Аннотация: Те из вас, кто читал роман Э. Биваpли «Дождись своей звезды», будут приятно удивлены, вновь встретившись с его персонажами. На этот раз героями увлекательной истории любви стали Розмари Марч и Уиллис Рендом, с детства ненавидевшие друг друга, a потом… Потом над маленьким городком, где они жили, пролетела звезда — комета Боб, и все в их жизни изменилось…


---------------------------------------------


 Элизабет БЕВЕРЛИ
 ЗВЕЗДА ЛЮБВИ ВОЗВРАЩАЕТСЯ



 ПРОЛОГ


 — Ничтожество! Ненавижу! Я убью его собственными руками! — Пятнадцатилетняя Розмари Марч впилась взглядом в рыжеволосого очкарика c толстыми щеками. Паренек стоял как раз напротив, у другой стены школьного гимнастического зала. — Что он возомнил o себе, этот прыщавый маленький уродец?
 — Успокойся, Розмари, — откликнулась Кирби Коннот, ее лучшая подруга. — Он даже не смотрит в твою сторону. C чего ты завелась? Вы c Уиллисом Рендомом враги со времен начальной школы. Неужели до сих пор не привыкла к его насмешкам?
 — Подумаешь, — воскликнула Энджи Эллисон, — назвал «глупой курицей»! Да ты сама оскорбляла его так, что мало не покажется!
 Розмари наградила подругу ядовитым взглядом. Энджи немедленно затихла и принялась теребить плетеный браслетик на запястье. Кирби сделала большой глоток диетической колы и задумчиво произнесла:
 — Наверное, вы здорово устали от своей дурацкой войны. Наплюй на него, и дело c концом.
 Уиллис до конца года будет твоим напарником на химическом практикуме. Ты что, собираешься скандалить после каждого занятия? Лучше научись игнорировать этого зануду.
 — Большое спасибо! Вы мне очень «помогли», — недовольно проворчала Розмари. — Одна беда — я  не могу игнорировать Рендома. Он испортил мне жизнь. Он заставляет меня чувствовать себя такой… такой…
 — …безмозглой идиоткой, — услужливо подсказала Энджи.
 Розмари нахмурилась. Да, именно так. Точнее не придумаешь.
 Три подруги устроили небольшой перерыв между танцами и отдыхали от шумной толчеи на открытой трибуне. Молодежь до отказа заполнила школьный гимнастический зал. Дискотека была в самом разгаре. Кто-то широко распахнул двери в душную сентябрьскую ночь, заманивая всех желающих на традиционный Фестиваль кометы Боб. И вот результат — ни потанцевать, ни поговорить. Парни Розмари и Энджи отправились на поиски буфета, оставив девочек сплетничать в одиночестве. Парень Кирби… парень Кирби не существовал как факт. Для Розмари это стало еще одной причиной, чтобы остаться с любимыми подругами…
 Каждые пятнадцать лет в Эндикотте, маленьком южном городке штата Индиана, проводился фестиваль кометы Боб. Пиком веселого, шумного праздника неизменно становилось появление в ночном небе кометы. Фестиваль начинался за десять дней до прилета кометы и длился почти весь сентябрь.
 Два столетия назад комета Боб впервые навестила Землю. И с тех пор возвращалась к планете каждые пятнадцать лет ровно пятнадцатого сентября. И всегда — всегда! — траектория движения кометы была такова, что наблюдать ее невооруженным глазом можно было только в небе над Эндикоттом.
 Комета Боб с ее любовью к маленькому городку разрушила не одну теорию мудрых ученых. Каждые пятнадцать лет Эндикотт наводняли светила мировой астрономии, астрофизики и космологии. Впрочем, сотни менее известных ученых, студентов и просто любителей также стремились сюда, на юг Индианы, надеясь объяснить необъяснимое. Но все они увозили домой только новые данные, бросающие вызов современной науке, и новые рецепты от головной боли.
 Фактически комета Боб имела гораздо более звучное имя, но никому не удавалось произнести его как следует. Никому, кроме Уиллиса Рендома, с раздражением отметила Розмари. Комету назвали в честь какого-то давно умершего ученого из Восточной Европы, имя которого состояло почти из одних согласных, и язык обычного американца был просто не в состоянии его выговорить. В конце концов, горожане решили, что ученому все равно, и за кометой прочно закрепилось имя Боб.
 За двухвековую историю комета Боб перестала быть просто кометой и превратилась в знаменитость, c каждым визитом обрастая новыми мифами и легендами. Любой переживший более одного появления кометы клялся, что Боб приносит c собой слишком много вреда.
 На комету возлагалась ответственность за магнитные бури и космические аномалии, которые заставляли жителей Эндикотта терпеть множество невзгод. Раз в пятнадцать лет официантки в ресторанах путали заказы, люди опаздывали на работу, a бывшие враги безнадежно влюблялись друг в друга.
 Среди горожан существовало много поверий o комете. Например, что дети, рожденные в Эндикотте в течение года после появления Боба, будут счастливы. Или что любое желание, загаданное в момент прохождения кометы над городом, исполнится в год ее следующего визита.
 Розмари, Энджи и Кирби входили в число счастливых избранниц Боба. B ночь перед дискoтекой девочки сидели на заднем дворе Энджи и ждали комету, чтобы загадать сокровенные желания.
 Энджи хотела только одного: события!.. Настоящего большого события, которое всколыхнет маленький южный городок. Правда, Розмари полагала, что y Энджи не слишком много шансов, так как в городках типа Эндикотта  никогда ничего не происходит.
 Кирби мечтала o любви, o большом и чистом чувстве.
 Розмари была настроена скептически: она не верила в неземную любовь.
 Что же такое загадать? Она торжествующе улыбнулась. Придумала! Девочка хотела, чтобы прыщавый, маленький, толстощекий Уиллис Рендом получил все, что ему причитается. Вполнe реальное желание. Даже если придется вершить правосудие собственными руками, она проследит, чтобы ему мало не показалось…
 Розмари посмотрела на стоящего в полном одиночестве Уиллиса и ухмыльнулась. Когда-нибудь — через пятнадцать лет — Рендом заплатит за то, как обращался c ней, Розмари Марч, в школе. Заплатит за все. Она знает.
 B конце концов, на ее стороне Боб…




 ГЛАВА ПЕРВАЯ


 Он надеялся, что Розмари Марч постарелa. Конечно, ей только тридцать лет, но вопреки здравому смыслу он хотел увидеть ее седой, сгорбленной, с дряблой кожей и изможденным, усталым лицом. Все-таки Розмари старше его на целых два года. Увы! Первый же взгляд разрушил пустые надежды. Она стала еще красивее.
 Переступив порог кухни, Уиллис Рендом застыл в дверях. Прошло тринадцать лет c тех пор, как они виделись последний раз, а он не мог выдавить ни слова. Он уже сомневался, прав ли был, что принял приглашение миссис Марч, матери Розмари. Может, пока не поздно, повернуть обратно? Он бы c радостью, но это значило бы прослыть глупцом в глазах всего ученого мира.
 Поэтому Уиллис Рендом просто молчал и смотсл на женщину.
 Наклонившись вперед, она следила за кофеваркой. Глаза, прикрытые тяжелыми веками, выдавали полусонное состояние хозяйки. Она вяло собрала в пучок спутанные пряди вьющихся кашановых волос, еще не расчесанных после ночи.
 Уиллис отвел взгляд от лица Розмари и едва не задохнулся.
 Розмари была одета в… Вернее, она была почти раздета. Хлопчатобумажные трусики туго облегали округлые бедра, коротенький кружевной топик открывал красивую грудь и полоску нежной кожи цвета сливок.
 Она словно сошла с глянцевой обложки мужского журнала или воплотилась из снов и фантазий тринадцатилетнего подростка. Уиллис знал это совершенно точно. Его слишком часто посещали образы Розмари Марч, когда ему было тринадцать. К сожалению, в те годы он выглядел как прыщавый гном.
 Наконец Розмари ощутила чужое присутствзие, лениво взглянула в сторону двери и вернулась к созерцанию кофе. Спустя несколько секунд ее глаза стали осмысленными, и пристальный взгляд уперся в Уиллиса. Только тогда до Рендома дошло, что происходит: Розмари полуодетая, он сам в шортах цвета хаки, синей рубашке поло и тяжелых ботинках. Ни одна женцина не запрыгает от восторга, когда мужчина застанет ее в неглиже. Особенно если он не раздет до трусов. Особенно если она с детства презирает его…
 Уиллис не ошибся. Розмари выпрямилась и громко закричала. Это было именно то, что называют душераздирающим воплем. Как только она замолчала, Уиллис смущенно прокашлялся.
 — Привет, — произнес он, делая вид, что не замечает ни ее паники, ни полуобнаженного тела. — Не знаю, помнишь ли ты меня… — И, протянув руку, сухо добавил: — Я — Уиллис Рендом. Мы вместе ходили в школу.
 В глазах Розмари застыл ужас, она открыла рот и издала крик еще более отчаянный и пронзительный, чем первый.
 Уиллис выдавил нервную улыбку и опустил руку.
 — Судя по всему, ты меня помнишь. Что ж, польщен…
 Этот второй вопль заставил подойти к кухонггым дверям спутницу Уиллиса, мэра Эндикотта, — женщину, которой выпала честь быть матерью Розмари.
 — Розмари, нельзя ли повежливее? — проворчала миссис Марч. — Я знаю, что вы с Уиллисом не очень ладили в школе. Но теперь у вас есть отличный шанс начать все сначала. — Она наконец заметила странный «туалет» своей дочери и мягко добавила: — И переоденься, дорогая. Все-таки у нас гость. — С этими словами она вышла из кухни. — Идем, Уиллис, я покажу твою комнату.
 На мгновение Уиллис и Розмари снова остались наедине. Он неловко пожал плечами.
 — Я рад, что снова увидел тебя, — тихо сказал Уиллис и не удержался: — Всю тебя, Розмари.
 Он скрылся прежде, чем Розмари успела запустить в него кофеваркой.
 Уиллиса захлестнула удушливая волна. Чувство, которое он не испытывал целых тринадцать лет. Но оно вернулось — и Уиллис узнал его, как старого знакомого. Всегда, когда Рендому приходилось идти рядом с Розмари, его тело горело, словно в лихорадке. В последнем классе это происходило каждый день.
 Уиллис вспомнил, как их поставили в пару на химическом практикуме. Это продолжалось учебный год. Ужасный год. Девять месяцев ада. И девять месяцев рая.
 Уиллис Рендом относился к числу тех умных, но некрасивых детей, которые, словно компенсируя свое физическое несовершенство, отлично учатся и с легкостью перескакивают сразу через несколько классов. Уиллис оказался на два года младше всех мальчишек в классе, к тому же на шесть дюймов ниже самого низкорослого сорванца. Розмари, конечно же, была выше его и, кажется, превосходила в весе. В то время он выглядел самым настоящим хлюпиком и слабаком. Только позже, в колледже, Уиллис набрал свои килограммы. Возможно, этому поспособствовала вовремя подоспевшая половая зрелость. Так или иначе, к шестнадцати годам Уиллис Рендом стал вполне симпатичным молодым человеком.
 А теперь он вернулся в Эндикотт, вооруженный пятью учеными степенями, командировкой от МТИ  [1] , где читал курс астрофизики, и мощным телескопом собственной конструкции. Рендом приехал специально на фестиваль. Он жаждал получить от кометы Бобржиницколоницкого ответы, которые она отказалась дать ему пятнадцать лет назад.
 Конечно, сейчас Уиллис обладал гораздо большими знаниями, чем в школе, и либо узнает секрет этой проклятой кометы, либо умрет…
 Идя вслед за миссис Марч, он вспомнил Розмари в нижнем белье, ее соблазнительное тело и с трудом удержался от стона. Уиллис всерьез считал Розмари Марч своим злым гением, но раньше он и предположить не мог, что его доконают не унизительные насмешки и презрительные замечания, а плотские позывы собственного тела. На мгновение Уиллису показалось, что ему снова тринадцать лет.
 Розмари Марч превратила его школьную жизнь в настоящий кошмар. Уиллис ненавидел Розмари и поклонялся ей. Он желал зарезать ее собственными руками, а через минуту уже задыхался от страсти. Уиллис не понимал, в чем притягательность Розмари, какими узами она связала его.
 Бред, полный бред. Розмари всегда была глупой курицей, не могла решить простейшее уравнение, понятия не имела о науке. Почему же она возбуждала его? Возбуждала и возбуждает? Конечно, у нее отличная фигура и симпатичное лицо, но мозги отсутствуют напрочь. Он не должен мечтать о сексе с Розмари. Он выше этого.
 А перед глазами вновь возникли ее стройные ноги со спущенными белыми гольфами. Волна возбуждения прокатилась по телу. Уиллис чуть не взвыл. Он взрослый, умный мужчина и должен держать себя под контролем. Ну вот, уже легче. Наверное, его возбуждают все красивые женщины, независимо от их интеллекта.
 Черт возьми!
 «Бобржиницколоницкий, — напомнил себе Уиллис. — Единственное тело, которое ты должен изучать в Эндикотте, — это комета».
 — Уиллис, — вдруг услышал он голос миссис Марч, взывающий к нему. — Ты где?
 — Здесь, Миссис Марч! — отозвался Рендом и кинулся ее нагонять.
  С Розмари или без, а домой я не вернусь, пока не получу ответы на все вопросы! 
 Розмари Марч изо всех сил пыталась справиться с изумлением. Одновременно она убеждала себя, что ее посетил не Уиллис Рендом, а призрак, галлюцинация, результат бессонной ночи перед телевизором с пинтой шоколадного коктейля.
 Ничто не заставило бы Розмари поверить, что высокий ковбой, ввалившийся в ее кухню пару минут назад, этот потрясающе красивый и сексуальный мужчина, испугавший ее чуть не до смерти, начинал свою жизнь маленьким, толстощеким, прыщавым уродцем. Это просто смешно. Ха-ха. Так не бывает.
 Последний раз Розмари видела Рендома на вечеринке в честь окончания школы. Вспомнился унылый пасмурный день, по ошибке попавший в весну из осени. Класс собрался на футбольном поле. Уиллис произносил торжественную речь, когда внезапный порыв ветра сбил его с ног. Прямо с трибуны, перед выпуском 1985 года! Все так и покатились со смеху!
 Розмари покачала головой, с усилием прогоняя воспоминание. Ладно, допустим, очки говорят в пользу близорукого Уиллиса. Но вместо дешевенькой оправы с дужками, обмотанными скотчем, этот знакомый незнакомец носил шикарные стеклышки от Ральфа Лаурена. Н-да, но как быть с темно-синими глазами, скрывавшимися за стеклами? Они были того же цвета ночного неба, что и у Уиллиса. Розмари всегда возмущало, что этому прыщавому гному достались такие глаза. В придачу ко всему каштановые волосы мужчины имели оттенок красноватого золота, напоминая о темно-рыжем пламени непослушных кудрей, которое Уиллису так и не удалось приручить.
 Розмари не обнаружила в пришельце других общих черт с противным коротышкой. Что ж, есть только один способ получить ответ. Она отправится вслед за фантомом и, черт побери, выяснит, что происходит.
 Розмари накинула висевший у дверей халат, привела в порядок волосы и, вооружившись кружкой горячего кофе, выглянула из кухни. Никого. Куда же они ушли? Она осторожно двинулась в сторону гостиной и замерла возле лестницы. Голоса доносились сверху, со второго этажа.
 Преодолев ступеньки, Розмари увидела распахнутую настежь дверь чердака. Приглушенный голос матери поведал о прекрасном виде с крыши и подтвердил вполне материальную природу явившегося ей призрака.
 Розмари торопливо вернулась в спальню и захлопнула за собой дверь. Несколько минут ушло на то, чтобы справиться с волнением и перевести дух. Что привело сюда мать, да еще вместе с человеком, называющим себя Уиллисом Рендомом? Правда, по закону дом, который Розмари называла своим, все еще принадлежал Джанет Марч, несмотря на то, что миссис Марч не жила здесь.
 Изначально домом владела бабушка по материнской линии, а когда старушка скончалась, он перешел во владение Джанет Марч. Однако последней не очень нравилось жить в старом, нелепо выглядящем особняке. Пять лет назад, после смерти отца Розмари, миссис Марч переехала в роскошную квартиру в центре Эндикотта. Джанет объяснила дочери, что положение мэра обязывает ее постоянно находиться в сердце города.
 Мать предложила дом Розмари, при условии, что та будет сама выплачивать страховые взносы и налоги. Розмари с радостью согласилась. Oна всегда обожала это место, оно напоминало ей добрые старые времена и согревало в дни житейских бурь. По крайней мере, до сегодняшнего появления загадочного Рендома Уиллиса.
 Воспоминания вернули Розмари к действительности. Ей же скоро на работу! Она поставила кружку на столик, сняла с вешалки форменную одежду — прямую синюю юбку и свежую белую блузку с вышитой на кармане надписью «Джет-Сет Тревел» — и взглянула на часы: Боже, она уже опаздывает!
 Розмари выскочила из спальни, на ходу застегивая пуговицы блузки, и увидела Уиллиса.
 Вернее, его грудь. Она была размером со штат Монтана, и Розмари понимала, что уже не успеет затормозить или увернуться.
 — Стоп, — произнес он, ловя несущуюся во весь опор Розмари. — Где пожар?
 Она взглянула в глаза цвета синей полночи, которые помнила со школьных времен, и немедленно определила источник возгорания. Он был там, где всегда, когда ей приходилось иметь дело с Рендомом. И сейчас пожар понравился ей еще меньше, чем тринадцать лет назад.
 О Боже, это действительно Уиллис. Он вернулся. И он  потрясающе хорош. 
 — О Боже! — воскликнула Розмари, на этот раз слишком громко.
 — Розмари, я прошу тебя, — перебила мать, — будь хорошей девочкой. Все-таки Уиллис твой гость в ближайшие несколько недель.
 Розмари потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное. Она молча рассматривала того, кто в школьную пору олицетворял для нее все самое ненавистное. Последний раз, когда они виделись, Розмари смотрела на него сверху вниз. Его физиономия напоминала карту сильно пересеченной местности. От него постоянно несло «Клерасилом» и «Окси». Но сегодняшний Уиллис был такой… такой…
 Уф!
 Он был огромен. На добрый фут выше ее собственных пяти с хвостиком и достаточно широк в плечах, чтобы закрыть солнечный свет, льющийся в коридор. Безупречная загорелая кожа с еле заметными морщинами вокруг глаз и губ. Губ… Розмари никогда раньше не замечала, какие у него чудесные, правильной формы губы. Даже запах стал другим. От Уиллиса доносился аромат свежего ветра и сосен.
 — Уиллис? — наконец пискнула Розмари.
 — Ну да, он самый. Я вернулся, — сообщил мужчина без особого энтузиазма. — Ты скучала без меня?
 Голос и тот стал другим. Низким, глубоким, приятным. Как и все остальное. Розмари погрузилась в транс. Она все видела, все понимала, а говорить не могла. Просто не верила, что перед ней — бывший мучитель.
 — Розмари, все нормально?
 — Угу, — кивнула она с идиотским видом. Губы Уиллиса сложились в хорошо знакомую усмешку.
 — Я вижу, твой вокабуляр изрядно пополнился, — с иронией заметил он.
 Розмари нахмурилась и отступила назад. Итак, первый выстрел сделан! Война продолжается. Уиллис мог сменить внешность, но его душa осталась прежней душой порочного уродливого недомерка, который издевается над людьми, демонстрируя свое интеллектуальное превосходство.
 — А ты, как я посмотрю, по-прежнему мистер Всезнайка, — заметила Розмари.
 Ей не понравился собственный выпад. Далеко не лучший ответ на оскорбление. Черт возьми, Уиллис всегда умудрялся превратить ее в легкомысленного ничтожного мотылька. Стоило ему приблизиться — и Розмари патологически тупела, абсолютно утрачивая какую-либо способность поддерживать мало-мальски светскую беседу.
 А сейчас Уиллис добрался до ее собственного дома и заставил вновь ощутить себя полной идиоткой.
 — Что ты делаешь здесь? Мамочка, что он здесь делает?
 Ее мать благодушно улыбнулась, и Розмари окончательно впала в ступор.
 — Уиллис приехал на Фестиваль кометы, дорогая.
 — Я приехал изучить Бобржиницколоницкого, — одновременно с ней произнес Уиллис.
 Розмари только обреченно моргнула от той легкости, с которой эта абракадабра слетела с потрясающе красивых губ.
 — Что ты будешь изучать? Бобжи… Бобжиц… — Розмари сдалась и спросила: — Кажется, это как-то связано с водой, да?
 Уиллис нахмурился и уставился на Розмари. Она вспомнила, что он всегда хмурил брови, когда смотрел на нее, а ей время от времени хотелось узнать, что же он видит. А в редких случаях, когда он улыбался, в его глазах вспыхивали странные огоньки.
 — Боб, — процедил Уиллис сквозь сжатые зубы, словно сдерживая рвущегося наружу «Бобржиницколоницкого». — Для непосвященных — просто Боб. Комета.
 Розмари прищурилась. Она не поняла, что значит «для непосвященных», но вряд ли что-нибудь хорошее. Невеселые мысли Розмари прервала миссис Марч:
 — Уиллис здесь по направлению МТИ, дорогая. Он должен выяснить, почему Боб с такой регулярностью наведывается именно в Эндикотт. Здорово, правда?
 Розмари бросила на Уиллиса быстрый взгляд. Конечно, она могла бы догадаться сама. Уиллис всегда обожал эту комету.
 — МТИ? — переспросила Розмари, думая о своем.
 — Массачусетсский технологический институт, — терпеливо пояснил Уиллис.
 — Я знаю, что такое МТИ, — перебила Розмари. — Но понятия не имею, почему ты вернулся.
 Уиллис снисходительно кивнул.
 — Все очень просто, Розмари. Я сконструировал телескоп, который позволит измерить точные параметры кометы Бобржиницколоницкого при прохождении над Землей, вернее, над Эндикоттом. Я использовал весьма необычные методы, но, — добавил он с легким сарказмом, — людям вроде тебя трудно понять их суть. Так что я не буду тратить время на объяснения. Скажу только, что моя работа могла бы дать ответы на многие вопросы, от которых сходит с ума научное общество в течение двух последних десятилетий.
 Розмари не успела среагировать на ироничную тираду Уиллиса, как в разговор вмешалась миссис Марч.
 — Уиллис имеет пять ученых степеней, — разливалась она. — Потрясающе, правда? По физике, астрономии, математике… — Она растерянно замолчала и обратилась за помощью к Уиллису: — Прости, дружок, забыла…
 — Астрофизическое оборудование и бухгалтерский учет.
 — Учет? — фыркнула Розмари. — Уиллис — бухгалтер? Какая ерунда!
 Уиллис покраснел и смущенно улыбнулся.
 — В течение двух сумасшедших семестров я серьезно подумывал о карьере бухгалтера.
 Розмари воздержалась от комментариев, только молча кивнула.
 — Там… э-э-э… — смущенно продолжил он, — училась девушка, которой я увлекся.
 — Девушка? — изумленно переспросила Розмари, добавляя к интонациям соответствующий взгляд. — Ты увлекся девушкой? Нет, не отвечай, позволь я догадаюсь сама. Она, наверное, приехала по обмену, с трудом говорила по-английски и жила в какой-нибудь дыре типа Верхней Вольты, где средний возраст местных бакалавров приближается к семидесяти двум.
 Уиллис лукаво взглянул на Розмари.
 — Вот уж не знал, что ты так хорошо осведомлена о жителях Верхней Вольты, что недалеко от Баттерната, штат Висконсин.
 — Значит, я угадала? — хмыкнула Розмари.
 — Эй, доченька, — вмешалась Джанет Марч, гася начинающийся пожар, — мы тоже живем в провинции. А ты, между прочим, бросила муниципальный колледж и школу моделей, поэтому не можешь упрекать Уиллиса.
 Розмари прикусила губу и опустила глаза. Скорее, ее  выгнали из муниципального колледжа, но маме, а уж тем более Уиллису знать об этом совершенно не обязательно. А что касается школы моделей… Их слишком много пичкали всякой химией. Розмари не желала гробить свое здоровье ради трех лет подиума. Кроме того, она любит свою работу, так что какая разница, окончила она колледж или нет?
 Когда Розмари отважилась поднять взгляд, то заметила, что Уиллис, глядя на нее, ухмыляется. Точно так, как тринадцать лет назад…
 Розмари с трудом сглотнула и напомнила себе, что она — взрослая тридцатилетняя женщина с хорошей работой и полноценной жизнью. И никтo, даже мать и Уиллис, не заставит ее погрузитьcя в пучину убожества, в которой она пребывала в школьные годы.
 Чувство собственного достоинства на редкость коварная вещь: чуть что — сразу же испаряется без следа. Розмари потребовалось десять лет, чтобы воспитать самоуважение. Она не позволит Уиллису с его пятью учеными степенями и хитроумным телескопом пустить под откос ее жизнь. Нет. Этому не бывать!
 — Мама, у меня хорошая работа, — напомнила Розмари ровным голосом, как только справилась с собой.
 — Но ты могла бы стать программистом, — возразила мать, — если бы осталась в колледже.
 Смех Уиллиса, которым он встретил слова миссис Марч, напоминал лай.
 — Ты изучала программирование? — недоверчиво осведомился он. — Это шутка, да? Твой мозг не приспособлен для абстрактного мышления!
 Миссис Марч издала вздох разочарования.
 — Да, мы с отцом Розмари должны были понять, что нашей дочери не одолеть программирование. Но дочка с головой погрузилась в учебу. Она так старалась, бедняжка, словно хотела что-то доказать. У меня не хватало смелости отговорить ее от безнадежной затеи.
 — Да, я изучала программирование целый семестр и поняла, что ты не ошибался на мой счет, Уиллис. Я не создана для колледжа, а тем более — для науки. Но я нашла работу, которую люблю. И я настоящий мастер своего дела. Есть вопросы?
 Уиллис молчал. Больше всего на свете Розмари хотела понять, что значит странное выражение на лице бывшего одноклассника. Наконец он спросил:
 — А чем ты зарабатываешь на жизнь?
 Розмари почти поверила в его искренний интерес. Почти.
 — Я — турагент, — честно ответила она, не видя причин для стыда.
 — Тогда, наверное, ты вдоволь напутешествовалась, — кивнул Уиллис. — Ты ведь так мечтала об этом в школе.
 — Нет-нет, — Джанет Марч махнула рукой в сторону дочери. — Розмари редко уезжает из Эндикотта. Да, дорогая? Она боится высоты, поэтому не летает на самолетах, в поездах у нее начинается клаустрофобия, а на кораблях она страдает от морской болезни.
 Уиллис бросил на Розмари загадочный взгляд, смысл которого она и не пыталась определить — просто прокляла возвращение Уиллиса в Эндикотт и в очередной раз спросила себя, зачем мать притащила Рендома в ее дом.
 — И все-таки, зачем ты здесь?
 — Дорогая, разве ты не поняла? — удивилась мать. — Он изучает комету.
 — А при чем здесь мой дом?
 Джанет Марч улыбнулась, но в ее глазах мелькнула тревога.
 — Уиллис будет изучать комету в твоем доме.
 Розмари изумленно вскинула брови.
 — Что-о-о?
 Джанет Марч открыла рот, чтобы ответить, но Уиллис остановил ее взмахом руки.
 — Разрешите, миссис Марч, я объясню. — Несколько мгновений он смотрел на Розмари сверху вниз, словно прикидывал, как ему говорить, чтобы его понял даже полный идиот. — Твой дом расположен в идеальном месте для наблюдения за Бобржиницколоницким. Траектория… — Он сделал паузу, видимо опасаясь, что любое слово, в котором больше двух слогов, является слишком тяжелым испытанием для мозгов Розмари.
 — Я в курсе, что такое траектория, — холодно сообщила Розмари. — Что дальше? Чем хорош мой дом?
 — Ну, — Уиллис выглядел слегка удивленным, — здесь я смогу наблюдать и прилет кометы, и ее удаление от Земли. Дом стоит за чертой Эндикотта, на холме. Наблюдениям не помешают ни иллюминация ночного города, ни промышленные выбросы в атмосферу. Кроме того, ты живешь в тихом уединенном месте, что очень ценно во время обработки данных. А твой чердак — мечта астронома. Окна расположены на одной линии, прямо по пути кометы, к тому же там достаточно места, чтобы установить телескоп.
 — Теперь ты видишь, — с улыбкой закончила Джанет, нежно беря Розмари за руку, — что для Уиллиса твой дом — бесценная находка. Он поживет с тобой, пока не завершит свою работу.
 Розмари посмотрела на Уиллиса, потом на мать и опять перевела взгляд на мужчину.
 — Черта с два!
 — Розмари, как ты смеешь выражаться в моем присутствии? — рассердилась миссис Марч.
 — Прости, мамочка, но Уиллис не может остаться здесь.
 — Но почему?
 — Я не хочу его видеть!
 Джанет с облегчением улыбнулась, и это окончательно разозлило Розмари.
 — Дорогая, я понимаю, — проворковала мать, — ваша детская вражда не дает тебе покоя. — Она за локоть притянула к себе Уиллиса, словно приглашая принять участие в разговоре. — Но теперь вы выросли и вполне способны забыть о ссорах.
 — Но, мама… — начала Розмари.
 — Прекрати, дорогая! — перебила ее Джанет. — Уиллис решает важную проблему. Над ней бьются ученые всего мира. Кроме того, его работа прибавит престижа фестивалю.
 — Но, мама…
 — Подумай об отзывах в прессе. Присутствие Уиллиса привлечет журналистов. Ты знаешь, что для Эндикотта это очень важно.
 — Но, мама…
 — Тебе отлично известно, что город держится на плаву благодаря доходам от фестиваля. Но, если хочешь, я напомню, что фестиваль случается раз в пятнадцать лет.
 — Но, мама…
 — И кроме того, дорогуша, дом все еще припадлежит мне.
 Розмари прикусила язык. К этому доводу мать еще не прибегала.
 — Как мэр и жительница Эндикотта я приглашаю Уиллиса провести в моем доме ровно столько времени, сколько он захочет. — Миссис Марч пристально посмотрела на дочь. — В чем проблема, Розмари?
 Розмари ответила матери возмущенным взглядом. Оставалось только мечтать, что Джанет примет в расчет ее чувства.
 Увы. Джанет Марч была гораздо лучшим мэром, чем матерью. Вот в чем причина избрания ее на третий срок. А когда наступит время, то и на четвертый.
 Розмари не обижалась на мать, а просто констатировала факт. Джанет никогда не интересовалась жизнью детей, поскольку ее больше волновали такие вещи, как гражданская позиция, муниципальный бюджет и общественное мнение. Нельзя сказать, что она была плохой матерью или не выполняла родительский долг. Ей просто не приходило в голову, что детям не хватает заботы, внимания и чисто человеческого участия.
 Розмари вздохнула. Вряд ли у Джанет есть план, как заставить дочь смириться с проживанием в доме Уиллиса. Разве что предложить ей убраться отсюда на время. Но и это невозможно. Конечно, Розмари в состоянии снять номер в гостинице или квартиру, но из-за фестиваля кометы свободное жилье отсутствовало в радиусе ста миль.
 Конечно, двери Энджи и Кирби всегда открыты для нее, но Розмари не стала бы испытывать терпение подруг в течение целого месяца. Квартира Энджи рассчитана на одного человека. Ко всему прочему Энджи, репортер криминальной хроники, напала на следы преступления Итана Зорна, заезжего мафиозо. Меньше всего Розмари хотела отвлекать ее от расследования.
 У Кирби дела обстояли получше, в ее квартире была дополнительная спальня. Но Розмари не желала нарушать стиль жизни подруги, препятствуя ее общению с мужчинами. Разумеется, то, что Кирби, эндикоттская мать Тереза, встречается с мужчинами, было из области фантастики, однако… однако все мужское население города единогласно считало, что Кирби — самая красивая женщина. Слишком красивая, чтобы пригласить ее на свидание…
 Розмари пожала плечами. Что ж, ее собственный дом просто огромен. При удачном стечении обстоятельств они с Уиллисом не увидят друг друга до конца фестиваля. Мистер Всезнайка засядет на чердаке со своими бумагами, телескопом и длиннющими уравнениями, которые интересуют его больше всего на свете. Если очень повезет, то он оставит ее в покое и будет обходить стороной. И Розмари перестанет наконец чувствовать себя полной идиоткой.
 — Прекрасно, — неохотно сдалась Розмари. Подавив стон, она повернулась к материализовавшемуся кошмару своих школьных лет и холодно добавила: — Добро пожаловать, Уиллис. Только тебя здесь и не хватало!




 ГЛАВА ВТОРАЯ


 Что она имела в виду? Уиллис снова и снова пытался вникнуть в смысл последних слов Розмари. Может быть, она хотела сказать, что Эндикотту недоставало Уиллиса Рендома? Или что в городе многое изменилось? Или она говорила о прошлом? Пыталась язвить?
 Господи, зачем он опять связался с Розмари! Если бы не стремление исследовать комету Бобржиницколоницкого, он ни за что не бросил бы якорь в доме Розмари. А может, пока не поздно, собрать манатки и отправиться обратно в Кембридж? Нет. Уиллис знал, что никогда так не поступит. Мысли о комете неотступно преследовали его в течение пятнадцати лет.
 Но если комета оставалась для Уиллиса загадкой, то чувства Розмари он способен был понять. Она презирала его. Презирала до сих пор. Впрочем, не без оснований. Его насмешки делали жизнь Розмари невыносимой на протяжении школьных лет. И эти его сегодняшние слова! Уиллису стало стыдно. Зачем ему понадобилось насмехаться над неспособностью Розмари овладеть компьютером? Уиллис понимал, что просто ответил ударом на удар. Его глубоко задели слова Розмари, что он не интересует нормальных женщин.
 Уиллис повернулся к матери Розмари и заставил себя улыбнуться.
 — Миссис Марч, огромное спасибо за доброту и участие.
 — Тебе следовало бы поблагодарить Розмари, — Джанет вернула ему улыбку. — Мне крайне неприятно, что пришлось напомнить дочери, кто истинный владелец дома. Но ведь ты принесешь пользу всему городу, не так ли?
 — Всему миру, — поправил Уиллис. — Если мне удастся раскрыть тайну движения Бобржиницколоницкого сквозь глубины космоса, то нынешний Фестиваль кометы войдет в историю.
 И Уиллис Рендом тоже, мысленно добавил он. А Розмари Марч раз и навсегда усвоит, что того прыщавого толстощекого коротышки из их детства уже не существует.
 Уиллис нахмурился. Что с ним случилось? Почему его до сих пор заботит мнение Розмари?
 Уиллис проводил миссис Марч до ворот и вернулся к припаркованному перед домом «монтеро». Автомобиль был забит под завязку. Но телескоп привезут только завтра, так что у Уиллиса оставалось двадцать четыре часа на разборку багажа и повторное знакомство с домом. Двадцать четыре часа, чтобы побродить по Эндикотту и погрузиться в воспоминания о детстве.
 Родители Уиллиса переехали во Флориду вскоре после того, как сын окончил среднюю школу. Сестра Уиллиса жила в Европе. Сам Уиллис никогда не любил Эндикотт и его жителей. Возможно, из-за не совсем приятных воспоминаний, возможно, из-за атмосферы спокойствия и довольства, чего он терпеть не мог.
 Не пробыв здесь и дня, Уиллис уже мечтал о возвращении в Бостон. Для творческих людей Бостон являлся раем. Это был город тех, кто не позволял лениться своему уму, постоянно бросал вызов возможностям человеческого разума и бился над глобальными проблемами. Только в Бостоне Уиллис чувствовал себя живым. Во всяком случае, мыслящим.
 Зачем ему романтические тайны, когда его мозг в состоянии постигать тайны Вселенной? Уиллис подозревал, что роль сердца серьезно переоценили. Сердце — всего лишь орган, необходимый для существования.
 «Но существовать не значит жить. Только обладая достаточным интеллектом, — думал Уиллис, — можно оценить радость жизни. Любой ученый подтвердит, что голова, а не сердце — источник самого сильного возбуждения и самого острого наслаждения…»
 Уиллис распахнул заднюю дверцу автомобиля и замер в задумчивости. Что разгружать в первую очередь: связки книг, кипы астрономических диаграмм или картонные папки с данными, накопленными за пятнадцать лет? Погруженный в размышления, он и не слышал, как подошла Розмари. О ее приближении поведал лишь легкий аромат. Приятный аромат.
 Рендом не знал, как называются ее духи, но был совершенно уверен, что она пользуется ими все эти годы.
 Наконец он отважился обернуться.
 Розмари стояла на дорожке в накинутом на плечи форменном голубом блейзере.
 — Тебе помочь? — приветливо поинтересовалась она.
 Уиллис кивнул на ее одежду.
 — Не очень подходящий наряд, чтобы таскать коробки.
 — Вообще-то я иду на работу. Но если ты в состоянии подождать до полудня, я присоединюсь к тебе. У меня сегодня короткий день.
 — Спасибо, но… — Уиллис покачал головой, — вещи слишком тяжелые для тебя.
 Розмари нахмурилась.
 — Так теперь я не только глупая, но еще и слабая!..
 Он на секунду прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Неужели они обречены искать оскорбления в словах друг друга до скончания времен?
 — Нет, — ответил Уиллис. — Я имел в виду совсем не это. Коробки нагружены книгами и инструментами. Они тяжелы для любой женщины. Но в любом случае спасибо за предложение.
 Словно стремясь что-то доказать мужчине, Розмари подошла к автомобилю и потянулась к ближайшей коробке. Уиллис хотел отстранить Розмари, но ее решительное лицо остановило его. Розмари взяла коробку в руки, пошатнулась под ее весом и неловко опустила, почти уронила, на траву.
 Уиллис ахнул. В этой коробке лежали линзы для телескопа, их потеря могла пустить под откос все планы. Уиллис подскочил к Розмари, резко отодвинул ее от бесценного груза и бережно переставил коробку на ровное место.
 — У меня здесь очень редкое, дорогое научное оборудование!
 Розмари распахнула глаза в притворном восхищении.
 — Не сомневаюсь. Что-нибудь вроде философского камня или печени морской обезьяны.
 — Такое здесь не купишь!
 — Прекрасно, — отрезала Розмари. — Забудь о моем предложении, Уиллис. Я попробовала наладить отношения. Но не волнуйся, я не настолько глупа, чтобы повторить попытку.
 Она развернулась и пошла прочь, Уиллис импульсивно бросился следом. Не понимая, что делает, он схватил Розмари за руку и развернул к себе. Розмари отдернула руку с такой скоростью, словно ее жег огонь. Ее негодующий взгляд заставил Уиллиса отступить на шаг и почувствовать себя виноватым.
 — Никогда больше так не делай! — гневно воскликнула Розмари, отходя назад.
 — Как? — смущенно выдавил Уиллис. — Не брать тебя за руку?
 — Да. Именно это я и хотела сказать.
 — Но…
 — Держись от меня подальше, Уиллис, — рявкнула Розмари, увеличивая расстояние между ними еще на несколько шагов.
 — Тебе так противно обычное прикосновение? — взорвался Уиллис. Его собственная злость выплеснулась наружу. — Могу напомнить, что ты первая подошла ко мне, а не наоборот.
 — Да. Я сглупила, — холодно призналась Розмари. Ее огромные глаза потемнели еще больше.
 — Розмари… — произнес Уиллис.
 Что с ним происходит? И с ней? Уиллис видел, что Розмари смотрит на него совсем иначе, чем раньше. В школе она постоянно сражалась с ним. Она была одержима каким-то священным негодованием. Сейчас в ее взгляде светилось безнадежное отчаяние, словно она признавала свое поражение до начала битвы.
 Прежде чем Уиллис успел попросить прощения, Розмари повернулась к нему спиной и отправилась к гаражу.
 — Я ухожу на работу, — сухо бросила она на ходу.
 Уиллис молча наблюдал, как она открыла двери гаража, скрылась внутри и почти сразу выехала на дорогу в ярко-красном автомобиле. В этом была вся Розмари. Красивое тело и глупенькая головка. Вспышка света на пути. Импульсивная, непосредственная, любящая развлечения. Полная противоположность Уиллису. Воплощение того, чего он стремился избежать.
 Или наоборот, именно того, что он безнадежно пытался найти в своих подругах.
 Черт побери!
 Розмари Марч отняла его у женщин всего мира, а он не мог даже прикоснуться к ней. Она последняя, кто должен интересоиагь Уиллиса. Ho она первая, в кого он влюбился без памяти. Первая, кого он желал сильнее всего на свете. Глупее не придумаешь!
 Именно Розмари определила тип женщин, к которым его влекло. Он пробовал завязать близкие отношения с хорошими, начитанными, интеллектуальными девушками. Ему нравилось с ними общаться, особенно когда они бросали вызов его сообразительности, но не более того. Однажды Уиллис осознал, что обречен желать не только душу, но и тело. Красивое тело. Как у Розмари Марч…
 Красный спортивный автомобиль с эффектной женщиной за рулем исчез из виду гораздо быстрее, чем позволяло благоразумие. Уиллис вздрогнул. Нет, он не будет всю жизнь возбуждаться от вида женщин, похожих на Розмари Марч. Нет. Он обречен все свои долгие годы желать одну-единственную — Розмари Марч. Страстно. Пылко. Вечно.
 Розмари не могла предложить ему ничего, кроме секса. Она не будет с ним спорить, обсуждать его идеи, интересоваться научными достижениями. Конечно, она удовлетворит его в постели, но что делать с вечно жаждущей душой? Даже если на мгновение допустить вероятность их совместной жизни, Розмари превратит ее в кошмар. Уиллис может завязаться в узел, но любые требования к интеллекту Розмари окажутся чрезмерными. Не говоря уже о полном отсутствии любви с ее стороны. Нет. Единственное совместное будущее, которое им светит, — это встреча в аду. Уиллис вздохнул. Он не отказался бы и от него.
 Уиллис резко взъерошил волосы и перевел дыхание. Пора вернуться к насущным проблемам. Распаковать багаж и устроиться на новом месте. Н-да, оказывается, он прихватил с собой слишком тяжелый груз. Груз воспоминаний об Эндикотте. И его тоже следует разобрать и разложить по полочкам.
 Розмари изо всех сил растягивала дорогу домой, которая все же закончилась. И теперь она сидела в автомобиле с выключенным двигателем и смотрела на парадный вход. Розмари боялась войти в дом, который любила всю свою жизнь.
 Образ красавчика Уиллиса не давал ей покоя в течение дня. Она абсолютно потеряла связь с реальностью, натворила много глупостей на работе и допустила массу досадных промахов. В результате Розмари чувствовала себя полной идиоткой.
 Но самым ужасным были отнюдь не оплошности во время работы, а именно видения Уиллиса. Уиллис, развалившийся на ее диване с газетой спортивных новостей воскресным утром. Уиллис, завтракающий с ней перед работой. Уиллис с газонокосилкой на заднем дворе. Уиллис, копающийся в моторе ее автомобиля. Уиллис, со смехом поднимающий над головой ребенка. Уиллис, выходящий из ванной комнаты, окутанный облаком пара, в одном полотенце вокруг талии.
 Розмари крепко зажмурилась, как только последняя сцена сверкнула в ее мозгу. Это совершенно безнадежно. Не тот случай. Но Уиллис — первый парень, который свободно бродил по ее дому, и которого она представила в роли отца и мужа.
 Розмари соврала бы, если бы сказала, что не хочет остепениться и выйти замуж за хорошего мужчину. Просто она до сих пор не встретила подходящего человека. Большинство парней, окончивших школу одновременно с ней, разъехались учиться в институтах. Одни так и не вернулись, другие возвратились с женами или невестами. Немногочисленные холостяки Эндикотта не нравились Розмари. А посторонние заглядывали в город раз в пятнадцать лет. Розмари хотела выйти замуж и родить детей, но пока еще никто не предлагал ей разделить пополам радости и невзгоды семейной жизни.
 И вот, пожалуйста — Уиллис. Ради всего святого, напомнила себе Розмари, одумайся. Это же тот самый  Уиллис! Уиллис, готовый раздавить ее, как надоедливого комара. Разве он намекнул, что интересуется ею или что она нравится ему? Нет. Наоборот, Уиллис сообщил, что по-прежнему считает ее глупенькой дамочкой десятого сорта. Розмари вспомнила свои идиотские мечты во время работы и в душе согласилась с Уиллисом. Так и есть. Она — идиотка.
 С другой стороны, фантазии поддаются логическому объяснению. На горизонте скоро появится комета Боб. Любой житель Эндикотта подтвердит, что комета приносит с собой уйму неприятностей. Из них влюбленность бывших врагов — самая безобидная. Розмари кивнула. Вполне возможно, она попала в сферу влияния Боба и поэтому не в состоянии контролировать свои мысли. Итак, причина, поместившая Уиллиса в центр эротических фантазий, заключалась не в его притягательности, а всего лишь в космическом воздействии.
 Что ж, давайте все свалим на Боба! Розмари с раздражением признала, что комета не имеет ни малейшего отношения к ее чувствам. Ведь Уиллис не бросился на шею к своей бывшей однокласснице. Влечение должно быть обоюдным. Разве нет?
 С досады она наклонила голову к рулю и принялась стучаться об него лбом, надеясь вбить в собетвенные мозги хоть каплю здравого смысла. В мире существовал единственный человек, который искренне ненавидел Розмари, а она не придумала ничего лучше, чем без памяти влюбиться в него. Наверное, существуют какие-нибудь психологические практикумы и курсы для женщин вроде нее. Стоит заглянуть в «Желтые страницы».
 Розмари почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла голову. На крыльце стоял Уиллис и внимательно наблюдал за ней. Розмари застонала и чуть не закрыла глаза от ужаса, но потом передумала. Все равно Уиллис видел ее самодеятельную лоботомию, так что пусть все идет своим путем. Хуже уже не будет. Лучше, впрочем, тоже.
 Нет, видимо, дело все же в Бобе. Розмари выдержала пристальный взгляд Уиллиса. Да, мужчина высший сорт. Отличный экземпляр. Жаль только, что в душе он так и остался уродливым коротышкой. Абсолютно непонятно, почему она влюбилась в бывшего мучителя. Тем более, что ему нельзя признаться в своих чувствах — Уиллис тут же посмеется над ними.
 Розмари глубоко вдохнула, выбралась из автомобиля, затем открыла заднюю дверцу и достала куртку. Стоял теплый сентябрьский денек, солнце сияло прямо над головой, и куртка ей сегодня так и не понадобииась. Розмари перехватила взгляд Уиллиса — в синих глазах бушевал пожар. Розмари прошиб пот. Она еще не вошла в дом, а Уиллиса уже бесит ее присутствие!
 — У нас проблемы, — произнес он вместо приветствия, стоило Розмари подняться на крыльцо.
 Он только сейчас понял? Ну и дела. Она могла сообщить Уиллису это гораздо раньше. Но вслух Розмари сказала совсем другое:
 — Что случилось?
 Уиллис нахмурился и сердито ткнул большим пальцем за спину. Розмари осторожно обошла мужчину и заглянула в дом. Ничего необычного. Солнечный свет просачивался сквозь кружевные занавески, рассеивал ветвящиеся тени по плетеному бабушкиному коврику и старинной мебели. Здесь все было так, как во времена детства. Ее кошка, Скай, свернулась калачиком на полукруглом кресле у окна, короткая шерстка цвета «перец с солью» блестела на солнце.
 — Ну и что? — поинтересовалась Розмари, не обнаружив ничего неправильного.
 — Это — Уиллис показал на кота.
 — У тебя аллергия на кошек? — озадаченно спросила она.
 — Нет, — покачал головой Уиллис. — Проблема в другом.
 — В чем же?
 — Твоя кошка — безобразная задира.
 Розмари не удержалась от смеха.
 — Скай — хулиганка? Не издевайся. Она самое безобидное существо на свете.
 — Ее зовут Скай? — Уилли недоверчиво вздернул бровь.
 — Да, Скай. Чему ты удивляешься?
 — Что не догадался. Так называлась та странная группа, которую ты слушала в школе. Розмари шагнула вперед и сложила руки на груди.
 — Я слушаю их до сих пор. Тем более, что они опять вместе. Чего ты хочешь от меня?
 Уиллис тоже прошел в дом, загородив дверной проем.
 — Я хочу, чтобы ты посоветовала своей кошечке вести себя немного повежливее.
 Словно услышав, что говорят о ней, Скай проснулась, открыла глаза и сладко потянулась. После чего она спрыгнула на пол и подошла к хозяйке, с ласковым урчанием обвиваясь вокруг ее ног. Розмари взяла кошку на руки и почесала за ушами. Скай, совершенно удовлетвореюгая жизнью, громко замурлыкала.
 — Не могу поверить, что ты боишься милого котенка.
 Уиллис раздраженно посмотрел на женщину.
 — Его боюсь не я, — он махнул рукой в сторону своих коробок, среди которых обнаружился контейнер для перевозки животных.
 — А кто?
 — Изоскелес.
 — Прости, не поняла.
 Уиллис обреченно вздохнул, подошел к контейнеру и достал огромного, неповоротливого белого кота, который щеголял великолепным пушистым мехом.
 — Вот, — сообщил мужчина, нежно прижимая к животу это чудовище. — Знакомься — Изоскелес. Мой кот.
 — Черт возьми, ты извращенец, — настала очередь Розмари перейти в наступление. — Изоскелес! Да окрестные коты будут лупить его каждый день после обеда только из-за имени!
 — Очень подходящая кличка, — возразил Уиллис. — Изоскелес по-латыни значит «равнобедренный». Когда он сидит, то выглядит как равнобедренный треугольник.
 — Как ты узнал? Взял циркуль и измерил?
 Уиллис скрипнул зубами.
 — Это ты измеряешь треугольники циркулем. Все нормальные люди рисуют им окружности.
 Розмари густо покраснела, не задумываясь, от стыда или гнева.
 — Ладно, в чем виновата Скай?
 — Твоя тигрица, которую ты называешь безобидным котенком, ни на шаг не отходила от Изоскелеса, как только я внес его в дом. Шипела, ворчала, выгибала спину.
 — Ясно, — кивнула Розмари. — Дом — территория Скай. Она не собирается сидеть и смотреть, как ею завладеет чужак.
 В отличие от робкой хозяйки.
 — Ладно. Может, дадим Изоскелесу шанс познакомиться с ней поближе? Предупреди, чтобы она вела себя мирно.
 Розмари с улыбкой взглянула на кошку.
 — Хорошая девочка, — шепнула она Скай, — не позволяй этому ученому коту отбирать преимущество, которого ты с таким трудом добивалась. Ну, иди, иди и сделай так, чтобы я гордилась тобой. — Розмари быстро поцеловала кошку в розовый носик, опустила на пол и посмотрела на Уиллиса. — Это должно помочь. Теперь ваша очередь.
 Скай, высоко задрав хвост, довольно помчалась на кухню.
 Уиллис с негодованием посмотрел ей вслед и поднял своего кота на уровень глаз.
 — Ты — хороший парень. Делай, что положено, чтобы завоевать ее расположение, — решительно напутствовал Изоскелеса Уиллис. — Ты все-таки гость. Не говоря уже о том, что ты гораздо сильнее обычных котов. Не позволяй ей втоптать себя в грязь. — С этими словами он взъерошил шерсть между ушей и опустил кота. Изоскелес немедленно двинулся за Скай.
 В доме воцарилась тишина. Она длилась дольше, чем требовалось котам на переговоры. Розмари и Уиллис в недоумении уставились друг на друга, когда вдруг раздался дикий грохот. За ним последовали вопли и шипение. Розмари, а вслед за ней и Уиллис бросились на кухню.
 Скай загнала Изоскелеса на холодильник. Несмотря на расстояние, которое разделяло кота и кошку, оба не спешили убирать когти.
 — Лучше бы он держался подальше от ее корма, — пробормотала Розмари. — Если твой кот сожрет корм Скай, ты покупаешь две упаковки. Договорились?
 — Знаешь ли, — резко возразил Уиллис, — Изоскелес не ест эту синтетическую гадость. У него особая диета, разработанная лучшими учеными.
 — И как же я не догадалась? — фыркнула Розмари.
 Она взяла кошку на руки и вынесла в гостиную.
 — Розмари, — окликнул Уиллис, переступая порог.
 Он стоял в дверном проеме, в своеобразной арке солнечных лучей. Розмари скользнула взглядом по его фигуре. Да, парню повезло. Красивые длинные ноги, обнаженные от лодыжек до края коротких шорт, могли принадлежать кому угодно, только не тому уродливому толстощекому карлику. О Господи…
 — Ты будешь ужинать? — спросила она.
 На лице Уиллиса появилось изумление. Не меньшее, чем у Розмари при звуках собственного голоса.
 — Наверное, да. В смысле если ты хочешь меня пригласить.
 — Нет, — быстро возразила Розмари, не желая, чтобы он заподозрил, будто попал в самую точку. — Ну, не совсем… я… только имела в виду, что… — А что, собственно, она имела в виду? Розмари тяжко вздохнула и попробовала сначала: — Я не знаю, о чем ты договорился с моей мамой. Но обычно я не стремлюсь создавать проблемы для людей, с которыми живу под одной крышей. Так что если тебе удобно питаться здесь, то я не возражаю.
 — Спасибо. Честно говоря, я не задумывался, где буду есть. Я еще не успел оценить преимущества твоего приглашения…
 — Это не приглашение, — уязвленно перебила Розмари. Ее глубоко задело, что Уиллис не прыгает от радости. — Просто бессмысленно тратить время на поездки в город, когда можно поесть дома.
 — Ладно, — согласился Уиллис. — Не приглашение. Все равно, спасибо за предложение.
 — Это не предложение.
 Уиллис сердито хмыкнул.
 — Что бы это ни было, я благодарен за заботу обо мне.
 Розмари кивнула. Неясная тревога не покидала ее.
 — Что ж, обычно я ужинаю в шесть. Если ТЫ присоединишься — отлично. Если нет — еще лучше.
 — Хорошо.
 Тишина, граничащая с неловкостью, повисла в комнате. Внезапно кошачий вопль прорезал молчание. Уиллис побежал на кухню. Розмари дошла до лестницы и остановилась, глядя в спину Уиллису. Почему, черт побери, она пригласила его разделить с ней стол? Совершенно непонятно. Розмари вздохнула.
 В одном она была уверена на все сто. Этот Фестиваль кометы никогда не закончится.




 ГЛАВА ТРЕТЬЯ


 В тот же день, около половины седьмого вечера, Розмари сидела в гостиной перед столом, сервированным на двоих. Еда остывала на плите. Скай шумно ужинала на кухне. Умный кот Уиллиса по-прежнему находился наверху, то есть на верху холодильника. Уиллис отсутствовал. Он уехал вскоре после разговора с Розмари, даже не попрощавшись. Она понятия не имела, где он. Видимо, в месте куда более привлекательном, чем ее дом. Но что в этом странного?
 Розмари подавила вздох и задула свечи. Чувствуя себя настоящей идиоткой, она вернула на место подсвечник, убрала со стола красочный сервиз китайского фарфора и поставила обратно в буфет хрустальные фужеры. Покачав головой, Розмари сняла со стола праздничную льняную скатерть. В последний раз она пользовалась ею четыре месяца назад, когда пригласила на обед подруг.
 Розмари отправилась ужинать на кухню, из обычной белой тарелки, за столом, покрытым клеенкой. Конечно, ее затея была полным ребячеством. Она хотела устроить праздник, а Уиллис не счел нужным предупредить, что не приедет к ужину.
 Розмари так старалась! Она приготовила особенную еду, не из полиэтиленового пакета или картонной коробки. Из натуральных продуктов. Боже мой! Она специально сходила в магазин и все сделала сама.
 Хотя, внезапно поняла Розмари, ей нравилось готовить самой. Вероятно, как и многим людям. Тем, кто предпочитал плиту микроволновой печи. Тем, кто заботился о вкусе и аромате своей пищи. Тем, кто тратил на приготовление обеда больше чем четыре минуты в день. Тем, кто жил не один.
 Розмари шлепнула на тарелку щедрую порцию рагу, бросила в салатницу крупно порезанные овощи и плеснула чая со льдом в стеклянную чашку. Если бы не аппетитный хруст Скай, в доме было бы удручающе тихо. Перед тем как сесть за стол, Розмари включила радио. Мягкие звуки джаза заполнили комнату, но тишина не отступала. Забавно, но Розмари никогда раньше не обращала внимания на тишину, царящую в доме…
 Розмари закончила трапезу, убрала за собой и осмотрелась, припоминая, что забыла сделать.
 Ах, да. Равнобедренный кот. Изо-кто-то. Женщина поставила на холодильник миски с кошачьим кормом и водой, а также пустую коробку из-под «Фрискиса», потому что кот мистера Всезнайки, несомненно, захочет прочитать информацию о том, что ест. Грустные мысли Розмари прервал звук подъезжающего автомобиля. Подавив вспышку раздражения, она вернула себе прежнее хладнокровие.
 Вернее, думала, что вернула. Ведь так хотелось продемонстрировать Уиллису полное равнодушие. Увы, возвращение мужчины всколыхнуло все ее чувства. Розмари из последних сил пыталась оставаться спокойной и безучастной. «Эй, — сказала она себе, — ты в самом деле переживаешь, что мистер Всезнайка не раскритиковал твою стряпню? Тебе жаль, что он не донимал тебя своими насмешками? Ты так страдала без его издевательского голоса, что мечтала услышать его по телефону?»
 Розмари вздохнула. Все равно, ей все равно. Они с Уиллисом полжизни были заклятыми врагами. Почему она надеялась, что теперь их отношения изменятся? Из-за того, что прошлое и настоящее разделял огромный отрезок времени? Из-за того, что они стали взрослыми? Глупости. Стоило ей столкнуться с Уиллисом, как они оба немедленно вернулись к выкрутасам тринадцатилетней давности. Есть вещи, которые не стираются долгой разлукой. Постоянное унижение и боль — из их числа.
 Любая травма оставляет в душе ребенка незаживающую рану. Поэтому ни она, ни Уиллис никогда не забудут свои обиды. Никогда не станут друзьями.
 У нее нет никакого права винить Уиллиса в пренебрежении. В обратной ситуации, пригласи Уиллис на ужин Розмари, она бы и не вспомнила о нем, если бы подвернулось более интересное предложение. Но тогда почему, черт возьми, она злится? Почему ей больно?
 Дверь распахнулась, и вопросы Розмари остались без ответа. Уиллис вошел на кухню. Его лучезарная улыбка исчезла, как только он увидел Розмари.
 — Ты ждала меня на ужин?
 Розмари пожала плечами, изображая беспечность.
 — С какой стати мне ждать тебя? Потому что ты обещал быть дома после шести? Так это еще не причина. — Она проклинала себя за ядовитый ответ, а Уиллиса — за его проницательность. Да, она ждала его. И он мог по крайней мере предупредить ее по телефону.
 — Я не говорил, что буду дома после шести, — напомнил Уиллис.
 — Что ж, значит, я ошиблась, — совершенно неубедительно произнесла Розмари. — Больше это не повторится.
 Уиллис кивнул, думая о своем.
 — Знаешь, с кем я столкнулся в городе? С мистером Джамилковски, преподавателем физики. Помнишь? — Прежде чем Розмари ответила, Уиллис спохватился: — Хотя, конечно, нет. Ты же не училась у него. Чтобы попасть в группу к Джамилковски, надо было написать реферат или пройти тесты…
 Розмари опустила глаза. Опять он напоминает о ее школьных «успехах».
 — Да, — мягко сказала она. — Вместо физики я проходила курс по обработке пищевых продуктов. Самым большим, с чем я могла справиться, была химия.
 — Короче, — продолжал Уиллис, не замечая ее смущения. — Мы подружились с мистером Джамилковски, когда я стал студентом. Какое-то время мы даже переписывались. Я страшно обрадовался встрече и пригласил его пообедать.
 — Отлично, — согласилась Розмари.
 — Он работает над интереснейшим проектом. Настоящая революция в мире физики. К сожалению, он занимается исследованиями только во время каникул. Не понимаю, почему он не хочет оставить школу. Мистер Джамилковски может перевернуть науку, а возится с детьми. Обидно видеть, как такой талант пропадает даром!
 Розмари покачала головой.
 — По-твоему, преподавание в школе — пустая трата времени?
 Уиллис посмотрел на Розмари так, будто жалел, что она открыла рот.
 — Разумеется, если человек прирожденный ученый!
 — А если Джамилковски думает, что принесет больше пользы как наставник вундеркиндов?
 — Абсурдное предположение! — усмехнулся Уиллис.
 — Возможно, ему  нравится преподавать. Может, он не желает тратить жизнь на удовлетворение собственного интереса в стерильной лаборатории, как делают яйцеголовые вроде тебя. В конце концов, он может любить свою работу.
 — Смешно, — фыркнул Уиллис. — Как человек с его умом может любить что-то еще, кроме науки?
 — Господи, ты действительно не понимаешь?
 — Ты о чем?
 Мгновение Розмари смотрела на Уиллиса, потом тихо вздохнула.
 — Не бери в голову. Для парня с твоим коэффициентом интеллекта ты на редкость плохо соображаешь.
 — Бесподобная инсинуация. Особенно из твоих уст, — немедленно парировал Уиллис.
 Розмари едва не спросила, что значит «инсинуация», но быстренько прикусила язычок. Будь она проклята, если доставит ему такое удовольствие! Кроме того, саркастический тон подсказал ей приблизительный смысл слова.
 Отметив, что лучше всего справиться об «инсинуации» в словаре, Розмари произнесла:
 — Раскрой глаза, мальчик. Тебе давно пора понять, что люди не настолько бесчувственны, как ты думаешь. Если тебя не интересуют простые человеческие удовольствия, это не значит, что и остальные безразличны к ним.
 Уиллис нахмурился.
 — Что ты хочешь сказать?
 — Только то, что… — А что, собственно говоря, она хочет ему сказать? Розмари наградила Уиллиса свирепым взглядом и ткнула в него указательным пальцем. — Только то, что я готова поспорить: мистер Джамилковски позвонил миссис Джамилковски и предупредил, что встретился со старым другом и не придет на ужин.
 Уиллис колебался только секунду.
 — С одной стороны, нет смысла спорить. А с другой стороны, — он тяжело вздохнул, — ты — не моя жена.
 Розмари отвела взгляд, чувствуя, как пылают ее щеки. Ей стало стыдно за двусмысленность своих слов. Но отречься от них она уже не могла, поэтому просто молчала, глядя в пол.
 — Розмари…
 Когда она отважилась поднять глаза, Уиллис смотрел на нее с самым странным выражением в мире. Он смотрел так, словно переживал за нее.
 — Что? — выдавила Розмари.
 — Э-э-э… Ты ведь ждала меня на ужин. Правда?
 Розмари подавила готовый вырваться стон огорчения.
 — Нет, не ждала. Но если хочешь перекусить, остатки ужина — в холодильнике.
 Не дожидаясь ответа, Розмари проскользнула мимо Уиллиса, желая сохранить некое подобие достоинства.
 Он же смотрел на уходящую Розмари и не знал, что думать. Он ведь не обещал составить ей компанию за ужином. Или обещал? Нет, он не отказался, но и не согласился. Проклятье! Он не помнит. Впрочем, вряд ли он огорчил Розмари. Или все-таки…
 Уиллис подскочил к холодильнику и распахнул дверь. На полупустых полках разместились продукты, необходимые для пропитания одного человека, — дюжина яиц, полгаллона сливок, полупустая бутыль оливкового масла, половинка грейпфрута и три пачки йогурта. Внизу стояла большая миска салата и кастрюля рагу — более чем достаточно, чтобы накормить ученого огромных размеров.
 — Черт, — пробормотал Уиллис. Все-таки он дал ей повод для расстройства.
 Честно говоря, Уиллис подумывал о том, чтобы предупредить Розмари. Особенно после того, как мистер Джамилковски позвонил домой жене. Но Уиллис сомневался, что Розмари ждет его. Она предложила поужинать в очень своеобразной манере и не потребовала определенного ответа. В любом случае звонок Уиллиса мог бы стать просто данью вежливости.
 Но он не привык относиться к Розмари по-человечески! Да. Уиллис кивнул своей догадке. Он не мог вести себя с ней как с доброй знакомой. Ведь она обращалась с ним как с червяком.
 Нет, неправда. Что-то в ней изменилось. Иногда она смотрела на него добрыми, незнакомыми глазами. С другой стороны, в ее словах было не так уж много тепла. Как и в его.
 Уиллис в расстройстве взъерошил густые волосы. Почему он бередит старые раны? Почему не забывает, как Розмари мучила его в детстве? Он ведь взрослый человек! Почему ему попрежнему больно?
 Уиллис тряхнул головой. Он приехал сюда ради кометы, а не ради Розмари. Если она не остыла от школьных стычек, это ее личные проблемы. Со своими чувствами он разберется позже, когда в мире не останется других загадок.
 Мягкое мяуканье заставило мужчину обернуться. Изоскелес сидел на холодильнике в той самой позе, котарая вдохновила Уиллиса на латинскую кличку, и с любопытством взирал на хозяина.
 — Ты все еще там? Ты позоришь свой род. Слезай немедленно!
 Кот посмотрел на него с опаской.
 — Скай ушла. Когда я вернулся, она гуляла перед домом.
 Это подействовало. Кот присел на край холодильника, совершил умопомрачительный прыжок на кухонный стол и спустился на пол, полностью забыв об осторожности. Вслед за Изоскелесом с холодильника упали две миски. Злость на Розмари немедленно исчезла. Бывшая мучительница позаботилась о его коте, пока он развлекался.
 Уиллис поднял миски и с удивлением обнаружил, что они пусты. На всякий случай мужчина заглянул на холодильник, но нашел там лишь несколько крошек от кошачьих крекеров. Значит, Изоскелес съел все. До последнего кусочка плебейского корма, к которому Уиллис всегда относился с полным пренебрежением.
 — Ты ел это? — спросил Уиллис у Изоскелеса, сунув коту под нос коробку «Фрискиса». — Это же отбросы. Не забывай, ты — чистокровный персидский кот, тебе не пристало питаться тем же, чем питается обычная кошка.
 Изоскелес моргнул своими голубыми глазищами и ничего не сказал.
 — Держись подальше от этой гадости, — предостерег Уиллис, кивая на пустую коробку. — Сухой корм набивает желудок, но не приносит пользы, ясно?
 Изоскелес предпочел оставить при себе мнение насчет «Фрискиса», задрал хвост и оставил хозяина страдать в одиночестве.
 — Розмари, может, попробуешь вести себя поласковей?
 Розмари оторвала взгляд от чашки кофе и уставилась на подругу. Интересно, как сильно Кирби ударилась головой, если предлагает такие глупости? Розмари, Энджи и Кирби ожидали десерт, сидя в своем любимом кафе «Кленовый лист». У женщин давно вошло в привычку обедать вместе.
 Но сегодняшняя беседа отличалась от обычных. Энджи рассказывала душераздирающую историю о своем ночном визите в дом какого-то гангстера и бандита. Она влезла к нему через окно и оказалась в его кровати.
 — В прямом смысле, — хихикнула Энджи, — потому что я не успела спрыгнуть, когда он вошел.
 Розмари слушала вполуха. Что делает с людьми проклятый Боб во время своей идиотской командировки на Землю?! Кирби, например, он лишил рассудка. Надо же посоветовать быть милой с парнем, который портил ей жизнь на протяжении нескольких лет!
 — Я не ослышалась? Поласковее с Уиллисом? — переспросила Розмари.
 Подруга кивнула, качнув белокурыми локонами.
 — Почему бы и нет? Ты же его не знаешь. Прошли годы, Розмари, годы. Может, он теперь нормальный человек? Сделай первый шаг к примирению.
 — Поверь, Кирби, Уиллис не изменился. — Розмари вспомнила его мускулистые ноги в коротких шортах и густо покраснела. — Во всяком случае, внутренне.
 — Как он теперь выглядит? — поинтересовалась Энджи, бросая сахар в кофе. Мягкие русые кудряшки на ее лбу вздрагивали от каждого движения. — Он по крайней мере избавился от неправильного прикуса?
 — У него отличные зубы, — с тоской вздохнула Розмари, глядя в сторону. — Как на подбор.
 — Дальше? — Энджи и Кирби с надеждой уставились на подругу.
 — Красивые глаза, — добавила Розмари, уверяя себя, что в ее голосе нет и тени мечтательности. — Дорогие очки с тонкими стеклами.
 Женщины кивали в ожидании следующей порции информации. Розмари снова вздохнула.
 — Его волосы стали гораздо темнее, чем раньше. Теперь они чудесного темно-рыжего оттенка… Мисс Клэрол, наверное, заложила бы душу дьяволу за краску такого цвета.
 — А прыщи? — не выдержала Кирби.
 — Исчезли без следа. Идеальная кожа. — Розмари замолчала, собираясь с духом. Наконец она отважилась и выпалила: — Девочки, Уиллис великолепный парень. Высокий, стройный и… очень красивый. Лучше не бывает. Не могу поверить, что уродливый карлик превратился в шикарного мужчину. .
 — Ты на него запала, Розмари, — сообщила Кирби.
 Розмари осторожно взглянула на подругу, отказываясь верить ее словам. Если Кирби права, значит, дело в Бобе. В его зловредном влиянии. Тогда единственное, что остается Розмари, — это отправиться из кафе прямо в отделение интенсивной психотерапии.
 — Кирби, что ты имеешь в виду?
 Та ехидно ухмыльнулась.
 — Видела бы ты себя. Послушала бы, как щебечешь про Уиллиса. Похоже, ты влюбилась.
 — Я не влюбилась в Уиллиса Рендома, — отрезала Розмари. Она покусала губу и добавила: — Но, наверное, я смогу относиться к нему получше… под влиянием Боба.
 — Кого? — удивилась Кирби.
 — Ты слышала, — спокойно сказала Розмари. — Если меня время от времени и посещают видения Рендома, завернутого в полотенце…
 — Ты представляешь Уиллиса без одежды? — с недоверием переспросила Кирби.
 —…то во всем виноват Боб, — закончила Розмари, игнорируя вопрос подруги. — Боб уже приближается к Земле, и мы попали в сферу его влияния, никуда не деться. Он портит жизнь всем добропорядочным жителям Эндикотта, я — не исключение.
 Кирби посмотрела на нее с подозрением.
 — Ты действительно веришь в миф о комете?
 — Я — да, — ответила Энджи прежде, чем Розмари успела открыть рот.
 — В самом деле?
 — Разумеется, — произнесла Энджи таким тоном, словно только идиот мог сомневаться в воздействии кометы. — А ты разве нет?
 Кирби потратила минуту на размышления.
 — Не знаю. Никогда не ощущала ничего сверхъестественного во время визитов Боба.
 — Кирби, — хмыкнула Энджи, — я ночью ворвалась в чужой дом, боролась с бандитом. Розмари мечтает об Уиллисе Рендоме в полотенце. Тебе не кажется, что это немного необычное поведение даже для нас?
 — Ну, не знаю, — продолжала сомневаться Кирби.
 — Твое дело. — Энджи повернулась к Розмари. — Не переживай. Плыви по течению. Через пару недель Боб улетит, и ты снова начнешь ненавидеть Уиллиса.
 В сердце Розмари вспыхнул огонь надежды. — Ты уверена?
 — Гарантирую. Если, конечно, это проделки Боба. Попомни мои слова. Две, ну, максимум три недели, и все возвратится на круги своя.
 Кирби допила кофе и отставила чашку в сторону.
 — Раз уж мы заговорили об Уиллисе… Розмари, что ты чувствовала к нему в школе?
 — Можно подумать, ты не знаешь, — усмехнулась Розмари. — Я ненавидела его. Презирала. Хотела придушить. Ничего хорошего.
 — Мне кажется, ты себя обманываешь, — задумчиво сказала Кирби. — Вы с Уиллисом так сильно ненавидели друг друга, что казалось, будто за этим чувством стоит что-то большее.
 — Да, — согласилась Энджи. — Вы двое испепеляли друг друга своей ненавистью, но в то же время старались держаться рядом. Враги обычно стремятся разойтись как можно дальше.
 — Нас поставили в пару на практикуме, — пожала плечами Розмари. — Я при всем желании не могла бы спрятаться от Рендома.
 — Но, Розмари, — возразила Энджи, — самые захватывающие сражения между тобой и Уиллисом разворачивались не в химической лаборатории. Однажды мы возвращались домой после танцев, и вы бурлили не хуже дрожжей в тесте.
 — Да, я до сих пор не забыла тот скандал, — подхватила Кирби. — А ты, Розмари? Уиллис сказал, что твое платье напоминает «Ночь живых мертвецов».
 — Я помню, — с нажимом ответила Розмари. — Такое разве забудешь?
 — А история на озере? — добавила Кирби. — Когда Уиллис заявил, что бикини носят только идиотки. А ты бросила его в омут, помнишь? И потом вынуждена была спасать, потому что он не умел плавать.
 Розмари слишком хорошо помнила этот эпизод. Уиллис заставил ее расплачиваться за него несколько месяцев. Он издевался над нею при каждой встрече. Наверное, Уиллиса здорово унижало, что его спасла девчонка.
 — Да, — вздохнула Розмари. — Сейчас я уже не могу швырнуть Уиллиса в воду. Даже если очень захочу.
 Кирби и Энджи обменялись многозначительными взглядами, и Кирби повторила:
 — Ты влюбилась, Розмари. Боб тому виной или нет, но ты не выглядишь расстроенной из-за того, что Уиллис вернулся в твою жизнь.
 — Ты шутишь? Уиллис Рендом — последний человек, которому я обрадовалась бы.
 — Не уверена, — протянула Кирби. — Я, кажется, помню, что ты загадала пятнадцать лет назад. Чтобы Уиллис получил по заслугам.
 Ну и дела! Она ведь в самом деле хотела этого. Розмари вспомнила. Она была настоящим ребенком, когда послала ввысь свое желание. Toгда, кроме мифа о всеобщем безумии во время прилета Боба, она верила в миф о желаниях. Теперь Розмари стала взрослой женщиной и знала, что для исполнения мечты нужно что-то большее.
 — Да, — кивнула Энджи, — мне кажется, ты ожидала приезда Уиллиса, чтобы увидеть, получит ли он то, что ему причитается. Независимо от того, чем это окажется, — хитро добавила она.
 — По-моему, ты ужасно переживаешь, — заметила Кирби.
 — Конечно, — согласилась Розмари. — Вы переживали бы на моем месте еще сильнее. Представляете, сижу я на кухне в одном нижнем белье, думаю о работе и вдруг замечаю, что из дверного проема на меня глазеет настоящий супермен. — Розмари неожиданно вспомнила, о чем случайно обмолвилась подруга. — Слушай, Кирби, ты говорила, что Джеймс Неш видел тебя даже без белья. А как насчет подробностей?
 Кирби расправила плечи и холодно взглянула на Розмари. Температура за столиком опустилась к отметке образования льда.
 Когда Розмари объявила, что забронировала номер для Джеймса Неша, эксцентричного миллионера и знаменитого бабника, Кирби небрежно бросила, что уже встречалась с ним и он видел ее голой. Новость космического масштаба. Дело даже не в том, что встретиться с Джеймсом Нешем не легче, чем с Майклом Джексоном. Просто никто в Эндикотте не видел Кирби обнаженной. Не то чтобы она не пыталась, но…
 — Кирби, ты не боишься сплетен? Ведь тебя могла застукать охрана, — не удержалась от шпильки Розмари.
 — Перестань, Розмари, — возмущенно гюпроrнла Кирби. — Это совсем другой случай.
 — Почему же? — с вызовом спросила женщипа.
 — Джеймс Неш — посторонний человек. Его никто у нас не знает. Мне плевать на него. А Уиллис…
 — Уиллис — мой больной зуб, — жестоко закончила Розмари.
 — Розмари, думаю, тебе стоит попытаться наладить с ним отношения, — мягко повторила Кирби. — Если вы не воспылаете любовью друг к другу, то хотя бы не наживете язвы.
 Розмари устало вздохнула. Стоит ли стараться? Она никогда не пыталась быть дружелюбной с Уиллисом, потому что не знала, как он отреагирует. Что, если рассмеется ей в лицо? Она опять окажется дурой.
 Розмари уронила голову на руки. Господи! Пусть происходящее окажется дурным сном! Впрочем, Уиллис превратил ее жизнь в кошмар много лет назад, так что надеяться не на что.
 — Розмари, сделай первый шаг, — продолжала увещевать подругу Кирби. — Уиллис — не дурак, он пойдет тебе навстречу. По крайней мере, ты легче переживешь его присутствие.
 — Конечно, — поддакнула Эиджи. — Ты же ничего не теряешь!
 Можно подумать, у нее осталось что терять. С другой стороны, Розмари знала — они с Уиллисом могли бы стать друзьями, если бы захотели. Раз уж комета хулиганит с ее сердцем, вполне вероятно, что она наведет порядок в мозгах Уиллиса.
 — Ладно, — сдалась Розмари. — Рискну разочек. И пусть попробует не ответить! Тогда ему не жить!
 — Люди меняются, — тихо произнесла Энджи. — Дай ему шанс.
 — Дам. Но только один, — отрезала Розмари. — Не больше.




 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


 Уиллис вытер о плечо потный лоб, протер очки серой футболкой и ладонью пригладил взмокшие волосы. С работой на сегодня покончено! Он отступил на шаг назад, чтобы осмотреть свое творение.
 Телескоп прибыл в Эндикотг сегодня утром, ровно через двадцать четыре часа после приезда Уиллиса Рендома. Но, в отличие от человека, прибор доставили разобранным на миллионы мелких деталей. Уиллис здорово устал, пока перетащил все коробки и свертки на чердак дома Розмари. Время подгоняло, и остаток дня Уиллис провел, «вставляя деталь А в отверстие Б». К моменту возвращения Розмари прибор был полностью собран, установлен и готов к работе.
 Теперь Уиллису не хватало только Бобржиницколоницкого. Невооруженным взглядом комету можно будет увидеть лишь в конце следующей недели. Но если мистер Рендом не ошибся — а он уже давно не путается в математических выкладках! — то комета предстанет его взору нынешней или, в самом крайнем случае, завтрашней ночью. Уиллис уже наблюдал приближение Бобржиницколоницкого к Земле из высокогорной обсерватории в Вестфорде и собрал все возможные на тот момент данные. Собственный телескоп Рендома уступал в размерах вестфордскому, но благодаря новой конструкции обещал дать гораздо больше информации. Разгадка тайны кометы теперь только вопрос времени.
 Уиллис не мог поверить, что наступило долгожданное событие. В течение пятнадцати лет комета взывала к Уиллису Рендому из глубин космоса, и в течение пятнадцати лет Рендом готовился к ее возвращению. Когда они встретились в прошлый раз, тринадцатилетний Рендом запутался в расчетах. Тогда он был просто зелепым юнцом.
 Сейчас Уиллис стал совсем другим. Взрослым, зрелым, образованным. Теперь он отлично разбирался в методиках проведения астрономических наблюдений, знал, как избежать погрешностей в измерениях, и, практикуясь в астрономии, объехал весь мир.
 На этот раз Уиллис собирался вцепиться в комету мертвой хваткой и силой выбить у нее все ответы. Уиллис чувствовал себя хозяином положения, он шел на победный штурм, и от азарта кровь вскипала в его венах.
 Здесь действительно так жарко или только кажется? Уиллис оттянул футболку и промокнул пот с лица. Наверное, духота — единственный недостаток чердака в доме Розмари. Впрочем, достоинства с лихвой компенсируют это неудобство. Во-первых, удачно расположенные окна. Во-вторых, прочный дубовый пол, способный выдержать довольно-таки большой вес телескопа. В-третьих, даже после установки прибора на чердаке осталось много свободного места. Видимо, у Розмари не накопилось иного барахла, кроме нескольких коробок, набитых блокнотами, фотоальбомами и прочими памятками о прошлом. Уиллис взял на себя смелость затолкать вещи Розмари в самый дальний угол. В-четвертых, Уиллис смог устроить напротив входа на чердак что-то вроде кабинета. Он поставил раскладные стол и стул, а возле них сложил необходимые справочники. В-пятых, на чердаке обнаружилось достаточное количество розеток для подключения не только оборудования, но и дополнительного освещения. Но самое главное достоинство заключалось в расстоянии, в физическом расстоянии между Уиллисом и Розмари. Чем меньше шансов, что у Розмари появятся причины навестить своего гостя во время исследований, тем плодотворнее окажется работа.
 Всплеск гормонов — совсем не то, в чем нуждался Уиллис. Меньше всего ученый муж желал сейчас разбираться в причинах своего физического влечения к женщине, которая ненамного умнее золотистого ретривера.
 Быстрый перестук каблучков на лестнице предупредил Уиллиса о приближении Розмари.
 Он надеялся, что она пройдет мимо, игнорируя его присутствие. Утром, перед тем как уйти на работу, Розмари едва снизошла до вежливого приветствия.
 Впрочем, Уиллиса настолько увлекли воспоминания о Розмари в нижнем белье, что она могла огреть его полотенцем по спине, а он бы и не заметил. Сегодня утром Розмари появилась на кухне в рабочей униформе — ослепительно белой блузке и синей юбке. Ее костюм показался Уиллису чересчур эротичным для турагента. Через мгновение Уиллису стало стыдно за свои мысли. Розмари может вырядиться в костюм пасечника, но не станет от этого менее возбуждающей. Она была секс-бомбой в пятнадцать, она осталась секс-бомбой в тридцать. Розмари заведет любого мужчину, если только он не слепой.
 Черт!
 — Уиллис? — Шаги замерли возле лестницы на чердак. — Ты там?
 — Да, — ответил Уиллис, выгоняя из головы неправедные мысли.
 Через несколько секунд голова Розмари показалась из квадратного отверстия в полу, служившего входом. Уиллису стало больно от ее красоты. Великолепное лицо, идеальные черты, правильные пропорции. Замечательная голова. С точки зрения внешности, разумеется. Потому что за прекрасной оболочкой скрывалась безмозглая курица. Глупая, но безумно сексуальная.
 Обычно у Уиллиса половой инстинкт заглушался голодом знаний. Но рядом с Розмари тяга к знаниям таяла, как весенний снег. Все, чего он жаждал, — это исследовать Розмари. Каждый дюйм ее тела. Медленно и тщательно, не упуская ни одной детали, как того требует серьезное изучение. Причем она, во избежание ошибок, должна быть без одежды.
 Розмари оперлась локтями о пол, рассмотрела открывшуюся картину и присвистнула.
 — Ничего себе. Тебе пришлось здорово потрудиться.
 Уиллис кивнул, растаптывая свое необузданное воображение, ибо ничего другого сделать не мог.
 — Я надеюсь, ты не возражаешь, что я передвинул твои вещи.
 — Нет, мне все равно. — Она глянула на коробки в углу. — Честно говоря, я даже не помню, что там хранится. Когда я переезжала, то просто перебросила вещи из своей бывшей комнаты на чердак. Думаю, там собраны остатки моего детства. — Розмари вновь посмотрела на Уиллиса. — Значит, вот оно, твое гениальное детище.
 Уиллис не мог не почувствовать законную гордость.
 — Да. Это — телескоп Рендома. Лучший друг астрономов, астрофизиков и космологов всего мира. Оригинальный прибор, — добавил он весело.
 — Выглядит внушительно, — улыбнулась Розмари.
 Уиллис кивнул. Когда она поняла, что Рендом и не собирается объяснять, как работает прибор, ее улыбка медленно угасла. Интересно, почему? Уиллис задумался. Вдаваться в подробности относительно устройства телескопа и принципов его действия — тратить время впустую. Все равно Розмари ничего не поймет.
 Розмари тем временем забралась на чердак и в изумлении замерла перед телескопом.
 — Ты что-то хочешь спросить? — попробовал пимочь ей Рендом.
 — Нет, — качнула головой Розмари.
 Врет. Уиллис сразу понял это.
 Глаза Розмари сверкали, как огни рождественской елки. Женщину телескоп явно заинтриговал. Но она хочет скрыть свой интерес. Может быть, боится, что Уиллис подумает, будто ей небезразличен он сам или его труд? Или, возможно, она мечтает прикоснуться к настоящей науке, заглянуть в телескоп?
 Она осторожно протянула руку в сторону огромной трубы, но замерла и настороженно посмотрела на Уиллиса, как будто просила позволеНИЯ.
 — Смелее, — ободрил он, странно взволнованный ее интересом. — Ты можешь потрогать его, если хочешь.
 Розмари шагнула вперед. Ее пальцы обвились вокруг цилиндра и заскользили вверх и вниз по всей длине. Уиллис сглотнул, наблюдая за действиями Розмари. Он почувствовал, как пробуждается к жизни та часть тела, которая должна была спать.
 — Он такой огромный, — мягко произнесла женщина.
 — Да, — хрипло согласился Уиллис, убеждая себя, что ему только почудилось, будто Розмари сделала ударение на слове «он».
 — Я не могу поверить, что он твой, — добавила она.
 — Он действительно мой.
 Розмари сжала трубу более уверенно, с нажимом проведя ладонью сверху до основания, а после разжала руку и мягко коснулась пальцем каждой кнопки, которую встретила на своем пути. Уиллис едва сдержал стон.
 Нет ничего общего между движениями ее рук и пожаром в его паху. Просто Розмари сексуальная женщина, вот и все. Ничего удивительного, что она возбуждает его. Уиллис повторил это трижды. Не помогло.
 — Ничего себе, — протянула Розмари. — Удивительная штука.
 — Спасибо, — с трудом выдавил Уиллис. Он откашлялся и, не придумав ничего интеллектуальнее, неловко добавил: — Я рад, что тебе понравилось.
 — Да. Мне очень понравилось. Бесподобно.
 Пожар накрыл Уиллиса с головой.
 Затаив дыхание, он смотрел на Розмари, любовался ее безукоризненным профилем. Солнечный свет, струящийся через открытое окно, золотил темные вьющиеся волосы. Теплый ветерок играл несколькими прядями, загоняя их в вырез блузки, потом оставил локоны в покое и скользнул туда сам. Он шаловливо приподнял ткань, показывая Уиллису тонкое белое кружево под блузкой. Уиллис непроизвольно дернул рукой. Oх, как он хотел бы оказаться на месте ветра, прикоснуться к нежной коже шеи… и ниже… Уиллис заставил себя смотреть и сторону.
 — Сколько же ты успел сделать с тех пор, как окончил школу!
 Уиллис вновь взглянул на Розмари. Ее полные губы изогнулись в предчувствии улыбки, глаза наполнились непонятным теплом.
 — Думаю, я успел завершить два или три настоящих дела, — уклончиво согласился он.
 — И полностью освободиться от того мальчика из прошлого? — покачала головой Розмари, словно увидела что-то, чего не замечала раньше.
 Уиллис зажмурился. Желание вновь нахлынуло на него, скрутило тело в страшном напряжении. Да, в нем ничего не осталось от мальчика из прошлого. Кроме бессмертной чувственной тоски по Розмари Марч, с которой ему никогда не справиться.
 Уиллис торопливо сдернул очки и нашел в кармане носовой платок. Он неистово тер запотевшие стекла, как будто это могло помочь. Без очков Розмари превратилась в туманное пятно, чему Уиллис даже обрадовался. Пятно лишено сексуальности. Пятно не может возбуждать.
 Нo это может сделать память. Память о прикосновениях Розмари к трубе телескопа. Уиллис застонал. Вместо того чтобы вернуть очки на нос, он положил их в карман. Хорошо, что теперь он ослеп. Уиллис вспомнил, как врач предупреждал, что чрезмерные физические нагрузки, в том числе и секс, могут сделать его слепым. Какие дурацкие мысли!
 Уиллис покачал головой, чтобы разогнать туман; потом откашлялся, чтобы прочистить горло. К сожалению, он не мог привести в порядок остальные части тела в присутствии Розмари. Поэтому лишь скрипнул зубами и сел.
 — Знаешь, — осторожно заговорила Розмари непривычно мирным голосом, — по-моему, мы слишком резво начали вчера. Меня впечатляет человек, которым ты стал.
 Уиллис подозрительно посмотрел на туманный силуэт. Наверное, не стоило снимать очки, без которых невозможно увидеть выражение лица. С чего это Розмари внезапно подобрела? Притупляла внимание, чтобы затем нанести новый удар?
 — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Уиллис. Несмотря на близорукость, он понял, что Розмари уставилась в пол, будто стеснялась своих слов.
 — Ты вырос и сделал все, что планировал в детстве, — пробормотала она. — Ты добился всего сам. Ты оставил свой след в науке, как обещал.
 — Пока нет, — возразил Уиллис. — Я должен еще объяснить поведение Бобржиницколоницкого.
 — Этого ты не сможешь.
 — Не смогу? — Утверждение Розмари поставило его в тупик. — Я не смогу? — Розмари повернулась к нему, и теперь Уиллис жалел, что не видел ее лица. Но поздно. Стоит сейчас надеть очки и Розмари решит, что он хочет рассмотреть ее. Однако Уиллис не желал, чтобы Розмари думала, будто он придает значение ее словам. Даже если так оно и было.
 — Нет, ты не сможешь, — уверяла она его. — Но ты разработал телескоп, Уиллис. Он настоящий монстр. Разберешься ты с Бобом или нет, ты уже сделал такое, что многие люди узнают о тебе.
 — Только астрономы, астрофизики и космологи — поправил ее Уиллис. — Широкая публика будет знать обо мне не больше, чем о Бобржиницколоницком.
 — Да, но какая разница? Ты всегда презирал широкую публику.
 Конечно, Розмари говорила правду. Но почему его это так задело? Уиллис знал, что созданием телескопа забронировал место в истории — в истории науки, во всяком случае. Но по некоторым причинам этого ему было мало. Уиллис хотел, чтобы каждый знал его имя. Не только ученые, а все люди Земли. Правда, его деятельность понятна только ученым, поэтому всемирная слана Уиллису Рендому не грозит.
 Уиллиса рассердили собственные мысли.
 — Забудь, Розмари. Ты все равно не поймешь, — отрезал он, скрывая раздражение.
 Розмари опять потупилась.
 — Конечно, где уж мне? — грустно промолвила она. — В конце концов, я всего лишь безмозглая идиотка и глупая курица, не так ли?
 Уиллис задохнулся. Как будто боксер-тяжеловес ударил его в живот. Безмозглая. Глупая. Курица. Идиотка. Именно так он называл Розмари за глаза все школьные годы. Много лет он и не вспоминал эти прозвища. Но Розмари, судя по всему, помнила их постоянно. Жаль, что он не видит ее лица!
 Но к тому времени, как Уиллис надел очки, она уже шагала к лестнице.
 — Розмари! — окликнул Уиллис.
 Она остановилась, не начав спуска, осторожно посмотрела через плечо.
 — Что?
 — Я… — А что, собственно говоря, «я»? «Прошу прощения за поведение глупого ребенка, которым был тринадцать лет назад»? «Извиняюсь за оскорбления более чем десятилетней давности»? Уиллис тяжело вздохнул. — Ничего. Не бери в голову.
 Розмари отвернулась, но Рендом услышал еще одну фразу:
 — Ты будешь обедать и ужинать дома?
 Да! Конечно! Вместо этого он ответил:
 — Нет. Мне надо в город по делам. Думаю, что перекушу там.
 — Хорошо, — кивнула Розмари и шагнула на лестницу.
 И все, что мог сделать Уиллис, — это посмотреть на пустой люк в полу и понять, что он похож на его душу.
 Несколько часов спустя Уиллис, как под гипнозом, рассматривал все тот же выход с чердака. Он сидел на полу у открытого окна рядом с телескопом. В комнате, похожей на пещеру, царила духота. Уиллис наконец оторвал взгляд от проема и повернул голову к окну, подставляя лицо слабому ветерку.
 Тонкий серпик луны, подвешенный высоко в небе, терялся среди миллиардов звезд. Голоса сверчков и кошачьи вопли утонули в музыке Мусоргского, что доносилась из колонок портативного магнитофона. Но, как ни странно, она не заглушала шепот ветра в темных кронах деревьев.
 Ночной Эндикотт дышал миром и спокойствием, как много лет назад. Уиллис взглянул на чacы. Почти три. А он до сих пор не сумел поймать Бобржиницколоницкого в объектив телескопа. Чтобы не терять времени, Уиллис рассматривал достопримечательности галактического масштаба. Но и это занятие уже порядком утомило его. Он устроил перерыв.
 Когда Уиллис присел на пол, его взгляд скользнул по коробкам Розмари. На одной из них лежал фотоальбом с большеглазым котенком на обложке. Котенок держал во рту ромашку и выглядел до отвращения сладким. Уиллис из простого любопытства начал листать альбом, качая головой и улыбаясь картинам невинного детства. Маленькие девочки смеются перед именинным тортом. «Ночевка под открытым небом» — герлскауты у палатки. Девочки постарше с тающим мороженым стоят перед школой. Розмари, Энджи и Кирби улыбались Уиллису с каждой фотографии.
 Он отложил фотоальбом и заглянул в коробку. Под альбомами лежало ежегодное издание Эндикоттской центральной школы 1985 года — альбом выпускного класса. Его, Уиллиса, выпускного класса. Уиллис не заказал себе ни одного экземпляра. Он не желал напоминаний о самом несчастном периоде своей жизни. Но сейчас он не мог сопротивляться желанию заглянуть в прошлое. Не отдавая себе отчета, он открыл желтый кожаный переплет с осыпающимся золотом.
 Фотографии школьной пьесы мгновенно перенесли его на тринадцать лет назад. Постановка называлась «Самый тихий океан». Розмари играла дочь Кровавой Мэри и весь спектакль была облачена в телесного цвета трико, имитирующее наготу островитянки.
 Каждый, кто сидел в зрительном зале, недоумевал, почему Розмари окутана облаком нежного света вне зависимости от происходящего на сцене. Все, кроме гнома Рендома, разумеется. Уиллис занимался освещением.
 Он с улыбкой пролистал еще несколько страниц и остановился, увидев портреты выпускников. Сначала Уиллис нашел собственное изображение и покачал головой от удивления. Вот каким он был — неловким, застенчивым мальчиком, любимым единственным человеком — мамой. После его имени шел список заслуг — длинный и внушительный. Он мог бы быть еще больше, но, видимо, школьные активисты сочли, что титулы типа член химического клуба, клуба физиков, шахматного клуба, латинскоiо клуба, бета-клуба, Национального общества чести и тому подобное недостойны перечисления.
 Со следующей страницы на него пристально смотрела Розмари. Уиллис затаил дыхание. Ее вьющиеся волосы, гораздо длиннее, чем сейчас, струились по обнаженным плечам. Темные глаза искрились от смеха, губы изогнулись в доверчивой улыбке. Воплощенное счастье. С безупречным цветом лица, вздохнув, отметил Уиллис.
 Под фотографией перечислялись заслуги Розмари, и на них всех лежала печать школьной популярности: самый активный болельщик, староста школьного хора, Испанский клуб, школьный драматический театр и другие шикарные общества…
 Да, ничего удивительного, что с первой же встречи они вспыхнули, как вещество и антивещество.
 Уиллис перевернул еще несколько страниц и обнаружил коллекцию автографов одноклассников. Каждый ученик выпускного класса поставил здесь свою подпись. Кроме Уиллиса, разумеется. Все наперебой желали Розмари счастья, любви и много хорошего. «Я всегда буду помнить твой смех», «Оставайся такой же лапочкой» и «Нам с тобой было здорово, правда?».
 Уиллис нашарил в кармане черный фломастер, сдернул зубами колпачок и отыскал на самой последней странице крошечный клочок пустого места. И быстро, чтобы не передумать, набросал мелким почерком: «Розмари, чья красота согревает в зимний день, чья улыбка разгоняет мрак и чей ум всегда будет оставаться для меня чудом. Уиллис Рендом».
 Уиллис захлопнул альбом и бросил его обратно в коробку Только теперь он обнаружил, как бешено колотится его сердце и насколько жарче стало на чердаке всего за одно мгновенье.
 Когда-нибудь, годы спустя, Розмари заберется на чердак, начнет перебиратъ старые вещи и пролистает школьный альбом. Может быть, ее взгляд наткнется на подпись Рендома, и Розмари удивится и задумается, откуда там взялись эти слова.
 И вдруг, нечаянно, случайно, Розмари обнаружит, что сочувствует Уиллису, что не знает, как к нему относиться. И запутается в себе так же, как он.
 И тогда она поймет причину его слов и поступков.
 Ладно.
 Розмари сделала так, как советовали подруги. Она попыталась быть вежливой и милой. Временное помешательство и приближение Боба — вот что заставило ее изображать участие и искреннюю заботу. Розмари стоило больших усилий вести себя ровно и вежливо. Она пробовала загладить оскорбления, нанесенные Уиллису тринадиать лет назад. Выбросила белый флаг в надежде, что Уиллис поступит так же. Но вместо этого он втоптал ее в грязь большим грязным пехотным ботинком.
 Прекрасно.
 Розмари упала на диван с порцией орехово-шоколадного мороженого и пошарила вокруг подушки в поисках пульта к телевизору. Четыре дня прошло с тех пор, как она попробовала попмириться с Уиллисом, но до сих пор испытывала жгучую боль от презрения, которым окатил ее мистер Всезнайка.
 «Ты все равно не поймешь».
 Розмари постоянно слышала эту фразу… Да, она действительно никогда не могла уследить за ходом мыслей Уиллиса. Она не представляла, как можно с такой легкостью переваривать огромное количество информации. И, честно гаворя, не испытывала ни малейшего желания учиться. Ее вообще не интересовала наука. Но это вовсе не значило, что Розмари безразличен окружающий мир. Это значило лишь, что ей не о чем разговаривать с Уиллисом Рендомом.
 С тех пор Розмари не утруждала себя вылазками на чердак, а Уиллис — совместными обедами и ужинами.
 У Уиллиса был шанс, но он его не использовал. Розмари решила, что теперь война в полном разгаре. Они не любили друг друга в школе. Они не любят друг друга сейчас. Какая разница, что они повзрослели? Широкие плечи и синие глаза — еще не причина для любви. Для вожделения и секса — возможно. Но не для любви. Даже воля всех комет вселенной не заставит Розмари совершать глупости. Она знала, что способна на многое, но только не на лицемерие.
 Она просто будет избегать Уиллиса, пока не закончится визит Боба. До сих пор проблем не возникало. Уиллис работал почти всю ночь, а почти весь день спал. Когда Розмари уходила на работу, он укладывался, когда возвращалась — сидел на чердаке. Раз или два он спускался, чтобы совершить набег на холодильник или позвонить. Но в целом они блаженствовали каждый в своем углу.
 Скай запрыгнула на кушетку, чтобы присоединиться к хозяйке. Розмари подозрительно взглянула на кошку.
 — Где ты пропадаешь последнее время, дорогая? Не просветишь меня, где провела прошлую ночь? Я отлично знаю, в моей постели ты не спала.
 Скай потянулась, села и посмотрела на хозяйку с выражением «не суй свой нос куда не просят», которое отлично знакомо всем владельцам кошек.
 — Хм, — фыркнула Розмари, — только не говори мне, что мурлыкала с равнобедренным котом. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем огромный выродок, сидящий на научной диете. Мистер Кошачий Всезнайка разобьет твое сердце.
 Скай подняла лапу и принялась беззаботно умываться.
 Розмари еще раз предупредила кошку о вреде увлечения синими глазами и вернулась к телевизору. Она долго переключала с канала на канал, пока не наткнулась на титры «Могилы Лигейи». Отлично. Режисеер Роджер Корман. Что ж, скучать не придется. Розмари когда-то уже смотрсела этот фильм, но с удовольствием посмотрит еще раз. Она выключила лампу, гостиная погрузилась в полную темноту, которуго едва разгоняла синева экрана.
 На середине фильма, когда Винсент Прис встретил очередное жуткое привидение, Уиллис без стука вошел в комнату, склонился над Розмари и тихо окликнул ее.
 Она с воплем вскочила с дивана. Скай с мяуканьем метнулась к двери. Уиллис отшатнулся, широко распахнув глаза, словно его преследовал крылатый баньши  [2] .
 — Что?.. — крикнул он. — Что, черт возьми, случилось?
 Розмари прижимала руку к горлу и судорожно хватала ртом воздух. Ее сердце бешено колотилось под желтой ночной рубашкой с надписью «Туристические агенты всего мира делают это». Розмари боялась, что оно разорвет грудь и выпрыгнет наружу.
 — Псих, — задыхаясь, произнесла она. — Ты что, решил напугать меня до смерти?
 — Н-нет, — пробормотал Уиллис, который тоже еще не успел успокоиться. — Я только хотел спросить, нет ли у тебя запасных батареек.
 — Б-батареек?
 — Да. Надо вставить в калькулятор. Я забыл прихватить из дома кое-какую мелочь.
 Розмари вздохнула еще раз и кивнула в сторону кухни.
 — Если они у меня и есть, в чем я сильно сомневаюсь, то лежат в ящике под холодильником.
 — В каком? Верхнем или нижнем?
 Розмари попробовала вспомнить и поняла, что не может. В одном из ящиков хранилось барахло, которое — она точно знала — ей не нужно, но теоретически могло пригодиться, поэтому у нее не поднималась рука его выбросить. В другом лежали вещи вроде батареек, которыми Розмари пользовалась, но очень редко. Время от времени мелкие предметы кочевали из одного ящика в другой, так что батарейки могли быть где угодно.
 — Я поищу сама, — вздохнула Розмари.
 Она прошла босиком через столовую к кухне, где судорожно потрескивала лампа дневного света над мойкой, вспыхивая синими бликами — такими же, как в фильме про вампиров. По спине пробежал жутковатый холодок, и Розмари замерла на пороге. Уиллис, шедший за ней по пятам, толкнул ее в спину.
 Она упала бы, но Уиллис схватил ее за талию и потянул на себя. Инстинктивно Розмари вскинула руки и вцепилась пальцами в широкие мускулистые плечи. Тонкая ткань футболки не скрывала выпуклостей мышц. Розмари медленно провела ладонью по мужской груди. По телу Уиллиса пробежала дрожь. Надо отстраниться, но Розмари ничего не могла с собой поделать. Она наслаждалась близостью Уиллиса.
 Определенно, он заботился о себе с тех пор, как покинул Эндикотт. Среди ее знакомых ни один не имел такой отличной фигуры, таких тренированных мышц, такого сексуального тела.
 Не то чтобы у Розмари было много мужчин. В школе вокруг нее вертелась уйма парней, некоторые с отличными фигурами. Но что хорошего в сильном красивом теле, когда абсолютно не представляешь, что с ним делать? Розмари, безусловно, относилась к самым красивым девушкам школы, но у нее хватило ума воздержаться от секса. Она не чувствовала себя готовой к физической близости.
 Когда Розмари повзрослела, она узнала, что такое секс, на личном опыте. Но, увы, ей не хотелось продолжать свое образование в этой области. До нынешнего сентября, пока она не встретила бесподобного красавчика Уиллиса.
 Она отвела глаза от сильной шеи и скользнула взглядом по твердой линии подбородка, остановилась на красивом изгибе нижней губы. Ничего себе. Розмари поняла, как тесно она прижимается к мужчине. Уиллис приоткрыл рот. Розмари замерла. Сейчас он наклонится к ней и…
 — Розмари!
 Мечты испарились без следа. Розмари проглотила застрявший в горле комок.
 — Все нормально?
 Она медленно кивнула, зачарованная бархатным голосом. Все, что она смогла выдавить, прозвучало как слабое мычание.
 — Я думаю, ты уже можешь отпустить мои плечи.
 Смысл сказанного не сразу дошел до нее. Она опустила взгляд и увидела, как ее ладонь предательски комкает воротник футболки. Розмари отдернула руку и поспешила разгладить складки на мягкой ткани. Сердце Уиллиса тут же бешено заколотилось под ее ладонью. Прежде чем Розмари поняла, что произошло, Уиллис сжал ее запястье и отвел женскую руку в сторону.
 — Где батарейки? — процедил он сквозь зубы.
 Розмари залилась краской и отскочила в сторону. Нет, ради Бога, только не это! Нельзя, чтобы Уиллис догадался, как она страдает. Не надо, чтобы он знал! Пусть уедет и навсегда позабудет безмозглую идиотку Розмари.
 Она просто хочет его. Это не более чем влечение плоти. Жажда мужского тела. Вожделение.
 И кто, скажите на милость, не возбудится при виде такого мужчины? Человек, отдаленно напоминающий Уиллиса, мог бы стать секс-символом Америки. Какая разница, что его характер похож на терку, что он презирает обычных людей, что его раздражает все на свете? Тяга к нему — всего-навсего сексуальное желание, пусть и сумасшедшее. Страдать по Уиллису глупо. Но желать его — вполне нормально.
 Тем более что к их городку приближается комета. Розмари не слишком доверяла легендам, которые разрослись вокруг Боба за последние годы, но слова Энджел, будто в ее эмоциях виноват не мужчина, а комета, запали и душу Розмари.
 И чем дальше, тем больше и больше они ей нравились. Пусть кто-нибудь попробует возразить, что Боб ни при чем! Комета всегда приносила уйму неприятностей Эндикотту, штат Индиана.
 Розмари подергала верхний ящик. Он открылся, и Розмари в изумлении уставилась на царивший там хаос. Пока она копалась в ящике, Уиллис беспокойно мялся сзади.
 — Что? — спросила Розмари, не оборачиваясь.
 — Я молчал, — пробормотал Уиллис.
 — Да, но ты о чем-то думаешь, — возразила она, бессмысленно роясь в старье.
 — Конечно, — поколебавшись, согласился он. — Я всегда о чем-то думаю. Не прекращаю ни на минуту.
 — Значит, это стало проблемой.
 — Что?
 Сообразив наконец, что в верхнем ящике нет батареек, Розмари с трудом задвинула его и открыла нижний.
 Она уже перебирала содержимое второго ящика.
 — Иногда он должен отдыхать. Я имею в виду мозг. Нехорошо думать все время.
 — Ну, конечно, тебе лучше известно!
 Хватит! Розмари хлопнула ящиком, обернулась и ткнула указательным пальцем в грудь Уиллиса.
 — Да, мне лучше известно, — громко повторила она, удивляясь своему ровному голосу. — Ты постоянно умаляешь мой интеллект. Я не дура, Уиллис. Нет. А теперь вали отсюда, иначе я… я…
 Он ухмылялся.
 — Что же ты сделаешь?
 Розмари отшатнулась назад. Что она могла? Вышвырнуть его на улицу? Нет. Сбежать сама? Тоже нет. Она внезапно почувствовала себя бесконечно усталой. Розмари опустила руку и грустно взглянула на мужчину.
 — Зачем? — тихо спросила она. — Зачем ты держишь меня здесь?
 Уиллис прикрыл глаза.
 — Я не знаю, о чем ты.
 — Подвинься, Уиллис, — вздохнула Розмари. — Ты крупный и высокий парень. Ты отлично понимаешь, о чем я говорю.
 Он набрал в грудь побольше воздуха и с шумом выдохнул.
 — Нет, не понимаю.
 Их взгляды встретились. Уиллис молча отказывался отступить. Несколько секунд в полной тишине они смотрели друг другу в глаза. Наконец Уиллис отвернулся. И Розмари осенило: Уиллис специально доставал ее, намеренно поддерживал вражду! Он определенно находил все новые способы раздувать пожар войны, вспыхнувшей в далеком детстве.
 Розмари остро ощутила свою беззащитность перед его злым гением. Не зная, что делать, она сложила руки на груди и отвела глаза в сторону.
 — Боже, ты ненавидишь меня, правда? — Розмари скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Уиллис. Но он не проронил ни звука в ответ на ее обвинение. — Послушай меня. Я глубоко сожалею о том, что оскорбляла тебя. Попробуй понять меня, хорошо? Я была беспечным ребенком и не знала, как больно ранят тебя мои слова. Я не хотела тебе зла.
 Конечно, это не совсем так. Она отлично знала, какую боль причиняют случайно брошенные фразы. Она сама плакала по ночам от обидных замечаний Уиллиса… Она собралась с силами, перевела взгляд на его лицо и… Уиллис с огромным интересом рассматривал что-то за ее спиной. Очевидно, холодильник.
 — Но мне кажется, — мягко продолжила Розмари — я не единственный человек, швыряющийся оскорблениями. Ты довольно неплохо знал мои слабые места. Твои слова всегда попадали в цель.
 Уиллис молчал, по-прежнему изучая холодильник, как будто Розмари не стояла перед ним. Она покачала головой и вздохнула. Что теперь? Яйцеголовые парни вроде Уиллиса не отказываются от своего мнения. Они составляют его раз и навсегда. Уиллис все решил для себя еще в школе. Он никогда не признается, что ошибался.
 — Я не знаю, что сделаю с тобой, Уиллис, — спокойно проговорила Розмари. — Ho я прошу прощения за свое поведение в школе. За гадости, обиды и оскорбления. Если сможешь, прости меня. Пожалуйста.
 Розмари немного подождала ответных извинений. Но они не прозвучали. Жгучая обида захлестнула Розмари. Он мог хотя бы неловко улыбнуться или пожать плечами. Не в силах выносить холодную, безразличную тишину, Розмари, протиснувшись между Уиллисом и столом, бросилась бежать. Она остановилась только в своей спальнe на втором этаже, захлопнула дверь и упала на кровать, глядя в темноту широко открытыми глазами. Верное средство против непрошеных слез.
 Пусть Уиллис сам ищет проклятые батарейки. Может, заодно найдет и свое сердце!




 ГЛАВА ПЯТАЯ


 Он самый настоящий кретин.
 Уиллис сдвинул очки на лоб и отчаянно протер глаза. Возможности телескопа, стоящего перед ним, превзошли самые смелые ожидания. Бобржиницколоницкий находился на пути к Земле и двигался прямиком к Эндикотту.
 Комета следовала намеченным курсом, не откпоняясь от траектории, предсказанной Уиллисом. Это подтверждало его гипотезу о составе и размерах небесного тела. Бобржиницколоницкий — огромное скопление инертных газов и…
 И, черт побери, Уиллиса заботили совсем другие вещи! Когда мужчина смотрел на бескрайние просторы Вселенной, он видел печальные глаза Розмари.
 «Боже, ты ненавидишь меня, правда?»
 Спокойный голос звучал как раскаты грома в десятибалльный шторм. Вместо мощной музыки Мусоргского, вырывающейся из колонок магнитофона, вместо музыки, которая всегда окрыляла Рендома, он слышал вопрос Розмари, многократно повторенный эхом памяти.
 «Боже, ты ненавидишь меня, правда?» Если бы он мог! Уиллис мрачно усмехнулся. Если бы он мог ненавидеть ее, как легко жилось бы на свете! Если бы мог смириться с привлекательностью Розмари, которую он не в состоянии понять и объяснить! Если бы…
 А может, во всем виновата комета? Хотя Уиллис с презрением относился к мифам, сопровождающим появление Бобржиницколоницкого, сейчас он дошел до того, что готов был согласиться: в сказках есть доля истины. Чем же еще объяснить его страдания по Розмари? Последний визит Бобржиницколоницкого совпал с началом выпускного года. С началом бешеной влюбленности.
 Ого! Значит, байки не врут?! Это — комета!
 Уиллису пришлось напомнить себе, что чувства к Розмари намного пережили свидание Бобржиницколоницкого с Землей. Комета улетела, а любовь осталась. В течение пятнадцати лет Уиллиса преследовал образ прекрасной напарницы с химического практикума. Его мысли, как спутник вокруг планеты, постоянно вертелись вокруг Розмари. В комете дело или нет, но Розмари всегда будет привлекать его. Закон, так сказать, всемирного тяготения.
 Уиллис вернул очки на нос и увидел кота, сидящего на одной из коробок Розмари.
 — Где ты пропадал, дружище? — спросил он Изоскелеса. — Я не видел тебя несколько суток.
 Кот моргнул, громко мяукнул и принялся вылизывать лапу, абсолютно игнорируя реплику хозяина.
 — Скажи на милость, где ты скрывался? Только не вздумай говорить, что со Скай, — продолжал отчитывать кота Уиллис. — Держись подальше от маленькой полосатой кошечки нашей хозяйки. Ясно?
 Изоскелес закрыл глаза и ничего не ответил.
 — Да, ты прав, — кивнул Уиллис. — Пора устроить перерыв.
 Он в последний раз посмотрел на комету, сделал еще несколько пометок в блокноте, набросал дополнительные замечания и наконец встал с табурета. Взглянул на часы, пытаясь вспомнить, когда он нормально ел в последний раз. С ума сойти! Это было прошлой ночью.
 Уиллис нахмурился, прикидывая, сидит ли Розмари, как обычно, перед телевизором или отправилась спать. Интересно, как она умудряется просыпаться каждое утро? Наверное, Розмари относится к числу тех людей, что в состоянии работать, потратив на сон всего несколько часов.
 Неудивительно, она ведь не занимается умственной деятельностью.
 «Остановись!» — приказал себе Уиллис. Почему он отказывает ей в интеллекте, даже когда ее нет рядом? Почему он постоянно отпускает колкие замечания в адрес Розмари?
 Уиллис тяжело вздохнул. Видимо, таким образом подсознание постоянно напоминает ему, что влюбляться в Розмари Марч вредно для здоровья и, главное, для головы.
 Влюбившись, он попадет в беду. Неужели он в самом деле обречен на тот же шквал чувств, что и в детстве? Конечно, нет. В тринадцать лет мальчики возбуждаются почти постоянно. В его же возрасте уровень гормонов в крови все еще очень высок, но уже не диктует свою волю рассудку.
 Он не мог влюбиться в Розмари! Если люди любят друг друга — у них одинаковые чувства, одинаковые потребности, одинаковые желания, цели, стремления. Любовь — это слияние двух душ. С точки зрения науки такое возможно в единственном случае — когда у людей много общего. У них же с Розмари этого общего слишком мало. Вернее, его попросту нет.
 Поэтому неважно, что за пожар охватил Уиллиса. Это не любовь. Похоть? Возможно. Желание? Конечно. Потребность? А почему бы и нет? Но любовь? Никогда!
 Покончив с размышлениями, Уиллис вытер потный лоб подолом синей футболки. Что ж, пора вниз. Пехотные ботинки застучали по ступенькам лестницы. Гудение телевизора вторило им тихим эхом. Дверь спальни Розмари оказалась распахнутой настежь. Значит она еще не спит. Не там, во всяком случае.
 Уиллис миновал последнюю ступеньку и остановился.
 С экрана скалились зеленые вампиры из малобюджетного ужастика, а Розмари преспокойно спала на диване. Темно-зеленая ночная рубашка с Винни Пухом и Тигром обернулась вокруг бедер, красные носки спустились до лодыжек. Непослушные завитки волос падали на лоб, закрывали глаза. Розовые губы слегка приоткрылись… На полу, около дивана, стоял пустой стакан из-под мороженого, вылизанный, судя по всему, кошачьим языком.
 Уиллис медленно приблизился к Розмари. Почему, черт возьми, она каждый вечер проводит перед телевизором, вместо того чтобы прогуливаться по парку с местными ловеласами? В школе Уиллис не успевал глазом моргнуть, как Розмари обзаводилась новым кавалером. Она встречалась с футболистами, баскетболистами, бейсболистами, диджеями, членами школьного совета… Каждый парень Эндикотта мечтал, чтобы Розмари Марч стала его подружкой. Так почему она сидит дома в полном одиночестве?
 Уиллис сделал еще несколько шагов мимо дивана, пытаясь не замечать плавную линию ног и бедра цвета сливок, которые выглядывали из-под мягкой ткани ночной рубашки. Попытался — и не смог. Боже, у нее сексуальны даже колени! Он склонился над ней. Всего несколько дюймов отделяло его от прекрасного лица. Он ощутил ее глубокое дыхание. Как крепко она спит!
 Не задумываясь, что делает, Уиллис протянул руку и отвел несколько вьющихся прядей с высокого лба. Розмари слабо вздохнула, но не проснулась. Ее раскрытая ладонь лежала на подушке, запутавшись пальцами в волосах. Уиллису страстно захотелось освободить ее пальцы, взять ладонь в руку и поднести к губам Он с трудом подавил этот импульс.
 Ладонь Розмари пересекали две слабые линии. Линия головы и линия сердца, вспопчнил Уиллис. Одна из его подруг увлекалась подобными вещами, но не посвящала в них Уиллиса. Жаль. Уиллис внимательнее взглянул на руку. Одна линия убегала вверх и влево. Другая уходила вправо. Сердце и голова никогда не встретятся, не сойдутся вместе.
 Уиллис легко провел пальцем по ладони. Мягкая и теплая. Розмари всегда выглядела символом мягкости и теплоты. Уиллис вспомнил как часто он мечтал уткнуться в ее теплые свитеpa, спрятать лицо на ее маленькой груди и полностью скрыться от сухого мира математических формул.
 Вот так действовала на него Розмари. Мечта о мягком теле Розмари — девочки, которая очаровала его в детстве, — иногда полностью парализовывала мыслительный процесс. Когда он должен был вычислять логарифмы и доказывать теоремы, когда он должен был рассматривать законы квантовой механики, он представлял ее rубы на своих губах, ее руки на своих плечах, ее…
 Тихий стон прервал мысли Уиллиса. Он взглянул на Розмари. Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Мгновение она смотрела на него туманным, нежным взором, ее пальцы медленно скользили по мужской руке. Уиллис подумал, что именно так Розмари будет смотреть на человека во время чувственной любовной игры. Через секунду Розмари проснулась. Ее глаза сузились, пальцы выпустили руку Уиллиса и сжались в кулак. Розмари села.
 — Чего ты хочешь? — грубо спросила она.
 Уиллису потребовалась целая минута, чтобы вынырнуть из сексуальных фантазий и вернуть себе голос. Наконец он прочистил горло и отвеТИЛ:
 — Э… я… — Его пристальный взгляд блуждал по бедрам Розмари, которые обнажились еще сильнее, по стройным ногам…
 Розмари поняла, что изучает Уиллис, натянула рубашку на колени и повторила:
 — Уиллис, что ты здесь делаешь? Чего ты хочешь?
 Он глубоко вздохнул и заставил глаза подняться вверх. Слабый румянец на щеках Розмари стал пунцовым, а Уиллис никак не мог вспомнить, что он собирался делать в ее гостиной.
 — Я… э-э-э… — начал он во второй раз. И мысль, которая так мучила его несколько минут назад, сама выпрыгнула на волю:
 — Почему ты сидишь дома одна? Почему ты каждый вечер смотритпь телевизор?
 Розмари от удивления распахнула глаза.
 — Ну, ты даешь, Уиллис!.. Как же ты не догадался! Телевизор подвергает мой куриный мозг гораздо меньшим испытаниям.
 На сей раз покраснел Уиллис. Им овладели злость и смущение одновременно.
 — Я имел в виду не это!
 Ах, не это…
 — Я хотел спросить, — мужественно продолжил он, — почему ты… ты…
 — Что — я? — потребовала продолжения Розмари.
 — Как получилось, что ты ни с кем не встречаешься?
 Розмари нащупала подушку и выставила ее перед собой, как щит.
 — Почему ты спрашиваешь?
 — Забудь, — внезапно отрезал Уиллис, поворачиваясь к Розмари спиной, — забудь мой вопрос.
 — Ладно, попробую, — донеслось до него.
 Уиллис медленно зашагал по лестнице и внезапно замер на последней ступеньке. Черт возьми! Он пришел к Розмари, чтобы попросить прощения. А вместо этого обидел ее снова. Кретин! Он бегом спустился вниз и опять остановился перед диваном.
 — Я хочу извиниться перед тобой, Розмари. Я сожалею о своем поведении вчера вечером. Я не имел никакого права разговаривать с тобой в таком тоне.
 С минуту Розмари изучала Уиллиса. Когда он отважился взглянуть на нее, то увидел только выражение крайнего недоверия.
 — Вчера вечером? — переспросила Розмари.
 Уиллис молча кивнул.
 — Ты извиняешься только за вчерашний вечер? Только за него?
 Вот он, шанс! Розмари дает ему возможность попросить прощения за прошлую вражду. Все, что надо сделать, — это произнести короткую фразу: «Мне жаль, что я так мерзко поступал с тобой в школе». Дюжина слов — и он свободен. «Мне жаль, что я…» Уиллис знал: стоит предложить Розмари мир, и перед ними обоими откроются удивительные перспективы. Они могли бы, как и положено взрослым людям, подробно изучить огонь, который сжигает их обоих. Они могли бы…
 Но произнес он совсем не то, что собирался.
 — Все, о чем я говорил тебе вчера, — полная ерунда. Я прошу прощения, что обидел тебя. — И замолчал. О прошлом не было сказано ни слова.
 — Хорошо, — кивнула Розмари.
 — Значит, ты простила меня? — спросил он сквозь сжатые зубы.
 — Я простила тебя за вчерашнее поведение.
 Вот! Он получил, чего хотел. Он сыт по горло изучением их совместного прошлого. Он изучает комету, это важнее остальной жизни.
 — Прекрасно, — пробормотал Уиллис.
 — Прекрасно, — эхом отозвалась Розмари.
 — Значит, разобрались?
 — Разобрались, — подтвердила женщина.
 Итак, вопрос закрыт. Пора идти. Но Уиллис все еще стоял перед Розмари.
 — Хочешь посмотреть на комету? — импульсивно спросил он, удивляясь сам себе.
 Розмари изумилась не меньше его. Она изогнула брови.
 — Увидеть Боба? Правда? — Из темных глаз пропали остатки сна.
 Ее интонации лучше любых слов показали, что она хотела, очень хотела.
 Уиллис чуть было не исправил Боба на Бобржиницколоницкого. Но удержался.
 — Да. Все остальные увидят его только завтра ночью. Но если ты хочешь опередить их — добро пожаловать к телескопу.
 Она мило улыбнулась ему, и у Уиллиса что-то оборвалось внутри. Розмари действительно интересовалась его работой.
 — Пойдем, — сказал Уиллис, бросая нетерпеливый взгляд на лестницу. — Обещаю, ты не видела ничего подобного. И не увидишь в следующие пятнадцать лет, — с улыбкой добавил он.
 Уиллис предлагал ей целый мир. Он затаил дыхание в ожидании. Наконец Розмари кротко улыбнулась ему. Уже неплохо. Лучше, чем прежняя ненависть.
 — Я хочу взглянуть на приближение Боба, — произнесла она.
 — Тогда пойдем.
 Розмари немного поколебалась перед тем, как отбросить с колен подушку и подняться с дивана. К счастью, ее ночная рубашка опустилась до колен, но и они будили воображение Уиллиса. Быстро развернувшись, мужчина пошел к лестнице. Пусть Розмари идет следом. Он не мог рисковать, глядя на ее ноги.
 Его магнитофон все еще выдавал «Ночь на Лысой горе» Мусоргского, когда они оказались на чердаке. Розмари замерла. Ее поразила не только музыка, но и ее громкость.
 — Ничего себе, — пробормотала она. — Ты можешь думать в таком шуме?
 — На самом деле я не могу думать без этого, — покачал головой Уиллис. — Я люблю, когда во время изучения Вселенной меня окружает рев хаоса. По-моему, очень соответствующая музыка.
 — А я, когда работаю, слушаю быстрые песни с четким ритмом, под которые легко танцевать.
 Уиллис сдержал готовую вырваться насмешку и спросил:
 — Неужели турагенты много танцуют во время работы?
 — Только когда их боссы уезжают из офиса, — улыбнулась Розмари.
 Уиллис опустился на табурет перед телескопом и занялся настройкой окуляра на комету. Убеждая себя, что он всего лишь поддерживает беседу, Уиллис поинтересовался:
 — Что заставило тебя стать турагентом? — Он смотрел в телескоп и не видел лица Розмари.
 — Я всегда хотела путешествовать, — немного натянуто сообщила Розмари. — Мне казалось, турагенты бывают во многих местах…
 Уиллис оторвался от телескопа. Розмари нервно теребила рукав ночной рубашки.
 — Но миссис Марч говорила, что ты страдаешь морской болезнью, клаустрофобией…
 — Да, — прервала Розмари унылый перечень. — Но я не знала этого, пока не начала путешествовать. К тому времени стало слишком поздно что-то менять. Я не умела ничего другого. — Розмари вздернула подбородок. — Кроме того, мне нравится моя работа. Даже если я не могу путешествовать сама.
 — Значит, ты — турагент, который не путешествует, да?
 — Да. А что, это плохо? — с тревогой спросила Розмари.
 Уиллис покачал головой.
 — Нет. Просто любопытствую, вдруг ты захочешь переехать в другой город…
  В Бостон, например. 
 Мысль ворвалась в сознание без предупреждения, и Уиллису пришлось здорово постараться, чтобы прогнать ее прочь. Только этого не хватало! Он представил, как Розмари является в Бостон и переворачивает его жизнь с ног на голову. Он уже видел лица коллег при знакомстве с Розмари. У них потекли бы слюнки от одного взгляда на нее. Но вот она открывает свой прелестный ротик, спрашивает что-нибудь про квантовую физику, и они в недоумении переводят глаза на Уиллиса, безмолвно вопрошая, где он растерял свой блестящий ум.
 — Я люблю Эндикотт, — ответила Розмари, но ее голос говорил еще и о другом. — Здесь мой дом, мои друзья. Зачем мне куда-то ехать?
 Уиллис пожал плечами.
 — Не знаю. Есть много мест, достойных посещения. — И, не в силах больше контролировать все сразу, выпалил:
 —Бостон безумно красивый город. Он может очаровать тебя на всю жизнь.
 Розмари прищурилась.
 — Похоже на приглашение.
 Уиллис побагровел.
 — Это не приглашение, — медленно проговорил он, желая расставить все точки над «i».
 — Ладно, — глубокомысленно согласилась Розмари. — Не приглашение. Все равно, спасибо за предложение.
 — Это не предложение, — торопливо возразил Уиллис. Господи! Они же повторяют диалог по поводу «неприглашения-непредложения» Розмари относительно ужина. Неужели она испытывала те же ощущения, что и он?
 — Хорошо, — прервала его размышления Розмари, — пусть не предложение. Не важно, потому что я не хочу ехать в Бостон. Я вообще никуда не хочу уезжать. Я останусь в Эндикотте на всю жизнь, договорились?
 Ему показалось, или в ее голосе действительно звучала тоска? Неуверенность. Раздражение. Сомнение. Все что угодно, кроме довольства.
 Уиллис вновь заглянул в окуляр телескопа, настраивая фокус.
 — Прекрасно, Розмари. Ты хочешь жить и умереть в Эндикотте. Хватит об этом.
 — Что значат твои слова?
 — Ничего, Розмари, ровным счетом ничего, — вздохнул Уиллис и поймал комету в центр объектива.
 На самом деле Уиллис был не прав, и понимал это. Его слова значили очень многое. Например, то, что Розмари отлично вписывается в пейзаж городка на юге штата Индиана. Круглые холмы с покатыми склонами, ясные синие небеса и неторопливое, размеренное течение жизни. Розмари целиком принадлежала Эндикотту. Когда закончится Фестиваль кометы, Уиллис оставит эту женщину позади вместе с другими воспоминаниями.
 Таким, например, как воспоминание о Розмари Марч, уходящей с выпyскного бала под руку с Уолтом Запфелем, капитаном бейсбольной команды. Одной рукой Розмари придерживала золотой обруч на темных кудрях, другой — подол платья медового цвета, которое ветер норовил поднять выше колен. И вдруг Розмари обернулась через плечо и улыбнулась Уиллису.
 Улыбнулась ему!
 Она улыбнулась по-настоящему, без привычного сарказма или иронии. Розмари послала ему теплую задумчивую улыбку, от которой у него сжалось сердце и перехватило дыхание. В этой улыбке жила нежность и печаль от расставания. Улыбка обещала, что Розмари будет тосковать без Уиллиса, будет помнить о нем, будет ждать его… А потом Уолт обнял ее за плечи и притянул к себе. Розмари отвернулась…
 Уиллис вспоминал эту улыбку в черные минуты своей жизни.
 Его душа по-прежнему здесь, в Эндикотте, а не в Бостоне и Кембридже, где он создал себе абсолютно новую жизнь. Жизнь, весьма далекую от существования маленького прыщавого мальчика.
 «Но если это правда, — продолжал размышлять Уиллис, — почему я представлял мягкую, нежную Розмари каждый раз, когда смотрел на пустую половину своей кровати в кембриджской квартире?»




 ГЛАВА ШЕСТАЯ


 Боже, что на сей раз она сделала не так? Чем вызвала его недовольство?
 Прежде чем Розмари успела спросить, Уиллис поднялся с табурета у телескопа, отошел в сторону и кивнул на освободившееся место. Розмари неуверенно опустилась на сиденье. Слегка опасаясь, что она что-нибудь сломает, женщина осторожно дотронулась до трубы и склонилась к окуляру.
 Розмари изменилась в одно мгновение. Поднятые плечи расслабленно опустились, губы удивленно приоткрылись. Она стала похожа на маленькую восхищенную девочку.
 — Ох, Уиллис, — прошептала Розмари, — это бесподобно. — Это Боб?
 — Бобржиницколоницкий, — поправил он низким голосом.
 — Это просто… просто… — Она задержала дыхание и замолчала на несколько долгих минут.
 — Красиво, правда? — спросил Уиллис.
 Розмари кивнула, потрясенная открывшимся зрелищем. Ее взору предстала необыкновенная красота. Сверкающее бело-голубое облако плыло по черному бархату, усеянному алмазными брызгами звезд. Бобржиницколоницкий находился за миллионы километров, а выглядел так, будто стоит протянуть руку — и ты коснешься хоодной блестящей пыли.
 Розмари как зачарованная смотрела на то, что совсем недавно было не более чем крохотной точкой света в безбрежном океане космоса.
 — Не удивительно, что тебя покорил этот материал, — мягко проговорила Розмари.
 Она услышала, как Уиллис подошел и стал за ее спиной.
 — Розмари, — сказал он, подаваясь вперед, — позволь показать тебе, как ты говоришь, «этот материал» с другой стороны.
 Она чуть отодвинулась, когда Уиллис склонился к телескопу — естественно, одновременно он склонился и к Розмари! — и нажал на большую кнопку в основании окуляра. После этого он оказался еще ближе к Розмари, поскольку заглянул в окуляр и принялся что-то регулировать на панели, попутно объясняя, что меняет фокус. Розмари едва дышала. Их разделял всего дюйм.
 Розмари слышала запах хвои и мускуса, ощущала жар его тела. Ей казалось, что Уиллис окутывает ее, что они сливаются в одно целое. Неожиданно Уиллис коснулся грудью ее плеча. Они оба вздрогнули и замерли. Ни один из них не спешил отодвинуться.
 Розмари внезапно поняла, что ей достаточно легкого поворота в сторону, чтобы обвить шею Уиллиса, прижаться к его сильному телу, зарыться лицом в его грудь. Или поцеловать в губы. Если, конечно, она хочет. О Господи! Розмари осознала, что хочет именно этого, только этого, и ничего, кроме этого.
 Она почувствовала, как ее руки потянулись к Уиллису. Нет! Розмари сглотнула, вспоминая презрение, сочившееся из голоса при словах «этот материал». Он издевался над ней! Справившись с эмоциями, она отвела глаза от Уиллиса.
 Он опять отошел от телескопа и снова кивнул на окуляр. Теперь Розмари видела хвост кометы. Два длинных шлейфа, желтовато-белый и почти прозрачный синий, тянулись за светящимся ядром. Она в изумлении покачала головой.
 — Что такое комета, Уиллис? — машинально спросила Розмари. — Не расскажешь в двух словах? Так, чтобы могли понять примитивные людишки вроде меня. В конце концов, я не собираюсь напрягать свои куриные мозги.
 Он судорожно вздохнул.
 — Комета — большой кусок льда и грязи, несущийся через космос, — ответил он.
 — Как может лед гореть?
 — На самом деле он не горит, — пояснил Уиллис. — Он светится.
 Не отрывая взгляд от окуляра, Розмари поинтересовалась:
 — Хорошо, как может светиться кусок льда?
 Уиллис снова вздохнул. Розмари подумала, что, наверное, ему не хочется растолковывать столь сложные вещи, как свечение льда в космосе, идиотке с двумя извилинами в голове.
 — Ладно, забудь, — торопливо бросила Розмари, оборачиваясь к мужчине. — Будем считать, я ничего не спрашивала.
 — Розмари, — нетерпеливо перебил Уиллис и замолчал, будто собирался говорить дальше, но искал подходящие слова. Несколько секунд он пристально смотрел на нее, потом взял стул и сел рядом.
 — Ядро кометы, ее центр, является скоплением льда и осколков. Ядро кометы твердое. Но, пролетая через Солнечную систему, часть льда под воздействиeм тепла испаряется, превращается в газ. Солнечный свет возбуждает молекулы газа и заставляет их светиться слабым синеватым светом. Другая часть хвоста кометы состоит из осколков, которые отражают солнечный свет, как Луна.
 Розмари улыбнулась.
 — Смотри-ка, я все поняла. Это не так уж трудно. Может быть, я не настолько глупа, как кажусь, а?
 — Розмари… — начал Уиллис и остановился, будто не знал, как продолжить, лишь пристально смотрел на нее.
 — Уиллис, ради всех святых, — мягко попросила Розмари, — если тебе есть что сказать, то говори. Умоляю тебя, не молчи и не глазей на меня так, словно я противный микроб под микроскопом, а ты должен найти лекарство против него.
 — А что, я так смотрел? — недоверчиво изогнул брови Уиллис.
 — Да, — кивнула Розмари и уставилась в пол.
 — В таком случае — прошу прощения. Ты не похожа на микроб.
 Нет. Только на глупую курицу и безмозглую идиотку.
 — Спасибо, что показал мне Боба, — пробормотала Розмари, поднимаясь с табуретки. — Очень мило с твоей стороны.
 — Подожди, не уходи, — встрепенулся Уиллис, и Розмари совершенно точно поняла, что мужчина взволнован. — В телескоп можно увидеть не только комету. Если хочешь, конечно…
 Что-то в интонациях Уиллиса подсказало Розмари, что не стоит уходить столь поспешно: волнение и еще слабая улыбка в уголках губ.
 — Что еще, например? — поинтересовалась Розмари, возвращаясь на табурет.
 — Например… например, Магеллановы облака.
 — Магеллановы облака? — повторила Розмари.
 — Шаровидные скопления, пульсары, квазары, звезды…
 Уиллис с легкостью говорил о тайнах Вселенной, и теплота, которая разлилась внутри Розмари, хлынула наружу.
 — Звезды? — Розмари ухватилась за единственное знакомое слово. Она надеялась, что Уиллис не услышит трепет, с которым она его произнесла. — Какие звезды?
 Уиллис изучал ее со странным выражением лица, словно не знал, как быть дальше, и не ответил на прозвучавший вопрос.
 — Скажи мне, — потребовала Розмари, — какие звезды? Назови мне их имена, Уиллис!
 — Хорошо, — натянуто согласился он. — Можнo увидеть, к примеру, Регул, Альдебаран, Арктур, Процион…
 Пока Уиллис тарабанил незнакомые слова, жар внутри Розмари превратился в настоящую лаву, которая затопила ее сердце, голову, руки и все остальное. Внезапно, с силой врезавшегося в 3емлю метеорита Розмари вспомнила одно напрочь забытое обстоятельство. Она вспомнила свои чувства, которые захлестывали ее каждый раз, когда Уиллис Рендом начинал говорить как ученый.
 Боже мой, как она забыла?!
 Яд юных лет, тайное удовольствие, постыдное желание. Розмари ненавидела Уиллиса со страшной силой. Но возбуждение, охватывающее ее при звуках непонятных терминов, было сще сильнее. Оно налетало, как вихрь, и сметало все на своем пути, стоило Уиллису извлечь из своей умной головы что-нибудь ученое. Сведения, которыми он делился с окружающими, звучали так сексуально! Розмари всегда возбуждала интеллектуальная беседа. О математике. О философии. Об антропологии.
 Уиллис в этом плане мог предложить гораздо больше остальных. Забудьте про бицепсы и трицепсы. Забудьте о широких плечах. Розмари с детства возбуждали люди с высоким IQ  [3] . Интеллектуалы.
 Внезапно Розмари поняла, почему у нее, взрослой женщины, так мало связей с мужчинами. Она не встречала умных, достаточно образованных людей. В городе отсутствовали химики и физики, математики и статисты, экономисты и программисты. А это были именно те люди, в которых нуждалась Розмари. Которых она понастоящему желала. С которыми могла заниматься сексом…
 По сути дела, повторялась школьная история. Розмари встречалась с прекрасно сложенными атлетами и самыми симпатичными парнями города, но ее гораздо больше интересовали те, кто мог рассказать по памяти периодическую таблицу элементов, кто мог непринужденно болтать о молекулярной структуре серной кислоты, кто мог на досуге расщепить атом. В Эндикотте жил только один мальчик, способный на подобные чудеса.
 Уиллис Рендом.
 Энджи и Кирби не ошиблись. Антагонизм Уиллиса и Розмари содержал в себе больше, чем просто ненависть двух язвительных подростков. Напротив, Уиллис сводил ее с ума. Розмари катастрофически тянуло к прыщавому, уродливому, толстощекому гному, который, в свою очередь, считал ее самым глупым человеком на свете.
 — Ох, Уиллис, — прошептала Розмари.
 Надо немедленно бежать прочь, чтобы сохранить хотя бы остатки достоинства.
 Но вместо этого Розмари тихо проговорила: — Уиллис, пожалуйста… расскажи мне еще…
 Уиллис внимательно взглянул на нее.
 — Розмари? — встревожено спросил он.
 — Да? — мурлыкнула она.
 — С тобой все в порядке?
 — Да. Просто прекрасно. — Ее слова звучали слишком медленно и придушенно. Розмари попробовала говорить громче: — Я хочу больше узнать о Вселенной. — В ее голосе появилась легкая хрипотца. — Прошу тебя, Уиллис, поведай мне о ее тайнах…
 — Ладно… ладно, — согласился Уиллис и как-то странно посмотрел на Розмари, прежде чем продолжить. — Отсюда неплохо видны спутники планет.
 Розмари кивнула. Спутники планет. Да, звучит хорошо.
 — Какие именно? — прошептала она.
 — Ну, скажем, спyтники Сатурна. Титан, Рея, Япет, Диона и Тефия.
 Розмари облизала пересохшие губы и вытерла пот со лба.
 — Что еще?
 — Э… Галактики… — Уиллис изучал женщину с явным подозрением.
 — Типа?
 Он поколебался несколько секунд, но все же ответил:
 — Разных типов. Туманность Андромеды, созвездие девы… Мы можем увидеть галактики М87, МЗЗ, НС5128…
 — Да-да, — медленно протянула Розмари, поворачиваясь к Уиллису. — Замечательно, просто замечательно. Что еще?
 Он неловко откашлялся.
 — Ну, если ты хочешь вникнуть в это по-настоящему, мы могли бы поговорить о силе гравитации и законе тяготения. — Он пожал плечами. — О вращательном движении, вращающем моменте и угловом ускорении.
 Розмари одернула ночную рубашку, тонкая ткань которой плотно облегала затвердевшую грудь, прикрыла глаза и пробормотала:
 — Еще, Уиллис, еще.
 Он молчал. Розмари открыла глаза и поняла, что он подался вперед. Густой аромат мускуса и сосны заполнил ее легкие. Беспомощно улыбаясь, Розмари подвинулась ближе.
 Уиллис резко сдернул очки, словно не хотел видеть женщину, и принялся протирать стекла подолом футболки. Но синие глаза внимательно смотрели на Розмари.
 — Скажи, Розмари, ты уверена, что тебе… э-ээ… хорошо?
 Она кивнула и чуть склонилась к мужскому плечу.
 — Да, Уиллис, хорошо, как никогда. — Розмари накрыла его руки ладонью, и он замер. — Что же ты молчишь? — прошептала Розмари. — Разве во вселенной больше ничего не осталось? Я xoчy узнать все…
 — Х-хорошо, — запнулся Уиллис с выражением крайнего смущения. Вместо того чтобы отбросить ее руку, он положил очки на подставку телескопа и продолжил: — Давай будем придерживаться основ, ладно? Для начала вспомним о планетах. О них можно говорить вечно. Чего стоят одни кольца Сатурна! Очаровательная головоломка, безграничное число гипотез и просто красивое зрелище. Не стоит забывать и о большом красном пятне на Юпитере.
 — Конечно, нет, — пробормотала Розмари, не в силах справиться с собой. Она запустила свободную руку в волосы Уиллиса и пропускала сквозь пальцы мягкие шелковистые пряди. — Мы не забудем большое… красное… пятно…
 Разговор о планетах и больших красных пятнах стал последней каплей. Медленно и неторопливо Розмари провела ладонью по затылку Уиллиса и мягко притянула его к себе.
 — Ох, Уиллис, — задохнулась она, наклоняясь к его лицу.
 Уиллис не протестовал. Он поднял руку и коснулся кончиками пальцев завитка волос, спустившегося на щеку Розмари. Она едва услышала, как он ответил:
 — Да, Розмари?
 — Ты не обидишься, если я попрошу тебя…
 — О чем?
 — Поцеловать… меня…
 Не ожидая, пока Уиллис ответит, Розмари сплела пальцы на его затылке и закрыла губами его рот, прежде чем он выдал жестокое «нет».
 Розмари показалось, что Уиллис не стал бы возражать. Как только ее губы прикоснулись к нему, он обвил талию Розмари обеими руками и крепко прижал к себе. Возбужденная грудь Розмари коснулась его крепких мышц. Она чувствовала его сердце, стучащее в бешеном ритме. Уиллис желал ее! Он по-настоящему хотел Розмари. Эта мысль проникла в затуманенное сознание женщины, заставляя вспыхнуть возбуждение с новой силой. Уиллис отвечал на ее объятия каждой клеточкой своего великолепного тела, его страсть соперничала с ее влечением. Он целовал Розмари без смущения и стыда.
 Господи! Он умел целоваться!
 Когда Розмари осторожно коснулась его губ кончиком языка, Уиллис приподнял ее и пересадил к себе на колени. Много раз их губы и языки встречались в поцелуе. Уиллис целовал Розмари то медленно, то быстро, то нежно, то грубо, славно не мог решить, как он хочет обращаться с ней. Розмари качнулась на коленях, почyвствовала его затвердевшую плоть. Она тихо застонала, откидывая голову назад. Низ живота истекал сладкой истомой.
 Уиллис тут же воспользовался этим. Он жадно провел губами по влажной коже щеки, по всей длине тонкой шеи и вернулся к лицу Розмари. Рука Уиллиса скользнула к подолу ночной рубашки и двигалась все выше и выше, поднимая ткань и обнажая бедра. На мгновенье Уиллис остановил руку и накрыл губы Розмари своим ртом. Но через минуту его ладонь продолжила возбуждающее путешествие вверх по животу, пока не коснулась мягкой округлости женской груди.
 — Ох, Уиллис, — пробормотала Розмари.
 Она обхватила бедрами мужские ноги, поворачиваясь и чуть изгибаясь. Уиллис, казалось, понял ее стремление, потому что тоже передвинулся, приспосабливаясь к их новому положению. Теперь Розмари сидела к нему лицом.
 Уиллис чувствовал жар ее тела. Он приподнял ночную рубашку и обеими руками коснулся упругих бедер Розмари. Он гладил ее тело, ее живот, скользил кончиками пальцев по ребрам… И вот наконец его ладони замерли под женской грудью. У Розмари перехватило дыхание от невероятной близости, но она не сделала ничего, чтобы остановить Уиллиса. Он, однако, начал колебаться. Розмари испугалась, что сейчас все закончится. Она накрыла мужскую руку ладонью и подняла ее выше.
 — Розмари, — прошептал Уиллис так, словно благословлял ее имя.
 Он нашел сосок и мягко зажал его большим и указательным пальцами. Через мгновение Уиллис опустил голову и захватил его ртом. Он ласкал сосок горячим влажным языком, и Розмари стонала от наслаждения. Дыхание Уиллиса стало прерывистым и тяжелым, его губы приносили неизвестные Розмари ощущения. Она вплела пальцы в его волосы, придерживая голову.
 Итак, настало время дойти до конца. С Уиллисом. На несколько секунд Розмари задумалась, почему их отношения переменились всего за одну минуту. Но Уиллис перенес свое внимание на другую грудь, лаская ее то нежно, то почти жестко, и Розмари утратила всякую способность к размышлениям.
 Когда он наконец отстранился, чтобы внимательно взглянуть на женщину, она наклонилась и отчаянно поцеловала Уиллиса. На мгновение их языки поменялись местами. Почти инстинктивно, не понимая, что делает, Розмари бесстыдно прижалась к нему.
 Уиллис напрягся. Розмари испугалась, что зашла слишком далеко. Она тоже застыла, ожидая действий Уиллиса. Его руки отпустили ее грудь. Уиллис провел ладонями по животу и неожиданно обхватил ими бедра Розмари, теснее прижимая ее к себе.
 — Еще, — тихо выдохнул он.
 Розмари качнулась вперед, испуская тихий стон от волн боли и наслаждения, пробежавших по ней.
 — Еще, — попросил Уиллис.
 Она еще раз повторила движение, возвращая удушье экстаза. Уиллис качнул головой, поднял лицо Розмари и едва слышно прошептал:
 — Не останавливайся, Розмари.
 Она положила руки на широкие плечи и, отчаянно цепляясь за его твердые мышцы, повела бедрами вперед, словно ехала верхом. В течение долгого времени она двигалась то вперед, то назад, то ускоряя темп, то замедляя его, пока трение одежды о самые чувствительные места не привело ее на крайнюю грань наслаждения.
 Уиллис закрыл глаза и опустил голову.
 — Ах, Розмари… — начал он и не договорил.
 Розмари перестала двигаться. Не открывая глаз, он убрал руки с ее бедер и поднял к талии. Нa мгновение Розмари показалось, что он хочет вернуться к груди.
 Но Уиллис медленно, явно через силу коснулся края ночной рубашки и натянул ткань на бедра женщины. После этого он легко обхватил Розмари за талию и поставил на ноги перед собой.
 Нежно обнимая Розмари, он неожиданно наклонился вперед и осторожно уперся лбом в ее живот. Она легонько провела пальцами по влажным взъерошенным волосам.
 От внезапной ласки Уиллис пошевелился, стряхивая оцепенение. Еще мгновение — и он стоял у окна, повернувшись спиной к Розмари.
 — Это была очень большая ошибка, — мягко сообщил он.
 — Почему? — Розмари сглотнула комок в горлe. Единственное слово отразилось от потолка, голых стен и долго звучало в воздухе.
 — Потому что… — Уиллис замолчал, не придумав ответа.
 Розмари сделала несколько шагов вперед и тронула его за плечо. Уиллис тут же развернулся, отстраняясь от женщины.
 —Не надо!
 —Уиллис, — начала Розмари, ненавидя свои просительные интонации, — что мы делали неправильно?
 Он качнул головой и шагнул назад, чтобы сохранить расстояние, которое нарушила Розмари. Это движение убило в ней последнюю надежду. Розмари подняла на него глаза, но понятия не имела, что сказать. В отличие от Уиллиса.
 — С чего все началосъ, черт побери? — Он пытался говорить грубо, но в его голосе звучала боль.
 — Не знаю, — честно призналась Розмари, — когда ты начал говорить о своем материале… о науке и всем таком, я… я…
 — Ты что? — потребовал Уиллис.
 — Я только…
 — Что ты только?
 — Я только почувствовала… — Она потупилась, не зная, как объяснить свои чувства.
 — Что ты почувствовала? — выкрикнул он почти с раздражением, словно не хотел слышать ее слов. — Черт возьми, Розмари, что ты почувствовала?
 Она беспомощно пожала плечами.
 — Я возбудилась.
 — Что ты сделала?! — с ужасом переспросил он.
 — Возбудилась. Может, ты не понимаешь, Уиллис, но ты чертовски сексуален. Я хотела…
 Розмари захлопнула рот, прежде чем выпалила свое истинное желание. Она взглянула на его лицо и остановилась.
 Уиллис смотрел на Розмари так, словно видел ее в первый раз. Он улыбался, но веселья в его усмешке было не больше, чем солнца в ночном небе над Эндикоттом.
 — Розмари, это просто смешно. Ничего из того, что я говорил, вовсе не сексуально, не говоря уже о том, что ты не поняла ни слова.
 Розмари прижала руку к губам, ощущая, как краска заливает ее лицо. Все, чего она хотела, — провалиться сквозь пол чердака. Потом сквозь пол второго и первого этажей, сквозь фундамент дома, сквозь кору Земли, к раскаленному ядру планеты, которое выжжет наконец ее глупые чyвства к Уиллису Рендому.
 Уиллис же продолжал:
 — Мне кажется, большинство людей в состоянии понять, что такое угловое ускорение и гравитация, но не ты, Розмари. — Он отошел к телескопу,взял свои очки и тороплиио водрузил их на нос. — Не думаю, чтобы ты когда-нибудь…
 — Хватит, Уиллис, — отрезала Розмари. — Можешь не продолжать. Мне известно, что я дура.
 Она развернулась к нему спиной и со всем достоинством, которое у нее осталось — а его осталось не так уж и много, — двинулась к выходу с чердака, который обещал ей спасение от позора.
 — Постой, Розмари, — окликнул ее Уиллис. — Я не имел в виду, что ты… — его голос прервался на полуслове.
 — Нет, ты имел в виду именно это! — Розмари круто развернулась к нему, моргая от слез. — А это слово, которое ты не можешь произнести, — «дура».
 — Нет, Розмари, клянусь…
 — Иди ты к черту! — рявкнула Розмари. — Ты считал меня дурой в школе, ты считаешь меня идиоткой по сей день. Ты всегда будешь думать, что я глупая, вне зависимости от того, что я говорю. Будь ты проклят!
 На ходу глотая слезы, Розмари сбежала по лестнице, залетела в спальню, бросилась на кровать и натянула на голову одеяло.
 Она не идиотка. Нет! Но для Уиллиса Рендома она навсегда останется безмозглой курицей. Проклятье! Как она умудрилась влюбиться в человека, который видит в ней претендентку на трон королевы глупости?!




 ГЛАВА СЕДЬМАЯ


 Розмари избегала Уиллиса в течение тридцати семи часов, сорока двух минут и восемнадцати секунд. Она встретилась с ним только потому, что он поймал ее в ловушку в ее же собственной спальне. Розмари собиралась на свадьбу Энджи — о Господи, на свадьбу Энджи! — когда в дверь комнаты тихо постучали.
 — Розмари, — мягко позвал Уиллис.
 Мгновенье Розмари колебалась. Если она сумеет промолчать сейчас, то сможет навсегда выбросить Уиллиса из головы. Но в ту же секунду Розмари вспомнила о ночных поцелуях и объятиях на чердаке. Нет, она не способна забыть Уиллиса.
 — Розмари, — окликнул он немного громче.
 — Что?
 — Я хочу поговорить с тобой.
 — О чем?
 — О нас.
 Розмари сглотнула и с ненавистью уставилась в зеркало. Самое худшее, что от перспективы встречи с Уиллисом она залилась розовым румянцем. Розмари стояла в желтом нижнем белье и видела, как предательский жар охватил каждый дюйм ее тела.
 Независимо от того, что скажет Уиллис, независимо от того, сколько раз он извинится, Розмари не собиралась прощать его.
 — Нам не о чем разговаривать, — повернулась Розмари к дверям. — Уходи.
 — Нам надо многое обсудить, — возразил Уиллис. — И учти — я не уйду, пока не поговорю с тобой.
 — Премного благодарна, Уиллис, но я сыта по горло твоими оскорблениями. Я не собираюсь выслушивать новые. Уходи!
 — Мне жаль… — начал Уиллис голосом, полным раскаяния.
 Розмари почувствовала, как рушится ее железная решимость. Она собрала в кулак остатки воли и твердо ответила:
 — Этого мало, Уиллис.
 — Розмари, прошу, выслушай меня. Я все тебе объясню.
 — Что ты мне объяснишь? Что не можешь оставить меня в покое? Что не можешь простить слова тринаццатилетней давности, сказанные глупой девочкой? Или ты хочешь объяснить, почему не можешь заниматься любовью с женщиной, чей интеллектуальный уровень ниже твоего?
 — Нет, — убито произнес Уиллис. — Я хочу сказать, что не могу позволить себе увлечься красивой женщиной, пока не завершу свою работу.
 Розмари с подозрением посмотрела на дверь. Красивой? Уиллис назвал ее красивой? Розмари медленно подошла к дверям.
 — Значит, по-твоему, я красивая? — переспросила она, кляня себя за то, что требует доказательств от Уиллиса.
 Мгновение он молчал. Потом Розмари услышала тяжелый вздох.
 — Да.
 Великолепно! Уиллис сделал ей комплимент. Как быть? Возможно, она осудила Уиллиса слишком поспешно. Наверное, стоит выслушать оправдания, дать еще один шанс. Что она теряет, в конце концов?
 Что теряет? Розмари возмутилась. А как на счет чувства собственного достоинства?
 — Подожди минутку, — сказала она. — Я сейчас оденусь и выйду.
 Розмари слышала, как Уиллис молча отошел от двери. Она быстро вернулась к гардеробу, выдернула из него бледно-желтый льняной сараФан и торопливо примерила. Подойдет. Ее пальцы дрожали, пока она возилась с большими белыми пуговицами.
 Розмари заставила себя остановиться и глубооко вздохнуть. Это всего лишь Уиллис. Парень, которого она знает полжизни. Парень, которого она однажды швырнула в озеро. Так почему сейчас она боится его? Потому, что он красивый, сексуальный и весит в два раза больше, чем она? И потому, что его коэффициент интеллекта тоже в два раза больше ее? Потому, что он фантастически целуется и в его руках она плавится, как воск? А не потому ли, что он оттолкнул ее за секунду до пика наслаждения?
 Господи, чего она испугалась? Разве может быть хуже?
 Розмари скользнула в туфли под цвет платья, вдела в уши маленькие золотые колечки и позволила дюжине тонких золотых браслетиков игриво позвякивать на левом запястье. В довершение она слегка подушилась и провела расческой по непослушным завиткам волос.
 Розмари бросила последний взгляд в зеркало и фыркнула. Что ж, теперь она выглядит одетой волне интеллектуально.
 Внизу, в гостиной, Уиллис смотрел на Скай и Изоскелеса, забравшихся на окно. Уиллис покачал головой, удивляясь превратностям судьбы, что свела вместе двух животных. Одно-черное, второе — белое. Одно — треугольное, второе — почти овальное. Между ними нет ни малейшего сходства. Однажды они чуть не перегрызли друг другу глотки, а сейчас мирно сидят бок о бок.
 «Коты, — мрачно подумал Уиллис, — самые умные существа в этом доме».
 Звук шагов на лестнице отвлек его от размышлений. Уиллис обернулся. Розмари вошла в комнату, и случилось невозможное — обладатель пяти ученых степеней по имени Уиллис Рендом потерял дар речи. Перед ним стояла прекраснейшая женщина в мире. Ее окружало солнечное сияние и облако тонкого аромата. И в который раз мужчина спросил себя, что заставило его оттолкнуть Розмари той ночью. Почему он отказал ей в том, чего страстно желал сам?
 Почему?
 Сегодня он был не ближе к ответу, чем тридцать семь часов, пятьдесят восемь минут и шесть секунд назад.
 То, что произошло с ними, — беспрецедентное, непредвиденное событие. Не существовало ни причин, ни предпосылок, ни предупреждений. Это просто… просто… Это просто случилось, и все. Уиллис не мог ни понять, ни объяснить, ни привыкнуть к происшедшему. Он знал только одно — это никогда не повторится. Даже через миллион лет.
 Или по крайней мере не раньше, чем через пятнадцать.
 Поведение Розмари той ночью разительно отличалось от обычного. Уиллис вынужден был признать, что женщина явно находилась под каким-то воздействием. Под гипнозом. Или под космическим излучением.
 Розмари уступила действию внешних сил. Несмотря на возражения логики и здравого смысла, Уиллис еще пятнадцать лет назад заметил, что граждане Эндикотта действительно совершают странные поступки во время визита кометы. Люди вели себя крайне забавно и в этом году.
 Правда, Уиллис был убежден, что Бобржиницколоницкий не имеет ни малейшего отношения к действиям горожан. Их собственное подсознание снимает запрет на самые разнообразные вещи. Люди сотни раз слышали: прилетит комета — и они начнут творить невообразимые чудачества. И когда комета наконец появляется на горизонте, все неосознанно радуются возможности перешагнуть границы дозволенного. Они ломают автомобили, соблазняют чужих супругов, нарушают мелкие законы, а потом обвиняют Бобржиницколоницкого.
 И Розмари, чей коэффициент интеллекта был ниже среднего, несомненно, одна из первых поддалась голосу подсознания. Видимо, ей постоянно твердили о необъяснимых вспышках любви к бывшим врагам, и Розмари решила, что ее влечет к Уиллису. Но однажды Бобржиницколоницкий покинет Землю, и подсознание сообщит женщине, что пора возвращаться к нормальной жизни.
 Короче, когда комета улетит, Розмари снова возненавидит Уиллиса. Просто. Ясно. Понятно.
 Уиллис посмотрел на Розмари. Она выглядела такой трогательной и нежной, что ему захотелось наплевать на рассуждения и попробовать начать сначала. Если есть хоть малейший шанс, Уиллис должен его использовать. Ведь все эти годы он верил, что однажды Розмари влюбится в него.
 Розмари сделала несколько шагов навстречу Уиллису и остановилась в центре комнаты.
 — Ты хотел поговорить о… нас? — спросила женщина, запнувшись на последнем слове.
 В ответ Уиллис сам задал вопрос:
 — Куда ты идешь?
 — На свадьбу Энджи, — прохладно ответила Розмари.
 — Энджи? — насмешливо поинтересовался Уиллис. — Энджи Этллисон, твоей подружки?
 Розмари молча кивнула.
 — Я не знал, что она выходит замуж.
 — И я, — улыбнулась Розмари. И Кирби тоже. Никто в Эндикотте не подозревал. Энджи объявила о свадьбе всего два дня назад.
 Уиллис подозрительно прищурился.
 — То есть как — не подозревал? Наверное, все таки были какие-нибудь приметы. Она давно знакома со своим женихом?
 — Я думаю, они познакомились около недели назад. Когда Энджи устроила налет на его дом.
 — Прости? — Брови Уиллиса удивленно взмыли вверх. — Что сделала Энджи?
 Вместо разъяснения Розмари продолжала:
 — Это какое-то безумие. Она позвонила в четверг и сказала, что в субботу, в два часа дня, выходит замуж. Церемония состоится в методистской церкви. Ох, Уиллис, Энджи никогда была методисткой! Полный бред, честное слово! А после венчания все едут к Майклсону, в «Веджвуд и Ватерфорд», но не беспокойся о цене, клуб сделал им рассрочку на двенадцать месяцев. Только взносы и никаких процентов.
 Уиллис молча переваривал услышанное. Вдруг он понял, что Розмари не упомянула одну незначительную деталь.
 — За кого выходит Энджи?
 Розмари закатила глаза.
 — За бандита. Энджи выходит замуж за бандита и мафиози.
 Да. Уиллис покачал головой. По сравнению с передрягой Энджи неприяности Розмари отступали на второй план.
 — Я не ослышался? За бандита?
 — Да. Она выходит замуж за жизнерадостного обольстительного негодяя по имени Итан Зорн. Он и его компаньоны собираются завладеть фармацевтической компанией отца Энджи, чтобы увеличить производство и продажу наркотиков. Ты веришь?
 — Розмари, это настоящее сумасшествие.
 — Конечно! — отрезала Розмари. — Неужели я не понимаю?
 — А Энджи знает, что он бандит?
 — Да! — почти кричапа Розмари. — Но она говорит, что ей все равно!
 Уиллис подумал, что помимо безумия в истории Энджи замешано еще кое-что. Любовь, например. Но он предпочел держать при себе свои мысли.
 Розмари беспомощно вздохнула и провела ладонью по непослушным завиткам волос.
 — Ладно, я признаю, он выглядит вполне добропорядочно. Он просто красавец, черт побери! Но, Уиллис, он — преступник! И Энджи станет его женой. Сегодня!
 Силы покинули Розмари. Или по крайней мере та их часть, что предназначалась для борьбы с Уиллисом. Розмари шагнула к дивану и рухнула на него как подкошенная. Она вытянула вперед длинные стройные ноги, покрытые золотым загаром, — те самые, с тоской думал Уиллис, что недавно прижимались к нему, — и тяжело вздохнула.
 Уиллис сглотнул, с трудом возвращаясь к беседе.
 — Почему Энджи решила выйти замуж за неГОДЯЯ?
 Розмари махнула рукой.
 — Только потому, что, если она откажется, горбоносые брюнеты из Южной Филадельфии всадят в Энджи такое количество пуль, что она станет похожа на швейцарский сыр. Паршивая причина для свадьбы, верно?
 — Я пойду с тобой!
 — Со мной? — переспросила Розмари.
 — Да, — кивнул Уиллис. — Мне не нравится, что ты окажешься одна в компании горбоносых из Филадельфии.
 — Беспокоишься, не подружусь ли я с бандитами?
 — Мне кажется, — ответил Уиллис, — что одинокой женщине грозит опасность в обществе бандитов.
 — А что, если я не захочу идти с тобой?
 — Тогда я приглашу себя сам и буду наблюдать за тобой со стороны. Но не волнуйся, — быстро добавил он, — я сделаю вид, что оказался там случайно. Заехал к Майклсону за новым соусником, например.
 Розмари осторожно посмотрела на Уиллиса и перевела взгляд на часы на каминной полке.
 — Ладно, — наконец заговорила Розмари. — Тогда поторапливайся. У нас есть пятнадцать минут, чтобы не опоздать в церковь.
 — Я буду готов за десять, — заверил Уиллис, направляясь к лестнице.
 С соусником в пестрой упаковке в одной руке и с Розмари, цепляющейся за другую, Уиллис с трепетом переступил порог банкетного зала. И не потому, что половина присутствующих носила остроконечные итальянские ботинки и предпочитала спагетти всем блюдам мира. Не потому, что он и Розмари проведут два часа в компаниии людей, которые чуть что — сразу хватаются за пистолет. У Уиллиса вообще возникло впечатление, что они не в состоянии удерживаться от перестрелок больше двух минут. Если так, перемирие скоро закончится.
 Тем не менее Уиллису они не страшны. Хотя он машинально шарил взглядом по карманам мужчин в поисках подозрительных выпуклостей, он точно знал, кого боится. Абсолютно безоружную Розмари Марч.
 — Так, — начал Уиллис. — Мы должны немедленно поздравить молодоженов.
 — Совсем нет, — возразила Розмари. — Я не хочу приближаться к жениху. Он слишком опасен для меня. Мне все равно, что скажет Энджи, но я поздравлю ее, когда поймаю одну.
 Уиллис кивнул, но подумал, что в высоком темноволосом парне рядом с невестой нет ничего угрожающего здоровью Розмари. Однако лучше не подходить вплотную к организованной преступности. Н-да, никто не хочет общаться с бандитами.
 — Тогда как насчет того, чтобы забиться в самый дальний угол? — предложил Уиллис.
 — Звучит неплохо.
 Уиллис возложил соусник на стол с розовой скатертъю, тихо радуясь, что они с Розмари прекратили ссоры на время сегодняшнего вечера. У них опять появилась возможнoсть быть вместе. Его мысли снова и снова возвращапись к событиям памятной ночи. Господи, подскажи, где Уиллис Рендом потерял свой блестящий ум?
 Разумеется, у ног Розмари Марч, где же еще! У ног, рук, губ и всего остального. Уиллис покачал головой. Нет, так дело не пойдет. Он будет держаться от Розмари на расстоянии вытянутой руки и не приблизится, пока не закончит исследования. Он приехал в Эндикотт изучать Бобржиницколоницкого, а не чувства бывшей одноклассницы.
 Уиллис зажмурился.
 К сожалению, в этот момент оркестр заиграл ~медленную чувственную мелодию. Уиллис захотел танцевать. Наверное, ничего более странного не случалось с ним за всю жизнь. Уиллис знал, что он ужасный танцор, не способный освоить самые простые движения. Не существовало причин, по которым Уиллис стал бы оскорблять женщину, танцуя с ней. Особенно женщину вроде Розмари, которая танцевала легко и непринужденно — так, как играет дорогое шампанское в хрустальном бокале. И он сильно удивился, когда вдруг наклонился к Розмари и мягко осведомился.
 — Ты любишь танцевать?
 Розмари подняла на Уиллиса безучастные глаза и качнула головой.
 — Нет, Уиллис. Мне не до танцев.
 Ничего себе! Уиллис изумился. Сработало. Возможно, мозг Розмари не настолько застывший, как кажется. Однако вместо чувства освобождения Уиллис испытал разочарование. Он уже собирался с духом, чтобы еще раз пригласить Розмари, как вдруг рядом с ними раздалось:
 — Привет, малыш!
 Громадное создание, весьма напоминающее гориллу в двубортном черном пиджаке, с добродушной улыбкой рассматривало Розмари. И хотя Уиллис был кем угодно, только не малышом, он все же ответил:
 — Вы что-то хотите?
 — Да, — весело осклабился человек. — Потанцевать с твоей подружкой. — Он протянул руку и представился: — Эдди. Но чаще меня называют Перебитый Нос.
 Причина такого прозвища была более чем очевидна. Уиллис отвел взгляд от лица Эдди и наткнулся на глаза Розмари, полные ужаса.
 — Рад познакомиться, Эдди. — Уиллис пожал его руку. — Но, э-э-э, видишь ли, мы с подругой только что собрались потанцевать. Правда, Розмари?
 Розмари энергично закивала, ее темные кудряшки отчаянно запрыгали по плечам.
 — Да-да! — воскликнула она с напускной бодростью, обняла Уиллиса за талию и тесно прижалась к нему. — Мы хотим танцевать только друг с другом. Правда, милый? — Она одарила Эдди почти настоящей улыбкой и положила голову на плечо Уиллису. — Мы влюблены.
 — Ай, как здорово, — заулыбался Перебитый Нос. — Мне нравится, когда двое влюбляются. Заводят семью, детишек и все такое. Может, я смогу потанцевать с невестой на вашей свадьбе?
 Уиллис и Розмари дружно согласились.
 — Поздравляю. — Перебитый Нос похлопал Уиллиса по плечу. — Вы прекрасная пара.
 Они молчали, пока Эдди не скрылся из виду. Уиллис задумчиво пробормотал:
 — Самое причудливое знакомство в моей жизни.
 Пальцы Розмари забарабанили по его руке.
 — Пошли танцевать. Немедленно! Видишь, сюда идет еще один Перебитый Нос. — Она отставила стул с такой силой, что тот упал.
 Уиллис с трудом загнал в горло готовый вырваться громкий стон. «Мы влюблены». Теплая волна окатила Уиллиса. Ах, если бы это оказалось правдой! Но Розмари не влюбляется в таких как он. Ни при каких обстоятельствах.
 Уиллис вздохнул и улыбнулся в ответ. Он последовал за Розмари на помост для танцев в центре зала. Розмари обернулась к Уиллису. Он мягко положил ладонь на бедро Розмари, а второй рукой обхватил ее. Добрые шесть дюймов отделяли мужчину и женщину, когда их тела закачались в танце. Уиллис попробовал забыть, что не умеет танцевать.
 — Уиллис?
 Розмари окликнула так тихо, что он едва расслышал. Но тревожные интонации вывели его из романтических грез. Уиллис посмотрел на партнершу. Ее карие глаза загадочно блестели, губы приоткрылись. Уиллису казалось, что Розмари хочет сказать что-то неожиданное.
 — Что? — мягко спросил он.
 — Ты кажешься таким далеким, — прошептала Розмари. — О чем ты думаешь?
 На мгновенье Уиллису захотелось ответить со всей честностью. «Я думаю о том, как жажду тебя Розмари. Я сожалею, что ты не хочешь быть моей. Мне было невыносимо трудно возвращаться в Эндикотт, потому что я не забыл тебя».
 Он вложил в голос остатки хорошего настроения и проговорил:
 — Я думаю о том, что будет сегодня ночью.
 — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила Розмари.
 Уиллис заглянул в глаза Розмари. Нет, ему только померещилось, что на дне карих океанов вспыхнула искра надежды. Он пожал плечами.
 — Я имею в виду… сегодняшнюю ночь, — повторил он.
 — Что будет ночью?
 — Ничего. Просто ночь.
 — Уиллис, о чем ты говоришь?
 — О Бобржиницколоницком, — холодно пояснил он. — Сегодня ночью комета совершает самый близкий подход к Земле. А ты думала, о чем?
 Розмари украдкой вздохнула. В темных глазах отразилось разочарование.
 — Если бы кое-кто вспомнил песню школьных дней, то не задавал бы глупых вопросов.
 — Какую песню? — смущенно улыбнулся УилЛИС.
 — Песню Рода Стюарта «Сегодня ночью».
 — Не помню.
 — Конечно. Ты вряд ли снисходил до популярных песенок по радио.
 — О чем была песня?
 — Неважно, — покачала головой Розмари.
 За время разговора они приблизились друг к другу. Только два дюйма разделяло их. Уиллис ощущал жар ее тела, вдыхал ее тонкий аромат, мягкое дыхание Розмари щекотало его шею. Он нежно передвинул ладонь с талии на спину Розмари и притянул ее к себе.
 Скоро, слишком скоро песня закончилась. Но вместо того, чтобы отстраниться, они стояли, переплетя руки, не в силах отвести друг от друга взгляда. Как две ночи назад, Уиллис проваливался в бездонные глубины глаз Розмари, не желaя останавливать головокружительный полет. Он опять забыл о преградах между ними. Он забыл, что ее мозг почти атрофировался, забыл, что собирался держаться на расстоянии вытянутой руки от этой женщины. Уиллис забыл, что Розмари вновь окунется в пучину ненависти, как только Бобржиницколоницкий оставит орбиту Земли.
 Вce, о чем он помнил, — это пронзительное наслаждение, когда она коснулась его своими губамии.
 И вдруг он понял, что наклоняется к Розмари, решительно обнимая ее за талию. Ближе… ближе…ближе…
 — Ну вы даете! Танцплощадка — последнее место, где я ожидала вас найти.
 Уиллис ошеломленно обернулся. На них напала подруга Розмари — Кирби. Воздушное платье в цветочек, белокурые волосы, отброшенные с овального лица и перевязанные черной бархатной лентой, — настоящий ангелочек. Она вполне могла участвовать в конкурсе на международную эмблему девственности. И даже выиграть, потому что любой в Эндикотте знал: Кирби ни разу не занималась сексом. Ни разу в жизни. Не то чтобы она не пробовала, но…
 — Кирби! — Розмари выпуталась из рук Уиллиса с такой скоростью, словно ее застали на месте преступления. Она покраснела и отвела глаза от Уиллиса. — Я… тоже… искала тебя… безуспешно…
 Кирби подозрительно сощурилась.
 — Не похоже. У меня создалось впечатление, что ты искала только Уиллиса.
 — Ты хоть понимаешь, что творит Энджи? — перебила Розмари. — Она теперь замужем за мафией.
 Кирби сложила руки на груди и грозно насупилась.
 — Я не могу поверить, что никто не остановил ее. Почему никто не вышел вперед после слов священника «Пусть говорит тот, кто знает причины» и так далее?
 Две пары женских глаз гневно уставились на Уиллиса. Вначале он не понял, чем рассердил милых дам. Но потом до него дошло.
 — Я? — воскликнул он. — Почему я должен был возражать? Меня не касается, за кого выходит Энджи!
 Женщины испепеляли его взглядами.
 — Уиллис, — твердо произнесла Розмари, — это настоящие бандиты. Мафия.
 — Я знаю, — резко возразил Уиллис. — Но но я должен встать на линию огня? Ведь вы ее друзья!
 — Ты такой храбрый, — проворковала Кирби.
 — Энджи — взрослый человек, — заявил Уиллс. — Она сама в состоянии разобраться со своей жизнью. Вы видели, как она и ее жених смотрели друг на друга? Мне кажется, они пристрелили бы любого, кто вздумал бы им помешать.
 Розмари покачала головой, но возражать не стала.
 — Энджи выглядит по уши влюбленной в своего обожаемого убийцу Итана Зорна, — пробормотала она. — Я думаю, проблема в том, что она ни с кем не встречалась в последнее время. Да, Кирб?
 Кирби задумчиво вздохнула.
 — Ни с кем стоящим.
 — Мы должны поговорить с неи, — решила Розмари.
 Кирби кивнула. Не сказав Уиллису больше ни слова, женщины взялись за руки и пошли к невесте. Уиллис задумчиво смотрел им вслед. Кажется, Энджи Эллисон-Зорн — не единственный человек в Эндикотте, который давно не встречался ни кем стоящим. И возможно, что отсутствие, удовольствий, а вовсе не влияние кометы толкнуло Розмари и Уиллиса друг к другу.
 Тогда, печально подытожил Уиллис, у них обоих истек срок годности…




 ГЛАВА ВОСЬМАЯ


 Когда Розмари и Уиллис вернулись домой, солнце почти село. Энджи и ее муж-гангстер оставили банкет часом раньше, и Розмари боялась загадывать, что ждет подругу ночью.
 — Не беспокойтесь, — сказала Энджи подругам, — ничего страшного не случится. Все в порядке.
 «Не беспокойтесь». В конце вечера невеста сообщила, что намерена узнать своего мужа как можно ближе. «Не беспокойтесь». Когда подруги оказались в дамской комнате, Энджи подняла юбку, чтобы показать узкий кружевной пояс и белые шелковые чулки, которые она купила в ожидании первой брачной ночи. «Не беспокойтесь». Одна из самых честных девушек Эндикотта влюбилась в преступника. «Не беспокойтесь»?!
 Все нормально. Это просто кусок сверкающего льда и камня стремительно несется к Земле.
 Впрочем, Розмари не могла думать обо всем этом. Она была слишком занята, стараясь не влюбиться сама.
 В попытке заглушить тревогу за Энджи, не говоря уже о собственных заботах, Розмари выпила слишком много шампанского. Она считала, что вино ей совершенно необходимо, чтобы привести в порядок нервы, пока парни с именами вроде Ник два Пальца и Мэнни Крюк для Мяса приглашали ее потанцевать. Уиллис весь вечер изображал верного рыцаря, чтобы уберечь Розмари от приставаний.
 И он танцевал с ней каждый танец.
 Чем больше Розмари танцевала с Уиллисом, тем больше убеждалась в собственной глупости. Как ее угораздило влюбиться в него? Хуже всего, что в отличие от Энджи чувства Розмари не зависели от дурацкой кометы.
 Они вошли в дом, Розмари заперла входную дверь.
 — Уиллис! — тихо окликнула она.
 Oн обернулся, усталый, взъерошенный и очень трогательный. В коричневых брюках, коричневом твидовом пиджаке, дополненном коричневым галстуком и неизменными очками, Уиллис выглядел скучным сухим профессором из колледжа. Но Розмари знала, что он не такой. Под аскетичной внешностью интеллектуала скрывалось пылкое сердце. Это человек с большими запросами. Если бы только он дал себе волю…
 — Да? — отозвался Уиллис, погруженный в собственные мысли.
 Розмари задумчиво посмотрела на мужчину. Как поблагодарить его за чудесный вечер?
 — Э-э… — неуклюже начала Розмари, — еще не поздно. В холодильнике есть немного вина. Не хочешь пропустить стаканчик?
 — Нет, спасибо, — взмахнул он рукой. — По-моему, я слегка перебрал на свадьбе. Еще один бокал — и пришлось бы брать такси.
 Розмари кивнула и потерла лоб.
 — Знаешь, я все еще тревожусь за Энджи с ее жизнерадостным негодяем.
 — Послушай, — Уиллис улыбнулся, — я довольно долго разговаривал с мужем Энджи. Честно говоря, Розмари, он не кажется мне негодяем.
 Она возмущенно уставилась на Уиллиса.
 — Но он преступник!
 — А мне сказал, что менеджер фармацевтической корпорации «Кокли».
 Розмари возмущенно махнула рукой.
 — Это прикрытие.
 — Энджи выглядит влюбленной, — убежденно возразил Уиллис.
 Розмари покачала головой:
 — Нет. Энджи любит его по-настоящему.
 — Тогда в чем проблема?
 Розмари молча изучала Уиллиса. Точно так же, как Энджи, Розмари влюбилась в абсолютно неподходящего человека. Хотя Уиллис не был бандитом, он мог причинить ей немало боли.
 — Проблема в том, — мягко произнесла Розмари, говоря скорее о себе, чем о подруге, — что он опасен и может обидеть ее.
 — Зачем? Он не станет ее обижать. Он кажется вполне нормальным человеком.
 Розмари слабо улыбнулась.
 — Он и должен казаться таким.
 Уиллис в замешательстве замолчал и глянул через плечо на лестницу.
 — Мне пора на чердак, — смущенно объяснил он. — Скоро стемнеет, я хочу подготовить телескоп.
 — Можно мне с тобой?
 Вопрос вырвался сам собой. Но едва Розмари услышала свой вопрос, она поняла, что не желает от него отказываться. Свадьба Энджи, несмотря на всю ненормальность, все же была праздником. Розмари не хотела лишаться приподнятого настроения, оставаясь в обществе двух котов и вампиров из малобюджетного фильма ужасов. Розмари устала от одиноких ночей.
 — Конечно. Почему бы и нет?
 — Я не буду мешать?
 — Нет, Розмари, не будешь. Мне надо переодеться. — Уиллис потянул за узел галстука, надеясь его ослабить. К сожалению, галстук затянулся еще сильнее, и мужчина принялся отчаянно терзать тугую скользкую ткань.
 — Давай я помогу тебе! — предложила Розмари.
 С опаской покосившись на нее, Уиллис все же предоставил галстук женской заботе. Розмари продела палец в узел и попробовала слегка ослабить натяжение. Но галстук не желал развязываться. Она придвинулась еще на шаг и подподключила вторую руку, оттянув галстук на себя. Пока Розмари возилась со злосчастным узлом, она поняла, как близко стоит к Уиллису. Ее окружал аромат его тулетной воды и тепло его большого тела. Казалось, время от времени он перестает дышать и судорожно хватает ртом воздух.
 Розмари засмеялась.
 — Ох, Уиллис, кто тебя учил завязывать галстуки?
 Он тоже улыбнулся, но немного натянуто.
 — Я торопился и, наверное, просто не обратил внимания на узел. Ох! — Он схватил ее за руки. — Ты меня задушишь.
 — Наверное, мне придется взять ножницы, — сообщила Розмари, немного ослабив узел.
 Уиллис с облегчением перевел дыхание. Но узел все еще не развязывался.
 — Ни в коем случае, — возразил он. — Ты не прикоснешься к нему ножницами. Это мой лучший галстук!
 Розмари с недоверием посмотрела на Уиллиса.
 — Это твой лучший галстук? Вот этот? Это самый уродливый галстук, который я видела. Побойся Бога, Уиллис, он же синтетический!
 Уиллис оскорбленно засопел.
 — Прости, Розмари, но я купил его на одной из лучших распродаж Бостона. Он обошелся мне в целых пятнадцать долларов.
 Розмари закатила глаза и покачала головой.
 — Пора бы обзавестись подружкой с хорошим вкусом, которая будет заботиться о тебе.
 Она замерла, едва поняла, что сказала. Надеясь, что Уиллис не обратил внимания на ее слова, Розмари медленно подняла голову. К сожалению, Уиллис пристально рассматривал ее. Он не произнес ничего в подтверждение того, что понял скрытый смысл. Но в глазах мужчины полыхал огонь. Определенно он запомнил слова Розмари.
 — Я хотела сказать, — смущенно забормотала она, возвращаясь к распутыванию узла, — то есть я не хотела сказать, что претендую на эту роль. Просто кто-то должен заботиться…
 — Ну, не знаю, — перебил ее Уиллис. — У тебя хороший вкус. — Он сделал паузу и неожиданно добавил: — Мне понравился твой вкус той ночью.
 Розмари вздрогнула. В низу живота немедленно вспыхнул пожар. Но она заставила себя уступать желаниям тела. Притворившись, что ничего не слышала, она сосредоточилась на галстуке. Наконец распутала узел, и ткань с легкостью выскользнула из петли.
 — Вот, — сказала Розмари, — все.
 Однако, вместо того чтобы отстраниться, она еще сильнее вцепилась в галстук. Ладони Уиллиса накрыли ее руки. И когда Розмари отважилась взглянуть на него, то увидела нежную трогательную улыбку. Не может быть! Розмари пестала дышать.
 — Ты слышала, что я сказал? — мягко спросил Уиллис.
 Розмари не отвечала. Она не могла. Она была способна лишь смотреть на Уиллиса и изо всех сил стараться не чувствовать то, что она начинала чувствовать.
 — Ты просто прекрасна на вкус, — повторил Уиллис, — настолько прекрасна, что я…
 Его голос прервался, и неожиданно Розмари прижалась к нему. Но не по своей воле. Это сделал Уиллис.
 Розмари больше не сомневалась — Уиллис начал целоваться первым. Он положил ее ладони на свою шею, скользнул руками вниз, обнял Розмари за талию и притянул к себе.
 Розмари растаяла в его объятиях. Она ловила миг счастья и длила наслаждение. Теплые губы Уиллиса были нежными и ласковыми, бережное поглаживание его рук почти уничтожило ее волю. Розмари желала Уиллиса всю свою сознательную жизнь. И вот теперь он пришел к ней сам, страстным нетерпеливым любовником.
 Но память о том, как Уиллис оттолкнул ее две ночи назад, заставила Розмари отпрянуть. Он шагнул за ней, пытаясь дотянуться до ускользнувших губ. Но Розмари уперлась кулачками в грудь Уиллиса и быстро отвернулась, пока не успела сдаться в плен поцелуя.
 — Не надо, Уиллис, — мягко попросила Розмари, — не целуй меня больше и не заставляй думать, что хочешь быть со мной. Все равно потом ты оттолкнешь меня, как той ночью.
 Уиллис нашел глаза Розмари.
 — Той ночью… — начал он, но его голос дрогнул.
 Розмари скрестила руки на груди, как барьер — совершенно бесполезный — между ее желанием и разумом.
 — Я тогда не думал о близости…
 — И я не думала, — призналась Розмари после секундного колебания.
 Уиллис кивнул, прикрыл глаза, пряча свои чувства, опустил руки и сделал шаг назад. Розмари ощутила себя покинутой и одинокой.
 — Значит, ты не хотела меня, — спокойно произнес Уиллис.
 Розмари шагнула вперед.
 — Я не говорила этого, — бросила она, не вдаваясь в подробности.
 Как будто не понимая, что делает, Уиллис поднял руку к волосам Розмари и обвил свободную прядь вокруг пальцев.
 — Тогда чего ты хочешь, Розмари?
 Слишком взволнованная, чтобы отвечать, она вернула ему вопрос:
 — А ты? Чего хочешь ты?
 Уиллис нехотя улыбнулся и позволил ее волосам выскользнуть из руки.
 — Я первый спросил.
 Розмари тоже попробовала улыбнуться, но не смогла.
 — Я… — она переступила с ноги на ногу, — я хочу… — И Розмари опустила взгляд. — Я хочу, чтобы ты снова поцеловал меня, — робко сказала она, подняла голову и встретилась с серьезными глазами Уиллиса. — Я хочу, чтобы мы продолжали целоваться.
 Уиллис тут же оказался перед ней. Он взял Розмари за подбородок и приподнял ее голову. Одновременно он снял очки и сунул их в карман пиджака. Розмари провела ладонью по мягкой рубашке, коснулась пальцами теплой кожи под воротником. Но едва Уиллис попробовал наклониться, Розмари снова отстранилась.
 — Не стоит, если ты опять оттолкнешь меня, — объяснила она. — Уиллис, прошу тебя…
 Он улыбнулся и прижался лбом к ее волосам.
 — Ни за что, — пообещал он. — Розмари, той ночью, — он тяжело вздохнул, — я совершил глупую, непростительную ошибку.
 — Почему ты так говоришь? Я никогда не слышала, чтобы ты считал себя глупым или беспечным. Напротив, все, что ты говорил или делал, всегда…
 — А как бы ты назвала человека, — перебил он ее, — отказывающегося от близости с красивой женщиной, которую желает долгое, долгое время?
 У Розмари отчаянно забилось сердце. Что значит долго? Дни? Недели? Годы? Сколько? Но Уиллис склонился к ее лицу и не позволил задать все эти вопросы.
 — Я хочу тебя, Розмари, — произнес он, слегка касаясь ее губ, — и мне кажется, ты тоже… Почему мы должны ненавидеть друг друга? Почему мы не можем наслаждаться своим желанием, пусть и не понимая его причин?
 Розмари нервно рассмеялась.
 — Это не похоже на речь блестящего ученого. Где вычисления, точные формулировки? Как ты можешь отдаваться чему-то, не изучив причины? Не найдя объяснения?
 — По вине Бобржиницколоницкого, — усмехнулся Уиллис.
 Она все еще стояла с поднятой головой и полуприкрытыми глазами, когда рассеянно пробормотала:
 — Что?
 — Если то, о чем я думаю, может произойти, то есть могло бы произойти…
 Не открывая глаз, мечтательным тихим голосом, который зажигал пожар во всем теле Уиллиса, Розмари произнесла:
 — Я думаю, можно смело говорить, что это произойдет.
 Уиллис прочистил горло и немного неловко проговорил:
 — Тогда есть кое-что, что ты должна знать обо мне.
 Розмари распахнула глаза и пристально посмотрела на Уиллиса.
 — О чем ты?
 — Я… — Он сглотнул.
 — Что, Уиллис?
 — Я, видишь ли… — он сглотнул и заставил себя договорить до конца, — имею не слишком большой опыт в области секса. У меня было всего две женщины. — Уиллису показалось, что Розмари улыбнулась, он быстро наклонился вперед и продолжил: — Одна — бухгалтер, вторая — профессор информатики в МТИ, она читала лекции в Бостоне пару лет назад.
 — И что же? — Розмари рассмеялась. — Именно это я и должна знать о тебе?
 Он кивнул.
 — Я тоже… была близка всего с двумя мужчинами.
 — Неужели? — вырвалось у Уиллиса в изумлении.
 Розмари задел его комментарий.
 — По-твоему, я сплю со всеми подряд, да?
 Уиллис промолчал, но густой румянец залил его щеки. Розмари без труда догадалась, что ее слова попали в цель.
 — Уиллис! Как ты мог думать обо мне такие гадости?
 — Я просто смотрю на тебя, Розмари, — принялся защищаться он. — И не представляю мужчин, которые не жаждали бы обладать тобой.
 Розмари слегка порозовела и немного расслабилась.
 — Не то чтобы все умирали по мне, но многие, ты прав. Знаешь ли, чтобы соблазнить меня, в человеке должно быть что-то еще, кроме желания улечься в постель.
 — Вот как?
 — Конечно. Ты думаешь, я совсем неразборчива?
 — Нет. — Уиллис покачал головой. — Вовсе нет. Я только подразумевал, что ты красивая женщина, дружелюбная, веселая, замечательная и ласковая. — Он улыбнулся. — И что любой мужчина в радиусе сотни миль мечтает о тебе.
 Розмари покраснела еще сильнее. Теперь она знала, что Уиллис — самый искусный соблазнитель в мире.
 — Ну, ты преувеличиваешь. Большинство мужчин безразличны ко мне. Как и я к ним.
 Уиллис хотел спросить почему, но остановился. Лучше не испытывать судьбу. Важно одно — в настоящий момент Розмари хотела быть с ним.
 Поэтому он притянул ее к себе, приник к ее губам и забыл обо всей Вселенной.




 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


 — Твоя комната или моя? — быстро спросил он.
 Она улыбнулась.
 — А чем плох пол гостиной?
 Уиллис изогнул брови, пораженный ее смелостью, и кивнул головой в сторону подоконника:
 — За нами подсматривают.
 Розмари перевела взгляд на двух котов, которые от скуки наблюдали за ними.
 — Ты прав. Они просто издеваются над нами. А потом наверняка отправятся сплетничать о нас со всеми окрестными котами. — Она вновь повернулась к Уиллису. — Выбирай сам. Твоя комната или моя?
 Он усмехнулся и легко подхватил женщину на руки. Она охнула от удивления. Уиллис воспользовался этим, чтобы приникнуть к ее раскрытым губам. Он целовал ее, пока нес по лестнице, пока шел в комнату для гостей. Уиллис не прекращал осыпать Розмари поцелуями, когда положил ее на кровать, когда сам упал рядом. Он целовал ее снова, и снова, и снова.
 Наконец Уиллис опрокинул Розмари на спину. Oна потянулась к нему всем телом, ее ладони заскользили по обнаженной горячей коже. Она касалась Уиллиса легко и нежно, как касается кожи тончайший шелк, солнечный луч, дуновеник ветерка. Его руки были всюду: в ее волосах, на спине, на груди. Каждое движение Уиллиса отзывалось танцем стальных мускулов под пальцами Розмари. Уиллис целовал ее плечи, шею, руки… Она не заметила, как он стянул с нее всю одежду. В какой-то момент Розмари ощутила его дыхание у своего живота и поняла, что их ничего не разделяет.
 — Уиллис… — выдохнула она.
 — Тихо, девочка, — ласково прошептал Уиллис. Он положил ей на бедра свои большие ладони, заставляя расслабиться закаменевшие мышцы. — Все хорошо.
 Розмари закрыла глаза и полностью положилась на волю Уиллиса. Она отдавалась течению чувственного танца, отзываясь на каждое движение мужчины, от робкого до почти грубого. И когда ей стало казаться, что она больше не может, что сейчас умрет от наслаждения, Уиллис оторвался от нее и подался вперед. Он обнял Розмари за плечи, провел губами по набухшим соскам, горячей груди, чуть влажной шее и замер у ее рта.
 — Розмари Марч, ты очень сексуальная женщина, — сообщил он.
 Она ответила ему удовлетворенной улыбкой. Уиллис ненадолго покинул ее, чтобы раздеться, и вновь вернулся в объятия Розмари. Она ощутила прикосновение чего-то твердого к своему животу и инстинктивно протянула руки к мужским бедрам.
 — Уиллис… — пораженная, Розмари с восхищением взглянула на Уиллиса.
 — Я сильно изменился со школьных лет, — словно оправдываясь, но не без самодовольства кивнул он.
 — Я вижу, — рассмеялась Розмари, опуская взгляд.
 Без колебания и смущения Уиллис обхватил груди и мягко сжал в ладонях.
 — И ты тоже изменилась. Я прекрасно помню твой нулевой размер.
 Розмари потрясенно посмотрела на него.
 — Но, Уиллис, я не знала, что ты замечал…
 В ответ он поцеловал ее, но не страстно и пламенно, а нежно и чутко.
 — Я замечал гораздо больше, чем ты думаешь, Розмари. Гораздо больше.
 Прежде чем она успела осознать его слова, Уиллис крепко обнял Розмари. Она обвила его сильные ноги своими и медленно гладила ладонью по спине. В течение нескольких минут они просто лежали, сплетенные в сгусток страсти. Везапно, без всякого предупреждения, Уиллис отбросил руку Розмари и перевернулся на спину, увлекая ее за собой. С тихим стоном они соединились в одно целое. Медленно Розмари опускалась вниз, лаская руками его грудь.
 — Ох, Уиллис, — прошептала она, опустившись на колени, — Уиллис…
 Они двигались в рваном ритме, то нежно, то жестко, то замедляя вечный танец любви, то ускоряя его до невозможного. Розмари чувствовала как где-то глубоко внутри нарастает волна наслаждения, угрожая хлынуть наружу в любой момент. Но когда она подумала, что это мгновенье наступило, Уиллис опрокинул Розмари на спину и оказался сверху.
 — Розмари, — попросил он низким голосом, — открой глаза. Прошу тебя, взгляни на меня. Я хочу видеть тебя и хочу, чтобы ты видела меня… когда мы… о…
 Уиллис умолк. Они больше не нуждались в словах. Их пальцы сплелись так же тесно и страстно, как их тела, дыхание прервалось. Одно резкое движение завершило долгий путь к экстазу, и раскаленная волна наслаждения хлынула через край и захлестнула любовников.
 Уиллис медленно просыпался, ощущая рядом с собой тепло второго человека.
 Страхи Уиллиса по поводу неопытности с женщинами оказались совершенно напрасными. Вчера вечером их с Розмари накрыла волна желания. Они попали во власть сверхъестественного, почти животного вожделения и вели себя как опытные любовники, как настоящие эксперты секса. Он улыбнулся, когда вспомнил, сколько раз за ночь они просыпались для того, чтобы вновь погрузиться в водоворот наслаждения, вынырнуть в изнеможении и уснуть в объятиях друг друга.
 Как странно, что Розмари ограничилась всего двумя мужчинами в свои тридцать лет. Конечно, это произошло не из-за нехватки желающих. Но из-за чего? Поразительный и… прекрасный факт!
 Розмари все еще спала рядом с Уиллисом. Ее грудь уютно устроилась в ладонях Уиллиса, а руки лежали на его обнаженных бедрах. «Великолепный способ пробуждаться, — подумал Уиллис. — Как восхитительно было бы просыпаться так каждое утро!»
 Уиллис вдохнул аромат, в котором сплелись запахи диких цветов и женского тела, и почувствонал себя самым везучим мужчиной в мире. Он открыл глаза. Солнечный свет, струящийся сквозь кружевные занавески, заставил его сощуриться.
  Солнечный свет. Господи! Только не это!
 Он вскочил с кровати и торопливо разбудил Розмари. Солнечный свет говорил об одном — наступило утро. Значит, Уиллис прозевал приближение Бобржиницколоницкого вчера вечером. Не веря глазам, Уиллис натянул брюки и подскочил к окну.
 — Уиллис?
 Он вздрогнул от звука своего имени.
 Как это случилось? Как он позволил Розмари отвлечь себя? Как он мог потратить целую ночь на ласки и поцелуи, вместо того чтобы заниматься главным делом своей жизни? Как он умудрился начисто забыть о комете? Как он упустил свой шанс остаться в истории? Господи, как?
 — Уиллис?
 Он быстро обернулся. Больше всего на свете он желал, чтобы утро за окном и Розмари в его постели превратились в сон, в адский кошмар. Иначе его карьера разрушена. Что он скажет коллегам? А прессе? А МТИ? А всему научному обществу?
 «Знаете ли, я действительно собирался наблюдать за кометой в ночь ее сближения с Землей. Но так уж вышло, что я занялся любовью с одной женщиной. Очень красивой, впрочем. Поверьте, мне очень жаль. Благодарю за финансирование и техническую поддержку. Возможно, я займусь Бобржиницколоницким в другой раз».
 Да уж! Отличное объяснение. Ученые придут в дикий восторг.
 — Уиллис, — позвала Розмари в третий раз. В ее голосе слышалась паника.
 — Что? — сердито бросил мужчина.
 Розмари сидела на кровати, завернувшись в одеяло. Руки сжаты в твердые кулачки. Вьющиеся волосы растрепаны руками нетерпеливого любовника. Темные глаза наполнены беспокойством. Губы — чудесные, щедрые, эротические губы — сжаты в тонкую линию.
 Уиллис с раздражением подумал, что Розмари отняла у него вчерашнюю ночь. Она бесстыдно занималась с ним любовью. Из-за ее редкого обаяния Уиллис лишился самого важного наблюдения. Теперь он не сможет совершить открытие. А ведь он ждал возвращения кометы пятнадцать лет!
 Как только Бобржиницколоницкий помчится прочь от Земли, Розмари тоже остынет к Уиллису. Как он мог забыть об этом?
 — Уиллис, почему ты сердишься?
 — Почему я сержусь? — ровно переспросил мужчина. — Разве я сержусь?
 Розмари молча кивнула, напуганнаи возникшим напряжением.
 — Сейчас объясню, почему я сержусь. — Уиллис подошел к кровати, присел перед женщиной и твердо посмотрел ей в глаза. — Я сержусь потому, что вчера вечером у меня был единственный шанc изучить Бобржиницколоницкого, а я упустил его. Я впустую потратил целую ночь.
 Розмари побледнела. Ее пальцы судорожно вцепились в одеяло.
 — Значит, по-твоему, ты провел ночь впустую?
 Уиллис вздохнул, но взгляд не отвел.
 — А как еще это можно назвать? Я не сидел перед телескопом, где мне следовало находиться. Я не сделал ни одного наблюдения, не произвел ни одного вычисления, когда комета пролетала совсем рядом. У меня нет ни малейшего предположения, не говоря уже о серьезных гипотезах, по поводу Бобржиницколоницкого. Я отсутвовал на своем рабочем месте. Я ни минуты не посвятил тому, чем должен был заниматься.
 Розмари кивнула, поднялась с кровати и завернулась в одеяло словно в сари. На мгновенье Уиллису захотелось сорвать его с Розмари, поцеловать ее губы и любить ее снова и снова. Но Уиллис даже не пошевелился. Рано или поздно они все равно расстанутся. Так почему не сейчас?
 — Надо же, как забавно, — невесело произнесла Розмари, — я думала, что прошедшая ночь — самое важное событие в нашей жизни…
 Уиллис глубоко вздохнул, не имея понятия, о чем говорить. Розмари неверно поняла его слова. Он совсем не имел в виду, что для него ничего не значит то, что произошло между ними. Уиллис просто выплеснул злость наружу. Но так было всегда, когда он имел дело с Розмари Марч. Вместо того чтобы думать о женщине и ее чувствах, приходилось заботиться о сохранении собственного рассудка.
 — Вчерашний вечер ничего не изменил, правда? — спросила Розмари.
 Уиллис не мог позволить себе обсуждать эту тему. Поэтому он ответил вопросом на вопрос:
 — А что он должен был изменить?
 Розмари грустно посмотрела на Уиллиса и тихо вздохнула.
 — Я могла догадаться.
 — О чем? — Уиллис даже не попытался скрыть раздражение.
 — Мне следовало догадаться, что тебе пришлось принести кое-какую жертву, чтобы тело смогло выдержать столь могучий мозг.
 — И чем же, по-твоему, я пожертвовал?
 Розмари молча стащила с кровати остаток одеяла, резко перебросила через плечо свободный конец и направилась к двери. Уиллису показалось, что каждый шаг причиняет ей невыносимую боль.
 — Розмари, — позвал Уиллис. Он сам не понимал причину своего беспокойства.
 Ведь, как бы ни отнеслась Розмари к происшедшему, комета уходит. Горожане испустят громкий вздох облегчения, Бобржиницколоницкий перестанет влиять на их поступки, и жизнь вернется в привычное русло. Розмари Марч возненавидит Уиллиса Рендома.
 — Розмари, — повторил Уиллис.
 Она посмотрела на него через плечо.
 — Что?
 — Какую жертву я принес? О чем ты говорила?
 Розмари уставилась на дверную ручку, но ее слова предназначались Уиллису:
 — Несмотря на то что ты сильно вырос со времени средней школы, мне кажется, внутри тебя нет места для них обоих. От одного ты должен был избавиться.
 — От кого? Розмари, ради Бога, что ты имеешь в виду?
 — Чтобы освободить место для своего огромного мозга, ты уничтожил свое сердце. Похоже, оно плохо уживались в твоем теле.
 Уиллис знал, что она не права. Его сердце болело и обливалось кровью. Но прежде, чем он успел произнести хоть слово в свое оправдание, Розмари вышла из комнаты.
 Окликнуть ее! Броситься к Розмари, поцеловать и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не убедится, что ошибалась насчет Уиллиса и его чувств к ней.
 Но в глубине души он знал, что это бессмысленно. Бобржиницколоницкий с каждой минутой удаляется от Земли. С каждой пройденной им милей добропорядочные граждане Эндикотта возвращаются к своим занятиям. Через несколько дней люди перестанут вести себя странно, туристы разъедутся по домам, ученые займутся изучением другого явления… А Розмари Марч вновь станет презирать его. Обычное дело.
 Черт побери!
 В наказание за измену науке Уиллис приговорил себя к одиночному заключению на чердаке на весь оставшийся срок пребывания в Эндикотте. Они с Розмари стоически избегали друг друга, и мир вращался по заданной траектории.
 Уиллис по-прежнему не понимал, как он позволил плотскому желанию вытеснить главное дело всей жизни. Как он мог пренебречь работой? Ведь Розмари Марч никуда не денется, а Боб появляется раз в пятнадцать лет.
 Уиллис застонал. Боб! Вдобавок к прочим грехам теперь он называет комету местным прозвищем. То, что неделю назад было единственной интересующей его научной проблемой, самой важной работой, внезапно превратилось в космический миф, который оправдывал чудачества целого города.
 Несмотря на то, что Уиллис пропустил сближение кометы с Землей, он еще мог получить ценные данные. Уиллис с головой погрузился в наблюдения. В течение последних пяти дней он неустанно изучал Бобржиницколоницкого. Шансы на успех еще не потеряны. Правда, с каждым днем их становится все меньше.
 Кроме того, с ним самим стало происходить что-то странное. Изучение кометы с каждым днем теряло свою привлекательность. Уиллиса начали одолевать сомнения. Действительно ли ради Боба он вернулся в Эндикотт?
 Возможно, за возвращением в город детства стояла перспектива встречи с Розмари Марч? Уиллис вспомнил, какой пожар разгорелся в его теле, когда несколько недель назад выяснилось, чтo именно ему выпала честь отправиться на Фестиваль кометы от МТИ. Уиллис подозревал, что на самом деле он надеялся завоевать уважение Розмари — то, чего никогда не имел, но очень желал получить. Фактически, объясняя необъяснимое, вникая в тайну белого пятна в астрономии, Уиллис добивался только одного — изменить чувства Розмари к уродливому карлику Рендому.
 Чем больше времени отделяло Уиллиса от последнего разговора с Розмари, тем меньше интересовала его траектория движения кометы от Земли к Солнцу и тем отчетливее представлялась совсем другая траектория — в гостиную, к Розмари.
 Уиллис постоянно напоминал себе, что результатов его работы ждут слишком многие люди , вложившие немало средств в финансирование проекта. Они доверяли Уиллису. Наплевать на них было бы в высшей степени неэтично. У Рендома оставалось несколько драгоценных дней, чтобы разгадать тайну Бобржиницколоницкого. Даже если при этом Уиллис навсегда потеряет возможность преодолеть пропасть, возникшую между ним и Розмари.
 И вот теперь, вместо того чтобы заставить себя подняться, подойти к телескопу, к диаграммам и таблицам, Уиллис сидел на полу, глядя в окно на розовое пятно заходящего солнца. Он думал о том, что через несколько дней соберет свои вещи и вернется домой. Вернется в Кембридж, вернется в МТИ — к своим занятиям, в свой кабинет и хорошо знакомую обсерваторию. Он вернется к тем вещам, которые ему необходимы, чтобы тренировать ум и чувствовать себя полноценным человеком.
 Он вернется назад один, в сопровождении кота и тяжелого груза сожалений.
 Уиллис уронил лицо в ладони. Как, спрашивается, он мог опуститься до такой непоправимой ошибки: променять возвышенный восторг от исследования Бобржиницколоницкого на плотские утехи с Розмари?
 Воспоминания вновь захлестнули его. Заниматься любовью с Розмари казалось самым естественным и правильным делом. Она отзывалась на все его порывы, ничего не запрещала и с удовольствием погружалась в совместные наслаждения.
 Он тяжело вздохнул. Кажется, его мозг понемногу тупеет. Обещание вечного экстаза уже значит для него гораздо больше, чем благородные поиски истины. Хотя, честно говоря, с кометой или без кометы, с Розмари еще не все потеряно. Она же не удаляется от Земли с бешеной скоростью, как Бобржиницколоницкий. Возможность совместного будущего не исключается. Но каким оно будет, если у них обоих нет ни одной общей черты?!
 Красота или ум. Желание или сознание. Разум или чувства. Если бы Уиллису пришлось выбирать, на чем бы он остановился? Для интеллектуального, образованного человека Уиллис слишком долго искал ответ на свой вопрос.
 Взгляд Уиллиса упал на коробки Розмари, его случайное развлечение во время долгих ночей ожидания кометы. Он выучил наизусть выпускной альбом Эндикоттской центральной школы. Уиллис просмотрел множество школьных тетраДей, в которых почти полностью отсутствовали записи уроков. Страницы были заполнены карикатурами, незаконченными посланиями к Энджи и Кирби, эскизами пейзажей, животных и людей. Рисунки казались сделанными рукой профессионального художника.
 Уиллис вытащил очередную тетрадь в надежде хоть как-то отвлечься от беспокойных мыслей. До темноты, которая могла спасти его от адских страданий, когда он сможет заняться изучением Бобржиницколоницкого, оставалось еще довольно много времени. Надписи на темно-зеленой обложке гласили: «Розмари Марч» и«Химия»
 Эй, парень, это похоже на иронию судьбы.
 Уиллис раскрыл тетрадь, думая, что обнаружит там то же, что и раньше, — рисунки вперемешку с обрывками формул. Но нет. Это была, безусловно, самая странная тетрадь Розмари. Странная потому, что правильная. Химические уравнения, лекции миссис Дюмон — некоторые термины с орфографическими ошибками, — попытки вычислить молекулярную массу борной кислоты…
 И вдруг взгляд Уиллиса наткнулся на так и не отправленную записку: 
  «Милая Кирб! У. просто сведет меня с ума! Я не знаю, как выдержать постоянный кошмар!» 
 Несомненно, У. — это он. Дальше он прочел: 
  «Иногда мне жаль, что я не могу рассказать У., как сильно я его люблю. Не думаю, что он мне поверит. Ты тоже не поверишь. Никто не поверил бы…» 
 Нет, речь не о нем. Наверное, она имела в виду Уолта Запфеля. Уиллис посмотрел на дату урока. Первое ноября. Розмари начала встречаться с Уолтом весной. Она всегда меняла парней с началом нового спортивного сезона. Осень — пора футбола. Розмари появлялась на всех вечеринках с Чаком Уэйдом. Уиллис нахмурился. Неужели она серьезно влюбилась в того сопляка?
 Он покачал головой, отложил тетрадь и заглянул в коробку. На самом дне лежала тяжелая папка для эскизов, заполненная до отказа. Вместо карандашных набросков Уиллис увидел великолепные акварели. Кое-где между плотной бумагой лежали сложенные вдвое листы из обычной тетради.
 Уиллис развернул их и начал читать. На его губах возникла легкая улыбка. Розмари писала детскую сказку, историю про маленькую дсвоч к  у, которая не хотела ложиться спать. Тогда она пошла на запад, вслед за солнцем, зная, что, пока солнце не село, время сна не настанет. Она путешествовала по самым разнообразным местам — От Абу-Даби до Занзибара. Урок географии для молодых умов, замаскированный под развлечение.
 Уиллис нахмурился, когда понял, что держит в руках. Учебник географии. Розмари досконально знала географию. Но разве география не наука?
 Уиллис положил листы в папку и бросил ее обратно в коробку. Ладно. Розмари взяла атлас и провела исследование. Большое дело! С этим справиться даже полный идиот. Но почему Розмари не стала развивать свой художественный талант? Определенно, он у нее есть.
 Стук входной двери возвестил о возвращении хозяйки дома. Уиллис отвернулся к открытому окну. Небо окрасилось в оранжевый цвет. Солнце садилось, унося с собой тепло и свет, но Розмари вернулась домой, а не отправилась вслед за ним.
 Уиллис слышал стаккато ее шагов на лестнице. И неожиданно для себя оказался у выхода чердака. Розмари поднялась на второй этаж, взглянула наверх и увидела Уиллиса. Ее легкое хлопчатобумажное платье было того же цвета, что небо за окном.
 В течение долгого мгновения они просто стояли, молча глядя друг на друга, и Уиллис пожалел, что не может проникнуть в мысли Розмари. Она выглядела одинокой, страдающей и больной. Такой же, как он сам.
 Внезапно Уиллис почувствовал слабость, ему показалось, что сейчас он рухнет вниз, прямо под ноги Розмари. Он сел на ступеньку, безвольно уронив руки вдоль тела.
 — Мы можем поговорить? — осторожно спросил Уиллис.
 Розмари уставилась на пол.
 — Думаю, нам не о чем говорить.
 — Есть о чем.
 Розмари с недоверием покосилась на него.
 — Тогда говори.
 — Ты не могла бы подняться ко мне?
 — А почему бы тебе не спуститься вниз?
 Уиллис немного поколебался, а потом кивнул через плечо, в сторону чердака:
 — Там очень красивый закат. Мне кажется, тебе понравится.
 — Ладно, — сдалась Розмари, — только брошу сумку в комнату.
 Уиллис вернулся на чердак и отошел подальше от входа. Через несколько минут он услышал, что Розмари поднимается. Из отверстия в полу показалась голова, потом грудь, живот, талия… В который раз Уиллис восхитился красотой Розмари. Его чувства ликовали оттого, что она вновь оказалась рядом с ним. Господи, почему ему не достаточно просто видеть ее?
 Розмари подтянулась, ступила на пол и подошла к окну. Мягкий свет, льющийся на нее, напомнил Уиллису акварельные рисунки в альбоме — смесь розового, алого, оранжевого и золотого.
 — Итак, — произнесла Розмари, — я слушаю.
 — Похоже, — Уиллис глубоко вздохнул и взъерошил волосы, — я не имею ни малейшего понятия, что говорить.
 Розмари обернулась к Уиллису.
 — Забавно, а я знаю тысячи тем, которые хотела бы обсудить с тобой.
 — Например?
 Розмари покачала головой и вернулась к созерцанию неба.
 — Неважно.
 — Но почему, Розмари?
 Oна вновь посмотрела на Уиллиса. Ее темные глаза блестели. Уиллису не хотелось думать, что Розмари плачет. Но он точно знал, что это так.
 — Потому что, Уиллис, — ответила она, споткнувшись на его имени, — у тебя есть собственное мнение относительно устройства Вселенной и оно не изменится от моих слов.
 — Неправда.
 — Разумеется, правда.
 — Нет. — Уиллис двинулся наветречу Розмари, едва сознавая, что делает. — Если бы у меня сложилось предвзятое мнение о мироздании, то вряд ли я стал бы изучать тайну Бобржиницколоницкого.
 Розмари заметила, что Уиллис подошел ближе, но осталась стоять на.месте.
 — Нe спорю, что ты пытаешься проникнуть в тайны Вселенной. Но ты когда-нибудь думал почему?
 — Недавно думал, — отважно признался Уиллис, глядя в глаза Розмари.
 — Ну и как по-твоему, почему?
 — Неважно. Забудь об этом. — Уиллис качнул головой.
 — Значит, ты считаешь, что я не пойму?
 — Да, — согласился Уиллис. — Считаю.
 Розмари кивнула, ее глаза заблестели еще сильнее.
 — Потому что я дурочка, — выпалила она.
 — Нет, — быстро возразил Уиллис. — Я считаю, что ты не сможешь разобраться в этом, потому что сам не понимаю, что движет мной.
 — Ну конечно, — вздохнула Розмари, — если блестящий Уиллис Рендом, обладатель пяти ученых степеней, не понимает своих поступков, то куда уж маленькой глупой Розмари Марч, которую выгнали не только из колледжа, но даже из школы моделей.
 — Я имел в виду совсем другое.
 — Что же?
 Уиллис покачал головой, задаваясь вопросом, действительно ли он намерен сделать то, что собирается; на самом ли деле он задаст  этот вопрос. Не вдаваясь в долгие рассуждения, Уиллис заговорил:
 — Я могу спросить у тебя кое-что?
 Розмари пожала плечами.
 — Полагаю, да.
 Уиллис пристально смотрел на Розмари. Он должен знать наверняка. Он должен разобраться в сложившейся ситуации, просто не имеет права пускать все на волю случая. И спросить следует напрямик, иначе он не сможет спокойно спать до гинца своих дней. Уиллис глубоко вздохнул и решился.
 — Розмари, — медленно начал он, — мне очень нужно получить ответ на свой вопрос. Важнее всего в жизни. Ответь мне. Хорошо?
 — Хорошо, — мрачно пообещала Розмари. — Спрашивай.
 Уиллис набрал побольше воздуха и произнес со всей отчетливостью, на которую был способен.
 — Какой город является столицей Албании?




 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


 Розмари издала нервный смешок. На мгновенье она подумала, что за ней следит скрытая камера. Или, скорее всего, она ослышалась.
 — Что? — на всякий случай переспросила Розмари.
 Но Уиллис совершенно серьезно повторил вопрос.
 — Какой город является столицей Албании?
 Розмари колебалась, ожидая подвоха в виде режиссера, который вынырнет из-за телескопа и сообщит, что ее снимали скрытой камерой. Но ничего подобного не произошло. Розмари перевела взгляд на Уиллиса:
 — Почему ты спросил об этом?
 — Просто хочу знать. Ты можешь назвать столицу Албании?
 — Тирана, — автоматически ответила Розмари.
 — А как насчет Бирмы? Столица Бирмы? Минуту Розмари колебалась, думая, что это очередная насмешка Уиллиса. Но он оставался совершенно серьезным, поэтому Розмари осторожно поправила:
 — Эта страна больше не называется Бирмой.
 Ее переименовали в Мьянму.
 — Ее столица? — настаивал Уиллис.
 — Рангун.
 — А у Ботсваны?
 — Столица Ботсваны? — уточнила Розмари. Он кивнул.
 — Габороне.
 — Йемен?
 — Сана.
 — Мавритания?
 — Нуакшот.
 Уиллис подошел к одной из коробок. Несколько секунд он просто сидел, сложив руки на груди. Розмари покачала головой, желая выяснить, что происходит.
 — Уиллис, — тревожно поинтересовалась она, — это что, тесты по географии?
 — Ты… — Уиллис опустил руки на колени и уставился на Розмари. — Похоже, ты знаешь географию.
 Она беспечно пожала плечами.
 — Меня всегда интересовали путешествия, другие страны, экзотические места. Поэтому я стала турагентом.
 — Мне показалось, что ты досконально знаешь географию.
 Розмари покачала головой.
 — Ты ошибаешься. Любой скажет, что Нуакшот — столица Мавритании.
 Уиллис нервно рассмеялся.
 — Любой? Розмари, никто, кроме мавританцев понятия не имеет, что такое Нуакшот.
 — А ты?
 Уиллис вздохнул.
 — Я ни разу не слышал о тех городах, которые называла. Черт побери, я даже не знал, что Бирма теперь называется по-другому.
 Розмари недоверчиво усмехнулась.
 — Не валяй дурака, Уиллис. Я уверена, ты знал.
 — Нет, не знал.
 Розмари с тревогой смотрела на Уиллиса, мысливая услышанное.
 — Ты хочешь сказать, что я знаю то, что неизвестное  тебе? 
 Уиллис неохотно улыбнулся.
 — Очевидно, твои познания в географии гораздо глубже, чем осведомленность обычных людей ii Во всяком случае, ты знаешь больше, чем я.
 Я думала, ты знаешь все, — смущенно ответила Розмари.
 — И я, — тихо, едва слышно ответил Уиллис. — Теперь вижу, что ошибался.
 Розмари пожала плечами.
 — Уиллис, я не понимаю, какое это имеет отношение к… нам. К тебе и ко мне. Ты с самого начала хотел поговорить о географии?
 — А по-моему, — возразил Уиллис, — мы с самого начала говорили о нас.
 — Я — не Тирана, а ты — не Нуакшот. И какое отношение они имеют к нам с тобой?
 — Ты себе и представить не можешь, насколько огромное.
 Розмари прищурилась и с подозрением взглянула на Уиллиса.
 — Что это значит?
 — Это значит, что для глубокого мыслителя у меня слишком большие пробелы в образовании, — неохотно признался Уиллис.
 Розмари послышались незнакомые нотки грусти в голосе собеседника, словно тому было больно признавать превосходство женщины. Особенно женщины, уступающей ему с точки зрения интеллекта.
 Розмари стало неловко.
 — Не расстраивайся, — произнесла она, стараясь выдавить хотя бы слабое подобие улыбки. — На самом деле ты — гений. Я знала это давным-давно, и не я одна.
 Розмари сделала шаг к выходу. Разговор закончен.
 — Подожди, Розмари, — обеспокоенно крикнул Уиллис.
 Он торопливо рылся в одной из картонных коробок и наконец выудил альбом с эскизами. Розмари время от времени баловалась рисованием. Живопись отвлекала ее от неприятностей, доставляя немало удовольствия. В детстве Розмари даже подумывала о карьере художника, но потом отказалась от своей мечты. И сейчас уже не помнила почему.
 — Я еще не закончил… — Уиллис вынул из альбома тетрадные листы.
 — Ничего себе! — улыбнулась Розмари, подошла к Уиллису и забрала рисунки. Она перелистывала страницы, удивленно качая головой. Надо же! Она начисто забыла, как хорошо рисовала.
 — Это похоже на сказку и иллюстрации к ней, — Уиллис протянул ей записи.
 — Да… — призналась Розмари, — я написала ее лет десять назад. После того, как меня выгнали из школы моделей.
 — Ты показывала ее издателям?
 Розмари скривилась.
 — Боже мой, Уиллис, конечно, нет. Что за дикая идея!
 — И напрасно. Возможно, ты могла бы издать книгу и начать карьеру детского писателя.
 Розмари выхватила бумаги из его рук и вместе с альбомом швырнула в коробку.
 — Ты говоришь так, словно у меня получилось что-то стоящее!
 — А по-твоему, нет?
 — Нет, — отрезала Розмари.
 — Почему же? — удивился Уиллис.
 Розмари раздраженно взглянула на мужчину. Перестань, Уиллис. Ты лучше всех знаешь почему!
 — С какой стати мне знать лучше всех?
 — Ты раньше всех узнал, что мой ум непригоден для серьезных занятий. Я всего-навсего глупая курица! Безмозглые идиотки ни к чему не способны. И вообще — зачем ты полез в мои вещи? Это часть моей жизни, личной жизни! Ты обязан был спросить разрешения.
 — Прости, — извинился Уиллис. — Однажды ночью, когда на небе не происходило ничего достойного, я заметил ежегодник нашей школы и просмотрел его. С тех пор это вошло в привычку.
 — Ты рылся в моих вещах, — хмуро повторила Розмари.
 — Да, — кивнул Уиллис. — Прошу прощения.
 — Оставь в покое меня и мои вещи, понял?
 — Но, Розмари…
 — Нам больше не о чем разговаривать! — Розмари повернулась к нему спиной. — Я думаю, ты объяснил мне все воскресным утром, после того как мы… — она замялась, слова «занимались любовью» застряли в горле: ни о какой любви речи не шло, — проснулись. Больше всего на свете тебя волнуют исследования космоса и научная карьера. А меня…
 Розмари заставила себя замолчать до того, как роковые слова слетели с уст. Больше всего на свете ее волновал Уиллис Рендом. В школе. После школы. Сейчас. А то, что произошло в те выходные, стало для нее главным событием в жизни. Теперь ей ни за что не забыть Уиллиса.
 Розмари подошла к люку и молча спустилась с чердака.
 Уиллис не бросился вслед за ней. Он не мог двигаться. Голова раскалывалась от непрерывного гудения. Это отзывались многократным эхом слова Розмари:
 «Мой ум непритден для серьезных занятий».
 «Я всего-навсего глупая курица».
 «Безмозглые идиотки ни к чему не способны».
 Уиллис без сил опустился на пол и закрыл лицо руками. Розмари повторила  его слова. Иногда он произносил их вслух, бросая ей в лицо, иногда шептал про себя. Но это были  его слова.
 Уиллис всегда оценивал ум Розмари ниже среднего. Он и не предполагал, что у нее есть способности или таланты, скрытые от остального мира. Если красивая, сексапильная девочка не в состоянии постичь научные теории, которые Уиллис, схватывал на лету, то она просто слабоумная. Так он думал.
 И только потому, что она никому не рассказывала о своих рисунках и не демонстрировала познания в географии? Да. А еще потому, что Уиллис считал ее глупой курицей и внушал эту мысль всем окружающим. И в первую очередь — самой Розмари.
 Именно на нем лежит ответственность за низкую самооценку Розмари. Из-за него девочка отказалась от своей мечты и не развивала свой талант. Розмари не просто красивая кукла с пустой головой, как он полагал. Напротив. Розмари ничем не хуже его.
 Теперь Уиллис не сомневался, что, если бы Розмари решила стать детским писателем или художником-иллюстратором, ее ждала бы блестящая карьера. У нее был дар будить воображение. Розмари легко и ненавязчиво рассказывала о разных странах и континентах. Своими сказками она вызывала интерес к географии и истории…
 Черт! Розмари имела реальный шанс воспитать не одно поколение детей, изменить мир. Разве это менее достойно, чем заниматься астрономией?!
 Уиллис в отчаянии вцепился в волосы. Хуже некуда! Он кругом виноват перед Розмари. Он испортил ей жизнь.
 Взгляд Уиллиса наткнулся на коробку, куда Розмари бросила рисунки. Из-под папки выглядывала тетрадь без подписи в твердом красном переплете. Не понимая зачем, он достал ее и начал листать. Карандашные наброски чередовались с отрывками прозы.
 Сначала Уиллис решил, что наткнулся на еще одну сказку, и погрузился в чтение. Это оказался дневник Розмари школьных лет — ее наблюдения и переживания, ее мысли и желания. Уиллис знал, что нарушает обещание, данное всего несколько минут назад, но не мог остановиться.
  «23. 10. 84. Школа меня достала. Не уверена, что долго выдержу эту пытку. Мне жаль, что   У. не замечает, как сильно я люблю его. Но еще хуже, что я не могу рассказать ему об этом. Когда мы встречаемся в школе, я сама   удивляю  сь своим чувствам. Но если кто-нибудь,  особ  енно У., догадается, я умру…» 
 Опять! Опять Розмари сходит с ума по этому Чаку Уэйду. Уиллис продолжал читать, ощущая вину за вторжение в чужую жизнь. Но оторваться был не в силах.
  «20. 12. 84. Рождественские каникулы!   Наконец-то  ! Я устала от школы.  Я хочу отдохнуть. У.   ничего не знает, а я едва сдерживаюсь,  чтобы   не завопить «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!». Наверное, я по  теряла   рассудок, если готова на такое…» 
 Кое-что не сходится, обнаружил Уиллис. Декабрь — сезон баскетбола. Всю зиму Розмари гуляла с Лео Маккоули, центральным нападающим. Почему она все еще страдала из-за загадочного У.? По-прежнему любила Уэйда? Это ничтожество? Уиллис перевел взгляд на следующую строку.
  «…К  онечно, глупо говорить с  У. о моей  любв  и. Он никогда не полюбит слабоумную идиотку, бестолковую  глупую курицу, как он называет  меня…» 
 Уиллиса прошиб пот. Не может быть! Он не верил собственным глазам. Неужели «У.» обозначает «Уиллис Рендом»? Он торопливо перевернул несколько страниц.
 « Сегодня   на   химичееком практикуме мы делали мыло. П  о крайней мере   пытались. У.  отлично знал, что делать, но я, как всегда,  запорола весь опыт. Миссис   Дюмон поставила нам «плохо» У. в  збесился и сказал, что теперь он никогда не по  ступит в   МТИ. Но, несмотря на это, я люблю его. Жаль, что у меня нет хотя бы   капельки ума. Может, тогда он смог бы…» 
 Уиллис прикусил губу и нашел запись в самом конце:
  «П  оследний день в школе. Почти сверхъестественное чувство. С одной стороны, я счастлива проститься со школой. Но, с другой стороны, я никогда больше не увижу У. Его ждет  МТИ и великое будущее, в котором нет места для дурочек вроде меня. Увы, я не могу поступить в   МТИ. Я могу только представить, как отреагируют все знакомые на эту новость — глупенькая   Розмари Марч собирается в   Массачусетсский технологический. Ха-ха! Какая шутка! Но они умерли бы от хохота, если бы узнали, что я не   хочу   расставаться с У., даже если он никогда не полюбит меня. 
  Я   люблю У. потому, что он умница. Такой огромный интеллект не может не возбуждать. Иногда, когда   У. объясняет мне что-нибудь, я настолько возбуждаюсь от его слов, что уже не в состоянии понимать простые вещи. Неважно, что он маленький и некрасивый. Внешность — не г  лавное. Есть еще кое-что. П  усть У. считает, что мой показатель интеллекта приблизительно такой же, как у половой щетки, я все равно не смогу разлюбить его…» 
 Уиллис с трудом сглотнул. Его горло пересохло, а лоб покрылся испариной.
 Розмари Марч любила его, когда они учились в школе! Она по-настоящему любила Уиллиса Рендома. Так глубоко, как способна любить девочка-подросток. Это началось задолго до визита кометы и продолжалось много месяцев спустя. Боб тут вовсе ни при чем!
 Розмари любила Уиллиса. Тринадцатилетнего коротышку с пластиной для исправления прикуса, дешевыми очками и прыщавым лицом. Такого ребенка любят только собственные родители и… юная секс-бомба, у ног которой лежали все мальчики школы. Девочка, которая уверилась в своей глупости, потому что ее называл идиоткой любимый человек.
  «Внешно  сть —  не главное. Есть еще кое-что». 
 Эй, парень, как ты не догадался? Розмари Марч — теплая, добрая, замечательная девочка — любила тебя. Она видела твой ум и талант, а не лицо. А ты оказался слишком глуп, чтобы заметить её чувства. Вот кто был безмозглым идиотом.
 Уиллис тяжело вздохнул. Его прославленный интеллект оказался в тупике. Он не знал, как вернуть Розмари.




 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


 Через шесть дней после случившегося Розмари уже не верила, что занималась любовью с Уиллисом. Иногда она думала, что видела чудесный сон. Необычайная радость, обостренные чувства, изысканность ласк — все это слишком восхитительно, чтобы быть правдой.
 Но потом Розмари вспоминала силу и тепло мужского тела, трепетное вздрагивание мышц под ее пальцами, мускусный аромат, исходящий от Уиллиса, и неземной экстаз, пронизавший их в момент полного слияния. Это действительно произошло.
 И этому не суждено повториться.
 Розмари тяжело вздохнула и невидящим взглядом уставилась на монитор в своем рабочем кабинете. Теперь, когда Фестиваль кометы завершился, Эндикотт возвращался к тихому размеренному ритму жизни. С наступлением осени у туристического агентства уменьшилось количество заказов, что позволяло Розмари погружаться в размышления о собственной жизни даже во время работы. Увы, вне зависимости от желаний, ее мысли снова и снова возвращались к Уиллису.
 В Розмари теплилась крошечная надежда, что между ними не все кончено. Утром после той ночи она осознала, что под наплывом чувств они с Уиллисом забыли о предохранении. Она могла забеременеть.
 В глубине души Розмари верила, что так оно и есть. И радовалась. Ребенок — часть Уиллиса. И Розмари не грозило бы полное одиночество в большом доме.
 Она не видела Уиллиса в течение всей недели. Наверное, он взвалил на себя двойную нагрузку, чтобы компенсировать свое отсутствие у телескопа в прошлую субботу. Когда Розмари вставала, Уиллис ложился спать. Когда Розмари возвращалась домой, Уиллис сидел на чердаке. Если бы не вчерашний урок геоrрафии, оказавшийся в итоге пустым уроком, она бы не увидела его до самого отъезда. А может, и вообще никогда. Что ж, пора привыкать. Так будет всю жизнь. Тоскливо.
 Розмари попробовала вернуться к работе, вызвала на экран информацию о заявках, но ее взгляд бездумно скользил по электронному тексту. Нa сегодня не было срочных дел ни для Розмари, ни для остальных трех сотрудниц, скучающих в офисе.
 У Розмари мелькнула идея позвонить подругам и предложить встретиться в«Кленовом листе». Она покосилась на телефон и покачала головой. Не очень хорошая идея. Кирби вкалывала на работе, стараясь восстановить подмоченную после истории с плохим мальчиком Джеймсом Нешем репутацию, а Энджи заперлась дома, мучаясь от жалости к себе. Новоиспеченный муж оставил ее через день после свадьбы. Нет, подруги не могли ободрить Розмари.
 — Никто не с возражает, если я уйду пораньше? — поинтересовалась Розмари у коллег, раскладывающих пасьянсы на компьютере.
 — Твое дело, — отозвалась одна из них, остальные просто кивнули.
 Первое что она заметила, подходя к дому, были Скай и Изоскелес, растянувшиеся на лужайке. Розмари покачала головой, но не смогла сдержать улыбку. Почему она и Уиллис не могут вести себя так, как их четвероногие любимцы? Наверное, котов не слишком интересует содержимое черепной коробки своих партнеров. Когда животные находят пару, они ведут себя более свободно, более естественно и примитивно, чем люди.
 Розмари вспомнила, как они с Уиллисом буквально бросились в объятия друг друга той ночью. Что ж, их действия тоже были во многом примитивны.
 — Привет, Скай, привет, Айс, — поздоровалась Розмари, по привычке сокращая длинное имя кота до более подходящего, с ее точки зрения, прозвища.
 Кот и кошка посмотрели на женщину, словно отвечая на приветствие. Розмари грустно улыбнулась. Будет ли Скай так же одинока, как ее хозяйка, когда Уиллис упакует свои вещи, включая огромного белого кота, и отправится в Кембридж?
 Розмари наклонилась, чтобы почесать пятнистое брюхо кошки.
 — Похоже, после отъезда Уиллиса тебе опять придется коротать время со мной, — пробормотала она, нежно поглаживая мягкую шерсть. — Впрочем, возможно, Айс пришлет тебе открытку из Массачусетса. Так и быть, я буду читать тебе его послания, хотя его словарь, наверное, на световые годы больше моего.
 Скай с сомнением посмотрела на хозяйку, будто хотела сказать: «Не переживай. Он не так крут, как кажется».
 Розмари провела ладонью по шелковистой шерсти белого кота и направилась к дому, дрожа от холода. Легкая форменная блуза с короткими рукавами служила плохой защитой от резкого ветра. Осень наконец-то добралась до Эндикотта. Розмари ускорила шаги и вдруг остановилась. На пороге стоял Уиллис.
 — Привет, — небрежно бросил он через весь двор, словно каждый день встречал ее после работы.
 — Привет, — автоматически ответила Розмари.
 Уиллис распахнул дверь, приглашая Розмари в дом. На мгновение ей показалось, что они добрые друзья и для Уиллиса нет ничего естественнее ожидания Розмари на крыльце дома.
 — Как прошел день?
 Розмари взглянула на мужчину.
 — Прекрасно.
 — Ты что-то сегодня рано.
 — Д-да. — Розмари ничего не понимала. Уиллис вел себя так, как будто радовался, что видит ее. Как будто домашний ритуал ожидания-встречи-приветствия самый настоящий. Как будто она любит его. Как будто он любит ее…
 — Ты замерзла. Пойдем в дом. — Уиллис отступил в сторону, освобождая проход.
 Она на мгновение заколебалась. Господи, какая она дурочка! Уиллис ничего не имеет в виду. Он просто старается быть вежливым, вот и все. Это самое малое, что Уиллис может сделать, учитывая его грубость шестью днями раньше. Он вернется в Кембридж, это только вопрос времени, и нет никаких причин тратить последние дни на бесполезные скандалы. Любезность, повторила Розмари. Вот что лежит в основе их отношений.
 Но когда она переступала через порог, Уиллис, вместо того чтобы вежливо отойти в сторону, пододвинулся ближе. Его грудь задела плечо Розмари. Всего лишь мимолетное прикосновение, но оно вызвало у Розмари знакомую дрожь. Нет. Она не будет слушать голос тела. Розмари мужественно шагнула вперед. Уиллис не желал ее. Может быть, на физическом уровне его и влекло к ней. Но секс без чувств — пустая трата времени. Он сам так сказал. Ему нужен интеллект, иначе он не получит полного удовлетворения.
 — Ужин будет готов через пару часов, — бесцеремонно сообщил Уиллис, когда Розмари вошла в коридор.
 От неожиданности Розмари развернулась к Уиллису. Ее брови взлетели вверх.
 — Ты готовишь ужин?
 Он кивнул с таким видом, словно ничего особенного не происходит.
 — С какой стати?
 — Есть достойная причина.
 Розмари с подозрением рассматривала Уиллиса.
 — Что за причина? Ты разгадал тайну кометы?
 Он покачал головой, не проявляя ни малейших признаков беспокойства.
 — Нет. Я ни на шаг не приблизился к вычислению ее загадочной траектории. Честно говоря, я заптался еще больше. Но… — Уиллис улыбнулся, — я сделал гораздо более важное открытие. Оно навсегда изменило мою жизнь.
 — И что же ты открыл?
 Улллис задумчиво посмотрел на Розмари и заявил:
 — Поговорим потом. Тебе надо переодеться.
 — А почему не сейчас?
 — Это не срочно. Я думаю, ты хочешь снять униформу. — В мягкой улыбке появился оттенок игривости. — Хотя за всю свою жизнь я не видел более возбуждающего наряда.
 Розмари залилась румянцем. В животе начал разгораться предательский огонек желания.
 — Что ты хочешь сказать? — запинаясь, спросила она.
 Уиллис пожал плечами.
 — Только то, что я провел много ночей, представляя, что скрывается под твоей консервативной юбкой и накрахмаленной белой блузкой. — Уиллис глубокомысленно покачал головой. В его глазах возникло мечтательное выражение. — Да… — произнес он с тоской в голосе. — Каждый раз, когда я уставал от наблюдений за галактиками, мои мысли блуждали вокруг тебя. Около твоей униформы и что могло бы — или не могло — оказаться под ней. Я представлял, как было бы здорово, если бы ты возвращалась с работы и снимала с себя одно за другим… Ладно, оста вим. Я в последнее время часто предавался фантазиям.
 Розмари с трудом сглотнула.
 — Я думаю, это из-за напряженной работы.
 — Да, ты права, — кивнул Уиллис.
 И в следующий миг он шагнул к Розмари. Она попятилась, но сзади оказалась стена. Уиллис обнял ее за талию и простым движением сократил разделяющее их расстояние.
 — Ты понимаешь, что делаешь? — глухо спросила Розмари, упершись кулачками в его грудь.
 — Не понимаю, — признался Уиллис. — Я на ночь беру отпуск от размышлений. Я собираюсь действовать, а не думать.
 На мгновение Розмари показалось, что Уиллис собирается… Нет. Этого не может быть! Она спросила, тщательно выговаривая каждое слово:
 — Что ты собираешься делать?
 Уиллис молчал всего долю секунды.
 — Я собираюсь заняться любовью с женщиной, которая меня любит.
 Розмари широко раскрыла глаза, но Уиллис оставался совершеино спокоен. Она попробовала блефовать:
 — Уиллис, по-моему, ты обнимаешь не ту женщину. Ты случайно ничего не перепутал?
 — Нет. — Уиллис улыбнулся и крепче обнял ее. — Признайся, Розмари, — он склонился к ней, их лбы соприкоснулись, — ты любишь меня.
 Розмари схватила Уиллиса за руки, но, вместо того чтобы оторвать их от себя, просто стояла, наслаждаясь их силой и теплом. Под ее пальцами на запястье Уиллиса бился неровный пульс. Только тогда Розмари поняла, что Уиллис совсем не спокоен. Он возбужден. Может, даже немного напуган. Из-за нее. Как странно…
 — Уиллис? — прошептала Розмари. — Почему ты уверен, что я тебя люблю?
 Oн с трудом сглотнул, поднял руку к волосам Розмари и накрутил на палец тонкий локон.
 — У меня есть письменное подтверждение.
 — Не припомню, чтобы подписывала такие документы.
 Уиллис улыбнулся немного нервно.
 — Правда? Тогда пойдем наверх, я покажу их.
 Розмари говорила себе, что только последняя дура отправится за Уиллисом. Любое приближение к нему приведет к страданиям. Но сердце уже следовало за ним. Конечно, она глупая. В общем, она на самом деле такая, как он о ней отзывается. Но она ничего не могла поделать со своими чyвствами. Она любит Уиллиса.
 — Хорошо.
 Не говоря больше ни слова, Уиллис взял ее за руку и повел наверх. Они молчали, пока не миновали лестницу. Розмари повернулась в сторону чердака, но Уиллис потянул ее к своей спальне.
 — Я думала, мы идем на чердак.
 — Нет. Сюда. — Они вошли в комнату.
 Здесь Розмари была только однажды — в ту долгую безумную ночь любви, воспоминаниями о которой ей придется довольствоваться всю оставшуюся жизнь. События той ночи полностью изменили Розмари. Но комната осталась прежней. Ситцевые занавески в цветочек, желтые обои и кленовый гарнитур «Птичий глаз». Слишком женственная комната для настоящего мужчины. Неудивительно, что Уиллис столько времени проводил на чердаке.
 А это что? Взгляд Розмари наткнулся на альбом с детской сказкой и красную тетрадь. О Господи! Цвет тетрадей был своеобразным кодом. Синий для истории. Зеленый для точных наук. Желтый для математики. Белый для английского.
 И красный для себя. Для слов, идущих из сердца.
 — Откуда у тебя моя тетрадь?
 Розмари схватила дневник и прижала ее к груди, как будто это могло защитить от вмешательства в хрупкие чувства и мысли пятнадцатилетней девочки. Она развернулась и впилась взглядом в Уиллиса. Он небрежно прислонился к косяку двери и без тени смущения взирал на Розмари.
 — Уиллис, как здесь оказалась моя тетрадь?
 Уиллис оттолкнулся от двери и неторопливо подошел к женщине.
 — Я ее читал, — открыто сказал он.
 — После того, как обещал не лезть в мои вещи?
 Уиллис пожал плечами.
 — Я ничего не мог поделать с этим, Розмари. Сначала я думал, что наткнулся на новую историю для детей. Первая сказка меня просто очаровала, она такая добрая и умная одновременно, что соблазн прочитать еще одну был непреодолим.
 Розмари несколько обмякла. Что ж! Еще один комплимент от Уиллиса. Комплимент ее уму и таланту. Но осторожность все еще гнездилась в ее душе.
 — Тебе действительно понравилась моя книга? Ты на самом деле считаешь ее умной? Ты?
 — Да. Замечательная история, — твердо заявил Уиллис. — Я не знаток детской литературы, но у тебя хороший стиль и несомненный талант. Тебя ждет большое будущее, если не станешь зарывыть его в землю.
 Розмари прищурилась, обдумывая эти слова. Талант. Знания. Хороший стиль.
 — Есть еще кое-что, Розмари.
 Она боялась спрашивать.
 — Что же?
 — Я не хочу потерять тебя.
 У Розмари пересохло горло. Уиллис, похоже, не закончил с новостями на сегодня.
 — Я не собираюсь просить прощения за то, что читал твой дневник, — продолжал Уиллис. — Разумеется, я поступил плохо, но я рад. Иначе я никогда не узнал бы твоих чувств ко мне, когда мы учились в школе. Розмари… — Он протянул к ней руки. Розмари отпрянула и крепче прижала тетрадь. Но Уиллис и не думал отбирать ее. Он просто накрыл ее пальцы своими и мягко улыбнулся. Это была добрая, ласковая улыбка, полная неподдельного восхищения. — Ты любила меня.
 Уиллис не спрашивал. Он утверждал. Не понимая, что делает, Розмари кивнула. Глаза Уиллиса потемнели, он наклонился вперед и спросил взволнованным голосом:
 — А сейчас? Ты любишь меня?
 Розмари ответила так же. Утвердительным кивком.
 Уиллис с шумом выдохнул воздух, обвил ее плечи руками и притянул к себе.
 — Ты действительно любишь меня? До сих пор?
 — Да, — сумела выговорить она. — Довольно глупо с моей стороны. Правда?
 Уиллис покачал головой, но не отошел ни на шаг.
 — Нет. Ты не глупая, Розмари, — убежденно произнес он. — Настоящий дурак — я.
 — Ты? — недоверчиво переспросила Розмари. — Но ты всегда был самым умным парнем в городе. — Она заставила замолчать себя и ту счастливую песенку, которая начала звучать где-то в глубине души.
 Руки на ее плечах скользнули по спине, а потом Уиллис прижал Розмари к себе с такой силой, словно боялся, что она отголкнет его.
 — Не в этом смысле, — возразил Уиллис. — Я не представляю, как человек с таким интеллектом мог оказаться полным идиотом. Но я им оказался, Розмари.
 — Почему?
 — Потому что я видел только красивую оболочку и не замечал за ней твою прекрасную душу. Вот почему. Я был слеп к твоему таланту и интеллекту. Я слишком усердно скрывал свою влюбленность в тебя, чтобы заметить твои чувства. — Уиллис немного отступил и заглянул Розмари в глаза. — Я не видел, как сильно ты меня любишь.
 Уиллис ждал ее слов, но Розмари молчала. Ее сердце сладко сжалось, когда Уиллис признался в своей школьной влюбленности. Но она не могла поверить, что его чувства до сих пор не остыли.
 — Знаешь что, Розмари? — Уиллис зарылся лицом в ее темные волосы. — Я немного медленно соображаю, но стоит мне что-то понять — и скорость мысли сразу увеличивается. На этой неделе я сделал важное открытие, несмотря на то что Бобржиницколоницкий ускользает от меня с каждой минутой. Я люблю тебя.
 — Уиллис…
 — По-моему, это отличная идея — соединить вместе наши умы, не говоря уже о некоторых других частях тела. Навсегда. А ты как думаешь?
 — Уиллис…
 На глаза Розмари навернулись горячие слезы, когда она поняла смысл его слов. То, что он предлагал. То, чего хотел. Но все, что она могла произнести, укладывалось в одно слово:
 — Уиллис…
 — Только ты, я, Изоскелес и Скайлен. Ну, что скажешь?
 Она взглянула на него с улыбкой.
 — Скайлен?
 Уиллис кивнул.
 — Не знаю, замечала ли ты, что твоя кошка очень похожа на неправильный треугольник, когда спит свернувшись в клубок собственного изобретения.
 Розмари улыбнулась, смахивая счастливые слезы.
 — Мне всегда казалось, что она напоминает кривой ломоть ветчины.
 — Нет, Скайлен вылитый треугольник. Поверь мне. Кстати, я жду твоих слов. Четыре существа. Приличное семейство, а?
 Розмари слабо улыбнулась, спрашивая себя, как отреагирует Уиллис на ее новости.
 — Четыре? А что, если есть и пятый… Если помнишь, мы с тобой не… гм…
 — Что? — нахмурился Уиллис.
 — Ничего. Мы ничего не сделали той ночью. Ничего, хотя должны были. Ты понимаешь, о чем я?
 Розмари наблюдала, как Уиллис побледнел, а потом покраснел. Она услышала смех, отдающийся легким стуком в груди под ее ладонями. Розмари подняла голову. Уиллис улыбался ей, как никогда раньше: нежно и счастливо. Он любил ее. Мысль об их общем ребенке наполнила его радостью.
 — По-моему, добавление к семейству — прекрасная мысль. Если только мы не назовем его Эквилатералом.
 — Ох, Уиллис…
 Он закрыл ей рот мягким поцелуем, и Розмари ответила ему со всей тоской, всей неистраченной любовью, которую она копила в себе пятнадцать лет. Внезапно Розмари вспомнила о прошлом визите Боба и рассмеялась, оторвавшись от губ Уиллиса.
 — Мы делаем что-то смешное? — удивился Уиллис.
 — Когда Боб навестил нас в прошлый раз… — начала Розмари и замерла.
 Уиллис провел губами по ее щеке, спустился к шее и остановился там, едва касаясь губами нежной кожи.
 — И что же произошло тогда? — поинтересовался он, щекоча теплым дыханием горло Розмари.
 — Ты слышал про легенду о желаниях?
 — Ммм, — Уиллис поцеловал основание шеи, — никогда не придавал ей значения. Я родился на года позже прихода кометы.
 — А я-нет.
 Уиллис провел кончиком языка по ключице и остановился у выреза блузы.
 — Ах, да. Я все время забываю, что ты старше меня, — пробормотал Уиллис и осторожно расстегнул верхнюю пуговицу.
 Розмари склонила голову, чтобы шепнуть Уиллису на ухо:
 — Пятнадцать лет назад я загадала желание. В тот день, когда Боб приблизился к Земле.
 Уиллис разобрался с доброй половиной мелких белых пуговичек и оказался почти у груди Розмари. Oн легонько коснулся губами твердых сосков, видных даже сквозь ткань.
 — О чем же ты просила?
 — О… — Розмари с трудом давались слова, потому что Уиллис положил ладонь на ее грудь. — Я хотела, чтобы… о… мой маленький напарник Уиллис Рендом получил все, что ему причитается.
 Уиллис остановил поток поцелуев и посмотрел в лицо Розмари со странным выражением.
 — И ты загадала это желание?
 Розмари кивнула. И пока Уиллис смотрел на нее, она расстегнула остальные пуговицы блузки. Руки Уиллиса скользнули под ткань.
 — Ну, Розмари, — пробормотал он, слегка сжимая пальцы. — Очень щедро с твой стороны желать мне так много.
 — Это все Боб, — тихо возразила она. — Надо благодарить его, что он позаботился о нас обоих.
 — Это самое малое, что он мог сделать, — возразил Уиллис, вновь приближая губы ко рту Розмари.
 Время разговоров закончилось. Уиллис поблагодарил Боба за заботу и погрузился в исполнение пожелания Розмари.
 Что соединило их? Комета, желание, любовь или случайность? Уиллис не знал и думал, что никогда не узнает. Эта загадка его не волновала. Он узнал главную тайну своей жизни. Его счастье находилось в сердце Розмари, в её чутких и ласковых руках, на её сладких губах.
 Они лежали усталые, изможденные, но счастливые, как никогда прежде. Уиллис смотрел из окна на спускающиеся сумерки. Он думал о Бобржиницколоницком. Комета мчалась к Солнцу, а потом дальше, сквозь бездонные пространства Вселенной, и уносила с собой все ответы. Но она вернется. Через пятнадцать лет.
 И в следующий раз Уиллис будет готов к ее визиту. Ведь он получил еще не все, что ему причитается. А Боб, кажется, принимает во внимание желания Розмари. Что ж, через пятнадцать лет Уиллис доберется до тайны кометы. Обязательно доберется. Розмари, засыпая, положила голову ему на грудь и улыбнулась.
 В следующий раз — наверняка.