Аннотация: Спокойствие южного городка постоянно нарушает хулиган и соблазнитель Боб Уокер. Но он способен и на нежные, сильные чувства. Вот только разбудить их смогла та, что всегда казалась ему недоступной.


---------------------------------------------


 Лайза Браун
 Взаимное притяжение



  Глава 1 


 Дуракам закон не писан!
 Так подумал знавший толк в законах судебный пристав Клэнси Грин, быстро проглядев список дел, вынесенных сегодня на беспристрастное рассмотрение судьи Роберта Сьюэлла. На самом видном месте красовалась хорошо известная Клэнси фамилия.
 Она была, конечно, нельзя сказать, чтобы очень редкая, скорее даже наоборот, но ему было уже известно, что «Уокер» – это не кто иной, как Билли Боб собственной персоной.
 Ой, что будет! Клэнси даже пот прошиб. Он почувствовал, как холодные струйки стекают вниз по костлявой спине и впитываются в ткань рубашки; новой рубашки, купленной на Уол-Март в Мартинсвилле всего неделю или две тому назад. «Что ж, и вспотеть нельзя, что ли?» – подумал он про себя. Просто сегодня очень жарко для мая, и, во-вторых, в здании суда кондиционеры не работают.
 В душном, тесном зале суда по долгу службы томились Клэнси Грин и Виния Томпсон, стенографистка, а также восемнадцать истцов и ответчиков вместе со своими свидетелями и адвокатами. Отсутствовали только двое: судья и… Вильям Роберт Уокер!
 Пот снова прошиб Клэнси, на этот раз еще более обильный, и он поспешил скорей уткнуться носом в проклятую бумагу, будто хотел загородиться ею от всего света.
 – Ну, знаете, Клэнси Грин… – возмущенно проговорил чей-то голос прямо у него над ухом, так что он подпрыгнул от неожиданности.
 Это Виния Томпсон, пока он был занят своими переживаниями, успела сесть на стул, специально предназначенный для стенографистки, и теперь с упреком смотрела на него.
 Слишком поздно бедный Клэнси осознал, что слова, которые он бормотал про себя и которые ни в коем случае не должны были достигнуть ничьих ушей, и уж тем более слуха набожной особы женского пола, были произнесены излишне громко.
 – Извините, Виния! – покраснел он. – Я вас не заметил, честное слово.
 – Надеюсь, что так, – возмущенно сказала Виния. – Как вы можете так ругаться? Вы в церковь хоть когда-нибудь ходите?
 Виния сидела с прямой спиной, подтянутая и чопорная, и с первого взгляда в ней можно было с уверенностью распознать старую деву.
 Они были ровесниками – обоим стукнуло по пятьдесят два, но Виния, то есть девушка, сохранилась гораздо лучше. Она ни на йоту не изменилась с тех пор, как закончила брискинскую школу, и оставалась все такой же большеротой, худенькой и, между прочим, без единого седого волоска.
 Припомнив тираду, которую он только что произнес, Клэнси признал про себя, что действительно… как бы это выразиться… ну, скажем… позволил себе некоторые вольности.
 – Вы бы тоже не удержались… – стал оправдываться он. – Вот, посмотрите-ка!
 – Выдержка – величайшая добродетель людская, ибо человек, лишенный самодисциплины… – Ох, ты!.. – этот возглас вырвался у Винии, когда Клэнси положил перед ней лист с фамилиями и ткнул пальцем в верхнюю строчку. – Что же делать?!
 – Что тут вообще можно «делать»? Лично я не могу «сделать» ни чер… ничего!
 – А… а судья знает?
 – Откуда? Его две недели не было! Он только что приехал. А вот что с Билли Бобом?! Есть у него голова на плечах или нет? Вот почему он ничего не сделал – это одному дьяво… то есть Богу известно. Он мог бы, если б захотел… – Клэнси запнулся, потому что сразу как-то не приходило в голову, что бы такое мог сделать Билли Боб Уокер.
 В этот момент, преступно нарушив казенную тишину, в зал влетела большая нахальная муха, нагло воспользовавшись тем, что окна, по случаю жары и поломки кондиционеров, были распахнуты настежь.
 Впрочем, всеобщее внимание тут же перенеслось на человека, величавой походкой вошедшего в зал через дверь комнаты для судей.
 Его появление, как всегда, ни в коем случае не могло остаться незамеченным. Судья Роберт Сьюэлл был высоким, крупным мужчиной, строго соблюдающим во всем букву закона. Несмотря на жару, он был в широкой черной судейской мантии, в которую облачался всегда, когда шел в суд, даже если ему предстояло пробыть там не более минуты.
 Те, кто недолюбливал его, говорили, что таким образом судья из снобизма и высокомерия подчеркивает свою принадлежность к кругу богатейших семей, которым по карману послать сына в юридическую школу в Оул-Мисс.
 Дамы считали, что длинная черная мантия очень ему к лицу: подчеркивает высокий рост и оттеняет светлые волосы, которые кажутся в таком сочетании благородной сединой. Он был, бесспорно, очень красив; многие девушки из самых хороших семей засматривались на него. Роберт Сьюэлл выбрал себе в жены Лидию, родом из Билокси, подходящую ему во всех отношениях.
 «Хороший судья», – таково было общее мнение жителей городка Суитуотер.
 «Красивый, элегантный», – добавляли женщины.
 «Напыщенный болван», – думал Клэнси Грин с неприязнью, отодвигая бумаги в сторону.
 Судья, усевшись на свое место, досадливо поморщился.
 – Мне думается, нужно включить кондиционеры, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, но повернув голову в сторону судебного пристава.
 Клэнси вскочил, сжимая роковую бумагу, судорожно сглотнул и со всем возможным смирением ответил:
 – Тернер чинит кондиционеры, ваша честь. Видимо, что-то не в порядке.
 Судья посмотрел на него.
 – Мне думается, мы все ощущаем это.
 В его голосе слышалось легкое раздражение. Он достал из внутреннего кармана очки в тонкой золотой оправе и водрузил их на нос. Очки придали ему еще более внушительный вид.
 – Попросите Тернера поскорее закончить.
 Вообще-то Клэнси очень не любил спорить с начальством, но сегодня он был готов на все, лишь бы оттянуть момент, когда судья увидит, какое дело предстоит ему разбирать в первую очередь.
 – Да, сэр, хорошо, сэр. Только… вы знаете, в мэрии мне сказали, что налоговые поступления в местную казну несколько сократились… и что поскольку май в нынешнем году обещает быть очень теплым, погода будет стоять замечательная, то если держать окна открытыми – это было бы неплохо…
 – Как вы сказали? – Судья Сьюэлл внимательно посмотрел на Клэнси.
 – Сэр, я хочу сказать… Господь в милосердии своем даровал нам прекрасную погоду, и грех было бы ею не воспользоваться… Мы могли бы сэкономить электричество и…
 Больше ничего не лезло в голову, Клэнси удрученно замолчал.
 Большинство посетителей закончили свои разговоры еще при появлении судьи, а теперь притихли и все остальные, напряженно следя за странным диалогом между Сьюэллом и судебным приставом, обычно тихим и незаметным, а сегодня вдруг так расхрабрившимся. Удивленный Сьюэлл смотрел на Клэнси, как будто тот сошел с ума. Потом судья положил локти на стол и сцепил пальцы.
 – Мистер Грин, – произнес он медовым голосом. – Когда я окажусь в здешней земле на глубине шести футов, у меня будет вечность, чтобы поближе сойтись с природою. С муками, жарой, пылью и прахом, и всякими творениями Господними. Но сейчас я не желаю терпеть неудобств, которые, как я знаю, в человеческих силах устранить! – Сьюэлл откинулся на спинку кресла, скрипнувшего под его тяжестью. – Вам ясно?
 Клэнси кивнул. Жаль, что ему не подвернулся более удачный предлог для задержки заседания.
 На мгновение повисла пауза, потому что толпе требовалось время, чтобы оценить глубину высказанной мысли; потом раздались легкий гул одобрения и смешки. Судья умел вызвать симпатию толпы и добиться ее поддержки. Ценное качество, которое может помочь Роберту Сьюэллу занять в недалеком будущем пост губернатора, особенно если он заручится поддержкой и деньгами Сэма Пеннингтона. И если какие-нибудь шалопаи, типа Вильяма Роберта Уокера, не вовлекут его в какой-нибудь шумный скандал.
 – Где список дел на сегодня? – резко спросил судья, перебирая бумаги на своем столе. – Что идет первым пунктом, мистер Грин?
 Клэнси в отчаянии посмотрел на Винию, но она наклонила голову к своей машинке, сделав вид, что ее это не касается. Он прокашлялся. Значит, помощи ждать неоткуда.
 – Слушается дело: Бад Аллен и «Кантри Пэлис» против Вильяма Роберта Уокера.
 Последние три слова Клэнси произнес невнятной скороговоркой.
 В этот момент судья что-то записывал в свой блокнот и до него дошло не сразу. А когда дошло, его рука замерла.
 – Как вы сказали? – сказал он внешне спокойно, но глаза за стеклами очков сделались ледяными.
 – Бад Аллен и «Кантри Пэлис» против Вильяма Роберта Уокера, – ответил судебный пристав.
 На этот раз его голос звучал твердо, потому, наверное, что он осознал неизбежность грядущего скандала.
 В тесном, душном помещении суда повисла напряженная тишина.
 – Кто… – краска медленно заливала лицо Сьюэлла. – Кто подсунул мне это дело?
 Все словно воды в рот набрали. Никто не осмеливался даже пошевелиться.
 – Кто адвокат Бада Аллена? – Вопрос судьи прозвучал оглушительно громко в напряженной тишине зала.
 – Э-это я, ваша честь, – от дальней стены отделился Дж. К. Хайес и сделал несколько шагов вперед.
 Дж. К. был не похож на самого себя. Обычно он напоминал горластого продавца подержанных машин, но в этот солнечный день он был неузнаваемо скромен.
 Сьюэлл смотрел на него с нескрываемым отвращением.
 – Это вы подсунули мне это дело?
 Дж. К. съежился под грозным взором судьи.
 – П-простите, сэр, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду…
 – У меня нет претензий к вам, мистер Хайес, – резким голосом произнес он, – но не стройте из себя воплощенную невинность. Ваш клиент – частый гость в суде, поскольку занимается… известного рода бизнесом. Я достаточно осведомлен. Но зачем вы втянули сюда Уокера?.. Он ведь… Он ведь…
 – «Он ведь» что? – послышался насмешливый голос. Собравшиеся в зале, как один человек, охнули, и глаза присутствующих устремились на вошедшего. Клэнси тоже посмотрел и тихо застонал.
 Полностью загораживая дверной проем, в свободной позе, опершись о косяк, руки в карманах джинсов, стоял молодой человек в мятой шляпе набекрень.
 С первого взгляда становилось ясно, что ему глубоко плевать на все на свете: и на суд вообще, и на это судебное дело в частности, и даже на самого судью Сьюэлла.
 А судья Сьюэлл стремительно терял самообладание. Его ноздри раздувались, а губы сжались в тонкую полоску.
 – Я совершенно незнаком с обстоятельствами этого дела, – сдерживаясь из последних сил, произнес он.
 – Ваша честь! – быстро вступил адвокат. – Вы можете с ходу выслушать нас, и, я уверен, вынесете справедливый приговор. Мой клиент полностью доверяет вам. Что касается Билли Боба…
 Он повернулся в сторону второго участника процесса, выражение лица которого было безмятежным, как у невинного младенца.
 – Да ладно, чего уж там… Билли Боб тоже не возражает, – беззаботно сказал Уокер.
 – Это… недостойный фарс, – с негодованием произнес судья и резко поднялся.
 – Ваша честь! – заторопился Дж. К. – Если вы отказываетесь рассматривать дело, то должны выдвинуть соответствующие аргументы.
 – Мне закон известен! – ледяным тоном ответил Сьюэлл.
 – Я, например, не знаю обстоятельств, которые могли бы помешать мистеру Сьюэллу рассмотреть дело, – насмешливо произнес Уокер. – Но, может, у него все-таки есть какие-то особые причины?
 Он явно намекал на что-то, бросал вызов судье, нарывался на скандал.
 Вне себя от гнева Сьюэлл схватился за судейский молоток.
 – Да как вы смеете?! – закричал он, но быстро взял себя в руки.
 После непродолжительной паузы судья проговорил, почти не разжимая губ, но голосом, ясно слышимым в напряженной тишине зала:
 – Да. Пожалуй, вы правы. Действительно, мистер Уокер, мне предоставляется редкая возможность воздать вам по заслугам. И вы, смею вас уверить, получите то, что заслужили, по крайней мере, своим вызывающим поведением.
 – Ни минуты не сомневаюсь, – преувеличенно бодро и весело ответил Билли Боб.
 Но от их скрещенных взглядов словно искры отлетали, как от дуэльных клинков.
 – Хорошо, я согласен, – наконец произнес судья. – Стороны могут приготовиться к слушанию дела.
 Адвокат Дж. К. и его клиент, весьма крепкий на вид молодой человек, одетый в ярко-зеленые слаксы и подобранную в тон рубашку, мгновенно сорвались с места и уже сидели за столом напротив судьи, когда другой участник дела только начинал свой долгий путь мимо заполненных людьми скамеек, по дороге приветствуя своих знакомых. Деревянный пол скрипел в такт его ленивым шагам, и казалось, даже этот скрип оскорблял всех присутствующих.
 Вильям Роберт Уокер внушал всем благоговейный трепет. Он был ростом шесть футов три дюйма. А квадратные плечи Билли Боба – как его называло большинство горожан – даже несколько нарушали почти идеальные пропорции его тела. Джинсовая рубашка не могла скрыть этого небольшого недостатка. Длинные волосы спускались до плеч и выглядели вызывающе в судебном зале.
 Но хуже всего была шляпа! Старая, мятая, как будто ею играли в футбол. Неужели нельзя было хоть раз изменить своим привычкам? Начиная с тринадцати лет он не носил других шляп, только такие, мягкие, быстро мнущиеся, со свисавшими вниз полями.
 Некоторые утверждали, что он и спит в шляпе. А одна его старая подружка, Анджи из парикмахерской, как-то клялась, что он не снимает шляпу даже в самые интимные моменты.
 – Вы ничего не забыли, мистер Уокер? – холодно спросил Сьюэлл, глядя на медленно приближающегося мужчину.
 – А что? Вроде ничего, – прикинулся дурачком мистер Уокер.
 – Когда вы обращаетесь к суду, извольте соблюдать общепринятые правила, – сказал Сьюэлл тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Используйте почаще слово «сэр».
 – Хорошо, – без споров согласился Билли Боб, лениво цедя слова, – … «сэр».
 – Где ваш адвокат?
 – Кто?
 – Ваш защитник. Юрист.
 – А-а-а, вы имеете в виду парня типа Дж. К.? – спокойно уточнил Билли Боб. – Увы, Бад успел к нему первым, так что я обойдусь без адвоката.
 – Значит, вы будете защищать себя сам. Ну что ж, тогда вам некого будет винить… – сказал Сьюэлл, и что-то похожее на удовлетворение промелькнуло в его голосе. – Мистер Грин, приведите стороны к присяге.
 Оглашение обстоятельств дела не заняло много времени и не добавило ничего нового. Драка из-за женщины – это было естественное, по мнению большинства, состояние Билли Боба, необходимое ему так же, как сон или еда.
 Адвокат начал сразу с существа дела.
 – Ваша честь, мой клиент готов доказать суду, что Билли Боб начал драку в его клубе, «Кантри Пэлис», и…
 – … В «клубе»? – прервал адвоката судья с ноткой презрения в голосе. – Вы имеете в виду ту самую грязную развалюху на окраине города, из которой вечно разносятся дикие вопли?
 – Почему это… – запротестовал Бад, привставая, но Дж. К. быстро усадил его на место.
 – Да-да, именно ту самую, ваша честь, – согласно покивал адвокат. – Во всяком случае, Билли Боб нанес ущерб, если сказать точно… – Дж. К. заглянул в записную книжку, – две тысячи четыреста тридцать один доллар шестьдесят четыре цента. Мой клиент требует возместить ему эту сумму и плюс еще пятьсот долларов за телесное повреждение, то есть перелом двух пальцев во время драки. Билли Боб наступил моему подзащитному на руку.
 В зале засмеялись, а Той отделился от стены и сказал:
 – Все это вранье, ваша честь. Он сам напросился. Боб просто отбил у него девчонку, которую тот хотел затащить в постель, вот и все! А ему обидно стало. Что, разве не так, Бад?
 Смех стал громче, Виния густо покраснела, Бад – тоже, хотя у него и без того было румяное лицо.
 – Ну, знаешь, Той, – рассердился Бад. – Ты… Заткнись, понял?
 Судья Сьюэлл с размаху стукнул молоточком по столу и закричал, перекрывая гул голосов:
 – Все! На сегодня хватит! Больше я не потерплю!
 Когда волнение полностью улеглось, он сказал более спокойным тоном:
 – Той Бейкер, вы можете покинуть зал суда, я вас не задерживаю.
 – Но, сэр, это один из свидетелей Бада, – вмешался Дж. К.
 – Хорошо, тогда пусть остается, – согласился судья. – Пусть ни у кого не останется сомнений, что я выполнил свой долг и довел это дурацкое дело до конца, каких бы усилий мне это ни стоило.
 – «Дурацкое»? – удивленно посмотрел подзащитный на адвоката, который опять предостерегающе толкнул его локтем в бок.
 – Ничего, Бад! Не вздумай возражать!
 Той получил возможность высказаться, и для восхищенного описания драки он не пожалел ярких красок и сильных выражений.
 Бад вертелся во все стороны, по ходу повествования показывая синяки и демонстрируя руку в гипсе.
 Дж. К. представил суду медицинскую справку и справку об ущербе.
 На протяжении всей сцены судья сохранял на лице каменное выражение.
 – Ну что ж, мистер Уокер, – сказал он, когда одна из сторон процесса исчерпала свои аргументы. – Теперь послушаем вас. Вы, наверное, докажете свою невиновность за пару минут. Иначе, зачем вам отказываться от адвоката?
 Билли Боб поднялся во весь свой немалый рост. Сьюэлл грозно наставил на него молоточек, словно пистолет.
 – Снимите шляпу.
 Билли подчинился, тряхнув копной светлых волос.
 – Да я, собственно говоря, ничего не хочу доказывать, – миролюбиво произнес он.
 После такого заявления повисла новая пауза.
 – Не соблаговолите ли вы тогда объяснить суду, зачем вы пришли на заседание? – с явной угрозой в голосе спросил Сьюэлл.
 – Да понимаете, мне просто хотелось поближе познакомиться с вами, – серьезно ответил Билли.
 Публика раскрыла рты; лицо судьи исказилось от бешенства.
 – Ну что ж, если вам нечего сказать…
 – Ах да, – Билли вышел из-за стола; держа в руках свою шляпу. – Да, забыл сказать, что я не наступал Баду на пальцы. Я просто ударил его, а он свалился на руку и сломал пальцы. И еще: драку затеял не я, а он, когда его девчонка сказала, что предпочитает меня.
 – Врешь, гад! – неожиданно взорвался Бад. – Ты ей проходу не давал, а ведь я тебя предупреждал, что если ты еще хоть раз начнешь приставать к моим девочкам…
 – Молчать! – рассвирепел судья.
 Бад тут же затих и сел на место, невнятно бормоча что-то себе под нос.
 – Никто – слышите меня?! – никто еще не осмеливался разыгрывать здесь комедию, превращать судебное заседание в ярмарочный балаган! – в бешенстве проговорил судья. – И я не желаю больше вникать в подробности этого дела.
 Светло-голубые глаза судьи снова встретились с синими глазами стоявшего перед ним молодого человека.
 – Сколько вам лет, мистер Уокер?
 Билли Боб вскинул подбородок, но на лице у него впервые за все время появились признаки удивления и беспокойства.
 – Да вы же знаете, – помолчав, сказал он.
 – Если бы я знал, то не спрашивал бы, верно? Итак, сколько вам лет?
 – Двадцать семь.
 – Всего лишь? А я думал вам уже больше ста, – деланно удивился судья. – Вы совершили столько неподобающих приличному человеку поступков, что этого с лихвой хватило бы на четырех молодых людей вашего возраста.
 – Весьма польщен, – коротко поклонился Билли Боб.
 – Сколько драк вы почтили своим участием? Попробуйте припомнить, начиная хотя бы с вашего шестнадцатилетия, – со злорадством продолжал допрос судья.
 – Всего не упомнишь.
 – Конечно. Я так и полагал. Но ваша репутация известна в суде. Вы стали знаменитым в среде моих коллег-судей. Ваше имя постоянно на слуху во Дворце правосудия.
 Билли Боб пожал плечами.
 – Ну что ж, мне доставляет большое удовольствие, что вы следите за моими успехами… ваша честь.
 – За вами следит полиция, молодой человек, а не я. – Сьюэлл покраснел. – И вам, как мне кажется, очень это нравится. Вы купаетесь в своей скандальной славе. И еще больше распоясываетесь! Вам уже тесно в рамках закона!
 Билли Боб тоже покраснел, но голос его звучал спокойно и ровно.
 – Вы ничего обо мне не знаете, – возразил он. – И не вам, судья, говорить мне о приличиях…
 – Замолчите! И не раскрывайте рта, пока я вам не разрешу, иначе будет плохо!.. Я объявляю свое решение. Вы заплатите истцу то, что он требует, до последнего цента, плюс судебные издержки.
 Билли Боб стоял прямой, как столб, стиснув зубы.
 – И это… все? – раздельно произнося слова, спросил он после некоторого молчания.
 Каждое слово наглеца звучало как пощечина судье.
 – Нет, не все. Я приговариваю вас к пятнадцати суткам заключения в городской тюрьме за нарушение общественного спокойствия и драку в общественном месте.
 – Ваша честь, – привстав, запротестовал адвокат Бада, – мы не требовали заключения Билли Боба в тюрьму.
 – Сядьте, Дж. К. Я рассмотрел дело и вынес свой приговор. Чего вы еще хотите?
 – Однако это… – начал Билли Боб, но с видимым усилием заставил себя замолчать. Краска заливала теперь не только его щеки, но и шею.
 – Вы хотите еще что-то сказать? – торжествовал Сьюэлл. Он тоже поднялся и оказался теперь выше Билли Боба на целую голову, поскольку кресло судьи располагалось на некотором возвышении. Теперь уже судья бросал вызов Билли. Тот, нервно сглотнув, не отвел, тем не менее, взгляда.
 – Нет, – выдавил, наконец, Билли Боб, нервно теребя поля своей шляпы. – Действительно… чего от вас еще ждать?
 Судья Роберт Сьюэлл, в конце концов, потерял самообладание. Он сказал хрипло, цедя слова:
 – Что вы сказали?
 И Билли Боб нанес завершающий удар.
 – Я знал, что в вас нет милосердия, судья. Мама мне не раз об этом говорила. Вы должны помнить ее, правда? Ее зовут Эллен Уокер.
 – Еще пятнадцать суток, – прохрипел судья, побледнев как смерть. – Пятнадцать суток или штраф пятьсот долларов – за неуважение к суду. И если вы скажете еще хоть одно слово, я вас сгною в тюрьме!
 После секундного замешательства Билли нахлобучил свою шляпу на голову и засунул подрагивающие руки в карманы джинсов.
 – Да… сэр.
 Противники подошли вплотную друг к другу и застыли, как две статуи, и никто теперь не смог бы оспорить явное сходство их черт. Одинаковые прямые носы, волевые подбородки, твердая линия рта.
 Оказавшись за дверями зала суда, гудевшего, как потревоженный улей, Бад растерянно сказал адвокату:
 – Ну и дела! Я, конечно, зол на Билли, но зачем его в тюрьму-то сажать, черт возьми? Это все ты меня подбил;
 – Мы не виноваты – Билли Боб сам напрашивался, разве не видел? Он запросто мог попасть к другому судье, стоило ему одно только слово сказать. Он сам захотел именно к Сьюэллу. Внимания его, видите ли, возжелал. Ну и получил. По заслугам. – Дж. К. не верил в угрызения совести; это шло вразрез с его профессией. Он поправил галстук и снисходительно потрепал клиента по плечу. – Да ладно тебе, Бад. Хватай деньги и беги, пока не отобрали. Но сначала расплатись со мной. А потом забудь все это как страшный сон. То, что произошло, тебя совершенно не касается. Это их семейное дело.




  Глава 2 


 Солнце светило все также ярко, когда на восточной стороне площади, у знака с надписью «стоп», приостановился блестящий темно-вишневый «Порше». Автомобиль резко стартовал с места, как будто одним махом хотел проскочить через весь город, но тут же с визгом затормозил и свернул на узкую улочку, на противоположных сторонах которой расположились аптека Бойда и банк.
 Трое пожилых мужчин следили за лихачом, который был вынужден снизить скорость из-за недостатка пространства для маневра. Нечасто случаются такие происшествия, скрашивающие долгие часы посиделок на скамейке около суда.
 – Сорвиголова, а не девчонка, – заметил Коттон Джонс.
 Он сидел и широким острым ножом строгал толстую ветку орешника, постепенно превращая ее в гору стружки. К концу дня гора обещала полностью скрыть из виду его грубые рабочие ботинки.
 Один из мужчин, высокий, с небольшим брюшком, судя по форме и значку, местный служитель закона, со злобой взглянул на Джонса.
 – Хороша девка! Разве нет? – небрежно продолжил Коттон и своим красивым ножом с костяной ручкой легко снял тонкую и длинную-предлинную – во всю длину палки – стружку. – Вся в отца, – добавил он. – Откуда что взялось, спрашивается? Всегда она была тихая, как мышка.
 – Ты, видно, ничего не знаешь про нее? – лениво осведомился его сосед, сидящий с банкой кока-колы в руке. – Моя внучка Мария, – продолжил любитель газировки, – которая тут работает… – Он кивнул в сторону дома с белыми колоннами, на кирпичном фасаде которого красовались балкон в новоорлеанском стиле и вывеска с массивными позолоченными буквами: «Народный банк Суитуотера». – Ну, так она рассказала, Сэм, что Пеннингтон отправил дочь служить простым кассиром в маленьком филиале – в Довере, кажется – и держит там, пока не решит, что с нее довольно.
 Собеседники подождали, не добавит ли чего-нибудь блюститель закона. Но тот промолчал.
 – Зачем он ее посылал в тот колледж? – сказал Коттон, обращаясь ко второму старику, которого звали Джексон. – Курам на смех! Обязательно в Теннесси надо учиться, а от Миссисипи они нос, видите ли, воротят. Да… ничего он для нее не жалел: ни машины, ни платьев, а хорошую работу не дал. Почему? Может, она сама не захотела?
 – Отстал бы он лучше от нее, вот что! – Шериф, наконец, не выдержал и высказался со всей определенностью. Шерифа звали Томми Фарли. Он знал, что говорил, потому что приходился троюродным дядей той, что сидела за рулем вишневого «Порше».
 – А что ему от нее нужно сейчас? – не отрывая глаз от ветки, спросил Коттон.
 – То же, что и всегда.
 Томми отвернулся от банка и стал смотреть на четырехэтажный Дворец правосудия, очень похожий на огромного неподвижного Будду, усевшегося прямо в самом центре городка посреди деревьев. Пришла весна. Зеленела трава, по краям дорожек распустились пестрые цветы, недавно посаженные чьей-то заботливой рукой. Цветы росли и в тени старой магнолии, под которой и стояла облюбованная троицей скамейка со спинкой, сделанная неизвестно кем в незапамятные времена.
 – Силоу уже достаточно взрослая, чтобы не обращаться с ней как с ребенком. Ей уже двадцать один. Нет, подожди… или двадцать два? – нарочито равнодушно сказал Томми.
 – Она не успеет повзрослеть, если будет продолжать в том же духе, – внушительно сказал Коттон. – Она разобьется молодой, если не перестанет гонять с такой скоростью. Неужто ей мозги вправить некому?
 – Это ты на кого намекаешь? На меня, что ли? – уточнил Томми.
 – Ты же у нас законник. И родственник. Тебе и карты в руки. Не станет же он ссориться с троюродным братом, – рассудительно ответил Коттон. – К тому же ты ему ни в чем не отказываешь, это всем известно. Может, и он не откажет тебе раз в жизни.
 – Не доводи меня, Коттон. Что ты хочешь сказать? Что я боюсь Сэма? – Томми фыркнул, хотя в его тоне не было уверенности.
 – Я должен сознаться, – кротко сказал Джексон, – что я-то боюсь Сэма.
 Коттон вернулся к прежней теме:
 – Я просто хотел спросить: с чем он пристал к ней на этот раз? Что он задумал?
 – Ничего. – Томми загадочно ухмыльнулся. Почему он должен демонстрировать всему свету свое неведение?
 Он надел темные очки.
 – Ладно, у меня полно дел. Пойду в тюрьму, посмотрю, что там на обед. Билли Бобу осталось еще почти три недели, а он уже, по-моему, совершенно извелся. За ним нужен глаз да глаз. Пока, ребята.
 Узкая улочка, отделявшая банк от аптеки, вела на маленькую площадь с большой автомобильной стоянкой, предназначенной только для служащих банка, о чем напоминал большой красно-белый щит со строгой надписью. Вишневый «Порше» попытался приткнуться где-нибудь между другими машинами, заполнившими стоянку, но не нашел ни малейшей щели.
 Сначала «Порше» нацелился, было на относительно свободное пространство рядом с длинным белоснежным «Кадиллаком», около которого красовалась табличка: «Внимание! Этот участок – частная собственность президента банка Сэма Пеннингтона».
 Но в последний момент автомобиль изменил намерение и, сделав немыслимый разворот, втиснулся на единственное остававшееся, на общей стоянке место.
 Силоу Пеннингтон не сразу вышла из автомобиля. Она посидела немного, яростно сжимая руль и стараясь успокоить бурю, бушевавшую у нее в душе. Ее отец, Сэм Пеннингтон, президент банка, вызвал свою дочь якобы из-за неверного оформления документов.
 Это все из-за Майкла! Этот подлиза уже успел добраться до отца и пожаловаться ему. Надо было опередить его, а не прятаться в своей комнате, избегая столкновения. И что? Рассказать все Сэму? Даже если бы она собралась с духом, он бы все равно не поверил.
 Он думает, что свет клином сошелся на Майкле.
 И вот чаша ее терпения переполнилась. Сегодня она скажет отцу правду, понравится это ему или нет.
 Чтобы успокоиться, она провела рукой по темно-синей юбке, но материя закончилась почему-то гораздо раньше, чем она ожидала. Тут она вспомнила, что сегодня специально надела юбку покороче. Это был вызов. Терзаясь бессонницей, она догадалась, что Майкл пожалуется отцу, а тот вызовет ее к себе немедленно. Да, она была рада, что надела эту юбку. Одного этого достаточно, чтобы взбесить Сэма.
 Ну, может быть, слишком уж коротко. Силоу посмотрела на свое отражение в изогнутой полированной поверхности автомобиля и досадливо поморщилась, убедившись, насколько открыты взгляду ее ноги. Ей стало не по себе.
 Да и вырез на ее коротком, до талии, белом жакете чересчур глубокий. А крупные квадратные серьги в ушах слишком блестящие. Сэму есть на что полюбоваться, это выведет его из себя не меньше, чем на полчаса. Даже про Майкла, наверное, забудет.
 «Ну, девочка, размечталась! – сказала она себе, невесело усмехнувшись. – Как же, забудет он…» И она вошла в банк, как в клетку со львом.
 Мэри Уотсон работала у Сэма Пеннингтона личным секретарем; миновать ее было невозможно, потому что она сидела за большим столом прямо у входа на этаж.
 Еще три женщины сидели рядом с ней за столами поменьше. Это были так называемые «девочки» Мэри, хотя одна из них, например, была уже бабушкой – и по возрасту, и по солидному виду. «Бабушка» первая увидела Силоу и улыбнулась ей, как улыбалась всегда, когда та появлялась в банке.
 Наконец Мэри подняла глаза и целую минуту глядела на Силоу с деланным сочувствием.
 – Ну, как там, в Довере? – спросила она с улыбкой.
 – Прекрасно. Мне очень нравится, и я надеюсь, что через час-полтора снова окажусь там, – пробормотала Силоу.
 Впрочем, что тут притворяться, подумала она с горечью, всем уже наверняка хорошо известно, что ее вызвали сюда не за наградой.
 Мэри посмотрела на свой телефон, весь в кнопках и разноцветных огоньках.
 – Он сейчас говорит по телефону, – сказала она. – Но вы можете войти.
 «Дозволили увидеть короля и выслушать приговор», – подумала Силоу, направляясь к массивным дверям отцовского кабинета.
 Стараясь не обращать внимания на мужчину, сидевшего за столом с трубкой телефона у правого уха, она стала сосредоточенно рассматривать давно знакомую обстановку. На полу лежал серебристый ковер. Стены с голубовато-серыми обоями. На окнах висели тяжелые шторы брусничного цвета. Дневной свет, проходя сквозь них, окрашивал в теплые тона три портрета, висевших на дальней стене. На первом портрете был изображен давно умерший брат Сэма по имени Дэвид. В середине красовался сам хозяин кабинета. А на третьем портрете была рыжеволосая девочка с огромными карими глазами на маленьком серьезном личике. Ей было всего семь лет, когда с нее писали портрет. Сэм, наверное, предпочел бы, чтобы она осталась такой же маленькой, тихой и послушной.
 Он специально заставлял ее ждать. Закончив говорить по телефону, отец принялся за какие-то бумаги, и теперь тишину нарушал только скрип его пера. Ну, уж нет, она не позволит ему запугать себя еще до начала разговора.
 Она решительно прошагала через всю комнату к высокому узкому окну, выходившему на автомобильную стоянку. Рядом со стоянкой виднелась городская тюрьма, фасад которой выходил на другую улицу.
 У Силоу вырвался короткий смешок. Это же надо было додуматься – построить банк по соседству с тюрьмой, чтобы заключенные, отбывая наказание, могли, глядя на него, обдумывать планы дерзкого ограбления.
 Глядя на забетонированную площадку для парковки, она подумала о том, что автостоянка очень похожа на ее жизнь: здесь также все размечено белыми полосами, пересекать которые нельзя под страхом сурового наказания. Запреты в течение долгого времени не тяготили ее, она не замечала их до той поры, пока не вернулась домой после учебы в университете. И даже не тогда. Впервые она ощутила их, когда Майкл заговорил о свадьбе.
 – Так.
 Одно-единственное короткое слово без всякого смысла и содержания, брошенное вскользь, заставило ее быстро обернуться. Тонкие черты под шапкой густых седых волос, благородный облик. Ее отец – властный, вспыльчивый, не терпящий возражений человек, который прошел трудный путь от простого рабочего на консервной фабрике до всемогущего магната, держащего в руках жизнь целого округа.
 – Мне казалось, я просил тебя позвонить перед тем, как выехать из Довера. Я бы тогда знал, когда тебя ожидать, – сказал он, наконец.
 – Мистер Парсонс сказал, что я могу отправляться сию же секунду, что я и сделала. – Она пожала плечами. – Не вижу смысла – зачем мне было звонить?
 – Мы не виделись сегодня утром, – сказал он, рассматривая ее с головы до ног. – И очень жаль! Я бы объяснил тебе, что твоя одежда, может быть, вполне годится для фотомодели на обложке модного журнала, но здесь, в банке маленького городка, ты выглядишь непристойно.
 – Это модно.
 – Где? Наверное, на каких-нибудь развратных курортах? В Калифорнии?
 – Я покупала одежду в Мемфисе.
 Он вдруг встал, прямой, в элегантном сером костюме, хорошо гармонировавшим с холодной обстановкой кабинета.
 – Это ты занималась Ледбеттерами? – внезапно спросил Сэм, потянувшись рукой к небольшой стопке бумаг, лежавших у него на столе.
 – Ледбеттер? Ты имеешь в виду Ноаха с фабрики?.. Да, я. – Тогда, может, ты объяснишь мне, что происходит?
 Сэм перебрал стопку документов, отложив в сторону несколько лежавших сверху листков в поисках нужной бумаги. Потом протянул найденный бланк дочери. Силоу подошла поближе, растерянно глядя на спокойное лицо отца, взяла бумагу и посмотрела на место, которое указал Сэм.
 – Видишь дату? Ледбетгер должен был расписаться здесь еще два месяца назад. Как всегда, каждый год, в марте. Ему это хорошо известно.
 – Мне тоже, – холодно ответила Силоу. – Но он попросил меня посмотреть, может ли он получить новую ссуду.
 – Ну и?..
 – Оказалось, что я ничем помочь ему не могу.
 – Ты сказала ему об этом?
 – Да. Еще в прошлом месяце.
 – Это значит – по крайней мере – четыре недели. – Сэм задумчиво подпер щеку двумя пальцами. – Четыре недели прошло с того момента, как он должен был возобновить договор. И два месяца, как он должен был выплатить ежегодные проценты по ссуде.
 – Ну и что? Он их все равно, в конце концов, заплатит.
 – Конечно, заплатит. Еще бы ему не заплатить. Но дело не в этом… – Сэм придавил стопку бумаг на столе указательным пальцем. – Дело в том, что Ледбеттер имеет право думать, что надул нас. Он игнорировал официальный документ банка – вот этот договор – и обвел вокруг пальца служащего банка – мою собственную дочь, чтобы получить два месяца отсрочки. Он уже выделывал такой финт, понимаешь? Правда, не со мной, а с начальником ссудного отдела. Бывшим начальником.
 – Что я, дурочка, что ли? – недовольно поморщилась Силоу. – Я все понимаю. Две недели назад я звонила ему и предупредила, чтобы он пришел и подписал договор. Он обещал зайти до конца текущего месяца. У меня есть на него управа: например, я могу остановить выплаты по его счетам. Но мне бы не хотелось. Подпись под договором – это ведь так, простая формальность. Ты же сам знаешь.
 Сэм стал аккуратно складывать бумага в одну стопку.
 – Я когда-то работал у них на фабрике, – сказал он, наконец, глядя, дочери прямо в глаза. – Это скряги, каких свет не видывал. Если бы я не ушел оттуда, я бы надорвался. Но я сумел уйти. Он, наверное, чуть не умер от злости, когда впервые вынужден был послать Ноаха за ссудой. Я не отказал. Тогда я спас их.
 – Я уже это слышала, папа, – сказала Силоу и положила договор сверху на ровную стопку бумаг.
 Он засунул руки в карманы брюк, полы пиджака разошлись, изящные линии костюма исказились. Видимо, он уже начинал терять терпение, иначе не позволил бы себе выйти за рамки придуманного образа преуспевающего банкира и светского человека.
 – И ты, наверное, также знаешь, что Ледбеттеры возмущаются, что я будто бы взял их за горло, так? А я играю честно! И пусть они тоже играют по правилам, нравится им это или нет. Теперь я сильнее их. И пусть они все время помнят об этом. Бизнес у них процветает, Силоу, и не надо давать им поблажек. Ты сегодня же позвонишь и потребуешь немедленно подписать договор, а также заплатить проценты в двадцать четыре часа, а иначе…
 – Иначе что?
 Он вынул руки из карманов и холодно отрезал:
 – Ты скажешь, что Сэм Пеннингтон возьмется за них… Послушай, Силоу, ты – моя дочь, и я очень хотел бы, чтобы ты хоть чуточку была похожа на меня.
 Они долго стояли, сверля друг друга взглядами. Силоу первой нарушила молчание.
 – Мне жаль, что ты не можешь силой превратить меня в свою копию, – сказала она чуть дрожавшим голосом. – Может быть, тогда бы я вышла замуж за Майкла Сьюэлла. Да-да, брось притворяться, ведь не из-за Ледбеттеров ты меня вызвал, я знаю!
 – Ну что ж, прекрасно, поговорим о деле. Какого черта ты расстроила помолвку за два месяца до свадьбы?!
 – Он тут же побежал к тебе жаловаться, да? Надеется, что папочка побранит непослушную дочь и все будет в порядке?
 – Что с тобой случилось? Он же нравился тебе! И ты сама согласилась на помолвку! Я тоже к нему прекрасно отношусь.
 – К нему?! Или к его семейству? Он – Сьюэлл, этим для тебя все сказано! Тебе неважно, кто он и какой он!
 – Мне Сьюэллы не нужны. Я стараюсь для тебя. Мне хочется, чтобы ты была не просто дочерью бывшего рабочего, а…
 – Не надо, – резко перебила его Силоу, – перестань! Они помолчали, стараясь успокоиться. Силоу снова начала первой.
 – Сейчас не средние века, папа. Ты не Можешь заставить меня выйти за него замуж.
 – Не понимаю, что тебе надо… Черт возьми, это же блестящая партия! Он красив, он из хорошей семьи, его ожидает большое будущее!
 – Я его не люблю, – устало сказала Силоу, подойдя к окну, чтобы раздвинуть тяжелые шторы.
 – Но почему ты до сих пор молчала?
 – Я думала, что смогу полюбить его. И я старалась… Очень старалась… Ради тебя.
 Она говорила все тише и тише. Последние слова были произнесены почти шепотом. Но отец услышал их.
 – Ради меня! – повторил он недоверчиво. – С каких это пор ты стала стараться ради меня?! Ты уже в семь лет назло мне била тарелки! Помнишь, когда я не разрешил тебе оставить у себя какого-то паршивого щенка, подобранного тобой на улице? А потом? Может, ты ради меня путалась с Билли Бобом Уокером? Помнишь, тем летом, когда тебе исполнилось восемнадцать?
 Она молчала, глядя в окно. Краска залила ее лицо. Сэм глубоко вздохнул и продолжил более спокойным тоном:
 – Я тебе желаю только добра. И не позволю тебе разрушать свою жизнь под влиянием минутного каприза или из чувства противоречия. Майкл любит тебя. Сегодня утром он позвонил мне и сказал, что ты вернула ему кольцо. Он вне себя от горя.
 – Швырнула, а не вернула, – поправила Силоу. – А он объяснил тебе причину?
 – Как я понял, в этом есть и моя вина, – смущенно признался Сэм. – Я тебя слишком торопил, и вчера ты была в невменяемом состоянии.
 Силоу коротко рассмеялась.
 – Как все просто! Я невменяема, ты виноват… Папа! Прошу тебя! Обещай, что поверишь мне! Тогда я расскажу тебе, что случилось на самом деле.
 Сэм с минуту размышлял, исподлобья глядя на дочь.
 – Ты будешь убеждать меня в том, что Майкл Сьюэлл, человек, которого я знаю с пеленок, сын достойнейших родителей, – лжец?
 – Все, папа… Нам больше не о чем говорить. Спасибо, я поняла, яснее не скажешь.
 – Черт возьми, Силоу!..
 – Я ни за что не выйду за него замуж, – со спокойной решимостью произнесла она.
 – Если в тебе осталась хоть капля разума, ты сама признаешь, что нельзя расстраивать свадьбу за два месяца до церемонии! Это просто невозможно! И я хочу…
 Его перебил звук зуммера. Сэм подошел к столу и раздраженно нажал кнопку.
 – Да! В чем дело?
 – Извините, сэр. Скоро полдень. Вам пора в Тьюпело на встречу с мистером Гриффином и его партнерами, – сказала секретарша извиняющимся тоном.
 – Да. Спасибо за напоминание. – Он выпрямился и посмотрел на часы. – Договорим после. Я вернусь к ужину. Лора сказала, что ты тоже собиралась поужинать дома, там и поговорим. Разговор не окончен, слышишь?
 Последнюю фразу он говорил, уже стоя в дверях. Силоу попыталась задержать отца:
 – Папа!
 Он остановился и удивленно обернулся.
 – Я не выйду за него. Я твердо решила и не передумаю ни за что. Разговаривать бесполезно.
 Это было сказано очень решительным тоном и, что весьма немаловажно, при свидетелях.
 Сэм сурово посмотрел на Мэри, делавшую вид, что она ничего не видела и не слышала.
 – И все-таки мы поговорим. К ужину оденься поприличнее. Я не хочу больше видеть тебя в таком виде – думаю, ты это поняла.
 Сэм вошел в кабину лифта, и двери бесшумно закрылись. Все молчали. Силоу постояла минуту, глядя в одну точку, потом повернулась к свидетелям семейной сцены. Боясь расплакаться на глазах у сотрудников отцовского банка, она поправила на плече ремень сумочки и бросилась к лестнице – ждать лифта не было сил.
 Спустившись на один пролет, она остановилась, тяжело дыша, борясь с подступающими слезами.
 Как бы она хотела послушно выполнить волю отца! Она почти никогда не перечила ему. Но на этот раз ее не переубедить. Она абсолютно уверена, что не будет счастлива с Майклом. Как ей доказать это отцу? Это ее жизнь, когда же он свыкнется с этим и даст ей возможность решать все самой?
 Как бы то ни было, она сумела сказать «нет». Она не могла поступить иначе, потому что смертельно ненавидит Майкла.
 Ненависть вдруг вспыхнула в ней, и в этом огне сгорело чувство вины перед отцом. Она с силой толкнула дверь и выбежала на стоянку.
 Силоу зашвырнула сумочку в открытую дверцу, нагнулась и уже готова была нырнуть внутрь своего «Порше», как вдруг раздался лихой разбойничий посвист, который заставил ее застыть на месте.
 – Да-а-а-а, должен тебе признаться, что ничего лучше я не видел с тех пор, как оказался в этих стенах.
 Солнце светило ей в глаза, и она приставила руку козырьком ко лбу, чтобы получше рассмотреть человека, которого узнала с самого первого слова, с нарочитой протяжностью произнесенного хорошо ей знакомым хрипловатым голосом.
 Билли Боб Уокер глядел на нее сквозь тюремную решетку. После ее возвращения из колледжа они виделись всего несколько раз, случайно сталкиваясь на улице, и она сознательно держалась от него подальше. Она хорошо усвоила урок, однажды преподанный ей этим человеком.
 Не будите спящих собак! Но эта спящая собака, видимо, уже проснулась.
 – Эй! Ты что? Язык проглотила? Неужто и вправду проглотила? Вот жалость! Я-то знаю для него применение получше… В то лето я не успел тебя научить…
 Силоу густо покраснела и обернулась.
 – Перестань! – крикнула она и отметила про себя, что, несмотря на развязный тон, лицо у него невеселое.
 – Ага, язык у тебя, значит, в порядке, это хорошо, – сказал он, слегка улыбнувшись. – Значит, можем немного поболтать. Или ты с арестантами не разговариваешь?
 – Я всегда знала, что ты плохо кончишь, Билли Боб, – сказала Силоу.
 Он закатил глаза.
 – Что я слышу? Неужели мисс Силоу Пеннингтон помнит мое имя?!
 – Отстань, – Силоу уже занесла ногу в открытую дверцу автомобиля, но он снова остановил ее, резко повысив голос:
 – Эй! Знаешь, как я рад! А то я уже решил, что превратился в человека-невидимку или что-нибудь в этом роде. Когда мы встречаемся, ты глядишь сквозь меня и не замечаешь, будто я умер, но сам этого еще не знаю.
 – Можешь успокоиться, ты жив и даже ни капельки не изменился. И, как всегда, вляпался в историю. Какую на этот раз?
 – А ты разве не знаешь? Как так? Все в городе знают, а ты – нет?
 – Я была занята.
 – Ага, понимаю. Конечно, вдвоем с сынком судьи? – сказал он упавшим голосом, в котором послышались презрение и горечь. Это напомнило Силоу о том, о чем она старалась забыть – о ненависти Билли Боба к Майклу. Наверное, чувства отразились у нее на лице, потому что он тут же засмеялся.
 – Вы будете прекрасной парочкой. Маменькин сынок и папенькина дочка.
 – А ты, наверное, никогда не повзрослеешь, – сказала она с обидой.
 – Ну почему же? У меня просто замедленное развитие. Я, например все, еще верю в сказку, в то, что, может быть, когда-нибудь ко мне прилетит ангел с большими карими глазами.
 Силоу покраснела еще больше.
 – Да, ты действительно медленно соображаешь. Ты до сих пор так и не понял, что никакой ангел не выдержит с тобой и дня.
 Он задумчиво покачал головой.
 – Не знаю. Ты вовсе не ангел – мы оба это знаем, хотя и хороша собой ангельски. К тому же, помнится, было, время, когда ты без труда меня выдерживала.
 Краска теперь заливала не только лицо, но и шею Силоу.
 – Что я тогда понимала? Мне было восемнадцать лет!
 – А сейчас, значит, ты уже набралась опыта, да? – Он демонстративно оглядел ее с головы до ног, и сам ответил на свой вопрос: – О да, мэм, вижу, что вполне.
 – Да, – возмутилась Силоу, – я настолько поумнела, что больше не хочу с тобой разговаривать.
 – За что ты так злишься на меня? Я же не бросал тебя.
 – Ты и других не бросаешь! Ты и сейчас свистишь, наверное, всем проходящим девушкам…
 Она села, наконец, за руль.
 – Кстати, ты плохо выглядишь, – ерничал Билли Боб. – Маменькин сынок совсем замучил тебя, да?
 – Да заткнись ты, трепло! – процедила она сквозь зубы. Ответ, конечно, был не ахти какой, но лучшего в голову не пришло. Перед тем как закрыть за собой дверцу, она услышала напутственные слова Билли Боба.
 – Эй, мисс Пеннингтон! Носите всегда такие же короткие юбки. У вас ослепительные ножки;
 Силоу со злостью громко хлопнула дверцей и вставила ключ в замок зажигания. Мотор взревел, машина поехала, и через минуту хохотавший Билли Боб остался далеко позади.




  Глава 3 


 Вот и поговорили. Ну и ну! А он-то все эти годы готовился к этой встрече!
 Билли Боб горько посмеялся над собой. Да, славно побеседовали, ничего не скажешь. Ну что ж, ему посчастливилось пообщаться с недосягаемой мисс Пеннингтон, уже одно это – большая удача. Он ее несколько раз чувствительно поддел, она пробовала огрызаться, но это получалось у нее довольно жалко.
 Ей не о чем беспокоиться, все его чувства – мертвы. Единственное, что осталось – это злорадство по поводу ее неловкости и смущения да еще бешенство, которое охватывало его всякий раз, когда он представлял их вдвоем с ненавистным Майклом, его родным братцем по отцу.
 Отойдя от окна, он сел на койку и закрыл лицо руками. Но Роберт Сьюэлл все равно стоял перед глазами, его образ преследовал Билли Боба с того самого дня, когда он, шестилетний крепыш, пошел в начальную школу, и там одноклассник впервые назвал его «ублюдком», повторив услышанное от взрослых. Билли Боб заревел, убежал домой, к маме, и попросил объяснить ему смысл этого слова, но мама ничего не сказала, потому что сама заплакала.
 Когда же она попыталась растолковать обидное прозвище, яснее от этого не стало, но, глядя на ее смущение и дедушкин гнев, он понял, по крайней мере, почему у него нет папы, как у других детей.
 Он жил в маленькой деревушке в пятнадцати милях от Суитуотера, в двадцати трех милях от Лаврового Холма, родового поместья Сьюэллов. Судья полностью отрицал свой недолгий роман со скромной деревенской девушкой Эллен Уокер и свою причастность к появлению на свет Билли Боба. Досада судьи все возрастала: с каждым днем Билли становился все больше и больше похож на Роберта Сьюэлла и на его законного сына, Майкла. Для Билли стало сущим мучением смотреться в зеркало. Но еще мучительнее было ему встречаться с Майклом. Одного сына отец хранил как зеницу ока, а второго избегал как прокаженного.
 И вот, значит, они с Силоу соединились. Ну и пусть! Какое ему до всего этого дело? Он уже не любит ее. Даже больше того: он ее ненавидит! Но никакие уговоры не помогали. Как только он увидел их вместе на газетной фотографии в колонке местной хроники светской жизни, он потерял покой.
 А может, и голову тоже. Может, он и в суде оказался из-за этого.
 Билли Боб с тоской оглядел стены, заслонившие ему белый свет. Он попал в передрягу, но винить, кроме себя, было некого.
 Мощенная камнем дорога вела к огромному дому с земельным участком в три акра, усаженным могучими дубами и высокими ореховыми деревьями, такими старыми, что местами они уже начинали сгибаться под собственной тяжестью. А между деревьями, там, куда не доставала их густая тень, были разбиты клумбы с розами и рос заботливо обрезанный кизил, каждую весну цветущий ярко-розовым цветом.
 Дом не был похож на старинные, с белыми колоннами, особняки, характерные для архитектуры Юга; Сэм Пеннингтон то ли с вызовом хотел подчеркнуть свое простонародное происхождение, то ли боялся насмешек со стороны соседей-аристократов.
 Так или иначе, но дом у него получился хороший, приятный на вид, какой-то легкий, воздушный, радовавший взгляд сливочным оттенком. С каждого торца здания была построена широкая терраса с навесом, поддерживавшимся изящной аркой.
 Со стороны дороги дом укрывали от чужих взглядов широколистные магнолии и колючий боярышник, весь в ожидании щедрого южного лета.
 Силоу услышала голос Лоры, как только вышла из машины.
 – Силоу! Это ты? – вскрикнула Лора Кершоу, увидев девушку, ступившую на первую из двух широких пологих ступенек лестницы, ведущей на террасу.
 – Да, взяла отгул, – ответила Силоу.
 Лоре было пятьдесят лет, но издали ее можно было принять за сорокалетнюю благодаря миниатюрной стройной фигуре. Если же посмотреть на нее вблизи, то морщины, грусть в глазах и седина на висках выдавали возраст.
 Она часто бывала резка и безапелляционна, но за этим крылось совершенно особое отношение, трепетное и жертвенное, к тем, кого она любила. Таких было немного: муж, давно умерший; брат, тот самый Томми Фарли, а также ее двоюродный брат и работодатель, Сэм Пеннингтон – она вела у него домашнее хозяйство – ну и, конечно, без всякого сомнения, самое любимое ее существо – это Силоу. Она овдовела еще до рождения Силоу и жила в маленьком кирпичном доме, в сотне ярдов от основного здания.
 – Как это «взяла отгул»? – не поверила Лора. – Что случилось?
 – Может быть, я просто устала? – сказала Силоу без лишних эмоций, открывая дверь в кухню, составлявшую гордость и радость Лоры. Девушке очень хотелось пить, и она прямиком направилась к огромному холодильнику.
 Лора неотступно, как тень, следовала за ней.
 – От чего устала? От работы?
 – От своего отца, – ответила Силоу.
 Ледяная вода успокаивала; слезы, душившие ее с момента окончания разговора с Сэмом, отступали.
 – Это, конечно, никак не связано с Майклом Сьюэллом, правда? – спросила Лора, и глаза ее сузились.
 – Откуда ты… О чем ты говоришь? – быстро поправилась Силоу.
 – Что-то здесь не так, я чувствую. Сначала Майкл как сумасшедший звонит из Мемфиса каждый день в течение двух недель, а ты не подходишь к телефону. А вчера я возвращалась поздно вечером… – Лора немного засмущалась и покраснела, – … ну, короче, вчера я видела машину Майкла, отъезжающую от дома. А сегодня я нашла твою блузку. Разорванную на куски. Я чуть в обморок не упала!
 Силоу замерла, прижимая пустой стакан к груди, а лицо ее сделалось мертвенно-бледным. Лора подошла вплотную.
 – Что произошло?
 – Понимаешь, Сэм твердо решил выдать меня замуж за Майкла. Я считала, что он… немного нравится мне… Но… я… не могла… А вчера вечером он… хотел…
 – Взять тебя силой? Да? – допытывалась Лора, беря из побелевших пальцев Силоу стакан. – Смотри-ка, чуть не раздавила, а он такой красивый.
 Ее спокойный голос и прозаическое замечание оказали на Силоу благотворное влияние: она несколько успокоилась и смогла говорить более связно.
 – Он много знает о женщинах, и куда бы мы ни приходили, он оказывается в центре внимания. Он нравится женщинам… Но мне это было не важно. Я думала… он любит меня… Но… Лора!.. – Силоу скользнула на сиденье старого кресла-качалки, стоявшего около большого камина. – Он – плохой человек. Слабый и… Я в этом убедилась. Он всегда находит себе оправдание. Виноваты всегда другие. А сам пьет и… пьет… Не на работе, конечно, а когда со мной… Это меня давно настораживало.
 – Он был пьян, когда порвал тебе блузку? – не отставала Лора.
 – Немного. А может, и… много. Точно не знаю… – Силоу передернуло. – И он хотел… – ее всю затрясло. – Мне трудно говорить об этом, тем более что Сэм все равно не поверит мне. И никто не поверит!
 – Я верю, – тихо сказала Лора.
 – Он хотел изнасиловать меня…
 Казалось, страшное слово осталось висеть в воздухе посреди кухни.
 – Ты должна все рассказать Сэму, – выдавила из себя, наконец, Лора после нескольких бесконечных минут напряженной тишины.
 – Он все равно не поверит. Никто не поверит. Я ведь об этом только и думаю! Майкл не может оказаться насильником. Тут все вспомнят про Кэролайн. Сэм скажет – какова мать, такова и дочь. Ты ведь помнишь Кэролайн? – Силоу говорила все тише и тише, опустив голову. – Ей все было мало мужчин.
 Лора подошла и положила руку на плечо Силоу. Девушка вздрогнула. Она всегда старалась не выдать своих чувств, но сейчас была на грани истерики.
 – Тебе необходимо отдохнуть, девочка, – это все, что могла предложить Лора. – Прими горячую ванну, вздремни. Вечером поговоришь с отцом. Я приготовлю его любимые куриные грудки в соусе.
 Силоу даже не улыбнулась. Ей стало досадно, что Лора говорит с ней, как с ребенком, забывая, что она уже не маленькая девочка, а взрослая двадцатидвухлетняя девушка. Как будто какая-то там ванна сможет успокоить ее!
 Не сказав ни слова, Силоу вышла из кухни. Она так устала, что едва держалась на ногах.
 Дубовая лестница вела прямо в ее спальню, где лежал светлый ковер, и стояла широкая кровать вишневого дерева с пологом и со множеством розовых и темно-зеленых подушек и подушечек. Силоу бросилась на кровать.
 Сквозь распахнутую дверь, ведущую на балкон, доносились мирные звуки: щебет птиц, голос садовника, что-то напевающего себе под нос.
 Здесь, казалось, не было места горю и несчастью, но стоило ей побыть минуту наедине с собой, как снова воспоминания обступили ее со всех сторон…
 – Ну что ты, Силоу? Разреши мне войти, – тихо попросил Майкл, глядя на нее сквозь щель приоткрытой двери. – Что произошло?
 – Я не хочу с тобой разговаривать. Я уже все сказала. Мне нечего добавить, – твердо сказала она.
 – Ну, хорошо, тебе нечего добавить. Но, может быть, мне есть что сказать? – сердито повысил он голос и вдруг ударил плечом в дверь.
 Удар был настолько стремительным и неожиданным, что она не успела среагировать и отлетела на несколько шагов назад, чуть не упав при этом.
 Так он проник в комнату и закрыл за собой дверь, не сводя с нее лихорадочно блестевшего взгляда.
 С минуту они стояли, глядя, друг другу в глаза.
 – Какое ты имеешь право врываться силой ко мне в дом? – первой нарушила молчание Силоу.
 – Как какое право? – усмехнулся Майкл. – Да что с тобой? Ведь последние четыре года я входил сюда и выходил когда хотел!
 Он стоял, прислонившись к двери, в дорогом джемпере и льняных слаксах, такой спокойный, уверенный в своем праве, что Силоу стало неловко от своего глупого вопроса.
 И смущение вытеснило страх от неожиданного вторжения.
 – Ну, хорошо, – пробормотала она и повернулась к нему спиной, – можешь войти и сказать что хочешь. Только заранее предупреждаю, что это ничего не изменит.
 Она не слышала за спиной его шагов ни по паркетному полу, ни по ковру в гостиной. Но только она села на диван около камина, где уже не горело веселое пламя, как Майкл уже стоял напротив и смотрел на нее.
 Его странное спокойствие должно было бы насторожить ее.
 – Что это значит? – отрывисто спросил Майкл, бросив ей маленькую квадратную коробочку. – Позавчера я получил это по почте. И сразу поехал сюда.
 Силоу взяла коробочку с колен и переложила ее на диван.
 – Мне казалось, все ясно. Это обручальное кольцо. Я пыталась вернуть его тебе две недели назад. В конце концов, отослала по почте.
 Он спрятал руки в карманы, как будто борясь с искушением задушить ее.
 – Ты хочешь сказать, что не можешь простить мне того вечера в клубе? – спросил Майкл.
 – Трудно поверить? Но, тем не менее – да, не могу.
 – Почему? Почему вдруг все развалилось? – в гневе спросил Майкл, не сводя с нее взгляда.
 – Я не люблю тебя; мне не нравится, как ты относишься к людям, мне не нравится, как ты используешь свою внешность и деньги, чтобы заставлять всех делать то, что ты хочешь; мне не нравится, что ты относишься ко мне, как к своей собственности, и – главное, – тут она вздохнула и посмотрела ему в глаза, – мне не нравится, что ты напиваешься и теряешь контроль над собой.
 – Я – напиваюсь?! – усмехнулся Майкл. – О чем ты говоришь?!
 – Не делай вид, что не знаешь, – ее голос чуть дрожал, потому что она инстинктивно чувствовала, что ступает на опасную дорожку. – Ты так напился, что мне пришлось вести твою машину. Помнишь, как мы добрались? Твоих родителей не было дома. Я вызвала такси по вашему телефону, пока ты лежал в своей машине. На следующий день ты даже не поинтересовался, как я вернулась к себе!
 Он, не отрываясь, смотрел на нее, лицо его наливалось кровью.
 – Это все, Майкл, – твердо заявила она. – Ты нуждаешься в помощи, сам скажи об этом своим родителям. Когда будешь уходить, не забудь забрать это.
 Она взяла коробочку с кольцом, встала и шагнула к нему, протягивая руку.
 Майкл долго смотрел на коробочку, и она почти пожалела его. Богач и красавец, Майкл не привык получать отказы. Его обожали родители, ему завидовали все мужчины города. Ему нелегко смириться с поражением.
 – Возьми, – более мягким тоном сказала она, снова протягивая кольцо. – Мне очень жаль.
 Он медленно протянул вперед правую руку и вдруг схватил ее за запястье и больно сжал.
 – Морочила мне голову столько лет и считаешь, что я дам тебе спокойно уйти? – прошипел он ей прямо в лицо. – Мне, по-твоему, помощь нужна, да? А тебе не нужна?
 – Майкл, ты что?..
 Не обращая внимания на ее вскрик, он схватил ее за локти и завел ей обе руки за спину, так что она изогнулась назад. Ее лицо почти касалось лица Майкла. В нос ей ударил запах виски.
 – Силоу, я люблю тебя! Мы помолвлены! Ты выйдешь за меня замуж! Я тебя заставлю! Или Сэм! Ты ведь еще не говорила с отцом, правда?
 Он стиснул ее еще сильнее, она коротко вскрикнула.
 – Так я и знал! На самом деле ты хочешь выйти за меня, но капризничаешь, – он бросал слова прямо ей в лицо, крепче сжимал ее руки и тело, так что голова у нее начинала кружиться. – Наш брак слишком важен для Сэма… и для моего отца… для всех! Ты не сможешь помешать ему!
 – Нет… нет… никогда, – пыталась вырваться она. – Отпусти, Майкл!
 – Сколько раз я умолял тебя отдаться мне? Но ты говорила, нет, и я великодушно уходил, так? Сколько раз? Я спрашиваю тебя, сколько раз, Силоу? – Он сильно встряхнул ее.
 – Я… я не знаю, – простонала она, наконец. – Не надо, пожалуйста, мне больно…
 – Все, хватит! Мое терпение лопнуло!
 Он замолчал, и она увидела огонь в его глазах. Не отпуская ее рук, он принудил ее стать на колени. Ее сердце остановилось. И время будто бы остановилось.
 Она спит, ей снится кошмар. Вокруг темнота, в ушах стоит ровный шум. Но постепенно сознание прояснилось, она поняла: Майкл хочет ее изнасиловать!
 – Нет… Майкл… Господи… Не надо… Майкл!.. Я не хочу!..
 – Хочешь! Иначе ты вела бы себя по-другому. Ты провоцируешь меня, – сказал он и толкнул ее на ковер, а сам навалился сверху.
 Силоу не могла дышать из-за тяжести его тела и запаха виски, она принялась быстро, конвульсивно двигаться, пытаясь сбросить его с себя, но безрезультатно.
 Вдруг в ней проснулась ярость.
 – Я убью тебя! – оскалив зубы, прорычала она. – Или Сэм тебя убьет!
 Майкл с минуту наблюдал за ее отчаянными попытками освободиться.
 – Нет, не убьет. Тебе никто не поверит. Ведь мы же помолвлены! Полгорода думает, что мы уже давно этим занимаемся. Вот и давай займемся.
 Он стал целовать ее, а когда она попыталась отвернуться, налег на нее всем телом, придавив ей руки, которые все еще удерживал за ее спиной. Ей стало больно, она вскрикнула и затихла.
 – Так-то лучше, – одобрил он и стал ласкать своим языком ее губы.
 Ее сейчас вырвет, с отвращением подумала она, чувствуя в животе спазмы, но потом, собравшись с силами, укусила его и тут же почувствовала вкус крови.
 Майкл отпрянул, как будто обжегся, облизывая кровь, появившуюся на губе.
 – Ах ты сволочь! – выругался он. Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. – Понятно. Ты хочешь, чтобы все было как по-настоящему. Ну что ж, я тебе это устрою.
 Майкл отпустил ее руку, придавленную тяжестью обоих тел, и быстро рванул ворот блузки.
 Силоу вскрикнула. Он стал жадно рассматривать ее, как будто впервые в жизни видел женское тело, потом медленно-медленно дотронулся до горла и стал, чуть касаясь кожи, вести рукой по шее и дальше, до грудей, забираясь пальцами под шелковый кружевной лифчик.
 – Чудесно! А теперь расслабься. Это недолго. И ты сама поймешь, что любишь меня. Это все, что мне нужно, – прошептал он.
 Затем быстрым, резким движением он полностью сорвал с нее блузку, только одни рукава остались, но они ему не мешали.
 Ее зубы стучали от страха; похоже, он действительно не шутит. Что ей делать?!
 – Не надо, Майкл. Мне больно! Я возненавижу тебя! Да, я возненавижу тебя, разве ты не понимаешь?
 – Ты полюбишь меня, – хрипло шептал Майкл. – И больше не будет разговоров о том, чтобы разорвать помолвку.
 Он хрипло выдохнул и припал к ней губами, прямо над левой грудью. Его зубы вдруг сомкнулись, и он крепко прикусил ей кожу. Его охватило возбуждение.
 Ее тело как будто закоченело и онемело, она едва ощутила боль укуса. Но тут Майкл приподнялся и стал расстегивать брючный ремень. Ее рука освободилась, а мозг стал лихорадочно соображать.
 И память подсказала нужный способ поведения, когда-то виденный ею по телевизору; кто-то, кажется Фил Донахью, давал советы жертвам насилия. Она вспомнила и стала действовать. Во-первых, изо всей силы ударила его кулаком по адамову яблоку.
 Майкл вскрикнул от неожиданности и схватился за горло. Тогда она, растопырив два пальца, ткнула ему прямо в глаза. Он откинулся назад, а страх придал ей сил выбраться из-под него. Но это было еще не все. Когда он, шатаясь, поднялся, она подождала удобного момента и, размахнувшись, изо всех сил ударила его в пах. Он издал сдавленный крик, согнулся и рухнул носом вперед.
 Она бросила ему коробочку с кольцом и, чувствуя себя победительницей, крикнула:
 – Забирай это и уматывай! – И выбежала из дома.
 Вечерний холодный воздух обжег разгоряченную кожу, и она вспомнила, что одета неподобающим образом. Она побежала в гараж. Там стоял ее любимый «Порше». Силоу залезла в него и заблокировала двери. Тут с ней случилась истерика: она билась головой о сиденье, рыдала, тряслась, кусала губы.
 Его машина стояла перед домом. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем послышался удалявшийся гул мотора.
 Тогда она вернулась в дом и налила себе горячую ванну.
 Когда Силоу проснулась, солнце уже пряталось за верхушки высоких сосен в дальнем конце двора, и легкий ветерок из открытой балконной двери холодил ее обнаженные руки.
 Она пыталась прогнать страх, охватывающий ее всякий раз, как ей снилась сцена борьбы с Майклом. Долго ли этот кошмар будет преследовать ее?
 Лора права: надо все рассказать отцу. Не каменное же у него сердце. Она – его дочь. Она сумеет убедить его. Она поговорит с ним вечером, за ужином.
 Когда Силоу после душа уселась перед зеркалом, то не смогла найти на своем лице ни страха, ни гнева. Она выглядела как всегда: та же гладкая кожа, слегка тронутая загаром, большие карие глаза, высокие скулы, несколько вздернутый нос, широкий рот и пышные рыжеватые волосы, доходившие почти до плеч.
 Ничего, что могло бы пробудить страстную любовь или отвратительную похоть.
 Говорят, что она очень похожа на Кэролайн. Да, все так говорят, весь Суитуотер. А Кэролайн в молодости была первой красавицей города. Она ушла из дому, когда Силоу было, пять лет.
 Силоу знала о своей матери достаточно, чтобы не хотеть быть на нее похожей. Она избегала мужчин, ни с кем не флиртовала, пока ей не исполнилось восемнадцать и пока она незаметно для себя не влюбилась.
 Влюбилась в Билли Боба Уокера.
 Силоу зажмурила глаза, стараясь прогнать всплывший в памяти знакомый образ. Очень похожий на Майкла. Вначале внешнее сходство братьев привлекало ее к Майклу.
 У Билли – копна лохматых, чересчур длинных волос, а у Майкла – аккуратная стрижка и волосы гораздо светлее. Лицо у Билли Боба более вытянутое, овальное; большие голубые глаза, красивый нос более правильной формы, чем у Майкла. Там, где у Майкла углы, там, у Билли – сглаженные линии. У Майкла – приземистая фигура, а Билли – высокий и длинноногий.
 Как отец взъярился, когда узнал, что она встречается с простым фермером!
 – Ты еще ребенок! Он старше тебя на пять лет, и у него нет и не предвидится никакого будущего! И ни гроша за душой! И, кроме того, он… – тут Сэм сам оборвал себя.
 – Ну что «он», папа? Что «он»? – с мольбой спросила она. – Он – хороший! Я знаю! Он не сделал мне ничего плохого.
 – Не сделал? – спросил Сэм. – Как далеко зашли ваши отношения?
 Она покраснела и опустила голову.
 – Ну что ты, папа. Я… то есть мы не будем… Я обещаю тебе…
 Он облегченно вздохнул и взял ее за подбородок.
 – Хорошо. Ты слишком молода. Окончи сначала колледж, не связывай себя ни с кем. А что касается Уокера… – продолжал отец, не щадя чувств дочери, – он тебе не пара. Он как родился на Семи Холмах, так и умрет там же, бедняком, оставив кучу детей.
 – Он любит меня, – уверенно сказала Силоу.
 – Ничего, найдет другую, более подходящую. Сразу же, как только ты уедешь, – мрачно отрезал Сэм Пеннингтон.
 И оказался прав.
 К Билли Бобу она не испытывала ненависти. Разве что досаду и неприязнь, когда он становился совершенно невыносимым, как сегодня утром, например. Но изрядно потускневшие воспоминания о проведенном с ним времени вызывали приятное чувство пополам с грустью сожаления.
 А вот Майкла она вряд ли станет вспоминать с сожалением. Ее снова пробрала дрожь, и она скорей пошла одеваться.
 Несмотря на модный покрой, черное платье, которое она выбрала на сегодняшний вечер, должно было понравиться Сэму и сгладить неприятное впечатление от утреннего наряда.
 Силоу повертелась перед зеркалом, распустила волосы и пригладила их щеткой.
 На кухне чудесно пахло цыплятами, над которыми колдовала Лора. Запах раздразнил аппетит Силоу, она вспомнила, что с утра ничего не ела. На кухонном столе уже стояло блюдо с огромным тортом.
 – Я умираю с голода, – сказала Силоу. – А почему торт? Сегодня какой-то праздник?
 Лора избегала ее взгляда.
 – Хочешь попробовать? – предложила она. – Салат из цветной капусты.
 Силоу престала, есть и уставилась на Лору.
 – Салат из… Что это, Лора? Зачем так много? Мы не съедим всего!
 – У нас будут гости, – многозначительно подняла брови Лора.
 – Какие гости? Я-то думала, отец будет снова уговаривать меня. Но не при гостях же? – удивилась Силоу.
 – Ты бы лучше вышла их встречать, – сказала Лора, выставляя на стол жаркое из духовки, – а то ничего от салата не останется. Судья любит салат, – добавила она и выжидательно посмотрела на девушку.
 – Что? Судья?
 – Да, судья Сьюэлл сегодня ужинает вместе с нами.
 В конце концов, нервы девушки не выдержали, изумление на ее лице сменилось гневом.
 – Ну, как так можно? Мы же еще не договорились между собой, а он уже принимает решительные меры. Но сегодня – сегодня у него ничего не получится, Лора.
 Экономка посмотрела на девушку, готовую заплакать, и сухо сказала:
 – Скажи ему об этом сама – вот тебе мой совет.
 С судьей пришла его жена, Лидия. Изящная и миниатюрная, модно одетая, она стояла рядом со Сьюэллом, высоким, массивным, в скромном темно-синем костюме.
 Силоу, глядя на родителей Майкла, пыталась собраться с мыслями и с духом перед трудными испытаниями предстоящего вечера.
 Она поймала взгляд отца, оторвавшегося на секунду от беседы с гостями.
 – Добрый вечер, судья Сьюэлл, здравствуйте, миссис Сьюэлл, – ровным голосом поприветствовала пришедших она.
 И вдруг краем глаза она заметила какое-то движение. У нее перехватило дыхание, когда она догадалась, кто именно поднимается по ступенькам, за секунду до его появления.
 – Здравствуй, Силоу.
 Он приветствовал ее спокойно, лицо его не выражало никаких эмоций. Он тоже был одет для званого вечера: хорошо сшитый темно-синий костюм, накрахмаленная белая рубашка, полосатый галстук. Что и говорить, красавец.
 Ее душила ненависть. Она не могла говорить. Перед ее глазами вновь вставала дикая сцена на ковре, здесь, как раз там, где находится Майкл сейчас.
 – Красивое платье. Очень тебе идет, – вежливо похвалил он.
 Его голос прозвучал хрипло, и ей на мгновение показалось, что перед ней стоит Билли Боб Уокер, потому что взгляд Майкла горел тем же внутренним огнем.
 Она, наконец, смогла вздохнуть. Воздух чуть не разорвал ей легкие.
 – Приятно было встретиться. Но, к сожалению, мне пора. Я спешу на свидание.
 – Силоу! – изумленно воскликнул Сэм Пеннингтон. – Я же просил тебя быть вечером дома. И ты обещала. Поэтому, Даже если у тебя появились другие планы, – тут он хмыкнул, показывая, что не верит ни единому ее слову, – все равно ты должна остаться.
 – Видишь ли, насколько я понимаю, всем здесь присутствующим уже известно, что я расстроила нашу с Майклом помолвку. Таким образом, остаются только две возможности: либо он покинет этот дом, либо – я.
 Возглас досады, сорвавшийся с губ Сэма, был немногим громче стона Лидии Сьюэлл.
 – Я так и знала, – сказала она.
 – Позвольте мне поговорить с ней, сэр, – попросил Майкл. – Она должна выслушать меня. Пусть она объяснит, почему…
 – Нет, – отрезала она, испугавшись, что их оставят наедине. – И если ты не отстанешь от меня, я всем расскажу, что произошло.
 Он умоляюще улыбнулся.
 – Силоу, послушай. Ведь я люблю тебя.
 – Дочь, ты будешь слушать его, пока я не разрешу тебе уйти, ясно?
 – А ты не разрешишь, пока я не дам согласия выйти за него замуж, не так ли? Никто не может помешать мне уйти, если я того хочу! А я хочу уйти!
 Еще вчера она не смогла бы даже вообразить себе, что когда-нибудь будет говорить с отцом подобным тоном. Она повернулась и направилась к выходу. За спиной послышались шаги. Не стоило долго гадать, чьи. Майкл взял Силоу за плечо, и страх, только что развязавший ей язык, окатил ее холодным душем.
 Она отчаянно рванулась.
 – Не смей прикасаться ко мне!
 Глаза Майкла горели голубым огнем, но он молчал, потому что сзади донесся голос Сэма.
 – Силоу! Ты никуда не пойдешь. Вы с Майклом должны сесть и обо всем договориться.
 Силоу отвернулась и распахнула дверь.
 – Черт побери!.. Да что с тобой, девочка? – воскликнул Сэм. – Дьявол в тебя вселился, что ли? Но даже если это так, я все равно не позволю тебе спокойно гонять на четырехколесном чудовище! Я напущу на тебя Томми! Он приведет тебя обратно, даже если для этого потребуется применить физическую силу;
 – Пусть попробует сначала поймать, – крикнула она на ходу, через плечо и умчалась в темноту.




  Глава 4 


 В маленькой церквушке, расположенной совсем рядом с тюрьмой, началась служба. Проповедник говорил громко, длинно и не сказать, чтобы плохо, – Билли Боб уже притерпелся. Он каждый вечер слушал эти проповеди, доносившиеся до него сквозь открытые окна старой церкви и еще более старой городской тюрьмы, неся спасение единственному подопечному – Томми.
 Уже одиннадцать дней Билли Боб киснул от безделья. И оставалось еще девятнадцать, если ничего не случится. Если он не разобьет с тоски голову о стенку. Для иных ничего не делать – высший кайф.
 Но только не для Билли Боба.
 Конечно, он не виноват, что стечение обстоятельств привело его к Роберту Сьюэллу. К его отцу, к судье.
 Билли Боб с трудом вынырнул из бездны отчаяния, готовой поглотить его. Нет, он не позволит себе утонуть. Эта трясина засасывает, лишает воли к жизни.
 Не надо сваливать вину на другого, это недостойно. Он сам виноват, что очутился здесь. И он не даст судье повода думать, что тот сломал его.
 Билли Боб вскочил, так что расстегнутая рубашка широко распахнулась, и прошлепал босыми ногами к окну.
 Какой-то бас из церковного хора заглушил всех остальных. Прислонившись лбом к прутьям решетки, Билли сосредоточился на пении, стараясь различить отдельные голоса. Один из них показался ему знакомым.
 – Неправда, я ехала с нормальной скоростью! И ни от кого не убегала! Я думала, это ты за мной гонишься, Томми, чтобы вернуть меня домой! Откуда я знала, что он – настоящий коп!
 Невероятно. Он решил, что постепенно начинает сходить с ума и у него уже начинаются галлюцинации. Но тут шум за его спиной усилился, он обернулся, чтобы взглянуть, что происходит в коридоре, и челюсть у него отвисла.
 Томми с грехом пополам пытался объясниться с красным от бешенства офицером дорожной полиции, державшим Силоу за руку.
 – Вы, я вижу, как будто знакомы с нарушительницей, – говорил офицер. – Прекрасно. Ей скоро понадобится помощь. Я засек ее, когда она ехала со скоростью девяносто восемь миль в час! Это превышает установленную скорость на пятьдесят три мили в час! Повторить?! На пятьдесят три мили в час! – Полицейский уже кричал и размахивал свободной рукой перед носом Томми.
 – Боже милостивый, – взмолился Томми. – Силоу, скажи мне, что ты больше не будешь, скажи, пожалуйста!
 Но не успела девушка открыть рот, чтобы ответить, как дорожный полицейский добавил:
 – К тому же у нее нет прав на вождение автомобиля!
 – Я их забыла второпях, неужели не ясно?!
 – О да, – усмехнулся патрульный, – вы очень торопились, этому я могу поверить.
 – Я забыла их в сумочке, понимаете? Я всегда ношу сумочку с собой, но в этот раз забыла!
 – Э-э-э… – замялся Томми. – Понимаете, она… Я могу вам назвать ее имя…
 – Мне не интересно, как ее зовут! Она нарушила правила движения, и именно она виновна в аварии!
 – Ка-ак?! – вздрогнул Томми.
 – Ее выбросило в канаву, и это ее спасло. Но она пыталась скрыться с места происшествия. Я должен был гнаться за ней по хлопковому полю.
 Полицейский потер себе лоб.
 – Я… Он напугал меня, – пыталась оправдаться Силоу. – Он так мерзко ругался! И бежал за мной, как бешеный пес! А потом прыгнул на меня! Что мне оставалось делать? Только драться, правда ведь? – спросила она Томми, в тоне ее ярость мешалась с просительными нотками.
 – Превышение скорости, езда без прав, авария, сопротивление при задержании, – перечислял патрульный. – Хватит на десятерых! Я требую ее немедленного заключения под стражу!
 – Силоу, как ты могла? – укоризненно покачал головой Томми.
 – Я поссорилась с Сэмом, – она всхлипнула. – Он… пригрозил, что пошлет тебя в погоню. А потом этот человек…
 – Какой, к дьяволу, Сэм? – спросил полицейский. – Ее опекун? У нее, наверное, есть опекун, потому что она явно не в себе.
 – Ее отец, – мрачно буркнул Томми. – Сэм Пеннингтон.
 Патрульный остолбенел.
 – Сэм Пен… – не смог договорить слово, потому что закашлялся.
 Он тут же поспешил отпустить девушку.
 – Мне дела нет, что у ее отца в кармане три округи, – немного оправившись от удивления, продолжил офицер намного тише. – Такое, знаете ли, недопустимо ни для кого… Э-э-э… это будет стоить ему кучу денег. Да! И пусть радуется, что его дочь жива. Если б вы видели, что стало с ее машиной…
 Все трое замолчали, поглядывая друг на друга. Стало вдруг заметно, насколько полицейский молод. Томми тяжело вздохнул.
 – Вы, конечно, правы, – сказал он офицеру. – Она за все заплатит. Составляйте протокол. По всей строгости. И пусть отправляется за решетку, – добавил он и снял с пояса большую связку ключей.
 – Не имеете права. – Силоу вспыхнула, ее подбородок задрожал. – За что меня сажать?
 – Ты ударила представителя закона при исполнении служебных обязанностей.
 – Я… я не настаиваю, – поспешно вмешался полицейский. – Знаете, действительно, это, наверное, можно понять… Зачем же сразу в тюрьму? Молодая, красивая девушка… Я лучше выпишу штраф побольше, лишу ее прав…
 – В следующий раз будет знать, как гонять сломя голову! – сурово сказал Томми. – А ты не дрейфь, сынок. Я все беру на себя. Это я запер ее. Я – и больше никто, понял?
 – Но… – начала Силоу.
 – Никаких «но», – еще суровее оборвал ее Томми. – Для твоей же пользы. Я не хочу, чтобы ты разбилась. Так что я заключаю тебя под стражу. До утра. Конечно, у тебя есть законное право на телефонный звонок. Иди звони. Звони-звони! Расскажи отцу, что ты натворила.
 Силоу долго молчала. Потом отрицательно покачала головой.
 – Я так и думал, – кивнул Томми. – Ты сбежала из дома, так? Посмотри на себя – ты вся дрожишь. Куда тебе вести машину в таком состоянии?
 Затем шериф выбрал из связки один из ключей и открыл камеру, расположенную рядом с камерой Билли Боба.
 – Заходи. Я сам позвоню Лоре. Чтобы просто успокоить ее, что ты жива. А она уж как-нибудь успокоит Сэма.
 Силоу направилась по коридору к распахнутой двери и заметила Билли Боба, который все это время тихо стоял в тени, у окна, сложив руки на груди. Девушка вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и прохромала в камеру, припадая на правую ногу, потому что одна туфелька лишилась каблука.
 Томми угрюмо захлопнул за ней решетчатую дверь, но в последний момент передумал и не стал закрывать ее на ключ.
 – Никуда она не денется, – объяснил он патрульному полицейскому. – Ты думаешь, она тебя боится? Она Сэма Пеннингтона боится, понял?
 Силоу присела на краешек узкой тюремной койки и стала нервно теребить одеяло. Она опустила голову и старалась не смотреть ни на Томми, ни на Билли Боба.
 Томми как будто только сейчас вспомнил о существовании другого арестанта; он поднял связку ключей и погрозил ею Билли Бобу.
 – Смотри, Билли Боб! Не приставай к ней!
 Томми в сопровождении молодого офицера полиции вошел в помещение для охраны и закрыл за собой дверь.
 Они остались вдвоем, и никто из них не решался первым нарушить тишину.
 Прошло уже четыре года с тех пор, как они последний раз были вот так вот, наедине. Да, не зря он попал в тюрьму. Радость постепенно росла в нем.
 Силоу была одета в черное, плотно облегающее ее тонкую фигурку платье, слегка испачканное и немного порванное снизу. Ее волосы растрепались, нежную щеку пересекала царапина.
 Впервые за четыре года он видел ее такой… беззащитной… растерянной.
 Он оттолкнулся от стены и сделал шаг. Она услышала шорох и вскинула голову.
 – Ну что, милая моя, и ты здесь, да? От сумы да от тюрьмы не зарекайся…
 – Если ты произнесешь еще хоть слово…
 – То что? Папу позовешь? Непохоже, что ты в ладах с ним, дорогая.
 – Я тебе не «дорогая».
 Билли Боб подошел вплотную к решетке, разделявшей их, и тихо спросил:
 – Значит, ты разбила машину просто потому, что любишь быстро ездить?
 – А ты жалеешь, что я не разбилась, да? – спросила она с вызовом, не отводя от него взгляда. – Не беспокойся, я куплю себе новую машину.
 – Нисколько не сомневаюсь. Но мне интересно, куда ты так торопилась?
 – Тебя это совершенно не касается, – сказала Силоу, сбросив туфли и забираясь с ногами на койку. – Если ты хочешь играть в вопросы-ответы, то теперь моя очередь. За что тебя посадили?
 – Ни за что.
 Она насмешливо фыркнула.
 – Я не вру. Получил две недели тюрьмы и три тысячи долларов штрафу за участие в драке. А судье не понравилась моя манера отвечать на вопросы. Поэтому он вкатил мне еще две недели или штраф пятьсот долларов за неуважение к суду, а так как денег у меня нет… – Билли огляделся вокруг и развел руками, – придется просидеть здесь целый месяц.
 – Вот это да! Чем ты так разгневал судью? Порвал ему мантию?
 – Я сказал, что мне не нравится его фамилия, – спокойно ответил Билли Боб. – Кстати, ты скоро будешь носить ту же фамилию… Сьюэлл.
 Она не смогла сдержать дрожь и, чтобы скрыть замешательство, стала оглядываться вокруг.
 – Подвальчик не ахти.
 – Я знавал и похуже, – ровным голосом ответил он. Силоу невольно улыбнулась, на левой щеке появилась крохотная ямочка.
 – Например, «У дяди Джона», да?
 Она тут же спохватилась и недовольно сжала губы, досадуя на себя, что первой напомнила ему то старое доброе время, когда они были вместе.
 Билли Боб удивленно вскинул голову и тоже вспомнил тот день, который старался навсегда вычеркнуть из памяти. Злость вспыхнула в нем. И минуты не прошло, как они оказались рядом, а она уже вторгается в его душу.
 – Ну а что было потом, помнишь? – довольно резко спросил он. – Как мы подъехали к Семи Холмам? Помнишь, как было тихо? А сердце у тебя билось…
 Силоу сжалась, втянула голову в плечи и заткнула уши ладонями, а он, довольный ее реакцией, продолжал, повысив голос:
 – Сердце билось, как у испуганного кролика.
 – Не надо, Билли.
 – А-а-а! То же самое ты сказала в ту ночь, помнишь? Наверное, только это и помнишь. – Но он знал – воспоминания, которые он пробудил, как живые, теснились перед ними нестройной толпой.
 Он тогда сумел оторваться от нее, наперекор их обоюдному стремлению и властным велениям инстинкта.
 Кроме того, она сказала «не надо», и он сумел сдержать себя.
 Но она первой бросилась к нему, целуя его лицо и губы, а руками шаря по его рубашке. Он помнил, как трудно было дышать, как его душили страсть и страх. Как он в последний момент понял, что, несмотря на неистовое желание, она была напугана до смерти.
 Ему самому пришлось сказать «нет», крепко обхватить ее, успокоить, уговорить подождать: ведь ей всего восемнадцать лет. Что лишний раз доказывает, как сам он был наивен в свои двадцать три. Эта девчонка через две недели бросила его.
 У Силоу воспоминания о той ночи были еще живее. У нее в ушах до сих пор стояли сердитые слова, которые она бросила в лицо Билли Бобу перед тем, как выпрыгнуть из его грузовика.
 Может, действительно, она сама не знает, чего хочет, и в ней сидит бес противоречия, как сказал Майкл? И она сердилась на Билли Боба только за то, что он сказал «нет»?
 Она легла на кровать и отвернулась к стенке. Усталость навалилась на нее. Сколько ей пришлось пережить за сегодняшний день! У нее совсем расстроились нервы, вот почему события четырехлетней давности так растревожили ее.
 Билли Боб смотрел на хрупкую, съежившуюся на тюремной койке девушку и ругал себя за несдержанность.
 Кто его тянул за язык? Давно пора обо всем забыть, а не воскрешать в памяти ночь, когда она пришла к нему.
 Дверь в служебное помещение отворилась, и вошел Томми. Один, без полицейского, неловкий и смущенный. Билли смотрел на шерифа, готовый в любую минуту сорваться. Не надо забирать Силоу! Им еще столько надо сказать друг другу! – Вы меня отпускаете? – спросила Силоу с надеждой.
 – Увы, – сказал шериф с сожалением. – Просто я подумал, что, может быть, тебе надо… э-э-э… руки помыть, например, или еще что…
 Он слегка покраснел. И она тоже, когда поняла, на что он намекает.
 – Пойдем, я отведу тебя куда надо. А ты, Билли Боб, будь добр, сделай свои дела до того, как девочка вернется. У тебя будет достаточно времени, мне нужно еще кое-что сказать ей наедине.
 – Ла-а-адно, – лениво протянул Билли Боб. – Так и быть, руки я быстро помою.
 Он едва сдерживал радость, рвущуюся наружу: она вернется!
 – Шутник ты, парень, – сказал Томми без тени улыбки и тут же словно забыл о его существовании. – Силоу, как ты могла? Только что звонил Рэнди; он говорит, что машина не подлежит ремонту. Разбита вдребезги.
 – Я не хотела, Томми, – сказала Силоу. – Я испугалась до смерти. Зачем он повис у меня на хвосте? Если бы он…
 Захлопнувшаяся дверь не позволила Билли узнать подробности погони.
 Он выполнил распоряжение Томми и лег на кровать, с нетерпением ожидая возвращения Силоу. А пока было время, он размышлял.
 Она стала совсем другая. До сих пор ему казалось, что она стала еще более замкнутой, непроницаемой, недоступной – особенно на людях. Восемнадцатилетняя Силоу была застенчивой, редко сердилась, но часто краснела. И какая она была ласковая, Господи! Билли Боб перевернулся на спину. Да, ласку забыть труднее всего. Теперь она стала колючей. Научилась не доверять, скрывать свои чувства. Сменила джинсы и шорты на вечерние платья, обрезала длинные волосы, раньше достававшие ей до талии.
 Когда через пятнадцать минут Томми вел свою пленницу назад в камеру, он кудахтал над ней, как курица над яйцом, но уже по другому поводу.
 – … без ужина? Как ты могла? Сколько уже ты не ела?
 – Не помню, – равнодушно отвечала Силоу, садясь на койку со вздохом облегчения. – Я устала. Не хочу есть.
 Томми терпеливо вздохнул.
 – Я принесу тебе кока-колы. И еще, по-моему, у меня где-то осталось миндальное пирожное.
 – Ненавижу миндальные пирожные! Но съем, – поторопилась добавить она, прежде чем Томми успел сказать что-нибудь еще.
 Он принес ей нехитрое угощение и пронаблюдал, чтобы Силоу все съела. После чего он удовлетворенно кивнул и ушел, а Билли Боб и Силоу долго сидели в молчании. Было тихо. Мимо окон проехала машина, на секунду осветив фарами стену. Где-то далеко приглушенно зазвонил телефон, наверное, в здании тюрьмы. В конце концов Силоу не выдержала и поставила пустую бутылку на пол.
 – Интересно, сколько сейчас времени? – спросила она и вздрогнула от неожиданно громкого ответа:
 – Думаю, скоро полночь.
 – Уже? Спать хочется.
 Силоу нервничала. Его молчание и неподвижность угнетали ее. А он как будто не замечал этого.
 – Вот не думала, идя на работу, что вечером окажусь в тюрьме, – сказала она, когда тишина стала непереносимой.
 – А где ты работаешь? – спросил Билли Боб, как будто сам этого не знал.
 – В Довере, в филиале банка.
 – Мне казалось, – осторожно спросил он, снова касаясь их общего прошлого, – что ты хотела стать учительницей. Или я ошибаюсь?
 – А, – махнула она рукой. – Детские мечты.
 – Значит, – безразлично сказал он, – ты послушалась папочку?
 Силоу ничего не ответила, но он знал, что чувствительно задел ее. Когда она заговорила снова, тон у нее был сердитым:
 – На себя посмотри. Ты, по-моему, собирался учиться на ветеринара. А сам?
 – Ну что ж поделаешь, не смог.
 – Скажи: не захотел, – произнесла она устало: ей тоже не хотелось начинать все сначала. – Если б ты захотел… Из тебя вышел бы хороший ветеринар. Помнишь, как все лето ты нянчился с жеребенком? Ты его не продал?
 – Нет.
 – Работаешь на ферме? Сажаешь деревья?
 – Бросил. Слишком много неприятностей от такой работы. Снова повисла напряженная тишина.
 – Знаешь, Билли Боб, я, пожалуй, посплю, а?..
 – Ты вела себя очень глупо. Убегала от полицейского, дралась с ним. Говоришь, ты думала, что Сэм мог преследовать тебя? Зачем преследовать такую послушную дочь?
 – Я не обязана давать тебе отчет! – одернула его Силоу.
 – Знаю. Это давным-давно растолковал мне твой отец, – кивнул Билли Боб с холодным спокойствием.
 – Пожалуйста, не начинай снова. Мы обо всем этом говорили четыре года назад. Почему бы нам…
 – Четыре года назад говорили вы! Ты и Сэм Пеннингтон! А я молчал! – взорвался Билли Боб.
 Он вскочил и сунул руки в карманы. Его волосы блестели даже в полутьме. Сэму не нравились его волосы, успела подумать Силоу.
 – Я приходил к тебе. Все время на одно и то же место. А ты ждала. Хорошее было место, укромное, у магнолии. Никто нас не видел. А жаль.
 Билли Боб шагнул к ней, не вынимая рук из карманов.
 – Надо было мне сразу идти к твоему отцу, как только впервые увидел тебя тогда, на крыльце. Надо было подойти к нему и сказать: «Я пришел сюда к вам, Сэм Пеннингтон, за вашей дочерью!»
 – Это бы, конечно, не помогло, – потрясла головой Силоу.
 – Это бы обязательно помогло, – поправил ее Билли. – Помогло бы избежать дальнейших ошибок. Помогло бы сберечь кучу нервов и времени. Я был бы остановлен в самом начале ложного пути, – закончил он с горечью.
 – Ты меня в чем-то обвиняешь? – вскочив, запальчиво крикнула она. – Ты сам во всем виноват. Ты первый начал! Ты сам меня отверг! Помнишь, тем вечером, после «У дяди Джона»?! Кто тогда первый сказал «нет»?
 – А кто уехал через две недели в Мехико?
 – Как будто ты не знаешь почему!
 – Знаю, – ответил Билли Боб, опустив голову.
 В ту ночь он пришел на условленное место. Силоу, как всегда, пришла раньше. Но на этот раз не одна, а с отцом. Эта неожиданность выбила Билли Боба из колеи. Но и сбросила с плеч огромную тяжесть.
 – Я люблю ее, – сразу сказал он, едва увидел Сэма Пеннингтона.
 Силоу вцепилась в него обеими руками. Молодые люди стояли перед Сэмом и ждали его слова. На одно мгновение у Билли мелькнула надежда, что все будет хорошо. Но только на одно короткое мгновение.
 – Ты ее любишь. Прекрасно. А знаешь, сколько ей лет?
 – Восемнадцать.
 – А тебе – двадцать три. И как вы собираетесь строить свои отношения дальше?
 Билли знал, как отвечать, он считал себя честным человеком.
 – Мы поженимся, – с достоинством ответил он и обнял невесту за талию, не обратив внимания на легкий возглас удивления, вырвавшийся у Силоу.
 Сэм кивнул головой, а потом внезапно рассмеялся.
 – Недурно, – сквозь смех произнес он, – недурно, молодой человек. Без роду, без племени, без денег, без связей… Недурно придумано, мистер Уокер.
 До них не сразу дошел ужасный смысл сказанного. Но когда они осознали, то одновременно запротестовали.
 – Папа, ты что?! Билли не такой…
 – Я люблю ее! – повторил Билли Боб и еще крепче прижал к себе Силоу, как бы желая убедиться, что его избранница принадлежит ему, а не этому человеку с холодным пронизывающим взглядом.
 – Тогда у меня остается надежда, что вы сами оставите мою дочь в покое, молодой человек, – сказал Сэм Пеннингтон и отвернулся, как будто ему было тяжело смотреть на молодую пару. – Вы не сможете содержать жену. Ее ждет учеба в колледже, она не может обойтись без дорогих нарядов. А кто заплатит за автомобиль, который на днях прибудет для нее?
 – Папа, мне ничего не надо, – повернулась к отцу Силоу.
 – Ну конечно, не надо. Может быть. Сейчас. А потом? Когда станешь старше? Ты возненавидишь его, когда поймешь, чего ты лишилась. Конечно, ты еще дитя и не понимаешь всего. А вот он!.. Он все рассчитал.
 – Не волнуйтесь, все будет хорошо, – упрямо тряхнул головой Билли Боб.
 – Что значит «хорошо»? Где вы будете жить? На ферме? И, наконец, подумайте, в какую семью вы хотите взять мою дочь? Ваш позор ляжет и на нее!
 Мир вокруг Билли Боба как будто взорвался. О Сэме ходили разные слухи. Говорили, что он не остановится ни перед чем ради достижения поставленной цели, не пожалеет ни себя, ни свою собственную дочь, что у него нет ни чести, ни совести, но все-таки такой подлости Билли не ожидал.
 – Билли? – дернулась Силоу. – О чем он…
 – Твой жених – незаконнорожденный! – перебил ее Сэм. – Не знала? Как так? Разве он тебе не сказал, что у него нет отца?
 – Отец есть у каждого человека, – с трудом произнес побледневший Билли Боб. – И нам с вами великолепно известно, кто мой родитель, черт вас возьми! – Он отпустил удивленную Силоу и сказал ей: – Да, у меня нет законного отца, а у этого человека нет сердца. Он поступил подло.
 – Мне все равно, есть у тебя отец или нет, но не надо обижать моего отца, он хочет мне добра.
 – Твой отец хочет разлучить нас!
 – Силоу, – вмешался Пеннингтон, – послушай меня. Я вижу, что ты к нему неравнодушна. И прошу только одного: повремени. Давай сначала съездим с тобой в Мехико. Во время поездки все обсудим. Не завтра же ты хочешь выйти за него замуж, верно? Мне надо… хотя бы привыкнуть немного. Это так неожиданно.
 Он говорил, медленно приближаясь к дочери, расставив в стороны руки, как будто собираясь обнять ее. Горячая мольба слышалась в его голосе.
 – Нет! – в панике выкрикнул Билли. – Если ты с ним поедешь, мы никогда больше не увидимся! Выбирай, Силоу. Или он – или я!
 Его охватил испуг. Внезапно он представил себя со стороны: в старой полинялой рубашке, в потертых джинсах; что, действительно, мог он предложить девушке из богатой семьи и что мог противопоставить подаркам и обещаниям ее отца?
 – Я могу только сказать, что люблю тебя, – тихо произнес Сэм. – И я не прошу тебя оставить его. Мне просто нужно время. – Слезы стояли у него в глазах; это поразило Силоу.
 – Папа? – изумленно прошептала она и неуверенно потянулась рукой к его щеке.
 Билли Боб повернулся и пошел прочь.
 Силоу крикнула что-то ему вдогонку и побежала вслед. Она догнала его только у крыльца. До сих пор эта сцена стоит у него перед глазами: как она стоит, в глубоком вырезе белой футболки чуть виднеется грудь.
 – Я люблю тебя, Билли!
 – Что толку? Отца ты тоже любишь, но, по его мнению, для меня нет места в твоей жизни. А ты слушаешь его.
 – Он любит меня. Я для него – все. С тех пор, как ушла мама. Я все объясню ему. Подождем немного. У нас еще…
 – У нас больше ничего нет. Разве ты его не слышала? Он считает, я недостаточно хорош для тебя и никогда не буду хорош. Ладно, найдутся другие. И папаши их лезть не в свои дела не будут.
 – Другие? Так вот ты каков – Билли Уокер!
 – Детка, а я что, по-твоему, делаю? Все! Ты ведь выбрала папочку?
 И он пошел дальше с гордо поднятой головой. Она больше не пыталась его остановить. Билли Боб еще раз глянул на нее украдкой, когда проезжал мимо крыльца на грузовике. Лицо у нее было почти такое же, как и сейчас, в камере городской тюрьмы, искаженное гневом и болью.
 Но за прошедшие годы она научилась лучше скрывать свои чувства.
 – В ту ночь мы оба погорячились, – медленно, спотыкаясь на каждом слоге, произнесла она. – Неудачно вышло, мне очень жаль, – тихо добавила она.
 – А мне нет, – безразлично ответил Билли Боб. – Все равно бы у нас ничего не вышло. Потому что ты очень легко забыла меня.
 – Я тебе звонила! – возразила она, как будто это имело какое-то значение. – В Акапулько я… чуть с ума не сошла. Но я не дозвонилась. Ты уехал.
 – Да, я нанялся на все лето на железную дорогу. Потому что ты не вернулась.
 – Да… не вернулась. Не смогла, – она опустила голову. – Мне надо было в колледж…
 – Ты приезжала потом зимой, – напомнил он. – Но к тебе было не подступиться.
 – А я тебя видела еще раньше. Кажется, я приезжала на День Благодарения… Но ты… – она говорила так тихо, что Билли Боб вынужден, был напрягать слух, – с тобой уже было невозможно…
 – Ах да! Потому что Майкл Сьюэлл возник на горизонте! И затмил всех своим блеском! – резко сказал он.
 Она ничего не ответила, только молча посмотрела на него. Он повернулся к ней спиной и пошел на свое место.
 – Будь ты проклята, Силоу, – сказал он безжизненным голосом и снова лег на койку, отвернувшись лицом к стенке.
 Ему было больно и трудно снова переживать давно прошедшие обиду и отчаяние.
 Она молча лежала на своей койке.
 Когда Томми пришел проведать их, то подумал, что они уже заснули. И выключил свет.
 Билли Боб смотрел на потолок, на решетчатую лунную тень, но видел девушку, лежавшую в двенадцати футах от него. Он ненавидел ее. Ему стало холодно, и он заворочался под тонким казенным одеялом.
 – Я видела тебя с другой, – неожиданно сказала Силоу. – Я приехала на День Благодарения. Ты вышел из машины около суда и… поцеловал ее. А она повисла на тебе…
 Билли медленно поднялся и сел на узкой койке.
 – И поэтому ты переменилась ко мне?
 – Нет. Нет! Просто оказалось, что Сэм прав. Нам не судьба быть вместе.
 Молчание было невыносимо. Все равно сделанного не воротишь. Все равно ничего не изменишь. Поздно. Он ненавидит ее. Особенно при воспоминании о том, что скоро ее свадьба с Майклом! С его собственным братом! Хотя это, конечно, неважно! Они достойны друг друга.
 Билли Боб поднялся с койки. Она спала на спине. Луна освещала ее лицо.
 – Бедный Майкл. Я ему не завидую, – сказал Билли Боб, сам, не веря в свои слова.
 Она разбудила его на рассвете. Он услышал крик: «Майкл!» Сначала это взбесило его, но потом он уловил страх в ее голосе и подошел к решетке. Было еще темно.
 – Нет! Не надо! – металась она во сне.
 – Силоу! Проснись! – крикнул он.
 Она взглянула на него и в испуге вскрикнула.
 – Силоу, не бойся, тебе приснился плохой сон!
 – Билли? – с трудом произнесла она, постепенно приходя в себя и удивленно оглядываясь по сторонам. – А я думала, что это…
 – Знаю, – оборвал он ее.
 – Прости, пожалуйста, – сказала она.
 – За что? – безразлично поинтересовался он. – Впрочем, это все равно. Не извиняйся. Постарайся снова заснуть. Еще рано.
 Но она вскочила с кровати, как будто боялась снова уснуть и вернуться в мучительный кошмар, и подошла к разделяющей их решетке.
 Он оставался на месте, глядел на ее ноги в шелковых чулках без туфель и тихо насвистывал.
 – Билли, помоги мне, – сказала она и заплакала.
 – Что случилось? – встрепенулся он и одним прыжком очутился возле разделяющей их решетки.
 Они, наверное, могли бы коснуться друг друга, он чувствовал тепло ее тела и запах косметики. Да, раньше она не пользовалась духами. Еще одна перемена. Это совсем не та скромница, которую он любил когда-то, но это все равно. Она просит о помощи! Как он может отказать?
 – Билли, – прошептала она и протянула к нему руку. Он почувствовал прикосновение, вздрогнул, но не отдернул свою руку.
 – Мне плохо, Билли. Я не хочу замуж за Майкла. Я отказала ему, и Сэм об этом знает.
 Сердце Билли чуть не выпрыгнуло из груди. Он не поверил своим ушам и переспросил:
 – Ты не хочешь замуж за Майкла?!
 – Да. Не хочу.
 – Ты убегала от него?
 – Да, от него и от Сэма. Я боюсь, что однажды утром вдруг проснусь женой Майкла. Сэм может такое устроить. Он мастер на всякие штучки.
 – Что тебе сказал Майкл?
 – Ничего!
 – Неправда, я видел, как ты испугалась, когда спросонья приняла меня за Майкла.
 – Тебе показалось.
 Билли глубоко вздохнул.
 – Брось Майкла! Ты уже бросала меня, значит, можешь и его. У тебя есть опыт.
 – Но я не хочу огорчать отца. У него в жизни и так было много огорчений…
 – Да, конечно, бедняга. Чего и ждать, когда женишься на женщине на двадцать лет моложе. Тут он не первый и не последний. И вот он тиранит тебя, потому что жена плевала на него, раня его гордость, изменяя с каждым встречным. Твоя мать давно умерла. Умерла. Ты платишь по счетам родителей! Билли Боб, не замечая этого, сжал ее запястья так же, как совсем недавно дорожный полицейский. Ей было больно.
 – Я все понимаю, – поморщилась она. – Думаешь, легко на это решиться?
 – Легче легкого! Просто скажи «нет». Уезжай в Мехико! Застрели обоих! Что угодно, Силоу. Выбор большой.
 Она стояли друг против друга и молчали.
 – Как ты похож на Майкла! – сказала она, наконец. Билли Боб даже отшатнулся.
 – Нет. Неправда. Это Майкл похож на меня!
 – Я не хотела тебя обидеть, Билли, – смущенно сказала она. – Не подумала, что мои слова могут быть тебе неприятны. Мы так давно не виделись. И вот мы снова вместе, а я говорю тебе совсем не то, что думаю.
 – Да и я тоже.
 – Иногда. Если ты имеешь в виду Анджи Блейк.
 – А с другими?
 – Изредка.
 – Билли, почему ты так изменился? Ты ведь раньше не был таким?
 – Был. Просто сдерживался.
 – Ты подрался из-за девушки? Билли Боб не ответил.
 – Так я и думала, – сказала Силоу ровным голосом.
 – Тебе до этого дела нет. Я, по крайней мере, не ношу обручального кольца человека, которого не люблю. Ладно, что об этом говорить, спи давай, еще рано.
 – Я не могу, – сказала она через несколько минут. – Боюсь, опять что-нибудь приснится. Тут слишком тихо. И пустынно. Одиноко.
 С его губ готово было сорваться грубое слово, чтобы заставить ее замолчать, но она говорила таким искренним тоном, что напомнила ему о той наивной девчонке, с которой он был знаком четыре года назад. У него защемило сердце.
 Повинуясь внезапному порыву, Билли Боб встал с койки и подвинул ее вплотную к решетке. Силоу следила за ним с удивлением.
 – Ну, как? – спросил он. – Теперь тебе менее одиноко? Она быстро соскочила со своей койки и тоже пододвинула ее к решетке. Теперь их разделяло расстояние не больше двух футов. Билли Боб протянул руку и положил ладонь около ее щеки. Силоу накрыла его ладонь своей.
 Они больше не разговаривали. Она вскоре заснула, а он долго рассматривал ее в неярком свете начинавшегося дня, пока сон не сморил его.
 Утром их так и застал Томми.
 – Господи! Билли Боб! Что ты себе позволяешь?!




  Глава 5 


 Билли Боб осторожно высвободил руку и передвинул свою койку на место. Шум разбудил ее.
 – Что случилось? – щурясь, спросила она, поднимая голову.
 – Это я у тебя должен спросить, что случилось, – возмутился Томми, глядя на лениво зевавшего Билли Боба.
 – Что, отец приехал? – встревожилась Силоу.
 – Нет, – ответил Томми, еле сдерживая негодование. – Но, знаешь, я, пожалуй, вызову его. Пусть полюбуется, что ты сотворила с машиной. Да, пойду, пожалуй, позвоню.
 – Ну, давай, звони, – тихо сказала Силоу, хотя ее сердце замерло от ужаса при мысли о том, что скажет Сэм. – Звони. Звони, если хочешь.
 – Ты же должна как-то вернуться домой, правда? – примирительно сказал Томми, как бы оправдываясь, и добавил, стоя уже в дверях: – Ты как? Как ты себя чувствуешь, Силоу? Ты не очень расстроилась?
 – Все нормально, Томми, – ответила Силоу, слегка улыбнувшись. – Не побьет же он меня, в самом деле.
 – Как знать, – вставил Билли Боб, но тут же запнулся под суровым взглядом шерифа.
 – Ладно, пойдем вместе, – сказал Томми, подойдя к камере Силоу и открывая ей дверь. – Чего тебе здесь сидеть?
 Девушка заколебалась. Ей хотелось еще поговорить с Билли Бобом, узнать, что он думает по поводу ее признаний прошедшей ночью. Не совершила ли она ошибку, рассказав ему про Майкла?
 Она вопросительно посмотрела на Билли Боба. Он сразу все понял.
 – Не бойтесь, мисс, – усмехнувшись, сказал он, застегивая пуговицы рубашки. – Ваши тайны умрут со мною вместе.
 – Как он себя вел? – подозрительно спросил Томми у племянницы.
 – Нет-нет, все было нормально, – поспешила успокоить его Силоу.
 – Ну, тогда пойдем, – заторопился Томми. – Позвоним Сэму.
 Сэм Пеннингтон примчался в тюрьму через полчаса после звонка. Для всех он выглядел как обычно, но внимательным глазам дочери некоторые детали говорили больше, чем другим: он, например, забыл надеть жемчужную булавку для галстука, чего с ним за последние годы ни разу не случалось.
 – Итак, Сэм… – начал Томми, но Сэм не был расположен к длинным речам.
 – Она может идти? Есть какие-нибудь основания для ее ареста?
 – Нет никаких оснований. Вот квитанция на штраф, – Томми протянул листок бумаги Сэму, но Силоу перехватила квитанцию.
 – Это мое дело, – сказала она. – Я сама заплачу.
 – Еще как заплатишь! – сквозь зубы проговорил Сэм. – И новую машину сама будешь покупать. Тогда, я думаю, станешь ездить аккуратнее.
 Она не ответила.
 – Я решил, – напряженно сказал Томми, – что ей не повредит провести ночь в заключении.
 – Ты хочешь сказать, что я убил бы ее, если бы ты вчера привез ее домой? – уточнил Сэм. – Очень даже может быть. Но теперь будь спокоен, она останется жива. Вчера вечером Лора передала мне, что с ней все в порядке. В моем распоряжении была целая ночь, чтобы успокоиться.
 Они с Силоу сели в «Кадиллак» и поехали. Но не в сторону дома, а по дороге, ведущей в мастерскую по ремонту автомобилей. Она сразу догадалась, зачем и не выразила никакого удивления. Но не смогла скрыть сожаления, когда увидела обломки своего любимого «Порше».
 Хозяин мастерской, Рэнди Тейт, вышел им навстречу.
 – Да, вы ее совсем расколотили, мисс Пеннингтон. Легче будет купить новую машину, чем починить эту. Но, конечно, если хотите, я могу взяться за ремонт, хотя это будет стоить…
 – Не надо, – прервал его Сэм. – Я куплю ей машину с ограничением скорости. Шестьдесят миль в час – и не милей больше! – Он повернулся к дочери. – Все? Полюбовалась? Пойдем? – Она, ни слова не говоря, вернулась в «Кадиллак». Так они и доехали до дома в полном молчании.
 – Я приму душ, а потом на работу, – торопливо сказала Силоу, едва они подошли к двери.
 – Нет, – отрезал Сэм. – Нам надо поговорить. К тому же тебе нужен доктор. Мало ли, какие травмы ты получила. И, наконец, на какой машине ты поедешь на работу? Тебе придется подождать, пока пригонят новую. Так что сядь, Силоу.
 Он открыл дверь своего кабинета и указал на одно из кресел.
 Из чувства противоречия она не стала садиться, а встала у окна. На больший протест сил не хватало.
 Некоторое время оба устало молчали. Он заговорил первым:
 – Ты чуть не разбилась!
 – Так ведь не разбилась же.
 – Зато попала в тюрьму! Господи, моя дочь – в тюрьме! Этого еще не хватало! Что с тобой произошло, Силоу? Двадцать два года, а ведешь себя как подросток!
 – Я просто сказала «нет», – возразила она. – А ты к этому, очевидно, не привык.
 – Я не дам тебе разрушить собственное будущее! Майкл – блестящая партия!
 – Для кого? – устало покачала головой Силоу. – Сэм, судье нужны твои деньги, вот и все.
 – Какой я тебе «Сэм»? Или я тебе уже не «папа»? – возмутился он. – А про судью я все знаю. Ему нужны деньги, а мне – его связи в высших кругах общества. Мы нужны друг другу.
 – А обо мне ты подумал? – крикнула Силоу. Разубеждать в чем-нибудь отца – это все равно, что биться головой о стену, но у нее нет другого выхода.
 – Что это?! – с ужасом воскликнул Сэм, указывая на красные следы на ее запястьях.
 – Это? Ничего особенного. Полицейский слегка перестарался.
 – Как его фамилия? – гневно вопросил Сэм.
 – А если я тебе скажу, что ты сделаешь? Уволишь его?
 – Если мужчина посмел поднять руку на женщину…
 – Он не поднимал руку на женщину. Он просто выполнял свой долг: задерживал нарушителя. А вот Майкл сделал мне такое, что, боюсь, ты не поверишь.
 Сэм вдруг замер. Яркое утреннее солнце безжалостно осветило его лицо. Силоу видела глубокие морщины у глаз и вокруг рта, седину в волосах. Ему было шестьдесят два года, и он не выглядел моложе. Но она подавила жалость.
 – Майкл хотел изнасиловать меня, – выпалила она одним духом и отвернулась к окну.
 – Он просто потерял терпение и хотел чуть ускорить то, что полагалось ему по праву.
 Силоу побледнела.
 – Так ты знал? – задохнулась она. – Знал и ничего не сделал?!
 – А как ты думала? Да, он не стал скрывать, а смело признался, хотя это далось ему нелегко. На следующий же день…
 – Он не терпение потерял, а человеческий облик! Он набросился на меня как животное!
 На щеках Сэма проступил неяркий румянец.
 – Ну, Силоу… Ты его довела, но он все-таки отпустил тебя, так?
 – Нет, я дала ему сдачи!
 – Ты хочешь сказать, что он, здоровый мужчина, не смог справиться с тобой?
 – Не веришь мне?
 – Верю. Но… думаю, что ты местами несколько преувеличиваешь.
 Чаша ее терпения переполнилась.
 – Все! – сказала она. – Я ухожу от него. И от тебя, Сэм Пеннингтон.
 Он вдруг подмигнул. Да, она не ошиблась – подмигнул! Она испугалась за него, но дальше вроде бы ничего не произошло.
 – Успокойся, – произнес он. – Возьми себя в руки, ты ведь уже взрослая. Все твои разговоры не изменят того, что он сделал.
 – Я ухожу от вас обоих!
 – Не дури, Силоу! – рассвирепел Сэм. – Он не оставит тебя. А если оставит, то я сам за тебя возьмусь! Я немедленно блокирую твой счет в банке. Без денег, без машины далеко не уедешь!
 Она невидящим взглядом обвела комнату.
 – Ты и Кэролайн так пытался удержать? – спросила она, не помня себя от бешенства.
 Он глубоко вздохнул. Боль и горечь исказили его черты.
 – Как ты можешь?
 – Я твоя дочь. Эта история касается и меня. Ты не смог удержать ее, хотя много раз приводил обратно. Ты любил ее! Ты тосковал по ней! Я слышала, как ты плакал, когда она уходила. Я ее ненавидела! Мне, было, тогда пять лет, и я дала себе слово, что никогда не буду огорчать тебя!
 – Тогда выйди замуж за Майкла. Сдержи свое слово, Силоу! Майкла ожидает блестящее будущее. Весь мир будет у твоих ног. Я не дам тебе стать такой же, как…
 Он оборвал себя.
 – Как кто? – подхватила она. – Как моя мать, да? Как Кэролайн? Я похожа на нее?
 Сэм Пеннингтон опустил голову. Его голос прозвучал невнятно и хрипло:
 – Очень надеюсь, что ты не похожа… на шлюху.
 Слово ударило ее больнее пощечины. Силоу давно ожидала его, и все-таки оно прозвучало неожиданно. Она постояла немного, глядя на отца, как будто хотела запомнить его получше перед долгой разлукой, потом повернулась и направилась к двери.
 – Силоу!
 Она остановилась в дверях, но не обернулась.
 – Подумай хорошенько, Силоу. Я поведу тебя под венец любой ценой, даже если для этого потребуется связать тебя. У тебя будет другая жизнь, неважно… кем… была Кэролайн, неважно, какой я… клянусь тебе!
 Силоу заперлась в своей тихой, затененной комнате и принялась зализывать раны. Почему Сэм так резко отзывается о ее матери? Как он может любить дочь, если ненавидит ту, которая родила ее?
 Но, главное, она попала в ловушку. Ей некуда деться. Ее обложили со всех сторон.
 Что же ей делать? Бежать некуда – это точно. Да и не хочет она бежать. Суитуотер – это ее родина. Здесь ее корни, куда она от них денется? На чужбине ей не будет счастья. Правда, на ее пути стоит Сэм. Ну что же, она возьмет себя в руки, станет хитрей и будет бороться.
 Она должна найти способ избавиться от Майкла, нейтрализовать отца, отвоевать свободу.
 Силоу долго размышляла, неподвижно сидя на кровати, глядя в окно на алый диск солнца, заходившего за Пайн Ридж, лес, тянущийся от Суитуотера на северо-запад.
 И с последними лучами солнца, когда оно уже почти скрылось за деревьями, в голову ей пришла счастливая идея. Она тут же спрыгнула с кровати и кинулась к телефону звонить Рэнди Тейту, хозяину мастерской по ремонту автомобилей.
 В Суитуотере раз в неделю, по пятницам, выходила местная газета. В полдень ее доставляли в тюрьму. Там она долго ходила по рукам, прежде чем достигнуть последнего в очереди, если тому посчастливится. Так что Билли Боб получал прессу с большим опозданием, но, тем не менее, прочитывал ее от корки до корки, ибо это была все-таки хоть какая-то ниточка, связывавшая его с внешним миром.
 Он читал газету от первой до последней строчки – все равно делать было нечего – и как раз собирался начать изучение некрологов, как дверь в служебное помещение вдруг отворилась, и к нему вошел Томми в сопровождении Силоу.
 Газета выпала у него из рук, он открыл рот и почесал макушку.
 – Вот это да! Опять?! Что, она успела разбить еще одну машину? – спросил он Томми.
 Шериф нахмурился.
 – Нет, просто хочет говорить с тобой, и, клянусь Богом, это мне не по душе!
 – Я просто хочу поблагодарить его за доброе отношение ко мне, – сказала Силоу.
 Сегодня, одетая в строгий красный костюм, она была похожа на преуспевающую деловую женщину.
 – Ну, давай, благодари, – хмуро кивнул Томми.
 – Мне бы хотелось сделать это наедине, – значительно проговорила Силоу.
 – Что скажет Сэм, когда узнает; что ты…
 – Он не узнает, если ты ему не доложишь, – прервала его Силоу.
 – Ладно. – Томми помялся, потом махнул рукой. – Чем он может навредить тебе, сидя за решеткой?
 Билли Боб и Силоу промолчали. Когда шериф ушел, Билли Боб поднялся с койки. Силоу как-то успела позабыть, что он такой высокий.
 – Я сказала Томми…
 – Я слышал, что ты сказала Томми. Но он уже ушел, так что можешь не врать. Но если ты опять начнешь разговоры про… про своего жениха…
 Он взялся руками за прутья.
 Силоу растерялась. На что она рассчитывала? Она уже почти жалела, что пришла. В этот раз на нем была футболка и джинсы в обтяжку. Все мускулы – напоказ. Дикая, неукротимая сила так и перла из него. Хотя, может быть, такое впечатление возникало по контрасту с Майклом, казавшимся воспитанным и прилизанным.
 – Чтобы съездить на работу, я сегодня взяла машину Сэма, – с трудом начала она говорить, все еще не решившись окончательно. – Прав меня все-таки не лишили. Вот я и приехала только вечером. По пятницам банк работает до шести…
 «Хватит мямлить, – подбодрила она себя. – Решайся!»
 – Дорогая, я рад тебя видеть не только по пятницам, – с юмором сказал Билли Боб. – В тюрьме я могу принимать гостей в любой день недели.
 – Это не просто визит, – с натугой выдавила из себя Силоу, щеки ее порозовели.
 – Интересно… Что же означает твое появление? – воскликнул Билли заинтересованно.
 Вместо ответа она раскрыла сумочку из крокодиловой кожи и вынула оттуда запечатанный конверт.
 – Это еще что? Неужто письмо? А я уж подумал, ты принесла мне пирог собственного изготовления с запеченным в нем напильником, – усмехнулся он.
 – Может, ты перестанешь паясничать и посмотришь, что там? – рассердилась она.
 Билли Боб взял конверт, ленивым движением распечатал и стал вытряхивать его содержимое на подставленную ладонь.
 – Ого! – выдохнул он, потому что из конверта посыпались стодолларовые банкноты.
 – Можешь пересчитать, если хочешь, – сказала она быстро, – а можешь поверить на слово: тут три с половиной тысячи.
 – Для чего это? – Он никак не мог опомниться.
 – Этого хватит? – спросила она встревожено. – Ты говорил, тебе нужно три с половиной тысячи, чтобы сразу выйти отсюда, правильно?
 Билли нахмурился, затолкал зеленые бумажки обратно в конверт и протянул его обратно.
 – Я милостыню не принимаю, – раздраженно сказал он. – Мне твои деньги не нужны.
 – Это не милостыня. Это плата за услугу.
 – За какую? Убить надо кого-нибудь? Уж не твоего ли старика?
 – Нет. Я хочу, чтобы ты продал… – Силоу лихорадочно соображала. Нет, это не то слово. Так не пойдет. А как надо? – Я хочу купить…
 – Если ты про моего коня, то… – Он был совершенно сбит с толку.
 – Я хочу купить тебя! – одним духом выпалила Силоу. Он так посмотрел на нее, что она стала пунцовой. Да, опять не то слово. Наверное, она избрала самый неудачный подход из всех возможных.
 – Совсем ненадолго, понимаешь? Всего на несколько месяцев. А потом мы можем спокойно развестись. От тебя вообще ничего не потребуется! Только фамилия. Все дело в фамилии, понимаешь?
 Решительным жестом Билли Боб прервал ее словоизвержение.
 – Ты хочешь, чтобы я… же-нил-ся на те-бе? – спросил он, повышая голос на каждом слоге.
 – Э-э-э… как бы тебе сказать. Не то, чтобы хочу… Я хочу… то есть мне нужно, чтобы ты женился на мне. Я хочу, чтобы ты продал… продал мне свою фамилию… – Она, наоборот, говорила все тише и тише.
 Внезапно он стал бледнее бумаги.
 – А зачем? – прохрипел он. – Зачем тебе муж? Так срочно? Невольно Билли Боб опустил глаза и посмотрел ей на живот.
 Когда она поняла значение этого взгляда, то сверкнула глазами и даже топнула ногой.
 – Я не беременна!
 – Да? Тогда не вижу разумной причины.
 – Я же тебе объясняла! Я не хочу выходить замуж за Майкла. Но ты плохо знаешь Сэма. Он не уступит. Но если… – она опустила голову, – если ты согласишься, то выйдет, по-моему: я фактически не буду замужем… А Сэм тоже получит то, что хотел.
 – Каким это образом? – Билли Боб пока ничего не понимал.
 – Он поклялся, что я выйду замуж за «сына судьи». Это его доподлинные слова, – усмехнулась она.
 Он засмеялся. Но горек был его смех.
 – Я не шучу, Билли. Я серьезно.
 – Ой, не могу, уморила! Тебе нужен муж… И ты идешь его покупать! Вместо того чтобы просто выйти замуж за одного из двух кандидатов. Совсем как твой папаша, хоть ты его и ругаешь!
 – Я продала «Порше», чтобы заплатить за тебя. Что здесь такого? Разве тебе не нужны эти деньги?
 – А тебе не кажется, что ты рискуешь, так доверяясь мне? – прищурясь, спросил Билли Боб.
 – Нет, не кажется, – возразила она. – Мы заключаем сделку, – припомнила она часто звучавшие у них в доме слова Сэма. – Ты получаешь свое, я – свое. Все довольны. Какие могут быть осложнения?
 – Значит, заключаем сделку? – переспросил Билли Боб, взвешивая на руке конверт с деньгами. – Позволь мне кратко сформулировать: я получу деньги только при одном условии: если женюсь на тебе. Так?
 – Так.
 Билли Боб приник к решетке, как будто пытался выдавить ее своим телом.
 – Не знаю, все ли ты продумала. Выйти замуж – это ведь не стакан воды выпить, а? Налагает какие-то обязательства, а? Знаешь?
 – Я-то знаю. – Силоу поежилась. – Удивляюсь, как это ты об этом подумал. Это крайнее средство, припасенное на самый черный день. Я давно его обдумывала. Не бойся, брак будет фиктивным. Мы будем жить раздельно. Не будем… не будем ничего делать вместе. Поэтому нас разведут по первому требованию. И никто – кроме Майкла и Сэма – не будет ничего знать.
 – Да, у тебя все продумано, кроме одной маленькой детали, – возмущенно сказал Билли Боб. – Что будет со мной, когда Сэм узнает, что ты вышла замуж не за того сына судьи?
 – А что он может тебе сделать? – хладнокровно возразила Силоу. – Все козыри будут у тебя. Ты, в конце концов, сможешь таким способом досадить и Сэму, и своему отцу, подумай…
 Ему стало неприятно, что она настолько хорошо знает его.
 – А когда ты собираешься сообщить им эту радостную новость? Это я спрашиваю, чтобы знать, когда надо будет уносить ноги, – добавил он.
 «Похоже, он согласился», – подумала Силоу, не совсем понимая, рада она или напугана.
 – Не знаю… Сразу… как только понадобится.
 Они долго смотрели друг на друга. Каждый думал о своем. Потом Билли Боб сжал деньги в кулаке и принялся ходить по камере, как тигр по клетке.
 – И когда мы…
 – Когда ты выйдешь? – Она ответила на его недоговоренный вопрос и одновременно задала свой.
 – Если с вот этим… – он помахал конвертом, – то через два дня, в понедельник.
 – Ну, тогда… тогда можно и сразу… Только в другом штате. Покончим с этим делом за один вечер, – сказала Силоу, и дрожь пробежала по ее спине.
 – Как-то гладко у тебя все выходит, – сердито заметил он. – Все продумано.
 – Билли, просто мне очень надо, понимаешь? Я вступила в борьбу с отцом.
 – Неважно, с кем ты вступила в борьбу, Силоу, – тихо ответил он. – Я не хочу продаваться, понимаешь? И не понимаю, что происходит: четыре года назад я обошелся бы тебе гораздо дешевле.
 – Так ты согласен? – вздохнула она с облегчением, глядя, как он прячет конверт в задний карман джинсов.
 – Я, конечно, мог бы строить из себя благородного рыцаря, но мы-то знаем, это было бы вранье. А мне позарез нужны деньги. Все это очень неожиданно… Но я согласен. Да, мэм, можете на меня положиться.




  Глава 6 


 Дождевая влага оседала на лице Билли Боба, стоявшего, как обычно по вечерам, у тюремного окна.
 Молодой весенний дождик начался сразу, как ушла Силоу.
 Он видел, как она садилась в машину, как блестели капли в свете фар.
 Как бы ему хотелось оказаться сейчас дома, на ферме. Он любил дождь и почти никогда не прятался от него. Так бы и ходил по саду, по мокрой траве, не обращая внимания на прилипшую к телу одежду. Вместо этого он сидит под замком, пялится на кирпичные стены домов и… не находит себе места от беспокойства. Не сделал ли он ошибки? Ему было больно и горько. Однажды он уже предлагал себя в дар Силоу, но им пренебрегли. И вот теперь за то же самое отвалили кучу денег. Ирония судьбы.
 Сначала его отвергли, потому что он – незаконнорожденный, рос без отца, а теперь благодаря тому, что он – незаконнорожденный, надерзил отцу и попал в тюрьму, его призвали. Впрочем, не призвали, а наняли. Холодно и с расчетом. Это была сделка. И больше ничего.
 Ну и что? Это выгодная для него сделка. Кроме свободы, он сможет насладиться тем, что спутал планы Сэма и судьи. Да, и Майкла. Почему он так пугает ее? Интересно, спала она с ним? Билли заскрежетал зубами при одной мысли об этом. Но тут же опомнился. Ему-то что за дело?
 Он вынул деньги и еще раз посмотрел на них. Не совсем честным путем он их добыл. Увы, такова жизнь.
 Хотя дед и мама не поняли бы его. Они умрут со стыда, если узнают, как он получил деньги.
 И на этот раз Силоу опять отказалась спуститься к ужину. Она сказала Лоре, что устала и хочет отдохнуть. Экономка только укоризненно глянула, но промолчала. Сэм тоже не беспокоил ее.
 Отец и дочь, не сговариваясь, избегали друг друга. Он ясно показал ей, что решился идти до конца в осуществлении своих планов относительно ее судьбы, хота, может быть, жалел, что сорвался.
 Наверное, он также сожалел о том, что разговор зашел о ее матери. Сравнение с матерью обидело ее. Только одна ночь с Билли Бобом четыре года назад могла дать повод сомневаться в ее девичьей честности. Он ревностно охранял ее от мужского общества начиная с тринадцатилетнего возраста, а в пятнадцать заточил в частную школу для девочек за шестьдесят миль от дома, лишь бы уберечь от вредных встреч.
 – Я хочу, чтобы ты росла в здоровой атмосфере, – говорил ей отец. – Знающие учителя, хорошие подруги. У тебя есть все условия. Ты далеко пойдешь, Силоу.
 После окончания школы она чувствовала себя птицей, готовой к полету. Жизнь раскрывалась перед ней, ждала ее. Сэм неохотно согласился, чтобы она поселилась в районе Оул Мисс, всего в часе езды от Суитуотера. Он надеялся, что на таком расстоянии сумеет удержать ее на коротком поводке.
 И вот в одно прекрасное раннее июньское утро, когда роса еще лежала на траве, она столкнулась с жизнью в облике молодого парня, приехавшего на грузовичке с секаторами для подрезки деревьев, ножовками и прочим инструментом садовника прямо на ее двор.
 Билли Боб Уокер.
 Стройный, высокий и ловкий. Развязанный такой, разболтанный, но с особой ленивой грацией, с красивыми расслабленными движениями. Выражение лица уверенное, глаза искрились юмором.
 Силоу стояла в тени крыльца и исподтишка наблюдала за ним. Из дома вышел Сэм и, не заметив дочь, подошел к юноше.
 – Ты садовник? – спросил отец. – Какой ты молодой… А мне нужен мастер.
 – Молодость – недостаток, который быстро проходит, – весело ответил молодой человек. – Но, если хотите, мой дед будет приходить сюда каждый день и проверять мою работу. Но должен вам сказать, что он со спокойной душой послал меня одного, потому что верит мне.
 Сэм помолчал немного, как будто удивился. – Ты – внук Вилли Уокера? – Да. И сын Эллен Уокер, – произнес юноша с вызовом.
 – Ну что ж, – сказал Сэм, пожав плечами, – пойдем, я покажу тебе, что нужно сделать.
 Сэм дал указания и ушел заниматься своими делами, Лора хлопотала по хозяйству, а Силоу вышла с книгой, уселась в кресло на веранде и стала наблюдать. Он не боялся работы и не халтурил. Двигался уверенно и плавно. Смотреть на него было одно удовольствие.
 Но вот он на минуту оставил работу и тут поймал на себе ее взгляд. Глаза у него были темно-синие и могли бы, наверное, показаться черными, если бы не светило такое яркое солнце. Она успела подумать об этом перед тем, как в смущении опустить голову.
 Парень немного потоптался на месте, потом сказал:
 – Здравствуйте.
 В ответ она едва пошевелила губами.
 – Простите, я вас не заметил. Меня зовут Билли Боб Уокер, я с фермы Уокеров. Мы садоводы.
 Он уже повернулся, чтобы уходить, но она спохватилась и быстро сказала:
 – Меня зовут Силоу.
 Она встала, подошла к краю веранды и оказалась на ярком солнце. Билли Боб непроизвольно посмотрел на ее длинные загорелые ноги, открытые короткими шортами цвета хаки.
 Силоу смутилась. Он поднял взгляд на ее лицо. Что он прочитал на нем, она так никогда и не узнала. Но Билли Боб резко изменился: куда-то ушло легкомысленное выражение, глаза стали еще темнее, и – она до сих пор вспоминает об этом с особым удовольствием – он густо покраснел.
 – Прошу прощения, – пробормотал он и ушел к своему грузовичку.
 На следующий день Лора застала Силоу у окна. Лора проследила за ее взглядом и увидела молодого садовника.
 – Смотреть, конечно, не возбраняется, – наставительно заметила она. – Тем более на такого красавца. Я уверена, что многие девушки на него засматриваются, но помни, кто ты, а кто – он.
 Силоу смутилась. Неужели она обречена всю жизнь терпеть опеку старших?
 И когда Лора, следуя своему распорядку, пошла, вздремнуть после обеда, Силоу вышла на крыльцо. Она поняла, что Билли Боб сразу же увидел ее, но притворился, что не замечает. Он оставил работу и подошел к своим пожиткам, раскиданным по земле. Хотел напиться из бутылки, но она оказалась пустая. Его это не смутило, и он утолил жажду, воспользовавшись шлангом для полива.
 Силоу все-таки пошла на кухню, налила холодной воды и бросила в стакан несколько кубиков льда. Потом вернулась, неся стакан в вытянутой руке.
 – Вот, – сказала она ему в спину.
 – Спасибо.
 Она смотрела, как он пьет, запрокинув голову назад, проливая воду на свою тонкую футболку, которая становилась совершенно прозрачной там, где намокала… Когда она уходила в дом, он окликнул ее.
 – Одну минутку!
 Силоу охотно остановилась.
 – Не надо прятаться от меня, – резко сказал Билли Боб. – Я больше не буду… ничего. Считайте, что меня нет. Я не обижусь.
 Она посмотрела на него снизу вверх: он был выше ее на целую голову, а она была не такого уж и маленького роста: пять футов семь дюймов. И снова почувствовала, что он нравится ей. Длинноволосый, голубоглазый.
 – Наоборот, мне хочется поговорить, но я вижу, что вы чересчур стеснительный.
 – Кто? Я? – весело округлил глаза Билли. – Впервые слышу! Давайте поговорим, хоть весь день напролет! Я ужасный болтун!
 Они говорили обо всем, что приходило на ум: о прошлом и будущем, о ее подругах и его друзьях, о порядках в ее закрытой школе и о его жизни на Семи Холмах, в маленькой деревушке неподалеку от Суитуотера.
 Ее жизнь теперь поделилась надвое: с ним и без него. Причем время без него тоже разделилось пополам: полдня, до вечера, она вспоминала о прошедшей встрече, а с утра начинала ждать предстоящей.
 Он проработал в саду почти две недели. И они встречались каждый день. В предпоследний день она помогала ему подрезать калину в дальнем уголке сада. Билли случайно коснулся ее и, не удержавшись, поцеловал.
 Силоу уже давно ждала, когда же он ее поцелует. И он тоже давно хотел этого, но поцелуй вышел такой короткий, стыдливый, мимолетный, что она даже не успела толком прислушаться к своим ощущениям. Это всегда так? Или только при первом поцелуе? Или Билли Боб не умеет целоваться?
 – Я не хотел, честное слово, – виновато сказал он и провел ладонью по лбу, оставляя грязные следы.
 Силоу не знала, что говорят в таких случаях.
 – Весьма сожалею.
 – О чем?
 – О том… том, что… вы… вам не понравилось… не нравится… я не нравлюсь, – путаясь в словах, пролепетала Силоу.
 – Да почему же? – возмутился Билли. – Это вовсе не так! – Он тяжело вздохнул. – Понимаете, Силоу, вам только восемнадцать, а мне уже двадцать три. – Вы еще многого не знаете и не понимаете.
 Силоу рассердилась. Она просто вышла из себя. Скажите, пожалуйста, какой опытный выискался!
 – Хорошо, пусть я чего-то не знаю и не понимаю, но в себе-то разобраться я могу или нет? Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, и… уверена, что мне это нравится! Или ты отказываешься?
 Он нерешительно склонил голову набок, переступил с ноги на ногу, но потом все же привлек ее к себе… Весь в грязи, в пыли, в поту…
 Его губы погрузили ее в сладостный транс. Такого она не испытывала даже в самые счастливые минуты своей прежней жизни. Она крепко обхватила его, боясь упасть от головокружения, и застыла, и только толчки забившегося в бешеном восторге сердца говорили ей о том, что она не умерла от счастья. Но вот он мягко освободился из ее объятий и, задыхаясь, с трудом произнес:
 – А теперь мне надо идти… Я не вернусь… Никогда, – добавил он угрюмо.
 – Но, Билли…
 Он поднял упавшую с головы шляпу и быстро пошел прочь. Настолько быстро, что ей пришлось бежать, чтобы догнать его.
 – Билли! Что я такого сделала?
 Он залез в кабину грузовика и сказал, не глядя на нее:
 – Ты как отрава. То есть как виски. Оно почти как вода. С виду. Потом оно веселит. И, в конце концов, доводит до несчастья, если вовремя не бросить. Виски я уже бросил. Теперь надо бросить тебя.
 Он завел мотор.
 – Но… ты забыл инструменты, и я… – начала она в смятении.
 – Это ничего. Дед завтра заберет, – с непонятным ожесточением перебил он.
 Силоу отошла в сторону.
 – Я тебя не поняла, Билли Боб. Только точно знаю, что ты трус. Иначе ты бы не убежал. Поэтому давай! Уезжай!
 Он и не задержался ни на секунду.
 Силоу всю ночь проплакала в подушку. Утром она выглядела ужасно, и Лора решила, что племянница перегрелась на солнце.
 Слезы ее иссякли только тогда, когда она выглянула из окна и увидела, что Билли Боб подъезжает на своем грузовичке к дому. Он вернулся! Но его лицо не стало более приветливым, когда она подошла к нему.
 – Я приехал за своими вещами.
 – Я тебе мешаю?
 Он помотал головой и стал загружать кузов садовыми инструментами. Закончив, Билли Боб подошел к крыльцу, она сидела в кресле, как в первый день их знакомства. Он посмотрел на кончики своих ботинок.
 – Силоу, ты должна меня понять. – Он поднял голову и умоляюще посмотрел на нее. – Это нехорошо, понимаешь, – говорил Билли Боб, подбирая слова. – Я не могу пользоваться твоей неопытностью. Ты же сама сказала, что я – первый парень, с которым ты познакомилась.
 – Да, я излишне болтлива. Что тут поделаешь?
 Он посмотрел ей прямо в глаза и проникновенно сказал:
 – Ты познакомишься с другими парнями, сравнишь меня с ними, и я проиграю в этом соревновании.
 Под конец ему стало трудно говорить, он опять нахмурился, покраснел, совсем как в первый день. Ей тоже было больно.
 – У меня, оказывается, был первый опыт. А у тебя какой? Очередной?!
 – У меня?
 – Если я неопытная по сравнению с тобой, то ты, выходит, опытный? Я – неопытная, и тебе это не нравится, да?
 – Нет, почему же? Я этого не говорил! Ты… мне очень нравишься… Ты… такая… такая красивая… и…
 – И неопытная. Ну что ж, спасибо за опыт. Всего хорошего. Ты мне уже разонравился.
 Они помолчали; она – сердито, он – сокрушенно. У розовых кустов, растущих у крыльца, жужжали пчелы. Наконец она смягчилась.
 – Прости. Я не хотела тебя обидеть. Ты мне тоже нравишься.
 Он повернулся и пошел, но вскоре остановился, постоял спиной к ней, потом обернулся и произнес:
 – Кажется, мы делаем большую глупость… и твой отец убьет нас, когда узнает… но если ты хочешь встретиться, я буду ждать тебя там, – он показал на дальнюю рощу магнолий. _ В десять. В Мартинсвилле танцуют допоздна, и никто тебя там не знает. Если хочешь…
 – В… в десять? – вздрогнула она.
 – Это безопасно. Со мной тебя никто не тронет, – гордо расправил он широкую грудь.
 У нее перехватило дыхание, она смогла только кивнуть и отвернулась, потому что на глазах у нее заблестели слезы.
 Они провели вместе шесть волшебных недель, встречаясь дважды в неделю, а в самую последнюю – три раза, потому что им все больше хотелось видеть друг друга. Силоу чувствовала, что переживает самое счастливое время в своей жизни. Билли Боб тоже потерял голову. Временами он одергивал себя, пытался подумать о будущем, но всякий раз захватившее его чувство заглушало голос разума. Они не могли и даже не пытались остановиться, пока не вмешался Сэм.
 Он дознался до тайны дочери в конце июля и принял решительные меры. В каких-нибудь полчаса он разрушил то, что, казалось, будет длиться вечность. Он оказался во всем прав. Он знал жизнь и не ошибся в Билли Бобе. Ошиблась она.
 И когда Сэм настоял на замене колледжа университетом, она особенно не возражала. Университет штата Теннесси был дороже, солидней и… дальше от Суитуотера. Сэм был готов упрятать ее в монастырь, но университетский устав все-таки отличался от монастырского, поэтому он регулярно навещал ее, а потом стал брать с собой Майкла с весьма прозрачной целью.
 Они с Майклом познакомились зимой, последовавшей за тем счастливым летом. В ту пору началось сближение Сэма Пеннингтона с судьей Сьюэллом. С первого взгляда на судью было понятно, что именно он отец Билли. Но Сэм внимательно наблюдал за ней в этот момент, и она не подала виду, как тяжело забилось сердце.
 Роберт Сьюэлл ей не нравился, и она никогда не спрашивала себя почему. Но, тем не менее, она его хорошенько рассмотрела, и это как-то подготовило ее к встрече с Майклом.
 Да, о таком муже для дочери Сэм только и мечтал: со связями, с хваткой, с большим будущим.
 Он представил их друг другу самым торжественным образом. И это понятно: вот, наконец, человек, достойный Силоу, который может ей дать все, что казалось Сэму необходимым.
 Она не призналась Майклу в том, что знает Билли Боба, так же как умолчала и о многом другом: например, о встречах с молодыми людьми в университете и о том, как действует на нее поразительное сходство братьев по отцу. Надо признаться, что Майкл поначалу понравился ей, пока она не узнала его поближе.
 И вот она снова с Билли Бобом. Несмотря на амбициозные планы отца, а может быть, только благодаря им. Она верит Билли, он не подведет ее и выполнит свое обещание.




  Глава 7 


 В субботу Сэма не было дома. Силоу места себе не находила от нетерпения и в конце концов не выдержала, взяла новую машину, которой пользовалась всю неделю, и уехала кататься. День был тихий, безветренный, Силоу очень любила такую погоду.
 В воскресенье утром, когда она вышла к завтраку, Сэм поджидал ее, чтобы сделать ей важное сообщение.
 – Не хочу больше заставать тебя врасплох, дорогая, – насмешливо усмехнулся он, – поэтому предупреждаю сразу. Сегодня за обедом у нас будут гости: судья Сьюэлл… и Майкл, конечно. Если ты категорически отказываешься присутствовать, я не буду возражать. На этот раз. Но ты сама должна понять, что у тебя осталось, не так много времени до свадьбы для того, чтобы привести свои нервы в порядок.
 – А как с нервами у Майкла? Не пошаливают после того, что было между нами в тот вечер?
 – Силоу!
 Лицо Сэма налилось кровью, Силоу тоже чувствовала, как кровь прилила к щекам. Она повернулась и ушла в свою комнату, так и не сев за стол.
 – Билли Боб! Билли Боб!
 Он вскочил с койки, не соображая, кто его зовет и откуда.
 Полуденное солнце било в глаза. Голос он уже узнал, но где его обладательница? Когда она позвала еще раз, он, наконец, понял, что Силоу стоит у здания тюрьмы и зовет его через окно. Билли Боб заметил, что лицо у нее заплаканное.
 – Что-нибудь случилось?
 – Наша договоренность остается в силе? – вопросом на вопрос ответила она.
 – Ты имеешь в виду…
 – Да, нашу женитьбу.
 Он вздохнул. Ему предоставляется еще одна возможность отступить.
 – Если ты не передумала… – наконец протянул он.
 – Нет, не передумала, – тряхнула она головой. – Когда?
 – Деньги я отдам Томми завтра с утра. Если он не отбросит копыта от удивления, то займется оформлением бумаг. А сразу после этого я в твоем распоряжении.
 – Билли, а где мы сможем увидеться?.. Чтоб нас не увидели? Я уже отпросилась с работы. Сказала – по семейным обстоятельствам, – усмехнулась она.
 – А ты как думаешь, где лучше? – спросил он.
 – В Мемфисе. В большом городе легче затеряться.
 – Хорошо. Жди меня у старой хлопкопрядильни. Я приду сразу… как освобожусь.
 Она кивнула и откинула волосы назад.
 – Силоу!.. Ты не передумаешь?
 – Нет.
 – А чего тогда плачешь, черт побери?
 Она вытерла глаза, пожала плечами.
 – Невесты всегда плачут перед свадьбой, разве ты не знаешь? Так уж повелось…
 Когда Билли Боб свернул со скоростной дороги на проселочную, ведущую к хлопкопрядильне, он огляделся по сторонам, чувствуя себя очень глупо, будто он Джеймс Бонд, за которым возможна слежка.
 Она ждала его в условленном месте, стоя возле маленького голубого «Кадиллака», выделенного ей Сэмом, одетая сообразно случаю: в очках, чтобы не узнали, и во всем белом, как подобает невесте, хотя ее наряд трудно было назвать подвенечным платьем. Она была в белоснежном узком жакете с широкими отворотами, в длинном вырезе виднелось голое тело, смущавшее Билли Боба. Неужто она без лифчика?
 Длинные ноги, обутые в белые туфли с высоким каблуком, тоже заслуживали мужского внимания. Он не сразу заглушил мотор, против воли любуясь ожидавшей его девушкой. Внезапно у него защемило сердце: так далека она от него, красивая, ухоженная, нарядная. Рядом с ней он будет выглядеть как чучело. Или она хочет подчеркнуть разницу между ними, сразу поставить его на место: он – всего лишь товар, купленный богатой дамой.
 – Прошу извинить за опоздание, – сухо обронил он, когда она сделала шаг навстречу. – Томми задержал. Старая ищейка, он душу из меня чуть не вытряс, все старался выбить признание, откуда у меня деньги.
 – Он меня не заподозрил?
 Ее звонкий нежный голосок смягчил его. Он даже пожалел ее, настолько сильно она встревожилась. Нет, она вовсе не такая недоступная и холодная, как ему вначале показалось.
 – Вроде нет. Но задержал он меня надолго. Из тюрьмы я сразу – сюда.
 – Хорошо. Нам надо торопиться.
 Билли кивнул, и они пошли. Каждый к своему автомобилю. Потом оба остановились.
 – Зачем нам свадебный кортеж? – сказал Билли Боб. – Достаточно одной машины, – добавил он, а про себя подумал: «И только моей, потому что будь я проклят, если сяду в их „Кадиллак“!»
 – Поедем в «Кадиллаке», – предложила Силоу.
 – Почему не на грузовике? – возразил он. Она пожала плечами.
 – Но как я могу бросить «Кадиллак» без присмотра? К тому же если его увидят, то немедленно донесут Сэму, и все кончится, не успев начаться.
 Она указала на автомобильный номер, на котором было выбито две буквы: С и П. и решительно села за руль.
 – К тому же я залила полный бак.
 Последний аргумент решил спор. К тому же Билли Боб вспомнил, что у него всего тридцать шесть долларов, а если его старенькому грузовичку понадобится какая-нибудь починка или вдруг кончится бензин, денег может не хватить.
 Поэтому с неохотой и недовольной миной он подошел к машине этой мисс, которой очень нравится настаивать на своем.
 А что делать, подумал он с горечью. Командир здесь – она. Чего ты ожидал? Ты же продался, вот и терпи. Без дальнейших разговоров Билли сел на пассажирское сиденье и очутился будто бы в другом мире, пахнущем кожей и дорогими духами.
 Когда он открыл дверь, зазвучала легкая музыка, не прекращавшаяся до тех пор, пока он не пристегнулся ремнем безопасности.
 Некоторое время они посидели молча.
 – Ну? В чем дело? – заметил Билли. – Или ты собираешься торчать тут весь день?
 Она резко надавила на педаль газа.
 Силоу вела машину уверенно, поэтому он перестал следить за ней и, не спрашивая разрешения, включил радио. Наткнувшись на разухабистую песенку о том, как хорошо пить пиво, гулять и спать с женщинами, он сделал погромче.
 Она никак не реагировала.
 – У тебя потрясное свадебное платье, – сказал Билли Боб.
 – Не нравится? – удивилась она.
 – Да нет, почему же… Проповедник или судья, или кто там еще… кто женит, забудет обо всем, только и будет гадать: надето у тебя что-нибудь под жакетом или нет?
 Она покраснела.
 – Что с тобой сегодня, Билли? Ты никогда не вел себя…
 – Обожди! Ответь на вопрос!
 Силоу набрала побольше воздуху, чтобы излить на него негодование, но передумала. Вместо этого она стала одной рукой расстегивать пуговицы на жакете.
 – Сейчас сам увидишь! – мстительно сказала она.
 Билли глаз не мог оторвать от пуговиц, а когда она расстегнула все и распахнула жакет, пульс Билли достигал ста ударов в минуту. Ее грудь поддерживал белый полупрозрачный лифчик, довольно рискованный, но, тем не менее, обязательная для приличной девушки деталь туалета все-таки, несомненно, имелась в наличии.
 Он на секунду почувствовал облегчение, но только на секунду.
 – Что это с тобой, Силоу? – ехидно повторил он ее вопрос. – Ты никогда не носила такого…
 – А тебе какое дело? – гневно ответила она.
 – Мне не нравится, как ты себя ведешь.
 – Ты заговорил совсем как Сэм, – насмешливо усмехнулась она, но в голосе слышалась обида. – Но его я понимаю – он беспокоится о моей репутации. А ты что?
 – А мне не нравится, когда ты ведешь себя как королева… как Снежная Королева… холодная, презрительная… Как будто все люди – твои слуги. Знаешь, мне кажется, что я уже отработал твои деньги. Своим терпением. Ее руки на руле напряглись.
 – А свадьба?
 Билли Боб промолчал.
 – Хорошо. Тогда разворачиваемся и едем обратно. Он ответил не сразу.
 – Делай как знаешь. Деньги верну сразу же, как только смогу.
 – Мне не нужны деньги!
 – Да? Вот как? – взорвался он, но тут же, впрочем, успокоился. – Да, милая моя, ты так и не повзрослела. Настоящего жизненного опыта у тебя так и не прибавилось. Ты когда-нибудь сидела без денег? Готов поставить все, что у меня есть, и даже то, чего нет, что о деньгах ты ни разу в жизни не задумалась.
 Силоу плотно сжала губы.
 – Так я и думал, – засмеялся Билли Боб. – Ты покупаешь умопомрачительные шмотки, сразу покупаешь новую машину взамен разбитой вдребезги, ты даже меня купила! И, клянусь, дешево купила. Просто воспользовалась моими затруднениями. Знаешь, сколько с тебя причитается за то, что ты вообще предложила мне эту сделку? И за то, что я согласился? В тысячу раз больше!
 Она резко остановила машину, и некоторое время сидела, тяжело дыша. Билли Боб с удивлением заметил, что весь напрягся и даже сжал кулаки. «Откуда во мне столько злости?» – подумал он.
 – Хорошо, – выдохнула Силоу. – Свадьба отменяется. Я найду другой способ.
 – М-м-м… Силоу… прости, – слова застревали у него в глотке, но он все-таки произнес их.
 Она отрицательно помотала головой и потянулась к ключу зажигания. Билли Боб схватил ее за руку. Это прикосновение напомнило ему то, другое, в тюрьме. Ее гладкая кожа и тепло руки снова, как и тогда, взволновали его.
 Силоу удивленно смотрела на него и старалась вырвать руку, но он держал крепко.
 – Я же извинился, – глухо произнес он. – Я просто паршиво себя чувствую. Я недоволен собой, поэтому нервничаю. Пойми и прости.
 Ему казалось, что постепенно спали чары злого волшебника, и перед ним снова оказалась та самая девчонка, с которой он когда-то давно был знаком, а вовсе не высокомерная богачка, задиравшая нос выше потолка.
 – Я передумала, – сказала она. – Я больше не хочу, чтобы ты женился на мне.
 – Что, надеешься найти другого?
 Она опустила голову.
 – Вряд ли что получится, без меня тебе не обойтись, Силоу. Только перестань раздражать меня. Не веди себя как работорговец. И не унижай меня. Вот простой пример: ты – вся расфуфыренная, а я? Считаешь, мне будет приятно стоять рядом с тобой в таком виде, прямо из тюрьмы?
 Взгляд ее карих глаз задержался на его мятой футболке.
 – Ты нормально выглядишь… – удивленно протянула она, как будто ей первый раз в голову пришла мысль, что он может выглядеть как-то не так.
 – Благодарю, – сухо ответил он и тоже невольно скосил глаза. – Ты тоже… ничего.
 Силоу вспыхнула и чуть оттопырила нижнюю губку.
 Билли с минуту наблюдал за ней. Он понял, что сейчас запечатлеет на ее губах страстный поцелуй, а потом, черт возьми, с удовольствием женится.
 – Билли! – бурно запротестовала она, когда он подвинулся чуть ближе. – Если ты меня поцелуешь, я расторгну сделку и потребую вернуть деньги!
 – Это еще почему?
 – За нарушение условий сделки. Не забывай – у нас фиктивный брак.
 Ее слова больно ранили его.
 – Врешь ты все, Силоу. Ты просто боишься. – Кого? Тебя?
 – Да, тебя… меня, себя, нас… Всего боишься.
 – С чего ты взял? Просто я иду прямо к своей цели, не отвлекаясь на пустяки. И, кроме того, – она почувствовала, что не стоит этого говорить, но все-таки не удержалась и закончила, – я слышала, что ты очень неразборчив в знакомствах и волочишься за всеми юбками подряд. Сомнительная честь – целоваться с тобой.
 На мгновение Силоу показалось, что он ее сейчас ударит. Но Билли только густо покраснел, отпустил ее, сел прямо и молча уставился вперед. Постепенно она успокоилась и снова потянулась к ключу зажигания. К ее удивлению, рука мелко дрожала.
 – Возвращаемся, – полуутвердительно, полувопросительно произнесла Силоу.
 – Нет, – решительно сказал Билли Боб, не глядя на нее. – Нет! У меня нет денег. Поэтому я сделаю то, что тебе нужно. И можешь катиться на все четыре стороны.
 – Но…
 – До той поры, пока тебе не надоест пудрить мозги Сэму. Тогда ты просто найди меня и можешь даже ничего не говорить, я сразу все пойму. А до той поры не подходи ко мне на пушечный выстрел. Поехали. Поехали, говорю, или ты не можешь?
 Силоу молча завела мотор, вывела машину с обочины и поехала в Мемфис.
 Здание административных властей округа Шелби напоминало гудящий улей. Желающих пожениться было столько, что образовалась очередь. Сначала было просто и быстро. Механически. Равнодушно. Безболезненно. Они показали свои водительские права, которые доказывали, что они уже совершеннолетние, расписались в свидетельстве о браке. Силоу заплатила пошлину.
 – Не надо, – остановила она, когда он полез в кошелек. – Плачу я.
 – А я не против, – искренне сказал он.
 Но потом начались небольшие затруднения.
 Судья удивленно поднял брови, когда усмотрел из записей в их водительских правах, из какой дали они к нему явились. Судья был полной противоположностью Роберту Сьюэллу: молоденький, маленький, кругленький и совершенно лысый. Билли Бобу безоговорочно понравился внешний вид судьи, но за свой вид ему было стыдно, поэтому он не высовывался и держался скромно.
 Потом потребовались свидетели. Пригласили пару молодых из очереди на бракосочетание. Они были так похожи на детей, что с трудом верилось в их совершеннолетие.
 – Так, ну, кажется, все приготовления закончены, – облегченно вздохнул судья. – Встаньте, пожалуйста, сюда, – он указал на место прямо перед собой, – и начнем, пожалуй.
 Он посмотрел на водительские права.
 – Вильям Роберт Уокер! – торжественно провозгласил он. – Я всегда слежу за тем, чтобы не перепутать имена, – добавил он более будничным тоном. – А вы – Силоу? – какое очаровательное имя – Пеннингтон. Второго имени нет?
 – Нет, – тихо ответила она слегка дрогнувшим голосом. – Прекрасно, прекрасно. Ну что ж, вот ваши документы, вот свидетели, а как насчет колец?
 – Боже! – прошептала Силоу, прикрыв рот ладонью и беспомощно глядя на Билли.
 – Простите, мы забыли, – находчиво ответил Билли Боб. Веселый судья погрустнел, даже лысина его как-то поблекла.
 – Наверное, вы очень торопились, да? Когда же вы решили пожениться?
 Он впервые поглядел на них более внимательно. И не мог не заметить разницу в одежде и то, что они стоят далеко друг от друга, как чужие, а не как влюбленная парочка.
 – Может, вы хотите подумать еще? – нерешительно предложил судья.
 – Нет! – всполошилась Силоу.
 – Мы уже наобсуждались по горло, – иронично вставил Билли Боб.
 – Почему же вы так холодны друг к другу?
 – Мы стесняемся, – ухмыльнулся, Билли Боб еще шире и взял Силоу за локоть. – Наедине мы выражаем свои чувства гораздо свободнее, – сказал он и игриво подмигнул судье.
 – Не слишком ли вы легкомысленны? – сердито спросил судья и добавил нравоучительно: – Отдаете ли вы себе отчет в том, что брак – это серьезное дело, требующее зрелости ума и ответственности в поступках? Если вы едва знакомы или хотите покрыть грех…
 – Мы знаем, друг друга четыре года, – уверила его Силоу, снимая с пальца золотое кольцо, полученное в подарок в день окончания университета. – А вместо обручального кольца я дам ему вот это. А он даст мне потом… как-нибудь…
 – Ну что ж, если вы настаиваете… – судья неохотно встал и раскрыл тонкую черную папку с церемониальным текстом.
 Билли в последний момент спохватился и снял шляпу. Да, не такой он представлял свою свадьбу. Кабинет судьи был скромен и скучен. Солнце заглянуло в комнату и тронуло своими лучами стену, осветив единственное яркое пятно во всем этом сером кабинете: рекламный туристический плакат, прославляющий красоты штата Теннеси, неизвестно как попавший в это святилище закона.
 Судья начал свою скороговорку; слова сливались в один сплошной поток, грозивший смыть слушателей волною скуки.
 Билли захотелось убежать. Убежать домой, прочь от судьи в мантии, от подростков с разинутыми ртами и уж, конечно, от этой девушки, спокойно повторявшей слова брачного обета.
 – … пока смерть не разлучит нас, – говорила она едва слышно.
 – Вы можете подарить ему кольцо в залог того, что только что обещали, – мрачно проинформировал ее судья, глядя в сторону.
 Силоу кивнула и протянула кольцо Билли. Он подал ей руку. Она не знала, что делать. Кольцо было явно мало ему. В конце концов, с превеликим трудом оно влезло на первую фалангу мизинца.
 Повинуясь внезапному желанию, Билли Боб взял ее за руку, и как будто какой-то ток прошел между ними. Ее рука была горячей, влажной и чуть дрожала. Теперь он понял ее состояние, как если бы она подробно ему обо всем рассказала. «Ей тоже не по себе», – с облегчением подумал он. Она вдруг подняла голову и встретила его взгляд. У Силоу были удивительные глаза. Большие и как будто влажные, словно у олененка. Они не скрывали ничего, и надо было только уметь понимать их язык, чтобы заглянуть в самые сокровенные глубины ее души. В этот момент выражение глаз у нее было точно таким же, как и в первый день, их знакомства, как будто и не разделяло их четыре года отчуждения.
 На несколько восхитительных секунд Билли Боб забыл про эти четыре года, про Майкла и про Сэма, он знал только одно: он любит ее!
 Он сжал ее руку. Взгляд судьи сразу подобрел.
 – Ну а вы, Вильям Роберт Уокер, берете ли вы в жены…
 Он повернулся к судье, как того требовала церемония, боковым зрением наблюдая за Силоу. Она смотрела во все глаза, как он повторяет те же высокие слова. Она как будто что-то искала в нем. Что?
 – Поскольку у вас нет кольца, поцелуйте вашу невесту в подтверждение обетов.
 Он вспомнил ее слова о том, что получить поцелуй от него – небольшая честь, и приготовился только сделать вид, что коснулся ее щеки, но она неожиданно повернулась к нему и сама припала своими губами к его губам. И он вспыхнул как огонь, почувствовал всеми фибрами души, что не забыл ее!
 Он помнит ее! Ее запах! Ее нежность! Ее тепло!
 Но, увы, мгновенная вспышка, вызвав к жизни, казалось бы, давно похороненные чувства, не могла изменить реальное течение событий. Когда она опустила голову и отвела взгляд, он вспомнил, за что он ненавидел ее.
 Она подарила ему волшебные мгновения, вознесла на вершину блаженства, а потом бросила. Бросила в бездну отчаяния. Чем сильнее счастье, тем сильнее горечь потери.
 – … нарекаю вас мужем и женой, – сказал судья в завершение церемонии.
 – Благодарю вас, ваша честь, – сказал Билли Боб, отпустил руку Силоу и пошел прочь.
 Силоу решила остановиться, чтобы немного перекусить. «Новобрачный» будто воды в рот набрал и молчал всю дорогу. Какая муха его укусила? Обиделся на ее замечание насчет женщин? Но нет, тут дело, видимо, в другом.
 «Да, ты сама виновата, – стала корить себя Силоу. – Черт тебя дернул поцеловать его! И, главное, зачем? Не было ни малейшего повода. Ни одного!» Вернее, кроме одного. Он подошел слишком близко. Чересчур. На таком расстоянии он перестал быть грозой округа Брискин. Он стал симпатичным, стройным и высоким молодым человеком, сильным и надежным, как скала, который любил ее не за то, что она похожа на свою мать, не опекал ее как ребенка, а просто хотел быть рядом с ней, потому что она очень ему нравилась.
 Когда он произносил слова супружеской клятвы, Силоу вдруг до боли ясно представила себе, как было бы хорошо иметь рядом такого мужа: любящего и любимого, пылкого и верного, сильного и надежного. Эта фантазия заставила ее чуть повернуть голову, чтобы встретиться с его губами. Он удивился и испугался, отпрянул и рассердился. Она все это ясно чувствовала, все перемены его настроения.
 И опомнилась. Он многих целовал. Что она ему? Она для него всего лишь очередная интрижка. Разве не так?
 – Возьмем чего-нибудь поесть? – спросила Силоу, когда они подъехали к небольшому придорожному ресторанчику. – Когда ты ел в последний раз?
 – В тюрьме. Завтракал.
 – Я тоже только завтракала, хотя не чувствую голода. Нервничаю как-то…
 Она первой открыла дверцу, но он первым успел к входной двери и вежливо пропустил ее вперед.
 Ресторан был как ресторан, самый средний, полупустой в это время дня.
 Они заказали здешнее фирменное блюдо – жареного окуня. Когда официантка отошла, Билли внезапно спросил:
 – А чего ты нервничаешь?
 Силоу не сразу поняла, что он просто продолжает прерванный пять минут назад разговор.
 – Как тебе сказать? Я все-таки впервые замужем.
 – Ты считаешь этот фарс свадьбой?
 – Ну, формально – да. Теперь мне нужно приготовиться к дальнейшим действиям.
 – Не торопись особенно. – Он устало вздохнул. – Вдруг передумаешь? С Майклом-то? Тогда не забудь первым делом известить меня, ладно?
 Билли Боб сидел и методично отрывал от салфетки мелкие клочки. Золотое кольцо, ее свадебный подарок, блестело у него на мизинце. Иногда он просто бесил ее. Но сегодня он вел себя очень покладисто, не стоит на него сердиться. Лучше все подробно объяснить.
 – Понимаешь, Билли Боб, я никогда не вернусь к Майклу, – убежденно сказала она. – Не верь никаким слухам.
 Он бросил ей один из своих загадочных взглядов.
 – А что, будут слухи?
 – Не знаю… Сэм, наверное, будет готовиться к свадьбе.
 – А что ты будешь делать?
 – Если мне не удастся решить дело миром, я ему скажу, что существует небольшое затруднение в виде тебя, – решительно заявила Силоу.
 Он оставил салфетку в покое и принялся за ледяной чай, только что принесенный официанткой.
 – Я бы хотел, чтобы ты заранее предупредила меня, когда собираешься скандалить с отцом, – сказал он. – Мне надо будет успокоить кое-кого по этому поводу.
 В ней мгновенно вспыхнула ярость. Все ясно, подумала она.
 – Не бойся, успеешь предупредить свою… своих подружек. Они и оглянуться не успеют, как ты снова станешь холостяком! Обещаю!
 – Я говорю о своем деде и о матери, – усмехнулся Билли. – А насчет быстроты ты не зарекайся. Я, может, не смогу сразу развестись… Я не могу рассказать им про деньги…
 – Билли, – тихо и смущенно сказала она, – не считай, что я купила тебя. Я никогда так не думала, клянусь! Ты просто сделал мне одолжение.
 – Ничего себе одолжение, – хмуро пробормотал он, глядя на официантку, которая несла им тарелки с плоскими золотистыми окунями, обложенными жареным картофелем, из которого сочилось масло.
 Они набросились на еду и несколько минут утоляли свой аппетит.
 – Однако, Силоу, ты не похожа на фотомодель, – заметил Билли, отодвигая тарелку.
 – Это почему еще?
 – Знаешь, как они берегут фигуру? Салаты, овощи, фрукты, минеральная вода…
 – Люблю жареную рыбу, – улыбнулась она.
 – Очень рад. И я тоже, – он еще раз внимательно посмотрел на нее. – И, значит, раз теперь ты моя женушка, то будешь жарить мне рыбу. А как насчет постирушек?
 – Ну что ты, – она растянула губы в улыбочке. – Как же я лишу твою матушку такого удовольствия?
 – Ничего, она не будет возражать. А почешешь мне спинку? Мама этого не делает.
 – Я тоже не буду, – недовольно отвернулась Силоу, потянувшись за салфеткой.
 – А-а-а, значит, и ты не будешь претендовать на эту услугу с моей стороны? – покивал головой Билли. – А то давай. Хочешь, я буду приходить к вам в дом, и чесать тебе спинку, а?
 – Большое спасибо за любезное предложение, – ответила Силоу. – Но мне совестно отрывать тебя от любовных похождений. Это ведь для тебя – главное в жизни, правда?
 Билли Боб поставил стакан на стол и отодвинул в сторону тарелку. Он больше не шутил.
 – Значит, ты не будешь возражать, если я подцеплю кого-нибудь в «Кантри Пэлисе»? Или хотя бы потанцую в «Лиджн Холл»?
 – Не возражаю, – кивнула Силоу. – Меня это вполне устраивает.
 Билли Боб издал короткий смешок.
 – Я был готов поклясться, что тебе это будет неприятно.
 – Даже если это так – чем я могу на тебя повлиять?.. Но имей в виду, если бы мы действительно поженились, я бы сумела удержать мужа дома, Билли Боб. И… и я бы с него шкуру спустила, если б увидела в «Лиджн Холл» с другой женщиной, – она отбросила салфетку в сторону. – Все, я готова. Идем!
 Она достала чековую книжку, но Билли не позволил ей заплатить.
 – Знаешь что? – раздраженно заявил он. – Ты мне уже надоела со своими деньгами. Я сам заплачу. И вообще, честно говоря, я бы с гораздо большим удовольствием женился бы на простой девушке, которая в случае чего с меня шкуру спускала. С ней мне было бы гораздо веселее.
 С минуту он смотрел на нее, потом взял шляпу и пошел платить. Официантка что-то сказала Билли Бобу. Тот расхохотался.
 Силоу представила, что было бы, если б она поймала его на слове, продолжила бы игру, взяла бы за руку, обняла и сказала бы ему – своему мужу – что хочет поехать к нему домой? Он бы, наверное, сразу переменился, с удовольствием играл свою новую роль в течение, по меньшей мере, одной ночи…
 Раздосадованная своими мыслями, она швырнула ему ключи от машины и, когда он с трудом поймал их, бросила:
 – Поведешь ты. Я устала.
 Это был продуманный жест. По всему видно, что он хочет владеть ситуацией. Она ему подыграет. Пусть он побудет главным, раз ему так хочется.
 По дороге домой она внимательно рассматривала его.
 – Ну, в чем дело? – в конце концов, не выдержал он.
 – Стараюсь представить, каким бы ты был мужем.
 – Идеальным, – усмехнулся Билли Боб.
 – Вряд ли.
 – А вот увидишь. Когда-нибудь я женюсь по-настоящему и…
 – И полностью изменишься? Так? – Сожаление и горечь переполняли ее.
 – Да я и сейчас не такой уж и плохой, как ты думаешь, – неожиданно серьезно ответил он. – Обо мне ходит больше сплетен, чем правды. Иной раз такого о себе наслушаешься, что хоть стой – хоть падай! Нет, ты подожди немного, увидишь, каким я стану. Лучше Майкла. Просто судьба дала ему фору, но я его догоню и перегоню.
 У нее навернулись слезы на глаза, и она отвела их в сторону.
 – Ты и так лучше Майкла, Билли. Можешь мне поверить.
 – Тогда зачем ты согласилась на помолвку? – с болью спросил он.
 Силоу постеснялась признаться, что Майкл напоминал ей его, Билли. Между ними все еще оставалась невидимая стена отчуждения. Поэтому она не сказала всей правды.
 – Просто он был рядом. Сэм давил на меня. А Майкл вел себя прилично. Поначалу.
 – Ты его любила?
 – Никогда. Зачем мне тебя обманывать?
 – Это еще хуже. – Он с силой сжал руль, так что побелели костяшки пальцев.
 Силоу нечего было возразить. Так они и молчали всю оставшуюся дорогу до старой хлопкопрядильни. За ней, спрятавшись в тени сосен, стоял его грузовичок. Билли Боб быстро выскочил из «Кадиллака». Она немного помедлила.
 – Ну, – громко сказал он, полной грудью вдохнув свежего воздуха, в котором носились ароматы цветущей жимолости, – все. Ты знаешь, где меня найти. Возвращайся в свой мирок с экономкой и «Кадиллаком».
 – А ты можешь продолжать свои посещения «Лиджн Холл».
 – Естественно.
 Билли Боб стоял в густой тени, скрывавшей его лицо.
 – А кольцо? – напомнила она. – Верни мне кольцо. Он попробовал снять, но оно сидело как влитое.
 – Извини, не могу. Без мыла не обойтись. Потом верну.
 – Пришлешь по почте?
 – Ну, вроде того, – посмеялся он. – Найду способ. Силоу кивнула и повернулась, чтобы уйти, но он внезапно схватил ее за руку.
 – Слушай, Силоу, а зачем ты меня поцеловала? Там, у судьи?
 – Ну, как же? Судья сказал…
 – А-а-а! Значит, ты делаешь все, что тебе судья сказал? Так-так! А помнишь, что он еще тебе велел? Быть мне верной женой!
 – И не мечтай, Билли!
 – А почему бы и не помечтать? Все это очень странно как-то… Эта немыслимая авантюра… И я должен вроде бы ненавидеть тебя, но ты так меня поцеловала…
 – Это ничего не значит, – отрезала Силоу, стараясь вырвать свою руку из его цепких пальцев. – У тебя все?
 – Нет, – ответил Билли и свободной рукой обнял ее за шею.
 Поцелуй застал ее врасплох. Это было так неожиданно, что она даже не сопротивлялась. Он действовал уверенно и властно. Его губы уже ласкали ее лицо, а руки гладили по волосам, по спине…
 – Знаешь, – услышала она его голос, – я, наверное, немного не в себе, но для меня наша женитьба все-таки кое-что значит. Я обязательно буду вспоминать при встрече, что ты все-таки моя жена. И я боюсь, что буду ревновать. Особенно к Майклу.
 – При чем здесь Майкл? – еле слышно сказала Силоу, чувствуя, как его рука начинает освобождать ее груди из лифчика.
 Такую наглость она не смогла стерпеть и схватила его ладонь обеими руками, но в этот момент он другой ладонью нежно провел ей по губам, как бы налагая печать на ее уста, и она снова замерла.
 – Знаю, Майкл здесь ни при чем. Пусть и остальные мужчины будут ни при чем, договорились? Пока я твой муж, вот тебе мой наказ: никаких ухажеров!
 Он отпустил ее и быстро залез в свою развалюху на колесах.
 – До встречи в «Лиджн Холл», – помахал он рукой.
 – Билли! – крикнула ему вслед Силоу и тут же закашлялась от красной миссисипской пыли, которой обдал ее грузовик. – Вернись! Сейчас же вернись!




  Глава 8 


 – Где ты была?
 Вопрос был задан с расчетом на эффект неожиданности: отец прятался в тени крыльца. День уже клонился к закату, и Сэма трудно было заметить в сгущающихся сумерках.
 – Ты меня испугал. – Несмотря на испуг, она решила не дать ему сбить себя с толку. – Я взяла выходной.
 Он встал с плетеного кресла. – Почему ты никого не предупредила?
 – Я отпросилась у мистера Парсона.
 – По семейным обстоятельствам? Какие еще семейные обстоятельства? Не лги мне, Силоу! Спрашиваю еще раз: где ты была?
 Только голос выдавал его ярость, внешне он был абсолютно спокоен.
 – Я должна докладывать тебе о каждом своем шаге?
 – Не хочешь отвечать? Твое дело. Но поставь себя на мое место! Два дня назад ты заявляешь, что уйдешь из дому, а на третий – исчезаешь! Что, по-твоему, я должен был подумать?
 – Так ты посчитал, что я ушла из дому… – растерянно сказала Силоу.
 – Ты что, хочешь довести меня до инфаркта? – Он дотронулся до верхней пуговицы рубашки, чтобы расстегнуть ее, забыв, что она была уже расстегнута. – Специально играешь на нервах?
 – Нет, что ты! Просто мне захотелось побыть одной, – неуверенно сказала Силоу.
 – Неубедительно! Для этого не надо было отпрашиваться с работы на весь день! – фыркнул Сэм. – У Лоры из-за тебя мигрень!
 – Я не хотела… Но хорошо хоть, что у тебя ничего не болит, правда?
 Он вздрогнул как от удара, вынул руки из карманов, опять засунул их поглубже… Она вдруг заметила тени у него под глазами, и ей показалось, что морщины у него стали глубже…
 – Силоу, я устал, – признался он. – Я решил, что ты ушла. Почему мы никак не можем договориться, дочь?
 Она не поддалась нахлынувшему чувству жалости.
 – Потому что ты хочешь, чтобы все было, по-твоему. А я иногда, против, – сказала она и потерла виски: у нее начинала болеть голова.
 – Силоу, – заговорил он. – Будь я проклят, если понимаю, чего ты хочешь, но, если ты так непримирима, я пока не буду давить на тебя…
 – Что? – не поверила она своим ушам.
 – Я сказал Майклу, чтобы он тебя пока не беспокоил. Несколько недель.
 – А… а свадьба?
 – Отложим, – махнул Сэм рукой. – Я уверен, что все образуется. Ты успокоишься, и все будет в порядке.
 – А если я все-таки не изменю своего решения? – осторожно спросила она.
 – Поживем – увидим. Но я уверен, что все устроится к лучшему, – к нему уже возвращались прежняя уверенность и безапелляционный тон. – Вот увидишь, ты еще будешь благодарить меня, что я не прогнал Майкла. Таких, как он, днем с огнем не сыщешь. К тому же он любит тебя.
 Силоу с сожалением поглядела на отца. Как было бы хорошо заключить с ним мир, но, увы, она знала, что до настоящего мирного договора придется пройти еще очень долгий путь. Пока она сделала один только первый шаг к свободе.
 – Я хочу, Силоу, чтобы такого больше не повторялось, – сказал Сэм напряженным голосом.
 – Разреши пройти, папа. – Она шагнула вперед. – Ты загородил дорогу.
 – Ты послушная дочь, – продолжал он, словно не слыша ее. – В конце концов, ты согласишься, я не сомневаюсь в тебе.
 У Силоу слезы навернулись на глаза. Признаться? Сказать ему, что уже вышла замуж? Нет, нельзя, она слишком хорошо знает Сэма. Надо подождать.
 – Я ведь не святая, – сказала она, наконец.
 – Святая не была бы моей дочерью, – сказал он, силясь улыбнуться. – Может, заключим перемирие, Силоу?
 – Можно. – Она улыбнулась в ответ. – Временное прекращение огня.
 Он облегченно засмеялся и обнял ее за плечи. Она уже и не помнила, когда это было в последний раз.
 – Ну и славно… А теперь, может, все-таки признаешься, где ты была?
 Силоу вздохнула. Зря она расслаблялась.
 – Я была в Мемфисе.
 – Ездила к Майклу? – мелькнула надежда у отца. – А он был здесь! Мы с ним весь день проговорили о тебе. Он хочет…
 – Нет, не к Майклу. А просто так. И если ты хочешь, чтобы я соблюдала перемирие, то ты…
 – … должен не упоминать Майкла? Ладно, договорились. До поры до времени.
 Тут зазвонил телефон.
 – Наверное, это Томми, – поморщился Сэм.
 – Надеюсь, ты не отправил его в погоню за мной? Сэм виновато развел руками и пошел к телефону.
 А Силоу стала вспоминать, как вел себя Сэм, когда кто-то вставал у него на пути и мешал его планам. При таких обстоятельствах он бывал страшен. И особенно не переносил, когда его обманывали, хотели перехитрить. Обмана он вообще не терпел. И даже Кэролайн здесь ни при чем. Он всегда был таким. С ранней юности.
 Да, наверное, если б она немного потерпела, ничего скрывать бы не пришлось. Если б она только могла предположить, что он способен смягчить свои требования, она ни за что бы, ни пошла к Билли Бобу. Тогда ей не пришлось бы прятаться и обманывать доверие отца…
 В среду утром Сэм перевел Силоу в головной банк, в Суитуотер, посчитав, что полгода практики в Довере вполне достаточно. Но Силоу понимала, что ее заслуги здесь ни при чем, он просто хочет держать ее перед глазами. Он не хотел допускать повторения истории с поездкой в Мемфис, потому что почувствовал неладное.
 Новое назначение не привело ее в восторг. Почти все сотрудники банка встретили ее враждебно, только Рита, ее старая знакомая по начальной школе, поддерживала с ней контакт, хотя и держалась очень скованно.
 – Она как будто боится меня, – рассказывала Силоу Лоре. – С чего бы? Мы старые знакомые и даже были дружны.
 – Ты все-таки дочь хозяина, – высказала свою точку зрения Лора. – С тобой нельзя обращаться запанибрата.
 – Может, у меня не пять пальцев на руке? Или звезда на лбу? Чем я от нее отличаюсь? И от всех остальных?
 – Ты – другая. По-другому держишься.
 – Как это: «по-другому»? Не как все? Не хожу в «Лиджн Холл»? – спросила Силоу не без задней мысли.
 Лора страшно удивилась, даже забыла про полотенца, которые складывала в шкаф.
 – Я совсем не то имела в виду, но уверена, что они ходят в «Лиджн Холл». А откуда ты знаешь про это заведение?
 – Рита рассказывала, – Силоу боялась встретиться взглядом с Лорой. – Это приличное место? Я могу там появиться?
 – Ничего плохого сказать не могу. Если ты любишь танцевать, пожалуйста. Я, например, вообще не одобряю излишне тесного общения между полами, если хочешь знать мое мнение. А тебе не к лицу фамильярничать со своими служащими.
 – Они не мои служащие. Они служащие Сэма.
 – В один прекрасный день они станут твоими служащими, Силоу. Твой отец всегда держал их на подобающем расстоянии и ждет, что и ты будешь поступать соответственно.
 – Я не хочу воздвигать стену между собой и людьми. Знаете что, тетя Лора, иногда я жалею, что у нас много денег. Мне бы хотелось быть простой девушкой. Такой, как все.
 – Ты сошла с ума, Силоу! Думай, что говоришь!
 В «Лиджн Холле» играл музыкальный ансамбль без названия; просто Джейк Педро и сыновья. Но играли они очень зажигательно: виртуозно и эмоционально.
 Играли они мастерски. А партнерша Билли Боба мастерски танцевала. Анджи как будто летала над землей, не чуя под собой ног, послушно лавируя вместе с партнером посреди танцующей толпы. Она не спускала с него глаз, а он рассеянно оглядывался вокруг.
 Анджи недоумевала. Неужели его потянуло на малолеток, которые стеснительно стояли вдоль стен? Если бы она могла проникнуть в его мысли, она бы рассвирепела. Потому что Билли Боб выискивал в толпе длинноногую стройную девушку с золотистыми волосами. Свою жену. Он должен еще раз увидеться с ней, и пусть он будет проклят, если на этот раз не добьется от нее более живого отклика, даже если это будет хотя бы голос пола, голос ее женского естества. Он покажет ей, на что способен настоящий мужчина!
 Но ее не было.
 Билли Боб замер в середине самого зажигательного музыкального пассажа. Танцующие стали толкать его со всех сторон.
 – Что случилось? – встревожилась Анджи. – Ты устал?
 – Нет, – помотал он головой. – Пить хочу. А ты танцуй, танцуй, не смотри на меня.
 – Нет, – сказала она нежно, насколько нежность уместна среди шума, гама и веселья. – Я хочу с тобой. Я тоже пойду.
 Билли подумал немного, потом пожал плечами. Пусть делает что хочет. Он ее сегодня не приглашал. Она сама его отыскала. Они направились к стойке бара.
 – Жарковато сегодня, – сказала Анджи, взъерошив на затылке до смешного короткие волосы, и отпила кока-колы, не сводя глаз с Билли Боба. А он смотрел на нее и невольно сравнивал с Силоу. Силоу была несравненно лучше.
 – Давай проветримся? – предложила Анджи и потянула его на крыльцо.
 Билли Боб согласился. Они вышли на свежий воздух и встали у самого входа, разглядывая окружающих. Анджи отпила еще глоточек и сказала:
 – Ты сегодня на себя не похож.
 – Да? Устал, наверное. Две недели – в тюрьме, потом неделя – на ферме.
 – Поедем ко мне? Отдохнешь… может быть, – поддразнила она его, но улыбка у нее была просящая. – Ненадолго, а?
 – Прямо даже не знаю, Анджи, – неуверенно сказал он. – Я… прости, я, наверное, не в настроении.
 Она постаралась скрыть разочарование.
 – Что с тобой сегодня? Тебя словно подменили…
 – Пойдем потанцуем?
 – Нет, Билли. Подожди. Я хочу знать, что с тобой происходит. Ты никогда еще не вел так себя со мной, даже когда заводил себе еще кого-то. И я не собираюсь терпеть такого обращения, предупреждаю.
 – Никто тебя об этом и не просит, – сказал он тихо. Анджи долго-долго молча смотрела на него.
 – Вот это да! – наконец потрясение воскликнула она. – Кто бы мог подумать! Неужели Билли Боб влюбился? Господи, да он покраснел!
 – Я сказал, перестань!
 Он мягко отстранил ее и пошел назад в танцевальный зал, спасаясь от ее насмешливого взгляда и язвительных речей. Она высказала вслух то, в чем он сам не решался себе признаться. Действительно, ведет он себя сегодня довольно глупо и смешно.
 Настала полночь. Ее все не было. На что он рассчитывал? Билли Боб решил идти домой и забыть про Силоу Пеннингтон.
 Перед самым выходом его задержали несколько женщин, загородивших ему дорогу и обменивающихся последними новостями. Он стоял, нетерпеливо ожидая, когда они кончат болтать и опасаясь, как бы его не перехватила Анджи.
 – Слышали? Силоу Пеннингтон работает теперь вместо Дианы!
 Услышав имя Силоу, он напрягся и прислушался к разговору.
 – Не знаю, – продолжила брюнетка, – может быть, конечно, у нее есть какие-то заслуги перед банком. Но я сомневаюсь. По-моему, это просто несправедливо. Пеннингтон что хочет, то и делает.
 – Он – хозяин, это его банк, – философски пожала плечами вторая женщина.
 Билли Боб следил глазами за брюнеткой. Что, интересно, она имела в виду? Что за новая работа появилась у Силоу? Надо пригласить эту высокую брюнетку на танец и все выспросить. Он решил пока не уходить.
 Выходные тянулись невыносимо медленно. Всю субботу Силоу просидела во дворе, уткнувшись в книгу, потягивая ледяной чай, приготовленный Лорой.
 Это, конечно, не занятие для молодой симпатичной девушки: сидеть и скучать в одиночестве, но хоть, слава Богу, она лишена необходимости терпеть общество Майкла.
 Промаявшись всю субботу, она дошла до того, что ранним утром в воскресенье приняла предложение отца поехать вместе с ним в гольф-клуб. Они поехали в округ Тобайас и позавтракали там в компании приятелей Сэма. Насладившись беседой с умными людьми, она, тем не менее, решительно отклонила приглашение сыграть с ними партию в гольф и предпочла все утро плескаться в клубном бассейне. Потом она растянулась в шезлонге, подставив тело, горячим солнечным лучам.
 Чье-то прикосновение заставило ее вздрогнуть. Прикосновение и еще тень, упавшая на лицо. Но едва она успела открыть глаза, как чья-то теплая, влажная рука легла на ее голое бедро, и кто-то поцеловал ее в губы. Майкл! Сердце екнуло. Он смотрел на нее в упор, внимательно и напряженно.
 – Здравствуй, Силоу!
 В панике она попыталась отодвинуться в сторону, оттолкнуть его, но странное оцепенение охватило ее.
 – Что тебе нужно? – едва слышно произнесла она.
 – Я искал тебя, – спокойно сказал он, глядя на ее губы.
 – Уходи и больше не приближайся ко мне.
 Она панически огляделась вокруг. Невдалеке два официанта расставляли столы и сервировали их для приближающегося обеда. Значит, есть, кого позвать на помощь, в крайнем случае. Ужас, поднявшийся из глубины души, постепенно улегся. Дышать стало легче.
 – Разве Сэм не сказал тебе? – тихо спросил Майкл и потянулся рукой к локону, прилипшему к ее шее.
 Она следила за его движениями широко открытыми глазами. Ей было страшно. Его пальцы дрожали, когда он коснулся ее кожи. Он не посмеет ничего сделать. При свидетелях.
 – Что Сэм должен был мне сказать? Майкл снова стал смотреть на ее губы.
 – Мы все равно поженимся. Рано или поздно. Он решил, что надо повременить. Ну что же, я потерплю. Но ты не думай, что я оставлю тебя. Я возьму свое, не сомневайся, – Майкл перешел на шепот. – Я люблю тебя. В другой раз я буду умнее, обещаю тебе! Я не повторю ошибок, и все будет, по-моему! Я не могу забыть, как ты извивалась подо мной!.. – Он задышал чаще, в глазах появилось хищное выражение, а лицо постепенно приближалось… Это зрелище странным образом загипнотизировало ее, на нее напал какой-то столбняк. – Я теряю голову! – прошептал он и стал целовать ее.
 Одной рукой он крепко обнимал ее за шею, а другой – за бедра, так что она шевельнуться не могла. То ли его слова, то ли поцелуи вдруг заставили ее действовать. Она судорожно забилась в его цепких объятиях.
 – Майкл!
 Едва услышав возглас, он вздрогнул и тут же отпустил ее, потому что это кричал Сэм.
 Сэм и судья Сьюэлл стояли по другую сторону бассейна и смотрели на них; Сэм – в ярости, а судья – со смущением. Из-за их спин выглядывали любопытные официанты.
 – Это ты его подослал! – крикнула отцу Силоу.
 – Нет! Клянусь тебе! – ответил Сэм. – Как только я узнал от Роберта, что Майкл – здесь, мы немедленно пошли к тебе. Я же дал тебе слово, – он перевел взгляд на Майкла. – Кстати, вы тоже давали мне слово, молодой человек!
 – Да, сэр, – виновато ответил Майкл. – Я просто шел мимо, и вдруг, смотрю… – Он показал рукой на Силоу и на ее очень открытый купальник.
 Она поспешно схватила свой купальный халат и накинула его на плечи.
 – Сэм, вы много от меня требуете, – развел руками Майкл. – Несколько дней назад она готова была стать моей женой. Как вы думаете, каково мне видеть ее и не подойти, не окликнуть, не коснуться? Я ведь люблю ее. И я не железный.
 Майкл отбросил со лба прядь светлых волос и в отчаянии махнул рукой. Сэм сочувственно кивнул.
 – И все-таки нужно держать слово, – заметил он уже более миролюбивым тоном.
 Майкл уже раскрыл, было, рот, но за него ответил судья:
 – Не будь таким придирчивым, Сэм. Мальчик только поцеловал ее, и все. С ней ничего не случилось. Прости уж его на первый раз.
 – Дело не в этом. Майкл обещал мне оставить ее на время в покое. Это все, что ей нужно, правда, Силоу?
 Неожиданный вопрос застал Силоу врасплох. Она еще не пришла в себя от ярости и страха. Она еще чувствовала на себе прикосновения его пальцев.
 – Я больше не хочу его видеть! Никогда! Пусть он уйдет! Она повернулась и побежала в раздевалку. Ей были противны все трое.
 – Черт возьми, Сэм! Зачем она говорит такие вещи? Она расстроила бедного мальчика! Знаешь, твоя дочь…
 Силоу захлопнула за собой дверь, не желая дослушивать окончание сердитой тирады судьи, и села на скамейку, не в силах успокоиться. Потом дрожащими руками достала сумочку, нашла нужное отделение и вынула оттуда бумагу, развернула ее и положила на стол. Официальный документ, с подписями и печатью, неопровержимо свидетельствовал, что она – законная жена.
 Но не Майкла, а Вильяма Роберта Уокера!
 Дождь, который лил весь понедельник и вторник, затруднял работу. Билли ничего не видел вокруг себя из-за водопада, стекавшего с полей его насквозь промокшей шляпы.
 Когда он, наконец, явился домой, дед уже пообедал и сидел в своем любимом кресле-качалке на заднем крыльце, наблюдая за дождем.
 – Опаздываешь, – сказал он, глядя на Билли Боба, который фыркал и отряхивался, снимая с себя все мокрое. – Но Мы тебе оставили, не все съели. Эллен! – Он повысил голос, стараясь перекрыть шум дождя. – Билли Боб мокрый как мышь! Дай ему полотенце! А еще лучше – два.
 Через минуту появилась Эллен Уокер с двумя большими полотенцами, по одному в каждой руке.
 Эллен Уокер была доброй женщиной с юмором и без больших претензий. Билли Боб никогда не видел ее в гневе, ни разу не слышал, чтобы она хоть кому-нибудь пожелала зла. Видимо, в наказание за доверчивость была ниспослана ей встреча с Робертом Сьюэллом. Было ей тогда от роду семнадцать лет. С тех пор уже давно смолкли все пересуды и сплетни, общественное мнение Семи Холмов обвинило во всем судью, но Эллен, заплатив тяжелую дань за свой покладистый нрав, до сих пор не приближалась к чужим мужчинам ближе, чем на десять ярдов.
 Билли Боб боялся расспрашивать ее о той истории: а вдруг она согласится и расскажет? И был благодарен ей за одно то, что она любит его вместо того, чтобы ненавидеть. Мысли о Сьюэлле отравляли его существование. Лучше всего было вообще не думать о нем.
 – При таком ливне нельзя работать, – сказал он, откусив кусок жареной цыплячьей ноги. – Лучше я поеду в город. Мне надо купить кое-чего. Тебе что привезти, мама?
 – Прямо не знаю. Ты куда поедешь?
 – В продуктовый магазин, потом в хозяйственный, – он откусил еще, подумал и добавил: – Может, в банк загляну.
 У него уже был счет в банке, в округе Тобайас. Но почему бы еще не открыть и дополнительный, в Суитуотере, поближе к дому? К тому же надо бы проведать одного своего кредитора, если она, конечно, сегодня на рабочем месте.
 Время тянулось невыносимо медленно. По вторникам всегда было мало посетителей, поэтому обычно в этот день неделе работали вчетвером: две кассирши, один контролер и Силоу – за главную.
 Она сидела у телефона и смотрела в окно на дождь, вдруг увидела его грузовик, выруливающий на стоянку перед банком. Сердце у нее заколотилось, в горле пересохло. До сих пор Билли Боб за версту обходил банк Сэма. Что заставило его изменить своим привычкам?
 Рита тоже заметила его.
 – Сьюзен! – позвала она высокую симпатичную брюнетку, которая сидела у другого окошечка. – Ты посмотри, кого к нам занесло дождем!
 Сьюзен подняла глаза, тут же забыла про работу, щеки ее порозовели.
 – Привет, Билли! – сказала Сьюзен, как только он появился в дверях.
 Он улыбнулся ей, огляделся и, увидев Силоу, задержал на ней взгляд чуть дольше, чем это позволяли правила приличия. Она постаралась придать себе самый высокомерный вид.
 – Ты по делам в городе? – застенчиво спросила Сьюзен.
 – Да так, пустяки. Я, наверное, открою у вас счет. Ты мне поможешь?
 Силоу, кисло, усмехнувшись, постаралась сосредоточиться на бумагах, лежащих перед ней, но знакомый голос сам лез в уши. Билли стоял слишком близко и раздражал ее своим смехом, манерой лениво растягивать слова… Но еще ближе он стоял к Сьюзен! Они почти соприкасались головами! О чем они говорят?
 – … мне понравилось в пятницу. Я тебя раньше видела. Ты часто туда ходишь?
 – Иногда… – неопределенно протянул он, и Силоу поняла, что Билли в прошлую пятницу времени зря не терял и пришел сюда вовсе не из-за нее, а из-за Сьюзен!
 Она чуть не задохнулась от бешенства.
 Неделю назад он целовал ее, Силоу! Он запретил ей встречаться с другими мужчинами! И что же?! Сам он не собирался следовать этим законам!
 Силоу откинула волосы со лба и резко встала. Он сразу заметил ее движение. Сьюзен что-то говорила ему, но Билли уже не слушал. Он напряженно смотрел на нее, ожидая, пока она обратит на него внимание. Он не улыбнулся, когда они встретились взглядами, даже, наоборот, помрачнел.
 Нет, он пришел сюда не ради Сьюзен, что бы там она ни думала. Он пришел ради нее, Силоу.
 – … может быть, потанцуем и в следующую пятницу, – ворковала Сьюзен, с сожалением принимая от него деньги и выдавая взамен оформленные документы.
 – Да, может быть, – ответил Билли, – теперь я часто хожу на танцы.
 Силоу не могла больше терпеть. Ей не хватало воздуха. Или воды. Но, когда она напилась из фонтанчика с питьевой водой и выпрямилась, он уже стоял рядом и загораживал дорогу.
 – Привет. – Он не стал тратить слов попусту. – Буду ждать, – тихо сказал он.
 – Но я не могу…
 Билли Боб показал ей нечто, лежавшее у него на ладони.
 – Хорошо. Через несколько минут, – сразу же согласилась Силоу.
 Билли склонился над фонтанчиком, а она пошла на свое место, не обращая внимания на свидетельниц сцены. А что тут такого? Просто она обменялась мнениями с новым клиентом банка. Вот и все.
 У Билли Боба осталось ее кольцо. Вернуть его можно было легко и просто, тысячью способов, но не таков Билли Боб. Ему непременно нужно было сделать это среди бела дня, на виду у всех! И обязательно на глазах у своей новой подружки!
 Силоу выждала несколько минут, потом пошла якобы в комнату отдыха, а сама выскользнула через боковую дверь. Может быть, ее отсутствия не заметят.
 Билли открыл дверцу сразу, как только она подбежала, так что ей не пришлось долго мокнуть под дождем. Когда дверца закрылась, они оказались как будто отрезанными сплошной пеленой дождя от всего остального мира в тесной кабинке – слишком тесной, на ее взгляд.
 Он смотрел на нее и молчал.
 – Где кольцо? – спросила она, наконец.
 Одну руку Билли оставил лежать на рулевом колесе, а вторую положил на спинку ее сиденья, почти касаясь воротника ее желтой хлопчатой рубашки.
 – Я так давно тебя не видел, – не обращая внимания на вопрос, сказал он. – Я уж стал беспокоиться, не случилось ли чего… не передумала ли ты…
 – Пока не передумала. Я тебе сразу скажу, когда…
 – А когда? И как? Я тебя не вижу, позвонить не могу, узнать про тебя неоткуда. Только от Сьюзен.
 – Да, тебя можно поздравить с новой подружкой? Она чуть не растаяла от счастья, когда увидела тебя!
 – Подружкой? Да что ты! Я просто пригласил ее раза два на танец в «Лиджн Холл», потому что случайно услышал от нее твое имя.
 – И ты думаешь, я этому поверю? – презрительно спросила она, но ее злость стала понемногу испаряться.
 – Да верь, ты чему хочешь! – сказал он сердито, а потом мягче добавил: – А не веришь – так проверь! Приходи на танцы!
 – Я… я не могу. Лора сказала мне, что… общаться с подчиненными… это Сэм не одобрит.
 – А я тебе не подчиненный, – сказал он, растягивая слова чуть больше обычного и чуть пододвинувшись к ней.
 – Нас могут увидеть…
 – Ну и что? Что тут такого, если ты потанцуешь со мной?
 – Если Сэм увидит нас вместе, он устроит сцену.
 – Однажды он уже устраивал – и ничего, пережили, слава Богу.
 Билли Боб был слишком близко и наклонялся все ближе. Она уже чувствовала тепло его тела. Лицо у него было напряженное.
 Силоу отодвинулась и отвернулась.
 – Нет. Я не могу. Отдай кольцо. Мне надо идти.
 Он откинулся на спинку сиденья и посидел немного, борясь с собой. Потом вынул кольцо.
 – Там гравировка с твоим именем, – спокойно сказал он. – Если я покажу его кому-нибудь, выйдет большой скандал, правда?
 – Отдай. – Она напряглась и протянула руку. Билли Боб отвел ее руку. Глаза его сверкнули.
 – Ишь ты какая. Заработай сначала! Я буду на танцах в эту пятницу. Хочешь колечко? – Он зажал кольцо в кулак, потом завел его за спину и подвинулся к ней так близко, что почти касался щекой ее щеки. – Если хочешь, так приди и возьми!




  Глава 9 


 Силоу устала во всем следовать чужой воле. Почему она должна постоянно сдерживать свои желания? Половина женского населения Суитуотера смотрит на Билли Боба разинув рты. Почему бы ей не станцевать разок с предметом всеобщего обожания?
 Вечер пятницы они провели вместе, она получила назад золотое колечко, но оставила взамен часть своего сердца.
 Когда Силоу подходила к «Лиджн Холл», она боялась, что ее узнают. Но на ней был наряд, в котором она никогда еще не показывалась на людях: потертые джинсы, белые теннисные туфли и простенькая розовая майка. Прическу она тоже изменила: все волосы зачесала набок.
 Она встала у входа и стала разглядывать танцующих, не решаясь войти внутрь.
 Билли Боб незаметно отделился от стены.
 – Вы кого-то ищете? – спросил он.
 Силоу вздрогнула от неожиданности, услыхав его голос, доносившийся из темноты.
 – Да как вам сказать? А вы? Дожидаетесь кого-то?
 Он подошел поближе, и ей стал, виден его четкий профиль и пышные светлые волосы.
 – Да как вам сказать? – передразнил он ее. – У меня в личной жизни – трагедия: ревнивая жена. Если она нас застукает, то убьет на месте.
 – А я слышала, что ваша жена просто святая.
 – Правда? Может быть, я теперь тоже сделаюсь святым.
 – Вряд ли. Вы занимаетесь вымогательством и шантажом. Его улыбка потускнела.
 – Ну, Силоу, всего один танец. Чего тебе стоит?
 – А чего тебе стоит просто отдать мне кольцо?
 – Не упрямься, – он взял ее за руку. – Пойдем. И улыбнись, пожалуйста.
 Билли потащил ее вдоль стены, не дав возможности возразить. Она прятала лицо. Рано или поздно ее, конечно, узнают. Но пусть уж лучше это случится как можно позднее. Билли остановился, повернулся и сделал приглашающий жест.
 – Я так давно не танцевала… Наверное, уже забыла, как это делается.
 – Как? Неужто и вправду давно не танцевала?
 – Да, с восемнадцати лет. В молодости я была настолько глупа, что выполняла все твои желания.
 – Это мне нравится. Это мне по душе. Давай вспомним старые добрые времена.
 И он повторил свой приглашающий жест. Но она все еще сомневалась.
 – Билли, меня могут узнать.
 – Каким это образом? Кто тебя узнает? Тем более в таком виде.
 – Кто-нибудь обязательно узнает. И мы пропали.
 – Кто это «мы»? Я нигде и никогда не пропаду. И ты тоже, если не будешь вешать нос. Один танец, Силоу! Всего один танец!
 – А потом?
 – А потом… что-нибудь придумаем.
 Это прозвучало для нее как предупреждение, но она не стала вырывать руку, когда он потянул ее к себе. Техасский тустеп – совершенно безобидный танец, но, конечно, не для тех, кто танцует его с Билли Бобом. Всякий раз, когда они соприкасались, всякий раз, когда она чувствовала биение его сердца, Силоу сразу вспоминала те далекие вечера… Его запах доводил ее до головокружения – она и забыла, как действует на нее его близость.
 Он крепко сжимал ее в своих железных объятиях, она чувствовала его сильные ладони, жесткие и твердые, как тогда, когда он целовал ее перед расставанием.
 Она пришла сюда, чтобы раздразнить его и вскружить ему голову, но, похоже, переоценила свои силы и теперь сама была на краю пропасти, так что надо было поскорее уносить отсюда ноги, сразу после того, как удастся выманить кольцо.
 Не успела Силоу как следует додумать до конца эту мысль, как музыка вдруг оборвалась, погас яркий свет люстр, и полилась другая мелодия, медленная и томная.
 Силоу шагнула к двери, но Билли остановил ее.
 – Ты же сказал – один танец! – тихо прошептала она ему на ухо.
 – Танец заканчивается вместе с музыкой, а перерыва в музыке не было, – так же тихо возразил он. – Чего ты боишься? Неужели я могу тебя обидеть?
 Перед ней появился прежний Билли – тот Билли, которому она безоговорочно верила, – и в его объятиях она забыла про все на свете и помнила только одно: что она любит и любима.
 Ну, хорошо… в последний раз. Сегодня она навсегда простится с тем, с прежним Билли, и больше никогда не будет вспоминать о нем.
 Она прижалась к нему. И забыла обо всем. Наверное, так живут в раю: там нет ни будущего, ни прошлого, только счастье и радость жизни.
 Когда музыка замолкла, у Силоу не было сил вздохнуть. Она вырвалась и побежала к выходу. Скорей, пока не зажегся свет! Ей нужно уходить. Немедленно! Как она теперь посмотрит ему в глаза?
 Билли Боб не сразу пришел в себя. Он только что держал в руках прежнюю Силоу, ту самую Силоу, которая когда-то умоляла его взять ее! Это ощущение заслонило от него все остальное.
 Вспыхнул свет, раздались аплодисменты, а он прокладывал себе путь сквозь парочки танцующих.
 Добравшись до дверей, он вышел в темноту и стал оглядываться. Стоянка освещалась только фиолетовыми огнями сигнализации. Вдруг справа хлопнула дверца. В машине включилось внутреннее освещение салона, и он увидел розовую майку.
 Между ними стояло два автомобиля. Размышлять было некогда. Он оперся ладонью о капот и перепрыгнул одну, потом таким же образом вторую. Потом подбежал к уже тронувшейся с места машине, на ходу открыл дверцу и прыгнул на сиденье рядом с нею.
 Силоу вскрикнула от неожиданности, а он быстро заглушил мотор и вынул ключ из замка зажигания.
 – Билли! Ты с ума сошел! – воскликнула она и потянулась за ключами, которые он держал в руке.
 – Отдай ключи!
 – Ни за что. Зачем ты убежала? – быстро спросил он. Он слышал, как она часто дышала, и видел, как она судорожно сжимала руль.
 – Я станцевала с тобой один танец. Это все, о чем мы договаривались. И, раз уж ты здесь, отдай кольцо! – Она протянула руку.
 – Силоу, посмотри на меня!
 – Перестань мне приказывать!
 Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.
 – Так ты пришла сюда только за тем, чтобы получить кольцо?
 – А зачем же еще?
 Билли взял ее за плечи и с силой развернул к себе.
 – Врешь, черт побери! Я видел! Тебе было хорошо со мной! Я это чувствовал! Потому что мне тоже было хорошо!
 Он тряс Силоу за плечи, но она продолжала молчать. – Поклянись, что ты пришла сюда только из-за кольца! – Он был вне себя. Он готов был вытрясти из нее душу! – Поклянись! Скажи, что ничего в тебе не осталось от той девчонки, что я знал когда-то! И что я ошибся, когда почувствовал, что мы как будто перенеслись в прошлое! Скажи, что тебе просто надо было выудить у меня кольцо!! Ну, говори!!! Да?! Или нет?!
 – Нет!.. Нет! – вырвалось у нее. – Теперь ты доволен? Уходи от меня!
 – Нет, я еще не доволен. Пока. Погоди…
 Силоу закрыла глаза, потому что заранее знала, что за этим последует.
 Целоваться с Билли Бобом – это все равно, что падать с большой высоты. Но не камнем вниз, а плавно скользнуть, словно по спирали. Тело как будто плавало в пустоте, совершенно лишенное веса. Сердце стучало так, что ничего больше не было слышно. Но в этом крылась опасность. Как бы не упасть с такой высоты и не разбиться!
 Она попыталась упереться в него руками, чтобы оттолкнуть, но вместо этого каким-то образом получилось так, что они еще теснее прижались друг к другу. И падение в бездну продолжилось.
 Когда Билли, в конце концов, задохнувшись, прервал бесконечный поцелуй, она тихо плакала. Так тихо, что он не замечал слез, пока не прижал ее мокрое лицо к своей груди.
 – Ты плачешь? Почему? – не сразу смог выговорить он. – Разве я тебя обидел?
 Силоу помотала головой.
 – Тогда почему?
 Она высвободилась; он не препятствовал ей. В машине было жарко и душно, несмотря на открытые окна.
 – Потому что… потому что опять… мы опять… снова начинаем все сначала, – запинаясь, прошептала она, вытирая слезы ладонью. – А зачем? Это принесет нам только горе.
 – Горе?..
 – Я хочу сказать, что не верю тебе. Ты будешь изменять мне. С каждой встречной юбкой.
 Он закашлялся, открыл дверь и вылез наружу. На открытом воздухе стало прохладнее. Но это не смогло охладить его негодования. Как она умеет делать ему больно!
 – Поэтому, Билли, давай покончим со всей этой историей сразу, теперь же, этим вечером, пока…
 – Пока что? Пока ты снова не потеряла из-за меня голову? – Он оперся ладонью о крышу автомобиля. – Скажи мне, пожалуйста, одну вещь, дорогая моя: чего ты нос задираешь? Чего ты строишь из себя? Считаешь, ты сама – такое уж сокровище?
 Силоу долго сидела неподвижно, потом вылезла из машины, громко захлопнув за собой дверцу.
 – Я – плохой, да? Бабник, значит? Дешевка, да?
 – Но… Билли… я не хотела…
 – Я тебя целовал не из-за того, что… Скорее вопреки. Вопреки тому, что твой отец оскорблял меня, а ты позволяла ему делать это! Черт возьми, ты стала на его сторону и оставила меня! А с моим братцем? Ты взяла его на замену мне – так я понимаю! Он похож на меня, но удобней! А эти три тысячи, Силоу? Ты, наверное, считаешь, что любого можно купить за деньги вместе со всеми его потрохами? Да, тут я сам виноват, ничего не скажешь…
 Он дышал так, что легкие готовы были разорваться. Дрожа, он оттолкнулся от машины, собираясь уйти.
 – Билли!..
 Он повернулся к ней. От резкого движения его длинные волосы взметнулись и плавно опали. В тусклом свете лампочек они казались совершенно белыми, как будто седыми, а глаза – чернее ночи.
 – Билли, так ты обнимал меня, целовал и вырвал признание, чтобы отомстить за свои страдания? – с тоской в голосе спросила она, но он не ответил на вопрос.
 Вместо этого он сказал:
 – Дорогая моя… недешево мне даются твои поцелуи. Очень дорого я за них плачу.
 Весь север штата Миссисипи накрыла одуряющая жара. Наверное, от нее надо было прятаться дома, но Силоу не могла усидеть на одном месте и вышла на веранду.
 Лора наблюдала за Силоу, которая задумчиво сидела на ступеньках, держа в руках сорванную с куста розу.
 – Какая ужасная жара, – сказала Лора. – Похоже, ты ее плохо переносишь. Силоу, что с тобой? Тебя что-то мучает?
 – Я сама пытаюсь разобраться…
 – Знаешь, весь Суитуотер только и говорит о вашей свадьбе с Майклом. Все гадают, почему она отложена. Лидия дает всем понять, что это из-за тебя.
 – Мне все равно. Меня другое волнует.
 Девушку неотступно преследовали слова Билли Боба. Она никогда не пыталась посмотреть на случившееся его глазами. Она всегда считала, что ни в чем не виновата. Она изо всех сил старалась быть хорошей дочерью отцу и хорошей… как это называется? Кем она была Билли Бобу? Ну, неважно…
 Силоу закрыла лицо руками, стараясь забыть, с какой тоской говорил вчера Билли Боб о том, как Сэм обошелся с ним.
 С ее помощью. И куда сразу девалась его обычная веселость и бесшабашность?
 Вчера он испугал ее, поразил ее, чуть не вскружил ей голову. И все без особых усилий. Ей вспомнилось лицо Билли Боба. Такое близкое… И губы…
 – Скажи, честность помогает в жизни? – громко сказала Силоу и, задремавшая было, Лора вздрогнула.
 – Господи, Силоу! – Лора терла глаза. – Как ты меня испугала! Почему ты заговорила о честности? Хочешь объявить во всеуслышанье, что свадьбы не будет?
 – Нет, – вдруг сникла Силоу и посмотрела на маленький пруд с плавающими лилиями и зарослями тростника, который колебался от легкого ветра. – Мне нужно в город, тетя Лора. Ненадолго. Кое-что купить.
 – Вот это да-а-а! – присвистнул Джимми Мабри.
 Билли Боб заинтересовался, что это отвлекло Джимми от работы, и посмотрел в ту же сторону. Пот заливал глаза, огромные солнечные очки мешали смотреть…
 Но увидел он вполне достаточно, чтобы чуть не свалиться с погрузчика.
 На высокой девушке, вылезавшей из «Кадиллака», были ярко-красные шорты и короткая, едва доходившая до пояса, кофточка, оставляющая открытой шею и руки, позволяя любоваться гладкой загорелой кожей.
 – Вот это да-а-а! – повторил Джимми. – Зачем она надела очки? Интересно, какого цвета у нее глаза?
 – Карие, – фыркнул Билли.
 – Бьюсь об заклад, что голубые… Хотя вообще-то у нее такие ноги, что это неважно, – сказал он, выразительно почмокав.
 – Закрой рот, – посоветовал Билли семнадцатилетнему юнцу. – А то муха влетит, – добавил он и спрыгнул с грузовика.
 – Ты куда? – удивился Джимми.
 – Спрошу, что ей надо. А ты работай, работай.
 Силоу краем глаза смотрела на высокого стройного мужчину, приближавшегося к ней подобно грозовой туче. По виду Билли Боба нелегко было понять, о чем он думает. Его глаза, так же как и ее, прикрывали темные очки.
 Силоу торопливо направилась к киоску с фруктами, которыми торговал какой-то старик, вероятно, дед Билли.
 – Я возьму вот эти, – она указала пальцем на корзину, полную сочных персиков, слегка подрумяненных солнцем.
 – Билли, – усмехнулся дед, – ты, куда так торопишься? Хочешь помочь мне выбрать персики для леди?
 Билли не ответил. Он просто стоял и ждал, пока дед отберет для нее персики.
 Глядя на голые ноги девушки, можно было забыть обо всем на свете. Сердце застучало чаще. Билли поднял корзину.
 – Поставить в багажник, мэм? – спросил он, не показывая вида, что знает Силоу.
 Она пока еще ни разу не взглянула на него. Ей хватило смелости только для того, чтобы кивнуть, открыть дверь и нажать кнопку, открывающую багажник.
 Билли подошел к багажнику и поставил корзину.
 – Зачем тебе столько персиков? В гости кого-нибудь ждешь? Наверное, целую толпу?
 – Нет… только одного человека. Я хочу провести вечер наедине с одним другом… Мой отец уехал на выходные в Джексон. Экономка уходит в свой домик и ложится спать ровно в полдевятого.
 Билли не поверил своим ушам. Он захлопнул крышку и замер.
 – Не забудь запереть все двери, если ночуешь одна! Она посмотрела ему прямо в глаза.
 – Закрою. Но не все. Вернее, все, кроме одной. Около правого крыльца.
 – Для друга?
 Она кивнула и кинулась к двери по пыльной дороге, сверкая голыми пятками и длинными загорелыми ногами.
 Билли Боб готов был ущипнуть себя. Не сон ли это? Она приезжала пригласить его к себе! Сама! Первый раз в жизни она сама приехала к нему и позвала. Зачем?
 Билли немного опоздал. Но не нарочно. Просто он потратил добрых полчаса, чтобы успокоить нервы перед тем, как поехать к особняку Пеннингтонов. Успокоиться ему так и не удалось, и он все сомневался, не слишком ли близко к дому поставил свой грузовик и не слишком ли много себе позволяет?
 Он старался убедить себя, что имеет право на Силоу Пеннингтон. Он заслужил награду за все годы страданий. Конечно, не о таком он мечтал… Но тут же он одергивал себя. Что ему не нравится? Билли Боб постарался отмахнуться от сомнений.
 В темноте светился только один фонарь над дверью. Как раз над той, что Силоу обещала оставить открытой.
 Она открыла раньше, чем он успел позвонить. Вне всякого сомнения, она ждала его.
 Билли постоял немного и сказал:
 – Зря ты открываешь дверь первому встречному. Знаешь, тут иногда ходят разные лихие ребята…
 Она была так взволнована, что не сразу поняла, о чем он говорит. Потом рассмеялась.
 – Твои друзья?
 Силоу отошла в сторону и жестом пригласила его войти. Билли Боб в последний раз отдал дань сомнениям и решительно шагнул вперед. Он стал озираться, рассматривая обстановку. В этом доме он был всего один раз, но тогда у него не было ни времени, ни желания оглядываться по сторонам. Комната была уютная. Она освещалась только одной неяркой настольной лампой и была вся сплошь заставлена мягкими диванами и креслами. Его поразило обилие комнатных растений в красивых кашпо и горшках.
 – Ты хотела, чтобы я пришел, – сказал он полуутвердительно-полувопросительно.
 – А ты сомневался? Садись. Я приготовлю коктейль. Из фруктовых соков. В основном – из персикового, – засмеялась Силоу. – Ты, наверное, хочешь чего-нибудь крепкого? Но я не пью.
 – Я тоже не пью. Мне не нравится вкус алкоголя.
 – А я думала… – удивилась Силоу.
 – Ты ошибалась. Мне нравится только драться.
 Ее кожа на шее матово блеснула, и если бы он посмотрел чуть повыше, на губы, то, наверное, к нему вернулось бы вчерашнее ощущение возврата в прекрасное прошлое.
 Но он опустил глаза и достал из кармана кольцо.
 – Я долго думал, зачем ты приезжала, и, наконец, догадался, что за этим.
 – Нет, Билли! Ну… то есть, что… и за этим, конечно, но не надо… Подержи пока у себя, – она нервно рассмеялась. – Ты хочешь так просто расстаться со своим сокровищем? Это же неинтересно, ты сам говорил!
 Билли смутился и пожал плечами.
 – Ну не знаю. Наверное, я хочу выбить тебя из колеи так же, как ты меня сегодня утром.
 – Я просто хотела привлечь твое внимание.
 – Таким способом можно было мертвого из могилы поднять!
 – Нет, ты не понял!
 – Ну, тогда остается только одно, – обронил он и демонстративно оглядел ее с головы до ног.
 Силоу не дрогнула и, когда он снова посмотрел ей в глаза, не отвела взгляда. Только румянец выдавал ее смущение.
 – Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Силоу и, видя, что он сделал нетерпеливое движение уйти, поймала его за руку. – Пожалуйста!
 Она так посмотрела, что он не смог не позволить ей усадить себя на диван. И, раз уж так случилось, он расслабился, откинулся назад и вытянул ноги.
 – Ну, ладно, Силоу. Тогда говори. Что там у тебя?
 Он сказал это так небрежно и пренебрежительно, и это так не вязалось с его растерянным видом, что она сидела и не знала, с чего начать.
 – Понимаешь, Билли, – сказала она, наконец, – когда я пришла к тебе в тюрьму и попросила жениться на мне, я сказала, что это из-за Майкла. Но это не вся, правда. Понимаешь, иногда мне кажется, что, если бы не Сэм… что это он виноват… Я понимаю, что не должна была бы откровенничать…
 Ему показалось, что он знает, о чем она хочет сказать, поэтому рассердился.
 – Я все понимаю! Ты хочешь, чтобы все было шито-крыто! Совсем забыл, что ты боишься огласки. Ты решила напомнить мне об условиях нашей сделки, да? Я, конечно, вчера несколько вышел за рамки, не спорю. Ну а ты? Ты вышла за рамки приличия, потому что тебе срочно понадобился муж. Черт возьми! Известно, зачем незамужним иногда бывает нужда срочно идти под венец!
 У нее перехватило дыхание. Не думая, что делает, она размахнулась и влепила ему звонкую пощечину. Его голова дернулась от удара. Он медленно коснулся щеки, на которой отпечаталась ее ладонь. Она стояла перед ним, тяжело дыша, и ждала.
 – Не смей так разговаривать со мной! Я не дала тебе ни малейшего повода думать так обо мне! Единственное, что можно поставить мне в вину, так это – наивность! Я была настолько глупой, что попыталась объяснить тебе свое положение. Но ты даже не хочешь слушать! – гневно сказала она.
 – Слушать? Я должен тебя слушать? Ты думаешь, мне приятно тебя слушать? Ты только что сказала, что вышла за меня замуж, потому что хотела досадить Сэму! – Он рассмеялся. – Ты думаешь, мне это очень интересно? Да, Силоу, ты всегда очень точно знаешь, как сделать мне побольнее, этого у тебя не отнять.
 До сих пор для Силоу Билли Боб всегда был молодым. Он и вел себя как мальчишка, дерзко и вызывающе. А ведь ему уже двадцать семь. И вот он на ее глазах сразу стал как будто еще старше. Ей стало жалко его. Он сидел перед ней такой усталый, поникший, разочарованный. Несчастный. Еще чуть-чуть, и она бы расплакалась. Но в последний момент Силоу опомнилась. Билли Боб опасней Майкла, несмотря на все свое показное смирение. Краска стыда залила ее лицо. Она уже была готова броситься ему на шею!
 – Ладно, давай прекратим этот разговор. Мне нужно время, – сказала она, не зная, что бы еще такое придумать, чтобы не обидеть его.
 – Время? Для чего?
 – Разобраться в себе. Когда ты рядом, мне иногда кажется, что я на самом деле вышла за тебя замуж…
 Он сидел молча и неподвижно, как каменное изваяние.
 – Я не понимаю, что со мной, Билли, – с болью прошептала она, сложив в мольбе руки. – Я боюсь тебя – твоей необузданности, но, когда ты близко, во мне все горит…
 Она отвернулась в смущении.
 – Но тебе все равно. Значит, это только со мною что-то происходит. Или нет? Скажи мне, Билли, чтобы я не оказалась в глупом положении.
 Такого он не ожидал. Даже не мог вообразить. Она снова превратилась в ту девушку, которую он когда-то очень любил и помнил. В ту, которой, как он думал, больше нет.
 – Нет… – выдавил он из себя. – Не только с тобой… У нее на глазах блеснули слезы.
 – Ты спрашивал, чего я хочу? Я скажу, чего я не хочу: я не хочу, чтобы ты ушел сегодня так же, как вчера. До последней минуты я не понимала, что тебе больно…
 Она неуверенно шагнула вперед.
 Билли не мог до конца осознать смысла ее слов. Звуки доходили до него приглушенными, как из подземелья. Силоу села рядом, коснувшись краем юбки его ног. Он не мог пошевелиться, а она положила руку ему на грудь, как раз напротив сердца, и поцеловала щеку с красными следами от ее пальцев. Он не сделал попытки остановить ее. Вообще никак не отреагировал, но далось это ему с большим трудом.
 – Мне понравилось, как ты извиняешься за пощечину, Силоу, – отрывисто сказал он. – Но я не знаю, как себя вести. Надо, наверное, снова договариваться о чем-то?
 – Не надо ни о чем договариваться. Просто будем честными друг перед другом. Я уверена, тогда мы во всем разберемся.
 Билли Боб помолчал, собираясь с мыслями.
 – То есть ты хочешь правды? Пожалуйста. Я не верю, что тебе нужна, правда, но сам не стану ничего скрывать. Мне не понравился вчерашний вечер. Пусть женитьба была не настоящая. Все равно она как-то связала нас. – В наступившей тишине он услышал ее частое дыхание. – Хотела правду? Получила? Теперь можешь делать с ней что хочешь. Но предупреждаю: я устал сдерживаться и делать вид, что ничего не помню и не хочу.
 Она сидела так близко – только руку протяни! Теплая, нежная. С бархатными глазами, в которых отражался свет лампы. Губы приоткрыты…
 – Силоу! Лучше уходи, пока…
 Он забыл, о чем хотел сказать, потому что она потянулась к нему! Он принял ее в объятия и прижался губами к ее полуоткрытому рту. Силоу не сопротивлялась. Наоборот, она поощряла его. Ее зубы разжались за мгновение до того, как он провел по ним языком. Словно ища надежной опоры, она еще крепче обняла его. Ее руки вытащили сзади футболку из джинсов и коснулись его гладкой кожи. Кончиками пальцев она ощутила его дрожь. Это так обрадовало ее, что, кроме радости, в душе ничего больше не осталось. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем он оставил ее губы и стал целовать глаза, лоб, щеки, шею…
 – Долго как… – бормотал Билли. – Как долго… ты меня не целовала, Силоу! Я не могу…
 Но ей не нужны были слова. Она взяла его за шею и снова притянула к своим губам.
 Он повиновался ее рукам, и вот она уже лежала на диване, а он склонялся над ней, лаская ее и шепча нежные слова. Стало ясно, что они не остановятся на поцелуях, а пойдут дальше.
 Она взяла его голову обеими руками и прижала к себе, и его губы скользнули в ложбинку меж ее грудей. Касаться его было так приятно.
 – Силоу! Что это значит?
 Резкий голос, как нож, разрезал тишину. Тела, за секунду до этого составлявшие единое целое, распались.
 Силоу в изумлении повернула голову и не сразу сообразила, кто это стоит в дверях в розовом халате с ружьем в руке.
 – Лора! – вырвался у Силоу возглас удивления.
 Силоу ужаснулась. Что увидела Лора? Они были в самом недвусмысленном положении. Билли Боб приподнялся и тоже смотрел на вошедшую. Страсть, не успевшая сойти с его лица, говорила постороннему наблюдателю даже больше, чем его задранная до подмышек футболка и руки, ласкавшие ее грудь.
 – Не стреляй, тетя Лора! – крикнула Силоу, едва сдерживая истерический смех, подступавший к горлу. – Билли, отпусти! – прошептала она.
 Тот медленно выпрямился и спокойно оправил футболку. Лора была вне себя, но все-таки опустила оружие.
 – Я думала, ты нуждаешься в помощи. Мне не спалось, я слышала, как хлопнула дверь. Сначала мне показалось, что это Ма… что это кто-то другой… – Лора непонимающе посмотрела на племянницу. – Мне казалось, что между вами давно все кончилось.
 – А… откуда ты знаешь, что между нами что-то было?
 – Я что, слепая, по-твоему? Я знала, что вы встречаетесь. Мне ничего не оставалось, как только предупредить Сэма.
 – Так это ты? – ахнув, воскликнула Силоу. – Зачем?
 – Сэм должен был все знать. Я даже Томми ничего не рассказала. Я поступила абсолютно правильно. Силоу, у тебя с ним ничего хорошего не получится.
 – Ты не знаешь всего, тетя Лора!
 – Я знаю достаточно. Я знаю, что ты не справишься с ним. Такие, как он, неисправимы. Подумай, что скажут люди, когда узнают. Какая слава о тебе пойдет. И что будет, когда ты, наконец, решишь выйти за кого-нибудь замуж.
 Билли встал с дивана, подошел к Силоу и встал у нее за спиной. Его близость не порадовала ее, потому что слова Лоры, острые, как нож, разили прямо в сердце и не оставляли места для радости.
 – Все, хватит.
 – Нет, Силоу, еще не все! Мне стыдно за тебя! Похоть владела не только им, но и тобой! Я видела достаточно!
 – Скажи ей, Силоу, – Билли Боб говорил тихо, но решительно. Он положил ладони ей на плечи и легонько сжал их. – Скажи сейчас. Зачем терпеть такое унижение? Все равно рано или поздно придется сказать. Скажи!
 Она хотела. Очень хотела, но не могла. Что-то останавливало ее. Может быть, отец?
 – Рано, Билли… Не сейчас… Давай потом…
 Она сжалась, чувствуя, что снова обижает его. Билли Боб медленно убрал руки с ее плеч.
 – Не надо вмешиваться, тетя Лора. Это касается только Билли и меня. Я достаточно взрослая, чтобы самой отвечать за свои поступки. Но если ты расскажешь Сэму… будет только хуже!
 Лора расстроилась, наверное, больше Билли Боба.
 – Силоу, я думала, что ты более благоразумна. За спиной Сэма ты позволяешь себе с мужчинами такое, что Бог разрешает делать только в законном браке.
 – Откуда ты знаешь, что я себе позволяю, а что – нет? И вообще, это мое личное дело, и тебя не касается.
 У Лоры опустились плечи.
 – Однажды я уже вмешалась, – произнесла она с грустью, – и, видимо, зря. Ну что ж, тогда я больше не буду смотреть за тобой, как просил меня Сэм. Я скажу, что мне с тобой не справиться. Я не хочу ему лгать, как некоторые.
 Лора подумала немного и добавила, обращаясь к Билли Бобу:
 – И ты тоже… Побереги ее.
 Он промолчал, и Лора, не дождавшись ответа, сделала шаг назад и скрылась в темноте, так же неожиданно, как и появилась.
 Она ушла, и воцарилась тишина.
 – Жаль, что так вышло.
 – А мне – нет, – сказал Билли. – Она мне помогла. Я понял кое-что. Мне даже кажется, что я понял больше, чем тебе бы этого хотелось.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Скажи, зачем тебе понадобилось, чтобы я пришел?
 – Потому что… мне плохо без тебя. Не знаю, в чем дело… но, когда ты рядом, я радуюсь. Мне ни с кем так хорошо не бывает, как с тобой…
 – Но… – он выжидательно посмотрел на нее.
 – Но я не знаю, можно ли доверять самой себе. И… и тебе. Сэм говорит…
 Билли Боб резко отшатнулся от нее.
 – Ты не веришь мне, не веришь себе, а ему, значит, веришь? Тебе не приходило в голову, что это, по меньшей мере, странно?
 – Не знаю, Билли. Я в такой растерянности. Я боюсь лишиться семьи, потому что Сэм может выгнать меня из дому. Что я буду тогда делать? Конечно, с тобой мне очень хорошо… С Майклом я никогда…
 – Мне не интересно, что у тебя было с Майклом! Ты разорвала с ним отношения. И со мной тоже готова разорвать в любой момент. Ты никому не хочешь говорить о нашей женитьбе, правда? Ты купила себе мужа и молчишь об этом – так тебе удобней! Я все понимаю! Но до сих пор я не понимал только одного: ты стыдишься меня!
 Если он хотел обидеть ее, чтобы отомстить за все унижения, то он достиг своей цели. Она побледнела.
 – Неправда, я не стыжусь. Я боюсь. Я в растерянности. Я хотела, чтобы ты пришел, но даже не знала, зачем тебя приглашаю. Мне хотелось побыть с тобой, чтобы разобраться в своих чувствах…
 – Как будто мы первый день знакомы! Ты забыла? Мы уже успели пожениться!
 – Это всего лишь клочок бумаги.
 – Для кого как… Это зависит от нас! Пойдем со мной, Силоу! Уйдем отсюда!
 – Прости, я не могу, Билли! Я не могу бросить все сразу без твердой уверенности, что не совершаю роковую ошибку. Мы поженились не совсем обычно, согласись. Ты ведь не хотел этого…
 – Силоу… будь моей женой!
 Силоу с сомнением посмотрела на него.
 – Ну вот, – сказал он с каким-то странным удовлетворением, – так я и знал. Не хочешь.
 – А может быть, это ты не хочешь, – прошептала Силоу, – быть мне хорошим мужем? Билли, я хочу тебе верить, помоги мне!
 – А ты мне не хочешь помочь? Я тебе должен верить просто так, да? А почему, собственно?
 Силоу протянула к нему руку, но он отшатнулся.
 – Не надо, Силоу. Хватит. Надоело. Пока ты не объявишь о нашем браке… то есть когда ты согласишься выйти за меня замуж… тогда и приходи. Больше я не приду на тайные свидания. Вырос я уже из этого возраста.
 В обиженной Силоу шевельнулась гордость. Она подняла голову.
 – Это что, ультиматум? А если я его не приму? Билли пожал плечами.
 – Как хочешь. Для меня тогда мало что изменится, скажем, прямо.
 Он уже шагнул к двери, но остановился и вынул кольцо.
 – Кстати, если для тебя это еще что-нибудь значит… как и для меня… можешь получить его обратно.
 Билли взял ее безжизненно висевшую руку, положил кольцо в раскрытую ладонь и сжал ей кулак. Там оно и осталось, холодное и твердое, ненужным напоминанием о самой несчастливой ночи в ее жизни.




  Глава 10 


 – Я понимаю, это очень хлопотно, но мы должны принять посильное участие в общем, безумии, иначе люди не поймут нас, – говорил Сэм дочери, когда они вдвоем осматривали праздничное убранство банка.
 От маленьких разноцветных флажков рябило в глазах, окна были расписаны лозунгами и завешены широкими шелковыми лентами. Праздник Четвертого июля стремительно приближался, весь город усердно готовился, чтобы достойно отметить его.
 – Очень мило, – кисло сказала Силоу.
 – Напоминает предвыборные сборища, – фыркнул Сэм. – Даже крематорий украшают! Я отбрыкиваюсь как могу. В этом году в комитете по подготовке парада председательствует Сью Эллен Терри. Так знаешь, что она хотела от меня? Чтобы служащие банка женского пола составили хор!
 – Не может быть! – воскликнула Силоу и засмеялась.
 – Хуже того! Знаешь, кого она прочила на место дирижера? Тебя!
 – Меня?
 – Да, так мне прямо и сказала. Ну, я, конечно, за тебя горой. Я сказал, что ты будешь вручать призы после парада.
 – Но я не хочу вручать призы после парада! – возмутилась Силоу. – Может, ты сам сделаешь, если уж решил за меня?
 – Я уже вручал. Да и народу будет интересней полюбоваться на тебя, чем на меня. Ты будешь смотреться лучше. Не бойся, все будет хорошо.
 Сегодня заниматься делами было совершенно бесполезно. Весь банк – да что там банк – весь город! – охватила предпраздничная лихорадка. Год назад из-за пышного парада Суитуотер удостоился упоминания в «Нэшнл джиогрэфик». В этом году всех жителей города охватило патриотическое стремление не ударить в грязь лицом и поддержать добрую традицию.
 Около здания суда понаставили временных киосков и прилавков. Силоу была рада убежать от суеты в банке и сказала, что пойдет пообедает. В одном из летних кафе хозяйничал Денни Джо. Она только присела, как вдруг появился Билли Боб.
 С того памятного вечера, когда он предъявил ей ультиматум, прошло две недели. С тех пор каждую ночь он являлся ей во сне и упрекал за трусость и предательство, но наяву они встретились только два раза.
 Первый раз – в банке, в конце жаркого, душного дня. Он входил и выходил, ловил ее взгляд, но заговорить не пытался. Второй раз – на бензоколонке, куда они с Сэмом заехали по дороге домой. Сэм его не видел, увлекшись разговором с хозяином бензоколонки, но она сразу заметила его грузовик, остановившийся неподалеку, и у нее защемило сердце.
 Его волосы выгорели, стали почти совершенно белыми и теперь резко контрастировали с загоревшим лицом. Рубашка у него была свежая, только что выстиранная и выглаженная. Он выглядел таким спокойным, что она на мгновение возненавидела его.
 Он заметил ее и долго – очень долго – смотрел. Они поняли друг друга. Она хотела сказать: «Приходи ко мне!», а он ей безмолвно отвечал: «Сначала объяви всем о нашей свадьбе!» Так они и стояли, гордость и желание раздирали обоих, но тут вернулся Сэм и увез Силоу домой.
 Больше они не виделись вплоть до сегодняшнего дня, но сегодня был особый день. Билли Боб, по-видимому, специально следил за ней. У Силоу гулко застучало сердце, когда она увидела, что он направляется прямо к ней. В кафе не было свободных мест, поэтому он скромно остановился у стенки за ее спиной и стал ждать. Прежде чем его горячий взгляд успел прожечь дырку в ее новом белом платье, Денни Джо успел предложить Билли Бобу свои услуги.
 – Привет, Билли Боб! Чего закажешь?
 – Коку и сандвич.
 Во время этого разговора Билли Боб незаметно подошел к ней на расстояние шага. Не решаясь оглянуться, она отложила недоеденный бутерброд в сторону и вытерла рот салфеткой. Пора было сматываться, пока не поздно.
 Но Билли стоял у нее на пути и смотрел в упор, так что она, в конце концов, тоже вынуждена была посмотреть на него.
 – Здравствуй, Силоу, – тихо сказал он. – Соскучилась без меня?
 Она не ответила на вопрос. Широкой спиной он отгородил ее ото всех. Рядом сидели другие люди, вокруг хозяйничал Денни Джо, но в их закутке как будто был другой мир, в котором было место только для них двоих.
 – Я скучал без тебя, значит, и ты без меня скучала, – он не ждал ее ответов, а разговаривал будто бы сам с собой. – Не могла бы ты пригласить меня пообедать? Можно не сегодня, если ты занята… Как-нибудь в другой раз.
 Он ждал ее ответа, как подсудимые ждут приговора суда. И она решилась.
 – Думаешь, я не смогу? Побоюсь пересудов? Плохо ты меня знаешь! Я приглашаю тебя на обед! Да! В следующий твой приезд. Я никого не боюсь!
 – Даже Сэма?
 – Даже Сэма!
 – Ну что ж, Силоу, посмотрим.
 – Вот твои сандвичи, Билли Боб, – сказал Денни, протягивая Билли большой бумажный пакет.
 Силоу встала, но он как будто не обратил на это ни малейшего внимания. Однако, приняв от Денни сдачу, он, прежде чем положить монеты в карман, незаметно обнял ее за талию и тут же отпустил. Мимолетное прикосновение бросило ее в жар. Билли исчез прежде, чем она успела вздохнуть. Никто не заметил его легкого движения, кроме, разумеется, ее самой.
 Она долго не могла успокоиться. Ее переполняло возмущение. Он не хочет, чтобы она прикасалась к нему, а сам вон что вытворяет! Но он дал ей тему для разговора во время следующей встречи. И Силоу стала думать о предстоящем свидании. Безо всякого возмущения.
 В тот же день она увидела его еще раз, когда выезжала со стоянки около банка. Он сидел в тени высокой магнолии с банкой кока-колы в руках, наверное, отдыхал после работы. Билли был не один, а в большой компании: рядом с ним сидели два старых фермера, Томми и еще двое, которых она не знала. Билли не участвовал в общем, разговоре, а смотрел на нее.
 «Вот черт!» – подумала Силоу, вспомнив о его сегодняшнем прикосновении. Ей стало весело и захотелось созорничать. Билли думает, что только он один такой смелый? Может быть, так оно и было, но это только потому, что она сдерживалась!
 Настала очередь Билли Боба удивляться.
 Она затормозила, припарковала машину и пошла через улицу свободной походкой, так что юбка ее развевалась в такт шагам.
 Билли Боб глаз с нее не сводил. Томми смотрел на племянницу с недоумением. Все разговоры немедленно прекратились.
 – Ты меня ищешь, Силоу? – спросил шериф, тараща на нее глаза.
 – Нет… Мне нужен какой-нибудь киоск. Пить хочется, – сказала она, не сводя глаз с Билли.
 – У суда есть фонтанчик с питьевой водой, – напомнил один из фермеров.
 – Воды не хочу.
 Она демонстративно посмотрела на банку с кока-колой, которую держал в руках Билли Боб. В конце концов, он протянул ей банку. Силоу взяла. Их пальцы соприкоснулись. Потом она поднесла банку ко рту и стала пить. Кока-кола была немного тепловата, но привкус торжества делал напиток просто божественным.
 – Спасибо! – Она вернула банку. Ей захотелось потрепать его по шее, но это было бы уже слишком.
 – Пожалуйста, – машинально ответил Билли без обычного своего напускного безразличия.
 Томми первым пришел в себя.
 – Так, Силоу. Я провожу тебя до машины, – сказал он угрюмо. – Если ты, конечно, уже утолила жажду.
 Она не стала противиться навязанной опеке и сразу пошла, но успела еще услышать обрывки бурного разговора, который начался, едва она отошла на несколько шагов.
 – Господи! С ума сойти, Билли! Это же дочь Пеннингтона! Другая реплика ей сильно не понравилась. Кто-то сказал:
 – Она же обручена с Майклом Сьюэллом! Томми был мрачен.
 – Это уже второй раз, как я вижу тебя рядом с Уокером, Силоу. Об этом разе будет знать весь город. У Тоя Бейкера самый длинный язык по эту сторону Миссисипи.
 – А что? Ты считаешь меня развратницей из-за того, что я говорила с Билли? – спросила она устало.
 Да, она устала. Устала, что все ее учат, как надо жить.
 – Не знаю, какая муха тебя укусила, Силоу. Чего ты добиваешься? Что скажут Сэм и Майкл, когда узнают? Если ты не хочешь думать о себе, так подумай о Билли Бобе. Ты навлечешь на него гнев Сэма. Этого ты добиваешься? Или тебе до смерти хочется завести интрижку с Билли Бобом? Не вздумай его дразнить. Ты для него – лакомый кусочек.




  Глава 11 


 Что может Сэм сделать Билли Бобу? Все равно обещания надо выполнять. Она пообедает с ним у Денни, как обещала.
 Но так получилось, что она все-таки не пришла к Денни. Перед самым обедом в банк вошел Hoax Ледбеттер, приехавший из Довера специально, чтобы поговорить с ней. Когда, наконец, поток его жалоб и претензий иссяк, было уже два часа.
 Когда Силоу вышла из банка, Билли Боба уже не было, как не было и времени, чтобы искать его. Она должна была к шести часам быть на площади, чтобы поговорить с распорядителями праздника.
 Город нежился в нежарких лучах вечернего солнца. На площади устанавливали телевизионную аппаратуру съемочной группы, прибывшей из Тьюпело. Конечно, Суитуотер одним из первых начал проводить торжественные празднования Дня независимости, но Силоу все-таки удивилась: что привлекло к их параду такое пристальное внимание со стороны телевидения? Одной давней публикации в журнале «Нэшнл джиогрэфик» было явно недостаточно.
 Длинная вереница припаркованных машин начиналась уже на дальних подступах к особняку Пеннингтонов. Войдя в дом, Силоу наткнулась на мэра и двух членов городского совета, сидевших за кухонным столом. Она, конечно, могла спросить Лору, что тут происходит, но их отношения с экономкой были по известной причине сильно испорчены, так что они старались не замечать друг друга. Лора только передала Силоу просьбу Сэма прийти к нему в кабинет.
 Она вошла и осторожно прикрыла за собой дверь.
 – Ты хотел меня видеть? Что это за люди? Зачем… Слова застряли у нее в горле, когда она увидела, кто сидит перед ней. Это был судья Сьюэлл. Он смотрел на нее совершенно спокойно, совсем не так, как в последнюю их встречу в клубе. Ни тени раздражения не омрачало его лица.
 – Добрый день, Силоу, – поздоровался он, вежливо привстав. – Рад тебя видеть.
 Почти невозможно было поверить, что этот хорошо одетый, важный человек способен на бесчестный поступок, результатом которого было появление Билли на свет.
 – Добрый день, судья! – ответила она. При виде этого холеного мужчины хотелось тут же посмотреться в зеркало: все ли у нее в порядке, хорошо ли она выглядит? – Извините, я не знала, что вы здесь…
 Сэм снял очки и положил их на стол.
 – Судья Сьюэлл находится в нашем доме по очень веским причинам, Силоу. Судья только что принял важное и ответственное решение баллотироваться на пост губернатора нашего штата.
 Он сделал многозначительную паузу. Догадается она, что надо бы поздравить судью?
 – Понятно, – сказала, наконец, Силоу и протянула ему руку. – Примите мои поздравления, сэр.
 Судья пожал протянутую руку и улыбнулся.
 – Поздравления? На самом деле вы, наверное, хотите сказать: соболезнования?
 У него были ямочки на щеках, и вообще он был очень красив. Силоу чувствовала, что ее неприязнь к нему проходит; ей как-то не верилось, что этот человек способен на подлость. К тому же не могла она долго сердиться на отца Билли Боба. От кого, в конце концов, Билли унаследовал ум и красоту?
 Внезапно ее озарила догадка.
 – А! Так это из-за вас приехало телевидение?
 – Как? Уже? – нахмурился судья и посмотрел на часы. – Они приехали на два часа раньше.
 – Роберт хочет объявить о своем решении сначала родному городу, – пояснил Сэм. – Официальная церемония будет на следующей неделе.
 Маленький городок в праздничной шумихе, возбужденный и радостный, полный цветов, флагов, ярких одежд… Роберт Сьюэлл начинает предвыборную кампанию в очень подходящем месте и в самый удобный момент. «Молодец судья, – кисло подумала Силоу. – Или это Сэм молодец?»
 – Ты советник судьи? – спросила она Сэма.
 – Почему советник? Сторонник – так правильней сказать, – поскромничал Сэм. – Я, конечно, буду рад, если все закончится удачно. Как и судья, как и ты, наверное, тоже…
 Повисла напряженная тишина. Силоу поняла, что сейчас опять начнется самое для нее неприятное, и внутренне сжалась.
 – Надо, наконец, выяснить наши отношения. Давайте поговорим. Честно и открыто, – судья Сьюэлл ласково взял ее за руку и заглянул в глаза. – Силоу! Майкл не беспокоит тебя уже целый месяц, потому что Сэм уверил его, что у тебя нет другого мужчины, что ты любишь только Майкла, но тебе необходимо время, чтобы подготовиться к новой жизни. Все мы – я имею в виду себя, Лидию и Сэма – хотим, чтобы ты вошла в нашу семью, семью Сьюэллов… Я очень надеюсь, что ты, как взрослый, ответственный человек, примешь нужное решение, и мы вздохнем с облегчением, а особенно Майкл…
 Она для них – просто избалованная, взбалмошная девчонка, поссорившаяся по пустякам с женихом, поняла Силоу. Они думают, она просто капризничает. Они не хотят воспринимать ее всерьез. Придется их заставить считаться с собой.
 – Я уже приняла решение. Я не выйду за него замуж. Она удивилась: неужели это она сказала? Так решительно и твердо? Со стороны могло показаться, что она абсолютно спокойна, но сердце у нее стучало, как кузнечный молот.
 – Черт побери! – выругался Сэм, сразу помрачнев, как туча, и так сильно стукнул кулаком по столу, что один из портретов – ее портрет – свалился со стены. – Ты – дура!
 Судья отдернул от нее руку, как будто обжегся.
 – Сэм, но ты же обещал! – гневно воскликнул он. Все его обаяние сразу куда-то улетучилось. – Сколько она уже дразнит Майкла? Я о ней лучше думал. И о тебе.
 – Я тоже.
 – Девушек вокруг много. Майкл скоро утешится. Но дело не в этом. Я скажу прямо. Суитуотер – маленький город, все на виду. Слухи о размолвке между ними уже понемногу ползут. Стоит телевизионщикам пронюхать…
 Сэм не отводил от Силоу тяжелого взгляда.
 – Ничего не случится. Кому интересна семейная жизнь детей губернатора? Подумаешь, помолвка расстроена! Ничего страшного. Майкл даже выиграет. Девушкам больше нравятся холостые мужчины.
 Судья задумался.
 – Может, ты и прав, Сэм. Но пусть пока это остается в тайне. Пусть люди думают, что у них все в порядке.
 – Нет!
 Этот возглас вырвался одновременно и у Силоу, и у Сэма.
 – Зачем дальше тянуть волынку? – фыркнул Сэм. – Силоу сожгла за собой мосты. Пусть живет, как хочет. Мы объявим обо всем завтра. Когда телевидения не будет. А когда вся эта предвыборная шумиха уляжется, я с ней поговорю сам, по-родственному.
 Она чувствовала, как внутри у нее все сжалось в тугой клубок, но сердце билось, как у птицы, выпорхнувшей из клетки. Она свободна! Или почти свободна. Она теперь принадлежит самой себе, и ей не надо больше думать о Майкле! Она давно знала, что так оно и будет… Еще когда танцевала с Билли Бобом в «Лиджн Холле».
 Она решила пока ничего не рассказывать Билли. И вообще с ним не разговаривать. Но увидеть его ей очень хотелось. Теперь она может смотреть на него новыми глазами, с новым ощущением свободы в душе! Куда лететь? Что делать? Как жить дальше?
 Вдруг раздался громкий стук, и собравшиеся на площади замолчали, устремив взгляды на помост. Там стоял мэр, растерянно моргая глазами, слегка смущенный мощным светом прожекторов, нацеленных на него работниками телевидения. Это он постучал по микрофону, который издал неожиданно слишком громкий звук.
 – Сегодня, – начал он, – сегодня… мы с вами собрались, чтобы поприветствовать одного из жителей нашего города. Мы вправе испытывать законную гордость, что живем рядом с таким замечательным человеком, как уважаемый всеми судья нашего округа. Но, увы, мы не вправе держать у себя в округе человека, таланты которого могут послужить всему штату. Поэтому сегодня я торжественно объявляю, что наш многоуважаемый судья Роберт Сьюэлл выставляет свою кандидатуру в выборах на пост губернатора!
 Его слова были встречены приветственными возгласами и аплодисментами. Силоу сразу же перестала обращать внимание на возбужденную толпу, потому что увидела, наконец, того, кого искала.
 Билли Боб шел по противоположной стороне улицы, мелькая за камерами телевизионщиков, не обращая никакого внимания на происходящее на площади. Ему было плевать на политическую карьеру судьи Сьюэлла.
 Силоу сделала шаг по направлению к нему и остановилась.
 Что она хочет от него? Он спросит ее, но она еще не знает ответа.
 – Силоу! – сипловатый голос раздался откуда-то сзади. И тут же чья-то рука взяла ее за локоть.
 Майкл! Его глаза блестели даже в темноте.
 – Папа успел только сказать, что говорил с тобой и, что все устроилось.
 Свободной рукой он поправил прядь волос, выбившуюся у нее из прически.
 – Сегодня я так счастлив, Силоу. У отца – великий день, и ты вернулась… Я всегда знал, что все, в конце концов, будет хорошо, – лихорадочно шептал он, держа ее за локоть.
 – Майкл, кажется, ты не так понял, – отчаянно пыталась она освободиться, но он ее не отпускал.
 – … и мой сын Майкл, специально приехавший сюда из Мемфиса! – услышала она голос судьи Сьюэлла, подражавшего известным ораторам. – Майкл! Сынок! Поднимись сюда! Майкл и жена Лидия, я счастлив, что у меня есть такая семья.
 Силоу замерла в испуге, когда на нее уставились тысячи глаз. Она терпеть не могла находиться в центре внимания, а теперь ее освещали мощные прожектора, и некуда было от них скрыться: Майкл крепко держал ее за локоть.
 Вырываться и кусаться мешало строгое воспитание.
 – Пойдем, Силоу! – возбужденно смеялся Майкл. – Тебе там тоже найдется место.
 – Нет… нет… не надо, Майкл!
 Он, не обращая внимания на ее протесты, потянул ее за собой. У нее перед глазами мелькали смеющиеся лица. Что ей было делать?
 Билли! Билли здесь! Нужно дать ему понять, что она не хочет идти, что ее насильно тянут, как жертву на алтарь политического честолюбия. Обернувшись, она с тоской посмотрела на Билли. Он стоял под фонарем неподвижно, как каменное изваяние. Даже если бы она не видела его лица, все равно его поза сказала ей обо всем. Он застыл в бешенстве. Она споткнулась, и рука Майкла потянула ее вверх, по ступенькам.
 Лицо судьи Сьюэлла вытянулось от изумления. На мгновение он потерял дар речи.
 – Я хочу только сказать, что горжусь своим отцом, – без запинки произнес Майкл; он был красив, почти как сказочный принц. – И я хочу представить всем свою невесту… мисс Силоу Пеннингтон!
 Толпа взорвалась аплодисментами; а Роберт Сьюэлл и Силоу не знали, куда девать глаза. Но это было не самое плохое. Худшее было впереди. Майкл сгреб ее в охапку и поцеловал в губы долгим страстным поцелуем, вызвав одобрительные крики присутствующих.
 Когда Майкл, наконец, отпустил ее, она сразу посмотрела на то место, где только что стоял Билли Боб. Его, естественно, не было.
 – Я ненавижу тебя! Слышишь?! Ненавижу! Не понял? Не-на-ви-жу!!! Ты… грязный насильник! Понял?!!
 Лицо Силоу было белее рубашки Майкла. Они стояли друг против друга в кабинете Сэма. Если бы словами можно было кидаться по-настоящему, как камнями, на Майкле бы живого места не осталось.
 – Я – насильник? О чем ты говоришь? – возмущался Майкл. – Это, наверное, какое-то недоразумение!
 – Все, Силоу! Хватит! Перестань устраивать сцены, – сказал Сэм, не отходя от двери, которую охранял, как часовой на посту. – Подумай хотя бы о Лидии. Ей, по-твоему, приятно выслушивать такое о своем сыне?
 – Я устраиваю сцены?! Это меня вытащили на сцену и обращались со мной как с марионеткой!
 – Это было недоразумение, Силоу, – увещевал девушку судья. – У меня не было времени предупредить Майкла.
 – Ты сказал, что все в порядке! Что все как надо, – гневно возразил красный как рак Майкл.
 – Она не выйдет за тебя, малыш, – с сожалением сказал Сэм.
 Лидия Сьюэлл, побледнев от злости, взяла сына за руку.
 – Она не стоит того, Майкл, – стала убеждать она сына. – Поверь, тебе нужна другая! Которая любила бы тебя и умела бы вести себя как подобает приличной девушке с незапятнанной репутацией из хорошей, приличной семьи, а не из…
 – Довольно, Лидия, – оборвал жену судья Сьюэлл, который знал, на чьи деньги он делает политику, и понимал, что деньгам безразлично, какой репутацией пользуется их обладатель.
 – Я не стыжусь своего происхождения, – сердито сказал Сэм. – И оно здесь ни при чем. Девочка просто не хочет замуж.
 – Майкл, не переживай, – Лидия ласково прикоснулась к сыну, который стоял с горящими щеками, не сводя глаз с Силоу; на виске у него бешено пульсировала синяя жилка. – Никто ей не поверит, даже если она попытается клеветать…
 Майкл оттолкнул руку матери, подошел ближе к Силоу и четко произнес:
 – Если мне еще раз представится возможность, я не пощажу тебя! И ты не уйдешь от меня, пока не станешь моей! И будешь помнить нашу встречу всю свою оставшуюся жизнь!
 Казалось, пол качнулся под ногами свидетелей этой сцены. – Как ты смеешь так разговаривать с моей дочерью? – гневно спросил Сэм и двинулся к молодому человеку. Но Майкл спокойно одной рукой оттолкнул его.
 – Куда ты лезешь, старик? Можешь убираться ко всем чертям вместе со своими деньгами, около которых мой отец танцует, как дрессированный медведь. Мне на тебя наплевать!
 Он распахнул дверь и скрылся из глаз. Судья, очнувшись от столбняка, крикнул ему вдогонку:
 – Майкл! Не делай глупостей!
 Лидия тихо всхлипывала, но ярость звучала в ее голосе:
 – Ты испортила самый счастливый день в моей жизни, Силоу! Это ты во всем виновата! Посмотри, что ты сделала с Майклом!
 – При чем здесь Силоу?.. Майкл уже не ребенок, – тяжело вздохнул Сэм. – Он сам во всем виноват.
 Поначалу Билли до краев наполнила черная злоба. Слепой от ярости, он залез в грузовик и поехал домой. В голове вертелись страшные ругательства, но что-то удерживало их на кончике языка и не позволяло им излиться вслух.
 Итак, Майкл Сьюэлл добился своего и заполучил, наконец, Силоу. На глазах у всех по-хозяйски целовал ее и представил всему свету как свою невесту. И она не сопротивлялась!
 Как она смогла заставить его поверить ей? Так целовала его! Так танцевала с ним! А свидание в ее доме? Это тоже ложь? Игра? Как это назвать?
 И вот, видимо решив, что хватит притворяться, она показала свое настоящее лицо. Они вдвоем прекрасно смотрелись. Оба в белом. А как картинно он ее поцеловал! Как изящно колыхнулись ее волосы! Майкл во всеуслышанье назвал ее своей невестой…
 «Как бы не так, приятель! Это ты поторопился! Она – моя жена, – подумал Билли Боб. – И она была в моих объятиях вчера, и две недели назад, и четыре года назад. Но если мы встретимся еще раз, ей несдобровать. Убью на месте!»
 В душе у него стала расти боль, заглушая ярость. Машина вдруг как будто сама собой остановилась. Он удивился и огляделся вокруг, всматриваясь в неясные очертания каких-то строений. А! Так это его дом. Он, оказывается, уже приехал. Все правильно. После удара ему нужно уползти в свою берлогу, чтобы зализать раны.
 Он провел по лицу рукой, как будто хотел стереть с него следы обуревавших его чувств. Следы горечи утраты, боли, ярости обманутого и покинутого. Уже второй раз она ловит его на ту же удочку. Сначала завлечет, а потом бросает. Но в этот раз она зашла так далеко, что трудно было не попасться на обман.
 Силоу говорила, что ей нужно время. Она заставила его поверить ей, что их женитьба – нечто большее, чем просто желание избежать свадьбы с Майклом. Большее, чем шутка ценой в три с половиной тысячи долларов. И все это ложь!
 Она достойна Сьюэллов. И Сьюэллы достойны ее. Они будто созданы друг для друга.
 Билли долго сидел в кабине грузовичка, перебирая снова и снова события этого вечера. Перед глазами постоянно возникала одна и та же картина: она стоит на помосте, в лучах прожекторов рядом с Майклом. Да, они – члены одной команды, одного кружка, одного круга, одного клуба…
 Билли стал вспоминать, как она поднималась по лестнице. Обернулась. Она как будто умоляла о чем-то. Кого? О чем? Он не знал. О чем она могла просить? Может, тут что-то не так?
 Он продолжал размышлять об этом, устало, поднимаясь по ступенькам крыльца.
 – Виль!
 Он вздрогнул от неожиданности. Голос шел из темноты. Только один человек на свете мог назвать его так.
 – Мама! Что ты не спишь? Уже поздно.
 – Тебе постоянно звонит. Какая-то девушка. Она назвалась Силоу. Отец сказал, что так зовут дочь банкира, – Эллен была так взволнована, что выговорила с трудом. – Она очень расстроена, – Эллен резко встала с кресла-качалки, так что оно чуть не опрокинулось. – Что случилось? Ты попал в плохую историю, да?
 – Нет, мама. Я знаю, чего хочет эта девушка. Ничего страшного.
 Зачем она звонит? Впрочем, какая разница. Поздно. Ничего уже не исправишь.
 Эллен не поверила его спокойствию.
 – Она очень беспокоится. Последний раз звонила почти в полночь. Спрашивала, где ты. Я ответила, что не знаю. Я сама заволновалась.
 – Все обойдется, – устало сказал он, садясь в соседнее кресло-качалку. – Я потом тебе обо всем расскажу, а пока не могу. Ложись спать. Я сам покараулю.
 – Кто она?
 – Дочь банкира, дед правильно сказал.
 – Виль! Зачем ты с ней связался? Зазвонил телефон, и он быстро взял трубку.
 – Билли?
 У него остановилось сердце. Она ему еще никогда не звонила. Это в первый раз.
 – Что тебе надо, Силоу? – грубо спросил он.
 Она судорожно вздохнула. Значит, она нервничает. Это хорошо.
 – Нам надо поговорить.
 – О чем? Впрочем, давай. Ты правильно придумала. По телефону лучше. Видеть тебя я больше не хочу.
 – Билли, не говори так. Нам надо поговорить. Я тебе все объясню. Это недоразумение.
 – Что «недоразумение»? То, что я видел собственными глазами и слышал собственными ушами? Может, ты не невеста Майкла? И ты не плакала от счастья в его объятиях?
 – Билли, пожалуйста… Я ему не невеста! Он насильно затащил меня. Я не хотела…
 – Вот как? – спросил он с иронией. – Он заставил тебя идти за собой?
 – Именно так! – решительно сказала она звенящим голосом, как будто с трудом сдерживала рыдания. – Сегодня Сэм и судья Сьюэлл снова требовали от меня согласиться на брак с Майклом. Они говорили, что иначе пострадает политическая карьера судьи. Я отказалась, и они смирились, но Майкл этого не знал. Он думал, что я согласилась, и потащил меня на сцену. Не могла же я вырываться на глазах у всех?
 – Я тебе не верю.
 – Зачем мне лгать? Зачем мне звонить тебе, Билли? Судья поклялся, что завтра объявит о том, что помолвка расстроилась. Билли, давай встретимся где-нибудь. Хочешь, я приду к павильону твоего деда?
 – Опять? Со мной, значит, встречаешься темной ночью, а с Майклом при свете дня или в лучах прожекторов? Как всегда? Нет уж, уволь. Мне и раньше это претило, а после сегодняшнего, черт возьми, тем более. Нет, Силоу. Я не приду.
 – Знаешь что? – Силоу разозлилась. – Ты очень похож на Майкла! Тому я никак не могла объяснить, что не хочу выходить за него замуж, а тебе, что… – она осеклась и замолчала.
 Но он, заинтригованный, захотел услышать продолжение фразы.
 – Так что ты никак не можешь мне втолковать?
 – Ничего! – гневно ответила она. – Теперь моя очередь ставить условия, Билли! Ты уже ставил! Если ты через тридцать минут не будешь на площади, то не подходи ко мне больше никогда!




  Глава 12 


 Она разревелась, как дурочка. Слезы текли нескончаемым потоком, и каждая слезинка взывала к Билли. Весь мир от нее отвернулся: Лора – не разговаривает, Сэм – рычит, Томми – осуждает, Сьюэллы… Сьюэллы пусть катятся ко всем чертям.
 Она победила Сэма и Майкла. Почему же не радуется? Почему же она плачет по Билли Бобу, холодному и бесчувственному?
 Ночь была жаркая и влажная. Город спал, и Силоу ехала в машине по притихшим улицам. В кармане ее белых шорт лежало кольцо. Не Бог весть что, конечно, но все-таки это нечто материальное. Это ее мирное предложение, трубка мира, которую она ему протянет. Если, конечно, он придет.
 Силоу поставила машину за старым складом, затем прошла один квартал на север и два – на восток, прячась в тени, слыша только гулкий стук своего сердца. Дунул ветер. Листья прошептали что-то невразумительное. И снова воцарилась тишина.
 Сначала ей показалось, что его нигде нет, но потом она заметила грузовик, стоявший на другой стороне площади, в тени киоска. Ее сердце забилось еще быстрее. Итак, он здесь.
 Билли стоял в тени, опираясь спиной о ствол дерева. Некоторое время они молчали, глядя друг на друга. Первым заговорил Билли Боб.
 – Я приехал вот зачем. Сейчас расскажу, – спокойно сказал Билли Боб. – Мне плевать на то, что у вас со Сьюэллом. Я отработал твои деньги, и больше нас ничего не связывает, кроме нескольких поцелуев. Если ты хочешь с кем-то целоваться перед телевизионной камерой – это твое дело. Но из этого я делаю вывод, что между нами все кончено и нам надо развестись. Назначь место и время. Все.
 Силоу сделала протестующий жест.
 – Я же сказала, что не хотела…
 – Это я уже слышал. Неужели ты думаешь, что я верю тебе после всего, что случилось? Я тебе могу сказать только одно… – Он как будто прирос к дереву. – Я очень рад, что все так получилось и тебе не удалось снова поймать меня на ту же удочку. Потому что я ненавижу Майкла. И мне очень не хочется питаться объедками с его стола.
 Страшные слова как будто зримо повисли между ними.
 – Я так и думала, что ты захочешь обидеть меня, – сказала Силоу дрожащим голосом. – Ну и как? Тебе легче стало?
 – Гораздо легче.
 – А мне плохо! Из-за тебя! Я все преодолела, со всеми справилась, а ты… Я уснуть не могу, все думаю, как убедить тебя.
 – Никак. Возвращайся к Майклу. Вы здорово смотрелись вместе.
 – Перестань! – крикнула Силоу.
 В темноте она нашла его руку и схватилась за нее. Он вздрогнул и вырвался.
 – Это невозможно вынести. Вы смотрелись как идеальная пара. У меня это до сих пор перед глазами стоит. А как представлю, что вы делаете по ночам…
 – А что мы, по-твоему, делаем?
 Он хотел сказать, но не смог выговорить. И тогда она тоже взорвалась.
 – Я знаю, что ты хочешь сказать! И прежде чем винить других, посмотри на себя! Со сколькими ты переспал, а? С сотней? С двумя?
 – Только с четырьмя! – перебил он ее. – Что я, совсем уже рехнулся, по-твоему?
 – Так я и думала, – горько сказала Силоу. – Четыре – это ты, конечно, считаешь только после встречи со мной. А до меня?
 – А что «до тебя»? Ты думаешь, я жил в безвоздушном пространстве? Мне тогда уже было двадцать два года, как я мог… Но ничего похожего никогда… Силоу! Что мне было делать? Ты ушла! Понимаешь, ушла навсегда! Что мне оставалось делать?
 – Неужели ты совсем не можешь без женщин?
 – Ты не знаешь мужчин, если об этом спрашиваешь, – ответил он с легкой иронией.
 – Да, ты абсолютно прав. Я не знаю мужчин. Я до сих пор еще не знала ни одного мужчины!..
 Долго-долго он смотрел на нее, прежде чем до него дошел смысл сказанного.
 – Ты меня понял, Билли?!
 – Не верю… – казалось, это сказал другой человек, не Билли Боб Уокер.
 – Ты ничему не веришь! Так, может, проверишь?
 Он шагнул к ней и вышел из тени. На его лице отражалась борьба между сомнением и надеждой.
 – Ты прав, Билли, я позволила ему занять твое место. К несчастью, он внешне похож на тебя. И мне сначала показалось, что он сможет заменить тебя. – Она всплеснула руками. – Билли Боб! Я скажу сейчас ужасную вещь, потому что не хочу ничего скрывать. Он обнимал меня. Но я чувствовала, что это не то. Может, я боялась пойти по маминым стопам, может, я считала, что секс нераздельно связан со свадьбой, любовью – или я просто вскоре поняла, что он – не ты.
 – Силоу!
 Он шагнул к ней, она отступила на шаг и так отступала, пока не уперлась спиной в его грузовик.
 – Подожди! Это еще не все! Майкл хотел взять меня! Понимаешь? Насильно! Я еле ушла от него. Вот почему я убежала тогда из дома и попала в тюрьму.
 Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Билли Боб остолбенело, уставился на нее.
 – Ну, давай! – с вызовом крикнула она. – Скажи что-нибудь. «Сама виновата», например! Сама провоцировала его: одевалась не так, разговаривала не так, дышала даже, наверное, не так, да? Это мне Сэм говорил. Ты, наверное, тоже считаешь, что Майкл поступал естественно, когда попытался изнасиловать меня, да? Все мужчины на его месте поступили бы точно также, да?
 В конце концов, он не выдержал и, сгорбившись, как старик, обошел свой грузовик и сел за руль. Силоу встревожилась.
 – Билли, ты что? – Она открыла дверцу и тоже забралась в кабину.
 – Вылезай, Силоу.
 Казалось, он не помнил себя, но, когда он заводил машину, движения его были точными и быстрыми.
 – Ты куда? – сказала она и схватила его за руку.
 Он замер, почувствовав ее прикосновение, и повернулся к ней.
 – К Майклу.
 – Нет!.. Не надо, Билли! Чего ты хочешь? Избить его? Зачем? Чтобы попасть в тюрьму? Ну, послушай, он ведь не изнасиловал меня, правда? Я убежала!
 Они сидели так близко, что она физически чувствовала его ярость. И высокая океанская волна счастья окатила ее с головой: он ей верит! Это самое главное. Все остальное – ерунда. Он настолько верит ей, что даже готов драться за нее! Она сжимала руку Билли, пока не почувствовала, что буря в его душе немного утихла. Тогда она взглянула на него и увидела, что он тоже смотрит на нее.
 – Я поставил себя на твое место, – тихо сказал он. – Я был бы так напуган, что сторонился бы всех мужчин – абсолютно всех – и подошел бы только к тому человеку, которому доверяю целиком и полностью. Так?
 Она отпрянула, но он поймал ее и легонько притянул к себе. У нее слезы набежали на глаза, но она прикрыла веки, чтобы удержать их. Нет, она не хочет плакать. Только не сейчас. Минуты текли, он держал ее крепко, но бережно, как будто боялся, что она рассыплется.
 – Силоу, что ты? Ты что, плачешь?..
 Она молча помотала головой, боясь говорить, чтобы не разреветься в голос. Билли отстранил ее от себя, но не выпустил, а стал рассматривать, силясь увидеть что-нибудь в темноте. Потом он ладонью погладил ее по щеке и поцеловал теплыми, мягкими губами.
 – Я так боялась, что ты ненавидишь меня. Я думала, что наш брак – фиктивный, но… – Силоу мотнула головой, силясь подобрать нужные слова. – И вдруг – как гром среди ясного неба! Я вырвалась на свободу! Первый раз в жизни! Я сказала Майклу, что ненавижу его! Перед всеми! И перед Сэмом. Мне так легко, так свободно. Как ты думаешь, что со мной?
 Он помолчал, сел прямо, положил руки на руль и стал смотреть вперед, на темную площадь, на киоски, павильоны, прилавки, на бело-синие предвыборные плакаты с портретом судьи Сьюэлла. Его лицо окаменело.
 – Значит, ты собираешься жить собственной жизнью. А я?
 – Ты нужен мне. Я хочу быть с тобой, – прошептала она и потянулась рукой к его щеке.
 Он не отклонился, но и не принял ласку; он вообще никак не отреагировал.
 – Значит, ты хочешь быть со мной?.. И я, значит, должен растаять от счастья? Знаешь, сколько женщин вешались мне на шею? Не пересчитать! Я уже сыт по горло, Силоу. Не думай, что мне это очень надо.
 Она сжалась, но голос звучал спокойно:
 – Ты не понял, Билли. Я хочу быть с тобой, но не так… Я хочу, чтобы ты был… моим мужем. Настоящим, а не фиктивным, и не потому, что Сэм… А потому что… Ну, короче говоря… А ты? Ты хочешь меня?
 Все еще похожий на каменную статую, он медленно повернулся к ней и стал разглядывать ее лицо. И смотрел так целую вечность. Но она не отводила взгляда.
 Потом он одним стремительным движением обнял ее и прижал к себе, так что она чуть не задохнулась. Она прижалась щекой к его груди и услышала, как бьется его сердце. Их сердца бились в унисон.
 – Я хотел тебя все четыре года, девочка моя!
 Его страстный шепот вызвал у нее смех: судорожный, нервный.
 Он провел пальцами по ее лицу, взял за подбородок, потом приник к ее губам, и она вся вспыхнула, будто он целовал ее в первый раз. Билли тоже целовал ее как будто свою первую женщину: трепетно и нежно. Они ненадолго соприкоснулись губами, потом еще раз…
 И тут она опомнилась, за секунду до того, как он сказал, решительно и непреклонно:
 – Жди меня завтра, Силоу. Собери вещи.
 – Подожди, Билли! – вскинулась она. – Я не готова! Дай мне еще время!
 – Время? – удивился он. – Опять? Ну, сколько же можно, Силоу? Ты же только что сказала…
 – Но надо подумать о Сэме… Погоди, не злись. У нас есть родные. Их нужно подготовить… Я уже говорила тебе, что Сэма однажды уже предал близкий человек. Выдержит ли он еще одно разочарование?
 – Черт возьми! – Билли раздраженно толкнул дверцу и вылез наружу. – Я же говорил тебе четыре года назад: или я, или Сэм! Ты все еще не выбрала?
 – За четыре года многое изменилось, Билли. Прости его, дай ему шанс. Я хочу, знаешь что сделать? Давай вместе… пройдемся на параде, а? Заходи за мной, и мы пойдем. На глазах у всего города, представляешь? Не прячась, а как ты хотел! Конечно, это никому не понравится… Но зато Сэм поймет…
 Силоу не сказала, что, по мнению Томми, Сэм может как-то повредить Билли, если узнает об их отношениях. Она решила попытаться отвести удар от мужа.
 – Знаешь, будет легче объявить о свадьбе, если мы какое-то время будем везде ходить вместе. А то как-то нехорошо получится. В глазах людей мы даже не были знакомы, и вдруг – на тебе, сразу женаты. Я даже дома у тебя ни разу не была.
 Это было логично и очень убедительно. Но Билли не хотел соглашаться.
 – Ты купила мое согласие на свадьбу, потом я видел, как ты на глазах у всех целовалась с другим. И после всего этого ты хочешь, чтобы я рассуждал здраво и логично?
 Одной рукой он оперся о дверцу, а другую положил на крышу кабины. Ветер играл его длинными светлыми волосами. Она ждала.
 – Завтра, – отрывисто сказал он. – Я попробую. И посмотрю, что получится. Если ты действительно встретишь меня у дверей дома Сэма Пеннингтона… – Он в сомнении покачал головой.
 И тут Силоу поняла, что пора.
 – У меня есть для тебя… кое-что, Билли, – робко сказала она. – Но сначала закрой глаза…
 Он сделал нетерпеливый жест.
 – Ну ладно, изволь. Пожалуйста. Закрыл.
 Она, изогнувшись в тесной кабине, достала из кармана свое колечко. Потом сняла с шеи цепочку, продела ее в кольцо и придвинулась поближе к нему. Его лицо было хорошо освещено фонарями: длинные светлые волосы, гладкая кожа на широких скулах, прямая линия носа. Он был так мужествен и красив! И это был ее мужчина! Силоу набросила цепочку, как аркан, ему на шею, и прежде чем он успел открыть глаза, она обняла его и стала целовать так страстно, что он забыл обо всем на свете.
 Потом Силоу разжала руки и молча показала ему на кольцо, висевшее у него на шее. Она увидела, что он понял ее, потому что на его лице появилось выражение нежности и торжества. Билли Боб поднес кольцо к губам и поцеловал его.
 Но он не стал прижимать ее к себе, наоборот, вместо этого он оттолкнул ее, и она упала на кожаное сиденье. Она попыталась схватиться за него, но он с горящими, как уголья, глазами отвел ее руки. Потом потянулся обеими руками к ее горлу и расстегнул верхнюю пуговицу белой джинсовой рубашки.
 У нее перехватило дыхание, а он продолжал медленно расстегивать пуговицы. На третьей по счету он поднял на нее глаза.
 – Билли…
 – У меня нет кольца, – с трудом сказал он, возвращаясь к прерванному занятию. – И я, наверное, не смогу на глазах у всех надеть тебе на палец свой подарок еще в течение какого-то времени. Но если все, что ты сказала – правда, у меня есть одно законное право, и я хочу воспользоваться этим правом…
 Силоу лежала неподвижно, широко раскрыв глаза; кровь бешено пульсировала у нее в жилах, сердце колотилось, а он, покончив с последней пуговицей, наклонился, чтобы вытащить рубашку у нее из шорт.
 Увидев ее белую, как будто светящуюся в темноте кожу, Билли задохнулся. Лифчик не полностью закрывал груди, он ласково провел пальцем по его краешку. Она вздрогнула от его прикосновения, ее груди часто вздымались в такт дыханию.
 – Не бойся, – прошептал он. – Никто не узнает. И я перестану сразу, как только ты захочешь.
 – Что перестанешь? – спросила Силоу прерывистым шепотом.
 – А вот что, – сказал он и припал к ложбинке меж ее грудей.
 Она почувствовала, как он провел по коже языком, а потом, коснувшись ее губами, легонько втянул в себя.
 – Билли, – нежно прошептала она и притянула к себе его голову.
 Билли, конечно, не знал – и никогда не узнает – что делал с ней Майкл, но ей захотелось, чтобы он понял, что его поцелуй снимает с нее позор похотливых прикосновений Майкла; чтобы он понял, как остро она почувствовала разницу между братьями, как она ненавидит одного и как хочет другого, такого ласкового и нежного.
 Мир сошел с ума, встал с ног на голову, если считает, что Майкл лучше Билли. Кто это может знать лучше, чем женщина, которая целовалась с обоими?
 Они еще долго лежали после того, как его губы оторвались от нее. В конце концов, он поднялся и посмотрел на нее, а потом опустил взгляд на след, оставленный им на ее левой груди.
 – Клеймо, – сказал он. – Даже когда оно сойдет, ты все равно будешь помнить его.
 Она еще не пришла в себя и не могла сказать ни слова. Он заправил ее рубашку в шорты и стал застегивать пуговицы.
 – Ты меня не остановила, – сказал он. – Значит, тебе это не было противно?
 Силоу помотала головой, и он застегнул следующую пуговицу.
 – Да? И знаешь, что это значит? – спросил он и застегнул последнюю пуговицу.
 Ей так не хотелось покидать мир грез, но его слова вернули ее к действительности. Он наклонился к ней; кольцо на цепочке повисло между ними. Она коснулась его пальцем.
 – Это значит для тебя: больше никаких женщин.
 – «Никаких женщин»? У меня уже давно нет никаких женщин, Силоу. С тех пор, как мы поженились. – Тут он снова попытался рассмеяться. – Нет, это значит, что я – круглый дурак, что отпустил тебя только с одним подарком, – и он коснулся пальцем левой груди, где оставался скрытый одеждой след его губ.
 – Нет, мне кажется, Билли, что на сегодня вполне достаточно.
 Его лицо внезапно потемнело.
 – Только держись, пожалуйста, подальше от Майкла. Пусть вы, конечно, вместе хорошо смотритесь, но…
 – Билли! С тобой мы будем смотреться еще лучше! Вот увидишь! Подожди только до завтра! Завтра мы встряхнем этот сонный городишко!




  Глава 13 


 Силоу вскочила, как взведенная пружина, в семь часов утра, свежая, выспавшаяся и готовая ко всему, будто легла не в три часа ночи, а проспала целые сутки.
 Сегодня – суббота. Начало новой эры! Первый день свободы! Прежде всего, надо будет собраться с силами и поставить Сэма перед фактом: она хочет быть с Билли Бобом. Надо проявить твердость характера. Если она хоть чуточку дрогнет, это сразу заметят и Сэм, и Билли. Она улыбнулась, глядя на себя в зеркало. Билли Боб сегодня придет сюда! За ней!
 Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
 – Силоу! Ты спишь?
 Отец! Так рано? Она вдруг увидела в зеркале испуганную девчонку с широко открытыми глазами. Что ему нужно? Силоу усмехнулась. Чего она испугалась?
 Она вышла к нему из ванной в голубой ночной сорочке, а он был одет с иголочки, хотя вид у него был очень усталый и какой-то помятый.
 – Я услышал, что ты уже встала, – тихо сказал Сэм. – У меня мало времени. Через час здесь будет судья с двумя советниками. Я только хотел сказать… – тут он посмотрел в сторону, – что сожалею о том, что не верил тебе насчет Майкла.
 Он говорил отрывисто, невнятно, скрывая смущение за суховатым тоном. Силоу остолбенела. Отец никогда на ее памяти не извинялся. Ни разу в жизни! Она такого просто не помнит.
 – Я не спал всю ночь… размышлял. Конечно, Майкл был взбешен. Я думаю, он все-таки любит тебя. По-своему, разумеется. Любит, как умеет. Но это все равно не извиняет его.
 – Папа!..
 Чувства переполняли Силоу. Она не могла произнести ни слова. Отец поднял руку, призывая ее молча выслушать его.
 – Лидия тоже не должна была так разговаривать с тобой. Я и с Майклом хотел еще поговорить, но он не ночевал дома. С ними все ясно, с обоими. У меня мало времени, и пока я вот что тебе скажу, Силоу: кроме Майкла, есть много других парней, и красивее, и умнее. Мне жаль, что я принуждал тебя…
 Он неловко потрепал ее по щеке. Силоу уже было, открыла рот, чтобы сообщить ему о своем замужестве, но, пока она собиралась с духом, он уже повернулся и направился к двери.
 – Все, я уже опаздываю. На параде меня не будет, но я очень постараюсь прийти к трем. Ты ведь будешь вручать призы в три?
 Она молча кивнула.
 Билли не пришел.
 Ни в восемь, ни в девять. Без четверти десять она вышла из дома, даже не взглянув в сторону телефона. Она не будет ему звонить. Вчера она сказала все, что могла.
 Отметина на левой груди жгла кожу, щеки тоже горели при одном воспоминании о вчерашнем. Она сделала все, что могла. Если после всего, что произошло, он не пришел, значит, она бессильна его привлечь. И больше не будет даже пытаться.
 В субботу утром Билли охватила легкая паника. Как он мог до сих пор ходить с такими волосами? Теперь надо думать, как понравиться Сэму Пеннингтону. Старику наверняка легче было бы смириться с аккуратно стриженым женихом дочери. Но, увы… Совершенно нет времени. Да и ни к чему изменять себя без всякой надежды на успех. Вряд ли этот старый козел стал больше любить его, чем четыре года назад.
 Главное – Силоу. Она, кажется, любит его. И прическа ей не мешает.
 Но все равно он решил повременить и ничего пока не говорить маме и деду. Небольшое сомнение у него все-таки оставалось. Она еще, наверное, может передумать. А ему остается только ждать ее решения. Он, похоже, сделал все, что мог, думал Билли Боб, оглядывая себя в зеркале: летняя шотландская рубашка, новые джинсы, ремень с большой пряжкой, отполированные до зеркального блеска ботинки. Он, конечно, не Майкл, но ему этого и не надо. Еще не хватало, чтобы он походил на этого великосветского пижона!
 Было только шесть часов утра, но у него было такое чувство – очень приятное чувство, что Силоу уже не спит и ждет своего возлюбленного.
 – Ты такой нарядный сегодня, – удивленно встретила его на кухне мать, оглядев с ног до головы.
 Билли не знал, куда деваться от смущения. Он налил себе чашку кофе и опустил глаза.
 – У меня дела в городе, – сказал он, отодвигая тарелку. – Дед уже собрался?
 – Это та девушка, что звонила…
 – Мама! Не спрашивай меня ни о чем, пожалуйста. Я не хочу сейчас об этом говорить. Пока. Это мое личное дело, понимаешь?
 Она отвернулась со скрытой обидой и стала мыть посуду.
 – Как скажешь.
 С минуту он смотрел ей в спину.
 – Ты с нами поедешь?
 – Нет, – решительно сказала она. – Не люблю политиков.
 Они старались не затрагивать в разговорах больную тему. Но счастливый Билли забыл об осторожности и произнес:
 – Нельзя же всю жизнь прятаться от него. Прошло уже почти тридцать лет.
 Мать резко обернулась, разбрызгивая по полу мыльную воду.
 – А вот это, Билли, мое личное дело!
 – Мама…
 Вдруг в окно заглянул дед.
 – К нам едет Томми, – сообщил он.
 – Зачем? – Билли удивился и встревожился. Дед подозрительно посмотрел на него.
 – По-моему, тебе лучше знать.
 – Ума не приложу, – сказал Билли и сорвался с места. Он как раз выбежал на заднее крыльцо, когда шериф с угрюмым лицом выбрался из машины.
 – Привет, Томми.
 – Привет, Билли Боб… Вилли, мое почтение, – пробурчал Томми и надолго замолчал.
 Билли оперся о перила.
 – Погостить приехал? – пошутил он. Томми не поддержал шутки.
 – Я приехал за тобой, – с сожалением сказал он.
 – За мной? – Билли выпрямился. – По какому поводу?! Шериф подошел к Билли Бобу и встал, глядя ему в глаза.
 – Где ты был этой ночью? – сказал он, как будто изобличая преступника. – Только не говори, что дома! Клэнси Грин видел твой грузовик в два часа ночи на площади! Он возвращался с рыбалки…
 Билли хотел было ответить, но передумал. Сразу как-то не придумаешь, что отвечать. Не правду же говорить?
 – Почему это тебя интересует?
 – Сегодня утром на двадцать пятой миле была авария. Вскоре после того, как Клэнси Грин видел тебя.
 – И что из того? Неужто я разбился? А я и не знал.
 – Нет, разбился не ты. Разбился мистер Джулиард из Магнолии, штат Арканзас. Кто-то столкнул его с дороги. Он точно не помнит, как это произошло: то ли его ударили в бок, то ли он сам свернул, чтобы избежать столкновения…
 – И что из того? – спокойно повторил Билли.
 – Тот, с кем он столкнулся, вылез из своей машины и подошел к пострадавшему… Джулиард просил о помощи. Но не дождался ее. Он говорит, что кричал несколько раз. Он истекал кровью!
 Утреннее солнце светило весело и ярко. Было больно смотреть на залитые солнечным светом двор и сад. Ветер был почему-то холодным, совсем как этой ночью, когда они с Силоу стояли друг против друга. Эти мысли пронеслись в голове Билли Боба перед тем, как он понял, куда клонит шериф.
 – Это не я, – сказал он. – Я не сталкивал машину, и я не оставил бы человека в беде.
 Томми снял солнцезащитные очки и посмотрел ему прямо в глаза.
 – Ты! Джулиард узнал тебя!
 Его слова прорвали плотину молчания. Эллен стала всхлипывать. Вильям Уокер тихо выругался. Билли в два огромных прыжка преодолел все ступени крыльца и оказался нос к носу с шерифом.
 – Как он мог узнать меня? Я никогда не был в Арканзасе!
 – Он описал тебя до мельчайших подробностей. Думаешь, мне легко было поверить? Думаешь, я плохо его допрашивал? Он сказал, что ты был пьян. Это тебя хоть как-то оправдывает. Иначе ты бы, конечно, не оставил беспомощного человека умирать. Я знаю, что ты даже собаку постарался бы спасти. Но… сомнений у меня нет. Джулиард все время повторяет свой рассказ о том, как ты смотрел на него, а потом ушел, хотя он тебя звал. Я трижды давал ему ряд фотографий, и трижды он выбирал тебя.
 – Но это не я!
 – У него сотрясение мозга, многочисленные тяжелые порезы. Он сильно ударился, – Томми провел рукой по бокам. – У него перелом нескольких ребер и ног. И он лежал на дороге больше часа… таково заключение экспертизы.
 – Но это не я! – твердил Билли Боб.
 – Тогда что ты делал в два часа ночи? И почему Клэнси Грин видел тебя на площади?
 – Я… поехал… Мне надо было… съездить к нашему киоску…
 – Виль! Что ты там делал?
 Как отвечать? Какая-то часть мозга Билли холодно анализировала ситуацию. Как выкрутиться? Надо ли вовлекать Силоу? Нет, не надо. Это явное недоразумение, скоро все само выяснится.
 – Посмотрите на мой грузовик! – сказал он Томми. – Где на нем следы аварии?
 – Джулиард не утверждает, что ты сбил его. Может, он сам неудачно вырулил, когда пытался избежать столкновения. Наш технический эксперт, конечно, осмотрит твою машину, но пока его нет в городе и не будет три дня, – Томми повертел очки в руках, потом с сожалением сказал: – Я должен тебя арестовать, Билли. Сам понимаешь.
 – Но я…
 А что «я»? Что ему сказать? Меня там не было? Меня ждет девушка?
 – Это не он, – сказал Вильям Уокер, быстро, насколько ему позволила болезнь, загородив внука. – Ты что, глухой? Он тебе сколько уже твердит? Это не он!
 – Это надо доказывать, Вилли… Его слова к делу не пришьешь, – Томми подошел к машине и открыл заднюю дверцу. – Народ, возможно, меня осудит, но я не хочу надевать на тебя наручники. По крайней мере, не на глазах у матери. Поэтому садись сам, Билли. Не усложняй жизнь ни себе, ни мне.
 Билли был раздавлен случившимся. Переход от счастья к этому кошмару был слишком стремительным. За спиной он услышал тихие шаги матери и заторопился к полицейской машине.
 Едва Томми сел за руль, как Эллен приникла к окошку.
 – Это из-за девушки. Это из-за нее, я знаю. Заставьте его признаться! Пожалуйста!
 – Однако, Эллен…
 – Не вмешивайся, мама! Томми, мы едем или нет? Чего ты ждешь? Езжай, ну!
 Он отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на маму, деда, родной дом. Он старался не думать о Силоу, о том, что она подумает, когда узнает о случившемся. Оставит его, может быть? Женщины не любят неудачников.
 Он не станет впутывать ее до последней возможности. Сначала попытается выкрутиться сам.
 Что-то случилось. В толпе перешептывались. Сначала Силоу, поглощенная своим горем, не замечала выражений удивления и досады на лицах людей. Билли не показывался. Даже на парад не пришел. Неужели все-таки что-то случилось? Даже их семейный киоск закрыт. Может, заболел его дедушка? Раз или два ей показалось, что в толпе произнесли его имя. Но она стояла на помосте; парад должен был скоро начаться.
 Солнце слепило глаза; она все время щурилась и чувствовала себя прескверно.
 – Какое солнце! Я долго не выдержу, – сказала она мужчине, стоявшему рядом с ней.
 – Конечно, идите, отдохните, – сочувственно произнес он. – Только обязательно вернитесь вовремя.
 Несколько мужчин стояли в тени деревьев около фруктовых прилавков и разговаривали.
 – … и он лежал в луже крови.
 – Говорят, его видел Клэнси Грин. Ты мне скажи, что здесь делал Билли Боб в два часа ночи?
 – А что будет, если раненый умрет? Силоу перебила их:
 – Скажите, пожалуйста, а почему киоск мистера Уокера закрыт?
 Мужчины переглянулись. Один из них, с большой бородой, нехотя ответил:
 – Хозяина нет.
 – А что случилось?
 Бородач пожевал губами и процедил:
 – Говорят, у них в семье неприятности.
 Она поняла, что неприятности связаны с Билли Бобом, но все-таки спросила:
 – С Билли Бобом что-нибудь? Никто не ответил.
 – Я слышала, вы говорили о нем! Что с ним? Он ранен? – спросила она с тревогой.
 – Нет, здоров, как огурчик, – ответил другой мужчина, более вежливый. – С ним все в порядке… если не считать того, что он в тюрьме.
 – В тюрьме! – Ей самой стало смешно, что она вздохнула с облегчением, но показывать радость было нельзя, уж слишком серьезно смотрели на нее мужчины. – За что его посадили? За драку?
 – Нет, вчера ночью он сбил человека и оставил его умирать на дороге, – угрюмо сказал бородач. – Тот едва не отдал Богу душу.
 – Что? Как вы сказали? – Силоу побледнела.
 – Да подожди ты! – вмешался более вежливый. – Это все лишь предположения, понимаете? Ничего еще не известно.
 – Но почему подозревают Билли Боба?
 – Пострадавший его описал и опознал по фотографии. И еще его видели здесь, на площади, в два часа ночи.
 – Но это потому, что… – чуть не ляпнула она всю правду первым встречным.
 Нет, ей нужно рассказать все Томми!
 Даже тюрьма была расцвечена патриотическими лентами и походила теперь на нищего, нашившего на одежду яркие заплатки.
 Билли сидел и ждал, пока Томми поговорит по телефону, судя по всему, с родственниками пострадавшего. После переговоров шериф запер Билли в ту же самую, знакомую ему камеру и ушел в больницу.
 Дежурный принес арестованному поесть, но он не ел. Молчал. И думал.
 Где Силоу? Когда это кончится? Когда найдут настоящего преступника?
 Потом вернулся Томми и открыл камеру. По пятам за шерифом следовал Дэвис.
 – Тебе, наверное, понадобится адвокат, Билли, – хмуро сказал Томми. – Я пригласил Дж. К. Он согласился помочь тебе. Бесплатно.
 – Очень любезно с его стороны.
 – Это, конечно, немного не по правилам… Но я не считаю… то есть не возражаю… Ну, короче, Дэвис зачитает тебе бумагу о твоих правах, а потом мы приступим к допросу.
 Дж. К. вошел в камеру, кивнул Дэвису и уверенно похлопал своего подзащитного по плечу. И Билли стало до боли ясно, что он может запросто загреметь в тюрьму на несколько лет. Дэвис зачитывал ему стандартную бумагу, но он ничего не слышал. И даже когда его стали обыскивать, повернув лицом к стене, он едва осознавал, что с ним делают.
 – Складной нож, бумажник… – диктовал Дэвис. Похоже, без помощи Силоу ему не обойтись.
 Руки дежурного полицейского похлопали ему по груди и наткнулись на кольцо, висевшее на шее.
 – Повернись ко мне, – скомандовал он. – И еще… Что это? Ага, кольцо на цепочке, – удивленно добавил Дэвис.
 – Не трогайте! – предостерегающе сказал Билли. – Зачем вам кольцо?
 Дэвис отпустил руку, но Томми быстро сказал: – Лучше отдай сам, сынок, или сначала прикажешь связать тебя, а потом уж взять?
 Билли стиснул зубы. Одним движением он разорвал цепочку. Кольцо упало и укатилось.
 – Думаешь, не найдем? – усмехнулся Томми, начиная злиться.
 Дэвис подобрал кольцо и отдал его начальнику. С лица Томми не сходило удивление. Он был слегка дальнозорок; подержав некоторое время, кольцо подальше от глаз, на вытянутой руке, он все равно не смог рассмотреть его как следует.
 – Что там написано? – спросил он, наконец, у Дж. К. Дж. К. взял, посмотрел, прочитал и… замер от удивления.
 У него даже челюсть отвисла.
 – Вы не п-поверите, – сказал он, слегка заикаясь. – Это кольцо с именем… Силоу Пеннингтон.
 Все молчали. Удивление Дэвиса достигло высшей точки. Потом Томми встал и забрал кольцо у Дж. К.
 – Теперь я понимаю, о ком говорила Эллен. Итак, прошлой ночью ты был с ней?
 – Не ваше собачье дело, – выдавил наконец, Билли.
 – Ах да, – смешался Томми. – Чего это я? У меня и так достаточно… Дэвис! Приведи сюда Силоу! Быстро! И мне плевать на то, как ты ее найдешь, понял?
 – Меня не надо искать.
 Она стояла в дверях, на том самом месте, где несколько недель назад дралась с офицером дорожной полиции, в ярко-голубом платье, и, не отрываясь, смотрела на Билли Боба.
 – Не говори ничего, – резко сказал он. – Уходи сейчас же! Не вмешивайся!
 – Уже вмешалась. Ничего не поделаешь… Это ведь мое кольцо. И… и я была с Билли Бобом в ту ночь…
 – Силоу, не надо!
 – … или в это утро, назовите, как хотите. Мы встретились примерно в полночь и провели вместе… наверное, около двух часов…
 Силоу нервно закусила губу. Билли стоял неподвижно, бледный как смерть.
 – Зачем ты пришла? Я же тебя не просил. Ты решила принести мне в жертву свою репутацию? А я тебя об этом просил?
 – «В жертву»? – удивилась она. – Почему «в жертву»? Я просто хотела…
 Томми прервал их спор, всем своим видом и поведением выражая неудовольствие.
 – Ладно. Хватит. Даже если я поверю, что ты была с ним…
 – Я была!
 – … все равно это не объясняет, почему пострадавший опознал его. Откуда ты знаешь, что делал Билли Боб после того, как вы… после вашего… после вашей встречи?
 – Как ты не понимаешь! – воскликнула Силоу. – Это был не Билли, а Майкл!
 Томми стал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. А Билли вздохнул так, что чуть не сломал себе ребра. Его глаза остекленели и округлились. Майкл! Как ему самому в голову не пришло! Он приезжает из Мемфиса достаточно редко, так что никем не воспринимается как житель Суитуотера. О нем забыли!
 – Томми, выслушай меня, пожалуйста! – взмолилась Силоу. – Он много пьет. Никто этого не знает, но это правда. Я видела, как он напивался. И он… вчера… Он был сильно огорчен. Мы… то есть я, расстроила помолвку. Понимаешь? Он, наверное, напился, и… Это был он. Точно.
 – И ты хочешь, чтобы я вызвал его на допрос? – медленно произнес шериф. – Сына судьи? Сына будущего губернатора? Если он окажется невиновен…
 – А с Билли Бобом, значит, можно не церемониться? – гневно закричала Силоу. – А он тоже, между прочим, сын судьи!
 Она высказала вслух то, чего никто не осмеливался говорить в течение почти тридцати лет.
 На несколько минут все застыли.
 – И вообще, – продолжала она, – у Билли Боба – алиби, потому что он был со мной.
 – И чем они, интересно, занимались? – усмехнувшись, спросил Дэвис у Дж. К. тихим шепотом. Но так, что вопрос услышали все.
 Билли Боб резко выбросил вперед правую руку. Дэвис получил сильный удар в грудь, стукнулся о стенку и упал на пол.
 – Я тебе заткну рот! – прорычал Билли, склонившись над поверженным. – Еще слово скажешь – мозги вышибу!
 Томми кинулся и встал между ними. – Билли! Он при исполнении!
 Дэвис с трудом поднялся, не сводя удивленного взгляда с широкоплечего парня, только что одним ударом свалившего его с ног. Томми обратился к помощнику:
 – Дэвис! Обзвони все больницы в округе! Наверняка тот, кто сбил пострадавшего, сам тоже что-нибудь повредил себе. Выясни, обращался ли кто-нибудь, похожий на Билли Боба, в больницу за помощью. Билли! Похоже, у тебя есть алиби… но я не могу пока отпустить тебя… по закону. Пока не докопаюсь до истины. Силоу! Раз уж ты вляпалась в это дело – по самые уши, то можешь помочь мне… И тебе, наверное, понравится поручение: сопровождать меня к судье!
 – Я хочу сначала поговорить с Билли Бобом. Наедине.
 – Э-э-э… нет, нельзя, девочка, – деликатно сказал Томми и стал легонько подталкивать ее к дверям. – Закон не разрешает. Может, вы сейчас договоритесь о подробностях, а на самом деле вы вовсе не были вместе, а? Я ж не знаю. Поняла?
 – Ты не веришь мне? – сморщилась Силоу, словно от боли.
 – Увы, – вздохнул Томми. – Я совсем запутался. Уж не знаю, что и думать про тебя. Ты вроде бы обручилась с одним мужчиной и в то же время тайно встречаешься с другим. Подозрительная история.
 Силоу тоже вздохнула. Она бы сказала ему, но нельзя. Сначала надо переговорить с Билли.
 – Прими мою историю как правдоподобную гипотезу, – холодно сказала она. – И ты убедишься, что я говорю правду.
 – Посмотрим. Посмотрим, во что это выльется… для Сьюэллов.




  Глава 14 


 – И все-таки ответьте мне, пожалуйста, – упрямо повторил Томми, – где ваш сын?
 – Повторяю вам: я не знаю, – ответила Лидия Сьюэлл высокомерно, но в глазах ее прятался страх, а на холеном лице застыло выражение с трудом скрываемого отчаяния.
 Комната, где Лидия принимала их, даже не предложив им сесть, была, наверное, самой простой и скромной в доме Сьюэллов, но по роскоши она превосходила все, что до сих пор видела Силоу. Красивая обстановка свидетельствовала о хорошем вкусе хозяйки и ее тяге к дорогим вещам и украшениям, а также наглядно демонстрировала, куда ушли и продолжают уходить деньги Сьюэллов.
 – Мы звонили ему на работу в Мемфис. Мы побеспокоили хозяина дома, где он живет. Мы обзвонили все клубы, где он бывает. Его нет нигде. Мы обыскали все.
 – Как вы смеете! Вы вторгаетесь в частную жизнь! – Женщину охватил гнев, она побледнела, тяжело дыша и раздувая ноздри. – Эта… эта девушка… оболгала его! Она расстроила помолвку и разбила ему сердце. Неужели ей мало того, что она уже сделала с моим бедным сыном? – Лидия посмотрела на Силоу, которая пряталась за спину Томми, спасаясь от ее разъяренного взгляда. – И я ничего вам не скажу, даже если знаю, пока вы не объясните мне, что вам от него нужно.
 – Миссис Сьюэлл, – смущенно кашлянув, начал Томми, – известно ли вам, что было несколько случаев, когда ваш сын Майкл, возвращаясь из клуба, не мог сам вести машину по причине большого количества выпитого? Его доставляли домой служащие клуба.
 Лидия побледнела.
 – Пожалуйста, покиньте мой дом, пока я не позвала слуг, мистер Фарли. Вы, конечно, представляете закон в этом захолустье, но даже вам не позволено выдвигать необоснованные обвинения в адрес Майкла. Подите вон! Так вам понятней?
 Томми, протестуя, поднял левую руку.
 – Не надо унижать меня. Я вам официально заявляю, что мне надо поговорить с Майклом.
 – Зачем? Я хочу знать и требую ответа.
 – Сегодня утром произошла авария. Один из водителей скрылся с места происшествия, оставив другого в беде. У нас есть основания полагать, что нарушитель похож на Майкла. Сначала я подумал, что это Билли Боб… – слишком поздно Томми понял, что его слова можно превратно истолковать. Он не хотел обижать женщину, но, увы, факты говорили сами за себя.
 Лидия стала мертвенно бледной и медленно опустилась на изящный стул.
 – Я прошу не упоминать это имя в моем доме. Томми удрученно вздохнул.
 – Но, мэм, вы же хотите знать правду, я вас правильно понял? Факт есть факт. Билли сказал, что он не виноват и э-э-э… представил убедительные доказательства. Поэтому остается Майкл. Он… как бы это сказать… он очень… они выглядят… А! Черт возьми! Они похожи друг на друга как две капли воды, пока, конечно, не раскрывают рта и стоят спокойно. Пострадавший описал мне портрет одного из них, мэм. – Шериф закончил речь в совершенном расстройстве.
 – Пострадавший… жив? – спросила Лидия хриплым от волнения голосом. Она – это было ясно видно – была очень напугана.
 – Жив, к счастью. Лидия быстро взяла себя в руки.
 – Понятно… – помолчав немного, она встала со стула; ее черное платье эффектно облегало фигуру. – Пожалуйста, мистер Фарли, уходите. Мой муж сам свяжется с вами. Только прошу вас помнить о том, что Майкл не преступник, которого надо немедленно задержать, это, во-первых; а во-вторых, Роберт в ближайшем будущем займет пост губернатора. Мне почему-то кажется, что для вас имеет гораздо большее значение именно второе обстоятельство.
 Ее прервал телефонный звонок. Сначала она хотела уйти, но потом передумала и подошла к маленькому столику, на котором пронзительно звенел телефонный аппарат.
 – Особняк Сьюэллов, – резко сказала она и тут же протянула трубку Томми. – Это вас, мистер Фарли! – Ее голос выдавал негодование.
 Они с Силоу старались не смотреть друг на друга. Силоу отвернулась к Томми и не отводила взгляда от его ястребиного профиля.
 – Это был Дэвис, – объявил шериф, закончив разговор. – Он сказал, что этим утром некто, похожий по описанию на Майкла, обращался за помощью в больницу на окраине Мемфиса. Наверное, судья уже там, миссис Сьюэлл?
 – Спросите его сами. – Она судорожно сглотнула.
 – Непременно.
 По пути в тюрьму Томми заметил на стоянке около банка серебристый «Мерседес» судьи Сьюэлла.
 – Так, так, так, – присвистнул шериф. – Уже успел?
 – На самом деле они знают, что натворил Майк, – внезапно догадалась Силоу. – Они считали, по крайней мере, Лидия считала, что пострадавший мертв и ничего не скажет.
 – У тебя нет доказательств, – мрачно возразил Томми.
 – Зачем они мне? Я и без них уверена, – сказала Силоу, трясясь, как от холода, и обхватив себя руками, как будто стараясь согреться. На самом деле она дрожала не от прохладного кондиционированного воздуха; это кровь стыла у нее в жилах. – Зачем ты взял меня с собой? Я была не нужна тебе. Я больше никогда не переступлю порога этого дома!
 Томми поморщился.
 – Твое поведение показалось мне… очень подозрительным. Поэтому я взял тебя, чтобы убедиться, что ты отдаешь себе отчет в своих словах и поступках. Ты не отступила, давала мне телефоны его клубов, подсказывала, кого спрашивать, даже не побоялась встречи с Лидией… – Шериф устало потер лицо, потом провел ладонью по лысине. – Ты пошла до конца. До определенного момента я не верил тебе. До визита к Сьюэллам. Теперь верю. Майкл виновен.
 – Значит, ты отпустишь Билли Боба?
 – Да. Но с этим история не закончится. Для тебя. От Сэма ничего не скроется. Уже, наверное, весь город знает.
 – А ты не знаешь… почему Билли на меня так сердится?
 – О! Он явно к тебе неравнодушен. Видела, как он заткнул пасть Дэвису? – Томми неловко потрепал Силоу по руке. – Пойдем. Поговорим с судьей. А потом вы с Билли Бобом поговорите с Сэмом. И я не завидую никому из вас троих.
 Силоу так устала и была настолько опустошена, что у нее не хватило сил даже улыбнуться.
 – Где судья Сьюэлл? – спросил Томми с порога. Дэвис и Дж. К. оторвались от игры в карты.
 – Ого! Ну и ну! Вот это взгляд! Я сейчас умру от страха! – спокойно растягивая слова, сказал Дж. К., вынимая из-за уха карандаш и записывая на свой счет выигранные очки; затем он откинулся на спинку стула и стал искусно балансировать на двух задних ножках. – Судья решил, что ему до зарезу надо поговорить с Билли.
 – Что ты сказал? – Томми тоже не поверил своим ушам.
 – Он там, – Дэвис кивнул в сторону плотно закрытой двери, отделяющей служебное помещение от камер. – Он там уже минут пятнадцать, и мы их не беспокоим.
 Дж. К. лениво потянулся и встал на ноги. Его галстук болтался, как петля на шее приговоренного.
 – Ничего особенного: отец захотел поговорить с сыном. Очень вовремя, правда? Сыночку нет еще и тридцати. Очень яркий пример любви к детям, – адвокат надел пиджак, наброшенный на спинку стула. – Адвокатское чутье подсказывает мне, что Билли больше не требуется защитник.
 Томми снова посмотрел на закрытую дверь.
 – Хм… надеюсь, судья не сделает Билли ничего плохого. Хотя… не понимаю, о чем они могут говорить?
 – Думаю, разговор в основном ведет Билли. Он давно этого хотел. Дэвис! Поиграть больше не удастся, так что с тебя восемьдесят три цента, – Дж. К. взял карты из рук дежурного полицейского.
 Силоу примерно представляла себе, о чем они говорят. Она думала о другом: о сломанной судьбе Майкла, о своей вражде с Сьюэллами, которая только усилится после случившегося, о странном поведении Билли сегодня утром и о том, что он, наверное, очень волнуется, потому что его отец впервые пришел, чтобы поговорить с ним.
 Едва она успела подумать о судье, как дверь отворилась, и он вошел в комнату. Роберт Сьюэлл был очень сердит, а его одежда была, против обыкновения, в полном беспорядке. Галстук съехал набок, ворот рубашки расстегнут. Судья бросил на нее мимолетный взгляд и тут же, как будто забыл о ее существовании.
 – Я ни минуты не спал за последние сорок восемь часов! Я очень занят! И вдруг, Фарли, ко мне в машину звонит миссис Сьюэлл, чуть ли не в истерике! Что вы ей такое наговорили?
 – А она вам разве не передала?
 – Да, она что-то говорила про какую-то дикую историю, будто бы случившуюся с моим сыном. Но она также сказала, что… этот человек, – судья показал на камеру, – тоже под подозрением.
 – У него алиби.
 – Если это какая-нибудь девка с танцулек…
 – Это я! – крикнула Силоу, не в силах выносить презрение, которое слышалось в голосе судьи. Как он может так относиться к собственному сыну? – Я была с ним!
 Он не сразу справился со своим удивлением.
 – В час ночи? – вскинув брови, уточнил Сьюэлл. – В два часа ночи!
 Столкнувшись с таким бесстыдством, судья Роберт Сьюэлл вышел из себя.
 – Ты дрянь! Бросила Майкла, который был готов дать тебе все! И ушла к этому… к этому… – слова застряли у него в горле.
 Силоу было обидно выслушивать такие оскорбления, даже принимая во внимание неординарные обстоятельства.
 – Майкл не виновен в том, в чем вы его обвиняете, – обратился судья к Томми.
 – Пусть он сам это скажет, судья. Я хочу услышать объяснение из его собственных уст. Вот что мне надо. Не больше и не меньше.
 Судья Сьюэлл замер, потом сказал:
 – Фарли! Ваше поведение возмутительно!
 – Не потому ли, что Майкл не может самостоятельно ходить, пострадав в автокатастрофе? Он ведь обращался в больницу на окраине города, правда? Может, он до сих пор еще там?
 У Сьюэлла перехватило дыхание; он побледнел, но быстро пришел в себя.
 – Он никого не сбивал, просто врезался… в телефонную будку. Совершенно очевидно, что это произошло в то же время, что и… другой инцидент. Он смог доехать до Мемфиса и потерял сознание. Чужие люди вызвали ему «Скорую помощь».
 – Ага, и поместили в больницу, да так, чтобы его потом с собаками не нашли. Какие любезные эти безымянные чужие люди! Какое человеколюбие продемонстрировали! – слегка поиздевался Томми над неуклюжими оправданиями судьи. – Я хочу взглянуть на его машину и на записи в больничной регистрационной книге.
 – Если потом выяснится, что вы пытались очернить моего сына и специально сделали ваши необоснованные подозрения достоянием гласности, то берегитесь, Фарли! Мы-то с вами знаем, что Уокер – это ваш приятель, а она пусть говорит что хочет! – Сьюэлл гневно махнул рукой в сторону Силоу. – Она ненавидит Майкла! И готова на все, лишь бы навредить ему!
 – Дэвис, захвати с собой Силоу, и идите вместе, откройте камеру Билли Боба. Он свободен, – когда Томми вновь повернулся к судье, его глаза гневно сверкали. – И не торопись особенно. Мне нужно переговорить с судьей.
 Билли лежал на койке лицом вверх, засунув руки под подушку. Силоу поразила его неподвижность, создавалось впечатление, что перед ней был не живой человек, а манекен. Глаза его были широко открыты и смотрели в потолок. Казалось, он ничего не видел и не слышал.
 Дэвис деликатно, стараясь не шуметь, открыл дверь и едва слышно произнес:
 – Билли! Выходи. Ты можешь идти. Шериф сказал.
 Билли не пошевелился. Даже глазом не моргнул.
 – Слышишь?
 Силоу вошла в камеру и остановилась у дверей.
 – Билли, пойдем! Все в порядке!
 Он как-то заторможенно повернул голову и посмотрел как будто сквозь нее.
 – А-а… Ты еще здесь?
 – Куда ж я без тебя? Мы пойдем вместе. Давай, вставай, Билли!
 Он отвернулся лицом к стене.
 В конце концов, Силоу поняла, что с Билли неладно, и оглянулась на полицейского. Дэвис тоже был сбит с толку. Тогда она подошла ближе и стала рассматривать его. Длинные ноги, расстегнутая рубашка… Она потянулась к нему, но не решилась погладить его по волосам, а только слегка коснулась щеки.
 – Это ты из-за судьи? – тихо спросила она. – Что он… И тут Билли взорвался, как будто внутри его был динамит, а в ее пальцах – детонатор. Он оттолкнулся от койки и сразу оказался на ногах. Силоу отпрянула. Ей было обидно, но она промолчала, потому что ее связывало присутствие постороннего.
 – Верните мне то, что забрали, – сказал Билли Дэвису.
 – Хорошо. Пойдем, получишь.
 – Я могу идти?
 – Шериф разрешает.
 – С чего это вдруг? Не верили, не верили и вдруг – поверили?
 – Ее благодари, – Дэвис кивнул головой на Силоу.
 Билли долго изучающе смотрел на девушку. Потом нагнулся, взял с кровати шляпу, нахлобучил себе на голову и вышел из камеры. Силоу, поколебавшись, последовала за ним.
 Перед входом в служебное отделение Билли вдруг остановился, загородив дорогу, и обернулся к ней. Она порадовалась, что с его лица сошло прежнее, пустое и мертвое, выражение. Теперь оно выражало сильное замешательство.
 – Ну, как? – с иронией спросил он. – Ты еще не передумала быть моим рыцарем в сверкающих доспехах?
 – Что? – Силоу была совершенно сбита с толку.
 – Ничего особенного. Просто у нас на пути еще один дракон, – загадочно сказал он, посторонившись и пропуская ее вперед.
 Силоу смотрела только на него, поэтому заметила Сэма Пеннингтона только после того, как Билли сам указал ей на стоявшего в стороне отца. Она резко остановилась, как будто с размаху налетела на невидимую стену. Глянув на отца, она смогла понять только одно: выражение его лица было точно таким же, как и у Билли.
 – Ты не пришла на церемонию вручения призов, – ровным голосом сказал Сэм. Его темно-красная спортивная рубашка в клетку и подобранный в тон галстук резко выделялись на фоне обшарпанных стен, как кровавая рана, нанесенная серому офису. – Поэтому я позвонил Лоре, и она рассказала мне про тебя нечто новое. Вернее, новое только для меня, в отличие от всех остальных жителей города.
 Я хочу знать, – повысил он голос, – почему моя единственная дочь гуляет с Билли Уокером, а я ничего не знаю! Почему никто не сказал мне?
 – Мы хотели сегодня объявить тебе.
 Сэм в упор рассматривал дочь и, едва она успела закончить фразу, разразился язвительным смехом.
 – Я должен был предвидеть все заранее, но я даже не предполагал! Эх, старый я дурак! Я-то думал, ты переживаешь по поводу Майкла, поэтому так тихо себя ведешь! А ты?! Лора сказала, что он ходил к тебе по ночам! Крался, как вор, когда меня не было дома!
 – Это я виновата. Я боялась признаться тебе, а Билли давно хотел все рассказать.
 Сэм судорожно сглотнул и засунул руки в карманы.
 – Зачем он тебе? Я ведь уже говорил тебе, что он для тебя не пара. Господи! – Он дернул себя за воротник, потом махнул рукой. – Ладно. Пойдем домой. Хватит демонстрировать грязное белье на публике, – он со значением посмотрел на Дэвиса и Дж. К.
 Силоу не знала, хочет ли Билли Боб, чтобы она осталась. Твердо знала только одно: если сейчас она уйдет, то это навсегда расстроит их отношения. Однажды уже так было: отец скомандовал, и она послушалась. Долгих четыре года потребовалось для того, чтобы судьба подарила ей еще один шанс.
 Билли ничего не говорил и не двигался. Казалось, он даже перестал дышать. Но она чувствовала притяжение, исходящее от него.
 Вот он наступил. Момент истины.
 – Я никуда не пойду.
 – Что?! – взревел Сэм.
 Испугавшись его бешеного взгляда, она отступала от отца, пока не наткнулась на Билли Боба, стоявшего у стены. Он не сделал ни единого шага навстречу.
 – Я остаюсь с Билли.
 – Нет, ты пойдешь со мной! Или ты мне больше не дочь! Перед лицом Бога я прокляну тебя и навеки вычеркну из своей жизни!
 – Папа, пожалуйста… – трудно было говорить, сдерживая рыдания, готовые вырваться вместе со словами.
 Сэм поднял руку. Силоу любила своего отца. И любила Билли со всей страстью первой любви, с того самого дня, как впервые увидела его. Слепая от выступивших слез, она повернулась к Билли и припала к нему.
 Лицо Сэма стало бледнее бумаги, глаза засверкали еще ярче, но рука бессильно упала.
 – Ты не понимаешь, что делаешь, Силоу. Я не дам тебе ни цента. Выгоню из дома. Куда ты пойдешь? Или ты хочешь жить у него?
 Она не знала; она еще не заглядывала так далеко в будущее.
 Билли Боб поддержал ее. Он взял ее за талию и легонько притянул к себе. Силоу подняла голову и посмотрела ему в глаза, прося о помощи. Ей показалось, что она поняла выражение его глаз.
 – Я могу жить у него, – сказала она твердо. – Ведь Билли – мой муж.
 Она почувствовала, как он крепче обнял ее, а, взглянув на него, увидела на его лице радость.
 Все остальные стояли как громом пораженные. Сэм Пеннингтон опомнился первым.
 – Что ты сказала?
 – Мы поженились месяц назад, в Мемфисе.
 – Значит, я все это время умолял тебя простить Майкла и согласиться на свадьбу, а ты уже была замужем? – Кровь прихлынула к лицу Сэма.
 Билли еще крепче прижал к себе Силоу; до сих пор он молчал, хотя его горящий взгляд говорил Сэму Пеннингтону больше, чем слова.
 – Да, так оно и есть, – сказал Билли. – Силоу – моя жена, как я и хотел еще четыре года назад, – он сдерживал, но не мог сдержать радость победителя.
 – Значит, все эти четыре года ты подстерегал ее? Выбирал удобный момент, чтоб наброситься из-за угла? Да, я видел, какими глазами ты смотришь на нее. Надо было давно выгнать тебя из города, Уокер.
 – Ну, зачем ты так? – сказала Силоу просящим голосом. – Пожалуйста, дай ему… то есть нам шанс.
 Сэм окончательно пришел в себя.
 – Ты пошла в мать. Но я не хотел бы, чтобы тебя постигла ее судьба. Я вырастил тебя и многое могу простить, даже то, чего не простил бы никому другому. Когда ты разведешься с Уокером, тогда двери моего дома вновь откроются для тебя. А до той поры… нет у меня дочери.
 И Сэм ушел, ступая уверенно и твердо, высоко держа голову, расправив плечи. «Да, он найдет в себе силы спокойно жить дальше, – с горечью подумала Силоу. – Сэм Пеннингтон сделан из кремня и стали».
 А у нее есть Билли Боб. Она не хотела, чтобы Билли видел ее слезы, поэтому уткнулась лицом ему в грудь и обхватила его руками. Он тоже обнял ее. Крепко и страстно.
 Весь Суитуотер с нетерпением ждал разъяснения странных событий, происходивших в тюрьме.
 Билли Боб, Сьюэлл, дочь Пеннингтона и сам Пеннингтон – такой состав действующих лиц мог сделать честь любой авантюрной пьесе. Праздничный парад сразу потускнел в лучах новой сенсации.
 Слухи понемногу расползались по городу. Говорили, что дочь Пеннингтона застукали с Билли. Или она призналась. С чем застукали? – интересовались некоторые простофили.
 Ходили также новейшие сплетни о том, что человека в беде оставил не Билли Боб, а Майкл. Это было очень пикантно, и никто не отказывал себе в удовольствии посмаковать подробности. На всех углах только и было разговоров, что об этом.
 Но самая главная новость пошла гулять только вечером. Девчонка Сэма Пеннингтона вышла замуж за Билли Боба!




  Глава 15 


 – Иди, ты свободен, – сказал Томми Билли Бобу. Силоу ждала его у дверей, пока он получал назад конфискованные у него вещи. Нож и бумажник быстро исчезли в кармане, а ее кольцо Билли Боб надел на палец. Он слегка смутился, когда поймал взгляд Силоу.
 – Тебя отвезти домой? – спросил шериф, глядя то на девушку, то на ее спутника. – Я тебя привез – я могу и отвезти.
 Билли помялся, потом посмотрел на Силоу.
 – Я могу его отвезти, – предложила Силоу; и Билли после секундного замешательства согласно кивнул.
 Томми проводил их до машины и, когда Билли залез на пассажирское место, задержал дверцу.
 – Приношу свои извинения, Билли Боб. Я немного не в своей тарелке, друзья. Вы меня огорошили, признаться. Но я все равно желаю вам всего наилучшего. Билли! Ты мне смотри! Чтоб не обижал ее, понял?
 – Не буду, – не глядя на него, ответил Билли.
 Томми беспокойно посмотрел на него, потом повернулся к Силоу:
 – И ты, Силоу, береги его. Если вам что-нибудь понадобится…
 – Все будет хорошо, – перебил Билли долгие напутствия.
 Шериф кивнул и с сожалением захлопнул дверцу.
 Силоу молча завела мотор и поехала вперед, даже не задумавшись, куда ведет эта дорога. По правде говоря, Силоу было немного не по себе. Ей казалось, что Билли Боб ведет себя слишком пассивно. Он как будто еще не вышел из столбняка, который напал на него в тюрьме. Что-то с ним произошло. Что-то сказал ему судья Сьюэлл. Что-то такое, от чего он до сих пор опомниться не может.
 Ей казалось, что она знает Билли Боба. Теперь он поворачивался к ней неожиданной стороной.
 – Куда ты меня везешь? – спросил он безо всякого интереса, повернувшись в ее сторону.
 Ага, значит, он не умер и язык не проглотил.
 – Не знаю, – с готовностью подхватила она разговор. – Хочешь… хочешь домой?
 – Нет, – помотал он головой после минутного раздумья и сразу помрачнел. – Не хочу. Хочу… хочу куда-нибудь подальше. Из города. Может, из штата. Мне бы куда-нибудь убежать от себя.
 Билли отвернулся от нее и стал смотреть в окно. Но, наверное, ничего не видел. Силоу решила гнать пока машину вперед. Постепенно в ней росло чувство одиночества и острая тоска. Самый счастливый день оказался не таким уж безоблачным, как ей представлялось; в глубине души она надеялась, что Сэм поймет ее и простит. Но теперь стало ясно, что ее надеждам не суждено было сбыться. Она надеялась на Билли Боба, на его поддержку, помощь, участие, но с ним, похоже, приключилась какая-то беда.
 Они ехали в неизвестность, две неприкаянных души, угнетенные тоской…
 Они проехали примерно пятьдесят миль по дороге на юг, и их настигла сильная гроза. Огромные черные тучи в мгновение ока заволокли небо, сгущавшиеся сумерки быстро превратились в ночную темноту, сильные порывы теплого ветра гнули толстые ветви деревьев как тонкие прутики.
 Вдруг прямо перед ними возникла большая неоновая вывеска мотеля «Сказочная страна», резко выделявшаяся на фоне темного неба. Прежняя скромная девушка Силоу никогда бы не решилась и близко подъехать к подобному заведению, но сегодняшняя, усталая и рассерженная, даже не спросив согласия, Билли Боба, без колебаний направила «Кадиллак» прямо в распахнутые ворота.
 Он удивленно взглянул на нее.
 – Мы не можем дальше ехать, – сказала она решительно. – Надо переждать грозу.
 Мы должны обсудить ситуацию, хотелось добавить ей. Как нам жить дальше?
 – Я пойду, возьму номер, – сказал Билли, стоя рядом с машиной; он уже, оказывается, успел выскочить наружу.
 Силоу смотрела, как он пересекает стоянку и входит в офис. Ветер трепал его расстегнутую рубашку. Он был так похож на того Билли, которого она встретила четыре года назад.
 Приближалась первая брачная ночь. Но эта мысль не отвлекла Силоу от тяжелых дум; она сидела в оцепенении, ожидая его возвращения.
 Открылась дверца, и у нее над ухом раздался голос:
 – Двадцатый номер.
 Вместе с этими словами в салон ворвался теплый мокрый ветер, и молния прорезала ночную мглу.
 – Я поставлю машину. А ты иди в номер.
 Она взяла из его рук ключи и побежала в указанном им направлении. Дождь рухнул на нее как водопад и мгновенно промочил до нитки. Комната показалась ей неуютной и очень душной.
 Две кровати. Одна – для него, вторая – для нее? Телевизор. Ванная с двумя отдельными раздевалками. Библия в зеленом переплете. Чего еще ждать от дешевого мотеля?
 Силоу охватило уныние, а когда в комнату вошел Билли, то вдобавок ей сделалось еще и страшно.
 Он отряхивался от дождя, брызги летели во все стороны. Длинные мокрые волосы липли к его лицу. Казалось, что комната была мала для него.
 И вот она оказалась наедине с Билли Бобом. Сейчас уже никто не явится, чтобы разлучить их.
 Он засунул руки в карманы и огляделся по сторонам.
 – Не высший класс, а? – Его слова прозвучали легкомысленно и неуместно.
 – По-моему, нормально.
 Ее ответ потонул в грохоте громовых раскатов. Она отодвинула занавески. Струи дождя били в стекло. Силоу чувствовала себя разбитой, слабой, подавленной. Ей было страшно.
 Он подошел к ней и стал рядом, но она не заметила его, потому что не услышала его шагов за шумом дождя. Поэтому, когда их руки соприкоснулись, она испуганно отпрянула.
 Билли остался стоять неподвижно. Только посмотрел на нее, размышляя над ее странной реакцией на прикосновение. Потом отвернулся к окну.
 – Вот это День независимости, – сказал он. Она усмехнулась.
 – Да, это день моей независимости.
 – Ты еще можешь вернуться, – произнес он без тени сожаления в голосе. – Если ты поедешь прямо сейчас, отец простит тебя и даже забудет все когда-нибудь.
 – А ты этого хочешь? – спросила она, глядя, как он теребит занавеску.
 – А что я? Это всецело зависит от тебя.
 И от тебя тоже, Билли! Скажи мне, что любишь меня, что не можешь жить без меня. Пожалуйста! Не пожалеешь! Но он молчал.
 – Я подумаю, – сказала она. – У тебя мало времени.
 Силоу повернулась к нему. Они были так близко, что она чувствовала тепло его тела, но не чувствовала тепла его души.
 – Что случилось? – настойчиво спросила она.
 – Ничего. – Он не смотрел на нее.
 – Значит, ты уже добился того, чего хотел? Ты хотел, чтобы я сказала Сэму, что выбираю тебя? И все? Ты победил, да? Я слышала торжество в твоем голосе. Значит, больше тебе ничего не нужно? Ты уже отпраздновал победу?
 – Я ничего не выиграл сегодня. И мне кажется, что тебе лучше вернуться.
 Он отвернулся от Силоу, подошел к кровати, сел на ее краешек, спиной к растерянной девушке. Она теряла любимого, но не понимала почему, из-за чего? Неужели им придется расстаться?
 Билли сидел, такой большой и сильный, дерзкий и независимый. Но почему ей кажется, что он такой несчастный? Всеми покинутый?
 – Что тебе сказал судья Сьюэлл?
 Она угадала его больное место: он вздрогнул. Но даже не обернулся.
 – Ничего особенного. И это никого не касается, кроме меня.
 – Ты не прав. Это касается и меня тоже, потому что из-за этого ты уходишь от меня! – Силоу подошла к нему и встала рядом, но он отвернул от нее лицо. – Почему ты так себя ведешь? Ты так занят собственными переживаниями, что не замечаешь ничего вокруг! – Она, рассерженная, постепенно повышала голос. – Обо мне ты подумал? Я тоже кое-чего лишилась сегодня, я для тебя делала все, что могла!
 – Я тебя не просил.
 – Я сама, без твоих просьб! Потому что думала, что тебе нужна помощь, потому что думала, что я нужна тебе!..
 – Ну да, конечно, ты думаешь, мне было приятно смотреть, когда Пенништон ревел на тебя, как разъяренный медведь? Мне приятно, что ты из-за меня лишилась отца? Знаешь, о чем будут говорить люди? Они думают: «Песенка Силоу спета! Она вышла замуж за Билли Боба! За этого ублюдка! Ничего хорошего из этого не выйдет!» И знаете что, мисс Силоу Пеннингтон? Они правы! Абсолютно правы!
 Билли Боб резко вскинул руку и смахнул со стола Библию. Книга ударилась о стену и со стуком упала на пол. Повисла напряженная тишина.
 – Билли.
 – Не трогай меня! – Он быстро вскочил с кровати и обошел стол, защищаясь от нее, воздвигая между ними материальное препятствие. – Знаешь что, Силоу? Ты, пожалуй, оставь меня. Сегодня ты сделала для меня все, на что только может рассчитывать мужчина. Мне больше нечего желать от тебя.
 Билли боялся смотреть на нее и все время отворачивался.
 У Силоу задрожали губы, она хотела сказать что-нибудь и не могла.
 – Я н-не понимаю… – вымолвила она, наконец. – Я считала…
 – Я тоже считал так же. Но теперь я решил по-другому. Уходи. Оставь меня. Сейчас же. Я хочу, чтобы ты ушла.
 Он порылся в кармане и бросил на стол ключи от машины. Она взяла их, с трудом различая окружающее ослепшими от слез глазами. В дверях она обернулась.
 – Мне некуда идти, Билли!
 – Домой. Иди к Сэму, – отрывисто сказал он с нотками металла в голосе, стоя неподвижно у стены. – Я сам сумею добраться домой.
 – А я верила тебе… Ты говорил, что я нужна тебе, – укоризненно прошептала она.
 – Наверное, тогда я говорил правду. Но и теперь я не лгу. Господи, Силоу, что еще нужно сделать, чтобы ты ушла? Открыть дверь?
 – Я тебе не навязываюсь! – гневно сказала она. – Я сама ухожу!
 Дождь ударил ей в лицо тысячами мелких брызг, которые холодными иголками искололи кожу. Платье сразу намокло. Она кусала губы, чтобы не разреветься, когда бежала к «Кадиллаку».
 Не может она возвратиться к Сэму побежденной. Ни сейчас, ни потом. Она сидела, борясь с льющимися из глаз слезами, и думала. Что ей делать? Силоу попыталась вставить ключ в замок зажигания.
 Но почему ее не покидало чувство, что его нельзя оставлять одного? Ночью, в пустой комнате, когда за окном бушует гроза…
 Она нужна ему! Эта мысль показалась ей смешной, она даже фыркнула. Он ведь выгнал ее!
 Потому что ему очень плохо! Отчаяние, боль и стыд. Особенно стыд. Вот что испытывает он. Как это она сразу не поняла? И он не хочет сваливать на нее свои проблемы. А сколько у него проблем! Перед ней одно препятствие – отец, а ему еще надо разобраться не только с ее, но и со своим собственным отцом.
 Его нельзя оставлять одного!
 Она вылезла из машины и побежала назад, наперекор дождю и ветру. Ей по силам предпринять еще одну попытку. Но, наверное, только одну. На большее ее не хватит.
 В комнате было темно; звук шагов заглушал шорох дождя. Силоу вошла неслышно. Сдерживая дыхание и дрожь, она подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Он лежал на дальней от входа кровати, спиной к ней. Силоу тихонько подошла к нему, не зная, что делать дальше. Погладить его? Сказать что-нибудь? Почему он даже не шевелится?
 Каким-то шестым чувством Билли угадал ее присутствие и перевернулся на спину как раз в тот момент, когда она уже хотела коснуться его плеча. Его глаза странно блеснули в темноте.
 – Я думал, ты… – сказал он и замолчал, не в силах продолжать.
 Она, дрожа, медленно протянула руку и коснулась его щеки. Через секунду он оттолкнул ее руку и, снова перевернувшись, уткнулся лицом в ладони, как обиженный ребенок. Ее ладонь была мокрая! Билли Боб Уокер – повеса и хулиган – плакал!
 – Уйдешь ты, наконец, когда-нибудь или нет? – с мольбой произнес он, съежившись, как будто ожидая удара.
 Но она теперь не могла уйти. Если она уйдет, он никогда не простит ей, что она видела его слабость.
 – Я не уйду. Избей меня, если хочешь! Билли! – Она ласково коснулась его твердого плеча, такого сильного, теплого и… беззащитного…
 – Силоу, прошу тебя, ради всего святого! – мучительно простонал он. – Я…
 Но она уже не могла остановиться, она поняла его и приняла его… в свои объятия. Она обняла его обеими руками за шею и страстно притянула к себе, прижав его лицо к своей груди, а сама наклонила голову и прислонилась щекой к его макушке. Секунду Билли сопротивлялся, но потом что-то сломалось в нем, и он разрыдался, сотрясаясь всем телом, так что она сначала испугалась, а потом напряглась, стараясь изо всех сил, чтобы не выпустить его из рук. Билли боролся со слезами, пытался загнать их внутрь, но они все равно вырывались наружу.
 Сегодня судья Сьюэлл каким-то образом растревожил старую, но кровоточащую рану и отравил сознание Билли Боба новым ядом, который подорвал его веру в себя.
 Силоу пришла в эту убогую комнату, чтобы отдать, наконец, любимому человеку всю себя без остатка. И ей предоставилась возможность утешить его, бормоча бессмысленные слова, полные нежности, возможность поддержать его в трудную минуту, разделить с ним горе, обнять, как будто защищая от жизненных невзгод, как мать обнимает свое дитя.
 – Он… он предложил мне денег! – прошептал Билли; она едва могла понять его невнятную, сбивчивую речь. – Как ты! Я его ненавижу! Как тебя! Меня постоянно покупают, чтобы я занял место Майкла! – Он истерически рассмеялся.
 – Прости меня. Прости, – шептала она.
 – Ему больше ничего не надо было от меня! Он только хотел узнать, можно ли меня купить. Он сказал, что я – недоразумение! Что я разрушаю чужие судьбы. Назвал мою маму доверчивой дурочкой. Сказал, что пытался заставить ее сделать аборт. И зря не заставил. Надо было заставить.
 Руки Силоу запутались в его длинных волосах, она вскрикнула, услышав эти ужасные слова.
 – Нет! Что ты! Твоя мама любит тебя! Она не сможет жить без тебя! Ты нужен ей!
 – Я всю жизнь надеялся, что… что он… испытывает ко мне хоть какие-нибудь чувства, – шептал Билли как одержимый. – Я представлял, что однажды сделаю что-нибудь стоящее, и он признает меня. Может, остановит на улице и… и… – Билли снова истерически рассмеялся.
 – Билли Боб! Послушай меня! Это он в проигрыше, а не ты! Ты, наоборот, счастливчик! Он эгоист, который думает только о себе. Он не знает любви. Он ценит людей только по тому, что они сделали для него. Ты думаешь, он любит Майкла? Ничего подобного! Судья бросит сына, если тот не выкрутится из этой истории, и будет мешать его грандиозным планам.
 Силоу стала коленями на кровать позади Билли, осторожно потянула его за плечи, пока он не лег головой ей на колени, Устремив глаза прямо на нее.
 – Даже странно, что ты его сын, – Силоу гладила его по щекам, стирая с них следы слез, по теплой шее, по груди, видневшейся из-под расстегнутой рубашки. Большой мужчина, в котором еще жив маленький мальчик. Ее слова были обращены к ребенку, но руки ласкали взрослого. – Любой другой на его месте гордился бы таким сыном.
 Билли тяжело вздохнул и закрыл глаза.
 – Не утешай меня, Силоу! – через секунду сказал он более спокойно. Видимо, кризис миновал. – Твой отец правильно сказал обо мне. Я – неотесанная деревенщина. Я недостоин тебя.
 – Он не знает тебя, Билли. Мы, кстати, теперь на равных. Ты – незаконный сын. Я – проклятая дочь. Давай вместе откажемся от своих известных отцов и начнем жизнь сначала. Посмотрим, чего мы стоим сами по себе, без всякой поддержки.
 Силоу склонилась над ним, и ее волосы тяжелой волной упали на него. Она провела ладонями по его мускулистым рукам. Она взывала к Билли – мужчине.
 – Знаешь, кто я сегодня, Билли?
 – Ты – самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал в жизни, Силоу. – Он недоуменно посмотрел на нее. – Это все, что я знаю.
 – Я – твоя жена! И моя фамилия теперь – Уокер, как у тебя! Не Пеннингтон, не Сьюэлл, а Уокер! – До сих пор Силоу не произносила своей новой фамилии вслух; она звучала для нее как-то непривычно.
 Она еще раз провела по его рукам и встретилась с его пальцами. Силоу наклонилась еще ниже, к самым его губам и прошептала:
 – Ты говоришь, что ничего не можешь сделать для меня? Нет, можешь!
 Она закрыла глаза, потому что боялась умереть от счастья видеть его, и потянулась к нему, раскрыв губы. Силоу прощала ему все и предлагала свою любовь.
 Когда она выпрямилась, Билли судорожно вздохнул, почти ослепший и потерявший дар речи. Теперь он дышал так же часто, как и она. Силоу высвободила руки, несмотря на его попытки задержать ее, и стала расстегивать большие бирюзовые пуговицы на платье, которое с такими надеждами надевала сегодня утром. Одна за другой пуговицы исчезали в петлях, пока платье совсем не расстегнулось.
 Он зачарованно смотрел, как она стряхивает платье с плеч, как изгибается, чтобы дотянуться до застежки, которая мешает ей освободить груди из плена лифчика. Силоу дотронулась до отметины на левой груди.
 – Мужчина, который оставил этот след, не может останавливаться на полпути, – прошептала она. – Я ждала долгих четыре года и тебе, единственному, хочу отдать то, что принадлежит только мне одной, и я клянусь тебе, Билли, что, если ты не возьмешь меня, я тебе этого никогда не прощу. Забудь о наших отцах. Думай обо мне. Сделай для меня то, что только ты один можешь сделать.
 Он одним движением опрокинул ее на спину и навис над ней.
 – Это правда? Ты, правда, этого хочешь? – задыхаясь, спросил он. – Подумай, ведь это будет навсегда.
 Он целовал ее шею, грудь, одновременно освобождая ее от одежды.
 – Билли, я…
 – Все, не надо говорить. – Он закрыл ей рот ладонью. – Ты можешь все испортить.
 И пришлось говорить не словами, а руками. Она сняла с него рубашку, и он бросил свою одежду на пол, рядом с ее платьем. Его руки, невидимые в темноте, легко касались ее тела, гладили, ласкали, возбуждали.
 – Я знаю, тебе понравится, – бормотал он. – Четыре года я мечтал… Может, я грежу?
 Преодолевая охватившую ее истому, она приподняла голову и поцеловала его в грудь. Ей нравился соленый привкус его кожи. Ее руки потянулись к его джинсам и неуверенно помедлили, прежде чем нащупать пуговицу. Он сам расстегнул ремень и тут же вернулся, уже сбросив джинсы.
 Силоу почти не помнила себя, когда он очутился на ней, а его сильные ноги раздвинули ее бедра. Она подчинялась ему. По ее телу прошла дрожь. Что она делает?
 – Ты боишься, – ласково прошептал он. – Не бойся, я сам боюсь. Боюсь, что испорчу тебе жизнь. Боюсь, что сделаю тебе больно. Но я хочу тебя! Господи, как же я тебя люблю!
 Как она ждала этих слов! «Я люблю тебя!» Итак, он все-таки сказал главные слова. В самый неожиданный момент. Может быть, вовсе не потому, что любит ее по-настоящему.
 – Билли! – прошептала она, взяв его за шею и притягивая к себе. – Я знаю, будет больно. Но это неважно. Потому что… я тоже… я люблю тебя…
 Она приготовилась встретить боль, успокаивая себя мыслью, что это будет только в первый раз и, надеясь, что Билли постарается закончить все поскорее.
 Но он вдруг повел себя по-другому. Он стал серьезным и сосредоточенным. Он точно знал, что будет сейчас делать.
 Очень осторожно. Без излишней суеты. У Билли Боба Уокера были ласковые руки. И огромное терпение. Главным для него было – не причинить ей боли, он так старался, что она всякий раз удерживалась от стона, чтобы не показать ему, что ей больно.
 И вот, когда все на свете забылось, когда его спина покрылась испариной, когда она крепко вцепилась в его плечи не потому, что ей было больно, а совсем по другой причине, он начал двигаться мощно и конвульсивно, теряя контроль над собой.
 – Силоу… я не могу… удержаться! Держи меня!
 Его отчаянный вскрик завершил то, что начали ласковые руки. Когда она уже расслабилась и больше ничего не ждала, считая, что лучше ничего не бывает, внутри ее вдруг вспыхнул какой-то огонь, который быстро разросся и совершенно неожиданно завершился бурным всплеском восторга.
 – Бил-ли! – выкрикнула она, изогнувшись всем телом. Когда все кончилось, Силоу обвилась вокруг него, а он лежал совершенно неподвижно. Дрожь сотрясала ее от головы до пяток. Его сердце гулко билось рядом с ее сердцем.
 Так они долго лежали, боясь взглянуть друг на друга. Силоу была изумлена собственными ощущениями, а он не понимал, почему она так неподвижна.
 Но вот она пошевелилась под его тяжелой рукой, и Билли отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.
 – Билли, – ее голос дрожал так же, как и все тело. – Что это было?
 У него отлегло от сердца. Несмотря на все горести, день завершился хорошо.
 – Это любовь, – шепнул он и придвинулся к ней, обнимая.
 Наконец после стольких лет, не в мечтах, а наяву он почувствовал, что значит заниматься любовью с Силоу Пеннингтон. Вернее, с Силоу Уокер.
 Это значит: невыразимая нежность, бурная страсть и покой, пришедший ей на смену.
 Снаружи бушевала буря, с неба обрушивался сплошным потоком ливень, барабанивший в окна мотеля, а двое влюбленных лежали, обнявшись, в теплой постели, защищенные на время от всех жизненных невзгод и забот.




  Глава 16 


 Силоу смотрела на спящего мужчину, с которым навеки связала свою судьбу, и испытывала удивление с примесью страха: неужели она действительно вышла за него замуж?
 Как мало она его знает! Она провела не одну бессонную ночь, представляя себе – может быть, не очень веря в такую возможность – как она будет спать с Билли Бобом. И вот, наконец, свершилось. Надо признаться, она не ожидала такого, даже не представляла себе, чего можно ждать от него. А он так целовал ее, так ласкал ее руками, губами, языком… Он наполнил ее новыми ощущениями, о которых она до сих не имела никакого представления. Она будто бы заново родилась из духоты и мрака ночи, заново постигала свое тело.
 Прежней Силоу больше нет. Появилась другая, с кожей, реагирующей на самые легкие прикосновения его губ, пальцев… Она дотронулась до своего живота. Где прячется пламя, которое он зажигает внутри ее?
 Ей было так страшно лежать в темноте совершенно голой. И так странно. Она потянулась дальше и дотронулась до его руки. Даже во сне он продолжал держать свою руку на пушистом треугольнике внизу живота. Ее обожгла горячая волна, прошедшая по всему телу, начавшаяся от его пальцев, то ли из-за их нескромных прикосновений, то ли от воспоминаний прошлой ночи.
 Она отвернулась от него, от его красивого лица, полускрытого спутанными волосами. Сможет ли она когда-нибудь посмотреть ему прямо в глаза после всего случившегося? То, что она сделала, и то, что он сделал с ней… Открыть для другого человека свое самое сокровенное… Как так случилось, что безрассудный поступок – фиктивная свадьба – привел ее в эту душную комнату в дешевом мотеле, на эту кровать…
 Билли Боб Уокер, наверное, тоже удивляется. Он тоже будто соткан из противоречий. Драчун и повеса, но вкрадчивый и нежный любовник. Беззаботный прожигатель жизни, который мучается в душе и так нуждается в любви и нежности.
 И она, Силоу, постарается дать ему то и другое. Она теперь принадлежит ему душой и телом. Но и он тоже полностью принадлежал ей. И она теперь, несмотря на все трудности, ни за что никуда его не отпустит.
 Когда она открыла глаза, он сидел на стуле и смотрел на нее.
 Силоу увидела в окне буйную зелень, еще мокрую после вчерашнего дождя, всю усеянную сверкающими, как драгоценные камни, каплями, и попыталась вспомнить, где она и что с ней. Но едва она пошевелилась, как легкая боль и непривычная истома во всем теле сразу напомнили ей о пережитой ночи. С трудом сев в постели, она встретилась с ним взглядом, покраснела и стала нашаривать простыню, чтобы прикрыть наготу. В тишине она слышала только гулкий стук своего сердца. Его щеки тоже слегка порозовели, он отвернулся в сторону. Как? Билли Боб смущен? Силоу только успела удивиться, как он уже пришел в себя и усмехнулся.
 – Не даешь человеку полюбоваться на редкое зрелище? – с сожалением сказал он, поднялся и подошел поближе к кровати, нависая над ней, как скала.
 – Доброе утро, – прошептала она.
 – Доброе утро, девочка моя, – Билли засмеялся и пригладил волосы. – Знаешь, я принял душ, оделся, и только тут мне стукнуло в голову, что у меня нет ни расчески, ни бритвы, ни зубной щетки.
 – Расческа у меня есть. Если хочешь, возьми в сумочке, – предложила она, радуясь, что в его глазах нет победного выражения; он ни словом, ни жестом не дает ей понять, что помнит о прошедшей ночи.
 – Ты голодна? – спросил он, безжалостно терзая свои длинные волосы ее расческой.
 – Кажется, да. Но сначала мне бы хотелось принять душ, – со вздохом сказала она.
 – Принимай, кто тебе мешает? – пожал плечами Билли Боб.
 Последовало долгое молчание.
 – Билли! – в конце концов, просительно сказала она. – Отвернись, пожалуйста. Позволь мне встать. Ты уже одет, и мы в неравном положении…
 Он блеснул зубами в широкой улыбке.
 – А? Так ты хочешь, чтобы я тоже разделся?!
 – Нет! – У нее похолодели руки; если она была так беззащитна в темноте, то при свете дня ей предстоит умереть от страха. – Что ты? Не надо… – твердо заявила она и, прижав поплотнее к телу простыню, встала сначала на кровати на колени, а потом спустила ноги на пол.
 Силоу внутренне сжалась, торопливо проходя мимо улыбающегося Билли Боба.
 – Прошу прощения, – сказал он.
 Боясь спросить, за что он извиняется, Силоу скорей прошла в ванную и заперлась. Почему он пропустил ее? Хочет, чтобы она всегда первой проявляла инициативу? Она больше никогда не будет его упрашивать. Бог – свидетель, вчера она наупрашивалась на всю оставшуюся жизнь. Или, по крайней мере, на сегодня, это уж точно.
 Билли стоял на длинном крыльце, общем для всех постояльцев мотеля, и ждал, пока Силоу оденется. Он вел себя вчера как мальчишка, расклеился, распустил нюни, как последний сопляк.
 Как это Силоу терпит рядом с собой такое ничтожество? Билли Боб поник головой; да, видимо, у нее есть на то какие-то свои соображения.
 Он проснулся затемно, было, наверное, около шести часов, и попробовал составить из отдельных кусков цельную картину происшедшего. Она могла отдаться ему по двум причинам: либо из жалости, либо из желания удержать его, потому что поссорилась с отцом и ей не хочется возвращаться домой.
 Неизвестно, какая из двух причин хуже для него.
 Он закрыл глаза, и его охватила лихорадка, та самая, которая первый раз возникла вчера, вызванная ее поцелуями, ее словами. Дикая страсть и невообразимая нежность. Он не был до конца уверен в ее любви, но знал, что какие-то чувства она все-таки к нему испытывает. Она – его законная жена. Он попытался выстроить цепочку рассуждений, взяв за основу этот несомненный факт.
 Сможет ли она жить с ним и быть довольной своей жизнью? Сможет ли он жить без нее? Она, наверное, сможет – эта мысль невыносимо жгла его.
 Он надеялся, что тоже сможет; ко не собирался бросать ее до тех пор, пока не получит ответы на все заданные вопросы.
 Нет, он все-таки возьмет ее домой, познакомит с мамой и дедом. А ей покажет настоящую жизнь, которой живет большинство жителей округа Брискин. И возьмет ее в свою постель, а не в эту, в чужой обшарпанной комнате.
 Да, сегодня он приведет свою жену к себе в дом.
 У него будут другие заботы. Он теперь не сын Сыоэлла. Он теперь муж Силоу.
 Голубое платье измялось, нижнее белье было несвежее, но пришлось довольствоваться тем, что есть. Как она будет жить? В кошельке лежало только восемнадцать долларов и три кредитные карточки, уже, наверное, аннулированные, если Сэм сдержал свои обещания.
 Силоу вышла из мотеля хмурая, как предгрозовое небо, и встретила такого же хмурого Билли. Он стоял у машины.
 – Это твоя? – сразу спросил он.
 – Нет. Моего от… Это машина Сэма. Я копила деньги на новую. Сэм думает, что у меня есть три с половиной тысячи долларов наличными, помнишь? Я не сказала ему, что уже потратилась.
 – Прекрасно. Проедемся на чужой машине. Вернем ее на стоянку около банка сразу, как доберемся до моего грузовика, хорошо?
 – Ты думаешь, Сэм потребует машину назад? – Она привыкла, что все, что принадлежит ее отцу, принадлежит и ей. Выходит, надо отвыкать.
 Билли засмеялся.
 – Милая моя, я не думаю, а знаю. И, кроме того, даже если он и не потребует, я все равно хочу, чтобы ты вернула. Ты ведь моя жена, правда? – Он внимательно посмотрел на нее и подождал, пока она утвердительно кивнет. – Ну, поехали. Надо чего-нибудь перекусить.
 Он протянул руку, слегка подтолкнул ее к машине со стороны водительского сиденья, помог забраться ей и только потом залез сам.
 Июльское утро было неожиданно холодным, совсем не похожим на вчерашний теплый, сырой вечер. Они ехали по двусторонней скоростной дороге домой к Билли Бобу.
 Сначала они въехали в ореховую рощу, которая росла у самой дороги, а сразу за ней открывался вид на ферму Уокеров, увитую вьющимися растениями, которые ползли вдоль стен и свисали с крыши.
 Билли остановил «Кадиллак» прямо напротив крыльца, где в кресле-качалке восседал его дед, и посмотрел на Силоу.
 – Вылезай. И не бойся, – ласково сказал он, уловив выражение тревоги на ее лице. – Дед не кусается.
 – А ты сам-то боишься?
 – Нисколько. Все будет хорошо, вот увидишь, – пообещал он, стараясь не обращать внимания на нехорошие предчувствия.
 Она позволила ему вытащить себя из машины и особо не протестовала, когда он подтолкнул ее к старику Вилли, который неподвижно сидел и смотрел, ни слова не говоря.
 – Явился, значит, – процедил дед и продолжил, не дожидаясь ответа: – Мать свою совсем не жалеешь.
 – Да, нехорошо получилось. Но я думал, вы от других узнаете, что случилось. Я же сразу ей сказал, что не виноват.
 – Да, как же, как же, мы про тебя наслышаны. А вот ты, похоже, не все нам сказал, что мог, – старый Вилли встал с кресла, опираясь на трость, глядя на смущенную спутницу внука. – А это, значит, и есть та самая дочь Пеннингтона?
 Билли обнял ее.
 – Это моя жена, – значительно сказал он. – Ее зовут Силоу.
 – Кхм… – Вилли, прищурившись, оглядел ее. – Да, настоящая куколка и, видимо, стоит того, чтобы ради нее терпеть неприятности.
 – Это я, возможно, не стою ее, – возразил Билли. Старик посмотрел на внука, потом опять повернулся к Силоу.
 – Зачем ты вышла за него замуж, девочка? Силоу ни секунды не замедлила с ответом:
 – Я люблю его.
 На крыльцо, заслышав голоса, вышла Эллен.
 – Мама, я не знаю, как тебя подготовить, поэтому скажу сразу: это – Силоу. Мы женаты уже больше месяца.
 Билли стоял за Силоу и держал ее за плечи, слегка прижимая к себе. Ему очень хотелось, чтобы мама приняла его жену. Приняла и поняла, что это особенная женщина, совсем не такая, как все остальные, но Эллен Уокер смотрела немного испуганно, чуть удивленно и слегка сердито.
 – Очень приятно познакомиться, – сказала Силоу, взяв, однако, Билли за руку, как будто ища поддержки.
 Ее вежливость как будто не успокоила, а, наоборот, еще больше покоробила Эллен. Она нерешительно кивнула и тоже пробормотала: «Очень приятно познакомиться». А сама стала теребить фартук.
 «У Билли красивая мама, – подумала Силоу, – светловолосая и зеленоглазая». Только маленькая, еще меньше, чем сама Силоу. С трудом верилось, что она родила Билли – такого высокого и сильного. Она неулыбчивая и строгая. «Я ей не понравилась», – подумала Силоу с тревогой.
 – Почему ты молчал? – тихо спросила Эллен. – Я все узнаю последней. Мне рассказала про вас Энн Макитайр, первая сплетница Семи Холмов. Я ждала тебя до одиннадцати. А ты не пришел.
 – Прости, мама, я не мог приехать. У меня вчера был очень трудный день.
 – Мне нужно поговорить с тобой, Виль, – сказала Эллен, стараясь не встречаться глазами с Силоу.
 – Конечно. Но сначала я покажу Силоу наш дом, хорошо? Мы поженились, мама, и хотели бы жить здесь, если ты, конечно, не против.
 Он дерзил матери, и Силоу, повернувшись, спрятала лицо у него на груди. Ее охватило чувство неловкости оттого, что она сразу оказалась свидетельницей раздора в своей новой семье.
 – Этот дом и твой тоже. За последние пять лет в него вкладывали только твои деньги. Ты тоже хозяин.
 – Нет, я не хозяин. Хотя какая-то часть дома моя, – он оторвался на секунду от Силоу, чтобы подойти к матери и поцеловать ее в щеку.
 Эллен прильнула к нему на мгновение, потом отпустила и подтолкнула к Силоу.
 – Пойду ненадолго к деду, – хрипло сказала она. – Я вернусь, когда ты захочешь поговорить. – Она повернулась к Силоу. То ли страх, то ли сомнение, то ли печаль отражались в глазах Эллен, когда она с трудом проговорила: – Мы очень рады принять вас в нашу семью, мисс Пеннин…
 – Просто Силоу! – неуверенно улыбнулась невестка свекрови, спрашивая себя, найдут ли они когда-нибудь общий язык.
 – Уокер! – уверенно добавил Билли. – Ее фамилия Уокер, мама!
 До сих пор он не замечал, какая у них в доме убогая обстановка. Снаружи-то он его красил, подстригал газоны и кусты, чинил изгородь, а вот внутри… Внутри домом никто не занимался в течение многих лет. Никому не было до него дела, все его обитатели были слишком заняты работой. Вечная нехватка денег постоянно мешала обновить ковры или хотя бы занавески. Но, вообще-то, даже если бы достаточные средства и нашлись, Эллен, наверное, не стала бы тратить их на покупку новых вещей. По ее мнению, единственное, что требовалось для жилища – это чистота. Подходят ли вещи по цвету или стилю, ее совершенно не интересовало. Например, на кухне было три разных стула. В гостиной ковер был желтый, а оба кресла-качалки – серые.
 Теперь Билли смотрел на все новыми глазами, стыдился, вспоминая роскошное убранство дома Пеннингтонов, но не прекращал экскурсию. Пусть Силоу сразу поймет, как здесь обстоят дела.
 Центральную часть нижнего этажа занимала старомодная гостиная, которой редко пользовались. За кухней была чудесная комнатка, светлая, с большими окнами, вторая дверь в этой комнатке выходила на заднее крыльцо. В комнатке стояла железная кровать, выкрашенная белой краской, с одеялом, сшитым из разноцветных лоскутков, синий комод и стул с тростниковым сиденьем ужасного коричневого цвета. На голом деревянном полу не было ни ковра, ни половичка.
 – Чья это комната? – спросила Силоу; это были ее первые слова с тех пор, как они приступили к осмотру.
 – Ничья. По-моему, когда-то здесь жила сестра деда. Но уже давно здесь никто не живет, – Билли продолжил путь, увлекая ее за собой. – Вон там – ванная, к сожалению, только одна. Здесь – кабинет, а там… – он указал в конец коридора, – комната деда.
 – А где спит твоя мама?
 – Наверху. – Билли показал ей на узкую лестницу. – Вон ее комната, – указал Билли на открытую дверь, но заглянуть она постеснялась, – как раз над комнатой деда. Он уже не может взобраться на второй этаж, но, если ему надо вызвать маму, он просто стучит палкой в потолок.
 И напоследок оставалось самое примечательное место во всем доме.
 – А вот и моя берлога, – тихо сказал он, пропуская ее вперед.
 Его комната была рядом с комнатой матери. Через стенку. Большая кровать из красного дуба стояла точно посередине. Рядом – маленький столик с лампой и будильником. Высокий шкаф с небольшим зеркалом. И – во всю стену – книжные полки. От потолка до большого письменного стола. Удивительно. Она обернулась и как будто заново посмотрела на него. По нему не скажешь, что он много читает.
 Она подошла к полкам и вытащила одну из книг. «Спаривание животных». Очень интересно. Вторая, рядом с первой, была озаглавлена: «Садоводство и огородничество».
 – Неужели ты все это прочитал? – удивленно спросила она, взвешивая на руке объемистый том.
 Билли Боб небрежно пожал плечами, но его щеки слегка порозовели.
 – Почти все. И не потому, что захотелось, а потому, что понадобилось.
 – Ага… понятно…
 Но это была неправда. Ей было непонятно, как она могла? Слезы накатились на глаза. Что она сделала? Вышла замуж за человека, которого она совершенно не знает!
 Нет, это для нее совершенно незнакомый дом, которому еще только предстоит, если все будет хорошо, стать ей родным. Она здесь чужая, никому не нравится, кроме Билли, но и он внезапно предстал перед ней в каком-то новом свете, стал как будто чужим и незнакомым.
 Ей вдруг так захотелось домой, к Сэму и Лоре, что она целую минуту боролась с собой, прежде чем справиться с острым желанием убежать скорей отсюда.
 – Ну что ты? – нежно спросил Билли Боб, подошел к ней, обнял сзади, прижал к себе, положив подбородок ей на голову. – Боишься, я заставлю тебя все это читать?
 Силоу собралась с духом и высказала то, что вертелось на языке:
 – Ту комнату, за кухней, у заднего крыльца… я могу взять себе?
 Он стоял, прижавшись к ней, и она почувствовала, как напряглось его тело.
 – Ты… ты хочешь спать там? Она кивнула.
 – Но почему? – гневно спросил Билли и развернул ее к себе лицом. – Почему ты не хочешь спать здесь, со мной?
 – Потому что… потому что здесь слишком близко… к… ко всем. И еще… это твоя комната, понимаешь? Только твоя. Я здесь чужая. И вообще, во всем доме. Я не понравилась твоим. И твои книги… Я не знала, что ты так много читаешь. Я, наверное, не приживусь здесь.
 – Ты что, хочешь сказать, что жалеешь обо всем, что между нами было? – сверкнул он глазами и убрал руки. – Значит, этот дом… мой дом… недостаточно хорош для тебя?
 – Нет, я совсем не то хотела сказать. Просто мне надо немного побыть одной.
 – В другой комнате, на другом этаже? Что ты молчишь, Силоу? – Он поймал ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза. – Ты забыла, что говорила мне вчера? Забыла, как сама разделась, как обнимала меня? А помнишь, как ты звала меня по имени, когда…
 – Тогда ты тоже был совсем другим! – покраснев, перебила она. – Вчера я была нужна тебе, а сегодня ты не принадлежишь мне, ты – часть своей семьи. Ты больше во мне не нуждаешься.
 Билли Боб опустил плечи и поник головой.
 – Ладно, – он подошел к окну и стал смотреть на тенистый двор. – Господи! Живи там, где хочешь! Живи одна, пока не почувствуешь, что готова стать мне настоящей женой; пока не перестанешь бояться меня, моей семьи и дома.
 – Это недолго, Билли! – прошептала она таким несчастным голосом, что сердце его сжалось, и недовольство сразу пропало.
 – Я все понимаю, Силоу! Тебе трудно, – сказал он и, протянув руку, легонько коснулся ее щеки кончиками пальцев. – Я пойду поговорю с мамой. Я скажу ей, что ты займешь ту комнату. Отдохни, девочка моя. Вчера ночью тебе ведь было не до отдыха, а?




  Глава 17 


 – Ты знал ее четыре года, а нам и словом не обмолвился? – не поверил дедушка.
 Пришлось Билли начать все сначала. Он решил рассказать обо всем, только благоразумно не упоминать о трех тысячах долларов.
 – … и мы встретились снова в тюрьме, куда она попала, разбив свою машину.
 – И ты, конечно, решил времени зря не терять и быстренько жениться, – подхватил дед.
 Билли раздраженно фыркнул.
 – Я давно этого хотел. Мне представилась такая возможность! Мог ли я ее упустить?
 – Она принадлежала не тебе, – медленно сказала мама, упорно не желая глядеть на сына, – не тебе, а другому сыну судьи.
 – Нет! – страстно возразил Билли. – Я понял, что ты хочешь сказать: что я нарочно женился на Силоу, чтобы досадить Сьюэллам.
 – Не я одна, наверное, так подумала, – печально сказала Эллен.
 – Пусть думают. Я познакомился с ней раньше, чем Сьюэллы. Она моя!
 – И тебе будет легко забыть, что она была с другим?
 – Мама! Силоу была девушкой. И у меня нет никаких сомнений.
 – О! – вырвался у нее возглас, в котором смешались и смущение, и удивление, и облегчение.
 Дед прервал воцарившееся ненадолго неловкое молчание.
 – А я и не знал, что такие водятся в наших краях, – криво усмехнулся он. – Ты, наверное, нашел последнюю во всем штате.
 – Ей, наверное, очень не понравится, что я проболтался.
 – Мы не вынесем это дальше порога, – заверила его Эллен. – Это все, конечно, хорошо, но не главное. Она – дочь богача.
 – Ну и что? – не сдавался Билли. – Она вытащила меня из тюрьмы. И вообще, нас многое связывает. Я не могу бросить ее. Особенно сейчас, когда она напугана до смерти. Мне кажется, что она сейчас плачет. По крайней мере, у нее было такое лицо, когда мы расставались. – Он вспомнил ее потерянный, пустой взгляд.
 – А чем это мы ее напугали? – возмутился дед.
 – Я сказал, что она может жить в маленькой комнате, которая у кухни. – Билли проигнорировал вопрос деда и постарался сообщить новость спокойно, не показывая, как это ему обидно.
 – Вы что, поссорились? – не выдержал дед.
 Билли Боб нахмурился. У старого деда нету такта ни на грош!
 – Просто Силоу понравилась та комната и ей захотелось побыть немного одной.
 – Ну, ты и дал маху, парень! – Старший Уокер с трудом выбрался из кресла-качалки и встал перед внуком, опираясь на трость обеими руками. – Тебе уже однажды давали от ворот поворот? Еще раз хочешь получить отставку? Знаешь, способ делать женщин довольными и счастливыми? Они тоже его знают. И не прощают, если мужья им не пользуются! Но они хотят, чтобы мужчины всякий раз добивались их, проявляли настойчивость, понятно?
 – Ничего, я настойчивый, – усмехнулся Билли Боб.
 – Не сомневаюсь, – согласился старый Вилли. – Без настойчивости такую жену не отхватишь. Жена у тебя красавица. Очень милая, да. И желанная, раз ты ее ждал четыре года. И, что называется, «честная». Но такие как раз самые привередливые.
 – Кто бы мог подумать, что мой дед так хорошо разбирается в женщинах? Откуда, интересно, у него такие широкие познания? – задрав голову вверх, спросил Билли.
 – Наш дед тайком почитывает «Плейбой»! – Эллен неожиданно прыснула. – При любой возможности. А комнату она пусть занимает. Ты не забыл, папа, что там две двери? Одна – в коридор, другая – на заднее крыльцо? Виль может воспользоваться любой. Он ведь весь в тебя пошел!
 Когда Билли Боб пришел домой на обед, она еще спала, свернувшись калачиком на середине постели. Яркое голубое платье чуть задралось и приоткрывало красивые загорелые ноги до колен.
 Сердце Билли екнуло, когда он посмотрел на свою молодую жену. Ее волнистые темные волосы веером рассыпались по подушке, оставляя открытым для его взгляда смуглое от загара лицо. Было жарко, несмотря на распахнутые настежь окна.
 Одной рукой Силоу держалась во сне за край платья, там, где были расстегнуты две пуговицы, как будто приглашая его продолжить начатое ею дело. Если бы она не нервничала так накануне, если бы не мама и дед, которые сейчас придут обедать, если бы здесь не было так жарко, он бы знал что делать: закрыл бы за собой дверь, скинул одежду и…
 Да, и главное «если бы»: если бы его здесь сильно ждали. «Если бы», «если бы», «если бы»… И все против него.
 Перед тем как вернуться на ферму, Билли еще раз заглянул к ней. Силоу проснулась, сонная, растрепанная и очень юная. Когда он встал в дверях, и она заметила его, на ее лице появилась сонная, довольная улыбка, которая вдруг очень тронула его.
 – Как ты? Тебе лучше?
 Она молча кивнула, потом зевнула и сладко потянулась.
 – Я иду на ферму. Хочешь со мной? – сказал он равнодушно, стараясь не показать, как ему хотелось бы, чтобы она пошла.
 Силоу подалась вперед, но тут же посмотрела вниз, на свое платье.
 – Да, но, кажется, не смогу, – с сожалением сказала она.
 – Почему? Если ты голодна, возьмем тебе бутербродов.
 – Нет, я совсем не потому! Как ты не понимаешь? У меня же совсем нет никакой одежды!
 Билли Боб удивленно осмотрел ее.
 – Да? А я думал, что сразу пойму, когда на тебе не будет совсем никакой одежды! Ну-ка, посмотрю повнимательней. Да нет, вроде есть какая-то, – добавил он, улыбаясь.
 Силоу резко встала и одернула помятое платье.
 – У меня нет другого платья, а это надо постирать. Пока оно сушится, придется завернуться в одеяло.
 – Прекрасная мысль! Только в чье одеяло? – хищно спросил он, глядя ей прямо в глаза.
 Ее щеки порозовели. Но голосок звучал строго.
 – Перестань дурачиться. Это серьезно. Мне нужна одежда. Конечно, дома у меня много…
 Билли сделал к ней еще один шаг.
 – Если ты вернешься домой, Силоу, неважно по какой причине, для всех это будет означать, что ты порвала со мной. Ко мне в спальню ты, значит, боишься заглянуть, а домой готова бежать со всех ног?
 Поправляя волосы, Силоу, занятая своими мыслями, постаралась не заметить вызов, прозвучавший в его словах.
 – Но что же мне надеть? – сказала она, глядя на свои голые ноги. – У меня с собой даже денег нет. А счета мои Сэм уже, наверное, заморозил.
 – Неужели ты думаешь, – сердито сказал он, – что я не смогу одеть свою жену? Я что, хуже всех?
 – Но у тебя же нет… – она осеклась и смущенно улыбнулась. – Я не хочу брать у тебя деньги, Билли. Мне будет неловко.
 – А то я сам не знаю, каково это, брать деньги у другого? Но ведь ты – моя жена! – Он сделал еще один шаг; теперь она, если б захотела, могла бы дотронуться до него. – Я хочу купить тебе новую одежду, Силоу. Чем, скорее – тем лучше. Тогда ты быстрее начнешь привыкать к новой жизни.
 – А где ты… где мы возьмем денег? – прошептала она. Билли радостно вспыхнул.
 – Сейчас расскажу! Я провернул одно дельце с сетью магазинов из Арканзаса. В прошлом месяце я продал им целый акр фруктовых саженцев. – Он радостно сверкал глазами. – Мы заключили соглашение, и я обязался продавать им каждый месяц по акру до Дня Благодарения!
 – Здорово!
 Они помолчали секунду или две, Билли поднял руку и дотронулся до ее шеи, а потом провел пальцем линию вниз.
 – Сегодня пятница. У меня есть срочные дела на ферме. Если понадобится – стиральная машина в комнате рядом с ванной. И поторопись – когда я вернусь, мы поедем в город. Я думаю, лучше нам какое-то время побыть вдвоем, да? Пока тебя не съели мои родственники!
 – Только не в Суитуотер!
 – Конечно. За покупками мы обычно ездим в Мартинсвилл. А потом можно немного поразвлечься: зайти в ресторан, на танцы, в кино…
 – А-а! То есть ты просишь меня о свидании? – спросила она, глядя в сторону, стараясь не обращать внимания на руку на своей груди. – Мы будем гулять на глазах у всех? Среди бела дня?
 – Все когда-то было в первый раз, – ответил он. – А мы ведь так и считали, да? Что сначала нужно пожениться, а потом уж ходить на свидания!
 Они смотрели друг на друга, и его большая ладонь медленно заскользила по ее коже, пальцы проникли под ткань платья, она ощутила их жар.
 Она не отвела взгляда, подождала немного, а потом произнесла прерывающимся голосом:
 – Не кажется ли вам, сэр, что вы ведете себя несколько вольно с девушкой, которая еще не согласилась пойти с вами на свидание?
 – Я стараюсь заслужить согласие.
 – А как ты быстрей получишь мое согласие, продолжая это или прекратив?
 Он поколебался немного, потом вздохнул, убрал руку и сказал:
 – Наверное, прекратив.
 Неожиданно она сама положила его руку себе на грудь.
 – Стыдно признаться, – с сожалением вздохнула она, – но я привыкла, что все мои любовники, за которых я выходила замуж, – она поцеловала его в шею, – прежде, чем получить согласие, должны немножко помучиться. Иначе мне и свидание не в радость.
 – Я один заменю тебе всех твоих любовников и мужей! – горячо прервал он ее, смеясь и радуясь, увидев, что она сама обхватывает его руками и прижимает к себе. – Я столько всего знаю и умею, что ты даже представить себе не можешь! Я уж постараюсь! Один управлюсь за семерых!
 – А не врешь? – поддразнила она его, потянувшись к нему лицом и закрыв глаза.
 – Клянусь! – сказал он, закрыв ей рот поцелуем.
 А потом она сидела в футболке Билли, которую нашла в крохотной комнате для стирки, и ждала, пока высохнет ее одежда. В доме больше никого не было, она сидела одна, и ее, в конце концов, стали угнетать тишина и жара. Тогда она набралась смелости и решила выйти на крыльцо. Футболка не доходила ей до колен, под футболкой больше ничего не было, так что приходилось опасаться нескромного взгляда. Хотя кто, кроме Билли, мог обнаружить это?
 Стоя на крыльце, она разглядывала высокие старые деревья, которые как будто ненавязчиво приглашали посидеть в тени своих ветвей, старый колодец, весь обросший вьюнками, раскидистый розовый куст, который своей тяжестью прогнул проволоку ограды, огораживавшей весь двор по периметру. Качели – таких больших Силоу никогда не видела – висели на перекладине, перекинутой между двумя огромными дубами.
 За оградой простиралась холмистая равнина, которая поднималась и опускалась ровно семь раз, отчего это живописное место и прозвали – Семь Холмов. Это название перешло потом к деревне.
 Мир и спокойствие царили здесь. Тихо шелестели листья, едва пропускавшие на землю солнечный свет. Пели птицы. Где-то далеко иногда ржали лошади. Ровно гудел трактор.
 Скоро будет вечер, они с Билли поедут в город, а там… они будут веселиться, обниматься, целоваться. Несмотря ни на что! Несмотря на родственников, несмотря на нехватку денег.
 И пусть так будет каждый вечер!
 – Мама! Дед! Мы уезжаем и, наверное, вернемся поздно! – весело сказал Билли, уводя Силоу с кухни.
 Эллен готовила салат и вежливо улыбнулась ей. Это была ее первая улыбка, которую видела Силоу. – Желаю хорошо повеселиться.
 – Но ночевать приезжайте домой, – недовольно добавил дед, сидевший в кресле-качалке около маленького телевизора, на экране которого, при некотором напряжении, можно было даже что-то разглядеть. – Хватит таскаться по чужим углам.
 Билли невнятно выругался сквозь зубы и покраснел.
 – У старика язык без костей! – сказал он, когда они вышли из дома.
 – Вот, значит, как, Билли Боб? – подозрительно прищурясь, произнесла Силоу. – Ты, значит, часто не ночевал дома, да?
 – Я тебе уже рассказывал про своих подружек, – недовольно сказал Билли, открывая для нее дверцу грузовика. – И я, между прочим, тоже видел тебя однажды ночью с Майклом.
 Они помолчали. Никому не хотелось ссориться. По крайней мере, сейчас. Он залез в машину и сел рядом с ней.
 – А, черт! – пробурчал Билли, глядя в сторону гаража. – «Кадиллак» я забыл отогнать Сэму. Ну да ладно, ничего, подождет до завтра. Не буду же я ради него отменять свидание, правда?
 Проехав две мили по скоростной дороге, он скосил глаза на спутницу, молча сидевшую рядом.
 – Какое у вас платье красивое, – вкрадчиво похвалил он. – Почему вы до сих пор его не надевали?
 Она улыбнулась и тоже перестала сердиться.
 – По крайней мере, чистое, – сказала она. – Как я радовалась, когда вчера утром его надевала! А теперь – глаза бы на него не глядели. Твою футболку я надела бы с большим удовольствием, честное слово!
 – Жаль, я не видел тебя в своей футболке. Но ты от меня почему-то прячешься. Вот и сейчас тоже: так далеко сидишь, что я тебя даже не вижу.
 Силоу улыбнулась и села поближе. Он протянул руку и обнял ее за плечи.
 – Билли! Мне так неудобно!
 – Почему? Неприятно?
 – Да нет. Просто вот этот рычаг мешает.
 – Вот черт! Придется покупать новый грузовик с автоматическим переключением скоростей, – с сожалением сказал он, отпуская ее от себя и позволяя ей сесть поудобнее. – Итак, куда едем?
 Силоу вопросительно посмотрела на него.
 – Не знаю. Я ездила в округ Тобайас только вместе с Сэмом, в его гольф-клуб. Магазинов я там совсем не знаю.
 «А я не знаю, где гольф-клуб», – подумал Билли.
 – Нет, Силоу, однажды ты уже была в графстве Тобайас вместе со мной. Помнишь, на танцах?
 – Нет, не помню. Я тогда смотрела только на тебя и ничего не видела вокруг. Ты бы мог завезти меня даже на Луну, я все равно ничего бы не заметила. – Она улыбнулась воспоминаниям.
 – Я постараюсь, – сказал Билли, сжав ее руку, – чтобы сегодня ночью ты тоже забыла, где находишься. И сам постараюсь забыть.
 Но до ночи было еще далеко, и он постарался до той поры не терять головы и не забыть, в каком магазине одевается Анджи. Где-то на Уолл-Марте.
 Этот город проектировал обладающий очень богатой фантазией архитектор, постаравшийся создать нечто типично южноамериканское. Он даже постарался сделать так, чтобы обросли испанским мхом два дуба, высившихся посреди ровного ряда одинаковых грушевых деревьев, растущих из земляных квадратов посреди асфальта через каждые четыре фута. Было жарко и душно. Парило.
 Билли пристроил грузовик в тени одного из дубов и указал Силоу на магазин готовой одежды.
 – Я слышал, что это хороший магазин, – сказал он. Не мог же он признаться, что видел этикетки этой фирмы на одежде Анджи?
 Билли, испытывая некоторую неловкость, достал из кармана сложенную вчетверо банкноту и вложил ее в руку Силоу.
 – Трать все. Здесь, к сожалению, не так много. Она встревоженно посмотрела на деньги.
 – Как? А ты разве не пойдешь со мной?
 – Ну, если ты позволишь мне помогать тебе переодеваться… и при этом нас не выгонят из магазина… – Он усмехнулся и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
 – Билли Боб Уокер! Вы можете думать о чем-нибудь другом? – закрывшись ладонью, отругала его Силоу, оглядываясь в смущении, не видит ли их кто-нибудь.
 – Чего ты хочешь, Силоу? Мы всего сутки, как по-настоящему женаты. Я был с тобой только один раз. Всего один раз! А мечтал сколько? Четыре года! – Он стал серьезным, обнял ее; они стояли одни среди запаркованных машин. – Да! Я не могу думать ни о чем другом! А ты разве не думаешь об этом?
 Она вспомнила, как мечтала о нем, стоя на крыльце в его футболке.
 – Ну? Что ты молчишь, Силоу?
 – Ты же сам знаешь, что думаю, – торопливо призналась она.
 – Ну, тогда давай бросим все и просто побудем вдвоем, – быстро предложил он, прижимая ее голову к своей груди. – Если хочешь, я тебе объясню поподробней, что это означает.
 – Но мне нужно купить одежду, – возразила она. Билли Боб неохотно отпустил ее.
 – Ладно. Только покупай с таким расчетом, чтобы мне потом было удобней тебя раздевать, – засмеялся он. – Помнишь ту бледно-розовую маечку, в которой ты пришла в «Лиджн Холл»? Потрясная маечка! Я решил тогда, что сойду с ума.
 – Билли! – Она задержала его за руку и закусила нижнюю губу от смущения. – Ты знаешь, я не ожидала, что это случится так быстро… что мы с тобой сразу…
 – Ну и что? – удивился он, ласково гладя ее по обнаженной руке. Такой гладкой и теплой. Черт возьми! Неужели она уйдет от него в какой-то дурацкий магазин? Зачем ей одежда? Совершенно ни к чему!
 – Я не успела… – она покраснела и отвернулась. Он не понял и нахмурился.
 – Господи, Билли Боб! Какой ты недогадливый! Я не успела сходить к врачу.
 – Так, понятно. – Он шумно выдохнул воздух. – Самое время поговорить о планировании семьи, – печально пробормотал он, оглядываясь на машины и людей, торопящихся по своим делам; его тело напряглось, как у тигра перед прыжком.
 – Прошлой ночью я забыла обо всем, – сказала она, похоже, обращаясь не к нему, а к пуговице на его рубашке. – Ч тогда вообще ни о чем не могла думать. Но если мы будем продолжать в том же духе, может случиться…
 – Могут случиться дети?
 – Понимаешь… Я не знаю, как они действуют… ну, ты знаешь… А они нужны, так ведь? И если я… ну, ты понимаешь… то надо подождать. По-моему, несколько недель, да? – Она сбивалась, мямлила, ей очень неловко было говорить о подобных вещах прямо ему в глаза при свете дня.
 Он заставил ее поднять голову. Она не без сопротивления посмотрела в такие ясные синие глаза, на такую широкую, добрую, красивую улыбку.
 – Я не хочу ждать. И не могу даже представить себе, что может заставить меня ждать, Силоу. Я ничего не знаю про противозачаточные таблетки – ты о них, наверное, намекаешь? – и очень рад, что ты тоже ничего не знаешь. И я обо всем позабочусь. И в эту ночь, и в следующие, – он наклонился и поцеловал ее в губы, не убирая руки с подбородка. – Но если мы не перестанем разговаривать на эти темы… – другой, поцелуй, – я устрою здесь такое зрелище… – еще поцелуй, – получше, чем мы уже устроили!.. Поэтому, Силоу, лучше иди от греха подальше за своей одеждой.
 – Хорошо, Билли, – с притворным смирением сказала она, но по дороге обернулась и подарила ему загадочную улыбку. Платье колебалось в такт ее движениям.
 Он вздохнул и пошел в другую сторону, ничего не видя перед собой. У него в глазах стояло раскрасневшееся улыбающееся личико Силоу.
 Она так молода, так неопытна. Анджи, ветреная и беззаботная, ничего не скрывала от мужчин, легкомысленно болтала, не смущаясь, обо всех своих делах. Силоу – иное дело. Но его поразило, что она все-таки заговорила об их интимных отношениях. Решилась, преодолевая неловкость и смущение. Они ведь женаты. Все правильно. Свобода предполагает ответственность. Ему тоже надо приспосабливаться к новому положению.
 У нее в руке лежала стодолларовая бумажка. Силоу посмотрела на деньги, и глаза ее наполнились слезами. Это так неловко – зависеть от другого человека. Но ведь он не чужой человек, это же Билли! Ее муж. Он ждет, что она будет ему настоящей женой и позволит ему заботиться о ней. Если она откажется, это больно ранит его гордость. Ей надо смириться и купить что-нибудь такое, чтобы ему понравилось.
 Внезапно ее пронзила догадка. Не испытывает ли она то же самое чувство, какое испытывал Билли, когда она предложила ему те злосчастные три с половиной тысячи долларов?
 Все! Решено! Сейчас она поможет ему забыть о том долге; она потратит его деньга и снимет с его души тяжесть неприятного воспоминания.
 В этом магазине продавалась гораздо более дешевая одежда, чем та, к которой она привыкла. Дешевая и обычная. Шорты и брюки были какого-то новомодного покроя с разрезами и заклепками, рубашки и куртки тоже были рассчитаны на тех, кто стремится привлекать внимание. Ни классического покроя юбок, ни шелковых блуз, ни одной вещи из дорогих тканей. Да, Лиз Клэйборн здесь даже не ночевала. По крайней мере, в этом отделе.
 Но в соседнем отделе оказалось не так плохо. Ей всегда нравились джинсовые вещи, она даже как-то купила себе один костюм. Сэм по этому поводу страшно возмущался и долго никак не мог успокоиться.
 Когда Силоу через час с двумя большими пакетами в руках, улыбаясь, выходила из магазина, она готова была дать голову на отсечение, что Билли Боб одобрит ее выбор.
 Билли сидел в грузовике, высунув длинную ногу в дверь, открытую, наверное, для того, чтобы проветрить нагретый солнцем воздух в кабине. Он пил кока-колу из банки и слушал радио. Его влажные, волнистые волосы прилипли сзади к шее.
 – Ждете кого-нибудь? – громко спросила она, тихонько подойдя поближе.
 Он вздрогнул и обернулся. Потом долго разглядывал ее, прежде чем ответить:
 – Вот это да!
 Билли выбрался из машины, взял у нее пакеты и положил в кузов. И все это – не отрывая от нее взгляда. Восхищение читалось в его глазах, когда он положил ей руки на плечи и повернул, чтобы осмотреть со всех сторон. Шорты подчеркивали ее узкую талию и оставляли открытыми стройные ноги.
 Да, она – его жена! По-настоящему, без дураков! Эта уверенность возникла у него под напором какого-то нового, ильного чувства. Может быть, она нарядилась специально, чтоб ему понравиться, а может быть, она давно тайком мечтала одеваться именно так. И, пока он смотрел, из него, как глубокая заноза, выходило наружу и переставало беспокоить воспоминание о том, как они с Майклом стояли на помосте: такие красивые, как будто созданные друг для друга.
 – Туфли! – заявил он, взглянув на ее дорогие кожаные сандалии, оставшиеся от прежнего туалета. – Тебе нужны белые теннисные туфли!
 – Но, Билли, я уже потратила…
 – Немедленно пойдем и купим! – Он схватил ее за руку и потащил к обувному магазинчику, стоявшему между кафе-мороженым и газетным киоском.
 Силоу села на табуретку, едва соображая, что делает, не способная ни на чем сосредоточиться, ничего не видя, кроме лица Билли Боба. Он тоже смотрел на нее. А ведь рядом что-то бубнил о кедах продавец, очень серьезный молодой человек, который, между прочим, уже снял с ее ноги одну сандалию.
 Билли сначала тоже не обращал на него внимания, но потом посмотрел, как он разувает Силоу, и подумал, что если этот нахал поднимется по ее ноге еще хоть на дюйм выше, то получит по своим наглым рукам.
 – Хватит! – чуть не крикнул Билли, задыхаясь от переполнявших его чувств. – Я сам!
 Он сел на корточки прямо перед Силоу, решительно оттеснив молодого человека, который поглядел на наглеца, сердито сверкая очками.
 – Но позвольте! Это моя работа!
 Билли как будто бы не расслышал: он был очень занят, снимая вторую сандалию с ноги жены. Продавец опять раскрыл, было, рот, но потом окинул взглядом фигуру Билли, оценил ширину его плеч и без слов пошел за туфлями.
 Билли отставил снятую сандалию в сторону и поставил ступню Силоу себе на ладонь, слепа шевеля пальцами и щекоча ей подошву. Она отвела взгляд, его глаза жгли ее, и стала смотреть на его плечи, руки… Мощные мускулы не могла скрыть никакая рубашка. Обжигающая страсть – вот что потоком лилось из его глаз.
 Билли Боб опустил голову, и шляпа скрыла от нее его лицо. И тут же она почувствовала на ноге его горячий поцелуй. Быстрое прикосновение, незаметная для сторонних наблюдателей ласка: им мешали широкая спина Билли и его могучие плечи. Она протянула руку и сорвала надоевшую шляпу, мешающую видеть любимое лицо.
 – Хм… Вот это вам, наверное, подойдет, – раздался голос продавца.
 Билли принялся ловко вдевать шнурки в туфли слегка подрагивавшими пальцами. А потом, надев туфлю, он провел ладонью по тыльной стороне ее ноги от ступни до колена. И с удовольствием медленно повторил движение, надев вторую туфлю.
 – Послушайте! – вмешался настырный молодой продавец. – Дайте ей пройтись!
 Билли с сожалением убрал руку и выпрямился.
 Она тоже встала, с его шляпой в руках, настолько ослабевшая от его ласки, что колени у нее слегка подрагивали. «Нет, – подумала она, – пройтись я не смогу».
 – Хорошие туфли. Замечательные.
 – Мне тоже нравятся, – наконец подтвердил и Билли.
 – Вы, наверное, молодожены? – поинтересовался продавец, принимая от Билли Боба деньги за покупку.
 – А как вы догадались? – изумленно спросила Силоу. Продавец усмехнулся, гордый своей проницательностью.
 – Колец у вас, конечно, нет, но для наблюдательного человека это не помеха. Это сразу бросается в глаза, – добавил он сухо.
 Они закупили цыплят и разных гарниров в магазине под названием «Каджун Джоу». А затем деловито обсудили, куда им ехать со всем этим добром. Просто остановиться на обочине?
 – Слишком жарко, – сказал он. – Может быть, в парк?
 – Слишком людно, – возразила она.
 Они поехали на маленькое озеро Энджел, туда, где проходит граница округа Брискин и округа Тобайас, где было тихо и безлюдно, потому что не было места ни на берегу, для палаточного городка, ни на поверхности воды, для водных лыж или виндсерфинга. Здесь обитали только рыболовы да влюбленные. Ни тем, ни другим компания была не нужна.
 Сегодня пустынный участок скалистого берега, на котором раскачивались от ветра кедры и сосны, оккупировали Силоу и Билли. Он расстелил предусмотрительно взятый с собой синий брезент, на котором они и поужинали, глядя на звезды и поеживаясь от вечернего тумана.
 Поев, он стал расстегивать пуговицы на рубашке. Она выронила недоеденную цыплячью ножку.
 – Ты что делаешь?
 Билли бросил рубашку на брезент. В темноте неясно вырисовывался его силуэт.
 – А ты как думаешь?
 – Я думаю… что ты раздеваешься.
 У нее в горле как будто застряла кость. Можно было подумать, что она не выронила цыплячью ногу, а нечаянно проглотила ее.
 – Вы, миссис Силоу Уокер, необыкновенно догадливы! – Он легко поцеловал ее в губы. – Ты пахнешь цыпленком!
 Она услышала, как он расстегивает ремень, потом скидывает один за другим ботинки, а когда послышался шорох снимаемых брюк, она вскочила на ноги. Он стал всматриваться в темноту, стараясь рассмотреть, что она делает.
 – Ты куда? – спокойно спросил он. – Разве ты не будешь со мной купаться?
 – Что? Купаться? Такты собрался купаться? Билли выпрямился перед ней во весь рост. Силоу, конечно, не была уверена, но ей показалось, что…
 – Билли, на тебе что-нибудь надето? Он тихонько рассмеялся.
 – А ты подойди, проверь… Чего боишься? Она сглотнула слюну.
 – А чего мне бояться? Прошлой ночью я успела тебя рассмотреть… со всех сторон.
 – И как? Не испугалась? Мне очень интересно, ты хорошо смотрела? Как следует? Снова посмотреть не хочешь?
 Он положил ей руки на плечи и решительно привлек к себе. Силоу попыталась упереться руками, но ее собственные руки, казалось, хотели совершенно другого и не слушались ее. Они помнили тепло его кожи и стремились вновь ощутить его. Ее дыхание на секунду прервалось, а пальцы сами нащупали его плечи и погладили их, продолжив свой путь по мускулистой груди. Ее тело как будто зажило своей жизнью, не подчиняясь воле и рассудку. Будто это не она прижалась щекой к его груди, обхватив руками его бедра.
 – Билли Боб! Ты же голый!
 Он обнял ее раньше, чем она успела отодвинуться.
 – Ты можешь позвать на помощь, – шепнул он ей прямо в ухо и коснулся мочки языком. – Тут хорошее эхо. Клэнси Грин, наверное, сразу прибежит тебя спасать. Он здесь поблизости каждые выходные ловит рыбу. И не он один.
 – Почему ты думаешь, что я хочу, чтобы меня спасали? – шепнула она и снова обняла его, подняв голову вверх, чтобы встретить его глаза, едва видимые в темноте. – Разве я не знала, что меня ожидает, когда уговорилась провести вечер с таким необузданным, как ты, человеком?
 – Я стараюсь быть как все, Силоу, – серьезно сказал он. – Я, как и все, работаю в поте лица своего, чтобы заработать себе кусок хлеба. А если я был до сих пор необузданным, так это оттого, что у меня не было тебя.
 – Билли! Наверное, никто другой не смог бы произнести такую речь, стоя рядом со мной голышом, – тут она хотела посмеяться, но вместо этого всхлипнула, – и заставить меня так расчувствоваться!
 Он поднял ее левую руку к своим губам и перецеловал каждый пальчик, немного задержавшись на безымянном.
 – Тот продавец с шаловливыми ручонками кое в чем был прав. Тебе нужно кольцо.
 – Тебя тоже не мешает окольцевать. И выбрать кольцо пошире, чтоб издалека было видно, что ты уже в, ловушке.
 – В следующий приезд и купим, хорошо? Из чистого золота, чтоб дожить до золотой свадьбы, – сказал он, лаская языком ее безымянный палец.
 Она подставила ему всю ладонь.
 – Силоу, – шепнул он. – Может, сначала искупаемся?
 – Нет! Потом!




  Глава 18 


 Его разбудило громкое пение птиц и прохладный ветерок, принесший с собой запах роз и настурций. Сквозь дремоту Билли сначала никак не мог сообразить, откуда у него в спальне столько солнечных зайчиков и почему солнце светит не с той стороны. Всегда вроде бы светило слева, а сейчас – справа. Но потом вспомнил, и тотчас нега разлилась по его телу. Он в комнате Силоу! Лежит в ее кровати. В ее объятиях. Это она греет ему бок, это ее волосы щекочут ему нос, это ее рука лежит у него на груди.
 Билли повернулся, чтобы посмотреть на нее. Но она тоже повернулась во сне, в сторону от него, как будто специально спрятав лицо. Они лежали рядом, вместе, под одним одеялом, их ноги тесно переплетались.
 При ясном свете он различил еще заметный след, который оставил на ее груди три дня тому назад. Всего три дня, а кажется, что прошла целая жизнь.
 Билли Боб прикрыл глаза ладонью и приглушенно застонал. Они вчера чуть не поссорились!
 – Я хочу спать с тобой. Если ты меня отвергнешь, мне будет очень обидно, – доказывал он, стоя в темноте на заднем крыльце и удивляясь, как это они могут спорить из-за пустяков, только что, вернувшись с озера, где познали, казалось, подлинное единение между мужчиной и женщиной. – Пусть это будет твоя комната, я не возражаю. Я не хочу, чтобы ты думала, что я не даю тебе проходу, поэтому пойдем лучше ко мне.
 – Но я же никогда не говорила, что запрещаю тебе заходить ко мне, правда? – возразила Силоу и потянула его за собой.
 В доме было темно, светила только одна лампа. Кто-то зажег ее в комнате Силоу. Она тускло светила сквозь листья, загораживавшие окно. И когда Силоу, ведя Билли за руку, открыла дверь, у нее вырвался вздох восхищения. Эллен навела идеальный порядок и убрала комнату цветами. Простыня и пододеяльник сверкали снежной белизной, около лампы на столе стояли две вазы. Одна была с дикими розами, а вторая – с букетом полевых цветов. Красные розы красиво смотрелись на фоне синего комода, а букет поскромнее распространял вокруг себя чудесный запах лугов.
 Было видно, что даже старый Вилли внес свой вклад: прежний стул он заменил своим любимым креслом-качалкой, а на кресле покоилась подушка с дивана в гостиной.
 – Билли! – со слезами на глазах прошептала она, оглядываясь на него.
 Он тоже почувствовал благодарность к заботливым родным, но усмехнулся.
 – Да-а! Такого старания я даже не припомню. Видишь? Они хотят показать, что любят тебя. Не суди их строго, если тебе что-то не понравилось, они делают все от чистого сердца.
 – Разве это только для меня? По-моему, и для тебя тоже.
 – Вполне возможно. Дед говорит, что спать раздельно – это недопустимая глупость с моей стороны. Но что я могу поделать, если ты этого хочешь?
 – Нет, ты меня не понял, я совсем не этого хочу! Я хочу, чтобы у нас был свой уголок, понимаешь? Только твой и мой. Я не хочу никого обижать, но мне кажется, что мы никогда не сможем, вести себя так же, как, например, на озере, если за стенкой будет спать твоя мама.
 Билли Боб с лукавой усмешкой взглянул на нее.
 – Да уж, если ты будешь кричать также, как на озере, никакие стены не спасут.
 – Неправда, я не кричала!
 – Не кричала, потому что я не давал, – сказал он и большим пальцем провел по ее губам, расплывшимся в смущенной улыбке. – Да, совсем забыл. У меня ведь для тебя тоже кое-что есть. Не то чтобы свадебный подарок, а так… Чтобы здесь было попрохладнее, – загадочно сказал он. – Подожди, я – мигом.
 Она подождала, а затем смотрела, как он устанавливает в окне большой синий вентилятор. Через минуту лопасти завертелись, разгоняя воздух, полный цветочных и лесных запахов, направляя струю холодного воздуха прямо на постель.
 – Мне нравится ветер, – сказал Билли, стоя у окна.
 – Спасибо, Билли, – она подошла к нему, обняла, положила голову ему на плечо. – Значит, ты тоже не терял надежды остаться здесь на ночь?
 – У нас ведь медовый месяц. Конечно, по традиции мы должны были бы…
 – И у тебя хватает совести жаловаться? После всего, что было на озере? Ты же валишься с ног, Билли! А ну-ка, марш в постель!
 – Не понимаю, чего я так устал? – пожал плечами Билли, присаживаясь на одеяло. – В среду, конечно, я почти не спал. А какой дурак будет спать в свою первую брачную ночь? Да еще рядом с такой женщиной, как ты? – полусонно пробормотал он, падая головой на подушку.
 Силоу проснулась в залитой солнечным светом комнате и полежала несколько минут, прислушиваясь к своим ощущениям.
 Вот так же она лежала вчера вечером рядом с мгновенно провалившимся в сон Билли.
 Поток воздуха, пущенный вчера новым вентилятором, помог ей лучше понять, насколько различны ее мир и мир Билли. Ей казалось, что лопасти вентилятора несли воздух из другой Вселенной, с совершенно другими запахами и звуками, незнакомыми и странными. Она чужая в этой Вселенной, неопытная и беззащитная. Слушая гул вентилятора, она вспоминала тот день, когда ей довелось увидеть, как Билли возился в их саду. Как умело и старательно он работал! Любовно и тщательно.
 Силоу подняла его руку к лунному свету, лившемуся из окна. Какие у него твердые ладони, длинные пальцы. Вот рука, которая умеет зажечь в женщине огонь и потом долго поддерживать его.
 Настоящий, земной, естественный мужчина – вот кто такой Билли! Он любит, дерется и плачет от всей души. А Сэм отгородился от земных страстей, променяв их на деньги. Его дом – с искусственным климатом и звуконепроницаемыми окнами – лишен жизни. Даже сад выглядит каким-то ненастоящим, чересчур ухоженным, как будто искусственным.
 Она с детства была оторвана от природной среды. А сейчас дикая природа совсем близко – рукой подать! Поэтому ей было немного страшно спать с открытыми окнами, даже рядом с Билли. Страшно, ново, но очень интересно!
 Словно услышав ее мысли, в темноте громко и резко закричал пересмешник. Силоу прислушалась к птице, размышляя о преимуществах и недостатках двух способов существования: образ жизни Сэма – более спокойный и надежный, но и тусклый, неинтересный. Билли живет ярче и насыщенней, ближе к природе. Хотя, пожалуй, крик пересмешника, например, она, предпочла бы слушать издалека.
 – Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?
 Слова Силоу испугали Эллен. Она вздрогнула и с испугом уставилась на, казалось, выросшую как из-под земли высокую девушку. Через секунду мать Билли пришла в себя, но смущение ее до конца не исчезло.
 – Помочь? Да… Не знаю… Я хочу приготовить завтрак, – неуверенно сказала она, поглядев на помидоры, которые только что начала резать. По кухне разносился запах свежесваренного кофе.
 – Я, правда, плохо готовлю, – призналась Силоу, подходя к столу. – Лора познакомила меня с несколькими рецептами, но большой практики у меня нет. Она сказала… – слишком поздно Силоу осознала, что нельзя вслух произнести то, что говорила ей Лора: «У тебя всегда будет прислуга, девочка, зачем тебе тратить время на ерунду?»
 – … что дочери Сэма Пеннингтона никогда не придется готовить? – сама догадалась Эллен.
 Силоу смутилась.
 – Да, что-то вроде этого. Но она ошиблась, правда? – Эллен не ответила, возвратившись к прерванному занятию. – Да! Спасибо за комнату. Там так красиво. Мне было очень приятно.
 Эллен молча подошла к мойке. Потом повязала фартук и сказала:
 – Пожалуйста, и ты тоже постарайся, чтобы моему Вилю было хорошо.
 Силоу оперлась о стул.
 – Я очень постараюсь, мисс Уокер. Но не все от меня зависит, – она улыбнулась. – Билли иногда бывает таким…
 – Да, у него есть больные места, – перебила Эллен. – Если вы знаете историю его жизни, то вы знаете, что я имею в виду. А вы вроде бы должны знать. Вы знакомы с семьей Сьюэллов, – она говорила с трудом и избегала встречаться с Силоу взглядом.
 – Я знаю, что Билли – сын судьи Сьюэлла, но вы не были за ним замужем, – ответила Силоу, не зная, что еще сказать.
 – И вы, тем не менее, предпочли его Майклу?
 Эллен показала, что ей тоже кое-что известно про Силоу.
 – Я полюбила Билли, когда мне было восемнадцать. Но мой отец был против нашей любви.
 – И так и остался против?
 – Да. Я обручилась с Майклом, потому что думала, что никогда не смогу быть с Билли. Но вскоре я убедилась, что для меня никто не сможет его заменить.
 – А если и с ним ничего не выйдет?
 – Тогда мне никто не нужен. Я люблю только его.
 Ее ответ понравился Эллен, которая одобрительно посмотрела на невестку, прежде чем снова склониться над мойкой.
 – Билли тоже любит только тебя, – произнесла она, чуть улыбнувшись. – Это с ним впервые. Даже Блэйк не смогла его так зацепить.
 Силоу слегка поморщилась, и Эллен смутилась. – Я, наверное, не то что-то сказала. Э-э-э, я лучше займусь завтраком. Вы поможете мне?
 – Конечно. Только покажите, что надо делать. У нас много общего, миссис Уокер. Мы с вами обе любим Билли. Мне очень хотелось бы подружиться с вами.
 – Мне тоже. Зовите меня Эллен. Мне так будет приятней.
 – А вы называйте меня на «ты», – улыбнулась Силоу свекрови.
 Она провела с мужем весь день. Утром они отправились в конюшню, где ее внимание сразу привлек гнедой конь.
 – Это тот самый жеребенок, поранившийся о колючую проволоку, о котором ты рассказывал тем летом?
 Билли улыбнулся коню и погладил его по носу.
 – Тот самый, тот самый! Красавцем стал!
 Даже – на непросвещенный взгляд Силоу конь был хоть куда.
 – Жаль, что такой конь киснет без дела, – с сожалением сказал Билли, глядя вслед Чейзу, скачущему к двери навстречу долгожданной свободе. – Он создан для родео.
 Из конюшни они направились в душную и жаркую теплицу.
 Джимми, помощник Билли, не сводил глаз с Силоу, и Билли отправил его работать в сад.
 – Парень просто помешан на девушках, – объяснил Билли. – И мне бы очень не хотелось увольнять его только за то, что он пялится на тебя. Он хороший работник.
 Она несогласно покачала головой, убирая с лица пряди выбившихся из прически волос. На щеке красовалась полоска грязи.
 – Парень просто сильно удивлен. Не каждый же день великий Билли Боб Уокер женится.
 – Ты хочешь сказать, не каждый день сюда спускается с облаков сказочная принцесса?
 – Какая я принцесса…
 – Ну не скажи. Единственная и ненаглядная дочь Сэма Пеннингтона! Его бы, наверное, удар хватанул, если б он тебя сейчас увидел, правда?
 Билли оглядел Силоу, одетую в его большую футболку и широкие черные шорты, которые она вчера купила во время их похода по магазинам.
 – Нет, он железный человек, – ответила Силоу и сменила тему: – Слушай, а почему мама называет тебя Виль?
 Он вырыл рукой в мягкой земле длинную ямку, осторожно поставил в нее принесенные им бегонии и стал медленно закапывать их.
 – Мне было шесть, – начал он, не прерывая работы, – Джошуа Дэвидсон – один парень из третьего класса – назвал меня «ублюдком». Я не знал, что это значит, но понял, что это очень обидно. Я вернулся домой – в первый свой школьный день – весь в слезах. Мама объяснила мне, что имел в виду Джошуа. Я не очень понял. Больше всего меня потрясло то, что мама заплакала. И тогда на следующий день я ударил его в лицо и разбил ему нос. Господи, как меня потом высекли! Директор чуть с меня шкуру не спустил, – Билли, захваченный воспоминаниями, даже на секунду прервал работу. – Так я приобрел скандальную репутацию. Я ведь никому не сказал, за что так жестоко обошелся с Джошуа, но с тех пор он держал язык за зубами, по крайней мере, при мне. Когда мама узнала, что я натворил, и сказала, что понимает меня, но что я все равно не смогу избить всех, что настоящий мужчина должен уметь держать себя в руках. Еще она сказала, что хочет, чтобы я вырос настоящим мужчиной, и в память об этом дне будет называть меня взрослым именем. С тех пор и зовет.
 Билли Боб вылил воду на только что посаженные растения и ногой отодвинул в сторону пустую корзину, любуясь результатами своей работы. Потом он провел по ее щеке испачканным в земле пальцем.
 – Вот так гораздо лучше. Симметричней. Теперь у тебя измазаны обе щеки, – пошутил он. – Как, по-твоему, я повзрослел с тех пор?
 – А как же? Раньше дрался из-за дразнилок, а теперь – из-за женщин. Это более уважительная причина, правда?
 – Мне было все равно, из-за чего драться. Просто силы было некуда девать. А теперь есть куда. Теперь у меня есть ты.
 – Неужели ты не будешь больше драться?
 – Теперь – только из-за тебя. Если встречу кого-нибудь из твоих прежних дружков… Признайся, Силоу! Много их у тебя, было? – мягко спросил он, наклонившись над ней так, что они соприкоснулись носами.
 Она слегка покраснела.
 – У нас в школе были очень строгие порядки, Билли. Учениц сразу выгоняли только за одно тайное посещение танцев. У нас был самый строгий устав во всем штате. Сэм постарался выбрать для меня учебное заведение по своему вкусу. Он звонил почти каждый вечер, чтобы убедиться, что я на месте.
 – Надо же! Нашлось все-таки и в Сэме что-то хорошее, – пошутил Билли. – Но ни за что не поверю, что такую красотку могли бы уберечь от всех соблазнов даже монастырские стены. Итак, Силоу, я слушаю. Сколько?
 – Несколько, – дерзко ответила Силоу.
 – Ты же сказала, что у вас была очень строгая школа, – проговорил он с угрозой в голосе.
 – Но не настолько, Билли! – поддразнила его Силоу.
 – Ну, так сколько? Четыре? Пять?! Шесть?!!
 – Какой, однако, у тебя темперамент! – восхищенно прошептала она.
 – А ты об этом не знала?
 – Ну и что ты мне сделаешь, если я целовала всех подряд? Вот так! – Силоу, к удивлению Билли, сама приникла к нему и поцеловала его в губы. Потом коснулась ладонями его щек, таких же измазанных, как ее собственные.
 – Или вот так! – Она провела своим язычком по его губам. Он задохнулся и… потянулся к ней.
 – Извини. Я не знал… э-э-э… что ты занят… Да… Я, пожалуй, пойду.
 Она повернулась и успела заметить красного от смущения Джимми, быстро выскочившего из дверей.
 – Я его убью! – пробормотал Билли, откидывая назад волосы.
 – Похоже, теперь все вокруг узнают, чем мы занимаемся в теплице, – с притворным смущением произнесла Силоу.
 Билли, однако, не испытывал по этому поводу никакой скорби.
 – Да хоть весь штат!
 На следующее утро во время завтрака Эллен нерешительно предложила невестке:
 – Силоу, ты не хотела бы пойти со мною в церковь? Билли, сидевший рядом с женой, замер, не успев донести до рта чашку кофе. Дед подмигнул ему.
 – Баптисты – хваткие ребята. Правда, внучек? На щеках у Эллен проступил слабый румянец.
 – Я просто давно хочу, чтобы кто-нибудь составил мне компанию. Вы же не соглашаетесь. Но я никого не заставляю. Если Силоу не хочет – я не обижусь.
 – Мама, а ты не подумала, что Силоу не баптистка?
 – Я не знаю, кто я, – вмешалась Силоу. – Сэм посылал меня в методистскую воскресную школу, училась я в колледже церкви Христовой. А потом взяла и вышла замуж за баптиста, – она с улыбкой повернулась к Билли. – Мы с отцом никогда не ходили в церковь. Но у меня был дядя, Дэвид, брат отца, очень набожный. Он оставил все совместно нажитые деньги и поехал миссионером в Южную Африку. И умер там. Сэм говорил, что он был тихим, скромным человеком. Я его никогда не видела. А отец жертвует на церковь достаточно, но не ходит на проповеди. У него не хватает времени даже на всех своих партнеров по бизнесу и по политике.
 – Похоже, он хочет, чтобы все были совершенными? – догадался Вилли Уокер.
 – Да. Все. Даже дочь, – подтвердила его догадку Силоу. Вилли бросил взгляд на притихшего внука.
 – В таком случае ему, наверное, очень одиноко, потому что в мире нет и не может быть совершенства, – предположил старик.
 – Вы правы. Он очень одинок, – снова подтвердила Силоу, склонив голову над тарелкой с яичницей и беконом.
 Билли почесал в затылке.
 – Мам, слушай, по-моему, сегодня дед учит жить не нас, а Сэма Пеннингтона.
 – Не надо никого учить жить. Каждый живет так, как считает нужным, – сказала Эллен своему отцу.
 – Вот и Сэм говорит также, – сказала Силоу, и тень сожаления промелькнула на ее лице. – Я бы не отказалась сходить с вами в церковь, если только Билли ничего не нужно.
 – Они там как следует, посмотрят на тебя. Перво-наперво разглядят, какая ты, а потом посмотрят, не повредил ли я тебе что-нибудь, – со смехом сказал он.
 – Билли! – укорила сына Эллен. – Перестань ее пугать. В Церковь ходят хорошие люди. Силоу, я выйду из дома в половине десятого. Пойдем, если хочешь. Я буду очень рада.
 Мужская половина семьи Уокеров некоторое время молча работала в своем киоске, раскладывая фрукты, перетирая их, пополняя запасы.
 – Знаешь что, внучек? Зря ты отпустил жену.
 – Чего?
 – Сдается мне, тебе еще раз понадобится алиби. Томми опять пожаловал.
 Билли вскочил на ноги в тот самый момент, когда шериф остановил машину напротив киоска.
 – Привет.
 Никто не ответил на приветствие гостя. Он поднял руки.
 – Ладно-ладно. Я все сейчас скажу. У меня плохие новости. Где Силоу?
 – Ушла в церковь, – медленно ответил Билли. – Это ее старик, наверное, подстроил нам какую-то гадость, да?
 – Его «Кадиллак» у вас?
 – Да, в сарае. В целости и сохранности. Я хотел отвезти его в город, но вот не собрался. Может, сегодня выберу время.
 – Не трогай машину, Билли. Этот старый дурак отнес в дорожную полицию заявление, что его «Кадиллак» угнали. Если ты поведешь машину и тебя поймают… Тогда опять придется тебе лежать на нарах.
 – «Кадиллак» украли? Ну, дает! Кто украл? Его собственная дочь? – Билли изо всех сил стукнул кулаком по столбу, который поддерживал крышу.
 – Ты его пойми, Билли! Он страдает и мечется как сумасшедший, крушит все, что попадется на глаза. А ты, как ни крути, имеешь отношение к его несчастьям, правда ведь? Он хочет хоть как-то тебя поддеть.
 – И ты его не отговорил? – сурово спросил Вилли Уокер.
 – Я только вчера узнал. Он хочет отобрать «Кадиллак», чтобы дочери жизнь усложнить. Чтобы она раскаялась и вернулась, но без него, – Томми кивнул на Билли.
 – Она не вернется! – гневно сказал Билли. – Передай ему.
 – Ну, уж нет, избави меня Бог. Я только возьму на буксир «Кадиллак» и доставлю ему на дом. И сотру с машины все отпечатки пальцев. Она в сарае, говоришь?
 – Подожди. А как там дело сынка Сьюэлла? – крикнул в спину шерифа Вилли.
 – А!.. Понимаешь, Джулиард теперь считает, что ошибался. После того, как люди судьи поработали с ним. Теперь он утверждает, что не помнит, кто его сбил. Газетам тоже заткнули рот. Я слышал, что Пеннингтон оплатил лечение Джулиарда и его банковский счет, конечно, тоже не пострадал, – Томми невесело ухмыльнулся. – Знаешь, Вилли, за последние дни меня все чаще посещают мысли об отставке.
 Пока шериф возился с машиной, Вилли тихо говорил внуку:
 – Я так и знал. Этот Пеннингтон – настоящая сволочь. Хочет вернуть дочь и готов ради этого на все. Но не говори ей о машине. Пусть думает, что мы сами отправили ее в город.
 – Да, если она узнает, это будет большой удар для нее, – согласился Билли. – Она его еще любит.
 – А ты знаешь что, Билли? Сдерживайся. Не перегибай палку, когда говоришь о Пеннингтоне. Не ругай его. Лучше вообще ничего не говори о нем. Отправили «Кадиллак» в город – и баста. Хорошо?
 – Я ему не позволю забрать Силоу. И она сама не пойдет! – упрямо сказал Билли и вернулся к работе, ругаясь сквозь зубы.
 В ту ночь он любил ее долго и страстно, крепко держа в своих объятиях. Настолько крепко, что она пошевелиться не могла. В конце концов, она даже запротестовала.
 Потом они лежали, слушая стук своих сердец, и струя воздуха от вентилятора охлаждала их разгоряченные тела.
 – Мы отправили «Кадиллак» в город. С помощью Томми. Слова Билли прозвучали очень громко в ночной тишине.
 – Да? А я и не заметила. – Силоу положила голову на его плечо.
 Потом молчание тянулось так долго, что он успокоился. Видимо, ей это неинтересно. Но, когда он пошевелился, она подняла голову.
 – Ты отвел машину прямо к… к нему?
 – Нет. Я же сказал, Томми помог. Ты тоскуешь по нему…
 – Не стану лгать, Билли. Он и Лора были самыми близкими мне людьми.
 – Вот именно: были. А теперь у тебя есть я.
 – Конечно. Ты – мой любимый и единственный. Но, понимаешь, мне все-таки хотелось бы сохранить и отца.
 – Все отцы знают, что им предстоит когда-нибудь отдать Дочь другому мужчине. С этим ничего не поделаешь. Таков закон природы, Силоу.
 – Я-то понимаю. А вот почему Сэм не хочет этого понять? Я так злюсь на него, что он такой одинокий и несчастный, – у нее дрогнул голос, как будто она собиралась заплакать.
 – Сам виноват, – холодно заметил Билли.
 – Но я же знаю, что он не хочет мне зла. Если бы он почувствовал, как сильно я тебя люблю, тогда бы он простил! И как много сразу бы приобрел! И дочь, и сына…
 Билли фыркнул.
 – Мечтаешь? Мечтай, мечтай…
 – И еще когда-нибудь он получил бы внуков, – задумчиво протянула она.
 Билли резко приподнялся и оперся о локоть. Силоу лежала перед ним, закутанная в простыню.
 – Ты меня любишь, девочка?
 – Ты же знаешь.
 – Нет, ты скажи.
 – Я люблю тебя, Билли, и никогда не оставлю тебя.
 – Да, ты хорошо ответила. Как настоящая жена. Любой муж вправе ожидать от своей жены верности, даже вопреки воле ее семьи.
 Прошло несколько дней. Все, казалось, идет нормально. Билли много работал: приближался срок поставок по договору. Силоу по утрам помогала Эллен.
 После обеда Билли брал ее с собой, и она смотрела, как он работает, пока солнце не начинало жечь. Тогда они ехали на свое заветное место на озере Энджел, быстро купались, а затем долго занимались любовью.
 Лучшей жизни нельзя было придумать; и Силоу чувствовала себя укрытой от всего света, как вдруг явилась целая толпа гостей. До сих пор ей не приходилось видеть в доме так много народу. Они пришли без предупреждения и удовлетворились кто стаканом чая со льдом, кто кусочком арбуза; двух-трех женщин Силоу видела в церкви; были еще друзья Вилли и – самые горластые – приятели Билли.
 Но только Харольд Белл, их сосед, стал свидетелем ссоры между молодоженами, случившейся после почти трех недель безоблачного счастья. Все началось с одного вопроса:
 – Послушай, Билли, когда ты, наконец, научишь меня водить свой грузовик?
 – Зачем, девочка моя? Я сейчас устал. Давай поедем поплавать, а? Как всегда? – И Билли забросил в кузов два больших полотенца, которые он успел стащить с бельевой веревки.
 – Но надо же мне когда-нибудь научиться? Все умеют: и Эллен, и ты, и даже старый дедушка, а я что, хуже? – заупрямилась Силоу и, следуя по пятам за мужем, остановилась у открытой дверцы со стороны водителя.
 Билли сел за руль.
 – Но если все умеют, значит, всегда будет, кому тебя отвезти, куда ты захочешь.
 Он хотел закрыть дверцу, но Силоу ему не позволила.
 – Я хочу найти работу. Чтобы зарабатывать. Не сидеть у тебя на шее.
 – Ты можешь работать на ферме. Хочешь, я тебе дам работу? Скажи, что тебе больше по душе, и я тебя быстро обучу. Хочешь, веди нашу бухгалтерию, например. Но если, – тут он рассердился, – тебе просто надоела ферма или я, то так и скажи. Прямо. Не напускай туману, черт возьми!
 – Не кричи на меня! Я не потому хочу найти работу!
 – Раз я не понимаю, так объясни мне! – Он вылез из машины и так хлопнул дверью, что затряслась вся кабина.
 – Я хочу тебе помочь, Билли! Я ничего не понимаю в сельском хозяйстве. Но зато я понимаю кое в чем другом и могу хорошо зарабатывать! – Она с трудом сдерживала слезы и вдруг ткнула ему кулаком в живот. – Но я, наверное, зря стараюсь! Потому что ты… ты… просто ничего не понимаешь!
 Билли молча смотрел ей вслед, а она, ничего не видя от слез, быстро шла по ступеням прямо на стоявшего перед ней мужчину. Большой и грузный, он не успел увернуться, и она со всего маху налетела на него. Он подхватил ее.
 – Осторожно, – сказал мужчина. – Так недолго и упасть. Силоу оттолкнула его и исчезла с глаз так быстро, что мужчина успел заметить только стройные загорелые ноги. Хлопнула дверь, и воцарилась тишина.
 – Хм, – озадаченный гость тяжело спустился с лестницы. – Приветствую тебя, Билли Боб.
 – Мистер Белл… – трудно было бедному Билли сосредоточиться на разговоре, потому что ему очень хотелось пуститься вдогонку за женой, бросить ее на кровать и почувствовать, как ее тело отвечает на его ласку, а рот приоткрывается навстречу его поцелуям. – Давно вас не было видно.
 – Не хотел тебя беспокоить. Ты, я слышал, женился. Мистер Белл одевался щеголевато, в ковбойском стиле, и, несмотря на зрелый возраст, он сохранил привлекательность в глазах женщин. Он трижды женился, но сейчас опять был свободен и искал сексуальных приключений.
 – Да… вы уже видели мою жену.
 – Красивая женщина! Скажу тебе честно, я сразу не поверил, что ты женился, когда мне сказали, да… Но теперь я убедился собственными глазами, да… Вы женаты! Нет никаких сомнений! Это видно за версту!
 Одуревший от жары, лишенный душевного равновесия, Билли не был склонен выслушивать остроты Белла по поводу своей семейной жизни. Его не оставляло беспокойство, что Сэм сделает еще какую-нибудь гадость и заберет к себе Силоу. Поэтому он чувствует себя не в своей тарелке. Отсюда и все его ошибки.
 – Я вам нужен?
 – Э-э-э… Да. Во-первых, я насчет того коня. Я ходил смотреть на него в конюшню, но она пуста. Конь, наверное, на пастбище?
 – Сожалею, но продавать его не буду, – сказал Билли без обиняков.
 – Я так и думал. Но я не теряю надежды, сынок. Мы об этом еще поговорим. – Белл поднял руку и сдвинул ковбойскую шляпу на затылок; ладонь у него была большая, как лопата, на широком запястье блеснули массивные золотые часы. – Помнишь Рози, мою собаку? Час или два назад ее сбила машина. Я считал, насмерть, но она оказалась жива. Мы перетащили ее к тебе в конюшню. Я бы попросил тебя, Билли, пойти посмотреть ее.
 – А доктор Сандерс?
 – Его нет. Он уехал на какую-то конференцию. На три недели. Остался только ты. Посмотришь? Или ты занят?
 Билли Боб с тоской посмотрел на грузовик с двумя припасенными полотенцами, на дом, где, наверное, плакала Силоу, и подумал о том, что не так он хотел провести этот день.
 – Нет, я не занят, – вздохнул он.
 Одиноко сидела она в кресле-качалке на заднем дворе. Уже давно стемнело, а его все не было.
 Чудесно пахла свежескошенная трава, а розы источали такой густой запах, что, казалось, его можно было пить.
 Когда он пришел, Силоу подвинулась и освободила ему место рядом с собой, подобрав под себя ногу. Кресло жалобно закряхтело под его тяжестью. Они помолчали. Каждый хотел сначала дать высказаться другому.
 – Ты права. Если хочешь работать – работай, – это было сказано так устало и виновато, что больше слов и не требовалось, но Билли продолжил: – То есть я прошу прощения. Это, конечно, не дело, что у тебя нет того, чего ты хочешь… Машины, кольца, например. А я в данный момент не могу купить тебе всего… к моему большому сожалению.
 – Хорошо, что ты не обломал никому бока со злости, – примирительно сказала она. – У тебя, наверное, кулаки чесались?
 – Это у тебя чесались! – весело ответил он, вздохнув с облегчением. – До сих пор бок побаливает.
 – Я тут же вернулась и хотела полечить твои раны, но услышала, как сосед просит тебя посмотреть собаку.
 – Знаешь, я еще нуждаюсь в неотложной помощи. Полечи меня, пожалуйста. – Его зубы блеснули в темноте. Но, когда она потянулась к нему, Билли Боб ее отстранил. – Ой, прости, девочка. Подожди меня немного. Я только душ приму. Я такой грязный.
 Скрипнула дверь. Это дедушка вышел на крыльцо, чтобы выкурить вечернюю трубку.
 – Рози пришлось усыпить. – Голос Билли звучал глухо и печально.
 Она, утешая, погладила его по колену.
 – Белл не винит тебя?
 – Не винит. Он предлагает мне снова работать с ним на родео, – Билли вспомнил об этом и рассмеялся, но тут же снова стал серьезным и грустным. – Рози была слишком старая. Но она, по крайней мере, не очень мучилась. Я мог только сделать ей укол и гладить по голове.
 – Гладить ты хорошо умеешь, – Силоу потянулась к нему, как мотылек к огню, и положила голову ему на колени. – Погладь меня. Это ничего, что ты грязный.
 Билли удивился, но высвободил руку и стал ласково гладить ее по спине.
 – Знаешь, Билли, отчего мне так хорошо? Мы научились мириться. Ты извинился, а Сэм вот никогда не извинялся, – у нее потекли слезы. – И я тоже извинюсь! Прости меня, Билли, пожалуйста! Я жалею о том, что сказала тебе обидные слова.
 Она протиснула руки ему между колен. У него перехватило дыхание. Ее пальцы продвигались дальше.
 – Си-лоу!
 – Я слышала, что говорил Белл про твое призвание. Он прав. У тебя такие ласковые руки. Уж я-то знаю…




  Глава 19 


 Серым облачным утром Билли выехал с фермы. Он вел грузовик с прицепом, полным фруктовых саженцев.
 Силоу еще спала, она даже не пошевелилась в ответ на его поцелуи, и он надеялся вернуться домой уже к вечеру, хотя предстояло проделать немалый путь до соседнего штата.
 Рискованное предприятние увенчалось полным успехом. Несколько лет он надеялся найти рынок сбыта, и вот, в конце концов, его надежды оправдались. Теперь, наверное, дело пойдет. На месте вырытых деревьев он посадит новые саженцы и будет ухаживать за ними не покладая рук. У него хватит терпения, выдержки, умения. Это должно принести деньги.
 Если постараться, этих денег может хватить до весны и даже еще останется. Можно будет купить что-нибудь. Машину для Силоу, например.
 Начался дождь, несколько мелких капель упало на ветровое стекло; вдалеке на фоне серого неба мелькнула изогнутая молния.
 – Я уже сказал, – прогудел похожий на быка охранник, стоявший на страже огороженного забором большого магазина. – Нет тебя в списке. Нет Уильяма Роберта Уокера.
 – Послушай, – Билли смотрел в окошечко, за которым сидел страж ворот, – я привез деревья. У меня контракт есть! – Он, нервничая, с трудом вынул мятую бумагу из кармана. – Вот, смотри!
 Охранник уткнул свой нос-картошку в контракт. Порыв ветра вырвал листок из его рук, и Билли Бобу пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы подхватить на лету важный документ.
 – Ну ладно, – неохотно протянул охранник. – Я позвоню начальству. Тут явно какая-то ерунда.
 Билли стал ждать, опираясь плечом о деревянную будку. Рубашка постепенно намокала от дождя. До него доносились невнятные обрывки телефонного разговора.
 – Да. Мистер Дженсен… он тут рвет и мечет… да, сам приехал… Нужен Дженсен. Да, не меньше…
 Дженсен оказался крупным, неопрятным мужчиной с таким большим круглым животом, что можно было подумать, что он проглотил мяч, и с волосами, которых, казалось, никогда не касалась расческа. Тяжелые очки плотно сидели на носу, будто приклеенные к переносице. Говорил он грубо и бесцеремонно.
 – Мистер Уокер? Я – представитель компании. Мы отказываемся от ваших поставок.
 – Как?! – не поверил Билли. – Но у меня контракт, подписанный Луисом…
 – Да, Луис Абрахамс. Знаю. У вас контракт на поставку деревьев раз в месяц с июня по ноябрь, так?
 – Да. Сегодня двадцатое – срок поставок, указанный в контракте.
 – В контракте указано также, что, если мы не удовлетворены качеством поставок, мы вправе разорвать наши отношения, так? Вот мы и не удовлетворены качеством тех деревьев, которые вы нам уже поставили. Поэтому берите свой товар и езжайте откуда приехали.
 Дженсен собрался уходить, но Билли успел уже выйти из столбняка и схватил его за руку.
 – Что значит «не удовлетворены»? Где вы найдете лучше?
 – Ничего не знаю, Уокер. – Дженсен вырвал свою руку. – Может быть, ваши деревья слишком маленькие. Или, наоборот, слишком большие. Или чересчур зеленые. Если хотите письменный отказ, пожалуйста, мы вам напишем по всей форме. Хотите?
 – Значит, товар здесь ни при чем? – промелькнула догадка у Билли.
 – Это я здесь ни при чем, – пожал плечами Дженсен. – Хотите подать на нас в суд? У вас есть деньги на адвоката? Но даже если есть, вы все равно проиграете. Мы все равно найдем какой-нибудь изъян, будьте уверены. – Дженсен повернулся к охраннику. – Метьюз! Закрывай за мной ворота! Мистера Уокера не пускать!
 В конце концов, Билли Боб нашел закусочную «Макдоналдс» с достаточно большой автомобильной стоянкой, на которой смог уместиться его грузовик вместе с прицепом. Там стоял телефон без козырька, и пришлось ему под усилившимся дождем одной рукой держать перед собой контракт, на котором был написан телефон Абрахамса, а второй рукой – набирать его номер, прижимая трубку к уху плечом.
 – Мне нужен Луис Абрахамс, – сказал он телефонистке. – Кто ему звонит? Скажите, Дженсен.
 Он соврал без всяких угрызений совести. Билли был зол и полон решимости. Ему необходимо продать деревья! Слишком многое зависит от этого!
 – Да? – ответил знакомый голос с характерным для Среднего Запада легким растягиванием гласных; Билли узнал заказчика, тот был родом из Канзаса.
 – Мистер Абрахамс, я хочу знать, почему разорвали контракт с Уильямом Робертом Уокером. Последовала небольшая пауза.
 – Кто это?
 – Уильям Роберт Уокер. Я соврал, потому что чувствую, что здесь дело нечисто. Я уверен, что у меня хороший товар. Тогда в чем дело? Я хочу знать!
 Последовала еще одна небольшая пауза.
 – Понимаете, мистер Уокер. Я только недавно работаю в фирме. Понимаете… то, что я вам сейчас скажу… это сугубо конфиденциально… при свидетелях я не повторю и даже откажусь от своих слов, но, как я понимаю, кто-то специально ставит вам палки в колеса… Какой-то очень большой человек из вашего родного штата.
 У Билли пересохло в горле. На стене около телефона была надпись: «Энн дает всем. Звоните». Буквы и цифры плясали у него перед глазами.
 – Кто? – прохрипел Билли, уже догадываясь, каков будет ответ.
 – Не знаю… Единственное могу сказать, что слышал, как какой-то шутник говорил, что это ваш тесть.
 Конечно, деревья он все-таки продал. Но за полцены. И за три дня. За три сумасшедших дня гонки по дорогам трех штатов: Арканзас, Луизиана и даже Теннеси. Он предлагал свой товар всем подряд: прохожим, проезжим, фермерам, торговцам. На обочине дорог, на улицах городов и поселков.
 Не мог он вернуться домой, не продав все до единого дерева.
 Дважды он звонил домой.
 – Я в Арканзасе, – говорил он, ссылаясь на «поломки в грузовике», обещая скоро быть дома.
 – Я люблю тебя, – отвечала Силоу.
 – Я тоже люблю тебя, девочка моя. Черти б взяли твоего отца!
 Ночевал Билли в кабине, распахнув двери, чтобы было прохладнее, почти не замечая надоедливых комаров. Каждую ночь он смотрел на деревья, которых постепенно становилось все меньше и меньше, и сам себе давал клятву: Пеннингтону его не сломить. Он одолеет и банкира, и судью. Он должен победить. Он заработает на жизнь и себе, и своей семье, и все они будут счастливы. Он обязательно что-нибудь придумает. Он постарается быть достойным такой женщины, как Силоу.
 Билли Боб вернулся домой каким-то странным. Силоу это сразу заметила. Она со всех ног радостно бросилась к нему, а он обнял ее как-то вяло, без энтузиазма, так что она даже обиделась.
 Что-то угнетало его, и даже она не могла отвлечь его от тяжелых дум. Ночью Билли на короткое время принадлежал ей, но едва все закончилось, как он снова погрузился в себя. Она спала тревожно и, когда проснулась незадолго до рассвета, в самое темное время суток, вдруг увидела, что он сидит на краю кровати, обхватив голову руками.
 – Билли? – прошептала она. Он вздрогнул и обернулся.
 – Силоу? Ты, почему не спишь?
 – А с тобой что, Билли, ты не заболел?
 – Нет. Просто не спится.
 – Ты меня обманываешь, – сказала она, нащупав в темноте его колено. – Я чувствую, с тобой что-то происходит.
 – Ничего особенного. Устал, заботы одолевают, – он накрыл ладонью ее пальцы. – У тебя кольца до сих пор нет. Ничего, скоро будет. Обещаю. – Он встал с кровати. – Черт возьми! Обещаю, обещаю… Одни обещания. Ты, наверное, уже устала ждать, да?
 – Это все неважно. Главное – это то, что ты обещал в Мемфисе на нашей свадьбе… Помнишь? – Она сонно улыбнулась ему.
 Он взял со стула джинсы.
 – Я проветрюсь немного, а ты спи. Спи, хорошо?
 Два дня спустя, когда Билли Боб завтракал, в программе новостей показали судью Сьюэлла, взмахом руки приветствующего толпу на митинге в Хаттисберге. Диктор комментировал триумфальное предвыборное турне кандидата в губернаторы, шумно и с помпой путешествующего от одного округа к другому.
 Билли Боб не донес до рта чашку кофе. Эллен подошла к нему и легонько похлопала по плечу. Он накрыл руку матери своей ладонью. Дедушка встал и ушел из кухни.
 Таким людям, как Сьюэлл и Пеннингтон, все сходит с рук, потому что такие люди, как Эллен, и дед, и все другие, молчат. Эта мысль подстегнула его и побудила к действию. Под вечер он приехал в пыльный и сонный, как всегда, Суитуотер.
 Весь день Билли вспоминал слова, которые до сих пор старался как можно скорее забыть. Но не забыл. То, что сказал ему Сьюэлл во время их свидания наедине в тюремной камере, наверное, навсегда останется в его памяти.
 – Небольшая отсидка в тюрьме тебе совершенно не повредит. Ну что тебе стоит? Репутация твоя от этого не пострадает. Будущность тоже. Иное дело – Майкл. Для него это будет падение в бездну. А для тебя? Всего лишь возможность хорошо заработать!
 В краткой ответной речи Билли Боб в образных и эмоциональных выражениях дал судье совет, что тот может сделать с деньгами, предназначенными для его подкупа. Он не сорвался и не закричал, вел себя вполне достойно. И теперь не дрогнет перед Пеннингтоном. Они думают, что если у них больше денег, то им все дозволено?
 Перед самым закрытием в операционном зале «Народного банка» было совершенно пусто. Из кассиров оставалась только одна Рита. Она дежурно улыбнулась, оторвавшись от пересчета банкнот, услышав его шаги по кафельному полу. Когда она узнала Билли, ее улыбка застыла и стала немного неестественной, а глаза расширились от удивления.
 Билли Боб не ответил на ее улыбку и пошел к двери. Но не к той, что вела на улицу, а к той, за которой была лестница на верхние этажи здания банка.
 – Подождите! Мистер… мистер Уокер! Туда нельзя! Мы закрываемся!
 Но он быстро захлопнул стальную дверь, заглушившую голос.
 Найти кабинет Сэма не составило большого труда. Табличка с фамилией «Пеннингтон» была видна издалека. Буквы большие, золотые. Еще бы! Важная шишка.
 У дверей его кабинета стояло четыре стола. Три из них были пусты, а за четвертым, самым большим, сидела женщина и смеялась, разговаривая с кем-то по селектору. Она не смогла сразу оборвать смех и на секунду выражение на ее лице было довольно забавным: страх, проступавший сквозь смех.
 – Кто вы? Мистер Пеннингтон не принимает! Я вызову охрану!
 Но Билли уже оказался в кабинете.
 Пеннингтон сидел с толстой вонючей сигарой во рту и говорил по телефону. Он не сразу заметил постороннего. А когда заметил, не сразу среагировал.
 Когда Пеннингтон, не сводя взгляда с Билли, положил трубку телефона, рука у него заметно дрожала, хотя по его виду нельзя было сказать, что он очень обеспокоен. Билли не сдерживал своих чувств, и весь дрожал от гнева, сверля противника яростным взглядом.
 Вслед за Билли в комнату вбежала Мэри Уотсон.
 – Простите, сэр, но он ворвался силой! Я уже вызвала охрану.
 Пеннингтон погасил сигару о массивную пепельницу.
 – Погодите, Мэри. Кажется, Уокер хочет высказаться. У меня тоже есть, что ему сказать.
 Мэри постояла немного, поколебалась, но потом все-таки нехотя ушла и плотно прикрыла за собой дверь.
 – Какого черта, Пеннингтон?! Вы хотели подловить меня с «Кадиллаком». Вы помешали мне продать деревья. Зачем вы мешаете нам жить?
 – А может, это ты мешаешь мне жить? – быстро возразил Пеннингтон.
 – Я люблю ее. И она любит меня. Мы не виноваты, что это вам не нравится. Мы полюбили не для того, чтобы досадить вам. А вы специально…
 – А ты не специально? Ты не преследовал мою дочь? Ты не выбирал себе жену? Ты был не волен в своем выборе, да?
 – Да! Скажу честно, что, будь моя воля, я бы предпочел, чтобы она не была вашей дочерью. И мне было бы лучше, и ей. Вы говорите, что я женился на ней из-за денег? Но мы же от вас не требуем ни цента! Мы можем обойтись без вашей помощи. Или это вам тоже не по нраву?
 – Мне не нравится, что ты забрал у меня Силоу.
 – Рано или поздно все равно кто-нибудь забрал бы. Разве не так?
 – Мне, знаешь ли, далеко не безразлично, кто именно! Приличный человек или уличный гуляка. Солидный бизнесмен или грязный фермер. Из хорошего общества или… из неблагополучной семьи.
 – Со временем я тоже смогу стать приличным человеком. А что касается моей семьи… Спросите о ней у своего любимого Сьюэлла. Он приехал к нам на ферму с благотворительной миссией в пользу бедных. И нашел себе одну бедную… по вкусу. Она верила каждому его слову и не хотела слышать про него ничего плохого. Она поверила только своему отцу, когда тот разузнал все про этого хлыща: и про его жену, и про ребенка. А Сьюэлл, когда обман раскрылся, все равно хотел продолжать свидания. Вам не стыдно за своего приятеля, Пеннингтон? Удивляюсь, как люди слепы! Неужели они не понимают, кого выбирают себе в губернаторы? Ну что ж, если не понимают, значит, он их достоин, как и они его.
 – Тебе бы в проповедники пойти, Уокер. Уж очень проникновенно говоришь. Но не будь так строг к судье. Он, по крайней мере, не брал у женщин денег, чтобы выйти из тюрьмы! А ты? Как тебе удалось раскрутить Силоу на три с половиной тысячи, а?
 Пеннингтон в целом сохранял напряженное спокойствие тигра перед прыжком, но не смог полностью скрыть торжества. Краска залила лицо Билли. Откуда он узнал?
 – Это наше семейное дело.
 – Нет, не семейное. Тогда она еще не была твоей женой, правда? Да, да. Мне многое удалось про вас узнать. Я звонил в Мемфис, я проанализировал все ваши банковские счета: и твои, и ее. Я знал от Томми, что ты каким-то удивительным образом заплатил штраф. Это она заплатила за тебя. И сразу же вышла замуж. Наверное, ее принудили к этому особые обстоятельства, да? – Пеннингтон встал, подошел к окну. Его бешенство выдавал только голос. – Ты принудил ее выйти замуж, Уокер? Ты поставил ее в безвыходное положение?
 Билли не сразу смог заговорить.
 – Плохо же вы знаете собственную дочь! Я не коснулся ее до того, как мы поженились. Силоу самая чистая и прекрасная женщина, каких я только встречал на свете! Я счастлив, что Силоу – моя жена, и сделаю все, чтобы и она была счастлива. Не мешайте нам.
 Стоявший у окна Сэм долго молчал. Он дважды начинал фразу и, наконец, выговорил:
 – Она вспоминала обо мне?
 – Силоу не вернется к вам. Никогда, – с твердостью сказал Билли Боб, а потом ответил: – Но ей грустно, что вы прогнали ее. Это я вам говорю от ее имени. А теперь добавлю от себя: если вы не оставите своих попыток причинить нам зло, оно рикошетом вернется к вам. Мы уедем. Далеко. И вы никогда больше не увидите свою дочь.
 Пеннингтон быстро обернулся. У него было серое лицо.
 – Не пугай меня. У тебя еще молоко на губах не обсохло. Где тебе тягаться со мной. Я знаю твое слабое место, Уокер. Ты хочешь выбиться в люди. У тебя есть цель в жизни! У тебя есть мечта!
 У старика мстительно загорелись глаза.
 – Ну и что такого, Пеннингтон? Что в этом плохого? Вы тоже, наверное, сорок лет назад, когда работали на консервной фабрике, хотели выбиться в люди, так ведь? При чем здесь Силоу?
 – Сейчас узнаешь. Я раскусил тебя. Ты не просто так женился на Силоу. Это первый пункт твоего плана. Ты хочешь доказать что-то своему отцу. Сьюэллы не дают тебе спокойно спать по ночам. Я навел о тебе справки, парень, – после паузы продолжил он. – И, надо сказать, ты меня сильно удивил. Оказывается, тебя хорошо знают в университете штата Миссисипи.
 – Что же здесь удивительного? Мне что, запрещено учиться в университете?
 – Не запрещено, конечно… Но, я думаю, очень затруднительно.
 Билли не собирался обсуждать с ним свои личные проблемы. Хотя старик был, конечно, прав. Учиться – очень трудно. И требует денег. Закончить университет – это была недосягаемая мечта Билли Боба. За четыре года ему удалось прослушать не так много курсов.
 Пеннингтон между тем продолжал:
 – Но твоя учеба близится к концу, правда? И что дальше? Ветеринария? Ты уже наверняка знаешь про школу в Старквилле? Каждый год там принимают по тридцать студентов, конкурс туда бешеный. Тебе уже двадцать восемь – староват. Ты уже обременен семьей. И – о ужас! – ты побывал в тюрьме! Стоит лишь мне шепнуть на ухо кому следует одно только слово – и ты навсегда потеряешь надежду работать по призванию…
 – Значит, это будет ваша следующая пакость? – У Билли гулко застучало сердце.
 – Я пока ничего не сделал. Я просто хочу показать тебе, что ты полностью у меня в руках.
 – А если я уеду? Вместе с Силоу? Тогда что? – Билли не понимал, откуда у него взялись силы говорить спокойно; колени у него дрожали.
 – Все равно когда-нибудь тебе придется выбиваться в люди. А у меня везде есть связи. Так что принимай мои условия, пока не поздно. Разведись.
 Ну что ж, не договорились, так хоть наговорились. Теперь между ними полная ясность.
 – Не дождетесь. Пока Силоу со мной, вам меня не сломить. Она меня всегда утешит, правда? И даже если она все-таки когда-нибудь вернется, это все равно будет уже не та, прежняя, Силоу, а другая. Та, что оставила мне часть себя. И даже если я не поступлю, куда хочу, это не смертельно. Займусь чем-нибудь другим. Но запомните! Я тогда ее увезу!
 Разговор с тестем не давал ему покоя всю ночь и весь следующий день. Особенно изводили его три с половиной тысячи долларов.
 Он знал, что Силоу никогда бы их не предложила, а он никогда бы не согласился на ее предложение без надежды на дальнейшее развитие отношений между ними. Но все-таки, хоть бейся головой об стену, от правды не уйдешь: эти тысячи сыграли свою роль в женитьбе, и – черт бы его побрал – Пеннингтон узнал об этом. Что теперь делать?
 И еще надо было сказать Силоу про университет. Он уже давно собирался, но все как-то не было подходящего случая.
 От тяжелых дум разболелась голова. А еще ведь надо было найти способ заработать деньги. Можно было, конечно, принять предложение Белла и съездить с ним на родео. Но как оставить Силоу одну, без защиты?
 Проклятый старикашка! Какое он имеет право лишать других возможности выбрать себе профессию? Надо же, хочет помешать ему выучиться на ветеринара!
 Внутренние монологи доводили Билли до исступления. Он готов был буквально лезть на стену и стал сдержаннее в отношениях с женой. Но ей как будто не понравилось, что ее муж становится спокойнее, положительное, солиднее. Силоу любила прежнего Билли, задиру и донжуана. Трудно понять прихотливое женское сердце.
 На следующий день к дому подъехал серый «Форд». Из него вылезла Лора Кершоу и остановилась, нерешительно оглядываясь.
 Силоу увидела ее через окно и чуть не вскрикнула. Лора приехала! Она бросилась во двор, но перед дверью остановилась, стараясь унять сердцебиение. И услышала шаги поднимавшейся по ступеням Лоры. Силоу распахнула дверь.
 – Здравствуй, тетя Лора! – Силоу не смогла сдержать волнения.
 – Здравствуй, Силоу, – Лора критически осмотрела племянницу: белые теннисные туфли, черные шорты, черная футболка с глубоким вырезом. Волосы были стянуты назад, так что сзади болтался длинный хвост. – Ты прекрасно выглядишь, девочка. Замужество пошло тебе впрок. А меня вот твое замужество подкосило. Я так скучаю без тебя.
 Силоу крепко обняла Лору.
 – … и зря о вас в городе болтают глупости, – закончила Лора, садясь в кресло.
 – А что о нас болтать? Мы совсем не показываемся в Суитуотере. Я считала, что про нас уже забыли.
 – Наоборот, принялись болтать еще больше. И даже стали сплетничать. Говорят, например, что вы целовались на глазах у всех на площади в Мартинсвилле. И еще говорят, что ты ходила в церковь вместе с его матерью. И что Билли давно пьяным не видели…
 – Ему не до того.
 – Ты ему не даешь скучать?
 – Стараюсь, – усмехнулась Силоу. Лора тоже усмехнулась.
 – Надеюсь, он хорош не только в постели, потому что это со временем надоедает, и тогда важным становится что-то другое.
 – Я люблю его за все, что в нем есть.
 – Ты счастлива?
 – Да.
 – Это хорошо. А у нас в доме плохо. Сэм совсем извелся.
 Посидит-посидит, потом, как начнет ругаться. Иногда тебя ругает, но чаше сына Уокера.
 – Его зовут Билли, Лора.
 – Сэм мучается. И не знает, что ему делать. – Все очень просто. Ему надо смириться.
 – Да уж, просто, – саркастически улыбнулась Лора. – Для него это все равно, что заново родиться на свет.
 – Он отрекся от меня. – Силоу опустила голову. – На виду у всех.
 – Да, весь город об этом говорит.
 – Тетя Лора… – Силоу старалась не вспоминать тот день и скрывала свои чувства от Билли, но мысленно снова и снова возвращалась к нему. Одна фраза глубоко запала ей в душу. – Правда ли, что последний раз, когда Кэролайн возвращалась к Сэму, он ее не принял?
 – Вот уж не думала, что он проговорится! – Лора побледнела.
 – Значит, это правда?
 – Да. Тебе было пятнадцать. Она пришла, когда ты была в школе. Бледная, худая – Господи, в чем только душа держалась! Она умирала от рака. Но я тогда не знала об этом.
 – Она спрашивала обо мне?
 – Это совершенно неважно, спрашивала она или нет, Силоу. То, что она была плохой матерью, не делает тебя плохой дочерью. Ты – хорошая дочь. Я никогда не говорила тебе… но я люблю тебя как… как собственное дитя, – она отвернулась и стала смотреть на розовый куст, росший у ограды. – У меня нет детей. Я старалась заменить тебе мать…
 Силоу кивнула.
 – Значит, она не спрашивала обо мне.
 – Она была больна. У нее вообще были отклонения еще с юности. Она не могла пропустить мимо себя ни одного мужчину. Говорят, это от того, что отец бил ее. От этого у некоторых женщин случаются такого рода сдвиги в сознании. Но самое удивительное то, что она любила Сэма! Он был нужен ей. Она всегда возвращалась, врала, он терпел. В конце концов, у него лопнуло терпение, и он прогнал ее.
 – Она меня совсем не замечала. Я помню.
 – Кэролайн была как ребенок. Какой ребенок замечает другого?
 – Она спрашивала обо мне? Лора прятала глаза от племянницы.
 – Ну? Тетя Лора, расскажите мне, зачем она возвращалась?
 – Она сказала Сэму, что знает, где твоя школа, и что, если он не даст ей денег, она поедет к тебе. Он и так переводил каждый месяц деньги на ее счет, но, видимо, ей не хватало. Ты думаешь, мы не понимали, что ребенку нужна мать? Но Кэролайн не знала, что такое материнские чувства. Лора встала, поправила юбку.
 – Короче говоря, он ее выгнал. Заплатил, сколько она хотела, и выгнал. Через год она умерла. Тебя больше не вспоминала. Извини, но лгать мне не хочется. Только Сэм любил тебя всю жизнь. И я.
 – Ты пришла… от папы? – с болью произнесла Силоу.
 – Нет. Сэм думает, что ненавидит тебя. Я приехала заключить что-то вроде мирного соглашения. И привезла кое-что в знак примирения. Пойдем к машине, одна я не унесу.
 Силоу чуть не подпрыгнула от радости, увидев свои драгоценности, косметику, радиоаппаратуру, телевизор и… одежду! Целый ворох одежды!
 – Я особенно не выбирала, – сказала Лора. – Взяла, что под руку попалось. Мне кажется, ничего лишним не будет.
 Силоу зарылась лицом в платья, с удовольствием вдыхая сандаловый аромат, которым были пропитаны бельевые и плательные шкафы в доме отца.
 Все условия Билли Боба были соблюдены: она не ездила к Сэму, эти платья куплены на ее собственные деньги. Она может надевать их с чистой совестью. Они свалили одежду на ее постель. Шкатулку с драгоценностями Силоу поставила на комод.
 Лора с удивлением оглядывалась. Хотя разглядывать, в общем-то, было нечего.
 – Ты уверена, что это то, что тебе нужно, Силоу? Прости, но я не верю. Нужно привести комнату в порядок. Позвони мне, как только соберешься, Силоу, мы покрасим и оклеим ее как следует.
 Силоу тоже огляделась.
 – Может, ты и права. Но, знаешь, в этом доме живут по-другому. Мы не сидим в четырех стенах. Я провожу время в основном там, – Силоу махнула рукой за окно.
 – Хм… Теперь понятно, почему ты такая загорелая. Но все равно, я считаю, чтобы покрепче привязать твоего мужа к семейному очагу, не стоит жалеть лишних усилий. Скоро зима.
 Скоро ты поймешь, что мой совет не лишен смысла. Так что звони. И еще… – Лора поколебалась немного, – будь осторожна, Силоу.
 – А чего мне опасаться?
 – Сэма… Мне кажется… кажется, что он готов на все, лишь бы убрать со своей дороги Билли Уокера. И многое он уже сделал.
 – Что он сделал? – Силоу замерла от испуга.
 – Я не могу тебе сказать всего, девочка. Во-первых, потому что точно не знаю, а, во-вторых, я не могу предавать Сэма, пойми. Я слишком многим ему обязана. Спроси лучше у мужа.
 Билли понял все сразу, как только зашел в спальню. Новые вещи говорили сами за себя. На Силоу было нарядное летнее платье, на мочках ушей сверкали маленькие сережки, на пальце блестело золотое колечко.
 А у него в кармане лежало другое золотое кольцо, которое он заказывал в Мартинсвилле. Значит, зря старался? И лицо Силоу тоже сказало ему о многом: на нем было выражение робкой надежды, и следы недавних слез.
 – Пеннингтон приезжал? – Нет… Лора.
 Он немного перевел дух, но гнев его не исчез. Лора, может быть, еще хуже! Она может прикинуться другом и незаметно влить яд в душу Силоу.
 – Что с тобой, Билли Боб? Ты был всегда такой веселый, а в последнее время стал…
 – Каким? Грустным? Хмурым? Невыносимым? Что делать, Силоу. Иногда приходится окунуться в настоящую реальную жизнь, и оказывается, что в ней мало радостей.
 – Это из-за моего отца, да? Он тебе что-то сделал? Билли Боб замолчал, тревожно всматриваясь в нее.
 – Не знаю, что…
 – Только не надо меня обманывать, Билли! Я не ребенок. Лора сказала, что Сэм собирается как-то навредить тебе.
 – Не знаю, что она тебе сказала, – рассердился он, – но Сэм не может ничем мне навредить. Я сейчас немного не в себе, но это быстро пройдет. Все будет хорошо. Он, конечно, не перестанет вредить, но сломить ему нас не удастся. Никогда. Клянусь чем хочешь.
 – Расскажи мне все.
 – Нет.
 – Если не скажешь, я пойду к нему. Прямо сейчас. И сама вытяну из него признание.
 Билли изучал ее лицо, стараясь понять, хватит ли у нее решимости. Наверное, хватит.
 Силоу подождала немного и решительно встала. Он схватил ее за руку.
 – Ну, если так – слушай, черт побери… – Билли тяжело вздохнул. – Он помешал мне продать деревья. Почему, думаешь, меня не было три дня вместо одного? Он связался с моим партнером и надавил на него. В результате фирма разорвала контракт. Я не хотел тебя огорчать. Ну, теперь ты знаешь. И что? Довольна? – Увидев, как она побледнела, он испугался. – Ну что ты так расстраиваешься? Эх, не надо было говорить.
 – А еще что он сделал? – спросила Силоу тихим ровным голосом. Ей вспомнилось предупреждение Томми о том, что Сэм готов на все, чтобы навредить Билли.
 – Больше ничего особенного.
 – Я должна поговорить с ним.
 – Нет! Не надо, Силоу! Или тебе плевать на меня?
 – Билли, ты – мой муж, но я – взрослый человек, и у меня есть собственное мнение. Я очень люблю тебя, но я люблю и отца! Я никогда не покину тебя! Почему ты этого боишься? Я видела твое лицо, когда ты вошел. Ты не хочешь видеть эти платья. Тогда я не буду носить их.
 Краска заливала его лицо. Он сдерживался изо всех сил.
 – Носи, пожалуйста. Хоть спи в них. Делай что хочешь. Вовсе не в платьях дело. И разговоры с Пеннингтоном нам не помогут. Я уже пытался вчера поговорить с ним.
 – И мне ничего не сказал?
 – Не хотел расстраивать.
 – Ничего, может, у меня получится. Я лучше его знаю.
 – Я не хочу, чтобы ты унижалась перед ним, умоляла за меня, – он вдруг побледнел так, что Силоу испугалась.
 – Я не буду умолять, с чего ты взял? Я на месте посмотрю, что можно сделать. Подвезешь меня?
 – Что?
 – Хорошо, я позвоню Лоре. Она мне не откажет. Я вернусь к вечеру.
 – Ты вернешься совсем другая. Ты будешь по-другому смотреть на мир, на себя, на меня. Ты будешь удивляться: как это так вышло, что ты вдруг отдалась простому фермеру, купленному тобой за три с половиной тысячи? Я знаю, как отец может повлиять на тебя, однажды уже видел.
 – Я теперь уже не та, Билли! Я замужем! Мы крепко связаны, нас теперь трудно разлучить. Не бойся. Может, мне удастся уговорить отца. Когда я вернусь домой…
 – Что ты имеешь в виду? Где твой настоящий дом? Здесь или там? Я еще раз говорю тебе: выбирай! И если ты уедешь, это будет означать для меня только одно: что ты, наконец, сделала свой окончательный выбор.
 Он взял шляпу и широким решительным шагом вышел вон. Было слышно, как скрипят доски крыльца под его тяжестью.
 Силоу побежала вслед, возмущенная, но и испуганная.
 – Зачем ты такое говоришь, Билли? Я – взрослый человек. Я имею право…
 Он резко захлопнул за собой дверцу грузовика.
 – Да, ты имеешь все права, какие хочешь. Но и я тоже поступаю, как считаю нужным.
 – Ты куда собрался? В «Лиджн Холл»?
 – Не то настроение, чтоб танцевать. Поеду лучше, выпью чего-нибудь.
 – Если ты считаешь, что я приеду вытаскивать тебя, пьяного…
 – Ты можешь делать все, что хочешь. Я тоже оставляю за собой это право. Так что… Желаю хорошо провести время с Пеннингтоном!
 Силоу вынуждена была признаться, что повела себя неправильно. Все шло наперекосяк, начиная с неудачной поездки Билли в Арканзас. Уже целую неделю он замечал, что она существует, только ложась с нею в постель. Накопившаяся обида потребовала выхода, и вся вылилась в разговор о Сэме.
 Почему Билли вспомнил вдруг о тех трех тысячах? Она испугалась: неужели ее отец что-то подозревает, и сказал об этом Билли? Как бы не было беды. Как бы он чего не натворил со страху. Ведь что бы Билли ни говорил, как бы ни стыдился этого, он боится Сэма. И правильно делает. Но пусть не думает, что имеет право напиваться после ссоры с женой. Даже после самой крупной ссоры.
 Да, теперь он – главная забота. А Сэм может пока подождать.
 Она сменила платье и позвонила Лоре.
 – Можно одолжить твою машину? Ненадолго? Лора восприняла просьбу без особого энтузиазма.
 – Надеюсь, после тебя хоть что-нибудь от нее останется?
 Заведение под названием «Кантри Пэлис» стояло в стороне от скоростной дороги, на маленьком пятачке посреди соснового леса. Днем его, скрытого за деревьями, можно было и не заметить. Но вот ночью оно сразу привлекало внимание. В темноте ярко вспыхивали рекламные надписи, отбрасывающие вокруг отблески розового и голубого цвета.
 Когда Силоу вышла из машины, под ногами захрустел гравий. Она подумала о том, что скажет Лора, если ей передадут, что видели ее машину у такого злачного местечка.
 Вблизи стало заметно, что старое здание давно нуждается в ремонте. И вообще здесь было довольно неуютно. Зачем сюда ходит столько народу? Вся стоянка была заполнена автомобилями. Здесь же стояла и машина Билли Боба.
 Музыка гремела на всю округу. Казалось, от громкого звука вибрируют стены. Ну что же, надо вытерпеть. Она глубоко вздохнула и толкнула входную дверь.
 Музыка ударила по ушам. Но даже она не могла заглушить пронзительные выкрики, визг и смех. Силоу шагнула в сторону и прислонилась к стене, пережидая, пока глаза привыкнут к полумраку, а легкие – к спертому воздуху, пропитанному сигаретным дымом.
 В дальнем конце зала стоял большой стол, вокруг которого сгрудились мужчины. Здесь же стояли две девицы, одна из которых курила самую длинную сигарету, какую только Силоу видела в жизни. Значит, она не одинока, не будет слишком сильно бросаться в глаза. Но это также означает, что есть, кому приласкать Билли.
 Укромное местечко. Силоу стала постепенно закипать. Женатому мужчине нечего здесь делать!
 Да где же он? Искать долго не пришлось. Конечно, рядом с самой красивой и яркой женщиной! Он сидел за угловым столиком. Изящная, миниатюрная блондинка стояла рядом с ним. Анджи Блейк склонилась над ним, обняла за плечи и что-то шептала на ухо.
 А он слушал ее, непрерывно вертя в руках блестящую банку. Анджи взяла его за подбородок так, чтобы он смотрел ей прямо в глаза.
 У Силоу кровь застучала в висках, она, забыв о своем страхе, превратилась в разъяренную тигрицу. Ее муж оказался вероломным изменником!
 Что-то произошло. То ли он сам изменился, то ли «Кантри Пэлис» утратил свою привлекательность, теперь он скорее вызывал отвращение.
 Билли Боб сильно пожалел, что сказал Силоу, куда едет. Если б не сказал, тогда сейчас можно было бы сразу ехать домой.
 Но тут появилась Анджи. Вот как бывает: только он о ней подумал, как она тут как тут, стоит рядом и смотрит.
 – Надо же! Давненько, милый… – сказала она тихо и без всякого выражения. – Пришел тряхнуть стариной? Жена надоела?
 – Не надо о Силоу.
 – Почему не надо? Я ведь люблю тебя, Билли. – Он вздрогнул и удивленно посмотрел на нее снизу вверх. – Да, не удивляйся. Я все ждала, когда ты захочешь остепениться. Я считала, что мне надо просто вовремя оказаться рядом.
 – Но я…
 – Не знал? Врешь. Все ты знал.
 – Нет, и хочу сказать, что мне очень жаль…
 – Не о чем жалеть. Только ты такой же, как все. Относишься ко мне как к игрушке: поиграл, надоела – выбросил. Но, кажется, судьба отомстила тебе за меня, да? Что-то ты невесел. Скажи, зачем ты женился? Назло Майклу Сьюэллу?
 – Все, хватит, Анджи! Оставь меня. – Он пристукнул кулаком по столу. – Да, я наказан! Да, я виноват перед тобой, и хватит об этом. Оставь меня в покое. Уйди.
 Но Анджи, наоборот, подошла ближе, одной рукой обняла его за плечи, другой – за подбородок и развернула лицом к себе.
 – Тебе надо было жениться на мне, Билли. Мы очень подходим друг другу. Она тебе не пара. Это ясно всем, скоро станет ясно и тебе тоже. Вспомни тогда о своей…
 – Убери руки! – раздался разгневанный голос. Анджи инстинктивно отдернула руки. Билли обернулся.
 – Силоу?
 Она стояла напротив.
 – Да, Силоу! Не забыл еще, как меня зовут?
 – Что ты здесь делаешь?
 – Это я должна тебя спросить, что ты здесь делаешь, обманщик!
 – Послушай…
 – Нет, это ты послушай! Я хотела навестить отца – всего лишь. А ты? Ты позволил ей, – она ткнула пальцем в Анджи, которая отступила на шаг, – обнимать себя! И приди я на десять минут позже, ты бы уже оказался у нее в постели.
 Посетители стали прислушиваться к разгорающемуся скандалу. Кому захочется пропустить бесплатный спектакль?
 – С чего ты взяла? Я просто спокойно сидел, – попытался оправдаться Билли.
 – У тебя что, других дел нет? У тебя нет семьи? Нет жены?
 – Есть жена… которая ушла из дома к своему отцу! – крикнул он, не заботясь о свидетелях семейной сцены. Пусть слушают! Пусть хоть весь штат знает!
 – Ты должен меня понять, Билли! Я ничего не замечала вокруг, кроме тебя. Я только и думала о тебе, какой ты добрый, ласковый, нежный.
 Нет. Этого все-таки нельзя говорить на людях. Той Бейкер заржал как ненормальный, другие тоже стали перемигиваться. Теперь ему нельзя будет показаться в городе. Засмеют. Надо что-то срочно придумать.
 – Значит, я хорошо сыграл свою роль, – нашелся Билли.
 На секунду ему показалось, что перед ним маленькая девочка с огромными – во все лицо – глазами. Потом наваждение прошло.
 – Ты помнишь о тех деньгах, Билли? Три с половиной тысячи долларов? Так вот, милый: я хочу получить их обратно, потому что ты плохо сыграл свою роль. Не отработал, как следует. Схалтурил!
 Еще никогда за всю историю заведения здесь не было такой звенящей тишины. Силоу, провожаемая удивленными взглядами, направилась к выходу. Затем двери хлопнули, и провожать стало некого. Кто-то присвистнул и произнес:
 – Батюшки, чего это она такое сказала?
 Анджи вцепилась Билли Бобу в рубашку, когда он, взбешенный, бледный, вставал со стула.
 – Билли! – уговаривала она. – Не делай глупостей! Женщины, понимаешь, иногда такое говорят… Мы же не умеем драться, понимаешь? 4Мы работаем языком. Она не хотела…
 Он разжал пальцы Анджи и выскочил как раз вовремя, чтобы увидеть автомобиль Лоры, отъезжавший от стоянки.
 Силоу нанесла удар в самое больное место. Никаким ножом больнее не сделаешь. Она знала, куда целить, достойная дочь своего отца!




  Глава 20 


 Силоу выгнали из родного дома, к мужу ей тоже нельзя было возвращаться, поэтому она поехала к Лоре. Лора молча взглянула на заплаканное лицо Силоу и тут же отвела ее в спальню для гостей. Там Силоу бросилась на кровать и зарылась с головой в подушки.
 Как она могла так опуститься? Она, Силоу Пеннингтон – то есть Силоу Уокер – всю жизнь вела себя прилично, как подобает настоящей леди, и вдруг устроила семейную сцену в каком-то грязном притоне. На глазах у всех скандалила с мужем и чуть не подралась с Анджи Блейк.
 Как ей теперь жить? Как смотреть людям в глаза? Теперь она ни с кем не сможет разговаривать спокойно, в каждом взгляде ей будет чудиться насмешка. Она больше нигде не сможет показаться! Придется ей так, и сидеть здесь всю жизнь безвылазно, вдвоем с Лорой.
 Как он смел позволить Анджи Блейк касаться себя? Почему он мрачно молчал, вместо того, чтобы поделиться с ней своими горестями? Она думала, что у них все будет пополам: и горести, и радости, а он утаивает от нее самое важное.
 Но теперь уже все, сделанного не воротишь. Если бы она могла, то взяла бы назад свои слова про деньги, но, увы, ничего не поделаешь.
 Билли! Что мы наделали? Зачем я это сказала? Я же не хотела, Билли! И ты это знаешь.
 Если бы не свидетели, если бы не его гордость. Если бы, если бы… Если бы.
 Ей остается только одно. Папа! Почему ты не можешь оставить нас в покое?
 Они встретились на следующее утро.
 В огромной, блистающей чистотой кухне он сидел за столом в полном одиночестве, листая красочный рекламный проспект какой-то компании. Только шуршание страниц нарушало тишину уютной, со вкусом обставленной комнаты.
 Отец показался Силоу таким покинутым и несчастным. Она смотрела на него и думала: «Неужели он сам этого не замечает?»
 Она любила своего отца. И дорого бы дала, чтобы никогда не огорчать его. Но, увы… сердцу не прикажешь. Жаль, что приходится бороться за свое счастье, сражаясь против него. Хотя осталось ли, за что бороться?
 – Здравствуй, папа!
 Он вздрогнул так, что кофе выплеснулся ему на руку, он даже не заметил этого.
 – Силоу!
 Только одно мгновение выражение счастья продержалось на его лице. Потом он все вспомнил, и его радость угасла.
 – Не ждал? Мы поссорились с Билли Бобом. И все из-за тебя.
 Сэм поднялся, взял салфетку и вытер руку.
 – Из-за меня? Приятно слышать. Мистеру Уокеру стало плохо? Очень рад! Я давно этого жду. Пять недель и один день.
 – Зачем тебе это? Ты же сказал, что никогда больше не пустишь меня на порог, что у тебя больше нет дочери…
 На его щеках проступил румянец.
 – Ты же понимаешь… Я не мог сказать иначе. Но я готов забыть. И простить…
 Она коротко рассмеялась.
 – Спасибо. Простить – это очень благородно. Если есть за что. Я пришла, чтобы ты рассказал мне, что происходит между тобой и Билли.
 Последние остатки воодушевления покинули его. Взгляд стал пустым и равнодушным.
 – Вот как? Выполняешь посольскую – миссию. То, что происходит между нами, Силоу, касается только нас. Ему не по вкусу наши отношения? Он знал, на что шел, когда брал тебя в жены. Он разрушил все планы, все мечты…
 – Это были твои планы. Твои мечты. Я получила все, что хотела. Мне больше ничего в жизни не надо.
 – Кроме Билли Боба Уокера? Это все, что ты хотела от жизни? Дура! Хотя, конечно, что от тебя ждать. Что взять с женщины, у которой мужчина вымогает три с половиной тысячи долларов…
 У нее перехватило дыхание.
 – Так. Теперь все понятно. Я так и думала. Ты говорил с ним об этих тысячах. И он тебе ничего не сказал? Тогда я сама все объясню! Так вот: это я просила его взять деньги и жениться на мне! – Не надо было этого говорить; не надо было давать ему лишнее оружие в борьбе с ними. – Я хотела, чтобы он вышел из тюрьмы, я боялась Майкла, я хотела уйти от тебя и… главное… я хотела замуж за Билли, – теперь, по прошествии времени, последнее стало ей ясно как Божий день.
 – Уйти? – Он покраснел еще сильнее. – Это в благодарность за все, что я сделал для тебя?
 – Не для меня, а для себя ты все делал. Но хватит об этом. Это старая песня. Я хочу знать другое: что же происходит между тобой и Билли?
 – Спроси его.
 – Уже спрашивала. Но мне хотелось, чтобы ты сам все рассказал. А ты не хочешь… И знаешь почему? Потому что ты сам знаешь, что не прав! Ты вредишь хорошему человеку, только потому, что я вышла за него!
 – Нет! Потому что он испортил тебе жизнь. Он использует тебя. Он готов на все, лишь бы выбиться в люди. Ты знаешь, что он учится в университете? Он готов ступать по головам других. Я сделаю все, чтобы помешать ему. Пока я только два раза подставлял ему ножку, но у меня в запасе есть еще немало капканов для него.
 Он был вне себя. Силоу смотрела на него, и в ней крепло убеждение, что он не остановится ни перед чем и будет идти до конца. Пока его не остановят.
 – Почему ты так ненавидишь его? Если я счастлива с ним, почему ты не оставишь нас в покое?
 – Ты даже не представляешь себе, что такое настоящее счастье. Ты обиделась на отца и убежала из дома, как трудный подросток. И я точно знаю, почему ты убежала именно к нему, – гневно сказал Сэм. – Потому что он хорош в постели! – Сэм выкрикнул несправедливые слова и не остановился. – Ты пошла по стопам матери. Ты губишь свою жизнь ради сомнительных удовольствий. Только из-за того, что у тебя чешется…
 – Замолчи! – Она спрятала лицо в ладонях.
 – Но это правда, Силоу, – беспомощно развел руками Сэм.
 Она медленно опустила руки. Слезы застилали глаза, сердце бешено колотилось в груди.
 – Ты всю жизнь наблюдал за мной, все ждал, что я стану вести себя как Кэролайн. Прятал меня от мужчин. И я знала, что ты следишь за мной, и старалась доказать тебе, что я не такая… Билли – мой муж. Никто не может упрекнуть меня в разврате. То, что мы делаем в постели, касается только нас двоих. Я считала, что смогу уговорить тебя, и мы помиримся…
 – Никогда!
 – Да. Теперь вижу. Ты так ведешь себя. Ну что ж, тем легче будет сказать тебе. Надо было, конечно, уже давно. – Странно, как резко изменились ее ощущения: она как будто повисла в невесомости, сердце перестало гнать кровь, легкие – вдыхать и выдыхать воздух. Как будто со стороны она услышала свой голос: – С тех пор как ушла Кэролайн, я старалась подладиться под тебя. Чтобы тебе было о ком заботиться, за кем следить, для кого работать. Потому что я старалась быть тебе настоящей дочерью. Вернее, стать настоящей дочерью. Потому что я тебе – не настоящая!
 – Что? – Он рванул ворот рубашки, как будто тот душил его.
 – Я тебе не родная дочь! Ты же знал, как вела себя Кэролайн! – Зубы у Силоу выбивали дробь, она вся дрожала. – Я знаю от Лоры, что Кэролайн приходила к тебе, когда мне было пятнадцать и я училась в школе. Она говорила, что знает, где меня найти. Но не призналась тебе, что уже приходила ко мне несколько раз. Она говорила, что жалеет меня, что, хочет заслужить мое прощение, что понимает, как нужна мать для дочери в переходном возрасте. Она хотела забрать меня с собой. Теперь-то я понимаю, что она хотела похитить меня, что ей просто нужны были деньги. Ей всегда не хватало наличности, правда? Я отказалась уехать с ней. И тогда она очень рассердилась и сказала, что зря я так предана тебе, потому что ты мне не родной…
 – Ты… сама не понимаешь, о чем говоришь! – У Сэма посерело лицо, задрожали руки, он схватился за спинку стула и опустился на него. – Как ты могла поверить этой… этой чудовищной лжи?!
 – Я не поверила. И долго не верила. Потому что ненавидела Кэролайн! – горестно покачала головой Силоу. – Я повторяла себе, что это злая выдумка, специально, чтобы побольнее уязвить меня. Но потом она умерла. И тогда я решила проверить ее слова. Для этого надо было знать группы крови: мою, твою и ее. Не стану утомлять тебя описанием своих ухищрений, но только я узнала, что я не твоя дочь. И я даже знаю, кто скорей всего мой настоящий отец. Из всех близких людей это мог быть только Дэвид. Твой любимый брат! Сэм вздрогнул.
 – Что?! Нет!.. Боже!.. Нет!.. Нет!!.
 Он откинулся на спинку стула, на лбу у него выступил пот, он хватал ртом воздух, держась за сердце.
 – Прости, я не хотела, – с мукой в голосе сказала Силоу. – Я так старалась стать тебе настоящей дочерью! – Слезы душили ее. – Я люблю тебя. Но я люблю и Билли. Мы неродные своим отцам, это сближает нас еще больше. Может быть, я потому и полюбила его, что наши судьбы чем-то похожи. Но я еще этого не сказала ему. Никому не сказала. Если хочешь, я дам почитать тебе письмо Дэвида. Хотя оно ничего тебе не скажет. Но я чувствую, что Дэвид очень раскаивался. Вот почему он уехал. Я не признавалась тебе, потому что боялась, что ты будешь меня меньше любить. У тебя ведь принципы, ради которых ты готов даже пожертвовать любовью. Но теперь я замужем. У меня есть муж, который любит меня. Теперь меня нельзя удержать принципами, только любовью. Или ты любишь меня – такую, как есть: дочь Кэролайн и Дэвида, жену Билли Боба – или оставь меня в покое.
 Он сидел, сгорбленный и потупившийся, и молчал. Силоу сделала шаг к двери, споткнувшись о порог.
 – Я люблю тебя, папа! – прошептала она, прежде чем закрыть за собой дверь.
 Силоу не знала, что делать. В голове царил хаос. Надо было разобраться в себе. Она пошла вперед, думая о своем, ничего не замечая вокруг. Она, наконец, освободилась от последней лжи, отравлявшей ей жизнь, но легче от этого не стало. Опять ей надо выбирать. И она снова выбрала Билли.
 А Билли Боб уехал, не простившись с ней. – Он уехал с Харольдом Беллом, – сказал старик Уокер, силясь скрыть свое изумление.
 – Он не сказал, когда вернется? – трудно было задавать такой вопрос, после которого становилось ясно, что муж фактически бросил ее.
 – Не сказал. Взял коня. Когда он берет Чейза – это значит, надолго. Они с Беллом колесят по всей стране. Билли сказал, что ты вернулась к отцу…
 – Даже не собиралась!
 Их спальня ярко освещалась солнцем, но без Билли ей все равно было пасмурно. Ей было так одиноко, как никогда в жизни. Она отрезала себе пути к Сэму. И ради чего? Билли ведь ушел. Даже одного дня не захотел подождать.
 Что-то блеснуло в солнечных лучах. Она взяла кольцо с комода. Его свадебный подарок. На внутренней стороне кольца были выгравированы ее инициалы и дата их свадьбы. У нее потеплело на сердце. Когда это он успел?
 Силоу взяла его и сама надела на палец, хотя это должен был сделать муж. Ей вдруг вспомнились слова ее отца о том, что Билли учится в университете. Теперь она понимает, зачем Билли Бобу столько книг.
 Силоу поднялась по лестнице в прежнюю комнату Билли и провела рукой по книжным корешкам. Затем раскрыла тетрадь, всю исписанную неровным почерком. Микробиология.
 Силоу обернулась. В дверях стояла Эллен.
 – Билли учится на ветеринара? Почему он скрывал это от меня?
 – Он от всех скрывал. Многие видели, что он часто бывает вместе с доктором Сандерсом, но почти никто не придавал этому значения. И никто не знал, как он работает! – В голосе матери слышалась законная гордость за сына. – А как ему было трудно! Он сдавал разом по две сессии, но с большими перерывами, потому что денег не было, особенно когда дед заболел. Билли учится уже пятый год, а большинство проходит его программу за два-три года…
 – Большинство вообще бросает учебу, – пробормотала Силоу.
 Выходило, что она не знает собственного мужа. Простой парень на глазах превращался в загадочную личность, которую необходимо разгадать, если она хочет жить с ним рядом.
 – Мой сын не бросает, если твердо решил, – сказала Эллен. – И тебя он никогда не бросит.
 – Вчера мы поссорились. В «Кантри Пэлис»…
 – Да, это было у него на лице написано. Он чуть пол не стер, расхаживая из угла в угол. Все тебя ждал. Но, я считаю сам виноват. Незачем было по разным притонам шляться.
 – Я его очень обидела. И, наверное, напрасно.
 – Ничего страшного, – сухо сказала Эллен. – Думаешь, он не вернется? Явится! Еще как явится. Как миленький! Хотя бы для того, чтобы снять с тебя… стружку. Он не из тех, кто прощает обиды или прячется от обидчиков. Да и у тебя, похоже, крутой нрав прорезался, а?
 – Поневоле.
 – Ты смотри, как он на тебя повлиял, а? По-моему, в лучшую сторону, – засмеялась Эллен. – И вообще, посмотри на дело с другой стороны: люди не верили, что у вас любовь, так? А теперь все видели: вы ссорились на глазах у публики. Значит, ясно: любовь.
 – Или, наоборот, ненависть, – Силоу услышала свой голос как бы со стороны. На секунду повисла пауза.
 – Не говори ерунды! Он вернется!
 Весь следующий день она провела одна, полная невеселых мыслей, избегая домашних, думая то об отце, то о муже.
 И третий день она продолжала скучать в одиночестве, пока не приехала Лора.
 У нее было утомленное и слегка испуганное лицо.
 – С Сэмом что-то происходит, Силоу. Он не пустил меня к себе. Я хотела вчера зайти к нему, чтобы справиться о его здоровье, потому что он не поехал как обычно в гольф-клуб. Смотрю – дверь не заперта, кругом страшный беспорядок: лампы разбиты, портреты сорваны… А он заперся у себя в кабинете и велел мне… убираться к черту! – У Лоры задрожали губы. – За двадцать пять лет он ни при каких обстоятельствах не позволял себе такого тона. Силоу, что ты ему такого сказала? Что могло так подействовать на него?
 – Это… Я должна была это сказать. Я ему звонила вчера.
 Но он не поднял трубку.
 – Он не пошел вчера в банк. Сегодня дом закрыт, но я знаю, что он внутри. Перед рассветом он так шумел! Если ты к нам не присоединишься, Силоу, мы с Томми будем взламывать дверь без тебя.
 – Я еду с тобой!
 Нельзя было оставлять его одного. Надо было остаться. Билли мог потерпеть, а вот Сэм, похоже, не выдержит.
 – Я не знаю, когда вернусь. Отец болен, я нужна ему, – сказала она Эллен и Вилли Уокерам.
 Двери все равно пришлось ломать. Сэм закрыл их на все замки и запоры.
 Он полулежал в своей спальне, на кровати, в одежде, в которой Силоу видела его в последний раз, только теперь помятой и испачканной. Лохматый, небритый; глаза воспаленные, в красных прожилках.
 Он впервые предстал перед ней в таком виде. Она даже испугалась и остановилась у дверей, слыша за спиной тяжелое дыхание Лоры и Томми.
 – Катитесь отсюда! Быстро! – хрипло закричал он. – Все! И ты… – Он стал тыкать пальцем. – И ты… и… – он указал на Силоу, – и ты…
 – Папа!
 – Был!
 – Был и есть. Я иногда называла тебя «Сэм», но это только сгоряча. Я вызывающе одевалась, слишком быстро водила машину, но дети всегда бунтуют против своих родителей, разве не так? А я – твоя дочь.
 – Была!
 – Нет, папа! Была и есть! Я похожа на тебя, разве ты не видишь? Я такая же упрямая и так же готова идти до конца в своих симпатиях и антипатиях. И ты должен чувствовать это, потому что ты – самый близкий мне человек и знаешь меня лучше всех. Ведь ты – мой отец!
 Сэм, пошатываясь, встал.
 Лора хотела прийти к нему на помощь, но он резко воспротивился.
 – Не трогай меня. Не трогай, я сказал!
 Лора отступила, не понимая, чем она заслужила такое отношение.
 – Лора, разреши мне, пожалуйста, поговорить с ним. Наедине.
 – Да? – с сомнением посмотрел на Силоу Томми. – Сэм в плохой форме. Как бы…
 – Нам надо поговорить. Ну, пожалуйста…
 – Хм… Ладно, пойдем, – сказала Лора, обращаясь к Томми. – Пусть они поговорят.
 И они остались вдвоем: убитый горем старик и заплаканная молодая женщина.
 – Папа, зачем ты обижаешь Лору? Она тебя любит. Мы все тебя любим.
 – Вы предали меня! – стукнул он себя ладонью в грудь. – Все знали! Знали и молчали! И Кэролайн знала… и… и он! – У Сэма перекосилось лицо.
 – При чем здесь они, папа? – Силоу не отрываясь, смотрела Сэму прямо в глаза, как будто старалась загипнотизировать его. – Я, как про это узнала, долго думала. Мне было очень плохо. Потом я возненавидела их. И всех остальных людей. Я пожалела, что родилась на свет. Но потом злость на тебя прошла. Я поняла, что быть отцом – это не значит иметь отношение к рождению ребенка. Это, значит, любить его, заботиться о нем, воспитывать его… – она засмеялась сквозь слезы, – все то, что дал мне именно ты.
 Он сжал голову обеими руками и дико взглянул на нее.
 – Чего ты хочешь от меня? Чтобы я радовался, что ты признаешь меня отцом? А я не могу радоваться! Не могу, понимаешь?
 – Возьми себя в руки, папа! – сказала Силоу и встряхнула его за плечи.
 У него задрожали губы; он не вырывался. Слезы скапливались у него в уголках глаз и скатывались по щекам, застревая в трехдневной щетине.
 – Я тебе не «папа»…
 – А кто же тогда мне папа? Дэвид?! Я его и в глаза не видела! Он мне такой же отец, как… как судья Сьюэлл для Билли! Что есть, что его нет – это все равно!
 Она взяла его ладони в свои и прижала их к щекам.
 – Папа! – сказала она настойчиво. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю…
 И он сдался. Он был так растерян, так слаб. Это все было так непохоже на него.
 – Помоги мне… – шепнул он. – Помоги мне, Силоу…
 Она не могла оставить его. Они говорили и говорили, пока он не заснул прямо в кресле. Лора и Томми все это время маялись на кухне. Силоу смотрела на уснувшего Сэма и удивлялась. С ней такое впервые. Она почувствовала себя сильнее и… старше Сэма! И еще испытывала облегчение при мысли, что они могут помириться.
 – Ты останешься? – с тревогой спросила Лора. – На день-другой, пока он придет в себя?
 – Да, я останусь, – успокоила ее Силоу.
 – Слава Богу! – Лора вздохнула с облегчением. – Как я перепугалась. И, знаешь что: есть еще одна проблема. Он, наверное, забыл об этом, но в следующую пятницу должна быть ежегодная встреча с партнерами и клиентами банка. Я не знаю, что делать. Может быть, стоит отменить?
 – Не надо отменять, – сказала Силоу. – Это вызовет слухи, которые могут повредить репутации банка. К тому же ему полезно будет развеяться, отвлечься.
 Лора обняла Силоу.
 – Не знаю уж, что там между вами происходит, но мне кажется, что, если бы ты сегодня не пришла, Сэм сошел бы с ума или застрелился. – Под конец Лора еле слышно шептала.
 – Этого не будет, – твердо ответила Силоу.
 Через два дня Сэм Пеннингтон вышел на работу. Он был немного не похож на самого себя, какой-то притихший и грустный, но чувство безнадежности покинуло его.
 Силоу звонила на ферму Уокеров. Билли еще не вернулся. Значит, и ей можно не торопиться.
 Ей плохо спалось в знакомой комнате. Потолок и стены давили на нее. Она открывала окно и лежала без сна, прислушиваясь к звукам и запахам ночи. Ей постоянно чудился хрипловатый смех Билли Боба, тело тосковало по его ласковым рукам. И в одно прекрасное утро она заболела. Болело все: и голова, и сердце, и живот, и руки, и ноги…
 Сколько еще можно терпеть? В конце концов, они квиты! Он тоже хорош! И виноват не меньше, чем она: кричал на нее, оскорбил, путался со своей блондинкой…
 Когда ее поцеловал Майкл, она старалась загладить свою вину как могла. Теперь его очередь. И пусть поторопится, пока у нее не кончилось терпение!




  Глава 21 


 Вечером группа Белла давала единственное представление в городке на востоке штата Теннеси.
 Ровная арена освещалась сияющими огнями прожекторов. Всеобщее внимание привлекал гнедой жеребец, взволнованный шумом, криками и ярким светом. Роскошная сбруя сверкала на нем как золотая. Чейз был великолепен. Он был, как будто специально создан для родео, и это было видно с первого взгляда.
 Когда родео закончилось, Билли слез с седла и повел разгоряченное, вспотевшее животное в стойло.
 – Молодец, мальчик, – хвалил Билли Чейза, похлопывая его по шее.
 Билли старался не думать, что скоро им придется расстаться.
 К ним подошел Белл. На арене уже гасли огни, зрители еще шумели, слышался смех, пахло сигаретным дымом.
 – Молодец, хорошо поработал, – сказал Белл, потрепав Чейза по носу. Конь дружелюбно фыркнул в ответ.
 – Это все. Я ухожу, – спокойно сказал Билли Боб, снимая с коня узду.
 – Уже? Жаль.
 – Как договаривались. Две недели. Чейз уже научился всему. Бери его, – быстро кидал слова Билли, решив покончить с этим делом одним махом.
 – Не передумал, значит? – Белл снял кожаные перчатки.
 – Я же дал слово.
 – Да, ты честный парень, – Белл достал из жилетного кармана бумажник. – Я знал, что так и будет. И тоже готов сдержать обещание.
 Билли перебросил узду через барьер и, помедлив, взял чек, даже не взглянув на сумму, проставленную Беллом.
 – Билли, ты в порядке? – Белл с тревогой поглядел на него. – У тебя неприятности? Иначе ты бы не продал Чейза. Я могу тебе помочь?
 – Мне никто не может помочь, – коротко ответил Билли.
 – Нелады с женой, да?
 – Нелады с собой, – по его тону Беллу стало ясно, что дальше расспрашивать не стоит.
 – Ну что ж, пока, мальчик мой! – Билли посмотрел на Чейза. – Я приду как-нибудь полюбоваться тобой.
 – Приходи, когда захочешь, Билли. Двери моей фермы всегда открыты для тебя.
 Грустный Уокер молча кивнул головой и пошел прочь. Но, пройдя несколько шагов, быстро вернулся и припал к лошадиной шее.
 Харольд Белл понимающе отвернулся и стал смотреть в сторону.
 Билли Боб гнал всю ночь.
 Ярко-зеленые пики Аппалачей постепенно сменялись пологими, обросшими соснами холмами. Через Ноксвилл, через Нэшвилл, Селмер, вдоль границы штата. Коринф, Тьюпело, дальше на юг, потом на запад.
 Билли подъезжал к родному округу на заре, когда восходящее солнце окрашивало окрестности в алый цвет. У дороги хлопковые поля сменяли рисовые, потом опять шли персиковые сады.
 Как ему надоели шумные туристы, чужой говор. В Теннесси все чужое. Насколько лучше на родине! Он сразу успокоился, как только увидел знакомые медленные и плавные воды Миссисипи.
 Он вернулся домой! К Силоу.
 Он теперь сможет расплатиться с ней. Он отдаст ей деньги, которые заработал за эти две недели. И все можно будет начать сначала. Заново. И на равных.
 Билли Боб въехал на возвышенность, с которой открылся вид на маленькую деревушку под красивым названием Семь Холмов. Белые стены родного дома, ярко освещенные утренним солнцем, мелькали сквозь листву. Билли обогнул дом и подъехал к заднему крыльцу. Он невольно посмотрел на окна комнаты Силоу.
 Она не вернулась. Сердце как будто упало в бездонную пропасть. Надо смотреть правде в глаза: она ушла. Ушла к отцу. К тому, кто имеет власть над ней, к тому, кто сильнее ее любви к мужу. История повторилась спустя четыре года.
 Но в течение этих двух недель в нем теплилась надежда, что она вернется. Он убеждал себя, что она уже не маленькая девочка, которая во всем слушается папу, что она превратилась во взрослую замужнюю женщину, которая ушла из дома вопреки воле отца.
 – Ой, Виль!
 Это мама, едва не задев его, выплеснула с заднего крыльца воду из ведра.
 – Вот как? Не успел я приехать, а ты меня уже водой гонишь? – пошутил Билли.
 Широкая улыбка озарила лицо Эллен.
 – Как я рада! Какой ты веселый! Не то, что когда уезжал, – она, вся, светясь радостью, поставила ведро на крыльцо. – Как хорошо! Папа! – позвала она через плечо. – Ты посмотри, кто приехал!
 Тут сначала на крыльцо выплыло облако табачного дыма, а потом уже приковылял дед.
 – Смотри, и утро выдалось чудесное, и Билли вернулся, – сказал он.
 – Салют, дед!
 – Давненько ты… Почитай, две недели тебя не было?
 – Силоу дома? – спросил он, не обращая внимания на слова деда.
 – Кхм, – произнес в ответ старший Уокер, в замешательстве оглядываясь на дочь.
 Билли посмотрел на них, и последние остатки надежды покинули его. Невидимая тяжесть легла на его плечи.
 – Значит, она ушла к отцу?
 – Она возвращалась, – торопливо сказала мама. – Потом ушла опять. У нее заболел отец.
 Билли рывком распахнул дверь в ее комнату. В пустую, тихую комнату.
 – Не верю. Он здоров, как бык!
 – В быках ты, конечно, разбираешься лучше, чем в людях. Говорят тебе – заболел! – рассердилась Эллен. – Ты сам уехал, ни слова не говоря, а теперь хочешь свалить всю вину на нее?
 Не выйдет!
 – Я ее не виню. Силоу дала мне три с половиной тысячи, чтобы я заплатил штраф. Не надо было, конечно, брать! Эти деньги все время стояли между нами. А Сэм дознался и стал меня ими попрекать. Не мог я этого терпеть!
 Билли отвернулся и оперся о перила. Эллен подошла к нему и погладила по спине, как будто была в силах притупить обиду.
 – Что-то произошло между Силоу и ее отцом, – сказала она. – Ты бы посмотрел на вдову Кершоу, когда она приезжала, чтобы позвать Силоу к отцу. А два дня назад Силоу заезжала к нам. Да, по пути в Мартинсвилл… Она сказала, что в Мартинсвилле ей надо купить что-то для какого-то торжественного приема… Мне показалось, что она приезжала не для того, чтобы проведать нас, как сама сказала, а чтобы собственными глазами убедиться, что тебя нет дома.
 – Не надо, мама. Что ты ее защищаешь? – с трудом сказал он, выпрямившись. Внезапно усталость бессонной ночи всей тяжестью навалилась на него. – Я хочу спать. Пойду в свою комнату.
 Она сделала свой окончательный выбор, когда уехала к отцу. Она навсегда оставила его.
 Он проснулся с тяжелой головой и болью в сердце. Потом долго лежал, изнывая от жары и тоски. Как он будет жить без нее? Что у него в жизни останется? Воспоминания?
 Черт побери, он любит ее! Он даже пожертвовал другом ради нее.
 И она тоже любит его. Это точно! Она любит его так сильно, как только может любить женщина!
 Почему же она ушла? Значит, ей мало одной любви?
 Билли схватился за голову и чуть не смахнул на пол настольную лампу. А когда поставил ее на прежнее место, то вспомнил, что оставлял на комоде кольцо.
 А теперь его не было. Нигде не было. Даже в шкатулке с украшениями. Значит, она взяла его? В дом Пеннингтона?
 Он посмотрел на себя в зеркало и решился. Хватит! Чем он хуже других? Он – бедняк? Ну и что? Это не значит, что у него нет гордости. Ему надоело чувствовать себя униженным. Теперь он будет действовать так, как сочтет нужным, без оглядки на других.
 Почему он должен прятать свои чувства, скрывать свои мечты об университете? Почему он должен бояться Пеннингтона и Сьюэлла? Даже боязнь потерять Силоу связывала его по рукам и ногам.
 А теперь ему нечего бояться и нечего терять.
 Если у него что и осталось, так это гордость!
 Званый ужин, как узнал Билли Боб, или, другими словами, ежегодная встреча банкира с персоналом и клиентами, будет проходить в Мартинсвилле. Почему бы и ему раз в жизни не посетить прием, черт возьми? Это будет, конечно, скучное формальное мероприятие для солидных людей в костюмах и галстуках. Ну что ж, он тоже будет скучным и солидным.
 Билли перерыл весь магазин, прежде чем нашел что-то подходящее: элегантный черный смокинг и белую рубашку, плиссированную на груди. Складочки были почти незаметны, но придавали рубашке изысканность.
 Галстук – черт возьми, охотнее он надел бы петлю на шею, но, что делать, приходилось одеваться по форме – галстук тоже был черным и резко выделялся на фоне белоснежной рубашки.
 Все было в магазине, кроме брюк приемлемой для него длины, а времени заниматься подгонкой уже не оставалось. Пришлось оставить джинсы и ковбойские ботинки. Так даже лучше. Пусть они сразу увидят, что он не собирается полностью подделываться ни под них, Пеннингтона с дочерью, ни под это сборище.
 Он принял душ, тщательно выбрился и расчесал волосы. Но все равно остался недоволен прической. Слишком уж длинные волосы. Дюймов тридцать. Зачем ему теперь это? Одевшись, он отсчитал ровно три с половиной тысячи из той суммы, что осталась после покупок, перехватил банкноты резинкой и засунул пачку во внутренний карман смокинга.
 Когда он спустился в кухню, Эллен и Вилли застыли в испуге. День клонился к закату. Если старые настенные часы не врали, было уже почти семь часов.
 – Господи! – пробормотал Вилли. – Ты оделся как на собственные похороны!
 – Правильно. Чувствую, сегодня меня вынесут вперед ногами.
 – Ты хочешь испортить людям праздник?
 – Она испортила мне жизнь, – коротко возразил Билли.
 – Видь, ты такой вспыльчивый. Прошу тебя, не делай глупостей! Она любит тебя, а в таком виде ты понравишься ей еще больше, это точно. Она страдает по тебе, я уверена.
 – Ну что ты, у нее дел по горло. И вообще, – постарался пошутить Билли, – с каких это пор свекровь ладит с невесткой, а?
 – Если ты не будешь меня слушать, я перестану ладить с тобой.
 Маленький, толстенький Леланд Риттер уже закрыл свою парикмахерскую, когда Билли Боб постучался в дверь.
 – Закрыто! – раздраженно прокричал Леланд, не поднимая головы.
 – Заплачу вдвое, – крикнул Билли.
 Парикмахер прервал уборку и посмотрел на дверь. Венчик седых волос вокруг его лысины сверкал в рекламных огнях наподобие нимба.
 – Ты ли это, Билли Боб? – удивленно воскликнул Леланд, щурясь на посетителя.
 – Угадал.
 Леланд подошел, открыл дверь и впустил Билли, не умолкая ни на секунду.
 – Торопишься куда-нибудь? И зайти решил? Никак нужда какая-нибудь заставила?
 – Угадал, – опять обронил Билли, скорей садясь в кресло, боясь, что передумает и убежит из парикмахерской.
 – Ай-яй-яй, надо же! – всплеснул руками парикмахер. – И куда же ты собрался идти с новой прической?
 – В загородный клуб «Гринвью».
 – К Пеннингтону? – воскликнул Леланд.
 – К нему. Причем без приглашения. Поэтому я хочу выглядеть соответственно, понимаешь? Чтоб, когда меня выгонят, я бы выглядел стильно.
 Билли говорил полушутя, но парикмахер не знал, что и думать.
 – Так, – пробормотал он. – Ты торопишься? Значит, спереди подровнять? – неуверенно добавил он и потянулся за ножницами. – Это я мигом.
 – Нет, не подровнять, – возразил Билли, глядя в зеркало. – Сегодня мне надо покороче… Знаешь что… состриги и сзади…
 – Что? Сзади? – упавшим голосом спросил Леланд. – Ты же всегда насмерть стоял, как я тебя ни уговаривал! А теперь что вдруг?
 – Стриги скорей, говорю, пока не передумал!
 – Слава тебе, Господи! – прошептал Леланд, обратясь взором к небу, и с энтузиазмом принялся за дело.
 – Знаешь, ты будешь, похож на Сьюэллов, если немного… – начал Леланд.
 – Нет. Не надо. Хватит и этого.
 Когда Билли заплатил и повернулся уходить, парикмахер задержал его.
 – Ты хочешь подкузьмить тестя, да? Знаешь, кто там будет? Много шишек, я слышал. Со всех ближайших округов.
 – И моя жена.
 – Знаешь, тебе не хватает только, – Леланд поколебался немного, – подожди немного…
 Он исчез в задней комнате и через несколько секунд вернулся, держа в руке бутылку с черной этикеткой. Виски.
 – Возьми. Тебе это сейчас нужнее, чем мне. – И он криво ухмыльнулся.
 Дважды он, полный решимости, выезжал на дорогу и дважды возвращался на автомобильную стоянку. Отчаяние вело его вперед. Но неуверенность в себе останавливала. Это чужой мир. Зачем ему лезть в игру, правил которой он не знает? И что, если она действительно не хочет его видеть? И кольцо для нее ничего не значит? Что, если она, вернувшись, домой, забыла его, неотесанного фермера со смешными претензиями на ученость?
 Его манила лежавшая на сиденье бутылка виски, обещая конец сомнениям. Два добрых глотка и вправду встряхнули его, напомнив ряд простых фактов. Что он тут философствует, черт возьми? Все ясно как день. Он, Уильям Роберт Уокер, фермер из штата Миссисипи, округ Брискин, едет за своей законной женой, отбившейся от рук в его отсутствие. Всю дорогу он твердил про себя эту фразу.
 – Подите скажите Силоу Уокер, что пришел ее муж. Она не ожидала моего приезда, поэтому меня нет в списке гостей.
 «Черт возьми, звучит неплохо», – подумал Билли. Швейцар у входа в банкетный зал был, видимо, того же мнения. Он отошел от дверей и оставил вход без охраны, чем Билли Боб и воспользовался.
 В зале было полно народу. Пеннингтон владел – или управлял – шестью банками. Кругом было море цветов. Все свободное место занимали вазы с желтыми розами, маленькие вазочки с темно-лиловыми фиалками и изящные узкие стаканы с розовыми гвоздиками. Среди цветов затерялись искусственные апельсиновые деревья, занимавшие оставшееся пространство.
 По-концертному одетые пианист и саксофонист, стоя в углу на небольшом возвышении, наигрывали красивую мелодию, которую никто не слушал. Гул голосов и смех едва не перекрывали звуки музыки. Около бара томилось несколько мужчин, по виду – мелкие служащие.
 Пианист посмотрел в зал, и Билли узнал его. Это был Аарон Педро, игравший на танцах в «Лиджн Холл»! Выходит, он здесь не единственный простолюдин? «Ну что ж, в такой компании будет веселее», – усмехнувшись, подумал Билли.
 Силоу была в огненно-красном платье, которое пенилось вокруг ее ног при каждом легком движении. А талия была такая узкая, что, казалось, он может полностью обхватить ее одной рукой. Она, похоже, задалась целью показать, что ей не нужен лифчик. Глубокое декольте оставляло грудь почти открытой, демонстрируя всем соблазнительную нежность кожи. Хорошо еще, что она догадалась надеть сверху жакет, хотя, конечно, что это за жакет, черт возьми, одно название, а не жакет… Без пуговиц, почти без рукавов! В нем вспыхнуло желание, сменившееся тут же злостью и яростью.
 Он тосковал по ней, ночи не спал; а она веселится! Он две недели работал как проклятый, потому что она задела его гордость, а она и думать про него забыла. Он продал коня ради этой женщины в огненном платье.
 Билли Боб готов был взорваться.
 – Что вы сказали? – нахмурилась Силоу, глядя на швейцара.
 – Ваш муж здесь, – повторил швейцар, перекрикивая шум.
 – Не может быть. Это ошибка. Его нет в городе.
 – Никакой ошибки. Посмотрите… – швейцар указал на дверь, но там никого не было.
 У Силоу пересохло в горле. Билли? Здесь? Вернулся? Но зачем пришел сюда? Как узнал? И что задумал?
 – А! Вон он! – радостно указал швейцар в угол, где играл маленький оркестр.
 Силоу посмотрела туда и увидела… что Билли Уокер смотрит на нее. Или это не Билли Уокер? Или Билли? Неужели это он? Не может быть! Неужели это тот же Билли, который никогда не снимал дурацкую шляпу, который возвращался грязный и усталый после работы в поле, который просидел две недели в тюрьме, который спал рядом с ней, который не мог простить ей, что взял у нее деньги?
 – Это ваш муж, да? Или нет? Но он так сказал, – глядя на Силоу, швейцар уже сомневался, правильно ли он поступил, оставив подозрительного гостя без присмотра. Может ли так жена смотреть на мужа?
 – Э-э-э… мне кажется… – Силоу шагнула вперед.
 – Вам кажется? Вы не узнаете собственного мужа? – удивился швейцар, но, махнув рукой, оставил парочку саму разбираться в своих отношениях.
 Билли Боб стоял, опираясь на пианино, и глядел на публику, как на зверей в зоопарке. Новая короткая прическа до смешного молодила его. Но фигура… Да, широкоплечая фигура быстро изменяла первоначальное впечатление незрелости и незавершенности его облика. В целом он выглядел… великолепно!
 При приближении Силоу Билли выпрямился. Она украдкой разглядывала его. Он в джинсах! Надо же, на плечах – смокинг, на ногах – ковбойские ботинки. Билли неподражаем. Почему считается, что Майкл лучше Билли? Только дураки могут так считать. Но как он изменился! Это уже не тот милый повеса, какого она знала раньше.
 А, подойдя ближе, Силоу поняла еще кое-что: в любой момент он готов сорваться. Это было видно по его взгляду, это сквозило в каждом его движении.
 Она неуверенно и робко остановилась перед ним.
 – Здравствуй, Силоу.
 – Би… Билли, – она прокашлялась.
 – Чего ты испугалась? – холодно спросил он. – Я не собираюсь насильно тащить тебя домой… к себе.
 – Не собираешься?!
 Что с ней? Почему она так себя ведет? Вместо того чтобы броситься ему на шею, сорвать шелковый галстук, распахнуть рубашку и обнаружить своего Билли вместо этого прекрасного незнакомца с яростью во взгляде.
 – Нет. Не хочу портить тебе удовольствие от прекрасного вечера. Я зашел, чтобы вернуть тебе кое-что, – он засунул руку во внутренний карман и достал оттуда пачку денег.
 – Нет… Билли… я не хочу… Я поняла, но… не возьму…
 – Еще как возьмешь! Я не хочу больше краснеть при упоминании об этих тысячах!.. Поэтому, если ты откажешься взять деньги, я засуну их вот сюда, – он показал глазами ей на грудь. – Да, засуну тебе в декольте, будь уверена. Так что, лови!
 Билли Боб бросил ей деньги. Она инстинктивно их поймала.
 – Где ты был две недели? Уехал, не сказав ни слова!
 – Я работал. Чтобы заработать вот это! – Он кивнул на деньги. – Теперь вам с Пеннингтоном не в чем меня упрекнуть!
 – Я не хотела тебя обидеть, – напряженно сказала Силоу. – Я была не в себе. Ты должен был это понять.
 – Я тебя прекрасно понял. Ты вернулась к отцу. Прекрасно, больше ты меня уже не купишь, – он скользнул по ней взглядом, по груди, подлинным ногам. – Но, прежде чем попрощаться, я хочу унести с собой еще одно воспоминание…
 Он был настолько силен и громаден, что без особых усилий поднял ее, притянул к себе.
 Его губы прижались к ее губам.
 Любимая и желанная…
 Но, когда эта мысль размягчила ему душу, он отстранился. Она, едва дыша, открыла глаза.
 – Все подумают, – яростно прошептал он, – что ты сама повисла у меня на шее. Это, наверное, возмутит твоих знакомых. Ты пробовала прижиться в моем мире. Мог бы попробовать и я прижиться в твоем. Но не хочу.
 Билли Боб отпустил ее. Он решил уйти. Гости отскакивали от него как кегли. Ему послышалось, что Силоу зовет его, но он не остановился.
 – Это тот самый…
 – Да, это Уокер…
 – … с которым Силоу сбежала и тайно обвенчалась…
 Со всех сторон до него доносился шепот, но он не обращал на это никакого внимания. Его поглощала одна-единственная мысль: если бы он сейчас не ушел, то немедленно рухнул бы перед ней на колени и умолял бы ее вернуться к нему, чтобы начать заново их совместную жизнь.
 А тем временем Силоу обратилась к Аарону.
 – Вы курите? – требовательно спросила она.
 – Чего? Я? А, да… То есть да, мэм, – заикаясь, ответил он.
 – Одолжите зажигалку!
 Билли прошел сквозь многочисленные двери и вдруг столкнулся нос к носу со своим злейшим врагом.
 Сэм Пеннинггон с молчаливым Томми за спиной о чем-то спорил с высоким блондином. С Майклом! Да, это был Майкл! Если бы на Билли Боба вылили ушат холодной воды, это подействовало бы на него не так ошеломляюще. Он застыл на месте.
 Пеннинггон оглянулся на непрошеного свидетеля разговора и, не сразу узнав, рассмеялся сухим, отрывистым смехом.
 – Черт побери! Ты прекрасно выглядишь, Уокер! Старик смотрел на него спокойно и даже почти… виновато! Билли остолбенело, перевел взгляд на Томми.
 – Я ухожу, – растерянно сказал Билли.
 – А какого черта? Оставайся, – сказал Сэм. – Здесь собрался весь округ.
 И Пеннинггон повернулся к Майклу, который с открытой неприязнью разглядывал Билли.
 Билли Боб никогда еще так близко не стоял рядом со своим старшим братом. До него не сразу дошло, что это его совершенно не волнует. Раньше волновало. А теперь – нисколечко. Он забыл о Сьюэллах. Перестал о них думать. Больше не хочет познакомиться с ними. И не обижается, что они не принимают его.
 И Билли озарило, что это произошло благодаря Силоу.
 Она заполнила его целиком. В его душе не осталось места для зависти и мести. Благодаря ей зажила застарелая рана.
 И теперь Майкл для него – всего лишь обидчик, покусившийся когда-то на его невесту.
 – Если бы я знал, что будут пускать всяких там… – начал Майкл выговаривать Сэму, но Билли перебил его.
 – Эй, Сьюэлл! Ну-ка, давай выйдем! – сказал он, снимая смокинг.
 Это были его первые слова, обращенные к брату. До сих пор они не сказали друг другу ни единого слова.
 – Это вы мне? – презрительно поморщился Майкл.
 – Ты приставал к Силоу! Ты трогал ее своими грязными лапами!
 – Кто ей поверит? Она врала, потому что…
 Билли не стал больше слушать. Просвистел кулак, и Майкл, захлебнувшись кровью, упал на спину. Едва он поднялся с пола, как получил второй удар, на этот раз – в живот. От боли он согнулся пополам. После третьего удара – по шее – Майкл рухнул носом в пол и затих.
 – Ты понял, – начал Билли и, присев рядом с поверженным врагом, продолжил, шепча ему в самое ухо, – что тебе надо держаться подальше от Силоу? И не распускать язык!
 Майкл смолчал.
 Билли поднялся и, не глядя, протянул руку, чтобы взять смокинг, но на месте Томми почему-то оказалась Силоу. Она прижимала смокинг к себе и глядела на него широко раскрытыми глазами. Пачка денег так и осталась у нее в руке. Он с огорчением вспомнил о своем намерении показать себя с лучшей стороны, предстать перед ней приличным человеком.
 Вдруг за его спиной раздался громкий голос Томми. Билли даже вздрогнул от неожиданности.
 – Ага! Кажется, кто-то дрался с Майклом? Его отец недавно выиграл выборы по двум главным округам. Это значит, что кто-то посмел нокаутировать сына будущего губернатора, – голос Томми звучал скорбно.
 – По-моему, этот «кто-то» скрылся в темноте, – глубокомысленно изрек Сэм Пеннинггон.
 Билли стало неловко за банкира. Зачем же врать-то?
 – Давай, – с трудом выговорил Билли, потянувшись за смокингом.
 Но Сэм отвлек его.
 – Уокер, ты оказал мне большую услугу, – Сэм кивнул на лежавшего Майкла. – За это я дам тебе небольшой совет. Попробуй еще раз обратиться в ту фирму, которая разорвала с тобой контракт. Мне почему-то кажется, что на этот раз они поведут себя по-другому. Но не думай, что с моей помощью. Отнюдь. Это будет полностью твоя заслуга.
 Сэм говорил хмуро и неохотно.
 Билли привычным жестом провел ладонью по волосам и вспомнил, что сегодня подстригся.
 – Я пойду скажу, чтобы о нем позаботились, – кивнул Сэм на Майкла.
 Томми молча последовал за Пеннинггоном.
 – Отдай смокинг, – вымолвил, наконец, Билли.
 На этот раз Силоу вернула вещь хозяину. Но зачем ему смокинг? Чтобы уйти?
 «Зачем она отдала, – в панике подумал Билли. – Она хочет, чтобы я ушел?»
 Билли не знал, что ему говорить или делать, чтобы удержать ее, поэтому он пошел к своему грузовику. Силоу как привязанная двинулась следом, но не старалась догнать.
 Он остановился у самой дверцы. Дальний свет причудливого фонаря, освещавшего ионические колонны фасада особняка, превратил ее в неясный силуэт.
 – Я… – начал он.
 – Вы никуда не поедете, мистер Билли Боб Уокер!
 В тишине стоянки ее голос звучал громко и решительно, но, слава Богу, слегка дрожал, что свидетельствовало, что она волнуется, и, значит, он ей не безразличен.
 – Правда? – с надеждой спросил он.
 – Я вытащила ключи от машины из кармана смокинга.
 – Ты взяла ключи! – радостно сказал он. Значит, она все-таки не хочет, чтобы он уезжал! – Ты взяла ключи?
 Она указала в темноту, туда, где было поле для игры в гольф.
 – Помнишь, около «Лиджн Холла» ты грозился выкинуть мои ключи? А я не даю пустых обещаний. Я сразу бросаю ключи. Поди, поищи! Они ждут тебя у пятнадцатой лунки!
 – Господи, Силоу! Как же я их найду? В темноте? – спросил он, забросив смокинг в кабину.
 – Как хочешь! Хоть торчи здесь до самого утра. Ты это заслужил! – закричала она и пошла прочь.
 – Подожди, Силоу! Ты куда? Подожди!
 Билли пошел за ней. Она шла в сосновую рощу рядом с полем для гольфа и на ходу говорила, неизвестно к кому обращаясь. Ей как будто было безразлично, слушает ее кто-нибудь или нет.
 – Уехал, ничего не сказал! Может, ушел к любовнице? Я приехала за ним в этот «Пэлис»! В жизни таких развратных заведений не видела!
 – А не таких развратных? Видела? Много? – Он не смог удержаться от насмешки.
 Силоу остановилась.
 – Не больше, чем ты – фешенебельных клубов! И я никогда нигде не устраивала бессмысленных драк!
 – Но хотела устроить, помнишь?
 – А зачем она обнимала тебя?
 – Затем же, зачем Майкл тебя целовал! Я не звал Анджи. Она подошла сама. И больше не подойдет. Я ведь женат, правда? – Билли вопросительно поглядел на нее.
 Она смотрела в сторону.
 – Я поговорила с папой. Не знаю, что между вами было, но он обещал помириться с тобой…
 – А ты? – с трудом произнес он. – Ты помиришься?
 – С кем? С незнакомым мне человеком? Я же тебя совсем не знаю, Билли! Ты от меня все скрываешь! Почему ты молчал про свои занятия?
 – Я боялся, что ты будешь смеяться.
 – Ты слишком многого боишься. Даже меня!
 – Я? Тебя?
 – Да, ты – меня. Я имею в виду вот это, – Силоу протянула ему пачку долларов. – Я знаю, что это. Это твоя раненая гордость и страх потерять меня. Ты так и не смог до конца понять, что я не предлагала тебе деньги. Я просто хотела стать твоей женой. Тебя так беспокоят эти деньги, что я готова расстаться с ними, только бы ты перестал о них думать. Иначе мы не сможем жить вместе. А я, мистер Уокер, – тут она вынула биковскую зажигалку, – очень хочу быть вашей женой. И, клянусь вам, мы будем жить вместе.
 Она щелкнула зажигалкой и посмотрела ему прямо в глаза. Потом поднесла пламя к пачке долларов. Тут он увидел кольцо у нее на пальце. Значит, она его носит!
 Огонь лизал банкноты. Да, пусть сгорят, подумалось Билли. Это очень романтично. Жертва на алтарь любви.
 Однако жалко.
 Он работал все-таки. И, похоже, ему снова придется содержать жену.
 – Силоу! Хватит! – Он выбил деньги у нее из рук, затоптав пламя ботинками. – Жечь деньги? Как это не похоже на дочь банкира, – он взял ее руку и поцеловал палец, на котором было кольцо.
 – Я как-нибудь расскажу тебе одну историю про дочь банкира, – прошептала она. – Но не сейчас. Знаешь, почему ты не дал этим деньгам сгореть? Потому что в глубине души понимаешь, что они на самом деле вовсе не разделяют нас. Но мой жест был необходим. Это мое извинение.
 Наконец ее руки были больше ничем не заняты, и она смогла развязать его галстук. Прямо здесь, под открытым небом, на виду у сосен, звезд и птиц.
 Кровь зашумела у него ушах.
 – Да, – выдохнул он. – Знаешь, зачем я его надел? Чтобы показать, что я ничем не хуже других. Что я смогу жить в твоем мире. А потом не знаю, что на меня нашло.
 Силоу потянулась к верхней пуговице его рубашки. Билли Боб, еле сдерживая страсть, обнял ее. Он чувствовал, как закипает кровь.
 – Не знаешь? – прошептала она с легкой усмешкой. – Ты бросил мне деньги, а потом довел до слез своим поцелуем. Ты говоришь, что не хуже других? Ошибаешься! Ты лучше! Как на тебя смотрели все женщины! Ты бы только видел! И вот еще что: пойми, пожалуйста, еще одну вещь, – Силоу уже справилась со второй пуговицей и залезла холодной ладонью под его новую рубашку. – Я люблю тебя в любом виде: и в грязной футболке, и такого, каким ты был сегодня. Понимаешь? И в любом качестве. Мне безразлично, фермер ты или доктор.
 Наконец расстегнулась четвертая пуговица. Силоу распахнула его рубашку. Он прижал ее к себе и стал целовать. Она бессильно откинула голову назад. У нее подгибались ноги. Она готова была рухнуть прямо на постриженную траву поля для гольфа около пятнадцатой лунки.
 – Сегодня мне не удалось вести себя прилично, хоть я и очень хотел, – задыхаясь, прошептал он. – Но ты, видимо, хочешь меня переплюнуть… Неужели прямо здесь, Силоу?
 Она в ответ сказала ему такое, что он перестал задавать глупые вопросы, лег вместе с ней на траву и стал расстегивать ремень.
 – Ты выпил? – спросила она, когда ей удалось сделать вдох поглубже.
 – Увы, мэм, – прошептал он ей на ухо. – Получил глоток виски в подарок от парикмахера.
 – Дал тебе хлебнуть для храбрости, чтобы ты не убежал прямо из-под ножниц? – засмеялась Силоу, ища его губы.
 – Совсем нет. Для того чтобы у меня хватило смелости поехать за женой, которая бросила мужа, – ответил он совершенно серьезно.
 – Я ждала тебя несколько дней. А ты уехал на две недели. На две недели! – Она, наконец, вытащила его рубашку из джинсов.
 – Мне надо было заработать денег, – ответил он и, не сопротивляясь ее желанию, опрокинулся на спину.
 Она стала целовать его грудь и живот.
 – Ты так много заработал?
 – Я продал Чейза.
 Силоу замерла.
 – Билли! Я не хотела, чтобы ты продавал его!
 Он взял ее лицо в свои ладони и посмотрел ей в глаза.
 – А я продал! И не жалею! Ради тебя я готов на все! Слезы полились из ее глаз, но она не замечала их. Билли нетерпеливо приподнял Силоу, высвободил ее груди из платья и стал целовать их.
 А она, глядя вниз, на его светлые волосы, вздрагивая от его прикосновений, думала о нем: как он дрался за свой контракт на поставку деревьев, как учился в университете, как продал коня, принеся его в жертву их любви.
 И ведь его приход сюда – это тоже поступок, который дался ему нелегко. Он – настоящий мужчина. Не хлюпик. Не мальчик. Виль, а не Билли. Да, именно Виль. Эллен правильно его называет.
 Силоу наклонилась, приникла к его губам и стала лихорадочно целовать его, нарушив устоявшийся ритм его ласк. Он не утерпел и, переменив позицию, оказался наверху. Она теперь лежала на его левой руке, а правой он срывал с нее одежду. Они любили друг друга, чутко отзываясь на каждое движение, без устали предаваясь старинной, как мир, игре.
 И вот она уже оказалась в вышине, над старыми соснами среди звезд, крепко сжимая Билли в объятиях, потому что во всем мире существовал только он.
 – Я… люблю… тебя… Силоу! – Слова с хрипом выходили у него из горла.
 – Я люблю тебя Билли… нет!.. Виль! Я люблю тебя, Виль! – ответила она, и ее ответ прозвучал для него сладчайшей музыкой.
 Звезды были близко – рукой подать, а луна – далеко, прозрачный ломтик на синем ковре неба.
 – Почему ты до сих пор не учила меня играть в гольф? – улыбаясь, спросил он, застегивая ей сзади платье.
 – А я и не представляла себе, что на поле для гольфа может быть так хорошо, – смеясь, отвечала она, шаря по траве в поисках его галстука.
 – Отличная игра. Я и не знал, – качал он головой. – Если б знал, зачем ты меня зовешь в клуб, я бы не приехал, а прилетел. А на ключи вообще бы не обратил внимания.
 – Ты и так не обратил! – смеялась Силоу. – Они у тебя в кармане!
 Он захохотал.
 – Надо же! Вот это трюк! Так это ты меня просто заманивала в укромный уголок?
 – Это обычный прием игроков в гольф. Так что мы с тобой здесь не оригиналы. Но мне не хочется, чтобы ты был как все, таким же прилизанным и фальшивым, Виль Уокер, – она приникла к нему. – Я хочу домой.
 Ему понравилось, что она назвала его «Виль». И еще, что она сказала «домой».
 – Господи, да ты уже спишь на ходу, – ласково сказал он, закончив застегивать пуговицы на рубашке.
 Потом он взял ее на руки, поднял и понес. Она уткнулась лицом в складки на рубашке, выпачканной травой.
 – Как хорошо… хорошо, – бормотала она сквозь дрему.
 Все гости и хозяева уже давно разъехались. Грузовик Билли одиноко торчал посреди пустой стоянки. Силоу потянулась и распахнула дверцу. Он осторожно опустил ее на сиденье, на котором лежал смокинг.
 Он захлопнул дверцу, обошел грузовик и уже хотел залезать в кабину, как вдруг из-за одной из колонн, поддерживающих балкон, вышел высокий мужчина.
 – Мистер Уокер!
 Билли вздрогнул и удивленно обернулся. Силоу очнулась.
 – Да? – насторожился Билли.
 – Я вас ждал. Я получил сведения, что вы будете сегодня в клубе. Похоже, вы неплохо провели время, – продолжал незнакомец. – Разрешите представиться: меня зовут Пол Джонсон. Я из газеты «Мемфис Коммершел эпил».
 Мужчина остановился, вынул сигареты и взял одну в рот.
 – Ну и что?
 – По моим сведениям, вы связаны с Робертом Сьюэллом… очень крепкими узами. Не так ли? – Корреспондент зажег зажигалку. В ее свете стали видны невыразительные черты его лица. – Я подумал, что, может быть, вы захотите встретиться с некоторыми заинтересованными в вас людьми?
 – Я считаю, что мы даром теряем время, а я этого не люблю. Мне завтра рано вставать. Поздно уже, – Билли тряхнул головой, снова забыв, что недавно обрезал свои космы. – Ваши сведения вы получили из ненадежного источника. Отец моей жены – друг Сьюэлла, это верно. Ваш источник что-то напугал.
 Дженсен удивился.
 – Но меня уверяли, что вы – незаконный сын судьи! – разочарованно протянул он.
 Билли уже залезал в кабину. Силоу сжала его руку.
 – Кто, я? – Билли коротко рассмеялся. – Меня зовут Виль Уокер. Я не знаю своего отца.
 Он погромче хлопнул дверцей – так что эхо прокатилось по пустой стоянке – и улыбнулся Силоу.
 – Все, милая моя, – сказал он, счастливо вздохнув. – Едем домой!