Аннотация: Могущественный афганский властитель Акбар-хан совершил большую ошибку – решив наказать строптивую наложницу Айшу, уступил ее на ночь английскому лейтенанту Киту Рэлстону. Мог ли предположить Акбар-хан, что одна-единственная ночь страсти зажжет в сердцах британского офицера и зеленоглазой красавицы, с детства обреченной на долю рабыни, пожар безумной любви? Теперь Рэлстон готов поставить на карту и карьеру, и жизнь – для того, чтобы спасти Айшу от ее безжалостного господина…


---------------------------------------------


 Джейн Фэйзер
 Жемчужина гарема



 Пролог


  Август 1833 года 
 Наступило самое тягостное время дня. Скалистые вершины отбрасывали длинные густые тени на узкую тропинку, петлявшую между горбатых утесов.
 Джордж Спенсер оглянулся на караван. Верблюды, нагруженные переметными сумами с товарами, едва тащились, высоко задрав головы на вытянутых шеях. Они выглядели до смешного горделивыми, всем своим видом показывая свою непричастность к навязанной им нелепой роли вьючных животных. Погонщики щелкали языками и понукали их странными, но, вероятно, понятными верблюдам окриками. Надо было спешить: тени росли, а караван все еще полз по узкому ущелью Хаибер. И Британская Индия, сулящая спокойствие и безопасность, была еще слишком далеко. А ведь не вздумай Аннабель исчезнуть сегодня утром из лагеря (оправдываясь, она утверждала, что погналась за альпийским козлом), они бы тронулись в путь на два часа раньше и еще до темноты ступили бы на британскую землю. Но солнце клонится к закату, а караван еще плетется по сумрачному, таящему угрозу ущелью. На небе появилась вечерняя звезда, и это наполняло душу еще большей тревогой.
 Охранники, ехавшие на лошадях, беспокойно ерзали в седлах, то и дело хватаясь за гладкие приклады своих ружей. Они озирались вокруг, напряженно всматривались в узкую извилистую тропку, исчезавшую во мраке, и задирали головы кверху – туда, где громоздились, словно застывшие в злобном ожидании, гигантские скалы.
 – Ты, кажется, волнуешься, Джордж, – по обыкновению спокойно сказала Розалинд Спенсер, которая скакала бок о бок с мужем. – Теперь уже недолго осталось.
 Джордж улыбнулся жене. Сам звук ее голоса, как всегда, пролил бальзам на его душу, а мягкий взгляд карих глаз утишил неотступную тревогу.
 – Нужно что-то делать с Аннабель, – сказал он без особой, впрочем, убежденности.
 Последние десять лет это было их главной заботой и трудностью: ребенок не желает слушаться. Аннабель своенравна, и никакие уговоры не могут заставить ее отступить от того, что она задумала.
 Розалинд понимающе улыбнулась в ответ. Дочь была для них неиссякаемым источником счастья, ни с чем не сравнимым, разве что с собственной их любовью друг к другу. Да, Аннабель неуправляема и упряма. Можно сказать – испорчена до мозга костей. Но ведь в семьях, где один ребенок, такое бывает нередко.
 – Вот вернемся в Пешавар, она и угомонится, – успокоила мужа Розалинд. – Жизнь войдет в свою колею. Уроки, верховая езда, встречи с друзьями… Аннабель, я думаю, прекратит выслеживать горных козлов и слоняться по базарам.
 Аннабель Спенсер сморщила свой маленький хорошенький носик. Опять родители говорят о ней. Да, конечно, вон как они склонились друг к другу, пряча лица, словно заговорщики. Наверняка обсуждают утренний ее поступок. Папа был ужасно огорчен, можно сказать, разозлился из-за того только, что она задержала их на пару часов. И что тут такого? По правде сказать, Аннабель пугала сама мысль о возвращении к чопорной упорядоченной жизни в их большом белом доме в Пешаваре. Эти пышные сады, армия слуг, необходимость неукоснительно выполнять светские обязанности. Глупая болтовня девчонок – родители почему-то считают их подходящими для нее подругами, любящие мамаши; восседая на веранде, они улыбаются и кивают своим чадам, и нет им никакого дела до других детей – маленьких слуг, которые усердно разгоняют у их лиц горячий воздух опахалами.
 Аннабель оглянулась вокруг: она не видела в афганских пейзажах ничего устрашающего. Напротив, они волновали ее своим первозданным необузданным величием. Полгода назад Джордж Спенсер дал честное слово, что когда Аннабель исполнится двенадцать, они все вместе отправятся через горы в Афганистан и Персию. С тех пор девочка не переставала мечтать о предстоящем путешествии. Отец накупил множество ковров, роскошных шелковых тканей, серебра и чеканного золота. Потом он переправит все это на корабле в Англию. Высокий спрос на заморские товары уже давно превратил Джорджа Спенсера в набоба.
 Но Аннабель не интересно было, каким образом отец умножает свое богатство. Ее привлекали и очаровывали люди, с которыми он заключал сделки. Ханы – владыки жизни и смерти своих подданных. Неуступчивые купцы, с их проницательным взглядом и медоточивой речью. Женщины, закутанные с головы до пят и похожие на тени. Горцы – воины-кочевники в тюрбанах, с остроконечными топориками за поясом или острыми кривыми саблями –  шимитарами , которые ярко блестят на солнце. Аннабель забывала обо всем на свете, оказавшись на базарах с их экзотическими чудесами или на  айлагах – прекрасных изобильных летних пастбищах, расположенных высоко в горах. Весной кочевники пригоняют туда своих курдючных овец, коз, рогатый скот и пони – они пасутся там до первых сентябрьских снегопадов. Она вздрагивала от наслаждения, стоило ей услышать вой волков, увидеть следы черного медведя или сероватую тушу бородача-ягнятника, который рыщет по окрестностям в поисках сгнившего или загнивающего мяса.
 Аннабель целиком ушла в воспоминания. И первый тревожный крик одного из всадников, ехавших впереди каравана, не сразу достиг ее ушей. Наконец Аннабель отвела невидящий взгляд от гривы своего пони, заплетенной в косичку… и ужас захлестнул ее.
 Караван со всех сторон окружали воины гази. [1] Они карабкались по крутым склонам гор, прыгали со скал, с тяжелым топотом скакали по тропинке на лошадях и со всего маху врезались в путников. Их длинные винтовки,  джеззали , были направлены в охваченную паникой толпу. Выстрелы так и щелкали один за другим, и люди Джорджа Спенсера падали с лошадей и верблюдов. Тропинка была усеяна их телами, и фанатики добивали раненых кинжалами.
 Розалинд, получив пулю меж лопаток, умерла мгновенно. Она едва успела почувствовать боль, и тьма поглотила ее. Джордж, издав крик ярости и отчаяния, одним махом спрыгнул с лошади. Но так и не успел дотянуться до жены: широкий клинок пронзил ему сердце. И он испустил дух с именем Розалинд на устах. Аннабель застывшим взглядом смотрела на невообразимо страшные вещи, которые творились вокруг. Она словно окаменела, сидя в седле на своем маленьком пони. Горцы резали «неверных» – собак  феринге , издавая ликующие вопли, которые с такой силой били в барабанные перепонки, что Аннабель казалось, будто эти звуки раздаются у нее в голове.
 Все вокруг вертелось и кружилось, как в адском водовороте. Перед глазами Аннабель мелькали лица афганцев – смуглые, бородатые, с ослепительно белыми зубами. Пронзительно ржали лошади. В воздухе висел пороховой дым. Потом он рассеялся, и рядом с Аннабель возник человек. Внутренним чутьем она поняла: сейчас решается ее судьба. У гази была маленькая остроконечная бородка, длинные локоны, выбивавшиеся из-под тафьи, и фанатично горящие глаза. Он уже занес над Аннабель свой кинжал,  хибер , готовясь снести ей голову.
 Рот девочки открылся в беззвучном крике. Капюшон упал на плечи. Огромные остановившиеся глаза были полны ужаса.
 Когда гази увидел изумрудные бездонные глаза девочки, ее ослепительно белую кожу и волосы цвета бронзы, словно светившиеся в полумраке, яростная жажда крови в его взгляде сменилась раздумьем.
 – Акбар-хан.
 Аннабель услышала это невнятное бормотание, несмотря на страх, который лишил ее дара речи и способности двигаться. И вдруг большие руки подхватили Аннабель под мышки, оторвали от седла и подняли в воздух. У перепуганной насмерть девочки вырвался дикий, нечеловеческий крик. Горец с хохотом швырнул ее впереди себя на седло, так перекрутив плащ, что руки Аннабель оказались плотно прижатыми к бокам. Потом он крикнул что-то, обернувшись к своим товарищам, продолжавшим резню. Аннабель не поняла, ответили ему или нет, потому что воздух раздирала какофония воплей.
 Лошадь галопом помчалась по дороге, и в ушах засвистел колючий ветер, предвестник близкой зимы. Волосы девочки разметались, глаза наполнились влагой. И трудно было понять, когда же во время долгого их пути из них полились настоящие слезы. Слезы безудержного, смешанного со страхом горя.




 Глава 1


  Сентябрь 1841 года 
 Кристофер Рэлстон с огорчением подумал, что сегодняшнее похмелье сильно превосходит все предыдущие. А уж кто, как не он, разбирается в этом. Солнце, казалось ему, слишком ярко сияет на пронзительно голубом небе, какое можно увидеть только в горах. И лучи его, отражаясь от снежных вершин, неприятно слепят глаза своим блеском.
 Обычно величие афганской природы глубоко трогало Кристофера – даже если он чувствовал себя неважно. Но сегодня день выдался на редкость противный. Веселые равнины и суровые горы, ручьи, которые деловито и храбро пробивали себе извилистую дорогу среди скал, – ничто не могло облегчить неутихающую боль в висках, снять жжение в глазах, увлажнить пересохший рот, успокоить взбунтовавшийся желудок и прогнать тяжкую цепенящую депрессию.
 «Зачем я это делаю?» – удивлялся Рэлстон, как, впрочем, всегда в таких случаях. Для чего нужно было играть последнюю партию… и еще одну, последнюю… и самую последнюю? И пить последнюю порцию бренди… и еще одну, тоже последнюю, а потом уже самую последнюю? Зачем каждую ночь он падает в полубесчувственном состоянии на походную кровать, на чем свет стоит ругая денщика, который расстегивает ему крючки и пуговицы, стягивает сапоги и укладывает спать?
 Дурацкий вопрос. Кто на его месте не искал бы забвения? Ведь загнали его в Богом забытую дыру, на самую окраину цивилизованного мира. И обрекли на скучную лейтенантскую службу в кавалерии Ост-Индской британской компании. [2] 
 Господи, какая ирония судьбы! Губы Рэлстона скривились в насмешливой улыбке. Он, достопочтенный Кит Рэлстон, любимец общества – несмотря на скверную репутацию (а может быть, именно благодаря ей), он, лихой капитан седьмого кавалерийского драгунского полка, в пьяном порыве угодил в эту тьму кромешную.
 – Прошу прощения, сэр, но мы скачем уже четыре часа. Людям надо бы перекусить.
 Интонации сержанта Абдула Али были мягкими, как дождевые струи, но вежливое его замечание все же звучало приказом. Кит резко кивнул: в напоминаниях, мол, не нуждаюсь.
 – Я хочу устроить привал вон под теми деревьями, чтобы не быть на виду.
 Кит указал хлыстиком на небольшую рощицу, которая пряталась между скал. На фоне голой песчаной равнины она походила на драгоценный камень ярко-зеленого цвета.
 – Конечно, сэр, – пробормотал тактичный сержант, – прекрасный выбор.
 Кит не понял, прозвучала ли ирония в голосе Абдула Али. Да и какое ему, в сущности, до этого дело? Лейтенанту Рэлстону не нравится его нынешняя служба. А это вовсе не секрет ни для офицеров, ни для солдат. Впрочем, кого может радовать роль оккупантов, которые с помощью штыков навязывают афганцам ненавистного (по вполне веским причинам) правителя? Этому нет оправдания ни с точки зрения закона, ни с точки зрения морали. Шах Шуджа – из числа тех владык, что становятся тиранами по причине собственной бездуховности и чрезмерной трусости. Его не признавали вожди афганских племен, яростно боровшихся за независимость.
 Лейтенант Рэлстон скучающим взором обвел окрестности. А что, если его отряд лицом к лицу столкнется с враждебными горцами из племени гильзаи? – лениво размышлял он. Придется, наверное, удирать поджав хвост. Гильзаи не назовешь цивилизованными противниками, хотя они все же предпочтительнее фанатиков-гази. Впрочем, все афганцы становятся фанатиками, вступив в партизанскую войну с захватчиками-феринге и марионеточным их правительством. Ведь оно облагает горцев налогами, диктует им свою волю и отнимает у них древнейшее право взимать мзду с путешественников за безопасный проезд по горным дорогам. И в своем наглом высокомерии даже не замечает, насколько решительно настроены афганские племена и их ханы.
 Лейтенант Рэлстон пришпорил лошадь:
 – Не будем терять времени, сержант.
 Абдул Али позволил себе слегка приподнять бровь, после чего отдал приказ пятерым сипаям, [3] которые ехали позади, и сам пустил лошадь в галоп.
 Прохладная зеленая роща была одним из тех приятных сюрпризов, какими порой одаряет путников эта негостеприимная, в общем, страна. К тому же роща оказалась довольно обширной. Вскоре отряд обосновался на полянке, устланной толстым ковром зеленого мха и усеянной лютиками.
 При одной мысли о еде лейтенанта выворачивало наизнанку. Оставив своих людей, которые радостно занялись приготовлением завтрака, он пешком отправился прогуляться по лесу. Тропинка мягко шла под гору, и Кит бездумно спускался по ней, углубляясь все дальше в кущу деревьев. И вдруг перед ним возникло озеро, при виде которого у него перехватило дыхание. Идеально круглое, оно, словно ожерельем, было окаймлено деревьями. Большие плоские камни на дне его посверкивали в прозрачной воде. Рэлстон вышел из-за деревьев: вода так и манила остудить нывшую от боли голову. Внезапно он заметил что-то краем глаза, инстинктивно отпрянул назад, в укрытие, и замер, осматриваясь вокруг.
 В озере кто-то плавал. Белая рука, изогнувшись, рассекла поверхность воды. С такого расстояния трудно было рассмотреть черты лица. И тут взгляд Рэлстона упал на кучку одежды, лежавшей совсем близко, почти у самой кромки воды. Вероятно, она принадлежала неведомому пловцу. Одежда была явно не европейская. Влекомый любопытством, лейтенант вышел из своего убежища и, наклонившись, принялся исследовать свою находку.
 Он ничего не услышал, пока не почувствовал, как что-то слегка кольнуло его в уязвимую точку – в мягкую ткань за правым ухом. Испуганный Рэлстон застыл на месте. Кто-то стоял сзади, приставив к его шее острое оружие. Голос – суровый женский голос – заговорил на языке пушту. [4] Рэлстон сглотнул, стараясь не шевелиться, чтобы острие не вонзилось глубже.
 – Я немного говорю на фарси, [5] – сказал он. – Я не хотел сделать ничего плохого.
 К его облегчению, колющий предмет убрали, но Рэлстон так и не осмелился повернуть голову. Неужели он набрел на афганку, которая одна, без сопровождения, купалась в озере? Невероятно. Местные жители охраняют своих женщин с превеликой тщательностью, как предписано это Кораном, хотя в повседневной жизни мужчины, говоря по правде, не слишком о них заботятся. И разумеется, ни одна женщина не рискнет в одиночестве плавать в озере – пусть даже в самом уединенном.
 – Если хочешь, мы можем говорить на языке феринге, – произнес удивительный голос. – Повернись, но только медленно.
 Кристофер повиновался с большими предосторожностями. И понял, что удивление и испуг – лучшие лекарства. Голова стала ясной, хотя страх перед ножом вызвал бешеное сердцебиение. Но когда он обернулся, его сердце забилось в ускоренном ритме совсем по другой причине.
 Кит так и не смог потом вспомнить, что он увидел прежде всего. Миндалевидные, чуть раскосые изумрудно-зеленые глаза? Или невероятной белизны кожу? Или волосы цвета темной бронзы, которые тяжелой массой падали на плечи? А может, нагое, совершенно нагое тело – стройное, гибкое и хрупкое?
 Обнаженная белокожая девушка, вся в сверкающих каплях воды, стояла позади Рэлстона, сжав в руке смертоносный кинжал. И судя по тому, как она держала его, было ясно: незнакомка умеет им пользоваться и пустит в ход не задумываясь.
 – Ты кто, черт побери? – услышал Рэлстон свой собственный, довольно хриплый голос.
 – А ты кто, черт побери? – сказала в тон ему девушка. Ее зеленые глаза быстро обежали озеро и рощу. – Солдаты-феринге обычно не путешествуют в одиночку. В наши дни это небезопасно, верно?
 В ее голосе явно звучала насмешка, и Рэлстон весь ощетинился от злости. Сочувствуя в душе афганцам, не желавшим мириться с присутствием в их стране британской армии, он как-никак был офицером этой самой армии. И не мог допустить обвинений в трусости, не важно – прямых или косвенных.
 Но как при этом следует вести себя джентльмену с абсолютно голой женщиной, вооруженной кинжалом?
 Рэлстон бился над этой проблемой, когда, к своему неудовольствию, увидел: в зеленых глазах мелькнула издевка.
 – Тебе лучше уйти отсюда. Заметят – убьют.
 – Кто убьет? – Кристофер даже вспотел от стыда. Ситуация – хуже не придумаешь. Но лейтенант армии королевы Виктории не имеет права попадать впросак. Разумеется, кинжал у нее можно вырвать. Но тогда ведь придется коснуться незнакомки, а разве сохранишь при этом хладнокровие?
 – Это тебя не касается, – ответила красавица. – Но готова поклясться: если тебя найдут здесь со мной, да еще в таком виде, – ты умрешь. И это будет очень неприятная смерть. В таких делах они знают толк.
 Девушка говорила спокойно, однако Рэлстон почувствовал, как внезапно напряглось ее гибкое тело…
 – Уходи.
 – А ну-ка постой! – Эта фраза, сказанная властным тоном, помогла Рэлстону, хоть и с опозданием, вновь обрести чувство собственного достоинства. – Я не знаю, кто ты. И почему ты имеешь право быть здесь, а я нет? И я не вижу никаких причин, чтобы спасаться бегством. По-моему, в данный момент как раз твое положение весьма уязвимо.
 Рэлстон нарочно скользнул взглядом по телу девушки и с удовлетворением заметил, как ее щеки зарделись румянцем.
 – Ты не подумай, – продолжал он, – я не хочу сказать, что ты некрасива. Но английские леди не имеют привычки расхаживать нагишом перед незнакомыми мужчинами. А если ты не англичанка, то кто же?
 Движение было таким молниеносным, что Рэлстон и не заметил, как острие кинжала уперлось ему в горло, выдавив капельку крови. Изумрудные глаза незнакомки стали холодными, словно камень.
 – Кто я такая – не твоего ума дело, собака феринге! – тихо произнесла она. – Я живу не по твоим законам, и на мне нет твоих ярлыков.
 – Проклятие! Ты такая же феринге, как и я, – отозвался Рэлстон, быстро схватив руку, сжимающую кинжал.
 Он был слишком зол, чтобы предусмотреть степень риска, но эта выходка обернулась удачей. Девушка не вонзила кинжал в его тело, хотя легко могла бы сделать это. Она только широко раскрыла глаза от удивления и досады. Так они и застыли на мгновение: пальцы Рэлстона крепко обхватили узкую хрупкую кисть, и обнаженное тело незнакомки тесно прижалось к телу лейтенанта. Даже через ткань мундира он чувствовал, как ее груди колышутся в такт прерывистому дыханию.
 – Вы не афганка, не персиянка и не индианка, – сказал Рэлстон, изо всех сил подчеркивая свое превосходство. – А потому, мисс, вы, подобно мне, тоже относитесь к числу неверных. И, доложу я вам, в моей стране юные леди не ходят голые, угрожая ножом ни в чем не повинным путникам.
 Кристофер выпустил запястье девушки так же внезапно, как перед тем схватил его. И отступил назад, поправляя измятый воротник мундира и настороженно наблюдая за незнакомкой.
 В ее изумрудные глаза вкралось выражение неуверенности. Она открыла было рот, собираясь что-то сказать, но вдруг застыла на месте, неуверенность исчезла, уступив место решимости и тревоге.
 – Они приближаются. Тебе нужно уходить. Нельзя терять времени.
 Кит не слышал ничего, кроме шума деревьев за спиной. Но в тоне девушки слышалась такая настойчивость, что возражать было невозможно. И Рэлстон, неожиданно для себя самого, пустился наутек к роще. Впрочем, оказавшись в укрытии, он тут же остановился и занял удобную позицию в зарослях ежевики. Отсюда можно было наблюдать за озерцом, оставаясь невидимым.
 На дальнем берегу из-за деревьев появилась стайка одетых во все черное женских фигур и послышались их грубоватые встревоженные голоса, тараторившие что-то на пушту. Они устремились к рыжеволосой красавице. Та стояла возле разбросанной на земле одежды и с видом полного безразличия выжимала свои мокрые волосы.
 Рэлстон, затаившись в кустах, словно заколдованный, не мог оторвать глаз от этого зрелища. Он был ошеломлен. Что это такое? Кто она, черт побери? Англичанка… девушка или женщина?.. Сколько ей лет? Девятнадцать, возможно, двадцать… но, уж конечно, не больше… Англичанка, с которой так по-свойски обращается целая толпа афганских женщин? По-свойски, да. Но Рэлстон уловил еще кое-что, пока женщины, продолжая болтать, вытирали и одевали незнакомку, а та с явным равнодушием воспринимала как их попреки, так и заботливое внимание к себе. Афганки относились к ней как-то особенно, словно девушка представляла огромную ценность. Зная о бешеном нраве афганок, Кит не испытывал ни малейшего желания показываться им на глаза. Теперь-то он понимал, почему незнакомка так настойчиво просила его спрятаться, и был весьма благодарен ей за это.
 Рэлстон наблюдал, как она надела широкие шальвары, скрывшие ее длинные стройные ноги, – он все еще видел их своим внутренним взором. Прислужницы обули незнакомку в туфли с загнутыми носами, которые крепились к нижнему краю шальвар. Потом натянули через голову расшитую рубашку и закутали до самых пят в широкую чадру. Только глаза были видны в сетчатой прорези,  ру , вставленной в белую шелковую ткань. Теперь незнакомка отличалась от других женщин только тем, что одежда на ней была из мягкого белого шелка, а у ее прислужниц – из темной и довольно грубой материи. Светлая кожа и огненно-рыжие волосы были надежно спрятаны, дабы не привлекать чужих взоров.
 Кит даже вздрогнул, представив себе, что могло произойти, если б его увидели рядом с голой девушкой. Судя по всему, она следовала законам Корана, как и любая другая восточная женщина, воспитанная в духе ислама. Глаза неверных не должны видеть их. Выходит, незнакомка уже принадлежит какому-то мужчине. Англичанка связана брачными узами с горцем! Сама мысль об этом казалась Киту невыносимой. Он знал, что здешние ханы полностью распоряжаются жизнью и смертью своих подданных. И до сих пор считал, что ему до этого нет дела. Но тут речь шла об англичанке, о подданной величайшей в мире империи.
 Боже милостивый! Это же немыслимо! И недопустимо. По крайней мере для истинного англичанина! Мысли эти прогнали депрессию, еще недавно мучившую Кита. В него как будто влились новые силы, и он бегом помчался через рощу к своему отряду. При виде появившегося на полянке Рэлстона сержант поспешно вскочил на ноги.
 – А мы уж решили, что вы попали в лапы гильзаи, – с грубоватым юмором сказал Абдул Али. Впрочем, в его шутке была доля правды.
 Опытный сержант полагал, что людям, подобным лейтенанту Рэлстону – вечно унылым и недовольным, – нельзя доверяться на вражеской территории: они не умеют принять необходимые меры предосторожности и потому, между прочим, не продвигаются по службе. Только такие, как он, сержант Абдул Али, способны противостоять их легкомыслию.
 Кит бросил на сержанта испытующий взгляд. И вдруг, к удивлению Абдула Али, на сурово сжатых губах лейтенанта появилась легкая улыбка, а в серых, с густыми ресницами глазах сверкнул насмешливый огонек. Рэлстон снял кивер, украшенный плюмажем, и пригладил свои густые, немного вьющиеся светлые волосы.
 – Да, меня чуть не схватили. Хотя произошло это вовсе не так, как ты думаешь… Чай заварен?
 – Да, сэр. От него вам полегчает, это точно.
 Сержант крикнул что-то на хинди одному из сипаев, и тот принес крошечную чашечку с горячим дымящимся напитком. Судя по красновато-коричневому цвету, чай был очень крепкий.
 Кит глотнул, содрогнулся, сделал еще глоток – и окончательно пришел в себя.
 – Мы в четырех часах езды от Кабула, – сказал он, вытаскивая карту из седельной сумки. – В самом сердце владений гильзаи. – Рэлстон снова отхлебнул чая, свободной рукой разворачивая карту. – Наша задача – попытаться определить местонахождение Уктар-хана и его племени.
 – Или Акбар-хана, – добавил, поджав губы, Абдул. – Мне кажется, сэр, Акбар наиболее опасен.
 – Несомненно. Но нам семерым не под силу найти хана, которому подвластны все эти горы, если только он сам того не захочет. Акбар ведет кочевую жизнь и порой исчезает надолго, так что о нем месяцами нет ни слуху ни духу.
 – Потому, что человек он влиятельный, – наставительно заметил Абдул Али. – Все делается по его указу: набеги, заговоры, убийства, перестрелки.
 – Безусловно. – Рэлстон уставился в пустую чашку. Интересно, какое действие может оказать вторая порция этого крепчайшего зелья? Сведет на нет эффект первой или удвоит его? А ведь и поесть было бы неплохо. – Что у нас на завтрак, сержант?
 – Только хлеб и сыр, сэр. Мы выехали налегке.
 – Да, верно. – Рэлстону следовало бы знать об этом. Ведь это он должен был отдать приказ о снабжении патрульного отряда, выписать пайки, чтобы людям было чем питаться во время их тайной операции.
 Но Кит не помнил, сделал ли он это: после бурно проведенной ночи у него болела голова и он был как в тумане. Хотя Абдул Али наверняка обо всем позаботился. В отличие от него, Кристофера Рэлстона, Абдул был бы хорошим командиром. А он, Кит, нес солдатскую службу только в Гайд-парке. В полку, правда, его считали умницей, ему были рады в офицерской столовой. Да и с женщинами, падкими на военный мундир, он вел себя как демон-искуситель… Волна горького отвращения к самому себе грозила затопить новоявленный энтузиазм.
 – Вот, сэр. – Сержант протянул ему кусок козьего сыра и ломоть хлеба.
 Кит поблагодарил и снова обратился к карте. Эти женщины наверняка пришли из какой-нибудь соседней деревушки. Хотя нет, вряд ли. Англичанка была слишком роскошно одета. Услужливость и знаки внимания, которые оказывали ей эти женщины, говорят о высоком ее положении. Быть может, она связана какими-то узами с самим ханом.
 Кит жевал черствый хлеб, потом глотнул чая. Мысль его работала четко. Хандру и туман в голове как рукой сняло. Если он отправится на поиски незнакомки, это вполне будет соответствовать его задаче – разведать, в чьих владениях они пребывают. Кто знает, а вдруг где-то рядом крепость Уктар-хана? Киту пришло в голову, что, упустив такую возможность, он просто-напросто уклонится от исполнения служебных обязанностей.
 Женщины появились на дальнем берегу озерка. Значит, его отряду следует начать поиски оттуда. Кит свернул карту, и хруст бумаги усилил его решимость.
 – Сержант, прикажите людям собираться. Я напал на кое-что интересное и хочу пойти по следу.
 Абдул Али вежливо скрыл свой скепсис и удивление по поводу бодрого и властного тона лейтенанта. Ведь обычно Рэлстон даже не пытался утаивать свою апатию и презрение к нынешней службе. Абдул Али отдал приказ сипаям, и через четверть часа маленький отряд уже направлялся через рощу к озеру.
 Там было тихо и пустынно, женщин и след простыл. Лучи полуденного солнца, пробивавшиеся сквозь ветви, плясали на поверхности воды, как озорные бесенята. Сейчас Кит, занятый своими причудливыми фантазиями, чувствовал себя в ладу со всем миром. Отряд объехал вокруг озера; в одном месте трава была примята, образуя некое подобие тропинки. Отряд поехал по этому следу. Дорога в гуще деревьев становилась все круче.
 – Мы, сэр, вроде бы поднимаемся в гору, – сказал сержант, он держался рядом с Китом. – А снизу казалось, что лес растет только у подножия скалы.
 – Здесь свет порой играет странные шутки, – кивнул Кит.
 Лесные звуки постепенно замирали, стихли голоса птиц, только сучья похрустывали под копытами лошадей.
 Женщины покинули озеро не более часа назад и шли пешком. Куда же, черт побери, они девались? Кит озирался по сторонам. В его душе росла тревога. Абдул, сидевший на крепеньком пони, принюхивался к ветру и тоже беспрерывно оглядывался, стараясь определить, откуда угрожает им опасность. В том, что она где-то здесь, поблизости, никто не сомневался.
 Лес неожиданно кончился, и маленький отряд выскочил прямо к лагерю кочевников. У подножия зубчатой скалы, на песчаной поляне, по самому краю глубокого ущелья, теснились черные шатры.
 – Господи Боже! – пробормотал Кит и тут же выругал себя за то, что не послал в разведку одного из сипаев. Кочевники, как правило, не отличаются воинственностью, но кто знает? К тому же по всей стране шныряют разбойники.
 Из шатров вышли мужчины с черными повязками на головах, в белых длинных домотканых халатах –  чапанах, широкие рукава которых раздувал ветер. Сипаи подняли свои мушкеты.
 – Подождите, – резко приказал Кит. – Сначала посмотрим, что они станут делать.
 Кочевники шли навстречу отряду. В руках они держали палки, ножи прятали в складках своих чапанов, но огнестрельного оружия Кит не заметил и потому решил не торопиться, а прежде выяснить, какие у них намерения. Но когда горцы приблизились, он увидел в их глазах и позах явную враждебность. Кит уже приготовился было отдать приказ «огонь», но тут услышал голос (знакомый голос), который нарушил грозное молчание, резко крикнув что-то на пушту.
 К афганцам быстро шла женщина в белой шелковой чадре, и те замерли в нерешительности, хотя продолжали бросать на чужаков злобные взгляды. Женщина, не обращая внимания на отряд Рэлстона, тихо заговорила с кочевниками. Они стали хмуро перешептываться, но никто не сделал больше и шага в сторону солдат. Наконец женщина обернулась к Киту.
 – Что ты здесь делаешь? – спросила она на фарси.
 Кит смотрел на эту с головы до пят закутанную фигурку, пытаясь отыскать зеленые глаза за расшитой сетчатой вставкой в чадре. И это ему удалось.
 – Я искал тебя, – ответил он в надежде, что, кроме них двоих, фарси здесь никто не понимает. Киту показалось, что глаза незнакомки блеснули.
 – Глупое занятие, – отозвалась она с холодным безразличием и снова обратилась к бородатым мужчинам в чапанах.
 Несколько раз явно прозвучало имя Акбар-хана.
 Кит почувствовал, как сразу напрягся Абдул, и вдруг, повинуясь внезапному озарению, произнес по-английски:
 – У меня есть дело к Акбар-хану. Я хочу поговорить с ним, – продолжал он звенящим голосом. – Полагаю, сын Дост Мухаммеда [6] благосклонно отнесется к возможности начать переговоры.
 Незнакомка стояла совершенно неподвижно и внимательно рассматривала Рэлстона.
 – Ты привез послание из Кабула? От генерала Эльфинстона… или от шаха Шуджи?
 Она произнесла эти имена с явной насмешкой, которую Кит оценил по достоинству. Эльфинстон, главнокомандующий английской армией, которая стояла в Кабуле, был человеком нерешительным и слабым. Он словно бы сам навлекал на себя неприятности. Да и официальный правитель Афганистана был не лучше. Кит весьма приуныл, точнее, встревожился, поняв, что у афганцев не осталось никаких иллюзий насчет силы противника.
 – Я хочу поговорить с Акбар-ханом, – отрывисто повторил он.
 – Возможно, и он захочет побеседовать с тобой. Но если вы пришли с миром, сложите ваше оружие и отведайте хлеба и соли этих людей. Тогда они смогут доверять вам и проведут к Акбар-хану.
 – Это западня, – прошипел Абдул. – Сэр, они хитрые бестии. Им нельзя доверяться вслепую. Даже тем, кто говорит по-английски не хуже королевы.
 Незнакомка презрительно хмыкнула, но опровергать обвинения не стала. Кит не знал, на что решиться. Судя по всему, девушка пользовалась авторитетом среди кочевников. Но разве женщина здесь, в Афганистане, может иметь какую-то власть над мужчинами? Правда, она не афганка. Кит не сомневался в этом… по крайней мере телом не афганка… а душой? И насчет предательства Абдул прав. Эти люди иначе смотрят на мир, у них иные критерии. Однако, отведав хлеба-соли, он будет застрахован законом гостеприимства… если, конечно, его тотчас же не убьют.
 – Ты знаешь, где можно найти Акбар-хана?
 – Как нельзя лучше, феринге, – рассмеялась незнакомка.
 Ясно, что в нынешних обстоятельствах проникнуть в ее тайну невозможно. Но поскольку все карты в руках у загадочной красавицы, а он намерен заполучить парочку тузов, значит, надо ее слушаться. Одно Кит знал твердо: он не отступится, пока не разгадает тайну, которая окутывает это удивительное создание.
 – Оружие мы не отдадим, – старательно выговорил Кит на фарси, обращаясь к группе мужчин. Может, они не все и поймут, но наверняка оценят вежливую попытку феринге войти с ними в контакт. – Не пристало солдатам оставаться безоружными. Но мы сойдем с лошадей и дальше пойдем вместе с вами пешком.
 Мужчины повернулись к незнакомке, которая стала быстро переводить. Горцы забормотали что-то, совещаясь друг с другом. Потом один из них подошел к Киту и взял его лошадь под уздцы.
 – Они проводят вас в лагерь, – объяснила девушка. – Мы уедем отсюда рано утром, и до тех пор вам придется обойтись без переводчика. Мне не разрешается общаться с мужчинами.
 – Чей же это приказ?
 Услышать эту традиционную для Востока фразу от своей соплеменницы, да еще на английском языке? Кит был просто поражен! Да не обязана она подчиняться здешним законам!
 В ответ зазвенел серебристый смех: девушка разгадала мысли Кита и осмеяла его за узколобый шовинизм.
 – Так повелел Акбар-хан. Его здесь нет, а без его разрешения я не могу говорить с тобой. – Чадра едва заметно шевельнулась, и Кит понял: незнакомка пожала плечами. – Но завтра, в дороге, я буду переводить, если потребуется.
 И незнакомка пошла прочь.
 – Погоди!
 Она остановилась и оглянулась на Кита.
 – Да?
 – Как же тебя зовут, черт возьми?
 – Айша. А тебя, черт возьми, как зовут, феринге?
 – Кристофер Рэлстон.
 – Рада познакомиться, Кристофер Рэлстон.
 – И я также, мисс.
 На этот раз в ее смехе не было издевки. Смех Айши, заразительный и чистый, как перезвон колокольцев, заставил Кита улыбнуться. И улыбка не сходила с его губ, пока он наблюдал, как Айша скользящей походкой идет к шатрам, стоящим в сторонке от главной стоянки.
 – Что-то очень странное здесь творится, сэр, – прошептал Абдул, с мрачным видом передав поводья в руки бесстрастного кочевника.
 – Да, сержант, – согласился Кит. – Но тайн я не выношу и потому намерен разгадать эту.




 Глава 2


 Лейтенант Рэлстон провел беспокойную ночь. Его люди разожгли костер и разбили рядом свой собственный маленький лагерь. На ночь Кит поставил часовых. Но ощущение, что они попали прямо в пасть врагу и челюсти вот-вот сомкнутся, не способствовало безмятежному сну. Кит знал: Абдул Али и сипаи не понимают, зачем он решился на столь опасное и бессмысленное дело, зачем потащил их в логово печально знаменитого Акбар-хана. Не мог же он объяснить им, что его порыв продиктован не только заботой об интересах британской армии в Кабуле.
 Где сейчас Айша? Наверное, сладко спит в одном из черных шатров под присмотром закутанных в черное женщин. Кто же она? Откуда? И каким образом, во имя всего святого, оказалась здесь? За всю эту длинную ночь Кит так и не нашел ответов на свои вопросы.
 На рассвете Рэлстон погрузился в легкую дремоту, которая не прибавила ему сил. А среди кочевников уже кипела жизнь: афганцы складывали шатры, нагружали пони вещами… и не только пони. Женщины, сгибавшиеся под тяжестью клади и маленьких детей, поднимались пешком по узкой извилистой тропке. Мужчины, не обращая на них никакого внимания, шли впереди налегке. Они переговаривались друг с другом, опираясь на тяжелые крепкие посохи. Дети, насвистывая, шныряли между овцами и козами и тычками подгоняли стадо.
 Трое старейшин, которых Кит заприметил еще прошлым вечером, подъехали на лошадях к маленькой группе солдат и жестами показали, что «неверным» надо следовать за ними верхом, впереди всей процессии.
 Но где же Айша? Спросить об этом, разумеется, было нельзя, и Кит стал озираться кругом. Вряд ли она тащится пешком с другими женщинами, выполняющими роль вьючных животных. Вот она! Айша сидела на стройной серой лошадке явно арабской породы, которая шла галопом, высоко вскидывая ноги. Айша по-прежнему была в белой чадре. Но, судя по тому, как она держалась в седле, это громоздкое одеяние нисколько ее не стесняло.
 – Салаамат баши, – поздоровалась Айша, осадив лошадь. – Это означает «будь здоров», – со смехом перевела она, заметив недоумение на лице лейтенанта. – А ты должен ответить «Мандех набаши. Зендех баши», то есть «Да не узнаешь ты вовек усталости. Да продлится твоя жизнь вечно».
 – Спасибо, – пробурчал Кит. – Постараюсь запомнить.
 – Это элементарная вежливость, – неодобрительно заметила Айша. – Если уж ты находишься среди жителей гор, то надо по крайней мере выучить пару слов на их языке.
 – Разве Акбар-хан не говорит на фарси? – спросил Кит, разворачивая лошадь. – Его отец знает этот язык.
 – Говорит, конечно, и по-английски тоже. Но возможно, не захочет. А то и вообще не пожелает встретиться с тобой.
 – Думаю, если ты поручишься за меня, Акбар-хан будет рад меня выслушать, – с безучастным видом отозвался Кит. – Ты ведь явно личность влиятельная.
 – Я всего лишь женщина, – возразила Айша. – А что это значит, ты и сам понимаешь. Ради нашего общего блага надеюсь, что ты не так глуп, как кажешься. Акбар-хан не выносит дураков. И если ты ему не понравишься, будь уверен, мне тоже придется за это расплачиваться.
 – Тогда зачем ты везешь меня к нему?
 Рэлстона охватило страстное желание услышать ответ, но Айша заговорила не сразу.
 – Надо что-то делать, иначе здесь начнется резня, – наконец сказала она. – С каждым днем такой исход становится все более неизбежным. Только Акбар-хан может предотвратить это, но нужно убедить его, что так будет лучше для него самого и для его отца.
 – Дост Мухаммед сейчас находится в Индии, в добровольном изгнании, – заметил Кит.
 – Да, он решил, что поможет своему народу, отказавшись от борьбы. Но не заблуждайся, Кристофер Рэлстон. Дост Мухаммед прекрасно знал, что сын продолжит его дело. Акбар-хан в отличие от своего отца не слишком разборчив в методах ведения войны. И это тоже известно Дост Мухаммеду. Для такой войны цивилизованные методы не годятся. Но если Акбар-хан ее выиграет, Дост снова будет эмиром Афганистана и захочет установить хорошие отношения со своим соседом – Британской Индией. Вряд ли у него это получится, если здесь перережут всех оккупантов.
 Кит во все глаза смотрел на Айшу. Уже два месяца прошло, как он приехал из Индии в Кабул, но впервые за все это время услышал разумный анализ ситуации.
 – А это правда, что Акбар-хан подстрекает племена к мятежу?
 – Ты ведь сам понимаешь, что я не стану отвечать на этот вопрос, верно? – Айша метнула взгляд на Рэлстона, и ее изумрудные глаза сверкнули сквозь сетку в чадре.
 – Тогда расскажи о себе. Я ведь имею право поинтересоваться, ты согласна?
 – Здесь, в Афганистане, женщины считаются собственностью мужчин. Я принадлежу Акбар-хану. Это все, что тебе следует знать… все, что ты имеешь право знать.
 – Но ты же англичанка! Англичанки не могут принадлежать кому-то. Это – варварство. Как ты можешь нести такой вздор! – взорвался Кит.
 И тут же понял, что допустил ошибку. Несколько мужчин, ехавших бок о бок с ними, разом осадили своих лошадей. Раздались резкие крики, и откуда ни возьмись появились кинжалы-хибер. На Кита смотрели черные, полные ярости и угрозы глаза.
 Айша быстро сказала что-то. Кажется, она пыталась успокоить горцев. Ей ответил главный старейшина, и между ними завязался тихий спор. В конце концов Айша, пожав плечами, мягко обратилась к Киту:
 – Я больше не смогу ехать рядом с тобой. Им не нравится, что мы говорим на непонятном языке. Особенно когда ты поднимаешь крик. Эти люди не знают, о чем идет речь, но чувствуют опасность, а их обязанность – защищать меня.
 Возражения замерли на губах Кита, когда он увидел злобные глаза горцев и их потянувшиеся к кинжалам руки. Кит знал, что позади едут Абдул Али и сипаи, держа винтовки наготове, и что они уже начали нервничать. Но понимал он и другое: один-единственный выстрел, и весь отряд погибнет. Поэтому, смиренно склонив голову, Рэлстон остановил лошадь, пристраиваясь к Абдулу. Старейшины успокоились, но перегруппировались так, чтобы Айша находилась между ними, в самой середине.
 – Вот хитрые бестии, – снова прошептал Абдул. – Мне показалось, сэр, что они хотят оскорбить вас.
 – Мне тоже, – мрачно отозвался Кит. – Видно, с женщиной Акбар-хана нужно вести себя поосторожнее.
 – Удивительно! Она говорит по-английски так, будто это ее родной язык, – размышлял вслух Абдул.
 Недоумение Али было естественным, он же не испытал величайшего наслаждения лицезреть леди без одежды. Но просвещать сержанта Кит не собирался и потому лишь пожал плечами в ответ.
 Они ехали долго. Несмотря на сентябрьское солнце, холодный утренний воздух покусывал кожу, предвещая близкую зиму в горах. Дорога становилась все хуже, путникам приходилось пробираться между валунами. Раза два Кит оглянулся на женщин, сгибавшихся под тяжким грузом. Но за последние два часа всадники далеко оторвались от пеших. Лишь несколько мужчин держались вровень с лошадьми, которые плелись шагом. Крики ребятишек, погоняющих скот, отдавались эхом в скалистом ущелье.
 Неприветливым и пустынным был этот горный край. Именно так Кит представлял себе ад. Он уже нарушил данный ему приказ, ведь отряд должен был провести разведку в течение двух дней, а на третий – вернуться в Кабул. Теперь это сделать невозможно, даже если удастся избежать мучительной смерти от рук Акбар-хана. Они все равно опоздают. Но с другой стороны, если Кит доложит начальству о местонахождении вождя мятежников и передаст разговор с ним, это может обернуться большой удачей. А что, если удастся еще и увезти отсюда пленную англичанку? Такой рыцарский, благородный поступок очень повысил бы его репутацию. Соблазнительный план! Тем более что Кит не сомневался в своей правоте. Кто бы ни была эта женщина, как бы ни сложилась ее судьба, афганцы – чужой для нее народ. И лейтенант Кристофер Рэлстон всерьез решил вернуть ее в родную среду.
 – Сэр, глядите-ка, дозорный. – Абдул Али отвлек Кита от его мечтаний, указав на отвесную скалу, видневшуюся впереди. На ней стоял человек с винтовкой-джеззали на плече и смотрел вниз на тропинку. – Наверное, скоро приедем на место. И похоже, с эскортом, – заметил сержант.
 Действительно, среди скал, окружавших тропинку, стали бесшумно появляться темные фигуры всадников. Кочевники не обратили на них внимания, хотя эскорт, держась поодаль, неотступно сопровождал маленькую процессию. Киту хотелось узнать у Айши, обычное ли это явление. Или дозорных прислали в честь британских вооруженных сил? Неужели известие о нежданных гостях так быстро достигло ушей Акбар-хана? Кит пришпорил своего коня, и он уперся в хвост впереди идущей лошади. Сидевший на ней человек проворчал что-то и замахнулся плетью.
 – Мне нужно поговорить с той леди, – с трудом произнес Кит на фарси.
 Улыбаясь и энергично кивая, он напустил на себя невинно-дружелюбный вид и жестом указал на закутанную с головы до пят Айшу, которая ехала чуть поодаль.
 – У меня есть вопрос насчет Акбар-хана, – рискнул Кит.
 Это имя произвело поистине магическое действие. Горец отъехал в сторону, пропуская Кита к серому арабскому скакуну.
 – За нами наблюдают люди поважнее этих кочевников, – сказала она тихо и не поворачивая головы. – Тебе нельзя со мной разговаривать.
 – Акбар-хан ждет нас? – спросил Кит, едва шевеля губами и устремив взгляд на тропинку. – Дозорные доложат ему?
 – Да, он не знает пока, почему и каким образом вы оказались здесь. Я думаю, Акбар-хан вынесет решение позже.
 – А если нет?
 – Тогда все вы покойники.
 Кита поразило спокойствие, с которым Айша говорила о столь неприятных вещах. В тоне ее не было ни женственности, ни доброты. Конечно, если видеть в ней англичанку. Для афганки же это естественно. Им присущ прагматизм, жизнь они принимают такой, как она есть. Заняв прежнее место среди всадников, Кит в первый раз почувствовал, как по спине его побежали мурашки. Рискованная эта затея начинала вселять большие опасения.
 Неожиданно впереди возникла огромная каменная крепость. Она как бы нависала над ущельем, через которое ехал отряд, угнездившись на скалистом выступе. К ней вела узкая тропка.
 Мрачные всадники Акбар-хана кольцом окружили отряд Рэлстона. Молчаливые бородатые мужчины в тюрбанах не сделали ни единого приветственного жеста. Отряд проехал мимо глинобитных хижин, тесно лепившихся друг к другу возле больших железных ворот крепости. Из них выходили люди, глазея на чужаков с жадным любопытством. Так в Англии на ярмарках народ рассматривает всякие экзотические диковинки. Кит почувствовал, как волосы встали дыбом у него на затылке, а по спине прошла дрожь. Что за безумие! Никогда еще (если не считать той дурацкой истории в Лондоне) он не делал ничего такого, что могло бы нарушить привычную удобную жизнь, главное место в которой занимали удовольствия. И вот теперь он снова совершает дурацкий, безрассудный поступок… потому что ослеплен своим рыцарством, имперским патриотизмом, да просто-напросто очарован этой женщиной. А ведь следовало бы извлечь урок из недавней передряги, причина которой тоже его пристрастие к женскому полу. И алкоголь в данном случае ни при чем. Боже праведный, да если об этом прознают, он станет посмешищем всей конной гвардии ее величества! Весельчак Кит Рэлстон пал жертвой женских козней. Правда, пока что ни о каких кознях и уловках речи нет.
 Всадники въехали в ворота. Кругом возвышались зубчатые стены с бойницами. Да, это была настоящая крепость: с бараками, конюшнями и большой каменной башней Здесь суетилось довольно много людей, одетых в чапаны. Некоторые были в стальных остроконечных шлемах. Все они явно готовились к военным действиям. Ворота с шумом захлопнулись, и Кит почувствовал, как его люди напряженно замерли. Какое он право имел вовлекать их в свои личные дела, рисковать ими ради идеи, уже превратившейся в наваждение? Впрочем, они солдаты, а сейчас идет война. «Забудь о девушке, – твердил себе Кит, – и сосредоточься на том, чтобы извлечь из этой экспедиции хоть какую-то пользу».
 – Сержант, давайте-ка покажем им, что такое английская кавалерия, – бодро сказал он Абдулу Али.
 Тот усмехнулся:
 – С удовольствием, сэр, – и громко отдал приказ стоявшим позади сипаям. Звякнули стремена, хрустнули кожаные седла, и лошади рванули вперед.
 Седоки держались настороже. Маленький отряд, представляющий здесь Британскую империю, был готов встретиться лицом к лицу с Акбар-ханом.
 Дозорные, пришпорив своих коней, последовали за гостями с той же скоростью. Наконец они приблизились к дому, расположенному возле каменной стены и окруженному дивным садом. Отряд въехал на задний двор, и Кит дал сигнал бросить поводья. Солдаты замерли в ожидании, встревоженно оглядываясь по сторонам.
 Две женщины с закрытыми лицами, но без уличной чадры появились из сводчатой двери в боковой стене дома. Мужчины, окружавшие Айшу, посторонились, и афганки подошли к всаднице, чтобы помочь ей спешиться. Оставив без внимания их услужливо протянутые руки, девушка легко соскользнула на землю. Бросив взгляд на лейтенанта и его людей, она приостановилась в нерешительности. Потом шагнула к Киту:
 – Если хочешь найти общий язык с Акбар-ханом, Кристофер Рэлстон, веди себя смело и говори правду.
 Одна из женщин всплеснула руками и обрушила на Айшу поток упреков: как посмела она говорить с неверным?! И, схватив девушку за руку, поспешно увлекла ее к сводчатой двери.
 Кристофер смотрел ей вслед, пока закутанная в белую чадру фигурка не исчезла в доме. Только тогда он почувствовал на себе чей-то взгляд. Кит повернул голову: у другой двери, расположенной прямо посередине задней стены здания, стоял мужчина. Плотного телосложения, широкоплечий, он был одет в обычный коричневый сюртук. За поясом торчала сабля. Он не потрудился прикрыть голову ни тюрбаном, ни тафьей. Сунув руки в карманы, незнакомец устремил спокойный взгляд своих ярко-голубых глаз на лейтенанта и его отряд. Потом он развернулся и ушел в дом.
 Акбар-хан приблизился к дверям своего гарема. Его лицо оставалось по-прежнему задумчивым. Когда хан отдернул роскошный занавес из бус, закрывавший вход в женскую половину дома, два стражника поклонились ему. Он любил слушать звуки гарема: нежное журчание женских голосов и время от времени – россыпи смеха. Он наслаждался мягкой, таинственной, благоуханной атмосферой уединенной, скрытой от посторонних глаз жизни женщин. Все собрались вокруг Айши, которая сидела на низеньком диване уже без чадры, с открытым лицом. При виде Акбар-хана она подняла голову, медленно встала и попрощалась с женщинами. Те шумной стайкой исчезли во внутренних покоях, подчиняясь легкому движению руки их господина.
 – Итак, Айша, кого же ты привела ко мне? – Акбар-хан сомкнул кончики пальцев, меланхолично изучая девушку.
 Айшу не обманул невозмутимый тон, которым был задан вопрос, и спокойствие, исходившее от этого сильного тела. Почти восемь лет проведя в гареме Акбар-хана, она изучила все грани этой страстной противоречивой натуры. Если ответ ее ему не понравится, если он почувствует в нем хоть малейшую фальшь, отряд Рэлстона погибнет, а ей самой придется пожинать горькие плоды своей ошибки.
 Сцену у озера надо забыть, похоронить глубоко-глубоко в памяти. И странную волну возбуждения, которая охватывала ее в присутствии Рэлстона, – тоже. Даже вопреки собственному желанию.
 – Надеюсь, ты не сердишься на меня? – спросила Айша, повернувшись к столику, на котором стоял кувшин с шербетом. – Будешь пить?
 – Доволен я или сержусь, это будет зависеть от твоих объяснений. – Акбар-хан отказался от кубка, протянутого Айшой. Он уселся на диван и указал ей на оттоманку у своих ног. – Зачем ты привела феринге ко мне в крепость?
 Пристроившись на оттоманке, Айша начала свой рассказ с того, как отряд лейтенанта Рэлстона внезапно появился на стоянке кочевников. Она тщательно подбирала слова и настороженно следила за настроением Акбар-хана и его реакцией на услышанное. Все было важно: любое движение, взмах ресниц, подергивание мускула, блеск в глазах. По мнению Айши, Акбар-хан должен был одобрить ее план. Она не видела ничего плохого в том, чтобы сейчас, в разгар войны, когда перевес явно на стороне афганцев, узнать, как настроен Кабул. Но с Акбар-ханом ни в чем нельзя быть уверенной. Именно непредсказуемость характера сделала его столь опасным врагом для англичан. Это был деспот, но с чертами Дон-Кихота.
 Закончив свой рассказ, Айша умолкла и стала ждать. Воцарилась напряженная тишина. Акбар-хан встал.
 – Я сам вынесу суждение об этом Кристофере Рэлстоне. Будем надеяться, что миссия его благородна и интуиция не подвела тебя. – Он направился было к двери, прикрытой занавесом, но остановился, повернулся к Айше и снова стал изучать ее, поглаживая маленькую остроконечную бородку.
 Айша замерла в безмолвном ожидании. Что-то сверкнуло в ярко-голубых глазах хана, и по спине ее прошел холодок.
 – После обеда ты, Айша, присоединишься к нам и развлечешь гостя. Интересно, как этот англичанин будет вести себя в компании женщины, которую ни афганкой не назовешь, ни англичанкой.
 Занавес тихо зашуршал: Акбар-хан ушел на свою половину. Айша стояла, покусывая губы. Опасность еще не миновала. Точнее сказать, она затаилась впереди. Акбар-хан что-то заприметил, что-то в ее рассказе ему не понравилось. Но он не уверен в своем подозрении, а значит, пока ничего не решит окончательно. Будет выжидать и высматривать, нет ли чего-то такого, в чем можно обвинить ее или Рэлстона. И либо утвердится в своем подозрении, либо придет к выводу, что в миссии Рэлстона нет никакого подвоха. Но что означает приказ Акбар-хана? И этот зловещий блеск в глазах? Что он хочет проверить? Или кого? Ее?.. Кристофера Рэлстона?
 Вернувшиеся в комнату женщины принялись болтать, но Айша уклонилась и от их вопросов, и от их услуг. Накинув на голову покрывало, она вышла в маленький внутренний дворик, где был разбит сад. Длиннохвостый попугай, прикованный цепочкой к своему насесту, пронзительно заверещал. Прихватив полную горсть семечек, Айша принялась кормить птицу с ладони. Попугай издавал резкие крики и от возбуждения пританцовывал на жердочке. Семечек больше не осталось, но Айша, погруженная в свои мысли, забыла вовремя убрать руку. И тут же острый клюв злобно вонзился в мягкую плоть у основания большого пальца. Из ладони потекла кровь.
 Вскрикнув от боли, Айша отдернула руку. К ней подбежал один из охранников. Вытащив кинжал, он уже готов был снести голову провинившейся птице.
 – Нет! – в ужасе воскликнула Айша. – Я сама виновата.
 Охранник удивленно взглянул на нее, однако заткнул кинжал за пояс и вернулся на свой пост. Айша слегка приподняла покрывало, чтобы высосать кровь из ранки. Эта птица – настоящая предательница: кусает руку, которая кормит ее. Если Кристофер Рэлстон слишком заинтересованным взглядом посмотрит на нее – собственность Акбар-хана, это тоже будет расценено как предательство. Айша взволнованно ходила взад и вперед по маленькому саду. Что сказал Рэлстон, когда она спросила, зачем он приехал? Айша и сейчас слышала этот тихий спокойный голос.  Я искал тебя. 
 Айша вздрогнула. Понимает ли Рэлстон хоть немного, что здесь за люди? Если нет, если не сознает, какой огромной властью обладает хан над своими подданными (особенно женщинами), и не захочет признать это – тогда их обоих ждет смертельная опасность. Какую игру Акбар-хан собирается вести с Рэлстоном? Может, намерен просто подразнить и высмеять его? Или здесь кроется какой-то более жестокий и зловещий умысел? И разве можно быть уверенной, что и в том и в другом случае англичанин будет вести себя с надлежащей осторожностью?
 Хоть Акбар-хан и сын низложенного эмира, и всего-навсего беглый мятежник, но жить он умеет. Так думал Кит, разглядывая уютную комнату, в которую его препроводил вооруженный до зубов афганец с совершенно бесстрастным выражением лица. Он жестом показал на фарфоровый кувшин с горячей водой, полотенца, графин с соком, на блюдо со всевозможными сластями и корзиночку с фруктами. Потом поклонился и вышел, предоставив лейтенанту Рэлстону действовать самостоятельно.
 Абдула Али и сипаев повели в другом направлении, но пока хозяева вели себя мирно и учтиво. Кит полагал, что им оказан вполне достойный прием. Теперь предстояло состряпать убедительный текст сообщения для Акбар-хана. На случай, если тот соблаговолит дать ему аудиенцию. Но от кого должно исходить это сообщение? От Эльфинстона? Или от Макнотена? Поверенный в делах Ост-Индской компании (таков был его официальный титул) был главным советником генерала по дипломатическим вопросам. Да, определенно это должен быть Макнотен. Все знали, что в Кабуле решения принимает именно он, а не генерал Эльфинстон или шах Шуджа. Но что может этот напыщенный, самодовольный идиот послать мятежнику? Угрозы? Обещания? Предложение о мире?
 «Если хочешь найти общий язык с Акбар-ханом, веди себя смело и говори правду». Айша пошла на риск – прямо на людях дала ему этот совет. А почему бы и в самом деле не сказать правду? Его, Кита, послали сюда из Кабула на разведку. Но разве логово самого льва – не лучшее место для сбора информации? Вот он и решил узнать мнение Акбар-хана о нынешней ситуации. Такое объяснение, подумал Кит, будет и смелым, и правдивым – дальше некуда. Но поможет ли все это выполнить главную задачу смертельно опасной операции? Как увезти Айшу из крепости? Ведь отсюда до Кабула – два дня езды.
 Надо действовать исходя из обстоятельств. К чему строить планы, не имея ни малейшего понятия о планировке крепости и о том, что произойдет в следующую минуту? Возможно, он и не увидит Айшу. Нет, это безумная затея, плод бессонной ночи. Кит рухнул на мягкий, заваленный подушками диван, который стоял у низенького окошка. И мгновенно провалился в глубокий, без сновидений сон.
 Акбар-хан разглядывал спящего через окно. Он был красив. Лицо Рэлстона хранило явственный отпечаток расы и касты, к которым он принадлежал. Афганец презрительно скривил губы. Еще несколько лет, и разгульная, полная удовольствий жизнь исказит эти чеканные черты. Орлиный нос станет мясистым, а рот, словно изваянный скульптором, – дряблым. Гладкая кожа, туго обтягивающая высокие скулы, огрубеет. Игорные столы, будуары, обеды и вино одолеют юношескую живость, и мускулы заплывут жиром. И все-таки это лицо неглупого человека. Возможно, он хоть немного разбирается в сложившейся ситуации. В отличие от большинства своих соплеменников – идиотов, которые прячутся в плохо укрепленных военных городках под Кабулом и думают, что британское правительство само, без их помощи, добьется победы.
 Но что связывает Рэлстона с Айшой? Акбар пригладил свою черную короткую бородку и нахмурился. Они говорили по-английски… это вполне естественно, и охранники уверяли, что Айша, как и полагается, была закутана в чадру с головы до пят. Что она успела рассказать о себе Рэлстону за эти минуты? Если полученные сведения точны (а у Акбар-хана не было причин сомневаться), у Айши не было времени на подробности. Англичанин явно заинтригован. А сама Айша? Интересно ли ей впервые за восемь лет встретиться с соплеменником? Конечно. И она пытается скрыть это. Выслушав отчет Айши, Акбар-хан сразу почувствовал, что она не до конца с ним откровенна.
 Он отошел от окна. Едва ли можно винить Айшу: ее реакция естественна. Но она не должна лицемерить. Может, стоит затеять с ними обоими небольшую игру? И окончательно выяснить, что их связывает. Улыбка тронула уголки губ Акбар-хана. Неприятная? Нет, скорее, капризная.
 Он взглянул на солнце: до вечера еще далеко. Час-другой вполне можно посвятить удовольствиям, а потом придется заняться лейтенантом. Прошли четыре трудные недели с тех пор, как Акбар-хан оставил Айшу в крепости под Маделлой. Целый месяц он был занят войной… и сегодня хорошо бы вкусить немного женской нежности. Странно, но только Айша умеет так тонко понять, что ему нужно. И куда бы ни забрасывала судьба Акбар-хана, через три-четыре недели он всегда посылал за ней в самые отдаленные уголки страны. Уже пять лет она царила в сердце хана. Акбар-хан направился к гарему.
 – Рэлстон-хузур.
 Тихий голос проник наконец в сонное сознание Кита. Он открыл глаза и не сразу понял, где находится: обстановка была совершенно незнакомой. Перед ним стоял смуглый черноглазый человек в тафье, из-под которой выбивались кудрявые волосы, и говорил что-то тихо и почтительно. Потом все встало на свои места. Кит приподнялся, осознав, что в первый раз за многие месяцы чувствует себя прекрасно. Никакого похмелья. А сегодняшнее утро не в счет: он не спал почти целую ночь.
 – Сирдар [7] ожидает вас, Рэлстон-хузур, – сказал мужчина на фарси все тем же мягким вежливым тоном.
 Кит был в отличной форме, но очень грязен. На щеках и подбородке двухдневная щетина, мундир, да и лицо, в пыли, словно припорошенные пудрой. В таком невыгодном виде встречаться с Акбар-ханом нельзя.
 – Мне нужно помыться и побриться. И почистить одежду. – Кит сопровождал свои слова соответствующими жестами, но слуга, очевидно, в пояснениях не нуждался. Он кивнул, приглашая лейтенанта следовать за ним.
 Они прошли по коридору со сводчатым потолком, потом – через внутренний дворик, выложенный мозаичной плиткой, свернули в другой коридор и оказались в бане.
 – Пожалуйте. – Сопровождавший Рэлстона афганец указал на квадратный кафельный бассейн и поднял один из тяжелых медных котлов, которые стояли на жаровнях вдоль дальней стены.
 Горячая вода с шипением хлынула на кафельное дно ванны. За первым котлом последовал второй.
 А вот Айша купается в холодных горных озерах. Воспоминания, вполне естественно, возбудили его. Смутившись, Кит сорвал с себя сапоги и носки, повернулся спиной к слуге и снял китель, брюки и кальсоны. И поспешно окунулся в горячую воду, которая скрыла постыдные проявления его эмоций. Он лег на спину, глубоко вздохнув от удовольствия.
 Слуга собрал разбросанную одежду и вышел, не говоря ни слова. Через несколько минут он вернулся с бритвой, расческой и ручным зеркальцем и застыл у окна, пока Кит заканчивал свой туалет. Когда он вылезал из ванной, снаружи раздался знакомый женский смех. Но нет, сейчас не время вспоминать ни заразительно веселую россыпь, ни издевательский ее смешок, который так сердил и волновал Кита.
 Айша, наверное, говорит с Акбар-ханом. В виде наказания Кит стал яростно растираться полотенцем. Нужно сосредоточиться на главном. Ведь он намерен выбраться живым вместе со своим отрядом из крепости вождя афганского сопротивления, да еще увезти отсюда женщину. Так что мысли о том, чем занимается сейчас Айша с Акбар-ханом, – всего лишь ненужная помеха.
 – Если Рэлстон-хузур соблаговолит… – вежливо, даже подобострастно, сказал слуга и подал белый чапан.
 Кивком поблагодарив афганца, Кит взял широкое одеяние, похожее на плащ. В интонациях слуги он с удивлением уловил какую-то фальшь. «А впрочем, Боже ты мой, зачем этому человеку всерьез разыгрывать из себя слугу перед собакой феринге, который, в сущности, является пленником?» Тревога росла, Кит чувствовал себя мышью, с которой играет невидимая кошка. Теперь в этом уже не было сомнений.
 Одежда дожидалась Кита в его комнате. Все было вычищено, отглажено, пуговицы и сапоги так и сияли. Даже Харли одобрил бы такую работу, подумал Кит, вспомнив о своем привередливом добросовестном денщике. Наслаждается небось коротким отпуском, отдыхает в его, Кита, бунгало, где так спокойно и безопасно.
 Чистое тело и опрятная одежда явно помогают мужчине обрести столь необходимую уверенность в себе – к такому выводу пришел Кит, следуя за бесстрастным слугой по бесконечным коридорам. Все вокруг напоминало Киту о том, что он находится в военной крепости. Крупные сильные мужчины, вооруженные до зубов, стояли в дверях, на улице и возле окон, вышагивали по внутренним дворикам. Правда, роскошные гобелены, мозаика, бухарские ковры отчасти скрывали истинное назначение этого места. Акбар-хан, судя по всему, личность не менее загадочная, чем его замок-крепость.
 Тяжелый гобелен, закрывавший сводчатую дверь, отдернула чья-то рука. И Кристофер Рэлстон, лейтенант кавалерийского полка Ост-Индской компании, вошел в приемный зал Акбар-хана, сына низложенного Дост Мухаммеда, заклятого врага ее величества королевы Виктории и всех, кто состоит у нее на службе.
 Акбар-хан встал с дивана.
 – Рэлстон-хузур, – произнес он с улыбкой и шагнул вперед, протянув руку. – Большая честь для меня.
 Кит пожал эту сильную руку, и ему сразу захотелось оказаться где-нибудь за миллион миль от горной крепости хана. Как мог он поддаться безумному рыцарскому порыву?
 – Насколько я понимаю, вы приехали по делу, – продолжал сирдар, усаживая гостя на диван. – Если не возражаете, давайте с него и начнем. А потом приступим к трапезе, и вы увидите скромные наши развлечения.
 Кит выбросил из головы все посторонние мысли. Он думал об одном: как бы не оплошать перед этим сильным и на первый взгляд искренним человеком. Они устроились на подушках. Акбар-хан предложил Киту средней крепости вино и вежливо добавил, что сам, естественно, к алкоголю не притрагивается, но не хочет навязывать почетному гостю законы ислама. Затем он выразил надежду, что напиток окажется сносным.
 Кит пригубил вино, похвалил его, но, следуя примеру хозяина, решил все же от алкоголя воздержаться. Нельзя ставить себя в невыгодное положение, в который уже раз подумал он.
 – Я весьма благодарен вам, сирдар, за то, что вы оказали мне честь и согласились принять меня, – церемонно начал Кит. – Сэр Вильям Макнотен жаждет обменяться с вами мнениями. Я уполномочен говорить от его имени.
 – Понимаю. – Акбар-хан задумчиво кивнул, пригладил свою острую бородку и отхлебнул шербет. – И что же Макнотен-хузур хочет услышать от меня?
 Кит взглянул на него с улыбкой.
 – Акбар-хан, сэр Вильям, вне всякого сомнения, хочет, чтобы вы признали власть шаха Шуджи и пообещали не перекрывать дороги между Кабулом и Джалалабадом, а также не срывать наши поставки припасов в Индию.
 Акбар-хан рассмеялся. Смех у него был звучный, красивый и совершенно искренний.
 – Рэлстон-хузур, ты мне нравишься. Я имею дело только с людьми правдивыми и храбрыми. Англичане в этом еще убедятся. Можешь так и передать сэру Вильяму.
 Кит с благодарностью подумал об Айше: она помогла ему как истинный друг. Немного успокоившись, лейтенант откинулся на подушки.
 – Акбар-хан, если мы снова начнем помогать вождям племен, вы согласитесь на уступки?
 – Нет, Рэлстон-хузур. Не будет никаких уступок до тех пор, пока моя страна порабощена иноземцами и пока в моих жилах останется хоть капля крови.
 Спокойный тон еще сильнее подчеркивал значительность этих слов. А в ушах Кита звучал голос Макнотена, который презрительно отмахивался от докучливых бунтарей. Как же он говорил?
 «Афганцы – настоящие дети, и обращаться с ними надо соответственно. Если мы поставим в угол одного плохого мальчика, остальные испугаются».
 Господи! Макнотен явно ни разу не встречался с Акбар-ханом.
 А тот наблюдал за выражением лица молодого лейтенанта, и в его ярко-голубых глазах вспыхнули искорки удовольствия.
 – Что еще, Рэлстон-хузур, мы должны обсудить? Может, ты скажешь мне, что Макнотен и генерал Эльфинстон намерены сопровождать сэра Роберта Сэйла, который возвращается со своей бригадой в Индию? И что цель этого похода – раз и навсегда разделаться с гильзаи?
 Кристофер покачал головой:
 – Нет, сирдар, я не стану говорить об этом. Если информация верна, вы и так все знаете. Если нет, то не пристало мне, гонцу Макнотена, вносить свои поправки.
 – Но я ведь дал кое-какую информацию, интересную для Кабула. Не так ли, друг мой?
 Что он имеет в виду? Да, Кит узнал, что мятежники хорошо осведомлены о планах англичан. И получил некоторое представление о силе противника, о сплоченности руководителей бунта. Кристофер снова улыбнулся.
 – Конечно, Акбар-хан. Но смогу ли я передать эти сведения в Кабул?
 – Ты, Рэлстон-хузур, ел мой хлеб и соль. Неужели ты сомневаешься в моем благородстве? – оскорбился Акбар-хан.
 – Нисколько, сирдар. Оказанный нам прием великолепен. – Речь Кита текла плавным потоком. – И если я доложу в Кабуле о том, что увидел здесь, то, полагаю, это будет в ваших же интересах.
 – У меня нет возражений. А теперь приступим к трапезе. – Акбар-хан хлопнул в ладоши, и слуги, стоявшие в зале, мгновенно ожили.
 На низенькие столики, придвинутые к диванам, они поставили большие пиалы с сочным ароматным пловом. На трапезу пришли и другие гости – очевидно, воины, занимавшие высокие посты при дворе Акбар-хана. Отлично сшитая одежда сидела на них ладно, остроконечные бороды были прекрасно ухожены, сабли сверкали. Поприветствовав хозяина и гостя по восточному обычаю, воины расселись на подушках.
 Из уважения к Киту разговор шел на фарси. И если гостю приходилось трудновато, Акбар-хан любезно переводил на английский.
 – Вы великолепно говорите по-английски. – Сделав комплимент, Кит, подражая хозяевам, запустил руку в пиалу и извлек целую пригоршню плова.
 Акбар-хан лукаво усмехнулся, погрузил пальцы в чашу для омовений, где плавали лепестки роз, и тщательно вымыл их.
 – У меня был довольно необычный учитель.
 Кит замер, но постарался не выказывать особого интереса.
 – В самом деле? – вежливо заметил он.
 – Да, и ты, по-моему, уже с ней познакомился. – Глаза Акбар-хана, затененные густыми ресницами, лениво скользнули по лицу лейтенанта. – Я знаю от Айши, что вы беседовали.
 Сознает ли сам Акбар-хан, насколько опасна эта тема? Что рассказала Айша об их встрече? Конечно, она не упоминала о сцене у озера. Сделав крошечный глоток вина, Кит спокойно пожал плечами:
 – Она была посредницей между нами и кочевниками. Боюсь, без такого вмешательства они атаковали бы мой отряд.
 Акбар-хан грустно покачал головой, всячески подчеркивая свое неодобрение.
 – Да, Рэлстон-хузур, кочевники не всегда радушно встречают гостей, особенно тех из них, кто одет в форму феринге. Очень жаль, но они люди невежественные. – Сирдар вкрадчиво улыбнулся. – Надеюсь, вы поймете.
 Кит кивнул и ответил столь же вкрадчивым тоном:
 – Конечно, поэтому я был очень благодарен леди за ее заботу. Она предотвратила инцидент, который мог оказаться чрезвычайно неприятным для всех заинтересованных лиц. Я объяснил, что хотел бы встретиться с вами, и леди, кажется, решила, что вы не будете возражать. – Тут Кит вопросительно поднял брови.
 – Да, она была права, – сказал Акбар-хан и протянул гостю пиалу с ягодами шелковицы. – Это, Рэлстон-хузур, настоящий деликатес, мы называем эти ягоды тутом. Кочевники собирают их на равнинах.
 Кит положил в рот целую пригоршню. Ягоды оказались сладкими и изысканно вкусными. Высказав как мог свое восхищение, Кит стал терзаться сомнениями: можно ли считать, что тема Айши благополучно закрыта? Ему-то, во всяком случае, возобновлять ее не следует.
 Акбар-хан сказал что-то на пушту слуге, который маячил поблизости, и тут же пиалы с пловом исчезли, остались только чаши с шелковицей и абрикосами. Потом принесли поднос с пирожными и кубки с шербетом, по вкусу напоминавшим мед.
 Мужчины удовлетворенно рыгнули и откинулись на подушки. Акбар-хан с улыбкой обратился к гостю:
 – Если ты, Рэлстон-хузур, не против, мы сейчас послушаем музыку и посмотрим танцы. Тут есть пара очень искусных танцовщиц.
 Кит принял это предложение с подобающим энтузиазмом. И вдруг замер. В дверь проскользнула гибкая фигурка. Женщина была одета в сатиновые шальвары кремового цвета, открывавшие часть бедер, и богато расшитую бирюзовую безрукавку. Нижнюю часть лица прикрывала кремовая вуаль, украшенная возле уха сверкающей изумрудной застежкой. Волос Кит не видел, но эти зеленые глаза… Не только в горной крепости – нигде в мире больше таких не встретишь.
 Айша подошла к дивану, поздоровалась с Акбар-ханом, приложив руки ко лбу, и тихо обратилась к Киту:
 – Юр хасти, хузур?
 Акбар-хан усмехнулся:
 – Она спрашивает, Рэлстон-хузур, хорошо ли у тебя на душе. У нас это считается приветствием.
 – Зендех баши, – нашелся Кит.
 Хозяин в восторге захлопал в ладоши:
 – Я польщен, что ты потрудился выучить несколько слов на нашем языке. Феринге, как правило, считают это излишним.
 Феринге обычно не получают советов, какие он получил от Айши, подумал Кит, стараясь отвести от нее жадный взор. Предполагается ведь, что Айшу он видел в чадре. Значит, он узнать ее не может. Кит замолк, учтиво ожидая, когда заговорит хозяин. Если Акбар-хан и был разочарован равнодушием гостя, он этого никак не показал.
 – Ты, наверное, удивляешься, почему Айша так хорошо говорит по-английски? – спросил он, снова усмехнувшись.
 Кит посмотрел ему прямо в глаза:
 – Да, она говорит как англичанка, Акбар-хан, а не как иностранка, которая выучила чужой язык.
 Глаза, затененные густыми ресницами, сузились, так что уловить их выражение было невозможно.
 – Какое тонкое замечание, друг мой! Айша, сними чадру.
 Она отстегнула изумрудную заколку, и вуаль упала, открыв лицо. Акбар-хан встал с дивана и снял легкую, как паутинка, ткань с головы Айши. Теперь глазам Кита предстали бронзовые волосы, заплетенные в толстую тяжелую косу, которая доходила до пояса.
 Кит с ожесточением напоминал себе, что видит Айшу впервые. Но не мог оторваться от чарующего этого лица, от кожи ослепительной белизны, трепетного изгиба губ и темно-зеленой глубины миндалевидных глаз.
 Акбар-хан посмотрел на них обоих… и с улыбкой сказал:
 – У нас, Рэлстон-хузур, есть обычай – делиться с гостями всем самым ценным, что мы имеем… дабы они пребывали в радости и довольстве. – Акбар-хан дотронулся до обнаженной руки Айши, и его улыбка стала шире. – Мой досточтимый гость, на сегодняшнюю ночь Айша твоя.
 Остолбеневший Кит увидел, как в зеленых глазах изумление быстро сменилось гневом. Айша круто развернулась к Акбар-хану и тихим, полным ярости голосом заговорила с ним на пушту. Ответ сирдара прозвучал резко, словно свист бича в руках укротителя. И она отшатнулась, будто ее ударили. Акбар-хан снова обратился к Киту, но теперь взгляд голубых глаз стал холодным и пронизывающим, как у ястреба.
 – Ты ведь не откажешься от этого дара гостеприимства, не так ли, друг мой?
 Кит оглянулся: лица стоявших вокруг людей полны были злобы, выражали угрозу. Хотя никто даже не шевельнулся. Если это западня – делать нечего, придется прыгнуть в нее очертя голову. Кит поклонился Акбар-хану и ответил, как подобало бы афганцу:
 – Я глубоко польщен, сирдар, и охотно принимаю ваш дар. – Кит скользнул взглядом по лицу Айши, которая стояла неподвижно, как статуя, и смотрела на него в упор.
 Акбар-хан удовлетворенно потер руки, словно только что удачно решил сложную проблему:
 – Вот и прекрасно. А теперь послушаем музыку.
 Айша, по-прежнему безмолвная и бесстрастная, села на диван рядом с Китом. Опустив глаза, она подала ему пиалу с тутовыми ягодами и наполнила кубок.




 Глава 3


 Кит сидел, уставясь себе под ноги. А музыканты играли на свирелях и ритмично били в гулкие барабаны. Это была странная, порой захватывающая мелодия. Танцовщицы кружились вихрем, их золотисто-смуглые руки и развевающиеся вуали сливались в одно пятно. Глаза девушек были густо подведены сурьмой, кожа блестела от пота, а они все продолжали извиваться в такт завораживающей музыке. Кит чувствовал только одно: Айша здесь, рядом с ним. Она сидела молча и была неподвижна, как изваяние, за исключением тех моментов, когда прислуживала Киту. Подносила фрукты, шербет, липкие сладости, чашу для омовения рук и полотенце. Но при этом не поднимала глаз. И все-таки Кит чувствовал, как по телу ее пробегают волны ярости, как она кипит и бунтует в душе. И еще он видел, что на них обоих смотрит Акбар-хан – задумчиво, с насмешкой, но отнюдь не весело.
 Наконец сирдар резко приказал музыкантам замолчать. Танцовщица замерла на месте, дрожа и задыхаясь, потом поклонилась и исчезла из зала. За ней ушли и музыканты.
 Акбар-хан повернулся к гостю:
 – Надеюсь, Рэлстон-хузур, ты не будешь торопиться с отъездом? Утром я познакомлю тебя еще с одним нашим обычаем. Он, возможно, покажется тебе занимательным. Мы будем играть в бузкаши. Ты, наверное, слышал об этом?
 – Нет, – покачал головой Кристофер.
 – В таком случае, друг мой, тебе стоит посмотреть. Это наша любимая игра, и она многое объяснит тебе в характере афганцев. – Он по-отечески похлопал Кита по руке. – Уверен, ты получишь удовольствие. Но если Айша не сумеет угодить тебе, не стесняйся и утром скажи об этом.
 По стройному телу стоявшей рядом Айши прошел трепет. Но она промолчала, только коснулась руками лба, потом жестом пригласила Кита следовать за ней и уверенно повела его по бесконечным коридорам. Они пересекли внутренний дворик, и Айша встала возле двери в комнату Кита, пропуская его вперед.
 Кит шагнул в комнату, и она закрыла дверь.
 – Как же угодить тебе, Рэлстон-хузур? – спросила Айша бесстрастно.
 – Не болтай чепуху! – яростно прошипел Кит. – Что мне оставалось делать? Откажись я – и мне тут же, на месте, перерезали бы глотку.
 Ничего не ответив, Айша поспешно подошла к окну и плотно затворила ставни, потом беззвучно, мягким движением закрыла дверь на задвижку.
 – Тут повсюду стража, и у них большие уши.
 Кит стоял и смотрел на нее. Нежно-желтоватый свет масляной лампы отбрасывал золотистые блики на высокие скулы, в бронзовых волосах вспыхивали искорки. У Рэлстона появилось безумное ощущение нереальности происходящего. Ему отдали Айшу… Этот вызывающе варварский подарок возбуждал его самым постыдным образом. Но Кит подавил свои чувства.
 – Что все это значит? Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он.
 – Акбар-хан – человек сильных страстей, – медленно ответила Айша. – И у него бывают странные капризы. Он ненавидит англичан, ненавидит так сильно, что это должно вселить ужас в сердца твоих соплеменников.
 Айша принялась блуждать по комнате, то она поправляла подушку, то заглядывала в кувшин, проверяя его содержимое, то перебирала сладости и фрукты, лежавшие на столе.
 – Никогда, Кристофер Рэлстон, не обманывайся насчет его искренности.
 – Меня зовут Кит, – услышал Рэлстон собственный голос. – А ты не могла бы на минуту остановиться?
 Айша застыла на месте:
 – Как прикажешь, Рэлстон-хузур.
 От гнева у Кита по спине побежали мурашки.
 – Распусти косу.
 В глазах Айши вспыхнуло удивление, но она выполнила приказ и не спеша стала расплетать косу, выпуская на волю тяжелую массу волос. Это займет у нее много времени, мечтательно подумал Кит.
 – И все-таки я хочу поподробнее узнать, что за этим стоит, – повторил он, стараясь говорить спокойно и деловито. – Почему Акбар-хан отдал тебя мне? Ведь о тебе так пекутся, так строго охраняют! Зачем он сделал это?
 – Чтобы унизить тебя, – просто ответила Айша. – Акбар-хан хочет сломить твою гордость, чтобы ты признал его полную власть над твоей соплеменницей… и над собой. Тебе уже пришлось играть по его правилам, иного выхода не было. – Она пожала плечами. – Я ведь говорила… человек он противоречивый. Но ненависть к вашей расе, ко всем англичанам – это главное в его жизни.
 – Ты тоже принадлежишь к моей расе, – напомнил Кит.
 Айша покачала головой и сказала с легкой издевкой:
 – Уже нет, Рэлстон-хузур.
 – Неправда! – Кит шагнул к ней и положил руки на хрупкие покатые плечи.
 Айша подняла на него глаза и дразняще улыбнулась.
 – На мне, феринге, нет твоих ярлыков, и я живу не по твоим законам, – повторила она фразу, произнесенную два дня назад.
 Это взбесило Кита: ему казалось, что Айша тем самым оскорбляет не только его и всех англичан, вместе взятых, но и себя. Вместе с тем он начинал понимать, что причина его гнева – сомнения… Ведь у него возникала уже эта дикая мысль: а вдруг Айша не захочет, чтоб ее спасали? Кит сильнее сжал ее плечи, серые глаза смотрели сурово.
 – Но зачем Акбар-хан так поступил с тобой? Он хотел унизить меня, предложив в качестве наложницы англичанку. Но разве он не оскорбил тем самым англичанку в тебе?
 – Мне просто напомнили, что не стоит брать на себя слишком много, – отозвалась Айша, с прежним безразличием пожав плечами. – Я перешла границы дозволенного, решив привести тебя сюда. Акбар-хан раздумывает: почему я так поступила? И если решит, что это связано с моим интересом к тебе… как к мужчине… и англичанину… В общем, он хочет, чтобы я всегда помнила, где нахожусь и кому принадлежу. А мои желания значения не имеют.
 – А я тебе интересен? – вырвалось у Кита.
 Его вопрос прозвучал едва слышно в теплой, залитой мягким светом комнате. Он прикоснулся ладонью к щеке Айши, провел пальцами по виску и твердой линии подбородка. Она вздрогнула.
 – Я должен чувствовать стыд. Но мне не стыдно. И меня вовсе не унизил подарок Акбар-хана. Я хочу взять то, что мне дали. Хочу больше всего на свете. С тех пор как мы встретились, я думаю только о тебе. Я засыпаю и просыпаюсь с этими мыслями.
 – Ты можешь взять то, что тебе дали, – отозвалась Айша, и в ее голосе крылся подвох. – Афганец подарил тебе свою женщину. Тебе нечего стыдиться.
 – Но я хочу  тебя , – с неожиданной злобой возразил Кит. – Не англичанку, не афганку… а  тебя .
 – Меня нельзя отдать или взять, – бросила Айша, спокойно глядя на Кита, хотя он чувствовал жар ее тела, которое сотрясала дрожь. – Нельзя, если я сама не пожелаю. Это… – Она провела руками по телу. – Вот это можно отдать или взять, а меня – нет.
 Губы Кита медленно приблизились к ее губам. К чему лгать? Ради какой высокой цели? Айша не могла сопротивляться настойчивости его поцелуя. Она откинула голову. Ее горло казалось таким нежным и беззащитным… И, словно в ответ на приглашение, губы Кита опустились ниже и страстно прильнули к точке, в которой бешено бился пульс.
 Да, Айша хотела этого… Желание возникло где-то в тайная тайных ее души в ту минуту, когда Кит, окруженный зловещими горцами, сказал, что искал ее. Какая глупость!.. Но почему-то по ее телу пробегала дрожь, кровь бурлила и вся она трепетала от возбуждения и радости. Айша уже много лет жила в мрачном уединении, под строгой охраной. Ее опыт ограничивался одним мужчиной. И теперь она жадно вдыхала запах чистого, только что принявшего ванну мужчины, чувствовала прикосновение его гладкой щеки и мягких губ, приоткрывшихся для поцелуя. Руки Кита гладили ее спину, обвивались вокруг талии, ласкали грудь. Он так крепко прижимал к себе Айшу, что она ощущала его напрягшуюся от желания плоть.
 Гортанный голос шептал любовные слова на ее родном языке: это было так необычно! И Айша приникла к Киту, охваченная страстью, которую не раз испытывала сама и умела возбуждать в мужчине. Она перестала вдруг терзаться вопросами о том, что ею движет и почему они оба оказались во власти столь мощного, трепетного чувства.
 Слегка отстранившись, Кит посмотрел на нее помутневшими от желания глазами:
 – Я хочу снова увидеть тебя… какой ты была на озере.
 Айша стянула через голову рубашку, бросила ее на пол, и волна блестящих бронзовых волос накрыла белоснежную грудь. Потом она расстегнула пояс своих широких шальвар, и они упали вниз. Айша переступила через кремовую ткань, и жадному взгляду Кита предстало прекрасное обнаженное тело, озаренное светом лампы.
 Ему казалось, что он попал в какую-то сказочную страну. Но смутно понимал: в этой ситуации есть нечто запретное, недозволенное. И потому-то его страсть достигла таких немыслимых пределов. Ситуация, которой Кит столь бесстыдно пользовался, была варварской и совершенно невозможной с точки зрения всех известных ему законов. Но здесь действовали другие правила (неприемлемые в нормальной жизни), ему было дано разрешение. А что же Айша? Просто подчиняется приказу или тоже испытывает это ужасное и волшебное ощущение, что любит впервые в жизни? Афганка она или англичанка? Кто она на самом деле? Ответ на этот вопрос был необычайно важен. Кит должен был знать, разделяет ли любимая женщина его чувства.
 Он поманил Айшу к себе. Потом медленно коснулся ее лба, провел кончиками пальцев по губам, стал гладить ее лицо и длинную стройную шею, ласкать изгибы ушных раковин. Задыхаясь от восторга, он позволил своим рукам дотронуться до плечей Айши и раздвинуть пряди роскошных волос, открыв розовые тугие бутоны, увенчивающие груди. Он услышал ее прерывистое дыхание, почувствовал, как затвердели соски, и улыбнулся – нежно и удовлетворенно. Кит держал в ладонях пышные теплые груди, ощущая, как бешено бьется ее сердце. Тогда он медленно опустился на колени, лаская эти прекрасные округлости горячим влажным языком, ловя губами напрягшиеся соски. Айша тихо застонала от наслаждения.
 Ее нежный живот, казалось, приглашал к поцелуям. И язык Кита впился в маленький завиток пупка. Кожа Айши вздрагивала, мускулы ее тела непроизвольно сжимались. Когда руки Кита обвились вокруг ее бедер, она выгнулась в его объятиях, содрогаясь от страсти.
 Кит раздвинул ее ноги, покрывая их долгими томительными поцелуями, и наконец ощутил неповторимый вкус ее естества. По телу Айши, достигшему экстаза, прошла судорога, а потом она обмякла в руках Кита, умиротворенная и обессилевшая после пережитого блаженства.
 В это мгновение Айша в первый раз прошептала его имя.
 – Кристофер, – выговорила она по слогам и опустилась рядом с ним на колени.
 Ее пальцы расстегивали блестящие пуговицы мундира, а губы затеяли сложный танец, как будто пробовали Кита на вкус, дразнили его и возбуждали. Айша стянула с него китель и поцеловала соски, разжигая в его груди огонь, а потом повела это пламя вниз и начала расстегивать брюки. Постепенно обнажавшееся тело Кита сгорало от мучительного желания. Ему казалось, что больше сдерживаться невозможно. Но Айша уложила его на роскошный ковер, легла рядом и продолжала играть с ним, даря ту радость, которую только что испытала сама.
 Потом она отошла от Кита на одну томительную минуту и открыла инкрустированную коробочку, стоявшую на низком столике. На ладони ее он увидел маленький чехольчик из кожи ягненка и удивился. Айша нежно улыбнулась и поцеловала Кита в губы.
 – У Акбар-хана комнаты для гостей оборудованы на все случаи жизни. Если бы здесь не было меня, тебе предложили бы другую женщину. И она тоже позаботилась бы о мерах предосторожности. Беременность – удел жен.
 Сначала Кит не знал, как реагировать на это шокирующее заявление, да еще произнесенное таким будничным тоном. В глазах Айши мелькнула неуверенность.
 – Ты ведь не против?
 Конечно, Кит был знаком с элементарными способами предохранения, но не привык, чтобы инициатива исходила от женщины. Впрочем, Айша не обыкновенная женщина, да и обстановка тоже. И, решив, что это еще одна особенность сказочной и запретной страны, по которой он странствовал с безудержной радостью, Кит отрицательно покачал головой:
 – Как я могу возражать? – И провел пальцами по губам Айши.
 Она осторожно, нежным движением, натянула чехольчик, превратив эту процедуру в новую любовную игру, возбудившую Кита еще больше. Он закрыл глаза, задыхаясь от восторга.
 Потом Кит положил Айшу на ковер и склонился над ней, заглядывая в лицо. Ее глаза смеялись, на щеки лег матовый румянец, губы улыбались. Айша была счастлива, она отдавала свою любовь и получала столько же взамен.
 – Как тебя зовут? – шепнул Кит.
 – Аннабель.
 Кит поцеловал ее веки, проник в ее тело и почувствовал, как оно конвульсивно содрогнулось. И в то же мгновение сам растворился в экстазе.
 Они долго лежали не отрываясь друг от друга в тихой, залитой светом комнате. Слегка приподнявшись на локтях, Кит посмотрел на Айшу с жалобной улыбкой.
 – О Боже! – тихо сказал он. – Все произошло так быстро. Я вел себя как неопытный мальчишка. Но я не мог контролировать себя, потому что никогда еще не испытывал такой страсти.
 Айша томно покачала головой, не соглашаясь с ним.
 – Я чувствую то же самое. – И провела рукой по его лицу. – У нас вся ночь впереди, Кит. Для любви времени хватит.
 Он ткнулся губами в ее ладонь, ощутив солоновато-сладкий вкус влажной кожи.
 – Аннабель, – прошептал он, смакуя каждый звук. – Аннабель. – Мягким движением Кит разъединился с ней и сел на ковер. – А теперь расскажи о себе.
 – Уже восемь лет никто так не называл меня, – сказала она, грациозно встав на ноги.
 Аннабель подошла к столику, где стояли таз и кувшин, смочила в воде полотенце и вернулась к Киту. Присев рядом с ним на колени, она провела по его телу мягкой тканью и начала обтирать, освежая кожу.
 Кит раскинулся на ковре, наслаждаясь заботами, к которым совершенно не привык. Женщины, которых он знал прежде, предпочитали не давать, а получать. Айша прошла другую выучку. Сознание Кита уже не было затуманено бездумной, дикой страстью. Взглянув в лицо реальности, он резко привстал:
 – Достаточно.
 – Разве тебе неприятно? – удивилась Айша.
 – Это напомнило мне о том, что я хотел бы забыть, – искренне ответил Кит. – Дай мне полотенце.
 Айша безмолвно подчинилась. Кит смочил полотенце и подошел к Айше, которая все еще стояла на коленях.
 – Встань. – Кит поднял ее и, держа в ладони мягкую округлую грудь, стал вытирать прозрачную, блестящую от пота кожу. – Я сам все сделаю. Аннабель, расскажи мне, как ты оказалась здесь, среди этих людей.
 Аннабель покачала головой и, непроизвольно вздрогнув, обхватила себя руками за плечи, словно защищаясь от чего-то.
 – Обычная история… это не важно.
 – Не важно! Как ты можешь говорить такое! – Кит развел ее руки и вдруг удивленно заметил: – Ты боишься.
 Да, Кит был прав. Снова окунуться в прошлое? Аннабель похоронила его в своей памяти так глубоко, что оно давно уже перестало ее мучить… При одном воспоминании о цепенящем ужасе, пережитом в детстве, ее била холодная дрожь. Аннабель попыталась вырваться из объятий Кита, спрятать глаза от его настойчивого взгляда.
 – Мне не хочется рассказывать.
 Кит догадывался, что стоит за этой странной реакцией. Как хотелось ему успокоить, приласкать Аннабель, смягчить ее боль! Никогда прежде женщины не пробуждали в нем такого волнения, да и не очень-то его заботили. Отпустив Аннабель, он взял с дивана простыню и заботливо накинул на нее.
 – Тебе нечего бояться, – нежно сказал он, усадил Аннабель к себе на колени и крепко обнял. – Расскажи мне, Аннабель.
 – Меня зовут Айша, – ответила она, но в голосе звучала неуверенность.
 – Расскажи, – настаивал Кит. Он стал гладить ее по волосам, подбадривая, словно ребенка.
 Несколько долгих минут она сидела молча, но не пыталась вырваться. От ее прежней самонадеянности не осталось и следа.
 – Мы возвращались в Пешавар, через ущелье Хаибер, – начала Аннабель странным, напряженным голосом.
 Кит слушал, и перед ним оживало ее прошлое. Он словно бы вместе с Аннабель видел страшную смерть ее родителей, слышал ужасные крики раненых и дикие вопли горцев, испытывал смертельный страх похищенного ребенка.
 – А что было потом? – напомнил Кит, когда Аннабель умолкла, явно не желая продолжать. – Человек, который взял тебя в плен, – это был Акбар-хан?
 – Нет. – Она покачала головой. – Прошло много тяжких недель, прежде чем я попала к Акбар-хану. – И она опять заглянула в темную бездну воспоминаний. – Позволь мне встать.
 – А можно мне еще подержать тебя на коленях? – спросил Кит, пораженный тем, насколько сильна была захлестнувшая его волна нежности.
 – Я не привыкла к такому обращению, – отозвалась она, и это было совершенной правдой. – Афганцы не склонны к нежностям.
 – Честно говоря, я и сам такого за собой не замечал, – признался Кит.
 Аннабель вдруг улыбнулась и снова скользнула в его объятия.
 – Я долго жила у этого гази. И не знала тогда, что он дожидается, пока Акбар-хан приедет в свою крепость в Маделле, чтобы отдать меня ему в качестве дани. Гази решил, что я вполне сойду для такой роли… интереснее все же, чем вещь дарить или скот… да и дешевле, – добавила она, чувствуя, что рассказывать стало много легче. – Я думала, что навеки обречена жить в семье этого человека.
 – Как с тобой обращались? – спросил Кит; по стройному телу, которое он обнимал, прошла дрожь.
 – Жестоко, – честно призналась Аннабель. – Но не мужчины, а женщины. Наверное, они просто не знали, что со мной делать. Я ведь ничего не понимала, не говорила на их языке. Думаю, они плохо относились ко мне еще и потому, что сами привыкли к такому обращению. Для жертвы соблазнительна роль палача.
 Кит вспомнил о женщинах, которых видел утром, об этих тащившихся в гору вьючных клячах. И представил себе двенадцатилетнюю девочку, взлелеянную в холе и неге, а потом ввергнутую в такие муки. Его охватил сильнейший гнев.
 Айша почувствовала, как напряглось его сильное тело, к которому она прижималась спиной, как сжались обнимавшие ее руки, и поняла его состояние.
 – Ты не имеешь права, феринге, судить их по своим меркам, – сказала она с уже знакомой Киту легкой насмешкой. – Им многое приходится терпеть.
 – Не называй меня так, – грозно предупредил он.
 Айша изогнулась в его объятиях и задумчиво посмотрела на Кита своими изумрудными глазами. Потом пожала плечами:
 – Но ты и в самом деле феринге. И, подобно другим англичанам, даже не пытаешься понять афганцев. Если бы ваши власти в Кабуле сделали хоть малейшее усилие, вы сейчас не оказались бы в такой паршивой ситуации.
 – По-моему, мы уклоняемся от темы, – холодно заметил Кит.
 – Разве? Не думаю. – Айша соскочила с колен Кита и начала бродить по комнате. – В общем, когда Акбар-хан приехал в Маделлу, меня привели к нему – грязное, тощее, жалкое существо в лохмотьях. На мне была та же одежда, что и в день похищения. Но к тому времени я неплохо говорила на пушту. Так вот, когда гази швырнул меня к ногам человека, одетого в шлем и кольчугу, и сказал, что преподносит этот дар своему господину, я поняла… – Айша прикусила губу. – Я поняла, что попала в ад, из которого есть только один выход – смерть. Я назвала гази сыном свиньи и другими оскорбительными для мусульманина словами. Он сбил меня с ног, но больше ничего сделать не успел, потому что Акбар-хан выгнал его из комнаты.
 Айша взяла из корзиночки абрикос и глубоко вонзила зубы в золотистую плоть.
 – Вот так я попала в гарем Акбар-хана. Я учила его английскому, а он меня – фарси. Привозил книги, которые я просила, – и на том, и на другом языке.
 – Он научил тебя еще кое-чему, – добавил Кит и снова облачился в чапан. Его голос был сух, как степь в разгар лета.
 Айша не стала притворяться, будто не поняла его.
 – Да, научил. Но не раньше, чем мне исполнилось пятнадцать лет. У него несколько жен – все они дочери вождей племени гильзаи. Но меня держат отдельно, и я очень благодарна за это Акбар-хану. Кроме того, по сравнению с другими афганскими женщинами я пользуюсь большей свободой.
 – Боже всемогущий! Но ты же не афганка! – взорвался Кит, выведенный из себя этим спокойным заявлением. – Ты Аннабель Спенсер.
 – Я Айша, – последовал бесстрастный ответ. – И мне это нравится.
 – Ты уедешь отсюда со мной, – провозгласил Кит. – Не знаю, каким образом, но я верну тебя туда, где твое место в жизни.
 Он услышал звенящий смех Айши.
 – Посмотрел бы ты на себя со стороны. Какие высокие слова! Англичанин собирается вернуть пленницу на родину… Разыгрываешь из себя рыцаря Круглого Стола, да? Сними шоры с глаз, феринге, и посмотри правде в глаза.
 – Проклятие! Я же просил не называть меня так. – Кит одним прыжком оказался рядом с Айшой.
 И откуда появился этот гнев, уничтоживший волшебную страсть, которую он испытывал всего полчаса назад? Куда девались нежность, желание опекать и защищать Айшу? Теперь Киту хотелось трясти ее за плечи до тех пор, пока она не осознает свою истинную сущность и перестанет чувствовать себя афганкой.
 А она, плотнее завернувшись в простыню, продолжала стоять на своем.
 – Я не могу уехать отсюда, даже если б захотела, – медленно сказала Айша. Она тщательно подбирала слова. – И ты не уедешь из крепости вопреки желанию Акбар-хана. Да и вообще-то, я думаю, ни один англичанин не покинет Афганистан живым.
 В голосе Айши звучала такая глубокая убежденность, что Кит остолбенел.
 – Что это значит? Ты не хочешь уезжать отсюда? Неужели ты собираешься всю жизнь оставаться пленницей в гареме?
 – Почему бы нет? – пожала плечами Айша. – Разве лучше быть пленницей этикета и норм морали в каком-нибудь военном городке? Думаю, различия тут небольшие. Здесь по крайней мере у меня есть лошади, соколиная охота и горы. Я общаюсь с людьми, которых не назовешь лицемерами, хотя законы их суровы. Моя жизнь, Кристофер Рэлстон, не так уж скучна. Я объездила эту страну вдоль и поперек с Акбар-ханом, и он запрещает мне только то, что расходится с требованиями Корана.
 В голове у Кита все встало вверх дном. Но это же ересь и бессмыслица! И ведь она не просто говорит, но и верит в это! Изумрудно-зеленые глаза Айши излучали искренность. Его, Кита, она воспринимает как невежественного, высокомерного феринге. А мир, в который он предлагает ей войти, – как мрачное болото, где царствуют напыщенный этикет и лицемерные законы. По правде сказать, Кит и сам был того же мнения. Он вел с этим миром свою игру и презирал его. Жизнь в нем представлялась Киту мелкой и ни в коей мере не удовлетворяла его. Потому-то каждую ночь и напивался до беспамятства, потому регулярно проигрывал кругленькие суммы за карточным столом. И затевал дурацкие дуэли, из-за чего и был сослан на край света, в кавалерию Ост-Индской компании.
 – В Англии у тебя, наверно, есть родные? – с запинкой спросил Кит.
 – И что с того? – тряхнула головой Айша. – Я не знаю этих людей, они ничего для меня не значат. Вся моя жизнь – здесь. Но даже если б я решила вернуться в Англию, неужели ты думаешь, что я смогу вписаться в ваше общество? Нет, Кристофер Рэлстон, возвращайся-ка ты восвояси, а я буду жить своей жизнью.
 – Ты уже называла меня Кит, – сказал он, пытаясь пробить брешь в этой стене убежденности. Но слова, казалось, скользили по поверхности, лишенные той силы и веры, которую Кит вкладывал в них.
 – Это была ошибка, – бросила Айша, уронив простыню на пол. – Соскользнуло с языка в минуту страсти. Но больше я не буду использовать интимные словечки в разговоре с феринге.
 Кит сжал руки. Как ему хотелось пустить их в ход и сломать барьер, воздвигнутый Айшой! Она отрицала все, чему его учили, и смотрела на Кита свысока, с сознанием собственного превосходства.
 – И только-то? Как ты могла сказать такое?
 Айша отвернулась от него и наклонилась, чтобы подобрать с полу одежду.
 – Я еще нужна тебе, Рэлстон-хузур?
 Что ж, если она решила играть в эту игру, пусть будет так.
 – Да. Нужна. Ты принадлежишь Акбар-хану, и он может дарить тебя, кому пожелает. На сегодняшнюю ночь ты моя. И ночь еще не закончилась.
 Кремово-бирюзовая шелковистая материя снова упала на пол.
 Айша медленно выпрямилась, но продолжала стоять спиной к Киту.
 – Чего ты хочешь от меня?
 Он окинул взглядом ее длинные ноги, округлые бедра, четкие линии спины с выступающими острыми лопатками. В голове у него все смешалось. Чего же он хочет? Кит хотел получить ее тело, вновь испытать на себе искусство, с которым она умела дарить наслаждение. Но не только: он желал большего… гораздо большего. На какое-то мгновение Айша отдала ему саму себя, а потом отобрала этот дар. И Кит хотел вернуть его.
 Он взял в руки густые волосы Айши, скрутил их жгутом и, подняв кверху, стал целовать шею. Кожа вздрагивала под его губами, отзываясь на каждое прикосновение. Кончик его языка скользнул вверх, отыскал мягкое местечко за ухом… Кит вспомнил, что именно в эту точку Айша направила острие своего кинжала, и тихо усмехнулся, щекоча ее ухо теплым дыханием.
 Айша дернулась, но Кит взял ее за плечи, и она замерла.
 – Моя Анна, разве не ты сказала, что нам хватит времени, чтобы предаться любви?
 Айша безмолвно склонила голову в знак согласия и не стала возражать против любовно-ласкового имени Анна.
 Кит опрокинул ее на диван, прижав к подушкам. Тело Айши отливало молочной белизной, по нему пробегали золотые полосы от света лампы. На мгновение она попыталась скрыть блеск в глазах и прикрыла их тяжелыми рыжевато-золотистыми ресницами. Но Кит приоткрыл ей веки. На него смотрели глаза, затуманенные вновь вспыхнувшей страстью.
 А потом Айша опять отдалась ему безгранично.




 Глава 4


 На рассвете, когда небо стало жемчужно-розовым, Айша поднялась с постели.
 – Тебе обязательно нужно идти? – сонно улыбнулся Кит, подложив локоть под голову. – Мы еще не все успели…
 Айша насмешливо сощурилась, как бы обдумывая его слова. Потом разочарованно покачала головой:
 – Ночь закончилась, Кристофер Рэлстон. Ты получил меня на строго определенное время.
 – Не говори так! – Кит привстал и протянул руку к халату, чапану. – Как бы нам выбраться отсюда?
 С минуту Айша молчала, наблюдая за Китом. У него было худощавое мускулистое тело наездника и атлета, с узкими бедрами и стройной талией, полное юношеской страсти и энергии. Они наслаждались друг другом все эти долгие часы, подаренные судьбой. Наслаждались с неистовой свободой и пылкостью любовников, идеально подходивших друг другу и физически, и духовно. Но Аннабель Спенсер была реалисткой не меньше, чем Айша. Она выросла в мире, где люди не знают, что такое мечта, где надежды никогда не выходят за рамки реальности и удовольствие внезапно может обернуться страданием.
 – Ты уедешь после бузкаши, – сказала Айша. – Вряд ли Акбар-хан задержит тебя дольше, осуществив свой замысел.
 – Но ты отправишься со мной. – Кит попытался сказать эту фразу со спокойной решимостью, словно иначе и быть не могло.
 Однако издевательский смех Айши, как всегда, поверг его в смущение.
 – Нет, Рэлстон-хузур. Я уже говорила: это невозможно. Но даже если б это и было возможно, я не поехала бы с тобой.
 – Как ты можешь говорить такое после сегодняшней ночи?! – воскликнул Кит, с досадой понимая, что в его голосе звучит какая-то детская растерянность. Он и действительно был растерян.
 – Кит, – терпеливо начала она, – я не собираюсь умалять того, что произошло между нами сегодня ночью. Такого наслаждения мне еще не доводилось испытывать. Словами это не выразишь… Но надо же смотреть правде в глаза. Есть разница между счастливой случайностью и обыденной жизнью. Я не забуду эту ночь. – Айша умолкла, потом протянула руку и с нежной улыбкой намотала на палец белокурый локон Кита, упавший ему на лоб. – Надеюсь, и ты никогда не забудешь… даже когда женишься и станешь гордым родителем целой кучи детишек. Ты будешь помнить, как мы предавались любви. И даже если воспоминание это покажется тебе сном, все равно оно согреет твою душу в минуту холодной тоски, которая всех посещает время от времени.
 – Я не оставлю тебя здесь.
 Айша встала на цыпочки и слегка провела губами по губам Кита, как будто хотела смягчить своей нежностью этот сурово сжатый рот.
 – Наверное, я больше тебя не увижу. Женщин не допускают на бузкаши. Поцелуй меня на прощание, Кристофер Рэлстон, и будь благодарен судьбе за то, что она дала нам. Я не хочу, чтобы ты запомнился мне сердитым.
 За последние сорок восемь часов Кит овладел по крайней мере одной премудростью: притворяться послушным. Не сказав более ни слова, он привлек к себе Айшу и провел пальцами по гладкой теплой коже спины. Его руки словно смаковали линии ее живота и крутых бедер, чтобы навечно запечатлеть их в своей памяти. Хотелось сохранить вкус ее губ, ее запах.
 Еще один, последний томительный поцелуй, и Айша выскользнула из объятий Кита, быстро накинула одежду и плавной походкой подошла к двери. Отодвинула задвижку и исчезла.
 Стражники, стоявшие возле двери, смотрели на нее без всякого любопытства. Какое им дело, чем занимается женщина, если она выполняет волю мужчины? Айша шла с ленивой грацией, которой выучилась за долгие годы жизни в гареме. Акбар-хану не нравилось, когда в его присутствии кто-то жестикулировал, спешил высказать свое мнение, чересчур стремительно двигался. Этот необычайно страстный и непредсказуемый человек требовал предельно спокойного, уравновешенного поведения от тех, с кем делил досуг и удовлетворял прихоти, не связанные с войной.
 Едва переступив порог гарема, Айша оказалась в привычной атмосфере отъединенности от мира и подчинилась раз и навсегда установленным ритуалам этого женского святилища. Таинственная связь, которая существует во дворцах, работала всю ночь. Женщины знали, где Айша провела ее и чью волю выполняла, хотя открыто об этом не говорили. Понимая все с полуслова, здесь редко шли на откровенность.
 У Айши не было настроения болтать. И женщины, которые раздевали ее, купали в благовонной воде, подавали зеленый чай в чашке из тонкого фарфора, не осмелились ничего выведывать. С благодарностью выпив чай, Айша растянулась на диване в своей комнате, которая находилась вдалеке от жилых помещений крепости. Прислужницы суетились вокруг нее: поправляли простыни и одеяло, закрывали ставни, а потом задернули гобеленовый занавес и тихо прикрыли за собой дверь, оставив Айшу в объятиях сна.
 Но, несмотря на физическую усталость, Айшу переполняло странное томление, смешанное с радостным возбуждением. Виной тому были короткие минуты экстаза, захватившего ее тело и душу. Любовный аппетит определенно приходит во время еды, думала она, беспокойно ворочаясь в постели. Перед ее глазами мелькали сцены прошедшей ночи, а тело жаждало новых наслаждений. Разумеется, будь у нее уверенность, что продолжение последует, физический голод уступил бы место спокойной удовлетворенности. Но увы, эти прекрасные часы никогда больше не повторятся. Значит, предстоит опять надеть маску послушания, которую, впрочем, последние годы она носила без особого труда. Подбодрив себя таким образом, Айша уснула.
 Проснулась она спустя несколько часов с ощущением, что в комнате кто-то есть. И, открыв глаза, встретила пристальный взгляд Акбар-хана, который совершенно неподвижно сидел рядом с ней на диване, погруженный в свои мысли. Он протянул руку и дотронулся до уголка ее рта.
 – Ну, Айша, я полагаю, ты провела приятную ночь.
 – Но ведь так и было задумано? – дерзко парировала она.
 На мгновение воцарилась напряженная тишина. Потом Акбар-хан рассмеялся:
 – Должен признаться, это не было главной целью. Но если ты получила от моего урока некоторое удовольствие, что ж… Сам по себе урок этого стоит.
 Айша томно потянулась и сладко зевнула.
 – Значит, мне не следовало приводить сюда Кристофера Рэлстона?
 Голубые глаза сузились.
 – Не следовало скрывать, что этот феринге заинтриговал тебя. Наверное, ты принимаешь меня за глупца, если могла подумать, что я ни о чем не догадаюсь. А ведь твоя реакция вполне естественна. – Акбар-хан встал. – Но теперь любопытство твое удовлетворено, и об этом случае можно забыть. – Он направился к двери. – Бузкаши начнется в полдень. Твое присутствие придаст этому зрелищу еще больше остроты.
 Айша продолжала сидеть, не отрывая глаз от гобелена, который еще колыхался после ухода Акбар-хана, и покусывала губы. Очевидно, его намерения были куда сложнее, чем она думала. Если бы эта ночь не доставила ей удовольствия, Акбар-хан удовлетворился бы сознанием своей абсолютной власти над ней. Но она испытала наслаждение, и теперь Акбар-хан мог убедительно продемонстрировать свою власть над ней: он вправе давать, но вправе и отнимать. Раздразнив ее, пробудив, так сказать, аппетит, он не допустит повторения этой ночи.
 Айша покорно пожала плечами. Акбар-хан временами бывает невыносим, но она примирилась с этим много лет назад и перестала обижаться на его капризы. Нет совершенства на земле. В общем, жизнь с Акбар-ханом ей нравилась. И если один раз в кои-то веки он потянул ее за цепочку, что ж, это можно пережить. Сейчас Айшу более всего увлекала перспектива присутствовать на бузкаши. Редчайший случай: ей разрешили увидеть зрелище, предназначенное исключительно для мужчин. Может быть, таким способом Акбар-хан хочет помириться, протянуть оливковую ветвь. Или у него есть тайные мотивы, как в случае с сегодняшней ночью? Разве его поймешь? Да и какая разница? Она сможет еще немного насладиться обществом Кристофера Рэлстона. Это будет мучительно, но лучше мало, чем ничего.
 Подумав так, Айша вдруг почувствовала, что голодна как зверь. Она позвонила в маленький серебряный колокольчик, стоявший на столике возле дивана, и свесила ноги на пол. Силы вновь вернулись к ней.
 На зов ее явилась пожилая женщина.
 – Что-нибудь подать? – спросила она.
 – Нан-и-рухани, – сказала Айша, и рот ее наполнился слюной при мысли о тоненьких хрустящих ломтиках пшеничного хлеба, обжаренного в масле. – И еще, Сорайя, принеси, пожалуйста, яиц.
 Служанка кивнула, слегка поджав губы.
 – Одевайся, а я пока все приготовлю. На бузкаши ты должна появиться в чадре, иначе это будет воспринято как вызов.
 Сорайя не стала добавлять, что само присутствие Айши на мужском ритуальном соревновании – это уже вызов, но плотно сжатые губы выражали ее неодобрение.
 – Я лишь повинуюсь воле нашего господина, – сдержанно отозвалась Айша.
 Сорайя фыркнула. Она отлично знала, что Акбар-хан позволяет этой необычной обитательнице его гарема вести себя возмутительно вольно. Но разве могла она позволить себе хоть одно осуждающее словечко в адрес сирдара?
 Айша надела шальвары и рубашку. На мгновение ее охватило странное чувство. Она вдруг живо вспомнила, каково ей было в английской одежде: костяной корсет, нижние юбки, чулки на подвязках и широченная верхняя юбка. Даже физически ощутила, как жарким индийским летом тело ее покалывает китовый ус (корсет она надела в день, когда ей исполнилось одиннадцать лет), а сзади волочатся длинные тяжелые юбки. И как она могла терпеть такое? В сравнении с той одеждой чадра казалась милостью Божьей. В ней чувствуешь себя свободно, к тому же есть еще одно преимущество. Чадра скрывает не только тело. Выражение лица тоже спрятано от посторонних глаз, и можно не бояться, что ненароком выдашь свои эмоции… а это очень кстати, ведь скоро она окажется в компании Кристофера Рэлстона на глазах у Акбар-хана.
 Широкое плато, к которому вела горная тропка, представляло собой просторную песчаную площадку, как будто специально созданную для игр. От самой крепости лейтенанта Рэлстона и его отряд сопровождала группа молчаливых горцев в тюрбанах. Они восседали на великолепных бадахшанских скакунах – очень крупных, холеных, высокомерно-величавых животных, которые раздували ноздри и диковато косили глаза. Кит, созерцавший их с нескрываемой завистью, заметил, что на лице Абдула Али отразились те же самые чувства.
 – На что только не способен человек, имея такого скакуна! – прошептал сержант. – С этими лошадьми британская кавалерия была бы непобедима.
 – Я тоже так думал, – с сардонической улыбкой отозвался Кит. – По крайней мере меня в этом убеждали. Иначе нас не было бы здесь, верно?
 Абдул Али откашлялся, но ничего не сказал: он не мог ни согласиться с Китом, ни возразить ему, не нарушив правил приличия.
 – Сэр, а что такое бузкаши? – спросил сержант спустя минуту.
 – Это означает «захватить козла», – объяснил Кит, уже задававший Айше тот же самый вопрос. – Насколько я понимаю, речь идет о состязании в силе. Нужно на всем скаку подхватить тушу козла или теленка и, обогнав соперников, доставить ее к цели – свободно и беспрепятственно.
 Кит нахмурился. Айша сказала ему, что сухое описание не может передать всей прелести этого состязания. И, глядя на горцев, сопровождавших гостей, и их чудесных лошадей, Кит признавал ее правоту.
 – Салаамат баши, Рэлстон-хузур! – весело окликнул его Акбар-хан, он галопом мчался по плато к отряду Рэлстона. Лучшего коня, чем его бадахшанский скакун, Кит до сих пор не видел.
 Сирдар был одет в роскошную, отороченную мехом куртку, широкие брюки, заткнутые в сапоги для верховой езды, и меховую шапку. Его ясные глаза, казалось, излучали искренность, но в позе сирдара, в изгибе его рта Кит заметил тайное волнение. Акбар-хан словно ожидал чего-то. И это обстоятельство отнюдь не располагало англичанина к спокойствию.
 – Мандех набаши, – вежливо ответил Кит и отдал честь хозяину.
 Абдул Али и сипаи немедленно сделали то же самое.
 – Едем, вы встанете вон там, на гребне горы. – Акбар-хан указал в том направлении своим хлыстом. – Оттуда открывается отличный вид.
 – Вы, значит, тоже участвуете? – спросил Кит.
 – Разумеется. Меня с двенадцати лет учили всем премудростям этой игры: к примеру, на полном скаку подхватить что-то с земли. А еще мой отец ставил серебряную вешку, а я на галопе должен был попасть в нее из лука. – Акбар весело рассмеялся. – Такие упражнения, Рэлстон-хузур, приучают к точности и самоконтролю.
 – Охотно верю, – искренне согласился Кит и окинул взглядом площадку, на которой толпилось человек тридцать всадников.
 Там царила атмосфера нетерпеливого ожидания, решимости и едва сдерживаемого возбуждения. Потом Кит заметил, что на гребне горы, куда они направлялись, появилась женская фигурка в белой чадре на сером арабском скакуне. У Кита защемило сердце.
 Акбар-хан лукаво взглянул на него, как будто заранее был уверен в реакции гостя:
 – Да, Айша тоже будет в числе зрителей и объяснит вам смысл происходящего. Как и все афганки, она прекрасно разбирается в этой игре.
 Кит прикусил язык. Он ничего не добьется, ответив на эту провокацию. А кроме того, он отлично знал, насколько глубоко Аннабель Спенсер усвоила здешние нравы и обычаи и ощущала себя афганкой Айшой.
 Когда кавалькада поднялась на самый гребень горы, Айша не поздоровалась и даже не взглянула на Кита.
 Акбар-хан широко улыбнулся:
 – Айша, я оставляю гостей на твое попечение. Ты ответишь на все вопросы, которые Рэлстон-хузур задаст тебе во время состязания.
 Получив разрешение, Айша обернулась к Киту и поприветствовала его на восточный манер. Он вежливо ответил, чувствуя, как под перчатками руки стали липкими от пота, а губы словно онемели. Сквозь сетчатую вставку он видел только блеск ее зеленых глаз, но перед его внутренним взором стоял образ другой Айши – нагой красавицы с гибким телом и белоснежной кожей.
 – Говорят, эту игру придумали воины Чингисхана, – спокойно сообщила она, когда Акбар-хан поскакал к толпе всадников. – Кто-то один должен схватить тушу козла… видишь, вон там? – Айша указала хлыстиком на большую тушу, лежавшую в центре площадки. – Ну и ускакать с ней свободно и беспрепятственно, чтобы никто из соперников не вырвал добычу. – И со смешком добавила: – Остальные, конечно, будут очень стараться завладеть тушей.
 Кит кивнул, прикидывая, как это может выглядеть. Тридцать отличных всадников на великолепных лошадях полны яростной решимости выиграть приз…
 – Свободно и беспрепятственно? – переспросил он.
 – Именно, Кристофер Рэлстон, – со смехом подтвердила Айша. – Ты ухватил главное. А что значит свободно и беспрепятственно? На земле ведь нет никаких меток.
 Айша говорила с ним так, словно забыла, что сегодняшнюю ночь они провели в объятиях друг друга. Разумеется, причина Киту была ясна. Площадку окружала толпа радостно-возбужденных обитателей крепости. А рядом стояли вооруженные до зубов старейшины, которые не сводили глаз с отряда лейтенанта Рэлстона, всем своим видом показывая, что длинная рука Акбар-хана легко дотянется до англичан. И снова Кита пронзило ощущение, что невидимая кошка ведет с ним игру, осуществляя какой-то злобный умысел. Правда, теперь-то он знал характер кошки. И понимал, что в основе всех этих оскорбительных игр лежит всепоглощающая ненависть к англичанам.
 – Ты должна уехать отсюда со мной, – страстно и с невольной яростью прошептал Кит.
 – Обрати внимание на йорчи, – невозмутимо продолжала Айша, словно бы не слыша его. – Когда игрок выиграет свой приз, йорчи споет в честь победителя. Слова он придумает сам, какие захочет. Йорчи – это что-то вроде менестреля, исполнителя баллад, сочиняет он их экспромтом, развлекая толпу зрителей. Я переведу их, когда придет время…
 – Спасибо, – сухо отозвался Кит. – Ты оказываешь мне неоценимую помощь.
 – Рада служить, Рэлстон-хузур.
 – С удовольствием свернул бы тебе шею! – прошипел Кит.
 – Они начинают. Смотри внимательно.
 Кит захрустел зубами от отчаяния и усилием воли переключил свое внимание на площадку. Но вскоре позабыл обо всем, захваченный волнующим зрелищем.
 Акбар-хан выделялся среди других игроков меховой оторочкой на одежде и роскошным снаряжением лошади. С минуту на площадке царила полная неразбериха. Всадники, дико вопя и в бешенстве отталкивая друг друга, пытались поближе подобраться к козлиной туше, чтобы схватить ее. Площадка превратилась в кипящую массу тел, сцепившихся врукопашную. Но вот из этой сутолоки вынырнул Акбар-хан и быстро оторвался от своих преследователей.
 Крепко зажав поводья в зубах, он обеими руками держал за ногу болтавшуюся на весу тушу. Это была страшная тяжесть: лицо Акбар-хана исказилось от напряжения. Когда трое всадников с яростными, угрожающими криками стали нагонять его, сирдар на головокружительной скорости развернул лошадь и умчался прочь, распластавшись в седле и прикрывая добычу своим телом.
 – О, только не урони! – выдохнула Айша. Всю ее сдержанность как рукой сняло, она так и подпрыгивала в седле. – Ну разве он не самый лучший наездник?
 Киту хотелось посмеяться над столь пылким выражением чувств, но он не сделал этого, поскольку разделял ее восторг. Кит и сам считался неплохим наездником, но разве мог он тягаться с Акбар-ханом? На этот счет у лейтенанта не было иллюзий. Детской забавой казалась охота на лис в Англии, даже самые острые ее моменты, в сравнении с этой бешеной скачкой, которая требовала от ездока невероятной выносливости. Да и навыки охотника здесь вряд ли пригодились бы.
 На мгновение Акбар-хана вновь окружили соперники, и толпа взревела. Но он опять вырвался и, не выпуская из рук приз, направил своего вороного коня вдоль плато, далеко оторвавшись oт других всадников.
 – Он скачет уже свободно и беспрепятственно, – сказала Айша, вдруг обмякнув в седле. – Так решили зрители.
 И в самом деле, толпа издавала радостные крики, аплодировала, а некоторые даже стреляли из винтовок в воздух. Акбар-хан вернулся на площадку. Его соперники расступились, йорчи въехал в круг и звучным голосом отдал дань победителю.
 – Он говорит, что Акбар-хан мчится быстрее антилопы, прыгает, как леопард, и у него сердце черного медведя, – бегло переводила Айша. – Неужели ты сочтешь это лестью? – И снова прозвучал издевательский смешок. – На бузкаши, Кристофер Рэлстон, проявляется истинная мощь афганцев. Они будут сражаться насмерть, не ведая пощады. А британская армия в Кабуле, наверное, считает себя очень сильной, ведь генерал Эльфинстон надеется подчинить гильзаи.
 – Как ты можешь презирать собственный народ? – спросил Кит, поморщившись.
 – А что он такого сделал, ваш народ, чтобы заслужить мое уважение? – резко ответила Айша. – А это… – она показала рукой на площадку, – это внушает уважение. Пусть они нецивилизованные люди, даже варвары, но здесь все честно, правдиво, афганцы ценят силу, смелость и решительность. Им не свойственно лицемерие.
 – А как насчет предательства? – поинтересовался Кит. – Ты не станешь отрицать их вероломства: нарушение обязательств, кинжалы в спину, беспощадная жестокость, с какой без разбору они убивают ни в чем не повинных женщин, детей, купцов.
 Айша пожала плечами:
 – А они не считают это предательством. Афганцы честны, даже когда лгут, – продолжала она с усмешкой. – Во имя спасения жизни здесь дозволено погасить ссору, умаслить жену и на войне обмануть неверных. Последнее относится к феринге. Их не затронула твоя так называемая цивилизация, Рэлстон-хузур, и они отдадут всю кровь свою до последней капли в борьбе против иноземного ига. Вам никогда не покорить этот народ.
 – Черт побери, женщина, когда-нибудь я сумею покорить тебя! – взорвался Кит, которого совершенно вывела из себя эта слепая приверженность к дикарям.
 – Звучит прямо по-афгански, – насмешливо заметила Айша. – Видишь, как легко перенимаются их обычаи.
 Лицо Кита потемнело; с ощущением собственного бессилия он вертел в пальцах поводья. Да, его слова звучат смешно. Ведь он не лучше, чем Аннабель, относится к этим идиотам в Кабуле – хвастунам и позерам. И все же они – его народ. И народ Аннабель. Нужно заставить ее признать это.
 Акбар-хан бросил тушу в центр площадки, и всадники стали готовиться к новому туру. Но сирдар неожиданно поднял руку и повернулся к возвышению, на котором стоял английский отряд. Его звенящий голос отдался эхом в скалах.
 – Рэлстон-хузур! Хочешь, померяемся силой и искусством езды? Британская кавалерия против афганцев!
 – Нет! – прошептала Айша, и на этот раз в ее голосе звучала не издевка, а панический страх. – Не надо, Кит.
 Он обернулся к ней и ощутил внутри холодную пустоту, потому что знал: есть только одно решение этой проблемы.
 – Ты сомневаешься во мне?
 – Они унизят тебя, а может быть – ранят. Ты не сумеешь одолеть их.
 – Аннабель Спенсер, настало время тебе понять, что люди твоей расы обладают мужеством, – провозгласил Кит ледяным тоном.
 – Сэр, – Абдул Али послал свою лошадь вперед, – мы с вами.
 Кит взглянул на отряд. Коричневые лица сипаев были абсолютно бесстрастны, в их твердом взгляде не было и намека на страх.
 – Очень хорошо, сержант. – Кит тронул поводья и пустил лошадь в легкий галоп, а потом, увеличив скорость, спустился на площадку, к толпе беспорядочно толкавшихся всадников и к триумфатору – Акбар-хану…
 Аннабель почувствовала дурноту. Если бы она не поддразнивала Кита, он наверняка не принял бы абсурдного вызова Акбара. И зачем было оскорблять его самолюбие? Аннабель знала ответ. Она пыталась таким образом нанести удар самодовольству, присущему (как она полагала) и Киту, и вообще всем англичанам в Афганистане. Аннабель выросла в атмосфере, где все дышало презрением и яростной ненавистью к феринге. Она впитала эти чувства, но не могла принять легкого, спокойного отношения удочерившего ее народа к повальной резне как к единственному способу борьбы с захватчиками и мести за их вторжение… Душа ее восставала при одной мысли об этом. Вопреки мнению Акбар-хана она не верила, что все европейцы так уж плохи, хотя нерешительные и невежественные чиновники в Кабуле, казалось бы, подтверждали его правоту. Аннабель обожала своих родителей и была уверена, что они не подходили под образ европейца, каким рисовал его Акбар-хан. Но тут же ее охватывали сомнения. Ведь она тогда была еще ребенком – испорченным, трудным, не по летам развитым, но ребенком. Как часто кроткие родители награждали ее этими эпитетами! Можно ли доверять воспоминаниям и суждениям ребенка, когда прошло столько лет?!
 Она пыталась заставить Кристофера Рэлстона хоть немного понять истинный характер врага. Но вышло все не так, как она предполагала. Хотя жестокие планы Акбар-хана и его друзей – сирдаров и вызывали у нее отвращение, все же Айшу приучили презирать мир, в котором жил Кристофер Рэлстон. И в результате вместо того, чтобы предостеречь Рэлстона, она своими насмешками сама отдала его в руки врагов. Конечно, оказавшись в рискованной ситуации, он прозреет и признает ее правоту, но урок будет слишком суров.
 Аннабель не верила, что Акбар-хан намерен всерьез покалечить Кита. Но он, без сомнения, хочет унизить его, как уже пытался сделать это вчера вечером. Рэлстон должен убраться отсюда, поджав хвост, и доложить начальству, что враг наделен необычайной силой, свирепостью, неукротимой храбростью и никогда не отступит от своей цели. Вот каков замысел Акбар-хана, думала Аннабель. Сердце ее ныло в предчувствии беды, казалось, ей не вынести предстоящего позорного зрелища, и все же она не в силах была оторвать глаз от площадки для игр.
 Кит спокойной улыбкой ответил на приветственный жест Акбар-хана, оценивая в то же время своих соперников. Банда дикарей, решил он. Чего можно ожидать от них? Козлиная туша, уже сильно помятая, лежала поодаль. Весит, наверное, все шестьдесят, а то и восемьдесят фунтов, подумал Кит, поражаясь собственному безразличию. Разумеется, он не сумеет доставить этот приз к цели свободно и беспрепятственно. Его лошадь не идет ни в какое сравнение с бадахшанскими скакунами, да и сам он не столь искусный наездник и не обучен игре в бузкаши. И все же – в этом Кит был уверен – он со своим отрядом может устроить афганцам отличное представление.
 – Мы будем работать как одна команда, сержант. Надеюсь, мы имеем право на такое преимущество, – сказал Кит, оглянувшись на Абдула Али.
 Сержант кивнул, и сипаи сбились в плотную группу. Громкий вызывающий крик прорезал неподвижный горный воздух. Внезапно неудержимый поток подхватил отряд Рэлстона и увлек его за собой. На секунду Кит растерялся, но потом, обо всем позабыв, уже не отрывал глаз от козлиной туши. Люди и лошади слились в одну бурлящую, шумную массу. Но Кит не отступал и, действуя хлыстом, гнал свою лошадь в самый центр этого безумия. Он знал, что Абдул Али и сипаи прикрывают его с тыла. Вот кто-то пригнулся к земле, чтобы захватить приз. Все затаили дыхание… но афганец лишь на секунду удержал тушу и снова выпрямился в седле. Потом соперник его нырнул вниз, последовала короткая яростная схватка, и туша снова рухнула на землю. Именно в это мгновение Кит оказался рядом. Он свесился с седла в полной уверенности, что Абдул Али возьмет его поводья и, значит, можно действовать обеими руками. Голова Кита опустилась ниже брюха его лошади, и сначала он ничего не видел, кроме копыт, тяжело бивших о каменистую почву. Пальцы Кита вцепились в козлиный хвост, а колени обхватили седло с дикой силой, о наличии которой лейтенант и не подозревал. Только бы дотянуться до туши другой рукой… Получилось! Сжав мертвой хваткой козлиную ногу, Кит оторвал от земли эту страшную тяжесть и выпрямился в седле. Весь отряд тут же помчался вместе с ним прочь, а Абдул Али по-прежнему правил лошадью лейтенанта, чтобы тот мог удерживать тушу. Сипаи расчищали путь в толчее вопящих всадников, которые стремились во что бы то ни стало вырвать приз у англичанина. А потом наступила прекрасная минута, когда Кит увидел перед собой открытое пространство, а в ушах отдавался лишь топот копыт его коня.
 Что значит свободно? Что значит беспрепятственно? Киту казалось, что он слышит голос Айши, которая, смеясь, объясняла ему последнюю каверзу в этой игре. Одним мощным движением Кит отбросил подальше козлиную тушу, и она с шумом рухнула на землю, подняв кучу пыли. Кит решил играть по своим правилам: отступить с достоинством и с изысканной вежливостью. Крики умолкли, словно все затаили дыхание.
 – Джулди, сержант! – сказал Кит на хинди, воспользовавшись удачным моментом.
 Отряд повиновался и прибавил скорость, семеро всадников галопом унеслись прочь от соперников, которые тут же затеяли драку за тушу. Так удалось им окончить поединок, не уронив своей чести.
 Возвращаясь на прежнее место, Кит чувствовал необычайное волнение. Айша, закутанная в белую чадру, все так же неподвижно сидела в седле.
 – Ну? – спросил он. – Унизили нас?
 Айша покачала головой, и глаза их встретились. Сквозь сетку трудно было уловить их выражение, но Кит догадался, что Айша выдержала его вызывающий взгляд.
 – Ты был великолепен. Я должна извиниться.
 Эти слова пролили бальзам на душу Кита. И ощущение триумфа стало еще сильнее, чем там, на поле.
 – И у нас есть порох в пороховницах, – сказал он спокойно.
 Айша, соглашаясь, склонила голову и промолвила:
 – Боюсь, он вам скоро потребуется.
 – Ну, Рэлстон-хузур, тебя можно поздравить, – раздался голос Акбар-хана, который подъехал к ним верхом. – Ты мастерски использовал все свои возможности, проявив к тому же изобретательность. И поступил крайне мудро, признав, что есть битвы, выиграть которые невозможно. – Акбар-хан милостиво улыбнулся. – В знак признательности хозяин предлагает гостю выбрать все, чего он пожелает. Наше скромное достояние – в его распоряжении. – И он сделал широкий жест. – Может быть, бадахшанского скакуна? Ты – достойный для него наездник.
 Кит окинул взглядом плато, острые скалы, обступавшие тропинку, голые, черные, покрытые снежными шапками пики на фоне ярко-голубого неба. Потом повернул голову к фигурке в чадре, застывшей как статуя:
 – Я хотел бы, Акбар-хан, провести еще одну ночь с Айшой.
 В мертвой тишине он увидел, как в узкой лощине появился огромный серовато-белый, словно покрытый грязью, бородач-ягнятник. Он походил на страшное доисторическое чудище. Кит напряженно всматривался в птицу, как будто ответ Акбар-хана не имел особого значения. Айша даже не шевельнулась. И как это ей удается? – подумал Кит как во сне.
 – Кристофер Рэлстон, ты испытываешь мое гостеприимство, – сказал Акбар-хан.
 В воздухе нависла угроза, словно тысячи острых кинжалов вонзились в пустоту. Кит почувствовал, как люди его плотнее сомкнулись позади. Афганцы, стоявшие рядом, на гребне горы, явно ждали приказа своего сирдара. Скажи Акбар-хан хоть слово, весь отряд понапрасну погибнет в кровавом бою. Погибнет потому лишь, что лейтенант Рэлстон, которым овладела очередная навязчивая идея, позабыл об осторожности. Он не отрывал глаз от бородача-ягнятника.
 – Если Айша желает этого, я удовлетворю твою просьбу, – продолжал Акбар-хан.
 Его голос был сухим и скрипучим, словно шорох старых костей.
 Кит пожирал Айшу голодными глазами, заранее уверенный в ее ответе.
 Ее слова, как звон колокольчиков, прорезали тишину:
 – Я полагаю, Акбар-хан, что Рэлстон-хузур хотел попросить у тебя эскорт, дабы в целости и сохранности уехать отсюда и добраться до кабульской дороги.
 Киту оставалось одно: принять тот факт, что его отвергли. Слепец, а он-то надеялся, что Айша, проведя с ним еще одну прекрасную ночь, согласится уехать. Они придумали бы какой-нибудь хороший план и умчались бы отсюда вместе на лошадях…
 – Желание леди для меня закон, – бесстрастно отозвался Кит. – Но эскорт, Акбар-хан, нам не нужен.
 – Я дам вам хотя бы проводника. – В голосе сирдара снова звучала искренность. – Нет… Рэлстон-хузур, я настаиваю. Вы не знаете здешних мест, вас повсюду подстерегает опасность. – Поманив одного из горцев, он быстро сказал ему несколько слов на пушту. Тот проворчал что-то и встал рядом с Китом.
 – Прощай, Аннабель Спенсер.
 – Прощай, Кристофер Рэлстон, – ответила Айша, не глядя на него. – И пусть твой Бог хранит тебя.
 Она не смотрела вслед Киту, но чувствовала, как удаляется он ярд за ярдом и между ними ширится зияющая пропасть расстояния. Айше пришлось отвергнуть Кита ради спасения их обоих. Акбар-хан, как бы предоставляя ей свободу выбора, на самом деле подверг ее испытанию. Он никогда не простил бы отступничества. Обладая Айшой вопреки воле хозяина, гость нарушил бы законы гостеприимства. А это освобождало Акбар-хана от всяких обязательств.
 Киту и его людям исподтишка воткнули бы ножи в спины, и никто никогда не узнал бы об этом. Жаль, что ей не хватило времени как следует просветить Кита насчет характера афганцев, думала Айша. Человека неосведомленного здесь везде ждут ловушки!
 – Возвращайся в гарем, Айша. – Этот отрывистый приказ прервал ее печальные размышления.
 Айша сыграла свою роль в соперничестве Акбар-хана с англичанином. Правда, состязание прошло иначе, чем задумано было афганцем.
 – Как прикажешь. – Айша поскакала назад, к крепости, в окружении своего эскорта.
 Она возвращалась в гарем – в мир уединения, перешептываний и сплетен.




 Глава 5


 – Вы самым возмутительным образом нарушили приказ, лейтенант. – Дрожащий голос генерала Эльфинстона донесся откуда-то из глубин кресла.
 Закутанный в одеяла, смертельно бледный, он выглядел таким хрупким, что, казалось, его мог сдуть порыв ветра.
 – Я надеялся, сэр, что буду прощен, так как принес вам ценную информацию. – Кит стоял навытяжку, поскольку генерал не отдал приказ «вольно».
 – Не знаю, что ценного вы находите в своем паникерстве, – резко отозвался сэр Вильям Макнотен, поверенный в делах Ост-Индской компании и советник генерала по дипломатическим вопросам. Погруженный в мрачные раздумья, он смотрел в окно на осенний сад перед штаб-квартирой Эльфинстона в британском военном городке. – Вы два дня провели с бунтовщиком Акбар-ханом и можете сообщить только одно: что это хорошо вооруженный дикарь с горсткой таких же дикарей-горцев. Черт побери, куда ему до нас? Полковник Монтес разделается с ними в одно мгновение: очистит все дороги, восстановит коммуникации. Мы со дня на день ждем известий о его успехе. Попомните мои слова.
 Кит сам удивился охватившему его гневу: ведь человеческая глупость была ему не в новинку. Но такая слепота! Ему казалось, что отчет получился детальным и точным, но Макнотен отнесся к нему пренебрежительно.
 – Сэр Вильям, несмотря на все мое уважение к вам, я полагаю, что с таким противником, как Акбар-хан, нужно считаться. Не думаю, что победить его можно легко. Когда человеком движет столь яростная…
 – О, да успокойтесь вы! – раздраженно прервал его Макнотен. – Господи, что за пораженческие настроения?!
 – Сэр, я не трус и не паникер, – вспыхнул Кит. – Но у меня есть глаза и уши, и я умею делать выводы на основании того, что вижу и слышу. Акбар-хан знает, что сэр Роберт Сэйл со своим отрядом возвращается в Индию, и собирается по пути расправиться с гильзаи. Ему известно также, что вы с генералом Эльфинстоном будете сопровождать его… – Тут Кит запнулся.
 Чтобы Эльфинстон отправился вместе с армией к месту военных действий? Полный абсурд.
 – Сэйл уже уехал, – тихо прочирикал Эльфинстон. – Его отряд поможет Монтесу очистить дорогу через ущелье Хаибер. – Генерал беспокойно одергивал на себе одеяло. – Надеюсь, это будет сделано быстро, и тогда я смогу уехать. Я уже не гожусь для серьезных дел – ни физически, ни морально.
 И это говорит человек, которому поручено поддерживать власть Британии в Афганистане! Кит старался согнать со своего лица выражение сочувствия и отвращения. Конечно, не всегда генерал был существом столь жалким. Вина лежит на лорде Окленде, губернаторе Индии, это он доверил хилому, впадающему в маразм старику самый трудный пост.
 – Видите, ваш всемогущий Акбар-хан знает не все, – с триумфом провозгласил Макнотен, очевидно, позабыв уже о жалобной мольбе генерала. – Очень дурно, Рэлстон, что вы, кавалерийский офицер армии ее величества королевы, готовы с воплями обратиться в бегство, наслушавшись бахвальств какого-то бандита.
 Кит вспомнил издевательский смех Айши, ее непоколебимую уверенность в том, что англичане не уйдут из Афганистана живыми. Теперь-то он прекрасно понимал ее. И как никогда, страстно желал вновь ее услышать! На этот раз Кит не стал бы лицемерить и отрицать истину: он не чувствовал более никаких обязательств по отношению к этим безумцам.
 Холодно отдав честь и не сделав попытки защититься от обвинений спесивого чиновника, он спросил:
 – Я могу идти, генерал?
 – Да… да. – Эльфинстон раздраженно махнул рукой в сторону двери. – Идите, лейтенант, и приступайте к выполнению своих обязанностей. Насколько я знаю, леди Сэйл дает сегодня вечер. Передайте от меня привет и спросите, не нужно ли чего-нибудь из нашей столовой. Замечательная, чудесная женщина.
 – О, разумеется, – поддакнул Макнотен. – Такую женщину ничем не напугаешь. Муж ее сражается с этими проклятыми гильзаи, а леди Сэйл высоко держит знамя, не сдается: ухаживает за огородом своего мужа и никогда не впадает в уныние. – Макнотен метнул презрительный взгляд на злополучного лейтенанта.
 Кит еще раз отдал честь, ловко щелкнул каблуками и покинул комнату с ее удушливой атмосферой, в которой трагически смешались заплесневелые запахи старости, смертельно опасных заблуждений и грядущего неминуемого несчастья.
 Шагая по военному поселку, Кит горько сожалел о роли, которую ему приходилось играть в этом безумии. Эльфинстон использовал его как мальчика на посылках.
 «Привлекательный молодой человек» – так отозвался генерал о Рэлстоне, когда тот в первый раз пришел к нему и доложил, что готов приступить к своим обязанностям.
 Да, очевидно, он и впрямь достаточно привлекателен, чтобы избежать грубой солдатской жизни и стать курьером и секретарем генерала. А возможно, тут сыграли роль и его высокое происхождение, и служба в элитном драгунском полку, и его немалое состояние. Благодаря этим весомым факторам Кит получил свой теперешний пост и завоевал определенное положение в лондонском светском обществе. Положение, которым он так лихо пренебрег. Собственно говоря, и женщина та не стоила столь широкого жеста… и все же Кит не мог забыть фарфорово-голубые глаза Люси, ее золотые локоны, простодушную зависимость от него – богоподобного существа, которое изменило ее серую жизнь. А в результате она помогла Киту, хотя это было сделано незаметно, без громких фраз.
 Кит яростно выругался вполголоса, прервав поток бессмысленных самообвинений. Множество ошибок завели его в эту проклятую тупиковую ситуацию, обрекли на бесполезное существование. Но это его собственные ошибки. И нельзя мириться с тем, что произошло, – надо что-то предпринимать. И снова в мысли Кита вторглась Айша-Аннабель. Вот уж кто умеет вершить свою судьбу! Она выкроила себе место в совершенно чуждом ей обществе. И не хочет возвращаться в мир, из которого была вырвана по воле провидения.
 Но она должна вернуться! На ее мировосприятие влияли люди, с которыми судьба свела ее с детских лет. Но теперь Аннабель нужно выработать другой взгляд на мир, осознать, кто она на самом деле. Кит знал одно: без Аннабель из Афганистана он не уедет.
 Такая цель вполне могла компенсировать нынешнее пассивное, никчемное его существование. К бунгало леди Сэйл Кит шел уже почти пружинистым шагом.
 – О, Кристофер, как я рада! А я думала, что вас послали на задание, – радостно приветствовала его леди Сэйл, оторвавшись от своего цветника: она подрезала розовые кусты. – Боюсь, я не в лучшем виде. – Леди Сэйл вышла на дорожку, вытирая руки о передник. – Знаете, в саду всегда хватает работы. Но когда муж уезжал, я обещала позаботиться о его огороде, так что цветами своими едва успеваю заниматься. – Она указала на аккуратно вскопанную грядку. – Впрочем, я и не рассчитываю увидеть плоды своих трудов. Как только дороги очистят от бандитов… Примерно через неделю я отправлюсь в Индию.
 – Конечно, мэм. – Кристофер поклонился. – Но Кабул без вас опустеет.
 – Вы, Кит, всегда умели гладко говорить, – провозгласила леди. – Даже когда были ребенком. – Она покачала головой. – Пойдемте, вы посмотрите на артишоки, которые вырастил Роберт. А такой цветной капусты я еще никогда не видела.
 Кристофер послушно последовал за ней на задний двор и принялся восхищаться грядками с овощами, которые усердно выращивал сэр Роберт Сэйл в свободное от борьбы с афганцами время.
 – Значит, вы покинете Кабул, не дожидаясь мужа? – спросил Кит, когда они вошли в дом.
 – Очевидно, придется. У него столько дел из-за последнего мятежа гильзаи. Такая досада… Дороги заблокированы, почта не доходит. – Войдя в холл, леди Сэйл позвонила в колокольчик. – Как это нецивилизованно с их стороны, не правда ли?
 – Весьма, – сухо отозвался Кит.
 – Гулям Нааби, чай, пожалуйста, – приказала леди Сэйл слуге в белой ливрее, который появился на ее звонок, и проплыла в гостиную. – Сегодня, Кристофер, я устраиваю вечер. Кто-то ведь должен поднимать людям настроение. Поиграем в мушку, [8] будет музыка… Наверное, вам покажется скучновато? – добавила она, вопросительно приподняв брови. – Но один вечер побыть пай-мальчиком вам не повредит… Я чувствую себя обязанной перед вашей матерью приглядывать за вами. Бедняжка Летти! – прошептала леди Сэйл и смутилась оттого, что вслух выразила свои мысли.
 Кит улыбнулся про себя. Уже давно миновали те дни, когда заботливая мамочка рассчитывала, что друзья присмотрят за ее заблудшим сыном. Толку от этого было мало. Множество любопытных матрон услужливо докладывали о его поведении. И от этих сообщений кроткая, слегка малахольная мать Кита все больше уходила в себя, а разгневанный отец в тысячный раз провозглашал, что больше не считает Кита своим сыном… разве что тот припадет к порогу отеческого дома и устроит себе там небольшую ссылку, пока в городе забудут о его скандальных выходках.
 – Генерал Эльфинстон, мэм, просил меня передать вам привет, – сказал Кит, словно не слыша последних слов леди Сэйл. – И еще велел сказать: если вам потребуется что-то из нашей столовой, то она к вашим услугам.
 – О, генерал так заботлив, – заявила леди Сэйл, занявшись самоваром, который слуга аккуратно поставил на столик. – Чаю, Кристофер?
 Поскольку ничего покрепче ему явно предлагать не собирались, Кит из вежливости согласился и сел, приготовившись угробить неизбежные полчаса на утренний визит.
 – Вы ведь придете вечером, не так ли? Я хочу, чтобы вы поухаживали за Милли Дрэйтон. Очаровательная малышка, но очень уж застенчива. Дрэйтоны приехали в Кабул в прошлом месяце, и Милли так нуждается в развлечениях.
 Кит вспомнил ночь, проведенную с Айшой. И представил себе Милли Дрэйтон. Сравнение выглядело столь нелепым, что он чуть не расхохотался, а это было бы непристойно да и совершенно непонятно.
 – Я планировал… – начал Кит, пробуя почву.
 – Провести вечер, бессмысленно дебоширя, – резко оборвала его леди. – Нисколько не удивлена. Но вы наверняка сделаете одолжение старой подруге вашей матери?
 Киту осталось только учтиво согласиться. Он знал ее еще с пеленок, и ее напористый, неукротимый нрав невольно вызывал у него восхищение. Замечания леди Сэйл, которая во все совала свой нос, не вызывали у него особого негодования. И Кит обрек себя на невыносимо скучный вечер в компании жеманной и наивной Милли Дрэйтон.
 Он ушел быстро, но не нарушая приличий. Бодро шагая по улице, Кит вдыхал холодный октябрьский воздух и смотрел на горы, кольцом окружавшие Кабул. Природа здесь сурова, ведь город расположен на высоте мили над уровнем моря. Недели через две горы покроются снегом, а вскоре и вся равнина, в центре которой лежит Кабул, будет погребена под белым саваном: канал и реку Кабул скует лед. А военный городок выглядит как обычный пригород столицы. Кит вновь остро ощутил полную его незащищенность. Казармы, столовая, кавалерийская школа да кучка бунгало, окруженных палисадниками. Ни стен, ни крепости. Только канал и река отделяли военный городок от равнины, гор и дорог. И единственный, к тому же ненадежный, мост пересекал канал и реку.
 Самым высоким зданием в Кабуле была внушительная крепость Бала-Хисар, которую занимали марионеточное правительство шаха Шуджи и изрядное количество британских войск. Конечно, гораздо разумнее было бы перевести туда, в безопасное место, всех англичан – военных и их семьи из военных городков. Но это значило бы, что мятежных дикарей сочли опасными. Как же можно допустить такие пораженческие настроения? Кит скривил губы в усмешке. Он был настолько взволнован, что идти в свое бунгало не хотелось. И Кит решил побродить по базару, чтобы почувствовать атмосферу, царящую в городе.
 Это занятие бодрости ему не прибавило. Зная всего несколько слов на пушту, Кит, однако, без труда понимал угрожающие взгляды и перешептывания, оскорбительный смысл выкриков в свой адрес. Женщины в черных чадрах переходили от прилавка к прилавку. Но, завидев неверного в чистеньком мундире, тотчас бросались в боковые улочки или прятались в нишах, куда их затаскивали злобные провожатые.
 Конечно, на базарах были и другие женщины. Те не стали бы скрываться от Кита и за определенную плату с радостью скинули бы чадру. Он знал, где найти их, потому что частенько пользовался их услугами в компании друзей. Но сейчас одна мысль об этом внушала отвращение. За последние три дня с Рэлстоном что-то произошло. Он не понимал еще, что именно, но мир стал воспринимать как-то иначе – менее цинично и более остро. Теперь скука и безразличие не мешали ему видеть окружающую реальность.
 Громкий окрик вывел Кита из задумчивости. Оглянувшись, он увидел на противоположной стороне улицы сэра Александра Бернса, [9] который махал ему рукой. Старший лейтенант Бернс служил при Макнотене. В отличие от других англичан он сторонился военных городков и жил в Кабуле, в английской резиденции, которая располагалась напротив Британского казначейства. Бернс утверждал, что ему приятнее находиться в обществе афганцев (пусть даже враждебно настроенных), чем влачить унылое существование в военном городке. Кит был с ним согласен, хотя сам Бернс казался ему скучным. Слабый, неуверенный в себе человек, он постоянно жаловался на ужасное свое положение: Бернсу приходилось подчиняться Макнотену, который не давал ему никаких особых поручений и относился к нему в высшей степени свысока. Бернс и Макнотен явно не питали симпатии друг к другу, и это не способствовало хорошей работе кабульского управления политических дел.
 – А, Бернс, доброе утро, – сказал Кит, переходя улицу.
 – Слышал новости? – Бернс взял его под локоть и увлек прочь от базара. Говорил он, понизив голос, хотя прохожие вряд ли могли понять их.
 – Нет, – ответил Кит. – У меня была весьма неприятная беседа с Макнотеном и Эльфинстоном. А следующие полчаса я скучал в обществе леди Сэйл. Никаких новостей мне не сообщили.
 – Что, съели тебя живьем, а? – посочувствовал Бернс. – Ну, я бы на твоем месте не обращал внимания на старика. Обычно он сам не знает, что говорит.
 – Зато сэр Вильям знает, – возразил Кит, скривившись.
 – Может, и знает, что говорит, зато не ведает, что творит, – грубовато пошутил Бернс. – Возьми хоть последний случай.
 Молодые люди подошли к резиденции, защищенной высокими каменными стенами и тяжелыми железными воротами. Они не произнесли ни слова, пока не вошли в дом и не оказались подальше от ушей охранников – сипаев и слуг Бернса. Самовар подавали здесь не часто, Кит принял от хозяина большой бокал бренди, поблагодарил и с наслаждением сделал глоток.
 – Прошел слух, что у Тезина гильзаи обратили в бегство отряд Монтеса, – без всякого вступления сказал Бернс.
 – А как же Сэйл? – тихо присвистнув, спросил Кит.
 – Отправился на помощь Монтесу, но его передовой отряд удрал после стычки с гильзаи. – Бернс говорил так, словно эти мрачные новости доставляли ему удовольствие. – Макнотен приказал ему возвращаться в Кабул.
 – Значит, дороги так и не очистили, – задумчиво произнес Кит.
 – О, по-моему, Макгрегор, дипломат при штабе Монтеса, заключив сделку с племенами… предложил деньги в обмен на то, чтобы афганцы не трогали дороги.
 – И ты думаешь, они будут соблюдать такое соглашение? – нахмурился Кит.
 – Макнотен уверен, что да. По словам сэра Вильяма, уже достигнуты твердые договоренности.
 Кит вспомнил слова Акбар-хана о том, что он не пойдет ни на какие уступки до тех пор, пока его страна находится под игом чужеземцев. Вспомнил бузкаши. И холодные, прагматичные доводы Аннабель. Он покачал головой.
 – Слушай, Рэлстон, а может, ты у нас паникер? – хихикнул Бернс.
 – Не понимаю, почему того, кто не верит в небылицы, называют паникером, – рассердился Кит, поставив пустой бокал на стол. – Спасибо за бренди, Бернс. – Он поднялся, оправляя мундир. – Ты будешь сегодня вечером у леди Сэйл?
 – Не выношу преснятины, – пошутил Бернс. – Нет, у меня другие планы. – Он похотливо прищурил глаза. – Хочешь присоединиться ко мне? Найдем на базаре пару девчонок… Клянусь Господом, они умеют выделывать такие штучки!
 – Нет, – коротко отказался Кит. – Я обещал прийти к леди Сэйл.
 – Что-то на тебя не похоже, – заметил Бернс. – Льстецом заделался? Загордился, а?
 Кит засмеялся, но сам почувствовал, что это прозвучало неискренне.
 – Уж тебе-то, Бернс, следовало бы лучше знать меня.
 – Так точно. – Бернс проводил гостя к парадной двери. – Ну, когда сочтешь, что уже заплатил долг обществу, приходи к нам. Ночь-то длинная. И ты должен дать мне шанс отыграться.
 – Две сотни гиней, насколько я помню, – сказал Кит, невольно втягиваясь в ритм своей прежней жизни. – Пустяки! Но если вы будете играть в макао [10] – я с вами.
 – Значит, до вечера.
 Кит возвращался в военный городок, язвительно думая о том, как быстро ожили в нем старые привычки. А что толку отстаивать истину, если все ее отрицают? Не в его силах изменить мнение тех, кто принимает решение. Киту это продемонстрировали весьма болезненным и унизительным для него способом. И как, черт возьми, он собирается вернуть Аннабель Спенсер в ее родные пенаты? Сущая глупость! Спесивец, издеваясь над другими, он забыл, что и сам не менее смешон. Как же, решил атаковать крепость Акбар-хана и увезти оттуда леди, перекинув ее через луку седла!
 Столь преданный в любви и столь бесстрашный в бою… Свет не видел рыцаря, подобного юному Лочинвару.
 Эти слова звучали как насмешка над романтическими фантазиями Кита, хотя сэр Вальтер Скотт, очевидно, не вкладывал в свою легенду никакой иронии. Но почему-то здесь, в этой ловушке, со всех сторон окруженной горами, они звучали неубедительно. Цинизм вновь расцвел пышным цветом, и Кит почти безропотно скользнул под его защиту. Это было привычное и спокойное убежище, в котором можно скрыться от горьких самооценок.
 – О, лейтенант Рэлстон, вы опять проиграли! – Это заявление сопровождалось ребячливым хихиканьем.
 Кит отсутствующим взглядом смотрел на свои карты и те, что лежали на столе. Его мысли блуждали так далеко от гостиной леди Сэйл, что уже в третий раз за этот бесконечный вечер он упустил взятку. Кит разочарованно тряхнул головой, но попытался ответить спокойно.
 – Очень глупо с моей стороны, мисс Дрэйтон. Не представляю, как я мог забыть. – И он положил в банк полсоверена.
 У леди Сэйл играли только на низкие ставки, и сейчас Кит, пребывающий в состоянии отрешенности, был ей за это благодарен. Он с иронией подумал, что при неограниченных ставках мог бы проиграть целое состояние.
 – А я думала, что вы заядлый картежник, – поддела его Милли Дрэйтон, хлопая редкими ресницами, обрамлявшими тусклые глаза. – О вас ходят легенды.
 Внезапно Кит понял, что больше не в состоянии терпеть общество этой жеманной дуры, и отодвинул свой стул.
 – Не знаю, где вы могли получить столь ложное представление обо мне, – сказал Кит, даже не пытаясь скрыть, что изнывает от скуки. – Прошу прощения…
 Он отвесил поклон всем сидящим за столом, притворившись, что не замечает изумления и обиды на лице Милли, и отправился на поиски хозяйки. Конечно, девушка не виновата. Она жертва воспитания, ее тщательно натаскивали для единственной цели, к которой должна стремиться женщина, – удачно выйти замуж. Милли открыто заигрывала с любым подходящим претендентом. А вот Кит последние восемь лет преследовал женщин, прибегая к разным уловкам, и испытывал злобное удовольствие от такой охоты. Но по некоторым причинам теперь это занятие утратило свою прелесть.
 – О, Кит, неужели вы покинете нас так быстро? – Леди Сэйл подняла голову от вышивки. Она сидела в кругу матрон, погруженных в то же самое занятие. – А я думала, что вы, молодые люди, потанцуете хотя бы немного. Уверена, миссис Беннет с удовольствием поиграет на фортепьяно. – И она кивнула жене престарелого полковника – ничем не примечательной скучной леди, которая поспешила заверить хозяйку, что готова предоставить свои услуги молодежи. – Да, разумеется, – отрезала леди Сэйл, которой и в голову не приходило, что кто-то может с ней не согласиться. – Я велю Гуляму Нааби закатать ковер.
 – С радостью остался бы, – гладко соврал Кит, – но, к сожалению, мне нужно вернуться в полк.
 – Так поздно?
 – Еще нет десяти, мэм. Я должен получить распоряжения на утро.
 – Ну что ж, не можете остаться – значит, не можете. – И леди Сэйл, не обращая внимания на оправдания Кита, отпустила его взмахом руки.
 Кит поцеловал ей руку и с легким сердцем вышел на улицу. Ночной воздух был пронзительно холодным, на небе ярко сверкали звезды, подмерзшая земля похрустывала под ногами. Кит шагал по окутанному тьмой военному городку, занятый мыслями о пунше, об игре в макао и спокойном вечере в компании друзей-единомышленников.
 Его появление вызвало у Бернса неудержимый восторг. Красное лицо, налитые кровью глаза и обильные словоизлияния – все это свидетельствовало о бурно проведенном вечере. В задней части дома, в библиотеке, тонувшей в клубах дыма, Кит нашел шестерых своих приятелей, которые были примерно в таком же состоянии, как и хозяин. Они развалились в креслах, расстегнув кители и вытянув ноги к камину. На Кита обрушился поток радостных приветствий.
 – Давненько не виделись, дружище, – сказал капитан Мэркхем, склонившийся над чашей с пуншем. – По-моему, ты должен был вернуться из разведки еще неделю назад. – Он зачерпнул горячий ароматный напиток, налил его в стакан и передал новому гостю.
 – Да… Спасибо, Боб. – Кит сделал изрядный глоток. – Так-то лучше. Будь я проклят, ради одного этого запаха стоило удрать от леди Сэйл.
 – А что ты там делал? – спросил другой приятель, прикуривая от свечки маленькую сигару. – Обычно ты не ухаживаешь за пожилыми дамами.
 Общий смех был ответом на эту неопровержимую истину. Кит расстегнул верхнюю пуговицу мундира и рухнул на кушетку.
 – Леди Сэйл – подруга моей матери. Я не мог ей отказать. – Он состроил гримасу. – Она просила поухаживать за малышкой Милли Дрэйтон… Скучнейшая девчонка.
 Один из друзей понимающе кивнул: разумеется, нельзя пренебрегать своими обязанностями по отношению к подругам матери.
 – Кит, так почему же ты задержался в разведке? Или афганскую малышку встретил?
 Это предположение вызвало новый взрыв хохота, так как звучало абсурдно. Разве такое возможно, когда несешь патрульную службу в горах?
 Кит мечтательно закрыл глаза: под воздействием крепкого напитка по телу его разлилось тепло, мышцы ног расслабились, а в голове слегка зашумело.
 – Нет… не совсем так. Но, друзья мои, сейчас я расскажу историю, в которую вам трудно будет поверить.
 Рассказ получился длинным, потому что Кит умолчал лишь о ночи, проведенной с Айшой. Зато пылко говорил об Акбар-хане, о бузкаши и особенно о своей твердой решимости вернуть Аннабель Спенсер обратно, к людям ее расы. Речь Кита становилась все более страстной по мере того, как бдительный хозяин снова и снова наполнял его стакан.
 – Господи, ничего себе история, – вздохнув, сказал Боб Мэркхем, в то время как остальные ошеломленно затихли. – Англичанка в гареме Акбар-хана! А ты уверен, Кит? Может, ты там чересчур нагрузился, а?
 – Чем? – Кит издал презрительный смешок. – На спиртные напитки мусульманское гостеприимство не распространяется. А кроме того, я и сам не хотел пьянеть, – добавил он. – Компания была неподходящая.
 – Ну, будь я проклят! – пробормотал один из лейтенантов и уставился в бокал, словно хотел найти там ответ на свои сомнения. – Нет, это недопустимо. – Он поднял глаза и от волнения принялся дергать свои усики… – Что же нам делать?
 – Хотел бы я знать это, Дерек, – отозвался Кит. – Я уже ломал голову, придумывая план, как вытащить ее оттуда. Но крепость нашпигована гильзаи, как рождественский гусь – яблоками.
 Кит не стал говорить, что и сама леди наотрез отказалась от предложения спасти ее. И вообще он не в силах был рассказывать об Айше. Уж слишком она отличалась от тех женщин, которых знали его приятели.
 – Возможно, Акбар-хан вскоре появится, – предположил Александр Бернс. – Не думаю, что он надолго застрянет в горах. Он выжидает удобного момента, чтобы нанести удар.
 – Да, не такой он человек, чтобы тянуть время дольше, чем это необходимо, – кивнув, подтвердил Кит.
 – Если Акбар-хан покинет крепость, мы сможем атаковать ее и увезти оттуда леди, – провозгласил молоденький выхоленный офицер таким тоном, будто его осенила гениальная идея.
 Но никто не обратил внимания на это заведомо нереальное предложение. Все знали, что Вильяму Трофтону часто приходят в голову бредовые мысли – особенно по ночам. Не получив поддержки, юный офицер снова погрузился в задумчивое молчание.
 – Ну, – сказал Бернс, – я не прочь сыграть партию в макао. Хочу отыграться за прошлый раз.
 Его призыв был встречен благосклонно, и все, кроме лейтенанта Рэлстона, позабыли о несчастной англичанке, попавшей в лапы афганскому мятежнику. А Кит опять не смог сосредоточиться на картах.




 Глава 6


 Сокол спорхнул с руки Айши, одетой в перчатку, и взмыл в бездонную глубь неба, превратившись в черную точку на фоне снежных вершин, озаренных восходящим солнцем.
 Айша подняла голову вверх, стараясь не упустить птицу из вида. С не меньшим волнением за ней следил стоявший рядом сокольничий. Прищурив глаза от блеска красноватого солнечного диска, тревожно ждал: неужели эта его «ученица» не стоила потраченного труда – долгого и упорного?
 – Я не вижу ее, – наконец сказала Айша. – А ты, Шир Мухаммед?
 Сокольничий покачал головой:
 – Нет, но она вернется.
 – Надеюсь, – отозвался Акбар-хан, освободил от пут сокола-самца, который сидел у него на руке, и подбросил его вверх. – Я заплатил Бадар-хану приличную сумму за эту самку.
 Сокольничий беспокойно пошевелился в седле. А вдруг он выпустил сокола слишком рано и господин потребует возместить ущерб? От Акбар-хана всего можно ожидать. Он способен и махнуть рукой на зря выброшенные деньги, и наказать за плохую работу. Сокольничий взглянул на женщину в чадре, стоявшую рядом с ханом. Через сетчатую вставку он прочел сочувствие в ее изумрудных глазах и испытал некоторое облегчение. Это ее собственный сокол, подарок Акбар-хана, и если птица исчезнет, она замолвит за него словечко.
 – Смотрите, вот он, возвращается. – Айша указала вверх, туда, где почти неразличимое вначале пятнышко постепенно обретало все более четкие очертания.
 Сокол камнем упал вниз, изящно спланировал на руку улыбавшейся Айши и вцепился когтями в кожаную перчатку. В хищном изогнутом клюве он держал воробья.
 – Можно оставить ему воробья, Шир Мухаммед?
 – Нет, на первый раз не надо. Возьми его.
 Сокольничий открыл ягдташ, притороченный к седлу. Айша с трудом вытащила из клюва почти не поврежденное тельце жертвы и бросила его в охотничью сумку… Вновь привязав великолепную птицу, она пошепталась с ней и почесала гордо поднятую шейку.
 – Ну разве она не прекрасна, Акбар-хан?
 Он кивнул, по суровому лицу пробежала тень улыбки.
 – Вряд ли у тебя будет возможность заняться соколиной охотой в Кабуле. Зато ты развлечешься там на базарах.
 Это было похоже на Акбар-хана: обрушить такую новость в самый неподходящий момент.
 – Значит, ты берешь меня с собой. – Айша постаралась скрыть волнение, продолжая гладить сокола.
 – Я не хочу лишаться твоего общества, – спокойно отозвался он. – И причин для этого нет. Никакой опасности не предвидится. Но если ты против, я полагаю, что стерплю свое одиночество.
 Акбар-хан пристально смотрел на Айшу, а она снова поблагодарила Бога за то, что лицо ее скрыто чадрой.
 – Нет, – ответила она, тщательно подбирая слова, – я вовсе не против, потому что уже два года не была в городе и стосковалась по базарам.
 – Мы уезжаем завтра. – И Акбар-хан переключил внимание на собственного сокола, возвращавшегося к хозяину.
 Недавно обученную птицу можно было выпустить полетать только один раз. Поэтому Айша передала ее Шир Мухаммеду и взяла сокола-сапсана. С увлечением занимаясь птицами, она старалась сдержать волнение, радость и мечты, которые кипели в ее душе. Но сердце билось как безумное. Айша знала: Акбар-хан собирается ехать в Кабул, чтобы разжечь мятеж в самом центре вражеского лагеря. А между тем англичане оказались в уязвимом положении, так как бригада Сэйла ушла из города. Кроме того, они поверили в соглашение, которое Макгрегор заключил с бунтовщиками. Айша прекрасно понимала, что это обман. Афганцы добились от англичан уступок. Но, получив желаемое, мятежники ничего не дадут взамен. И если англичане думают иначе, они жестоко заблуждаются. Скоро наступит зима, и тогда Акбар-хан нанесет решающий удар.
 И Кристоферу Рэлстону, который находится в Кабуле по долгу службы, предстоит пережить это нападение. Возможно, она увидит его. Опасно было даже думать на эту запретную тему, но удержаться Аннабель не могла. Возможно, ей удастся смягчить Акбар-хана, если они вместе поедут в Кабул. Он прислушивается к ее словам. Правда, Аннабель не обманывалась насчет степени своего влияния. Оно было весьма ограниченным, хотя кто знает, ведь Акбар-хан непредсказуем.
 Солнце встало, и снежные вершины вспыхнули огнем, но было по-прежнему холодно. Айша вздрогнула от резкого порыва ветра, который пронесся по узкому ущелью.
 – Да, наверное, пора возвращаться, – сказал Акбар-хан.
 Он почувствовал и эту дрожь, и душевное волнение Айши, которое, как ей казалось, было надежно скрыто. Акбар-хан и сам не знал, зачем, собственно, он берет ее в Кабул. Может, для того, чтобы понаблюдать, как Айша будет вести себя, оказавшись совсем близко от феринге? Она стала другой после той ночи, проведенной с Кристофером Рэлстоном. Разница почти неуловима, но она существует.
 Иногда Акбар-хан готов был махнуть на все рукой, примириться с тем фактом, что если женщина предавалась любви с другим мужчиной – это не проходит бесследно. Что-то в ней меняется. Но потом он спрашивал себя: а вдруг дело обстоит серьезнее, чем кажется? И возможно, он еще пожалеет о том, что устроил Айше такое испытание. Нельзя сказать, что она стала менее внимательна к нему. Что стала холодной или отчужденной. Но Акбар-хан точно знал: женщину, которую он воспитал в традициях своего народа, теперь переполняет жизненная энергия. Этого не было раньше; в той женщине, которой он обладал, такое никогда не проявлялось. Вот что беспокоило его.
 Акбар-хан развернул свою лошадь. Сокол продолжал спокойно сидеть на его руке.
 – Поедем, Айша. Шир Мухаммед позаботится о птицах. – И бадахшанский конь рванулся вперед.
 Айша пустила свою лошадь в галоп. Сокольничий и его помощники вполне способны справиться с двумя соколами, ведь Акбар-хан явно дал понять, что соколиная охота ему сейчас неинтересна. Резкая смена настроения, впрочем, вещь для него обычная.
 Приехав в крепость, Айша соскользнула с лошади и стала ждать дальнейших приказаний Акбар-хана. Но он прошел в дом, не сказав ей ни слова. Нахмурившись, Айша направилась к сводчатой двери, ведущей в гарем. Она ничем не провинилась, чем же вызвано плохое настроение Акбар-хана?
 Теряясь в догадках, Айша раздвинула занавес из бус и оказалась в женской половине дома. Возможно, Акбар-хан занят мыслями о поездке в Кабул и шуре, на которой должны присутствовать другие сирдары. На этом сборище, как всегда, начнутся распри. Слишком много там будет вождей. И не меньше сложных вопросов. Да, это единственно разумное объяснение. И мысли Айши переключились на завтрашнее путешествие и сборы. Но выяснилось, что все уже сделано за время ее отсутствия.
 Сорайя опять поджала губы. Она всегда напускала на себя такой вид, когда что-то в гареме происходило как бы ей вопреки. И дело было не в самой поездке. Но если уж Айша сопровождает в ней хана, то должна ехать и она, Сорайя, в качестве дуэньи и горничной. Решения хана не подлежат обсуждению, но почему бы не сорвать свое раздражение на тех, кто не может ответить?
 Айша, поняв, что происходит, заранее смирилась с неудобствами: всеобщая смута грозила возмутить обычно спокойную заводь гарема. Так что она постаралась успокоить разгулявшиеся нервы Сорайи и тем самым уберегла самых молодых членов этого крепко спаянного женского коллектива от незаслуженных грубостей.
 Следующим утром они двинулись в путь: небольшая группа воинов-горцев и четыре женщины, которые – включая Айшу – ехали сзади. Мужчины словно и не замечали их. Во время таких путешествий Акбар-хан вопреки обычаям, как правило, разрешал Айше ехать рядом с ним. А прислужницы продолжали плестись в хвосте. На этот раз приглашения не последовало, и Айша потеряла покой. Чем вызвала она раздражение Акбар-хана? И зачем в таком случае он везет ее в Кабул?
 В полдень они приблизились к чайхане. Сорайя перестала ворчать в предвкушении отдыха и чая. Мул, на котором она тряслась, как мешок с картошкой, казалось, тоже был рад освободиться от своего бремени. Когда они остановились возле маленькой чайханы, мужчины вошли внутрь в сопровождении сморщенного согбенного старика, который встретил их у порога. Потом из домика выскочила женщина в черной чадре и поманила к себе представительниц прекрасного пола. Те последовали за хозяйкой в комнатушку с глинобитным полом, которая находилась в задней части дома, дабы ничто не нарушало покой мужчин. Даже если Айше разрешалось скакать рядом с Акбар-ханом, на людях она все равно подвергалась традиционной дискриминации и не сидела вместе с мужчинами. Впрочем, Айша так к этому привыкла, что перестала даже замечать. Главное, что и здесь, в задней комнатке, весело гудел самовар.
 Айшу раздражало другое: все утро ей пришлось сдерживать свою норовистую лошадку, приспосабливаясь к шагу мулов, на которых ехали, а точнее, неуклюже тряслись, остальные женщины. Она даже подумала было: а что, если самой взять да и поехать рядом с Акбар-ханом? Но тут же с горечью призналась себе, что никогда не осмелится. Такая дерзость может понравиться ему, но может и вызвать гнев. Смирившись, Айша углубилась в свои мысли, пустив лошадь мелкой рысью.
 – Айша? Айша!
 Услышав эти повелительные оклики, она вздрогнула и очнулась от задумчивости. Ее звал Акбар-хан, остановившийся немного впереди. Айша поскакала к нему.
 – Прости, я не слышала тебя.
 – Я заметил. Ты была как во сне.
 – Немудрено. Я ведь едва плетусь, чтобы не обогнать мулов. – Айша решилась лишь намеком выдать свою досаду.
 Голубые глаза сузились. С минуту Акбар-хан молча поглаживал бородку, а потом вдруг рассмеялся:
 – Ладно, давай-ка галопом.
 Айша и оглянуться не успела, как он помчался по предательски узкой горной тропинке. Непостижимый человек! Как всегда, она отмахнулась от этой загадки и, ликуя, ринулась вдогонку.
 Вскоре эскорт остался далеко позади. Акбар-хан скакал на бешеной скорости, и Айше пришлось пустить в ход всю свою ловкость и мастерство, чтобы конь не оступился на опасной, усеянной камнями дороге. Временами тропинка вилась по самому краю глубокой пропасти, на головокружительной высоте… И тогда Айшу захлестывал ужас, но она неслась дальше, в отчаянии прильнув к спине своей лошади. Затеяв эту безумную скачку, Акбар-хан преследовал определенную цель: проверял смелость и выносливость Айши. И она решила, что не отступит, не остановится до тех пор, пока он сам этого не сделает. Уже несколько раз Акбар-хан бросал ей вызов, как будто хотел убедиться, что она не похожа на женщин его расы. Те безмолвно терпели свое рабское положение, нескончаемую тяжелую работу и жестокость мужчин. Но это было молчание сломленных духом вьючных кляч, а не гордое молчание храбрых. Смелость – мужская добродетель, и все-таки Акбар-хан давал возможность англичанке проявить себя в мужских состязаниях. Иногда Айше казалось, что это его возбуждает. Вслед за таким испытанием (Айша всегда выдерживала их успешно) непременно следовала ночь, полная самой страстной любви. Время от времени Айша задавала себе вопрос: а что произошло бы в случае ее поражения? Возможно, она наскучила бы Акбар-хану. И что тогда?.. Наверное, ее ждала бы печальная участь – жизнь всеми забытой затворницы в гареме.
 Ветер хлестал Айшу, срывал с нее чадру, сжимал своей смертельной хваткой. В ушах стоял рев дикой стихии, от которого улетучились все горькие мысли. Но вот Акбар-хан бросил поводья. Там, впереди, дорога становилась шире. Соревнование закончилось. Остановив лошадь, он смотрел, как Айша карьером мчится к нему. Она сбавила скорость, только достигнув относительно безопасного места.
 Ее кобыла тяжело и прерывисто дышала, со свистом втягивая воздух раздувающимися ноздрями. Несмотря на холод, бока лошади покрылись пеной. Айша твердо встретила взгляд Акбар-хана, в ее глазах, спрятанных за сетчатой вставкой, блеснул огонек торжества. Он медленно наклонил голову, и легкая улыбка тронула уголки рта. Однако Акбар-хан не сказал ни слова. В задумчивом молчании они ждали, пока к ним присоединятся остальные всадники, а лошадь Айши восстановит дыхание.
 На ночь они нашли приют в горной деревеньке. Глинобитные домики лепились к склону горы, а сторожевая башня возвышалась над ними, как часовой.  Аксакаи , деревенские старейшины, приветствовали их, склонив свои почтенные седые головы в знак уважения к хану. Гостей провели в хижину, состоящую всего из одной комнаты. От овечьего навоза, который подбрасывали в огонь, шло отвратительное зловоние. В узкую дверь, пригнувшись, вошел мулла, и Айша приготовилась к длинным церемониям приветствий, в которых женщины участия не принимали. Пока не завершится этот ритуал, ужина ждать нечего, а Айша уже умирала с голоду. Ее успокаивало одно: мужчины, очевидно, тоже жаждут поесть, и, если повезет, Акбар-хан несколько ускорит ход событий.
 Терпение, которому давно научилась Айша, было ее главной силой. И она стояла в полной неподвижности (поразившей в свое время Кита), а разговор все продолжался, и тлетворный дым стелился по комнате. Мужчины взяли по щепотке листьев табака и положили под язык. Речитатив святого человека, муллы, наводил сон. Но наконец он умолк, и Айша почувствовала, что женщины, стоявшие вокруг нее, с облегчением зашевелились. Теперь-то их наверняка ждет ужин.
 В такой бедной деревне нечего было и думать о каких-то изысках. Айша прекрасно понимала, как трудно будет аксакаям принять такую большую партию гостей. Но жители деревни тоже принесли угощение:  талхан – пирог с сушеными тутовыми ягодами и грецкими орехами; пиалы с  гаймаком  (желтоватой плотной массой, которая образуется на сливках), накрытые плоскими круглыми лепешками из пшеничной муки; кусочки вяленого антилопьего мяса и соль, соскобленную с драгоценной глыбки. Из напитков им подали только  дах , и Айша, которая так жаждала чая, решила, что это кипяченое разбавленное молоко – плохая ему замена. Но, увидев, как Акбар-хан поднес хозяину подарок – брикет чая, посыпанного красным перцем, она сразу оживилась. Предложат ли женщинам отведать такую роскошь? Айша глотала слюнки, предчувствуя, что ее ждет разочарование.
 В комнату притащили самовар. Это вызвало всеобщее волнение; мужчины возбужденно потирали руки. Чай разлили в пиалы и стали передавать по кругу. Глаза Айши наполнились слезами. Конечно, глупо столь болезненно реагировать на то, что тебя лишили чая. Но день выдался долгий и трудный, и напряжение, пережитое во время сумасшедшей скачки, дало о себе знать, хотя и с опозданием.
 Акбар-хан взглянул на Айшу. Она сняла чадру, но из уважения к смешанной компании сидела отвернувшись. И все-таки, находясь в другом конце маленькой задымленной комнаты, он чувствовал, что Айша расстроена и плачет. Иногда Акбар-хан поражался, насколько тонко он улавливает все ее эмоции, даже такие примитивные, как эта. Он сказал несколько слов аксакаю, который поспешно наполнил пиалу хана. Акбар-хан сам поднес Айше чай.
 – Спасибо, – тихо поблагодарила она, и на мгновение их глаза встретились.
 – Я знаю, тебе это доставит удовольствие, – так же тихо отозвался он. – И после такой скачки, я думаю, тебе нужно подкрепиться. – Акбар-хан обвел взглядом комнатушку, забитую людьми, и грустно улыбнулся. – Боюсь, что другие удовольствия нам придется отложить, Айша… до тех пор, пока не приедем в Кабул.
 Она покорно наклонила голову и поднесла к губам пиалу с горячим перченым чаем.
 – Не понимаю, что происходит с генералом Сэйлом, – взволнованно сказал Эльфинстон, привычным жестом одергивая одеяло, которое лежало у него на коленях. – Ему приказано срочно возвращаться в Кабул, как только будет обеспечена безопасность больных и раненых.
 Шла последняя неделя октября.
 – Я думаю, сэр, что генерал не доверяет гильзаи. – Оторвавшись от карты, Кит старался говорить спокойно: он знал, что это успокаивающе действует на капризного генерала. – Возможно, он не захотел ехать через ущелье Пурван-Дуррах, боясь нападения. Если генерал выберет горную дорогу, которая проходит южнее, то он дольше будет добираться до долины Джугдуллук. А гонца пошлет оттуда.
 – Почему же это генерал не должен доверять гильзаи? – спросил сэр Вильям. – Теперь они наши союзники. Договор мы заключили. И дороги свободны.
 Кит вздрогнул, но спорить не стал. Это занятие бесполезное, от него можно прийти в бешенство, и только. А у него и так голова раскалывалась от боли.
 – Генерал, разрешите внести предложение? Вам не кажется, что было бы разумно перевести наше интендантство в военный городок?
 В последнее время этот вопрос волновал Кита и других офицеров. Склады размещались в форте, который находился в долине, за пределами военного городка. Там был довольно сильный гарнизон, но между интендантством и военным городком располагалась занятая афганцами крепость. И нетрудно было догадаться, что англичане в любой момент могут лишиться доступа к припасам.
 – О, но мы же приняли все необходимые меры, – возразил Эльфинстон. – Вырыли ров вокруг городка. Ведь правда, сэр Вильям? И земляной вал.
 Через который перелезет даже корова, мрачно подумал Кит.
 – Но, сэр, военный городок окружен афганскими укрепленными пунктами. Раз уж мы не можем их захватить, почему бы их не уничтожить?
 – Вы превышаете свои полномочия, лейтенант, – холодно сказал сэр Вильям. – Не адъютанты принимают решения.
 – Прошу прощения, сэр Вильям.
 «Интересно, – подумал Кит, – сколько времени я еще смогу сдерживать себя?» Предчувствие надвигающегося несчастья… трагедии, которую кто-то готовил, все возрастало в нем. С точки зрения оборонительных позиций военный городок в плачевном положении: в долине полно фортификационных сооружений афганцев. Правда, в распоряжении Эльфинстона – четыре хорошо экипированных и вымуштрованных пехотных полка, две артиллерийские батареи, три роты саперов и кавалерийский полк. И в крепости Бала-Хисар, у шаха Шуджи, довольно много солдат и оружия. Объединив эти силы, наверняка можно было бы занять афганские укрепленные пункты, обеспечить безопасность складов и военного городка. Но никто не сделает этого, никто даже не признается, что существует хотя бы тень угрозы.
 – Я отправлю депеши бригадиру Шелтону, – сказал Кит, словно забыв о предшествующем разговоре. – А потом передам ваши инструкции капитану Джонсону в казначейство.
 Собрав бумаги, он одернул мундир, поправил саблю, лихо отдал честь генералу и вышел из комнаты. Кит послал гонца к Шелтону, который со своей бригадой стоял в военном лагере в горах Сих Сунг, примерно в полутора милях от военного городка. А затем отправился верхом в казначейство, в Кабул.
 Капитан Джонсон был настроен мрачно.
 – Макнотен знает, что в казне у нас почти пусто, – сказал он, прочитав приказ снабдить шаха очередной сотней тысяч рупий. – А теперь положение стало еще хуже, потому что надо выплачивать субсидии вождям. Где я возьму такую сумму?
 Кит покачал головой:
 – Я не являюсь доверенным лицом сэра Вильяма. Я просто адъютант и развожу приказы.
 Джонсон бросил на него пронизывающий взгляд:
 – По-моему, в вашем голосе звучит раздражение по поводу нашего высокочтимого поверенного в делах?
 – Нет, конечно, сэр. Я не в таком чине, чтобы критиковать его, – нашелся Кит.
 – Чепуха! – возразил Джонсон. – Все знают, какой он близорукий дурак. Не знаю, что сейчас происходит в центре города, но от здешней атмосферы у меня мурашки по коже бегут. Может, выпьем по рюмочке?
 Кит с удовольствием выпил бренди. Первая рюмка обычно устраняла дурные последствия бурно проведенной ночи. А голова у Кита с каждой минутой болела все сильнее. С полчасика они с Джонсоном жаловались на жизнь, потом выпили еще по рюмочке, и Кит вышел на улицу в довольно хорошем настроении.
 Лошадь он оставил у казначейства и пешком отправился бродить по узким улочкам. Джонсон был прав. Даже воздух, казалось, вибрировал от напряжения и с трудом подавляемой ярости. Кит привык к враждебности местных жителей, но тут было нечто иное. Его встречали наглыми, высокомерными взглядами. Люди с вызовом шарахались от Кита, словно боялись заразиться от собаки феринге.
 Кит заглянул на кишевший народом шумный базар и тут заметил, что одна его рука лежит на рукоятке сабли, под плащом для верховой езды, а другая инстинктивно сжимает пистолет, спрятанный в глубоком кармане. Вокруг него люди продавали, покупали, сплетничали. Но стоило Киту приблизиться, как перепалка торгующихся мгновенно замирала и в темных глазах вспыхивал злой огонек.
 Пора уходить отсюда, решил Кит внезапно. Он повернулся и… увидел ее. Дыхание пресеклось, и кровь, казалось, застыла у него в жилах. Белая шелковая чадра резко выделялась в море темных одеяний. Но он узнал бы ее в любом наряде – по посадке головы, по осанке. Она перебирала рулоны материи, которые лежали на прилавке, покрытом ковром. Рядом стоял продавец и выжидательно смотрел на нее. Айша сказала что-то одной из сопровождавших ее женщин, и та вступила в разговор с продавцом. Они быстро обменивались репликами, но Айша при этом молчала. Компаньонка явно вела торг по ее указаниям.
 Айша должна увидеть его, решил Кит. Это необходимо! Им овладело непреодолимое желание встретиться взглядом с изумрудными глазами, сверкающими из-под чадры. Он осторожно подобрался поближе к прилавку, уже не замечая шушуканья и откровенно враждебных взглядов, и встал неподалеку от продавца.
 Айша внимательно слушала, как торгуется Сорайя, хотя, согласно правилам, ей следовало оставаться безучастной. Взгляд ее был устремлен куда-то в пространство. И вдруг Айша почувствовала, как волосы зашевелились у нее на затылке. Она резко обернулась… и увидела Кристофера Рэлстона, который смотрел на нее пристально и вопрошающе.
 Струйки холодного пота побежали по ее телу, и кашемировая рубашка стала влажной. Но она стояла неподвижно, всем своим существом сопротивляясь страстному желанию прильнуть к Рэлстону. Айша едва заметно повела головой. Что это – призыв или знак пренебрежения? Она не могла оторвать глаз от Кита, как будто хотела впитать в себя целиком – и тело его, и душу.
 Голос Сорайи заставил Айшу очнуться. Прислужница не должна заметить, что ее подопечная ушла в себя. Еще минута – и Сорайя тоже увидит английского офицера, стоящего в задумчивом оцепенении в каких-нибудь пяти ярдах от них, и, конечно, почувствует токи, пробегающие между ней и Китом. Они были почти осязаемы, даже воздух вибрировал, как натянутая струна. Акбар-хан не должен узнать об этом… об этой… можно ли назвать это встречей? Едва ли, но пусть Акбар-хан думает, что Кит безразличен ей и ночь, проведенная с ним, уже превратилась в туманное воспоминание. Заподозрив правду, он перестанет доверять ей, и тогда жизнь станет невыносимой. Рисковать Айша не могла.
 Она с трудом отвела взгляд от Рэлстона, который притягивал ее как магнит.
 – На чем вы сговорились, Сорайя?
 – Он настаивает на ста рупиях, – ответила Сорайя, раздраженная тем, что не отвоевала свою цену.
 – Это приемлемо. – Айша перебирала ткань, стараясь унять дрожь в руках. – Я и не рассчитывала купить такую ткань дешевле. Из нее выйдет прекрасная рубашка. Зимой в ней будет тепло: тут добавлена овечья шерсть.
 Айша говорила на пушту, и Кит понял всего пару слов. Но ему было ясно: Аннабель отвергла его столь же решительно, как и в прошлый раз, после бузкаши. И все-таки он остро ощутил силу ее желания, и этого было уже достаточно. Как ни в чем не бывало Кит пошел прочь, завернул за угол и очутился в темном зловонном переулке. Там он подождал. И когда Айша и сопровождавшие ее женщины покинули базар, завершив свои дела, Кит последовал за ними, держась на безопасном расстоянии.
 Дом находился в самом центре города и ничем не отличался от соседних зданий. По афганским меркам, это был богатый район. У входа стояла вооруженная охрана, что весьма обеспокоило Кита. Стражники в кольчугах и остроконечных шлемах (Кит уже видел такие в крепости Акбар-хана) были экипированы шимитарами и джеззали. Прорваться через них невозможно.
 Кит спрятался в дверном проеме на противоположной стороне улицы и стал наблюдать. Женщин впустили в дом. Он окинул взглядом фасад. Верхний этаж опоясывали окна и веранда. Вот что-то белое промелькнуло в окне. Или ему померещилось? Кит всматривался изо всех сил, пока перед глазами у него не заплясали черные точки. Если зрение его не обмануло, значит, Айша сейчас в комнате слева от центра. Ну и что? Там есть веранда. Допустим, удастся влезть туда, открыть окно и проникнуть внутрь… Но как они выберутся из дома? А кроме того, Айшу всегда сопровождает свита одетых в черное женщин. Хотя спит она, наверное, одна. А может быть, глухой ночью он сумеет добраться до выхода и увести ее с собой?.. О нет, это же нелепо! Похитить ее здесь, в Кабуле, на глазах у озлобленного населения… Легче найти потайной ход.
 Без особых надежд Кит обошел дом сзади. Там, за высокими стенами с зарешеченными воротами, находились внутренние дворики. У задних ворот дома Акбар-хана тоже стояла стража. Кит понял, что здесь он ничего не добьется, и отправился назад, в казначейство.
 Несмотря на печальные результаты этой разведывательной операции, Кита переполняли энергия и решимость, перед которыми отступали все трудности. Айша в Кабуле. И их встреча взволновала ее не меньше, чем его самого. И то и другое ему на руку. Значит, он победит.
 – У меня есть основания считать, что Акбар-хан в Кабуле. – Кит без всяких предисловий обрушил новость на капитана Джонсона.
 Тот тихонько присвистнул.
 – Тогда понятно, почему здесь царит такая атмосфера. Но попробуйте сказать об этом Макнотену. Он убежден, что Акбар-хан все еще прячется в хребтах Гиндукуша.
 – Он здесь, – твердо сказал Кит.
 – Ну конечно, вы ведь с ним встречались, не так ли? – Джонсон с интересом посмотрел на Кита. – Я слышал о вашей весьма любопытной экспедиции. Начальство осталось не слишком довольно, насколько я понимаю.
 – Да, – сухо согласился Кит.
 Джонсон не мог ничего знать об Айше. Его товарищи не выдадут секрета.
 – Начальство расценивает предупреждение как паникерство. Но все-таки мне лучше доложить генералу и сэру Вильяму о появлении Акбар-хана.
 – Желаю удачи. – Джонсон проводил Кита на улицу, где стояла его лошадь. Обвел взглядом нависшее небо, кольцо горных вершин и глубоко вздохнул. – Если мы останемся здесь до первых снегопадов, Рэлстон, у нас не будет ни малейшего шанса выбраться. Афганцы займутся нами всерьез.
 – А я и не знал, что мы собираемся уходить из Кабула, – с вызовом сказал Кит. – Неужели шах не нуждается больше в защите английских штыков?
 В ответ раздался скрипучий ядовитый смех Джонсона.
 – Стоит нам уйти, и шах будет покойником, вы это отлично знаете. Вся страна поднимется против феринге. Нотт пытается удержать Кандагар. И Сэйл, будьте уверены, пробивается к Кабулу, сражаясь за каждую пядь земли. Афганцы теснят нас со всех сторон. Казна почти пуста, в интендантстве дела обстоят не лучше. И маловероятно, что удастся доставить припасы из Пешавара или Кветты. Нам придется уйти отсюда, и скорее рано, чем поздно. Тем более что, по вашим словам, Акбар-хан в Кабуле. – Джонсон мрачно покачал головой. – У нас нет никаких шансов, Рэлстон. Можете считать меня паникером, если хотите.
 – Хорошо, что я не один виновен в этом преступлении, – угрюмо отозвался Рэлстон, садясь на лошадь.
 Они дружески отдали друг другу честь, и Рэлстон поскакал в военный городок. Его ждала незавидная участь – попытаться убедить начальство в том, чего оно предпочло бы не знать.


* * *

 Айша съежилась от холода в своей шали, отороченной мехом. Она пряталась в маленькой темной передней возле зала, где проходил совет – шура. Масляные лампы отбрасывали причудливые тени, которые корчились на оштукатуренных стенах. Айша стояла настолько неподвижно, что чувствовала, как кровь струится в ее теле. От каменного пола веяло ледяным холодом. Резкий порыв ночного ветра, проникший через щель в окне, шевелил гобеленовую ткань, которая прикрывала дверь зала заседаний. Голоса то повышались, то затихали. Время от времени раздавались сердитые возгласы, кто-то с шумом отодвигал стул. Тогда Акбар-хан говорил что-нибудь мягкое, успокоительное, и озлобленный оратор умолкал.
 Но всякий раз, слушая Акбар-хана, Айша ощущала угрозу, которая скрывалась за его спокойной, почти умиротворяющей интонацией. Он подбивал эту разношерстную компанию устроить нападение на англичан. Акбар-хан не говорил этого прямо, но в каждом его слове, в каждой паузе слышался призыв к резне. Как можно доверять феринге? Они дают обещания, а сами держат свои войска в боевой готовности. Правда, их позиции сейчас резко ослабли, потому что дороги перекрыты. К тому же они, судя по всему, не принимают элементарных мер предосторожности. Не иначе как феринге так глубоко презирают афганцев, что им и в голову не приходит укреплять свою оборону.
 Это, казалось бы, случайное замечание было встречено гневным шипением и возбужденными криками. Но Акбар-хан не стал успокаивать людей.
 Айша выскользнула из прихожей. Ее ноги онемели от холода, но разве это могло сравниться с леденящим смертельным страхом, охватившим ее душу? Теперь Айша уже не сомневалась в том, какой путь избрал Акбар-хан… разве что она сумеет пустить в ход свои чары.
 Было тринадцатое октября.
 – Как это Сэйл ухитрился потерять сто двадцать человек?! – воскликнул сэр Вильям, враз утративший все свое самодовольство. – От Джугдуллука до Гандамука всего три мили.
 – Три мили извилистых горных тропинок, которые проходят между господствующими высотами, – добавил Рэлстон, который любил точность. – В депеше говорится, что гильзаи заманили их на эти тропинки и постоянно нападали на арьергард.
 – Спасибо, лейтенант, читать я умею, – ледяным тоном ответил господин поверенный в делах. – Мне кажется, тут виноват генерал. Все сделано неправильно. Почему основная часть его армии не подождала арьергард, чтобы спуститься с гор вместе? Что случилось с фланговыми подразделениями? Скажите-ка мне. Ведь они должны были охранять колонну.
 – О, но откуда же нам знать? – пропищал генерал Эльфинстон. – Когда не видишь обстановку собственными глазами, трудно выносить суждение, Макнотен.
 – Дело в том, что сейчас генерал Сэйл в Гандамуке и ждет дальнейших приказов, – вставил Кит. – Что передать ему?
 – Он должен немедля возвращаться в Кабул!
 – Очень хорошо. – Кит по всем правилам отдал честь и тихо закрыл за собой дверь.
 Неприятности и неудачи следовали одна за другой, и у Кита росло ощущение нереальности происходящего. Это грандиозное фиаско граничило с фарсом. Весьма мрачным фарсом… страшнее некуда… Что ж, юмор висельника помогает сохранить здравый рассудок в этом прибежище безумцев.
 Младший офицер, которого уполномочили отправиться в опасное путешествие – в Гандамук, к Сэйлу, через территорию, захваченную афганцами, мужественно выслушал все инструкции.
 – Рекомендую вам надеть афганскую одежду, – сказал Кит. – И вашим людям тоже. Так будет меньше шансов привлечь внимание.
 Молодой человек принял совет со стоической улыбкой и отправился собирать свой отряд. А Кит вернулся домой, облачился в афганскую одежду, намазал лицо ваксой для сапог и накинул на плечи бурку из овчины, подбитую мехом. Денщик Харли наблюдал за ним с выражением крайнего неодобрения. Кит сел на лошадь и снова отправился в Кабул.
 Добыть афганскую рубашку, тюрбан и широкие брюки, которые Кит заткнул в сапоги, было совсем несложно. Зато теперь, проезжая по городским улицам, он чувствовал себя намного спокойнее. Кругом не было ни одного европейца, да и местных маловато. В основном они стояли, сбившись в маленькие группы, на перекрестках или в дверях домов. В воздухе пахло бедой, и Кит ощущал, как уже знакомый холодок пробегает по его телу.
 Оставив лошадь у резиденции Бернса, он пешком отправился к дому Акбар-хана. После той встречи на базаре Кит изо дня в день, всю неделю совершал это паломничество. Прятался в дверях дома на противоположной стороне улицы и молча нес свое дежурство, ломая голову над неразрешимой проблемой.
 Задача, которую Кит взвалил на свои плечи, казалась ему единственно важной. Она поглотила его целиком. Он без конца обсуждал это с друзьями, но их энтузиазм и изобретательность иссякали по мере того, как приближался рассвет и убывало бренди в бутылке. Впрочем, Кит не мог их винить. Его собственную одержимость питали воспоминания об Айше, которую приятели и в глаза не видели. Кольцо вокруг англичан в Кабуле стягивалось все плотнее, но решимость Кита возрастала… В этом мире безумия и заблуждений только Айша оставалась реальностью.
 Было первое ноября.
 Айша стояла у окна и смотрела вниз, на улицу, где человек в афганской одежде наблюдал за ее домом. На что он рассчитывает? Всякий раз, увидев Кита, Айша задавала себе этот вопрос. И страстно желала одного: чтобы он ушел и позволил ей жить своей жизнью. Ей хотелось вновь обрести внутреннее спокойствие и гармонию, которые Кит нарушил, возмутив тихую заводь ее существования. Она боялась его.
 – Мы должны изолировать Кабул от военного городка. – Голос Акбар-хана донесся из коридора. – Это будет первый наш шаг.
 – А что делать с Бернсом и людьми в казначействе? – Айша узнала голос Бадар-хана.
 Мужчины направлялись в зал заседаний, где собиралась очередная шура. Айша приникла к гобеленовому занавесу.
 – Они будут отрезаны от своих товарищей в военном городке, – бросил Акбар-хан. – Лишив англичан свободы передвижения, мы разрушим их веру в себя и поселим страх в их сердца.
 – А может быть, следует сделать нечто большее, – медленно произнес Бадар-хан.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Продемонстрировать нашу силу.
 – Мятеж?
 – Люди неспокойны, – уклончиво ответил собеседник Акбар-хана.
 Айша содрогнулась. Она знала, что Акбар-хан и его друзья – сирдары тщательно готовят бунт в Кабуле. И если толпа выплеснет свою ярость на врагов, то ужасные последствия этого представить нетрудно.
 – Я думаю, что народ должен сам принять решение, – как бы ненароком бросил Акбар-хан. – Иди на шуру, друг мой. Я буду там через минуту.
 Айша поспешно отскочила от занавеса, но в ту же секунду Акбар-хан вошел в переднюю и бросил на нее испытующий взгляд.
 – Ты подслушивала.
 – Я не могла не слышать, – вспыхнула Айша.
 Акбар-хан задумчиво пригладил бородку:
 – Я думаю, ты специально встала здесь.
 – Зачем ты раздуваешь мятеж? – сказала она с неожиданным пылом, потому что думала сейчас о человеке, который стоял под окном. – Что ты выиграешь, устроив резню?
 – А почему ты считаешь, что я раздуваю мятеж? – Акбар-хан беззаботно пожал плечами. – Что бы люди ни делали, меня это не касается.
 – Ты же знаешь, что это не так! – Айша в волнении шагнула к Акбар-хану. – Ты можешь остановить их, если захочешь. Неужели тебе нравится играть людьми? Наблюдать, как они во имя тебя совершают убийства?
 – Ты переходишь границы, Айша, – мягко предупредил он. – Феринге должны узнать характер афганцев, которые умеют мстить за оскорбления. Мы научим их бояться нас.
 «Меня этому научили», – с грустью подумала Айша. Она боялась их. Боялась Акбар-хана. Он никогда не был жесток с ней, никогда не запугивал ее, разве что наказывал порой за детские капризы. Но Акбар-хан обладал абсолютной властью, и это страшило Айшу. Она грациозным движением приложила руки ко лбу в знак повиновения.
 – Я пришел предупредить, чтобы ты не выходила из дома, – сказал он по обыкновению спокойно, словно между ними не было никакой стычки. – До тех пор, пока все не успокоится.
 Акбар-хан, не сказав больше ни слова, ушел, и Айша вернулась к окну. Рэлстон исчез. На город падала ночь, зимний ветер носился по пустынным улицам, и под его порывами глухо хлопала дверь, как будто жалуясь на что-то.




 Глава 7


 – Наглые варвары, будь они прокляты! – взорвался Бернс. Дело происходило в тот же вечер, несколькими часами позже. – Что они о себе думают, черт побери? Перерезали все дороги между Кабулом и военным городком! – Бернс бросил взгляд на сипая, который должен был передать сообщение Бернса Макнотену, но вернулся в резиденцию, потому что его не пропустила враждебно настроенная толпа.
 Умный сипай молчал, правильно полагая, что эти вопросы следует задавать вовсе не ему. Но Бернс уже готов был обрушить свой гнев на его голову, если бы не вмешался Вильям Бродфут, секретарь Бернса.
 – Сэр Александр, он и вправду здесь ни при чем, – сказал Вильям и застенчиво кашлянул. – Его вынудили вернуться.
 Сэр Александр негодующе покачал головой и взмахом руки отпустил сипая, который с чувством облегчения покинул комнату.
 – Не думаю, что это серьезно, – произнес Бернс уже более спокойным тоном. – Просто легкое волнение. Все уляжется к утру. А если нет, Эльфинстон пришлет бригаду, и мы покажем, кто здесь главный.
 – Но как же это сделать, Александр, если мы не можем доложить ему о ситуации? – вмешался младший брат Бернса, отвернувшись от окна, которое выходило в темный сад.
 – О, Чарли, не беспокойся, – подбодрил его Бернс. – На рассвете мы передадим депешу. Не надо… – Он умолк, услышав голоса в холле. – Ад и все его дьяволы! Неужто Кит Рэлстон? – Бернс распахнул дверь библиотеки. – Кит, что ты здесь делаешь, черт побери? Я думал, ты давно уехал из города.
 Кит вошел в комнату, согревая дыханием руки.
 – Господи, ну и холод! Нет, я решил немного побродить по базару, поразнюхать, как идут дела. В таком маскараде никто не обратил на меня внимания. – И Кит выразительным жестом указал на свою одежду.
 – Тебя и впрямь не отличить от местных, – сказал Бернс. – Только бороды не хватает. Слышал? Эти бесстыжие ублюдки никого не пропускают в военный городок!
 Кит печально кивнул и сбросил с плеч тяжелую бурку.
 – Ужасно, Бернс. Вот-вот грянет гром.
 – Ерунда. Несколько наших полков положат конец этому безобразию.
 – На твоем месте я удвоил бы охрану, – возразил Кит резко. – И здесь, и в казначействе… О нет, благодарю. – Он отказался от сигар, предложенных Бродфутом. – А вот бренди бы выпил: промерз до костей.
 Бутылку тут же принесли, и в комнате воцарилось угрюмое молчание. Кит беспокойно шагал взад и вперед. Ногой подтолкнул в камин полено, а потом хмуро уставился в свой бокал, занятый мыслями об Айше. Он готов был поклясться, что видел ее сегодня днем в окне… и она его видела. А потом в комнате появился еще один человек. Кит заметил, как он прошел мимо окна. И в этом сильном, плотного телосложения мужчине нетрудно было узнать Акбар-хана. Что там произошло? Мысли эти сводили с ума, и Кит постарался выбросить их из головы, переключив внимание на спор, который возобновили его друзья.
 – Как ты думаешь, в штабе узнают, что мы не можем выехать из города?
 – Трудно сказать, – пожал плечами Кит. – Но сомневаюсь. Все произошло так быстро. До самого вечера дела шли как обычно.
 – Рэлстон, ты надеешься прорваться, переодевшись афганцем?
 – Надеюсь, тем более что поеду без седла. Английское седло они тут же узнают. – Кит подошел к окну, отдернул тяжелую занавеску и стал всматриваться в непроглядную тьму. – Подождем до утра. Может, Александр прав, и люди успокоятся. Наглецам ночь придает дерзости, а с первыми лучами солнца их смелость улетучивается.
 – А все этот проклятый Акбар-хан, попомни мое слово, – свирепо заявил Бернс. – Попадись он мне в руки, я повесил бы его за предательство и мятеж.
 Кит выразил свое восхищение этой идеей, приподняв брови.
 – Я, пожалуй, пойду спать, с вашего позволения. И если на рассвете ситуация не улучшится, попробую проникнуть в военный городок.
 – Да-да, конечно, дорогой друг. Я велю Абдулу провести тебя в комнату для гостей. – Бернс направился к двери. – Может, ты захочешь смыть этот… эту… ну, в общем, то, что у тебя на лице, – предложил он, брезгливо скривив губы и поглаживая свои аккуратные усики. – Не пристало англичанину, кавалерийскому офицеру, расхаживать в одежде проклятых афганцев.
 – Ты еще скажешь мне спасибо за это, когда утром придется прорываться в военный городок, – спокойно ответил Кит. – И кстати, Бернс, цель оправдывает средства. И на жертвы я готов.
 Он последовал за слугой Бернса наверх, в большую удобную комнату, расположенную в передней части дома. Отказавшись от выпивки и горячей воды, Кит стянул с себя сапоги и лег на кровать одетым. Ему хотелось вздремнуть в оставшиеся ночные часы, но быть готовым к отъезду рано на рассвете.
 Второго ноября, когда еще только начало светать, Кит проснулся с тяжелым чувством надвигающегося несчастья. Лежа в постели в полутемной комнате, он весь напрягся, пытаясь понять, в чем же дело. Ничего необычного вроде бы не было. Соскочив с постели, Кит босиком прошлепал к окну и отдернул занавеску. Слабенький серый свет пробивался сквозь пелену облаков, рассеивая ночную мглу. Повинуясь инстинкту, Кит толкнул оконную раму и выглянул на улицу. Было холодно. И вдруг он услышал шум, который доносился с соседних улиц. Это был топот ног и зловещий гул голосов… гул, напоминавший рокот бурных волн, которые накатываются на каменистый берег.
 Кит торопливо натянул сапоги, зарядил пистолет и бегом спустился вниз по лестнице. В холле он увидел Бродфута и братьев Бернс. Сэр Александр был совершенно невозмутим и одет с иголочки, словно собрался нанести утренний визит. У Бродфута и Чарли, напротив, вид был весьма помятый, как будто их только что подняли с постели.
 – Похоже, назревает маленький бунт, – сказал сэр Александр, поправляя галстук и одергивая фрак.
 – Я поговорю с ними с верхней веранды… и скоро все закончится.
 – Ты усилил охрану? – спросил Кит, направляясь к зарешеченной парадной двери. – Открой, – велел он перепуганному слуге.
 – Не вижу в этом нужды, мой дорогой друг, – ответил Бернс. – И вообще не понимаю, чего от меня хочет этот сброд.
 – Нападение на резиденцию вдохновит мятежников и усилит их позиции, – заявил Кит, надевая бурку.
 Он вышел во двор. Утренний свет разогнал жутковатые тени, обволакивающие кустарники и цветы. Кит приблизился к большим зарешеченным воротам. На высокой каменной стене стояли солдаты, целясь из ружей в толпу. Через прутья решетки Кит видел, что толпа постепенно растет. Люди напирали на ворота, но никаких угрожающих жестов пока не было заметно: ведь во дворе стоял смуглый человек в тюрбане и бурке, а сипаи тоже не были феринге.
 Кит молчал, понимая, что стоит ему открыть рот, и обман будет обнаружен. Теперь он не сомневался, что очень скоро ему останется только возблагодарить Бога за свой маскарадный костюм. Он вернулся в дом.
 – Я еду к Макнотену.
 – Сначала дай мне поговорить с ними. Не стоит попусту паниковать. – Бернс ровным шагом поднялся по лестнице и вышел на веранду, с которой были видны двор и улица. Появление феринге, в черном фраке, кожаных гетрах и бобровой шапке цвета беж, вызвало негодующий вой. Афганцы потрясали кулаками и грозили палками. В рассветном полумраке тускло поблескивали зловещие лезвия мечей-шимитар и ножей.
 Кит содрогнулся, почувствовав, какая глубокая ненависть владеет этой мрачной грозной толпой. Последние препоны были сметены, и на свет Божий явилась ничем не сдерживаемая чудовищная злоба. Этот воинственный гордый народ оказался под игом чужеземцев и теперь решил сбросить ярмо и отомстить за оскорбление.
 Над толпой разнесся голос Бернса, и на мгновение люди замолкли, прислушиваясь к его речи, произнесенной на хорошем пушту. У Кита мелькнула надежда, что этот лингвист-профессионал сумеет успокоить толпу. И тут же погасла. Бернс говорил покровительственным тоном. Так опечаленный и раздосадованный отец журит надоедливого ребенка за непослушание.
 Брошенный кем-то камень попал в окно. Услышав звон разбитого стекла, толпа ринулась на ворота, выкрикивая оскорбления. Люди стали карабкаться на стены. Один из сипаев выстрелил из мушкета, и толпа с воем стащила его вниз. Солдат закричал, потом его вопли перешли в визг.
 Бернс торопливо вошел в дом, захлопнув за собой дверь на веранду, задвинул засов и только потом заговорил с друзьями, которые безмолвно застыли за его спиной. Сэр Александр потерял прежнюю самоуверенность, даже его щегольские усики опали.
 – Нам надо взять оружие. Кит, ты думаешь, что сумеешь прорваться в военный городок? Похоже, потребуется подкрепление.
 – Попробую. Интересно, можно ли выехать с заднего двора? – Не дожидаясь ответа, Кит выбежал из комнаты и помчался по коридору в глубь дома. – Запри за мной дверь, – велел он часовому, прекрасно понимая, что теперь остается один на улице и без всякой защиты.
 Дверь захлопнулась, глухо стукнул засов. Толпа вопила все громче. Сипаи, сидевшие на стене, стреляли в афганцев, а потом выстрелы стали раздаваться из дома. Очевидно, его друзья тоже вступили в бой. С каждой минутой заметно светлело. Кит быстро подбежал к конюшне и, второпях ободрав пальцы, отодвинул примерзшие за ночь засовы. Лошадь приветствовала его беспокойным ржанием. Остальные бились в своих стойлах, тревожно всхрапывали и раздували ноздри. Кит прихватил висевшую на крючке уздечку, взнуздал своего коня и вскочил на его широкую спину. Почувствовав тяжесть седока, конь рванулся к дверям. Стало совсем светло.
 На заднем дворе около ворот почти не было охраны. К удивлению Кита, ближняя улица оказалась совершенно безлюдной. Сипаи уже задвигали засовы, когда Рэлстон на ходу крикнул, чтобы они позвали на помощь. И в этот самый момент из-за угла с ревом хлынула толпа. Кит не мог остановить ее или оказать серьезную помощь сипаям, охранявшим задние ворота. У него была другая задача – поднять тревогу в военном городке. Увернувшись от толпы, Кит галопом несся по улицам.
 Кругом не было ни души, казалось, весь город собрался у стен английской резиденции. Даже двери домов оставались распахнутыми. Лошадь Кита, цокая копытами по мостовой, усыпанной соломой, свернула на улицу, где жил Акбар-хан.
 Кит выбрал маршрут непроизвольно. В сущности, эта улица не хуже других, она тоже ведет к цели – к городским воротам. Дверь дома Акбар-хана была открыта, стража исчезла. Кит не стал разбираться, что к чему. Он просто действовал.
 Спрыгнув с лошади, он вошел в темный, выложенный каменными плитами коридор. Тишина и пустота были почти осязаемы. Они как будто обволакивали тело плотной влажной тканью. Кит поднялся по лестнице – осторожно, но без малейших колебаний, словно знал дорогу. Добравшись до площадки, уверенно свернул налево. Как он и ожидал, там была дверь, прикрытая гобеленовым занавесом. Кит раздвинул его.
 Айша стояла в центре комнаты. Похоже, она шла куда-то, а потом замерла, прислушиваясь. Бронзовые волосы, струившиеся по спине, светились в полумраке. Она была без чадры, в простой шерстяной рубашке кремового цвета и широких брюках. Судя по заспанным глазам, Айша только что поднялась. При виде Рэлстона ее белоснежная кожа стала мертвенно-бледной.
 – Господи! Ты что, спятил? – выдохнула она. – Убирайся отсюда! Быстро!
 – Я не уйду без тебя, – совершенно спокойно сказал Кит. – В доме никого нет.
 – Как бы не так! – яростно зашипела Айша. – Все женщины здесь. Я только что проснулась, и Сорайя может появиться в любую минуту, и…
 – Тогда пойдем быстрее. – Кит шагнул к ней. – У дверей нет охраны… наверное, они пошли полюбоваться интересным зрелищем.
 – Акбар-хан распнет их за то, что они покинули свой пост, – прошептала Айша. И в ее зеленых глазах мелькнул ужас, потому что она живо представила, какая участь ждет Кристофера Рэлстона, если его обнаружат здесь. – Пожалуйста, Кит, ты должен уйти.
 Кит застыл на месте, скрестив руки и глядя на Айшу.
 – Без тебя я не уйду. Выбирай.
 Айша еще не знала о нападении на резиденцию, но чувствовала: в городе происходят какие-то очень важные и страшные события. Никто ничего не говорил ей, однако ее разбудили крики толпы… и тишина в опустевшем доме. А потом неожиданно появился Кристофер Рэлстон. Как? Откуда? Айша терялась в догадках. Впрочем, какое это имеет значение? Важно другое: глаза его горели фанатическим огнем, как у какого-нибудь афганца. Впервые Айша увидела такой взгляд восемь лет назад, в ущелье Хаибер. И после не раз сталкивалась с фанатиками. Убеждать их в чем-либо бесполезно – словно с безумцем говоришь. Кит пошел на страшный риск и тем самым вынуждал ее что-то предпринять. Иначе его разорвут на куски… а может, и того страшнее. При мысли об этом Айшу прошиб холодный пот. Она быстро вышла из комнаты. Только бы выманить его на улицу. А потом кинуться обратно в дом и закрыть дверь на засов. В своей афганской одежде Кит будет в относительной безопасности. Айша бегом спустилась по лестнице. Сердце ее болезненно колотилось, ведь в любую минуту здесь могли появиться охранники… или Акбар-хан… Если стражники увидят, как она мчится к двери – без чадры, да еще в компании феринге, они не станут церемониться. И тогда ее, как и Рэлстона, ждет страшная участь.
 – У тебя есть какая-нибудь накидка? Иначе замерзнешь. – Кит шел сзади и говорил так, словно все это было не безумие, а обычное, будничное дело. Словно он не понимал всей степени риска!
 Айша не ответила, потому что не собиралась уходить от двери дальше чем на шаг.
 Плотная, отороченная мехом накидка висела на крючке в прихожей. Кит схватил ее и вышел вслед за Айшой на пустынную улицу. Его лошадь, по-прежнему стоявшая возле дверей, тревожно принюхивалась и била копытом по мостовой.
 Айша вдруг метнулась назад, к дому. И опять инстинкт помог Киту: схватив Айшу за руку, он потянул ее к себе. Завязалась короткая яростная, но молчаливая борьба – противники знали: крик любого из них чреват печальными последствиями.
 Дни… недели бился Кит над неразрешимой проблемой. Это стало похоже на манию. И вот все получилось. Он вывел Айшу на улицу свободно и беспрепятственно. Но насколько свободно? Насколько беспрепятственно? Кит вспомнил о последней западне, подстерегавшей игрока в бузкаши, и тут же выбросил эту мысль из головы. У него есть Айша. И лошадь. Других претендентов на приз нет. Правда, драгоценная добыча сопротивляется, но этой ерундой можно заняться позже. А сейчас Кит намеревался играть по своим правилам.
 Обхватив Айшу за талию, он легко поднял ее и перекинул через спину лошади. Ошеломленная, Айша не успела пошевелиться, как Кит уже сидел сзади. Он обернул ее накидкой, надежно спрятав от посторонних глаз. И пригнулся, придерживая свой приз рукой и тяжестью тела. Лошадь в то же мгновение галопом рванулась вперед.
 По соседней улице бегали и кричали люди. Но бешено скачущая лошадь и всадник в тюрбане – темнокожий и с безумными глазами – никого не удивили. Толпа тоже была в состоянии неистовства. Никто и внимания не обратил на куль, неподвижно лежавший перед Китом. Конечно, он знал: стоит Айше крикнуть, и в ту же минуту его убьют. Айша молчала, но вдруг начала ворочаться, пытаясь освободиться от тяжести придавившего ее тела.
 В воздухе висел пороховой дым – густой и едкий. Кит сломя голову мчался к городским воротам, а около резиденции шла стрельба, и от диких воплей трещали барабанные перепонки. Кит покинул Бернса минут двадцать назад, не больше, но толпа, судя по всему, уже ворвалась внутрь. Охваченный ужасом, он свернул на улицу, ведущую к резиденции.
 Казалось, там разверзся ад. Конюшня была охвачена пламенем, в широкие ворота вливались орды вопящих людей. Повсюду валялись изуродованные тела сипаев. Под ударами палок парадная дверь разлетелась в щепки, и толпа с диким воем устремилась в дом. Вскоре откуда-то с заднего двора донесся звук, от которого у Кита остановилось сердце и кровь застыла в жилах. Это был ликующий крик, перешедший в рев. Кит выпрямился и ослабил свою хватку. Почувствовав это, Айша стала яростно выворачиваться.
 – Лежи смирно, черт тебя подери! – в бешенстве прошипел он. Как будто Айша не имела права протестовать по поводу неудобств, которым подверг ее Кит!
 Но, охваченный ужасом и яростью, он в эти мгновения невольно воспринимал Айшу прежде всего как афганку, одну из тех, кто устроил резню в резиденции. Кит посильнее прижал ее рукой, не сводя глаз с кошмарной сцены.
 Людской поток возвращался к парадному входу. Мятежники что-то несли, торжествующе крича. К горлу Кита подступила тошнота, и он пустил лошадь в галоп. Но долго еще стояла перед его глазами страшная эта картина: отрубленная голова Бернса, которую подняли вверх чьи-то руки.
 Обессилевшая Айша перестала бороться. Ее немилосердно трясло, ребра ныли, она задыхалась под плотной накидкой. Гнев, захлестнувший Айшу, поглотил все остальные эмоции. Даже физические неудобства отступили на второй план под натиском слепящей ярости.
 Она догадывалась, куда они держат путь, и нисколько не удивилась, когда Кит сбавил скорость у ворот военного городка и властно заговорил по-английски с солдатами.
 Ворота распахнулись, и лошадь галопом понеслась к бунгало Кита – в свое спокойное стойло. Местные обитатели, в большей или меньшей степени охваченные паникой, полуодетые высыпали на улицу. Из своих палисадников они смотрели на город, откуда доносились ужасные звуки, сопровождавшие мятеж и убийства. По небу стелился густой пороховой дым. Люди кричали что-то вдогонку Киту, и лишь немногие узнавали в этом бешено скачущем всаднике с горящими глазами Рэлстона – лейтенанта кавалерийского полка Ост-Индской компании. А он мчался дальше, не отвечая на оклики, и резко отпустил поводья только у дверей своего бунгало.
 Навстречу ему выбежал Харли:
 – О Господи, сэр! Вы живы. Что же это творится?
 – Подожди минуту, – отрывисто сказал Кит. Спешившись, он протянул руки, чтобы спустить Айшу на землю. Но она, почувствовав прилив сил, сама спрыгнула с лошади и повернулась к нему… Зеленоглазый василиск, подумал Кит. И тут же его оглушил поток ругательств. Когда Айше не хватало английских слов, она переходила на фарси и пушту.
 Харли стоял как столб и во все глаза смотрел на удивительное это создание. Потом кто-то окликнул Кита. С противоположной стороны улицы к нему бежал Боб Мэркхем, на ходу делясь информацией:
 – Ты из города, Кит? А старик орет, требует тебя. Он… – Увидев Айшу, Боб умолк и остановился как вкопанный. – Во имя всего святого! – закричал он. – Ты увез ее?
 Когда Айша, ослепленная яростью, поняла смысл этих слов, она круто развернулась и залепила Киту увесистую пощечину.
 – Значит, ты, Рэлстон-хузур, всем рассказал обо мне? С разными сальными подробностями, я полагаю?
 Кит начал приходить в себя. У него горела щека, в ушах звенели оскорбительные слова Айши, а перед глазами все еще мелькали безумные, устрашающие картины резни. Он подобрал упавшую накидку, набросил на плечи Айши и потащил ее в бунгало, скрываясь от глаз и ушей любопытных прохожих.
 Боб и Харли последовали за ним, вытаращив глаза от удивления.
 – Аннабель, мне нужно идти в штаб, – нетерпеливо сказал Кит, подтолкнул ее в спальню и захлопнул дверь перед носом Харли и Боба. – Когда я вернусь, мы поговорим… что-нибудь придумаем.
 Кит снял тюрбан и рассеянно провел рукой по волосам.
 – Я ухожу немедленно, – объявила Айша, но уже более спокойным тоном. – Дай мне пройти.
 Кит не верил своим ушам. После всего, что ему пришлось вынести… Неужели Аннабель всерьез думает, что он спокойно позволит ей вернуться обратно?
 – Не глупи, Аннабель. Ты же среди англичан, людей твоей нации. Все будет хорошо, я обещаю.
 Нет, он окончательно рехнулся! Айша в полном замешательстве уставилась на Кита, словно столкнулась с бешеной собакой.
 Воспользовавшись ее растерянностью и молчанием, Кит устремился к двери.
 – Харли позаботится о тебе. Принесет все, что нужно. Я скоро вернусь, только доложу генералу.
 Оказавшись по ту сторону двери, Кит, враз ослабев, прислонился к косяку. Боб и денщик смотрели на него как зачарованные.
 – Вы и представить не можете, какая там идет резня, – сказал Кит и начал тереть глаза, словно пытался прогнать воспоминания, разрывающие душу. – Они убили Александра Бернса, его брата Чарли и Бродфута, обстреляли казначейство. Не знаю, как там Джонсон. Весь город обезумел от ярости и восстал с оружием в руках. Мы должны немедленно послать туда войска.
 Боб молча указал на закрытую дверь, приподнял брови, а потом осторожно спросил:
 – Мне кажется, леди не очень довольна. Что ты собираешься с ней делать?
 – Пока пускай посидит здесь, – решительно ответил Кит. – Харли, ты должен позаботиться о мисс Спенсер. Уверен, она захочет поесть и выпить чаю. О Господи! Не могу я сейчас этим заниматься. Мне нужно в штаб. Ты останешься здесь, Боб? Понаблюдаешь за ней? – Теперь вместо твердости в его голосе прозвучали нотки отчаяния.
 – Ты имеешь в виду, что я должен ее сторожить? Боже, Кит, ты слишком многого требуешь от своих друзей.
 – Спасибо. – Решив, что Боб таким образом выразил свое согласие, Кит выбежал из дома, снова вскочил на лошадь и помчался в штаб.
 Айша изучала спальню. Окна были зарешечены. Ясно, что это мера предосторожности против воров, а не обитателей бунгало, но она может служить разным целям. Из соседней комнаты доносились мужские голоса. Айша повернула ручку. К ее удивлению, дверь открылась. И она оказалась лицом к лицу с двумя перепуганными мужчинами.
 – Я принесу вам завтрак, мисс, если позволите, – решился произнести Харли. – Чашечку хорошего чая?
 – Нет, – ледяным голосом ответила Айша. – Отойдите-ка лучше в сторону и выпустите меня отсюда.
 – Мэм, это невозможно. – Боб смущенно кашлянул. – Понимаете, мы обещали Киту. Он все уладит, когда вернется, вот увидите. Вы только подождите.
 Айша в отчаянии топнула ногой:
 – У меня нет никакого желания ждать и смотреть, идиот! Прочь с дороги!
 Но когда она попыталась прорваться, Боб Мэркхем, рассыпаясь в извинениях, дал ей весьма решительный отпор. Айша не могла справиться с двумя мужчинами. С одним она, наверное, совладала бы, но с двумя – уж точно нет. Выругав их на фарси, Айша влетела обратно в спальню и так хлопнула дверью, что она едва не сорвалась с петель.
 – Как вы думаете, сэр, может, чашка чая ее успокоит? – робко поинтересовался Харли.
 – По-моему, этой леди чашка чаю не поможет, – вслух размышлял Боб. – Слишком бешеный у нее нрав. – И беспомощно пожал плечами. – Но попытка не пытка. Ты иди на кухню. А я пригляжу за дверью.
 Денщик появился через десять минут. В руках у него был поднос с чаем и тарелка с бутербродами.
 – Я думаю, она проголодалась, сэр. Может, поест тостов да смягчится немного.
 На лице Боба отразилось сомнение, но дверь он все-таки открыл.
 – Если вы сию минуту не оставите меня в покое, я разденусь догола, – с яростью заявила леди.
 Судя по всему, это была вполне реальная угроза. Харли чуть не выронил поднос.
 – Я… я… просто принес вам легкий… легкий… завтрак, мисс, – заикаясь пробормотал Харли, стоявший в дверях.
 В ответ леди схватилась за ворот рубашки и начала стягивать ее с себя. Мужчины, чуть не задохнувшись от ужаса, вылетели из комнаты.
 – Боже! – прошептал Боб, утирая влажный лоб.
 – И что ж теперь-то лейтенант будет делать? – Харли поставил поднос на стол в холле.
 – Дело известное, пошалить он любит. Разные дикие штуки откалывает, но такого еще не бывало. Совсем голову потерял.
 Боб прекрасно знал, что его друг безумно влюблен в некую таинственную англичанку из гарема Акбар-хана. Но, как и прочие приятели Кита, не принимал этого всерьез, полагая, что тут сыграли свою роль бренди и скучная жизнь в Кабуле, которая ни в коей мере не удовлетворяла Рэлстона. Но теперь дело приняло серьезный оборот. Кит действовал, явно не думая о последствиях своего поступка и о будущем своей избранницы. И уж конечно, ему и в голову не приходило, как трудно будет справиться с женщиной, которая вовсе не желает, чтобы ее спасали.
 Боб задумчиво взял чашку с подноса, презрительно отвергнутого Айшой, налил себе чаю и откусил кусочек тоста.
 – О, я не думаю, что это серьезно, – сказал Макнотен, уставившись в чашку с кофе. – Просто кучка проклятых бунтовщиков перешла границы допустимого.
 – Сэр Вильям, они зверски убили всех англичан, которые были в резиденции, и сипаев тоже, – объяснял Кит, чувствуя, что его терпение вот-вот лопнет. – Подожгли резиденцию и казначейство. Чтобы подавить такой мятеж, нужно использовать военную силу, действовать быстро и решительно.
 – Ну, чертовски жаль, конечно, что мы потеряли братьев Бернс и казначейство, – дрожащим голосом вставил Эльфинстон. – Я чувствую, сэр Вильям, мы должны что-то предпринять.
 «Неужели все это происходит наяву?» – спрашивал себя Кит. Он постарался как можно ярче описать события, происходившие в городе. А эти двое сперва даже верить ему не желали, а потом пришли к выводу, что он преувеличивает.
 Сэр Вильям подошел к окну и высунул голову на улицу. Слабый шум еще доносился из Кабула, и запах дыма висел в воздухе.
 – Генерал, я предлагаю следующее: мы отдадим приказ Шелтону спуститься с высот Сих Сунг и направиться к крепости Бала-Хисар. Он восстановит порядок в городе. При виде его бригады эти крысы наверняка разбегутся по своим норам.
 Ну наконец хоть что-то. Кит направил гонца к Шелтону и вернулся в кабинет генерала, надеясь, что сейчас его отпустят. Тогда можно будет снять с себя маскарадный костюм, совершенно неуместный в военном городке. Но нерешительный Эльфинстон велел послать к Шелтону другого гонца и отменить первый приказ.
 – Думаю, надо еще немного подождать. Посмотрим, а вдруг все само собой уляжется.
 – Акбар-хан в городе, – возразил Кит. – Он этого не допустит, сэр.
 – Лейтенант, вас разве не учили, что приказам надо подчиняться? – раздраженно спросил генерал.
 Кит отдал честь и пошел отправлять вторую депешу. Он решил впредь вести себя как настоящий солдат и беспрекословно выполнять все приказы, даже самые безумные. Незачем и пытаться вразумить этих идиотов. В конце концов так оно спокойнее. И можно будет пораньше уйти из штаба и заняться Аннабель, мысли о которой не давали Киту покоя.




 Глава 8


 Только через час Киту разрешили вернуться домой и отдаться заботам денщика. За это время Шелтон опять получил приказ идти в Бала-Хисар. Однако не успел Кит закрыть за собой дверь, как робкий Эльфинстон начал терзаться: а не поспешил ли он? Может, послать Шелтону еще одного гонца с приказом остановиться и подождать дальнейших распоряжений?
 Наконец Кит удрал, предоставив расхлебывать эту кашу лейтенанту, который явился ему на смену. Оказавшись в своем бунгало, он увидел, что Боб и Харли с мрачным видом сидят возле двери в спальню. Боб вскочил на ноги.
 – Слава Богу! – воскликнул он от всего сердца.
 – Что случилось? – Кит с тревогой посмотрел на дверь. – С Аннабель, надеюсь, все в порядке?
 – Да, насколько мне известно, – ответил Боб, оправляя мундир. – Она не впускает нас.
 – Я пытался принести мисс завтрак, – добавил Харли. – Но она велела мне оставить ее в покое. – На обветренном загорелом лице денщика выступили красные пятна. – Пригрозила, что снимет с себя всю одежду. Да-да, сэр. Но вы же не думаете, что я…
 – Нет… нет, конечно, – поспешно прервал его Кит, подавив приступ истерического хохота.
 Он прошел в гостиную, налил большую порцию бренди и выпил ее одним глотком. Боб смотрел на него как на сумасшедшего.
 – Дорогой мой, а ты отдаешь себе отчет в том, что творишь?
 – Нет, нисколечко. – Кит покачал головой и вытер рот тыльной стороной ладони. – Я знаю только, что не отпущу ее…
 – А что ты собираешься с ней делать, Кит? – спросил Боб, потянув себя за подбородок.
 – Может, ты будешь смеяться, но я хотел уговорить леди Сэйл, чтобы она оказала Аннабель протекцию… Представь: девочка из хорошей семьи, которую оставили сиротой, похитили, и вот она, пережив всякие ужасы, возвращается к своему народу. Я был уверен, что наш старый дракон примет такую подопечную с огромным энтузиазмом.
 – Правильно, но у подопечной не тот характер, – заметил Боб. – Судя по теперешнему настроению леди, это бредовая идея.
 – Знаю. – Кит подкрепил себя следующей порцией бренди и решительно направился к двери. – Мне лучше пойти и самому разобраться во всем.
 – Да, – согласился Боб, – это просто необходимо. А мне, пожалуй, пора на службу. Что Эльфинстон собирается делать с бунтовщиками?
 – Боже праведный! – застонал Кит, остановившись у двери. – Он не знает, что делать. Сплошные приказы, и контрприказы, и повторные приказы. И Макнотен ведет себя не лучше. Он такой же нерешительный, только не выставляет этого напоказ. Если Айша права (а я теперь думаю, что так оно и есть), никто из нас не уйдет из Афганистана в целости и сохранности.
 – Айша?
 – А разве я не говорил? В гареме Акбар-хана ее называли Айшой. И клянусь жизнью, Боб, я не знаю, к кому сейчас иду – к Айше или Аннабель.
 – К Айше, – твердо заявил друг. – Леди по имени Аннабель Спенсер не стала бы грозить, что разденется догола перед двумя незнакомыми мужчинами. Но имей в виду, – добавил Боб, – я не уверен, что на такое способна и женщина из гарема хана.
 – Аннабель очень своеобразна. – Кит вспомнил, как впервые встретил ее, и почувствовал прилив вдохновения.
 Пусть сопротивляется – он даст ей отпор. И в конце концов Аннабель уступит ему перед лицом фактов и заговорит иначе. Она ведь может разговаривать иначе! И вот тогда-то он и начнет свою созидательную деятельность.
 – Я свободен до вечера. Если что случится, сообщи. Хорошо, Боб?
 – Конечно. И что бы там ни было, желаю тебе удачи.
 Тут, пожалуй, потребуется не только удача, но и кое-что посущественнее, подумал Кит. И когда Боб ушел, в качестве дополнительной меры предосторожности запер парадную дверь. А потом вступил на тернистый путь, ведущий к цели. Как убедить Аннабель, что он не похитил ее, а спас?
 Услышав, как поворачивается дверная ручка, Айша громко сказала:
 – Если вы сделаете еще один шаг, я разденусь.
 Кит закрыл за собой дверь.
 – Это доставит мне огромное удовольствие, Айша.
 – А, это ты. – Она встала с кровати, на которой лежала, уставясь в потолок. – Я подумала, что явился один из твоих сообщников. Может, покончим с этими глупостями прямо сейчас?
 – Это не глупости. – Кит приблизился к Айше и с улыбкой протянул руки. – Я же говорил, что не могу жить без тебя…
 – По какому праву ты вмешиваешься в мою жизнь? Я говорила, что не желаю иметь ничего общего с феринге и их глупыми затеями. Я не живу по твоим законам, и на мне нет твоих ярлыков. Сколько раз можно повторять…
 – Аннабель…
 – Это не мое имя!
 Кит глубоко вздохнул и взял ее за руки:
 – Айша, послушай меня.
 Она стояла совершенно неподвижно, ее руки обмякли. И вдруг Айша сморщила нос и на мгновение закрыла глаза. Этот полузабытый резкий запах спиртного… Он вернул ее в другой мир, когда отец любовно брал свою Аннабель на руки или наклонялся над ее уютной детской кроваткой, чтобы поцеловать на ночь.
 – Мой отец всегда говорил, что нельзя доверять человеку, который пьет с утра, – отчужденно сказала Айша, высвободившись из рук Кита.
 А он почувствовал, как горячая краска стыда залила щеки, и отшатнулся от Аннабель.
 – Я выпил бренди… Но Господи помилуй, после всего, что произошло за последние часы, я имею право…
 – Меня это не волнует. Зато я знаю, что твои враги афганцы не стали бы одурманивать себя алкоголем.
 – А ты что, пуританка? – вскричал Кит. И, потеряв голову, ринулся в атаку по совершенно ничтожному поводу.
 – Ты, Рэлстон-хузур, забыл, в каком мире я живу, – насмехалась Айша в отместку за то, что ее сделали пленницей. – Я соблюдаю законы ислама и не нахожу в них ничего дурного.
 – Не говори со мной так!
 – Я буду говорить с тобой так, как пожелаю, Кристофер Рэлстон! Я не подчиняюсь твоим приказам или прихотям.
 – Нет, ты сама призналась, что подчиняешься мужчинам, – бросил Кит. – Согласно законам ислама. Разве я не прав?
 И вдруг Айшу захлестнула та же волна ярости, что и утром, во время их смертельно опасной и мучительной скачки. Она ударила Кита. Не успел он прийти в себя после первой пощечины, как получил еще одну. Но когда Айша занесла руку в третий раз, он остановил ее. Оба забылись в пылу сражения и оказались во власти первобытных грубых инстинктов, которые обычно надежно спрятаны под покровом изысканных манер.
 – Нет! Хватит, Айша. Только попробуй ударить еще раз – и я отвечу тем же, – резко сказал Кит, сжав ее запястье.
 Они долго стояли так, тяжело дыша, но не уступая друг другу. Потом Кит почувствовал, что Айша овладела собой: пульс стал биться реже, напряжение спало.
 – Меня бы это нисколько не удивило, Кристофер Рэлстон, – заявила она с ледяным спокойствием, которое отлично гармонировало с ее неподвижной позой. – Разве можно ждать от тебя джентльменского поведения? Ты похитил меня и был жесток. Едва ли можно назвать это рыцарством.
 – Жесток? – Ошеломленный, Кит сразу утратил минутное ощущение своего превосходства.
 – А как еще это можно назвать? Ты вынудил меня уйти из дома и силой притащил сюда. – В изумрудных глазах Айши вспыхнуло презрение.
 Киту нечего было возразить.
 – У меня не оставалось выбора, Айша, я ни за что на свете не сделал бы тебе больно. Но как иначе можно было привезти тебя сюда? Ты не пошла бы со мной добровольно.
 – И ты решил заставить меня? В соответствии с законами ислама, которые вроде бы так презираешь? – Теперь в голосе Айши звучали усталость и скука. – Кристофер, давай покончим с этой глупостью. Я вернусь в Кабул. Мне нельзя исчезать больше чем на два-три часа. Допустим, мне захотелось посмотреть, что творится на улице, потом я попала в толпу и не смогла вернуться домой. – Говоря это, Айша сознавала, что ее объяснению никто не поверит. Акбар-хан слишком хорошо знал силу своей власти, знал, что Айша признает эту власть и не осмелится нарушить его приказ.
 Кит покачал головой:
 – Айша, ты никогда не вышла бы из дома с открытым лицом. Как ты объяснишь это?
 Пожав плечами, она начала импровизировать, хотя понимала, что все бесполезно.
 – Я скажу, что потеряла чадру во время давки.
 Нет, Акбар-хан заставит ее сказать правду. Она не сумеет ничего скрыть. А узнав, что произошло, он не успокоится, пока не накажет Кристофера Рэлстона по законам Корана.
 – Зачем ты поступаешь так со мной? – Айша ссутулилась, словно признав свое поражение. – Я же говорила, что не хочу вовлекаться в вашу трагедию. Я живу в другом мире. И никогда не смогу войти в твой.
 – Нет, сможешь! – пылко воскликнул Кит. – Я научу тебя.
 – Какая наглость! – взорвалась Айша и вывернулась из рук Кита. – Ты ничему не можешь научить меня, феринге! Помнишь, что творилось в Кабуле? Думаешь, это конец? Нет, это начало конца. Скоро все вы погибнете.
 На посуровевшем лице Кита появилось выражение упрямства и решимости.
 – Я знаю одно: ты англичанка, Аннабель Спенсер. Когда ты признаешь, что я прав, мы обсудим, как быть дальше. – Он направился к двери и громовым голосом кликнул Харли.
 Денщик словно вырос из-под земли.
 – Да, сэр. – Харли застыл в почтительной позе, но его колючий взгляд не отрывался от стройной девушки с бронзовыми волосами, которая стояла у окна вне себя от ярости.
 – Я хочу выкупаться, – заявил Кит, – смыть краску с лица. И еще я не прочь позавтракать. Ты, наверное, тоже голодна, Аннабель, – добавил он вежливо и бесстрастно.
 – Я не стану есть твой хлеб-соль, Рэлстон-хузур, – резко ответила Айша.
 – Как угодно, – пожал плечами Кит. – Приготовь мне купание, Харли.
 – Слушаюсь, сэр. – Денщик вытащил из шкафа медную ванну и поставил ее перед камином, едва сдерживая свое негодование и изумление.
 Потом вышел, но быстро вернулся с двумя кувшинами горячей воды и наполнил ванну. Денщик бросил взгляд на своего лейтенанта, на женщину, которая за последние десять минут не сделала ни малейшего движения, и, кашлянув, спросил:
 – Я провожу мисс в гостиную, сэр?
 – Боже праведный, нет, – сказал Кит, усаживаясь на кровать, чтобы стянуть с себя сапоги. – Я с нее глаз не спущу.
 Айша со свистом выдохнула воздух. Похоже, бой продолжается. Но если Кит воображает, что она проявит хоть малейший интерес к его туалету, то он глубоко ошибается. И все-таки Айша чуть помедлила, прежде чем повернуться спиной к действу, происходящему у камина. Ее атаковали воспоминания об этом мускулистом стройном теле с узкими бедрами и широкими плечами. Кит разделся донага и сел в ванну, чувствуя, что Айша исподтишка наблюдает за ним. И отлично понял, почему она вдруг так поспешно повернулась лицом к стене. Ситуация складывалась скверно, и все же он испытал некоторое удовлетворение. Между ними по-прежнему струились флюиды страсти. Он ощутил это еще тогда, на базаре: в ту минуту весь мир вокруг исчез, и они остались вдвоем, их тянуло друг к другу, и в глазах горел огонь желания. С тех пор Кит знал: существует лишь один путь. Аннабель должна войти в его мир, потому что он не может жить в ее мире. Они хотят друг друга. И если он сумеет удержать Аннабель, их чувство будет расти день ото дня.
 Сначала она должна признать, что оба они исполнены любовной страсти. Но это невозможно, пока они ссорятся. Кит приподнял голову от края ванны и взглянул на Айшу из-под полуопущенных ресниц.
 – Аннабель?
 По ее неподвижному телу прошла дрожь, но Айша не обернулась и ничего не ответила.
 Кит со вздохом принялся смывать с лица ваксу. Тишину нарушил Харли, который принес только что вычищенный мундир лейтенанта. Кит, твердо решив не обращать внимания на третью персону, находящуюся в комнате, начал болтать с денщиком. А сам тем временем брился и одевался. Харли не смог так же удачно притворяться, будто Аннабель здесь нет, и потому разговор получился несколько натянутым. Тем не менее Харли отважился рассказать, что из крепости Бала-Хисар прибыл гонец. Оказывается, шах по собственной инициативе послал одну из своих воинских частей под командованием полковника Кэмпбелла усмирять мятежников.
 – И каков же результат? – поинтересовался Кит, застегивая мундир.
 – Еще рано говорить, сэр. Слуга капитана Мэркхема сообщил мне новости несколько минут назад. Капитан подумал, что вас это обрадует. – Харли погрузил в ванну кувшин, чтобы вычерпать оттуда грязную воду, а потом с тревогой взглянул на Айшу. – Сэр, прикажете подать завтрак в столовую? Или сюда?
 – В столовую, пожалуйста. Для двоих.
 – Я не стану есть твой хлеб, – повторила Айша, глядя в стену.
 – Ты ведешь себя как ребенок, – сказал Кит и взмахом руки отпустил Харли.
 – Как ты смеешь обвинять меня в ребячестве! – Айша круто развернулась. – Это ты ведешь себя как сопливый мальчишка, избалованный, злой и глупый. Да и все вы здесь – жалкие людишки. Не желаете смотреть в лицо реальности и считаете себя непобедимыми…
 – Ты не права, Аннабель, – перебил ее Кит. – Ну пожалуйста… – он шагнул к ней с протянутыми руками, – пожалуйста… давай помиримся. Подумай, как нам повезло. О том, что ты здесь, знают только Боб и Харли. Я не стану сразу знакомить тебя с леди Сэйл. А до тех пор мы можем наслаждаться…
 – И это все, о чем ты думаешь? – В изумрудных глазах мелькнуло недоверие. – Сейчас, когда кругом одни убийства и смуты, тебя одолевает похоть. Ты выкрал меня из дома и притащил сюда. Очевидно, следующим шагом будет насилие!
 – Не говори глупости, – мягко урезонил ее Кит, на этот раз чувствуя себя более уверенно. Он взял ее за подбородок и страстно посмотрел в глаза. – Да, я хочу тебя… да, именно поэтому я так стремился увезти тебя от Акбар-хана. Я могу устроить твою жизнь гораздо лучше, чем он. Аннабель, перестань ругаться хоть на минутку и подумай. Когда мы выберемся из этой Богом забытой страны…
 – Тебе никогда не уехать из Афганистана живым, – решительно прервала его Айша.
 Она говорила без прежнего пыла, а в глубине ее ясных глаз Кит заметил нечто похожее на неуверенность.
 – Ты тоже хочешь меня, – нежно настаивал он. – Скажи это, Айша.
 – Завтракать подано, сэр.
 Кит шепотом выругался и отпустил Айшу.
 – Пойдем завтракать.
 Она покачала головой:
 – Я уже сказала, что…
 – Что не станешь есть мой хлеб, – устало закончил Кит. – Очень хорошо. Поступай как знаешь. Когда будешь готова к разумному разговору, скажи. Я подожду. – Кит повернулся и вышел из спальни, плотно прикрыв за собой дверь. – Харли, проследи, чтобы все двери на улицу были постоянно заперты, а ключи держи при себе, – приказал он, направляясь в столовую. – Мисс Спенсер может свободно ходить по всему дому, если захочет.
 – Да, сэр, – бесстрастно ответил денщик.
 Аннабель осмотрела комнату, которую решила превратить в свою тюремную камеру. Здесь был графин с водой, ночной горшок в комоде за кроватью, все необходимые мелочи. Но сколько она продержится?
 Рухнув на кровать, Айша снова уставилась в потолок. Бесконечно сидеть здесь нельзя, это ясно. Побег? Он и невозможен, и бессмыслен. Вряд ли Акбар-хан накажет ее: ведь она ушла не по своей воле. Он отомстит Кристоферу. Разве можно подвергать его такой опасности? Айша сердилась на него, но сознавала, что сможет чувствовать себя спокойно только в том случае, если Кит останется невредимым.
 С тех пор как они расстались после бузкаши, прошло несколько недель. И все это время Айшу терзал страх, по ночам ее преследовали сны о страшной участи, ожидающей Кита. Он неизбежно погибнет, если не сумеет каким-то образом выбраться из охваченного войной Афганистана. В сущности, Айша считала, что оккупанты-феринге сами роют себе могилу. И она понимала афганцев, их жажду мести, хотя ужасалась их дикарской свирепости. Кита надо защитить. Почему? Айша предпочитала не углубляться в эту тему. Сам вопрос и ответ на него могли завести в тупик отчаяния. Именно туда решил увлечь ее Кит… страсть… желание… да, Айша чувствовала все это. Но за последние семь лет она научилась подавлять любые эмоции, мешающие мыслить здраво. Иначе невозможно было преодолеть все сложности гаремной жизни. А всепожирающая страсть к постороннему мужчине определенно является помехой.
 Айша призналась себе, что испытывает страстное влечение к Кристоферу Рэлстону, но все равно гневалась на него за то, что он поставил ее в такое положение. Кит еще поймет, насколько она права. Афганцы не выпустят англичан живыми, значит, и ей придется разделить их судьбу. Но Айша не собиралась безропотно смириться с новой жизнью, которую уготовил ей Кит. Все-таки лейтенант Рэлстон не афганский шах. С этой мыслью Айша заснула.
 Кит позавтракал, хотя и без особого удовольствия. Но нужно было подкрепиться. Он чувствовал голод, и мысль о том, что Аннабель тоже хочет есть, не добавляла радости. Кит потянулся было к графину с бренди, но вспомнил реакцию Айши на это и отдернул руку. Ведь было время, когда он пил в меру. Кит налил себе чаю.
 Насытившись, он принялся беспокойно слоняться по комнате. Потом из столовой прошел в гостиную, оттуда – в маленький коридор. В бунгало неженатого офицера была еще спальня, комната денщика и кухня. В конце концов Кит начал кружить возле двери в спальню. Правда, он пообещал оставить Айшу в покое, пока она не пожелает насладиться его обществом и поесть. Но рука сама потянулась к дверной ручке. Он медленно повернул ее и толкнул дверь. Даже не приближаясь к кровати, можно было с уверенностью сказать, что Айша не притворяется, а спит. Об этом свидетельствовали ритмичное глубокое дыхание и спокойная поза. Разочарованный Кит бесшумно закрыл дверь и заглянул на кухню.
 – Харли, я пойду в штаб, выясню обстановку. Дай мисс Спенсер все, что ей потребуется… и запри за мной дверь.
 Харли с видом обреченного мученика проводил Кита до двери и торжественно запер ее за ним. Положив ключ в карман тужурки, он вернулся на кухню.
 Тем временем Кит, отдав честь часовому, вошел в комнату, где обычно сидели адъютанты. Там царила мрачная атмосфера всеобщего хаоса. Лейтенант Уотсон рассеянно отвел глаза от стопки депеш, лежавших на столе.
 – А, Рэлстон. Я думал, ты свободен до вечера.
 – Так оно и есть, но я не в состоянии сейчас бить баклуши. Что происходит?
 – Сплошной хаос, – мрачно ответил Уотсон, указав на депеши. – Генерал после твоего ухода все дергался насчет Шелтона. А теперь сэр Вильям приказал Шелтону идти в Бала-Хисар и действовать по своему усмотрению, в зависимости от того, каких успехов достиг шах.
 Кит скорчил гримасу.
 – А что у Кэмпбелла?
 Уотсон пожал плечами.
 – По последним данным, он пытается пробиться к резиденции через центр города, но на каждой улице ему оказывают бешеное сопротивление.
 – Он ведет свою бригаду по этим закоулкам?! – вскричал Кит. – Почему же он не обошел город кругом? По крайней мере было бы пространство для маневров.
 – Не спрашивай, – сказал лейтенант. – Я не имею права задавать вопросы. – Из соседней комнаты донесся раздраженный оклик. Уотсон вздохнул: – Меня зовет генерал.
 Кит отправился на поиски Боба Мэркхема. Тот стоял, склонившись над картой.
 – А, привет, Кит. Взгляни-ка. Мне велели вызвать майора Гриффитса из Куббар-и-Джуббар. Как ты думаешь, он сумеет прорваться?
 – Гриффитс – хороший солдат, – отрывисто ответил Кит, рассматривая карту.
 – Настолько, чтобы пройти по этим горным тропкам? Афганцы постараются задержать их. Гриффитсу придется воевать за каждую пядь земли.
 – А как дела у Сэйла?
 – Вернулся в Джалалабад. Говорит, что не сможет добраться до Кабула. Эльфинстон послал гонца к Нотту в Кандагар, просит направить сюда бригаду.
 – Я не слишком верю, что у него получится, – мрачно заметил Кит. – Господи, Боб, в каком же мы оказались болоте!
 – И увязаем все глубже с каждой минутой, – согласился приятель.
 – Кто-нибудь выяснил, что происходит с Колином Маккензи? Он начальник второго интендантства, там находятся склады шаха Шуджи.
 Боб резко втянул в себя воздух.
 – Проклятие! По-моему, о нем все забыли. А ведь в предместьях очень опасная ситуация.
 – Насколько я помню, в форте много женщин и детей.
 Мужчины переглянулись. Оба представили себе, как орды гильзаи и гази нападают на маленький гарнизон Маккензи и его беззащитных обитателей.
 – Я поговорю с Эльфинстоном и Макнотеном. Может, они направят туда подкрепление.
 Боб чуть не бегом вылетел из комнаты, а Кит опять уставился в карту. Кабул – крошечная точка в пустом пространстве. Джалалабад – недалеко, но к нему ведут коварные горные тропы, захваченные гильзаи. К Кандагару и Кветте может пробиться только хорошо вооруженное и подготовленное войско. В случае массового отступления женщины, дети, гражданские лица, повозки с багажом не одолеют такого длинного марша. Во всяком случае, зимой и под прицелом длинноствольных винтовок горцев.
 А если убедить Макнотена и Эльфинстона начать переговоры с Акбар-ханом? Позволит ли им сирдар уйти целыми и невредимыми? Аннабель считала, что нет. И Кит, видевший сына Дост Мухаммеда, был с ней согласен.
 – Боже всемогущий, Кит! Эти глупые ослы не желают и пальцем пошевелить ради Колина. – Боб ворвался в комнату. Его лицо покраснело от возмущения, а обычно спокойные голубые глаза метали огонь. – Капитан Маккензи должен сам о себе позаботиться. – Боб точно воспроизвел напыщенные интонации Макнотена. – К тому же мы не знаем, может, на него никто и не нападал, – продолжал он, передразнивая дрожащий голос Эльфинстона.
 Несмотря на весь трагизм ситуации, Кит не смог удержаться от одобрительной улыбки. Правда, весьма при этом безрадостной.
 – Тебе бы на сцене выступать, Боб.
 – Что ж, есть профессии и похуже, – отозвался приятель. – Например, служба в армии. А кстати, что ты здесь делаешь? Ты же не на дежурстве. Я думал, ты сейчас разбираешься со своими делами.
 – Аннабель спит. Она чертовски упряма! Под стать Макнотену. – Кит рухнул в стоявшее у окна кресло. – Честно говоря, мне приятнее побыть здесь, чем вышагивать по комнатам, грызть ногти и гадать, как быть, когда она проснется.
 Боб задумчиво покачал головой:
 – Ты здорово съехал с катушек, Кит. Это как нельзя больше подходит к нынешним обстоятельствам. По-моему, здраво рассуждать способны сейчас только сумасшедшие.
 Аппетитный запах разбудил Айшу. Он был ей знаком, но принадлежал другой жизни, до Акбар-хана. Поэтому Айша не могла вспомнить, что это такое. Рот ее наполнился слюной, а пустой желудок жалобно заурчал. Глупо морить себя голодом. Она сумеет и другими способами выместить свой гнев на Кристофере Рэлстоне.
 Спрыгнув с кровати, Айша расправила рубашку и шальвары, сильно пострадавшие от бешеной скачки, и посмотрела в зеркало, висевшее над туалетным столиком. Волосы были в беспорядке, но Айша добилась вполне сносных результатов с помощью расчески Кита и вышла из комнаты, следуя за вкусным запахом.
 – Что это вы готовите?
 Харли, который стоял у плиты в фартуке необъятных размеров, так и подпрыгнул на месте:
 – Господи, мисс, вы меня напугали!
 – О, простите. Я привыкла ходить бесшумно. – Айша улыбнулась. – Можно войти?
 – Как угодно, мисс. – Харли в замешательстве окинул взглядом кухню, которую привык считать своим маленьким царством. – Может, приготовить вам бекон?
 – О, бекон… конечно, – сказала Айша, пристроившись на табуретке возле стола. – Восемь, даже девять лет я его не ела. Потому и не смогла вспомнить, чем же это пахнет. Да, будьте добры, очень есть хочется. Просто умираю с голоду.
 – Значит, я подам и яйцо в придачу. И поджаренный хлебец, если позволите, – предложил Харли.
 Его тон нельзя было назвать приветливым, но он уже не смотрел на Айшу как на некое странное и опасное существо из другого мира.
 – М-м… – Голодная Аннабель приняла это предложение с энтузиазмом. – И чашечку чаю. – Она с улыбкой наблюдала, как флегматичный Харли орудует лопаточкой. – Простите, утром я вела себя грубо. Но я была так сердита на лейтенанта, что плохо соображала. Это было очень любезно с вашей стороны – принести мне чай.
 Харли покраснел и откашлялся.
 – Не мое это дело судить о поступках лейтенанта. Я решил ни во что не вмешиваться. Чай в заварном чайнике, можете налить, если пожелаете. – И он указал на пузатый чайник, завернутый в полотенце, чтобы сохранялось тепло.
 Этот англичанин явно не одобряет самоваров, подумала Аннабель. И некоторых поступков Рэлстона – тоже, хотя и не высказывает свое мнение вслух.
 Чашки висели на крючках, вбитых в стену. Аннабель взяла две, налила в них крепкий напиток и сделала большой глоток, сразу придавший ей сил.
 – Вы знаете, где сейчас лейтенант Рэлстон?
 – Ушел в штаб, мисс, – сообщил Харли. – Насколько я знаю, он свободен до вечера, но тут такое творится! – Профессиональным жестом Харли подбросил в воздух яйцо, которое плавало в жиру на сковороде с беконом, а когда оно шлепнулось обратно, выложил яичницу в тарелку. – Вот, мисс. Я накрою в столовой.
 Аннабель хотела сказать, что с радостью поела бы на кухне, в обществе денщика, но передумала. Вряд ли это доставит Харли удовольствие. Он явно недолюбливает ее. И возможно, решит, что гостья нарушает правила приличия. Наверное, не стоит этого делать и по первой, и по второй причине, подумала Аннабель, следуя за денщиком в столовую с чашкой чая в руках.
 – Вы уже много лет служите у лейтенанта Рэлстона?
 Харли поставил на стол тарелку с яичницей и вытащил из буфета скатерть и столовый прибор.
 – Пять лет, мисс. Я служу у лейтенанта с тех пор, как он поступил в седьмой драгунский полк. – Харли неодобрительно поджал губы. – Кто же мог ожидать, что мы попадем сюда, мисс. Хотя, по-моему, лейтенант так себя вел, что это должно было случиться. Только уж очень большая разница: после конногвардейских парадов в Лондоне оказаться здесь, среди дикарей-язычников. – Тут вдруг обветренные щеки Харли зарделись румянцем. – Я не хотел вас обидеть, мисс. Я знаю, вы хоть и одеты как афганка, но не чета им. Это ясно как Божий день.
 Аннабель подумала немного и, присев на стул, объяснила:
 – Вообще-то я такая же англичанка, как вы. Хотя англичанкой себя не считаю, потому что с двенадцати лет живу среди афганцев.
 Харли уставился на нее разинув рот:
 – Да ну! Не может быть!
 – Вот и лейтенант отреагировал примерно так же, – слегка улыбнулась Аннабель. – Его патриотические чувства были задеты.
 – Осмелюсь сказать, патриотизм тут ни при чем, – мрачно заметил Харли, ставя перед Аннабель графинчик. – Во всем его глаза цыганские виноваты… одна беда от них.
 Высказав эту глубокую мысль, Харли вышел, и Аннабель продолжала завтракать в одиночестве.
 Значит, у лейтенанта цыганские глаза. Аннабель набила рот яичницей с беконом. Харли не удивил ее. Но что же произошло в Лондоне? Почему Рэлстона послали в Афганистан?
 Отложив на время вопросы, она занялась вкусной едой, смутно знакомой, но непривычной. И уже предвкушала, как выкупается в своей спальне возле горящего камина. Но только Аннабель начала строить планы, как на нее нахлынули совсем другие мысли.
 Что сейчас происходит в Кабуле, в доме Акбар-хана? Как там отреагировали на ее исчезновение? Будет ли хан настойчив в своих поисках? Или он целиком погрузился в более важные дела? Возможно, Акбар-хан так занят организацией восстания против захватчиков-феринге, что у него просто времени нет беспокоиться о судьбе какой-то ничтожной женщины. Хорошо бы! Так и легче было бы… и безопаснее.




 Глава 9


 Акбар-хан сидел неподвижно, словно изваяние. Его глаза уставились куда-то в пространство, не замечая ни Сорайи, которая хныкала, стоя перед ним на коленях, ни воинов, ни слуг, собравшихся в зале.
 – Ты уверена, что из прихожей пропала только накидка? – наконец спросил сирдар спокойным голосом, в котором не было и тени раздражения.
 Впрочем, никто из присутствующих не обманывался на этот счет. Все они были в той или иной степени виновны и знали, что этот приземистый сильный человек в красивом зеленом мундире и рубашке, отороченной кружевами, каждому вынесет справедливый приговор.
 – Да, хан, – ответила Сорайя. – Все ее вещи остались в комнате. Айша, наверное, оделась: ночная рубашка лежала на диване… И почему я так крепко спала?! – Сорайя, подвывая, начала призывать пророка Магомета и просить, чтобы он наказал ее за лень и недостаток бдительности по отношению к столь важной персоне.
 – Это не твоя вина, – сказал Акбар-хан, прервав вопли прислужницы. – Ты спала не дольше, чем обычно. Виноваты охранники, которые покинули свои посты, и слуги, забывшие запереть дверь. Айша не ушла бы из дома по собственной воле. – Голубые глаза живо обежали комнату, вселив трепет даже в души храбрецов. – Кто-то проник сюда и увел ее.
 – Но следов борьбы нет, сирдар. И если бы Айша закричала, ее бы услышали, – заметил управляющий ханским двором.
 – Ты прав, – нахмурился сирдар. – Сорайя наверняка проснулась бы на крик.
 Так почему же Айша не позвала на помощь? Акбар-хан пригладил бороду. Сама она бы не сбежала. Это неоспоримо. Тут и думать нечего. И все же это произошло, и без особого протеста с ее стороны. Значит, похититель был ей знаком и Айша его не боялась… или боялась за него?
 Сирдар едва заметно кивнул. Если Айша не хотела будить слуг, тревожась о судьбе похитителя, то это многое объясняет. Но в ту ночь толпа растерзала всех англичан в Кабуле, в живых остались только те, кто находился в крепости Бала-Хисар. И задолго до нападения на резиденцию дороги между Кабулом и военным городком были перекрыты. Во всяком случае, так ему докладывали.
 Взгляд Акбар-хана прояснился. Если этот англичанин увез Айшу в военный городок, то она там в полной безопасности, как под крышей его собственного дома. Когда придет время и феринге обратятся в бегство, Айшу легко будет вернуть назад. И это время уже близко. Он сведет свои счеты с Рэлстоном. И час расплаты станет еще слаще. А теперь пора заняться слугами, которые пренебрегли своими обязанностями. Акбар-хан опять медленно обвел глазами комнату. Но взгляд его теперь был каменным.
 Уотсон вышел из генеральского святилища с мрачными известиями.
 – Кэмпбеллу пришлось вернуться в Бала-Хисар. От шаха только что прибыл гонец. Шелтон попытался прикрыть отступление, но они оставили свои пушки за стенами крепости.
 Боб Мэркхем выругался:
 – Оставить орудия этим варварам!
 – В городе беспорядки, – продолжал Уотсон. – Люди обезумели: насилуют, грабят, убивают. Сейчас они уже принялись за своих, и это только разжигает страсти.
 – Значит, Кабул полностью в руках афганцев, – вслух размышлял Кит. Он раскинулся в кресле, стоявшем возле окна, небрежно перекинув ногу через подлокотник. – И никто ничего не может сделать.
 – А вы полагаете, что справились бы лучше, чем бригадир Шелтон и полковник Кэмпбелл, не так ли, лейтенант Рэлстон? – В дверях, выпятив грудь, стоял сэр Вильям.
 Кит лениво поднялся:
 – Отнюдь нет, сэр Вильям. Прошло то время, когда мы могли одолеть их перевесом в военной силе. Еще сегодняшним утром мы могли бы добиться какого-то успеха, но теперь мятежники заняли прочные позиции.
 – Просто невероятно, лейтенант. Почему же вы до сих пор не получили заслуженного, с моей точки зрения, повышения за вашу блестящую способность к анализу и своевременные советы? – с ледяным сарказмом сказал господин поверенный в делах. – Генерал Эльфинстон чувствует себя очень плохо и оставшуюся часть дня проведет в постели. Здесь вам делать нечего. Предлагаю всем разойтись по домам, но будьте наготове: вас могут вызвать. – Сэр Вильям повернулся и с важным видом вышел из комнаты.
 – Я не ослышался? – захлопал ресницами Боб. – Мы только что получили выходной?
 – Похоже, что так, – отозвался Кит. – Мятежники развлекаются: насилуют, грабят, убивают. А мы, пожав плечами, ложимся спать.
 – А в это время Колин Маккензи торчит там один… Проклятие, Кит! Мне нужно выпить. – Боб накинул на плечи плащ. – Пойду-ка я домой, попробую развеять печаль.
 Кит последовал за своим другом на улицу, где стоял пронзительный ноябрьский холод.
 Военный городок был в полном смятении: везде наглухо закрытые ставни, пустые улицы и палисадники. Ни детей, прогуливающихся с нянечками, ни слуг, которые обычно разносят по домам пригласительные записки и сообщения. Только дымок, вьющийся над трубами, напоминал о том, что здесь живут люди. Но и это не продлится долго, угрюмо подумал Кит. Разве что удастся пополнить запасы топлива, а это можно сделать только за пределами военного городка, в долине, где их будут поджидать толпы афганцев.
 Кит подошел к своему дому и взялся за ручку двери. Она не поворачивалась. Кит вспомнил о распоряжениях, которые дал Харли, и громко постучал. В каком настроении сейчас Аннабель? По-прежнему сердится и готова к борьбе? Или немного примирилась с ситуацией за время его отсутствия? Кита охватило бурное волнение: по телу побежали мурашки, и, когда Харли открыл дверь, он дрогнувшим голосом спросил:
 – Как мисс Спенсер?
 – Купается, сэр, – бесстрастно сообщил денщик. – Мисс попросила приготовить все для этого минут двадцать назад.
 Кит шагнул в прихожую и сбросил плащ.
 – Она что-нибудь поела?
 Харли подхватил плащ и повесил его на крючок.
 – Плотно позавтракала, сэр.
 Завтрак и ванна – хорошие предзнаменования, решил Кит.
 – Есть какие-нибудь новости, сэр?
 Рассказ о том, что произошло в Бала-Хисар и в Кабуле, отнял довольно много времени. Наконец Кит направился к спальне. Он постучал, но не стал дожидаться приглашения войти.
 Аннабель лежала в ванне перед камином. Ее бронзовые волосы были собраны в пучок, кожа казалась молочно-белой в отблесках пламени.
 – Разве у меня нет права на уединение? – В такой теплой, залитой светом комнате ее голос прозвучал как-то особенно резко.
 Айша повернула голову, лежавшую на краю ванны; зеленые глаза, холодные и блестящие, как кусочки кварца, изучали Кита.
 – Прости. Мне очень хотелось увидеть тебя, – сказал Кит, надеясь, что Айшу обезоружит его искренность. – Мне уйти?
 Она едва заметно пожала молочно-белыми гладкими плечами, словно присутствие Кита не имело никакого значения. Потом подняла свою красивую ножку и начала намыливать ее с отсутствующим видом.
 Кит невольно дернулся, его дыхание участилось.
 – Можно мне помочь?
 – Нет. – Столь резкий ответ, казалось, исключал все надежды на уступки.
 Кит сел на кровать, откуда Айшу хорошо было видно.
 – Я думал, может, тебе будет интересно узнать, что происходит в городе.
 Айша вытянула другую ножку.
 – И что же, войска Британской империи подавили бунт? Отомстили за смерть своих соплеменников?
 Кит вздрогнул.
 – Нет, ничего похожего.
 Айша снова опустила ноги в воду, села, обняв колени, и с интересом взглянула на него:
 – Но хоть что-то сделано?
 Кит поведал ей о событиях дня. Айша недоверчиво покачала головой:
 – Ни один афганец не поверит, что вы не можете отомстить за своих убитых. Они будут презирать вас еще больше.
 Кит не знал, что возразить. К тому же тема не слишком его интересовала. По правде говоря, он начал этот разговор для того лишь, чтобы преодолеть холодное равнодушие обворожительной купальщицы. Она опять откинула головку на край ванны. Ее груди, полные и мягкие, увенчанные розовыми сосками, соблазнительно высовывались из воды. Последние несколько недель Кит часто рисовал их в своем воображении. Он подошел к ванне и упал на одно колено.
 – Аннабель…
 – Нет. До тех пор, пока я могу хоть немного распоряжаться собой.
 Кит вздохнул и выпрямился.
 – Прости. Не буду мешать твоему одиночеству. – Он уже собирался выйти из комнаты, но услышал стук в дверь. – Кто там, черт возьми?
 Кит тщательно закрыл дверь в спальню и отправился в прихожую. Харли отпирал замки.
 – Добрый день, капитан… лейтенант Грэхем… лейтенант Трофтон. – Денщик отошел в сторону, освобождая путь Бобу Мэркхему, Дереку Грэхему и Вильяму Трофтону.
 – Мы решили с тобой вместе развеять наши печали, – заявил Боб, извлекая бутылку кларета.
 Сам он явно далеко продвинулся на пути к этой достойной цели, да и приятели Боба вовсе не походили на удрученных горем людей. Кит нахмурился. Не мог же Боб забыть о его «гостье».
 – Это несколько неудобно, – начал было он, но передумал.
 Аннабель ясно показала, что не нуждается в его обществе. Так что же, сидеть весь вечер в жалком одиночестве, уставившись на огонь в камине?
 – Проходите. Харли, будь добр, открой парочку бутылок кларета тридцать пятого года.
 И Кит поспешно увел приятелей в гостиную.
 – Я не прочь повеселиться. – Он подкинул дров в огонь и задернул занавески на окнах, чтобы не видно было, как наступает унылый вечер. – Сыграем в вист? – Кит начал рыться в ящике комода, где лежали карты.
 А в соседней комнате Аннабель прислушивалась к невнятному гулу, доносившемуся до нее через тонкую стенку. Выйдя из ванны, она вытерлась полотенцем, одновременно стараясь различить слова и голоса за стенкой. Сколько гостей сидит у Кита? Аннабель казалось, что она узнает голос человека, с которым встретилась сегодня утром… Он все знал о ней… И другие тоже вели грязные разговорчики? Да уж наверное. Рассказывая о своих приключениях, Кит явно не проявлял джентльменскую сдержанность по отношению к ней. Эта мысль вызывала у Аннабель гнев, боль и желание отомстить.
 Она надела шальвары и рубашку, сунула ноги в башмачки с загнутыми носами, пристегнула их к шальварам и заплела волосы в тяжелую длинную косу. Не хватало только чадры.
 Ящики комода были забиты рубашками Кристофера, нижним бельем, носовыми платками и шарфами. Аннабель вытащила один из шарфов – аккуратно сложенный и отглаженный – и удовлетворенно кивнула. Из него получится подобие чадры, им можно закрыть голову и часть лица, оставив на всеобщее обозрение только глаза. В маленькой коробочке, покрытой эмалью, которая стояла на комоде, Аннабель нашла бриллиантовую булавку. Поскольку Кит без малейшего колебания лишил ее всех вещей, рассудила она, пусть теперь сам и возмещает утрату. И закрепила свою самодельную чадру булавкой, приколов ее возле уха.
 Аннабель посмотрела в зеркало, висевшее над комодом, и увидела в нем Айшу.
 Она тихонько вышла из спальни, постояла у двери в гостиную, прислушиваясь к смеху и репликам гостей (у некоторых голоса были уже довольно хриплые), потом повернула ручку и шагнула в комнату.
 Четверо мужчин подняли глаза от карточного столика, ожидая увидеть Харли. Но вместо денщика в дверях появилась афганка. Коснувшись руками лба в знак приветствия, она легко, точно солнечный луч, скользнула к камину и уселась на пол. А потом застыла в полной неподвижности, с опущенными глазами, положив руки на колени.
 Кит первым пришел в себя.
 – Аннабель, что за игру ты затеяла? – с тревогой спросил он.
 – Можно ли мне, Рэлстон-хузур, говорить в присутствии твоих гостей? – сказала она, устремив взор на Кита. – Может быть, ты пожелаешь, чтобы я развлекла их? Тебе ведь прекрасно известно, как я искусна в этих делах.
 Голос Аннабель звучал так оскорбительно высокомерно, что Кит на мгновение лишился дара речи и не сразу понял смысл ее слов. Потом он встал, охваченный яростью, и с грохотом отодвинул свое кресло.
 – Как ты посмела предположить…
 Боб попытался утихомирить своего друга, который, побледнев от злости, уже готов был обрушить свой гнев на женщину, сидевшую у камина.
 – Успокойся, Кит. Держи себя в руках, старина, – несколько мелодраматично взывал он.
 – Держать себя в руках? – вскричал Кит. – Да ты хоть понимаешь, о чем она говорит?
 – А почему это тебя огорчает? – поинтересовалась Аннабель, сохраняя внешнее спокойствие.
 Она не предполагала, что Кит так взбеленится. Скорее, он должен был онеметь от стыда и смущения.
 – Я уверена, твои друзья отлично знают, как афганцы развлекают своих гостей… у тебя ведь есть некоторый опыт. Ты считаешь меня своей собственностью, словно какой-нибудь хан. Но хозяин должен делиться с гостями, таков ведь обычай. Я решила, что ты ему последуешь.
 На мгновение воцарилась тишина. Все были в шоке. Потом Боб Мэркхем смущенно кашлянул и встал.
 – Очень жаль, Кит, но я совсем забыл… об одном деле. Не стоило и приходить… В общем, мне пора.
 Кит, не сводя глаз с Айши, взмахом руки велел ему оставаться на месте. Слепящая волна гнева схлынула, уступив место ледяному спокойствию. Он не понимал, что означает эта дикая выходка, но чувствовал: дело было не только в желании поиздеваться.
 – Нет, вам вовсе незачем уходить. Я хочу вас познакомить. – Кит нагнулся, взял Айшу за руки и поднял. – Мисс Спенсер, позвольте представить: Боб Мэркхем, Дерек Грэхем и Вильям Трофтон. – Ловким движением Кит отстегнул бриллиантовую булавку и сдернул самодельную чадру. – Гениальное изобретение, – сухо заметил он. – Джентльмены, мисс Аннабель Спенсер.
 – Проклятие, Кит! Ты все-таки увез ее! – воскликнул Вильям Трофтон, отреагировав в точности как и Боб рано утром. Даже интонации были похожи.
 – Блестящее умозаключение, – язвительно отозвалась Айша. – Такой интерес должен мне льстить. Вы, случаем, не бились об заклад?
 Кит на секунду прикрыл глаза.
 – Ладно, – тихо произнес он. – Ты высказалась… можно сказать, разгромила меня в пух и прах. А теперь давай-ка пройдем в другую комнату и разберемся, что к чему.
 – Не знаю, о чем тут еще говорить…
 – Ну, а я знаю, – прервал ее Кит. – Извините, мы на минуту. Вино на столе. – Он указал на бутылку, а потом подтолкнул Айшу к двери.
 Она не стала сопротивляться, опасаясь, что может оказаться в нелепом положении. Ударом ноги Кит захлопнул дверь в спальню.
 – Что ты напридумывала, Аннабель?
 – Ничего я не придумывала, – ответила она, держась от Кита подальше. – Совершенно ясно, что здесь пошли обо мне грязные сплетни. Тебе, наверное, доставляет огромное удовольствие показывать своим дружкам женщину из гарема Акбар-хана, которая провела с тобой ночь…
 – Неужели ты считаешь, что я говорил о тебе такие вещи? – На щеках Кита выступили красные пятна. – Будто ты уличная девка! Как ты смеешь оскорблять меня?!
 – Оскорблять  тебя ?! – воскликнула Айша. – Это меня оскорбили. Твои друзья все знают. Попробуй отрицать.
 – За кого ты меня принимаешь? – Кит схватил Айшу за руки с такой силой, что под тонкой шерстяной рубашкой на коже остались синяки. – Да, я говорил им, что в гареме Акбар-хана живет англичанка, похищенная еще ребенком. Да, я говорил, что нельзя оставлять тебя там… ни один человек, достойный называться англичанином, не допустил бы этого. И все со мной согласились. Но если ты думаешь, что я рассказал о той ночи или о моих чувствах к тебе, то это чудовищная несправедливость.
 Аннабель смотрела на него, скрестив руки на груди. Потом слегка улыбнулась и склонила голову набок.
 – Если так, Кристофер Рэлстон, я извиняюсь.
 – Разумеется, так! – Извинение не слишком его успокоило. – Разве ты не знаешь, что такое джентльменское поведение? Честь?
 – Я прекрасно знаю афганский кодекс чести, – пожала плечами Айша. – Но не английский. Откуда мне знать его?
 – Тебя похитили в двенадцать лет, – насмешливо отверг Кит эту жалкую увертку. – Не мели чепуху. Ты ведь помнишь своего отца.
 Спокойные зеленые глаза затуманились, и на лице Айши опять появилось то самое выражение ранимости и беззащитности, которое Кит уже видел однажды. Прежде чем она успела овладеть собой, Кит взял ее за руки.
 – Не ссорься со мной больше, Аннабель, – шепотом взмолился он, касаясь губами ее волос, нежно поглаживая щеки и спину. – Ни со мной, ни с самой собой.
 Секунду помедлив, Айша все же вырвалась из его объятий.
 – Ты не имел права привозить меня сюда. Мне было хорошо у Акбар-хана.
 – Пусть так, – вздохнул Кит. – Но раз уж ты здесь, может, по крайней мере вернешься в гостиную?
 – Как Аннабель или Айша?
 – Решай сама. – Кит придержал для нее дверь.
 – Кажется, дело идет на лад. – Айша прошла мимо него, не видя, что в серых глазах вспыхнула боль. Но она почувствовала, как волна страдания захлестнула тело застывшего в дверях Кита.
 Друзья не стали играть в карты без хозяина и его удивительной гостьи. Они стояли возле камина с бокалами. Дверь открылась, и внезапно наступившая тишина ясно показала, что здесь шел серьезный и бурный спор.
 – Мы уходим, Кит, – заявил Боб, стараясь, чтобы его голос звучал искренне. – Рады были познакомиться, мисс Спенсер. – Он слегка поклонился и поставил бокал на стол.
 – Да, разумеется, – поддержали Боба остальные, отвешивая поклоны. – Мы очарованы, мэм.
 – Пожалуйста, останьтесь, – улыбаясь, попросила Аннабель. – Заканчивайте вашу игру. Мне хотелось бы посмотреть. – Она подвинула кресло к карточному столику и уселась, выжидательно глядя на мужчин.
 Кит жестом пригласил всех вернуться к картам.
 – Ладно, давайте доиграем. Желание дамы закон для вежливых людей.
 – Может быть, это не так волнующе, как игра в бузкаши, – заметила Аннабель. – Но по крайней мере что-то новенькое.
 – И это тоже. – Кит налил в бокал кларет и подал его Аннабель.
 Она осторожно попробовала и сморщила нос.
 – Какой странный вкус! Нет, мне совершенно не нравится. – Аннабель вернула бокал Киту.
 – Ты еще привыкнешь, – криво улыбнулся Кит, взяв бокал. – Подожди немного.
 Аннабель посмотрела ему прямо в глаза:
 – Не вижу в этом смысла… особенно сейчас. Вино только ухудшит и без того невыгодное положение.
 – Чье положение, мисс Спенсер? – удивленно заморгал Вильям Трофтон, оторвавшись от карт.
 – Ваше, – резко ответила Аннабель.
 – Мое? – Трофтон заморгал еще сильнее.
 – Нет, Вильям, – сказал Боб Мэркхем и посмотрел на Аннабель враз отрезвевшим взглядом. – Насколько я понимаю, вы имеете в виду положение англичан в Афганистане, мисс Спенсер.
 Она кивнула:
 – Горцы стягиваются к Кабулу. И Акбар-хан… Вы только что потерпели страшное поражение и даже не пытаетесь взять реванш. Неужели вы рассчитываете вырваться свободно и беспрепятственно из осажденного военного городка?
 – Свободно и беспрепятственно?
 – Объясни им правила бузкаши, Кит. А я попрошу Харли приготовить мне чай.
 – Удивительная женщина, – провозгласил Боб, когда Аннабель закрыла за собой дверь. – И как это тебе пришла в голову мысль отдать ее на попечение леди Сэйл? Дорогой друг, это была идиотская идея!
 – Леди Сэйл? – вмешался Дерек. – Мисс Спенсер будет ее протеже? Таков твой план?
 – Уже нет, – сказал Кит. – Послушайте, вы не сочтете меня грубым, если я попрошу закончить на этом вечер? – При этом он дал знак Бобу остаться.
 Приятель понимающе кивнул, а Вильям и Дерек, как люди вежливые, тотчас же ушли. Кит проводил их взглядом, пока они, спотыкаясь, брели по тропинке, и закрыл дверь.
 – Черт возьми, Боб, я думаю, Аннабель права. Разве можно в таком состоянии разобраться, что происходит, и принять правильное решение?
 – А какая разница? – возразил Боб, возвращаясь в гостиную. – Пьяные или трезвые, по-моему, мы все равно обречены.
 – Возможно, и так, капитан Мэркхем, а возможно, и нет. – Аннабель вошла в комнату в сопровождении Харли, который тащил поднос с чаем. На лице денщика, как всегда, была написана покорность судьбе. – Но я вам больше скажу: Акбар-хан сейчас пустит в ход весь свой ум и хитрость. И если вы не сделаете то же самое, лучше уж сами перережьте себе глотку.
 – Будете ужинать, сэр? – спросил Харли. – Я приготовил суп из капусты и картофельные оладьи. На складе больше ничего нет.
 – Спасибо, это чудесный ужин. В военном городке с припасами туго, но, слава Богу, в нашем интендантстве пока все в порядке.
 – Не то что у шаха, – заметил Боб, думая о Колине Маккензи, осажденном афганцами.
 – Не разделяю вашей уверенности, – сказала Аннабель, разливая чай. – Стоит афганцам занять крепости Махмуд-хана и Махомеда Шерифа, и ваше интендантство окажется под угрозой. Именно туда они направят свои ружья.
 – Тебе что, нравится накликивать несчастья? – устало поинтересовался Кит.
 – У меня есть уши. И я знаю, когда и где надо слушать.
 – Вы серьезно говорите, мисс Спенсер? – встревоженно спросил Боб.
 – Я предпочла бы, чтобы вы звали меня Аннабель или Айшой. Да, я говорю совершенно серьезно. Неужели вы всерьез рассчитываете, что Акбар-хан и другие сирдары так просто сдадут свои позиции? И позволят вам спокойно подвозить припасы? – Аннабель сердито покачала головой. – Нет, до вас, кажется, не доходит. Я пыталась объяснить Киту, но вы все какие-то тупые!
 – Мы не тупые, – стал оправдываться Кит. – Просто не хочется терять последнюю надежду.
 – Я накрою в столовой, сэр, – заявил Харли. Во время этой перепалки на его бесстрастном лице не отразилось и тени эмоций.
 За ужином все в основном молчали. Аннабель – она обладала завидной, по мнению Кита, способностью целиком отдаваться любому сиюминутному занятию – ела суп и картофельные оладьи с видом человека, который решился на эксперимент и получает от этого удовольствие.
 – Довольно своеобразный вкус, – провозгласила она, положив наконец нож и вилку. – Когда-то я все это ела, но с тех пор столько воды утекло, что мне кажется, будто я пробую эти блюда впервые.
 – Если твои пророчества сбудутся, скоро и мы позабудем об оладьях, – заметил Кит, который не умел отвлекаться от дурных мыслей.
 – Ну, я думаю, пора пожелать вам доброй ночи. – Боб встал из-за стола. – Уже поздно, я и так злоупотребил вашим гостеприимством.
 Кит не сделал попытки задержать его. Аннабель сердечно попрощалась с Бобом и прошла в гостиную. Там она встала у камина, глядя на языки пламени и поджидая Кита, который провожал друга.
 – Где я буду спать? – напрямик спросила Аннабель, когда Кит вошел в комнату. – Спальня здесь, кажется, одна.
 Кит был застигнут врасплох. Острое разочарование пронзило его. Он и сам толком не сознавал, насколько уверен был, что холодность Аннабель наигранна, что вызвана она вполне понятным, но кратковременным гневом.
 Не желая, чтобы она видела выражение его лица, Кит наклонился к камину и зачем-то подбросил туда еще одно полено. Потом ответил с притворным равнодушием:
 – Ложись в спальне. А я посплю здесь, на диване.
 – Ты дюймов на семь выше меня, – покачала головой Аннабель. – Мне будет вполне удобно на диване. Я попрошу Харли принести простыни и одеяло.
 – Если ты настаиваешь…
 – Да, я настаиваю, – с вежливой улыбкой сказала Айша и удалилась, оставив дверь открытой настежь.
 Кит вполголоса стал проклинать ее упрямство. Потом раздраженно подумал, что Айше понадобится что-то вроде пеньюара, и, пройдя в спальню, вытащил одну из своих ночных рубашек, которой пользовался редко.
 Придется где-то доставать Аннабель и другую одежду. Сколько времени он сможет прятать ее ото всех? А когда о ней узнают, сумеет ли он внушить окружающим, что у Аннабель девственно чистая репутация? Ведь без этого ее не примут в общество, к которому она принадлежит по праву. И почему, черт побери, он не подумал обо всем этом загодя? Зачем было спешить? А все потому, что его снедала неописуемо сильная страсть. И он хотел удовлетворить ее во что бы то ни стало, не думая о последствиях. Теперь же последствия налицо, а желание оставалось неудовлетворенным. «И поделом мне», – мрачно решил Кит.
 – Вот возьми, тебе, наверное, потребуется. – Он швырнул ночную рубашку на кресло в гостиной, где Харли расстилал простыни.
 – Спасибо, – ровным голосом отозвалась Аннабель. – Ты очень добр. – И снова одарила Кита вежливой улыбкой.
 У него зачесались ладони. Удивительно! Ни одна женщина не действовала так на Кита, никогда он не испытывал подобных приступов бешенства. Но с другой стороны, ни одна женщина и не значила так много для достопочтенного Кристофера Рэлстона, который срывал цветы удовольствия везде, где находил их. Вел себя безупречно, но особых эмоций не вкладывал, платил цену, которую ему назначали – деньгами или натурой, – и равнодушно продолжал идти своим путем. Даже нелепая история с Люси произошла в основном из-за того, что Кит, напившись, ужасно разозлился на своих так называемых друзей.
 – Спокойной ночи. – Он круто развернулся, вышел из комнаты и довольно сильно хлопнул дверью в спальню.
 – Спокойной ночи, мисс. – Харли распрямил последнюю складку на одеяле и поспешно удалился, пряча глаза.
 – Спокойной ночи, – прошептала Аннабель, обращаясь к затворенной двери.
 Она разделась, натянула через голову рубашку необъятных размеров, подошла к окну и отдернула занавеску. На улице стояла непроглядная тьма. Окно здесь было зарешечено, как и в других комнатах. Все двери на улицу тоже наверняка крепко заперты.
 Интересно, что происходит сейчас в городе? Какие планы строит Акбар-хан? У Аннабель от ужаса волосы встали дыбом. Она и раньше знала, насколько уязвимы англичане, насколько призрачна их власть в Афганистане. Но тогда она смотрела на все это свысока, словно ястреб, который кружит над своей жертвой и со злорадством наблюдает за жалким маленьким созданием, не ведающим об опасности. Теперь же она сама стала добычей. И когда ястреб камнем упадет в высокую траву, она окажется в числе его жертв наравне с другими. Эти люди даже не подозревают, что им грозит. А ведь среди них есть женщины и дети… семьи, которые живут здесь, как в веселой английской деревне, забыв, что попали в суровую, варварскую и враждебную страну.
 Аннабель подошла к дивану, задула свечи, стоявшие на столе в подсвечнике, и улеглась в свою самодельную постель, освещенную только отблесками пламени в камине. Диван был узкий и неудобный. Аннабель замерзла и чувствовала себя одинокой. Ее тело жаждало уюта и тепла и той особой, неописуемой радости, которую мог и желал дать другой человек, лежавший в соседней комнате. Ему сейчас тоже холодно и одиноко.
 К чему эта бессмысленная борьба с собой? Все равно самые основы ее существования рушатся… или уже разрушились. Аннабель встала с дивана.
 Кит лежал, уставясь в темноту. Сна не было ни в одном глазу, мускулы напряглись под натиском горьких и страстных самообвинений, которые вихрем кружились в голове. И вдруг дверь отворилась, и в нее скользнула белая фигурка.
 – Салаам, Рэлстон-хузур. – Аннабель стянула с себя рубашку и нагишом встала у кровати.
 – Приветствую тебя, Айша. – прошептал Кит и в виде приглашения откинул край одеяла.
 Он не стал ни о чем спрашивать, просто, как и тогда, в первую ночь, принял этот прекрасный, волшебный дар богов любви.
 Аннабель шмыгнула под одеяло. Кит почувствовал, что она замерзла.
 – Позволь мне согреть тебя. – Он крепко обнял ее. – Если бы ты знала, как по ночам меня мучили воспоминания о твоей коже, – шептал Кит, – о твоем запахе!
 Их ноги переплелись. Аннабель вытянулась, прижимаясь к Киту всем телом, а потом выгнулась дугой под томительно-медленными ласками его рук.
 – О Господи! – тихо застонал он. – Я всю ночь хочу только ласкать тебя и чувствовать, как вздрагивает твоя кожа. Никогда со мной такого не бывало.
 – И со мной тоже, – шепнула Аннабель в ответ, ткнулась носом в горло Кита, туда, где бился пульс, и раскинулась, дав свободу его рукам.
 Каждый нерв в ее теле, раскрывшемся для него, вибрировал, мускулы бедер и живота непроизвольно сжимались, и где-то в потаенных глубинах уже зарождалась влага желания.
 – Ты даже и представить не можешь, какими способами я хочу любить тебя, – тихо говорил Кит, исследуя кончиком языка ложбинку между ее грудей. – Так чудесно пробовать тебя на вкус. – Его язык метнулся к горлу, прошелся по подбородку и впился в уголки рта, дразня и возбуждая Аннабель. – Тебе нравится, моя Анна? Скажи, чего ты хочешь? Как доставить тебе самое сильное наслаждение?
 В теплой темной комнате раздался ее шепот. И Кит, улыбаясь от радости, начал отдавать Аннабель свою любовь. Ее тело восторженно трепетало, экстаз охватывал ее волна за волной, и губы лепетали нежные слова.
 Кит, казалось, мог дарить это наслаждение бесконечно. Но наконец наступил момент, когда Аннабель, пресыщенная страстью и опустошенная, уснула. Кит лежал рядом не смыкая глаз. Сам он не достиг высшей точки блаженства и освобождения, но не огорчался, потому что так и должно было быть.
 Аннабель проснулась через час. Уже забрезжил серенький рассвет. Кит, опершись на локоть, с улыбкой склонился над ней и нежно поцеловал.
 – Доброе утро.
 Она протянула к нему руку и убрала упавшую на лоб прядь светлых волос.
 – Ты не спал?
 Кит отрицательно покачал головой:
 – Наверное, слишком возбудился.
 – Почему ты так суров к себе?
 – Вовсе нет. Я не отказывал себе в удовольствиях, – усмехнулся Кит. Потом смех погас, и в его серых глазах вспыхнул испытующий огонек. – Я хотел привязать тебя к себе. Это был единственный способ.
 Аннабель вздрогнула, услышав эти страстные слова. Он хочет владеть… обладать ею. Чем же Кит отличается от Акбар-хана в своем отношении к женщине? Но она знала: разница есть. И все ее умозрительные рассуждения – это просто бесплодная попытка защититься от страсти, которая прочно связала их с Китом воедино.
 – Ладно, – мягко сказала Аннабель, усевшись на кровати, и заставила Кита лечь навзничь. – Я тоже кое-что умею делать. Давай-ка я освобожу тебя.
 Ее умные руки трудились над его телом, снимали напряжение с шеи, спины, рук и ног. Даже подошвы не были оставлены без внимания. Аннабель почувствовала, как постепенно расслабляются его мускулы, и тогда ее искусные пальцы занялись другими частями тела Кита. И наступила его очередь испытать высшее наслаждение. Когда весь мир вокруг стал пробуждаться, они, испытав полное удовлетворение, погрузились в живительный сон.




 Глава 10


 Их сон прервали выстрелы, испуганные крики и топот людей, бегущих по улице. Кит привстал, и тут же дверь в спальню распахнулась настежь. На пороге появился Харли.
 – Эх, сэр, эти проклятые дикари стреляют в нас! – Тут его взгляд упал на Аннабель, лежавшую в постели. – Простите, сэр. – В голосе денщика чувствовалось напряжение. – Я думал, вас надо разбудить.
 – Спасибо, Харли, – сказал Кит, словно не замечая его замешательства. – Подай мне одежду.
 Кит соскочил с кровати: голое тело покусывал холодный утренний воздух. Он потянулся, а потом начал надевать мундир. Аннабель приподняла голову и, моргая, смотрела на мужчин.
 – Вы говорите, на военный городок напали?
 – Да, мисс. – Харли упорно отводил глаза от кровати.
 Аннабель сидела, натянув простыню до подбородка. Ее бронзовые волосы, казалось, сияли в сереньком утреннем свете. Кто-то забарабанил в дверь. Харли кинулся открывать.
 – Мне нужно выяснить, в чем дело. Но я быстро вернусь, – сказал Кит, обернувшись к Аннабель.
 – Я с тобой. – Аннабель стянула с себя одеяло.
 – Нет, – запротестовал Кит. – Тебе нельзя появляться на улице.
 – Это почему же? – Она подобрала валявшуюся на полу ночную рубашку, и в ту же минуту в холле раздался встревоженный голос Боба Мэркхема.
 – Сиди здесь, пока я не вернусь, – повелительно сказал Кит, выходя из комнаты. – Боб, что случилось, черт возьми? Организованное нападение?
 – Трудно сказать. Все произошло слишком неожиданно. Люди в панике…
 – Разумеется, это вовсе не организованное нападение, – вмешалась Аннабель. Она вошла в холл, спокойно застегивая верхние пуговицы своей рубашки. Потом быстрым, нетерпеливым движением откинула на плечи копну волос. – Они не такие дураки, чтобы начать штурм… по крайней мере Акбар-хан. Это слишком просто для него… О, доброе утро, капитан Мэркхем, – улыбнулась Аннабель. – Как невежливо с моей стороны: я вас и не заметила!
 По выражению лица Боба было совершенно ясно: он отлично понял, почему Аннабель появилась из спальни Кита в таком одеянии, но удивительно быстро овладел собой.
 – Доброе утро, мисс Спенсер.
 – Аннабель, – автоматически поправила она. – Думаю, они всего лишь пытаются запугать вас. То же самое было при нападении на резиденцию.
 – Ты называешь эту резню запугиванием?! – воскликнул Кит.
 Аннабель пожала плечами:
 – Я полагаю, началось именно с этого, а потом ситуация вышла из-под контроля. – Она двинулась по направлению к гостиной. – Моя одежда, наверное, там. Сейчас я пойду…
 – Проклятие! Аннабель, ты должна сидеть дома, – встревоженно сказал Кит. – Нельзя тебе ходить по городку, пока мы не решим, как объяснить твое появление. Пойми же…
 – Ничего я не понимаю, – возразила Аннабель. – Кому какое дело, кто я и куда иду?
 – Кит прав, мисс… Аннабель, – пришел на помощь Боб. – Видите ли, существуют правила…
 – На афганок они не распространяются. – Аннабель высокомерным жестом отмахнулась от этих доводов. – И мне больше незачем подчиняться гаремным законам. Может быть, вы все же займетесь своими делами? Ведь вам же надо сейчас кому-то о чем-то доложить. – И она решительно закрыла за собой дверь в гостиную.
 Кит шагнул было за ней, но сообразил, что не может больше тратить время на свары с этой упрямицей, приводящей его в бешенство.
 – Тысяча чертей! – пробормотал он и вылетел из дома. Боб бежал следом.
 – По-моему, этот орешек тебе не по зубам, – заметил он, стараясь поспевать за другом.
 – О нет. Ничего подобного, – резко ответил Кит. – Просто мне нужно время, чтобы все ей объяснить. Она ведь не привыкла к нашим обычаям. Аннабель жила по другим законам.
 – Это точно, – с серьезным видом согласился Боб. – Ты объясни, что леди Сэйл не слишком хорошо отнесется к леди, которая живет под одной крышей с холостяком. И я уверен, она поймет, что нужно вести себя осмотрительно.
 – Ох, да помолчи ты! – прикрикнул Кит на друга, который напомнил ему о его собственной ответственности за такую ситуацию. Сознавать это было неприятно. Кит вошел в штаб.
 Аннабель тем временем оделась, пристегнула свою самодельную чадру и накинула отороченную мехом накидку, которую Кит прихватил из дома Акбар-хана. Все это вместе закрывало Аннабель с головы до пят, как настоящая чадра. Такой наряд ни у кого не вызовет нареканий. В военном городке были слуги-афганцы, маркитантки и несколько подразделений афганских войск, лояльных по отношению к англичанам. Так что внешний вид Аннабель вряд ли мог кого-то удивить.
 Сегодня Харли не получил приказа запереть дверь. И ему было совершенно ясно, что в сравнении с той минутой, когда лейтенант привез домой свою строптивую пленницу, ситуация резко изменилась. Поэтому он не сделал никаких попыток остановить Аннабель.
 – Я только прогуляюсь до ворот, – сказала она. – Хочу своими глазами взглянуть на сражение. Может, узнаю или увижу что-то полезное. Если лейтенант спросит, объясни, что я скоро вернусь.
 – Хорошо, мисс. – Харли закрыл за ней дверь, размышляя о том, что любовные похождения лейтенанта приняли новый оборот. Весьма необычный. И это доведет лейтенанта до беды – Харли почти не сомневался в таком исходе. Кивнув как бы в ответ на свои мрачные пророчества, он отправился в кухню готовить завтрак.
 Аннабель стремительно шла по улицам навстречу ружейному огню. Она не сразу заметила, что вокруг нет ни одного мирного жителя. Офицер, который вел свой отряд ускоренным маршем к воротам, заорал на Аннабель и приказал ей на ломаном пушту убираться с улицы. Она свернула в какой-то палисадник, пережидая, пока пройдут солдаты, а потом продолжила свой путь.
 За запертыми воротами и на земляном валу (единственном защитном сооружении в военном городке) толпились солдаты, стрелявшие по афганцам. В англичан летели камни и пули, оскорбления и угрозы. Угрюмые военные не заметили, как Аннабель пробралась между двумя столбиками и высунула голову из-за заграждения.
 Внизу бесновалась толпа вопящих, размахивающих шимитарами гази. Аннабель решила, что это вряд ли можно назвать организованным нападением, хотя зрелище было устрашающим. Выстрелы били в цель, производя опустошение в рядах англичан, а в проклятиях и угрозах афганцев слышалось столько бешеной злобы, что солдаты, стоявшие вокруг Аннабель, в суеверном ужасе бормотали молитвы. И все-таки она была уверена: о попытке настоящего штурма военного городка пока и речи нет.
 Аннабель выждала еще некоторое время, но не произошло ничего такого, что заставило бы ее изменить свое мнение. Поэтому она соскользнула вниз, на землю, стряхивая с накидки пыль и веточки.
 – Что это, черт возьми, вы здесь делаете? – загремел капрал, возглавлявший группу саперов, которых прислали восстанавливать земляные укрепления.
 Он в остолбенении смотрел на закутанную с головы до пят женщину, которая совершенно неожиданно возникла прямо у него перед носом.
 – Просто наблюдаю за происходящим, – не долго думая ответила Аннабель по-английски. – Полагаю, вам следует сказать своему командиру, чтоб он распорядился прекратить огонь. Гази потеряют интерес и уйдут, если противник не станет обращать на них внимание.
 – Прошу прощения, что? – раздался сзади по-военному четкий голос.
 Аннабель обернулась и оказалась лицом к лицу с безукоризненно одетым полковником. Его усы были нафабрены, а красно-коричневый загар указывал на то, что он много лет служил в Индии, под палящим солнцем.
 – О, я просто объясняю, что в данный момент гази забавляются, – серьезно ответила Аннабель. – Конечно, это страшные игры, но если вы перестанете обращать на них внимание, они наверняка уйдут. Это понятно даже из их выкриков. Насколько я могла расслышать, они всего лишь издеваются, дразнят вас и скоро выпустят пар. Не стоит волноваться, пока не пришла настоящая опасность…
 – Женщина, я не знаю, кто ты и что о себе думаешь. – Полковник наконец пришел в себя и прервал эти бредовые рассуждения. – Но смею заверить: я в твоих советах не нуждаюсь.
 Аннабель в отчаянии вскинула руки:
 – Феринге!
 В это слово было вложено столько презрения, что полковник побагровел и положил свои ручищи на плечи Аннабель.
 – Ты кого из себя разыгрываешь, афганская шлюха? Черт возьми, я вышвырну тебя из военного городка!
 – Айша! – К ним бежал Кит. Его лицо побелело, глаза затуманились от гнева и тревоги. – Во имя всего святого, что ты здесь натворила?
 – Вы знаете эту женщину, лейтенант? – спросил полковник, продолжая держать Аннабель за плечи.
 – В общем, да, сэр. – Кит отдал честь. – Извините, если…
 – Господи помилуй, Кит, я только попыталась объяснить этому джентльмену, что гази не собираются штурмовать военный городок и, если их не будут поощрять ответным огнем, они бросят все это и разойдутся по домам. Но он, с присущим всем феринге высокомерием, не стал меня слушать.
 – Ради Бога, попридержи свой язык! – прошипел Кит, потому что полковник был уже близок к апоплексическому удару. – Сэр, я заберу ее отсюда, – предложил он, надеясь таким образом добиться освобождения Аннабель.
 – Почему эта афганская девка разговаривает как англичанка? – Полковник продолжал крепко держать Аннабель, которая, несколько запоздало изобразив покорность, приличествующую ее полу и предполагаемой расе, отвернулась и опустила глаза.
 Киту пришлось проглотить оскорбления, чтобы не навлечь на Аннабель еще большую беду.
 – Наслушалась где-то, – туманно объяснил он.
 – Да ну? А мне показалось, что она сама это придумала. Проклятие, лейтенант! Первый раз в жизни сталкиваюсь с такой наглой шлюшкой. Чем вы там занимаетесь с ней у себя дома – это ваше дело, но, черт возьми, лучше не выпускайте ее оттуда, – заявил полковник, выпустив наконец Аннабель. – А если я увижу ее здесь еще раз, мы сбросим ее с насыпи к «игривым» гази. Пусть они позабавятся! Всем известно, что они делают с женщинами, которые якшаются с неверными.
 Выпустив эту парфянскую стрелу, полковник зашагал прочь.
 – Пошли, – сказал Кит и, сжав губы, поволок Аннабель за собой. – Ты что, с ума сошла? Разгуливаешь повсюду и изливаешь свое афганское презрение на феринге! Ты не в крепости Акбар-хана, должен тебе напомнить, а в английском военном городке.
 – Но я только хотела дать ему совет, а он даже внимания не обратил, – протестовала Аннабель.
 Споткнувшись о большой камень, она выругалась на фарси и стала прыгать на одной ноге. Кит крепко держал ее за талию, пока она терла ушибленный палец, не снимая тонкой туфли.
 – Неужели ты и в самом деле решила, что английский полковник прислушается к советам афганской маркитантки? – устало спросил он.
 – Но я такая же англичанка, как и он… Во всяком случае, ты без конца мне об этом говоришь. – Аннабель осторожно опустила ногу на землю. – И я знаю вещи, о которых он не подозревает. Ведь это глупо… тратить зря столько патронов… на каких-то гази. Это всего лишь сборище фанатиков, а не организованная группа. – Аннабель двинулась дальше. – Я одно не могу понять: почему твое драгоценное начальство не приняло никаких мер по поводу бунта и резни в Кабуле? Вот это действительно важно. А теперь вы занимаетесь глупыми играми, попусту расходуете время и пули.
 Они уже подошли к дому. Кит подтолкнул Аннабель к двери.
 – Кем ты хочешь быть? – резко спросил он, оказавшись в прихожей. – Афганкой или англичанкой? Ради Бога, Аннабель, выбери то или другое и веди себя соответственно.
 – Не понимаю тебя, – ответила Айша, принюхиваясь. – Харли что-то стряпает, а я проголодалась.
 – Давай я объясню. А потом позавтракаешь.
 – На сытый желудок я буду слушать более внимательно, – заявила Айша, направляясь в столовую.
 – Нет! – Кит схватил ее за руку и потащил в гостиную. – Это важно, Аннабель.
 – Перестань заниматься рукоприкладством. Это уже вошло в привычку. – Аннабель шагнула в гостиную, на ходу отстегивая «чадру».
 Кит со вздохом потер виски, в которых угрожающе пульсировала кровь.
 – Я не хотел. Но ты постоянно делаешь все наперекор. Даже в нашу первую встречу, когда ты приставила мне к горлу этот чертов кинжал.
 Аннабель, улыбаясь своим воспоминаниям, бросила шарф и накидку на диван.
 – Не всегда, – возразила она.
 – Да, – слегка ухмыльнулся Кит. – Это точно. Но я не могу вечно держать тебя в постели.
 – Ну, не знаю, – пробормотала Аннабель и, сощурившись, посмотрела на Кита. – Судя по последней ночи, тебе это сделать нетрудно.
 Кит стал уже поддаваться желанию, горевшему в ее изумрудных глазах. Он схватился за холодную спинку деревянного кресла и сжимал ее до тех пор, пока все предметы вокруг не обрели четкие очертания.
 – Выслушай меня.
 – Я слушаю. – Аннабель уселась, машинально вертя в руках бриллиантовую булавку, которую сняла с шарфа.
 – Ты должна решить, кем хочешь быть: Аннабель или Айшой. Аннабель не может жить со мной в одном доме. Айша не может разгуливать по военному городку, раздавать советы и изливать свое презрение к феринге на безупречном английском.
 – Почему же Аннабель не может жить с тобой? – Она положила булавку на стол и в упор взглянула на Кита.
 – Потому что ты станешь парией, – резко ответил он. – Не так уж ты наивна, Аннабель, чтобы не понимать этого. Ты сама говорила, что выросла в таком обществе. Значит, должна помнить его законы. В качестве моей любовницы ты не сможешь войти в него, тебя не примут и все сделают для того, чтобы то же самое повторилось и в Англии.
 – Плевать, – тряхнула головой Аннабель.
 – А мне нет, – сказал Кит и понял, что первый раз в жизни ему действительно не все равно.
 Его никогда не беспокоило, как люди расценят его выходки, смешна была сама мысль о том, чтобы подчиняться этим жалким законам или покорно принимать наказания. Но сейчас речь шла об Аннабель, и ему было не до шуток.
 – Если ты хочешь быть Аннабель, – продолжал Кит, – я представлю тебя леди Сэйл. Мы расскажем ей то, что можно. Уверен, она возьмет тебя под свое крылышко. Леди Сэйл обожает… воспитывать, вводить в общество… – Кит смущенно умолк.
 Аннабель трясло от приступа беззвучного смеха. По ее щекам текли слезы.
 – Да ты шутник! – вскричала она. – Как, ты выкрал меня из гарема Акбар-хана для того только, чтобы… передать в руки леди Сэйл, под ее покровительство… О нет! Кит, признайся, что ты пошутил.
 Кит уставился на нее во все глаза:
 – Я вовсе не шутил. А как иначе ты сможешь войти в общество?
 Аннабель вскочила на ноги, по ее щекам все еще бежали слезы.
 – Что за ерунду ты городишь? Нас окружили со всех сторон, а ты болтаешь всякую несуразицу. Допустим, все вы сумеете живыми и здоровыми добраться до Индии. Но это значит, что посреди зимы предстоит пробираться по опасным горным дорогам. В такой трудной ситуации людям будет не до приличий. Речь пойдет только о выживании. И никакого интереса ни у кого я не вызову.
 Кит выслушал Аннабель и не стал спорить.
 – Может, ты и права. Но память у людей длинная. А если мы все-таки выживем и ты захочешь обосноваться в Англии или в Индии? Нужны хотя бы элементарные меры предосторожности. – В его глазах зажегся веселый огонек. – Я в общем-то и не ожидал, что ты согласишься перейти под опеку леди Сэйл. Но мне хотелось, чтобы ты поняла ситуацию. Оставайся со мной как Айша. – Кит протянул к ней руки. – По правде говоря, я и помыслить не мог о разлуке, но должен был справедливости ради свободу выбора тебе предоставить.
 Теплые пальцы Аннабель коснулись рук Кита.
 – Пойми, Кристофер Рэлстон. Я никогда не смогу принять обычаи и нравы феринге. Слишком долго учили меня презирать их. И теперь никакие традиции не связывают меня узами. Если тебе так важно, чтобы я вошла в общество, знай: ты будешь разочарован. Но я останусь с тобой на какое-то время – не как Айша, принадлежащая Акбар-хану, или англичанка, а как духовно свободный человек.
 – На какое-то время? – Кит больно сжал ее руки.
 Аннабель улыбнулась и слегка покачала головой:
 – До тех пор, пока не произойдет то, что должно произойти. Вот и все, что я имею в виду. – Она вдруг встала на цыпочки и с нарочитой мрачностью заглянула Киту в лицо. – Афганцы считают, что судьба человека написана у него на лбу. Но я не могу понять, что написано на твоем. Кто знает, что случится. Давай жить сегодняшним днем.
 – Но ты обещаешь вести себя здесь осмотрительно? – настаивал Кит, отпустив ее руки.
 – С истинно мусульманской скромностью и смирением, Рэлстон-хузур, – ответила Аннабель и грациозным жестом коснулась лба руками. – Можем мы теперь позавтракать?
 «О чем, собственно, мы договорились?» – думал Кит. Все по-прежнему зыбко и неопределенно, и тем не менее основа есть. Аннабель останется с ним по доброй воле до тех пор, пока ее не отберут насильно или сама она не решит уйти. Кит смотрел, как Аннабель ест. Он завидовал ее способности полностью отдаваться сиюминутному занятию, сохранять внутреннюю гармонию. Словно не было ни утренних событий, ни спора, который за ними последовал.
 В столовую вошел Харли:
 – Извините, сэр, к вам прислали гонца из штаба. Велено немедля явиться к генералу Эльфинстону.
 – Что еще хочет старик? – Кит швырнул салфетку на стол. – Я уже получил приказы на сегодня.
 – И что ты должен делать? – поинтересовалась Аннабель, прожевывая тост.
 – Проследить за инвентаризацией припасов, которые остались в военном городке. Дело нетрудное. Припасов хватит не более чем на два дня. А пополнить их – задача нелегкая, когда кругом беснуются афганцы. – Кит обошел стол кругом, снял хлебную крошку с губы Аннабель и поцеловал ее. – Может, ляжешь и попробуешь заснуть? Ночь была короткой.
 – Не люблю много спать. – Она коснулась его губ кончиком пальца. – Зато мне нужны физические упражнения, и как можно больше, – насмешливо сказала она, явно вложив тайный смысл в свои слова.
 Кит рассмеялся:
 – Я схожу узнаю, чего хочет начальство, а потом попробую выполнить твои желания.
 – А как насчет лошади? – вдруг спросила Аннабель, когда Кит направился к двери. – Нет, серьезно. Не могу же я весь день сидеть дома.
 Кит нахмурился:
 – И где ты собираешься скакать? По улицам?
 – Звучит не слишком вдохновляюще.
 – Думаю, мне удастся провести тебя в школу верховой езды. Сможешь потренироваться, если захочешь. Инструктор – Риссалдар – отличный парень и мастер своего дела. Он охотно позанимается с тобой, если я не смогу.
 – А как ты объяснишь, кто я?
 – Понятия не имею, – ухмыльнулся Кит. – Ты – личность необъяснимая. Но подожди немного, я что-нибудь придумаю.
 И он пошел в штаб, чувствуя себя на удивление счастливым. Над военным городком нависла пелена страха и уныния, хотя ружейный огонь почти прекратился и раздавались лишь одиночные выстрелы. Но Кит не находил в своей душе и тени тревоги.
 Мирных жителей было мало, зато повсюду с озабоченным видом сновали военные. Впрочем, Кит подозревал, что без особых на то причин. Неразбериха царила из-за противоречивых приказов начальства в последние дни.
 Долго гадать, зачем его вызвал генерал Эльфинстон, Киту не пришлось.
 – А, Рэлстон. У меня есть для вас задание, – заявил генерал, на этот раз довольно решительным тоном. – Мы полагаем, тут пригодятся ваши особые таланты. Сэр Вильям все объяснит вам.
 Кит повернулся к поверенному в делах, который стоял у камина в своей обычной позе – выпятив грудь и широко распахнув полы сюртука.
 – Сэр Вильям?
 – Мы получили послание от Акбар-хана, – провозгласил Макнотен. – С полчаса назад его гонец вместе с эскортом подъехал к воротам. – Советник позволил себе слегка улыбнуться. – Похоже, к этому человеку возвращается разум. Он выражает величайшее сожаление по поводу бунта в Кабуле, человеческих жертв и материальных потерь и хочет обсудить вопрос о восстановлении мира.
 – Да, сэр, – сказал Кит, сохраняя бесстрастное выражение лица.
 – Вот так, лейтенант, Акбар-хан объяснил, что его власть над сирдарами не слишком прочна и он не может ручаться за их поведение. Но сын Дост Мухаммеда предлагает выработать план совместных действий и усмирить непокорных ханов.
 Перед внутренним взором Кита предстал облик Акбар-хана: пронзительно голубые глаза, способные проникать в самые тайники души, язвительная усмешка. Этот приземистый сильный человек, обуреваемый страстями и склонный к капризам, потому и вел себя властно, что держал в своих руках чужие жизни и привык к безоговорочному послушанию окружающих. Одна цель воспламеняла его – освободить страну от захватчиков и отплатить им по заслугам. И этот-то человек, как полагают Макнотен и Эльфинстон, якобы заинтересован в восстановлении мира и даже хочет возместить ущерб?
 – Поскольку вы знакомы с Акбар-ханом и беседовали с ним, мы с генералом решили, что вы сможете быть хорошим посредником. – Сэр Вильям расправил свой галстук. – Акбар-хан настаивает, чтобы встреча произошла в Кабуле. Эскорт, сопровождавший его гонца, проводит вас. Можете взять с собой трех человек по своему усмотрению.
 – Что я должен передать хану?
 – На данной стадии переговоров, лейтенант, вы просто выслушаете предложения хана и скажете, что мы искренне желаем прекращения вражды. Доложите, как только вернетесь.
 – Слушаюсь. – Кит отдал честь, ничем не выдав своих сомнений. – Я буду готов к отъезду через час.
 И он отправился на поиски Абдула Али. Взять с собой сержанта, который в их прошлый визит в логово к Акбар-хану проявил себя человеком надежным, было самым разумным решением.
 Сержант выслушал его, мужественно кивнул и предложил вызвать двух сипаев, которые сопровождали их во время последней операции.
 – Вы думаете, это ловушка, сэр?
 – Вообще-то, мне кажется, реальной угрозы нет, – пожал плечами Кит. – Но будьте уверены: что-то здесь не так. Акбар-хан вовсе не заинтересован в переговорах.
 Кит вернулся в бунгало, чтобы облачиться в парадную форму и умыться, – утром на эту процедуру не хватило времени. У Аннабель тоже появились опасения, но по другому поводу. Киту такое и в голову не приходило.
 – А если Акбар-хан подозревает, что я нахожусь у тебя? Ты представляешь, чем это чревато?
 Аннабель в тревоге бродила по спальне. Кит тем временем брился, а Харли готовил его безупречно чистый голубой китель с золотыми галунами и блестящими золотыми пуговицами, темно-голубые брюки, золоченую перевязь, эполеты и широкий кушак. Сапоги он начистил так, что они сверкали, словно драгоценные камни.
 – Как он может догадаться? – Кит продолжал смотреть в зеркало, но бритва замерла в его руке.
 – Акбар-хан не дурак, Кристофер Рэлстон.
 – Не сомневаюсь. – Кит вернулся к своему занятию. – И все же непонятно. Акбар-хан не знает, что я был в Кабуле. Никто нас не видел. Никто ничего не слышал. В то утро в городе царил хаос, могло случиться все, что угодно.
 – Акбар-хан умеет видеть то, что глазу невидимо. Он найдет тебя.
 Акбар-хан и в самом деле заподозрил неладное после ночи, проведенной ею с Рэлстоном, хотя вслух не говорил об этом. Но Аннабель так тонко чувствовала все его настроения, что и без слов поняла: сирдар заметил, как она изменилась.
 Харли, молчаливый и внимательный, подал Киту полотенце, смоченное в горячей воде. Тот зарылся в него лицом.
 – Аннабель, он ни в чем не может быть уверен. К тому же сейчас у Акбар-хана много других дел. Неужели ты думаешь, он станет тратить время, выпытывая у меня признание?
 Кит сказал это в шутку, но Аннабель была настроена вполне серьезно.
 – Не знаю, – ответила она искренне. – Скорее всего нет. Но он человек страстный и капризный. Тебе это известно не хуже, чем мне. Если Акбар-хан заведется, он может перерезать тебе глотку от уха до уха.
 – Господи, мисс, вы небось шутите? – прервал свое молчание Харли. Он внимательно слушал разговор; в нем содержались ответы на некоторые вопросы, которые денщик не осмеливался задать.
 – Нет, Харли, – мрачно отозвалась Аннабель. – Кит, а ты не можешь попросить генерала, чтобы он послал кого-нибудь другого?
 – На каком основании? – Брови его поползли вверх. – Ну а теперь кто говорит глупости? – Он стал надевать чистую рубашку. – По-твоему, я должен сказать Эльфинстону и Макнотену, что похитил фаворитку Акбар-хана из его гарема? И поэтому считаю неразумным встречаться с ним, да еще на его территории?
 – Нет, так будет еще хуже. Но если я пойду с тобой…
 – Что-что? – Кит замер, застряв одной ногой в штанине.
 – Если я объясню генералу Эльфинстону и поверенному в делах эту ситуацию, скажу, что знаю характер Акбар-хана, то, возможно…
 – Мисс! – воскликнул Харли, пока Кит пытался восстановить дыхание. – Лейтенант ни при каких обстоятельствах не имеет права отказываться от опасного задания. Тем более по личным причинам.
 – О! – Аннабель села на кровать. – В таком случае говорить не о чем.
 И они действительно не произнесли больше ни слова. Наконец Кит пристегнул к поясу саблю, взял свой кивер, украшенный плюмажем, и жестом попросил Харли выйти. Денщик немедленно исчез.
 – Милая, неужели ты совсем не веришь в меня? – Кит подошел к кровати, где, как всегда неподвижно, сидела Аннабель.
 Она подняла на него печальные глаза:
 – Не в этом дело. Но в данной ситуации… не ты, а твой противник будет диктовать свои правила. Ты говоришь, что честь не позволяет уклониться от этого задания. Я понимаю. Но не жди, что Акбар-хан будет играть, как ты захочешь. Подчиниться придется тебе.
 – Помнишь бузкаши? – Он коснулся ее губ. – Я играл по его правилам, но применил и свои. И разве мы потерпели поражение?
 – Нет, – покачала головой Аннабель. – Возвращайся поскорее живым и здоровым.
 Она проводила Кита до дверей и вернулась в комнату. Этот маленький английский домик казался таким уютным и безопасным, но Аннабель была уверена: ее место рядом с Китом. Ведь ему предстояло лицом к лицу столкнуться с миром интриг и подвохов, который так хорошо ей знаком. И все же пришлось отпустить его одного, а самой остаться здесь, в компании Харли, среди чашек и плошек.
 Там, в гареме, у Аннабель не было защиты от возникавших время от времени волнений и бурь. И она выучилась принимать правильное решение, чуять опасность и избегать ее, интриговать, пускать в ход хитрость и быстро реагировать. Главным делом ее жизни стало научиться понимать Акбар-хана (насколько кто-либо вообще мог понять сына Дост Мухаммеда). Так неужели Кит полагает, что она будет сидеть в этом искусственном стерильном мирке, предоставив ему – человеку гораздо менее искушенному – вести поединок с Акбар-ханом?
 Да, пока что у нее нет выбора. Но вскоре поток событий увлечет за собой их всех. И тогда нужно быть готовой идти по пути, указанному судьбой.




 Глава 11


 Прямо у ворот военного городка Кита ждали шестеро афганцев на бадахшанских скакунах. У всех на головах были тафьи, из-под которых выбивались длинные кудрявые волосы. Когда навстречу горцам выехал маленький отряд, состоявший из сипаев и лейтенанта Рэлстона, их лица остались по-прежнему бесстрастными.
 – Салаамат баши, – учтиво поздоровался Кит.
 – Мандех набаши, – ответил один из всадников и тут же развернул свою лошадь по направлению к Кабулу.
 – Жалкий сброд, – сказал Абдул Али, как всегда, недооценивая противника.
 Отряд последовал за афганским эскортом. Две мили они ехали в полном молчании. Почти все фанатики-гази, напавшие утром на военный городок, разбрелись кто куда. Лишь несколько человек время от времени еще бросали камни в сторону земляной насыпи и выкрикивали оскорбления. Увидев всадников, они заорали что-то, обращаясь к горцам. В ответ прозвучало имя Акбар-хана. Гази, очевидно, удовлетворившись этим, вернулись к прежнему занятию.
 На улицах Кабула царил хаос. Повсюду виднелись следы недавних грабежей, убийств и стрельбы: стены домов почернели от дыма, среди груд мусора валялись неубранные трупы. Людей было мало. Они глазели на феринге и сипаев вызывающе и вместе с тем боязливо, не делая никаких попыток помешать им словами или действиями.
 Дом Акбар-хана ничуть не изменился с тех пор, как Кит нес здесь свое дежурство, надеясь хоть краешком глаза увидеть Айшу. Всадники спешились и вошли внутрь в сопровождении афганцев. Кит и виду не подал, что это место ему знакомо.
 – А, Рэлстон-хузур. Я и не надеялся, что смогу вновь насладиться твоим обществом, – раздался голос Акбар-хана, появившегося на лестничной площадке.
 Его широкие брюки были заткнуты в сапоги для верховой езды, пуговицы на темно-зеленом мундире блестели, он, как и раньше, был без головного убора.
 – Очень удачно, что именно с тобой мне придется говорить о столь печальном деле… Большая честь для меня. – Сирдар медленно спустился по ступенькам.
 На его губах играла улыбка, но в глазах не было и тени дружелюбия. Акбар-хан мучительно долго, пытливо всматривался в Кита. Потом слегка кивнул: подозрения его подтвердились.
 – Прошу. – Сирдар указал на дверь слева от прихожей. – Мы выпьем шербет. А твои люди могут остаться здесь.
 – Сэр, разумно ли это? – прошептал Абдул Али.
 – Ты мой гость, Рэлстон-хузур, – вкрадчиво сказал Акбар-хан. – И не станешь оскорблять меня своими подозрениями.
 – Разумеется, нет, – так же вкрадчиво отозвался Кит. – Оставайтесь здесь, сержант.
 – Хорошо, сэр. – Но когда Акбар-хан вместе с Китом исчезли за дверью, Абдул Али настороженно замер, положив руку на пистолет и всем своим существом излучая недоверие.
 В комнате больше никого не было, поэтому Акбар-хан сам наполнил кубки шербетом – сначала Киту, потом себе.
 – Добро пожаловать, Рэлстон-хузур, – мягко сказал он и отпил глоток.
 Кит наклонил голову и, в свою очередь, пригубил напиток.
 – Насколько я понимаю, Акбар-хан, вы хотите что-то предложить?
 На лице сирдара отразилась глубокая печаль.
 – Ужасное происшествие! Я хотел бы, хузур, лично выразить мои самые искренние соболезнования по поводу гибели Бернсов и других англичан. Надеюсь, ты передашь мои слова начальству. Но теперь надо думать, как предотвратить повторение подобных вещей. – Он грустно покачал головой. – Вам следует понять: мой народ постигло несчастье. А потому он и склонен… к необдуманным поступкам, скажем так.
 – Я бы подобрал более сильное слово, – спокойно заметил Кит. – Вы можете гарантировать, что такого больше не случится?
 – О Господи, нет! – Акбар-хан снова покачал головой. – Моя власть и влияние на других сирдаров так ничтожны, лейтенант. У каждого из них есть свои причины для недовольства. А уж как они поступят – это их личное дело. Одни, возможно, согласятся простить обиды, но другие… – Он пожал плечами.
 – Так что же вы предлагаете? – напомнил Кит.
 Он не верил в беспомощность Акбар-хана, но постарался скрыть это.
 – Я думаю, Рэлстон-хузур, что Макнотену имеет смысл поощрять рознь между сирдарами. Чем больше они будут разъединены, тем меньше будет у них возможности совместно отомстить феринге за обиды. – Акбар-хан пригладил бородку жестом, который немедленно заставил бы Айшу насторожиться. – Я уверен, у господина поверенного в делах есть связи с сирдарами. Вот и пусть бы он… посеял семена раздоров.
 – И каким же это образом? – без обиняков спросил Кит.
 Акбар-хан улыбнулся и пожал плечами:
 – Ему решать. Быть может, более разумно распределять вознаграждения или пустить в ход угрозы. Уверяю тебя, я буду всячески стремиться прекратить вражду и примириться с шахом Шуджой. Настало время прийти к согласию.
 Кит кивнул, но втайне был убежден, что худшего совета невозможно и придумать. Этот план, каким бы привлекательным он ни показался Макнотену, все равно не сработает. Сирдаров не купишь взятками. И с какой стати Акбар-хан вдруг так переменился? Он ведь дал клятву не идти на уступки, пока на афганской земле останется хоть один англичанин. И Кит ни на секунду не мог поверить, что теперь хан занял иную позицию. Но сомнения оставил при себе.
 – Если это все… – вежливо сказал Кит, направляясь к двери.
 – Рэлстон-хузур, – очень тихо окликнул его Акбар-хан.
 – Да? – Кит обернулся, и холод пронзил его до мозга костей. В голубых глазах хана светилась неприкрытая смертельная злоба.
 – Помнишь игру в бузкаши?
 – Прекрасно помню.
 – Так вот, в случае если кто-то совершает преступление, мы порой играем несколько по-другому. – Акбар-хан сделал паузу. Его губы сжались, превратившись в тонкую линию. И Кит впервые увидел, сколько свирепости таится в этом человеке. – Призом становится не туша животного, а преступник, – продолжал сирдар.
 Кит заставил себя взглянуть ему прямо в глаза, сохранив бесстрастное выражение лица. Но притвориться непонимающим не смог. Да это было бы бесполезно. Акбар-хан все знал.
 – Разумеется, – добавил хан, как бы в раздумье, – если обидчик вовремя и полностью возместит ущерб, к нему можно проявить великодушие… понять его порыв. Тем не менее, – Акбар-хан посмотрел на Кита в упор, – мы, Рэлстон-хузур, ревниво относимся к нашей собственности. И не прощаем своих людей за предательство. Их ждет наказание, и смягчить его нельзя. Ты понимаешь, я уверен.
 – Вы говорите загадками, Акбар-хан, – ответил Кит, удивляясь, что голос его не дрогнул, несмотря на столь откровенную угрозу.
 Акбар-хан с улыбкой пожал плечами:
 – Что ж, доставь себе удовольствие – разгадай их. Это будет полезно и тебе… и еще кое-кому. – И он вдруг хлопнул в ладоши.
 На этот резкий звук, разорвавший тишину, прибежал поджарый афганец в длинном чапане и тафье.
 – Проводите феринге до военного городка, – приказал Акбар-хан и, не попрощавшись, вышел из комнаты.
 Назад они ехали молча. Кит был не расположен рассказывать о своей встрече с Акбар-ханом. Он только и думал о его последних словах. Сирдар угрожал лейтенанту, но еще больше – Аннабель. Если Айша не вернется, хан решит, что она сама сделала такой выбор. Тогда ее обвинят в измене и осудят за это. Какое ждет ее возмездие, Кит не знал. Его самого пугали тем, что он будет играть роль приза в бузкаши. И не нужно было обладать богатым воображением, чтобы представить ужасную участь человека, виновного в неверности и предательстве.
 У ворот военного городка сопровождавшие их афганцы ускакали прочь так же безмолвно, как и появились. Кит отпустил сержанта и сипаев по домам, а сам пошел к генералу с докладом.
 Как Кит и боялся, совет Акбар-хана пал на благодатную почву. Макнотен потирал руки.
 – Да, да. Думаю, он совершенно прав. Если мы сумеем стравить сирдаров, это ослабит оппозицию шаху. Вожди начнут сражаться друг с другом, а не с нами.
 – Но как же мы сделаем это? – дрожащим голосом спросил Эльфинстон, утопавший в своем кресле.
 – Используем Мохун Лала. Ему доверяют многие сирдары, но он всегда предан был нам. Мохун Лал знает, кого надо подкупить, а кому пригрозить. – Сэр Вильям радостно кивнул. – Конечно, можно пойти и дальше. Если убрать несколько самых решительно настроенных вождей, в рядах оппозиции начнется хаос.
 – Но каким образом? – моргая, поинтересовался генерал.
 – Ну, разумеется, с помощью наемных убийц. Мы назначим цену за их головы, и вот увидите: охотники побегут к нам толпами.
 Кит не смог удержаться от возгласа отвращения.
 Макнотен раздраженно взглянул на него:
 – Вы что-то сказали, лейтенант?
 Кит вздохнул:
 – Неужели, сэр Вильям, вы всерьез думаете, что предательство – это достойный ответ?
 – Мы побьем этих коварных дикарей их же собственным оружием, – заявил Макнотен. – Между прочим, такой план предложил их соплеменник.
 – А почему мы должны доверять советам Акбар-хана? С чего это он решил помочь нам?
 Раздражение Макнотена заметно возросло.
 – Он прекрасно понимает, что не сумеет добиться окончательной победы. Майор Гриффитс придет сюда из Куббар-и-Джуббара, генерал Нотт со своей бригадой – из Кандагара, а генерал Сэйл – из Джалалабада. И тогда мы раз и навсегда покончим с бунтовщиками. Акбар-хан, как настоящий реалист, не хочет быть связанным с крайне агрессивными группировками. Он предпочитает быть на стороне будущих победителей.
 – Да, конечно, – пробормотал Кит. – Простите меня, генерал… сэр Вильям. Мне нужно проследить за инвентаризацией.
 – Да… да, лейтенант. – Эльфинстон отпустил его взмахом руки.
 Кит вышел из генеральского кабинета с ощущением, будто его вываляли в грязи. С каких это пор британские военные не брезгуют столь отвратительными методами? Впрочем, Макнотен не солдат, а дипломат, взращенный на интригах. С его точки зрения, в наемных убийцах и подкупах ничего позорного нет. А генерал, которому следовало бы немедленно положить конец его планам, слишком слаб.
 – Как дела, Кит? – окликнул его Боб Мэркхем по дороге на склад.
 Выслушав рассказ о встречах с Акбар-ханом, с генералом и Макнотеном, он, как и Кит, сморщился от омерзения.
 – Боже милосердный! – прошептал капитан. – Да что они все – спятили? Победить можно только за счет военного превосходства, а они толкуют о заказных убийствах! Мохун Лал – коварный ублюдок. Он просто создан для таких дел. – Боб яростно ударил тросточкой по живой изгороди, и с кустов дождем посыпались сухие листья. – Кстати, как поживает леди?
 – Волнуется. Мне надо домой, а то как бы Аннабель чего не натворила. Она обещала, правда, вести себя осмотрительно, но вряд ли понимает, что это значит. – Кит поскреб в затылке и беспокойно нахмурился.
 – Дорогой друг, ты что-то мрачен в последнее время. Это на тебя не похоже.
 – На мне такая ответственность, Боб, – грустно сказал Кит. – А вдруг Аннабель придется худо? Если леди Сэйл и все эти старые кошки разнюхают, кто она и откуда, ее нигде не станут принимать. Аннабель, правда, заявляет, что и не надо, но это ведь чушь. Как она может судить об этом, не имея представления о нормальной жизни?
 – Ты думаешь, мы выберемся отсюда?
 – Думаю, да. – Кит нахмурился еще больше, обвел взглядом кольцо горных вершин, теряющихся в низко нависших облаках, серых и холодных. И вспомнил Акбар-хана. – Не нужно было увозить ее, Боб.
 – Интересное дело, – заметил его приятель, когда они подошли к складам. – По-моему, раньше ты никогда не жалел о содеянном. Что же стряслось с тем Китом Рэлстоном, которого мы все знаем и любим? Ты ведь жил по принципу «Наслаждайся – и пропади все пропадом».
 – Тот Рэлстон мне надоел, – серьезно ответил Кит. – Слушай, Боб, сделай мне одолжение, а? Подежурь за меня. А я пойду к Аннабель.
 – С удовольствием, – легко согласился Боб. – Но когда придет моя очередь, ты меня заменишь на дежурстве.
 – Договорились. Спасибо. – И Кит зашагал прочь, вдруг ясно поняв, что ему нужно делать.
 Аннабель уже целый час стояла у окна и, увидев Кита, тут же вылетела из дома.
 – Где ты был? Я с ума сходила от беспокойства, – ворчала она, крепко обняв Кита прямо посреди улицы. – Неужели ты только что вернулся из Кабула?
 – Нет, часа полтора назад. Аннабель, ради Бога, идем в дом! Ты же без покрывала и без накидки. Нельзя вести себя так на глазах у всего города!
 – Глупости! – заявила Аннабель, оторвавшись от Кита. Она стояла, уперев руки в бедра, зеленые глаза метали искры, тяжелая коса свешивалась до пояса. – Как ты посмел не сообщить мне, что вернулся целым и невредимым?
 – Мне нужно было сразу доложить генералу, – объяснил Кит, тоскливо обводя глазами улицу, которая, к счастью, была пуста. – Пожалуйста, пойдем в дом. А вдруг кто-то смотрит в окно?
 – Пусть их! Мог бы прислать записку. Или ты решил, что мне наплевать?
 – Я иду в дом, а ты поступай как хочешь, – сказал Кит, поняв, что иного выхода нет.
 Он направился в бунгало, Аннабель шла за ним по пятам, яростно ругая его за легкомыслие.
 – Хватит браниться, зеленоглазый василиск, – взмолился Кит, когда за ними захлопнулась дверь. – Я не привык, что меня кто-то ждет и беспокоится. Потому мне и в голову не пришло известить тебя, что все в порядке. Прошу прощения. Больше такого не повторится. Довольна?
 – О! – Аннабель мгновенно сменила гнев на милость. – В общем, да. Расскажи, как прошла встреча.
 – Мне нужно выпить сначала, – заявил Кит, направляясь в гостиную. – Или ты опять будешь изображать из себя пуританку?
 Она не ответила, но внимательно смотрела, как Кит налил рюмку бренди, выпил ее одним глотком и снова потянулся к графинчику. Однако на полдороге остановился.
 – Нет, хватит и одной. – Кит обернулся к Аннабель: – Ты должна вернуться к Акбар-хану.
 Она разинула рот от изумления, что выглядело довольно забавно.
 –  Что я должна сделать?
 Кит швырнул свой кивер на диван.
 – Вернуться в Кабул. Он знает, что ты здесь.
 – Я же говорила, – еле слышно произнесла Аннабель, уже полностью овладев собой. – Что он сказал?
 – Послушай, они в самом деле используют в роли приза своих врагов, когда играют в бузкаши? – спросил Кит с гримасой.
 – Такое случается, и нередко, – кивнула Аннабель.
 – Живых? – Кит сам не понимал, почему его так привлекают эти зловещие подробности, но не мог удержаться от расспросов.
 – Сначала да, – честно ответила Аннабель. – Но живыми они остаются недолго. Он угрожал тебе?
 – Намеками. Вот почему ты должна вернуться.
 – Ты напуган, но я не виню тебя, – мягко сказала она. – Акбар-хан кого угодно приведет в ужас.
 – Ты в большей опасности, чем я. – Кит склонился над камином и пошевелил поленья, чтобы раздуть едва тлевший огонь. – Он ясно дал понять: если ты вернешься, к тебе проявят… великодушие. Кажется, он выразился именно так. Если нет – накажут за измену.
 Аннабель задумчиво почесала нос.
 – Этого я и ожидала. Но если я вернусь сама, по доброй воле, ты не пострадаешь?
 – М-м-м… Акбар-хан сказал, что простит мой порыв.
 – Я не предполагала, что он проявит такое милосердие.
 Аннабель продолжала почесывать нос, пока Кит не отвел ее руку.
 – Ты проскребешь дырку.
 – Когда я думаю, у меня всегда чешется нос, – объяснила она, слабо улыбнувшись. – Я думала, что Акбар-хан будет мстить не мне, а тебе, если я вернусь сразу же. Вот почему я решила остаться. Но теперь все изменилось. Он обещал простить тебя. Если хочешь, я могу вернуться к нему, но только ради тебя.
 Кит нахмурился, стараясь уяснить смысл сказанного.
 – Ты должна сделать это ради себя, – возразил он наконец. – Перво-наперво, мне не следовало привозить тебя сюда. Это было чистейшей воды безумие. – Он ударил себя кулаком по ладони. – Ты свела меня с ума, Аннабель-Айша. А я не научился управлять своими эмоциями. Всегда брал что хотел и не видел в том ничего дурного. В результате тебе угрожает опасность. Это надо исправить.
 – Кристофер Рэлстон, сейчас я здесь потому, что таков мой выбор, – покачав головой, возразила Аннабель. – И я уже говорила об этом сегодня утром. Я рискую собственной шкурой и сама буду решать, надо ли уходить от тебя и когда это лучше сделать. А ты решай за себя.
 – Неужели ты полагаешь, что я до смерти испугался Акбар-хана и ради собственного спасения хочу отправить тебя назад? – недоверчиво спросил он.
 Аннабель услышала в голосе Кита нотки гнева и попыталась его успокоить:
 – Ничего подобного. Я просто анализирую ситуацию.
 – О нет. Ты не просто анализируешь. Но я ведь и раньше тебе говорил: пора понять, что у людей твоей расы в жилах течет кровь, а не вода.
 Его серые глаза смотрели на Аннабель с яростью и вызовом. И ей пришлось отвести свой взгляд.
 – Решение за тобой, – тихо повторила она.
 – Ты сама знаешь, я уже принял его. – Он взял два бокала и налил в них бренди. – И мы выпьем за это, Аннабель Спенсер. – Он протянул ей бокал.
 Она нерешительно взяла его.
 – Это символ прежней жизни? – Аннабель грустно улыбнулась. – Выпив бренди, Рэлстон-хузур, я нарушу законы ислама и приму законы вашей расы.
 – Твоей, – сказал Кит и поднял бокал. – За нас, Аннабель-Айша.
 – За нас, – повторила она и выпила, зажмурив глаза и сморщив нос. – У-уф!
 Рухнув на диван, Кит начал хохотать так, что грудь заломило.
 – Милая моя, никогда больше не попрошу тебя выпить и капли, – пообещал он, протягивая руки к Аннабель.
 Она прыгнула к нему на колени.
 – Вот и хорошо. Такие жертвы не для меня. Хочешь допить?
 – Нет. – Кит взял у нее бокал и поставил рядом со своим на маленький столик. Его рука скользнула под рубашку Аннабель, гладя ее нежную кожу. – Ты всегда обходишься без нижнего белья?
 – Ты имеешь в виду корсеты, нижние юбки и штанишки? – Целуя Кита, Аннабель рассмеялась, и на него повеяло ее теплым благоуханным дыханием. – Да, Рэлстон-хузур. У афганцев это не принято.
 Кончиком языка Кит раздвинул ее губы и начал томительно долгий, чувственный танец поцелуя. Потом он слегка отстранился и, придерживая Аннабель за талию, прошелся рукой по всем изгибам ее тела, прячущегося за шелковой тканью шальвар.
 – По-моему, в афганских обычаях есть много хорошего.
 – Ты должен идти на службу? Или мы можем отправиться в постель?
 – В постель. – Кит ссадил Аннабель со своих колен и встал. – Боб подежурит вместо меня.
 – О, не забыть бы поблагодарить его при следующей встрече, – сказала Аннабель, поддразнивая Кита. – Может, стоит расплатиться с ним?
 – Расплачиваться будешь со мной, – заявил Кит.
 – Но я же знаю, что смогла бы…
 – Не сомневаюсь! – оборвал ее Кит. – Но мне не нравится ваша игра в Айшу, мисс Спенсер.
 – Какое ханжество! – съязвила она в ответ. – А мне казалось, что ты обладаешь чувством юмора.
 – Так оно и есть. Но я не люблю шуток, когда дело касается моих женщин.
 – О! Значит, я – одна из твоих женщин, да?
 – Похоже, так.
 – И сколько же их было?
 – Не могу вспомнить. Будь добра, иди-ка в спальню.
 – А почему у тебя пропадает чувство юмора, когда речь идет о твоих женщинах?
 – Потому что я попал в эту проклятую дыру из-за одной гадкой шутки, – отрывисто сказал Кит, закрывая за собой дверь в спальню.
 Аннабель рухнула на кровать.
 – Расскажи мне.
 – Потом.
 – Нет, сейчас.
 – Это скучная история, Аннабель. Мы можем заняться гораздо более интересными вещами. – Кит сжал в руках ее головку и стал целовать глаза, кончик носа, подбородок и губы.
 – Расскажи сейчас же! – потребовала Аннабель, стоило Киту на мгновение остановиться.
 – По-моему, афганки совсем не так ведут себя со своими повелителями, – задумчиво сказал он, не выпуская Аннабель из своих объятий. – Неужели ты полностью здесь акклиматизировалась?
 – Когда ты удовлетворишь любопытство Аннабель, я снова стану Айшой. – Ее дерзкие глаза призывно блеснули.
 Кит поджал губы, не зная, кого предпочесть – Айшу или Аннабель. Он не мог устоять перед обеими.
 – Давай пойдем на компромисс. Разденься. И мы позабавимся, пока я буду рассказывать.
 – Но тогда ты не сможешь сосредоточиться, – возразила Аннабель, и ее глаза засверкали еще ярче. – Или ты будешь плохо рассказывать, или плохо ласкать меня.
 – А ты, я вижу, любительница острых ситуаций, – заметил Кит, опрокидывая ее на спину.
 Наконец его руки нащупали под рубашкой застежку шальвар. Аннабель со смехом пыталась оттолкнуть его, а потом забилась в дальний угол кровати. Но Кит придавил ее бедра ногой и начал возиться с застежкой.
 – Приподнимите-ка задницу, мисс Спенсер.
 – Хулиган! – с укором сказала Аннабель, но привстала так, чтобы Кит смог стянуть с нее шальвары.
 Он снова прижал ее покрепче и, обхватив руками, заглянул в глаза.
 – Ты самая соблазнительная женщина. В тебе таится столько обещаний и искушений, – прошептал он.
 Опершись на локоть, Кит гладил ее длинные ноги, щекотал под коленкой и смеялся, когда Аннабель взвизгивала. Потом он раздвинул коленом ее ноги, стал ласкать шелковистую кожу, и дерзкий огонек в глазах Аннабель погас. В ответ на жадный взгляд Кита в их изумрудной глубине зажглось желание.
 Она изогнулась и слегка вздрогнула, когда Кит потянул за ворот ее рубашки и стал покрывать поцелуями ее обнаженный живот, продолжая снимать рубашку и согревая ее тело своим горячим дыханием. Аннабель трепетала, отдаваясь поцелуям и ласкам, и чудесная сила любовной страсти поднималась из влажной глубины ее напряженного тела, предчувствующего экстаз.
 Приподняв Аннабель, Кит сдернул с нее рубашку, и она снова упала на стеганое одеяло, которое на мгновение охладило ее разгоряченную кожу, но тут же впитало тепло. Потом он накрыл ладонью грудь Аннабель, провел указательным пальцем по соску, слегка приподнял его и взял в рот. Она застонала от наслаждения в ответ на быстрые движения его языка. Длинные чуткие пальцы открыли Аннабель, словно раковину, раздвинули нежнейшие лепестки плоти и вошли в ее лоно.
 А она уже приближалась к состоянию, в котором разум теряет свою власть над человеком, будто плыла к чудесному острову. Кит подвел ее к самому берегу и мучительно долго удерживал там на грани экстаза. И смотрел на Аннабель, как будто хотел вобрать ее в себя. И она смотрела на него, растворившись в наслаждении, которое сотрясало ее тело. Ее взгляд молил об освобождении и одновременно о том, чтобы прекрасное это мгновение никогда не кончалось. Но вот за дело принялись теплые губы Кита, и Аннабель перенеслась в самый центр волшебной страны, ее подхватил бурный, кружащийся, темно-красный поток восторга. А потом выбросил на берег обессилевшее, дрожащее, охваченное истомой тело. Кит гладил ее и шептал нежные слова до тех пор, пока не успокоилось бешено колотившееся сердце. Аннабель вернулась к жизни и слабо улыбнулась, увидев своего возлюбленного.
 – Прости. Но я очень хочу тебя. Ты совсем без сил?
 – Уже давно мы не любили друг друга по-настоящему, – отозвалась Аннабель и протянула руки к Киту, который поспешно раздевался. – С той самой длинной сентябрьской ночи. Но сейчас у меня нет…
 – Зато у меня есть, – тихо сказал Кит и открыл ящик тумбочки.
 – У меня хватит сил сделать это самой, – шепнула она и взяла чехольчик из рук Кита, который опустился рядом с ней на колени. – Ты очень красив, Кристофер Рэлстон. – Аннабель поцеловала его твердую плоть, полную мужской силы, и он откинул голову, содрогаясь от наслаждения. – Я хочу тебя, хочу, чтобы ты вошел в меня, – сказала она с такой страстной откровенностью, что Кит затрепетал от волнения.
 Его руки скользнули по груди Аннабель, обхватили ее за талию и слегка приподняли. Их тела слились, и Кит, задыхаясь от счастья, ощутил бархатистую мягкую плоть, которая сжималась и разжималась в бешеном ритме. Кит никогда еще не испытывал ничего подобного и смотрел на Аннабель изумленными глазами. Она лежала под ним, раскинув руки, и только нижняя часть ее тела совершала изощренный танец сладострастия, который заставил Кита воспарить к самым вершинам любовного восторга. Он и не подозревал прежде, что такое возможно. И все это время Аннабель наблюдала за ним, ожидая момента, когда его тело растворится в экстазе и из него выплеснется пульсирующая тяжесть. В ту же секунду Аннабель почувствовала, как внутри ее тоже разорвался огненный шар. Они испытали полное слияние друг с другом, и мир, казалось, засиял всеми красками.
 – Боже милосердный! – прошептал Кит, придя в себя. – Ты волшебница. Кто же ты, Аннабель-Айша? Во всяком случае, не обычная женщина, это уж точно. – И он приник губами к ее шее.
 Обессиленные и расслабленные, они еще долго лежали так, слившись друг с другом влажными телами.
 – Индия и Персия совсем рядом, – тихо сказала Аннабель и усмехнулась. – Эти соседи богаты не только шелками и бухарскими коврами.
 Сделав над собой усилие, Кит оторвался от нее и лег рядом, опершись на локоть и глядя на Аннабель сверху вниз.
 – Ты хочешь сказать, что училась… Ах, не важно. Я не хочу ничего знать. – Он помотал головой. – Просто надо быть благодарным за это.
 – Что тебя беспокоит?
 – Не знаю. Ничего особенного, но я опять ощутил, что ты другая… и совсем не похожа на женщин, с которыми я имел дело. – Кит грустно улыбнулся. – И это меня тревожит.
 – Не понимаю почему. Если верить, как верят афганцы, что судьбу не изменишь, чего волноваться?
 – А ты веришь?
 Аннабель слегка пожала белоснежными своими плечами.
 – Почему бы нет? Это успокаивает. Чему быть, того не миновать. Все наши поступки предначертаны заранее, а значит, не стоит ни о чем тревожиться.
 Кит снова лег рядом, положив руку ей на бедро.
 – Согласен, что-то утешительное в этом есть. Особенно сейчас. Я ведь не знаю, что случится… с тобой… и со мной тоже.
 – Тогда перестань дергаться и расскажи мне об этой гадкой шутке и о твоей женщине.
 – Я чересчур много выпил в тот день, – сказал Кит.
 – Я так и думала, – спокойно отозвалась Аннабель – Правда, я не знаю, что значит «много».
 – «Много» – это когда начинаешь вытворять разные безумства. К сожалению, пьянство – распространенный порок среди людей моего круга. Мы предаемся ему со школьной скамьи.
 – Почему?
 – Прежде всего от скуки. – Кит повернул голову и взглянул на Аннабель. – Понимаешь, на свете мало таких людей, как ты, – способных развеять тоску.
 – Но ты служишь в армии. Это же интересно?
 – О Аннабель! Я подыхаю от скуки.
 – Зачем же ты стал военным?
 – Потому что последние полтораста лет все сыновья и наследники рода Рэлстонов записывались в седьмой драгунский полк. Теперь мне кажется, что лучше было бы остаться в Оксфорде. Но я проторчал там два семестра в пьяном угаре и решил, что хватит с меня этой башни из слоновой кости. А потому с радостью пошел по проторенной предками дорожке. Это было ошибкой.
 – Но ты ведь уже не служишь в драгунском полку, верно?
 – Да, – отрывисто сказал Кит. – Пришлось уйти в отставку, а потом меня перевели в кавалерию Ост-Индской компании.
 – А, так вот что имел в виду Харли, когда говорил о разнице между конногвардейским плацем в Лондоне и этой варварской страной.
 – Он так сказал?
 – Да. И еще он говорил, что у тебя цыганские глаза. И вообще вел ты себя дурно. И неудивительно, что оказался здесь.
 – Ну, будь я проклят! – Кит резко привстал. – Каков нахал!
 Аннабель хихикнула.
 – Не стоит его ругать. Ведь Харли оказался здесь по твоей вине.
 – Он мог бы и не ехать. Харли сам так решил. Один Бог знает почему.
 – Наверное, он привязан к тебе.
 Кит с улыбкой взглянул на Аннабель.
 – Да, наверное. И мне очень повезло, что он остался со мной.
 – Ты когда-нибудь расскажешь, что произошло?
 – Если ты настаиваешь. Но история не слишком приятная. – Откинув голову на спинку кровати, Кит подложил под себя подушки. – Иди сюда. – Он притянул Аннабель поближе, ее головка приникла к его плечу. – Вот так-то лучше. Еще бы бренди глотнуть, и больше ничего мне в жизни не нужно.
 Аннабель бросила на него косой взгляд. Кит явно подсмеивался над собой.
 – Хватит!
 Он кивнул в знак согласия.
 – Жила-была девушка по имени Люси, которая работала модисткой. Очень хорошенькая, несколько пухленькая, но с чудесным характером. Она считала, что я – самое прекрасное из всех Божьих творений.
 – Вряд ли это было тебе на пользу, – рассудительно вставила Аннабель.
 – Замечание не из приятных. Ну, в общем, я, как принято, снял для Люси домик в Хэмпстеде. И как я понимаю, она была в полном восторге и наслаждалась тем, что вела хозяйство, грела мне тапочки…
 – И еще кое-что, – пришла ему на помощь Аннабель.
 – Можно и так сказать Но лучше бы ты оставила свои замечания при себе. Они мне мешают!
 – Прости. – Аннабель сжала губы.
 – Да, так о чем я? Люси была очень довольна, и я тоже. Навещал ее, когда хотелось, если не было дел в полку… или балов, званых ужинов, карт… ну и всякое такое. – В голосе Кита слышались саркастические нотки. – Я редко бывал в плохом настроении, и мои друзья тоже. Для этого не было причин. К сожалению, бренди нередко пробуждает у некоторых низменные инстинкты. И вот однажды ночью трое офицеров из моего полка решили, что не слишком честно с моей стороны одному обладать столь очаровательной и послушной любовницей.
 Кит откинул в сторону прядь волос Аннабель, которая щекотала ему подбородок. Ирония исчезла, теперь Кит говорил ровным, почти безжизненным голосом.
 – Трое моих приятелей напились, но я не думаю, что они хотели причинить вред Люси. Правда, она была всего лишь модисточкой, а значит – легкой добычей для аристократов. К тому же они знали, что Люси отнюдь не девственница.
 Аннабель высвободилась из объятий Кита и повернулась к нему лицом, на котором отразились ужас и отвращение.
 – Они изнасиловали ее?
 Кит покачал головой:
 – Я пришел как раз вовремя, после неудач за карточным столом и обильных возлияний. Мои приятели все еще… убеждали… Люси ублажить их. Бедная девочка! Она безумно испугалась. Но, честно говоря, они вряд ли могли бы овладеть ею, будучи в таком состоянии. Я тоже плохо соображал. Началась безобразная потасовка, и в конце концов я вызвал всех троих на дуэль. – Кит горько, отрывисто рассмеялся. – Мы должны были драться на рассвете на пистолетах.
 – Ты дрался на дуэли? – Аннабель смотрела на него во все глаза.
 – Точнее, на трех дуэлях: они следовали одна за другой. – Кит откинулся на подушки и прикрыл глаза. – Безумие… Чистейшей воды безумие.
 – Ты убил их?
 – Нет, конечно, нет… только ранил слегка. Но скандал был грандиозный. Видишь ли, драться на дуэли из-за модистки нельзя. Дуэли вообще-то запрещены, но когда речь идет о защите чести, власти смотрят на это сквозь пальцы. А модистки никакого отношения к вопросам чести не имеют.
 – Что же произошло потом?
 – Мне пришлось уйти из драгунского полка, – пожав плечами, продолжал Кит. – Оказывается, я вел себя не по-джентльменски.
 – А мне кажется, ты поступил как настоящий рыцарь, – твердо заявила Аннабель. – Афганец разрезал бы их на мелкие кусочки, и притом сделал бы это медленно.
 – Дорогая, это было в Лондоне!
 – А как ты попал в кавалерию Ост-Индской компании? Ведь наверняка сыт был по горло военной службой.
 – Да. А мой родитель был сыт по горло моими выходками. – Кит глухо рассмеялся. – Он долго терпел, но последний скандал… это было уже чересчур. Я полностью зависел от отцовских щедрот, потому что не получил еще наследства. Выбора не было: пришлось исполнить его волю и покинуть Англию. И вот я здесь.
 – И вот ты здесь, – задумчиво протянула Аннабель. Она сидела на кровати скрестив ноги и смотрела на Кита смеющимися глазами. – Ты только подумай: если б ничего этого не было, мы сейчас не сидели бы вместе. Судьба… ее не изменишь. И я не хочу ее менять.
 – Да, – хриплым шепотом отозвался Кит. – Я тоже. Я готов обнять эту самую судьбу обеими руками.




 Глава 12


 – Капитан Маккензи, воды у нас едва хватает даже для раненых. А боеприпасов осталось всего на несколько часов, если перестрелка не утихнет.
 Капитан Маккензи устало взглянул на лейтенанта, который принес мрачные известия. Впрочем, все это можно было предвидеть заранее. В воздухе висел едкий пороховой дым. Непрерывная стрельба сопровождалась криками раненых. Такой аккомпанемент повергал в уныние. Колин взглянул вниз, за парапет: там, в сгущавшейся вечерней мгле, бесновались афганцы. Неумолимый враг подступал все ближе к воротам интендантства шаха Шуджи, взрывы мин раздавались все громче. Уже два дня капитан отражал атаки противника. Ожесточение афганцев росло с каждой минутой. И казалось, чем больше потерь они несли, тем становились сильнее.
 – Не понимаю, почему нам не подослали подкрепления, – сказал Колин, потирая глаза, воспалившиеся от дыма и бессонницы. – Неужели генералу не известно, что нас атакуют?
 Лейтенант воспринял этот вопрос как риторический, а потому промолчал.
 – Как наши люди, Билл?
 – В смятении, сэр, – честно ответил лейтенант. – Потери велики, раненые мрут как мухи – ведь о них некому заботиться. И все переживают за свои семьи. Стоит только подумать, что женщины и дети попадут в лапы к этим дикарям…
 – Проклятие! Где же, черт возьми, Эльфинстон? – Маккензи круто развернулся и отошел от парапета.
 Тут появился второй гонец. Он поднялся по каменной лестнице, которая выходила во внутренний дворик.
 – Сэр, они обстреливают южные ворота.
 Маккензи молчал. «Нужно смотреть в лицо жестокой, страшной правде, – подумал он. – Если есть хоть малейший шанс спасти раненых, женщин и детей, мы оставим эту крепость».
 – Хорошо, приготовьтесь к эвакуации. Попробуем прорваться к военному городку. – Колин говорил совершенно спокойно, и окружающие могли только догадываться, чего ему стоило отдать такой приказ.
 Пехотинцы, выстроившись в две линии у южной стены, дрались за каждую пядь земли, сдерживая вопящую толпу афганцев, вооруженных шимитарами. А в это время раненые, женщины и дети – кто на носилках, кто верхом – выходили через северные ворота под защитой кавалерии. Потом пехота стала отступать, но ни одна позиция не была сдана без боя. И вот наконец все англичане оказались в долине, на открытой местности.
 Ночная мгла окутала все вокруг. Это несколько охладило пыл нападавших афганцев. Англичанам же придавали сил отчаяние и надежда на спасение, и они сражались с яростью фанатиков.
 – Дай сигнал «К оружию», – приказал Маккензи горнисту.
 Над долиной звонко протрубил горн, вселяя бодрость в сердца англичан. Рядом с капитаном в повозке ехал знаменосец. Маккензи чувствовал какое-то мрачное удовлетворение: его маленький гарнизон даже отступает достойно.
 Когда со стороны погруженной во тьму долины донесся слабый звук горна, Кит и Боб Мэркхем находились на командном пункте у ворот военного городка.
 – Наверное, это Колин Маккензи, – сказал Боб.
 – Так надо же впустить его! – крикнул на бегу Кит. – Зажигайте сигнальные ракеты, – велел он часовым, которые вглядывались в непроглядную ночь. – И откройте эти чертовы ворота!
 В это время Боб громко отдавал приказы, собирая дежурный отряд сипаев-кавалеристов. Темноту вдруг разорвали вспышки сигнальных ракет. Кит вскочил на лошадь, а Мэркхем велел сипаям галопом мчаться навстречу Маккензи.
 – Надеюсь, ты не возражаешь, если и я приму участие в этой заварушке, – сказал Кит со смехом, в котором звучало искреннее веселье.
 – Да ради Бога, – рассмеялся в ответ Боб. – Господи, мы все в долгу перед Маккензи!
 Отряд несся по долине туда, где были явственно слышны звуки битвы. Горнист продолжал трубить сигнал «К оружию», перекрывая яростные вопли врагов и непрерывный треск выстрелов. Огонь, вырывающийся из винтовок, рассеивал тьму и позволял хотя бы отчасти видеть происходящее.
 Издав нечленораздельный боевой клич, офицеры повели свой отряд в самую гущу сражения. Ими владело бешеное желание схватиться с врагом, подстегнутое и долгим бездействием, и отчаянием. Неожиданное яростное нападение застало афганцев врасплох и помогло измученным людям Маккензи сделать последний решительный рывок.
 Через полчаса они приблизились к военному городку. Отряд Кита с тыла прикрывал беглецов, вымотанных двухдневной атакой афганцев и переходом через долину. Наконец сипаи, пропустив вперед всех до последнего, вошли в военный городок. Большие железные ворота со звоном захлопнулись. Солдаты, стоявшие на земляной насыпи, открыли огонь, и враг, впервые встретив такое ожесточенное сопротивление, отступил.
 Из казарм и бунгало выбегали люди, спеша помочь уставшим и перепуганным женщинам и детям.
 – Неплохо вы тут устроились, – заметил Колин.
 Он держался в седле так прямо, словно перед этим как следует выспался и отдохнул.
 – Мы вовсе не стремимся к спокойной жизни, – мягко возразил Кит, проглотив оскорбительную реплику. – Боб столько раз приставал к Эльфинстону – тот уже посинел весь, но… – Он пожал плечами и слез с лошади.
 – Ага… Представляю, как это было. – Маккензи потер кончиками пальцев сухие растрескавшиеся губы, – но вам обоим я очень благодарен. Наверное, надо пойти доложить. – Он развернул своего коня и окинул взглядом площадь, окруженную казармами. Здесь кипела жизнь и было светло как днем: на стенах и в открытых дверях были выставлены масляные лампы… Их держали в руках слуги, а хирурги между тем осматривали и распределяли раненых. – По крайней мере об этих беднягах теперь позаботятся.
 – Тебе помощь врача тоже не помешала бы – выглядишь ты неважно, – заметил Боб, передавая солдату свою лошадь. – Буду рад, если ты поживешь у меня…
 Боб осекся, услышав, как Кит вскрикнул от ужаса, и тут же понял, в чем дело. Аннабель мчалась к ним навстречу. Ее глаза пылали, бронзовые волосы развевались за спиной, накидка едва держалась на плечах.
 – Ты был там! – Голос Аннабель дрожал от ярости. Она привстала на цыпочки перед Китом и продолжала кричать: – Ты ничего не сказал мне и отправился сражаться с гази! Ты ведь обещал, что впредь обязательно будешь предупреждать меня…
 – Ради Бога, прекрати! – Кит побелел как полотно, а стоявшие вокруг мужчины остолбенели от удивления – даже больше других осведомленный Боб. Трудно было вообразить, каким образом друг его сумеет замять эту неприличную сцену, разыгравшуюся при всем честном народе.
 – Тебе и в голову не пришло, что я буду волноваться, – продолжала Аннабель, не обратив ни малейшего внимания на реплику Кита. – Сказал «пойду к воротам на несколько минут», а тебя не было целую вечность… и теперь оказывается, ты подвергался опасности…
 Аннабель вдруг запнулась, потому что Кит, покраснев как рак, больно схватил ее за плечи.
 – Замолчи!
 Аннабель медленно обвела взглядом лица ошеломленных мужчин, стоявших рядом, и других людей, заполнивших площадь. Они смотрели на происходящее разинув рот.
 – Извини, – промолвила Аннабель, понизив голос. В ее широко раскрытых глазах появилось виноватое выражение. – Но я так испугалась за тебя. И обо всем позабыла.
 – Кто эта молодая женщина? – визгливо закричала какая-то матрона с дальнего конца площади. – Я ее не видела раньше. И почему она так странно одета?
 – Отправляйся домой и жди меня, – приказал Кит, с трудом сдерживая себя. – Я разберусь с тобой попозже.
 Аннабель тут же повернулась и быстро пошла прочь. Толпа расступалась перед ней. Она прикрыла голову капюшоном и опустила глаза долу. Как будто эта скромность в духе Айши могла теперь поправить дело!
 – Ух ты! – тихо присвистнул Колин. – Ну и тигрица! Кто она, Кит?
 – Женщина, на которой я собираюсь жениться, если мы когда-нибудь выберемся из этой чертовой дыры, – ответил Кит почти равнодушно. – Хотя возможно, все кончится тем, что я сверну ей шею.
 – Ты серьезно? – Боб посмотрел на друга с живым интересом. – Я и не подозревал, что дело зайдет так далеко.
 – Я тоже, – поджав губы, отозвался Кит. – А следовало бы. Идем к генералу. Чем раньше мы обо всем доложим, тем быстрее Колин сможет пойти отдохнуть.
 – Слушай, а зачем нам обоим тащиться к Эльфинстону? Может, тебе лучше зайти домой и выяснить?.. – предложил Боб.
 – Нет, – резко прервал его Кит. – Пусть, черт возьми, посидит и подумает, что я сделаю с ней, когда вернусь! Надо бы вышвырнуть ее из дома и отправить прямиком к леди Сэйл. Это пошло бы ей на пользу, – свирепо добавил он и направился в штаб.
 – Ну и ну! – пробормотал Колин. – Никогда не видел Кита в таком волнении. А я думал, его ничем не прошибешь. Уж слишком он был разочарован.
 – Эта леди – особа весьма необычная, – пояснил Боб.
 – Да, я заметил. Когда закончим с Эльфинстоном и Макнотеном, расскажи обо всем поподробнее. Может, хоть это меня подбодрит.
 Генерал и поверенный в делах встретили их в мрачном состоянии духа. Никаких оправданий и извинений за то, что капитан Маккензи был брошен на произвол судьбы, не последовало. Зато они проявили благосклонность к Рэлстону и Мэркхему, похвалив их за своевременно оказанную помощь.
 – Хотел бы я знать, что нам теперь делать, – промямлил Эльфинстон. – Генерал Нотт попытался направить сюда бригаду из Кандагара, но им пришлось повернуть назад из-за плохой погоды. Уже начались снегопады. Сэр Вильям, может, стоит заключить перемирие?
 – Генерал, с нашими запасами продовольствия мы продержимся всю зиму, – заявил поверенный в делах. – Я написал письмо Мохун Лалу, велел ему стравить между собой сирдаров. Скоро дела пойдут на лад.
 Эльфинстон не разделял его уверенности, но спорить не стал. Его слезящиеся глаза обратились на Рэлстона.
 – Лейтенант, насколько я знаю, в седьмом драгунском полку вы имели звание капитана?
 – Так точно, сэр.
 Кита и в то время не слишком расстроило понижение в чине: ссылка в Индию казалась ему куда большей неприятностью. И сейчас он воспринял этот вопрос довольно равнодушно – его занимали совсем другие мысли.
 – М-м… Ну, я полагаю, справедливо будет восстановить вас в прежнем звании. Вы оказали ценные услуги, ведя переговоры с Акбар-ханом, и во время сегодняшней операции.
 – Спасибо, сэр, – все так же бесстрастно ответил Рэлстон.
 – Ну, джентльмены, я думаю, на данный момент это все. – Генерал с трудом встал с кресла. – Рэлстон, я немедленно отдам приказ о вашем повышении.
 – А я уже давно думал, когда же наконец старик восстановит тебя в прежнем звании, – заметил Боб на улице. – Просто абсурд. Ты столько лет прослужил!
 Кит невесело рассмеялся:
 – Пять лет на конногвардейском плацу в Лондоне едва ли стоит называть службой. Вы извините, но у меня есть одно неотложное дело. Через час приглашаю вас на ужин. Мисс Аннабель Спенсер должна кое-что вам сказать.
 – Что ж, Боб, Кит по крайней мере может отвлечься от этого безумия, близкого к самоубийству, – сказал Колин, направляясь к бунгало Мэркхема. – И вот что, – добавил он, устало усмехнувшись, – надеюсь, ты посвятишь меня в подробности.
 Вернувшись домой, Аннабель уже целый час грызла ногти от волнения. Чем больше она думала о своей бурной вспышке, тем сильнее ее корежило от страха. Целых восемь лет она не смела и глаз поднять в присутствии мужчины, не получив на то разрешения. И вдруг набросилась на Кита перед совершенно незнакомыми людьми, да еще с такой яростью! Аннабель и сама не могла объяснить или оправдать свое поведение. Где же найти аргументы, чтобы защититься от Кита? Он был взбешен, и не без оснований.
 Парадная дверь хлопнула, и Аннабель тут же вскочила на ноги. В гостиную вошел Кит.
 – Салаам, Рэлстон-хузур, – смиренно сказала она и приложила руки ко лбу.
 – Хватит с меня! – Он с яростью пнул дверь. – Мегера! Как ты посмела устроить такую омерзительную сцену?! Вела себя, словно торговка с лондонского рынка!
 – Но ты обещал…
 – Ты тоже обещала, – перебил Кит. – Обещала, что будешь вести себя благоразумно. А что вышло? Ты налетела на меня с руганью при всем честном народе, явно демонстрируя тем самым, что мы с тобой любовники. К утру об этом узнает весь городок. И как, черт возьми, я должен объясняться с людьми?
 – Скажи правду. Мне все равно, ты же знаешь.
 – И ты знаешь, что мне не все равно. К тому же никто еще не унижал меня так, никогда.
 – Извини, – просто ответила Аннабель. – Это было ужасно. Но я испугалась за тебя. Никогда прежде я не испытывала такого страха.
 – Но как ты могла забыть все, о чем мы договаривались? – Кит швырнул свой плащ на диван и пригладил волосы, отливавшие золотом при свете лампы. – Почему, Аннабель?
 – Не знаю. Не могу понять, что со мной творится. В детстве я была взбалмошной, но в последний раз сорвалась в тот день, когда гази отдал меня Акбар-хану. С тех пор я научилась полностью себя контролировать. – Аннабель говорила медленно, отвернувшись от Кита и глядя на языки пламени в камине. Она пыталась разобраться в себе и одновременно объяснить все Киту. – Теперь я свободна. Мне не нужно ходить бесшумно, взвешивать каждое слово и соразмерять любое движение.
 – Нет, ты не свободна, – резко возразил Кит. – Здесь тебя тоже накажут за распущенность. По-другому, но не менее чувствительно. – Схватив Аннабель за плечо, он развернул ее лицом к себе. – И я честно предупреждаю тебя, Аннабель Спенсер: если ты еще раз унизишь меня подобным образом, я отплачу тебе той же монетой – сполна и при всем честном народе.
 Какое-то время они молчали, каждый сам про себя анализируя эту ссору и ее причины – внешние и внутренние.
 – Выпей бренди, – вдруг предложила Аннабель. – Может, тебе полегчает.
 – Я вроде бы бросил пить.
 – Главное – не переборщи, – заявила она, и в изумрудных глазах блеснул огонек. – Ты расскажешь, что случилось сегодня вечером?
 Кит выложил все как есть, включая и то, что был немало удивлен, получив повышение. Когда в парадную дверь постучали, дело пошло на лад: ссора была почти забыта.
 – Кто там? – Аннабель не слишком обрадовалась неожиданной помехе. Ведь вновь обретенная гармония была такой хрупкой.
 – Наверное, это Колин и Боб. – Кит встал и снова нахмурился. – Я пригласил их поужинать. И если ты хочешь присоединиться к нам, будь добра, извинись за сегодняшнюю сцену, черт побери. Они были в шоке.
 Кит направился в переднюю.
 – Входите. Колин, ты ведь не знаком с мисс Спенсер?
 – Еще не имел удовольствия. – Капитан Маккензи вежливо поклонился Аннабель, которая неподвижно стояла возле камина.
 Она решительно шагнула вперед.
 – Я должна извиниться за свое возмутительное поведение. Простите, пожалуйста, если поставила вас в неловкое положение. – И, приподняв брови, взглянула на Кита: – Ты удовлетворен? – Он кивнул, и Аннабель с облегчением улыбнулась: – Значит, теперь можно об этом забыть?
 – Мы-то забудем, – примирительно сказал Кит. – А вот другие – вряд ли. Очень уж эффектно ты появилась перед всем военным городком. Один Бог знает, что теперь говорить людям.
 – Я бы на твоем месте просто молчала, – весело отозвалась Аннабель, направляясь к двери. – Пойду на кухню. Может, надо помочь Харли.
 – Я с ней согласен, – сказал Боб, слегка пожав плечами. – Сейчас такое творится, что об этой сцене скоро все позабудут.
 – Будем надеяться.
 Тем не менее на следующее утро они получили весьма неприятное известие. Леди Сэйл попросила капитана Рэлстона зайти к ней при первой же возможности.
 Кит нахмурил брови. Аннабель смотрела на него с тревогой и ломала голову над тем, как бы его задобрить.
 – Возможно, речь пойдет вовсе не о…
 – Разумеется, именно об этом, – прервал ее Кит. – Она повсюду сует свой нос. – И, резко отпихнув свой стул, встал из-за стола, за которым они завтракали. – Беда в том, что леди Сэйл взяла на себя роль лидера. И Эльфинстон лижет ей… – Он смолк, удержавшись от непристойности, и излил свое раздражение на виновницу всех бед: – Этого могло и не быть, если б ты сдержала свое обещание.
 – Я уже извинилась.
 – Да, но от этого мало толку, верно?
 – Похоже, ты прав. – Аннабель перебирала крошки, лежавшие на тарелке. – Но если ты в самом деле не хочешь рассказывать обо мне, почему бы не соврать, что я потаскушка с базара? В Кабуле полно метисок, и они сносно говорят по-английски. Афганки часто красят волосы хной. Это их любимый цвет. – Она подняла глаза. – Разве холостой офицер не имеет права впустить такую женщину в свою постель? Помнишь, тупица полковник именно так и подумал.
 Кит вздохнул. Даже если б он захотел, теперь невозможно вернуться к первоначальному замыслу и передать трогательную невинную сиротку в заботливые руки леди Сэйл. Устроив сегодня сцену, Аннабель сделала совершенно очевидным характер их отношений. Кит собирался жениться на ней. И чтобы все было как положено: венчание в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер, брачное уведомление в «Таймс», оглашение и всеобщие поздравления… Правда, его избранница понятия не имела об этих планах. Кит решил пока ничего ей не говорить. Так что в идее Аннабель, пожалуй, есть смысл. Пусть леди Сэйл и ей подобные принимают Аннабель за афганку.
 – Ладно, сгодится. Но она все уши мне прожужжит, упрекая за аморальность и неосмотрительное поведение. А это и есть самый тяжкий грех. Будь ты поосторожнее, все посмотрели бы сквозь пальцы на то, что творится в моем доме.
 – Неужели ты совсем не умеешь прощать? – Аннабель испытующе взглянула на Кита. – Какая бессмыслица! Я что-то предлагаю, стараюсь выкрутиться, а ты все сожалеешь о том, что произошло.
 Кит выдавил из себя улыбку.
 – Я часто говорил то же самое отцу. Он столько ныл по поводу моих давних шалостей, что в конце концов я уже перестал сожалеть о содеянном и готов был грешить снова. – Кит в изумлении покачал головой: – Не понимаю, что ты делаешь со мной, Аннабель?
 – Только то, что тебе нравится. – Она откинулась на спинку кресла. Ее забавляли слегка озадаченное выражение серых глаз Кита и печальная улыбка, искривившая его красиво очерченный рот. – Что ты хочешь сейчас? – Аннабель встала, приняв вызывающую позу, и в ее глазах зажегся огонек желания. – А может, удивить тебя?
 – Но мне же надо идти к леди Сэйл – расплачиваться за свои ошибки, – сказал Кит, быстро увернувшись от Аннабель, которая была уже близко.
 Слова эти завершились стоном, потому что она настигла Кита, прижалась к нему всем телом, обвила руки вокруг его шеи и, поглаживая по волосам, впилась губами в его рот. Айша была в халате. Когда она подняла руки, небрежно завязанный поясок упал на пол и халат распахнулся. Кит почувствовал ее теплую обнаженную плоть.
 Он сдерживался сколько мог, но в конце концов сдался. Его руки, скользнув под халат, прошлись по всем изгибам шелковистого тела, которое в ответ напряглось, охваченное чувственным порывом.
 – Вот так, – тихо промолвила Айша, вдруг отпрянув от Кита. – А теперь можешь идти к леди Сэйл. Скажи, что это твое личное дело, чем ты занимаешься со своей потаскушкой с кабульского базара. По-моему, ты вполне готов для такого разговора, а? – И ее рука дерзко дотронулась до самой интимной части его тела.
 Кит заглянул в изумрудные глаза Айши: она смотрела на него шаловливо и страстно.
 – Ты настоящая дочь сатаны, – заявил Кит, все сильнее сжимая в руках ее обнаженные бедра. – Не понимаю, почему ты вдруг решила подавлять свои плотские желания. Одно противоречит другому.
 – Попробуй разгадать эту тайну. Ты не отпустишь меня?
 – Не знаю, – ответил Кит с напускной мрачностью. – Я еще не решил, стоит ли наказывать тебя за эту дьявольщину.
 – Как же ты накажешь меня? – едва выговорила Айша. Порыв страсти был так силен, что у нее перехватило горло.
 Кит почувствовал, как содрогнулось ее тело, всмотрелся в выражение глаз и самодовольно улыбнулся:
 – А вот как. – Он разжал руки. – Отплачу тебе, милая, той же монетой. Я ухожу. А ты поразмысли над тем, как плохо начинать дело, которое заведомо не собираешься заканчивать.
 Айша осталась стоять посредине гостиной. Она печально провела руками по своему телу, в котором все кипело от возбуждения, сжала в ладонях груди. Напрягшиеся соски ныли. Потом, слегка улыбнувшись, завязала поясок на халате, понимая, что получила по заслугам.
 Леди Сэйл приняла Кита в гостиной. Выражение ее лица было суровым. Но Кит решил занять наступательную позицию и ответил ей дерзкой улыбкой.
 – До меня, Кристофер, дошли весьма неприятные слухи, – с места в карьер начала леди. – Уверена, вы знаете, о чем идет речь.
 Кит покачал головой:
 – Боюсь, что нет, мэм. И я не уверен, что обязан отчитываться перед вами.
 – Я отвечаю за поведение людей в этом городке, – резко ответила леди Сэйл. – Не говоря уж о том, что ваша мать – моя подруга. Я просто обязана следить за тем, чтобы ваши поступки не оказывали дурного влияния на окружающих и не наносили урон вашей репутации.
 – От которой давно уже ничего не осталось, – напомнил Кит. – И я вышел из возраста, когда мне могли делать замечания в подобной форме. В чем я, собственно, провинился?
 Леди Сэйл явно смутилась:
 – Мне дали понять, что у вас… что вы опекаете некую юную особу.
 – Тут нет ничего необычного, – стал мягко объяснять ей Кит. – Вы, должно быть, знаете, что большинство неженатых англичан и здесь, и в Индии именно таким способом удовлетворяют свои потребности.
 Леди Сэйл побагровела.
 – Я ничего не знаю о таких вещах. Чем вы занимаетесь с местными женщинами, меня не касается. Но афишировать свои отношения с англичанкой, какого бы она ни была происхождения, да еще на глазах у невинных девушек и всей нашей маленькой общины, – это непростительно. Вы нанесли нам ужасное оскорбление. Какой урок вынесет из этого бедная малышка Милли Дрэйтон и подобные ей?
 Кит нахмурился и сделал вид, будто задумался над ее словами.
 – Но, мэм, – сказал он наконец, – у меня вовсе не было намерения афишировать свою связь перед столь нежными и хрупкими созданиями. Я бы счел это проявлением дурного тона. А кроме того, мне кажется, простите, что ваши предположения неверны. Как вы думаете, кто может жить со мной под одной крышей? Англичанка? – Кит, как и подобало, изобразил крайнюю степень изумления. – Здесь? Да вы шутите, леди Сэйл. А если речь идет об афганке, то это не имеет никакого значения. Вы сами так сказали.
 Леди Сэйл всерьез разволновалась:
 – Но я слышала…
 – Может быть, не стоит слишком полагаться на слухи, – прервал ее Кит ледяным тоном. Он уже понял, что вовсе не требуется входить в детали, громоздить ложь на лжи, и это принесло ему огромное удовлетворение. Лицемерке был нанесен удар ее же собственным оружием. – Вчера ночью тут Бог знает что творилось. Людям всякое могло привидеться. – Кит встал. – Мне нужно идти на службу, если позволите. – И поклонился.
 – Да, конечно, – чопорно ответила леди Сэйл. – Если я ошиблась, прошу прощения. Но кто-то же должен контролировать происходящее. Особенно в нынешней ситуации, когда совершенно непонятно, что нас ждет, а эти дикари вопят и скачут прямо у ворот. Стоит только расслабиться, и все нормы морали затрещат по швам.
 – Вы абсолютно правы. – Кит снова поклонился. – Всего доброго, мэм.
 Выйдя на холодный утренний воздух, он самодовольно улыбнулся: победа оказалась легкой и приятной. Но вся радость испарилась, едва Кит переступил порог штаба.
 – О, Рэлстон, а я только что послал гонца к вам в бунгало. – В голосе лейтенанта Уотсона слышалась тревога. Вдруг он вскочил и отдал честь. – Простите, сэр. Я забыл, что вас повысили. Мои поздравления, сэр.
 Кит пренебрежительно отмахнулся:
 – К чему эти церемонии? Что случилось? Видимо, что-то серьезное?
 – Судя по всему, мятежники пытаются захватить крепости Махмуд-хана и Махомеда Шерифа. Они наступают с юго-запада и уже перекрыли нам доступ к интендантству.
 – А ведь кое-кто давно предупреждал об этом, – раздался голос Боба, который только что вошел в комнату. Он взглянул на Кита, вопросительно приподняв брови.
 Тот мрачно кивнул:
 – Надо повнимательнее относиться к пророчествам. И что же теперь делать?
 – Мы получили недавно сообщение из интендантства, от Уоррена: он тоже боится, что их окружат и отрежут от нас. Генерал приказал Уоррену отступать, бросив все припасы. Им на помощь послали отряд.
 Кит в ужасе уставился на Уотсона:
 – Ты, наверное, шутишь. Припасов у нас осталось на два дня, и пополнить их невозможно.
 – Я думаю, у нашего начальства, как всегда, каша в голове. Генерал решил не повторять ошибок, которые допустил по отношению к Колину.
 – При чем здесь это?! И кстати, Колину нужно было подкрепление, и только. Он удержал бы оборону. Оставлять гарнизон без помощи или отступать… да разве нет других решений? А почему бы не отбить атаку, Господи помилуй?
 – Вот и скажи об этом генералу, Кит. Офицер из интендантства уже полчаса старается раскрыть ему глаза на реальное положение дел.
 – А что Макнотен?
 – Наверное, они с Мохун Лалом все заняты своими мерзкими интригами.
 Кит скорчил гримасу.
 – Как подумаешь об этом, мурашки по телу бегут.
 Он обернулся, услышав топот ног. Дверь распахнулась настежь, и в комнату ввалился молоденький прапорщик. Он задыхался, его лицо раскраснелось от бега.
 – О, сэр… сэр… – Прапорщик с некоторым опозданием отдал честь двум капитанам. – У меня сообщение для генерала.
 – Хорошо, передайте письмо адъютанту. – Кит указал на лейтенанта Уотсона. – И вдохните поглубже, прапорщик.
 Гонец послушался совета, а потом сказал:
 – Сэр, отряд, который вышел на помощь Уоррену и его людям, понес тяжелые потери. Афганцы открыли фланкированный огонь. Из оккупированных крепостей на нас напали тоже. Уоррену пришлось отступить.
 Кит кивнул:
 – Уотсон, я сам передам это известие.
 Он постучался в дверь генеральского кабинета. Эльфинстон слабым голосом пригласил его войти. Выслушав Кита, он вздохнул:
 – Ума не приложу, что же делать.
 – Генерал, интендантство бросать нельзя. – При этих словах Кит искоса взглянул на двух офицеров, стоявших рядом.
 – Вот и я говорю то же самое, – поддержал его гонец Уоррена. – В военном городке, сэр, припасов едва хватит на два дня. Добыть новые негде. Отдать форт афганцам – это просто безумие.
 – А еще лучше атаковать крепости Махмуд-хана и Махомеда Шерифа, – предложил Кит. – Если их удастся взять, интендантство будет в безопасности.
 – О Господи… о Боже! – вздохнул Эльфинстон. – А все же пока пошлем приказ Уоррену, чтобы он держался до последнего. Проследите за этим, капитан Рэлстон.
 – Слушаюсь, сэр. – Кит отдал честь и направился к выходу. – Ну вот, Уоррену велено держать оборону. Если повезет, может, мы сумеем убедить старика атаковать форты, – сообщил он, оказавшись в соседней комнате.
 – Я пошлю гонца к Уоррену, – сказал адъютант.
 – А у меня занятия в школе верховой езды. – Кит бросил взгляд на карту, висевшую на стене. – Хотя Бог его знает, стоит ли обучать этих ребят всяким тонкостям? Судя по ситуации, им бы лучше научиться играть в бузкаши.
 – Жизнь продолжается, дорогой друг, – отозвался Боб с сардонической улыбкой. – Что может быть важнее привычных ритуалов? Разве я не прав?
 – Ну, это как посмотреть… – И Кит попотчевал приятеля рассказом о своей встрече с леди Сэйл.
 Настроение у них поднялось. Но это длилось недолго: англичане все глубже погружались в пучину несчастья и безвозвратно теряли последнюю возможность выбраться оттуда.




 Глава 13


 Если Аннабель и ждала, что Кит проявит радость при встрече, то она поняла свою ошибку в первую же минуту, едва увидев его лицо.
 – Что стряслось? Это леди Сэйл?..
 – Нет. – Кит покачал головой. – Тут все обошлось на удивление гладко. Но ты была права: на интендантство напали.
 – Конечно, я была права, – просто ответила Аннабель. – Значит, вот в чем дело.
 – Да. Начальнику крепости приказано держаться до последнего. Надеюсь, скоро он получит подкрепление. – Кит ходил взад и вперед по маленькой гостиной, и его гладкий лоб бороздили глубокие морщины. – И все же, я думаю, через некоторое время нам придется покинуть военный городок.
 Аннабель сидела скрестив руки и склонив голову набок. Всем своим видом она выражала рабскую покорность и внимание.
 – Ладно, – сказал Кит. – Я знаю: ничего нового я тебе не открыл. Но сейчас речь идет о том, чтобы приготовиться к любым неожиданностям.
 – Продолжай, Рэлстон-хузур.
 Насмешка была едва заметна, Кит вполне мог принять эту фразу как отзвук далекого прошлого, а потому слегка улыбнулся:
 – Тебе понадобится лошадь, Айша.
 – Причем хорошая, – безмятежно согласилась она. – Но моя кобыла осталась в Кабуле.
 – Арабская чистокровка, если не ошибаюсь?
 – Да. – Аннабель пристально посмотрела на Кита.
 – Если уж ты справлялась с таким строптивым животным, значит, сможешь ездить и на моем коне. Хотя он больше подходит для мужчины моего веса.
 – Думаю, у меня получится.
 – В моей конюшне несколько лошадей, но это кавалерийские кони, а не спортивные. В седле ты будешь чувствовать себя отлично, но сначала надо научиться править таким животным.
 Аннабель радостно кивнула:
 – Мне очень хотелось бы заняться физическими упражнениями… но на этот раз не в постели, а на улице.
 – Насчет улицы ничего не выйдет, – усмехнулся Кит. – Сегодня утром я веду занятия в школе верховой езды. Тренирую кавалеристов. Думаю, тебе стоит поучиться вместе с ними на манеже.
 – В какой одежде?
 – В твоем афганском костюме. Объясняться буду я.
 – Но у меня же нет сапог!
 – Простите, что вмешиваюсь, сэр. Я, наверное, сумею найти сапоги для мисс, – заявил Харли, просунув голову в открытую дверь. – В нашей столовой работает одна девица – афганка. Так она все, что угодно, достанет… за деньги, конечно.
 – Что ж, Харли, пополни гардероб мисс Спенсер, – живо отозвался Кит. – На вопросы не отвечай, и никаких ограничений в деньгах.
 – Слушаюсь, сэр. Могу я взять туфельки мисс, чтобы определить размер?
 – Наверное, эта девушка – весьма предприимчивая особа, и ее родственники торгуют на базаре, – задумчиво сказала Аннабель, почесывая голую ногу. – Сделки с врагами афганцы не считают грехом, если из них можно извлечь выгоду. Полагаю, на кухне она устроила настоящий магазин.
 – Ладно, какая разница? Главное – купить то, что тебе нужно, – заявил Кит. – Сходи туда с Харли. Ты же лучше знаешь, что выбрать.
 – И торговаться я умею, – спокойно заметила Аннабель. – Пожалуй, я куплю еще одну шерстяную накидку с мехом – на случай холодов. И чадру – это очень облегчит жизнь. Накидка, конечно, хорошо, но лица она не закрывает… и, возможно, мне понадобится…
 – Хватит, – смеясь прервал ее Кит, не желая больше слушать этот бесконечный перечень. – Покупай все, что хочешь. Вряд ли ты меня разоришь. Я схожу на конюшню и выберу тебе подходящую лошадь. А потом вы будете привыкать друг к другу.
 Вскоре он подъехал к дому на сильном, но поразительно безобразном пегом жеребце. Аннабель, которой Харли так и не вернул туфлю, поскакала на одной ноге к парадной двери.
 – Я предпочла бы мою арабскую кобылку, – заметила она со смехом.
 – Может, ты и права, но с Чарли тебе тоже будет хорошо. Подойди и познакомься с ним.
 – Но я без туфли.
 Кит спешился и подвел Чарли к двери, чтобы они с Аннабель могли как следует приглядеться друг к другу. Аннабель легонько щелкнула лошадь по носу.
 – Какой же он огромный!
 – Но отлично вымуштрован, – заверил ее Кит. – И у него длинный корпус.
 – М-м…
 Аннабель и Чарли созерцали друг друга с важным видом. Потом Аннабель встала на цыпочки и нежно подула ему в ноздри. Чарли сморщил свой бархатистый нос и оттопырил губы: он улыбался.
 Кит удовлетворенно кивнул. Лошадь и наездница явно понравились друг другу.
 – Надеюсь, они подойдут вам, мисс. – На дорожке появился Харли с кожаными сапогами афганской выделки. – Вороватая девка запросила за них целое состояние.
 Кит небрежно пожал плечами, взял в руки сапоги и принялся их разглядывать.
 – Довольно прочные. Надевай и поехали.
 Аннабель закуталась в накидку, накрыла голову капюшоном, а лицо – шарфом и снова превратилась в Айшу. Кит подсадил ее на спину Чарли. Тот прикинулся удивленным – словно на него уселась муха. Но довольно послушно двинулся вслед за Китом, высоко задирая ноги.
 Школа верховой езды находилась в просторном, похожем на амбар строении. Там уже собрались человек двадцать кавалеристов со своими лошадьми. Худощавый офицер-индиец, явно бывалый военный, отдавал распоряжения пареньку, который разравнивал опилки на манеже.
 – Доброе утро, капитан, – приветствовал он Кита. – Мы готовы.
 – Доброе утро, Риссалдар. – Кит отдал честь кавалеристам, вежливо приказал: – Пожалуйста, снимите седла, джентльмены, – и, выехав на манеж, бросил через плечо: – Айша, ты можешь оставить седло.
 Кавалеристы безропотно подчинились, но вид у них был весьма мрачный. Расседлывая лошадей, они время от времени бросали взгляды на женщину с закрытым лицом, которая сидела верхом на огромном жеребце, принадлежавшем, как им было известно, капитану.
 Риссалдар – инструктор – не пытался скрыть своего любопытства:
 – У нас сегодня гостья, а, капитан?
 – Это… моя подруга, скажем так, – пояснил Кит с заговорщицкой улыбкой. – Я поспорил, что сумею научить ее ездить не хуже любого кавалериста. Так что во время моих дежурств она будет здесь. А иногда буду присылать ее и к вам, если не возражаете. Пусть потренируется.
 Риссалдар нисколько не удивился: он слишком хорошо знал беспутный образ жизни офицеров-аристократов и их тягу к наслаждениям.
 – Ваша подруга говорит по-английски?
 – Немного, – солгал Кит. – Но прекрасно все понимает.
 Риссалдар кивнул.
 – По-моему, Чарли ее даже не замечает, – сказал он, окинув лошадь и всадницу взглядом профессионала. – Придется вашей подружке справляться с ним, не применяя физической силы. Она как-то иначе должна заставить Чарли подчиняться. – Риссалдар пожал плечами. – Впрочем, у этого животного характер спокойный.
 Кит кивнул и повернулся к кавалеристам, которые уже сидели на своих лошадях:
 – Итак, начнем, джентльмены. Караколь [11] вправо, пожалуйста.
 Аннабель мгновенно поняла, почему всадники так приуныли, услышав, что придется выполнять упражнения без седла, да еще с длинными саблями и пиками в руках. Но зачем? Ей это казалось пустым формализмом. А между тем лошади продолжали делать один полуразворот за другим под критическими взглядами Риссалдара и Кита.
 Чарли стал тревожно рыть копытами опилки, словно негодуя на то, что остался в одиночестве. Аннабель, резко дернув за повод, скомандовала стоять смирно. Когда лошадь успокоилась, она тихонько шепнула:
 – Дай-ка я сначала посмотрю, что от нас требуется. Ты знаешь, что надо делать, а я – нет.
 И Аннабель смотрела как зачарованная. Ее привлекало не только искусство выездки: Кит вдруг предстал перед ней в совершенно новом свете. В большом деревянном строении громко раздавался его бодрый голос. Он частенько делал замечания, но неизменно вежливым тоном. Под его руководством кавалеристы выполняли сложнейшие упражнения, больше напоминавшие танец и, казалось бы, не имевшие никакого отношения к войне. Но Аннабель не сомневалась: для этого требовались большое мастерство и полное взаимопонимание между лошадью и всадником. Если им с Чарли удастся добиться таких же результатов, то они справятся с любой ситуацией.
 Через некоторое время Кит что-то шепнул Риссалдару, и тот взял бразды правления в свои руки. Кит направился к Аннабель. Он шел длинным размашистым шагом спортсмена. Мундир красиво облегал его ладное мускулистое тело.
 – Давай-ка попробуем полуразворот вправо, – бодро предложил Кит. – Или ты собираешься все утро стоять здесь, как статуя терпения?
 – Нет. Конечно, нет, – немного обиделась Аннабель, но успокоилась, заметив смеющийся взгляд Кита. – Просто я не хочу ставить себя в дурацкое положение, если этого можно избежать.
 – Не бойся, Чарли отлично знает, что надо делать. Но без твоих команд он будет чувствовать себя не в своей тарелке.
 И Кит принялся учить ее – так же властно и вместе с тем вежливо, как и своих кавалеристов. Следовать его указаниям было довольно приятно, и Аннабель нисколько не раздражало, что Кит часто поправлял ее ошибки и требовал повторить те или иные упражнения.
 – Ты прекрасный учитель, – заметила она. – Настоящий талант.
 – Я польщен, – отозвался Кит с едва заметной улыбкой. – Ну, теперь ты готова присоединиться к остальным? Я же не могу все время давать тебе частные уроки.
 – А что они подумают? – Аннабель нерешительно взглянула на манеж, где упражнялись кавалеристы.
 – Они пришли сюда тренироваться, а не думать, – сказал Кит спокойно. – Ты готова или нет?
 – Еще как!
 Аннабель послала Чарли вперед, и он без малейших колебаний занял свое обычное место в строю – в самой середине.
 – Я же говорил: он сам знает, что надо делать, – рассмеялся Кит.
 Часа через два Аннабель совсем обессилела, с нее градом катился пот, хотя в помещении было довольно прохладно. Она легко могла представить, как чувствуют себя кавалеристы – без седел и стремян, обвешанные тяжелым оружием.
 Наконец Кит посмотрел на часы:
 – Хорошо, джентльмены, на сегодня все. Спасибо, что пришли.
 Это вежливое прощание было встречено с явным удовольствием. Кавалеристы отдали честь и стали выводить своих лошадей. Индиец Риссалдар тоже вышел из помещения. Кит с ухмылкой взглянул на Аннабель:
 – Ну как, хватит с тебя упражнений?
 – Это не смешно, – простонала она. – Лучше уж скакать с Акбар-ханом по краю пропасти, чем…
 – Что-что?!
 – Он иногда любил играть в такую игру. – Аннабель свесила ноги с лошади и соскользнула в объятия Кита. – Скорее, это было испытание, а не игра, – поправилась она, повиснув на Ките. – Временами я думала: а что будет, если я не выдержу испытания? Вдруг Акбар-хан станет смотреть на меня как на обычную женщину и я ему надоем?
 По спине Аннабель побежали мурашки. Уже находясь в безопасности, она впервые поняла, как сильно довлел над ней этот страх, спрятанный в глубины подсознания.
 Реакция Кита ошеломила ее: в его серых глазах появился стальной блеск, губы угрюмо сжались.
 – Феринге! – мягко упрекнула Аннабель, без труда прочитав его мысли. – Я же говорила: ты не имеешь права судить о них по своим меркам и наклеивать свои ярлыки.
 – Но они в ответе за то, что сделали с тобой, – резко возразил Кит.
 – И что же такое они со мной сделали? – нежно поддразнила его Аннабель. – Будет тебе, Рэлстон-хузур, Акбар-хан не причинил мне никакого вреда.
 – Разве? – Кит пристально посмотрел на нее, словно хотел заглянуть ей в душу. – Разве, Аннабель Спенсер? И ты всерьез думаешь, что я поверю? Ты – ребенок из хорошей семьи – была похищена, потом оказалась в гареме, где тебя учили таким вещам, о которых детям знать не положено, жила в постоянном страхе, и после всего я поверю, что это не искалечило тебя?
 – Нет. Просто я изменилась, – тихо сказала Аннабель. – Стала другой. И конечно, никогда не смогу вернуться к прежней жизни. Ты это считаешь злом?
 Кит похолодел: недоброе предчувствие кольнуло его. Аннабель не раз повторяла эти слова, таким же вот безразличным тоном. Но Кит так далеко зашел в своих мечтах о будущем, что не принимал всерьез ее заявлений.
 – Если ты говоришь правду, то это – наихудшее из зол.
 В воздухе повисло тяжелое молчание. Оба вдруг почувствовали, как между ними разверзлась пропасть. В помещении было холодно, как в могиле.
 – Судьба, – сказала наконец Аннабель. – Мы все в руках Судьбы, Кристофер Рэлстон.
 Мир я сравнил бы с шахматной доской: То день, то ночь. А пешки? – мы с тобой. Подвигают, притиснут – и побили; И в темный ящик сунут на покой.
 Кит явно был сбит с толку.
 – Это написал персидский поэт, один из любимцев Акбар-хана, – пояснила Аннабель. – Одиннадцатый век. Его звали Омар Хайям. [12] 
 – Ты что, в самом деле исповедуешь такую философию?
 – Ах, не знаю, – несколько раздраженно ответила Аннабель и отвернулась. – И вообще, к чему весь этот разговор?
 – Если ты сама не понимаешь, я не собираюсь тебе объяснять, – сердито сказал Кит, пытаясь скрыть свою обиду. – Возвращайся домой. А у меня еще есть дела.
 Аннабель, насмешливо усмехнувшись, поднесла было руки ко лбу, но Кит схватил ее за запястья с яростным воплем.
 – Почему ты так злишь меня, Аннабель? Я готов трясти тебя до тех пор, пока зубы не застучат.
 – Ты сердишься только в тех случаях, когда я говорю правду, – спокойно ответила она. – А если б я этого не делала, ты решил бы, что я смотрю на мир твоими глазами. Но это не так.
 Кит вздохнул и выпустил ее.
 – Сходи-ка сегодня с Харли к этой торговке. Мне станет гораздо легче, если ты будешь одета как следует. Неизвестно, какой подарочек припасла для нас твоя драгоценная Судьба.
 Кит смотрел вслед Аннабель, которая шла к дверям своей неторопливой скользящей походкой. Ни одна из знакомых ему женщин не умела двигаться так плавно или сохранять полную неподвижность. Ни одна из них не обладала такой особой внутренней гармонией. Впрочем, спокойна она далеко не всегда, подумал Кит, несколько приободрившись. Аннабель способна и на дикие вспышки ярости, как дурно воспитанный сорванец. Она сама признавалась, что это – наследие прошлого, которое оживает сейчас, в новой обстановке. Может, ему удастся пробить броню, которой защищает себя Аннабель.
 Удрученный невеселыми мыслями, Кит вскочил на Чарли и поехал в конюшню. Домой он вернулся еще засветло. Всю вторую половину дня в штабе обсуждались планы атаки на форты, захваченные афганцами. Когда Кит вошел в переднюю, из кухни высунулся Харли.
 – А, это вы, сэр. Ну и денек сегодня выдался, – сказал денщик, провожая Кита в гостиную.
 – Вы с мисс Спенсер ходили за покупками? – спросил Кит и налил себе бренди.
 Он решил, что теперь, при новом режиме правления, имеет право выпить первую рюмку только в шесть вечера.
 – Да, сэр, ходили. Но Господи, что там было, вы не представляете! Как они начали языками молотить, как затараторили на своем бесовском наречии! Не знаю, капитан, о чем они болтали, а только мисс с шестисот рупий сбила цену до двухсот.
 Всегда бесстрастное лицо Харли выражало крайнее изумление. Он вдруг стал необычайно красноречивым. И неудивительно: очень уж странно вели себя здешние женщины! Их нравы и пугали денщика, и внушали ему благоговейный трепет.
 Кит одобрительно усмехнулся:
 – Мисс Спенсер много всего накупила?
 – Не знаю точно, сэр, но похоже, что много. Девчонка принесет вещи завтра утром. Мисс сказала, что в нашем городке всего, что нужно, не достать, так что придется идти в Кабул.
 Улыбка на лице Кита погасла.
 – Охрана ее не пропустит. Во всяком случае, не должна пропустить.
 Харли кивнул с мудрым видом:
 – Мисс говорит, что небось есть какой-нибудь тайный ход.
 Кит хмуро потягивал бренди. Конечно, в их оборонительных сооружениях полно лазеек, и за всеми не уследишь.
 – А где же мисс Спенсер?
 – Задремала, сэр. Похоже, утомилась от занятий верховой ездой. Да еще поторговаться пришлось. – Харли с чувством потер лоб. – Это кого угодно доконает.
 – Да уж, представляю. Что у нас на ужин? Я умираю с голоду. С самого завтрака ничего не ел.
 – На складе сегодня продуктов, сэр, не выдавали. Но наша курочка хоть и старушка, а яички откладывает, – добавил денщик с ноткой тревоги в голосе. – И еще у нас мешок пшеничной муки остался, несколько картофелин, лук, немного бекона…
 – Хорошо, а что все-таки будет на ужин? – прервал его Кит, у которого уже слюнки потекли.
 Харли обиделся.
 – Ну, я сделал тушеную картошку на свином сале, с луком. А бекон приберег для завтрака, если вы, сэр, не против.
 – Ты – король денщиков, – сказал Кит. – Извини, что не дал тебе договорить.
 И улыбнулся очаровательной обезоруживающей улыбкой, которая пять лет назад помогла ему навечно завоевать преданность Харли. Денщик немного оттаял и запустил палец за воротник, словно тот вдруг стал ему тесноват.
 – Ну, сэр, пойду-ка я приготовлю еду.
 Харли вернулся на кухню, а Кит, прихватив рюмку, отправился в темную спальню.
 Аннабель тут же зашевелилась, потом с наслаждением потянулась и зевнула.
 – А я поспала.
 – Харли говорит, на то были веские причины, – усмехнулся Кит, подойдя к кровати. – Может, поцелуешь?
 Глаза Аннабель блеснули в полумраке.
 – Значит, трясти меня ты уже не хочешь?
 – Пока нет, – сухо ответил Кит. – Но я уверен, что в недалеком будущем такое желание возникнет. – Он поставил рюмку на тумбочку и наклонился. – Поцелуй же меня, несносное создание.
 Аннабель весьма старательно выполнила его приказ и села на постели.
 – Мы ходили за покупками. Харли рассказал тебе?
 – Да, и очень красноречиво, хоть это не в его характере. – Кит расстегнул ремень, на котором висела сабля, и потянулся. – По его словам, эта девица спокойно выходит из военного городка и возвращается со своим товаром.
 – Конечно, – невозмутимо отозвалась Айша. – Неужели ты думаешь, что здесь нет шпионов?
 – Нет, я так не думаю. – Кит расстегнул мундир. – Ведь у Макнотена есть свои шпионы в Кабуле, и они участвуют во всех его гнусных интригах.
 – Поверенный в делах замышляет что-то против Акбар-хана? – Свесив ноги с кровати, Аннабель чиркнула спичкой и зажгла масляную лампу, стоявшую на столике. – По-моему, это глупо.
 – А почему бы и нет? – Кит уселся на кровать и начал стягивать сапоги. – Око за око, зуб за зуб, ведь так?
 – Ну, это как посмотреть. И что за планы у поверенного в делах?
 – О, Макнотен поручил своему агенту организовать платные убийства наших ярых врагов. Это афганец по имени Мохун Лал, он живет в Кабуле, в резиденции одного из кизилбашских сирдаров.
 Аннабель с ужасом уставилась на Кита:
 – Но это же чистейшей воды предательство.
 – Твой бывший друг Акбар-хан сам предложил такой план, – заявил Кит.
 – Акбар-хан предложил Макнотену-хузур организовать убийства кого-то из сирдаров? Не верю.
 Кит устало потер виски:
 – Ну, в общем, речь шла о другом. И конечно, планы Макнотена отвратительны. Но все же Акбар-хан советовал посеять рознь между разными группировками вождей, чтобы они сражались друг с другом, а нас оставили в покое.
 – И ты ему поверил? После всего, что я тебе рассказывала! После всего, что ты сам видел и слышал! Неужели ты так глуп, Кит?
 От волнения Аннабель заметалась по комнате.
 – Нет, я не поверил Акбар-хану, – резко ответил Кит, задетый ее тоном. – Но я был всего лишь посредником. Мое мнение никого не интересовало. Я привез письмо, и поверенный в делах…
 – Сделал именно то, чего добивался Акбар-хан, – решительно перебила его Аннабель. – Если англичане покажут, что способны на предательство, то Акбар-хан будет действовать беспощадно.
 – Но он же сам внушил эту идею Макнотену, – возразил Кит.
 – Да. Однако решение-то принял поверенный в делах. Акбар-хан испытывал его, хотел посмотреть, можно ли доверять англичанам. Ты ведь знаешь, как хитер Акбар-хан. Он готов предложить тебе яблоко, а уж когда ты съешь его – не сомневайся, он от всякой ответственности откажется!
 – Что же ты предлагаешь? – Кит надел коричневый бархатный халат и в раздражении завязал пояс.
 Аннабель видела, что Кит устал, что его переполняет горькое разочарование. Она подошла к нему, обняла за талию и положила голову на грудь.
 – Понятия не имею. Давай сегодня больше не говорить об этом. Ты устал, так что хватит спорить. Лучше уж я попробую успокоить тебя.
 Кит провел рукой по ее волосам. В объятиях Аннабель не было страсти, нет, но от нее исходило ощущение нежности и покоя. Казалось, у нее был дар – усилием воли передавать свою внутреннюю гармонию другим, сглаживая все острые углы и шероховатости, возникавшие в споре.
 – Ты, наверное, проголодался. Харли уже давно возится на кухне. Иди в столовую, я тебе все подам.
 Уступая соблазну, Кит внял ее ласковым уговорам и почувствовал, как тревога и напряженность постепенно исчезают. Айша исполняла каждое его желание: подавала суп, наливала вино, разжигала огонь и болтала о самых разных вещах, никак не связанных с Судьбой, предательством и опасной бестолковостью. И у Кита возникло удивительное, волшебное ощущение, что для Айши он центр ее мира и она существует лишь для того, чтобы ублажать его. Как и в первую их ночь, ему казалось, будто он перенесся в некую незнакомую, но прекрасную сказочную страну. А потом, позже, в мягком свете лампы она подарила такую же радость и покой и его телу – и вот уже сон, незаметно подкравшись, захватил его врасплох и пленил…
 Аннабель с нежной улыбкой откинула волосы со лба уснувшего Кита, осторожно проведя пальцем по его подбородку и губам. Сейчас лицо его было спокойным: ни насмешливая улыбка, ни темное облачко разочарования в серых глазах не портили его. Интересно, каким был Кит в детстве? Подумав об этом, Аннабель широко улыбнулась. Наверное, настоящим ангелочком, по крайней мере внешне: эта вот копна золотистых кудрявых волос и чарующая улыбка. Да, Кит и сейчас умеет так улыбаться, когда забывает напускать на себя скучающий и утомленный вид. Вряд ли кто-то мог устоять перед таким очаровательным ребенком.
 Все еще улыбаясь, она задула лампу и нырнула в постель, натянув одеяло до самого носа. Уже засыпая, Аннабель подумала, что лежать с Китом в одной постели на редкость приятно. Это было для нее внове: ощущение, что рядом спит любимый человек, приносило покой и радость… только бы Судьба не помешала им, не трогала бы с места пешек на своей шахматной доске. Аннабель почему-то была уверена, что Судьба – тоже женщина…
 В мир сновидений, укрывшийся под уютными покрывалами, проник шум за окном. Кит проснулся, и в тот же миг Аннабель привстала на кровати.
 – Что за черт!.. – Кит выскочил из постели нагишом и подошел к окну. – Проклятие, ничего не вижу! – Он начал натягивать рубашку и брюки. – Выстрелов вроде бы не слышно. Значит, это не афганцы. Который час?
 – Три часа, – отозвалась Аннабель глухим голосом: как раз в этот миг она натягивала рубашку через голову. – А где моя «чадра»?
 Кит открыл было рот, чтобы велеть Аннабель оставаться дома, но все же смолчал и бросил ей свой шарф.
 – Обещай, что не заговоришь ни с кем и не отпустишь ни одной неприличной реплики насчет идиотов феринге.
 – Я выскажусь дома, – согласилась Аннабель и, пристегнув самодельную чадру возле уха, подхватила свою накидку. – Ты готов?
 Кит кивнул и вышел из комнаты. Харли уже ждал в прихожей возле распахнутой двери.
 – Что там еще? – хмуро спросил он, выглядывая на улицу, где в предрассветном полумраке мерцали окна домов.
 – Я знаю не больше тебя, – на ходу бросил Кит. – Но ничего хорошего – это уж точно. Айша, держись рядом. Я не хочу, чтобы ты исчезла из виду, понятно?
 – Понимаю, Рэлстон-хузур, – сказала Аннабель, склоняя голову. – Я пойду сзади, на расстоянии двух шагов, как и подобает.
 Несмотря на мрачное настроение, Кит улыбнулся и игриво потрепал Аннабель по голове.
 – Ну, посмотрим, как ты выполнишь свое обещание.
 Они поспешили к площади перед казармами, где царила всеобщая суматоха. Сомнений не было: в приготовленный для англичан гроб вбивали очередной гвоздь. Вдруг Кит резко остановился.
 – Боже всемогущий! Это же Уоррен со своим гарнизоном. Он оставил свой пост!
 – Какой пост? – Аннабель встала рядом, не сводя глаз с площади, где сбились в кучу солдаты и лошади. Время от времени чей-то громовой голос, отдающий приказы, перекрывал нестройный гул толпы.
 – Кит, я глазам своим не верю, – выдохнул подбежавший к ним Боб Мэркхем. – Уоррен говорит, что якобы не получал приказа держаться до последнего. Проклятие! А ведь майор Гриффитс с большим отрядом должен был сейчас двинуться на штурм крепости Шерифа. И уже к рассвету Уоррен был бы в безопасности. – Вид у Боба был такой же помятый, как и у Кита: нечесаные волосы, вкривь и вкось застегнутые пуговицы. – Ах, Аннабель, извините, я вас и не заметил, – мимоходом поздоровался он и продолжил: – По словам Уоррена, афганцы обстреливали ворота, но ворваться в форт так и не смогли. Впрочем, он и не стал этого дожидаться. – В голосе Боба прозвучало презрение. – По всей видимости, Уоррен приказал проделать брешь в крепостной стене – через нее они и удрали.
 – Тупоголовые идиоты, чтоб их! – Кит так взъерошил волосы, что они встали торчком.
 – Это еще мягко сказано, – сурово промолвил Боб. – Я бы назвал их иначе.
 – Я тоже. Но может, Уоррен и в самом деле не получал второго приказа. В любом случае… – Кит выразительно пожал плечами. – Теперь у нас два пути: или вести переговоры, или сражаться. Если только Эльфинстон не решит отсиживаться здесь и подыхать с голоду.
 Боб и Кит, казалось, забыли об Айше, которая старалась не привлекать к себе внимания. Она просто стояла рядом, слушала и размышляла. К ним подошли и другие люди, тоже выражавшие негодование и озабоченность. В морозном воздухе слышались гневные голоса, а Аннабель все стояла и думала. В гареме она не имела права участвовать в спорах мужчин. Вот и здесь повторяется то же самое… Не считая Кита и Харли, лишь четыре человека в военном городке знали, кто она на самом деле. А поскольку Кит хотел, чтобы так оставалось и впредь, у нее не было выбора: приходилось прятать Аннабель под личиной Айши, как она делала многие годы. Забавная ситуация, если учесть пылкое желание Кита воскресить Аннабель Спенсер и навсегда покончить с Айшой.
 Аннабель стояла так неподвижно и была настолько поглощена разговором, что Кит, похоже, забыл о ней. Увлеченный спором, он повернулся и пошел прочь в окружении своих друзей. Аннабель смотрела им вслед, так и не шевельнувшись: интересно, когда же Кит вспомнит о ней?
 Он вернулся минуты через три, лицо его искажала тревога. Но вот Кит увидел, что Аннабель стоит на прежнем месте, – и тревога сменилась удивлением.
 – Что случилось? – спросил он, подбежав к ней.
 – Я просто хотела проверить, когда же ты заметишь, что меня нет рядом.
 Ошеломленный, Кит хотел было отвергнуть это обвинение, но не смог. Аннабель рассмеялась:
 – Не волнуйся, я нисколько не обижена. Только, по-моему, все мужчины одинаковы, где бы они ни жили – в европейских домиках или в горах, в афганской крепости. Стоит им начать разговор на какую-то важную тему – и женщины перестают для них существовать.
 – Неправда, – запротестовал Кит. – Без женщин жизнь была бы невыносима.
 – Да, если они знают свое место. – Аннабель вопросительно приподняла брови.
 – Ладно, хватит. Я не намерен стоять здесь и пререкаться с тобой. Твое место – в постели, там я хочу тебя видеть.
 – Нам же надо подыскать какую-то замену еде. Отдаваться любви… что ж, вариант не худший.
 В этой шутливой перебранке они забыли, что дела принимают плохой оборот. Но трагедия близилась.




 Глава 14


 – Эта девчонка пришла, мисс, – сказал Харли, входя в столовую, где завтракали Кит и Аннабель.
 – О, спасибо! – Аннабель встала. – Схожу посмотрю. Если она принесла все, что я просила, мне понадобится двести рупий.
 – Сейчас дам, – охотно согласился Кит, поставив на стол свою чашку с чаем.
 Афганка ждала в прихожей. Ее лицо было закрыто покрывалом, в руках она держала довольно большой тюк. Аннабель весело поздоровалась с девушкой на пушту, но ответа не получила. Афганка молча протянула узел с вещами. У нее был испуганный вид, словно она хотела побыстрее удрать отсюда, боясь подхватить заразу.
 Аннабель осмотрела одежду и сразу поняла, в чем дело.
 – Деньги не нужны, – сказала она безжизненным голосом Киту, когда он вошел в прихожую.
 На лице Аннабель появилось странное выражение. Кит в недоумении уставился на нее:
 – Почему не нужны?
 Аннабель, ничего не объяснив, быстро сказала что-то на пушту. Афганка, пугливо озираясь, ответила ей тихим, полным ужаса голосом, торопливо поднесла руки ко лбу и выбежала на улицу.
 – Что случилось? Почему не понадобились деньги?
 – Это моя одежда, – ответила Аннабель все тем же безжизненным тоном. – Она принадлежит мне. Зачем же за нее платить?
 – Ты говоришь загадками. – В голосе Кита звучало нетерпение, вызванное тревогой.
 Аннабель вернулась в столовую и бросила тюк на стол, среди чашек с чаем.
 – Эту одежду прислал мне Акбар-хан.
 – Что? – Кит вытаращил глаза. – Не понимаю.
 – Помнишь, вчера вечером мы говорили о шпионах? – И в лице, и в голосе Аннабель была какая-то странная отрешенность. – Не знаю, почему я не смогла довести свою мысль до логического конца. Акбар-хан, конечно же, приказал своим людям следить за мной. Во всяком случае, он ясно дал понять, что знает, где я.
 – Значит, эта девица донесла Акбар-хану, что ты к ней приходила, и он решил сам снабдить тебя вещами?
 – А как иначе это можно объяснить?
 Аннабель начала рыться в груде одежды, перебирая шелк, кашемир и меха.
 – Смотри-ка, он прислал даже сапоги и костюм для верховой езды. – Аннабель вытащила брюки из мягкой кожи, кожаную куртку, отороченную мехом, и до блеска начищенные сапоги, сшитые на ее ногу. – И чадру.
 – Почему? – Только одно это слово и смог выдавить из себя Кит, не отрывавший глаз от роскошных переливчатых тканей, которые грудой лежали на столе.
 На губах Аннабель появилось подобие улыбки – печальной и горькой.
 – Акбар-хан просто напоминает, что я принадлежу ему по-прежнему и завишу от него. От его великодушия. – Она вдруг обхватила себя за плечи. – Но я могу лишиться этого великодушия в любой момент. – В голосе Аннабель появились нотки обреченности. – Ястреб бросится на свою добычу, когда захочет.
 Волна безнадежности захлестнула Кита, унеся с собой всю его энергию и решимость. Он пытался сопротивляться этому, но не мог закрыть глаза на реальность. Его опять пронзило ужасное ощущение, что оба они – жалкие твари в виварии Акбар-хана.
 – Я не позволю ему причинить тебе зло, – сказал Кит, хотя понимал, что это звучит нелепо.
 Аннабель покачала головой, но удержалась от насмешек, которых так опасался Кит.
 – Нас обоих ждут страдания, и мы не сумеем защитить друг друга.
 – Возвращайся в Кабул, немедленно, – с мукой в голосе потребовал Кит. – Я все равно обречен, а ты – нет. По моей вине ты оказалась в таком положении. Я хочу, чтобы ты вернулась к Акбар-хану.
 – Но я не хочу, – тихо отозвалась Аннабель. – Я уже говорила тебе, что сделала свой выбор. И сейчас ничего не изменилось. Кто знает? – Она слегка пожала плечами и немного оживилась. – Вдруг Судьба припасла нам какой-нибудь подарок? Посмотрим.
 – Уж эта проклятая твоя Судьба! – сказал Кит. Он хотел притвориться раздраженным, но в голосе его прозвучали облегчение и какая-то странная радость.
 Аннабель все поняла и улыбнулась, на этот раз без горечи.
 – Что ж, по крайней мере я не буду мерзнуть, – весело сказала она.
 Напряженность мгновенно спала, казалось, все страхи легко можно разогнать простым усилием воли.
 – Как приятно будет сменить одежду! Попрошу-ка я Харли приготовить ванну. – Аннабель потянулась к Киту, чтобы поцеловать его. – Может, не пойдешь на дежурство? Хорошо бы выяснить, на сколько хватит наших припасов. И как их пополнить? Жаль, что здесь нет моего сокола, – добавила она, и ее глаза озорно блеснули. – Наверное, надо послать за ним к Акбар-хану. Тогда мы были бы обеспечены полевыми мышами и воробьями.
 – Вряд ли кулинарных способностей Харли хватит на то, чтобы приготовить из них нечто съедобное, – в тон ей ответил Кит. – Но мысль интересная. Сегодня вечером пойду на охоту, может, что-нибудь добуду. – Кит слегка сжал бедра Аннабель и стал пристально ее разглядывать. Несмотря на веселый голос, его глаза оставались серьезными. – Ты уверена?
 Аннабель кивнула, и улыбка сползла с ее лица.
 – Хорошо. Мне пора. Днем отведу тебя в школу верховой езды. Поработаешь с Риссалдаром.
 – Жду не дождусь, – дурачась, сказала она. – Вряд ли он будет обращаться со мной так же вежливо, как ты.
 – Нет, он будет орать. Но многому научит, это я обещаю.
 Кит направился в штаб. Атмосфера в военном городке накалялась. Какой-то малыш выбежал на пустынную улицу в погоне за мячом. Кит подобрал мячик и осторожно бросил его ребенку. Малыш прижал игрушку к груди и уставился на офицера широко раскрытыми глазами. К нему тотчас подскочила рассерженная няня-индианка и, проворчав что-то на хинди, потащила своего воспитанника поближе к дому. Капризный мальчишка яростно и повелительно заорал на нее. Кит пошел своей дорогой. Неужели Аннабель Спенсер в детстве тоже обладала этим въевшимся в плоть и кровь чувством превосходства над слугами-туземцами? Если нет, значит, она получила необычное воспитание, подумал он, входя в штаб. «Все мы одинаковы, все мы – избалованные дети, отпрыски великой Британской империи. Но что будет с этими бедными малышами?» От непрошеных мыслей по телу Кита пробежал холодок, но он постарался выбросить их из головы.
 – Есть новости? – спросил он, обращаясь ко всем, кто сидел в комнате для адъютантов.
 – Доброе утро, Рэлстон. – Усатый майор оторвался от висевшей на стене карты. – А я ждал вас. Пороху понюхать хотите?
 Никакого восторга Кит не испытал, но отказаться не мог.
 – Конечно. Куда мы направимся?
 – Будем брать крепость Махомеда Шерифа. Если удастся выбить оттуда афганцев, мы, возможно, сумеем вернуть интендантство, – сказал майор Гриффитс. – Устроим там заварушку. Возьмите с собой дюжину ловких ребят. Сбор на площади, у казарм, когда стемнеет.
 – Слушаюсь, сэр. – Кит отдал честь и пошел на поиски сержанта Абдула Али.
 Тот отнесся к словам Кита с обычной флегматичностью.
 – У меня, сэр, руки чешутся, только бы добраться до них. А хороших ребят для вас я найду.
 – Спасибо, сержант.
 Кит вернулся в штаб, где все кипело энтузиазмом. Причиной тому была решительность Гриффитса: он показал, что афганцам можно и должно оказывать сопротивление.
 – А ты счастливчик! – обратился к Киту Боб Мэркхем. – Хотел бы я быть на твоем месте.
 Кит скривил губы в усмешке:
 – Если со мной что случится, пригляди за Аннабель.
 Боб понимающе кивнул.
 – Надеюсь, на этот раз ты сказал ей, куда направляешься.
 – Пока нет, но скажу.
 Кит вернулся домой в полдень. Он нашел Аннабель на заднем дворике. Она беседовала с любимой курицей Харли.
 – Говорят, когда с курами беседуешь, они лучше откладывают яйца. Но боюсь, Харли прав. Эта тощая старая птица разве что для супа годится.
 – Не думаю, что Харли говорил серьезно. – Кит прислонился к стене дома, радуясь тому, что может просто смотреть на Аннабель. И на мгновение забыл обо всем. – Он привез Присциллу из Индии. В этой рубашке ты выглядишь очаровательно.
 Аннабель не привыкла к комплиментам. Ее бледные щеки слегка порозовели, и она с оттенком самодовольства провела пальцами по изумрудно-зеленой ткани.
 – Это моя любимая.
 – Женщины всегда знают, что им идет, – заметил Кит и тем же тоном продолжал: – Я буду участвовать в штурме крепости Махомеда Шерифа.
 Аннабель кивнула.
 – Когда?
 – Сегодня вечером.
 – Это разумно. Ваше нападение не будет неожиданностью, но все же темнота – лучший друг атакующих.
 – А я-то думал, ты расстроишься… или даже разозлишься, – грустно улыбнулся Кит.
 – Ну и глупо с твоей стороны, – нахмурилась Аннабель. – Я злюсь, когда ты не говоришь мне, что намерен делать, и мне приходится гадать, сидя дома, где ты и что с тобой. Но сражаться ты обязан. – Она пожала плечами. – Не забывай, я жила среди людей, для которых война – смысл их существования.
 – В случае чего Боб позаботится о тебе, – прямо сказал Кит, решив, что глупо лгать такой женщине.
 – Я не нуждаюсь в защите, Кит, – ответила она с той же прямотой. – Это моя страна. И я знаю, что делать, если тебя убьют.
 Кит протянул к ней руки, не в силах выразить словами свои чувства. Аннабель, залитая лучами зимнего солнца, улыбалась ему нежно и ободряюще. Она отказалась от помощи, на которую рассчитывала бы любая другая на ее месте. Она полагалась на собственные силы, да еще ему оказывала поддержку. И с такой женщиной ему придется сейчас расстаться. Возможно, навсегда.
 Аннабель, мгновенно поняв его состояние, подошла поближе.
 – Это Судьба, любовь моя, – сказала она, взяв Кита за руки. – Прими ее. На этот раз ты вернешься живым. Я знаю.
 – Как ты можешь знать?
 – Это написано на твоем лбу. – И она провела кончиками пальцев по его нахмуренному лбу. – Иди и выполняй свой долг, как подобает мужчине.
 – Мне нужно быть сейчас на военном совете. – Кит до боли сжал ее руки. – Я хотел отвести тебя в школу верховой езды, да времени нет.
 – Вот и хорошо. Значит, твой Риссалдар не будет на меня орать. А я еще побеседую с Присциллой. Посмотрим, может, удастся выжать из нее несколько яиц.
 – Любимая…
 – Иди, Кит. Я буду здесь, когда ты вернешься.
 Но он еще долго стоял, держа Аннабель за руки, потом наклонился, поцеловал ее, слегка коснувшись губ, и пошел прочь. Когда Кит оглянулся в последний раз, Аннабель послала ему воздушный поцелуй. Он улыбнулся в ответ.
 Оставшись одна, она смахнула со щеки непрошеную слезинку и испытующе посмотрела на Присциллу.
 – Ну, Присси, как насчет двух коричневых яичек? Когда Рэлстон-хузур вернется, ему нужно будет плотно позавтракать.
 – С ними ничего невозможно сделать! – Майор Гриффитс старался перекричать грохот пушек, стрелявших картечью. – Эти мерзавцы словно из-под земли возникают. Вы только взгляните!
 Кит всмотрелся в позиции афганцев. Они выстроились на парапете и палили по англичанам из своих дальнобойных джеззали. Те отвечали им мушкетными выстрелами. Гриффитс был прав. Как только картечь пробивала брешь в рядах гильзаи, на месте упавших тут же появлялись новые воины.
 – Нам нужна вторая пушка, – сказал Кит и вдруг почувствовал, что руку обожгло как огнем. Он в недоумении посмотрел на свои окровавленные пальцы. – Черт, что такое?
 – Вот, сэр. – Абдул Али протянул ему носовой платок. – Перевяжите. Вас, верно, шальная пуля задела.
 Кит потуже перевязал рану и затянул узел зубами. А вокруг по-прежнему падали раненые, и артиллеристы валились с ног от усталости. Ночная мгла редела, предвещая наступление серенького зимнего рассвета.
 Всю ночь они штурмовали крепость – безрезультатно. Ударный отряд кавалерии под командованием Кита стоял в тылу, готовый выступить, как только артиллерия очистит парапеты. Но пока выполнить эту задачу не удалось.
 – Давайте сигнал к отступлению, – приказал майор Гриффитс и устало вздохнул. Потом, вновь оживившись, добавил: – Но клянусь Господом, в следующий раз я возьму эту крепость. Рэлстон, займитесь орудийным расчетом, ладно? А я постараюсь прикрыть вас.
 Под громкие печальные звуки горна Кит галопом помчался к пушке. Артиллеристы были уже почти в состоянии прострации. Кит приказал вкатить орудие на передок и припрячь лошадей. Стараясь подбодрить людей, он говорил нарочито весело. А между тем винтовки афганцев продолжали сеять смерть. Когда же умолкла пушка, потери среди англичан возросли еще более. Пехотинцы делали все возможное, чтобы прикрыть своих, но разве могли их мушкеты сравниться с джеззали! Но вот наконец драгоценную пушку прицепили к передку и припрягли лошадей. Теперь можно было начинать отступление.
 На рассвете измученные солдаты с трудом приплелись к воротам военного городка. На обратном пути их преследовали ликующие фанатики-гази. Они стреляли и выкрикивали оскорбления. Афганцы повернули назад только у моста через канал, который охранялся отрядом английской кавалерии.
 – Кит, твою рану надо бы показать врачу, – посоветовал Гриффитс, слезая с лошади. – Ну как, попробуем еще раз сегодня ночью?
 – О да, – совершенно искренне ответил Кит. Как и майор, он не мог примириться с тем, что столько человеческих жизней было загублено впустую. – Но там нужны две пушки.
 Разговаривая с Гриффитсом, он обшаривал глазами площадь, где постепенно восстанавливался порядок: солдаты расходились по домам, раненых уносили в госпиталь, лошадей уводили в конюшню. Кит увидел Аннабель в дальнем конце площади: закутанная в белую чадру, она пряталась в тени. Но Кит чувствовал, как изумрудные глаза жадно смотрят на него через сетчатую вставку, сотканную из белых шелковых нитей. Он поприветствовал ее, подняв руку. Аннабель приложила руки ко лбу, повернулась и исчезла.
 Она явно стала более осмотрительна, подумал Кит и улыбнулся про себя, сразу почувствовав, как отступает смертельная усталость.
 Носовой платок, служивший повязкой, так намок, что кровь капала с него непрерывно. Все же Кит решил, что визит к врачу можно отложить, – есть дела и поважнее.
 – Какие будут дальнейшие указания, майор? – спросил он для проформы и довольно неуклюже, с помощью одной руки слез с лошади.
 Гриффитс покачал головой:
 – Отдохните, а вечером опять попытаем счастья. Если, конечно, у вас не будет неприятностей с раной.
 – Не думаю. – Кит отдал честь здоровой рукой и бодро пошел домой. Трудно поверить, но после такой ночи он испытывал прилив энергии.
 Аннабель ждала его, стоя в дверях дома.
 – Если б ты задержался где-то, я бы ужасно рассердилась, – заявила она, выбежав навстречу Киту. Но голос выдавал ее истинные чувства, а глаза излучали тепло и любовь.
 – Не могу же я обниматься с тобой на улице, – запротестовал Кит, когда Аннабель протянула к нему руки. – На площади ты вела себя примерно. Не надо теперь все портить. – Спрятав больную руку за спину, он слегка шлепнул Аннабель по бедру, подталкивая ее к дому.
 – Вы взяли крепость?
 – Нет. Там черт-те что творилось! Но сегодня мы попробуем еще раз. Будь у нас две пушки, все закончилось бы иначе.
 – О! Большие потери?
 Глаза Кита потемнели, губы сжались, превратившись в тонкую линию.
 – У этих проклятых джеззали дальний прицел.
 – Да, – согласилась Аннабель и отошла в сторонку возле двери, пропуская Кита вперед. – Кит, на тропинке кровь! Куда ты ранен? – Ее голос ничуть не изменился.
 Кит не заметил и следа паники. И почему он так боялся, что Аннабель упадет в обморок или устроит истерику? Да потому, что опять судил о ней по своим меркам.
 – Всего лишь в руку. По-моему, это царапина.
 – Дай-ка посмотреть. – Аннабель взяла его за руку, поморщившись при виде грязной повязки. – А вот это уж зря.
 – Да, – мрачно согласился Кит. – Но ничего лучшего не оказалось.
 Аннабель втащила его в дом.
 – О Господи, сэр! Да вы ранены! – в ужасе воскликнул Харли.
 – Приготовьте горячей воды, хорошо? – отрывисто сказала Аннабель. – И еще принесите толстые полотенца, чтобы вытереть кровь. Я хочу выяснить, насколько серьезна рана. – Она усадила Кита в кресло в гостиной и налила бренди из графинчика, который стоял в буфете. – Вот. Я думаю, это пойдет тебе на пользу.
 – Ты у нас хирург-профессионал, а? – подшучивал Кит.
 Он отхлебнул бренди, а тем временем Аннабель уже развязала платок Абдула Али.
 – Да. Ты еще удивишься, – парировала она.
 – Нет, меня ничто больше не удивит в тебе.
 Аннабель подняла глаза, и ее зубы сверкнули в улыбке. Потом она велела Харли, который принес горячую воду и полотенца, положить все это на пол, поближе к ней.
 – Что, плохи дела, мисс? – спросил денщик, и его обычно бесстрастное лицо исказилось тревогой.
 – Трудно сказать, пока здесь столько крови.
 Аннабель осторожно промыла рану и принялась молча изучать ее. А Кит попивал бренди, чувствуя, как его охватывает сонливость. Обеспокоенный Харли ждал приговора.
 – Я думаю, это заноза, – спокойно объявила Аннабель.
 – Заноза! – Кит моментально вышел из состояния летаргии. – Какой ужас! Да нет, быть не может!
 – Кит, ты ранен! – На пороге гостиной вдруг появился Боб Мэркхем. – Парадная дверь была открыта, вот я и не стал стучать, – объяснил он, торопливо входя в комнату. – Что-то серьезное?
 – Это щепка, – повторила Аннабель, не отрываясь от своего занятия.
 – Чертовски больно, – сказал Кит, сползая на самый краешек кресла.
 – Заноза очень длинная, – мягко ответила Аннабель. – И вошла глубоко. Харли, может быть, вы приготовите нам чай?
 – Слушаюсь, мисс. – Денщик вышел с несколько обиженным видом.
 Кит вдруг резко втянул воздух:
 – Проклятие!
 – Извини, – нежно проговорила Аннабель. – Но если я не вытащу эту щепку целиком, начнется гангрена. Выпей еще бренди.
 – Нет, я подожду чая. – Кит заскрипел зубами. – Только давай поскорее.
 – Я делаю все возможное, – ответила она совершенно невозмутимо. – Вот. – И торжествующе показала длинную, очень острую щепку. – Попади она в горло, и ты бы умер. Это все равно что удар кинжалом.
 – Очень утешительно, – насмешливо отозвался Кит. – Откуда эта щепка взялась, дьявол ее побери?
 Аннабель пожала плечами, останавливая поток крови, который с новой силой хлынул из раны.
 – Когда пуля попадает в дерево, щепки летят во все стороны.
 – А вы хорошо разбираетесь в этих делах, – заметил Боб.
 Аннабель мельком взглянула на него.
 – Да, я прекрасно знаю, как воюют афганцы. У них много такого рода трюков. – И она начала бинтовать руку Кита. – Рана не очень серьезная, но будет чертовски сильно кровоточить.
 – Аннабель, следи за своим языком! – с укором сказал Кит, полушутя-полусерьезно.
 – Извини. Я и не знала, что ты такой чувствительный, – парировала она. – И не замечала пока, чтобы ты как-то сдерживался в моем присутствии.
 Боб хихикнул:
 – Вот тут, Кит, она права: коли сам хорош, нечего от других требовать тонких манер.
 Пока Кит обдумывал достойный ответ, в комнате появился Харли с подносом.
 – Наливать, мисс?
 – Да, пожалуйста, – рассеянно отозвалась Аннабель, вся сосредоточившись на перевязке.
 Кит поднял брови. Судя по этому диалогу, в отношениях между Аннабель и Харли что-то изменилось. Денщик явно передал бразды правления в ее руки.
 – Тебе обязательно надо участвовать в сегодняшней вылазке? – спросила Аннабель, все еще сидя на корточках, и мрачно взглянула на Кита. – Малейшее сотрясение, и рана опять откроется. А с кровотечением от тебя все равно толку не будет.
 – Милая моя, заноза – это не оправдание, чтобы отсиживаться дома, – возразил Кит, взяв из рук Харли чашку с чаем. – Даже в том случае, если бы я искал отговорку, а я этого вовсе не желаю.
 – Пойду-ка и попробую забить себе местечко, – решительно сказал Боб. – Нет, чая не надо. Спасибо, Харли. Хочу предложить свои услуги Гриффитсу. Поспи, Кит. Ты это вполне заслужил.
 – Спорить не стану, – ответил Кит, уткнувшись в свою чашку. – Только, пожалуйста, сделай мне одолжение, а? Немного попозже отведи Аннабель в школу верховой езды и погоняй ее на Чарли часок-другой.
 – О Кит… – начала было Аннабель, но он повелительно шикнул на нее.
 – Если Чарли привыкнет к тебе, он покажет все, на что способен. А в скором времени именно это и потребуется.
 Боба явно терзали сомнения.
 – Конечно, я буду весьма рад. Я и сестер своих учил ездить, но… но… в общем… – И он взмахнул рукой, не в силах выразить словами свои чувства. – Попробуй-ка научи чему-нибудь такого человека, как Аннабель Спенсер!
 Аннабель улыбнулась:
 – Боб, я не доставлю вам хлопот. Буду послушной – не хуже ваших сестер. Надену чадру и не произнесу ни слова. И выполню все ваши указания.
 – Смеетесь надо мной? – Кроткие голубые глаза Боба подозрительно всматривались в лицо вкрадчиво улыбавшейся Аннабель.
 – Нисколько. Когда освободитесь, приходите за мной. Я буду ждать.
 – Значит, около полудня, – сказал Боб и отправился просить Гриффитса, чтобы тот взял его с собой на штурм.
 – Идем. – Аннабель легко выпрямилась. – Харли приготовит тебе ванну. Ты весь черный как негр.
 – Это пороховой дым, – объяснил Кит, с трудом поднимаясь с кресла. – Очевидно, мне предстоит увидеть Айшу в новом свете?
 – Да, – подтвердила она. – Сейчас ты узнаешь, как афганская женщина заботится о своем воине, вернувшемся с битвы.
 – О, жаль, что я так устал!
 – Обещаю, что ты все равно получишь массу удовольствия, – сказала Аннабель, блеснув глазами. – Доверься мне, Рэлстон-хузур.
 – С превеликой радостью. Но как же ты?.. – Кит пошел вслед за Аннабель в спальню.
 – Наслаждаться можно по-разному, – ответила она, проворно расстегнув ремень, на котором висела сабля. – Сядь, я сниму с тебя сапоги.
 – На этот раз я разрешу тебе заняться черной работой. – Кит откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Аннабель нагнулась и ухватилась за сапог. – Но только потому, что мне надо сберечь силы. А уж потом, клянусь, милая, я намерен устроить такое, что ты позабудешь, на каком свете живешь.
 – Охотно верю.
 В глазах Аннабель таилось столько обещаний, что Кит позабыл об усталости. А она вернулась к добровольно взятым на себя обязанностям и принялась хлопотать над Китом. Ему невольно вспомнилась няня, которая вот так же ухаживала за ним в детстве. Правда, прикосновения Айши явно предназначались для взрослого мужчины. Это абсурдное сравнение, конечно, рассмешило бы Кита, не будь он в таком сонном состоянии. Но он решил его запомнить, чтобы потом позабавить Аннабель.
 – Полежи со мной немножко, – пробормотал Кит, завернувшись в накрахмаленные простыни.
 – Если мой повелитель желает этого, – ответила Аннабель и поднесла руки ко лбу.
 – Да, желает, – сказал Кит сонным голосом. Слипающимися глазами он смотрел, как Аннабель раздевается. Потом она скользнула в кровать. – Ложись на бок, чтобы я мог обнять тебя. – И он прильнул к ней всем телом, сжал в пальцах ее груди и уткнулся носом в затылок.
 Аннабель чувствовала, что Кит засыпает: его тело обмякло, руки отяжелели. Часа два она лежала и стерегла его сон. Даже в забытьи Кит ощущал ее присутствие, черпая в этом успокоение и силу. Когда Аннабель осторожно высвободилась из его объятий, он протестующе застонал и попытался схватить ее. Тихонько рассмеявшись, она увернулась и встала с кровати.
 – Где ты? – Не открывая глаз, Кит шарил руками по постели.
 – Я одеваюсь. У меня ведь занятия с Бобом, не так ли?
 – Ах да. – Кит перевернулся на другой бок и пробормотал: – Сегодня ты должна ездить без седла.
 Аннабель насмешливо взглянула на неясные очертания фигуры Кита, укрытого одеялом, и прошептала:
 – Да, Рэлстон-хузур.
 Ровно в двенадцать появился Боб. Он привел с собой Чарли. Капитан немного нервничал, но его волнение улеглось, когда Аннабель весело поздоровалась с ним и с лошадью. Чарли приветствовал ее ржанием и стал энергично бить копытом о землю, как только Аннабель с помощью Мэркхема уселась на него.
 – Разве Кит разрешил вам ездить с седлом? – поинтересовался Боб, когда они приблизились к манежу.
 Аннабель посмотрела на него через сетчатую вставку. В ее ясном взоре Боб прочел искреннее удивление.
 – Но я же не солдат. – Она увильнула от ответа, изобразив полное неведение. – Вряд ли мне нужна такая муштровка.
 – Да… да, наверное, – с сомнением сказал Боб. – Но без седла всадник лучше концентрирует внимание.
 Аннабель вежливо кивнула в знак согласия, но тут же возразила:
 – Для кавалеристов это, может быть, и важно. А мы с Чарли просто знакомимся.
 Убедить Боба ей не удалось, но он был слишком застенчив, чтобы спорить. Школа верховой езды опустела, и по вполне веской причине: со стороны земляной насыпи, окружавшей военный городок, то и дело слышались выстрелы. Сейчас важнее было обороняться от периодически повторявшихся нападений, чем совершенствовать мастерство выездки.
 Аннабель сразу заметила, что Боб ведет занятия совсем не так, как Кит. Он изо всех сил старался угодить ей, и поэтому трудно было отличить критику от похвалы. Наконец, после очередной невразумительной его реплики, Аннабель попросила:
 – Боб, повторите еще раз, но другими словами, как если бы вы говорили со своими кавалеристами.
 Капитан удивленно взглянул на нее и расхохотался:
 – Простите, но не хотелось выговаривать вам.
 – Не такое уж я хрупкое создание, чтобы не выдержать критики. Я ведь сама понимаю, что ошиблась и сбила с толку Чарли.
 После этого дела пошли на лад. Через полчаса к ним зашел Кит, отдохнувший и посвежевший. Несколько минут он с одобрением наблюдал за Аннабель, а потом тихо спросил Боба:
 – Ты считаешь, что Аннабель еще не готова ездить без седла? Мне кажется, она прекрасно справится.
 Боб удивленно обернулся к Киту:
 – Но Аннабель уверяла, что, с твоей точки зрения, это не нужно.
 – Ну и хитрюга! – в сердцах сказал Кит. – Я же велел ей сегодня снять седло. Ясное дело, она была не в восторге от этой идеи!
 – Кит! – Увидев его, Аннабель рысцой пересекла манеж. Мужчины не могли видеть ее улыбку, но в голосе звучала откровенная радость. – Ты хорошо отдохнул?
 – Великолепно. А теперь слезай с лошади. Я хочу, чтобы ты поездила без седла.
 – О Кит! Да какая разница?
 – Большая, и ты сейчас это почувствуешь. Слезь, пожалуйста.
 – И почему ты такой педант? – Аннабель с ворчанием спешилась и, сердито нахохлившись, стала ждать, пока Боб и Кит расседлают Чарли. – Того и гляди ты прикажешь мне взять в руки саблю и пику.
 – Перестань злиться. – Не обращая внимания на ворчание Аннабель, Кит подбросил ее на широкую спину Чарли. – А теперь, мисс, в наказание за ваше непослушание вы будете делать «восьмерки». «Восьмерка» влево, пожалуйста.
 – Бессердечная ты скотина!
 Кит рассмеялся, а Боб, ухмыльнувшись, взял свой кивер.
 – Я, пожалуй, оставлю вас наедине, если моя помощь не требуется.
 – Начальство посылает отряд в деревню Бехмару за продовольствием, – сообщил Кит, не отрывая глаз от своей ученицы. – По дороге сюда я встретил Колина. Судя по всему, там удастся пополнить запасы. Деревня всего в полумиле от военного городка… Аннабель, Чарли должен идти с левой передней ноги и с правой задней одновременно. Ты совсем запутала бедное животное.
 – Извини, – крикнула она. – Но без стремян чертовски трудно давать ему команды. Колени-то у меня не настолько сильные.
 – А тут сила и не требуется, только умение, – любезно сказал Кит и получил в ответ поток яростной брани на фарси.
 Боб хихикнул:
 – Я схожу в штаб, посмотрю, что там творится. Если мы сможем поправить ситуацию с припасами, дела пойдут на лад.
 – Блажен, кто верует. – Глаза Кита погрустнели. – А впрочем, вдруг нам сегодня ночью повезет? Тогда афганцы немного поутихнут. Ты забил себе местечко на этом пикнике?
 – Да. Гриффитс рад любому, у кого осталась хоть капля энтузиазма. Атмосфера у нас хуже, чем в могиле. Эльфинстон по-прежнему не знает, что делать, а Макнотен ходит мрачный как туча.
 – Ладно, увидимся на площади, когда стемнеет… Вот так хорошо, милая… Теперь попробуй вправо.
 Боб ушел, предоставив Киту и его удивительной подруге продолжать занятия. Но урок закончился, как только за ним захлопнулась дверь.
 – Кит, с меня достаточно, – вдруг заявила Аннабель и, сделав караколь вправо, бросила поводья.
 – Дорогая, – прошептал он, – ты осложняешь свое положение: сначала непослушание, потом бунт. Предупреждаю: наказание будет суровым.
 – Я рискну, – отозвалась Аннабель, сорвала с головы чадру и бросила ее Киту. – Придется выдержать еще и наказание за то, что я открыла лицо.
 Она засмеялась, глядя на Кита сверху вниз, и у него перехватило дыхание. Аннабель сидела на огромном Чарли, словно на скале. Ее волосы были заплетены в тяжелую косу, кожаные брюки и куртка подчеркивали каждую линию стройного соблазнительного тела, изумрудные глаза блестели насмешливо и призывно.
 – Кажется, утром я кое-что тебе обещал, – протянул Кит, перебросив чадру через руку. – Лучше бы ты слезла с лошади.
 – Лучше для кого? – шутливо спросила Аннабель, не двигаясь с места.
 Вместо ответа Кит просто поманил ее пальцем, и она вняла его призывам с сатанинской улыбкой на губах. Улыбкой, в которой Кит прочел предвкушение наслаждения и готовность выполнить условия договора.
 – Святые небеса, как ты прекрасна! – прошептал он, когда Аннабель, гибкая и легкая, как перышко, спорхнула в его объятия. Их тела сплелись.
 Кит жадно ласкал ее, его руки скользили по округлым линиям груди и бедер.
 – Я отведу Чарли в конюшню. А ты отправляйся домой, разденься и жди меня, – приказал он хриплым, задыхающимся голосом и почувствовал, как Аннабель захлестнула волна страсти.
 По ее бедрам, плотно прижатым к ногам Кита, прошла судорога, она откинула голову и приоткрыла губы, застыв в нетерпеливом ожидании. Полумесяцы густых рыжих ресниц легли на кремово-белые щеки. Кит, не отрывая глаз от лица Аннабель, подхватил ее и привлек к себе, чтобы она ощутила силу его желания. Потом Кит прильнул к ее губам, исследуя языком рот, уже готовый к его поцелуям.
 В его сознании мелькнула мысль о том, что сюда могут прийти Риссалдар и кавалеристы, но тут же исчезла. Он ведь должен был выполнить свое обещание.
 Аннабель страстно хотела этого. И подалась вперед, навстречу своему возлюбленному, подчиняясь его желаниям, предоставив ему роль дирижера в этой чудесной игре. Когда Кит, задыхаясь, наконец смог оторваться от ее губ, Аннабель мечтательно улыбнулась, но не выпустила его из своих объятий.
 – Я приду через полчаса, не больше. Разденься к этому времени.
 Аннабель кивнула. Кит разжал руки, и она скользнула в сторону.
 – Анна, – тихо позвал он, протягивая ей чадру. – Лучше надень это.
 В коротеньком интимном имени Анна звучали страсть и обещание.
 Глаза Аннабель сузились, но она ничего не сказала. Просто накинула чадру и ушла.
 Кит, которого лихорадило от нетерпения, повел Чарли в конюшню, моля Бога, чтобы никто не задержал его. А то придется вести пустые разговоры или заниматься дурацкими рутинными делами, решать какие-то проблемы… В голове у Кита теснились воспоминания о белоснежной коже, о копне бронзовых волос, о сладострастном теле и глазах, полных желания.
 Он настолько привык к ежедневной пальбе, что почти не замечал ее. Наспех передав Чарли в руки одного из сипаев, Кит помчался домой.
 Харли куда-то исчез: предусмотрительность всегда была его главным достоинством. Кит вошел в спальню.
 Аннабель сидела на кровати скрестив ноги. Ее наготу скрывали только волосы, огненным потоком струившиеся по спине и плечам.
 – Салаам, Рэлстон-хузур, – сказала она и поднесла руки ко лбу. При свете зажженного камина ее глаза сверкали, словно драгоценные камни.
 – Приветствую тебя, Айша. – Кит расстегнул китель. – Помнишь, что я обещал тебе?
 – Что я позабуду, на каком свете живу, – ответила она, не отрывая от него взгляда.
 Кит быстро, не сделав ни одного лишнего движения, стянул с себя брюки и пружинистым шагом подошел к кровати. Его тело, готовое излить свою мужскую силу, было прекрасно.
 – Я всегда держу слово, – сказал он и, опершись коленом на кровать, вздернул ее подбородок. – В этот раз я все возьму на себя.
 – Ничего другого я и не желаю.




 Глава 15


 Акбар-хан провел рукой по своей бородке.
 – Десять тысяч рупий за голову каждого вождя. Вот что предлагается в письме.
 Его слушатели хранили бесстрастное молчание. Из их кальянов, в которых булькала ароматическая вода, кольцами вился дымок. Воздух в зале для собраний прогревался низенькой пузатой печкой.
 – Лейтенант Конолли, уполномоченный Макнотена, написал это письмо Мохун Лалу, – продолжал Акбар-хан все тем же задумчивым тоном. – Он предлагает подкупить Хаджи Али, чтобы тот принес им головы сирдаров. – Ярко-голубые глаза обежали комнату; повсюду Акбар-хан видел угрюмые лица, словно высеченные из камня. – Мне кажется, нельзя верить договорам с людьми, которые подсылают наемных убийц, – спокойно подвел итог сирдар и услышал одобрительный гул голосов. – И когда Макнотен-хузур заявляет о своих намерениях честно вести переговоры, я не могу удержаться от сомнений. – Сурово сжатые губы сирдара скривились в насмешливой улыбке. Он тонко разыграл этот ход.
 – Говорят, что Эльфинстон-хузур слабеет день ото дня, – выкрикнул один из вождей. – Вот почему Шелтону с его бригадой приказано уйти из Бала-Хисар в военный городок.
 – Мои осведомители в военном городке подтверждают это, – согласился Акбар-хан. – Думаю, настало время слегка усилить нажим. Вчера ночью англичанам повезло: они взяли крепость Махомеда Шерифа. Но все остальные крепости в долине – от Сих Сунга до военного городка – находятся в руках наших людей. Предлагаю обстреливать военный городок прямо из форта Рикабаши.
 – А как быть с деревней Бехмару? – спросил Уктар-хан, отхлебнув шербет. – Там англичане пополняют свои припасы. Сколько еще это будет продолжаться?
 – Нисколько, – отозвался Акбар-хан. – Хотя продовольствия из деревни им все равно не хватит, но это «дорога жизни», и ее надо перерезать. Тогда у них не останется выбора: или голодная смерть, или переговоры об отступлении.
 – Наступает пора снегопадов.
 – Да, и запасы топлива у них исчерпаны.
 Шура закончилась в атмосфере полного единодушия, что было весьма необычно для этого разношерстного сборища, раздираемого внутренними противоречиями. Оставшись один, Акбар-хан уставился куда-то в пространство и застыл в полной неподвижности, погруженный в свои мысли.
 Айша наверняка догадывается о его планах. Что она чувствует сейчас, находясь в осажденном военном городке, среди слабых, нерешительных дураков феринге, которых он научил ее презирать? Каково ей знать о приближении неизбежного конца? Ведь Айше придется разделить судьбу англичан.
 Когда лучше всего вернуть ее? В общем, это можно сделать в любую минуту и без особых трудностей: в военном городке полным-полно его людей. Или оставить Айшу там, чтобы она ощутила, как вонзаются в нее клыки голода, и испытала ужас от сознания, что кольцо врагов вокруг англичан все более сужается? И пусть она трепещет от страха, когда воображение, основанное на собственном опыте, нарисует ей картины расправы, которую хан учинит над изменницей.
 Акбар-хан тосковал по Айше. Правда, он редко допускал, чтобы зов плоти и посторонние мысли вторгались в его душу, устремленную к одной-единственной цели. И все-таки он тосковал по ее нежности, нежности, которая соединялась с твердостью характера, восхищавшей Акбар-хана. Ведь именно это так отличало Айшу от других женщин. Он тосковал по ее всегдашней готовности отвечать на его вызовы не меньше, чем по ее искусным любовным ласкам. А еще Акбар-хану недоставало их внутренней близости, благодаря которой он ощущал все ее эмоции и читал ее мысли.
 Сейчас он мог только догадываться о том, что чувствует Айша, а ему хотелось  знать . Она предпочла остаться с феринге. Но почему? Отказалась ли она от удочерившего ее народа или просто увлеклась эфемерными радостями, которые Кристофер Рэлстон дарил ей в постели? Последнее можно простить. Да, он наказал бы Айшу за измену, но потом простил бы ее, потому что сам отчасти виноват в случившемся. Но предательство – дело другого рода.
 Акбар-хан слегка нахмурился, очнувшись от глубокой задумчивости. Пусть Айша останется пока с феринге. Ему нужно разработать очередной ход, связанный с предательством безмозглого Макнотена. А это потребует концентрации всех сил.
 – Пресвятой Боже! – воскликнул Кит, в смятении схватившись за голову. – Наш полк в Курдуррахе разделали под орех, а теперь еще это.
 – Что «это»? – спросил Колин Маккензи, входя в комнату для адъютантов. Вид у него был встревоженный, как и у всех остальных в штабе в последние дни.
 – Военные городки в Чарикаре взяты, – угрюмо сообщил Кит. – Полк гурков под командованием Кодрингтона защищал их как мог, но эти проклятые фанатики-гази перерезали весь гарнизон.
 – И семьи?
 Кит уныло кивнул:
 – Утром к нам пробились Поттингер и Хаутон. Только они двое и остались в живых. Хаутон почти при смерти.
 – Боже милосердный! – Маккензи подошел к окну и посмотрел на пустынную улицу.
 Зимний ветер подхватывал и уносил прочь опавшие листья; от его яростных порывов дребезжали стекла. По всей стране афганцы, со своими джеззали и шимитарами, уничтожали один за другим английские гарнизоны. А в долину стекались гильзаи и беспрепятственно, словно издеваясь, обстреливали военный городок.
 – Нужно эвакуировать наш гарнизон и укрыться в Бала-Хисар, – сказал Колин. – Тут я согласен с достопочтенным советником. Это единственно разумное решение. Крепость надежно защищена и занимает довольно выгодное положение – на господствующей высоте. А здесь мы как крысы, попавшие в ловушку.
 – Шелтон против, – отозвался Кит. – Я все утро слушал, как они спорили. Бригадир предлагает, чтобы мы шли в Джалалабад, который удерживает Сэйл. Он боится, что мы задержим общее отступление, если останемся в Бала-Хисар.
 – Черт возьми, да чем он думает? Как мы доберемся туда… со всей лагерной обслугой, женщинами, детьми, грудными младенцами? До Джалалабада семьдесят миль, и по пути нас будут обстреливать! – негодующе воскликнул Маккензи. – Тут уж нам не обойтись без согласия и поддержки Акбар-хана и других сирдаров.
 – Скажи об этом Макнотену, – устало ответил Кит. – Он до сих пор твердо верит, что его план посеять раздоры среди вождей сработает, и если мы продержимся зиму в Бала-Хисар, то все будет хорошо.
 – Капитан Рэлстон?
 – Да, лейтенант. – Кит машинально отдал честь вновь прибывшему гонцу.
 – Сэр, афганские отряды перемещаются из Кабула в сторону деревни Бехмару.
 Кит и Колин смачно выругались, поняв, что им сулит эта новая неприятность.
 – Вам нужно сообщить об этом бригадиру Шелтону, лейтенант, – сказал Кит.
 – Жаль, что Шелтон всего лишь добросовестный служака, – пробормотал Колин, когда лейтенант ушел. – Кто-то должен взять всю инициативу на себя и действовать энергично. Солдаты совсем пали духом. Продовольствия не хватает, и все устали от бесконечных оборонительных боев. Я не могу даже добиться, чтобы они честь отдавали как следует. На большинство из них вряд ли можно уже положиться.
 Мрачные оценки Колина соответствовали действительности. Солдаты были в таком настроении, что ими становилось все труднее командовать во время сражений.
 – Шелтон тут не виноват, – заметил Кит. – На самом деле Эльфинстон – вот кто осложняет нам жизнь. Он все еще держится за власть, хотя не может принять ни одного решения и вообще едва встает с постели.
 – Да, ты прав, – угрюмо согласился Колин, пожав плечами.
 – Кит, мне нужен кавалерийский отряд и пушки для отвлекающего маневра, – торопливо произнес чей-то голос за дверью. – Говорят, вы в этих делах дока. Приготовьтесь: выступаем через полчаса.
 – Слушаюсь, майор, – сказал Кит вслед майору Свэйну. – С каких это пор я стал специалистом по отвлекающим маневрам и артиллерийским обстрелам? – удивился он.
 – После штурма форта Махомеда Шерифа, – усмехнулся Колин. – Эту высокую репутацию, друг мой, ты заработал в одной из наших удачных операций. К сожалению, они весьма немногочисленны.
 – На самом деле вся заслуга принадлежит сержанту Абдулу Али, – совершенно искренне сказал Кит. – Его сипаи последуют за ним даже в Дантов ад. Почему-то сержант выбрал меня в напарники.
 – Что ж, будь осторожен. И пусть сержант тебя прикрывает, – посоветовал Колин.
 Кит кивнул.
 – Надо предупредить Аннабель. Лучше столкнуться лицом к лицу с гази, чем с моим зеленоглазым василиском, когда она сердится.
 – Счастливчик ты, Рэлстон, – рассмеялся Колин. – Вот бы мне кто-нибудь так же помогал грусть-тоску развеивать!
 Против ожидания Рэлстон не поддержал его шутливый тон. Он покачал головой, и его серые глаза потемнели.
 – Чертовски трудно, Колин, чувствовать себя заложником в руках судьбы. Я могу примириться с мыслью о неизбежности собственной смерти… когда бы это ни произошло – теперь или немного позже, но Аннабель… Меня мучает и другое: она была бы сейчас в безопасности, если б я, слепец, не вмешался в ее жизнь.
 – А что говорит Аннабель?
 – Я пытался убедить ее вернуться к Акбар-хану, но она не хочет. Меня приводит в бешенство этот ее афганский фатализм. Все в нашей жизни якобы предопределено заранее, исход известен Богу, и мы не властны выбирать между радостью и страданием. А значит, все надо принимать как есть и улыбаться при этом.
 – Бывают идеи и похуже, – серьезно заметил Колин.
 – Наверное. – Кит пожал плечами. – Займусь-ка я делами, Колин.
 – Иди с Богом.
 Кит махнул ему рукой на прощание и вышел на улицу. Он свернул к конюшне и вдруг увидел белую чадру. Кит ускорил шаг. Следом за Аннабель тащился Харли с деревянной тележкой.
 Кричать на всю улицу Киту не хотелось. Правда, в военном городке знали о том, что в доме капитана Рэлстона живет какая-то афганка. И тем не менее Кит предпочитал соблюдать осторожность. Его коллеги, как истинные джентльмены, высказывались на эту тему весьма деликатно. А блюстители нравственности, типа леди Сэйл, намеренно обходили ее молчанием.
 Нагнав Аннабель и Харли, Кит в недоумении уставился на содержимое тележки:
 – Что это вы делаете?
 Харли смотрел прямо перед собой, всем своим видом показывая, что не имеет никакого отношения к происходящему.
 – Мисс говорит, что горцы используют навоз как топливо. А поскольку нам приходится жечь мебель, она решила…
 – Навоз! – воскликнул Кит и сморщил нос, взглянув на зловонную кучу, от которой шел пар. – Аннабель, ты шутишь?
 – Нет, – спокойно заявила она. – Конечно, нельзя топить им в сыром виде. Из навоза делают лепешки и сушат их. Солнца сейчас, правда, нет, зато ветра предостаточно. Конечно, овечий помет лучше лошадиного, но нищим выбирать не приходится.
 – Пожалуй, – вынужденно согласился Кит. – Но он же пахнет?
 – Не очень. Зато дает тепло.
 Весьма ценное качество, подумал Кит. Взглянув на Харли, он прочел в его глазах ту же мысль, хоть денщик и напустил на себя высокомерно-пренебрежительный вид, сетуя на столь грязную работу.
 – Афганцы пытаются захватить деревню Бехмару. – Кит решил, что лучше всего сразу перейти к главному, и Бог с ним, с навозом. Пусть топят им за неимением лучшего.
 – Вы собираетесь перехватить их?
 – Я получил приказ организовать отвлекающий маневр и прикрыть пехоту майора Свэйна.
 – Кристофер! – раздался властный окрик. Навстречу им с другой стороны улицы мчалась леди Сэйл. – Что это ваш денщик везет в тележке? – И тут же ошеломленно застыла на месте.
 – Это отличное топливо, миледи, – решительно ответил Харли, переметнувшись на сторону Айши.
 А она отступила немного назад и опустила голову, являя собой образец мусульманки – скромной и робкой. Леди Сэйл даже не взглянула на эту закутанную в чадру фигуру.
 – А мне приходится жечь кресла. Раз так, я, пожалуй, пошлю Гуляма Нааби в конюшню. Кристофер, эти дикари действительно собираются захватить деревню Бехмару?
 – Да, мэм. Но майор Свэйн со своим отрядом перехватит их. А я с помощью кавалерии и артиллеристов организую ложную атаку. Мы отстоим деревню, тут нет сомнений.
 – Будем надеяться, – сказала леди. – Провизии и так едва хватает. Все уже забыли, что значит быть сытыми. – И она помчалась дальше.
 – Вряд ли вам удастся удержать деревню, – пробормотала Аннабель из-под своей чадры.
 – Кажется, я слышу в твоем голосе нотки скептицизма?
 – Да, пожалуй. Будь осторожен, Кит.
 – Ладно. И ради Бога, прежде чем будешь топить, убедись, что эта мерзость просохла как следует.
 Целый день они вели бой с кахистанским гарнизоном, который занял Бехмару. Афганцы перекрыли все подходы к деревне, и поэтому любые попытки взять ее штурмом были обречены на провал.
 Кит беспомощно смотрел, как выстрелы из джеззали косят его солдат и артиллеристов. Абдула Али ранили через полчаса после начала операции. По приказу Кита сипаи вынесли его с поля боя. Оказавшись без своего флегматичного сержанта и пятерых сипаев – его неизменных спутников, Кит вдруг почувствовал себя уязвимым, словно лишился опоры. Когда на помощь пришел отряд Шелтона, все приободрились, но ненадолго: приблизиться к цели не удалось ни на йоту. В сумерках прозвучал сигнал к отступлению.
 Англичане вернулись в военный городок – вконец измученные, угрюмые, с глазами, потемневшими от отчаяния. Они видели, как гибнут их друзья, их оглушали жалобные вопли раненых и непрерывная стрельба Но цель по-прежнему оставалась недоступной А ведь деревня была единственным источником спасения от свирепых морозов и медленной голодной смерти в окружении жестокого врага.
 Кит сразу же отправился в госпиталь, где среди мертвых и умирающих лежал Абдул Али. Беспомощные стоны людей, терзаемых неотступной болью, показались ему еще страшнее, чем крики раненых на поле боя. К счастью, сержант был в забытьи, ему сделали укол морфия. Бинты, стягивающие обрубок левой ноги, пропитались кровью. Кита захлестнул безумный гнев. Яростное возмущение теми, кто был замешан в этой бессмысленной смертоубийственной авантюре.
 Из госпиталя Кит пошел домой, еле волоча ноги от усталости. В глазах его застыло глубокое уныние. В гостиной слышались голоса. Кит едва успел поднести руку к задвижке, как дверь распахнулась настежь.
 – Я видела, как ты въезжал в ворота. Живой и невредимый. – На мгновение Аннабель отстранилась от Кита, словно хотела привыкнуть к мысли о том, что на какое-то время можно забыть о страхе и испытать щемящее чувство облегчения. Потом она крепко обняла Кита, поддавшись эмоциям, которые обычно сдерживала прощаясь.
 Кит прижал ее к себе, черпая в этом силу. Потом взглянул на Колина и Боба: те встали и деликатно повернулись к камину, oт которого шло невыносимое зловоние.
 – Я вижу, вы все-таки жжете эту гадость, – сказал Кит, стараясь, чтобы голос его звучал весело. Но это не слишком ему удалось.
 Аннабель окинула его быстрым внимательным взглядом, от которого ничто не могло ускользнуть:
 – Плохи дела?
 Кит вздохнул. Притворяться не имело смысла.
 – По-моему, еще хуже, чем обычно. Хотя, казалось бы, это повторяется уже в сотый раз: снова поражение, и снова понапрасну гибнут люди.
 – Сядь. – Аннабель подтолкнула его к креслу и налила бренди. – Это последняя бутылка, но, я думаю, сегодня тебе без выпивки не обойтись.
 – Спорить не стану, но угости и других.
 – Нет… нет, дружище, последнее я отнимать у тебя не намерен, – поспешно отказался Колин, из чистой, впрочем, вежливости.
 – Ах, глупости! Кончилось так кончилось, – отмахнулся Кит. – У нас есть что-нибудь на ужин, Аннабель?
 – Сегодня пир горой, – улыбнулась она. – Яйца, оладьи из пшеничной муки, мясо антилопы, лапша… Но главное – чай.
 Кит опешил:
 – У тебя что, галлюцинации?
 – Никаких галлюцинаций, – самодовольно ответила Аннабель. – Все очень просто. Я сходила в Кабул, на базар…
 – Что?! – Кит вскочил на ноги. Его осунувшееся лицо побелело как мел.
 – Это было совсем нетрудно, – продолжала Аннабель, явно не сознавая, какой эффект произвели ее откровения. – Я накупила провизии на несколько дней. Когда все закончится, я снова пойду на базар. И как это раньше не пришло мне в голову?
 – Наверное, потому, что свихнулась ты только сегодня, – сказал Кит до странности спокойным тоном. – Сколько уже раз мне хотелось душу из тебя вытрясти. Но сейчас я, кажется, и вправду сделаю это.
 – Мы, пожалуй, пойдем, – вмешался Боб, застенчиво кашлянув.
 – Да… да, конечно, – поддержал его Колин и направился к двери.
 Кит не стал их задерживать.
 – Не уходите! – воскликнула Аннабель. – Оставайтесь ужинать, а на Кита не обращайте внимания. Он просто устал и совсем разбит…
 – Тебе придется еще хуже, – тихо пригрозил он. – Но с этим можно подождать. – И взмахом руки остановил друзей. – Не уходите. Давайте ужинать. Я думаю, сейчас это единственный дом в городке, где на стол подают настоящую еду.
 – Если ты уверен…
 – Конечно, он уверен, – отрывисто сказала Аннабель, нисколько не встревоженная угрозами Кита. – Пойду посмотрю, правильно ли Харли готовит лапшу и антилопье мясо. Кит, глотни-ка еще бренди. Это поможет тебе расслабиться.
 Она вышла, закрыв за собой дверь. Кит резко втянул воздух.
 – Господи помилуй! Я скоро с ума сойду… Вы знали, что Аннабель ходила в город?
 – Задним числом узнали, – ответил Колин. – Когда она пригласила нас на ужин. Аннабель при желании может быть вылитой афганкой. В чадре ее не отличишь от местных женщин. Она и говорит, как они, и ведет себя в точности так же. Так что, по правде говоря, я не придал этому большого значения. Я хочу сказать, дружище, что Аннабель не обычная женщина, верно?
 – Да. – Кит поджал губы. – И Акбар-хан был бы весьма рад до нее добраться. И он сейчас в Кабуле. И его Айшу там все знают. Такой номер выкинуть! Я просто поверить не могу!
 – И ничего особенного, – спокойно заявила Аннабель, входя в комнату. – Сколько раз ты рисковал жизнью, при том что все ваши вылазки оказались безрезультатными. А я со своим делом справилась. Не понимаю, почему я должна сидеть дома, бить баклуши и умирать с голоду. Не так уж много требуется усилий и изобретательности, чтобы на столе появилась еда. Ситуация отчаянная, значит, нужно принимать крайние меры. Советую тебе не упрямиться, а то будет несварение желудка и все мои труды пропадут даром.
 – Чтобы больше такого не повторялось.
 – Я буду делать то, что сочту нужным, Кристофер Рэлстон, – дерзко возразила Аннабель. – Ужин готов.
 – Я же говорил: этот орешек тебе не по зубам, – заметил Боб с долей сочувствия.
 – М-м… – промычал Кит. В данный момент он был не в состоянии ни согласиться с этим заявлением, ни опровергнуть его.
 Минут пятнадцать он дулся, но потом сдался: уж слишком весело и уверенно вела себя Аннабель. На него благотворно подействовало и то, что впервые за несколько недель они плотно поели. Однако Кит вовсе не забыл о сегодняшнем происшествии. Как только друзья ушли, а Харли удалился, пожелав спокойной ночи, он поволок Аннабель в спальню.
 – Теперь-то чего злиться? – протестовала она, пытаясь вырваться.
 – Есть отчего, – ответил Кит, поджав губы, и еще сильнее вцепился в Аннабель.
 – Кит, на базаре полно женщин, таких же, как я.
 – Твоя белая чадра – отличительный знак! Знак того, что ты фаворитка Акбар-хана! – воскликнул он. – Как можно быть такой бестолковой?
 – Бестолковая? Я? – В изумрудных глазах вспыхнул гнев, и всю кротость Аннабель как рукой сняло. – Я не надела белую чадру. Харли позаимствовал простую – черную, у служанки леди Сэйл. Я пролезла через брешь в стене, как и та девица из столовой. А там уж меня трудно было отличить от других.
 – Но ты отмахала две мили до города и две обратно – одна и при свете дня.
 – Да. – Аннабель вздохнула. – Я шла в компании дюжины женщин из селений, расположенных вдоль канала. И сделаю то же самое, когда возникнет необходимость.
 – Нет, не сделаешь, – холодно отрезал Кит.
 Воцарилось угрюмое молчание. Несмотря на свою злость, Аннабель видела, что Кит смертельно устал. Перед его глазами еще стояли картины сегодняшнего поражения. Возможно, властный его тон объяснялся тем, что он, как и все прочие, ощущал полное свое бессилие перед врагом. Врагом, который подступал все ближе, не слишком надрываясь при этом. Аннабель понимала и то, что Кит за нее боялся. Но так или иначе поведение его недопустимо.
 – Кит, я не давала тебе права диктовать мне, что делать. – Она нарушила молчание, стараясь говорить тихо и спокойно, как бы увещевая его. – Я живу под твоей крышей только потому, что мы оба этого хотим. Я сказала, что останусь здесь до тех пор, пока не случится неизбежное. Но я не командую тобой. Окажи и мне такую услугу.
 – Я хочу, чтобы ты стала моей женой. – Эти слова вырвались из самых глубин его измученной, отчаявшейся души. Сколько раз он сдерживал себя – даже в минуты самой пылкой страсти, а сейчас признание пришлось совсем некстати.
 – Не говори глупости! – мгновенно ответила Аннабель.
 – Почему же глупости? – Продолжая держать Аннабель за плечи, Кит пристально посмотрел на нее страдальческими глазами.
 А в ее голосе опять появились издевательские нотки – то, что так бесило Кита с первого же дня их знакомства.
 – Вот как, феринге? Значит, ты, Рэлстон-хузур, взмахнешь своей волшебной палочкой, и бывшая наложница из гарема Акбар-хана превратится в светскую даму? – Аннабель вырвалась из его объятий. – Да я лучше умру.
 – Ты предпочла бы умереть, чем выйти за меня замуж? – Кит даже не представлял, что Аннабель может сделать ему так больно.
 По его голосу и выражению лица она поняла, что он глубоко уязвлен.
 – Нет, я не это имела в виду. Я ведь часто говорила, Кристофер Рэлстон, что не смогу прижиться в твоем мире и не хочу этого. Мы создали свой собственный мир, и я счастлива, но он может существовать только здесь. Этот мир принадлежит нам. Будем жить в нем столько, сколько получится, и получать от этого радость.
 – Но здесь, в этой стране, у нас нет будущего, – возразил Кит, чувствуя, как обида отступает под натиском гнева, вызванного упрямством Аннабель.
 – Да, – твердо сказала она. – У нас есть только настоящее. Так и должно быть.
 – Я этого не принимаю. – Кит схватил Аннабель и развернул лицом к себе.
 Усталости и разочарованности как не бывало; Кит свято верил в их любовь и твердо решил внушить эту веру Аннабель, сломив ее сопротивление.
 – Ты и сейчас скажешь, что у нас нет будущего? – Кит сжал в руках ее головку и поцеловал.
 В его поцелуе не было ни томительной нежности, ни нарастающей страсти – только властная сила, причиняющая боль. Аннабель боролась, но Кит держал ее крепко, вонзаясь языком в рот. А потом, несмотря на яростное сопротивление, потащил к кровати, продолжая держать в плену ее губы.
 Они рухнули на постель. Ноги Кита, словно тиски, сжимали бедра Аннабель, которая продолжала биться даже под тяжестью навалившегося на нее тела. Его руки, забравшись под рубашку, обхватили теплые мягкие груди, и в ответ на это прикосновение (Аннабель знала: настанет время, и она будет жаждать его ласк, но не получит их) соски затвердели и где-то глубоко внутри страсть, как змея, стала распрямлять свои кольца.
 И все же Аннабель продолжала вырываться. Она боролась с вторжением чужой плоти. Вторжением, которое сделает ее податливой к уговорам. И мысль о том, что у них с Китом нет будущего, станет невыносимой.
 Она вертела головой, спасаясь от настойчивости Кита, но он еще глубже проник в ее рот, и его горячий трепещущий язык стал частью ее самой.
 Аннабель сжала ноги, но твердое колено с силой разъединило их. Рука Кита, ласкавшая грудь, спустилась ниже, на плоский живот, содрогавшийся под его пальцами, а потом под шелковую ткань шальвар. Последний, самый интимный способ убеждения подействовал: Аннабель наконец сдалась и, покорно вздохнув, раздвинула бедра. Кит поднял голову и посмотрел на Аннабель пронизывающим взглядом, словно хотел раскрыть все тайны ее тела и души.
 – Никакого будущего, моя Анна? – прошептал он. – Как ты можешь это говорить, если я чувствую, что ты дрожишь от ожидания, ты хочешь меня, а в твоих глазах я вижу любовь и страсть?
 Аннабель закрыла глаза, не в силах отрицать очевидное, хотя и попыталась качнуть головой. Анной ее называл только Кит, но редко, лишь в самые интимные минуты. Это имя было символом того, что Кит занял особое место в ее жизни. Наверное, поэтому он не хотел произносить его всуе.
 – В конце концов ты признаешь, что я прав, – тихо сказал он, расстегнул пояс широких шальвар, стянул их вниз и бросил на пол. – Даже если мне придется убеждать тебя всю ночь.
 Кит нежно провел руками по бедрам Аннабель, потом приподнял ее ноги и согнул в коленях, впился языком в ее рот, и она обмякла, растворяясь в сладком блаженстве.
 Аннабель не могла больше сопротивляться ни пронзившему ее желанию, ни призыву Кита, который знал: что бы она ни говорила, его порыв не останется без ответа. Он стянул с себя брюки и резким движением вошел в ее тело. С губ Аннабель сорвался крик восторга, она так же стремительно подалась навстречу, и в ее глазах Кит прочел благодарность.
 – Неужели у нас нет будущего, моя Анна? – Он слегка отодвинулся от нее и замер, едва касаясь ее плоти.
 Аннабель на мгновение прикрыла глаза: все ее ощущения сконцентрировались теперь в одной точке – там, где сливались их тела. Она оцепенела от томительного предвкушения.
 – Скажи это, моя Анна, – настаивал Кит, слегка продвигаясь вперед.
 Аннабель подняла веки:
 – Может быть.
 Кит улыбнулся:
 – Я не требую полного согласия… пока. – И проник в самую глубь ее тела, став ее плотью и кровью.
 Все исчезло: настоящее, прошлое и будущее, – когда мириады клеток и атомов, прежде существовавших раздельно, соединились в экстатическом блаженстве.
 Они не скоро пришли в себя. Аннабель вдруг почувствовала, что влажная рубашка прилипла к телу, что дыхание Кита, обмякшего в ее объятиях, щекочет ей шею, а воздух напоен жгучим ароматом их страсти. Аннабель, исполненная благодарности, провела рукой по его волосам.
 Кит приподнял голову и заглянул ей в лицо:
 – Ты так прекрасна, моя Анна. Ты чудо.
 Она улыбнулась, чувственно и с легкой насмешкой.
 – Совсем недавно ты угрожал мне всякими страшными карами. Если речь шла об этом, надо почаще тебя провоцировать.
 Кит обреченно застонал и перекатился на одеяло.
 – Я не хочу, чтобы ты ходила в Кабул. Ты напрашиваешься на беду.
 – Это мое дело. – Аннабель привстала и стянула с себя рубашку. – Я вся вспотела. – Соскользнув с кровати, босая, она подошла к комоду, на котором стояли таз и кувшин для умывания. – Обещаю, что буду рисковать только в случае крайней необходимости. Ты доволен?
 Кит смотрел, как она естественно и непринужденно обтирала свое тело губкой, даже не сознавая, сколько грации таится в каждом ее движении. И несмотря на усталость, чувствовал, как из пепла удовлетворенного желания снова рождается пламя страсти. Спорить с Аннабель не имеет смысла, подумал Кит, решительно встав с кровати. И не стоит откладывать свои удовольствия на будущее, которого, возможно, у них нет.
 Но эту мысль он старался запрятать поглубже, в самые тайники своей души. Ведь Аннабель ему надо убеждать в обратном.




 Глава 16


 – Во имя всего святого! Этого не может быть! – воскликнул Колин Маккензи, с ужасом взиравший на сцену, происходившую внизу, в долине. – Они бегут, как кролики.
 – Надо прикрыть их огнем, – отрывисто сказал Боб и громко отдал приказ сержанту, который командовал стрелками, стоявшими на крепостном валу. – Проклятие, да они все перемешались! Не поймешь, кто свои, а кто чужие.
 Это было на следующий день после очередной попытки Шелтона отбить деревню Бехмару у кахистанцев. В военный городок то и дело приходили дурные вести: о больших потерях среди англичан, о том, что афганцы, засевшие в деревне, получили подкрепление, а пехота Шелтона отказалась идти в штыки и кавалеристы словно окаменели, когда горнист протрубил «В атаку». Но даже самые заядлые пессимисты, при всем своем буйном воображении, не могли представить такого панического бегства.
 Английские солдаты удирали. От строевого порядка не осталось и следа. Это был настоящий хаос: пехотинцы разбрелись кто куда, кавалеристы с тяжелым топотом мчались к военному городку. Их преследовали афганцы. Они были так близко, что перепуганным наблюдателям вполне могло показаться, будто враги смешались с англичанами. Афганцы, и пешие и конные, стреляли из своих джеззали и пускали в ход смертоносные шимитары и ножи. Английские солдаты падали один за другим, оставшиеся в живых бежали, бросая раненых, которых кромсали на куски безжалостные варвары.
 И вдруг, перекрывая шум битвы, раздался громкий, призывный сигнал горна. Ворота военного городка распахнулись настежь, оттуда вылетел кавалерийский отряд с пиками и саблями наголо и бешеным галопом помчался в самую гущу смертельной схватки.
 Боб, прищурившись, поднес к глазам полевой бинокль.
 – Уж не Кит ли ведет отряд? Последние дни он не упускает возможности ввязаться в драку.
 – Да, – согласился Колин, направив свой бинокль на линию огня. – Это похоже на вендетту… Сержант, стреляйте левее на семь пойнтов. [13] 
 – Я думаю, так оно и есть, – сказал Боб серьезным тоном. – Любовь творит с людьми очень странные вещи.
 Колин искоса метнул на него пронизывающий взгляд:
 – Любовь! Это сильно сказано.
 – По-моему, я прав. Неприступный Кристофер Рэлстон пал жертвой стрелы Купидона. И готов убить любого афганца голыми руками, лишь бы увезти отсюда Аннабель Спенсер в целости и сохранности.
 Колин присвистнул.
 – А я думал, он просто сильно увлекся ею. Здесь это сойдет, но в любом другом месте их отношения сочтут неприличными. Надеюсь, Кит это понимает?
 Боб покачал головой, но обсуждать эту тему дальше было уже невозможно. Английские солдаты, охваченные паникой, приближались к воротам военного городка, и приходилось чуть ли не каждую минуту корректировать огонь.
 – Я так и думала, что встречу кого-нибудь из знакомых. – Запыхавшаяся Аннабель взобралась на земляную насыпь. – Кит, очевидно, где-то здесь.
 На ней были кожаный костюм для верховой езды и сапоги. Волосы тяжелым узлом лежали на затылке. На плечи Аннабель небрежно накинула отороченную мехом накидку.
 – А почему вы без чадры? – машинально спросил Боб.
 Аннабель посмотрела вниз, и ее глазам предстало трагическое зрелище. Разобравшись во всем этом хаосе, она оценила ситуацию и мрачно сказала:
 – По-моему, теперь это не имеет никакого значения. Вряд ли вы сможете сдержать афганцев. А когда они ворвутся в ворота… – Аннабель не закончила фразу.
 Все было словно в кошмарном сне: преследователи неумолимо приближались. Солдаты, стоявшие на валу, стреляли по ним из мушкетов, но афганцы были как заколдованные. Только кавалерийскому отряду Кита удавалось немного сдерживать врага.
 – Сэр, кажется, они отступают! – вдруг взволнованно крикнул часовой.
 – Боже, я думаю, он прав! – Колин снова поднес бинокль к глазам. – Да, смотрите, они и в самом деле отступают.
 Поток преследователей вот-вот должен был накрыть бегущих англичан и хлынуть в ворота, но именно в этот момент афганцы непонятно почему приостановились.
 – Можно взять ваш бинокль? – Аннабель, напрягая глаза, всматривалась в царившую внизу сумятицу. – Спасибо. – Она вернула бинокль Колину. – Это Осман-хан. Он отозвал своих людей. Интересно, по какой причине? Милосердием он не отличается.
 – Вы его знаете? – Боб взглянул на нее с любопытством.
 Аннабель пожала плечами.
 – Я знаю почти всех, в той или иной степени. Разные закутки и портьеры как будто нарочно созданы для подслушивания чужих разговоров. Я знаю, кто из сирдаров самый робкий, а кто – самый могущественный. Осман-хан – один из сильнейших вождей и близкий друг Акбар-хана. – Она опять взяла бинокль. – Я думаю, настало время извлечь пользу из моих познаний. Вы согласны?
 – Но каким образом?
 – Сражения закончились, – тихо сказала Аннабель. – Вам придется начать переговоры. А мне известно, как ведут их афганцы. Я знаю, как у них работают мозги. Это будет бесценная помощь.
 – Не уверен, что Кит с вами согласится, – заявил Боб. – А вот и он.
 Аннабель, положив локти на парапет, наблюдала за толпой солдат, которые хлынули в ворота, толкая друг друга. Они напрочь позабыли о субординации и строевом порядке, охваченные паникой и горьким, унизительным сознанием своего поражения. Только отряд Кита, который замыкал шествие, сохранял дисциплину. Правда, кавалеристы в отличие от остальных не провели весь день под яростным, неутихающим огнем противника, не подвергались внезапным бешеным атакам вопящих фанатиков. Их не бросали вновь и вновь на неприступную твердыню. Неудивительно, что в конце концов большинство солдат, поняв ужасающую бессмысленность происходящего, обратились в бегство, тщетно надеясь таким образом спасти свою жизнь.
 В ворота въехал бригадир Шелтон. Прямой как палка, он смотрел куда-то в пространство прямо перед собой, словно не имел никакого отношения к этому позорному смятению. На площади перед казармами бригадир спешился и, не сказав никому ни слова, направился в штаб.
 – Жаль его, – прошептал Боб. – Он чертовски хороший солдат, хотя упрям и не слишком умен. И все же Шелтон не заслуживает такого бесчестья.
 – Всему виной, феринге, ваше самодовольство, – бросила Аннабель. – Не будь его, такого бы не случилось. Поищу-ка я Кита.
 – Лучше бы она этого не говорила, – заметил Боб, которому стало не по себе. – Вроде бы надо возражать ей – ведь противника оправдывать негоже. Но как подумаешь…
 – Дело тут не в эмоциях. Ее манера говорить – вот что вызывает раздражение. Кому приятно слышать горькую правду от заклятого врага? Аннабель порой ведет себя как истинная афганка. Ладно, пойду в штаб – послушаю рапорт Шелтона.
 – Я с тобой.
 Боб и Колин ушли, а у стен военного городка в сгущающихся сумерках еще продолжалась беспорядочная пальба.
 Увидев Кита, который распускал своих кавалеристов, Аннабель храбро пересекла площадь и встала в сторонке, дожидаясь, пока он закончит. Потом шагнула вперед, под свет масляной лампы.
 – Как дела? – тихо спросила она.
 Ошеломленный, Кит резко обернулся:
 – Что ты здесь делаешь?
 – То же, что и все остальные, – ответила Аннабель, указав на площадь, где кишел народ. – Я была на насыпи вместе с Бобом и Колином.
 – Почему ты без чадры?
 Аннабель твердо встретила его взгляд.
 – По-моему, Рэлстон-хузур, время тайн миновало. Это бессмысленно.
 С минуту Кит молчал, потом пожал плечами, соглашаясь с ней.
 – Пожалуй, ты права. Нам конец. – Он оглянулся вокруг и покачал головой, недоверчиво и с чувством отвращения. – Шелтон говорил, что наши солдаты уже не способны сражаться. Они пали духом, обессилели от голода, устали от бесконечных оборонительных боев. Этих бедняг не в чем винить. Но Боже правый, я никогда не думал, что увижу, как английское войско бежит поджав хвост!
 – Но если бы вы сдали деревню Бехмару без боя, это было бы расценено как признание в поражении. После этого оставалось бы только начать переговоры об отступлении, – заметила Аннабель.
 – A y нас и так нет иного выхода, – отозвался Кит неожиданно резким тоном. – И возможно, только приняв неизбежное, мы сумеем сохранить хоть какое-то достоинство.
 – Я хочу поговорить с генералом и поверенным в делах, – напрямик заявила Аннабель.
 – Нет.
 – Мне есть что сказать им. Я знаю такие вещи, о которых они не имеют понятия.
 – Нет.
 – Почему?
 – Я не хочу, чтобы о тебе сплетничали в нашей офицерской столовой и во всех гостиных.
 – Я думала, мы договорились, что время тайн прошло.
 – Но не надо забывать об осторожности.
 – Кит…
 – Нет.
 Он развернулся и ушел. Аннабель стояла на площади и нахмурившись смотрела ему вслед. Разумеется, белокожая женщина в афганском наряде сразу привлекла к себе взгляды окружающих. Когда Аннабель направилась домой – торопливым размашистым шагом, – накидка ее распахнулась, открыв длинные ноги, обтянутые кожаными брюками.
 – Девушка!
 Услышав повелительный окрик, Аннабель приостановилась и оглянулась. Этот пронзительный голос мог принадлежать только леди Сэйл.
 – Мэм? – машинально произнесла Аннабель и мгновенно сообразила, что выдала себя. Ведь она могла бы притвориться, будто не понимает английского, и спокойно идти себе дальше. На улице довольно темно, и леди Сэйл заметила бы только ее рыжие волосы и хорошо знакомый афганский костюм.
 – Подойдите-ка сюда. – Леди, стоявшая в палисаднике у своего дома, поманила Аннабель властным жестом.
 Когда Аннабель перешла на другую сторону улицы, леди Сэйл, вооружившись лорнетом, принялась разглядывать ее.
 Позади из окошка лился скудный свет. Но леди не упустила ни одной детали, в том числе и необычный для афганки цвет лица, которое раньше всегда было закрыто.
 – Так я и думала, – заявила дама. – Что же это у нас тут творится?
 Эта фраза была произнесена нарочито неуверенным тоном, словно леди Сэйл просто поверить не могла, что возможны подобные безобразия.
 – Вы потерпели поражение, мэм, – сказала Аннабель, прикинувшись, будто не поняла истинного смысла ее слов. – Противник преследовал ваши войска по всей долине…
 – Я не это имела в виду, – прервала ее леди Сэйл. – А почему, собственно, «ваши» войска? Вы ведь такая же англичанка, как и я, верно? И явно благородного происхождения, судя по вашей речи. Но ходить в такой одежде – это позор, вот что я вам скажу.
 – К несчастью, мэм, другой у меня нет.
 На мгновение Аннабель вдруг мысленно вернулась в далекое прошлое, в гостиную их дома в Пешаваре. Вот она, маленькая девочка, в муслиновом платьице и гофрированных панталонах, делает реверансы, вежливо отвечает на банальные вопросы гостей и старается не уклоняться от отеческого поцелуя какого-нибудь усатого джентльмена, от которого пахнет сигарами и бренди.
 – Я и раньше понимала, что Кристофер Рэлстон лжет, – пробормотала леди, яростно нахмурившись. – Слишком долго мы знакомы, чтобы он мог морочить мне голову. Откуда ты взялась, девочка?
 – Из Пешавара, – беспечно ответила Аннабель.
 – Чепуха! Я всех знаю в Пешаваре.
 – Мэм, мне не хотелось бы вести себя невежливо, но я не обязана отвечать на ваши вопросы, – мягко сказала Аннабель. – Однако уверяю вас, если уж я отвечаю, то только правду.
 Подул ледяной ветер – предвестник близящихся снегопадов. Спасаясь от него, леди Сэйл поплотнее завернулась в накидку.
 – Вы живете под одной крышей с Кристофером Рэлстоном? – грубовато спросила она.
 Аннабель немного подумала:
 – Да, мэм.
 – В таком случае вы ничем не лучше здешних шлюх.
 – Если вы так считаете, мэм.
 Мучительница уставилась на дерзко улыбавшуюся молодую женщину: ее речь и интонации указывали на высокое происхождение, изумрудные глаза, резко выделявшиеся на молочно-белом лице, были бесстрастны, но в них таился вызов.
 – Ничего не понимаю, – повторила леди Сэйл. – Но я разберусь. – И она повернула к дому.
 – Простите, леди Сэйл, но, по-моему, сейчас есть более важные вещи, заслуживающие вашего внимания.
 Леди замедлила шаг, оглянулась на Аннабель, стоявшую в воротах, и нахмурилась еще сильнее, словно обдумывала что-то. Потом отрывисто спросила:
 – Как вы считаете, мы прорвемся?
 – Не знаю, – ответила Аннабель как ни в чем не бывало. В свете предыдущего разговора вопрос леди казался совершенно неуместным и странным, уж слишком доверительно он прозвучал. – Но нам потребуется собрать все силы. И тем, кто здесь командует, – в первую очередь.
 Леди Сэйл призадумалась, потом кивнула:
 – Может быть, вы, мисс, и бесстыжая шлюшка, но голова у вас работает хорошо. Желаю вам спокойной ночи.
 – Спокойной ночи, мэм.
 Подождав, пока слуга откроет дверь перед леди Сэйл, Аннабель пошла дальше, размышляя о том, стоит ли рассказывать Киту об этом происшествии. Хотя в любом случае он узнает о нем от леди Сэйл и, конечно, будет недоволен. Странное чувство испытывала сейчас Аннабель. В ее душе что-то выкристаллизовалось, но она не очень-то хотела посмотреть правде в глаза. Аннабель явно начинала чувствовать свою общность с людьми, живущими за стенами военного городка. Ее судьба была теперь неразрывно связана с ними, и не только потому, что она оказалась здесь.
  Не только потому, что она оказалась здесь. 
 При этой мысли Аннабель чуть не оступилась, и по телу ее поползли мурашки. Как же это получилось? Истинно афганское презрение к врагам незаметно переросло в дружбу? Но почему? Из-за любви к Киту? Из-за приятельских отношений с Колином и Бобом? Или потому, что она поладила с Харли? Или была какая-то другая веская причина? А может, наружу яростно прорвалось то, что было заложено в детстве, а потом забыто под влиянием Акбар-хана? И Айша снова превратилась в Аннабель, новую, повзрослевшую Аннабель?
 Эти мысли очень беспокоили ее, но и странным образом возбуждали. Аннабель все больше хотелось принести пользу своими знаниями и опытом. Коль скоро она англичанка, значит, обязана служить своему народу. К тому же у нее – большие преимущества: никто здесь не знает афганцев так, как она. Ну можно ли отказываться от помощи, оказавшись в безвыходном, трагическом положении?
 Аннабель вошла в дом, целиком погруженная в свои раздумья, и очнулась, только когда Харли встревоженно спросил:
 – Мисс, с капитаном ничего не случилось?
 – Нет, Харли. Ты знаешь, что произошло?
 Бесстрастное лицо денщика исказилось гримасой угрюмого отвращения.
 – Да, мисс. Чертовски позорная вышла штука, прошу прощения, мисс.
 – Я бы не стала судить так строго, – возразила Аннабель. – Может быть, скоро нам всем придется столкнуться лицом к лицу с гази и их шимитарами.
 – Ну уж мою-то спину они не увидят, – заявил Харли и, тяжело ступая, отправился на кухню.
 Кит вернулся поздно.
 – Насколько я понимаю, у вас с леди Сэйл состоялась дружеская беседа, – сразу же сказал он, жадно принюхиваясь к аромату тушеного антилопьего мяса.
 Аннабель поставила на стол пиалу и удивленно взглянула на Кита:
 – Как смог ты так быстро узнать об этом?
 – По пути домой меня перехватил ее слуга, – сухо ответил Кит. – Леди Сэйл попросила, чтобы я нанес ей короткий визит. – Он с довольным видом поднес ко рту полную ложку. – Поскольку я знаю, как ты добывала ингредиенты для этого кушанья, оно должно было бы застрять у меня в глотке. Но почему-то этого не происходит.
 – В нынешней ситуации было бы верхом глупости портить себе аппетит по такой причине. В военном городке ты один ляжешь сегодня спать сытым, – ловко парировала Аннабель. – Так что сказала леди?
 – Она хотела выяснить, кто ты. Очевидно, ты вела себя не слишком вежливо. – И он вопросительно приподнял брови.
 – Я была с ней очень любезна. Но леди засомневалась, что я из Пешавара. Кроме того, она заявила, что давно тебя знает и потому тебе не удастся морочить ей голову. Ты не убедил ее, отрицая слухи о любовнице-англичанке.
 – Ну, – пожал плечами Кит, – я сказал, что это не ее дело, и, увы, расстались мы не в лучших отношениях.
 – О Господи! Наверное, это моя вина.
 – Ты права, – согласился Кит все тем же сухим тоном.
 – Но как можно сейчас придавать значение такой ерунде?! – воскликнула Аннабель, искренне расстроившись.
 – Когда все вокруг рушится, условности разного рода и церемонии становятся особенно важны, – спокойно объяснил Кит. – Обычаи, ритуалы, общепринятые нормы поведения – только они и остаются. Если и это исчезнет, люди, подобные леди Сэйл, лишатся сил и надежды.
 Киту вдруг пришло в голову, что всего несколько месяцев назад он не сделал бы ни малейшей попытки не только оправдать, но даже понять тех, кого так легкомысленно называл тогда допотопными кретинами и занудами.
 – При всей своей ограниченности леди Сэйл обладает незаурядной энергией, – продолжал он. – И для многих будет лучше, если она сохранит ее. В нашем городке полно женщин, которым нужен лидер. Леди Сэйл волей своей поддерживает их.
 – Понимаю. Я сказала ей примерно то же самое.
 Настала очередь Кита удивляться:
 – В самом деле?
 – Да, и, по-моему, леди Сэйл это понравилось, – решительно ответила Аннабель. – Она даже сказала, что хоть я и бесстыжая шлюшка, но рассуждаю верно.
 Кит рассмеялся, правда, не слишком искренне. И все же Аннабель показалось, что дело идет на лад.
 – Ну, и что же вы решили? – обратилась она к более важной теме, подлив ему чая.
 Кит нахмурился:
 – Пока ничего. Эльфинстон хнычет, Макнотен пыжится, а Шелтон ругается сквозь зубы. После ужина вернусь в штаб.
 – Позволь и мне пойти с тобой, – настойчиво попросила Аннабель.
 – Ох, не смеши меня! Только тебя там не хватало. – Он отодвинул стул. – Чтобы окончательно все запутать.
 – Кит, мне так обидно слышать это. Почему же я все запутаю?
 Кит с трудом сдерживался: это было заметно по его голосу и выражению лица.
 – Милая, я не собираюсь представлять тебя как бывшую наложницу Акбар-хана, не хочу вдаваться в интимные подробности твоей жизни. А если я не сделаю этого, никто не поверит перлам твоей мудрости. Они увидят в тебе мою любовницу, только и всего. А меня посчитают за сумасшедшего, который мелет всякий вздор, чтобы произвести впечатление. Макнотен расхохочется мне в лицо, а Эльфинстон наверняка начнет беситься по поводу сомнительного поведения кавалерийского офицера, который держит у себя в доме столь экзотическое существо, то есть тебя.
 Аннабель пожала плечами и отвернулась.
 – Хорошо, в таком случае я, пожалуй, пойду в постель.
 На мгновение Кит приостановился в нерешительности. Ему ужасно не хотелось оставлять Аннабель обиженной и расстроенной. Но на утешение сил не хватало: слишком сам он устал и был подавлен.
 – Когда вернусь, не знаю, – сказал он, застегивая пуговицы на мундире.
 – Я наверняка уже буду спать, – холодно отозвалась Аннабель. – Доброй ночи. – И, прошмыгнув мимо Кита, выскочила из столовой.
 – Проклятие!
 Кит хотел было догнать ее, но, словно пытаясь унять раздражение, покачал головой. Нет, он не вынесет еще одну ссору: эта последняя капля переполнит чашу его терпения.
 Бесконечные споры длились всю ночь напролет. В кабинете генерала, где клубами плавал табачный дым, звучали едкие обвинения в адрес друг друга, вносились и тут же отвергались самые разные предложения, едва достигнутое согласие перерастало в раздоры.
 Тут уж Киту и вовсе стало не до Аннабель и ее уязвленных чувств. Утром поверенному в делах доставили письмо из Кабула. И усталость, вызванную бесплодными ночными дискуссиями, как рукой сняло.
 – Это письмо от Осман-хана, – объявил сэр Вильям, пробежав глазами листок.
 – А, тот самый вождь, который вчера отозвал своих людей, – вырвалось у Колина.
 – А откуда вы знаете, Маккензи? – удивился Макнотен. Он явно был недоволен этим замечанием.
 Колин с беспокойством взглянул на Кита, но тот уставился в потолок, не желая помогать другу.
 – Случайно услышал от кого-то, – наконец выдавил из себя Маккензи.
 Макнотен надулся, помолчал немного, а потом продолжил:
 – Так вот, Осман-хан утверждает, что мы потеряли бы военный городок и всех наших солдат, если б он позволил вчера своим людям воспользоваться плодами победы. – Поверенный в делах обвел взглядом угрюмые лица сидевших за столом: слова Осман-хана ни у кого не вызывали возражений. – Но вожди явно не собираются заходить так далеко. Они хотят одного: чтобы им позволили мирно править своей страной и выбирать шаха по собственному усмотрению.
 В окутанной дымом комнате воцарилось гнетущее молчание. За окнами пробивался зимний рассвет. Генерал Эльфинстон, утопавший в кресле, насвистывал какую-то жалобную мелодию.
 Сэр Вильям откашлялся и учтиво спросил:
 – Генерал, вы считаете, что мы сможем удержать свои позиции в Афганистане?
 – Сомнительно, Макнотен, – ответил Эльфинстон, и на этот раз его голос звучал довольно твердо. – Предлагаю вам все силы отдать ведению переговоров.
 Все вздохнули с облегчением: неизбежное решение наконец было принято, и появился хоть какой-то, пусть и плохонький, план действий. Тщетные надежды отыграться остались в прошлом.
 – В таком случае надо обговорить условия с афганцами, – сказал поверенный в делах.
 – Яйца, масло, лук и две бараньи грудки. Вот, Харли. – И Аннабель поставила свою корзинку на кухонный стол. – Еще пару дней голод не прорвется в наши двери.
 – Да, мисс, – согласился Харли. Он не стал упоминать о шумной ссоре, случившейся сегодня утром, когда мисс объявила о своем решении идти на базар за продуктами. И вообще в последние дни капитан и его леди то кричали друг на друга, то сидели молча с каменными лицами. Иногда, правда, капитан пытался подольститься к мисс, но она так куражилась, так подтрунивала над ним, что хозяин, нахмурившись, уходил из дома, хлопнув дверью. А мисс часами пропадала в школе верховой езды и проделывала там вместе с Чарли всякие сложные маневры.
 Дверь отворилась, и Харли увидел, как Аннабель рванулась было вперед с прежним радостным выражением на лице, но потом взяла себя в руки и принялась вытаскивать продукты из корзины.
 В кухню вошел Кит:
 – А, вот ты где.
 – Вернулась, как видишь, цела и невредима, – ответила Аннабель, ухитрившись вложить насмешку даже в эту фразу. – На базаре я слышала кое-что любопытное. Впрочем, тебя-то вряд ли это заинтересует. Феринге слишком уверены в себе и в непогрешимости своих поступков. Зачем им знать, что думают другие, более осведомленные люди?
 Харли застенчиво кашлянул и начал греметь кастрюлями, стоявшими на плите. Кит, поджав губы, повелительно мотнул головой в сторону двери. Аннабель стремительно прошла в гостиную.
 – Не смей разговаривать со мной в таком тоне при Харли, – свирепо сказал Кит и с силой захлопнул дверь.
 – Это наносит удар по твоему достоинству, не так ли? Нельзя, чтобы слуги…
 – Прекрати!
 Аннабель умолкла. Довольно долго они дулись друг на друга, потом Кит со вздохом спросил:
 – Сколько это будет еще продолжаться?
 – Пока ты не прислушаешься к голосу разума. – Аннабель уселась на подлокотник дивана, поближе к камину, от которого шел удушливый едкий дым, и пристально посмотрела на Кита. – Первое: Макнотен категорически отверг условия, предложенные депутацией вождей…
 – У него не было другого выхода, – прервал ее Кит. – Их условия слишком унизительны.
 Аннабель кивнула, соглашаясь с ним:
 – Может быть, и так. Но что последовало за этим? Он опять был вынужден открыть переговоры. Макнотен составляет проект, обсуждает его с афганцами на нейтральной территории, обещает, что англичане уйдут из Кабула в течение трех дней, а в обмен просит предоставить провиант и обеспечить безопасность во время отступления в Индию для всего войска и мирного населения. Макнотен соглашается на все: вернуть трон Дост Мухаммеду, убрать шаха Шуджу, лишь бы англичан пощадили. Он соглашается также эвакуировать солдат из Бала-Хисар и всех английских фортов, расположенных рядом с военным городком. Скажи-ка, разве эти условия не унизительны?
 Кит поморщился, но спорить не стал.
 – А сейчас? – энергично продолжала Аннабель. – Прошло три дня, но не сделано и малейшей попытки эвакуировать военный городок, хотя Бала-Хисар и другие крепости уже сдались афганцам. Враги нарушили свои обещания: не дали провизии и вьючных животных, за которые получили немалые деньги. И что же делает Макнотен? Вместо того чтобы добиваться выполнения условий договора, он продолжает плести интриги против сирдаров. Неужели Макнотен думает, что они не знают об этом? Я слышала разговоры на базаре. Ты считаешь, афганцы будут просто сидеть и ждать? – Аннабель вскочила на ноги, охваченная нетерпением. – Или вы полагаете, что они потеряли интерес ко всему… утратили пыл?.. Да нет же! Зима дает им преимущества, в военном городке почти не осталось еды и топлива. Афганцы просто ждут, когда Макнотен сам себя загонит в тупик. А ты, Рэлстон-хузур, не разрешаешь мне сказать им об этом, и все из-за своего проклятого упрямства.
 Кит молчал. Возразить было нечего. Солдатам выдавали наполовину урезанные пайки, вьючный скот подыхал с голоду, слуги питались чуть ли не падалью, и пополнить запасы было неоткуда. Эльфинстон и Макнотен переливали из пустого в порожнее, составляли один план за другим и тут же отказывались от них. А тем временем афганцы уничтожили мост через реку Кабул. И англичане, зная об этом, сидели сложа руки.
 – Поверенный в делах считает, что если вожди не выполняют своих обязательств, то и он от них свободен, – сказал наконец Кит с тяжелым вздохом. – Я передал ему твои слова, но он не стал меня слушать.
 – Может быть, он послушал бы меня! – страстно воскликнула Аннабель.
 Кит посмотрел на своего неукротимого зеленоглазого василиска, окинул взглядом ее стройное соблазнительное тело, линии которого прекрасно подчеркивал афганский костюм, ее бронзовые волосы, заплетенные в косу. Какая ирония звучит в голосе Аннабель, когда кто-то осмеливается оспаривать ее мнение! Кит представил, как робкий Эльфинстон и напыщенный, самодовольный Макнотен выслушивают обличительные речи этой удивительной женщины, и содрогнулся.
 – Я расскажу им о слухах, которые ходят на базаре. Раньше я никогда не подкреплял свое мнение ссылкой на информированные источники, а теперь сделаю это. Ты довольна?
 Аннабель пожала плечами. Если Кит не позволит ей помочь, что ж – придется смириться с крушением надежд. Но как же это тяжело! Аннабель буквально слышала голос Акбар-хана, видела его лицо, читала мысли. Он будет выжидать до тех пор, пока предательство Макнотена не станет очевидным, а потом нанесет хорошо продуманный удар. Тем, кто нарушил договор, пощады не будет И своей вины Акбар-хан не признает. Никаких приготовлений к эвакуации военного городка не велось, скажет он, и по этой причине англичан заподозрили в вероломстве и решили не поставлять им обещанных припасов.
 Кит положил руку на плечо Аннабель, а другой взял ее за подбородок.
 – Пожалуйста, давай помиримся. Мы все сейчас пали духом… дела идут плохо… и это вопиющая глупость, что мы с тобой тратим попусту время, которое у нас осталось: то ругаемся, то молчим.
 Впервые Кит открыто признался самому себе (о других и говорить нечего!), что их конец близок. Взгляд изумрудных глаз Аннабель был спокоен. Она восприняла его слова как должное, словно давно ожидала их услышать.
 – Я не хочу ссориться. Но меня так огорчает твоя глупость и слепота. Пусть они узнают, кто я. Да какая разница! Если мы хотим подольше оставаться вместе, надо принимать верные решения.
 – А как же Судьба? – спросил Кит, стараясь говорить легким шутливым тоном, но этого не получилось. – Ты вроде бы веришь, что наши поступки не имеют никакого значения.
 – Результат может быть предопределен, но мы все равно обязаны делать свой выбор, – серьезно ответила Аннабель. – Всегда существуют разумные решения и глупые.
 Озадаченный Кит покачал головой:
 – Иногда я совсем тебя не понимаю. Ты говоришь одно, а имеешь в виду другое.
 – Нет, феринге. Дело не во мне. Ты не понимаешь афганцев.
 – Ну вот мы и вернулись к нашим баранам. – Кит вздохнул, чувствуя свое поражение, и выпустил подбородок Аннабель. – Допустим, ты знаешь Акбар-хана, зато я знаю Эльфинстона и Макнотена. Если я даже представлю им тебя, ничего хорошего из этого не выйдет. Они увидят в тебе всего лишь женщину с сомнительным прошлым и еще более сомнительным будущим. И не примут горьких истин, исходящих от моей любовницы. – Кит направился к двери. – Я не знаю, когда вернусь.
 – Ничего нового, – холодно отозвалась Аннабель.
 Когда Кит вышел из дома, она тихо выругалась. Возможно, он прав: поверенный в делах ей не поверит. Но надо же хотя бы попытаться! Какая нелепая ситуация: связать свою судьбу с идиотами феринге, которые отказываются от ее помощи!
 А Кит по пути в штаб мучился сомнениями: уж не делает ли он глупости? В общем-то он не знал, как Макнотен отнесется к словам Аннабель. Может быть, и учтет ее мнение. Но сама мысль о том, что Аннабель выставит себя на всеобщее обозрение и ей придется рассказывать о своем пребывании в гареме Акбар-хана, была невыносима. Близкие друзья Кита, знавшие эту тайну, вели себя предельно осторожно. Но как только круг посвященных расширится, имя Аннабель будет у всех на языке. О ней с превеликим наслаждением начнут сплетничать на каждом перекрестке. О будущем Кит уже не думал. Его грандиозные планы: найти родственников Аннабель в Англии, представить ее своим родителям и обвенчаться в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер – оказались воздушными замками. Теперь Кит понимал это. Аннабель с ее прагматичным ясным умом была права – как всегда. У них не может быть такого будущего. Но пока они живы, Аннабель будет принадлежать только ему, и он защитит ее от злых языков. Пусть только попробуют докучать расспросами о том, что за таинственная женщина живет в его доме… Впрочем, их отношения сейчас так обострились, что особые права на Аннабель приносят мало радости, мрачно подумал Кит, подходя к штабу.
 Но не прошло и получаса, как все благие намерения Кита разлетелись в пух и прах. От Акбар-хана прибыли эмиссары с предложением, которое Макнотен счел весьма привлекательным. В памяти Кита были еще свежи предостережения Аннабель, и потому он пришел в ужас. Акбар-хан предлагал англичанам остаться в военном городке до весны, а потом спокойно отправляться в путь. Он обещал поверенному в делах отдать голову Аминнулы-хана в обмен на определенную сумму денег. Кроме того, британское правительство должно было выплатить ему три миллиона рупий единовременно и назначить годовую субсидию в размере четырехсот тысяч рупий.
 – Ну вот, – провозгласил сэр Вильям, ознакомив с письмом офицеров. – Как я и думал, этот человек жаден и эгоистичен. Не вижу причин, почему бы нам сейчас же не согласиться с его предложениями. Завтра утром Акбар-хан хочет устроить встречу. Надо принять его приглашение.
 – Сэр Вильям. – Кит решил, хотя и неохотно, выполнить свой долг. – На базаре ходят слухи, что Акбар-хан подозревает нас в предательстве. И мы подтвердим это подозрение, если согласимся на убийство Аминнулы.
 – А откуда вы знаете, о чем говорят на базаре? – поинтересовался советник.
 Кит бросил взгляд на Боба и Колина. Друзья смиренно пожали плечами, выражая таким образом свое сочувствие. Притворяться дальше не имело смысла. И он честно рассказал Макнотену о том, кто сообщил ему эту информацию.
 – Эта женщина… которая… – Генерал взмахнул руками и из чувства деликатности не стал распространяться дальше. – Эта мисс Спенсер, вы говорите, лично знает Акбар-хана?
 – Да, сэр, – ответил Кит с каменным выражением лица. – С двенадцати лет до недавнего времени она жила под его покровительством.
 – А потом, насколько я понимаю, перешла под ваше, – грубо сказал поверенный в делах.
 – В общем, да.
 – Наверное, стоит ее выслушать, – предложил один из штабных офицеров, служивших при Макнотене. – Если Рэлстон не возражает.
 – Она уже давно горит желанием поделиться своими соображениями, – сухо пояснил Кит. – Но должен вас предупредить, мисс Спенсер обычно высказывает их в весьма резкой форме. – Он взглянул на Макнотена. Тот мрачно кивнул в знак согласия. Кит зашел в соседнюю комнату, где сидели адъютанты. – Прапорщик, сходите ко мне домой и пригласите сюда мисс Спенсер.
 Прапорщик отдал честь, стараясь скрыть свое удивление. Как и все остальные, он знал, конечно, что в доме Рэлстона живет какая-то афганская девка. Но кто такая мисс Спенсер?
 Споры в кабинете генерала приутихли: все ждали появления подруги капитана Рэлстона. Макнотен тоже умолк: он снова и снова перечитывал письмо Акбар-хана. Минут через пятнадцать дверь отворилась.
 Аннабель стояла на пороге. Ее изумрудные глаза обежали лица присутствующих, стараясь уловить их выражение. Она полностью владела собой, и Кит ощущал ту внутреннюю силу, которую обрела Аннабель, пройдя суровую жизненную школу. Настолько суровую, что никто из сидевших здесь, за столом, не мог себе даже и представить такого. Сердце Кита дрогнуло от любви, смешанной с глубокой печалью: как прекрасно они могли бы жить… в другом месте и в другое время… Но Судьба разыграла эту пьесу по-своему.
 – Аннабель, позволь представить тебя… – Кит встал и протянул ей руку. Вслед за ним поднялись и остальные.
 Аннабель отвечала на приветствия, приложив руки ко лбу. И этот жест, полный грации и достоинства, почему-то показался вполне уместным. Прапорщик, который смотрел на нее как зачарованный, подвинул ей стул, и Аннабель села рядом с Китом.
 – Насколько я понимаю, вы лично знакомы с Акбар-ханом, – начал поверенный в делах.
 – Я знаю его лучше, чем кто-либо другой, – просто ответила Аннабель.
 Поверенный в делах кашлянул, стулья заскрипели, но она, казалось, и не заметила этого. Аннабель внимательно выслушала сэра Вильяма, который прочел ей письмо.
 – Надеюсь, вы окажете нам честь, высказав свое мнение, мисс Спенсер? – напыщенно произнес Макнотен, закончив чтение. Он сложил листок и откинулся на спинку стула.
 – Это заговор, – спокойно объяснила Аннабель. – Приняв предложение Акбар-хана насчет Аминнулы, вы освободите его от всяких обязательств. Он знает о ваших махинациях с Мохун Лалом и теперь хочет точно удостовериться в предательстве.
 – Вы обвиняете меня в предательстве, мисс? – Сэр Вильям резко выпрямился, уставившись на Аннабель.
 Кит незаметно тронул ее за ногу, призывая к благоразумию. Аннабель искоса взглянула на него:
 – Я думаю, сэр, что глупо соревноваться с Акбар-ханом в хитрости. Он мастер на такого рода приемы.
 – Вы советуете нам отвергнуть его предложения? – недоверчиво спросил Макнотен. – Но я настроен встретиться завтра утром с Акбар-ханом.
 Аннабель уже готова была сказать, что в таком случае непонятно, для чего ее позвали сюда, но Кит опять повелительно толкнул ее в колено.
 – По крайней мере не предлагайте Акбар-хану денег, – посоветовала она. – Он в них не нуждается и никогда не возьмет и рупии от собак феринге.
 У всех сидевших за столом на мгновение пресеклось дыхание, и Аннабель поняла, что совершенно точно воспроизвела интонации Акбар-хана.
 – А знаете, сэр Вильям, это и вправду пахнет предательством, – заметил Эльфинстон.
 – Я разбираюсь в таких вещах лучше вас, – резко сказал Макнотен, тут же успешно заткнув генералу рот. – Я не соглашусь платить деньги за кровь Аминнулы, но предложу план совместных действий, чтобы взять вождя в плен. Мы присоединим этот пункт к условиям договора. – Макнотен порывисто встал. – Полагаю, совещание можно закрыть. Капитаны Лоуренс, Тревор и Маккензи будут сопровождать меня завтра утром. Мисс Спенсер, благодарю вас за помощь. – Макнотен поклонился и вышел из кабинета.
 Кит, неодобрительно поджав губы, повернулся к Аннабель. Но она смотрела на Колина – смотрела пристальным взглядом, от которого мороз по коже продирал.
 – Вы не должны ходить туда, Колин.
 От этих слов, тяжелых, как свинец, атмосфера в комнате еще больше сгустилась, чем после ухода Макнотена.
 – Но я обязан, вы же знаете, – ответил Маккензи, выдавив из себя улыбку.
 Аннабель продолжала смотреть на него все так же пристально, словно хотела понять, какая судьба его ждет. Потом покачала головой:
 – Если надо, значит, надо. Но это ловушка. Я больше не нужна тебе? – спросила она Кита.
 – Нет. Ты сказала все, что хотела.
 – Я сказала то, что должна была сказать, – тихо поправила его Аннабель. – Даже если толку вышло мало.
 Кит протянул руки, словно раскрывая объятия, но вместо этого мягко увлек ее к двери.
 – Мир, Анна? – прошептал он, когда они оказались на улице.
 – Я никогда не хотела вести с тобой войну, – шепнула Аннабель в ответ. – Но меня мучает непреодолимое желание что-то сделать. А ты относился к этому с пренебрежением.
 – Я всего лишь пытался защитить тебя.
 – От чего? От смерти? От мести Акбар-хана? – Она улыбнулась, но на этот раз не насмешливо. – Любовь моя, если мне и нужна защита, так только от этого. Но мне ничто не поможет. – Она посмотрела в окно. – Кит, скоро пойдет снег.




 Глава 17


 Акбар-хан, сидевший на лошади, смотрел с большого холма у берега реки Кабул на заснеженную долину и военный городок. Свита, привыкшая к молчаливости сирдара, старалась его не потревожить. Они ждали, когда появится английская делегация.
 Где-то там, за крепостными стенами, находится Айша. Что она делает сейчас? Испытывает ли страх, зная о неизбежном исходе борьбы? Если ей известно о неуклюжих попытках Макнотена толкнуть его на предательство, то она предвидит, конечно, как он отреагирует на это. Айша должна догадаться, что поверенный в делах попадет в тщательно подготовленную ловушку. Неужели Макнотен настолько глуп, чтобы вообразить, будто он, Акбар-хан, продаст себя и свою честь собакам феринге? Станет их пособником и предаст одного из сирдаров, своего союзника? А ведь именно это предложил советник в ответ на его письмо. При одной мысли о том, что Макнотен мог поверить в такую нелепицу, дикая, слепая ярость овладела Акбар-ханом. Кровь закипела в жилах, и от его спокойной задумчивости не осталось и следа.
 Пришла пора довести дело до конца: раз и навсегда изгнать захватчиков из страны… и вернуть Айшу. Сильно ли она переменилась, прожив столько времени с феринге? Долго ли придется искоренять в ней новые привычки? И каким образом? Акбар-хан еще не решил, как он поступит со своей Айшой, отобрав ее у Кристофера Рэлстона. Все будет зависеть от того, какой она стала.
 – Вот они, – тихо сказал один из приближенных Акбар-хана, указав хлыстиком на маленькую группу всадников, выехавшую из ворот военного городка.
 Сирдар отбросил мысли об Айше, теперь в его душе царила лишь холодная злоба к человеку, который отправился на переговоры, лелея коварные планы и не сомневаясь, что Акбар-хан способен предать своих соплеменников за английские фунты.
 Солдаты, сопровождавшие Макнотена, как и было условлено, остановили лошадей неподалеку от холма. Четверо джентльменов спешились и стали подниматься в гору, к месту встречи. Акбар-хан тоже слез со своего скакуна, а вслед за ним и другие сирдары. Над ними распростерлось небо, покрытое снеговыми тучами, внизу бурлила серая река, а позади высились скалистые горы, увенчанные белыми шапками. Их страна, суровая и неприветливая, сама по себе давала им сильнейшее оружие в борьбе с феринге.
 Англичане приближались к группе вооруженных до зубов афганцев. Колин Маккензи тщетно пытался совладать с тревогой. Акбар-хан стоял чуть поодаль, впереди остальных. Несмотря на холод, его отороченная мехом накидка была распахнута, и из-под нее виднелись парчовая рубашка и широкие брюки, заправленные в сапоги для верховой езды. На боку висела сабля. Голову хана закрывала меховая шапка. Его глаза смотрели на феринге с пугающей неподвижностью. В плотно сжатых губах не было и намека на доброту.
 Вот с этим человеком Аннабель выросла и превратилась в женщину, подумал Колин. Она редко упоминала об Акбар-хане, но всегда с искренней симпатией и даже благоговением. Хотя честно признавалась, что долгие годы жила в страхе, ибо сирдар, страстный и капризный, обладал полной властью над ней. Сегодня вид Акбар-хана внушал только опасения. И толпа воинов, собравшихся на холме, – тоже. Почему в распоряжении сирдара был целый отряд вооруженных людей, тогда как Макнотен пришел в сопровождении всего лишь трех офицеров? Весьма тревожный вопрос.
 Макнотен был вынужден признать, что им грозит опасность, но отмахнулся от разговора об этом – надменно и нетерпеливо.
 – Проиграем – значит, проиграем. Я предпочел бы сто раз умереть, чем заново пережить то, что происходило последние полгода.
 Вооруженные горцы почти незаметно двинулись вперед и кольцом окружили англичан. Дурные предчувствия Колина переросли в полную уверенность. Он положил руку на рукоятку пистолета.
 – Вы готовы выполнить условия договора, Макнотен-хузур? – бесстрастным, ровным тоном спросил Акбар-хан на фарси.
 – Почему бы и нет? – коротко отозвался поверенный в делах.
 Колину показалось, что в ярко-голубых глазах хана вспыхнуло пламя ярости, но тут же исчезло. Капитан Лоуренс вышел вперед и, указав на группу воинственно настроенных афганцев, спокойно заметил, что все это мало похоже на дружественные переговоры. Два вождя сделали слабую попытку отогнать злобных горцев, взмахнув своими хлыстиками. Но это не произвело никакого впечатления.
 – Не обращайте внимания, – заявил Акбар-хан небрежным тоном. – Они знают, зачем мы собрались здесь, так что бояться нечего.
 Дальнейшее свершилось так стремительно, что Колин только спустя некоторое время сумел восстановить ход событий.
 Акбар-хана вдруг как подменили. А может, это впечатление было обманчивым. Может быть, наоборот: притворство таилось в его недавнем спокойствии, сменившемся сатанинской злобой?
 – Бегир! Бегир! – Голос Акбар-хана зазвенел в морозном утреннем воздухе. И он схватил советника за левую руку. Султан Джан, выполняя приказ сирдара, вцепился в правую руку Макнотена. Трое офицеров на мгновение окаменели, а упиравшегося Макнотена тем временем волоком потащили вниз, к подножию холма. Они услышали, как ошеломленный сэр Вильям взывает к Богу, и краем глаза увидели на его лице ужас и изумление. Англичане рванулись вперед с саблями наголо, но горцы тут же преградили им путь.
 Колин замахнулся на них саблей. В ответ зазвенели шимитары и ножи-хибер. Полная ярости толпа афганцев придвинулась ближе. Тревор отчаянно дрался, пытаясь прорваться сквозь это кольцо к Макнотену, а потом упал, и тут уж ничто не могло ему помочь. Над Тревором сверкнули ножи, и толпа издала леденящий душу гортанный вопль.
 От угрожающих криков кровь стыла в жилах. Лоуренс и Колин продолжали бороться за свою жизнь, хотя и понимали, что это бесполезно: им все равно не удастся уйти. Еще несколько минут – и они рухнут на снег, а афганцы раскромсают их на куски.
 И все же англичане не сдавались, они бились яростно, свирепо, как люди, заглянувшие в лицо смерти. Колин уже чувствовал, что силы покидают его. Но в эту минуту в толпе появился огромный вороной жеребец, оттеснивший афганцев. Сидевший на нем вождь племени дуррани наклонился и громко велел Колину влезать на лошадь. Капитан слепо подчинился приказу и, ухватившись за протянутую руку, благополучно выбрался из самого пекла. Перед ним как в тумане мелькали ножи, ослепительно белые зубы и бешеные глаза горцев. Потом все исчезло: конь вырвался из этого месива. А позади другой вождь, тоже верхом на лошади, таким же образом спас и Лоуренса. Пока они неслись вскачь по вершине холма, Колин смотрел вниз, ища глазами Макнотена. Но увидел только какое-то пятно на снегу и столпившихся вокруг него людей.
 Нетрудно было догадаться, что там происходит. И Колин почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Какая судьба ждет его самого? Может быть, он каким-то чудом избежал смерти? Или это лишь временная отсрочка и ему предстоит пережить новые ужасы?
 Английский эскорт находился слишком далеко, чтобы вовремя вмешаться в резню, неожиданно начавшуюся на холме. А потом солдаты побежали обратно, в военный городок. Их преследовали, хотя и не слишком рьяно, фанатики-гази. Из путаных рассказов очевидцев следовало, что афганцы перерезали всех четверых делегатов. И друзья Колина уже оплакивали его смерть.
 – Не понимаю, почему Акбар-хан убил их всех, – сказала Аннабель. Сгорбившись, она сидела возле едва тлевшего камина. На душе у нее было пусто и холодно. Они потеряли друга, который погиб бессмысленной жалкой смертью.
 – Но ты же предупреждала их, что это ловушка, – успокаивал ее Кит. – Просила Колина не ходить.
 – Да. Я знала, что их ждет опасность. Но эта бойня – полная нелепость. Я думала, Акбар-хан возьмет заложников, чтобы ускорить вывод войск. Он ничего не выигрывает, устроив кровопролитие. Разве что… – Она вздрогнула.
 – Что? – мягко спросил Боб.
 – Возможно, ему захотелось отомстить. Акбар-хан не стал бы заранее хладнокровно планировать убийства. Он слишком хитер, чтобы решать проблемы таким примитивным способом. Но если им вдруг овладела ярость, тогда… – Аннабель пожала плечами. – Я уже говорила: Акбар-хан – человек сильных страстей, и иногда они правят его рассудком.
 Она посмотрела на Кита затуманенным взором. Он помрачнел, поняв, что имела в виду Аннабель.
 Но в эти минуты Колин и Лоуренс, живые и невредимые, находились в Кабуле, в гостеприимном доме Махомеда Земан-хана. Они видели за окном омерзительное, тошнотворное зрелище: обезумевшая, возбужденная толпа тащила изуродованные останки Макнотена и Тревора, собираясь подвесить их на мясницкие крюки и выставить на всеобщее обозрение на главном базаре.
 – Неприятная картина, не так ли, джентльмены? – раздался вкрадчивый голос Акбар-хана, стоявшего в дверях комнаты, в которую поместили англичан.
 Сирдар двинулся вперед, за ним шли двое слуг с подносами, уставленными едой и пиалами с медовым шербетом.
 – Я очень сожалею о том, что произошло сегодня утром, – спокойно произнес хан, отпустив слуг, как только те избавились от своей ноши. – В особенности – о смерти Макнотена-хузур.
 – Но разве не вы устроили эту резню? – спросил Колин, недоверчиво приподняв брови.
 – Господи, конечно, нет, – ответил Акбар-хан, поглаживая бородку. – Пожалуйста, ешьте, пейте… вы мои гости. Нет-нет, я не собирался убивать поверенного в делах. Я хотел лишь взять его в плен. Он был очень глуп и запятнал себя предательством. Этот человек, можно сказать, заслужил такую смерть. Я не в состоянии справиться с горцами, особенно когда кровь ударяет им в голову. Видите ли, господа, афганцы не любят изменников.
 Колин чуть было не сказал, что если уж речь идет о предательстве, то люди, подобные Макнотену, могут найти среди афганцев отличных учителей. Но сдержался. Акбар-хан вряд ли одобрит такое заявление. И вряд ли ему понравится, если Колин усомнится в том, что сирдару якобы не под силу удержать своих людей от кровопролития.
 Хан уселся, готовый начать трапезу, и выжидательно взглянул на офицеров. Колин и Лоуренс присоединились к нему. У англичан слюнки потекли от вкусных запахов. Им было стыдно, но пустые желудки настойчиво требовали насыщения. Впервые за несколько недель представилась возможность как следует поесть, и даже пережитые ужасы отступили на второй план.
 За столом Акбар-хан поддерживал плавный поток светской беседы, но при этом ни на миг не терял бдительности.
 – Это счастье, что мы сумели спасти вас от толпы, – заметил он под конец и по обычаю срыгнул, выразив таким образом свое удовлетворение. – Передайте генералу Эльфинстону мои глубочайшие сожаления и скажите, что я хотел бы безотлагательно продолжить переговоры. Вы ведь окажете мне такую любезность?
 Англичане не сомневались, что вопрос был задан просто из вежливости. Разумеется, они передадут все, что пожелает сказать Акбар-хан.
 Колин кивнул в знак согласия и стал ждать продолжения. Их хозяин хмурился и поглаживал бородку с таким видом, что было ясно: осталось еще какое-то нерешенное дело.
 – Вы, конечно, знакомы с Кристофером Рэлстоном, – начал Акбар-хан.
 Аннабель, подумал Колин и спокойно ответил:
 – Да, мы с ним хорошие друзья.
 – А… в таком случае вы знаете, что в его доме живет гостья.
 Колин твердо встретил взгляд ярко-голубых глаз:
 – Да, я знаю об этом, сирдар.
 – Тогда, надеюсь, вы не откажетесь выполнить еще одну просьбу.
 Хан встал и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с маленькой резной шкатулкой из розового дерева. Поставил ее на стол, открыл и вытащил два одинаковых серебряных браслета, украшенных тонкой чеканкой. Англичане заметили, что к браслетам приделаны какие-то сложные застежки. Акбар-хан извлек из шкатулки крохотный ключик и отпер замочки. А потом положил ключ на прежнее место.
 – Будьте добры, передайте этот подарок Айше, – спокойно сказал хан. – Только не защелкивайте браслеты. Видите ли, их можно открыть лишь с помощью ключа, а он остается у меня. – Тень улыбки тронула его сурово сжатый рот. – Никаких пояснений не потребуется. Айша прекрасно все поймет.
 Колину показалось, что чья-то ледяная рука прошлась по его спине. В браслетах было что-то варварское… первобытное и запретное. Их породила иная, чуждая цивилизация, где правили свои законы. Эти украшения были наделены особой аурой – таинственной, зловещей и волнующей. Оторвав глаза от браслетов, Колин посмотрел прямо в лицо хану. Тот встретил его вопрошающий взгляд едва заметной понимающей улыбкой.
 – У каждого народа – свои обычаи, – тихо продолжал сирдар. – Феринге трудно нас понять. Но я уверен, Айша объяснит вам. – И тут же перешел на отрывистый деловой тон: – Сейчас вы в сопровождении эскорта вернетесь в военный городок. Я буду ждать сообщения от генерала Эльфинстона. Надеюсь, он не станет медлить с ответом.
 Через час Лоуренс и Маккензи подъехали к воротам военного городка в окружении молчаливых, отлично вооруженных гильзаи. Удивленные часовые встретили группу с радостью, но это не шло ни в какое сравнение с восторженным приемом, который ждал прибывших в штабе. Там их приунывшие друзья несли дежурство, прислушиваясь к доносящемуся из Кабула шуму разъяренной толпы.
 Лоуренс и Маккензи сообщили, что Акбар-хан сожалеет о случившемся и хочет возобновить переговоры. Эльфинстон сопел и мямлил что-то дрожащим голосом. Он то выражал свой величайший ужас по поводу судьбы поверенного в делах и Тревора, то вдруг в бешенстве кричал, что афганцы – предатели и убийцы. Но эти гневные вспышки не побудили генерала к действиям. Он приказал только поставить гарнизон под ружье и держать оборону.
 – Теперь, когда бедного сэра Вильяма не стало, вести переговоры будет майор Поттингер, – невнятно промямлил Эльфинстон. – Мы должны как можно скорее прийти к соглашению. Насколько я понимаю, в военном городке не осталось ни одного мешка с зерном.
 Колин ощутил острое чувство вины. Ведь он-то был сыт, набив живот за вражеским столом. Но тут же отбросил эти мысли, решив, что эмоции – непозволительная роскошь перед лицом надвигающейся катастрофы.
 – Аннабель будет рада увидеть тебя, – тихо сказал Кит, когда они вышли из кабинета генерала. – Мы все думали, что ты погиб.
 – Я привез ей подарок от Акбар-хана. Не понимаю, что он означает, но хан сказал, что Аннабель в объяснениях не нуждается. – Колин мрачно взглянул на друга. – Мне почему-то этот дар показался зловещим.
 – От Акбар-хана и нельзя ждать ничего другого, – угрюмо ответил Кит. – С момента нашего знакомства я чувствую себя мышью, с которой играет кошка, но играет мягко, с превеликой осторожностью. И я, Колин, ни черта не могу сделать. Аннабель так… так фаталистически настроена. Я ведь знаю: она думает, что все кончится плохо. И считает, что спастись от длинной руки Акбар-хана, когда он решит схватить ее, совершенно невозможно И вообще, по ее словам, выходит, что все мы умрем в этой Богом забытой стране. Но я не намерен мириться с такой судьбой. Можно ведь что-то предпринять.
 В этот момент они подошли к дому Кита. Дверь распахнулась, и Аннабель с развевающимися волосами побежала им навстречу по тропинке:
 – Колин! Вы живы!
 – Как видите, – несколько смущенно пробормотал Колин, потому что она прижалась к нему гибким теплым своим телом. – Очевидно, наша смерть не входила в планы Акбар-хана. – Он неловко шевельнул руками, как будто хотел найти безопасное местечко и коснуться Аннабель, которая повисла у него на шее. – Знаете, Аннабель, такое проявление чувств мне очень льстит, но неудобно делать это при людях, на улице.
 Смеясь Аннабель выпустила Колина из своих объятий.
 – Все вы, англичане, одинаковы. Видите в эмоциях что-то дурное.
 – А вы-то сами кто, мисс? – поинтересовался Кит.
 В глазах Аннабель зажегся насмешливый огонек.
 – Я, Рэлстон-хузур, ни то ни другое. Идемте в дом, там можно говорить не таясь. Я хочу подробно узнать о том, что произошло сегодня утром. И тогда, надеюсь, сумею догадаться, что задумали Акбар-хан и другие сирдары. – И, взяв мужчин за руки, она потащила их к двери.
 – Мне поручили передать вам кое-что, – сказал Колин, когда они вошли в гостиную.
 Аннабель сразу разжала пальцы и отшатнулась от него, задрожав от волнения:
 – Акбар-хан?
 Капитан кивнул. Молча вытащил из кармана браслеты и протянул их Аннабель:
 – Он сказал, что вы все поймете.
 Она стояла и смотрела на них как зачарованная, словно это были не браслеты, а кобра, изготовившаяся к прыжку.
 – Что это значит? – спросил Кит глухим встревоженным голосом.
 Аннабель застыла, как статуя. От нее исходило такое напряжение, что даже воздух вокруг, казалось, вибрировал.
 – Ключа он не прислал? – спросила она, хотя, судя по интонации, вопрос был риторическим.
 Колин покачал головой, продолжая держать в вытянутых руках серебряные украшения, сверкавшие даже в тусклом предвечернем свете.
 Наконец Аннабель взяла их – нерешительно, словно боясь поранить пальцы.
 – Они очень красивые, – тихо произнесла она, – и очень дорогие. Когда Акбар-хан в первый раз показал их мне, он сказал, что это работа древних персидских мастеров.
 – А для чего они? – настаивал Кит. – Почему после всего, что произошло, он прислал тебе такой ценный подарок?
 На губах Аннабель появилась ироническая, почти издевательская улыбка.
 – Акбар-хан обожает символы. – Она надела браслеты на запястья, и сразу стало видно: стоит щелкнуть застежкой – и эти серебряные оковы будут на ней как влитые. – Если я закрою застежку, то не смогу снять их без ключа. А ключ у Акбар-хана. – Аннабель бросила взгляд на Кита. – Понимаешь теперь? Это как тавро, знак того, что я принадлежу ему.
 Колин почувствовал, как по спине его пробежал холод. Так вот почему в этих, несомненно, прекрасных браслетах он увидел что-то странное и варварское.
 – Сними их! – с неожиданной яростью потребовал Кит, схватил Аннабель за руку и сорвал один браслет, а потом проделал то же самое с другим. С отвращением, словно боясь заразиться, он швырнул на стол серебряные оковы и промолвил все тем же свирепым тоном: – Это невыносимо! Акбар-хан играет нами… они все играют… злорадствуют там, за стенами, и наблюдают, как мы покорно дохнем с голода, ждут, когда начнутся настоящие снегопады…
 – Успокойся, любовь моя. – Аннабель коснулась его руки. – Истерики нам не помогут.
 – А что, лучше сидеть и безропотно принимать все причуды твоей проклятой Судьбы? – бросил он резко, вдруг обратив на Аннабель ярость своего отчаяния. – Такой подход к жизни – просто оправдание трусливого бездействия. Меня тошнит от этого, и я не желаю больше слышать о Судьбе ни от тебя, ни от кого другого, поняла?
 Аннабель вспыхнула и гневно прикусила губу, стараясь совладать с собой. Как смеет Кит говорить такие несправедливые вещи, да еще и в присутствии Колина?! И каким тоном! Неудивительно, что тот совсем смутился. Машинально взяв один из браслетов, она провела пальцем по сложному узору чеканки.
 – Положи! – Кит вырвал браслет из ее рук. Лицо его прорезали морщины, серые глаза стали холодными и безжизненными, как булыжники. – Я сыт по горло Акбар-ханом и его дурацкими символами. Не трогай их больше!
 Нет, это уж слишком. Что за диктаторский тон! Она ведь тоже жертва, и не ее вина, что Акбар-хан ведет с ними свои мрачные игры. Волна гнева смыла всю тревогу в душе Аннабель, и она отдалась своему порыву с каким-то садистским сладострастием.
 – Это мои браслеты! – свирепо заявила Аннабель. – Ты не имеешь права диктовать, что мне трогать и во что верить! – И, сделав жест, который Колин счел вопиюще вызывающим, схватила другой браслет и надела его. – И уж если я, Кристофер Рэлстон, решу носить эти браслеты, то так оно и будет.
 На какой-то ужасный миг мужчинам показалось, что Аннабель вот-вот защелкнет застежку. Кит с воплем рванулся к ней. Взвизгнув, Аннабель помчалась к двери. Взбешенный Кит следовал за ней по пятам. Дверь в спальню захлопнулась.
 Да, неплохо иметь такую отдушину, особенно когда тебя терзают отчаяние и страх, с завистью подумал Колин, выходя в прихожую. Даже гнев, если он замешан на любви, помогает отвлечься от суровой действительности.
 – Господи, сэр, – сказал Харли, высунув голову из кухни, – неужто мисс опять расстроила капитана?
 – Да какая разница кто кого? – устало отозвался Колин. – Они друг друга стоят.
 Харли кивнул с мудрым видом:
 – Это уж точно, сэр.
 – Я ухожу, – сказал Колин, сдергивая со столика свой плащ, – скажи эти влюбленным голубкам… или боевым петухам – не знаю, в каком они состоянии, – что мне нужно отдохнуть.
 А в спальне происходило следующее: Аннабель пританцовывала на кровати, пытаясь увернуться от Кита. А тот рвался к ней, словно страстный возлюбленный. Аннабель решила, что не стоит больше дразнить его браслетом. И ссора переросла в игру – правда, довольно грубую, но нужно ведь иногда выпустить пар. Особенно теперь, когда они находились на грани отчаяния и напряжение достигло апогея.
 Кит вдруг ухватил ее за колено и повалил на кровать. У Аннабель растрепались волосы, раскраснелось лицо, а глаза сверкали, как звезды, – то ли от игры, то ли от еще не утихшего гнева, то ли от страсти. А может быть, от всего вместе взятого?
 – Ах ты, проклятый зеленоглазый василиск! – Кит придавил ее тяжестью своего тела, больно вцепился в запястье, сорвал подарок Акбар-хана и швырнул его через всю комнату. – Как ты могла играть такими вещами? – Он схватил ее за горло и надавил большими пальцами на подбородок. – Временами у меня голова кругом идет. То хочется тебя отшлепать, то обладать тобою…
 Задыхаясь, Аннабель подняла на него глаза, но в них не было и тени тревоги, несмотря на столь пылкое его заявление. Кит чувствовал, как бешено забился пульс на ее горле, но причиной тому был вовсе не страх.
 – И что же именно ты хочешь сделать сейчас?
 – Не знаю, – простонал Кит. – Все вокруг рушится как карточный домик, а ты затеваешь отвратительные и наглые игры. К тому же повод для них вовсе не веселый.
 – Может, именно поэтому и стоит играть. Ситуация слишком опасна, чтобы относиться к ней серьезно.
 – Допустим, это было одной из причин. Но ведь тебе чертовски хотелось и поиздеваться надо мной. Признайся, что я прав, ужасное создание!
 – Ты сам меня спровоцировал, – уступая, сказала Аннабель. – И я тоже с удовольствием ударила бы тебя… или отдалась бы тебе.
 Кит рассмеялся – сначала натянуто, а потом искренне, поддавшись соблазнительному желанию обратить все в шутку.
 – Мы идеальная пара, – заявил он. – Верно говорят: браки заключаются на небесах. Давай скрепим мир поцелуем?
 – С огромным удовольствием. Но только если ты на этом не остановишься…
 Им надолго запомнился этот вечер, полный бурных эмоций. Они любили друг друга как безумные. Пламя страсти в последний раз дало им возможность забыть о близкой катастрофе.
 Начались снегопады, а переговоры все продолжались. Майор Поттингер, который теперь возглавлял дипломатическую службу, очень отличался от своего предшественника. Он был скорее солдат, чем политик, но и ему пришлось уступать штабистам. А стало быть – безоговорочно принимать условия, предложенные Акбар-ханом и его союзниками, как бы унизительны они ни были. Поттингер показывал письма, где говорилось, что из Пешавара и Джалалабада уже идут подкрепления. Требовал отбить крепость Бала-Хисар или если и начать отступление по горным дорогам, то в полной боевой готовности, оставив в военном городке всю поклажу и тех, кто не может передвигаться. Майор считал, что это лучше, чем сдаться на милость победителя, уронив честь и не имея при этом никаких гарантий безопасности. Но на совете было решено, что подобные прожекты – утопия. И Поттингеру волей-неволей пришлось выполнять свою жалкую миссию – договариваться об эвакуации всех обитателей военных городков.
 Он был вынужден согласиться выплатить огромные суммы вождям за то, чтобы те выполнили условия договора: только в этом случае афганцы обещали поставлять припасы. Поттингер согласился также отдать врагу всю тяжелую артиллерию. Потом афганцы потребовали заложников – четырех офицеров с их женами и детьми. Был выпущен циркуляр, обращенный к жителям военного городка: добровольцам причиталось значительное вознаграждение. Но охотников не нашлось, и Поттингер стал умолять сирдаров избавить женщин от участи заложниц. Больных и раненых отослали в город, оставив там на попечении двух хирургов. К Новому году в военный городок привезли ратифицированный договор.
 Британскому гарнизону, расквартированному в Кабуле, надлежало эвакуироваться в течение суток после того, как будут доставлены вьючные животные, и идти в Джалалабад под эскортом нескольких сирдаров.
 Аннабель стояла на земляном валу. Капюшон ее накидки покрывал снег. Впрочем, метели не были помехой для кабульцев и фанатиков-гази, которые выкрикивали оскорбления, швыряли камни и всячески глумились над неподвижными, вооруженными одними ружьями часовыми. Правда, рядом стояли заряженные пушки, но стрелять из них запрещалось. Аннабель видела, что солдаты, лишенные права взять реванш, готовы взорваться от глубочайшего негодования. И она прокляла удочеривший ее народ на его же языке, да так яростно, что и сама удивилась.
 Аннабель знала, что все обещания вождей не стоят и ломаного гроша. Знали это и другие, но чувство безнадежности и беспомощности затягивало их, словно вязкое болото. Им казалось, что ничего лучшего все равно не придумаешь. Мохун Лал, сохранявший преданность своим британским хозяевам, предупреждал: если англичане не возьмут в заложники сыновей сирдаров, то никто не гарантирует безопасности во время отступления. Но как можно предъявлять такое требование, добровольно сдавшись врагу – и физически, и морально? От былой мощи англичан не осталось и следа.
 Снег шел непрерывно, и жестокие ночные морозы окончательно подорвали боевой дух изголодавшихся солдат, мерзнувших в своих нетопленых казармах. А афганские вожди до сих пор так и не дали вьючных животных.
 Аннабель понимала, почему они тянут. Каждый день бесплодного ожидания отнимал силы у солдат, каждый новый дюйм снега на тропинках затруднял и без того мучительный переход. А ведь в нем должны были принять участие восемнадцать тысяч человек, и среди них – дряхлые старики, грудные младенцы и дети постарше, женщины, едва оправившиеся после родов. Только сильные, здоровые люди смогли бы выдержать такое, да и то при условии хорошего снабжения и безопасности. И Аннабель было совершенно ясно: им не дадут уйти целыми и невредимыми.
 Она сжала пальцами запястье. Когда же Акбар-хан задумал выполнить угрозу, таящуюся в браслетах? И долго ли ей суждено оставаться с людьми своей крови, которых ждет впереди верная гибель?
 Пятого января генерал приказал саперам разломать восточную часть стены вокруг военного городка, чтобы расширить выход. Англичане остались без обещанного эскорта, без продовольствия и вьючных животных, но откладывать эвакуацию было уже невозможно.




 Глава 18


 Шестого января в девять часов утра начался великий исход. В авангарде шла пехота, состоявшая в основном из сипаев, легко одетых, измученных голодом, в сапогах с тонкой подошвой – слабой защитой от сугробов, покрывавших долину. Кавалеристам приходилось немногим лучше. Аннабель, сидевшая верхом на Чарли, смотрела, как они отправляются в путь. Вдруг перед ней мелькнуло морщинистое лицо инструктора Риссалдара, ехавшего во главе своего отряда. Интересно, помнит ли он, как учил ее верховой езде? Кавалеристы выезжали из военного городка с опущенными знаменами. И это казалось дурным знаком, предвещавшим беду, близость которой ощущали здесь все.
 Кит остановил свою лошадь возле Аннабель.
 – Мы поедем с основной частью войска, которую возглавит Шелтон. Выступим вслед за авангардом, – резко сказал он, но Аннабель не приняла это на свой счет. – С нами будут все женщины, больные и инвалиды, но ты можешь остаться со мной в фургоне. Я как штабной офицер буду сопровождать Эльфинстона. В штабе тебя все знают, поэтому никаких проблем не возникнет.
 – Не то что с женщинами, – сухо заметила Аннабель. – Эти мне не обрадуются.
 – Думаю, ты не права, но сейчас это не имеет значения. Гораздо важнее, чтобы Чарли тебя не подвел. В последние дни он что-то отощал. – Наклонившись, Кит потрепал лошадь по шее, словно желая искупить свою вину за безропотные страдания животного. – С кавалерийскими лошадьми ему будет приятнее, чем в компании верблюдов и пони.
 К ним подскакал Боб, бледный и расстроенный:
 – Вы представляете! Этот чертов временный мост еще не готов, хотя саперы обещали к утру все закончить. Авангарду пришлось сделать привал на берегу. Бог его знает, когда мы теперь сможем переправиться через реку.
 Аннабель оглянулась: позади царил полный хаос. Верблюды безутешно тянули вверх свои длинные шеи. На их спинах теснились в паланкинах жены и дети офицеров. Погонщики тряслись от холода, притопывая ногами по мерзлой земле. Носилки и паланкины запрудили всю площадь. Носильщики орали друг на друга, женщины высовывали головы в окошки и отдавали путаные приказы. А дети, испуганные, замерзшие, не понимая, что происходит, визжали и хныкали. Потоком устремилась на площадь и едва прикрытая лохмотьями лагерная прислуга – двенадцать тысяч человек. Распихивая животных и солдат, они требовали, чтобы им разрешили двигаться с основным корпусом. И никакими силами невозможно было заставить их остаться в хвосте колонны, при поклаже. Резкий свист хлыстов, крики измученных офицеров, ржание лошадей, вопли встревоженных людей – все это сливалось в адскую какофонию, полную смятения и тревоги.
 Аннабель взглянула на Кита и безнадежно покачала головой.
 – Знаю-знаю… – сказал он. – Шансов у нас нет.
 – Ни одного.
 – Эй, поменьше пессимизма, пожалуйста! – Боб пытался говорить весело, но не смог скрыть напряженности, ибо и на нем лежала тень дурных предчувствий. – Генерал совсем ослабел. Не знаю, сумеет ли он удержаться на лошади, – продолжал Мэркхем, перестав притворяться. – Вы поедете с ним?
 – Да. Для него приготовлен паланкин. Это нас задержит, но мы и так, боюсь, будем тащиться еле-еле. Аннабель, ты тепло одета? – вдруг без всякого перехода спросил Кит.
 Что ж, вопрос был вполне уместным.
 – Да, в отличие от многих других, – ответила она и чуть было не добавила: «Благодаря Акбар-хану».
 Ее кожаные брюки были подбиты кашемиром, а рубашка – мехом. Поверх них Аннабель надела куртку из овечьей кожи с меховой подкладкой и накидку с капюшоном, отороченную мехом. Кожаные перчатки и сапоги тоже были на меху. Да, Аннабель была защищена от холода гораздо лучше, чем Кит и его друзья, не говоря уже о массе других людей, отправившихся в это путешествие. И неудивительно: ведь она экипировалась как настоящая афганка, привыкшая ко всем жестоким сюрпризам своей негостеприимной страны. Акбар-хан хотел, чтобы его Айша отправилась в путь во всеоружии.
 – Колонна уже тронулась, – сказала Аннабель, прерывая ход своих мыслей. – Мы, Кит, наверное, должны ехать с генералом?
 Покинув военный городок через широкую брешь, проделанную саперами, они увидели, что им навстречу движется ликующая толпа афганцев.
 – Боже мой! – прошептал Кит. – Они даже не могут подождать, пока мы уйдем отсюда.
 Возбужденные крики победителей резко контрастировали с угрюмым молчанием отступавшего войска. В жилых кварталах военного городка вспыхивало пламя: афганцы грабили, а потом поджигали бунгало. И так продолжалось до тех пор, пока трогательное подобие английской деревеньки не превратилось в пепел.
 Только к полудню первые ряды основной колонны, которые следовали за авангардом, пересекли мост. А позади, между каналом и крепостным валом, стоял арьергард, обязанный прикрывать длинный караван верблюдов, еле-еле выползавший из военного городка. Повсюду валялись громоздкие пожитки, уже наполовину занесенные снегом. Люди попросту бросали их, осознав наконец, что им предстоит одолеть долгий путь на морозе. А в военном городке под аккомпанемент диких воплей продолжался разнузданный грабеж и не утихали пожары.
 Насытившись мародерством, афганцы обратили свои джеззали против арьергарда, оказавшегося в западне. Солдаты были обязаны под яростным огнем с крепостных стен удерживать свои позиции до тех пор, пока вся прислуга, вьючные мулы и верблюды не пройдут к реке. Только под вечер они смогли отправиться в путь, потеряв одного офицера и пятьдесят солдат, оставшихся лежать в снегу.
 Аннабель, ехавшая впереди главной колонны, слышала непонятный шум, ликующие крики и непрерывные выстрелы, которые далеко разносились в кристально чистом морозном воздухе.
 – Что там творится, черт возьми? – пробормотал Кит. Изогнувшись в седле, он посмотрел назад, но увидел только хвост колонны, который на расстоянии ружейного выстрела, извиваясь, тащился по тропке.
 Аннабель развернула Чарли и крикнула:
 – Я съезжу посмотрю!
 – Аннабель, вернись! – заорал Кит, но она махнула ему рукой и галопом понеслась в дальний конец каравана. – Проклятие! – в сердцах воскликнул Кит: сам-то он не имел права покинуть генерала. – Ей придется скакать добрых три мили.
 – Она справится, – успокаивал его Колин. – Лошадь не подведет. К тому же Аннабель больше похожа на афганку, чем на англичанку… если, конечно, не приглядываться.
 Тем не менее тревога не отпускала Кита. Но что делать? Ему оставалось только ждать и надеяться, что у Анны достаточно хорошо развит инстинкт самосохранения.
 Аннабель подъехала к самому концу колонны. По обочинам, среди груды пожитков, уже лежали люди, не выдержавшие натиска усталости и холода, безразличные ко всему, что происходило вокруг. Мародеры-афганцы перетряхивали багаж в поисках чего-нибудь ценного, попутно приканчивая ножами упавших сипаев. Вдруг Аннабель заметила лежащую на снегу женщину. А рядом с ней слышался тоненький писк грудного младенца. Какой-то гази уже занес нож над неподвижным телом.
 – Ах ты, свинячий сын! – Аннабель поскакала к нему, непристойно ругаясь на пушту с яростью, вполне достойной любого гази.
 Услышав эти оскорбления, афганец повернулся. Его глаза вспыхнули. Нож, направленный в шею Чарли, описал в воздухе дугу. Но лошадь отступила в сторону – в точности как обучали в школе верховой езды. Нож упал в снег, и прежде чем гази успел поднять его, Чарли встал на дыбы. Его копыта были сейчас оружием пострашнее кинжала. И гази не стал вступать в неравный бой: кругом было полно более легкой добычи.
 Аннабель осторожно спешилась, отлично понимая, что на земле она куда уязвимее. Правда, у нее был стилет. Кит без возражений выполнил ее просьбу и добыл ей оружие. Но Аннабель не обольщалась: тонкий клинок не спасет ее от шимитара или ножа-хибер.
 А женщине – это, очевидно, была маркитантка – уже ничем нельзя было помочь. Она не выдержала долгих лишений и теперь лежала на снегу, глядя невидящими глазами в огромный купол неба, который уже начал подергиваться вечерней мглой. Младенец, завернутый в тоненькое одеяло, весь посинел от холода, из растрескавшихся губ вырывался жалобный писк. Аннабель взяла на руки крошечное тельце и поплотнее запеленала. Как же теперь взобраться на огромного Чарли? Ей всегда подставляли ногу, но здесь помощи ждать неоткуда. К тому же ей мешает ребенок. Неподалеку валялся брошенный кем-то сундук. Подведя к нему Чарли, Аннабель одной рукой бережно прижала ребенка к себе и забралась на сундук, а оттуда – на спину лошади.
 Она огляделась. К процессии, медленно тащившейся по снегу, присоединился арьергард. Время от времени в их ряды с безжалостной настойчивостью врезались отряды гази. Эти смертоносные нападения, которые безуспешно пытались отразить английские солдаты, еще больше замедляли движение колонны. Ощущение кошмара усиливали и отблески зарева: военный городок горел вовсю, в угрюмом зимнем полумраке вспыхивали фиолетово-оранжевые и красноватые языки пламени. А треск выстрелов напоминал раскаты сатанинского хохота.
 У Аннабель заныло сердце, хотя она и понимала, что глупо было бы ждать чего-то другого. Она погнала Чарли в голову колонны. Ей показалось, что путь в три мили стал еще длиннее. Но потом Аннабель сообразила, что караван, тащившийся все медленнее и медленнее, заметно растянулся. Дорогу заполонили тела тех, кто не выдержал битвы с холодом и усталостью, и нескончаемые груды брошенных вещей. Они ехали всего полдня, а потери уже были велики. Что же с ними станется в течение следующих шести дней путешествия до Джалалабада?
 Кит встретил ее яростной обличительной тирадой. Аннабель покорно выслушала его, даже не сделав попытки ответить. Она была слишком подавлена всем увиденным и прекрасно понимала, что Кит тревожится за ее жизнь, а стало быть, имеет право гневаться. Потому она и не стала протестовать и защищаться, даже получая выговор на виду у всех.
 – Больше ты никуда не уйдешь без спроса, понятно? – закончил Кит. Его запала хватило ненадолго, поскольку Аннабель хранила молчание.
 – Вряд ли мне теперь это понадобится, – сказала она. – И посмотри, кого я нашла.
 Она вытащила из-под своей теплой накидки ребенка, который давно уже перестал хныкать – то ли от усталости, то ли потому, что пригрелся.
 – Что мы будем с ним делать?
 – О Господи, откуда у тебя этот малыш? – Кит с ужасом уставился на нее.
 Аннабель постаралась рассказать все как можно короче и без всяких эмоций. О стычке с гази она упомянула вскользь, сказав ровно столько, чтобы ее версия выглядела правдоподобной.
 Но Кит побелел как мел: его воображение само дорисовало детали.
 – Мы с Чарли оказались отличными партнерами, – добавила Аннабель. – В этом ведь и был смысл наших занятий, не так ли?
 Кит вздохнул, признавая себя побежденным.
 – Когда сделаем привал, отнеси ребенка к какой-нибудь няне-индианке. Какая им разница: одним больше, одним меньше.
 Аннабель кивнула, и они продолжали свой путь в молчании. Приближалась ночь. Наконец одинокий горн протрубил сигнал к привалу.
 – Мы отъехали от городка миль на шесть, не больше, – заметила Аннабель.
 Добавить было нечего. Все понимали, что при таком темпе одолеть семьдесят миль до Джалалабада невозможно.
 Люди разбрелись кто куда, чтобы разбить лагерь на промерзшей земле. Харли, ехавший позади штабных офицеров, подошел к Киту:
 – Сэр, тут неподалеку есть ручей. Я послал носильщиков за водой.
 С этими словами денщик вытащил из седельной сумки маленький шатер, развернул его и огляделся, выискивая подходящее местечко.
 – Черт возьми, а это еще откуда? – спросил Кит.
 – О шатре позаботилась мисс. И о провизии тоже. – Харли извлек из сумки сушеное мясо антилопы, талхан и брусок чая. – Мы переживем эту ночь, если сумеем разжечь костер.
 – Ты был слишком занят, чтобы тратить время на такие дела, – пояснила Аннабель, увидев, что Кит совершенно ошеломлен. – Я сообразила, что на регулярные поставки провианта полагаться не стоит. – Она пожала плечами. – Еды у нас достаточно, можно и с другими поделиться. Ну, а в шатер втиснутся восемь, а то и девять человек. Если, конечно, их не смутит теснота. – Аннабель оглядела унылую местность, беспорядочно суетившиеся толпы людей и животных. – Харли, разбей шатер вон там, возле скалы. Это хоть какая-то защита от ветра.
 – По-моему, нехорошо как-то пользоваться подобными преимуществами, – медленно произнес Кит. – Ведь другие-то лишены всего этого.
 – Но у нас уже есть одно бесценное преимущество перед остальными, – возразила Аннабель. – Я знаю эту страну, знаю, каким образом афганцам удается пережить зимние холода. Я путешествовала с кочевниками в пору снегопадов. Или ты будешь притворяться, что это не так? Давай уж лучше воспользуемся моими познаниями.
 – Кит, Аннабель права, – поддержал ее Боб. – Кому из этих бедолаг ты хочешь отдать свой шатер и еду? – Он показал на кишащих вокруг людей. – Или пойдешь по методу отбора?
 – Нет, – покачал головой Кит. – Давайте и вправду сами используем предусмотрительность Аннабель. Припасов все равно надолго не хватит. Аннабель, ты поищешь няню для малыша?
 – Да, я думаю, так будет лучше, – ответила она, посмотрев на маленькое тельце, укутанное в ее накидку. – Можно было бы оставить его, но я никогда не имела дела с младенцами и знать не знаю, как с ними обращаться. Как вы думаете, он будет пить чай?
 – Ребенок еще слишком мал, – авторитетно заявил Харли. – Давайте-ка его сюда. Я отнесу малыша к няне миссис Гарднер. Бедная леди сама родила всего пять дней назад. Они должны знать, что и как.
 – Пять дней назад… – повторила Аннабель. По ее телу пробежали мурашки: отправиться в такое ужасное путешествие через пять дней после родов!
 Впрочем, миссис Гарднер была далеко не единственной больной. Многие из них ехали в паланкинах или на носилках в одних ночных рубашках, страдая от жестоких морозов. Отдав ребенка Харли, Аннабель попыталась отогнать мрачные мысли.
 – Я приготовлю чай. У меня в седельной сумке есть лепешки из помета. Кит, ты сможешь разжечь костер? – не без сомнения спросила она, отнюдь не будучи уверенной в том, что избалованный капитан кавалерии станет выполнять столь низменную работу.
 – Да, мэм, – торжественно ответил Кит. – На это, полагаю, способностей у меня хватит. Хотя, боюсь, все мы тебе в подметки не годимся.
 Аннабель одобрительно улыбнулась этой смелой попытке пошутить. Но беспечный тон Кита никого не обманул. И все же люди почувствовали себя уютнее, попивая горячий, заваренный в котелке чай, который передавали по кругу. Закутавшись поплотнее в плащи, они наслаждались теплом от едва тлевшего зловонного костра.
 Аннабель вспомнила, как некоторое время назад она сидела в хижине и отчаянно хотела выпить чая. Но не получила бы его, если бы не внимательность и забота Акбар-хана. Где он сейчас? Аннабель посмотрела на кольцо горных вершин. На фоне ночного неба они казались черными призраками в белых шапках. Может, с какой-нибудь из этих вершин он наблюдает трагедию, происходящую внизу, и выжидает момент, чтобы вмешаться? Аннабель не сомневалась: рано или поздно Акбар-хан покажет себя, но как именно это произойдет, догадаться было трудно.
 – Идем. – Кит коснулся ее плеча. – Пора спать.
 В шатер ухитрились втиснуться десять человек. Аннабель и Кит тесно прижались друг к другу, чтобы не занимать лишнего места. Кит обнял ее покрепче и прикрыл своим телом. Они согревали друг друга дыханием, и смертоносный холод понемногу отступил.
 А снаружи солдаты и прислуга замерзали сотнями. Были и дезертиры; ночью они ускользнули из лагеря, чтобы спрятаться где-нибудь – лишь бы подальше от этой проклятой горной дороги. Сипаи, жестоко обмороженные и совершенно негодные для службы, смешались с прислугой. И на рассвете, когда колонна вяло начала собираться в путь, неразберихи стало еще больше.
 Теперь уже суровое требование Кита не отходить от него ни на шаг было для Аннабель излишним. Свирепые укусы мороза проникали даже сквозь теплую ее одежду. Окоченевшая и ко всему безразличная, она с трудом вскарабкалась на Чарли. Капюшон почти полностью закрывал лицо, видны были только глаза. Арьергард продолжал сражаться с афганцами, которых не останавливали ни мороз, ни непрестанный снегопад.
 – Анна… Анна, милая! – вырвал ее из полузабытья встревоженный голос Кита.
 – М-м… что такое? – Сонно моргая, она вглядывалась в белесовато-серый полумрак.
 – Я сейчас поеду в горы со своим отрядом, – торопливо объяснил Кит. – Афганцы атаковали колонну с багажом и могут отрезать нас от арьергарда. Колонну нужно прикрыть сверху, с фланга, и расчистить дорогу.
 – Да благословит тебя Господь, – только и сказала Аннабель.
 Кивнув, Кит развернул свою лошадь и исчез в густой снежной пелене. Аннабель не чувствовала тревоги. Ей уже казалось, что быстрая смерть от пули гильзаи или ножа гази лучше, чем медленное расчленение тела и души. И пусть это пораженческое настроение – Аннабель было все равно.
 Поднявшись на гребень горы, Рэлстон и его люди обстреливали дорогу, на которой сгрудились афганцы, преграждавшие путь арьергарду. Наконец враг оставил позиции, и хвост колонны подтянулся к основной части процессии.
 Когда путники подъехали к селению Бутэк, вернулся и Кит со своим отрядом. В этой деревеньке, расположенной в десяти милях от Кабула, направлявшиеся в Джалалабад путешественники обычно делали первый свой привал.
 Там поджидал процессию Акбар-хан.
 Аннабель видела его: верхом на бадахшанском жеребце, хан стоял на горном кряже, возвышавшемся над дорогой, по которой англичане совершали свой крестный путь. Акбар-хана окружали гильзаи. Трое из них галопом поскакали вниз, навстречу приближающейся колонне.
 Генерал Эльфинстон с трудом выпрямился в седле, а офицеры образовали вокруг него плотное кольцо. В поведении афганцев на вид не было ничего угрожающего. Зато все заметили их вызывающую наглость, сквозившую в каждом движении: в том, как они осадили своих лошадей, как обвели холодными черными глазами толпы смятенных и перепуганных беженцев.
 Один из афганцев заговорил на пушту, и генерал посетовал, что ничего не понимает.
 – Генерал, он говорит, что Акбар-хан хотел предоставить вам эскорт до самого Джалалабада, – тихо перевела Аннабель, добровольно взяв на себя роль толмача. – Но вы раньше времени вышли из военного городка, поэтому он не смог защитить колонну от гази.
 Афганец, не выказав ни малейшего удивления, ждал, пока она закончит, а потом продолжил свою речь.
 – Акбар-хан настаивает, чтобы колонна заночевала здесь, – сказала Аннабель, когда гильзаи, сделав паузу, кивнул ей. – Утром он пришлет провизию, но требует немедленно выплатить ему пятнадцать тысяч рупий.
 Однако это было еще не все. Афганец заговорил снова, явно упомянув имена Поттингера, Лоуренса и Маккензи.
 – Акбар-хан просит, чтобы майор Поттингер, капитаны Лоуренс и Маккензи были отданы ему как заложники, – бесстрастно перевела Аннабель.
 – Скажите им, мисс Спенсер, что я выполню все требования Акбар-хана, – промямлил генерал, хотя вокруг поднялся негодующий ропот. – Боже всемогущий! – взволнованно воскликнул старик, пытаясь оправдаться. – А что нам остается делать? Может, кто-нибудь мне скажет?
 Майор Поттингер молча снял саблю и швырнул ее на землю. Двое других сделали то же самое. А потом, безоружные, они вскочили в седла и стали ждать, когда гонец Акбар-хана подаст им знак ехать. Лица англичан застыли от унижения.
 Аннабель думала, что ее ждет та же участь, но она ошиблась. Гильзаи окружили заложников, и маленький отряд поскакал вверх, на гребень горы. Англичане ни разу не оглянулись назад.
 Аннабель понимала: ее, как рыбу, оставили корчиться на крючке, но из воды пока не вытаскивали. Едва заметно пожав плечами, она пошла прочь, искоса взглянув на Кита. Каждая черточка его лица выражала глубокое отчаяние. Он тоже осознавал малоприятную истину: оба они бились и рвались в сетях Акбар-хана. И сирдар в любой момент, когда ему заблагорассудится, может вытащить эту сеть. А пока придется терпеть ужасное унижение и мириться с собственной беспомощностью.
 Они пережили еще одну страшную ночь. Землю покрывал снег в фут толщиной. Дорогу к ручью держали под прицелом афганские снайперы, которые так метко стреляли по носильщикам, что те мгновенно оставили попытки прорваться к воде. Шатер, битком набитый людьми, снова оградил Кита и Аннабель от смерти. На рассвете те, кто остался в живых, еще острее ощутили трагичность своего положения.
 Афганцы по-прежнему обстреливали арьергард, и прислуга стала разбегаться: кто рвался вперед, в голову колонны, кто сбрасывал пожитки и остатки припасов с вьючных животных и уезжал верхом, отчаянно пытаясь спасти себе жизнь. Земля была усеяна амуницией, домашним скарбом и всякой всячиной, когда-то принадлежавшей английскому гарнизону.
 Аннабель настолько окоченела от холода, что, хотя Кит и подставил ей сложенные чашечкой ладони, не смогла даже забраться на Чарли. Тогда, обхватив Аннабель за талию, он с некоторым усилием приподнял ее к седлу. Наконец она ухватилась за луку и вскарабкалась на спину лошади.
 – Не знаю, с чего это я так ослабла, – виновато сказала Аннабель. – Вряд ли у меня есть на это право: ведь здесь полно людей, которым приходится куда хуже.
 – Ничего, скоро ты разойдешься. – Кит говорил резким тоном из страха за Аннабель.
 Она так побледнела: на осунувшемся лице остались одни глаза. Прекрасное гибкое тело вдруг обмякло, неукротимый дух дал трещинки. Если Аннабель откажется от борьбы… Кит понимал, что не вынесет этого.
 – Сэр, вот что поможет мисс. – Харли протянул стаканчик с темно-красной жидкостью. – Я понимаю, мисс не любит спиртного, но это дают даже детям. Вот и мисс Сэйл выпила. И сказала, что ее это здорово согрело.
 – Что это такое, Харли? – спросила Аннабель, взяв стакан.
 – Шерри, мисс. Выпейте-ка, прямо сейчас. Коль уж ребятишки пьют, то и вам худо не будет.
 В другое время столь пылкая речь в защиту шерри, возможно, вызвала бы у Аннабель улыбку, но сейчас она просто сделала осторожный глоток. Напиток ей не понравился, зато сил сразу прибавилось.
 – Сейчас, сэр, идет распределение припасов. Ужас что творится! Носильщики – кто погиб, кто сбежал. Так леди теперь поедут в корзинах на верблюдах. И все они – на линии огня.
 – А где же эскорт? – накинулся Кит на Аннабель, как будто она отвечала за это. – Ведь Акбар-хан получил свои пятнадцать тысяч рупий и заложников! Что же еще, черт возьми, ему нужно?
 – Не знаю, – тихо отозвалась Аннабель, протянув ему стаканчик с шерри. – Тебе тоже не помешает выпить… Думаю, Акбар-хан не успокоится, пока не унизит вас окончательно. Вы будете выполнять его приказы в надежде, что и он останется верен договору. А это уж будет зависеть только от него. – Аннабель оглянулась назад, туда, где двигались беспорядочные толпы людей, охваченных паникой. – Впереди Хурд-Кабул.
 Все промолчали. Ущелье Хурд-Кабул длиной в пять миль окружали с двух сторон крутые скалы, а внизу текла бурная горная речка, у самых берегов покрывшаяся льдом.
 – Наверное, вот он, ваш эскорт, – вдруг сказал Боб, указав на гребень горы.
 По гребню скакали с полдюжины всадников. Судя по одежде, это были афганские вожди. Позади ехал довольно большой воинский отряд.
 Поравнявшись с головной частью колонны, сирдары поехали рядом с генералом и его штабными офицерами. Отряд афганцев пристроился сзади. Колонна приблизилась к ущелью. Аннабель взглянула вверх: скалы были усеяны гильзаи. Свои винтовки они направили вниз, на дорогу.
 – «Пасть смерти», – тихо сказала она, вспомнив, как называли гильзаи Хурд-Кабул.
 Услышав ее шепот, Кит обернулся:
 – Что ты сказала?
 – Посмотри! – Аннабель вытянула руку вверх.
 – Я уже видел их, – угрюмо ответил Кит.
 Сирдары крикнули что-то своим воинам, а те передали команду афганцам, стоявшим на скалах.
 – Им велено не стрелять, – перевела Аннабель.
 Но как только первые ряды колонны вошли в ущелье, прогремел залп. С расстояния в пятьдесят ярдов афганцы расстреливали попавших в ловушку солдат.
 Англичанам оставалось одно – бежать вперед, спасаясь от смертоносного огня, а противник тем временем уничтожал следующие ряды. Горцы с саблями в руках спускались с крутых утесов и резали всех подряд: и солдат, и мирное население. Верблюды падали, пронзенные пулями. Сидевшие на них люди едва успевали встать на ноги, как тут же попадали под ножи афганцев. В воздухе стоял детский плач: враги утаскивали с собой ребятишек, порой вырывая их прямо из материнских рук. Аннабель вдруг застыла, словно парализованная. Ей казалось, что время повернуло вспять: ужас, пережитый восемь лет назад в ущелье Хаибер и похороненный глубоко в памяти, нахлынул снова.
 Акбар-хан бесстрастно наблюдал за происходящим с вершины небольшой горы, вздымавшейся у самого входа в ущелье. Неужели Айша погибнет в этой кровавой оргии? Что ж, если Судьба предназначила ей умереть здесь, в ущелье Хурд-Кабул, от пули гильзаи – значит, надо с этим примириться. Он пошел на риск, не включив Айшу в число заложников. Но Акбар-хан хотел, чтобы она сама пришла к нему, и знал: рано или поздно так и будет. Айша очнется от своих грез и взглянет в лицо реальности.
 – Ты отзовешь их, сирдар? – спросил один из воинов, только что подъехавший к Акбар-хану.
 Тот пожал плечами:
 – Каким образом? Они уже неуправляемы.
 Майор Поттингер, стоявший позади него, шепнул Колину:
 – Маккензи, если меня убьют, запомни: я слышал, как Акбар-хан в самом начале крикнул на пушту «Убейте их», хотя на фарси приказал не стрелять.
 Колин кивнул, переменившись в лице. Его мутило от хладнокровного предательства Акбар-хана, который обещал защиту, потребовал за это денег и получил их, а потом устроил резню. Сирдар сидел на лошади, спокойно созерцая кровавую сцену. Его ярко-голубые глаза были неподвижны, жестокий рот словно окаменел.
 Еще минуту назад Боб Мэркхем ехал бок о бок с Аннабель. И вдруг его лошадь, оставшаяся без седока, упала и забилась в судорогах. Из шейной артерии фонтаном забила кровь. А Боб умер быстро и безболезненно: пуля попала ему в голову. Его смерть почти не взволновала Аннабель: все происходившее вокруг было слишком ужасно.
 Кит тоже был не в состоянии оплакивать гибель друга, он потерял в этом аду всякое представление о времени и пространстве. И все же знал, что потом, позже, печаль о гибели стольких людей будет терзать его денно и нощно. Если он выживет… А сейчас единственной его целью было спасти Аннабель. Кит изо всех сил старался прикрыть ее своим телом и безостановочно стрелял, стрелял, выхватывая в бешеном круговороте битвы лица врагов. С чувством холодного удовлетворения он смотрел, как человек падает, и тут же целился в другого, не забывая при этом гнать свою лошадь вперед, подальше от кровавой мясорубки.
 И вот наконец они вынырнули из темного ущелья и оказались на широкой, открытой равнине. На мгновение их ослепила белизна снега и оглушила тишина. Она казалась неестественной после яростной пальбы и криков, эхом разносившихся среди скал.
 – Оставайся рядом с генералом, – велел Кит. – А мне нужно вернуться и помочь тем беднягам, которые еще не выбрались оттуда. Обещай, что будешь оставаться здесь.
 Аннабель смотрела пустыми глазами, словно не видела и не слышала его. Потом ее взгляд стал более осмысленным. Она кивнула:
 – Иди и делай то, что должен делать.
 Кит поскакал назад, к ущелью, и начал сколачивать отряд из полусотни пехотинцев, которые бессмысленно метались в разные стороны, еще не придя в себя после пережитого шока. И все же солдаты, собравшись с духом, последовали за ним и заняли командную высоту на скалистой гряде у самого выхода из ущелья. Оттуда они открыли огонь по противнику и не останавливались до тех пор, пока не прошел весь арьергард. Уцелевшие потащились к лагерной стоянке.
 В тот день в ущелье погибли пятьсот солдат и более двух с половиной тысяч человек прислуги.
 В лагере царило глубокое уныние. И Кит подумал, что, возможно, мертвым повезло больше, чем живым. Генерал и те офицеры, которым удалось вырваться из «пасти смерти», сбились в кучку, мрачные и отчаявшиеся. Сирдары и их воины, ничем не сумевшие помочь во время бойни, стояли отдельной группой, не спешиваясь. Аннабель исчезла.
 – Где Аннабель? – Кит пытался скрыть безумную тревогу, но голос выдавал его напряжение.
 – Она с женщинами, – ответил какой-то измученный капитан, стараясь остановить кровь из раны в бедре. – Леди Сэйл прострелили руку, а остальные совсем пали духом. Мисс Спенсер пошла помочь им.
 Кит огляделся: повсюду, прямо на снегу, лежали обессилевшие люди. Почему бы афганцам не прикончить их всех разом прямо сейчас? Ведь они уже не смогут оказать сопротивление. И снова ему представилась кошка, мучающая мышь: то выпускает ее, ободранную, из своих когтей, на мгновение дав почувствовать свободу, то снова бьет лапой с притворным равнодушием хищника.
 Кит действительно нашел Аннабель рядом с леди Сэйл. Она перевязывала раненую и не сразу подняла глаза, услышав свое имя. Вокруг собрались женщины и дети. Кто сидел на своих пожитках, а кто просто рухнул на снег от изнеможения и страха. Тем не менее сама леди Сэйл, белая как мел, сидела прямо и говорила не умолкая. Каждый получал от нее свою долю ободряющих слов. В такой чрезвычайной ситуации леди преспокойно приняла помощь бесстыжей потаскушки, которая спала с Кристофером Рэлстоном.
 Покончив с перевязкой, Аннабель выпрямилась и безмятежно взглянула на Кита. Такое выражение лица бывает у людей, которые, погрузившись в бездну отчаяния, потом находят одно-единственное правильное решение и обретают внутреннюю гармонию в самоотречении.
 – Я возвращаюсь к Акбар-хану.
 У Кита болезненно сжалось сердце.
 – Не говори глупости.
 – Так нужно. – Аннабель указала на толпы объятых горем людей. – Я поняла это еще там, в ущелье… Все было, как восемь лет назад… крики… убийства. – Она пошла было прочь, но Кит схватил ее за руку. – В тот раз дело кончилось тем, что я попала к Акбар-хану. А сейчас все вернулось на круги своя. – Аннабель остановилась и пристально, с тревогой посмотрела на Кита. Она хотела, чтобы он понял ее. – Это Судьба, Кит.
 – Да будь она проклята, твоя Судьба! – взорвался он, не в силах выдержать такую муку. – Неужели кому-то станет лучше, если ты отдашь себя в руки этой скотине, предателю? Не говоря уже о тебе самой!
 – В конце концов мне все равно пришлось бы вернуться, – мягко, но настойчиво возразила Аннабель. – Мы оба знаем это. И еще я знаю, что он ждет меня. Может быть, если я приду добровольно, то мне удастся… добиться пощады, хотя бы для женщин и детей. Надо попробовать, Кит. Надеюсь, ты это понимаешь? Найти к нему подход могу только я. Ведь я хорошо изучила Акбар-хана, насколько это вообще возможно.
 – А как же мы? – спросил Кит, хотя в душе уже оплакивал свою утрату и в отчаянии гладил лицо Аннабель, словно желая запечатлеть его черты у себя на ладонях.
 – О Кит… У нас нет будущего. И не могло быть. Я вернусь к нему. Не знаю, ждет ли меня смерть там, а здесь я погибну наверняка. Но я верю, что смогу принести пользу, пока не произойдет неизбежное.
 Да, она уже говорила раньше (исстрадавшемуся Киту казалось, будто это было давным-давно, в другой стране и в другой жизни), что остается с ним лишь на время, «пока не произойдет неизбежное». И вот оно произошло. Кит опустил руки и отошел от Аннабель.
 Медленно кивнув, она пошла к измученному Чарли, который стоял понурив голову. Кит видел, как Аннабель достала из седельной сумки серебряные браслеты Акбар-хана, надела их и не колеблясь защелкнула застежки. Потом она обернулась к Киту:
 – Мне нужно закрыть лицо. Иначе это будет расценено как вызов.
 Он молча расстегнул мундир и сдернул с шеи шарф. Аннабель прикрепила его так, чтобы были видны только глаза. Она вдыхала запах Кита, впитывала тепло его тела, глотая слезы, которые текли из глаз и комком застревали в горле.
 Кит обхватил ее за талию и в последний раз помог забраться на Чарли.
 – Попрощайся за меня с Харли. Он прорвался, я видела его.
 – Хорошо.
 – И… – Но больше сказать было нечего.
 Их взгляды на мгновение встретились. Воспоминания о радостях, пережитых вместе, смешались с мыслями о предстоящей разлуке. А потом Аннабель развернула усталого Чарли и погнала его на горный кряж, высившийся над ущельем Хурд-Кабул. Там собрались афганцы, они следили за англичанами терпеливо, как кошка, которая знает, что мышь все равно никуда от нее не сбежит.




 Глава 19


 Акбар-хан смотрел на одинокую всадницу, которая скакала к нему на огромном пегом жеребце. В его душе поднялась волна радости. Это удивило сирдара, ибо не столько покорность Айши приносила ему удовлетворение, сколько перспектива увидеть ее снова.
 Взмахнув рукой, он приказал окружающим его воинам отойти подальше, а сам остался на месте, поджидая Айшу.
 Она остановила лошадь возле Акбар-хана и поднесла ко лбу руки, сложенные ладонями вместе. За крагами перчаток тускло блеснули браслеты. Это не ускользнуло от взгляда сирдара. Айша не поднимала глаз, ей еще не дали позволения говорить.
 – Итак, Айша, ты вернулась, – спокойно произнес Акбар-хан.
 – Да, хан. – Она знала, что нельзя поднимать глаза, особенно сейчас, когда кругом столько мужчин. Но за последние два месяца Айша потеряла былую осторожность, и ей пришлось сконцентрировать все свое внимание, чтобы сохранить должную позу.
 – Ты привезла какие-то известия от феринге?
 Аннабель покачала головой:
 – Нет, но я хочу просить тебя о милосердии. Среди них есть женщины и дети, грудные младенцы… Во имя чего им умирать?
 – А во имя чего нужно сохранять им жизнь? – возразил Акбар-хан.
 – Великодушие придает победителю еще большую силу.
 – Ты полагаешь, я не знаю об этом, Айша?
 – Нет, хан. Я просто выразила свои мысли вслух.
 – Утром ты вернешься к тем, кто командует феринге, и скажешь, что я позабочусь о семьях офицеров. – Акбар-хан помолчал, окинув взглядом унылый ландшафт, горные вершины и серое небо, где парил огромный орел. – При условии, что сами офицеры будут сопровождать их в качестве заложников.
 Аннабель стояла неподвижно: к ней возвращались привычки Айши. Выставив такое условие, Акбар-хан, в сущности, хотел обезглавить английскую армию: большинство старших офицеров были женаты и жили здесь со своими семьями. Сирдар медленно, унизительными способами вынуждал британское командование сдаться. Но почему же это желание втоптать в грязь надменных захватчиков не находило отклика в душе Аннабель? Да потому, что теперь она знала врагов – их слабые и сильные стороны. Видела, как они умеют шутить и как ведут себя в гневе. Феринге превратились для нее в реальных людей… Харли, Колин, Боб, генерал Эльфинстон, леди Сэйл… И еще Аннабель поняла, что враги способны на всепоглощающую страстную любовь. Но все же понимала она и Акбар-хана, хотя не могла больше разделять его стремлений. Наверное, в этом и состояла причина ее мучений, которым суждено было длиться всю жизнь.
 – Повинуюсь, – сказала Айша.
 – Здесь нет женщин, которые могли бы позаботиться о тебе. Завтра утром ты передашь феринге мои слова, а до тех пор будешь находиться только со мной.
 Аннабель молчала, не отрывая глаз от серебряных браслетов тонкой работы, которые сковывали ее запястья.
 – Едем, я провожу тебя в свой шатер. Тебе нужно поесть и отдохнуть. И о лошади не мешало бы позаботиться.
 Айша последовала за Акбар-ханом к черным шатрам, разбитым прямо на снегу. Кочевники не разжигали огня в своих жилищах. Здесь царили порядок и дисциплина. Какой контраст в сравнении со вчерашним безумием, яростной жаждой крови, которая привела к резне! Аннабель хотелось спросить о Колине. Но она решила, что любопытство неуместно, коль скоро ей снова пришлось играть роль Айши. Акбар-хан остановился у одного из шатров, и Аннабель сама, без посторонней помощи, спрыгнула с лошади.
 – Твоего коня накормят и напоят. Безобразное животное, но выносливое. Это видно. – Сирдар окинул Чарли взглядом знатока. – Полагаю, это одна из лошадей Кристофера Рэлстона.
 – Да, – подтвердила Аннабель, передавая поводья горцу-груму. Ее ответ прозвучал твердо и решительно.
 – Оставайся в шатре. Еду тебе принесут.
 Айша проскользнула в узкую щель за пологом шатра. Внутри было холодно, но на грубой ковровой ткани, расстеленной на снегу, лежала груда мехов. И вдруг Айшу одолела дремота. Было ли это следствием предельной усталости и пережитых ужасов? Она не знала, да и не стала задумываться. Просто заползла в теплую уютную груду и уснула. И последняя мысль была о Ките, о его сильных руках, которые обнимали ее в морозные ночи, защищая, по крайней мере символически, от опасностей и холода.
 Часа через два в шатер зашел Акбар-хан и постоял немного, вглядываясь в лицо спящей. Айша свернулась в клубок под меховыми одеялами. К еде она не притронулась: очевидно, тело само знало, что ему нужно в первую очередь. Из-под капюшона выбивались пряди бронзовых волос. Прямые ресницы густой бахромой лежали на щеках. Все остальное было с подобающей скромностью скрыто под покрывалами.
 Акбар-хан уже понял: Айша ускользнула от него… понял в то самое мгновение, когда она подъехала поближе и он снова смог почувствовать, что творится в ее душе. Она перестала быть Айшой, но знала, как надо играть эту роль. И будет играть – ради достижения своих целей, если иного выхода не представится. Но нужно ли это ему? Сможет ли он удовольствоваться внешней оболочкой Айши, если главное утеряно… ушло от него навеки?
 Акбар-хан не стал будить Айшу и вышел из шатра. Ночь была пронзительно холодной. Сейчас у преследователей и их жертв появился общий враг: все они одинаково страдали от нагрянувшего мороза.
 Айша проснулась на рассвете и удивилась: ей было непривычно тепло. Потом память вернулась, а вместе с ней – и мучительная, разрывающая душу боль.
 Полог шатра колыхнулся, в щель просунулась чья-то рука и поставила на пол кувшин с кислым молоком и плоский ломтик хлеба с куском козьего сыра. Айша давно привыкла к грубой пище кочевников. Но сейчас ее вкус казался странным, хотя аппетит разыгрался вовсю и Айша могла съесть все, что угодно. Закончив трапезу, она приладила свою самодельную чадру, накинула на голову капюшон и вышла из шатра.
 Акбар-хан уже сидел на лошади; вышколенный Чарли смирно стоял рядом. Аннабель заметила, что вид у ее коня вполне отдохнувший. Ничего удивительного. Эти люди знают цену породистым животным и заботятся о них как следует. Позади Акбар-хана она увидела Колина и двух его приятелей, тоже оказавшихся заложниками, и на мгновение оживилась. Англичане выглядели измученными, глаза их выражали отчаяние и гнев, но главное – они были живы. Айша, скромно опустив глаза, шла по снегу навстречу поджидавшим ее мужчинам и ломала голову над тем, как бы ей забраться на лошадь без посторонней помощи. Никто из афганцев не предложит оказать такую услугу женщине.
 Айша поднесла руки ко лбу и стала ждать: Акбар-хан поймет, в чем ее трудность, и сам решит, как быть. Он оглянулся и сказал по-английски:
 – Будьте добры, джентльмены, может быть, кто-то из вас поможет Айше сесть на лошадь?
 Колин рванулся вперед. Айша, приподняв веки, взглянула на него, предупреждая об опасности. Он придал своему лицу бесстрастное выражение, пригнулся и сложил ладони чашечкой. Айша поставила на них ногу и легко вскочила в седло.
 – Ты скажешь генералу-феринге, что я искренне сожалею о бедственном положении женщин и детей, – произнес Акбар-хан на фарси, четко выговаривая каждое слово. – И предлагаю свою помощь, при условии, что их будут сопровождать мужья. Добавь, что я клятвенно обещаю предоставить эскорт: он будет идти в арьергарде, сопровождая отряд по горным дорогам.
 Айша знала: таким обещаниям – грош цена. Но кивнула в ответ и собралась ехать.
 – И еще, Айша… – Что-то в голосе Акбар-хана заставило ее вздрогнуть; по телу побежали мурашки. – Не забудь назвать среди заложников и Рэлстона-хузур.
 На мгновение страх сменился вспышкой радости. Пусть даже она не увидит Кита – утешением послужит сознание того, что он где-то рядом. Айша не могла примириться с мыслью, что никогда не узнает, когда и при каких обстоятельствах Кит погиб. А так и случится, если он будет участвовать в общем отступлении. Но потом страх вернулся. Акбар-хан не пощадит человека, который похитил его собственность. Какую же игру затеял сирдар на этот раз?
 – Повинуюсь, – отозвалась Айша привычным бесстрастно-покорным тоном.
 – Поезжай.
 Айша поскакала вниз, к подножию горы, где столпилась жалкая кучка людей. Те, кто ухитрился остаться в живых после этой морозной ночи, медленно выползали из своих нор, вырытых в снегу. Так англичане встречали третий день своего путешествия к вратам смерти.
 Кит увидел приближающуюся Аннабель и испугался, не начались ли у него галлюцинации. Он хотел бежать, но мускулы одеревенели. Кит рухнул на колени в снег. Изрыгая проклятия, он с трудом выпрямился и, хромая, поковылял к группе военных, которые собрались вокруг генерала. Все они тряслись от холода.
 – Генерал, я привезла вам сообщение от Акбар-хана, – сказала Айша без всяких предисловий.
 Она сняла чадру, ища глазами Кита. Их взгляды, полные любви, встретились. Айша нежно улыбнулась и снова почувствовала, как горячая кровь струится по ее телу. Силы вернулись к ней. Кит подошел поближе, властно поднял руки, и Аннабель соскользнула с седла прямо в его объятия.
 – Какое сообщение? – спросил Эльфинстон.
 – Простите, сэр, – извинился Кит. Улыбка не сходила с его лица. «Наверное, я похож на полоумного клоуна», – весело подумал он. Не выпуская Аннабель, Кит прижался губами к ее щеке и удивленно прошептал: – А я думал, что никогда уже тебя не увижу.
 – Так что же он предлагает? – грубовато вмешался бригадир Шелтон.
 Аннабель, не в силах оторваться от Кита, повернула к нему голову:
 – Акбар-хан предлагает свою протекцию дамам и детям при условии, что мужья будут сопровождать их в качестве заложников.
 В толпе поднялся негодующий ропот. Все поняли коварный замысел Акбар-хана, который собирался оставить английское войско без старших офицеров. Генерал Эльфинстон тяжко вздохнул:
 – Джентльмены, джентльмены. Ваше возмущение делает вам честь, но мы не можем лишать дам даже малейшей надежды на помощь. Забирайте ваши семьи, и да хранит вас Бог.
 – Акбар-хан также требует, чтобы в числе заложников был капитан Рэлстон, – тихо продолжала Аннабель. Кит оцепенел. И, почувствовав это, она подняла на него глаза: – Не знаю, что он задумал. Возможно, лучше было бы тебе остаться здесь. – И добавила, словно про себя: – Лучше для нас обоих. Но если ты откажешься, Акбар-хан способен выместить свой гнев на других заложниках.
 – Как ты могла подумать, что я откажусь? – В голосе Кита звучали резкие нотки, в серых глазах вспыхнул гнев, как будто Аннабель поставила под сомнение его честь. – Неужели ты считаешь меня таким трусом, Аннабель?
 – Не в этом дело. Я не хотела оскорбить тебя. Но в любом случае ничего хорошего нас не ждет. – Она высвободилась из объятий Кита. – Акбар-хан клятвенно обещает, что вас, генерал, по дороге в Джалалабад будет сопровождать эскорт. Но не знаю, можно ли в данной ситуации верить его словам.
 – Как и в любой другой, – с яростью заявил Шелтон. И был абсолютно прав.
 – Разве у нас есть выбор? – сказал Эльфинстон. – Придется принять его предложение.
 – Я передам, что вы согласны. – Аннабель пристегнула свою чадру, снова превратившись в Айшу. – Наша встреча – чистая случайность, – обратилась она к Киту. – Не понимаю, почему Акбар-хан допустил это, но больше такое не повторится. Я опять принадлежу ему и, согласно обычаям, не должна общаться с мужчинами.
 Она говорила бесстрастно, просто излагая факты. Еще вчера вечером они стали очевидными для них обоих. Но сегодня на какое-то мгновение Кит поддался обманчивому ощущению, что все обошлось, и это вскружило ему голову.
 Теперь же, казалось, ему не справиться с болью, которая пронзила его в самое сердце. Он не смог даже дотронуться до Аннабель на прощание и не находил слов, чтобы выразить свои чувства. Разрываясь от муки, он пошел прочь: пусть кто-нибудь другой поможет ей взобраться на лошадь.
 Когда Айша снова поднялась на гребень горы, ею овладела глубокая усталость. И не только физическая. Сегодня Акбар-хан мягко сказал, что займется их личными делами, когда они приедут в крепость Будиабад. Там он собирался разместить заложников. Айша знала, что ее судьба скоро решится, но оставалась к этому безучастной. Еще Акбар-хан велел ей держаться с ним рядом в дороге, а в остальное время сидеть в шатре, подальше от чужих глаз. Как будто она снова вернулась в его гарем. Впрочем, этот приказ Айше даже на руку. Оставшись с самой собой наедине, она, быть может, найдет силы примириться с судьбой. В прошлом одиночество не раз помогало Айше.
 Вслед за Акбар-ханом ехали пятьдесят заложников. А впереди шло отступавшее войско. Сирдар выполнил свое обещание и дал эскорт. Но сопровождавшие англичан гильзаи не оказывали им военной помощи. И остатки британской армии – солдаты и лагерная прислуга, – отчаявшиеся, умирающие от голода и холода люди, постоянно подвергались нападениям фанатиков-гази и жаждущих мести горцев.
 Кит со своими друзьями проехал по ущелью Тунхи-Тарики, где полегла большая часть войска. Потом они миновали ущелье Тезин, где валялись голые тела, разрубленные пополам или искромсанные на куски. Дальше путь лежал через долину и вверх по крутому склону горы Джугдуллук. Горцы заблокировали эту дорогу валежником и ночью, при свете равнодушной луны, завершили бойню. Там Кит нашел труп Харли, который так и остался лежать с саблей в руке рядом с изуродованным телом бригадира. Очевидно, они сражались бок о бок.
 Еще один друг Кита погиб.
 На Джугдуллуке измученные заложники встретились с бригадиром Шелтоном и генералом Эльфинстоном, которые тоже стали «гостями» Акбар-хана. После резни в Тезине им пришлось сдаться. Это был единственный способ спасти остатки войска… которое потом все равно погибло среди скал Джугдуллука. Из военных до Джалалабада добрался только один человек, он и рассказал о том, что произошло.
 На следующий день Акбар-хан вместе с заложниками двинулся на север – в долину Лахмэн, где находилась крепость Будиабад. Рядом с сирдаром ехала Айша, закутанная с головы до пят. В течение всего пути она видела на каждом шагу трупы англичан; с теми, кто остался в живых, общаться ей не разрешалось.




 Глава 20


 Большая серая крепость Будиабад была расположена в долине. С севера над ней возвышался горный массив Гиндукуша. Заложникам не сообщали, куда их везут, с того самого времени, как они миновали Джугдуллук, где нашли свою страшную гибель остатки английской армии. Четыре дня они пробирались на лошадях по снегу. Женщин и больных везли на верблюдах. Нападения афганцев прекратились, еды и питья было не слишком много, но вполне достаточно. И заложники радовались уже этому.
 Их окружали бесстрастные гильзаи, изо всех сил подгонявшие верблюдов.
 – Интересно, почему они так спешат? – спросил Колин.
 – Аннабель, наверное, смогла бы это объяснить, – сказал Кит, вглядываясь в даль. Последние дни он только и делал, что старался различить ее стройную фигурку среди довольно большого отряда всадников, окружавших Акбар-хана.
 Чарли был возвращен без всяких объяснений, но Кит достаточно времени провел с Аннабель, чтобы понять смысл этого поступка: Акбар-хан способен сам позаботиться о своих приближенных, и его женщине не подобает сидеть на лошади феринге.
 Когда заложники останавливались, чтобы разбить лагерь, афганский эскорт не отходил от них ни на шаг; всякая попытка выйти за пределы установленных границ и приблизиться к черным шатрам Акбар-хана и его свиты пресекалась резкими окриками. Для пущей острастки гильзаи угрожали англичанам кинжалами.
 Колин с молчаливым сочувствием взглянул на своего друга. Он знал, что Кита терзают отчаяние и страх, что его разыгравшееся воображение рисует страшные картины расправы, которую Акбар-хан может учинить над покинувшей его женщиной. О своей судьбе Кит не беспокоился. Пусть даже ему предстоит играть роль приза в бузкаши.
 Он видел столько ужасов, так много его друзей погибло в жестокой бойне, что эта казнь уже не казалась особенно страшной. Тогда, в Кабуле, Акбар-хан более всего угрожал Аннабель – она ведь предала его. Наказание, сказал он, смягчить невозможно. И теперь Кит дрожал от страха за нее, негодуя на собственную беспомощность.
 Обычно угрюмые гильзаи вдруг явно оживились. Двое из них что-то крикнули своим товарищам, указывая вперед хлыстиками.
 – Кажется, наше путешествие подходит к концу, – сказал бригадир Шелтон, махнув рукой в сторону большого приземистого здания, расположенного в долине. По обеим сторонам железных ворот, словно часовые, возвышались сторожевые башни.
 – Милое местечко, – пробормотал Колин.
 Аннабель наверняка согласилась бы с этим ироническим замечанием. Один раз она уже была в Будиабаде. Тогда, в первые дни английского вторжения, Акбар-хан ездил по всей стране и собирал свою армию. Даже летом вид у крепости был унылый, а в середине января она и вовсе выглядела заброшенной и мрачной.
 Айша украдкой бросила взгляд на Акбар-хана, скакавшего рядом. С тех пор как они выехали из Хурд-Кабула, он не сказал ей ничего утешительного, просто не обращал внимания, как и его приближенные. Айша понимала: такая изоляция означает, что она находится на положении пленницы. Потом ее будут судить и вынесут приговор. Если Акбар-хан решит, что она заслуживает полной меры наказания, предусмотренного Кораном, ее забьют камнями на лобном месте. А что будет с Китом? Возможно, его ждет такая же участь. Это зависит от хана. Или сирдар придумает для него другую, более изощренную казнь.
 Всадники проехали через большие железные ворота в главный двор крепости. Из низкой двери в северной стене выскочили две женщины, закутанные в черное, и побежали к Айше. Ее не удивил такой прием. Наверняка хан послал сюда гонца и приказал немедленно обеспечить Айше женщин-прислужниц, дабы не нарушать законы.
 Она спрыгнула с крепенькой кобылки, которую ей дали взамен Чарли, и последовала за женщинами, даже исподтишка не бросив на Акбар-хана вопрошающего взгляда. Чему быть, того не миновать.
 Заложники прибыли в крепость через час. Им выделили пять смежных комнат на первом этаже. Пять грязных, скудно обставленных комнат для пятидесяти мужчин, женщин и детей. Осмотрев помещения, отведенные им на неопределенно долгий срок, англичане в первый момент впали в глубокое уныние. Какой-то ребенок пронзительно закричал, что это место ему не нравится. Здесь холодно, грязно, всюду ползают насекомые. Почему нельзя вернуться домой?
 Детский плач подействовал как электрический разряд на всех, кто был в состоянии двигаться. Заложники распределили между собой комнаты, назначили дежурных и выбрали делегацию, которая должна была предстать перед Акбар-ханом.
 В ее состав вошел и Кит, вместе с майором Поттингером, Маккензи и Лоуренсом. Генерал совсем ослабел физически и пал духом. Старик не мог перенести такого унижения: ведь его вынудили отказаться от командования. Теперь, за неимением лучшего, роль главного среди мужчин перешла к бригадиру Шелтону. Леди Сэйл, несмотря на раненую руку, энергично взяла под свою опеку женщин.
 Сначала Кит хотел было отказаться от участия в делегации: его отношения с Акбар-ханом могли сослужить плохую службу во время переговоров об улучшении условий жизни заложников. Но потом решил вести себя так, словно между ним и сирдаром не было никакого соперничества из-за женщины. Все равно он бессилен что-либо предпринять, пока Акбар-хан не раскроет свои замыслы. Сейчас же он просто солдат. И наравне со всеми ощущает разлад в своей душе: временная безопасность, естественно, принесла облегчение, но позорная капитуляция и плен порождали глубочайшее отвращение к самому себе.
 Рядом в этой угрюмой крепости-тюрьме томится и Аннабель. Но где? И знает ли она, что он уже здесь? Может, она стоит сейчас у окна и смотрит на улицу, а на сердце у нее так же пусто, как у него?
 Пока делегацию заложников вели через двор, Кит вглядывался в неприступные стены с крошечными слепыми окошками. До боли напрягая все органы чувств, он старался уловить хоть малейший намек на присутствие Аннабель. Заложники прошли мимо одетых в черное женщин, которые черпали воду из колодца. Когда мужчины приблизились, они перестали болтать и отвернулись, следуя закону, запрещавшему смотреть на феринге.
 Потом англичан провели по мрачному коридору, где пол был выложен каменными плитами. Он нуждался в уборке не меньше, чем комнаты, отведенные пленным. Кит бросил взгляд на внутренний дворик: там женщины развешивали на веревке выстиранную одежду. Его сердце бешено забилось: он узнал изумрудно-зеленую рубашку, которая так шла к бронзовым волосам и зеленым глазам Аннабель. У Кита возникло безумное желание сорвать с веревки одежду и зарыться носом в мягкую ткань, ловя слабый неповторимый аромат – смесь корицы и розы. Воспоминания о нем доводили Кита до сумасшествия.
 Акбар-хан принял их в полутемном приемном зале. Свечи из овечьего жира источали тлетворный запах, к которому примешивалось отвратительное зловоние горящего в очаге овечьего помета.
 – Увы, джентльмены, – учтиво сказал сирдар, – обстановка здесь убогая. Если бы это было возможно, я разместил бы вас в одной из других моих крепостей, где удобств побольше. – На мгновение его взгляд задержался на Ките. – Капитан Рэлстон подтвердит: там ему было весьма комфортно.
 – Разумеется. – Кит слегка поклонился. – Ваше гостеприимство, хан, превосходило все границы.
 – Да, – пробормотал сирдар. – Я и сам начинаю так думать. – Он принялся перебирать бумаги, лежавшие на широком деревянном столе, и наконец спросил: – У вас, джентльмены, есть какие-то проблемы?
 – Заложники обычно ведут переговоры о сроках и условиях своего пребывания в плену, – чопорно заявил Поттингер.
 – Я весьма хотел бы улучшить ваше положение, – сказал Акбар-хан, казалось, вполне искренне. – Но я не всесилен. – Он выразительным жестом обвел комнату. – Крепость давно заброшена, зимой здесь живут нищие горцы. Очевидно, по вашим меркам, тут недостаточно чисто.
 – Паразиты, – коротко отозвался Колин. – Особенно тяжко приходится женщинам.
 – Ну, по крайней мере они живы и у них есть крыша над головой, – тихо произнес сирдар, словно размышляя вслух. Все промолчали. – Если вам что-то потребуется, я буду рад выполнить ваши пожелания в меру своих возможностей, – вдруг ласково добавил он, как будто позабыв о предыдущей своей реплике. – Уверен, вам захочется заняться физическими упражнениями, – большой двор к вашим услугам. – На губах у хана появилась уже знакомая Киту милостивая улыбка. – Я скоро уеду отсюда. Как только покончу с одним небольшим, но весьма досадным дельцем. – Сирдар сощурил глаза, осененные густыми ресницами, чтобы скрыть их выражение от посторонних взглядов, и пригладил острую бородку. – Насколько я понимаю, майор Поттингер немного говорит на пушту. В мое отсутствие он будет переводить, если возникнет такая необходимость… хотя, может быть, Рэлстон-хузур за последние месяцы выучил афганский язык?
 Кит холодно встретил взгляд ярко-голубых глаз.
 – Не припоминаю случая, Акбар-хан, когда бы мне приходилось говорить не на родном языке.
 Сирдар задумчиво кивнул, словно решая, стоит ли принять вызов. Потом с улыбкой сказал:
 – Когда-нибудь в другой раз я с удовольствием послушаю вашу точку зрения на проблемы рождения и удочерения.
 – Думаю, она будет отличаться от вашей.
 – Очевидно, да, – с напускным добродушием согласился сирдар. – Если это все, джентльмены… – Он вопросительно приподнял брови. – Охранники принесут вам все необходимое, чтобы сделать ваше жилье более удобным.
 Последовал церемонный обмен любезностями. Когда за англичанами закрылась дверь, Акбар-хан, нахмурившись, сел за стол. Выражение добродушия мгновенно исчезло с его лица. Внезапно он с грохотом отодвинул стул и вышел из комнаты.
 Дверь в женскую половину дома находилась в северной стене внутреннего дворика. Здесь, как и повсюду в крепости, было холодно, грязно и убого. Женщины – грубые и неряшливые жены горцев – разительно отличались от прежних прислужниц Айши. Впрочем, по приказу хана ее поместили отдельно, в маленькой комнатке за запертой дверью.
 Акбар-хан тихонько отодвинул деревянную планку. Через крошечное отверстие было видно, что происходит внутри. Айша застыла в неподвижности, сидя на полу возле очага, и смотрела на едва тлеющий огонь. Пламя свечи дрожало под порывами ветра, пробивающегося через щель в высоком окне. Такую комнату уютной не назовешь, но Айша была тепло одета, а на узкой койке у дальней стены лежала груда меховых одеял.
 Акбар-хан долго смотрел на Айшу, пытаясь понять, что она сейчас испытывает. Уныние? Страх? Или она просто погружена в свои мысли? У нее есть веские причины для отчаяния и ужаса. Но сирдар знал, что Айша умеет черпать силы в самой себе, предаваясь самосозерцанию. И сейчас, наверное, она прибегла к такому способу, ибо готовилась услышать приговор. Они почти не говорили о том, что произошло, но понимали: необходимо принять какое-то решение. И осознание важности этого события стояло между ними как призрак.
 Акбар-хана влекло к Айше помимо воли. Рука сама потянулась к задвижке, но сирдар резко отдернул ее и вернулся в приемный зал.
 – Приведите ко мне Айшу.
 Охранники молча отправились выполнять приказ, а Акбар-хан сел на стул и стал ждать.
 И вот она появилась – закутанная в чадру, с опущенными глазами. Айша поднесла руки ко лбу. В ее позе не чувствовалось ни униженности, ни вызова. Она вела себя как человек, который смирился с ужасной неизбежностью. Акбар-хан отпустил стражу и, не говоря ни слова, продолжал изучать Айшу.
 – Я не могла поступить иначе, – наконец произнесла она тихо, но твердо.
 – Кристофер Рэлстон силой удерживал тебя в своем доме?
 – Нет. – Айша покачала головой. – Но я не могла поступить иначе.
 – Ты знаешь, что изменницу побивают камнями? – мягко спросил сирдар. – Я дал тебе отличную возможность вернуться. И сказал Кристоферу Рэлстону, что буду великодушен, если он отдаст украденное вовремя.
 – Знаю… но я не могла поступить иначе, – повторила Айша с той же непоколебимой твердостью. – Я не могла развязать «узел человеческой судьбы».
 – Ты неверно поняла поэта, Айша. Он говорил о конечных судьбах человечества, а не о личной судьбе отдельного человека.
 Она покорно склонила голову, но тут же сказала:
 – Я думаю, одно не противоречит другому.
 Акбар-хан немного помолчал, втайне наслаждаясь остротой ее ума. А ведь именно он взлелеял этот ум, он воспитал в Айше храбрость. И потому-то она сейчас так бесстрашно стоит перед ним, несмотря на угрозу смертного приговора.
 – Ты будешь молить о милосердии, Айша?
 Она снова покачала головой:
 – Не за себя. За Кристофера Рэлстона. – Айша грациозно опустилась на колени на холодный каменный пол. – Я хочу просить о помиловании для него.
 – Рэлстон – мужчина. Разве он не может ходатайствовать за себя сам?
 – Ты не позволишь ему сделать это, Акбар-хан, потому что Кристофер Рэлстон – феринге, нарушивший твои законы. С твоей точки зрения, он не заслуживает защиты от законов, которых не понимает. Рэлстон обречен, ибо относится к числу неверных. – Айша чувствовала, что опять несется во весь опор по краю пропасти, стремясь достичь того идеала смелости, который много лет назад открыл ей Акбар-хан.
 Она понимала: стоит ей проявить хоть малейшее колебание, намек на малодушие, и сирдар мгновенно потеряет интерес к случившемуся. И тогда уж он гроша ломаного не даст за ее жизнь… и жизнь Кита.
 – И ты предпочла бросить мусульманина, променяв его на неверного?! – страстно воскликнул сирдар. – Разве ты не знаешь наши законы и наказания, которые ожидают тех, кто их нарушил?
 – Знаю. Но кто я? – тихо и взволнованно спросила Айша. – Можешь ли ты сказать мне правду, Акбар-хан? Кто я на самом деле? Разве по сути своей я не отношусь к неверным?
 – Ах! – Его глаза сузились. – Значит, вот до чего дошло. Встань.
 Айша поднялась одним гибким грациозным движением. Ее тело дрожало от напряжения, нервы были как натянутые струны: она вступила в поединок с Судьбой, принявшей облик Акбар-хана.
 – А ты знаешь ответ на этот вопрос? – отозвался он. – Ты нашла его за то время, пока жила с феринге? – Акбар-хану показалось, что он уже все понял, и теперь ему хотелось посмотреть, будет ли Айша лицемерить.
 Но она слишком хорошо изучила сирдара, чтобы попытаться солгать.
 – Иногда мне кажется, что я знаю ответ, а иногда – нет.
 На мгновение в голубых глазах Акбар-хана вспыхнуло удивление.
 – Что больше всего привлекает тебя в Кристофере Рэлстоне – его тело или душа?
 Айша подняла голову и, в свою очередь, удивленно взглянула на хана:
 – И то и другое.
 – А… – Сирдар резко встал и хлопнул в ладоши. В зале мгновенно появились охранники. – Отведите Айшу в ее комнату.
 Айшу увели. Акбар-хан встал у окна, вглядываясь в ночную тьму и мерцающий белый снег. Он-то думал, что причиной измены была обычная похоть. Это можно простить, хотя за предательскую связь с феринге Айшу следовало бы покарать. Но все оказалось куда сложнее.
 Сирдар вдруг резко отпрянул от окна. Да какая в конце концов разница? Айша – всего лишь женщина, а Кристофер Рэлстон – собака феринге! И оба они предали его. Зачем анализировать причины? Его задача сейчас – окончательно освободить свою страну. Надо взять Джалалабад, который все еще удерживает генерал Сэйл. И Кандагар – тоже. Только тогда победа будет полной. А феринге Рэлстона можно повесить завтра же утром. Айша пока останется пленницей. Сейчас он не мог заставить себя вынести ей смертный приговор. Позже, когда все уляжется, он придумает, что с ней делать.
 Решение принято, и делу конец. Но Акбар-хан почему-то не ощущал душевного спокойствия. Айша призналась, что не только похоть влечет ее к Кристоферу Рэлстону. И это тревожило сирдара. Почему? Акбар-хан не позволял себе таких эмоций, как любовь. Отчего же его так волнует, что Айша любит другого? Загадка мучила его, разжигая любопытство, несмотря на твердую решимость наскоро покончить с феринге, оставить Айшу дожидаться своего приговора и забыть об этом деле.
 Как они ведут себя наедине друг с другом? Как влияет любовь на обычный процесс удовлетворения физической страсти? А почему бы не потешить свое любопытство? Новый план показался Акбар-хану весьма привлекательным. Пожалуй, стоит опять разыграть маленький спектакль, подобный тому, что он устроил четыре месяца назад. Кроме того, осужденный на казнь имеет право предаться удовольствиям в свою последнюю ночь. Капризная улыбка тронула уголки губ сирдара, и он вышел из комнаты, чтобы отдать необходимые приказы.
 Айша снова оказалась в своей темнице. Дверь захлопнулась. И тут же ее начала бить сильнейшая дрожь. Мускулы ныли, словно чья-то сильная рука стискивала их на протяжении долгих часов. Айше хотелось рыдать… кричать… рухнуть всем своим измученным, обессилевшим телом на пол и отказаться от всякой борьбы. Почему все это случилось? Почему именно с ней? Айшу охватило чувство чудовищной несправедливости происходящего, и она утонула в трясине жалости к самой себе, не сдерживая слез, которые лились потоком. Она бунтовала в душе и кляла жестокую Судьбу, ввергшую ее в пучину отчаяния и страха. От самоконтроля, который Айша терпеливо и скрупулезно вырабатывала в себе последние восемь лет, не осталось и следа. Это был взрыв, вполне достойный прежней Аннабель Спенсер. Но потом, когда буря миновала, она вспомнила о других пленниках, которые томились где-то рядом. У многих из них прямо на глазах похищали или резали плачущих детей. И собственные беды вдруг показались Айше не такими уж страшными. Что случилось – того не изменить.
 А правда в том, что наша жизнь пройдет. Коль скажет кто иначе, тот солжет. Взгляни на мак: он лепестки раздвинул, Расцвел, алеет… Но и он умрет.
 Слова Омара Хайяма, как всегда, принесли успокоение. На кого-нибудь другого они бы так, возможно, и не воздействовали. Но Айша была воспитана на восточной философии, которая помогала ей мириться с жизнью. Она умылась холодной водой из таза с отбитыми краями, который стоял в углу комнаты. Освежила опухшие глаза, распустила волосы и стала расчесывать их сильными ритмичными движениями, погрузившись в тихую задумчивость. Потом Айша встала и решительно постучала в запертую дверь.
 Раздались шаркающие шаги, и на пороге возникла одетая в черное женщина со скрюченными руками и сгорбленной спиной – результат многолетнего таскания тяжестей. Слегка приоткрыв беззубый рот, она смотрела на молодую затворницу пустыми глазами. А ведь ей не больше тридцати, подумала Айша.
 – Принеси мне еды и чая, – приказала она (даже пребывание в тюрьме ни на йоту не уменьшило властности бывшей фаворитки Акбар-хана). – И нужно подбросить топлива в огонь.
 Женщина пробормотала, что все будет сделано, и снова заперла дверь. Айша слушала, как она тащилась по коридору, шаркая ногами. Потом опять села у огня и погрузилась в мечты. Она плела нить другой, ею самой придуманной судьбы и, играючи, строила планы на будущее.
 В комнатах, где разместили заложников, тускло мерцали свечи, от огня шел чад. Но англичанам казалось, что они уже целую вечность не ночевали под крышей. Дети угомонились, больные спали или спокойно лежали возле очага. Заложникам выдали огромный горшок с мясным бульоном и толстые ломти пшеничного хлеба. В бульоне, поблескивая, плавали здоровенные куски жира курдючной овцы. Кит вспомнил рассказы Аннабель: кочевники высоко ценят хвосты этих овец. Для многих из них это единственная возможность питаться мясом в течение долгих зимних месяцев.
 Никто не морщился, поедая жирное варево, – слишком живы были еще воспоминания о голоде. Но потом заложники решили, что будут сами готовить себе пищу: из гигиенических и гастрономических соображений.
 Дискуссия на эту тему была в полном разгаре, когда открылась дверь и появились трое вооруженных гильзаи в тюрбанах. Они окинули взглядом заложников.
 – Рэлстон-хузур.
 Продолжения не последовало. Афганцы просто ждали. Кит медленно поднялся. Друзья взглянули на него, давая понять, что готовы прийти на помощь, если он решит не сдаваться без боя. Правда, у них не было никакого оружия – даже палок и камней, чтобы защищаться от сабель, винтовок и кинжалов гильзаи.
 – Я Рэлстон. Что вы хотите от меня?
 Афганцы, не говоря ни слова, отступили в сторону и указали на дверь.
 – Час расплаты? – прошептал Колин.
 – Наверное. – Кит мрачно улыбнулся. – Но для бузкаши сейчас слишком темно. Интересно, что у него на уме. Делать нечего – придется выяснить. – Шутовски отдав честь всем, кто был в комнате, Кит вышел.
 Эскорт последовал за ним в холодную ночную темень. Гильзаи провели Кита через двор к двери, которая находилась в северной стене. Оказавшись в помещении, Рэлстон мгновенно почувствовал, что здесь царит какая-то особая атмосфера… мягкая, таинственная. В коридоре было тихо и безлюдно, но Кит мог бы поклясться, что один-два раза слышал, как шуршит чья-то одежда, и краем глаза видел темную фигуру, которая при звуке их шагов скользнула в одну из дверей. Кит взглянул на афганцев. Они смотрели прямо перед собой с выражением суровой решимости на лице, как будто повернуть голову вправо или влево было преступлением. Кит намеренно замедлил шаг возле полуоткрытой двери и сделал вид, что собирается войти. Его тут же грубо схватили за плечи, в карих глазах афганцев вспыхнула злоба. Кит невольно отступил назад, ошеломленный потоком ругательств, произнесенных на пушту. Стало быть, его догадка правильна: они находятся в женской половине дома. Кит смиренно склонил голову, как бы прося прощения. Охранники развернули его на сто восемьдесят градусов и ткнули кулаком в спину. Кит прикусил губу от гнева, но продолжал идти по указанному пути.
 Торчавшие в стенах факелы, от которых шел отвратительный смрад, отбрасывали желтый мерцающий свет. В холодном воздухе пахло горящим жиром, немытыми телами и заплесневелой одеждой. Афганцы остановились возле двери. Стекавшие по стене капли влаги замерзли и превратились в жемчужно-белые льдинки. Кит спрашивал себя, боится ли он, и с удивлением понял, что нет. Казалось, он перешагнул порог страха.
 Стражники отодвинули тяжелый засов. Дверь отворилась. Удар кулака, который пришелся Киту по пояснице, был нанесен с такой яростью, что он споткнулся и с трудом удержался на ногах, ухватившись за косяк.
 Кит оказался в маленькой комнатушке, такой же убогой, как и все остальные помещения в Будиабаде. Только огонь в очаге горел здесь чуть ярче и свечей, от которых шло привычное зловоние, было немного больше, а на каменном полу лежала козлиная шкура. Дверь с шумом захлопнулась.
 – Салаам, Рэлстон-хузур.
 – Приветствую тебя, Айша. – Кит шагнул к ней, раскрыв объятия.
 В эту секунду его уже не тревожил вопрос о том, почему события приняли столь странный оборот. Как и раньше, он просто принял этот прекрасный, волшебный дар богов любви… и Судьбы.
 Айша бросилась к нему. Кит затаил дыхание, вновь ощутив колдовские чары теплого дрожащего тела, которое льнуло к нему каждой своей клеточкой. Казалось, уже целую вечность они не предавались любовным ласкам. Над ними тяготели воспоминания о недавних ужасах, настоящее было загадкой, их ожидало неведомое будущее. И все же здесь, в полутемной камере, их страсть расцвела во всей своей яростной необузданности, изгнав мрачные мысли.
 Еще неделю назад Кит думал, что никогда больше не увидит Аннабель, и вот он держит ее в своих объятиях, вдыхает ее запах, чувствует, как густые шелковистые бронзовые волосы касаются его щеки, а мягкие округлые груди прижимаются к его груди. Ладони Кита лежали на крутом изгибе ее бедер. А руки Айши блуждали по его телу, словно заново открывали чудесную страну. Губы шептали страстные слова, полные желания. Она встала на цыпочки и дразняще прошлась своими губами по его рту и подбородку. А потом стала слегка покусывать нижнюю губу Кита, все сильнее разжигая огонь страсти.
 – Подожди, милая, подожди минутку, – сказал Кит, прерывисто дыша.
 Но Айша, не слушая возражений, нетерпеливо расстегивала пуговицы на его мундире:
 – Нет, я хочу тебя сейчас.
 Сжав в своей ладони ее руки, Кит со стоном потянулся к койке и сбросил меха на пол, поближе к огню. Айша легла, утонув в груде одеял, и раскрыла объятия. Кит стремительно стянул с себя сапоги и брюки и рухнул рядом с ней.
 Застонав от желания, она взяла в руку его напрягшуюся твердую плоть, воскрешая знакомые ощущения. При мысли о том, что сейчас он снова войдет в нее, по телу Айши пробежала дрожь. Кит снял с нее шальвары. Айша приподняла бедра, раздвинула ноги, а он лег сверху и дал ей то, чего она так страстно хотела: вошел в самую глубь ее тела, наполнил собой ее лоно. И они стали единым существом, которое покинуло жалкую темницу и воспарило ввысь на крыльях экстаза.
 – Милостивый Боже! – прошептал Кит с усталым вздохом и тяжело опустился на тело Айши. – Неужели такое бывает? Чтобы человеком владел такой отчаянный ненасытный голод? И чтобы он испытывал такое невероятное наслаждение? – Кит с усилием оторвался от Айши и лег на бок, опершись на локоть и гладя другой рукой ее обнаженные бедра. – Неужели кто-то еще может любить так же, как люблю тебя я, моя Анна?
 – Да, я могу, – ответила она с улыбкой, вся сияя от любви.
 Айша томно потянулась. Кит машинально перебирал пальцами завитки волос на темном треугольнике внизу ее живота.
 – Почему нам сделали такой подарок? – Кит продолжал ласкать Айшу, но в его тихом голосе зазвучали мрачные нотки. Она поняла, что речь идет не о чуде разделенной любви, а о сегодняшней ночи.
 – Не знаю. И не стоит думать об этом.
 По ее телу побежали мурашки. И страх, словно туман, пробрался в теплый, уютный мирок их любви, омрачив гармонию удовлетворенного желания.
 – Что ты имеешь в виду? – Теплая рука Кита спокойно легла ей на живот – не для того, чтобы снова давать наслаждение, он просто хотел почувствовать, что Айша рядом.
 Она отрицательно покачала головой, утопавшей в меховых одеялах, показывая, что не желает говорить об этом.
 – Что ты имеешь в виду, Анна? – настаивал Кит. Он привстал, взял свечу и поднес ее поближе, осветив лицо Айши, чтобы она не могла укрыться от него в темноте.
 – Оставь это, любовь моя, – сказала Айша и перевела взгляд на печально мерцавший огонь. – Не будем зря тратить время. Какая разница, почему нам разрешили свидание?
 – Э нет, – возразил Кит, взяв ее за подбородок. – Так не пойдет, моя милая. Ты расскажешь мне о своих подозрениях… о том, что ты знаешь… и немедля. Мы справимся с этим вместе.
 Огонь отбрасывал красноватые блики на щеки Айши; ее густые волосы, раскинувшиеся на темном меху, глянцевито поблескивали, а в изумрудных глазах стояла пугающая пустота.
 – Ты знаешь о камерах смертников? Они имеют право на последнее желание.
 – Милостивый Боже! – Онемев от изумления, Кит с минуту смотрел на Айшу широко раскрытыми глазами. – Неужели он способен на такую дикую, жестокую?..
 На губах Айши появилась безрадостная улыбка.
 – И ты еще спрашиваешь? После всего, что мы видели?
 На мгновение воцарилось молчание. Потом Кит с выражением тихой сосредоточенности на лице приподнял Айшу и снял с нее рубашку. Гладкая чистая кожа сияла белизной, словно рассеивая окружающий их мрак и ужас.
 Кит снова уложил Айшу на одеяла и с прежней сосредоточенностью провел руками по ее груди, выступавшим ребрам, погладил большим пальцем острые косточки на бедрах и задумчиво нахмурился.
 – Ты ужасно похудела, – заметил он как ни в чем не бывало.
 – Не я одна, – ответила Айша и умолкла, не зная, какое направление примет их разговор. Кит вел себя так, словно ничего не произошло и они могли по-прежнему безмятежно любить друг друга.
 Кит кивнул.
 – Перевернись.
 – Перевернуться? – подозрительно переспросила Айша.
 – На живот, – снова кивнул Кит.
 Слегка пожав плечами, она подчинилась.
 – А теперь посмотрим, чему я научился у тебя за последние месяцы, – шепнул Кит, сел на колени возле распростертого тела Айши и отбросил в сторону ее волосы.
 Сильные пальцы прошлись по изящной шее Айши, потом проворно спустились ниже – к лопаткам, умело снимая напряжение с мускулов. В свое время Айша часто делала ему такой массаж.
 Почувствовав, как постепенно расслабляются ее мышцы, Кит улыбнулся: он испытывал то же самое, когда отдавался в ее заботливые руки. Айша потянулась, выгибаясь как кошка. Кит склонился над ней, поцеловал в ухо и отполз подальше – к ее коленям, чтобы было удобнее массировать нижнюю часть тела. Большие пальцы его рук с силой надавливали на позвонки, доходя до ложбинки между полушариями таза. Затем он принялся круговыми движениями ладоней разминать ее бедра, слегка погладил уязвимые точки под коленями и перешел к икрам. А под конец приподнял ноги Айши и занялся ступнями. Кит знал по собственному опыту, что оттуда покой и тепло разольются по всему телу.
 – Как хорошо! – удивленно шепнула Айша. – Никто еще не доставлял мне такого удовольствия.
 – Я рад, – отозвался Кит и, обхватив руками ее живот, поднял на четвереньки. – Рад, что я первый это сделал.
 Придерживая Айшу за бедра, он нежно вошел в нее. Она прижалась щекой к согретому слабыми язычками пламени меху, который слегка покалывал кожу. И отдала всю себя в распоряжение Кита, пассивно принимая дары его любви.
 Акбар-хан, стоявший у двери, тихо закрыл щелку деревянной планкой. Любовники были слишком поглощены друг другом, чтобы заметить глазок, через который их можно было видеть и слышать. Сирдар понял, что затеянная им игра не удалась. Он поплотнее завернулся в свою накидку: в коридоре было холодно. Акбар-хан хотел потешить свое любопытство, наблюдая за поведением Айши и человека, которого она, по ее утверждению, любит. Он рассчитывал получить удовольствие от этого спектакля, тем более что актеры не ведали, какую судьбу он им уготовил.
 И что же? Чувства удовлетворенности не было. Айша разгадала его план и сообщила об этом своему англичанину. А тот продолжал вести себя так, словно это не имело никакого значения. И все страхи Айши исчезли, как только ее возлюбленный оказался рядом.
 Да, Акбар-хан увидел разницу между любовью и обычной похотью. Он насытил свое любопытство, но не испытал радости. Сирдар, всю жизнь считавший, что главное в отношениях с женщиной – это сексуальное удовольствие, вдруг остро ощутил свое одиночество. Он вернулся в свои апартаменты в глубокой задумчивости.




 Глава 21


 В такую ночь грешно было бы спать. Эта ночь предназначалась для томительных ласк, для странствия по бескрайним полям страсти, где нет места безобразным мыслям о завтрашнем дне, где распускаются яркие цветы радости, изгоняющие все страхи.
 Но вот наступил холодный рассвет. В коридоре раздался стук сапог, пронзительно заскрипел несмазанный засов, и эти звуки вырвали любовников из волшебной страны снов. Лишь на мгновение они помедлили в объятиях друг друга, их руки переплелись. Потом Кит встал, его пальцы разжались… все кончено.
 Дверь распахнулась настежь, но стражники остались в коридоре и что-то грубо крикнули. Кит, хотя и не знал пушту, без труда понял приказ. Он быстро оделся и взглянул на Айшу, закутанную в меха: на ее бронзово-рыжие волосы, белоснежную кожу и изумрудные глаза. Они улыбнулись друг другу, и Кит вышел.
 Дверь захлопнулась. Айша долго лежала не шевелясь. Она призвала на помощь все силы – и физические, и духовные, – чтобы обуздать фантазию, которая рисовала ужасные картины участи, ожидающей Кита. Узнает ли она, что с ним произошло? Когда Акбар-хан вынесет ей приговор, скажет ли он о судьбе феринге?
 Айша долго оставалась одна, наедине со своими страхами. Потом женщина в черном одеянии вошла в комнату, шаркая ногами. Она принесла кувшин кислого молока и ломоть хлеба на завтрак. Еда прибавила Айше сил. Потом она подтащила свою кровать к высокому узенькому окошку, забралась на нее и, прищурившись, стала разглядывать двор. Акбар-хан, верхом на лошади, в окружении многочисленной свиты, явно собирался уезжать.
 Айша была поражена: не веря своим глазам, она поднялась на цыпочки. Неужели сирдар оставит ее вот так? Когда они уезжали из Хурд-Кабула, Айша слышала, как Акбар-хан говорил о своих дальнейших планах. Он собирался идти в Джалалабад и, объединившись с другими сирдарами, подвергнуть город осаде. Но что будет с ней? С Китом? А может быть, хан уже расправился с преступником-феринге, а ее решил подвергнуть ужасной пытке неизвестности?
 Айша знала: у него хватит на это жестокости. Раньше Акбар-хан относился к ней, своей фаворитке, с нежностью, юмором и пониманием. Однако с тех пор, как она вернулась, он ни разу не проявил ни одного из этих чувств. Она понимала, что будет наказана, но случившееся превзошло все ее ожидания. Акбар-хан подарил ей сегодняшнюю ночь, ночь, проведенную с Китом, а потом опять обрек на положение всеми забытой узницы. Это явно была тщательно спланированная, варварская, утонченная месть.
 Айша соскочила с кровати. Она дрожала – отчасти потому, что в ее каменной темнице стоял пронизывающий холод. После того как увели Кита, она несколько часов провела словно в забытьи. А сейчас решительно принялась раздувать едва тлевший огонь в очаге. Чем же заполнить свое время? Ей не дали ни книг, ни письменных принадлежностей. Она не могла заняться домашними делами. Лишилась своих лошадей, соколов… даже той свободы, которую имела в гареме. Что же здесь делать? Ведь возвращения Акбар-хана придется ждать долго, неделями…
 Эти мрачные мысли едва не ввергли Айшу в глубокое отчаяние. И она принялась читать про себя рубаи Омара Хайяма, пытаясь как можно изящнее перевести их с фарси на английский. Это было отличное упражнение – не для тела, для ума: проверка памяти и лингвистических способностей. Но после бессонной ночи Айша быстро почувствовала усталость и легла на койку, укрывшись мехами. Она надеялась, что сон вернет ей силы.
 Проспала она не более получаса. Дверь со скрипом отворилась, вошла служанка и стала трясти ее за плечо. Сонно моргая, Айша туманным взглядом смотрела на морщинистое лицо, склонившееся над ней.
 – За тобой пришли охранники. Закрой лицо.
 Куда ее поведут? Айша привстала, стараясь согнать остатки дремоты. Очевидно, Акбар-хан уже решил ее участь и отдал соответствующие указания. Она чувствовала не страх, а облегчение: по крайней мере что-то определенное. Больше всего ее пугала перспектива остаться здесь, в камере, неясно на какое время, без всякой помощи, без всяких известий извне.
 – Вели им подождать.
 Прислужница недоуменно уставилась на Айшу: женщины не имеют права приказывать мужчинам.
 – Скажи, что я скоро буду готова, – смягчила свой ответ Айша.
 Охранники, конечно, понятия не имеют о том, что фаворитка Акбар-хана пользовалась особыми привилегиями. А теперь, когда она оказалась пленницей в этой убогой крепости, вряд ли можно винить их за недостаточно учтивое обращение, хоть она к такому и не привыкла.
 Прислужница вышла. Айша спустила ноги на пол, сполоснула заспанные глаза и закрыла лицо. Шарф Кита у нее давно отобрали и дали взамен обычную чадру. Но она все еще остро чувствовала запах Кита, тепло его тела, словно он стоял рядом. Айша невольно вздрогнула и обернулась: на нее нахлынули воспоминания.
 – Скажи, чтоб она поторопилась. Мы не намерены потакать женским капризам!
 Грубые голоса, доносившиеся из коридора, вернули ее к реальности. В дверях снова появилась закутанная в чадру прислужница.
 – Пожалуйста, поторопись, – шепнула она, глядя на Айшу испуганными глазами.
 – Я готова.
 Она вышла в коридор, размышляя о том, как вести себя с охранниками. Стоит ли показывать свою гордость? Акбар-хана, который мог бы разрешить ей такие вольности, здесь нет. К тому же еще неизвестно, как он велел обращаться с пленницей. Айша склонила голову перед мужчинами и поднесла руки ко лбу.
 – Следуй за нами.
 Она выполнила приказ, держась на расстоянии трех шагов позади охранников. Женщины из гарема разбегались при их появлении. Куда ее ведут? И что с ней сделают? Повесят? Забьют камнями? Или привяжут к столбу и будут стегать плетью? Неужели приговор приведут в исполнение в отсутствие Акбар-хана? Айше почему-то казалось, что такого не может быть.
 Когда они вышли во двор, охранники окружили ее и повели к двери, которая находилась в южной стене крепости. Еще издали Айша услышала голоса. Звонкие голоса английских детей, которые хором заучивали урок. Громче всех звучал чистый голосок миссис Андерсон: она вела занятия. Айша познакомилась с ней в пути, во время отступления из Кабула.
 Она приостановилась и удивленно посмотрела на своих провожатых. Те грубо велели ей войти в дверь.
 – Поговори там с женщинами и узнай, что им нужно.
 – Так приказал Акбар-хан?
 – Не твое дело. Иди.
 Айша шагнула вперед и оказалась в тускло освещенной комнате, где полукругом сидела группа детей. Миссис Андерсон стояла возле очага. В комнате были и другие женщины.
 – Мне не хотелось бы мешать вам, – тихо сказала Айша. – Где я могу найти леди Сэйл?
 – О, мисс Спенсер?.. – Одна из девушек встала и подошла к ней. – А мы беспокоились, не случилось ли с вами чего.
 – Меня прислали сюда, чтобы узнать о ваших просьбах и сказать о них охранникам, – осторожно объяснила Айша, оглядываясь на афганцев.
 Те не скрывали своего презрения к женщинам-феринге, которые в присутствии мужчин не проявляли должной скромности ни в одежде, ни в поведении.
 – Аннабель? – Голос Колина Маккензи, появившегося откуда-то из смежных комнат, звенел от радости и удивления. – Мне показалось, что я слышу ваш голос!
 – Колин! – Забывшись, Айша рванулась ему навстречу.
 И в то же мгновение раздался свирепый окрик. Охранник в ярости схватил Айшу за плечо, напомнив, что она афганка и должна вести себя соответственно, оказавшись среди феринге. Айша поднесла руки ко лбу и поспешно пробормотала извинения. Гильзаи отпустил ее, продолжая злобно озираться вокруг.
 Колин побледнел как полотно: видимо, в первый раз по-настоящему понял, насколько тесно связана Аннабель с этим народом.
 – Я позову Кита, – сказал он, стараясь, чтобы и голос, и выражение лица оставались совершенно бесстрастными.
 Айша вскинула голову, в ее глазах вспыхнула надежда. Угрожающий жест стоявшего позади охранника заставил ее снова сгорбиться.
 – С ним ничего не случилось? – заговорила она тихо и торопливо.
 – Ничего, но Кит страшно переживает за вас.
 Этот обмен репликами вызвал резкий протест у одного из афганцев.
 – Они не позволят мне говорить с мужчинами. Я передам все, что нужно, через женщин.
 – А, мисс Спенсер. Лори сказала, что вы здесь, но я не сразу ей поверила. – В комнату ворвалась леди Сэйл. Ее забинтованная рука была подвязана, но голос звучал по-прежнему пронзительно и энергично. – Насколько я понимаю, вы будете нашей переводчицей.
 – Очевидно, да, мэм, – ответила Аннабель. Появление леди доставило ей большое облегчение: угрюмые, настороженные охранники сразу переключили на нее свое внимание. – Акбар-хан уехал, и мне велели выяснить, нет ли у вас каких-либо просьб.
 Айша оглянулась: дети и женщины смотрели на нее во все глаза и старательно прислушивались.
 – Вы могли бы поговорить с майором Поттингером, – заявила леди. – Он старший офицер и дипломат.
 – Мне не позволят этого, мэм, – поспешно возразила Аннабель. – Я не очень хорошо понимаю, что именно велел им Акбар-хан и в чем тут причина, но сейчас мне следует соблюдать афганские законы. Если вы проведете меня по комнатам, я, пожалуй, смогу посоветовать, как улучшить ваши условия. Конечно, в пределах возможного. Эти люди бедны и не имеют ни малейшего представления о европейском комфорте и даже об элементарной гигиене. Наверное, поэтому Акбар-хан и направил к вам меня. – Айша с горечью улыбнулась, но никто не заметил этого, потому что лицо ее было скрыто чадрой. – Я хорошо знаю и вас, и их, вижу обе стороны медали.
 Позади леди Сэйл, в дверях, ведущих в смежную комнату, появился Кит. Он стоял там, прячась в тени, и смотрел на Аннабель до тех пор, пока она не ощутила его присутствия. Склонив голову, Айша продолжала разговаривать с леди Сэйл, но ухитрилась при этом переглянуться с Китом, и на душу ее снизошло глубокое умиротворение. Оба они живы и пребывают под одной крышей. Кошка пока оставила своих мышей в покое.
 Но ситуация была невеселая. Акбар-хан уехал, а страх остался: их участь еще не решилась. И все-таки надо быть благодарными и за это маленькое благодеяние, пусть даже временное.
 Аннабель подмигнула Киту, и на ее губах зазмеилась хорошо знакомая ему сатанинская улыбка. Он не мог видеть этого, но догадался и улыбнулся в ответ, показывая, что знает, о чем думает Аннабель. Они еще не побеждены. Потом Кит растворился в темноте, а Айша оживленно продолжала вести деловую беседу с леди Сэйл.
 Они прошли через все пять комнат. Бдительные охранники не отставали ни на шаг. Как только к ним приближался какой-нибудь мужчина, афганцы тут же приказывали ему выйти из комнаты. Они говорили на своем гортанном языке, но перевода тут и не требовалось.
 – Как это нецивилизованно! – шепнула леди Сэйл. – Вы все-таки англичанка, хоть я и не одобряю ваших отношений с Кристофером Рэлстоном. Почему эти дикари думают, что у них есть право обращаться с вами как с одной из их гаремных женщин?
 – Я и есть гаремная женщина, – терпеливо объяснила Аннабель. – Мы все здесь пленники, не так ли? Просто условия моего плена несколько отличаются от ваших.
 – Ничего не понимаю. Прежде всего скажите: как вы оказались в такой ситуации?
 – Кит вам расскажет. А нам нужно обсудить более важные дела. Скоро у охранников лопнет терпение, и они перестанут нам доверять. Так мы ничего не достигнем.
 – А вы девушка с характером, да? – провозгласила леди Сэйл и начала зачитывать список требований и жалоб.
 Аннабель на ходу прикидывала, что можно исправить и улучшить, а что – нет, учитывая ограниченные возможности Будиабада и его обитателей. Она уже собралась уходить, но тут в комнату как бы невзначай вошли Шелтон и Колин.
 – Интересно, куда отправился Акбар-хан? – многозначительно произнес бригадир.
 Аннабель повернулась к леди Сэйл, которая провожала ее до дверей.
 – Он уехал в Джалалабад, чтобы вместе с другими сирдарами осадить город, – сказала она, притворившись, что продолжает разговор. – Я узнаю все, что возможно, но меня держат в изоляции, и многого я не обещаю.
 – Лучше мало, чем ничего, – ответил бригадир, обращаясь к Колину. – Для нас важны даже те сведения, которые вам могут показаться совершенно незначительными.
 – Понятно. – Аннабель обернулась к охранникам, приложила руки ко лбу и спросила на пушту: – Когда мне разрешат прийти сюда снова?
 – Когда позовут заложники. А сейчас пора уходить.
 – Я понял, о чем речь, – сказал майор Поттингер. Подойдя к бригадиру и Колину, которые стояли чуть поодаль, он сделал вид, будто беседует с ними. – Смею заверить, вы будете у нас частой гостьей.
 Аннабель ничего не ответила, иначе охранники догадались бы, что она включилась в разговор мужчин. Ей очень хотелось оглянуться и хоть краем глаза посмотреть на Кита. Но не решилась, боясь, что лишит себя новой встречи. Охранники подтолкнули ее к выходу. Оказавшись во дворе, Аннабель изложила им требования заложников, а потом вернулась в свою камеру.
 Спустя несколько часов она услышала голоса и смех во дворе. Аннабель опять забралась на свою койку и выглянула в окно. Игра в жмурки была в полном разгаре, причем взрослые увлеклись ею так же страстно, как и дети. Вот ребенок лет десяти, с завязанными глазами, схватил Кита и радостно завизжал. Кит со смехом подбросил его в воздух, а потом снял повязку и надел ее на себя.
 Впервые в жизни Аннабель чувствовала себя такой одинокой.
 И в последующие дни ничего не изменилось. Ее отводили к заложникам, и она выслушивала их жалобы и требования. Часто они придумывались нарочно, но охранники, видимо, не догадывались, что это лишь предлог для визитов Аннабель. Украдкой она обменивалась взглядами с Китом. Смотрела, как англичане, смастерив стол, играли во дворе в шашки или в триктрак. Слушала голоса детей, которые учили уроки в своей «школе». Аннабель рассказывала леди Сэйл обо всех новостях, которые удавалось выудить у Зобейяды, ее прислужницы, и у охранников, сопровождавших ее на прогулках (прогулки были разрешены как физическое упражнение). Шах Шуджа убит в Кабуле; генерал Поллок вышел со своим войском из Пешавара, освободил гарнизон в Джалалабаде и разбил лагерь на равнине, неподалеку от города, встав лицом к лицу с афганской армией. В Кандагаре англичане выгнали всех жителей-афганцев, так как обстановка там накалялась. Но афганцы вернулись и напали на город. Хорошие новости чередовались с плохими, и настроение менялось соответственно. Аннабель смотрела из окошка своей темницы, как заложники играют с детьми в жмурки и в «классы». Англичане свято соблюдали церковные службы, и по воскресеньям она слушала гимны и псалмы, которые уносились ввысь, вырываясь за стены убогой тюрьмы. Как страстно хотелось ей стать частью этой маленькой общины, которую сплотили и беды, и вынужденное соседство. Светский лоск у многих поистерся, в речи появились грубые обороты. Обстоятельство в обычной жизни немыслимое. В те дни Аннабель горько и подолгу плакала, сидя в своей комнатушке, в чем, впрочем, никогда и никому не осмелилась бы признаться.
 И вот, в начале апреля, в ясный погожий денек, предвещавший весну, пришли известия о том, что Акбар-хан потерпел серьезное поражение под Джалалабадом и был вынужден отступить.
 Радость заложников росла, а охранники становились все мрачнее и мрачнее. Изо дня в день англичане только и делали, что строили планы, как генерал Сэйл придет к ним на помощь. Аннабель тоже позволила себе роскошь помечтать. Ведь и ее освободят вместе с заложниками, если только Акбар-хан не успеет увезти ее отсюда.
 Обдумывая эту возможность, она впала в эйфорию и тут-то совершила грубейшую ошибку. Когда Аннабель приводили к заложникам, Кит всегда стоял в дверях, прислонясь к косяку, и дожидался, пока она пройдет мимо. Они ни разу не посмотрели друг на друга, чтобы не привлекать внимания охранников. И даже этой мгновенной встречи оказывалось достаточно: потом весь день у Аннабель было хорошее настроение. Но однажды она остановилась возле Кита, подняла глаза и тихо сказала:
 – Салаам, Рэлстон-хузур.
 – Приветствую тебя, Айша, – ответил он с улыбкой и протянул руку, чтобы дотронуться до нее.
 И вдруг сверкнул кривой кинжал, и из руки Кита хлынула кровь. Аннабель с криком ярости бросилась на афганца. Тот занес над ней кулак, но другой охранник остановил его. Афганец не стал бить Аннабель, но заломил ей руку за спину и вывернул так, что она чуть не задохнулась от боли, а потом поволок через двор. Там уже собрались офицеры-англичане. Окружив раненого Кита, они бросали на гильзаи злобные взгляды, а те держали наготове свои ножи. На шум из здания выскочила целая толпа афганцев. Кроме кинжалов, они были вооружены и шимитарами. Теплый воздух прорезал пронзительный крик испуганного ребенка.
 Аннабель оцепенела от ужаса: ее глупая выходка могла закончиться резней. Она попыталась вырваться из рук охранника. После известий о поражении под Джалалабадом настроение у афганцев было отвратительным. Аннабель чувствовала: ничтожного повода достаточно, чтобы они устроили кровопролитие, мстя за неудачу своего сирдара. Но она слышала, как один из охранников крикнул, что Акбар-хан приказал не трогать Айшу, и это придало ей храбрости.
 – Разве таков был приказ Акбар-хана?! – воскликнула Аннабель, превозмогая боль в руке. – Разве он велел перерезать пленников? Сирдар потерпел поражение в Джалалабаде и теперь особенно нуждается в заложниках, чтобы вести переговоры. Думаете, он поблагодарит вас за убийства?
 Охранник обозвал ее ничтожной лживой дрянью и так неожиданно разжал пальцы, что Аннабель споткнулась и чуть не упала. Обернувшись, афганец заорал что-то своим товарищам. Гильзаи утихомирились и отошли от безоружных заложников, которые жались к стене. Встревоженная Аннабель искала глазами Кита. Он был на ногах, хотя из раны текла кровь. Это ее вина. В такое трудное время она позволила себе забыться. И теперь ее лишат ежедневных визитов к заложникам, а ведь только это и помогало ей сохранить здравый рассудок. Айша проклинала саму себя, сознавая, что заслужила такое наказание.
 Когда Аннабель грубо втолкнули в камеру и с особой яростью захлопнули дверь, она разрыдалась от злости. А что, если рана Кита окажется смертельной? Бинтов и лекарств не хватало; Аннабель знала об этом, потому что сама обеспечивала заложников всем необходимым. Повсюду грязь, паразиты… У Кита запросто может начаться гангрена… Аннабель долго занималась безжалостным самобичеванием. Потом, совсем обессилев, в глубоком унынии улеглась на кровать.
 Шум во дворе затих, и над крепостью нависла мертвая тишина. Но вечером ее нарушили крики и цоканье лошадиных копыт. Приободрившись, Аннабель приникла к окошку.
 Во двор въезжал Акбар-хан в сопровождении довольно большого отряда.
 Аннабель пожирала его глазами. Она старалась уловить настроение сирдара, понять, в каком он физическом состоянии, но это трудно было сделать на таком расстоянии. И все же ей показалось, что Акбар-хан соскочил с лошади не так легко, как прежде. И вроде бы плечи его чуть сгорбились, а шаг стал менее пружинистым. Сирдар пересек двор и вошел в дверь, которая находилась под окном Аннабель.
 Она спустилась на пол и принялась взволнованно блуждать по комнате. У Акбар-хана, конечно же, есть какие-то планы относительно заложников. А что будет с ней? Неужели ее обрекут здесь на медленное умирание? Пускай бы лучше забили камнями.
 Еще не слыша шагов, Аннабель почувствовала, что к ней кто-то идет. Пробыв несколько недель в заточении, она научилась различать даже звуки, недоступные слуху. И вдруг ее охватила паника: на щеках наверняка остались следы слез, глаза покраснели и опухли, волосы растрепались. Аннабель лихорадочно ополоснула лицо холодной водой, но в эту минуту дверь отворилась и в комнату вошла Зобейяда.
 – Сейчас тебя отведут к Акбар-хану, – сказала прислужница с трепетом в голосе, словно речь шла о каком-то божестве. – Я помогу тебе подготовиться.
 Аннабель с радостью приняла ее помощь. В прежние времена, когда ее вызывал к себе Акбар-хан, приготовления были скрупулезными и томительно долгими. Айшу купали в горячей благовонной ванне, облекали в тончайшие шелка, расчесывали волосы и вплетали в косу цветы. Все это предназначалось для той минуты, когда Акбар-хан пожелает снять с нее чадру. А сейчас в распоряжении Аннабель была только холодная вода, грубое мыло и довольно изношенная одежда, которая составляла весь ее маленький гардероб во время отступления из Кабула. Но они с Зобейядой постарались на славу, и, когда знакомые охранники повели ее в приемный зал, Аннабель чувствовала себя довольно чистой.
 Акбар-хан сидел за столом, положив перед собой сцепленные руки. Его ярко-голубые глаза смотрели куда-то вдаль. Но как только в комнату вошла Айша и за ней закрылась дверь, взгляд сирдара прояснился. Целую минуту он молча изучал ее.
 – У тебя усталый вид, – вырвалось у нее, хотя Акбар-хан еще не дал разрешения говорить.
 На его губах появилась едва заметная усмешка.
 – Верное замечание, Айша.
 Охваченная сочувствием, она шагнула к нему:
 – Можно, я помассирую тебя?
 Акбар-хан покачал головой:
 – Нет… нет, не сейчас. – Он поставил локти на стол и опустил подбородок на сцепленные пальцы. В его взгляде промелькнула насмешка. – Отстегни чадру.
 Айша повиновалась, и легкая полупрозрачная ткань упала, открыв лицо.
 – Сними ее совсем.
 Она сорвала с себя чадру. Тусклый свет свечей падал на бронзовые волосы, заплетенные в косу, на темные круги под глазами, ярко сверкавшими на мертвенно-бледном лице.
 – Похоже, тебе последнее время тоже пришлось нелегко, – заметил сирдар.
 – Мне не нравится быть пленницей.
 Акбар-хан снова улыбнулся.
 – Я тебя понимаю. Но уединение дало тебе возможность подумать над вопросом, который в прошлый раз ты так и не решила. Времени было достаточно.
  Кто я? Разве по сути своей я не отношусь к феринге? В прошлую их встречу Айша не знала ответа. Она тихо стояла и ждала, что скажет Акбар-хан.
 – А теперь ты можешь ответить?
 Если она скажет правду, Акбар-хан может счесть ее предательницей. И тогда она обречена. Но иного выбора нет. Айша медленно кивнула:
 – Я не феринге и никогда не смогу стать одной из них, потому что много лет прожила с тобой. Но по сути я принадлежу к ним.
 – По сути, – задумчиво повторил сирдар, поглаживая бородку. – По-моему, это не слишком приятно, Айша, – принадлежать к ним по сути, но не быть одной из них.
 – Но ты сам поставил меня в такое положение, – храбро возразила Айша. – Если б с самого начала ты не играл в свои игры, я никогда не нашла бы в себе частицу феринге. И была бы довольна своей жизнью. И чувствовала бы себя Айшой.
 Акбар-хан не стал отвечать на ее обвинения.
 – Но ты не Айша, – сказал он. Это был не вопрос, а скорее констатация факта.
 – Похоже, что да, – простодушно согласилась она. – Но я и не Аннабель Спенсер. Во всяком случае, как я ее себе представляю.
 Помолчав немного, Акбар-хан резко повелел:
 – Надень чадру.
 Когда Айша исполнила его волю, он хлопнул в ладоши, и в комнате появились охранники.
 – Уведите ее.
 Сирдар отодвинул стул, подошел к закопченному окошку и встал спиной к Айше. На мгновение она застыла в нерешительности. Что бы сказать Акбар-хану? Где найти слова, чтобы вернуть странное ощущение свободы и легкости, которое она чувствовала всего несколько минут назад? Как воскресить их давнюю дружбу? Но охранник грубо подтолкнул Айшу к двери и велел идти. Раньше никто не осмелился бы разговаривать с ней в таком тоне.
 Фаворитка явно впала в немилость, подумала она, украдкой бросив взгляд на приземистую фигуру сирдара, который всматривался в ночную мглу. Потом Айшу выпихнули из зала и без всяких церемоний препроводили в камеру.
 Что же теперь будет? Айша посмотрела на свои запястья, по-прежнему украшенные серебряными браслетами. Как бы там ни было, пусть не душой, но телом она все еще принадлежит Акбар-хану.
 Зобейяда принесла пиалу с пловом из курятины. Зимой цыплята считались настоящей роскошью. Аннабель решила, что такой деликатес ей дали в честь приезда хана. Она поела без аппетита, а потом провела бессонную ночь, лежа в своей постели. Аннабель думала о ране Кита, гадала, что сделает Акбар-хан с заложниками. Ведь сейчас они особенно важны для переговоров. И с удивлением поняла, что собственная судьба нисколько ее не интересует. Чему быть, того не миновать.
 А на другом конце двора Кит сидел в дверях комнаты, выходящей на улицу. Ночь была пронизывающе холодной, но Кит не обращал внимания на яростные укусы мороза. Он наслаждался свежим воздухом после спертой атмосферы в помещении, где сгрудились грязные человеческие тела, пожираемые блохами. Его руку дергало от боли: хорошо еще, что свирепый афганец не лишил его пальцев. Кит вспомнил, как ловко Аннабель вытащила из его руки острую, словно кинжал, щепку. В те дни отчаяние и безнадежность еще не сжимали их в своих тисках.
 – Интересно, что она им сказала? Как ей удалось остановить резню?
 Кит оглянулся. Его не удивило, что они с Колином думают почти в унисон.
 – Бог знает, Колин. Но мы с ней сами во всем виноваты. Это была чертовски глупая выходка.
 – Не знаю, как ты все это выносишь, – честно признался Колин, усевшись на корточки рядом с Китом. – Другим тоже приходится несладко… – Он выразительно пожал плечами. – Мы по крайней мере держимся вместе. Мужья – со своими женами, женщины – с детьми. Так легче терпеть беду.
 – Легче, когда знаешь свою судьбу! – с неожиданной яростью воскликнул Кит. – Но не знать, что происходит сейчас с Аннабель, что будет потом – нет, мне не вынести этого, Колин. Иногда мне кажется… я уже схожу с ума. Я почти уверен: вот это окно, второе слева, – ее. Но не наверняка. – И бессильно развел руками. – Почему мы ничего не можем сделать?
 Колин промолчал. Да, трудно терпеть такую ситуацию. Ведь англичанам с детства внушали, что они хозяева везде, куда бы ни ступила их нога. Они впитывали эту веру с молоком матери, с первых своих шагов. Первейшей обязанностью родителей было потакать капризам ребенка и создавать ему приятную жизнь. И в школе им вбивали в голову идею извечного превосходства английской нации над всеми другими. И юные аристократы повторяли чужие мысли, принятые в высшем обществе.
 Да разве может английский джентльмен быть беспомощным и зависеть от капризов существа низшего порядка? Но заложникам Акбар-хана, уцелевшим в повальной резне, волей-неволей приходилось мириться с реальностью.
 – Я иду спать, – сказал наконец Колин. – Почему бы и тебе не сделать то же самое? Что толку сидеть здесь и думать Бог знает о чем?
 – Ты прав, но в моей комнате кто-то ужасно храпит. – Кит, как и следовало ожидать, преодолел свою слабость. Он улыбнулся Колину: – Боюсь, это миссис Джонсон, но надо молчать. Леди не подобает издавать такие звуки.
 Колин хихикнул:
 – Да уж, лучше оставаться рыцарем и хранить тайну. – И мрачно добавил: – Как бы помочь маленькой Бетси Грэхем? Каждую ночь ей снятся дикие кошмары. Мать старается ее успокоить, но просто заснуть невозможно, слыша эти ужасные крики.
 – Не знаю, сумеют ли они когда-нибудь забыть все это, – сказал Кит.
 – Аннабель же сумела.
 – Ты думаешь? А я не уверен, друг мой.
 Всю ночь Акбар-хан провел в раздумьях над своим поражением. Нет, битва с захватчиками-ферингe еще не закончена. Хотя и пришлось отступить. Нужна просто новая стратегия. Заложники жизненно важны для его планов, и их надо увезти подальше от Джалалабада, который сейчас находится в руках врагов. Нет, война не проиграна, об этом и говорить пока что нечего. Но есть и другой поединок…
 Здесь он, Акбар-хан, проиграл. Что же делать дальше? Можно отомстить – любым способом, каким он пожелает. Все эти люди – пешки на его шахматной доске. Но такая перспектива уже не привлекала сирдара. Другое дело вначале, тогда его ослепила первая вспышка гнева. Теперь же ему казалось, что мстить бессмысленно. Этот поступок не сделает ему чести и не даст удовлетворения.
 А если послать Айшу вместе с эскортом в Маделлу? Там они могли бы продолжать прежние отношения, пока не закончится война. Если же ему это надоест, Айша сможет вести вполне приятную жизнь в гареме. У нее останутся лошади, соколы, книги. Другие наложницы составят ей компанию. Ведь остальные его жены счастливы и довольны, хотя в отличие от Айши не пользуются такой свободой. А можно поступить совсем иначе… Но люди не должны думать, что он хоть на йоту уступил феринге…
 Акбар-хан шагал взад и вперед по залу, поглаживал бородку и размышлял о том, как превратить свое поражение в победу. Айше и ее любовнику придется быстро соображать и проявить изобретательность. Он же обязан скрыть свою слабость.
 На рассвете решение было принято.




 Глава 22


 – Айша! Айша, просыпайся быстрее! За тобой пришли. – Испуганная Зобейяда грубо трясла Аннабель за плечо.
 – Сколько времени? – спросила Аннабель, плохо соображая со сна.
 – Уже давно рассвело. Одевайся, тебя ждут.
 Аннабель села и свесила ноги с кровати. Когда она потянулась к своим шальварам и рубашке, Зобейяда сказала ей тем же испуганным тоном:
 – Нет, ты должна надеть вот это.
 Аннабель ошеломленно уставилась на грубую домотканую одежду черного цвета.
 – Но это не мои вещи.
 – Так приказано.
 Значит, судный день настал. Другого объяснения не было. На мгновение Аннабель захлестнул страх, философски-спокойную веру в Судьбу вытеснили ужасные картины казней, которые могут ее ожидать. Аннабель оделась, вздрагивая от омерзения. Грубая материя колола кожу. Аннабель никогда еще не носила таких лохмотьев. Кому они принадлежат? Очевидно, какой-нибудь крестьянке. Но у людей, которые едва сводят концы с концами, обычно нет лишней одежды. Аннабель содрогнулась при мысли о том, что всего несколько часов назад к этим обноскам прикасалось чье-то немытое тело, но понимала, что в нынешней ситуации нелепо проявлять излишнюю разборчивость.
 – Ты должна быть без чадры, но с закрытым лицом, – добавила прислужница. – И босая. Так приказано.
 Значит, на казни будут присутствовать мужчины. Без чадры она не сможет скрыть свои эмоции, какие бы унижения и муки ее ни ожидали. И она будет босая – это символ ее отверженности. Только теперь Аннабель поняла, что в глубине сердца никогда не верила, будто Акбар-хан способен подвергнуть ее высшей мере наказания. Но возможно, это ошибка? А если Акбар-хан не убьет свою Айшу, то и Кит избегнет смерти.
 Ткань, закрывающая лицо, тоже была черного цвета. Черная одежда предназначалась для несчастных рабынь – жен горцев и для женщин из ханских гаремов, которые впали в немилость. Облачившись в свои лохмотья, Аннабель заметила, как тут же изменился весь ее облик. Сами собой сгорбились плечи, а глаза опустились долу. Уныло повесив голову, Аннабель вышла из комнаты, ощущая себя вполне достойной презрения, вспыхнувшего в глазах охранников.
 Аннабель плелась за ними, и замогильный холод от каменного пола постепенно проникал в ее тело.
 На рассвете охранники ворвались к заложникам. Многим спросонья показалось, будто афганцы снова, как и вчера, намерены устроить резню. При виде вооруженных воинов в остроконечных шлемах с обнаженными кинжалами дети подняли крик. Женщины поспешно утащили малышей подальше, пряча их за своими юбками или в укромных уголках. Мужчины – те, кто находился в ближней к выходу комнате, – загородили их своими телами, хотя и сознавали полную свою беспомощность.
 – Чего вы хотите от нас в такой ранний час? – спросил майор Поттингер на ломаном пушту. – Что, уходим отсюда?
 – Это решать Акбар-хану, – ответил один из охранников. – Мы пришли за Рэлстоном-хузур.
 Кит появился из смежной комнаты, где стояла его кровать.
 – Я здесь.
 – А что вам нужно от капитана Рэлстона? – не успокаивался майор. – Он кавалерийский офицер армии ее величества королевы.
 – Вряд ли мой чин, Поттингер, произведет на них впечатление, – сухо заметил Кит. – Но все равно спасибо.
 Он оправил свой потрепанный мундир, застегнул пуговицу на потертом манжете рубашки. Почему-то ему было очень важно встретить свою судьбу в подобающем виде. Правда, привести себя в порядок не было никакой возможности. Не привык Кит и к отсутствию сабли за поясом, ощущение было такое, будто он гол и беззащитен – и физически, и морально.
 – Джентльмены, – Кит махнул рукой афганцам, которые смотрели на него с ненавистью, – я готов.
 – Кит…
 – Спасибо, Колин, не надо. – Кит поспешно остановил друга, который шагнул было вперед с потемневшим от гнева и решимости лицом. – Твоя смерть никому не поможет. И чем раньше эти дикари уйдут отсюда, тем быстрее успокоятся дети.
 Он направился к двери, афганцы пошли следом. Оказавшись во дворе, Кит задрал голову, вглядываясь в огромный купол неба, нависший над острыми снеговыми вершинами Гиндукуша. Маленькие облачка стремительно бежали по прозрачному голубому небу. В весеннем воздухе еще стоял свежий аромат лежавшего в горах снега. Но легкий ветерок, шевеливший волосы Кита, уже приносил с собой нежные травяные запахи с пастбищ. Это был отличный день для бузкаши. Все чувства Кита обострились до предела, он ощущал каждую частицу своего тела и то, как кровь течет в венах, как ритмично бьется сердце и мускулы автоматически выполняют свою волшебную работу.
 Они приблизились к двери, которая находилась на противоположной стороне двора. От старых каменных стен пахнуло промозглой сыростью, грязью и нищетой. Отвратительное зловоние осквернило свежесть утра. Кит приостановился на пороге, ведущем в темноту, и оглянулся вокруг, словно хотел запечатлеть в памяти красоту мира. Остается ли память после смерти? Нет, лучше не надо, подумал он равнодушно. Так будет еще труднее навеки распроститься с жизнью.
 Один из конвоиров сделал угрожающий жест, и Кит поспешно шагнул вперед. Афганцы не должны прикасаться к нему… он не вынесет грубого насилия… Конечно, этого не избежать, но тогда ему будет уже все равно.
 Они вошли в приемный зал Акбар-хана, но после яркого солнечного света глаза Кита не сразу привыкли к полумраку. Вдоль стен стояли люди в тюрбанах или остроконечных шлемах, за поясом у них были кинжалы, а некоторые держали в руках пики или палаши. Вряд ли они отправятся на бузкаши в полном воинском снаряжении, подумал Кит. Акбар-хан, вооруженный мечом, в тюрбане и кольчуге, стоял в дальнем конце зала на небольшом возвышении. Позади него был стол, придвинутый к стене.
 – Доброе утро, Рэлстон-хузур, – сказал сирдар по-английски.
 – Доброе утро, Акбар-хан, – ответил Кит так спокойно, словно речь шла о самом обыкновенном утре.
 Акбар-хан взмахнул рукой, и охранники поволокли Кита в указанное место – рядом с помостом.
 Кит замер, завидуя Аннабель, которая умела превращаться в статую. Впрочем, сейчас самое главное – не выказывать страха. Знать бы только, что с Аннабель!
 Дверь отворилась, и в зале появились шестеро гильзаи, вслед за ними вяло плелась сгорбленная женская фигура в черном. Кит не сразу узнал в ней Аннабель. А потом почувствовал, как в висках бешено застучала кровь. Что же они сделали с ней? Как довели до такого состояния приниженности? С огромным трудом Кит сохранял внешнее спокойствие, он понимал, что вспышка гнева будет только на руку врагам.
 Резким звучным голосом Акбар-хан отдал какой-то приказ на пушту. Гильзаи вдруг схватили Айшу.
 Все поплыло перед глазами Кита, он сделал шаг вперед, уже готовый разразиться проклятиями, но почувствовал на себе взгляд ярко-голубых глаз сирдара. Что означает этот взгляд, Кит не понял, но тут же застыл на месте, как будто его сковала неведомая сила.
 Айшу грубо швырнули к ногам Кита. Она рухнула на колени. Кит уставился на нее, онемев от удивления, а охранники отошли к стене, явно довольные тем, что хорошо справились со своим делом.
 Акбар-хан начал говорить, вернее, ораторствовать на пушту. Кит не понимал ни слова, но видел, что лица афганцев, и без того угрюмые, помрачнели еще больше. И он услышал торопливый шепот. Аннабель, которая по-прежнему стояла на коленях с поникшей головой, быстро переводила на английский речь сирдара. Черная ткань, закрывавшая лицо, приглушала ее голос.
 – Он отдает меня тебе… но это не дар, а оскорбление. Он считает меня недостойной и больше не нуждается во мне. Пусть феринге питаются нашими объедками, ничего лучшего они не заслуживают. По законам гостеприимства ты обязан принять этот дар. Теперь ты отвечаешь за меня… за женщину, которую отверг Акбар-хан. Согласно тем же законам, ты можешь делать со мной все, что пожелаешь. Я – ничто.
 Кит не верил своим ушам. А сирдар продолжал говорить. В его словах звучали презрение, ненависть, иногда насмешка. Афганцы наслаждались, слушая оскорбления в адрес феринге, встречая речь Акбар-хана одобрительным ропотом. Но вот снова раздался взволнованный шепот Айши, и Кит, напрягая слух, пытался разобраться в ее наставлениях.
 – Ты должен показать, что разгневан таким оскорбительным даром. Иначе они не получат удовлетворения. Скажи, что отвергаешь его… что гордость не позволяет тебе принять то, что сам сирдар считает ничтожеством… Думай как афганец! – взмолилась Аннабель.
  Думай как афганец! Господь всемогущий! А как думают афганцы? Что считается у них оскорблением? Каков их кодекс чести? Нельзя отвергать дар гостеприимства: это он понял в первый же раз, когда Акбар-хан отдал ему на ночь Айшу. Откажись он – и ему перерезали бы горло. Кит почувствовал тогда, что за этим стояло тайное желание унизить его, но внешне все выглядело иначе: хозяин делится с высокочтимым гостем самым ценным, что у него есть. И вдруг его осенило: по каким-то непонятным причинам Акбар-хан устроил этот спектакль для своих гильзаи, а вовсе не для себя. Они поверят всему, что услышат здесь и увидят. Феринге будет вынужден принять дар, проглотить оскорбление, гордость Акбар-хана не пострадает, и его великодушный поступок получит вполне законное обоснование. Для афганцев лучше смерть, чем позор, особенно если речь идет о таком жалком существе, как женщина.
  Думай как афганец! Что ж, у него всегда была склонность к драматическим эффектам.
 Кит поднял голову, его глаза пылали.
 – Ты хочешь оскорбить меня, Акбар-хан, – сказал он на фарси, тщательно подбирая слова. – Ты намерен отдать мне эту… – Кит презрительно тронул носком сапога согнувшуюся в три погибели Аннабель, – эту женщину, которая тебе не нужна.
 В зале раздался одобрительный гул голосов, хотя гильзаи потянулись к оружию. Ответ Кита поняли даже те, кто не говорил на фарси.
 – Ты отказываешься от моего дара? – спросил Акбар-хан и тут же повторил свой вопрос на пушту.
 Толпа насторожилась. Кит был уверен, что афганцы готовы наброситься на него и только ждут приказа.
 – Твой подарок унизителен! – резко выкрикнул Кит и снова пнул ногой Аннабель.
 По ее телу прошла дрожь – то ли от страха, то ли от напряжения. А может быть, ее оскорбил этот жест. Невозможно было и представить более ужасной, варварской, дикой и опасной ситуации. Очевидно, Акбар-хан дает им шанс, но если Кит допустит ошибку, сирдар не колеблясь бросит их в руки гильзаи, жаждущих крови.
 – Ты хочешь, чтобы я, следуя закону гостеприимства, взял отвергнутую тобой женщину? И принял на себя ответственность за нее?
 – Примирись с этим оскорблением, Рэлстон-хузур, или ты умрешь, – заявил Акбар-хан.
 Сирдар взмахнул рукой и бросил что-то Киту. Маленький серебряный предмет описал в воздухе дугу и с металлическим звоном упал к ногам Кита. Это был ключ.
 В полном недоумении он уставился на серебряную вещицу. Айша шевельнула рукой, и на ее запястье блеснул браслет. Акбар-хан швырнул ему ключ от браслета! Подняв его, Кит покажет, что проглотил оскорбление. Он, феринге, уйдет отсюда посрамленным и побежденным в глазах афганцев, столь жалкий враг не стоит их внимания, решат они. Зато Акбар-хан выйдет из этой ситуации с честью, как победитель.
 Рассудив, что он уже вполне приноровился к афганскому образу мыслей, Кит наклонился и подобрал ключ.
 Зрители испустили вздох. Кит положил ключ в карман, бросил взгляд на коленопреклоненную фигуру и резко бросил:
 – Идем.
 Потом он развернулся и направился к двери. По спине его бежали мурашки: Кит ждал, что кто-нибудь вот-вот вонзит в него кинжал. Но позади слышался только тихий шелест шагов: Айша, не поднимая глаз, следовала за ним, шлепая босыми ногами по полу.
 Целые и невредимые, без эскорта, они прошествовали по коридору, выложенному каменными плитами, и вышли во двор. Там сияло солнце. Воробей, прыгавший между камней, скосил на них глаз, похожий на бусинку, а потом перелетел через забор.
 Кит остановился. Айша тоже застыла на месте.
 – Неужели это происходит наяву? – спросил он каким-то странным, безразличным голосом, так и не оборачиваясь к Аннабель.
 – Да. А ты понял?..
 – По-моему, понял, – прервал ее Кит. – Он не мог просто так отпустить тебя. Это было бы расценено как поражение.
 – Именно. Он устроил этот спектакль не столько для себя, сколько для своих приближенных. Хан не имеет права проявлять слабость.
 Они по-прежнему держались порознь: Кит впереди, а женщина с закрытым лицом, в черном афганском одеянии, позади – как и положено, на расстоянии нескольких шагов.
 – Здесь можно найти какое-нибудь укромное местечко?
 Аннабель задумалась. Когда-то она бывала тут, не в качестве пленницы, разумеется.
 – Может, за конюшнями, – неуверенно сказала она. – Надо обогнуть слева вон то дальнее здание.
 – А вдруг нас остановят? Боюсь, унижений я больше не вынесу. Мое терпение лопнет.
 – Не думаю. Зализывать раны после такой порки считают здесь делом естественным.
 Кит сморщился. По крайней мере хоть в этом у него нет расхождений с афганцами. Он чувствовал себя так, словно умер, но еще не успел родиться вновь. Следуя тихим указаниям Аннабель, Кит двинулся вперед, она же по-прежнему держалась позади, чтобы чьи-то любопытные глаза не проникли в их тайну. Вскоре они обогнули приземистое здание, где находились конюшни. За ними явно наблюдали, но никто не пытался помешать им.
 В узком пространстве между крепостной стеной и конюшней было холодно, грязно и пахло навозом. Солнечные лучи сюда почти не проникали.
 Айша отстегнула черное покрывало, и на свет Божий явилась Аннабель. Убрав с лица пропахшую потом материю, она с облегчением вздохнула.
 – Я так боялась, что ты не справишься, не сможешь разобраться в том, что происходит, – сказала Аннабель, прислонившись к стене конюшни.
 – Маловерная, – мрачно отозвался Кит. – Но вообще-то я никогда еще не попадал в ситуацию столь омерзительную.
 – О феринге! – с издевкой произнесла Аннабель. – Афганские игры слишком сложны для тебя? Слишком болезненно бьют по твоей гордости? Но разве это не лучше, чем быть призом в бузкаши?
 Охваченный гневом, Кит закрыл глаза. Он понимал, что происходит и почему они ссорятся. Ужас, в котором они жили несколько месяцев, не мог рассеяться в мгновение ока. Так у раненого продолжает болеть ампутированная конечность. Предстоит создавать новые отношения, до конца осознав, что теперь они полностью принадлежат друг другу. И еще он должен заставить себя понять: Аннабель навсегда расстается с Айшой – со вторым своим «я», а это не может пройти безболезненно и бесследно.
 Кит сдернул покрывало с ее головы и крепко обнял.
 – Милая, нам нельзя ссориться… особенно сейчас. Представляю, что ты вынесла за последние несколько часов. Да я и сам перепугался. – Он снял со лба Аннабель прядь бронзовых волос. – Но теперь все кончилось, будем строить жизнь заново. Ведь ты – одна из нас.
 – Разве? – В голосе Аннабель звучало странное безразличие, она явно утратила былую уверенность в себе. – Я не понимаю, что происходит. Не знаю, что мне делать. Как я буду жить с вами в такой тесноте? Я ведь чужая – и афганцам, и англичанам. Все, что произошло после Хурд-Кабула, доказывает это. И твои англичане думают так же.
 – Доверься мне, – сказал Кит с шутливой улыбкой. – Я о тебе позабочусь.
 Аннабель вздернула подбородок, в ее глазах блеснул насмешливый огонек.
 – Ну конечно, Рэлстон-хузур, ты же сам согласился на это. Восемь лет моя жизнь была в руках Акбар-хана, а теперь ты берешь на себя его обязанности. Я принадлежу тебе. У тебя есть ключ.
 Аннабель подняла руки и повертела ими так, чтобы браслеты сверкнули под лучом солнца, прорезавшим тень.
 Кит вдруг понял, что сдерживать свой гнев не стоит. Аннабель явно провоцировала его – и далеко не впервые. Но после сегодняшних событий сопротивляться не было сил. Может, очистительный огонь ярости будет только на пользу?
 Он вынул из кармана ключ и резким движением положил его на ладонь Аннабель.
 – Это твой ключ. И браслеты тоже. Будешь ты их носить или нет – твое дело. – Кит заставил ее сжать пальцы в кулак. – Но честно предупреждаю: издевательств я терпеть не намерен. За одно утро я наглотался их столько, что до конца жизни хватит. И если вы хотите ссоры, мисс Спенсер, я ее устрою, и с превеликим удовольствием.
 Кит пристально смотрел на Аннабель: на ее выцветшее черное платье, волосы, отливающие бронзой, на ее глаза, казавшиеся огромными на бледном осунувшемся лице.
 – Прости. Я не хочу никаких скандалов.
 Кит глубоко вздохнул.
 – Вот и хорошо. Потому что, моя милая, это было бы и не к месту, и не ко времени. – Он взял ее за подбородок, приподнял вверх ее лицо и нежно поцеловал. Но губы Аннабель не шевельнулись, и Кит встревожился: – Что случилось, любовь моя? – Он улыбнулся и потрепал ее по щеке.
 – Ничего, – глухо ответила Аннабель. – Просто я не знаю, что мне теперь делать.
 С каких это пор Айша-Аннабель потеряла уверенность в себе? Кит вдруг с удивлением понял: в ней сломалась какая-то внутренняя пружина. Аннабель как будто разом обессилела, истратив последние свои ресурсы в отчаянной схватке с Судьбой. Она боролась во имя того, чтобы оба они смогли живыми выйти из приемного зала Акбар-хана. Без ее подсказок он не сумел бы взять в толк, что от него требуется, и погубил бы и себя, и ее, сделав какой-то неверный шаг.
 Но теперь он должен взять инициативу на себя. Аннабель вошла в его мир. В военном городке это не слишком еще ощущалось, там она была как бы сама по себе. Но с этого момента он обязан возложить на себя бремя ответственности за них обоих.
 – Ладно, – бодро сказал он, взяв Аннабель за руку. – Ты не знаешь, как быть, зато знаю я. Хватит с меня, Анна, твоих афганских ритуалов. Мне осточертело чувствовать себя этаким растерянным глупым новобранцем. Сейчас ты познакомишься с нашими обрядами. По крайней мере с одним из них.
 И Кит потащил Аннабель через двор к помещениям, где жили заложники.
 – Что ты имеешь в виду под «моими ритуалами»? – спросила Аннабель, отпрянув назад. – Я пока не хочу идти туда, Кит.
 – А разве сегодняшняя варварская церемония не один из твоих ритуалов? – Кит резко притянул ее к себе. – А теперь, мисс Спенсер, вы приобщитесь к традициям вашего народа.
 – Кит, слава Богу, мы уже не чаяли тебя увидеть! – Колин вместе с бригадиром и двумя другими заложниками шел навстречу Киту и женщине в черном, которая следовала за ним с явной неохотой. – А это кто, черт возьми? – И чуть не задохнулся от удивления. – Аннабель?
 – Да, – коротко ответил Кит. – И не спрашивай меня, что там произошло, а то я за себя не ручаюсь – могу и убить кого-нибудь. Где священник?
 – Я бы попросила тебя говорить на нормальном английском языке, – заявила Аннабель окрепшим голосом и топнула голой пяткой о булыжник. – Что за полоумная болтовня о ритуалах?!
 Кит повернулся к ней:
 – Свадьба. В нашей стране, мисс, мужчина женится на женщине, о благополучии которой хочет позаботиться. Мы устроим свадьбу.
 – Свадьба?! – воскликнула появившаяся в дверях леди Сэйл. – Боже милосердный, Кит! Что сказала бы ваша бедная матушка?
 – Полагаю, она вздохнула бы с облегчением, – сказал Кит. Его голос был сухим, как степной ветер.
 – Не понимаю, что вы нашли в этом смешного, капитан Маккензи, – сурово упрекнула леди Колина.
 – Прошу прощения, мэм, – выдавил Колин, корчась от хохота. – Но согласитесь, в последнее время у нас было так мало возможностей повеселиться.
 – Может, и так… может, вы и правы, – отозвалась несколько растерявшаяся леди и скривила губы. – Но свадьба должна быть свадьбой. Пока я здесь командую, ничего не будет делаться тяп-ляп. В чем эта бедняжка пойдет под венец, Господи помилуй?!
 – Да какая разница?! – взорвался Кит, напрочь забыв о вежливости. Уж слишком абсурдным ему казался этот разговор после всего, что было пережито утром.
 Леди Сэйл напустила на себя самый что ни на есть горделивый вид.
 – Кристофер, если вы намерены сделать из мисс Спенсер честную женщину, я могу только восхититься вашим чувством ответственности, хотя и несколько запоздалым. Но вы не имеете права лишать членов нашей общины праздника. Нельзя справлять свадьбу в спешке и кое-как.
 Аннабель вдруг медленно опустилась на землю. Она была совершенно сломлена. Что происходит? Она чудом избегла казни, ее обрядили в лохмотья какой-то жалкой крестьянки в знак того, что она стала парией, и вышвырнули из гарема. Оставаясь пленницей Акбар-хана, она неожиданно, не успев подготовиться к этому, оказалась среди совершенно чужих, прочно спаянных друг с другом людей. Ей хотелось бы почувствовать себя одной из них, но это невозможно. А они обсуждают проблему свадебного платья, словно ничего важнее нет на свете!
 – Проклятие! – Кит упал на колени рядом с Аннабель. – Дорогая моя, какой же я безмозглый дурак! Ты больна?
 Леди Сэйл отпихнула его в сторону, даже не поморщившись от грубых выражений. Вот они – результаты долгого пребывания в плену!
 – Неудивительно, что бедная девочка совсем измучена. Мы бы просто не смогли обойтись без нее все эти месяцы… а ей, наверное, было так одиноко.
 – Нет-нет, все в порядке, леди Сэйл. Просто я несколько ошеломлена. – Аннабель протянула руку, и Кит поднял ее на ноги. – Мне надо снять с себя эту одежду, – вдруг добавила она с раздражением. – У меня все тело зудит. Я, пожалуй, схожу в гарем и попрошу Зобейяду найти мои вещи.
 – Не говори глупостей. Тебе нельзя возвращаться туда, – горячо возразил Кит. – Теперь ты для них чужая. Акбар-хан показал это достаточно ясно, разве нет?
 Аннабель прикусила губу. Да, войти в гарем ей нельзя, это будет расценено как вторжение. С прежней жизнью покончено, Акбар-хан отрезал ей путь туда. Но откуда такое смятение? Почему она не чувствует радости? Ведь молила же она раньше судьбу и всех богов о своем освобождении, о том, чтобы не разлучали ее с Китом. Почему же сейчас ей так хочется плакать и бежать назад, в свою темницу? Как ужиться ей с этими людьми? Ведь между ними нет ничего общего. Привыкнув к тишине и одиночеству, как выдержит она такую тесноту? Но тут Аннабель вспомнила, как совсем еще недавно она с тоской и завистью смотрела из окошка на заложников, когда они играли с детьми, пели по воскресеньям церковные гимны, развлекались, беседовали или спорили. Они были чем-то единым, и разве тогда Аннабель не хотелось стать частью этого единства?
 Пробормотав извинения, она уселась на солнышке, неподалеку от двери. Ошеломленный Кит шагнул было к ней… но что-то в ее позе остановило его. Он твердо понял: сейчас нельзя нарушать одиночества Аннабель.
 – Идемте, Кит. Обсудим вашу свадьбу со священником, – предложила леди Сэйл. – Надо устроить все как следует. Конечно, возможностей у нас маловато, но каждый хоть чем-нибудь да поможет… – Продолжая оживленно болтать, она вошла в дом.
 Киту ничего не оставалось, как последовать за ней. Колин и бригадир постояли немного, глядя на неподвижную черную фигуру, казавшуюся здесь чужеродной, и, тоже решив оставить Аннабель в покое, направились в свои комнаты.
 – Айша?
 Услышав свое имя, Аннабель очнулась от грез.
 – Зобейяда? Что ты здесь делаешь?
 Прислужница, закутанная с головы до пят, боязливо озиралась, словно опасаясь, что на нее набросится какой-нибудь демон в облике феринге. Она положила к ногам Айши узелок.
 – Это твоя одежда… Но я должна забрать ту, что на тебе. Она принадлежит матери козопаса.
 С этим по крайней мере стало все ясно.
 – Подожди минутку.
 Взяв узелок, Аннабель зашла во флигель, который был отдан англичанам, сняла с себя грязные обноски – символ ее позора и надела свои поношенные, но удобные шальвары и рубашку, сунула ноги в башмачки. Это мгновенно дало эффект. Аннабель снова стала самой собой. Правда, ей по-прежнему было неясно, кто же она теперь. Но этот вопрос вдруг стал ей интересен, взволновал ее, и возможный ответ пьянил, как вино.
 Аннабель выбежала на улицу, залитую лучами апрельского солнца, и отдала Зобейяде вещи, принадлежавшие матери козопаса.
 Но стоило ей зайти в полутемную комнату, где собрались заложники, и уверенность в себе вновь угасла. Англичане увлеченно говорили о чем-то. Даже сама манера их общения показалась Аннабель странной и чуждой. Мужчины и женщины, сбившись в плотную кучку, вместе обсуждали какие-то дела. Они понимали друг друга с полуслова и вообще чувствовали себя в своей стихии.
 При виде Аннабель все умолкли: речь явно шла о ней.
 – Извините, я не хотела вам мешать, – сказала Аннабель и повернулась к двери.
 – Мисс Спенсер… – нерешительно произнес бригадир Шелтон. – Не уходите, для этого нет никаких причин.
 Аннабель сделала какой-то неопределенный жест, понадеявшись, что его не сочтут невежливым, и направилась к выходу.
 – Аннабель, – позвал ее Колин. Но она не остановилась. – Аннабель! – повторил Маккензи, на этот раз более властно.
 Кит молча сидел на широком каменном подоконнике. Аннабель должна войти в этот мир сама, поверив, что ей здесь рады. Его уговоры не имеют смысла.
 – Проходите и садитесь, дорогая, – ласково заговорила миссис Андерсон, похлопывая рукой по скамье. – Мы только что обсуждали вашу свадьбу… Как это замечательно! – Она потерла руки, сияя от радости. – Все маленькие девочки захотели быть подружками невесты.
 Аннабель обернулась и усилием воли выдавила из себя улыбку:
 – Вы очень добры, но я не…
 – О, хватит, дорогая, иди к нам, – вмешался Кит, улучив момент. Он старался скрыть свое нетерпение. – Помимо всего прочего, нам нужно знать твое мнение о дальнейших планах Акбар-хана. Что он будет делать после поражения под Джалалабадом?
 – Да, конечно, мисс Спенсер, – поддержал его бригадир. – Ваше мнение чрезвычайно ценно для нас.
 Вот это была вотчина Айши, она привыкла помогать в таких вопросах. Может, удастся таким образом навести наконец мост через пропасть отчуждения.
 – Я думаю, он не позволит вам… нам… оставаться так близко от Джалалабада. – Аннабель сделала шаг вперед, но садиться не стала. – В случае неудачи мы понадобимся ему для переговоров. Наверное, вас… нас повезут куда-нибудь в горы, подальше.
 – Скоро? – спросил майор Поттингер.
 Она кивнула:
 – Очень скоро. – И бросила взгляд на Кита: – Сегодня утром люди Акбар-хана были вооружены и вполне готовы выступить в поход, не так ли, Кит?
 – По-моему, да, – хмуро согласился он. – Откуда взялась твоя старая одежда?
 – Ее принесла Зобейяда. Очевидно, мать козопаса потребовала назад свои вещи. Не знаю почему.
 Кит резко встал, словно принял важное решение.
 – Извините, леди и джентльмены, но нам с Аннабель надо кое-что обсудить. – Он направился к двери, где стояла Аннабель, и тихо, ободряюще сказал: – Идем. Давай погреемся на солнышке.
 Аннабель подчинилась безропотно.
 – Что еще мы должны обсудить?
 Глаза Кита сузились.
 – Очень важное дело. Для меня по крайней мере. Тебе вернули одежду, и я начинаю лучше понимать, что происходит. Мы свободны, Аннабель.
 – Не совсем.
 – О, какая же ты пессимистка! – воскликнул Кит, выведенный из терпения. – Я хотел, чтобы мы поженились в церкви Святого Георга, на Ганновер-сквер, и чтобы там были мои родственники и твои – если мы их разыщем, и еще эскорт от нашего седьмого драгунского полка…
 – Может, я и пессимистка, но ты совершенно нереалистичен. Строишь воздушные замки! А я, кроме всего прочего, еще не решила, хочу ли я выйти за тебя замуж. Ты очень близок мне, но я – человек из другого мира. Я пока что сама не знаю, кто я.
 Лицо Кита потемнело.
 – Дорогая, если ты полагаешь, что в нынешней ситуации у тебя есть выбор, то ты глубоко ошибаешься. Плохо это или хорошо, но теперь твое место среди нас. И существует лишь один выход из положения – женитьба. Ты должна подчиниться нашим законам.
 Аннабель машинально пнула камешек, лежавший под ногами.
 – По-моему, разговор этот бессмысленный. Посмотри, кто сюда идет.
 Кит оглянулся: к ним шел Мохаммед Шах-хан, лейтенант Акбар-хана. По обыкновению, его сопровождали вооруженные гильзаи.
 Аннабель машинально хотела было поприветствовать их на восточный манер, но Кит мягким движением развел ее руки и прижал их к бокам.
 – Не делай так больше, – тихо сказал он. – И смотри им прямо в лицо.
 По стройному телу Аннабель прошла дрожь, и все же она подняла глаза и, храбро взглянув на афганца, спросила на пушту:
 – Какие вести ты принес нам, Мохаммед Шах-хан?
 – Заложников увозят. У вас есть час на сборы, – бесстрастно сказал он.
 – Куда мы едем?
 – Это вас не касается.
 Аннабель склонила голову и пошла вместе с Китом к комнатам заложников.
 – Свадьба, Рэлстон-хузур? Где и когда?
 Он скрипнул зубами и опять напомнил себе, что Аннабель трудно примириться с безвозвратной утратой Айши – ее второго «я».




 Глава 23


 Кавалькада двигалась вперед, купаясь в лучах весеннего солнца. У заложников почти не было вещей. Многим из них хватило и маленькой котомки, чтобы уложить туда все свои пожитки. Аннабель снова ехала на Чарли, дети и большинство женщин сидели верхом на пони или в паланкинах на верблюдах. Сопровождавшие их афганцы были молчаливы и озлоблены. Будущее по-прежнему оставалось неизвестным, и это нарушало душевную гармонию, обретенную англичанами в Будиабаде.
 В Тезине останки убитых, валявшиеся вдоль дороги, напомнили им об ужасной январской резне. Война еще не закончилась, и заложники ничего не знали об уготованной им судьбе, хотя победа под Джалалабадом давала надежду на спасение. В Тезине они оставили генерала Эльфинстона: старик уже стоял на пороге смерти и не мог продолжать путь. Колин и майор Поттингер получили приказ находиться при генерале. Острее всех других разлуку с друзьями переживал Кит.
 Заложники сделали привал в горной деревеньке Зэндех. Аннабель осмотрелась: кучка жалких глинобитных хижин с зарешеченными окнами (чтоб не ворвались воры) и традиционная сторожевая башня, прилепившаяся к скале. Сама Аннабель частенько бывала в таких деревнях во время своих путешествий с Акбар-ханом, а вот англичане, опасалась она, возможно, испытают очередной шок.
 – Мы остановимся здесь? – в ужасе спросила Милли Дрэйтон, выразив общее настроение. – Но тут еще хуже, чем в крепости.
 – Да, феринге, вот так и живут здесь люди, – процедила Аннабель сквозь зубы.
 У нее уже не хватало терпения выслушивать жалобы на неудобства. А жаловались все: одни больше, другие меньше, некоторые всерьез, а иные – с юмором, как бы извиняясь. Но никто, кроме Аннабель, не понимал, что ворчать бессмысленно: большинство афганцев было обречено влачить такое убогое существование весь короткий срок, отпущенный им судьбой в промежутке между рождением и смертью. Время от времени стоны и жалобы доводили ее до белого каления.
 Услышав шепот Аннабель, Кит вздохнул. Уже в тысячный раз он задавал себе вопрос: почему из их отношений напрочь исчезла радость, куда подевалась страсть, которая так ярко пылала в убогой камере Айши? В нынешних обстоятельствах они не могли отдаваться любви, потому что все время были на людях. И тем не менее разве общее несчастье не сближает людей?
 Но нет. Аннабель вела себя отстраненно. Она целиком ушла в свои переживания и обращалась с заложниками равнодушно-презрительно, что весьма напоминало стиль поведения Айши. И это доводило Кита до отчаяния. Тем более что и с ним Аннабель вела себя точно так же, словно он не имел никакого отношения к ней и волновавшим ее мыслям. «Неужели я ошибся?» – спрашивал себя Кит. Если им удастся вырваться из плена, сможет ли Аннабель Спенсер вернуться к нормальной жизни? К той жизни, которой ее лишили похитители восемь лет назад? Разумно ли надеяться на это? И если нет, то что же станется с их любовью?
 Аннабель спешилась и завела разговор с охранниками. Кит наблюдал за ней: она уже не опускала глаз перед мужчинами, но в ее манерах проскальзывала какая-то приниженность. Это злило Кита, особенно когда он сравнивал отношение Аннабель к афганцам и англичанам, людям ее расы.
 – Шестеро местных жителей отдадут нам свои дома. Таков приказ, – сказала Аннабель бригадиру Шелтону. – Им и их семьям придется очень туго. Поэтому советую вам надлежащим образом выразить свою благодарность.
 – А долго ли мы пробудем здесь?
 Аннабель пожала плечами:
 – Охранники ничего не скажут. Думаю, они сами не знают. Все зависит от того, как пойдут дела у Акбар-хана. Жителям деревни велено также кормить нас. Вряд ли это их обрадовало. Ведь они работают до седьмого пота и все равно живут впроголодь. А тут какие-то феринге будут набивать желудки плодами их трудов… Так что скажите вашим людям, чтобы вели себя поскромнее.
 Кит увидел, как бригадир вскипел от раздражения, вызванного столь дерзкой речью. Лопнуло терпение и у него самого: Кит более не желал прощать Аннабель ее выходки.
 – Сэр, приношу свои извинения за Аннабель, – холодно сказал он, развернув свою лошадь. – В гареме другие представления о вежливости, и они явно не дотягивают до наших.
 Бригадир пробормотал, что все это, мол, ерунда. Аннабель же от гнева и унижения залилась краской до самых корней бронзовых своих волос.
 – Как ты смеешь извиняться за меня?
 – Ладно, – угрюмо ответил Кит. – Было и прошло. Давай забудем.
 И, взяв Аннабель за локоть, он потащил ее по узкой грязной дороге, пересекавшей деревню, на выселки. Там стояло несколько низеньких, скрюченных от ветра деревьев. Охранники бросили на них равнодушный взгляд. Здесь, в горах, двум невооруженным людям все равно не уйти, тем более пешком.
 А заложников окружили мрачные горцы и с тупым враждебным видом принялись рассматривать своих непрошеных гостей-феринге. Женщин поблизости не было, но англичане как бы ощущали на себе и взгляды незримых обитательниц деревни Зэндех.
 Оказавшись возле карликовых деревьев, где никто не мог их слышать, Кит и Аннабель наконец повернулись друг к другу.
 – Я пытался относиться к тебе с пониманием, но не сдержался. Чего ты хочешь, Анна?
 – Хочу? – Аннабель досадливо махнула рукой и пошла было прочь. – При чем здесь это?
 – Не смей уходить, наглый зеленоглазый василиск!
 Она снова обернулась к Киту:
 – Я не хотела оскорбить тебя, Рэлстон-хузур.
 – О нет, – мягко отозвался он. – Больше ты не будешь называть меня так и никогда не бросишь мне в лицо слово «феринге». А теперь скажи: чего ты от меня хочешь?
 – От тебя? А почему я должна чего-то от тебя хотеть? Или от кого-либо другого?
 – Да потому, что я люблю тебя! – Кит взял ее за плечи и принялся трясти изо всех сил. Вот и сбылась его давнишняя мечта! – Когда люди любят друг друга, им обычно хочется что-то отдавать и получать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
 – Мне трудно что-либо понять! Ты чуть голову мне не оторвал! – закричала Аннабель. – Перестань, пожалуйста.
 – О Господи! – Кит с грубоватой страстностью прижал ее к себе. – Я так и знал: когда-нибудь ты меня доведешь. – Он откинул волосы со лба Аннабель и провел ладонью по ее лицу. В нем вспыхнуло острое отчаянное желание – как можно скорее вернуть утраченную близость. – Анна… дорогая моя, ты должна помочь мне. Я хочу, чтобы у нас все было хорошо. Скажи, что мне надо сделать для этого?
 Услышав отчаяние в его голосе, Аннабель постепенно начала осознавать всю эгоистичность своего поведения. Она замкнулась, ушла в свой маленький мирок, где сейчас царила полная неразбериха, и знать ничего не желала о смятении и тревоге Кита. Ей представлялось, что у Кита нет оснований испытывать такого рода чувства, ведь он продолжает жить привычной жизнью, среди знакомых, близких ему по духу людей. А вот ее, Аннабель, вырвали из привычной, родной среды, и ей приходится искать свое место в совершенно чуждом для нее мире. Порой ей начинало даже казаться, что это произошло против ее желания. А стало быть, во всем виноват Кит. Утратив возвышенную веру в Судьбу, она выбрала самую удобную мишень – близкого ей человека и на него изливала свое раздражение… хотя Кит совершенно не заслуживал этого. Она отталкивала его, презрительно обращалась с другими заложниками, их несчастья и вполне оправданные страхи оставляли ее равнодушной. Неудивительно, что Киту это доставило столько боли.
 – По-моему, меня надо еще разок потрясти как следует, – с печальной улыбкой сказала Аннабель. – Не понимаю, как и почему ты меня терпишь… Я вела себя ужасно.
 Кит отстранился и окинул ее испытующим взглядом:
 – Ну, какую еще игру ты затеяла?
 – Да нет же! – воскликнула Аннабель. – Я прошу прощения, а ты подозреваешь какой-то подвох.
 – Но согласись, для меня это полная неожиданность, – оправдывался Кит, не сводя с нее недоверчивых глаз. – Если уж с помощью праведного гнева достигнут такой успех, интересно, чего можно добиться любовью?
 – А это надо проверить, – шепнула Аннабель, обвивая руками его шею и вставая на цыпочки. Их губы сомкнулись.
 – Что касается меня, то я никогда не противился вызову, – так же тихо ответил Кит. – И если даже за нами следят – ну их всех к черту!
 Аннабель рассмеялась, хрипловато и чувственно, в ее глазах зажегся сатанинский огонек, и она опустилась на траву, повинуясь властной руке Кита.
 – Однако тут сыро, – шутя пожаловалась она, когда Кит стянул с нее шальвары.
 – Дело поправимое, – отозвался Кит, снял с себя брюки, приподнял Аннабель и положил ее на себя. – Вот так. Теперь лучше?
 – Гораздо лучше. – Аннабель привстала на колени, скользнула языком по губам Кита и, забравшись рукой под его рубашку, зловеще прошептала: – А вдруг кто-нибудь станет подсматривать за нами?
 – Так хватит попусту тратить время, невыносимое ты создание! – приказал Кит.
 И чуть не задохнулся от острого наслаждения: Аннабель прижалась бедрами к его напрягшейся плоти.
 – Слушаю и повинуюсь, – прошептала она с прежним озорным огоньком в глазах. – Поглядим, какие мы быстрые.
 Кит закрыл глаза и целиком отдался стремительно нараставшей в нем волне. Он сжимал груди Аннабель, а она двигалась все быстрее. Они одновременно достигли вершины восторга, и в воздухе прозвенел счастливый смех.
 – О, моя Анна! – с удовлетворенным вздохом промолвил Кит. – Как же я соскучился по тебе! Ты волшебница.
 – А разве я не отвратительная эгоистка, неблагодарная и вздорная?
 – Ну, это тоже, – поддразнил ее Кит. – К счастью, не всегда. Одевайся быстрее. Мы и так уж рисковали.
 Он осторожно приподнял Аннабель, встал сам, оделся, а потом молча принялся наблюдать, как она привела себя в порядок и заправила непослушную прядь волос в тяжелую косу.
 – Аннабель…
 – Да? – Она взглянула на Кита и нахмурилась. – У тебя очень суровый вид. Что такое?
 – Я хочу выдвинуть ультиматум.
 – Ты полагаешь, это мудрая мысль? – Аннабель замерла, хотя ее изумрудные глаза были спокойны. Но что пряталось за этой зеркально гладкой поверхностью?
 – Не знаю, но иначе я не успокоюсь.
 – Итак?
 – Свадьба. Немедленно.
 – А если я скажу «нет»?
 Кит вздохнул и устало потер глаза.
 – Это будет означать, что моя любовь к тебе осталась без ответа. Я не могу удовольствоваться меньшим и продолжать наши отношения. Но даже в этом случае я обещаю сделать все, что в моих силах, и помочь тебе занять положение в обществе… если… если мы выберемся из этой дыры.
 – Иначе говоря, ты не изменишь своему слову. – Аннабель улыбнулась. – Как и подобает английскому джентльмену. – Она взглянула на свои руки, по-прежнему украшенные браслетами. – Сними-ка их с меня.
 – Дай ключ.
 Она вытащила ключ из кармана шальвар.
 – Вот.
 Аннабель протянула руки, и Кит, отперев замочки, снял браслеты.
 – Это и есть твой ответ?
 – В общем, да.
 – Сложный ты человек. Пойдем искать священника.
 Они вернулись к остальным заложникам, которые с отвращением изучали свои новые жилища. Леди Сэйл окинула их проницательным взглядом.
 – Насколько я понимаю, вы все уладили.
 – Вы правы, мэм… Аннабель, ты куда?
 – Хочу поговорить с аксакаями. Может, удастся немного смягчить ситуацию.
 – С ними уже беседовал бригадир, – сообщила леди Сэйл, скромно потупив глаза, потому что Кит рванулся к Аннабель, как охотник за ускользающей дичью.
 – Но возможно, он не совсем верно их понял, – заметила Аннабель – Кит, я скоро вернусь.
 – Леди Сэйл, вы не знаете, где я могу найти священника? – спросил Кит, крепко вцепившись в Аннабель. – Мне нужно срочно поговорить с ним.
 – Да, по-моему, пора, – сказала леди, без труда разгадав намерения капитана. – Но хорошо бы устроить небольшой праздник. Я чувствую, что обязана сделать это ради бедной дорогой Летти.
 – Думаю, моя мать учла бы наши обстоятельства, – мягко успокоил ее Кит.
 Леди поджала губы, но тут же с весьма довольным видом принялась за приготовления.
 – Аннабель, если ты будешь вырываться, мы опять поссоримся. – Кит сильнее сжал запястье невесты, так как она явно пыталась сбежать.
 – Опять? – Аннабель с притворным ужасом схватилась за голову. – Боже упаси! – Но глаза ее улыбались, и Кит увидел в них не только насмешку. – Я и не собираюсь убегать, любовь моя. А если бы и захотела, то куда?
 – Но ты не хочешь?
 – Разве я уже не ответила на твой вопрос?
 – В общем, да, – поддразнил ее Кит, но руку все-таки разжал. – Я боюсь, как бы что-нибудь не помешало нашей свадьбе. Этого я не вынесу, Анна.
 – Пока что нам ничто не помешает, – успокоила его Аннабель. – А вот что случится потом – неизвестно.
 – Будущее меня не волнует. Пойду займусь приготовлениями. Но я хочу, чтобы ты была на месте, когда потребуется.
 – Да, Рэлстон-хузур. – Аннабель опять не удержалась от насмешки. – Твоя невеста будет ждать тебя. Жаль вот только, что без чадры.
 – Это шутка весьма дурного тона, – резко ответил Кит.
 Аннабель рассмеялась и пошла прочь. Если венчание осчастливит Кита, имеет ли она право лишать его удовольствия? Хотя ей самой вовсе не нужно прикрывать их любовь какими-то обрядами. А уж в нынешней ситуации и подавно. Эта условность только для Кита важна. Аннабель знала: их поединок с Судьбой не завершен. Да, пока они вместе, но разве это настоящая свобода? Они же пленники. И дело не только в этом: что-то еще тревожило Аннабель. Чего словами не выразить.
 Аннабель окинула взглядом невозмутимо спокойную, увенчанную заснеженным пиком гору, у подножия которой приютилась их деревня. Маленькая бабочка с крыльями цвета слоновой кости, окаймленными серыми полосками, плясала возле зарослей весенних примул. Мягкий вечерний свет, заливший домики, скрыл их убожество и нищету, заставляя забыть о жестокостях жизни. Ничего не скажешь, прекрасный вечер для свадьбы.
 Аннабель набрала букет белых маргариток и сплела из них венок наподобие короны. Он напомнил ей детство: такие же венки она плела в летнем домике в горах, неподалеку от Пешавара. Потом Аннабель направилась обратно в деревню.
 Там уже царила суматоха, но весьма приятного свойства. Леди Сэйл энергично отдавала приказы, в первую очередь Киту, который, казалось, и не слышал ее. Священник шептал что-то успокаивающее. Все присутствующие пребывали в волнении.
 – А где же невеста? – спросил бригадир Шелтон, перекрывая гул возбужденных голосов.
 – Здесь. – Аннабель шла к ним, венок из маргариток обрамлял ее блестящие бронзовые волосы, свободным потоком падавшие на спину.
 Кит молча протянул ей руку, и она улыбаясь встала с ним рядом.
 Все умолкли, с любопытством взирая на новобрачных. Жители деревни, выйдя из своих лачуг, с боязливым недоумением смотрели на странные обряды феринге. Снежная вершина вспыхнула ярким пламенем в лучах заходящего солнца, на склон горы легли багровые полосы, и нежное сияние омыло деревню.
 В тихом вечернем воздухе каждое слово священника звучало четко и ясно. Это были слова, полные обещаний и надежды на будущее, которое им предстоит пережить вместе. Новобрачные отвечали на вопросы священника столь же четко. И если Аннабель обратилась к Судьбе с коротенькой молитвой, то это осталось между ними.
 В ту ночь Кристофер Рэлстон лег рядом со своей женой – теперь уже не нарушая приличий, на вполне законном основании – в грязной, переполненной людьми и кишащей насекомыми лачуге. Аннабель, обладавшая благословенной способностью не замечать неудобств, заснула почти мгновенно. А Кит лежал, вперив взор в темноту. Вот тебе и церковь Святого Георга на Ганновер-сквер! Нелепейшее сравнение! Он с трудом подавил приступ смеха. Подсунув руку под тело спящей Аннабель, Кит притянул ее к себе, укутал в их единственное дырявое одеяло и тоже стал погружаться в сон, считая блошиные укусы и посылая благодарения Господу.
 Через две недели Аннабель вошла в домик, ставший для заложников местом общих встреч.
 – Кажется, мы опять переезжаем, – спокойно объявила она. – Наши конвоиры получили письмо от Акбар-хана. Он явно берет верх в Кабуле, и нас перемещают поближе к столице. Теперь Акбар-хан будет ждать, что предпримут английские генералы в Джалалабаде и Кандагаре.
 – Я согласна жить где угодно, только не здесь, – сказала миссис Армстронг, и все с ней согласились. – Когда мы отправляемся?
 – Через час. Если сумеем собраться за это время.
 Вежливая оговорка вызвала одобрительные, хотя и суховатые улыбки.
 – Шир Мухаммед говорил что-то насчет крепости Абдула Рахима, – добавила Аннабель. – Это примерно в трех милях от Кабула. Местечко неплохое, если нас в самом деле везут туда.
 – Там чисто? – спросила леди Сэйл.
 – И более уютно, – ответила Аннабель, подмигнув. – Там есть река, прелестные сады. По-моему, Акбар-хан вовсе не желает причинять вам неудобства, если этого можно избежать.
 Она слишком поздно заметила свою оплошность, чтобы исправить ее незаметно. «Вы»… «мы»… «я»… – ей все еще было трудно подбирать местоимения. Но Кит относился к этому с пониманием. Вот и сейчас он улыбнулся как-то по-особенному, с тайной радостью, которая бурлила в нем с самого дня их свадьбы. Так вел бы себя человек, внезапно получивший целое состояние. И Аннабель захотелось поцеловать его в глаза и погладить по голове, словно малыша, выигравшего приз.
 Заложники снова снялись с места, надеясь на лучшее и благословляя судьбу за то, что их пребывание в Зэндехе закончилось. Странно, но они перестали денно и нощно мечтать о свободе и напоминать себе, что пленение их – дело временное. Цели их ограничивались сегодняшним днем и были весьма незатейливы: добыть приличную пищу и наесться досыта, одержать верх в бесконечной борьбе с грязью и болезнями и во что бы то ни стало сохранить цивилизованные манеры, подавая пример несколько одичавшим детям.
 К большому удивлению Аннабель, Кит взял под свое крылышко одного довольно несносного мальчишку. Мать его болела, отец погиб в Хурд-Кабуле, и крепыш Эдмунд Мартен ухитрился отдалиться от всех: и от измученных взрослых, и от часто ссорившихся между собой детей. Одиночество Эдмунда крепло, и он совсем отбился от рук.
 А с Китом они познакомились, когда Эдмунд мучил слабенького малыша, избрав орудием пытки колючую ветку ежевики. Кит влепил ему как следует и поволок его, яростно вопящего, в убогую комнатенку, которая у них с Аннабель именовалась «домом».
 – Кто-то ведь должен позаботиться об этом несчастном сорванце, – объяснил он извиняющимся тоном, когда Аннабель удивленно подняла брови. – Нельзя обращаться с ним как с парией. Это до добра не доведет.
 – Да, – безмятежно согласилась она, внимательно разглядывая ребенка, который, не испытывая ни малейшего чувства благодарности, лягался и плевался, стараясь вырваться. Но Кит цепко держал его за воротник. – И что же ты предлагаешь?
 Кит посмотрел на нее, его губы дернулись.
 – У меня появилось ужасное чувство, что в таких обстоятельствах я вряд ли чем-то отличался бы от него.
 – О нет! Этого быть не может! – воскликнула Аннабель с притворным возмущением. – Ты, со своими золотыми кудрями, наверняка оставался бы настоящим ангелочком.
 Кит опечалился.
 – Беда в том, что я был избалован, а значит, не вынес бы равнодушия окружающих. Именно так и произошло с этим сорванцом. К тому же он, по-моему, запуган. Перестань вопить, Эдмунд. Ты мешаешь мне думать.
 К их изумлению, мальчишка перестал орать. Он сопел и вытирал нос тыльной стороной ладони. Поскольку носовые платки стали предметом давно забытой роскоши, никто не сделал ему замечания.
 – Ты меня ударил, – пожаловался Эдмунд. – Я все расскажу матери, когда она выздоровеет.
 – Да ради Бога, – улыбнулся Кит. – Но ты сам напросился. А может, пойдешь с нами к реке? Будем ловить рыбу.
 – Я тоже хочу, – поддержала его Аннабель.
 – Леди рыбу не ловят, – заявил мальчишка.
 – Много вы знаете, господин Эдмунд, – съязвила Аннабель.
 – И еще: леди не ходят в штанах.
 – Вот тут ты, пожалуй, прав. Но кто сказал, что я леди?
 С этого дня они стали неразлучны. Эдмунд ел с ними, спал в их закутке и, как щенок, повсюду таскался за Китом. Когда он начинал капризничать, Кит прогонял его, как назойливую муху. И постепенно ребенок повеселел, стал более доверчивым. Аннабель была заинтригована и тронута новой стороной, открывшейся в характере Кита. Раньше он говорил, что дети всегда наводили на него тоску, а уж перспектива нянчиться со своими собственными представлялась ему весьма мрачной. Впрочем, Кит понимал: свой долг продолжения рода ему придется выполнить. А тут вдруг Аннабель обнаружила, что у Кита поразительный талант воспитателя. Если, конечно, Судьба не воспрепятствует ему в этом.
 Итак, Зэндех остался позади. Эдмунд ехал рядом с Китом, безостановочно болтая с наивным эгоизмом восьмилетнего ребенка. Аннабель слушала его вполуха. Она была уверена, что их положение вот-вот изменится.
 Но в хорошую или плохую сторону – не знала. Война близилась к концу. Если победа останется за Акбар-ханом, заложников скоро освободят. А если он потерпит поражение, то будет держать их у себя до последнего. Но Акбар-хан отправил своих пленников в Кабул – это скорее говорит в пользу первого варианта. Может быть, им все же удастся выбраться из Афганистана живыми… А что потом? Миссис Рэлстон на приеме у викария, сидит в садике возле его дома, или наносит утренние визиты, или вечером отправляется в ландо к кому-нибудь в гости… Какому же миру она принадлежит? Надо разобраться в этом, а иначе тревога не отпустит ее.
 – Что, неприятные мысли одолели? – Бодрый голос Кита, в котором, однако, звучали нотки беспокойства, вывел Аннабель из задумчивости.
 – Вовсе нет.
 – Лгунья.
 – А почему Аннабель лжет? – с внезапным интересом спросил Эдмунд.
 – Я не лгу, – твердо ответила она. – Я просто думала о том, как мы будем жить на новом месте.
 – Лгунья, – чуть слышно повторил Кит.
 На этот раз Аннабель не стала защищаться. В сущности, она и вправду тревожилась о том, как сложится ее новая жизнь.
 Когда измученные заложники приблизились к столице, до них донеслись звуки стрельбы – впервые с тех пор, как они покинули Хурд-Кабул. Это войско Акбар-хана обстреливало Бала-Хисар, где засел сын и наследник шаха Шуджи. Он пытался отстоять ускользавшую от него власть.
 – Трудно поверить. Мы сделали такой круг по стране и снова вернулись сюда, – заметил Кит. – Я и не предполагал, что вновь увижу стены Кабула.
 «А сколько людей погибло с тех пор, как в январе мы покинули город!» – подумала Аннабель. Иногда, в минуты уныния, ей казалось, что они до конца своей жизни обречены колесить по Афганистану.
 В крепости Абдула Рахима все было именно так, как обещала Аннабель. Пленников поселили в гареме. Там их ждали уютные, неплохо обставленные комнаты и очаровательные садики во внутренних дворах. Им разрешили ходить к реке, которая протекала позади крепости. Словом, здешние лишения показались раем после тех, что были пережиты в Будиабаде и Зэндехе. Мать Эдмунда начала выздоравливать, и мальчик все реже заглядывал к Аннабель и Киту, который тем не менее не спускал с него бдительного ока. Стоило Эдмунду, пользуясь слабостью матери, опять проявить склонность к озорству – и Кит тут же одергивал его.
 Однажды, жарким августовским утром, в крепость Абдула Рахима приехал Акбар-хан. Аннабель в это время в саду учила детей постарше говорить на фарси. Но тут появился Мохаммед Шах-хан и сообщил, что сирдар вызывает ее к себе.
 Сначала Аннабель охватила паника. Чего он хочет? Акбар-хан отверг ее, причем таким манером, что это исключало всякую возможность возобновления их былых отношений. И вдруг ее ослепила вспышка прозрения.
 Вот что тревожило ее, словно нарыв или неисцеленная рана, которая кровоточит и болит при каждом движении. Только Акбар-хан может закрыть эту рану… и тогда Аннабель уйдет от него – свободно и беспрепятственно.
 В каком же облике она предстанет перед ним – Айши или Аннабель? Айшу Акбар-хан отверг, а с Аннабель он, в сущности, не знаком.
 Она почувствовала на себе взгляд Кита. Он стоял рядом с лейтенантом Акбар-хана, и его молчание было красноречивее всяких слов. Она вышла замуж… и Акбар-хан теперь ничего для нее не значит… или это не так?
 – Подождите несколько минут, я должна привести себя в порядок, – сказала Аннабель Мохаммед Шах-хану, поднялась с каменной скамьи и быстро вошла в дом.
 Кит последовал за ней в прохладный полумрак гарема.
 – Аннабель, ты не обязана ему подчиняться.
 – Ты сам знаешь, что должна. – Она шагнула в комнату, где, кроме них двоих, жили еще две семьи. – Мы все по-прежнему его пленники.
 – Но у Акбар-хана больше нет прав на тебя, – возразил Кит. Он стоял в дверях, стараясь держаться подальше от Аннабель, так как боялся голосом или выражением лица выдать себя: Кит страстно желал, чтобы она отказалась выполнить приказ. – Если он хочет обсудить какие-то дела, связанные с заложниками, пусть вызовет Шелтона.
 Аннабель обернулась к нему.
 – Кит, я должна пойти. – Она с трудом подбирала слова, стараясь выразить свои мысли так, чтобы не напугать Кита. – Не думаю, что Акбар-хан будет предъявлять права на меня. Но между нами осталось что-то недоговоренное, я чувствую это. И хочу послушать, что он скажет.
 – Очень хорошо. Должна так должна, – ровным голосом ответил Кит. – Но ты моя жена, и я настаиваю на своем праве пойти к нему с тобой.
 Аннабель нахмурилась, ее лоб прорезала глубокая морщина.
 – Но это же абсурд. Акбар-хан не сделает мне ничего плохого. Чего ты, собственно, боишься?
 Как он мог сказать ей то, в чем страшился признаться себе сам? Кит еще не был уверен в Аннабель, в том, что узы, связывающие их, неразрывны. Они не успели понять это, у них было мало времени, чтобы изучить друг друга, создать прочные отношения и строить общие планы на будущее. Господи, да ведь вообще неизвестно, стоит ли это делать, можно ли рассчитывать, что такие планы реальны! Соединившие их цепи выковались в адском огне страсти. А что, если металл поостыл и стал хрупким под ледяным дыханием повседневности?
 Кит направился к выходу.
 – Поступай как хочешь.
 – Да, я тоже так думаю, – тихо промолвила Аннабель. – Можно я возьму твой шарф?
 Кит круто развернулся, от его глаз повеяло зимней стужей.
 – Нет, нельзя! Моя жена не пойдет с закрытым лицом к какому-то там туземному царьку!
 Аннабель прикусила губу.
 – Кит, я просто хочу соблюсти приличия. Эта страна – родина Акбар-хана, и здесь существуют свои обычаи. Если бы феринге с самого начала приняли это как должное, то не случилось бы того, что случилось.
 – Иди к Акбар-хану, Аннабель, если так надо, но ты пойдешь к нему как феринге… как моя жена… с открытым лицом и высоко поднятой головой. Можешь быть предельно вежливой, но вести себя ты должна как англичанка. Если нет – между нами все кончено. Навсегда.
 Кит не сомневался в своей правоте, говоря это, и все же его взяла оторопь от страха. Аннабель же побелела как мел, услышав такой ультиматум, в ее темно-зеленых глазах вспыхнуло изумление. Не вымолвив более ни слова, Кит вышел из комнаты.
 Аннабель еще долго стояла неподвижно и слушала, как с унылым скрипом раскачивается дверь. Если Акбар-хан по-прежнему обладает властью над ее душой, значит, пора выяснить это наверняка… и освободиться от него. Да, Акбар-хан превратил ее из ребенка в женщину – на этом-то и зиждилась его власть. А еще Аннабель испытывала чувство зависимости, страха… и, конечно, привязанности. Вот этот сплав эмоций накрепко и привязал ее к Акбар-хану. Но Кит прав: надо разобраться в себе, изгнать из своей души женщину, созданную сирдаром… и пусть она станет сама собой… свободно и беспрепятственно.
 Причесавшись, Аннабель вышла в сад, где поджидал лейтенант.
 – Я готова.
 Кит стоял в тени можжевелового дерева и наблюдал за Аннабель. Она шла по саду плавной походкой, которая так очаровала его с первой же их встречи. Волосы, не заплетенные в косу, сверкали на солнце. Голова была гордо поднята. Кто же победит?
 Лейтенант открыл дверь в приемный зал. На полу уютной комнаты лежали шелковые ковры, вдоль стен, увешанных гобеленами, стояли диваны, с которых уже сняли чехлы. Акбар-хан сидел возле окна. Не опуская головы, Аннабель медленно приблизилась к нему. Ярко-голубые глаза сирдара не упустили ни одной детали в ее новом облике.
 – Мандех набаши, Акбар-хан.
 – Салаамат баши, Айша.
 – Ты выглядишь неважно, – тихо сказала она.
 – Я устал. А как ты? Тебе не надоело жить с теми, кто близок тебе лишь по крови? Ты ведь не одна из них.
 – Нет, я одна из них.
 – А… – Хан пригладил бородку. – Так ты обрела счастье с Рэлстоном-хузур?
 – Насколько это возможно в столь зыбкой ситуации, – честно ответила Аннабель и примостилась у его ног на оттоманке, словно ничего естественнее и быть не могло. Да так оно, в сущности, и было.
 – Англичане хотят стянуть все силы и двинуться на Кабул из Кандагара и Джалалабада, – сказал Акбар-хан. – Война скоро закончится. Мы уже изгнали из столицы сына шаха Шуджи, так что английские марионетки лишились трона. Полагаю, в Кабуле вскоре начнутся переговоры… и в конце концов англичане уйдут из нашей страны. – Его рот скривился в усмешке. – Хотя, я уверен, перед этим они захотят взять небольшой реванш.
 – А что же будет с нами?
 – Я не собираюсь причинять вред заложникам, – ответил Акбар-хан, пожав плечами. – Может, их освободят свои, а может, нам придется отпустить пленников. Там посмотрим.
 – Ты говоришь «их»… А как же я? – нерешительно спросила Аннабель.
 – Ах, Айша, нелегко избавиться от старых привычек. Ты больше не принадлежишь мне. Но я вот что тебе скажу. – Наклонившись, он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. – Ты никогда не станешь настоящей феринге.
 – Значит, я должна найти собственное место в жизни.
 Он кивнул.
 – «…про «я» и «ты» порою шепчут…»
 – «Но полог упадет – и где мы, ты и я?» – дополнила Аннабель, грациозно встав на ноги. – Это наше прощание?
 – Да, Айша. Помни слова Хайяма. Они помогут тебе найти собственное место.
 Аннабель вышла из комнаты. Печаль сжимала ей горло, но она знала, что уходит от Акбар-хана свободно и беспрепятственно. Прошлое оставалось при ней, оно было неотъемлемой частью ее души, но уже не мешало жить дальше.
 Вместо того чтобы вернуться в гарем, Аннабель отправилась к реке. В прозрачной воде поблескивали большие белесоватые камни. На берегу, заросшем осокой и покрытом толстым ковром мха, сверкали золотые лютики. Вокруг не было ни души. Впрочем, Аннабель это не волновало. Она сняла туфли, шальвары и рубашку, потом небрежно закрутила волосы в тяжелый узел на затылке и бросилась в воду.
 Аннабель знала, что вода холодная. Даже летом солнце не могло прогреть горную реку, оно лишь успевало растопить лед. И все же Кит, следовавший за Аннабель на безопасном расстоянии, услышал дикий визг. Он невольно усмехнулся, хотя в душе его царила тревога. Страх заставил Кита стоять под окнами приемного зала Акбар-хана, а потом – пойти за Аннабель к реке. Он боялся встретиться с ней лицом к лицу, хотя и понимал, что это необходимо.
 Но пока Кит стоял и смотрел, наслаждаясь красотой Аннабель. Вот она вошла в воду по бедра, распростерла руки, словно моля кого-то придать ей храбрости, и поплыла вглубь. Обнаженная белоснежная рука сверкнула под лучами солнца.
 Все было как в их первую встречу. Кит подошел к ее одежде, кучкой валявшейся на берегу, и повернулся спиной к реке.
 Ледяные пальцы сомкнулись вокруг его шеи, и он вздрогнул, хотя и ожидал чего-то в этом роде.
 – Не шевелись, феринге, – свирепо сказала Аннабель. Кит мгновенно завел руки за спину и прижал к себе влажное холодное тело.
 – На этот раз кинжала у тебя нет, – засмеялся он, а потом вздрогнул. – Ты заморозишь меня до смерти! Аннабель, ты с ума сошла!
 Разжав руки, Кит повернулся к ней лицом.
 – А мне понравилось. Я хотела смыть с себя кое-что.
 – Что же именно?
 – Клочья тьмы, притаившейся вокруг.
 – Значит, мы ушли свободно и беспрепятственно? – спросил Кит, заглянув в глаза Аннабель.
 – О да, Кристофер Рэлстон. Свободно и беспрепятственно, и йорчи должен спеть в нашу честь. – Она рассмеялась и схватила его за руку. – Бежим, я обсохну на солнце.
 Аннабель весело помчалась вдоль берега, таща за собой Кита. Пучок распустился, и волосы накрыли ее голую спину. Вылитая речная нимфа, подумал Кит и рассмеялся.
 Наконец запыхавшаяся Аннабель остановилась, рухнула на мшистый берег и похлопала рукой по земле, приглашая Кита сесть рядом. Он опустился на колени и, прищурившись, стал разглядывать ее стройное соблазнительное тело, блестевшее в лучах солнца.
 – Я все думала, думала, – промолвила Аннабель, – и у меня появилась идея.
 – О, а ничего, если я немного поласкаю тебя, пока ты будешь рассказывать? Тебя это не отвлечет?
 – Возможно. – Ее глаза сверкнули. – И ты тоже будешь отвлекаться.
 – О, непременно! – весело согласился Кит. – Все же надо рискнуть. Говори.
 – Ну, когда мы уедем из этой страны…
 – А ты думаешь, мы уедем? – прервал ее Кит, коснувшись пальцем розового соска на полной округлой груди.
 – Да, – уверенно ответила она. – И Акбар-хан говорит, что ждать осталось недолго. Насколько я понимаю, вопрос лишь в одном: или нас освободят английские войска, или будет заключен договор.
 – Итак, когда мы уедем отсюда… – Кит с трудом скрывал переполнявшую его радость.
 Слишком уж долго его угнетало чувство душевной пустоты, и теперь он всеми порами тела впитывал в себя радость жизни. Никогда еще Аннабель не говорила с ним так доверительно и с такой уверенностью в их будущем…
 – Мне хотелось бы поехать в страны, о которых я мечтала еще в детстве, – продолжила Аннабель, закрыв глаза. – В Китай, в Египет, на Тибет. Снова побывать в Персии и, может быть, даже в Африке…
 – Пресвятые небеса! – застонал Кит. – Я женился на кочевнице.
 – Разве тебе не нравится? – Она открыла глаза и попыталась было встать, но Кит помешал этому, положив ей руку на живот.
 – То, что я женился на кочевнице?
 – Нет, я имела в виду другое… хотя, в общем, пожалуй, да. Вокруг столько всего интересного, столько разных людей и народов. Мне хочется понять их, понять всех! – Аннабель широко раскинула руки, словно собиралась обнять весь мир. – Неужели тебя это нисколечко не привлекает? – В ее глазах появилась тревога.
 – Кажется, у леди Хестер Стэнхоп появилась последовательница, – сдержанно заметил Кит. – А дети у кочевников бывают?
 – Я думаю, непременно, – ответила она с шутливой торжественностью. – А иначе откуда взялись бы маленькие кочевники, которые потом становятся большими? Но у нас ведь будут необыкновенные дети, правда?
 – Да уж. Иначе, полагаю, и быть не может, – усмехнулся Кит.
 – Так ответь все же: мой план тебе хоть немножечко нравится? – настаивала Аннабель.
 Кит задумался.
 – Да, нравится. – Он уселся на колени и мрачно посмотрел на нее. – Моя Анна, а ты не хочешь наведаться в Англию?
 – Пока нет. Думаю, Кит, мне там не место, но если ты должен поехать, я, наверное…
 – Нет-нет, ничего подобного, – прервал ее Кит. – Милая, я ведь сказал «наведаться», а не жить там.
 – О! – Тут Аннабель села и, оттолкнув руку Кита, положила подбородок на согнутые колени. – Ну, тогда конечно. Я ведь и не была там никогда. Да и родителям твоим захочется, наверное, время от времени видеться с тобой.
 – Пожалуй, – согласился Кит, не меняя мрачного выражения лица. – К тому же, я думаю, они изъявят желание познакомиться с моей женой.
 – О Господи! – Аннабель вздохнула. – А можно мы сначала поедем на Тибет?
 – Куда скажешь, милая. И так будет всю нашу жизнь.
 – Ну, тогда все в порядке. – Аннабель снова растянулась на земле. – Давай попробуем прямо сейчас подняться на самую вершину вон той горы, где вьют гнезда золотые орлы.
 – Закрой глаза, и я постараюсь за нас обоих.
 Кит лег рядом с ней, и Аннабель обвила его руками.
 – Ты, Рэлстон-хузур, еще ни разу меня не подводил.
 – И не подведу, мой зеленоглазый василиск… никогда не подведу… пока душа не расстанется с телом.




 От автора


 В полдень 17 сентября 1842 года английские заложники были переданы под покровительство сэра Ричмонда Шекспира, которому британские власти поручили добиться освобождения пленников. Афганское сопротивление было подавлено дополнительными войсками, присланными из Индии. В отместку англичане разрушили главный базар в Кабуле, где были выставлены тела Макнотена и Бернса. 12 октября англичане направились из Афганистана в Индию и в пути снова подвергались нападениям горцев-гильзаи, за которыми, можно сказать, и осталось последнее слово. Дост Мухаммед вновь стал эмиром, и от британского вторжения не осталось и следа.
 Так закончилась операция, представляющая собой один из худших примеров захватнической колониальной политики в XIX веке. Операция велась так плохо, что катастрофа была неизбежна. Некоторые ее участники понимали это, но их мнение не принималось в расчет теми, кто обладал властью. Исторические факты, изложенные в моей книге, освещены именно таким образом.
 Характер Акбар-хана оставался загадкой и для его современников, и для последующих поколений историков. Его фанатичная ненависть к британским захватчикам вполне объяснима и не подлежит сомнению. Но документы подтверждают его доброту и вежливое обращение с заложниками, хотя во время трагического отступления армии из Кабула Акбар-хан проявлял ужасающую жестокость. Существуют разные мнения по поводу того, провоцировал ли он горцев на резню или намеренно предпочел не вмешиваться. Неизвестно и другое: было ли убийство Макнотена хладнокровно спланировано или это случилось под влиянием гнева, вызванного предательством дипломата. Конечно, в образе Акбар-хана многое придумано, но я постаралась показать противоречия, которые действительно были ему присущи.
 Колин Маккензи – один из немногих героев этой трагедии, который сумел остаться в живых. События, в которых он принимал участие, я описала насколько могла точно, но позволила себе некоторые вольности в изображении его характера. Подозреваю, что Колин Маккензи был человеком суровым и высокопринципиальным и вряд ли мог спокойно отнестись к любовной связи Кита Рэлстона и Аннабель Спенсер.
 Образы генерала Эльфинстона, сэра Вильяма Макнотена, сэра Александра Бернса, леди Сэйл и других я постаралась максимально приблизить к их историческим прототипам.
 Образы Кита и Аннабель, равно как и их приключения, – исключительно плод авторской фантазии.