Аннотация: США, штат Айдахо, 1880 год. В маленький городок приезжает Адди Шервуд, новая учительница. Через несколько дней после приезда ей делает предложение красавец-ранчер Уилл Райдер. Но Адди поклялась не принимать его предложение до тех пор, пока не убедится, что он любит ее.


---------------------------------------------


 Робин Ли Хэтчер
 В твоем сердце


  Джерри, с которым, сердце мое обрело свой дом, посвящаю. 



 ПРОЛОГ


  Коннектикут, июнь 1880 
 — Я и впрямь не вижу для вас иного выбора, мисс Шервуд.
 Адди оторвалась от бумаг и посмотрела прямо в глаза адвоката. Она, конечно же, понимала, что мистер Бэйнбридж ей что-то говорит. Она даже поняла то, что он только что сказал. Тем не менее. все казалось таким нереальным. Мистер Бэйнбридж, бывший последние двадцать лет поверенным в делах ее отца, поднялся из-за стола и подошел к девушке.
 — Мисс Шервуд, будем смотреть правде в глаза… Ну будьте же непрактичнее. Дом ваш вам не принадлежит. Денег у вас — кот наплакал. Жить вам негде, и никто, насколько мне известно, вас к себе брать не собирается… — Тут он кротко улыбнулся. — А вот, если бы вы решили выйти за меня, то уж поверьте, я бы обеспечил вам вполне достойное существование.
 Адди грациозно замотала головой, пытаясь избавиться от непонятного шума в ушах. Нет, этого не может быть! Ведь так не бывает!
 Мистер Бэйнбридж поджал губы. Он взъерошил рукой свои седеющие волосы и, резко повернувшись, пошел к стоящему у стола, обитому черной кожей, большому мягкому креслу. Устроившись в нем поудобней, он как-то сразу подался вперед, и его тщательно отма — никюренные пальцы легли на завещание ее отца.
 — Я сделал вам вполне благородное предложение, мисс Шервуд. Моим детям очень нужна мать, а вам крайне необходим дом.
 Адди тупо на него уставилась. Она, конечно же, осознавала, что выглядит глупо, но ничего не могла с собой поделать.
 — И если вы позволите мне быть с вами до конца откровенным, мисс Шервуд, — судя по тону, Бейнбридж явно обращался к слабоумной, — вся правда в том, что вы уже отнюдь не первой молодости и к тому же, красавицей вас, безусловно, никак не назовешь…
 Бейнбридж откинулся в кресле, скрестив на груди руки:
 — И что же вам еще остается, как не выйти за меня?
 Адди почувствовала, что задыхается. В груди закололо, и она ни на чем не могла сосредоточиться. Она тотчас же встала.
 — Я должна идти, — прошептала она, поворачиваясь в сторону двери.
 — Мисс Шервуд… Женщина оглянулась.
 — Я ценю ваше предложение, мистер Бейнбридж, но я не могу так быстро дать вам ответ… Я… дело в том…
 Адди проглотила застрявший в горле комок.
 — Я должна над этим подумать, — прошептала она и выбежала из приемной адвоката, опустив голову, не смея поднять глаза от охватившего ее стыда. Странное предложение мистера Бэйнбрид-жа не выходило у нее из головы. «Как он мог, как посмел?» — думала Адди.
 Адди летела по улицам Кингсбери в надежде успеть домой прежде, чем тело ее перестанет ей повиноваться. Адди действительно было очень плохо. Казалось, ее тело сейчас разобьется на тысячу осколков. В ушах стоял шум. Ее кожа, похоже, была слишком тесна для тела. Адди не могла ни на чем сосредоточиться. Хотелось, чтобы кто-нибудь сейчас ее пожалел, выслушал, сказал, как ей быть.
 Нет, это не может быть правдой. И папа, само собой, не продавал их дом. А что до мистера Бэйнбриджа? Предлагает ей выйти замуж, чтобы она присматривала за его детьми… А их семеро! И при этом даже не пытается скрыть, что она ему глубоко безразлична. Нет, не жена ему нужна. Ему нужна рабыня.
 «НЕПЛОХО БЫЛО БЫ ЕМУ НАПОМНИТЬ, ЧТО РАБСТВО У НАС УЖЕ ДАВНО ОТМЕНИЛИ», — подумала Адди в ярости…
 Вместе с чувством негодования нахлынули жгучие слезы. Она прибавила шагу. До окраины было далеко, но Адди прекрасно знала дорогу. Аделаида Шервуд, которую все называли коротко Адди, прожила в одном и том же доме двадцать семь лет. Она родилась в маленькой, расположенной на втором этаже, родительской спальне. И ей казалось, что она помнила эту комнатку еще до своего появления на свет. Давным-давно, после того, как Роберт расторг их помолвку, а потом связался с этой Элизой Дирборн, Адди решила, что проведет остаток своей жизни в родительском доме — единственном и самом дорогом ее сердцу месте, где все было так близко и знакомо. Она решила, что умрет на той же кровати, на которой она и родилась, кровати, на которой умерла ее мать, а чуть позже и отец.
 Повернув за угол, Адди остановилась и устремила нежный и такой грустный взгляд на небольшой домик в конце Заливной улицы. Ничего-то в нем примечательного вроде не было. Такой же, как и многие другие, на первый взгляд: узкий, двухэтажный, со свежевыбеленным фасадом и зелеными ставнями на окнах. Вдоль дорожки, ведущей к парадной двери, цвели тюльпаны. Ад-ди своими руками высадила луковицы цветов около десяти лет назад. И теперь она была уверена, что еще не один год будет любоваться этой красотой.
 «ДОМ ВАМ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ…», — вспомнились слова слишком уверенного в себе мистера Бэйнбриджа. Как могла она, Адди Шервуд, покинуть свое родительское гнездо? И куда ей, в случае подстерегающих неприятностей, идти?
 «Я СДЕЛАЛ ВАМ ВПОЛНЕ БЛАГОРОДНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, МИСС ШЕРВУД…»
 Выйти замуж за Бэйнбриджа? Да он же ровесник ее отца!
 «МОИМ ДЕТЯМ ОЧЕНЬ НУЖНА МАТЬ, А ВАМ КРАЙНЕ НЕОБХОДИМ ДОМ…»
 Адди почувствовала, как слезы вновь наворачиваются на глаза. Она часто заморгала, с трудом проглотив застрявший в горле комок. Понуро опустив голову и едва различая песок дорожки под ногами, направилась к дому в конце улицы.
 «Я И ВПРЯМЬ НЕ ВИЖУ ДЛЯ ВАС ИНОГО ВЫБОРА, МИСС ШЕРВУД».
 Адди, не переставая, прокручивала в голове каждую фразу, сказанную Бэйнбриджем. «Что же теперь делать?» — в отчаянии спрашивала она себя, открывая дверь и входя в дом. Что же, в конце концов, она могла сделать?
 Адди замешкалась в крохотной прихожей и медленно стала снимать с себя черный капор. Когда она это делала, то поймала свое отражение в висящем над столиком овальном зеркале. Адди несколько подозрительно уставилась на свой затуманенный образ, и руки ее замерли в воздухе. Слишком длинный и чересчур тонкий нос украшали веснушки. Растрепанные пряди огненно-рыжих волос выбивались из туго затянутого на затылке пучка. У нее был, бесспорно, упрямый подбородок, слишком полный рот и большие зеленые глаза. Зеленые, как у кошки, и потому, когда она еще училась в школе, дети дразнили ее «Киска Адди».
 Мистер Бэйнбридж был совершенно прав, когда говорил, что красавицей она не была. Как-то Роберт сказал, что она «поразительна», и Адди ему поверила, но это было еще до того, как он сошелся с Элизой, тем самым навсегда развеяв сладкие иллюзии и надежды Адди.
 «ЕСЛИ БЫ ВЫ ВЫШЛИ ЗА МЕНЯ, Я БЫ ОБЕСПЕЧИЛ ВАМ ВПОЛНЕ ДОСТОЙНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ…»
 — За что мне все это, папа? — прошептала Адди, недовольно отвернувшись от зеркала. — Я не понимаю, за что?!
 Мэтью Шервуд, отец Адди, богачом не был, но, как учитель, зарабатывал достаточно прилично и ни в чем не отказывал своей жене и единственной дочери. Адди никогда не знала нужды, даже когда слабое здоровье отца вынудило его уйти на пенсию. Адди была уверена, что ее, хотя и обреченное на одиночество будущее, станет, по крайней мере, обеспеченным. Однако, как теперь выяснилось, полагаться на что-либо полностью абсолютно не стоило. Оказывается, ее отец продал их дом, ее родной дом, ничего ей об этом не сообщив. По договору дом переходил в собственность покупателя через два месяца после смерти Мэтью.
 С тех пор прошло всего лишь шесть недель…
 И теперь Адди Шервуд некуда было идти…




 Глава 1


  Штат Айдахо, август 1880 
 Уилл Райдэр разглядывал маленькую девчушку, переминавшуюся с ноги на ногу у входа в контору. К лифу ее простого коричневого платья булавкой был приколот листок бумаги, платье было явно на два размера больше. Оборки ее ситцевого чепчика закрывали лицо, однако у Уил-ла не было ни малейшего сомнения в том, что это его племянница. Вроде бы, прибытия других семилетних девочек в Хоумстэд сегодня утром не намечалось. Глядя на нее. он почувствовал необычное стеснение в груди. Она вцепилась в сшитую из лоскутов куклу так, словно бы вся ее жизнь зависела от этой убогой игрушки. Было ясно, что девочка была напугана. Но по правде говоря, и Райдэр волновался не меньше. Но то, что она до сих пор стояла здесь, как неприкаянная, ему чести не делало. Тяжело вздохнув, Уилл ступил на дощатый тротуар и направился к девочке.
 Малышка повернулась на звук шагов, качнув головкой и подняв на Уилла свои темные глаза. На фоне ее блестящих от слез, испускающих теплый свет карих глаз, остальные черты лица сразу как-то терялись.
 — Так ты и есть Жаворонок-Белохвостик? — спросил Уилл.
 Девчушка согласно кивнула.
 — А я — твой дядюшка Уилл.
 Она опять кивнула, затем перевела взгляд на пыльные мысики своих изношенных туфелек.
 — О Господи! Помоги мне! Я ведь совсем ничего не знаю о детях, а тем более о маленьких девочках… — подумал Уилл. — А это письмо мне? — спросил он, хотя и так уже узнал свое имя, написанное на клочке бумаги большими печатными буквами.
 Так ничего ему и не ответив. Жаворонок отколола булавку и протянула ему послание. Она старалась не смотреть на Уилла. Райдэр развернул листок и сделал вид, что читает…
 Кое-что он и впрямь, вроде, как понимал, да только вместе связать никак не мог. Когда неделю назад он получил первое письмо от миссис Джоунз, сообщавшее о том, что его племянница посылается к нему на постоянное жительство, а также объяснявшее причины этого поступка, он в очередной раз провернул свой старый, коронный трюк. Просто-напросто отослал озадачивающее письмо своему приказчику по ранчо Грифу Симпсону и при этом сказал: «Слушай, не пойму, что они там такое пишут?» И еще до того, как Гриф начал читать письмо, добавил: «Только прошу, читай вслух! Хочу просто проверить, правильно ли я понял все, что там понаписано…»
 На сей раз ему не хотелось опять связываться с Симпсоном. Вероятно, его приказчик уже и так догадался, что Уилл неграмотен. Да и что тут такого удивительного? Таких как он полно, но все равно Райдэру почему-то было очень стыдно и неловко. Одно дело, когда он был простым ковбоем и его безграмотность не имела ровным счетом никакого значения, и другое, когда он стал уважаемым в поселке человеком, а большинство живущих здесь людей было из образованных… В последнее время его «образованность» все чаще и чаще напоминала о себе.
 Вот и сейчас Уилл тупо уставился на исписанный прыгающими буквами лист и в конце концов решил, что чего-то особенно важного здесь просто быть не может. Тем более, что уж больно коротким было это послание. Факты были налицо. Племянница уже находилась здесь, и он должен был о ней как-то позаботиться. А все остальное, о чем могло сообщить письмо, было теперь столь несущественно…
 — Хорошо… — сказал Уилл. Он сложил письмо и засунул в нагрудный карман сюртука. — Итак, тебя зовут Жаворонок.
 Девочка блеснула симпатичными глазенками.
 — А ты и вправду мой дядя?
 Уилл почувствовал робость и стеснение перед этой крохой. Она выглядела такой неухоженной и растерянной, что Райдэру стало ее очень жалко.
 — Да-с, твой дядя Уилл.
 — Так ты брат моей мамы?
 — Получается, что так.
 — А у меня вот братьев нет… — Мне так и сказали. Жаворонок.
 — Моя мама была очень красивой, — тихонько сказала девочка, при этом губы ее задрожали.
 Уилл на секунду задумался, прежде чем сказал:
 — Ты немного похожа на свою маму. А когда станешь взрослой, наверняка, будешь такой красивой, как она.
 Сказав это, Райдэр понадеялся в душе, что это было правдой. С тех пор, как он в последний раз видел сестру Патрицию, прошло уже целых восемнадцать лет… Тогда он покинул Чикаго, ей было, наверное, столько же, сколько сейчас Жаворонку, но время стерло даже малейшие воспоминания об облике родной сестры. Глаза девочки были полны слез, но она так и не позволила себе разрыдаться.
 — Я знаю, что мама моего папы была индианкой, — малышка проглотила подступившие к горлу слезы. — И потому я — индейское отродье. Люди ведь не любят выродков, правда же?
 — Кто это тебе такое сказал?! — воскликнул Уилл, рассерженный тем, что кто-то мог сказать такое невинному ребенку, кроткой девчушке.
 — Миссис Джоунз, сэр.
 — Ах, она, старая курица! — процедил сквозь зубы Уилл, взяв в свою сильную ладонь руку Жаворонка. — Пойдем-ка, милая, отсюда. Я думаю, нам надо будет кое-что для тебя подобрать из одежды, прежде чем мы с тобой отправимся на ранчо.
 И, взяв ковровую сумку девочки, он направился с нею к Торговому Дому Барберов, что на западе города, в самом конце главной и единственной улицы Хоумстэда.
 Эмма Барбер любила перекладывать товар на полках магазина с места на место, что постоянно выводило из себя ее сорокадвухлетнего мужа Стэнли. Может быть, именно поэтому она так — ? любила этим заниматься…
 — Ну, вот сама рассуди, Эмма, — обычно говаривал в таких случаях муж. — Зачем ты тут, путаешься под ногами, перекладывая рулоны материи? Ты что, думаешь, народу каждый раз будет легко отыскивать, где именно лежит теперь тот или иной товар?
 Лицо Стэнли при этом обычно немного краснело, и он начинал шагать из угла в угол по торговому залу, размахивая руками и отдавая распоряжения, чтобы все было поставлено и положено на прежние места. В роли хозяина магазина Стэнли был так забавен, и это отмечали все посетители. Но «проверяющий» не каждый день был в лавке.
 Когда над входной дверью зазвенел колокольчик, Эмма Барбер мигом отпрянула от рулонов ткани и радостно побежала к двери в надежде увидеть перед собой исполненного вечного обожания ее трогательного Стэнли. Однако вместо мужа она увидела владельца ранчо «Рокин Ар». Высокий, гибкий и сильный, Уилл Райдэр был мужчиной-красавцем с рыжеватыми волосами и ярко-голубыми глазами. Эмму всегда удивляло то, что еще ни одной женщине так и не удалось его окрутить. Будь она одна да помоложе, она бы ему ни за что не отказала.
 — Боже мой! — начала она слегка удивленным тоном. — Уилл Райдэр! Не будь я жива… Да мы тебя в городе уж лет сто не видели…
 Эмма ожидала, что он как-нибудь необычно отреагирует на ее слова, но Уилл всего лишь учтиво коснулся пальцами полей своей шляпы. Эмма перевела взгляд на девочку, которую Райдер держал за руку. Женщина отметила, что это была милая крошка с большими глазами и золотисто-персиковой кожей.
 — И кого это ты с собой привел, а, Уилл?
 — Моя племянница. Жаворонок. Она приехала жить со мной.
 — Жаворонок? Что за престранное имя? Эмма подошла к девочке. Склонилась над нею, положив указательный палец на подбородок гостьи и стараясь приподнять ее головку, чтобы заглянуть ей в глаза. Страх и печаль читались на детском личике…
 — Добро пожаловать в Хоумстад, Жаворонок! Сколько же тебе, интересно, лет?
 — Семь, мэм.
 — А моей Лесли исполнилось шесть. Она так рада будет новой подружке, — Эмма ободряюще улыбнулась, бросив беглый взгляд на статного ранчера. — Чем могу служить, Уилл?
 — Видишь ли, девочке понадобятся кое-какие вещи… — Он протянул ей потертую ковровую сумку. — Это вот все, что они с нею прислали…
 Эмма просто сгорала от любопытства, желая узнать, кто же эти «они», и почему «они» решили отправить это тщедушное дитя к дядюшке-холостяку. Но Эмма не посмела спросить об этом. Стэнли постоянно напоминал ей, что — у людей всегда могут быть какие-нибудь чисто личные проблемы, о которых было не принято спрашивать. Похоже, Стэнли не понимал, что ее любопытство объяснялось лишь стремлением всем помочь. И в данном случае было ясно как день, что Уиллу Райдэру именно сейчас и была нужна помощь. Он походил теперь на ковбоя, которого лошадь сбросила с седла посреди пустыни.
 — Дай-ка мне посмотреть, — Эмма взяла сумку. Подойдя к прилавку, она открыла ее. — Господи, да здесь же ничего нет, кроме дырявых лохмотьев!
 — А это мое платье на каждый день, мэм, — пролепетала Жаворонок. — Сестры в сиротском приюте сказали, что хорошее платье мне дали лишь для того, чтобы я в нем сюда приехала, и .теперь мне положено одевать его только по воскресеньям, если у вас, конечно, здесь есть церковь…
 Сирота? Так вот что оно значит… Это уже кое-что проясняло для Эммы.
 — Церковь у нас есть, — Эмма бросила взгляд на платье, которое было слишком велико девочке. — Это, значит, и есть твое «хорошее» платье?
 Жаворонок кивнула в ответ.
 — Так я и думала, — Эмма перевела взгляд на Уилла. — Уилл, ни о чем не беспокойся, мы быстренько приведем девочку в порядок! Как никак, а я свою шесть лет растила, знаю, что девчонкам необходимо!
 — Я очень надеюсь на тебя, Эмма… Эмма мило заулыбалась.
 — Что ты, что ты! На то я здесь и поставлена.
 Взяв девочку за руку, она подвела ее к разложенной в большом ассортименте детской одежде.
 — Стэнли тебе не говорил, что мы тут нашли учительницу? Похоже, что теперь нам наконец-то понадобится твоя старая хижина? — Эмма поднесла к девочке платьице, примеряя его. — А то мы тут уже сомневались, удастся ли нам вообще найти кого-нибудь, пожелавшего отправиться в Хоумстэд.
 Жаворонок потянула Эмму за рукав:
 — М-э-э-м?
 Женщина наконец-то обратила на нее внимание.
 — Что такое, дитя?
 — А вот то платье, оно мне не подойдет? — Жаворонок показала пальцем на желтое, расшитое подсолнухами, платье. Ее большие, как блюдца, глаза округлились, наполнившись маленькой надеждой. Шить Эмма была мастерица, и не мудрено, ведь ей как-никак пришлось шестерых вырастить, — а что до этого желтого платья, то оно уже было размера на три больше, чем носила Эмма, к тому же ей так хотелось исполнить желание малютки.
 — Думаю, мы его чуток подошьем, — сказала она, доставая желтое платье. — Пойдем, надо сейчас прямо на тебе его подогнать. — Эмма посмотрела на Уилла. — А ты иди по своим делам. Зайдешь за своей птичкой через часок, я уж ее в лучшем виде подготовлю!
 Уилл молча кивнул. Его глаза скользнули по прижавшейся к Эмме девчушке.
 — Слушайся, детка, миссис Барбер. Я скоро вернусь!
 Под мелодичный звон колокольчика Райдэр вышел на улицу, осторожно прикрыв за собою дверь.
 Жаворонок опять потянула Эмму за руку.
 — А он точно вернется? — с сомнением в голосе прошептала девочка.
 У Эммы перехватило дыхание.
 — Еще ни разу не слышала, чтобы твой дядюшка не сдержал своего слова! Конечно, он вернется! Можешь даже не беспокоиться.
 Застенчивая улыбка малютки стоила многих часов перешивания яркого, желтого платьица.
 В это время Уилл Райдэр, любуясь главной улицей города, чувствовал свою полную растерянность и беспомощность. Ну что ему делать с этой девочкой. Жаворонком? Уилл всегда был одиноким волком. Прирожденный бродяга, последние восемнадцать лет он провел то в седле ковбоя, то с лопатой золотоискателя, а то и с ружьем, исходив вдоль и поперек весь Дикий Запад. Ему даже в голову не приходило где-нибудь обосноваться навсегда, пока шесть лет тому назад он не схлестнулся со старым Риком Чарльзом на перегоне скота. Именно Рик привел Уилла в Долину Большого Лука. И именно Рик выбрал место для их первой хижины у речушки Пони Крик, развел здесь небольшую отару овец, сказав при этом, что никуда уже отсюда не сдвинется, ну, разве что его здесь закопают.
 А так, кстати, оно и случилось… Год назад Уилл похоронил старика, упрямого плешивца, и к этому времени он уже решил, что останется на Ранчо Рокин'Ар и сделает его самым процветающим в округе.
 Неторопливо Уилл двинулся вперед, морщинка легла на его лоб, но проклятый вопрос так и не выходил из головы. Так что же ему делать с этим Жаворонком? О том, как растить детей, ничегошеньки-то ему известно не было. Да он и не думал о том, чтобы в ближайшие год-два ими обзаводиться. А тут эта девочка… Де-воч-ка! Только ее Уиллу и недоставало в доме. Райдэр за всю свою жизнь мало имел дел с женщинами. Его мать еще давно навсегда отучила его от мысли сковать себя узами брака. Марта Райдэр, сколько помнил Уилл, всегда изображала из себя страдалицу. И он не собирался угодить в тот же капкан, что и его отец в свое время. Поэтощу Уилл предпочитал избегать общество женщин, особенно тех, у кого на уме было лишь одно замужество. Хотя… Уилл внезапно, кстати, вспомнил о миловидной Жюстине и тут же признался себе в том, что отнюдь не все женщины стремятся только к браку.
 Жюстина даже вида не подавала, что ищет свадебное кольцо или приставки «миссис» к своей фамилии. Жюстине ничего не надо было, кроме приятного времяпрепровождения, красивых вещей да кого-нибудь рядом на ночь. Уилл хорошо ее понимал и разделял ее побуждения и интересы. Райдэр считал Жюстину своей девушкой, и это, кстати сказать, придавало ему лишний вес и значительность в местном провинциальном обществе. Но на тот счет, насколько их отношения были серьезными, он крепко ошибался. И понял это лишь тогда, когда как-то вернулся с прогона скота раньше обычного и к своему возмущению обнаружил Жюстину в своей постели в объятиях помощника шерифа… Ну, что тут ранчеру было поделать?
 Хотя, конечно, как говорится, чего в жизни не бывает, но все же Уилл старался поменьше иметь дела с женщинами да и, по его твердому мнению, прекрасный пол, вряд ли в ближайшее время мог кардинально измениться к лучшему… Вне всякого сомнения, матримониальные отношения в планы Уилла Райдэра не входили. Он мог бы поклясться в этом на целой стопке Библий.
 Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний о своей матери и Жюстине. В конце концов он напомнил себе, что нельзя ставить невинное дитя и голодную до мужчин женщину на одну доску. Жаворонок еще совсем малютка. Одинокая, забитая сиротка. Но вот только, что же ему с ней делать? «Что-то ты как в воду опущенный, Уилл?!» — сказал он себе. Райдэр остановился, повернулся на знакомый голос: «День добрый!»
 Хэнк Мак Леод, косая сажень в плечах, с отливающими стальной сединой висками и глазами цвета неба, коснулся пальцами полей своего стетсона.
 — Не скажешь ли, что так тебя тревожит?
 — Да, ничего, шериф, в чем мне могла бы понадобиться помощь закона.
 Жизненный опыт подсказывал Хэнку, что сейчас необходимо было выдержать небольшую паузу. В конце концов, Уилл пожав плечами, сказал: «Видишь ли, сегодня утренним экипажем прибыла моя племянница. Моя сестра умерла год назад, и ее муж также, и теперь девочка будет жить со мною». Уилл не стал. уточнять для шерифа, что его собственная мать отказала в приюте внучке-полукровке, а сестры из Армии Спасения почти шесть месяцев потратили на уточнение местожительства любимого дядюшки.
 — Прискорбно это слышать… Я имею в виду насчет вашей сестры…
 Уилл опять пожал плечами.
 — По правде говоря, я понятию не имею, как воспитывать девочку. И что я буду с нею делать на ранчо?!
 — Спорим, у тебя все получится как нельзя лучше! Растить детей не так уж и сложно. Я сам вот двоих воспитал.
 — Тебя послушаешь, так это проще простого! Но этого не может быть, Хэнк!
 Уилла не так-то легко было провести. Он знал, что на самом деле воспитание — это очень сложно. Его собственное детство было весьма далеко от совершенства. Не дай бог, он заставит, не желая того, девочку страдать так, как когда-то приходилось ему.
 — В жизни ничего так просто не делается, — пояснил Хэнк. — Надо стараться, чтобы все было по-доброму. У тебя, Уилл, получится!
 Уилл покачал головой.
 — Не знаю… К тому же тебе жена помогала, а я…
 — И то правда, — усмехнулся шериф. — Давай допустим, что на территории штата есть где-то хорошая женщина, которая не прочь за тебя выйти замуж, а значит — и помочь растить племянницу! Мы с тобой могли бы уже начать поиски. А, Уилл? Как ты считаешь?!
 — Нет уж, Хэнк, спасибо! — Слова Хэнка настолько возмутили Райдэра, что он замотал панически головой. — Нет, ни за что!
 Улыбка исчезла с лица Хэнка.
 — Ну ты ведь, по-моему, всегда сможешь договориться, чтобы девочку кто-нибудь удочерил, если не хочешь возиться с нею сам.
 НЕ ХОЧУ С НЕЮ ВОЗИТЬСЯ… Уилл представил круглые, полные печали глаза Жаворонка, это постоянное выражение испуга на ее милом личике… Он ведь вовсе не говорил, что девочка ему не нужна. Хотя это она уже, наверняка, не один раз слышала… Уиллу так бы не хотелось продолжить список отказывающихся от ребенка.
 — Думаю, мы что-нибудь придумаем, — сказал он чуть мрачноватым тоном.
 Хэнк улыбнулся: «Я так и думал!»




 Глава 2


 Адди казалось, что езда на этом, запряженном одной лошадью, экипаже вытрясет из нее всю душу. Она молила про себя Бога, чтобы добраться до Хоумстэда в целости и сохранности, но у нее не было полной уверенности, что она не разобьется вместе с возницей вопреки воле Всевышнего где-нибудь на дороге. Экипаж резко занесло на крутом горном повороте. Адди с визгом полетела на пол. Шляпка сползла ей на глаза, а заколки рассыпались,
 — Да он с ума сошел! — возмутилась она. — Дурак какой-то!
 Она вновь устроилась на сиденье и попыталась привести в порядок шляпку и волосы. Но толку в этом не было. Теперь уж ей ни за что не сколоть свои лохмы в аккуратную прическу, по крайней мере, до тех пор пока они не окажутся на твердой земле, и под рукой у нее не будет теплая вода да расческа.
 «Помоги мне Господи! И что это меня понесло в эту забытую Богом глушь? « — думала про себя Адди.
 «…И ВПРЯМЬ НЕ ВИЖУ, ЧТОБЫ У ВАС БЫЛ КАКОЙ-ТО ИНОЙ ВЫБОР, МИСС ШЕРВУД!»
 Экипаж качнуло в противоположную сторону. Адди схватилась за дверцу, пытаясь не слететь с сиденья вторично, и приберегла пару ласковых для безмолвного болвана, что возвышался на козлах, на случай, если они все-таки доедут до Хоумстэда, а не закончат свой путь на дне какой-нибудь быстрой реки!
 «НУ, ЭТО НЕСЕРЬЕЗНО, МИСС ШЕРВУД! ВЫ НЕ МОЖЕТЕ МНЕ ОТКАЗАТЬ».
 Насчет иного выбора, мистер Бэйнбридж явно ошибся, равно как и насчет того, что Адди не сможет ему отказать. И она сказала об этом Бэйнбриджу вполне определенно. А потом она ответила на объявление «Ищем учителя», посланное во все окружные газеты из крохотного поселка, затерявшегося на крайнем Западе. Поселок этот назывался Хоумстэд. И уже через несколько недель она запаковала все свое добро в два сундука и села в вагон, идущего в западном направлении паровоза. Именно эти сундуки и были в данный момент привязаны веревками к крыше этого жуткого однолошадного экипажа, главной целью которого было — как следует растрясти ее кости.
 Адди откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Она благодарила бога за то, что путешествие наконец-то подходило к своему логическому завершению. Ей казалось, что она села на поезд в Кингсбери, по крайней мере, несколько лет назад. Она уже достаточно намыкалась за эти дни по незнакомой ей сельской глубинке и многого поднатерпелась от здешних грубиянов. Все, о чем она сейчас могла мечтать, это о ванне и ночи, проведенной в нормальной человеческой постели.
 На Адди нахлынули воспоминания о родном доме на Заливной улице. Она могла бы поклясться, что осязала кожей соленые ветра и слушала прибой морских волн Кингсберского залива. Она ощутила острый приступ тоски по родине, сменившийся всеподавляющим паническим страхом. Ей было знакомо это чувство. Страх преследовал ее с тех пор, как она покинула офис мистера Бэйнбриджа, дав ему вполне определенный отказ. А что, если у нее совсем ничего не получится? Вдруг она не сможет? Может быть, она весьма посредственная учительница?
 «ТЫ МОЖЕШЬ, АДЕЛАИДА. У ТЕБЯ ЭТО ПРИРОДНЫЙ ДАР — УЧИТЬ…», — вспомнились слова, сказанные ее отцом.
 — Надеюсь, папа, — прошептала Адди так, будто отец был сейчас тут, рядом с нею, словно бы она и впрямь слышала от него эти ободряющие слова.
 Мэтью Шервуд был заботливым отцом и великолепным учителем. Он знал, чем увлечь своих учеников. А уж над образованием своей собственной дочери он постарался как следует. Ее любимыми воспоминаниями были часы, проведенные с ним вместе в захламленном кабинете в глубине дома на Заливной улице, то, как они вдвоем копаются в пропахших пылью книгах, а затем обсуждают все, что прочитали. Порой их оживленные дебаты становились чересчур разгоряченными, и дочь и отец изо всех сил старались отстоять совершенно противоположные точки зрения, но теперь, вспоминая прошлое, ей было дорого каждое из тех счастливых мгновений. Ведь, споря с отцом, она всегда чувствовала себя равной. «Я смогу, — подумала Адди про себя. — Я буду хорошей учительницей. Обязательно!»
 Экипаж заметно замедлил ход, да, похоже, и дорога выровнялась. Адди открыла глаза и, схватившись рукою за дверцу, прильнула к окошку, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть.
 Извилистая горная дорога осталась позади. Перед Адди простиралась обширная, серповидной формы, долина. Высокие травы колыхались на горячем летнем ветру. Темно-пурпурные полевые цветы заставляли вспоминать о мантиях сказочных королей. То был чарующий вид. Величественные горы, склоны которых густо поросли дикими соснами, а гранитные пики — обнажены, устремились в ослепительно голубую небесную ширь. Да, такого Адди уже очень давно не видела. Она подумала, как далеко осталось им до пункта конечного прибытия. Словно прочитав ее мысли, возница громко воскликнул: «Приближаемся к Хоумстэду, мисс!»
 «Хоумстэд», — повторила Адди про себя и сразу же забыла о величественных вершинах, синем небе и пурпурных полевых цветах. Она безуспешно попыталась стряхнуть пыль с потерявшей всякий вид юбки. Наверняка и лицо ее было в грязных разводах… Оставалось надеяться, что хоть чепчик сможет скрыть ее растрепанные волосы. Конечно же, ей хотелось прибыть в Хоумстэд во всей красе, но, к сожалению, сейчас об этом не могло быть и речи. Адди закрыла глаза и быстро прошептала молитву, попросив у Бога расположение жителей Хоумстэда. Ей так хотелось им понравиться.
 — Еще кофе, дорогой?
 Хзнк в ответ поднял свою чашечку, и его жена Дорис наполнила ее до краев темным крепким варевом.
 — Экипаж, должно быть, уже давно приехал, — сказал он, прежде чем подуть на горячую жидкость.
 — Если только не опоздал, — при этих словах Дорис поставила на стол еще одну тарелку, затем наполнила кофе вторую чашку. После этого, выдвинув с противоположного края стола стул, села.
 — Как ты думаешь, каков он из себя?
 — Кто?
 — Сам знаешь кто, — обиженно ответила Дорис. — Само собой разумеется, учитель. Мистер Шервуд.
 — А… так это ты о нем… Не знаю. Подождем его приезда да посмотрим. Думаю, он такой же, как и все.
 — Хэнк Мак Леод, ты кого хочешь из себя вывести? Я тебе об этом раньше не говорила, разве?
 Он ухмыльнулся, уставившись в чашку.
 — Пару раз, Дори. — Он сделал глоток. — Всего лишь пару раз.
 Мирная тишина установилась на кухне, пока Дорис завтракала, а Хэнк пил свой кофе, глядя задумчиво в окно на главную улицу Хоумстэда.
 Хэнку нравилось быть здесь шерифом. Один день походил на другой. Да и, говоря по правде, единственным волнующим событием для жителей Долины Большого Лука бы еженедельный приезд экипажа из Буаз-Сити, да и то останавливающегося здесь, чтобы только раскидать почту.
 Крайне редко вместе с почтой экипаж привозил и какого-нибудь пассажира. До сих пор в округе все еще обсуждали приезд на прошлой неделе племянницы Уилла.
 Словно читая его мысли, жена спросила:
 — Не слышал, Хэнк, как там у Уилла Райдэра дела? Эмма говорила, он там с этой племянницей бьется как рыба об лед.
 — Да, он нервничал, но я думаю, все наладится.
 — Эмма говорит, что девочка прямо писаная красавица, да только такая грустная, что прямо сердце разрывается…
 — Думаю, Дорис, для печали у нее есть причины. Не так-то легко потерять своих близких и расстаться с родиной.
 — Да, ты прав. Бедняжка… Осталась одна-одинешенька на свете. Я вот все о Саре думаю. Если бы что случилось с Томом и Марией, что тогда было бы с Сарой?
 Хэнк поставил, чашку на блюдце и встал из-за стола.
 — Мы своих двоих вырастили, думаю, и внучку смогли бы, если что…
 Хэнк представил, еще нетвердо стоящую на ногах, золотоволосую и голубоглазую малышку.
 — Господи, она-то уж знала бы, как обвести вокруг пальчика своего старого дедушку!
 — Ну что попусту болтать о том, что нам пока не грозит.
 Когда Хэнк сказал это, Дорис с любовью посмотрела на мужа и, потянувшись к нему, взяла его за руку. Она прижалась щекой к его ладони и нежно поцеловала.
 — Я смотрю на прожитые годы и думаю, как же мне повезло с тобою, Хэнк, — прошептала она.
 Хэнк погладил ее волосы и не задумываясь произнес:
 — Нет, это мне повезло, Дори!
 Минутой позже Хэнк уже спускался с парадного крыльца, слегка замешкавшись, поправляя свой широкополый стетсон. Не спеша он обвел глазами главную улицу. Он ведь ничуть не солгал, когда сказал, что ему повезло. Лучше жены, чем Дорис, и представить себе было бы невозможно. За тридцать три года совместной жизни они всякого повидали, и плохого и хорошего, но она его никогда не покидала. Дорис никогда не жаловалась, даже в те времена, когда он, молодой юрист, мотался вместе с нею. Томом и Анитой по всей стране в поисках работы. Теперь у них был милый домишко в тихом маленьком Хоумстэде, их дети выросли и уже успели обзавестись собственными семьями, нарожать своих детей, а Хэнк все продолжал работать шерифом в городке, где никогда ничего особенного не происходило. Он считал, что лучшего, чем у него есть в этой жизни, нельзя было и ожидать. Эмма была так взволнована, что места себе не находила.
 «Стэнли, наверняка, чувствует то же самое», — подумалось ей, когда его рука легла ей на плечо. Она подняла на него глаза. Стэнли улыбнулся и подмигнул ей: «Все-таки тебе это удалось, Эмма», — промолвил он. Она лишь усмехнулась в ответ. Да. ей удалось, но было не так уж просто сделать это. Ей пришлось изо всех сил постараться, чтобы убедить других членов городского совета в том, что пришло время им нанять своего школьного учителя. Многие были против этой идеи. Кое-кто считал, что от книжек один только вред. Другие придерживались мнения, что дети вполне могут учиться дома, и учить их будут после работы собственные родители. Но Эмма не сдавалась, пока ей не удалось всех переубедить. Стэнли сказал, что у него даже на мгновение не — возникало сомнения в том, что она в конце концов победит.
 Пульс Эммы забился учащенно, когда она, всматриваясь вдаль, вдруг увидела облачко пыли, поднимавшееся с восточного предместья.
 — Едут! — закричала она.
 Над крышей Торгового Дома Барберов на фоне чистого неба висела уже целая туча бурой пыли. Конечно же, если предположить, что это не был табун диких мустангов, то тогда, похоже, к городу действительно приближался долгожданный экипаж. Поднялся взволнованный шум. Через несколько минут все наконец-то увидят А. Л. Шервуда, первого учителя Хоумстэда.
 Как только экипаж остановился, Адди выглянула из его окошка, но из-за стоящей столбом пылищи, так ничего и не смогла разглядеть. Понадобилось некоторое время, чтобы подождать, прежде чем пыль осела. Адди с трудом глотала воздух, пытаясь побороть овладевающее ее волнение.
 «Из меня обязательно получится очень хорошая учительница», — напомнила она себе. Ведь ее отец так хорошо подготовил к этому. И в школе Адди училась лучше всех. К тому же, у нее было разрешение заниматься учительской практикой.
 И что совсем немаловажно, — она просто очень любила детей. Что ни говорите, она все-таки способна была стать учительницей! Вне всякого сомнения.
 Прежде чем пыль улеглась, до слуха Адди долетели обрывки оживленного разговора, из которого она поняла, что все кого-то ожидают. Но вот, только, неужели все они пришли встречать именно ее, Адди Шервуд?! Неужели все они решили встретить экипаж? И даже, может быть, сама миссис Барбер? Интересно, что они теперь о ней подумают? О» как было бы здорово, если б все-таки у нее было время умыться и переодеться, прежде чем кто-то станет ее разглядывать. Адди тяжело вздохнула. Она вновь безуспешно попыталась привести в порядок свои волосы. Ах, если бы она была маленькой изящной блондинкой и к тому же красавицей, а не высоченной рыжей простушкой!
 — Добрый день, господа! — услышала она голос спрыгнувшего на землю возницы. Затем открылась дверца экипажа.
 «ГОСПОДИ… ТОЛЬКО БЫ МНЕ НЕ ОПОЗОРИТЬСЯ!» — молила Адди, поднимаясь с сиденья и придерживаясь одной рукой за дверцу, выбираясь из экипажа.
 «ПУСТЬ ОНИ ВСЕ ЗАХОТЯТ, ЧТОБЫ Я ЗДЕСЬ ОСТАЛАСЬ!»
 Оглядевшись, она обнаружила около дюжины незнакомых, пристально разглядывающих ее лю-с дей. Затем, практически одновременно, их взгляды сошлись в одной точке, на открытой двери экипажа. Все молчали.
 Через мгновение Адди сообразила, что, вероятно, они ожидали кого-то другого. Скорее всего, миссис Барбер не получила телеграмму, извещавшую о ее прибытии сегодняшним экипажем. Вы — прямившись и слегка приподняв голову, Адди обратилась к собравшимся:
 — Пожалуйста, не сможет ли мне кто-нибудь объяснить, где я могу найти миссис Барбер?
 Теперь все одновременно посмотрели на Адди, однако на вопрос так никто и не удосужился ответить.
 — Миссис Эмма Барбер, — продолжала Адди. — Думаю, она занимается торговлей. Если бы вы мне объяснили, в какую сторону нужно идти…
 Небольшая, круглолицая, с седеющими волосами женщина вышла вперед.
 — Это я — миссис Барбер!
 У Адди словно камень с души сняли.
 — Как хорошо! Слава богу! Я — Аделаида Шервуд! Боюсь, вы так и не получили моей…
 Что-то в окружившем ее безмолвии заставило ее замолчать. Она пробежала взглядом по лицам, стоявших в растерянности людей.
 — Вы и есть А. Л. Шервуд? — с напряжением в голосе спросила Эмма.
 — Да. — Адди взглянула немного робко на переспросившую ее женщину. — Вы ведь ждали меня, не так ли?
 Эмма посмотрела на стоящего рядом с нею высокого и очень худого мужчину, затем перевела взгляд на Адди.
 — Нет, мисс Шервуд. Боюсь, что вас мы не ждали…




 Глава 3


 — Но я же посылала телеграмму, — сказала Адди. Эмма как-то странно смотрела на нее.
 — Все правильно. Я получила телеграмму, но все равно мы именно вас не ожидали.
 — Боюсь, я чего-то не понимаю. Вы все… Разве вы сейчас здесь собрались не для того, чтобы меня встретить? Я…
 От страха у Адди перехватило дыхание. Стоило ехать в такую даль, чтобы терпеть насмешки? Может, она чего-то недопонимала? Ее что, заставят вернуться в Кингсбери?
 Мужчина, стоявший рядом с Эммой, сделал шаг вперед.
 — Меня зовут Стэнли Барбер. Все, что пытается объяснить вам моя жена, это то, что все мы были уверены в том, что А. Л. Шервуд — никто иной, как мужчина! А оказалось, все не так…
 Несмотря на жаркое августовское солнце, по спине Адди пробежал озноб.
 — Мужчина… Но я не… почему бы вам… Стэнли с энтузиазмом стал жать руку Адди.
 — Теперь мы видим, что заблуждались, мисс Шервуд! Добро пожаловать в Хоумстэд!
 — Спасибо вам, мистер Барбер, — ответила Адди автоматически и в то же время абсолютно не веря в его доброжелательность. Могло быть все, что угодно, но только не радушный прием. Ведь они ожидали мужчину… Им был нужен мужчина.
 — О Господи, да что ж это сегодня со мной такое? — воскликнула Эмма. — Позвольте мне, мисс, вам всех представить, а потом мы побыстрее уведем вас с этого убийственного солнца. С моим мужем Стэнли вы уже познакомились.
 Эмма взяла Адди за руку и подвела ее к тротуару.
 — Это вот Дорис Мак Леод… Наша почтальонша.
 — Добро пожаловать в Хоумстэд, мисс Шервуд!
 На приветливом лице Дорис засияла дружеская улыбка. Седые кудри выбивались из-под бледно-голубого чепца, так подходившего к глазам этой женщины.
 — Спасибо, миссис.
 — А вот, рядом с ней, ее муж, Хэнк Мак Леод, — продолжала Эмма. — Он наш шериф.
 — Рад с вами познакомиться, мисс Шервуд, — шериф приподнял указательным пальцем свою широкополую шляпу.
 — Благодарю вас, сэр, — тихо ответила Адди, заглядевшись на этого красивого старика. Она подумала, что человек столь внушительных размеров и с такой внешностью одним только своим видом способен был погасить любые беспорядки, и что, скорее всего, он очень хороший шериф.
 Эмма подвела ее к пожилой женщине, примерно одного с Адди возраста, державшей на руках, что-то лепечущее дитя.
 — А это невестка Мак Леодов Мария и их внучка Сара.
 — Добро пожаловать в Хоумстэд! — сказала Мария. — Мы так рады, что вы приехали.
 Улыбнувшись ей в ответ, Адди почувствовала определенную легкость в теле. Ей уже не было так неловко, как прежде.
 — А вот это, — потянула ее за рукав Эмма, — наш пастор, преподобный Пендрой.
 Вперед выступил небольшого роста джентльмен с двойным подбородком над воротничком, какие бывают у лиц духовного звания.
 — Как добрались, мисс? Мы очень рады, что вы вольетесь в наш приход.
 — Благодарю вас, Отче! Я так тронута, что вы пришли меня встретить. — Адди посмотрела на остальных собравшихся и не раздумывая, сказала: «ХОРОШО. ЧТО ВЫ ВСЕ ПРИШЛИ!»
 — Стэнли! — скомандовала Эмма. — Позаботься о вещах мисс Шервуд! Я отведу ее домой и дам ей что-нибудь поесть. — И, уже обращаясь к Адди. — У вас еще будет масса времени поговорить со всеми чуть позже. А сейчас, я думаю, вам необходимо немного отдохнуть. Дорога из Буаз-Сити, известно, нелегка. Может быть, когда-нибудь и туда проведут железную дорогу и не надо будет трястись по ухабах на этих разбитых таратайках.
 Прежде чем Адди хоть что-то успела сообразить, Эмма Барбер, решительным жестом взяв новоприбывшую за руку, повела ее в незнакомом направлении. А по дороге женщины разговорились.
 — Простите нас за это маленькое недоразумение, мисс Шервуд… Ну… то, что мы вас за мужчину приняли… Если бы я была чуть повнимательнее, то, наверняка, догадалась бы, что вы все-таки женщина! Да стоило лишь посмотреть на ваш почерк. Просто я вдолбила себе в голову, что женщина ни за что не решится отправиться в такую даль…
 — Миссис Барбер, если я вас чем-то не устраиваю… Я… Вы скажите!
 — Ерунда. Мы рады вашему приезду. Поверьте!
 Адди хотелось, чтобы ее в этом убедили, стали уговаривать.
 — Вам у нас, наверняка, понравится. Мы все здесь очень дружны. У нас здесь очень хорошая церковь, есть и дамский Литературный салон.
 Эмма указала на стоящее невдалеке большое деревянное здание.
 — Это лесопилка Ричмонда. Старый Ричмонд построил ее на Пони Крик четыре года назад. Теперь там заправляет Том Мак Леод. Мы со Стэнли построили наш дом и магазин несколькими месяцами позже, и вскоре после этого вокруг нас поднялся целый город. В прошлом году все жители собрались и совместными усилиями построили церковь. Да какую красивую: со стеклянными окнами, шпилем и великолепным колоколом. Она прямо за нами, на западной окраине городка. Именно там вы пока и будете проводить свои занятия, но по весне у нас уже будет новое школьное здание. Мы уже закупили и парты, и доску. — Она кивнула направо. — А там вот тюрьма, а через дорогу — приемная Дока Варни. Док у нас холостяк. Живет в том же доме.
 Адди переводила взгляд с одного здания на другое. Все дома в поселке были деревянными и в большинстве своем покрыты свежей побелкой. Между домами оставалась еще масса пустого пространства. Некоторые здания стояли впритык к дороге, другие были наоборот стоящими как бы в стороне и имели странные, непохожие на другие, конструкции. Это так не походило на опрятный стиль плотной застройки ее родного города. Фальшивый фасад тюрьмы украшала вывеска лишь в одно слово «Шериф». Под крыльцом двухэтажного здания на противоположной стороне улицы имелась вывеска «Кевин Варии — Доктор Медицины». Рядом с резиденцией местного врача находилось скрытое в тени высоченных сосен здание L-образной формы. Похоже, сюда они и направлялись.
 — Это и есть торговый дом Барберов, — сказала Эмма, подводя Адди к магазину. — Наша квартира со двора. Проходите, а я, пока вы себя будете приводить в порядок, согрею вам чайку.
 И вот уже Адди прошла в спальню с кружевными белоснежными занавесками на окнах, и таким же роскошным покрывалом на кровати.
 — Вода там, в кувшине, — сказала Эмма, показав на фарфоровую раковину умывальника и стоящий рядом глиняный сосуд. Она вытащила из комода полотенце и положила его перед зеркалом.
 — Располагайтесь, а когда будете готовы, приходите на кухню. Я приготовлю вам чай и что-нибудь перекусить.
 — Спасибо! Вы так заботливы и внимательны, миссис Барбер…
 И прежде чем Адди успела еще хоть что-нибудь добавить, дверь за Эммой закрылась. Оставшись в одиночестве, Адди села перед трюмо и посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее невеселые предположения подтвердились. Вид у нее был просто ужасный. Адди чуть не разрыдалась. Им, видите-ли, был нужен мужчина! Конечно же, надо было назваться Аделаидой-Луизой, когда она отвечала на объявление по найму учителя, а не пользоваться инициалами, но, с другой стороны. она всегда подписывала свою корреспонденцию «А. Л. Шервуд», точно так же, как когда-то ее отец подписывался как «М. А. Шервуд». Здесь она следовала непреложной истине. Ей даже как-то и в голову не приходило, что надо было поступать иначе. Адди судорожно всхлипнула. Нет, она не позволит сейчас расплакаться. Это она не делала с тех пор, как мистер Бэйнбридж сделал ей столь щедрое предложение. Так что теперь она рыдать не будет. Адди приехала в Хоумстэд учить детей, вот именно этим она теперь и будет заниматься. Она быстро сняла шляпку и начала приводить в порядок прическу. С помощью расчески и большого количества воды ей удалось уложить руками непослушные кудрявые локоны, сколов их в пучок на затылке. Как только прическа была в порядке, Адди вымыла лицо и руки, затем надела шляпку. Еще раз тяжело вздохнув, она вышла из спальни и направилась в кухню. Эмма обернулась на звук ее шагов.
 — А вот и вы. Чай уже ждет. — Она провела Адди к большому столу в центре кухни. — Садитесь, мисс Шервуд. Вы не против, если я буду звать вас Аделаидой?
 — Мои друзья зовут меня Адди.
 — Адди. Мне нравится. А вы зовите меня просто Эммой. — И взяв чашку только что закипевшего чая, она поставила ее перед Адди и села на соседний стул.
 — Пока пользуйтесь моментом и отдыхайте, а то скоро тут такое начнется. Дети пошли купаться на пруд, но вот-вот должны вернуться.
 — А сколько же у вас детей, миссис Барбер?
 — Мы же договорились, для вас я Эмма. А детей у меня шестеро.
 — Шестеро? О, не может быть! Довольная жизнью Эмма кротко, по-матерински ласково улыбнулась.
 — Шесть моих любимчиков. Альберту, старшему, уже шестнадцатый пошел. Аннели — пятнадцать. Райану — двенадцать. Рэйчел — одиннадцать. Лоринг — восемь. А самая маленькая — Лесли. Ей шесть. Они все такие смышленые, все до одного! Я изо всех сил стараюсь научить их всему понемногу, но им просто необходима настоящая школа, как, впрочем, и любому другому ребенку в Долине Большого Лука. Альберт считает что немного «староват» для учебы, но никуда не денется, пойдет, как и все остальные!
 — Я с нетерпением жду встречи с ними.
 — Что ж, они здорово удивятся, когда увидят вас. Как и все остальные в нашем захолустье, дети ожидали прибытия мистера Шервуда. Для них будет приятный сюрприз… — Затем Эмма немного нахмурилась и добавила. — Вероятно, нам придется подыскать семью, чтобы вас пристроить на жилье. — И будто разговаривая сама с собой, сказала: — Конечно же, я была бы рада вас принять, но у нас нет лишней кровати. Адди почувствовала напряжение.
 — Пристроить меня? Но я надеялась, у меня будет здесь свой дом. Разве это невозможно?
 — Так и мы считали, Адди. Но, боюсь, хижина мистера Райдэра не совсем подходит для женщины. Это деревянная однокомнатная развалюха, в которой не жили лет этак…
 — Думаю, она мне вполне подойдет!
 — Но вы еще не знаете, о чем идет речь, да и это довольно далеко от города. Конечно, неплохо прогуляться пешком, однако… Вы там будете совсем одна. Это было бы не совсем справедливо по отношению к вам. Я уверена, мы найдем семью, которая с удовольствием сдаст вам комнату.
 — Уверяю вас, я привыкла жить одна. И к тому же, люблю ходить пешком. — Адди слегка наклонилась к своей собеседнице. — Эмма, я очень ценю свою свободу и независимость, и одной из причин, по которой я ответила на ваше объявление, было то, что вы обеспечиваете учителя собственным домом. Вы не можете теперь мне в этом просто отказать, лишь потому, что я женщина.
 Эмма задумчиво покачала головой:
 — Думаю, что все теперь будет зависеть от мистера Райдэра. Это ведь его собственность.
 — Тогда я немедленно пойду и поговорю с мистером Райдэром.
 Пожилая женщина задумчиво посмотрела на Адди, прежде чем сказала:
 — Я попрошу Стэнли отвезти нас на Рокин'Ар.
 Адди с облегчением вздохнула.
 — Спасибо! — прошептала она.
 Проходя по конюшне, Уилл вытер рукавом пот со лба, затем надвинул на глаза широкополую шляпу. Он не мог припомнить такого горячего августа с тех самых пор, как он и Рик Чарльз впервые приехали в эту долину. Повесив лассо на ограду, он открыл калитку и вышел со скотного двора. Большими шагами он направился к дому. Его острый взгляд уловил еле заметное движение в одном из окон, и Уилл понял, что Жаворонок сейчас за ним наблюдает. Он также знал, что если посмотрит в ее сторону, она сразу же спрячется. Он сдержал вздох разочарования. Их первая неделя совместной жизни была далеко не блестящей… Девочка металась у него под ногами, словно испуганный жеребенок. Когда он пытался с нею поговорить, девочка шарахалась в сторону, будто бы он ей как-то угрожал. Когда Уилл просил ее что-нибудь сделать, она тотчас же повиновалась, словно боялась последствий в случае отказа. Кроме ответов на его прямые вопросы, Жаворонок и слова лишнего не произнесла. К тому же она была так тиха, что можно было запросто забыть, что она вообще находится в доме. Было совершенно ясно, что его худшие опасения полностью подтвердились. Он и понятия не имел, как обращаться с девочкой. Заставлял ее страдать, точно так же, как когда-то заставляли страдать его. И несмотря на его неуклюжие попытки сыграть роль заботливого дядюшки, она по-прежнему его боялась. Уилл тихонечко выругался про себя. Он не мог обвинять ребенка: ведь разве он знал, как сделать так, чтобы девочка почувствовала, что о ней заботятся и ее любят? Да и сам он этого никогда не чувствовал. О детстве у него остались самые мрачные воспоминания. Он не был в состоянии вспомнить ни одного счастливого момента.
 Райдэр вспомнил о некоторых семействах, которые хорошо знал здесь, в Хоумстэде, например, Мак Леодов, Барберов. Порой он замечал, как эти люди смотрят друг на друга, и задавался вопросом: А ПРАВДА ЛИ ЭТО? Ему было трудно в это поверить. В его собственной семье даже не принято было делать вид, что кто-то кого-то любит. Исключением, пожалуй, была Патриция. Иногда ему казалось, что его маленькая сестренка нежно к нему относится, однако сказать «Я люблю тебя» вслух никто из Райдэров не осмеливался до сих пор.
 Уилл уже коснулся ручки входной двери, как услышал за спиной скрип упряжи. Он резко повернулся. Даже с небольшого расстояния он признал худую, как карандаш, фигуру Стэнли Барбера на козлах самодельной повозки.
 Его жена сидела рядом. Кто-то еще был с нею, но Уилл так и не смог рассмотреть, кто именно это мог быть. Райдэр спустился с крыльца и подождал, пока повозка подъедет поближе.
 — День добрый, Уилл, — поприветствовал его подъехавший Стэнли.
 — День добрый! — ответил Райдэр, сдвинув шляпу на затылок. — Что это тебя вдруг в такую жарищу принесло?
 Торговец, посмотрев в сторону сидевшей за его спиной женщины, представил ее:
 — Это мисс Аделаида Шервуд из Коннектикута.
 — Здравствуйте! — ответил Уилл.
 — Мисс Шервуд теперь будет нашей учительницей. Мы вот решили поставить тебя в известность, прежде чем поселим ее в твоей хижине.
 — Но я думал…
 Стэнли понимающе кивнул.
 — Мы вот тоже думали… Но…..
 — Мистер Райдэр! — Адди приветливо воскликнула, спускаясь с повозки.
 Первое, что его поразило в незнакомке, был ее рост. Мисс Аделаида Шервуд была ничуть не ниже любого из проживавших в долине мужчин, и даже, пожалуй, повыше некоторых. Ее макушка была на уровне глаз Уилла. Она была стройной. Плавные очертания ее тела дополняли линию дорожного платья. Выбивавшиеся из-под соломенной шляпки волосы были цвета горящего осеннего перелеска и на затылке лежали тяжелыми кудрями. Все это Райдэр успел разглядеть, прежде чем девушка посмела взглянуть ему в глаза. Когда .Адди это сделала, Уилл вдруг осознал, что заглянул в самые необычные из всех зеленых глаз, что ему доводилось видеть прежде. Миндалевидные, они были оттенка зеленых яблок. Овальные зрачки были черны, как обсидиан. Уилл почти не обратил внимания на остальные черты ее лица, которые, в лучшем случае, были немного заурядны.
 — Мистер Райдэр, мне уже все объяснили, что ожидали мистера Шервуда. Мне, конечно, жаль, что случился подобный конфуз, но я уже уверила миссис Барбер, что степень моей квалификации ничуть не ниже, чем у кого-либо.
 Райдэр слушал Адди и отметил, что у нее был мягкий, интеллигентный и женственный голос. Почему-то он ожидал, что это будет нечто более грубое и строгое, более подходящее ее росту и простоватой внешности.
 — И тем не менее, — продолжала Адди, — необходимо решить один вопрос, могу я или нет воспользоваться вашей хижиной?
 Уилл посмотрел на Стэнли. Стэнли кивнул на Эмму.
 — Я думала, Адди захочет жить с какой-нибудь семьей, вместо того, чтобы пребывать в полном одиночестве, — сказала Эмма. — А твоя хижина и старая, и тесная. Вот я и сказала, что надо прежде с тобою посоветоваться.
 — Мистер Райдэр! — голос Адди вновь привлек его внимание. — Барберы показали мне ваш старый дом по дороге сюда. Уверяю вас, он мне вполне подойдет.
 Как раз то, что Уиллу не было нужно — это женщина на ранчо Рокин'Ар. Сейчас она говорит, что это вполне ее устроит, но очень скоро она начнет просить его: сделай это, принеси это. Она посчитает, что он должен отвечать за ее благополучие. Не пройдет и несколько недель, как она начнет жаловаться насчет того, что в доме нет спринцовки, а по хижине гуляют сквозняки.
 Уилл отрицательно покачал головой. Он подумал о том, что миссис Барбер была права. Эта хижина была неподходящим местом для женщины.
 — Вам лучше поселиться в городе, — сказал Райдэр утвердительным тоном.
 — Мистер Райдэр, если я правильно вас поняла, вы согласились пустить А. Л. Шервуда жить в свое жилище, в случае, если он будет нанят на работу учителем?! — Покопавшись в своей дорожной сумке, Адди извлекла конверт. Она достала письмо и протянула его Уиллу. — Здесь сказано, что в случае принятия меня на работу, вы, мистер Райдэр, обеспечиваете меня жильем.
 — Но мы думали А. Л. Шервуд — мужчина, — пытаясь сдержать негодование, ответил Уилл.
 — У меня действительно есть желание быть учительницей для детей Хоумстэда! И я хочу жить в собственном доме, несмотря на то, что вы ожидали увидеть мистера Шервуда!
 Уилл посмотрел на ее упрямый подбородок и заметил в глазах Адди презрительный блеск. Уилл и минуты не сомневался в том, что она имеет в виду то, что говорит. Тем не менее, женщина может принести на ранчо одни лишь неприятности.
 — Будет лучше, если вы обоснуетесь в городе, — твердо повторил Райдэр.
 — Вы что, отказываетесь от своих обещаний, мистер Райдэр? — Адди помахала письмом прямо у Райдэра перед носом. Это вывело его из терпения. Он почувствовал, что попал в ловушку, а этого он как раз и не любил.
 — Ну, если это то, что вы хотите, мисс Шервуд, я более не стану вас отговаривать. Но только не думайте, что я примусь как-то переоборудовать это скромное жилище, лишь потому, что вы женщина!
 Адди с трудом сдержалась от того, чтобы не вздохнуть с облегчением. Она так боялась, что он не изменит своего решения.
 — Спасибо, мистер Райдэр, — тихонько сказала она уже без всякого озлобления. — Смею вас заверить, что впредь не попрошу об особых одолжениях с вашей стороны…
 Уилл Райдэр молча пожал плечами, но Адди была почему-то уверена, что он все еще на нее сердится. Не очень-то хорошим было начало… Обидеть человека, на земле которого собираешься жить, поставив под сомнение его честь. Но что ей еще оставалось делать? Лишившись дома и одновременно попав в категорию бедных, Адди стала ценить свою независимость превыше всего. Да и с его стороны было не совсем справедливо поменять свое решение лишь из-за того, что она оказалась женщиной. Адди приехала в такую даль, чтобы стать здесь учительницей. Свою часть договора она выполнила. Неужели ожидать от него и остальных жителей городка того же самого было слишком много?
 — Как там ваша племянница, Уилл? — спросила Эмма, быстро сменив тему разговора.
 — Отлично. Растет.
 Его ответ был столь краток, что у Адди немедленно возникли сомнения в его искренности. И опять в разговор встряла Эмма:
 — Почему бы тебе не позвать ее сюда, Уилл, и не познакомить с миссис Шервуд? Уверена, девочка будет рада увидеть новую учительницу.
 Уилл пожал плечами, затем повернулся и пошел к дому. Он открыл парадную дверь и громко позвал: «Жаворонок, выходи!»
 Спустя мгновение в дверном проеме показалась девочка лет шести-семи. Глаза ее были опущены, а пальцы рук судорожно вцепились в ситцевый передник. Она шла с таким видом, будто ее окружала аура одиночества и печали. Искра понимания загорелась в сердце Адди. Она представила себя ребенком и вновь услышала, как дети дразнят ее, маленькую девчушку. Она заново почувствовала всю ту враждебность, которая окружала КИСКУ АДДИ в школе. Интуиция подсказывала Адди, что эта малышка была такой же отверженной, как когда-то давно и она сама, и ей мгновенно захотелось облегчить страдания девочки.
 Адди наклонилась к малышке, коснувшись ее пухленькой руки.
 — Жаворонок? А я — мисс Шервуд. Буду твоей учительницей, как только начнутся занятия в школе. Ты придешь в школу?
 Девочка подняла глаза. Адди показалось, что она никогда не видела такого прекрасного ребенка. Идеальный овал лица, золотистая кожа и глаза, как у испуганного олененка. Ее прямые длинные волосы были черны, как смоль. Адди терпеливо ждала, пока Жаворонок не пожмет ей руку. Наконец-то она это сделала. Адди улыбнулась в ответ.
 — Я здесь в Хоумстэде новенькая. Может, ты поможешь мне со всем познакомиться? Адди погладила девочку по голове. Встряхнув волосами и вновь уставившись в пол. Жаворонок прошептала:
 — Я сама здесь никого не знаю.
 Адди напряглась, метнув взгляд на Уилла.
 — Она живет здесь со мной всего лишь неделю, — пояснил он.
 Внимательно посмотрев на своего нового домовладельца, Адди ощутила странное покалывание в груди. Вне всякого сомнения, он был самым красивым мужчиной из тех, что ей приходилось встречать прежде. У него были ярко выраженные, мужественные черты лица, каждая из которых была доведена до полного совершенства: рыжеватые волосы, темно-золотистые, с солнечными проблесками цвета пшеничного поля в пору сбора урожая, глаза, как утреннее небо и широкие плечи, способные вынести, кажется, груз любых бед. А главное — рост. Он был таким божественно высоким. Как это она могла стоять здесь столько времени, спорить с ним и не обратить никакого внимания на то, как он красив?!
 — Адди! — голос Эммы прервал ее мысли. — Нам пора в путь, если ты хочешь устроиться до того, как стемнеет.
 — Да, конечно, — хотела сказать Адди, но в горле у нее пересохло, и получился какой-то хрип. — Да, я готова. — Она вновь бросила взгляд на девочку. — До свидания, милая Жаворонок! Скоро мы с тобой снова увидимся. Думаю, мы будем самыми близкими подругами.
 На этот раз девочка почти улыбнулась. Адди быстро пошла к повозке. Как только она собралась садиться, кто-то тут же взял ее за руку. Она повернулась и встретилась взглядом с Уиллом. Почему-то снова ей стало не по себе. Ничего не говоря, он помог ей взобраться в кибитку.
 Эмма подошла к повозке.
 — После Воскресной службы у нас будет пикник. Люди хотят отметить приезд Адди в город. Всем интересно посмотреть на новую учительницу. Я приглашаю тебя и Жаворонка, Уилл. Постараюсь приготовить что-нибудь этакое!
 — Да не хотелось бы вас лишний раз утруждать.
 — Что ты, Уилл, какие там хлопоты! — Эмма только рукой махнула. — Какая разница: готовить на восемь или на десять человек!
 — В таком случае буду вам премного благодарен, — ответил учтиво Райдэр, дотронувшись указательным пальцем до полей своей шляпы. Он спрыгнул с повозки. Его глаза бросили молниеносный взгляд на Адди. Когда Стэнли тронулся с места, Уилл перевел взгляд на свою маленькую племянницу.




 Глава 4


 Адди проснулась как раз тогда, когда солнце озолотило вершины гор на востоке. Оранжевый свет, проливавшийся сквозь стекло небольшого окошка, высвечивал пляшущие в воздухе пылин-ки. Подняв с подушки голову, она огляделась по сторонам. Внутри бревенчатой хижины, где Адди находилась, имелся огромный роскошный камин, занимавший почти что целую стену. Рядом стоял ящик, доверху набитый колотыми дровами. На противоположной стороне комнаты стояла большая чугунная плита для приготовления пищи. Над плитой, на гвоздиках, были развешаны сковороды, кастрюли и чайники. На полке имелось несколько оловянных блюд и какие-то глиняные черепки. В небольшом кухонном шкафу Эммой предусмотрительно были оставлены некоторые съестные припасы. В центре комнаты стоял небольшой столик и два стула со спинками из фанеры. Рядом с кроватью находился комод с двумя отделениями. Тут же была и небольшая тумбочка, на которой стоял кувшин с водой и тазик для умывания.
 Эмма, очень долго извинялась за убогую обстановку, пообещав до конца недели обеспечить Адди всем необходимым. Молодая учительница не стала перечить Эмме. В хижине действительно много чего недоставало. Дом был поистине запущен и практически пуст. Однако, посмотрев по сторонам, Адди с радостью ощутила неповторимое чувство спокойствия. Но не потому, что ее тоска по родному Коннектикуту и морю прошла. Она знала, что единственным домом, родным гнездом для нее навсегда останется скромное строение на Заливной улице. И в то же время Адди не могла отрицать того, что все-таки была какая-то справедливость в том, что она оказалась здесь. С незнакомой ей прежде определенностью она вдруг поняла, что именно здесь было ее настоящее место для счастливой жизни. Впервые за все время, прошедшее со дня отъезда ее из родных мест, Адди почувствовала, как ее покидает страх, волнение за будущее, постоянно сопровождавшие ее после смерти отца.
 Отбросив одеяло, она села на кровати, свесив ноги над холодным, плотно утрамбованным земляным полом. Адди поморщилась. Земляным полом, ясное дело, ей ни за что не хотелось любоваться. Адди быстро нащупала шлепанцы, сняла со спинки кровати свое платье. Одевшись, она пошла к двери.
 На дворе было свежо и приятно пахло сосной и хвоей. Легкий ветерок колыхал высокие, по колено, травы, напоминавшие Адди набегающие на берег морские волны там, на далекой родине. Журчание протекавшего рядом ручья сливалось с шепотом листвы и сладким щебетом птиц. Солнечный луч, заигравший на ее лице, обещал полуденный жар, но пока его золотое прикосновение было по-нежному теплым и ласковым.
 Прислонившись спиной к бревенчатой стене хижины и скрестив на груди руки, Адди закрыла глаза и легко вздохнула. Ее наполнял чарующий дух приключений, чего-то нового, и казалось, жизнь начинается только сейчас. Такого с нею раньше не бывало. Однообразие, рутина, из которых ранее состояла ее жизнь, были словно в другом измерении. Все вокруг было ново и непредсказуемо. ..
 Быть может, не зря отец так ничего и не сказал ей о их скудном финансовом положении? И он знал возможное будущее своей малютки, и именно поэтому не посвятил ее в свои проблемы, касающиеся продажи дома? Наверняка он предвидел, что Адди неизбежно увидит что-то прекрасное, кроме Кингсбери и дома на Заливной улице… И с поразительной ясностью Адди вдруг поняла, что ей просто необходимо было уехать из родного дома. Необходимо!
 С тех пор как несколько лет назад ее бросил Роберт, Адди спасалась в родительском доме от окружавшего ее жестокого мира. Она ведь выучилась на учительницу, а так и не преподавала, ухаживая за больным отцом. Пряталась от реальной жизни, вот что она делала все это время. Пряталась… от разочарований. И чего она добилась? Что ж, больше так делать она не собиралась. И бесплодных иллюзий, по поводу своего будущего, Адди вовсе не питала. Она знала, что будет обречена остаться старой девой или же принять предложение, подобное тому, что ей сделал старый Бэйнбридж. Но это явно ей было не по душе. Совсем другое дело стать учительницей, быть причастной к образованию и жизни многих детишек. Это было интересно и очень важно для Адди. А сколько раз говаривал ей об этом отец! «Со мной все будет хорошо, отец», прошептала Адди, улыбнувшись.
 Уилл налил себе еще одну чашечку кофе из стоявшего на плите кофейника, разрисованного синими горошками, потом сел опять к столу. Впереди у него был целый день. Прежда всего Уилл собирался проверить пастбище на северо-западном краю долины. Кроме того, завтра приезжал перекупщик лошадей, скупавший их для Кавалерии Соединенных Штатов. И Райдэру надо было сегодня подобрать для него нескольких выхолощенных коней, да из тех, что получше. Но вместо того, чтобы сосредоточиться на этих заботах, его мысли постоянно возвращались к учительнице, обосновавшейся в старой развалюхе на Пони Крик. Как там она? Уилл уже давно собирался починить там прохудившуюся крышу, да все как-то руки не доходили. А потом и совсем об этом забыл, будучи уверен, что учитель мужчина. Однако теперь…
 Уилл вспомнил волевой, упрямый подбородок Адди Шервуд и бесстрашный взгляд ее необыкновенных, чудных зеленых глаз… Вероятно, ей не нужна была его помощь. Более независимой с виду женщины ему не приходилось встречать. Без сомнения, ему с нею будет нелегко поладить. Наверняка, думал Райдэр, она, ко всему прочему, еще и упряма, как заторможенная ослица. Он побоялся этого сразу, как только ее увидел. Адди показалась ему неразумной женщиной, когда она предпочла ветхую хижину комнате со всеми удобствами у кого-нибудь в городе. Это лишний раз подтверждало его правоту насчет новой учительницы, что она необычайно упряма. Затем он вспомнил, как она низко наклонилась, чтобы поговорить с Жаворонком, и то, как она заставила девочку слегка улыбнуться. Пожалуй, он впервые видел свою племянницу в какой-то мере счастливой. Ему-то вот еще пока ни разу не удалось сделать так, чтобы ребенок улыбнулся. Черт побери! Наверное, ему и вправду придется заняться этой растреклятой крышей, пока погода не переменилась к худшему. Не хотелось все же, чтобы мисс Шервуд залило прямо в ее постели. Тем более, что вся Долина полагалась на нее, как на единственную учительницу.
 Конечно же, Уилл понимал, что сдать ей эту хижину было отнюдь не лучшей мыслью. Живущая там женщина причинит ему еще немало хлопот. А ведь она не жила там постоянно, тем не менее, у Райдэра уже голова болела от внезапно свалившихся на него хлопот.
 Выпив кофе и поставив чашку на стол, Уилл посмотрел на сидевшую напротив племянницу. Как обычно, пряча глаза, девочка методично подчищала до крошечки содержимое своей тарелки.
 — Жаворонок, послушай!
 Она испуганно посмотрела на своего дядюшку Уилла, готовая в любой момент сорваться с места и убежать.
 — Я поеду на хутор, где остановилась мисс Шервуд, да приведу в порядок крышу. Вернусь, скорее всего, через час.
 Он встал из-за стола и понес грязные тарелки к раковине. На секунду он задумался и, повернувшись к девочке, спросил:
 — А ты не хотела бы со мною поехать? На мгновение ему показалось, что она вот-вот согласится. Однако девочка вновь опустила глаза и отрицательно покачала головой. Уилл постарался сдержать набежавшее вдруг раздражение, вызванное ее отказом. Он напомнил себе, что Жаворонок всего лишь маленькая девочка, и он должен быть терпеливым. Ей и так пришлось помыкаться в этой жизни. Девочка привыкла к злым и неласковым людям. Взять хотя бы ту старую курицу из сиротского приюта… Да, терпения ему недоставало. Но как только Жаворонок узнает его поближе, она сразу изменится в своем поведении, надеялся Райдэр.
 — Ну, хорошо… — Он направился к двери. — Тогда мне, пожалуй, пора. — И, потянувшись за шляпой, Уилл бросил взгляд через плечо. — А ты уверена, что не хочешь поехать со мною?
 — Нет, — прошептала она. — Спасибо, дядя Уилл.
 «Ну, в том, что я не пытался ее уговорить, меня не обвинишь», — сказал он себе, направляясь к конюшне. Быть может, если бы он легко чувствовал себя с детьми, все было бы по-другому. Но он просто к ним еще не привык. Он не знал, ка' вести себя с Жаворонком и как с нею разговаривать. В отличие от мисс Шервуд, он не мог заставить девочку улыбнуться. У него было плохое предчувствие, что из него вообще никогда не получится настоящего дядюшки, и эта мысль угнетала Уилла настолько…
 Закинув ногу на ногу, Хэнк развалился на самой задней скамье церкви. Скрестив руки на груди, он внимательно слушал.
 — Мне все равно, что она — женщина, — сказал Док Варни. — Множество женщин преподают в школах, пока не выйдут замуж или уже после того, как овдовеют. Но я не думаю, что ранчо Рокин'Ар вполне подходящее место для нее.
 — А почему? — переспросила Эмма.
 — Ну, во-первых, видите ли, Уилл Райдэр — холостяк, равно как и все его подручные ковбои. И с нашей стороны было бы просто бесчестно оставить ее там без всякого присмотра и должной защиты. Нет, она должна жить здесь, в городе.
 Стэнли покачал головой и сказал:
 — Эта старая хибара Уилла почти за полмили от ранчо. Так что то, что она будет жить в обществе одиноких мужчин, весьма далеко от правды. А что до защиты, то, похоже, что старая миссис Кайзер, муж которой умер прошлой осенью, в ней не нуждалась. В этих местах вот уже много лет, как у нас не было никаких проблем с индейцами. И нет причин думать, что они вдруг появятся. — взъерошил рукою волосы.
 — Кроме того, мисс Шервуд будет сама себя обслуживать и обстирывать. Так что то, что она останется там, избавит от массы хлопот тех, кто хотел бы ее к себе подселить.
 В разговор встряла сестра священника Эллен Пендрой:
 — А я вот все еще обеспокоена тем, какой пример она будет подавать детям. Женщина, живущая одна, без должного наставника. — И она коснулась носовым платком лба так, как будто только от одной этой мысли почувствовала себя дурно. — И потом, могут быть неприятности с джентльменами-визитерами. Одно дело, если бы она жила с отцом или братом или в кругу какого-нибудь благородного городского семейства, но…
 — Никаких учителей нам не надо! — оскалился на присутствующих Глен Таусенд. — Ни мужчин, ни женщин! Это — пустая трата времени и денег. Дети должны быть опорой родителей и работать по хозяйству.. Мой вот сорванец уже здоров, чтобы сам работать, а не просиживать попусту штаны в какой-нибудь там школе. Да и к чему ему книжки! Была б моя воля, отослал бы я эту леди туда. откуда она к нам приехала.
 Хэнк старался скрыть свое отвращение к Глену Таусенду. Кого бы действительно следовало отсюда отправить, так это именно его. Он всегда был всем недоволен. К тому же, Глен был конченый алкоголик, вдобавок злой, как черт. Хэнку уже пришлось в этом месяце останавливать две драки, зачинщиком которых был Глен. Хэнк боялся, что когда-нибудь прибудет на место происшествия слишком поздно и найдет кого-нибудь убитым по милости этого идиота.
 — Я считаю, что наш долг — дать возможность мисс Шервуд показать себя с лучшей стороны, — вмешался в разговор преподобный Пендрой, проигнорировав обеспокоенный взгляд сестры. — При первой же моей с нею встрече она показалась мне весьма достойной женщиной, к тому же она ехала в такую даль, ответив на наше приглашение!
 — А как же быть с мальчиками постарше? — спросил Джим Поттер. — У мисс Шервуд не будет никаких проблем с моими девочками, но все знают, что мальчишки любят похулиганить. Порой с ними и мужчина едва справится… — Уставившись в пол, он почесал свой затылок. — А как она будет добираться от хижины до школы в случае ранней зимы?
 Дорис хлопнула Хэнка по коленке. Взглянув на жену, он отпарировал Поттеру:
 — Думаю, Джим, мисс Шервуд будет добираться точно так же, как и твоя жена! Так же, как и все мы. А что до хлопот с хулиганистыми мальчишками, — он сделал паузу и обвел глазами сидящих в церкви, презрительная улыбка скривила его губы, — думаю, любая из сидящих здесь матерей даст мисс Шервуд хороший совет, если та до сих пор не знает, как с ними поступать.
 Добродушный, одобрительный смешок пробежал по рядам.
 — А что решим насчет ее зарплаты? — громко потребовал Глен. — Мы ведь ей предлагали зарплату мужчины. Неужели теперь мы станем ее выплачивать? Разве не правда, что мы смогли бы без труда нанять любую учительницу за полцены, предложенной этой Шервуд?!
 — Возможно, но честно ли это будет? Мисс Шервуд ехала в такую даль из Коннектикута, потому что мы пообещали ей двести двадцать пять долларов в год. И с нашей стороны, было бы бесчестно урезать сейчас эту сумму.
 С деревянной скамьи приподнялся Роджер Моррис, фермер, обрабатывающий небольшой клочок земли недалеко от города.
 — Думаю, все здесь считают меня за новичка, я ведь сюда только весною приехал, так что, может быть, я и не имею права говорить, но считаю, что мисс Шервуд нас провела. Когда школьный совет принял решение взять ее на работу, все были просто уверены в том, что она мужчина. И быть может, вполне преднамеренно воспользовалась инициалами, вместо того, чтобы полностью указать свое имя. Так что вполне вероятно, она была не совсем честна с нами…
 Глен пробурчал нечто в поддержку сказанного.
 — Нет, он меня сейчас из себя выведет, — прошипела Эмма, вскакивая как ошпаренная. — Послушайте! Мисс Шервуд приехала сюда учить наших детей! И мы должны быть ей за это благодарны. Что, было много желающих приехать сюда? А теперь у нас есть учитель с дипломом, а мы все сидим и гадаем, отсылать ли ее обратно и где и с кем ей жить. И как бы ей заплатить поменьше того, что было нами обещано! Преподобный отец прав. Наш долг — дать ей возможность показать все свои способности. Если ей хочется жить в старой развалюхе Райдэра, то это не нашего ума дело! Да стоит только посмотреть на нее, сразу же становится ясно, что мисс Шервуд — леди, чья мораль безупречна, а воспитание — куда выше нашего!
 — А я все равно скажу, что учительница — пустая трата денег для городской казны, — проворчал неугомонный Глен.
 Эмма бросила на него испепеляющий взгляд.
 — А насчет вас, мистер Таусенд, мы уже давным-давно все решили. Сегодня у нас речь о мисс Шервуд и о том, где же ей жить. Если вам нечего сказать по существу, то и нечего отнимать у нас попусту время.
 Кулаки Глена сразу же сжались… Хэнк немедленно собрался, чтобы сразу же вступиться, начнись какая-нибудь заварушка. Он не был уверен, успел ли заметить его Глен, однако, мгновением позже Глен поднялся со скамьи и покинул церковь, не сказав ни слова. Эмма тяжело вздохнула.
 — О Господи, мне очень жаль, — произнесла. она с виноватым видом. — Я вовсе не хотела никого обидеть. Но мы поступаем несправедливо. Ведь мисс Шервуд имеет право жить одна, если она того желает. Когда мы давали объявление о найме учителя, там было сказано, что он будет обеспечен своим домом. Я знаю, большинство учителей снимают углы, но это — другой случай. Мы обещали, что у нее будет отдельное жилище. Мы не оговаривали тот пункт, что обещания наши распространяются лишь на лиц мужского пола.
 В церкви стояла глубокомысленная тишина.
 — Мое замечание насчет мистера Райдэра и его ранчо было, без сомнения, неподходящим, — в конце концов изрек доктор. — Думаю, нам надо будет опять собраться вместе через месяц и проанализировать ситуацию. Тогда-то мы уже будем знать точнее, как именно обстоят дела.
 Все согласились с доктором и, продолжая обсуждать эту проблему, вышли из церкви.
 Спускаясь по ступенькам, Хэнк вспомнил мисс Шервуд. Он был абсолютно уверен, что если местные предоставят ей такую возможность, все у нее будет на высшем уровне. Нельзя никому отказывать в попытке проявить себя с лучшей стороны.
 Адди вылила себе на голову кувшин воды и, дрожа от холода, смыла последние остатки пены со своих волос. Все еще с плотно закрытыми глазами, она вслепую нащупала в траве полотенце. Завязав его на голове, она наконец-таки присела на траву. Вздох блаженства сорвался с ее губ. Поразительно, насколько лучше она себя чувствовала теперь, после того, как вымылась прохладной водой. Через несколько минут она поднялась и, забрав с собой мыло, кувшин и тазик, направилась к хижине. Поставив все это на стол, Адди взяла расческу и снова пошла на двор. Недалеко от дома в лучах солнца купался огромный, поросший мхом, валун. На нем Адди прекрасно устроилась, принялась расчесывать длинные, до пояса волосы. Закрыв мечтательно глаза и склонив голову набок, она старательно распрямляла спутанные, пахнущие свежестью, пряди. Она мысленно составляла список того, что в первую очередь собиралась купить в лавке.
 Адди хотелось иметь красивые и прочные занавески на окна, а также несколько ковриков, чтобы положить их в качестве прикрытия на земляной пол. И, конечно же, в первую очередь, Адди мечтала приобрести большую ванну. Но и это было не все. Адди очень хотелось еще иметь вторую керосиновую лампу и, может быть, еще один стул поудобнее, чтобы сидеть на нем вечерами у камина, отдыхая после трудного рабочего дня. А еще была необходима пара туфель, чтобы было удобно ходить пешком до школы. До церкви отсюда было почти что с милю, а Эмма предупредила Адди, что зимою здесь непролазный снег. И потом еще Адди надо будет запастись провизией.
 Когда ее волосы высохли, она решила, что наденет одно из своих лучших платьев и отправиться в город. Там передаст список необходимых ей покупок Эмме Барбер. После чего попросит, чтобы ей показали церковь, поскольку именно там она и будет проводить свои занятия, пока горожане не построят для школы отдельное здание. Занятия должны были начаться уже довольно скоро, а еще необходимо было столько всего сделать, чтобы достойно подготовиться к началу работы.
 — С добрым утром, мисс Шервуд!
 От неожиданности Адди вздрогнула, озираясь по сторонам. Уилл Райдэр сидел верхом на здоро-венном жеребце, его глаза были затенены полями шляпы.
 Схватив шаль, Адди поторопилась прикрыть свои обнаженные ноги. Она распустила по плечам свои влажные волосы, понимая, что это никак не отразится на ее далеко не блестящем виде. Адди ощутила, как, обжигая кожу, к щекам приливала кровь. Прежде в таком неприкрытом виде, простоволосой, ее мог видеть разве что только отец, а не, само собой, какой-то посторонний мужчина.
 — Извините за столь ранний приезд! Но я по делу. Решил вот… крышу посмотреть.
 — Крышу? — Адди взглянула на хижину. — Видите ли, здесь уже давно никто, по-видимому, не жил, не так ли?
 — Именно так. Вот я и решил убедиться в том, что крыша не будет протекать в случае, если вдруг начнутся дожди.
 — Понятно, — Адди хотелось провалиться сквозь землю от смущения. Подумать только: этот человек застал ее в таком виде! Адди было крайне неловко.
 — А вы ничего, продолжайте сушиться… У меня эта работа много времени не займет.
 Адди смотрела, как Райдэр слезает с лошади и направляется к хижине. Ей нравилась походка Уилла, в ней была, по мнению Адди, такая привлекательная легкость. А как он здорово выглядел в своих потертых джинсах, они так красиво и ловко обтягивали его сильные ноги!..
 Щеки Адди покрылись краской, и чтобы, не дай Бог, Райдэр не заметил эту ее реакцию, она быстро отвернулась. Господи, чем была занята ее голова? У нее отродясь не бывало таких мыслей — даже тогда, когда она была еще совсем юной и безрассудно влюбленной в Роберта. Заглядеться на мужчину, тем более совершенно незнакомого, да еще так… А вдруг он заметил? Адди прижала ладони к вискам и попыталась восстановить дыхание. Ее сердце забилось учащенно.
 Мгновение спустя, она как ни в чем не бывало продолжала расчесывать волосы, твердо решив больше не думать о Райдэре. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее новый землевладелец решил, что она подыскивает себе мужа.
 Работая на крыше, Уилл все никак не мог избавиться от впечатления, что мисс Шервуд при встрече с ним чувствовала себя неловко. Он прекрасно видел, как она покраснела и схватилась за шаль. Конечно же, это было смешно. Надо было ей сказать, что она единственная женщина, которую он видел в неглиже и с распущенными волосами, но почему-то ему показалось, что это его возможное признание, вряд ли ее утешило бы. Тем более, что те женщины, которых он встречал, были отнюдь не учительницами с Крайнего Востока. Уилл посмотрел вниз. Адди, как и прежде, была занята своей прической. Уиллу очень нравились ее волосы. Он сам был скорее брюнетом, чем рыжеволосым, но таких красивых светло-каштановых волос ни у кого еще не встречал прежде.
 А эти неповторимые зеленые глаза Адди… Райдэр не мог их забыть. Он вдруг резко отвлекся от своих размышлений. Романтические мечтания, считал он, могут довести до беды любого уважающего себя мужчину. Мисс Шервуд, определенно, была женщина не для пустых развлечений. Она, единственная, вызывала у него такой серьезный интерес.
 Райдэр постарался сосредоточиться на починке крыши. Он собирался быстро закончить осмотр крыши, чтобы немедля убраться отсюда ко всем чертям. Меньше всего Уиллу хотелось, чтобы новая учительница, чего еще не подумала, что Уилл Райдэр… подыскивает себе жену.




 Глава 5


 Воскресным утром, по Главной улице шествовало дружное семейство — Эмма под ручку со Стэнли и их дети. Вся эта «процессия» из восьми человек направлялась к Хоумстэдской церкви. Над широкой долиной красовалось безоблачное небо, и было приятно ощущать утреннюю свежесть, которой здесь не было, казалось, уже целый месяц. Скорее всего, жара спадала. Эмма оглянулась, убедившись, что все ее «крошки» идут позади. Трое мальчишек доставляли ей особенно много хлопот, они так и норовили подотстать, чтобы потом куда-нибудь увильнуть, сбежать на речку, например, чтобы искупаться или порыбачить. Мальчишки почему-то были уверены, что мама не заметила бы их исчезновения, когда вся семья рассядется на церковных скамьях. Сыновья Эммы, очевидно, верили в то, что рыбалка и купание стоят любой взбучки, что им зададут после, включая сюда и грязную работу по дому, которую им придется выполнять в наказание в течение всей последующей недели. Но это ведь будет потом, а сейчас…
 В ато чудесное утро, похоже, никто не был настроен на подобные шалости. Быть может, потому, что все хотели посмотреть на новую школьную учительницу. Сегодня должно было состояться официальное представление мисс Шервуд достопочтенным гражданам Хоумстэда и всей Долины Большого Лука. Юным Барберам было любопытно познакомиться с мисс Шервуд.
 Глядя на виднеющуюся впереди на фоне сосен церковь, Эмма решила, что сегодня у преподобного Пендроя будет праздник. Вокруг церкви стояло множество повозок, экипажей и оседланных лошадей. Эмма надеялась на то, что пастор, конечно же, подготовил, по случаю, надлежащую проповедь. В Долине проживали в основном люди богобоязненные, но отцу Пендрою прежде еще не приходилось собирать столь обширную паству. Эмма перевела свой взгляд с церкви туда, где строилась Хоумстэдская школа. Подумать только: и церковь, и школа! Грудь ее вздымалась от чувства гордости. Конечно, она знала, что гордыня — предшественница грехопадения, и постыдно испытывать подобные чувства в святой день Субботы, но она так надеялась на то, что Всевышний сегодня простит ей подобное прегрешение.
 И все же, как разросся Хоумстэд за четыре года! Не всякий городок такого порядка мог похвастаться церковью с собственным священником да еще учительницей, несущей детям свет знаний, а взрослым — культуру. К тому же, совсем скоро здесь будет и собственная школа!
 Как только Барберы подошли к гостиному двору Таусендов, парадная дверь двухэтажного строения резко открылась, и на крыльцо вышла Вирджиния Таусенд в сопровождении двух детей. У бедной женщины был, как всегда, измученный вид.
 — С добрым утром! — обратилась к ней Эмма. Вирджиния дернулась, как ошпаренная, будто бы Эмма кинула в нее камень, а не поздоровалась. Вирджиния поднесла к губам дрожащую руку и с трудом промолвила: «С добрым утром, Эмма, Стэнли! Хороший денек, не правда ли?»
 И тут же не заставил себя долго ждать Глен Таусенд. Он появился небритым, в грязной и мятой рубахе. Шепнув что-то своей жене, по-видимому, нечто такое, что заставило ее тут же скрыться, он сверкнул глазами на Эмму. Сморщившись весь, презрительно улыбаясь, он отступил назад и скрылся за дверью.
 — Этот человек считает дьявола своим лучшим другом, — тихонько сказала Эмма.
 — Ну что ты, не суди так строго! — увещевал ее Стэнли.
 — Когда вещи называют своими именами, это не суд, Стэнли Барбер, — убежденно ответила Эмма. — На этом человеке печать крайней озлобленности, а как страдают от него его жена и дети! А его сынок — одного с отцом поля ягода. Он так испорчен, этот Марк Таусенд! Настоящий бандит. Прямо сердце кровью обливается, как представлю, что приходится выносить крошке Роузи и Вирджинии…
 — Может быть, когда он отдаст детей в школу, им будет полегче?
 Эмма посмотрела на Стэнли. Он так наивно и нежно ей улыбнулся, что она не выдержала и широко улыбнулась ему в ответ. Когда она не передвигала ради какого-то дела товар в магазине с полки на полку, Стэнли был по отношению к ней удивительно терпелив и великодушен. А иначе как бы ему удалось прожить с нею столько лет? Подумав об этом, Эмма, ничего не говоря, погладила мужа по руке.
 Эмме со Стэнли просто посчастливилось, и она прекрасно это осознавала. У них было шестеро здоровеньких, счастливых ребятишек, и дом их, за двадцать два года супружества, был до краев наполнен любовью. Мало кто в городе мог сказать то же самое о своей семье.
 Внимание Эммы привлек скрип повозки и топот лошадиных копыт. Еще один экипаж остановился у церкви. Она приветственно помахала Поттерам, но Стэнли так и не дал ей остановиться и поболтать с ними. Его твердая рука направляла ее по ступенькам к главному входу в церковь, где уже стоял, встречающий своих прихожан, преподобный Пендрой.
 — Доброе утро, Эмма, Стэнли! — обратился к ним священник. — Доброе утро, дети!
 Стэнли поприветствовал священника в ответ, после чего сказал:
 — Похоже, сегодня здесь яблоку негде будет упасть,
 — Надеюсь.
 — А мисс Шервуд уже приехала? — поинтересовалась Эмма.
 Святой отец отрицательно покачал головой.
 — Пока еще нет.
 — О Господи! — она посмотрела на дорогу. — Не дай Бог, что случилось!
 И почему именно в это утро она не проснулась до рассвета? Адди шла так быстро, как только могла. Она боялась, что опоздает. Но почему, почему так случилось именно сегодня? Она надеялась, что хотя бы вид у нее был достойной уважения леди. На Адди было ее любимое бледно-зеленое платье, так чудесно гармонирующее с необыкновенным цветом ее волос. Она так волновалась, что будет видно, что она собиралась в спешке. Если бы она только не проспала…
 Услышав за спиной скрип телеги, Адди быстро оглянулась, держась края дороги. О, ужас! Пульс ее учащенно забился. В повозке ехал Уилл Райдэр вместе с племянницей. Адди старалась не показаться взволнованной и продолжала уверенно смотреть вперед. Она прибавила шагу. С тех пор как инспектировалась крыша, красавец-ранчер ей, слава богу, на глаза не попадался, и сейчас, увидев его, она не испытала особой радости. Адди вспомнила, как Райдэр не хотел отдавать ей свою хижину. Ясное дело, ни к чему была там старая дева-учительница. Определенно, он не хотел бы, чтобы она преподавала в Хоумстэде. И, конечно же, думалось Адди, в этом Райдэр был не одинок. Когда она ходила в город за покупками, то обратила внимание, какие на нее бросают взгляды прохожие, слышала, о чем вокруг вполголоса перешептываются. Не нужно было особого ума, чтобы понять, что происходит. Весь город считал, что А. Л. Шервуд — мужчина. Поскольку ожидания горожан не оправдались, теперь ей необходимо было доказать, что Аделаида Луиза Шервуд, как учитель, на голову выше любого распрекрасного мужчины!
 Повозка Уилла Райдэра остановилась рядом с Адди.
 — Утречко доброе, мисс Шервуд!
 — Приветствую вас, мистер Райдэр! — Адди бросила на него взгляд, ничуть не сбавляя шаг.
 — Похоже, мы единственные, кто опаздывает на воскресную службу. Не лучше ли будет вам проехать остаток пути вместе с нами?
 — Мне не хотелось бы вас обременять, — ответила Адди, поджав губы.
 — Что вы, что вы! Мы ведь направляемся в одно и то же место!
 Адди остановилась, илл спрыгнул с сиденья и протянул ей руку.
 — Давайте-ка, я помогу вам взобраться, мисс Шервуд!
 Как только он коснулся ее руки, лицо Адди смущенно раскраснелось, она сразу же почувствовала в голове приятную необыкновенную легкость.
 — О, благодарю вас…
 Мгновением позже молодая пара сидела в повозке. Жаворонок выглядывала между ними. Лошади продолжали свой путь в сторону города.
 Адди понадобилось некоторое время, чтобы побороть в себе волнение, овладевшее как душой, так и телом. Раньше ей не приходилось испытывать нечто подобное. Адди не могла объяснить, почему этот мужчина оказывает на нее такое странное влияние, и она покоряется ему почти без колебаний. Нельзя было сказать, что у нее совсем не было опыта общения с мужчинами. Она была помолвлена в восемнадцать лет. А до этого Роберт даже целовал ее несколько раз. Она, конечно, слегка сопротивлялась, но почему-то так хотелось целоваться еще и еще…
 Сейчас Адди чувствовала приблизительно подобное желание. Она чуть не застонала от настигшего ее чувства. Ну, как можно было, казалось, мечтать о таком?! Вероятно, это все из-за напряжения, связанного с переездом в незнакомый город, а теперь еще вот она опаздывает в церковь. Вероятно, все этим и объяснялось. Адди невольно ожидала чего-то восхитительного. Конечно же, она не позволит себе никаких глупостей. Овладев собою, она бросила взгляд на соседа. Ноги Уилла свисали с повозки. Он весь слегка подался вперед. Кисти рук его отдыхали на коленях, поводья были намотаны на указательные пальцы. Сильные, огрубевшие от работы руки, бронзовая от загара кожа. Адди на мгновение представила ВДРУГ, как его пальцы касаются ее обнаженной руки, и вновь почувствовала, как кровь прилила к щекам. И что это на нее нашло? А что, если он прочитал ее мысли? Да нет, не похоже, решила Адди, мельком взглянув на его, казалось, бесчувственный профиль. Было похоже, что Уиллу безразлично то, что она так близко сидит от него. И, кстати, он и не подумал сделать ни единой попытки заговорить с нею, с тех пор как помог ей разместиться поудобнее в своей повозке. Да и с какой стати? Он просто по-соседски сделал это, и вовсе не из-за того, что нашел ее привлекательной.
 У такого красавца, как Уилл Райдэр, наверняка, был особый вкус насчет женской красоты. И причем тут Адди, простушка, старая дева из Коннектикута? Так размышляла Адди Шервуд, сидя в повозке и даже не глядя по сторонам.
 «И ЕСЛИ Я МОГУ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ТАКУЮ ОТКРОВЕННОСТЬ, МИСС ШЕРВУД, ПРАВДА СОСТОИТ В ТОМ, ЧТО ВЫ УЖЕ НЕ ПЕРВОЙ МОЛОДОСТИ. И КРАСАВИЦЕЙ ВАС, БЕЗУСЛОВНО, НЕ НАЗОВЕШЬ. ЧТО ЕЩЕ ВАМ ОСТАЕТСЯ, КРОМЕ ТОГО, КАК ВЫЙТИ ЗА МЕНЯ?»
 Адди вдруг вспомнились события недавнего прошлого, и она проглотила застрявший в горле комок. Как же жестоки, но справедливы были суждения мистера Бэйнбриджа о ее внешности и предстоящей судьбе. Она постаралась прогнать воспоминания. Теперь ей было совершенно безразлично, что там о ней думали мистер Бэйнбридж или мистер Райдэр. Ведь если бы она так хотела замуж, то уже давно бы вышла. Она и сюда-то приехала лишь потому, что твердо решила не обзаводиться семьей. Конечно же, она была не первой молодости и далеко не красавица, но из нее определенно могла бы получиться очень хорошая учительница. А это как раз и было сейчас для нее главной задачей. Настроенная решительно, Адди повернулась к Жаворонку. Дитя разглядывало сложенные на коленях свои маленькие ручонки. Как и во время их первой встречи, Аделаида почувствовала, что отнюдь неспроста застенчивость заставляет девочку вести себя скованно. Неспроста. Здесь была какая-то глубокая душевная травма. Адди надеялась, что, чтобы то ни было, ей удастся помочь этому симпатичному человечку.
 — Сегодня прекрасный день, не правда ли, Жаворонок? — спросила она как можно благожелательнее. — Я люблю утреннее время. Можно вдыхать аромат сосен. Ты знаешь, хвойный запах чем-то напоминает мне запах моря. Там, на моей далекой родине, я очень любила море…
 Девочка не ответила и даже не взглянула в сторону Адди. А будущая учительница продолжала:
 — Всегда немножко страшно, когда встречаешь незнакомых людей. До тех пор, как я при — ;
 ехала сюда, я провела всю свою жизнь в одном и том же доме. И вдруг приходится начинать новую, жизнь… Ты не будешь против, если я возьму тебя за руку, когда мы пойдем в церковь? Думаю, мне будет спокойнее и надежнее, если у меня здесь будет хотя бы одна подружка!
 Жаворонок подняла голову и наконец-то посмотрела на Адди. Некоторое время они просто изучали друг друга. Затем девочка положила свою теплую ладошку на колени мисс Шервуд. Обрадованная этим жестом, Адди улыбнулась и сжала ручонку Жаворонка в своей.
 Уиллу чертовски хотелось знать, что именно подкупило в мисс Шервуд его маленькую племянницу. Когда он, например, пытался подружиться с Жаворонком, она лишь сторонилась его. А вот с Адди все вышло по-другому. Подошла, спросила, можно ли взять за руку, и вот глядите, пожалуйста, у нее-таки получилось! Вот тебе уже и друзья, да так запросто…
 Райдэр нахмурился, стараясь не поддаваться эмоциям и внезапно овладевшему раздражению. Черт подери, он, конечно же, не был создан для того, чтобы воспитывать маленьких девчонок, но почему же это тогда его так расстроило? Ведь удивляться здесь было нечему.
 Райдэр придержал лошадей, как только за поворотом показалась церковь. Хотя Уилл и не мог назвать себя примерным прихожанином, он сразу же заметил, что столько повозок, лошадей и экипажей вокруг церкви не было со дня ее постройки.
 — Похоже, все жители Долины Большого Лука пришли на встречу с вами, мисс Шервуд!
 '7 Посмотрев в ее сторону, Уилл заметил, как побледнело лицо Адди. Он вдруг подумал, а не взбредет ли ей в голову такая глупость, как обморок. Но мисс Шервуд стойко держалась и не теряла самообладания. Она просто как-то вся собралась, выпрямилась, высоко и гордо задрала голову. Вокруг ее сильного рта появились решительные складки. Она, конечно же, волновалась.
 «ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, У НЕЕ ЕСТЬ МУЖЕСТВО», — промелькнуло в голове Уилла. Он .остановил лошадей в тени первого же дерева и, привязав поводья, ловко спрыгнул на землю. Потом он снял Жаворонка, и наконец предложил помощь Адди.
 — Благодарю вас, мистер Райдэр! — прошептала она, когда Уилл, осторожно поддерживая ее за талию, помог ей опуститься на землю.
 Жаворонок тут же схватила Адди за руку, учительница заговорщицки улыбнулась, словно у нее с девочкой была великая общая тайна.
 «ОНИ ТАК ЗДОРОВО ВМЕСТЕ СМОТРЯТСЯ». Эта мысль как-то необычайно беспокоила Уилла Райдэра.




 Глава 6


 В конце концов было совсем неплохо встретиться со всеми сразу, думала Адди. Она обратила внимание, что семейство Поттеров поспешило отойти куда-нибудь от того места, где Адди сидела вместе с Барберами. Были и такие, кто был против того, чтобы женщина учила детей, и теперь Адди точно знала каждого из них наглядно. К счастью, больше было людей, которые дружелюбно приняли как саму Адди, так и ее добрые побуждения. Конечно же, будет нелегко, но Адди очень хотелось завоевать доверие и тех, кто был категорически против нее, а также с блеском оправдать надежды на то, что она останется здесь навсегда. И прежде всего, ей хотелось доказать самой себе, что она все сможет.
 Но сегодня не стоило предаваться мрачным мыслям. Почему было не порадоваться первым успехам?! Адди наблюдала, как по всему церковному двору многочисленные семьи располагались на пикник, расстилая разноцветные одеяла и скатерти. Ребятишки прыгали, бегали, играли в ИГРЫ, и в воздухе пульсировал детский смех.
 Завтрак, который приготовила для них Эмма, был действительно изысканным, и съев больше, чем хотелось, Адди почувствовала дремоту и тяжесть в желудке. Ей захотелось снять шляпку, лечь на траву и полчасика поспать.
 Адди порадовалась, глядя на Жаворонка, ожидавшую своей очереди поиграть в прыгалки. Адди слегка улыбнулась, вспомнив, как девочка прижималась к ней во время церковной службы. Она и потом от нее ни на шаг не отходила, пока Адди не настояла на том, чтобы девочка пошла поиграть с Лесли Барбер и остальными детьми. И хотя поначалу Жаворонок казалась застенчивой и отрешенной, вскоре она стала смеяться и играть, как и все остальные дети. Спустя немного времени девочка стала бросать обеспокоенные взгляды в сторону пирующих Барберов, на то место, где прежде сидел ее дядя. Теперь дяди там не было, и беспокойство Жаворонка было очевидным. Окинув глазами толпу, девочка все-таки нашла дядюшку Уилла. Он стоял вместе со Стэнли и о чем-то оживленно беседовал с группой фермеров и ранчеров. Адди видела, как выражение паники, даже страха, постепенно покинуло лицо Жаворонка.
 — Сердце болит, когда на нее смотришь, правда? — спросила тихонько Эмма. Адди повернулась к ней.
 — Да, но я чего-то не понимаю. Девочка с Уиллом почти не разговаривает и даже за руку не берет. Однако, когда его нет рядом, она просто в ужасе…
 — Боюсь, я сама в этой истории многое недопонимаю, — ответила Эмма. — Она приехала сюда жить всего лишь за неделю до вас. До этого ее держали где-то в детском доме. Думаю, она боится, что ее вернут обратно в сиротский приют. А еще ей страшно, что Уилл ее бросит. По крайней мере, мне так кажется.
 Адди согласно кивнула. Это многое объясняло в поведении малютки. Она прекрасно знала, что значит остаться без родного дома. Эмма накрыла остатки жареной курицы полотенцем и поставила тарелку в корзину.
 — Ну, так скажи мне, Адди, как тебе все наши показались? После того, как ты их всех увидела? Как ты теперь думаешь, понравится тебе в Хоумстэде?
 — Да, думаю, понравится, — премило улыбнулась мисс Шервуд. — Конечно, я буду тосковать по морю и… своему дому.
 Адди представила родные места, и улыбка исчезла с ее лица. Ей так захотелось побродить по пляжу и посмотреть, как корабли проплывают в утреннем тумане. А этот привкус морского воздуха! Адди мечтательно вздохнула. На мгновение ей показалось, что она чувствует запах моря.
 — Так что же ты тогда оттуда уехала? — спросила Эмма.
 Адди долго молчала, прежде чем ответить на этот вопрос.
 — Моя мама умерла десять лет назад, а отец в прошлом году. Незадолго до смерти он был вынужден продать наш дом. А после этого меня уже там ничего не держало. — Она смолкла, ожидая, когда же пройдет эта внезапная боль в груди. Затем, облегченно вздохнув и высоко подняв голову, она сказала:
 — К тому же у меня был диплом учителя, и я решила, что пришло время им воспользоваться. Когда я увидела в газете ваше объявление, я решила посмотреть нашу великую страну. Я уже столько слышала о диком Западе, что решила, вероятно, это самое подходящее место для того, чтобы начать жизнь сначала.
 — А что, у вас никого не было, я имею в виду молодого человека, который бы воспротивился вашему отъезду?
 Адди отрицательно покачала головой, вспомнив о мистере Бэйнбридже.
 — Нет, — и вдруг она вспомнила о давно позабытом Роберте. И ту опустошенность, которую она испытала, после того, как он расторг их помолвку. Именно тогда она поняла со всей болезненной ясностью то, что ей не суждено выйти замуж и обрести семью. — Нет у меня никого… — тихонько добавила Адди, — и никто не был против моего отъезда.
 — Держись от моей сестренки подальше, отродье! — грубый окрик вернул Аделаиду к реальности.
 Гробовая тишина повисла над церковным двором, и глаза всех присутствующих обратились на Марка Таусенда. Слишком здоровенный для своих четырнадцати лет подросток, схватив за ворот платья свою младшую сестру, с ненавистью уставился на Жаворонка.
 — Ты поняла меня? Держись подальше от Роузи. Мой папаша не желает, чтобы она понахваталась от тебя грязных индейских привычек.
 — Пусти меня! — болтая ногами, пищала Роузи. — Пусти!
 Марк не обращал внимания на нее. Повернувшись, он направился в сторону гостиного двора, волоча за собою сестренку. Их мать, быстренько собрав корзину для пикника, одеяло и скатерти, поспешила за ними. Не мешкая, Адди поднялась с травы и поспешила к Жаворонку. Во время этой неприятной стычки все дети отпрянули от девочки. Что-то не позволяло им как прежде играть с нею. На глаза Жаворонка навернулись слезы, но она мужественно воздержалась от того, чтобы л разрыдаться. Уилл почувствовал сильное искуше — ние поймать младшего Таусенда и как следует поколотить первой же попавшейся под руку хворостиной. Да так/ чтобы он потом целую неделю присесть не смог. Райдэр отошел от беседовавших с ним мужчин как раз в тот момент, когда Адди д.. приблизилась к Жаворонку. Остановившись невдалеке, он не торопился приблизиться к племяннице. В это время учительница склонилась над девочкой и что-то ей говорила. Нежность в глазах Адди делала ее просто хорошенькой.
 Через пару минут Адди уже что-то объясняла вкрадчиво, стоящим рядом детям. Первой к Жаворонку подошла Лесли Барбер. Вскоре присоединились и остальные. Прошла еще минута, и вот уже Адди и Жаворонок на пару прыгали через, веревочку, а окружившие их дети напевали хором какую-то считалочку. Уиллу не приходилось раньше видеть, чтобы взрослая женщина играла в прыгалки. Одной рукой она подняла слегка юбку, что позволяло разглядеть ее чулки и туфли, другой — поддерживала шляпку. У Райдэра сердце защемило, когда он перевел взгляд на.Жаворонка: девочка опять улыбалась. А за это он должен был поблагодарить Адди Шервуд.
 — Ведь знает, как с детьми обращаться… — сказал Стэнли, подойдя к Райдэру.
 — Да…
 — Так вот, сэр, думаю, дела у нее тут в Хоум-стэде пойдут как по маслу, — и дружески похлопав Уилла по плечу, Стэнли направился к Эмме.
 Уилл вновь перевел взгляд на мисс Шервуд. У нее чуть было не запутались ноги в прыгалке, она смеялась вместе с окружавшими ее девочками, пытаясь освободиться. Щеки Адди порозовели, а огненно-рыжие кудри выбились из-под шляпки.
 Да, она умела найти общий язык с детьми. За пару минут ей удалось то, что Уилл не смог сделать и за две недели, а именно: заставить Жаворонка улыбнуться. Райдэр подумал: «Интересно, а была ли похожа на Адди Патриция? Относилась ли моя сестра к тому типу женщин, что запросто прыгают через веревочку на пикниках? Смеялась ли мать Жаворонка точно так же, как Адди?»
 «ИЗ АДДИ ПОЛУЧИТСЯ ОТЛИЧНАЯ МАМА. ЕСЛИ БЫ Я НА НЕЙ ЖЕНИЛСЯ, У ЖАВОРОНКА БЫЛА БЫ ТА МАТЬ, КОТОРУЮ ОНА ЗАСЛУЖИВАЕТ».
 Эта мысль пришла ему в голову совершенно случайно. Когда до него дошел смысл, он испытал небывалое потрясение. БРАК? Но это же — безумие! Меньше всего на свете он хотел жениться. Это была ловушка, которую он поклялся всегда избегать. Уилл даже не обсуждал этот вопрос с Жюстиной, хотя он был и без ума от нее, пока не обнаружил ее в своей постели с помощником шерифа. А если в прошлом он еще порой и подумывал о браке, то Жюстина окончательно излечила его от подобных заблуждений. Он отвернулся и пошел в направлении Пони Крик. Взъерошив рукой свои непослушные волосы, Уилл попытался сосредоточиться. Мысль о мисс Шервуд по-прежнему не покидала его. Неужели брак по расчету — это так плохо? Не похоже, чтобы Адди была тщеславной, себялюбивой красавицей, как его мать, поставившая целью жизни — прибрать к рукам богатенького муженька. Само собой разумеется, она не была и легкомысленной, крепко пьющей девицей, как Жюстина, которая к тому же и ночи не могла обойтись без мужчины. Нет, Адди была добросердечной, прямой, по-матерински заботливой. Нужно было только посмотреть, как она себя ведет с Жаворонком, чтобы понять это. Браки совершались и по гораздо менее существенным причинам, нежели счастье ребенка. И вдобавок у него был этот огромный дом, где множество комнат. Разумеется, что они с Адди как-нибудь договорились бы.
 Остановившись на берегу ручья, Уилл залюбовался на кристально чистую воду. Он видел, как радужная форель плыла против течения, прижимаясь брюхом к гальке на дне ручья.
 Жениться на Адди Шервуд? Да это же безумие! Хотя, почему бы и нет? В конце концов, это же не будет действительно настоящим браком. Больше всего это будет походить на деловое соглашение. Она согласится дать должное воспитание и заботу его маленькой племяннице, то есть, то, чего лично он никогда дать не сможет. А он, в свою очередь, подарит Адди шикарный дом. Не дело ей жить в этой спартанской хижине. И ей даже не обязательно будет учить детей, чтобы зарабатывать на жизнь, он ее и так обеспечит.
 Отвернувшись от шумящего потока, Уилл посмотрел на то место, где был пикник. Он заметил, что семейства уже собирают свои вещи и садятся в повозки. Ему понадобилось мгновение, чтобы отыскать эту высоченную рыжую девицу в бледно-зеленом платьице. Жаворонок по-прежнему? крепко держала ее за руку. Не так часто в жизни мужчине предоставляется случай сделать что-нибудь хорошее! В данном случае Уилл подыскивал мать, а не жену, и он был абсолютно уверен в том, что Адди — это как раз то, что ему нужно. Он ничего почти не знал о ней, но самое главное было известно: она нравилась Жаворонку. Девочка доверяла ей. Адди была так добра к его племяннице. Вот это-то и есть самое главное, считал Уилл. Он решился, что обязательно попросит, чтобы Адди вышла за него и стала мамой девочке. И очень скоро. Скоро он сделает Адди предложение.
 Роузи было безразлично, что это грех. Она ненавидела своего отца.
 — Что это ты себе позволяешь нашей девочке играть с индейским отродьем! А?! — И он с силой ударил жену кулаком. Вирджиния, всхлипнув, покачнулась, как обычно подняв руку для защиты от последующих ударов.
 — Оставь ее! — закричала Роузи, бросаясь между родителями. — Не смей больше бить маму!
 Взгляд папочки сфокусировался на дочке. Ноги сразу же подкосились, а живот свело. Она знала, что обращать на себя внимание, когда отец пьян — небезопасно.
 — Ну, что я говорил? Вот видишь! Ты только послушай, как она теперь со мной разговаривает!
 И прежде чем Роузи смогла бы убежать, отец схватил ее рукой за волосы, сильно потянув к себе.
 — Что это ты за моду взяла путаться у меня под ногами, мисс?! — Он тряхнул ее со всей силы. — Слышишь, что я тебе говорю?
 — Слышу, па, — отвечала девочка, дрожа от страха. — Слышу!
 — О, Глен, пожалуйста! — умоляла Вирджиния.
 Папочка отшвырнул Роузи к дверям. — Быстро пошла к себе в комнату и сиди там, пока я не прикажу тебе выйти!
 Растирая слезы боли и ненависти, девочка взбежала по лестнице к себе в спальню. Прислонившись спиной к двери, она сползла на пол, закрыв уши руками. Она не хотела слышать, как папочка опять будет избивать маму. Она не хотела больше слышать треск ломающейся мебели. И она не хотела думать о тех синяках, что не позволят маме еще целую неделю выходить из дома. Нет, ей было плевать на то, что ненавидеть своего собственного отца — грех. Она ненавидела его так же, как и своего родного брата!
 Адди было жаль, что день подходит к концу. Ее страхи насчет жителей Хоумстэда не оправдались. Большинство уже считало ее неотъемлемой частью местного общества. Те же, чье радушие было менее теплым, очень скоро убедятся в том, насколько они ошибались на ее счет.
 — Мисс Шервуд?
 Она повернулась на голос Уилла.
 — Да, да?
 — Мы были бы очень рады подвезти вас обратно до дома. Ведь это нам по пути.
 Адди посмотрела на повозку. Жаворонок уже сидела там с довольным выражением лица. Адди поняла, что отказывать не стоит. Тем более им действительно было по пути, как правильно заметил Райдэр.
 — Спасибо, мистэр Райдэр, я была бы вам премного благодарна…
 Однако к тому времени, когда они подъехали к хижине, Адди пришлось усомниться в расположенности к ней Уилла. За все время Уилл не произнес и слова. Хуже того, в течение всей поездки она ощущала нараставшую напряженность. У нее было какое-то ужасное предчувствие, .что эта тишина и напряженность имеют к ней — »непосредственное отношение. После того как Уилл помог ей спуститься с повозки, он отпустил ее руку и отошел на шаг назад.
 — Мисс Шервуд, мне бы хотелось прийти к вам завтра и поговорить об одном важном деле. Она почувствовала, как учащенно забилось её сердце. И о чем это он захотел с нею поговорить? Может быть, решил выселить ее из хижины? Но как же так? Может быть, он настал на сторону тех, кто хочет, чтобы она уехала отсюда? Адди напряглась и гордо подняла голову.
 — Если хотите, мы можем поговорить прямо сейчас!
 — Нет… — Уилл бросил взгляд на повозку. — Если вы не против, я сделаю это, когда рядом не будет моей племянницы.
 Пульс Адди стал ровнее. Нет, кажется, она все преувеличивала. Она попыталась сделать какие-то выводы. Нет, конечно же, если бы он хотел ее отсюда выкинуть, он бы так ей прямо и сказал. Здесь же было что-то другое. Быть может дело имело какое-то отношение к Жаворонку? Точно! Скорее всего, он просто хотел обсудить с нею что-нибудь, связанное с малышкой-племянницей!
 — Хорошо, завтра, так завтра, мистер Райдэр. В обед вас устроит?
 — Да, я буду здесь, — он коснулся полей шляпы. — До свидания, мисс Шервуд.
 Адди посмотрела, как он садится в повозку, берет в руки поводья и выезжает со двора. И где-то в глубине ее души прозвучало:
 ОН ЗАЙДЕТ ЗАВТРА!
 ОН ПРИДЕТ, ЧТОБЫ ПОВИДАТЬСЯ СО МНОЙ…




 Глава 7


 Адди неожиданно проснулась. Только что привидившийся ей сон все еще находился в глубинах ее подсознания, и от этого Адди чувствовала себя такой слабой и беззащитной. Уж больно видение походило на правду… Она отбросила одеяло и встала с кровати. Накинув шаль, Адди подошла к камину, чтобы разжечь огонь. В этой части страны очень жаркие дни сменялись удивительно холодными ночами, и ей хотелось согреться. Вскоре отблески пламени затанцевали по стенам однокомнатной хижины, и на душе Адди полегчало. Адди села на стул и стала смотреть на пляску желтых и оранжевых языков пламени. Она старалась не думать о странном сне, но ничего не получалось.
 Адди была в офисе Бэйнбриджа. Он сказал, что ей нужно срочно выселяться из дома, ее родного дома… Она ответила, что идти ей некуда, тогда он опять предложил ей выйти за него замуж. А потом он стал смеяться над нею… Адди побежала к двери, но ее ноги словно свинцом налились. И тогда она услышала уже совершенно Другой смех. Она оглянулась и увидела отца и Роберта. Они тоже смеялись над нею, ничего не объясняя. Просто смеялись и смеялись ей в лицо… И тут Адди проснулась.
 — Но почему? — прошептала Адди. — К чему это?
 Она даже сама не понимала, что имела в виду. Почему ее отец продал дом, так ничего не сказав ей об этом? Почему жизнь ее не сложилась так, как она мечтала? Почему ей пришлось оставить родной дом на берегу моря и отправиться в такую даль, где все вокруг казалось столь незнакомым?
 Горячая слеза покатилась по щеке. Сны — это такая ерунда, внушала она сама себе. Всего лишь сны, они ничего серьезного не значат. Ее отец не был злодеем. Он никогда бы не стал над ней насмехаться. А Роберт? Он, может быть, и не собирался на ней жениться, но с чего бы ему подтрунивать над нею? Тем более, что эта сердечная боль уже давным-давно отошла. Она даже решила, что это к лучшему, то, что их помолвка была окончательно расторгнута. Их брак явился бы непоправимой ошибкой. Она никогда бы не была счастлива в Нью-Йорке. Ей было гораздо лучше в Кингсбери, где она могла ухаживать за отцом.
 Адди вытерла платком глаза, затем высморкалась и еще раз напомнила себе, что сны, как правило, глупы и беспочвенны. Во сне можно увидеть все, что угодно. Сновидения совершенно не связаны с реальностью. Она еще раз всхлипнула.
 — Но теперь-то уж лучше? — спросила она себя вслух.
 Тяжело вздохнув, Адди почувствовала себя вполне сносно. Может быть, ей нужно было просто поплакать? И, может быть, лишь ради этого ей и привидился такой странный сон? Адди помешала поленья кочергой, и огонь стал намного ярче. Затем она снова легла в постель. Укутавшись в простынь до подбородка, она закрыла глаза и заставила себя немного заснуть.
 «МИСС ШЕРВУД, МНЕ БЫ ХОТЕЛОСЬ ЗАЙТИ К ВАМ ЗАВТРА ПОГОВОРИТЬ ОБ ОДНОМ ВАЖНОМ ДЕЛЕ».
 Адди со стоном перевернулась на живот и закрыла голову подушкой.
 «НЕ СЕЙЧАС, МИСТЕР РАЙДЭР!» — мысленно ответила Адди.
 Но Уилл не выходил у нее из головы — высокий, стройный, с ленивой улыбкой на красивом лице, шляпа низко надвинута на глаза. Он собирался обсудить с нею нечто важное. Интересно, что? Она ума не могла приложить, гадая, почему же он все-таки так хотел с нею поговорить.
 А КАКОЕ ЭТО ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ?!
 Ее сердце учащенно забилось в ответ на не произнесенный вслух вопрос. Она испечет что-нибудь к приходу Уилла. Может быть, даже торт. И хижина наполнится изумительными ароматами. У нее будет, чем его угостить. Адди приготовит кофе и… Она размечталась, вздохнула и повернулась на бок, стараясь больше ни о чем ни думать. Ей всего лишь хотелось заснуть, не думать о Кингсбери или о мистере Бэйнбридже. Даже не хотелось думать об отце, Роберте, или о …Уилле Райдэре.
 Уилл принарядился в пасхальный сюртук, подобрав к нему ни разу еще не одетый черный замшевый стетсон. По этому случаю он даже надраил до блеска свои сапоги. Даже если обсуждается и деловое предложение, мужчина все равно должен выглядеть по высшему классу: ведь он просит руки. Он подъехал к хижине на самом лучшем своем жеребце. Уже было начало первого. Адди сказала ему прийти в обед, и вот он здесь. Уиллу хотелось, чтобы разговор поскорее завершился.
 Как только он привязал крепыша Пэла, дверь хижины открылась, и оттуда повалили клубы черного дыма. Он услышал приглушенный кашель, и вскоре в дверях показалась, изо всех сил размахивающая передником, Адди. Уилл, не задумываясь, вбежал в хижину.
 — Не раздувайте пламя попусту! — кричал он, — а то будет еще хуже!
 Схватив ее за руку, он грубо выпихнул Адди на улицу.
 — Стойте там! — приказал Уилл. — Я спасу все, что смогу! — И он понесся к колодцу, схватив стоявшее на пути ведро.
 — Подождите! Мистер Райдэр, никакой опасности нет!
 Никак не отреагировав, Уилл наполнил ведро и быстро направился к хижине.
 — Мистер Райдэр!
 — Отойдите же!
 Зажмурив глаза, Уилл зашел внутрь дома. В дыму что-то мерцало оранжевым цветом. Недолго думая, он вылил туда ведро воды. Раздалось внушительное шипение, и его окатила горячая волна, смешанного с дымом пара. Протирая глаза, Уилл подался к выходу. Тогда-то он и услышал нечто похожее на смех. Он остановился и посмотрел через плечо. Нос Адди был испачкан сажей, а глаза слезились. Волосы были растрепаны. Однако вместо страха, в глазах ее было выражение благодушия. Пытаясь скрыть улыбку, она прикрыла ладошкой рот.
 — Здесь… никакого пожара не было, мистер Райдэр, — наконец-то смогла произнести Адди.
 — Что вы имеете в виду? — Уилл удивленно посмотрел на Адди. — Я же видел!..
 — Вы просто залили водой плиту, вот и все.
 — Но дым?
 Адди с трудом удержалась от смеха… . — Боюсь, я сожгла торт, который готовила по случаю вашего визита.
 — Торт? — Уилл перевел взгляд на хижину.
 — Дым уже почти рассеялся…
 — Ну да!
 Уилл посмотрел вопросительно на торжествующую, казалось, Адди. Самому ему почему-то было не до смеха. Он чувствовал себя полным глупцом… Больше всего на свете он не любил, когда его выставляли дураком перед женщинами.
 — Бьюсь об заклад, стряпуха вы, извините, никудышная, мисс Шервуд, — рассмеялся Райдэр.
 Адди передернула плечами, проигнорировав его оскорбление.
 — Не знаю, отец не жаловался. У Райдэра хватило порядочности устыдиться за, случайно оброненные, слова.
 — Извините меня, мисс, я просто… просто я подумал…
 — Вы подумали, что я подожгла вашу хижину? — продолжала она за него. — И слава богу, что вы бросились спасать в первую очередь меня, вместо того, чтобы дать мне сгореть подчистую вместе с этим домишкой!
 Адди потерла руку там, где Уилл схватил ее минуту назад, в глазах ее все еще были слезы.
 «Адди что, смеялась надо мною?!» подумалось Уиллу.
 Мисс Шервуд взглянула на хижину.
 — Я уверена, что со стороны могло показаться что я в опасности. Благодарю вас за то, что вы меня спасли!
 Райдэр посмотрел на нее, не зная, что ответить. И тут мисс Шервуд широко улыбнулась.
 — Надеюсь, немного торта вам не повредит, как вы считаете?! Он только что с плиты. Правда, чуть чернее обычного, на зато, думаю, достаточно пропитан… — Адди выразительно подняла брови. — Ведь ведра воды вполне хватит, чтобы пропитать то, что я испекла, мистер Райдэр. В конце концов, Уилл оценил всю комичность происшедшего.
 — Холостяк никогда не откажется от хорошего десерта, мисс Шервуд, конечно же, если у него не сбудет такого повара! — и сделав ударение на последних словах, он кивнул в ее сторону. Они встретились глазами, и постепенно улыбка исчезла с лица Адди. Ему было жаль это видеть. Адди слегка отступила назад.
 — А почему бы нам не пойти и не присесть вон а там? — она показала рукой на небольшую рощицу. — Очень сомневаюсь, что в дом уже можно зайти…
 — Да, да, здесь вполне хорошо, мисс Шервуд. Уилл испытывал страшное искушение взять ее за руку, но Адди пошла вперед, прежде чем он смог решиться. Он смотрел, как она садится на повалившийся ствол дерева. Спина ее была прямой, как у отличной спортсменки. Некоторое время Адди разглаживала руками юбку, затем она как-то вопросительно посмотрела на Райдэра.
 В тот же миг Уилл был не в состоянии что-либо сказать, мысли его перепутались. Ведь он точно не знал, как именно правильно следует делать женщине предложение. Быть может, он зря все придумал. Может быть, лучше бы ему забыть о своей нелепой затее?!
 — Вчера вы сказали, что хотели бы со мною обсудить одно важное дело? — сказала Адди тоном самой заправской учительницы.
 — Да… — закашлял Райдэр, — именно так!
 — Это как-то связано с вашей племянницей?
 Уилл услышал в голосе Адди какую-то материнскую нежность. Напряжение покинуло его. Конечно же он был прав, давая Адди оценку. Лучшей мамы для Жаворонка не найти.
 — Да, вы правы, — ответил Райдэр. — Определенным образом…
 Он подошел к Адди поближе, снял свой стетсон. Адди. от переполнявшего ее волнения, не смогла ничего более сказать. Отчего так сильно забилось ее сердце?.. Может, от того, что ей пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза…
 — Присядьте, прошу вас, мистер Райдэр! — сказала она.
 — Благодарю вас.
 Да, судя по всему, ее частый пульс и волнение ничего не имели общего с тем, что она сидела, а Уилл стоял, как истинный джентльмен. Когда Райдэр присел рядом с Адди, сердце ее нисколько не замедлило свой ход. Напротив, оно забилось еще быстрее, так, что перехватило дыхание.
 Стараясь не глядеть на Адди, Уилл уставился на хрустально-чистый ручей.
 У него, оказывается, такой великолепный профиль, подумалось ей. Уилл откашлялся. Адди вновь взглянула на него и улыбнулась. Чувствовать трепет сердца было даже приятно и как-то романтично.
 — Не стесняйтесь, Уилл, говорите же, что у вас наболело…
 — Да… Хорошо.. — Он опять откашлялся, взъерошил рукой волосы. — Видите ли. Жаворонок только лишь две недели тому назад приехала в Хоумстэд. Ее родители скончались от гриппа. Понимаете, там… в резервации, была эпидемия, Жаворонок послали в сиротский приют, где она и пребывала, пока власти не разыскали меня.
 — Эмма рассказала мне…
 Уилл выглядел очень расстроенным. Он повернулся в сторону ручья и продолжил свой рассказ.
 — Понимаете, мисс Шервуд, я не создан быть дядюшкой, а тем более — отцом. Потому как не имею и малейшего представления о детях, тем более, о маленьких девочках. Просто я вчера внимательно на вас смотрел. Вы хорошо понимаете Жаворонка… Мисс Шервуд, да она прямо льнет к вам…
 Адди испытывала острое желание погладить Уилла по руке, сказать ему, что все у него будет хорошо, и не стоит так волноваться. Она считала, что любой мужчина, отдающий себе отчет в том, что он никудышный отец, обязательно со временем станет отличным отцом.
 — Ну это, может быть, оттого, что у меня с девочкой есть много общего… — предположила Адди.
 — Не знаю, в чем причина, но вчера я понял, что вы очень нужны Жаворонку.
 Теперь Райдэр заговорил быстро и сбивчиво:
 — И потом, эта хибара, она вам совсем не подходит, мисс! Я вот подумал, может быть, вы не будете против того, чтобы стать Жаворонку мамой?..
 Глаза Адди округлились, а сердце, кажется, остановилось. Уилл обернулся и пристально посмотрел на Адди. На его лице была написана мольба.
 — Мисс Шервуд, я предлагаю вам стать моей женой и… переехать отсюда в мой большой дом! Ведь посудите сами, что здесь хорошего, а там вам будет намного удобнее! Я знаю, что мы с вами еще мало знакомы, но, мне кажется, мы бы вполне смогли поладить… Я не имею в виду ничего такого… интимного. Я просто хочу сказать, что у вас будет своя собственная комната. И вы по-прежнему сможете осуществить свою мечту — учить детей. Если хотите, и школьный совет не будет против. У нас будут такие же отношения, как и сейчас, разве только что вот у Жаворонка появится мама. Ей так нужна мама, мисс Шервуд…
 Уилл резко оборвал свою речь. Он надеялся, что Адди что-нибудь ему ответит. Она же была растеряна до такой степени, что ничего не могла сказать. Ей вдруг послышались слова мистера Бэйнбриджа, произнесенные так четко, будто он стоял где-то здесь, рядом. Речь Уилла сливалась с тем, что якобы говорил Бэйнбридж, и Адди не могла понять, кто из них что конкретно говорит и хочет от нее.
 «Я ДЕЛАЮ ВАМ ДОСТОЙНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, МИСС ШЕРВУД…»
 «Я НЕ ИМЕЮ В ВИДУ НИЧЕГО ТАКОГО… ИНТИМНОГО…»
 Адди почувствовала странный звон в ушах. Несколькими движениями головой она попыталась избавиться от чуждого ей звука.
 «МОИМ ДЕТЯМ КРАЙНЕ НЕОБХОДИМА МАТЬ…»
 «ВЫ БУДЕТЕ ТАМ РАДИ ЖАВОРОНКА. ЕЙ НУЖНА МАМА, МИСС ШЕРВУД».
 Адди ощутила пустоту в груди.
 «ВАМ ОЧЕНЬ НУЖЕН ДОМ».
 «ЧТО ЗДЕСЬ ХОРОШЕГО, А ТАМ ВАМ БУДЕТ НАМНОГО УДОБНЕЕ».
 Все ее тело онемело.
 « ЧТО ВАМ ЕЩЕ ОСТАЕТСЯ, КАК НЕ ВЫЙТИ ЗА МЕНЯ?!
 Мисс Шервуд почувствовала комок в горле, горячие слезы не заставили себя долго ждать… Меньше всего Адди хотелось, чтобы Уилл увидел ее плачущей. Каким-то чудом она нашла в себе силы встать и отойти в сторону от Уилла.
 — Ваше предложение было столь неожиданным, мистер Райдэр, — она удивилась тому, как обыденно и спокойно звучал ее голос, — но боюсь, я буду вынуждена вам отказать.
 — Быть может, вы подумаете как следует, познакомитесь со мною получше…
 Гордо подняв голову, Адди повернулась к Райдэру, чтобы заявить:
 — Мне очень жаль, мистер Райдэр, но у меня нет ни малейшего желания выходить замуж. — При этом признании Адди скрестила руки на груди. — Я думаю, будет польза, если вы будете больше времени проводить со своей племянницей. Очень важно, чтобы вы с нею стали друзьями. Я ведь знаю, что значит подружиться с собственным отцом. Я со своим отцом была неразлучна. С ним связаны все мои лучшие воспоминания. Вашей племяннице необходимо обрести с вами такую же родственную близость.
 По виду Уилла было похоже, что он собирался ей чем-то возразить.
 — Спасибо, конечно, что пришли, — сказала быстро Адди, — знаю, что вы старались лишь ради Жаворонка. А теперь, пожалуйста, уходите.
 Прежде чем нахлобучить свой стетсон, Уилл еще некоторое время смотрел на нее.
 — Вижу, это не очень-то удачная идея, мисс. Ну что ж, надеюсь, это не отразится на вашем отношении к моей племяннице.
 — Конечно же, нет, мистер Райдэр! Я все понимаю. До свидания!
 — До свидания, мисс Шервуд.
 Райдэр подошел к своей лошади, сел в седло, кивнул в сторону Адди и поскакал прочь. Как только Райдэр исчез из поля зрения Адди, она упала на колени. Горькие слезы заливали ее глаза. Сжав кулаки, она в исступлении била руками о землю.
 «ПОЧЕМУ? НО ПОЧЕМУ Я НЕДОСТАТОЧНО ХОРОША ДЛЯ ТОГО. ЧТОБЫ МЕНЯ ПОЛЮБИЛ МУЖЧИНА?!»




 Глава 8


 Прошло несколько дней. Адди Шервуд начинала свою учительскую карьеру.
 Глубоко вздохнув, Адди потянула за веревку, и колокол возвестил о начале первого учебного дня в Хоумстэдской школе. Дети всех возрастов спешили по ступеням в церковь.
 — Утречко доброе, мисс Шервуд!
 — С добрым утром, мисс!
 — Доброе утро, мэм!
 Они проходили так близко от нее, все настолько разные, и каждый по-своему трогательный:
 девочки с волосами, перехваченными сзади резинками, мальчики со шляпами в руках. Большинство несло с собою ведерки с завтраком. Некоторые прихватили еще писчую бумагу и доски для письма. И лишь у совсем немногих были принесенные из дому собственные книжки. Адди отвечала на каждое приветствие, стараясь выглядеть спокойной и солидной, как полагалось хорошей, настоящей учительнице. С сожалением она заметила, что двое из ее учеников были аж с нее ростом, причем один из них оказался Марк Таусенд, знакомый ей драчун. Судя по тому, как он вел себя в воскресенье, хлопот с ним не оберешься, думалось Адди. Но она была отнюдь не из слабых натур. Марк посмотрел на нее так, что и без слов стало понятно, что он думает о ней лично и о школе. Его лицо прямо-таки зеркально отражало его нехитрые мысли. Она еще с ним наплачется…
 Что же придумать? А вдруг случится так, что она будет не в состоянии навести в классе порядок из-за этого хулигана? Что, если при каждой возможности он будет стараться подорвать ее авторитет? Тогда это лишь подтвердит то, что женщина не способна справиться с подобной работой. И школьный совет будет вынужден подыскать ей замену. Что тогда она будет делать? Адди удалось совладать с охватившей ее тревогой. Она не позволит ни Марку Таусенду, ни кому-либо еще запугать себя. Она приехала в Хоумстэд учить детей, и только этим она и будет заниматься!
 Слегка выпрямившись и высоко подняв голову, Адди собралась войти в класс. Как вдруг звуки, похожие на скрип приближающейся повозки, заставили ее помедлить. Адди обернулась в сторону дороги. Новая волна тревоги переполнила ее сердце. Конечно, Адди сразу же узнала возницу. С Марком Таусендом она еще смогла бы сладить, но вот совсем другое дело — этот Уилл Райдэр. Она не видела ранчера уже целую неделю, с тех пор как он сделал свое потрясающее предложение.
 Оба раза, что она за это время побывала в Хоумстэде, Адди не встретила Райдэра ни на городских улицах, ни на вчерашнем богослужении. Оттого, что его не было поблизости, Адди чувствовала какую-то необыкновенную легкость. В то же время, она прекрасно понимала, что навсегда от него избавиться ей ни за что не удастся.
 Сейчас же ей надо будет смотреть ему прямо в глаза, делать при этом вид, что ее нисколько не задело его чудовищное по отношению к ней предложение. И дело даже не в том, каким было оно, даже если бы Уилл Райдэр и любил ее, она все равно за него не пошла бы. Не в поисках мужа она приехала жить на Запад…
 У Адды не было причин чувствовать замешательство при виде Райдэра. Абсолютно никаких причин, но…
 Уилл остановил повозку, и Жаворонок быстро соскользнула на землю. Она взбежала по ступенькам, остановившись на мгновение перед Адди.
 — Я не опоздала, мисс? — взволнованно спросила девочка.
 — Нет, Жаворонок, ты как раз вовремя, — коснувшись черных волос ребенка, Адди вновь сложила руки на груди. — Входи и садись, пожалуйста!
 Адди хотелось бы пройти вслед за Жаворонком, не обращая внимания на Уилла, но это было, по ее мнению, нехорошо. Сердце ее билось часто.
 Потирая нервно руки, она повернулась в сторону Уилла.
 — Доброе утро, мистер Райдэр, — сказала негромко Адди, стараясь быть приветливой.
 — Мисс Шервуд, — он коснулся рукой полей шляпы. — Я заеду за Жаворонком после занятий. Если вы не против, я бы и вас мог подвезти домой.
 — О нет, спасибо, — ответила она, встревоженная перспективой сидеть в повозке рядом с ним. — У меня… тут кой-какие дела в городе.
 — Ну хорошо, как вам угодно. — Он вновь сдвинул шляпу, кажется, совершенно не замечая ее замешательства. — Успехов вам, мисс Шервуд. Я только…
 — И вам того же, мистер Райдэр.
 Стоя у входа в церковь, она наблюдала, как он отъезжает. Какое-то время ей нужно было прийти в себя, успокоиться, а потом уже уверенно войти в класс и начать свое первое занятие. Долгожданный урок.
 Чэд Торнер только что оторвался от плавильной печи, когда в кузницу вошел Уилл.
 — Бог в помощь! — крикнул он Чэду. Уилл наблюдал, как Чэд — сплошные мускулы под пропитанной потом рубашкой, — методично постукивая, ковал конскую подкову. Удары молота звонко отдавались эхом в низенькой пристройке главной конюшни. За свою жизнь Уилл повидал немало кузнецов, он и сам вдосталь наковал железа, однако лучшего мастера, чем Чэд Торнер, ему знавать не приходилось.
 Закончив работу, Чэд бросил подкову а ведро с водой, при этом раздалось пронзительное шипение и поднялись клубы пара. Он вытер свои перепачканные сажей руки о толстый кожаный передник, отвернувшись наконец от наковальни. Затем быстренько смахнул пятернею со лба слипшиеся пряди волос.
 — Что тебя привело в город, Уилл?
 — Сегодня начались занятия в школе. Чэд весьма удивился.
 — В школе?
 — Удивляюсь, что тебе не сказали. Теперь со мною живет еще и моя племянница, которая недели три назад приехала, — сказал Уилл, сдвинув шляпу на затылок.
 — Ну как там Сан-Франциско?
 — Слушай, да это огромный город! Столько народу и все живут на одном месте. Только там, в суете, я и понял, почему решил навсегда обосноваться в Хоумстэде.
 — А как твоя сестра? — усмехнулся Уилл. — Милее невесты мне видеть не приходилось. Прямо живой пример того, что жена и куча детей не спасут мужчину от гибельных чар такой девушки! Ай да Сьюзен!
 Уилл вспомнил об Адди, о ее огненных волосах и необыкновенных зеленых глазах. Ему подумалось: «Интересно, а каково бы было, если б она вдруг стала его женой?» И тут же представил ее взгляд, перед тем, как она ему отказала.
 Уиллу как-то сразу стало не по себе. Он постарался более не предаваться воспоминаниям, тем более таким.
 — У меня вот малый мерин захромал, — сказал он, возвращаясь к делу, которое привело его в кузницу. — Все думал, что Жаворонок, ну, племянница моя, будет на нем в школу ездить. Если ты не против, может я приведу его на этой неделе. Посмотрим, может ты сможешь что-то с ним сделать.
 — Конечно! Буду рад помочь тебе! Приводи в пятницу. Видишь ли, меня долго не было, так сейчас вот старые долги доделать надо, но к пятнице я точно освобожусь.
 — Ну, тогда договорились. — Уилл надвинул шляпу на глаза. — Увидимся в пятницу.
 Коротко кивнув, Чэд тут же повернулся к печи. Он качнул пару раз меха, раздувая жар горячих углей, затем потянулся за клещами, и заготовкой.
 К тому времени как Уилл подошел к своей у повозке, из кузни уже доносилось равномерное постукивание молота.
 Пока Уилл ехал на ранчо, у него все из головы не выходило замечание Чэда о том, что мужчину не остановят ни жена, ни дети, если он встретит ту, единственную.
 — Наверное, так оно и есть, — подумал Уилл. Вероятно существовали мужчины, созданные для брака. Без особого энтузиазма, он даже признал тот факт, что не все женщины были такими, как его мать или Жюстина.
 Были же, например, Барберы. Похоже, нельзя было не признавать, что Стэнли с Эммой были вполне счастливы.
 И какие проблемы могли быть с такой женой, как Эмма. Она слишком была занята всякими организационными мероприятиями, но сердце у нее было золотое. Она бы никому и ни за что не причинила бы преднамеренно боли. Она была ни злой, ни эгоцентричной. Потом еще были Мак Леоды. Женатые уже тридцать лет, они тоже казались счастливыми. И порою, когда Уилл видел, как Хэнк смотрит на Дорис, ему становилось завидно.
 Уилл задался вопросом: в чем заключался секрет подобного счастья. Родители его, безусловно, таким секретом не владели.
 Матери Уилла, бесспорно, доставляло удовольствие видеть, как все вокруг страдают. Он вспомнил, сколь прекрасна она была внешне, но сколь неприглядна была ее душа. Ее острый язычок всегда был готов унизить любого. В соответствии с Мартой Райдер, ее муж так и не реализовал себя, сын с рождения был обречен на нищету, а дочь была столь некрасива, что уж ей никогда не видать приличного мужа из достойного семейства.
 Воспоминания Уилла об отце были весьма смутными. Быть может, оттого, что Филипп Райдер, изолировав себя от семьи, вел весьма скрытный и уединенный образ жизни. Одно время, как говорили Уиллу, Филипп был видной фигурой в городе. Не то, чтобы преуспевающий, но подающий большие надежды, он завоевал сердце очаровательной Марты Вандэрхофф из Чикаго, штат Иллинойс, и свадьба их прошла с большой помпой — что, впрочем, и не удивительно. Марта во всем любила показуху. День их свадьбы стал последним действительно счастливым днем в жизни Филиппа.
 Уилл вспомнил, сколько гадостей наговорила мать после смерти его отца. Она вела себя так, словно бы Филипп оставил ее вдовой преднамеренно. Быть может, подумал с грустью Уилл, так оно и было. Для отца оставался единственный выход — смерть. Уилл предпочел другой путь. Сразу же после похорон, он собрал свои немногочисленные пожитки и навсегда бежал из столь ненавистного ему дома.
 Уилл тряхнул головой, пытаясь освободиться от неприятных воспоминаний.
 Думать о детстве или о родителях ему нравилось еще меньше, чем размышлять о столь ненавистном ему браке.
 Брак… Дурацкая, конечно, была мысль взять в жены Адди Шервуд для того, чтобы Жаворонок обрела мать. Он вспомнил неподдельное упрямство Адди во время их первой встречи. Припомнился ему и ее холодный взгляд сегодня утром.
 Насколько он мог судить, язычок у Адди был куда острее, чем у его мамаши. Марте Райдэр о таком и мечтать не приходилось. Вполне возможно, она была сущей фурией. М-да… повезло ему, что она сразу дала ему от ворот поворот!
 Адди закрыла книгу и взглянула на лица учеников.
 — Думаю, на сегодня хватит. Урок окончен.
 Все пришло в движение, послышался топот ног; дети загалдели, выбегая из класса, и через несколько секунд учительница осталась совсем одна.
 Адди опустила голову на руки, скрещенные на крышке стола. Она вздохнула с облегчением. Слава Богу! У нее получилось. Она успешно провела свой первый день занятий в качестве учительницы. Все то, чему она научилась от отца и за годы учебы в нормальной шкоде, оказывается, не было напрасным.
 Сделав глубокий вздох, Адди резко встала. Нечего было попусту тратить время.
 У нее было еще кое-что запланировано сделать до возвращения в скромную хижину на Пони Крик. Она быстро вытерла доску, затем убедилась что везде порядок. Наконец, положив в гумку все свои книги, она надела шляпку и направилась к дверям. На ступеньках церкви Адди обнаружила Жаворонка. Остальные дети уже разбежались по домам.
 — Твой дядя, что, еще не приехал? — спросила Адди, закрывая дверь школы на замок.
 — Нет, — ответила девочка, глядя на Адди снизу вверх.
 Ее милое личико выражало крайнюю обеспокоенность.
 — Как вы думаете, мисс, может, с ним что приключилось? Он обещал быть здесь. Вдруг что с повозкой?
 Адди села на ступеньки, рядом с девочкой.
 — Уверена, с ним ничего не случилось. Просто он немного запаздывает. — Она погладила выбившийся черный локон девочки. — Как тебе первый день в школе, понравился?
 Жаворонок согласно кивнула.
 — Для своего возраста, ты неплохо читаешь. Где ты училась?
 — В сиротском приюте. Но мисс Калхаун с вами не сравнить. Она была старая…
 Девочка посмотрела на свои ладошки и добавила шепотом:
 — Она была злая и такая страшная… Адди подумала, что стоило, конечно, отчитать ребенка за неуважение к взрослым, но она не стала этого делать.
 — А читать меня научила мама, — тихонько пролепетала Жаворонок.
 — Расскажи мне о своей маме. Жаворонок подняла на Адди наполнившиеся слезами глаза.
 — Мама была очень красивая. У нее были золотистые волосы, а глаза темные, как у меня. Па всегда говорил, что мама похожа на ангела.
 Две слезинки заскользили но ее щекам.
 — Как вы думаете, мисс Шервуд, сейчас она уже стала ангелом?
 Обняв девочку, Адди прижала ее к себе.
 — Конечно же. Жаворонок, я в этом абсолютно уверена. И твой папа — тоже.
 — Миссис Джоунз сказала, что Господь не допустит, — тут девочка всхлипнула, — что он не допустит женщину, вышедшую за поганого язычника, в рай. Она сказала, что все индейцы — это дикари-безбожники — которым гореть… в аду.
 Адди очень захотелось высказать этой миссис Джоунз все, что она думает о женщинах, которые говорят такое детям. Пожалуй, это было самым нехристианским поступком, о котором ей только приходилось слышать.
 — Что ты, что ты. Жаворонок, эта Джоунз говорила неправду.
 Взяв девочку за подбородок, Адди повернула ее лицом к себе.
 — Бог не обращает никакого внимания на цвет человеческой кожи. Для него важнее то, что в сердце твоем. Я уверена, что родители твои пребывают вместе в раю. И я абсолютно уверена, что они рады тому, что ты живешь с дядей Уиллом.
 Жаворонок шмыгнула носом.
 — Правда, мисс Шервуд?
 — Правда, правда.
 Последовала пауза, после которой Жаворонок сказала:
 — Не думаю, чтобы дядя Уилл был рад тому, что я живу с ним.
 Адди покрепче ее обняла и, улыбнувшись, успокоила девочку.
 — Ты не права. Жаворонок, твой дядя очень хочет, чтобы тебе здесь было хорошо. У нее вдруг защемило сердце:
 — Ты бы очень удивилась, узнав, как далеко он пошел ради того, чтобы обеспечить твое счастье…
 Скрип колес прервал их дальнейшую беседу, и обернувшись на звук, они увидели приближающегося на запряженной лошадьми повозке Уилла. Радость засветилась в глазах Жаворонка, и вскочив на ноги, она громко закричала: «Он приехал!»
 — Я же говорила, что с ним ничего не случится, — Адди тоже поднялась со ступенек. При виде Уилла сердце ее вновь учащенно забилось. Интересно, а каково бы это было, проснуться в объятиях этого мужчины? И если бы она согласилась на его предложение, быть может, и она бы стала ему небезразлична? Она надеялась, что с такого расстояния он не разглядит, как покраснели при этих мыслях ее щеки.
 — Ну поезжай, — сказала Адди, еще раз погладив Жаворонка. — Увидимся завтра.
 Девочка спустилась было на одну ступеньку вниз, как вдруг внезапно повернулась и обхватила руками колени Аддж Уткнувшись личиком в юбку учительницы, она пролепетала:
 — Спасибо вам, мисс Шервуд! Затем отвернулась и бегом сбежала по лестнице к подъехавшей повозке.
 Уилл нагнулся и подхватив Жаворонка на руки, посадил рядом с собой. Жаворонок еле заметно улыбнулась ему, после чего помахала на прощание Адди. Уилл тоже посмотрел в сторону учительницы, коснулся шляпы указательным пальцем, после чего, подстегнув лошадей, покатал к дому.
 Адди почувствовала внезапно окружившее ее одиночество. Но у нее не было причин чувствовать себя покинутой. У нее были занятия, деловая, полноценная жизнь в Хоумстеде. Она была необходима детям этой долины. У нее было чем с ними поделиться. Выпрямившись и высоко подняв голову, Адди спустилась по церковной лестнице и направилась на восток, к центру города.
 Чэд пригнул лошадиную ногу к земле, затем вытер со лба рукою крупный пот.
 — Еще разок, девочка, и мы закончим, — обратился он к кобыле, дружески похлопав ее по крупу. Он зашел сзади лошади и приподнял ее ногу.
 Приставив к копыту подкову, Торнер проверил, совпадают ли размеры. Почти как раз. Чэд отпустил ногу лошади.
 — Привет! — раздался женский голос из конюшни. — Есть здесь кто-нибудь? Чэд вздрогнул.
 — Сейчас, — крикнул он в ответ. — Сейчас подойду.
 Отложив подкову в сторону, он направился к выходу.
 У конюшни стояла женщина. Солнце падало ей со спины, высвечивая ее силуэт. Чэд сразу же понял, что прежде ему встречать ее не приходилось. Он догадался, что это, вероятно, новая школьная учительница.
 — Мистер Торнер?
 — Да, это я.
 Чэд остановился рядом с женщиной, все еще щуря глаза от слепившего его света.
 — Я — Адди Шервуд, — у нее был приятный голос.
 — Я так и подумал.
 Он вытер руки о кожаный фартук. Чэд уж было протянул ей свою правую руку, но тут же отдернул ее назад, боясь испачкать ее белоснежные перчатки.
 — Извините. Добро пожаловать в Хоумстэд!
 — Спасибо.
 Теперь уже Чэд мог хорошенько разглядеть ее лицо. И оно ему понравилось. Конечно же, нельзя было назвать это лицо очень красивым, но было в нем нечто весьма привлекательное. «Доброта», — определил это Чэд. Действительно, у нее было очень доброе лицо, такое, на которое мужчине приятно смотреть изо дня в день.
 От таких мыслей Чэду захотелось по-дружески ей улыбнуться. Одинокие женщины в их краях были редкостью, и Чэд вовсе не шутил, когда сказал Уиллу, что свадьба сестры .заставила его всерьез задуматься о женитьбе. У него было твердое желание обрести любимую женщину.
 Когда Чэд услышал, что А. Л. Шервуд, оказывается женщина, ему стало очень любопытно. Теперь он обрадовался вдвойне.
 — Вы, верно, слышали, что я живу в старой хижине мистера Райдэра на Пони Крик? И мне потребуется какое-нибудь еще средство передвижения оттуда до города, кроме моих ног, — при этих словах Адди улыбнулась. Это была очень милая улыбка. — Миссис Барбер сказала мне, что вы иногда продаете лошадей. Мне бы очень хотелось симпатичную и покладистую лошадку. А еще мне понадобится повозка. Эмма сказала, что вы сможете сделать ее сами и за гораздо меньшую цену. нежели мне придется платить в магазине.
 Чэду было неудобно, что он с ног до головы был перепачкан сажей. Обычно его собственный внешний вид нисколько его не волновал. Но сейчас ему хотелось сквозь землю провалиться.
 — Вы сможете мне помочь, мистер Торнер насчет лошади и повозки? Чэд уставился на Адди:
 — Повозка не проблема. Да вот только лошадей на продажу у меня сейчас нет никаких. Как раз последнего продал перед тем, как поехать в Сан-Франциско.
 — Ах, — Адди разочарованно скривила свой очаровательный ротик. — Что же мне делать?
 — По правде говоря, вам лучше всего будет купить лошадь на ранчо Рокин'Ар. У Уилла Райдэра лучший табун в округе. Любой вам об этом скажет.
 — Мистер Райдэр? Понятно. Ну что ж, тогда я с ним поговорю. А насчет повозки? Пожалуйста, я не хочу никаких излишеств. Только самое необходимое. Я, видите ли, ограничена в средствах.
 И с надеждой в голосе Адди назвала имеющуюся в ее распоряжении сумму.
 Чтобы выставить себя в выгодном свете, Чэд решил сделать работу задаром.
 — Это меня вполне устроит. Приступаю немедленно. К концу следующей недели можете забирать.
 — Спасибо вам, мистер Торнер!
 — Рад вам услужить, мисс Шервуд! Адди уже было собралась уходить, как ее окликнули:
 — Мисс Шервуд!
 Торнер сделал шаг вперед. Адди непонимающе посмотрела на него. Чэд залюбовался ее глазами. Таких великолепных зеленых глаз ему еще не приходилось видеть.
 — Если вам нужна хорошая лошадь, то я почту за честь свозить вас посмотреть лошадей Уилла и выбрать вам коня под стать. Не хочу показаться хвастливым, мисс Шервуд, но я лучший знаток лошадей в округе.
 Конечно же, на самом деле лучшим специалистом в этом деле был Уилл Райдэр, но Чэду почему-то не хотелось говорить сейчас ей об этом.
 — Очень мило с вашей стороны, мистер Торнер.
 — Если вы не против, я запрягу лошадей, и тотчас же поедем.
 Ее глаза слегка расширились от удивления:
 — Мне не хотелось бы отрывать вас от работы…
 — Что вы?! Какое беспокойство! Я только что подковал последнюю лошадь, — не моргнув, солгал кузнец.
 К счастью, мистер Поттер собирался забрать свою кобылу лишь на следующее утро.
 — Кроме того, я обещал Уиллу поглядеть одну его лошаденку, которая нуждается в том, чтобы ее переподковали. Так что мне хоть так, хоть этак нужно ехать.
 — Хорошо… — глубокомысленно поджав губы, Адди продолжила: — Я надеялась купить коня как можно скорее. Думаю, если это вас не обременит…
 Чэд заулыбался:
 — Ждите меня здесь. Я мигом буду готов.




 Глава 9


 Уилл остановил лошадей у амбара, но даже не пошевелился, чтобы слезть с повозки. Всю дорогу он думал о том, как Жаворонок ластилась к Адди Шервуд. Стыдно признать, но мистеру Райдэру так хотелось, чтобы девочка хотя бы разок его приласкала…
 — Жаворонок! — Уилл взглянул на сидящего рядом с ним маленького человечка. Девочка подняла на него свои темные глазки, но так ничего и не ответила.
 Уилл откашлялся.
 — Я вот думаю… Тебе что, так плохо со мной живется?
 От этого вопроса девочка вся сжалась, глаза ее заморгали, и она отрицательно замотала головой.
 — Ты уверена? А то мне кажется…
 — Уверена, уверена, дядя Уилл! Пожалуйста! Не отсылайте меня обратно в сиротский приют, — откуда взялись такие слова, они прямо-таки посыпались из ее ротика. — Я буду хорошей! Я не буду вас беспокоить. Обещаю! И платьев новых мне не понадобится покупать… У меня их и так хватает. И я буду вам во всем помогать! Только прошу, не отсылайте меня туда обратно!
 Глаза Жаворонка наполнились слезами, и девочка быстро отвернулась.
 — Эй, малышка, подожди-ка! — Уилл взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — Я и не думал никогда отсылать тебя обратно в приют. И что ты так переживаешь из-за пустяков?
 Дрожащий подбородок девочки обо всем говорил. Жаворонок сейчас напомнила Уиллу Патрицию в тот момент, когда та узнала, что он собирается бежать из дома после похорон отца. Сестра тогда смотрела на него такими же широко открытыми глазами, пытаясь точно так же, как теперь и ее дочь, показать, насколько она бесстрашна, но тем не менее не в состоянии скрыть того, насколько она напугана и одинока… Райдэр тогда погладил сестру по голове и сказал, что обязательно еще приедет, чтобы с нею повидаться. Но… так никогда и не приехал.
 Ощутив очередной прилив чувства вины, он посадил единственную племянницу себе на колени и прижал к груди. С большим опозданием он вдруг понял, что с того дня, как девочка в Хоумстэде, он обнимает малышку впервые, а значит впервые высказывает ей свою любовь. Оправданием ему могло быть то, что он сроду не привык открыто высказывать свои чувства, а тем более как-то проявлять их. Да и никто в семье Райдеров этого не делал, разве что исключением была Патриция.
 Внезапно многое из того, что Уилл раньше не понимал, стало ему ясно.
 — Послушай, Жаворонок! Я не собираюсь тебя никуда отсылать! Мы теперь вместе — и я, и ты, поняла?
 — Ты ведь тоже можешь умереть? — прошептала испуганно девочка, — как мои папа и мама.
 — Думаю, любой из нас может умереть. Так уж устроен этот мир… Но мы не можем все время думать о смерти и потери близких нам людей. Нельзя же все время страшиться! — Уилл почувствовал в себе прежде незнакомую ему уверенность. — Мы — семья. И должны держаться друг Друга.
 Жаворонок прижалась к его груди.
 — Эт… то, что… ммм… сказала, — донеслось от плачущей в рубашку Райдэра девочки.
 — Что-что?
 Жаворонок посмотрела на своего дядюшку с милой улыбкой.
 — Это как раз то, о чем мне говорила мисс Шервуд. Она сказала, что ты на многое пойдешь, лишь бы только я была счастлива.
 Уилл даже присвистнул. Он понял, что имела в виду мисс Шервуд, но предпочел об этом не задумываться.
 — Мисс Шервуд такая миленькая, — пролепетала девочка. — Ведь правда, а, дядюшка?
 Райдэр убрал ладонью упавшие ей на глаза волосы.
 — Да, конечно же!
 От разговоров об учительнице ему почему-то стало не по себе, и поэтому Уилл быстро сменил тему.
 — Пойдем-ка со мной, я тебе кое-что покажу. Уилл осторожно спустил Жаворонка с повозки, потом спрыгнул сам. Взяв девочку за руку, пошел с нею к конюшне. Внутри пахло сеном, навозом и лошадьми. Свет проникал внутрь сквозь открытые ворота с обоих концов внушительного строения, и оттого танцующие в воздухе пылинки походили на маленькие сияющие звезды. Из стойл выглядывало несколько лошадиных голов. Пэл радостно зафыркал, когда Уилл и Жаворонок приблизились к нему.
 — Привет, мальчик! — сказал Уилл, поглаживая жеребца по морде. Затем он отошел к соседнему стойлу. — А что ты думаешь по поводу этого парнишки. Жаворонок?
 Племянница Уилла посмотрела на холостого жеребчика сквозь дощатый загон. Он был совсем небольшой, но достаточно мускулист и хорошо сложен.
 — О, мне нравится, — прошептала девочка.. — Отлично! Тогда он твой! Ты умеешь ездить на коне?
 — Он мой?! — Жаворонок посмотрела на Уилла, потом на коня. — Он что, действительно теперь мой?!
 — Да, — Уилл засмеялся, глядя на то, как девочка пытается перелезть через ограду загона. Ему вдруг подумалось, что, быть может, растить детей не так уж и трудно, и не нужна ей была мать, а ему жена. Вдвоем с Жаворонком они вполне могли бы счастливо прожить вместе.
 — А умеешь ли ты ездить на лошади? — еще раз спросил Уилл.
 — Немножко. Папа учил меня как раз перед тем, как заболел.
 Улыбка исчезла с ее лица, и он понял, что она вновь вспомнила о смерти своих родителей.
 — Ну тогда особо нового я тебе ничего не расскажу, — продолжил Уилл, пытаясь отвлечь девочку от грустных воспоминаний. Прежде всего ты должна научиться тому, как за ним ухаживать. Ведь самое важное, что есть у человека, это умение заботиться о других. Так то! И потому ты всегда должна исправно следить, чтобы он был как следует накормлен и напоен. Как ты думаешь, сможешь ты это делать?
 — Да, — покорно кивнула головой Жаворонок.
 — Хорошо! Ну, а как ты собираешься его назвать?
 Девочка сдвинула в задумчивости брови.
 — Не знаю еще…
 — Ну, реши сама! А сейчас нам пора подумать об ужине. Ведь сегодня наш повар взял выходной, — сказал дядюшка Уилл, и вместе с Жаворонком, рука об руку, они направились к выходу из конюшни.
 Уже у раскрытых ворот Жаворонок сказала:
 — Дядя Уилл! Спасибо, что не отослал меня обратно в приют.
 — И не вспоминай даже об этом! — комок застрял у него в горле.
 Лишь только они вышли из конюшни. Жаворонок показала рукою на восток.
 — Смотри! Это мисс Шервуд!
 Уилл узнал Адди, сидящую в повозке. Больше ни у кого в округе не было волос такого необыкновенного цвета. К тому же, только ей было присуще держать так прямо спину и складывать покорно на коленях руки. Адди всегда сидела именно так, не важно, в повозке ли, на замшелом валуне или в церкви она находилась.
 Райдэр перевел свой взгляд на возницу и чуть не подпрыгнул от удивления, когда признал Чэда. И как это он оказался вместе с Адди?
 — День добрый, Уилл! — крикнул Чэд, заворачивая во двор.
 Так вот почему она отказала ему, когда он предложил подвезти ее.
 — Нам нужна твоя помощь, — сказал кузнец.
 — Нам? — от удивления Уилл поднял брови.
 — Вот мисс Шервуд заказала сделать ей повозку, а теперь еще нужно коня понадежнее. Я и сказал ей, что лучший табун в округе принадлежит тебе, Уилл.
 Райдэр перевел взгляд на Адди.
 — Думаю, Чэд, у меня нет такого коня… Уилл тут же протянул руку, чтобы помочь Адди спуститься с повозки. Она внимательно заглянула Уиллу прямо в глаза. Райдэру было стыд но за свое предложение выйти за него замуж. Он подумал про себя о том, каким же хладнокровным и жестокосердечным сукиным сыном надо было быть, чтобы не понять всю бесчувственность такого предложения. Но, конечно же, тогда он этого почему-то не понимал. Он слишком был занят тем, чтобы собрать всю свою волю и попросить Адди выйти за него. И в то же самое время, сам он в действительности меньше всего на свете хотел жениться. Но позже, когда он хорошо все проанализировал и обдумал, до него наконец-то дошло, насколько же он был не прав. И, слава Богу, что Адди ему отказала. Теперь же Уиллу очень хотелось как-то загладить свою вину перед нею, чтобы, по крайней мере, они смогли остаться хорошими друзьями. В конце концов, она была учительницей Жаворонка, и не стоило ему с нею ссориться.
 — Посмотрим, что у нас имеется, — сказал Уилл, все еще держа руку протянутой.
 Адди все-таки воспользовалась помощью ранчера и сошла с повозки, опершись на его мужественную руку. Но как только она оказалась на земле, тотчас же выдернула пальцы из крепкого плена. Адди стояла перед Райдэром прямая, высокая, с гордо поднятой головой. Только когда к ней подбежала Жаворонок, лицо учительницы засияло улыбкой.
 — А мы не знали, что вы приедете посмотреть на лошадей, мисс Шервуд, — сказала девочка.
 — Я тоже, — Адди перевела взгляд на Чэда. — Это мистер Торнер предложил, — пояснила она.
 Неожиданно для самого себя Уилл чуть не выругался.
 — Не знал, что вы прежде встречались…
 — О, нет, Райдэр, до сегодняшнего дня мы не были знакомы! — пояснил Чэд. — Мисс Шервуд зашла ко мне договориться насчет коня и повозки, я и предложил съездить к тебе. Да заодно решил посмотреть того жеребца, что прихрамывает. Тогда тебе, Уилл, не понадобится заезжать ко мне в пятницу.
 Уилл слегка усмехнулся из-под низко надвинутой шляпы. Глаза его сузились.
 — А я считал, что у тебя работы поднакопилось за то время, что ты был в Сан-Франциско.
 Кузнец явно не был настроен ссориться с Райдэром. Он просто улыбнулся и сказал:
 — Видишь ли, я и так работаю. — И направившись прямо к конюшне, спросил: — Ну, что ты там хотел бы показать леди? Есть у тебя еще хорошие ездовые кони?
 Все еще почему-то чувствуя раздражение, Уилл быстро ответил:
 — Вон там!
 Он услышал, как Жаворонок сказала:
 — Дядя Уилл только что подарил мне собственную лошадь. Хотите посмотреть на моего жеребчика, мисс Шервуд?
 — Конечно же, — мягко ответила Адди.
 «Уж лучше бы я сюда не приезжала», — думала Адди. Ей казалось, что, пожалуй, она никогда не будет себя хорошо чувствовать в присутствии этого Уилла Райдэра. Каждый раз, как только она будет его видеть, она вспомнит все то унижение, что пережила во время его достопамятного визита. Глупая! Какая же она глупая, что позволила себе хоть на миг поверить, что кто-то клюнет на ее внешность. Она знала, что подобные вещи с женщинами, похожими на нее, не случаются. Уж лучше бы Чэд не предлагал ей сюда ехать. Можно же было посмотреть лошадей и в другом месте. Адди хотелось поскорее убраться отсюда…
 И тут Уилл вывел из стойла кобылицу с льняной гривой. Это была очень эффектная лошадь:
 шея изогнута, хвост столбом, копыта — просто загляденье. На дивной шкуре искрились красноватые отблески, а золотистая грива и хвост были необыкновенно густыми и длинными. Адди сразу же забыла, что недавно собиралась присмотреть лошадь где-нибудь в другом месте. Возможно, что она не очень-то разбирается в благородных животных, но точно сейчас поняла, что красивее лошади в жизни своей не видела. Здравый смысл говорил ей, что на такую кобылицу никаких денег не хватит.
 Чэд подошел к лошади. Он перебросился парой фраз с Уиллом, затем осмотрел копыта животного.
 — Ну разве не миленькая лошадка?! — спросила Жаворонок, словно читая мысли Адди.
 — Да, — ответила учительница в раздумий, — лошадь действительно прекрасная.
 Она перевела взгляд на мужчину, который, взяв лошадь под уздцы, вывел ее на середину загона, при этом нашептывая ей какие-то слова. Он был мускулист, с бронзовой от загара кожей. Адди ощутила могучую силу, сокрытую в его широких плечах. Глаза его были скрыты под широкими полями шляпы, но она была абсолютно уверена, что сейчас он смотрит на лошадь с особенной гордостью.
 — Тпру! — скомандовал Уилл, и кобыла встала, как вкопанная.
 Адди покраснела, словно он скомандовал ее мыслям остановить свой бег.
 — Хороша собой и покладиста, — сказал Чэд, подходя к мисс Шервуд.
 — Не думаю, чтобы вы нашли лучше. Уилл говорит, что она хороша и в упряжи, и под седлом.
 Адди посмотрела на кобылу, которую Уилл подводил к загородке. Она почему-то решила, что ее желание иметь эту лошадь выглядит глупым, но ничего не могла с собой поделать.
 — Как много вы за нее хотите, мистер Райдэр?
 Уилл посмотрел прямо ей в глаза. Казалось, прошла целая вечность. Адди собрала всю свою волю, чтобы выдержать этот пронзительный взгляд. В конце концов Уилл сдвинул щелчком шляпу на затылок.
 — Вам я продам за пятьдесят долларов.
 — Пятьдесят долларов?
 Это было гораздо меньше, чем она ожидала, но гораздо больше, чем собиралась потратить.
 — Пятьдесят? — не веря своим ушам переспросил Чэд, и выражение его лица подтвердило догадки Адди, что цена, вероятно, была чудовищно занижена.
 — Сожалею, но за меньшую сумму я не отдам. Так что подумайте, — добавил Уилл, отводя кобылу в темный угол конюшни.
 Чэд глянул на реакцию Адди, затем вновь уставился на загон.
 — Ну не будь я… — пробормотал он. Адди не слышала, что он там говорит. Пятьдесят долларов. Это была куча денег. Она вполне бы могла найти лошадь за двадцать пять долларов, а может, и меньше. Но ей очень хотелось эту. Пятьдесят долларов. У Адди были деньги. Но после того, как она расплатилась за повозку, похоже, все сбережения, что у нее остались, уйдут на кобылу. Она знала, что вполне бы прожила на учительскую зарплату, если бы не возникла опасность незапланированных растрат. И то, что в запасе могло ничего не остаться, пугало ее. К тому дке существовала еще опасность, что школьный совет отклонит ее кандидатуру. Если бы у Адди было чуть больше здравого смысла, она бы, конечно, выбрала другую лошадь. Например, вот ту, серую, более подходящую для старой девы-учительницы. Обычную, серую, надежную лошадь.
 В проеме ворот конюшни появился Уилл.
 — Я уже решила, мистер Райдэр! — сказала Адди, прежде чем здравый смысл возобладал в ее душе.
 — Я беру кобылу!
 Уилл понимал, что мог получить в четыре, в шесть раз больше за эту лошадь. Он не знал, что это на него нашло, что он решил продать ее всего лишь за пятьдесят долларов. Может быть, в этом были виноваты глаза Адди? Он видел, как она смотрела на лошадь. Да это и любой бы заметил. Уилл протянул Адди руку.
 — Что ж, мисс Шервуд, заключим с вами сделку!
 Она выждала паузу, прежде чем пожать руку Уилла. Сделка свершилась.
 — И когда бы вы пожелали забрать лошадь? — спросил Райдэр.
 Адди слегка нахмурилась.
 — Мне там надо кое-что доделать в сарае за хижиной. Не думала, что мне удастся найти лошадь так быстро. Я сегодня утром только и решилась на такую покупку. Можно будет забрать кобылу в субботу?
 — А сарай починить я вам с удовольствием помогу, — тут же предложил Чэд, пока Уилл только лишь собирался это сделать. Райдэр не мог припомнить, чтобы кто-то в последнее время действовал ему на нервы так, как сегодня Чэд Торнер.
 — Отлично! Я пригоню вам лошадь в субботу днем, — сказал Уилл.
 Минутой позже, глядя вслед удаляющейся повозке с Чэдом и Адди, он подумал, что же это на него сегодня нашло. Уилл был самым опытным торговцем лошадьми в округе. В жизни ему не приходилось заключать столь невыгодной сделки. Нет, это не было на него похоже.




 Глава 10


 Роузи закрыла калитку, и направилась к группе мальчиков, игравших в бейсбол на поле за церковью. Раньше они .не хотели принимать ее в команду. Бейсбол — это для мальчиков, наверное скажут они. Но все же она решила попытать счастья.
 Неожиданно девочка увидела Жаворонка, одиноко сидящую в тени берез и тополей. Ее брат терпеть не мог Жаворонка, потому что отец этой девочки был наполовину индеец. Марк сказал, что именно поэтому Роузи не должна играть с нею. Но Роузи никак не могла взять в толк — какое значение имеет происхождение человека. Она считала Жаворонка очень хорошенькой. Поэтому Роузи сразу передумала идти к мальчикам.
 — Привет, — сказала Роузи, садясь на траву рядом с племянницей дяди Уилла.
 — Привет, — застенчиво взглянув на Роузи, ответила Жаворонок.
 — Мне очень стыдно за то, что мой брат сказал тебе… Ну я имею в виду… на пикнике…
 Жаворонок посмотрела вниз на травинки и стала их медленно рвать.
 — Да нет, что ты, все нормально.
 — Но ты не могла не заметить этого. Тебе, наверняка, очень обидно. Но он такой грубый со всеми.
 «Вылитый папочка», — подумала Роузи про брата, но вслух спросила:
 — Тебе нравится в Хоумстэде?
 — Да, очень нравится.
 — А я родилась в Миннесоте, но уже не помню, что и как там было. Сюда мы переехали, когда мне было уже пять лет. А ты откуда?
 — Из Монтаны. — Жаворонок посмотрела вверх.
 — Мой папа преподавал английский в резервации. Он говорил, что лишь образование способно изменить жизнь его народа.
 — Он был учителем? — Роузи представила себе стоящего перед классом мужчину и вздрогнула. Ей бы такое не очень понравилось.
 — Я рада, что мисс Шервуд приехала в Хоумстэд. Она и вправду очень миленькая. Жаворонок улыбнулась:
 — Я знаю.
 Внезапно улыбка исчезла с ее лица, и она попыталась вскочить. Это было единственным предупреждением Роузи, которую уже за косы оторвали от земли.
 — Кажется, я говорил тебе держаться подальше от этого отродья! — сказал Марк, больно Дергая Роузи за волосы.
 — Отстань от меня! — закричала девочка.
 — Отпусти меня немедленно!
 Она ударила его рукой, но это было как удар крыла бабочки о толстое стекло стакана. Брат рассмеялся, держа ее на расстоянии вытянутой руки. Роузи на мгновение присмирела сверкая глазами. На мгновение Марк ослабил хватку. Как раз это и было ей необходимо. Роузи что есть силы ударила Марка ногой под коленку. У нее получилось даже сильнее, чем она ожидала.
 — Ах ты мелкая сучка! — вскрикнул Марк. Роузи не успела закрыться руками, как он нанес ей сокрушительный удар в челюсть. Девочка отлетела в сторону и ударилась всем телом о дерево. Болели зубы, ныла спина, пальцы на ноге вообще не слушались. Но теперь ей уже было все равно. Пригнув голову, она с яростным криком понеслась на брата. Роузи что есть силы ударила обидчика головой в живот, и очень обрадовалась, когда почувствовала, как у Марка перехватило дыхание.
 Однако передышка была короткой. В очередной раз брат приподнял Роузи за волосы и уже размахнулся, чтобы ударить еще. Роузи громко закричала, беспорядочно махая руками. Но ясное дело, она была бессильна что-либо изменить.
 Так случалось всегда. Марк никогда не переставал бить сестру раньше, чем ему это надоедало, а Роузи никогда не могла дать ему должного отпора. Вот и сейчас он дергал девочку за волосы и при этом громко смеялся.
 — Марк Таусенд, немедленно прекрати. Марк замер ч повернул голову. Роузи тоже повернулась.
 Мисс Шервуд стояла не более чем в пяти метрах от них, со сверкавшими от гнева глазами. Остальные дети столпились за ее спиной.
 — Я сказала, отпусти свою сестру! — Голос ее теперь уже был мягким, но все равно решительным. Марк отпустил волосы Роузи и схватил ее за плечи. Он с ненавистью посмотрел девочке в глаза:
 — Ничего… я еще с тобой разберусь, сучка, — и он пихнул Роузи так, что она чуть не упала.
 — Ну-ка пойдем со мною, Марк, — твердо сказала мисс Шервуд. — Нам надо поговорить.
 Сжав кулаки, Марк пошел на учительницу, но мисс Шервуд даже не пошевельнулась.
 Страх охватил душу Роузи. «А что если он ударит тетю Адди так же, как папа бьет маму? Вдруг Марк так сильно ударит мисс Шервуд, что она решит навсегда уехать из Хоумстэда? И не будет у них больше школы… Тогда придется целый день сидеть дома. И некуда будет сбежать». — Так думала Роузи и не хотела, чтобы это случилось.
 Ей нравилась школа и новая учительница. Мисс Шервуд не слонялась без дела, как ее мама. И потом, так здорово играть с другими детьми. Она не могла допустить, чтобы Марк ее ударил. Она не могла позволить мисс Шервуд покинуть Хоумстэд. Роузи подбежала к Адди:
 — Я… я в порядке, мисс, — быстро проговорила она.
 Учительница некоторое время внимательно рассматривала девочку, затем ее гнев смягчился. Адди взяла Роузи за подбородок:
 — Ты уверена, малышка.
 Роузи согласно кивнула. Мисс Шервуд строго посмотрела на Марка:
 — Пойдемте внутрь, молодой человек!
 — Нет! С какой стати я пойду?
 «Не позволь ему ее ударить, о Господи, не позволь ему ее ударить», — молила в душе Роузи.
 — Я не выношу подобных выходок, Марк Таусенд. Пошли со мною.
 — Нет…
 — Тогда мне придется обсудить случившееся с твоими родителями.
 Марк осклабился ей в лицо:
 — Моему па плевать на твою болтовню.
 Адди решила не показывать своего негодования и вела себя так, как будто Марк ей ничего не сказал.
 — Иди, пожалуйста, домой и предупреди их, что я зайду после занятий. — Учительница высоко подняла голову: — Я удаляю тебя с урока.
 Она взяла Роузи за руку и демонстративно повернулась к Марку спиной.
 — Перемена закончилась, ребята, возвращайтесь в класс!
 Адди посмотрела в сторону березовой рощи.
 — Пойдем, Жаворонок!
 Роузи, зная характер своего брата, поняла, что он попытается как-то отомстить мисс Шервуд. Марк не забудет то, как она себя гордо с ним вела.
 Через два часа после того, как Адди отпустила детей домой, она все никак не могла прийти в себя после происшествия с Роузи и ее братом. Она не могла сказать, была ли она в жизни когда-нибудь так напугана, как в тот момент, когда Марк сделал шаг вперед, словно собираясь ее, учительницу, ударить. Всего лишь третий день она работает в школе, а ее уже так подвел один из учеников. Не очень-то блестящее начало. «Учитель-мужчина, — думала Адди — иначе бы со всем этим разобрался. Наверняка так бы сказали ее местные „доброхоты“. Интересно, а как бы в таком случае поступил ее отец?» Мэтью Шервуд был натурой мягкой. Он говорил мягко и негромко был всегда нетороплив и задумчив. Он бы очень мудро поступил с младшим Таусендом, показав ему ошибочность такого поведения, доказав бы мальчику, что жестокость ничего не решает. В мгновение ока отец сделал бы из этого дрянного мальчишки отличного ученика. «О, папа, как бы мне хотелось сейчас попросить у тебя совета». Адди тяжело вздохнула. У нее не было времени здесь рассиживаться и гадать, что сделал бы в такой же ситуации ее отец, или кто-нибудь другой. Она была учительницей и сделала то, что посчитала необходимым. Теперь ей необходимо поговорить с Таусендами насчет их сынка.
 Собрав свои вещи, Адди вышла из церкви, закрыв на замок входную дверь. Она решительно направилась в сторону гостиного двора Таусендов.
 На стук в дверь тотчас же появилась голова женщины, внешне очень походившей на мышь. Это была знакомая Адди, Вирджиния Таусенд.
 — Мисс Шервуд? Я и не ожидала… чем могу служить?
 Адди ждала, когда же дверь откроется пошире, чтобы пройти внутрь. Но этого не произошло, и Адди пришлось общаться с меньшей половиной миссис Таусенд.
 — Уверена, у вас сейчас в самом разгаре подготовка ужина, но мне хотелось бы поговорить с вами насчет вашего сына. А не дома ли случайно ваш муж? — уверенно выпалила Адди.
 — О, нет, — глаза Вирджинии нервно забегали. — Он еще на мельнице. Придет не скоро.
 — Ну, тогда, думаю, я расскажу все вам, а вы уж проинформируйте мистера Таусенда.
 — Опять Марк нахулиганил, да, — руки Вирджинии задрожали.
 — Боюсь, что так. Пришлось удалить его сегодня с урока. Дрался с сестрой, — Адди вздохнула. — По правде говоря, он ее избивал… и я боялась, как бы он совсем не покалечил Роузи. А когда я приказала ему немедленно прекратить и пройти со мною в класс, он меня не послушался. Такого я ему простить никак не могла.
 Вирджиния, стараясь не смотреть на Адди, тупо таращилась по сторонам.
 — Марк… он у нас очень набожный… прямо как его отец… Я уверена… он не хотел… Уверена, он не собирался драться. Вероятно, это была вина Роузи. Она… скорее всего… спровоцировала его.
 «Нет, уж это точно была не вина Роузи! А просто ваш сын — отпетый негодяй», — подумала про себя Адди, но вслух сказала:
 — Если Марк и впредь будет нарушать порядок в школе, миссис Таусенд, у меня не будет иного выбора, как исключить его. Я должна взять с него слово, что он будет вести себя должным образом. Вы можете передать это своему мужу?
 — Да… да… я ему скажу, — и Вирджиния уже стала было совсем прикрывать дверь. — Прямо сразу после ужина…
 — Благодарю вас.
 Дверь закрылась. Адди постояла на крыльце, пытаясь понять странное поведение этой женщины. Создавалось такое впечатление, что она просто боится Адди. Да, здешний воздух просто был пропитан страхом. Она повернулась, чтобы уйти, и чуть не закричала, столкнувшись нос к носу с Марком.
 — Что вы хотите? Чтобы у меня были неприятности, мисс Шервуд? Адди отступила.
 — Прошу прощения…
 — Моему па не нужно, чтобы вы сюда ходили и говорили про меня гадости. Если не хотите накликать на свою голову беду, держитесь подальше от моего дома.
 Адди видела, как напряглись его кулаки и бицепсы. Она почувствовала силу его ярости, и как будто физически ощутила его удар. Во рту у нее пересохло, а сердце учащенно забилось.
 — Вы хорошо меня поняли, мисс Шервуд?
 Прогромыхавшая по улице повозка на мгновение отвлекла его внимание. Адди воспользовалась этим моментом, чтобы обойти Марка и быстро удалиться из гостиного двора.
 Инстинктивно она направилась в противоположный конец города, зная, что еще не готова пойти сразу домой. Ей не хотелось оставаться одной. Ей просто необходимо было сейчас хоть одно дружеское слово. А самым близким человеком на весь Хоумстэд для нее по-прежнему оставалась Эмма Барбер.
 Лучшая подруга как раз насыпала мятные палочки в кувшин на прилавке, когда в магазин вошла Адди.
 — О Господи! — воскликнула Эмма. — Да вы бледны как призрак. Что стряслось? — Она поспешила из-за прилавка и взяла Адди за руку.
 — О, нет, ничего страшного… Должно быть, я очень быстро шла. Запыхалась. — Адди отдернула руку, чтобы Эмма не успела заметить, как она дрожит.
 Похоже ее ответ не очень-то убедил миссис Барбер.
 — Давайте-ка пройдем на кухню, и я сделаю вам чашечку кофе. Это быстренько вас успокоит.
 Адди слегка улыбнулась:
 — Благодарю, я была бы вам очень признательна. — Она постаралась отвлечься от своих мыслей. — Мне не стоило отрывать вас от работы.
 — Ради Бога, только не извиняйтесь, я всегда рада любому предлогу посидеть, отдохнуть минуту-другую.
 Пока Адди садилась в роскошное кресло, Эмма достала из шкафчика две чашки и наполнила их горячим кофе. Затем она открыла ледник и вытащила оттуда небольшой кувшинчик сметаны.
 — Угощайтесь, Адди, — сказала Эмма, поставив его перед Адди.
 Она положила сахар в чашку и, помешивая его ложкой, сказала:
 — А теперь рассказывайте. Как прошли первые дни в школе?
 Адди напряглась. Лгать ей не хотелось, но и о случае с Марком ей не хотелось никому рассказывать. Она собиралась сама уладить это дело. К тому же, хотя Эмма и не принадлежала к противникам Адди, в городе были люди, которые хотели, чтобы школьный совет в первый же день отослал Адди обратно. А сегодняшний инцидент как раз то, что им было нужно.
 — Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Эмма.
 — Нет, — Адди уставилась в чашку, словно пытаясь там найти ответ.
 — Всегда ведь нелегко обустраиваться на новом месте. Не знаю, о чем уж там думал Стэнли, когда привез нас сюда, а в Долине не было ни души. Я думала, опсовеем с ума спятил. Я была увере на, что мы потеряем здесь все последние сбережения, — Эмма вздохнула и сделала большой глоток из чашки. — Но я рада, что мы с ним вместе пережили эти тяжелые времена. Сюда стоило ехать!
 Адди посмотрела в потолок. Тень улыбки пробежала по ее лицу.
 — Ты бы понравилась моему отцу, Эмма. Его всегда восхищал здравый смысл.
 Пожалуй, комплимент, сказанный Адди, польстил Эмме. Она широко улыбнулась.
 — Расскажи мне о своем отце?
 Рассказать о папе? Как могла описать Адди самого совершенного на свете человека? Мэтью Шервуд был ей больше, чем отец. Он был ее учитель, вдохновитель и лучший друг.
 — Папа был профессором в частной академии. Он так же в частном порядке стажировал своих лучших учеников дома.
 Глаза Адди заблестели. Ей очень хотелось быть такой, как отец.
 — Папа всегда понимал молодых, а они его уважали. Это был очень тонкий человек, и при этом очень мудрый, и все, абсолютно все — и стар и млад, признавали это в нем с первого же взгляда. Думаю, порой, я даже ревновала его за то, что он столько времени уделяет другим.
 — Это можно понять…
 — Но по вечерам папа предпочитал, чтобы рядом были мама и я. Он всегда говорил, что это его любимое время дня. после того как уходят студенты и он остается один со своими девочками.
 Адди тряхнула головой. Улыбка сошла с ее лица.
 — После того, как умерла мама, он боялся оставаться один. Он Хотел, чтобы я постоянно находилась рядом. У него было очень слабое здоровье и он больше уже не мог преподавать. Думаю, он очень тосковал по пытливым умам и новым идеям, что окружали его в течение стольких лет.
 — Похоже, это был выдающийся человек, — сказала Эмма.
 — Так оно и было! Я бы очень хотела, чтобы сейчас папа был здесь, со мною. У меня к нему накопилось столько вопросов!
 Эмма подалась вперед:
 — Может быть, я помогу на них ответить? Адди отрицательно покачала головой:
 — Ты знаешь, что я думаю, он бы мне сказал? Я думаю, он бы сказал, что я во всем сама должна разобраться. И, конечно, был бы прав. — Адди взяла Эмму за руку: — Но все равно, спасибо тебе, милая Эмма!
 — Что ты! Просто ты должна знать, что у тебя есть верная подруга.
 Адди улыбнулась. Ей стало так тепло рядом с Эммой Барбер, что она и думать забыла о Марке Таусенде.
 — Тебя что-то беспокоит. Жаворонок? — спросил Уилл, впервые нарушая повисшую над столом, где они ужинали, гробовую тишину. Племянница отрицательно покачала головой, даже не взглянув на него. Райдэру захотелось ругаться. Он уже было думал, что с недосказанностью покончено. Между ним и девочкой были прекрасные отношения с тех пор, как они тогда так мило поговорили, и он подарил ей жеребца. Жаворонок стала потихоньку открываться дядюшке. Она даже порою смеялась. И хотя все это случилось лишь пару дней назад, он заметил, какие разительные перемены произошли в их отношениях за такое короткое время. Уилл вдруг убедился, что может быть для девочки добрым дядей. Но сегодня вечером ему казалось, будто взаимопонимания между ними и не было. Словно они вернулись в самый первый день приезда девочки. Жаворонок приехала из школы как в воду опущенная. Уилл положил вилку на тарелку.
 — Думаю, тебе лучше рассказать мне, что так тебя гнетет!
 Тон его был непререкаем. На этот раз Жаворонок взглянула на Уилла. И ему показалось, что она как-будто побледнела под своим золотистым загаром.
 — Я… я беспокоюсь о Роузи.
 — Роузи? Причем тут она? — спросил Уилл.
 — Она хочет дружить со мною…
 Уиллу стало любопытно, о какой это девочке идет речь, но, видит Бог, он даже понятия не имел, что за дети живут в Долине.
 — А почему ты так о ней беспокоишься?
 — Ее брат. Он бьет ее! Сегодня он таскал ее за волосы и избивал за то, что она сидела со мной. Он сказал ей, чтобы она держалась от меня подальше, потому… потому что… я… отродье…
 Уилл заскрежетал зубами. Теперь он понял о ком идет речь.
 — Мисс Шервуд остановила его, — продолжила девочка, ее глаза расширились, а голос сорвался на шепот:
 — И тогда я подумала, что он собирается ее… ударить.
 Уилл мысленно представил себе младшего Таусенда. Марк, может, и был еще подростком, но сложен был как взрослый мужчина. Теперь Рай-дэр вспомнил, как Марк грубо поволок свою сестренку с пикника. Мысль о том, что этот громила, с квадратной головой, угрожал Адди, крайне возмутила ранчера. Из того, что он помнил о собственных школьных годах, у учителей обычно не бывало проблем с порядком и дисциплиной в классе. Пока, конечно, в руках у них была линейка или хворостина побольше.
 — И что же сделала мисс Шервуд? — спросил он.
 — Она отослала Марка домой. Она была просто взбешена, я тебе скажу…
 Так он и думал, Адди знает, как бороться с такими хулиганами.
 Жаворонок перевела взгляд на свой нетронутый ужин:
 — Дядя Уилл, он меня пугает.
 Уилл забыл об учительнице, засмотревшись на черную смоль волос племянницы. Но ярость по отношению к Марку не проходила.
 — Поди сюда. Жаворонок, — ласково сказал он.
 Девочка послушалась, шурша юбками и не поднимая глаз она подошла ближе. Уилл посадил ее на колени и повернул к себе лицом.
 — Ну-ка, посмотри на меня. Она повиновалась.
 — Слишком много невеж на этом свете. Они всегда будут. Младший Таусенд — один из них. Марк пристает к тем, кто слабее, чтобы почувствовать, какой он сильный. Тебе понятно?
 Она кивнула. Уилл тяжело вздохнул, надеясь, что говорит то, что нужно:
 — Я никогда не знал твоего отца, а маму твою в последний раз видел, когда она была тебе ровесница. Но я знаю, что Патриция… что если… — незнакомое слово, похоже, застряло у него в горле, но все-таки он его произнес, — … что если она его любила, значит это был особый человек. Она должна была безумно любить его, если ради него бросила Чикаго и стала жить в резервации в Монтане. Она была наверняка очень сильной женщиной, и ты будешь обязательно такой же.
 Слезы заблестели в глазах Жаворонка. — И ты ни в коем случае не должна стесняться того, что в тебе течет индейская кровь. Она ничем не отличается от ирландской, немецкой или шведской. Просто у тебя немного другой цвет кожи. И я не буду отрицать, что у тебя будут из-за этого проблемы… К сожалению будут… Всегда найдутся такие, как младший Таусенд или миссис Джоунз из сиротского приюта. Они будут смотреть на тебя сверху вниз и воротить носы, всячески показывать, что ты хуже, но ради Бога, не позволяй им этого. Ты меня слышишь? Девочка шмыгнула носиком.
 — Неужели ты будешь и впредь бояться Марка? Я не позволю ему тебя обидеть!
 — А как же Роузи? — тихонько спросила Жаворонок. — Что, если он ее обидит? Изобьет. ..
 Уилл не знал, как ответить на этот вопрос. Он не мог вмешаться в дела другой семьи, не имел права. Наказать сына — это право Глена Таусенда, и Уилл был уверен в том, что старый Таусенд этим правом не воспользуется. У Райдэра было подозрение, что Марк просто копирует поведение отца. Наверняка Глену было глубоко плевать на то, бьет или нет его сын сестру.
 — Не знаю, — честно ответил Уилл, — но я попробую что-нибудь придумать, хорошо?
 Жаворонок кивнула. Уилл видел, с какой верой она на него смотрит, и почувствовав одновременно гордость и неуверенность. Ему хотелось, чтобы девочка верила в него, но вдруг он не оправдает ее надежд? Что, если он не сможет сделать того, что обещал?




 Глава 11


 На следующее утро Адди торопливо шагала по дороге в школу. На горизонте виднелись крыши домов Хоумстэда, дым валил из печных труб. Дело в том, что по дороге, ведущей от ее хижины до города, не было никаких строений. В утреннее время по пути на работу Адди никого не встречала. Сегодня она наконец поняла особую прелесть этого, ей нравились эти утренние прогулки в одиночестве. Однако в это утро мысли миссис Шервуд были далеки от приятных. Всю ночь она не могла уснуть, пытаясь решить, как же ей поступить с Марком. Она все еще не была уверена, правильно ли сделала, выгнав его с занятий и решив затем объясниться с его родителями. Адди знала, что отец мальчика не признавал ее в качестве учителя. Она также подозревала, что он был ярым противником какого-либо обучения. Вполне возможно, вчера она поставила крест на дальнейшей учебе мальчика, если вообще он когда-нибудь учился… Она-то видела, как Марк с трудом, по слогам, читал третью книжку для чтения под редакцией Мак Гаффи для самых маленьких. А ведь эту книжку он должен был знать на зубок еще в семилетнем возрасте. Сейчас ему было четырнадцать, и он уже мог изучать куда более сложные науки. Ведь в Америке полно учителей, которые лишь на два-три года были старше Марка О если б ей удалось хоть как-то вызвать v него интерес к учебе. И опять она, как уже было много раз, с тех пор, как она оставила Коннектикут, спрашивала себя, а хороший ли она учитель. И что это такое на нее нашло, что она возомнила себя равной отцу? Она и в сравнение не шла с Мэтью Шервудом, способнейшим из преподавателей. Ее и близко с ним нельзя было ставить. И прежде чем депрессия окончательно ею не овладела, Адди переключилась на мысли о других учениках, которые хотели учиться, о тех, кто каждое утро приходил в класс с раскрытыми от удивления глазами и алчущим знаний разумом. Их было не так уж много, но достаточно. Адди постаралась сконцентрировать свои мысли только на хорошем. Она собиралась последовать совету Эммы и пережить трудности.
 К тому времени, как из-за поворота показалась церковь, Адди удалось вновь обрести в себе уверенность и приготовиться к тому, чтобы в очередной раз поприветствовать своих учеников. Но она никак не ожидала, что Марк будет ожидать ее прямо на ступеньках, у входа. Он сидел на пороге, закинув ногу на ногу. Увидев мисс Шервуд, Марк даже виду не показал, что собирается уйти с прохода. Адди остановилась, не доходя до ступенек.
 — Доброе утро, Марк! — не без волнения произнесла она.
 Сердце Адди бешено застучало. Она ожидала, когда же он что-нибудь скажет. А Марк даже не пытался скрыть свое отвращение. Она читала это в его темных глазах, уголках рта, осанке, да и, в конце концов, в тоне его голоса.
 — Мой па говорит, что пока он платит за Хоумстэдскую школу, я должен ходить на занятия. Вот я и пришел…
 — Значит ли это, что ты будешь исполнять в строгости все правила поведения в школе? Будешь ли ты меня слушаться? — Адди говорила ровно, не отрывая от него взгляда. — Я не выношу, когда дерутся на школьном дворе…
 Марк пожал плечами.
 — Думаю, что буду, — сказал он с неохотой.
 — Тогда — добро пожаловать в класс! — Адди хотела пройти к двери, но Марк внезапно встал, перегородив ей дорогу. Она посмотрела ему в глаза и почувствовала, что дрожит от страха. Марк смотрел на Адди с усмешкой, словно кот, разыгравшийся с мышкой. Адди поняла, что это угроза с его стороны и возненавидела себя за то, что позволяет так с собой обращаться. Она не должна была это чувствовать. Ведь она была старше по возрасту, в свои двадцать семь Адди почти годилась ему в матери.
 — Ты стоишь у менд на пути, — сурово сказала Адди, обрадовавшись тому, как твердо зазвучал ее голос.
 — О… Да? Неужели?
 Марк отступил и дал ей пройти. И пока Адди открывала дверь, она чувствовала спиною его пристальный, исполненный ненависти взгляд.
 Посвистывая, Чэд загрузил на лесопилке в свою тележку целый воз досок. Он уже целых три дня ждал случая, чтобы заехать на двор к Адди Шервуд и починить сарай. Теперь, когда своя работа была закончена, можно было оказать услугу и ближнему, тем более, он ей обещал. Потирая руки, Чэд еще раз проверил свой инвентарь: молоток, пила, ящик гвоздей, рубанок. Он собирался поскорее помочь Адди, и тогда бы она увидела в нем не просто хоумстэдского кузнеца, а в первую очередь, хорошего человека, настоящего друга, а также возможного претендента на, роль ее мужа.
 Конечно же, не только Чэд Торнер обратил внимание на новую учительницу. Уилл Райдэр сразу положил на нее глаз, а ему было что предложить женщине. Уилл владел большим участком земли, скотом, лошадьми. У него был новый двухэтажный особняк, с массой самых современных удобств, как, например, вода, которая подавалась прямо в кухню. Уилл привез с востока огромную роскошную плиту. Райдэр почему-то уверял всех, что имеющиеся у него в доме удобства — дело рук покойного Рика Чарльза, однако это было неплохой приманкой для человека, решившего искать себе невесту. А может Рик это и имел в виду, когда построил это новое ранчо? Может быть он специально задумал подыскать для Уилла жену, независимо от того, хочет сам Уилл этого или нет.
 Но, во всяком случае, Чэд не собирался дать мистеру Райдэру возможность убедить Адди в том, что городской кузнец ничто в сравнении с Уиллом. Конечно, пока кузница и конюшня еще не приносили дохода, и вполне возможно Чэду так никогда и не суждено стать богатым, но прокормить семью денег бы у него хватило. К тому же, с радостью подумал Чэд, Уилл совсем нелюдим, чего нельзя сказать о нем. Уилл был, по мнению Торнера, сущим медведем. А вот о том, что Чэд добрейшей души человек, мисс Адди мог сказать любой в городе.
 Услышав крики детей, Чэд посмотрел в сторону церкви. Ага, все понятно: занятия были окончены. Наступило самое подходящее время. Чэд заглянул в свою пристроенную к конюшне конторку. Открыв ящик стола, он извлек маленькое, треснутое зеркальце и посмотрел на свое отражение. Чэд потер пальцами щеки, все еще гладкие после утреннего бритья. Затем тщательно причесал свои густые, оттенка красного дерева, волосы. Оставшись довольным своим внешним видом, он вернулся к своей телеге и покатил на западную окраину городка. Около церкви все еще толпилось несколько детей. Большинство же учеников к этому времени уже разошлись. По пути Чэду повстречался подходивший к гостиному двору Марк Таусенд. Марк посмотрел на проезжавшего Чэда и их взгляды встретились. Чэд кивнул ему, но говорить с ним не удосужился.
 Когда Чэд впервые приехал в Хоумстэд, он жил у Таусендов. Правда, только до тех пор, пока не построил конюшни. Затем он переехал в комнатку, где теперь находилась его конторка, пока не построил себе собственный дом, который располагался выше лесопилки, на берегу Пони Крик. Чэду не хотелось больше, чем это было необходимо, оставаться под одной крышей с Гленом Таусендом. Чэда раздражало то, что Глен слишком много пил, не говоря уже о том, с каким бессердечием он обращался со своей женой, сделав из нее настоящую рабыню. Наверное, за многие годы Таусенд не сказал никому и одного доброго слова, что было ждать от него каких-то ласк.
 Чэд был убежден, что он-то, конечно, не станет обращаться со своей женой подобным образом. Если, конечно, у него будет жена… Нет, правильно сказать КОГДА ОНА У НЕГО БУДЕТ. Как только Чэд подумал об этом, он увидел Адди, она выходила из церкви, чтобы закрыть на замок дверь. Адди была одета по-простому: в белую блузку и зеленую юбку, волосы ее были аккуратно уложены под ситцевым, под цвет юбки, чепцом. Чэд хлестнул лошадей, и они пошли рысцой. Ему удалось подъехать к церкви в тот момент, когда Адди спускалась с последней ступеньки.
 — Тпру! — крикнул Чэд, остановив пару гнедых. При этом он сиял в улыбке, которая, как ему казалось, могла очаровать любую женщину.
 — День добрый, мисс Шервуд! Адди ответила на приветствие:
 — Добрый день, мистер Торнер!
 — А я как раз к вам еду… — сказал радостно Чэд.
 — Правда? Не может быть!
 Торнер кивнул на лежавшие в телеге доски.
 — Думал вот ваш сарай привести в порядок и все там сделать, как я и обещал. Ведь нужно, чтобы было куда вам поставить лошадь… ту, что вы у Уилла купили… А то еще сбежит, — и он указал на свободное место рядом с собой и спрыгнул с телеги.
 — Я приглашаю вас проехаться со мною, если вы, конечно, не против!
 Адди знала, с какой скоростью распространяются в таких краях сплетни. В воскресенье ее видели с Уиллом, и вот уже через неделю она едет на Рокин'Ар в компании Чэда. Если и дальше так будет, волновалась Адди, то, увы, у нее будет неподходящая для учительницы репутация. Не дай Бог начнут поговаривать, будто она роковая соблазнительница, или хуже того — женщина-вамп. Она — женщина легкого поведения. От мысли о возможных сплетнях Адди кисло усмехнулась. Мысль, конечно, сумасшедшая… Никто, будучи в здравом уме, не смог бы так о ней подумать. Адди была не из тех, кто мог иметь любовников, а тем более двух. По ее твердому убеждению, внешность ее не была способна разжечь хоть малейшей страсти в мужчине, а потому о какой-либо опасности искушения или риске для ее репутации не могло быть и речи.
 — Вижу, что вы уже согласны, мисс Шервуд, — сказал Чэд, протянув ей руку.
 Адди вдруг поймала себя на том, что в ответ радостно заулыбалась.
 — Думаю, что так, мистер Торнер! — ответила учительница и сделала шаг к телеге.
 Езда с Чэдом Торнером очень понравилась Адди. Они прокатились с ветерком. Адди впервые для себя открыла, что ее спутник весьма добрый и общительный человек. Он болтал без умолку всю дорогу, выдавая Адди всяческие сведения о себе и жителях города, прежде, чем она успевала что-либо спросить. Чэд отвечал исчерпывающе на любой ее вопрос. Она позавидовала той легкости, с которой он говорил о себе, его природной доверчивости. И в то же самое время задавалась вопросом, как это можно быть настолько в себе уверенным?
 — Моя сестра уж очень любит большие города, а я вот почему-то предпочитаю поселки, — проинформировал Чэд. — Люди гораздо дружнее в таких местах, как Хоумстэд, и всегда помогают друг другу в беде. Вот вы сами в этом еще убедитесь, мисс Шервуд! И здесь гораздо проще найти настоящих друзей, нежели в большом городе. Вот возьмем, к примеру, нас. Мы с вами знаем друг друга всего каких-то несколько дней, а уже, смею сказать, стали друзьями. Я вам так скажу: уж точно вы никого не найдете в Фриско, кто бы…
 Адди с любопытством наблюдала за тем, как эмоционально Чэд говорил. Он показался ей очень симпатичным мужчиной, примерно того же возраста, что и она сама. У Торнера было смуглое квадратное лицо с высоким лбом, а его карие большие глаза окаймляли красивые фигурные брови. Волосы Чэда, густые, с коричневым отливом, были зачесаны назад. Он выглядел довольно крупным, с широкими плечами и грудью, мускулистыми ногами и руками мужчиной. Ростом он был выше среднего, но, по крайней мере, не ниже Адди. Неожиданно Адди обнаружила, что серьезно решила сравнить Чэда с Уиллом, и это сравнение оказывается не в пользу Чэда… Уилл был и выше, и стройнее, а черты его лица приближались к совершенству. Лишь один взгляд его глаз заставлял биться сердце Адди с большей страстью.
 Адди попыталась избавиться от образа красавца-ранчера, преследовавшего ее воображение, но он все равно стоял пред ее мысленным взором, как живой. Она видела его оседлавшим коня. Вспомнила, как он ловко влезал на крышу хижины, как ходил по двору, какой уверенной при этом была его легкая походка… А его руки! Он наматывал поводья на руку, его длинные пальцы крепко держали любой предмет. Словно наяву Адди видела золотистые волосы Райдэра, свисающие всклоченными лохмами на воротник рубашки. Она думала о том, что Уиллу не мешало бы постричься и причесаться.
 — Я вот еще пристроил к своей усадьбе одну комнату и флигель этим летом. Даже колы деревянные кругом сделал. Думаю, если взять в расчет скорость, с которой прибывает население Хоумстэда, дела мои вскорости определенно пойдут в гору. Конечно, многие скажут: ну что там такого, если он кузнец, но я очень люблю работать, делать что-нибудь руками, да и с животными повозиться мне в удовольствие. Все это лишь придает мне уверенности в будущем. Ну, вот например, вчера… — рассказывал о себе Торнер.
 Адди рассеянно слушала Чэда и думала о своем. Уилл был куда сдержаннее импульсивного кузнеца, он больше говорил глазами. Адди вспомнила, как трудно ему давались слова, когда Уилл делал ей предложение. Внутри у нее даже как-то похолодело при воспоминании об этом. Адди почему-то не хотелось думать об этом дне. Их разговор был для нее слишком болезненным и неудобным… «О, если бы всего этого не произошло в ее жизни», — мечтала Адди. Больше всего ей хотелось не быть такой доверчивой, глупой, вообразившей, что у Уилла Райдэра могли возникнуть к ней какие-то нежные чувства…
 — Мисс Шервуд! Вы меня слушаете? Адди вздрогнула, возвратившись к реальности при звуке голоса Чэда Торнера.
 — Что-нибудь не так?
 Адди почувствовала, как заалели ее щеки, она молила Бога, чтобы Чэд не заметил, как она смутилась.
 — Если я чем-то смогу вам помочь, мисс Шервуд, то я всегда к вашим услугам. Только позовите…
 Адди поспешила его успокоить:
 — Нет, что вы, Чэд, все нормально. Просто я замечталась… Я… — Адди никак не могла придумать подходящей отговорки. — Я вот только что думала об одном из моих трудных учеников…
 Слава Богу, они уже подъехали к хижине, где жила Адди.
 До заката еще оставалось с полчаса, когда Адди вышла из дома с чашкой кофе для Чэда. Она пястала его за работой — вбиванием последнего гвоздя в ограду новенького загона. Посмотрев со стороны, она постаралась хозяйским глазом оценить его работу. Да, преобразования вокруг хижины были столь велики, что она даже с трудом поверила своим глазам.
 — Поразительно… Как хорошо… — пролепетала она, залюбовавшись на добротный загон и пристроенное к хижине укрытие с навесом для лошади. — Невероятно, и как только вы успели сделать все за такое короткое время?! Все просто великолепно!
 Чэд только махнул рукой, но по лицу его было видно, что он очень доволен ее словами. Он взял из рук Адди чашку с кофе и сделал несколько больших глотков.
 — Что я могу сделать для вас, мистер Торнер, чтобы отблагодарить? Вы мне так здорово помогли!
 — Бог свидетель, я делал это не ради денег, мисс Шервуд! — сказал Чэд. Он помолчал, задумчиво сдвинув брови, и потом добавил:
 — Но если разобраться, кое-что вы для меня можете сделать…
 — Скажите, пожалуйста, поскорее! Что именно? — потребовала Адди.
 — Мне было бы очень приятно, мисс, если бы вы стали звать меня просто Чэдом, а мне позволили называть вас Адди…
 Долго не раздумывая, Адди ответила:
 — Думаю, что это было бы здорово, Чэд!
 — Прекрасно! Тогда мне уже пора, Адди! — Чэд отдал ей чашку.
 — Только прошу, известите меня, когда еще необходимо будет вам чем-нибудь помочь.
 Адди подумала, что Торнер пытается ухаживать за нею, но все же это было невозможно, и поэтому она сразу же отбросила подобную мысль как чистейшей воды глупость.
 Чэд уложил свои инструменты в телегу и приготовился к отъезду.




 Глава 12


 На следующее утро, в субботу, Адди проснулась как обычно засветло. Но сегодня ей не нужно было бегом собираться в город, чтобы успеть вовремя на школьные занятия. Сегодня она могла с радостью позволить себе такую роскошь, как поваляться в теплой постельке и немного помечтать. Адди подумала о своей первой неделе в качестве учительницы. Если не считать нелепого случая с выходкой Марка Таусенда, пять дней ее работы в школе прошли довольно гладко. Многие из ее учеников раньше никогда не посещали школу, и им было очень интересно узнать, что это такое. Многие девочки и мальчики просто жаждали посидеть за школьными партами, научиться чему-нибудь. Адди мысленно перебрала в памяти все, что узнала об этих детях: кто из них был слишком медлителен, а кто скор на подъем, кто-то был таким шумным, другой же — очень застенчивым, попадались и просто непослушные, упрямые ребята. Упрямой… как раз можно было назвать Роузи Таусенд. «'Девочка никогда не упускала случая, чтобы не подраться, даже если обидчиком был такой здоровяк, как ее старший брат. Роузи была непреклонной и явно бесстрашной девочкой. Адди была уверена также, что в ней скрыты более глубокие и добрые чувства и личные особенности. В одном можно было не сомневаться — в дружбе Роузи и Жаворонка. Роузи была настроена в этом плане весьма серьезно, и не обращала никакого внимания на то, что ее брат Марк был просто взбешен таким поведением сестры. Хулиган Таусенд терпеть не мог племянницу Уилла.
 Укутавшись в простыни, Адди стала размышлять о этом дивном ребенке — Жаворонке. Какое же странное и прекрасное у нее было имя — Жаворонок-Белохвостик!
 Адди отметила про себя, что уже на этой неделе в поведении девочки с индейским именем появились заметные изменения в лучшую сторону… Уже было очевидно, что у девочки прекрасная добрая душа. Жаворонок стала чаще улыбаться, да и страха в ней больше не ощущалось. Конечно, с точки зрения Адди, девочка еще чересчур застенчива и слишком замкнута, но причины такого поведения были вполне объяснимы. Если бы не настойчивость Роузи, Жаворонок так бы и просидела все перемены на этой неделе, сидя под деревом, за церковью. Понемногу дети принимали племянницу Райдэра в свой круг, и Адди подозревала, что и дома у Жаворонка обстановка заметно улучшилась.
 «ВЫ НУЖНЫ ЖАВОРОНКУ. Я ВОТ ПОДУМАЛ, МОЖЕТ БЫТЬ. ВЫ СОГЛАСИЛИСЬ БЫ СТАТЬ ЕЙ МАМОЙ?!»
 Адди закрыла глаза. Ей хотелось забыть боль, вызванную не столько словами Уилла, сколько тем фактом, что у нее не было своих детей и, наверное, никогда уже не будет… Ей бы очень хотелось подержать на руках своего маленького, излить на него все свое тепло и нежность. Но страстное желание иметь собственное дитя еще не было поводом для того, чтобы согласиться выйти за человека, которого она не любит и которому сама абсолютно безразлична. Адди хотела от жизни большего, и чтобы все было красиво и законно. Если бы она решила вступить в брак по расчету у нее давно бы уже был свой собственный дом дети. Свои собственные дети… Но Адди хотелось чего-то большего. Так хотелось большой и долгой любви! Она считала, что эта ее мечта совершенно несбыточна, но тем не менее, все равно желала только этого…
 «ДЕВОЧКЕ НУЖНА МАМА, МИСС ШЕРВУД!»
 Адди тяжело вздохнула. Ну конечно же, она понимала всем сердцем, что Жаворонку необходима любящая мама, но только она, Адди, пока смогла бы только стать для девочки заботливой нянькой. А этого ей не хотелось. Адди считала, что сейчас она сможет сделать единственное для девчушки — дать ей хорошие знания, быть ее любимой учительницей.
 Адди повернулась на бок, и мысли ее переключились на дядю Жаворонка. Конечно же ей было бы намного проще помочь Жаворонку, если бы не чувство неловкости в присутствии Уилла Райдэра. Адди была совершенно убеждена, что и сам Райдэр смущался и терялся в ее присутствии. Она предположила, что лишь сама сможет изменить к лучшему такую ситуацию. Она чувствовала, что была слишком строгой в общении с Уиллом, тон ее голоса резко менялся, как только поблизости появлялся Райдэр. «Может быть, — думала Адди, — если бы она смогла напрочь забыть то, что он делал ей предложение, они смогли бы подружиться»… Так как и Уилл и Адди хотели счастья для Жаворонка, то их взаимная дружба только положительно отразилась бы яа характере и поведении девочки.
 Адди улыбнулась, ощутив некое спокойствие и удовлетворение, что так быстро разложила все по полочкам и отыскала разумный выход из создавшейся ситуации. Теперь все зависело только от нее самой, оставалось лишь поскорее воплотить задуманное в жизнь. Адди посмотрела на камин, мысленно попрося его о тепле. Учительница представила, какие суровые в Айдахо зимы, если уже в сентябре по утрам так холодно. Ох, лучше бы не думать об этом!
 Дрожа от холода, Адди откинула одеяло и, накинув на плечи теплую шаль, встала с кровати. Слава Богу, в камине еще теплились угольки. Адди подкинула дров и помешала их кочергой, с интересом наблюдая, как оранжевые язычки пламени стали лизать сухие поленья. Как только камин полностью разгорелся, женщина повернулась к огню спиной и окинула свежим взглядом свою комнатку. Как бы это ни было трудным, но со дня своего приезда, Адди сделала свое жилище удобным и пригодным для жизни. Конечно, здесь она никогда не будет себя чувствовать так же сладко, как дома — там, за две тысячи миль отсюда, но постаралась придать своему теперешнему обиталищу максимальный комфорт.
 На единственной полочке стоял любимый мамин столовый набор из яшмы. Фотографии родителей были расставлены с любовью над камином. Желтые занавески в полоску обрамляли единственное окошко. Два полушерстяных коврика покрывали большую часть холодного земляного пола. В кувшине на столе красовался букет поздних осенних полевых цветов, последних в этом сезоне.
 Как только в комнате стало по-настоящему тепло, Адди решила, что пора приниматься за дела. Сегодня нужно было многое успеть: устроить стирку, затем испечь хлеб, наколоть дров Сегодня же днем Уилл доставит ей лошадь. Вспомнив это, Адди слегка забеспокоилась. Она сказала себе, что это оттого, что она никогда прежде не владела таким прекрасным животным.
 Крик сороки эхом отдался над бурными водами Пони Крик. Свежий ветерок нежно задевал древесные кроны, и листва шелестела, будто аплодируя проезжавшим мимо всадникам.
 Уилл скакал по тропке, вившейся вдоль быстрого ручья. Он был верхом на Пэле кобыла для Адди шла на привязи позади. Процессию замыкала Жаворонок, восседающая — на своем жеребчике. Заметив, что дядюшка Уилл то и дело оборачивается, девочка нежно улыбнулась. Раньше трудно было предположить, но с недавних пор от ее улыбки на душе у Райдэра становилось так хорошо. Но почему-то ему было бы неловко, узнай кто-нибудь о его сентиментальности…
 — Ну, как? У тебя все хорошо. Жаворонок?! — окликнул Уилл девочку, хотя и сам видел, что она весьма счастлива.
 Кивнув своей очаровательной головкой, девочка потрепала жеребчика по холке. Она назвала его Черное Перышко, потому что, как она объясняла, челка у него была очень похожа на перо. Уилл посмотрел вперед. Здесь, по берегам Пони Крик, уже были заметны первые признаки осени. Листья уже начинали опадать. Вскоре вся долина и окружающие ее холмы запылают осенними красками — оранжевой, золотой и красной. А там скоро и зима наступит с белоснежным покрывалом…
 Уже на подъезде к своей старой хижине Уилл почувствовал в воздухе привкус печного дыма.
 Что напомнило ему о последнем визите к мисс Шервуд. Дым, ведро с водой и подгоревший, обильно политый водой торт. Райдэр не мог сказать, что ему нравилось вспоминать о тогдашнем приезде его к учительнице. Он до сих пор чуть ли не вздрагивал при мысли, что он в самом деле предлагал ей руку и сердце. Женщине, с которой едва был знаком! И все потому, что не знал, как воспитывать свою маленькую племянницу.
 Уилл увидел поднимающуюся над деревьями серебристую струйку дыма и подумал, не понадобится ли и на этот раз тушить очередной торт. Опять вспомнив прошлое свое свидание с Адди, он признался себе, что, вероятно, то был самый нелепый и смешной в его жизни случай. Хотя тогда ему так не казалось… Уилл ясно вспомнил, как искрился смехом взгляд Адди, и как она держалась изо всех сил, чтобы не расхохотаться над ним. Ему и самому стало сейчас весело.
 Хижину, где жила учительница, уже было хорошо видно. Вдруг Уилл ясно услышал стук топора. Ранчер тотчас же подумал о Чэде и решил, что, может быть, кузнец опять заявился с визитом к Адди. Сам того не заметив, Райдэр пришпорил коня.
 Адди колола дрова уже около получаса, когда почувствовала усталость в спине, блузка ее взмокла от пота, а на обеих ладонях появились большие мозоли. Сейчас ей трудно было поверить, что всего час назад она замерзала от холода. Адди расстроено посмотрела на малое количество дров, что ей удалось наколоть. Если она и дальше будет работать, то едва ли успеет к полудню. Однако она заставила себя не расслабляться и, поджав терпеливо губы, продолжала свою работу. Сделав глубокий вздох, Адди ударила со всей силой. Лезвие топора соскользнуло, отколов от чурбачка большую щепку.
 — Ну вот опять! — вскрикнула раздосадованная Адди, бросив топор и побежав за щепкой. И в этот момент показался Уилл Райдэр. Сзади шла ее новая лошадь, вслед которой ехала Жаворонок.
 — О, нет! — произнесла вслух Адди. — Только не сейчас!
 Райдэр остановился и пристально посмотрел на мисс Шервуд.
 Адди задрожала, подумав о том, какой у нее сейчас, должно быть, престранный вид. В это утро она скрепила свои длинные до пояса волосы резинкой, но пока работала, резинка порвалась, и теперь на голове было полное отсутствие прически. Вдобавок, на ней была надета ее самая старая коричневая блузка. Невозможно было представить себе более нелепого вида… Но Адди решила про себя, что не стоит ей теряться. Она выпрямилась и, гордо задрав голову, вымолвила:
 — Что-то рановато вы, мистер Райдэр! Я не ждала вас до обеда. — Адди почувствовала в своем голосе жесткий, отчитывающий тон, и тут же слегка пожалела об этом. Ведь сегодня утром она твердо решила для себя, что будет с ним дружелюбна.
 — Вам не стоило этим заниматься, — только и смог сказать Уилл, спрыгнув с коня.
 Привязав поводья к ограде загона, он решительно подошел к Адди и взял из ее рук топор.
 — Так-то вот… Дайте-ка его лучше мне! , Адди заметила, как его взгляд задержался на ее взлохмаченных волосах. Она откинула упавшие на лицо пряди. Уиллу сразу же захотелось коснуться ее прекрасных волос, узнать, такие же они. как ему кажутся, — горячие и влекующие к ррбе… Райдэр даже на мгновение представил себе, как обжигает о них пальцы. Адди невольно поняла, о чем он думает. Щеки ее густо покраснели.
 — Почему бы вам не заняться каким-нибудь женским делом, мисс Шервуд?! А я наколю дров пока, — сказал Уилл учтивым тоном.
 — О, что вы, мистер Райдэр, не нужно… — стала возражать Адди.
 — Я не откажусь от чашечки горячего кофе. Но это будет после того, как закончу вам помогать. — Уилл посмотрел на племянницу и сказал:
 — Жаворонок, милая моя, почему бы тебе не пройти с мисс Шервуд в дом и не помочь ей приготовить кофе, пока я тут немножко поработаю с топором?
 Уилл не без легкого кокетства посмотрел на Адди.
 — Пожалуйста, мисс Шервуд, разрешите мне это сделать!
 — Но, мистер Райдэр, зачем же… — робко начала учительница.
 — Прошу вас, Адди!..
 Кажется, Адди смягчилась, она перестала бояться настойчивого Райдэра.
 — Хорошо, если вам не трудно, помогите мне, пожалуйста! — сказав это, Адди повернулась к Жаворонку, чтобы отправиться с нею в дом. — Не будем мешать твоему дядюшке. Жаворонок! Пойдем?
 Девочка согласно кивнула, поправила слегка помявшуюся в процессе езды юбку, потом деловито привязала своего жеребчика рядом с конем Уилла и поспешила следом за мисс Шервуд.
 «Кажется, я не ошибся», — думал Райдэр, решив, что Адди с девочкой очень подходят по характеру друг другу. Две хозяйки тем временем поспешили в дом.
 Приготовив кофе, Адди поспешно стала приводить себя в порядок. Она как всегда причесала мокрой расческой волосы, уложив их как-то по-новому. Надела желтое шелковое платье, украшенное романтическими оборками. Она понимала, что столь нарядный туалет подходил скорее к интерьеру богатого особняка где-нибудь на восточном побережье, а не к этому полуразрушенному жилищу, какой была хижина на диком западе. Но это платье было своего рода неким талисманом для Адди. Оно всегда придавало ей уверенность в себе. И сейчас была такая ситуация.
 Жаворонок сидела скромно за столом, пока Адди принаряжалась.
 — Ну, как тебе? — спросила Адди, выйдя на середину комнаты. — Теперь я готова составить тебе компанию. Пойдем и посмотрим, как там дела у твоего дядюшки, а?
 Уилл как раз укладывал последнюю вязанку наколотых дров. Он прислонился к стене хижины и, раскатав рукава рубашки, очарованно взглянул на вышедшую на крыльцо мисс Шервуд.
 — Думаю, мисс, вам этого хватит на несколько недель?
 — Уж не знаю, как вас и благодарить… У меня бы это заняло целый день, и то не уверена, что все хорошо бы получилось… — Адди чувствовала себя приподнято и, мельком взглянув на привязанных лошадей, добавила: — Ну, как, не откажетесь, мистер Райдэр, от чашечки чудесного кофе?! Должно быть, пора зайти в дом.
 — Можно немного повременить. Неужели вам не хочется взглянуть на свою лошаденку?! — ухмыльнулся Уилл.
 Адди смущенно улыбнулась.
 — Боюсь, вы правы… Уилл даже рассмеялся.
 — Понимаю вас… — он посмотрел на племянницу.
 — Жаворонок вот тоже вас понимает. Она, как и вы, мисс, на этой неделе впервые села на своего собственного коня…
 — Это прекрасно! Ты сама за ним ухаживаешь? — спросила Адди девочку.
 — А как же? — лицо девочки засияло. — Знаете, я назвала его Черное Перышко. А вы решили, как будете звать своего?
 — О, Господи! Я как-то об этом и не думала… Может быть, ты мне подскажешь? — спросила Жаворонка Адди.
 — Конечно! — взяв мисс Шервуд за руку, девочка потянула ее к загону. Адди оглянулась на Уилла. Он смотрел на нее так ласково…
 — Может быть, мисс, вы когда-нибудь поедете с нами покататься? — воскликнула Жаворонок.
 — Боюсь, я никудышная наездница… Мы с папой держали лишь одного тяжеловоза для повозки. И это был старый и очень медлительный конь… и я сроду не сидела в седле, — призналась учительница.
 — Не волнуйтесь, мисс Шервуд, мой дядя вас научит! Он такой замечательный учитель, прямо как вы!
 Адди прежде не видела девочку столь оживленной. Конечно, решение подарить Жаворонку лошадку было очень мудрым.
 — Дядя Уилл! — девочка посмотрела на него, — мог бы ты научить мисс Шервуд верховой езде?
 Адди вновь бросило в жар. Она решила ни за что не показывать своих чувств.
 — Уверена, что сейчас твоему дядюшке не до того, у него и без меня много своих дел, — без запинки пояснила Адди.
 У Адди слегка закружилась голова, когда она посмотрела на Райдэра. Выражение его лица было довольно мрачным, глубоко задумчивым. Он подошел к племяннице и, подняв девочку на руки, усадил на спину Черного Перышка. Размышляя о чем-то он сказал:
 — Жаворонок, а почему бы тебе не показать мисс Шервуд, как ты научилась ездить?!
 — Смотрите, мисс Шервуд! — воскликнула девочка и, пришпорив мастерски жеребчика, поскакала прочь от дома.
 Уилл подошел почти вплотную к Адди.
 — Не знаю, уж такой ли я хороший учитель, мисс, но лошадник я знатный… Думаю, смогу такую леди, как вы, обучить верховой езде. Как будем учиться — по-мужски или с дамским седлом?
 Не отрывая глаз от скачущей девочки, разволнованная Адди сказала:
 — Не думаю, что вам следует меня учить ездить верхом, даже если об этом вас попросила Жаворонок…
 — Вы не правы, мисс Шервуд! Я это делаю совсем не из-за нее. Мне захотелось заключить с вами выгодную сделку.
 — Как вы сказали? Сделку? — удивлению Адди не было границ. Она посмотрела на него с некоторой долей страха.
 Уилл Райдэр был уверен в себе, он смотрел на Адди, не отрывая своих спокойных небесно-голубых глаз.
 — Наверное, я не смогу… — начала говорить, задыхаясь, Адди.
 — Не волнуйтесь! Прошу вас! Я просто буду просить вас, чтобы вы научили меня читать и писать, мисс Шервуд…
 — Читать и… — Адди вовремя замолчала, не желая обижать его своим крайне удивленным тоном.
 Ничего странного, что в Америке хватало неграмотных мужчин, но Адди словно чувствовала, что для Уилла его необразованность — самое больное место. И Адди решила, что обязательно поможет ему, независимо от уроков верховой езды, которые Уилл ей, возможно, будет давать. И в то же время Адди никоим образом не хотела, чтобы была задета его гордость, и поэтому твердо сказала:
 — Сделка что надо, мистер Райдэр! Похоже, их обоих покинули скованность и волнение. Уилл как-то расслабился, взгляд его стал искренно ласковым. Адди увидела Уилла Райдэра в своих мечтах сидящим за столом в их общей хижине и читающим ей книгу. Она даже смогла разглядеть отблеск света керосиновой лампы на его золотистых волосах, услышала приятный грудной тембр его голоса… И женщина сама засветилась нежным, ярким светом. В мечты Адди ворвался наяву звучащий голос Уилла Райдэра.
 — Я привезу седло завтра. Ждите меня, мисс Шервуд… Прошу вас, Адди!
 — Если вам нужно именно дамское седло, — продолжил Уилл, — то можете, конечно, заказать его через торговый дом, но скажу вам честно, большинство женщин в этих краях считают его сущей чепухой.
 Сердце Адди забилось быстрее.
 — Тогда и мне оно не понадобится, — сказала она.
 — Мисс Шервуд, вы на меня совсем не смотрите! — закричала на скаку Жаворонок.
 Оторвав взгляд от Уилла, Адди напомнила сама себе еще раз, что ему нужен всего лишь учитель. И все…




 Глава 13


 Вторая неделя работы Адди в школе началась почти так же, как первая — со звонка на урок и летящих гурьбою в класс учеников. Но было и два заметных отличия.
 Во-первых, она уже, так не нервничала, как неделю назад, и во-вторых, Марк Таусенд уже больше не бросал на нее исполненных ненавистью взглядов. Более того, он добродушно улыбался Адди. Конечно же, она посчитала его прекрасное расположение духа подозрительным. Но ей хотелось доверять мальчику, поверив в этот раз, что он действительно решил быть послушным, хотя, наверняка, для такого его поведения были явно другие причины.
 Вскоре Адди поняла, почему Марк так изменился по отношению к ней. Однажды, когда ее ученики склонились над книжками для чтения и установилась мертвая тишина, за исключением редкого кашля или скрипа ботинка о пол, ничего не подозревающая, Адди открыла ящик своего тола. У нее чуть сердце не остановилось: внутри лежали три полевые мыши с раздавленными головами.
 Позднее она удивилась, как ей тогда удалось сохранить хладнокровие. Одновременно она почувствовала, как несколько пар глаз уставились на нее в ожидании. Адди превозмогла желание закричать от страха и отвращения, ее чуть не вырвало. Стараясь действовать неспеша и целенаправлено, она извлекла лист бумаги, из-под мышиных трупиков, после чего закрыла стол.
 Обмакнув перо в чернильницу, Адди стала писать, но в словах что-то не прослеживалось связи и смысла. Да и какое это имело значение! Она просто ждала, когда успокоится ее сердце, когда перестанут трястись руки, когда, наконец, она перестанет слышать свой собственный, безмолвный крик души.
 Через пятнадцать минут, как ни в чем не бывало, Адди встала из-за стола и повернулась к доске. Взяв кусочек мела, она написала большими буквами слово «МУЖЕСТВО». Подтянутая, с высоко поднятой головой, она повернулась к классу.
 — Ну что ж, дети! Время для чтения истекло. — Она подождала, пока все закроют учебники и посмотрят на нее, после чего продолжила: — Кто сможет мне дать определение написанного на доске слова?
 Она ожидала, что кто-нибудь поднимет руку, однако этого не произошло. Окинув взглядом класс, Адди сразу же догадалась, кто из учеников знал об этой жестокой проделке. Это мальчишки, что постарше. Слава Богу, у некоторых из них хватило совести покраснеть. Но только не у Марка. Он тупо и самодовольно улыбался, развалив шись на стуле и скрестив на груди руки. В конце концов, руку подняла Имоджен Поттер.
 — Отвечай, Имоджен! — сказала Адди.
 — Это значит, мэм, всего не бояться, — дала свое определение девочка.
 — Ничего не бояться, — поправила ее Адди. — Но, увы, это не совсем верно. Может, еще кто-нибудь попытается ответить на мой вопрос?
 Она опять выждала паузу. Но так ни одной руки и не поднялось. Адди опять обвела глазами весь класс, останавливая свой взгляд на каждом из учеников.
 — Многие думают, что мужество есть отсутствие страха, — продолжила учительница. — Но это не верно. Мужество означает совершение необходимого поступка, правильного и справедливого, несмотря на собственный страх и возникающую из-за этого поступка непосредственную опасность для совершившего его.
 Повернувшись к доске, она написала там слово «ТРУСОСТЬ».
 — А как насчет определения этого слова? — спросила она, поворачиваясь к своим ученикам. На этот раз Адди никому не дала возможности ответить.
 — Оно означает действие, лишенное какого бы то ни было мужества. Например, не нужно храбрости, чтобы убить или покалечить того, кто тебя меньше и слабее.
 Она посмотрела прямо в глаза Марку.
 — Не нужно мужества для того, чтобы мутить воду и действовать скрытно. Храбрец совершает то, во что верит, то, что он считает правильным, то, чем потом он будет гордиться… и делает это открыто, чтобы все видели… Мужественный человек не станет запугивать и унижать других. Те, кто пытаются действовать обманным путем или подавляют окружающих своей жестокостью… просто трусы и неумные люди. И скорее всего и то, и другое…
 Марк густо покраснел. Теперь он смотрел на учительницу с неподдельным призрением. Адди в последний раз окинула взглядом класс. Напряженность ощущалась прямо в воздухе. Большинство детей выглядело обескураженными и скорее всего от ее сурового тона, а не от урока. Те, кто знал о проделке Марка, хорошо поняли, в чем смысл урока. Через некоторое время Адди положила мел, сказав:
 — Думаю, что вам уже пора на перемену… Через пятнадцать минут, когда она вновь вернулась в класс, в ящике стола уже никаких мышей не было. Адди не знала, кто именно их убрал, но была абсолютно уверена в том, что это сделал не Марк. Ей оставалось лишь надеяться, что этот случай хоть чему-то его научит.
 Дорис Мак Леод повесила на дверях Хоумстэдского почтового отделения табличку «ЗАКРЫТО» и, свернув за угол, пошла к дому. Сентябрьское солнце было по-ласковому теплым, и она глубоко вздохнула, наслаждаясь последними деньками бабьего лета.
 Чем старше она становилась, тем больше страшилась прихода зимы. Холод, казалось, пронизывал ее до костей и ей мнилось, что она уже никогда не согреется.
 Вместо тишины, которая обычно приветствовала ее, когда она входила в дом, она услышала с кухни знакомый лепет. Широкая улыбка появилась на ее лице.
 — Где там моя маленькая Сара? — позвала Дорис. В гостиную вбежала, смеясь колокольчиком и растопырив свои пухленькие ручонки, ее двухлетняя внучка. Дорис подхватила девочку на руки и прижала к груди.
 — Ну, как поживаешь бабушкин ангелочек? — спросила она.
 — Я маме… помогаю…
 — Неужели? — Дорис поцеловала внучку в розовую щечку.
 — И что ж ты такое помогаешь ей делать?
 — Бутаброды!
 Дорис понесла малышку на кухню. ЕЕ невестка уже была там. Она нарезала мясо и укладывала его между толстых кусков свежеиспеченного хлеба. Увидев вошедших, Мария рассмеялась почти так же, как Сара.
 — Здрасьте, мать Мак Леод! Думала удивить вас и приготовила к вашему приходу ужин. А вы сегодня пришли раньше.
 — Знаю. — Дорис села за стол и посадила Сару себе на колени.
 — В понедельник всегда мало работы. А с прошлой недели уже почти всю почту разобрали, и все знают, что до среды новой не подвезут, вот и не несут писем…
 Она откинула чепец на затылок, и он повис на завязках на ее спине.
 — А как же папа. Мак Леод, домой к ужину придет?
 Дорис удивленно подняла брови. Марии так же хорошо, как и ей, было известно, что Хэнк всегда ужинает дома, конечно, если у него не было в этот день заключенного, — а такое случалось крайне редко. В этих случаях Дорис собирала еду для мужа и того, кто угодил за решетку, и относила в тюрьму.
 — Он сейчас подойдет, — ответила она. Когда Мария вновь занялась бутербродами, Дорис заметила, что ее обычно бледная невестка, немного порозовела. Голубые глаза Марии выглядели слегка воспаленными, и она постоянно бросала взгляды на дверь, явно нервничая. Дорис знала, что у Марии нет причин волноваться из-за Хэнка. Хэнк любил Марию так же, как родную дочь, да и Дорис любила невестку не меньше. Трудно было найти более подходящую жену для их сына. Но все равно Мария почему-то волновалась. Интересно, из-за чего? Как раз, когда Дорис сбиралась об этом спросить, входная дверь открылась и появился Том, за ним следовал отец. Дорис встревожилась не на шутку. Сын обычно здесь никогда не ужинал. Он либо питался на мельнице, либо шел в свой собственный дом. «Что произошло?» — задалась она вопросом, встретив взгляд Хэнка. Тот вздрогнул, словно услышав вопрос.
 — Привет, мама! — Том подошел к ней и поцеловал в щечку, после чего обнял за плечи жену.
 Напряжение Дорис только возросло, когда она посмотрела на лицо сына. Он улыбался во весь рот, однако внутри, казалось, был крайне напряжен.
 — Садись, отец! — сказал Том, подождав, пока Хэнк удобно устроится.
 — У нас с Марией для вас хорошие новости. Мы, конечно, раньше собирались сказать, но у нас не было еще тогда полной уверенности.
 Дорис во все глаза смотрела на Марию. Сердце ее замерло. Да конечно же! Как она раньше не догадалась. Все признаки были налицо — и невероятный аппетит Марии, и ее быстрая утомляемость, равно как и то, как расширилась ее талия.
 — У вас будет еще один ребенок! Наконец-то! — произнесла радостно Дорис.
 Глаза ее забегали с Хэнка на Марию. Мария кивнула, и лицо ее расплылось в улыбке. Дорис поспешила обнять молодую женщину.
 — О Мария, Том, я так за вас рада! А что говорит доктор?
 — Он говорит, что я в состоянии выносить ребенка полный срок, так же, как я выносила Сару. Он говорит, что ребенок развивается нормально, как и положено, и нет причин бояться очередного выкидыша.
 — Так когда, когда ты должна родить?
 — Доктор говорит, скорее всего, в середине декабря, — ответил Том. Дорис обняла сына:
 — Мы будем молиться о сильном, здоровом мальчике.
 Она увидела тень страха в серо-голубых глазах Тома. Дорис все поняла. Она и Хэнк переживали вместе с Томом и Марией, когда умирали все предыдущие младенцы-мальчики. Первые три, родившиеся с интервалом в год, были очень сильно недоношены, и как доктор Варни не старался, они все равно не выжили. Четвертый провел в утробе положенный срок, однако появился на свет мертворожденным. И когда потом родилась живая и здоровая Сара. в семье все посчитали это чудом.
 Доктор посоветовал Марии дать своему телу отдохнуть, и, по крайней мере, пару лет не беременеть.
 Но через год у Марии случился выкидыш на третьем месяце. Доктор предупредил, что у нее вполне уже больше не будет детей. Мария очень опечалилась. Она так хотела подарить мужу сына. Дорис знала, что Том говорил своей жене, что не имеет никакого значения то, что больше у них не будет малюток, что Сара — это все, что он хотел. Но Мария всегда настаивала на том, что будет рожать еще детей. Воспоминания нахлынули на Дорис, когда она вновь обняла сына,
 «Пожалуйста, Господи! — молила она про себя, — сохрани Марию здоровой и невредимой».
 Адди посмотрела на часы. Было уже почти четыре. Уроки заканчивались. На время она забыла об утренних неприятностях, связанных с дохлыми мышами. Была ведь и еще одна причина, из-за которой она чувствовала себя тревожно, будто у нее урчит в животе. Сегодня должны были начаться ее занятия верховой езды с Уиллом Райдэром.
 Она встала из-за стола, привлекая внимание учеников:
 — На сегодня уроки закончены. Не забудьте приготовить домашнее задание.
 Как обычно дети покидали занятия в абсолютном беспорядке. Ее учили, что в нормальной школе дети должны встать из-за парт и тихо стоять, ожидая своей очереди, выходя из класса по одному. Адди предполагала, что подобные рекомендации, вероятно, были абсолютно верны, но она никак не могла заставить себя потребовать подобного поведения от своих учеников. Втайне она даже радовалась внезапному взрыву их энергии по окончании уроков.
 Жаворонок осталась в классе и помогла Адди вымыть доску. Затем они пошли вдвоем во двор и отправились пешком в неблизкий путь на ранчо Рокин'Ар. Уилл уже пригнал кобылу учительницы к себе. Он сказал Адди, что подержит лошадь у себя до тех пор, пока не будет сделана новая повозка или же Адди научиться ездить верхом. Первую милю ни мисс Шервуд, ни Жаворонок не разговаривали, но это была довольно дружественная тишина.
 Не раз Адди задавалась вопросом о той внутренней близости, которую она чувствовала к этой девочке, и той взаимности, которой отвечала ей Жаворонок. Конечно же, Адди всегда нравились дети, но племянница Уилла была особым случаем. Адди было необходимо вести себя очень осторожно во время занятий в классе, чтобы в открытую не выказывать особого предпочтения к девочке. Жаворонку и без того доставалось, не хватало, чтобы ее еще начали дразнить «училкин любимчик».
 Адди взглянула на девочку. Цвет ее кожи, конечно же, был чуть темнее, чем у всех, а в остальном почти ничего не говорило о ее индейском происхождении. Даже если что-то в ее внешности и выделяло ее из общей массы, чем же заслужила Жаворонок лютую ненависть некоторых ее одноклассников? Она была очень миловидная девочка и, наверное, когда вырастет, станет большой красавицей. В конце концов она абсолютно ничем не отличалась от других детей, и 'также как любой ребенок, нуждалась в понимании и любви.
 Жаворонок заметил, что Адди за ней наблюдает и спросила:
 — Мисс Шервуд?
 — Да, Жаворонок?
 — А вам нравится мистер Торнер, кузнец? Вопрос был совершенно неожиданным для Адди.
 — Ну, да! Похоже, он приятный человек. А почему ты спрашиваешь? Тебе он что, тоже нравится?
 Девочка задумчиво посмотрела на дорогу;
 — Думаю, что да! Мне просто было интересно… Я видела, как вы с ним разговаривали вчера после богослужения и потом Роузи говорит, что он за вами ухаживает.
 — Ухаживает за мной? — Адди почувствовала, что краснеет, и молча прокляла себя за это. Она надеялась, что Жаворонок не поднимет глаз прежде, чем краска сойдет с ее лица.
 — Это правда? — спросила Жаворонок. — Он действительно ухаживает за вами?
 Адди собралась было отрицать это, но слова застряли у нее в горле. Могло ли это быть правдой? Она мысленно вернулась ко вчерашнему дню. После вечерней службы Чэд поздоровался с нею… Ну, и она ответила ему тем же. Он сказал ей, что повозка, которую она заказала, скоро будет готова. Произойдет это в субботу, и он сам доставит ее к хижине. Она поблагодарила Чэда и уже собиралась отвернуться, когда он вдруг упомянул танцы по случаю праздника урожая, организуемые городским советом. Он сообщил, что они будут устроены в амбаре дома Барни. Он поименно назвал музыкантов и даже сказал, что принесут остальные леди в качестве десертов и освежающих напитков. На танцы он ее не приглашал… Но… Вспоминая это, глаза Адди расширились, и она подумала, что неужели Чэд Торнер решил за нею приударить?
 — Мисс Шервуд?
 — Ммм-да, — ответила учительница машинально, все еще погруженная в размышления о Чэде Торнере.
 — Вы дяде Уиллу тоже нравитесь… — пролепетала Жаворонок.
 У Адди перехватило дыхание. Понадобилось большое усилие, чтобы заставить свой голос звучать нормально.
 — Твой дядя очень хороший человек. Жаворонок. Я уверена, мы с ним будем лучшими друзьями!




 Глава 14


 Уилл затянул подпругу на брюхе гнедой, продев ремень в кольцо и завязал его ненадежнее.
 — Всегда хорошо подождать пару минут, а потом опять ее проверить. Большинство лошадей расслабляются, выпуская лишний воздух, и потому всегда необходимо чуть подтягивать подпругу. Вы же, мисс Шервуд, не хотите, чтобы у вас во время скачки сползло седло?
 Он повернулся посмотреть на реакцию Адди. Она наклонилась вперед; ее плечо почти касалось его, глаза внимательно следили за движениями его рук. Она настолько сконцентрировалась, что чуть ли не ощущала, как ее мозг тщательно анализирует и запоминает каждый жест Райдэра. Он не сомневался, что она сможет подтянуть подпругу самым лучшим образом, когда он ее об этом попросит.
 Уиллу внезапно подумалось, что он был не прав. Не такая уж Адди простушка. Ее облик… интриговал его. Ее нос, прямой и длинный, казался благородным, и даже аристократическим.
 Но, конечно, веснушки, усеявшие нос и разбежавшиеся по щекам, несколько смазывали это благородство. Впрочем, Уилл решил, что ему нравятся веснушки. У Адди были соблазнительные полные губы светло-розового цвета. Уиллу особенно они нравились, когда Адди слегка улыбалась. Хотя это и улыбкой трудно было назвать, но между тем ему отчего-то становилось так хорошо и светло на душе. Такой рот действительно хотелось целовать.
 Словно почувствовав, что Уилл за нею наблюдает, Адди посмотрела ему в глаза. О, эти прекрасные, необыкновенные, искушающие, очаровывающие, таинственные глаза! Он почувствовал, будто его жаром окатило, все ощущения обострились, во рту пересохло.
 Будь он проклят, если ему не захотелось ее поцеловать. Адди как-то напряглась и внезапно сделала шаг назад. Уилл видел, как она споткнулась. Адди попыталась удержать на голове соломенную шляпку, но лишь окончательно нечаянно сбила ее рукой. Кобыла, напуганная взлетевшей шляпкой, вдруг заржала, откинув назад голову, и встала на дыбы.
 Уилл подбежал к Адди как раз в тот момент, когда лошадь сорвалась с привязи и понеслась. Он не был точно уверен в том, что произошло после, но почувствовал, будто на него, по меньшей мере, свалился паровой котел. И в следующее мгновение Уилл уже лежал на земле, а тело его разламывалось от боли. Мир бешено закружился. Он закрыл глаза в надежде, что эта карусель кончится.
 — Мистер Райдэр! О, нет! Что я наделала, мистер Райдэр!? — Адди упала на траву рядом с ним и положила голову Уилла себе на колени.
 — Мистер Райдэр, посмотрите на меня!?
 Уилл с трудом приоткрыл один глаз. Несмотря на острую боль в боку, он сумел оценить, насколько ее огненные волосы оттеняли белизну кожи. Адди выглядела так, будто бы сейчас же упадет в обморок!
 — Похоже, я живой, — прошептал Уилл, сжав зубы, чтобы не закричать от боли. Адди облегченно вздохнула:
 — Слава Богу! — прошептала она. Уилл попытался сесть, однако тут же вновь упал на траву, схватившись за бок.
 — Вам придется довести меня до дома. Похоже ваша лошаденка сломала мне пару ребер…
 — О, нет, не может быть, ваши ребра? Сломаны? О, Господи! Это все из-за меня, это я виновата…
 — Мисс Шервуд… — Уилл плотно закрыл глаза и заскрежетал зубами от внезапного приступа боли.
 Да, черт побери, она была права, это все из-за нее. Вот что он заработал, пытаясь научить женщину оседлать лошадь. Нет, не то. Скорее, вот что он получил, решив ее поцеловать. Поцеловать именно эту женщину. Вот именно за это Бог и распластал его посреди загона. Уилл вновь посмотрел на Адди:
 — Это был несчастный случай. Не в первый раз.
 Он попытался сделать глубокий вздох и чуть не потерял сознание от боли.
 — Думаю, это не в последний раз, — добавил Уилл шепотом.
 — Дядя Уилл! — раздался детский голос. Он повернулся на крик и увидел, как от дома, через лужайку, бежит Жаворонок.
 — Дядя Уилл, что случилось? — Девочка перелезла через ограду загона. Невероятно, но лицо ее было еще бледнее, чем у Адди. Он взял ее за руку и попытался заставить себя улыбнуться. Стараясь говорить как можно убедительнее, он сказал:
 — Похоже, я чем-то внезапно не понравился лошадке мисс Шервуд. Кобылка и дала мне это понять своими бойкими копытцами, — схватившись рукой за бок, он продолжил: — Ну, а теперь, леди, почему бы вам не поднять меня и не отнести в дом?! Не могу же я все время валяться!
 — Может позвать кого-нибудь из мужчин, чтобы помогли нам вас поднять? — предложила Адди.
 Уилл лишь саркастически ухмыльнулся.
 — Давай же. Жаворонок, помоги мне поднять твоего дядю! Мы отнесем его в дом. А затем я пошлю кого-нибудь за доктором.
 Было уже затемно, когда док Варни вышел из спальни Уилла. Адди и Жаворонок, одновременно привстав со стульев, вопросительно посмотрели на него.
 — Ничего серьезного! Пара сломанных ребер, как он и предполагал. Пока ему будет довольно больно, но если он не начнет чересчур рано за все хвататься, то довольно скоро все это заживет. Я приказал ему всю неделю не вставать с постели. Так что, проследите…
 Он выразительно посмотрел на племянницу Райдэра:
 — Вы сможете проследить, чтобы он придерживался моих рекомендаций? Девочка согласно кивнула.
 — Хорошо, я зайду завтра и посмотрю его. Доктор посмотрел на Адди.
 — Позвольте мне подбросить вас до дома, мисс…
 Адди не хотела уходить. Она видела, насколько Жаворонок была напугана, несмотря на все разуверения доктора, но, в тоже время, она никак не могла остаться. Местные жители неправильно бы это истолковали. Пошли бы пересуды, сплетни… К тому же Жаворонок оставалась здесь не одна. Во флигеле еще жил Фрости, повар ранчо Рокин'Ар, и стоило только свистнуть, как в дом прибежал бы главный помощник Райдэра, Грифф Симпсон, спавший в амбаре.
 Она обняла Жаворонка.
 — Ты только ни о чем не волнуйся. Будь всю неделю дома и ухаживай за дядей! Я буду ходить к вам после школы и отдельно с тобою заниматься, так что ты не отстанешь… — и мисс Шервуд ободряюще улыбнулась, — хорошо?
 Девочка кивнула.
 — Ты ведь больше ничего не боишься? Жаворонок живо завертела головой, храбро отрицая свои подлинные чувства.
 — Если я понадоблюсь, пошлешь за мною кого-нибудь из ваших мужчин. Хорошо?
 Жаворонок вновь кивнула. Адди погладила ее, затем резко встала, взяла свои книги и шляпку, из-за которой все и приключилось, и, повернувшись к доктору, сказала:
 — Я готова.
 По дороге с ранчо домой в хижину близ Пони Крик Адди Шервуд совсем не хотелось разговаривать, да, похоже, доктор понял ее настроение. Она была ему очень благодарна за то, что он не спросил, что она делала на ранчо. А может и не было нужды ему расспрашивать. Скорее всего, Уилл сам рассказал ему о том, как все это случилось. Назавтра, вероятно, уже вся округа будет знать, как она напросилась брать у красавца-ранчера уроки верховой езды, да чуть не отправила его на тот свет…
 Еще раз Адди прокрутила в памяти этот момент: копыта лошади бьют его в грудь, и он кубарем летит на землю. Упав, Уилл лежал так неподвижно, что она поверила в то, что он мертв. И все это было на ее совести. О если бы она тогда не сделала такого резкого движения. Если бы она не споткнулась и шляпка бы не сорвалась… Если бы… Мысленно она вновь пережила то мгновение, когда, повернувшись, она увидела, как Уилл на нее смотрит. Это был необыкновенный взгляд. Ее окатило волною тепла, и она сразу же как-то обмякла. Этот взгляд вызвал странную боль внизу живота — прямо в самом интимном месте. Она почувствовала неописуемое, неизбежное желание упасть в объятия Уилла, прижаться к его телу, подставить губы…
 Теперь у нее не только щеки покраснели… Раскаленное воображением тело горело, словно огнем. Слава Богу, тьма скрывала ее лицо от взгляда доктора. При свете дня ее порочные мечты стали бы для него очевидны.
 Вот показалась и ее маленькая хижина. Когда экипаж остановился, Адди, поблагодарив доктора, спрыгнула с повозки сама, не ожидая его помощи.
 — Насчет Уилла, мисс, не волнуйтесь! Его и бешеной лошадью не остановишь!
 — Вы правы, док! Благодарю, что подвезли меня, — бросила на прощание Адди, хлопая дверью.
 При свете луны, проливавшей свой свет сквозь открытые занавески, Адди зажгла керосиновую лампу и плюхнулась на край кровати. Ее сердце билось чаще обычного, мысли были далеко отсюда. Адди вдруг ясно поняла правду. ОНА ВЛЮБИЛАСЬ В УИЛЛА РАЙДЭРА!
 Но почему именно в него?! Почему объектом ее чувств должен был быть именно Уилл? Ее мысли вернулись ко дню, когда он сделал ей предложение. Было ясно, что она его не привлекала, как женщина. Уилл предложил ей дом и собственную комнату. Она вряд ли была бы для него чем-то большим, нежели домоправительницей и гувернанткой для его племянницы. За что его — было любить? Не за что…
 Лучше бы я сказала «ДА». Я должна была принять его предложение.
 Сердце пронзила такая острая боль, что Адди захотелось поплакать, от горя что-нибудь разбить… Это было так несправедливо. И почему она так увлеклась этим мужчиной? Разве не получила она хороший урок? И если любить, то почему именно Уилла? Почему она должна была полюбить человека, видевшего в ней только старую деву-учительницу?!
 Почему она не в Чэда влюбилась?
 Адди подумала о кузнеце. По крайней мере, ему точно она была не безразлична. За последние десять лет, с тех пор, как она впервые встретила Роберта в свои семнадцать, никто не уделял ей столько внимания, как Чэд. Роузи и Жаворонок были правы. Чэд Торнер ухаживал за ней. Разве она не смогла бы полюбить его? Он был симпатичный, приятный, милый… Но, тем не менее, мысли об Уилле продолжали ее преследовать.
 Адди легла в кровать и закрыла глаза, заливаясь горючими слезами. Ведь она была одинока столько лет. Адди была уверена в том, что она не та женщина, в которую сразу можно влюбиться.
 Она уже давно поняла, что никогда не выйдет замуж, и у нее не будет семьи. Она обрекла себя на участь старой девы. Ну почему она была так глупа, что позволила не уберечь свое сердце от этой старой, как мир, боли?!
 Образ Уилла теснился в памяти Адди. Этот первый день их встречи, когда он так не хотел отдавать ей хижину. Потом, когда приходил смотреть крышу. А с каким выражением он смотрел на свою племянницу! Адди вспомнила его красоту. Солнце, сверкающее на его рыжеватых волосах. А как играли на его руках мускулы, когда он показывал ей своих лошадей. То мгновение, когда он, Уилл, попросил научить его читать.
 Пожалуй, за такое короткое время воспоминаний поднакопилось достаточно. Адди попыталась восстановить дыхание и подавить разыгравшиеся эмоции прежде, чем она откроет глаза и уставится в потолок!
 Она вспомнила о строгом кодексе правил поведения, какого должен придерживаться учитель. Если кто-либо заподозрит, что именно она чувствует к Уиллу, особенно если еще и чувства станут обоюдными, школьный совет запросто может лишить ее должности.
 Местные жители могут заподозрить ее в недостойном поведении, и тогда прощай учительство… Что она тогда станет делать?!
 «Мне плевать на то, что они скажут, только бы он тоже меня полюбил…».
 Но Адди казалось, что он не любил ее, и никогда не полюбит. Такие мужчины, как Уилл Райдэр, не любят женщин, подобных Аделаиде Луизе Шервуд, Она должна была смотреть правде в глаза. Мужчины не влюбляются в слишком высоких, прямых и худых женщин, женщин с безумнорыжими волосами, кошачьими глазами и неинтересными лицами. Вся ее предыдущая жизнь ушла на доказательство этой простой истины. И не следовало забывать о ней даже на мгновение. Адди села на кровати и еще раз тяжело вздохнула. В конце концов она расправила плечи и подняла вверх голову. Что ж, она забудет о своих чувствах к Уиллу. Забудет так же, как и о всех прежних мечтах и надеждах. Иного выбора просто не было. Но если бы только он был…




 Глава 15


 К концу первой недели своего вынужденного «домашнего ареста» Уиллу стало грустно. Конечно же, он не был обделен заботой и любовью со стороны Жаворонка. Она оказалась очень преданной, но в то же время, и слишком скрупулезной нянечкой. Дядюшке Уиллу пришлось даже самому поволноваться, убеждая девочку, что он отнюдь не собирается в ближайшее время покидать сей мир. Жаворонку просто доставляло удовольствие со взрослым видом корить его за то, что Уилл легкомысленно относится к постельному режиму. Да, для энергичного ранчера пребывание в постели в качестве подопечного казалось похлеще, нежели двенадцать часов кряду в седле…
 Однако были и светлые моменты на этой неделе. Например, когда приехала Адди и привезла с собой кучу учебников. Уиллу нравилось слушать, как они с Жаворонком занимались. У Адди был приятный голос, нежный, уверенный и очень мелодичный. Ему так хотелось, чтобы учительница подольше поговорила с ним, но это не удавалось. Адди только кратко отвечала на его вопросы. Уилл не мог понять, отчего она его избегала. Неужели рассердилась по какой-то незначительной причине? Иначе, отчего бы ей прятать от него свои добрые и всепонимающие глаза…
 Адди всегда была безупречно вежлива с Уил-лом. Он подозревал, однако, что ее строгая манера держаться — лишь маска, под которой она прятала собственную неуверенность. Так или иначе, но к концу недели настроение Адди переменилось, и она наконец-таки заговорила с Уиллом прежним тоном. Она предлагала ему начать учебу.
 — Мистер Райдэр, вам приказано лежать, пока ваши ребра не заживут, — обратилась Адди, протягивая Уиллу букварь, — так почему бы вам с пользой не провести это время?! Я буду вашей учительницей. И пусть это вас не смущает…
 Итак, Адди Шервуд стала давать уроки Уиллу Райдэру. Сначала она попыталась определить, с чего им стоит начать в первую очередь. Конечно, Уиллу было стыдно признавать свою неграмотность. Он не мог терпеть, когда кто-то считал его слабым. И всегда утешал свое самолюбие тем, что говорил себе, что очень многие люди, подобно ему, не умеют читать. Некоторые даже расписаться не умели, и не знали простейшей арифметики. А он-то, во всяком случае, в этом разбирался. Но все равно, сознание того, что посторонним людям станет известно о его неграмотности, по-настоящему мучило, угнетало Уилла.
 Шли дни, и спокойная уверенность Адди перешла к нему. Райдэр чувствовал себя легко, свободно в присутствии учительницы, он перестал стесняться того, что еще мало знает из того, что было написано в ее книгах. Очень скоро он стал поправляться, выходил во двор. Жаворонок возобновила свои занятия в школе. После уроков Адди и девочка вместе ехали в дом, где жил Уилл. Потом учительница возвращалась к себе домой. Райдэр с гордостью наблюдал, как юная всадница ехала рядом с новой повозкой мисс Шервуд, запряженной в точности так, как ее учил это делать Уилл. Он был несказанно рад тому, что Адди опекает его племянницу и не забывает о своем великовозрастном ученике. Уилл чувствовал себя по-настоящему счастливым в компании мисс Шервуд, последняя все больше и больше его приятно удивляла.
 Для Адди часы, проведенные рядом с Уиллом, были наполнены сладостными мгновениями. Порой, когда она на него смотрела, на его склоненное над книгой лицо, на его золотистые волосы, она мечтала о том, что могло бы быть с ними, полюби они друг друга. Радостно и волнительно было видеть его каждый день рядом и слышать, как он по-особенному произносит ее имя…
 Адди особенно нравилось, как светлело его лицо, когда Уилл начинал понимать нечто новое из того, что она ему объясняла в качестве урока. Когда он выполнял задания потруднее, в его глазах лучилось такое удовлетворение, и тогда Адди казалось, что она причастна к какому-то чуду. То и дело в совместных разговорах Уилл вспоминал свое прошлое, в двух словах касался своей семьи. Адди, конечно же, хотелось как можно больше о нем знать, но она не смела его расспрашивать. Семейные воспоминания были очень личным делом. Адди считала, что в них может быть посвящена только жена. А она еще давно поставила в этом вопросе точку.
 Уилл закончил чтение, закрыл книгу и посмотрел на Адди. Он уловил тень улыбки, блуждавшей на ее губах. Но как только мисс Шервуд выпрямилась, ее лицо приняло серьезное выражение. Порою Райдэру казалось, что у нее там, в спине, воткнут стальной стержень, настолько она обычно была стройной и в прямом смысле слова прямолинейной…
 — А вы очень сообразительны, Уилл! Вам скоро уже моя помощь совсем не понадобится… — Адди встала из-за стола, за которым они всегда занимались. — Пора и мне честь знать… Сейчас так рано темнеет. Я поеду домой.
 — Позвольте, мисс Шервуд, проводить вас! Адди сделала удивленные глаза и только сказала:
 — Я как-то об этом не думала… Вам… вам еще рановато садиться на лошадь. Жаворонок передала мне наставления доктора Варни. Пожалуйста, не нужно слишком рано за все браться…
 — Ну тогда хотя бы останьтесь поужинать с нами. И вам не надо будет торопиться, чтобы успеть приготовить себе ужин. В конце концов, это было бы справедливо, ведь свою часть сделки я так еще и не выполнил.
 Адди опустила глаза. Она искренне порывалась уйти поскорее.
 — Нет, правда, я не могу… — голос ее почти перешел на шепот.
 Уилл даже слегка удивился охватившему ему разочарованию после того, как Адди ему отказала. Он обошел вокруг стола и остановился прямо перед нею, так, чтобы она наконец посмотрела ему в глаза.
 — Надеюсь, что это не из-за… — начал Уилл, пытаясь найти подходящие слова. — Надеюсь, что вы не…
 Ее брови слегка изогнулись. Уилл попытался глубоко вздохнуть, прежде, чем объясниться дальше, но внезапно боль пронзила его насквозь. Инстинктивно он схватился рукою за больной бок, после чего вновь попытался сказать то, что давно накипело.
 — Я всегда лишь пытаюсь сказать вам, мисс Шервуд… что я надеюсь, что вы простили меня… за то, что я предлагал вам свою руку и сердце… Видите, как хорошо у нас теперь идут дела с Жаворонком. Вы правильно сделали, что мне тогда отказали. С моей стороны, это был неумный поступок, и я рад. что мы во всем так быстро разобрались.
 И как всегда, Адди вновь гордо подняла голову. Уилл с какой-то радостью отметил, что только ей была присуща такая манера поведения…
 — Все давно забыто, мистер Райдэр!
 — Я только хочу сказать, мисс Шервуд, что вы должны понять, что я не хотел вам каким-либо образом выказать свое неуважение. Я очень дорожу… — Райдэр замялся, проклиная себя за то, что вообще начал этот бессмысленный разговор.
 — Я не из тех, кто спешит жениться, мисс Шервуд. Я… не очень-то верю в институт брака. Думаю, кого-то это устраивает, но семейная жизнь… не для меня, поверьте.
 — Понимаю вас, — Адди взяла со стола свои книги, — но я действительно должна идти…
 — Подождите! — Уилл положил руку на плечо Адди. — Я просто хотел сказать, что… очень ценю все, что вы сделали для Жаворонка. И для меня… тоже. Я так рад дружбе с вами.
 Адди повернулась, и их взгляды встретились. И в это мгновение Райдэр понял, что ему так и не удалось сказать Адди то, что он давно скрывал даже от самого себя… Он понимал, что прежде говорил совсем не то, что хотел, думал… Ибо то, что он начинал чувствовать по отношению к Адди, было намного больше, чем дружба. Сильное и внезапное желание признаться ей во всем застало Уилла совершенно врасплох. Ему так хотелось обнять и поцеловать Адди… Ради нее Уилл готов был на все.
 Уилл не считал нужным противостоять охватившему его чувству. Он решил быть искренним.
 Адди смотрела на его губы, когда он медленно склонялся над нею. В ее глазах он прочитал взгляд загнанного зверя, который, однако, не собирался бежать. Адди просто, казалось, покорно ждала, что будет дальше. Их губы лишь слегка соприкоснулись, было похоже, словно по ним провели легким перышком. Уиллу захотелось быть более решительным, крепко обнять Адди, страстно и долго целовать ее лицо, шею, руки… Но, когда он уже собрался это сделать, резкое его движение вызвало очередной шоковый приступ боли, лишивший на мгновение дыхания. Побледневший Уилл застыл, словно статуя, не в состоянии пошевелиться. Мгновение — и наваждение было развеяно.
 Адди как-то сразу же отпрянула от Уилла, как-будто воспользовавшись моментом. Ее лицо стало несвойственно ей бледным. Казалось, исчезли даже ее соблазнительные веснушки.
 — Я должна идти… — прошептала Адди сорвавшимся голосом.
 Схватив книги, она почти побежала к входной двери, забыв даже попрощаться с Жаворонком, ушедшей к себе в комнату.
 Уилл тяжело рухнул в кресло. Его взгляд надолго задержался на хлопнувшей за Адди двери. Он никак не мог восстановить дыхание, боль все не утихала. И что на него такое нашло, что вздумалось атаковать ее своими чувствами? «Наверное, — думал Райдэр, — это был результат его болезни, после падения с лошади у него отшибло последние остатки здравого смысла…».
 Адди не помнила, как убегала из дома Райдэра, как добралась до своей хижины. Наверное, сперва она вскочила в повозку и, хлестнув кобылу, понеслась по сельскому тракту, ибо первое, что она увидела, оказавшись во дворе, была его повозка. Подъехав к хижине, она распрягла лошадь, отвела ее в загон, насыпала в ясли корма и, закрыв ворота на засов, поспешила в дом. Движения ее были также суетливы и беспорядочны, как и мысли, и пока она готовила себе легкий ужин, все буквально падало у нее из рук. Приготовив ужин, Адди съела его без всякого удовольствия.
 Райдэр поцеловал ее. Почему он вдруг так сделал?
 «Я НЕ ИЗ ТЕХ. ЧТО ЖЕНЯТСЯ, МИСС ШЕРВУД», — слова Уилла не выходили у нее из головы.
 — Я знаю, мистер Райдэр! — прошептала Адди.
 Но он все-таки поцеловал ее. Зачем? Неужели он заметил, что она к нему неравнодушна, несмотря на то, что пыталась скрывать свои чувства самым тщательным образом? Неужели он боялся, что она бросится к нему на шею? Еще худшая мысль внезапно пришла ей в голову. А не бросилась ли она уже? Не она ли сама была первопричиной этого поцелуя? А вдруг она сама, того не замечая, спровоцировала его, заставила поверить в то, что она сама ему навязывается?
 Растревоженная, Адди оттолкнула от себя тарелку с едой. Закрыла лицо руками. О, Господи, но почему она все испортила? Надо было держаться от ранчо подальше. Она ведь в состоянии была это сделать. Адди подумала о том, что она могла бы начисто забыть о его деловом предложении. Все же не надо было на этой неделе ездить на ранчо… С тех пор, как Жаворонок вновь стала посещать занятия, никакой нужды в этом не было. О, стоило ей только быть более сдержанной и терпеливой…
 Адди вздрогнула от внезапного стука в ее дверь. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Это он… Что, если он шел за нею с Рокин'Ар? Что ему нужно от нее? Что она теперь ему скажет?
 — Адди, ты дома? — донесся с улицы бархатный бас Чэда Торнера.
 Она вздохнула с облегчением…
 — Одну минуточку, Чэд! — И прежде чем подойти к двери, она пригладила руками волосы и поправила юбку.
 — Привет, Чэд, вот так сюрприз! — поздоровалась Адди, на удивление для себя самой, обыденным голосом.
 — Я тут подковал лошадку в одном местечке к западу отсюда. Да решил по дороге заглянуть к вам. Думаю, дай-ка перед тем, как поеду в город, выражу вам свое почтение. — Он заглянул ей через плечо, словно пытаясь разглядеть кого-нибудь в комнате. — Есть у вас свободная минута?
 — Я… я… мне очень жаль, Чэд, — Адди открыла дверь пошире, — может, зайдешь? Я как раз кофе поставила…
 — Нет, спасибо. Не смею задерживаться. Уже и так довольно поздно. — Он продолжал мяться на пороге, сжимая в руках шляпу.
 — Я вот просто думал зайти и попросить вас кое о чем, прежде чем кто-нибудь меня… опередит. К вам еще никто не заходил?
 — О чем это ты, Чэд?
 — Да я все насчет танцев в честь праздника урожая. Они будут в следующую субботу… Адди рассеянно внимала словам Чэда и, кажется, все еще ощущала на своих губах поцелуй Уилла.
 «Я НЕ ИЗ ТЕХ. ЧТО ЖЕНЯТСЯ… Я ОЧЕНЬ РАД ДРУЖБЕ С ВАМИ»
 — О, нет, — сказала она тихо. — никто меня пока еще не приглашал на танцы…
 — Что ж, тогда для меня будет большая честь, если вы найдете подходящим пойти туда вместе со мною. Хотя я танцор, честно сказать, никудышный, — пожал плечами Чэд. — Ма всегда говорила, что мне медведь на ухо наступил, да и ноги у меня уж чересчур велики для танцев. Но обещаю, сделаю все от меня зависящее, чтобы не наступить этакими лапищами на ваши очаровательные ножки!
 Адди представила, каково было бы пойти на танцы под руку с Уиллом… Она думала о том, как будет кружиться с ним в вальсе, и он будет ее нежно обнимать…
 «ВЫ ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЛИ, ЧТО ОТКАЗАЛИ МНЕ… Я РАД. ЧТО ВЬ1 СРАЗУ ЖЕ СУМЕЛИ ВО ВСЕМ РАЗОБРАТЬСЯ…»
 Уидл не любил ее, и никогда не полюбит — с грустью думала Адди. Его не интересовал брак ни с Адди, ни с какой-либо другой женщиной. Адди не могла себе позволить мечтать о невозможном.
 — Ну и все-таки, скажите честно, как вы на это смотрите, чтобы нам вместе куда-нибудь сходить?! — спросил как-то требовательно Чэд, сбиваясь то на «ты», то на «вы», обращаясь к Адди.
 Все было не так уж и сложно. Ей нравился Чэд Торнер. Он всегда был с Адди так подчеркнуто галантен, уважителен, старался услужить. Подыскивал ей лошадь, привел в порядок загон, починил забор. А теперь вот приглашал на танцы. Адди внимательно посмотрела в его карие глаза. Несомненно, Чэд решил за ней поухаживать. Быть может, оттого, что одинокие женщины были. в долине на вес золота, но в конце концов она решила, что вероятнее всего, он все же находит ее довольно привлекательной женщиной. Почему она не может испытывать к нему то же самое, что чувствует к Уиллу? Быть может, она смогла бы полюбить Чэда, если бы очень захотела, — размышляла так Адди Шервуд. Ей казалось, что она смогла бы заставить себя влюбиться в Чэда Торнера.
 — О, Чэд, буду рада пойти с тобою на танцы! Спасибо за приглашение!
 Нахлобучив шляпу на свою темную шевелюру, кузнец заулыбался.
 — Вот и правильно! Думаю, мне пора обратно в город. Увидимся в церкви в воскресенье!
 — Хорошо! В воскресенье, в церкви. Спокойной ночи, Чэд.
 Она не стала провожать его и дожидаться, пока он отъедет, а сразу же захлопнула за ним дверь. Адди почувствовала, что закрывает дверь… в свое сердце.
 Глен гнал упряжку к мельнице в час, когда сумерки окутали Хоумстэд. Несмотря на усталость, он был доволен собой. Он извлек довольно большую выгоду из сегодняшней поездки. Глен не переставал удивляться тому, с какой легкостью ему удалось наворовать достаточное количество досок с лесопилки, чтобы загнать сегодня за приличную сумму поселенцам на той стороне Прохода Жестяного Рога. И главное, что Том Мак Леод так ничего и не заметил. Глен похлопал себя по карману сюртука, радуясь звону монет. Первое, что он собирался сделать, после того, как распряжет лошадей, это купить себе бутылочку виски. После этого можно и отъехать на боковую. Черт подери, а чем еще можно было заняться в этом проклятом захолустье? «Нет, — думал Глен, — Хоумстэду непременно нужен был салун, то есть питейное заведение, место, где настоящий мужчина, как он, например, мог бы провести с удовольствием для себя вечерок-другой, поиграть в карты. Придется, наверное, мне открыть салун» — решил про себя Глен Таусенд. Эта мысль весьма его заинтриговала. «А почему бы ему и правда не открыть салун? Это уж, наверняка, будет лучше, чем горбатить спину на Мак Леода. Да, но только где он достанет денег, чтобы начать свое дело?». Как только Глен вспомнил о своих весьма ограниченных финансах, приподнятое настроение тут же улетучилось. То, что он с утра до ночи вкалывал на лесопилке да еще зарабатывал как мог на стороне, торговал ворованной древесиной, ни на дюйм не приближало его к заветной цели. О, если бы у него не было этой обузы — жены и детей, висящих у него на шее, словно тяжелый жернов, как бы все было по-другому! Без них он многого бы достиг в этом городке. Хотя нет, в этом не стоит. Если бы он был сам себе хозяином, он бы и минуты не задержался в этой богом забытой дыре. Это все Вирджиния была виновата. Если бы не она, разве пошел бы он работать на лесопилку, разве стал бы попусту тратить свои кровные денежки на нее и двух ни на что не годных детей. И не надо было заставлять Марка вернуться в школу, когда учительница выгнала его с урока. Вместо учебы нужно было ему пойти работать. Ведь лоботрясу уже исполнилось четырнадцать, он должен был помогать отцу. Но эта Вирджиния все продолжала рассказывать мальчику пустые байки о том, что необходимо учиться. «Глупая», — думал Глен и переживал, что он так, наверное, никогда не заставит ее повиноваться мужу во всем. Рука Таусенд а сжалась в кулаке. Ему просто необходимо было выпить сейчас виски. И не дай Бог, Вирджиния скажет хоть слово поперек… Глен не был настроен и дальше выслушивать ее упреки.




 Глава 16


 Адди была крайне удивлена, услышав в воскресенье утром негромкий стук в дверь. «Кто же это может быть?» — подумала она.
 Отдернув занавеску, Адди выглянула во двор. На лужайке пасся Темное Перышко, волоча поводья по траве. Адди быстро подбежала к двери и открыла засов. На пороге стояла девочка.
 — Жаворонок?! Что случилось? Что-нибудь с дядей…?!
 — Нет, с ним все о'кей, — ответила девочка. — Просто он еще не в состоянии пойти в церковь, а я обещала Роузи, что буду там сегодня. У нее день рождения. Вот я и решила поехать туда с вами. ведь можно? Дядя Уилл сказал, что вполне…
 У Адди отлегло от сердца.
 — Конечно же можно. Почему бы и нет. Заходи. Я уже почти собралась.
 Жаворонок вошла в дом, подошла к столу, выдвинула из-за него стул и села передохнуть. Адди подошла к зеркалу, висевшему около кровати. Взяв расческу, она попыталась усмирить свои непокорные локоны.
 — А почему бы вам не сохранить эту прическу? — спросила девочка, наблюдая за Адди.
 — Мне так очень нравится. Довольно мило. Адди посмотрела на отражение девочки в зеркале:
 — Женщины моего возраста с распущенными волосами не ходят.
 — А вот моя мама ходила, и моему папе это даже нравилось. Он всегда говорил, что ее волосы похожи на солнечный свет, такие они светлые и ласковые. — Ее глаза приняли отстраненное выражение.
 Адди попыталась придумать чтобы такое сказать утешительное, но затем решила, что лучше всего будет просто помолчать.
 Взгляд девочки прояснился и она вновь посмотрела на свою учительницу:
 — Могу спорить, что дяде Уиллу вы бы тоже очень понравились с распущенными волосами.
 При упоминании имени Уилла сердце Адди учащенно забилось. «Нет, нет, она поклялась, что более не позволит себе подобных чувств», — напомнила она себе. По крайней мере в отношении Уилла Райдэра.
 — А вчера вы не пришли заниматься чтением с дядей, — продолжила Жаворонок.
 — У меня других дел хватает. Не могу же я в конце концов ездить в Рокин'Ар каждый день. Кроме того, твой дядя сейчас уже прекрасно обходится и без моей помощи.
 — Но он так расстроился, когда вы не пришли.
 Адди сосредоточилась на том, чтобы побыстрее собрать свои волосы в тугой узел на затылке. Она была абсолютно уверена, что Жаворонок это все от себя присочинила. Мистер Райдэр скорее всего обрадовался, когда учительница не пришла.
 С решительным видом Адди подняла голову и посмотрела на свое отражение в зеркале. Больше она не позволит себе вести как последняя дура.
 Закончив с прической, она одела на голову серебристо-атласную шляпку. Адди пригладила такое же серебристое в тон шляпке страусиное перо, завязала ленты и осмотрелась — хорошо ли все сидит. Наконец, она отошла от зеркала, и взяв из секретера свою записную книжку в таком же серебристо-атласном переплете, направилась к дверям.
 — Пойдем, Жаворонок, — сказала она. — Мы не должны опаздывать на службу.
 В то утро Роузи пришла в церковь одна. Ее папаша сроду не ходил по воскресеньям в церковь, чему она, конечно, была несказанно рада. Школа и церковь, вот два места, где от него только и можно было спрятаться.
 Марк, проснувшись сегодня утром, заявил, что он уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, чем ему заниматься, и потому больше в церковь он ходить не намерен. Если отец не ходит туда, то с какой стати должен ходить он?
 «И слава Богу», — подумала Роузи.
 Но вот то, что на службу не пошла мама, сильно беспокоило девочку. Мама не могла этого сделать из-за огромного черно-багрового синяка под глазом. Па поставил ей его два дня назад, после того, как пришел домой с полной бутылкой виски и выпил ее всю до последней капельки. Он сидел в гостиной, опрокидывая стакан за стаканом и что-то невнятно бормотал о том, какая обуза для него Вирджиния с ее выродками и проклинал свою несчастную жизнь. Все уже знали, к чему идет дело. Вирджиния попыталась избежать хорошо знакомой развязки, сперва отослав детей спать, а потом и сама скрылась в своей спальне. Но это не помогло. Глен и там ее нашел…
 Роузи поджала губы. Церковь не самое подходящее место для подобных воспоминаний. Ма всегда говорила, что отец никогда не может себя вовремя остановить и это только ее вина, что она его постоянно провоцирует. Но Роузи-то знала, что это не так. Просто папочка у нее обыкновенный злобный дебил. Простой как стакан сметаны. Ему просто нравилось избивать тех, кто слабее и меньше его. Особенно он любил бить маму.
 Роузи встряхнула головой, чтобы избавиться от дурных мыслей и ..воспоминаний. Ей не хотелось больше об этом думать. По крайней мере, не сегодня. Ведь сегодня у нее как никак день рождения и поэтому хотелось думать о чем-нибудь хорошем. Жаворонок обещала ей лучший подарок — дать немного покататься на своей пони.
 Роузи не могла дождаться, когда же наконец закончится служба. Она посмотрела на сидящую рядом с ней на скамье подругу. Здорово, что Жаворонок переехала в Хоумстэд. Лучше подруги у Роузи никогда не было. И ей плевать на то, что папа и Марк обзывают Жаворонка индейским отродьем, которому не место рядом с белыми детьми.
 Роузи перевела свой взгляд дальше на сидящую рядом с Жаворонком женщину. Мисс Шервуд, а это была она, сидела удивительно прямо, внимательно слушая стоящего за кафедрой священника. Роузи подумала, что мисс Шервуд вероятно самая лучшая взрослая из тех, что ей приходилось знать. К тому же учительница была такой храброй. Она не побоялась Марка, ходила к Роузи домой и говорила маме, что должен делать Марк, если хочет ходить в школу. Когда па про это узнал, он был просто в ярости. И, конечно, очень жаль, что папа послал на следующее утро Марка в школу.
 Все встали, чтобы спеть заключительную молитву, священник прочитал последний псалом, и служба наконец закончилась.
 Роузи схватила Жаворонка за руку и девочки пулей выбежали из храма. Адди только улыбнулась, посмотрев им вслед. Как это здорово быть молодыми и здоровыми…
 — Адди?!
 Обернувшись, она увидела стоявших в проходе Эмму и Стэнли.
 — Тебя уже неделю не было видно в магазине. А в прошлое воскресенье ты так быстро покинула церковь, что я даже не успела с тобою поздороваться, — в голосе Эммы звучала даже некоторая обида.
 — Я хотела узнать, как дела в школе?
 — Да, ничего, все в порядке. Все дети занимаются. Большинству, похоже, даже нравится учиться.
 — Слышала, у тебя были проблемы с этим шалопаем Таусендом.
 — Да, было кое-что. Но думаю, мы уже с ним отношения выяснили.
 Адди вдруг поняла, что чересчур оптимистична. Марк презирал ее. Она не сомневалась в том, что он лишь ждет очередного случая, чтобы отыграться на ней.
 — У ваших детей все в порядке, — сказала она, намеренно отвлекая Эмму от мыслей о Марке.
 — У Альберта особые склонности к математике, а у Рэйчел — литературный талант. Она обязательно станет писательницей, если, конечно, захочет.
 Эмма была явно польщена. Она всегда гордилась своими детьми.
 — Рада слышать это. — Бросив взгляд на мужа, она вновь обратилась к Адди: — Может останешься в городе, отведаешь с нами воскресного ужина. Мы были бы рады, если б ты составила нам компанию.
 — Спасибо Эмма, но, право, я никак не могу. Мне еще столько необходимо дома переделать. К тому же завтра уроки, и к ним надо подготовиться.
 Эмма помрачнела:
 — Но сегодня же божий день. Ты должна отдыхать да радоваться.
 Адди ничего не ответила. Она лишь покачала головой и молча вышла из церкви.
 Не то чтобы ей не хотелось провести выходной с Барберами, но сделать нужно было действительно много. И постирать, и погладить, и поштопать, кроме того сделать в доме генеральную уборку и приготовиться к завтрашним занятиям. Обычно все выходные уходили на это. К тому же последние две недели она постоянно что-то неуспевала сделать. Слишком много времени она потратила на поездки в Рокин'Ар. Мысленно она представляла себя стоящей рядом с Уиллом. Сердцем своим она ощущала тепло его поцелуя. Воспоминание, промелькнув мгновенной вспышкой, потрясло ее до самой глубины души.
 Адди вышла на паперть, Барберы последовали за ней. Окинув взглядом церковный двор, Адди сразу же нашла Жаворонка. Девочка стояла рядом с Черным Перышком, держа поводья, в то время как Роузи пыталась сесть в седло. Адди не могла услышать, что именно говорит сейчас Жаворонок подружке, однако она не сомневалась в том, что та сейчас ее инструктирует не хуже своего дядюшки. И опять у Адди затрепетало сердце…
 — Я так рада, что у девочки все наладилось, — сказала Эмма, глядя в сторону Жаворонка.
 — Не могу поверить, как быстро изменилась племянница Уилла. Да и сам Уилл теперь стал другим человеком. С тех пор стал хоть о ком-то заботиться. Ведь он так одинок, да только не замечает этого, дуралей. Позор, конечно, что он так настроен против брака. Не знаю почему. Он никогда о себе много не говорил, хотя и был всегда дружелюбно настроен.
 «Нет, — подумала Адди. — НЕ ГОВОРИ ОБ УИЛЛЕ. ПОЖАЛУЙСТА НЕ НАДО».
 Эмма стала спускаться по ступенькам.
 — А как же лошадь, что ты купила у Райдэра? Больше бед из-за нее не было?
 Адди непонимающе посмотрела на подругу. Мысли ее сосредоточились на Уилле, а не на лошади. Но похоже Эмма не заметила замешательства.
 — Мы уже все знаем про тот несчастный случай, — продолжала Эмма. — Док сказал, что Уилл показывал вам на что способна лошадка, а она как наподдаст ему копытами. — Эмма покачала головой. — Удивляюсь, как это ты еще после этого ее купила. А вдруг она и тебя лягнет? Живешь ты одна, некому на помощь будет прийти.
 Адди слегка покраснела, великодушный Уилл так и не рассказал доктору всей правды.
 — Что ты, Эмма, кобыла вполне смирная. Эмма покачала головой.
 — Правда, правда, — сказала Адди.
 — Это моя вина, что она взбрыкнула и ударила мистера Райдэра. Именно я ее напугала.
 — Все равно, он не должен был продавать тебе такое нервное животное. Нам не надо, чтобы наша единственная учительница пострадала от ополоумевшей кобылы. И я обязательно скажу сама ему об этом при первой же .встрече.
 — Эмма, пожалуйста, не делай этого, — быстро запротестовала Адди. Краем глаза она заметила, что кто-то направился в их сторону. Она повернулась, чтобы посмотреть кто, и заодно переменить тему разговора.
 Чэд, сняв шляпу, очень мило всем улыбнулся.
 — Хороший сегодня денек, не так ли, — сказал он вместо приветствия.
 Немного погодя Барберы пошли домой на другой конец города. Адди и Чэд остались одни на опустевшем церковном дворе.
 — Хорошие они люди, Барберы, — начал Чэд.
 — Да.
 — Эмма из кожи вон лезла, чтобы устроить здесь школу и нанять настоящего учителя. Никогда прежде в жизни не видел я столь целеустремленной женщины… И она добилась своего. Теперь в Хоумстэде есть своя школа.
 Адди посмотрела на Чэда:
 — Это немаловажно для здешних жителей. Он усмехнулся:
 — Это важно и для меня.
 — Для тебя?
 — Потому что это привело тебя в Хоумстэд.
 Адди пыталась прислушаться к тому, что говорит Чэд, чтобы придумать подходящий ответ, однако по прежнему перед глазами у нее стоял Уилл.
 Устыдившись, она отвернулась от Чэда и обратила внимание на девочек. Жаворонок и Роузи вдвоем оседлали лошадь. Адди не была готова слушать сейчас Чэда.
 Уже десять лет она ждала, чтобы хоть кто-то из мужчин проявил к ней настоящий интерес. Она уже успела убедить себя в том, что это никогда не случится. Но вот, оно, случилось… Она должна бы радоваться… Она должна бы быть на седьмом небе от счастья. Да только нет, она себя так почему-то не чувствовала. Да потому, что это был не тот мужчина. «Я МОГУ НАУЧИТЬСЯ ЛЮБИТЬ ЧЭДА ТОРНЕРА. Могу ли? В действительности я ведь не люблю Уилда Райдэра. Разве?». В голове у Адди зашумело, дыхание сперло.
 — Мне надо домой, — прошептала она незнакомым для себя голосом.
 — Жаворонок? — Девочка остановила лошадь.
 — Пора домой. Мы могли бы доехать вместе до моей хижины.
 Адди видела, какими разочарованными взглядами обменялись девочки, после чего Роузи, перекинув ногу через седло, спрыгнула с лошади. Чэд, как заправский кавалер, подвел Адди к повозке и помог ей устроиться поудобнее. Когда она уже взяла в руки поводья, он сказал:
 — Я зайду за вами в субботу в шесть часов.
 — Буду ждать, — тихонько ответила она, заставив себя посмотреть на него.
 Чэд нежно улыбнулся и его темные глаза с любовью посмотрели на нее. Как раз то, чего ей так не хватало столько лет. К тому же человек он не плохой. Работящий, хороший хозяин. Да, обеспечить ее он всегда сможет. Если бы она вышла за него замуж, а Адди была уверена в том, что он обязательно сделает ей предложение, то он был бы всегда ласков с нею. Она почувствовала это. И вновь нахлынули мысли об Уилле. Буря чувств разыгралась в ее сердце. Она почувствовала огонь страсти, который разжег в ней единственный поцелуй Уилла. Ей захотелось ощутить эту пламенную страсть вновь. «Господи, помоги мне, но мне жизненно необходимо это почувствовать».
 — До воскресенья, — прошептала Адди и подхлестнув кобылу, направила повозку к дому.




 Глава 17


 Уилл придерживал Пэла, не позволяя ему перейти на рысь. Но все равно каждый шаг коня доставлял ему массу мучений. Он уже начал было подумывать, что зря все это придумал, и несказанно обрадовался, увидев наконец старую хижину, хотя еще нужно было как-то спешиться без посторонней помощи. Остановив коня, Уилл набрал в грудь побольше воздуха и, задержав дыхание, перекинул ногу через седло, самым осторожным образом спустившись на землю. Он обхватил бок правой рукой, попытался успокоить боль, вызванную тряской в седле. Левой рукой он извлек из сумки книжку.
 «Если учитель не идет к ученику…». Эта мысль вызвала у Райдэра некоторое раздражение. Он подошел к двери хижины и постучал. Через несколько секунд она открылась. Лицо Адди было необыкновенно бледным.
 — Уилл… — она чуть было не задохнулась. Посмотрев на привязанную во дворе лошадь, она вновь встретилась с ним взглядом.
 — Ты приехал сюда верхом? — спросила Адди.
 Он протянул ей книжку для чтения.
 — Я закончил ее. — Он не сразу отпустил книгу после того, как ее взяла Адди.
 — Жаворонок мне сказала, что вы были слишком заняты, чтобы приехать на ранчо на этой неделе…
 Адди посмотрела на книгу, которую они оба держали.
 — Да… — растерянно пробормотала учительница.
 — Вы что, решили меня совсем бросить? — спросил обиженно Уилл.
 Он отпустил учебник, забыв об охватившем его раздражении. Он даже толком не мог вспомнить, что именно так его разозлило.
 — Нет, это всего лишь…
 — Мне действительно очень жаль… Я очень сожалею по поводу того, что случилось на прошлой неделе, — сказал Уилл и сразу же понял, что это не было правдой. Он не сожалел о том, что поцеловал ее. Больше всего на свете ему хотелось еще раз ее поцеловать.
 Адди отвернулась, прижав к груди книгу.
 — Не имеет значения, мистер Райдэр… Я… Уже все забыто.
 Он видел, как распрямились ее плечи. Ему так захотелось их обнять.
 — Вы не правы, мисс Шервуд, — сказал Райдэр. — Это имеет значение, если целую неделю после этого вы не приезжали на ранчо. — Он сделал шаг вперед и перешел на шепот:
 — В обучении письму и чтению я полностью полагаюсь на вас.
 Огненные локоны ниспадали ей на шею. Ее кожа была молочно-белой и на взгляд казалась необыкновенно гладкой и мягкой. Уиллу захотелось поцеловать ее, вкушая сливочную мягкость ее кожи.
 Адди повернулась и увидела, что Уилл стоял совсем рядом с нею. Глаза ее расширились, она облизнула губы, и он увидел, как у нее заволновалась грудь…
 — Быть может, я не подхожу для того, чтобы учить вас, мистер Райдэр.
 — Мне больше нравилось, когда вы просто звали меня Уилл.
 — Я никогда…
 Уилл настойчиво прервал ее:
 — Адди, вы звали меня так! Она отвела глаза, на мгновение остановив взгляд на его губах, затем уставилась в пол.
 — Думаю, вы должны сейчас уйти, мистер Райдэр.
 — А я считал, мы друзья, Адди…
 «Нет, — думала Адди, — он вел себя неучтиво, и, наверное, сам знал об этом, но ничего не мог с собой поделать».
 Уиллу было все безразлично. Между ним и. Адди что-то происходило. Что-то, что он никак не мог понять. Нечто, что он прежде никогда не испытывал. Он хотел быть с этой женщиной. Хотел обнимать ее, целовать, заниматься с нею любовью.
 — Мы и так друзья, — сказала Адди. Уилл взял ее за подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. У нее были необыкновенные глаза. С тех пор, как он увидел впервые Адди, он был околдован ими.
 — Так когда вы опять приедете на ранчо? — спросил он.
 — Вы будете продолжать уроки?
 Уилл видел, как на лице Адди попеременно были то нерешительность, то смятение. Пальцем, которым он все еще касался ее подбородка, он чувствовал дрожь ее тела… Уилл знал, что сейчас очень просто склониться и поцеловать ее. Возможно, Адди не воспротивилась бы.
 Что же так тянуло их друг к другу? Кажется, она чувствовала то же, что и он.
 — Ну так как же? — спросил Райдэр.
 — Я приеду… — прошептала Адди, — но только на следующей неделе.
 Как же Уилл хотел расцеловать ее от радости! Прижать к себе, почувствовав биение ее сердца… Он хотел овладеть ею так, как еще никогда не владел ни одной женщиной. Хотел чувствовать ее обнаженное беззащитное тело. Такого страстного желания, как сейчас, Райдэр никогда прежде не испытывал.
 Адди отшатнулась от него и подошла к столу.
 — Я… Я не успею написать планы занятий. Я приеду к вам на ранчо в понедельник, после уроков.
 Глаза ее умоляли.
 — Я обещаю…
 Уилл так и не мог понять, почему у нее был такой испуганный вид. Хотя он и сам ее боялся. Еще никогда его чувства не были такими обостренными. Он кивнул в сторону Адди.
 — Тогда… до скорой встречи, Адди… Она опять облизнула губы кончиком языка, зародив в Уилле еще более жаркий и сильный огонь желания. Он знал, что ему лучше уйти сейчас, пока он не сделал чего-нибудь предосудительного. Если бы он был уверен, что удовлетворится простым поцелуем, он давно бы уже поцеловал ее, но что-то ему подсказывало, что на этом он не остановится.
 — Увидимся в понедельник! — повторил Уилл и поспешил к лошади.
 Не обращая внимания на боль в ребрах, он резво вскочил на вороного и поскакал к дому.
 — Том, что так тебя беспокоит? — Мария подошла к мужу сзади и положила руку на его плечо. Поцеловав его в макушку, она стала разглядывать разбросанные на столе бумаги. Том повернулся в ней.
 — Ничего особенного. Подвожу итоги лесопилки.
 — Нет, ты меня не проведешь. Том Мак Леод! Мне знаком давно твой взгляд. Что тебя угнетает?
 Том выдвинул стул для жены, но она селя ему на колени.
 — Единственное, что меня сейчас беспокоит, это то, что ты слишком за пеня волнуешься, Мария.
 — Ах ты… — она играючи щелкнула его по носу. — И когда только ты будешь серьезно со мною разговаривать?
 — Я и так серьезен. Док Варни сказал, что в течение трех ближайших месяцев ты ничего не должна делать, кроме как беречь себя. Я должен знать, что ты именно так и поступаешь… — сказал Том, погладив жену по руке.
 Мария вздохнула.
 — Мне будет тяжело прожить эти месяцы, если за меня будут решать и думать… — сказала женщина.
 Она бросила на мужа исполненный решимости взгляд.
 — А теперь скажи честно, что так тебя заботит? Если не скажешь, я буду очень волноваться…
 Усмехнувшись, Том наконец-таки признал поражение.
 — Хорошо, Мария. Что-то у меня не получается: количество распиленных бревен не соответствует количеству проданных досок. Почему так?
 — У нас что, убытки. Том? — с волнением в голосе спросила жена.
 Том отрицательно замотал головой.
 — Нет, нет, все не так страшно… Просто… Я даже не знаю. Просто по расчетам выходило, что наши прибыли вырастут в этом году, учитывая наплыв переселенцев и развернувшееся здесь строительство. Может быть, я просто где-то ошибся? Хотя… не думаю. Не понимаю. Какая-то ерунда выходит…
 Мария ласково поцеловала мужа.
 — Том, родной, у тебя золотая голова… Думаю, ты быстро найдешь ошибку. Только не… — она не договорила и, прижав руку мужа к своему животу, тяжело вздохнула.
 — Что случилось? — спросил Том встревоженно.
 — Чувствуешь? Вот… — со слезами радости сказала Мария.
 Том посмотрел на жену исполненным нежности взглядом.
 — Да, я чувствую… Наш маленький…
 — Наш сын, — прошептала Мария, склонив голову на плечо мужа, — младший брати Сары.
 — Я люблю тебя, Мария, — прошептал Том, совершенно забыв о расчетах по лесопилке.
 Адди лежала на боку, укутавшись в теплые простыни и смотрела на пламя в камине. Несмотря на усталость, она никак не могла уснуть. У нее было такое чувство, будто тело ее было наполнено такими же раскаленными угольками, и она прекрасно знала, что лишь только Уилл способен погасить этот жар. Сегодня был такой момент, когда, взглянув на него, она вдруг поняла, что он также сильно хочет ее, как и она. Это казалось невероятным, но теперь она задавалась вопросом: чувствовал ли он то же самое, что и она? А что, если чувствовал?!
 Адди не была глупышкой. Ей было известно, что страсть — вещь преходящая и мимолетная. Это совсем не то, что любовь, верность, преданность. И если он вдруг захотел воспользоваться ее телом, это еще не значило, что он даст ей то, что было действительно необходимо ее сердцу.
 ТЕБЕ УЖЕ ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ЛЕТ. НЕ ЛУЧШЕ ЛИ ОДНА НОЧЬ ЛЮБВИ, ЧЕМ ПОЖИЗНЕННОЕ ОДИНОЧЕСТВО?
 Адди .повернулась на другой бок и зарылась с головой в одеяло, пытаясь спрятаться от этих непристойных мыслей. И зачем только отец рассказал ей о совокуплении мужчины и женщины? О, если бы он не объяснял ей суть этого соития, приносящего столь много сладких минут, равно как и обеспечивающего продление человеческого рода… Как ей хотелось быть в этих вопросах столь же несведущей, как и большинство незамужних девушек и женщин. Но отец ее всегда четко и обстоятельно отвечал на любые ее вопросы, в том числе и о половой жизни. Она слишком много думала об этом, ее воображение рисовало ей безумные картины. Адди буквально видела все до мельчайших подробностей, и тело ее ныло от все возрастающей неудовлетворенности.
 «ЧЭД. ПОДУМАЙ О ЧЭДЕ», — сказала себе Адди.
 Закрыв глаза, она попыталась представить кузнеца. Она видела его широкие плечи, массивную грудь и темные волосы, карие глаза. Да, она могла думать о Чэде. Но как только она увидела его образ, он тут же растаял, стерся от воспоминаний о Уилле. Страх смешался с физической неудовлетворенностью. Адди боялась своего будущего. Боялась своего желания, ради которого она могла бы пожертвовать всем — и своей честью, и достоинством, всем — всего лишь за одну ночь в объятиях Уилла Райдэра.
 Уилл вышел на крыльцо своего дома. Прислонившись к столбу, он скрутил цигарку и зажег ее. Там, наверху, позднее сентябрьское небо было забрызгано бесчисленными блестками звезд, серебро луны вставало на востоке. Холодный ветерок, шелестящий пожухлой листвой ближайших деревьев, делал эту ночь прекрасной. Заржала лошадь, другая фыркнула ей в ответ. Все это было ему до боли знакомо — этот родной пейзаж, эти мирные звуки. Но не было покоя в душе Уилла.
 — Ты лишь жалкое оправдание для мужчины, Филипп Райдэр! — слова матери, сказанные много лет назад его отцу, вернули Уилла в прошлое. Как будто он снова оказался в убогом доме, где они жили десять лет до того, как умер отец. Уилл вспоминал и заново переживал все то, что давно прошло.
 — Как ты смел такое со мною сотворить? — кричала Марта на мужа, стоявшего в прихожей снятой квартиры в доходном доме.
 — Как ты мог привести меня в такое место?!
 — У меня не было выбора. Марта, — усталым голосом промолвил Филипп.
 — У нас кончились деньги. Если бы мы не продали дом, у нас бы его отобрали.
 — Если бы был жив мой отец, он бы ни за что не позволил тебе привести меня в подобное место!
 — Да, но твой отец мертв, — сказал Филипп Райдэр.
 — Если бы не ребенок, — рука ее при этом упала на округлившийся живот, — я бы давно бросила тебя! Нашла бы человека, который позаботился бы обо мне должным образом.
 Марта упала в обшарпанное кресло и, зарыдав, откинула голову на спинку.
 — Я ведь была красавица! Мужчины за мною табунами ходили! Посмотри на меня теперь! В кого я превратилась теперь! О, если бы я смогла избавиться от этого…
 Филипп подошел к жене и положил ей руку на плечо.
 — Марта, прошу тебя…
 — Я ненавижу тебя, Филипп! Ненавижу за то, что ты сделал со мной! Ненавижу за то, что привел меня сюда. Уж я постараюсь, чтобы ты пожалел о всех тех бедах и страданиях, что мне причинил! И Господь мне в этом поможет! Клянусь!
 Уилл выронил цигарку и раздавил окурок носком сапога. Были и другие воспоминания, слишком много воспоминаний — и все слишком грубые, омерзительные и болезненные… Хотя он никогда не старался что-либо долго помнить, образы прошлого, тем не менее, постоянно его преследовали.
 «Я ПОЗАБОЧУСЬ, ЧТОБЫ ТЫ ПОЖАЛЕЛ О ВСЕХ ТЕХ БЕДАХ И СТРАДАНИЯХ… КЛЯНУСЬ!»
 Его мать сдержала обещание. Она заставила Филиппа Райдэра пожалеть о том, что он вообще родился на свет. И со временем она нашла других мужчин, что заботились о ней, мужчин, которые покупали ей дорогие вещи и постоянно говорили, как она красива.
 — Она всегда была такой, — как-то незадолго до смерти сказал Уиллу отец.
 Слова отца, призванные его успокоить, лидц» укрепили Уилла в решении никогда не попадаться в капкан брака. Он был абсолютно убежден в том, что не следует доверять ни одной женщине. Он считал, что за их миловидной внешностью скрывается алчность, хитрость, эгоистичность, самонадеянность и неверность. И, конечно же Жюстин не разубедила его в этом… Его бывшая любовница-красотка лишь укрепила его мрачные мысли.
 Но вдруг он был не прав? Что, если не все женщины такие, как его мать или Жюстин? Что, если некоторые из них в душе такие же, как и внешне?
 Например, Адди?!




 Глава 18


 К тому времени, как стали собираться обитатели Хоумстэда, амбар дока Варни был чист, как и его приемная. Утрамбованный земляной пол был самым тщательным образом выметен. В воздухе стоял аромат свежего сена, смешанный с легким запахом уксуса. Были сколочены длинные дощатые столы, задрапированные белоснежными скатертями, и эти самые столы тут же были сервированы. Свисающие со стропил китайские фонарики, отбрасывали золотистый свет на все, что находилось под ними. В противоположном конце амбара была приготовлена эстрада для музыкантов. Все было готово для танцев по случаю дня урожая в Хоумстэде.
 С подносом в руках Адди подошла к Чэду Тоонеру, стоявшему на импровизированной танцплощадке. В амбаре уже было полным-полно народу. Голоса то становились громче, то затихали в зависимости от тональности, в которой играли скрипач и его товарищи.
 Осмотревшись, Адди улыбнулась, на сердце у нее впервые за много дней было удивительно легко. Она настроилась отлично провести сегодняшний вечер, поклялась себе, что больше ни минуты не потратит на страдания по Уиллу Райдэру. Эти танцы были хорошим поводом, чтобы отвлечься от грустного. Несколько женщин замахали Адди из-за своих столиков, приглашая присоединиться к ним и вместе потрапезничать.
 — Пойду-ка я отведаю того торта, — сказала Адди Чэду.
 Он кивнул и улыбнулся ей вослед.
 — Ты не говорила мне, что собираешься прийти с Чэдом, — сказала Эмма.
 — Просто я забыла упомянуть об этом во время нашего последнего разговора, — пожав плечами, объяснила Адди.
 Эмма саркастически улыбнулась.
 — Это совсем не то, что ты думаешь, — прошептала ей Адди.
 Эмма явно не верила подруге.
 — Ты, конечно, помнишь Дорис и Марию. — она показала на двух женщин, расставлявших тарелки на противоположной стороне стола.
 — Ну разве не празднично здесь сегодня? — спросила Мария.
 — Не могу поверить, что это было когда-то всего-навсего амбаром дока…
 Адди согласилась. Само собой, подобных амбаров ей никогда не доводилось видеть.
 — Нам еще повезло, что не успели у дарить — холода, — сказала Дорис. — Попомните меня первый снег уже выпадет через неделю. Так говорят мои старые кости.
 Эмма засмеялась.
 — Ты и твои кости, Дорис, не припомню, чтобы хоть раз ты оказалась права!
 — В этот раз будет именно так, как я говорю, — обиженно сказала Дорис.
 Мария погладила по спине свою свекровь.
 — Не обращай на Эмму внимания, мать Мак Леод! Эмма просто шутит! — И посмотрев на Адди, Мария добавила: — Пойдемте, я познакомлю вас кое с кем, кого вы не встречали раньше. Я знаю всех в округе.
 Взяв Адди за руку, Мария повела ее сквозь толпу к стоявшим в отдалении трем мужчинам и двум женщинам. Волосы одного из мужчин отливали благородной сединой, а его брови были необыкновенно густы. Стоявшая рядом с ним женщина была очень на него похожа, ее лицо иссушили годы и былые трудности. На первый взгляд, бывшие с ними двое молодых людей казались еще мальчиками лет семнадцати, не больше. А девушка была самая настоящая красавица, по всей видимости, она доводилась молодым людям старшей сестрой. У нее были такие же иссиня-черные волосы и обсидиановые глаза, как у ее братьев. Кожа ее была подобна тончайшему фарфору, а от ее очаровательной улыбки запели бы даже ангелы. Она была как раз той женщиной, в присутствии которой Адди сразу же ощущала все свои недостатки. Адди не могла удержаться, чтобы не сравнить себя с черноволосой красавицей. Увы, сравнение было не в пользу мисс Шервуд.
 — Адди, я хочу познакомить тебя с Хендерсонами, — сказала Мария, поворачиваясь в первую очередь к пожилой паре. — Вот это — Брэдли и Ида Хендерсоны. Миссис и мистер Хендерсон, знакомьтесь — это Адди Шервуд, наша первая учительница.
 — Как поживаете? — одновременно спросили Хендерсоны.
 — Спасибо, отлично. А как вы? — приветливо улыбнулась Адди. — Мария продолжала:
 — А это их дети… Филмор…
 — Рад познакомиться с вами, мисс Шервуд.
 — И Норман…
 — Очень приятно, мисс.
 — Их сестра Офелия.
 — Привет! — Адди каждому пожала руку.
 — Хендерсоны живут на той стороне Прохода Жестяного Рога. Они родом из Массачусетса, — Мария повернулась к Иде. — Адди приехала из Коннектикута в августе. Она отлично поработала, приобщив к знаниям всех детей в долине. Как здорово, что она стала одной из нас! — И Мария коснулась рукой легкой округлости своего живота. — Приятно знать, что мои дети получат приличное образование, когда вырастут!
 — А из какого именно вы места в Коннектикуте? — спросила Адди Ида Хендерсон.
 — Из Кингсбери…
 — Не может быть, — Брэдли нахмурился, словно что-то припоминая. — Кажется, у меня был дядя в Кингсбери.
 — Нет, дорогой, — сказала Ида. — То был не Дядя, а двоюродный брат с материнской стороны.
 Адди увидела, как Офелия закатила глазки. Взгляды молодых женщин встретились. Офелия, похоже, смутилась, но Адди так и не смогла удержаться от улыбки. И в этот миг Адди решила что несмотря на их внешние различия, они обязательно должны подружиться, если, конечно красавица Офелия не будет против.
 — Ах, вот вы где! — раздался голос Чэда Торнера.
 Адди повернулась к нему, но прежде она успела заметить, с каким любопытством Офелия посмотрела на Торнера.
 — Думал, что потерял тебя, Адди, — сказал Чэд тоном, предназначенным лишь для мисс Шервуд.
 — Мария хотела представить меня Хендерсонам. Ты их знаешь?
 Ответив утвердительно, Чэд быстро поприветствовал семейство. Адди особенно интересно было проследить реакцию Офелии. Девушка, по всей видимости, была очарована статным кузнецом, но к удивлению Адди, Чэд даже не обратил внимания на темноволосую прелестницу. Прежде чем увести Адди, Чэд обменялся с гостями парой вежливых фраз. На середине амбара уже вовсю танцевали пары, звучал какой-то веселый мотивчик. Прильнув в Адди, Чэд шепнул ей на ухо:
 — Я пришел сюда не для того, чтобы заниматься пустой болтовней, я здесь, чтобы танцевать с тобою, милая Адди!
 Адди засмущалась, она еще не привыкла к частым комплиментам и не знала, как следует достойно реагировать на них.
 Уилл задержался у входа в увеселительное заведение, в которое превратился амбар. За его спиной простиралась ночь, и лишь во мраке тускло сиял чахлый месяц. С заходом солнца подул холодный октябрьский ветерок, но здесь, в амбаре дока Варни, никому до этого не было дела. Здесь было тепло и очень весело. Райдэр пробежал быстрым взглядом по толпе, было много знакомых лиц. С большинством из них он делил свои радости и горести.
 Когда они с Риком приехали в долину, это было в 1874 году, Уилл и представить себе не мог, что здесь поселится столько народа. Если б у него тогда спросили, он бы сказал, что здесь долго еще будут жить лишь они с Риком, пара коровников да буренки… Он бы еще добавил, что так оно и лучше будет. Теперь Уилл не был уверен в своей правоте.
 Уилл неосознанно искал взглядом Адди, пока наконец не заметил ее танцующей в обнимку с Чэдом Торнером. Она была ростом почти с кузнеца, но на фоне атлетической мускулатуры Чэда, хорошо развитой за годы его работы молотобойцем, Адди выглядела хрупкой и тонкой. На ней было желтое шелковое платье в мелкий рубчик, украшенное кокетливыми оборочками, кружевами и всякими дамскими штучками. Уиллу казалось, что платье Адди, вероятно, было самым красивым в зале. Белоснежно-золотистый атласный веер свешивался с шелковой веревочки, обмотанной вокруг ее правого запястья. Ее волосы были наполовину подобраны, наполовину изящно рассыпаны по плечам. Вместо шляпки голову Адди венчал гарнитур из искусственных анютиных глазок и желтых шелковых ленточек. Уилл отметил, что Адди сейчас выглядит как никогда эффектно. Пожалуй, даже слишком эффектно и кокетливо.
 Голова Адди склонилась набок, она мило улыбалась, слушая, что говорил ей Чэд. Судя по выражению ее лица, она с трудом разбирала сквозь музыку и общий шум все то, что говорил ей партнер. У Райдэра возникло сильное желание поговорить с Торнером по-мужски и… дать ему правой в челюсть…
 — Дядя Уилл! — раздался знакомый голосок-колокольчик.
 Он посмотрел на девочку. Черт подери, подумал Уилл, каким же над быть эгоистом, чтобы забыть о своей любимице Жаворонке…
 — Можно я пойду поиграть с Роузи и Лесли? — спросила девчушка.
 — Конечно, детка, иди, — сказал Уилл необыкновенно ласково.
 Уилл посмотрел, как маленькая девочка протискивается сквозь толпу, вот она подошла к детям; некоторые из них сидели на лежавшем в углу стогу, в то время как кое-кто уже лез по лестнице на сеновал. Когда музыка стихла, Уилл вновь перевел взгляд на танцующих.
 Чэд, взяв Адди под руку, подвел ее к стоящей на одном из столов чаше с пуншем. Ее щеки покрывал розовый румянец, и отчего-то Уилл чувствовал, что ее зеленые глаза сейчас волнующе блестят. Хотя непонятно, как он мог это видеть с такого расстояния…
 — Уилл! Как поживаешь? — окликнул Райдэра Хэнк. — Слышал, слышал, что с тобой приключилось. Рад видеть, что тебе уже намного лучше. Я сказал Дорис, что нет такой лошади в округе, которая бы смогла надолго отправить тебя на койку, но, признаться, не ожидал тебя здесь встретить!
 Уилл пожал плечами и тут же схватился за ребра. Словно вторя словам шерифа, его одолел очередной приступ боли.
 — Не мог же я пропустить такую развеселую вечеринку! Жаворонок мне о ней за последние две недели все уши прожужжала!
 — Поглядеть на девочку, так, похоже, вы счастливо зажили?! — сказал радостно Хэнк. Уилл кивнул. — Да, у нас хорошие отношения, надеюсь, это навсегда…
 Шериф удовлетворенно улыбнулся, словно в этом была и его заслуга.
 — Я не сомневался, Уилл, что все будет именно так. Ты зря волновался.
 Внимание Уилла вновь привлекла чаша с пуншем, но Адди и Чэда там уже не было. Теперь Райдэр точно был уверен, что ищет их. Учительница и кузнец были среди танцующих. Уилл смотрел на них и с ревностью думал о том, не слишком ли близко Чэд танцует с Адди?
 — Слушай, Уилл! — сказал Хэнк. — Я совсем забыл. Брэд Хендерсон тебя зачем-то искал.
 — Кто? — Райдэр вопросительно посмотрел на шерифа.
 — Брэдли Хендерсон. Он и его семейка купили поместье Зеба Дженсена в прошлом году. Теперь вспомнил?
 — О да, конечно!
 Хэнк положил руку на плечо Уилла.
 — Тогда пойдем. Предполагаю, Брэд задумал прикупить хороших ездовых лошадок.
 Перед глазами Уилла в очередной раз промелькнул желтый шелк… Скрепя сердце, Уилл все-таки нашел в себе силы пойти вслед за Хэнком. Он старался больше не смотреть на танцевальную площадку. Какое ему было до них дело?!
 Когда музыка перестала играть, Адди беззаботно рассмеялась. После зажигательной мелодии, когда и музыканты, и танцующие приятно устали, хорошо было бы немного передохнуть. Никогда еще прежде Адди не была на таких танцах!
 — Пуншу не желаете? — спросил ее Чэд. Раскрыв веер, Адди начала интенсивно обмахиваться.
 — Да, — прошептала с усталостью Адди, — не помешало бы…
 Как заправский кавалер, Чэд подвел ее за руку к столику с освежительными напитками. Дорис Мак Леод и миссис Поттер распоряжались чашей с пуншем.
 — Веселитесь, молодые люди? — спросила Дорис, наполняя бокал и протягивая его Адди.
 — О, да! — учительница посмотрела на миссис Поттер. — У вас очень талантливый муж, миссис Поттер.
 Явно польщенная, женщина улыбнулась в ответ.
 — А как же иначе… Ведь каждую ночь он играет на этой губной гармошке… Говорит, это очень успокаивает нервы.
 Адди повернулась в сторону танцплощадки, как только музыканты вновь заиграли. И вот тут-то она и увидела Его… Ее сердце словно остановилось. Уилл вывел в центр зала Офелию Хендерсон, взяв ее правую руку в свою и слегка обняв ее за плечи. Адди в жизни не приходилось видеть такой очаровательной пары. Золото волос красавца-ранчера контрастировало со словно выточенными из черного дерева локонами Офелии. Уилл был такой высокий, стройный и сильный. Офелия — столь миниатюрная и изящная. Райдэр — весь суровая мужественность, Офелия Хендерсон — само воплощение очаровательной женственности.
 Адди отвернулась. Ей стало грустно хотелось плакать…
 — Что случилось? — участливо спросил Чэд.
 — Да ничего, все хорошо, — солгала она, заставляя себя через силу улыбнуться. — Просто я немного подустала… Мы так долго танцевали… Может, посидим, Чэд?
 — Конечно, — Чэд Торнер готов был потакать каждому желанию этой женщины.
 Он заботливо подвел Адди к стене амбара, где предусмотрительно были расставлены в один ряд стулья и скамейки. Большинство их было занято представителями старшего поколения Долины Большого Лука, но все-таки Чэду удалось найти одно свободное местечко для своей спутницы. Адди рухнула на стул уже совсем обессиленная. Просто чудо, что она не упала прямо посреди зала. Она обменялась приветствиями со всеми, кто сидел рядом. Ей даже удалось сказать пару умных слов и сделать вид, что она живо принимает участие в общей беседе. Она еще подумала, как здорово это у нее получилось, она похвалила себя за то, что ей так легко удалось подавить неистребимое желание посмотреть на тех, кто танцевал. А ЧЕГО Я ОЖИДАЛА? Мир был полон прекрасных женщин. И как считала Адди, она не относилась к их числу. ОН СКАЗАЛ, ЧТО РАД, ЧТО ТЫ ЕГО ПОДРУГА. ОН НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ. ЧТО ХОЧЕТ ОТ ТЕБЯ БОЛЬШЕГО… — объясняла сама себе Адди. Никакой мужчина не пожелает просто дружить с Офелией и просить ее, чтобы она заботилась о его детях. Нет, мужчины, по мнению Адди, должны просто хотеть Офелию.
 — Вечер добрый, Чэд! Услышав этот голос, Адди вздрогнула, а сердце ее как будто покинуло тело.
 — Добрый вечер, Уилл, — сказала Адди, ее взор ласкал его.
 Но Райдэр смотрел на кузнеца.
 — Ты не будешь против, если я приглашу мисс Шервуд на танец?
 Чэд пожал плечами.
 — Думаю, нет, если, конечно, она не против… Теперь Уилл смотрел на Адди.
 — Адди? — он протянул ей руку. Рука Уилла крепко сжала ее нежные пальчики. Адди с легкостью оторвалась от стула и проследовала с ним в центр зала.
 Однажды, когда Адди было семнадцать, папа и Роберт взяли ее на гала-концерт в Нью-Йорк-Сити. Тот зал был просто гигантским, стены покрыты зеркалами, хрустальные люстры, свисающие с расписанного фресками потолка. Пол был отполирован настолько, что сверкал не хуже зеркал. Струнный оркестр исполнял вальсы, кадрили и шотландские джиги до самого рассвета. Она себя чувствовала так, словно была Золушкой из сказки. О, то была волшебная ночь! Но и она даже ни в какое сравнение не шла с сегодняшним праздником.
 Уилл не улыбался, не разговаривал с Адди. Он только крепко сжимал ее в объятиях и двигался в такт музыки. Это был вальс, и ни один оркестр еще никогда не играл более чарующе, чем это странное сборище музыкантов, стоявших на самодельной эстраде амбара дока Варни в ту ночь. Адди словно плыла по воздуху… На короткое время она ощутила себя такой же прекрасной, как Элиза Дирборн и Офелия Хендерсон. В этот миг она могла поверить в то, что все невозможное возможно… Все, о чем она мечтала…




 Глава 19


 Чэд, конечно, предполагал, что на свете было немало мужчин, куда красивее его, но он был бы полным профаном, если бы не разглядел, как Адди Шервуд льнет к Уиллу Райдэру. Однако, если счастье на его стороне, Адди еще смогла бы разобраться в своих чувствах, а это как раз и дает ему возможность сделать решающий шаг. По крайней мере, он надеялся на это. Чэд уже решил, что сделает предложение учительнице именно в эту ночь.
 Остановив повозку перед ее хижиной, он тотчас же спрыгнул на землю и участливо подставил мисс Адди руку.
 — Я отлично провела сегодняшний вечер, — промолвила она, когда они с Чэдом подходили к дверям ее хижины.
 — И я тоже. Послушай, Адди, как ты думаешь…
 Во рту у него пересохло, а в голове внезапно стало пусто. Адди замешкалась, открывая засов, и выжидающе посмотрела на него. Проглотив застрявший в горле комок, он начал вновь:
 — Могу ли я зайти к вам на минутку? Долго я не задержусь, обещаю… Дело… в общем, мне бы хотелось с вами переговорить.
 Неуверенность прозвучала в голосе Адди, когда она сказала:
 — Думаю, вы вполне можете это сделать… Пока Адди снимала плащ, Чэд подошел к камину и помешал кочергою угли. Он подбросил несколько поленьев и подсыпал мелкой Щепы, вскоре веселое пламя — согрело вконец застывшую комнату. Когда он повернулся, то увидел, что она стоит, опустив руки на спинку стула. Адди наблюдала за ним, и глаза ее были исполнены отчаянной печали. Чэд сразу интуитивно понял, что она хочет, чтобы вместо него здесь сейчас стоял Уилл Райдэр…
 Из Адди может получиться великолепная жена, думал Чэд. У нее такое доброе сердце. Она щадит чувства других. Она знает, как любить мужчину, быть может, она еще научится заботиться о нем.
 — Адди! — Чэд сделал шаг вперед. Она смотрела на него, оставаясь неподвижной, как статуя. Он едва коснулся ее плеча.
 — Адди, думаю, ты знаешь, что ты мне понравилась с первой же нашей встречи… — сказал смущенно Торнер.
 — Чэд… — она покачала головой.
 — Нет, дай мне, пожалуйста, закончить… Все это не так-то просто…
 Ему показалось, что она словно бы отвергла его своим взглядом, прежде чем в смущении опустила глаза. Не обращая на это внимания, он торопливо продолжил.
 — В жизни мужчины наступает такой момент, когда он уже не может жить один. Ему начинает чего-то не хватать, он ощущает себя лишь половинкой личности. Именно это я и чувствовал, когда ты зашла в мою кузню месяц назад.
 — О, Чэд! — Адди так и не подняла глаз. Его пальцы коснулись ее руки.
 — Адди, дорогая, мне кажется, что мы могли бы вполне поладить. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты была счастлива. Я считаю тебя самой лучшей из женщин, что мне приходилось когда-либо видеть.
 Вдруг Чэд обнял ее и поцеловал. Поцелуй был коротким, но таким сладким. Почти что шепотом он продолжил.
 — Все, что мне нужно — это твое согласие стать моей женой.
 — О, Чэд, — вновь прошептала Адди. Он весь обратился во внимание, уже зная, каков будет ответ.
 — Я не могу выйти за тебя замуж, Чэд. И не потому, что считаю тебя недостойным, нет, мне очень льстит твое предложение. Дело в том, что я просто хочу продолжать заниматься учительством. Школьный совет может не дать согласия на мой брак. А дети так много для меня значат. Я не могу рисковать своей работой.
 Она отступила от Чэда, но он все еще продолжал держать ее руку. Ему стало очень грустно, однако он ничуть не удивился. Так или иначе, он ожидал, что Адди ему откажет. Он подозревал об этом с того момента, как увидел ее в объятиях Уилла Райдэра вечером на танцах.
 — И вы отвергаете меня потому, что предпочитаете быть учительницей, нежели женой, не так ли? — он отпустил ее руку.
 — Да, Чэд, — ответила Адди.
 Он поднял руку и вытер указательным пальцем слезу, скатившуюся по ее щеке… Хотя он был абсолютно уверен, что Адди плакала не о нем, он сочувственно улыбнулся.
 — Вы просто лжете мне… и вдобавок еще и себе.
 — Не знаю, что вы имеете в виду, — всхлипнув сказала Адди.
 — Разве?! — Чэд взял ее ладонь в свою. Затем он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. — А мне вот кажется, что да, — тихо произнес он. — Просто вы не хотите в этом себе признаться.
 Чэд отпустил ее руку и отступил назадГбросив на Адди долгий прощальный взгляд.
 — Хорошо, впрочем, кто знает… Быть может, со временем вы передумаете. Всякое может случиться. Подумайте над моим предложением, Адди. Может быть, я еще и окажусь достойным…
 О, если бы я его любила, подумала Адди, глядя на Чэда. Она знала, что Чэд сделал бы ее счастливой.
 — Мы можем остаться хорошими друзьями, Чэд, — тихо ответила она.
 — Вероятно, — через силу улыбнулся кузнец. — Ну ладно, мне уже пора. Спокойной ночи, милая Адди.
 Она проводила его до дверей.
 — Спокойной ночи, Чэд. Еще раз спасибо за чудесно проведенный вечер.
 — Всегда рад услужить вам! — сказал Торнер.
 Несмотря на холод ночи, Адди вышла проводить Чэда на улицу и стояла там, пока повозка не скрылась во тьме. Затем она закрыла дверь, задвинула на место засов. Конечно же, Чэд был прав, размышляла Адди. Причина, по которой она ему отказала, была совсем другой, нежели ее школьные дела. Она вспомнила поцелуй Чэда. Он был сладок и нежен, но не более. Поцелуи Уилла возбуждали ее, вызывали настоящую страсть. Если бы только…
 Она закрыла глаза и прижала ладони к животу. Несколько раз глубоко вздохнула. Потом открыла глаза и пошла к кровати. Став напротив зеркала, она посмотрела на свое затуманенное отражение. Как странно, подумалось ей, когда она стала вытаскивать из прически заколки. Интересно, а сколько еще высоких простушек ее возраста получило по три предложения за пять месяцев?! Интересно, что они на это ответили?
 Адди взяла с туалетного столика расческу и погрузила ее в свои огненные пряди. ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ ТОМУ, ЧТО СО МНОЮ СЛУЧИЛОСЬ, ПАПОЧКА… Чэд, конечно же, не сказал, что любит ее, но она была в этом уверена. Быть может, год назад, или даже три месяца, она бы и приняла его предложение. Оно было самым сердечным, искренним по сравнению с другими… Почему же тогда она отказала? Ответ был известен. Потому, что она любила другого мужчину. Потому, что она до боли любила Уилла Райдэра. Нет, она себя отнюдь не обманывала, она солгала лишь Чэду, когда объяснила причину, по которой не сможет выйти за него. Если бы Уилл попросил ее руки вторично, она бросила бы даже школу.
 Адди расстегнула желтый шелк и повесила платье на крючок. Затем сняла нижнее белье и через голову натянула ночную рубашку. Она уже принялась расстилать постель, когда услышала во дворе стук копыт. Адди застыла, прислушиваясь. Может, ей показалось? Быть может, это ее кобыла взбрыкивала в загоне? Закутавшись в шаль, Адди подошла к окну и открыла занавеску. Тем временем Уилл слезал со своего коня. Сердце ее замерло. Почему он здесь?
 Уилл сам не понимал, зачем он сюда приехал. Было уже слишком поздно. Он решил, что, наверное, Адди уже спала. Что она не захочет его видеть сейчас. Но ему так не терпелось обнять ее еще раз. Он не мог понять, что именно так влекло его к ней. Он просто знал, что не уснет, думая о том, как другой танцует с нею, другой провожает ее домой, думая о том, как другой ее целует. По дороге он несколько раз порывался вернуться, но все же не смог с собой ничего поделать. Теперь, когда он уже приехал, он не знал, что же последует дальше. Вначале он просто стоял и смотрел на дверь хижины, где жила Адди. Затем в бледном свете луны увидел, как на окне дернулась занавеска. Адди не спала. Она его видела. Она знала, что он здесь. Уилл подошел к дверям и постучался. Он услышал, как загремел засов, увидел, как приподнимается щеколда, и через некоторое время дверь открылась…
 Адди молча уставилась на Уилла, одной рукой придерживая шаль, а другой — держась за дверь. Ничего не говоря, он потянул на себя дверь, чтобы открыть ее пошире. Адди отступила, Уилл вошел в дом. Отблески огня танцевали на ее волосах, и рыжие локоны искрились, словно были осыпаны рубинами. Адди смотрела на Уилла, словно чего-то ожидая. Воздух, казалось, пульсировал от напряжения. Вглядываясь в ее лицо, Уилл не мог поверить, что когда-то считал ее простушкой. Сейчас же он подумал, как она была прекрасна. Она обладала не той, обыденной легко признаваемой всеми красотой, а той, что с первого взгляда неприметна.
 — Адди, — сказал Уилл, подходя к ней ближе.
 На секунду рука ее конвульсивно вцепилась в шаль. Затем она отпустила ткань. Ее руки безжизненно повисли. Желание, которое он пытался в течение стольких дней подавлять в себе, вновь вспыхнуло с новой силой.
 Скинув на пол сюртук, Уилл подошел к Адди и нежно обнял ее. Адди покорно прижалась к нему. Ее руки сомкнулись вокруг его шеи, она стала гладить его по спине. Затем Адди наклонила голову так, чтобы ему удобнее было целовать ее губы. Как только они слились в поцелуе, ее телом овладела буря желания, куда более сокрушительная, чем она могла предполагать. Искра здравого смысла попыталась пробиться в ее сознание, предупреждая о том, что то, что она собирается сейчас сделать, может навсегда изменить ее жизнь. Но Адди было уже все равно. Всего несколько дней тому назад она спрашивала себя, достаточно ли одной страстной ночи? Ей больше не хотелось медлить, теряться в догадках. Она хотела сама познать счастье. Она стала глуха ко всем предупреждениям здравого рассудка и полностью отдалась во власть кипящих в ней желаний. Она чувствовала, как бьются в такт их сердца… Ее губы раскрылись. Она почувствовала, как слабеет. Адди прильнула к Уиллу, страшась упасть. Ей казалось, что они долго стояли неподвижные и очарованные, целую вечность. Затем его руки стали гладить ее спину, скользя по шелку шали, пока не сомкнулись на затылке. Стон вырвался из ее груди. Она преданно смотрела на него, зная, что ее глаза сейчас — зеркальное отражение ее чувств. Его руки стали ласкать ее плечи. Затем Уилл развязал ее шаль, она соскользнула вниз, словно птица.
 Их тела дрожали от влечения… Онемевшими пальцами Уилл расстегнул пуговицы на ее ночной рубашке. Затем он с ожиданием посмотрел на Адди. Она мгновенно поняла этот взгляд. Он давал ей возможность остановиться, передумать, чтобы потом ни о чем никогда не сожалеть.
 — О, Уилл, — прошептала Адди и нервно стала развязывать его нашейный платок.




 Глава 20


 Прежде ослепительное, пламя в камине уже почти погасло и не отбрасывало свет на стоявшую посредине комнаты молодую пару.
 Теперь, когда Уилл стал снимать ее нижнее белье, Адди была рада скрывающей ее тьме. Она знала, что была слишком худой, у нее не было аппетитных округлостей, от которых так сходят с ума мужчины. Она была совершенно уверена в том, что Уилл посчитает ее худосочной. Хорошо, что она не увидит его глаз, когда, взглянув на ее тело, он обнаружит все ее недостатки. Дрожь влечения пробежала по телу Адди, когда ее ночная рубашка упала на пол рядом с шалью. Она почувствовала острое желание прикрыть чем-нибудь свою наготу. Но решила быть более раскованной. Она ведь была уже взрослая женщина. Понимала, на что идет. И ей просто необходимо было узнать, каково же это любить мужчину. Именно этого мужчину!
 Взяв Уилла за руку, она отступила, увлекая его в угол комнаты. Ощутив край кровати, она встала на цыпочки и поцеловала Уилла в губы. Адди покорно легла в кровать, отодвинувшись к стенке, и стала ждать, что он ляжет рядом. Наступило мгновение, когда она со страхом подумала, что Уилл может вдруг передумать. И хотя глубокие тени скрывали его лицо, Адди знала, что сейчас он смотрел на неё, задаваясь вопросом, а не ошибка ли то, что они хотят содеять?
 — Адди… — выдохнул Уилл.
 — Прошу тебя, ничего не говори… — прошептала она, — иди сюда.
 Ее слова, похоже, заставили его принять окончательное решение. Очень быстро он сияя с себя рубашку, затем сапоги и брюки. Он лег рядом с нею, страстно стал обнимать. Его губы жаждали поцелуев. Когда Райдэр привлек Адди к себе, она чуть не потеряла сознание. Всем своим телом она ощущала его наготу и усиливающееся возбуждение. Это страшило ее. Она боялась сильного, мускулистого его тела. И в то же время, радуясь, что тьма скрывает ее собственные недостатки, Адди очень хотела получше разглядеть его. Наконец-то губы Уилла отпустили ее рот и, покрыв поцелуями ее щеки и шею, он стал ласкать грудь. У нее перехватило дыхание, когда он медленно стал гладить ее чувственную плоть. Тело Адди невольно содрогнулось. Она застонала. Его язык ласкал ее сосок до тех пор, пока он не стал твердым, в то время как рукой он гладил другую ее грудь. Адди вся напряглась, мысленно умоляя Уилла о новых ощущениях. Она потеряла контроль над собой, ею управлял только инстинкт. Их губы вновь соединились. Она всосала его язык и, немного помедлив, отпустила. И все это время его руки играли с ее обнаженной плотью. Где бы он ни касался ее, по телу Адди пробегали конвульсии, она стонала от чувственного наслаждения.
 Однако она оказалась совершенно не подготовленной к тому моменту, когда его рука проникла в нежную ее плоть. Когда его пальцы стали ее там ласкать, сердце Адди то замирало, то убыстряло свой ход. Голова Адди откинулась назад, а колени раздвинулись. И пока рука его делала поглаживающие движения, его губы отыскали на бархатной ее шее место, где бился пульс. Адди извивалась в объятиях Уилла, желая чтобы он не видел, как она сейчас разлетится на тысячу кусочков…
 — О, Уилл… Уилл… — прошептала Адди, не совсем уверенная в том, что сейчас от него хочет, но знающая, что он все выполнит.
 Внезапно она почувствовала, как у нее внутри что-то взорвалось. Она изогнулась под его рукой, дыхание ее остановилось. Было такое чувство, «будто калейдоскоп цветных огней рассыпается в ее плотно прикрытых глазах, и она отрывается от земли и кружится… Некоторое время они лежали без движения. Адди подумала, что все уже кончилось. Она чувствовала себя опустошенной, неспособной пошевелиться. И тогда рука Уилла вновь стала ласкать ее. И Адди ответила ему мгновенно.
 Когда он оказался сверху, она открылась ему, не задумываясь. Но все равно ощущение входящей в нее его плоти было шоком для Адди. Ей стало страшно, глаза широко открылись, тело напряглось. Почувствовав сопротивление ее девственного тела, Уилл остановился. Казалось, весь мир сейчас жил в ожидании…
 Адди обхватила своими руками его бедра, помогая ему слиться с нею. Внезапная боль пронзила ее тело, но Адди стала двигаться в всепоглощающем ритуале. Она вскрикивала его имя, слушая шепот его ласковых слов. Похоже, вся вселенная содрогнулась, и они оба нашли прибежище в объятиях друг друга…
 Уилл прислушивался к ровному дыханию Адди, зная, что она спит. Он улыбнулся, радуясь, что ее голова по-прежнему лежала на его плече, а тело прижималось к нему, ее густые волосы были рассыпаны по его груди. Он не обращал внимания на покалывающую боль в боку, вновь разгоревшуюся после их страстной ночи. Теперь он знал, понимал, что значит любить и обладать любимой женщиной. Вот то, что заставляло мужчину, говоря языком Библии «прилепиться к одной женщине и хранить ей верность до смертного одра». У него в жизни уже было достаточно женщин, и он наслаждался ими, но в этот раз было нечто совсем другое. Он повернулся к Адди и поцеловал ее в висок. Она пробормотала что-то невнятное и еще ближе прижалась к нему. Он чуть не рассмеялся. Кто бы знал, что строгая и неприступная мисс Шервуд способна на подобное проявление страсти! И кто бы мог предположить, что именно она пробудит у Уилла Райдэра столь новые, когда-то чуждые ему, ощущения! И это в том самом Уилле, который не верил ни в семью, ни в брак, ни… в любовь!
 Она вздрогнула. Он почувствовал, как она напряглась, и понял, что она только что проснулась и крайне удивлена, обнаружив себя в его объятиях. Она отодвинулась от него. Холодный ветерок коснулся его кожи там, где еще мгновение назад чувствовалось тепло ее тела. Адди укуталась до подбородка в простыни. Если бы сейчас он смог бы увидеть ее лицо, то, наверняка бы, он заметил смятение и неуверенность там, где прежде была уверенность и даже решимость.
 — К чему теперь соблюдать приличия, мисс Шервуд! — произнес Уилл шутливым тоном. — Думаю, что мы уже прошли этот этап.
 Уилл пожалел, что не встал пораньше и не разжег камин. Ему так хотелось увидеть ее лицо. Наверняка она сейчас покраснела. Адди так легко всегда было заставить покраснеть.
 — Предполагаю, что все, что между нами произошло, означает, что нам необходимо пожениться, — продолжил он. — Знаю, что в прошлый раз вы отвергли мое предложение, но то, что произошло между нами в эту ночь, меняет суть дела. Не думаю, что у вас есть еще какой-то выбор, кроме того, как стать моей женой.
 Слушая его, Адди чувствовала, как леденеет ее тело. Радость, которую она познала под его нежным и эротичным прикосновением, была омрачена его холодным и рассудочным подходом к их отношениям. На краткий миг, когда они обезумели от страсти, она посмела поверить в то, что она ему не была безразлична. Как же жестоко она ошибалась. Думая об этом, Адди села, завернувшись в одеяло.
 — Нет нужды, чтобы кто-то знал о том, что случилось здесь сегодня ночью, — сказала она. — И вы, конечно, не должны чувствовать себя обязанным на мне жениться…
 Встав с кровати, Адди нащупала на полу свою рубашку и шаль и, подобрав их, прижала к груди.
 — Естественно, я не вижу необходимости в том, чтобы выходить за вас замуж, — закончила она.
 — Адди, похоже, ты не понимаешь! — Уилл встал и, положив ей руки на плечи, повернул ее к себе.
 Гордо подняв голову, Адди заявила:
 — Я уже взрослая женщина, Уилл Райдэр! И я знаю, что делаю!
 Сердце ее разрывалось на части. Боль была почти что невыносимой.
 — Меня невозможно заставить вступить в брак, — добавила она.
 — Но я думал… — Уилл откинул волосы с ее лица кончиками своих пальцев.
 — Вы ошибались, мистер Райдэр, — прошептала Адди.
 Ей так хотелось, чтобы он ушел, прежде чем она пожалеет об этом.
 — Я уже сказала вам, что не хочу выходить замуж, в равной степени не желаю воспитывать вашу племянницу и согревать вашу постель!
 — Но я совсем не это хотел сказать…
 — Неужели? Что ж, тогда объяснитесь!
 — И ты еще спрашиваешь после того, что здесь произошло?!
 Молчание было ответом на его вопрос.
 — О Господи, женщина, не время сейчас вести себя так, будто бы у тебя в голове не осталось ни капли здравого смысла! Подумай хорошенько! Теперь я знаю, что ты была девственницей, и ты должна прекрасно понимать, что после того, что у нас было, ты можешь забеременеть…
 — Именно поэтому вы хотите жениться на мне? Чтобы замять возможный скандал?! — спросила Адди.
 — Конечно же! Или за сукина сына вы меня принимаете?
 Адди оттолкнула Уилла.
 — Уверяю вас, мистер Райдэр, что не принимаю вас за что-либо подобное! — Она повернулась к нему спиной. — А сейчас вам лучше будет уйти…
 Уилл разозлился и ответил.
 — Я уйду! Но я вернусь! Наш разговор еще не окончен!
 Адди подошла к камину и уставилась на тлеющие уголки под черною золою, немое доказательство того, что здесь когда-то бушевало пламя. Точно так же и она себя теперь чувствовала. Ей вспомнился безумный жар чувств, но все, что от него осталось, было лишь холодным черным пеплом отчаяния и разочарования. Она слышала, как Уилл оделся, прошелся по комнате и остановился у нее за спиной. Она не шелохнулась и молила бога, чтобы Уилл не прикоснулся к ней.
 Ибо, если бы это случилось, она тут же позабыла бы себя.
 — Я приду завтра. Тогда и поговорим, — сказал Уилл и подошел к двери.
 И вновь Адди осталась одна. Еще более одинокая, чем прежде. Нехотя она потянулась за поленом, чтобы поддержать еле теплившееся в камине пламя. Она была уверена в том, что уже больше никогда в жизни не согреется. Она смотрела, как языки огня лижут кусок сухого дерева. Образ Уилла, колющего во дворе поленья, прошел перед ее мысленным взором. и вместе с ним ее душу вновь охватила невыносимая боль. О, если бы он только сказал, что любит ее… или, что она ему не совсем безразлична.
 Пододвинув кресло поближе к камину, Адди села в него. В мерцающем огне ей стала очевидна жестокая правда. Она понимала, что он не любит ее. Она считала его желание лишь его физиологической нуждой. Она сама решила, что одна ночь лучше, чем ничего. И вот получила то, что хотела. Чего ж еще ей ждать? Уж не того ли, что он предложит руку и сердце ей, старой деве? Ведь еще не так давно она хотела бы принять его предложение, и тогда это было не более, чем платоническое деловое предложение, сделанное лишь для того, чтобы подыскать родной племяннице подходящую няньку. Уилл предоставил ей очередную возможность и опять она ему отказала. Она действительно его отвергла. Конечно, она не могла дождаться, что на этот раз Уилл ей скажет. Сейчас ей было в сто раз больнее, потому что она его любила.
 Адди закрыла глаза и вновь почувствовала, как его чуткие руки играли на ее теле, извлекая из него грустную мелодию невероятной красоты. И пока он это проделывал, Адди была исполнена надежды на чудо. Теперь ничего не осталось от мечты. Ничего, кроме боли…
 Внезапно Адди расхохоталась. Пронзительный горький смех нарушил тишину ее хижины. Итак, это было четвертое предложение за пять месяцев, которое она отвергла! Четыре предложения длинной некрасивой старой деве из Коннектикута, и ни одного из них по любви.
 Закрыв лицо руками, Адди заплакала.




 Глава 21


 Преподобный Пендрой всегда приходил по воскресеньям в церковь пораньше, а теперь, когда в течение недели храм использовался под школу, он тем более это делал. Именно в это воскресенье он решил первым делом протопить печь, чтобы хоть как-то обогреть выстуженное за ночь помещение. Затем он выровнял скамьи и положил в конце каждого ряда по богогласнику, дабы паства могла петь славящие творца гимны вместе с ним. «Подобно колосьям в снопах», — пропел он своим густым баритоном. «Подобно колосьям в снопах воссоединимся, братие, воссоединимся подобно…»
 — Отче?
 Слова гимна внезапно оборвались, когда священник поспешил обернуться на голос ребенка.
 — Ах, это ты, Роузи, утро доброе! Что-то рано ты сегодня…
 — Я хотела задать вам один вопрос, сэр, — сказала девочка.
 Ее маленькие ручонки были сжаты в кулачки а по выражению лица ощущалась невероятная напряженность. Она нервно переминалась с ноги на ногу.
 — Изволь, — ответил настоятель совершенно серьезным тоном. — Пойдем присядем и поговорим.
 Он указал на скамью. Роузи послушно села и положила руки на колени. Она сразу же начала теребить оборки своего заношенного ситцевого платьица. Наблюдая за девочкой, святой отец не переставал удивляться, как это такая пара, как Глен и Вирджиния Таусенды могли произвести на свет такое премилое дитя, как Роузи. Она была не только благолепна и добродетельна, но еще не по годам сообразительна и проницательна. К тому же, это была очень храбрая девочка. Ну да с таким отцом, как у нее, это было немудрено… Все в городе, в том числе и Пендрой, знали, что творится в доме Таусендов, особенно, когда Глен напивался, что, впрочем, происходило постоянно. Когда Роузи продолжила разглядывание своих пальчиков, преподобный откашлялся и сказал:
 — Похоже, что-то тебя гнетет, Роузи. Чем я могу помочь тебе?
 — Я… я вот просто думала, — она склонила голову набок, поглядывая на него из-под своих длинных ресниц. — Если бы вы знали кого-то, кто… кто… ах, ну, в общем, сделал что-нибудь бесчестное, или, по крайней мере, вы бы подумали, что он нечто подобное совершил, то как бы вы поступили?
 Прежде чем ответить, он тщательно обдумал вопрос.
 — Первым делом, я бы, конечно, постарался поговорить с ним, попытался бы ему доказать всю ошибочность его поведения и дал бы ему возможность исправить случившееся. Святое писание говорит: «Если брат твой ополчился на тебя и пойди к нему и объяснись с ним. Покажи ему, в \чем его грех, и да не будет тому меж вами свидетелей…» Христос призывает паству свою добронравием возрождать согрешивших к жизни вечной, Роузи. Думаю, и я постарался бы поступить таким же образом.
 Девочка задумчиво поджала губы, после чего замотала головой.
 — А если бы это не помогло? — спросила Роузи.
 — Ну тогда бы у меня не было другого выбора, — как поговорить с его родителями…
 Она тяжело вздохнула.
 — Ну а если бы он не был ребенком? Если бы он был взрослым?
 Преподобный Пендрой мог видеть, насколько серьезно Роузи была настроена на то, чтобы найти ответ на стоящую перед нею дилемму. Он подумал о природе бесчестья и о том, каким образом дитя столкнулось с ним. «Господь, — молился он про себя, — дай мне мудрости».
 — А вы бы пошли к шерифу? — тихо спросила Роузи с дрожью в голосе. Он нахмурился.
 — Это настолько серьезно, Роузи? Девочка кивнула головой.
 — Может быть, ты скажешь мне, какова точная природа этого бесчестья?
 На этот раз она покачала головой.
 — Я не могу, — прошептала девочка, потупив взор.
 — Но я никому ничего не расскажу, дитя, — сказал святой отец.
 — Знаю, сэр, — она спрыгнула со скамьи и, не отрывая глаз от пола, сказала. — Я лучше пойду…
 Преподобный Пендрой тоже встал и еще долго смотрел вслед выбежавшей из храма девочке. Он вздохнул, ощущая великую тяжесть на сердце. Он размышлял, что же такого совершил Глен Таусенд (он нисколько не сомневался, что речь идет именно об отце девочки), чтобы настолько потрясти ребенка.
 Адди не могла пойти в церковь. Боль еще была чересчур свежа, чтобы ее скрыть. Она боялась, что все прочтут написанную в ее глазах правду и она навсегда будет изгнана из общества добропорядочных граждан Хоумстэда. Но и дома она оставаться не могла. Уилл сказал, что придет сегодня, чтобы переговорить с нею. Ей бы не хотелось, чтобы он застал ее дома. Не хотелось выслушивать то, как он будет предлагать взять ее в жены, желая лишь покрыть их грех. Она оделась потеплее, чтобы уберечься от пронзительного октябрьского холода, запрягла кобылу в повозку и поехала куда глаза глядят. Ей было все равно, куда привезет ее лошадь. Кисть художника по имени Осень неплохо поработала в последние дни, окрасив долину и окружавшие ее горы всевозможными красками. В другое время Адди насладилась бы красотой пейзажа, но сегодня ее мысли были заняты совсем другим. Порядка в них не было. Множество сцен из ее прошлой жизни пронеслось перед глазами. Это были и образы детства, и воспоминания девушки о минутах, проведенных с Робертом, память о тех годах, что провели они вместе с отцом в родном доме на Заливной улице, долгих годах, за которые Мэтью Шервуд успел состариться и умереть. Ей припомнились все неудачи и триумфы неопределенность и моменты принятия ответственных решений. Было время великих радостей и было время великих печалей. Были мгновения, когда будущее казалось светлым и полным надежд, и были мгновения, когда казалось, что уже нет больше никакого будущего. Она вспомнила о всех странных поворотах судьбы, что привели ее в Хоумстэд, и подумала, уж не провидение божье привело ее сюда! И затем, против своего желания, Адди подумала о Уилле. С того момента, как она впервые увидела его, она стала чувствовать все во сто крат обостреннее, чем когда бы то ни было. И дело было не просто в его привлекательной внешности, и уж тем более не в славной силе его тела. Было что-то в его душе, что тронуло ее сердце и заставило любить его, как никого другого.
 Натянув поводья, Адди остановила лошадь в поросшем осинами предгорье. Никогда прежде она так не любила… И уже никогда не полюбит. Вероятно, это была последняя возможность встретить свое счастье. И неужели этому помешала ее гордость?! Не лучше было бы выйти замуж за Уилла и надеяться на то, что он тоже полюбит ее в свое время? Ведь это могло случиться! Люди очень часто сперва женятся, а уж потом влюбляются в свою половину.
 И опять Адди стала размышлять о поворотах судьбы, что привели ее в Хоумстэд. Она ведь могла выйти замуж за Роберта. Она даже могла бы стать женой мистера Бэйнбриджа. И отец ее мог вовсе не продавать их дом, или же он мог скопить для нее достаточное количество денег, чтобы она смогла остаться в Кингсбери. К тому же, она могла ответить на другое объявление о найме учителя. Масса всего могла удержать ее от приезда сюда, но однако нечего не удержало. Конечно же, это судьба свела ее с Уиллом Райдэ-ром. И то, что она полюбит его, было предопределено на небесах.
 Кобыла беспокойно забила копытом и, фыр-кнув, зазвенела сбруей. «БЕГУ И ПРЯЧУСЬ, — подумала Адди. ВСЮ ЖИЗНЬ Я БЕГУ И ПРЯЧУСЬ». Больше она не собиралась так делать…
 — Поехали домой, девочка, — тихонько сказала Адди, слегка хлопнув животное по спине поводьями.. — Пора обратно…
 Роузи хотелось рассказать маме то, что она знала про па… Было бы легче, если бы кто-то еще решил, что же делать дальше. Но стоило взглянуть на мать, сидевшую рядом на церковной скамье, желание сразу же пропадало. Маме и без того доставалось. Вирджиния Таусенд всегда выглядела усталой, но сегодня она смотрелась просто старухой. И потом ма все равно ничего не сможет сделать. Просто она скажет, чтобы Роузи больше насчет этого не волновалась. Не женское это дело лезть в дела мужа, и уж, конечно, не ребенку ставить под сомнение поступки отца. Дети должны быть послушны, уважительны и спокойны… Равно как и женщины, по крайней мере, именно этого ждал от своей жены и дочери их отец. Роузи елозила на жесткой скамье и пыталась сосредоточить внимание на проповеди, но это у нее никак не получалось. Она продолжала видеть своего отца, пьяно развалившегося в кресле у камина, точно так же, как это было в ночь на прошлой неделе. Он тогда разговаривал сам с собою, и его голос и сейчас звучал у девочки в ушах. «Слишком долго, когда так… Черт подери, но это очень долго… А на лесопилке шито-крыто… Полно денег в конце месяца… Есть способы… Никогда не узнает, что это я… Можно было бы… Куплю себе салун…»
 Роузи шмыгнула из гостиной, и он так ее и не заметил. Она вернулась к себе и попробовала сделать вид, что ничего не слышала и не поняла. Но она СЛЫШАЛА И ПРЕКРАСНО ПОНЯЛА, по крайней мере, то, что папа собирался украсть деньги, которые ему не принадлежали. Роузи бросила взгляд через плечо. Она увидела Жаворонка, сидящую рядом с дядей Уиллом. Порою ей хотелось оказаться на месте своей лучшей подруги. Ах, если бы она могла быть племянницей мистера Райдэра… Она ни разу не видела его пьяным и не слышала, чтобы он когда-нибудь повысил свой голос. Она могла дать руку на отсечение, что он всегда был добр к Жаворонку. И подруге ее не надо было бояться идти домой после школы. Не надо было мечтать, чтобы отец пришел попозже, когда уже все спят.
 Взгляд Роузи пробежал по сидящим в церкви, остановившись на шерифе Мак Леоде. Когда Роузи была поменьше, то очень боялась громилу со звездочкой и пистолетом на поясе, но теперь она его уже не страшилась. Он был так мил и дружелюбен со всеми детьми Хоумстэда. И с нею он обращался также, как с остальными, несмотря на то, что в этих краях ему приходилось арестовывать ее папу гораздо чаще, чем кого-либо другого. Поверит ли ей, Роузи, шериф, если она расскажет то, что слышала? Остановит ли он папу до того, как тот ограбит Тома Мак Леода? Вновь обратив внимание на священника, Роузи внезапно представила, что сделает ее папа, если узнает, что она рассказала кому-нибудь то, что от него услышала; и внутри у девочки похолодело.
 Похоже, преподобный сегодня чересчур был витиеват, думал про себя Уилл, перекидывая ногу на ногу, прислонившись к церковной стене. Конечно же, он мог объяснить свое нетерпение тупой болью в ребрах, но, если честно, главной причиной было то, что в храме не было Адди. Всю дорогу до города он обдумывал, что же он скажет, когда увидит ее. Когда выяснилось, что в церкви ее не было, Уилл стал сожалеть, что сюда приехал. Он хотел поскорее все уладить, но если она вдруг начнет его избегать, тогда они, вряд ли, смогут договориться.
 С тех пор, как Адди приехала в Хоумстэд, это была первая церковная служба, которую она пропустила. Уилл был не глупец. Он прекрасно понимал, что она не пришла из-за него. Он не мог объяснить, почему Адди так относится к его предложению, вспоминая ее вчерашнюю столь неожиданную вспышку гнева. Ну что он ей такого ужасного сказал? В конце концов, он просто сделал единственно правильную и честную вещь: он предложил ей оформить их отношения. Единственное, что он мог поставить себе в вину, так это то, что он, вероятно, слишком поторопился. Он не должен был заниматься с нею любовью до свадьбы.
 Судя по тому, как Адди отреагировала, думал Райдэр, можно было подумать, что он предлагал ей стать его любовницей или собирался публично ее опорочить… Если б она знала, сколь труден был для него этот шаг, то, может быть, не стала бы вести себя так неумно. О, ЖЕНЩИНЫ! Вот почему всю жизнь он старался по возможности не иметь с ними дела. Их невозможно было понять.
 Если бы у него доставало здравого смысла, он ни за что бы не пошел вчера ночью к Адди — и уж, конечно, не стал бы предлагать ей руку и сердце. Как только эта мысль пришла ему в голову, он сразу же понял, что был не прав. Он на самом деле нисколько не жалел, что попросил ее стать его женой. Немало времени ушло у него на то, чтобы изменить свое отношение к семье, браку и женщинам. В конце концов, он понял, что нельзя судить по его матери и Жюстине обо всем прекрасном поле, в равной степени нельзя судить о браке по горькому опыту родителей. Он чувствовал нечто особое к Адди Шервуд. Он знал, что им будет хорошо вместе. И она будет хорошей матерью Жаворонку…
 Прихожане встали, чтобы спеть заключительный гимн, который прервал размышления Уилла. Он встал, радуясь, что наконец-то служба закончилась. Ему не терпелось поскорее отвезти Жаворонка на ранчо, а потом отправиться к Адди. Необходимо было раз и навсегда решить отношения между ними. У Райдэра не было ни малейшего желания получить в ответ «нет»..
 Адци услышала стук копыт, но даже не пошевелилась, оставаясь сидеть на стуле. Она просто ждала, чувствуя необыкновенный покой после того, как наконец-таки решила все для себя. Уилл громко постучал в дверь. На мгновение она затаила дыхание, но затем громко сказала:
 — Войдите же!
 Дверь распахнулась, и с улицы потянуло холодным осенним ветерком. Уилл стоял на пороге, широко расставив ноги, словно капитан на мостике попавшего в шторм корабля. У него был довольно хмурый вид, а голубые глаза смотрели с решимостью на Адди.
 — Нам необходимо поговорить, — сказал он, прикрывая за собою дверь.
 — Хорошо, — спокойно ответила Адди, указав ему на стоявший стул. — Присядьте, кофейку не желаете? Горячий…
 Выражение его лица слегка изменилось. Теперь он уже смотрел на нее с некоторым подозрением.
 — Нет, спасибо, — сказал Уилл и сделал шаг навстречу к Адди. — Послушай, Адди, может, я вчера сказал что-то не так, и мне очень жаль, что ты так из-за этого рассвирепела. Но знаешь, я ведь никогда не скрывал того, что не умею выражать свои мысли. Бог видит, я не поэт, и ничего с этим нельзя поделать. Но я уверен в правильности своих мыслей, а мыслю я так, что единственно правильный выход для нас — это пожениться.
 Адди продолжала молча смотреть на Уилла. Он был так красив. Там, в Кингсбери, никто бы никогда не поверил, что Адди Шервуд может получить от такого мужчины хотя бы одно предложение, а не то что три! Ей даже самой в это не верилось.
 — Знаю, что я был совершенно не прав, когда попросил вас стать моей женой, совершенно вас не зная, лишь для того, чтобы у Жаворонка была мама. Отношения между мною и девочкой сейчас намного улучшились. Вы были правы насчет того, чтобы нам с нею сблизиться, узнать получше… Я думаю, вы были абсолютно правы, когда отказали мне тогда…
 Адди слегка качнула головой… Да, признаться, не о таких предложениях мечтают все девушки. Любая молодая женщина надеется на уверения в вечной любви и преданности. Любой девушке хочется цветов, поэзии и обещаний прекрасного будущего. Уилл ничего из этого не предложил, но теперь, похоже, это уже было и не важно.
 — Но насчет вчерашней ночи, Адди, ты была не права! — продолжил он, повысив голос. — Ты также хорошо знаешь, что нам следует пожениться и чем скорее, тем лучше…
 — Да…
 — Я не утверждаю, что буду самым лучшим на свете мужем, но я… — он смолк, подняв в удивлении брови. — Что ты сейчас сказала?
 — Я сказала «да»!
 — Что, «да»?
 — Да, я выйду за тебя замуж… Ее сердце билось так взволнованно, что казалось, будто весь Хоумстэд мог услышать.
 — Ты, за меня?! — переспросил удивленно Райдэр.
 Адди тихонько рассмеялась, глядя на его озадаченный вид.
 — Но ты ведь хотел, чтобы я сказала именно это, Уилл?
 — Конечно… Да… Но я… — забормотал Уилл.
 Ему удалось преодолеть смятение. Встав из-за стола, он потянулся к ее руке.
 — Ты не пожалеешь, — сказал он восхищенным тоном, — вот увидишь, Адди, я буду заботиться о тебе! И ты ни в чем не будешь нуждаться!
 Было бы еще здорово, если бы он ее любил, думала Адди, заглянув ему в глаза. Но может. быть, если повезет, это чувство придет к нему позже. А ей хватит и того, что он предложил ей сейчас. Просто ее любви должно хватить на двоих… И судя по тому, как ей подсказывало сердце, ее любви уже хватало.
 Когда Уилл прижал Адди к себе и хотел поцеловать, она слегка склонила голову и стала ждать знакомого удара, словно током. Его прикосновения сводили ее с ума. Она не ошиблась. У нее было такое впечатление, будто они все еще лежали в кровати. Адди почувствовала сильное желание. Уилл оторвал свои губы. Она посмотрела на него снизу вверх, спрашивая себя, чувствует ли он сейчас то же, что она.
 — Думаю, мне пора, поспешу сообщить эту приятную новость Жаворонку, — сказал Уилл срывающимся голосом.
 — А я переговорю с Эммой, завтра, после занятий.
 Адди отошла от Уилла, пытаясь восстановить в себе равновесие и покой разговором о каждодневных мелочах.
 — Мне бы хотелось закончить четверть, если совет разрешит мне…
 — Не вижу причин для отказа. Но тебе не стоит это делать. Платят тебе немного, да и к чему нам деньги? Ранчо и так процветает, так что…
 — Знаю, Уилл. Но им будет трудно найти мне замену в такое время года. И мне бы не хотелось оставлять детей без учителя. Ведь они все так прекрасно занимались…
 — Если этого хочешь ты, то как я могу быть против? — Уилл наклонился при этом и поцеловал Адди в щеку. — Ну, я пошел.
 Адди так хотелось крикнуть ему вслед, что она его любит. Внутри у нее бурлил океан чувств. Она хотела разделить их с ним, но знала, что не может сделать этого. По крайней мере, не сейчас, не сегодня! Когда-нибудь!..
 Открывая дверь, Уилл оглянулся.
 — Думаю, скоро быть свадьбе… Две… Три недели… Не вижу смысла откладывать…
 «ЕСЛИ ЭТОГО ХОЧЕШЬ ТЫ…»
 Даже две недели казались Адди вечностью.




 Глава 22


 — Обещай, что никому не скажешь… — шепнула Жаворонок на ушко своей подружке Роузи.
 — Похоже, прежде я еще ни разу не проболталась… — сказала Роузи.
 Это была перемена, и две ученицы пошли в осиновую рощу недалеко от школы, чтобы посекретничать.
 — Обещаю, что никому-никому не расскажу, — поклялась еще раз Роузи. — А в чем дело то?
 — Дядя Уилл попросил мисс Шервуд стать его женой, — сказала загадочно Жаворонок. Роузи чуть не умерла от зависти.
 — Мисс Шервуд станет твоей мамой?! Ей тут же стало стыдно. Она любила свою родную маму. Ну просто… В общем… было бы, конечно, неплохо жить с кем-нибудь вроде мисс Шервуд.
 — Она действительно будет твоей мамой? — переспросила Роузи.
 Жаворонок весело кивнула, глаза ее заблестели от волнения.
 — Так говорит дядя Уилл!
 Представить только — мисс Шервуд вместо мамы и мистер Райдэр за папу… Роузи подумала, что, вероятно, Жаворонок-Белохвостик — самая счастливая девочка в Хоумстэде.
 — А когда это будет? — поинтересовалась Роузи. — Когда они поженятся?
 — Через несколько недель. А потом мисс Шервуд переедет жить к нам на ранчо. Хорошо, что она там будет. Она уже бывала у нас, когда дядя Уилл болел, она приходила давать мне уроки.
 — А ты не врешь? — подозрительно как-то спросила Роузи.
 Вдруг девочки услышали, что кто-то стоял позади них. Они оглянулись и увидели Марка.
 — А чему же она твоего дядюшку учила? — спросил зло парень.
 Роузи не знала, что имел в виду ее брат, но судя по его мерзкой-ухмылке, он говорил о чем-то неприличном.
 — Пошел прочь отсюда! — сказала сестра Марку. — Тебя сюда не звали…
 Он не обратил на нее никакого внимания. Его взгляд сосредоточился на Жаворонке.
 — Ты думаешь, эта Шервуд захочет, чтобы ты жила с ними? — злобно произнес он. — Значит, ты не просто отродье. Ты еще вдобавок и очень тупой выродок.
 — Заткни свой рот, Марк! — закричала, вскакивая с места, Роузи.
 — Не захочет она, чтобы ты там у них под ногами мешалась, — с невозмутимым видом продолжал ее братец. — Ты и глазом не успеешь моргнуть, как она отошлет тебя обратно в сиротский приют!
 — Замолчи же, Марк! — Роузи сжала свои маленькие кулачки.
 Девочка выжидающе смотрела на подругу. Лицо ее стало белее бумаги, губы дрожали. Марк рассмеялся.
 — Какой женщине понадобится в доме чужое отродье? Вот увидишь, тебе придется упаковать свои вещички.
 Роузи подобрала с земли сухую ветку и бросила ее в брата.
 — Пошел прочь! — крикнула она громко. Марк, с легкостью отклонившись от удара, рванулся вперед и схватил девочку за руку. Его пальцы впились в нее, словно клещи, он почти что оторвал ее от земли.
 — Смотри мне, Роузи! Мы не все время в школе. Дома мисс Шервуд не сможет тебя защитить… — сказал Марк и с силой оттолкнул ее.
 Роузи, спотыкаясь, полетела назад, ударившись спиной о древесный ствол. Она посмотрела, как брат скрылся в зарослях осин. Ей так хотелось заплакать. Нет, она больше не позволит Марку шпынять ее, как маленькую. Она уже давно поняла, что он любит, когда она плачет. И Роузи не собиралась больше доставлять ему такое удовольствие. Но посмотрев на Жаворонка, она тут же забыла обо всех угрозах брата. Поспешив к все еще сидевшей на усыпанной листвой лужайке подруге, она села рядом и обняла ее за плечи.
 — Неужели ты поверила хотя бы одному его слову? Он же просто наговорил как всегда от злости!
 — А может, он прав, — всхлипнула Жаворонок, подняв на Роузи свои глазки. — Может, мисс Шервуд и впрямь не захочет, чтобы я жила в ее доме… Что, если она и вправду отошлет меня обратно? Что мне тогда делать?
 — Никуда она тебя не отошлет, — уверенно сказала Роузи. Ей так хотелось надеяться на свою правоту. В конце концов, прежде она уже ошибалась во взрослых…
 Как только Стэнли провел Адди на кухню, приблизительно через полчаса после занятий, Эмма поняла, что учительница собирается сообщить ей нечто важное. Она быстро переглянулась с Дорис Мак Леод, зашедшей поболтать вместе с Марией и Сарой, после чего пригласила Адди присесть и выпить чашечку чая.
 — Дорис принесла несколько своих отменных пирожных. Угощайся! Лучше них я сроду не пробовала.
 Адди отрицательно покачала головой.
 — О нет, спасибо. А вот от чая я не откажусь…
 Маленькая Сара завозилась на коленях у Марии.
 — Ма, пусти меня вниз! — закапризничала крошка. — Хочу гуляти!
 Мария что-то тихо прошептала малышке на ухо, но ребенок не успокоился.
 Эмма прошла в гостиную и громко позвала:
 — Аннали! Поди сюда!
 Как только ее старшая дочь появилась, Эмма сказала:
 — Посиди здесь с Сарой, пока мы там на кухне переговорим. А то молодая миссис Мак Леод из рук вон выбилась, успокаивая ребенка.
 Аннали улыбнулась. Старшая дочь Эммы обожала детей. С тех пор, как Адди приехала в Хоумстэд, она просто уши всем прожужжала о том, что теперь она ходит в нормальную школу и обязательно станет учительницей, «такой же, как мисс Шервуд».
 Эмма считала, что девочка скоро уедет отсюда. Как-никак Аннали было уже пятнадцать. Молодая леди. Совсем скоро она приведет домой молодого человека, чтобы познакомить с родителями. Эмма отбросила от себя эти мысли и поспешила вернуться на кухню сразу же после того, как Аннали забрала ребенка.
 — Спасибо! — сказала ей Мария, глубоко вздохнув и устало с благодарностью улыбаясь.
 Улыбнувшись в ответ, Эмма села за стол напротив Адди.
 — Если уж полный дом детей, то надо их как-то использовать. Все ж помощники… — Она вопросительно посмотрела на учительницу. — Ну как дела в школе?
 — Отлично, — сказала Адди, слегка улыбнувшись, и отпила чаю.
 Эмма подумала: вдруг новости Адди личного плана. Может, она не хочет их сообщать при Дорис и Марии.
 — Мои дети стараются? — спросила Эмма.
 — Да, конечно, — ответила Адди и поставила чашку на стол.
 У Адди был такой вид, будто она собиралась сказать еще что-то, но промолчала. Дорис бросила взгляд на невестку, затем посмотрела на Адди.
 — Похоже, вы хотите сообщить нам нечто важное… — сказала она, словно читая мысли Эммы. — Может, вы хотите сообщить об этом лишь Эмме? Тогда мы с Марией лучше пойдем…
 — Нет, нет, — ответила Адди. — Останьтесь.. — Она вздохнула. — У меня действительно есть что сказать вам и вполне скоро об этом все будут знать, — сказала Адди. На ее лице появилась неуверенная улыбка. — Уилл Райдэр предложил мне свою руку и сердце, и я приняла его предложение.
 — О Господи, — прошептала Эмма. Уилл Райдэр и школьная учительница. Нет, конечно, Эмма не сомневалась, что Адди Шервуд подыщет себе рано или поздно муженька, но вот чтобы им стал ранчер, она никак предположить не могла. Эмма была уверена, что Уилл — заклятый холостяк. Он сроду не обращал внимания на одиноких женщин и вдовушек Долины Большого Лука. Да и вел он себя так, будто женщины ему вообще не нравились, да и не было у него их. Уилл Райдэр и Адди Шервуд. Ни за что бы она не смогла предположить. Мария первой нарушила тишину.
 — Я думаю, это просто здорово, Адди! Когда свадьба?
 — Мы еще не решили, — сказала скромно Адди, густо покраснев. — Но Уилл хочет как можно скорее. Недели через две.
 — Господи, Боже мой, — прошептала Эмма, широко улыбаясь. — Когда мы нанимали тебя учить наших детей, никто и предположить не мог, что благодаря этому, наконец-то, женится Уилл Райдэр.
 Дорис рассмеялась.
 — Особенно, если учесть то, что все мы думали, что А. Л. Шервуд — это мужчина.
 Теперь уже все захохотали, даже смущенная Адди.
 — Адди! — спросила, отдышавшись, Мария. — А у тебя есть подвенечное платье? Потому что, если вдруг нет, — быстро затараторила она, — я буду очень рада, если ты наденешь мое платье!
 Адди перестала смеяться, но все еще улыбалась.
 — О, Мария! Как это мило с твоей стороны! Но я же выше тебя… Оно мне будет коротко.
 — Мы можем его отпустить. Сделаем пошире оборку. Так что мы его перешьем, и будет платье тебе впору. Можешь не сомневаться, я портниха — что надо! Спроси мать Мак Леод, — сказала Мария и положила руку на свой животик. — Сейчас, конечно, этого не скажешь, но обычно я довольно стройна. Думаю, нам удастся сделать так, чтобы платье тебе подошло.
 Мария тронула Адди за руку.
 — Это действительно прекрасное платье. Я знаю, ты будешь просто блестяще в нем смотреться. Лишь попробуй примерить его… или хотя бы обещай, что посмотришь его!
 Зеленые глаза Адди наполнились слезами радости.
 — Я с удовольствием его примерю, Мария.
 Спасибо тебе.
 — Ну Боже мой! — сказала Эмма, глотая подступивший к горлу комок. — Да что у нас у всех глаза на мокром месте! Надо радоваться, а мы… плачем.
 — Эмма права, — вмешалась в разговор До-рис. — За три года в Хоумстэде не было ни одной свадьбы. Да у нас и церковь только недавно появилась…
 — Эмма, — Адди напряглась, — я еще не все сказала. — Голос ее опять стал серьезным.
 — О чем?
 — Как быть с моей работой? Разрешит ли теперь школьный совет заниматься мне учительством? Мне бы хотелось выполнить до конца свои обязательства по контракту.
 — О Господи, — прошептала Эмма.
 — Я не хочу, чтобы дети остались без учителя еще до конца этой четверти, — быстро продолжала Адди. — За такой короткий срок они уже многому научились. Было бы преступлением позволить им все позабыть.
 — Конечно! — Эмма уже мысленно перебирала всех членов школьного совета. Конечно же, придется столкнуться с сильной оппозицией со стороны тех, кто не хотел, чтобы детей учила женщина, но все же ей казалось, что большинство найдет разумный выход из создавшегося положения.
 — Я уверен, совет согласится оставить вас на должности, если вы действительно этого хотите, — высказала свое мнение Дорис.
 Адди облегченно вздохнула.
 — Я так рада, — прошептала Адди. — Знаете, я многому научилась у своих учеников. И всегда буду помнить первые месяцы, проведенные с ними.
 Глен быстренько глотнул виски и. спрятав флягу в карман куртки, уставился сквозь дверной проем офиса на спину Тома Мак Леода. Рабочий стол хозяина был усыпан бухгалтерскими отчетами и квитанциями. Судя по всему. Том делал какие-то расчеты. Глен отвернулся и пошел опять грузить доски в телегу. Том первым делом хотел отправить с утра этот груз и потребовал, чтобы Глен управился до конца работы. Черт подери, к чему такая спешка, думал Глен, вытаскивая из штабеля очередную доску. Вот что было плохо в работе на Тома Мак Леода — он кого хочет заездит, даже минутки передохнуть не дает. Глен остановился и выпил половину своей заветной фляги. Он знал, что небезопасно пить, когда хозяин поблизости. Ясное дело, если он застанет его опять за распитием виски во время работы, то он его, как пить дать, вышвырнет. Он его уже несколько раз об этом предупреждал. Но, черт подери, плевать он хотел на своего босса. Пить Глен умел, и что ж поделаешь, если виски помогало ему скрасить столь безрадостный труд. И если так хочется, то отчего же не выпить… Стиснув зубы, Глен загрузил в телегу еще пару досок, продолжая мысленно жаловаться самому себе. Нет, не такой работой он должен был заниматься. Он был создан, как сам считал, для того, чтобы открыть свое собственное дело. И чем больше он об этом думал, тем более привлекательной становилась для него мысль открыть собственный салун. Он вновь бросил взгляд на контору. В сейфе сейчас было деньжонок негусто. Том всегда посылал выручку в Буаз-Сити по первым числам каждого месяца. Но вот на следующей неделе…
 Он внимательно изучил интерьер лесопилки. Такое место сгорит дотла в мгновение ока. Ничего не останется. И никто не узнает, чего здесь не хватало. По крайней мере, если не будет Тома Мак Леода.
 — Па1 — раздался голос Марка. С виноватым видом Глен оглянулся на голос сына.
 — Что ты тут все вынюхиваешь! — Он шагнул навстречу мальчику, занося руку для Удара.
 — Я не вынюхиваю, а пришел рассказать кое-что интересное. Насчет учительницы.
 — Что такое? — Глен остановился и поднял брови.
 — Она и мистер Райдэр женятся.
 Глен грязно выругался.
 — А какое мне до того дело? — сказал он и пошел за очередной доской.
 — Мисс Шервуд прежде навещала его на ранчо, ухаживала за ним, пока он болел. Я слышал, как об этом рассказывала Роузи индейское отродье.
 — Ухаживала за ним? — переспросил Глен. Он подумал о том же, что и его сын: ясно было, какой именно вид ухода Уилл предпочел, если жил на том ранчо без женщины.
 — Именно это она и сказала… А теперь они срочно женятся, — осклабился Марк. Верно, нет у них теперь другого выбора.
 — Может, и так… — в раздумий сказал Глен.
 Не доказывало ли это всему городу то, что он был прав насчет того, стоит ли вообще нанимать учителя, а тем более — женщину. Ее надо было отправить обратно в день приезда. От нее были лишь одни неприятности. Пришла домой и давай жаловаться на мальчика, мол, не позволит она, чтобы Марк бил свою сестру. Всякий скажет, что не ее это собачье дело. Если необходимо приструнить Роузи, уж кто, кроме брата, имеет полное право наказать ее? Глен почувствовал, как ярость переполняет его. Автоматически он потянулся за флягой и сделал несколько быстрых глотков. Он покажет учительнице, как лезть не в свои дела… Как пить дать. покажет…
 Уилл оперся на ограду загона, уставившись на лошадей. ЖЕНЮСЬ. НЕУЖЕЛИ Я ЖЕНЮСЬ? Такое чувство, будто летишь с лошади… До сегодняшнего дня сомнений не было. Еще вчера он был абсолютно уверен в правильности своего решения. Жаворонок восприняла эту новость с улыбкой и сверкающими глазами, в полной мере уверив дядюшку в правильности поступка.
 Он уже не мог с точностью припомнить, отчего в душу его закралось сомнение. Может, виной тому была сегодняшняя задумчивость племянницы. Она казалась столь отрешенной, столь опечаленной. Уилл заметил в ней эту перемену сразу же после того, как она вернулась из школы. Она стала похожа на того замкнутого, несчастного, запуганного ребенка, что прибыл на раскладных в августе. Уилл было уже думал, что несчастная девочка больше уже не вернется в школу. Может быть, и решение жениться на Адди тоже было ошибочным. В голове у него все перепуталось. Он закрыл глаза и потер пальцами виски. И тогда мысленно увидел ее, свою мать. Звуки и образы Чикаго воскресли в его памяти, когда он представил Марту Райдэр, которая прогуливалась с каким-то незнакомцем. Его мать не видела Уилла, в глазах многих — еще совсем юного мальчика, чтобы понять то, что он сейчас лицезрел. Она была слишком увлечена своим любовником, с которым они вошли по ступенькам в кирпичный особняк с колоннами. Он исчезли в нем, скрывшись от людских глаз…
 Уилл прождал несколько часов, и когда мать наконец вышла, он понял по ее виду, что произошло за дверями этого дома. Теперь он все знал и ненавидел ее за то, что она приняла любовника, обманула отца, предала их.
 Вслед за этим воспоминанием пришло другое, еще более болезненное, нечто, что он заставлял себя забыть вот уже на протяжении многих лет…
 Его отец лежит на смертном одре…
  УИЛЛ ПОТИХОНЬКУ ВОШЕЛ В ОБШАРПАННУЮ КОМНАТЕНКУ. СТАРАЯСЬ НЕ ПОТРЕВОЖИТЬ ОТЦА. ФИЛИПП УЖЕ ОЧЕНЬ ДАВНО БЫЛ БОЛЕН. И ДОКТОРА ОСТАВИЛИ ВСЯКУЮ НАДЕЖДУ НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ. БЕСШУМНО ПРИКРЫВ ЗА СОБОЮ ДВЕРЬ, ОН УСЛЫШАЛ ТИХИЙ СМЕШОК, ДОНОСИВШИЙСЯ ИЗ СПАЛЬНИ МАТЕРИ. СМЕЯЛАСЬ ОНА. ИНТЕРЕСНО, НАД ЧЕМ? УИЛЛ ПРОКРАЛСЯ К ДВЕРЯМ СПАЛЬНИ, УЖЕ ЗАРАНЕЕ СТРАШАСЬ ТОГО, ЧТО ОН МОЖЕТ ТАМ УВИДЕТЬ. ПЕРВОЕ, ЧТО БРОСИЛОСЬ В ГЛАЗА, — БЕСЧУВСТВЕННОЕ ТЕЛО ОТЦА, НЕПОДВИЖНО ЛЕЖАЩЕЕ НА КРОВАТИ. ЛИЦО БЕЛЕЕ МЕЛА ОТЛИВАЛО БОЛЕЗНЕННОЙ СИНЕВОЙ, ГЛАЗА ПРОВАЛИЛИСЬ… В ОБЪЯТИЯХ ПОСТОРОННЕГО МУЖЧИНЫ ОН УВИДЕЛ СВОЮ МАТЬ… И ОПЯТЬ УСЛЫШАЛ ЕЕ ТИХИЙ СМЕШОК, КОГДА ЧУЖАК ПОГЛАДИЛ ЕЕ ПО СПИНЕ. «ВЕДИ СЕБЯ ПРИЛИЧНО. ДЖОФРИ», — ПРОШЕПТАЛА ОНА. «Я УСТАЛ ЖДАТЬ, ПОЙДЕМ ПРЯМО СЕЙЧАС, …» — «ЧТО СКАЖУТ ЛЮДИ, ЕСЛИ Я БРОШУ МУЖА НА СМЕРТНОМ ОДРЕ? ПОДУМАЙ, ДЖОФРИ. ФИЛИПП НЕ ДОЛГО ПРОТЯНЕТ, И ВОТ ТОГДА-ТО МЫ И ЗАЖИВЕМ. ОБЕЩАЮ ТЕБЕ». УИЛЛ ТОГДА ХОТЕЛ УБИТЬ ЕЕ… МАРТА ПОВЕРНУЛАСЬ И ВСТРЕТИЛАСЬ ВЗГЛЯДОМ С СЫНОМ. «УИЛЛ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?..» 
 Уилл тяжело вздохнул и постарался больше об этом не думать, не вспоминать. Хватит, сказал ов себе, хватит мучиться! Он больше не станет думать о ней, напялившей то модное розовое платье, за которое заплатил ее любовник. Он больше не будет думать о матери, обнимавшей любовника у одра умирающего мужа. КАК ЖЕ Я ЕЕ ТОГДА НЕНАВИДЕЛ.
 Филипп умер на следующий день, не приходя в сознание. У Уилла не было возможности сказать последнее «прости» отцу, а с матерью он решил даже не прощаться совсем. Сразу же после похорон он покинул Чикаго, ни слова не сказав Марте Райдэр.
 Я все еще ненавижу ее, думал Уилл, потирая виски, несмотря на то, что с тех пор прошло столько лет. Очнувшись от размышлений, он вновь уставился на стоявших в загоне лошадей. Он любовался лучшими, как ему казалось, в штате животными. Этой весной кобылицы ранчо Рокин'Ар принесли отличное потомство, да и приплод рогатого скота в этом году был самым лучшим.
 Немалый путь проделал» он от той меблированной комнаты в Чикаго. Еще дальше он был от женщины, подарившей ему жизнь и ничего, кроме этого. Все эти чувства и воспоминания одолевали Уиллом не один раз. Умом он понимал, что не все женщины такие, как его мать. Но почему же это теперь ему так мешало? Нет, все же не стоило ворошить прошлое…
 Он вспомнил об Адди, и сразу же успокоился. Слава богу, у Адди не было ничего общего с Мартой Райдэр. Адди была совершенно не такая, как его мать или Жюстина, она вообще не была похожа на какую-либо другую женщину.
 Адди никогда его не предаст.
 Никогда…




 Глава 23


 — В понедельник — всем деньги, а во вторник — варенье, а среда счастье-радость несет, — повторяла Мария известную детскую считалочку, склонившись над сундуком из кедрового дерева. — Все в четверг украдут, в пятницу — крест дадут, а в субботу всегда не везет. — Она бережно извлекла на свет свое подвенечное платье и повернулась к Адди.
 — Том и я женились в среду. Я рада, что и вы выбрали этот день. Мы были так счастливы. Знаю, что и ты и мистер Райдэр будете чувствовать тоже самое.
 При виде свадебного платья сердце Адди затрепетало от волнения. Она и представить себе не могла такой красоты, когда Мария просто предложила воспользоваться ее платьем. Протянув руку, она попробовала полотно.
 Сшитое из прекрасно сотканного белоснежного шелковистого газа и отделанное хлопчато-бумажным сатином, с длинными рукавами, оно выглядело прекрасно. Лиф был отделан бельгийскими кружевами. Ярды и ярды материи ушли на длинную юбку. Балайез — кружевное гофрэ — украшало оборку юбки и внушительной длины шлейф.
 — Тебе оно нравится?
 — О, Мария, — только и могла ответить Адди.
 — Давай теперь быстренько примерь его, и мы посмотрим, насколько нам придется его переделывать. Времени у нас осталось не так много, всего две недели. Так что придется попотеть.
 Стоя перед венецианским зеркалом, Адди всё больше и больше чувствовала себя принцессой из сказки. Прошло три дня с тех пор, как Уилл сделал ей предложение, но она все равно не могла в это поверить. Даже то время, что они провели в постели, казалось ей сном. Она отвела взгляд от зеркала, лишь только воспоминания о тех сладостных часах заставили ее густо покраснеть.
 Мария тихонько засмеялась:
 — Думаешь о нем…
 Глаза у Адди расширились, и тревожный холодок пробежал по спине. А что если кто-то догадался о том, что произошло между ней и Уиллом? Если Мария с такой легкостью читала ее мысли, то что говорить о других.
 — Ты ведь очень его любишь, не правда ли? — Мария погладила руку Адди. — Можешь не отвечать. Я могу прочесть это в твоих глазах. Они светлы от любви.
 — Да, — прошептала Адди, Хотя ей очень хотелось крикнуть об этом — Я ЛЮБЛЮ ЕГО! — Она посмотрела на Марию. — Я не знала, что можно такое испытывать вообще к кому-нибудь. Порою я думаю, как бы это было ужасно, если бы я не приехала в Хоумстэд. А что, если бы мы никогда не встретились? И я бы сошла в могилу, так и не узнав…
 Она внезапно смолкла, смущенная откровением своей души.
 — Я понимаю тебя. Сейчас ты все так обостренно воспринимаешь. Со мною тоже так было, когда я влюбилась в Тома. И до сих пор это так, честное слово.
 Разговаривая, Мария помогла Адди снять ее платье и одеть подвенечный наряд.
 — Иногда я смотрю на Тома и думаю, что можно умереть от счастья. И удивляюсь, за что господь меня так наградил. — Она замерла, уставившись невидящими глазами в пустоту. — He думаю, чтобы я смогла прожить без него, — добавила Мария шепотом.
 Адди почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Она вдруг поняла, о чем говорит Мария, и с этим пониманием пришел страх. Она боялась так страстно, так беззаветно любить. Она боялась той всеуничтожающей боли, что могла за этим последовать.
 Часом позже, Адди села в свою повозку и направила кобылу на запад. Она удивилась, увидев солнце над вершинами гор. Голубое небо уже окрашивал красный, как черепица, закат. Адди и не заметила, что провела столько времени у Мак Леодов. Она уже было собралась подхлестнуть лошадку, как увидела Чэда, выходящего из ворот своей конюшни и направляющегося в ее сторону. Адди остановила повозку.
 — День добрый. Адди, — приветствовал он ее.
 — Здравствуй, Чэд.
 Он учтиво приподнял шляпу.
 — Слышал новость о тебе и Уилле. Ей стало совестно, когда она вспомнила, как Чэд предлагал ей руку и сердце, а через час после того, как она ему отказала, ее уже обнимал в постели Уилл. Щеки у Адди опять покраснели.
 Чэд взял лошадь под уздцы.
 — Конечно же, было бы лучше, если бы ты вышла за меня, но что делать… О вкусах не спорят…
 — Чэд, я…
 — Есть еще время передумать, Адди. Лучше бы мне быть твоим мужем…
 — Извини, Чэд, но я не собираюсь менять своего решения.
 Он посмотрел на нее глазами преданной собаки.
 — Я и не надеялся… но что поделаешь… попытка не пытка… Ты не обиделась?
 — Нет, ты меня нисколько не обидел. Адди по-дружески ему улыбнулась, затем ее лицо приобрело серьезное выражение:
 — Все равно я бы никогда не стала тебе хорошей женой, Чэд. Судя по тому, как разрастается Хоумстэд и твое дело, тебе в первую очередь нужна преданная и надежная помощница. Я бы не смогла быть таковой, так как целыми днями в школе…
 — Да, но я думал… Адди продолжала:
 — Я же сказала, что не собираюсь бросать свою профессию, если, конечно, школьный совет не будет против. — Она гордо тряхнула головой. — Нет, тебе нужна такая жена, как…
 Адди посмотрела на небо, словно подыскивая там подходящую кандидатуру. — Такая жена, как, например, Офелия Хендерсон. Что за милая девушка. В жизни не видела никого красивее ее…
 — Офелия? Но она еще ребенок, — возмутился Чэд.
 — Ребенок? Когда ты ее в последний раз видел, Чэд Торнер? Я имею в виду, когда ты в последний раз всерьез обратил на нее внимание? Ведь она уже женщина… Молодая красавица. И если ты меня спросишь, я отвечу тебе, что она тоже заметила, насколько ты хорош собою…
 — Заметила?
 — Да, представь себе? — Адди вновь улыбнулась. — Как мог ты столь точно предугадать мои чувства к Уиллу и в тоже время не заметить, что юная леди чувствует к тебе?
 Похоже вопрос ее всерьез озадачил Чэда. Наконец и он улыбнулся ей в ответ:
 — Думаю, вы согласитесь, что я был прав насчет причины, по которой вы отвергли мое предложение. Вы сделали это не из-за того, чтобы остаться учительницей.
 Адди знала, что щеки ее сейчас опять покраснели.
 — Я сказала, что надеюсь продолжить преподавание…
 — Совершенно верно. Можете не беспокоиться. Школьный совет с ума сойдет, если вы уйдете. Вы — самое лучшее, что было когда-нибудь в Хоумстэде.
 — Спасибо, Чэд, — Адди ощутила прилив тепла и вновь почувствовала себя счастливой. — Это весьма приятный комплимент.
 — Это — чистая правда, мэм. — Коснувшись полей шляпы, он отступил от повозки. — А я хорошенько подумаю над тем, что вы сообщили. Я имею в виду мисс Хендерсон.
 — Надеюсь, — и, намотав поводья на руку, Адди уже собралась отъехать.
 — Адди, я хочу, чтобы ты знала, что я всерьез хотел на тебе жениться. Думаю, ты была бы мне отличной женой, несмотря ни на что. Но правда такова, и лишь слепой не увидит того, что ты любишь Уилла. Я рад, что у него хватило ума сделать тебе предложение.
 Кивнув ему в ответ, Адди хлопнула кобылу поводьями по спине и поехала прочь.
 Ехать до хижины у Пони Крик было недалеко, но времени, чтобы подумать над словами Чэда у Адди хватило. Интересно, правду ли говорил он? Действительно ли, лишь слепой не увидит то, что она любит Уилла? Печально, но она так не думала…
 От острой боли в сердце Адди закрыла глаза. Никто ей никогда не говорил, что это происходит именно так? эта ужасающая любовь, изливающаяся откуда-то изнутри. Даже когда она была влюблена в Роберта, или думала, что влюблена в него, никто не предупредил ее, что самые сильные чувства еще впереди. Может это оттого, что тогда она была почти ребенком, а сейчас взрослая женщина? Или из-за того, что она любила Уилла по-настоящему? Или это из-за того, что теперь она могла потерять гораздо большее?
 Адди почувствовала, что колеса замедляют свой бег и, открыв глаза, увидела, что лошадь сворачивает с большой дороги на разбитый проселок, ведущий к ее хижине. Она мысленно отругала себе за столь неожиданный приступ меланхолии. Сейчас было самое время радоваться. Она собиралась выйти замуж за человека, которого любила, и ей еще предстояло одеть самый прекрасный подвенечный наряд, который ей когда-либо приходилось видеть. Так чего же она страшиться?
 Но несмотря на установившееся в ее душе спокойствие, Адди испугалась, увидев, что у дверей хижины ее поджидает Уилл.
 Он слез с лошади, как только она поравнялась с ним. Когда повозка остановилась, он подошел и, протянув руку, помог ей спуститься вниз. Когда его пальцы сомкнулись у нее на запястье, сердце у Адди остановилось.
 — Я не ожидала увидеть тебя сегодня, Уилл, — сказала она, заглядывая в его опечаленные глаза. — Что-то случилось?.
 — Не знаю. Думал, ты мне скажешь.
 Она освободила руку и подошла к дверям, выпрямив спину и высоко подняв голову. Если он пришел для того, чтобы отменить свадьбу, она не доставит ему такого удовольствия, как лицезрение ее слез.
 — Холодно говорить во дворе. Проходи в дом, я поставлю кофе.
 — Прежде я позабочусь о лошади, а ты давай готовь…
 Адди задержалась у двери и посмотрела назад. Уилл уже вел кобылу к загону. Это было так по-домашнему: он заботится о лошади, а потом составит ей компанию за чашечкой кофе, в то время, как над долиной спустятся сумерки.
 Она поспешила в дом, чтобы поскорее развести огонь и поставить кофе. Ей хотелось бы провести с ним так не один вечер. Она хотела, чтобы мечтам ее было суждено сбыться.
 Затопив камин, Адди попыталась привести в порядок свои волосы, прежде чем придет Уилл. Как обычно толку в этом абсолютно никакого не было. Волосы не слушались. Дверь открылась без предварительного стука. Отвернувшись от зеркала, она увидела вошедшего Уилла. Адди подняла голову. Она не позволит себе распускаться у него на глазах. Не допустит, чтобы он видел ее уязвимость и беззащитность.
 — Так по какому делу ты так срочно хотел меня видеть, Уилл? — стоически произнесла Адди, будучи заранее уверена в его ответе.
 — Да, все Жаворонок… Глаза ее расширились:
 — Жаворонок?
 Уилл кивнул, сделав шаг вперед.
 — Она меня весьма беспокоит. Думал, может ты чем поможешь.
 — Садись, Уилл, — ей с трудом удалось сдержать свою радость и облегчение. Она счастливо откинулась в кресле, так как щие ноги уже плохо держали. — Ну рассказывай, что с ней?
 — Я думал, даижет, ты мне скажешь, — сказал Уилл, усаживаясь напротив нее. Свою шляпу он положил рядом с собой на стол. — Что-нибудь в школе стряслось?
 Адди вдруг поняла, что слишком самонадеянна. Уилл пришел к ней с бедой, а она думала лишь о своих чувствах. Она отбросила в сторону все свои прежние волнения и сосредоточила свое внимание на сидящем напротив нее человеке.
 — Стряслось? Не понимаю, о чем ты?
 — Я тоже не знаю… Просто… В общем… Она казалась такой счастливой, но вот пару дней назад все резко изменилось. Ведь мы уже так хорошо с нею ладили. А вот теперь, внезапно, она стала вновь от меня отделяться. Как будто бы она снова только что приехала из сиротского приюта. Она словно чего-то боится.
 Адди задумалась над тем, что ей сказал Уилл. Она вдруг вспомнила, что Жаворонок как-то странно вела себя последние два дня в школе. Ей бы раньше заметить, а она вся ушла в мысли об Уилле и свадебных приготовлениях. А какому учителю безразличны нужды учеников?
 — Я думал, может ей опять достается от Марка Таусенда, — предположил Уилл.
 Адди отрицательно покачала головой:
 — Не думаю. Мне было бы известно, случись что…
 Они встретились взглядами. Она перешла почти на шепот:
 — Но ты не думаешь, что это из-за меня? Ты что, считаешь, что она не хочет, чтобы я выходила за тебя замуж?
 На его лице не отразилось никаких мыслей. Адди с нетерпением ждала ответа. В конце концов Уилл покачал головой:
 — Не думаю, что дело в этом. Она ведь так радовалась, когда я ей сказал, что ты согласилась стать моей женой. — Уилл облокотился на стол. — Может ты поговоришь с нею и тебе удастся узнать, что ее так гнетет? Я пытался, — он пожал плечами, — но, видит Бог, я не знаю, как надо разговаривать с маленькими девочками.
 — Конечно же, поговорю.
 Тепло облегчения растекалось по ее венам. Она совершенно забыла о своих прежних волнениях. Она почувствовала себя увереннее. Он пришел к ней. Он оценил ее мнение. Его влекла к ней не только страсть, приведшая их в постель. Возможно, он еще полюбит ее по-настоящему.
 Выражение лица Уилла как-то смягчилось, и он откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая Адди. Он слегка улыбнулся:
 — А у тебя красивые волосы, Адди!
 — Мои волосы? — машинально она стала поправлять заколки. — Да, вид у меня еще то…
 — Мне нравится, когда они растрепаны, — прошептал Уилл, — они тогда смотрятся в отблесках догорающего камина… — У него не было слов. — Но больше всего мне нравится, когда они распущены по плечам.
 Она покраснела, потупив взор. Уилл встал из-за стола и подошел к ней. Адди замерла, почувствовав прикосновение его руки. Дыхание у нее перехватило. Не спеша, она вытащила все заколки из прически. Его пальцы нежно играли густой волной упавших на плечи волос.
 — Адди…
 Она почувствовала внутри необыкновенную. мягкость и тепло.
 Помолчав минуту, он сказал:
 — Похоже, я не знаю, как говорить с женщинами. Но мне очень бы хотелось научиться. МНЕ БЫ ТОЖЕ ЭТОГО ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ. Ей хотелось, чтобы он все говорил и говорил, пока она его не остановит. Она слегка наклонила голову, коснувшись щекой его ладони. Ей захотелось, чтобы он проделал с нею то же, что тогда ночью. Ей хотелось, чтобы он целовал ее, а потом раздел, и лег рядом с нею на кровать. Ей хотелось…
 Закашлявшись, Уилл отошел от нее. Когда он заговорил, голос его показался ей басом:
 — Мне пора обратно на ранчо. — Он взял со стола свою шляпу и нахлобучил ее на свои коричневато-золотистые вихры.
 — Дай мне знать, если тебе удастся что-нибудь узнать… Я имею ввиду насчет Жаворонка…
 — Конечно, — удивительно, что она еще могла говорить. Внутри у нее все дрожало еще от его прикосновения.
 Подходя к дверям, Уилл сказал:
 — В субботу собирается школьный совет. Я скажу им, что не против, чтобы ты осталась учительницей на какой тебе будет угодно срок. Он еще раз посмотрел на Адди. — Ты уверена, что это именно то, чем бы ты хотела заниматься? Ведь теперь в этом нет никакой нужды.
 В данный момент она ни в чем не была уверена. Кроме того, что она жаждала, чтобы Уилл обнял ее, страстно поцеловал и ласкал ее тело так же, как в ту ночь. Она желала, чтобы он не устоял перед соблазном сделать это прямо сейчас. Адди знала, что он чувствует ее желание. Она определила это по голосу и поняла, что он пытается защитить ее от скандала. Но лучше бы он этого не делал.
 — Я рад, что вы приехали я Хоумстэд, Адди Шервуд, — промолвил Уилл, — очень рад. И прежде чем она успела ответить, он открыл дверь и вышел.




 Глава 24


 Адди медленно обвела взглядом класс, в то время как ее ученики, склонившись над тетрадками, скрипели перьями, решая арифметические задачки. «Мои ученики, — подумала она, — мои дети». Глядя на детей, Адди улыбнулась. Когда придет время бросить учительство, а в этом она уже не сомневалась, ей будет очень их не хватать. Она вдруг поняла, что любит их всех. Они в самом деле стали ей, как родные. Каждый из них был индивидуален, каждый был уникальной личностью.
 Вот, например, дети Барберов, все шестеро, — такие живые, умненькие и всегда веселые.
 Или вот девочки Поттеров. Так хорошо воспитаны, так за собой следят, ни одного выбившегося волосика, ни одной складки на одежде.
 А вот сын Морриса, неуклюжий и застенчивый подросток.
 И сколько других детей, всех возрастов, разных по виду и росту, и каждый из них единственный в своем роде.
 Даже Марку нашлось место в ее сердце. Ей хотелось помочь мальчику, пока не было поздно, до того, как он станет таким же, как его отец. Возможно, было поздно уже что-либо предпринимать, но она надеялась на чудо. Была бы она мудрее, тогда бы она знала, что с ним надо делать, как заставить его посмотреть на мир другими глазами.
 Адди залюбовалась, смотря на Роузи и Жаворонка. Девочки сидели рядышком. Они быстро подружились еще в первую неделю после начала занятий. Адди не понимала почему. Внешне малышки казались полной противоположностью. Жаворонок всегда была застенчива и старалась уйти в себя, если ее обижали. Роузи, напротив, была чрезвычайно общительна, и за себя постоять умела, то и дело используя кулаки или крепкое словцо.
 У Жаворонка не было ни отца, ни матери, но у нее был дом, где ее любили, старались дать ей все самое лучшее. У Роузи были родители, но она больше походила на сироту. Адди обратила свое внимание на Жаворонка. Вот уже два дня она пыталась заставить девочку открыться и рассказать, что случилось, но Жаворонок почему-то не хотела ей довериться. Адди не понимала причины… Ведь с первой же встречи между ней и племянницей Уилла возникла особая внутренняя связь. Случилось нечто, что ее совершенно нарушило, и она не знала, что именно.
 ОНА НЕ ХОЧЕТ. ЧТОБЫ Я ВЫШЛА ЗА ЕЕ ДЯДЮ.
 Сомнения не покидали Адди. Она взглянула на лежащие на ее столе бумаги. А что, если ее подозрения обоснованны? Должна ли она выходить за Уилла, зная, что Жаворонок будет из-за этого несчастна или же ей следует отказаться от собственного счастья ради девочки?
 Адди закрыла лицо руками, облокотившись на стол.
 ПАПА. КАК БЫ Я ХОТЕЛА СЕЙЧАС С ТОБОЮ ПОГОВОРИТЬ. ТЫ БЫ ПОДСКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ. ВЕДЬ ТЫ ВСЕГДА ЗНАЛ ОТВЕТ НА ЛЮБОЙ ВОПРОС.
 Уилл понадеялся, что она разузнает, что именно тревожит Жаворонка. А что, если она его подведет? Или хуже того, найдет подтверждение своим самым худшим опасениям? Что она тогда будет делать? Что он предпочтет? У Адди ужасно разболелась голова.
 — Мисс Шервуд?!
 Адди посмотрела на вставшую из-за парты Рэйчел Барбер. Девочка показывала свою тетрадку:
 — Я никак не пойму этой задачи.
 — Я — тоже, — подумала Адди, думая совершенно о другом. Она жестом подозвала девочку и подробно объяснила ей еще раз пример на умножение.
 Изысканные ароматы наполняли кухню, когда Том вошел в свой дом незадолго до полудня. Он увидел на плите черный чугунок и, подняв крышку, посмотрел, что там внутри. В чугунке тушилась говядина. Том с силой вдохнул в себя аромат и накрыл чугунок. Затем он прошел в гостиную. Увидев жену, он остановился изумленный. Мария старательно делала вручную стежки на подвенечном платье. На губах ее играла улыбка, и он понял, что сейчас она вспоминает тот день, когда впервые одела это платье девять лет назад. Они очень часто читали мысли друг друга, зная без слов, что лежит у каждого на сердце. Должно быть, Мария почувствовала его присутствие. Она подняла голову, и их глаза встретились.
 — Ты так была похожа на ангела, — сказал Том, — я не видел в жизни ничего прекраснее.
 Глаза ее засветились.
 — Ты не переработалась? У тебя немного усталый вид.
 Том наклонился и поцеловал жену в губы.
 — Я чувствую себя великолепно, — Мария отложила шитье в сторону. Одной рукой она нежно погладила себя по животу. Сегодня твой сын не давал мне покоя. Вот посмотри. — Она взяла его руку и прижала к животу. — Чувствуешь, как бьется.
 Он чувствовал. Лицо Тома расплылось в улыбке:
 — Да. — Он присел на диван рядом с женой, обняв ее за плечи рукой. Мария склонила голову ему на плечо.
 — Твоя мать опять приходила сегодня утром за Сарой. Она испортит меня всей этой суетой да волнениями.
 — Но о тебе необходимо сейчас заботиться. Кроме того, она любит тебя. — Он поцеловал жену в лоб и прошептал: — И я тоже.
 Мария повернулась к мужу лицом.
 — В этот раз все должно быть хорошо. Том. Я знаю. Я это чувствую. Твой сын выживет и вырастет в настоящего мужчину, которым мы будем гордиться.
 Он очень на это надеялся. Каждому мужчине хочется иметь сына. Но гораздо важнее для Тома было здоровье Марии. Доктор уже предупредил их насчет очередной беременности, особенно столь скорой после последнего выкидыша… Он ведь старался быть осторожнее, чтобы она вновь не забеременела. Но когда она хотела его, то заставляла забыть обо всем. Его очаровательная Мария в постели была бесподобна. Он погрузился в воспоминания. Нет, придется им от таких ночек отказаться. Мария освободилась из-под его руки, убрала шитье и как-то неуклюже встала с дивана.
 — Пойду накрою на стол. Я приготовила сегодня чудесный обед.
 Том пошел за ней на кухню. Беременная, она столь же прекрасна, как и тогда, когда была еще моей невестой, — думал Том, глядя, как Мария хлопочет у плиты. Был в ней какой-то невидимый теплый свет — сияние, которое невозможно было спрятать.
 ТЕБЕ ОЧЕНЬ ПОВЕЗЛО, ТОМ МАК ЛЕОД!
 — Жаворонок, — позвала Адди, прежде чем девочка выбежала из класса. Та остановилась, оглянулась. — Мне бы хотелось с тобою немного поговорить.
 Жаворонок послушно кивнула и вернулась за парту. Когда она садилась, вид у нее был очень настороженный. Адди тяжело вздохнула и, пройдя через класс, села рядом с девочкой. Она довольно долго смотрела на Жаворонка в надежде, что та все же обратит на нее свое внимание, но девочка внимательно разглядывала свои руки. В конце концов, Адди сказала:
 — Думаю, пришло время нам поговорить, как ты считаешь? — Девочка не отвечала. — Что тебя тревожит. Жаворонок?
 — Ничего.
 — Это неправда. Я знаю об этом равно, как и твой дядя.
 Жаворонок посмотрела в потолок, затем быстро перевела взгляд снова на свои руки. Адди положила на них свою ладонь.
 — А я думала — мы друзья. Почему ты не хочешь со мною поговорить?
 Девочка медленно покачала головой. Как жаль, что отец умер, — вновь подумала Адди. — Он всегда понимал детей. Но с ним уже невозможно было посоветоваться. Решать надо было самой.
 — Это все из-за меня. Жаворонок, не правда ли? Ты не хочешь, чтобы я выходила замуж за твоего дядю?
 И вновь девочка метнула на нее быстрый взгляд, после чего отвернулась.
 Сердце у Адди дрогнуло. Похоже, это — правда. А она так надеялась, что ошибалась, но кажется, оказалось на сей раз права.
 — Может, ты скажешь мне, почему? Я думала — мы друзья. Когда я приехала сюда, мне с тобою не было так одиноко. Что изменилось, Жаворонок?
 Ответа не последовало. Адди убрала ладонь. Она встала из-за парты и подошла к окну, глядя на пожухлую осеннюю листву еще не облетевших осин. Яркие краски осени уже поблекли. Как сказала Эмма, скоро наступит зима. Адди задрожала, почувствовав в своем сердце декабрьский холод.
 — Твой дядя хочет твоего счастья. Жаворонок. Я тоже. Мы оба знаем, что никто из нас не в силах заменить тебе родителей, которых ты навсегда потеряла. Мы даже пытаться не будем. Но нам бы хотелось заботиться о тебе и чтобы у тебя был нормальный дом, и чтобы ты была в нем так же счастлива, как и со своими родителями. — Она опять тяжело вздохнула. — Мы не хотим, чтобы наш брак сделал тебя несчастной.
 Адди не слышала, как Жаворонок встала из-за парты и молча подошла к ней. Просто, совсем неожиданно, девочка оказалась с ней рядом и взяла ее за руку.
 Большие карие глаза вопросительно посмотрели на учительницу:
 — Вы ведь не отошлете меня обратно в сиротский приют?
 — Куда, куда? — переспросила Адди.
 — В сиротский приют…
 — Боже мой. Жаворонок, с чего бы мне это делать?
 — Ну, потому что… потому… — из глаз ее полились слезы.
 Адди сразу же все стало ясно, и она прижала девочку к себе.
 — Если бы ты была моей дочкой. Если бы я была тебе родная мать. Но даже будучи тебе мамой, я не смогла бы любить тебя больше, чем люблю сейчас. — Она погладила Жаворонка по голове. — И твой дядя тоже любит тебя. Может быть, он тебе никогда об этом не говорил. Но он просто совершенно не может выражать свои мысли, он на самом деле очень тебя любит. И никогда он тебя никуда не отошлет, чтобы не случилось. Тем более я…
 Адди выпустила девочку из объятий и, заглянув ей в глаза, спросила
 — Ты мне веришь?
 Жаворонок не сказала ни слова. Она лишь всхлипывала да шмыгала носом. Наблюдая за ней, Адди поняла, насколько верным было то, что она только что сказала. Она любила Жаворонка, как родную дочь. Это было особое чувство, такое же особое, как любовь к Уиллу.
 — Я хочу, чтобы ты поверила мне. Жаворонок… Сможешь?
 Девочка опять всхлипнула.
 — Марк сказал, что после того, как вы с дядей Уиллом поженитесь, я вам больше буду не нужна… Он сказал, что вам в доме ни к чему будете чужое отродье, и вы отошлете меня обратно в сиротский приют… Он сказал…
 — Марк сказал тебе все это? — Адди распалилась от гнева. — Я должна была раньше догадаться.
 Если бы этот оболтус был сейчас здесь, она бы надавала ему тумаков. И плевать, что он выше и вдвое тяжелее. Постаравшись забыть о Марке, Адди посмотрела в глаза Жаворонку.
 — Кажется, я тебе уже говорила, не обращать никакого внимания на то, что говорит этот парень. В большинстве случаев он сам не знает, что говорит, понимаешь?
 Жаворонок кивнула.
 — Вот и хорошо. А теперь тебе лучше пойти домой. А то дядя Уилл будет волноваться, почему тебя так долго нет из школы. Мы ведь не хотим его без нужды беспокоить?
 Девочка направилась к дверям.
 — Не забудь сделать домашнее задание, — напомнила Адди.
 — Я тоже вас люблю, мисс Шервуд, — быстро проговорила Жаворонок и выбежала из класса.
 Эти слова заставили Адди застыть в немом удивлении.
 Я ВАС ТОЖЕ ЛЮБЛЮ, МИСС ШЕРВУД!
 Тень улыбки заиграла на ее губах. Кто бы мог подумать? — размышляла она. Кто бы мог поверить, что жизнь ее изменится столь решительным образом всего лишь за несколько месяцев? Вскоре у нее появится не только муж, но и дочь. Прекрасная, любящая дочь.
 Неожиданно ее улыбка исчезла, уступив место гневу. Вскоре ей придется отвечать за благополучие своей новой дочери, и она не позволит Марку ненаказанно мучить ребенка. Она поставит его на место. Не как учительница, как Мать… Адди быстро стерла с доски, одела пальто, сложила в сумку книги и вышла из школы.
 Дверь на кухню распахнулась от удара, когда Тлен ввалился в дом. Вирджиния вздрогнула и засуетилась, при виде мужа лицо ее стало белее мела.
 — Где ужин?! — прорычал он прямо от порога.
 — Ты… ты сегодня пришел слишком рано…
 Боже, его тошнило при виде этой женщины. И какой черт его дернул жениться на ней? Дахге смотреть здесь было не на что. А кроме нее есть еще столько желанных женщин, когда дело доходит до ночных развлечений. Глен с яростью посмотрел на Вирджинию. Если бы не она, он бы еще мог неплохо пожить в свое удовольствие. Она словно камень висела на его шее. Да, она всегда была для него обузой. Не важно, что бы он ни хотел сделать, она всегда удерживала его от этого, словно пушечное ядро на цепи, прикованное к его ноге. И она, и ее дети, и проклятый Том Мак Леод. Последнее время босс следил за ним словно стервятник, видно почуял неладное… Все равно ничего не докажет. Не так-то просто будет Тому подтвердить то, что Глен продает дощечки на сторону.
 Вид жены возбудил в нем еще большую ярость. Он решительно направился к ней, и Вирджиния закричала:
 — Глен, пожалуйста…
 Громкий стук в дверь заставил его остановиться. Вирджиния воспользовалась моментом, чтобы выбежать из кухни.
 — Смотри, поскорее там с ужином. А то я проголодался.
 И он направился к входной двери, все еще вне себя от обуревавшей его злости. От того, что он увидел на крыльце учительницу, хорошего настроения у Глена не прибавилось.
 — Мистер Таусенд?! — удивилась Адди.
 — Да, это я… Что вам угодно?
 Ей стало не по себе от его наглого тона.
 — Я хотела бы увидеть вашего сына.
 — Вы что, его в школе мало видите? У мальчика, кроме всего, есть и по дому работа. В понедельник с ним поговорите.
 — Мистер Таусенд, — быстро проговорила Адди, прежде чем Глен смог захлопнуть у нее перед носом дверь, — Марк продолжает плохо вести себя в школе. Он сделал все возможное, чтобы мне было трудно работать. Он отвратительно ведет себя по отношению к тем, кто его моложе и слабее, и продолжает угрожать побоями собственной сестре. Он так же продолжает измываться над сиротой, племянницей мистера Райдэра, несмотря на то, что я категорически запретила ему это делать!
 Да, эта женщина просто напрашивается, чтобы ее хорошенько отлупили. Был бы он ее мужем, он бы ей показал…
 — Вы учительница. Вы с ним и разбирайтесь.
 — Мистер Таусенд, или вы скажете своему сыну, чтобы он отстал от Жаворонка, или я выгоню его из школы. Я уже один раз его предупреждала. Больше я не стану мириться с его поведением.
 Глен побагровел. Это было единственное, что он смог сделать, чтобы удержать себя от того, чтобы не ударить ее прямо здесь.
 — Ас чего вы взяли, что у вас есть право кого бы то ни было выгонять? Вы думаете школьный совет оставит вас на должности, когда узнает то, что известно мне?
 Адди непонимающе посмотрела на Глена.
 — Что, язык проглотили, мисс Шервуд, — осклабился он. — Ну зато мой в порядке. У меня есть что рассказать людям о вас. И довольно много. А теперь убирайтесь!
 Он захлопнул дверь у нее перед носом и, повернувшись, увидел, что на него смотрит Вирджиния.
 — Что уставилась?! — закричал Глен. — Ужин на стол!
 Он не мог дождаться завтрашнего дня и очередного заседания школьного совета. Он отучит мисс Шервуд совать свой нос в чужие дома.




 Глава 25


 Адди поверить не могла, что Мария закончит работу в несколько дней. Она смотрела на свое отражение в венецианском зеркале и не верила своим глазам. Она уже не казалась себе тощей и бесформенной. Достоинства ее фигуры были подчеркнуты деталями платья. Должно быть, все невесты были прекрасны. По крайней мере, на краткий миг — когда надето было великолепное свадебное платье.
 — Невероятно, Мария! Поверить не могу, что так можно подогнать для меня платье, — сказала восхищенно Адди, встретившись взглядом с Марией. — Век буду тебе благодарна… Ты поняла, о чем я… Не надо было тебе мне его предлагать.
 — Ну что ты! Все равно мне не было с него никакого проку, лежало себе в сундуке, пылилось. Думала, может, Сара захочет когда-нибудь его надеть, но если она вырастет такой же независимой, какая сейчас, похоже, она захочет что-нибудь особенное, — сказала улыбнувшись Мария. — И кроме того, лучшей благодарностью мне будет время, что я провела с подругой…
 Адди почувствовала прилив тепла. И когда это у нее последний раз была подруга? Близкая, с которой можно было бы поделиться секретами», которой можно доверить все свои самые тайные мысли. Нет, с тех пор, как умерла ее мать, у нее не было, к сожалению, такой подруги. Потом единственным другом ей был лишь отец.
 Адди повернулась и посмотрела Марии прямо в глаза.
 — Ты веришь в судьбу? — спросила она.
 — Да, я верю в то, что бог предопределил наши жизни. — Адди взяла Марию за руку. — Когда я думаю о том, чего могло бы никогда не быть в моей жизни, если бы я не приехала в Хоум-стэд…
 Адди внезапно смолкла, комок застрял у нее в горле, когда так много лиц прошло перед ее взором. Уилл, Жаворонок, Эмма, Стэнли, Хэнк, Дорис, преподобный Педрой, Чэд Торнер и еще очень многие… Мысль о том, что она могла их никогда не встретить, была невыносимой. Мария улыбнулась.
 — Но ты ведь приехала сюда и теперь собираешься выйти замуж за Уилла, обосноваться и обзавестись собственной семьей.
 И тут женщины услышали визг Сары ее голосок доносился откуда-то сверху, вероятно, из комнаты на втором этаже.
 — Ox, — устало вздохнула Мария, улыбнувшись при этом по-матерински нежно. — Попомни мои слова: как только пойдут детки, тебе уже будет не до учебы… У тебя дома забот хватит.
 Совершенно новое ощущение какого-то неизвестного ранее чувства наполнило душу Адди. Дети… Дети Уилла… Скорее бы наступил день свадьбы.
 Эмма постучала по крышке стола Адди, установленного на возвышении около кафедры.
 — Леди и джентльмены! Не пора ли нам приступить к делу, которое нас всех сегодня собрало?!
 Сидящие в комнате смолкли. Эмма посмотрела на хорошо знакомые ей лица. Члены школьного совета сидели на двух первых рядах церковных скамей, предварительно установленных для воскресной службы. Горожане, пожелавшие выступить по обсуждавшемуся вопросу, сидели позади них.
 Эмма не очень понимала, зачем так много пришло людей, ведь все это имело смысл лишь для того, чтобы позволить Адди продолжить учительство, если это действительно ей было нужно. Для всех было очевидно, что Адди отлично занимается со своими учениками.
 — Все вы знаете, почему мы собрались здесь, — сказала торжественно Эмма. — Наша новая учительница мисс Шервуд через неделю вступает в брак, и она просит нашего согласия разрешить ей продолжать занятия с детьми до срока, установленного в контракте. Лично я, например, не вижу никакой разницы, учит ли моих детей мисс или миссис, но кое-кто явно думает иначе. — Эмма посмотрела в противоположный конец зала, где у стены сидел Уилл Райдэр. — Уилл! Ты что-то хотел сказать?
 — Эмма сказала мне, что в некоторых городах женщине не позволяют учить детей, если она вышла замуж. Это правило кажется мне черезвычайно странным, но, думаю, Эмма знает, что говорит…
 Эмма согласно кивнула. А Уилл продолжил свою речь.
 — Я знаю, что Адди — мисс Шервуд, неплохо здесь поработала. Я сказал ей, что ей нет нужды работать после того, как мы поженимся. Но она твердо решила не оставлять детей без учителя. Если есть тут такие, что думают, мол, я против того, чтобы моя жена работала, то я хочу, чтобы у них не было на этот счет заблуждений. Если у Адди есть такое желание, то я не против. Вот все, что я хотел вам сказать. Думаю, вы оставите ее на должности.
 — Ведь если она останется на прежнем месте, то у твоей племянницы всегда будут хорошие оценки, не так ли? — спросил злобно Глен Таусенд. — Любой скажет, что не место индианке в школе для белых, но голову даю на отсечение, что краснокожее отродье считает себя не хуже других, и все из-за того, кто ее учительница…
 Услышав такое, Эмма была вне себя. Слава богу, что Адди не пришла на собрание. У нее было такое предчувствие, что не все пройдет так гладко, как хотелось бы. И оказалось, была права.
 Уилл не изменил своей обманчиво-расслабленной позы, однако в голосе его зазвучала сталь.
 — Жаворонок не имеет никакого отношения к тому, что мы сегодня обсуждаем. Понятно, Таусенд?
 — Разве? — вскочил Глен. — Похоже, ты не знаешь, что за особый интерес у мисс Шервуд к твоей племяннице. — Он обвел взглядом окружающих. — И никто из вас, похоже, не знает, иначе бы вы не позволили этому далее продолжаться…
 — Мистер Таусенд, — попыталась вмешаться Эмма.
 Глен будто бы и вовсе ее не слышал, обратив теперь все внимание на Уилла.
 — Может быть, именно этим она вынудила тебя сделать ей предложение, — Глен омерзительно усмехнулся. — Или виной тому ее ежедневные визиты к тебе на ранчо.. Может, люди переменят свое мнение о ней, когда узнают, сколько времени она там с тобою проводила…
 До Уилла донеслись крики удивления сидящих в зале, но он их проигнорировал. А Глен не унимался и продолжал свое обличение.
 — …Или, может, у тебя есть и поважнее причина, чтобы жениться на учительнице. Наверное, в постели раздетая она получше? А, Райдэр?
 Когда Уилл вскочил ей скамьи, все замерли. Он нанес Глену сокрушительный удар кулаком в челюсть, и тот отлетел в сторону. Уилл поспешил к нему и нанес второй удар под дых. Взревев от боли, Глен дал Райдэру отпор. Его удар как раз пришелся Уиллу в солнечное сплетение… Воздух уш2ел из легких и перед глазами заплясали разноцветные звездочки, когда боль пронзила Уилла. Он не был готов к удару слева, однако ему удалось заблокировать следующий выпад Глена, после чего он сам ударил его, однако противник увернулся. Глен бросился на Уилла, и оба покатились на пол. Раздался треск разломанной скамьи.
 — Джентльмены, только, пожалуйста, не надо в божьем храме! — закричал настоятель.
 Но Уилл, казалось, ничего не слышал. Ему хотелось, как следует проучить Таусенда, чтобы впредь он держал свой поганый язык за зубами. Глен был потяжелее Уилла, и он воспользовался своим преимуществом, чтобы оттеснить более легкого Уилла в угол, и он что было сил швырнул его о стену, так что Райдэр прямо-таки застонал… Не обращая внимания на пульсирующую боль в боку, Уилл высвободился из очередного захвата противника и вскочил на ноги, движимый скорее инстинктом и овладевшей им яростью. Глен еще только успел привстать на колени, когда Уилл нанес ему второй удар в челюсть. Затем он схватил его за воротник рубашки и, приподняв, нанес ему еще более сильный удар в глаз. Когда голова Глена склонилась в сторону, Уилл нанес ему один за одним целую серию бешеных ударов, с каждым разом норовя ударить посильнее.
 Внезапно кто-то схватил Уилла сзади. Глен уже было собрался этим воспользоваться, как двое мужчин, заломив ему руки за спину, оттащили его в сторону.
 — Довольно! — закричал Хэнк. Тяжело дыша, Уилл повернулся и увидел стоявшего рядом шерифа.
 — Я не позволю ему говорить такие вещи об Адди, — сказал Уилл, переведя взгляд на Глена, добавил: — Слышишь меня, Таусенд?
 — Что, правда глаза колет? — отреагировал Глен.
 Уилл рванулся из сдерживающих его рук.
 — Ничего недостойного у меня на ранчо не было, и я не позволю говорить тебе ложь! Адди приезжала, чтобы заниматься с племянницей в то время, как девочка ухаживала за мною. Вы ведь все помните, я сломал ребра. Поэтому Жаворонок не могла ходить в школу. Вот и все. Можете спросить доктора. Он был там…
 Док Варни откашлялся, когда все обратили на него внимание.
 — Это — правда. Я присутствовал пару раз, когда при мне приезжала мисс Шервуд, чтобы позаниматься с девочкой, ведь после того, как с дядей случилось несчастье. Жаворонок ухаживала за ним и не ходила в школу… — он встал со скамьи. — И я боюсь, что после сегодняшнего спектакля ему вновь понадобится ее уход.
 Док Варни осторожно ощупал бок Уилла. Уилл скривился от боли, но даже не вздрогнул, взгляд его все еще был нацелен на Глена.
 — Я жду, когда ты извинишься при всех за свои слова, Таусенд.
 — И ты собираешься провести этих людей, Райдэр? — прохрипел в ответ Глен. — Разве доктор там был каждый раз, когда она у тебя бывала? И ты хочешь рассказывать этим благородным людям байки, что учительница по-прежнему целомудренна?!
 Уилл огляделся по сторонам. Он увидел написанное на лицах сомнение. Почувствовал неосознанный приступ вины. Он прекрасно отдавал себе отчет, что во всем, что говорил Глен, была доля правды. Но, по крайней мере, он мог на чем угодно поклясться, что когда Адди приезжала на ранчо, между ними ничего не было. Ему было все равно, что о нем скажут или подумают, но честь Адди была ему небезразлична. И чтобы защитить ее от скандала, он мог даже солгать.
 Док Варни снова откашлялся. Бросив мельком взгляд на Уилла, он сказал:
 — Прошу прощения у присутствующих в этом зале леди, но дело в том, что в то время мистер Райдэр не был способен ни на какую активность…
 Он взял Уилла за руку.
 — А теперь, мистер Райдэр, думаю, вам будет лучше пройти в мою приемную, где вы позволите мне повнимательнее осмотреть ваши ребра, в противном случае — вы не будете в состоянии… жениться через десять дней.
 Уилл продолжал стоять на своем.
 — Я никуда не пойду, пока Таусенд не извинится…
 — Мне не за что извиняться, — промямлил Глен и обвел мутным взглядом присутствующих. — Вы просто сборище простодушных дураков. Не видите, что у вас под носом творится… Все вы… Я знаю, что говорю, и мне плевать на остальных!
 Глен резким рывком освободился и выбежал из церкви.
 — Пойдем, Уилл, — тихо сказал доктор, нарушая последовавшую затем тишину. — Посмотрим тебя в моей приемной.
 На этот раз Уилл не стал спорить, и когда док Варни вывел его на улицу, пошел с ним на другой конец города.
 Парадная дверь дома Марии распахнулась, и вошла Дорис Мак Леод. Щеки женщины покрывали красные пятна, взгляд ее был чрезвычайно возбужденным. Она остановилась, увидев сидящую на софе Адди. Дорис метнула быстрый взгляд на свою невестку. Мария привстала с кресла.
 — Что случилось, мать Мак Леод? Что-нибудь не так?
 Дорис перевела взгляд на Адди. Было понятно, что она не ожидала здесь встретить учительницу. У Адди в груди похолодело. Вдруг, подумала она, ей не позволят больше учительствовать? Но сейчас ей было все равно, Она даже удивилась таким свои мыслям. Она, конечно, знала, что будет тосковать по детям, но ей также было известно и то, что, как правило, женщине приходится расставаться с карьерой учительницы после того, как она вступила в брак.
 — Все хорошо, миссис Мак Леод! — сказала Адди, поставив на столик чашку. — Все равно Эмма скоро скажет мне результат сегодняшнего собрания. И вам не стоит скрывать правду. Я уже готова к тому, что они откажут мне в дальнейшем учительстве.
 — Что? — смущенно забормотала Дорис, когда до нее наконец дошел смысл того, что говорила Адди, она замахала рукой. — Что вы! Что вы! Совсем не это! По правде говоря, совет решил вас оставить. Вы можете работать учительницей Сколько вам будет угодно. Мы более, чем удовлетворены тем, как вы исполняете свои обязанности.
 Адди с удивлением посмотрела на нее.
 — Оставили?
 — Тогда в чем же дело? — полюбопытствовала Мария.
 Дорис прищелкнула языком.
 — Нет, такого мне еще видать не приходилось. Катались по полу, словно мальчишки. Драка в церкви. Если бы Хэнк их не остановил…
 Адди встала с софы.
 — Там была драка? — взволнованно спросила она.
 — Да. Прямо посреди церкви. Доктор повел мистера Райдэра к себе. Кажется, ему…
 Адди стала ждать, пока Дорис договорит. Затем она стрелою вылетела из комнаты, забыв пальто, шляпку. Ей нужно было видеть Уилла и убедиться, что все с ним в порядке. Приподнимая край юбки, она бежала по лужайкам мимо кузницы, почты, тюрьмы. Запыхавшись, она ворвалась в приемную дока Варни.
 — Доктор! — закричала Адди. Дверь в комнату, где он обычно осматривал пациентов, была закрыта занавеской.
 — Док Варни! — повторила Адди. Секундой позже голова лекаря показалась из-за занавески.
 — Уилл, он что..? — спросила, задыхаясь Адди.
 — Не волнуйтесь, с ним все в порядке, — успокоил ее док. — Немножко побит, но в общем целехонек. — Он отодвинул занавеску. — Проходите и сами убедитесь.
 Уилл восседал на столе, где обычно осматривали пациентов, болтая ногами в воздухе. Когда Адди вошла, он как раз застегивал рубашку. Лицо его было бледнее обычного, а уголок рта кровоточил.
 — Прошу меня извинить, — сказал доктор, — но, если позволите, мне. необходимо идти осматривать другого пациента… — Он посмотрел на Уилла. — А вам, мистер, я бы не советовал заставлять леди слишком долго вас ждать. Вы поняли меня?
 Уилл кивнул. Дверь за доктором закрылась.
 — Как ты узнала? — спросил Уилл, встретив встревоженный взгляд Адди.
 — Миссис Мак Леод мне все рассказала. Уилл, что произошло? С тобой все в порядке? Твои ребра, они не…
 — Ерунда. Просто пара синяков, как видишь…
 Адди подошла ближе.
 — С кем же ты дрался? — спросила Адди, уже подозревая, что он ответит «с Таусендом».
 Адди вспомнилась угроза Глена Таусенда:
 «У МЕНЯ ЕСТЬ, ЧТО РАССКАЗАТЬ ЛЮДЯМ О ВАС… И НЕМАЛО… А ТЕПЕРЬ УБИРАЙТЕСЬ…» Адди почувствовала легкий озноб. «Но почему все так случилось?» — спросила она себя шепотом.
 Уилл держался молодцом, когда Адди спросила:
 — Что же Глен такого про меня сказал? Я имею полное право все знать!
 Глаза Уилла стали холодными как лед, когда он наконец ответил:
 — Он, мерзавец, распространял о тебе слухи, мол, когда ты приезжала на ранчо, то занималась там не только уроками. Я подумал, что Глену следовало бы извиниться.
 За потрясением, которое испытывала Адди, последовало приятное чувство гордости за него.
 — Ты дрался за мою честь? — все еще не веря, спросила Адди.
 Уилл только пожал плечами, словно подтверждая то, что именно это он и сделал, но не хотел бы обращать на это особое внимание. Адди подошла к Уиллу. Она приложила к окровавленному месту кусок марли.
 — Ты знаешь, что не должен был это делать…
 — Знаю, — ответил Уилл.
 — Драка в церкви… Теперь пойдут разговоры. Что все подумают? — строгим голосом она отчитывала Уилла.
 — Подумают, что я не позволяю говорить вздорные вещи о своей жене. И меня поймут, одобрят к тому же мое поведение.
 Адди почувствовала какое-то беспокоящее волнение внизу живота. Она посмотрела с любовью на Уилла и сказала:
 — Представляешь, мне позволят продолжить учительствовать!
 — Я рад. Ты заслужила такое счастье… «ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ МЕНЯ СЧАСТЛИВОЙ», — хотела она сказать, но промолчала. По крайней мере, сейчас она не могла этого сказать, так как все еще не была уверена, что он ее поймет.




 Глава 26


 Сидя за рабочей конторкой, Дорис все время ожидала сигнала прибытия экипажа из Буаз-Си-ти. В эту среду она припозднилась, а нерасторопность, особенно когда дело касалось ее прямых обязанностей в качестве хоумстэдской почтмейстерши, Дорис ненавидела. Ей еще ни разу не пришлось встречать экипаж без того, чтобы мешок с почтой был у нее в руках и окончательно подготовлен к отправке. И она не собиралась делать из сегодняшнего дня исключение. Среда у нее всегда была самым занятым днем недели. Множество народа приносило на почту свои письма по утрам именно в среду. Большинство из них задерживалось у конторки, чтобы поболтать:
 мужчины — о погоде и видах на урожай, женщины-о мужьях и детях. И Дорис доставляло удовольствие на них всех смотреть. Но в это утро ее друзья и соседи, казалось, сговорились поболтать дольше обычного. И все разговоры вертелись вокруг одного и того же предмета — драки между Уиллом Райдэром и Гленом Таусендом. Несмотря на то, что она произошла четыре дня назад, она все еще волновала обитателей Хоумстэда.
 — Слава богу, что меня там не было, — дрожащим голосом сказала Зои Поттер, наблюдавшая за тем, как Дорис сортирует почту. — Позор, какой же позор!
 Дорис согласно кивнула. Она то знала, что Зои была из тех, кто последнее отдала бы, лишь бы увидеть своими глазами, как два мужика лупили друг друга посреди божьего храма. В конце концов, подобные события происходили в этом городе ~так редко, и Зои чувствовала себя обделенной, что ей так и не удалось увидеть все собственными глазами. Миссис Поттер наклонилась, понизив голос сказала:
 — Как вы думаете, есть хоть какая-то доля правды в том, что говорил Таусенд?
 — Зои Поттер! — воскликнула Дорис, бросив письма на конторку и тем самым не дав договорить женщине. — Я вам удивляюсь. Задавать подобные вопросы! Это всего лишь гнусная сплетня, и вы прекрасно знаете…
 У Зои хватило совести покраснеть.
 — В конце концов, — проговорила Дорис, опять возвращаясь к сортировке писем, — стоит только посмотреть на того, кто эту сплетню распространял!
 Если миссис Поттер и собиралась что-то добавить, то все забыла. В город с шумом въехал долгожданный экипаж, который остановился около здания почты. Хотя нужно сказать, что в этом же здании, где была почта, размещался и каретный двор. Дорис положила последние письма в мешок с почтой и вынесла его из-за конторки. Затем она накинула на себя пальто и открыла на улицу дверь.
 Дождь, по-осеннему холодный и грустный, лил со свинцового неба. Он уже успел превратить пустынные улицы Хоумстэда в море грязи, и не в было похоже, что в ближайшее время погода переменится к лучшему.
 — День добрый, миссис Мак Леод! — приветствовал ее спрыгнувший с экипажа возница.
 — Здравствуйте, мистер Ридли! — ответила Дорис.
 Вода стекала потоком с широких полей шляпы Ридли прямо на его макинтош.
 — Похоже, боженька там открыл какую-то бездну. Уж год я такого дождя не видал. — И словно в подтверждение своих слов он тряхнул своим промокшим до нитки макинтошем, после чего открыл дверцу экипажа. — А я вам привез пассажира.
 Глаза Дорис расширились.
 — Неужели? Пассажира?
 Незнакомец спрыгнул с приступки экипажа на проезжую часть, стараясь выбрать место . почище. Судя по его двубортному пальто, меховому воротнику, Дорис сразу же сообразила, что это важная птица. Он был среднего роста, с заостренными чертами лица, и скорее напоминал собою римского патриция. Его глубоко посаженные глаза венчали весьма выразительные брови.
 Увидев Дорис, незнакомец слегка приподнял свою шляпу-котелок.
 — Добрый день, мадам! Если не ошибаюсь, это и есть Хоумстэд?
 Он посмотрел на нее взглядом, требовавшим незамедлительного ответа.
 — О да, сэр, — пробормотала Дорис.
 — Слава богу… — тихонько сказал незнакомец. — Видите ли, я ищу мисс Аделаиду Шервуд. Вы не подскажете мне, где ее найти?
 — Адди? Она… она… сейчас в школе, — ответила миссис Мак Леод и показала рукой на запад. — Вот там у нас располагается церковь, именно там она и учит детей.
 — Очень хорошо. Благодарю вас. А гостиница в вашем городе имеется? Ну, какое-нибудь место, где я мог бы остановиться? — спросил незнакомец.
 — Гостиный двор Таусендов, — показала рукой Дорис.
 Человек в дорогом пальто повернулся к вознице:
 — Проследите, чтобы мой багаж доставили на этот гостиный двор, — и он протянул ему часть монет. — Я бы должным образом оценил ваше усердие.
 — Будет сделано, сэр.
 Кивнув всем на прощание, незнакомец направился в сторону церкви, стараясь по возможности обходить самые большие лужи, его шикарный котелок вскорости стал совершенно мокрым.
 — Кто это такой, мистер Ридли? — спросила Дорис.
 — Фамилия его Харрис. Роберт Харрис. Он адвокат, откуда-то с востока. Сказал мне, что собирается в Орегон, чтобы заняться там частной практикой. Такой долго не протянет… Готов поклясться, корову он видел лишь на банке с тушенкой.
 Пока дети выполняли задание по географии, Адди смотрела в окно. Серое небо и нескончаемый ливень могли повергнуть в уныние кого угодно, но не Адди. С тех пор, как она покинула дом, ей еще не приходилось видеть такого дождя. Она подумала, что если закрыть глаза, то можно сейчас же представить себе запах моря и шум набегающего на скалистый берег прибоя. Она надеялась, что болезненная тоска по морю, Кингсбери и отцовскому дому уже прошла, но сегодня она как никогда ощущала ностальгию по родине… Так, что даже слезы наворачивались на глаза.
 — Мисс Шервуд? — кто-то позвал учительницу.
 — Что такое, Роузи?
 — Я никак не могу прочесть это слово, — сказала девочка и показала страницу учебника.
 Адди взяла книгу и в этот момент услышала, как хлопнула входная дверь церкви. Она перевела взгляд на дверь, гадая, кто же сейчас зайдет сюда из тесной прихожей, которую дети использовали под раздевалку. Наверное, кто-нибудь из родителей.
 В класс вошел незнакомый мужчина. Его пальто и шляпа вымокли от дождя, а брюки были забрызганы грязью. С тех пор, как она покинула Коннектикут, ей не приходилось видеть такой модной и дорогой одежды, в убогом помещении для занятий он смотрелся пришельцем из другого мира. Он учтиво снял с головы котелок… И Адди его узнала.
 Когда это произошло, ей стало не по себе, словно она шагнула через какую-то неведомую дверь в далекое прошлое, словно бы тоска, которую она испытывала по дому, помогла ей совершить это путешествие во времени. Когда она в последний раз видела Роберта, тоже лил дождь. Тогда он стоял в прихожей дома на Заливной улице, в промокшем пальто, и точно так же сжимал шляпу. Тогда он мило улыбнулся и. посмотрев ей в глаза, произнес: «Зайду в пятницу, в шесть». И как полагается, он поцеловал Адди в щечку. Роберт всегда вел себя прилично, невозможно было себе представить, чтобы на уме у него было нечто недостойное… А потом спустя какое-то время, он покинул дом профессора Шервуда, и Адди его никогда больше не видела. Правда, через пару недель отец сообщил ей о решении Роберта расторгнуть помолвку.
 Адди заморгала глазами, все еще не веря, однако сомнений быть не могло. В классе стоял промокший Роберт. Он был отнюдь не видением Адди. Он был реален, действительно стоял перед нею. Адди подошла к доске и, обернувшись, окинула взглядом своих учеников. Она держалась удивительно прямо, скрестив руки на груди. Она не хотела, чтобы в ее голосе прозвучало волнение.
 — Дети, сегодня я хочу отпустить вас с занятий пораньше из-за плохой погоды. И не даю вам никакого домашнего задания. А то еще… все учебники у вас под дождем размокнут, как же мы будем заниматься? — слегка улыбнувшись сказала учительница. — Похоже, ливень зарядил надолго, а потому обещайте мне, что сразу же пойдете домой, а не станете слоняться по улицам, чтобы простудиться и заболеть. Вам все понятно? — и сделав паузу, она завершила. — Ну, хорошо, урок окончен. До свидания!
 Дети, как обычно, шумной толпой выбежали из класса. Смех и щебетание долго были слышны под сводами храма, пока они одевались и выходили на улицу. Некоторые из учащихся обратили внимание на вошедшего в класс незнакомца, но поскольку всем поскорее хотелось домой, особо никто его рассматривать не стал. И через несколько минут в храме установилась тишина.
 — Ну, привет, Адди! — сказал Роберт.
 — Роберт? — сказала как-то удивленно Адди. Ее грудь пронзила острая боль…
 Он сделал шаг вперед.
 — Давненько мы не виделись.
 — Да… — сказала Адди, присаживаясь за учительский стол.
 — Ты все такая же, Аделаида.
 В его темно-каштановой шевелюре пробивалась легкая седина. У Роберта были аккуратно подстриженные усики, пожалуй, не единственное новое в его внешности. Лицо его слегка прорезали морщинки.
 — О тебе этого не скажешь, — честно ответила Адди.
 — Да, я изменился. Адди тяжело вздохнула.
 — Что ты здесь делаешь, Роберт?
 — Я проездом. Еду в Орегон… Буду заниматься там частной юридической практикой… Моя овдовевшая тетушка живет там, и она утверждает, что в Орегоне масса возможностей для предприимчивых людей, как я. Кроме того, мне хотелось повидать нашу обширную страну. Когда я услышал, что ты живешь в штате Айдахо, я подумал, что поскольку это мне по пути в Орегон…
 Это звучало так, будто бы он зашел к хорошей знакомой на соседней улице, чтобы выпить чайку. Это так было похоже на Роберта. Сдержанный, непоколебимый, деловой. Он почти не изменился.
 Адди постепенно перестала волноваться, ее пульс успокоился. Чувство нереальности и легкое головокружение исчезли.
 — Честно сказать, я не ожидала тебя увидеть еще раз. — Она расслабилась и опустила руки. — А как поживает Элиза?
 Тень омрачила его лицо.
 — Она… умерла прошлой зимой.
 — О, прости, Роберт, мне очень жаль. Я не знала…
 Он стоял напротив ее стола.
 — Я слышал о твоем отце. Я тоже весьма сожалею. Я всегда восхищался Мэтью…
 — Спасибо, Роберт.
 Роберт не спеша оглядел комнату, пока их взгляды не встретились вновь.
 — И все-таки ты в конце концов стала учительницей. Я всегда гадал: станешь ли ты ею или нет, — и он перешел на шепот. — Я часто вспоминал о тебе все эти годы. Я знаю, это может показаться безумием, Аделаида, после того, как прошло столько времени, но я очень хочу знать… Я хочу, чтобы ты мне сама сказала… Почему ты сделала это?
 — Но я не понимаю, о чем ты? — растерянно спросила Адди.
 — Конечно, знаешь. Я просто хочу знать, почему ты так внезапно отказалась со мною встречаться? Что тебя так настроило против меня? — Роберт покачал головой. — Что случилось? Что я сделал ужасного? Мы ведь никогда не ссорились, и ты никогда не давала мне поводов усомниться в том, что я тебе нравлюсь. Что произошло?
 Адди непонимающе смотрела на Роберта, решив, что горе, вызванное смертью жены, напрочь лишило его и памяти, и рассудка.
 — Мистер Бэйнбридж сказал мне, что ты так и не вышла замуж…
 — Совершенно верно, я не вступила в брак.
 — Тогда объясни, почему ты разорвала нашу помолвку, если не собиралась замуж? Когда твой отец не дал мне каких-либо объяснений, я решил, что у тебя кто-то есть. Я был абсолютно уверен, что ты влюбилась в другого мужчину!
 Адди почувствовала, как внутри у нее все кипело, отчаяние перехлестывало через край. Она моментально вскочила с места.
 — Это очень плохая шутка, Роберт Харрис, и не стоило ради нее трястись через всю страну в Айдахо…
 Роберт внезапно отскочил в сторону, потому как был уверен, что Адди может его сейчас ударить.
 — Ты знаешь, о чем я думала все эти годы? — решительно заговорила Адди. — Я раздумывала над тем: написать мне письмо и объяснить свои поступки — это было тебе очень трудно? Это ведь было так на тебя не похоже! Приличия всегда требовали, чтобы помолвка была расторгнута в письменном виде, а ты ведь всегда так педантично соблюдал правила хорошего тона. — Она повернулась к нему спиной. — Ты ведь мог мне сказать, что влюбился в Элизу? Я не стала бы тебя удерживать…
 Адди услышала скрип сухого дерева и поняла, что Роберт присел на одну из скамей. Она надеялась, что он просто сейчас встанет и уйдет после того, как она ясно дала ему понять, что их разговор окончен.
 — Аделаида, — он медленно и отчетливо произнес ее имя.
 Адди вздохнула и повернулась к нему.
 — Но ведь это не я расторг нашу помолвку…
 У нее аж мурашки побежали по коже.
 — Я не расторгал помолвки. Твой отец сказал, что ты решила более со мною не встречаться… И я написал тебе письмо. И не одно. Я писал тебе каждый день с единственной просьбой — дать возможность увидеть тебя… И все мои письма присылались мне обратно невскрытыми…
 — Прошу тебя, Роберт, не надо!
 — Но я говорю правду!
 — Это невозможно, пойми…
 Он посмотрел на нее, и глаза его сказали то, что она запретила ему говорить вслух. Немое обвинение повисло меж ними. Адди попыталась не обращать внимания, отвергнуть его, но, тем не менее, оно все равно присутствовало. Она покачала головой.
 — Нет, мой отец не мог так поступить. Он не был на это способен.
 — Я любил тебя, Аделаида!
 — Уходи, прошу тебя, Роберт! — Адди выговорила эти слова дрожащим голосом. Ей было очень холодно и неуютно сейчас.
 — Аделаида! — позвал ее Роберт.
 — Пожалуйста, уходи…
 Секунду он смотрел на нее, словно о чем-то думая. Наконец, еле слышным голосом сказал:
 — Он ведь хотел, чтобы ты была только его, не так ли? Он боялся, что останется один после смерти твоей матери, и он просто хотел сделать так, чтобы ты никогда от него не ушла. — Роберт покачал головой и чуть громче продолжил: — Как я мог не видеть этого! Почему же я тогда не догадался?
 — Нет-нет. Это ложь!
 — Это правда, Аделаида! — сказал Роберт, потом он надел свой котелок. — Я пробуду еще несколько дней на гостином дворе. Приду к тебе завтра. Тогда и поговорим обо всем подробнее.
 Повернувшись, Роберт вышел из здания. Адди откинулась на спинку стула. «Папа, — шептала она, и сердце выскакивало из ее груди, — как мог ты сотворить такое со мной?»
 В ту ночь, одинокая в своей хижине, Адди смотрела на огонь, чувствуя, как ноет сердце в онемевшем теле. Вся ее жизнь, все, во что она верила, рассыпалось в прах в одно мгновение после того, как она услышала признание Роберта. Теперь она пыталась собрать воедино осколки разбитого вдребезги. Вновь и вновь она задавала себе один и тот же вопрос: «Почему?» Но не могла получить на него определенный ответ.
 Ее отец был мертв, а он был единственным, кто смог бы совершенно точно на него ответить. О причинах она могла только догадываться.
 «Я ВЕРИЛА ТЕБЕ, ПАПОЧКА… ПОЧЕМУ… ПОЧЕМУ ТЫ ОТОСЛАЛ ЕГО?»
 Прощальные слова Роберта по-прежнему звучали у нее в ушах. «Он хотел, чтобы ты принадлежала ему одному, не так ли? Он боялся остаться один после смерти твоей матери, и потому он сделал все, чтобы ты от него не ушла». ПАПА ЛЮБИЛ МЕНЯ. Но, если отец ее любил, как же он мог лгать ей? Как же он мог спокойно наблюдать за ее страданиями? И если нельзя верить собственному отцу, как могла она теперь довериться кому-то еще?! Он вынудил ее быть от него зависимой. В течение многих лет он говорил ей неправду и многое от нее скрывал. Он даже не сказал ей о том, что продал дом… Он даже не подумал о том, что может с нею случиться после его смерти, не оставил ей ни малейшей возможности приготовиться к этому. Он не хотел, чтобы она стала учительницей, не хотел, чтобы у нее были свои друзья, своя жизнь. А она не знала, даже не догадывалась об этом! О, папочка!
 Адди попыталась убедить себя в том, что он делал это ради нее. Когда ей было так страшно и одиноко и она оставалась без копейки в кармане, она пыталась внушить себе то, что ее отец действовал в ее же интересах, вынудив ее пойти в большой мир, так как знал, был уверен, что она попытается спрятаться в скорлупку родового дома. Адди пыталась убедить себя, что он сделал это для того, чтобы научить ее, свою дочь, самостоятельности, поскольку она была слишком к нему привязана. Но тем не менее именно ее отец никак не мог обойтись без ее помощи в течение всей жизни. Что она могла сделать сейчас? Если она настолько ошибалась в собственном отце, как она могла быть теперь хоть в чем-то уверена? Как она могла быть уверена, что ей предопределено стать учительницей? Как она могла быть уверена в том, что в Хоумстэд ее привела именно судьба? И с чего она взяла, что ей так уж необходимо выйти замуж за Уилла? Она не была уверена. Теперь она ни в чем не была уверена.




 Глава 27


 — Спасибо, что собрали мне поесть, миссис Таусенд, — сказал Роберт, забирая у нее корзинку. — Я принесу тарелки сразу же после обеда.
 Он вышел из гостиного двора и направился по грязной улице к церкви, как раз в тот час, когда дети гурьбою валили с занятий. «Повсеместная грязь не отражалась на их настроении», — подумал Роберт, глядя на то, как стайка ребятишек весело скакала по лужам.
 Он вошел в здание, аккуратно закрыв за собою дверь. Больше всего он страшился осенних сквозняков. Несколько детей сегодня обедали прямо в классе. Адди сидела за своим столом. Он решил повнимательнее рассмотреть ее, пока она его еще не видела. Он не солгал, когда сказал, что Адди совсем не изменилась. У нее по-прежнему были огненно-рыжие волосы. Глаза ее все так же отливали удивительной зеленью. Конечно, писаной красавицей она никогда не была, но какое это имело значение для Роберта. Теперь он видел, что был прав. Годы были не властны над Адди. Он мог поспорить на все, что у него было, что с каждым годом она будет становиться все милее.
 Адди оторвалась от книги и увидела, что он на нее смотрит. На мгновение выражение ее лица стало напряженным, затем она улыбнулась, хотя и довольно печально, после чего встала из-за стола.
 Роберт протянул ей корзинку с продуктами.
 — Думал, вот, куплю тебе обед. Конечно, это не Кембридж, но это лучшее, что я смог найти в Хоумстэде.
 — Как это предусмотрительно.
 Он не обращал внимания на детей, которые внимательно наблюдали за ними. Решительным шагом Роберт направился к столу, за которым сидела Адди, и поставил корзинку на стол. Конфиденциальным тоном он произнес:
 — Я очень сожалею по поводу того, что произошло вчера, Аделаида. Если бы я знал всю правду, я бы не был так откровенен и столь прямодушен. Я бы нашел иной способ…
 Она махнула рукой.
 — Не стоит, Роберт. Теперь это не имеет никакого значения. Все кончено. Мы никогда уже точно не узнаем, почему папа поступил именно так. Быть может, оно и к лучшему. — Она постаралась улыбнуться. — А почему бы тебе не рассказать о своей жизни? Что происходило с тобой за прошедшие девять лет?
 Открыв корзинку, она расстелила прямо на учительском столе скатерть, после чего осторожно достала из корзинки обед. Он состоял из холодной жареной курицы, свежеиспеченного хлеба со сливочным маслом и яблок.
 После некоторого замешательства Роберт все же нашел в себе силы рассказать о своем браке. Женился он отнюдь не по любви. Он взял в жены неимоверно красивую Элизу Дирборн, чтобы насолить Адди, расторгнувшей их помолвку. Он хотел, чтобы Адди знала, что она вовсе не нужна ему. Конечно же, это был не самый лучший повод жениться, и их союз поначалу был далеко не счастливым. Но со временем Элиза стала ему не безразлична и они обрели взаимопонимание. У них родился сын, но в два года мальчик умер от дифтерии. Больше детей у них уже не было.
 — А как же твоя юридическая практика? — немного погодя спросила Адди. — Достиг ли ты успеха?
 — Да. Я процветал. Но после того, как умерла Элиза, все переменилось. И когда подвернулась возможность уехать в Орегон, я решил, что должен рискнуть в очередной раз отправиться на поиски приключений. В Нью-Йорке меня уже ничего не удерживало. — Он посмотрел в глаза Адди. — Тогда я вспомнил о тебе. Я знал, что не смогу покинуть восток, пока не найду хоть какие-то ответы на вопросы, мучившие меня всю жизнь. Я поехал в Кингсбери, чтобы увидеть тебя. Мистер Бэйнбридж сказал мне, где тебя найти. — Он коснулся рукой ее ладони. — Мне очень жаль… за то… в общем… — Он сжал ей руку. — В конце концов, я получил ответ на вопрос.
 Адди посмотрела на его руку, лежавшую на ее руке. Ее губы вздрогнули, и ему показалось, что она сейчас заплачет.
 — А как ты, Адди? Какая у тебя была жизнь?
 — Ничего столь знаменательного, как у тебя. Была при папе, пока он не умер. Когда он заболел, то продал дом, и после похорон денег почти не осталось. Я вынуждена была как-то зарабатывать себе на жизнь. А единственное, что я умела делать, — это учить детей, и поэтому я приехала сюда.
 — Путь не близкий. Неужели не было вакансий в Коннектикуте?
 Она посмотрела в потолок. Глаза ее были еще чуть влажны от непролитых слез, но тем не менее она заставила себя улыбнуться.
 — Думаю, мне тоже захотелось приключений.
 — И ты нашла то, что искала?
 — Да.
 Роберт сделал карьеру на чтении человеческих лиц — он больше понимал собеседника по его манере молчать — лицо Адди очень легко читалось. Она боялась, была неуверенна и… и… что-то еще, в чем он никак не мог разобраться.
 — У меня теперь здесь столько великолепных друзей, Роберт. Я никогда не пожалею, что приехала в Х0оумстэд.
 Тогда он увидел то, что никак не поддавалось его природному чутью. Адди была влюблена.
 Отпустив поводья, Уилл дремал на козлах повозки, в то время как пара резвых лошадок несла его к Хоумстэду. На небе по-прежнему нависали тяжелые тучи, однако дождь уже прекратился.
 Он не был уверен, с чего это он вдруг так решительно настроился поехать в город за припасами. Вроде всего у него на ранчо пока еще хватало. Если уж честно говорить, то он предполагал, что этот внезапный порыв был связан с Адди. После того как последний раз они встретились сразу же после драки с Гленом, ему так и не удалось с ней поговорить.
 Ему было все еще немного стыдно за то, что он так быстро потерял над собой контроль. Обычно ему удавалось держать свои эмоции в узде. Он с роду ни с кем не дрался, а тем более в общественных местах, и потому он до сих пор удивлялся тому, как он набросился на Глена. Конечно, Глену не следовало говорить того, что он сказал, но Уилл бы мог и иначе исправить ситуацию.
 О, женщины! Они всегда несут мужчинам несчастья.
 Уилл беспокойно заерзал на сиденье, вспомнив то, что сказала ему вчера за ужином Жаворонок. Она сообщила, что какой-то незнакомый мужчина вчера пришел в школу и что по этому случаю мисс Шервуд пораньше отпустила всех домой.
 — Такое впечатление, что она была расстроена, — добавила Жаворонок, уплетая картошку с салатом.
 Мужчина, похоже, был очередной поселенец из вновь прибывающих в долину. Еще один фермер, приходивший узнать насчет школы для своих детей. И не было причины думать иначе.
 — Ну, пошли, — крикнул он лошадям, погоняя их поводьями, желая побыстрее добраться до города.
 Он подумал, что в этом ничего не будет такого, если, после того как он наберет запасов, он остановит повозку около школы. Детей все равно скоро отпустят. Тогда он предложил бы Жаворонку подвезти ее до дома, если она, конечно, захочет. И если б Адди что надумала, она бы ему тогда сказала.
 Когда Уилл вошел в лавку Барберов, он увидел собравшихся в углу магазина женщин. Они что-то оживленно обсуждали, не обращая внимания на вошедшего.
 — Он зашел в школу, — театральным шепотом сообщила Эллен Пендрой. — Представьте себе, прямо так взял и вошел, с корзинкой, в которой лежал обед, что приготовила миссис Таусенд. Он говорит всем, что он друг мисс Шервуд.
 Уиллу стало не по себе. В этот момент из кладовки вышел Стэнли. Увидев Уилла, он остановился и перевел взгляд на сплетниц.
 — Привет, Уилл! — сказал он гораздо громче обычного.
 Четыре головы — все, кроме Эммы, в чепцах — повернулись в его сторону. Мисс Пендрой густо покраснела.
 — Ой, мне уже пора домой, — пробормотала она.
 — Совсем про ужин забыла, — сказала Зоя Поттер.
 — Дня не хватает, — добавила Тельма Адам-сон.
 Через минуту магазин был пуст, если не считать Уилла да хозяев лавки. Уилл подошел к прилавку и протянул Стэнли список необходимых товаров. Он старался, чтобы в голосе его не прозвучало волнения.
 — Мне кажется, я тут прервал нечто важное. — Он внимательно посмотрел на Эмму. Та была в страшном замешательстве.
 — Тут у нас очередная новость, — ответил вместо нее Стэнли. — Вчера в поселок приехал новый человек. Он остановился на гостином дворе Таусендов. Из того, что тут только что говорили леди, я так понял, что он относил обед в школу, где и разделил его с мисс Шервуд. — Он с укоризной посмотрел на свою супругу. — А для сплетен здесь много не надо.
 — Как его зовут? — спросил Уилл, стараясь придать своему голосу как можно большую беззаботность.
 Эмма не ответила, пока Стэнли сердито не уставился на нее.
 — Кажется, Харрис. Он юрист из Нью-Йорк-сити, но здесь проездом в Орегон, хочет открыть там частную практику. Эллен Пендрой говорит, что он вдовец и что родом из того же городка в Коннектикуте, что и наша Адди.
 Стэнли покачал головой.
 — Не знаю прямо, как ей это удается. Я даже, например, еще и не видел его, а она уже знает, откуда он родом и куда направляется.
 — Хм, — Уилл был слишком расстроен, чтобы заметить, какими именно взглядами обменялись Стэнли и Эмма. — Почему бы тебе не упаковать все это для меня вместе, Стэнли? А я пока прогуляюсь, есть у меня в городе кое-какие дела. Чуть позже зайду.
 И он направился к двери.
 — Конечно, Уилл.
 Находящаяся в церкви печь не давала учительнице и ученикам замерзнуть, однако к концу дня в комнате делалось невыносимо душно. Смешанный запах пота и подсыхающей одежды стоял в классе.
 Адди уже почти задыхалась, когда пришло время отпускать детей домой. Она поспешила стереть с доски и уже совсем было собралась уходить… В этот день она чувствовала себя вконец физически и психически измотанной. Поэтому, когда она вновь услышала, как хлопнула входная дверь, она подумала, что кто-то из детей что-то забыл. Но, к удивлению своему, она увидела на пороге класса Уилла. И вся ее подспудная неуверенность сразу же дала о себе знать. А что, если она делает ошибку, выходя за него? Как только она бросит работу, она сразу же станет полностью от него зависеть, так же, как когда-то зависела от отца. А что, если она ошибается в Уилле? Что, если он совсем не такой, каким кажется? Ведь она очень ошиблась даже в родном отце. Так почему же ей не ошибиться в Уилле?
 — Привет, — он стоял, засунув руки в карманы. Выражение его лица было абсолютно нечитаемо, хотя она и почувствовала подсознательное напряжение.
 — Привет.
 — А я вот приехал в город за продуктами. Думал, заберу на обратном пути из школы Жаворонка.
 — Она решила не ждать, пока я буду с тобою говорить. Поехала домой одна. — Он огляделся. — Слышал, к тебе приехал дружок с востока.
 Он пристально посмотрел ей в глаза.
 — Да. Роберт. Роберт Харрис. Мы знали друг друга по Кингсбери. Можно считать, мы выросли вместе.
 — Хм, — взор его голубых глаз порою был невыносим. — Может быть, что-то еще мне следует о нем знать?
 — Ну… я… я думаю, ты должен знать, что мы даже были одно время с ним помолвлены, много лет тому назад.
 — И кто же расторг помолвку, — очень тихо спросил он.
 Адди не знала, что сказать.
 — Он, в конце концов, я так думала.
 — А сейчас бы ты за него вышла?
 — Нет, — прошептала она, и потом, уже громче: — Нет, ни за что.
 Его мгновенный порыв был неожиданным. В мгновение ока он оказался рядом и в следующую секунду уже обнимал ее, звучно целуя.
 Адди была настолько шокирована, что поначалу просто не знала, как ей на это реагировать. Но постепенно, словно против ее воли, ее руки стали гладить его волосы и она стала дарить ему ответные поцелуи. Ее обдало жаром, казалось, будто внутри у нее течет раскаленный поток. Когда он наконец отпустил ее, она почувствовала, что ноги у нее как ватные, а в животе будто сотня трепещущих бабочек. Его губы жгли как клеймо. Это было довольно приятно. Он смотрел на нее своими удивительными голубыми глазами.
 — А почему бы тебе не пригласить мистера Харриса на обед к нам на ранчо в субботу. Думаю, мне интересно будет с ним познакомиться.
 Она молча кивнула.
 — Он останется здесь на нашу свадьбу? Это был ее шанс. Сейчас она могла сказать ему, что никогда не выйдет за него замуж. И не будет волноваться, ошиблась она в нем или нет. Не надо будет волноваться, что она во всем будет от него зависеть. Она даже может больше с ним вообще никогда не встречаться, если захочет. Она может найти место учительницы в другом городке и уехать туда за сотни, тысячи миль отсюда, если именно этого она захочет. Она может стать независимой, свободной и сама отвечать за свои поступки, свою судьбу. И тут…
 И тут она поняла, что любовь ее гораздо сильнее страхов. И она испугалась. Она испугалась возможной боли. Но более всего ее ужаснуло, что она, возможно, так никогда и не испытает того, что будет знать жена Уилла. Нет, все-таки необходимо было рискнуть.
 — Ну как? — настаивал Уилл. — Придет он на нашу свадьбу?
 — Не знаю, — сорвавшимся голосом сказала она.
 — Хорошо, скажи ему, что если он надумает, то мы всегда будем рады…
 — Я ему передам.
 Он вновь поцеловал ее, на этот раз нежно, поцелуй, привкус которого еще долго оставался во рту. Наконец он выпустил ее из объятий и отошел.
 — Увидимся в субботу, — сказал он и, быстро повернувшись, вышел из класса.
 Таинственная улыбка заиграла на губах Адди. Она не была абсолютно уверена в том, что только что произошло. По правде говоря, прошедшая неделя сделала с ней то, что не смогла сделать вся предыдущая жизнь.
 И теперь она знала лишь одно. Ее жизнь в Кингсбери была очень предсказуема. Что касается Хоумстэда, штат Айдахо, то здесь ничего нельзя было предсказать заранее. Интересно, станет ли когда-нибудь ее жизнь опять предсказуемой?




 Глава 28


 Роберт взглянул на свинцово-серое небо.
 — Похоже, пойдет снег, — сказал он задумчиво.
 — Ты так думаешь? — спросила Адди, закинув голову и глядя на облака.
 Он знал, что это риторический вопрос. Она не ждала на него ответа, да он и не стал отвечать. Вместо этого, пока она смотрела вверх, он решился повнимательнее разглядеть сидящую рядом с ним в повозке женщину.
 На ней была темно-золотистая шляпка, украшенная коричневыми перьями и янтарными ленточками. Роберт подумал, что эти краски к лицу Адди, они очень подчеркивают теплые тона ее кожи. Под темно-коричневым плащом-накидкой на ней был надет костюм из золотистой шерсти с аппликацией из бархатных листьев на корсаже. Хотя покрой уже и устарел — за восемь лет жизни с Элизой Роберт научился разбираться в моде, — конечно, в Нью-Йорке такое бы носить не стали, однако он был уверен, что кто бы сейчас ни посмотрел на Адди в этом наряде, наверняка посчитал бы ее очень модно и шикарно одетой.
 Адди повернула голову, заметив, что Роберт пристально ее разглядывает. Ее щеки порозовели.
 — Куда это ты смотришь? — спросила она смущенно.
 — На тебя, конечно.
 — Но почему? — Она поправила бантик на шляпке, затем пригладила волосы, словно очень волновалась о своей прическе.
 Роберт пожал плечами.
 — Думаю, я просто пытался найти девушку, с которой когда-то был помолвлен. — Немного помолчав, он продолжил: — Но… ее здесь нет.
 Адди, похоже, была озадачена словами Роберта. Он попытался подыскать объяснение своим словам. Но как мог он сказать, что поехал в Хоумстэд в надежде увидеть там девушку, с которой расстался девять лет тому назад? Вместо нее он увидел уже совершенно взрослую и самостоятельную женщину. Да и внешне она не походила на ту, прежнюю, и внутренне, по-видимому, была уже другой. Роберт понимал, насколько ее ошеломило открытие того, что произошло много лет назад, как поступил ее отец. Роберт понимал, что еще очень долго она не сможет изменить своего отношения к человеку, которого любила и ценила выше всех остальных. Поступок Мэтью Шервуда явился тяжелым ударом для его дочери. Но тем не менее она оказалась стойкой. Да, он был уверен, что Аделаида никогда уже не будет пасовать перед трудностями, которые могут ожидать ее в жизни. Роберт украдкой улыбнулся, вспомнив свою вчерашнюю встречу с Эммой Барбер в местном магазине. Ему и пяти минут хватило, чтобы узнать, что думают об Адди жители города, как к ней относятся. Миссис Барбер дала ему ясно понять, что ему не стоило приезжать в Хоумстэд и попусту расстраивать Адди. И если эта деликатная женщина несколько прозрачно высказала городские настроения, то местный кузнец был куда более конкретен. Когда Роберт пошел в кузню, чтобы договориться насчет повозки напрокат, Чэд Торнер подверг его допросу. Роберт сразу же понял, что Чэд его явно проверяет, и если что не понравится, то повозки ему не видать. Более того, если кузнец посчитает, что Роберт хоть чем-то обидел Адди, он тут же применит свои крепкие кулаки и быстро выпроводит его из города.
 Роберту необходимо было спокойно поговорить с Адди, высказать все, что было у него на душе.
 — Знаешь, Аделаида, я приехал в Хоумстэд с целью поставить точку в своем незавершенном прошлом. Я хотел найти ответы на волновавшие меня вопросы. Вероятно, я втайне все еще надеялся, что моя любовь к тебе приобретет новую силу и ты, может быть мне ответишь взаимностью. ..
 Слова Роберта взволновали Адди, ее зеленые глаза расширились, казалось, она что-то хотела возразить.
 — Не беспокойся, — сказал он, хмыкнув. — Очень скоро я понял, что дороги в прошлое нет.
 Наше желание когда-то быть вместе — если оно когда-то было — уже давно прошло… Мы уже не та юная пара, какой были. И ты, и я — мы оба очень изменились… Но больше всего, вижу, изменилась ты. Аделаида. Ты, которую я знал, никогда не решилась бы поехать на дикий Запад. Та девушка, которую я знал, была болезненно застенчива и очень ранима. Я помню, был даже несколько удивлен, когда ты все-таки решила принять мое предложение, — улыбаясь, Роберт покачал головой. — И та девушка, которую я помню до сих пор, так любила домашний уют. Она бы ни за что не согласилась жить в какой-то хижине с земляным полом и единственным окном.
 — Ты не прав, Роберт… — быстро отреагировала Адди. — Я понимаю, что этого мало. Но в действительности это все не так плохо. Там, где я живу, очень красиво, тихо по утрам. Порой к ручью приходит олень, чтобы испить студеной воды, и, представляешь себе, я могу на него любоваться прямо из своего окна! Камин и плита помогают сохранить тепло, когда на улице сильный мороз. Я думаю, что буду обо всем этом скучать, когда уеду…
 Адди загрустила, она очень любила свою работу, свое жилище и не считала нужным так подробно рассуждать об этом в присутствии рассудочного Роберта.
 — Я немного сожалею о том, что мы уже не любим друг друга, из тебя получилась бы отличная жена… — нежно улыбаясь, сказал Харрис.
 НАДЕЮСЬ. УИЛЛ РАЙДВР ПОНИМАЕТ, НАСКОЛЬКО ЕМУ ПОВЕЗЛО», — добавил про себя Роберт и стал следить за дорогой.
 Адди думала о словах Роберта, ей казалось, что он был не прав. Она не могла так сильно измениться. И вовсе не была так бесстрашна. Она отправилась на Запад, потому что у нее не было другого выбора — не становиться же ей было женой мистера Бэйнбриджа… Она все еще осталась той слабой и беззащитной Аделаидой, о которой помнил Роберт. Ее все одолевали неразрешимые вопросы, она постоянно была не уверена в правильности своих поступков, ей казалось, что в своей жизни она и делала только что сплошные ошибки. Нет, она не изменилась. Роберт был не прав…
 Взятый напрокат экипаж приблизился к ранчо Рокин'Ар. Парадная дверь особняка открылась, и на пороге показался Уилл Райдэр. На нем было пальто с меховым воротником, джинсовые брюки и сапоги. Как обычно, голову покрывала широкополая шляпа. Его голубые глаза внимательно смотрели на приехавших. Как только повозка остановилась, Уилл сошел с крыльца и, прежде чем Роберт сумел выбраться из экипажа, грациозным движением помог Адди спуститься. Мужчины поприветствовали друг друга молчанием. Адди это не понравилось, и она постаралась как-то смягчить обстановку.
 — Уилл, это — Роберт Харрис, мой друг из Кингсбери, из штата Коннектикут. Роберт, это — Уилл Райдэр…
 Роберт первым протянул руку.
 — Рад познакомиться с вами, мистер Райдэр.
 — Я тоже, мистер Харрис. Они обменялись рукопожатием, и Роберт первым вступил в разговор.
 — Итак, вы тот мужчина, за которого Аделаида собралась замуж, — сказал он.
 — А вы… тот, за которого она не выйдет! — отпарировал Райдэр.
 — Уилл! — прошептала Адди удивленно. — Зачем ты так?!
 Никто из мужчин даже не посмотрел в ее сторону, каждого переполняли чувства… Если улыбка и появилась на устах Уилла, то она скорее была издевательской.
 — Прошу в дом, — сказал Райдэр. — Что мы тут мерзнем?
 Взяв Адди под руку, он повел ее к дверям, оставив Роберта без внимания. Адди в очередной раз почувствовала нервный озноб и подумала о том, какие же сюрпризы приподнесет ей еще сегодняшний день.
 Глен Таусенд стоял в дверях конторы Тома Мак Леода, его глаза внимательно изучали сейф. Завтра Мак Леод получит плату за новый амбар Хендерсонов. На этой неделе ему еще должны будут прийти деньги за большую партию древесины, отправленной в район рудников. Когда он их получит, в сейфе будет полно денег. Достаточно, чтобы на них открыть свое дело…
 Глен оглянулся. На лесопилке сегодня стояла мертвая тишина, никто не работал. Хозяин Глена как раз ушел домой, чтобы побыть рядом с женой, здоровье которой резко ухудшилось. Именно из-за неважного самочувствия жены Том и распустил на сегодня всех работников по домам. Остался лишь Глен Таусенд.
 Глен размечтался, на что он употребит деньги, которые ему достанутся. Он думал, что не станет открывать салун здесь, в Хоумстэде. Он соберет необходимые вещички и поедет куда-нибудь, где жизнь поживее и поинтереснее. Глен подумал о Вирджинии, и губы его скривились. Зачем ему нужна была такая обуза, если он собирался начать новую жизнь, счастливую жизнь вдали от Хоумстэда. Лучше ему было ехать одному. Сын его сам позаботится о матери и сестре. Ведь Марку уже было четырнадцать, он был уже совсем взрослым. Ему не понадобится никакая дурацкая школа мисс Шервуд. Школа… Мисс Шервуд. Уилл Рай-дар. Господи, как же ему хотелось поквитаться с ними. Руки его мгновенно сжались в кулаки, и он издал отвратительную тираду из самых грязных слов. Сейчас ему подворачивалась такая хорошая возможность стать богатым, поэтому не стоило связываться с Райдэром, а потом шерифом. Слишком многое было поставлено на карту. Столько, сколько будет лежать в этом сейфе через несколько дней.
 Резко повернувшись, Глен направился к гостинице. Он очень проголодался и считал, что Вирджинии необходимо будет поскорее накрыть на стол, а не то он ей покажет…
 Адди чувствовала себя так, будто она только что шагнула с Алисой в Зазеркалье. Это был самый странный и необычный день в ее жизни.
 Она смотрела на Уилла, стоявшего у огня, облокотившегося на каминную полку, такого гордого и вальяжного. С того времени как они с Робертом приехали на ранчо, Уилл разыгрывал перед гостями роль гостеприимного хозяина, однако чувствовалось, что он был ужасно скован и несдержан. От того, что он говорил, Адди становилось не по себе. Нельзя было сказать, что Уилл был груб или враждебно настроен. Напротив, и он, и Роберт весь день проговорили, как старые друзья. И все же Адди передалось всеобщее смущение. Она не могла избавиться от напряжения, которое не позволяло ей даже как следует попробовать изысканные яства, приготовленные Фрости.
 Адди посмотрела на Роберта. Он держался с таким достоинством и, казалось, совсем не волновался. Он был весел, естественен, часто смеялся. Похоже, он и сам был доволен своей персоной. Но, неизвестно почему, его поведение раздражало Адди.
 Роберт говорил правду, когда жалел о том, что они уже не любили друг друга. И чем больше он смотрел на Адди сегодня, тем больше он ею восхищался. И в то же время было очевидно, что он не любил ее. Зеленые глаза Адди светились любовью и нежностью тоже не из-за Роберта, она думала только об Уилле, даже когда хмурилась, как сейчас.
 И лишь влюбленный мужчина мог быть столь ревнив, как Уилл.
 Роберт думал о том, как было бы здорово, если б Хоумстэду понадобился адвокат, и тогда бы у него рядом были такие друзья, как Уилл и Адди. Он бы радовался, глядя, как Адди расцветает от счастья, будучи женой и матерью…
 Роберт встал с кресла.
 — Думаю, мне пора отвезти Адди домой, пока не стемнело. Как бы нам не заплутать в потемках. Он повернулся к Адди и сказал:
 — Пойдем, Аделаида?
 К Роберту подошел Уилл и сказал достаточно приветливым голосом:
 — Мне не хотелось бы, чтобы вы заблудились. И поэтому лучше будет мне проводить мисс Шервуд до дома.
 Роберт не нашел, что ответить Райдэру, грубить ему не хотелось.
 — Если, конечно, вы этого хотите, — сказал он и посмотрел выжидающе на Адди, — тогда увидимся завтра, в церкви.
 Харрис пожал руку Райдэру, сказав: «Еще раз спасибо за великолепный обед».
 — Всегда вам рады… Приходите, когда вам будет угодно! — заключил общение Уилл.
 И Роберт уехал, не поверив ни одному слову Уилла.




 Глава 29


 Пока они ехали до хижины Адди, Уилл не проронил ни слова. Весь день он потратил на то, чтобы доказать Роберту Харрису, что Адди принадлежит лишь ему одному. И теперь он чувствовал себя вполне уверенно. Он знал, что адвокат прекрасно понял все, что ему хотел сказать Уилл.
 Но теперь, оставшись наедине с Адди, Уилл сомневался, одобряла ли она его поведение. Понимала ли она, что отныне принадлежит только ему. И будет принадлежать вечно.
 Над округой собирались сумерки, когда тележка подкатила к хижине на берегу Пони Крик. Холодный ветер пронизывал насквозь. Ночь обжигала по-зимнему холодным воздухом. Уилл остановил лошадей, помог спуститься Адди. На мгновение он засмотрелся в ее глаза, прежде чем сказал:
 — Сегодня будет очень холодная ночь. Пойду принесу тебе еще дров.
 Он не дал ей возможности ответить и, взяв Адди за руку, повел в дом. Уилл сделал несколько ходок между навесом с поленницей на дворе и большим ящиком с дровами, стоявшим в комнате. Топлива было достаточно, чтобы продержаться несколько дней.
 «КАК РАЗ ДО СВАДЬБЫ». — подумал он, положив последнее полено поближе к камину. Теперь не надо было волноваться, что сюда еще когда-нибудь заявится этот Роберт Харрис. Уилл повернулся в сторону Адди. В комнате мерцал свет горящего в камине огня, и Адди была покрыта золотым сиянием. Она сняла пальто и стояла неподвижно посреди комнаты. Она была так красива. Уилл смотрел на нее и думал о том, когда же она успела превратиться из простой девушки в интересную, желанную для него женщину. Он вспомнил ее, только прибывшую в Хоумстэд: ее длинный узкий нос, большой рот, огромные зеленые глаза и огненно-рыжие волосы. И когда она стала видеться ему творением всесокрушительного обаяния?
 В Уилле вновь пробудился огонь желания. С тех пор как они провели ночь вместе, ему удавалось держать свои желания в узде. Даже когда пару дней назад он поцеловал ее в школе, он держал себя в руках. Но больше терпеть он был не в силах. «Четыре дня, — напомнил он себе, — еще четыре дня — и она станет его женой». Он будет обнимать и целовать ее сколько угодно, а, судя по тому, как он ее любил, это угодно будет всегда.
 — Уилл? Что-нибудь не так? — тихо спросила Адди.
 — Нет, все чертовски хорошо, — пробормотал он, в мгновение ока оказавшись рядом и заключив ее в объятия. Адди не стала сопротивляться. Она была рада поддаться чувству, которое будили в ней поцелуи Уилла.
 — Адди Шервуд… — прошептал он, лаская ее губы своими и взяв ее лицо в свои ладони. — Ты можешь свести с ума любого мужчину.
 Его слова вызвали вспышку сладкого томления в ее груди. Она ведь знала, что не была из тех женщин, что вдохновляют мужчин на страстные признания. Адди не верила своим ушам. Она только была во власти прикосновения его рук, гладящих ее тело. Адди почувствовала, как ее грудь напряглась, одежда стала ее стеснять. Ей до боли захотелось чувствовать его своей обнаженной кожей. Она прижалась к Уиллу. Даже сквозь одежду она ощущала, как он был возбужден. Инстинктивно она стремилась прижаться к нему поближе, пытаясь удовлетворить свое растущее с каждым мгновением желание.
 — Не делай этого, — прошептал Уилл.
 — Чего не делать? — спросила она, касаясь губами его щеки.
 — Не искушай меня, Адди, а не то я за себя не отвечаю…
 Адди открыла глаза и с удивлением посмотрела на него. Вот уже две недели она провела одна в постели, мечтая о том времени, когда Уилл вновь будет рядом с нею. Неужели это так ужасно, если они будут сейчас заниматься любовью? Свадьба уже через четыре дня. Они уже почти муж и жена. Что же плохого, если сейчас он будет обнимать ее, целовать, ласкать? Тихий стон сорвался с ее слегка приоткрытых губ. В ответ Уилл с придыханием стал развязывать бретельки ее ночной рубашки.
 Они оба раздевались в спешной лихорадке. Адди услышала, как оторвалась и покатилась по полу пуговица с ее рубашки, но теперь ей было все безразлично. Кроме того, чтобы поскорее освободиться от одежды, ее уже больше ничего не волновало. Ничего на свете, кроме как ласкать его и принимать его ласки. Уилл приподнял Адди над горой одежды, лежавшей у ее ног. Положив ему голову на плечо, она тяжело задышала, втягивая в себя запах его тела. Уилл бережно отнес ее на кровать и лег рядом. Их губы жаждали поцелуев и получили свое. Она хотела его. Хотела его всего. И немедленно.
 — Уилл…
 — Ты моя, Адди, — прошептал он, склоняясь над нею. — Никогда не забывай об этом. Ты моя.
 И потом места словам не было. Адди вплыла в реальный мир на облаке полного удовлетворения. Она боялась, что сейчас застонет опять, сгорая от новых ощущений, от любви к Уиллу. Он так хотел ее. Чтобы она принадлежала ему. Конечно же, это означало, что он действительно ее любит. И в свое время он обязательно скажет об этом. И она ему скажет о силе своей любви…
 — Ты не спишь еще? — спросил Уилл слегка сонным голосом. — Мне нужно возвращаться обратно на ранчо.
 — Угу… — пробормотала Адди.
 — А то они там начнут волноваться, уж не случилось ли чего со мною. И не дело, если кто-то заметит у твоей хижины повозку, а в окне-то — ни огонька.
 Нехотя Адди открыла глаза. Уилл был прав. Камин уже не горел. «И как это так быстро прогорает пламя, — думала Адди. — Неужели уже прошло столько времени с тех пор, как Уилл начал ее раздевать? Просто невероятно!»
 — Думало, мне больше бы понравилось, если бы тебе не надо было вставать с постели, чтобы пойти домой, — сказала смущенно Адди. Она поверить не могла, что осмелится сказать об этом.
 — Мне тоже, Адди. Когда-то так и будет, — тихо усмехнулся Уилл.
 — Уилл, послушай…
 — Да, Адди.
 — Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы быть тебе хорошей женой, а Жаворонку доброй мамой!
 Уилл немного помолчал, прежде чем ответил:
 — Я в этом и не сомневаюсь.
 Адди вдруг стала мысленно молить его, чтобы он сказал ей теперь же, что она ему не безразлична, что он ее любит.
 — И ты никогда не будешь нуждаться в чем-либо! Помяни мое слово, Адди! — сказал радостно Уилл.
 Ей так хотелось, чтобы он сказал совсем другие слова…
 — Лучше я пойду, — промолвил робко Уилл. В тусклом мерцании огоньков Адди наблюдала за тем, как он одевался. Она посчитала себя ненасытной, потому что хотела смотреть и смотреть на него, его красивое мужественное тело.
 Одевшись, Уилл взял со стола шляпу и, пригладив рукой волосы, надел ее. На пороге он обернулся, чтобы сказать:
 — К среде приготовь все свои вещи к переезду. Первым делом я пошлю повозку за твоими сундуками…
 — Уилл, — она чувствовала, что он пристально на нее смотрит. — Уилл, я… (ЛЮБЛЮ ТЕБЯ) Я… (ЛЮБЛЮ ТЕБЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СЧИТАЛА СПОСОБНА ЛЮБИТЬ).
 — Что такое, Адди? — голос Уилла был нежным и ободряющим.
 Адди не могла больше произнести ни слова. Признаться было слишком большим риском для нее, и потому она сказала первое, что пришло ей в голову:
 — Думаю, наша сделка остается в силе…
 — Наша сделка? — спросил Уилл смущенна.
 — Да, наша сделка… Я… Я учила тебя читать. А ты обещал меня научить ездить верхом…
 Наступила продолжительная пауза. После этого Уилл рассмеялся.
 — Адди, милая, я многому собираюсь тебя научить. Попомните мое слово, мисс Аделаида Шервуд!




 Глава 30


 Оставшееся до свадьбы время то невыносимо тянулось, то пролетало, словно миг. Адди стала совершенно невнимательной, так как постоянно думала только об Уилле. Она не могла сосредоточиться на уроках и учениках. Слишком часто она мечтала о тех радостях, что он подарит ей, и тосковала по его теплу. Каждый день во время обеденного перерыва в школу приходил Роберт. Между ними возникла чистая и настоящая дружба, чему Адди не могла не удивляться. Боль и обиды, причиненные прерванной девять лет назад связью, были напрочь забыты, и вместе с ними исчезли и последние сомнения Адди насчет замужества с Уиллом Райдэром. С каждым днем она все больше убеждалась, что именно судьба привела ее в Хоумстэд, познакомила с Уиллом. Последний раз Адди примеряла свое подвенечное платье после занятий во вторник. Увидев себя в зеркале, она даже расплакалась. Стоявшая рядом Мария, обняв Адди, прижала ее к себе.
 — Я в жизни не видела более прекрасной невесты! — сказала восхищенная Мария.
 — Ну что ты… Все дело в платье, — прошептала Адди.
 — Чепуха. Платье выглядит таким роскошным только благодаря тебе, Адди. А теперь садись, — Мария показала на стоявший у зеркала стул. — Теперь посмотрим, что нам сделать с твоей прической.
 Адди смахнула слезы радости.
 — Пожалуйста, помоги мне сначала его снять. Иначе платье помнется…
 — Ерунда, Адди! Я ведь его все равно еще буду отглаживать. Не беспокойся, это моя забота, — рассудительно, со знанием дела пояснила Мария.
 — Нет, это не ерунда! — ответила Адди, взглянув на подругу и впервые заметив под глазами у нее черные круги. — Гладить буду я сама. Ты и так в последнее время много трудилась. Том, наверное, на меня за это сердится. Это по моей вине ты очень устаешь.
 — Ничего особенного я не делала. Сидела и шила. Да и мать Мак Леод мне помогала, возилась с Сарой. Мне шить для тебя в радость… Честное слово, все меня так жалеют, берегут, что вконец избаловали.
 Адди продолжала настаивать на своем, ожидая, пока Мария начнет развязывать тесемки этого умопомрачительного наряда. Оставшись в одном нижнем белье, Адди помогла Марии аккуратно разложить платье на кровати, после чего она покорно села на стульчик, как просила Мария. Невестка Мак Леодов вытащила из волос Адди все заколки, гребень и начала расчесывать густые локоны.
 — Когда я была маленькой, я знала девочку, у которой волосы были точно такого же цвета. Мне так всегда хотелось иметь такие же… — сказала Мария.
 — Как интересно, а мне хотелось всегда, чтобы у меня были такие, как у тебя!
 Адди вспомнила свое детство. Высоченная, несуразная, рыжая девчонка — она всегда была белой вороной.
 — Как ты думаешь, Мария, наверное, мы все иногда хотим, чтобы мы прожили жизнь в несколько ином обличий? — тихонько и загадочно спросила Адди. — Чтобы мы были не такими, какие мы есть.
 — Да, наверное, мы все…
 Адди долго смотрела в зеркало. Она подумала об Уилле, вспомнила, как нежно он ее ласкал, о той любви, что она испытывала к нему в своем сердце.
 — Я рада, что все же я — это именно я, — прошептала Адди.
 Чуть позже в этот вечер Уилл стоял у изголовья спящей девочки, он любовался Жаворонком. За ужином она была слишком возбужденной, поэтому он волновался, что она не заснет. Она без умолку лепетала о свадьбе, о том, как с ними будет жить Адди. Глядя на Жаворонка, Уилл не переставал удивляться тому, как быстро дети способны меняться. В ней невозможно было узнать ту девочку, что когда-то привезли сюда летом. Такой она была печальной, забитой и застенчивой. Он подумал об Адди, о том, как бережно она умеет обращаться с детьми, и представил, какой бы была Жаворонок сейчас, если бы не появилась Адди. Именно в эту минуту Уилл задумался о том, что он окончательно влюбился в Адди. И это было не увлечение, не минутная слабость, не страсть, не похоть. Это была настоящая любовь.
 Уилл вышел из спальни Жаворонка, аккуратно прикрыв за собою дверь. Не надевая пальто, он вышел на улицу. В долине Большого Лука были последние отблески бабьего лета. Обычно морозный к вечеру, воздух сегодня был теплым. «Завтра, — думал Уилл, — самый подходящий день для свадьбы, потому что будет тепло и солнечно». Он так любил Адди. И как это случилось? Когда он забыл самого себя и открыл ей свое сердце? Он считал, что сказал Адди слишком много о своих чувствах, и сейчас жалел об этом. Когда-то в свое время уже воспользовались его доверчивостью. И вполне хватило бы того, если бы он просто Адди высоко ценил. Если бы они просто доверяли друг другу, были хорошими друзьями. Хватило бы вполне и той страсти, что влекла их друг к другу.
 Но вместо этого он позволил себе влюбиться. Единственное, что его успокаивало, была надежда, что он не ошибся в Адди, что она не такая, как все женщины. Иначе — он не переживет ошибки.
 Мария наклонилась и поцеловала Сару, затем убрала с лица дочурки упавшие на личико прядки волос. Выпрямившись, она погладила свой живот и мысленно поблагодарила Бога, что еще один день прошел успешно. «Скорее бы, — мечтала Мария, — наступил декабрь, когда у нее должен родиться маленький». Последнее время она чувствовала себя совершенно измотанной, даже когда просто сидела в кресле, целый день ничего не делая.
 — Отче наш, иже еси на небеси, — молилась она, — сохрани его. Не важно, что случится со мною, сделай так, чтобы он был здоровеньким и сильным!
 Рука Тома легко коснулась ее плеча. От неожиданности Мария вздрогнула.
 — Сара спит? — спросил Том.
 — Да, — ответила Мария. Она повернулась, чтобы посмотреть в лицо мужу, стараясь улыбаться, скрыть от него свое слабое состояние. Она молила, чтобы он не слышал ее предыдущих слов. Он и так очень переживал.
 — Ты уверена, что должна завтра пойти на свадьбу? Может, тебе лучше остаться дома и отдохнуть?
 — О, Том, я не могу пропустить свадьбу Адди. Она ведь мне стала лучшей подругой, — сказала Мария, положив голову на плечо мужа. — Кроме того, я хочу посмотреть, как она пойдет к венцу в моем платье! Это напомнит мне о нашей свадьбе…
 Том обнял жену.
 — Мне не надо смотреть, чтобы вспомнить, как ты выглядела в тот день, — сказал он и коснулся губами ее виска. — Ты была похожа на ангела.
 — Ты сделал меня такой счастливой. Том, — восхищенно прошептала Мария.
 — Пойдем-ка, родная моя, в постель. Я очень хочу быть с тобою.
 — Я так люблю тебя. Пойдем… — ответила Мария и подала в спальню.
 Роузи закрыла уши руками, чтобы только не слышать доносившиеся из-за соседней стены звуки. Она научилась безошибочно определять, когда именно кулак отца опускался в ярости на мать. Сегодня папочка не кричал. Он всегда вел себя очень тихо, если в доме был постоялец. Роузи вздрогнула от звона разбитого стекла. Она знала, что драка продолжалась уже целый вечер. Она видела, как па напился, слышала, как он ругал маму. Она не знала точно, что заставило отца распустить руки. Слава Богу, что ей удалось сбежать в свою комнату, прежде чем страшный гнев успел бы обрушиться и на нее. Но сейчас ей было стыдно, что она заботилась только о себе. Быть может, если бы она сейчас была рядом с мамой, отец не стал бы избивать, а просто ушел из дома и разряжался где-нибудь на стороне. Роузи закрыла голову подушкой. «Прекрати же, па… — всхлипывала девочка. — Прекрати это!»
 Но ее тихие мольбы были напрасны. Даже если бы она сейчас была там и прокричала ему в ухо, все равно все было бы напрасно. Если па уж затеял что, то его так просто не остановишь. Он будет бить ее, пока не успокоится, точнее, пока не завалится и не уснет мертвецким пьяным сном.
 «Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ. ЕСЛИ БЫ ТЫ УШЕЛ. О, ЕСЛИ БЫ ТЫ УМЕР…»
 Роузи попыталась отвлечься от ужасающих звуков. Она попробовала представить себе завтрашний день. Занятий не будет, и все будут целую неделю отдыхать. Завтра у мистера Райдэра и мисс Шервуд будет свадьба. Весь город соберется в церкви посмотреть на то, как преподобный Пендрой будет венчать мисс Адди и мистера Райдэра. Опять что-то сильно ударилось о стену спальни ее родителей.
 «СЧАСТЛИВАЯ ЖАВОРОНОК. КАК ЖЕ ЕЙ ПОВЕЗЛО…»
 Эмма любила вечерами посидеть у камина, когда уже все дети спали. Это было единственным временем в течение дня, когда в доме Барберов становилось тихо. И нельзя было сказать, что ей надоедала ежедневная суета. Она считала каждого из своих детей божьей благодатью. Но порой бывали минуты, когда она была готова все отдать за минуту тишины и покоя.
 Эмма посмотрела на мужа, сидящего в противоположном углу комнаты. Стэнли сидел с раскрытой книгой, однако голова его повисла на груди, он тихонько похрапывал. Эмма покачала головой и улыбнулась. Ее Стэнли не мог и двух страниц прочитать, чтобы не уснуть, причем независимо от того, сидел он или лежал в кровати. Конечно, если она скажет ему об этом, он будет все отрицать, приговаривая: «Зачем же перенапрягать глаза, просто я давал своему зрению возможность отдохнуть!»
 Женщина многое узнавала о мужчине после того, как выходила за него замуж. Во время ухаживания правила хорошего тона диктовали поведение большинства пар. И даже если женщине и повезло полюбить жениха до свадьбы, ее еще поджидало множество сюрпризов после свадьбы. Эмма думала о том, что же еще предстоит узнать Адди об Уилле в последующие месяцы и годы совместной жизни. Чтобы ни случилось, она была уверена, что они с честью выдержат испытания семейной жизнью. Эмма редко ошибалась в людях, а об Уилле Райдэре и Адди Шервуд она была самого высокого мнения. Они ведь так подходили друг другу. За их счастье она могла бы поручиться.
 Эмма вновь посмотрела на сидящего в кресле мужа. Ей повезло в жизни. Она с восьми лет была знакома со Стэнли и любила его. И ни за кого, — кроме Стэнли, не хотела выходить замуж. После свадьбы ее отношение к нему не изменилось, просто она перестала его идеализировать. К сожалению, мужья — это не галантные рыцари, а колоссы на глиняных ногах со всеми слабостями, свойственными грешному роду человеческому. Но все равно, несмотря на все недостатки, Эмма просто обожала своего мужа Стэнли.
 Адди лежала в своей кровати и смотрела в потолок. Ее сундуки уже были упакованы и теперь ожидали отправки на ранчо Рокин'Ар. Ее лучшее платье было отглажено и готово к самому главному на сегодня событию в Хоумстэде. Подвенечный наряд ожидал ее в спальне Марии. Дорис Мак Леод испекла торт, а Эмма Барбер приготовила пунш, который будет сразу же после церемонии. Все было готово. «ЗАВТРА У МЕНЯ СВАДЬБА», — думала Адди. И все ей казалось лишь сном. «О, ЕСЛИ БЫ ТЫ БЫЛ СЕЙЧАС ЗДЕСЬ, ПАПА!» Подумав об отце, она ощутила некоторое ожесточение, но постаралась сразу же погасить его. Ведь не было смысла сердиться на отца. Прошлое уже невозможно было изменить. К тому же оно и не было таким плохим, как казалось на первый взгляд. Ее жизнь с Мэтью Шервудом имела много прекрасных сторон. Он был ей хорошим, любящим отцом, и неужели можно было его ненавидеть лишь за то, что он боялся остаться один, без помощи и элементарного человеческого внимания? Адди хорошо понимала его. Разве ей самой не был знаком этот страх? «О, ЕСЛИ БЫ ТЫ БЫЛ СЕЙЧАС ЗДЕСЬ, ПАПА, — подумала Адди, на этот раз улыбнувшись. — ЕСЛИ БЫ ТЫ ПОЗНАКОМИЛСЯ С УИЛЛОМ… ОН БЫ ТЕБЕ ПОНРАВИЛСЯ. ОН СДЕЛАЛ МЕНЯ СЧАСТЛИВОЙ… И Я ТАК ЛЮБЛЮ ЕГО. И ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ТОЖЕ МЕНЯ ЛЮБИЛ».
 Адди закрыла глаза и представила себе, что отец сидит рядом, укладывает ее в кроватку… Она представила, как он говорит: «Уилл полюбит тебя, дочка. Ты ведь такая хорошая, Адди. Он не может не полюбить тебя!»
 И Адди крепко уснула, свято веря словам отца.




 Глава 31


 За прошедшие две недели Адди уже несколько раз видела свое отражение в одном и том же зеркале, но в это утро она выглядела совершенно особенно. Может быть, все дело было в тщательно уложенных в прическу волосах? Зачесанные назад и скрепленные гребнями из слоновой кости, они ниспадали ей на спину, сверху их украшало тонкое кружево белоснежной фаты. Конечно же, все дело было в том, что Адди Шервуд стала настоящей невестой!
 — Ты готова? — . тихо спросила Мария. Адди повернулась, еще раз рассматривая себя в зеркале.
 — Не знаю. Я не уверена… Я… волнуюсь. Молодая мама улыбнулась, заметив:
 — Вот так всегда со всеми невестами! — Мария взяла руку Адди в свою и сказала: — Все будет хорошо… уже скоро.
 Дом Мак Леодов безмолвствовал, когда две женщины спустились по ступенькам в гостиную.
 — Где же все? — спросила Адди уже на выходе.
 — Мать Мак Леод уже повела Сару в церковь. Тому сегодня надо было пораньше на лесопилку, но на ваше бракосочетание он обязательно придет. Он сказал, что ни за что не пропустит зрелище, как Уилл Райдэр будет жениться, — пояснила Мария, держась за живот.
 Несмотря на волнение и заботы, Адди не могла не заметить, что Мария говорит как-то тяжело, задыхается.
 — Тебе плохо, Мария? — спросила Адди, приобняв женщину.
 — Нет, ничего, пройдет… — Мария помассировала пальцами голову и добавила: — Это ребеночек сегодня больно ножками бьет… Наверное, я переволновалась… Это нервы… Ты не обращай внимания… Все обойдется.
 — Может, я сбегаю позову Тома? — взволнованно воскликнула Адди. — Я все-таки позову его…
 — Не говори глупостей, он через пару минут присоединится к нам в церкви. А если мы сейчас не поторопимся, он наверняка нас опередит. — Прикрыв фатой лицо Адди, Мария спросила: — Ты готова?
 Адди кивнула. Сердце ее буквально выскакивало из груди. Мария тем временем взяла роскошный, длинный шлейф невесты, стараясь держать повыше. Обе женщины отправились в церковь. По дороге никто так и не заговорил. Взволнованная Адди была не в состоянии сказать и слова, Мария, казалось, понимала ее состояние и поддерживала тишину.
 Точно так же, как и в первое воскресенье после приезда Адди в Хоумстэд, церковь была окружена множеством телег и экипажей. Только на сей раз люди приехали смотреть на то, как учительница выходит замуж. Еще два месяца назад Адди никого здесь не знала. Теперь же многие из собравшихся стали ей настоящими друзьями. ДВА МЕСЯЦА. ВСЕГО ДВА МЕСЯЦА. Адди почувствовала, как у нее пересохло во рту. Ее в очередной раз стали мучить страхи и сомнения. Ну, откуда она могла быть уверена в том, что действительно любит Уилла? Ведь ей казалось, что она так хорошо знала Роберта, та. тем не менее то большое чувство бесследно исчезло. А что если и очередная ее любовь продлится не долго? Что, если она неисправимая старая дева? О, Господи, откуда ей было знать, правильно ли она сейчас поступала?!
 Том взглянул на свои карманные часы. Черт подери! Похоже, он опаздывал на венчание. Мария ему ни за что этого не простит, если во время святой клятвы Адди и Уилла он не будет стоял рядом. Он захлопнул бухгалтерскую книгу, затем положил в сейф деньги. Как только он собрался закрыть сейф, сзади раздался какой-то шум. Том хотел повернуться, но не успел… Чудовищной силы удар в голову прямо-таки ослепил его. Словно яркая вспышка света, а затем и абсолютная тьма. «МАРИЯ…»
 — сильная боль
 Уилл стоял посреди церкви, стараясь по возможности не волноваться. Тугой, накрахмаленный воротничок был ему хуже удавки. Ему хотелось поскорее освободиться от строгого костюма, и, чтобы успокоиться, он то и дело вытягивал шею. Когда хлопнула входная дверь, все присутствующие в церкви мгновенно замерли. В храм вошла Мария. Уилл вопросительно посмотрел на нее. Она улыбнулась в ответ, словно желая его приободрить, после чего отошла к стоявшим у стены Хэнку и Дорис Мак Леодам. Уилл выжидающе смотрел на тяжелую церковную дверь. Ему было не по себе, он даже задыхался от переполнявшего его волнения.
 Но вот ОНА бесшумно вошла в церковь. Подобная облаку шелка, кружев и жемчужин, Адди вызвала у всех легкий возглас восхищения. Уилл и сам был приятно удивлен и очарован. В жизни он не видел ничего более восхитительного! Боже, как он любил ее! Наверное, не жил на земле человек, который был бы счастливее его сейчас!
 Адди знала, что взоры всех собравшихся обращены на нее, но она видела лишь одного-единст-венного Уилла. Она вдруг поняла, что очень боялась, что он вдруг не придет, передумает, и она о. яется одна стоять перед алтарем… Но вот он здесь, невероятно красивый, в черном костюме, с зачесанными назад волосами. Уилл слегка улыбнулся ей, и Адди поняла, что это был знак его одобрения, подтверждение того, что он ее любит.
 Эллен Пендрой заиграла на церковном органе. Эта мелодия показалась Адди радостной песней ее собственного сердца. Она пошла к Уиллу. Казалось, она шла к нему всю свою жизнь. Уилл взял ее под правую руку и они повернулись лицом к священнику. Преподобный Пендрой выглядел подобающе торжественно.
 — Братие, сегодня мы собрались здесь…
 Мария никак не могла понять, почему задерживается Том. Это было так на него не похоже. Он еще ни разу никого не подводил. Он обещал ей, что вся эта бумажная работа на лесопилке не отнимет у него больше одного часа. Он обещал встретиться с нею в церкви. Наверное, что-то случилось. Мария пыталась себя успокоить, убеждая, что он просто забыл о времени.
 Внезапно Мария почувствовала острую боль внизу живота и чуть не задохнулась. Это было куда хуже утренних болей. Дорис внимательно посмотрела на невестку. Мария была белой, как полотно, на лбу у нее выступили крупные капли пота. Дорис не на шутку испугалась.
 НЕТ. НЕТ. ТОЛЬКО НЕ ЭТО ОПЯТЬ… Не надо, чтобы это повторилось. Это не может случиться еще раз. Это все потому, что Тома нет рядом. Это из-за него Мария так разволновалась. И Дорис поклялась, что она поговорит с сыном, как только он появится.
 Роузи Таусенд старалась подняться повыше на носочки, чтобы разглядеть церемонию венчания в церкви. Но прямо перед нею стояла миссис Поттер в своей новой шляпе с широкими полями и длинными страусиными перьями, поэтому девочке плохо было видно. Однако Роузи вся сияла, радостная улыбка придавала ее личику свежесть и очарование. Она была на седьмом небе от счастья, потому что их папочка ушел навсегда из дома. Когда сегодня Роузи спустилась в гостиную, ма сказала, что отец упаковал свои вещи и ушел из дома. Он сказал, что обратно не собирается возвращаться. Роузи не знала, что об этом думала мама, но она лично была просто счастлива. «Вот если бы он еще с собой и Марка прихватил…» — мечтала девочка. Но сейчас все ее внимание было поглощено тем, как мистер Райдэр будет жениться на мисс Шервуд.
 Роберт сидел на самой последней скамье, скрестив руки на груди. Да, похоже, Уиллу Райдэру повезло. Роберту не хотелось уезжать из Хоумстэда дневным экипажем. Встретившись здесь в очередной раз с Адди, он почувствовал, что он каким-то образом ответственен за нее, и ему не хотелось так скоро ее покидать. В конце концов, они чуть не стали мужем и женой. Если бы все сложилось немного по-другому… Но — теперь это не имело никакого значения. Главным теперь было счастье Адди. Роберт был абсолютно уверен, что она обретет его только с Уиллом.
 Эмма похлопала Стэнли по коленке, пытаясь удержать слезы радости. Господи, боже мой, как же ей не хотелось, чтобы сейчас ее глаза были на мокром месте. За всю свою жизнь она лишь несколько раз была настолько переполнена радостью. В конце концов, ведь это именно благодаря ее стараниям в Хоумстэде появилась учительница. Если бы не она, то Уилл и Адди никогда бы и не встретились. Так что она имела полное право быть причастной к счастливому событию, имевшему место утром в приходской церкви Хоумстэда.
 — Берешь ли ты, Уилл Райдэр, Аделаиду Шервуд…
 Этот миг навсегда останется в сердце Уилла. И не просто потому, что Адди становилась его женою. А потому, что делал он это по своей воле и без всякого сомнения. Все его прежние страхи улетучились. Озлобление, неверие, ярость, ненависть словно навсегда покинули его сердце. Теперь вся его прошлая жизнь, отношения с матерью, Жюстиной ничего для него не значили. Только Адди! Она одна, и больше никто ему не был нужен!
 — Да, беру, — сказал Райдэр.
 — А ты, Аделаида, берешь в мужья Уилла…
 Ее сердце билось так оглушительно, что она почти не слышала священника. Все было словно во сне. И, как это бывает в самых прекрасных снах, она все время боялась проснуться до его окончания. Адди очень хотелось, чтобы преподобный Пендрой говорил побыстрее. Она не могла дождаться, когда же он дойдет до того места, где их с Уиллом при всех объявят мужем и женой. Наверное, Адди всю жизнь ждала именно этого момента.
 — Да, беру…
 — …Итак, властью, данной мне Господом, я объявляю вас мужем и женой. Что соединил Бог, да не расторгнет никто из мертвых.
 Преподобный Пендрой улыбнулся стоящей перед ним паре.
 — Уилл, теперь можешь поцеловать свою невесту, — сказал священник.
 Уилл повернулся к Адди и осторожно поднял фату. Держа ее лицо в своих ладонях, он заглянул в ее невероятно выразительные зеленые глаза, желая, чтобы она поняла все, что он сейчас чувствует, но не может выразить словами. Уилл склонился над Адди, их губы слились в нежном поцелуе. Когда он наконец оторвался» она посмотрела на мужа с удивлением. Казалось, в это мгновение все присутствующие в церкви затаили дыхание.
 В ту же секунду собравшиеся в храме встали. Кто-то закричал слова поздравлений, кто-то похлопал Уилла по спине, и, прежде чем он успел что-нибудь сообразить, его уже окружила толпа народа, оттеснив его от Адди. Он пытался удержать ее за руку, но это было практически невозможно сделать в то время, как толпа восторженных женщин Хоумстэда обрушилась с объятиями на Адди.
 — Никогда не предполагал, что мне придется такое увидеть, — сказал Чэд, от души хлопнув Уилла по спине. — Слава богу, у тебя хватило ума жениться на ней!
 Уилл рассмеялся.
 — Мне просто очень повезло, Чэд! — ответил молодой муж.
 Чэд наклонился и заговорщицки прошептал Уиллу на ухо:
 — Теперь я могу быть спокоен, что ты не приударишь за мисс Хендерсон…
 Чэд метнул молниеносный взгляд в сторону Офелии. И, прежде чем отвернуться, эта милая черноволосая девушка застенчиво ему улыбнулась. Принимая поздравления, Уилл мечтал поскорее обнять Адди. Наконец-то он разглядел сквозь толпу лицо своей любимой. Их взгляды встретились, и на какое-то мгновение они вновь были вместе, будто, кроме них, никого больше не было в целом мире.
 «Ну ладно, ПОРА И ЧЕСТЬ ЗНАТЬ», — подумал Уилл. Активно работая локтями, он стал пробираться сквозь толпу. Внезапно церковные двери распахнулись настежь. В проеме показался запыхавшийся Альберт Барбер. — Пожар! Лесопилка горит!




 Глава 32


 Языки пламени вырывались из густого облака черного дыма, и лесопилку совершенно невозможно было разглядеть. Отдавая на ходу какие-то приказания, к горящему строению бежали мужчины, женщины, дети.
 Адди тоже хотела побежать, но ее остановил крик Марии. Она поспешила к подруге, стараясь успокоить ее насчет Тома, но быстро поняла, что причина была в другом. Мария вся содрогалась от нестерпимой боли. Рядом стояла поддерживающая ее свекровь.
 — Это ребенок, — сказала уверенно Дорис. — Адди, помоги мне отвести ее домой. — Она посмотрела на Эмму. — Сара, как быть с нею?
 Эмма все поняла.
 — Аннали присмотрит за девочкой. А вы идите. Сейчас я сбегаю за доктором, — сказала Эмма.
 Адди взяла Марию под руку и, подобрав шлейф своего нарядного свадебного платья, поспешила к дому Марии и Тома. Дорис поддерживала Марию с другой стороны. Она старалась не смотреть на страшный пожар, уже полностью уничтоживший Ричмондскую лесопилку. Пыталась не думать о том, почему Том так и не появился в церкви.
 Бросив взгляд на Марию, Дорис увидела в них невыразимый ужас.
 — Нам лучше бы отвести ее в мой дом, — сказала она. — Если ветер подует в ту сторону, дом Тома и Марии может тоже загореться, — сказала женщина.
 Адди как-то об этом не подумала. Она еще не осознавала, что сейчас весь город находился в опасности.
 Неожиданно Мария остановилась, она схватилась за живот. Секундой позже, задыхаясь, она прошептала:
 — Нет, что-то не так, мать Мак Леод. Со мною что-то неладно…
 — И думать не смей! — возмутилась свекровь. — Все должно быть хорошо…
 Совместными усилиями Дорис и Адди довели Марию до дома Мак Леодов, уложили ее в постель.
 — Адди, ты бы сходила переоделась. У нас сегодня будет трудный денек, и ты не сможешь мне помогать в таком наряде, — сказала Дорис.
 — Конечно, — сказала Адди и выбежала из дома.
 Зрелище, представшее перед ее глазами, просто ужасало. Все вокруг было в копоти и черном дыму. Адди начала закашливаться, ее глаза стали слезиться. Треск пламени был, казалось, посильнее грома, он не стихал ни на секунду. Ее Уилл .был где-то там, рядом с этими безжалостными языками пламени, и пытался затушить их водой. Она хотела найти мужа, но не могла. Сейчас Адди понимала, что ей нужно спасать Марию. «Боже, сохрани его…» — шептала Адди, когда бежала через дорогу к дому Мак Леода.
 Глядя на то, как горит лесопилка, Роузи была просто в шоке. Внутренний голос подсказывал девочке, что все это дело рук ее папочки. «ЭТО СДЕЛАЛ ПАПОЧКА. ПАПОЧКА УСТРОИЛ ПОЖАР». И она знала, что это так. Отец забрал деньги из сейфа лесопилки, она же слышала, как он сам говорил об этом, основательно напившись. Сперва Глен взял деньги, а затем поджег лесопилку. И Роузи должна была об этом кому-нибудь рассказать. Должна была рассказать все шерифу. Но, если она это сделает, ее папу арестуют. Они обязательно найдут его и привезут в Хоумстэд. И если его не посадят в тюрьму, он снова вернется домой. А Роузи очень этого не хотелось. Это будет невыносимо для нее и мамы. Тем более, когда появилась надежда хоть на какое-то будущее. И поэтому Роузи молча смотрела на то, как горит лесопилка.
 — Он там! — закричал над всей этой преисподней Хэнк. — Том должен быть там!
 Шериф, закрыв рукой лицо, прошел в пылающую дверь. Уилл тут же схватил его, и они оба покатились по земле, громко кашляя от раздирающего дыма.
 — Бесполезно, Хэнк. Так ты туда не войдешь. Стой здесь. Я попробую пробраться туда через черный ход, — сказал Райдэр.
 Оставив шерифа, он бегом направился к запасному выходу лесопилки. По дороге он схватил кем-то предложенное одеяло, пропитанное водой. Здесь пламя было не столь жарким. Пока, по крайней мере, Уилл хотел заглянуть вовнутрь и попытаться найти Тома. Быть может, его еще можно было спасти. Натянув на голову мокрое одеяло, Уилл рванулся в охваченное огнем помещение. Страх прежде был не знаком Уиллу, но такого, как сейчас, ему еще не доводилось испытывать. Когда он бежал сквозь этот кромешный огненный ад, выкрикивая имя мужчины, кровь его застывала в венах от окружавшего ужаса.
 — Том, ты здесь? Том, это я, Уилл! Ты меня слышишь? — кричал Уилл.
 И только рев пламени был ему ответом. Нет, здесь никто бы не смог выжить. Никто… Что-то рухнуло слева от Уилла. Уилл на мгновение потерял ориентацию, забыв, каким путем он сюда попал. Его окружали лишь красно-оранжевые языки огня. Одеяло быстро прогорело. Уиллу казалось, что его кожа вот-вот лопнет от жара. Вскоре он споткнулся, это, оказалось, было тело Тома. Уилл сразу определил, что он мертв, и не ошибся… Уилл нашел Тома слишком поздно, уже ничего нельзя было предпринять. Но бросить здесь Тома Уилл не мог. Схватив Тома под руки, он поволок его туда, где, казалось, должен был быть выход. Уилл слышал, как сверху что-то заскрипело и полетели бревна. Земля загудела у него под ногами. Черный густой дым клубился вокруг. Жара была невыносимая. Времени оставалось немного. Он должен был поспешить. Он должен вернуться к Адди. В очередной раз что-то затрещало, и это было так близко, что он чуть не оглох. И затем что-то твердое и тяжелое ударило Уилла по спине. Уилл вместе с Томом рухнули на землю.
 — Давай, Мария, — кричала док Варни. — Я уже вижу головку ребенка. Дело идет к концу. Ну давай же!
 Мария изо всех сил вцепилась в руку Адди, однако пальцы ее с каждой минутой слабели.
 Адди с силой сжала руку подруги, пытаясь передать ей часть своей силы и бесстрашия.
 Адди прежде никогда не приходилось видеть, как женщина рожает. Но в данном случае ей казалось, что происходит что-то не так, как нужно. Все произошло гораздо быстрее, чем она думала. На лице доктора было написано явное беспокойство. В глазах Дорис Мак Леод был ужас. Адди казалось, что вся комната пропитана запахом тревоги. Мария застонала, теряя последние силы. Адди склонилась над нею.
 — Ну помоги же нам, Мария. Твой сын уже почти родился… Ну давай, еще чуть-чуть, — умоляла Адди.
 Мария опять сильно сжала руку Адди и застонала. Адди положила на лоб Марии мокрое полотенце. «ГОСПОДИ, ПОМОГИ ЕЙ, — молила она. — ПОМОГИ УИЛЛУ, ГДЕ БЫ ОН НИ БЫЛ, ПОМОГИ ЕМУ!»
 — Ну вот, я держу его! — закричал доктор. — Он уже выходит. Ну поднатужься еще, Мария! В последний раз!
 Выражение страшной боли исказило лицо Марии, когда, оторвав от подушки голову, она изо всех сил напряглась, чтобы дать новую жизнь, которую она вынашивала на протяжении семи месяцев.
 — Это мальчик! — объявил док Варни. Секундой позже маленький мальчик закричал.
 — Дайте мне на него посмотреть, — прошептала обессиленная мать. — Покажите мне его…
 Мария хотела поднять руки, но тут же потеряла сознание. Дорис приняла младенца из рук доктора и поднесла крохотный комочек к невестке. Как только рука матери прикоснулась к новорожденному, он сразу же перестал плакать.
 — Доктор, он будет жить? — спросила Мария.
 — Конечно же, он появился на свет рановато, но выглядит он вполне здоровеньким, да еще такой горластый! Я считаю, он будет жить. Должен. Во всяком случае, мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы он выжил.
 Адди смотрела на происходящее с благоговением и ужасом. Ведь это великое таинство, чудо — рождение новой жизни! Она не заметила, как по щекам текли слезы радости. Адди пыталась их скрыть, но это было ни к чему.
 — Дорис! — сказал доктор Варни. — Мне срочно нужна твоя помощь. — И совсем уже тихо продолжил: — Она истекает кровью…
 Слезы радости сменились страхом за здоровье Марии. Адди подошла к кровати и, положив ей руку на плечо, попыталась как-то ободрить, успокоить подругу. Лежащая молодая женщина открыла глаза, казалось, она смотрит откуда-то издалека.
 — Тома больше нет… — прошептала Мария.
 — Что ты? Я уверена, ты ошибаешься. Разве можно так говорить? Вот посмотришь, он сейчас придет.
 Испуганная Адди перевела взгляд на доктора, который в этот момент отчаянно махнул рукой. Бледная, как полотно, Дорис Мак Леод подошла к изголовью кровати. Встав на колени, она взяла руку Марии в свою. Мария удивленно посмотрела на свекровь.
 — Мать Мак Леод… — тихо сказала Мария, — прошу вас, назовите его Томом, в честь отца. Скажите ему, чтобы он носил это имя с гордостью… Он должен быть похожим на Тома…
 — Конечно, Мария, — Дорис отбросила с лица Марии сбившиеся пряди волос. — Том будет так рад, что у него наконец родился сын. Подожди, доченька. Том скоро придет… Он будет гордиться…
 Дорис не могла говорить, слезы так и просились выйти, дать им выход, но женщина не хотела, чтобы Мария еще больше расстраивалась. Она только закрыла глаза и просила Господа, чтобы все были живы.
 — Скажите… Скажите маленькому Тому, что его мама очень его хотела, что она любила… И Саре скажите… Любите Сару и маленького Тома. Любите их за нас… обоих, — в последний раз прошептала Мария.
 В комнате стало совсем тихо. Адди ничего не видела из-за овладевших ею слез…
 Конечно же, Роберт посчитал безумием лезть в горящую лесопилку. Но он не мог допустить, чтобы Адди потеряла мужа прямо в день свадьбы. Слава Богу, нашлись в Хоумстэде храбрые безумцы, которые вслед за Уиллом проникли в пекло. В одиночку Роберту было бы трудно вытащить Райдэра из-под обломков бревен, и подоспевший на помощь Чэд оказался очень вовремя рядом.
 — Поднимайте бревно, а я потащу его за руки! — крикнул Роберт.
 — Раз-два, взяли! — командовал Чэд. Роберту удалось вытащить Уилла из завала. Он склонился над ранчером и, приложив ухо к груди Уилла, радостно сказал:
 — Слава Богу, он жив!
 — Тащи его во двор, а я займусь Томом! — крикнул кузнец Роберту.
 Взвалив на себя Уилла, Харрис стал пробираться к выходу, кузнец старался по возможности не отставать. Когда они вышли из опасности, Роберт опустил Уилла на землю. Кто-то подбежал к Роберту.
 — Доктора! Скорее! — изо всех сил закричал Харрис. — У нас здесь есть раненые!
 Сзади, за спиной Роберта, рухнули стропила крыши лесопилки, высоко в небо взметнулись огненные искры. «Только бы не налетел ветер, в противном случае — к утру от городка ничего не останется», — подумал Роберт.
 Адди все еще смотрела на безжизненное тело Марии, когда двери дома внезапно распахнулись.
 — Док! Док, скорее!
 — Что случилось? — взволнованно спросил доктор.
 — Там в огне люди. Их только что вытащили.
 Дорис с Адди переглянулись. КТО? КТО БЫЛ В ОГНЕ? Адди сердцем чувствовала ответ. Неужели Уилл?
 — Мне надо идти, — прошептала она. Дорис все поняла и молча кивнула. Адди изо всех сил старалась не отставать от доктора, в ушах у нее свистело, острая боль пронзала ей грудь. Она ощущала физическое присутствие страха. Подбежав к лесопилке, она увидела столпившихся кругом людей. Теперь она уже точно знала, что произошло и с кем. Ведь, если бы с Уиллом все было в порядке, он бы уже давно подошел к ней.
 — Пустите меня! — громко крикнула Адди.
 Толпа расступилась, и она увидела двух лежавших на траве мужчин. Она хотела кинуться к мужу, но Роберт задержал ее.
 — Пусть прежде его посмотрит доктор, Аделаида.
 Адди попыталась осободиться от опеки Роберта. Она с ужасом в глазах смотрела на безжизненное тело Уилла.
 — Отпусти меня, Роберт! Ну же… — закричала она.
 — Аделаида, он жив, — твердо сказал Роберт, пытаясь привести ее в чувство. — Ты меня слышишь? Уилл жив, и пусть о нем позаботится врач.
 — Он жив? Это правда, Роберт? Скажи мне правду! — требовала Адди.
 Роберт согласно кивнул. Адди немного успокоилась, глубоко вздохнула, чтобы остановить охватившую ее тело дрожь.
 — А Том? — с надрывом в голосе спросила женщина.
 По тому, как посмотрел на нее сейчас Роберт, Адди все поняла…
 «ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ Я ЖДАЛА ТЕБЯ, УИЛЛ РАЙДЭР. ТЫ НЕ МОЖЕШЬ МЕНЯ СЕЙЧАС ПОКИНУТЬ. ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОС. ТАВИТЬ МЕНЯ СЕЙЧАС, КОГДА Я ТОЛЬКО НАЧАЛА ПОНИМАТЬ, ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ. ТЫ ОБЕЩАЛ, ЧТО Я НИКОГДА НЕ БУДУ НИ В ЧЕМ НУЖДАТЬСЯ. ЕСЛИ ВЫЙДУ ЗА ТЕБЯ ЗАМУЖ. ТЫ — ВСЕ. ЧТО МНЕ НУЖНО. БЕЗ ТЕБЯ У МЕНЯ НЕ БУДЕТ СЧАСТЬЯ».
 — Пожалуйста, Уилл! Не покидай меня сейчас, — просила Адди Шервуд.




 Глава 33


 Уилл долго не мог прийти в себя. Доктор обработал огромную шишку, вздувшуюся как раз в том месте, где его ударило бревном, наложил на обожженное плечо и спину повязки с мазью.
 — Видишь ли, Адди, ожоги будут беспокоить его достаточно долго, — сообщил док Варни. — Это даже лучше, что сейчас он без сознания. Когда он начнет приходить в себя, будем давать ему морфин в качестве обезболивающего и снотворного. Его телу придется как следует потрудиться, чтобы противостоять возможным инфекциям.
 Адди провела всю ночь у постели Уилла в приемной доктора, затем Варни позволил перевезти Райдэра домой на ранчо. Адди часами сидела у постели мужа, держа его за руку и разговаривая с ним. Она спешила исполнить малейшее его желание, поила водой из ложечки, когда он мучился от боли, давала оставленный доктором морфин.
 Усталая и измотанная, Адди не отходила от Уилла ни на минутку. Она даже ни разу не прилегла с того рокового дня, когда случился пожар. Адди боялась заснуть, чтобы, не дай Бог, не потерять Уилла… Она знала, что не переживет его смерти. Она всегда должна была быть рядом, на тот случай, если ему нужна будет ее помощь.
 «ГОСПОДИ, НЕ ДОПУСТИ, ПОЖАЛУЙСТА, ЧТОБЫ Я ПОТЕРЯЛА ЕГО ТЕПЕРЬ…»
 Он увидел ее на горизонте. Адди протягивала Уиллу свои руки, умоляла подойти к ней. Иногда ему казалось, что он слышит зовущий его откуда-то издалека ее голос. Его окружала Тьма: великая, всепоглощающая. Уилл хотел подойти к любимой, но его ноги и руки ему не подчинялись. Он растворился во времени и пространстве: один лишь он и окружающее его Ничто…
 АДДИ…
 Уилл почувствовал, как яркий пучок света пронзил тьму у него за спиной. Он знал, что может повернуться на этот свет, может подойти к этому свету. И тогда не будет больше ни страха, ни боли, и никто не причинит ему больше вреда, если он пойдет в том направлении.
 Адди… Ее образ стал затуманиваться.
 Адди… Я хочу остаться с Адди…
 С большим усилием Уилл оторвал ногу от земли и сделал шаг, потом еще один, и еще. Он не собирался сдаваться. Каждый шаг приближал его к Адди!
 — Знаешь, Уилл, прошлой ночью шел снег, — тихонько сказала Адди, укутывая мужа. — Но не очень сильный. Может, дюйм или два. Но зато долина теперь великолепна в новом белоснежном наряде.
 Адди приподняла голову мужа и напоила его водой.
 — А сейчас светит солнышко и все вокруг искрится. Деревья выглядят так, будто их осыпали бриллиантами. Ты обязательно должен открыть глаза и посмотреть на эту красотищу! А то я боюсь, что скоро все растает.
 «ОЧНИСЬ, УИЛЛ! ПРИДИ В СЕБЯ И ПОСМОТРИ НА СНЕГ, А ТО БУДЕТ ПОЗДНО».
 — Ты не представляешь. Жаворонок сейчас такая храбрая. Помнишь, как она перепугалась, когда тебя лягнула лошадь? Но на этот раз она ведет себя мужественно. И во всем мне помогает. Я хотела отправить ее к Эмме, но она хочет быть рядом с тобою. И правильно, что я ей позволила остаться! Нам сейчас не обойтись друг без друга.
 «ТЫ НАМ НУЖЕН, УИЛЛ. МЫ ОБЕ СЛИШКОМ СИЛЬНО ТЕБЯ ЛЮБИМ, ЧТОБЫ ПРОЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ. ТЫ СДЕЛАЛ ИЗ НАС СЕМЬЮ. Я ЛЮБЛЮ ЖАВОРОНКА, КАК СОБСТВЕННУЮ ДОЧЬ. И МОЕ ОТНОШЕНИЕ К НЕЙ НИКОГДА НЕ ИЗМЕНИТСЯ. ТОЛЬКО ВМЕСТЕ МЫ СЕМЬЯ».
 — Грифф сказал мне, что у моей кобылы по весне ожидается приплод. Ну не новость ли?! А я думала, что она просто потолстела… — Адди тихонько засмеялась и покачала головой. — Боюсь, я очень разочаровала Жаворонка, так и не придумав имени для своей лошади. Девочка решила не ждать, пока я это сделаю…
 Адди наклонилась, чтобы убрать золотистые пряди с лица Уилла. У него был такой умиротворенный, такой прекрасный вид. Из-за того, что он несколько дней не брился, у него отросла темно-рыжая щетина. Адди представила, что с бородою ее муж будет смотреться весьма эффектно.
 «Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ НИКОГДА НЕ ЗАХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ Я ТЕБЕ ОБ ЭТОМ СКАЗАЛА, НО ТЫ ПРЕКРАСЕН, УИЛЛ. ВСЕ В ТЕБЕ ПРЕКРАСНО: И ТВОЯ ПОХОДКА, И УЛЫБКА, И ГЛАЗА. ЕСЛИ БЫ Я БЫЛА ХУДОЖНИЦЕЙ, ТО НАРИСОВАЛА БЫ ТВОЙ ПОРТРЕТ…»
 — Жаворонок назвала кобылу Рэпанзэль из-за ее длинной гривы и красивого хвоста. — Слезы потекли из глаз Адди, голос ее сорвался. — Она сказала мне. Уилл. что ты читал ей сказку…
 И Адди мысленно представила их вдвоем. Симпатичного, высокого мужчину, сидящего в изголовье детской кроватки и читающего вслух книгу. Она почти слышала его голос — прекрасный густой баритон. «Только, — думала Адди, — он, наверное, слишком часто запинался», — и при этой мысли она широко заулыбалась.
 «Я ОЧЕНЬ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ И МНЕ КОГДА-НИБУДЬ ПРОЧИТАЛ СКАЗКУ. Я ХОЧУ. ЧТОБЫ ТЫ ЖИЛ И ЧИТАЛ МНЕ СКАЗКИ, ЖАВОРОНКУ И ВСЕМ НАШИМ ДЕТЯМ, КОТОРЫЕ У НАС ЕЩЕ РОДЯТСЯ».
 Адди прижала ладонь мужа к своей щеке.
 — Ты должен жить, — прошептала она. — Я люблю тебя, Уилл. Ты нужен мне. Вернись. Пожалуйста, вернись…
 Уилла начала бить дрожь, в беспамятстве он стал срывать бинты с мест ожогов…
 — Фрости! Фрости! Помоги мне! — позвала Адди.
 И как только повар вбежал в комнату, Адди достала пузырек с морфином и. налив полную ложку, с трудом опрокинула ее в рот Уилла.
 — О, ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩИЙ! МОЛЮ ТЕБЯ, НЕ ОТНИМАЙ ЕГО У МЕНЯ, — в очередной раз просила Адди.
 Уилл хотел открыть глаза. Он пытался это сделать, но они будто налились свинцом. Он хотел что-то сказать, но у него не было голоса. АДДИ. Все вокруг закружилось, словно в водовороте. Его тошнило. И было очень больно. Боже, как же все-таки ему было больно. АДДИ. Где же она? Почему ее нет рядом? Он ведь так старался быть с нею вместе. Где же она сейчас? АДДИ.
 — Миссис Райдэр, — позвал ее кто-то. Адди отпустила руку Уилла и повернулась к дверям. На пороге стоял Грифф.
 — Миссис Райдэр, пришел повидаться с вами мистер Харрис, если вы, конечно, не против, мэм. А я бы посидел с хозяином.
 Адди покачала головой.
 — Нет-нет. Я останусь здесь. Пригласи Роберта сюда, пожалуйста, будь так любезен.
 Адди вновь заботливо посмотрела на мужа.
 — Роберт пришел повидаться с тобою, Уилл. Если бы не он, я бы могла навсегда потерять тебя. Чэд сказал мне, что Роберт первым бросился в огонь вслед за тобою. Он нашел тебя там под завалом бревен. Если бы не он… — Слезы навернулись на глаза Адди, и она не смогла продолжить.
 В комнату вошел Роберт. Его первый вопрос был о состоянии Уилла. Затем он положил руку на плечо Адди. Голос его был нежным и вкрадчивым.
 — Ну, а как ты? — спросил он. «НЕВАЖНО», — мысленно произнесла Адди, она была не в силах что-нибудь сказать.
 — Иди ко мне, — сказал Роберт, и его руки сомкнулись на ее плечах. Он нежно стал гладить ее волосы, нашептывая: — Аделаида, дорогая, все будет хорошо. Все будет хорошо.
 Когда Уилл очнулся, он долго не мог сообразить, где же он все-таки находится. Как он сюда попал? Ему казалось, что он шел сюда столетия, чтобы кого-то найти. Но никак не мог вспомнить, кого.
 Интерьер комнаты был до боли знакомым. Но вряд ли это был его дом. Он стоял в коридоре, очень длинном коридоре. Когда-то он уже был здесь. Он ощутил необыкновенный Ужас. Ему не следовало идти по этому коридору. Нечто темное, жуткое поджидало его там. Он не должен был туда идти. Но он пошел.
 Она стояла посреди спальни Уилла — в объятиях Роберта, прижавшись лицом к его груди, и плакала. И в этом не было ничего притворного. Рыдания вырывались из глубины ее души, исполненной страхом и отчаянием. Ей хотелось быть сильной и непоколебимой. Ради себя и Жаворонка. Она не собиралась признаться в том, что боится, что Уилл уже никогда не придет в себя. Она даже не допускала такого. Роберт не сказал ни слова. Он только держал ее за плечи, не мешая выходу ее чувств. Он протянул ей свой носовой платок.
 — Спасибо, — прошептала Адди, вытирая слезы.
 — Ну что, тебе лучше? — спросил Харрис и взял ее лицо в свои ладони. — Ты же знаешь, что бояться — это нормально. Уиллу сейчас плохо, и поэтому ты боишься. Нет ничего страшного в признании этого. Все будет хорошо, Аделаида!
 — О, Роберт, я так его люблю. И не вынесу, если он… — Адди не смогла закончить свою мысль.
 — Все нормально, я понимаю…
 — Нет, ты не понимаешь! Он не знает, что я его очень люблю. Я ему никогда об этом не говорила открыто, понимаешь? Я… боялась. Боялась сказать… потому что… А вдруг он меня… не любит.
 — Он любит тебя, — успокоил ее Роберт.
 — Но он никогда…
 — Чем угодно могу поклясться, Уилл Райдэр тебя любит.
 Адди почувствовала в груди необыкновенную легкость.
 — Ты действительно так считаешь?
 — Конечно, Аделаида, — сказал Роберт и наклонился, чтобы поцеловать Адди в щеку. — Поверь мне…
 Уилл услышал, как Адди плачет. Нет. Нет. Это был не плач. Это был Смех. Но над чем она могла так смеяться? Он пошел по коридору к спальне. Когда он заглянул в комнату, то заметил, что на кровати кто-то лежит. Ему показалось, что он должен знать этого человека. Если бы только можно было разглядеть его лицо… Он подошел к лежащему и понял, что смотрит на самого себя. Но как это могло быть? Как мог он видеть себя со стороны? Нет, это было невозможно. Нет, это всего лишь сон… Такого не может быть на самом деле. Какая-то невидимая сила толкала его лечь на эту кровать. Он сопротивлялся изо всех сил, прекрасно понимая, что здесь явно что-то не так. В конце концов силы оставили его… И он рухнул на кровать. И вдруг он почувствовал, что более уже не разделен со своим телом. Он лежал на кровати, и глаза его были широко открыты. И вот тогда-то он и увидел Адди. Она была в том самом розовом платье, которое он всю жизнь так ненавидел, в объятиях чужого мужчины. И вновь он услышал тихий смешок, как раз тогда, когда мужчина игриво погладил ее по спине.
 — Соблюдай приличия, Роберт, — послышался ее шепот.
 — Я уже больше не могу тебя ждать… Пойдем ко мне прямо сейчас.
 — А что люди скажут, если я брошу своего мужа на смертном одре? Подумай, Роберт. Уилл долго не протянет, а вот уж потом мы и заживем вместе в открытую. Роберт, обещаю тебе.
 По-видимому, Уилл вскрикнул, взгляды их встретились.
 — Уилл, родной мой… Уилл! — закричала Адди, но глаза его закрылись. Адди заплакала.
 — Уилл, ну, пожалуйста, открой глаза. Посмотри на меня. Уилл!
 Он застонал, никак не отреагировав на ее слова.
 — О, Роберт, скорее за доктором! Скажи ему, что Уилл приходит в себя…
 — Ты уверена, Аделаида? Может быть, тебе лишь показалось?
 — Нет! — категорично сказала Адди. — Мне не показалось! Его глаза были открыты! Он видел меня. Он узнал меня. Я знаю. А теперь — иди же! Быстрее за доктором! Умоляю тебя!
 — Бегу, бегу, Аделаида, — ответил Харрис. Адди бессильно опустилась в кресло рядом с кроватью Уилла.
 — Вернись же, Уилл, прошу тебя, вернись! Ты же видел меня, ты был мгновение со мною… Вернись…
 АДДИ И РОБЕРТ. ОНИ БЫЛИ ВМЕСТЕ. Очень трудно было выкарабкаться из Тьмы. Прошла целая Вечность, и вновь Уилл услышал ее голос. Она звала его. Она умоляла… Это было трудно, невероятно трудно, но он все же вернулся, потому что она звала его.
 АДДИ И РОБЕРТ. Свет резал глаза, и это было очень больно ощущать, но еще больнее было видеть Роберта, обнимающего и целующего Адди. Уиллу не хотелось верить своим глазам. Но это была правда. Он все видел своими глазами…
 О БОЖЕ, ДАЙ МНЕ УМЕРЕТЬ. Ему так трудно было вернуться в действительность. Он ведь мог и не делать этого. Мог подыскать для себя местечко, где не было ни борьбы, ни боли, но ему показалось, что он слышит, как она зовет его. И он пробился в этот мир, чтобы убедиться в том, что сделал все же неправильный выбор.
 АДДИ И РОБЕРТ. Ему вновь захотелось бежать в бездонную тьму, но он уже не смог сделать это. Тьма ушла. Он был жив, а так хотелось быть мертвым… АДДИ И РОБЕРТ.
 Адди остановилась у постели Уилла, ее трепетное сердце наполнилось надеждой. Она не могла ошибиться. Она ведь видела его глаза. Всего лишь мгновение, но он пришел в сознание. Сейчас он спал. Но в следующий раз, когда он проснется, он обязательно придет в себя. И тогда она возьмет Уилла за руку и он, конечно же, поймет, как сильно она его любит.
 В следующий раз…




 Глава 34


 Одетый в теплую, отороченную овечьим мехом куртку, Хэнк Мак Леод стоял у могил своего сына и невестки. Холмики свежевыкопанной земли покрывал снег, словно природа пыталась замаскировать человеческое горе. Со стороны церкви доносились голоса прихожан, возносящих благодарственные молитвы Богу. Сегодня у Хэнка не было желания и причин благодарить Бога. Сердце его переполняла боль и мучили бесчисленные вопросы, на которые никто не мог дать ответа. «Почему? — с горечью спрашивал он самого себя. — Почему Бог забрал обоих — и Тома, и Марию? Почему он оставил двух малых детей без отца и матери?» Хэнк вспомнил о своей жене. Дорис в это утро была одна, присматривая за Сарой и маленьким Томом. Да, в будущем ей придется нелегко, воспитывая двух внуков. Она была уже не так молода, да и он тоже почти старик. Доживут ли они до того дня, когда малютки вырастут, станут на ноги? При мысли о младенце сердце Хэнка сжалось от невыносимой тоски и боли. Крошка Том пришел в этот мир слишком рано. В ближайшие дни и месяцы ему придется изо всех сил бороться за то, чтобы выжить. Бабушка с дедушкой уже подыскали ему кормилицу, и доктор сказал, что как раз благодаря этому младенец, вероятней всего, и выживет. Выживет… Страшное слово… Однако Хэнк не был уверен, что не умрет сам, если его внук не будет жить. А Сара, дедушкин ангелочек, у нее должна была быть мать, когда она вырастет. Ей нужна была Мария, чтобы заплетать косы, целовать ее худые локти, рассказывать дочери о мальчиках, а потом радоваться на ее свадьбе…
 «НО ПОЧЕМУ. ГОСПОДИ? ПОЧЕМУ ТЫ ИХ ЗАБРАЛ?»
 Хэнк ощутил холодную влажность текущих по щекам слез. Он постарался их сдержать, радуясь, что никто не видит то, как он переживает.
 — Хэнк, — Дорис коснулась плеча мужа. Он посмотрел на жену. Боль и заботы еще сильнее состарили ее лицо.
 — Я знала, что отыщу тебя здесь, — промолвила она. Ее взгляд коснулся могил детей. Хэнк обнял жену за плечи.
 — Сердце мое ожесточилось, Дорис. Черт подери, но я теперь все ненавижу…
 — Понимаю тебя.
 — Ты думаешь, я испытывал судьбу, когда сказал, что это никогда не случится?
 Дорис посмотрела на мужа с удивлением.
 — О чем ты, Хэнк?
 Боль в груди стала просто невыносимой, Хэнк чуть ли не застонал.
 — Помнишь тот день, когда Адди Шервуд приехала в Хоумстэд? Мы сидели на кухне, и ты еще сказала, что было бы ужасно, если бы Том и Мария умерли, так же, как и родители Жаворонка. Ты сказала, что как бы плохо было Саре. Помнишь? И я ответил тебе, Дорис, что мы бы вырастили внучку, как и своих родных детей… Мы были уверены, что это никогда, ни за что в жизни не произойдет. А что теперь?
 — О, Хэнк… — Дорис обняла его широкие плечи, прильнув лицом к куртке. Так она и стояла долго, не зная, что сказать.
 — Это не твоя вина, Хэнк. Бог взял к себе Марию и твоего сына не оттого, что ты когда-то что-то там сказал. Бог здесь ни при чем. Доктор предупреждал Марию насчет очередной беременности. Он сказал ей, что она очень рискует. Она знала, что может умереть. Она знала, что ребенок может не выжить. А Том… Смерть Тома была несчастным случаем. Ужасным, трагическим случаем. Не вини ни себя, ни Бога за происшедшее.
 Дорис вновь прижалась к мужу. Глаза Хэнка были полны слез. На этот раз он уже не скрывал их. Он считал, что мужчина имеет право поплакать вволю над могилой своего единственного сына.
 Адди внесла поднос в спальню Уилла. Когда она поставила его на стоявшую рядом с кроватью мужа тумбочку, Уилл открыл глаза. Ледяной холодок пробежал по ее спине, когда она увидела его пустой, лишенный каких-либо эмоций взгляд. Адди с трудом попробовала улыбнуться.
 — Доброе утро, Уилл. Я принесла тебе кое-что поесть.
 Ничего не отвечая, Уилл закрыл глаза и отвернулся к стене. Адди опустилась в стоящее рядом кресло. Она была абсолютно беспомощна. Адди не знала, как помочь мужу. С тех пор как он вчера пришел на мгновение в себя, Уилл вел себя так, будто бы никогда не был с нею знаком. Он не говорил ни слова. Только смотрел на Адди холодным, безразличным взглядом. Адди вспомнила, как он на нее смотрел в день свадьбы, как восхищался ею. Она тогда была уверена, что это ей не казалось. Куда же теперь все исчезло? Почему Уилл стал совершенно чужим? Судорожно вздохнув, Адди заботливо склонилась над мужем.
 — Уилл, ты должен что-нибудь съесть, иначе ты долго будешь еще болеть.
 Уилл даже не шелохнулся, будто Адди не существовало вовсе.
 — Ну пожалуйста, Уилл, попробуй! Тебе надо поесть…
 — Тетя Адди! Можно мне войти? — спросила Жаворонок, которая только что вошла в комнату.
 — Конечно, Жаворонок. Твой дядя пришел в себя. Может быть, он захочет с тобою поговорить?..
 — Дядя Уилл! — сказала девочка, подойдя к его изголовью. — Это я. Жаворонок.
 Уилл повернулся на голос девочки, в глазах его промелькнула искра жизни. Затем он перевел взгляд на Адди, и его голубые глаза вновь стали холодными. «ОН НЕНАВИДИТ МЕНЯ. НО ПОЧЕМУ?» Боль и паника охватили Адди. Она резко встала с кресла.
 — Посмотрим, может, тебе удастся накормить своего дядюшку. Жаворонок, — сказала, поджав губы, Адди.
 Она вышла из комнаты, высоко подняв голову и сжав кулаки. Уилл узнал прежнюю гордую непоколебимость в том, как Адди ушла. Он и раньше видел ее такой, когда она пыталась с честью скрыть свои подлинные чувства. Уилл знал, что Адди была в смятении. Она не могла понять, почему он отказывается разговаривать, почему не хотел есть. Она не догадывалась, что он видел ее с Робертом. Она еще не знала, что он видел ее измену.
 Уиллу было все безразлично, точно так же, как и она, Адди Шервуд. Хотя теперь ее звали Адди Райдэр. Она была его женой. Женой, которая уже успела его предать, когда с момента свадьбы еще не прошло и четырех дней. Как следует над этим подумав, Уилл не особенно удивился. Подсознательно он ожидал чего-то подобного еще с тех пор, как попросил ее руки. Разве измена мужьям не единственное занятие женщин? Недаром он долгие годы избегал брачных уз, будто заранее зная, что случится.
 «Но Адди ведь не была такой», — вдруг подумал Уилл. И вновь он увидел их обнимающимися, к тому же Адди была в этом розовом платье. Голова болела, все тело изнывало… Ему необходимо было болеутоляющее лекарство. Какое-нибудь отшибающее память снотворное. Куда же подевался этот проклятый морфин? Розовое платье…
 — Дядя Уилл!
 «ЭТО ПРОКЛЯТОЕ РОЗОВОЕ ПЛАТЬЕ».
 — Дядя! — послышался неуверенный голос Жаворонка.
 Уилл посмотрел на племянницу. В ее глазах были страх и отчаяние. Ему стало жалко девочку. Жаворонок обрела с ним свое непрочное счастье. Он не мог теперь подвести девочку.
 — Может, ты что-нибудь попробуешь? Фрости варил этот бульон специально для тебя, — говорила заботливо Жаворонок. — Дядя Уилл, вот тебе подушка. Подложим ее под спину, и тебе будет легче немножко привстать и покушать.
 Он сделал все, чтобы по возможности не огорчать девочку. И вконец выбился из сил, прежде чем Жаворонок поднесла к его рту полную ложку бульона. Уилл все-таки нашел в себе силы, чтобы привстать. С послушным видом он открыл рот и позволил племяннице себя накормить.
 — Тебя многие собираются проведать, — сказала Жаворонок. — Миссис Барбер обещала сегодня зайти, сразу же после церковной службы.
 Уилл пытался сосредоточиться на том, что говорила ему Жаворонок, но ничего не мог с собой поделать. Доктор предупреждал его, что морфин может давать побочные эффекты и лекарством нельзя злоупотреблять, применяя его без острой необходимости. Но, может быть, это зелье поможет ему забыть то, что ему не хотелось помнить.
 АДДИ И РОБЕРТ. О, ЕСЛИ БЫ ОН ТОЛЬКО СМОГ ЗАБЫТЬ…
 — Миссис Барбер хотела подменить тетю Адди, ведь все эти дни тетя Адди не отходила от тебя…
 «ТЕТЯ АДДИ, — думал Уилл. — Как же легко ей удалось завоевать доверие и любовь ребенка. Как легко она пленила сердце Жаворонка. Да и сам он попался на эту удочку, а она его предала…» Уилл завертел головой, когда Жаворонок попыталась дать ему еще одну ложку бульона. Затем Уилл опустился на подушки и закрыл глаза, отключившись от внешнего мира. Он хотел избавиться от воспоминаний, но ничего не выходило.
 «Я ДУМАЛ, ЧТО ТЫ НЕ ТАКАЯ, АДДИ. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДУМАЛ, ЧТО ТЫ ДРУГАЯ…» И опять он видел Адди и Роберта.
 Выходя из церкви, Роузи увидела шерифа с женой, стоявших у ограды маленького кладбища. Чувство вины сжигало ее. ПА УБИЛ МИСТЕРА МАК ЛЕОДА. Она должна была сказать об этом шерифу. Она уже давно должна была ему сказать все, что ее папочка говорил о сейфе лесопилки. Затем она подумала о своей матери. Синяки на лице Вирджинии уже почти прошли, и сегодня она даже смогла присутствовать на утреннем богослужении. Ей даже удалось замазать гримом свою разбитую щеку. Вирджиния Таусенд впервые улыбалась за многие-многие годы. Уже давно девочка не видела ее такой счастливой. «Интересно, — думала Роузи, — что было бы, если бы полиция вернула отца обратно?» Он бы точно убил маму. Когда-нибудь он ее так бы стукнул, что Вирджиния не выдержала бы. «Нет. — думала Роузи, — шерифу нельзя было рассказывать». К тому же она не была твердо уверена в том, что именно ее отец поджег лесопилку. Может быть, он и впрямь покинул город за ночь до пожара, как говорила мама. Всякое может быть…
 На долину упала ночь, принесшая с собою холодный пронизывающий ветер, который стонал в ветвях деревьев и завывал по углам стоявшего посреди ранчо особняка. Адди смотрела в окно, глядя на безлунное небо. Звезды мерцали в небесном просторе, но она уже не замечала в них прежней красоты. Они казались ей такими отдаленными, холодными и безжизненными. «ПОЧТИ КАК УИЛЛ», — подумала она, скрестив на груди руки. Она почувствовала его взгляд и повернулась к мужу. Между ними обоими, казалось, был установлен невидимый щит, Уилл был совершенно недоступен для нее. Он закрыл глаза и погрузился в сон.
 «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, УИЛЛ? ПОЧЕМУ ТЫ СО МНОЮ НЕ РАЗГОВАРИВАЕШЬ?»
 — Черепные травмы порой оказывают странное влияние, — сказал Адди как-то док Варни, когда она пожаловалась ему на странное поведение Уилла. — А быть может, это связано с воздействием морфина. Подождите немного, Уилл вскоре будет самим собою.
 Адди не была уверена, что Уилл станет прежним. Она чувствовала, что он ее ненавидит. Но за что? Тяжело вздохнув, она подошла к кровати мужа.
 — Может, прежде чем уснуть, ты съешь что-нибудь, Уилл? Я пойду принесу с кухни.
 Он не обратил на нее никакого внимания, будто бы ее вообще не было в комнате. Адди чуть было не положила свою ладонь на плечо мужа, но, вовремя спохватившись, отдернула руку. Она часто заморгала, пытаясь избавиться от наворачивающихся на глаза слез.
 — Если тебе что-нибудь понадобится, я тотчас же прибегу. Сон у меня чуткий.
 Уилл не показал, что он ее слышал. Адди погасила лампу, разделась и забралась под одеяло. Она лежала в темноте, глядя в потолок. А ведь сейчас должен был быть их медовый месяц. И они с Уиллом должны были с радостью наслаждаться своими чувствами. Адди закрыла глаза и предалась воспоминаниям о том, как Уилл занимался с нею любовью. И от этого Адди стало не по себе. Она так тосковала по его ласковым рукам. Как хотелось ей страстных поцелуев. Как тосковала она по тому, чтобы он вновь захотел ее, окреп, обрел силу, чтобы приносить ей наслаждение. Адди сдержала крик своего разбитого сердца и повернулась на бок. Нет, она не хотела просто заниматься любовью. Ей нужен был Уилл со своими мечтами, надеждами, со своей улыбкой, смехом, его сильными руками…
 «Почему же, — размышляла Адди, — она уловила лишь отблеск обещаний прекрасного будущего и теперь им не суждено было сбыться?» Ей стало страшно. Счастье выскальзывало у нее из рук, и она не могла понять, как так случилось. Она знала, что теряет Уилла.
 В течение следующей недели Уилл удивительно быстро пошел на поправку. К нему вернулся аппетит, и вскоре он уже мог вставать и даже совершать небольшие прогулки. Ужасная шишка на затылке почти исчезла, а ожоги уже не причиняли той боли, что ранее. Каждый день он разговаривал с Гриффом Симпсоном, управляющим ранчо, и каждый раз, когда приезжали визитеры из города, он всех принимал с большой радостью. Пожалуй, лишь Адди знала, что все здесь не так. Лишь она одна знала, что Уилл совсем не тот человек, за которого она выходила замуж. Она ждала, что в один прекрасный день он вновь посмотрит на нее и ледяной холодок уйдет из его глаз. Она ждала, когда же наконец он произнесет ее имя, скажет, что так угнетает его, но он по-прежнему молчал. И жизнь их продолжалась как прежде — двое чужих друг другу людей, которые проживали в одном доме… В то время как Уилл поправлялся, набирался сил, Адди все больше чувствовала, что соскальзывает в бездну печали и отчаяния, из которой ей было уже не выбраться.
 К концу второй недели в доме Райдэров установился определенный этикет вежливости, Уилл начал разговаривать с Адди, но лишь тогда, когда в комнате были посторонние люди или Жаворонок. Когда же они оставались наедине, что бывало лишь ночью, он отворачивался к стене, спиной к ней. К концу третьей недели Уилл уже посещал скотный двор, причем вид у него был такой, будто бы у него в жизни не было никакого угрожающего ранения. Но Адди считала, что по их браку нанесен удар, и если не произойдет какого-то чуда, им наверняка придется расстаться.
 — Уилл, мы должны поговорить, — Адднь закрыла за собой дверь спальни и прислонилась к ней спиной, так, чтобы он уже не убежал. Она смотрела, как он аккуратно застегнул последнюю пуговицу на рубашке и посмотрел на нее. Он по-прежнему молчал. — Так больше продолжаться не может, Уилл. Что случилось? Ты должен мне сказать.
 Уилл сделал шаг вперед, но она не отходила от двери, еще больше прижимаясь к ней.
 — Убирайся с дороги, — прошипел он.
 — Нет, — она вызывающе подняла голову. — Никуда я не уйду, пока мы не поговорим. Ну скажи мне, скажи, быть может, я смогу тебе хоть чем-то помочь…
 Его глаза сузились.
 — Ты не можешь мне помочь, Адди.
 — Но почему? — Она умоляюще протянула к нему руки. — Ведь если сейчас ты не дашь мне возможности, мы так и не узнаем… — ее голос сорвался на шепот. — Я твоя жена, Уилл. Дай Мне возможность помочь тебе.
 Уилл долго и. пристально смотрел на нее, и с каждым ударом сердца глаза его становились все более отдаленными и холодными. В конце концов губы его искривились в презрительной ухмылке.
 — Ты не можешь мне помочь, Адди, потому что вся беда в том, что ты — моя жена. Она чуть не задохнулась от удивления.
 — Уилл…
 — Мы не должны были жениться. Я знал это с самого начала, но каким-то образом тебе удалось убедить меня в том, что ты не такая, как все… Нет, ты такая же. Все женщины одинаковы. Всем .вам нужны крыша, деньги и положение, статус супруги… Что ж, кров у тебя теперь есть. У нас достаточно денег, чтобы ты могла их тратить на все, что угодно. Вся хоумстэдская округа смотрит на тебя, открыв рот, и думает, что ты приличная леди. Чего же ты еще хочешь? Зачем нам притворяться, будто мы вдобавок еще что-то друг к другу испытываем?
 — Уилл, я не понимаю, все, что я…
 — Прочь с дороги.
 Напуганная крайним отвращением, прочитанным в его глазах, она отступила. Уилл распахнул дверь и уже с порога бросил:
 — Мы будем притворяться ради Жаворонка. Она ведь тебя полюбила. И я хочу пощадить ее чувства. Ты понимаешь меня, Адди? Не стоит ее обижать! — и он вылетел из комнаты, оставив ее в полном смятении.
 Несколькими минутами позже Уилл уже поеживался от холода, сидя на Пэле, скакавшем по присыпанной снежком земле. Вновь и вновь его озлобленные слова звучали у него в ушах, и он никак не мог забыть, как была потрясена услышанным Адди.
 Он ненавидел ее… Нет, ему хотелось ее ненавидеть. Он злился от того, что все еще любил ее, несмотря на ее двуличие. Он по-прежнему любил ее. И эта любовь просто убивала его.




 Глава 35


 Теплый ветерок подул с запада, и снег, обрядивший долину и горы в белые одежды, растаял. Теперь мир за Аддиным окном приобрел серо-коричневые цвета. Между особняком ранчо, конюшнями и амбаром простерлось море грязи.
 Ландшафт очень соответствовал настроению Адди. Она прижалась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Сделав медленный вздох, она попыталась расслабиться и успокоить свои нервы, но ничего не помогало. Она сомневалась, что ей вообще что-то может сейчас помочь. Она не видела Уилла с тех пор, как вернулась из школы. Она знала, что до ужина его дома не будет. Он старался избегать ее прежде, будет делать это это и. впредь.
 «Он ненавидит меня, — вновь подумала Адди. — Но почему? За что?»
 Этот вопрос не давал ей покоя с тех самых пор, как он пришел в себя. С чего бы ему ее так ненавидеть? Что она такого сделала, что заслужила такую враждебность по отношению к себе?
 Она открыла глаза и уже было собралась отвернуться от окна, как вдруг заметила приближающуюся к дому повозку. На козлах восседал Роберт.
 Адди прошла в коридор, сняла с вешалки шаль и набросила ее на плечи. Потом она вышла на крыльцо.
 Вот уже почти две недели, как они не виделись, как раз с тех самых пор, как Уилл очнулся. В первую неделю кризиса, когда она так боялась, что ее муж умрет, Роберт проявил себя настоящим другом. Адди прекрасно понимала, что ни за что бы не пережила то время без его помощи..
 Роберт остановил экипаж у крыльца и спрыгнул на землю. Казалось, он совершенно не обратил внимания на бурую грязь, тотчас же. заляпавшую его дорогие кожаные сапоги.
 — Привет, Роберт, — тихо сказала Адди.
 Он поднялся на крыльцо. Его глаза внимательно ее изучали.
 — Привет, Аделаида, — он пожал ей руку. — Ну, как ты?
 Она через силу улыбнулась.
 — Со мной все в порядке.
 — Ты выглядишь усталой, тебе не стоило так скоро возобновлять занятия в школе.
 — Да нет, давно уже было пора, — она пожала плечами. — Уиллу гораздо лучше… И теперь я ему здесь не нужна.
 Роберт нахмурился.
 — Аделаида…
 — Что мы стоим-то на сквозняке, — перебила она его. — Проходи. У Фрости всегда на плите полный кофейник. Так что попьем кофейку.
 Она прошла в дом первой. Жестом пригласив Роберта пройти в гостиную, она быстро пошла на кухню и налила две чашки крепчайшего кофе, которое предпочитали мужчины на Рокин'Ар. Когда она вернулась в комнату, Роберт уже сидел на краю софы, положив руки на колени.
 — Угощайся, — сказала Адди, поставив чашку с кофе на столик рядом с ним. — Это тебя согреет.
 Роберт даже не притронулся к чашке. Он продолжал пристально смотреть на Адди, севшую-напротив него в кресло.
 — Я пришел, чтобы попрощаться, — наконец произнес он.
 — Попрощаться?
 — Я и так задержался на гораздо больший срок, чем предполагал. Я должен преодолеть здешние горы, прежде чем перевалы закроет снегом.
 Она молча кивнула.
 — Я бы уехал раньше, но я должен был убедиться, что с Уиллом все в порядке и у тебя все хорошо. — Он поднял бровь. — С тобою же все хорошо, не правда ли, Аделаида?
 Она сжала пальцы и как-то напряглась.
 — Просто великолепно. Уиллу гораздо лучше. По правде говоря, я даже не могу удержать его в постели, чтобы он как следует отдохнул и набрался сил. Если бы не эти ужасные ожоги, никто бы никогда не догадался, что он был на волосок от смерти. Это просто удивительно…
 — Аделаида…
 Она посмотрела в окно.
 — Нет, честно, Роберт, все обстоит так, что лучше и: быть не может. Я так перепугалась, когда подумала, что Уилл умрет, но теперь, когда он совершенно здоров… — Она закашлялась.
 — Аделаида… — голос его был мягкий и ободряющий. Сама того не желая, Адди отвернулась от окна и посмотрела ему в глаза.
 — Скажи мне честно, что случилось? Ведь перед тобой твой друг Роберт, ты помнишь об этом?
 Она с трудом удержала слезы. Она хотела уже ему все рассказать. Больше всего на свете ей хотелось сейчас рассказать ему о том, как ведет себя Уилл. Быть может, он ей поможет, если ей удастся объяснить, в чем дело. Но она не в состоянии была это сделать. Ей казалось, что она предаст Уилла, если расскажет об этом кому-то еще. Нет, с этим ей придется разобраться самой. В комнате повисла напряженная тишина. Наконец Роберт шумно вздохнул и потянулся к чашке. Он сделал несколько больших глотков, после чего вновь посмотрел на Адди. Серьезное выражение его лица вполне соответствовало тону, которым он произнес:
 — Знаешь, у меня большой дом в Орегоне. Мой новый компаньон построил его по моему проекту, и моя тетушка уже живет там. Если так случится, что тебе некуда будет пойти, приезжай и живи с нами. Мы всегда будем тебе рады.
 Она не собиралась этого делать. Ей казалось, что удастся удержать эти проклятые слезы. Но только вдруг они ручьем полились по ее щекам.
 Роберт подошел к ней и положил свою руку ей на плечо.
 — Может быть, ты все-таки расскажешь мне, что случилось? — спросил он шепотом. Адди отрицательно покачала головой.
 — Я очень сомневаюсь, что у моей жены может возникнуть желание поехать к вам в Орегон. Ее место здесь, с семьей.
 Адди вздрогнула от громкого голоса Уилла, который уже минуту стоял в дверях, никем не замеченный. Она попыталась вскочить, однако лежащая на ее плече рука Роберта не дала ей этого сделать.
 — Добрый день, Уилл, — учтиво сказал Роберт. Уилл лишь кивнул в ответ. — Я зашел лишь для того, чтобы попрощаться с Аделаидой. И с тобою тоже. Утренним экипажем я уезжаю в Орегон.
 — Не может быть, — выражение лица Уилла было крайне скептическое. — Так быстро? — сказал он с сарказмом. — Ну что ж, не позволяйте в таком случае нам вас более задерживать. Наверняка вам еще необходимо многое сделать перед отъездом.
 — Уилл, — с укором прошептала Адди. Пальцы Роберта сжали ее плечо.
 — Вы правы. Мне еще действительно немало предстоит сделать. — Он помог Адди встать с кресла. Потом, повернувшись к ней, добавил: — Помни о том, что я тебе сказал.
 Адди снова лишь покачала головой. Роберт прошел через гостиную. Он задержался около Уилла, и двое мужчин довольно долго, ничего не говоря, смотрели в глаза друг другу. Наконец Роберт оглянулся, кивнул на прощание Адди, взял со стола свою шляпу и вышел.
 Это был очень напряженный момент. Сжав кулаки, Адди пристально посмотрела на Уилла. Он все еще стоял у дверей. Она подошла к нему. Уилл бросил на жену беглый взгляд.
 — Ну и когда же ты планируешь присоединиться к нему?
 — Что?
 — К Роберту. Когда же ты собираешься уехать к нему в Орегон? На следующей неделе? В следующем месяце? Или, быть может, вы покинете нас через год?
 — Я не знаю, о чем ты говоришь… Я ничего не планирую…
 — Не лги мне, Адди. Я знаю правду. Я видел тебя с ним.
 Адди почувствовала, как земля уходит из-под ее ног. Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
 — Уилл, ты несешь какой-то бред. С тех пор как ты вышел из коматозного состояния… ты стал совершенно другим. Ты относишься ко мне совсем не так, как прежде. Ты нёобъяснишь мне, что же все-таки произошло. Ты отказываешься разговаривать со мной. — Ее пальцы крепко сжали спинку стула. Высоко подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза. — Не затыкай мне рот, Уилл. Дай мне возможность помочь тебе. Доктор Варни сказал мне…
 Он закричал:
 — Эти штучки со мною не проходят, Адди! Разыгрывай спектакли перед кем-нибудь другим!
 — Спектакли!!! — Она просто обезумела от негодования. — Я имею полное право знать, за что ты меня так ненавидишь.
 — Ты что, думаешь, что у меня нет глаз и я ничего не вижу? Ты думаешь, что я не буду обращать внимание на то, что приводишь его сюда, в мой дом? И как долго ты ждала, прежде чем взять его себе в любовники? Один день после нашей свадьбы? Два дня? Или ты делила с ним постель еще до свадьбы?
 Как будто он ударил ее этими словами… Кровь отхлынула от ее лица вместе с остатками гнева. Уилл стоял на расстоянии вытянутой руки и, чеканя каждое слово, говорил:
 — Я никогда не забуду, как ты смотрелась в этом розовом платье. И как ты позволяла ему себя обнимать. Как позволяла целовать себя… Никогда не забуду…
 Она попыталась отыскать хоть малейшую искру сострадания в его взгляде, хоть какой-то признак того, что он прислушается к голосу разума, но глаза его были по-прежнему пусты.
 — Ты сам не знаешь, что говоришь, — прошептала она.
 — И ты отрицаешь это? Даже теперь ты это отрицаешь?
 — Мне не в чем оправдываться, Уилл. — Она старалась держаться прямо, однако в голосе ее ощущалась некоторая безнадежность. — У меня даже нет розового платья.
 Уилл отшатнулся. От каждого из его слов так и веяло презрением.
 — В конце концов, ты такая же, как и она… — И затем он вышел, громко хлопнув дверью. Этот хлопок эхом отдался в доме и в ее сердце.
 — Как кто? — спросила она, но некому было ответить на этот вопрос.
 До полуночи Адди ждала возвращения Уилла. Наконец, измучившись душевно и физически, она пошла в спальню. Адди посмотрела на отдельно стоящую кровать. Именно на ней она и проспала все ночи с тех пор, как пришла в дом в качестве жены Уилла. Поначалу это было из-за того, что он болел. Позже — потому, что она поняла, что он не хочет ее видеть в своей постели. Но сегодня она уже не могла спать здесь. Сегодня ей так хотелось прижаться к Уиллу.
 Глотая горячие слезы, она как можно быстрее разделась и, надев ночную рубашку, забралась под одеяло на кровати Уилла. Адди уткнулась лицом в подушку, изо всех сил прижимая ее к себе. Она глубоко дышала, пытаясь уловить мельчайшие следы его запаха.
 Закрыв глаза, она представляла, как снова обнимает его.
 Похоже, она должна уйти. У нее не остается иного выхода, как покинуть этот дом и уехать из Хоумстэда. Уилл все уже решил, и все ее слова больше не имели для негсг ровно никакого значения.
 Адди перевернулась на спину, все еще прижимая к груди подушку. Онавспомнила, как печально посмотрела на нее сегодня за ужином Жаворонок. Адди пыталась притвориться, что все хорошо, что Уилл скоро придет, но девочку невозможно было обмануть.
 «Я НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ ТО, КАК ТЫ СМОТРЕЛАСЬ В ЭТОМ РОЗОВОМ ПЛАТЬЕ… В КОНЦЕ КОНЦОВ, ТЫ ТАКАЯ ЖЕ, КАК И ОНА…»
 Она абсолютно ничего из этого не поняла, кроме того, что Уилл обвинял ее в том, что она взяла себе Роберта в любовники.
 — Я люблю тебя. Уилл, — прошептала Адди. — Почему ты не видишь этого?
 Уилл беспокойно ворочался на ложе из сенаг которое он устроил себе в амбаре. Он как следует укутался в колючее одеяло, но это все равно не помогало. Здесь было чертовски холодно.
 «ТЫ САМ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ГОВОРИШЬ… У МЕНЯ ДАЖЕ НЕТ ТАКОГО ПЛАТЬЯ…»
 Но он же видел ее. Даже сейчас, закрыв глаза, он видел ее в объятьях Роберта, позволяющую себя целовать, позволяющую ему гладить ей спину руками… Эта картина так ясно стоит у него перед глазами. Так отчетливо.
 Однако, когда он вновь закрыл глаза, в этой картине появилась одна подробность. Нечто весьма существенное.
 Совершенным образом все меняющая…




 Глава 36


  «Дорогой Уилл! 
  Ясно, что я уже никогда не смогу подарить тебе счастье, которого ты заслуживаешь, а потому я должна уехать. За своими вещами я пришлю кого-нибудь, как только найду для себя новое место учительницы, где бы я ни была, ты и Жаворонок навсегда останетесь в моем сердце. 
  Твоя жена 
  Адди Райдэр». 
 Адди украдкой вышла из дома на рассвете лишь с одной только дамской сумочкой в руках. Горный воздух был холоден, но далеко не так, как ледяная пустота ее сердца. В конце двора она остановилась и бросила прощальный взгляд на ранчо. Она так хотела обрести здесь свой настоящий дом. Но этому не суждено было сбыться. Быть может, уже никогда она не почувствует себя как дома.
 Адди отвернулась и быстро пошла в сторону поселка. Грязь за ночь подмерзла, и она часто спотыкалась о колдобины на разбитом проселке. Несколько раз она чуть было не упала. Но по-прежнему не замедляла шага. Она шла вперед с решительным видом, гордо подняв голову и держась очень прямо. Она вволю выплакалась за ночь и решила теперь уже больше никогда не плакать.
 Добравшись до Хоумстэда, она остановилась немного отдышаться, а заодно и в последний раз посмотреть на этот городишко. Она увидела фундамент новой школы. К весне ее обещали закончить. Она посмотрела на церковь и вспомнила о своих учениках и о том времени, что провела в этих стенах.
 Она увидела руины лесопилки и по-новому пережила трагедию, выпавшую на долю горожан в тот страшный день. Тот ДЕНЬ. День ее свадьбы. И она вновь чуть не заплакала. «Нет, слез у меня уже больше не осталось», — еще раз напомнила она себе.
 Взгляд Адди задерживался на каждом из городских домов, и она думала о живущих в них людях, думала о своих многочисленных друзьях в этом маленьком городишке Хоумстэд.
 ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫЛО ЗАКОНЧИТЬСЯ.
 Подняв голову еще выше, она направилась к гостиному двору Таусендов.
 Прочитав записку, Уилл ощутил в груди ужасающую пустоту. Она все-таки его бросила. А разве он об этом не догадывался?
 Скомкав послание, он постарался держать себя в руках. Он что, собирался поверить в женские враки? Она будет его всегда любить. Да она никогда его не любила.
 Он снова закрыл глаза и попытался представить Адди в объятиях Роберта. Образ вернулся. однако он уже не был столь четким, как прежде. Да, действительно, там, у постели, стояли двое, но он не мог разобрать голосов и разглядеть их лиц. Это были они и в то же время не они. Это была именно та комната, но в то же время словно какая-то другая. Уилл был в полном смятении. И куда подевался его праведный гнев? ИДИ ЗА НЕЙ…
 Нет, за ней он не побежит. Она лгала ему, она ему изменяла. Она предала его, точно так же, как и все прежде предавшие его в жизни женщины. Он бросил скомканную бумажку в камин и посмотрел на вспыхнувшее на секунду пламя.
 Роберт как раз закончил завтракать, когда в столовую вошла Адди. Ее лицо было белее мела, в движениях чувствовалась крайняя напряженность.
 — Доброе утро, Роберт, — тихо сказала она.
 — Аделаида, что случилось?
 Адди покачала головой, подбородок ее задрожал, но она так ничего ему и не сказала. Роберт сразу же бросился подставлять ей свободный стул. Как только Адди села, он пристально посмотрел на Вирджинию Таусенд. Та понимающе кивнула и быстро вышла из столовой, плотно закрыв за собой дверь.
 — В чем дело, Аделаида?
 Она посмотрела на него со страданием в глазах.
 — Я… я… покидаю Хоумстэд. Думаю, ты составишь мне компанию в пути до Бауз-сити.
 Роберт сел на стоящий рядом с Адди стул, затем взял ее за руки.
 — Расскажи мне все, ничего не скрывая, Аделаида. Мне нужна вся правда. — Он видел, что ей с трудом удается сдержать слезы. Уже мягче он добавил: — Ты должна сейчас перед кем-нибудь выговориться, ну, скажи мне…
 Несмотря на то, что в это ноябрьское утро было все еще холодно, солнце растопило землю мгновенно, превратив ее в море чавкающей под сапогами грязи. Уилл проклинал эту грязь, как и все остальное в этот день.
 Утром он трижды седлал гнедого, собираясь скакать в Хоумстэд, чтобы вернуть жену. И трижды он проклинал собственную глупость и расседлывал лошадь. Наконец он вышел из грязного загона и закрыл за собой ворота, поклявшись, что ни за что не переменит — своего решения. Если Адди хочется уехать с Робертом, то пусть делает, как ей угодно. Уилл и без нее обойдется. Так ему даже лучше будет. Ему было глубоко плевать на все, что она там затеяла. Он больше ее не любил. Он был дураком, что хоть раз доверился женщине.
 Чем больше он повторял это про себя, тем сильнее в его душе что-то говорило: «ИДИ ЗА НЕЙ».
 Уилл выругался и, сунув руки в карманы, направился к дому. Стук копыт заставил его остановиться и повернуть голову. Глаза его расширились от удивления, когда он признал в сидевшем на лошади всаднике Роберта Харриса. Комки грязи полетели с копыт лошади и забрызгали Уилла, когда Роберт остановился рядом. Он пристально посмотрел на ранчера.
 — Ну что уставился, что тебе нужно? — довольно грубо спросил Уилл. — Адди уже ушла. Теперь тебе у меня уже больше нечего отнимать.
 Роберт слез с лошади. Глаза его сузились.
 — Ну и дурак же ты, Уилл Райдэр! — выпалил он. И, прежде чем Уилл успел что-то сообразить, Роберт кулаком нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Райдэр отлетел в сторону, но удержался на ногах.
 — Будь ты проклят за то, что так над ней измываешься! — закричал Роберт. — Она заслужила лучшей доли.
 Уилл проверил, на месте ли зубы. Стараясь держать себя в руках, он промолвил:
 — Насколько я понимаю, ты та самая лучшая доля и есть. Почему бы вам вдвоем с ней поскорее не убраться из города? В чем задержка? Вы же своего добились…
 — Ну что ты за идиот?! Аделаида ни на шаг не отходила от твоей постели все дни, что ты пролежал без памяти. И сейчас она не хочет уезжать. Она тебя любит, черт побери, в тысячу раз больше, чем ты того заслуживаешь!
 — Ну, вот в чем проблема. Видишь ли, я не слепой… Я видел вас вдвоем и слышал, что вы говорили…
 — Что ты видел? — требовательно спросил Роберт, делая шаг вперед. Уилл взорвался от ярости.
 — Я видел вас вдвоем! Вы думали, что я все еще без сознания, но я видел вас вместе. Я слышал, как ты сказал, что и дня не сможешь без нее прожить, и просил, чтобы она немедленно уехала с тобой. И слышал, как она ответила, что муженьку, мол, и так недолго осталось… Что ж, вероятно, я нарушил ваши планы, не так ли? Адди не придется разыгрывать из себя безутешную вдову, прежде чем ты на ней женишься.
 Второй удар Роберта, равно как и первый, явился для Уилла полной неожиданностью. На сей раз кулак адвоката попал ему в живот, и Райдэр задохнулся.
 С диким воплем Уилл набросился на Роберта, протаранив его плечом. Они сцепились и упали в грязь. Каждый старался схватить соперника за горло. Лошадь Роберта в страхе от пары, которая дралась около ее копыт, ускакала прочь.
 Наконец, разомкнув железные объятия, они кое-как поднялись, немного отдышались и опять пошли друг на друга, размахивая кулаками. На этот раз Уиллу удалось упредить Роберта, и он наградил адвоката парой ударов в голову.
 Краем глаза Уилл заметил, что с элеватора уже бегут его люди, а впереди всех Грифф Симпсон.
 — Не вмешивайтесь, — крикнул он им. И только он успел произнести это, как кулак Роберта попал ему прямо в глаз и Уилл опять полетел в грязь.
 — Адди? — Эмма вошла в одну из комнат гостиного двора. — Что ты тут делаешь? Дети пришли домой и сказали, что теперь занятий не будет до тех пор, пока не подыщут нового учителя. Аннали сказала, что ты уезжаешь из Хоумстэда. Это правда?
 — Да, — тихо ответила Адди. — Я уезжаю.
 — Но почему?
 Адди покачала головой.
 — Я должна, вот и все…
 — Но…
 — Эмма, ты была мне верной подругой, с тех пор как я приехала в Хоумстэд. Ты отстояла меня, когда многие настаивали на том, чтобы здешний учитель был мужчиной. Ты поддержала меня, когда я захотела жить одна. Ты боролась за то, чтобы я смогла учить детей даже после того, как выйду замуж. — Адди перевела взгляд на свою недопитую чашку кофе. — Я бы очень хотела остаться, но не могу. Все пошло вкривь и вкось…
 — Но твой муж…
 Слезы ручьем полились из глаз Адди.
 — Уилл не хочет со мной жить, Эмма. Я вынуждена уехать. И, пожалуйста, не спрашивай меня, почему…
 Роберт вложил всю свою силу в сокрушительный удар правой…
 — Ты, тупорылый сукин сын! — прокричал он, попав Уиллу в скулу. Ранчер покачнулся, однако на этот раз не упал.
 Оба были уже чуть живы от взаимных побоев. С каждым ударом противники слабели, однако никто не хотел уступать. Особенно Уилл. Прежде чем остановиться, он хотел как следует поквитаться с Робертом за то, что тот увел у него Адди. Уилл бросился вперед и несколько раз удачно ударил Роберта в лицо. Они вновь сцепились и упали на землю. Грязь сразу же залепила глаза, ослепив их. Воспользовавшись этим, адвокат освободился из цепких рук ранчера.
 Одновременно они кое-как поднялись на ноги, растирая по лицам смешанную с кровью грязь.
 — Послушай, Райдэр… — начал Роберт. Уилл ударил его в ответ, но на этот раз не попал. Адвокат громко выругался и нанес ранчеру классический «хук», да такой, что у Уилла затрещала челюсть. Из глаз у него посыпались искры, и он навзничь упал в грязь. Грязь ощущалась и во рту, вместе с привкусом крови. Уилл попытался избавиться от этого отвратительного коктейля и попробовал встать… Но сапог Роберта уже опустился ему на грудь.
 — Видел я массу невежд в зале суда, но никто из них тебе даже в подметки не годится, Райдэр! — Роберт судорожно вздохнул и попытался стряхнуть прилипшую к рукам грязь. — Ты что, думаешь, я стал бы тут с тобою драться, если бы ..Аделаида хотела со мною уехать? Если бы я думал, что смогу осчастливить ее, нас бы уже давно и след простыл. — Он слегка пнул Уилла сапогом, после чего отошел в сторону. — Похоже, то бревно вышибло из твоей башки последнюю каплю разума… Ох, до чего же ты толстокож! Аделаида любит тебя. Гораздо больше, чем тебя следует любить…
 — Но я видел тебя…
 — Ничего ты не видел… Там нечего было видеть. То, что ты должен был там увидеть, так это то, что любишь ее не меньше, чем она тебя, и если бы у тебя была еще хоть капля разума, ты бы вскочил на коня и поскакал бы вслед за ней… — Роберт лишь махнул рукою. — Избави меня Господи впредь от таких идиотов. — Он отвернулся и направился через двор к своей лошади. Взобравшись в седло, он повернулся в сторону Уилла и крикнул: — Скоро придет экипаж. Так что смотри, это твой последний шанс.
 Уилл смотрел на то, как Роберт удалялся, даже не пытаясь подняться с земли. Неужели глаза его тогда обманули? Да нет, все было ясно как божий день. Он видел их вместе.
 «У МЕНЯ ДАЖЕ НЕТ РОЗОВОГО ПЛАТЬЯ».
 Уилл закрыл глаза и еще раз прокрутил в голове ту сцену. Он увидел стоящую у кровати пару. Он видел, как рука мужчины поползла по ее спине. Он увидел солнечный свет, пробивающийся сквозь занавески. И вдруг комната начала меняться. Да-да, при тусклом свете солнца было ясно видно, что в комнате старые обои. Да и окно здесь было совсем не там, где оно расположено в его спальне. Мысленно он посмотрел на кровать и увидел там умирающего… Умирающего старика. Своего отца… И волосы Адди… они не были огненно-рыжими — они были желтые, как подсолнух. Такие же, как и у его матери…
 — Босс, с вами все в порядке? — Грифф попытался поднять Уилла с земли. Уилл посмотрел на своего помощника так, словно видел его впервые.
 И как же это могло в его голове все так перемешаться? Как это он умудрился впутать Адди в это отвратительное, преследующее его с детства воспоминание? Неужели это от сотрясения? А может, виноват морфий? А может, он действительно просто спятил?
 Но теперь уже не имело никакого значения, почему так произошло. Главное было в том, что он ошибся. Он обвинял Адди напрасно, и если теперь ему не поспешить, то он может потерять ее навсегда. Возможно, он уже опоздал…
 — Босс?
 — Седлайте коня! — громко приказал Уилл, вскакивая с земли. — Я еду в город!!!




 Глава 37


 Адди пробиралась по улице, выбирая по возможности менее грязные места. Но толку от этого не было. Подол ее платья был уже весь в грязи. Ей сейчас не хватало Роберта. Она думала, что он останется с ней. Она представить себе не могла, что за срочные дела могли отвлечь его от нее. Такое впечатление, что, сказав ей о том, что он ее друг, Роберт тут же исчез. Конечно же, это было глупо, но Адди казалось, что и он ее бросил. «А может, он просто решил оставить ее пока в покое», — подумалось ей.
 После того как Эмма ушла от нее, у Адди было время привести в порядок свои мысли и чувства.
 И оказаться перед лицом суровых фактов. Она покинула Коннектикут и отправилась на дикий Запад, потому что не хотела вступать в брак без любви. Но тем не менее именно это она и совершила с Уиллом. Несмотря на те две ночи страсти, он так и не сказал, что любит ее, он даже никогда не говорил о том, что любовь — это именно та причина, по которой он решил жениться на ней. Но из-за того, что она его любила, она решила рискнуть своим счастьем… И потеряла все…
 Услышав голоса, Адди подняла голову и увидела группу людей, стоящих под навесом у каретного двора; Там были Хэнк и Дорис Мак Леоды. »Там были Стэнли и Эмма Барберы с детьми, Чэд ^Торнер, доктор Варни, настоятель Пендрой с сестрою. Чуть поодаль стояла Эллен. Даже Роузи Таусенд и та пришла.
 Адди почувствовала, как сжалось ее сердце. Уж лучше бы они не приходили ее провожать. Похоже, ей трудно будет взобраться в экипаж, когда он придет.
 Словно в ответ на ее мысли, послышался крик возницы и щелканье кнута. Посмотрев налево, Адди увидела, как в город вкатился экипаж. Он остановился недалеко от навеса.
 Адди перешла улицу и пошла по тротуару. Затаив дыхание, она посмотрела на собравшихся горожан. Воспоминания о первом дне в Хоумстэде вновь ожили у нее перед глазами. Кажется, что это было сто лет назад.
 Эмма вышла вперед.
 — Адди, мы не можем позволить тебе уехать и не попрощаться с нами. Мы все будем о тебе очень тосковать.
 — Спасибо, Эмма. — Адди обвела собравшихся взглядом. — Спасибо вам всем.
 И в этот момент она увидела Роберта, он стоял позади всех. Когда он повернулся к ней лицом, она не могла не заметить багровых синяков на его лице. С ног до головы он был покрыт грязью.
 — Роберт?!
 Он вышел вперед, кротко улыбаясь распухшими губами.
 — Роберт, что случилось?! Он посмотрел куда-то через ее плечо, затем в глаза Адди.
 — А почему бы тебе его об этом не спросить? — и он кивнул головой.
 Адди повернулась и увидела Уилла, который скакал на лошади прямо к ней. Даже на расстоянии бы2ло видно, что он тоже покрыт грязью.
 Уилл остановил своего вороного рядом с экипажем, спешился и пошел по тротуару. Адди не видела, но почувствовала, что все присутствующие смотрят сейчас на него. Однако, когда он направился к ней, все поспешили отвернуться, и даже попытались разойтись.
 У Адди к горлу подступил комок. Лицо Уилла, грязное, как у черта, было расписано еще похлеще, чем у Роберта.
 — Уилл, что случилось? — спросила она, забыв свою боль и обиду.
 — Кто-то пытался поставить на место мои мозги, — ответил он довольно мрачно.
 Адди оглянулась и посмотрела на Роберта, затем вновь на Уилла. Внезапная боль пронзила ее сердце — он пришел потому, что Роберт его заставил.
 — Он неплохо поработал, Адди. — Уилл подошел поближе, давая ей себя как следует рассмот реть. — Нам надо поговорить. Поедем обратно на ранчо…
 — Нет, — она покачала головой.
 — Прости меня, Адди. Я был не прав. Я был не прав во многом.
 Ей хотелось вернуться. Больше всего на свете ей сейчас хотелось вернуться домой вместе с Уиллом. Но если сейчас она это сделает, то потом пожалеет. Ей не хотелось больше ни о чем жалеть. Хватит. Довольно. Она не станет жить с мужчиной, которого надо бить смертным боем, для того чтобы он не отказывался от собственной жены.
 — Адди, пожалуйста…
 Она как-то сразу выпрямилась.
 — А почему я должна это сделать, Уилл? Почему ты хочешь, чтобы я вернулась?
 — Потому что я был не прав. Если ты дашь мне возможность все объяснить, — он посмотрел на собравшуюся вокруг толпу любопытных зевак. — Пойдем отсюда куда-нибудь, где бы мы смогли поговорить с глазу на глаз.
 И вновь она отрицательно покачала головой.
 — Пока ты мне не скажешь, почему, я никуда не пойду, — упрямо твердила она.
 Довольно долго Уилл стоял с озадаченным видом, потом произнес:
 — Все перемешалось тогда у меня в голове, Адди. И я стал винить тебя в том, что совершили другие. Может быть, это от того, что меня сильно ударило бревном по голове, а может, потому, что я такой распроклятый дурак, как верно заметил Роберт. Но так или иначе, теперь-то я знаю, что ты никогда не делала того, в чем я тебя обвинял. Я знаю, что ты постоянно была со мной. Я виноват, я ошибся, и если ты сейчас дашь мне последнюю возможность на исправление, ручаюсь, что впредь я тебя уже никогда не подведу. Клянусь тебе.
 Адди увидела страдание в его голубых глазах. Она испытывала искушение коснуться его, обнять и нежно расцеловать покрывавшие его красивое лицо кровавые синяки. Ей захотелось упасть в его объятия и поклясться, что она впредь даже и не подумает уходить от него. Но она не сделала этого. Не смогла. Он ведь все еще не произнес тех слов, которые бы могли заставить ее остаться.
 Возница дилижанса громко закашлял.
 — Пора отправляться, господа. Кто едет?
 — Я, — из толпы вышел Роберт. Адди внимательно смотрела на Уилла.
 — Не уходи, Адди, — тихо сказал он.
 — Но почему? Скажи мне, почему я не должна уходить. Скажи мне, почему ты хочешь, чтобы я осталась.
 — Я уже сказал…
 — Нет, ты не говорил.
 И опять он посмотрел на стоявших вокруг людей. Она уже была абсолютно уверена в том, что он так и не скажет тех слов, что удержат ее в Хоумстэде. Он не мог их произнести, потому что ничего не чувствовал.
 Отчаяние охватило Уилла. Внезапно ему стало глубоко безразлично, смотрит на него кто-то или нет. И прислушиваются ли к его словам. Кроме Адди, теперь уже ничто не имело ровно никакого значения. Они должны остаться вместе. Ему необходимо удержать ее.
 Уилл обнял ее и нежно поцеловал. Он чувствовал, как бьется ее сердце. Оторвавшись от ее губ, он заглянул ей в глаза.
 — Не уезжай, — сказал он.
 — Почему? — вновь прошептала Адди, и голос ее вздрогнул. — Ради Бога, скажи мне, почему?
 — Потому что я не хочу жить без тебя, Адди. Я был дурак, что не сказал тебе этого раньше и не верил тому, что ты говорила. Я хочу, чтобы ты осталась, потому что Жаворонок хочет, чтобы ты была ее мамой, а я хочу тебя как жену. Я хочу, чтобы ты осталась, потому что только ты заставила меня почувствовать то, что я прежде в жизни никогда не испытывал и думал, что вообще никогда не испытаю. Я хочу, чтобы ты осталась, потому что ты прекрасна. И каждое утро, проснувшись, я хочу видеть, как ты мне улыбаешься. — Он вновь нежно поцеловал ее. — Я хочу, чтобы ты осталась, потому что я люблю тебя, Адди Райдэр!
 Улыбка просияла на лице Адди, и ее зеленые глаза заблестели от счастливых слез. — Повтори это, Уилл.
 — Ты прекрасна…
 — Да не это… То, что было потом…
 — Я люблю тебя, Адди! Останься…
 В ответ она прижалась к его груди.
 — Я тоже люблю тебя, Уилл! — прошептала она. — Никогда тебя не брошу, ты слышишь меня, никогда.
 И этими словами, сама того не зная, Адди сняла тяжелый камень, лежащий всю жизнь на сердце Уилла. Она погладила рукой его разбитую щеку.
 Уилл взял ее руку в свою ладонь и поднес к губам. Он целовал ее пальцы, нашептывая:
 — Нам уже давно пора на ранчо… Она улыбнулась. Глаза ее сверкали от счастья.
 — Да, Уилл, пора везти меня домой.




 ЭПИЛОГ


 В ту ночь холодный ноябрьский ветер завывал над крышей особняка, и поэтому Адди все теснее прижималась к своему мужу.
 Уилл что-то пробормотал во сне и, обнимая ее за талию, все время старался привлечь к себе как можно ближе. Адди улыбнулась про себя, и счастье, растекаясь по венам, согревало уее. Не первый раз за эту ночь она удивлялась той радости, что она теперь обрела. Все казалось слишком нереальным, словно она жила в прекрасном сне.
 Но это был не сон. Это была явь, и она действительно лежала в объятиях Уилла, и ничто уже не могло лишить ее счастья. И мысли ее вновь обратились к тому Майскому дню, когда она стояла в офисе мистера Бэйнбриджа и ей объявили о том, что дом, в котором она прожила с самого рождения, ей больше не принадлежит. Она припомнила то ужасающее отчаяние, которое она почувствовала, внезапно s; осознав тогда, что больше у нее уже нет дома и ей некуда даже пойти. О, если бы она знала тогда, что…
 — Ты почему не спишь, — прошептал ей Уилл.
 — Я просто думаю…
 — Думаешь? О чем?
 — Как все-таки хорошо, что я нашла свою дорогу домой.
 Он поцеловал ее в лоб и, целуя, стал спускаться ниже, пока не отыскал ее губы.
 — А я и не знал, что ты заблудилась, — сказал он немного позже.
 Да, она заблудилась. Заблудилась и потеряла свой дом. И ничего не знала об этом до тех пор, пока не отдала Уиллу свое сердце.
 — Я так рада, что вернулась домой, — тихо прошептала Адди, еще сильнее прижимаясь к мужу.
 — Дом, — пробормотал он. — Разве это не там, где твое сердце?
 — Да, — глубоко вздохнув, сказала Адди. — Да, он именно там.
 Теперь Адди уже точно знала, что сердце ее навсегда останется с Уиллом.