиняй мне боли!
 — Ты должна признать, что заслуживаешь наказания. Я мог бы обойтись с тобой и хуже, помни это. Ты еще легко отделаешься. Если ты не будешь спокойно стоять, пока я надеваю на тебя это хитрое приспособление, я прикажу Фатиме высечь тебя, и ты не сможешь сидеть. Надеюсь, я выразился ясно?
 От унижения, стыда и боли Хелена зарыдала и прикрыла лицо руками. Она почувствовала, что золотая цепочка туго стянула ее талию. Тонкая золотая сетка, причиняя боль, плотно закрыла вход в сокровенное место. Арчи протянул две золотые цепочки между ягодицами к талии. Замочек находился над самым чувствительным бугорком.
 — Господи, Арчи! — с мольбой в голосе закричала Эна, не смея поднять головы и пошевелиться без разрешения. — Ты затянул слишком туго — эта штука врезается в меня, причиняет невыносимую боль. Умоляю тебя, Арчи, умоляю тебя, не делай этого! Я буду слушаться тебя, никогда больше не поступлю дурно! Пожалуйста, избавь меня от этого! — Она заплакала громко и безудержно, все ее тело сотрясалось от рыданий.
 — Теперь, моя милая неверная женушка, ты можешь выпрямиться и пройтись передо мной по комнате, чтобы я увидел, как хорошо сидит на тебе этот пояс и как он тебе идет. Обязательно посмотри на себя в зеркало, прежде чем Фатима снова оденет тебя, — правда, пояс выглядит превосходно? Золото на бледной коже! Когда ты привыкнешь к нему, дорогая, думаю, тебе будет приятно сознавать, что ты носишь его под всеми твоими нижними юбками и платьями из атласа и парчи! Замочек расположен в таком месте, что он, вероятно, будет доставлять тебе удовольствие. Видишь, как я забочусь о тебе!
 Все еще плача, Хелена встала и выполнила распоряжение Арчи. Она прошла по комнате, как шлюха, с золотым поясом целомудрия, больно врезавшимся в чувствительную кожу. Арчи и Фатима наслаждались этим зрелищем; большие влажные глаза служанки задержались на золотой сеточке. Не чувствуя своего тела, Хелена послушно замерла перед зеркалом; Фатима снова надела на нее корсет, затянула его по указанию Арчи туже обычного, потом надела на госпожу выбранное хозяином платье. Эна не знала, как ей вытерпеть это, как появиться на людях, сидеть, стоять, ходить, — пояс врезался в кожу, причиняя невыносимую боль.
 — А теперь, — бодрым тоном произнес Арчи, положив руку на талию жены, — пойдем посмотрим, готова ли твоя подруга.
 Увидев Эну, Лаура тотчас же почувствовала, что та изменилась. От нее исходило какое-то беспокойство, внутреннее напряжение; она говорила слишком торопливо, ее большие глаза лихорадочно блестели, на скулах горели алые пятна. Но времени на расспросы не было — рядом стояла Эйша, а Арчи ждал за дверью. Схватив кружевную накидку, веер и маленькую сумочку из серебряной сетки, Лаура решила, что, вероятно, Эна и Арчи поссорились. Глаза Эны были подозрительно красными. «Возможно, нам удастся поговорить наедине после приема», — подумала Лаура.

 Глава 39

 «С Хеленой определенно что-то неладно», — обеспокоенно подумала Лаура во время приема. Пока они ехали в карете в клуб «Пэлл-Мэлл», Эна нервничала, поправляла складки платья, ерзала на сиденье, сжимала в руке кружевной носовой платок, растягивала его и, в конце концов, порвала. И когда они прибыли в клуб, Эна продолжала вести себя странно. Казалось, ей трудно высидеть на одном месте больше нескольких мгновений — она постоянно вскакивала с кресла и начинала ходить по комнате, приветствуя друзей дрожащим, неестественным голосом, которого Лаура никогда прежде не слышала. Лаура решила поговорить с ней наедине, но это оказалось невозможным — Арчи не отходил от жены, заботливо спрашивал ее, хорошо ли она себя чувствует в этой многолюдной комнате, не жарко ли ей здесь. Потом он сказал, что она, конечно, привыкнет к этому и что он не может наглядеться на нее после столь длительной разлуки!
 Проявляя столь рьяное внимание к своей жене, Арчибальд Эйр, граф Седжвик, не забывал и о его гостье. Шагая возле Хелены, он знакомил Лауру почти со всеми молодыми людьми, находившимися в этой переполненной комнате. «Почему мне кажется, будто что-то не так?» — недоумевала Лаура. Арчи шепнул ей, что Хелена не привыкла к такой жаре и влажности и поэтому днем жаловалась на головную боль; он забеспокоился, но Хелена заявила, что не хочет пропустить прием. Однако Лаура чувствовала, что дело не в этом. Она никогда еще не видела Эну такой нервной и суетливой. Лаура украдкой поглядывала на графа из-под своих длинных ресниц.
 Арчи был человеком среднего роста с вытянутым лицом, длинным носом и срезанным подбородком, который он прикрывал жидкой белесой бородой. Спереди его светлые волосы поредели и были намазаны макассаровым маслом. Похоже, все присутствовавшие относились к графу с симпатией. Он явно старался очаровать Лауру, держался с ней подчеркнуто галантно, однако она почему-то испытывала к нему неприязнь. Лауру настораживали его тонкие губы; ей не нравилось, что он украдкой поглядывал на нее, думая, что она не замечает этого. Познакомившись наконец с ним, она недоумевала, почему Хелена согласилась выйти замуж за человека, которого не любила. Может быть, ее, как несчастную Консуэлу Вандербилт, заперли в комнате, посадили на хлеб и воду, и она не выдержала регулярных избиений жестокого отца? Но в таком случае Лаура не понимала, почему Эна оставалась с Арчи, ведь Франко предложил ей все, в чем она нуждалась.
 В этот момент к Лауре подошел майор Иган. Оживленно заговорив с ним, девушка решила выбросить из головы грустные мысли и наслаждаться вечером.
 Позже, когда они вернулись в дом, Эна по-прежнему выглядела напряженной; Лаура собралась спросить подругу, можно ли зайти к ней, чтобы поговорить, но Арчи опередил ее:
 — Конечно, вы понимаете, мисс Морган, что если вы, дамы, в течение последних месяцев проводили вместе немало времени, то я почти не видел свою жену после свадьбы! Вы не упрекнете меня в том, что я хочу наверстать упущенное? Теперь мы с Эной сможем заново познакомиться. — С улыбкой, посмотрев на побелевшую Хелену, он добавил: — Ты согласна со мной, моя любимая? Я уверен, что мисс Морган поймет нас, ведь это будет наш первый вечер после длительной разлуки!
 Крепко держа Эну за талию, он повел ее по длинному коридору в сторону своих апартаментов. Внезапно, словно что-то вспомнив, он остановился и повернулся к Лауре:
 — Майор Иган сказал мне, что вы хотите осмотреть пещеру Святого Михаила и камеру пыток испанских инквизиторов. Надеюсь, вы позволите мне организовать для всех нас экскурсию, которая состоится послезавтра? — Он немного помолчал и добавил небрежным тоном: — Мистер Форрестер также сможет составить нам компанию — он уже убедился в том, что его сестра благополучно устроилась на вилле лорда Данхилла в Кадисе. Полагаю, вы не станете возражать. Он сказал мне, что вы с ним большие друзья.
 — Конечно… да, конечно, — ответила Лаура, лихорадочно соображая. — Очень любезно с вашей стороны организовать такую интересную вылазку.
 «Реджи? — подумала она. — Что он сделал со своей сестрой? Как ему удалось так скоро покинуть ее?» Потом Лауру посетила горестная мысль: вероятно, Сабина сейчас с Трентом!
 Печальная, Лаура прошла в свою комнату; как только Эйша помогла ей расстегнуть платье и корсет, Лаура отпустила служанку, отказавшись чем-нибудь подкрепиться. Беспокойно покрутившись некоторое время на кровати, она, наконец, сумела заснуть. Ее преследовали странные сны. В одном из них Трент занимался с ней любовью, пока Сабина не оттащила его. Потом они стали вместе смеяться над Лаурой, которая лежала в ожидании чего-то.
 Утром падавшие на кровать лучи солнечного света, пение птиц и ароматный ветерок, врывавшийся через открытое окно, заставили Лауру посмотреть на все другими глазами. Она слишком устала — как и Хелена. «Я должна сдерживать свое воображение», — подумала Лаура. Эйша принесла завтрак на бронзовом подносе и нежным голосом сообщила, что граф и графиня, согласно принятому здесь обычаю, всегда завтракают в своих комнатах — так же как и гости.
 Эйша радостно сообщила, что граф собирается устроить для гостьи и своей жены экскурсию по Скале — конечно, если мисс Морган не против.
 — Вы получите удовольствие от прогулки по городу; здесь есть много интересных базаров и лавок, где продают восхитительные восточные халаты и безделушки, которых мадемуазель не найдет в Англии.
 — Я не англичанка, — терпеливо объяснила Лаура. — Я из Америки. Американцы сильно отличаются от англичан!
 Глаза Эйшы вопросительно округлились.
 — Но я люблю посещать новые места. Несомненно, я получу удовольствие, — с усмешкой добавила Лаура. — Пожалуйста, не верь всему, что ты услышишь об Америке. Там живут вполне цивилизованные люди — во всяком случае, в некоторых местах.
 — А я думала, что там полно диких индейцев и люди стреляют друг в друга…
 — О, все на самом деле не так страшно! — с улыбкой заверила девушку Лаура. — У нас в Америке есть огромные города, железные дороги, даже электричество и телефоны, а также много других вещей, которых не увидишь в Европе!
 Завороженную Эйшу явно разбирало любопытство, но ее ждали другие обязанности, и ей пришлось уйти.
 Хелена и Лаура, держа в руках шелковые зонтики, сели в открытый экипаж. Арчи, взяв на себя роль гида, показывал им по дороге разные достопримечательности. Лаура заметила, что лицо Эны вытянулось, было напряженным, графиня нервничала, ее пальцы постоянно находились в движении.
 — Эна, дорогая, у тебя болит голова? Ты неважно выглядишь. Надеюсь, ты волнуешься не из-за меня? — спросила Лаура, с беспокойством посмотрев на подругу. Она была уверена, что с Эной что-то не так.
 — О нет, нет! У меня не болит голова, просто я не привыкла к такой жаре, вот и все!
 — Но ты скоро привыкнешь, верно, моя любимая? — сказал Арчи с улыбкой на лице и, повернувшись к жене, обхватил ее талию. — Я достаточно хорошо знаю тебя — ты способна приспособиться ко всему, да?
 — Конечно, ты совершенно прав, Арчи, — поспешно согласилась Хелена. — Просто… просто… я еще не привыкла к такому климату… но я уверена, что, в конце концов, привыкну к нему.
 — Несомненно, моя любимая, — сказал Арчи. — Я даже уверен, что со временем он начнет тебе нравиться.
 Лауре показалось, что эта беседа между мужем и женой наполнена каким-то скрытым смыслом, но она ничего не произнесла вслух. Девушка все сильнее и сильнее тревожилась за Эну. Лаура заметила, что подруга прячет от нее глаза, не поднимает их, рассматривает свои беспокойные пальцы. Лауре захотелось, чтобы здесь находилась леди Онория. Эта прямолинейная женщина разрядила бы напряжение, возникшее между Хеленой и Арчи. Леди Онория умела добраться до сути и все уладить. «Возможно, мне следует отправить ей телеграмму», — подумала Лаура. Об этом стоило поразмыслить — Лауре определенно не нравилось, как выглядела и как вела себя Хелена.
 — Возможно, если Эна чувствует, что жара… — начала было Лаура, но Арчи перебил ее бодрым голосом:
 — Ерунда! Эна предвкушала удовольствие от посещения этих маленьких лавок, верно, моя любимая?
 Он сжал руку жены, и Хелена, не поднимая глаз, подавленно кивнула.
 Вскоре они уже бродили по многолюдным петляющим улочкам с многочисленными лотками и магазинами. Арчи подсказывал девушкам, в каких местах торговцы обманывают не слишком нагло. Он заявил, что хочет купить своей жене несколько шелковых восточных халатов. Здешние женщины носят эти свободные одеяния из-за невыносимой жары.
 — А вы, мисс Морган, не хотите купить себе эти халаты? Они сшиты из шелка, парчи и экзотических индийских тканей. Некоторые из них отделаны изумительной вышивкой.
 Пробираясь со своими спутниками сквозь толпу, Лаура снова заметила, что Эна чувствует себя неуютно, а ее лицо покраснело. Если бы Лаура не была гостьей, и Арчи не настаивал на осмотре достопримечательностей, она предложила бы вернуться домой.
 Через некоторое время Лауре пришлось признать, что она очарована здешними видами, звуками, необычными запахами и яркими нарядами людей.
 По краям узких пыльных улиц стояли торговцы, продававшие живых цыплят, шелк, расшитый китайский атлас. Повсюду на жаровнях готовилась какая-то незнакомая пища.
 Лаура огорчилась, когда Арчи заявил, что не может больше выносить запах толпы, и отвел их в тускло освещенный маленький бутик — так здесь назывались подобные лавки, — где им показали расшитые золотом и серебром халаты и рулоны шелка.
 В одном из магазинов Лаура увидела костюм для исполнения танца живота, расшитый множеством золотых монет.
 — Какая прелесть! — воскликнула девушка. — Он напоминает мне тот костюм, который я купила в Париже на рю дю Каир, помнишь, Эна? — Смутившись, она заставила себя рассмеяться и обратилась к Арчи: — Понимаете, когда я жила в Париже, танец живота был очень моден. Я брала уроки, однако не смогла уговорить Эну составить мне компанию.
 — Какая жалость, — невозмутимо произнес Арчи. — Моя жена никогда не отличалась смелостью и склонностью к авантюрам, верно, дорогая? — Бросив взгляд на белое лицо Эны, он повернулся к Лауре и сказал: — Вы купите его? Я бы не стал возражать, если бы вы поучили мою жену исполнять танец живота. Конечно, если это будет происходить в нашем доме, и вы позволите мне наблюдать за вашими уроками.
 — О нет! Я сама всего лишь ученица. К тому же эта мода прошла. — Лаура сожалела, что затронула эту тему.
 — Да? Как жаль! — огорченно произнес Арчи, и Лаура заметила, что взгляд его скользнул по ее телу. Потом Арчи снова с притворной заботливостью посмотрел на Эну и спросил, не хочет ли она купить что-то в этом или каком-то другом магазине.
 «Я больше не могу это выносить! — раздраженно подумала Лаура. — Не могу видеть Эну в таком состоянии, не могу видеть, как она морщится, когда он прикасается к ней, сжимает ее талию!» Этот человек с бесцветными волосами, бледной кожей и вкрадчивым голосом напоминал ей скользкого слизняка. Лаура энергично замахала веером, приложила руку к покрытому испариной лбу и чуть слышно произнесла:
 — О Господи! Боюсь, эта жара подействовала не только на Эну! Мне тоже стало дурно. Кажется, я переоценила свои силы. — Ей удалось слегка качнуться, потом она оперлась рукой о магазинную полку, чтобы не упасть. Умоляюще посмотрев на Арчи, Лаура бессильно прошептала: — Вы не будете возражать, если мы вернемся домой? Я чувствую, что не могу больше ходить!
 Ее игра положила конец хождению по магазинам, но когда они возвратились домой, Арчи тотчас же сказал Лауре, что ей следует пройти в свою комнату и лечь. Он также велел Эйше положить на лоб Лауры холодный компресс и дать ей что-нибудь тонизирующее.
 — Небольшое количество бренди пойдет вам на пользу, — сказал он, бросив на Лауру взгляд, который ей не понравился. — Пусть Эйша снимет с вас корсет, который вы, женщины, так любите носить. Я уверен, тогда вам станет лучше.
 Лауре не оставалось ничего другого, как отправиться в свою комнату и позволить Эйше раздеть ее до рубашки, которая стала влажной от пота. Служанка помогла девушке лечь в постель.
 — Думаю, вам не стоит накрываться простыней. — В голосе Эйши прозвучало искреннее участие. — Здешняя жара и солнце плохо действуют на женщин, не привыкших к ним. Я видела, как такое случалось со многими англичанками. Даже если вы американка, — торопливо добавила Эйша, — все равно вы не привыкли к этому климату. — Она ушла за графином с прохладной водой и бренди, которое обещал дать Арчи.
 Лаура лежала на кровати с закрытыми глазами, надеясь, что Эйша, вернувшись, решит, будто она спит, и оставит ее в покое. Она должна подумать. Несмотря на вежливость Арчи, его демонстративную заботу и ласковое обращение с женой, Лауре казалось, что на самом деле Эна боится его. Она поняла, что не сможет поговорить с Эной наедине — Арчи позаботится об этом.
 Лаура отказалась от идеи послать телеграмму леди Онории. Чем она могла поделиться с вдовой, кроме собственных ощущений? Размышляя о том, что же делать, она услышала резкий стук и голос Арчи, спросившего, можно ли ему зайти на минутку.
 Накрывшись простыней, она взволнованно ответила:
 — Да, только, пожалуйста, извините меня — я не одета.
 — Дорогая мисс Морган! Вам, лучшей подруге моей жены, ни к чему соблюдать со мной такие формальности, — сказал Арчи, войдя в комнату. — И я, в свою очередь, чувствую, что могу позволить себе с вами некоторые вольности.
 Лауре не понравилось то, как он смотрит на нее. Его взгляд проникал сквозь тонкую простыню, которую она натянула на плечи.
 — Я зашел сюда по дороге в свой офис, чтобы спросить, не надо ли принести вам что-нибудь из города. Здесь есть личный врач губернатора. Может быть, вы хотите, чтобы он навестил вас? Или выписал таблетки от головной боли? Позвольте принести извинения за то, что я таскал вас днем по жаре и пыли. Скажите мне, что я могу сделать, чтобы вы ожили. Эна рассердится на меня, если узнает, что я не позаботился о вас.
 Лауру насторожила неискренняя, вкрадчивая речь, которую Арчи только что произнес с наигранным сочувствием на лице. Если бы она смогла… И вдруг Лауру осенило. Придерживая простыню, она села на кровати и смущенно произнесла:
 — О да! Раз уж вы проявили такую доброту, скажите, могу ли я отправить несколько телеграмм? Это возможно? Здесь есть телеграфное отделение?
 — Вы хотите послать телеграммы? — изумленным голосом сказал Арчи. — Конечно, здесь есть телеграфное отделение. Не такие уж мы и отсталые, мисс Морган. Я мог бы договориться об отправке ваших телеграмм. Кажется, у меня есть несколько бланков в кабинете. Как только вы почувствуете себя лучше, вы сможете заполнить их, и я прослежу за тем, чтобы они были отправлены.
 Лаура с тревогой отметила, что он продолжает смотреть на нее как-то испытующе и задумчиво, что он играет с ней в кошки-мышки, и решила сыграть свою роль до конца. Она опустила глаза.
 — О, вы так добры, — произнесла она и добавила с легкой неуверенностью в голосе: — Я не слишком обременю вас, если попрошу послать три телеграммы сразу? И… сделать это сегодня?
 — Конечно, нет, моя дорогая мисс Морган, уверяю вас, это не составит труда. И поскольку я, будучи вице-губернатором, обладаю здесь некоторым влиянием, то могу сделать так, чтобы их отправили немедленно. — Словно сообразив что-то, он добавил: — Почему бы мне не принести вам эти бланки прямо сейчас? Нет-нет, пожалуйста, не возражайте, уверяю вас, это пустяк! Разрешите мне заполнить их для вас и унести с собой. Идет?
 «Безвыходное положение? — подумала Лаура. — Нет, я еще не окончательно проиграла!»
 — Если это вас действительно не обременит, я буду вам признательна!
 Он исчез, и девушка получила время для обдумывания текста телеграмм. Она доверяла Арчи не больше, чем он ей.
 Вернувшись, граф придвинул стул к кровати, положил на колено блокнот с телеграфными бланками и ласково посмотрел на Лауру:
 — Ну? Вице-губернатор Гибралтара готов стать вашим секретарем, мисс Морган. При необходимости я могу писать очень быстро! Пожалуйста, продиктуйте мне ваши послания, а также фамилии и адреса тех счастливчиков, которым вы хотите их отправить.
 Сделав вид, будто переполнена чувством благодарности, Лаура продиктовала три телеграммы. Первая должна была попасть к родителям через дядю Ринальдо, знавшего их местонахождение.
 — Дорогие мама и папа. Я сейчас в Гибралтаре. Хочу, чтобы вы присутствовали на моей свадьбе. Выезжайте немедленно, если не хотите огорчить меня.
 — Ваши родители в Мексике? — Арчи изучающе посмотрел на Лауру. — Дорога займет много времени.
 — О, не так уж и много. Фамильная асиенда находится возле Веракруса. Я так хочу, чтобы они приехали сюда вовремя! Мама должна помочь мне выбрать платье и другие вещи!
 Голос Лауры звучал искренне, и граф кивнул с пониманием:
 — Конечно, родители должны присутствовать на вашей свадьбе, хотя я думал… Ну, а следующая? — спросил он, не закончив фразы.
 Второе послание было коротким и адресовалось дяде Пьеру. Лаура сообщала, что отдыхает в Гибралтаре с графом и графиней Седжвик. Она хотела бы, чтобы дядя увидел здешние красоты. Но следующая телеграмма…
 Лаура прикусила губу под вопросительным и нетерпеливым взглядом Арчи. Опустив на миг глаза, она тихо произнесла:
 — К сожалению, эта телеграмма имеет личный характер. Признаюсь, я чувствую себя неловко.
 Посмотрев на Арчи, она успела заметить, что его холодные глаза сузились; затем граф с деланно безразличным видом заверил ее, что она может ничего не бояться — он сохранит в тайне содержание телеграммы. Отправив ее, выбросит все из головы. Она может положиться на его слово.
 — Эту телеграмму, — неуверенно начала Лаура, — я посылаю Ройзу. — Снова опустив глаза, она посмотрела на свои стиснутые пальцы. — Мы крепко поссорились, и он так рассердился, что решил сойти в Кадисе! Но теперь я хочу помириться с ним, сказать ему, что жалею о своем поведении. Вы меня понимаете? Когда люди любят друг друга, они порой бывают излишне резкими. Теперь я это знаю и… хочу объяснить ему. — Она посмотрела на Арчи: — Вам не кажется, что я поступаю слишком смело? Я знаю, что просить прощения должен мужчина, но я так по нему скучаю!
 Лаура увидела, что Арчи растерялся. Похоже, он не знал, что сказать. Покачав головой, граф рассмеялся.
 — Моя дорогая мисс Морган, я польщен тем, что вы доверяете мне после столь непродолжительного знакомства, но не знаю, что вам сказать. В конце концов, это касается только вас двоих. Но если вы чувствуете себя виноватой, вам следует прислушаться к голосу вашей совести. — Слегка сузив глаза, он спросил: — Но вам известно, где сейчас находится Ройз? Если вы не располагаете адресом, боюсь, нам не удастся…
 — Нет, я знаю! — тотчас заявила Лаура. — Он гостит у лорда Данхилла на его вилле в Кадисе. Если же Ройза там нет, его можно найти через принца Уэльского или кого-то из пассажиров «Британии», поскольку его высочество собирался провести несколько дней в Кадисе — возможно, на вилле лорда Данхилла. О, пожалуйста, постарайтесь сделать это для меня! Вы не представляете, как это важно!
 — Ох уж эти женщины! — сказал Арчи и добавил без энтузиазма: — Хорошо, я посмотрю, что тут можно сделать, обещаю вам. Только постарайтесь не растягивать вашу телеграмму, мисс Морган!
 — Трент, дорогой мой, прости меня! Я сожалею о нашей ссоре. Люблю тебя. Пожалуйста, немедленно приезжай в Гибралтар, мне необходимо увидеть тебя. Твоя Лаура.
 Она знала, что Трент правильно поймет это страстное послание. Даже если ему нет дела до нее, он все равно приедет, чтобы узнать, что с ней стряслось, — хотя бы, потому что она была сестрой Франко. Теперь ей оставалось лишь надеяться на то, что Арчи на самом деле отправит эту телеграмму. Граф перечитал ее и поднял брови. Затем он сложил бланк, спрятал его в нагрудный карман и встал со стула. Даже когда Лаура осыпала Арчи словами благодарности, его лицо осталось непроницаемым.
 Садясь в свою карету, граф Седжвик задумался. Он не знал, что означает эта последняя телеграмма, наполненная любовью и нежностью. «Возможно, — подумал Арчи, — мисс Морган боится упустить свой шанс стать герцогиней Ройз. Типичная богатая американская стерва, к тому же еще и надменная». Он таких не выносил. Арчи нахмурился, спрашивая себя, следует ли ему отправлять эту телеграмму. Он ждал своего старого друга Реджи Форрестера, который должен был приехать сегодня вечером и собирался единолично насладиться обществом мисс Морган. По-прежнему хмурясь, граф вытащил телеграмму и перечитал ее, пытаясь принять решение. «Черт возьми!» — подумал вдруг Арчи. Лаура упомянула принца Уэльского. Он вспомнил о ее знакомстве с его высочеством — ему говорили, что принц неравнодушен к этой сучке.
 Арчи откинулся на спинку сиденья и еле заметно улыбнулся. Его посетила новая мысль. Конечно! Почему нет? Возможно, в конце концов, все обернется к лучшему для каждой из сторон. Если Ройз получит телеграмму и окажется таким глупцом, что поверит лживым признаниям в любви после того, как он застал свою невесту с Реджи Форрестером… Что, если он снова увидит ее с Реджи? Отлично, отлично! Тогда, несомненно, все закончится! Ройз уйдет, как любой настоящий мужчина, оказавшийся в такой ситуации, а Реджи получит свою американскую наследницу и ее миллионы. Чем дольше думал об этом Арчи, тем больше ему это нравилось.

 Глава 40

 Сабина, леди Вестбридж, была вне себя от гнева и разочарования, однако ей приходилось скрывать свои чувства от лорда Данхилла и его гостей. Сначала все шло гладко, как и предсказывал Реджи, но потом ее брат вспомнил о каких-то важных делах, ждавших его в Гибралтаре. Он покинул Сабину, дав ей указание при встрече с Ройзом подбросить ему определенную информацию.
 Ей не удалось это сделать, и она не знала почему. Она весь вечер болтала, смеялась и флиртовала с лордом Данхиллом, шепнувшим Сабине, что он хотел бы пригласить ее в свою комнату, только не сегодня, потому что слишком устал и нуждается в отдыхе. Он добавил также, что, несомненно, смог бы сделать ее счастливой завтра вечером. Она обрадовалась, поскольку была уверена, что к ней придет Ройз, — Сабина шепнула ему, что сможет рассказать нечто интересное, когда они останутся вдвоем.
 Девушка в ярости расхаживала по своей комнате со стиснутыми кулаками. Будь проклят этот негодяй! Она с невыносимой ясностью вспоминала все, что произошло и не произошло.
 Сабина прождала Ройза полночи, и он появился в тот момент, когда она уже готова была заснуть. От него пахло спиртным и табаком. В свете маленькой масляной лампы его лицо с темной бородой казалось хмурым и неприветливым, безжалостные глаза с горевшими в них красными огоньками напоминали глаза дикой кошки или какого-то другого хищника.
 — Милая Сабина! Ты, как всегда, ждешь меня! Надеюсь, я заставил тебя ждать не слишком долго, хорошенькая услужливая крошка? — Трент протянул руку и разорвал шелковую ночную рубашку, заставив Сабину ахнуть. — Вот мы и встретились, — пробормотал он, обращаясь отчасти к самому себе. — Пожалуй, мы должны это отметить.
 Ей не понравились его слова и странный тон, но, прежде чем она успела что-то сказать, он сел на кровать в расстегнутой до пояса рубашке и начал дерзко ласкать ее тело. Заглушив своим ртом взволнованное бормотание Сабины, Трент лег на нее.
 Сейчас, когда комнату залили горячие солнечные лучи, щеки Сабины начали гореть — она вспомнила, как использовал ее Трент, и какой неистовой была ее реакция. Он разжег в ней такое сильное желание, что она не стала возражать, когда он пожелал овладеть ею, не раздеваясь полностью. Она лишь умоляла его продолжать. Насытившись ею, Трент откатился в сторону, натянул брюки, встал и бесстрастно посмотрел на нее.
 — И какую же информацию ты так хотела мне сообщить? — прорычал он.
 На несколько секунд, Сабина от потрясения и стыда потеряла дар речи. Увидев, что он безразлично пожал плечами и собрался уходить, она села в кровати и почти зашипела — ее голос дрожал от желания причинить Тренту боль.
 — Ты почти заставил меня забыть об этом. Но все же, думаю, тебе следует знать, что мой брат, приехавший сюда только вчера, уже прямиком отправился к твоей мисс Морган! Полагаю, они заранее договорились встретиться в Гибралтаре. Как ты к этому относишься, Ройз? Она ведь по-прежнему твоя невеста, верно? — Истерически засмеявшись, Сабина произнесла злобным голосом: — Очевидно, Реджи ублажает ее в постели лучше, чем ты. И она, конечно, произвела на него впечатление! Думаю, ты неплохо обучил ее.
 Посмотрев на Сабину, Трент замер с непроницаемым лицом; потом, к ее изумлению, он вновь пожал плечами, словно услышанное не имело для него никакого значения.
 — Ты это хотела мне сказать? — произнес он холодным тоном. — Не знаю, почему ты так не любишь Лауру. Вы обе готовы отдаться первому встречному.
 Он покинул Сабину, хлопнув дверью.
 Утром, когда она спустилась к завтраку, Трент катался верхом. Осторожно расспросив служанку, Сабина ничего не выяснила. Позже он вернулся с прогулки и почти сразу ушел снова, не сказав Сабине ни слова.
 Лорд Данхилл с сожалением сообщил ей, что Ройз получил телеграмму и отправился по каким-то важным делам.
 — Он вернется не раньше чем, через несколько дней, и я не знаю, будем ли мы еще здесь, хотя я, конечно, сказал ему, что моя вилла в его распоряжении. Мне нравится Ройз, он славный парень, хоть и родом из Америки.
 Значит, он уехал — и один Господь ведает куда! Она потеряла его — если только когда-либо имела!
 Разъяренный Трент Челленджер, известный также как герцог Ройз, вошел в маленькую виллу, когда Франко уже собирал свои вещи.
 — Трент! Черт возьми, что ты здесь делаешь? Я считал, что мы должны встретиться…
 — Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что это значит, — почти прорычал Трент, бросив на стол листок желтой бумаги. — Как утверждает леди Вестбридж, твоя сестра с нетерпением ждет Реджи Форрестера в Гибралтаре. Может быть, ты, ее брат, растолкуешь мне, зачем она прислала вот это? — Он указал на телеграмму и бросил ледяной взгляд на изумленного Франко.
 Франко и сам пребывал не в лучшем настроении, поэтому, схватив телеграмму, он ответил весьма сердитым тоном:
 — Черт возьми, как я могу сказать тебе что-либо, если ты не дал мне возможности прочитать это послание?
 — Так прочитай его! И скажи мне, похоже ли это на твою сестру, — ты должен знать ее лучше, чем я!
 Прочитав телеграмму, Франко нахмурился, затем поднял глаза и пожал плечами, пытаясь таким образом скрыть охватившее его беспокойство.
 — Я не знаю, что это значит, — медленно произнес он. — Возможно, все это — чистая правда, потому что, черт возьми, Трент, ты можешь сколько угодно смотреть на меня своими ледяными глазами, но она действительно тебя любит. Насколько мне известно, ее поведение, можно его простить или нет, объясняется тем, что она зашла в твой гостиничный номер в Каусе и увидела тебя в постели с Сабиной!
 — Что? — Лицо Трента окаменело. Он пристально посмотрел на Франко. — Почему она не сказала мне об этом? Почему не набросилась на меня, как это сделала бы любая нормальная женщина? В любом случае ее поступок нельзя оправдать! Ты отлично это знаешь, Франко Морган. Она…
 — О черт, Трент! — с досадой воскликнул Франко. — Послушай, ты знаешь не хуже меня, что моя сестра — вероятно, к несчастью для всех нас — не является нормальной женщиной! — Он снова посмотрел на телеграмму, потом поднял глаза и добавил: — Знаешь, я думаю, что Лаура действительно испытывает эти чувства, но меня удивляет, что она выразила их таким способом. В ее характере было бы скорее совершить какой-нибудь импульсивный поступок — например, сесть на пароход, идущий в Кадис, и разыскать тебя!
 Глаза Франко и Трента встретились, и их обоих осенила одна и та же мысль.
 — Господи, Трент! Если она говорит, что ты должен приехать немедленно, это, вероятно, какой-то сигнал! На твоем месте, — торопливо добавил Франко, заметив, какое выражение появилось на лице Трента, — я бы не поверил ни единому слову этой маленькой лживой шлюхи Сабины, потому что мне известно, что она полностью в руках Реджи, и один лишь Господь ведает, что замышляет Форрестер.
 Они посмотрели в глаза друг другу, и Трент с сарказмом произнес:
 — Ты все сказал, мой друг?
 — Лаура — моя сестра, хоть мы с ней иногда и ссоримся. Я собираюсь выяснить, что происходит, едешь ты со мной или нет.
 — Кто сказал, что я не еду? — обманчиво мягким тоном сказал Трент, однако его глаза оставались холодными и жесткими, а мышцы на скулах — напряженными. Он чувствовал, что Франко тоже готов в любую минуту взорваться, и старался сдерживать свой голос. — Если мы помчимся верхом или наймем дилижанс с резвыми лошадьми, то поспеем в Алжесирес еще до ночи, — размышлял Трент. — Там мы найдем быстроходный катер, который доставит нас в Гибралтар, — лучше всего нам подойдет лодка контрабандистов, я знаю там кое-кого.
 Лаура… маленькая чертовка! Почему ему не удавалось забыть ее? Почему ее лицо, воспоминания об их объятиях, ее коже, податливом теле продолжали преследовать его? Почему его пульс участился, когда он вскрыл и прочитал эту телеграмму, не успев подумать о том, что все это — обман? «В любом случае, — мрачно подумал Трент, — теперь я выясню все окончательно. Выброшу ее из своей души или оставлю там навсегда!»
 Он закинул на плечо дорожную сумку, в которой лежали все его вещи, и сказал Франко:
 — Ну, ты едешь?
 Франко посмотрел на Трента, поняв наконец, что его друг действительно собирается отправиться в Гибралтар, к Лауре, несмотря на свою злость и горечь. Морган засунул в небольшую сумку две пары брюк, пару рубашек и куртку.
 — Что ты берешь с собой? — небрежным тоном спросил Франко. — Я хочу знать, что еще мне следует захватить.
 — Естественно, самое необходимое, — со сталью в голосе ответил Трент. — Охотничий нож, пару «кольтов» и мокасины. Советую тебе сделать то же самое — на всякий случай. — Трент понял, что жаждет крови. Сейчас ему было наплевать, чья кровь прольется — Реджи Форрестера, Седжвика или даже Лауры, если окажется, что она его разыграла!
 Сама Лаура в это время крепко спала в своей кровати. Ранее, после ухода Арчи, она попыталась увидеть Эну, но, отправившись в апартаменты подруги, столкнулась с преградившей ей дорогу Фатимой — грудастой служанкой, которая не нравилась мисс Морган.
 — Извините, мисс, — сказала Фатима, — но граф распорядился, чтобы графиню не беспокоили ни по какому поводу. Она приняла лекарство, которое ей прислал доктор, и заснула. Будет лучше, мисс, если вы вернетесь в вашу комнату и тоже поспите. Эйша принесет вам мятный чай — он очень помогает при тепловом ударе.
 Не желая настаивать и осложнять жизнь Эны, недоумевающая и испуганная, Лаура возвратилась в свою комнату. Эна стала пленницей — теперь это стало очевидным. Но она, Лаура, не была женой Арчи. Никто не мог помешать ей покинуть при желании этот дом, отправиться куда-то за помощью для Эны. Она поняла, каким глупым покажется ее рассказ, но, возможно… возможно, славный майор Иган выслушает ее.
 Эйша принесла в комнату огромный поднос с узкогорлой бутылкой мятного чая и крохотной серебряной пиалой, а также большое количество аппетитных марокканских лакомств.
 — Надеюсь, мадемуазель не собирается выходить в такую жару из дома, да еще одна? — встревоженно поинтересовалась Эйша. — Наше солнце плохо действует на белокожих леди! Утром на вас лица не было. Пожалуйста, попробуйте эту прекрасную марокканскую пищу и мятный чай. Потом я наполню ванну — уверена, она вернет вам бодрость.
 — Но мне уже стало лучше — значительно лучше, — упрямо заявила Лаура, — и я хочу дойти до ближайшего телеграфного отделения. Я забыла, что мне надо отправить еще одну телеграмму.
 — Мадемуазель, сейчас поблизости нет ни одного экипажа, — тихо произнесла Эйша. — Вы не можете проделать такой путь под солнцем — здесь леди не ходят пешком.
 — Я привыкла делать то, что хочу, Эйша, даже если кому-то это кажется неприличным или неразумным! Так что принеси мне мое белое фуляровое платье, туфли для прогулок и — нет, корсет не нужен, он мне надоел. Я уверена, что найду дорогу, если ты подскажешь мне ее.
 Эйша, похоже, испугалась; понизив голос почти до шепота, она умоляюще произнесла:
 — Пожалуйста, мадемуазель! Меня сильно накажут, если с вами что-то случится и господин граф узнает, что я помогла вам выйти из дома в такой жаркий день! Он сказал, что вечером вы пойдете осматривать пещеру, пожалуйста, подождите!
 Лишь позже Лаура поняла, в чем тут было дело. Она выпила мятный чай и бокал бренди из подвала графа — спиртное придаст ей сил, чтобы справиться с жарой. Она решила выйти из дома, когда Эйша оставит ее одну.
 Лаура хотела отправить телеграмму леди Онории — она надеялась застать вдову в Баден-Бадене.
 Обдумывая текст, девушка вдруг почувствовала, что комната закружилась. Лаура упала на подушки, не понимая, что с ней происходит. В глазах у нее почернело, и она провалилась в бесконечный темный туннель.
 Лежа в забытьи на кровати без рубашки и нижней юбки, Лаура не слышала голосов и не видела устремленных на нее глаз.
 — Вот она, мой друг. Делай с ней что хочешь! Посмотрев на Реджи, который не мог отвести глаз от тела Лауры, Арчи усмехнулся:
 — Могу гарантировать, что в течение часа она не будет понимать, что с ней происходит. Зелье, которое Эйша подсыпала в чай, совершенно безвкусное, но очень сильное. — Растянув свои узкие губы, Арчи добавил: — Надеюсь, ты проявишь щедрость и поделишься ею со мной. Это будет справедливо, а, старина? Я захотел эту маленькую стерву еще тогда, когда подсматривал за ней через узкое отверстие, которое просверлил в потолке. Скажи мне, она хороша в постели?
 — О, по-моему, даже очень! — солгал Реджи, подойдя к кровати и посмотрев на безвольное тело Лауры. — Для дальнейшего все готово? — спросил он.
 — Конечно, — торопливо отозвался Арчи. — Я уже сказал тебе это, верно? — Граф сухо и неприятно усмехнулся. — Не забывай о Фатиме. Она служанка Эны и моя помощница. Я уверен, что Фатима с большим удовольствием поможет тебе укротить мисс Лауру и подскажет, как это быстрее сделать. Фатима способна причинить боль женщине лучше любого мужчины. Скоро ты сам в этом убедишься.
 — Арчи, старина, — Реджи засмеялся, — должен признать, что ты — настоящий друг! Обещаю, что ты получишь ее, как только я сделаю свое дело.
 Пока Лаура крепко спала, не сознавая, что с ней происходит, Реджи без помех овладел ею различными способами.
 Тем временем Арчи приказал Хелене посмотреть, что делают с ее подругой — сестрой ее любовника.
 Хелена начала истерически рыдать, едва сдерживая крики. Арчи лег на неподвижное тело Лауры и сказал Реджи:
 — Ну, продолжай! Ты можешь заняться этой сучкой, а я попользуюсь твоей!
 — Нет! — неистово закричала Хелена. — Пожалуйста, нет!
 Фатима безжалостно выкрутила ее скованные наручниками руки и повалила на пол. Реджи отомкнул пояс целомудрия, забрался на Хелену и овладел девушкой, причинив ей боль. Хелене казалось, что все происходит в кошмаре; Реджи терзал ее, шлепал ладонями по бокам, точно кобылу. Тем временем Арчи использовал Лауру, заставляя ее тело принимать разные позы, как это только что делал Реджи.
 Лаура уже начала стонать и шевелиться, однако Арчи крепко удерживал ее. Закончив, он бросил через плечо Реджи:
 — Когда сделаешь свое дело, старина, мы все переберемся в нашу спальню — пока Лаура еще не пришла в себя окончательно. Что скажешь? Мы сможем запереть ее там, как я поступаю со своей женой, когда мне не хочется ее видеть, и ты получишь возможность делать все, что угодно. — Он засмеялся. — Фатима превосходно владеет плетью, верно, дорогая женушка? Она хлещет ею по самым чувствительным местам!
 Действие снотворного начало слабеть; Лауре казалось, что все происходит в страшном, мучительном кошмаре. Она попыталась проснуться, но почему-то не смогла это сделать сразу. А когда, наконец, проснулась, то попала в тот же самый кошмар. Не сумев вырваться, она почувствовала, что ее руки и ноги прикованы цепями к закрепленным на потолке и в полу кольцам. Увидев перед собой стоящую на четвереньках Хелену, Лаура поняла, каким физическим страданиям и унижениям подвергали ее подругу. Потом Лауру стали использовать, как Хелену, — это делали все присутствующие, и она не могла этому помешать! В комнате находились Реджи, Арчи, Фатима, даже вызванный графом слуга. Фатима безжалостно хлестала ее по грудям, ягодицам, между раздвинутыми бедрами. Лаура непрерывно кричала, она не могла остановиться. Потом девушка стала молить о пощаде, обещала сделать все, что угодно, если они перестанут причинять ей боль.
 — Слышишь, старина Реджи? — сказал Арчи. — Она становится такой же кроткой, как Эна, верно? Ты слышал, что она обещала? Она сказала, что сделает все, что угодно. Правда, это превосходно? Наша маленькая наследница умнеет.
 — Очень мило с ее стороны! — усмехнулся Реджи.
 — Встань, жена! — внезапно приказал Арчи. — Встань! Я хочу, чтобы мисс Лаура увидела, какой послушной сучкой я сделал тебя всего за два дня!
 Эна, страдая от боли и горько плача, заставила себя подняться.
 — А теперь, — с улыбкой сказал Арчи, схватив ее за волосы, — а теперь, моя маленькая шлюха, ты можешь снова опуститься на колени и подползти к твоей подруге — ты поняла, что я имею в виду? Ты сделаешь с ней то же самое, что я заставил тебя сделать с Фатимой! Уверен, после всего, что пришлось вытерпеть твоей подруге, она сумеет насладиться твоей нежностью, верно?
 — О нет! Пожалуйста, Арчи, только не это!
 Но граф дернул ее за волосы, сильно ударил рукой по лицу и почти потащил вперед. Реджи снова засмеялся, получая удовольствие от всего происходящего и сознания того, что Лаура наконец досталась ему. Да, теперь она — его девка!
 Лаура смутно помнила, что произошло потом. Когда силы покинули девушку, ей позволили упасть на пол. Она всхлипывала и корчилась от боли. Она помнила о том, что обещала сделать все — даже подписать бумаги, согласно которым она становилась женой Реджи и отдавала ему все свое состояние.
 Ее заставили выпить большое количество бренди и отвезли в маленький каменный коттедж с красной черепичной крышей; она послушно ответила на вопросы, которые ей задал пожилой человек. Ее руки были связаны за спиной под длинным застегнутым плащом, наброшенным на голое тело. Лаура радовалась тому, что капюшон закрывает ее щеки со следами слез, покрасневшие глаза, опухшую нижнюю губу, которую она почти прокусила.
 Реджи поддерживал шатавшуюся Лауру, которая невольно прижималась к нему, почти теряя сознание. Когда он вывел ее из дома, она услышала его донесшийся как бы издалека голос:
 — А теперь я выполню данное тебе обещание. Мы посетим пещеру Святого Михаила и увидим пыточную святой инквизиции. Советую вести себя хорошо и не раскрывать рта. Ты поняла, моя дорогая?
 Он ударил ее по лицу, которое и без того опухло и горело от предыдущих пощечин. Лаура покорно кивнула.
 Арчи, смутно осознала она, возвратился домой, к бедной Эне. С улыбкой на лице Реджи сказал, что после визита в пещеру они поплывут на нанятом им судне в Танжер, на виллу, которую он арендовал для их медового месяца. Услышав это, Лаура снова беспомощно заплакала. Он опять принялся бить ее, пока она не попросила его сдавленным голосом:
 — Пожалуйста, пожалуйста, перестань, я буду вести себя хорошо, очень хорошо!
 — Надеюсь, милая Лаура. — Он с силой ущипнул ее нежный сосок. — Ты знаешь, что случится в противном случае?
 Она кивнула и позволила ему усадить себя в ждавшую их маленькую карету. Сейчас ей не было дела ни до чего. Она думала лишь о том, как избежать боли и наказания.
 Но где-то в глубине ее сознания теплилась надежда. «Нет, он не приедет, даже если ту телеграмму действительно отправили, — сказала себе Лаура. — Уже поздно — я замужем за Реджи. Надеяться не на что, — мысленно повторяла она. Ей хотелось плакать, но она боялась снова рассердить Реджи. — Это конец, — подумала девушка, — конец прежней беспечной Лауры Морган, уверенной в себе, никого и ничего не боявшейся. Той девушки, которой я когда-то была, больше нет!» Один Господь ведает, чем она стала сейчас и во что ее превратят позже. Отдаваясь во власть оцепенения, Лаура ощущала, что перестает что-либо чувствовать, беспокоиться о будущем. Ей впервые захотелось умереть.

 Глава 41

 Граф Седжвик вернулся домой, сыграв роль свидетеля на бракосочетании и проводив Реджи с его сломленной молодой женой на экскурсию в пещеру. Теперь Арчи собирался удалиться в свои апартаменты к охваченной истерикой супруге, которую он оставил на попечение верной Фатимы. Почти дойдя до их комнаты, граф услышал, как кто-то громко стучит по наружной двери. Раздраженно нахмурившись, он повернулся. Черт возьми, кого это принесло в столь поздний час? Он не был расположен принимать гостей — его ждала милая женушка. «Кем бы ни были эти посетители, они подождут до завтра», — подумал Арчи и позвал слугу, чтобы сказать ему, что он ложится спать и просит его не беспокоить.
 Слуга по имени Ахмед едва успел отпереть дверь, как ее толкнули ногой и в дом вошел незнакомец. Ахмед еще не встречал человека, который был бы так высок и имел столь устрашающий вид. Заглянув в глаза мужчины, Ахмед побелел, попятился назад и беззвучно забормотал молитву. Он еще никогда не видел таких глаз! Незнакомец казался дьяволом во плоти, хотя поначалу его голос звучал тихо и вежливо.
 — Передай своему хозяину графу Седжвику, что к нему пришел герцог Ройз. Я хочу встретиться с ним. Запомнил?
 Ахмеду определенно не понравился незнакомец с тихим голосом, в котором звучала сталь. С таким человеком лучше не встречаться на темной улице, от него следует держаться подальше. Второй мужчина был таким же рассерженным и грозным, как и первый, назвавший себя герцогом, но совсем не походил на него. Ахмед отступил назад еще на несколько шагов, его глаза округлились от страха.
 — И пусть он не пытается увильнуть, ясно? — прорычал сквозь зубы Трент, напугав Ахмеда еще сильнее. — А теперь отправляйся за своим хозяином, не то я сам его найду. Надеюсь, мне не придется этим заняться!
 — Хорошо! Хорошо, сэр! Мой господин — конечно, я сейчас же пойду за ним! Пожалуйста, подождите! Я уже иду! — Зашагав по коридору, он оглянулся и произнес: — Видите, сэр? Я уже иду!
 Внезапно голос, внушавший Ахмеду страх, заставил слугу остановиться.
 — Прежде чем ты поднимешь графа Седжвика, я хочу узнать, где мисс Морган. Моя невеста и сестра этого джентльмена. Отвечай немедленно, или я заставлю тебя сделать это. Ну?
 Ахмед начал запинаться, не зная, что ответить. Его не предупредили, что подобное может произойти и что какие-то люди будут искать здесь эту женщину.
 — Извините, господа, но мне это неизвестно! Я всего лишь простой слуга и знаю только то, что мне говорят. Кажется, здесь и правда была молодая леди, хотя я видел ее только раз или два, к тому же издалека, но этим вечером один из слуг сказал мне, что сюда приехал англичанин, чтобы жениться на этой молодой леди. Клянусь, это все, что я знаю. Кажется, я видел, как они уехали с моим хозяином в его карете, а потом господин граф вернулся и сказал, что пойдет отдыхать в свою комнату. Мне велели не впускать в дом посетителей.
 — Ты не впустил нас в дом, — с затаенной угрозой в голосе протянул Трент, — верно? Мы с другом вошли сами. А сейчас отправляйся за твоим хозяином и скажи ему, чтобы он вышел сюда. Немедленно!
 Разъяренный Франко изумился выдержке Трента.
 — Я не верю ни единому слову этого типа! — выпалил он в гневе. — Какие бы выходки ни позволяла себе Лаура, она никогда бы… Господи, я достаточно хорошо ее знаю! Я чувствую — нет, убежден, они что-то скрывают. С Лаурой происходит нечто ужасное. Господи, я это чувствую!
 Повернувшись, Трент посмотрел на него ледяными глазами, и Франко тотчас узнал это жесткое выражение лица.
 — Запомни, мой друг, если в подобные моменты тебе удается скрывать свою ярость, ты получаешь преимущество. Гнев можно выражать только в нужный момент! Нравится нам это или нет, мы подождем Седжвика и выслушаем его. После этого… — Его глаза полыхали яростью.
 — Черт возьми, Трент! Лаура — моя сестра, и я имею право знать, что с ней происходит!
 — Глупец, — прорычал Трент почти незнакомым голосом, — если ты потеряешь выдержку, мы никогда этого не узнаем! Неужели тебе это не ясно? Лаура — твоя сестра, но при этом она — моя женщина! Женщина, которую я люблю! Постарайся понять это!
 Он повернулся, услышав, как где-то открылась и закрылась дверь. Кто-то зашагал по длинному коридору.
 Арчи рассердился, когда Ахмед без стука ворвался в его комнату. Граф не сразу сообразил, что бормочет его слуга.
 — Проводи джентльменов в мой кабинет, — выругавшись, велел он, — и скажи им, что я скоро приду. Ни в коем случае не отвечай на их вопросы, ясно?
 — О да, да, милорд! Я ничего не знаю, — выдавил из себя слуга.
 Когда Ахмед покинул комнату, Арчи строго обратился к Фатиме:
 — Позаботься о ней — пусть она будет готова к моему возвращению. Можешь выпороть ее, если она будет плакать слишком громко. — Он с улыбкой посмотрел на Хелену и начал одеваться. Ее полная покорность доставляла ему удовольствие. — Итак, Ройз приехал за Лаурой. Думаю, герцогу не понравится то, что я ему скажу. Однако он поверит в это, когда я покажу ему свидетельство о браке. Представляешь, моя дорогая, твой любовник тоже здесь! Что, по-твоему, он подумает или скажет, если ты предстанешь перед ним в своем нынешнем состоянии? Думаешь, он захочет тебя теперь, когда я пометил тебя как свою собственность? Показать ему, как искусно ты ублажаешь Фатиму, или продемонстрировать твой пояс целомудрия?
 Хелена лишь всхлипывала, ее грудь тяжело вздымалась, горло болело от крика. Она могла только молча смотреть на мужа, боясь сказать что-то не то. Девушка стояла на четвереньках, а Фатима ненавистной плеткой, которая так больно обжигала кожу, гладила ее дрожащие бедра и ягодицы. Хелена не смела пошевелиться, сменить позу, в которой ей велели оставаться. Господи, неужели Франко увидит ее в таком состоянии?
 Застегивая пиджак, Арчи снова язвительно улыбнулся:
 — Я обязательно передам тебе, что скажут они, и что скажу им я!
 Ахмед провел незваных гостей в обшитый деревом кабинет и предложил им бренди, портвейн, сигары. Они от всего отказались. Ахмед ушел, радуясь тому, что избежал расправы. Наконец в комнате появился Арчи Эйр, граф Седжвик. Он тотчас же начал оправдываться:
 — Ройз! Мистер Морган! О, если бы я заранее знал о вашем приезде, я бы не отправился отдыхать так рано. — Бросив взгляд на Франко, он добавил неодобрительным тоном: — Знаете, у моей жены такой слабый организм. Она плохо переносит здешний климат, и я стараюсь проводить с ней как можно больше времени. Я чувствую себя виноватым, потому что не уделял ей достаточного внимания, и она слишком часто напоминает мне об этом! Что может быть для мужчины более соблазнительным, чем страстная женушка, ждущая его в постели?
 В этот момент Франко, боявшийся, что его ярость вырвется наружу, встал и скованно произнес:
 — Если не возражаете, сэр, я выйду в сад и покурю там сигару, поскольку Ройз хочет обсудить с вами личные дела.
 Ройз и Арчи остались наедине. Когда Арчи вошел в комнату, герцог встал и не соизволил сесть, даже когда хозяин дома предложил ему сделать это. Графа смущало то, что ему приходилось смотреть на Ройза снизу вверх. Герцог стоял на некотором расстоянии, широко расставив свои длинные ноги и убрав руки за спину. Он изучал Арчи.
 — Хотите сигару? Мне жаль, что мистер Морган покинул нас. Я знаю, что он и его сестра — хорошие друзья моей жены. Может быть, выпьете бренди? Портвейна?
 Арчи отвернулся, чтобы налить себе бренди, и заметил, что его пальцы слегка дрожат. Его пугало то, что ему приходилось говорить в холодную тишину. Почему бы Ройзу не произнести хоть что-то?
 — Я нахожу эту ситуацию немного неловкой, — сказал Арчи, облизав губы. — Право, я даже не знаю, что сказать! Вы должны войти в мое положение.
 — В ваше положение? Да, конечно. — Арчи не понравился странный тон Ройза. — Пожалуйста, объясните ваше положение, старина Седжвик. Надеюсь, вы поторопитесь, потому что я не выношу длинных прелюдий. Вы меня поняли?
 Попытавшись объяснить, Арчи едва не начал запинаться:
 — Ну… ну… я полагал… то есть думал… наверное, вы приехали сюда из-за телеграммы, которую мисс Морган попросила меня отправить вам? Вы должны понять, как мне неловко… объяснить… если бы я знал… но что я мог сказать, когда она умоляла меня отправить телеграмму, сообщив лишь то, что поссорилась с вами и хочет все исправить?
 Арчи начал постепенно успокаиваться; не отдавая себе отчета в своих действиях, он снова налил себе бренди. Потом посмотрел на холодное, непроницаемое лицо Ройза и поспешил добавить:
 — Поверьте мне, Ройз, я не знал, что это была всего лишь шутка, пока здесь не появился Форрестер, которого она встретила с распростертыми объятиями. И тогда она, наконец, призналась, что они обо всем договорились заранее. Она хотела, чтобы вы позавидовали их счастью. Они настояли на том, чтобы бракосочетание состоялось немедленно, и не желали слышать никаких возражений, поэтому я отвез их к регистратору и заплатил ему, чтобы ускорить процедуру, избежать обычных задержек и формальностей. Должен признаться, что я согласился стать одним из свидетелей, но что мне оставалось делать? Они все равно были настроены решительно, и я проследил за тем, чтобы все было сделано на законном основании. Поймите — я считал, что делаю доброе дело!
 За все это время Ройз не произнес ни единого слова — он продолжал смотреть на Арчи, пронзая его ледяным взглядом. Когда Арчи закончил, заговорил Ройз. Его голос звучал спокойно, но в нем таилось нечто такое, от чего Арчи стало не по себе.
 — Нет, Седжвик, к сожалению, я вас не понимаю. Надеюсь, вы сообщите мне подробности. Например, почему вы стали свидетелем на бракосочетании Лауры и Форрестера и организовали его сразу же после того, как отправили телеграмму, в которой она умоляла меня немедленно приехать? Советую вам, Седжвик, не считать меня одним из тех глупцов, с которыми вы привыкли иметь дело!
 Угроза насилия, прозвучавшая в голосе Ройза, заставила Арчи отступить на шаг назад. Он попытался возмутиться:
 — Послушайте, Ройз! Я и так уже проявил большое терпение, изложив вам все факты. Могу даже показать вам свидетельство о браке, если вы мне не верите, — оно находится здесь, в моем столе. Они попросили меня сохранить его до их возвращения из свадебного путешествия.
 Арчи потянулся к ящику, где хранил пистолет, и внезапно замер.
 — На вашем месте, Седжвик, я бы не стал доставать оружие. Вряд ли ваша игрушка способна сравниться с «кольтом» сорок пятого калибра.
 В течение нескольких мгновений Арчи не мог не то что пошевелиться, но даже раскрыть рта. На Ройзе был обыкновенный черный плащ, из-под которого молниеносно вынырнул длинноствольный револьвер, о котором граф Седжвик слышал только из рассказов о Диком Западе.
 — Еще недавно я был наемным убийцей, — медленно произнес Трент Челленджер, сбросив, точно гремучая змея, кожу герцога Ройза и став самим собой.
 Арчи в оцепенении посмотрел на грозный револьвер. Трент держал его в руке небрежно, но твердо.
 — Это, должно быть, вошло у меня в привычку, — продолжил герцог. — Никогда не расстаюсь с парой револьверов и запасом патронов. А также с охотничьим ножом. Ты меня понял, старина? Советую двигаться очень осторожно. Если что-нибудь выкинешь, эта крошка заговорит, понятно?
 Приподняв ствол револьвера, Трент приказал Арчи выпрямиться. Затем граф медленно отодвинулся от стола. Он чувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Ему еще никогда в жизни не было так страшно!
 — Господи, Ройз, — пробормотал Арчи, — вы, вероятно, сошли с ума, если думаете, что вам это сойдет с рук! Не знаю, почему вы вздумали угрожать мне этим мерзким револьвером после того, как я уже сказал вам…
 — Я слышал, что ты сказал мне. А теперь хочу услышато правду. Всю правду, Седжвик. Если тебе нужны доказательства того, что я могу воспользоваться оружием…
 Не успев сообразить, что сейчас произойдет, Арчи услышал грохот и почувствовал, что пуля задела его ухо и вошла в стену у него за спиной.
 Звук выстрела долетел до Франко, стоявшего в саду возле входной двери. Он толкнул ее ногой и бросился в дом, по которому разносилось эхо. «Что произошло, черт возьми? — подумал он. — Трент наконец разбушевался?» Поспешив к двери кабинета, Франко услышал крик — тонкий испуганный крик, за которым последовал второй, внезапно оборвавшийся. «Эна!» — подсказала Франко его интуиция. Он бросился в ту сторону, откуда донеслись крики, — к комнатам графа и графини Седжвик.
 Фатима только что воткнула кляп в рот Хелены и начала хлестать ее по бедрам, когда дверь резко распахнулась. Фатима подняла глаза, но не успела ничего произнести или сделать — разъяренный мужчина с револьвером в одной руке и ножом в другой ворвался в комнату и двумя прыжками приблизился к ней. Он ударил ее рукояткой револьвера по лицу, сломав нос и челюсть. Фатима потеряла сознание и растянулась на полу возле Хелены.
 Девушке, видевшей все сквозь пелену слез, происходящее показалось нереальным. Франко! Он быстро вытащил кляп из ее рта и перерезал веревки, которыми она была связана.
 — Франко? — изумленно прошептала Хелена. — О Господи! Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии, не хочу… я не могу… О, не смотри на меня, не надо!
 — Это он так с тобой обращается? Твой муж? — Франко поднял Хелену с пола, не обращая внимания на ее истерику. Жесткий голос молодого человека заставил девушку вздрогнуть.
 — Скажи мне, черт возьми! Это делали по его приказу? — Хелена безудержно зарыдала, прижимаясь к нему дрожащим телом.
 — Да, да! Он… о, Франко! — наконец удалось ей произнести. — Он узнал о нас и сказал, что меня следует наказать, а потом… он заставлял меня… заставлял… О! Ты не захочешь меня теперь, после всего, что он делал со мной и заставлял меня делать! Не захочешь, я знаю это, но, пожалуйста, забери меня отсюда, от него! Пожалуйста, Франко, пожалуйста! И не смотри на меня, пожалуйста, не смотри на меня!
 Лишь сейчас, справившись с первой волной ослепившей его ярости и слыша, как Хелена снова и снова умоляет его не смотреть на нее, Франко понял, что с ней сделали. Ее тело было покрыто рубцами, горевшими на белой коже. Он увидел золотой пояс с цепочками и сеточкой между бедер. В этот миг Франко понял, каким образом он убьет ее мужа.
 Через несколько мгновений он заметил, что Хелена пытается что-то сказать ему охрипшим от криков голосом:
 —..и Лаура! О Господи! Лаура! О бедная Лаура! Они усыпили ее каким-то зельем, а потом, когда она впала в забытье и не могла двигаться, проделали с ней то же самое, что и со мной… они оба — Арчи и Реджи! Они превратили ее в запуганное, сломленное существо, и она обещала сделать все, только чтобы избавиться от мучений! О, Франко! Лауру вынудили выйти замуж за Реджи, потому что он захотел получить ее деньги! — Она посмотрела на Франко, и он увидел синяки на ее опухшем от слез лице. — Франко! — вскричала она. — Мне уже все равно, но Лаура — ты должен как-то помочь ей, пока он не увез ее в Танжер, пока еще не поздно!
 Усилием воли Франко заставил себя говорить мягким, успокаивающим голосом:
 — Эна, любимая! Я по-прежнему люблю тебя и помогу тебе все забыть — ты должна верить в это. Я увезу тебя отсюда, от него, — голос Франко стал ледяным, — от мерзавца, который был твоим мужем.
 Он поднял ее на руки — она продолжала говорить, что не нужна ему теперь, что он никогда этого не забудет, — и понес ее по коридору в кабинет, где находились Трент и Арчи. Охваченный яростью, Франко мечтал расправиться с Арчи прежде, чем это сделает Трент.
 Все слуги точно испарились. Франко, держа Хелену на руках, распахнул ногой дверь и увидел Арчи, стоявшего у стены со сцепленными за головой руками. Граф бормотал какие-то обещания, угрозы и клятвы. Франко заметил, что Хелена, увидев его — существо, которое было ее мужем, графом Седжвиком, — вздрогнула и отвернулась.
 В кабинете стоял маленький диван; Франко бережно положил на него девушку и медленно, не ощущая своих ног, дрожа от ярости, направился к Арчи, который сжался, попятился назад, завизжал от страха и упал на колени.
 Неожиданно Трент протянул руку и остановил Франко, не отводя глаз от Арчи. Решительно настроенный, Франко сейчас был готов драться с кем угодно, даже с Трентом.
 — Не вмешивайся, Трент! Черт возьми, он мой! Ты меня слышишь? Если ты думаешь, что сможешь остановить меня…
 — Франко, у тебя есть сестра, ты помнишь это? Граф Седжвик, который был свидетелем на ее бракосочетании, скажет мне, куда ее увез Форрестер. После этого я отдам его тебе! Если он заупрямится, ты будешь отрезать от него один кусок за другим. Но сначала он заговорит — понял, Франко? Наведи на него револьвер — я этому сукину сыну свяжу большие пальцы за спиной. Помнишь, какие пытки применяли апачи, чтобы заставить человека заговорить?
 Услышав в голосе Трента нотку решимости и увидев, как Франко искривил губы в зловещей улыбке, Арчи сжался от ужаса.
 — Конечно, помню! Эти апачи умели мучить человека медленно, чтобы он оставался в живых подольше. Сейчас мы посмотрим…
 — Нет! — закричал Арчи, побелев и едва не упав в обморок от страха. Он находился в полной власти двух диких американцев, которые невозмутимо обсуждали, как лучше замучить его до смерти!
 Человек, которого он знал как герцога Ройза, подошел к нему и с помощью бечевки — Арчи всегда держал на столе целый моток — связал большие пальцы графа за его спиной так крепко, что кровь почти перестала циркулировать в них. Франко тем временем целился в пах Арчи и тихим, невозмутимым голосом предлагал:
 — Может быть, сначала выколем ему глаза?
 — Нет! Пожалуйста, пожалуйста, умоляю вас, не надо! Отпустите меня, я все вам скажу!
 — Эна рассказала, что они делали с Лаурой, — произнес Франко холодным, напряженным голосом. — Они мучили ее, как и Эну. Тебе достаточно повернуть голову, чтобы увидеть, что с ней сделали!
 Хелена, сжавшаяся на диване под курткой Франко — ее запах и тепло успокаивали, — невнятно забормотала:
 — Они отправились в пещеру Святого Михаила, в камеру пыток испанской инквизиции. Я слышала, как он сказал это! Вы должны поехать туда немедленно!
 Один Господь ведает, что он с ней там делает! Поторопитесь — вы должны спешить!
 Все четверо покинули виллу. Большие пальцы и локти Арчи были туго связаны за спиной. Франко нес Эну, наготу которой прикрывала его куртка. Ни на что другое времени не было — Эну следовало как можно быстрее показать доктору.
 Нанятый Трентом экипаж ждал их; кучер был из числа тех людей, которые, когда им хорошо платят, не задают лишних вопросов.
 Арчи положили на пол кареты лицом вниз, и Франко поставил ему на шею свою ногу.
 — Вам это не сойдет с рук! — крикнул Арчи. — Я — вице-губернатор. Если со мной что-нибудь случится, власти начнут расследование. Что касается всего остального, то вы ничего не докажете. Даже если ты, Ройз, и правда герцог, все равно тебе не удастся безнаказанно убить меня.
 — Мы с другом смотрим на это иначе, — прорычал Трент. — Тебя не убьют, Седжвик. Мне кажется, слово «казнь» тут гораздо уместнее. Ну а что касается расследования и того, пожалеет ли кто-то о твоем исчезновении, — что ж, мы это увидим, верно?
 Чтобы заставить Арчи умолкнуть, Трент заткнул его рот кляпом.
 Лежа лицом вниз на грязном полу наемного экипажа, граф Седжвик всхлипывал, стонал и корчился от боли. Франко, держа ногу на шее Арчи, начал колоть его ножом, делать через одежду неглубокие разрезы на спине, ягодицах и бедрах. Если бы он получил возможность договориться с ними! Если бы только…
 Наконец Арчи перевернули на спину. Слова, которые ему не давали произнести, смешались в его глотке с обильными слезами. Тем временем нож продолжал изощренную игру с его беспомощным телом.

 Глава 42

 Услышав от своего денщика о приходе герцога Ройза, майор Иган удивился и задумался. Последние два дня были насыщены многими странными и непонятными событиями. Во-первых, майор узнал, что яхта принца Уэльского неожиданно развернулась и поплыла обратно в Гибралтар! Во-вторых, он получил телеграмму от самого принца Уэльского, который просил оказывать Ройзу любую помощь. Что бы ни происходило, следовало избежать даже намека на скандал! «Что это значит? — спросил себя майор Иган. — Что на самом деле здесь происходит?» Возможно, Ройз просветит его. Может быть, весь этот переполох как-то связан с бывшей невестой Ройза?
 Майор признался себе в том, что испытал немалое потрясение, услышав о скоропалительном бракосочетании мисс Морган, выбравшей себе в мужья Реджи Форрестера. Она казалась слишком умной для того, чтобы совершить такую ошибку. Почему она проявила подобную торопливость, еще нося на пальце кольцо Ройза? Однако граф Седжвик заверил майора, что он может не волноваться, поскольку мисс Морган поступила так по собственной воле. Она сама сказала ему об этом, иначе он не согласился бы стать свидетелем.
 — Женский выбор часто бывает необъяснимым, верно? — произнес граф с усмешкой, почему-то не понравившейся майору Игану.
 А теперь, черт возьми, ему придется встретиться с Ройзом и сообщить ему, что его невеста только что вышла за другого человека, с которым она сейчас осматривает пещеру Святого Михаила! «Отвратительная ситуация», — подумал майор, выходя к своему нетерпеливому посетителю.
 — Ну, Ройз! Если бы я не получил известие о вашем визите от его королевского высочества, вы бы удивили меня своим неожиданным появлением. Меня попросили оказывать вам всяческое содействие. Естественно, я постараюсь это сделать. — Майор помолчал и осторожно добавил: — Конечно, вы должны объяснить мне, с чем все это связано.
 — Прежде всего нам требуется врач. Надежный, умеющий держать язык за зубами. Графине Седжвик срочно нужен доктор, который не станет, потом болтать лишнего. Боюсь, что у нее внутреннее кровотечение — это вполне объяснимо после того, что с ней сделали. Вы организуете это немедленно? — Прежде чем изумленный майор смог что-то произнести, Ройз продолжил тем же сдержанным жестким голосом: — Мне также нужна карта пещер, где указано местонахождение камеры пыток — именно туда Форрестер повез Лауру, чтобы сыграть роль Великого Инквизитора!
 — Но… но мне дали понять, что они только что поженились — сегодня вечером! — воскликнул майор Иган. — Граф Седжвик сказал, что он был свидетелем на этом бракосочетании! Ройз, объясните мне, что здесь происходит?
 — Боюсь, вы можете вляпаться в дерьмо, майор, — чеканя каждое слово, произнес герцог Ройз, — если не соблюдете необходимую осторожность, на которую я надеюсь! Сейчас у меня нет времени на пространные объяснения. Скажу вам только одно, и это подтвердит доктор: Седжвик истязал свою жену всеми мыслимыми способами с момента ее прибытия сюда! Порол хлыстом, заставлял носить пояс целомудрия, который она снимала лишь тогда, когда он принуждал ее ублажать слуг и даже Форрестера! А потом эти негодяи, будь они неладны, проделали то же самое с Лаурой! Принудили ее к браку с Форрестером.
 — Боже мой!
 Майор Иган не мог поверить в услышанное до тех пор, пока Ройз, едва сдерживаемая ярость и нетерпение которого внезапно вырвались на поверхность, не произнес голосом, заставившим майора поежиться:
 — Теперь вы все поняли, майор Иган? Мне нужна карта этих ваших чертовых пещер. Скажу вам сразу, сэр: когда Франко оставит у вас графиню Седжвик, он возьмет с собой графа и последует за мной. А вернемся мы втроем — я, Франко и Лаура. Если вы или кто-то еще попытаетесь нас остановить…
 Он распахнул свою куртку, и остолбеневший майор увидел потертые «кольты», а также впервые заметил необычную обувь герцога. Кажется, эти туфли назывались мокасинами. Мелькнувшие в голове майора мысли никак не отразились на его бесстрастном лице.
 — Вот ваша карта, сэр, — сдержанно произнес он. — Я слышал, что в этих пещерах происходят несчастные случаи. Заблудившись, можно попасть в одну из пещер, ведущую прямо к скалам и океану. — Их глаза на мгновение встретились, и майор добавил: — Когда молодой Морган привезет графиню, я прослежу за тем, чтобы ее разместили в моих апартаментах. И пошлю денщика за доктором Мэтьюзом. Он превосходный врач и умеет держать язык за зубами.
 Трент исчез быстро и беззвучно, точно индеец из племени апачей. В его жилах пульсировала ярость. Карта лежала в кармане, но он уже не нуждался в ней. Ему хватило одного взгляда, чтобы запомнить расположение того места, где следует искать Лауру. Его любимую Лорелею.
 Чугунные светильники, установленные вдоль каменных стен, отбрасывали дрожащий, почти зловещий свет, напоминавший адский огонь. Если бы кто-то увидел сейчас Трента Челленджера, то он показался бы ему удравшим из ада призраком — высокий человек с черными волосами и бородой бесшумно бежал по петляющим туннелям, точно волк; в его глазах отражалось мерцание факелов; черная шелковая рубашка, куртка, брюки и револьверы были почти незаметны на фоне мокрых черных стен пещер. Казалось, сам дьявол гонится за новой жертвой.
 Оставив Хелену у майора, Франко вернулся к карете, где лежал Арчи, и поднял его на ноги. Пробираясь через пещеры, Франко подгонял графа острием ножа. Кляп заглушал жалобные стоны. Ужасная боль терзала графа, но ему не позволяли останавливаться. Они следовали за Трентом, который оторвался от них и двигался значительно быстрее.
 — Это только начало! — прорычал Франко сквозь зубы. Его острый как бритва нож уже не раз рассек черные брюки Арчи и оставил на ягодицах графа глубокие порезы. Арчи чувствовал, как кровь стекает по ногам в туфли. «Господи! — в отчаянии подумал он. — Господи, спаси меня!»
 Лаура надрывно стонала сквозь кляп, который, приведя девушку в камеру пыток испанской инквизиции, Реджи засунул ей в рот.
 — Я не хочу, чтобы ты кричала — звуки разносятся по пещерам на много миль, моя любимая, — с улыбкой объяснил он. — Кто-нибудь может услышать и не понять, что мы просто забавляемся в наш медовый месяц.
 Он сказал ей, что она должна попробовать дыбу и колесо, чтобы понять, что испытывали несчастные жертвы.
 — А потом, дражайшая супруга, ты сможешь создать роман о временах инквизиции и достоверно описать ощущения мучеников, руки и ноги которых были стянуты кожаными ремнями.
 Увидев испуганное лицо Лауры, он засмеялся и добавил, как бы успокаивая ее, что собирается только поиграть. Подведя девушку к дыбе, он застегнул ремни на ее вытянутых над головой руках. Затем он проделал то же самое со щиколотками, раздвинув ноги как можно шире, после чего повернул колесо на один-два оборота. Тело Лауры пронзила нестерпимая боль.
 О Боже! Она бы закричала, если бы это было возможно, но из-под кляпа вырывались лишь глухие, сдавленные стоны.
 — Как бы не переусердствовать с самого начала, да? — Лауре казалось, что ее мычание и голос Реджи доносятся из дальнего конца туннеля. Она мечтала потерять сознание или умереть — любым способом остановить нескончаемый кошмар.
 Чего еще он от нее хотел? Она уже подписала все бумаги, передала в его распоряжение свое состояние. Что еще он хочет с ней сделать?
 Лаура беззвучно молила Господа о том, чтобы он освободил ее, чтобы все это оказалось лишь страшным сном, чтобы к ней вернулась любовь, которую она так легкомысленно потеряла! «Почему он не приехал? Трент… О Господи! Пожалуйста, услышь мои мысли! Почувствуй их, Трент, люби меня, возьми меня с собой навсегда, пожалуйста! Трент… Трент… Трент…»
 Лаура снова и снова мысленно выкрикивала его имя, заглушая им гадкие, злорадные слова Реджи и боль, терзавшую ее беспомощное обнаженное тело. Реджи начал искусно хлестать ее кнутом — он сказал Арчи, что захватит его, чтобы выдрессировать сучку. «О, Трент, — подумала она, — почему я не поняла, что ты — мой?»
 Догадавшись, что он, наконец, приблизился к этой проклятой камере пыток, Трент вытащил из чехла нож. На его лице появился кровожадный оскал хищного зверя. Лезвие, в котором отражался свет факела, казалось уже обагренным кровью. «Скоро оно и правда заалеет», — подумал Трент, борясь с застилавшей его сознание красной пеленой. Скоро! Сейчас!
 «Трент, — она мысленно повторяла его имя, точно заклинание, — он придет за мной, придет, придет!» Кнут угодил Лауре между ног, и боль заставила ее открыть глаза. Внезапно, словно она действительно породила его в своем воображении, Трент оказался рядом! Она увидела его за спиной Реджи. Он был одет почти точно так, как в тот раз, когда она увидела его впервые, с револьверами на бедрах. Но выражение его лица и глаз показалось ей совершенно незнакомым.
 — Ну, сучка, — насмешливо заговорил Реджи и вдруг услышал донесшийся сзади тихий ледяной шепот, напоминавший шипение гремучей змеи перед атакой:
 — Повернись, сукин сын! Повернись — я хочу видеть твое лицо, когда ты будешь умирать.
 Выронив кнут, Реджи повернулся; он не мог поверить, что слышит этот голос. Внезапный ужас охватил его, как будто он заглянул в лицо смерти. У смерти были серые глаза и нож с длинным лезвием. — Нет! — завопил Реджи. — Нет, ты не…
 — Ты взял мою женщину, Реджи Форрестер. И глумился над ней.
 Трент шагнул вперед, держа перед собой нож, лезвие которого блестело, точно жало смертоносной змеи.
 — Нет! Господи… нет! Она хотела меня… она… Реджи не успел договорить — нож скользнул между его ног снизу вверх. В тот же миг кулак Трента врезался в шею Реджи, потом в солнечное сплетение, лишая Форрестера возможности вздохнуть или закричать. Нож делал свое дело методично и решительно. Глаза Реджи закатились, он несколько раздернулся на полу, словно обезглавленный цыпленок, пока Трент не прикончил его старым индейским способом. Потом он освободил Лауру, взял ее на руки и прижал к своей груди. Она обняла его за шею, и он вытащил кляп из ее рта.
 — Я устроил бы ему медленную казнь, если бы у меня было время, моя любимая! — яростно прошептал Трент. — Но сейчас я должен отвезти тебя к Эне — да, она уже в безопасности, доктор посмотрит вас обеих, пока Франко избавится от Арчи и этого!
 Он презрительно, словно какую-то падаль, пнул Реджи ногой и, завернув Лауру в свою рубашку, понес ее из камеры пыток на свежий воздух, насыщенный ароматом цветов.
 На полпути они встретили Франко, подталкивавшего ножом плачущего Арчи.
 Трент кивнул в сторону кошмарного места, которое они только что покинули:
 — Я разделался с негодяем. Наведи там порядок ради Игана, ладно?
 — Эной занимается доктор, — сообщил Франко и обвел взглядом сестру. Она никогда не видела такого блеска в его глазах. Потом Франко повел Арчи к пещерам, выходившим к морю, и бросил его акулам, которые плавали внизу в ожидании любой пищи, какая могла им подвернуться. Вскоре он проделал то же самое с изувеченным трупом Реджи.

 Глава 43

 «Смогу ли я когда-нибудь забыть?» — горестно подумала Лаура. Сможет ли она избавиться от воспоминаний о кошмаре? И сможет ли Трент прикасаться к ней, даже смотреть на нее, не вспоминая то, что он видел, и то, о чем узнал? Сможет ли он забыть?
 Они вернулись в Лондон на королевской яхте; каждую ночь Лаура просыпалась, чтобы вырваться из страшных снов, и горько плакала. Иногда Лаура спрашивала себя, что чувствовала Эна, мучили ли ее подобные кошмары. Но общие воспоминания мешали подругам посмотреть друг другу в глаза. «Господи, — в отчаянии думала Лаура, — что мне теперь делать? Как жить дальше?»
 Она могла утешать себя тем, что Трент каждую ночь держал ее в своих объятиях, нашептывал ласковые слова, убирал волосы с ее лица. Но он ни разу не занимался с ней любовью, не целовал и не ласкал ее так, как делал это прежде! Неудивительно, думала Лаура. Могла ли она винить его? Во всем виновата она сама! Он спас ее, а теперь она стала для него бременем!
 В поведении Лауры чувствовалась апатия, даже голос ее звучал вяло, подавленно. Эна цеплялась за руку Франко, словно боясь отпустить его от себя. «Интересно, как обстоят дела у них?» — подумала Лаура.
 Франко и Эна шагали впереди, но потом вдруг исчезли. Чтобы прогнать из головы свои мысли, Лаура спросила: — Куда мы поедем теперь? И что будем делать? На самом деле ей хотелось сказать: «Почему бы нам не положить этому конец, Трент? Ты сделал то, что требовала твоя гордость, но теперь ты можешь отпустить меня. Я вернусь домой — мама меня поймет. Я не хочу получить тебя, Трент, только из-за твоего чувства долга!»
 Ее обтянутые перчатками пальцы лежали на его руке. Мышцы Трента напряглись, он бросил загадочный взгляд на бледное лицо Лауры.
 — Поскольку тебе все равно, моя любимая, надеюсь, ты не станешь возражать — я все для нас организовал.
 В голосе Трента звучали ноты, заставившие Лауру пристально посмотреть ему в глаза.
 — Организовал? Что ты организовал? Я бы хотела это знать, Трент!
 Но он лишь произнес:
 — Это сюрприз, моя любимая. Если я скажу все заранее, сюрприза уже не будет, верно?
 — Я не уверена в том, что по-прежнему люблю сюрпризы. Правда, Трент, я бы хотела узнать.
 — Почему бы тебе не догадаться, Лорелея, как только ты сядешь в поезд?
 Он повел ее за собой — точнее, потащил, не реагируя на ее протесты.
 — Трент! Трент, кем ты себя считаешь, о каком поезде ты говоришь, ведь мы только что приехали?
 Но он взял ее на руки на виду у многолюдной толпы. Лаура поняла, что ей действительно безразлично, куда он несет ее, важным было лишь то, что это делал он. Чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, Лаура уткнулась лицом в плечо Трента, робко обхватив руками его шею.
 Глядя из окна их купе, Лаура подумала, что эта поездка в Корнуолл — возвращение в прошлое. Разница заключалась лишь в том, что сейчас она была с Трентом! Франко и Эна остались в Ройз-Хаусе. Франко собирался заказать билеты, чтобы через неделю отплыть из Англии в Штаты.
 — Им требуется время, чтобы побыть вдвоем, как и нам, — сказал Трент, и Лауре показалось, что он посмотрел на нее почти оценивающе. Она испугалась, однако этот страх стал проходить, когда девушка вспомнила их первую близость. Господи, о чем она думает!
 Когда они, наконец, прибыли в Ройз-Парк, Трент понес Лауру на руках в мавританскую комнату и распахнул ногой дверь. Внезапно девушка рассмеялась, вспомнив своих родителей.
 — Черт возьми, что тут смешного? — спросил Трент, опустив Лауру на хорошо запомнившуюся ей широкую кровать с шелковым покрывалом.
 — О, я не знаю! Просто я вдруг вспомнила, что, когда мои мать и отец ссорились, он всегда брал ее на руки и уносил в спальню, чтобы все уладить, распахивая при этом дверь ногой! Знаешь, мы с Франко долгое время не понимали, что у них там происходило!
 Трент мрачно произнес:
 — Я должен сказать тебе, что сейчас произойдет в этой комнате? Или пусть это станет для тебя сюрпризом, моя дорогая Лорелея?
 Она лежала на кровати, все еще смеясь по какой-то причине — или без всякой причины! В ее глазах заблестели слезы облегчения, внезапной радости. Лаура протянула руки к Тренту и игриво спросила:
 — Ты не собираешься меня сначала раздеть? Или ты сделаешь это на мраморной плите в Лунном саду?
 — К сожалению, сегодня не полнолуние, Лорелея, поэтому нам придется довольствоваться этим мавританским будуаром. — Он начал расстегивать ее платье. — Но можно утешиться тем, что в нашем распоряжении есть бассейн. Или ты предпочитаешь, чтобы мы начали здесь?
 Трент так спешил овладеть Лаурой, что не дал ей шанса ответить. Она обрадовалась его нетерпению, поняла, как сильно он хочет ее. Это ощущение прогоняло из души Лауры все сомнения и страхи.
 Когда он раздел ее, она села и по собственному желанию принялась раздевать Трента. Он стоял перед ней, как тогда, в Лунном саду. Ее торопливые пальцы обнажали его тело дюйм за дюймом, двигаясь от груди и широких плеч к твердому животу, поджарым бокам и мускулистым бедрам. Лаура целовала Трента повсюду, любовалась его божественным телом, бормотала что-то, касаясь горячими дразнящими губами его кожи и твердого мужского естества; наконец терпение Трента иссякло, он поднял Лауру, крепко прижал к себе, стал ласкать ее атласную кожу. Потом они оба легли на кровать, он позволил ей сесть на него и, сверкая своими серебристо-серыми глазами, предложил показать, как велико ее желание.
 — Думаешь, тебе удастся замучить меня, любимая? Ты сделаешь это?
 — О, ты это увидишь, верно? И я тоже! О Трент! Я думала, что доставляю тебе удовольствие… и… о! Мне нравится заниматься с тобой любовью таким способом — я так хорошо тебя чувствую — и…
 — О Господи, Лаура!
 — Я доставляю тебе удовольствие?
 — Ты отлично знаешь, что со мной делаешь! Ты испытываешь мое самообладание, маленькая колдунья!
 — Но я хочу, чтобы ты потерял над собой контроль! Хочу, чтобы ты почувствовал то же самое, что чувствую сейчас я! Я поднимаюсь вверх, лечу и…
 Движения ее становились все более неистовыми; Трент услышал крики Лауры, ощутил трепет ее плоти. Она упала на него, и он, исчерпав свою выдержку, тоже застонал, прижал ее к себе еше крепче, приподнял свои бедра, входя в Лауру глубже, почувствовал ее руки на своих ягодицах — она хотела получить его всего.
 Потом он повернулся на бок и хрипло зашептал:
 — О Боже! Лорелея, моя обворожительная нимфа! Знаешь, ты действительно заставила меня влюбиться в тебя! Я никогда не думал…
 Она снова игриво коснулась его, прижалась к нему своим телом, и он предупредил ее:
 — Советую тебе никогда не забывать, что теперь ты — моя женщина. Только моя! Слышишь? И если я только увижу, что ты флиртуешь с другим мужчиной…
 — Но зачем мне флиртовать с другим мужчиной, дорогой, если ты будешь всегда дарить мне счастье и удовлетворение?
 — По-моему, — грозно произнес Трент, — сейчас самое время принять горячую ванну в бассейне!
 Не реагируя на протесты Лауры и неискренние попытки освободиться, он схватил ее за руки и стащил с кровати.
 — О, Трент! Опять?
 — Да, черт возьми, опять! Но сначала ты сможешь помыть мне спину — я часто жалел о том, что не заставил тебя сделать это в день нашего знакомства!
 — О! Ты его помнишь! — В глазах Лауры вспыхнул прежний огонь, потом она крепко прижалась к Тренту.
 Не отпуская ее, Трент произнес уже не игриво, а серьезно и требовательно:
 — Я всегда буду хотеть тебя, Лаура-Лорелея. Не отпущу тебя никуда. Ясно?
 — О, Трент, да! Ясно! Но…
 Он не дал ей договорить, закрыв ее рот своими губами; она снова испытала безмерное удовольствие от его нежности и поняла то, что уже было известно Тренту: отныне им обоим никто больше не понадобится!
 — По-моему, наши чопорные испанские предки знали толк в жизни! — пробормотала Лаура, теряя рассудок от счастья.
 — Что ты сказала? — В его голосе прозвучали грозные ноты, и Лаура торопливо прошептала:
 — Ничего! Ничего… мой дорогой, мой возлюбленный, моя любовь!
 — Это все, что я желаю слышать! Потом он овладел ею — и не один раз.




 Эпилог
 СЧАСТЛИВЫЕ ЛЮБОВНИКИ


 — Да, думаю, это будет просто чудесно. Цветы великолепны и так подходят к случаю. Я вижу, что могу положиться на вас во всем, месье Арман! У вас отличный вкус.
 Мать невесты, Вирджиния Брендон Морган, одарила ослепительной улыбкой цветочника и польщенных поставщиков провизии. В комнату вошел ее муж с торчащей из уголка рта сигарой. «Опасный человек, — подумал Арман. — Только бы он одобрил меню и цветы, выбранные для свадебного приема!» Месье Арман расслабился лишь через несколько секунд, поняв, что возможность остаться наедине с женой интересует мистера Моргана гораздо сильнее, чем приготовления к бракосочетанию дочери. Можно ли было винить его в этом?
 — Стив! Ты мог подождать? — Они находились в Монтерее, в их спальне, окна которой выходили на океан. Джинни напоминала сейчас зеленоглазую колдунью. — Жаль, что ты пригласил Дрисколлов! Я не выношу Патрика Дрисколла!
 — Да? А он, похоже, очарован тобой, моя любимая.
 — Стив! Я уверена, что Франко и Хелена сумеют позаботиться о нем. Мне трудно представить себе… О! Я уверена, что Трент сделает Лауру счастливой… Стив! Ты понимаешь, что мы можем в любой момент стать бабушкой и дедушкой?
 Игнорируя трагические ноты в голосе жены, Стив склонился над Джинни, обнял ее и хрипло прошептал:
 — Ради Бога, женщина! Почему ты столько говоришь, отлично зная, что я привел тебя сюда совсем с другой целью? Появление внуков не изменит этого… и этого…
 — О, Стив! О… перестань!
 — Ты серьезно?
 — Нет! Нет, черт возьми, и ты это знаешь!
 Они почти опоздали на бракосочетание, которое должно было состояться в старой миссии Сан-Карлос-Борромео в Кармеле; Лаура и Франко, хорошо знавшие своих родителей, понимающе переглянулись.
 — Они только что занимались любовью! Я всегда это замечаю по их виду! — прошептала Лаура Тренту.
 — Как только мы убежим от гостей, надеюсь, мы будем выглядеть точно так же! Черт возьми, неужто, мы прошли через все это лишь для того, чтобы расписаться? — Заглянув в глаза своей невесты, Трент произнес другим голосом: — Однако я, пожалуй, снова прошел бы через все, чтобы ты навсегда стала моей!
 — Я думала…
 Голос Лауры оборвался, и Трент, проследив за направлением ее взгляда, чертыхнулся себе под нос и засмеялся.
 Леди Онория обещала присутствовать на свадьбе — она сказала, что должна увидеть это событие. Сейчас она в своей неподражаемой манере осмотрела отца невесты с ног до головы, а он с подчеркнутой галантностью поцеловал ей руку.
 — Ха! — выпалила леди Онория. — Должна признаться, в свое время я насмотрелась на таких ловеласов! К тому же у вас красивая и умная жена — вы напрасно тратите время, целуя мне руку, мистер Стивен Морган! Ха!
 — Но, мэм, я лишь хотел представить вас моему старому другу и партнеру, который настаивал на этом знакомстве! Возможно, благодаря вам мистер Джеймс Бишоп перестанет видеть в нас лишь негодяев и преступников.
 — Не может быть! — изумленно сказала Лаура отцу через несколько мгновений. — Папа, даже ты не мог.
 — Да? — Стив лукаво вздернул красивую бровь. — Твоей маме известно, что я способен почти на все! Я давно ждал момента, когда какая-нибудь женщина одержит победу над Джимом Бишопом. Она не только полностью завладела его вниманием, но и, похоже, очаровала!
 — Мне почему-то кажется, что они уже встречались. — Джинни, подойдя к ним, улыбнулась своему зятю.
 — В таком случае, возможно, сейчас они наверстывают упущенное!
 Трент нетерпеливо схватил Лауру за руку и, не замечая направленных на них любопытных взглядов, сказал:
 — Я сам собираюсь сделать именно это, моя прелестная Лорелея! Вы нас извините?
 — Он слишком похож на тебя, — прошептала Джинни Стиву, когда молодожены исчезли.
 — Да? Ты сможешь объяснить мне свое заявление позже, моя зеленоглазая колдунья, но не слишком поздно, если не хочешь, чтобы я разорвал твое платье и повалил прямо здесь!
 Они обменялись улыбками, посмотрели друг на друга с полным пониманием и разошлись на время, чтобы позаботиться о гостях.