Аннотация: Поклонники буквально преследовали черноволосую Рени Фортейн, самую обворожительную красавицу сент-луисского высшего света. Но сердце девушки было отдано мужественному Маршаллу Уэстлейку, считавшемуся, увы, не просто безнадежным холостяком, но и отъявленным женоненавистником. Он, переживший глубокую личную драму, поклялся никогда более не поддаваться женским чарам. Однако страстно влюбленная Рени знала — рано или поздно она завладеет единственным мужчиной, без которого не в силах жить. Рано или поздно Маршалл будет принадлежать ей…


---------------------------------------------


 Бобби Смит
 В погоне за блаженством


  Маме и папе, 
  Джен, Джиму и Биллу 
  посвящается 



 ПРОЛОГ 1
 Энн


  Филадельфия, весна 1837 года 
 Маргарет Чейз сидела в уютном кресле с подголовником и, попивая чай, умиротворенно смотрела на дочь. Энн стояла на пороге дома, окруженного цветущим садом. В своем белом атласном платье с причудливым золотым орнаментом она была неотразима. Несколько завитков цвета спелой ржи, выбившихся из гладкой прически, придавали ее облику какое-то особенное очарование. Трудно было поверить, что такой красивой женщине, как Энн Чейз Паркер, столько пришлось испытать в жизни.
 Повернувшись к матери, она сказала взволнованно:
 — Наверное, это большой грех. Никогда не думала, что смогу полюбить кого-нибудь кроме Роберта. Но господин Фонтейн такой…
 Энн на минуту задумалась, подыскивая слово, способное передать достоинства человека, в которого влюбилась без памяти.
 — Чудный! — подсказала Маргарет.
 — Да, чудный. — Энн села напротив матери. — Он как будто сошел с небес, такой добрый и ласковый.
 — Когда ты успела так хорошо узнать этого молодого человека?
 — Я познакомилась с ним у Банкрофтов три недели назад. С тех пор он и его друг Элан Шено приобрели известность в свете. Так что мы довольно часто встречаемся.
 — Значит, Роуз Эндерсон устраивает этот интимный ужин ради господина Фонтейна?
 — Да. Много лет назад Роуз была знакома с его матерью, когда жила в Новом Орлеане. Тебе известно, как она привередлива. И тем не менее оценила его по достоинству. Мне неудобно идти на этот ужин, потому что он будет там, и в то же время так хочется его увидеть. — Энн слегка покраснела.
 — Не зря последнее время я замечала в тебе перемены. Теперь я знаю причину. — Маргарет лукаво посмотрела на дочь.
 — Ты смеешься надо мной, мама? Поверь, это очень серьезно. Не представляю, что будет, когда Паркеры узнают об этом.
 — Нет, моя дорогая, я не смеюсь над тобой. Напротив, я очень рада, что ты снова улыбаешься. Мне было тяжело видеть постоянную тревогу в твоих глазах.
 — Ты действительно одобряешь мой выбор? И считаешь, что я поступаю правильно… что я не ошиблась в своих чувствах?
 — Конечно, нет. В конце концов, прошло уже более двух лет после смерти Роберта. Ты молода, и, думаю, тебе пора отвыкать от одиночества и начинать новую жизнь. К тому же Элизабет нужен отец. — Немного подумав, Маргарет продолжала: — А еще, Энн, должна сказать для твоего спокойствия, что я поговорила по душам с Роуз о Роджере Фонтейне. Он весьма достойный молодой человек, джентльмен до мозга костей и, как выяснилось, необычайно богат. Если хочешь выйти за него замуж, я целиком на твоей стороне.
 — Спасибо, мамочка! — воскликнула Энн. — Я так боялась, что это будет выглядеть слишком непристойно. — Она обняла мать.
 — Чепуха! Ты уже давно сняла траур. Что касается Паркеров, то я все улажу, если вдруг возникнут какие-то проблемы. А теперь иди! Наверняка Роджер ждет не дождется тебя.
 — Так неожиданно влюбиться, Роджер… В это трудно поверить! — засмеялся Элан Шено. Его креольский акцент становился все явственнее с каждой выпитой рюмкой.
 — Я знаком с ней уже три недели, Элан, и чувствую, что эта женщина создана для меня!
 — Как ты смог это определить? Сколько их у тебя было, а, Роджер? — Элан ухмыльнулся, припомнив их веселые похождения. — Ты говоришь, она вдова и у нее маленький ребенок? Так это же готовая семья!
 — Ты еще не знаешь ее. Она самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо встречал. — Роджер замолчал, представляя, как обнимает Энн Чейз Паркер во время танца.
 — Роджер, дружище, хватит мечтать! — Элан кивнул в сторону троих собеседников — Энн, Роуз Эндерсон и ее мужа Чарлза.
 Роджер застыл с рюмкой в руках. Казалось, время остановилось. В мире не было никого, кроме миниатюрной блондинки, которая стояла в дверях и, не замечая его, вела оживленный разговор.
 — Роджер, — тихо окликнул его Элан, — никогда прежде ты не был так заворожен женщиной.
 — Для меня она не просто женщина. Я собираюсь жениться на ней. И сделаю это до возвращения домой.
 — Надеюсь, милый друг, я не успею состариться, пока мы вернемся в Новый Орлеан.
 Они были совсем разные, эти два молодых человека из Луизианы: Роджер — стройный, высокий, с темными пышными волосами, Элан — маленького роста и склонный к полноте. Сближало их лишь то, что оба владели обширными землями в долине Миссисипи и были преуспевающими бизнесменами.
 А что могло роднить Энн и Роуз при столь внушительной разнице в возрасте? Ну конечно, не вызывающая никаких сомнений доверительность, какая бывает только между близкими подругами.
 Итак, Чарлз, извинившись перед дамами, отправился развлекать гостей, а Роуз повела Энн в гостиную.
 — Он не сводит с тебя глаз, с тех пор как появился здесь, — тихо сказала она.
 — Роуз, как я благодарна тебе за этот ужин! И вообще, огромное удовольствие — бывать у тебя. — Энн улыбнулась.
 — Будем надеяться, что сегодняшний вечер не станет исключением. Мы с Чарлзом пригласили только самых близких друзей. Ты должна хороши их знать. Мартин и Хелен Тейлор, Реймонд и Алти Саммерфилд. Алти привела с собой дочку, Фрэнсис, чтобы Элану не было скучно. Думаю, все останутся довольны, — резюмировала Роуз, — ведь здесь нет Фелисити Паркер.
 Энн обрадовалась:
 — Вот это здорово!
 — Пойдем к твоему молодому человеку.
 Женщины направились к Роджеру и Элану.
 — А вот и она, Роджер, как я и обещала тебе, — сказала Роуз смеясь.
 — Спасибо, Роуз, — ответил он ласково и поцеловал руку Энн.
 От прикосновения его теплых губ к холодной руке она вздрогнула, и краска смущения залила ее щеки.
 — Добрый вечер, миссис Паркер, — приветствовал ее Элан.
 — Рада снова видеть вас, господин Шено, — промолвила Энн, не отрывая глаз от Роджера.
 — Пойдемте, Элан, я познакомлю вас с прелестной молодой особой, — предложила Роуз.
 Элан взял ее под руку, и они пошли в кабинет к остальным гостям.
 — Я очень рад тебя видеть, Энн.
 — Я тоже, Роджер. — Энн говорила нежно, поражаясь собственной смелости.
 Роджер смотрел на нее как на чудо.
 — Я счастлив, что ты есть. Ты — единственная женщина, которая говорит искренне, без лукавства. Я таких не встречал.
 Энн оценила его проницательность и поняла, что впервые за много лет нашла родственную душу.
 Незаметно вечер подошел к концу. Гости восхищались чудесной парой — двухметровым темноволосым креолом и миниатюрной блондинкой.
 Посуда была убрана, и женщины уединились в гостиной, а мужчины отправились в кабинет выпить бренди и выкурить сигару. Беседа, разумеется, касалась бизнеса. Обычно проявлявший интерес к финансовой стороне жизни, сейчас Роджер никак не мог заставить себя, сосредоточиться. Он все время думал о маленькой светловолосой вдове, завладевшей его сердцем. Из кабинета ему было видно, что Энн сидит в кресле для двоих. Роджер улыбнулся. Кресло для двоих — наверное, это судьба. Он твердо решил, что, как только выдастся удобный момент и он сможет остаться с ней наедине, незамедлительно сделает ей предложение.
 — Роджер!
 Он был так погружен в свои мысли, что этот оклик застал его врасплох.
 — Прошу прощения, Чарлз, я задумался, — ответил он смущенно.
 — Кто бы в этом усомнился! — съязвил Элан.
 Деловые разговоры сошли на нет, и стало ясно, что пора расходиться. Элан учтиво предложил сопровождать Фрэнсис и ее родителей до дома.
 — Побудьте еще немного, — уговаривал Чарлз Энн и Роджера.
 — Спасибо, но я хочу побыть наедине с Энн. За последние три недели у нас не было такой возможности.
 — Понимаю. Нам было еще сложнее, когда я ухаживал за Роуз. Времена изменились, но не столь разительно. А может быть, это и хорошо для молодых леди, а?
 — С этой точки зрения вы, конечно, правы, Чарлз, — согласился Роджер.
 Он пригласил Энн прогуляться по саду. Сейчас, в начале мая, он был весь в цвету. Это так романтично! Роуз вздохнула, вспомнив молодость, когда Чарлз ухаживал за ней в Новом Орлеане.
 — Ну что, дорогая, взгрустнулось? — Чарлз обнял ее.
 — Да нет же, Чарлз! — тряхнула головой Роуз. — Просто вспомнила нашу первую прогулку при луне.
 — Ты угадала мои мысли, дорогая.
 — Ах, сколько было романтики тогда!
 — Тогда? Наши отношения и сейчас полны романтики, милая! — Чарлз нежно поцеловал ее.
 — Пусть Энн повезет так же, как мне. — Роуз улыбнулась и положила голову ему на плечо.
 Вечер был прохладный. Энн шла рядом с Роджером. Ее большие глаза блестели при ярком свете луны.
 — Ты все время молчишь. Почему? За ужином ты говорила без умолку. — Роджер пытался вытянуть из нее хотя бы слово.
 Она взглянула на него с укоризной, но, увидев улыбку на его лице, смягчилась.
 — Иногда хочется просто помолчать, в такие минуты не нужно никаких слов.
 Губы ее были влажными, рот слегка приоткрыт.
 Энн жаждала поцелуя, и Роджер это понял, но ему было необходимо сначала выразить свои чувства словами.
 — Нам надо поговорить, Энн. — Оглядевшись, он заметил маленькую скамейку под деревом. — Пойдем.
 Он взял ее за руку, подвел к скамейке и усадил рядом с собой.
 — Что-нибудь важное, Роджер? — спросила она, и сердце ее бешено заколотилось.
 — Я хочу, чтобы ты поняла: это не игра. — Он помолт чал. — Теперь, когда ты рядом, я потерял дар речи. Я мысленно готовился к этому разговору с тех пор, как впервые встретил тебя, а сейчас не могу вымолвить ни слова. Ты мне нужна. Я люблю тебя. И прошу стать моей женой.
 Роджер произнес этот монолог очень быстро, на одном дыхании.
 — Прости. — Он взял ее руку и засмеялся. — Никогда прежде я не испытывал ничего подобного, и мне никогда не приходилось говорить подобных слов. Думаю, ты правильно поймешь мою неловкость. Возможно, если б речь моя была гладкой, ты бы усомнилась в ее искренности.
 От волнения глаза ее наполнились слезами, и она слегка коснулась их платочком.
 — Ты плачешь? Я огорчил тебя или обидел?
 Роджер был потрясен. Он не ожидал, что его клятва в вечной любви будет встречена слезами.
 — Я плачу от счастья.
 — Значит, ты выйдешь за меня замуж?
 — Да. Утром мы поговорим с мамой, и она поможет нам все устроить. Я почту за честь стать вашей женой, Роджер Фонтейн.
 Он улыбнулся и вздохнул с облегчением.
 — Ты никогда не пожалеешь об этом, Энн. Обещаю, ты будешь счастлива. — Он обнял ее.
 Первый поцелуй заставил их забыть обо всем на свете.
 Спустя десять дней в доме Чейзов на свадебное торжество собрались немногочисленные гости. Паркеры, родственники Энн по первому мужу, были против ее замужества, считая его неподобающе скоропалительным, и это несколько омрачило ее счастье. Походя они обрушили свой гнев на ее избранника, католика из Миссисипи, и всячески старались помешать этому событию. Энн давала клятвенные заверения, что маленькая Элизабет будет регулярно навещать их, но даже это не возымело действия. Зато Эндерсоны и миссис Чейз оказались на высоте, мужественно отражая нападки Паркеров.
 В июне 1837 года чета Фонтейнов вместе с любимой четырехлетней дочерью Энн, Элизабет, поселилась в доме Роджера в Луизиане.
 Плантации Фонтейнов раскинулись на берегах Миссисипи в Лемане, к северу от Нового Орлеана. Строительство большого дома, о котором мечтал Роджер, близилось к концу. Энн оставалось только обустроить его по своему вкусу. Здесь должна царить любовь и звучать детские голоса. Во флигелях Роджер предусмотрел специальные комнаты для мальчиков. Скоро в них поселятся сыновья!
 Энн расцвела в мягком южном климате. Счастье переполняло ее. Этому благоприятствовала и новая семейная жизнь, которую можно было без преувеличения назвать идиллией. Энн постоянно чувствовала дружелюбие соседей и заботливое отношение Роджера и дочери. Вскоре Элизабет стала называть его папой и не упускала случая забраться к нему на колени. По ночам Энн почти не спала: его непрестанное желание не давало ей заснуть и приводило в состояние блаженства. Никогда прежде никто так не любил и не лелеял ее. Накануне их первого Рождества она радостно сообщила мужу, что летом у них будет ребенок.
 Роджер был на седьмом небе от счастья. Сын! Он скоро станет отцом! Нельзя сказать, что он не любил Элизабет. Ведь она как две капли воды была похожа на свою мать. Хрупкая светловолосая девочка с годами станет еще красивее. Но иметь собственного ребенка! В этом, наверное, и есть смысл жизни. Роджер торопился с завершением строительства, чтобы дать возможность Энн подготовиться к родам.
 Наконец в феврале трехэтажный дом из кипариса и белого кирпича был готов. Казалось, он возведен на века. Восемь массивных колонн украшали фасад, а застекленные двери комнат выходили на верхние и нижние галереи. Холлы были полны света и воздуха, высота потолков в них достигала шести метров. Каждая комната обогревалась мраморным камином и освещалась хрустальными люстрами. Мебель Роджер заказывал в Европе — в ней сочетались красота и уют.
 С большим воодушевлением Роджер занимался и садом. Магнолии и кизиловые деревья были высажены прямо перед домом, чтобы следующей весной наслаждаться ароматом их цветов. Последние месяцы беременности Энн трудилась над окончательной отделкой комнат. Теперь ей было смешно вспоминать, как Паркеры возражали против того, чтобы их единственная внучка росла на ферме среди болот. Построенный дом выглядел намного красивее поместья Паркеров в Филадельфии.
 Роджер, трепетно относившийся к Энн, не предавался с ней любви в течение последних трех месяцев. И вовсе не потому, что пресытился ею, — просто он думал о наследнике, который скоро появится на свет.
 Рени Фонтейн родилась в конце июня. Конечно, они ждали сына, но эта малышка с волосами, как у отца, и глазами, как у матери, обещала быть красавицей, покорительницей мужских сердец.
 Роды были несложными, и уже через несколько недель Энн снова хлопотала по хозяйству. Радость переполняла ее, когда она видела, как маленькая Элизабет играет с новорожденной сестренкой.
 Однажды в конце августа Энн пожаловалась на головную боль и прилегла, не подозревая ничего серьезного. Но к приходу Роджера она уже вся горела, а вскоре и совсем впала в беспамятство. Это была страшная желтая лихорадка.
 Роджер переселил детей в комнату для мальчиков, чтобы они не заразились, а сам день и ночь дежурил у постели Энн. Так и не придя в сознание, через четыре дня Энн тихо умерла, оставив мужа в безутешном горе.
 После похорон Роджер находился в прострации; он слонялся по дому, не замечая никого и ничего. Шено делал для него все что мог, но это не принесло ему облегчения. День ото дня он все острее чувствовал свое одиночество, совсем перестал заниматься делами, а детей отправил к матери. Это был конец. Ради чего жить? Он потерял свою любовь. Он продаст эти земли и переедет, возможно, во Францию, где можно ничего не делать и бездумно прожигать остаток жизни. Однажды, по прошествии нескольких месяцев после смерти Энн, когда Роджер, казалось, совсем потерял человеческий облик, приехал Шено. Дом пребывал в запустении, в комнатах было темно и безлюдно. Еще только забрезжил рассвет, а хозяин уже лежал в кровати пьяный.
 — Возьми себя в руки, Роджер.
 — Зачем? Моя жизнь кончена, — сказал он безразлично.
 — Дурак, ты хоть понимаешь, что происходит? — Шено был явно взволнован.
 — О чем ты? Выпей, и сразу успокоишься. — Роджер подтолкнул к другу полупустую бутылку.
 — Роджер! Паркеры уже в Бейтон-Руж. Они хотят забрать Элизабет. Ты должен до вечера привести себя в порядок. Не можешь же ты показаться им в таком виде?
 Роджер, спотыкаясь, подошел к окну. Глаза его были полны слез.
 — Какое это имеет значение? Когда я смотрю на Элизабет…
 — Ты хоть раз подумал о детях? Какое горе постигло их? — взорвался Элан. — Bee это время, пока ты здесь хандришь, ты ни разу не вспомнил о бедняжке Элизабет. Что пришлось пережить ей! Более того, ты забыл о собственном ребенке. Подумай о детях, о себе, о своей жизни. Ты не можешь все время сидеть взаперти в комнате Энн и ждать ее. Она не вернется!
 — Нет! — закричал Роджер и запустил бутылкой в Элана. — Пошел вон! Я не хочу слушать тебя!
 Шено успел увернуться, бутылка с силой ударилась о стену и разбилась. Содержимое выплеснулось на обои, которые Энн выбирала с такой любовью.
 — Роджер, она умерла! Ее уже не вернуть! Дорогой мой… подумай о дочери. Ты нужен ей. Ты нужен Леману. Ради этого ты должен жить!
 Роджер стоял посреди спальни, слегка покачиваясь, и безучастно смотрел на друга, который уже открыл дверь и позвал прислугу.
 Роджер принял ванну, детей привезли домой. За дело взялся Шено, и к приезду Паркеров Роджер был в полном порядке.
 Паркеры привезли с собой адвокатов и забрали Элизабет, проклиная Роджера за то, что он привез Энн и Элизабет в Луизиану. Как он мог поступить так с их внучкой! Оставить ее без матери! Теперь это не имеет никакого значения. Они увезут ее обратно в Филадельфию и будут воспитывать, как надлежит настоящим родителям. Для этого у них достаточно материальных средств. Ему не стоит беспокоиться о ней. Они и слышать больше о нем не хотят. Разговор был короткий, и Шено понял, что обращаться за помощью к адвокатам бесполезно. Пятилетняя Элизабет не понимала, что происходит, и, когда ее несли в карету, сопротивлялась и визжала, умоляя отца не отдавать ее. Роджер понял, что потерял Элизабет навсегда, но у него осталась Рени. Она никогда не покинет его, и отныне он будет жить только ради своей дочери.
 Впервые за несколько месяцев Роджер посмотрел на Шено осмысленно.
 — Спасибо, что предупредил о их приезде, Шено. Я бы не вынес позора, застань они меня в таком виде, в каком ты увидел меня сегодня утром.
 — Ерунда. Тебе лучше?
 — Все будет хорошо. Все будет по-другому. Я понял это. У меня есть ребенок. Энн подарила мне его, и я воспитаю дочь такой же необыкновенной, какой была ее мать.
 Шено обнял Роджера за плечи, и они пошли к ребенку, которого не видели со дня похорон.




 ПРОЛОГ 2
 Элизабет


  Сент-Луис, осень 1851 года 
 — Мне так радостно, мама! — воскликнула одиннадцатилетняя Дорри Уэстлейк, увидев экипаж, въезжающий в ворота поместья в Сидархилле.
 — Мне тоже. — Марта Уэстлейк взглянула на дочь. — Просто не верится. Маршалл — дома, да еще с молодой женой!
 — Надеюсь, она милая. Ты думаешь, она полюбит меня? У нее такое редкое имя… Элизабет Энн Паркер из Филадельфии.
 — Уверена, что она прелесть, иначе Маршалл не женился бы на ней.
 — Конечно, — согласилась Дорри. Зная вкусы и пристрастия старшего брата, она не сомневалась, что выбор его окажется идеальным.
 — Джордж! Джим! Скорее, они уже приехали! — позвала Марта, как только экипаж миновал затененную аллею.
 Едва он остановился в крытой галерее белого дома с колоннами, как Джордж Уэстлейк с младшим сыном Джимом присоединились к замершим в ожидании Марте и Дорри. Дверь кареты широко распахнулась, и Маршалл Уэстлейк спустился на землю.
 — Маршалл! — Марта обняла сына и прижала к себе. — Как хорошо, что ты снова дома. А где же она?
 — Здесь, мама. — Маршалл обернулся к открытой карете и помог сойти жене, представляя ее своему семейству.
 Элизабет Энн Паркер Уэстлейк еще не было восемнадцати. Очень хорошенькая и маленькая — чуть выше полутора метров, — она казалась еще более миниатюрной рядом с двухметровым мужем. Волосы у нее были светлые, легкие и шелковистые. Она посмотрела на Маршалла с нескрываемым обожанием, а затем окинула взглядом родственников.
 — Добро пожаловать, Элизабет, мы чрезвычайно рады познакомиться с вами. Маршалл так часто писал о вас, что кажется, мы уже давно знакомы.
 — Спасибо. Как хорошо, что нам наконец-то удалось приехать. А ты, должно быть, Дорри?
 Дорри робко протянула руку, но, прежде чем Элизабет успела пожать ее, Маршалл поднял сестру и, заключив ее в объятия, звонко поцеловал.
 — Отпусти меня, Марш, — весело завизжала Дорри. Она невероятно скучала по нему, пока он изучал право в Филадельфии.
 — Ты даже не представляешь, как я соскучился по тебе, малышка, — признался он.
 Дорри обхватила его за шею и крепко прижалась к нему.
 — Я тоже, Маршалл.
 Он бережно поставил ее на землю и отступил на шаг, чтобы как следует разглядеть.
 — Когда я уезжал, ты была маленькой девочкой, а теперь ты почти взрослая. Хорошо ли Джим следил за тобой? — поддразнил ее Маршалл.
 Дорри густо покраснела и обернулась к матери, а Маршалл повел Элизабет в дом.
 — Джордж… Джим, снимите багаж. Куда вы смотрите?
 Муж и сын улыбнулись Марте.
 — Она просто красавица.
 Джордж посмеялся над Джимом, когда тот попытался сбросить сумки.
 — Да, это правда, Джимми, и Маршалл счастлив. Все остальное не имеет значения.
 Поздно вечером, когда Элизабет легла спать, Маршалл вместе с отцом долго сидел в кабинете возле камина; они пили и беседовали.
 — Ты уверен, что твоя жена не против, если ты посидишь немного со мной?
 — Конечно, папа. Она устала после дальней дороги. Наверняка она уже крепко спит. Да и мне хочется немного побыть с тобой. У нас так давно не было возможности поговорить.
 — Я беспокоился за тебя. Ты только что женился и…
 — Уже почти два месяца, папа.
 — Значит, ты уже не молодожен? — улыбнулся Джордж.
 Оба расхохотались.
 — Думаю, ей здесь будет хорошо. Конечно, Сент-Луис далеко не Филадельфия, но как только я начну работать, от приглашений отбоя не будет. Элизабет хочет познакомиться с нашими друзьями.
 — Прекрасно. Она очень симпатичная. Надеюсь, вы будете счастливы вместе.
 — Спасибо.
 — А она не будет возражать, если мы отпразднуем свадьбу в тесном семейном кругу?
 — Напротив. Ее родители умерли, когда она была еще ребенком, через несколько лет умер и дедушка. Осталась только бабушка, да и та болеет последнее время.
 — Понимаю. Мы были в растерянности, когда получили твое письмо. Мы с Мартой с нетерпением ждали этого события.
 — Извини. Мне не казалось это столь важным тогда.
 — Ну ладно, главное, что ты доволен.
 Уже далеко за полночь Маршалл пробрался в спальню. Ему показалось забавным, что он впервые собирался спать с женщиной в собственной кровати в родительском доме. Мысль эта вызвала у него улыбку. Несомненно, после этого все встанет на свои места.
 Он вошел в комнату, без труда разделся в темноте и лег в постель. Элизабет лежала спокойно рядом, и он подумал, что она спит, но когда он вознамерился обнять ее, то понял, что это далеко не так.
 — Как ты мог, Маршалл Уэстлейк, как? — промолвила она рассерженно и тотчас отодвинулась от него.
 Ошарашенный, он уставился на ее силуэт. Его мозг отказывался понимать — вероятно, из-за бренди, выпитого с отцом.
 С нарастающей холодной яростью Элизабет наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Она не будет, не может быть с ним! О родителях у нее остались лишь смутные воспоминания. Роберта Паркера она не помнила вовсе; из бесконечных бабушкиных рассказов в ее сознании вырисовывался некий образ, не более того. О родной матери, прелестной Энн, вообще почти не упоминалось, с тех пор как умерла бабушка по материнской линии. Бабушка Паркер даже ни разу не произнесла ее имени; она говорила: «Та женщина, на которой женился твой отец». Элизабет хорошо помнила только нового отца, Роджера Фонтейна, но, думая о нем, она вновь и вновь убеждала себя, что все мужчины предатели. При первой же возможности они исчезают. Дедушка тоже умер через два года после того, как ее увезли от Роджера. Даже поведение бабушки Паркер подкрепляло это убеждение: после смерти дедушки та постоянно причитала, что ее оставили одну с такой обузой.
 Эта мысль так крепко засела в ее мозгу, что уже в восемь лет Элизабет решила: мужчинам нельзя доверять, как бы хорошо они к тебе ни относились. И в столь нежном возрасте она поняла, что никогда не отдаст руку и сердце никакому мужчине. Лишь однажды она отступила от своего принципа, поверив Роджеру, и понесла наказание.
 Элизабет росла вместе с мальчиком-слугой по имени Патрик. Он был старше ее на пять лет. Когда ей исполнилось тринадцать, между ними возникло чувство, которое она приняла за любовь. Они вели себя достаточно благоразумно, и это продолжалось до тех пор, пока однажды бабушка не застала их вдвоем. Патрика выгнали. Для него это была просто шалость, а Элизабет получила еще один жестокий урок. Никогда больше она не обратит ни на кого внимания. Она вполне способна обойтись и без глубоких эмоциональных переживаний.
 Спустя несколько лет Элизабет впервые появилась в обществе. За ней стали ухаживать мужчины, но она их игнорировала. Когда ей исполнилось семнадцать, из Сент-Луиса в Филадельфию приехал Маршалл Уэстлейк. Он был совсем не похож на знакомых молодых людей. Сильный и красивый, он поначалу был абсолютно безразличен к ней, так же как и она к нему. Но вскоре ей в голову пришла мысль немного поиграть. Для этого он подходил как нельзя лучше. Однажды в выходной день они встретились на вечеринке у ее лучшей подруги. Пустив в ход женские хитрости и коварство, Элизабет вскружила ему голову. Он стал серьезно, ухаживать за ней, а через три месяца сделал предложение. Элизабет дала согласие, хоть и знала, что не будет счастлива ни с одним мужчиной. Но Маршалл оказался самой подходящей кандидатурой. Они решили пожениться до возвращения Маршалла домой. Свадьба была скромная, из приглашенных были только ее бабушка да несколько близких друзей. Когда в первую брачную ночь он обнаружил, что она далеко не девственница, его удивлению не было предела. Будучи настоящим джентльменом, он ни разу впоследствии не напомнил ей об этом. Безумно влюбленный в нее, он считал — все, что было до него, его не касается, хотя не переставал размышлять над тем, кто же все-таки из кавалеров лишил ее невинности. Элизабет втайне было приятно, что он не спрашивает ее об этом. На всякий случай она сочинила правдоподобную историю своего грехопадения, заранее уверенная в том, что никогда не будет с ним откровенна, даже если он без конца будет клясться ей в любви. Разве Роджер и дедушка не говорили ей таких же слов и все-таки покинули ее?..
 Поездка домой стала их медовым месяцем. Поэтому они решили добираться из Филадельфии в Новый Орлеан пароходом. Познакомившись с космополитическим городом, они продолжали путь на борту одного из пароходов, принадлежавших семье Маршалла. Эти суда курсировали по маршруту Сент-Луис — Новый Орлеан и считались самыми надежными в пароходстве. Элизабет наслаждалась путешествием, радуясь, что Маршалл не задает никаких вопросов по поводу ее испорченного настроения.
 И вот теперь, здесь, ей приходится делить его с остальными. Она надеялась, что этого никогда не произойдет.
 Она очнулась от своих непростых дум, когда он спросил:
 — Как я мог — что?
 — Ты ни разу не подумал обо мне с тех пор, как мы приехали сюда! Тебя интересует только твоя семья!
 Он сел на кровати и зажег свечу. Повернувшись, он увидел, что она плачет.
 — Дорогая, — сказал он нежно, прижимая ее к себе, — в чем я виноват? Я думал, ты давно спишь. Я не знал, что ты ждала меня.
 — Как ты мог бросить меня одну в этом доме, где я никого не знаю, кроме тебя. Ты был так занят, любуясь собой, что даже не вспомнил обо мне, — проворчала она.
 Он пошел к отцу, бросив ее одну. Если она когда-нибудь и простит его, то лишь при одном условии: он будет принадлежать только ей, она не позволит его семье вмешиваться. У нее даже созрел план. Она хочет занимать только первое место в его жизни.
 — Ты не права. Я думал о тебе весь вечер. Я не мог дождаться, когда увижу тебя, — промямлил он нетрезво, расстегивая верхние пуговицы ее кружевной шелковой сорочки. Затем наклонился и стал целовать нежные розовые груди.
 У Элизабет это вызвало раздражение.
 — Тебе от меня только этого и надо! — взорвалась она и изо всех сил оттолкнула его.
 Глаза его вспыхнули гневом, а ум сразу прояснился.
 — Никогда больше не отталкивай меня!
 — Буду делать то, что хочу, когда это касается моего тела, — заявила она самодовольно, застегивая маленькие перламутровые пуговки ночной сорочки.
 — Я знаю это, — с горечью признался он.
 Элизабет никак не ожидала такого поворота событий.
 — Не понимаю, что ты имеешь в виду.
 — Дорогая, ты была лишена девственности еще до замужества. Разве это не убедительное доказательство: ты всегда делаешь то, что хочешь.
 Элизабет отвернулась, щеки ее пылали от стыда.
 — Если бы ты знал…
 — Не говори ничего. Не надо. Я люблю тебя, и я хочу тебя. Подойди ко мне.
 — Я тоже люблю тебя, Маршалл, — спокойно ответила она.
 От него можно было ожидать чего угодно, и постепенно ее чувство ревности переросло в леденящий душу страх.
 — Но мы здесь не одни.
 — Разве?
 — Может быть, все слышно в соседней комнате.
 Элизабет решила сменить тактику. Она встала с кровати, и ночная сорочка плавно соскользнула вниз.
 — Маршалл, я хочу тебя, но я не желаю думать о том, что нас могут услышать. Ты понимаешь?
 Он ничего не ответил, только затаив дыхание смотрел на нее. Она стояла перед ним обнаженная, и ее соблазнительные формы пробудили в нем нестерпимое желание.
 — Ты прекрасна, дорогая. Иди сюда.
 Она подошла. Он протянул руки, обхватил ее за талию, посадил верхом на колено и стал осыпать поцелуями. Элизабет любила Маршалла по-своему, но не чувствовала наслаждения в его объятиях. Никогда не испытывая удовольствия от физической любви, она едва смогла скрыть отвращение, когда он наклонился к ее соскам. Она ловко сымитировала возбужденность и, не прерывая игру, прижала его к себе и застонала, что, по ее мнению, было первым признаком страсти. И он овладел ею.
 — Я хочу, чтоб у нас был собственный дом, где мы сможем уединиться.
 Она знала, в эту минуту у него можно просить что угодно.
 — Завтра же начнем подыскивать, милая, — прошептал он, ища губами ее рот.
 А она снова подыгрывала ему, надеясь, что вся эта возня скоро кончится.
 Только в конце месяца Маршаллу удалось приобрести современный кирпичный дом на Лукас-Плейс, западнее делового района. Элизабет не была от него в восторге, но понимала, что гораздо удобнее обитать здесь, чем делить кров с родственниками мужа за городом.
 Жизнь шла своим чередом. Маршалл был наверху блаженства. А Элизабет стала все чаще появляться в высшем обществе Сент-Луиса. От приглашений не было отбоя, ведь она носила фамилию Уэстлейк. Юридическая практика Маршалла расширялась, а вместе с этим росли и доходы.
 Именно в это время она услышала ужасные новости.
 — Поздравляю вас, миссис Уэстлейк, в июле у вас будет ребенок.
 У нее все сжалось внутри, когда доктор произнес эти слова. Ведь она пришла только потому, что неважно себя чувствовала. Ей и в голову не могла прийти мысль о беременности. Она была на грани истерики, когда доктор стал заверять ее, какая это будет радость для мужа. Изобразив на лице некое подобие улыбки, Элизабет поехала домой. Какой ужас! Именно сейчас, когда она достигла успеха, когда ее любят в обществе, Маршалл все разрушил. Он один во всем виноват. Ну нет! Она прекратит это глупое положение раз и навсегда. Никогда больше она не позволит ему никаких вольностей. Он получит этого ребенка, и на том все закончится.
 Всю дорогу она проклинала его, а затем переключилась на себя. Ну почему она не могла без него жить? А теперь он должен быть рядом, поддерживать и оберегать ее. Но второй раз ей уже через это не пройти. Никогда больше она не будет терпеть девять несчастных месяцев, чтобы потом испытывать нечеловеческую боль во время родов. Он должен пообещать, что оставит ее в покое.
 Маршалл пришел вечером домой и застал бледную Элизабет в постели с повязкой на глазах.
 — Что случилось, Элизабет? — Он сел возле нее на кровать.
 — Я заболела, — заявила она, отвернувшись. — И только ты в этом виноват.
 — Что такое? — переспросил он, нежно гладя ее по длинным распущенным волосам. Он хотел поцеловать ее, но она резко оттолкнула его.
 — Маршалл, клянусь, я умру. И это все ты!
 — В чем я виноват, наконец? — Он уже не скрывал раздражения.
 — Я была сегодня у доктора Фримонта.
 — Ты действительно заболела? — встревожился Маршалл.
 — Ты, наверное, обрадуешься…
 — Ты считаешь меня таким жестоким? — перебил он. — Вряд ли я почувствую себя счастливым, если ты заболела. Ты моя жена, ты все для меня.
 — И так будет продолжаться вечно?
 Ее угнетала мысль, что теперь он станет любить не только ее, но и этого орущего младенца.
 — Я беременна, — заявила она решительно. — Доктор Фримонт сказал, что ребенок родится в июле.
 Элизабет увидела изумление на лице Маршалла. Он любил детей, и сообщение о его собственном будущем ребенке привело его в неописуемый восторг.
 — Ты права, это действительно здорово. — И он начал осыпать ее поцелуями.
 Наблюдая за выражением его лица, Элизабет вдруг поняла, что ребенок, который находится в ней, прямая угроза вновь обретенному счастью и что от него нужно избавиться. Она не слушала Маршалла, а он, перескакивая с одного на другое, вдруг сказал, что они поедут к родителям сегодня вечером и поделятся с ними хорошими новостями. Она даже не слышала, как Маршалл заказал экипаж.
 — Ты уже готова? — спросил он. — Если мы выедем тотчас же, то успеем в Сидархилл к ужину.
 — Я сейчас, — ответила Элизабет ласково, вставая с кровати.
 Она и виду не подаст, будто что-то задумала, но при первой же возможности избавится от этого бремени, и тогда они снова будут счастливы — в этом она не сомневалась.
 Маршалл объяснял ее плохое настроение не чем иным, как беременностью. Мысль о том, что Элизабет не хочет ребенка, даже не приходила ему в голову. Элизабет — очаровательная женщина, а материнство еще больше украсит ее.
 Тем временем она тщательно продумывала, как бы сделать все таким образом, чтобы потеря ребенка выглядела случайностью. Она слишком хорошо помнила ужасные небылицы, которые внушила ей бабушка. Слухи об их отношениях с Патриком тянулись за ней еще несколько месяцев. Во что бы то ни стало надо избавиться от ребенка и продолжать жить как ей хочется.
 Прошел месяц, и наконец представился удобный случай. Маршалл отправился в Сент-Чарлз по делам с ночевкой. Элизабет послала горничную Мэри к аптекарю за зельем. Потом закрылась в спальне и проглотила двойную дозу, рассчитав, что по срокам именно такое количество необходимо выпить. Уверенная, что к утру все ее проблемы решатся, она забралась в постель.
 Утром ей стало очень плохо, все тело сводило судорогой. Мэри послала за доктором, но, видимо, было уже слишком поздно. У Элизабет открылось сильное кровотечение.
 Мэри, встретившая на пристани Маршалла, вся в истерике, рассказала о случившемся. Сломя голову они помчались домой и увидели бледную Элизабет, которая спокойно лежала на кровати, а доктор Фримонт суетился возле нее. Доктор отозвал Маршалла в холл и закрыл за собой дверь.
 — Что случилось? — Маршалл нахмурил брови. — Несчастный случай?
 — Это не случайность, мистер Уэстлейк. Ваша жена намеренно спровоцировала выкидыш, выпив вот это. — Он поднес пузырек к глазам Маршалла.
 — О Боже! Но почему? Она была так счастлива…
 — Она все утро в забытьи. Я ничего не мог понять из того, что она говорила.
 — Она поправится?
 — Не знаю… кровотечение… оно уменьшилось, но недостаточно. Я обязательно приеду позднее.
 — Я должен увидеть ее!
 — Хорошо, но ей ни в коем случае нельзя волноваться.
 Они вошли осторожно, на цыпочках. Элизабет не спала и узнала их. Маршалл присел на краешек кровати, взял ее руку. Она была холодной и безжизненной.
 — Элизабет, — позвал он хриплым шепотом.
 Она помолчала немного, а затем, усмехнувшись, сказала:
 — Ты пришел все-таки!
 — Я только что приехал. Мэри встретила меня у причала.
 — Ты во всем виноват.
 — Элизабет, не надо…
 — Не надо! — собрав последние силы, закричала она в безрассудном порыве гнева. — Ты думаешь, мне хочется умирать?
 — Тогда почему? Зачем ты так поступила с собой? С нами? — В его глазах застыли слезы. — Я люблю тебя.
 — Ты думал только о ребенке. Я была тебе больше не нужна. А я хотела, чтобы ты был счастлив только со мной одной. Ты останешься… — Ее голос стал слабее и тише, и Маршалл услышал, как доктор выругался. Он стоял в ногах, лихорадочно пытаясь остановить кровотечение.
 — Останусь? Что ты имеешь в виду?
 — Они бросили меня, все… — захныкала она.
 — Кто бросил? — вопрошал он, чувствуя, как она ускользает, и жалея, что заставил ее сердиться. — Кто? Элизабет, ответь мне!
 Она смотрела прямо, ничего не видя перед собой.
 — Если б ты знал! Мне всегда нужен был только ты. А тебе… тебе нужны были все.
 — Нет, — застонал он, склонившись над ней. Он пытался найти хотя бы намек на прощение в ее глазах. — Мне никто не нужен, кроме тебя. Мне всегда нужна была только ты.
 — Неправда. Ты бы тоже бросил меня. Так же как и все они, — прошептала она.
 — Я…
 Ее глаза закрылись, и голова упала на подушку.
 — Элизабет, — произнес Маршалл едва слышно, а потом закричал: — Элизабет! Элизабет! Доктор Фримонт!
 — Мне очень жаль, мистер Уэстлейк. Кровотечение… его нельзя было остановить. — Доктор Фримонт стоял, не в силах что-либо еще сказать молодому человеку, который держал в руках хрупкое тело жены.




 Глава 1


 Осенью 1856 года огромный белый пароход «Элизабет Энн» — гордость Уэстлейкского пароходства, вспенивая воды Миссисипи, направлялся из Нового Орлеана в Сент-Луис.
 На палубе этого судна сидела Рени Фонтейн. Она склонилась над вышивкой, пальцы ее быстро выводили стежок за стежком. Но мысли были далеки от этого занятия. Они возвращали в прошлогоднюю весну, когда деревья стояли в цвету и на полях появилась молодая зелень. Рени сидела с отцом на берегу реки, которая несла свои воды в Гольф. Рени проводила здесь многие часы, читая или просто размышляя. Но этот день она запомнит навсегда. Отец сказал, что в июне в Лемане состоится ее первый бал. Долгожданный бал! От избытка чувств Рени обняла отца.
 Внезапно плавный ход воспоминаний прервала миссис Биглоу.
 — С тобой все в порядке, Рени?
 — Что? — Рени вопросительно посмотрела на седовласую женщину, сидящую напротив.
 — Дорогая, ты такая бледная. Ты хорошо себя чувствуешь?
 — Да, — произнесла Рени отстранение, пытаясь возвратиться в сегодняшний день. — Если вы не возражаете, я вернусь в каюту и приведу себя в порядок к ужину.
 — Разумеется. Я попрошу майора зайти за тобой позднее.
 По просьбе близкого друга отца, Элана Шено, майор Честер Биглоу и его жена миссис Биглоу сопровождали Рени, которая направлялась в Сент-Ауис к тетушке.
 Им было по пути. Майор получил назначение в казармы Джефферсона, к югу от города. У четы Биглоу не было детей, и Фрида поначалу не решалась взять на себя такую ответственность. Но, познакомившись с молоденькой девушкой, стала с нетерпением ждать этой поездки. Рени поразила миссис Биглоу зрелостью ума, свойством, которое было бы трудно предположить в столь юной особе. И Фрида, вдруг обнаружив в себе доселе скрытый материнский инстинкт, с той минуты, как они покинули Новый Орлеан три дня назад, окружила Рени вниманием и заботой.
 — Бедняжка, — пожаловалась Фрида миссис Коулмэн, сидевшей рядом с ней. — Как она смогла выдержать все несчастья, свалившиеся на нее за последние несколько месяцев? От лихорадки умер Отец, и у нее никого не осталось, кроме тети в Сент-Луисе.
 Миссис Коулмэн сочувственно закивала в ответ.
 Рени вошла в свою каюту, бросилась на кровать и зарыдала. Она пыталась заглушить в себе боль потери, не думать о случившемся, и до поры до времени ей это удавалось, но только сейчас она осознала то, что произошло с ней. Отца больше нет! И смерть была такой внезапной! Он прекрасно себя чувствовал, пока однажды, в конце августа не подхватил лихорадку. И ничего нельзя было сделать. Ничего! Слезы душили ее. Она вспомнила, как отец в бреду звал свою любимую Энн. Рени все время находилась у его кровати, но он не говорил с ней. Только с Энн или только об Энн. Вспомнив о матери, она снова зарыдала. Энн Чейз Фонтейн умерла так давно, что дочь совсем ее не помнила. И хотя Роджер был заботливым отцом, Рени всегда ее не хватало. Наконец она успокоилась, медленно поднялась, села на кровати и потерла глаза тыльной стороной ладони, совсем как маленькая. Лицо горело, заколки расстегнулись, и темные густые волосы упали на спину. Она убрала завиток с мокрой от слез щеки и грустно посмотрела вокруг. В те ужасные дни после похорон Рени пребывала в оцепенении, не могла ни о чем думать. Теперь ей одной приходилось управляться с хозяйством. Она стойко держалась в течение двух месяцев. Отец наверняка похвалил бы ее за это. Но ее терпение иссякло. С завтрашнего дня она начнет новую жизнь. в Сент-Луисе, жизнь без отца, без любимого дома в Луизиане. Отныне Рени Фонтейн будет делить кров с тетей Элиз, которую не видела десять лет.
 Рени поднялась с кровати и подошла к маленькому туалетному столику. Устало опустилась на стул, посмотрела в зеркало. Растрепанные волосы придавали лицу дикое выражение, прекрасные голубые глаза покраснели и опухли. Она встала и умылась холодной водой. Теперь Рени увидела перед собой бледную, испуганную девушку. Вынув оставшиеся в голове шпильки, она стала энергично расчесывать волосы, злясь на себя за малодушие. Папа учил ее не пасовать перед трудностями, всегда держать себя в руках.
 — Женщины никогда никому не открывают свою душу, — постоянно повторял он.
 — Но разве это справедливо? Разве не важно, о чем я думаю? — возражала она.
 — Да, ты права, моя маленькая, но мужчины не любят этого. Ты должна говорить им то, что они хотят услышать.
 — Это нечестно! Почему люди не могут говорить правду друг другу?
 — Потому что в этой жизни нельзя иначе. Ты сама увидишь.
 Рени смиренно улыбнулась. Не она ли всегда отличалась умением никому не показывать своих страданий? Если б не сегодняшний день, отец мог бы гордиться ею. Когда майор позвал Рени на ужин, она выглядела степенной молодой женщиной в трауре.
 Ужин как всегда был на высоте. Уэстлейкские пароходы славились прекрасной едой и умелыми матросами.
 За столом говорили преимущественно о Сент-Луисе. Отмечали, что он очень хорош в зимнее время и что его называют городом с французской душой и южным сердцем. Сент-Луис так быстро разрастается, что вскоре наверняка превратится в самый большой внутренний порт, если уже не стал им. Рени услышала, как поблизости захихикали девушки, вспоминая о солдатах, которые служили сейчас в Сент-Луисе.
 — Мы ведь будем с вами встречаться, Рени? — Фрида явно была опечалена предстоящей разлукой.
 — Конечно, миссис Биглоу, — приветливо улыбнулась Рени. — С вами я чувствовала себя спокойно и уверенно все эти дни.
 Честер Биглоу потрепал Рени по руке.
 — Мы всегда будем рады видеть вас у себя.
 Он искренне полюбил эту мужественную девушку.
 — Спасибо, майор Биглоу. Вы оба так добры ко мне. — Рени едва сдерживала подступившие к глазам слезы. — Надеюсь, когда я привыкну к дому тетушки, мы сможем часто видеться.
 — Что значит привыкнете? — сказала Фрида. — Вы обязательно будете счастливы там.
 — Да, конечно, я неправильно выразилась.
 Рени в глубине души понимала, что по-настоящему счастливой и защищенной от невзгод она была только с отцом в Лемане, а теперь отца нет…
 — Добрый вечер, майор.
 Рени услышала за спиной мужской голос и вскочила от неожиданности.
 — Капитан Уэстлейк! Как хорошо, что вы нашли время посидеть с нами в последний вечер. — Майор встал и протянул руку высокому широкоплечему шатену. — Полагаю, вы еще не знакомы с миссис Биглоу и нашей спутницей, мисс Рени Фонтейн. Дамы, это наш капитан, Джим Уэстлейк.
 Молодой человек поклонился Фриде и повернулся к Рени. Их взгляды встретились, и от изумления он потерял дар речи. Майор испугался, заметив выражение его лица.
 — Капитан!
 — Примите мои извинения, мисс Фонтейн, майор Биглоу, — наконец произнес он, не отрывая глаз от Рени. — Мисс Фонтейн удивительно похожа на одного человека, которого я когда-то знал. Надеюсь, я не смутил вас этим признанием?
 Рени густо покраснела.
 — Нет, капитан, я принимаю это за комплимент.
 — Несомненно, мисс Фонтейн.
 Все облегченно вздохнули и рассмеялись. Капитан остался. Во все время малозначащей беседы Рени чувствовала на себе взгляд его черных глаз, следивших за каждым ее движением.
 — Вы впервые в Сент-Луисе, мисс Фонтейн?
 — Да, капитан. Я вообще севернее нигде не была.
 Джим Уэстлейк усмехнулся.
 — Сразу видно, что вы никогда не бывали в Сент-Луисе. Северяне у нас вообще не в почете.
 — Простите, я совершенно ничего не знаю об этом, — сказала она виновато.
 — Рени едет на север к своей тетушке. Может быть, вы слышали — Элиз Фонтейн?
 — Элиз? Конечно. Она близкая подруга моей матери. Они вместе ходили в школу много лет назад, да и теперь не забывают друг друга.
 Он вновь посмотрел на стройную темноволосую красавицу, сидевшую рядом с миссис Биглоу.
 — Надолго к нам?
 — Навсегда, сэр. У меня недавно умер отец и больше никого нет. Тетушка Элиз пригласила меня к себе.
 — Надеюсь, вы будете счастливы. Элиз Фонтейн — удивительная женщина. — Джим встал, немного нервничая. -Теперь прошу извинить меня, я должен вернуться к своим обязанностям. Майор, дамы! — Он церемонно поклонился и направился к выходу.
 Уверенно шагая по главному салону, Джим кивком головы приветствовал других пассажиров. Он все еще находился под впечатлением от встречи с мисс Фонтейн. Он тяжело вздохнул и всем телом облокотился на вертикальную подпорку. Потрясающее сходство! Странно, что никто из них этого не заметил, хотя в главном салоне висел большой портрет, написанный маслом. Вероятнее всего, их каюты расположены в противоположном конце судна. Джим потер лоб и задумался. Волосы у нее гораздо темнее, и ростом она намного выше… «Может быть, я преувеличиваю? В конце концов, прошло уже более пяти лет». Нахмурившись, он направился в рулевую рубку.




 Глава 2


 Пароход «Элизабет Энн» причаливал к берегу, когда из темных грозовых туч, закрывших все небо, пошел холодный моросящий дождь. Повсюду лежали аккуратно сложенные белые тюки. Их увозили и привозили, грузили и выгружали. Для моряков Уэстлейкского пароходства это было привычное зрелище. Далеко вокруг, насколько хватал глаз, возвышались целые горы товаров, ожидающих отправки. Экипажи подкатывали, выстраивались и увозили вновь прибывающие.
 Рени взволнованно наблюдала с верхней палубы за этой картиной, надеясь, что такая плохая погода не будет сопровождать ее в предстоящей жизни здесь. Очередной порыв ветра заставил ее содрогнуться и плотнее запахнуть легкое пальто. Такой погоды в Луизиане не бывало. Если, Боже упаси, станет еще холоднее, ей не обойтись без более теплых платьев и пальто. Увидев выходившую из каюты Фриду Биглоу, Рени поспешила к ней.
 — Правда, чудесно, Рени? Как здорово! — воскликнула Фрида, взяв ее за руку. — Не волнуйся! Твоя тетушка знает о твоем приезде. Майор возьмет для нас экипаж, как только мы окончательно причалим, и мы без промедления отправимся к тете Элиз. Я уверена, она пошлет за твоим багажом позднее. В такую погоду не стоит долго находиться на воздухе.
 Они спустились вниз на главную палубу и прошли мимо тюков, ждущих отправки.
 — Леди, — подошел к ним капитан Уэстлейк, — сожалею, что погода омрачила радость прибытия, но, смею надеяться, остальная часть пути не доставила вам никаких неудобств.
 — Все было великолепно, сэр. Мы получили огромное удовольствие, — заверила его Фрида. — Что может быть лучше путешествия на пароходе! Правда, Рени?
 Девушка что-то промямлила в знак согласия, пытаясь избежать пытливого взгляда капитана. Она немного волновалась из-за предстоящей встречи с тетей, и ей совершенно ни к чему были его сравнения.
 — Майор пошел за экипажем?
 — Да, только что.
 — Вы разрешите мне навестить вас, мисс Фонтейн, когда вы устроитесь?
 Рени была застигнута врасплох и умоляюще посмотрела на Фриду. Она вздохнула с облегчением, когда миссис Биглоу поддержала разговор.
 — Я уверена, все будет хорошо, раз вы друг семьи, сэр.
 — Все сложится замечательно. Я буду ждать, — усмехнулся Джим.
 — А вот и Честер! Пойдемте, Рени. Нам нужно спешить. Спасибо, капитан.
 — Спасибо, леди, что удостоили своим присутствием мой пароход. — Он отвесил поклон и улыбнулся, увидев смущение на их лицах.
 Миссис Биглоу и Рени спустились вниз и вынуждены были пройти под моросящим дождем до экипажа, так как он не мог подъехать ближе из-за горы тюков на пристани. Они пробирались вперед, осторожно ступая по скользким булыжникам. Когда наконец добрались до экипажа и Фрида уже готова была сесть, сильный порыв ветра сорвал шляпку с головы Рени. Не долго думая девушка пустилась за ней вдогонку. Но тут у нее подвернулась нога, и она растянулась на мокрой, неровной дороге. Резкий толчок выбросил ее на проезжую часть, и она оказалась прямо под лошадью, успев только рукой закрыть лицо. Лошадь в смятении отскочила в сторону и встала на дыбы.
 Рени услышала, как пронзительно закричала миссис Биглоу, а лошадь тяжело захрипела.
 — С вами все в порядке? — ворвался в ее сознание чей-то сиплый голос. Какой-то огромный человек попытался поставить ее на ноги. — Подходящий день выбрали вы для трюков!
 Рени задохнулась от нестерпимой боли, пронизавшей ногу. Человек обхватил ее за плечи и, поддерживая, повел к экипажу, стоявшему невдалеке.
 — Все в порядке. Я только вывихнула ногу.
 Рени бросало из стороны в сторону, сильно кружилась голова.
 — Вы уверены, что все в порядке? — грубо спросил человек, поймав ее, когда она в очередной раз качнулась к нему.
 Рени с трудом подняла глаза, силясь рассмотреть этого человека. Взгляд у нее был безумный, мокрые от дождя волосы облепили бледное лицо.
 Человек натянул на лоб шляпу с опущенными полями. Черные насупленные брови делали его лицо непомерно суровым. Упрямый подбородок и длинная черная щетина, возможно, недельной давности, придавали ему еще более угрожающий вид.
 Рени стала объяснять, что, должно быть, сильно ударилась головой, но вдруг увидела, как от изумления постепенно округляются его глаза. Он вдруг резко отпустил ее и шагнул назад, как будто боялся прикоснуться к ней. К счастью, в это время подошел майор Биглоу и поддержал Рени.
 — Кто вы? — спросил этот человек холодно.
 Прежде чем Рени ответила, майор накинулся на нее с вопросами.
 — Тебе больно, детка? — Он подставил ей свое плечо.
 — Я… я не знаю, — сказала она едва слышно.
 — Нам нужно поскорее отвезти тебя домой. Миссис Биглоу очень разволновалась. Я велел ей ждать нас в экипаже. Если этот джентльмен… — Майор посмотрел по сторонам, но незнакомец исчез, не сказав на прощание ни слова.
 Дорога к тете Элиз показалась вечностью. Клацая зубами, Рени сидела в промокшем до нитки пальто. Вещи ее были покрыты речным илом, а нога нестерпимо болела. Майор закутал ее в свое пальто, но она так промерзла, что даже не почувствовала тепла.
 — Куда исчез этот человек, Честер? Мы должны отблагодарить его, — решительно сказала Фрида.
 — Не знаю. Он как-то внезапно исчез. Возможно, это один из тех, кто ищет работу на пристани, когда причаливают пароходы.
 — Наверное, он смелый человек.
 — Конечно. — Честер взглянул на Рени, молча сидевшую рядом с женой.
 Рени кусала губы, чтобы не заплакать. Если б она была физически слабее, то давно уже упала бы в обморок от нестерпимой боли в ноге. Но силой воли она призвала себя к спокойствию и сидела, уставясь в одну точку, едва различая голоса, доносившиеся откуда-то издалека. В ее сознании маячил образ грубого, уверенного в себе человека, который пытался выяснить ее имя.
 Наконец экипаж остановился перед роскошным домом тетушки Элиз. Рени отнесли прямо в спальню. Элиз послала за доктором и, убедившись, что Рени хорошо и уютно, спустилась вниз выпить чашку чая с четой Биглоу.
 Элиз присела на краешек стула. Спина прямая, осанка — образец для подражания. Ей недавно исполнилось сорок пять, но выглядела она лет на десять моложе. Темные волосы стянуты в пучок на затылке, и, несмотря на строгость стиля, такая прическа очень шла ей. Карие глаза, выступающие скулы и маленький, но очень выразительный рот. Она была небольшого роста, чуть выше полутора метров, но прекрасно сложена. Одним словом, во всех отношениях милая, искушенная в житейских делах женщина. И майор Биглоу в очередной раз удивился, почему она никогда не была замужем.
 — Разрешите, я налью вам чего-нибудь покрепче, майор. Как насчет виски?
 — Это было бы очень кстати, мисс Фонтейн. Нам столько пришлось пережить!
 — Пожалуйста, расскажите все по порядку, — попросила она, послав горничную за виски.
 Фрида подробно рассказала о происшедшем на пристани, закончив монолог таинственным исчезновением незнакомца.
 — Куда же он мог деться? — недоумевала Элиз.
 — Не знаю. Честер вернулся, чтобы поблагодарить его, а он исчез. Он вытащил Рени прямо из-под копыт лошади.
 — И вы даже не поговорили с ним?
 — Нет, мисс Фонтейн. Рени разговаривала, но она сейчас в таком состоянии… и почти все время молчит.
 — Не знаю, как вас и благодарить. Может быть, вы останетесь переночевать, а в казармы поедете завтра? — предложила Элиз.
 — Спасибо, но мы должны быть там сегодня вечером. Приказ есть приказ.
 — Пожалуйста, не пропадайте. Моя племянница, несомненно, захочет поблагодарить вас лично, а сейчас ей лучше отдохнуть. Приглашаем вас на ужин.
 — Чудесно. Передайте, пожалуйста, Рени, что она может всегда рассчитывать на нашу помощь.
 — Спасибо еще раз, — сказала Элиз на прощание.
 Она послала экипаж, чтобы отвезти их на пристань, а на обратном пути захватить вещи Рени. Элиз беспокоило самочувствие племянницы; она велела горничной подняться наверх и позаботиться о Рени. Сама же пошла проводить чету Биглоу.
 Потом приехал доктор Монтгомери. Осмотрев больную, он сообщил:
 — Элиз, ваша племянница очень мила. Через несколько дней она поправится. У нее сильное растяжение, и она, должно быть, ударилась головой во время падения, но ничего серьезного.
 — Можно мне пойти к ней?
 — Конечно. Только пусть она полежит два-три дня. Ей нужен хороший отдых.
 Элиз не спеша поднялась наверх. Мысль о том, как встретит ее Рени после десятилетней разлуки, не давала ей покоя. Она тихо постучала и вошла в просторную спальню.
 Рени лежала в кровати под стеганым ватным одеялом. Лицо у нее было по-детски простодушное. Чистые волосы заплетены в косу и заколоты наверху. Большие круглые глаза следили за каждым движением тетушки. Элиз отпустила горничную.
 — Дорогая моя, — улыбнулась она и села на стул рядом с кроватью, — какое захватывающее начало, не правда ли?
 — Да, тетя Элиз, — ответила Рени кротко.
 — Доктор велел тебе полежать в постели несколько дней, и ты быстро поправишься.
 — У меня только голова еще немного кружится.
 — Лежи спокойно, и все пройдет. — Элиз взяла ее за руку и поцеловала в щеку. — Отдыхай. Мы еще успеем наговориться.
 Уходя, она еще раз взглянула на Рени и улыбнулась.
 — Ты славная. Поговорим завтра. Теперь ты должна выспаться. Я приду проверю.
 — Хорошо, тетя Элиз.
 Рени завернулась в одеяло и благодарила тетю в душе за то, что она не задавала лишних вопросов.
 — Тетя Элиз!
 — Да? — стоя у двери, отозвалась она.
 — Спасибо.
 — Не за что. Отдыхай! — И тетя Элиз тихо вышла из комнаты.
 Рени закрыла глаза. Ей казалось, что все невзгоды и тревоги остались позади. Ей здесь будет хорошо, тепло, уютно и спокойно. Но вдруг глаза сами открылись. Что он спросил? Все перепуталось в голове. Ах да, он хотел выяснить, кто она. Да, именно это. «Хорошо, что я ничего не рассказала ему, у него был такой неподобающий вид. Уж точно, он бы не понравился папе или тете Элиз». Засыпая, она думала о низком, странно волнующем голосе и сильных руках, которые спасли ее от гибели.




 Глава 3


 Взобравшись по сходням широким уверенным шагом, он прищурил глаза и посмотрел вокруг.
 — Где капитан? — прогремел он.
 — Последний раз я его видел наверху.
 Он проворчал что-то в ответ и зашагал вверх через две ступеньки. Проходя мимо каюты, услышал голоса и в одном из них узнал голос Джима Уэстлейка. Он прошагал дальше, взглянул на портрет хрупкой белокурой девушки и вошел в салон, с силой хлопнув дверью.
 — Двойное, Олли! Джим, как ты, черт возьми? — Маршалл, расслабившись, плюхнулся на стул рядом со столом, за которым сидел его младший брат.
 Олли, буфетчик и старый друг семьи, тотчас принес ему двойное виски.
 — Неважно себя чувствуешь, Марш? — Он показал на его промокшую одежду.
 Маршалл засмеялся и швырнул в буфетчика мокрую шляпу.
 — Я в полном порядке! Но после этого будет еще лучше! — Он осушил одним махом половину стакана и вздохнул, откинувшись на спинку стула и вытянув вперед длинные ноги.
 — Когда ты вернулся? — спросил Джим, оглядывая брата.
 — Я приехал на новом жеребце рано утром. Пэки встретил меня и отвез домой. Уверен, отцу понравится. Самый лучший жеребец из всех, что мне попадались в последнее время.
 — Отец думает, будто ты ездил по делам?
 — Да. Я попросил Пэки спрятать коня на северном выгоне, но, если погода не улучшится, нам придется подарить его раньше, может быть, сегодня вечером, раз уж ты здесь.
 — Мне это подходит. Я ведь буду здесь только до пятницы, потом поплывем обратно. Я заключил контракт на перевозку груза в Мемфис, и он должен быть отправлен не позднее субботы.
 Олли стоял за стойкой бара и убирал посуду. Только доверь этим двоим подобрать отцу подарок к шестидесятилетию, подумал он с улыбкой. Олли работал у Уэстлейков вот уже тридцать лет и знал эту семью как нельзя лучше. Он не переставал удивляться, как могли два мальчика, воспитывавшиеся в одинаковых условиях, превратиться в совершенно разных людей.
 С раннего детства их обучали работе в речном порту. Позднее они помогали отцу в укреплении дела, которое теперь так успешно развивалось. Но впоследствии Джим заболел рекой, а Маршалл делал успехи в изучении права и с головой ушел в науку. Он занимался практикой более пяти лет и был на хорошем счету в городе. Джим посвятил себя пароходству, получая знания из самых разных источников. Четыре года назад отец вручил ему «Элизабет Энн», и он стал капитаном. Джим был падок на женщин, и они отвечали ему взаимностью. Маршалл же относился к представителям слабого пола довольно серьезно. Однажды, несколько лет назад, он женился и поселился в этих краях. У его жены было такое же имя, какое носит теперь этот пароход. Они прожили вместе совсем недолго — к сожалению, она вскоре умерла.
 Олли наконец закончил работу, вышел из-за стойки и приблизился к молодым людям.
 — Я сейчас ухожу, Джимми.
 — Хорошо, Олли. А почему бы тебе не прийти к нам на день рождения? Уверен, отцу будет приятно.
 — Неплохая идея, Джим, — согласился Маршалл.
 — Конечно. В котором часу?
 — Сегодня в половине седьмого. Я не хочу держать лошадь всю ночь на улице.
 Олли отправился в город встретиться со старыми друзьями.
 Маршалл налил себе еще виски, уселся на стул, положив локти на стол. Джим оглядел его внимательно.
 — Что случилось? Не слишком ли рано ты набрался?
 — Не знаю. Не спал всю ночь… — Он замолчал, устало уронив голову. — Сегодня на пристани чуть не произошла трагедия.
 — Что такое? — Джим насторожился. — Кто-нибудь пострадал?
 — Слава Богу, нет. Я как раз подоспел вовремя. — Он снова замолчал и отпил еще несколько глотков. — Молодая девушка поскользнулась и упала… Чуть не попала под лошадь. Я успел схватить ее.
 — Так ты просто герой! — усмехнулся Джим, немного успокоившись.
 — Это еще не все, — с трудом выдавил Маршалл. — Если б я не был смертельно пьян… то мог бы поклясться… — Он медленно покачал головой.
 Джим опередил его.
 — Она была очень похожа на Элизабет, верно?
 Маршалл в изумлении поднял глаза.
 — Откуда ты знаешь?
 — Мы плыли вместе. Я познакомился с ней на пароходе. С ней все в порядке? Ты уверен?
 — Да. Думаю, все обошлось. Кто она?
 Больше Маршалл не мог произнести ни слова. Виски сделало свое дело, и ему уже не хотелось ни о чем и ни о. ком думать. Все осталось в прошлом. Так ему по крайней мере казалось. Но это лицо вдруг всколыхнуло столько воспоминаний.
 — Она племянница Элиз Фонтейн. У нее недавно умер отец, и она приехала сюда, на север. Она будет жить у Элиз. Слушай, я освобожусь примерно через час. Почему бы тебе не подождать меня? Мы бы поехали домой вместе.
 — Конечно. Тебе помочь, Джим?
 — Ты не можешь мне помочь в том, в чем я лучше разбираюсь. Эндрю следит за разгрузкой. Погрузки не будет до утра пятницы. Я только проверю счета. — Джим встал. — Смотри не перебери виски. Я скоро вернусь.
 Джим вышел из салона, а Маршалл откинулся на спинку стула и задумался. Как хорошо, что он снова дома. Не ожидал, что поездка за лошадью займет столько времени. Удивительно, но волею судьбы он оказался сегодня именно в том месте и спас девушку. Хотелось надеяться, что она не очень сильно ушиблась. Ему следовало бы остаться и помочь ей, но он не смог. До сих пор ему удавалось держать себя в руках, но ее лицо вывело его из равновесия.
 Немного поостыв, он решил осмотреть судно. Это был третий его пароход, ведь он наравне с отцом и Джимом вкладывал в него деньги. Взяв со стойки бара свою насквозь вымокшую шляпу, Маршалл направился в салон. Это было нечто восхитительное! Потолок выложен из цветного стекла, и в солнечный день белые стены блестят, а хрустальные люстры, отделанные золотом, переливаются всеми цветами радуги.
 В зеркале на корме отражался интерьер салона, и Маршалл увидел свое отражение. Да, Олли прав: он позорно выглядит и совершенно не похож на преуспевающего адвоката. Он скорее напоминает морского разбойника. Темно-синяя рубашка промокла и облепила тело, так же как и его темные облегающие брюки. Черные волосы, все еще мокрые, слегка завивались подсыхая. А эта щетина! Из-за нее лицо казалось отвратительным. Теперь он понимает, почему та девушка так испугалась.
 Развернувшись, он неожиданно оказался перед портретом Элизабет, написанным пять лет назад, вскоре после их свадьбы. Как она очаровательна! Светлые волосы локонами спадают на плечи. Вечернее декольтированное платье из светло-голубого атласа — под цвет ее прекрасных глаз, на шее бриллиантовое ожерелье, которое он подарил ей на свадьбу. Маршалл устало потер глаза и сошел на берег. Он надеялся, что дорога домой верхом отвлечет от воспоминаний, терзавших душу.




 Глава 4


 Джордж Уэстлейк сидел перед большим камином, довольный собой и жизнью. Праздничный день подошел к концу, настроение было чудесное. Он улыбнулся, вспомнив красивого жеребца, которого подарили сыновья. Марта, Дорри, Джим и Олли давно ушли спать, и теперь он мог сполна насладиться тишиной и покоем. Он внимательно наблюдал за старшим сыном, пока тот наполнял бокалы. Из троих детей Маршалл больше всех походил на него, и он гордился им. Хотя всего несколько часов назад то же самое он мог сказать и о втором сыне. Оба, забрызганные грязью и промокшие до нитки, приехали в Сидархилл.
 — Так вот, значит, по каким делам ты ездил?
 — Нет, — усмехнулся Маршалл. — Мне хотелось немного расслабиться, а путешествие было чертовски приятным.
 — Я же просил тебя повременить или, что еще лучше, взять помощника, — заявил Джордж. — Например, Джуниора.
 — Хорошо, я подумаю над этим. У меня появится больше свободного времени… — Он не договорил, усомнившись, нужно ли ему вообще свободное время.
 — Полагаю, Джулиана будет счастлива видеть тебя чаще.
 Джорджу удалось не выдать своих чувств, когда Маршалл взглянул на него.
 — Она знает, что ты вернулся?
 — Нет, — ответил сын дерзко.
 Только сейчас он вспомнил о Джулиане. В тот вечер, перед отъездом, она дулась на него за то, что он уезжает, а когда все ее капризы не возымели действия, она стала в ярости кричать на него, как торговка рыбой на базаре. Она хорошая женщина, но он не собирался жениться на ней и сказал ей об этом. Джулиана же продолжала расчетливо преследовать его. Она стала такой требовательной, что Маршалл был рад любому поводу уехать. Ему представилась, возможность две недели побыть одному и разобраться в своих чувствах. Джулиана — красивая женщина, и по крайней мере до настоящего времени она была в центре светского общества. Но Маршаллу довелось взглянуть в другие — круглые от страха и полной беспомощности — глаза. И все мысли о Джулиане исчезли. В его сознании жила одна девушка, по-детски наивная, с огромными глазами и бледным лицом. Ее сходство с Элизабет ошеломляло. Но вместе с тем между ними была большая разница. Он понял это позже, по дороге домой… Элизабет никогда не выглядела беззащитной.
 — О чем ты думаешь?
 Маршалл поднял глаза и обнаружил, что какое-то время не присутствовал здесь.
 — Ты думаешь об Элизабет?
 — Неужели у меня все написано на лице? — спросил он раздраженно.
 — Не каждый это поймет. Просто Джим рассказал мне о девушке на пристани. Кто она?
 — Джим говорит, что она племянница Элиз Фонтейн. — Маршалл сделал еще глоток. — У меня все перевернулось в душе, когда я ее увидел… Молоденькая девушка, но что-то мистическое есть в этом сходстве, хотя они разные: волосы ее гораздо темнее, и она выше ростом.
 — Интересно, заметит ли Элиз?
 — Возможно, нет. Она видела Элизабет всего раза два.
 — Ты прав. Не кажется ли тебе, что нужно справиться о ее здоровье?
 — Я думал об этом. — Он нежно улыбнулся. — Я даже поднял шляпку, из-за которой она упала. Шляпка испорчена, но, я думаю, ей будет приятно обрести ее вновь.
 — Прекрасный повод. — Джордж замолчал, вспомнив последнюю встречу с Джулианой. — Не думаю, правда, что Джулиана будет в восторге.
 — Это ее не касается, — ответил Маршалл холодно.
 — Просто я подумал, что тебе нужно напомнить, какой она может быть очаровательной. Помнишь вечер у Клейтонов? Ей почти удалось убедить меня, что вы поженитесь к Рождеству.
 Эти слова подействовали на Маршалла, как красная тряпка на быка.
 — Боюсь, Джулиану ждет разочарование. — В его голосе слышалась ирония. — Я говорил ей с самого начала, что никогда не женюсь во второй раз.
 — Почему?
 — Не хочу.
 Джордж был в шоке, но не выказал этого.
 — Если ты принял окончательное решение, то хотя бы предупреди Джулиану, чтоб она не покупала свадебное платье, — засмеялся он.
 — Ты прав. Это одна из причин моего отъезда. Мне надо решить, что я вообще собираюсь делать.
 Отец и сын легли спать, когда уже рассвело. Только теперь, впервые за долгие годы, Джордж понял, отчего Маршалл избегает серьезных отношений с женщинами. Элизабет оставила неизгладимый след в его душе, но это была не любовь, а предательство. Джордж мучительно переживал за сына и не мог простить этой коварной женщине ее жестокость. Маршаллу трудно было понять это. Даже через пять лет он свято верил в разумность своего поведения. Его вина, которую он скрывал в глубине души, вдруг впервые вырвалась наружу сегодня вечером. Он рассказал отцу все, как на исповеди. Джордж пытался убедить сына, что Элизабет совершила поступок, на который не отважилась бы ни одна нормальная, любящая женщина. Но Маршалл так долго винил во всем себя одного, что никакие доводы не в состоянии были его переубедить. Понимая это, Джордж решил сделать все возможное, чтобы вывести сына из тупика, в который тот сам себя загнал.




 Глава 5


 Солнечные лучи проникали сквозь зеленые бархатные шторы в спальне Рени, и комната была наполнена изумрудными бликами. Она проснулась, но еще какое-то время лежала, вспоминая приключения вчерашнего дня. Потом, вздохнув, потянулась и чуть было не вскрикнула от нестерпимой боли в ноге. С усилием приподнялась. Голова больше не кружилась, озноб прошел. Осторожно скатившись к краю просторной кровати, она встала на здоровую ногу, доскакала на ней до окна и раздвинула тяжелые шторы. От ненастья, встретившего ее в этом городе, не осталось и следа. Ослепительно светило солнце, а деревья поражали своей палитрой — от желтых тонов до ярко-оранжевых. Внезапно ее внимание привлек экипаж, остановившийся перед домом. Из него вышел какой-то человек со свертком в руках. Он подошел прямо к двери Элиз, вручил сверток и быстро уехал. Было любопытно, что лежит в этом свертке.
 Через несколько минут она услышала осторожный стук в дверь. Вошла тетя Элиз, шурша шелковым платьем. В нем она казалась еще миниатюрнее. Рени все еще стояла у окна, балансируя на одной ноге.
 — Доброе утро, тетя Элиз.
 — Что ты там делаешь?
 Элиз торопливо подошла к Рени и, поддерживая ее, помогла лечь.
 — Полагаю, тебе гораздо лучше сегодня? — спросила она, заботливо укрывая племянницу одеялом.
 — Да, намного, — похвалилась Рени. — Если бы не нога…
 — Молодые всегда быстро выздоравливают, — заметила Элиз. — У тебя есть во что переодеться?
 — Да, там, во втором ящике. Силия выложила все вечером.
 Элиз достала миленькую бледно-розовую пижаму, и Рени надела ее.
 — Этот цвет тебе идет. Даже щечки порозовели. Да, кстати, тебе передали посылку.
 Элиз вышла и внесла тот самый сверток.
 — Здесь написано: «Элиз Фонтейн для Рени Фонтейн». Уверена, это личное.
 Рени не знала, что думать.
 — Должно быть, от Биглоу.
 Затаив дыхание как ребенок, ожидающий чуда, Рени распаковала посылку. Под крышкой она обнаружила свою смятую, забрызганную грязью шляпку. Она открыла рот от изумления, не зная, плакать ей или смеяться. Но слезы сами собой подступили к глазам. Рени взяла с кровати конверт и, вскрыв его, прочла: «Мисс Фонтейн, прошу извинить меня за столь внезапное исчезновение вчера. Надеюсь, вам лучше. Я нашел вашу шляпку и подумал, что, может быть, она вам дорога. Искренне ваш, Маршалл Уэстлейк».
 Рени не смогла вымолвить ни слова, только взглянула на тетю.
 — Что такое, дорогая?
 — Это записка, она подписана каким-то Маршаллом Уэстлейком. Вы знаете его? — Рени протянула листок Элиз.
 — Так вот кто твой таинственный незнакомец! — засмеялась она, прочитав послание.
 — Кто он? — спросила Рени. — Капитана корабля тоже звали Уэстлейк. Они родственники?
 — Да, Рени. Маршалл и капитан корабля Джим — сыновья моей подруги Марты. Маршалл — старший, он адвокат в этом городе.
 — Но у него был такой странный вид! — Мурашки забегали по коже, когда она вспомнила суровое лицо, запах виски и лошадей. — Вы бы только видели!
 — Если б ты знала Маршалла, то поняла, что у него есть на это причины. Позднее, когда ты поправишься, сможешь поблагодарить его в письме.
 — Конечно. А вы думаете, это будет прилично?
 — Я думаю, это будет как нельзя кстати.
 Они засмеялись от радости — теперь им известно имя таинственного незнакомца.
 Поздно вечером Элиз принесла Рени ручку и бумагу, и та написала ответ Маршаллу Уэстлейку.
 — Он действительно адвокат?
 — Да, и один из лучших. Мы с его матерью старинные подруги. Ты скоро познакомишься с ней. Дочь Марты — твоя ровесница. Мы пошлем ответ в контору, я знаю, он большую часть времени проводит там.
 — А где живет его семья?
 — У них большое поместье к северу от города. Это довольно далеко, часа два езды. Вот почему Маршалл живет здесь, рядом с конторой.
 Элиз отослала ответ на следующий день.
 В пятницу утром Рени с помощью Силии впервые спустилась по лестнице и едва лишь уютно устроилась в гостиной, как услышала у двери чей-то голос. Силия пошла встретить гостя, а Рени стала прислушиваться, но смогла разобрать только отдельные фразы.
 — Одну минутку, сэр. Я позову мисс Элиз.
 Силия что-то сказала Элиз, а сама вернулась в гостиную улыбаясь.
 — Кто там? — спросила Рени шепотом.
 — Это к тебе. Хорошо, что ты встала сегодня.
 Силия удалилась, а Рени осталась одна, прислушиваясь к разговору тети с незнакомым человеком.
 — Джим, как я рада! Входи, присаживайся. Рени говорила, что плыла на «Элизабет Энн». Ты слышал, что с ней случилось?
 — Маршалл рассказал мне, поэтому я решил зайти и справиться о ее здоровье.
 — Ты сейчас сам увидишь. Она встала и может двигаться, хотя нога все еще немного болит.
 Джим в сопровождении Элиз вошел в гостиную.
 — Приятно снова видеть вас, мисс Фонтейн.
 — Мне тоже, капитан.
 — Думаю, можно обойтись без формальностей, Джим, — вмешалась Элиз. — Это — Рени, а это — Джим, непослушный сын моей лучшей подруги.
 — Вы хорошо выглядите, Рени.
 — Спасибо. Очень мило, что вы заехали.
 — Не стоит меня благодарить. Я навещаю красивых женщин при первой же возможности, спросите у Элиз. — Он ухмыльнулся и сел в кресло напротив.
 Элиз засмеялась, а Рени успокоилась, узнав, что он друг семьи.
 — Может быть, выпьешь чашечку кофе? Для напитков покрепче немного рановато, как ты считаешь? — сказала Элиз.
 — Вы правы. У меня сегодня много дел. Мы отплываем в Мемфис вечером, в моем распоряжении всего несколько минут.
 — Как прошел день рождения отца? Марта рассказывала, будто вы подарили что-то необычное.
 — Все прошло великолепно. Мы с Маршаллом подарили ему жеребца. Мне кажется, он не ожидал. Мы устроили ему настоящий праздник.
 — Наконец-то вам удалось удивить его, а это не так просто. Впрочем, как и его сыновей… — Элиз засмеялась.
 — Ты будешь кофе, Рени?
 — Да, пожалуйста.
 Элиз пошла готовить кофе, а Джим обратил свой взор к Рени.
 — Я рад, что мой брат оказался рядом и предотвратил худшее.
 — Это было ужасно, — ответила она, глядя ему в глаза. — Все произошло так неожиданно. Я поскользнулась и упала, не в силах устоять. Хорошо, что ваш брат оказался поблизости. Вы знаете, он прислал мне мою шляпку. Именно за ней я и бежала.
 — Он рассказывал мне, — улыбнулся Джим.
 — Конечно, ее трудно привести в порядок, но по крайней мере она будет напоминать мне, что надо быть осторожней на булыжной мостовой.
 — Ну вот и чудесно! Вы так очаровательны, что вам не стоит попадать в подобные ситуации.
 Рени покраснела, а Джим изучающе разглядывал ее лицо. Ни бледность, ни даже темные круги под глазами не могли затмить его очарования. Свободное черное платье нисколько ей не шло, но, как истинный джентльмен, он этого не заметил. Когда же придет время и она снимет траур, все поймут, как она прекрасна. Он твердо решил, что сам представит ее светскому обществу. Сент-Луиса.
 — Вы всегда путешествуете пароходом? — спросила Рени, заметив, как он серьезен, но не догадываясь о причине.
 — Я же капитан и совладелец, это моя обязанность. У моих матросов тяжелая работа, а я слежу, чтобы все шло как положено. — Он усмехнулся — ведь его работа была куда более сложной и значимой.
 — И давно вы в должности капитана?
 — Более четырех лет. Ничего другого мне и делать не хотелось. Вы спросите почему?
 — Наверное, тому есть причина. Я всегда представляла капитана корабля этаким здоровенным стариком с бакенбардами и трубкой. — Рени засмеялась.
 — Вам не терпится раньше времени состарить меня? Должен признаться, я самый молодой капитан в пароходстве. Мне всего двадцать шесть лет, но я заслужил это звание, и далось мне оно очень нелегко. Еще ребенком я твердо знал, что буду моряком.
 — А вот и мы, — сказала Элиз.
 Она появилась вместе с Силией. У них в руках были подносы с серебряным кофейным сервизом и круассанами.
 — Вы тут не скучали?
 — Я рассказывал Рени, как стал капитаном.
 — Надеюсь, ты не очень утомил ее, Джим, — иронично промолвила Элиз.
 — Наоборот, тетя Элиз, это очень интересно. Мне всегда нравилось смотреть на пароходы и мечтать о далеких морях и странах, где они побывали. Весьма заманчиво… Но здесь не только романтика. Мало кто представляет, как это непривлекательно выглядит, когда пароход плывет с неким внушительным грузом, например, с домашним скотом. Это сопровождается таким запахом… — Он замолчал, но по выражению его лица стало все понятно без слов.
 Элиз протянула ему чашечку кофе.
 — Могу себе представить! Полагаю, нам тогда повезло, — развеселилась Рени.
 — Слава Богу, тогда все обошлось без приключений, не считая вашего падения. К тому же это было прибыльное плавание.
 — Наверняка Джордж доволен, — добавила Элиз, присаживаясь рядом с племянницей.
 — Вполне. В нашем владении четыре парохода. Отец много потрудился и теперь может спокойно отдыхать на природе. Маршалл берет дела под свой контроль, пока я в плавании, а по возвращении я сменяю его. Конечно, «Элизабет Энн» — наша гордость. Ей уже более четырех лет, и, смею заверить, это самая прекрасная «леди» на Миссисипи.
 — Она очень элегантна и производит неизгладимое впечатление.
 — Спасибо, — сказал Джим. — Может, когда-нибудь вы снова поплывете на этом пароходе. Почту за честь принять вас. — Он пристально посмотрел на Рени, а она отвернулась, не выдержав его взгляда.
 — Милые леди, боюсь, я должен идти, у нас строгое расписание. Спасибо вам, Элиз, за гостеприимство.
 Элиз встала вместе с Джимом, а он, прежде чем уйти, обернулся к Рени.
 — Надеюсь, с вами ничего не случится в мое отсутствие. Могу ли я взять на себя смелость снова навестить вас? — Он обращался к ним обеим, но смотрел только на Рени.
 — Прекрасно, — ответила Элиз, — мы будем ждать.
 — Да, это было бы очень мило, — согласилась Рени, едва сдерживая радость.
 — А как насчет выставки в городе?
 — А как вы на это смотрите? — спросила Рени у Элиз.
 — Если вечером, то положительно. Мы с нетерпением будем ждать твоего приезда, Джим. Спасибо.
 Она проводила его и вернулась к Рени.
 — Какой приятный молодой человек!
 — Да. Вы так хорошо его знаете. Наверное, часто бываете у них?
 — Очень жаль, что Марта живет далеко за городом. Когда она приезжает сюда, мы вместе обедаем, а я каждый год навещаю их. Мы очень близки. Молоденькими девушками вместе учились и с тех пор никогда не расстаемся.
 — Как это здорово! А вот у меня нет близких друзей. Мы жили одни в Лемане, к тому же папа хотел, чтобы я получила домашнее образование.
 — Уверена, что с отцом у тебя были самые нежные отношения.
 — Да, мы были очень близки.
 При мысли об отце Рени с трудом сдержала слезы. Заметив это, Элиз обняла ее и долго не отпускала.
 — Мне очень жаль, детка. Если б я только могла оградить тебя от всех несчастий.
 — Спасибо, — тихо произнесла Рени. — Мне уже гораздо легче, хотя бы потому, что вы рядом. Я не такая слабая, как может показаться на первый взгляд. Иногда мне бывает невмоготу держать себя в руках, но я справлюсь с этим. Долгое время мне это удавалось, пока до меня не дошел весь ужас случившегося.
 Элиз нежно поглаживала Рени, и та немного успокоилась, даже попыталась улыбнуться.
 — Ничего, мне уже лучше.
 — Время лечит раны, боль утихнет, поверь мне. А пока помни, что я рядом и всегда приду тебе на помощь, только позови.




 Глава 6


 Когда Маршалл приступил к разбору почты, дверь конторы широко распахнулась и на пороге появилась недовольная Джулиана Чэндлер.
 — Наконец-то вернулся! — Она примостилась на краешке стола. — Я рада, что папа привез меня сюда, а то бы так и не узнала, что ты здесь, не заметь я твою лошадь перед домом.
 — Я вернулся рано утром в среду.
 — И не пришел навестить меня? — обиделась она.
 — Я был занят, да и ты, наверное, занималась своими делами.
 Джулиана встала, обошла его сзади и поцеловала в шею. Ему стало нехорошо от приторного запаха ее духов. Взяв очередной конверт, Маршалл хотел открыть его, но вдруг обратил внимание на обратный адрес. Джулиана перехватила его взгляд.
 — Любовные письма? За моей спиной? — Она выхватила конверт, прежде чем он сообразил, в чем дело.
 — Отдай письмо, Джулиана!
 Она отошла подальше, разорвала конверт и прочла короткую записку.
 — Как неинтересно! — Она вернула ему письмо, даже не заметив злости на его лице.
 Маршалл не стал читать записку, он положил ее в карман жилетки и взглянул на Джулиану.
 — Наконец-то обратил на меня внимание, — захихикала она.
 — Да, Джули, — ответил он, устав от ее колкостей.
 — А ты не поцеловал меня. — Она придвинулась поближе и прижалась к нему. — Я скучала.
 И вдруг повернула его голову к себе и поцеловала нежно и страстно. Но ничего не почувствовала в ответ и, совсем сбитая с толку, отступила.
 — Что случилось? — Голос ее звучал растерянно.
 — Ничего. — Он убрал ее руки. — Уже вечер, и мы стоим здесь посреди конторы.
 — Действительно. — Она смутилась, понимая, что он прав. — Извини, я буду ждать тебя сегодня к ужину.
 — Хорошо. Я закончу около шести.
 — Прекрасно. — Она медленно пошла к двери. — Тогда до встречи!
 Маршалл сел, откинувшись на спинку стула. Минуту он безучастно смотрел ей вслед. Она была ослепительной женщиной, а он всегда был неравнодушен к блондинкам. Сегодня он даст ей понять, что чувства его не изменились, она ему нравится, но второй раз он не женится. Решение принято.
 Он повернулся спиной к столу и достал записку. Она была короткая, но очень милая. Рени благодарила его за заботу и внимание и надеялась когда-нибудь сказать об этом лично. Он скривился и бросил записку в огонь. Что ж, мило, подумал он, наблюдая, как догорает бумага. Они всегда такие милые сначала. Конечно, они обязательно встретятся, но у него не было ни малейшего желания торопить события. Жизнь его вполне удовлетворяла, дела шли успешно, а с Джулианой ему было легко, он забывал с ней обо всем. Хотя придется приложить немало усилий, чтобы убедить ее — у них нет будущего. Ну а для Рени Фонтейн нет места в его сердце. В этом он был уверен.
 Маршалл приехал к Чэндлерам вовремя. Горничная проводила его не в столовую, а наверх, прямо в спальню Джулианы. Одетая в неглиже, она встретила его поцелуем.
 — Тебе нравится? Я купила это специально для сегодняшнего вечера. — Она бросилась к нему в объятия. — Отец уехал в Джефферсон-Сити по делам. Мы одни, и нам никто не помешает.
 Маршалл наклонился, чтобы поцеловать ее, но Джулиана отступила к маленькому освещенному столику.
 — Ты, наверное, голоден.
 — Да, — ответил он, оглядывая ее.
 Прозрачный пеньюар позволял видеть очертания стройного соблазнительного тела. Полные груди призывно просвечивали сквозь мягкую ткань, соски от соприкосновения с ней напряглись.
 Бог одарил Джулиану прекрасной фигурой, и она знала это. Ей всегда нравилось наблюдать, с каким вожделением Маршалл смотрит на нее. Вот и сейчас он страстно желал ее.
 — Поужинаем? О поездке расскажешь позже.
 Поговорить им действительно удалось позднее. Джулиана лежала в его объятиях умиротворенная.
 — Ты изменился, — заметила она.
 — Да?
 — Что-нибудь случилось? — Она взобралась на него и беспечно поцеловала.
 — Почему ты так решила?
 — Ты немного равнодушен.
 — Преувеличиваешь, Джулиана.
 — Нет. Если мы поженимся, ты… — Она не договорила.
 — Что? — взревел он. — Поженимся?
 Он сбросил ее и встал.
 — Я говорил тебе давным-давно, что этого не будет. Разве я когда-нибудь давал повод надеяться, что изменю свое решение?
 — Почему… я… — Джулиана села на кровати. — Я думала, что с тех пор, как мы… — Она неуверенно показала рукой на постель.
 — Физическая близость, моя дорогая, совсем не означает, что мы помолвлены.
 — Но… я была девственницей, — заявила она.
 — Девственницей? — хмыкнул он. — Я еще не сошел с ума, Джулиана!
 Она осеклась. Конечно же, он прав. Ей просто казалось, что ему все равно.
 — Ты еще что-нибудь хочешь сказать?
 — Так что же с нами?
 — С нами? — Он подошел к стулу и стал одеваться. — А нас нет!
 — Что?
 — Ты пытаешься привязать меня к себе постелью. Не выйдет! Если и будет какое-то продолжение, то только на моих условиях. Не на твоих!
 — Что тебе от меня нужно?
 — Ничего. И я хочу, чтобы ты чувствовала себя так же. Не требуй от меня того, чего я не могу дать.
 — Но я люблю тебя.
 Он смотрел на нее, пока застегивал пуговицы на рубашке. При свете свечи лицо ее казалось бледным, пушистые светлые волосы волнами падали на плечи. Красивая притворщица!
 — Каковы же твои условия? — спросила Джулиана взволнованно.
 — Ты их только что слышала. Я буду видеться с тобой, когда захочу. Я не люблю, тебя, Джулиана. Нам просто хорошо вдвоем, но не более того. Пусть так и будет.
 Она молчала, потупив глаза.
 — Спокойной ночи, — сказал он тихо и закрыл за собой дверь.




 Глава 7


 Недели за неделями тянулись размеренно и спокойно. Вот и бабье лето миновало. И День благодарения отпраздновали. Наступили декабрьские холода. Нога Рени зажила, и она стала ходить с тетушкой за покупками в «Веранда Роу» и другие маленькие магазинчики. Элиз хотела, чтобы к Рождеству племянница обновила свой гардероб. Кроме практичных траурных платьев, они заказали и весеннюю одежду. В марте можно будет представить Рени обществу. Шести месяцев вполне достаточно для траура. Пора надеть ей что-нибудь еще, кроме черного платья. Во время одной из таких прогулок, у входа в «Саундлейнз Империум», они столкнулись с Маршаллом.
 — Марш! Как я рада.
 — Здравствуйте, Элиз. Как поживаете?
 У него был все такой же низкий голос.
 Рени подняла глаза, почувствовав на себе его взгляд. Какая поразительная у него фигура. Она запомнила его высоким, черноволосым и темноглазым. Тщательно выбритый и без старой, помятой шляпы, он выглядел совсем по-другому. Она и представить себе не могла, что он такой красивый. В этот раз Маршалл был одет безупречно: темно-синие брюки, до блеска начищенные ботинки и темно-синее пальто.
 — Марш, это моя племянница Рени, а это — тот самый Маршалл Уэстлейк, который прислал тебе записку.
 — Здравствуйте. — Рени протянула ему руку.
 Он взял ее, и глаза их встретились — впервые после того рокового дня.
 — Очень приятно, мисс Фонтейн.
 — Просто Рени, — поправила его она. — Я так рада, что наконец встретила вас и могу еще раз поблагодарить за все.
 — Не за что. — Он улыбнулся, но глаза его были холодными.
 — Марш, какой удобный случай пригласить тебя на ужин! Когда ты сможешь прийти? Как насчет сегодняшнего вечера?
 — Замечательно, Элиз!
 — Ну вот и отлично. У нас будет время обо всем поговорить. В семь часов тебя устроит?
 — Да. Увидимся вечером, леди. — Он слегка приподнял шляпу и вышел из магазина.
 Черт возьми! До чего же трудно было удержаться, чтобы не смотреть на нее разинув рот! Как такое возможно, чтобы две совершенно посторонние женщины были так похожи? Рени намного выше ростом, и цвет волос другой, но их лица… Как бы не выйти из равновесия сегодня вечером! Он рассердился и корил себя за то, что не смог на ходу придумать отговорку и отказаться от приглашения. Конечно же, он не хотел, чтобы отношения с Рени Фонтейн зашли слишком далеко.
 Без двадцати семь Рени вошла в комнату Элиз, ожидая, когда она закончит туалет.
 — Ты взволнована? — простодушно спросила Элиз.
 Рени отвернулась от окна и посмотрела на нее.
 — Нет, нисколько. Хотя с удовольствием узнала бы его поближе. Мне кажется, он очень интересный человек.
 — Ты права. И один из самых закоренелых холостяков в городе. За ним толпами ходят. Конечно, есть и некоторые другие. Ты познакомишься с ними позднее.
 — Да?
 — Когда закончится траур, я, как и подобает, представлю тебя обществу, — объявила Элиз, вставая из-за туалетного столика.
 На ней было темно-красное атласное платье с квадратной кокеткой и рукавами-фонариками. Волосы она заплела в тугую косу, искусно обмотав ее вокруг головы.
 — Элиз, вы прелестны!
 — Спасибо, ты тоже…
 — Я некрасива, но…
 — Рени, дорогая, не говори таких слов. Ты прекрасна!
 Рени смутилась и покраснела.
 — Пойдем. Мы должны встретить Маршалла внизу. Не будем ставить его в неловкое положение, — сказала Элиз, сопровождая Рени в холл.
 Маршалл приехал ровно в семь. К этому времени был подан ужин.
 — Как поживает мама? Ты давно был в Сидархилле? — поинтересовалась Элиз, когда закончили с десертом.
 — Все хорошо, — ответил Маршалл. — Я ездил к ним на прошлой неделе, в День благодарения. Джим и Олли тоже были.
 — Здорово, что вы собираетесь все вместе на праздники, — заметила Рени.
 — Да. — Он повернулся к ней. — Обычно Джим не остается в городе надолго, поэтому мы теперь очень редко встречаемся. Последний раз это было перед Днем благодарения, в день вашего приезда.
 — Приятно проводить время в кругу семьи, — тихо промолвила Рени.
 Маршалл с интересом взглянул на нее. Он заметил печаль в ее глазах и устыдился, что невольно затронул больную тему.
 — У нас с тобой тоже семья, дорогая. — Элиз ласково погладила ее по плечу.
 — Я знаю, — улыбнулась Рени. — Но мне так не хватает папы, особенно под Рождество.
 — Да, конечно. В праздники бывает особенно тяжело, если вы потеряли близкого человека, — согласился Маршалл.
 — Поговорим о чем-нибудь другом, — предложила Элиз весело. — Марта пригласила нас погостить у них в январе.
 — Уверен, Дорри будет рада.
 — Очень хочу познакомиться с вашей сестрой. Элиз говорит, что мы с ней очень похожи.
 — Да?
 — Она рассказывала мне, что Дорри любит ездить верхом и что скоро ей предстоит первый выезд в свет.
 — Точный портрет моей сестры. Да, она прекрасная наездница. А что касается первого выезда в свет — это единственное, о чем можно говорить при ней последнее время, — засмеялся Маршалл.
 — Помню, как я веселилась прошлой весной, — подхватила Рени.
 — Так, значит, ваш дебют уже состоялся?
 — В июне прошлого года. Это было незабываемо!
 — Может быть, вы тогда поможете маме и Дорри?
 — Прекрасная идея, — согласилась Элиз. — Мы это обсудим, когда поедем к ним в гости.
 — Жаль уходить в такой чудесный вечер, Элиз, но придется.
 — Что поделаешь! Мы рады, что ты смог прийти.
 — Да, приятно сознавать, что тебя спас известный всему городу адвокат, а не портовый грузчик.
 — Должен признаться, что был не в лучшей форме в тот день. Я только вернулся из поездки, купив отцу лошадь.
 — Тогда понятно, почему Рени так живописала своего таинственного героя, — лукаво заметила Элиз.
 Все засмеялись.
 — Спасибо за приятный вечер. — Маршалл поцеловал Элиз в щеку и наклонился к руке девушки. — Доброй ночи, Рени.
 — Спокойной ночи, Маршалл! — прокричали они вдогонку, когда он спускался по лестнице.
 Затем он вышел на улицу, где его ждала лошадь. Они долго смотрели ему вслед, пока он совсем не скрылся из виду.
 Холодным декабрьским днем Джим подъехал к дому, спешился и вошел, надеясь застать обеих дам.
 — Спасибо, Силия, на улице очень морозно, — сказал он весело, направляясь в гостиную. — Они дома?
 — Да, сидят у камина.
 — Самое подходящее место для такой погоды.
 Он сбросил пальто и шляпу и прошел в комнату.
 — Извините, что давно не навещал вас. Дела, дела… Ни одной спокойной минуты, не считая Дня благодарения. Уверен, вы хорошо провели праздники.
 — Мы провели их вдвоем, тихо и радостно. Приятно слышать, что твои дела идут в гору.
 — Да, не жалуюсь. Мог бы я…
 — Не продолжай, не надо. Я сейчас налью тебе виски. Ты быстро согреешься, — улыбнулась Элиз.
 Джим сел поближе к потрескивающему камину.
 — Мне определенно нужно согреться, хотя огонь и общество таких очаровательных леди согревают мое сердце лучше горячительного напитка.
 — Тебе не сердце нужно согревать, — пошутила Элиз, а он улыбнулся, увидев, как засмущалась Рени.
 — Как вы себя чувствуете, Рени? — спросил он заботливо. — Вас уже не беспокоит нога?
 — Все хорошо, Элиз показывает мне достопримечательности города, и мы ходим за покупками.
 — Надеюсь, вы еще не успели побывать на выставке в музее Сент-Луиса. Я видел объявление в газете и подумал, что нам стоит сходить туда. Вы свободны завтра?
 — Это замечательно! Я тоже читала. Очень большая экспозиция, — добавила Рени.
 Элиз наблюдала за племянницей и радовалась, что она так непринужденно беседует с Джимом. Наконец-то она нашла настоящего друга!
 — Это будет чудесно. А в котором часу? — спросила Элиз, подавая ему виски.
 — Я заеду за вами около трех часов, если это удобно.
 — Прекрасно. Мы будем готовы к этому времени. А что это за выставка? — осведомилась Элиз. — Боюсь, я пропустила статью.
 — Пресмыкающиеся, птицы, всякие четвероногие и, что интереснее всего, настоящая мумия, — пояснила Рени.
 Джим был искренне рад ее хорошему настроению. Так вот она какая на самом деле, без траура! Хотя он считал Элизабет красавицей, Рени казалась ему более привлекательной. Он бы не думал об Элизабет так часто, если бы не портрет на пароходе, мимо которого ему приходилось дефилировать каждый день. Ангельское выражение лица на портрете никак не соответствовало тому, что было в действительности. Он-то уж это знал.
 — Значит, договорились. — Джим поднялся и поставил пустой бокал на стол.
 — Тебе уже нужно уходить? — спросила Элиз. — Может быть, останешься поужинать?
 — Большое спасибо за приглашение, но не сегодня. Я приехал только утром, у меня очень много работы с документами. Я бы с удовольствием поужинал завтра, если можно.
 — Это будет чудесно. Скажу Силии, чтобы она готовила ужин к шести. А до этого мы успеем осмотреть экспозицию.
 — Тогда до завтра.
 Надежно укутанная в новую, отороченную мехом накидку и спрятав руки в меховую муфту, Рени сидела в одноконной карете, которую Джим нанял на сегодняшний вечер, и ждала Элиз. Солнце светило ярко, но воздух был очень холодный, и не хотелось выходить на улицу. Наконец, когда все уселись, карета тронулась. Сквозь опущенные ресницы Рени наблюдала за Джимом — он беседовал с Элиз. Из-под бобровой шапки выбивались каштановые волосы. Он был в теплом пальто и совсем не обращал внимания на мороз.
 — Вам не холодно? — обратилась к нему Рени, воспользовавшись паузой в разговоре.
 — Вообще-то нет, — усмехнулся он. — Мне нравится такая погода. Я прекрасно себя чувствую, когда холодно.
 — А вот Рени совсем не нравится первая зима в Сент-Луисе, — пошутила Элиз.
 — Потому что здесь холоднее, чем у нас дома, — оправдывалась Рени.
 — Полностью с вами согласен, — поддержал ее Джим. — Например, сильный мороз в Луизиане здесь кажется смешным.
 — Могу себе представить.
 — Честно говоря, я долго привыкала, но теперь мне нравится здесь любое время года/Весна кажется еще более желанной после долгой снежной зимы, — сказала Элиз, плотнее закутываясь в плед.
 — Я тоже привыкну, — улыбнулась Рени.
 — Это произойдет не так скоро, — сообщил Джим. — Февраль — очень суровый месяц в этих местах.
 — Будет еще холоднее, чем сейчас?
 — Боюсь, что да, — посочувствовала Элиз.
 Рени уткнулась лицом в муфту, чтобы заглушить тяжелый вздох, вырвавшийся из груди.
 Джим с восхищением смотрел на нее. Она такая юная, щечки порозовели от мороза, а глаза светятся от возбуждения.
 Вскоре они остановились около музея, как раз напротив здания суда. Музей уже был полон народу. Джим взял дам под руки и повел их внутрь. Раздевшись, они начали осмотр. Рени немного опережала их, чтобы внимательнее разглядеть экспонат, а Джим добродушно наблюдал за ней. Даже в черном она выглядела восхитительно. Он представил ее в длинном развевающемся платье, раскрасневшуюся, вальсирующую, с ним. Элиз окликнула его, и мечты рассеялись как туман, возвращая в настоящее.
 Впервые после смерти отца Рени оказалась в мужском обществе. Она чувствовала себя непринужденно с мужчинами, так как большую часть жизни провела с отцом. Привычная к мужским разговорам, она всегда могла поддержать любую дискуссию, чего бы она ни касалась — политики или бизнеса.
 Она оглянулась. Джим и Элиз о чем-то мирно беседовали, и она уставилась на Джима. Темно-зеленый пиджак подчеркивал мощный разворот плеч, брюки из той же материи обтягивали длинные мускулистые ноги. Светло-зеленый шелковый жилет был расшит темно-зелеными нитками. Ансамбль завершал аккуратно повязанный белый галстук.
 Рени мысленно стала сравнивать его со старшим братом. С Джимом она была знакома не намного больше, но ей казалось, что она знает его всю жизнь. С Маршаллом все обстояло иначе. Скрытный и угрюмый, он держался отчужденно, его голос звучал с холодным равнодушием. Неудивительно, что женщины так липнут к нему. Оба были красивы, но каждый по-своему. Красота Маршалла, с точки зрения Рени, скорее соответствовала классическим канонам. Черты лица могли на первый взгляд показаться грубыми, но она знала, что от его внезапной улыбки становилось светло. Джим, напротив, был улыбчив и жизнерадостен, с такими же, как у брата, уэстлейкскими глазами, умными и проницательными. Оба были высоки, широкоплечи и узкобедры.
 Видимо, почувствовав на себе пристальный взгляд, Джим обернулся и встретился глазами с Рени. Он усмехнулся, весело подмигнул ей, а Рени покраснела, втайне надеясь, что никто не заметил эту вольность. Улыбнувшись в ответ, она присоединилась к беседе.
 — Значит, Маршалл приехал к ужину? — спросил Джим, потягивая виски несколько часов спустя у камина в гостиной.
 — Да. Мы встретили его у «Саундлейнза», и он принял мое приглашение отужинать с нами, — объяснила Элиз. — Он сказал, что ты обычно не задерживаешься надолго в городе.
 — Я доволен своей жизнью и считаю, что сделал правильный выбор. — Это нескончаемое путешествие до Нового Орлеана и обратно. У меня редко выдается свободное время, чтобы навестить родных в Сидархилле.
 — Когда вы отплываете? — поинтересовалась Рени.
 — Завтра, поздно ночью.
 — Тогда у вас очень мало времени.
 — Мне нравится такой ритм. У меня множество планов, боюсь, целой жизни не хватит, чтобы все это выполнить, — улыбнулся он. — Успех в работе — это только первый этап.
 — Но успеха вы уже добились, — заметила Рени.
 — Спасибо, — усмехнулся Джим. — Я буду доволен только тогда, когда мне удастся скопить достаточную сумму, чтобы купить свой собственный пароход или по крайней мере выкупить у Маршалла и отца их доли.
 — Как это благородно! — изрекла Элиз глубокомысленно.
 — Марш обеспечивает себя сам, не просит помощи у семьи. Теперь я должен добиться того же. Тогда я смогу доказать, что тоже чего-нибудь стою.
 — Не знала, что у тебя сомнения на этот счет, — вставила Элиз.
 Джим поморщился.
 — У меня-то нет, но некоторые старые капитаны не поддерживают меня из-за моего возраста и родственников.
 — Да они просто завидуют вам, вашей карьере, вы так молоды и уже капитан, — сказала Рени.
 — Очень может быть, но, как известно, зависть до добра не доводит, — повторил он непреложную истину.
 Странно, но Маршалл Уэстлейк никогда не интересуется, что говорят о нем окружающие, подумала Рени. В этом чувствовалось врожденное благородство.
 Мыслительная работа так явственно отражалась на ее лице, что Джим подумал: интересно, о чем она сейчас мечтает? Но вместо того чтобы спросить ее об этом, он поднялся, пообещал приехать в январе и, пожелав всего хорошего, уехал.




 Глава 8


 Праздники закончились. Элиз и Рени провели их дома, вполне довольные своей маленькой семьей. Рени, находясь в обществе Элиз, извлекала немало полезного. Так, она обнаружила у тетушки тонкую женскую интуицию, чего ей самой не хватало. Элиз несколько раз ходила с племянницей в гости, но они предпочитали проводить время дома, так как Рени все еще не могла привыкнуть к светскому образу жизни.
 Наступил январь. Элиз и Рени начали готовиться к поездке в Сидархилл, к Уэстлейкам. Рени познакомится там с лучшей подругой тетушки, а мысль о скорой встрече с Дорри делала ее вдвойне счастливой. Ведь Дорри — ее ровесница, и у них могут быть общие интересы.
 После десятого января они отправились в путь и добрались до места, порядком замерзшие и усталые. Джордж и Марта радушно встретили двух закутанных женщин. Их провели в гостиную, и, освободившись от пальто и муфт, они уютно устроились перед пылающим камином.
 — Джордж, Марта, познакомьтесь, это Рени, — сказала Элиз.
 Марта, едва взглянув на племянницу подруги, буквально остолбенела от изумления. Джим говорил о сходстве, но нельзя было даже вообразить, что оно может быть столь поразительным.
 Стараясь не выдать своих чувств, Марта позвала мужа.
 — Джордж, познакомься с Рени.
 Он явился и так же удивленно посмотрел на девушку, но сдержанно поздоровался.
 Все расселись вокруг камина с чашками дымящегося шоколада в руках, а Марта отправилась наверх за дочерью. Через несколько минут она спустилась вместе с Доррй. Как и все Уэстлейки, Дорри была высокой темноволосой красавицей. Она вошла и сразу улыбнулась, и именно с этой улыбки началась их дружба. Вскоре они уже горячо обсуждали планы на ближайшую весну.
 — Ты заметила, как они похожи, Элиз? — тотчас поинтересовалась Марта, когда девушки покинули гостиную.
 — Похожи? Кто?
 — Рени и Элизабет. Мальчики сразу заметили, как только увидели ее.
 — Нет. Я не думала… Теперь, когда ты сказала, с этим трудно не согласиться. Очень странно, не так ли? — промолвила Элиз озабоченно.
 — Ты думаешь, стоит спросить? Мне бы не хотелось поставить ее в неловкое положение.
 — Конечно, не стоит, Марта. Это только насторожит ее.
 — Я полностью согласен, — вставил Джордж. — Эта прелестная молоденькая девушка столько пережила за последнее время, что было бы бессердечно добавлять ей неприятностей.
 Леди закивали в знак одобрения.
 — Элизабет была не очень симпатичным человеком, и, несмотря на ее красоту, думаю, вряд ли кому-нибудь понравилось бы сравнение с ней, — объяснил Джордж.
 — Надеюсь, Дорри не расскажет, — добавила Марта взволнованно.
 — Не беспокойся, дорогая. Я беседовал с ней незадолго до вашего приезда, Элиз. Она помнит, что говорил Джим.
 — Ну хорошо, — вздохнула Марта с облегчением.
 Она с первых же минут почувствовала расположение к Рени и ни в коем случае не хотела причинить ей боль.




 Глава 9


 Дела Маршалла шли в гору — в течение последних пяти лет все свое время он посвящал работе. Это спасало от мрачных мыслей об Элизабет. Но теперь, длинными январскими вечерами, во время отдыха в конторе он все чаще и чаще вспоминал о ней. Их совместная жизнь была бурной, особенно после того, как Элизабет узнала, что беременна. Она без конца причитала, а он клялся ей в любви и преданности, Нисколько не кривя душой. Однажды, вернувшись домой, он обнаружил, что она перевернула все вверх дном и погубила его. Маршалл больше не верил никому, кроме матери и Дорри. Воскрешая последние эпизоды жизни с Элизабет, он чувствовал, как разгорается маленькая искорка, тлевшая в нем все эти годы, и превращается в бушующее пламя ярости.
 Кто-то постучал в дверь, и Маршалл даже подпрыгнул от неожиданности. Он быстро встал и вышел из темной комнаты, благодарный за то, что прервали его страдания. За дверью стоял его помощник, Джон Рэндольф.
 — Джон? — Маршалл был крайне удивлен, увидев его в такое время. — Немного поздновато для деловой встречи. Надеюсь, ничего не случилось.
 — Плохие новости. Я счел своим долгом известить вас тотчас же. — Джон прошел в комнату, в тепло. — Уэс Магвир на свободе. Объявился на прошлой неделе, я только что узнал об этом.
 Маршалл взял телеграмму из рук Джона и сел за стол.
 — Нужно сейчас же сообщить отцу.
 — Поэтому я не стал медлить. Магвир — негодяй. Прошло вот уже четыре года, как ты доказал его вину, но могу поспорить, он ничего не забыл.
 — Очень жаль!
 Маршалл вспомнил тягостную сцену в зале суда: Магвира выволакивают из помещения, а он посылает проклятия Уэстлейкам, грозится отомстить им за то, что они засадили его за решетку.
 — Выпей немного, согреешься.
 — Не могу, Марш, мне надо возвращаться. Если услышу что-нибудь новое, сразу же сообщу.
 — Спасибо, Джон. — Маршалл проводил его к двери.
 Итак, Магвир на свободе. Прежде всего нужно предупредить отца. В пределах города он в безопасности, в деревне же может случиться все что угодно. Он быстро собрал все необходимое и тронулся в путь. Холодный воздух помогал бороться с сонливостью во время долгого путешествия. Наконец он добрался до дома и спешился.
 Тихо войдя в кабинет, он замер от неожиданности. Перед камином в большом вращающемся кресле сидела Рени с книгой в руках. Она не слышала его шагов, и он мог какое-то время разглядывать ее. Он часто вспоминал о ней после ужина у Элиз, но при этом всегда сравнивал с Элизабет. Сейчас же, глядя на нее, он вдруг обнаружил, что сходство с умершей женой не столь разительно. Темные волосы волнистыми прядями ниспадали на плечи. Светло-зеленый пеньюар был наглухо запахнут, но, несмотря на это, она распаляла воображение. Он пытался изменить направление своих мыслей, но она сидела перед ним, в его собственном доме.
 — Рени, — тихо окликнул ее Маршалл.
 Она вскочила, услышав знакомый низкий голос, от неожиданности закрыла книгу и снова села.
 — Извините, я не хотел испугать вас. Я искал отца.
 — Мне не спалось, а он разрешил мне пользоваться библиотекой, поэтому…
 Она говорила торопливо, как бы извиняясь, но вдруг заметила, что он смотрит на нее, полураздетую, своими черными глазищами, и густо покраснела.
 — Пожалуйста, не смущайтесь.
 Сердце ее бешено колотилось — то ли оттого, что она застигнута врасплох, то ли оттого, что он стоит рядом. Ей никогда не приходилось оставаться наедине с мужчиной, а теперь перед ней был тот, о ком она постоянно думала последнее время.
 — Я пойду в свою комнату. — Она рывком поднялась, обнажив при этом длинную изящную ногу.
 — Вам не нужно уходить. Я иду наверх.
 — Нет, Маршалл. Это ваш дом, да и мне пора спать, — возразила она.
 Он направился к двери, но вдруг остановился, швырнул сверток на кресло, в котором она только что сидела, решительно схватил ее за руку и с силой притянул к себе.
 — Пожалуйста, не уходите. — Слова эти вылетели сами собой, вопреки его разуму и воле.
 Почувствовав прикосновение ее тела, он наклонился, горя желанием поцеловать девушку. Она стала вырываться, и поцелуй получился грубым и настойчивым. Но, вдруг осознав, кто перед ним, Маршалл опомнился. Его рот нежно отыскал ее губы, и Рени больше не сопротивлялась. Испуг ее прошел, и она ощутила такое блаженство, какого не испытывала никогда в жизни. Внезапно Маршалл выпустил ее из своих объятий, оставив одну посреди комнаты.
 — Спокойной ночи, Рени, — молвил он и пошел к себе.
 Рени провела рукой по губам и стояла как вкопанная, тупо уставясь в его спину. Что это с ней было? Очнувшись от наваждения, она устыдилась его неожиданного ухода и стремглав выбежала из комнаты.
 Маршаллу надо было срочно предупредить отца о Маг-вире, и он совсем забыл, что Элиз и Рени гостят у родителей. Меньше всего ему хотелось быть здесь сейчас. Но ничего не поделаешь — обстоятельства. Он подошел к бару и подкрепился двойным виски. Он сообщит отцу плохие новости утром, а сейчас надо спать. Маршалл вошел в свою комнату в дальнем конце коридора и лег на кровать не раздеваясь. Туманный образ Рени, ее огромные голубые глаза не давали ему заснуть.
 Солнце клонилось к закату, когда Рени и Дорри подвели своих лошадей к обрыву. Они сидели рядом на краю и наблюдали за обломками льда, уносимыми мутной водой вниз по течению.
 — Раньше такого не бывало.
 — И правда, я никогда не видела здесь таких кусков льда, — сказала Рени.
 Первый раз во время прогулки они доскакали до реки. Все изменилось вокруг, и только река, как всегда, медленно несла свои грязные воды.
 — Дома у меня тоже есть любимое место, только наш утес не такой высокий, как этот. — Рени посмотрела вокруг.
 — Какая красота!
 — Да, замечательно. — Рени быстро-быстро заморгала, чтобы не заплакать.
 — Извини, я не хотела… Посмотри, вон Маршалл скачет, — показала Дорри рукой в сторону. — Наконец-то он обсудил все дела с отцом.
 Маршалл приблизился и порывисто осадил лошадь. Он явно сердился.
 — Привет! — воскликнула Дорри. — Что ты здесь делаешь?
 — Мама волнуется, она просила отыскать вас, — строго сказал он, даже не взглянув в их сторону. — Почему вы так далеко заехали?
 — Рени хотела увидеть реку. Очень жаль, но она затосковала по дому.
 Маршалл взглянул на Рени, торопливо вытиравшую слезы.
 — Как глупо! — Она пыталась улыбнуться.
 — Как может быть глупо скучать по дому! — с добродушным пафосом возгласил он и повернул лошадь. — Мои юные леди, нам лучше вернуться, уже поздно. Отец с Джимом уезжают сегодня вечером.
 — Хорошо. Кстати, о чем ты так долго разговаривал с папой? — спросила Дорри. — Вы все утро просидели в кабинете.
 — Это тебя не касается, юная леди, — бросил он небрежно.
 — Неужели? — Ей стало немного обидно, да и голос его звучал на редкость холодно.
 — Нам действительно лучше вернуться. Я не хочу, чтобы твоя мама волновалась понапрасну, — согласилась Рени.
 — Ты права, Рени.
 И они отправились в обратный путь.
 — Н-н-о! Вперед! — крикнула Дорри и, пришпорив лошадь, пустила ее в галоп.
 Рени бросилась за ней и вскоре догнала подругу. Маршалл сначала придерживал жеребца и тащился сзади, затем в два прыжка оказался рядом.
 Вдруг лошадь Рени понесла и, споткнувшись, упала. Рядом с ней неподвижно лежала девушка. Маршалл окликнул Дорри, но та уже скрылась из виду. Он соскочил с седла и подбежал к Рени.
 — Рени, — позвал он, осторожно поднимая ее. Ее бледность испугала его. Он убрал волосы с ее лица и окликнул еще раз.
 Она тихо застонала и поднесла руку к голове.
 — Маршалл, — прошептала она, глядя на него.
 — Что? — спросил он отрывисто.
 — Ничего. Все в порядке. Как моя лошадь?
 — Она подвернула ногу, но все обойдется.
 Он помог ей встать.
 — Ты можешь ехать?
 — Одну минуту. — Она облокотилась на него, и это было приятно.
 Посадив ее на лошадь и забрав поводья, Маршалл сел впереди и велел крепко держаться. Рени обхватила его руками, а щекой прижалась к его спине. Ее лошадь ковыляла сзади. Тем временем Дорри, тревожась, искала их около конюшен.
 — Что случилось?
 — Моя лошадь упала, — ответила Рени.
 Маршалл, натянув поводья, соскочил с седла и помог ей спешиться.
 — Ты не ушиблась? Давай я посмотрю! — Дорри взяла Рени за руку и повела к дому. — Пойдем, я тебе помогу. А Марш присмотрит за лошадьми.
 — Спасибо, — сказала Рени, когда они вошли в дом.
 Маршалл впервые в этот день улыбнулся, глядя им вслед.
 Рени стояла подбоченясь перед гардеробом. Она полежала расслабленно в горячей воде, пока та не остыла; боль постепенно утихла, вернулось хорошее самочувствие. Жаль только, что пока нельзя надеть прелестное платье, которое Элиз купила для нее. Она ощущала себя сегодня женщиной, а то, что Маршалл и Джим придут ужинать, придавало ей больше уверенности и желания выглядеть как можно лучше. Тяжело вздохнув, она достала черное, закрытое, с длинными рукавами платье, понимая, что должна так поступить из уважения к памяти отца.
 Горничная помогла ей одеться, она в подавленном настроении спустилась к ужину и вошла в столовую вместе с Дорри.
 Рени атаковали вопросами.
 — Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?
 — Мне больно двигаться, — ответила она с усмешкой.
 — Я уже начал думать, что вы просто не можете жить без несчастных случаев, — с улыбкой заметил Джим.
 — Нет, я, видимо, поспешила. Отец вечно ругал меня за спешку.
 Маршалл даже с места не сдвинулся, когда Рени вошла в комнату. Он исподлобья наблюдал за ней, пока она болтала с братом и сестрой. Непринужденность их беседы немного раздражала его. Он встал и налил себе виски, чтобы не создавалось впечатление, будто он слишком долго смотрит на Рени.
 Вскоре подали ужин. На этот раз он состоял из весьма изысканных блюд. Мужчины развлекали Элиз и Рени рассказами о своих доблестных похождениях. Они прекрасно провели время. Рени доставляло удовольствие видеть, с какой любовью в этой семье относятся друг к другу.
 После ужина ни у кого не возникло желания расходиться, и все спустились в гостиную, чтобы продолжить приятный вечер. Марта музицировала на фортепьяно, а Дорри предложила сыграть партию в триктрак, не подозревая, что Роджер Фонтейн обучал своих детей подобным забавам. Игра была оживленной, но с самых первых ходов стало ясно, кто выиграет. Джим был восхищен способностями Рени и наотрез отказался играть. Дорри побежала за Маршаллом, прервав его бурную дискуссию с отцом.
 — Она играет лучше всех, — похвасталась Дорри, а затем добавила лукаво: — Марш, ведь ты не сможешь простить ей мой позорный проигрыш, не так ли? Ты же мой старший брат и учил меня.
 Маршалл захохотал, настроение его заметно улучшилось, и он, довольный предложением, сел напротив Рени за маленький столик из вишневого дерева.
 — Чей первый ход? — спросила Рени.
 — Я пропускаю леди вперед, — заявил Маршалл снисходительно.
 Но очень скоро ему пришлось пожалеть об этом. Рени снова выиграла, хорошенько проучив его. Глаза ее горели. Маршалл встал.
 — Спасибо за игру, — поблагодарила она его.
 Он криво усмехнулся, от чего у нее перехватило дыхание.
 — Не стоит благодарности, я уступил вам. Не хотел портить счет.
 Все засмеялись его находчивости.




 Глава 10


 Экипаж со скоростью молнии несся по улице. Джулиана Чэндлер была вне себя от гнева. Часы давно пробили девять — она опаздывала на целый час. Как он посмел! Обещал заехать за ней около восьми, чтобы вместе отправиться на бал к Де Грандам. Сначала она подумала, что Маршалл просто немного запаздывает, но, когда часы показали половину девятого, у нее не осталось никаких сомнений. Она послала в его контору горничную. Его там не оказалось! Его нигде не было! Подумать только, оставить ее одну в такой вечер, может быть, самый важный в году! Лошадь остановилась, и Джулиана с помощью извозчика вышла из кареты. Гордая и неприступная, с высоко поднятой головой, она вошла в особняк Де Грандов. К счастью, ее встретил Филипп Де Гранд, единственный наследник отцовских миллионов.
 — Джули, ты как всегда прелестна! А где Марш? — Он посмотрел в сторону экипажа.
 — Он задержался на работе. Не знает, когда освободится, поэтому я приехала одна, — на ходу придумала она ответ.
 Взглянув на Филиппа, Джулиана улыбнулась. А он красивый, отметила она про себя, и черты лица не такие грубые, как у Маршалла.
 — Может быть, ты поухаживаешь за мной сегодня? — игриво предложила она.
 Филипп ответил, не скрывая восхищения:
 — Несомненно. И вообще, дорогая, я за тобой — хоть на край света.
 Джулиана вспыхнула от столь откровенного признания, успев заметить, что остальные гости с интересом следят за ними.
 — Входи, входи, дорогая. Я никогда не скрывал своих чувств, да и тебе не нужно таиться.
 — Ты прав. — Она взглянула ему прямо в глаза. — Мы слишком давно знакомы, чтобы играть в прятки.
 Они прошли в зал, приветствуя знакомых. Оркестр заиграл вальс, Филипп подхватил Джулиану и закружил в ритме танца.
 — Так все же, где Маршалл?
 — Я не знаю. Подлец! — прошипела она.
 Филипп запрокинул голову и расхохотался.
 — Теперь ты настоящая Джулиана, та, которую я знаю и люблю.
 Она промолчала.
 — Джули, дорогая, сколько раз я умолял тебя бросить Уэстлейка и выйти за меня замуж!
 — Ты же не любишь меня, — парировала Джулиана.
 — Ошибаешься, милая. И чем скорее ты поймешь, что с ним у тебя нет будущего, тем лучше.
 — Марш женится на мне, — упрямо промолвила она.
 — Ты глубоко заблуждаешься, особенно после того, как в городе появилась некая юная особа.
 — О ком ты? — спросила она настороженно.
 — Как, ты еще не знаешь? Это Рени, племянница Элиз Фонтейн.
 — Рени Фонтейн? Что-то знакомое… Записка! — воскликнула она.
 — Какая записка?
 — Ничего особенного, Филипп.
 — Так, значит, они уже знакомы! Попомни мое слово — у тебя нет никаких шансов.
 Джулиана с опаской посмотрела на Филиппа.
 — Откуда ты знаешь?
 — Я случайно встретил Рени Фонтейн и Элиз в гостях.
 — И что?
 — А то, что у нее поразительное сходство с Элизабет. Помнишь, его бывшая жена, которую он страстно любил и потерял так рано.
 — Что?!
 — Пожалуйста, Джулиана, не выплескивай своих чувств наружу! Все обращают внимание. Лучше подумай, какая мы с тобой прекрасная пара.
 — Филипп, как ты не можешь понять, что это жизненно важно для меня.
 — Ну хорошо, хорошо! — успокоил он ее и повел выпить немного пунша.
 — Расскажи все что знаешь, — потребовала она, отпивая глоток за глотком.
 — Конечно, ведь я получу за это хорошую плату.
 — Филипп!
 — Потом, потом, я понимаю. А сейчас… Рени из Луизианы, что немного южнее Бейтон-Руж. Она приехала к Элиз, потому что осенью умер ее отец.
 — А мать?
 — Говорят, мать тоже умерла.
 — Значит, она приехала навсегда!
 — Полагаю, что это так. Дома у нее остались плантации, за которыми присматривает друг семьи.
 — Она богата?
 — Скорее всего да. Но самое поразительное то — хотя никто кроме меня этого не заметил, — что она необычайно похожа на Элизабет.
 Джулиане это не понравилось. Не хватало ей еще и соперницы, да такой, которая напоминала ему об усопшей жене.
 Филипп наблюдал за Джулианой. Выражение ее лица изменилось: она сосредоточенно думала о чем-то, а глаза превратились в маленькие льдинки.
 — Больше не надо о плохом. Давай лучше потанцуем.
 — Конечно, Филипп. Ты мне очень помог, и мне нравится бывать с тобой. Но про какую плату ты говорил?
 — Я еще не решил, но ты узнаешь об этом первая, — сказал он загадочно.
 Они присоединились к танцующим парам.




 Глава 11


 — Кажется, у тебя даже не испортилось настроение, Марш, когда ты узнал о Магвире, — заметил Джим.
 Они были в гостиной одни, остальные уже легли спать.
 — Ну и что? — Маршалл вопросительно взглянул на брата.
 — Впервые за много лет я вижу тебя таким умиротворенным. Не потому ли, что у нас гостит одна молодая особа?
 — Почему ты так думаешь? — проворчал он, осушив бокал.
 — Во-первых, ты никому не давал возможности подступиться к ней за ужином, и, во-вторых, ты сразу же помрачнел, когда она ушла спать. — Не дождавшись ответа, Джим добавил: — Она просто очаровательна, и ничего общего с Элизабет.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Только то, что ты знаешь, как Элизабет ненавидела наше семейство…
 — Да, знаю. — Он поднял руку, давая понять, что больше не желает затрагивать больную тему.
 — Значит, ты считаешь, в Рени есть что-то особенное?
 — Именно так.
 — Тебе трудно было общаться с ней? — продолжал допытываться Джим.
 — У меня не было времени, чтобы понять. Все произошло случайно. Да к тому же я совсем забыл, что они собираются погостить у нас. Ни за что бы не приехал, а послал бы письмо.
 — Да, сложная ситуация. Она знает?
 — Нет.
 — Но ей нужно знать!
 — Зачем?
 — Думаю, ты ей нравишься.
 Маршалл хмыкнул ему в лицо.
 — Сомневаюсь.
 — Напрасно. Даже мама говорила, что Рени неравнодушна к тебе, а она бы не хотела сделать ей больно.
 — Никогда бы не подумал. Она еще так молода… — Он помолчал. — Джим, ты единственный, кому я могу открыться. Я не хочу ни общаться с ней, ни просто видеть ее, чтобы не причинить ей зла.
 — О чем ты говоришь? Если она тебе нравится, в чем здесь зло?
 — Она еще ребенок.
 — Элизабет было столько же лет, когда ты женился на ней.
 — Это совсем другое дело.
 — Почему? Потому, что ты был один и далеко от дома?
 — Нет.
 — Тогда почему? Встречайся с ней. Возможно, это как раз то, что тебе нужно.
 — Откуда ты знаешь, что мне нужно? — в ярости вскричал он, чуть не разбив бокал. — Ты думаешь, мне хочется снова пройти через этот ад? Нет, спасибо. Все останется по-прежнему. Ты же сам говорил, что я не тот человек, с которым приятно находиться все время вдвоем, поэтому и не хочу никого обременять. — Маршалл порывисто встал и зашагал к окну.
 — Извини, что я напомнил тебе. Не думал, что твоя рана еще не зажила. — Джим говорил искренне.
 — Ничего. — Маршалл обернулся к брату, и в этот момент у него было страдальческое лицо. — Ничего, я справлюсь с этим. Рени — прелестная девушка, и я действительно считаю ее привлекательной, но не думаю, что эти чувства перерастут в серьезные отношения. Не хочу использовать ее, чтобы доказать самому себе, будто Элизабет уже ничего не значит в моей жизни.
 — Понимаю и не буду больше об этом. Но, Маршалл…
 — Что?
 — Ты не будешь возражать, если я увижусь с ней?
 С минуту Маршалл молчал, наблюдая за братом.
 — У меня нет такого права. — Он сам удивился собственному ответу.
 — Прекрасно, — сказал Джим и, меняя тему разговора, спросил: — Ты поедешь со мной утром?
 — Да, и чем раньше, тем лучше.
 — Договорились. Я иду спать. А ты?
 — Нет еще. — Он вздохнул, наливая еще один бокал.
 — Хорошо. Увидимся рано утром и вместе поедем. — Джим как ни в чем не бывало вышел.
 — Спокойной ночи! — крикнул Маршалл вдогонку.
 С тяжелым сердцем Рени ходила взад и вперед по комнате. Часы пробили полночь, а она все еще не могла уснуть. Как сообщил мистер Уэстлейк, им грозит серьезная опасность, пока некто Магвир на свободе. Он ничего не объяснял, сказал только, что этот Магвир точит зуб на Маршалла и поклялся отомстить ему или его семье. Это означало, что Рени и Дорри больше не разрешалось выезжать на лошадях, и они были очень расстроены.
 Рени не привыкла к жизни в городе и потому ценила каждый день, проведенный на природе. Приехав сюда, она вновь ощутила вкус свободы. Тем обиднее было потерять ее, но мистер Уэстлейк и Марш запретили им уходить далеко от дома. Рени сидела на кровати, подавленная, обеспокоенная угрозами в адрес Марша. Он собирался ехать в город завтра утром, а ей уже сейчас было страшно, что с ним в пути может случиться беда. Рени подложила немного дров в камин. Она смотрела на разгорающееся пламя и вспоминала ужин, Маршалл сидел справа, Джим слева от Джорджа, во главе стола. Маршалл вел себя необычно раскованно и свободно. Прошло уже более часа, как все стихло, а она не может уснуть, поглощенная мыслями о нем.
 Надо переключиться на что-нибудь другое. Она набросила пеньюар и направилась к двери. Возможно, с книгой она заснет быстрее. Она стала спускаться по лестнице с лампой в руке. Осторожно проскользнув в кабинет, Рени увидела, как догорают последние угольки в камине, как движутся вокруг огромные тени. На полке она отыскала томик стихов и уже возвращалась обратно, как заметила его, полулежащего в кресле с пустым бокалом в руке.
 — Рени, — спросил он тихо, — тебе не спится?
 Она могла поклясться, что голос его был грустным, хотя лицо, спрятанное в темноте, ничего не выражало.
 — Да, — молвила она удивленно. Она почувствовала неожиданную радость, увидев его здесь. — Я решила немного почитать.
 — Понимаю. — Он встал и подошел к ней. — Байрон?
 — Да, он мне нравится, — едва смогла выдавить она, понимая, что надо уходить. Ее бросило в жар от желания, чтобы он поцеловал ее снова, как в тот вечер.
 — И мне тоже. — Он повернулся к маленькому столику. — Может, выпьете чего-нибудь, коньяку, например?
 — Спасибо, — ответила она, поражаясь собственной смелости.
 Она удобно устроилась на диване. Когда отец был жив, они вот так же беседовали допоздна. И ей показалось, что сейчас рядом с ней очень близкий человек.
 Маршалл наполнил бокалы. Рени плотнее запахнула пеньюар, и он улыбнулся в душе, заметив, как она нервничает. Решение оставить ее в покое, принятое час назад, вдруг показалось несбыточным. С каждым новым глотком он понимал, что хочет эту красивую девушку все больше и больше.
 — Выпейте еще, — предложил он и подсел поближе.
 — Спасибо. — Она отпила из своего бокала и почувствовала, как тепло разливается по всему телу. — Мы тоже с папой любили сидеть…
 — Надеюсь, вы не сравниваете меня с отцом? — в ужасе спросил он.
 — Нет, конечно, нет. — Пытаясь убедить его в этом, Рени положила руку ему на плечо и тут же оказалась в его объятиях. Маршалл прижал ее к груди и поцеловал так же страстно, как в прошлый раз.
 Рени больше не могла сдерживаться. Она нежно прильнула к нему. Он стал целовать ее шею, а руки его тем временем распахнули пеньюар и заскользили по шелковой сорочке. Затем бережно, чтобы не испугать, он положил девушку на диван и продолжал гладить ее тело. Рени испытывала необъяснимое наслаждение. Она знала, что может остановить его, но ей этого не хотелось. Было приятно ощущать сверху его тело и губы, осыпающие ее поцелуями. А потом она почувствовала тепло от прикосновения его рук к обнаженному телу.
 — Пожалуйста, не надо… — взмолилась она. — Не надо, я прошу…
 Эти слова отрезвили его. Он приподнял голову и, взглянув на нее, ужаснулся: что он делает с ней? С молоденькой девушкой, которая впервые за многие годы заставила его улыбнуться? Маршалл беззвучно встал и сел на краешек дивана, подальше от нее. Схватил бокал и аалпом опрокинул его.
 Рени продолжала лежать без движения, не в силах даже пошевелиться. В душе нарастало странное чувство разочарования. Оно невыносимо терзало ее, и единственное, чего она хотела в этот момент, — чтобы он снова лежал рядом и целовал, целовал… Она моргнула, и слеза покатилась по щеке. Заметив на себе его взгляд, Рени сделала слабую попытку запахнуть пеньюар.
 — Надеюсь, я не сделал тебе больно? — спросил он спокойно.
 — Нет.
 Она села. Ее стало раздражать его равнодушие. Весь вечер он был таким добрым и внимательным. А теперь снова отверг ее — так же, как в тот вечер. Она резко встала, скосив глаза в его сторону, а он ответил ей усмешкой.
 — Спокойной ночи, — сказала она холодно и вышла из комнаты.
 Маршалл вздохнул с облегчением, услышав, как хлопнула дверь. Он не понимал ее, но, что еще хуже, не понимал себя. Долгое время ему никто не был нужен. Сейчас он уже не был в этом уверен столь безоговорочно. Он медленно поднялся наверх, бросив голодный взгляд на дверь ее комнаты, и прошел дальше по коридору. Хорошо, что он уезжает рано утром.
 Маршалл вытянулся на кровати и вскоре забылся глубоким сном.
 В это утро Рени дольше обычного занималась своим туалетом, терпеливо укладывала волосы, пока не осталась довольна результатом. Несколько часов она лежала, думая о Маршалле Уэстлейке. Она не позволит ему так обходиться с ней. Он захочет ее! Рени наивно полагала, что сможет добиться этого таким же способом, как в прошлый раз. Но она так сильно желала его сама, что постепенно планы становились все более расплывчатыми. Со счастливой улыбкой она вошла в столовую в начале девятого и увидела, что Джордж, Марта, Дорри и Элиз завтракают. Места Маршалла и Джима пустовали.
 — Доброе утро, Рени, — сказала Элиз. — Есть хорошая новость для тебя.
 — Да?
 Она пыталась скрыть волнение и, глотнув немного горячего чая, потянулась за круассаном.
 — Перед отъездом Марш и Джим решили, что будет спокойнее, если Марта и Дорри побудут с тобой в городе, пока Магвир снова не окажется за решеткой, — объяснил Джордж.
 — Великолепно, — радостно промолвила Рени.
 На самом деле она была разочарована отсутствием Маршалла. Но, осмысливая это сообщение, внезапно пришла к выводу, что, если Марта и Дорри будут с ней, Маршалл и Джим станут чаще навещать их, и немного оживилась.
 Переезд занял всего один день, и вскоре Рени и Дорри уже прогуливались по магазинам и лавкам. О Магвире больше не вспоминали, а через несколько недель и вовсе успокоились, переключившись на весну и предстоящий бал Дорри.
 «Элизабет Энн» набирала скорость, двигаясь на юг по величественной Миссисипи. Южнее Мемфиса льда почти не было, и навигация началась. Джим прогуливался по палубе, приветствуя пассажиров и обозревая окрестности. Еще не появилась первая весенняя зелень, и все вокруг казалось серым и безжизненным. У него было скверно на душе, хотелось поскорее вернуться домой. За многие годы он привык во время рейсов думать только о работе, но сейчас его мысли вертелись вокруг Рени. Было неприятно сознавать, что она смогла нарушить ритм его жизни. Но в то же время он радовался, что родители решили переехать в город, пока Магвир находится на свободе. Не только потому, что он сможет чаще видеться с Рени. Он хорошо помнил угрозы этого типа, брошенные в лицо брату несколько лет назад. Магвир убил человека на одном из пароходов Уэстлейков, а Джордж, будучи в то время капитаном, видел это. Маршалл успешно вел расследование, а Джордж давал свидетельские показания. Опираясь на них и используя неопровержимые факты, Маршалл убедительно доказал, что это было преднамеренное убийство, а не самооборона, как утверждал Магвир. Присяжные единогласно признали его виновным, и он был сослан на каторгу. Все думали, что он исчез навсегда. Но теперь, выйдя на свободу, он вынашивает план мести. В этом Джим не сомневался. Магвир клялся перед всеми в тот злополучный день, что Марш дорого заплатит за все. Хорошо, что родные скрываются в городе, да и шерифа известили о возможной опасности. Мысли его опять перескочили на Рени. Если Марш не проявляет к ней никакого интереса, то перед ним открывается широкое поле деятельности. Никто не подойдет к ней до весны, когда закончится траур по отцу. А к тому времени он сумеет завладеть ее сердцем. Но почему он так волнуется? Никогда прежде у него не было серьезных намерений — он и не помышлял о женитьбе. Заводил какие-то знакомства, но не более того, и всегда старался избегать осложнений в отношениях с женщинами. И вот теперь он ломает голову, как бы соблазнить ее. Конечно, он не собирался жениться на ней, просто ему хотелось обнимать ее, обладать ею. Мысль о том, что он может влюбиться, поразила его. Ничего подобного он до сих пор не испытывал, и от этого ему становилось не по себе. Надо навестить старую подружку Анжелик Ля Бруер, когда они прибудут в Новый Орлеан. Возможно, тогда выветрятся из головы эти мысли о любви и женитьбе. Анжелик всегда помогала ему избавиться от тяжелых дум. Вспомнив ее ласки, он улыбнулся, но вот опять появилась озабоченность в его глазах. Джим вошел в рубку с таким серьезным лицом, что лоцман у штурвала очень удивился — не привык видеть его угрюмым.
 Когда на горизонте показался Новый Орлеан, Джим уже был готов к встрече со своей знакомой. Он быстро закончил все дела и, оставив Олли за старшего, поспешил к ней.
 Тридцатишестилетняя Анжелик преуспевала в своем бизнесе. Ее хорошо знали и уважали в деловых кругах, а она, соответственно, высоко ценила клиентуру и считала своим долгом предлагать им только самое лучшее. Несколько молодых женщин, нанятых ею на работу, прошли тщательный отбор, они искусно ублажали тех, кто частенько заходил к ним. Здесь, в тихой части города, вдали от всякого сброда, можно было приятно отдохнуть.
 Анжелик встретила Джима чрезвычайно радушно, а дворецкий проводил его в главный зал, взяв у него плащ и шляпу. Джим обнял и поцеловал Анжелик, и они прошли в бар.
 — Чему обязана столь неожиданным посещением? — вопросила она, подавая ему как всегда шотландское виски. — Ты хоть скучал обо мне?
 Она подошла к нему, и Джим расплылся в улыбке.
 — А я вот скучала. Нет на реке другого такого мужчины. — Анжелик с пристрастием наблюдала за ним и заметила озабоченность в его взгляде. — Сегодня ты мне лжешь. Кто мог так завладеть твоим сердцем, что даже сейчас, в моем присутствии, ты думаешь о другой?
 — Именно поэтому я и пришел. Если кто и поможет мне, так это ты, — ухмыльнулся он, прижимая ее к себе.
 — Может быть, еще чего-нибудь выпьешь, а потом займемся делами.
 — Нет, мне кажется, я и так перебрал.
 — Ладно, тогда давай поднимемся наверх. Там есть прелестная комнатка. — Она оглядела гостиную, обставленную в классическом стиле. Обои были не красные и сверху не доносилась громкая музыка. — Хотя, знаешь, мои апартаменты гораздо уютнее, там нам никто не помешает.
 Слегка отодвинувшись, она обратилась к женщине, находившейся в этой комнате:
 — Мари, оставляю тебя за старшую. Прошу меня не беспокоить до утра. Понятно?
 — Да, мэм, — ответила та удивленно: мисс Анжелик не часто тратила свое время на посетителя, наверное, гость особенный.
 — Прекрасно! — Она повернулась к Джиму и взяла его за руку. — Пойдем? Думаю, ты помнишь дорогу?
 Он засмеялся и повел ее в зал, а затем наверх, по устланной коврами лестнице, в дальний конец довольно презентабельного дома, где располагались ее собственные комнаты. Когда они вошли, плотно закрыв за собой дверь, Анжелик впилась в него долгим и страстным поцелуем.
 — Ты спешишь? — спросила она томно, помогая ему снять пиджак и развязать галстук.
 — Нет, — ответил он, немного отдышавшись. — Как ты?
 — Лучше не бывает! Дела идут превосходно. Ты ведь сам бизнесмен и знаешь, что это такое, когда все ладится и приносит прибыль. У меня две новые молодые женщины. Они очень способные, и им сопутствует удача. Хочешь взглянуть на них?
 — Нет, спасибо. Ты единственная женщина, которая мне нужна. Зачем мне другие? Подойди сюда. — Джим почувствовал знакомый аромат духов, который так возбуждал его.
 Вот уже почти двенадцать лет он встречался с Анжелик, и они всегда хорошо понимали друг друга. Частенько она мечтала когда-нибудь выйти замуж за человека по имени Джим Уэстлейк. Но что толку в этих мечтах! На первом месте у нее работа; она предпочитает иметь дело с мужчинами как с деловыми партнерами. И ее профессия дает такую возможность. Они прислушиваются к ее мнению и ценят ее авторитет. А ей нравится разговаривать с ними на равных, и она презирает тех, кто этого не понимает.
 Анжелик провела рукой по его широкой спине, и его мускулы напряглись под шелковой рубашкой. Джим втайне ждал этого момента, понимая, что сегодня инициатива будет в ее руках. Бросив рубашку на стул, он с восхищением оглядел эту еще молодую женщину. Она была квартеронкой с необычным цветом кожи. Ее золотистые блестящие волосы казались еще золотистее из-за смуглого цвета лица. Светло-карие глаза всегда были зеркалом настроения: они могли быть приветливыми и ласковыми, как южное солнце, а иногда превращались в маленькие холодные кусочки золота. Всегда элегантный и подтянутый, Джим часто задавался вопросом: почему она не хочет разделить судьбу многих женщин и не выходит замуж? Но такие темы, как, впрочем, и ближайших родственников, обсуждать запрещалось. Поэтому и она ничего о нем не знала, кроме того, что он холостяк. Для нее было вполне достаточно, что он прекрасный любовник и с ним приятно общаться.
 Джим немного расслабился, лежа на широкой кровати, и наблюдал, как она сбрасывает одежду. Она всегда раздевалась у него на глазах, и он буквально воспламенялся от ее медленных, соблазнительных движений.
 Когда он увидел ее совершенно обнаженной, кровь закипела в его жилах. Он прижался к ней всем телом, и она почувствовала его неукротимое желание. Из ее груди вырвался радостный крик, она взобралась на него и довела до высшей точки наслаждения. А через минуту уже лежала рядом, лаская его грудь и прислушиваясь к его угомонившемуся дыханию.
 — Теперь ты уж точно никуда не торопишься, правда?
 — Ты права. У нас еще вся ночь впереди! Я думаю, этот вечер запомнится надолго.
 — А ты сомневался. — Голос ее прозвучал немного обиженно.
 Вдруг он опять вспомнил о Рени и пожалел, что не она сейчас лежит рядом.
 — Нисколько, — солгал он, и Анжелик это почувствовала.
 Наступило утро. Солнце красным шаром выплыло из-за горизонта. Анжелик наблюдала за Джимом, пока тот одевался. Глаза ее были холодными и злыми.
 — С тебя двести пятьдесят долларов, мистер Уэстлейк, — ледяным голосом сказала она.
 Джим перестал застегивать рубашку и вопросительно посмотрел на нее. Вот уже несколько лет такие ночи были истинным наслаждением для обоих, но сейчас Анжелик только выполняла свою работу, и он никак не мог объяснить подобный выпад.
 — Ты использовал меня сегодня вечером, — продолжала она. — Ты не любил меня, а делал то, что делал бы с любой проституткой с пристани. Я не работаю с посетителями, для тебя я сделала исключение, но только сегодня.
 Он прекрасно понимал, что обвинения справедливы, и не пытался переубедить Анжелик. Он просто извлек названную сумму и положил на туалетный столик. Затем натянул пиджак и, обернувшись, тихо произнес:
 — Прощай, Анжелик!
 Она стояла, оцепенев, посреди комнаты, пораженная таким быстрым финалом.
 Джим успел вернуться на пароход до полудня. Он не чувствовал себя отдохнувшим ни телом, ни душой. Забыв о сне, он с головой окунулся в работу и освободился только поздно вечером, закончив подписывать контракты. Теперь наконец можно и поспать. Обидно, что даже после преднамеренного визита к Анжелик он не смог забыть о Рени. Эта проницательная женщина угадала его мысли. Он потерял самую страстную женщину в своей жизни ради грез о невинном создании, которое и не подозревало, что так взволновало его. Выругавшись от всей души, он разделся и забрался в койку, предупредив Олли, чтобы его не беспокоили.
 Джим был рад, когда Сент-Женевьев скрылся из виду. Они впрок заправились топливом и были готовы проделать безостановочный путь до Сент-Ауиса. Наперерез водному потоку «Элизабет Энн» двигалась на север, домой.
 Они немного задержались в пути. Джиму удалось в Мемфисе забрать хлопок, да и пассажиров хоть отбавляй. Удачный рейс! Он торжествовал — чутье бизнесмена не изменило ему и в этот раз.
 Джим прогуливался по палубе, засунув руки в карманы теплого плаща. Над рекой сгущались ранние зимние сумерки. Он любил холодное время года, особенно бодрящий воздух зимних ночей, который укреплял силы и дух. Спустившись в рубку, решил проверить, все ли в порядке, а затем пойти поужинать вместе с пассажирами.
 Это был ничем не примечательный человек среднего роста; ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы изменить внешность. Огромное, как будто с чужого плеча пальто, теплый шарф, даже очки на носу для маскировки. Он сел на пароход в Сент-Женевьев и все время находился в каюте, дабы объявиться в нужное время. Теперь в своей привычной одежде, без очков, закрывавших пол-лица, он был самим собой. Фрэнк Магвир сидел на кровати в крошечной, восемь на восемь футов, каюте и ждал. Взглянув на часы, он отметил, что еще слишком рано, но это не имело никакого значения. Ведь такого момента он ждал куда больше времени.
 Теперь пан или пропал: или он сделает шаг к намеченной цели, или его выбросят на берег. Ему удалось пробраться на корабль переодетым в респектабельного бизнесмена, и он уютно устроился в миленькой каюте на лучшем пароходе Уэстлейков, с нетерпением ожидая осуществления первого из планов, которые они обдумали с братом после его побега с каторги. Он встал, лениво потянулся и, поставив саквояж на пол, рядом с койкой, лег и закрыл глаза. Ждать осталось недолго, а, отдохнув несколько минут, он сможет выдержать все.
 Закрыв дверь своей каюты, Джим спустился по трапу в столовую. Сегодняшний вечер не обещал ничего интересного. Он будет ужинать с семейством, направлявшимся в Калифорнию. Он и раньше слышал о причинах отъезда из долины Миссисипи, но ни одна из них не показалась ему существенной. Чем плохи плодородные земли? А большие города и маленькие городишки? Здесь встретишь любую этническую группу, какую только можно себе представить. Хотя Джим был всегда вежлив с теми, кто стремился покинуть эти края, он не понимал их. Никакие блага не смогли бы оторвать его от реки. Никогда в жизни он не уедет из этих мест, которые по праву считает своей родиной.
 Ужин был великолепен, а шеф-повар — на высоте. Джим извинился, вышел из-за стола и направился в салон. С гордостью огляделся вокруг: сверкающие хрустальные люстры, портрет Элизабет, изысканная мебель, огромное зеркало, в котором отражалось все это, освещенное лучами яркого солнца. Здесь он чувствовал себя как рыба в воде. Уверенный в себе, преисполненный чувства собственного достоинства, талантливый — так отзывались о нем его пассажиры. Уэстлейкские маршруты были самыми доходными в пароходстве, а именно это судно и его капитан были воплощением стабильного успеха. Джим на мгновение задумался, натянул перчатки и отправился еще раз осмотреть пароход.
 Фрэнк взглянул на часы. Незаметно наступила ночь, а столовая была полна народу. Бесшумно открыв большой чемодан, который прихватил с собой, он вынул содержимое: две большие канистры с горючим и коробку спичек. Затем посреди койки сложил кучей постельное белье. Закрыв внутреннюю раму окна, обильно полил белье горючей жидкостью и поднес спичку. Оно тут же вспыхнуло, и он с Удовлетворением стал наблюдать, как жадные языки пламени потянулись к стенам каюты. Взяв остатки горючего и спички, он вышел через наружную дверь и легко пробрался по палубе к сходням. Теперь нужно поджечь хлопок на нижней палубе. Он понимал, что, заметив огонь наверху, все ринутся туда и он сможет осуществить свой коварный план здесь, рядом с котельным отделением. Если паровые котлы достаточно раскалятся, то произойдет мощный взрыв, а это как раз то, что задумывали братья Магвир. Они нанесут Уэстлейкам удар по наиболее уязвимому месту — по кошельку. Лишившись самого прибыльного парохода, они вряд ли смогут быстро оправиться.
 Фрэнк не торопился уходить, пока не услышал вдалеке истошный крик: «О Боже! Пожар!»
 Тогда он стремглав бросился к тюкам хлопка и, облив их горючим, бросил зажженные спички в эту же кучу. Грозное пламя вырвалось наружу, и Фрэнк отскочил назад, поражаясь свирепости огня. Он услышал быстрые шаги и оказался нос к носу с Джимом Уэстлейком.
 — Какого черта ты здесь делаешь! — прорычал Джим, бросившись на Фрэнка с последней ступеньки.
 Фрэнк сделал шаг в сторону, и Джим больно ударился о борт. Когда он пришел в себя, Фрэнк, смеясь, прыгнул в воду и быстрыми, уверенными гребками стремительно поплыл к берегу.
 Минуту Джим колебался, желание броситься следом за негодяем, который пытался уничтожить его детище, было непреодолимым. Но разум восторжествовал над чувствами, и он ринулся ко все разраставшемуся пламени. Не думая об опасности, он хватал тюки горящего хлопка и один за другим перебрасывал их за борт. Призывая на помощь тех, кто работал в котельной, Джим продолжал самоотверженно сражаться с огнем. На нем уже горели пальто и перчатки, но он совсем не чувствовал боли от ожогов. Сейчас главное — спасти пароход. Всю свою жизнь он работал не покладая рук, чтобы получить его, и сейчас было бы преступлением отдать его на погибель. Казалось, прошла целая вечность, когда наконец появились люди с ведрами воды для спасения того, что еще не успело загореться. Джим продолжал бросать в воду горящие тюки до тех пор, пока не осталось ни одного. Он тяжело дышал, едкий дым застилал глаза и вызывал кашель, но он не мог себе позволить отдохнуть хоть немного. Он бросился на верхнюю палубу, услышав взволнованные крики и ожидая самого страшного. Везде толпились пассажиры, кричали женщины и дети, в страхе прижимаясь к перилам. Они боялись спускаться вниз из-за дыма и пламени, а в салоне бушевал огонь, и туда тоже нельзя было пробраться.
 — Капитан Уэстлейк! Вы должны спасти нас! Сэр, немедленно причаливайте к берегу! Большинство из нас не умеет плавать! — кричали испуганные пассажиры.
 Джим посмотрел на них и стремглав побежал к тому месту, откуда поднималась новая волна пламени и дыма. Первый помощник капитана и механик уже боролись с огнем, подтащив поближе бочки с водой, которые хранились на палубе на случай пожара. Джим тут же присоединился и вместе с другими моряками неистово работал, наполняя ведро за ведром. Когда наконец удалось справиться с огнем, Джим схватился за поручни, чтобы не упасть. До его сознания долетали отдельные фразы:
 — Отведите его в каюту! Осторожно, руки! Уйдите с Дороги! Кто-нибудь, успокойте пассажиров! Дайте им виски! До Сент-Луиса всего несколько часов, обстановка контролируется!
 — Посмотрите на капитана! — не своим голосом закричала испуганная женщина. — С ним все в порядке?
 — Не знаю, пожалуйста, пропустите нас, — ответил Олли грубо, помогая Джиму подняться по трапу.
 Моряки открыли дверь в каюту Джима, уложили его на кровать и оставили Олли присматривать за ним. Джим никак не мог взять в толк, что происходит. Оставив его на минуту одного, Олли вернулся с большой бутылкой виски и двумя бокалами.
 — Олли, пароход… — Он пытался сесть, но свалился без сил.
 — Огонь потушен. Выпей, — настаивал Олли.
 — Ты проверил?.. — продолжал Джим, слегка пригубив.
 — Не волнуйся. Сделай глоток побольше, это как раз то, что тебе нужно сейчас, — сказал он твердо, зная, каким упрямым может быть Уэстлейк.
 Олли заставил его выпить побольше и, сняв с него полусгоревшую одежду, осмотрел ожоги.
 Фрэнк Магвир с трудом вылез из ледяной воды на берег. С такого большого расстояния он не мог отчетливо видеть, продолжает ли гореть судно. По крайней мере ему удалось поджечь, и тут есть над чем поразмыслить Уэстлейкам. Едва он успел перевести дух, как услышал сзади приближающийся цокот копыт.
 — Красочное зрелище, Фрэнк! — приветствовал брата Уэс.
 — Точно. Уэстлейк застал меня врасплох на палубе, но я вовремя смылся, оставив ему память о себе.
 — Думаю, ты сумел постоять за нас, — проникновенно сказал Уэс. — Вот сухая одежда. Тебе как раз пригодится.
 — Ты прав, ведь не июль на дворе.
 — Теперь поторопись. Нам нужно отпраздновать победу.
 — Ты отправил письмо?
 — Конечно.
 Братья лукаво подмигнули друг другу, и Фрэнк пошел в лес переодеться, чтобы затем вволю покутить.
 Джордж Уэстлейк встревоженно ходил взад и вперед по конторе Маршалла.
 — Как ты думаешь, что все это значит?
 — Не знаю, но боюсь, что-нибудь случилось с Джимом и «Элизабет Энн»… Он намного опаздывает… — Маршалл еще раз взглянул на записку, которую ему таинственно вручили несколько часов назад.
 — Который час? — прорычал Джордж.
 Маршалл вынул из кармана часы.
 — Уже одиннадцатый.
 — Надеюсь, Марта не встревожилась из-за твоего необычного официального вызова. Не часто ты посылаешь кого-нибудь за мной.
 — Сомневаюсь, что она вообще связала это с Магвиром.
 — Прочти еще раз. Не понимаю…
 Маршалл развернул письмо и прочитал: «Уэстлейк, это лишь начало из того, что мы задумали. Все еще впереди… Магвир».
 Они переглянулись.
 — Наверное, нам нужно поехать на пристань, узнать, есть ли какие-нибудь новости об «Элизабет Энн».
 — Тебя нельзя оставлять одного. Я сейчас закрою, и мы поедем вместе.
 — Когда мы выбежали, он уже выбрасывал горящие тюки за борт, совсем один! — сказал матрос с восхищением. — Все будет хорошо, правда?
 Олли спустился посмотреть, как сильно пострадали главный салон и каюта капитана.
 — Думаю, все прояснится завтра, когда я отвезу его к доктору. Кажется, это серьезно, хотя я ничего не понимаю в ожогах. Сильно ли поврежден пароход? — спросил он у матроса, когда проходил вместе с ним в выгоревшую каюту.
 — Из-за огня и дыма мы потеряли около трети всего хлопка. Одна капитанская каюта повреждена полностью. А что здесь?
 Они кое-как пробрались в главный салон.
 — Должно быть, они убегали в панике. Кто-нибудь пострадал?
 Олли был поражен увиденным.
 — Нет, просто все перепугались. Придется много потрудиться, чтобы восстановить былую красоту.
 Кругом валялись перевернутые столы, осколки разбитого хрусталя и фарфора. Огонь не пощадил ничего, даже огромное зеркало в дальнем конце салона разлетелось вдребезги от брошенного стула во время спешной эвакуации.
 — Пройдет немного времени, и Джим снова взойдет на капитанский мостик, а пароход будег выглядеть как новый. — Затем, поникнув головой, Олли грустно спросил: — Кстати, а как возник пожар?
 — Точно не знаю. Мы только слышали, как капитан закричал на кого-то, а палуба уже горела… Думаю, мы выясним, когда он придет в себя. Скажите ему, что все будет в порядке и через несколько часов мы уже будем дома.
 Олли кивнул и направился в каюту Джима.
 Джордж и Маршалл прочесывали пристань, надеясь встретить хоть кого-нибудь, кто видел «Элизабет Энн». Наконец после часового поиска они обнаружили «Бель Мари» из Мемфиса и его капитана Джейка Мейсона, который видел Джима в том порту. Они с облегчением вздохнули, когда узнали, что Джим забрал там груз. Вероятно, потому он задерживается с прибытием. С этим они и поспешили домой к Элиз. В дверях их встретила Марта, вся в тревоге из-за их долгого отсутствия.
 — Джим еще не вернулся? — спросила она, услышав объяснение, что их задержали дела на пристани.
 — Нет еще. Но, как сказал Джейк Мейсон с «Бель Мари», Джиму удалось попутно загрузиться хлопком, и поэтому он опаздывает.
 Марта приняла это за чистую монету и пошла в гостиную. Рени, Дорри и Элиз тепло встретили их. Слава Богу, в их отсутствие ничего не произошло.
 Отказавшись от горячего шоколада, который пили женщины, Джордж и Маршалл налили по большому бокалу коньяка и сели поближе к камину.
 — Я буду искать Джима днем и ночью, чтобы привезти его сюда, — сказал Джордж, подавленный затянувшимся молчанием домочадцев.
 Маршалл улыбнулся. Он стоял небрежно облокотившись на каминную полку и потягивал коньяк.
 — Думаю, он не пропустил ни одного попутного груза от Нового Орлеана и еще не успел потратить все деньги.
 — Вы с уважением относитесь к деловым качествам вашего брата, не так ли? — спросила Рени, следившая за каждым движением Маршалла.
 Его безразличное отношение к ней с той самой ночи в Сидархилле начинало действовать ей на нервы. Она все еще чувствовала на губах его поцелуй и никак не могла забыть тот сладостный трепет.
 — У него особое чутье в таких вопросах, — ответил Маршалл.
 Он был благодарен матери, когда та переменила тему разговора. Вернувшись в контору, он стал обдумывать план поиска Джима, а письмо Магвира лежало тяжелым камнем у него на сердце.
 Только в третьем часу ночи они вошли в док. Олли послал матроса за доктором, а решение неотложных вопросов взял на себя. Вернувшись в капитанскую каюту, он сел на стул рядом с кроватью Джима и стал ждать. Через полчаса приехал доктор Фримонт, страшно недовольный, что его разбудили среди ночи.
 — Что случилось, Олли?
 Он поставил свой чемоданчик на маленький умывальник и сбросил с плеч огромное пальто.
 — У нас был пожар, два загорания, он ликвидировал оба.
 — Что с Джимом?
 — Сильные ожоги рук. Он выбрасывал горящие тюки с хлопком за борт.
 — Сколько времени он без сознания?
 — Думаю, он просто отключился. Первое, что я сделал, так это напоил его виски.
 — Когда это произошло?
 — Около семи.
 Доктор ничего не сказал в ответ, а тотчас принялся осматривать Джима. Через некоторое время он сказал:
 — Я думаю, все не так серьезно, как кажется на первый взгляд. Это не значит, что обойдется без боли, но, к счастью, внутренних повреждений нет.
 — Хорошо.
 — Не разрешай ему вставать несколько недель и следи за тем, чтобы он выполнял все мои рекомендации.
 — Я прослежу, — пообещал Олли решительно.
 Доктор Фримонт был доволен, что Джим не чувствовал и не видел, как он прикладывал лекарство и бинтовал обожженные места.
 — Смазывайте ему руки этой мазью два раза в день и почаще меняйте повязку.
 — Думаете, это так легко? — пробурчал Олли — он очень хорошо знал Джима.
 — Если он хочет побыстрее вернуться к работе, ему придется смириться и выполнять все, что я сказал. — Доктор Фримонт улыбнулся.
 — Спасибо, доктор. — Олли пожал ему руку и хотел проводить.
 — Не стоит, Олли. Тебе самому не мешает хорошенько выспаться. Я оставил для него настойку опиума на умывальнике. Пусть примет немного, если боль будет невыносимой. Я заеду через несколько дней.
 — Хорошо. Но я собираюсь высадить его на берег как можно скорее. Нам предстоят серьезные ремонтные работы, а если он будет рядом, его не остановишь.
 — Логично. А где я смогу вас найти?
 — Дома у Элиз Фонтейн, его семья сейчас там.
 — Тогда я приеду прямо туда. Спокойной ночи!
 Олли смотрел ему вслед, пока он спускался по лестнице, а затем скрылся на палубе.
 Маршалл угрюмо скакал вдоль пристани, пытаясь собрать сведения о недавно прибывших пароходах. Может быть, что-то просочится об «Элизабет Энн»…
 — Я только что слышал. Просто чудо, как им удалось ликвидировать оба. Я бы сказал… — говорил один рабочий другому, облокотившись на груду товаров.
 — Какой пароход? — перебил их Маршалл.
 — Вон там в конце, немного южнее… «Элизабет Энн». По-моему, это пароход Уэстлейков.
 Маршалл побледнел от таких новостей и, даже не поблагодарив рабочего, погнал лошадь в указанном направлении. Скакать пришлось долго, но, обнаружив судно, он спешился, бросил поводья стоявшему рядом матросу и взбежал по сходням. Его встретила почерневшая палуба. Поблизости никого не было. Тогда он поднялся на верхнюю палубу и прошел в главный салон в надежде встретить брата или Олли. То, что предстало его глазам, потрясло до глубины души. Даже после нескольких часов авральной уборки салон представлял собой ужасное зрелище. Мебель покорежена, зеркало разбито — последствия пожара обернулись сплошным кошмаром. Маршалл с величайшими предосторожностями прошел к тому месту, где начался пожар, пытаясь понять степень серьезности повреждений. Каюта напоминала зияющую чернотой воронку. Там абсолютно ничего не осталось. Но больше всего волновали Джим и Олли: где они, что с ними? Подходя к капитанской каюте, он увидел Олли.
 — Марш, как хорошо, что ты здесь! — Олли крепко пожал ему руку. — Ты видел?
 — Ужасно! Главная палуба, салон и каюта.
 — Этого достаточно, а мне — тем более, откровенно говоря.
 Маршалл не ответил, оба молчали, в ужасе от того, что могло быть, если б не удалось предотвратить трагедию.
 — Еще несколько минут — и нас бы не было, — сказал Олли угрюмо, когда они подошли к борту.
 Над рекой опускалась ночь.
 — Могу себе представить. А где Джим?
 Олли виновато взглянул на закрытую дверь каюты, и Маршалл все понял. Он тотчас бросился туда.
 — Он ранен?
 — Не надо, Марш, — остановил его Олли. — Доктор уже был здесь. Через несколько недель он поправится…
 — Несколько недель… Что случилось?
 — Он первым заметил пожар внизу и стал выбрасывать горящие тюки с хлопком за борт, чтобы огонь не перекинулся дальше… Он не тот человек, который может удрать, оставив свою команду в беде.
 — Олли… — оборвал его Маршалл.
 — У него ожог рук. Фримонт забинтовал их, а я напоил его так, что он отключился.
 — Может быть, его отправить на берег, например, к Элиз? Он скорее поправится, если мама и Дорри будут рядом.
 — Я как раз об этом думал. Но я ждал, пока он сам проснется. Нет смысла тревожить его раньше времени.
 — Ты прав. Послушай, иди домой и выспись, а я посижу с ним. Думаю, не стоит сейчас говорить отцу. Уже поздно. Отложим до завтра.
 — Позови меня, если понадоблюсь. Там есть виски и настойка опиума; ее оставил доктор на случай, если будет совсем плохо. Ты хочешь чего-нибудь?
 — Нет, все хорошо. До завтра.
 Олли отправился в свою каюту, а Маршалл потихоньку вошел к Джиму. Он лежал без движения, бледный как полотно. Перебинтованные руки лежали поверх одеяла. Усевшись на стул рядом с кроватью, Маршалл приготовился к длинной, мучительной ночи.
 Уже почти рассвело, когда Маршалл неожиданно проснулся. Джим стонал во сне. Он нежно погладил брата по плечу.
 — Джим!
 — Марш? — Джим устало взглянул на брата. — Как ты здесь оказался? Где Олли? Как пароход?
 — Успокойся. Все в порядке. Доктор уже был здесь, а я вызвался посидеть с тобой, чтобы дать возможность Олли отдохнуть.
 — Доктор? — Он поднял одну руку вверх и не увидел ничего, кроме кипы бинтов.
 — Осторожно! Доктор сказал, что руки могут болеть. Я собираюсь отвезти тебя домой к Элиз, как только ты сможешь встать. Там тебе будет лучше.
 — К Элиз? Я не хочу! Мое место здесь…
 — Я с тобой согласен. Но сейчас непредвиденные обстоятельства. Доктор велел тебе лежать.
 Джим подумал немного.
 — А как пароход?
 — Его восстановят через несколько недель.
 — Отлично. — Джим успокоился.
 — Я пойду подгоню экипаж и увезу тебя отсюда.
 Рано утром, разбуженная стуком в дверь, Силия сбежала вниз. На пороге стояли Маршалл и Олли, поддерживая Джима.
 — Надо разбудить отца, Силия, — велел Маршалл.
 Они прошли в гостиную, а Силия побежала наверх выполнять приказание. Дорри и Рени, услышав шум внизу, поспешили туда.
 — В чем дело, Силия?
 — Точно не могу сказать, но, по-моему, ваш брат ранен, — прошептала она на бегу.
 Дорри встревоженно посмотрела на Рени, и они помчались вниз, туда, где раздавались мужские голоса, даже не заметив, что были только в ночных рубашках.
 — Марш? — воскликнула Дорри.
 — Что случилось? Маршалл ранен? — спросила Рени, побледнев, и влетела в комнату вслед за Дорри.
 Маршалл укладывал Джима на диван. Он глянул вверх, и их глаза встретились. Минуту он стоял молча под испепеляющим взглядом Рени.
 — Со мной все в порядке, а вот с Джимом случилось несчастье на пароходе. — Он отвернулся и снял пальто.
 — В чем дело? Силия сказала, что Джим ранен, — послышался грозный голос Джорджа. Он вбежал в комнату, на ходу застегивая наспех надетую рубаху.
 — Доброе утро! — прошептал Джим, пытаясь улыбнуться отцу, прежде чем Олли и Маршалл что-то станут ему объяснять.
 — Что с тобой случилось? — обратился он к Джиму, увидев перевязанные руки.
 — Небольшой пожар, — промолвил тот как можно беспечнее. Это стоило ему таких усилий, что он прислонился к спинке дивана и закрыл глаза.
 — Кто-то поджег пароход в двух местах. Это произошло чуть севернее Сент-Женевьев. К счастью, Джиму удалось перехватить его, иначе нас бы уже не было. Он начал один бросать горящие тюки с хлопком за борт, помогал тушить пожар на верхней палубе, пока не задохнулся от дыма. Доктор уже осмотрел его и сказал, что ему нужно лежать в постели. Я подумал, будет лучше, если мы привезем его сюда.
 — Конечно, Олли. Насколько серьезны ожоги?
 — Послушайте, вы так забавно обсуждаете мои проблемы, как будто меня здесь нет, — вдруг вставил Джим, приоткрыв один глаз, и посмотрел на отца.
 — Ты отдыхай, — приказал Джордж, и Джим снова закрыл глаза.
 Вошла Марта и, увидев Джима, всплеснула руками.
 — Я так и знала. Так вот о чем вы шептались вчера вечером? Почему вы мне ничего не сказали? — укоряла она Джорджа и Маршалла.
 — Мама, мы сами толком ничего не знали. Джим опаздывал, и мы заволновались, вот и все.
 Она посмотрела холодно на обоих и сразу же взяла все в свои руки.
 — Силия, подготовь для Джима комнату Дорри. Его надо сейчас же уложить в постель.
 — Хорошо, мэм. Разбудить мисс Элиз?
 — Да, пожалуйста. В конце концов, это ее дом, а с нами столько хлопот. Я уверена, она захочет узнать, что происходит в ее собственном доме.
 Марта присела рядом с Джимом.
 — Что сказал доктор? Как скоро ты поправишься?
 — Я не знаю. Олли говорил с ним. Я был здорово пьян тогда, он крепко напоил меня, и я отключился, пока мы добирались сюда из Сент-Женевьев.
 — Возможно, это самый мудрый поступок в его жизни. Иначе тебе было бы очень больно.
 — Уж это точно. Снимать с него перчатки и пиджак было не таким простым делом. Хорошо, что он ничего не чувствовал. Я бы ни за что не справился с ним, вздумай он применить силу.
 Джим усмехнулся.
 — Я действительно ничего не почувствовал. Может быть, ты всю жизнь занимаешься не своим делом? Может, твое призвание — ухаживать за больными?
 Олли возмущенно фыркнул.
 — Сиди и помалкивай!
 Вернулась Силия, она сказала, что все готово.
 — Джим ранен? — спросила Элиз, входя в комнату вслед за Силией.
 — Был пожар… — объяснила Рени.
 Элиз вздрогнула, увидев забинтованные руки.
 — Все пройдет, правда?
 — Непременно. Через несколько недель я буду как новенький. — Он тщетно пытался произнести это весело и непринужденно.
 — Как твой пароход? — поинтересовался Джордж.
 — Я сообщу вам немного позднее, — ответил Олли. — У нас еще нет точных данных о нанесенном ущербе. Я дам вам знать, как только получу их.
 — Спальня готова. Давай отведем его туда, Олли. — Маршалл осторожно помог брату встать на ноги.
 Марта шла впереди и открыла дверь, пропуская их в прибранную комнату.
 — Маршалл, помоги ему раздеться. — Она сняла покрывало с постели.
 Джим сел на краешек кровати, а Маршалл раздел его и уложил на подушки.
 — Ты хочешь есть? — спросила Марта, поспешно убирая грязные вещи.
 — Нисколечко. Боюсь, я еще не отошел от экспериментов новоявленной медсестры по имени Олли.
 — Немного отдохни, но тебе обязательно надо поесть сегодня. Я попрошу Дорри проследить за этим.
 — Спасибо. — Он снова устало закрыл глаза.
 Внизу в столовой горячо обсуждали приключения вчерашней ночи.
 — Это он, — убежденно твердил Маршалл. Его глаза горели.
 — Кто он? — Марта подсела к столу с чашкой чая.
 — Мама, теперь мы можем рассказать тебе все по порядку, — начал Маршалл. — Вчера вечером я получил записку от Магвиров. В ней насмешливо сообщалось, что они осуществили свой коварный план, хотя не указывалось, каким именно образом.
 — Магвиры? — испуганно спросила Рени.
 Маршалл глянул на нее. Она судорожно пыталась представить страшную картину прошедшей ночи.
 — Да, это дело рук Магвиров. Каким-то образом один из них пробрался на пароход и поджег его. Слава Богу, хлопку не дали разгореться.
 — Джим вовремя ликвидировал пожар, но главный салон уничтожен полностью, — добавил Олли. — Нам предстоят огромные и сложные ремонтные работы в течение нескольких недель, пока Джим будет здесь. — И он показал рукой наверх.
 — Я думаю, мне лучше самому осмотреть пароход после завтрака, и я решу, что нужно сделать. Мы должны подготовить судно к его выздоровлению, — сказал Джордж. — Но что делать с Магвирами? Очевидно, это только начало. Мы не можем сидеть сложа руки, как запертые в клетку испуганные животные! — Он с силой ударил рукой по столу, от чего задребезжала посуда.
 — Я покажу письмо Джону, — пообещал Маршалл. — Посмотрим, что он скажет. Уверен, они затаятся на некоторое время. Им нет смысла предпринимать сразу следующие шаги, ведь они знают, что мы будем теперь настороже.
 Джордж одобрительно кивнул. Вошла Силия с завтраком на подносе. Все молчали, омраченные тягостными мыслями.
 Джордж, Олли и Маршалл ушли. Им надо было срочно осмотреть пароход и зайти к Джону Рэндольфу.
 Рени внесла некоторую разрядку в атмосферу всеобщей подавленности.
 — Раз Джим будет жить здесь, может, Дорри переедет ко мне?
 — Прекрасная идея, — улыбнулась Дорри лукаво. — Как будто мы сестры!
 — Хорошо, — согласилась Элиз. — Должна признаться, у меня никогда не было столько гостей одновременно, и я думала, как разместить всех на ночь.
 — Пойду посмотрю Джимми, а заодно соберу вещи, — грустно добавила Дорри.
 — Смотри не разбуди. Его ни в коем случае нельзя тревожить сейчас, моя юная леди.
 — Хорошо, мама.
 Дорри и Рени побежали наверх.
 Рени осталась ждать подругу в своей спальне. Неприлично идти в комнату к мужчине. Она принялась освобождать место в шкафу для вещей Дорри.
 Когда они обсуждали в Сидархилле возможную опасность, она и представить не могла, что это в самом деле произойдет, и вот теперь Джим ранен. Маршалл был еще более уязвим, чем младший брат, и Рени ни на минуту не переставала волноваться за него, с тех пор как вернулась домой. Но он так холодно относился к ней с той самой ночи в кабинете Джорджа… может быть, она вообще все это придумала? Как ей нравилось чувствовать на себе его руки, ощущать тепло его тела. Нравилось? Уж не влюбилась ли она? Возможно ли это, если любая женщина в Сент-Луисе наверняка хочет того же? Она стояла, уставясь в одну точку, а мысли бешеным потоком проносились в голове. Да, она любит его, но не может сказать ему об этом. Пока не может. Разве отец не пытался ей объяснить все это, а она еще спорила с ним о честности. Теперь она понимала, что он имел в виду. Если она признается в своих чувствах, то отпугнет его от себя. Нет, она не должна торопиться и открывать свое сердце.
 Через несколько минут вернулась Дорри и сообщила, что Джим все еще отдыхает. Девушки решили подождать внизу, пока он проснется.
 Прошло целых три дня, прежде чем Джим почувствовал себя лучше и отважился сам спуститься вниз. Доктор Фримонт приехал утром осмотреть его раны и разрешил понемногу ходить, но только в помещении — ему было известно о безумном желании Джима вернуться на судно. Джим неохотно согласился, довольствуясь тем, что ему разрешили встать с постели. Элиз и Марта сказали, что собираются уехать сегодня вечером, а Дорри и Рени останутся дома и помогут ему в случае необходимости. При мысли, что он снова увидит Рени, он улыбнулся. Образ молоденькой девушки в тот памятный день приезда не покидал его все последующие дни. Слова, брошенные ему в лицо Анжелик, были правдой: он использовал ее. Она заменила ему женщину, которую он страстно хотел, но которая была недоступна сейчас. Однако судьба благоволила ему. Теперь в этом доме он, возможно, когда-нибудь окажется с ней наедине и тогда… Глаза его загорелись.
 — Ты выглядишь так, будто готовишься к чему-то, Джимми Уэстлейк, — пошутила Дорри.
 — Джим, я рада, что вам уже лучше, — добавила Рени искренне.
 — Спасибо. Увидев вас обеих, я понял, что нахожусь на пути к выздоровлению.
 Дорри засмеялась.
 — А он все такой же, вечно шутит. Тебе что-нибудь принести?
 — Нет, спасибо. Просто побудьте со мной. Что происходит в мире?
 — Ничего хорошего, — ответила Рени мрачно. — Никаких новостей о Магвире.
 — Не волнуйтесь, ничего у него не выйдет. Мы обсудили с отцом и Маршаллом вопрос об охране парохода. Они одобрили эту идею. Сейчас главное — обезопасить вас.
 — Нас? — спросили девушки в один голос.
 — Кто знает, что у него на уме? Мы должны быть готовы ко всему.
 Дорри вздрогнула.
 — Никогда не думала, что это может коснуться нас. Мне казалось, он затаил злобу на отца и Маршалла.
 — Дорри, причинить боль тем, кого мы любим, значит причинить боль нам. — При этом Джим взглянул на Рени. — И я не успокоюсь, пока он снова не окажется за решеткой.
 — Понятно, — согласилась она кротко. — Рени, а как насчет чая?
 — Да, спасибо.
 — Я пойду принесу, а ты развлекай нашего пленника.
 — С удовольствием.
 Дорри ушла, а Рени приблизилась к маленькому шкафу и стала рассматривать корешки книг.
 — Вам почитать что-нибудь?
 — Как хотите. Мне нетрудно доставить удовольствие. После стольких часов лежания на спине любой пустяк покажется развлечением.
 Она выбрала одну из романтических историй и, усмехнувшись, села напротив.
 — Я думаю, вам подойдет вот это: любовный роман. Вы готовы? — Она держала книгу за спиной.
 — У вас есть возможность скрасить этот процесс, например, я буду смотреть на ваше лицо. Тогда роман покажется куда интереснее.
 — Хорошо, — засмеялась она. — Он называется… Вы готовы?.. «Любовные похождения Джени Харт». Мне его порекомендовала Силия. Он ей очень понравился.
 — Что? — расхохотался Джим.
 — Это же романтическая история. Вы хоть одну прочитали в своей жизни?
 — Боюсь, именно эту я и пропустил, — ответил он холодно. — Пожалуйста, начинайте. Мне особенно интересно узнать про любовные похождения Джени — по совету Силии…
 — Прекрасно. Я знала, что вы одобрите мой выбор. Сейчас посмотрим, — сказала она, листая страницы. — Вот здесь…
 Это была грустная история молодой английской горничной, она всех любила, но ее бросали все — от лорда до конюха.
 К тому времени как Рени закончила читать, они уже истерически смеялись. Дорри присоединилась к ним во время описания переживаний Джени и тоже нашла это очень забавным.
 — Достаточно на сегодня! — вздохнул Джим, уставший от бесконечного смеха. — Теперь я наконец понял, о чем думают и что чувствуют женщины.
 — Послушайте, Джим, если вы поверили всему этому, вас ждет большой сюрприз. Я думаю, Джени была просто… Дорри, подскажи мне слово.
 — Может быть, женщина легкого поведения? Я слышала, мама так говорила о…
 — О ком? — сразу же спросил Джим.
 — Ни о ком. — Дорри поняла, что сболтнула лишнее.
 — Я серьезно, Дорри. Не могу поверить, чтобы мама могла сказать такое.
 — Ты уверена, что слышала именно это?
 — Да! Они разговаривали с отцом, а я подслушала…
 — Ну и что? Не томи же нас! Кто это был?
 В глазах Дорри вспыхнул огонек. Она посмотрела сначала на Рени, потом на брата.
 — Хорошо, я скажу. Но вы должны поклясться хранить тайну.
 — Клянусь! — пообещал Джим.
 Рени повторила за ним, хотя ей не очень это было нужно.
 — Ну так вот. — Дорри оглянулась с опаской. — Марш уехал тогда покупать жеребца, а мама с папой пошли на обед. Когда они вернулись, то стали обсуждать Джулиану, и мама сказала, что Марш никогда не женится на ней, потому что она женщина легкого поведения.
 Джим уже был готов расхохотаться, как вдруг они услышали ледяной голос и оцепенели.
 — Так вот чем ты занимаешься весь день? Обсуждаешь мои личные дела? — Маршалл стоял в дверях, не успев еще снять пальто. — Я искал отца, но поскольку его здесь нет, разрешите откланяться.
 Он тотчас исчез, а Дорри так и стояла столбом, готовая разрыдаться.
 — Джимми! — бросилась она к брату, уже не сдерживая слез.
 Джим обнял ее, как мог, и стал утешать.
 — Не переживай. Он не хотел тебя обидеть. Он просто не слышал всего разговора, вот и все.
 — Что он подумает обо мне? Ты же знаешь, я не способна на подлости за его спиной. Я люблю его!
 — Я знаю. Все уляжется, — успокаивал Джим сестренку. — Он вернется.
 Все это время Рени сидела молча, не зная, как поддержать подругу. Наконец Дорри немного успокоилась и вытерла глаза.
 — Извини, Рени.
 — Не стоит. Обидный поступок с его стороны. Он просто не слышал начала рассказа.
 Она улыбнулась, а Джим снова расхохотался, вспомнив о похождениях Джени.
 — Может быть, напишем о Дорри? Она всегда попадает в нелепые истории, — поддразнил он сестру.
 Ужин в тот вечер прошел спокойно. Джим отказался есть со всеми, поэтому за столом были только Джордж и женщины, и они наслаждались отменными блюдами, приготовленными кухаркой Элиз. За десертом Дорри сообщила отцу, что днем его искал Маршалл.
 — Знаю. Я заезжал к нему в контору по дороге домой.
 — Что-нибудь связанное с Магвиром?
 — Нет, совсем другое. Маршаллу нужно было посоветоваться со мной по поводу «Элизабет Энн».
 Все вздохнули с облегчением.
 — Кстати, Марш сказал, что пароход вымыли и вы можете прийти туда завтра, если хотите, конечно.
 — Я не знаю… — уклонилась Дорри от прямого ответа. Ей не хотелось сейчас встречаться со старшим братом.
 — Мы с Мартой отправимся на примерку к портнихе, а Рени и Дорри могут пойти с вами, — сказала Элиз.
 — Очень заманчиво, — подбодрила подругу Рени. — Я мечтаю поплавать по реке.
 — Хорошо, мы поедем с тобой, папа. В котором часу?
 — Пораньше, как вы считаете? Может быть, около десяти?
 — Мы уже будем готовы, — заверила Рени.
 — Пойду скажу об этом Джиму. Может, он захочет, чтобы мы принесли ему что-нибудь оттуда. — Дорри вышла из-за стола и поднялась наверх к Джиму.
 Она громко постучала и, услышав его голос, вошла в комнату.
 — Итак, малышка, что привело тебя в мое гнездышко?
 — Тебе плохо? — Дорри присела на краешек кровати.
 — Не просто плохо, а…
 — Не говори так, не надо, — засмеялась она. — Как ты себя чувствуешь здесь, где никто не мешает?
 — Жить буду, — сказал он без энтузиазма.
 — Болит?
 — Сказать по правде, ужасно. Я чертовски ослаб. Несколько часов, проведенных внизу, утомили меня окончательно.
 — Теперь понимаю, почему доктор настаивал на хорошем отдыхе.
 — Но я очень долго сидел внизу в этот раз. Узнать в моем-то возрасте, что я такой же смертный, как и все! Ну ладно, хватит обо мне. Что слышно?
 — Мы с Рени собираемся завтра утром на «Элизабет Энн». Марш пригласил нас осмотреть пароход…
 — Боишься идти? — усмехнулся он.
 — Ты же знаешь. И тебя не будет рядом, чтобы защитить меня.
 — Не волнуйся. Если б он все еще злился, то не пригласил бы тебя.
 — Ты уверен?
 — Конечно.
 Дорри вздохнула с облегчением.
 — Тогда хорошо. Принести тебе что-нибудь? Может, какие-то вещи из каюты?
 — Ну разве что книги счетов. Они в ящике стола. Дотащишь?
 — Непременно. Их легко найти?
 Она вдруг заметила, что он страшно побледнел и скривился от боли.
 — А лекарство? То, что оставил доктор Фримонт?
 — Нет, — сказал он решительно. — Я вообще не хочу принимать его. Мне будет лучше утром…
 — Если ты думаешь, что все пройдет… — молвила она неуверенно.
 — Думаю. Спокойной ночи. — Он отвернулся, и Дорри вышла из комнаты.
 Наступило ясное, но холодное утро. Все тепло оделись и тронулись в путь, к реке. Главная палуба произвела на них ужасающее впечатление. Джордж объяснил, что ремонтные работы велись в основном в главном салоне, сердце «Элизабет Энн». Они вошли в помещение с дальнего конца. Печальная картина предстала их глазам. Вся мебель и декоративные детали были убраны, вместе с портретом Элизабет. Они словно попали в пещеру, а кругом мелькали рабочие и что-то красили и отделывали, стараясь поскорее ликвидировать последствия пожара.
 — Наверное, это было ужасно, — проронила Рени.
 — К счастью, никто не пострадал. — Они услышали за спиной голос Маршалла. — Мы проработали здесь уже целых три дня, а что толку! Все идет очень медленно.
 Дорри робко взглянула на брата, но он сосредоточенно думал о чем-то своем и, обернувшись к отцу, стал делать замечания по поводу проделанной работы.
 — Я обещала Джиму забрать книги счетов из ящика стола. Я сейчас вернусь, Рени. — И Дорри выбежала из салона вся в слезах.
 — Джордж, посмотри! — позвал Олли из бара, и Уэстлейк-отец пошел на голос старого друга.
 Рени почувствовала на себе пристальный и холодный взгляд Маршалла. Ей стало не по себе, но она все-таки произнесла:
 — Могу я поговорить с вами наедине?
 Маршалл поднял глаза в удивлении.
 — Разве мы не одни?
 — Это очень личное, и я хотела бы поговорить до возвращения Дорри.
 Его язвительный тон показался обидным, и она покраснела.
 — Давайте. Мы можем пройти вот сюда. — Он пропустил ее вперед, и они вошли в каюту, где заключались сделки. Закрыв за собой дверь, Маршалл скрестил руки на груди. — Ну так что?
 Рени почувствовала, как холодок пробежал по спине от его слов.
 — Я просто хотела извиниться за вчерашнее, вы совсем не то подумали…
 — Правда? — сказал он с сарказмом.
 — Нет. — Она вдруг осмелела и бросила ему прямо в лицо: — Вы же видите, я была…
 — Не нужно объяснять. Я слышал смех и то, что сказала Дорри о Джулиане, — повторил он сухо.
 — Но мы совсем не над этим смеялись. Я читала Джиму книгу, и мы смеялись над ней. Я пыталась подобрать слово, чтобы описать героиню, а Дорри подсказала мне. Джим был удивлен и поинтересовался, где она это слышала. Вот и все! — Она увидела непонимание в его глазах, и сердце ее упало. — Извините, я просто хотела, чтобы вы не сердились на Дорри. Она очень расстроилась вчера и даже не хотела идти сюда. Она волновалась, что вы все еще сердитесь…
 — А вы?
 — Я?
 — Вы испугались меня?
 — Нет, — ответила она уверенно, а затем с тревогой спросила: — А что, следовало бы?
 Он обнял ее, и ей стало так тепло и спокойно. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но неожиданно спросил:
 — Вы уверены?
 Ее руки сами собой потянулись вверх и наклонили его голову, давая тем самым ответ. Он слегка улыбнулся и прикоснулся губами к ее губам. От этой нежности у нее перехватило дыхание. Он стал прижимать ее сильнее, но плащ, в котором она была, мешал этому. Раздраженно ловким движением он расстегнул застежку, и плащ упал на пол.
 — Вы так мне нравитесь, — прошептал он прямо в губы, а руки скользили по спине, по изгибу бедер, крепко прижимая ее к себе. Сердце ее остановилось, а губы раскрылись навстречу поцелую. Лаская ее бедра одной рукой, другой он нащупал ее груди, и она вся изогнулась от несказанного блаженства. В голове стучало: надо остановить его, — но это было выше ее сил. Чувства переполняли ее. «Я люблю его!» Это была борьба разума и плоти. И разум отступил. Он расстегнул корсаж и стал ласкать ее тело. Испытывая нечто невероятное, Рени застонала от блаженства и, ведомая каким-то таинственным инстинктом, прижалась бедрами, страстно желая почувствовать его мускулистое тело и как-то унять жар в крови. Он поднял горящие глаза и разомкнул губы.
 — Я хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину на свете, — произнес он нежно и наклонился, чтобы снова ее поцеловать.
 Она не ответила, не понимая, что он имеет в виду, но ей вдруг стало так грустно от того, что не услышала признания в любви. Холодок пробежал по спине от его слов, а жар, пылавший в крови, стал быстро исчезать. «Значит, он хочет меня. Возможно, хочет сделать меня женщиной, как какую-то Джулиану Чэндлер». Волна негодования охватила ее, и она бросилась бы наутек, если б не услышала приближающиеся голоса на верхней палубе.
 — Вы не видели Маршалла? — спрашивал Джордж у матроса.
 — Нет, сэр.
 Маршалл сделал шаг назад и тягостно вздохнул. Рени молча наблюдала, как он пытается прийти в себя.
 — Нам лучше уйти отсюда, — спокойно произнес он.
 — Совсем как тогда! — вдруг закричала она, не понимая, что происходит. — Вы, наверное, считаете меня одной из женщин легкого поведения?
 — Едва ли. — Он криво усмехнулся.
 — Как вы смеете насмехаться надо мной! — набросилась она на него.
 — Поверьте, мне совсем не смешно сейчас, — ответил он холодно. — Успокойтесь, и я помогу вам застегнуть платье. Я очень не хочу, чтобы они подумали дурное.
 — О! — Это все, что она могла произнести, пытаясь справиться с застежкой на платье.
 — Разрешите. — Он подошел и сделал это ловко и быстро.
 — Спасибо. — Она подобрала плащ и накинула на плечи, считая, что так она будет в большей безопасности. — Я ухожу.
 — Подождите секунду. — Голос его звучал грубо. — У вас лицо еще не остыло. Я выйду первым, а затем вы, через несколько минут.
 — Хорошо.
 У двери он обернулся.
 — Не волнуйтесь за Дорри. Я поговорю с ней, — сказал он с улыбкой и вышел.
 Через некоторое время Рени зашла в штурманскую рубку, где все уже собрались. Отсюда открывался замечательный вид: повсюду, насколько хватал глаз, стояли белые красавцы пароходы.
 — Теперь ясно, как все произошло, — промолвила Дорри.
 — Что? — спросила Рени.
 — Пожар 1849 года.
 — Сильный пожар?
 — Это было ужасно! Загорелся пароход «Белое облако». Погибли двадцать три шлюпки, не говоря уже о постройках на пристани, — объяснил Джордж.
 — Так это были не простые товарные склады?
 — Нет. Многие бизнесмены были просто смыты. Мы оказались в лучшем положении, смогли предусмотреть многое. Больше такое не повторится.
 Рени стояла молча, пытаясь представить пристань в дыму и пламени. Вероятно, это было страшное зрелище. Теперь она могла немного отвлечься от присутствия Маршалла, хотя постоянно слышала за спиной его глухой, низкий голос. Он обсуждал с отцом планы предстоящего ремонта. Ей стало не по себе, и она, чтобы не видеться с ним, перешла на другую сторону. Дорри последовала за ней.
 — Ты взяла книги счетов для Джима?
 — Конечно. Они лежат внизу. Заберем, когда будем уходить.
 — Хорошо.
 — Встретимся внизу, — объявил Джордж, и они с Маршаллом вышли из рубки, — Что ты сказала Маршу? — спросила Дорри, когда те скрылись из виду.
 — Почему ты так решила? — забеспокоилась Рени.
 — Он был так мил со мной. Сказал, что ты все объяснила. Спасибо. — Она нежно обняла подругу. — А ты оказалась смелее!
 — Я?
 — Никогда в жизни не выясняла с ним отношений. Я боюсь его во гневе.
 — Не такой уж он и страшный.
 — Прекрасно. Как только он разозлится на меня, я буду посылать тебя.
 Рени улыбнулась. Нет, она не боялась Маршалла, она боялась себя. Всякий раз, когда он до нее дотрагивался, она теряла самообладание. Она не знала, каким образом, но ей надо держаться от него подальше. Он хочет ее, но не любит. Поэтому ей надо скрывать свои чувства. Во что бы то ни стало, — Пойдем к ним, — сказала Рени и направилась к двери.
 — Конечно, я сейчас захвачу книги счетов.
 Они вышли из штурманской рубки и присоединились к Маршаллу и Джорджу. По дороге домой ничего не произошло, зато они доставили массу удовольствия Джиму, Который мог теперь просмотреть все счета за последнее время. Этим-то они и занимались в течение нескольких дней. Дорри и Рени по очереди листали страницы и делали необходимые Джиму записи. Работа не казалась им такой уж тяжелой и неприятной, а Рени все больше и больше восхищалась легким характером Джима и его удивительным чувством юмора. Они добродушно поддразнивали друг друга, обменивались ироничными замечаниями и дружно смеялись над своей находчивостью. Это было чудесное время еще и потому, что Рени не виделась с Маршаллом. Хотя он и заезжал иногда, ей удавалось ускользнуть незамеченной.
 Наконец на следующей неделе доктор снял с Джима повязки. Руки стали заживать, и теперь он обходился без надоевших бинтов, при соблюдении, однако, особой осторожности. Джим был на седьмом небе: столько времени он ничего не мог делать без посторонней помощи — ни застегнуть рубаху, ни поесть. Да и мама очень устала, постоянно заботясь о нем. Но то, что он увидел под бинтами, не прибавило оптимизма. Это были все еще красные, опухшие руки, от малейшего прикосновения к ним он испытывал ужасную боль. И все-таки он мог шевелить ими, мог сам одеться и поесть внизу в кругу семьи. Он был счастлив, заметив, что Рени рада его появлению за столом, и его руки, видимо, не производили на нее удручающего впечатления.
 — Когда доктор Фримонт обещал снять остальные повязки? — спросил Джордж.
 — Смотря как будут заживать раны. Может быть, через неделю, и тогда в следующий понедельник я бы приступил к работе.
 — Замечательно! — воскликнула Рени.
 Она понимала, как много значит для него река, и с такой нежностью посмотрела на него, что Джим растаял и готов был вовсю ухаживать за ней.
 — Я знаю. Я как будто в сухом доке… не потому, что мне неприятно находиться в компании таких прелестных женщин, а просто мое место на судне.
 Однако за последнюю неделю многое изменилось в его душе. Как старательно ни пытался он сосредоточиться на счетах и других делах, мысли его постоянно возвращались к Рени. Запах ее духов, этот неуловимый пряный аромат, преследовал его. Даже когда она выходила из комнаты, он витал в воздухе. Ночами Джим метался и ворочался, стараясь освободиться от этих грез.
 Ужин прошел весело. Все радовались, что Джим идет на поправку. Когда убрали со стола, Джордж с сыном прошли в кабинет и уютно расположились там за рюмкой коньяка, а женщины остались в столовой побеседовать за чашкой кофе.
 Через несколько минут в дверь постучали, и Силия впустила Маршалла. Он, видимо, немного озяб.
 — Ужасная погода. — Он снял тяжелое пальто и, поздоровавшись с леди, отправился в кабинет.
 — Опять все о делах, — заметила Марта. — Эта троица не может больше ни о чем говорить, кроме как о работе.
 — Ничего удивительного, — вставила Элиз. — Ведь это их хлеб.
 — Согласна. Пароходы окупают все затраты, и довольно успешно, — добавила Марта, и глаза ее заблестели. — Но однажды мы, к удивлению своему, обнаружим, что они и нас принимают за этих белых красавцев.
 Все засмеялись.
 — Могло быть гораздо хуже, мама, если б они сейчас находились не дома, а на реке.
 — Ты права, детка, — вздохнула она. — А не сходить ли нам к ним? Пора разбить их мужскую компанию.
 — Решили присоединиться к нам? — улыбнулся Джордж, когда они вторглись в кабинет.
 — Устали ждать вашего приглашения, — парировала Марта. — Вы часами можете говорить о делах, не замечая никого вокруг. Вот мы и решили напомнить о себе.
 — Маршалл привез хорошие новости, — объявил Джордж. Он обнял жену и поцеловал в щеку. — Пароход будет готов через неделю. Джим и «Элизабет Энн» приступят к работе одновременно.
 — Превосходно! — дружно прокричала вся компания.
 Через час Марта и Элиз пожелали всем спокойной ночи и ушли спать. Джим тоже откланялся. Для него это был трудный день, и он очень устал. Дорри осталась поговорить с отцом и братом, а Рени вознамерилась скрыться от назойливых глаз Маршалла. Весь вечер он преследовал ее взглядами, и это коробило ее. Наконец, пожелав всем спокойной ночи, она отправилась к себе. Она быстро добралась до второго этажа, мечтая только о том, чтобы исчезнуть в комнате и отдохнуть. Но по ошибке ворвалась в спальню Джима. А Джим забыл сказать Маршаллу что-то важное и в эту минуту собирался спуститься вниз. Тут он и столкнулся с Рени, едва удержав ее от падения. Кровь прилила к его лицу от нестерпимой боли в руках.
 — Джим, извините. Я не видела вас, — в замешательстве выпалила она. — Вам больно?
 — Все в порядке, — ответил он, не выпуская ее из объятий. — А как вы?
 — Я просто не ожидала увидеть вас здесь.
 — Мне нужно было кое-что сказать Маршу, но это подождет, — прошептал он.
 — Что?
 — Вы знаете, как вы прелестны? — проговорил он хриплым голосом прямо в ее губы.
 Она стояла, беспомощно опустив руки и в крайнем удивлении от его слов.
 — Я собирался как-нибудь заняться с вами этим, — проговорил он. — Сейчас самое подходящее время.
 Он нежно обнял ее и губами прикоснулся к ее губам. Рени была слишком изумлена, чтобы как-то отреагировать. Она была недвижима, пока Джим покрывал ее целомудренными поцелуями. Но когда он языком раздвинул ее губы, она оттолкнула его. Джим отступил и взглянул на ее покрасневшее лицо.
 — Вы такая красивая, я так долго хотел вас…
 Он собирался вновь поцеловать ее, но вдруг дверь отворилась, и на пороге появился Маршалл. Он случайно поднял глаза…
 Увидев Рени в объятиях Джима, он остановился как вкопанный. Лицо его стало мрачнее тучи, но он ничего не сказал, а только повернулся к отцу, который шел следом, и, решительно закрыв дверь, повел его обратно.
 Рени была в панике. Что Маршалл подумает о ней? Она оттолкнула Джима и высвободилась из его объятий.
 — Я не стану извиняться, потому что здесь нет моей вины, — ухмыльнулся он, не дав ей сказать и слова.
 Минуту она стояла в оцепенении, а потом ринулась в свою комнату. Джим смотрел ей вслед, пока она не закрыла за собой дверь, и направился в кабинет.
 Рени бросилась на кровать. Она была слишком ошеломлена, чтобы заплакать. Так она пролежала несколько долгих часов, не смыкая глаз, в раздумьях о своем незавидном положении.
 Следующий день она решила провести в постели. Все заметили ее отсутствие за столом, а Джим сразу понял, что именно его дерзость послужила тому причиной. Он нисколько не сожалел о случившемся, нет, ему было неловко, что Маршалл застал их врасплох. И повел он себя как-то странно. А когда Джим вошел в кабинет, и вовсе разнервничался. Конечно, Маршалл не возражал, чтобы Джим поухаживал за Рени. В конце концов, он же сам сказал, что она его не интересует. Непонятно, что нашло на него в тот вечер, но разговаривать с ним потом было очень неприятно. Рени была добропорядочной девушкой, поэтому Джим решил как можно скорее сделать ей предложение. Тогда им не придется скрывать своих отношений. Когда они будут помолвлены, все предстанет в совершенно ином свете.
 Целый день Рени анализировала столь неожиданное событие. Она никогда не представляла себе Джима в роли воздыхателя. Они были просто близкими друзьями, и хотя она отдавала должное его внешности, не думала о том, что он способен привлечь ее физически. Да и можно ли сравнивать эти два поцелуя? Поцелуй Джима был… прелестный. Да, именно так. Теплый и нежный. А поцелуй Маршалла — напористый и горячий. Вне всякого сомнения, Маршалл был ее мужчиной. Одним лишь взглядом он мог зажечь огонь в ее душе. Только одно его присутствие могло вызвать у нее страстное желание. Ах, если бы он чувствовал то же самое…
 Маршалл с головой ушел в работу. Чем дальше он находился от «Элизабет Энн», тем лучше себя чувствовал. Всякий раз, когда он проходил мимо каюты, где был тогда с Рени, желание войти и вновь пережить то, что случилось там, переполняло его. Но то, что произошло у Элиз… Что ж, он готов уступить. Если Рени любит Джима, прекрасно. В конце концов, он же сам сказал, что она его не интересует. Почему же он был так поражен, застав их вдвоем? Сколько раз Джим вот так обнимал ее? Эти мысли преследовали его. Единственным спасением была работа.
 Прошло целых три дня, прежде чем Джим смог поговорить с Рени наедине. Он зазвал ее в кабинет, пока все были заняты своими делами, и закрыл за собой дверь.
 — Вы избегаете меня? — улыбнулся он.
 — Да, вы правы.
 — Я просто хотел сказать вам, что никоим образом не пытался скомпрометировать вас тогда. И уж меньше всего ожидал увидеть Марша. Слава Богу, он настоящий джентльмен.
 — Он ничего не сказал?
 — Ни слова. Но, должен признать, и не особенно обрадовался.
 — Да?
 Эти слова были для нее слабым лучиком надежды.
 — Рени, мне так тяжело.
 Он подошел, обнял ее за плечи и прижал к себе.
 — Не надо, Джим.
 — Рени, вы знаете, я хочу сказать вам… — Он видел, она и не подозревает, что творится сейчас в его душе. — Я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой.
 — Вы любите меня?
 Это прозвучало как гром среди ясного неба.
 — Очень. Ужасно было находиться все это время рядом и не сметь прикоснуться к вам. — Он наклонил голову и поцеловал ее, едва дотронувшись губами.
 Рени отступила назад. Джим не сопротивлялся, он молча разжал руки, наблюдая за ее грациозными движениями.
 — Джим, я…
 — Ничего не говорите сейчас. Подумайте. У вас много времени, чтобы решить. Я знаю, у вас траур по отцу, поэтому мы можем отложить свадьбу на любой срок, какой вы сами назначите.
 — Но я не люблю вас, — мучительно выдавила она, понимая, что ранит его в самое сердце. — Так, как должна любить жена своего мужа.
 Он ничего не ответил, только печально смотрел на нее. Он никогда не думал, что она не сможет полюбить его. Все женщины, которых он хотел, отвечали ему взаимностью. Они стояли и в напряженном молчании смотрели друг на друга.
 — У вас есть кто-то другой? — спросил Джим.
 Она не ответила, и он все понял. Он тут же вспомнил, как мать говорила, когда он навещал их в Сидархилле, что Рени нравится Маршу.
 — Значит, это Маршалл? — спросил он равнодушно.
 — Извините, Джим. Вы мне очень нравитесь, вы прекрасный человек, но… Вы мой самый дорогой друг…
 — Друг… Вот другом-то я меньше всего хотел быть. — Голос его звучал спокойно, но внутри все кипело. — Простите меня!
 Рени беспомощно смотрела ему вслед, а он вышел из комнаты, даже не оглянувшись.
 Через два дня Джим уехал совсем, объяснив, что его ждут дела на пароходе, связанные с окончанием ремонтных работ. Рени вздохнула с облегчением. Она понимала, что причинила ему боль, и чувствовала себя неловко в его присутствии. Она пыталась избегать его, но это тоже оказалось непростым делом. Однажды утром, за день до отъезда, Джим застал ее одну в столовой.
 — Рени!
 Она чуть не подпрыгнула, услышав сзади его голос.
 — Джим, как вы напугали меня!
 — Я не хочу, чтобы мы расстались врагами.
 — Я тоже.
 — Нетрудно догадаться, что вы избегаете меня последние несколько дней, и я вас не виню за это. У нас прекрасные отношения, и я никоим образом не хочу испортить их. Поэтому и уезжаю. Мне кажется, мои чувства улягутся быстрее, если я буду вдали от вас, чем если бы я видел вас каждый день. Вы понимаете? — Он взял ее за руку и повернул к себе ее лицо.
 — Вот так. Я рад, что вы не сердитесь.
 — Конечно, нет. Я вас очень люблю, поверьте мне. — Она попыталась улыбнуться. — Я не хотела вас обидеть.
 — Я знаю. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. — Ему крупно повезло. Когда-нибудь он поймет это.
 Она густо покраснела и ничего не сказала. Джим вышел, оставив ее одну.
 — Прекрасно, что ты наконец поправился. — Марта вся сияла, сидя за столом напротив сына.
 — Мы отплываем завтра утром, в шесть часов, — сказал Джим, довольный, что может заняться работой. — Салон готов. Все отремонтировано, мебель поставлена, стены покрашены. Мы продали все билеты на этот рейс, а для безопасности выставили караул.
 — Будем надеяться, что он не понадобится, — вставила Рени. Она была счастлива, что они остались друзьями.
 Элиз и Марта устроили этот ужин специально для Джима. Ремонт заканчивался, и «Элизабет Энн» отплывала на три дня раньше графика.
 — Я тоже на это надеюсь, — ответил Джим. — Не знаю почему, но мне кажется, Магвир больше не станет покушаться на пароход. Когда он увидит, что «Элизабет Энн» снова в пути, я думаю, он предпримет еще более дерзкие шаги.
 — Например? — спросила Дорри.
 — Поверь мне, Дорри, если б я знал, что у него на уме, он бы уже давно был за решеткой, — добавил Джим тоскливо. — Это действует на нервы. Не знаешь, откуда и когда ждать следующего удара.
 Джордж и Маршалл тоже были озабочены.
 — Стараюсь отбросить дурные мысли, но не получается, — проворчал Джордж.
 — Мы все должны быть начеку, — предупредил Маршалл, строго посмотрев на Дорри. — Следить за домом, быть очень осторожными в магазинах.
 — Хорошо, — согласилась Дорри.
 — Ну вот и прекрасно! Ведь совсем не сложно быть осмотрительнее. Да к тому же, может быть, ждать осталось недолго, и их поймают.
 — Дай-то Бог! — тяжко вздохнула Марта. — Мне нравится здесь у Элиз, но я так скучаю по дому.
 — Как только опасность минует, мы вернемся домой, — успокоил жену Джордж.
 — С вами хорошо, но мне пора, — заявил Джим и встал из-за стола. — Спасибо за прекрасный ужин, Элиз.
 — Рада, что ты пришел.
 — Я обязательно заеду, как только вернусь из Нового Орлеана, примерно через неделю. — Он направился в холл, и все поспешили за ним.
 Силия принесла пальто. Надевая его, Джим тихо сказал брату:
 — Береги их!
 — Мы с отцом будем рядом. Он будет изредка наведываться домой, и я попрошу Джона заезжать сюда в его отсутствие.
 Джим кивнул и, обернувшись к матери, обнял и поцеловал ее.
 — Спасибо за заботу, мама. Не знаю, как тебе удалось справиться со своим непослушным сыном.
 Она молча обняла его крепко-крепко. Джим пожал руки отцу и брату, затем обратился к Элиз, Дорри и Рени.
 — До свидания, Элиз. — Он поцеловал ее в щеку. — Дорри, пожалуйста, будь осторожна! И вы, Рени, тоже.
 — Обязательно! — пообещали женщины.
 Он по-дружески обнял и поцеловал сестру и уже собирался спокойно попрощаться с Рени, как вдруг ему в голову пришла смелая идея. Сдержав проказливую усмешку, он притянул ее к себе и поцеловал бы в губы, не успей она увернуться. Вместо горячего, страстного поцелуя, которым он хотел разбудить сердце Маршалла, ему удалось лишь чмокнуть Рени в щечку.
 — Из лучших побуждений, — прошептал он ей на ушко и, улыбнувшись, покинул дом.




 Глава 12


 На последнюю субботу марта назначили бал Дорри. Магвир был еще на свободе, поэтому Марта с благодарностью приняла предложение Элиз устроить бал у нее.
 Приготовления к этому событию были в полном разгаре.
 Однажды вечером, когда Марта и Дорри легли спать, а Элиз и Рени мирно сидели в гостиной и читали, Элиз спросила:
 — Рени, тебе нравится здесь?
 Девушка села поближе к тете и крепко обняла ее.
 — Элиз, вначале я думала, что это будет невозможно, но теперь… Да, мне нравится.
 — Я так рада. Вы с отцом были очень близки. Мне не хотелось, чтобы ты чувствовала себя здесь одинокой и скучала по дому.
 — Я действительно очень скучаю по Леману. Но я могу вдоволь общаться с вами и Дорри — какая уж тут скука!
 — Конечно, — засмеялась Элиз, — ведь уже прошло полгода.
 — Да, полгода, — повторила Рени задумчиво.
 — Может быть, бал Дорри станет и твоим первым балом здесь.
 Рени улыбнулась, и ее лицо озарилось радостным предчувствием.
 — Вы считаете, уже пора?
 — Да. Ты достойно вела себя все это время, пора начинать новую жизнь, веселую и бурную. Когда тебя увидят молодые люди, отбою не будет, поверь мне.
 — Правда?
 — Вот увидишь. Завтра поедем и закажем тебе самое красивое в городе платье.
 — Чудесно! Думаю, этот бал должен быть каким-то особенным.
 — И я тоже.
 На следующий день они посетили самых модных портних и заказали платье, которое увидели в парижском журнале. Договорились, что платье будет готово задолго до бала, и направились домой обедать. Когда их экипаж проезжал мимо конторы Маршалла, они увидели его выходящим из дверей под руку с изящной блондинкой. Маршалл их не заметил, он беззаботно беседовал со своей молодой спутницей.
 — Это Джулиана Чэндлер.
 — Да? — Рени старалась изобразить равнодушие.
 — Она самая красивая женщина в обществе. Марта говорит, что Маршалл встречается с ней.
 — Тогда почему он не женится на ней?
 — Насколько я понимаю, он вообще не хочет жениться второй раз.
 — Второй раз? — Рени была сражена наповал.
 — А ты не знаешь?
 — Нет, — Пять лет назад он был женат на одной девушке из Филадельфии, но она вскоре умерла. Это было большой трагедией для всех.
 — Неужели? Я не знала. А почему же он снова не хочет жениться?
 — Точно не знаю. Думаю, здесь не все так просто, но об этом предпочитают не говорить.
 — Как она выглядела?
 — Она была маленького роста, блондинка, совсем как Джулиана.
 Рени промолчала, оценивая свои шансы. Значит, Маршаллу больше нравятся миниатюрные блондинки. Теперь понятно, почему он так холоден с ней. Она для него просто игрушка. Если он так долго ухаживает за Джулианой, следовательно, она женщина его мечты. И все же Рени чувствовала непреодолимое желание быть рядом с ним, она хорошо помнит, как он ласкал ее, как говорил, что она единственная женщина, которую он страстно хочет.
 Через два дня, вечером, Маршалл неожиданно заехал к ним. Родителей и Элиз не было дома, девушки ужинали одни. Рени была рада, что Дорри рядом, так как Маршалл решил поужинать вместе с ними. Дорри стрекотала словно кузнечик со своим любимым братом. Обсуждали в основном предстоящий бал и ее выход в свет.
 Рени не очень внимательно слушала щебетание подруги и почти не участвовала в разговоре. Мысленно она была на своем первом балу, вспоминала, как весело было танцевать с отцом, потом с дядей Эланом, потом со многими молодыми людьми из окрестностей. Все происходило как в сказке, и она надеялась, что такие же воспоминания останутся и у Дорри. Она, должно быть, вздохнула, потому что Маршалл глянул на нее и удивленно поднял брови.
 — Ты не согласна? — спросила Дорри.
 — С чем? — поинтересовалась Рени.
 Дорри залилась звонким смехом.
 — Я же говорила, Марш, она не слушает!
 Рени покраснела.
 — Очень заметно, да?
 — Не переживай, Рени. Тебе, наверное, надоели бесконечные разговоры об одном и том же.
 — Нет-нет, нисколько. Напротив, я очень рада за тебя.
 — А я за тебя! Рени будет выглядеть великолепно не в траурном платье. Правда, Марш?
 — Несомненно, — согласился Маршалл, и его глаза встретились с глазами Рени.
 — Спасибо. — Рени покраснела и отвела взгляд.
 — Конечно, ты слишком красива, чтобы все время носить траур. Джулиана тоже придет?
 — Да, — ответил Маршалл.
 — Здорово! Ведь Рени с ней не знакома. Джулиана такая восхитительная женщина.
 — Правда? — спросила Рени.
 — Да. Чэндлеры, ее родители, всегда были в центре внимания.
 — Разве?
 — Ее мать давно умерла, она живет с отцом. О них просто легенды ходят. У них потрясающий дом. Правда, Марш?
 — Да, они часто устраивают вечера. — Он с укоризной посмотрел на сестру.
 — Как было бы здорово жить такой жизнью: каждые выходные то вечер, то бал, — промолвила Дорри мечтательно. — А ты как думаешь?
 — Конечно, Дорри. Но когда развлечений слишком много, они могут наскучить, — ответил Маршалл и вышел из-за стола.
 — Это говорит человек с большим опытом. Иногда твои рассуждения действуют угнетающе!
 Он засмеялся. По крайней мере перестали обсуждать Джулиану.
 — Это, наверное, потому, что ты уже слишком старый, — пошутила Дорри. — Ты согласна, Рени?
 — Полностью, — засмеялась она. Девушки пошли в гостиную, а Маршалл нахмурился, вдоволь наслушавшись их шуток.
 — Если вы считаете меня таким старым, мисс Уэстлейк, может быть, тогда я останусь дома в кресле-качалке, вместо того чтобы танцевать с вами весь вечер? — не преминул он ответить также шуткой.
 Дорри со смехом обняла брата. В этот миг Рени захотелось сделать то же самое, ведь это так естественно. Но она только почувствовала нестерпимую зависть к двум любящим друг друга людям и тут же устыдилась, поняв, что это не просто зависть, а ревность. Почему она должна ревновать к Дорри? Дорри — милая, добрая девушка, а Маршалл… Да ей надо просто учиться у Дорри вести себя естественно, а не сгорать от страсти. Маршалл стоял возле камина. До чего же он красив! В лице никакого напряжения. Когда он шутил с сестрой, то выглядел по-мальчишески задорно. Как он хорош в белой шелковой рубашке и темных обтягивающих брюках!
 — Второй танец за мной, договорились? — обратился он к Дорри.
 — Конечно, но я со многими хотела бы потанцевать — с Филиппом Де Грандом и Марком Клейтоном, например. Ты познакомишься с ними, Рени.
 — Не сомневаюсь, не сомневаюсь, — улыбнулась Рени.
 — Боюсь, что Филипп и Марк не такие уж прекрасные, какими ты их себе вообразила, — заметил Маршалл.
 — Пожалуйста, не разрушай мои мечты. Дай мне разобраться самой.
 — Конечно, не могу же я до старости тебя опекать, — вздохнул он с напускной скорбью.
 — Из-за кого это мою дочь следует опекать?
 В комнате появился Джордж, за ним Марта и Элиз, вернувшиеся из гостей.
 — Это мои знакомые, папа.
 — Тогда верно, — пошутил Джордж, похлопав Маршалла по спине. — Рад тебя видеть, сынок. Много работы?
 — Очень. Почему ты в городе?
 — Приехал навестить мать и проверить, как идет подготовка к балу. Насколько я понимаю, все должно быть как нельзя лучше.
 — Биглоу собираются посетить нас, и Элан Шено хочет специально приехать на бал, — сказала Элиз, подсаживаясь к Рени.
 — Кто такой Элан Шено?
 — Лучший друг моего отца. — Рени задумчиво улыбнулась.
 — Тебе будет приятно, — заметила Марта. — Я уверена, ты скучаешь. Элиз говорила, что у тебя с ним прекрасные отношения.
 — Да, он мне очень дорог. Без него я не смогла бы пережить свое горе.
 — Давайте не будем о грустном. — Элиз ласково потрепала Рени по руке.
 — Не будем! — согласилась Рени. — Осталось всего десять дней, а еще столько надо успеть.




 Глава 13


 Маршалл спокойно наблюдал, как менялось ее настроение в течение всего вечера. То она радовалась жизни как ребенок, то вдруг становилась печальной, но в ней никогда не было никакого притворства, никакого обмана. Это он был вынужден признать. Время, которое Рени проводила с его семьей, лишний раз доказывало, что ее сходство с Элизабет касалось только внешности. Хрупкое, нежное создание, она испытала столько горя в жизни! Интересно, думала ли она когда-нибудь о нем. Он вспомнил ее лицо тогда, на пароходе, когда перестал ласкать ее нежное тело. Ей небезразлично его мнение о ней. А вот она, полуобнаженная, изящно лежит на диване, вытянув длинные, красивые ноги. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Маршалл изобразил на лице неподдельный интерес к разговору родителей.
 Женщины поздно ушли спать, а Джордж и Маршалл остались одни для серьезной беседы.
 — Ты часто навещал их?
 — Нет, — ответил он без обиняков.
 — Что, работа мешала?
 — Я был очень занят, — заявил Маршалл уклончиво.
 — Не хочешь говорить об этом?
 — О чем об этом? — Он удивленно вскинул брови.
 — Мы были всегда с тобой откровенны, сынок.
 — Да, но я не понимаю, о чем ты. Я заезжал сюда поужинать пару недель назад, но мне нельзя было оставаться.
 — Ты говорил с Джоном Рэндольфом?
 — Да, только сегодня.
 — И что?
 — Они напали на след Магвира и его банды в Сент-Чарлзе, но тем удалось скрыться.
 — Уже ближе, — вздохнул Джордж. — Теперь я спокоен, что твои мать и сестра здесь. Иногда мне бывает так тоскливо одному в Сидархилле, но я рад, что здесь им не грозит никакая беда.
 — Здесь они в безопасности.
 — Ты уверен? А если тебе нужно будет уехать по работе… — начал сердиться Джордж.
 — Отец, я просил Джона хорошенько следить за ними.
 — И все же мне будет спокойнее, если ты побудешь с ними сам.
 — Почему? — Маршалл недоверчиво взглянул на отца.
 — Мне нужно еще на пару дней съездить домой, к концу недели я смогу вернуться. Думаю, тебе лучше побыть здесь до моего возвращения. Пока мама рядом, сплетен не будет.
 — Ты уверен, что это необходимо? Дело в том…
 — Дело в том, что это действительно необходимо, — стоял на своем Джордж. — Я скажу женщинам, чтобы ждали тебя завтра вечером.
 Маршалл скорчил гримасу. Не хватало ему только постоянно встречаться с Рени. Хорошо еще, что Дорри будет рядом. С каждой неожиданной встречей его все больше и больше тянет к Рени.
 — Хорошо, — согласился Маршалл, понимая, что у него нет другого выхода. — Закончу работу, закрою контору и перевезу сюда вещи.
 — Ну вот и прекрасно! Я подожду, пока ты приедешь.
 Маршалл поехал в контору. Спать совершенно не хотелось, как всегда спасала работа. Уже рассвело, когда он решил немного отдохнуть. Только задремал, как возник переменчивый образ Элизабет. То она смеется и кокетничает, то стоит перед ним с искаженным яростью лицом; длинные светлые волосы беспорядочно развеваются на ветру, а в руке она держит нож. Она приближается и кричит диким голосом: «Ты мой! Только мой!» Маршалл судорожно мечется, когда она вскидывает руку и заносит над ним нож, но, вместо того чтобы ударить его, она вонзает лезвие в себя и отвратительно смеется. Затем исчезает, он пытается ее догнать, но ноги не слушаются его.
 — Элизабет! Не покидай меня! — кричит он вслед уходящему образу.
 Затем он скачет на лошади, ветер дует ему в спину, еще чуть-чуть, и он догонит ее. Она бежит впереди в белом плаще с капюшоном. Он догоняет ее, хватает и сажает на лошадь впереди себя.
 «Элизабет», — выстукивает его сердце.
 Вдруг женщина снимает капюшон и поворачивает к нему лицо.
 — Рени! — вырывается из груди удивленный крик.
 Он видит ее искрящиеся невинные глаза, и комок подступает к горлу. Вот женщина, которая исцелит его душу. Он наклоняется к ней, и его губы нежно касаются ее губ…
 Внезапно Маршалл вскакивает и протирает рукой глаза. Который час? Какой сегодня день?
 Мысли лихорадочно проносятся в голове. Он оглядывает комнату. Лучи солнца пробиваются сквозь окно, и по углу их падения он определяет, что уже далеко за полдень. Он спустил ноги с кровати и уронил голову на колени. Этот кошмар возвращается снова с прежней силой, вновь возникают эти туманные образы, нарисованные его больным воображением. Он быстро встал, зная, что за этим последует. Грезы так сильно на него действовали, что его качало из стороны в сторону. Он мгновенно оделся, стремясь поскорее покинуть замкнутое пространство маленькой комнаты.
 Джулиана подняла бокал с вином, приветствуя Филиппа. Они сидели за столом напротив друг друга в гостиной особняка Чэндлеров.
 — И это все, что тебе удалось выяснить?
 — Да, дорогая. Но разве это не стоит сегодняшнего вечера? — хихикнул он.
 — Да, Филипп, это стоит того. Так, значит, сейчас он находится в доме Фонтейнов и охраняет свою семью? А эта девушка там же. Когда я ее увижу?
 — Думаю, на балу Дорри Уэстлейк.
 — Ты считаешь, что я должна быть с ней обходительна?
 — Конечно, ты же леди.
 Джулиана весело рассмеялась.
 — Правильно. Что-нибудь слышно о Магвире?
 — Только то, что его выследили в Сент-Чарлзе, а потом он исчез.
 — Неудивительно, что Марш переехал к матери. Мистер Уэстлейк, должно быть, в бешенстве.
 — Представляю! — произнес Филипп скучным голосом и искоса посмотрел на Джулиану. — Подойди ко мне, милая. Вечер в разгаре, и я хочу получить награду за свою услугу.
 Джулиана подошла и села к нему на колени.
 — Да, ты прав, — согласилась она, призывно обвивая его руками.
 — Твой отец уехал?
 — В нашем распоряжении весь дом.
 Джулиана вскочила с колен и повела его за собой, шевеля пальчиком у него под рубашкой.
 — Ты уверен, что не можешь больше ждать? — спросила она лукаво.
 Он вопросительно смотрел на нее, пока она закрывала раздвижные двери в прихожую. Загипнотизированный ее обольстительными телодвижениями, Филипп последовал за ней.
 — Мне сейчас нужен мужчина, — произнесла Джулиана, когда он обнял ее.
 Филипп даже не подозревал, что она просто использует его. Он был настолько влюблен, что многого не замечал. Он никак не мог справиться с пуговицами на ее платье, и она, рассердившись, сама подвела его к дивану.
 — Пожалуйста, я хочу тебя, — сказала она, подняв подол платья.
 Ее просьба прозвучала как приказание. И он выполнил его, соприкоснувшись с ее обнаженным телом. С закрытыми глазами Джулиана пыталась высвободиться, царапая ногтями спину Филиппа, когда он овладевал ею. Образ другого человека вставал перед ее глазами, пока она сопротивлялась и наконец получила то, что хотела. Тогда он отпустил ее и обессиленно, с чувством исполненного долга рухнул на диван рядом с ней.
 — Ты прекрасна, Джулиана, — вымолвил он, еле шевеля губами.
 — Ты тоже, Филипп. Поднимемся наверх, там нам никто не помешает. — В ее голосе слышался холодный расчет.
 Филипп встал, привел в порядок одежду и улыбнулся. Джулиана опять превратилась в неприступную женщину, которую он страстно желал. Он открыл двери в прихожую, и они поднялись в спальню, не замечая зорких глаз прислуги.
 — Так, значит, вам кажется это смешным? — спросил Маршалл улыбающуюся Рени.
 — Я думала, у тебя хватит ума не играть с ней в триктрак, — смеялась Дорри. — Она опять выиграла!
 — Я потерпел поражение, но война еще не проиграна, — заявил он и, озарив их приветливой улыбкой, встал из-за игрового столика.
 — Когда же закончится эта война? Вы уже проиграли целых три сражения, — пошутила Рени.
 — Да знаю, знаю!
 — Дорри, тебе не кажется, что проигравшие должны платить?
 — Точно.
 — Что это будет такое, а? — Рени взглянула на Маршалла, стоявшего у окна спиной к ним. У нее тут же перехватило дыхание, и она покраснела, вспомнив прикосновение его рук.
 — Я знаю. — Дорри интригующе подмигнула подруге, когда Маршалл повернулся.
 — Так какое испытание вы уготовили мне, дорогая сестричка? — Улыбка осветила его лицо.
 — Рени, по-моему, три танца на балу будут достойной компенсацией за три проигранные партии.
 — Больше чем достаточно, — расхохоталась Рени.
 — Но не просто три, — продолжала Дорри, — а три вальса.
 Рени округлила глаза, а Маршалл тяжело вздохнул. Не потому, что не хотел танцевать с ней. Просто он не знал, что ему делать с Джулианой.
 — Что ты хочешь сказать? — допытывалась Дорри.
 — Дорри, будет неловко… понимаешь… Мисс Чэндлер — его партнерша и… — запинаясь, произнесла Рени.
 — Нет-нет, никаких проблем, Рени, — перебил ее Маршалл. — Обещаю три вальса. Но запомните, когда я наконец выиграю, тоже потребую компенсации, — добавил он угрожающе и быстро вышел из комнаты, оставив юных леди в замешательстве.




 Глава 14


 Следующая неделя показалась Рени вечностью. Маршалл уехал к себе в контору, а без него дом Элиз был пуст. Последние два дня до его отъезда были сущим адом: он все время был рядом, но остаться наедине им не удавалось. С одной стороны, ей нравилось ловить на себе его пристальный взгляд, с другой же — он ни разу не попытался приблизиться к ней. Как он мог быть таким пылким и таким равнодушным одновременно! Это ужасно раздражало ее. Ну подожди, она отыграется на балу. Он придет с Джулианой, и подсознательно Рени готовилась к бою. Она решила очаровать Маршалла во что бы то ни стало.
 Постоянные мысли о нем были отодвинуты на задний план приездом Элана Шено. Рени испытывала в этот день неизъяснимое волнение.
 Элан зашел в гости к Элиз, и ему было приятно находиться в компании таких очаровательных женщин. К тому же он подружился с Джорджем. Элан снял комнаты в «Плантерз-Хаус» и вечером, пожелав всем спокойной ночи и поцеловав Рени, уехал. Все пошли спать в предвкушении завтрашнего дня.
 Набросив пеньюар, Рени подошла к окну и залюбовалась цветами Элиз. Вечерние тени, окутавшие сад, несколько приглушали яркость тюльпанов и крокусов.
 Сегодня суббота. Пора готовиться к балу. Рени весело закружилась перед огромным зеркалом. Щеки ее горели, чистые волосы локонами ниспадали на плечи. Она открыла гардероб, достала платье и нежно провела рукой по гладкому шелку. О, если бы в эту минуту рядом был отец! Дядя Элан поможет ей, как всегда помогал в трудные времена.
 Элиз и Марта поручили Рени встречать гостей, поэтому к половине восьмого она должна быть готова. Маршалл и Джулиана приедут чуть раньше. Рени нахмурилась при мысли, что увидит его с другой женщиной. Едва ли она сможет долго притворяться равнодушной… С лета прошлого года впервые представилась возможность хорошо провести время, и она не упустит ее. Может быть, дядя Элан позаботится о Джулиане, пока она будет кружить в вальсе с Маршаллом… Она во что бы то ни стало постарается очаровать его. Улыбаясь, Рени села к туалетному столику.
 — Джулиана! — в испуге воскликнул Маршалл. Он стоял голый по пояс возле умывальника, только что закончив бриться.
 Джулиана влетела в его спальню, окутанная облаком резких духов, и закрыла за собой дверь.
 — Привет, дорогой!
 — Какого черта ты здесь делаешь? — Он сердито отбросил полотенце и подошел к кровати, чтобы надеть рубашку.
 — Я проезжала мимо и решила уточнить время, когда ты за мной заедешь. — Она подошла ближе и обхватила руками его шею, когда он наклонился за рубашкой.
 Он медленно повернулся, убрал ее руки и шагнул в сторону.
 — Не сейчас. Мне еще многое надо успеть сделать.
 — Например? — промяукала она, села на кровать и посмотрела на него жадными глазами. — Что может быть важнее, чем наша любовь?
 — Во-первых, мы должны успеть приехать на бал раньше гостей.
 — Отвратительно! — скривилась Джулиана.
 — Если тебе это неудобно, можно договориться, что ты приедешь позднее. — Он немного смягчил тон.
 Она прищурилась.
 — Нет, я хочу быть рядом с тобой. Да и потом у нас будет время после бала. Уедем пораньше, а?
 — Вряд ли. Я буду готов к семи часам. А ты? Уже почти шесть.
 — Мне нужно поторопиться, ведь я не хочу ударить лицом в грязь. — Она устремилась к двери, но вдруг подошла к нему, обвила руками его шею и, прежде чем он мог что-то сообразить, страстно поцеловала прямо в губы. — Я так хочу тебя, дорогой.
 Маршалл не сопротивлялся, у него сейчас не было ни времени, ни охоты выяснять отношения. Чувства, которые он испытывал к ней вначале, исчезли под напором лживых объяснений и ухищрений, которые Джулиана использовала, чтобы заставить его пойти к алтарю. Он вырвался из ее объятий и хотел что-то сказать, но вдруг увидел в дверях спальни Джима, наблюдавшего за этой сценой.
 — Мы не одни, дорогая! — сказал он с досадой.
 — Да? — Джулиана повернулась, и улыбка скользнула по ее лицу. Она приняла сосредоточенный вид Маршалла за оригинальное проявление страсти. — Это ты, Джим? Рада тебя видеть. Мне нужно идти, к семи часам я должна быть готова. До свидания, джентльмены!
 Джим вопросительно посмотрел на Маршалла.
 — Я, наверное, не вовремя?
 — Нет, — вздохнул брат с облегчением. — Я больше не хочу с ней встречаться.
 — Есть причина?
 Маршалл равнодушно пожал плечами и перевел разговор на другую тему.
 — С кем ты придешь сегодня?
 — Один. Если верить списку мамы, будет очень много одиноких молоденьких девушек.
 — Конечно, если не считать Дорри. Держу пари, она очень волнуется.
 Они дружно засмеялись, вспоминая свою сестренку, с нетерпением ожидающую предстоящее событие.
 — Что ты скажешь Джулиане? Она ведь уверена, что ты женишься на ней.
 Маршалл нахмурился.
 — Я все улажу.
 — Надеюсь, обойдется без скандалов. Гнев — не лучший способ…
 — Я знаю, но бывают случаи, когда и хитрость бессильна.
 — Только не затягивай с этим.
 Часы пробили семь, когда Элиз вошла в спальню Рени. Девушка неотрывно смотрела в окно.
 — Кто-нибудь уже приехал?
 — Нет, — ответила она взволнованно. — Я жду дядю Элана, но его пока не видно.
 — А Джим и Маршалл?
 — Их тоже нет.
 — Скоро приедут. Ну-ка повернись, я посмотрю на тебя.
 Рени медленно стала вращаться, показывая Элиз платье, которое они так старательно выбирали.
 — Прекрасно выглядишь! — с гордостью сказала Элиз.
 Элегантное платье Рени украшали только огромный вырез и нежно-розовое кружево. Элиз настояла именно на таком, без рюшечек и бантов, которыми изобиловали платья здешних красавиц. Результат был ошеломляющим. Рени подобрала волосы назад и вплела такую же нежно-розовую ленточку. А кокетливые кудряшки придавали ее липу неподдельное очарование.
 — Спасибо, Элиз, — засмеялась Рени. — Как замечательно! Я так счастлива! Так же, как и Дорри, наверное.
 — Дорри тоже прелестно выглядит. Половина восьмого. Пора спускаться.
 — Хорошо. Ничего не забыли?
 — Нет. Все превосходно! — Рени улыбнулась.
 Они вышли из комнаты. Когда спускались по лестнице, дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появилась Джулиана Чэндлер, сопровождаемая Маршаллом.
 Маршалл взял у нее накидку и вместе со своим пальто передал дворецкому. В этот момент он заметил Элиз и Рени.
 Маршалл застыл в нерешительности. Его темные глаза изучающе скользили по стройной фигурке Рени. С тупым выражением лица он повернулся к своей спутнице.
 — Джулиана, я хочу познакомить тебя с Рени Фонтейн, племянницей Элиз из Луизианы. Рени, это Джулиана Чэндлер.
 — Здравствуйте, — весело прощебетала Джулиана.
 Она с пристрастием оглядела платье Рени и похолодела от злости. Они встретились взглядами и увидели друг в друге достойных соперниц. Джулиану к тому же поразило сходство Рени с Элизабет Уэстлейк. Она решила внимательно понаблюдать за южной красавицей.
 Рени, помня советы отца, быстро сбежала по ступенькам и, рассыпая комплименты, приветствовала гостей.
 — Я столько слышала о вас, Джулиана. И вот наконец-то мы встретились. Маршалл, дорогой, — она невинно улыбнулась и протянула ему руку, — сто лет вас не видела!
 Слегка удивившись ее тону, он поцеловал ей руку. От этого соприкосновения ток пробежал по телу.
 — Прекрасно выглядите, Рени! — сказал он искренне.
 Джулиана подошла к нему и дернула за руку.
 Мрачный вид Маршалла не понравился Рени. Что же она такое сделала?
 Элиз наблюдала за этой сценой. Мертвенно-бледная Джулиана чувствовала себя не в своей тарелке. Не помешает небольшая встряска. Только Рени могла сделать это! Но бедный Маршалл… Джулиана вознамерилась что-то сказать, когда вдруг дверь распахнулась и вошел Джим, как всегда великолепный и элегантный.
 — Добрый вечер, леди! Марш, рад тебя видеть. — Он протянул пальто и шляпу дворецкому, затем обернулся к Рени.
 — Дорогая моя, неужели передо мной та юная девушка, что приплыла прошлой осенью на моем пароходе? Ты просто неотразима!
 — Спасибо, Джим.
 Рени с легкостью приняла этот комплимент. Джим подал ей руку и повел в зал.
 — Ты ослепительна, — сказал он нежно. — А что делается в зале? Пойдем посмотрим.
 — С удовольствием, — согласилась она. — Ты очень элегантен!
 — Правда? Спасибо, — усмехнулся он.
 — Просто копия Элизабет! — сердито сказала Джулиана, когда Рени и Джим скрылись в танцевальном зале.
 Маршалл остолбенел от ее слов, но Элиз спасла положение.
 — Ты действительно считаешь, что Рени похожа на Элизабет, Джулиана? А мы этого не заметили. Элизабет была маленького роста и белокурая, как ты. Ничего общего, да и Маршалл никогда не говорил…
 Джулиану это удивило, но она ничего не ответила, только еще крепче вцепилась в Маршалла, что весьма обескуражило Джорджа и Марту, в это время спускавшихся вниз.
 — А где Рени?
 — Они с Джимом пошли в зал, — ответила Элиз.
 — Прекрасно! — сказали они в один голос и приветливо улыбнулись.
 А Маршалл и Джулиана поспешили вслед за Джимом и Рени.




 Глава 15


 Часы уже давно пробили восемь. И только когда собрались все гости, Дорри вошла в зал под руку с отцом. Это было великолепное зрелище! На плечах — тюлевая накидка. Квадратный вырез, маленькие рукава, отделанные буфами, и нежно-розовые банты, украсившие платье. На шее — подаренное родителями жемчужное ожерелье.
 Заиграла музыка. Джордж вывел Дорри в зал, и они закружились, приглашая остальных гостей присоединиться к ним. Дорри успевала следить за всеми: Маршалл сопровождал Джулиану, Рени танцевала с Эланом, а Джим с мамой.
 — Папа, это замечательно!
 — Дорри, милая, ты прелестна. Хотя должен признаться, что быть отцом взрослой дочери, которая вот-вот выйдет замуж, немного грустно и напоминает мне о старости.
 Дорри весело засмеялась.
 — О папа, нет повода для беспокойства! Никто из присутствующих здесь мужчин и в подметки тебе не годится.
 Джордж расхохотался и вихрем закружил Дорри по залу.
 — Джулиана какая-то грустная сегодня, — заметила она, когда они промчались мимо Маршалла и его партнерши.
 — Между нами, она, по-моему, поняла, что Маршалл не любит ее, и потом, она нервничает из-за Рени, — доверительно произнес Джордж.
 Дорри улыбнулась.
 — Это верно. Не люблю Джулиану. Ей, по-моему, и доверять нельзя.
 — Хватит о ней. Лучше будем веселиться.
 — Давай! — согласилась Дорри.
 Когда заиграли польку, Дорри стала думать, кто из братьев удостоится чести потанцевать с ней. В конце концов она схватила за руку Маршалла.
 — Он намного старше тебя, Джимми, и позже у него не будет сил. Ты знаешь, он чуть было не остался дома в кресле-качалке, — поведала она Джиму.
 Маршалл закружил ее по залу так, что у нее все поплыло перед глазами. Не выдержав, Дорри взмолилась чуть сбавить темп, обещая, что не будет больше отпускать шутки насчет его возраста.
 — Ты уже видел Рени? — спросила она, едва переводя дыхание.
 — Да, когда приехал.
 — Она ослепительна, не правда ли? Кто бы мог подумать, что под черным платьем… — Дорри запнулась на полуслове, заметив, как сосредоточенно Маршалл разглядывает танцующие пары.
 — Где Джулиана?
 — Не знаю. Наверное, где-нибудь с Филиппом Де Грандом. А что?
 — Когда ты будешь танцевать с Рени? Ведь следующий танец — вальс. Сегодня будет много вальсов.
 Маршалл взглянул на Дорри. Понимает ли она, как будет трудно увильнуть от Джулианы сегодня? А Дорри простодушно смотрела на брата, не подозревая, в какое затруднительное положение он попал.
 — Спасибо, Джим, это было чудесно, — сказала Рени.
 Они подошли к Элиз и Элану, искренне любовавшимся девушкой.
 — В любое время, — заверил он ее.
 — Джим, она в твоем распоряжении, — произнес Маршалл, вручая брату Дорри.
 Снова заиграла музыка, на сей раз медленный вальс, и Дорри на ходу крикнула Маршаллу:
 — Твоя очередь платить, братец!
 Он укоризненно посмотрел на сестру и обернулся к Рени; она сделала вид, будто ничего не слышала.
 — Рени, разрешите… — поспешно сказал он, заметив, что к ним направляется Джулиана.
 — Маршалл, не надо, я не хочу доставлять вам неприятности.
 — Успокойтесь, я бы не пригласил вас на танец, если б не хотел этого сам. Ну так что же? — Он протянул ей руку.
 — Конечно, — прошептала Рени и приблизилась к нему.
 Маршалл нежно обнял ее, и они плавно заскользили в ритме вальса, не обращая внимания на Джулиану, наблюдавшую за ними. Вот так бы всю жизнь ощущать его теплые руки и летать в его объятиях словно по воздуху! Рени заметила на себе его пристальный взгляд и покраснела.
 — Почему вы молчите?
 — Наслаждаюсь прекрасной музыкой.
 — Что случилось с вашей речью? — Он явно поддразнивал ее.
 — Не думала, что это так важно.
 — Почему-то раньше это было важно?
 — Для большей уверенности в себе, — не растерялась она.
 Его руки прижимали ее все сильнее. Они продолжали танцевать молча, упоенные своей близостью.
 — Джимми, правда, они чудесны? — спросила Дорри во время очередного вальса.
 — Ты права, малышка, но мы больше не можем толкать их друг к другу, и мне нужно держать Джулиану подальше от Рени.
 Дорри кивнула.
 — Сделаю все возможное, но Рени и сама может о себе позаботиться. Я достаточно ярко описала ей Джулиану, как она высокомерна и как серьезны ее намерения относительно Маршалла.
 — Кто предупрежден — вооружен. И все же я буду танцевать с Джули как можно чаще, чтобы не упускать ее из виду.
 — Спасибо, я хочу, чтоб этот вечер запомнился надолго, в хорошем смысле, конечно.
 Джулиана потягивала шампанское и флегматично смотрела на Филиппа.
 — Теперь понятно, к чему ты клонишь, Филипп.
 — Я знал, что ты поймешь. Ты только посмотри, как он держит ее, будто она единственная на свете… — продолжал он, язвительно улыбаясь.
 — Замолчи! — выпалила Джулиана.
 — Поверь мне, никакими вспышками гнева ты не оторвешь их друг от друга. Самое логичное здесь — с достоинством отступить.
 Джулиана не сдержалась и пронзительно завизжала в ответ на слишком прозаичные рассуждения Филиппа, но вдруг умолкла и посмотрела в зал. Лицо ее стало белее мела: она увидела, как Маршалл наклонился и с интересом слушает Рени, а затем и вовсе расхохотался над чем-то забавным.
 — Вот сучка! — прошипела Джулиана ядовито. — Филипп, я доиграю до конца, но никогда больше не поставлю себя в дурацкое положение.
 Она залпом осушила бокал, и на лице ее появилась радость.
 — Фил, давай потанцуем! Меня возбуждают твои сильные руки.
 Филипп глупо улыбнулся. Он любил Джулиану и терпеливо ждал, когда она переболеет Маршаллом.
 Прозвучали последние аккорды. Рени и Дорри были окружены поклонниками, жаждущими потанцевать с самыми очаровательными леди на балу. Маршалл, наглядевшись на Джулиану и Филиппа, отправился в бар. Там он встретил Джима, и они вышли на террасу подышать свежим воздухом. Небо, затянутое тучами, предвещало сильный дождь. Они облокотились на балюстраду, внимая доносившимся из зала звукам веселья.
 — Похоже, Джулиана будет занята сегодня вечером, — сказал Джим с отсутствующим взглядом.
 — Она каждый вечер при деле, — хмыкнул Маршалл презрительно.
 Немного помолчав, Джим добавил:
 — Дорри рассказала мне, как ты танцевал с Рени.
 — Черт возьми! В моей жизни может быть что-нибудь личное? Почему мои дела решает сестра? Она вообразила себя свахой, да еще и слухи распускает!
 — Не волнуйся. Я просто узнал, что таким образом ты платишь за свои проигрыши. Ни слова больше. Я думаю, у тебя и без того много хлопот.
 Маршалл что-то проворчал в ответ и залпом осушил бокал. Джиму понравилось, что Маршалла это задело за живое. В течение многих лет его отношения с женщинами строились на основе физиологической потребности. Теперь Джим понимал, что Маршалл испытывает совсем другие чувства, и это его умиляло.
 — Что ты собираешься делать?
 Маршалл бросил на него молниеносный взгляд и передал пустой бокал.
 — Сейчас? Собираюсь пригласить Рени на второй вальс.
 Он исчез, а Джим в недоумении стоял на террасе с двумя бокалами в руках.
 Джулиана заметила, как Маршалл с братом вышел из комнаты, и слегка расслабилась. Она не пропустила ни одного танца, ее без конца приглашали, и она веселилась как ни в чем не бывало. Но Маршалл не возвращался, и ее охватило беспокойство. Во время танца Джордж объяснил, что Марш помогает развлекать гостей. Она поверила, но, увидев Маршалла, направлявшегося прямо к Рени, почувствовала, как в ней закипает гнев. Филипп был прав, но она это так не оставит. Интуиция ее не подвела, она заметила перемену в Маршалле, «Погоди же, я тебе устрою!»
 Неожиданно появился Джим и обнял ее.
 — Пойдем, Джули, мы ведь еще не танцевали с тобой сегодня, — предложил он, и она не могла отказаться.
 Едва отдышавшись после зажигательного танца с Джорджем, Рени подошла к Элиз и Элану. Вскоре к ним присоединился Маршалл. Он был явно чем-то взволнован.
 — Ну что, южная красавица, вы готовы ко второму вальсу? — полюбопытствовал он.
 — Если вы… — Она посмотрела на него кротким взглядом, боясь выказать свое неукротимое желание танцевать с ним.
 Снова она оказалась в его жарких объятиях. Но на этот раз он прижимал ее сильнее, как будто хотел вдавить в себя, и они становились единым целым. Это необычайно будоражило Рени.
 — Вам нравится? — спросил он деликатно, взглянув ей в глаза.
 — Да, Маршалл.
 У нее перехватило дыхание, но шампанское помогло раскрепоститься и развязало язык. Время наставлений кануло в Лету. Она инстинктивно чувствовала, что с этим человеком можно быть самой собой.
 — Я рад. Последние месяцы были для вас суровым испытанием.
 — Неужели вы заметили? — спросила она огорченно. — А я старалась.
 — Знаю.
 — Вы? Как?
 — Я потерял жену пять лет назад, но до сих пор…
 — Извините.
 — За что?
 — Я не хотела причинить вам боль, — ответила она искренне и, покраснев, отвернулась.
 Когда прозвучали последние аккорды, Маршалл подвел Рени к столу, налил ей шампанского, а себе коньяку. К ним присоединилась Дорри, затем Джим, Филипп и Джулиана. Она стояла в некотором отдалении от Маршалла и наблюдала за ним прищуренными от злости глазками. Он подошел к ней с бокалом, оставив Рени Джиму.
 — Прости, я уходил ненадолго, — извинился он, остерегаясь ее острого язычка, но она только пожала плечами.
 — Ничего. Это, в конце концов, организовала твоя семья, и ты должен развлекать гостей.
 — Спасибо, что понимаешь. Ты не скучала?
 — Нет, не пропустила ни одного танца. Хотя, должна сказать, дорогой, что никто не может в этом сравниться с тобой.
 Маршалл решительно подхватил ее, приглашая на кадриль.
 — Пойдемте, Рени, — сказал Филипп, и они затерялись среди танцующих пар.
 Маршалл подошел к родителям, которые отдыхали у открытых дверей в зал.
 — Тебе весело, сынок? — спросил Джордж, увидев светящееся радостью лицо Маршалла.
 — Конечно, а ты сомневался?
 — Нисколько, дорогой, — ответила за мужа Марта.
 Он с любопытством поглядывал то на отца, то на мать. Увидев Дорри и Рени, которые поднимались наверх, он присоединился к ним.
 — Уже уходите?
 — Нет, просто решили немного передохнуть перед ужином, — объяснила Дорри.
 — Я как раз подумал о том же. Почему бы нам не пойти в сад?
 — Я не пойду, Рени составит тебе компанию, — торопливо сказала Дорри, не дав подруге опомниться. — Подожди, я сейчас принесу тебе шаль.
 Ничуть не смутившись, Рени посмотрела на Маршалла. Ведь она целый час не разговаривала с ним. Наконец-то представилась возможность побыть с ним наедине.
 Маршалл поймал ловко брошенную шаль и накинул ей на плечи. Взявшись за руки, они в мгновение ока скрылись от назойливых и любопытных глаз на террасе, где незадолго до этого Маршалл стоял с Джимом.
 — Как здесь здорово, правда?
 — Скоро разразится гроза, — сказал он, увидев вдалеке вспышки молнии.
 — А я люблю грозу, когда я дома и в безопасности, — засмеялась Рени.
 Он услышал, как опять заиграли вальс, и повернулся к ней.
 — Разрешите?
 — С удовольствием, сэр. — Улыбаясь, она шагнула ему навстречу.
 Но вместо того чтобы закружиться в вихре вальса, он стоял и смотрел на нее. В глазах его было столько нежности и ожидания… Он наклонился и поцеловал ее. Это был ласковый, исполненный любви поцелуй. Рени словно обезумела. Она обняла его за шею и притянула ближе к себе. Он был поражен ее смелостью: губы ее раскрылись навстречу его губам. Вероятно, всему виной шампанское и коньяк. Они потянулись друг к другу, сознавая, что именно этого так страстно хотели последнее время. Услышав голоса, Рени отпрянула в сторону, стесняясь нахлынувших на нее чувств. Она начисто забыла о своем плане, понимая только одно: она любит его. Эта мысль привела ее в трепет — ведь Элиз говорила, что все девушки в округе влюблены в Маршалла. Какие у нее шансы? Конкурировать с Джулианой было почти невозможно.
 — Рени, — услышала она его голос, — я люблю вас.
 — Что? — Она стояла, не в силах вымолвить хоть слово.
 Маршалл порывисто шагнул к ней и еще раз поцеловал.
 — И я вас люблю, — прошептала она, совершенно растаяв.
 Он улыбнулся.
 — Вы выйдете за меня замуж?
 — Замуж? — Она широко раскрыла глаза.
 — Да, — уверенно сказал он.
 — Да, да! — закричала она, крепко обнимая его.
 — Замечательно! — промолвил он, склонив голову.
 — Говорю тебе, Джули, я видел их здесь вдвоем, — доказывал Филипп, с нескрываемой ревностью наблюдавший, как Маршалл и Рени целовались.
 — Поэтому ты привел меня сюда? Посмотреть, как эта девчонка…
 — Едва ли она одна в этом виновата, дорогая. Пойдем лучше потанцуем и повеселимся. Пусть все узнают о нашей помолвке сегодня.
 — Нет, — сказала она нерешительно. — Мы это сделаем на папином вечере на следующей неделе. — А про себя подумала: «Потерял меня навсегда и пытается возместить потерю».
 Филипп вздохнул, огорчаясь из-за упорства Джулианы. Иногда она бывает такой надоедливой! Они вернулись к гостям, оставив Маршалла и Рени одних.
 — Когда? — Настойчиво спросил Маршалл.
 — Что когда?
 — Когда мы поженимся? Это будет грандиозное торжество!
 Она посмотрела на него с обожанием.
 — Маршалл, мне все равно, какая будет свадьба. Я только хочу, чтобы мы были вместе.
 — Ты уверена?
 — Конечно. Ведь отца больше нет. А с тобой мне будет хорошо.
 — Тогда давай поженимся сейчас же.
 — Что?
 — Давай уедем. Я знаю священника, который нас обвенчает.
 — А как же Джулиана? Твоя семья?
 — Это мне решать. Тебе нужно что-нибудь взять с собой?
 — Совсем немного.
 — Прекрасно! Через пять минут я буду ждать тебя здесь.
 Она кивнула и, замирая от счастья, поспешила в дом. Через несколько мгновений Рени появилась с дамской сумочкой.
 — Готова?
 — А ты?
 — Да. Я безумно хочу этого. Ты боишься?
 — Да.
 — Не надо. Я люблю тебя.
 — И я люблю тебя.
 Взявшись за руки, они осмотрительно обошли вокруг дома и направились к ожидавшему их экипажу Уэстлейков.
 — Как быстро! — засмеялась Рени.
 — Я знаю влиятельных людей, — усмехнулся он, — они нам помогут.
 — Таких, как Дэнни, главный конюх? — пошутила она.
 Он подмигнул ей и усадил в экипаж.
 — К священнику Гордону!
 Экипаж тронул с места. Рени и Маршалл сидели напротив друг друга.
 — Садись сюда. — Маршалл показал на место рядом.
 Она прижалась к нему, а он наклонился и нежно поцеловал ее.
 — Это далеко?
 — Около часа езды. По дороге в Сидархилл.
 — Маршалл! — воскликнула Рени.
 — Что? — Он даже подпрыгнул от неожиданности.
 — А это не очень опасно?
 — Опасно? — спросил он с недоумением.
 — Ведь мы здесь совсем одни.
 — Для тебя — да. Тебе всегда угрожает опасность, когда ты со мной наедине, — пошутил он и наклонился, чтобы снова поцеловать ее, но она его оттолкнула.
 — Я не имела в виду тебя, я имела в виду… — она запнулась, — Магвира.
 — Не волнуйся, любимая. Уж здесь, в моем собственном экипаже, он меньше всего ожидает меня.
 Рени вздохнула.
 — Не хочу никаких последствий нашего безрассудства.
 — Нашего — что?
 Она покраснела.
 — Рени, — сказал он серьезно, — это не безрассудство. И то, что мы собираемся сделать сейчас, тоже не безрассудство. Я полюбил тебя, как только увидел впервые на пристани.
 — Неужели?
 Он прижал ее к себе и страстно поцеловал, от чего у нее захватило дух. Он стал целовать ее шею, вызывая в ней ответное желание. Шаль незаметно соскользнула вниз. Она почувствовала его горячее дыхание, когда он осыпал поцелуями ее вздымающуюся грудь. Одним движением он вдруг спустил платье и освободил ее округлые упругие груди. Тревога сменилась восторгом. Рени почувствовала боль, которая разрасталась внутри, когда она прижимала его голову к себе, ощущая вкус его нетерпеливых губ.
 — Маршалл, я люблю тебя, — прошептала она.
 Он поднял голову и снова жадно поцеловал ее, пытаясь этим поцелуем сказать то, чего не мог выразить словами. Он нисколько не сомневался, что поступает правильно. С тех пор как он стал жить у Элиз, он больше не связывал в своих мыслях Рени с Элизабет. Рени была бесхитростным человеком — честным и откровенным. Для него это являлось главным. Ему надоело женское притворство. Он посвятит себя ей и сделает ее счастливой. Зачем ей знать об Элизабет? Вполне достаточно и того, что он рассказал о своей первой женитьбе. Зачем бередить душевную рану? Маршалл старался забыть о физическом сходстве двух женщин. Впереди страстная ночь, которую он ждал, может быть, всю жизнь.
 Впервые Рени не чувствовала ни беспокойства, ни вины. Она призналась себе самой, что в продолжение этого вечера всем своим существом стремилась к нему. Теперь его объятия опьяняли сильнее, чем шампанское.
 Однако Маршалл вдруг отодвинулся, поправил на ней платье и накинул на плечи шаль.
 — Что случилось?
 Ему понравилась ее невинность, и он криво усмехнулся.
 — Моя дорогая, до тех пор, пока мы не оформили брачные отношения, нам лучше держаться подальше друг от друга, Рени вопросительно посмотрела на него, но, так же как и он, отодвинулась в недоумении. Но тут ее взгляд остановился на небольшом бугорке, выпирающем сквозь плотно облегающие брюки. Она залилась краской, а Маршалл громко расхохотался.
 — Тебе не кажется, что неприлично встречать священника в таком виде, дорогая? — сказал он, не переставая смеяться. — Сядь поближе, я обещаю держать себя в руках следующие несколько миль, пока мы не приедем в церковь.
 Забыв о своем смущении, Рени тоже рассмеялась и села поближе к нему, не давая воли рукам.
 — Ты сказал кому-нибудь, куда мы едем?
 — Нет.
 — Нет? Они ведь будут волноваться. А как же Джулиана? — Ее вопросы прозвучали вполне искренне.
 — Не волнуйся, я предупредил Джима, и он позаботится о Джулиане. — В его голосе чувствовалось напряжение.
 — А Элиз?
 — Уверен, Джим что-нибудь придумает.
 — Хорошо, завтра все уладится, но мне все-таки не хотелось бы, чтоб она волновалась понапрасну.
 — Ты очень внимательна к людям, и это одна из причин, почему я полюбил тебя. — Он успокоился и поцеловал ее.
 — Нет, не надо! — завизжала она и оттолкнула его. — Мы уже почти приехали.
 — Да, но… — возразил он.
 — Подожди еще немного, — урезонивала его она. — Пожалуйста, мы же не хотим выглядеть по-дурацки.
 — У-у… — застонал он громко. — А ты строгая!
 — Выполняйте приказание, сэр!
 — Ты права, конечно. Но ты такая соблазнительная. — Он покорно откинулся на сиденье.
 Экипаж резко дернулся, и Рени упала в его объятия.
 — Вот мы и приехали, любимая, — сказал он бодро, когда экипаж остановился, а извозчик соскочил и открыл дверь. — Подожди меня здесь. Я сейчас.
 Маршалл спрыгнул и пошел по тропинке, ведущей к дому рядом с часовней. Сквозь окно она видела, как в доме сначала зажегся свет, а затем открылась дверь. В тишине ночи она слышала голоса. Один, она знала, был голос Маршалла, но о чем они говорили, она разобрать не могла. Вдруг сверкнула молния, ударил гром, но дождя все еще не было.
 Маршалл вернулся и подал ей руку.
 — Священник Гордон ждет нас.
 — Он не против?
 — Конечно, нет. Из сказанного я понял, что основную работу он всегда выполняет ночью.
 Рени весело засмеялась. Он проводил ее в маленькую часовню с зажженными свечами.




 Глава 16


 — Обменяйтесь кольцами, — сказал преподобный Гордон.
 — У нас нет времени, — извинился Маршалл.
 Да в этом и не было необходимости. Достаточно только взглянуть на молодую девушку, чтобы понять, как они любят друг друга. И священник, и его жена улыбнулись.
 — Не страшно, Маршалл.
 Он печально посмотрел на Рени, в душе чувствуя, что скрывает от нее что-то важное. А преподобный Гордон продолжал торжественным голосом:
 — Поцелуйте свою невесту, мистер Уэстлейк.
 Маршалл прикоснулся к Рени.
 — Поздравляю вас, миссис Уэстлейк! — произнесла миссис Гордон с лучезарной улыбкой на лице.
 Рени улыбнулась в ответ. Маршалл был все время рядом. Запах его тела, тепло его рук доводили ее до безумия. Когда все необходимые бумаги были подписаны, они направились к выходу. Ослепительные вспышки молний, проливной дождь, сильные порывы ветра вынудили их на минуту остановиться в нерешительности.
 — Ну что, пошли? — Маршалл накинул ей на голову шаль.
 — Страшновато что-то. — Она содрогалась от холода и пронизывающего ветра.
 — Ты хочешь, чтобы мы остались здесь? — Маршалл в недоумении поднял брови.
 Рени проказливо огляделась вокруг.
 — Думаю, скамьи в церкви не самое подходящее место.
 Он обнял ее и подхватил на руки.
 — Маршалл, отпусти меня, тебе тяжело!
 — Ни капельки. Держись покрепче. — И он побежал к экипажу.
 Широко распахнув дверь, он усадил Рени и пошел искать извозчика. Вскоре они тронулись в путь.
 — Мы можем остановиться на ночь в Сидархилле, — сказал Маршалл, — а завтра, если не будет дождя, вернуться в город. Там, я думаю, нам никто не помешает.
 — Чудесно. Ведь туда ехать гораздо ближе, чем до города?
 — Да, всего несколько миль.
 — Снять бы поскорее мокрую одежду! — молвила она, поеживаясь.
 — Именно это я и имел в виду. — Глаза его постепенно разгорались при виде обольстительных сосков, проступавших сквозь мокрое платье.
 — Тебе нужно согреться.
 Рени заметила алчный блеск в его глазах и предусмотрительно отодвинулась.
 — В Сидархилле мне станет лучше.
 — Сядь поближе, Рени, — умолял он ее охрипшим от волнения голосом.
 Она послушалась его, но теплее от этого не стало. Он поцеловал ее волосы, а она призывно взглянула на него.
 — Миссис Уэстлейк, — тихо произнес он, и Рени содрогнулась то ли от нахлынувших чувств, то ли от пронизывающего насквозь холода.
 — Мой муж, — прошептала она, когда губы их разомкнулись.
 Она крепко прижалась к нему и почувствовала, как тепло разливается по всему телу.
 Так они и сидели оставшуюся часть пути, уютно и покойно, как будто растворились друг в друге.
 Когда они наконец добрались до Сидархилла, весь дом был погружен во тьму. Маршалл осторожно перенес Рени через порог и опустил только в основной гостиной. Они поспешили в кабинет, чтобы разжечь камин. Маршалл тут же принялся за дело, и уже через несколько минут мирно потрескивали дрова, излучая живительное тепло.
 — Устала? — спросил он, подбрасывая дрова в огонь.
 — Немного. Не станешь же ты отрицать, что это был насыщенный событиями вечер?
 Он лукаво улыбнулся.
 — Выпьем немножко? Так ты быстрее согреешься.
 — Конечно.
 Маршалл взял графин и наполнил бокалы. Передав Рени один, он вознамерился обнять ее, но вдруг они услышали чей-то кашель и вздрогнули, будто нашкодившие дети. В дверях стояла экономка Марты — Луиза.
 — Мистер Маршалл, мисс Рени, что вы здесь делаете?
 — Собираемся начать наш медовый месяц. — Он прижал Рени к себе.
 — Какая прелесть! Поздравляю вас! Что-нибудь принести?
 — Нет, спасибо. Можешь идти, Луиза.
 — Спокойной ночи. — Радостная, она скрылась в комнате для прислуги.
 Маршалл взглянул на Рени, и в глазах его сверкнул огонек.
 — Тебе, наверное, хочется скорее переодеться?
 — Да. Не очень-то приятно в мокром.
 — У Дорри в комнате, думаю, найдется кое-что подходящее. Тебе помочь переодеться?
 — Нет, — испугалась она, — я справлюсь сама. А как же ты?
 — В моей комнате много вещей. Пойдем. — Он взял ее за руку, и они поднялись наверх, думая о том, что им предстоит испытать в эту ночь.
 Маршалл оставил Рени возле комнаты сестры, пообещав встретить ее внизу.
 Она робко улыбнулась и скрылась внутри. Маршалл снова почувствовал, как что-то сжалось в груди, и пошел в зал, пытаясь заглушить в себе эту боль. В комнате все было так, как в тот день несколько недель назад, когда он в панике покидал дом. Теперь он понимал, почему так спешил. Чувства, переполнявшие его, так жгли его душу, что пришлось искать спасение в бегстве из Сидархилла, от Рени, мистическим образом напоминавшей Элизабет. Неприятные воспоминания вернулись вместе с образом первой жены. Здесь, в Сент-Луисе, они провели свою первую ночь, и она была не из приятных. Хорошо бы Рени не испортила этот вечер, как сделала тогда Элизабет. Он переоделся в белую рубаху и рыжевато-коричневые бриджи и спустился вниз. Дверь в комнату Дорри была заперта, вероятно, Рени еще не была готова, и Маршалл прошел в кухню за едой. Он положил на поднос хлеб и сыр и отнес в кабинет. Едва успел вновь наполнить их бокалы, как услышал на лестнице шаги и вышел, чтобы встретить Рени. Он и не представлял, что она может быть еще красивее, чем на балу. На ней было темно-красное бархатное платье с глухой застежкой, плотно облегавшее фигуру. Волосы роскошными локонами падали на лицо и плечи.
 — Извини, что задержалась.
 — Такую красоту стоило ждать, — ответил он, очарованный ею.
 — Спасибо.
 — Я принес кое-что поесть, ты, наверное, проголодалась. Сядем поближе к камину.
 — Чудесно. Кабинет — мое любимое место в доме.
 Они вошли, и он плотно закрыл дверь.
 — Гроза еще не прекратилась?
 — Сильный дождь.
 — Это совсем неплохо. Еще приятнее быть дома в тепле и безопасности, когда на улице такая погода, — улыбнулась Рени.
 Они удобно устроились на диване, потягивая бренди и слушая, как дождь стучит по стеклам.
 — Я совсем не проголодалась, Маршалл. Поешь сам, если хочешь.
 — Единственное в мире, чего я хочу, так это только ты, — произнес он с нежностью, от чего Рени покраснела. — Не смущайся.
 — Я просто немного нервничаю. — Она поставила бокал и посмотрела на него. — Я безумно тебя люблю. Как я вообще могла стерпеть, видя тебя с Джулианой сегодня вечером.
 — А что в этом ужасного?
 — Ну как же! Дорри сказала, что ты с ней долго встречаешься и Джулиана любит тебя…
 — Очевидно, моя сестра не совсем в курсе… — Он взял ее руки в свои и посмотрел прямо в глаза. — Я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок. Давай поклянемся, что будем говорить друг другу только правду.
 — Я согласна и хочу, чтобы ты был мне прежде всего другом.
 — Я тоже. Я так люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты единственная женщина, которая обыграла меня в триктрак, — пошутил он и невинно поцеловал ее.
 Рени положила голову ему на плечо.
 — Я люблю тебя, — прошептала она и призывно посмотрела на Маршалла.
 Они повалились на диван.
 — Рени, пойдем наверх.
 — Не надо. У камина теплее.
 Как хорошо, что они не пошли наверх, где… нет, не хочется даже думать. Лучшего места, чем здесь у камина, где они были так близки, не найти. Он приподнял ее и крепко обнял.
 — Так теплее?
 — Да. — Она прижалась к нему.
 Маршалл целовал ее долго и страстно, шепча что-то на ухо, потом стал ласкать губами ее шею. Рени подсознательно понимала, что он собирается сейчас сделать. Ей почти ничего не было известно об интимных отношениях между мужчиной и женщиной. Она знала только, что это органическая часть замужества и что в результате появляются дети. В Лемане ее всячески ограждали от этой стороны жизни, и отец не любил обсуждать подобные вопросы. Покорность боролась в ней со страстью, поглотившей ее. Маршалл расстегнул платье и просунул внутрь руку. Он вскрикнул от удивления, обнаружив, что под платьем ничего нет.
 Рени откинулась назад.
 — Я думала, тебе будет приятно…
 — Конечно, любимая. — Он уложил ее рядом с собой и спустил платье. — Ты еще прекраснее, чем я ожидал.
 Он прикоснулся нежно, но она отпрянула.
 — Я не сделаю тебе больно, — сказал он ласково, целуя ее. — Не бойся.
 Рени наблюдала за ним как завороженная. Он снял рубаху, обнажив загорелое, мускулистое тело. Заметив ее зажатость, Маршалл решил подождать с остальной одеждой. Пусть немного привыкнет, перестанет стесняться. Он вытянулся рядом, спиной к огню, прижал ее к себе и стал тихонько целовать в губы. Ее напряжение постепенно исчезало; теперь она сама желала продолжения поцелуя. Когда в очередной раз он прикоснулся к ее губам, она затрепетала, и стон вырвался как будто из глубины души. Она еще крепче прижалась, чтобы полнее ощутить тепло, исходившее от него, Он скользнул ниже и стал ласкать ее упругие соски. Радостный восторг объял ее, и она вся выгнулась, словно призывая ласкать ее полную грудь. Маршалл гладил ягодицы и добрался до самого сокровенного места. Рени стонала от наслаждения, свободно двигаясь под ним. Никогда она не испытывала ничего подобного. Каждое его движение, каждый поцелуй приближал ее к… К чему? Она не знала наверняка, но предощущала нечто необыкновенное. Маршалл был очарован ее страстью. Он изменил ритм и снова начал покрывать жаркими поцелуями ее шею и грудь.
 Рени стала двигаться в такт ему, плавно и осторожно, замирая от наслаждения. При каждом толчке ток пробегал по всему телу. Вдруг откуда-то издалека она услышала его голос и очнулась, Рени лежала неподвижно, глядя на улыбающегося любовника. Вдруг она обхватила его за шею и крепко прижала к себе.
 — Я и не подозревала… — прошептала она.
 — Я знаю, любимая.
 Она снова покраснела. Он взял ее руку и положил на ее самое теплое и влажное место.
 — Теперь ты готова, — произнес он охрипшим голосом.
 Рени стыдливо отдернула руку, а Маршалл эту ее руку поцеловал.
 Он на мгновение отодвинулся и увидел ее широко раскрытые глаза.
 — Умоляю, не смотри так. Едва ли может что-то свершиться, пока я одет.
 — Но я…
 — Вскоре ты познаешь мое тело так же хорошо, как свое, — ласково убеждал он ее.
 Он лег на нее сверху и осторожно развел ее ноги. Когда Рени ощутила его восставшую плоть на своем животе, она перестала дышать.
 — Что… что я должна делать? — Ей хотелось сделать ему приятное, но она боялась неизвестности.
 — Просто расслабься и поцелуй меня, — объяснил он.
 Маршалл жадно искал ее губы. К своему удивлению, Рени все поняла. Она стала двигать бедрами, и он застонал, отвечая на этот старый как мир призыв. Чуть приподняв ягодицы, он проник в ее горячее лоно.
 — Маршалл, мне больно! — закричала она.
 — Извини. — Он отпустил ее на миг, а затем снова повторил движение. Рени отстранилась, глаза ее наполнились слезами.
 — Полежи спокойно, — успокаивал ее Маршалл поглаживая. — Будет немного больно только сначала. Я буду очень осторожен. — И он поцеловал ее в заплаканные глаза.
 — Но ты такой большой! — воскликнула Рени.
 — Спасибо, — усмехнулся он. — Боже, как ты прекрасна!
 Маршалл убрал с ее лица растрепавшиеся волосы и снова поцеловал, продвигаясь все глубже и глубже. Рени ласкала руками ему спину, чувствуя, что боль прошла и все, что с ней происходит, доставляет невероятное наслаждение. В этот раз она поцеловала его еще более страстно, извиваясь всем телом и отвечая на каждое его движение. Он понял, что она уже готова, и, поблагодарив Бога за свое терпение, задвигался энергичнее.
 Рени вцепилась в его широкие плечи и сильнее прижалась к нему бедрами, когда движения его стали более частыми и сильными. Вдруг он напрягся и крепко сжал ее, а затем плавно остановился, обмяк и всем телом повалился на нее. Рени чувствовала, как бьется его сердце, и поняла, что он испытывает блаженство. Через мгновение он сполз с нее и расположился рядом, подальше от камина.
 — Ты великолепна!
 Рени улыбнулась и чмокнула его в щеку.
 Еще долго они так лежали, пребывая во власти свершившегося чуда.
 — Как мне хорошо с тобой! Будем вот так лежать вечно… — Она прильнула к нему.
 — Мне нравится ход твоих мыслей, миссис Уэстлейк. — Он поцеловал ее в лоб.
 — И мне тоже.
 — Только не думаю, что кабинет отца будет всегда в нашем распоряжении, — усмехнулся Маршалл.
 — Это правда, но сейчас же нам никто не помешает.
 — Конечно, — согласился он, осыпая ее поцелуями.
 Рени вдруг поняла, что он готов все повторить сначала.
 — Мне определенно нравится эта уединенность. — Она поцеловала его грудь и несмело провела рукой по его животу, а потом спустилась ниже.
 — Мне тоже. — Маршалл положил ее заблудившуюся руку на своего проказника, готового к новым шалостям. — Не смущайся. Мне нравится, когда ты меня трогаешь. Это так же приятно, как ласкать тебя.
 Рени вздрогнула.
 — Я рада, что это доставляет тебе удовольствие.
 — Ты для меня больше, чем жена, — сказал он, уткнувшись головой в ее шею. — Ты воплощение моей мечты.




 Глава 17


 Элиз с тревогой оглядела комнату и встретилась взглядом с Эланом — он как раз направлялся к ней.
 — Ну что?
 — Никаких признаков.
 — Куда она могла подеваться? Я не видела ее уже целых полчаса.
 — Не волнуйся, дорогая. Уверен, она где-нибудь здесь, — подбодрил ее Элан.
 — Дорри! — Элиз махнула рукой танцующим Дорри и Джиму.
 Дорри заметила встревоженное лицо Элиз и перекинулась несколькими словами с Джимом, после чего они подошли к Элиз и Элану.
 — Что случилось, Элиз… Элан? — спросил Джим, хотя уже знал ответ.
 Дорри пыталась быть серьезной, но не могла сдержать улыбку.
 — Рени. Я нигде не могу ее найти. — Элиз нервно теребила пальцы.
 Прежде чем Джим открыл рот, появилась Джулиана.
 — Кто-нибудь видел Маршалла? Все осмотрела, его нигде нет.
 Джим вздохнул.
 — Пойдем, Джулиана, поищем вместе.
 Когда Джим увел ее, Дорри захихикала, а Элиз никак не могла понять, в чем дело.
 — Почему ты смеешься, Дорри?
 — Это так здорово! — Она романтично вздохнула.
 — Что?
 — Полчаса назад мы с Рени решили немного передохнуть, но встретили Маршалла.
 — Что? — спросил Элан, и в глазах его мелькнули искорки.
 — Последний раз я их видела, когда они вместе выходили в сад.
 — В сад? — с тревогой спросила Элиз. — Вы смотрели там, Элан?
 — Конечно. Именно туда я и пошел сначала.
 — Где же они могут быть?
 — Не волнуйтесь, — объяснила Дорри. — Джим сказал, что они потом уехали.
 — Уехали? — Элиз побледнела. — Зачем?
 — Действительно, зачем, моя дорогая? — Теперь уже захихикал Элан. — Сейчас самое главное для нас — это мисс Чэндлер.
 — Правильно. Марш просил Джимми не выпускать ее из виду. — Дорри громко рассмеялась. — Бедный Джимми!
 Элан улыбнулся, только Элиз стояла в смятении.
 — Как она могла? Ее первый бал в Сент-Луисе! Она подпортила себе репутацию.
 Дорри со знанием дела положила руку на плечо Элиз.
 — Пожалуйста, не расстраивайтесь, Элиз. Маршалл — настоящий джентльмен. Он никогда не сделает Рени ничего плохого.
 Элиз похлопала Дорри по руке и попыталась улыбнуться.
 — Все будет хорошо. Я просто хочу ей счастья.
 — Я уверена, она будет счастлива.
 А в это время Джулиана раздраженно промолвила:
 — Джим, не заговаривай мне зубы.
 — Что ты имеешь в виду, Джули?
 — Мы должны искать Марша, ты понял?
 — А, Маршалл! — Джим улыбнулся.
 — Да, именно! — заявила она, но, решив сменить тактику, игриво улыбнулась: а ведь он дьявольски красив, да и богат к тому же. — Но если его нет, мне нужна замена, и ты как раз самая подходящая кандидатура.
 — Я польщен, — ответил он покорно.
 — Может быть, пойдем в сад?
 — Лучше потанцуем, — тотчас предложил он и потащил ее в зал.
 Джим не хотел иметь ничего общего с этой женщиной. От нее можно было ожидать любой неприятности. А Джулиана уже дошла до точки кипения. Как он осмелился? Теперь она не сомневалась, что Маршалл исчез вместе с этой глупой девицей, так напоминающей ему жену. Но отказ Джима прогуляться по саду ранил ее неизмеримо больше. Филипп прыгал бы от счастья, а этот холодно отказал ей. Она им еще покажет. Уэстлейки заплатят сполна за такое унижение! И Джулиана начала составлять свой коварный план, пока танцевала в объятиях Джима.




 Глава 18


 Маршалл проснулся и посмотрел на жену, мирно спавшую рядом. Уже почти рассвело. За окном весело щебетали птицы, приветствуя новый день. Гроза утихла, дождя не было. В камине догорел огонь, и в комнату вернулась прохлада. Он тихонько потянулся за халатом, чтобы накрыть Рени, но она проснулась и уставилась на него. Ее широко открытые голубые глаза встретились с его карими, и она залилась румянцем, вспомнив, чем они занимались несколько часов назад.
 — Я хотел накрыть тебя, но теперь, когда ты проснулась, можно применить лучший способ, чтобы тебя согреть.
 — Это верно, — усмехнулась Рени и притянула его к себе.
 Он тотчас сел и посадил ее на колени, лицом к себе. Затем, к ее удивлению, положил ее сверху и она воспарила, наслаждаясь новыми ощущениями и видя при этом его лицо. Ей это нравилось. Маршалл уткнулся лицом в ее танцующие груди, пока она скакала верхом. Он направлял ее движения, и они вместе пришли к финишу. Обессиленная, Рени упала на его плечо.
 — Ты способная ученица.
 — А ты очень талантливый учитель, — парировала Рени. — Интересно, где ты сам получал уроки?
 — Ревнуешь, милая?
 — Конечно, — ответила она серьезно.
 Он крепко обнял ее и усадил рядом.
 — Нам лучше поторопиться. Тогда мы успеем домой к десяти или к половине одиннадцатого.
 — Хорошо, — согласилась она, вставая. — Ой!
 — Что такое? — забеспокоился Маршалл.
 — Ты сказал, что будет больно только вначале, но у меня все болит!
 — Может быть, поцеловать это место, чтобы все прошло? — с улыбкой предложил он.
 — Маршалл! — завизжала Рени возмущенно, надевая пеньюар.
 Он от души засмеялся и обнял ее.
 Час спустя, после ванны и приятного завтрака, они тронулись в обратный путь. Бурная ночь скоро дала о себе знать. Рени устроилась на плече Маршалла и мирно спала. Ему же отдохнуть не привелось — он пытался смягчить жестокую тряску, оберегая сон любимой. Дорогу еще больше развезло после ливня, и карету шатало из стороны в сторону.
 Приближался полдень, когда они подкатили к дому Элиз. Маршалл разбудил Рени поцелуем в щеку и потянулся, распрямляя затекшую спину. Спрыгнув на землю, он подал руку жене.
 — Стареешь? — поддразнила она, наблюдая, как он медленно распрямляется.
 — Тебе хорошо говорить, — обиделся Маршалл. — Пока ты сладко спала, я не сомкнул глаз.
 — Извини, пожалуйста, — вздохнула Рени. — Придется разрешить тебе хорошенько выспаться сегодня.
 Он помог ей сойти и крепко прижал к груди.
 — Не делай этого, дорогая.
 Она покраснела, а Маршалл поцеловал ее.
 — Ну что, пойдем? — Он протянул руку.
 — Да, конечно.
 Они уже почти поднялись наверх, когда дверь отворилась я из комнаты выбежала Дорри.
 — Как хорошо, что вы вернулись! — радостно закричала она, обнимая Рени. Она нащупала ее левую руку. — Как! А где кольцо? — И, не дождавшись ответа, обратилась к брату: — Маршалл Уэстлейк, как ты мог! Я защищала тебя всю ночь, а ты…
 Марта, Элиз, Джордж и Элан стояли в дверях, наблюдая за этой сценой. Не мог же Маршалл так обойтись с Рени! Тревога застыла на их лицах.
 — Дорри, если ты замолчишь, мы все расскажем тебе, и после этого Рени сама выберет себе кольцо, какое пожелает.
 — Так, значит… вы обвенчались?
 — Да, мы теперь муж и жена, — весело добавил Маршалл.
 Счастливые, они пошли в дом, чтобы все рассказать по порядку.
 — Джулиана, тебя ждет большой сюрприз, — загадочно произнес Филипп. — И, боюсь, ты оказалась в дурацком положении из-за слухов, которые распустила вчера вечером.
 — О чем ты? — Джулиана последовала за Филиппом в гостиную.
 — Сядь, пожалуйста, это плохие новости.
 Она присела на краешек стула.
 — Я только что был в ювелирной лавке Мейфлана.
 — Ну и что? — спросила она безразлично.
 — Дорогая, там были Марш и Рени. Они сбежали вчера вечером. Там они выбирали для Рени обручальное кольцо, — закончил он жестко, не сводя глаз с Джулианы.
 Сначала она побледнела, а затем от ярости побагровела.
 — Чтобы спасти твою репутацию и притушить огонь ревности, я кое-что приобрел там.
 Он вынул маленькую коробочку из кармана жилетки и протянул ей.
 Она взяла ее онемевшими пальцами и открыла. Это было кольцо с маленькими сверкающими бриллиантами и большим изумрудом посередине. Великолепное кольцо!
 Джулиана взглянула на воздыхателя.
 — Ты серьезно, Филипп?
 — Это не просто подарок. Ты выйдешь за меня замуж?
 Минуту Джулиана стояла молча. Она не сомневалась, что Филипп хочет ее, но ей необходимо отомстить этой мерзавке. Если уж Марш не достался ей, пусть он не достанется никому.
 — Да, Филипп, но только при одном условии.
 — Каком? — спросил он настороженно.
 — Мне нужна твоя помощь. Я не хочу оставаться в дураках.
 — Что я должен сделать?
 — Найди Магвира и дай мне знать. Мы поможем ему расквитаться с Уэстлейками.
 — Но, Джули… это безумие. Магвир — убийца.
 Филипп увидел злые огоньки в ее глазах, и ему стало страшно.
 — Я знаю. Помоги мне, и ты никогда не пожалеешь об этом.
 Филипп никак не ожидал такого поворота событий.
 — Пойдем наверх. Я покажу тебе, что такое счастье. — Джулиана схватила его за руку и потащила наверх мимо ошарашенной горничной.
 — Просьба меня не беспокоить, Элис. Нам с Филиппом нужно обсудить важные дела.
 — Хорошо, мэм. — Она сделала реверанс и поспешила из дома.




 Глава 19


 — Я загляну буквально на секунду, — сказал Маршалл, открывая дверь своей конторы. — Только проверю некоторые бумаги, и мы пойдем.
 Рени улыбнулась и села напротив. Маршалл просматривал за столом кипу бумаг. Пока он занимался документами, Рени незаметно встала и оглядела комнату. Она никогда не была здесь прежде. Дверь во вторую комнату была открыта, и она вошла, с любопытством рассматривая помещение, где Маршалл проводил дни и ночи. В этой спартанского вида обители находились только узкая кровать, умывальник и маленький шкафчик, и никаких украшений. Рени с облегчением вздохнула и присела на краешек кровати. Хорошо, что ничего здесь не напоминает ему о бывшей жене. Наверное, она была чудесным человеком, и ее было за что любить — чем реже Маршалл будет ее вспоминать, тем лучше.
 Наконец он нашел нужную бумагу и поднял глаза. Где Рени? Он тихо встал и прошел в другую комнату. Рени подпрыгивала, сидя на кровати, и он еле сдержал улыбку.
 — Ждешь меня?
 — Да. — Она удивленно посмотрела на него и подобрала широкую юбку, приглашая сесть рядом.
 Но он мгновенно исчез из виду. Рени только слышала, как хлопнула дверь и задернулись шторы. Когда он появился вновь, она все поняла по его лицу, и сердце ее затрепетало. До чего он был хорош и статен в белой просвечивающей рубахе и плотно облегающих бриджах! Он сел рядом.
 — Ты что, уже готов? — изумилась она, заметив, как вздыбились его бриджи.
 — Я всегда готов, — прошептал он ей в самое ухо и нежно поцеловал. Рени почувствовала, как горят его губы. — Повернись ко мне.
 Он проворно расстегнул наглухо закрытое платье и спустил его с плеч. За платьем последовали многочисленные нижние юбки и обручи. Наконец, последняя сорочка разделила судьбу остальных вещей. Рени содрогнулась, когда он дотронулся до ее обнаженного тела.
 — Ты прекрасна! — Он прижал ее к груди и повалился на кровать. — Когда ты надо мной, мне так хорошо…
 Рени прильнула к нему, прижалась бедрами к выступающему бугорку.
 — Сними рубашку, — попросила она, целуя его.
 Он беспрекословно подчинился, затем снял остальное. Она дошла до крайней степени возбуждения, и он лег на нее. Рени впервые осознала, что Маршалл принадлежит только ей. Она вторила его движениям, ласкала его спину и ягодицы, а он вздрагивал от каждого ее прикосновения. Он был на седьмом небе: Рени хочет его так же страстно, как он ее. Даже будучи девственницей, она мечтала о нем искренне, не пытаясь прикрыть свое желание ни ложными мотивами, ни обманом. Она была чиста перед ним, и он воспринимал это как Божий дар. Такую женщину он искал всю жизнь и не отдаст ее никому. Он жадно впился в нее губами, как будто хотел всю ее втянуть в себя.
 Когда, расслабленные, они лежали рядом, он долго и нежно изучал ее лицо, словно хотел запомнить навсегда. А она вдруг повернулась к нему и деловито сказала:
 — Я думаю, это подойдет.
 — Что подойдет? — спросил он недоумевая.
 — Твоя контора. Мы можем остаться здесь, пока не найдем свой собственный дом.
 Ее уверенный тон поразил Маршалла.
 — Значит, ты экспериментировала? — Она закивала головой. — А я был в роли подопытного кролика?
 — Нет, не ты, — засмеялась она, — а твоя кровать!
 — Конечно, куда комфортнее спать на двух, — заметил он. — Но когда я чем-то занят, просто не замечаю неудобств.
 Маршалл наклонился и поцеловал ее розовые соски, и Рени вздрогнула от воскресшего желания. Она вцепилась в его плечи, а он продолжал провоцировать ее на новые фантазии, пока из них наконец не вырвался единый стон наслаждения.
 — Ты уверена, что именно такое кольцо тебе нужно?
 — Абсолютно, — сказала Рени задумчиво, лежа на его груди.
 — До тех пор, пока ты будешь счастлива… — произнес Маршалл и вдруг услышал умиротворенное посапывание.
 Маршалл думал о ней. Он обнаружил еще одну удивительную грань ее характера. Несколько часов назад, выбирая кольцо, он предложил ей на выбор два, и она выбрала то, что попроще. Широкое золотое кольцо, ничем не украшенное, кроме их инициалов. Сейчас на нем делали гравировку, и они должны были заехать за кольцом поздно вечером по дороге домой к Элиз. У ювелира они столкнулись с Филиппом; он сообщил им о помолвке с Джулианой, и они его поздравили. Как хорошо, что не придется выяснять с ней отношения! Очевидно, ее помолвка не совершена в отместку — вряд ли Джулиана знала о том, что он женился на Рени. Маршалл вновь взглянул на жену, прекрасную во сне. Спутанные локоны закрывали лоснящиеся от пота плечи, полная грудь дышала ровно и спокойно, а живот, теплый и волнующий, упирался прямо ему в бедро. Он почувствовал, как в нем поднимается новая волна желания, но сумел справиться. Пусть она отдохнет как следует. Маршалл улыбнулся, откинулся назад и закрыл глаза. Ему тоже не мешало немного поспать.
 Рени проснулась от неимоверной жары, пот струился по всему телу. Она удивленно заморгала в полутьме и вдруг вспомнила, где находится. Маршалл почти весь лежал сверху, его горячее тело буквально вдавливало ее в кровать. Она не шелохнулась, ей казалось, будто видит его впервые. В этот миг он повернулся во сне, открылось его лицо, и Рени задохнулась от счастья: как он красив, и как он любит ее! Может быть, ей удастся убедить его поехать с ней в Леман. Она покажет ему свой дом, пройдет вместе с ним по полям, по которым когда-то бродила. Никогда бы она не покинула родину, но молодая леди не может жить одна на таких огромных плантациях. Мысль о поездке домой просто опьянила ее, и она весело поцеловала Маршалла. Он вздохнул и в изумлении открыл глаза.
 — Здравствуй! — Он чмокнул Рени в щеку.
 — Здравствуй!
 — Должно быть, уже поздно, здесь так темно. — Он оглядел комнату. — Нам пора собираться в дорогу.
 Маршалл сел на краешек кровати и посмотрел на Рени, Щеки ее пылали.
 — Я люблю тебя, — сказал он полусонным голосом.
 — Я так счастлива! — Рени крепко прижалась к нему.
 Он вдруг резко схватил ее и усадил к себе на колено. Рени завизжала от восторга.
 — Не сейчас, дорогой. Нам еще многое предстоит сделать.
 Он поцеловал ее и отпустил.
 — Маршалл? — спросила Рени, надевая нижние юбки.
 — Да? — Он стоял спиной и застегивал бриджи.
 — Не хотел бы ты поехать со мной в Леман? На некоторое время. Пусть это будет наш медовый месяц.
 Он обернулся и увидел умоляющие глаза.
 — Посмотрим, что можно предпринять. Это очень важно для тебя?
 — Очень, — тихо ответила она.
 — Тогда попробуем осуществить это как можно скорее.
 Она радостно бросилась ему на шею.
 К Элиз они приехали, когда начало смеркаться. Стол уже был накрыт. Марта и Элиз целый день готовили роскошный свадебный ужин. Элан и Джим задержались еще на сутки, чтобы отпраздновать радостное событие. Все поздравляли молодых, поднимая бокалы за их здоровье. Никто не возражал против того, чтобы они провели эту ночь в конторе, только приветливо улыбались.
 — Теперь, когда ты вышла замуж, дорогая, может, уговоришь своего мужа вернуться в Леман? Это стоит того, — посоветовал Элан.
 — Мы уже все обсудили, — заверил его Маршалл. — Как только приведу дела в порядок, мы приедем навестить вас.
 — Замечательно! У меня просто нет слов. Ведь Рени мне как родная дочь.
 Рени посмотрела на Маршалла с нескрываемым обожанием.
 — Спасибо.
 Он усмехнулся, и поднес ее руки к губам, от чего у нее задрожала каждая клеточка. Она покраснела.
 — Собери свои вещи, и мы поедем в контору.
 — Я сейчас. — Рени извинилась и вышла из-за стола.
 Дорри поспешила за пей. Мужчины отправились в кабинет выпить коньяку, а Элиз и Марта устроились в гостиной за чашечкой кофе.
 — Какие у тебя планы, Маршалл? Не можешь же ты все время оставаться в конторе, — сказал Джордж.
 Маршалл стоял у камина с бокалом в руке.
 — Думаю, завтра я приведу дела в порядок, и мы с Рени проведем несколько дней в Сидархилле, а затем отправимся на юг.
 — Ты считаешь, это разумно? — спросил Джим озабоченно. — Ведь ты не знаешь, где Магвир.
 — Меня это не интересует. К тому же кроме вас никто не узнает, куда мы отправимся с Рени.
 — Когда вы планируете ехать?
 — Может быть, в пятницу. А что?
 — Только я не хочу, чтобы вы с Рени провели медовый месяц на борту «Элизабет Энн», — заявил Джордж.
 — Конечно, ты прав.
 — Что это за «Элизабет Энн»? — удивился Элан.
 — Наш лучший пароход. Он назван так в честь первой жены Марша. Завтра вы его увидите.
 — Теперь понятно, — кивнул Элан.
 — Какой пароход отплывает в пятницу?
 — «Старбель». Если, конечно, он прибудет сюда вовремя.
 — Хорошо, поплывем на нем.
 Постепенно вечер подошел к концу. Джордж и Джим были рады, что Маршалл наконец-то обрел душевный покой и был счастлив, чего ему так недоставало все эти годы.
 — Ты любишь его? — спросила Дорри, затаив дыхание.
 — Как я могу не любить его? Он просто чудо!
 — Однако ты хорошо скрываешь это.
 — По правде, мы не разговаривали с ним толком до вчерашнего вечера, когда ты свела нас. — Рени на минуту перестала собирать вещи. — Я знала, что он красивый и элегантный мужчина, и ужасно ревновала его, но до вчерашнего вечера я не могла и представить, что он относится ко мне не только как к другу семьи. — Рени покраснела, вспомнив их неожиданную встречу в кабинете в Сидархил-ле. — Он так странно относился ко мне. То был очень внимательный и добрый, а то становился равнодушным…
 — Знаю-знаю. Ему пришлось пробираться сквозь огромную стену, которую он соорудил вокруг себя. Элизабет так много значила для него. Когда она умерла… лучше не вспоминать… Маршалл никого не хотел видеть рядом. Я так рада, что появилась ты. Дай посмотрю твое кольцо, а потом побежишь к своему возлюбленному, — засмеялась Дорри.
 Рени с гордостью показала обручальное кольцо с их инициалами.
 — Чудесное!
 — Спасибо. — Рени обняла подругу. — Дорри!
 — Да?
 — Обещай как-нибудь рассказать мне о его первой жене. Все умалчивают о ней.
 — Как-нибудь, но не сейчас. Когда будет время.
 — Спасибо. Мне не хочется тревожить Маршалла.
 — Сомневаюсь, что он вообще сможет говорить на эту тему.
 — Почему?
 — Пойдем. Я уверена, он уже готов к отъезду, — поторопила ее Дорри.
 Они взяли две сумки и спустились вниз.
 Рени вся светилась в своем ярко-желтом платье. В волосы были вплетены ленты такого же цвета. Щеки горели румянцем. Она озиралась вокруг, ища глазами Маршалла. Наконец услышала его смех, доносившийся из кабинета. А вскоре появился и он сам.
 — Вот и они! — сообщил Джордж.
 Джим и Элан шли следом за ним.
 Маршалл встретил Рени внизу, взял сумку и поцеловал в щеку.
 — Прекрасно выглядишь! — прошептал он ей на ухо и, взяв за руку, повел в гостиную.
 Элиз и Марта наблюдали за этой сценой со слезами умиления на глазах.
 — Как романтично! — воскликнули они, поцеловав молодых на прощание.
 — Будь счастлив, сынок! — добавила Марта, и Маршалл нежно обнял мать.
 — Обязательно, мама, — ответил он, ни на минуту не упуская из виду Рени, пока она прощалась со всеми остальными.
 Уже почти рассвело. Филипп стоял напротив Джулианы, а она, умиротворенно вытянувшись, лежала на кровати.
 — Придешь ко мне, как только что-нибудь узнаешь. Хочу встретиться с Магвиром лично.
 — Если к вечеру я узнаю, где он прячется, приду за тобой. Думаю, он не очень-то стремится быть обнаруженным.
 — Уверена, он не пожалеет. — Джулиана прищурила глазки. — Я отплачу этим Молодоженам Уэстлейкам! В общем, я должна знать все.
 — Хорошо, — сказал Филипп уверенно, хотя вовсе не чувствовал уверенности. — До встречи.
 Он поклонился и вышел, вспоминая жаркую ночь, проведенную здесь с Джулианой.
 — Ты хочешь проводить Элана завтра? — спросил Маршалл, когда они устраивались на ночь.
 — Было бы здорово, но, если это помешает твоей работе, нет необходимости…
 — Дорогая, ты всегда будешь на первом месте.
 Рени благодарно сжала его в объятиях.
 — Тогда давай вместе проводим его. Джим говорил тебе, когда он уезжает?
 — Полагаю, днем. — Маршалл поцеловал ее. — Нужно разобраться с вещами, тогда мы сможем прилечь отдохнуть.
 — Прекрасная идея, — согласилась она и понесла в спальню дорожную сумку.
 Маршалл поспешил за ней, чтобы помочь распаковать вещи.
 — Ты считаешь, я привезла с собой слишком много вещей? — озабоченно спросила Рени, глядя в изумленные глаза Маршалла.
 — Конечно. Ты мне больше нравишься такая, как сегодня днем.
 Рени залилась краской.
 — Ну хоть иногда ты можешь говорить серьезно?
 — А я вполне серьезен.
 Душа ее разрывалась на части. Природная стеснительность боролась в ней с раскованностью, которую она испытывала от нежных прикосновений его рук. Конечно, она понимала, что Маршалл ее муж и что она любит ею. Вполне естественным было ее желание как можно чаще находиться рядом с ним. Видимо, осведомленность в таких щекотливых вопросах приходит с опытом замужней жизни, чего у нее пока не было.
 Маршалл заметил смущение на ее лице.
 — Что тебя беспокоит? У тебя какой-то потерянный вид.
 — Ничего. Все в порядке. — Рени отвела глаза.
 Маршалл развернул ее к себе.
 — Ты обещала вчера вечером делиться со мной, если что-то будет тебя волновать. — Его тон был жестким, а лицо таким счастливым.
 — Понимаешь… — Ей трудно было найти нужные слова. — У меня страшное ощущение. Я не привыкла…
 — Страшное ощущение? Как это может быть? — перебил он.
 — Мне так хочется быть рядом с тобой, прикасаться к тебе… Никогда прежде ничего подобного я не испытывала. Я как будто растворяюсь в тебе, — закончила она чуть ли не шепотом.
 — И ты из-за этого переживаешь? — спросил Маршалл недоумевая.
 Она кивнула, прижавшись к его груди.
 — Рени, не волнуйся. Я чувствую то же самое. Даже когда тебя нет рядом, я слышу твой голос и с нетерпением жду твоего возвращения. Все мои мысли о тебе, я больше ни о ком и ни о чем не могу думать. Хорошо, что я закрою контору на несколько недель, все равно не смогу работать. — Он представил, как мог бы разговаривать с клиентом, если бы Рени стояла за дверью. — Совершенно не о чем беспокоиться. Это любовь, и твои чувства окупятся сполна.
 — Ты считаешь, в том, что я так хочу тебя, нет ничего дурного? — спросила она лукаво.
 — Придется серьезно над этим подумать. — Маршалл еще крепче прижал ее и прикоснулся к ней губами. — Ты по крайней мере можешь скрывать свои желания, мне это не удается, дорогая.
 Его руки расстегнули платье сзади, и она оказалась в его объятиях в одной сорочке.
 — Помнится, ты однажды сказал, что очень неудобно предаваться любви в брюках. — Рени теребила его пуговицы.
 — Да, действительно, было такое.
 У него перехватило дыхание, когда она просунула руку в брюки.
 — Разве я виновата, что так хочу тебя? — Глаза ее светились счастьем.
 — Нет. Ты моя жена, и я люблю тебя. Совершенно нечего стыдиться, если любишь. — Он наклонился и нежно поцеловал ее. — Если ты будешь продолжать дразнить меня, то вынудишь показать тебе, как это весело можно осуществить и в одежде.
 — Неужели? — спросила Рени невинным голосом, прижимаясь к нему бедрами и трепеща от радости.
 Маршалл почувствовал слабость в ногах. Он высвободился из ее рук и потащил к умывальнику. Рени раскрыла глаза от удивления и, чтобы не упасть, вцепилась ему в плечи. Маршалл снял брюки и, приподняв ее бедра, медленно притянул к себе. Рени сначала вздрогнула от соприкосновения, а затем расслабилась, обхватив его ногами.
 Он улыбнулся. Почувствовав на себе его взгляд, Рени подняла глаза. Не нужно было никаких слов. Их слившиеся тела говорили сами за себя. Она изогнулась, и чувство полного отрешения охватило ее. Она вцепилась в него, стараясь стать частью его самого, частью, без которой он не мог бы жить, которая нужна ему как пища и воздух. Она перестала стесняться и полностью отдалась его власти. Маршалл был в восторге от этой перемены. Когда прошел накал страстей, он нежно прижал ее к себе и лег на кровать. Ноги от напряжения стали ватными, а слова застряли в горле. Рени мирно лежала у него на груди. Было лень шелохнуться. Раз ее страсть нормальна и естественна, значит, ничто теперь не мешает ей любить его. Она была уверена, что и он чувствует то же самое, и огромный камень свалился с ее души. Маршалл на минуту встал с кровати, разделся, а затем снова прижал ее к себе, накрывшись легким покрывалом.
 — Тебе хорошо?
 — Угу, — буркнула Рени сонным голосом.
 Маршалл ничего не ответил и забылся сладким сном.




 Глава 20


 Рени была поражена таким обилием солнечного света. Ей хотелось громко смеяться от счастья, но она сдержалась и посмотрела на спящего мужа. Черты его лица разгладились, и он казался еще моложе. Она вспомнила их ночные баталии. Немудрено, что они поздно заснули. Рени запомнит сегодняшнее утро как одно из самых счастливых за многие годы. Она вдохнула полные легкие свежего воздуха и укуталась покрывалом. Сегодня они поедут в Сидархилл на несколько дней, а затем, в пятницу, поплывут на «Старбеле» в Леман. Конечно же, Маршаллу понравится ее дом, и она вся затрепетала от радости предстоящей встречи с родиной. Рени так скучала по большому дому, аромату благоухающих цветов, огромным полям, покрытым свежей весенней зеленью. Казалось, ее мечты осуществились, и все благодаря человеку, который спал сейчас рядом. Рени подняла вверх руку, любуясь обручальным кольцом. Она будет любить его вечно, она хочет сделать его счастливым. Интересно, а как удалось это Элизабет? Наверное, в ней было что-то особенное, если Маршалл так любил ее. Возможно, сегодня она узнает всю правду от Дорри.
 Случай не заставил себя долго ждать. Проводив Элана, Маршалл и Джордж завернули в контору, а Элиз и Марта отправились по магазинам. Дорри и Рени вернулись домой, чтобы немного отдохнуть. Дорри пошла переодеться, а Рени устроилась с чашечкой чая, когда неожиданно приехала Джулиана, ослепляя своим кольцом. Впервые она встретилась с Рени один на один. Джулиана мастерски сыграла свою роль. Она выспрашивала о их планах, узнала о предстоящей поездке, о медовом месяце. Рени не почувствовала ничего дурного и одним махом ответила на все вопросы, по возможности избегая интимных, и старалась быть приветливой. Получив всю нужную информацию, Джулиана, выпив чаю, собралась уходить.
 — Спасибо за вашу доброту. Надеюсь, мы с Филиппом будем так же счастливы, как вы с Маршем. — Она улыбалась, но холодные глаза светились ненавистью к сопернице.
 — Не будем прощаться. Сегодня вечером мы уезжаем, но, уверена, всего через несколько недель мы вернемся из Лемана.
 — Чудесно! Как раз успеете на свадьбу. Так, значит, вы уезжаете сегодня вечером? Не знала, что «Старбель» уже здесь.
 — Мы собираемся несколько дней побыть за городом одни.
 — Это так романтично! — проворковала Джулиана, выходя из гостиной.
 — Уже уезжаешь, Джулиана? — Дорри как раз спускалась вниз.
 — Да, Дорри, мне нужно встретиться с Филиппом. Я ведь приехала поздравить молодых. Жаль, не застала Марша.
 — Да, очень жаль, — произнесла Дорри язвительно.
 Ее тон кольнул Джулиану в самое сердце. У двери она остановилась. Лицо пылало ненавистью к девушке, которая и не старалась скрыть своей неприязни к ней.
 — Странно, что никто не заметил, как Рени похожа на Элизабет. — Она увидела округлившиеся глаза Рени и поняла, что ее слова попали в цель. — Поразительное сходство! Ну, мне пора. Прощайте!
 Рени посмотрела на золовку.
 — Дорри, думаю, мне надо побольше узнать об Элизабет, и теперь самое время.
 Она так побледнела, что Дорри поспешила в гостиную.
 — Это правда? Дорри, я должна знать! — Рени, вся напряженная, стояла у окна.
 — Более того… — попыталась объяснить Дорри.
 — Значит, это правда! — вскрикнула Рени и упала в кресло. Пытаясь взять себя в руки, она выдавила робкую улыбку. — Оказывается, вот в чем причина наших взаимоотношений, — промолвила она слабым голосом.
 — Не спеши с выводами. Действительно, вы похожи внешне, но, поверь мне, в то же время вы совсем разные.
 — Хотелось бы верить… Дорри, я так люблю его! — Голос ее задрожал. — Расскажи мне о ней. Я непременно должна знать.
 — Хорошо. Но прежде всего хочу заметить, что никогда не видела Маршалла таким счастливым, как сейчас. Вы подходите друг другу. Он любит именно тебя, и я знаю, что ты чувствуешь. — Она перевела дух. — Хорошо, слушай.
 — Ну, скорее же.
 — Маршалл уехал в Филадельфию получать юридическое образование и там встретил ее. Элизабет Энн Паркер. Ее воспитывала бабушка. Она была богата и избалованна до крайности. Вполне красива… очень похожа на Джулиану. Маленького роста, с изящной фигурой, представляешь? — Она взглянула на Рени.
 — Да.
 — Это была Элизабет. Он привез ее с собой как раз тогда, когда собирался начать свою практику. Она отказалась жить вместе с нами в Сидархилле, и Маршалл вынужден был купить дом на Лукас-Плейс. Вскоре они переехали. Он был тогда гораздо моложе, и ему так хотелось сделать ее счастливой. Они часто выходили в свет. А известие о том, что Элизабет беременна, привело его в неописуемый восторг.
 — У них был ребенок?
 — Нет… произошел выкидыш. Думаю, поэтому она и умерла. Они мне не рассказывали многого.
 — Бедный Маршалл!
 — Настали тяжелые времена. Ему тут же пришлось продать дом и переехать в контору. С тех пор он там и жил, разрываясь между Сидархиллом и работой.
 Рени минуту сидела молча, затем встала и направилась к двери.
 — Спасибо, Дорри. Мне нужно побыть одной.
 Дорри с ужасом посмотрела на невестку. Рени вышла в сад.
 По дороге из конторы Маршалл и Джордж шутили и смеялись.
 — Никто так не удивился, как я, — рассказывал Джордж.
 — Я рад, что Джули не устраивала никаких сцен. Она прелестная женщина, но не из тех, с кем я хотел бы связать жизнь. Надеюсь, Фил счастлив.
 Джордж тоже пожелал Филиппу и Джулиане счастья. Он был рад за сына. Рени — чудесная пара.
 К Элиз они приехали как раз к ужину. Женщины ждали их.
 — Как работа? Всех поймали? — спросила Марта, целуя мужа.
 Они пошли в столовую. Рени следовала за Элиз и Дорри, но Маршалл остановил ее.
 — Уверен, ты скучала, милая.
 Рени чмокнула его в щеку.
 Маршалл обнял жену и поцеловал. Она вцепилась в него, убеждаясь, что вот он перед ней — реальный и любимый. Все сомнения рассеялись. Ей стало легко и спокойно в его объятиях. Щеки снова порозовели.
 — Теперь ты выглядишь лучше, — заметил Маршалл, направляясь с ней в столовую. — Ты показалась мне немного бледной сначала.
 — Наверное, просто устала, — солгала Рени.
 — Интересно, от чего? — удивился Маршалл.
 Она покраснела и поспешила к столу. Дорри, наблюдавшая за ними, почувствовала облегчение. Она страшно боялась, что, узнав всю правду, Рени изменится, но теперь убедилась, что опасения напрасны.
 Время тянулось бесконечно долго для Рени. Неотступные мысли мешали ей поддерживать беседу. Но все понимали, что теперь она замужняя женщина и у нее иные обязанности.
 После ужина они поехали в контору.
 Вечер был тихий и спокойный. Они собирали вещи, решив выехать в Сидархилл рано утром. Даже любили они друг друга в этот вечер совсем иначе — нежнее и преданнее. Рени находила новые ощущения в его ласках.
 Она была так взбудоражена предстоящей поездкой, что утром все время поторапливала Маршалла, даже убедила его, что ей не нужен завтрак. Они приехали в Сидархилл, когда еще не было десяти. Рени жила ожиданием уединенной жизни.
 — Какую комнату мы займем? — спросила она, оглядывая просторное помещение на третьем этаже.
 — Выбирай! — улыбнулся он. — Но побыстрее, уж больно тяжелы чемоданы.
 — Твою! — воскликнула Рени. Она жаждала новых воспоминаний, связанных с этой комнатой.
 Возможно, она бы и не заметила, как дрогнули мышцы на его лице, если бы не знала причину. Рени твердо решила, что сегодняшний вечер должен оставить в его душе более приятные воспоминания. Широко распахнув дверь, она вошла в комнату и стала открывать окна. Комнату наполнили солнечный свет и свежий воздух.
 — Я сейчас постелю чистое белье, и все будет готово. — Она принялась возиться около кровати.
 — Готово для чего? — Он подошел сзади, обхватил ее руками и крепко прижал к себе.
 — Для сна, конечно. — Рени засмеялась.
 — Если ты задумала поспать сегодня, то для этого надо отменно поработать, верно?
 Рени развернулась в его объятиях.
 — Прекрасная идея!
 Они вошли в кухню как раз к обеду. Луиза оставила им еду и записку, в которой сообщала, что ужин будет ровно в семь.
 Они ели молча, поглощенные друг другом. Рени понимала, что ей нужно поговорить об Элизабет, — между ними не должно быть никаких недомолвок. После обеда они направились к конюшням, оседлали лошадей и решили немного прогуляться верхом.
 — Завтра устроим пикник! — Рени скакала рядом с ним рысью.
 — Что ж, я знаю отличное место.
 — Где?
 — Секрет. Узнаешь завтра.
 Они хорошо провели время, отдохнули у реки и вернулись домой только к вечеру.
 Магвир опустил ружье и просигналил брату.
 — Думаю, не стоит делать это сейчас. Хочу встретиться с ним один да один.
 — Не знаю, как у нас получится. Если у них действительно медовый месяц, как сказала девчонка, то сомневаюсь, что он оставит ее хотя бы на минуту.
 — Когда-нибудь это случится, тут-то я его и подкараулю. — Магвир самодовольно усмехнулся. Он увидел на тропе Маршалла. — Я убью его, и он должен знать, кто это сделает.
 — Пойдем поедим чего-нибудь. Никуда они не денутся. Будут до пятницы кувыркаться в постели.
 Братья выползли из укрытия и устремились к маленькому лагерю, который временно разбили в лесу.
 Рени принимала ванну наверху, а Маршалл отдыхал в кабинете, потягивая коньяк после ужина. На душе было неспокойно. Нехорошее предчувствие не покидало его с тех пор, как они проскакали вдоль реки. Маршалл допил коньяк и поднялся, чтобы налить еще, когда услышал стук в дверь.
 — Марш, это я, Пэки!
 — Входи. Что случилось?
 Должно быть, что-то важное, если подчиненные беспокоят его в столь поздний час.
 Пэки вошел, нервно теребя в руках шляпу.
 — Я подумал, что вы должны знать. Мы обнаружили свежие следы в лесу.
 — Сколько?
 — Две лошади.
 Маршалл нахмурился. Теперь он понял, что предчувствия не обманули его.
 — Вы кого-нибудь видели рядом?
 — Мы долго шли за ними, но потеряли из виду за оврагом.
 — Возможно, это Магвир, но как он мог найти меня здесь?.. Надо усилить охрану дома, а утром мы осмотрим как следует это место.
 Когда Пэки ушел, Маршалл стал ходить по комнате взад и вперед. Прежде всего он думал, как уберечь Рени. До тех пор пока Магвир на свободе, Уэстлейкам житья не будет. Услышав шаги Рени в гостиной, Маршалл попытался отбросить мрачные мысли, чтобы исчезла озабоченность с лица.
 — Здесь кто-то был? Мне показалось, хлопнула дверь.
 — Это Пэки. Ему нужно помочь завтра утром. Я собираюсь выехать с ним пораньше. Пикник придется немного отложить.
 — Хорошо, — согласилась она.
 Интуиция ей подсказывала, что за этим что-то кроется, но не стала допытываться. Она подошла и ласково обняла мужа. Как приятно держать ее хрупкое тело в объятиях, наслаждаться тонким ароматом ее духов.
 — Пойдем наверх. — От нее исходили покой и чистота. — Если ты уедешь рано, тебе надо выспаться.
 Маршалл погасил свет, и они пошли наверх, совсем не надеясь на отдых. Все время, пока она была в ванной, Рени думала об Элизабет. Для чего Джулиане понадобилось упоминать о сходстве? Она заметила на балу, что Дорри и Джулиана недолюбливают друг друга. Может быть, она сказала это, чтобы досадить Дорри? Тем лучше. По крайней мере теперь многим действиям Маршалла нашлось объяснение. Рени пришла к выводу, что Маршалл сильно любил первую жену и потеря для него была невосполнимой. Только сейчас он начинает постепенно приходить в себя. Рени не сомневалась, что Маршалл любит также и ее, и не потому, что она напоминает ему Элизабет. Она полна решимости освободить его от былых воспоминаний.
 Они вошли в спальню и закрыли за собой дверь. Окна были все еще открыты, и слабый ветерок слегка колыхал занавески. Возле свежезастланной постели горела одинокая лампа.
 — Я думала, тебе захочется принять ванну.
 — Спасибо, милая. — Маршалл поцеловал ее и сбросил пиджак.
 — У тебя такое озабоченное лицо. — Она села напротив.
 Он окинул ее быстрым взглядом.
 — Правда?
 — Да, очень задумчивое.
 — Просто был трудный день, — сказал он уклончиво.
 — Маршалл Уэстлейк, ты обещал, что мы будем откровенны друг с другом, а я чувствую, Пэки приходил неспроста.
 — Ты читаешь мои мысли.
 — Так в чем же дело?
 — В лесу обнаружены чужие следы. Это мы как раз и хотим проверить завтра утром.
 — Магвир? — спросила она робко.
 — Может быть. Не знаю. Если да, то как он нашел меня? Многое здесь не ясно, поэтому я и не хотел рассказывать, пока не отвечу на все вопросы.
 — Понятно. — Рени содрогнулась, — Я буду волноваться за тебя.
 — А я буду думать о тебе. Это не отнимет много времени. К полудню организуем и пикник.
 Она робко улыбнулась.
 Выйдя из душа, Маршалл вытерся и лег в постель рядом с женой.
 — Беду легче переживать вдвоем, — шепнул он ей на ухо.
 — Знаю, мне тоже так кажется. — Реии вздохнула. — Мне было так одиноко после смерти отца.
 Маршалл на этот раз мгновенно овладел ею. Рени только удивленно взглянула на мужа распахнутыми глазами. Маршалл окинул ее серьезным взглядом.
 — Я люблю тебя и всегда буду с тобой. Теперь ты никогда не почувствуешь себя одинокой.
 Ее охватила радостная дрожь, настолько потрясли ее слова Маршалла. Она отдавала ему себя с таким самозабвением, что он не мог не ответить ей тем же.
 Когда Рени проснулась, Маршалл давно уехал, и постель там, где он лежал, уже успела остыть. Он уходил бесшумно, боясь побеспокоить ее. Рени потянулась и стала оглядывать комнату. Сразу видно, здесь жил холостяк: шкафчик, письменный стол, на стенах только книги и ружья.
 Так ему было удобно. Интересно, что думала об этом Элизабет? Дорри говорила, она не была счастлива. Странно, ведь она находилась рядом с человеком, которого любила. Выбросив Элизабет из головы, Рени встала и нашла в шкафу вещи для верховой езды. Оделась, подняла волосы вверх, завязала лентой и пошла на кухню завтракать.
 Луиза как раз упаковывала ленч для пикника.
 — Доброе утро, — сказала она.
 — Доброе утро, Луиза. Давно уехали мужчины?
 — Да. Скоро, наверное, вернутся. Пэки и мистер Маршалл выехали с рассветом. — Она поставила перед Рени чашку горячего чая и печенье.
 Рени поблагодарила ее, отпивая глоток.
 — Что-нибудь еще?
 — Нет, не сейчас. Судя по такому большому свертку, приготовленному для пикника, боюсь, вообще не останется места для ужина.
 — Желаю хорошо провести время. Так славно, что мистер Маршалл опять счастлив.
 — А что же раньше?
 — Нет, мисс Рени, он давно не был так счастлив, как теперь.
 — Постараюсь, чтобы это состояние продлилось как можно дольше.
 — Вот и хорошо, — обрадовалась Луиза.
 Рени заставила себя сдержаться и не задавать больше никаких вопросов. Вскоре они услышали стук копыт перед домом.
 — Вернулись! — Рени выбежала навстречу.
 Маршалл уже вошел в дом.
 — Доброе утро! — Она нежно поцеловала мужа.
 — Давно встала? — Они, обнявшись, поднимались наверх.
 — Примерно полчаса назад. Спасибо, что дал мне подольше поспать. Мне так этого не хватало.
 Серьезное лицо Рени удивило Маршалла, и он еще крепче прижал ее к себе.
 — Луиза уже приготовила нам ленч.
 — Отлично. Я проголодался как волк, он-то мне и поможет не умереть.
 Они вошли в спальню. Маршалл возле умывальника снял рубашку.
 — Поедем, как только умоюсь.
 — Чудесно. Сейчас принесу чистую рубашку. — Открыв шкаф, Рени спросила: — Что же вы выяснили?
 — Мы шли за ними следом на север вплоть до оврага, пока не потеряли их из виду.
 Рени подала ему рубашку.
 — Думаешь, мы будем в безопасности?
 — Надеюсь. Это уединенное место. Мало кто знает о нем. Если кто-то и подойдет, мы услышим.
 — Здорово!
 — Пойдем!
 Это было его любимое место в Сидархилле. Тихое, на берегу кристально чистой речки с песчаным дном. Постелив одеяло на зеленом склоне, Рени оглядела окрестности. Маршалл подошел сзади и обнял за плечи.
 — Самое уютное место. — Он откинул ее волосы в сторону и потерся носом о шею. — Ты видела водопад?
 — Нет, а где?
 Он приблизился к берегу и показал вверх по течению. Рени смогла разглядеть маленький водопадик примерно в пятидесяти метрах.
 — Какая красота! — воскликнула она.
 — Там можно и купаться.
 — Верх блаженства!
 Они вернулись и сели на одеяло.
 — С тобой любое место покажется раем, — сказал он, обнимая ее.
 — А вы романтик, мистер Уэстлейк. Мне что, надо сопротивляться ?
 — Нет. — Он начал расстегивать пуговицы на ее блузке.
 — Маршалл, прямо здесь?
 — Почему бы и нет? Я специально выбрал это тихое место. — Он продолжал раздевать ее. — Распусти волосы. Для меня, пожалуйста.
 Рени вынула ленточку, и пышные пряди упали на плечи. Маршалл сдернул блузку и посмотрел на нее.
 — Я хочу любить тебя вот так, при солнечном свете. — Он дотронулся рукой до ее волос. — Какая ты красивая!
 Она улыбнулась.
 — Чудесное тихое место.
 — Ты слишком не расслабляйся, а то, чего доброго, заснешь на мне.
 — И не подумаю. Я все утро ждала тебя, и теперь, когда ты рядом, не собираюсь терять время попусту. — Она притянула его к себе, и его рубаха коснулась ее нежных сосков. — Ты возбуждаешь меня.
 — Как ты думаешь, а что чувствую я? — Маршалл поцеловал ее в шею.
 — Полагаю, то же самое, — ответила она ласково.
 Маршалл освободил ее от юбки и прижался к ней, но одежда мешала ему насладиться сполна.
 — Я сейчас разденусь.
 Рени скользнула под него. Ей нравилось чувствовать его готовность к любви. Маршалл улыбался и губами медленно ласкал ее тело.
 — Мне нравится это место все больше и больше, — сказала она.
 Их губы разомкнулись, и она помогла ему раздеться.
 — Может быть, даже больше, чем кабинет.
 — Думаю, нам не придется выбирать. В январе здесь бывает очень холодно.
 Она страстно прижала его к себе.
 — Я могу согреть тебя.
 Он осыпал ее поцелуями, и вот они уже слились в единое целое, и он выпустил в нее живительное семя.
 Они молча лежали рядом. Да и не нужно было никаких слов. Маршалл смотрел на жену влюбленными глазами. Щеки ее пылали, спутанные волосы разметались во все стороны.
 Маршалл закрыл глаза.
 — Отдохнем еще немного.
 — Вставай, я хочу есть! — сказала она решительно и стала распаковывать еду, приготовленную для них Луизой.
 Заметив, что сидит совершенно голая среди леса, Рени потянулась за блузкой, но Маршалл схватил ее за руку.
 — Не надо. Ты мне нравишься в таком виде, — попросил он.
 — А если кто-нибудь увидит?
 — Не волнуйся, если что, мы услышим шаги.
 — Хорошо, — неохотно согласилась она и, оглянувшись по сторонам, пошла раскладывать еду.
 — Выпьешь вина?
 — Луиза все предусмотрела. — Он приподнялся на локте и взял у Рени бокал.
 — Ты действительно не голоден? Я вовсе не желаю, чтобы ты умер с голоду.
 — Боже правый, у меня скоро не останется никаких сил после наших игрищ.
 — Тогда подкрепись как следует. Мне бы не хотелось иметь слабого мужа.
 Они хорошенько поели, сдобрив трапезу вином, и наслаждались покоем.
 — Теперь полежи немного, — предложил он, когда с едой было покончено.
 — С удовольствием. Я так объелась.
 — Не похоже. — Маршалл положил руку ей на бедро и притянул к себе.
 Она для приличия чуть-чуть посопротивлялась, а затем сдалась, уютно устроившись у него на плече.
 — Из тебя получается удобная подушка. Я хотела сказать тебе об этом раньше.
 — Ты можешь поспать на мне в любой момент, как только пожелаешь.
 — Спасибо, — прошептала Рени, закрывая глаза. — Ловлю тебя на слове.
 — Вот и прекрасно. — И Маршалл тоже закрыл глаза.
 — Они выехали одни и направились к югу от дома.
 — Ты уверен?
 — Да. Только он и его девчонка. А она красивая!
 — Мы должны напасть на него неожиданно. Хочу удивить его.
 — Хорошо. Поехали.
 Уэс Магвир и его брат Фрэнк тронулись в путь на поиски Маршалла.
 Они проспали больше часа, а когда проснулись, день окончательно разогрелся. Маршаллом снова овладело желание, но Рени ловко увернулась.
 — Сначала поймай меня! — Она захохотала и бросилась к воде. Он побежал вдогонку и прыгнул в воду, ежась от холода.
 — Вода ледяная! Почему ты не надел… — Она не успела закончить, как он уже оказался рядом, обрызгав ее с головы до пят. — Ах ты, проказник! — захлебнулась она.
 — Я поймал тебя! — торжествующе крикнул он и прижал ее к себе.
 Руки скользнули вниз по спине, затем еще ниже, и она ясно ощутила его страстное желание. Он немного ослабил хватку, и Рени мгновенно вырвалась из его объятий. Не обращая внимания на холодную воду, она побежала вверх по течению и, достигнув самого глубокого места, бросилась в воду. Быстро работая руками, она поплыла прочь. Маршалл ринулся за ней, пытаясь вновь завладеть бесценным даром. Вскоре он догнал ее и схватил за ногу. Она забарахталась в пене брызг, а затем, уцепившись за его шею, распласталась на поверхности воды. Маршалл помедлил в воде минуту-другую и, обхватив Рени одной рукой, торопливо поплыл к берегу. Наконец он добрался до отмели, ступил ногами на песок и плавно опустил Рени. Она ударила руками по воде, подняв фонтан брызг, но он проворно схватил ее за руки и прижал к себе.
 — Тебе не хочется еще поиграть? — Глаза ее потускнели.
 — Напротив, даже очень хочется, — Он отыскал ее влажные губы и прикоснулся к ним.
 Рени крепче прижалась к нему. Прохладная вода бодрила тело.
 — Совсем не холодно, правда? — Она целовала капельки воды на его шее.
 — Не заметил. — Он легко приподнял ее и положил ее ноги себе на бедра.
 Расположившись на поверхности воды, Маршалл стал медленно проникать в нее. Рени цепко ухватилась за него и, вся разгоряченная, довела до полного изнеможения. Чуть ослабила руки и соскользнула вниз. Некоторое время они не двигались, потом, пошатываясь, в обнимку направились к одеялу и, обессиленные, рухнули наземь.
 — Должен сказать, это был самый увлекательный заплыв в моей жизни, — улыбнулся Маршалл.
 — Я думаю, в дальнейшем будет с чем сравнивать. — Она рассмеялась.
 — Уверен, мы сможем организовать это.
 Рени свернулась калачиком возле Маршалла, и они задремали под плеск воды, проносившейся мимо.
 — Они не могли уйти далеко, — прошептал Уэс, когда они вышли к маленькому водопаду.
 — Я ничего не слышу, — признался Фрэнк.
 — Говори тише! — приказал брат. — Голоса разносятся по воде.
 — Смотри, Уэс. — Фрэнк показал вниз по течению, где Маршалл и Рени стояли голые посреди воды и обнимались.
 — Пригнись!
 Братья тотчас спрятались в зарослях.
 — Ты видел ее? — со злостью в голосе спросил Фрэнк.
 — Мы здесь не для того, чтобы разглядывать женщин, — заявил Уэс. — Сейчас нам нужен только Уэстлейк, и мы уже у цели. Уверен, он не ожидает такого.
 — Что ты хочешь сделать?
 — Прежде всего нужно подобраться поближе, чтобы рассмотреть, что у него с собой. Думаю, он не пришел сюда без оружия. Пошли. Ты готов?
 Фрэнк кивнул, и братья окольным путем побрели к ничего не подозревающим любовникам.
 В кустах что-то хрустнуло. Маршалл вскочил, выдернув из кобуры револьвер. Рени вздрогнула от неожиданности и вцепилась в одеяло.
 — Что это? — спросила она испуганно.
 Прежде чем Маршалл смог ответить, из-за деревьев выбежала олениха и встала на берегу. Никто не шелохнулся. Она грациозно попила из реки и, ударив копытом по воде, пустилась наутек.
 Рени без сил повалилась на одеяло.
 — Я чуть не умерла от страха.
 — Ты же не одна, — успокоил он ее и лег рядом, отложив револьвер в сторону.
 Они лежали молча, рисуя в воображении самые ужасные картины.
 — Пройдемся к водопаду.
 — С удовольствием. — Рени хотела освободиться от напряжения последних минут. — Я только оденусь.
 — Просто преступление прятать такую красоту, — тяжело вздохнул Маршалл и тоже начал одеваться.
 Он помог ей застегнуть блузку, наклонился и поцеловал ее упругие груди, четко вырисовывавшиеся сквозь льняную ткань.
 — Ну, мы пойдем? — Она улыбнулась, заметив нетерпение на его лице.
 — Ведь я уже сказал, правда?
 — Да, конечно. В какую сторону?
 Маршалл взял ее за руку и повел вперед сквозь кусты.
 Братья Магвир вышли на большую поляну. Они оставили лошадей невдалеке и добрались сюда пешком.
 — Они где-то здесь. Нам нужно только немного подождать. Забери револьвер, который он там оставил, и посидим под деревьями.
 — Догоняй! — бросила Рени через плечо и, обогнав Маршалла, ринулась на поляну. Она рухнула на одеяло, пытаясь отдышаться. Вдруг чья-то рука заткнула ей рот и кто-то поднял ее. Она увидела человека с ножом в руке. Рени попыталась вывернуться, но тщетно — он грубо дернул ее к себе. В это время из леса вышел Маршалл.
 — Рени, я… — Слова застряли в горле от ужасного зрелища. Уэс Магвир крепко держал Рени, приставив нож прямо к горлу. — Магвир… отпусти ее.
 — С какой стати? — огрызнулся тот, сильнее прижимая лезвие ножа.
 — Она тут ни при чем. У нас свои счеты. Отпусти ее.
 — Ты прав, — хихикнул Уэс. — Как ты, Уэстлейк?
 Маршалл молча смотрел на Уэса, сжимая кулаки, будто готовился нанести удар.
 Рени была в полуобморочном состоянии: эти жестокие руки причинили ей ужасную боль. Но она сознавала, что Маршалл пытается что-то предпринять, только без оружия это было невозможно.
 — Чего ты хочешь?
 — Ничего особенного, — ответил Уэс. — Эй, Фрэнк, Уэстлейк желает знать, что нам от него надо. Ты скажешь ему или я сделаю это сам?
 — Давай ты, Уэс. — Фрэнк подошел ближе и направил на Маршалла ружье.
 — Хочу, чтобы и ты помучился, как я все эти месяцы. Но у тебя нет надежды на побег, а я бежал. — Он осклабился, показав кривые черные зубы.
 — Отпусти мою жену, и я пойду с тобой.
 — Отпустить? По-моему, в таком виде ей нельзя оставаться одной в лесу. Как ты думаешь, Уэс?
 — Конечно. Хочешь побегать немного голой, леди? — Он схватил ее за блузку и рванул вниз. Рени даже не успела шевельнуться, как он больно сдавил обнаженную грудь.
 Маршалл в ярости рванулся к ружью Фрэнка. Одним движением Уэс швырнул Рени наземь и изо всех сил ударил Маршалла в затылок. Маршалл повис на Фрэнке.
 — Вы убили его! — закричала Рени в истерике.
 — Нет еще. У нас другие планы.
 Воспользовавшись их замешательством, Рени, спотыкаясь, побежала в сторону лошадей. Уэс увидел это и пошел за ней, потешаясь над ее жалкими усилиями скрыться.
 — Бесполезно, догоню в два счета! — прорычал он.
 Ветки деревьев цеплялись за волосы и рвали одежду в клочья. Но Рени этого не замечала. Она знала одно: он там, и ждет помощи. Паника охватила ее, мысли путались. Нужно позвать на помощь. Она в ужасе упала на торчащее из-под земли бревно. Сердце екнуло, когда она услышала шаги. Просвистела пуля. Она, шатаясь, встала, а затем рухнула на землю с залитым кровью лицом.
 — Надо торопиться, — сказал Фрэнк раздраженно. — Помоги мне положить его на лошадь.
 — Немного потренировался в стрельбе, — усмехнулся Уэс. — Он крепко привязан?
 — Да.
 — Накинем на него одеяло — вдруг появится кто-то на пути. Нам нужно выбраться отсюда как можно скорее. Не ровен час их хватятся.
 — Верно. Помоги мне, и пойдем.
 Голову Маршалла мотало и трясло, с каждым шагом лошади боль все сильнее пронизывала тело. Изо рта торчал кляп, он задыхался под тяжестью одеяла. Сколько прошло времени? Судя по всему, ехали они довольно долго. Втайне он надеялся, что, когда Магвир снимет одеяло, он увидит Рени. Не могли же они оставить ее… Эта мысль острой болью отозвалась в сердце. Он попробовал переключиться на другое. Убежать не удастся — он привязан к лошади, а доносившиеся голоса подсказали, что один едет сзади, а другой впереди. Ему ничего не оставалось, как только надеяться, что Пэки не упустит их до наступления темноты. Ночью ехать намного сложнее… Сознание покинуло его, и он снова окунулся в кромешную тьму.




 Глава 21


 Нестерпимая боль вернула ее к жизни. Вставай! Быстрее… Ему надо помочь… Она открыла глаза. Надо сосредоточиться… И снова боль пронзила ее насквозь. Стон вырвался из груди. Она поднесла руку ко лбу и тотчас отдернула ее, нащупав липкую жидкость. Превозмогая боль, Рени сделала отчаянную попытку сесть, с силой отталкиваясь от земли, которая, казалось, магнитом притягивала к себе. Ее охватила паника — они все еще могут быть рядом! Она огляделась опасливо: кругом было тихо. Первозданная тишина. Как будто ничего не произошло, как будто не было совершено ужасное злодейство всего час назад. Неимоверным усилием воли заставив себя подняться, она кое-как уцепилась за дерево и попыталась удержаться на ногах. Закрыла глаза и перевела дух, не выпуская из рук корявый ствол. Осторожно повернула голову: поляна была в двух шагах и, если собрать последние силы, можно туда добраться. Но что потом? Маршалл… Это имя вынудило ее сделать шаг по искореженной поверхности, затем второй. Быстрее. Осознание того, что он в беде и ждет помощи, обязывало ее двигаться. Наконец она добралась до просвета между деревьями. Сил больше не было. Как подкошенная она упала на землю.
 «Нет… он жив… У нас другие планы…» — эхом отозвалось в мозгу.
 Вдруг что-то зашелестело совсем рядом. Рени очнулась и посмотрела туда, откуда доносились звуки. Из-за деревьев показалась лошадь, и она вздохнула с облегчением. Потихоньку повернулась и ухватила поводья. С трудом взгромоздилась на кобылу и, пришпорив ее, погнала домой.
 Но силы были на исходе. Она не смогла больше держаться и свалилась. Почувствовала резкую боль в щеке и потеряла сознание. Потом как сквозь туманное облако донеслись слабые незнакомые голоса. Высокие. Низкие. Озабоченные. И руки. Руки подняли ее и перенесли в дом.
 — Маршалл! — глухим стоном вырвалось из груди. — Как больно! Голова!
 Она услышала шепот совсем рядом. Хотела открыть глаза, но веки отяжелели. Дома.
 Вот она бежит. Маршалл ранен. Нужно добраться до лошадей. Позвать на помощь. Деревья и кусты сдерживают ее стремительный бег, она падает, снова бежит, а затем боль. Острая, нестерпимая боль. Крик пронзил тишину.
 Рени села на кровати. Ее трясло от страха. Чьи-то теплые руки обняли ее.
 — Маршалл, мне надо помочь ему!
 — Успокойся. Все хорошо.
 Рени стала вслушиваться. Все в голове перепуталось. Картины мелькали, как в калейдоскопе. И вдруг выстрел!
 — О Боже! — Рени вздохнула.
 Наконец она разглядела встревоженные лица Элиз и Марты. Коснулась головы. Голова была забинтована.
 — Маршалл! Вы нашли его? С ним все в порядке?
 — Надо позвать Джорджа, — сказала Марта тихо и выбежала из комнаты, оставив Элиз одну с племянницей.
 — Элиз, где он? — Рени посмотрела на нее полными слез глазами.
 — Мы пока точно не знаем, что произошло. Джордж внизу. Он знает, что делать.
 Элиз снова уложила Рени на подушки.
 — Когда все это случилось? — спросила Рени.
 — Луиза и Пэки нашли тебя около конюшни и сразу же послали за нами. Доктор уехал два часа назад. Ты была без сознания около шести часов. Сейчас одиннадцать.
 — Как поздно! Слишком поздно! Они схватили его. Пэки искал его?
 — Кто это был? — В комнату ворвался Джордж.
 Рени заплакала.
 — Магвир!
 Перескакивая с одного на другое, Рени рассказала, как они шли, как Магвир выследил их, как схватил. Маршалл остался лежать без движения, а потом пустота. Пока она не очутилась здесь.
 — Спасите его! Его нужно найти! — Слезы снова хлынули из глаз.
 Джордж побелел как полотно.
 — Дайте ей лекарство, которое оставил доктор. Я буду у себя в кабинете.
 Рени отказалась от лекарства и попыталась встать, но, не выдержав боли, упала на кровать.
 — Я должна найти его, Элиз! Куда Магвир отвез его? И зачем?
 Рени судорожно кусала губы, стараясь держать себя в руках и не разрыдаться окончательно.
 — Выпей вот это. Оно успокоит тебя. Джордж знает, что нужно делать. Он уже переговорил с шерифом и сообщил о случившемся Джиму.
 Рени молча кивнула и выпила лекарство.
 — Ляг и отдохни. Тебе повезло, что ты осталась жива. Пуля слегка задела голову. Еще один миллиметр — и тебя не было бы в живых.
 Рени откинулась на подушки и посмотрела вокруг. Комната Маршалла… Ну почему… только вчера вечером они… Слезы брызнули из глаз, и она зарыдала, уткнувшись в плечо Элиз.
 — Где он? Он жив! Но где… где он сейчас?




 Глава 22


 Маршалл сидел, прислонясь к дереву, и наблюдал, как Уэс и Фрэнк наполняли желудки. Уже стемнело. Вероятно, они проделали долгий путь после захода солнца. Он пристально следил за ними сквозь полуприкрытые глаза, пытаясь угадать их дальнейшие намерения. Не сказав ни слова, они просто скинули его с лошади возле этого дерева и стали заниматься своими делами. Несмотря на прохладу весенней ночи, они даже не разожгли костер, опасаясь преследования. Рени наверняка добралась до дома. Интересно, как она. Он знал, что Магвир жесток и безжалостен, но ведь не настолько же, чтобы убить беззащитную женщину. Она, должно быть, в безопасности… Ему стало не по себе. Он силился выбросить из памяти сцену, когда Магвир держал нож у горла Рени, но это было невозможно: Рени с круглыми от ужаса глазами являлась ему снова и снова. Он закрыл глаза. Надо выжить. Во что бы то ни стало. Добраться до дома. Вернуться к Рени.
 Постепенно все стихло. Уэс устроился на ночлег, а Фрэнк сел поодаль, положив рядом ружье. Теперь он понял, что они не собираются кормить его, и, усевшись поудобнее, насколько это было возможно, решил немного отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.
 Фрэнк наблюдал, как Уэстлейк устраивается на траве. Он усмехнулся в темень ночи. Если он хочет есть, пусть подождет несколько дней. Планы у них были грандиозные.
 Через несколько часов они встали, чтобы отправиться в путь. Развязали ноги Маршаллу, и он ухитрился нанести удар Фрэнку в живот, но не успел сделать и шага, как Уэс ударил его прикладом. Маршалл свалился на колени и замотал головой. К нему подошел Фрэнк.
 — Хватит, Фрэнк, нам нужно идти. В следующий раз не будь таким дураком, — ухмыльнулся Уэс.
 Фрэнк посмотрел на брата злыми глазами.
 — Не буду.
 — Вот и хорошо. Пошли.
 Четыре дня верховой езды вымотали их окончательно, и они облегченно вздохнули, когда наконец благополучно добрались до места назначения. Было холодно и промозгло, и они радовались огню, согревавшему их продрогшие тела. Маршалл запоминал путь, по которому они двигались последние дни. Избегая людных мест, они направлялись на юго-запад, останавливаясь лишь на несколько часов на ночлег. Сейчас они находились в одинокой пещере. Вряд ли ее сможет обнаружить человек, не знакомый с этой местностью. Здесь обретались еще пять человек из банды Магвира. Увидев главаря, они возликовали.
 — Это твой друг? — загоготали разбойники.
 — Это мой пленник, — с гордостью заявил Уэс, подгоняя Маршалла ружьем в спину. — Повернись кругом, пленник, я развяжу тебе руки.
 Маршалл повиновался. Ярость закипала в нем. Его избивали, морили голодом, и сейчас, возможно, он получает единственный шанс. Если б только ему удалось выхватить ружье, он бы показал им где раки зимуют. Те пятеро у костра были пьяны, а Уэс устал и не сможет быстро отреагировать. Уэс небрежно развязал ему руки.
 — Быстро к стене!
 Он стал поворачиваться и вдруг увидел то, что Уэс приготовил для него. Высоко к стене была приделана короткая цепь, соединенная петлей с наручниками.
 — Нет! — истошно закричал он и бросился на Уэса.
 Они кубарем покатились по полу. Пока в руках у Маг-вира ружье, есть надежда на спасение. Но вот он выронил его, и оно упало рядом с костром. В пещеру вошел Фрэнк и присоединился к брату. Маршалл сопротивлялся сколько мог. Отчаянно. Безрассудно. Аицо его было в крови, но он продолжал противостоять непрестанно колотившим его кулакам. После очередного удара он не мог вздохнуть и понял, что сломаны ребра. Наконец Маршалл очутился в спасительной темноте беспамятства, где можно было спрятаться от боли и унижений.
 Ледяная вода привела его в чувство.
 — Вставай, мразь! — зашипел Уэс, опрокидывая на лицо еще одно ведро холодной воды.
 Маршалл медленно повернул голову туда, где стоял Уэс. Все плавало в тумане. Оба глаза запухли и почти не открывались. Губы были разорваны, изо рта струилась кровь. Пока он был без сознания, Уэс и Фрэнк надели на него наручники, и теперь он висел лицом к стене с цепью на шее. Когда он шевельнулся, нестерпимая боль пронзила тело, к горлу подступил ком.
 — Ага, пришел в себя! Отлично. Хочу показать тебе одну вещицу, — сказал Уэс с видимым удовольствием. — Фрэнк, принеси сюда ремень.
 Фрэнк принес брату кусок кожи с зазубринами, прикрепленный к деревянной ручке.
 — Узнаешь? Через минуту ты почувствуешь то, что чувствовал я. Все, что они делали со мной, испытаешь и ты. Посмотрим, как тебе удастся это выдержать.
 Маршалл знал об этом орудии пыток и о том, что оно может сделать с человеком. Он читал отчеты о пытках в каторжной тюрьме. Так вот что уготовил для него Уэс! Долгая, мучительная смерть. Оставалась только слабая надежда на Рени: ей наверняка удалось добраться до своих, и шериф, вероятно, уже в пути.
 — Если ты думаешь, что кто-нибудь придет сюда, то ошибаешься. Мы оставили достаточно ложных следов, так что им никогда не найти это место, — изгалялся Уэс.
 Маршалл проигнорировал насмешку. Ему все равно не избежать того, что задумал Уэс. Страх сковал тело. Но нельзя терять самообладание. Они не дождутся от него мольбы о пощаде, а ведь именно это им так хотелось услышать. Он вдруг обрел твердость духа, только слегка вздрогнуло тело, когда Уэс подошел сзади. Нечеловеческая боль пронзила его насквозь. Рубашка повисла лохмотьями, по спине потекла кровь.
 — Если ты дернешься, получишь еще один смачный удар! — захохотал Уэс.
 Невольный ужас объял его. Он знал, что Магвир за спиной, а он бессилен хоть что-то предпринять. Он не мог повернуться — цепь была слишком коротка — и стойко готовился ко второму удару.
 — Боишься? Поделом тебе. Я тоже боялся, слава Богу, у меня было на это право.
 Голоса стихли, и Маршалл отчетливо услышал, как просвистела плеть. Он содрогнулся, когда ремень полоснул по голой спине. Уэс на минуту остановился, вкушая аромат власти. Он торжествовал, наблюдая, как Маршалл с каждым ударом пытается сохранять присутствие духа.
 В тюрьме не было времени передохнуть. Удар обрушивался за ударом, пока он не получил все двадцать, которые едва не убили его. Уэс навсегда запомнит этот пронизывающий до костей свист плети, рассекающей воздух. Теперь он понимал, что лучшего орудия мучительной пытки просто не существует. После кнута оставались кровавые раны, но они со временем исчезали без следа. Плеть же оставляла более глубокие отметины. Тело покрывалось огромными волдырями, они превращались в кровоточащие язвы и потом долго заживали. Уэс хорошо помнил те дни и ночи в камере, когда он от боли не находил места, и так продолжалось в течение долгих недель.
 — Думаю, двадцати ударов будет достаточно для первого раза, Уэстлейк. — Уэс обращался к спине.
 Маршалл ничего не ответил, да и не мог бы. Затаив дыхание и стиснув зубы, он ждал очередного удара. Когда Магвир в пятнадцатый раз опустил плеть, Маршалл беззвучно упал вперед. Уэс плеснул побольше воды, но он был неподвижен.
 Разражаясь проклятиями, Магвир произвел последние пять ударов по бесчувственной жертве и пошел к костру выпить чего-нибудь с братом. Он опрокинул бутылку виски прямо в рот и смачно потягивал оттуда бодрящую жидкость.
 — Тебе лучше? — спросил Фрэнк.
 Уэс не ответил.
 — Он не сломался. Ты действительно думал, что это произойдет?
 — Я увижу это собственными глазами, прежде чем убью его, — пообещал Уэс холодно. — Я знаю, как это сделать. Готово помещение?
 — Да. Все, как ты сказал. Оно как раз нужного размера, там темно, и есть ведро с водой. Ему будет приятно там, так же, как было тебе в камере, — съязвил Фрэнк.
 — Тогда доставим его туда.
 Фрэнк отстегнул один наручник и продернул цепь через кольцо, а Уэс опустил Маршалла на землю. Снова защелкнув наручники на сбитые в кровь запястья, они потащили безжизненное тело к маленькому отверстию в пещере, в которое можно было попасть только в скрюченном состоянии. Само помещение тоже не отличалось большими размерами, под стать тюремной камере. Захватив с собой фонарь, Фрэнк пропихнул Маршалла через отверстие. Это оказалось не так просто: тело обмякло и стало еще более тяжелым.
 — Ты идешь, Уэс?
 — Боже упаси! Я последние годы достаточно посидел в одиночестве. Теперь хочу, чтобы он ощутил всю его прелесть.
 — Хорошо. Дай мне ведро с водой. Оно ему пригодится.
 Уэс толкнул наполовину заполненное водой ведро сквозь отверстие, и через минуту оттуда выполз Фрэнк.
 — Нужно заложить вход.
 — Я сейчас.
 Уэс вернулся с тяжелым валуном и завалил отверстие.
 Когда он открыл глаза, ему показалось, что он ослеп. Он знал, что жив, — об этом напоминала невыносимая боль. Он робко провел рукой по лицу и вздрогнул: оно было опухшее, в порезах и ссадинах. Спина онемела, но это скоро пройдет. Он перевернулся, примостился на локте и прищурил глаза. Ничего не изменилось, его окружала темнота. Кое-как ему удалось усесться и неуверенно покачать головой. Движения спровоцировали резкую боль в боку, и он тяжело задышал. Медленно, после минутного отдыха, он встал и, пошарив рукой вокруг, наконец нащупал стену. Кругом было тихо, только позвякивали цепи. Интересно, где Уэс и Фрэнк? Конечно же, где-то рядом, следят за ним.
 — Магвир, — прохрипел он.
 Ответа не последовало.
 Маршалл стал двигаться вдоль выпуклой стены, надеясь найти выход, но смог лишь определить, что площадь камеры не более 185 на 125 сантиметров. Нащупав ведро, он обессиленно опустился на пол и жадно припал к воде. Потом коснулся шероховатой поверхности стены, и сдавленный крик вырвался из его груди. Адская боль охватила все тело, как будто через него пропустили ток.
 Вдруг впереди вспыхнул свет. Маршалл поднял поникшую голову и тупо посмотрел туда, где тьма на мгновение рассеялась.
 — Он зашевелился! — крикнул Фрэнк.
 На него уставились две пары глаз.
 — Как тебе нравится твой новый дом? — спросил Уэс, не ожидая ответа. — Скоро ты привыкнешь к одиночеству, и оно не будет тебя так раздражать. Понимаешь, — продолжал он, — никто за тобой не придет. Ведь уже некому сообщить, где тебя искать.
 Маршалл взглянул на него подозрительно.
 — Да, она не очень-то быстро бегает. Конечно, мы сначала поиграли с ней немного. — Он многозначительно посмотрел на Фрэнка. — А она ничего, аппетитная. Как ты думаешь, мы ей приглянулись, Фрэнк?
 — Очень даже. Особенно когда я…
 Не успел он закончить фразу, как Маршалл ринулся к нему. Фрэнк легко оттолкнул его. Теперь он лежал, не в силах шевельнуться. Фрэнк стоял рядом.
 — Получай свой ужин, может быть, последний. Мы уходим сейчас, — ухмыльнулся он.
 Маршалл лежал с закрытыми глазами. Открыть их не было сил. Теряя сознание, он почувствовал, как его ударили чем-то в живот. Затем услышал удаляющиеся шаги и опять очутился в кромешной тьме.
 Рени изнасиловали и убили? Как он мог подумать, что Магвир способен отпустить ее! Господи, какой дурак! Это был крах, крушение всех его надежд! Душа разрывалась на части от гнева и беспомощности. А нестерпимая боль, от которой ломило спину, дала выход чувствам, и он зарыдал. Он слегка повернулся, чтобы ослабить давление на израненную спину, и снова окунулся в темноту небытия.




 Глава 23


 Рени сидела на маленьком диване в передней гостиной. Бледное лицо, равнодушный взгляд. Три недели! Неотличимые одна от другой. Бессонные ночи, а стоило лишь на мгновение сомкнуть веки — эти кошмарные сны… Она вздрогнула. Никаких новостей, по крайней мере обнадеживающих. Джорджа и Джима не было уже несколько дней. Майор Биглоу и шериф со своей командой присоединились к ним, но все напрасно. С каждым днем она теряла надежду. Господи, почему ты так жесток? Подарить ей любовь и отнять ее безвозвратно! Сначала мама, потом отец и вот теперь Маршалл… За тот короткий миг, что они были вместе, он стал для нее всем миром. Теперь у нее никого не осталось… Нет! Он жив! Она чувствует это. Он не мог умереть!
 Дорри принесла чай.
 — Может быть, Джимми пришлет весточку сегодня. Их уже целую неделю нет.
 — Конечно, они должны что-нибудь сообщить о себе. — Рени отпила глоток. — Как мама?
 — Ей намного лучше. С ней Элиз.
 — Я стараюсь держаться, но это так трудно, особенно когда я думаю, что она винит во всем меня! — Рени впервые высказала свои сомнения вслух.
 — О Господи! Неужели ты действительно так думаешь?
 Рени мрачно кивнула. На сей раз самообладание изменило ей, и она дала волю слезам. Дорри выбежала из комнаты. Рени, всхлипывая и вытирая мокрые щеки, подошла к окну и уставилась на улицу.
 — Рени! — окликнула ее Марта строгим голосом. — Нам нужно поговорить.
 Рени повернулась к свекрови, а Марта закрыла дверь в гостиную.
 — Дорогая моя, Дорри только что сообщила мне удручающие новости. Надеюсь, это неправда. — Она усадила ее на диван и села рядом. — Извини, я, наверное, слишком углубилась в свое горе и не замечаю твоего. — Она взяла ее руки и нежно сжала их. — Я ни в коем случае не думаю, что ты в чем-то виновата… — Голос ее дрогнул, и на глаза навернулись слезы.
 — Но если б мы не поженились, мы никогда бы не оказались одни в Сидархилле… и Магвир не смог бы застать его врасплох. Я спрашивала, безопасно ли это место… Он уверял меня, что нам нечего и некого бояться. Мне не следовало отпускать его туда. Здесь, в городе, он был бы так же счастлив.
 — Нет, детка, ты не права. Маршалл неравнодушен к Сидархиллу. Это его излюбленное место. В городе он только работает, а если ему хочется как следует отдохнуть и расслабиться, он едет в Сидархилл. И поверь мне, Рени, если он задумал куда-нибудь поехать, вряд ли кто-то или что-то заставит его изменить решение! — Марта говорила возбужденно, прижимая к себе невестку. — Пожалуйста, не думай так, здесь нет твоей вины. Если б у Маршалла было хоть малейшее подозрение, что Магвир где-то рядом, он бы не стал рисковать. Каким-то образом Магвир узнал о вашем пребывании там, в этом вся причина. Слава Богу, твоя рана не очень серьезна. Ведь он мог убить тебя! Нет, Рени, мы с Джорджем полюбили тебя. Ты стала полноправным членом нашей семьи. Нужно надеяться и верить, что он скоро вернется к нам.
 В столовую вбежала Дорри:
 — Мама! Скорее! Они вернулись!
 Марта, Рени и Элиз оторвались от своих тарелок.
 — Джордж здесь?
 — Я увидела их из окна спальни. Пошли!
 Дорри побежала к входной двери и распахнула ее настежь.
 — Они привезли Маршалла? — с надеждой спросила Рени.
 Дорри втянула голову в плечи, как только на пороге появились Джордж и Джим.
 — Нет, его нет.
 Рени была в смятении. В ней боролись два чувства: тревоги, что им не удалось спасти его, и облегчения, оттого что они не нашли его мертвым. Ноги ее подкосились, и Элиз едва успела схватить ее за руку. Марта быстро прошагала мимо, чтобы встретить мужа и сына.
 — Как вы? Я скучала. Есть новости? Ожидание чуть не свело нас с ума.
 — Со мной все в порядке, — сказал Джордж устало. — Джим, отведи лошадей, я буду ждать тебя дома.
 Джим кивнул и повел верховую лошадь отца к конюшням. Джордж поспешно обнял Марту и вошел следом за ней в дом, неся ружье и поклажу.
 — Рада, что ты вернулся, папа. — Дорри обняла отца и взяла из его рук упряжь.
 — Я тоже, милая, — ответил он. — Элиз, Рени неплохо выглядит.
 — Хорошо, что вы снова дома. Мы волновались…
 — Я все расскажу чуть погодя. Пусть Силия приготовит нам с Джимом что-нибудь поесть. Четыре дня не было во рту горячего.
 — Конечно. — Элиз поспешила на кухню. — Кофе еще не остыл.
 — Прекрасно.
 Джордж с Мартой направились в столовую.
 Рени и Дорри шли сзади. Рени не терпелось подробнее узнать о поисках. Джим и Элиз тоже присоединились к ним. Минуту все молчали, пока Рени не выпалила вопрос, на который все ждали ответа:
 — Так, значит, вы ничего не нашли, никаких следов?
 — Ничего. Мы обшарили всю округу, пытались что-нибудь разузнать о Магвире или о ком-нибудь из его банды… но они как сквозь землю провалились. Искали даже там, где их и не могло быть, — г объяснил Джордж.
 — Что же делать? — спросила Дорри. — Не можем же мы просто так сидеть сложа руки!
 — Именно это мы и собирались делать, — раздраженно ответил Джордж.
 — Рано или поздно они должны объявиться, — предположил Джим. — Им нужна будет пища, зная хорошо их повадки, убежден — они не смогут долго обойтись без выпивки и шлюх…
 Джордж посмотрел на сына с укоризной, и Джин понял, что сболтнул лишнего. Рени побледнела. Она ощутила на себе грязные руки Уэса. Джим не забыл, в каком состоянии ее подобрали. Хотя Магвиры и не изнасиловали ее, слова больно ранили душу, и он пожалел о них.
 — Извини. — Он опустил голову.
 — Нам всем известно, что это за звери, — вставила Марта, пытаясь разрядить напряжение.
 — Жаль, что не пошла с вами, — добавила Рени. — Я страдаю от бездействия.
 — Мы все это чувствуем, — успокоила ее свекровь. — Вы поддерживали связь с шерифом. Трудно поверить, что никто их не видел и ничего не слышал о них.
 — Знаю, в этом-то все и дело. — Джордж допил кофе и немного пришел в себя.
 — Они держат связь с Джоном Рэндольфом и сообщат ему, когда появятся какие-то новости, — сказал Джим. — Если только они не покинут страну, уверен, мы о них скоро услышим.
 — Чего я до сих пор не могу взять в толк, так это почему Уэс не убил Маршалла сразу, — промолвил Джордж. — Будучи уверенным, что застрелил Рени, почему он похитил его?
 — Если б они хотели получить выкуп, нам давно бы это стало известно, — заметил Джим.
 — Перед тем как убежать, я слышала, что у них какие-то планы насчет него, значит, он все еще жив. — Рени столько раз воспроизводила в памяти тот день, что он уже не казался ей таким ужасным.
 Они растерянно посмотрели друг на друга.
 — Как бы ни развернулись события, я чувствую, что «все еще жив» — это главное, о чем мы не должны забывать, — сказал Джордж безнадежно. — Не могу представить, чтобы Магвир до сих пор не убил его… Я просто не могу…
 — Но вы же его отец! Вы не можете сдаваться вот так! — обрушилась на него Рени.
 — Мне страшно подумать, что мой старший сын лежит где-нибудь мертвый, — ответил Джордж дрожащим голосом. — Я просто хочу быть последовательным в своих рассуждениях. Но, Боже правый, мне ничего не остается, как предположить худшее. Магвир ненавидит нас. Он поклялся отомстить, а что может быть для него лучше, чем убить человека, посадившего его в тюрьму? Я ищу его вот уже целых три с половиной недели, и все напрасно. Его нигде нет!
 — Я верю, что он жив! Я буду верить до последнего! — Рени посмотрела на всех дикими глазами и выбежала из комнаты, едва сдерживая слезы.
 Джим встал и поспешил за ней, но Джордж остановил его:
 — Ей нужно побыть одной и подумать, Джим. Я совсем не хотел обидеть ее, но не вижу смысла в ложных надеждах, когда я чувствую, что шансов нет…
 Марта посмотрела на измученного мужа и обняла его. Подавленные, они ушли в свою комнату.
 — Неужели ничего нельзя сделать? — молвила Дорри, захлебываясь слезами.
 — Боюсь, что нет, — ответил Джим печально. — Могу я привести себя в порядок и отдохнуть немного в твоей комнате, Дорри?
 Сестра кивнула, и он пошел наверх.
 — Как вы думаете, Элиз, мне нужно пойти сейчас к Рени?
 — Пусть она немного побудет одна. Мы проведаем ее после обеда.
 — Хорошо, — согласилась Дорри, хотя ужасно тревожилась за подругу.
 Ей удалось поговорить с Рени перед ужином, но переубедить ее она не смогла. Ужинали в тот вечер рано, так как за обедом у всех пропал аппетит. Марта и Джордж попросили принести еду им в комнату. Рени и Дорри вместе спустились в столовую. Там их уже ждали Джим и Элиз.
 — Рад, что тебе лучше, — сказал Джим.
 Рени мило улыбнулась. Она выдерживала спокойствие.
 — Со мной действительно все в порядке.
 За ужином почти ни о чем не говорили, пока наконец Рени не поинтересовалась у Джима, когда будут возобновлены поиски.
 — Ты уверена, что хочешь говорить на эту тему?
 — Абсолютно. Я думаю об этом постоянно, а не говорить еще труднее для всех нас.
 — Ты права, — согласился он. — Единственная надежда на то, что Магвиры рано или поздно выйдут из укрытия. Отец считает, самое разумное — сидеть и ждать.
 Рени ничего не ответила, и он спросил:
 — Ты отдохнула после обеда?
 — Немного. Вы с Джорджем сделали все возможное, и мне сейчас гораздо спокойнее.
 — Боюсь, родители, так же как и ты, не могут смириться с худшим.
 — Знаю. Дорри сказала, что они не будут ужинать с нами. — Рени часто-часто заморгала. — Я поговорю с ними утром. Может быть, увидев, что во мне еще жива надежда, им станет легче.
 Поздно ночью Джордж и Марта лежали в кровати без сна. В последнее время им редко удавалось забыться хотя бы ненадолго.
 — Надеюсь, Рени не думает, что я намеренно был с ней жесток.
 — Нет, Джордж, она понимает: с каждым днем мы теряем надежду.
 — Видит Бог, я очень хочу, чтобы он вернулся! Но как он может столько времени находиться в плену у Магвира! — в отчаянии закричал Джордж.
 — Да, очень трудно вообще что-то объяснить, когда имеешь дело с таким зверем, как Уэс Магвир. Мы и раньше знали, что он опасен, но годы, проведенные в тюрьме, озлобили его еще больше. Ты действительно считаешь, что нет никакой надежды?
 Он покачал головой и с грустью посмотрел на жену.
 — Сожалею.
 Слезы отчаяния, копившиеся внутри нее все это время, выплеснулись наружу. Теперь она молила Бога только о том, чтобы он ниспослал ее сыну легкую смерть и покой на небесах.
 Рени тоже не спалось. Хоть она и верила, что Маршалл жив, душа окаменела. Но сегодня вечером ее осенила догадка. Отбросив легкое покрывало, Рени встала, подошла к окну и отдернула шторы. Темная ночь окутала город, и только одинокая луна ярким пятном светилась на небосклоне. Рени положила руку на живот: здесь ее будущее. Дай Бог, чтобы это предположение оправдалось. Возможно, она носит его ребенка. Едва заметная улыбка прогнала печаль с ее лица. Сын! Он будет похож на Маршалла. Если случится непоправимое и он не вернется к ней, у нее останется его ребенок, которого она будет любить и лелеять.
 Едва к нему вернулось сознание, как он погрузился в раздумья о побеге. Бежать можно было только через маленькое отверстие, которое Магвиры тщательно забаррикадировали. Но даже если ему удастся выбраться отсюда, надо взять в расчет и других бандитов. Он понимал, это должно произойти как можно скорее, ведь с каждым днем силы иссякали. В голове постепенно созревал план. Цепи, конечно, существенная помеха, но они могут быть и оружием. Если, например, посчастливится обхватить Фрэнка или Уэса вокруг шеи кандалами, то есть надежда, что все получится. Теперь оставалось только ждать. Когда они откроют вход, он будет готов. Спина все еще болела, но это не шло ни в какое сравнение с болью истерзанной души. Он ни за что не откажется от попытки освободиться. Ибо отказ от нее равнозначен поражению, и сдаваться без боя он не намерен. Лучше достойная смерть, чем ожидание мучительного конца в темноте и сырости. Выстраивая план побега, Маршалл постоянно думал о Рени, о том, что не смог бы жить без нее. Полный решимости, он ловил каждый звук за пределами темницы. Наконец он услышал приближающиеся шаги и притворился полумертвым. Свет фонаря ворвался в пещеру. Фрэнк подполз к Маршаллу, лежавшему на боку у противоположной стены. Бросив взгляд на пленника, он повернулся, чтобы позвать Уэса. Маршалл мгновенно поднял руки и обхватил Магвира вокруг шеи цепью, сковывавшей его запястья. Фрэнк сначала остолбенел от неожиданности, потом его глаза вылезли из орбит, так как Маршалл сильно сдавил горло. Фрэнк судорожно царапал ногтями металл, пытаясь ослабить давление, но Маршалл все крепче сжимал руки, и холодная цепь все неотвратимее впивалась в шею.
 — Вылезем медленно вместе, — спокойно приказал Маршалл. — Если не хочешь умереть, лезь аккуратно вперед.
 Не в состоянии выдавить из себя ни звука, Фрэнк медленно пополз к выходу. Маршалл не выпускал его.
 — Какого черта ты там ковыряешься? — послышался раздраженный голос Уэса. — Мертв он или нет?
 Увидев Фрэнка и Маршалла, Уэс вскинул ружье.
 — Брось, Магвир, иначе твой брат умрет раньше, чем ты успеешь выстрелить, — хладнокровно сказал Маршалл.
 — Ты никуда не сможешь уйти, Уэстлейк. Ты покойник.
 — Думаешь, я этого не понимаю? Мне нечего терять. А ты можешь сейчас потерять близкого родственника, так что выбирай, да побыстрее.
 Уэс минуту колебался, затем отшвырнул в сторону ружье. Маршалл вытолкнул Фрэнка и выполз сам.
 — Входи! — скомандовал он.
 — Нет.
 — Вползай, говорю, не то я убью его. Ну, быстро! — Он еще крепче вдавил цепь, Фрэнк замотал руками, хватая воздух.
 Уэс нехотя подчинился.
 — Это не значит, что ты на свободе, Уэстлейк, — пригрозил он. — Там еще трое.
 — Заткнись и ползи.
 Когда Уэс оказался внутри, Маршалл быстро освободил Фрэнка, который был уже на грани смерти, и втолкнул его обратно. Завалив отверстие, он схватил ружье Уэса и медленно пополз по тоннелю к главному входу пещеры. Спрятавшись за валуном, он высматривал троих бандитов. На глаза попались только двое. Он с опаской посмотрел вокруг, третьего не было видно. Маршалл проверил, заряжено ли ружье, и осторожно двинулся из укрытия. Выбрал позицию поудобнее и открыл огонь. Первая же пуля сразила одного наповал. Второй исчез из поля зрения и взывал о помощи. Маршалл мог слышать, как они переговариваются, готовясь к нападению.
 — Он уже использовал три выстрела… Фрэнк был без оружия, у него только ружье Уэса… Пусть стреляет!
 Улучив момент, Маршалл двинулся вперед, стал подбираться к их арсеналу. Быстрее, быстрее, пока они не разгадали его планы! Он подбежал к ружьям и, схватив одно, ринулся в укрытие. Едва успел спрятаться за грудой камней, как пули просвистели прямо над головой. Он ни на шаг не приблизился к выходу, но теперь у него было еще одно ружье, что увеличивало шансы.
 Внезапно появился бандит. Он открыл огонь, пытаясь перебежать к другому краю пещеры, но Маршалл уложил его с первого выстрела. Еще один готов! Окрыленный успехом, Маршалл устремился вперед, подальше от этого стойбища, где пахнет кровью и смертью. Даже беспорядочная стрельба его не пугала — он приближался к выходу. Он уже мог ощущать свежий воздух, хмельной и будоражащий. Увидев наконец долгожданный свет, он на минуту остановился и осмотрелся: где тот бандит, что стрелял в него? Вскинув ружье, он подбежал к выходу и выстрелил в предполагаемом направлении. Прижался к стене, посмотрел через плечо и стремглав бросился на свет Божий. В этот момент он почувствовал на себе два ствола.
 — Положи ружье, Уэстлейк, будь умницей, — услышал он насмешливый голос сзади.
 Позже он не мог вспомнить точно, как все произошло. Кто-то ударил его из-за спины, а дальше — провал. Когда он пришел в сознание, его окружали та же темнота, то же одиночество. Маршалл был в смятении, мозг отказывался соображать. Он смутно помнил, как его затащили сюда. Отчетливыми были только злорадные лица Уэса и Фрэнка, они потешались над его неудачей. Затем снова мрак. Он закрыл глаза из-за пульсирующей боли в голове.
 Он держит ее в объятиях, она, прижимаясь, произносит его имя, она страстно желает его, так же как он ее. От нежного тела исходит особое тепло. Она извивается, двигается под ним, самозабвенно отдается ему. Маршалл застонал и выбросил эти мысли из головы. Он все больше терял связь с реальным миром. Сначала пытался изгнать воспоминания, связанные с Рени, чтобы не сойти с ума. Ведь они в конечном итоге приводили его к последней картине, которая помимо его воли возникала перед ним снова и снова. Он видел ее смерть, унижение, которое ей пришлось испытать. Разыгравшееся воображение рисовало все в таких красках, что волосы вставали дыбом.
 Время неумолимо отсчитывало часы, дни, недели, и Маршалл почти свыкся с окружающей его пустотой. У него было ощущение, будто он вовсе не существует, и то, что Уэс и Фрэнк непрестанно унижали его, уже не имело никакого значения. Со всей очевидностью он понимал безвыходность своего положения. Его грызло чувство вины за судьбу Рени и осознание невозможности что-либо изменить. В его мыслях не было никакой логики, в мозгу всплывали не только ужасные картины ее смерти, но и сладостно-горькие воспоминания, порою так отчетливо, что казалось, он проживает все это заново.
 Филипп Де Гранд смотрел на Джулиану влюбленными глазами, когда она лежала под ним умиротворенная после любовных утех.
 — Дорогая, — проронил он между поцелуями, — ты уже решила, когда мы поженимся?
 — Как тебе кажется, Рождество подойдет?
 — Если ты этого хочешь…
 — К тому времени все неприятности, связанные с Уэстлейком, улягутся, и мы весело отпразднуем это событие. Согласен?
 — Ты как всегда поступаешь мудро. Больше пока ничего не слышно.
 — Знаю, это так печально. Бедняжка Рени. Ужасно, должно быть, потерять мужа всего через неделю после первой брачной ночи. — Тон ее был холоден и расчетлив. — А как Магвир собирается поступить с Маршаллом?
 — Нет необходимости обсуждать это сейчас, Джулиана! — с отвращением произнес Филипп.
 — Но, Филипп, я просто хочу знать, умер Марш или нет. Магвир сказал тебе, что он собирается с ним сделать? — спросила она снова.
 — Я действительно не знаю. Он не говорил мне, а я, естественно, не спрашивал.
 — Филипп, я хочу знать.
 — Никто, кроме самого Магвира, не знает, а с тех пор как Маршалл исчез, о нем нет никаких известий.
 Джулиана была явно огорчена этим.
 — Не важно. Если б Марша собирались отпустить, они бы давно уже сделали это. Интересно, а что его семья думает по этому поводу? — Она пододвинулась ближе к Филиппу и притворно улыбнулась. — Полагаю, пора навестить их. Прошло уже достаточно времени.
 Филипп застонал и обнял ее.
 — Пожалуйста, постарайся не выдать себя.
 — Не такая уж я дура! Нет, это будет дружеский визит. Миссис Уэстлейк относится ко мне с симпатией. Уверена, она будет рада.
 — Не надо говорить о них сейчас, дорогая, — взмолился Филипп, гладя ее золотистые волосы. — Меня не интересуют намерения Уэстлейков и уж тем более не считаю нужным обсуждать это именно сейчас.
 Филипп жадно обнял ее, а она, безучастная к нему, мысленно вела разговор, который предстоял ей завтра в доме Уэстлейков. А улыбка, которую он принял за отклик на его ласки, свидетельствовала лишь о том, что Джулиана со злорадством обдумывала речь, обращенную к покинутой молодой жене.
 В доме Элиз жизнь постепенно входила в свою колею. Со дня исчезновения Маршалла прошло уже полтора месяца. Как Джим ни сопротивлялся, все-таки Джордж отправил его на «Элизабет Энн». Продолжать поиски было бессмысленно — все возможное они сделали. Теперь им оставалось только ждать, когда Магвир объявится сам.
 Мучительно больно было это осознавать, и безвыходность положения тяжелым камнем лежала на сердце Джорджа. Он поехал в контору Маршалла, чтобы заняться неотложными делами, тем не менее время тянулось бесконечно долго. По настоянию Марты он наконец вернулся в Сидархилл — помочь по дому, и все были рады его возвращению. Дорри по совету матери продолжала принимать участие в балах и вечеринках.
 Приближалось лето. Элиз возила Рени по магазинам, надо было обновить ее гардероб, но постоянная апатия племянницы не давала ей покоя. Большую часть времени Рени проводила в своей комнате. Она совсем утратила аппетит и с каждым днем все больше худела. Теперь ее спутником было молчание, она говорила только тогда, когда нужно было ответить на вопрос. Она замкнулась в себе, и никто не мог достучаться до ее души. Казалось, она навсегда потеряна для близких.
 Однажды Элиз, как всегда озабоченная, осторожно постучала в дверь ее комнаты.
 — Рени, я должна поговорить с тобой.
 — Я слушаю, Элиз. — Рени лежала на кровати, окна были глухо зашторены, от чего в комнате царил полумрак.
 — Мы должны поговорить. Я не могу больше видеть, как ты чахнешь.
 — Я прекрасно себя чувствую, — спокойно ответила Рени.
 — Тогда сядь и докажи мне это.
 Рени устало поднялась, делая вид, что только проснулась.
 — Первые недели ты держалась молодцом, а теперь на тебе лица нет.
 — Знаю. Я не в силах это выносить…
 — О чем ты?
 Рени обвела комнату безумными глазами.
 — Я просто не хочу думать…
 — Скажи мне, может, я смогу помочь…
 — Никто не сможет помочь мне. Никто, кроме Маршалла… — Она зарыдала.
 Элиз порывисто обняла ее.
 — Он жив. Ты должна верить.
 — Но как? Ни слова, ни намека все эти полтора месяца. Конечно, если б он смог, то вернулся бы ко мне, — промолвила она сквозь слезы, — Дорогая, может быть, он как раз пытается сделать это. Держись! Нельзя сдаваться!
 — Я так долго верила… но теперь, я только что от врача… — Она заходилась в рыданиях.
 — Врача? Зачем ты к нему ходила? — Элиз в ужасе посмотрела на племянницу, воображая непоправимое.
 — Я… — Рени перевела дух и выпалила: — У меня будет ребенок.
 Элиз вздохнула с облегчением.
 — Ребенок? Это же здорово!
 — Я тоже так думала вначале, — сказала Рени всхлипывая. — Но сейчас мне так одиноко… Растить ребенка, который никогда не увидит своего отца…
 Элиз прочитала в ее глазах страшное отчаяние.
 — Мысль о том, что Маршаллу не суждено узнать своего ребенка, невыносима… Господи, что же мне делать?
 — Ты кому-нибудь уже говорила?
 — Нет.
 — Хорошо. Мы скажем Марте сегодня вечером. Уверена, она обрадуется.
 — Но мне неудобно…
 — Ты хотела бы поехать в Леман? Может, поездка пойдет на пользу. Я составлю тебе компанию. Марта и Дорри собираются вернуться в Сидархилл. Тогда и отправимся, — сказала Элиз.
 Рени вопросительно посмотрела на тетю.
 — Неужели это возможно?
 — Я поговорю сегодня с Мартой, и мы все решим. И не волнуйся. Когда Маршалл вернется, они отправят его прямо к тебе, — успокоила ее Элиз.
 Рени стало немного легче на душе, и она спустилась вниз. И тут же попала в объятия Джулианы.
 — Бедняжка, как вам должно быть тяжело!
 Про себя она самодовольно улыбнулась, отметив, как та ужасно выглядит.
 Рени оторопела от такого неожиданного проявления чувств. Ведь Джулиана была просто недавней знакомой. Она едва сдержалась, чтобы не оттолкнуть ее.
 — Пройдемте в гостиную, — предложила Рени.
 — Что-нибудь слышно? — продолжала кудахтать Джулиана. — Я места себе не нахожу. Филипп запретил мне заходить, чтобы не расстраивать вас.
 — Никаких новостей. — Рени была удивлена столь запоздалым беспокойством.
 — Никаких?
 — Джим и мистер Уэстлейк искали повсюду, но никаких следов, — объяснила Рени.
 — А вы надеялись, что они что-нибудь найдут?
 Рени почувствовала отвращение. Не в силах больше выносить присутствия Джулианы, она отстранилась, закусив губу, чтобы не разразиться бранью.
 — Что думают его родственники? Я хотела бы увидеться и с миссис Уэстлейк.
 — Ее сейчас нет дома… Может быть, вы заедете позже? — Рени встала, давая гостье понять, что пора уходить.
 — Вы думаете, Марш погиб? После всего, что случилось с вами! И почему Магвир захватил именно Маршалла? Если ради выкупа, давно бы стало известно об этом.
 Рени устало опустилась на стул, а Джулиана была неутомима.
 — Вы уже подумали о поминках? Ведь прошло так много времени, и никакой надежды увидеть его живым.
 Рени едва могла сдержать гнев. Стиснув зубы, чтобы не наговорить гадостей, она сказала:
 — Джулиана, вам лучше уйти. Ваше напускное сочувствие не прибавит нам оптимизма. Если вы то же самое собираетесь говорить миссис Уэстлейк… Пожалуйста, извините меня. — Она встала, ни один мускул на ее лице не дрогнул. — Полагаю, вы знаете, где выход.
 Рени удалилась, зашелестев юбками. Джулиана продолжала стоять, глупо улыбаясь. Затем она медленно натянула перчатки и незаметно покинула дом Фонтейнов. Она выполнила свою задачу: заронила сомнение в душу молодой жены Маршалла. Довольная собой, она медленно направилась к экипажу и покатила в торговый центр.




 Глава 24


 Спустя три недели после откровенного разговора с Элиз Рени собралась в дорогу — мысль о том, что скоро она будет дома, в Лемане, окрыляла ее. Согретая добрыми напутствиями Джорджа и Марты, она уже не страшилась этой поездки и возвращения на родину. Джим был на седьмом небе, узнав о будущем племяннике, и обещал помогать всегда и во всем. Он не позволит Рени падать духом и станет радовать малыша, привозя из каждого плавания маленькие подарочки.
 Рени и Элиз привели дом в порядок, закрыли его и после возвращения Марты и Дорри в Сидархилл купили билеты на «Элизабет Энн». Да, в Сент-Луисе Рени обрела счастье, но оно оказалось таким мимолетным, к тому же настолько омраченным событиями последних полутора месяцев, что ей хотелось поскорее убежать от всего, что принесло ей невыносимые страдания.
 Рени вошла в главный салон и пересекла его, направляясь к столику Джима. Элиз уже была там. Джим усадил Рени, бросив на нее любящий взгляд. За легкой беседой не заметили, как прошел ужин.
 — Мы прибудем в Леман завтра утром, — сказал Джим за кофе.
 — Даже не верится, что утром я буду дома, — промолвила Рени. — Я так скучала!
 — Всегда приятно возвращаться домой после долгой разлуки, — добавила Элиз.
 — Сколько вы там не были? — спросил Джим.
 — Я переехала в Септ-Луис почти двадцать пять лет назад.
 — Почему вы уехали оттуда? — поинтересовалась Рени.
 — Моя бабушка по материнской линии, твоя прабабушка, Сент-Совин, жила в Сент-Луисе одна. Все посчитали, что мне следует переехать к ней, — ответила Элиз уклончиво.
 — Но почему? Прабабушка могла вместе с вами и отцом уехать в Новый Орлеан. Леман тогда еще не был достроен, и вы оба жили в фамильном доме в Bo-Кар, — напомнила Рени.
 — Она была очень богата и хотела жить среди друзей. Очень интеллигентная старушка!
 — Возможно. — Рени подобный ответ не удовлетворил, и она решила на некоторое время оставить эту тему. — Пойду немного отдохну.
 Джим предложил обеим руки, и они встали из-за стола.
 — Пройдемся немного по палубе?
 — С удовольствием.
 Была тихая лунная ночь.
 — Если посмотреть вдаль, то можно увидеть очертания домов на плантациях. Они обычно хорошо освещены и очень красивы ночью, — восторженно объяснял Джим, остановившись у перил.
 Они действительно заметили мерцающие огни огромного дома вдалеке.
 — Какое чудо! — восхитилась Элиз. — Уверена, Леман очень красив, если смотреть на него с реки.
 — Так оно и есть! Этот дом — самый красивый в мире, — добавила Рени.
 Они побродили еще немного и вернулись к каюте. Рени сказала Джиму:
 — Не знаю, как и благодарить тебя за такой прекрасный вечер.
 — Мне хотелось сделать тебе что-нибудь приятное, — честно признался он.
 — Ты самый близкий мой друг. Не представляю, что бы я делала без тебя и Элиз. — Рени посмотрела на тетю — та степенно держала Джима за руку и улыбалась.
 — Для меня это очень важно, — ответил он и переменил тему: — Вас кто-нибудь встретит завтра?
 — Да, Элан. Мы написали ему, как только приняли решение вернуться.
 — Отлично. Думаю, он подготовил дом к вашему приезду. Тебе сейчас вредно заниматься такой работой.
 — Не волнуйся, я буду осторожна.
 — Здесь я покидаю вас, — сказала Элиз у двери своей каюты. — До завтра.
 Попрощавшись, Джим и Рени направились дальше. Они были одни в эту тихую лунную ночь, и Джиму снова захотелось обнять ее и крепко прижать к себе. Усилием воли он подавил это желание. Они остановились возле каюты Рени и долго молчали.
 — Рени, мне хочется…
 Она поднесла руку к его губам.
 — Пожалуйста, не надо.
 Он поцеловал ей руку, стараясь казаться равнодушным.
 — Если будут какие-то новости, я сразу же сообщу.
 — Спасибо, — прошептала Рени.
 Она закрыла глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы. Так хотелось уткнуться в него сейчас и зарыдать. Ведь Джим такой же сильный, как… был Маршалл. Был?
 — Позавтракаем вместе? — Джим наклонился и нежно поцеловал ее.
 — Договорились.
 Он проводил Рени и с головой ушел в работу. Он не слышал, как Рени бросилась на кровать и, уже не сдерживая слез, зарыдала.
 Когда вошла Силия, чтобы помочь переодеться, Рени медленно села на кровати, стыдясь своего вида.
 — Миссис Рени, я сейчас позову мисс Элиз.
 — Все пройдет. Я просто немного устала.
 Рени лежала в темноте, уставясь в потолок. Нужно взять себя в руки — не у нее одной горе. Потеря Джима ничуть не меньше: все-таки родной брат. Главное для нее сейчас — спокойствие. А счастья без любимого мужа уже не будет никогда. Но надо думать о ребенке, только о нем, чтобы он никогда не испытывал страха. Леман как раз самое подходящее место, тихое и уединенное. Она будет жить там, где отец воспитывал ее один, и она тоже справится. Последнее время она много думала об отъезде. Марта и Джордж поначалу ни под каким предлогом не хотели ее отпускать. Они считали, что должны быть рядом, пока она носит под сердцем их внука, но потом решили, что перемена обстановки, возможно, окажется для нее благотворной. Помогли ей собраться в дорогу и обещали навестить, как только позволят обстоятельства. Рени вздохнула.
 Как бы хорошо ни относилась к Джиму, она не даст ему ни малейшего повода думать, будто ее привязанность к нему может перерасти в любовь. Маршалл — вот ее единственная любовь, другой быть не может. С мыслями о муже она ненадолго уснула.
 Наступило ясное, теплое утро. Около восьми Рени уже была готова к завтраку и стояла на палубе, ожидая появления Элиз. Мимо проплывали берега, покрытые сочной, буйной зеленью Луизианы, и сердце ее сладко защемило от близости родного дома. Поглощенная своими чувствами, она не сразу заметила Джима. Он направлялся в свою каюту, чтобы привести себя в порядок после бессонной ночи. Он провел ее в баре с Олли, а затем работал с бумагами.
 Рени обернулась на звук его шагов и поспешила навстречу.
 — Доброе утро, — сказала ода, но, заметив его осунувшееся лицо, встревожилась. — Как ты себя чувствуешь? У тебя такой измученный вид.
 — Спасибо, — усмехнулся Джим, а Рени покраснела. — А ты, должен заметить, выглядишь сегодня прекрасно. Наверное, встреча с домом так действует на тебя?
 — Да, — улыбнулась она, — всего несколько часов, и мы дома!
 — Я должен подготовиться к завтраку. Может, подождешь меня в штурманской рубке?
 — Как интересно! — обрадовалась Рени. — Думаю, я не пропущу Элиз. — Она посмотрела на каюту тетушки.
 Джим показал Рени свои владения и познакомил с лоцманом Лоу, стоявшим на вахте. Она скромно опустилась на скамейку позади рулевого и стала ждать. Но полчаса, пока отсутствовал Джим, не прошли даром: из беседы с Лоу Рени узнала много интересного о торговле на плантациях в нижнем течении Миссисипи и показала свою осведомленность.
 — Посмотрите-ка на эту молодую леди, капитан! Она знает свое дело.
 — Прекрасно. Теперь, когда она по рукам и ногам связана с пароходством, поможем ей урезать расходы и всегда их держать на минимуме. Ты готова к принятию пищи?
 — Проголодалась как волк. Спасибо, Лоу.
 Под руку с Джимом Рени вошла в главный салон и почувствовала на себе живой взгляд Элизабет Энн.
 — Она очень милая. — Рени уставилась на портрет. — Я часто думаю о ней.
 — Элизабет была очень милой только с одной стороны, — сказал Джим. — Но если б ты узнала ее поближе, возможно, у тебя сложилось бы другое мнение.
 — Правда?
 — Она была ужасно избалованна.
 — Неужели? Когда смотришь на такие красивые лица, кажется, и душа у них должна быть так же красива.
 — Напротив, красота испортила ее, она была взбалмошна.
 — По крайней мере она смогла сделать Маршалла счастливым, пока они были вместе.
 Джим посмотрел на Рени с удивлением и подвел ее к столику, где их уже ждала Элиз.
 — Когда Марта собирается навестить нас? — спросила Элиз, когда они допивали кофе.
 — Мама сказала, как только вы устроитесь, она обязательно приедет на пару месяцев, — сказал Джим. — А когда появится малыш, погостит подольше.
 — Это будет великолепно! — обрадовалась Рени. — Мне не терпится показать вам Леман.
 — Спросим у Лоу, далеко ли еще.
 — Пошли.
 Рени взяла его за руку, и они побежали в штурманскую рубку.
 Вскоре она с волнением смотрела в окно, пытаясь отыскать первые признаки Лемана. Вот показалась крыша ее дома, когда корабль, вспенивая волны, сделал последний поворот. Теперь над верхушками деревьев стали отчетливо видны слуховые окна третьего этажа. Сердце ее радостно забилось. Наконец она дома, и теперь судьба ее будет в ее собственных руках — в течение многих месяцев она не могла управлять событиями, которые наполняли ее жизнь.
 Рени и Элиз в нетерпении спустились на палубу, ожидая, когда причалит корабль. Они помахали Элану, который уже стоял на берегу. Джим провел их на главную палубу, откуда спустили трап, и Рени тут же очутилась в объятиях Элана.
 — Детка моя, как хорошо, что ты дома! Элиз, прекрасно выглядите! Рад видеть тебя, Джим! — восклицал Элан, но глаза его немного дольше задержались на Элиз. — Пойдемте пешком. Думаю, вам будет интересно осмотреть окрестности.
 — Я в восторге, — ответила за всех Рени.
 Джим и Элиз шли к дому следом за Эланом и Рени. Все, что представало их глазам, изумляло: и аккуратно подстриженные газоны, и заботливо ухоженный цветущий сад. Но более всего впечатлял дом. Величественное трехэтажное здание, построенное Роджером Фонтейном много лет назад, было готово радушно принять гостей.
 — Теперь понятно, почему ты так скучала по дому, — только и смог вымолвить Джим.
 Рени улыбнулась и повела его смотреть интерьер. Она увидела, что и внутри дома все дышит любовью к ней, — кругом безупречная чистота и порядок.
 — Как мне благодарить вас, дядя Элан! — Она обняла его.
 — Просто будь счастлива, детка, — искренне ответил он.
 Джим распрощался со всеми, и они с грустью стали наблюдать, как «Элизабет Энн» повернула в обратный путь.
 Было раннее утро, полуденный зной еще не вступил в свои права. Сад утопал в цвету, источая терпкий аромат. Проводив Элиз в комнату, Рени и Элан решили пройтись до ворот.
 — Элиз прекрасно выглядит, вы не находите? — спросила Рени застенчиво.
 — Да, я это тоже заметил.
 Рени лукаво улыбнулась.
 — Я была немного занята во время вашего пребывания в Сент-Луисе, но, мне кажется, Элиз ужасно скучала после вашего отъезда. Может быть, это взаимно?
 — Мой милый дружок, я никогда не переставал удивляться твоей прозбрливости, — пошутил Элан.
 Рени, заинтригованная отношением Элана к затронутой ею теме, повела его к скамейке среди благоухающих роз и спросила:
 — Вы были знакомы до того, как Элиз уехала жить на север к бабушке?
 — Конечно. Мы с твоим отцом дружиЛи с детства.
 — Я не спрашиваю об отце. — Рени вернула разговор в прежнее русло. — Вы, вероятно, были еще молодым человеком, когда Элиз уехала?
 — Да. Помнится, когда она покинула нас, в это время умер мой отец, — горько вздохнул он и немного помолчал. — Элиз ничего не рассказывала тебе об этом?
 — Нет. Она довольно уклончиво ответила, что нужна была в Сент-Луисе, но, честно говоря, я ей не поверила. Вы любили друг друга?
 — Тогда да, очень.
 — А теперь?
 — Сейчас я живу надеждой, что с годами мы не растеряли это чувство.
 — Я тоже. Я так люблю вас обоих.
 Элан потрепал ее по плечу.
 — Если мы верим, значит, так и будет. Оглядываясь назад, я сожалею, что так бессмысленно прошли все эти годы… Я очень любил ее. Но когда сказал об этом отцу, у нас произошел конфликт. Отец был преуспевающим бизнесменом и весьма расчетливым человеком. Хотел, чтобы я женился на богатой девушке. И уже подобрал подходящую пару. Все это он состряпал за моей спиной. Я ответил отказом, а он, в свою очередь, поставил передо мной непреодолимые условия. Дело в том, что мы задолжали внушительную сумму отцу будущей невесты, и тот обещал в качестве приданого ликвидировать долг.
 — И что вы сделали?
 — Элиз услышала, что я помолвлен с другой, и уехала, не попрощавшись и не выслушав объяснений. Я был молод и достаточно упрям, а потому не принял ультиматума отца и начал упорно работать в Виндлэнде, чтобы вернуть деньги. Вскоре отец умер, а мне почти два года пришлось потрудиться не покладая рук, пока не привел Виндлэнд в порядок. Первые полгода я постоянно писал Элиз, но она не отвечала на письма. Даже Роджер пытался поговорить с ней, но она и слушать не хотела. Тогда я полностью переключился на плантацию и добился немалых результатов.
 — Это действительно прекрасное место. Вы когда-нибудь покажете его Элиз?
 — Может быть, — улыбнулся Элан.
 Они долго еще сидели молча.
 — Расскажи, что произошло в Сент-Луисе после моего отъезда? — попросил Элан.
 Только сейчас она вспомнила истинную причину своего приезда, и сердце снова защемило. Странно, но с домом — где бы она ни жила — у нее ассоциировалось чувство потери близких. Смерть отца и вот теперь… Она гнала прочь эти страшные мысли. Никогда она не смирится с тем, что сказала Джулиана. Просто не может позволить себе этого. В глубине души она верила, что Маршалл жив и однажды он вернется к ней, а она будет ждать его здесь.
 — Как ты все вынесла? Я беспокоился и при каждой возможности писал Элиз, чтобы узнать, есть ли какие-то новости. Что-нибудь нашли? Магвиры так и не объявились?
 — Нет. Ничего. Почти целый месяц они искали их, но тщетно — как в воду канули. — Рени тяжело вздохнула. — Но это еще не все.
 — Что еще?
 — Мне нужна будет ваша помощь и поддержка в течение нескольких месяцев. У меня будет ребенок. — Она повернула к нему мокрое от слез лицо.
 Элан был в шоке. Эта мысль никогда не приходила ему в голову. Ребенок! Он сразу не мог осознать, Божий это дар или проклятие, ниспосланное молодой девушке, которая будет вынуждена поднимать ребенка одна.
 — Вижу, вы потеряли дар речи. Для меня это тоже было полной неожиданностью. Мне приятно, что со мной осталась часть Маршалла. Этого никто никогда у меня не отнимет. Но мысль, что мне придется воспитывать ребенка одной… Сначала я действительно пребывала в панике — до тех пор, пока не вспомнила об отце. Теперь я уверена в себе.
 — Ты говоришь так, будто тебе известно, что он не вернется. Ты разве потеряла надежду?
 — Нет. Но надо реально смотреть на вещи. С каждым днем шансов на его возвращение становится все меньше и меньше. Если б он мог убежать, он бы давно сделал это. Последний раз, когда я его видела, он был без сознания. Магвир сильно ударил его. Я бежала, чтобы как можно скорее позвать на помощь… Но тоже получила пулю в лоб… Было потеряно много времени.
 Элан прижал ее к себе.
 — Поплачь, детка. Помнишь, как ты всегда плакала на груди у дяди?
 И здесь, в тишине родного сада, рядом с близким другом, она дала волю слезам, горьким и безутешным, и они принесли ей облегчение.
 Они вернулись в дом, где их уже ждала Элиз, и немного перекусили. Потом решили съездить в город до наступления жары, чтобы не слишком утомлять Рени. Элиз вся светилась, чувствуя постоянное внимание Элана. И Рени оставила их одних.




 Глава 25


 Даже в самую глухую ночь появляются проблески света, здесь же царила кромешная тьма, и не было никакой надежды хотя бы на слабый лучик. Выдержат ли его глаза, если каким-то чудом он выберется отсюда? Глупо, конечно, так думать. Шансов никаких. Он совсем ослаб. Какое имеет значение, где он встретит смерть — в полной темноте или на ярком солнце? Он потерял счет дням, которые плавно перетекали в недели. Он вообще потерял связь со всем миром. Да и ради чего жить?
 Маршалл понял, что эта пещера была только местом встречи Магвиров с их бандой. Большую часть времени они отсутствовали, внезапно заявлялись и исчезали. Сквозь пелену ночи до него доносились пьяные возгласы: бандиты веселились по случаю очередного ограбления банка. Последний раз они были здесь около недели назад и в тот же день ушли. Напоследок Уэс бросил ему маленький кусочек вареного мяса и ломоть черствого хлеба, оставил полведра воды. Здесь Маршалл научился экономить воду. Он пополз по комнате к ведру.
 — Комната? — слетело с его губ.
 Долгое время он вообще не разговаривал и, услышав собственный голос, вздрогнул. Может, он засмеялся? Но для смеха не было повода. Может, блеснул лучик надежды? Но почему так поздно? Когда Рени уже нет в живых? В его душе не осталось места для надежды. Только темнота и сон, который хоть на время помогал забыться. Но спал он все меньше и меньше. Он старался вообще ни о чем не думать. Когда же его мучители кидали ему мелкие подачки, в голове снова всплывали воспоминания. Они жгли и терзали душу, вызывая ненависть и желание отомстить — за смерть Рени, за мучения, выпавшие на его долю и на долю его семьи. Но затем воспоминания исчезали, вытесняемые необходимостью жить.
 На этот раз они долго не возвращались. Маршалл пожалел, что был не очень бережлив с запасами воды, иначе ее хватило бы еще на один день. Он сделал маленький глоток и лег на живот. Холодный, сырой пол уже не вызывал неприятных ощущений. Спина медленно заживала, но теперь это не имело никакого значения. Он не жил, он существовал. Часы полного бездействия в заточении сделали свое дело. Только однажды он предпринял попытку уйти. С тех пор прошло уже много времени, а силы убывали с каждым днем.
 Теперь Маршалл с нетерпением ожидал их возвращения — это означало, что он получит хоть какую-то пищу и свежую воду. Он вслушивался в тишину. Вот они, знакомые звуки. Наконец-то!
 Когда по цокоту копыт он понял, что они снова уезжают, его охватила паника. Кое-как добравшись до отверстия, он стал изо всех сил колотить по валуну цепью. Вдруг яркий свет лампы ослепил глаза.
 — Смотри-ка, ты еще полон сил и можешь двигаться. Думаю, в этот раз не стоит оставлять тебе еду и питье. Может быть, тогда ты угомонишься. Охрана не любит, когда ее беспокоят. Как ты считаешь, Фрэнк?
 — Ты прав, Уэс. Спроси, может, он хочет передать что-нибудь своим?
 — Я уверен, что хочет… но у нас много дел. Возможно, мы навестим ту девчушку, которая помогла нам… Как ее звали? Чэндлер? Она оказала мне неоценимую услугу, сообщив, где я смогу вас найти. Как ты думаешь, Фрэнк, почему она это сделала?
 Маршалл молча слушал, как разговаривали эти двое, ничего не понимая. Джулиана? Зачем? Бессмысленно. Она помолвлена с Филиппом и счастлива. Может быть, это только ширма? Мозг отказывался соображать.
 — Я не собираюсь у него ничего спрашивать. Пойдем. Нам предстоит тяжелый путь.
 Отверстие опять завалили, и свет померк. Маршалл не проронил ни звука. Но вдруг его как будто прорвало. Он предпринял последнюю отчаянную попытку освободиться и, собрав оставшиеся силы, набросился на валун, но он не поддавался. Изрыгая проклятия, он все колотил и колотил и слышал, как хохотали Магвиры. Постепенно все стихло, и он снова остался один.
 Яркая луна на ночном небосклоне серебрила водную гладь. Со всех сторон доносились пьяные голоса подгулявших рабочих и матросов. В одном из прокуренных салонов находились оба Магвира. Они стояли, потягивая виски в компании размалеванных, полураздетых девиц. Высокая миловидная брюнетка повисла на руке Фрэнка.
 — Послушай, Уэс! — закричал он брату, возившемуся с такой же, но рыжеволосой, бестией.
 — Чего надо? — спросил недовольно Уэс.
 — Не находишь, что моя подружка Сьюзи так же хороша, как жена Уэстлейка? Та действительно красотка, — промямлил Фрэнк.
 — Если закрыть глаза, — рассердился Уэс. Ему было наплевать на девушку, которая прилипла к Фрэнку.
 — А я думаю, что да. Я иду наверх. Мы хорошо проведем время.
 — Ладно, но будь осторожен, — приказал Уэс.
 Фрэнк только рукой махнул.
 — Сьюзи, лапочка, где нам уединиться? — Фрэнк провел ладонью по пухлой груди. Соски сразу же напряглись и стали видны сквозь плотно облегающее алое шелковое платье с черными кружевами.
 — Конечно, мой сладкий. Но я стою очень дорого. — Она взяла Фрэнка за руку и повела наверх, не обращая внимания на взрывы смеха, доносившиеся отовсюду.
 — Меня зовут Эйприл. — Рыжая повернула лицо к Уэсу.
 Одним движением он скрутил ей руку и повалил на стойку бара, всем своим грузным телом навалившись сверху.
 — А ты молодец, парень! Любишь побеждать женщин? — подстрекала она.
 Уэс больно ударил ее по губам.
 — Это еще не все, что я люблю делать с женщинами, — огрызнулся он и, оттолкнув ее, сбросил со ступенек.
 Их окружила любопытная толпа.
 «Как хорошо, что он выбрал не меня», — подумала официантка и подошла к столу, где сидела банда Магвира.
 Один из них схватил ее, посадил на колени и стал ласкать на глазах у всех.
 — Настоящий мужчина! — похвалил он, показывая на ступеньки.
 — Кто это? — Она пыталась удержать его руку, которая потянулась к груди.
 — Уэс Магвир — самый матерый бандит на всей западной Миссисипи! — с гордостью объявил он.
 Это имя привело ее в трепет, она знала про его злодеяния.
 — Эй, Белл, мы хотим еще выпить, — услышала она голоса и направилась к стойке.
 Налив пиво группе моряков, Белл шепотом спросила их:
 — На кого вы работаете?
 — На Уэстлейка, а что?
 — Я так и думала. Сообщите шерифу, что здесь находится банда Магвира.
 — Откуда ты знаешь?
 — Сами сказали. — Девушка отошла, чтобы не привлекать внимание.
 Двое матросов осушили бокалы и незаметно покинули бар.
 Джон Рэндольф сидел в своей конторе за чашечкой крепкого кофе. День был очень тяжелый, и ему безумно хотелось спать. Кто-то стукнул в дверь, и Рэндольф резко встал, удивившись странному звуку.
 — Быстрее, Рэндольф! — послышался голос.
 Он открыл дверь.
 — В чем дело?
 Должность научила его быть всегда наготове.
 — Ребята из банды Магвира. Наверняка и сам тоже с ними.
 Не долго думая Джон схватил оружие.
 — Сколько их?
 — Семеро. Помощь нужна?
 — Да. Ждите меня через десять минут позади бара. Соберите побольше народу. Я давно охочусь за этими подонками, — проскрежетал зубами Джон и стремглав побежал собирать людей.
 Уэс застегнул пояс и схватился за кобуру.
 — Замолчи или зарыдаешь по-настоящему! — прорычал он. Эйприл встала, чтобы посмотреть на зверя, стоящего перед ней.
 — Мразь! — С криком бросилась она на него. Лицо ее распухло, тело было в синяках от побоев.
 — Тебе заплатили за то, чтобы ты ублажала меня, сука, — проскрежетал он, разбрасывая по кровати деньги.
 Она отскочила от его монет, как от заразы. Упиваясь своей властью, Уэс снова ударил ее с такой силой, что она вдавилась в кровать, и, ухмыльнувшись, зашагал к двери.
 Не успел он дотронуться до ручки, как раздались выстрелы. Вероятно, они доносились из бара снизу. Уэс замер. Повернул гневное лицо к Эйприл.
 — Как выбраться отсюда, не спускаясь вниз?
 Дрожащей рукой она показала на окно, выходившее на крышу веранды. Уэс вылез и, низко пригибаясь, добрался до края крыши.
 Снизу раздался голос:
 — Стой! Ты на мушке. Брось оружие и прыгай!
 Уэс увидел, как блеснула сталь при ярком лунном свете, и даже смог различить лица нескольких человек внизу. Он понял, что если сдастся, его ждет смерть. Наверняка повесят. Он сделал обманное движение, как будто бросает пистолет, затем резко повернулся назад и выстрелил. Он хотел снова влезть в окно, указанное Эйприл, но она, собрав всю свою силу, принялась выталкивать его обратно. Темный силуэт Уэса в ярком окне был отличной мишенью, и пули градом посыпались в его спину. Он немного наклонился, потерял равновесие и скатился с крыши. Приземлился прямо на аллею, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
 — Уэс! — услышал он сначала голос Фрэнка откуда-то сверху, а затем раздались выстрелы.
 Кто-то вцепился в него и начал трясти.
 — Где Уэстлейк?
 Магвир выдавил улыбку, больше похожую на гримасу.
 — Вы думаете, он все еще жив? Ошибаетесь! Он мертв, как и его жена! — Он закашлялся.
 — Где? Что ты сделал с ним?
 Уэс рассмеялся в глаза Рандольфу.
 — Вы дураки, если считаете, что моя смерть может что-то изменить. Это стоило… после того, что они сделали со мной. Скажите Джорджу Уэстлейку… — Уэс снова закашлялся, сплевывая кровь. — Скажите ему, в аду я видел его сына! Он мертв, и вам никогда не найти его!
 Джон резко притянул его к себе, но голова Магвира откинулась, и язык высунулся наружу. Джон с отвращением выпустил из рук бездыханное тело.
 — Что с его братом? — спросил он, подняв голову вверх.
 — Готов. Попали прямо в горло.
 Джон еще раз с отвращением огляделся и пошел прочь. Теперь ему предстояло сообщить плохие новости Уэстлейкам, и это было нелегко.




 Глава 26


 Только на следующий день поздно вечером Джон Рэндольф свернул на дорогу, ведущую к Сидархиллу. Дорри сидела на веранде и видела, как он входит в ворота. Она сразу же побежала в конюшню за отцом. От понурого вида Джона у Джорджа екнуло сердце.
 — Есть новости, Джордж.
 — Входи в дом, Джон. Выпьем у меня в кабинете. Думаю, это будет как раз кстати.
 Они вошли в кабинет и закрыли за собой дверь. Джордж налил крепкого виски и залпом осушил бокал, а Джон переминался с ноги на ногу и теребил в руках шляпу, не в силах заговорить.
 — Пожалуйста, садись. Так какие новости?
 — Вчера поздно вечером мы устроили облаву. Среди бандитов звучало имя Магвир. — Он замолчал и сделал большой глоток.
 — Продолжай. Магвир был среди них?
 — Да, он скрывался наверху с какой-то девицей. Мы схватили его с братом.
 — Постой. Мне надо его видеть.
 — Ты можешь это сделать, но он тебе ничего не скажет. Нам пришлось застрелить его, Джордж. Они открыли стрельбу. Большинству удалось скрыться, но Уэса и Фрэнка мы поймали.
 — Боже! Они успели что-нибудь сказать? Где нам искать Марша?
 — Боюсь, что да. — Джон опустил глаза. Ему было страшно сообщить Джорджу, что они потеряли своего первенца. — Уэс смеялся перед смертью. Он говорил, что не жалеет о случившемся. Уверен, что миссис Уэстлейк тоже умерла. Понимаешь, у меня не было времени узнать подробности. Он сообщил только, что Маршалл погиб и мы никогда не найдем его.
 Джордж отвернулся к окну с поникшей головой. Он побежден. Но Магвир мертв, больше он никогда никому не причинит зла.
 — А что с остальными?
 — Думаю, банда распалась. Теперь ничто их не объединяет.
 — Да, ты прав.
 — Мне надо идти, Джордж. Помни, я всегда к твоим услугам.
 — Джон, хочу попросить тебя об одном. Джим должен вернуться завтра рано утром. Расскажи ему все сразу. Потом пошли его домой. Нам с Мартой он будет очень нужен.
 — Конечно. — Джон вышел из кабинета и сразу встретился глазами с Мартой и Дорри.
 — Джон!
 — Мистер Уэстлейк все вам расскажет, мэм, — вежливо сказал он и поспешил уйти.
 — Они нашли моего мальчика? — Марта словно выстрелила этот вопрос в спину мужа, смотревшего в окно.
 — Сядь, Марта, пожалуйста. Не очень хорошие новости, как мы и предполагали.
 Она упала в кресло и крепко сжала руку дочери. Теперь она знала, что ее ждет, но хотела услышать это из уст мужа.
 — Джон и его люди вчера обнаружили банду Магвира. Очевидно, произошла перестрелка. Уэс и Фрэнк Магвиры убиты. Марша среди них не было. Перед смертью Уэс сказал, что Маршалл мертв и мы никогда не найдем его.
 Дорри не выдержала и, упав в объятия матери, зарыдала. Не в силах больше выносить постигшее их горе, Джордж обнял жену и дочь, пытавшихся найти успокоение друг в друге.
 В тот же день Джордж пришел в спальню намного позже обычного. На нем лица не было, так он был измучен.
 — Как лучше сказать Рени?
 — Не знаю. Думаю, надо спросить у Джима. Он часто с ней видится и знает, наверное, как сделать это.
 — Конечно, ты прав. Она не теряет надежды. У нее будет ребенок Маршалла. Мы должны помочь ей. Ведь это так ужасно — остаться одной.
 — Я помню, каково было Маршу после смерти Элизабет. Мы обязательно должны поддержать ее, даже если Элиз и Элан рядом.
 — Конечно. — Марта сдерживалась, чтобы не зарыдать. — Как ты думаешь, он был счастлив?
 — Марта, он был взрослым человеком. Мы не могли за него решать его судьбу. Я только знаю одно: она любила его. Это самое главное, и мы будем с нетерпением ждать появления малыша. Теперь немного отдохнем. Завтра предстоит тяжелый день.
 И они заснули в объятиях друг друга.
 Джим круто обернулся к Джону. На лице была холодная маска.
 — Извините, но я должен как можно быстрее попасть домой.
 — Они просили меня поторопить тебя, поэтому я здесь.
 — Спасибо.
 Уходя, Джим окликнул его.
 — Спасибо, что прикончили обоих Магвиров. Я бы сделал то же самое, будь я на вашем месте.
 — Знаю.
 — Ты готов? — спросил Джим у Олли.
 — Еще немного. Поезжай, я догоню. Сейчас ты нужнее своим родителям.
 Джим ничего не ответил.
 Слава Богу, дорога в Сидархилл заняла много времени. Ему необходимо было успокоиться перед встречей с родителями, особенно с мамой. После столь длительных поисков отец признался, что почти не осталось никакой надежды найти Маршалла. Так что ему было намного легче. А вот мама! В ней еще теплилась надежда, что ее старший сын вернется домой. Теперь она знает жестокую правду. Джим старался не давать волю нахлынувшим чувствам. Хорошо бы продержаться до приезда! Они ждали его и выбежали на веранду, как только он прошел несколько ступенек.
 — Мама! — едва смог произнести Джим.
 Марта обняла сына, крепко прижала к себе и тихонько гладила.
 Благое намерение держать себя в руках тут же потерпело крах, и Джим растворился в своем горе, уже не пытаясь больше скрывать его.
 Потом вся семья собралась в гостиной, чтобы обсудить планы на будущее. Джордж и Марта решили отслужить панихиду в церкви. Джим согласился. Чем скорее, тем лучше; теперь им надо постепенно приходить в себя и налаживать разрушенную жизнь. В первую очередь подумать о Рени. Как и рассчитывал Джордж, Джим взял все на себя. Но хватит ли у нее сил выдержать такой финал?
 — Как ты думаешь, Джим, нужно ли нам поехать в Леман и побыть там с Рени?
 — Замечательно, мама! Но я бы подождал месяц-пол-тора. Ей нужно время, чтобы привыкнуть.
 — Жаль, это единственное, чем мы можем ей помочь.
 — Думаю, уже одно ваше присутствие будет для нее огромной помощью и поддержкой. — Джим отпил немного коньяку, налитого отцом. — Я не останусь на панихиду. Будем мы грузиться или нет, я все равно отправляюсь завтра.
 — Рени заслуживает того, чтобы узнать правду как можно скорее, — согласился Джордж. — Жаль, что я не могу взять на себя часть ее боли…
 Джим ходил взад и вперед по своей каюте. С тех пор как стало известно о смерти Маршалла, прошло уже много времени. Он ушел с головой в работу, чтобы вновь и вновь не погружаться в отчаяние. Но тем не менее перед глазами вставала одна и та же картина: он смотрит на Рени и рассказывает ей обо всем.
 Душа разрывалась на части. С одной стороны, он понимал, что обязан сказать ей правду, с другой — осознание того, что могут сделать с ней эти слова, терзало его. Он любил ее и хотел уберечь от всего жестокого и дурного, что есть в жизни. Был готов разделить с ней всю ее боль и мучения. Он жил надеждой, что Рени все-таки оправится от страшного удара судьбы. Ведь ее ребенок, ребенок его брата, нуждается в любви и заботе. Рассердившись на себя окончательно за такие мысли, он вышел из каюты, когда услышал гудок, возвещающий прибытие в Леман.
 Когда до нее донесся знакомый гудок «Элизабет Энн», Рени соскочила с кровати. Интересно, приехал ли Джим? Он уезжал на прошлой неделе и обещал вернуться не раньше чем через четырнадцать дней. Прошло всего девять. Мысль о том, что он привез новости, окрылила ее. Она позвала Сару, горничную, быстро оделась и бросилась вниз по лестнице мимо изумленной Элиз.
 — Это Джим. С ним, должно быть, Маршалл! Джим обещал вернуться, если будут какие-нибудь новости. Он обещал забрать меня или привезти сюда Маршалла.
 Не дождавшись ответа, Рени выбежала из дома и спустилась по тропинке, ведущей к пристани. Впервые за последние несколько месяцев она ощущала небывалую легкость и, казалось, летела на крыльях. Она нетерпеливо ждала, когда пароход пришвартуется. Но он пришел без груза. Сердце учащенно забилось. Теперь она ждала, когда спустят трап и появится Джим. Он медленно подошел к ней с каменным лицом. Рени посмотрела на него вопросительно.
 — Маршалл с тобой? Ты вернулся так рано!
 Она тянула его за руку. Но тут заметила, что трап опять подняли и судно готовится к отплытию в Новый Орлеан.
 — Пройдем в дом, Рени, там и поговорим.
 Лицо ее побелело. Она совершенно не узнала его голоса. Джим взял ее за руку и медленно повел к дому. Спотыкаясь о камни, Рени бездумно шла за Джимом, на глаза навернулись слезы.
 — Новости…
 — Не здесь.
 Рени тихо вскрикнула и повисла на нем. Джим легко подхватил ее и быстро вошел в дом. Там их встретила Элиз и велела отнести Рени прямо в спальню. Джим стремительно взобрался по винтовой лестнице наверх. Бережно положив Рени на кровать, он попросил Сару принести бутылку виски и послать за доктором. Рени лежала на покрывале с широко открытыми глазами, с искаженным от боли лицом. Джим протянул ей бокал. Она залпом осушила его.
 — Что с ним? Я вижу, что новости плохие, но я хочу знать всю правду. — Она говорила непререкаемым тоном, и времени на раздумья не было.
 — Меня встретил Джон Рэндольф. Они поймали в городе Магвиров, и в перестрелке оба брата погибли. Перед смертью Уэс сказал Рэндольфу, что Марш мертв и мы никогда не найдем его.
 — Твоя мама… Как она?
 — Держится. Она очень волнуется за тебя.
 — Она так добра ко мне.
 Рени молча уставилась в окно, наблюдая, как, сделав последний поворот, судно скрылось из виду.
 — Джим, я рада, что ты здесь, но, пожалуйста, сейчас я хочу немного побыть одна.
 — Понимаю. Я всегда в твоем распоряжении.
 — Спасибо, — прошептала Рени.
 Джим встал со стула и вышел из комнаты.
 Было жарко и душно. Рени совсем не помнила, как заснула. Виски на пустой желудок сделало свое дело. Она еще долго лежала после ухода доктора. Потом ее душили слезы. И все-таки она приняла удар относительно спокойно. Возможно, она намеренно оградила себя от всего, и ужасные новости не могли уже ранить так больно. Она вздохнула и, вся дрожа, встала с постели. Который час? Должно быть, уже время ужинать. Она разгладила смятый пеньюар, кое-как привела в порядок волосы и вышла из комнаты.
 Она застала Элизу и Джима в кабинете за мирной беседой.
 — Рени!
 — Извините меня за сегодняшнее утро. Я ошиблась, думая, что готова к таким ужасным новостям.
 Она отвела глаза от Джима. Его сходство с Маршаллом выводило ее из равновесия.
 Джим подошел и обнял ее.
 — Извини, что мне пришлось сказать тебе это. Я очень волновался. Можно ли тебе вставать?
 Рени смотрела на Джима. Те же ласковые глаза, тот же заботливый взгляд. Как он напоминает Маршалла!
 — Джим, ты замечательный. Я поняла это еще тогда, на пароходе… — Она нежно поцеловала его в щеку и села на диван рядом с Элиз.
 Ее поведение немного смутило его, но он ничего не сказал и сел напротив.
 — Поешь чего-нибудь, дорогая, — сказала Элиз. — Я попрошу Сару принести поднос. Ты с самого утра ничего не ела.
 — Через несколько минут. Мне бы хотелось просто побыть с вами. У меня какой-то сумбур в голове. И только вы да еще Элан можете мне помочь разобраться. Элиз, вы сообщили ему?
 — Я послала письмо сразу после того, как ты вернулась, но он на несколько дней уехал в Новый Орлеан. До выходных, думаю.
 — Как жаль. Гвоя мама не передумала приехать? — спросила она Джима.
 — Мама говорила, что приедет, как только ты будешь готова принять ее. Они с Дорри очень скучают по тебе, да и отцу не мешает переменить обстановку.
 — Чудесно! Передай, что здесь им всегда рады.
 — Обязательно передам. Я хочу пробыть здесь несколько дней, если не возражаешь.
 Джим Уэстлейк сидел в кресле с подголовником. При свете лампы его лицо казалось жестким, и это старило его. Время от времени он наливал себе коньяку, тупо смотрел на золотистую жидкость и залпом выпивал. Почему-то сегодня он пил коньяк, хотя всегда предпочитал виски, так как не пьянел от него. Глядя в окно, он заметил проплывающий мимо пароход и вдруг пожалел, что не находится далеко отсюда. Невмоготу было испытывать страдания, на которые он сам себя обрек. Джим подошел к двери и посмотрел вверх на винтовую лестницу. Все тихо. Рени легла отдохнуть после ужина, а Элиз через два часа ушла. Он был один и радовался маленькой передышке. Теперь можно снять маску доброго деверя и стать просто Джимом Уэстлейком.
 — К черту! — выругался он и снова осушил бокал.
 Рени. Как он любит ее! Она сочетает в себе все, чем, по его мнению, должна обладать женщина: изящество, красоту, ум. Но она вдова брата. Джим застонал от боли: ему так захотелось обнять ее, прижать к себе. Но он знал, что в ее сердце нет ни для кого места, кроме Маршалла. Сейчас ему нужно только ждать, заботиться о ней, помогать и любить ее на расстоянии.
 Наконец, надоев самому себе, он погасил свет и пошел наверх. В гостиной было темно и душно. Проходя мимо спальни Рени, он услышал, что она кричит, и без раздумий поспешил туда.
 Сквозь туман и сырость она бежала к реке, чтобы встретить его. Она знала, что он там. Маршалл! Она слышала свой голос, казалось, он донесся откуда-то издалека. Маршалл! Задыхаясь, она побежала еще быстрее. Она найдет его. Из груди вырвались рыдания. И вдруг он появился. Молча стоял, наблюдая за ней, и, как только она оказалась совсем близко, протянул руки, чтобы обнять ее. Знакомый запах коньяка, смешанный с лошадиным потом, облаком окутал ее с головы до ног. Она положила голову на его широкую грудь. Слышала, как бьется его сердце. Теперь она снова в безопасности, у него такие крепкие, сильные руки. Стала ощупывать его, гладить каждую клеточку его тела, словно пыталась как можно дольше удерживать рядом с собой. Он осторожно скинул с нее платье и, наклонившись, поцеловал. Сердце ее замерло. Наконец! Вернулся! Она вытянула руки, чтобы прижать его к себе.
 — Дорогой, твоя одежда… — произнесла она в самые губы, не в силах прервать поцелуй.
 — Любимая…
 Она застонала, почувствовав жар его обнаженной груди, и изогнулась. Он оказался сверху. Она корчилась под ним, стремясь слиться воедино, как в последний раз.
 Джим растворился в неге. Она хочет его. Какое блаженство держать ее в руках! Он был терпелив, он надеялся, что придет время и Рени будет принадлежать ему. Любовь и желание переполняли его. Он забыл о брате, о ребенке, которого она носила под сердцем. Все мысли о добре и зле испарились. Были только мужчина и женщина, которые в страстном порыве соединили тела и души. Он отстранился на мгновение, чтобы скинуть бриджи, и в этот миг Рени крикнула:
 — Маршалл! Ты нужен мне! Пожалуйста, поторопись!
 Джим похолодел. Чувства, переполнявшие его до краев, улетели, будто вспугнутые птицы, и он ощутил отвращение к себе. Рени спала, не ведая о происшедшем. Этой темной и душной луизианской ночью ей нужен был только один человек — любимый муж. Радуясь, что он не был совершенно раздет, Джим схватил рубашку и быстро облачился.
 — Маршалл! — послышался испуганный голос Рени.
 Джим сел на краешек кровати.
 — Надень халат!
 Она вздрогнула.
 — Джим? — Она была на грани истерики.
 — Пожалуйста, Рени, оденься! — Голос его звучал ровно и бесстрастно.
 Она нащупала в темноте ночную рубашку и надела ее через голову.
 — Ты готова?
 — Да.
 — Я зажгу свет.
 Рени услышала, как чиркнула спичка, и, когда зажегся фитиль, увидела перед собой широкую спину Джима. Он повернулся к ней — лицо его было мрачно.
 — Прости меня, Джим.
 Он тщетно пытался улыбнуться.
 — Здесь нет твоей вины. То, что я совершил…
 — Пожалуйста, не надо. Мне, должно быть, снилось…
 — Знаю, ты приняла меня за Маршалла. Прости, Рени. Мне нечего было предложить тебе взамен.
 Рени взяла его за руку. Страха больше не было.
 — Джим, ты знаешь, как я отношусь к тебе. Возможно, через какое-то время я смогу разобраться. Но сейчас…
 — Понимаю. Я шел спать и услышал, как ты кричала во сне… Поэтому я вошел. У меня и в мыслях ничего подобного не было. — Он усмехнулся. — Не могу сказать, что мне было неприятно…
 Она вымученно засмеялась.
 — Мне тоже было хорошо. Но ты даже не представляешь, как я тебе благодарна, что ты остановился.
 — Я тоже, — чистосердечно признался он.
 В дверь постучали, послышался голос Элиз.
 — Рени, с тобой все в порядке? Я увидела свет.
 — Ей приснился кошмар. Я услышал крик, когда проходил мимо.
 — Рени!
 Элиз была взволнована выражением лица племянницы.
 — Извините, я подняла всех на ноги…
 — Ты уверена, что сможешь вновь уснуть? Может быть, примешь лекарство, которое оставил доктор?
 — Нет. Я принимала какие-то после смерти папы и очень плохо себя чувствовала после них утром. Все пройдет. — Рени выжала из себя некое подобие улыбки.
 — Мы будем рядом, не волнуйся, — успокоила ее Элиз.
 — Спасибо, — прошептала она сонным голосом.
 Они погасили свет и вышли.
 — Может быть, мне уехать, Элиз? — спросил Джим, когда они спустились.
 — Почему? — растерялась Элиз.
 — Боюсь, я еще больше огорчаю ее своим присутствием…
 — Нет, Джим. Ты нужен ей сейчас. Твоя поддержка необходима. Она любит тебя так же, как Дорри. Ты можешь вернуть ей уверенность в себе и сделать ее счастливой. Так что не волнуйся!
 Джим неохотно согласился. Обнаженная Рени в его объятиях! Это было выше его сил. Он выпил виски. Может, немного утихнет боль: она ошиблась, приняв его за брата.




 Глава 27


 Шериф Тэнер из Гаррисон-Милз ехал верхом и через плечо переговаривался с пятью помощниками, следовавшими за ним.
 — Нам нужно ехать рядом. Вот их следы.
 Пять дней они шли по следу банды Магвира после ограбления банка и убийства одного из служащих. Весь город пришел в ярость. Том Тэнер должен поймать их во что бы то ни стало. Они прочесали всю местность вдоль и поперек, но безуспешно. Оставалась только эта дорога. К счастью, не было дождя. Хотя следы едва просматривались, они оставляли какую-то надежду. Страна пещер! Как это раньше они не догадались прийти сюда!
 Еще до захода солнца они оказались перед чьей-то маленькой фермой. Том осторожно приблизился. Когда на крыльце появились пожилые мужчина и женщина, он немного успокоился.
 — Добрый вечер, люди добрые! — приветствовал он их, сидя в седле. — Я шериф Тэнер из Гаррисон-Милз.
 — Шериф! — понимающе закивал седовласый румяный старик. — Меня зовут Мэтью Джонсон, а это моя жена Элис.
 — Мэм! — Том снял шляпу. — Мистер Джонсон, мы ищем банду. Может быть, вы видели здесь посторонних?
 — Нет, сэр. Чужих здесь давно не было. А что они натворили?
 — Это Магвир со своей бандой. Они ограбили банк и убили служащего. Орудуют где-то рядом.
 — Извините, но я ничем не могу вам помочь. Однако вы можете переночевать.
 — Спасибо, мистер Джонсон. Будем очень признательны.
 — В амбаре есть все для ваших лошадей. А вы заходите в дом, и добро пожаловать к столу, шериф Тэнер.
 — Непременно. Большое спасибо. — Он подозвал своих людей и отправил их в амбар.
 — Что ты думаешь по этому поводу, Элис?
 — По-моему, он добрый человек, Мэтью. Кэролин поможет мне с ужином. А где Энди?
 — У реки. Должно быть, скоро придет. Уже почти совсем стемнело.
 Ужин прошел чудесно. Тэнер поведал им о трудных поисках Магвира: бандиты оставили столько ложных следов, что целых пять дней пришлось скитаться, пока Том со своими людьми не оказался на верном пути. Теперь совсем близко. Завтра они продолжат поиски и найдут их.
 Кэролин весьма приглянулся Том Тэнер, она с интересом слушала его рассказ. Ей было всего шестнадцать, но, обладая природным практицизмом, она рассматривала его как подходящую кандидатуру на роль жениха. Привлекательность Кэролин также не ускользнула от взгляда шерифа. Польщенный ее вниманием, он с гордостью рассказывал о своей нелегкой профессии. Когда вечер подошел к концу, Тэнер уже твердо знал, что на обратном пути непременно остановится здесь.
 На следующий день, едва забрезжил рассвет, команда шерифа тронулась в путь. К полудню они обнаружили тропу, проложенную бандой почти неделю назад. Они где-то рядом. Тэнер с друзьями приумолкли и стали осторожно подбираться к цели. Вскоре они увидели заваленный вход в огромную пещеру. С еще большей осторожностью подошли ближе. Их не удивило, что она была пуста. С помощью нескольких фонарей они стали осматривать помещение, некогда служившее пристанищем ублюдкам. Двое остались стоять на страже. Том пошел по тоннелю, который сворачивал в сторону, и вскоре все сбежались на его призывный крик.
 — Что это?
 — Не знаю. Почему они завалили вход? — пробормотал он и вместе с остальными убрал огромный камень.
 Первым в освободившийся проход втиснулся шериф с фонарем в руке.
 — Боже мой! Элиот! Джекоб! Идите сюда и помогите мне!
 Согнувшись в три погибели, они проникли в тесную конуру и помогли вытащить наружу человека.
 — Живой?
 — Едва. Отнесите его к выходу. Посмотрим, что еще можно сделать для него.
 — Как ты думаешь, кто он?
 — Я слышал, что Магвир похитил человека в Сент-Луисе, но это было уже несколько месяцев назад. Не думаешь же ты…
 — Не знаю, Том. Но все равно надо помочь ему, и как можно скорее.
 — Хорошо, Элиот. Скачи к Джонсонам, спроси, смогут ли они добраться сюда с повозкой или плоскодонной лодкой. Вряд ли он выдержит путь верхом.
 — Правильно.
 Элиот уехал, а Том стал думать, что еще можно сделать для пленника Магвира. Его невозможно было распознать — кожа да кости. А увидев его спину, даже закаленный человек мог упасть в обморок. Сначала они принесли ему немного воды, потом вытащили на светли положили на одеяло под деревьями. Том хотел снять наручники, но у него не оказалось под рукой нужного инструмента.
 Только поздно вечером Мэтью и Энди приволокли плоскодонную лодку и остановились у входа в пещеру. Плыть против течения сейчас было бы безрассудно, поэтому они привезли с собой лекарства, чтобы оказать первую помощь на месте.
 «Должно быть, я мертв, — думал он, — ведь я слышу пение птиц и чувствую дуновение свежего ветерка». Но жажда жизни, которая помогла ему продержаться без воды, не позволяла мириться с подобной мыслью. Даже в эту минуту, на грани беспамятства, он думал о Джулиане, о том, как посмотрит ей в глаза. Только ради этого он должен жить. Вдруг его пробудил какой-то звук. Он открыл глаза и испугался, увидев над головой ветки деревьев. Попытался сесть, но это оказалось невозможным: его как будто приковали к земле. Приложив нечеловеческие усилия, он высвободился из одеяла, в которое был спеленут, как младенец. Что случилось? Действительно ли он на свободе? Неужели это победа? Послышались шаги, он едва смог повернуться на звук и увидел чьи-то ноги, обутые в тяжелые ботинки. Он проскользил глазами по всей фигуре до головы. Человек был незнакомый.
 — Пришли в себя? Ничего не говорите и не двигайтесь, просто отдыхайте. Вам столько пришлось пережить!
 Маршалл ничего не ответил.
 — Я шериф Тэнер из Гаррисон-Милз, — продолжал человек. — Мы искали банду Магвира и наткнулись на это убежище. Нашли вас как раз вовремя. Хотите пить?
 Маршалл не мог говорить, он просто кивнул.
 — Хорошо. Я сейчас вернусь.
 Он снова отключился, а когда очнулся, человек подносил к его губам флягу. Вода была холодная и вкусная, и он жадно припал к фляге, пока его не остановили.
 — Не волнуйтесь, вам дадут все что хотите, но нельзя сразу так много, иначе быть беде.
 В знак согласия Маршалл закрыл глаза… и потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел, что находится уже в другом месте. Он лежал на животе на очень мягком одеяле. Попытка оглядеться вызвала нестерпимую боль, и он застонал. Сразу же рядом появился мальчик с водой, и Маршалл с жадностью стал пить. Ему очень хотелось узнать, где он находится, но силы покинули его, и он провалился во тьму. Проснувшись, не стал сразу открывать глаза. По звукам определил, что лежит в какой-то лодке. Волны ритмично ударялись о борт. Мерный, спокойный плеск воды вперемежку с жужжанием насекомых и щебетанием птиц. Звуки, которые он и не надеялся больше услышать, возродили его к жизни. Маршалл почувствовал, как солнечные лучи ласкают лицо. Их тепло вернуло ему давно забытое ощущение жизни. Открыв глаза, он потихоньку перевернулся на бок и посмотрел вокруг. Как чудесно! Свобода! Трудно описать его чувства в этот момент. Он был объят невероятным покоем и заснул, убаюканный им.
 Женщины ждали своих мужчин. Шериф Тэнер вернулся на ферму несколько часов назад, значит, Мэтью и Энди скоро тоже будут здесь. Пораньше закончив работу по дому, Кэролин сидела с Томом на берегу и ждала возвращения отца и брата. Наконец она заметила небольшую лодчонку, входившую в излучину реки. Она вбежала в дом, окликая мать, а Том спустился прямо к реке. Мэтью и Энди плавно пристали к берегу, привязали лодку и потащили раненого к дому. Его поместили в комнате Энди. Мэтью заботливо уложил Маршалла на свежезастланную кровать и пошел за инструментом, чтобы снять наручники.
 Наконец руки были освобождены, и обнажились огромные язвы на запястьях. Сколько же времени прошло? Кэролин сходила за горячей водой. В ее отсутствие отец и Том раздели пленника, а когда она вернулась, мать собралась его выкупать. Другой помощи не было, поэтому Кэролин без смущения помогала матери. Это было женской работой, и она ее выполняла. Шериф только дивился ловкости и умению Кэролин. Затем они с Мэтью вышли из комнаты. Человек, которого они мыли, от боли дергался и стонал. Элис осмотрела его спину. Хорошо продезинфицировав, она смазала ее и перебинтовала мягкими, чистыми тряпками. Осторожно сбрив длинную, кишащую вшами бороду, она вместе с Кэролин обработала остальные части тела раствором щелочи. Элис напоила его лекарством, а Кэролин освободила от грязных лохмотьев.
 — Что с ним случилось, мама? — спросила она.
 — Он сильно ослаб. А лихорадка, которая началась в дороге, отняла у него последние силы. — Элис смотрела на худенькое тельце, лежавшее на кровати сына.
 — А что с его спиной?
 — Кто-то его сильно бил. Пойди отдохни, а я посижу с ним.
 Кэролин вышла из комнаты с чувством острой жалости с страдальцу.
 После ужина Мэтью навестил незнакомца, за которого они теперь были в ответе. Несмотря на жар, рослый темноволосый мужчина лежал спокойно. Даже сильнодействующие снадобья Элис не принесли ему облегчения, — Я побуду с ним ночью, папа.
 — Хорошо, но помни, мы не знаем этого человека, будь осторожна.
 Кэролин кивнула и села рядом с кроватью. Для нее это была первая ночь в бесконечной веренице бессонных ночей. Том попрощался с ней — он уезжал на следующее утро, чтобы продолжать поиски Магвира. Напоследок пообещал обязательно заехать на обратном пути и торопливо поцеловал, боясь, что кто-нибудь заметит. Кэролин сидела у постели больного, мечтая о встрече с Томом.
 Всю ночь Маршалл лежал спокойно. Ни единого звука, ни одного движения, и, когда Кэролин очнулась после короткого сна, ей показалось, что он умер. Однако, прислушавшись, уловила слабое дыхание и дала ему еще одну порцию маминого лекарства, а потом и немного бульона, чтобы восстановить силы. На рассвете ее сменил брат, и Кэролин сразу же легла спать.
 На следующий день Маршалл впервые заговорил. Это было какое-то невнятное бормотание, и Кэролин ничего не смогла разобрать. Он перескакивал с Сент-Луиса на девушку по имени Рени, которая навсегда покинула его. Кэролин пыталась с ним заговорить, но он даже не открыл глаз. Так прошли еще три ночи. Никаких сдвигов ни в лучшую, ни в худшую сторону. Лихорадка усилилась, теперь можно было услышать проклятия в адрес какой-то Чэндлер и мольбы об освобождении. Кэролин не смогла бы понять, о каком освобождении он просит, если б не следы от наручников, которые с него давно сняли. Она преданно, час за часом, ухаживала за больным. Наконец, на пятый день, болезнь отступила, и он покрылся обильным потом. Она обмывала его холодной водой, кормила с ложечки и разговаривала с ним так, будто он внимал ее речам. На шестой день, едва забрезжил рассвет, Кэролин открыла усталые глаза и увидела, что он смотрит на нее осмысленно.
 — Доброе утро! — обрадовалась она. — Слава Богу, вы живы. Это была длинная неделя.
 Он не ответил, только пристально смотрел на смущенное лицо девушки. Прикрыл глаза, чтобы минутку передохнуть, и сразу же забылся сном, впервые спокойным и глубоким. Убедившись, что он дышит, Кэролин побежала сообщить родителям хорошие новости. Элис, понаблюдав за больным, сказала, что кризис миновал и теперь дело только за тем, чтобы откормить его как следует. Но Мэтью все еще тревожился.
 — Элис, что ты думаешь об этом человеке?
 — Что ты имеешь в виду?
 — Может, послать Энди в город разузнать, кто он?
 — Не знаю. — Она понимала, что муж хочет всячески помочь ему. — Подождем пару дней. Он поправится и сам нам все расскажет.
 — Ты права, — согласился он, хотя ему не терпелось узнать, из какой семьи этот человек.
 Мэтью занялся своими делами и попросил жену позвать его, если тот начнет говорить.
 Элис дежурила у кровати больного днем. Раз уж дело пошло на поправку, она стала постепенно откармливать его. Природа брала свое, и уже не было необходимости в лекарствах. Раны на руках начали затягиваться, хотя шрамы, несомненно, останутся на всю жизнь. Спина тоже заживала, и Элис реже стала его будить, чтобы переодеться.
 Наконец он открыл глаза. Аежа без всякого движения, он пытался понять, где находится, но это ему не удалось. Тогда он скатился к краю кровати и встретился глазами с Элис.
 — Спасибо, — прошептал он и не узнал собственного голоса.
 — Не стоит. — Она улыбнулась. — Как вы себя чувствуете сейчас?
 — Пока не знаю. — Он ловко перевернулся на спину и уставился в потолок. — Где я?
 — В Мерамеке. На нашей ферме. Мы Джонсоны. Шериф Тэнер нашел вас, и с моим мужем, Мэтью, они принесли вас сюда.
 — Давно?
 — Шесть дней назад.
 — Неужели? Ничего не помню, с тех пор как кончилась вода. — Он замолчал и потер ладонью лицо. Увидев аккуратно забинтованные руки, посмотрел на женщину с удивлением. — Я многим вам обязан.
 — Если вы скажете свое имя, этого будет вполне достаточно. Мы устали называть вас незнакомцем.
 — Маршалл… Маршалл Уэстлейк.
 — Рада познакомиться, Маршалл Уэстлейк. Как насчет того, чтобы поесть что-нибудь? Все это время я ждала, когда же наконец узнаю, что вы любите.
 — Все равно… Все замечательно. Вы сказали, я здесь шесть дней? — Она кивнула. — И никто не пришел за мной?
 — Нет. Сюда вообще редко захаживают. Чудо, что шериф нашел вас в пещере, где не встретишь ни души.
 — Хорошо, — с облегчением произнес он, и сразу исчез испуг с его лица. Он лежал на спине, потирая руки. — Никогда не думал…
 — Никогда не думали — что? — спросила Элис, поднимаясь, чтобы принести ему поесть.
 — Никогда не думал, какое это счастье быть свободным, — ответил он.
 Элис собралась было задать еще один вопрос, но увидела, как напряглись жилы на его изможденном лице, и воздержалась. Мэтью разберется. Она приготовила ему горячее и удовлетворенно наблюдала, с каким удовольствием он ест. Затем она отправилась немного отдохнуть и прислать сюда мужа. У Мэтью было много вопросов. Как он оказался в наручниках? Почему его нашли так далеко от города? Кто так жестоко избивал его?
 Когда он вошел, его поразила перемена, происшедшая с этим человеком. Первый раз Маршалл сидел на кровати, прислонясь спиной к подушке. Глаза были ясные, но на лице появилась тревога.
 — Я вам обязан жизнью, — сказал Маршалл, протягивая руку.
 — Любой сделал бы то же самое. А вот Тэнер нашел вас.
 — Нет, не каждый. Спасибо. — Они горячо пожали друг другу руки. — Кто такой Тэнер?
 — Шериф из Гаррисон-Милз. Он искал банду Магви-ра и набрел на вас. Уехал несколько дней назад. Хочет догнать банду, пока следы еще свежие.
 — Он вернется?
 — Сказал, что да. Мистер Уэстлейк, мы так волновались все это время…
 — Я сейчас все объясню.
 Мэтью кивнул. Их глаза встретились.
 — Мой дом в Сент-Луисе. Мы далеко?
 — Не очень. — Мэтью зажег трубку.
 — Я адвокат. У моей семьи есть ферма на севере, а я занимаюсь частной практикой в городе.
 — Почему же вас схватили и заковали в кандалы?
 — Магвир. — Маршалл замолчал из-за нахлынувших-воспоминаний. Затем тряхнул головой, чтобы освободиться от тяжелых мыслей. — Они схватили меня после… после того, как Магвир сбежал из тюрьмы.
 — Значит, какой-то сбежавший преступник схватил вас и притащил сюда?
 Маршалл устало кивнул. Воспоминания выжали из него последние силы.
 — Какое сегодня число?
 — А что?
 — Я не знаю, сколько времени находился в заточении.
 — Июнь, точнее, двадцатое июня.
 — Боже! Они, конечно, поверили, что я погиб. — Он сник, и голос прозвучал безжизненно, и Мэтью подумал, что это испытание, вероятно, куда сильнее, чем телесные мучения. — Можно мне немного отдохнуть сейчас, мистер Джонсон?
 — Только одно, прежде чем я уйду. Я сделаю все, чтобы помочь вам.
 — Спасибо, — сказал Маршалл печально.
 — Хотите послать весточку? Вы можете жить здесь до тех пор, пока за вами не приедут.
 — Нет. Как только смогу, я поеду домой. Скажу им все сам.
 Мэтью ушел, а Маршалл тупо смотрел в потолок, пока сон не сомкнул его веки.
 — Кэролин, настало время познакомиться с человеком, которого ты выхаживаешь. Иди в дом. Может быть, сегодня мы вынесем мистера Уэстлейка на солнышко. Думаю, это принесет ему больше пользы, чем лежание в кровати.
 — Да, мама. — Она последовала за матерью.
 Маршалл, угрюмый, сидел на кровати, когда открылась дверь. Он увидел Элис, а за ней ее молодую копию, высокую блондинку с пышными формами, и лицо его смягчилось.
 — Мистер Уэстлейк!
 — Просто Маршалл, пожалуйста. — Он улыбнулся.
 Эта первая его улыбка в их присутствии так изменила его внешность, что обе женщины как по команде улыбнулись в ответ.
 — Маршалл, моя дочь Кэролин. Она дежурила у вашей постели по ночам.
 — Большое спасибо и вам, Кэролин.
 — Не за что, — сказала девушка смущенно. Она увидела перед собой мужчину, а не больного, каковым он был совсем недавно.
 — Мы думаем, сейчас вам лучше побыть на солнышке. Кэролин, принеси что-нибудь из отцовской одежды. Мы поставим стул под деревом, и вы сможете отдыхать там хоть до самого вечера. Это гораздо интереснее, чем лежать здесь.
 — Прекрасная идея! — согласился он. — А то с ума можно сойти. Вот только сомневаюсь, смогу ли дойти до дерева самостоятельно.
 — Мы вам поможем и не допустим, чтобы вы снова слегли.
 Кэролин вернулась с одеждой Мэтью. Маршалл натянул на себя брюки и рубаху с длинным рукавом и потихоньку заковылял к двери, время от времени останавливаясь, чтобы унять головокружение и набраться сил для следующего шага.
 — Маршалл, я вам помогу. — Кэролин вбежала в комнату и, положив его руку на свое плечо, повела к двери.
 — Боюсь, вам не справиться со мной, — добродушно промолвил он.
 — Не беспокойтесь. Я намного сильнее, чем кажется на первый взгляд, а вы не такой уж тяжелый. Вы очень похудели.
 — Да, — поспешно ответил он. Молодой девушке совсем не обязательно знать, что пришлось ему пережить.
 Маршалл сидел под могучим дубом и с умиротворением наблюдал за рекой и несколькими животными, которых держали на ферме. Он поклялся себе, что по приезде домой щедро отблагодарит этих добрых людей. Заметив удочки возле дома, Маршалл решил, что, когда почувствует себя немного увереннее, будет ловить рыбу на ужин.
 Закончив домашнюю работу, Кэролин подсела к Маршаллу. Она чувствовала, что он глубоко несчастен, и ей не терпелось узнать, в чем причина его невзгод. Конечно, она сможет убедить его, что жизнь не так уж безрадостна, как ему кажется, и что в любой ситуации можно увидеть светлую сторону. Она рассказывала ему обо всем: как они жили в Кентукки, а потом переехали сюда и обосновались на севере, о своих друзьях, которые остались далеко, о том, как родителям удалось скопить деньги и купить лучшие земли, о больших планах на будущее, о своей любви к лошадям. Видя, как его интерес то вспыхивает, то снова угасает, она пыталась вызвать его на откровенность. Но один раз она почувствовала неловкость, когда упомянула о его семье. Он как будто окаменел и тотчас перевел разговор на другую тему. Маршаллу нравилось слушать болтовню Кэролин. Она отвлекала от мыслей о Джулиане. Он пытался понять, почему она пошла на сговор с Магвиром. Единственная причина: ее помолвка с Филиппом была чистейшим обманом, только ради спасения своей репутации. Она не могла перенести его женитьбы на Рени. Рени! Ее имя болью отдалось в сердце. Последняя сцена была его вечным мучением. Магвир, приставивший нож к ее горлу… И затем его смех. Рени погибла из-за Джулианы с ее болезненной ревностью. В нем снова закипела ярость. Он побледнел и стиснул зубы. Ненависть. Его сердце может вместить только ненависть. Больше ничего — только бесконечная ненависть.
 — Маршалл!
 Откуда-то издалека до него долетел нежный женский голос, взволнованный и незнакомый. И этот голос вернул его в настоящее.
 — Простите. — Маршалл пытался собраться с мыслями.
 — Ничего страшного. Я просто испугалась, что вам стало плохо. У вас такое измученное лицо.
 — Мне будет хорошо, когда я смогу вернуться домой.
 — Вы сильно скучаете?
 — Кэролин, я вообще перестал верить, что когда-нибудь вернусь домой.
 — Сколько времени вы были в плену? — спросила она невинно, забыв, что он неохотно обсуждает все, что связано с ним.
 — Очень долго. Наверное, скоро ужин, а мне еще многое надо обсудить с вашей матерью. Пожалуйста, помогите мне. — Голос его звучал бодро, но глаза были как льдинки.
 Дни проходили за днями, и к нему постепенно возвращались силы и уверенность. Его некогда бледное лицо загорело и посвежело. Он улыбался шуткам Кэролин и по мере сил помогал Элис по дому. Он увлекся рыбной ловлей и проводил долгие часы с рассвета до сумерек на реке в полном одиночестве, а потом с гордостью вручал хозяйке на удивление богатый улов, который превращался в прекрасный ужин для всей семьи.
 Маршалл надеялся, что шериф Тэнер вернется до того, как он сможет самостоятельно уехать. Он хотел поблагодарить его.
 Однажды вечером, когда солнце скрылось за верхушками деревьев, Кэролин незаметно подсела к нему.
 — Вы скоро уедете?
 — Да, там очень волнуются.
 — Я думала, вам здесь понравится и вы останетесь, — сказала она грустно.
 Он удивленно взглянул на нее. Ему и в голову не приходило, что эта молодая девушка может так прикипеть к нему. Но завязывать здесь с кем бы то ни было близких отношений он не хотел. Это очень милые, добрые люди, но его жизнь теперь подчинена одной цели: встретиться с Джулианой.
 — Спасибо, Кэролин. Мне очень приятно слышать это. — Он вежливо улыбнулся.
 Она робко улыбнулась в ответ. Маршалл показался ей очень привлекательным, несмотря на все его раны и увечья, а его мрачный вид будоражил воображение. Однажды ночью она проснулась от того, что он кричал во сне. Она бросилась к нему: неужели снова заболел? Но Маршалл спал, сотрясаемый кошмарами, и все время повторял имя какой-то Рени. Кто она? Он никогда не упоминал это имя, только раньше в бреду и вот теперь во сне.
 — Кто эта Рени? — полюбопытствовала она. Ей показалось, что они стали близкими людьми.
 Маршалл строго посмотрел на Кэролин.
 — Где вы слышали это имя?
 — Вы звали ее во сне… — Девушка была немного смущена, она не ожидала от него такой реакции.
 Маршалл на миг перестал дышать. Возможно ли, чтобы он так ясно разговаривал во сне? Он видел Рени, как она любила его, как они купались, и, наконец, Магвир… Вот он рвет на ней сорочку, трогает ее… Комок подступил к горлу.
 — Она была моей женой, — произнес он спокойно.
 — Была?
 — Ее убили братья Магвир в тот день, когда взяли меня в плен.
 Кэролин не могла поверить своим ушам.
 — Мне так жаль.
 — И мне тоже, — горько добавил он. — Мне тоже очень жаль.
 Теперь это были снова два совершенно незнакомых человека.
 Лунный свет проникал в спальню Кэролин сквозь легкие занавески на окнах. Она поежилась на своей узкой кровати. Весь вечер она думала только о Маршалле и о том, что ему пришлось пережить. Кэролин встала и бесшумно заходила босыми ногами взад и вперед по комнате. Ей очень хотелось помочь ему. Теперь она знает причину боли, которая постоянно присутствовала на его лице, и она должна отвлечь его от горьких мыслей, облегчить его пребывание здесь. Она на цыпочках пробралась в комнату Маршалла и плотно закрыла за собой дверь.
 Он спал без одеяла. Она и раньше видела его обнаженным, но теперь смотрела на него как на мужчину, а не как на больного. Он будет дьявольски привлекательным, когда окончательно поправится. Широкоплечий, с длинными, стройными ногами. Она подошла еще ближе к кровати и стала рассматривать его спящего. Темные волосы упали на лоб, от этого он казался таким ранимым. Вытянув вперед руку, она убрала непослушные волосы. Он не шелохнулся. Немного осмелев, она захотела прикоснуться к нему. Не сознавая, что делает, Кэролин скинула пеньюар и осторожно легла рядом.
 Маршалл почувствовал что-то теплое и инстинктивно привлек ее к себе. Кожа была мягкая и нежная, и он провел по ней рукой. Девушка прижалась теснее и, отыскав его губы, страстно поцеловала. Не открывая глаз, он вкусил аромат ее губ и ощутил на своей груди упругие соски. Животный инстинкт заставил ее прижаться к мужчине бедрами. Он весь напрягся, подхлестываемый соблазном. Взобрался на нее — и вдруг понял, кто под ним и что он собирается делать. Он уставился в темноте на Кэролин, пальцы теребили ее спутавшиеся волосы.
 — Что ты здесь делаешь? — возмутился он. — Ты соображаешь, что сейчас могло произойти?
 Она испугалась и ничего не ответила. Маршалл встал с кровати. И тут он заметил, что совсем голый; схватил покрывало и обернул его вокруг талии.
 — Оденься! — приказал он.
 Кэролин поспешно надела пеньюар. Слезы подступили к глазам.
 — Я только хотела успокоить вас… помочь вам…
 — Ничто и никто мне не поможет теперь. Не могу же я причинить боль твоим добрым родителям, отняв у них единственную дочь.
 — Я сама предлагаю себя, — прорыдала она.
 Маршалл долго стоял, беспомощно оглядываясь вокруг, а затем обнял ее.
 — Кэролин, ты решила, что таким образом можешь помочь мне. Но дело ведь не в физическом облегчении страданий. Если нет любви…
 Она положила голову ему на плечо.
 — Я могла бы полюбить вас.
 — А я нет, — честно признался он.
 Маршалл почувствовал, как она сникла, и поспешил успокоить ее.
 — Ты ведь не можешь хотеть человека, который любит другую женщину?
 — Наверное, нет.
 — Я люблю свою жену, Кэролин.
 — Но она умерла!
 — Разве смерть может убить любовь? — Он опустил руки. — Я думаю, тебе лучше вернуться к себе в спальню.
 Она кивнула, поняв горький смысл его слов, и вышла из комнаты.
 Время шло, Маршалл все больше уходил в себя и испытывал облегчение от того, что Кэролин держалась на расстоянии. Он не хотел обидеть ее и любые поползновения с ее стороны отвергал с холодным равнодушием. По мере того как силы потихоньку возвращались к нему, он совершал все более длительные прогулки по лесу. Тишина и чистый воздух шли во благо, помогали привести мысли в порядок и даже обдумывать планы на будущее. К нему вернулся аппетит, и благодаря вкусной стряпне Элис ему удалось набрать несколько килограммов к концу второй недели, а к концу третьей он решил покинуть этот гостеприимный дом. За последнее время Маршалл успел привыкнуть к своему лицу. А сначала, решив впервые за долгое время побриться, он чуть не упал в обморок, взглянув на себя в зеркало. Опухоль спала, но он все еще был в кровоподтеках. Хорошенько рассмотрев себя, Маршалл понял, что не только значительная потеря веса придавала его лицу совсем иной облик. У него был сломан нос. Теперь было забавно вспоминать, как Джим когда-то говорил, что он унаследовал ум предков, а Маршу досталась красота. Сейчас ему трудно было поверить, что физические увечья оказались не настолько серьезными. Сломанные ребра и нос заживали как на собаке, а спина давала о себе знать все реже и реже. Он был благодарен за это судьбе. Главное, он при первой же возможности встретится с Джулианой, а затем доберется и до Магвира.
 К концу третьей недели вернулся Том Тэнер — в добром расположении духа и без сопровождения, так как распустил своих людей.
 Его встретили Мэтью и Кэролин.
 — Рады тебя видеть, Том! Прошел уже почти месяц.
 — Знаю, Мэтью, но я привез хорошие новости: Маг-вир мертв. Я доехал аж до Синкинг-Спринг. Его убили в Сент-Луисе.
 — Прекрасно! Уверен, Элис обрадуется твоему приезду. Кэролин, пойди на реку, скажи Маршаллу, что Тэнер вернулся.
 — Хорошо, папа, — промолвила она, бросив взгляд на Тома.
 — Как… вы сказали — Маршалл?
 — Да. Его зовут Маршалл Уэстлейк.
 — Так, значит, это его похитил Магвир в начале апреля! Не представляю, как он мог выжить.
 — Он поправляется, а твои новости, уверен, пойдут ему на пользу.
 Тэнер сел за стол. Услышав шаги на крыльце, он обернулся и увидел Кэролин; за ней шел человек, которого он вытащил из глубокой пещеры. Том поднялся навстречу и пожал ему руку.
 — Рад познакомиться с вами, шериф Тэнер, — проникновенно сказал Маршалл.
 — Просто Том. Слава Богу, вы живы.
 Он не только был жив, но и окончательно поправился: синяки исчезли, цвет лица здоровый, походка уверенная, как будто спина и вовсе никогда не болела.
 — Вы в порядке? Спина…
 — Спасибо Элис. Спина почти зажила.
 Маршалл умолк, и в разговор вступил Тэнер.
 — У меня хорошие новости. Магвир и его брат убиты в перестрелке в Сент-Луисе около месяца назад. Кажется, Джон…
 — Джон Рэндольф? — перебил Маршалл.
 — Да, точно. Так или иначе, он поймал их, и они получили по заслугам. Праздновали всем городом.
 — И не без основания, — добавил Мэтью.
 Все с облегчением вздохнули, а Элис и Кэролин принялись готовить праздничный ужин. Мэтью достал из резерва бутылку виски, и мужчины устремились на веранду отметить это событие. За ужином Тэнер потчевал всех рассказами о том, как они искали Магвира. Маршалл заметил, что Том и Кэролин неравнодушны друг к другу, и радовался за них. После ужина Маршалл извинился и пошел к реке — посидеть немного в одиночестве. Сумерки были подходящим временем для грусти и раздумий. Он слушал, как стрекочут кузнечики, как плещется сытая рыба. Значит, оба Магвира погибли. Вероятно, с чувством удовлетворения, что отомстили Уэстлейкам. Теперь оставалось отплатить Джулиане за ее предательство. Это будет несложно. У него уже и план созрел. Как только стемнело, Маршалл вернулся в дом. Решение было окончательным: он должен уехать как можно скорее.
 Утром следующего дня тяжелые черные тучи заволокли небо. Все как будто замерло в ожидании проливного дождя. Никакого просвета. Маршалл приготовился к длинному, скучному дню и стал обдумывать предстоящий отъезд. Поздно вечером разразилась гроза. Из-за сильного дождя вода в реке поднялась, но все надеялись, что к следующему дню погода утихомирится.
 Ясное, солнечное утро предвещало жаркий день. Маршалл проснулся до рассвета и пошел осматривать окрестности. Уровень воды в реке понизился, и теперь он с нетерпением ждал момента, когда сможет поехать домой.
 За завтраком у всех было хорошее настроение: Джонсоны радовались хорошему самочувствию Маршалла, Тэ-неру было приятно, что его поиски не оказались безрезультатными. Все сошлись на том, что Маршалл доплывет до ближайшего города, а там пересядет на лошадь, чтобы проделать огромный путь. Это займет у него в два раза меньше времени.
 Маршалл попрощался с Элис и вышел из дома. Кэролин едва сдерживала слезы. У Маршалла сжалось сердце. Он подошел и взял ее руки в свои.
 — Спасибо за все.
 — И вам спасибо, — сказала она с чувством и взглянула на Тэнера, который стоял поодаль, разговаривая с отцом и братом. Конечно, ей нравился Маршалл, но она знала, что будущее ее связано с Томом.
 Маршалл нежно обнял ее.
 — Берегите себя. — Кэролин ответила ему крепким объятием.
 — Будь счастлива!
 — Прощайте, Маршалл Уэстлейк, — добавила она, улыбаясь, и чмокнула его в щеку.
 Маршалл пожал руку Тэнеру, поблагодарил его еще раз и направился к лодке, где его ждали Мэтью и Энди. Когда они оттолкнулись от берега, он почувствовал ужасную опустошенность внутри. Вот уже Кэролин и Том скрылись за деревьями. Как должен быть счастлив Тэнер — ведь судьба подарила ему Кэролин!




 Глава 28


 Получив весточку от Джима, Джордж и Марта были несказанно рады возможности поехать к Рени. Дорри вся светилась, предвкушая встречу с подругой. Они покинули Сидархилл и отправились в Леман на «Старбеле».
 С борта парохода Дорри любовалась красотой Луизианы, морем благоухающих цветов. А когда «Старбель» причалил к берегу, она была покорена старым и вечно молодым, роскошным Леманом.
 Посланный за гостями экипаж быстро доставил их в усадьбу. У белого величественного дома среди магнолий и кизиловых деревьев их встречали Рени, Элиз и Джим. Животика пока не было видно, и в траурном платье Рени выглядела еще более стройной и высокой. Марта поспешила обнять невестку, глаза ее наполнились слезами. Рени показала гостям комнаты, где они могли отдохнуть с дороги.
 — Теперь понятно, дорогая, почему ты так рвалась домой, — сказала Марта, войдя в отведенную им с Джорджем спальню. — Как здесь мило.
 — Да, у нас все в порядке. А теперь, когда у дяди Элана и Элиз серьезные намерения, дела и вовсе пошли на лад.
 — Элан и Элиз? — изумилась Марта. — Как замечательно!
 — Они были очень близки много лет назад и теперь, так сказать, вновь разожгли угаснувшее пламя любви. — Рени засмеялась. — Я пыталась поженить их с тех пор, как приехала сюда. А они все никак не могли решиться. Вот я и приберегла эти новости к вашему приезду.
 — Чудесные новости!
 Рени предложила им отдохнуть и отправилась в свою комнату немного вздремнуть перед ужином. Ей уже стало труднее весь день проводить на ногах. С каждым утром она вставала все позже и позже, да и днем ее то и дело клонило ко сну. Доктор настаивал на частом отдыхе, а Элиз и Джим строго следили за выполнением его рекомендаций.
 Рени никак не могла уснуть, она вспоминала разговор с Элиз о ее прежних отношениях с Эланом.
 Однажды после завтрака они стояли на балконе, наслаждаясь прохладным ветерком с реки.
 — К этому не сразу привыкнешь, — заметила Элиз.
 — К чему?
 — Очень большая влажность и жара! Напоминает август в Сент-Луисе, а на самом деле лето только начинается.
 Рени улыбнулась.
 — Ничего не остается, как все время отдыхать. Только так можно пережить лето в этих краях.
 — Папа всегда увозил нас севернее Нового Орлеана, когда наступала нестерпимая жара и можно было подхватить лихорадку.
 — Вы знали Элана тогда?
 — Да. Они с твоим отцом дружили еще с детства.
 — Он вам нравился?
 Вопрос застал Элиз врасплох, и она покраснела.
 — Конечно, он всегда был приятным человеком, истинным джентльменом, — призналась она с горечью.
 — Вы смущены. Наверное, любили его?
 — Нет необходимости обсуждать это.
 — А вот и есть.
 Элиз никак не могла понять, к чему клонит племянница.
 — Почему?
 — Я просто хочу знать, что произошло на самом деле и почему вы переехали к бабушке Сент-Совин.
 — Я уже говорила.
 — А я ни одному слову не поверила, — не унималась Рени. — Такой красавице трудно не выйти замуж. А Элан, он ведь тоже не женился! Вы любили друг друга?
 Этот допрос уже начал надоедать Элиз, но она лишь вздохнула.
 — Думаю, теперь это не имеет никакого значения. Столько лет прошло… Я была такой молодой и наивной тогда. Я любила его, а он любил меня или по крайней мере мне так казалось. Он сделал мне предложение, и я согласилась.
 — Это же здорово!
 — Я тоже так думала. Но прежде чем он переговорил с моим отцом, выяснилось, что он уже помолвлен с Селестой Бове.
 — Неужели?
 — Я пошла с подругой в магазин и там услышала, как Селеста говорила об этом своей матери… Большего унижения я никогда не испытывала.
 — Какой ужас! И что вы сделали?
 — Я уехала на север. Я была слишком молода, чтобы принять удар с достоинством, и сбежала.
 — Элан пытался остановить вас?
 Элиз посмотрела на Рени печальными глазами.
 — Он писал, но я отсылала письма назад.
 — Вы не дали ему возможности объясниться?
 — Нет. А зачем? Он просто использовал меня… Никогда не прощу ему…
 — А вам известно, что произошло на самом деле?
 — Я знаю… — начала она.
 — Нет, вы не знаете.
 — Что?
 — Элан все мне рассказал. Хотите послушать?
 Элиз пришла в негодование. Значит, Рени совсем не случайно завела этот разговор! Гордая и неприступная южанка посмотрела на племянницу с осуждением.
 — Я помню все, что услышала в тот день. Думаю, разговор слишком затянулся. Извини, но меня ждут дела…
 Элиз энергично повернулась и поспешила покинуть балкон.
 — Он все еще любит вас! — крикнула Рени. — И всегда любил.
 Элиз остановилась.
 — Если это так, зачем… Вся жизнь прошла…
 — Только такие, как дядя Элан, могли выдержать это. Он писал вам целых шесть месяцев, а вы не дали ему возможности объясниться.
 — Понимаю, — сказала она холодно.
 — Не считаете ли вы странным, что он не женился на той девушке, если они действительно были помолвлены? — Рени видела, как изменилось тетино лицо. — Это все из-за его отца. Он задолжал огромную сумму Бове, и тот предложил ликвидировать долг, если Элан женится на его дочери.
 — И что это доказывает?
 — Как что? Да если бы он любил ее, то непременно женился. Вместо этого он занялся плантациями в Виндлэнде, и довольно успешно. За два года он выплатил весь долг, а Виндлэнд теперь процветает. Его отец умер вскоре после вашего отъезда, поэтому он не мог уехать. Он писал. Он был в отчаянии, потому что не получал ответа, он даже посылал папу поговорить с вами, так ему было тяжело.
 Элиз, побледневшая и растерянная, подошла к племяннице.
 — Он любит вас, — повторила Рени.
 — Разве это возможно? Столько лет прошло…
 — Возможно.
 Они молча смотрели, как медленно течет в реке вода, и каждая думала о нелепости свершившегося. Из-за какого-то недоразумения все эти долгие годы они жили в разлуке, хотя могли быть счастливы вместе.
 Элиз смахнула слезы горечи и досады.
 — Пойду немного отдохну, — сказала она.
 Рени еще несколько минут стояла на балконе и радостно улыбалась.
 Отношения между Элиз и Эланом заметно изменились. Рени старалась почаще оставлять их наедине. А после совместной поездки в Виидлэнд они решили пожениться. Наконец-то они нашли свое счастье! Рени повернулась на другой бок и положила руку на живот.
 Когда она проснулась, жара была в самом разгаре. Обычное явление для южного лета. Как хорошо, что окна комнаты выходят на восток и прямо на реку, это немного спасало от духоты. Рени потихоньку встала, подошла к умывальнику и освежилась прохладной водой из кувшина. Теперь она вновь будет вместе с Уэстлейками. Они столько сделали для нее, пока она жила в Сент-Луисе! Это по-настоящему родные для нее люди. И вдруг она явственно увидела улыбающееся лицо Маршалла в тот последний день на пикнике. Загорелый, сильный, самый красивый человек на свете. Отчаяние с новой силой захлестнуло ее. Но она вспомнила, что носит под сердцем его ребенка. Не важно, сын это или дочь. В этом ребенке теперь главный смысл ее жизни, и она сделает все возможное, чтобы вырастить его в любви и согласии с семейными традициями.
 Измученная бесконечными думами, она позвонила горничной; Сара помогла ей надеть черное летнее платье. Как бы Маршалл расстроился! Он ненавидел эти унылые наряды. Она тяжело вздохнула и спустилась к Уэстлейкам.
 — Вам удалось отдохнуть? — спросила она, войдя в спальню.
 — Да, дорогая, спасибо, — с необыкновенной теплотой сказала Марта. — У тебя есть пара свободных минут? Джордж и Дорри ушли, Элиз в саду, а мне бы хотелось поговорить с тобой.
 — Конечно, сколько угодно. Я так счастлива, что вы приехали. Мы ведь родные, правда, Марта? — Рени улыбнулась.
 Она устроилась в кресле, а Марта села на кровать и открыла небольшой чемодан.
 — Рени, я привезла эти вещи не для того, чтобы расстроить тебя. Я думаю, они важны для тебя.
 — Что это?
 — Вещи Маршалла. Они теперь по праву принадлежат тебе.
 Рени охватил ужас.
 — Но он ваш сын. Вы можете так легко расстаться с ними?
 — Мне кажется, его жена и ребенок имеют право на них. Ты понимаешь, у тебя нет даже его портрета. Твой ребенок не будет знать, как выглядел его отец!
 — Марта, вы просто замечательная! — Рени обняла ее, и они заплакали.
 Немного успокоившись, они с любовью стали рассматривать каждую вещь. Важные бумаги, маленький портрет всей семьи, когда они были гораздо моложе, небольшая фотография Маршалла с Элизабет, сделанная скорее всего на свадьбе, еще одна, более поздняя, его фотография. Марта отдала Рени драгоценности, принадлежавшие Маршаллу, и несколько книг, которые были ему дороги, одна из них — стихи Байрона…
 — Кое-что осталось в Сидархилле… Если будет сын, я привезу тебе… его оружие… — Голос Марты задрожал. — Понимаешь, Рени, я не верила в его гибель до тех пор, пока Джон Рэндольф не рассказал о Магвире. Мне и сейчас трудно поверить, что такой жизнелюбивый человек, как мой сын, может быть… мертв.
 — Я знаю, Марта. Я и сама не верю. Джим старался сообщить мне как можно мягче, и все равно это было потрясение для меня. Даже сейчас мне иногда кажется: вот оглянусь и увижу его.
 Они снова аккуратно упаковали вещи, и Рени отнесла чемодан в свою комнату, чтобы еще раз посмотреть на них в одиночестве. Она вынула его последнюю фотографию и положила на маленький столик у кровати. Какой он здесь беззаботный! Рени долго смотрела на портрет, а потом вышла из комнаты.




 Глава 29


 Он устал от езды верхом, устал от всего, но мозг работал четко. Он подъезжал к Сент-Луису. Нужно было пробраться в контору незамеченным, чтобы привести себя в порядок. Ничто не должно ему помешать осуществить задуманное. Он обязан свести счеты с Джулианой, и это будет последний удар в ее жизни. Стиснув зубы, он думал о том, что будет с ним, когда он прикончит ее. Хотя не было документального подтверждения ее участия, он знал об этом из первых уст, от Магвира. Семья поймет его желание отомстить. И даже если он погибнет, большой беды не будет. Ради чего жить? Мрачные мысли не покидали его всю дорогу до города. И настроение было им под стать. Только поздно вечером Маршалл подъехал к конторе. Слава Богу, стояла кромешная тьма. Густая, длинная борода, которую он отрастил за последние дни, изменила лицо. Он небрежно спешился и, привязав лошадь, направился к двери. Странно, дверь оказалась запертой. Никаких объявлений. Он обошел кругом и попытался открыть заднюю дверь, но безуспешно. Протерев маленькое пятнышко на стекле, он увидел, что все его личные вещи исчезли. Как будто он вообще никогда не существовал. Неприятно заныло внутри. Никогда не существовал. Прекратил существование. Мертв. Он стоял в растерянности. Наверное, нужно вернуться к родителям. Туда, где его любят и ждут. Нет! Он не мог вот так просто оставить Джулиану в покое. Руки ее в крови. Как будто она лично нажала на курок. Возможно, он бы и простил ей то, что они сделали с ним, но смерть Рени — на ее совести, и этого вынести он уже не мог. Немного постояв в темноте аллеи, Маршалл решил сначала поехать к Элиз. Он знал, что это будет мучительно, но там по крайней мере он сможет укрыться до встречи с Джулианой. К тому же у Элиз не будет времени связаться с родителями или Джимом. Никто не остановит его. Уверенным шагом он подошел к лошади и поскакал к Элиз. Там его ждало еще большее разочарование: дом тоже был закрыт. Вокруг никого не было, даже прислуги. Проклиная всех и вся, Маршалл вернулся в порт, купил новую одежду и пошел в баню помыться. Как он благодарен Мэтью за то, что он дал денег на дорогу! Маршалл даже предположить не мог, что его контора и дом Фонтейнов окажутся пустыми.
 Он помылся, тщательно побрился, постарался одеться без посторонних глаз и, выйдя через заднюю дверь, устремился к особняку Чэндлеров. Он будет ждать там удобного момента. Не беда, что у него нет оружия. Он убьет ее голыми руками. Это будет нетрудно. Неожиданность встречи с ним — уже половина дела. При этой мысли губы его растянулись в холодной усмешке. Он привязал лошадь на улице и устроился в тенечке наблюдать за домом.
 Прошло несколько часов. Маршалл видел, как уехали Джулиана с Филиппом. Вскоре вышел из дома и ее отец. Вряд ли их положение в обществе осталось таким же значимым. Если Джулиана собиралась в ближайшее время выйти замуж за Филиппа Де Гранда, они скорее всего не будут тратить время зря, посещая балы и званые обеды. Было уже около полуночи, когда Маршалл вышел из своего укрытия. Он легко перелез через забор позади трехэтажного здания и открыл окно в маленькую спальню рядом с комнатой Джулианы.
 Маршалл хорошо ориентировался здесь. Он знал, что никто из прислуги не будет дожидаться хозяйки, все они уходят примерно в одиннадцать часов вечера. Он присел в кресло перед камином и огляделся. Все по-прежнему. Затем пробрался в комнату Джулианы и осмотрел знакомую кровать. Нет, ничего не изменилось, только сам он стал другим. Теперь он знал, на что она способна. Она могла спланировать чью-то смерть и спокойно продолжать собственную жизнь, чтобы снова разжечь ярость, которая дремала внутри него последние несколько часов. Маршалл пытался не думать об этом, дабы сохранять спокойствие и держать себя в руках, но, взглянув на атласные простыни и черный пеньюар, небрежно брошенный на кровать, он почувствовал, как •гнев закипает в нем с новой силой. Ему не важно, что будет завтра, для него главное — пережить эту ночь. Услышав шум приближающегося экипажа, Маршалл бросился к окну и, спрятавшись за тяжелыми шторами, стал наблюдать, как она идет по тропинке к дому. Слава Богу, Филипп остался в карете. Он не сомневался, что справится и с Де Грандом, но лучше бы встретиться с Джулианой один на один.
 Через несколько минут он услышал ее шаги в гостиной рядом с ее комнатой и быстро задвинул шторы.
 Джулиана открыла дверь и почувствовала себя дома. Вечер, проведенный с Филиппом в одной из семей, был невыносимо скучным. Сбросив вечернюю шаль на стул, она села к туалетному столику, распустила волосы и стала снимать украшения. Она сосредоточилась на своих мыслях, еще когда стягивала перчатки и сбрасывала с усталых ног туфли. Завтра горничная все приберет, незачем волноваться об этом сегодня. Единственное, чего ей хотелось сейчас, так это рухнуть в постель и заснуть. Она заметила, как колыхнулась штора, но подумала, вероятно, что окно осталось открытым, и продолжала раздеваться. Она стояла в ночной сорочке с распущенными волосами, когда услышала голос, оглушивший ее.
 — Прекрасно выглядишь, Джули.
 У нее перехватило дыхание, и она в ужасе поднесла руку к губам. Она не могла сдвинуться с места, ведь она хорошо знала этот голос… Может, это галлюцинации? Тишина продлилась еще несколько минут. Она подумала, что сходит с ума, и решила набросить пеньюар.
 — Нет, это не сон, — повторил все тот же голос, но с большей жестокостью.
 — Маршалл? Как? Откуда?
 Голос ее прозвучал слабо. Чувствуя, что сейчас упадет, она ухватилась за кровать.
 Он вышел из-за бархатных штор.
 — Добрый вечер, Джулиана, — сказал он спокойно.
 — Боже! — едва смогла произнести она и лишилась чувств.
 Открыв глаза, она увидела его окаменевшее лицо прямо перед собой. Почему он оставил ее лежать на полу, если он действительно живой? В голове стучало. Она осторожно села, шатаясь из стороны в сторону от сильного удара при падении и от того, что увидела человека, которого давно считала погибшим.
 — Это действительно ты?
 — Да, Джули, это я. Не ждала?
 — Что ты имеешь в виду? — едва выдавила она, комок подступил к горлу.
 — Ты не искала меня?
 — Все считают, что ты умер. Почему я должна была искать тебя? — В голосе зазвучали истерические нотки.
 — В этом-то все и дело, дорогая. Ты так все спланировала, что никто бы и не стал подозревать тебя. Ты и соболезнования уже выразила?
 — Да. Твоя…
 — Замолчи! — угрожающе перебил Маршалл. — Твой план не удался. Я жив, как видишь. Просто немного хуже выгляжу. — Он дотронулся до своего лица.
 Джулиана молчала, пока он расхаживал по комнате. Он был похож сейчас на загнанного в клетку дикого зверя. В каждом движении чувствовалось напряжение. Вдруг он повернулся и нежно провел рукой по ее волосам.
 — Такие прекрасные волосы… — вымолвил он с намеренной томностью. — Я часто думал о тебе последнее время.
 — Думал обо мне? А как же Рени?
 Он с силой отшвырнул ее.
 — Никогда больше не говори со мной о ней.
 Джулиана отползла в угол.
 — Убирайся! Ты сошел с ума… Я закричу, если ты подойдешь ко мне еще раз.
 — Твои угрозы мне не страшны, Джули. Мне столько раз угрожали последнее время, что это стало частью моей жизни… или, лучше сказать, моего существования.
 Джулиана попыталась встать. Как мог измениться человек, которого она так хорошо знала! Она решила сделать еще одну попытку и шагнула навстречу.
 — Что ты здесь делаешь?
 Маршалл медленно приблизился, пытаясь скрыть свои истинные намерения, и обхватил ее шею руками.
 Сначала Джулиана подумала, что он ласкает ее, но как только пальцы его сжались и она почувствовала, что задыхается, быстро взглянула на него. Их глаза встретились. Теперь она все поняла, и ее охватила паника. Она стала вырываться из его объятий. Ударила его ногой. Но что такое голая ножка по сравнению со злыми духами, жившими в его душе все ато время! Джулиана стала терять сознание, руки, вцепившиеся в его запястья, разжались. Сквозь шум в ушах она пыталась услышать то, что он говорил ей.
 — Это ты убила ее, ты нажала на курок! — снова и снова повторял он, видя, как она задыхается.
 Джулиана обмякла, повисла на нем, пытаясь что-то сказать глазами, но Маршалл не хотел смотреть на нее. Он старался не думать о том, что делает, ему просто нужно было отплатить за всю ту боль… Внезапно он опустил руки и стал смотреть на нее. Джулиана скрючилась у его ног. Она всхлипывала, жадно хватая воздух посиневшими губами.
 — Не могу. Думал, что смогу, но нет.
 Он был разбит и подавлен. Впереди — пустота. Надо бежать отсюда. Он не смог убить ее. Видит Бог, он хотел. Он повернулся, чтобы уйти, откуда пришел, раствориться в суете города, забыться в муках воспоминаний.
 — Подожди, — еле прохрипела она сдавленным голосом.
 Маршалл вошел в соседнюю спальню и уже занес ногу, чтобы спуститься вниз, как опять услышал ее хриплый голос, а затем и сама Джулиана, спотыкаясь, появилась на пороге.
 — Не… умерла… — донеслось до него. — Нет… не умерла…
 Он оглянулся. Джулиана стояла в дверях, качаясь из стороны в сторону.
 — Да… Ты не умерла. — Маршалл направился к выходу.
 — Она жива… Рени! — выдавила Джулиана.
 Маршалл посмотрел на ее бледное лицо, не веря ни одному ее слову.
 — Ты никогда не остановишься. Никогда не сдашься. Ложь… одна только ложь…
 Его замутило. Скорее бы вырваться отсюда и никогда не видеть ее больше.
 — Спроси Филиппа, — прохрипела она и побрела к себе в спальню, чтобы рухнуть на кровать.
 Маршалл не знал, куда идти и что делать. У него оставалось несколько долларов в кармане, и он решил пойти на пристань. Дай Бог, чтоб никогда больше не встретиться с Джулианой Чэндлер!




 Глава 30


 Рени проснулась от испуга. Ее бросило в холодный пот, она дрожала. Как будто это вовсе и не сон. Наверное, надо отвлечься. Опять она видела Маршалла, он искал ее, звал… Она тряхнула головой, как бы освобождаясь от страшных видений, и встала с кровати. Подошла к окну, посмотрела на спокойные воды реки. Полная луна ярким фонарем освещала берег и пристань. Изумительная картина, которая никогда не надоест.
 Рени передернулась. Ночная прохлада пробирала до костей. Сегодня она видела его так отчетливо, словно он находился совсем рядом. Если б это случилось хотя бы еще раз, она рассказала бы ему о ребенке и о своей любви к нему. Вздохнув, Рени вернулась к одинокой кровати. Она мечтала о прикосновении его ласковых рук, ей хотелось еще раз ощутить тепло его сильного тела рядом с собой. Рассердившись на себя за такие мысли, Рени откинула покрывало и вытянулась на кровати, пытаясь поймать ускользнувший от нее сон.




 Глава 31


 Внутренности города. Почему этот образ вдруг пришел сейчас ему в голову? Как точно подмечено, подумал он и оглянулся вокруг. Как грязно и убого. Бары, так называемые рестораны-погребки, где матросы проводят досуг. А вдруг кто-нибудь узнает его? Но он сразу же отогнал все опасения и сел спиной к посетителям за маленький столик в дальнем углу салона, где царил полумрак. Вскоре официантка, крадучись, подошла к новому посетителю и предложила свои услуги.
 — Бутылку виски! — приказал он.
 Она повернула обратно, обескураженная его резким тоном. Проглотив обиду, вернулась с улыбкой на ярко накрашенных губах, с бутылкой и грязным стаканом.
 — Угости меня, парень.
 Он взглянул на нее раздраженно. Только женщины ему сейчас не хватало, особенно такой, что явно не обойдена вниманием мужчин. Единственная женщина, которую ему хотелось бы сейчас обнять, похоронена где-то рядом. Завтра он будет искать ее могилу, чтобы побыть с ней наедине…
 — Ну так что? — не отставала она.
 — Купи себе сама. — Он покрутил перед ее носом монетой. — И позаботься, чтобы меня оставили в покое на всю ночь.
 Она немного поглазела на него, а затем, довольная, пошла прочь. Мужчина он вроде привлекательный, но говорит такие гадости! А ей совсем не нужны лишние проблемы.
 Час проходил за часом. Прикончив одну бутылку, он откупорил другую, но был как стеклышко. Он хотел сейчас забыться, а завтра утром проснуться с уже готовым решением. Но алкоголь вызывал только головную боль. Осушив залпом еще один стакан виски, он подумал: который теперь час? Народ уже разошелся, даже женщины отправились спать. Сквозь грязное окно таверны блеснули яркие всполохи молнии. А он все пил и пил, чтобы уйти от тяжких раздумий, от разочарований и потерь.
 Но тут входная дверь распахнулась, и в таверну вошла группа матросов с только что причалившего к пристани судна. Они вразвалочку подошли к стойке бара и громко подозвали официанта. Завидев издалека постоянных клиентов, он мигом наполнил бокалы.
 — Что нового на судне?
 — Ничего особенного, Гарри, — ответил низкий голос.
 — Значит, все идет своим чередом?
 — Да, все как всегда. — Обладатель низкого голоса немного помолчал, вероятно, потягивал виски. — Еще один, пожалуйста.
 — Конечно.
 Послышалось бульканье наливаемой жидкости.
 — Кто этот тип в углу? — поинтересовался все тот же голос.
 — Не знаю. Пришел несколько часов назад и, похоже, хочет напиться в стельку. Кажется, он близок к цели. Ни звука не проронил за все это время. — Гарри наполнил еще один бокал.
 — Почему тебя это интересует?
 — Лицо показалось знакомым.
 — Оливер, дружище, ты сошел с ума! Не думаешь ли, что это Уэстлейк сидит у меня и пьет до беспамятства? Надо смириться. Он умер. Что поделаешь!
 — Не могу. Мы были так близки. Он так много сделал для меня…
 — Как семья?
 — Они уехали на время. Если б ты только видел его молодую жену… — Голос Олли задрожал.
 Человек за столом шевельнулся, поднял голову, но не обернулся.
 — Должно быть, ему нехорошо. — Гарри показал рукой в угол. — Немудрено — столько выхлебал! Так о чем ты мне говорил?
 — Ужасная трагедия!
 — Сущий ад! И никому нет дела. Его исчезновение и гибель жены сначала наделали много шума, но когда выяснилось, что она жива и уехала из города, а Магвира убили… — Гарри замолчал.
 Незнакомец, сидевший в темном углу, вдруг так резко встал, что опрокинул стол. Пошатываясь, он направился прямо к стойке бара, выискивая среди группы людей того, к чьему голосу прислушивался все это время. Оы узнал его. Олли стоял в конце стойки.
 Седовласый Олли отвел глаза в сторону, чтобы не смотреть на пьяницу, шедшего прямо на него.
 — Быть беде, Олли, — спокойно сказал Гарри. Он давно наблюдал за типом, который выпил целых две бутылки лучшего виски и теперь ковылял прямо к ним. — Ему нужен ты…
 Олли задохнулся от возмущения. Только этого ему не хватало! В его планы не входила драка с пьяницей. Он уже держал наготове кулаки и стиснул зубы.
 — Послушай, ты… — начал было он, но тотчас раскрыл рот от удивления, слова застряли в горле.
 Перед ним стоял Маршалл Уэстлейк. Сильно изменившийся, хулой, но все же тот самый Маршалл, которого он так долго искал.
 — О Боже! — только и смог произнести Олли и бросился навстречу другу.
 Маршалл хотел спросить Олли, о чем он тут рассказывал. Верно ли все это или половину дорисовало воображение. Но он стоял и молчал, а в глазах затаились печаль да горечь одиночества. Он сжал кулаки от обиды, что теперь, когда не нужно, алкоголь наконец подействовал.
 Олли вел Маршалла по узким, извилистым улочкам к «Элизабет Энн», беседуя с ним всю дорогу, и провел прямо в капитанскую каюту. На все вопросы Маршалл отвечал только нечленораздельным мычанием. В каюте Олли разул его и уложил в постель. Маршалл тут же отключился и не мог слышать, как Олли рассказывал ему о жене и о том, что она уехала домой немного отдохнуть.
 Сквозь затуманенное сознание до него долетели пронзительные гудки, яркий свет ослепил глаза. Он тотчас поднялся, разразившись площадной бранью. Теперь он стыдился своего малодушия. Сжав руками свою безрассудную голову, он рухнул на подушку.
 Маршалл узнал эти звуки. Пристань. Должно быть, сейчас около полудня, судя по жаре. Он смутно помнил, как встретился с Олли вчера вечером. Или это произошло сегодня утром? Но зато у него не было сомнений, что Олли обо всем расскажет. И каким же он, наверное, выглядел дураком! Последнее, о чем он вчера подумал, это сколько еще надо выпить, чтобы полностью отключиться. Жестокая головная боль со всей очевидностью подтвердила, что ему это удалось. Теперь нужно заставить себя встать, умыться и, что самое главное, быть готовым поговорить с Олли. Он свесил с кровати длинные ноги и некоторое время сидел в оцепенении. Затем поднялся и стал умываться из кувшина и полоскать рот, чтобы избавиться от гнусных последствий прошлого вечера. Но когда Маршалл привел себя в порядок и вновь обрел способность мыслить, он взглянул на вчерашнее другими глазами. Сцена с Джулианой вызывала ужас и отвращение. Логика подсказывала, что она будет держать язык за зубами, не скажет даже Филиппу, хотя он, несомненно, заметит синяки на шее. Слава Богу, он не убил ее. Сейчас он был рад этому, и не только потому, что пришлось бы оправдываться в содеянном. Достаточно того, что они встретились. Если б он не остановил себя вовремя, то сожалел бы об этом сегодня утром.
 Покидать каюту не хотелось. Олли придет сам, когда освободится. Может быть, он уехал в Сидархилл? Маршалл присел на краешек кровати и оглядел каюту Джима. Все стояло на своих местах, не было только вещей самого хозяина. А где все-таки Джим? Странно, не мог же он забрать все вещи на время поездки в город. Долго размышлять ему не пришлось, потому что дверь распахнулась, и вошел Олли с небольшим чемоданом в руках.
 — Наконец-то ты встал! — Он бросил чемодан, захлопнул дверь и подошел к Маршаллу.
 Минуту он смотрел на него молча, а когда Маршалл поднялся, обхватил его руками, крепко прижал к себе и заплакал. Потом, чтобы не разводить сантименты, отпустил его и переключился на чемодан.
 — Тебе есть о чем мне рассказать, не сомневаюсь в этом. Но сначала, я думаю, ты не прочь переодеться в свои вещи.
 — Так вот, значит, куда ты ходил! Почему не привел родителей?
 Олли усмехнулся.
 — Вероятно, до тебя не дошло, о чем я тебе рассказывал вчера по дороге на пароход.
 — Откровенно говоря, вообще ничего не помню. Хотел напиться до потери сознания и забыть обо всем.
 — Значит, ты еще не был дома?
 — Нет. Я поехал сначала в контору решить вопросы… но дверь оказалась закрытой. Дома у Элиз тоже никого не было… хотя какой ей смысл оставаться там после того…
 — После чего? — В голове Олли окончательно все перепуталось.
 У Маршалла была такая мука в глазах, что минуту они стояли молча.
 — Нам лучше поговорить, — предложил наконец Олли.
 Маршалл сел на кровать, обхватив голову руками. Впервые ему придется рассказывать о том, что с ним произошло, и ему было не по себе. Он не хотел заново ворошить прошлое. Лучше забыть этот кошмар. Но Олли заслуживал объяснений, поэтому, сделав глубокий вдох, Маршалл начал свой рассказ. Он вспомнил, как напал на след Магвира в Сидархилле, но поимка не удалась, как они устроили с Рени пикник и обсуждали планы на медовый месяц в Лемане.
 — Мы уже ехали назад, когда появился Магвир. Сначала он схватил Рени, я даже не успел опомниться. Боже, Олли, тогда я видел ее в последний раз! Уэс подставил нож к ее горлу, а Фрэнк целился из ружья в меня. Кажется, я бросился на ружье и… больше ничего не помню. В следующий раз очнулся, когда меня как мешок перекинули через лошадь. Ехали четыре дня, не встретив ни одной живой души. Когда добрались до пещеры…
 — Пещеры? Неудивительно, что мы тебя не нашли. Это далеко на юго-запад от города?
 Олли отвернулся к окну, спиной к Маршаллу. Что они творили с ним!
 — Я сидел там запертый до середины июня, — закончил рассказ о своих злоключениях Маршалл. — Однажды они уехали и больше не вернулись. К счастью, меня обнаружил шериф Тэнер, который искал бандитов. Он оставил меня в семье Джонсонов, и я жил у них до тех пор, пока не оказался в состоянии ехать.
 — А когда вернулся, то никого не нашел, верно?
 Теперь наступила очередь Маршалла удивляться.
 — Они уехали из Сидархилла? Вероятно, Элиз с ними? — Он побледнел, но лицо его было до беспощадности жестким. — Как только я войду в норму, хочу, чтобы ты отвез меня на могилу.
 Олли посмотрел вопросительно.
 — На могилу? Какую могилу? Ты думаешь, они приготовили место для тебя?
 Маршалл рассердился. Как можно быть таким непонятливым!
 — Нет, на могилу Рени! — проронил он.
 Олли оторопел.
 — Рени?
 — Она похоронена здесь, на нашем фамильном участке, или Элиз захоронила ее с родителями?
 — Что ты, Марш, она не умерла. С ней все в порядке.
 Маршалл окаменел.
 — Она жива? — Жгучее чувство радости, сродни безумию, пронзило его насквозь.
 — Пуля Магвира слегка задела кожу.
 Маршалл не мог сдвинуться с места. Это была самая прекрасная новость, какую он мог слышать когда-либо в жизни. Только ему не удавалось до конца ее осознать.
 — Где она? — произнес он, всхлипывая.
 — В начале июня они с Элиз уехали в Леман. Ей было тяжело оставаться здесь. Когда мы узнали от Магвира, что ты погиб, Джим поехал туда. Родители отправились следом. Все это время они находятся там, вот почему я думал, что ты уже побывал в Сидархилле и никого там не нашел.
 — Значит, ты никого не видел сегодня утром?
 — Ни души. Я просто поехал и привез тебе некоторые вещи, чтоб мы могли отправиться сегодня.
 — Спасибо, Олли. — Маршалл подошел к чемодану и стал доставать вещи. — Я хочу увидеться с одним человеком перед отъездом. Не мог бы ты отыскать для меня Джона Рэндольфа?
 — Немедленно, и как только ты переговоришь с ним, мы отшвартуемся.
 Встреча Маршалла с Джоном была волнующей. Они понимали друг друга без слов, их объединяли одни и те же чувства. Глядя на Маршалла, Джон понимал, какой ад ему пришлось пережить.
 — Никогда не радуюсь чьей-то смерти, — тихо сказал Маршалл, — но когда Тэнер сообщил мне, что вы застрелили Уэса и Фрэнка… Спасибо, Джон.
 Они пожали друг другу руки.
 — Ваш брат сказал то же самое. Берегите себя. Увидимся, когда вернетесь.
 Поздно вечером «Элизабет Энн» отчалила от пристани и медленно поплыла по течению, совершая, может быть, самое длительное в ее жизни путешествие.




 Глава 32


 Рени чувствовала ко всему безразличие. Но в этот день она не могла найти себе места. Ночные кошмары сильно ее утомили, и теперь, когда вновь приближалось время сна, она испытывала страх. Может быть, что-то случилось с ребенком? Но интуиция подсказывала, что это всего лишь состояние души и от этого ей теперь никуда не деться. Ворочаясь с боку на бок на широкой кровати, Рени никак не могла найти удобное положение. Бросив взгляд на фотографии Маршалла, стоявшие на туалетном столике, она села на кровати. Вот на этой он снят с Элизабет; он кажется таким юным, что трудно узнать в нем сильного, уверенного в себе человека. На другой фотографии, сделанной, вероятно, незадолго до их знакомства, выражение лица более суровое, и он больше похож на человека, которого она знала. Конечно, это не имеет никакого значения, она любит их обоих, ведь это один и тот же человек, и он навсегда останется единственным в ее сердце. И ребенок узнает, каким был его отец. Рени медленно подошла к окну и посмотрела на реку. Грязно-коричневая вода казалась ей омутом, затаившим недоброе. Пароходов не было.
 Размеренный образ жизни невольно вызывал тягостные воспоминания, от которых она хотела избавиться. Хорошо, что рядом родные люди. Общение с ними немного отвлекало от мрачных мыслей.
 Джим сказал, что по приезде Олли из Сент-Луиса он приступит к служебным обязанностям. Рени понимала его: ведь разлука с рекой и так слишком затянулась. Джим должен вернуться на пароход со спокойной душой.
 Дорри полюбила привольную жизнь на природе. Луизиана притягивала ее гораздо сильнее, чем балы и вечеринки.
 Джордж и Марта были счастливы, что впервые за несколько месяцев имели возможность отдохнуть вместе. Этому препятствовали сначала переезд в город, а затем беспрестанные, изнурительные поиски сына. Часами они бродили по окрестностям, наслаждаясь обществом друг друга.
 Рени уверяла себя в Сент-Луисе, что с приездом домой все наладится, но это оказалось заблуждением. Да, здесь было спокойно, и она могла вволю отдыхать — это правда, но душа ее не обрела покоя: она по-прежнему страстно хотела Маршалла, а в последние несколько дней это желание было неотступным. Оно превратилось в наваждение и преследовало ее повсюду. Рени отошла от окна, переоделась к ужину. Сегодня она ляжет спать пораньше. Ей надо остаться наедине со своими мечтами.
 — Не можешь что-нибудь придумать, чтобы это суденышко ускорило ход? — попросил Маршалл.
 Олли посмеялся над ним из-за стойки бара.
 — Боюсь, что нет. Я всего лишь буфетчик, а обязанности капитана выполняю временно. Рулевой знает, что делает: главное, чтобы мы не наткнулись на мель и пароход не разлетелся в щепки, если взорвутся паровые котлы. Успокойся и выпей чего-нибудь. — Олли налил ему немного виски. — Ты слишком взволнован. Не терзай себя. Прибудем послезавтра рано утром, если не подведет погода.
 Маршалл проворчал что-то себе под нос, подумав, что два с половиной дня до Бейтон-Руж это слишком много. С бокалом в руке он подошел к двери в салон. Отсюда хорошо был виден портрет Элизабет. Красивая женщина! Поразительно, как Рени похожа на нее внешне. Он тряхнул головой и посмотрел на Олли, который суетился за стойкой бара.
 — Когда закончится медовый месяц, поговорю с совладельцами. Пора переименовать пароход. — Маршалл улыбнулся и пошел побродить по палубе.
 Лес тянувшийся вдоль берега, был посеребрен ярким светом круглой луны. И это усиливало впечатление нереальности происходящего с ним; казалось, будто все это он видит во сне. И хотя он ощущал палубу под ногами и знал, что Олли сказал правду, все равно не находил себе места. Нервы были напряжены до предела. Раны на теле скоро затянутся. Конечно, останутся шрамы, но с этим можно смириться. Сложнее дело обстояло с психикой. Он никак не мог избавиться от внутреннего страха, готового в любую минуту вырваться наружу. Он хотел спать, но заснуть вряд ли удастся. Он думал о предстоящей встрече. Пройдет какое-то время, и он снова обнимет Рени. От одной этой мысли руки задрожали, и он допил бокал. Будет ли она рада его возвращению? Черт возьми, что за мысли лезут в голову! Ведь Олли не переставал говорить, как она несчастна. Можно ли сомневаться в Рени? Она не похожа ни на одну женщину. Маршалл вздохнул с облегчением. Она единственная, кто усомнился в его гибели и не сдавался до последнего. Наверное, он просто боялся показаться ей совершенно другим. Он изменился не только внешне, но и внутренне. Исполненный противоречивых чувств, Маршалл вернулся в каюту в надежде немного поспать.
 Следующий день не стал исключением — он был все так же встревожен. Олли предложил убить время, занявшись документами, но Маршаллу казалось, что судно ползет как черепаха, и он проклинал каждую остановку для заправки топливом. Вечером Олли предложил партию в покер. Маршалл на время забылся, но, выиграв двадцать долларов, извинился и ушел. Однако заснуть не смог. Завтра… завтра… Сердце отчаянно билось. Он увидит Рени. Маму, отца, Джима, Дорри… Их лица мелькали перед глазами. Какой уж тут сон! Включив свет, Маршалл подошел к маленькому зеркалу. Неужели он так сильно изменился? Об этом скажет их реакция… Он потер запястья с красными шрамами от наручников. Придется подождать…
 Маршалл вышел из каюты. Рассвет он встретил в штурманской рубке. Туман густой пеленой окутывал землю, еще больше замедляя продвижение парохода.
 Рени знобило. Мрачные мысли преследовали ее. Может быть, она заболевает? Весь день она сидела в своей комнате, пытаясь больше не думать о Маршалле. Она даже перевернула обе его фотографии лицом к подставке. Весь день она читала. Почему она выбрала именно Байрона? И именно «Когда мы расстались»… «Если мне доведется встретить тебя после долгих лет разлуки… Какой будет паша встреча?..» Слезы хлынули из глаз. Рени закрыла книгу. Принялась за шитье и делала сложные стежки до тех пор, пока глаза не стали сухими. Ее мутило; она не пошла ужинать и легла пораньше в постель. Элиз не возражала, полагая, что в ее положении самое главное — отдых.
 Она быстро заснула, но отдых продолжался недолго. Снова перед глазами замелькал образ Маршалла. Рени прислушалась. В доме было тихо, тепло и уютно. Если б она проснулась где-нибудь в другом месте, ее, возможно, охватила бы паника. В сновидениях она побывала там снова… в их последний день. Боль… гнев… разочарование… Он был так близко, казалось, она вот-вот дотронется до него. В отчаянии она уткнулась в подушку и зарыдала. Когда немного успокоилась, встала и подошла к окну. Огромный шар луны вспыхнул на небосклоне. В другое время она бы подумала, что это самая романтическая ночь. Но перед ней была только густая, пугающая чернота ночи. Она взяла со стола фотографии и улыбнулась им. К утру грусть пройдет, и ее закружит водоворот обыденной жизни. Она села на кровать, прижала фотографии к груди и стала ждать прихода спасительного утра.
 Рени встала, когда часы над камином пробили шесть. Бесцельное лежание утомило ее, и она решила выйти из комнаты. Потихоньку оделась и, завязав волосы сзади лентой, спустилась вниз. Кухня была расположена отдельно от основного здания. Повариха уже хлопотала над завтраком и очень удивилась, увидев молодую хозяйку в столь ранний час.
 — Вам нездоровится, мэм?
 — Нет, Айви, просто не спится. Можно что-нибудь поесть? Я ничего не ела за ужином и очень проголодалась. — Рени присела за большой стол.
 Айви принесла чашку горячего чая и свежее печенье и вернулась к своей стряпне. Рени откусила пару кусочков и остановилась: желудок ее словно завязали узлом. Горячий чай успокоил разыгравшиеся нервы, и, поблагодарив Айви, Рени вышла из кухни.
 Густой туман спустился на землю, сделав невидимыми реку и близлежащие пейзажи. В доме царили тишина и спокойствие. Она так любила Леман, когда был жив отец, а теперь он стал еще дороже. Ее убежище, последний причал.
 Сойдя с крыльца, она решила пройтись по саду. Изумительной красоты розы, благоухающие в тумане, этим утром были какие-то особенные. Наверное, после бессонницы Рени воспринимала окружающий мир гораздо острее.
 Внезапно раздался близкий гудок парохода. Странно. В густой туман суда обычно стоят у пристани. Какие-то смельчаки отважились плыть в такую погоду, вероятно, очень спешат в Новый Орлеан. Рени присела на маленькую железную скамейку в центре аллеи. Услышав, что пароход подошел ближе, она насторожилась и потихоньку зашагала к причалу. Никем не замеченная, поднялась по склону к любимой иве, откуда вся река была видна как на ладони. Остановилась, чтобы перевести дух, прислонясь к стволу, и посмотрела вниз. Определенно судно причалило к берегу, и, похоже, это «Элизабет Энн». Из-за густого тумана невозможно было разглядеть название, написанное на борту. Должно быть, что-то случилось, если Олли вернулся так рано. Ноги у нее подкосились. Она вспомнила, как в прошлый раз Джим и Олли вернулись раньше времени. Надо скорее разбудить Джима! Рени поспешила вниз по холму на большую тропинку. Подобрав подол, она бежала к дому, чтобы не остаться в одиночестве.
 Маршалл сбежал по сходням. Олли показал ему тропинку, длиной примерно в полтора километра, которая вела прямо к дому. Хорошо, что они не испугались тумана и приплыли рано утром. Он умылся, тщательно побрился, оделся и теперь был готов к долгожданной встрече. Он заставил себя прекратить бег и перейти на быстрый шаг. Вдруг впереди замелькали полы черного платья и скрылись в тумане. Маршалл ускорил шаг и протер глаза. Нет, он в своем уме, ему не померещилось. Он отчетливо слышал топот убегающих от него ног.
 — Подождите! — закричал он вслед удаляющейся фигуре.
 Человек остановился.
 Рени услышала голос откуда-то изнутри. Она была уверена в этом. Ведь на тропинке никого кроме нее не было, да и с парохода никто не сходил. Она снова бросилась бежать.
 — Остановитесь! — повторил все тот же голос. — Я ничего не вижу из-за тумана.
 Слезы брызнули из глаз. Не может быть! Это опять кошмар, она скоро проснется у себя в спальне. Она повернулась на голос, так глубоко проникший в нее, как будто был частью ее души. Возможно, это сон. Но ей так захотелось обнять его и все ему рассказать. Ей теперь все равно, пусть она даже проснется в объятиях Джима. Больше нет сил бороться. Рени закрыла глаза и остановилась, слегка покачиваясь от нахлынувших чувств. Когда она открыла глаза, он стоял и молча смотрел на нее. Почему он не подходит? Это действительно всего лишь сон, но такой желанный!
 — Ты здесь? — прошептала Рени.
 Человек, к которому она обращалась, ничего не ответил. Значит, сон, иначе он бы заговорил. Но вдруг фигура шагнула навстречу. Она все приближалась и приближалась. Казалось, еще шаг — и она исчезнет.
 Маршалл подошел совсем близко, и образ, который он так хорошо помнил, поразил его. Он должен был сразу догадаться, что это она. Но что она делала здесь в столь ранний час? Он хотел броситься к ней, но ее бледность подействовала на него отрезвляюще. Она слегка покачивалась из стороны в сторону. И он ничего не сказал, чтобы не испугать ее, а медленно подошел еще ближе.
 — Я здесь, — сказал он ровным, спокойным голосом. — Я здесь.
 Комок подступил к горлу. Сон? Разрываемая между стремлением убежать в дом и не менее сильным желанием броситься в объятия нарисованному ею образу, Рени осталась на месте.
 — Рени, с тобой все в порядке? Подойди ко мне, милая. — Голос был слегка охрипший, но такой ласковый.
 — Это не сон? — прошептала она. Ноги стали свинцовыми, голова кружилась. — Дотронься до меня, пожалуйста, дотронься!
 Сделав еще шаг, он обнял ее и прижал к груди. Она вся дрожала. Уткнувшись в него, Рени слышала, как бешено стучит его сердце, а громкий голос звенит в ушах. И она заплакала. Все было наяву. Он здесь, рядом. Возможно ли это? Она взглянула на него, пытаясь спросить что-то, но слова застряли в горле.
 — Маршалл… — едва слышно произнесла она.
 Он поцеловал ее в губы так нежно и так призывно, как никогда в жизни. Они слились воедино и растворились друг в друге. Ее руки гладили его спину, и на эту ласку отзывалась каждая клеточка его исстрадавшегося тела.
 И вот они оторвались друг от друга, и стали истерически смеяться, и снова бросились в объятия.
 — Твое лицо… — Рени провела рукой по шершавой коже. — Что случилось?
 — Потом расскажу, — ответил Маршалл, целуя жену. — А где дом? — Он обнял ее, как будто боялся вновь потерять.
 — Чуть дальше. — Она показала вверх по дороге.
 Рени казалось, что она упадет в обморок от переполнявшей ее радости. Он все расскажет потом, сейчас ей надо только чувствовать его рядом с собой.
 Маршалл обнял ее, вдыхая запах ее тела. Ему трудно было говорить, поэтому он молчал. Сердце снова воскресло. Когда они добрались до дома, красота Аемана поразила его. Он еще раз поцеловал Рени на пороге дома, и они вошли в обнимку в главный холл.
 Первое, что бросилось ему в глаза, это винтовая лестница и хрустальные люстры.
 — Давай разбудим всех попозже, — прошептал он на ухо жене.
 Рени понимающе улыбнулась и быстро повела его наверх в свою комнату. Она заперла дверь, а Маршалл задернул шторы. Минуту он стоял, соображая, хочет ли она его любить. На ее лице не было ни тени сомнения. Он жадно стал ее целовать. Магвиры! Что они с ней сделали? Как он теперь должен обращаться с ней? Он весь дрожал, руки тряслись, пока он сбрасывал одежду в темноте. Он мечтал об этой минуте все последние месяцы.
 Рени без смущения разделась и, развеяв нерешительность Маршалла, подошла к нему спокойно и уверенно. Ее движения были соблазнительны, она как будто плыла ему навстречу из сказки, нарисованной его воображением. Протяни руку — и она исчезнет. Почувствовав ее желание, Маршалл слегка дотронулся до ее щеки, и она поцеловала его ладонь. Они не помнили, как оказались на широкой кровати. Страсть захлестнула обоих. Руки скользили по нежной коже, изучая каждую клеточку трепещущего тела, возвращая любимую. Нащупав живот, Маршалл вдруг остановился. В глазах застыл вопрос, и Рени это поняла. Она кивнула, лукаво улыбаясь. Он ошалел от радости. Ребенок! Их ребенок. Он наклонился и нежно поцеловал ее.
 — Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо.
 — Я люблю тебя, — вторила она.
 Он провел руками по набухшим соскам, заметив, как располнели ее груди. Рени вздрогнула, испытывая восторг от его прикосновений, и застонала. Маршалл почувствовал это, и губы их слились в долгом поцелуе. Сладострастные движения ее тела заставили забыть об отцовстве, и он полностью отдался своей страсти. В порыве нежности он выкрикивал ее имя, а она млела, вслушиваясь в до боли знакомый голос. Они оказались наверху блаженства.
 Рени лежала с закрытыми глазами, положив голову ему на грудь. Она слышала, как ровно бьется его сердце. Неожиданно руки сами собой потянулись и схватили его, словно из боязни, что он исчезнет. Затаив дыхание, Маршалл открыл глаза и улыбнулся широкой, лучезарной улыбкой.
 — Трудно поверить, что ты жива…
 — Я?
 — Магвир сказал мне, что они убили тебя.
 Он нахмурился, вспомнив, что еще говорил ему Уэс. Как она могла вести себя так раскрепощенно после всего, что ей пришлось испытать. Он хотел знать ответ на многие вопросы, но боялся что-либо спросить.
 — Да, я жива, но не по их милости. Уэс выстрелил, но к счастью, пуля слегка задела голову. — Она откинула волосы и показала маленький шрам.
 Маршалл застонал и приник губами к зажившей ранке.
 — Извини, что я не смог уберечь тебя. Ты даже не представляешь, как я переживаю за все, что с тобой произошло.
 — Все теперь будет хорошо, я знаю. У меня есть ты, ребенок. Я так счастлива! — Слезы капали ему на плечо.
 — Не плачь! — взмолился он. — Я весь промокну от твоих слез!
 Она засмеялась и поцеловала его, шмыгая носом. Он положил руку на кругленький животик.
 — Как скоро я стану отцом?
 — Доктор сказал, возможно, к Новому году. Вероятнее всего, я забеременела в Сидархилле.
 Когда Рени произнесла эти слова, Маршалл вздрогнул и вывернулся из ее объятий. В голове пронеслись тысячи мыслей. Но все они сводились к одному и тому же. Ребенок, который будет носить его имя, мог быть ребенком Уэса или Фрэнка Магвиров. Его покоробило. Если б он поел перед этим, его бы наверняка стошнило. Он опустил ноги и сел, потрясенный страшной догадкой. Немудрено, что она приехала на юг. Ведь надо же скрыть свою беременность. Все знают о ее затруднительном положении, поэтому приехали сюда. Никто не ждал его дома. Ненависть переполнила его, ненависть к Магвирам, которые, даже умирая, не оставили его семью в покое. Маршалл не замечал реакции жены. Она смутилась, когда он так неожиданно отстранился, и поняла, что это связано с Сидархиллом. А может быть, его расстроила такая скоропостижная беременность? Она старалась не обращать внимания на перемену в его поведении.
 — Хочешь поспать немного? — спросила она как ни в чем не бывало.
 — Скоро придет Олли, нам лучше одеться и разбудить всех, прежде чем это сделает он сам.
 Рени понимающе кивнула и стала одеваться. Маршалл с пристрастием наблюдал за ней.
 — Пожалуйста, только не черное. Надень что-нибудь поярче, — попросил он.
 Чмокнув его в щеку, Рени распахнула гардероб и достала яркое цветастое платье. Маршалл одобрил выбор кивком головы; Рени быстро натянула платье и повернулась к мужу спиной, чтобы тот помог застегнуть. Вместо этого руки заскользили по телу, еще раз погладив округлившийся животик. Маршалл подавил в себе страх и разочарование, нахлынувшие на него, и слушал ее милый голос.
 — Ты вернулся! Невероятно! Я боюсь, что однажды могу проснуться, а тебя нет.
 — Нет, любимая, я снова с тобой и не собираюсь покидать тебя.
 Рени судорожно обняла его. Он заметил, что она наморщила лоб.
 — Что такое?
 — Почему у тебя все лицо в шрамах?
 — Мой нос, — ответил он безразлично. — Он был сломан. Сейчас подживает.
 — Тебе не больно?
 — Сейчас нет. — А…
 — Все хорошо, — ответил он сразу на все вопросы.
 Рени прижала его к себе, словно хотела забрать себе всю боль и страдания, которые довелось пережить ему.
 Маршалл застегнул платье.
 — Нам лучше разбудить родителей до прихода Олли.
 — Мне это сделать самому? — спросил он, натягивая брюки.
 — Думаю, это не самый удачный вариант. — Рени вспомнила, какой ужас она испытала, впервые увидев Маршалла после разлуки. — Лучше я.
 Немного погодя они вышли из комнаты более умиротворенные, но Маршалл никак не мог справиться с ненавистью, сжигающей его изнутри. Они направлялись в спальни для гостей, когда из своей комнаты вышел Джим и остановился в оцепенении.
 — Марш! — закричал он и бросился обнимать брата.
 На крики сбежалась вся семья. Первым выскочил Джордж, наспех натянув брюки на пижаму.
 — Марта, скорее, он приехал! Боже мой! Он приехал!
 Прямо в ночной сорочке выбежала Марта и, рыдая, бросилась к сыну. За ней стояла Дорри. На другом конце коридора показалась Элиз. Все это время Рени стояла в стороне, позволив Маршаллу вдоволь наобниматься с родными, особенно с мамой. Наконец Марта, вся в слезах, подошла к Рени и обняла ее.
 — Как ты нашла его?
 — Я пошла погулять… Всю ночь не могла уснуть, — сказала она, бросив взгляд на мужа. — Я услышала, как причалил пароход, и встретила его уже на тропинке к дому…
 Марта и Дорри то смеялись, то снова плакали от счастья. Элиз велела приготовить праздничный завтрак и послала за Олли.
 К огромной радости от встречи с родными примешивалось отчаяние. Маршалла жестоко терзал один вопрос: расскажут ли они ему об изнасиловании? Вероятно, они считают, что умолчание оградит его от лишних беспокойств. Вскоре он заметил перемену в поведении жены: она как будто боялась его, стремясь скрыть свою вину.
 Рени с беспокойством наблюдала, как Маршалл за завтраком опрокидывал один за другим бокалы с виски. Домочадцы тайком переглядывались, но молчали. Вдруг он обнял Рени у всех на глазах и смачно поцеловал слюнявыми губами. Она лишь покраснела от неожиданности, но не сопротивлялась, выдерживая его многозначительный взгляд.
 — Тебе не утаить от меня ничего, — произнес он твердым голосом.
 Рени побледнела, решив, что он знает о ночи, проведенной с Джимом.
 — Я… — запинаясь, молвила она.
 — Позже поговорим, — перебил ее Маршалл, дыхнув терпким запахом виски. Он опустил руки и направился в кабинет, где его ждали Джордж и Джим.
 Рени присоединилась к Марте, Элиз и Дорри. Они едва оправились от утреннего шока и решили немного отдохнуть на балконе. Олли вернулся на судно, и теперь, пока Маршалл беседует, у него будет небольшая передышка.
 — Рени, как ты можешь сейчас вот так сидеть? — спросила Дорри, лукаво улыбаясь.
 Рени вспомнила первые минуты наедине с Маршаллом.
 — Понимаешь, Дорри, не все так просто.
 — Могу себе представить! — добавила Марта. — Значит, ты гуляла, когда причалил пароход?
 — Да, — задумчиво сказала Рени, воскрешая в памяти необычную встречу с мужем. — Я не могла уснуть всю ночь и, как только забрезжил рассвет, встала. В саду услышала шум приближающегося парохода и подошла к иве, чтобы рассмотреть его вдали.
 — Как интересно! — воскликнула Дорри.
 — Да, но тогда я испугалась. Я увидела, что это «Элизабет Энн», и меня охватила паника. Я побежала к дому, чтобы разбудить вас. Там, на тропинке, он меня и догнал. Я услышала, как он позвал меня, но подумала, что это мне кажется… Ведь утром был очень густой туман.
 — Так романтично! — опять не удержалась Дорри.
 — Да, когда я немного пришла в себя, так трудно было поверить, что это не сон…
 Марта подошла к ней, потрепала по плечу.
 — Он здесь, дорогая, он здесь.
 Все с облегчением вздохнули.
 — Что случилось с тобой? — спросил Джордж, не настаивая, однако, на том, чтобы Маршалл сразу же выложил всю историю.
 — Я почти все рассказал Олли по дороге сюда.
 Он подошел к окну и посмотрел на реку. Вновь его охватило волнение: в который раз он возвращается к тому страшному отрезку своей жизни! Но когда изливаешь душу, становится легче.
 Маршалл вернулся к столику, налил себе еще виски и сел на диван напротив письменного стола. Все это время Джордж наблюдал за ним. Он понял, что ею старший сын настроился на рассказ.
 — Не волнуйся. Мы никуда не спешим. Когда почувствуешь, что тебе нужно… — добавил Джим, видя, сквозь какие психологические преграды пробирается любимый брат.
 — Сейчас пройдет, — спокойно ответил он.
 Джордж промолчал, но все было ясно без слов.
 — В Мерамеке… — наконец начал Маршалл, допив бокал.
 — Это там, где ты был все это время?
 — Да. Олли сказал мне, где вы искали. Но у Магвира была пещера…
 — Пещера? Никогда бы не додумались…
 — Он, вероятно, так и предполагал, замышляя это.
 — Но Магвир поклялся, что ты мертв! — затрясся от гнева Джордж.
 — Я, вероятно, был очень близок тогда к смерти, а он уехал в город… И если бы не Тэнер и Джонсоны…
 — Кто?
 — Шериф Тэнер из Гаррисон-Милз и его люди нашли пещеру и отправили меня на ферму Джонсонов. Я находился там около трех недель… Потерял счет времени…
 Маршалл встал и заходил по комнате, алкоголь не смог унять возбуждения. Голос его время от времени дрожал и казался чужим.
 — Когда мы возвращались с пикника, Магвир схватил Рени, я даже не успел глазом моргнуть. Я был так глуп… Вы не представляете, что мне пришлось пережить, и как хотелось вернуть все обратно, и не ходить на прогулку, а остаться дома…
 — Что было, то прошло. Все наладится, — подбадривал его Джордж.
 — Надеюсь… Я пытался схватить ружье, но один из них ударил меня, и я потерял сознание. Когда очнулся, меня уже везли на лошади. Понадобилось время, чтобы понять, почему Магвир не убил меня сразу. Ему бы это ничего не стоило…
 Трясущейся рукой Маршалл пытался налить еще бокал. Когда ему это не удалось, он поставил графин на место и, явно раздосадованный, отвернулся.
 — Мы ехали, как мне показалось, четыре дня. Вокруг ни души. Когда доехали до пещеры, там уже собралась вся банда. Однажды я затеял побег, но безуспешно. Тогда-то и получил вот это… — Он показал на свое лицо. — После этого случая они надели на меня кандалы, по я был без сознания и узнал об этом позже. Когда очнулся, он стегал меня плетью…
 — Что! — закричал Джордж. — Кандалы и плеть?
 Он едва превозмог безумное желание броситься к сыну и обнять его. Он был потрясен до глубины души отсутствующим взглядом Маршалла.
 — Они держали меня в закрытом помещении в противоположном конце пещеры… Спина очень долго заживала, а руки… — Он засучил рукава, и Джим чуть не вскрикнул, увидев жуткие шрамы. — Наконец Джонсоны сняли наручники.
 — Мы должны отблагодарить их как следует, когда вернемся домой, — сказал Джордж.
 — Я сидел в задней комнате пещеры все время.
 — В комнате… пещеры? — недоверчиво переспросил Джим.
 — Да. Метр восемьдесят на метр двадцать. Без света, без всего. Этого было достаточно, чтобы сойти с ума, но подумать о том, что Рени погибла…
 — Рени? Магвир решил, что убил ее?
 — Да. Он мне сказал это. — Маршалл умолк, вспоминая горькие минуты отчаяния. Затем, как будто стряхнув их, промолвил: — Боже, какой ужас! Она сильно пострадала?
 — Ей, конечно, досталось, но не сильно. Она даже хотела ехать с нами на поиски, — с гордостью добавил Джордж.
 — Как ей удалось добраться домой? Она сказала, что Уэс стрелял в нее.
 — Она рассказывала, что, после того как они ударили тебя, она убежала, но недалеко, потому что Уэс выстрелил и пуля слегка задела голову. Рени повезло. Когда она пришла в сознание, поблизости оказалась лошадь, которая довезла ее до дому. Пэки нашел ее, — объяснил Джим. — Она волновалась за тебя. Элиз пришлось долго успокаивать ее.
 Значит, подумал Маршалл, она никому не рассказала о нападении. Хорошо, но почему доктор ничего не объяснил Джорджу? Понятно, ее пичкали успокоительными, ведь это такой ужас оказаться в объятиях Уэса и Фрэнка. Представив Рени в окружении мерзких братьев, пока он лежал без сознания, он пришел в такой ужас, что выбежал из комнаты, дабы освободиться от навязчивого кошмара.
 — Мне нужно на воздух, — бросил он на ходу. — Потом расскажу.
 Джим посмотрел на отца беспомощным взглядом.
 — Только время и терпение, — сказал Джордж печально.
 Маршалл тупо смотрел прямо перед собой. Стены дома давили на него. К счастью, туман рассеялся. Стоял ясный, солнечный день. Он не помнил, как вышел через заднюю дверь в сад и шел до тех пор, пока не оказался возле колодца в кустарнике. Искрящиеся брызги фонтана и затененная беседка манили прохладой. Еще несколько шагов, и он укрылся от палящего солнца. Легкий ветерок дарил уют и спокойствие его израненной душе. Присев на встроенную скамейку, Маршалл в изнеможении откинул голову. В ней все перепуталось: виски туманили мозг, да и новости, которые он услышал сегодня, способствовали помутнению. Ясно одно — теперь он совсем другой человек. Придавал ли он значение всему, что его окружало, или поступал вопреки логике, опираясь только на эмоции? Сколько долгих дней и ночей разума и логики для него просто не существовало! Пытаясь разобраться в веренице мыслей, Маршалл стал отбирать только нужные ему факты, чтобы, взяв их за основу, прийти к логическому выводу. Никогда прежде он не рассуждал с такой холодной расчетливостью, но сейчас ему предстояло сделать именно это, и как можно быстрее. Ибо с каждым днем он впадал во все более глубокую форму депрессии.
 Первое, в чем ему нужно разобраться, — это надругательство над Рени. Мог ли Магвир солгать ему об изнасиловании? И с какой целью? Несомненно, чтобы окончательно добить его морально. Луч надежды блеснул в его сознании, но тут же исчез. Сейчас не время поддаваться чувствам. Рени изменилась. Нельзя отрицать, что их долгожданная встреча была страстной, но постепенно Рени становилась все более отчужденной. Может быть, из-за физической близости с ним? Не могла же она после надругательства Маг-вира испытывать прежние чувства к мужу, предаваясь любви с ним. Но как она должна была поступить? Неужели ей следовало сжиматься от страха при каждом его прикосновении? Ответа не было. Одно не выходило из головы: ее оскорбили.
 Второй вопрос, который еще труднее будет решить, — это то, что Рени носит ребенка, который появится на свет в конце года. Если первое было правдой, в чем он все меньше и меньше сомневался, то скорее всего он не настоящий отец этого ребенка. Маршалл сделал передышку. Логика, какой бы она ни была верной, иногда невыносимо болезненна. Но если это ребенок Магвира, что мешало Рени избавиться от него, как это сделала Элизабет? Что, если с ней что-нибудь случилось… Маршалл на мгновение закрыл глаза, и в этот момент вся его озлобленность исчезла под натиском одной-единственной истины, которая возвышалась над всеми остальными. Он любит Рени. Она для него все. Он вновь обрел жизнь и любовь. Рени — его жена, а он — ее муж. Это будет их ребенок. Он будет воспитывать и любить его, потому что он часть Рени. От этой мысли ему стало так легко и покойно. Если она сочтет невозможным рассказывать о всех ужасах, которые с ней происходили, он поймет ее и не будет настаивать. Сейчас ей нужны его любовь и забота, так же как и ему ее любовь. И он не станет посвящать ее в гнусные подробности своего пребывания в плену у Маг-вира. Этот рассказ не для женского уха. Каждый останется со своими ранами, они будут заживать сами собой.
 Маршалл улыбнулся и посмотрел вокруг. Летний сад Рени был изумителен. Сочная зелень буйно разрослась, яркие цветы источали нежный аромат. Маршалл посмотрел на дом со стороны и по достоинству оценил его классическую красоту. Мечта Роджера Фонтейна — Леман — осуществилась. Когда-нибудь Маршалл передаст в наследство своим детям то, что передал Рени се отец. С этой мыслью он покинул сад и медленно пошел по направлению к реке.
 Когда Рени поднималась в свою спальню, Джордж кивком головы подозвал ее к себе. Она беспокоилась, куда ушел Маршалл. Джим выехал недавно, а Маршалл и Джордж оставались дома. Может быть, они разговаривают в кабинете?
 — Что случилось, Джордж? Где Маршалл?
 — Точно не знаю.
 — Может быть, он пошел наверх отдохнуть?
 — Нет, он вышел на улицу, — спокойно объяснил Джордж.
 — Хорошо, — вздохнула Рени с облегчением. — Я думала, что-нибудь случилось.
 — Что-то действительно случилось, но не знаю, что именно.
 — Что вы имеете в виду?
 — Его мучает что-то. Если б не это, уверен, он быстро пришел бы в себя.
 — Надеюсь. Сделаю все возможное, чтобы он был счастлив. Хочется верить, что с рождением ребенка все встанет на свои места. — Рени положила руку на живот.
 — Как он воспринял эту новость?
 — Он был в восторге — сначала…
 — Сначала?
 — Он спросил, когда это произошло. По словам доктора, роды придутся на конец года, значит, это случилось в Сидархилле. Когда я упомянула о Сидархилле, он сразу же отстранился от меня, стал чужим. Это очень меня огорчило. Как он может любить меня и одновременно быть таким холодным?
 — Я думаю, он немного отдохнет и привыкнет к нам. Мы должны потерпеть. Ему многое пришлось пережить. Он рассказывал тебе?
 — Нет, нет еще.
 — Он, конечно, постарается избегать стрессовых ситуаций.
 — Вы думаете, напоминание о Сидархилле или о ребенке расстроило его?
 — Я думаю, его беспокоит твоя беременность. Ты знаешь, что Элизабет Энн умерла из-за выкидыша?
 — Да, Дорри рассказывала мне об этом.
 — Возможно, он боится, что то же самое может случиться и с тобой.
 Теперь Рени стало понятно поведение Маршалла. Он заботится о ней. Он боится, что она может умереть — так же, как и Элизабет Энн. Теперь все встало на свои места, наивно подумала Рени. Постепенно она будет убеждать его в том, что хорошо себя чувствует и ребенок у них будет крепким и здоровым. Как только его страхи улягутся, он станет прежним Маршаллом.
 — Вы заметили, в каком направлении он пошел?
 — По-моему, в сад.
 — Спасибо, Джордж. Пойду поищу его.
 Рени вышла навстречу утренней жаре. Солнце палило нещадно, и приятно было укрыться в тенистых аллеях среди декоративных деревьев и кустарников. Она безуспешно обследовала беседку, несколько скамеек вокруг сада и устремилась к причалу.
 Маршалл сидел на зеленом склоне над обрывом. Он выглядел усталым, и Рени понимала, что все это последствия злоключений, которые ему пришлось пережить; об этом, кстати, говорил Джордж.
 — Марш! — позвала она издалека, чтобы не потревожить его. — Если хочешь побыть один, я уйду, но, мне кажется, ты устал от одиночества.
 — Если это ты, я вряд ли откажусь от такой компании.
 Радостная, она подошла к нему.
 Маршалл поднялся и обнял ее.
 — Здесь замечательно! — Он показал на чудесную панораму, открывшуюся перед ними.
 — Тебе лучше пройтись, — сказала Рени, пытаясь увести его отсюда.
 — Прекрасно. Пойдем.
 Они взялись за руки и направились к небольшому утесу. Добравшись до вершины, расположились под ивой. Широкая река степенно несла свои воды. «Элизабет Энн» все еще стояла у причала. Джим разговаривал с лоцманом и Олли в штурманской рубке.
 — Это то самое место, о котором ты рассказывала Дорри в Сидархилле?
 — Да, я часто приходила сюда.
 — Такой же залив, как тот… — молвил он, но тут же переменил тему. — Подойди ко мне.
 Маршалл облокотился о ствол, прижал Рени к груди, поглаживая руками округлившийся животик. Она ласково улыбнулась ему и молча положила свои руки сверху, на его крепкие ладони. Закрыла глаза и вздохнула с облегчением.




 Глава 33


 — Что он рассказал тебе? — спросила Марта, когда они с Джорджем тоже вышли на прогулку.
 — Много чего.
 — Что именно?
 — Магвир скрывался в пещере недалеко от Мерамека. Там он и держал Маршалла.
 — А он не мог как-нибудь убежать?
 — Однажды он попытался совершить побег, но его заковали в кандалы и посадили в крошечную комнату в конце пещеры.
 — В кандалах?
 — Магвир, по всей видимости, хотел, чтобы он вкусил прелестей тюремной жизни.
 Марта ничего не ответила, ее захлестнуло чувство ненависти.
 — Это счастье, что он мертв, Джордж. Он заслуживает смерти.
 — Ты права. Но это еще не все.
 Марта вопросительно взглянула на мужа, ожидая самого ужасного.
 — Он бил его плетью, а затем оставил взаперти в той комнате. Негодяи держали его все это время в темноте.
 Она почти физически ощутила то отчаяние, которое должен был испытывать ее сын, запертый в темноте и закованный в кандалы. Время ему, вероятно, казалось вечностью.
 — Магвир сказал ему, что Рени погибла.
 — Этого одного было достаточно, чтобы сломить его.
 — Ему больно. Как ему больно! Нужно время, чтобы научить его снова радоваться жизни.
 Марта подошла к мужу и обняла его.
 Маршалл и Рени вернулись домой только в полдень. Они улыбались.
 Вся семья была в сборе, и легкий обед прошел спокойно. Марта не могла оторвать глаз от сына, пока он жадно ел. Дорри развлекала его монологом о поездке в Леман и чудесном пребывании здесь. Маршалл одобрительно кивнул, взглянув на жену. После обеда Рени решила немного отдохнуть, и они с Маршаллом уединились в спальне наверху.
 Комната раскалилась от июльского солнца, поэтому пришлось задернуть занавески. Маршалл повернулся к туалетному столику.
 — Хочешь отдохнуть со мной? — спросила Рени.
 — Полежу рядом немного, хотя вряд ли удастся заснуть. Мне все еще не по себе после сегодняшнего.
 — Понимаю, дорогой. — Рени встала перед ним, чтобы он помог ей снять платье.
 Она легла на прохладные, манящие простыни, а он, сняв рубашку и ботинки, растянулся подле нее. Рени положила голову ему на плечо, а он обнял ее, словно хотел защитить. Она знала, что у него нет желания говорить, поэтому лежала молча, просто наслаждалась его присутствием. Через несколько минут Маршалл услышал ее ровное дыхание. За обедом он узнал, что Рени плохо ела и почти не спала последние дни. Может быть, она предчувствовала перемены. Напряжение тем не менее не спадало. Потрясающая новость о том, что его жена жива, поездка в Леман… Если б хоть на время избавиться от навязчивых мыслей, возможно, ему тоже удалось бы расслабиться. Он уткнулся лицом в ее пышные волосы, вдохнул аромат шелковых прядей и закрыл глаза.
 — Одну минутку, — ответила она тихо и встала с постели.
 Набросив пеньюар, Рени быстро подошла к двери и открыла ее. На пороге стояла Элиз.
 — Извини, что помешала. Уже семь часов, и приехал Элан. Тебе удалось немного отдохнуть?
 — Да, Элиз. А Маршалл все еще спит. Ужин готов?
 — У вас в распоряжении около получаса.
 — Хорошо. Пришлите кого-нибудь с водой, чтобы мы могли помыться.
 — Конечно. У тебя есть время. Думаю, Элан подождет, и ты покажешь ему своего мужа во всей красе.
 Рени вернулась в комнату тихо-тихо. Маршалл все еще крепко спал. Сбросив пеньюар, она забралась снова в кровать и прижалась к нему, осыпая поцелуями скуластое лицо. Он вздрогнул, протянул вперед руку и прижал ее к себе.
 — Ужин почти готов. Элан ждет внизу, хочет посмотреть на тебя.
 — Да, — пробурчал он сонным голосом. Губы потянулись к ее шее.
 — Я попросила принести воды, чтобы принять ванну. Думаю, это не помешает. Как ты считаешь?
 — Зачем? Мне тоже нужно? — усмехнулся Маршалл.
 — Пока нет, — озорно сказала она. — Но как только принесут воду, ты уже созреешь.
 — Не понимаю зачем. — Он искал губами ее губы.
 В этот раз никакого безрассудства не было. Он был нежен. Не спешил, ждал, пока Рени получит удовольствие. Руки и губы ласкали ее тело. Когда они добрались до ее груди, облизывая напряженные соски и нежную, мягкую кожу вокруг них, Рени задвигалась быстрее, плотнее прижимаясь к нему бедрами. Она со всей страстью отдавалась ему, но он отстранился. Он получал удовольствие от ее нарастающего возбуждения.
 — Я так скучала по тебе, пожалуйста, люби меня, — прошептала она на одном дыхании.
 — Я люблю тебя, люблю, — ответил он, нежно целуя ее.
 Они превратились в единое целое, познав неописуемый восторг и блаженство, и безустанно твердили слова любви.
 Прошло гораздо больше получаса, прежде чем Маршалл и Рени вошли в гостиную с сияющими глазами.
 — Марш! — воскликнул Элан, радостно пожимая руку и обнимая Маршалла. — Как хорошо, что ты вернулся!
 — Спасибо, Элан.
 — Пора садиться за стол, — объявила Элиз. — Все уже наверняка проголодались.
 — Ты нагулял аппетит? — спросила Рени шепотом, когда они входили в столовую.
 Маршалл ласково улыбнулся.
 — Голодный как волк. Все соки из меня выпила.
 Рени покраснела и шагнула вперед, но его сильная рука потянула ее назад.
 — Я люблю, когда ты рядом, мне нравится, как ты пахнешь, — прошептал он и поцеловал ее в щеку.
 Она вмиг повернулась к нему и хотела обнять, но вовремя вспомнила, где находится.
 — Прекрати, — попросила она.
 — Прекратить что? — не унимался он, нащупав рукой ее бедро.
 — Пойдем есть, все ждут.
 Маршалл пропустил Рени вперед и последовал за ней. К сожалению, теперь он глава семейства и должен сидеть в торце длинного стола, напротив жены. Рени печально улыбнулась, когда Маршалл нехотя занял свое место.
 — Какие планы, Маршалл? — спросил Элан после молитвы. — Чем думаешь заниматься, когда родится ребенок?
 — Пока еще не решил. Как только узнал от Олли, что Рени жива, время пролетело как одна минута.
 — Ты не знал?
 — Нет. Они сказали, что убили ее… Невозможно передать словами, что я почувствовал, узнав, что она цела и невредима и живет здесь.
 — Могу себе представить, — сказал Элан. — Если ты вдруг надумаешь заняться фермерством, дай мне знать. Я смогу найти тебе применение здесь, в Аемане.
 — Спасибо. Я буду иметь в виду.
 Подали ужин. Это были в основном сочные креольские блюда. Всем Уэстлейкам они очень понравились. Говорили понемногу обо всем, но, когда речь зашла о свадьбе, решили определить точную дату. Маршалл вернулся, и тянуть не было никакой необходимости. Теперь Элан и Элиз поженятся и будут всегда рядом. Договорились сыграть свадьбу через месяц и выпили за здоровье молодых.
 Только поздно ночью Рени и Маршалл вернулись в спальню. Хорошо еще, что им удалось немного вздремнуть перед ужином. Когда дверь была плотно закрыта, они, уже никого не опасаясь, бросились в объятия друг к другу.
 — Нужно будет перепланировать комнаты.
 — Зачем? Мне вполне подходит вот эта, — зашептал Маршалл ей на ухо.
 — Мы можем перебраться в комнаты моих родителей, если хочешь. Там еще спокойнее, мы будем совсем одни.
 — Всегда был рад уединению.
 — Я тоже, — молвила Рени.
 Они стояли посреди комнаты и целовались.
 — Пойдем спать? — спросила Рени.
 — Нет, еще рано. Мы ведь только что встали, ты забыла?
 — Я помню.
 Его губы нежно прижались к ее губам.
 — Ты счастлива, что у тебя будет ребенок?
 Этот вопрос вертелся у него на языке весь вечер.
 Оттолкнув его, Рени посмотрела вопросительно.
 — А ты разве нет?
 — Конечно, да! — поспешил ответить Маршалл.
 Рени была удивлена.
 — Мы еще даже не поговорили. — Она расстегнула рубашку и погладила его грудь.
 — Знаю. — Он вообще боялся этой темы. — Ты ведь хочешь услышать от меня связный рассказ?
 — А мне очень понравились слова, которые ты говорил мне утром и днем. — Она улыбнулась и положила голову ему на грудь, как будто прислушивалась к глухим ударам сердца.
 Маршалл подхватил ее, и они упали на белоснежную кровать. Он скинул рубашку, затем все остальное.
 — Надо будет попросить Сару помочь мне раздеться в следующий раз.
 — Зачем? Я же здесь. Мне нравится самому раздевать тебя.
 При тусклом свете лампы ее тело было восхитительным. Беременность пошла ей на пользу. Она придавала ей какую-то особую женскую прелесть. Маршалл долго лежал молча и смотрел на нее как завороженный.
 — Я как будто во сне, — сказал наконец он. — Мне трудно поверить, что все происходит наяву. Снова обнимать тебя… Чудо… Я не поверил, когда услышал, что ты жива. Так долго я считал, что ты… — Голос его задрожал, глаза помутнели.
 Он наклонился и нежно поцеловал ее. Губы скользнули к шее, к груди. Рени слишком долго ждала, когда он снова будет принадлежать ей. Теперь этот миг настал. Он рядом, и душа его открывается для нее.
 Рени страстно желала, чтобы вернулась былая легкость в их отношениях, когда они так хорошо понимали друг друга. Она придет, нужно только время. Время и терпение, как говорил Джордж. Сейчас у нее есть и то, и другое. Ведь чувствовала же она, что Марш вернется. Не в фантазиях, а живой, настоящий Марш. Так оно и случилось, и она сделает все, чтобы блаженство, которое они испытывали раньше, повторилось.
 — Сейчас мы начнем все сначала, — как бы подслушав ее мысли, сказал Маршалл. — Нам есть, что сказать друг другу.
 — Верно. Вместе мы можем горы свернуть.
 — Вместе. Как мне нравится это слово.
 — Мне тоже. Когда мне сказали, что ты погиб, единственное, чего я хотела, — это родить ребенка и вырастить его похожим на тебя.
 Рени проснулась среди ночи. Маршалл крепко спал. Лампа все еще горела на столе. Она выключила свет и, свернувшись калачиком подле мужа, снова заснула. Она испытывала необыкновенное чувство защищенности рядом с его огромным телом.
 Через какое-то время Рени вновь пробудилась ото сна. На мгновение ее охватила паника. Она не понимала, что случилось. Маршалла не было в постели… Но из комнаты он не выходил. Она отчетливо слышала рядом его тяжелые шаги. Привстав на постели, она наклонилась к столу и зажгла небольшую лампу. Перед ней возникло чужое лицо. Безумные глаза, рука, скользнувшая по этим глазам. Не поднимая головы, Маршалл быстро надел брюки и вышел из комнаты. Она слышала, как он спустился с лестницы, прошел по ковру в гостиной, заглушавшему его шаги.
 Рени не на шутку встревожилась. Она встала, наспех накинула пеньюар и выбежала за ним следом. Дверь в гостиную была открыта, она ринулась туда и увидела его на балконе. Если он и заметил ее появление, то не подал виду. Он был подобен безжизненной статуе: так же неподвижно стоял и смотрел в черную бездну ночи. Рени остановилась в недоумении, затем шагнула к нему.
 — Марш! — позвала она тихо и взволнованно.
 Он оглянулся. Глаза неестественно блестели, пронизывая ее насквозь. Рени невольно содрогнулась от этого безумного взгляда. Что-то произошло с ним, о чем ни он, ни Джордж не говорили ей, и теперь настало время выяснить все до конца. Что бы ни случилось, она справится. Неизвестность погубит их. Набравшись мужества, Рени взяла его чужую руку и потянула к креслам, стоящим в саду. Маршалл повиновался.
 — Сядь, — сказала она голосом, не терпящим возражений.
 Он не глядя устало плюхнулся в кресло, не поворачивая головы. Однако ей удалось заметить в глазах неимоверное страдание… Какая это мука — просыпаться в темной комнате. Ему бы следовало рассказать ей, чтобы это не повторилось. На пароходе у него всегда горела лампа. Как на беду, это случилось здесь. Он неожиданно проснулся и, не в силах понять, где находится, почувствовал себя снова в ловушке, в этой адской пещере. Опять темнота, одиночество. Он пулей выскочил из комнаты.
 Задыхаясь в угаре воспоминаний, Маршалл поднял глаза и увидел перед собой бледное лицо жены. Она была расстроена, но в глазах читалась бескомпромиссная решимость. Он должен пощадить ее нервы и рассказать все, что скрывал от нее.
 — Может быть, пойдем в дом? — предложила Рени.
 — Нет, лучше на воздухе. Мне необходимо о многом рассказать тебе.
 Ее объял ужас. Она хотела видеть перед собой человека, которого отняли у нее, но это был не он. Терпение, повторял Джордж. Последние месяцы доказали, что этого у нее предостаточно.
 — Говори, Марш, — подбодрила его Рени.
 Она немного отодвинулась и увидела, как напряглись мышцы на широких плечах, когда он поудобнее усаживался в жестком кресле. Она терпеливо ждала начала рассказа.
 — Я неуютно чувствую себя в темной закрытой комнате, — наконец сказал он.
 — Я проснулась и увидела перед собой дикого зверя. А ты ограничился одной фразой. И это все объяснение? — набросилась на него Рени. — Так ты мне доверяешь или нет?
 Он встал и облокотился на перила.
 — Магвир держал меня взаперти в наручниках в маленькой темной клетке. Хотел создать подобие тюрьмы…
 Рени проглотила сказанное.
 — Я заметила, что ты все время пытаешься скрыть от меня руки.
 — Я проснулся среди ночи и не понял, где нахожусь. Должен признаться, меня охватил испуг. Единственное, что я хотел сделать, это вырваться из темноты, но я заблудился… Прости… — Он отвел глаза. Она не должна видеть, что творится в его душе.
 — Не надо извиняться. Ты ни в чем не виноват. Мне не следовало выключать лампу, но я не знала. Теперь мы будем спать со светом, — закончила она спокойно.
 — Если тебе неудобно…
 — Перестань оправдываться! — Она почти кричала. — Я твоя жена и скоро стану матерью твоего ребенка…
 — Ты уверена, что моего? — сердито выпалил он слова, которые готовился сказать все утро.
 Рени, вне себя от ярости, влепила ему смачную пощечину.
 — Как ты посмел усомниться в моей верности? — Она сжала кулаки. — Как ты посмел?
 Маршалл грубо схватил ее за плечи.
 — Ну, так что же все-таки произошло? — спросил он холодно.
 — О чем ты?
 Она побледнела, заметив перемену в его лице. Не может же он иметь в виду те несколько минут, которые она провела с Джимом, приняв его за мужа? Как он мог вообще подумать, что она способна любить кого-то еще! Он, единственный мужчина в ее жизни!
 Маршалл притянул ее ближе, не обращая внимания на попытку освободиться из его больно сжимающих рук.
 — Тебе не придется мне лгать. Я знаю, что случилось с тобой, — произнес он ненавидяще в порыве нахлынувших чувств. — После всего того, что мне пришлось пережить, еще несколько плохих новостей уже не имеют никакого значения.
 — Что ты хочешь этим сказать?
 — Правду. Твою версию. Одну я уже слышал.
 Рени закачала головой. Она поняла, Что в таком состоянии он ничего не воспримет адекватно. Она судорожно искала выход, надеясь, что, начав говорить, он выскажется более вразумительно.
 — Объясни мне, что ты слышал.
 Он фыркнул ей прямо в лицо, усадил в кресло и отвернулся.
 — Фрэнк и Уэс все мне рассказали. Все! — устало промолвил он, приглаживая растрепанные волосы дрожащей рукой.
 — Что? Что именно?
 — Я столько раз мысленно представлял это себе! Но я не знаю, что здесь правда, а что ложь. Они сказали, что прежде, чем убить тебя, они… использовали тебя… — Слова, которые он так боялся произнести, вырвались наконец наружу.
 — Они — что?
 — Они сказали, что сначала изнасиловали тебя, — повторил он, не поворачивая головы. — Они сказали, что ты даже не сопротивлялась, а наслаждалась…
 Маршалл не успел договорить. Рени подошла к нему и повернула к себе его лицо. Он отводил глаза.
 — Послушай меня, — твердо сказала она. — Ничего этого не было. Когда они ударили тебя, я вырвалась и побежала. Они не трогали меня, слышишь, не трогали. Уэс только разорвал на мне платье, и все.
 Ему очень хотелось верить сказанному.
 — Спроси отца. Он разговаривал с доктором. Я никогда не врала и не собираюсь врать тебе.
 Он посмотрел на нее. В душе кипели страсти, которые он не в силах был выразить словами.
 — Верь мне! — Рени обняла его и хотела поцеловать. — У меня никого не было, кроме тебя.
 Когда он почувствовал ее нежные губы сначала на щеке, еще не остывшей от пощечины, а затем на своих губах, с силой обхватил ее руками. В этом безумном объятии было все: и надежда, и любовь, и прощение.
 — Эти долгие месяцы в заточении… — отрывисто говорил он. — И теперь, когда я узнал о ребенке… Это было последней каплей… Прости.
 — Тебе незачем извиняться. Это произошло с тобой, но не по твоей вине. Магвиры хотели причинить тебе боль, и, очевидно, им это удалось. — Она крепче прижала его и гладила, успокаивая. — Мы начинаем все сначала, запомни.
 Он кивнул. Они соприкоснулись губами, и души их слились воедино.
 — Где ты был все это время?
 Они стояли рядом, руки их были переплетены.
 — Не важно. — Он силился отбросить внезапно нахлынувшие воспоминания. — Самое главное — я вернулся.
 — Зачем ты затыкаешь мне рот? Я могу представить, что с тобой было. Тем более если не хочешь говорить об этом. Но я ведь часть твоей жизни, и ты не можешь делиться со мной только хорошим и умалчивать о плохом. Я не позволю.
 — Рени… Я не хотел обидеть тебя… Я просто…
 — Ты думаешь, со временем то, что тебя мучает, исчезнет? Нет — до тех пор, пока ты не перестанешь прятаться от своих проблем. Ты уверил себя, что я не справлюсь с этим? Или ты боишься, что я увижу в тебе что-то неприглядное? Я люблю тебя. Я слишком много испытала, молясь за тебя, беспокоясь о тебе, чтобы вот так просто отпустить тебя сейчас, когда ты нуждаешься во мне больше, чем когда-либо. — Она уже не сдерживала вырывающихся из груди рыданий.
 Маршалл стоял в оцепенении. Он не мог шевельнуться, В ушах звенели ее слова. Он знал, что она права. Она угадала все его сокровенные мысли. Она для него — единственный близкий человек. Он сам сделал выбор, когда женился в ту дождливую ночь. Другого не дано. Но если он отвернется от нее сейчас, их совместная жизнь превратится в пытку, в бессмысленное существование, полное невысказанных мыслей и чувств. Ведь он сам просил ее делиться с ним всем, и радостями и печалями. И теперь он сам не сдержал данной обоими клятвы. Он как бы очнулся, подошел к ней ближе, легко подхватил на руки и сел, прижимая ее к груди.
 — Ты права, ты права, — шептал он, осыпая ее поцелуями.
 Рени лежала у него на руках, вымотанная только что произнесенной тирадой. Слезы текли прямо ему на грудь.
 — Я не смогу вынести разлуки с тобой. Я должна знать, где ты, что с тобой… Почему ты не разрешаешь помочь тебе?
 — Я знаю… знаю.
 Они еще долго сидели обнявшись. Наконец Маршалл прервал молчание и рассказал ей все. Гораздо больше, чем отцу, Джиму или Олли. Единственный раз Рени прервала его, когда узнала, что Джулиана имела к случившемуся непосредственное отношение.
 — Если бы я знала… — вскочила она. — И еще осмелилась приехать к нам! — Рени кипела от гнева, придумывая, что сделать с Джулианой Чэндлер.
 — Не расстраивайся из-за нее. Я уже повидался с ней, прежде чем Олли нашел меня.
 — И что ты сделал? — спросила Рени с тревогой.
 — Хотел задушить, — сказал Маршалл безразлично. — Я рад, что не довел дело до конца. Больше мы о ней не услышим.
 — Слава Богу!
 — Не знаю, что остановило меня тогда. Я ведь считал, что ты умерла. Не было никакой надежды…
 Рени крепче прижалась к нему.
 — Пожалуйста, забудь об этом.
 — Конечно. Но я столько времени жил с этим. Меня согревала одна-единственная мысль: я сведу счеты с Джулианой. За это я даже благодарен ей.
 — Расскажи мне о Джонсонах.
 — У них чудесная ферма к юго-западу от города. Они недавно переехали туда из Кентукки.
 — Как они нашли тебя? Ведь ты был совсем один, и никто не знал, где ты находишься.
 — Меня нашел шериф Тэнер. Он-то и привез меня к ним на ферму.
 — Ты долго жил с ними?
 — Около трех недель. Первую неделю я вообще ничего не помнил. Их дочь, Кэролин, ухаживала за мной. Очень милая девушка.
 — Сколько ей лет? — ревниво спросила Рени, скрывая улыбку.
 — Уже взрослая, — пошутил Маршалл и поцеловал ее в губы. — Тебе не стоит волноваться по этому поводу. Мне нужна только одна женщина. Даже когда я узнал, что ты погибла, мне никто другой не был нужен.
 — Пусть так будет всегда, — прошептала она. — Продолжай, я не хочу тебя отвлекать.
 — Нет, ты определенно меня отвлекаешь.
 Руки его скользнули под пеньюар и стали гладить ее тело.
 — Ты говорил… — прервала она, убирая его руки.
 — Первым делом они сняли наручники. Я этого не почувствовал — всю первую неделю был без сознания.
 — Сильно болели руки? Спина? Твои шрамы…
 — Безобразие, правда?
 — Да, — без колебания согласилась Рени.
 — Спине досталось больше всего. Заживала очень долго. Когда сняли наручники, руки сразу же пошли на поправку.
 Маршалла не смутила откровенность жены.
 — Я многим обязана Кэролин Джонсон.
 — Они хорошие люди. Когда отец будет возвращаться на север, попрошу его послать им приличную сумму денег.
 — Уверена, они оценят твою благодарность, хотя, если они такие хорошие, как ты говоришь, то не ожидают никаких вознаграждений.
 Маршалл наклонился и нежно поцеловал жену в лоб.
 — Как здесь красиво! Теперь понимаю, почему ты так скучала по дому.
 — Я очень люблю Леман. Думаю, ты бы подружился с отцом.
 — Если вы похожи, то он был тираном!
 — Что ты! — засмеялась Рени. — Он был добрым, великодушным человеком.
 — Кто здесь сейчас хозяйствует?
 — Элан. Следить за плантациями нетрудно, так как Леман и Виндлэнд расположены недалеко друг от друга.
 — Наверное, он живет где-то рядом. Очень быстро приехал, получив приглашение на ужин. Да и Элиз обещала навещать нас при первой необходимости.
 — Тебе обязательно надо увидеть его дом. Он великолепный.
 — Трудно представить себе что-то еще более красивое, чем Леман.
 — Рада, что тебе здесь понравилось. Ты останешься, когда родится ребенок? — Рени спросила робко, боясь услышать «нет». Возможно, он хочет побыстрее вернуться в Сидархилл и заняться работой.
 — Милая, ты не возражаешь, если я останусь здесь навсегда?
 Именно с этого дня он жаждал начать новую жизнь, не оглядываясь на прошлое.
 — Маршалл, как замечательно! — Рени сильно прижалась к нему. — Отец мечтал, чтобы в этом доме было много-много детей. Я думаю, мы сможем осуществить мечту моих родителей.
 — Непременно, — согласился он. Действительно ли она имела в виду то, что сказала?
 — Отец построил его для мамы, но она умерла вскоре после моего рождения. Он никогда больше не женился.
 — Должно быть, он сильно любил ее.
 — Да. Как-нибудь покажу тебе ее портрет. Он в старом кабинете отца, над его спальней. Она была очень красивая.
 — Неудивительно, что у нее такая дочь.
 — Нам пора ложиться спать, скоро уже рассветет.
 — У меня предложение получше.
 — Какое?
 — Подожди здесь минутку. — С этими словами он скрылся внутри и вскоре появился снова, уже одетый, с туфлями Рени в руках.
 — Пошли. Будем под ивой встречать рассвет.
 Взявшись за руки, они по ступенькам спустились вниз на тропинку, ведущую к ее любимому месту. Там они и встретили первые лучи солнца — как символ их новой жизни.




 Глава 34


 Настала череда спокойных и мирных дней, похожих один на другой, если не считать всеобщего ожидания свадьбы Элиз. Джим вернулся на пароход, радуясь возможности отойти от переживаний, которых он хлебнул через край в течение долгих недель пребывания в Лемане. Маршалл хорошо адаптировался к новым условиям, и Марта с Джорджем решили вернуться домой после свадьбы, а сюда приезжать только на отдых.
 Август принес с собой нестерпимую жару. Большую часть времени проводили в помещении, стараясь найти хоть малейшую прохладу. В общем-то Рени хорошо переносила такую погоду, сказывалось только постепенное прибавление в весе.
 Свадьбу отпраздновали в Виндлэнде. Присутствовали многочисленные соседи и даже друзья из Нового Орлеана. Рени с удовольствием представляла Маршалла старым знакомым отца, и они одобрили ее выбор.
 Элиз вся сияла, а Элан с гордостью смотрел на жену. Наконец-то они заживут счастливой жизнью, назло прошедшим годам. Рени была ужасно рада за тетушку. Жаль только, что медовый месяц они решили отложить до появления ребенка. Рождение малыша куда важнее, чем свадебное путешествие. К тому же за это время Элан сможет проинструктировать Маршалла по руководству плантациями.
 Свадебные торжества подошли к концу. Все прощались с Джорджем, Мартой и Дорри. Джим должен был забрать их домой. Они обещали вернуться после того, как Джордж уладит все дела Маршалла в Сент-Луисе.
 После насыщенного событиями дня Рени, обессиленная, упала на кровать и тяжело вздохнула.
 — Ты плохо себя чувствуешь?
 — Нет, просто устала. — Ее рука машинально коснулась живота, и глаза округлились. — Марш!
 Он с тревогой посмотрел на жену. Мысль о возможном выкидыше молнией сверкнула в голове.
 — Что?
 — Марш, я… — Она замерла, на лице отразились восхищение и радость.
 — Что случилось? — Маршалл подошел ближе, взял ее за руку.
 — Ребенок… — Она положила его руку на живот. — Ты чувствуешь?
 Минуту он стоял молча, не понимая, чего от него хотят.
 — Нет.
 — А я чувствую! — вскрикнула она и вскочила, чтобы обнять его. — Какое чудесное завершение этой сумасшедшей недели!
 Он улыбнулся, радуясь ее счастью. Маршалл чувствовал себя гораздо лучше последнее время. Все недоразумения теперь позади. Рени поддерживала его морально, и он обретал уверенность. Теперь он волновался только за Рени и будущего ребенка, без конца напоминая себе, что Рени не Элизабет, поэтому не стоит тревожиться понапрасну.
 Дни тянулись за днями. Было решено переехать в комнаты родителей, а из кабинета сделать детскую. Он был закрыт со времени смерти Роджера. Но теперь они с Маршаллом все приведут в порядок и создадут уют. Она открыла дверь и с трепетом вошла в темные комнаты. Маршалл следовал за ней. Он распахнул окна, отдернул шторы и оглядел огромную спальню. Массивная, из красного дерева кровать с пологом, несколько кресел, на полу ковер пастельных тонов. Маршалл был очарован комнатой, которую Роджер Фонтейн обустроил для жены и дочери. Он надеялся, что когда-нибудь сможет сделать нечто подобное и для своей жены.
 Рени слегка поколебалась, прежде чем открыть соседнюю дверь в кабинет.
 — В этой комнате мы с папой обычно беседовали… Помню, ты однажды пошутил на этот счет.
 Маршалл улыбнулся и взял ее за руку.
 — Покажи.
 Рени повернула в замке ключ. В кабинете было темно, и Маршалл вошел первым, чтобы открыть занавески и окна. Комната выходила на галерею на третьем этаже. Он посмотрел вниз. Кругом, насколько хватал глаз, простирались цветущие сады. Маршалл почувствовал отдохновение и умиротворенность. Он шагнул назад в комнату и остановился на пороге как вкопанный.
 — О Боже! — От изумления он открыл рот, увидев маленький портрет на огромном столе из орехового дерева.
 — Что, Маршалл? — Рени повернулась к нему, испугавшись выражения его лица. Сообразив, чем это вызвано, она тихо произнесла: — Моя мама.
 Он кивнул, пытаясь подобрать нужные слова.
 — Какая у твоей мамы девичья фамилия?
 — Чейз, а что?
 — Откуда она родом?
 — Они познакомились и поженились в Филадельфии. Отец только вернулся из Европы и влюбился в нее с первого взгляда.
 — Она была единственным ребенком в семье? У тебя были тети или дяди в Филадельфии?
 — Нет. Отец мне ничего не говорил. Почему ты спрашиваешь?
 Едва Маршалл успел открыть рот, как услышал топот копыт за окном. К дому подъезжал Элан.
 — Мне нужно переговорить с Эланом. Ты подождешь меня здесь или хочешь спуститься вниз?
 — Останусь здесь, посмотрю кое-какие вещи. — Ей не давал покоя интерес мужа к ее матери.
 Маршалл встретил Элана в гостиной:
 — Ты приехал как раз вовремя. Только что я обнаружил одну вещь. Не пойму, что к чему.
 — Чего ты не можешь понять? — смутился Элан.
 — У матери Рени были братья или сестры?
 — Нет, она была единственным ребенком.
 — Да? — разочарованно произнес Маршалл. С портрета Энн Чейз Фонтейн на него смотрела Элизабет.
 — Ты видел портрет?
 — Да.
 — Я знал, что рано или поздно это случится. Где Рени? Я хочу рассказать об этом вам обоим.
 Элан повел ошарашенного Маршалла в кабинет Роджера и подошел к портрету Энн.
 — Рени, дорогая, почему бы тебе не сесть и не послушать длинный рассказ, который давно должен был поведать тебе сам отец.
 Рени подошла к дивану и, сдернув покрывало, села.
 — В чем тут секрет? Маршалл смотрел так, словно перед ним привидение, а ты собираешься открыть тайну, которую хранил отец.
 — Это очень важно.
 — Я верю. Так что же это?
 — До того как твой отец женился на твоей матери, она была замужем за человеком по имени Паркер.
 Маршалл тяжело вздохнул.
 — У нее была дочь от первого брака. А через несколько лет ее первый муж утонул. — Элан, заметив беспокойный взгляд Рени, торопливо продолжал: — После женитьбы Роджер привез твою мать сюда вместе с маленькой дочерью, Элизабет.
 Удар был настолько сильный, что Рени встала и быстро взглянула на бледного как полотно Маршалла.
 — Элизабет Паркер — моя сестра?
 — Наполовину, малышка, — ласково сказал Элан.
 — Но…
 — Слушайте дальше. Я сейчас все объясню. После смерти твоей матери бабушка и дедушка Паркеры приехали и забрали Элизабет с собой. Им никогда не нравился твой отец, и они были рады увезти отсюда свою единственную внучку. Никогда не смогу забыть этот день. Роджер знал, что у него нет никаких юридических прав на девочку. Паркеры привезли с собой юристов. Выбора не было, и Роджеру пришлось уступить. В ушах у меня до сих пор звенит ее плач. Сквозь слезы она умоляла Роджера не отдавать ее. Он был единственным отцом, которого она знала. Его горе не поддается описанию. Это было ужасно! Предполагаю, именно поэтому он старался быть тебе идеальным отцом. Он понимал, что не в силах помочь Элизабет, и целиком посвятил свою жизнь тебе.
 — Но почему он ничего не рассказал мне?
 — Для него это была невыносимая мука. Она напоминала ему твою мать — и забрать ее сразу же после смерти Энн… этого он не мог вынести. Он обещал мне никогда не рассказывать тебе о сводной сестре. Прошли годы, мы не встречали Элизабет и думали, что с ней все в порядке. — Элан взглянул на Маршалла. — А когда я приехал в Сент-Луис и твои родители рассказали мне все об Элизабет, я понял, кто она.
 — И ты ничего нам не сказал?
 — А разве вы в этом нуждались? Вы были так счастливы, и я не хотел мешать вашему счастью.
 — Значит, не случайно вы так похожи, — сказал Маршалл, оглядывая Рени. Наконец он выдавил что-то наподобие улыбки и обнял ее.
 — И тебя это не тревожит?
 — Только вначале не давало покоя. Но теперь, когда тайна раскрыта… Это многое объясняет в поведении Элизабет, чего я раньше понять не мог. — Маршалл произнес последнюю фразу, как бы обращаясь к самому себе.
 — Маршалл!
 — Ничего. — Он поцеловал ее. — У нас много дел сегодня с Эланом. Может быть, прислать тебе кого-нибудь в помощь?
 — Да, пожалуйста.
 — И я думаю, ваше сходство будет как нельзя кстати, — промолвил он, еще раз взглянув на Энн Фонтейн.
 — Ты, вероятно, хочешь сделать с меня портрет сейчас, когда я такая толстая! — улыбнулась Рени.
 — Ты для меня всегда красивая, запомни это, — сказал он вполне серьезно. — Я пришлю тебе кого-нибудь в помощь, пока мы с Эланом будем работать.
 Когда они вышли из комнаты, Рени осталась наедине со своими мыслями. Как странно: выйти замуж за человека, который был женат на сестре, и не знать об этом! Она не сомневалась, Маршалл был в шоке, узнав, что они с Элизабет родственники, но он попытался с юмором воспринять эту новость. В какой-то момент ей даже показалось, что она почувствовала облегчение. Но почему отец не рассказал ей о сводной сестре? Несомненно, он мучился из-за того, что произошло, но имела же она право знать о своих родственниках! Особенно если она совсем не помнила своей матери. Но ответов на все эти вопросы не было. Они в могиле вместе с отцом. Когда пришли горничные, чтобы помочь ей убраться в комнатах, Рени стояла у окна и смотрела, как Элан и Маршалл седлали лошадей, чтобы ехать в поля.
 Поздно вечером, уже в постели, Рени спросила Маршалла, что он думает о сообщении Элана.
 — Я рад, что все выяснилось.
 — Почему?
 — Скажу тебе откровенно, многое в поведении Элизабет мне было непонятно. Теперь все встало на свои места… ее эгоизм… ее дух собственничества.
 — Но ведь ты любил ее?
 — Я любил ее такой, какая она была. Но, думаю, меня она не любила. Она вообще не способна была полюбить кого бы то ни было.
 — Ты полагаешь, это потому, что ее отняли у отца?
 — Вероятно, любимая. — Маршалл поцеловал жену. — Давай спать. Нужно хорошо отдохнуть, ведь нам предстоит еще много дел.
 Рени свернулась возле него калачиком, и они заснули в объятиях друг друга.




 Глава 35


 Становилось все прохладнее и прохладнее, в воздухе уже чувствовалось приближение зимы. Рени так располнела, что живот вызывал у нее самой удивление, а Маршалл даже иногда подшучивал над ней. Он не переставал восхищаться ею, и Рени стала уже беспокоиться о переменчивости его вкусов: может быть, ему стали нравиться полные женщины? Ноябрь близился к концу, и Рени уже не могла без отвращения смотреть на себя в зеркало. Передвигалась она вперевалочку и все чаще прибегала к помощи прислуги.
 Маршалл серьезно включился в работу и днем почти не бывал дома. Рени скучала в одиночестве, а так как интимную жизнь доктор запретил, чувствовала себя покинутой. были дни, когда она без всякой причины начинала плакать. Рени знала, что такое настроение возможно в ее положении, но от этого не становилось легче.
 Отпраздновав в Лемане вместе с Элиз и Эланом День благодарения, они начали готовиться к встрече с семьей Маршалла. Марта написала, что они собираются приехать за неделю до Рождества, и Рени успела приготовить комнаты к приезду гостей, а заодно и обустроить детскую.
 Маршалл, счастливый, ехал домой. Урожай собран, теперь можно немного отдохнуть. Год в Лемане прошел успешно, и вместе с Новым Орлеаном доход может быть вполне внушительным. В этот день он явился домой намеренно раньше, чтобы пообедать вместе с женой. Он редко виделся с ней в последнее время, и сейчас можно было наверстать упущенное. Он был полон новых идей, как улучшить жизнь на плантациях, и спешил поделиться ими с женой. Перепрыгивая через две ступеньки, чувствуя небывалую уверенность в себе, Маршалл пробежал через длинный коридор и оказался возле комнаты родителей. Распахнул дверь спальни и застыл на месте. Рени лежала на кровати и рыдала.
 — Рени, что случилось?
 Она подняла глаза. Перед ней стоял красивый, стройный муж. А она, толстая и обрюзгшая, лежала в постели.
 — Что случилось? Я скажу тебе, что случилось. Ты во всем виноват!
 — Не понимаю, о чем ты. — Маршалл был в недоумении.
 Он прошел через комнату, сел на кровать и обнял жену, но ей стало жалко себя, и она увернулась. Маршалл растерялся, не зная, как себя вести.
 — Конечно, откуда тебе понять! Ты не любишь меня больше. Тебя волнует только ребенок. Это ты во всем виноват!
 Рени как будто забыла, что тоже имеет отношение к зачатию ребенка и радовалась его будущему появлению на свет. Она отвернулась. Маршалл поморщился. Точно такие же слова ему бросили в лицо более пяти лет назад. Сразу же мелькнула в голове мысль: какой же он глупец! Как он мог поверить, что она совсем не такая, как Элизабет! Маршалл отвернулся, сердце разрывалось на части. Он сжал кулаки, чтобы унять закипавший внутри гнев. Широким шагом направился к двери, на ходу бросив взгляд на портрет Энн Фонтейн. Перед ним была не улыбающаяся мать Рени — на него смотрела Элизабет. И он дал волю своим чувствам.
 — К черту! К черту вас обеих! — закричал он и швырнул портрет о стену.
 Рени посмотрела на него удивленно. Аицо побледнело, зрачки стали огромными. В комнате воцарилось молчание. С нескрываемым отвращением Маршалл хлопнул дверью и исчез.
 — Маршалл! — закричала она, но было поздно.
 У нее упало сердце. Она медленно села, убрала волосы с распухшего от слез лица. Непроизвольно одернув платье, посмотрела на изуродованный портрет, валявшийся на полу. Что случилось? Никогда она не видела его таким. И что это значит: «К черту вас обеих!»? Она взглянула в окно как раз в тот миг, когда Маршалл уезжал со двора. Дрожащей рукой собрала осколки и положила подальше в ящик. Сполоснув лицо прохладной водой, спустилась вниз. Последние слова звенели в ушах, перед глазами стояло его разгневанное лицо.
 Маршалл уже был на полпути в Виндлэнд, когда вспомнил, что вряд ли застанет Элана дома. Неохотно натянув поводья, он перешел с галопа на рысь и спустился к реке. Река медленно несла свои воды и делала здесь поворот обратно к Леману. Холодный страх сменился озарением. Наверное, она еще слишком молода для материнства. Ведь она была так счастлива. И вот — на тебе! Опять его обвиняют в чем-то… Совсем как Элизабет… Размышляя над ее словами, он пришел к выводу, что мало уделял ей внимания в последнее время. Его отсутствие она могла принять за потерю интереса к ней, угасание любви. Ему придется объяснить ей все. Затем, когда родится ребенок, они поедут в свадебное путешествие. Ей это должно понравиться. Тем не менее он совершенно не хотел покидать Леман. Он полюбил это место. Здесь столько еще предстоит сделать… Элан и Элиз тоже собираются уехать. Элан рассчитывает на него, ведь он обещал присматривать за Виндлэндом, пока молодожены будут отдыхать в Европе. Маршалл пожал плечами. Он поговорит с Рени. Любую проблему можно решить вместе. И он повернул к дому.
 Рени услышала стук приближающихся копыт и с трудом встала с кресла. Посмотрев в зеркало над камином, она поспешила в гостиную. Час, который она просидела в одиночестве, не пропал зря: у нее была возможность все обдумать. Она виновата перед Маршаллом. Она жестоко обошлась с ним, и ей надо извиниться. Стоя посреди комнаты, она волновалась и даже вздрогнула, когда дверь распахнулась и он вошел.
 Ее встревоженный взгляд встретился с его проницательным. Маршалл хотел что-то сказать, но ее бледность и подавленное состояние подействовали на него угнетающе. Он остановился в оцепенении.
 — Я рада, что ты вернулся, — тихо сказала она. — Я беспокоилась.
 — Зачем? — Маршалл нахмурился, услышав собственный ответ.
 Рени ошибочно приняла его хмурый вид за раздражение и не смогла больше проронить ни слова. Маршалл уверенно шагнул навстречу, а Рени вся сжалась в комок.
 — Рени… — Он обнял ее, словно защищая от кого-то. — Пожалуйста, никогда больше не пугайся меня. Я могу погорячиться, но это ничего не значит.
 — Прости меня. Я не хотела обидеть тебя… — Она заплакала, уткнувшись в его рубашку. — Мне просто было так грустно…
 Он нежно поцеловал ее.
 — Ты меня тоже прости. Я не должен был выходить из себя.
 Он держал ее в своих объятиях, пока она совсем не успокоилась. Потом, обняв за плечи, повел ее в гостиную. Наконец она подняла глаза и улыбнулась.
 — Все оказалось гораздо проще, чем я думала.
 — Ты права.
 — Это первая наша ссора. Хотя я не считаю, что у нас есть повод для ссор. Извини меня.
 Маршалл нахмурился.
 — Это я должен понимать и беречь тебя. Последние месяцы были для тебя сущим адом. Я почти все время отсутствовал. Столько работы…
 — Знаю. Я варилась в собственном соку, чувствовала себя никому не нужной… Теперь… не перебивай меня… Твоя мама написала в письме, что последние два месяца — самые тяжелые. Я должна больше отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Но это так трудно. Я так скучаю по тебе.
 Маршалл прижал ее к себе, и она положила голову ему на плечо. Так они просидели довольно долго.
 — Думаю, нам стоит как можно скорее куда-нибудь поехать… провести наконец наш медовый месяц. Может быть, в Новый Орлеан? Или, если хочешь, поедем в Европу.
 Рени взглянула недоверчиво.
 — Ты хочешь уехать? Мне казалось, тебе нравится здесь.
 — Мне нравится.
 — Тогда почему нужно уезжать? Я так счастлива здесь. Я никуда не хочу. Но если ты действительно желаешь попутешествовать, я составлю тебе компанию, чтобы не огорчать тебя. — Рени пыталась угадать, о чем он думает. — А как же наш ребенок? Мы же не сможем взять его с собой, а я не намерена оставлять его с няней.
 — Ты счастлива? — спросил Маршалл. — Мне казалось, тебе нужна поездка, чтобы поднять настроение.
 — Любимый мой, мне стало хорошо, как только ты открыл дверь. Я люблю тебя. Для счастья мне нужен только ты.
 Рени жадно поцеловала его, а он сильно прижал ее к груди, ликуя, что отчуждение прошло. Умиротворенность и спокойствие объяли его. И в то же время ему пришлось укрощать в себе нарастающее желание. Сейчас не время для этого. Но Рени почувствовала его непреодолимую страсть и потянула за руку.
 — Пойдем наверх, — шутливо подмигнула она.
 — Я думал… — удивленно посмотрел на нее Маршалл.
 — Не имеет значения, что ты думал. Ты мне очень нужен сейчас.
 Он быстро встал, обнял ее и поцеловал. Радостно повиснув на нем, Рени потащила его наверх и закрыла за собой дверь.
 — Ты уверена, чго все в порядке? Я не хотел бы сделать тебе больно…
 — Все хорошо, если мы будем осторожны. Я придумала хороший способ… Беру инициативу в свои руки. — Рени улыбнулась и стала раздеваться.
 Ее азарт тотчас передался ему, и он помогал ей с раздеванием. Когда была сброшена вся одежда, Рени скользнула под одеяло. Он прилег рядом, не снимая одежды, и потянулся к ней губами, но Рени была слишком возбуждена, чтобы выдержать прелюдию. Руки сами потянулись к нему и начали расстегивать рубашку. На минуту освободив его от своих жарких объятий, она нетерпеливо наблюдала, как он скидывает одежду. Наконец он лег рядом. Она вздрогнула от предвкушения сладкого мига и замерла, когда его губы приблизились к ее рту. Она повернулась к нему спиной, и они соединились и замерли, испытав величайшее блаженство.
 Рени была счастлива, что Маршалл все так же страстно желает ее, а он, в свою очередь, успокоился, поняв, что она любит его и прощает вспышки его несдержанности.
 — Куда ты положила портрет матери? — спросил он, не обнаружив его на полу.
 — В ящик стола. Лучше убрать его подальше. Не понимаю, почему он тебя так расстроил.
 — Дорогая, это не портрет твоей матери, это портрет Элизабет.
 — Но почему ты продолжаешь о ней думать?
 — По той же причине, по какой я разозлился.
 Маршалл придвинулся поближе и серьезно посмотрел ей прямо в лицо.
 Рени опередила его.
 — Я знаю, Элизабет умерла из-за выкидыша. Дорри мне все рассказала.
 — Дорри ничего не знает.
 — Что там еще? Неужели это так ужасно, что ты не можешь говорить?
 Он нежно поцеловал ее, а она положила голову ему на плечо.
 Маршалл потер усталые глаза.
 — Я долго старался не думать об этом…
 — Пожалуйста, расскажи мне. Может быть, обсудив это, мы избежим новых недоразумений. — Она погладила его по щеке, а он чмокнул ее в ладошку.
 — У Элизабет не было выкидыша. Она сознательно пыталась избавиться от ребенка, у нее открылось кровотечение. Доктор делал все возможное, но не смог ее спасти.
 — Но почему она это сделала?
 — Она думала, что меня больше интересует ребенок, чем она сама. И она приняла простое решение — избавиться от него.
 — Неудивительно. Джим говорил, что у нее был характер не из приятных и что о ней нельзя судить только по внешности. Какой ужас!
 — Я уезжал по делам, и когда вернулся, она еще была жива. Уверен, она думала, что все это будет выглядеть как несчастный случай. Жизнь пойдет по-старому, и я никогда не узнаю всей правды.
 Рени почувствовала, как он весь напрягся, вспомнив, сколько мук ему пришлось испытать из-за смерти Элизабет.
 — Она умерла у меня на руках, ее последними словами были. «Ты во всем виноват…»
 — О Боже! — Рени вцепилась в него, слезы хлынули из глаз, ведь то же самое сказала и она.
 — Прости. Я не хотела обидеть тебя. Я не знала…
 Он потрепал ее по плечу и поцеловал в лоб.
 — Не плачь. Все хорошо. Теперь ты понимаешь.
 — Ты уверен?
 — Как можно сомневаться после того, что мы здесь вытворяли сейчас?
 Это был самый убедительный ответ.
 Неделю спустя Элан и Маршалл сидели в кабинете его конторы.
 — Ты готов к отъезду? — спросил Элан.
 Они наметили краткосрочную поездку в Новый Орлеан.
 — Вполне. Хотя не хочется сейчас оставлять Рени одну.
 — Нет проблем. Элиз побудет с ней. Это займет у нас три-четыре дня, не больше.
 — Тогда я скажу, что вы приедете сегодня вечером.
 — Когда появится Джим?
 — Он останавливался проездом пару дней назад. Предполагаю встретить его в Новом Орлеане.
 — Прекрасно, давно его не видел.
 Маршаллу не очень хотелось ехать в Новый Орлеан. Но Элан считал, что он должен как можно скорее познать все стороны бизнеса и познакомиться с основными операциями, которые осуществлял на плантациях мистер Миллер. Путь на пароходе займет меньше одного дня, а в течение второго они смогут завершить все дела.
 Рени встретила его на пороге.
 — Как Элан?
 — В порядке. — Маршалл чмокнул ее в щеку. — Он считает, что пора съездить в Новый Орлеан.
 — Конечно, — согласилась Рени без колебаний. — Папа довольно часто выезжал по делам. Удивляюсь, что ты не делал этого раньше. Когда в дорогу?
 — Завтра утром. Я боюсь оставлять тебя одну, поэтому Элиз согласилась побыть с тобой.
 — Замечательно! Сто лет ее не видела. Тебе удастся повидаться с Джимом?
 — Надеюсь, если смогу его найти. Думаю, мы все вместе поужинаем завтра вечером.
 Элан и Элиз приехали поздно и остались ночевать. В десять утра Маршалл и Элан отправились в путь. Маршалл стоял на палубе до тех пор, пока Леман не скрылся из виду. Их путешествие было довольно скучным и скрашивалось только частыми остановками на плантациях. Во время одной из таких стоянок в конторе Уэстлейков они узнали о местонахождении «Элизабет Энн».
 Джим сосредоточенно работал с цифрами и нехотя оторвался от бумаг, когда услышал стук в дверь.
 — Войдите! — произнес он недовольно.
 Дверь распахнулась, и на пороге появились Элан и Маршалл. Джим бросил ручку и встал им навстречу.
 — Много работы?
 — Как всегда. Я должен плыть обратно завтра вечером, а загрузка неполная, — объяснил Джим.
 — А почему бы нам не встретиться через пару часов в Новом Орлеане? Бери с собой Олли — и к нам в гостиницу.
 — Чудесно. Мы с Олли еще не успели отдохнуть за всю поездку. Немного расслабиться не помешает.
 Они отлично провели время в ресторане гостиницы. Потягивая коньяк, Джим предложил посетить более оживленные заведения города. Элан и Олли отказались, оставив братьев наедине со своей затеей. Радуясь тому, что наконец свиделись, они пустились на поиски приключений. Уже далеко за полночь, хорошенько набравшись, они вдруг обнаружили себя в окружении красоток в одном из баров. Джим веселился на славу, сажал девицу на колени и продолжал попивать виски. Маршалл, однако, отказался от такого вида спорта, отвергал предложения, сыпавшиеся со всех сторон. Джим напоследок назначил свидание еще двум, с которыми забавлялся, и покинул бар с явно раздраженным братом.
 Маршаллу было странно, что ни одна из женщин, невзирая на их привлекательность и стройность, не трогала его душу, не вызывала в нем никакого интереса. Всякий раз, когда какая-нибудь пылкая девица пыталась его соблазнить, он с притворным восхищением качал головой, и кривая усмешка появлялась на губах.
 На обратном пути Джим спросил:
 — Что с тобой?
 — Абсолютно ничего.
 — Да? Тебе надоела бурная ночная жизнь?
 — У меня назначена встреча утром. Элан будет недоволен, если я опоздаю.
 — Как я погляжу, ты не очень оптимистично настроен на эту поездку.
 — Да, ты прав. Это была идея Элана, и Рени согласилась. Я не хотел ее оставлять сейчас одну.
 — В котором часу ты встречаешься завтра с Миллером?
 — Элан договорился на девять. Я мечтаю лишь о том, чтобы все дела уладить за один день.
 — Значит, ты намерен вернуться домой послезавтра?
 — Возможно. А почему ты спрашиваешь?
 — Посмотрим, как пойдет загрузка, если получится, поедем вместе.
 — Это мне как раз кстати, ведь у тебя по-прежнему самый быстроходный пароход.
 — Ты спешишь, — усмехнулся Джим, когда они подходили к гостинице.
 Маршалл улыбнулся.
 — Было очень трудно уезжать, даже при теперешнем положении вещей.
 — Поэтому ты улыбался, когда мы выходили из салона?
 Маршалл ничего не ответил.
 — Могу понять твои чувства, — продолжал Джим. — Рени — особенный человек.
 — Ты говоришь так, будто тоже любишь ее. — Маршалл взглянул на брата.
 — Ты ведь это знаешь, — насмешливо произнес Джим. Маршалл минуту стоял, осмысливая услышанное.
 — Жаль, что я сейчас не в Аемане.
 — Не волнуйся, приедешь через два дня. Доставлю тебя без опозданий.
 Маршалл вздохнул с облегчением, когда переговоры с мистером Миллером закончились. У него оставалось немного свободного времени, чтобы сделать покупки к Рождеству. Заехал по рекомендации Элана к портному, у которого брат когда-то шил одежду, и напоследок посетил ювелира — заказал необычный подарок. Маршалл и Элан встретились рано утром с Джимом. Стоя на палубе, они испытывали гордость за четкую работу моторов на «Элизабет Энн», который, набирая ход, двигался на север.
 Рени и Элиз хлопотали весь день, придумывая меню к приезду Уэстлейков. Они затрепетали от радости, когда услышали знакомый гудок, возвещавший о прибытии «Элизабет Энн», и выбежали на балкон встречать мужчин. Оставив багаж на пароходе, Маршалл и Элан побежали по тропинке навстречу своим любимым, и Рени бросилась в объятия мужа.
 — Я так скучала.
 — Я тоже, — промолвил он тихо и поцеловал ее.
 Элан и Элиз встретились более сдержанно, но лица у них были счастливые. Побыв еще немного, они отправились к себе домой.
 Маршалл и Рени сыграли несколько партий в триктрак, закончившихся вничью, и легли отдыхать.
 — Ты скучал? — прошептала она.
 — Я чувствовал себя таким одиноким и несчастным все это время, — признался он. — Хочу, чтобы ты была всегда рядом.
 — Я рада, что тебе было плохо одному. Места себе не находила без тебя. Не хочу спать одна на нашей кровати.
 Маршалл поцеловал ее в лоб и покровительственно обнял.
 — Больше никуда не уеду без тебя.
 Рени закрыла глаза, чувствуя себя надежно и уверенно рядом с ним.
 Вскоре приехали оживленные Уэстлейки, нагруженные разноцветными свертками, которые спрятали до наступления Рождества. Вся семья теперь была в сборе, и дом казался теплым и необыкновенно уютным гнездышком.




 Глава 36


 Вот и пришел долгожданный праздник Рождества. Утро после сильных ночных заморозков было туманное и холодное, оно напоминало о том, что наступила настоящая зима. Во всех комнатах горел свет, приглашая домочадцев на завтрак. Когда веселая трапеза была закончена, Джордж и Маршалл пошли за рождественской елкой, а женщины ожидали их в гостиной. Наконец мужчины торжественно внесли зеленую красавицу, и каждый мог принять участие в ее украшении. Чтобы невзначай не устроить пожар, очень аккуратно вешали шары и гирлянды — подальше от горящих свечей. Напоследок Рени протянула Маршаллу золотую звезду, и он водрузил ее на самую макушку.
 — Какая красивая! — воскликнула Дорри.
 — Очень! Не могу дождаться вечера, чтобы зажечь ее, — вторила ей Рени.
 Оставшуюся часть дня женщины готовили рождественский ужин. Не забыли пригласить и Элиз с Эланом. Рени очень хотелось надеть что-нибудь яркое и веселое, но огромный живот мешал, и пришлось облачиться в повседневное платье. Оно было довольно нарядное, просто ей не терпелось поскорее стать снова стройной и изящной.
 Вся семья собралась возле камина. Не хватало только Джима, который обещал приехать в один из праздничных дней. Джордж занялся освещением елки, и, когда она засверкала разноцветными огнями, все пели рождественские гимны и пили горячий пунш в честь веселого праздника.
 Утро Рождества. Можно ли его с чем-нибудь сравнить! Рени проснулась от прикосновения губ Маршалла и улыбнулась в предвкушении радостных событий.
 Они поспешили вниз, насколько позволял ей живот, но на полдороге Маршалл не выдержал и подхватил ее на руки. В конце ступенек он осторожно опустил ее на пол.
 — Не надо никаких происшествий сегодня.
 Рени чмокнула его в щеку и потянула в гостиную. Джордж давно встал, а Марта появилась на пороге с дымящейся чашкой чая в руках. Неожиданно вбежала и Дорри, раскрасневшаяся от утреннего мороза.
 — Куда ты бегала в такую рань? — спросил Маршалл.
 — Ждала Джима. Я видела пароход. Он должен появиться минут через двадцать, — выпалила она, снимая накидку. — Не будем открывать подарки без него.
 — Вот и чудесно! А пока выпьем чего-нибудь горячего. — Маршалл усадил Рени на диван, а сам принялся разливать кофе в чашки из серебряного сервиза, который принесла Сара.
 — Скорей бы он пришел! — Дорри посмотрела на кучу подарков под елкой.
 — Не волнуйся, — сказала Марта. — Ты же знаешь, как Джим любит подарки.
 Все засмеялись, вспомнив, как, будучи ребенком, Джим с нетерпением ожидал различных сюрпризов. Маршалл протянул Рени чашку. Они посмотрели друг на друга влюбленными глазами; Марта, перехватив их взгляд, понимающе улыбнулась Джорджу. Дорри высматривала на тропинке любимого брата.
 — Ты не туда смотришь, — шутливо сказал Джордж. — Я приготовил для него карету, так что его привезут от причала. Нельзя же допустить, чтобы он надорвался, навьюченный множеством коробок и пакетов.
 Рени засмеялась, решив, что Джордж ее разыгрывает.
 Вскоре они услышали топот копыт. Дорри выбежала навстречу. Джордж оказался прав: Джим вошел, увешанный яркими свертками. Широко открыв глаза, Рени следила, как росла куча подарков под елкой.
 — Дорри, помоги мне вот с этим, — позвал сестру Джим, после того как поцеловал мать и выпил чашку бодрящего кофе.
 Все завороженно следили за сортировкой подарков. Рени изумилась их огромному количеству специально для нее.
 — Неужели это все мне? — удивленно посмотрела она на Маршалла.
 Он кивнул с улыбкой и начал раскрывать коробки. Везде валялись обрывки разноцветной оберточной бумаги. Дорри первая рассмотрела свои подарки и захлопала в ладоши.
 — Никогда у меня не было такого веселого праздника, но, думаю, все еще впереди.
 Рени смеялась от души. Она поблагодарила Джима за расписную шаль, Джорджа и Марту за шкатулку из палисандрового дерева, Дорри за маленькое резное зеркальце.
 — А где остальные вещи, Джим?
 — Я оставил их в холле, Марш. Одну секунду, сейчас принесу.
 — Какие вещи? — поинтересовалась Рени.
 — Ты думаешь, я забыл про подарок?
 — Но..
 В этот момент вошел Джим с охапкой всевозможных свертков. Рени выбрала самую большую коробку и открыла ее. Внутри лежало необычайной красоты вечернее бархатное платье. С глухой застежкой и длинными рукавами, изумрудное, с кружевами цвета слоновой кости, с маленькими перламутровыми пуговицами впереди.
 — Марш, оно великолепно! Мне не терпится его надеть.
 — Ты наденешь его сегодня вечером, ведь оно праздничное.
 Рени с восторгом обняла мужа и аккуратно уложила платье в коробку. Маршалл передал ей следующую, в которой лежал длинный, свободного покроя абрикосовый пеньюар, украшенный атласными лентами такого же цвета. Рени провела рукой по гладкому шелку и страстно посмотрела на Маршалла. Как бы ей хотелось сейчас надеть пеньюар, чтобы соблазнить этого человека. Последняя коробка была совсем маленькая.
 — С любовью, — прошептал Маршалл.
 Облокотившись на него, Рени осторожно приоткрыла крышку и вскрикнула.
 — О Боже!
 Внутри лежало кольцо с изумрудами и бриллиантами. Она подняла на Маршалла полные слез глаза.
 — Я ведь не дарил тебе кольцо в день помолвки, — просто сказал он и надел его ей на палец.
 Она нежно поцеловала Маршалла; все были восхищены такими знаками внимания и любви.
 После обильного завтрака каждый отправился в свою комнату, и Рени обрадовалась, что теперь может немного отдохнуть.
 — Твоим понравились наши подарки?
 — Отец с Джимом остались довольны ружьями, маме, я думаю, понравились книги, а Дорри всегда любила новые вещи.
 — Я очень рада за них. — Рени подошла к большому шкафу и украдкой вынула оттуда маленький сверток. — Я не забыла про тебя, дорогой.
 Она протянула мужу драгоценный сверток. Маршалл совершенно не ожидал этого.
 — Как? Ты же никуда не выходила последнее время?
 — Я непременно хотела, чтобы у тебя это было, — улыбнулась Рени.
 Маршалл стал потихоньку распаковывать сверток, изредка поглядывая на Рени и пытаясь по выражению ее лица понять, что внутри. Сняв последнюю бумагу, он увидел коробочку для ювелирных изделий. Открыл ее. Там лежали карманные часы Роджера Фонтейна.
 — Ты уверена, что правильно поступаешь?
 — Абсолютно. Теперь ты владеешь Леманом, значит, они твои.
 Он крепко обнял ее и поцеловал. Подарок чрезвычайно тронул его. Рени и не ожидала такой реакции.
 Позднее приехали Элиз с Эланом, тоже увешанные подарками. Элиз привезла подарок и для малыша — в надежде, что, когда он родится, откроет его сам.
 Рени выглядела очаровательно в новом платье. Она была поражена, что оно оказалось ей впору. Сочный зеленый цвет делал ее глаза еще выразительнее, и они сверкали так же ярко, как кольцо на пальце.
 Ужин был роскошный. Жареная свинина с креольским соусом и рисом, запеченный картофель, фаршированные грибы и различные пироги и пирожки на любой вкус — с мясом, орехами и лимоном. Порядком насытившись, все вышли в гостиную полюбоваться елкой.
 — Какой чудесный день получился! — воскликнула Дорри. — Не хватает только снега.
 — А мне он совершенно не нужен, — засмеялась Рени, и Элиз согласилась с ней.
 Марта играла на фортепьяно, и, как всегда в этот день, хором пели рождественские гимны.
 Вечер подошел к концу. Усталые, полные приятных впечатлений, они пожелали друг другу спокойной ночи.
 Утро выдалось мрачное и дождливое. Сильные порывы холодного ветра ударяли в окна. Маршалл и Рени долго нежились в кровати, не решаясь покинуть теплую постель. Маршалл погладил упругий живот, и тут же в ответ последовал толчок изнутри.
 — Он что-то буянит сегодня, — усмехнулся Маршалл.
 — Лучше бы он это делал в соседней комнате, а не у меня в животе, — засмеялась Рени.
 — Тебе больно, когда он брыкается?
 — Совсем нет. Наоборот, приятно сознавать, что он жив и здоров.
 Маршалл поцеловал ее, выпрыгнул из кровати и стал натягивать брюки.
 — Ужасная погода, — сказал он. — Почему бы тебе не остаться здесь в тепле, а я попрошу Сару принести тебе завтрак сюда.
 Новый порыв ветра и ледяные капли ударили по стеклу. Рени по самые глаза натянула одеяло.
 — Замечательно. Буду ждать ее здесь. Последнее время я очень плохо сплю.
 — Кошмары снятся?
 — Нет, просто чувствую себя неспокойно. Удивительно, что я тебя не разбудила ночью.
 — Спал как сурок.
 — Немудрено — в тебе столько энергии.
 — Приду попозже, — объявил он уже у двери. — А ты лежи сколько хочешь. Я попрошу маму и Элиз навестить тебя.
 — Хорошо. — Рени забилась под одеяло как в гнездышко.
 Элиз и Элан уехали рано, решили по пути домой завернуть к друзьям. А Марта и Дорри забавляли ее оставшуюся часть дня рассказами о прошедших праздниках. Рени встала только к ужину. Она чувствовала необычную тяжесть во всем теле.
 Приближался Новый год. Всех Уэстлейков пригласили в Виндлэнд. Рени была счастлива провести вечер наедине с мужем. Они допоздна сидели в гостиной, читали и играли в триктрак. Наконец-то Маршаллу удалось выиграть, и он не скрывал своей гордости.
 — Хвастовство — это грех, — насмехалась над ним Рени.
 Все началось с маленького толчка рано утром. Рени проигнорировала его, приняв за небольшой дискомфорт. Но теперь, когда она подошла к кровати, ее пронзила боль, похожая на судорогу. Она замерла на мгновение, ожидая продолжения. И действительно, боль повторилась. Хорошо, что Маршалл не видел ее сейчас. Он бы волновался, а это ни к чему. Рени поднялась наверх и стала раздеваться с помощью горничной. Боль повторилась снова. Сара поняла, в чем дело.
 — Пришло время, — уверенно заявила она.
 — Надо позвать доктора?
 — Нет, мэм, еще рано. Иногда первый ребенок появляется на свет очень медленно.
 — Хорошо, — согласилась Рени, доверившись горничной. — Не будем пока говорить Маршаллу. Он внизу. Думаю, не стоит его беспокоить.
 — Да, мэм. — Она уложила Рени поудобнее.
 Через час боль усилилась, и Рени разволновалась не на шутку.
 — Пожалуйста, позови Маршалла.
 Через несколько минут ничего не подозревавший Маршалл вошел в комнату.
 — Ты звала меня?
 — Твой сын. — Она попыталась улыбнуться и скривилась от боли, когда началась очередная схватка. — Надо скорее позвать доктора.
 Маршалл побледнел.
 — Ты уверена?
 — Да, любимый. Схватки стали регулярными.
 — Я тотчас же пошлю. Полагаю, доктор Александр сейчас в Виндлэнде.
 Он выбежал из комнаты и вскоре вернулся. Пододвинул стул к краю кровати и плюхнулся на него устало.
 — Доктор Александр велел тебе расслабиться и ждать. Схватки еще не очень сильные. Тебе удобно?
 — Да.
 Как будто ей в ответ схватки усилились и стали продолжительнее. Она задохнулась, когда одна из них пронзила ее насквозь. Поймав на себе встревоженный взгляд Маршалла, Рени выдавила улыбку.
 — Не волнуйся, все будет хорошо.
 — Знаю. Попытайся передохнуть. Если врач не на вечере, то мама уж точно там и приедет сразу же, как только получит известие.
 Рени кивнула. Горничная суетилась: постоянно входила и выходила, приносила чистое постельное белье. Она переодела Рени в более подходящую для родов рубашку. Прошло больше часа, когда они услышали шум подъезжающего экипажа. Маршалл подбежал к окну, а затем ринулся вниз, чтобы встретить доктора Александра с чемоданчиком. За ним семенила Марта.
 — Она наверху?
 — В спальне. Я провожу вас, — предложил Маршалл.
 Увидев их, Рени немного успокоилась. Маршалл подошел и взял ее за руку.
 — Все в порядке? — спросил он с тревогой.
 — Думаю, да, — ответила она. — Здравствуйте, доктор Александр. Извините за беспокойство.
 — Не стоит переживать из-за этого, Рени, — улыбнулся доктор. — Меня младенцы интересуют гораздо больше, чем застолье.
 Рени хотела тоже улыбнуться, но началась сильная схватка, и она вцепилась в руку Маршалла.
 — Доктор, — сказал Маршалл настойчиво, — разве нельзя дать ей чего-нибудь болеутоляющего?
 Доктор Александр посмотрел на бледное лицо Рени.
 — Мистер Уэстлейк, найдите свою мать и попросите ее подняться сюда.
 — Но… — Маршалл не хотел оставлять Рени.
 — Не волнуйтесь. Я позабочусь о ней. — Доктор Александр улыбнулся.
 Маршалл посмотрел на Рени, кивнувшую ему головой, поцеловал ей руку и быстро вышел из комнаты. Марта все еще была в холле внизу, она давала указания прислуге, поднятой на ноги всеобщим возбуждением.
 — Отец, Джим и Дорри скоро будут здесь. Я приехала с доктором, чтобы помочь ему в случае необходимости, — сообщила она сыну.
 — Рад, что ты здесь. Доктор хотел тебя видеть. — Маршалл бросил обеспокоенный взгляд наверх.
 Марта стала подниматься по ступенькам, Маршалл за ней.
 Доктор почувствовал явное облегчение, когда Маршалл удалился.
 — Теперь посмотрим, как у вас дела, — обратился он к Рени.
 Она молчала, пока он ее осматривал.
 — Придется еще немного потерпеть. Когда начались схватки?
 — Ближе к вечеру. Сначала мне не было больно, но час назад…
 — Все хорошо. Сейчас расслабьтесь. Миссис Уэстлейк побудет с вами несколько минут, — сказал он и вышел из комнаты.
 — Как она? — спросила Марта, встретив доктора в холле.
 — Прекрасно, но ребенок появится не сразу. Мистер Уэстлейк, почему бы вам не пройти к ней, пока мы с вашей мамой не выпьем по чашечке горячего кофе?
 Они спустились вниз, а Маршалл стремглав бросился к Рени.
 — Что он сказал? — спросила она.
 — Пройдет немного времени, прежде чем родится ребенок, вот и все. Тебе что-нибудь нужно? — спросил Маршалл участливо.
 — Нет. Если бы не схватки, все было бы хорошо.
 Они сидели молча, ожидая следующей со страхом и возбуждением.
 — Наверное, он будет таким же красивым, как ты? — сказала Рени, когда боль утихла.
 — Кто? — Маршалл напряженно пытался сообразить.
 — Твой сын!
 — Моя дорогая, наш первый ребенок с таким же успехом может оказаться и девочкой, но кто бы он ни был, для нас он будет самым лучшим.
 — Точно. — Она засмеялась, и тут же новая волна боли захлестнула ее.
 Доктор Александр и Марта вошли в комнату и, не слушая возражений Маршалла, выставили его.
 — Пойди посмотри, не появился ли отец. Я слышала, как подъехала карета, — бросила Марта через плечо.
 Маршалл минуту смотрел в оцепенении на захлопнувшуюся дверь; услышав голоса внизу, пришел в себя и спустился вниз встречать отца.
 — Что нового? Ребенок еще не родился? — спросил Джордж.
 — Нет, доктор сказал, еще рано…
 — У меня есть некоторый опыт в таких делах, — продолжал Джордж. — Мы ничем не можем помочь, поэтому давайте сядем и будем ждать.
 Положив руку на плечо сына, он почти силой повел его за собой в кабинет. Джим и Дорри многозначительно переглянулись и пошли следом за отцом.
 Джордж говорил без умолку, пока не заметил, что его никто не слушает. Маршалл стоял возле камина, устремив взгляд на желтые языки пламени, Дорри и Джим увлеклись игрой в триктрак. Усмехнувшись себе под нос, Джордж налил в бокал бодрящего напитка и сел ждать появления своего первого внука.
 Прошло несколько часов. Рени металась от боли. А что же будет, когда она начнет рожать? Трудно было представить. Воды отошли, схватки стали регулярными и сильными, а промежутки между ними сократились до минимума.
 — Я боюсь, — шепнула она Марте.
 — Подумай о том, как здорово держать на руках собственного ребенка. Терпеть осталось совсем недолго, судя по всему.
 Рени едва успела улыбнуться, как схватка возобновилась. Она попыталась дышать так, как велел доктор, но стало еще больнее. Когда наконец боль утихла, она устало откинулась на подушки. Доктор Александр осмотрел ее и, кажется, остался доволен. Рени хотела было спросить, чему он так радуется, но очередная схватка скрутила ее, и она стиснула зубы.
 Когда дверь спальни приоткрылась, Маршалл бросился навстречу матери.
 — Как она? Можно мне туда?
 — Успокойся. Все идет хорошо. Еще немного. Я просто хотела посмотреть, как ты. Рени беспокоится о тебе.
 — Да? Можно мне заглянуть хотя бы на минуту?
 — Доктор запретил. Попытайся расслабиться. Я тут же сообщу тебе.
 Они прошли в кабинет. Дорри спала на диване, Джим и Джордж дремали, сидя у камина.
 — Хорошо, что поддерживаете Маршалла.
 Джордж вскочил и поцеловал жену.
 — Все идет нормально?
 — Похоже, что да. Я решила вас проведать.
 — Мы держимся. Дорри хватила слишком много пунша у Шено и сразу же заснула.
 Марта подошла к дивану и получше укрыла дочь.
 — Пойду наверх, а то Рени спохватится.
 Проводив мать до спальни, Маршалл вернулся в гостиную в конце холла. Окна выходили на восток, и заря уже занималась. Начинался новый день. И, возможно, новая жизнь. Он присел на маленький диванчик и стал наблюдать, как облака меняют цвет, благодаря солнцу, постепенно выплывавшему из-за горизонта. Маршалл слегка отключился, но вдруг истошный крик Рени поразил его в самое сердце. Он быстро вскочил и побежал наверх, прежде чем крик успел стихнуть и в доме воцарилась гробовая тишина. Он добежал до спальни, опередив отца и брата.
 Маршалл застыл на месте. Он вообразил, что она уже умерла или умирает. Разве он в силах выдержать такое? Ужасные мысли роились в голове, он не мог пошевелиться. Он не в состоянии был открыть дверь и взглянуть на то, что случилось с его женой. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появились Джим, Джордж и Дорри. Все смотрели на него вопросительно.
 Когда наконец дверь отворилась, все взоры устремились на Марту, которая вышла с маленьким теплым кулечком на руках. Ее лицо светилось такой радостью, что Маршалл готов был обнять ее.
 — Как Рени? Могу я ее видеть?
 — Она — прекрасно и он — тоже. — Она протянула ему сверток.
 — Он? У меня сын?
 Маршалл почувствовал, как к глазам подступают слезы, и устало прислонился к стене.
 — Слава Богу! Я так волновался, — сказал он, держа в руках новорожденного.
 — Ты сможешь войти, когда выйдет доктор. Я уверена, он захочет поговорить с тобой, но прежде я хочу взглянуть на внука.
 Марта позвала остальных, осторожно приоткрыла одеяло и показала хрупкое тельце ребенка. Дверь открылась, Маршалл отдал сверток матери и повернулся к доктору.
 — Мама чувствует себя хорошо. Она очень устала, но скоро придет в себя, — сказал он, пожимая руку Маршаллу.
 — А ребенок?
 — Здоровый мальчик. Все будет хорошо. Вы можете войти, но никаких волнений в ближайшие дни. Ей нужно восстановить силы.
 Маршалл промычал что-то в знак согласия и вбежал в спальню, а доктор подошел переговорить с Уэстлейками. Маршалл вдохнул поглубже и робко подошел к кровати.
 Рени лежала на подушках и выглядела восхитительно. Он наклонился и ласково поцеловал ее.
 — Ты видел нашего сына?
 — Он чудесный. Бабушка с дедушкой наглядеться на пего не могут.
 Рени улыбнулась и усадила Маршалла рядом с собой. Вошли остальные члены семьи.
 — Думаю, тебе очень хочется его подержать. — Марта передала младенца в руки мамы.
 Рени засияла от радости, когда малыш закричал.
 — Он замечательный, Рени, — произнес Джордж и поцеловал ее. — Сейчас мы вас оставим одних, чтобы вы могли как следует выспаться. Это была длинная ночь.
 — Может быть, принести колыбельку и положить его рядом с нами? — спросил Маршалл, когда все ушли.
 — Здорово придумал.
 Маршалл притащил из детской маленькую кроватку и поставил рядом с большой кроватью. Он положил туда малыша, а сам подошел к жене.
 — Как тебе понравился голос Роджера Фонтейна Уэстлейка?
 — В честь папы? Замечательно! Спасибо.
 — Как ты себя чувствуешь? — спросил Маршалл, довольный, что имя пришлось Рени по вкусу.
 — Очень устала.
 — Я тоже. Ты работала всю ночь, а из меня как будто все соки выжали, — засмеялся он.
 — Ожидание всегда очень выматывает, так что нам досталось обоим. Но ради него стоило мучиться, как ты считаешь?
 — Конечно.
 — Ты побудешь со мной?
 Маршалл улыбнулся. Он чувствовал и усталость, и необыкновенную радость одновременно. Он разделся. Рени вся затрепетала, увидев любовь в его глазах. Она призывно протянула руку вперед.
 — Я люблю тебя.
 — Я тоже люблю тебя. — Их губы страстно соединились.
 Маршалл осторожно лег возле Рени.
 — Я не потревожу тебя?
 — Нет. Я хочу, чтобы ты был рядом.
 — Чудесно. И мне этого хочется.
 Чуть погодя их разбудило нежное попискивание Роджера. Они улыбнулись друг другу.
 — Хорошо бы он всегда так тихо плакал, — сказал Маршалл, беря сына на руки. — Такой маленький, правда?
 — Он скоро вырастет. — Рени взяла его из рук мужа.
 Маршалл позвал Сару.
 — Мне ужас как хотелось взглянуть на мистера Роджера, — сказала она возбужденно. — В детской его ждет птичка.
 — Птичка? — удивился Маршалл.
 — Кормилица, — пояснила Рени. — Я думаю, он тоже готов. — Она передала сына горничной.
 Сара нежно заворковала над малышом.
 — Я уложу его спать в детской, чтобы вы могли отдохнуть, миссис Рени, — сказала она, закрывая дверь.
 — Спасибо, Сара! — крикнула Рени.
 Она вздохнула па плече Маршалла, а он стал ее убаюкивать.
 — Думаю, мы должны состряпать еще дюжину малышей прямо сейчас, — сказал он с притворной серьезностью.
 Глаза ее заблестели.
 — Делать их гораздо проще и интереснее, чем рожать.
 — Не скажи! Что будет, если ты перестанешь меня соблазнять?
 Рени засмеялась.
 — Никогда. Я не хочу, чтобы повсюду ползли слухи, будто мой муж бегает за каждой юбкой в Новом Орлеане, а его жена превратилась в бесчувственную особу после рождения ребенка.
 — Не волнуйся, дорогая. Да они и в подметки тебе не годятся.
 — Спасибо. — Она поцеловала мужа.
 — Это очевидная истина. Теперь полежи спокойно, чтобы я мог выспаться, иначе уйду в другую спальню.
 — Хорошо. — Рени уютно устроилась подле мужа, и скоро они заснули.
 Всю неделю Рени лежала в постели, но Роджер не страдал от недостатка материнской ласки. Дорри, Элиз и Марта наперебой выхватывали его друг у друга. Почти все время он спал. Но как только он делал едва заметное движение, Марта и Джордж подзывали зрителей. Все сходились во мнении, что он ни на кого не похож, и очень расстраивались по этому поводу.
 Маршалл постоянно заглядывал в детскую, все свободное время проводил с сыном. Рени была счастлива, видя такую близость отца и сына, и частенько дремала вместе с ними.
 Джим в этот раз мало видел Рени, А потому очень обрадовался, застав ее одну на балконе.
 — Тебе не холодно? — заботливо спросил он, когда с реки подул прохладный ветерок.
 — Немного. Но все равно приятно выйти ненадолго на воздух. Никогда не думала, что необходимо будет соблюдать такие строгие правила.
 Джим засмеялся.
 — «Элизабет Энн» вернется через несколько дней, и я собираюсь наконец-то заняться работой. Всегда рад тебя видеть; если надумаешь куда-нибудь отправиться на пару дней…
 — С удовольствием, но, боюсь, я больше нужна здесь.
 — Ты права. Я рад, что все закончилось благополучно. Ты заслуживаешь всего, чего сама хочешь от жизни.
 — Спасибо, — тихо сказала Рени. — Ты удивительный человек, Джим Уэстлейк.
 Он усмехнулся.
 — А ты удивительная женщина.
 Сара позвала Рени, и она ушла к своему малышу, оставив Джима одного.
 Мужчины собрались в кабинете для обсуждения деловых вопросов.
 — Мы с Эланом изучали отчеты о работе на плантациях за последние несколько лет, и вот к каким выводам я пришел, — сказал Маршалл.
 — К каким же?
 — Мне нужно вложить кое-какие деньги сюда, помимо Лемана. Еще один плохой урожай, и мы попадем в такие долги, из которых трудно будет вылезть. Чтобы сохранить платежеспособность, я собираюсь вложить деньги от моей практики в Сент-Луисе в какое-нибудь обрабатывающее предприятие. Что вы думаете по этому поводу?
 — Мудро. Элан говорил мне, что многие семьи потеряли абсолютно все из-за плохого управления, — одобрил Джордж.
 — Этого-то я и хочу избежать. Я многим обязан Элану, который научил меня управлять Леманом, и, мне кажется, вложения извне — единственно правильный путь.
 — А политическая ситуация? Думаешь, что-нибудь изменится, если просто кричать в конгрессе? — заметил Джордж.
 — Я внимательно слежу за этим с тех пор, как приехал сюда. Если они не будут осмотрительны, последствия могут оказаться очень плачевными. Из-за таких горячих голов вокруг эта дискуссия об отмене рабства может перерасти в борьбу. Вспомни прошлую весну, когда Самнер и Батлер подрались в сенате. А посмотри, что творится в Канзасе, сколько человек погибло из-за отмены рабства. С приходом к власти Бучанана, может быть, страсти улягутся.
 — Он, я думаю, самый приемлемый кандидат. Будем надеяться, он не даст делу развалиться окончательно, — согласился Джордж.
 — Куда мы можем в наше время вложить деньги? Не имеешь ли ты в виду железные дороги?
 — Неплохая идея, — подхватил Маршалл. — Если, конечно, будет и дальше развиваться транспорт.
 — Нет, туда мы вкладывать деньги не будем, — сказал Джордж, заметив гримасу на лице Джима. — Можно попробовать торное дело или, что еще лучше, военное снаряжение. На него всегда спрос.
 — Вот и ответ. — Маршалл был удовлетворен.
 — Я исследую этот многообещающий вопрос, когда вернусь домой.
 Решение было принято, теперь они могли себе позволить немного выпить и расслабиться, к тому же обсудить и предстоящее крещение.
 — Вы уже выбрали крестных? — спросил Джордж.
 — Примерно. Все будет зависеть от их согласия, — объяснил Маршалл.
 — Да? Кто же они? — поинтересовался Джим.
 — Один из них — это ты, братец. Не возражаешь? — Маршалл улыбнулся.
 С минуту Джим молчал.
 — Почту за честь.
 — Прекрасно, скажу Рени. Крещение состоится в ближайшее время. Рени послала записку священнику в Новом Орлеане. Это друг ее отца. Он прибудет на церемонию.
 — Замечательно. Не знаю только, стоит ли везти ребенка в город, он еще такой маленький, — забеспокоился Джордж. — А кто же будет крестной матерью?
 — Мы остановили выбор на Элиз, но Рени еще не говорила ей.
 — Дай мне знать за несколько дней, чтобы я смог договориться с Олли. Он подготовит пароход.
 Они выпили за здоровье нового крестного отца и пошли сообщить Рени о согласии Джима.
 Рени получила ответ от отца Дюваля, крещение должно состояться через три недели. Элиз очень обрадовалась, что ее выбрали крестной матерью, и сразу же согласилась. Марта и Дорри взялись за организацию этого события, освободив Рени от хлопот, — пусть побольше отдыхает и набирается сил. Джим вернулся к своей работе, а Джордж с Маршаллом стали обсуждать деловые планы с Эланом. Дни проходили за днями. Рени большую часть времени проводила с сыном, умиляясь каждому его движению и мимике.
 Отец Дюваль прибыл за день до церемонии, чтобы встретиться со своими старыми друзьями — Рени и Эланом. Целый вечер они проговорили, вспоминая давние времена, когда был жив Роджер, и мечтая о славном будущем нового поколения.
 Обряд состоялся вечером следующего дня, когда маленький Роджер проснулся. Одетый в рубашку для крещения, которую надевал еще его отец, он громко и энергично протестовал, размахивая ручками и ножками. Джим и Элиз держали его на руках в течение всего обряда и с облегчением вздохнули, когда он наконец заснул. Маршалл и Рени отнесли его в кроватку и вернулись к гостям. Подходя к детской, Маршалл обнял Рени.
 — Весь день мечтал об этом, — прошептал он.
 — Ну и что же?
 — Не было времени. Ты нагрузила меня столькими делами, что и минуты свободной не оставалось.
 — А теперь? — спросила она, прижимая его голову к себе.
 Маршалл крепко обнял ее и прижался губами к ее губам. Весь прошедший месяц ему приходилось сдерживать себя, а это было нелегко, но сегодня он посмотрел на нее другими глазами, и в нем проснулась дремлющая сила. Рени очень быстро вернула прежнюю форму. Он часто думал, почему не догадался переехать в комнату для гостей, пока она снова не станет прежней Рени. Это было совершеннейшим мучением — видеть, как она раздевается каждый день на его глазах, и не сметь подойти, когда ее тело требует любви. Теперь она приникла к нему, и он понимал без слов, что она желает его. Но он отстранил ее.
 — Наши гости, мадам.
 Мечтая снова оказаться в его объятиях, Рени шагнула ближе.
 — Они подождут.
 — Они могут подождать, но я, оказавшись в твоих объятиях хотя бы еще минуту, уже не смогу. — Он быстро поцеловал ее и открыл дверь в холл. — Потом, любимая, потом…
 Хотя вечер прошел замечательно, для Рени, страдающей без прикосновений Маршалла, время тянулось бесконечно долго. Весь вечер он не спускал с нее глаз, и ей это нравилось, особенно потому, что она догадалась надеть самое обольстительное платье. Наконец попрощались с последним гостем и остались наедине. В камине потрескивали поленья, и, пока Рени подсаживалась поближе к огню, Маршалл налил коньяку.
 — Я помню, как ты сделал это впервые, — сказала Рени, принимая из его рук бокал.
 — Я тоже.
 Он встал и наглухо запер дверь.
 — Помню, как ты впервые сделал и это. — Она улыбнулась, предвкушая продолжение.
 — Чудесно. — Его глаза потемнели от долго сдерживаемого желания. — Надеюсь, ты не забыла, что было потом?
 — Да?.. — Она изобразила смущение. — Может быть, ты мне напомнишь?
 Она поставила бокал на стол и подошла к нему. Они стояли обнявшись, пока он бережно не отнес ее на диван. Они нетерпеливо помогали друг другу раздеться. Их никто и ничто сейчас не сдерживало, и страсть переполняла их до краев. Маршалл был нежен и требователен, он доводил ее до исступления, и она вновь ощутила воскресшее чувство обладания им. Души и тела их переплелись, и они верили, что впереди их ждет чудесная жизнь под теплым луизианским небом.