---------------------------------------------


 Эрл Стенли Гарднер
 «Прокурор идет на суд»



 Глава 1


 На востоке за горами, отделяющими тучную землю фруктовых садов от пустыни, зарозовели полосы света.
 Ночь была холодной, хотя не настолько, чтобы нужно было зажигать костры. Легкая изморозь покрывала низину — сухое песчаное старое русло реки, которое пересекала эстакада железной дороги.
 Издалека, с окруженного каменными стенами плоскогорья, доносился хриплый лай тракторов: несмотря на холодную погоду, фермерские плуги уже вгрызались в плодородную почву.
 Рассвет еще только подступал, но в гуле тракторов уже слышалась усталость. Их ровное, монотонное гудение, наполненное непроходящим переутомлением, казалось, говорило о том, с каким трудом фермерам приходится вырывать из этой земли все необходимое для жизни. Ветра не было. Предрассветный холод ледяной рукой держал землю.
 Розовевшее на востоке небо разгорелось до алого и превратилось в золотое. В сухом русле реки обозначились неясные серые контуры предметов, еще не расцвеченные красками. Облака становились все ярче. Через седловину восточных гор пробилось наконец достаточно света, и все предметы стали ясно видимы.
 Тело лежало под эстакадой, чуть в стороне. Одежда человека, скатка одеял, виднеющаяся примерно в пятидесяти футах, — все было покрыто инеем. Нелепая, неестественная поза трупа свидетельствовала о внезапной смерти. Солнце уже перевалило через горную вершину и рассыпало над землей свои холодные красноватые лучи, но серое русло, покоившееся в тишине, все еще было наполнено холодом, тенями и смертью.
 Пушистый кролик, быстрый и безмолвный как тень, выскочил из полынных зарослей и бросился в кактусы, помедлил в укрытии и оглянулся назад, на противоположный берег, где маячил силуэт койота. Койот припал на задние лапы, задрал голову, и из напряженно вздувшегося горла полилось звучное стаккато, взвивавшееся все выше и выше, и сухое русло наполнилось адской какофонией звуков.
 Пушистый кролик выскочил из зарослей кактусов и бросился к более высоким склонам западного берега, где уже можно было поймать первые солнечные лучи. Встав на задние лапки, он ловил своими чуткими ноздрями запах нежных побегов сочной дикой зелени, которая окаймляла обработанную полосу земли.
 Перескакивая русло, кролик неожиданно остановился — в десяти футах от тела. Секунду он стоял совершенно неподвижно. Затем уперся задними лапками в песок и кинулся прочь длинными зигзагообразными прыжками.
 Солнце осветило зубчатые вершины гор и начало свое медленное восхождение в синевато-черный свод неба Южной Калифорнии. Солнечные лучи, прогревая рельсы, заставляли сталь пощелкивать, высекая из них огненные искры. Поднявшийся легкий ветерок доносил запах свежевспаханной земли до ноздрей, которые уже не могли его ощутить.
 С востока донесся грохот приближающегося поезда.
 В морозном воздухе резко и отчетливо звучали протяжные свистки локомотива на подъеме. Через несколько минут рельсы загудели под длинной вереницей пропыленных пульмановских вагонов, тащившихся позади мощного локомотива. Поезд качнулся на кривизне и слегка замедлил ход перед эстакадой. Очертания пара, пробивающегося из шипящего предохранительного клапана, четко вырисовывались в воздухе. Дым, выходящий из трубы, казался густым, что говорило о холоде и сухости воздуха.
 За милю от этого места в лучах утреннего солнца сверкал Мэдисон-Сити. Экспресс на ограниченной скорости с лязгом и грохотом двигался через эстакаду.
 Внезапно кочегар, высунувшись из окна, замер, внимательно вглядываясь во что-то, схватил за плечо машиниста и указал вниз на скрюченное неподвижное тело.
 Экспресс не останавливался с Мэдисон-Сити, только сбрасывал там скорость до двадцати миль в час. Каждое утро точно в семь тридцать восемь состав медленно громыхал через город. Достигнув окраины, он вновь набирал скорость, готовясь к последнему пробегу до Лос-Анджелеса.
 Несколько человек стояли на платформе, наблюдая за приближением поезда, — один мужчина приготовился поймать мешок с почтой, который сбрасывали с поезда на платформу, другим хотелось увидеть мелькавших в окнах пассажиров — кое-кто из них уже приступил к раннему завтраку, — чтобы хоть на миг пережить ощущение путешествия.
 Когда поезд, постукивая на стрелках, проходил через станцию, машинист дал несколько коротких, быстрых свистков. Начальник станции вышел полюбопытствовать, в чем дело. Увидев вытянутую из будки машиниста руку, он подошел поближе к пути и протянул свою левую руку. Когда локомотив прогромыхал мимо, кочегар аккуратно опустил легкий бамбуковый обруч прямо в руку начальника станции. Тот развернул записку, прикрепленную к обручу, и прочитал:
 «Под эстакадой 693-А лежит тело человека. Скатка одеял — около 50 футов позади тела, к западу. Передайте властям».
 Быстро подойдя к телефону, начальник станции полистал потрепанный телефонный справочник, нашел номер окружного прокурора и тут же завертел диск.
 Гарри Перкинс, коронер и общественный контролер округа Мэдисон, был также владельцем городского похоронного бюро. Его квартира находилась над похоронным заведением. Он пребывал в уединении своего жилища, и потому его костистое лицо смягчилось, на нем появилось выражение юмора, сменив обычное, соответствующее его профессии выражение сосредоточенной мрачности. Он читал юмористическую полосу «Кларион», когда зазвонил телефон. Взяв трубку, коронер выслушал сообщение начальника станции.
 — О'кей, я немедленно выезжаю. Примерно минут десять лучше никому ничего не говорить, я хочу быть первым на месте происшествия.
 Он позвонил своему помощнику, который спал в задней комнате, и сказал:
 — Разогрей мотор, Сэм. Я буду через минуту. В миле от города, к востоку, в старом русле что-то случилось.
 Похоже, что делом придется заниматься нашему округу.
 Бродяга, которого, вероятно, столкнул с эстакады поезд.
 Когда помощник вышел, Перкинс немного помедлил, дочитывая полосу и улыбаясь, прежде чем заменить философскую улыбку деловым, профессионально серьезным выражением.




 Глава 2


 Сильвия Мартин, репортер «Кларион», вошла в личный кабинет Дуга Селби с уверенностью старого друга.
 Ее жакет и юбка, обрисовывая контуры юной женственной фигуры, в то же время производили впечатление деловой элегантности.
 Когда она вошла, молодой прокурор округа Мэдисон, нахмурившись, читал какую-то книгу по юриспруденции. Он поднял на нее глаза, улыбнулся, показал жестом на стул и снова с хмурым видом уставился в книгу.
 Сильвия одобрительно смотрела на Селби, изучая его профиль. Свет из окна падал на зачесанные со лба назад волосы. Лоб плавно переходил в линию носа с высокой переносицей. Рот чувственный и хорошей формы, но челюсть была челюстью борца. Ответственность наложила на прокурора отпечаток зрелости, и Сильвия, которая знала Селби задолго до того, как он принял этот пост, и которая частично способствовала его избранию, не могла не заметить, как он изменился. И в глубине ее блестящих глаз появилась какая-то задумчивая грусть.
 Через минуту Дуг Селби отметил страницу, отодвинул книгу на край стола и, подняв глаза, сказал с улыбкой:
 — Привет, Сильвия!
 — Привет!
 — Что нового?
 — Дуг, я хочу кое-что выяснить.
 — Боюсь, ты не туда пришла, Сильвия. В этом кабинете новостей не больше, чем оптимизма у потерпевшего поражение политика, когда он рассуждает о будущем своей страны.
 — Я не за новостями, Дуг. Мне нужно кое-что уточнить.
 — Что же именно?
 — Прошлой ночью поезд сшиб какого-то бродягу, и когда я осматривала тело — так, обычный осмотр, — то заметила, что кончики его пальцев в чернилах. И теперь я хочу знать, зачем коронер брал у него отпечатки пальцев.
 — А ты не спрашивала самого следователя? — поинтересовался Селби.
 — Конечно нет, — ответила она.
 — Почему? — спросил Селби, и при этом глаза его насмешливо блеснули. — Разве ты не в ладах с Гарри Перкинсом?
 — Нет, конечно, мы ладим, но он один из тех беспристрастных, сидящих между двумя стульями типов, которые считают, что нужно быть дружественным как с «Блейд», так и с «Кларион». Если он пытается скрыть что-то, но узнает, что я иду по следу, то расскажет мне все, что знает, а затем, как только я выйду за дверь, позвонит в «Блейд» и выдаст им ту же самую информацию.
 Селби засмеялся:
 — Значит, ты рассчитываешь, что я дам нужную информацию тебе, а «Блейд» пусть выуживает новости сама?
 — Совершенно верно, — сказала она. — Ты ведь любишь своих друзей и ненавидишь врагов.
 — Нет, — возразил он, — мои враги ненавидят меня.
 — По существу, это одно и то же, но ты уклоняешься от ответа. Так почему Гарри Перкинс взял отпечатки пальцев у бродяги, которого прошлой ночью сбил поезд?
 — Потому что я поручил ему сделать это, — ответил Селби.
 — Ага, сюжет усложняется! — Она вытащила из сумочки несколько сложенных листков бумаги, схватила черный карандаш и приготовилась записывать.
 — Нет никакого сюжета, — сказал Селби, — и ничего не усложняется. Обычная рутина, Сильвия. Я просил коронера брать отпечатки у всех умерших, чье местожительство неизвестно, учитывая, что в отношении их может вестись расследование.
 — Но почему, Дуг?
 — Потому что очень часто люди, которые находятся в розыске, начинают странствовать по дорогам, как бродяги. Иногда за ними числится какое-нибудь уголовное дело, иногда — довольно серьезные преступления. Беря отпечатки пальцев, мы помогаем ФБР закрывать их досье, если выясняется, что умерший скрывался от правосудия. Итак, ты видишь, никакого интересного сюжета. Самая обычная работа.
 Она бросила на него иронический взгляд:
 — Самая обычная работа, да… И никакого сюжета?
 Ну, господин прокурор, не спешите с выводами, пока не прочтете «Кларион» завтра утром. Вы найдете там небольшую приятную статейку о методах работы, которые ввел новый окружной прокурор. Вы узнаете, что благодаря ему Мэдисон-Сити становится вполне современным городом в применении уголовного права. И вы будете удивлены, как много пользы приносят подобные вещи. Люди гордятся своим городом. Им нравится чувствовать себя современными, даже если это деревенская община. Теперь, когда вы избраны на этот пост, не забывайте, что вы должны быть на виду у людей. Короче говоря, господин прокурор, я боюсь, у вас нет нюха на новости!
 Селби засмеялся и сказал:
 — Ну, не приписывай исключительно мне эту честь. Вспомни шерифа Рекса Брэндона.
 — Это была его идея? — спросила Сильвия.
 — Нет, идея был моя, но он так же, как и я, нуждается в гласности, и ему принадлежит заслуга в организации отдела дактилоскопии. Округ не мог себе позволить нанимать эксперта со стороны, поэтому Брэндон взял молодого Терри и дал ему для изучения соответствующие книги. Боб Терри сам научился снимать отпечатки, делать фотографии и прекрасно поставил дело.
 Амореттт Стэндиш, секретарь Селби, открыла дверь.
 — Здесь Гарри Перкинс. Он спрашивает, нельзя ли с вами поговорить.
 — Пригласите его.
 И когда коронер вошел, Селби сказал:
 — Привет, Гарри, в чем дело? Что-нибудь личное?
 Если так, то Сильвия может подождать несколько минут в приемной.
 Перкинс отрицательно помотал головой.
 — Нет, я просто зашел в контору шерифа, чтобы оставить отпечатки пальцев, которые мы взяли у человека, сбитого поездом прошлой ночью.
 — При нем были какие-нибудь документы? — спросил Селби, бросив многозначительный взгляд на Сильвию Мартин.
 — Да, бумажник во внутреннем кармане. В нем три однодолларовые купюры и одна из тех карточек в целлулоидной оболочке… «В случае несчастья прошу уведомить…» и так далее. У него брат в Финиксе, штат Аризона… Что-то есть в этом непонятное, Дуг. Покойный был бродягой, но его брат, по-видимому, важная шишка. У него, похоже, куча денег. Я хотел убедиться, что бродяга — его брат, и послал телеграмму. Получив ее, он позвонил мне и попросил описать погибшего. Я описал, он сказал: да, все правильно, это его брат. И казалось, не особенно огорчился. Он хочет, чтобы тело кремировали и пепел отослали ему в Финикс воздушным экспрессом. Я сказал, что нам нужно провести следствие, он попросил провести его как можно скорее. Я зашел узнать, захочешь ли ты запросить телеграфом Вашингтон об этих отпечатках, прежде чем я начну следствие.
 — Ну, это необязательно, — сказал Селби. — У погибшего были еще какие-нибудь деньги, кроме трех долларов?
 — Пятнадцать центов, и все. Хорошо, что у него нашлась эта карточка. Теперь можно не тратить деньги округа на похороны. Ну пока, Дуг.
 — Ты отдал отпечатки Бобу Терри? — спросил Селби, когда Перкинс направился к двери.
 — Нет, Терри повез какого-то арестованного в тюрьму Сан-Квентин. Я оставил их у Рекса Брэндона.
 — Ты уверен, что его сбил поезд? — еще раз уточнил Селби.
 — Абсолютно. Один бок у него прямо вдавлен, много сломанных костей и, я думаю, трещина черепа. Доктор Трумэн скажет точнее. Он собирается вскрывать его сегодня днем. Тогда я проведу следствие сегодня же вечером. Брат, по-видимому, богат, значит, перепадет немного деньжат и мне. Я не хотел назначать время следствия, не посоветовавшись с тобой.
 — Ладно, — согласился Селби.
 — Дай мне знать, если что-нибудь обнаружится при вскрытии.
 Когда коронер ушел, Селби усмехнулся, глядя на Сильвию Мартин.
 — Видишь, я делаю для тебя все, что могу. Даже подумал: а вдруг там все-таки был какой-нибудь сюжет?
 — Да-а, — протянула она. — «Нищий бродяга опознан как брат богатого человека». Не много, одна-две строки. Но, во всяком случае, интересно с точки зрения познания человеческой натуры. Ну до свидания, Дуг. Не относись к юридическим книгам слишком серьезно.
 — Ну буду, — пообещал он.




 Глава 3


 Дуг Селби уже просмотрел утреннюю почту и читал заметку в «Кларион» о том, как шериф и прокурор округа модернизируют способы раскрытия преступлений, когда Рекс Брэндон открыл дверь его личного кабинета со словами:
 — Аморетт сказала, что ты не занят, Дуг, поэтому я вломился без доклада.
 Селби усмехнулся и сложил газету.
 — Читаю об эффективности нашей с тобой работы.
 Рекс Брэндон, который был чуть не на тридцать лет старше прокурора, улыбнулся. При этом его обветренное, загорелое лицо, свидетельствовавшее о годах, проведенных в седле, покрылось сетью глубоких морщин.
 — У нас в прессе есть свой маленький агент, Дуг, — заметил он.
 — Она, без сомнения, верный друг. Но иногда я думаю: слишком уж она усердствует, — сказал Селби, задумчиво уставясь в газету.
 — Вздор, — возразил Брэндон. — В таких вещах нельзя перестараться. Избиратели выдвинули тебя на этот пост.
 Они хотят знать, чем ты занимаешься. Главным аргументом против тебя была твоя молодость. Теперь, когда ты избран, нужно сделать все, чтобы извлечь пользу из этого факта. Дай им почувствовать, что, как молодой человек, ты более прогрессивен и современен.
 Селби громко рассмеялся.
 — Ты становишься политиком, Рекс.
 Суровые как гранит серые глаза шерифа смягчились, он взглянул на Селби почти с отеческой нежностью.
 — Послушай, Дуг, мне нужно поговорить с тобой как раз о политике.
 — Поговори, — предложил Селби.
 Шериф Брэндон откинулся на подушки большого кресла, поставил ноги на перекладину другого кресла, потом извлек из кармана кисет и стал заворачивать табачные крошки в коричневую сигаретную бумагу.
 — У меня в кабинете Марк Крэнделл, с другого берега, — сказал он. — Хочу привести его сюда, поговори с ним.
 Селби кивнул, а шериф продолжал:
 Так называемый «другой берег реки» всегда был больным местом в политике округа. Река Сан-Фелипе пересекает по диагонали весь наш округ. Мэдисон-Сити — самый большой и самый важный город. На северной стороне реки есть еще три города, поменьше. На южной стороне находится только Лас-Алидас, стоящий в округе на отшибе, как бы сам по себе. Ни один человек из Лас-Алидаса никогда не избирался на какие-либо посты в округе. Северная и южная стороны реки Сан-Фелипе разделены политическим барьером.
 Там, на южной стороне, Лас-Алидас — центр богатого земледельческого и садоводческого района. Когда-то город был даже немного больше Мэдисон-Сити, и была сделана попытка перенести столицу округа на южную сторону реки, но северная сторона объединилась и заблокировала предложение. И вскоре граждане Мэдисон-Сити закрепили победу на вечные времена, проголосовав за выпуск огромного числа облигаций для постройки нового здания окружного суда, архива и тюрьмы. В результате Мэдисон-Сити процветает, а Лас-Алидасу едва удается сохранить самостоятельность.
 Так что «другой берег реки» лелеет свою политическую отчужденность и горечь обиды, для которой в прошлом было достаточно оснований. Деньги его налогоплательщиков уходили на развитие северной стороны. Должностные лица округа домогались голосов от Лас-Алидаса во время выборов, но после избрания отделывались от граждан города пустыми разговорами. Марк Крэнделл, — продолжал шериф Брэндон, — один из самых важных людей там, на южной стороне. Всякий раз, когда он приезжает в столицу округа, он чувствует себя как бы попавшим в чужую страну. Он никогда не просит политических милостей. Он действует, исходя из предположения, что ничего, кроме надувательства, от столицы округа ждать не приходится.
 Селби снова кивнул.
 Брэндон вдруг предложил:
 — Давай изменим все это!
 — Как? — спросил Селби.
 — Когда Сэм Роупер был окружным прокурором, — продолжал Брэндон, — он сделал Лас-Алидас козлом отпущения. И, насколько можно припомнить, так было всегда. Конечно, когда приближалось время выборов, Сэм проводил там парочку медоточивых бесед… да и мы тоже. Я думаю, что мы получили голоса жителей Лас-Алидаса не потому, что они чего-нибудь от нас ждали, а потому, что они злы на Сэма Роупера.
 Одним словом, они всегда голосуют против лица, занимающего какую-либо должность, и за того, кто должен его сменить.
 Селби кивнул.
 — Давай попытаемся теперь изменить положение, — произнес Брэндон.
 — Давай не будем забывать, что эти люди — налогоплательщики и имеют право на все, что им положено. Давай заставим их чувствовать себя желанными гостями, когда бы они ни приехали в столицу округа.
 Селби спросил:
 — А чего хочет Крэнделл?
 — Ситуация несколько щекотливая, — начал шериф. — Похоже, человек, которого он рекомендовал на работу, присвоил некоторую сумму денег.
 — Кто этот человек?
 — Его зовут Джон Берк, он бухгалтер в «Лас-Алидас ламбер компани».
 — Я немного знаю его, — заметил Селби, — совершенно случайно.
 — Я тоже разговаривал с ним пару раз, — сказал Брэндон. — Он показался мне безобидным простаком.
 — У меня сложилось впечатление, — продолжал Селби, — что это совершенно бесцветный индивидуум, который никогда не будет ничем иным, кроме как винтиком в машине. Очки с толстыми стеклами, искажающими глаза, и забавные маленькие усики — вот все, что я о нем помню.
 — Ну, я собираюсь дать возможность Крэнделлу самому поведать тебе эту историю, — сказал шериф. — Я старался заставить его почувствовать себя как дома, показал ему весь свой штат, коллекцию оружия, которое фигурировало в убийствах, китайские трубки для опиума, наше новое оборудование для дактилоскопии, материалы, над которыми работает Терри, отобранное оружие, бомбы со слезоточивым газом, которые начальство раздобыло для нас, и вообще попытался дать ему понять, что рассматриваю его как налогоплательщика и, следовательно, как одного из моих боссов. Думаю, это произвело на него хорошее впечатление. Я попросил его подождать несколько минут, пока я пойду и посмотрю, не занят ли ты, — хотел предупредить тебя, прежде чем его впустить. Мне кажется, если ты будешь вести себя с ним, как я, его отношение к нам изменится и у нас может появиться несколько настоящих и полезных друзей там, на южной стороне реки.
 Селби усмехнулся.
 — Благодарю за совет, Рекс. Ты правильно рассуждаешь, я — за то же, и не только в отношении Крэнделла, но и всякого, кто придет с любого конца округа.
 Ведь мы служащие округа, и нам надо следить, чтобы все налогоплательщики чувствовали, что мы их действительно представляем.
 Шериф Брэндон с облегчением вздохнул:
 — Спасибо, Дуг. Я надеялся, что ты именно так отнесешься к делу. Я сейчас вернусь.
 Он вышел быстрой походкой и несколько минут спустя вернулся с высоким плотным человеком лет пятидесяти.
 Марк Крэнделл обладал определенным благородством несмотря на то, что его манеры и речь казались совершенно простыми. У него уже поседели виски и уголки рта слегка опустились, однако походка была молодой, быстрой и энергичной. Он держался прямо, а его рукопожатие было теплым и крепким.
 — Привет, Селби! — произнес он, пожимая руку окружного прокурора.
 — Рад, что вы зашли навестить меня, — вежливо сказал Селби. — Вы, кажется, не часто приезжаете сюда?
 — Только тогда, когда не могу не приехать, — ответил Крэнделл и затем, как бы желая смягчить резкость своих слов, быстро добавил: — Все мои дела в Лас-Алидасе. Конечно, я часто езжу в Лос-Анджелес. Но и эти поездки стараюсь по возможности сократить.
 — Садитесь, — предложил Селби. — Как насчет сигареты?
 — Нет, спасибо. Я курю свои. Не хотите ли и вы, ребята?
 Шериф Брэндон сказал:
 — Я возьму, а Селби, можно сказать, женился на своей трубке.
 — О, из вежливости иногда и я могу выкурить сигарету, — сказал прокурор, доставая из бокового кармана свою старую вересковую трубку. Он открыл специальную, сохраняющую влажность коробку с табаком, сунул туда трубку и наполнил ее влажной душистой смесью.
 Несколько минут мужчины молча курили.
 Спустя некоторое время Селби спросил:
 — Как идут дела в Лас-Алидасе?
 — Довольно хорошо, — ответил Крэнделл. — Конечно, у нас не те дела, что у вас здесь, ребята. У нас другие возможности, да и нет городов, из которых мы могли бы что-нибудь вытянуть. Зато есть то, что всех нас сближает, — гражданская активность. Я приехал сюда сегодня поговорить с шерифом о том затруднительном положении, в котором очутился. Он посчитал, что нам лучше обсудить дело вместе с вами.
 — Буду рад сделать все, что смогу, — заверил его Селби.
 Крэнделл сказал:
 — Десять лет назад у меня было маклерское дело в Чикаго. Моим главным бухгалтером был Джон Берк.
 Мне он казался рассудительным, прилежным, трудолюбивым и честным. Я никогда не был человеком, который занимается чем-то, не приносящим дохода. Поэтому, когда рынок зашатался, я бросил маклерское дело и ликвидировал свои вклады. И хотя я верил, что лучшие времена еще вернутся, я не позволил надежде влиять на мое отношение к бизнесу. В результате я постепенно отдалился от больших промышленных центров и, наконец, решил вложить капитал в садоводство.
 Я выбрал Лас-Алидас и никогда не раскаивался в этом.
 Люди в городке дружелюбные и надежные. Могу заверить вас, мистер Селби, там совершенно особые отношения между людьми, совсем не такие, как в крупных городах.
 Селби кивнул в знак согласия.
 — Около шести месяцев назад, — продолжал Крэнделл, — я случайно встретил Джона Берка на улице в Лос-Анджелесе. Он был без работы, и ему не везло. Я привез его с собой в Лас-Алидас и поговорил о нем с Джорджем Лоулером, управляющим «Лас-Алидас ламбер компани». Я знал, что он был недоволен своим счетоводом и бухгалтером и собирался их заменить. Они дали Берку испытательный срок и остались им очень довольны. Он оказался исключительно хорошим работником. Я был только рад поручиться за его честность.
 Уже после того как он получил работу, Берк рассказал мне, что женат и имеет ребенка. Так я впервые узнал, что у него есть семья. Берк объяснил, что не хотел рассказывать о своей жене, прежде чем найдет работу, потому что она и ребенок получали пособие по безработице, и ему было стыдно признаться, что он неспособен содержать их. Не забывайте, этот человек уже совершенно отчаялся, когда я встретил его в Лос-Анджелесе. Очевидно, он уже был на грани нервного расстройства.
 — Вы помогли ему избежать этого, — вставил Брэндон.
 Крэнделл кивком поблагодарил шерифа.
 — Во вторник, — продолжал он, — я поехал в Лос-Анджелес посоветоваться с моими маклерами по вопросу, слишком важному и деликатному, чтобы обсуждать его по телефону.
 Я был в кабинете младшего партнера, Альфреда Милтерна, когда ему понадобились данные весьма конфиденциального характера. Когда он открыл дверь, чтобы выйти в коридор, я мельком увидел Джона Берка, выходившего из другой комнаты, и услышал, как Милтерн сказал ему: «Доброе утро, мистер Браун, вы всем довольны?» И Берк ответил: «Все прекрасно, благодарю вас…» — или что-то в этом роде. Не могу вспомнить точно его слова. Я был совершенно ошарашен, потому что, судя по обращению с ним Милтерна, я понял, что Берк считается у них важным клиентом.
 К счастью, у меня было несколько минут, чтобы все обдумать, пока Милтерн отсутствовал. Когда он возвратился, я сказал как бы между прочим: «Браун передал вам все свои дела?» «Вы имеете в виду Эллисона Брауна?» — спросил он. «Да, — сказал я, — тот человек, с которым вы только что говорили в коридоре».
 «Вы знаете его?» — удивился он. «Я знаю его уже больше пяти лет», — ответил я. «Может быть, вы могли бы рассказать нам что-нибудь о нем?», — спросил Милтерн, а я засмеялся и сказал: «Не раньше, чем вы ответите на мой вопрос. Прежде чем сообщить какую-либо информацию, я хочу знать, какое он имеет к вам отношение». После чего Милтерн сказал: «Он очень странный парень. Я полагаю, он живет где-то в ваших краях, но никогда не пользуется телефоном или почтой, всегда приезжает сам. Мне бы хотелось знать о нем побольше. Он живет в Лас-Алидасе?»
 — И что же вы ответили? — спросил Рекс Брэндон.
 — По счастью, — улыбнулся Крэнделл, — Милтерн был заинтересован во мне как в клиенте. Вот почему я с достоинством ответил: «В данных обстоятельствах я хотел бы иметь разрешение мистера Брауна, прежде чем сообщать о нем что-либо. Думаю, вам лучше обратиться к нему самому».
 — И как же отреагировал Милтерн? — спросил Селби.
 — Он ничего больше не сказал. Однако я понял, что мистер Браун считается у них ценным клиентом. Я узнал, что суммы его сделок достигают довольно больших размеров. Отлично зная, что Берк живет нажалованье и что это я рекомендовал его на ответственный пост, я почувствовал беспокойство.
 Возвратившись в Лас-Алидас во вторник вечером, я позвонил Берку домой. Трубку подняла миссис Берк и сказала, что у ее мужа грипп, он лежит в постели. Сейчас ему уже лучше, но температура все еще держится, и она считает, ему необходим полный покой. Я намекнул, что хотел бы увидеться с ним. Она тактично, но твердо отказала мне, повторив, что прием посетителей пока еще вреден для его здоровья, так как он склонен излишне нервничать, а ему нужно спокойно отдыхать.
 Естественно, мне ничего не оставалось, как выразить свое сочувствие, пожелать скорого выздоровления и положить трубку.
 Крэнделл посмотрел на своих слушателей с тревожной озабоченностью.
 — Что вы думаете об этом? — спросил он.
 Брэндон взглянул на Селби, затем перевел взгляд на Крэнделла.
 — Вы убеждены, что точно его узнали? — спросил он.
 Крэнделл ответил уверенно:
 — Ошибка исключена. Я видел этого человека и слышал его голос. В маклерской конторе был Джон Берк.
 Откровенно говоря, джентльмены, я не знаю, что делать. Есть, конечно, вероятность, что жена Берка получила деньги в наследство, а Берк просто не поставил меня в известность. Он скрытный парень. Вспомните, как он скрывал существование жены и ребенка. Я пытался выбросить этот случай из головы, но не смог. И вот я подумал, джентльмены, не могли бы вы сделать вид, будто расследуете какое-нибудь преступление, и… ну и провести нечто вроде проверки? Между прочим, есть еще одно дело… мне очень не хочется упоминать о нем… Однако это одна из причин, заставивших меня приехать сюда, поэтому я расскажу вам…
 — Что же это? — спросил Брэндон.
 — Так случилось, что Артур Уайт, который работает в Первом национальном банке в Лас-Алидасе — я в нем когда-то был директором, — живет рядом с Джоном Берком. Я не очень горжусь своей прежней деятельностью, но тем не менее посчитал, что бывшая должность поможет мне получить нужную в тот момент информацию. И потому вчера днем я пригласил Артура Уайта к себе по какому-то делу, а затем как бы случайно заговорил с ним о его соседях, Берках. Сказал, что я слышал, будто Берк болен, и спросил, не знает ли он о состоянии здоровья соседа.
 Уайт разоткровенничался и рассказал, что в доме Берка происходит что-то странное. Большая часть из того, что он сообщил мне, производила впечатление обыкновенных сплетен о соседях. Он якобы видел, как какой-то таинственный бродяга со скаткой одеял прошел по переулку позади дома около семи часов во вторник вечером. Он считает, что мистер Берк вряд ли был дома в это время. Уайт видел, как бродяга свернул в переулок, и, подумав, что тот направляется к его дому, стал наблюдать за ним. Он видел, как тот вошел в дом Берка, видел, как миссис Берк подошла к задней двери и нежно обняла бродягу. Он рассказал еще много всякой ерунды, которую я не считаю нужным повторять. Я уже пожалел, что поставил себя в такое положение и вынужден выслушивать нелепые домыслы, но одно я установил определенно: у Берка не было гриппа.
 После разговора с Уайтом я снова позвонил Берку домой и не получил ответа. Затем я позвонил в «Ламбер компани», и Лоулер сообщил мне, что Берк находится в Финиксе, штат Аризона, по какому-то делу. Мое настроение немного улучшилось, и я попытался выкинуть Берка из головы, но это мне не удалось. Если в «Ламбер компани» обнаружится недостача, я буду, конечно, обязан возместить… С другой стороны, работая со мной, Берк имел дело с десятками тысяч долларов, и у него никогда не было недостачи, ни на один цент…
 Говоря откровенно, я обеспокоен. Берк получил работу благодаря мне… Возможно, я просто старая баба, слушающая окрестные сплетни… но… — Крэнделл замолчал было, затем вдруг выпалил: — Я хотел бы, ребята, чтобы вы провели расследование.
 Селби взглянул с сомнением на Рекса Брэндона.
 — Хорошо, мы…
 На письменном столе Селби зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал голос Аморетт Стэндиш:
 Звонит Гарри Перкинс, и, кажется, он сильно взволнован. Говорит, у него важное дело.
 — Соедините, — сказал Селби.
 В трубке щелкнуло, и он услышал высокий от волнения голос коронера:
 — Дуг, это Гарри. Слушай, помнишь бродягу, сбитого поездом позапрошлой ночью? Ты знаешь, мы созвонились с его братом в Финиксе, и тот попросил меня поспешить с расследованием, привезти тело в Лос-Анджелес, кремировать его и отправить пепел воздушным экспрессом в Финикс. Он прислал телеграфом пятьсот долларов, весьма значительная сумма за такую услугу.
 Ты слушаешь, Дуг?
 — Да, — заверил его Селби, — продолжай.
 — Мы провели расследование. Доктор Трумэн сделал вскрытие. Потом отправили тело в Лос-Анджелес, кремировали его, послали пепел воздушным экспрессом по указанному адресу в Финикс, а компания воздушных экспрессов только что уведомила меня, что они не могут доставить груз, потому что под этим именем по данному адресу никто не значится.
 — Ты получил пятьсот долларов? — спросил Селби.
 — Да, деньги были переведены телеграфом.
 — И твоя телеграмма была доставлена?
 — Да.
 — Ты взял у этого человека отпечатки пальцев?
 — Да, они у Рекса Брэндона.
 — А как насчет других средств опознания?.. Фотографии тела сделали?
 — Мы — нет, но железнодорожная компания сделала, их детективы появились вчера около полудня и сразу принялись за дело. Они засняли все: место, где было найдено тело, само тело и все прочее.
 — Как имя брата в Финиксе? — спросил Селби.
 — Гораций Перн, адрес: компания «Интермаунтен брокеридж», 690, Восточная Первая.
 — Улица или авеню? — спросил Селби. — Насколько я помню, в Финиксе это совершенно разные магистрали. Я думаю, у них есть и улицы, и авеню, причем улицы идут в одном направлении, авеню — в другом.
 — Не знаю. Восточная Первая, 690 — вот адрес, который у меня был. И по нему я отправил телеграмму, она была доставлена.
 — Я проверю, — сказал Селби, — и дам тебе знать. — Он положил трубку и обратился к Брэндону: — Я думаю, нам стоит провести расследование. У меня пара дел, которые я хочу закончить. Это займет около десяти минут. А после этого давайте встретимся на улице перед зданием суда, поедем в Лас-Алидас на служебной машине и посмотрим, что можно выяснить.
 — Согласен, — сказал шериф.
 — У меня здесь своя машина, — предложил Крэнделл.
 — Не стоит. Иначе вам придется везти нас обратно.
 Лучше поезжайте туда, а мы сделаем все, что сможем, и позднее свяжемся с вами.
 Крэнделл порывисто протянул руку.
 — Я голосовал за вас обоих. Правда, голосовал не столько за вас, сколько против Сэма Роупера и его команды. Я не ожидал от вас ни сочувствия, ни помощи.
 Вы вполне могли бы отослать меня к шефу полиции в Лас-Алидасе, я ожидал, что вы так и сделаете. Однако у меня было предчувствие, что этот визит принесет все-таки больше пользы, чем разговор с нашим Билли Рэнсомом. Я просто хочу сказать: действуя таким образом, вы двое ничего не потеряли. Даже наоборот. Теперь, если вам понадобится друг в Лас-Алидасе, рассчитывайте на меня. Прощайте.
 Когда он ушел, Брэндон ухмыльнулся, глядя на Селби.
 — Думаю, это тебе поможет, сынок. Крэнделл пользуется значительным влиянием на южной стороне… Во всяком случае, что ты думаешь о его деле?
 Селби рассказал о телефонном разговоре с Гарри Перкинсом.
 — Мое предположение таково: возможно, существует связь между таинственным бродягой, которого видели в доме Берка, и человеком, упавшим с эстакады.
 Брэндон покачал головой.
 — Нет и одного шанса на сотню. Бродяг не меньше, чем блох на спине у собаки. Масса людей бродит по дорогам, попрошайничает на улицах, ездит на железнодорожных платформах, передвигается автостопом «в поисках работы». Они направляются в Сан-Франциско, Фресно, Лос-Анджелес или еще дальше. А местные фермеры не могут найти людей, чтобы вспахать землю и засеять ее. Мало того, во время сбора урожая их работники начинают бастовать как раз тогда, когда у фермеров самые горячие деньки.
 — Ну, — сказал Селби, — я думаю, надо послать телеграмму начальнику полиции в Финиксе и поручить ему расследование. Вот почему я задержался здесь и не поехал с Крэнделлом. Я подумал, лучше, пожалуй, не сообщать ему о развитии событий.
 — Хорошо, — сказал Брэндон, — давай пошлем эту телеграмму и поедем в Лас-Алидас. Я хочу поговорить с миссис Берк.




 Глава 4


 Джон Берк жил в небольшом одноэтажном доме по Восточно-Центральной улице, 209. Было без нескольких минут двенадцать, когда Рекс Брэндон остановил служебную машину у кромки тротуара.
 — Вот этот дом на углу, — сказал он. — Рядом с ним, должно быть, дом Уайта. Какой на нем номер… 213?
 Правильно. Дуг, составляй план кампании.
 Селби заявил:
 — Я не хочу ходить вокруг да около. Я собираюсь прямо сказать, что мы собираем сведения о бродяге, которого позавчера вечером видели в переулке, и попрошу миссис Берк, если она сможет, рассказать о нем.
 Выложу ей все прямо в лицо.
 — Хорошая идея, — поддержал Брэндон, — но не упускай из виду главное дело, Дуг: нам нужно выяснить, есть ли у Берка недостача в «Ламбер компани».
 — Я хочу узнать все о бродяге, — сказал Селби. — Думаю, это важнее, чем нам кажется.
 Они вышли из машины и по подъездной дорожке, окаймленной газоном, подошли к дому, стоявшему в тени апельсиновых деревьев. Мужчины поднялись по ступеням на крыльцо, нажали кнопку звонка, но не получили ответа.
 Селби нажал кнопку второй, третий раз, затем сказал Брэндону:
 — Похоже, мы вытянули пустой номер.
 Шериф заметил:
 — В соседнем доме выглядывает из окна женщина.
 Пойдем поговорим с ней.
 — Хорошо, — согласился Селби.
 Низкая живая изгородь разделяла два участка. Мужчины направились к ней прямо по лужайке. Селби легко перепрыгнул через изгородь. Рекс Брэндон перемахнул, тоже не задев барьера, но приземлился тяжелее.
 Прежде чем они достигли крыльца, дверь открылась и худая, нервная на вид женщина лет тридцати с небольшим, с высокими скулами и горящими черными глазами спросила:
 — Вы искали Джона Берка? Вы представители закона?
 — Мы хотели побеседовать с миссис Берк, — сказал Селби.
 — А ее нет. Она уехала вчера вечером. И думаю, что она собирается скоро вернуться.
 — Почему? — спросил Селби.
 — Она взяла ребенка, чемодан и уехала. Там творились какие-то странные вещи. Что-то там не так, если хотите знать.
 — А может быть, она уехала в Мэдисон-Сити и собирается вернуться уже сегодня? — высказал предположение Брэндон, делая незаметно знак окружному прокурору.
 — Не похоже на то, — решительно заявила женщина. — Она сидела вчера вечером вон там, в гостиной, и читала «Блейд», потом вдруг уронила газету, прижала руку ко рту, как бы сдерживая крик, и через десять минут укатила.
 Шериф Брэндон нахмурился.
 — Вы миссис Уайт?
 — Да, я миссис Артур Уайт.
 — Ну а откуда вы знаете, что она читала именно «Блейд»?
 — Я видела. Подойдите сюда, и вы сами убедитесь.
 Окно моей кухни выходит точно на окно ее гостиной.
 Там горел свет и занавеска была поднята. Я видела ее ясно, как днем.
 Миссис Уайт провела их на кухню и указала на окно дома напротив.
 — Как раз там она сидела и читала газету. Я не хочу, чтобы вы считали меня чересчур любопытной, я совсем не такая. Но когда все происходит у вас перед глазами, вы не можете ничего не замечать. Во вторник вечером у нее был гость. Мой муж видел…
 Селби перебил ее:
 — Не могли бы вы показать мне точно, миссис Уайт, где она сидела вчера вечером?
 — Она сидела вон в том кресле у окна и держала перед собой газету.
 — Газета была сложена или развернута?
 — Развернута. Она держала газету примерно на уровне глаз.
 — Значит, она читала не первую страницу газеты?
 — Нет, — задумчиво ответила миссис Уайт.
 — А не могли бы вы сказать, какая это была полоса в газете?
 — Скорее всего, первая страница изнутри… И думаю… Я думаю, приблизительно нижний левый угол.
 — И вы считаете, именно сообщение, прочитанное в газете, взволновало ее?
 — Не могу точно сказать. Возможно, она внезапно подумала о чем-то… или действительно что-нибудь прочитала… Думаю, что так. Не очень уж много написано на внутренней странице газеты.
 — Вы не покупаете «Блейд»?
 — Нет, это центральная окружная газета. Мы выписываем местную «Рекорд».
 Селби мотнул головой в сторону дома за изгородью.
 — Как они живут?
 — Вы имеете в виду, счастливы ли они?
 — Да, часто ли бывают ссоры?
 — Нет. Иногда он бывает раздражен, но она с ним не спорит. Ссоры время от времени случаются, но не часто.
 — Хорошо, — сказал Селби. — Мы пытаемся узнать что-нибудь о бродяге. Насколько нам известно, мистер Уайт видел около их дома бродягу, и мы решили это проверить.
 — Я рада, что вы занимаетесь им… Он… он убил кого-нибудь или на кого-нибудь напал?
 — Нет, — ответил Рекс Брэндон, — насколько нам известно, нет.
 — Я не охотница до сплетен, — сказала она, — и не люблю вмешиваться в чужие дела, но во вторник вечером мой муж видел в переулке бродягу. Естественно, он стал наблюдать за ним. Потому что мы не можем себе позволить оставлять еду для бродяг или устраивать для них отель. Ну а этот бродяга прошел прямо к дому мистера Берка, а уж как она его приняла — это просто возмутительно. А затем миссис Берк и какой-то человек — я полагаю, тот же бродяга — уехали на машине.
 В их отсутствие вернулся домой ее муж. Потом Артур слышал, как мистер Берк уехал, и в довершение всего миссис Берк вернулась с каким-то человеком, не с тем бродягой, и мы не слышали, как он уезжал, — не то чтобы мы специально прислушивались, вы понимаете.
 В конце концов, это ее дело, как вести себя, но такое поведение замужней женщины да еще с прелестным малышом…
 Когда они простились с миссис Уайт, Селби взглянул на Брэндона:
 — Давай навестим Лоулера из «Ламбер компани».
 По дороге к «Ламбер компани» Селби небрежно сказал:
 — В нижнем левом углу на первой внутренней странице «Блейд» вчера вечером было напечатано сообщение о мертвом бродяге, всего лишь несколько строчек.
 Брэнд он сказал:
 — Похоже, мы напали на какой-то след, но только вот на какой?
 Джордж Лоулер, управляющий «Ламбер компани», стоял у конторки, заваленной бухгалтерскими книгами.
 Рядом с ним — два человека, очевидно работающие над книгами, с зелеными козырьками над глазами и с отсутствующим выражением, обычным для опытных бухгалтеров.
 — Привет, шериф, — сказал Лоулер, шагнув вперед и улыбаясь несколько смущенно. — Рад, что вы зашли.
 Я хотел поговорить с вами. Привет, Селби. Проходите и садитесь. Чем могу быть полезен?
 — Проводите ревизию? — спросил Селби, кивнув в сторону конторки, где два бухгалтера возобновили прерванный их приходом труд, очевидно совершенно забыв о присутствующих.
 — Ну… В некотором роде проверка, — ответил Лоулер, потирая облысевшую макушку.
 — Эти двое — ваши постоянные работники? — спросил Брэндон.
 — Нет, они из банка. Банк согласился дать их мне на время. Я проверяю наши бухгалтерские книги.
 Брэндон взглянул на Селби, а тот пристально посмотрел на Лоулера.
 — Почему?
 Лоулер перевел взгляд с одного на другого, затем опустил глаза и поежился.
 — Я еще не знаю, каково положение дел, — сказал он, — но позавчера мой бухгалтер не вышел на работу.
 Я позвонил ему домой, и его жена сказала, что у него сильный грипп и, вероятно, он пролежит в постели день или два. Она поинтересовалась, смогу ли я обойтись без него. Я сказал, что смогу. Чуть позже снова позвонил. Никто не ответил. Я поехал туда вчера вечером. Оказалось, что никого нет дома. Вчера я получил телеграмму от моего бухгалтера: «Вызван по очень важному делу, все объясню позднее».
 — Откуда была послана телеграмма? — спросил Селби.
 — Финикс, штат Аризона.
 — Не могли бы вы показать мне ее?
 Лоулер показал им телеграмму. Она была подписана: «Джон Берк».
 — Сегодня я начал беспокоиться. Полез в книги и нашел две-три записи, которые показались мне подозрительными. Я пошел в банк и объяснил ситуацию.
 Банк одолжил мне пару своих лучших работников.
 Прежде всего они проверили имеющуюся наличность.
 В соответствии с бухгалтерскими книгами в сейфе должно быть около ста тридцати двух долларов и несколько центов. Ну а мы нашли сейф пустым. Из него было взято все до единого цента — даже мелочь из ящика для марок. Но мы нашли конверт, завернутый в газету и перехваченный резинкой. В нем было десять тысяч долларов сотенными купюрами.
 Предварительная проверка выявила ряд недостач, которые покрывались фальшивыми записями. Шло постоянное, последовательное использование актива. Ребята из банка считают, что недостача составит примерно восемь тысяч долларов. Я собирался связаться с вами сегодня.
 Рад, что вы сами приехали.
 — Эти десять тысяч, вы говорите, были завернуты в газету? — уточнил Брэндон.
 — Да.
 — В какую газету? — спросил Селби.
 — Газета за прошлую неделю из Финикса.
 — Вы ее сохранили? — осведомился Селби.
 — Да.
 Селби обратился к шерифу:
 — Рекс, если не слишком поздно, я думаю, следует поручить твоему эксперту снять отпечатки пальцев с этой газеты и посмотреть, что он сумеет обнаружить.
 — Хорошая мысль, — поддержал Брэндон. — Боб Терри должен был вернуться этим утром. Сейчас он, видимо, уже в конторе. Давай ему позвоним.
 Его тут же по телефону Лоулера соединили с Бобом Терри, и Брэндон приказал ему поспешить в Лас-Алидас, захватив с собой все необходимое для снятия отпечатков пальцев.
 Рекс Брэндон повесил трубку и повернулся к Лоулеру.
 — Давайте воткнем кнопки в уголки этой газеты и пришпилим ее к стене. Я не хочу, чтобы кто-нибудь прикасался к ней, понимаете?
 Лоулер кивнул.
 — Есть какие-нибудь соображения? — спросил Брэндон.
 — Нет, — коротко ответил Лоулер.
 Селби взглянул на Брэндона.
 — Если я не слишком много спрашиваю, — сказал Лоулер, — как вы догадались о недостаче?
 — Мы не догадывались, — ответил Селби, — мы просто ведем расследование.
 Радушие угасло в глазах Лоулера.
 — Хорошо, ребята, — сказал он спокойно, — но это мои десять тысяч долларов! Вам понятно?
 Селби ответил:
 — Мы не спорим с вами… пока не спорим.
 Лоулер упрямо повторил:
 — Это мои десять тысяч баксов. Я сказал вам это конфиденциально. И повторять не буду.
 Селби перевел разговор на другую тему:
 — Когда приедет Боб Терри, скажите ему, что нас интересуют отпечатки пальцев на этой газете и на сейфе.
 Лоулер спросил:
 — Вы уходите?
 — Да, у нас есть еще один свидетель, которого нужно допросить.
 Лоулер отвел глаза.
 — О'кей, — сказал он.




 Глава 5


 Когда Дуг Селби около двух часов пополудни вошел в свою контору, Сильвия Мартин уже ждала его.
 — Все, что теперь обнаружится, — сказала она, — мое. «Блейд» уже в печати. С этого момента до полуночи все факты — мои. Поэтому, пожалуйста, мистер босс, откопайте мне какую-нибудь тайну, связанную с этим бродягой.
 Селби нахмурил брови.
 — Боюсь, здесь столько тайн, что я и сам не знаю, что с ними делать.
 — Почему, Дуг?
 — Есть вероятность, что в Лас-Алидасе совершена большая растрата. Я не уверен, но мне кажется, что с этим каким-то образом связан этот бродяга.
 — Как? — удивилась она.
 — Не знаю, и именно это меня беспокоит. Я даже не уверен, что это растрата. Есть ряд подозрительных обстоятельств, указывающих на некое преступление, которое, по-видимому, было так искусно скрыто, что мы почти ничего не можем выяснить. Похоже, за всем этим стоит парень по имени Джон Берк, но он так ловко все обставил, что получилась полная неразбериха.
 — Ты можешь сообщить мне какие-нибудь факты, Дуг? — спросила она.
 Селби вытащил трубку, набил ее табаком, повернулся в своем вращающемся кресле и рассказал ей всю историю, не забыв упомянуть, что поспешный отъезд миссис Берк был, вероятно, следствием того, что она прочитала в «Блейд» сообщение о смерти бродяги.
 Когда он закончил, Сильвия сказала:
 — Я думаю, Дуг, что смогу расставить точки над «i».
 Я случайно заглянула в обычные полицейские отчеты об украденных автомобилях. Билл Рэнсом, глава ласалидасской полиции, отыскал вчера днем один украденный автомобиль с аризонским номером. За рулем его, очевидно, сидел бродяга с узлом одеял. Это большой «кадиллак», принадлежащий Джеймсу С. Лейси из Туксона. Одна женщина заметила, как эта машина повернула на их улицу и остановилась, было около семи часов вечера во вторник. Она удивилась, увидев, что такой роскошный автомобиль ведет явно бродяга. Он припарковал машину, открыл боковую дверцу, взял с заднего сиденья узел с одеялами и пошел по улице.
 Глаза Селби сузились.
 — И она уведомила полицию? — спросил он.
 — Нет, не сразу. Она рассказала об этом мужу. Муж посоветовал ей не волноваться, это, мол, их не касается, и не надо вмешиваться. Но на следующее утро, когда он пошел на работу, машина еще стояла на том же месте. Тогда муж осмотрел машину.
 Это был большой блестящий «кадиллак», содержащийся в образцовом порядке, но решетка радиатора была погнута и замок на багажнике взломан, хотя запасная шина не украдена. В полдень машина все еще стояла там же, поэтому он сообщил в полицию. Рэнсом приехал и осмотрел машину. Бак был примерно наполовину заполнен бензином, и дверцы машины не были заперты. Рэнсом включил зажигание: мотор работал превосходно. Он обнаружил, что машина зарегистрирована на имя Джеймса С. Лейси в Туксоне, а в последней сводке этот автомобиль значился как украденный.
 Рэнсом не сообщил о машине раньше, надеясь, что будет объявлено о вознаграждении. Он бы хотел его получить. Вот почему он занялся машиной лично.
 Селби задумался, молча куря трубку. Наконец он спросил:
 — А на какой именно улице Лас-Алидаса была найдена машина?
 — Не знаю, но могу выяснить, — сказала Сильвия. — Позволь мне позвонить в газету.
 Она позвонила в редакцию «Кларион» и спустя минуту сообщила:
 — Очевидно, где-то на Восточно-Центральной улице. Нашли автомобиль мистер и миссис Леонард Белл, они живут в доме 410 на этой же улице.
 — А Джон Берк живет в доме 209 на той же улице, — сказал Селби. — Боже мой, Сильвия, я никогда не видел такого активного бродягу. Он крадет автомобиль и едет из Аризоны в Лас-Алидас. Паркует машину, идет пешком два квартала, входит в дом Джона Берка, обнимается с его женой, а затем успевает пройти вдоль железнодорожного пути так далеко, что его сбивает поезд, который отходит в одиннадцать десять.
 — Почему ты думаешь, что это был именно тот поезд, Дуг?
 — Все говорит за это. Согласно свидетельству врача, было установлено, что смерть наступила за десять — пятнадцать часов до вскрытия. Вскрытие было произведено около полудня. Это указывает на время где-то от девяти часов вечера, но девятичасового поезда по расписанию нет. Есть поезд в семь часов, но это, вероятно, слишком рано. Затем идет поезд в одиннадцать десять. Мы должны учитывать только поезда, следующие в западном направлении. Его сбил именно такой поезд.
 На это указывают и положение тела, и то, как был отброшен узел с одеялами. Есть еще товарный в три сорок утра и западный экспресс в семь тридцать восемь.
 Машинист этого экспресса и обнаружил тело.
 — И ты думаешь, что это тот же самый бродяга, Дуг?
 — Когда начинаешь задумываться, это едва ли кажется возможным, — сказал Селби, — и все же у меня есть предчувствие, что связь существует.
 Сильвия поджала под себя левую ногу и тихонько постукивала кончиком карандаша по подлокотнику кресла.
 — Дуг, — произнесла она, — мне все это не нравится.
 — Мне тоже, — признался Селби. — Я хочу выяснить, что узнал Брэндон об этом брате из Финикса и почему, в частности, тот не захотел принять останки.
 Сильвия улыбнулась.
 — Подожди, Дуг, пока завтра не прочитаешь газету. Ты понимаешь теперь, что введенное вами правило брать отпечатки пальцев дало вам не только лучшую, но и почти единственную улику для установления личности покойного?
 Селби нахмурился.
 — Я хотел бы отыскать миссис Берк. Она должна рассказать нам о бродяге. Конечно, может быть, нет никакой связи, но там, где существуют двое таинственных бродяг… Подожди минутку… похоже, я слышу шаги Брэндона в коридоре.
 Спустя несколько секунд Брэндон вошел в кабинет.
 — Привет, Сильвия. Я не помешаю, Дуг?
 — Нет, — ответил Селби, — у нас с Сильвией нет секретов от шерифа, а у шерифа нет секретов от «Кларион».
 — Или не должно быть, — вмешалась Сильвия.
 — Несколько минут назад мне позвонили из Финикса. Они вне себя.
 — В чем дело? — спросил Селби.
 — Какой-то человек позвонил в телеграфную компанию Финикса «Вестерн юнион» и сказал, что ждет важную телеграмму, адресованную Горацию Перну в маклерскую компанию «Интермаунтен», Восточная Первая, 690. Сказал, что хотел арендовать по этому адресу помещение для конторы, а затем эта сделка провалилась, и просил доставлять ему все телеграммы в «Пайонир-Румз». Обещал, что через несколько дней у него будет адрес новой конторы.
 Получив телеграмму Перкинса, полиция Финикса отправилась в. «Пайонир-Румз» и убедилась, что Гораций Перн действительно там проживает. Это пожилой человек с какими-то необычными глазами и седыми усами.
 Носит сомбреро, кожаную куртку и ковбойские сапоги.
 И этот человек явно не имеет отношения к маклерской компании «Интермаунтен». По крайней мере, так считает полиция Финикса. Кстати, они никогда не слышали о такой компании. Ну, к чему все это сводится, Дуг?
 Селби уставился не шерифа и произнес одно слово:
 — Убийство.
 Брэндон кивнул.
 Сильвия открыла рот, сделала быстрый нервный вздох и начала яростно писать на сложенном листке бумаги, положив его на колени.
 — Мне интересно, — сказал шериф, — ты считаешь так же, как и я?
 — Думаю, что да, — ответил Селби. — Этот человек знал, что должна быть получена телеграмма, адресованная Горацию Перну в «Интермаунтен». Значит, он знал о карточке в кармане мертвого бродяги. И знал, что бродяга мертв. А что насчет времени, шериф?
 — Время-то как раз совпадает, — сказал Брэндон. — Он позвонил контролеру телеграфной компании в семь часов утра в среду.
 — Ну к чему тогда, — задумался Селби, — все эти сложные приготовления, если речь идет лишь о том, чтобы кремировать тело?
 — Ты думаешь, все делалось лишь для этого? — спросил Брэндон.
 Селби кивнул и стал объяснять свою мысль:
 Этот человек регистрирует адрес в телеграфной компании как раз перед тем, как было обнаружено тело.
 Получив телеграмму Перкинса, он настаивает на чрезвычайно спешной кремации. Перкинс всего лишь человек. Он видит возможность получить щедрую плату за похороны бродяги, которого в противном случае пришлось бы хоронить за счет округа. Естественно, Перкинс попался на приманку.
 — Но почему какой-то бродяга вдруг приобретает такую важность? Он… — спросил Брэндон.
 — Я не думаю, что он был бродягой, — прервал его Селби. — Разве ты не видишь, Рекс, что кто-то только прикинулся бродягой… кто-то довольно важный.
 — И ты не думаешь, что его сшиб поезд? — продолжал спрашивать Брэндон.
 — Нет, — сказал Селби, — тогда бы это был несчастный случай. Человек, который предпринял такие сложные приготовления для спешного кремирования, наверняка знал о смерти до того, как было обнаружено тело.
 Мне кажется, нужно осмотреть переднюю часть того автомобиля из Аризоны.
 — Что за автомобиль? — удивился Брэндон.
 Селби пересказал ему то, что сообщила Сильвия.
 Брэндон усмехнулся.
 — Думаю, нам все-таки придется сделать вас заместителем, Сильвия!
 Она не ответила шерифу.
 Повернувшись к Селби, затаив дыхание, Сильвия прошептала:
 — Дуг, какая страшная история!
 Взгляд Селби был устремлен в пространство, он словно не слышал, не замечал ее.
 — Рекс, — спросил он, — ты сам видел труп бродяги?
 — Нет.
 — Говорят, были сделаны фотографии?
 — Да.
 — Я думаю, Рекс, — сказал Селби, вытряхивая пепел из трубки, — следующее, что нам нужно сделать, это найти детективов с железной дороги и посмотреть фотографии. Я думаю, мы убедимся, что существует связь между Джеймсом Лейси в Туксоне и миссис Джон Берк. Вполне возможно, что Лейси вел свой автомобиль из Туксона, переодевшись бродягой. Он зашел к миссис Берк, а затем… нет, это не годится. Лейси должен быть жив, так как он сообщил в полицию, что машина украдена… Ты, Рекс, займись вот чем: свяжись в Биллом Рэнсомом в Лас-Алидасе. Попроси его выяснить все о миссис Берк. Какую-то информацию сможет дать ему Крэнделл. А мы пока попробуем достать фотографии бродяги, которые сделаны железнодорожными следователями. Я свяжусь с их конторой в Лос-Анджелесе. Поручи полиции Туксона дать нам все сведения о Джеймсе Лейси и выяснить, где была украдена его машина, когда и, если возможно, почему. Мы…
 Он замолчал, так как в кабинет тихонько скользнула Аморетт Стэндиш, закрыв за собой дверь. Ее глаза за стеклами очков были лишены выражения, на лице — маска бесстрастной секретарской деловитости.
 — Вас хочет видеть Оливер Бинелл. Он ждет с нетерпением, говорит, что у него очень важное дело.
 — Вы имеете в виду президента Первого национального банка в Лас-Алидасе?
 Она кивнула и уточнила:
 — Он говорит, что дело касается мистера Берка.
 Брэндон сказал:
 — Идемте, Сильвия, давайте поработаем детективами, а Селби пусть поговорит с банкиром.
 Она стала засовывать сложенные листки в сумочку.
 — Послушай, Дуг, — спросила девушка, — а нет ли здесь какой-нибудь связи с расследованием?
 — Думаю, что нет, — ответил Селби. — А сейчас — чем больше гласности, тем лучше. И еще, Рекс, — добавил он, — пусть Боб Терри поспешит с классификацией отпечатков и срочно телеграфирует ФБР — не зарегистрированы ли в их картотеке отпечатки бродяги?
 — Я усажу Терри за работу над отпечатками немедленно, как только он вернется из Лас-Алидаса, — заверил его Брэндон.
 Сильвия подошла к Селби поближе.
 — Дуг, — сказала она, — может, это просто интуиция, а может, это из-за того, как развиваются события, но у меня мурашки бегут по коже. Оливер Бинелл — большой хитрец, он не пришел бы сюда, если бы ему не было что-то очень нужно от тебя. Будь осторожен, Дуг. Не допускай никаких ошибок — люди следят за тобой, и, о Дуг, я чувствую, происходит что-то…
 Он положил руку ей на плечо.
 — Не беспокойся, Сильвия. Мы только начинаем. У нас еще будет над чем поработать…
 Она подняла голову и улыбнулась ему:
 — Желаю удачи!
 Селби проводил Сильвию и шерифа до двери и кивнул Аморетт:
 — Пригласите Бинелла.
 Вошел Оливер Бинелл, человек лет пятидесяти с небольшим, начинающий полнеть. Его подчеркнуто добродушный, почтенный вид почему-то наводил на мысль о горькой пилюле, заключенной в сахарную оболочку.
 — Как поживаете, Селби? — приветливо произнес он, проходя по кабинету брюшком вперед и неся на лице широкую улыбку.
 — Давненько мы с вами не виделись. Полагаю, нужно вас поздравить с успешным ведением дел на новом посту. Вы создаете себе блестящую репутацию, Селби, мой мальчик!
 — Благодарю вас, — сказал Селби, пожимая ему руку. — Не хотите ли присесть, мистер Бинелл?
 — С удовольствием.
 — Моя секретарша сказала, что вы хотите видеть меня по важному делу.
 Бинелл кивнул.
 — Относительно Джона Берка.
 — И что вы можете о нем сообщить? — спросил Селби, голос его стал холодным и отчужденным.
 Бинелл с минуту помолчал, устраивая поудобнее свое огромное тело в кресле по другую сторону письменного стола Селби. Он прочистил горло, перенес наполовину недокуренную сигару из левой руки в рот и сказал:
 — Я в некоторой степени ваш помощник, Селби.
 Я очень хочу, чтобы вы добились успеха.
 — Благодарю вас.
 — На окружном прокуроре лежит большая ответственность. У него огромная власть. Используя эту власть, он может сделать много добра. Но может причинить и много вреда…
 — Продолжайте, — сказал Селби, когда Бинелл остановился, затягиваясь сигарой.
 — Вы понимаете, — снова заговорил Бинелл, — как банкир, я интересуюсь финансовым положением многих предприятий в Лас-Алидасе.
 Селби кивнул.
 — Возьмите, к примеру, «Лас-Алидас ламбер компани», — продолжал банкир. — Мы разрешили им время от времени держать деньги у себя, не сдавая их в банк.
 Когда Лоулер подумал, что в отчетах Джона Берка, возможно, замечена недостача, он немедленно сообщил об этом мне, а я поручил двум моим лучшим работникам проверить его книги.
 Селби снова кивнул.
 — Если бы была недостача, — сказал Бинелл, — я бы первым пришел к вам и попросил ордер на арест. А так как недостача не обнаружена, то, прослышав, что вы занимаетесь исчезновением Берка, я почувствовал необходимость сообщить вам, что, хотя в ведении отчетности можно отметить некоторые незначительные неточности, но недостачи нет. Имеющаяся наличность вполне может покрыть любую небрежность в отчетности.
 — Вы имеете в виду те десять тысяч долларов, которые найдены в сейфе? — спросил Селби.
 Бинелл поднял брови, как бы изумившись, что такой вопрос мог вообще возникнуть.
 — Ну конечно! Естественно, при составлении отчетов включается все имеющаяся наличность. Деньги в сейфе — это часть наличных денег.
 — А в бухгалтерских книгах зафиксировано, что в сейфе лежат десять тысяч долларов? — поинтересовался Селби.
 Бинелл пренебрежительно махнул жирной рукой.
 — Я не входил в детали. Моей первой заботой было установить, есть недостача в активах или нет.
 — И что же? Нет?
 Вернувшись к знакомой области, банкир почувствовал себя свободнее.
 — Нет, совершенно никакой.
 — А как с балансом в счетах? — спросил Селби.
 Бинелл подумал с минуту и ответил:
 — Обнаружены многочисленные ошибки в отчетности. Боюсь, что компетенция Берка вызывает сомнения.
 Но не его честность.
 Селби сухо возразил:
 — Если нет недостачи, а счета не сходятся, то должны быть излишки.
 Бинелл сказал:
 — Селби, вы просто заставляете меня говорить вашими словами. В вас сидит адвокат.
 — Ну так как же? — настаивал Селби.
 — Полагаю, что да, — неохотно согласился Бинелл.
 — На какую сумму?
 — Боюсь, что не смогу сказать. Я не утруждал себя точными цифрами.
 — Предположим, тысяча долларов?
 — Ну, округленно можно назвать и эту сумму.
 — Тогда чего же вы от нас хотите? — осведомился Селби.
 Бинелл сказал:
 — Вы расследуете исчезновение Джона Берка, предполагая, что он мог совершить растрату фондов компании. Это естественно и весьма похвально. Но теперь, когда вы узнали, что ничего криминального в его деятельности нет, расследование можно прекратить. Тем более что оно стоит денег… денег налогоплательщиков!
 А как налогоплательщик и доброжелатель, я заинтересован в том, чтобы ваша деятельность на посту окружного прокурора была выше всякой критики. И к тому же, естественно, и вы и я — мы оба хотим сохранить деньги налогоплательщиков.
 — Итак, вы хотите, чтобы я прекратил расследование дела Джона Берка?
 Лицо Бинелла было совершенно спокойно.
 — А что тут расследовать?
 — Он покинул Лас-Алидас неожиданно и при очень необычных обстоятельствах, — сказал Селби. — Исчезла также и его жена. Я…
 — Его жена — очень приятная маленькая женщина, — прервал Бинелл.
 — Вы ее знаете?
 — Встречал несколько раз. Она вкладчица нашего банка.
 — Большой счет? — поинтересовался Селби.
 — Нет, нет. Конечно нет. Как раз то, что и можно ожидать от жены бухгалтера. Но мы заинтересованы в наших вкладчиках. У меня была возможность заметить ее финансовые способности.
 Селби помолчал, потом заглянул Бинеллу в глаза и спросил:
 — А как насчет снятия денег со счетов, мистер Бинелл? Не была ли снята какая-нибудь большая сумма, которая могла бы навести вас на мысль, откуда взялись лишние десять тысяч долларов?
 — Ничего не могу об этом сказать, — поспешно ответил Бинелл. — Деньги, вероятно, получали постепенно, вполне обычное дело, но Берк по глупости позволил им скопиться в сейфе. Они не были положены на счет «Лас-Алидас ламбер компани», и так как этот вклад увеличивал контрольный баланс больше, чем требовалось компании, то восемь тысяч из него было использовано, чтобы погасить задолженность компании банку. — Бинелл неожиданно отодвинул кресло, встал и, приветливо улыбаясь, сказал: — Ну, я должен идти, Селби, мой мальчик. Я просто хотел дать вам знать, что все в порядке. А относительно Берка — думаю, было бы хорошо прекратить дело. Телеграмма, полученная «Ламбер компани», доказывает, что его отсутствие является добровольным. Его жена — очень порядочная женщина… Между прочим, Селби, я понял, что вы наводили справки о посетителях их дома.
 Среди них был какой-то бродяга, которому, как я понял, она дала поесть. Это говорит о ее склонности к благотворительности. Однако вы знаете, какие бывают соседи и как легко превратить любой пустяк в дело огромной важности, придав ему чрезмерное значение.
 Поэтому теперь, когда вы понимаете ситуацию, мы можем позволить… этому… э-э… бродяге… идти своей дорогой сытым и счастливым, а, Селби? — Продолжая говорить, Бинелл потянулся, чтобы пожать Селби руку: — Большое спасибо, что вы меня так быстро приняли, мистер Селби. Вы приобретаете прекрасную репутацию. При случае я непременно скажу своим друзьям, какой вы хороший окружной прокурор и к тому же экономный: не разбрасываете деньги налогоплательщиков на глупые и бесполезные расследования.
 Ну, прощайте, мистер Селби.
 Когда его рука была уже на ручке двери, Селби негромко проговорил:
 — Я полагаю, вы были не очень откровенны со мной, мистер Бинелл, не так ли?
 Банкир застыл на месте, на его лице появилось удивленное выражение.
 — Почему? Что вы имеете в виду, Селби?
 — Просто я любознательный тип. Когда известный гражданин берет на себя труд учить меня, как экономить деньги налогоплательщиков, мне всегда любопытно, что за этим стоит.
 Бинелл помрачнел, с заметным усилием подавляя свои чувства.
 — Селби, я не нарушил никакой тайны, напомнив вам, что у вас есть строгие критики в округе. Вы нуждаетесь в каждом влиятельном друге, которого можете завести или… потерять…
 — Благодарю, — произнес Селби, — но, по моему мнению, округ больше всего нуждается в людях, которые, занимая ответственные посты, могут сосредоточиться на той работе, которую они поклялись выполнять, а не на своем будущем переизбрании.
 — Селби, вы хотите сказать, что игнорируете мое предложение, отвергаете мою дружбу?
 — Я ничего не игнорирую. Я хочу, в частности, чтобы вы, в Лас-Алидасе, чувствовали, что о вас заботятся. И я не ищу дружбы с теми, кто пытается удержать меня от выполнения долга. Если вы пожелаете быть откровенным со мной, я буду рад вас выслушать и пойти навстречу.
 Мне не нравится занятая вами позиция. Вы считаете себя достаточно могущественным, чтобы заставить меня бросить расследование, которое мне кажется необходимым.
 — Значит, вы будете продолжать поиски Берка? — спросил Бинелл, и в его голосе прозвучала угроза.
 Селби смело встретил его взгляд.
 — Да, буду.
 Бинелл поколебался минуту, как бы решая, продолжать ли ему говорить, затем резко повернулся и вышел, хлопнув дверью.




 Глава 6


 Сильвия Мартин, явно взволнованная, чуть не бегом пронеслась по коридору и постучала в дверь личного кабинета Селби.
 Тот отвел защелку и впустил девушку.
 — О Дуг, прости меня, — сказала она, — но я просто не могла ждать и прошла в кабинет, минуя приемную. Послушай, Дуг, я спешу… но обещай мне, обещай, что не скажешь «нет».
 Он взглянул в горящие возбуждением золотисто-карие глаза и улыбнулся.
 — Я не скажу «нет», но могу сразу сказать: то, чего ты хочешь, невозможно.
 Сильвия сделала гримасу.
 — Послушай, Дуг. Шериф позвонил непосредственно Крэнделлу и сказал, что хотел бы выяснить кое-что о миссис Берк. Крэнделл ответил, что ничего о ней не знает, кроме того, что ее зовут Тельма и что раньше она уже была замужем, только он не может вспомнить, как звали ее бывшего мужа. У него было ранчо где-то в Аризоне. А затем шериф спросил, не носил ли ее первый супруг имя Лейси. Крэнделл ответил, ему кажется, именно так его и звали.
 — Все это очень неопределенно, Сильвия. Как ты понимаешь, Крэнделл мог легко ошибиться. Не забудь, он даже не сразу вспомнил имя.
 — Я знаю, Дуг, но чувствую всем существом, что он не ошибается. Послушай, Дуг, ты ведь едешь туда. Дай мне шанс. Разреши поехать с тобой.
 — Когда? — спросил он.
 — Прямо сейчас. Мы можем договориться о самолете и добраться туда за три с половиной — четыре часа.
 Селби сказал:
 — Не думаю, что налогоплательщикам доставит особое удовольствие оплачивать мне самолет. Один из влиятельных налогоплательщиков только что предложил мне бросить расследование.
 — Кто? Бинелл?
 — Да.
 — Напыщенное ничтожество! Какое ему дело до всего этого?
 — Он платит налоги.
 — Вздор! У него какая-то своя цель.
 Селби улыбнулся.
 — Ну да, его банк, по-видимому, получил восемь тысяч долларов по расписке, которая, скорее всего, не стоила и ста центов за доллар, — думаю, вот где зарыта собака.
 — Нет, не то, Дуг. Здесь что-то большее. Ты это знаешь так же, как и я. «Ламбер компани» могла бы легко оплатить эту расписку. Бинелл двуличный, скользкий, он бы и пальцем не шевельнул, чтобы помочь вам.
 — Лейси займутся власти Аризоны, — сказал Селби. — По нашей просьбе они с радостью зададут ему несколько вопросов.
 — Дуг, ты не можешь просто перепоручить все это полиции Аризоны. Они ведь не знают, в чем дело, и, если Лейси действительно что-нибудь известно, он может легко втереть им очки. Тебе просто необходимо поехать туда самому, и быстрее. Что-то здесь происходит, кто-то пытается спрятать концы в воду и мешать тебе выяснить, в чем дело. Я знаю, моя газета готова оплатить часть расходов, если нужно.
 — Ладно, ладно, посмотрим, — сказал Селби.
 Она протянула ему еще сырую фотографию.
 — Вот копия отпечатков пальцев умершего. Терри сделал снимки и классификацию еще до того, как ты вызвал его в Лас-Алидас. Он вернулся и уже телеграфировал в федеральную службу, чтобы узнать, не зарегистрированы ли у них эти отпечатки.
 — Спасибо, — сказал Селби.
 — Дуг, обещай, что ты поедешь в Туксон и возьмешь меня с собой.
 — Хорошо, — сказал он, — я подумаю.
 — Ладно, Дуг, когда ты даешь обещание, это уже кое-что. Послушай, я пустилась по следу за теми фотографиями погибшего. Через час они у меня будут.
 Если ты сейчас договоришься о самолете, мы можем уехать часов в пять. Возьмем с собой суп в термосе, бутерброды и пообедаем в самолете.
 — Позвони мне через полчаса. Я дам тебе знать, — сдался в конце концов Селби, уступая ее натиску.
 — Пока! — сказала она и повернулась к двери.
 Он услышал, как она легко побежала по коридору.
 Селби закрыл дверь и стал пристально рассматривать отпечатки пальцев. Какие тайны они скрывали? Умер какой-то человек. Его тело кремировали, но остались эти отпечатки, неопровержимое свидетельство его личности, линии, нанесенные природой на кожу человека.
 Станут ли эти линии ловушкой для убийцы?
 Селби потянулся за трубкой, набил ее и принялся всматриваться в отпечатки, пытаясь использовать их как отправной момент для построения версии происшедшего.
 Он старался найти объяснение действиям таинственного бродяги, когда Аморетт скользнула в дверь и доложила:
 — Инес Стэплтон просит узнать, не можете ли вы принять ее на несколько минут.
 — Инес Стэплтон! — воскликнул он. — Я не видел ее целую вечность. Она в приемной?
 — Да.
 — Попросите ее войти… нет, подождите минутку.
 Аморетт, сегодня вечером мне нужен самолет до Туксона. Я хочу, чтобы никто не знал, куда я отправляюсь. Зайдите к шерифу Брэндону и спросите его, не желает ли он присоединиться. Скажите ему: со мной летит Сильвия Мартин. Затем позвоните в Лос-Анджелес, в аэропорт, и закажите хороший, быстрый самолет. Мы уже делали такие заказы, поэтому они знают, что нам нужно.
 Аморетт кивнула.
 — И попросите Инес войти… Нет, не надо… Я сам.
 Селби отодвинул кресло и вышел в приемную.
 — Привет, путешественница, — сказал он, увидев изящную брюнетку, которая подошла и грациозным движением протянула ему руку. Она выдержала его взгляд спокойно и твердо, но предательская голубая жилка быстро забилась у нее на шее.
 — Где ты пропадала? — спросил Селби.
 — Там, где я и собиралась быть восемнадцать месяцев назад, — ответила она.
 — Ты имеешь в виду…
 — Да, — подтвердила она, — изучала право. — И я действительно его изучала, а не просто играла в изучение.
 — Ну и как успехи? — спросил Селби.
 Она улыбнулась:
 — Я прошла трехлетний курс обучения. Занималась во время летних каникул и сократила его до семнадцати месяцев, одной недели и трех дней. Перед вами, господин окружной прокурор, Инес Стэплтон — адвокат, официально допущенный к работе в судах штата Калифорния.
 — Инес! — радостно воскликнул он, схватив ее руку. — Это чудесно, просто чудесно!
 — Ты пригласишь меня войти, — спросила она, — или мне придется войти без приглашения?
 Он засмеялся и пропустил ее в открытую дверь. Усадив девушку в большое кресло по другую сторону своего стола, он заметил, как она изменилась — возмужала, стала более уверенной в себе, однако в ее глазах таилась какая-то напряженность. Когда она расслаблялась, то выглядела усталой — трудности, через которые ей пришлось пройти, оставили на ее лице свой след. Но когда она говорила или улыбалась, оживление и блеск глаз скрывали усталость.
 — Много было зубрежки? — спросил Селби.
 — Не хочу вспоминать об этом, — сказал Инес с легким смехом. — Всё позади. Ты знаешь, моя работа в адвокатской коллегии была лишь подготовкой к профессии юриста, ты помнишь… или уже забыл, Дуг?
 — Помню, — не очень уверенно ответил он.
 — Ты знаешь, Дуг, когда я уехала отсюда год тому назад, я сходила с ума…
 — Знаю, — сказал он, — ничего нельзя было сделать.
 Я просто должен был выполнить долг…
 Она щелкнула пальцами.
 — Забудь, — сказала она, — мне наплевать на прошлое… Джордж был замешан в деле о наезде, пытался скрыться и избежать ответственности. Он любил пускать пыль в глаза, а отец просто губил его своей щедростью и заступничеством. Это был ужасный удар для всех нам, особенно для папы. Наша семейная гордость была уязвлена, но все обернулось к лучшему.
 Судья в Сан-Диего оказался очень гуманным человеком. Он дал Джорджу испытательный срок с условием, что тот вернется в школу, в течение двух лет не будет водить автомобиль, пять лет не возьмет в рот спиртного, пять дней в неделю будет ложиться спать в десять часов и через определенные промежутки времени будет докладывать о себе инспектору, наблюдающему за отпущенными на поруки, — как лично, так и в письменном виде. Это было чудесное решение для Джорджа.
 — Твой отец, — сказал Селби, — не мог понять. Он…
 — Чепуха! Отец отлично все понимал. Просто страдала его гордость, вот и все. Он ликвидировал здесь свое сахарное дело и уехал. Думаю, это был лучший вариант как для него, так и для Джорджа… А что поделывал ты, Дуг?
 — Обычная рутина, — ответил он. — Лучше скажи, что ты намерена теперь делать? Собираешься практиковать?
 Она взглянула ему в глаза и кивнула.
 — Что ж, — сказал он, усмехнувшись, — возможно, когда-нибудь мы встретимся с тобой в суде и ты будешь защищать противную сторону.
 — Возможно, — серьезно ответила она.
 — Станешь охотиться за моим скальпом, а? — сказал он смеясь.
 — Нет, — сдержанно ответила она. — Понимаешь, Дуг, ты перерос меня. А я тебе это позволила. Когда ты был свободным юристом, мы, бывало, чудесно проводили время: теннис, походы, плавание, неожиданные поездки в другой город и прочие забавы. Потом тебя избрали на официальный пост, и ты начал серьезно смотреть на вещи. Я полагаю, что папины деньги мешали мне видеть жизнь в надлежащей перспективе.
 Я не понимала… А, да ладно, не будем об этом.
 Селби через стол дотянулся до ее руки.
 — Мне было больно, когда ты уехала. Инес. Я думал, возможно, ты рассердилась и хотела мне отомстить и…
 Короче, я много думал о тебе, хотел даже отыскать, но потом, хорошо зная твой характер, понял, что, если ты действительно считаешь меня виноватым, никакие объяснения не изменят твоего мнения.
 — Я так не считала, — сказал она. — Просто решила заставить тебя уважать меня в той области, которая так тебя увлекла.
 Смущенный ее спокойной откровенностью и силой, таящейся в твердом взгляде темных глаз, он неловко попытался переменить тему.
 — Как ты находишь наш старый город?
 — Совершенно не изменился. И наши две газеты все так же сражаются друг с другом?
 — Да.
 — «Блейд» — против тебя, а «Кларион» — за?
 Он кивнул.
 — И Сэм Роупер, бывший окружной прокурор, все еще старается достать тебя?
 — Не так сильно, как раньше, — рассмеялся Селби. — Он несколько растерял свое влияние, а заодно, я думаю, и часть своей обиды. Занялся частной практикой.
 — А та девушка, мисс Мартин? — спросила Инес. — Как ее звали, Сильвия? Ты часто ее видишь?
 Он сказал с улыбкой:
 — Всякий раз, когда у меня начинается расследование, оказывается, что она как раз им и занимается.
 У нее нюх на тайны, как у гончей на спрятавшегося кролика.
 — Во всяком случае, — заметила Инес, — теперь вы будете видеть и меня, господин окружной прокурор… и довольно часто.
 — Теннис? — спросил он.
 Она покачала головой.
 — Больше никакого тенниса. Ты вырос из этого. И я тоже. Теперь мы перенесем свои битвы в зал суда. И я намерена заставить тебя поработать, как когда-то на теннисном корте.
 — У тебя была плохая подача, — он испытующе смотрел на нее, — и ловкий ответный удар.
 — Подожди, пока мы не встретимся в суде, — пригрозила она со смехом, который, казалось, подчеркивал значение ее слов. — А как насчет обеда сегодня вечером, Дуг? Мы можем забраться в мою машину и улизнуть в Лос-Анджелес. Я знаю место, где…
 Она остановилась, заметив выражение его глаз.
 — Встреча? — спросила Инес.
 — Занят, — сообщил ей Селби, — еду в Аризону по одному делу.
 — Поездом?
 — Нет, самолетом.
 Она хотела было что-то сказать, но остановилась.
 — Понимаю, — только и произнесла она. — Полагаю, будет представлена пресса?
 Селби встретил ее взгляд и коротко ответил:
 — Да. Теперь была ее очередь переменить тему. Она посмотрела на фотографию отпечатков пальцев на его письменном столе.
 — Кто этот мошенник? — спросила она.
 — Мы не знаем, — сказал Селби и, немного помолчав, добавил: — Пока.
 — Не возражаешь, если я взгляну?
 — Нет, конечно. — Он подтолкнул снимок через стол.
 — Кто делал классификацию? — спросила она.
 — Боб Терри.
 — О, он теперь на службе у шерифа?
 — Да, стал дактилоскопистом.
 — Я не уверена, что могу согласиться с этой классификацией, — холодно сказала Инес.
 — Что ты имеешь в виду? — спросил Селби.
 — Я думаю, то, что он классифицировал как завиток в своем знаменателе, в действительности скрытая дуга.
 Селби воскликнул:
 — Бог ты мой, Инес, не говори мне, что ты не только адвокат, но и специалист по дактилоскопии.
 — Нет, я не специалист, — улыбнулась она, — но изучала криминологию и знаю кое-что об отпечатках пальцев.
 — А для чего тебе криминология? — спросил он.
 — Она ведь имеет отношение к юриспруденции. Я хотела увереннее чувствовать себя в своем деле, а в нем без криминологии не обойтись.
 — Мои познания в дактилоскопии довольно поверхностны. Так что давай объясни, в чем дело, — попросил Селби.
 Она начала:
 — В классификации пальцы делятся на пары и каждый палец имеет числовое обозначение. Первый — это шестнадцать, второй — восемь, третий — четыре, следующие — два и один. Первый палец пары идет в знаменатель, второй — в числитель, затем прибавляется единица, но только в том случае, если на этом пальце есть завиток. Например, в этой классификации пять над тридцатью двумя, это означает, что имеется один завиток в числителе третьей пары и что все знаменатели классифицируются как завитки.
 Селби спросил:
 — А в чем различие между завитком и дугой?
 — При дуге гребни поднимаются выше в центре и не закругляются вновь, тогда как в завитке гребни образуют ряд кругов или спиралей вокруг стержня или оси.
 Возьми увеличительное стекло, Дуг, и посмотри на этот отпечаток, я покажу тебе, что имею в виду.
 — А я думал, что при классификации подсчитывают гребни, — сказал Селби, доставая из ящика стола лупу.
 — Так у вас и сделано, ваша предварительная классификация определяется гребнями… Смотри, видишь, что я имею в виду?
 Селби держал увеличительное стекло над снимком, а Инес водила по линиям.
 — Понимаю, — заметил он, сосредоточенно разглядывая отпечаток пальца.
 Зазвонил телефон.
 Селби извинился и поднял трубку.
 — Дуг, Боб Терри только что сказал мне, что изменил свою классификацию отпечатков, — произнес шериф Брэндон.
 — Благодарю, — произнес Селби и добавил: — А то я подумал, что он классифицировал скрытую дугу как гребень.
 В голосе шерифа прозвучало удивление:
 — Ты что, разбираешься в отпечатках пальцев, Дуг?
 — Нет, — рассмеялся Селби, — просто кое-что слышал. Ну как наша поездка в Аризону, Рекс?
 — Мы улетаем ровно в пять тридцать. С местного аэродрома. Сильвия говорит, что возьмет пару термосов, сандвичи и устроит нам воздушный ужин.
 — Хорошо, буду вовремя, — сказал Селби, — вместе со своим аппетитом.
 Он опустил трубку и встретил насмешливый взгляд Инес Стэплтон, в глубине которого затаилась тоска.
 — Как всегда, весь в работе, — заметила она.
 — Меня это увлекает, Инес.
 — На днях я тоже нырну в работу, — сказала она. — И тогда попробуй только пригласить меня пообедать!
 — Кстати, об обедах, — произнес Селби. — Когда я закончу с этим делом, давай устроим грандиозную пирушку?
 — А когда ты закончишь с этим делом, Дуг?
 — Не знаю. Надеюсь, довольно скоро… Не пропадай, Инес.
 — Благодарю. Мне еще нужно заглянуть в сотню мест и переделать уйму дел. Я зашла к тебе, чтобы поздороваться… И если ты не знаешь, когда освободишься, лучше подожди, не делай необдуманных приглашений.
 Пока, и желаю удачи.
 Она улыбнулась и выскользнула в коридор. Но в ее глазах улыбки не было.




 Глава 7


 Пролетая с грохотом на юго-восток сквозь опускающиеся сумерки, самолет казался загадочно обособленным от мира внизу. Сильвия собрала остатки их легкого ужина и бросила их в картонный ящик, компактной стопкой сложила картонные тарелки и пластмассовые чашки.
 Светонепроницаемый занавес впереди, в пилотской кабине, отгораживал от них освещенные приборы.
 Вспыхнувшая спичка бросила на их лица красноватый отблеск. Затем, когда Селби задул спичку и кинул ее в пепельницу, пламя превратилось в два тлеющих уголька на концах сигарет.
 Шериф Брэндон, опасаясь, что одновременное отсутствие шерифа и прокурора в столице округа может вызвать очередную критическую статью в «Блейд», решил в последнюю минуту не ехать. Селби и Сильвия были одни в пассажирском салоне.
 — Дуг, давай выключим свет, пока будем курить.
 Он кивнул. Она нашла выключатель, щелкнула им, и салон погрузился в полутьму.
 Внизу под ними убегала пустыня — не просто лишенное растительности, ровное пространство, а усеянная разбросанными там и сям камнями, изрезанная древними лавовыми потоками земля, где вздымали к небу свои руки гигантские кактусы, будто пытаясь схватить пролетавший над ними самолет. На западе последние лучи уже зашедшего солнца освещали горизонт, сверкая яркой полоской над резко очерченными контурами калифорнийских гор.
 — Я слышала, Инес Стэплтон вернулась в город, — сказала Сильвия.
 — Да.
 — Она адвокат. Ты знаешь об этом, Дуг?
 — Да.
 — Это она тебе сказала?
 — Ага.
 — Почти два года назад она объявила, что собирается изучать право, — продолжала Сильвия. — Должно быть, приятно иметь деньги, чтобы потворствовать своим маленьким прихотям.
 Селби медленно ответил:
 — Мне кажется, наиболее разумное применение денег — это получение образования, развитие личности и возможность приносить пользу обществу.
 На минуту в голосе Сильвии зазвучала горечь:
 — Не думайте, что ее вдохновляют высокие идеалы, господин окружной прокурор. Просто она решила, что ты видишь в ней только богатую легкомысленную особу, вот и попыталась изменить характер. Когда хорошенькая молодая девушка начинает стремиться к самосовершенствованию, можешь смело держать пари, что здесь замешан мужчина!
 Селби нервно засмеялся.
 Ты мне льстишь. Инес и я старые друзья. Она здравомыслящая девушка и осознала, что нельзя бесцельно порхать по жизни.
 — «Старый друг», — насмешливо передразнила его Сильвия. — Не давай поймать себя на это, Дуг… О, это не мое дело, но я горжусь тобой и уверена, что перед тобой большое будущее! И все это бесследно испарится, если ты женишься на богатой наследнице и заживешь спокойной, почтенной жизнью, станешь очень большой жабой в очень маленькой луже!
 Селби похлопал ее по руке.
 — Не беспокойся. Я не собираюсь жениться — по крайней мере, пока занимаю пост прокурора округа.
 Когда человек женится, он берет на себя большую ответственность и должен жить жизнью семьи. Работа окружного прокурора требует полной отдачи, ей надо посвящать все двадцать четыре часа в сутки.
 Воцарилось долгое молчание. Рука Селби бессознательно скользнула через подлокотник мягкого кресла, и его сильные пальцы сжали теплую податливую руку Сильвии с пульсирующей у запястья жилкой.
 — Ты хочешь сказать, что откажешься от своего поста, если женишься, Дуг? — спросила она немного погодя.
 — Да, если ты хочешь выразить это таким образом.
 — Не бросай свое дело, Дуг. Не бросай до тех пор, пока… пока ты не сделаешь эту работу так, как она должна быть сделана!
 — Какую работу ты имеешь в виду? — спросил Селби.
 — Ту, которая заставит округ уважать тебя, поможет тебе подняться над политикой и позволит бесстрашно, беспристрастно внедрять в жизнь законы. О, Дуг, не знаю, как сказать, но эта работа означает для тебя…
 — Хочешь сказать, что я становлюсь серьезным? Мне кажется, где-то я уже слышал это.
 — Нет, не то, Дуг. Это нечто большее, чем умственная зрелость. Ты становишься… Дуг… Я догадываюсь, что ты сейчас думаешь: я становлюсь сентиментальной или что-то вроде этого. Но я не могу забыть: когда ты баллотировался на этот пост, столько было разговоров в городе, что вы просто юнец. А когда кто-нибудь вспоминал твои былые проделки, неосторожные шутки, которые ты часто позволял себе прежде, и пытался использовать их против тебя, это приводило меня в ярость. Я так много работала, чтобы защитить тебя. Как бы то ни было, Дуг, мы делали что-то вместе, работу, которой привержены мы оба.
 Мне невыносимо думать, что ты повернешься спиной ко всему этому.
 Она слегка всхлипнула, и Селби увидел, что она плачет. Его рука скользнула вокруг ее талии, и он притянул девушку поближе к себе.
 — Почему слезы, Сильвия? — спросил он нежно, слегка касаясь губами ее лба.
 — О, я не знаю, Дуг. Наверное, я просто глупая гусыня.
 Она вытащила из сумочки носовой платок, промокнула глаза и подняла голову с его плеча, вглядываясь ему в лицо в уже сгущающейся темноте.
 — У тебя есть враги в Мэдисон-Сити, Дуг, враги, которые ненавидят тебя потому только, что ты честен, порядочен и способен, а этим людям нужна коррупция в политике, чтобы добиться власти и влияния. Ну, словом, ты знаешь, о чем я говорю, Дуг, дай мне снова твое плечо. Я хочу прижаться к нему и помолчать. Ничего не говори.
 Они сидели молча, наблюдая, как разгораются звезды, а пустыня натягивает на себя темное покрывало сгущающейся ночи. Время от времени радиомаяк, словно светящимся карандашом, очерчивал фантастический фосфоресцирующий круг. Маленькие голубоватые огоньки кружились вокруг усталого мотора. Самолет летел над шоссе. Внизу катились крошечные автомобили — невидимые черные пятнышки, отбрасывающие перед собой желтые веерообразные пучки света и тянущие кроваво-красный рубиновый шлейф сзади. Затем появился город, расчерченный на шахматные квадраты, напоминающий яркое сияние звезд, увиденное через мощный телескоп. Самолет парил над этим сиянием. Селби повернул голову так, что его щека прижалась к холодному окну. Глядя вперед, он увидел сбоку от самолета мерцающий пучок света.
 — Впереди Туксон, — сказал Селби. — Мы быстро долетели.
 Пилот отдернул занавеску на окне перегородки между кабиной и салоном. Теперь они могли видеть ярко освещенные диски приборов, на которых четким силуэтом выделялись голова и плечи пилота.
 — Дуг, — сказала Сильвия, — не включай свет, пока с моего лица не сойдут следы ненужной чувствительности, которая мало подходит закаленному репортеру, готовящему эксклюзивный репортаж об убийстве… Пройди вперед и узнай, что нужно пилоту, зачем он отдернул занавеску.
 Селби потрепал ее по щеке, покинул мягкое кресло, дошел до двери в перегородке и открыл ее.
 Пилот, повысив голос, сообщил:
 — Впереди Туксон. Через пять минут садимся.
 — Хорошо долетели, — похвалил его Селби.
 — Хотите, чтобы я подождал вас и отвез обратно? — спросил пилот.
 — Да.
 — Сколько придется ждать?
 — Будь я проклят, если знаю. Находитесь поблизости и соответственно учитывайте время.
 Щелкнул выключатель, и салон самолета ярко осветился.
 Сильвия, курившая изящную сигарету, улыбнулась Селби и спросила:
 — Так какая же у нас программа, господин окружной прокурор?
 — Мы должны найти Лейси, — ответил Селби. — Рекс Брэндон звонил сюда, наверное, заместитель шерифа уже ждет нас с машиной. Никаких особых затруднений быть не должно.
 — Послушай, — вдруг сказала она, — Оливер Бинелл действительно уговаривал тебя прекратить расследование?
 — Да, — признался он, — а что?
 — Не знаю, я все время думаю об этом.
 Моторы самолета завертелись медленнее. Машина ткнулась вперед, и на мгновение показалось, что самолет теряет равновесие.
 Селби потянулся через Сильвию и закрепил ремень на ее сиденье, затем закрепил свой. Ее руки ласково скользнули по его руке. Самолет сделал крутой вираж, и в окно хлынул поток света от городских огней. Сильвию и Селби охватило странное ощущение легкости, они почувствовали головокружение. Затем, когда внизу проступили очертания темного вытянутого в длину пространства, самолет выровнялся и стал опускаться.
 Замелькали огни посадочной полосы. Прожекторы на крыльях самолета отбрасывали длинные косые лучи. И прежде чем они успели подумать, что самолет может снова сильно накрениться, он приземлился, подрулил к освещенному ангару и остановился.
 Как только пилот выключил моторы и открыл дверцу, почти рядом с самолетом остановился автомобиль.
 Селби вышел и оглядел водителя. Это был широкоплечий высокий мужчина с обветренным лицом, в огромной шляпе, чуть сдвинутой на затылок.
 — Селби? — спросил он.
 — Да.
 — Звонил шериф Брэндон из Мэдисон-Сити, просил вас встретить. Я Джед Рейли, помощник шерифа… Зовите меня Бак [1] , если хотите. Большинство зовут меня именно так.
 — Рад познакомиться с вами, Бак, — сказал Селби смеясь. — А это Сильвия Мартин, газетный репортер из Мэдисон-Сити.
 — Отлично, — сказал Рейли, одобрительно оглядывая стройную фигуру девушки. — Я люблю репортеров, в особенности если они такие хорошенькие… Да, не часто встречаются такие… Примерно один на миллион.
 Сильвия одарила его милой улыбкой.
 — Мы можем сидеть втроем впереди, — пригласил их Рейли в машину.
 — Вы знаете человека, которого мы ищем? — спросил Селби.
 — Ага.
 — Далеко нам ехать?
 — Не очень. Пятнадцать миль.
 — Шериф Брэндон сообщил вам, что нас интересует?
 — Нет. Сказал, чтобы я выяснил, дома ли Джим Лейси. Я выяснил: он дома, на ранчо «3-Бар-Л».
 — Он женат? — живо спросила Сильвия Мартин.
 — Нет. Он холостяк… был женат, но семейная жизнь ему не понравилась.
 — Что он за человек? — спросил Селби.
 — Хороший, правильный парень, — убежденно заявил Рейли. Зачем он вам нужен, если не секрет?
 — Просто хотим расспросить его о краже автомобиля, — пояснил Селби.
 — Кто-то стянул его пару дней назад, но машину быстро нашли, так что все в порядке, — сказал помощник шерифа и добавил: — Нужно думать, это очень важно, раз вы раскатываете на самолетах, просто чтобы задать парочку вопросов.
 Селби со смехом уклонился от расспросов. Сильвия с изяществом проскользнула под рулем большой машины и заняла место в центре.
 — О'кей, мальчики, поедем.
 — А мне подождать здесь? — спросил летчик.
 — Да. Заправьте самолет и где-нибудь поешьте. Если до места пятнадцать миль, чтобы добраться туда и вернуться обратно, а также выяснить то, что нас интересует, понадобится по крайней мере час-другой. Можете рассчитывать приблизительно на такой интервал времени.
 Потом в любую минуту будьте готовы к вылету.
 — Хорошо, — сказал пилот.
 Бак Рейли включил зажигание и привел свою громадину в движение. Первые десять миль колеса автомобиля мягко скользили по цементной ленте. Затем помощник шерифа резко свернул направо, и его пассажиры оживились, когда машина начала подпрыгивать на грунтовой дороге, которая, вероятно, долгое время находилась в полном небрежении.
 — Очевидно, здесь мало кто ездит, — заметил Селби.
 — О, Лейси часто пользуется этой дорогой, но он бывалый человек и привык к пустыне. Вы все поймете, когда увидите его. И лучше не вмешивайтесь в его дела.
 Он парень что надо, если вы действуете прямо и честно, но когда чувствует, что с ним ведут двойную игру, взрывается как динамит.
 Глаза Селби сузились.
 — Он опасен?
 — Может оказаться опасным.
 — Не было ли у него каких неприятностей?
 — Однажды он стрелял в человека.
 — Попал?
 — Нет. Парень прыгнул за скалу… и как раз вовремя, скажу я вам. Могу рассказать, как это случилось. Он слонялся на одном из участков Лейси, не думаю, что Лейси хотел убить парня, просто велел ему убраться.
 — И что случилось после первого выстрела? — спросил Селби.
 — Парень скрылся.
 Селби бросил на Сильвию многозначительный взгляд.
 — А если бы скалы не было, тогда что? — спросил он.
 — Одним нарушителем стало бы меньше.
 — А что случилось бы с Лейси?
 — Возможно, и ничего. Ведь это был его участок.
 — Понятно, — сказал Селби.
 Дорога извивалась, следуя очертаниям высохшего каньона, пока не спустилась к столовой горе, где кактусы возносили высоко над землей свои покрытые колючками стволы, вглядываясь в отражающиеся огни автомобилей, проносившихся мимо.
 — Что он выращивает на ранчо? — спросил Селби.
 — В основном скот. Не судите об этой земле по тому, что вы видите здесь. По другую сторону хребта — долина, проточной воды там нет, но есть хорошие колодцы. У Лейси в долине несколько полей люцерны, и корма для скота он заготавливает достаточно.
 Дорога пересекла гору и спустилась по гребню на другую сторону. Сухая прохлада пустыни смягчалась теперь влажными запахами долины, покрытой зеленью.
 Наконец они подъехали к участку Лейси. Ворота преградили им путь. Селби выскочил и открыл их. И вскоре под колесами машины захрустел гравий подъездной дорожки, и машина, сделав круг, остановилась перед современным домом из красного кирпича, покрытым белой черепицей.
 — Ну, вот мы и доехали, — сказал Рейли. — В гостиной горит свет. Хотите, чтобы я, в некотором роде, сломал лед или войдете сами, без предисловий?
 Селби одернул пиджак, распрямил плечи и сказал:
 — Войду без предисловий.
 Он повел маленькую процессию вверх по ступеням.
 Дверным молотком служила металлическая часть стремени, прикрепленная к железной гильзе, которой нужно было стучать о металлическую тарелку. Когда Селби поднялся на крыльцо и несколько раз ударил в дверь, ночь наполнилась долгим звенящим звуком.
 Минуту спустя человек лет пятидесяти, с легкими, почти птичьими движениями открыл дверь, недоумевающе посмотрел на Селби жесткими серыми глазами, которые, впрочем, одобрительно взглянули на Сильвию, а затем и вовсе смягчились, остановившись на помощнике шерифа.
 — Добрый вечер, мистер Лейси, — сказал Селби. — Мне нужно поговорить с вами.
 — Кто вы?
 — Дуглас Селби из Мэдисон-Сити, штат Калифорния. Мое имя говорит вам что-нибудь?
 — Ничего, — ответил Лейси, — кроме того, что вы мой гость. Входите и садитесь. Почему вы мне не позвонили, Бак? Я бы приготовил один из моих горячих напитков. Должно быть, холодно было ехать?
 Они вошли в дом, и Лейси усадил их в большой гостиной — в кресла, сделанные вручную из местного дерева и обтянутые недубленой кожей. Форма их позволяла сидящему занять наиболее удобное положение: спина прогибалась назад, а ноги сами сгибались как раз под таким углом, чтобы обеспечить максимальный комфорт.
 После непрекращающегося гула самолетных моторов, шум которых стоял в ушах Селби несколько последних часов, и свистящего потока воздуха, когда они мчались в автомобиле, успокоительная тишина ночной пустыни каким-то причудливым, фантастическим эхом отражалась от его барабанных перепонок. Казалось, его преследовал звуковой мираж. Когда он пытался расслабиться, ему все еще слышалось гудение моторов, а концентрируясь на этом шуме, он не ощущал ничего, кроме тишины, столь глубокой и величественной, что она казалась глухой стеной, на которой змеились на деревянных колышках кольца сыромятных лассо.
 — Итак, вы из Мэдисон-Сити? — переспросил Лейси.
 — Да. Я прокурор округа Мэдисон.
 Лицо Лейси ничего не выразило. Он сказал:
 — Я кое-чем обязан вашим ребятам. Вы нашли мой украденный автомобиль. Как насчет того, чтобы немножко выпить?
 Рейли ухмыльнулся.
 — Ну, если еще не слишком поздно и вы можете сделать один из ваших горячих напитков… — задумчиво произнес он.
 — Прямо сейчас и приготовлю, — пообещал Лейси.
 Рейли повернулся к Сильвии, несколько смущенный:
 — Думаю, я заговорил вне очереди, — сказал он с усмешкой, — но напитки Лейси знамениты на всю округу. Я надеюсь, вы простите, что я так грубо влез в разговор и ответил за вас.
 Сильвия с улыбкой приняла его извинение.
 — Правда, не скажу, чтобы я жаждала выпить, — призналась она.
 — О нет, — запротестовал Лейси, — вы непременно должны попробовать мой напиток. Он согреет вас после поездки.
 Только крошечный стаканчик, — согласилась она, — и не делайте его слишком крепким.
 Лейси взглянул на Селби.
 Тот покачал головой.
 — Немного текилы?.. Или капельку виски с содовой, а?
 — Нет, благодарю, — отказался Селби, добавив с улыбкой: — Не могу позволить себе пить на работе.
 — На работе? — равнодушно спросил Лейси.
 — Да, на работе, — твердо и без всяких объяснений повторил Селби.
 — Минутку, извините меня. Пойду приготовлю выпивку. Думаю, я смогу найти кого-нибудь из слуг, хотя они ложатся спать рано.
 Он вышел через дверную арку в коридор. Его ковбойские сапоги застучали по красным квадратным плиткам пола.
 — Мне такой его ход не очень нравится, — нахмурившись, сказал Селби. — Я хотел поговорить с ним, прежде чем у него будет возможность подумать. — Через некоторое время он добавил: — Пожалуй, я пойду на кухню, если вы не против.
 Рейли с беспокойством возразил:
 — На вашем месте, приятель, я бы не ходил. В этом краю свои обычаи. Мы зашли к Лейси, а его правило — прежде чем заниматься делами, прояви гостеприимство.
 Селби достал из кармана трубку, набил душистым табаком и сидел, задумчиво поглядывая на дверь, через которую скрылся Лейси.
 — Шикарно у него, — продолжал Рейли. — Посмотрите на эти лассо, серебряные шпоры и индейские ковры навахо — они стоят целое состояние… А, вот он идет.
 Лейси гулко прошагал по коридору обратно.
 — Выпивка почти готова, — сказал он. — Одна из служанок-мексиканок еще не спит. Я все отмерил. Как только напитки подогреются, она их подаст.
 Лейси вытянулся в одном из больших кресел и вежливо обратился в Дугу Селби:
 — Вы приехали из Мэдисон-Сити на машине?
 — Нет, — ответил Селби. — Мы прилетели самолетом.
 — Хороший способ путешествовать, если, конечно, он вам нравится. Я думаю, мне бы он не понравился.
 Меня как-то подбросил мустанг, и выше этого я не хотел бы залетать.
 — Не могли бы вы сообщить, — отрывисто сказал Селби, — какие-нибудь подробности о краже вашей машины?
 — Нет, не могу, — легко ответил Лейси. — Могу только безошибочно опознать свой автомобиль. Судя по телеграмме, которую я получил, автомобиль, без сомнения, мой.
 — Где была ваша машина, когда ее украли?
 — Прямо здесь, в моем гараже.
 — Сколько прошло времени, прежде чем вы обнаружили пропажу?
 — Ну, этого я сказать не могу. Вы знаете, автомобиль — такая вещь, которой вы пользуетесь, когда необходимо, но вот лошадь самой природой предназначена, чтобы ею пользовались постоянно. Когда мне нужно сделать что-нибудь на ранчо, я бросаю седло на одного из моих мустангов и еду, куда хочу, не беспокоясь ни о шоссе, ни о туристах, ни о полицейских, следящих за скоростью. А вот когда мне необходимо поехать в город, я беру «кадиллак». Иногда раз в неделю, иногда — два, и только когда очень нужно — раз в день!
 — Я правильно понял — машина была украдена из вашего гаража? — спросил Селби.
 — Точно.
 — Ее угнали ночью?
 — Не могу сказать. В понедельник утром я ездил в город. В среду утром мне снова нужно было ехать в город.
 Я пошел в гараж, и вот, пожалуйста, — машина исчезла.
 — Это ваша единственная машина? — спросил Селби.
 — Нет. У меня есть еще автомобиль-фургон и грузовик. На первом я перевожу всякие легкие припасы и тому подобные вещи, а на грузовике — тяжести.
 — Итак, что же вы сделали, обнаружив пропажу?
 Лейси усмехнулся и кивнул в сторону помощника шерифа.
 — Ну, я пошел к телефону, вызвал контору шерифа и случайно попал на Бака. Рассказал ему, что случилось, а он сказал, что передаст по телетайпу описание машины и что мне, вероятно, ее вернут. Сознаюсь, я не очень-то надеялся получить ее обратно. Но вдруг приходит телеграмма из какого-то города вашего округа — как его название?..
 — Лас-Алидас, — ответил Селби.
 В коридоре послышались шаркающие шаги. В комнату вошла темноволосая, темнокожая женщина с поникшими плечами, неся поднос, на котором стояли три дымящиеся чашки.
 Соблазнительный запах горячего напитка и мускатного ореха наполнил комнату.
 — Ну да, он самый. А через несколько минут после этого мне позвонил Рейли.
 Оглядевшись, женщина остановилась в нерешительности. Лейси быстро заговорил с ней по-испански. Услышав его приказание, она направилась к Сильвии.
 — О, но я просила только маленькую чашечку, — запротестовала девушка. Затем бросила быстрый взгляд на Лейси и сказала: — И не говорите, что я могу выпить, сколько хочу, а остальное отодвинуть в сторону.
 У меня не хватит на это силы воли.
 С лукавой, добродушной усмешкой он смотрел, как она берет чашку с блюдцем. Его манера обращения с Сильвией была совсем не похожа на спокойную вежливость по отношению к Селби. Служанка с подносом побрела к помощнику шерифа, затем к Лейси.
 — Мне неловко смотреть, как вы сидите и ничего не пьете, — сказал Лейси, обращаясь к Селби. — Не хотите ли немного текилы? У меня есть очень хорошая…
 — Нет, спасибо.
 Служанка повернулась, чтобы выйти из комнаты.
 Рейли сказал:
 — Ну, за всех присутствующих и…
 В это время чашка Сильвии выскользнула из ее пальцев вместе с блюдцем и разбилась вдребезги о выложенный плитками пол.
 Мексиканка со стоическим терпением ее расы не выказала никаких признаков недовольства.
 — О, мне очень жаль, — сказала Сильвия. — Я коснулась края чашки, а она оказалась горячее, чем я ожидала, и…
 — Все в порядке, — сказал Лейси. — Панчита принесет вам еще. Этот напиток должен быть по-настоящему горячим, и я приказал нагреть чашки. Наверное, Панчита их перегрела.
 Он еще раз поговорил по-испански с Панчитой, она подошла к шкафу, достала полотенце, опустилась на колени и промокнула лужицу все еще дымящейся жидкости. Когда она подобрала осколки разбитой посуды и вышла из комнаты, Лейси сказал:
 — Вы извините нас, если мы выпьем сразу, мисс Мартин. Вам принесут чашку через минуту. Этот напиток никуда не годится, если он не горячий.
 Она любезно улыбнулась:
 — Пейте, пожалуйста.
 Селби резко спросил:
 — Послушайте, мистер Лейси, вы, по-видимому, не очень хорошо знакомы с округом Мэдисон?
 Лейси посмотрел на него холодно, почти враждебно.
 — Нет, а что? — спросил он.
 — Вы никогда там не были?
 Лейси поднял голову, внимательно посмотрел на Селби и сказал отрывисто:
 — Нет.
 — Вы знаете кого-нибудь из живущих там?
 — Что-то не припомню. А в чем дело?
 — Знали ли вы некоего Джона Берка, счетовода и бухгалтера? Он служил там в «Ламбер компани».
 — Берк… Берк… Имя знакомо, но, кажется, не могу вспомнить никакого Берка. Почему вы о нем спрашиваете, мистер Селби?
 Прокурор не ответил.
 — Ну, а что вам известно о миссис Берк? — спросил он. — Ее зовут Тельма.
 Последовало молчание, только слышалось шарканье ног по коридору. Это возвращалась служанка.
 Что-то в манере Лейси поразило вдруг Селби. Казалось, он напряженно к чему-то прислушивается. Звук шаркающих шагов по вымощенному плитками коридору, по-видимому, ассоциировался у него с чем-то, что беспокоило его.
 Селби бросил быстрый взгляд на Сильвию. Он увидел, как ее глаза сузились, почти закрылись, из-под ресниц она быстро оглядела комнату, желая убедиться, что на нее никто не смотрит. Уверившись в этом, она предупреждающе подмигнула Селби, призывая его к вниманию.
 Шаги приближались. Служанка-мексиканка в широком черном платье, складки которого скрывали ее фигуру, а подол при ходьбе касался пола, вошла в комнату и подала Сильвии новую чашку дымящегося напитка.
 И опять Селби почувствовал, что Сильвия бросила на него многозначительный взгляд.
 — О, вон там еще один осколок! — сказала она служанке.
 Мексиканка снова опустилась на колени. Сильвия наклонилась вперед, желая помочь женщине, при этом правая рука ее на секунду коснулась спины служанки.
 — Подождите минутку! — воскликнула вдруг Сильвия со смехом, очень похожим на хихиканье. — Я, по-моему, хватила лишку.
 Она неловко повернулась на левом бедре, едва удерживаясь на краешке кресла. Она попыталась удержать равновесие, ее правая нога вытянулась, а юбка скользнула вверх по гладкому шелковому чулку. Но глаза Селби были устремлены на правую руку Сильвии, потому что понял: именно за ней он должен наблюдать. Он увидел, как эта рука сделала быстрое, словно непроизвольное движение и, пытаясь за что-то ухватиться, сжала воротник платья мексиканки и немного оттянула его назад — дюйма на два-три.
 Глаза Селби ясно увидели различие цвета кожи. От основания шеи до волос это была гладкая и темная кожа мексиканки, а ниже этой линии — белая кожа.
 Вскрикнув, служанка вырвалась. Сильвия обрела равновесие. Лейси хотел что-то сказать, но сдержался. Мексиканка встала с колен, бросила взгляд на Сильвию, поняла все по выражению ее лица и распрямила опущенные плечи.
 Селби, быстро обдумав все, сказал:
 — Не думаете ли вы, что лучше быть пооткровеннее с нами, миссис Берк?
 Лейси так стремительно вскочил на ноги, что дымящаяся жидкость выплеснулась из его чашки.
 — О чем это, черт побери, вы толкуете? — крикнул он.
 Селби почувствовал угрозу в голосе хозяина, увидел ярость в его глазах и спокойно сказал:
 — Лейси, не делайте положение хуже, чем оно есть.
 Помощник шерифа, сильно озадаченный, был уже на ногах и внимательно следил за правой рукой Джеймса Лейси.
 «Мексиканка» устало сказала:
 — Какой смысл, Джим? Я знала, что ничего не получится. Девушка сразу меня разгадала. Она уронила чашку специально, чтобы посмотреть на мою шею сзади. А потом оттянула платье, чтобы и он смог увидеть.
 Рейли заговорил, растягивая слова, и в этой медлительности слышалась угроза:
 — Джим, я не знаю из-за чего переполох, но не делайте никаких глупых движений правой рукой… При желании можно объяснить все. Но одно глупое движение руки…
 — Пожалуйста, Джим, — взмолилась женщина и подошла к нему. Но лишь когда она встала между ним и Селби, Лейси расслабился.
 Глаза Сильвии, большие и внимательные, жадно вбирали все детали происходящего. По-прежнему озадаченный, Рейли неожиданно превратился в осторожного и наблюдательного профессионала и держал свою правую руку возле левого борта пиджака.
 Селби казался самым хладнокровным человеком в комнате. Откинувшись в кресле и положив ногу на ногу, он попыхивал своей трубкой.
 — Не думаете ли вы, — сказал он, — что было бы лучше, если бы мы все присели и поговорили?
 Медленно, неохотно Лейси опустился обратно в кресло, куда его тихонечко подталкивали руки женщины.
 Миссис Берк повернулась к Селби. Гордая осанка и сверкающий взгляд еще больше подчеркивали несоответствие в ее внешнем виде. Сгорбленная от тяжелой работы, бесформенная, в широких складках черного платья фигура исчезла. Появилась высокая, стройная молодая женщина, изящная и прямая, даже мешковатое платье не могло скрыть очертаний ее красивой фигуры.
 — Для чего вы ездили в Лас-Алидас? — спросил Селби у Лейси.
 Миссис Берк быстро произнесла:
 — Он не ездил.
 — Как же там оказалась его машина?
 — Простое совпадение. Он сказал правду. Кто-то украл машину. Все было прекрасно спланировано, а затем произошло это событие и перевернуло все наши планы. Как только я услышала об угоне, то сразу поняла: ничего не получится.
 — Что не получится?
 — Что я никогда не покину Джона.
 Селби сказал:
 — Может быть, вы присядете, миссис Берк, и расскажете нам все с самого начала… Но прежде я хотел бы задать пару вопросов мистеру Лейси. — Он повернулся к хозяину. — Ваша машина была припаркована примерно за два квартала от дома Берка. Из этой машины вышел человек, одетый в рваную одежду, со скаткой одеял. Некоторое время спустя миссис Берк обнимала человека, соответствующего этому описанию. Последствия ложных показаний могут быть очень серьезными. Поэтому я не хочу пользоваться своим преимуществом и все вам рассказал. А теперь снова спрашиваю: для чего вы ездили в Лас-Алидас?
 — Я же говорю, что он не ездил, — снова вмешалась миссис Берк. — Я могу объяснить…
 — Я хочу, чтобы мистер Лейси сам ответил на вопрос, — прервал ее Селби. — Я уже второй раз спрашиваю его об этом, и второй раз вы спешите с объяснением. Ну, мистер Лейси, я жду вашего ответа.
 — Мне не нравится ваше отношение к нам, — произнес с угрозой Лейси.
 — Мое отношение тут ни при чем, — сказал Селби. — Я нахожусь здесь как официальное лицо. Выполняю свой долг окружного прокурора и расследую убийство.
 — Убийство! — вскрикнула миссис Берк. — Кто же убит?
 — Пока не знаю, — признался Селби. — Я думал, что убит был Лейси, и ехал сюда, предполагая найти обманщика, который назвался его именем. Не исключал я и того, что гнездо вообще окажется пустым. Но Рейли подтвердил, что это Лейси.
 — Да, это он, все правильно, — сказал Рейли. — Я же вас предупреждал: он вспыльчив и опасен, если давить на него. Но если быть с ним помягче, он пойдет навстречу.
 Не наседайте, Селби. Я не хочу, чтобы здесь создалась неуправляемая ситуация. Это мой судебный округ, а Лейси — мой друг.
 — Конечно, он Джимми Лейси, — произнесла миссис Берк. — Нелепо думать иначе.
 Селби напомнил:
 — Я все еще жду ответа на свой вопрос.
 — Но кто же был убит? — снова спросила миссис Берк.
 — На этот вопрос, — сказал Селби, — я ответить еще не готов.
 Миссис Берк повернулась к Лейси, быстро подошла к его креслу и положила руку ему на плечо.
 — Пожалуйста, Джим, — сказала она, — не отвечай ни на один вопрос. Что бы ни случилось, просто не отвечай, и все. Я думаю, закон дает на это право. Пожалуйста, сделай это для меня.
 Селби подождал, пока она закончила, затем спокойно произнес:
 — Это вряд ли поможет делу, мистер Лейси.
 Тот был в нерешительности.
 — А мне наплевать, поможет это делу или нет, — сказал он наконец. — Я последую совету Тельмы. Она просила меня не говорить, и я говорить не буду!
 — Это может поставить вас в исключительно трудное положение, — заметил Селби.
 Лейси пожал плечами и через минуту добавил:
 — Вы очень самоуверенны, Селби. Как бы вы сами не оказались в трудном положении.
 Помощник шерифа нервно заерзал.
 — Послушайте, Джим. Если совершено убийство и вы сделали что-то с ним не связанное, но выглядит это так, будто имеет к нему отношение, то вам лучше отбросить капризы и говорить. Дело попадет в газеты, о нем узнают по всей стране, и то, что люди подумают о вас сначала, наверняка будет влиять на то, что они подумают под конец. Если вы откажетесь отвечать на вопросы, это не произведет хорошего впечатления.
 — Пожалуйста, Джимми, — сказала Тельма Берк почти со слезами, — не позволяй им уговорить себя, потому что…
 — И не позволю, — остановил ее Лейси. Не беспокойся, Тельма. Я зажался, как улитка, Бак.
 Селби сказал спокойно:
 — Мы уже давно разговариваем, мистер Лейси, но наш разговор часто прерывали, и вы так и не ответили на мой вопрос.
 — Это правда. Я не ответил.
 — И не собираетесь отвечать?
 — Нет.
 — Значит, вы решительно отказываетесь разговаривать? — переспросил Селби.
 — Да.
 — На каком основании?
 — На том основании, что это, черт возьми, не ваше дело.
 — У меня еще недостаточно фактов, — терпеливо начал Селби, — чтобы представить ясную картину того, что произошло, но я имею основания предполагать, что было совершено умышленное, дьявольски хитрое убийство. Я имею основания предполагать, что косвенные улики каким-то образом связывают вас с этим убийством или с некоторыми событиями, которые ему предшествовали. Я предупреждаю, мистер Лейси, что ваш отказ отвечать на вопросы позволяет в самом неприятном свете интерпретировать ваши передвижения в прошлый вторник вечером.
 — Ладно, — сказал Лейси, — это вы так говорите, теперь скажу я: у меня есть право на адвоката. Только в его присутствии я и буду говорить.
 Селби обратился к миссис Берк:
 — А как насчет вас?
 Все еще стоя около кресла Лейси, она выпрямилась и заявила:
 — А я буду говорить. Буду отвечать на вопросы. Это целиком мое дело. Я не хочу втягивать в него Джима.
 — Лучший способ помочь ему, — сказал Селби, — это доказать, что он никак не связан со случившимся. Если он сделает это, то мы оставим его в покое… если, конечно, его объяснение будет удовлетворительным. Если же он не захочет дать объяснения, он увязнет так же, как и вы, и я не постесняюсь сказать вам обоим, увязли вы довольно глубоко.
 — Послушайте, Джим, — осторожно сказал помощник шерифа, — как-то не очень хорошо получается. А что если мы с вами выйдем немного прогуляться и поговорим минуты три-четыре, просто как приятель с приятелем?
 — Не ходи, — вмешалась Тельма Берк.
 Лейси сидел неподвижно.
 — Я уже сказал все, что хотел, — заметил он спокойно. — И больше не буду отвечать ни на какие вопросы.
 — Пожалуйста, разрешите мне рассказать, что случилось, — попросила Тельма Берк.
 Селби согласился:
 — Хорошо, начинайте, но помните, что мы расследуем убийство, и все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
 — Вы действительно не знаете, кто убит? — спросила миссис Берк.
 — Нет, пока нет.
 — Честно говоря, мистер Селби, — начала она, — моя история не имеет никакого отношения к убийству.
 Это чисто личное дело. Джим и я были женаты. Я была глупой, упрямой и вспыльчивой. Я ожидала слишком многого от людей, я недостаточно хорошо знала мужчин и не умела прощать им мелкие недостатки. Джим был чудесным мужем, но мне не хватило тогда ума понять это. Мы оба вспыльчивы по характеру. Я ушла от него. Мы развелись, и я вышла замуж за Берка. Как только позолота сошла с моего нового мужа, я поняла, что под ней скрывалась простая медь. В нем был внешний лоск и блеск, но это одна видимость. Я поняла тогда, что Джим Лейси — чистое золото… Он был искренен там, где Джон Берк притворялся. Он был верен там, где Джон предавал. Джиму не хватало единственного — внешнего лоска, который привлек меня к Джону.
 — Почему вы не ушли сразу, как только все поняли? — спросил Селби.
 — Я собиралась, но вскоре… — Она глубоко вздохнула, посмотрела ему в глаза и договорила спокойно: — Я поняла, что у меня будет ребенок.
 — И что же? — спросил Селби.
 — Я решила терпеть. Приблизительно в это время мне попалась статья в журнале, написанная женщиной. В ней утверждалось, что замужество — это проверка женщины, что от женщины зависит сделать союз двоих благополучным, что такт и ум жены могут спасти любой брак, что долг женщины — сохранить семью, особенно если есть дети. Дальше в статье говорилось, как ужасно для ребенка отсутствие отца, — и я поверила во все это.
 — А теперь не верите?
 — Конечно нет. Для ребенка в тысячу раз лучше не иметь отца, чем расти под влиянием двуличного, эгоистичного, лживого, раздражительного негодяя, считающегося главой дома.
 — И, надо полагать, ваш муж, Джон Берк, соответствует вашему описанию?
 — Это он и есть, — ответила она.
 — Где сейчас Джон Берк?
 — Я не знаю. Он… он уехал.
 — Куда?
 — Не знаю. Он уехал и бросил меня с ребенком.
 Глаза Селби сузились.
 — И оставил работу?
 — Да.
 — У него была недостача в отчетах?
 — Конечно нет, — с чувством произнесла она. — При всех своих недостатках Джон не растратчик. Он страшно эгоистичен и невнимателен, недалек и себялюбив.
 Он негодяй во многих отношениях. Он совершенно не понимает, как нужно обращаться с женщиной. Он никуда не годится как муж и представляет опасность как отец. Но он не растратчик. В делах он честен.
 — Вы, по-видимому, очень уверены в его служебной честности.
 — Да, — твердо ответила она.
 — Почему вы так уверены? — поинтересовался Селби.
 Минуту она молчала, потом ответила, хотя в голосе ее звучало сомнение.
 — Да потому, что я хорошо его знаю.
 Вмешался Лейси:
 — Послушайте, мистер Селби. Я думаю, вы слишком далеко заходите. Я считаю, что эта женщина имеет право на адвоката.
 — Почему? — спросил Селби.
 — Потому что вы обвиняете ее в убийстве.
 — Обвиняю ее? — Селби изумленно поднял брови. — Не знаю, почему это пришло вам в голову, мистер Лейси.
 — Вы фактически так сказали.
 — Я сказал, что расследую убийство. Косвенные улики указывают, что…
 — О, Джим, — взмолилась Тельма Берк. — Пожалуйста, не надо, не вмешивайся. Я знаю, что делаю. Разве ты не видишь, что этот человек умен? Он умышленно вовлекает тебя в спор, чтобы ты сделал ошибку. Позволь мне вести разговор. Я должна сама отвечать за все.
 — Мне не нравится его манера запугивать тебя, — сказал Лейси.
 — Тут уж ничего не поделаешь. Он представитель закона, — возразила миссис Берк.
 — Ну и что же? — не сдавался Лейси. — Иди и посоветуйся с юристом, который разбирается в законах.
 Тогда мы узнаем точно, что Селби может делать, а чего не может. Сдается мне, он пытается забросить лассо слишком уж далеко.
 — Но, Джим, — умоляюще сказала она. — Это нелепость! Мне нечего скрывать. — Она повернулась к Селби: — Я думаю, лучше говорить начистоту. Мистер Селби, я пыталась приноровиться к Джону Берку, но поняла, что это выше моих сил. Предел наступил, когда Джон пригрозил убить меня и ребенка, а он как раз такой — злобный, вспыльчивый, себялюбивый, способный на все. Он довел меня до нервного срыва — начал носить оружие, несколько дней назад показал мне пистолет, а потом вдруг я прочитала в газете, как какой-то человек в припадке ревности убил свою жену и ребенка… ну… и… я просто решила уйти от него.
 — Почему он хотел застрелить вас? — спросил Селби.
 — Из ревности.
 — К кому?
 Она указала на Лейси.
 — Мистер Лейси навещал вас? — спросил Селби.
 — Нет, — быстро ответила она. — Я думаю, Джим даже не знал, где я живу, но Джон чувствовал, что я все еще люблю Джима, и это приводило его в ярость. Должно быть, он любил меня на свой лад, ненормальной, извращенной любовью, хотя я считаю, что нельзя по-настоящему любить женщину и обращаться с ней так, как он со мной обращался.
 Лейси беспокойно задвигался в кресле, его глаза потемнели от гнева. Тельма Берк замолчала.
 Значит, он грозился убить вас… — подытожил Селби.
 Она кивнула.
 — И как же вы поступили?
 — Я взяла Эдер, это моя дочка, и уехала.
 — Когда?
 — В среду вечером.
 — В какое время?
 — Я не знаю, сколько было времени. Я была напугана. Я просто решила исчезнуть. Мы ехали всю ночь и приехали только сегодня утром.
 — У вас был какой-нибудь определенный план?
 — Да!
 — Приехать сюда?
 — Да.
 — Мистер Лейси знал об этом?
 — Нет, он ничего не знал. Я уже говорила, вряд ли он даже знал, где я нахожусь. Я умышленно не давала ему знать о себе… Ну, вот и все.
 — Как вы добрались сюда?
 — В своем автомобиле. Он не особенно хорош, но доехать можно.
 — В автомобиле вашего мужа? — уточнил Селби.
 — В нашем, если уж вы так ставите вопрос.
 — А к чему это переодевание? — спросил Селби.
 — Я боялась, что Джон может заподозрить, где я, и попытается догнать меня.
 — Вы так и сказали мистеру Лейси?
 — Да.
 — И потому он носит оружие в заднем кармане?
 — Я полагаю, да.
 — Где Эдер?
 — В моей комнате, спит.
 — А слуги?
 — Мы отпустили их.
 — А как насчет украденного автомобиля?
 — Это одно из невероятных совпадений, которые иногда случаются в жизни. Какой-то бродяга, шедший по дороге, подошел к дому в поисках еды. Он обнаружил, что никого нет, случайно заглянул в гараж, увидел машину и решил угнать ее. Он рассчитывал, конечно, что сможет доехать до Калифорнии и бросить машину, прежде чем по радио будет объявлен розыск.
 Видимо, это просто судьба — то, что он оставил машину в Лас-Алидасё.
 — И в двух кварталах от вашего дома, — заметил Селби.
 Она промолчала.
 Селби медленно покачал головой:
 — Это просто невероятно.
 — Я понимаю, и все же это так. Кто-то украл автомобиль… если, конечно, кто-то умышленно не подставил именно эту машину… — Внезапно ее глаза загорелись, она оживилась. — Это мог бы сделать сам Джон.
 Очень похоже на него. Если он нашел ранчо Джима и намеревался убить Эдер и меня, он отлично мог приехать и украсть автомобиль, затем отогнать его в Лас-Алидас и навести подозрение на Джима, будто бы он совершил убийство.
 — В таком случае, — сказал Селби, — Джон Берк, должно быть, украл автомобиль во вторник и угнал его в Лас-Алидас.
 — Да.
 — Вы действительно считаете, что он угнал машину?
 — Он мог бы это сделать, — произнесла она, но уверенности в голосе не было.
 — В чем дело? — спросил Селби. — Вы подумали о чем-то, что делает невозможным такой его поступок?
 — Нет.
 — А может быть, вы решили, что версия, которой вы надеялись все объяснить, почему-то неприемлема?
 — Нет. — Она с вызовом посмотрела на прокурора.
 Лейси сказал с угрозой:
 — Хватит, Селби. Мне плевать, кто вы и кого представляете. Вы не будете оскорблять эту женщину, по крайней мере в этом доме.
 Селби не обратил внимания на его замечание.
 — Давайте разберемся, миссис Берк, — продолжал он. — Вам некого было бояться, кроме мужа, так?
 Какое-то время она колебалась, затем согласилась:
 — Да, некого.
 — И эти сложные переодевания служанкой делались с единственной целью — помешать мужу найти вас?
 — Да.
 Селби выбил пепел из трубки в пепельницу и сказал:
 — Миссис Берк, я хочу осмотреть те вещи, что вы привезли с собой, вы не возражаете?
 — Почему… я…
 — Вы не можете делать обыск без ордера, — вмешался Лейси.
 — Я спрашиваю миссис Берк, нет ли у нее возражений, если я осмотрю ее вещи, — упрямо повторил Селби.
 — Почему, скажите на милость, вы должны их осматривать? — удивилась она.
 — Это не ответ, — заметил Селби. — Так вы возражаете?
 — Ну я… я не знаю… я не вижу причины, почему вы должны…
 — Хорошо.
 — Возражаю, — сказал Лейси, подходя к миссис Берк и обнимая ее за талию. — Если хотите знать мое мнение, вы зашли достаточно далеко, слишком, черт возьми, далеко.
 Селби поднялся и сделал знак Сильвии.
 — Очень хорошо, на этом, полагаю, можно закончить. Как я уже сказал, я расследую убийство, по-видимому очень хитро спланированное. Хладнокровное, заранее обдуманное убийство. Я не знаю еще всех деталей преступления, но чувствую, что исчезновение миссис Берк является важным звеном в цепи. Я хотел проверить свою догадку… Между прочим, Сильвия, те фотографии у тебя с собой?
 — Да.
 Селби протянул руку. Сильвия Мартин открыла свой портфель и вручила ему три восемь на десять снимка на глянцевой бумаге.
 Селби подошел к миссис Берк, рядом с которой стоял Лейси, все еще обнимая ее за талию, и сказал:
 — Я не хочу подвергать вас излишним переживаниям, миссис Берк. Предупреждаю, это фотографии убитого, сделанные сразу после того, как был обнаружен труп. Не особенно приятное зрелище. Однако я не могу закончить нашу беседу, не спросив, знали ли вы этого человека или, может быть, видели его прежде.
 И Селби протянул ей снимки.
 Некоторое время они оба пристально смотрели на фотографии, в то время как Селби изучал их лица. Лицо Лейси ничего не выражало, как у опытного игрока в покер, который, зная, что за ним следят, тщательно скрывает свои чувства.
 Миссис Берк стояла очень прямо и напряженно, не отрываясь, глядя на фотографию. Она не смогла сдержать своих чувств, и ее губы непроизвольно искривились, а голос прозвучал тонко и пронзительно:
 — Я… я не… Боже мой! Это Джон. — Она отбросила в сторону фотографию и, повернувшись к Лейси, уткнулась лицом в борт его пиджака.
 — Что ты хочешь сказать, Тельма? — спросил Лейси. — Ты хочешь сказать… Этого не может быть…
 — Да, — сказала она. — Это Джон Берк, мой муж.
 Он одет как бродяга, но это Джон… Он сбрил усы, на нем нет очков… но это Джон!
 Селби сказал очень мягко:
 — Я не хотел волновать вас, миссис Берк. Простите.
 Я расследую убийство. Я хочу, чтобы вы оба приехали в Мэдисон-Сити и ответили на вопросы перед Большим жюри. Вы приедете?
 Миссис Берк смотрела на него большими, испуганными глазами.
 — Это Джон, — повторяла она. — И он убит! Убит!
 Это Джон! Джон! Я вам говорю, это Джон! — Ее голос поднялся до истерического визга.
 — Бедная моя девочка, — сказал Лейси, взяв ее на руки, как если бы она была ребенком. — Это все, Селби, — сказал он, выходя из комнаты с истерически рыдающей женщиной на руках.
 Секунду спустя ее пронзительный, истерический смех донесся из коридора.
 Рейли взволнованно сказал:
 — Не мне учить вас, мистер Селби, но теперь неприятностей не избежать. Я хорошо знаю Джима. Можно сказать, вы его довели до кондиции. Послушайтесь моего совета: закажите разговор с Мэдисон-Сити и получите ордер на арест миссис Берк по обвинению в убийстве мужа. Затем вы сможете получить здесь разрешение взять ее под арест, как сбежавшую.
 В течение нескольких секунд Селби задумчиво смотрел на телефон.
 — Нет, — сказал он наконец. — Я думаю, у меня есть план получше.
 Они с Сильвией вышли в прихожую и уже надевали пальто, когда в коридоре послышались тяжелые шаги Лейси. Он остановился, расправив плечи, и глядел на Селби молча, с зловещей враждебностью. В тишине коридора были слышны истерические женские рыдания, доносящиеся из спальни.
 Селби сказал мягко:
 — Мне очень жаль, Лейси. Я не знал, что погибший был ее мужем. Я начал об этом догадываться, но твердо не знал.
 Лейси ничего не сказал. Он продолжал стоять в коридоре и зловеще молчал.
 Селби помог Сильвии надеть пальто. Помощник шерифа явно нервничал. Пару раз он взглянул на Лейси, будто собираясь что-то сказать, но тот, застыв в своей холодной враждебности, не замечал его взглядов.
 — Ну что ж, — сказал Селби, — пошли.
 Он пошел впереди до входной двери и шагнул в холодную, бодрящую ночь пустыни.
 Лейси продолжал стоять в коридоре. Рейли выходил последним. На пороге он обернулся и какое-то время помедлил, положив руку на дверную ручку и повернувшись лицом к освещенному коридору.
 — Закройте дверь, Рейли, — спокойно сказал Селби.
 Рейли еще подержал дверь открытой, отвернувшись от Селби и пристально глядя на Лейси. Затем медленно шагнул за порог.
 Трио молча шагало по хрустящему гравию к большому автомобилю помощника шерифа.
 Над восточными горами уже показалась идущая на убыль луна, заливая все вокруг серебряным светом. Резкий, сухой холод пустыни завладел долиной, замораживая аромат зеленых растений, проникая сквозь пальто и пощипывая кожу на лицах.
 Рейли сказал:
 — Он честный парень — Джим Лейси. Если бы я хоть минуту смог поговорить с ним наедине, то, думаю, мне бы он рассказал все, что знает.
 — У него была возможность говорить, — заметил Селби.
 Рейли замешкался у дверцы машины.
 — Эта женщина лжет, — уверенно заявил он, — но меня она не обманет, и Лейси тоже. Эту машину пригнал в Лас-Алидас Джим Лейси, и вы это знаете так же хорошо, как я.
 Селби не ответил, но, помолчав, спокойно сказал:
 — Теперь нам нужно узнать, брал ли Джим Лейси в понедельник из своего банка десять тысяч наличными.
 Не могли бы вы это выяснить для меня?
 — Думаю, что смогу, — ответил Рейли без особой радости. — Предположим, что он их взял. Какое это имеет отношение к делу?
 — Тогда, — спокойно сказал Селби, — мы позвоним в округ Мэдисон, получим ордер, вернемся на ранчо и арестуем Лейси по обвинению в убийстве первой степени.
 В холодной тишине ночной пустыни отчетливо прозвучал вздох пораженного Джеда Рейли.




 Глава 8


 По телефону из офиса шерифа Джед Рейли отыскал кассира банка в вечернем клубе и без малейшего энтузиазма объяснил, что именно ему нужно знать и насколько это важно.
 Пока они дожидались сообщения кассира, Рейли говорил с нервным многословием о предметах, никак не связанных с расследованием. Сильвия держалась по возможности в стороне. Только глаза выдавали ее возбуждение.
 Рейли был где-то на середине рассказа о трех мексиканских бандитах, когда зазвонил телефон. Он прервал повествование, взял трубку и сказал «хэлло». Слушая человека на другом конце провода, он мрачно разглядывал что-то на поверхности своего стола.
 Спустя минуту он сказал:
 — Большое спасибо за информацию, Пит. Я думаю, это все, что им нужно.
 Рейли повесил трубку и повернулся к Селби:
 — Вы правы. Джим Лейси снял десять тысяч долларов наличными около двух часов дня в понедельник.
 В наступившем молчании лишь отчетливо слышалось поскрипывание карандаша Сильвии по бумаге.
 — Ну, — сказал Рейли устало, глядя на молчавшего Селби, — что вы намерены делать?
 Селби ответил:
 — Я собираюсь передать инициативу вам. Я хочу, чтобы Лейси и миссис Берк приехали в округ Мэдисон и предстали перед. Большим жюри. Я не буду пока выдвигать никаких формальных обвинений. Если они невиновны, пусть сами докажут это. Если же виновны, бегство им не поможет. Рано или поздно мы их поймаем.
 — Чушь! — сказал Рейли. — Джимми Лейси виновен в убийстве не больше, чем я. Но в женщине я не уверен.
 — Хорошо, — сказал Селби. — Предположим, миссис Берк действительно убила своего мужа, что тогда?
 В течение нескольких минут озадаченный Рейли молча курил, затем произнес:
 — Не стоит особенно порицать Джима. Он, естественно, старается защитить женщину, которую любит… женщину, которая когда-то была его женой.
 — Ну а кем он является с точки зрения закона? — спросил Селби.
 — Что вы имеете в виду? — не понял Рейли.
 — Я смотрю сейчас на дело с позиции обвинителя, — сказал Селби. — Если Джеймс Лейси искажает факты или явно выгораживает женщину, которая совершила убийство, он становится соучастником преступления. Вы знаете, куда это заведет его.
 Рейли слегка подался вперед в своем кресле:
 — Но послушайте, Селби, когда речь идет о подобных вещах, человек должен думать и сам. Конечно, закон есть закон, но люди не все одинаковы. Джим Лейси хороший, во всех отношениях положительный гражданин, но к тому же он еще и человек. Не всегда разумно точно следовать букве закона.
 Селби поднялся и теперь стоял, глядя сверху вниз на помощника шерифа, его ноги были слегка расставлены, плечи выпрямлены, а взгляд строгий и твердый.
 — А теперь, — начал он, — я вам кое-что скажу. Вы не очень-то об этом распространялись, но и без того ясно, что Джим Лейси политически важная для вас фигура. Пока мы были у Лейси, вы не раз пытались под тем или иным предлогом поговорить с ним наедине.
 Я не знаю, что вы хотели ему сказать, но знаю, что вы должны будете сказать ему теперь. После того как я уеду, такая возможность у вас появится. Так вот, запомните одну вещь: человеку, который играет со мной честно, я постараюсь дать шанс. Но на того, кто попытается навязать мне двойную игру, обрушу всю силу закона.
 Я не хочу вторгаться в ваш округ и нарушать ваши политические планы. Вы помогали мне. Вы делали все, что должны были делать. И я не хочу ставить вас в такое положение, когда вы можете потерять свой политический авторитет.
 Мне нужно, чтобы Джим Лейси и та женщина предстали перед Большим жюри в Мэдисон-Сити. Если они захотят со мной сотрудничать, то отправятся в Мэдисон-Сити немедленно. Если нет… что ж, они не смогут сказать, что я или вы не дали им шанса или что я не дал шанса вам.
 Рейли встал и протянул Селби руку.
 — Ничего не скажешь, приятель, все по справедливости. Это то, что я и хотел. Лейси поддержал моего шефа на последних выборах, я хочу пойти к нему и поговорить. Хочу дать ему шанс выпутаться из передряги.
 — Растолкуйте ему, — добавил Селби, — что это — последняя возможность, другой у него не будет.
 — Растолкую, — пообещал Рейли.
 Селби повернулся к Сильвии.
 — Пойдем!




 Глава 9


 Была почти полночь, когда самолет, который арендовал Дуг Селби, описал круг и приземлился в аэропорту Мэдисон-Сити. Их никто не ждал: посадочная полоса была освещена слабо, и пилоту пришлось использовать лунный свет и фонари на крыльях, чтобы совершить не очень мягкую посадку.
 Самолет прокатился в самый дальний конец поля, и Дуг помог Сильвии выбраться из самолета. Воздушный поток, отбрасываемый еще вращающимися пропеллерами, закрутил ее юбку вокруг ног.
 — Ну как? — прокричал пилот. — Я вам еще нужен?
 — Нет, — ответил Селби. — Сможете вылететь отсюда?
 — Конечно.
 — Хорошо. Пришлите счет в округ.
 Селби и Сильвия дошли до того места, где прокурор оставил свою машину. Они стояли и смотрели, как воздушное такси начало свой разбег, слышали гул мотора, усиливающийся по мере того, как самолет набирал высоту. Словно огромная ночная птица, он затмил собой целый кусок неба. А некоторое время спустя превратился в светящееся булавочное острие, пронзившее лунное небо и оглушающее его прерывистым, грохочущим ревом.
 — Устал, Дуг? — спросила Сильвия.
 Он покачал головой.
 — Такие поездки оживляют, даже если они и неприятны. Путешествие на самолете по лунным небесам заставляет отрешиться и от убийств, и от политики, и от лжи.
 — Понимаю. Дуг. Я чувствовала то же самое. Ужасно не хотелось спускаться.
 — Ну что ж, — сказал Селби, — поезжай домой и поспи.
 Она засмеялась.
 — Наша газета не спит до трех часов утра. Я привыкла к ночной жизни. Мне еще предстоит написать репортаж и сдать его в номер.
 — Ты хочешь, чтобы я высадил тебя у редакции?
 — Пожалуйста, — сказала она.
 Дуг довез Сильвию до редакции «Кларион». Когда машина остановилась, Сильвия коснулась его руки.
 — Спасибо, Дуг, за все. Поездка была чудесной. Ты будешь звонить сейчас шерифу Брэндону?
 — Нет, не хочу его беспокоить. Отчет может подождать до утра, — ответил Селби, и она заметила, что в его голосе прозвучала усталость.
 — Спокойной ночи, — бросила Сильвия, — и не забудь прочитать «Кларион» завтра утром.
 Селби видел, как девушка прошла через двери, ведущие в редакцию, еще гудевшую как улей. Затем он поехал к дому, где снимал меблированную квартиру, поставил машину в гараж и лег спать.
 Он пролежал почти целый час, стараясь унять свои беспокойные мысли, в которых было все: трупы, лежащие в ледяной постели сухого русла, воинственные аризонские фермеры, ясный лунный свет, превращающий мир в далекую неведомую планету…
 И с мыслью о самолете он наконец уснул.
 Потом он очнулся от глубокого сна, его сознание пыталось пробиться сквозь странные сновидения, в которых Джеймс Лейси, едущий на тендере мчащегося локомотива, набросил лассо на тело бродяги, лежащего в сухом русле, взметнул его в воздух, и тело исчезло — настоящий индийский фокусник, манипулирующий своей веревкой. Возносившиеся над насмешливым хохотом Лейси истерические крики миссис Берк перешли в несмолкаемый назойливый телефонный звонок.
 Все еще окутанный сном, с трудом возвращаясь к реальности из сумбура ночных кошмаров, Селби низким сонным голосом сказал в трубку:
 — Хэлло.
 — Привет, Дуг, — бросил Брэндон и разразился необычно быстрой речью, из которой Селби ничего не понял.
 Только секунд через десять — пятнадцать его голова прояснилась, словно он постоял под холодным душем.
 И тогда он услышал, как шериф говорит:
 — …сторож сказал Билли Рэнсому. Рэнсом нашел ключ и открыл дверь. Бинелл лежал перед хранилищем с простреленной головой. Пуля вошла слева. Похоже, стреляли сзади. Дверь в хранилище была открыта…
 — Оливер Бинелл? — прервал Селби.
 — Да.
 — Где?
 Брэндон терпеливо сказал:
 — Думаю, ты не очень хорошо слышал, сынок. Я уже говорил тебе: это произошло в Первом национальном банке. Видать, бандиты вытащили его из постели, привели в банк, заставили открыть хранилище, а затем застрелили со спины. Подвал очистили, взяли все, кроме резервных денег в бронированном сейфе. Я передаю факты так, как мне сообщил их Рэнсом по телефону. Очень рад, что застал тебя, Дуг. Я боялся, что вы с Сильвией еще не вернулись из Аризоны.
 Селби сказал:
 — Дай мне одеться, Рекс. Сколько сейчас времени?
 — Около четырех, — ответил шериф.
 — Ты заедешь за мной?
 — Через десять минут.
 — Я буду готов через пять.
 — Ладно, — сказал Брэндон. — Мне нужно сделать еще пару звонков. Разделаюсь-ка с ними побыстрее.
 Когда Брэндон подъехал, Селби уже ждал перед домом. Одетый в плащ, окружной прокурор слегка дрожал в холодной темноте.
 Шериф открыл дверцу машины и сказал:
 — Беда не приходит одна, Дуг. Похоже, что тебе не удалось поспать.
 Селби откинулся на мягком сиденье, он был рад, что в машине оказался большой плед — им предусмотрительно запасся шериф.
 Машина неслась по безлюдным улицам. Мэдисон-Сити казался призрачным и безмолвным. Воздух звенел от холода. Луна, уже склонившаяся к западу, заливала улицы и дома холодным бледным сиянием. Раскидистые ветви пальм на фоне неба казались странно чужеродными в бодрящей прохладе раннего утра.
 — Ну и что ты обнаружил в Аризоне, Дуг? — спросил шериф.
 Селби коротко информировал его о поездке.
 Брэндон задумчиво произнес:
 — Странно, что Бинелл заинтересовался делом… особенно ввиду того, что вы с Сильвией обнаружили в Аризоне. Билли Рэнсом говорит, можно не сомневаться, это дело рук бандитов, но я лично не уверен. Кажется, Бинелл знал больше, чем рассказал нам. Должно быть, он был каким-то образом связан с Берками.
 Селби сказал устало:
 — Я думаю, что именно так. Сейчас мне нужны две чашки кофе, чтобы довести мое сознание до такого состояния, когда я смогу переварить еще одно преступление.
 Брэндон сказал:
 — Может, в Лас-Алидасе мы найдем какое-нибудь открытое кафе. Рэнсом сказал, что весь город проснулся. Я послал туда нескольких своих заместителей, и они организовали из горожан отряд милиции. А сразу после того, как поднял тебя, вытащил из постели Боба Терри, приказал собрать отряды милиции и отправить их патрулировать все лагеря бродяг вдоль железной дороги. Он проследит, чтобы они приступили к делу, а затем присоединится к нам в Лас-Алидасе.
 Рэнсом говорит, что он обзвонил соседние округа и попросил следить за дорогами. Таким меры приносят мало пользы, если не имеешь описания того, кого разыскиваешь, но зато оказывают психологическое воздействие, преступник начинает метаться, прятаться и порой попадается.
 Селби вздохнул и ничего не сказал.
 Трактора уже работали. Время от времени в стороне от шоссе проплывали их огни, и надсадный кашель заглушал мягкое урчание мотора служебной машины.
 Селби поежился и сказал:
 — Черт побери, как же я ненавижу выезжать по таким вот делам.
 Шериф Брэндон кивнул:
 — Когда-нибудь мы достигнем расцвета цивилизации и забудем, что жизнь — это борьба, без нее не вырвать из земли то, что необходимо для нашего существования.
 Мы любим удобства и комфорт, но, если говорить честно, вот где идет битва за цивилизацию, Дуг. — Шериф оторвал одну руку от руля и сделал широкий жест в сторону бескрайней пашни, на которой светились огни трудолюбивых машин. — Многие люди, те, что живут в больших городах, очень далеки от всего этого. Но именно здесь находятся передние окопы, сынок, и тот парень, что сидит сейчас на тракторе, промерзший до мозга костей, он — один из ударного отряда. Нужно бороться, если хочешь выжить. Так уж устроила природа.
 На подъезде к Лас-Алидасу они нашли открытое всю ночь кафе. Селби быстро проглотил две чашки кофе и почувствовал, что в его теле вновь пробуждается жизнь.
 Когда они снова сели в машину, шериф, застенчиво усмехнувшись, сказал:
 — Давай дадим знать, что едут из округа.
 Он включил мигалку и на всю мощь врубил сирену.
 Шериф нажал на газ, и машина подпрыгнула, увеличивая скорость. Пролетев с ревом и тревожно воющей сиреной по улицам Лас-Алидаса, шериф остановился перед зданием Первого национального банка, выключил мотор, потушил фары, улыбнулся Селби и сказал:
 — Знали бы они, что мы останавливались, чтобы выпить пару чашек кофе по дороге… Давай, сынок, и помни: как только перейдем тротуар, все надо делать бегом.
 Понимая практическую и политическую ценность совета шерифа, Селби открыл дверцу машины.
 Группа любопытных столпилась у входа в банк. Они почтительно расступились, давая дорогу окружному прокурору и шерифу, которые быстро шли по проходу. Билли Рэнсом, предупрежденный об их прибытии воем сирены, распахнул двери.
 Большой, высокий и, очевидно, добродушный начальник полиции теперь усердно морщил лоб, напуская на себя свирепую мрачность, которую, вероятно, считал необходимой для должностного лица. Это был грузный, но не обрюзгший человек, и держался он очень прямо.
 — Привет, ребята, — сказал он. — Входите. Скверное дело.
 Через вращающиеся стеклянные двери они проследовали за Рэнсомом в вестибюль, отделанный мрамором и красным деревом.
 Рэнсом провел их через дверь с надписью: «Кабинет управляющего», а затем через другую дверь, ведущую в комнату, где размещалось хранилище.
 Дверь в хранилище была открыта настежь. Тело Оливера Бинелла, раскинувшись, лежало наполовину в огромном сейфе лицом вниз, вытянутая правая рука указывала на внутренность хранилища, а левая была согнута под телом.
 В хранилище горел свет, и два хмурых человека с бледными лицами и усталыми глазами делали записи.
 — Кассир и его помощник, — пояснил Рэнсом. — Вы их знаете. Мы стараемся сделать быстрый подсчет того, что исчезло.
 Кассир, имя которого Селби никак не мог вспомнить, подошел к двери и заговорил с шерифом и окружным прокурором через труп Бинелла:
 — Не можем ли мы перенести его тело? Жестоко оставлять его здесь…
 Рэнсом солидно ответил:
 — Тело должно оставаться здесь до тех пор, пока мы не обследуем помещение в поисках улик. Бинелл мертв.
 Мы не можем ничего для него сделать, кроме как поймать этих парней и навесить на них обвинение в убийстве первой степени.
 — Врач осмотрел тело? — спросил шериф Брэндон.
 — Да-а. Я пригласил доктора Эндикота сразу, как только меня известили о случившемся. Он мертв. Мертв что-то около двух часов, может чуть больше, может чуть меньше.
 — Нашли оружие? — спросил шериф.
 — Да, нашли, — ответил Рэнсом, открывая ящик письменного стола и показывая револьвер, лежащий на листе бумаги. — Револьвер валялся на полу рядом с телом. Я сделал легкую отметку мелом, чтобы показать, где он лежал. Мне не хотелось оставлять его там, ведь в помещении толкутся люди, можно потерять отпечатки пальцев. Поэтому я подсунул под револьвер лист бумаги и положил в ящик.
 Шериф Брэндон хмуро осмотрел хранилище и сказал:
 — Много отпечатков мы тут не найдем. — Поколебавшись с минуту, он добавил значительно: — Теперь не найдем…
 Рэнсом покраснел и стал оправдываться:
 — Видите ли, этих ребят впустил сюда ночной сторож.
 Понимаете, я был в постели. Сторож позвонил мне и позвонил кассиру. Кассир оказался здесь раньше, чем я, и…
 Кассир прервал их:
 — Мы не хотим вмешиваться в расследование, но у нас есть обязанности перед вкладчиками, а также перед обществом. Мы должны срочно установить, сколько денег украдено, и телеграфировать контролеру банка, чтобы получить указания, как действовать дальше.
 Мы могли бы… ну… впрочем, думаю, мы не будем делать сейчас никаких заявлений, но нам, конечно, не хотелось бы, чтобы в банке сновали люди и входили в хранилище, пока мы не составим опись. Это все.
 — Кажется, это действительно все, — жизнерадостно заметил Брэндон. — Если у вас уже есть там отметки мелом, Билли, давайте нанесем и очертания тела.
 Скоро приедет Боб Терри с камерой. Я велел ему связаться кое с кем и расставить патрульные посты вокруг лагерей бродяг… Вот он, едет.
 Слабое завывание сирены перешло в резкий вой. Через несколько минут вошел Боб Терри с аппаратурой для снятия отпечатков пальцев и с камерой.
 — Давайте сделаем несколько снимков, Боб, — сказал шериф Брэндон, — и попробуйте взять отпечатки с двери хранилища, с ее внешней стороны. На внутренней стороне, наверное, ничего не сохранилось. Нужно снять отпечатки с оружия. Как только вы это сделаете, тело можно унести.
 Брэндон повернулся к шефу полиции, а Терри стал устанавливать большой треножник.
 — Билли, кто-нибудь видел, как они входили в банк?
 — Очевидно, нет.
 — А где машина Бинелла?
 — Как раз это и заставляет меня думать, что здесь работала целая шайка. Его машина у него дома, в гараже. По-видимому, он приехал, поставил машину в гараж и лег спать.
 — В дом вошли со взломом?
 — Нет. Должно быть, он сам открыл дверь. Видимо, кто-то позвонил, дождался, пока он открыл дверь, наставил на него револьвер, заставил одеться, привез в банк, приказал открыть хранилище и застрелил его сзади.
 — Вы были в его доме, Билли? — спросил шериф.
 — Да, я быстренько смотался туда и поручил полицейскому проследить, чтобы никто не входил и ничего не трогал.
 — Давайте съездим и осмотрим дом, — предложил Брэндон.
 — Где револьвер? — спросил Терри.
 Рэнсом открыл ящик:
 — Вот, теперь я передаю его вам.
 — Ладно, — сказал Терри.
 — Сделайте несколько снимков, а потом присоединяйтесь к нам в доме Бинелла, — распорядился Брэндон. — Мне думается, там мы найдем побольше, чем здесь… Как насчет соседей, Билли? Они что-нибудь знают?
 — Ничего такого, что могло бы помочь. Дом с северной стороны пустует. Соседи с южной стороны слышали, как подъехала машина, слышали голоса в доме Бинелла и видели, как зажегся свет. Говорят, это происходило, когда они уже легли спать, а легли они около одиннадцати тридцати, так что сколько времени посетители находились в доме, назвать не могут. Ни муж, ни жена… Никто из них не обратил на это внимания.
 Муж слышал, как подъехал автомобиль. Жена слышала голоса. Ей показалось, что один из них был женский.
 Потом машина уехала.
 — Когда вы приехали, свет в доме был включен или выключен? — спросил Селби.
 — Выключен.
 Брэндон задумался.
 — Захваченный человек, выходя из дома, не стал бы выключать свет, и бандиты тоже вряд ли бы это сделали, — предположил он.
 — Они-то как раз могли выключить свет, — сказал Рэнсом. — Сообразили, что дом, освещенный в такой час, привлекает внимание.
 Это не лишено смысла, — согласился Селби. — Едем.
 Когда они выходили, у Рэнсома был довольный вид, он гордился своей оперативностью и сообразительностью.
 — Конечно, — сказал он, — когда речь идет о преступлениях подобного рода, мои возможности ограниченны.
 У меня не хватает людей, а те, что есть, замучены работой. Я собрал всех до одного, позвонил в полицию ближайших округов, оставил охрану в доме, велел опросить соседей, а потом опечатать дом. Может быть, мы там все-таки что-нибудь обнаружим.
 — Посмотрим, — сказал шериф.
 Рэнсом показывал дорогу. Шериф остановил машину перед красивым современным домом, выстроенным в испанском стиле — с белыми оштукатуренными стенами и маленькой верандой под красной черепицей перед домом. В торце дома был гараж с подъездной дорожкой, идущей вдоль огражденного белой стеной внутреннего дворика. В доме горел свет, и фигура полицейского освещалась фонарем с веранды.
 — Как вы вошли в дом? — спросил Селби.
 — Кассир в банке знал, что Бинелл держит запасной ключ в своем письменном столе, — пояснил Рэнсом.
 Затем он обратился к дежурному полицейскому: — Есть что-нибудь новенькое?
 Тот покачал головой.
 — Никто не пытался попасть в дом?
 — Никто.
 — Мы пройдем в дом. — сказал Брэндон. — Когда приедет Терри, впустите его. Но больше никого не пускайте. Будьте осторожны и ничего не трогайте, ребята.
 Где его жена, Билли?
 — Уехала к друзьям в Портленд, штат Орегон. Бинелл был один в доме. Служанка приходит убирать днем. Обедал он в городе.
 — Собак нет?
 — Нет.
 — Очень странно, что Бинелл открыл дверь в такое время людям, которых не знал, — сказал Брэндон.
 — Вы забыли про женский голос, — напомнил Рэнсом. — Женщина могла бы сочинить, что ее машина разбилась и ей нужен телефон.
 — Пожалуй, — проворчал шериф.
 Рэнсом толчком открыл дверь, а затем отступил назад, чтобы пропустить вперед шерифа и окружного прокурора. Они вошли в дом, обставленный с прекрасным вкусом и в современном стиле. Кресла из хромированной стали, обтянутые голубой кожей, мягкое освещение. Вентиляционные отверстия указывали на то, что в доме установлена система воздушного кондиционирования. Через французские окна в столовой был виден внутренний дворик, задуманный как место для отдыха — с гамаками, креслами, хорошо ухоженными растениями и фонтаном, струи которого падали в пруд с золотыми рыбками. Голубоватый мягкий свет на стенах внутреннего дворика казался холодным лунным сиянием.
 — Подходящее местечко, — пробормотал Брэндон.
 Рэнсом повел их в современную спальню, комнату с зеркальными стеклами в огромных окнах, с венецианскими жалюзи и мебелью обтекаемых линий.
 Здесь стояли две одинаковые кровати, два стенных шкафа, был душ, два туалетных столика и несколько стульев.
 Дверцы шкафов были открыты. В одном висела женская одежда. Другой был набит прекрасно сшитыми мужскими костюмами. На одной из кроватей недавно спали: покрывало было откинуто, а простыня и подушки смяты.
 Около дверцы шкафа валялась на полу голубая шелковая пижама, а возе нее — домашние туфли.
 — Все точно так. как вы нашли? — спросил Селби.
 — Ничего не тронуто, — подтвердил Рэнсом.
 Неожиданно зазвонил телефон. Мужчины обменялись взглядами.
 — Что будем делать, ребята? — спросил Рэнсом.
 Брэндон покачал головой.
 — Возможно, на трубке есть чьи-нибудь отпечатки пальцев.
 Селби сказал:
 — Мы могли бы взять ее за верхний конец. Мне кажется, это не обычный звонок, так настойчиво звонит центральная.
 — Вот что, — предложил Рэнсом, — давайте пойдем в соседний дом и поговорим оттуда. Вы ведь все равно собирались опросить соседей.
 — Хорошая мысль, — согласился Селби, — пойдемте!
 Они гуськом двинулись к соседнему дому. Пожилая пара, видимо, очень встревоженная, сидела за ранним завтраком. Селби уловил аромат кофе и жирного бекона и почувствовал, насколько он голоден. Билли Рэнсом представил вошедших. Брэндон извинился за вторжение, подошел к телефону, связался с коммутатором и спросил телефонистку, кто вызывал номер Бинелла.
 Она сказала:
 — Сейчас посмотрю. Не кладите трубку.
 Минуту спустя звонкий голос телефонистки с междугородной четко проговорил:
 — Туксон, Аризона, пытается связаться с прокурором округа Селби. Кассир в банке сказал, что он в доме Бинелла. Говорят, это очень важно.
 — Переключите сюда, — попросил Брэндон. — Селби здесь.
 Селби взял трубку и услышал, как оператор сказал:
 — Говорите!
 Потом зазвучал голос Рейли:
 — Ну, Селби, кажется, я дал промашку.
 — Что случилось? — спросил прокурор.
 — Понимаете, я пошел к Лейси не сразу, как вы уехали, — хотел, чтобы он немного поостыл. Ну, пришел я туда, а дом не освещен. Я немного постучал в дверь — никакого ответа, и тогда я решил: Лейси просто послал нас всех к черту и ушел спать. Я вернулся в город, но все это дело у меня из головы не шло. И примерно через полчаса я додумался до того, о чем следовало бы подумать раньше. Мне припомнилось, что Лейси говорил как-то о летчике по имени Пол Куин. Сказал, что он родственник его бывшей жены, и попросил меня порекомендовать парня на какую-нибудь работу в нашем округе, если таковая вдруг подвернется. Но работы не было, и я почти забыл о нем. Теперь же я сразу бросился разыскивать этого Куина — а вдруг он что-нибудь знает? Ну и выяснил. Он вылетел из аэропорта минут через тридцать — сорок после вашего отъезда, сказал, что летит в Нью-Мексико, а затем совершит путешествие по стране. И что самое интересное — на борту у него были пассажиры: Джим Лейси, миссис Берк и ребенок.
 Селби молча осмысливал информацию. Наконец он сказал:
 — Хорошо, Бак. Спасибо, что сообщили.
 — Я решил, что нужно дать вам знать. — Голос Рейли звучал виновато. — Похоже, я позволил вчера своим чувствам помешать мне выполнить долг.
 — Забудьте, — сказал Селби. — Вы стояли рядом со мной, когда правая рука Лейси сделалась что-то уж слишком нервной. Между прочим, кем приходится Куин миссис Берк, вы не уточнили?
 — Я проверил, — сказал Рейли. — Он ее брат.
 — Благодарю, — сказал Селби и уже был готов повесить трубку, когда услышал тот же звонкий голос телефонистки с междугородной:
 — Мистер Селби, я знаю, конечно, о том, что случилось, ведь через меня идут все звонки. И вот я проверила телефонные звонки Бинеллу: хотела выяснить, не было ли каких междугородных вызовов, о которых вам следует знать. Одна из дежурных телефонисток вспомнила, что вызывала Бинелла с переговорной станции в Туксоне, Аризона, вчера вечером. Это вам поможет?
 Селби почувствовал, как его пальцы непроизвольно сжали трубку.
 — Я бы сказал, это очень важно, — ответил он. — Кто ему звонил?
 — Женщина. Она не назвала своего имени. Заказ был сделан со станции на станцию и оплачен в Туксоне.
 — Может быть, ваша дежурная… слышала что-нибудь из разговора? — спросил Селби.
 — Нет, только последние слова. Она включилась, чтобы проверить, свободна ли линия, и услышала, как женщина сказала: «…вскоре после полуночи. Всего доброго!»
 — Большое спасибо, — сказал Селби. — Мы приедем и все проверим.
 Он положил трубку и выразительно кивнул шерифу Брэндону:
 — Похоже, мы кое-что уже имеем, Рекс.




 Глава 10


 В восемь часов утра Дуг Селби сидел напротив Рекса Брэндона в ресторане Лас-Алидаса над пустыми тарелками, отодвинутыми в сторону, и они тихими голосами обсуждали полученную информацию.
 Билли Рэнсом, который был женат и очень привязан к энергичной маленькой женщине ростом в пятьдесят один фут и весом около сорока двух фунтов, раз и навсегда заявившей, что она не потерпит никаких дерзостей от своего мужа, хоть он и начальник полиции, ушел домой завтракать, почти со слезами умоляя подождать его. Хорошо разбираясь в тонкостях политики в небольших городах, он знал, какая это отличная реклама — беседовать в общественном месте с шерифом и окружным прокурором, и только категорическое приказание жены по телефону оторвало его от них.
 Селби набил табаком трубку, уселся поудобнее на своем неудобном стуле и с довольным видом закурил, выпуская голубые струйки дыма.
 — Вот из чего нам нужно исходить, — начал он. — Телеграфная служба в Финиксе «Вестерн юнион» сообщает, что телеграмма, подписанная Джоном Берком, фальшивая. Кто-то позвонил на телеграф, сказал, что звонят с такого-то телефона, и попросил принять телеграмму, а счет прислать по этому номеру. Телефонист спросил, на чье имя зарегистрирован телефон. Ответ был правильный. Это все очень легко проделать. Достаточно иметь телефонный справочник и говорить как можно увереннее. Так вот, телеграмма оказалась фальшивой. Единственное, что мы знаем, — она была послана мужчиной: телефонист запомнил его голос. Вероятно, тем же самым, по чьей просьбе кремировали тело без опознания.
 Проверка телефонных разговоров миссис Берк показывает, что она звонила Лейси в Туксон дважды: в понедельник утром в одиннадцать часов и в понедельник вечером в семь тридцать. Проверка также показала, что миссис Берк звонила своему брату, Полу Куину, в аэропорт в Туксон в понедельник утром в восемь тридцать. Вчера вечером в девять пятьдесят какая-то женщина вызывала Оливера Бинелла с переговорного пункта в Туксоне.
 Но вот что можно сказать наверняка: Бинелл что-то знал о Берке. По какой-то причине ему было нужно, чтобы мы прекратили расследование по поводу его исчезновения. Другими словами, он был каким-то образом связан со всем этим. Возможно, хотел, чтобы те десять тысяч долларов не ушли из его банка. Одно время я так и думал. Однако последующее развитие событий показывает, что, вероятно, у него была какая-то другая причина. Я склонен думать, что все преступления связаны, и Бинелл был убит потому, что что-то знал…
 Брэндон, разминая сигарету, сказал:
 — Не забывай, что-то заставило Бинелла поехать в банк около двух или трех часов ночи. И поехал он не в своей машине, значит, не один. Кто-то здорово воспользовался ситуацией. Как показывает предварительная проверка, в банке не хватает приблизительно пятидесяти тысяч долларов. Целая куча деньжищ.
 Селби собирался что-то сказать, но тут вошел Боб Терри, лицо его было напряженным и усталым. Он подвинул себе стул, попросил официантку принести кофе и вытащил из кармана пачку фотографий.
 — Есть что-нибудь? — спросил шериф Брэндон.
 — Да, — ответил Терри, — но пока еще не знаю, что именно. С того револьвера 38-го калибра отпечатки были начисто стерты на всей его наружной части.
 И кроме того, сточен номер, то есть мы не можем проследить, где и когда продали оружие. Вероятнее всего, работал профессионал.
 Возвращаясь к их беседе, Селби сказал Брэндону:
 — Конечно, Рекс, вполне возможно, Бинелл знал что-то о том, другом деле, однако его смерть могла и не иметь с ним ничего общего.
 — Наверное, ты прав, — согласился шериф. — Все-таки очень знаменательно, что номер револьвера сточен, а отпечатки стерты.
 Терри открыл сумку, которая висела у него на боку, вытащил револьвер и сказал с довольным видом:
 — И все же я кое-что нашел.
 — Что? — спросил шериф.
 — Когда-то… трудно сказать, когда именно — дни, недели, месяцы или годы тому назад, — кто-то чистил оружие. Пальцы его были влажными, и один палец прижался к внутренней поверхности подвешенной части, которая выталкивает цилиндр. Смотрите!
 Он щелкнул затвором, толкнул цилиндр и показал отпечаток на темной красноватой поверхности.
 — Что это? — спросил Селби. — Кровь?
 — Нет, очевидно, просто ржавчина. Вот фотография отпечатка. — Терри вытащил фотографию и положил ее на стол. — Я работал в одной из местных фотостудий, — сказал он, — и поэтому снимок довольно хорошо проявлен. В доме Бинелла полно отпечатков. Некоторые из них принадлежат ему, а некоторые — нет.
 Самые недавние я нашел на подлокотниках кресла из хромированной стали в спальне, несколько штук — на ручке двери и один отпечаток — на стеклянной крышке туалетного столика. Эта современная мебель — замечательная вещь для дактилоскописта.
 Терри достал из сумки серию фотографий и разложил их на столе:
 — Вот мой улов.
 Селби и Брэндон наклонились, чтобы рассмотреть снимки.
 — Вы увеличили их? — спросил Селби.
 — Да, они все увеличены.
 — На мой взгляд, они ничем друг от друга не отличаются, — сказал Селби. — Вот этот, например, выглядит точно так же, как тот, что я видел вчера, — вы приносили его в контору…
 Терри прервал с улыбкой.
 — Они одинаковы только на взгляд неспециалиста, мистер Селби, подобно тому как все автомобили кажутся похожими человеку, который не знает, на что смотреть. Но натренированный глаз смотрит на наклон радиатора, форму ветрового стекла, на линии корпуса и безошибочно определяет марку. Точно так же опытный глаз ищет различия в отпечатках пальцев. Не существует двух одинаковых отпечатков.
 — Я согласен, — произнес Селби, — и все же… Я изучал отпечатки убитого довольно внимательно. Один человек объяснил мне, в чем различие между закрытой дугой и завитком и… Послушайте, Боб, давайте сверим снимки с теми отпечатками.
 Терри минуту колебался, как бы не желая отвлекаться на бесполезное дело, но затем согласился:
 — Хорошо, мистер Селби.
 Он вытащил несколько фотографий из своего внутреннего кармана и отобрал из них десять штук.
 — Между прочим, — заметил он, — мы получили телеграмму из Вашингтона. У них ничего нет на того бродягу. Кем бы он ни был, за ним не числится никакого криминала.
 — Мы уже установили его личность, — сказал Селби.
 — Кто же это?
 — Джон Берк, который работал бухгалтером «Ламбер компани» здесь, в Лас-Алидасе.
 Терри тихонько присвистнул.
 — Значит, он не был бродягой?
 — Нет, в обычном смысле этого слова. Возможно, просто хотел казаться таковым, — сказал Селби. — Пожалуйста, Боб, скажите мне, чем тот снимок, который сняли с оружия, отличается от отпечатка среднего пальца на правой руке Берка.
 — Ну, во-первых, мистер Селби, — начал Терри, — необходимо снять образец рисунка пальца. Получаем так называемый стержень и дельту и измеряем гребни. — Он положил два снимка рядом, взял из кармана увеличительное стекло и небольшую, мелкого деления, линейку. — Теперь возьмем линию на стержне и измерим расстояние до дельты. Затем подсчитаем число гребней, которые перерезаны прямой линией, а потом… — Он внезапно замолчал и в удивлении уставился на снимок.
 — В чем дело, Боб? — спросил Брэндон.
 — Вот те на! — воскликнул он. — Они действительно одинаковые!
 Селби и шериф Брэндон обменялись взглядами. Терри снова стал внимательно рассматривать снимки. Спустя одну-две минуты он выпрямился и уважительно поглядел на Селби.
 — У вас хороший глаз, мистер Селби, — признал он.
 — Отпечатки идентичны.
 — Значит, — медленно проговорил Селби, — оружие, которым было совершено убийство, принадлежало когда-то Джону Берку.
 — Правильно, — подтвердил Терри.
 — Ошибки быть не может?
 — Ни в коем случае, — сказал Терри. — Все математически точно.
 — А те, другие, что это за фото? — спросил Селби.
 — Это снимки с разных мест, — ответил Терри, раскладывая на столе фотографии, которые он вынул из кармана. — Некоторые из отпечатков сняты с сейфа «Лас-Алидас ламбер компани». Некоторые проходили по делу ограбления сигарного магазина в Мэдисон-Сити, а один из них я получил с тыльной стороны зеркала украденного автомобиля Джимми Лейси. Помните, я говорил вам, что руль, дверные ручки, передача и тормозной рычаг — все было тщательно вытерто, но на тыльной стороне зеркала заднего вида остались два хороших отпечатка.
 Селби спокойно предложил:
 — Давайте взглянем на эти отпечатки, не совпадают ли они с теми, что имеются у нас по делу Берка и Бинелла.
 — Конечно, — сказал Терри, — но я еще не пытался классифицировать их — слишком был занят выявлением скрытых отпечатков и получением оттисков. А большинство вот этих снимков взяты с вещей в доме Бинелла. Хромированная сталь превратила отпечатки в настоящие гравюры. Посмотрим, не совпадают ли какие-нибудь из них… О, минуточку, вот этот выглядит многообещающе…
 Брэндон и Селби молча наблюдали, как Терри сравнивал два снимка.
 Затем он выпрямился, вид у него был озабоченный:
 — Послушайте, шериф, вот два идентичных отпечатка. Один взят с тыльной стороны зеркала в автомобиле, а другой — с нижней стороны подлокотника кресла в той комнате, с окнами на улицу.
 — Значит, человек, который вел эту машину из Аризоны, был в доме Бинелла, — сказал Селби.
 — Нельзя быть уверенным, что это именно тот человек. Отпечатки на зеркале уже могли быть там. Возможно, они сделаны владельцем машины.
 — Ну, тогда сравните их с отпечатками убитого, — предложил Селби. — Я начинаю думать, что все это — части одного целого.
 Несколько минут спустя Боб Терри сказал изменившимся от волнения голосом:
 — Черт возьми! Мистер Селби, я не знаю, к чему мы придем, но вы дали верную команду. Отпечатки на тыльной стороне зеркала соответствуют отпечаткам мертвою мужчины, найденного вчера утром под эстакадой, ему же принадлежит отпечаток, взятый с внутренней стороны подлокотника кресла с доме Бинелла.
 — Итак, мы имеем идентичные отпечатки на револьвере, которым было совершено убийство, на подлокотнике кресла в доме Бинелла и на зеркале автомобиля, который с каким-то умыслом был украден из Туксона в штате Аризона, — подытожил Селби.
 — Правильно, — подтвердил Терри.
 Селби и Брэндон обменялись взглядами.
 — Послушайте, — произнес Селби, — при расследовании важно ничего не упустить. Предположим, мы опечатаем дом Бинелла, позвоним в Лос-Анджелес и попросим прислать сюда пару хороших специалистов по дактилоскопии в помощь Терри. Затем пройдемся по каждому отдельному предмету в доме и проверим все скрытые отпечатки, которые сможем найти.
 — Терри уже хорошо обработал всю территорию, — сказал шериф Брэндон. — Я начинаю думать, что тут орудовала целая шайка, за ними наверняка уже числятся уголовные дела, и по отпечаткам пальцев мы могли бы опознать их.
 — Что мог делать Джон Берк в доме Бинелла? — спросил Терри. — Они ведь не были друзьями, верно?
 — Никто не знает об этом, — сказал Брэндон.
 — И все же он там был, — заметил Селби.
 — Конечно, — задумчиво продолжал Брэндон. — Он мог, к примеру, пойти к Бинеллу и попросить заем… или что-то такое, о чем не осмеливался просить в банке.
 — Ты хочешь сказать, он нуждался в кредите, чтобы покрыть недостачу? — спросил Селби.
 — Что-то вроде этого, — сказал шериф, — хотя я выражаюсь не очень точно. Можно предположить, что Джону Берку были очень нужны наличные. Вероятно, у него была какая-то собственность. Естественно, он не мог позволить себе пойти в Первый национальный банк в рабочие часы и попросить заем под имущество, но он мог пойти к Бинеллу домой и чистосердечно рассказать о сложившейся ситуации. Объяснить, что небольшая сумма денег помогла бы ему обернуться и возместить недостачу. Бинелл, возможно, решил финансировать его. Они поехали в банк, чтобы Бинелл мог взять деньги из хранилища. Затем, когда Берк увидел деньги в хранилище, он потерял голову и…
 Селби сказал с усмешкой:
 — Очень здравое рассуждение, Рекс, если не знать, что в тот момент Берк был уже мертв и кремирован.
 Шериф Брэндон почесал в затылке.
 — Верно, — согласился он. — Но тогда эти отпечатки не могли быть оставлены Берком прошлой ночью.
 — Нет, не могли, — твердо сказал Терри.
 — И тут нет никакой ошибки? — спросил шериф.
 — Ни малейшей! Берк был в доме Бинелла недавно, скорее всего после воскресной ночи, может быть, в понедельник вечером. Он…
 — Хорошо, теперь подождите минутку, — прервал его Брэндон. — Как бы там ни было, но мы к чему-то идем. Допустим, Берк действительно приходил к Бинеллу домой. Допустим, Бинелл поехал в банк и дал Берку десять тысяч долларов. Берк должен был утром передать их маклеру, а пока что он отвез их и положил в сейф «Ламбер компани»…
 — Затем переоделся бродягой, ушел и попал под поезд, — добавил Терри.
 Селби покачал головой.
 — Он не попал под поезд. Это была не случайная смерть, а хладнокровное убийство. Но должен же быть мотив для убийства!
 — Может быть, человек, убивший его, думал, что у него при себе десять тысяч долларов, и не знал, что он оставил их в сейфе, — предположил Брэндон.
 Селби кивнул.
 — Мы сдвинулись с мертвой точки. Но все же это не объясняет того, что случилось с Бинеллом прошлой ночью.
 — Не все сразу, — сказал шериф.
 — И не забывайте: существуют и другие отпечатки пальцев, оставленные уже после Джона Берка, — подсказал Терри.
 — Дайте мне взглянуть на них, — попросил Селби.
 Терри выбрал три или четыре фотографии.
 — Вот эти были найдены в спальне, — пояснил он. — Я бы сказал, они оставлены вчера вечером.
 Селби заметил:
 — Они очень отличаются от тех, других.
 — Да, у них совершенно другой рисунок и, конечно, размеры гребней совсем иные, — согласился Терри.
 — Какую работу вы проделали с автомобилем Лейси? — спросил Селби.
 — Я обследовал руль, передачу и рукоятку тормоза.
 Затем зеркало заднего вида. Все было, как я уже говорил, начисто вытерто, за исключением тыльной стороны зеркала.
 — А вы не пытались поискать отпечатки на заднем стекле или на ручках задних дверей? — спросил Селби.
 Терри отрицательно покачал головой.
 — Попробуйте там, — посоветовал Селби.
 — Давайте не упускать ни единой возможности. Есть здесь что-то очень подозрительное… Скажем… — Он замолчал.
 — Что? — спросил Брэндон.
 Селби договорил:
 — Мне только что пришло в голову, что единственный человек, который опознал в убитом Джона Берка, была его жена, и она признала, что его наружность изменилась. Теперь предположим, что она ошиблась…
 — Дуг, у тебя есть с собой его фотографии? — спросил Брэндон.
 — Да, у меня есть один комплект в портфеле. Их достала для меня Сильвия Мартин.
 — Ну что ж, давай поищем кого-нибудь из знакомых Берка, — предложил Брэндон.
 Селби кивнул.
 Боб Терри, допив кофе, упрямо сказал:
 — Мне наплевать, был ли он Джоном Берком или Джорджем Вашингтоном, но человек, которого нашли мертвым в высохшем русле, был в доме Бинелла, имел оружие, из которого совершено убийство, и, очень вероятно, был последним, кто вел украденный «кадиллак». Вы знаете, когда человек садится в чужую машину, он прежде всего регулирует положение зеркала…
 Особенно, если он выше или ниже, чем предыдущий водитель.
 — Верно, — согласился Селби. — Мы можем доказать, что один и тот же человек был во всех этих местах, но прежде чем требовать наказания для кого-то за убийство Джона Берка, я должен убедить присяжных, что Джон Берк мертв. А для того чтобы сделать это, я должен доказать, что тело, найденное под эстакадой, есть тело Джона Берка. Я скажу, что вам нужно сделать, Терри. Идите в дом Берка и снимите все отпечатки пальцев, которые можно там найти. Это даст нам множество отпечатков хозяина. Тогда мы сможем сравнить их с отпечатками убитого и, учитывая, что миссис Берк опознала своего мужа по фотографии, будем иметь обоснованное дело.
 — Давайте попробуем показать фотографии убитого тем, кто хорошо знал Берка, — предложил шериф.
 Вращающиеся двери ресторана широко распахнулись, и Билли Рэнсом, отдуваясь, важно направился к их столику.
 — Отлично, что вы меня подождали, ребята. Я не думал, что так долго задержусь.
 — Все в порядке, — успокоил его Брэндон. — Мы обсуждали детали расследования и, кажется, кое-чего добились. Послушайте, Билли. Похоже, что в дело замешан Джон Берк и что человек, которого подобрали позавчера, — ну, тот бродяга, сбитый поездом, — на самом деле Джон Берк. Теперь у нас есть фотографии тела. Мы хотели бы, чтобы люди, знакомые с Берком, опознали его.
 Как вы думаете, есть ли какой-нибудь способ…
 — Дайте мне взглянуть на них, — сказал Рэнсом. — Я хорошо знаю Берка.
 Селби вытащил одну из увеличенных, восемь на десять, фотографий, и Рэнсом сосредоточенно начал ее рассматривать.
 — Вздор, — сказал он. — Это не Джон Берк. У Берка были небольшие усики, он носил очки с толстыми стеклами и…
 — Минуточку, — прервал его Брэндон. — А если бы у Берка не было ни усов, ни очков, он был бы похож на этого человека?
 Рэнсом нахмурился, сощурил глаза, изучая фотографию:
 — Забавная вещь, — сказал он. — У человека были усы, он носил очки с толстыми стеклами, и вы представляете его только таким… Да, Боже мой! Он действительно похож на Берка… Давайте посмотрим другую фотографию… Да… Уверен, что это он, Берк. Без усов и без очков. Он немного изменился, но это Джон Берк, несомненно он.
 — Прекрасно, — сказал Брэндон. — Теперь нам нужно раздобыть еще несколько человек, чтобы они подтвердили ваше показание, тех, кто хорошо знал Берка.
 Кого бы мы могли привлечь, Билл?
 — Ну, давайте подумаем, — сказал начальник полиции, придав себе по этому случаю значительный вид. — Уолтер Бриден — он работает на сигарном складе — должен узнать Берка.
 — Бриден его знал близко?
 — Да, они часто играли в шахматы. Бриден был чемпионом, пока не появился Берк. Тот мог побить его в трех партиях из пяти. Бриден играет медленно, а Берк — как молния.
 — А есть кто-нибудь еще? — спросил Селби.
 — Да, Элла Диксон, стенографистка «Ламбер компани». Конечно, она должна хорошо его знать. Затем Артур Уайт, сосед, живущий рядом.
 — Вы сможете обойти их всех? — спросил Рекс Брэндон.
 — Конечно, я обойду их, — с готовностью согласился Рэнсом. — А вы поезжайте в мою контору при тюрьме. Я привезу свидетелей туда. Мы проведем опознание фотографий, но, я думаю, вам не стоит беспокоиться.
 Это действительно Джон Берк… Как вы думаете, для чего он сбрил усы и снял очки? Пытался замаскироваться?
 — Вряд ли, — сказал Селби. — Без очков он, вероятно, был слеп, как летучая мышь.
 — Да, это тоже верно.
 — По всей видимости, — продолжал Селби, — он был убит.
 Эта новость явно была неприятна начальнику полиции.
 — Ну и ну, — сказал он. — Еще одно убийство, а?
 События действительно развиваются. Мне сказали, что одна из газет Лос-Анджелеса посылает сюда репортера и штатного фотографа. Черт возьми! Мне нужно побриться!
 Селби потрогал щетину на своем подбородке и сказал:
 — Сначала приведите свидетелей, а потом валяйте брейтесь.
 Брэндон подмигнул прокурору, видя, что Рэнсом колеблется.
 — Когда столичные газеты разберутся в деле, — сказал шериф, — это будет всего несколько строк на внутренней полосе.
 — Не обманывайтесь, — возразил Рэнсом. — Репортаж обязательно дадут на первой полосе. Свистнули пятьдесят тысяч долларов, и, похоже, ни малейшего следа. Но я их найду. Я сказал местному корреспонденту, что я… что мы работаем по горячему следу и надеемся арестовать всю шайку в течение сорока восьми часов. То есть я не сказал, что веду расследование один. Я сказал, что власти… вы знаете, я имел в виду вас, ребята, тоже…
 — Да, разумеется, — сухо сказал Брэндон. — Ну, мы идем к вам, а вы привезите свидетелей.
 В тесном закрытом помещении канцелярии при тюрьме с ее потрепанной мебелью, решетками на окнах и тошнотворным сладковатым запахом тюремной дезинфекции, исходящим от бака, возле которого любопытные заключенные, отложив карты, искоса следили за тем, кто приезжает и входит в здание, Дуг Селби разложил на столе фотографии и ждал, когда Рэнсом приведет свидетелей.
 Первым появился Уолтер Бриден, мужчина около пятидесяти пяти лет с насмешливыми косящими серыми глазами и медленными аккуратными движениями.
 — Взгляните на фотографии, — обратился к нему Селби. — Нам нужно опознать труп. Миссис Берк и шеф Рэнсом считают, что это Джон Берк. Конечно, усы сбриты и нет очков. А вы как думаете?
 Уолтер Бриден посмотрел на фотографии, достал нож из кармана брюк, вытащил пачку табака, не спеша отрезал от нее уголок, положил его в рот и начал жевать.
 Он двигался с нарочитой медлительностью и старательно рассматривал фотографии одну за другой, затем просмотрел их еще раз. Поджав губы, как бы удерживая слюну, он поискал глазами плевательницу, нашел, еще раз взглянул на фотографии, неспешно повернулся и метко плюнул в самый центр плевательницы. Затем поднял глаза на Дуга Селби и спокойно сказал:
 — Нет, это не он.
 — Не он?! — воскликнул Селби.
 — Нет, — повторил Бриден. — Это не Джон Берк.
 — Даже принимая во внимание, что он мог измениться, сбрив усы и сняв очки?
 — Все равно это не он.
 — Почему вы так уверены? — спросил Брэндон.
 — Просто я это вижу, — ответил Бриден. — Точно так же, как узнаю какую-либо вещь, так же, как я знаю, что вы шериф Брэндон, а вы окружной прокурор Селби. Это не Берк.
 — Почему не он? Чем отличается человек на фотографии от Берка?
 — Не могу сказать точно, просто немного не то в подбородке и форме носа… и, может быть, в форме лба.
 — Конечно, — сказал Селби, — это лишь фотографии, и человек мертв. Вы должны принять это во внимание.
 — Я понимаю, — сказал Бриден, — но это не Берк.
 Нет, если вы спрашиваете мое мнение.
 — Да, нас интересует ваше мнение, — подтвердил Селби. — Очень важно, чтобы мы не сделали ошибки.
 — Ну конечно, трудно судить уверенно в подобной ситуации. Как вы правильно указали, человек мертв, а это только фотографии, но я не думаю, что это Берк.
 Я мог бы сказать точнее, если бы увидел тело.
 — К сожалению, — сказал Селби, — это…
 Он замолчал, потому что в кабинет с важным видом вошел начальник полиции Рэнсом, ведя очень высокую худенькую девушку в очках, с большими голубыми глазами.
 — Элла Диксон, — объявил Рэнсом. — Ну, Элла, взгляните на фотографии Джона Берка. Он мертв, и, может быть, вам будет тяжело смотреть на них, но…
 Не обращая на него внимания, она быстро шагнула к столу и взглянула на фотографии.
 Ей было за тридцать. На ее лице виднелись следы усталости — результат многих лет, проведенных в конторе. Но в ней угадывались спокойная уверенность и деловитость. Она явно относилась к тем, кто ни при каких обстоятельствах не теряет головы.
 — Конечно, — объяснил Брэндон, — это лишь фотографии. Человек мертв. Усы сбриты и сняты очки.
 Но…
 — Я понимаю, — быстро сказала мисс Диксон. — Разрешите мне, пожалуйста, посмотреть на них минутку.
 Секунд десять-пятнадцать она внимательно разглядывала снимки, а затем уверенно произнесла:
 — Да, это мистер Берк.
 Уолтер Бриден ничего не сказал, поджал губы и снова сплюнул табачный сок в плевательницу.
 — Вы знакомы с мистером Бриденом? — спросил Дуг Селби у девушки.
 Она повернулась и кивнула Бридену.
 — Я видела его много раз, — сказала она. — Я знаю, кто он.
 — Мистер Бриден довольно хорошо знает Берка. Он говорит, что это не Берк.
 — А я думаю, что он, — повторила Элла Диксон. — Что заставляет вас думать, что это не он, мистер Бриден?
 Секунды через две-три, покатав во рту табачную жвачку, Бриден ответил:
 — Я просто не думаю, что это он, вот и все.
 — А я уверена, что это он, — вновь повторила девушка. — Я каждый день видела его в конторе. Конечно, он всегда был в очках и с усами, но я уверена, что это он!
 — Похож на него… то есть что-то общее есть, — возразил Бриден. — Он мог бы быть его братом или еще кем-то со схожими чертами. Но это не Берк.
 — Наверняка это Берк, — сказал Рэнсом. — Бриден, что с вами случилось? Посмотрите еще раз. Ведь жена без колебаний опознала его! Вот Элла Диксон, которая работала с ним вместе, она тоже опознала его, и я сам уверен, что это Берк. Не забывайте, когда человек сбреет усы и снимет очки, его внешность меняется. Это может ввести в заблуждение вас, но не меня.
 Мы, полицейские, привыкли иметь дело с людьми, которые маскируются. Нам приходится смотреть на человека с усами и думать: а как он будет выглядеть без усов? Подойдите сюда и посмотрите на фотографии еще раз.
 Бриден, все еще пожевывая табак, отказался:
 — Мне нечего смотреть на них еще раз. Я их видел. Я не говорю, что вы ошибаетесь. Я не говорю, что вы идете по ложному следу. У вас свое мнение. У меня свое. Это не Джон Берк — не он, если вы спрашиваете меня.
 Рэнсом покраснел. Он начал говорить что-то еще, но тут полицейский ввел в кабинет нервного, худого мужчину лет сорока.
 — Артур Уайт, — объявил полицейский.
 Уайт быстро выступил вперед.
 — Доброе утро, джентльмены!
 Шериф Брэндон обратился к нему:
 — Уайт, вы работаете в банке. И живете рядом с Джоном Берком. Вы ведь хорошо его знали, не так ли?
 — Ну, близкими друзьями нас не назовешь, однако…
 — Я знаю, но вы часто встречались.
 — Да, конечно.
 — Вы видели его в банке?
 — Да, несколько раз.
 — И внимательно на него смотрели?
 — Да, конечно.
 — Он всегда носил усы и очки с толстыми стеклами?
 — Да.
 — Закройте глаза и попытайтесь представить, как бы он выглядел без усов и очков.
 Уайт послушно закрыл глаза и минуту спустя сказал:
 — Думаю, что знаю точно, как изменилось бы его лицо.
 — Хорошо. Взгляните на эти фотографии, — важно вступил в разговор Рэнсом, — и опознайте это тело как тело Джона Берка, потому что, без сомнения, это он.
 Его опознала его собственная жена. Его опознала Элла Диксон, и я тоже знаю, что это он.
 Уайт шагнул вперед, закивал головой, остановился у стола и взглянул на фотографии. Склонил голову на один бок, на другой, потом закрыл пальцами сначала верхнюю часть лица, изображенного на одной из фотографий, потом рот. Он переводил взгляд с фотографии на фотографию. Затем выпрямился и заявил:
 — Мне все равно, кто говорит, что это Джон Берк.
 Человек на этих фотографиях не Джон Берк.
 В наступившей тишине было слышно, как очередной плевок табачной жвачки Бридена долетел до края плевательницы.
 Все как раз выходили из канцелярии, когда подъехала машина и сидевший в ней Джордж Лоулер из «Лас-Алидас ламбер компани» сказал окружному прокурору:
 — Я хотел бы говорить с вами, мистер Селби.
 Селби извинился и подошел к автомобилю.
 — Город взбудоражен последними событиями, — сказал Лоулер.
 Селби кивнул, понимая, что Лоулер нервничает и потому пытается сказать какие-то вежливые слова, прежде чем начать разговор о том, что его беспокоит.
 Тот взволнованно продолжал:
 — Человек по имени Милтерн приехал сюда из Лос-Анджелеса и утверждает, что те десять тысяч долларов, которые лежат у нас в сейфе, принадлежат ему.
 На чем основаны его притязания? — спросил Селби.
 — Он говорит, что эти деньги Берк должен был уплатить ему, что они уложены в конверт и…
 — Где он сейчас? — перебил Селби. — Я хочу поговорить с ним.
 — Пьет Кофе в «Голубом свистке». Его адвокат — Сэм Роупер.
 Селби сказал:
 — Поезжайте в «Голубой свисток», я захвачу шерифа и присоединюсь к вам.
 Селби вернулся к сбившейся маленькой группе, стоявшей перед тюрьмой, и сообщил Рексу Брэндону:
 — Милтерн, биржевой маклер из Лос-Анджелеса, сейчас в «Голубом свистке». С ним Сэм Роупер. Они пытаются вытребовать десять тысяч долларов, которые находятся в сейфе «Ламбер компани». Я думаю, сейчас самое удобное время порасспрашивать Милтерна.
 Глаза Брэндона сузились.
 — Если Сэм Роупер — его адвокат, — сказал он, — лучше бы беседовать с Милтерном, когда Роупера не будет рядом. Роупер ненавидит даже землю, по которой ты ходишь, и, будь уверен, постарается, чтобы его клиент не сказал ничего важного для тебя.
 — Я знаю, — успокоил его Селби, — и заранее делаю на это скидку. Милтерн — очень важный свидетель, и я хотел бы неожиданно показать ему фотографии и увидеть его реакцию, прежде чем пойдут слухи, что личность убитого — спорный вопрос.
 — Я понял тебя, — сказал Брэндон.
 — Давай сядем в нашу машину и поедем. Как насчет Рэнсома? Возьмем и его?
 — Если он хочет, пусть едет.
 Селби подошел к Рэнсому.
 — Мы хотим опросить еще одного свидетеля, Билл.
 Не хотите ли к нам присоединиться?
 Три должностных лица сели в служебную машину.
 Шериф Брэндон повел ее к «Голубому свистку». Лоулер, дожидавшийся их у входа, указал на Милтерна, сидевшего с Роупером за столом.
 Милтерн сидел лицом к двери. Это был человек лет сорока трех, бесцветный, прилизанный, с широко открытыми, бесхитростными глазами на лунообразном лице. Увидев мужчин, шагающих через зал, он бросил какое-то замечание Сэму Роуперу.
 Роупер, бывший окружной прокурор округа Мэдисон, которого победил в последней избирательной кампании Дуг Селби, не принадлежал к тем, кто способен прощать или забывать. Он был высокий, костлявый, с приподнятыми скулами — самая выдающаяся деталь на его лице — и тонким, широким, плотно сжатым ртом.
 Над скулами с подозрением смотрели на мир маленькие, черные, блестящие глазки. Роупер не стеснялся использовать служебное положение для личной выгоды.
 Он отличался врожденной подозрительностью к людям, которая так характерна для тех, кто сознает какую-либо слабость в своем собственном характере, или в образовании, или в моральном облике.
 Селби не мешкая приступил к делу:
 — Доброе утро, Роупер. Лоулер говорит, вы заявляете права на десять тысяч долларов, которые были найдены в сейфе «Ламбер компани».
 Роупер еще сильнее сжал губы:
 — Да, и заявляю это от лица клиента, мистера Милтерна, — ответил он.
 Роупер не сделал попытки представить своего клиента, но Селби, не обратив внимания на его бестактность, первым протянул руку:
 — Рад познакомиться, мистер Милтерн. Я — Селби, прокурор округа Мэдисон. Это шериф Рекс Брэндон и начальник полиции Рэнсом.
 Милтерн с серьезным видом пожал всем руки.
 Роупер вскочил из-за стола и следил за происходящим своими бегающими, беспокойными глазками. Он даже перешел на другую сторону стола, чтобы быть в центре группы.
 — Не мог бы я узнать, — спросил Селби, — на чем основаны ваши требования, мистер Милтерн?
 — Вы спрашиваете как уполномоченный Лоулера? — вмешался Роупер, видя, что Милтерн собирается ответить на вопрос.
 — Я спрашиваю как прокурор округа Мэдисон.
 — Какое вы имеете отношение к нашему делу?
 Шериф Брэндон начал было возражать, но Селби улыбнулся и любезно пояснил:
 — Никакого, Роупер. Вы спросили меня, в качестве кого я задаю вопросы. Я вам ответил, вот и все.
 — Я не вижу, как это связано с обязанностями окружного прокурора.
 — Уже не в первый раз, — сказал Селби, — мы с вами расходимся во мнении относительно выполнения обязанностей на этом посту.
 Позади, за стойкой, кто-то хихикнул, и черные злобные глаза Роупера метнулись в том направлении.
 — Вы не откажетесь сообщить нам ваши аргументы? — спросил Милтерна Брэндон.
 — Не вижу причин для отказа, — сказал Милтерн. — Этот человек, Джон Берк, был известен нам как Эллисон Браун. Он был нашим клиентом и по временам вел себя довольно рискованно. Мы знали о нем очень немного. Несколько дней назад Марк Крэнделл, человек, которого мы давно знаем и который является одним из самых уважаемых наших клиентов, случайно оказался в конторе, когда там был Эллисон Браун. Мне стало ясно, что он узнал Брауна, и видно было, что он смущен. Я решил выяснить, в чем дело, хотя и не сказал Крэнделлу, что собираюсь это сделать.
 С другой стороны, я не сообщил Крэнделлу и о наших отношениях с Брауном. Мы предоставляли ему кредиты и указывали области применения. После нескольких удачных дел он отказался следовать нашим советам.
 Поддерживать с ним контакты было довольно трудно.
 Выждав какое-то время, мы закрыли часть его вложений. Но и это не могло нас удовлетворить. Он оставался должен примерно десять тысяч долларов, и я заявил ему, что мы собираемся ликвидировать остаток его вложений. Он уверенно обещал мне, что мы получим десять тысяч долларов на следующее утро. Около восьми часов вечера во вторник он вызвал меня по междугородному телефону и сообщил, что достал десять тысяч и кладет их в надежное место на ночь, а рано утром выедет в Лос-Анджелес и передаст их мне в руки, как только откроется контора.
 Поверив его заверениям, мы выполнили его указания о сделках, которые он хотел заключить, и в результате понесли дополнительные убытки. Тем временем после полудня мы обнаружили, что он известен как Джон Берк и работает в «Лас-Алидас ламбер компани».
 — Предположим, что у него была недостача в той компании. Что тогда? — сказал Селби.
 В разговор вмешался Роупер:
 — Нас это не интересует. Если десять тысяч долларов, найденные в сейфе компании, принадлежат компании, это — одно, если же это личные деньги Берка и он положил их в сейф на ночь просто на сохранение, то это — дело другое. Мне не важно, что Берк должен «Ламбер компани», по их расчетам, около десяти тысяч.
 Берк удрал, задолжав моему клиенту примерно десять тысяч. Если есть двадцать тысяч долларов задолженности и только десять тысяч для покрытия ее, каждый из нас возьмет пятьдесят центов за доллар.
 — Другими словами, — уточнил Селби, — все целиком зависит, если можно так сказать, от статуса этих денег — кому они принадлежат?
 — Правильно, — отрезал Роупер. — И я не так уж уверен, что мы не можем претендовать на все десять тысяч. Право на них было фактически передано в телефонном разговоре, и когда Браун положил их в надежное место, он, может быть, поступил так в интересах моего клиента. В любом случае именно эти деньги Берк достал, чтобы уплатить долг маклерской конторе.
 Они не принадлежат «Ламбер компани». Эта компания может претендовать самое большое на половину суммы, поскольку она тоже пострадала от злоупотреблений Берка. Мы предъявили компании судебный иск.
 Бросив быстрый взгляд на шерифа Брэндона, Селби сказал:
 — Конечно, если предполагать, что Джон Берк и Эллисон Браун — одно и то же лицо.
 — Но это именно так, — уверенно произнес Милтерн, — мы убедились в этом.
 — Лучше взгляните на фотографии убитого. — Селби вытащил из портфеля конверт со снимками и протянул их маклеру.
 Милтерн посмотрел на фото и нахмурился.
 — Вы утверждаете, — осторожно спросил он, — что это Берк и что перед смертью он сбрил усы?
 — Да, — ответил Селби. — Заметьте также, что не хватает и очков.
 Роупер беспокойно заерзал.
 — Подождите минутку, Милтерн, — сказал он. — Мне не очень нравится все это.
 Милтерн не обратил ровно никакого внимания на его замечание, продемонстрировав тем самым свое отношение к Роуперу. Он смело и открыто встретил взгляд Селби:
 — Это тот человек, которого мы знали как Эллисона Брауна, — твердо сказал он. — Его внешность несколько изменилась, но я узнал бы его в любом виде.
 — Благодарю вас. — Селби убрал фотографии обратно в конверт. — И у вас нет никаких сомнений?
 — Ни малейших.
 — Ну-ка, дайте мне посмотреть фотографии, — сказал с подозрением Роупер, протягивая тощую руку. Он завладел конвертом и стал тщательно рассматривать снимки.
 — Мне не нравится их манера задавать вопросы, — бросил он Милтерну.
 — Чепуха! — отрезал тот. — Наш клиент, Эллисон Браун, и Джон Берк — одно и то же лицо. Если Берк мертв, то мертв и наш клиент. Это, безусловно, фотографии человека, которого мы знали как Эллисона Брауна, он же Джон Берк.
 — И вы опознали его? — спросил Рекс Брэндон.
 Прежде чем Роупер смог вставить хоть одно слово, Милтерн быстро ответил:
 — Конечно, я опознал его. Мои притязания на те десять тысяч основываются на том факте, что Эллисон Браун и Джон Берк — одно лицо. Если Джон Берк умер, то умер и Эллисон Браун. Я опознаю эти снимки как фотографии Эллисона Брауна. Думаю, джентльмены, что это решает дело. Браун и Берк — одно и то же лицо. Эллисон Браун должен мне десять тысяч долларов. Он умер, обладая десятью тысячами.
 — Но они лежали в сейфе моей компании — возразил Джордж Лоулер.
 — Это не меняет дела, — холодно заметил Роупер. — Берк не передавал эти деньги вам. Фактически у него и не было таких намерений. Он имел доступ к вашему сейфу и использовал его просто для хранения своих денег.
 Вот и все. Право на деньги остается за мистером Милтерном… если только телефонный разговор будет признан достаточным для передачи этого права моему клиенту.
 В любом случае мы имеем право либо на всю сумму, либо на половину ее.
 Лоулер спросил у окружного прокурора:
 — Ваше мнение, мистер Селби? Это законно? Может ли человек присвоить наши деньги, а затем использовать их…
 — Это не те деньги, — прервал его Роупер. Они получены из другого источника.
 — Какого другого источника? — быстро спросил Селби.
 — В данный момент я не готов ответить на этот вопрос, — сказал Роупер.
 Милтерн добавил:
 — Я вообще-то догадываюсь, он достал деньги у…
 — Замолчите, — оборвал его Роупер.
 Милтерн умолк.
 — Я думаю, — заметил Селби, — вы хотели сделать заявление по вопросу, который я считаю очень важным.
 Где же, по-вашему мнению, он достал деньги, мистер Милтерн?
 Тот улыбнулся:
 — Я думаю, с этого момента вам лучше задавать вопросы моему адвокату, мистеру Роуперу.
 — Послушайте, Селби, — сказал возмущенный Лоулер. — Этот номер у них не пройдет. Как бы то ни было, деньги были положены в банк, и банк погасил ими его задолженность. Попытайтесь-ка обойти этот факт.
 — Где теперь эти банкноты? — спросил Роупер.
 Лоулер пожал плечами.
 — Я полагаю, что бандиты, которые очистили хранилище, взяли и их. Это не моя забота, это дело банка.
 Наступило молчание, Селби и Брэндон обменялись многозначительными взглядами.




 Глава 11


 Вернувшись в свой офис, Селби занялся утренней почтой, но не успел он покончить с ней, как секретарша доложила об Инес Стэплтон. Селби отодвинул почту в сторону и попросил Аморетт пригласить ее.
 Инес в элегантном строгом костюме стального цвета была оживленно деловита.
 — Доброе утро, господин окружной прокурор, — сказала она. — Мне кажется, у вас была трудная ночь.
 — Спал всего два-три часа, — признался он. — И вероятно, чувствовал бы себя лучше, если бы вовсе не ложился.
 — Говорят, убийства вспыхивают по всему округу, как фейерверки.
 Он кивнул, чувствуя, что это не просто дружеский визит.
 — Как мне известно, Большое жюри намерено провести расследование случившегося, — сказала Инес.
 На этот раз он не откликнулся.
 Она подняла свои холодные умные глаза и, подчеркивая официальность их встречи, спокойно произнесла:
 — Дуг, я представляю в суде Джеймса Лейси и миссис Тельму Берк.
 Он не смог сдержать изумления:
 — Ты?
 Она кивнула и чуть погодя спросила:
 — А почему бы и нет? Я адвокат, ты же знаешь.
 — А тебе известно, что они скрываются от правосудия?
 Она покачала головой.
 — Они здесь, в Мэдисон-Сити.
 — И предстанут перед Большим жюри?
 — Если ты пришлешь им повестку. Я хочу, чтобы все было сделано по правилам. Повестку можно отправить в отель «Мэдисон».
 — И они будут давать показания под присягой?
 — Не знаю.
 Селби отвел глаза и несколько секунд задумчиво постукивал пальцем по краю письменного стола. Затем вынул трубку, набил ее табаком и зажег спичку.
 — Может, перестанем тянуть время? — спросила она, когда первые душистые клубы дыма образовали голубовато-белую дымку вокруг его лица.
 — Нет, — коротко произнес Селби, — я не буду спешить. — И продолжал молча курить еще несколько секунд, затем сказал: — Послушай, Инес, вероятно, я не должен этого делать, но я хочу рассказать тебе кое-что.
 — Не говори ничего такого, чего бы ты не мог сказать адвокату, представляющему миссис Берк и мистера Лейси, — предупредила она.
 Он нетерпеливо потряс головой, как бы отметая ее замечание.
 — Инес, я не знаю, что за всем этим стоит. Уверен, что и ты не знаешь. У меня есть все основания полагать, что Джеймс Лейси наговорил кучу лжи. Вероятно, недооценивает нашу способность проверить его действия. Я думаю, он планирует предстать перед Большим жюри и напустить еще больше туману. Заявляю тебе, ему это не удастся.
 — Почему? — спросила Инес.
 — Потому что я не допущу этого. Речь идет об убийстве, и я никому не позволю играть со мной в кошки-мышки. Если он любит свою бывшую жену и хочет защитить ее, ему лучше помогать закону, а не противостоять ему. Если он, горячая голова, убил Берка за то, что тот пытался убить свою жену, а сейчас старается это скрыть, то я советовал бы ему выложить карты на стол.
 Я думаю, то, что ты допущена к адвокатской практике, просто превосходно. Изучение закона — прекрасная вещь для любой женщины, способной логически мыслить. Но когда дело доходит до практики, до отправления правосудия… словом, Инес, мне неприятно видеть, что ты вступаешь в область уголовного права.
 — Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она.
 — Защиту людей, обвиняемых в преступлении.
 — Даже если они невиновны? — спросила она.
 — Очень немногие люди, обвиняемые в преступлении, на самом деле невиновны. Невиновные, как правило, отсеиваются к тому времени, когда дело передается в суд.
 — Спасибо, Дуг, за совет, — небрежно сказала Инес.
 — Что ты собираешься делать? — спросил он с любопытством.
 — Я собираюсь изо всех своих сил защищать Тельму Берк и Джеймса Лейси. Я собираюсь приложить все старания, чтобы любые обвинения, которые ты выдвинешь против каждого из них или их обоих, провалились. При этом я собираюсь воспользоваться любыми средствами, которые предоставляет закон.
 — Но предположим, они виновны, что тогда? — спросил Селби.
 Она пожала плечами.
 — Насколько я понимаю закон, они невиновны до тех пор, пока ты не докажешь их виновность, причем с полной обоснованностью. Не забывай, потребуется единодушное мнение двенадцати присяжных, чтобы мои клиенты могли быть осуждены. — Она встала. — Думаю, это все, что я хотела сказать вам, господин окружной прокурор.
 Она повернулась и решительно направилась к двери, затем вдруг остановилась и взглянула на него.
 — О, Дуг, — сказала она, — мне очень не хочется идти против тебя, и все-таки мне придется это сделать.
 По-иному не получится. У нас с тобой была чудесная дружба. Она… она так много для меня значила. Мы веселились, смеялись и часто действовали не думая, под влиянием момента. У нас были свои маленькие шутки, свои маленькие секреты, и мир казался нам просто большой площадкой для игр, на которой мы славно веселились.
 Потом ты заинтересовался политикой, и тебя выбрали на ответственный пост. С тех пор ты работаешь До изнеможения и не способен видеть ничего, кроме работы. Это зашло так далеко, что ты потерял ко мне уважение… Поэтому… Нет, Дуг, не прерывай меня. Я знаю, что говорю, и я знаю тебя. Ты в самом деле потерял ко мне уважение, не как к женщине, но как к другу. Мир вдруг превратился для тебя в место серьезной работы, и тебя стали интересовать только серьезные работники. Поэтому я решила, что единственный способ завоевать когда-нибудь твое уважение — стать таким работником. — Минуту она постояла в нерешительности, ее губы странно дергались — она пыталась улыбнуться. — Все в порядке, господин окружной прокурор, — продолжала она. — Теперь вам придется заметить меня. И посмотреть на меня очень внимательно. Работая над делом, ты, даже если не захочешь заметить меня, поймешь, что это невозможно.
 Дуг, я скорее готова отрезать свою правую руку, чем сделать что-нибудь, что причинит тебе боль, но я адвокат и представляю моих клиентов. Я намерена помогать им по мере сил. И предупреждаю тебя — будь осторожен. Дело, наверное, привлечет большое внимание. Газеты будут полны им. Начинается что-то вроде одной из наших партий в теннис, Дуг. Я буду стараться победить тебя, если смогу.
 — Даже если два преступника уйдут от правосудия? — спокойно спросил Селби.
 — Даже если так, Дуг, и помни — ты сам на это напросился.
 Она повернулась к двери и вышла из кабинета, не говоря больше ни слова. А Селби остался сидеть за столом, задумчиво глядя прищуренными глазами на дверь, которая медленно закрылась за ней.
 Спустя несколько минут вошел Брэндон и спросил:
 — Ну, Дуг, как самочувствие?
 — Не очень хорошее, — признался Селби с усмешкой. — Есть что-нибудь новенькое?
 — Я сделал так, как мы планировали. Вызвал из Лос-Анджелеса двух специалистов по дактилоскопии. Они отправились в дом Берка и прошлись там по всему, чтобы получить комплект его отпечатков.
 — Ну а каков же результат?
 Брэндон сказал:
 — Дуг, я не думаю, что мертвый бродяга был Джоном Берком. По-моему, все это просто мошенничество с целью получить страховку или, что более вероятно, здесь некая комбинация, придуманная самим Берком, с помощью которой он собирался исчезнуть.
 — Что заставляет тебя так думать, Рекс?
 — Это доказывают отпечатки пальцев. Мы обошли дом Берка от погреба до чердака. Брали отпечатки с зеркал, с дверных ручек, с подоконников, с винных бутылок — всюду, где только можно. У нас есть серия отпечатков, которые, как мы думаем, принадлежат миссис Берк, и ряд отпечатков, которые, должно быть, принадлежат Джону Берку.
 — И они не совпадают с отпечатками бродяги?
 — Нет, не совпадают.
 — Но его жена без колебаний опознала труп на фотографии, Рекс.
 — И многие другие тоже. Но Уолтер Бриден считает, что это не Берк, так же думает и Артур Уайт. Ты, как и я, хорошо знаешь, что их показания сводят на нет всю нашу работу. Мы бесцельно рискуем. Большое жюри будет настаивать, чтобы мы что-нибудь предприняли. В данный момент мы уже пропустили восемь мячей.
 Арестуй мы сейчас кого-нибудь за убийство Берка, нам не удастся убедительно доказать, что это его тело. Если же мы будем исходить из допущения, что убитый не Берк, мы не сможем сформулировать мотив убийства, во всяком случае пока не можем.
 — Но рано или поздно мы опознаем этого убитого, — сказал Селби. — Берк был в дружеских отношениях с Оливером Бинеллом. Должно быть, бывал в его доме.
 И вполне возможно, вел автомобиль Лейси.
 Шериф хмуро кивнул в знак согласия.
 — Но это ничуть нам не помогает. Вчера днем Оливер Бинелл был жив и здоров. А бродяга — или кто он там есть? — в среду утром был мертвее мертвого. Правильно, он был в доме Бинелл а, но недостаточно поздно, чтобы принеси какую-либо пользу нашему расследованию.
 Аморетт Стэндиш открыла дверь и сказала:
 — Просят к телефону шерифа Брэндона, вызов междугородный и очень важный.
 Брэндон поблагодарил ее и взял трубку:
 — Хэлло. Да, привет, Рэнсом… О, правда?.. Понятно… Отлично, Рэнсом. Это, конечно, подтверждает…
 Да, я прослежу, чтобы здесь у вас был шанс попасть в газету. Почему бы вам не приехать и не привезти его с собой?.. Это было бы прекрасно. Хорошо, хорошо…
 Пока.
 Брэндон отодвинул телефон, посмотрел на Селби, с минуту колебался, как бы сверяя полученную информацию с уже известными ему фактами, и сказал:
 — Человек по имени Лайт — таксист в Лас-Алидасе — обратился к Рэнсому сегодня утром и рассказал, что вечером в день убийства он вез человека в Санта-Делбарра.
 Пассажир очень нервничал и казался взволнованным. Он вышел возле «Уортингтон-отеля» и расплатился с Лайтом. Но Лайт случайно заметил, что он не вошел в отель, а уехал куда-то на другом такси.
 — Когда, говоришь, это было? — спросил Селби.
 — Во вторник вечером.
 — Ты что-то говорил об опознании?
 — Да. Лейси зашел к Рэнсому сегодня утром узнать кое-что о своей машине. Лайт видел, как он разговаривал с Рэнсомом, и утверждает, что Лейси и есть тот человек, которого он вез.
 Селби с минуту подумал, затем сказал:
 — В Санта-Делбарра есть пара чартерных самолетов.
 Пусть шериф подъедет и посмотрит, нельзя ли найти соответствующий заказ на самолет.
 — Ладно, — пообещал шериф. — Послушай, Дуг, предположим, у нас хватит оснований навесить на Лейси обвинение, а миссис Берк захочет спасти его. Не может ли она тогда изменить свои показания насчет фотографий?
 — А почему бы и нет? — устало ответил Селби. — Ловкий адвокат может легко это устроить. Скажет, что было плохое освещение, или что у нее не было с собой очков для чтения, или что это лишь поверхностное сходство с ее мужем, или что она была на грани истерики и сделала слишком поспешное заключение, а потом, изучив фотографии более тщательно, поняла, что это не ее муж.
 — Думаешь, она возьмет какого-нибудь ловкого адвоката? — спросил Брэндон.
 — Уже взяла, — сказал Селби.
 — Кого же?
 — Инес Стэплтон.
 Брови шерифа Брэндона поползли вверх.
 — Инес Стэплтон допущена к адвокатской практике, — продолжал Селби. — Она охотится за моим скальпом по личным причинам и ни перед чем не остановится.
 — Ты говорил с ней?
 — Да, она была здесь и предупредила меня.
 Брэндон обошел стол и положил руку на плечо молодого человека.
 — Ты устал, Дуг. Не спеши, не волнуйся. Не позволяй Инес растрачивать твою энергию. Она еще новичок в игре. И все же мы не можем позволить себе потворствовать ей.
 — Я понимаю, — сказал Селби устало и, когда Брэндон уже двинулся к выходу, напомнил: — Посмотри, что можно разузнать в аэропорту.
 Когда шериф ушел, Селби положил трубку, встал и беспокойно зашагал по кабинету. Несколько минут он стоял у окна, бесцельно глядя на улицу, затем надел шляпу и пошел к двери.
 — Для вашего личного сведения, — сообщил он Аморетт Стэндиш, — я иду в парикмахерскую. А для сведения налогоплательщиков, избирателей и представителей прессы, я занят работой над делом об убийстве.
 Она усмехнулась и спросила:
 — Тяжелая была ночь?
 Селби кивнул, засунул руки поглубже в карманы и зашагал по длинному коридору здания суда. На полпути к лестнице он увидел Сильвию Мартин, выходящую из окружной канцелярии.
 — Привет! — окликнула она его с веселой улыбкой и взмахнула приветливо рукой.
 Дуг ответил на приветствие, подошел к ней, взял за руку и сказал:
 — Назревают новые события.
 — Как скоро? — спросила Сильвия.
 — Вероятно, не позже чем через полчаса или час.
 — Важные? — спросила она.
 — Думаю, да. Водитель такси узнал в Лейси пассажира, которого он подвозил в Санта-Делбарра в ночь убийства.
 — Что ему было нужно в Санта-Делбарра? — удивленно спросила она.
 — Судя по всему, самолет, — ответил Селби. — Сейчас мы проверяем это предположение.
 — Что с отпечатками пальцев, Дуг?
 — Судя по отпечаткам, тот бродяга под эстакадой не Джон Берк… если только кто-нибудь не прошелся по всему дому Джона Берка, стирая все его отпечатки, чтобы оставить для нас целую серию других отпечатков.
 — Разве можно такое проделать, Дуг?
 — Теоретически — да.
 — Ты выглядишь сегодня не очень энергичным.
 — А я и вправду сегодня не энергичен, — признался он. — Сил у меня так мало, что я не мог открыть дверь и пролез в щель под ней — прямо в шляпе.
 — В чем дело, Дуг?
 — Не знаю. Я хожу вокруг да около, и это действует мне на нервы. В любом деле из тех, что я вел, было нечто осязаемое, за что я мог ухватиться в качестве отправного момента. А здесь не за что зацепиться.
 — Я знаю, Дуг, — посочувствовала она, — но тебе нужно взбодриться и взяться за дело. У тебя впереди серьезная борьба.
 — Я могу выдержать любое сражение, пусть бы только кто-нибудь его начал.
 — Они и собираются это сделать, — сказала Сильвия.
 — Расскажешь мне все, что знаешь.
 — Пойдем сюда, в комнату надзирателей. Сейчас там никого нет.
 Он последовал за девушкой в комнату надзирателей.
 Она прислонилась к решетке, которая отделяла стол надзирателей от скамей посетителей, и сказала:
 — Большое жюри заседает сегодня, Дуг… — Она подождала, но он молчал, и Сильвия продолжила: — Джек Уортингтон, председатель Большого жюри, не принимал активного участия в выборной кампании, но он был за Роупера. Он и сейчас еще за него. А вот какова точка зрения Роупера, я не знаю — может быть, он просто охотится за десятью тысячами долларов, — но он добрался до Уортингтона, а Уортингтон не прочь заполучить твой скальп.
 — Мой скальп?
 — Да.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Роупер распространяет слухи, что вам с Брэндоном везло до тех пор, пока у тебя были только мелкие дела. Естественно, он завидует твоей репутации и хотел бы видеть, как ты провалишься. Он считает, что данный случай — начало твоего провала.
 — Какое это имеет отношение к Большому жюри?
 — Самое прямое, — сказала Сильвия. — Если заранее подготовленные присяжные обвинят Лейси, тебе ведь придется вынести обвинительный приговор, не так ли?
 — Думаю, что так.
 — Предположим, они сделают это до того, как ты сможешь полностью отработать это дело?
 Селби признался:
 — Если бы мне пришлось заявить суду, что те доказательства, которые у меня есть сейчас, являются неопровержимыми, я бы подал заявление об отставке.
 — И тем самым сыграл бы на руку своим врагам, Дуг. Они бы подняли вой, что ты труслив, что не способен прийти на суд и обвинить убийцу, если только это не какой-нибудь простейший случай.
 — И мне пришлось бы это стерпеть, — заметил Селби. — Потому что я никогда не стану преследовать того, кого считаю невиновным.
 Прищурившись, она изучала его:
 — Что-то не видно, будто ты собираешься драться.
 — А я не лезу в драку. Я устал. Я похож на собаку, которая гонялась за своим хвостом по кругу до полного изнеможения. Быть воинственным очень хорошо, когда знаешь, что ты на правильном пути. Но совсем не хочется отдавать под суд невинного человека и, прежде всего, не хочется выносить ему приговор. В этом и заключаются трудности прокурорской службы.
 — Ты знаешь, кто будет представлять Лейси, Дуг? — спросила Сильвия.
 На мгновение у него появилось желание спрятать глаза, но он поборол его и встретился с ее участливым взглядом.
 Селби кивнул.
 — Кто? — спросила Сильвия.
 — Инес Стэплтон.
 Ее глаза сверкнули.
 — Да… Это объясняет… Дуг Селби, если ты позволишь ей… Если ты остановишься только потому, что захочешь уберечь ее от неудачи или побоишься, что ее лишат адвокатского звания, я никогда с тобой не заговорю до самой смерти. Она сама напрашивается на это.
 Иди и борись с ней так же, как ты сражался бы с Сэмом Роупером, если бы на ее месте был он.
 — Я исполню свой долг, — сказал Селби.
 — Долг тут ни при чем! Если они обвинят Джима Лейси, ты вынесешь ему приговор! Инес Стэплтон не должна вмешиваться в ведение расследования. Она в отчаянии, потому что ты не бегаешь за ней… В аду не сыщешь столько ярости, сколько в отвергнутой женщине, и она ничего так сильно не желает, как растерзать тебя на куски!
 Он покачал головой.
 — Она не такая, Сильвия.
 — Почему не такая?
 — Потому что не такая.
 — Ты думаешь, она не будет сражаться с тобой всеми доступными ей средствами?
 — Она будет делать все, что в ее силах, чтобы добиться оправдания своих клиентов, — ответил Селби. — Она предупредила меня об этом.
 — Тогда почему же она не такая, какой я ее считаю?
 — Я не могу объяснить.
 Сильвия хотела сказать что-то резкое, но сдержалась.
 Ее глаза блестели. Спустя секунду она произнесла тихим, напряженным голосом:
 — Дуг Селби, я устала от тебя! Пожалуйста, не позволяй ей водить себя на поводу, как медведя с кольцом в носу.
 — Не позволю.
 — Будут ли у тебя какие-нибудь замечания для прессы по поводу заседания Большого жюри?
 — Когда оно заседает?
 — Насколько мне известно, сегодня, в два часа пополудни. Уортингтон считает, что некоторые аспекты дела нуждаются в независимом расследовании.
 Селби мрачно кивнул.
 — Возможно, он прав.
 — Но, Дуг, это просто политическая игра. Они стремятся поставить тебя в трудное положение. Они рассуждают так: раз случай довольно трудный, тебя можно втолкнуть в самую середину болота, и пусть люди видят, как ты в нем барахтаешься. Тогда на следующих выборах все вернется на круги своя.
 Селби медленно проговорил:
 — Я не буду возражать, если Большое жюри допросит свидетелей. Как я понимаю создавшуюся ситуацию, передача дела в суд преждевременна. Я и скажу им об этом. Скажу также, что если сочту необходимым, то подам в отставку.
 — Но, Дуг, ты не можешь так поступить, особенно теперь, когда Инес Стэплтон представляет противную сторону. Они завопят, что все подстроено, что ты прекращаешь работу, потому что эта женщина… твой друг…
 Селби глубоко вздохнул, распрямил плечи и улыбнулся.
 — Мне наплевать, кто что скажет. Я намерен лучшим образом выполнить свой долг. А теперь я иду в парикмахерскую, мечтаю о горячих полотенцах и бритье.
 Ее полные тревоги глаза смотрели ему вслед.




 Глава 12


 Селби все еще был в парикмахерской, когда шериф Брэндон вызвал его к телефону. Парикмахер снял горячие полотенца, и Селби прямо в простыне, которой был накрыт во время бритья и которая хлопала его по коленям, подошел к телефону.
 — Хэлло, Рекс.
 Брэндон осторожно заговорил:
 — Дуг, я думаю, можно начинать. Я собрал кое-что, но обсуждать это по телефону не хочу. Как насчет того, чтобы встретиться в отеле «Мэдисон»?
 — В отеле? — изумился Селби.
 — Да, мы будем ждать в вестибюле.
 — Хорошо, сейчас буду. — И Селби начал стаскивать с шеи простыню.
 — Давайте мне расческу и щетку, — попросил он парикмахера. — Я приведу себя в порядок.
 — Мне некогда.
 Парикмахер, сгорая от любопытства и стремясь узнать последние новости об убийстве, крутился возле Селби, пока тот водил расческой по волнистым, густым волосам, застегивал пиджак и возвращал на место галстук.
 — Должно быть, очень тяжело, — посочувствовал парикмахер, — не спать всю ночь и утром, даже не закончив бритья, куда-то бежать.
 — Мм-мм… — промычал Селби, держа во рту булавку для галстука.
 — Какие-нибудь новые события? — осторожно спросил парикмахер.
 — Просто несколько новых свидетелей, — пробормотал Селби.
 Парикмахер наблюдал, как он вынул булавку изо рта и воткнул ее в галстук.
 — Из всего того, что я слышал, ясно: тому парню в Туксоне можно не завидовать.
 Селби быстро собрался и, не ответив на завуалированный вопрос парикмахера, зашагал к двери. Глаза всех присутствующих были устремлены на него.
 Отель «Мэдисон» располагался полуторами кварталами дальше по улице, и Селби, торопясь, вынужден был извиняться перед полудюжиной граждан, которые первыми стали бы критиковать окружного прокурора за отлынивание от своих обязанностей и, однако, посягали теперь на его время, то и дело останавливая его без всяких веских причин, просто, чтобы придать себе больше веса среди знакомых, пересказывая информацию, полученную из первых рук.
 Придя в отель «Мэдисон», Селби встретил в вестибюле небольшую группу: Билли Рэнсома, начальника полиции Лас-Алидаса, Рекса Брэндона, мужчину, который был представлен как таксист Сэм Лайт, и еще одного человека, по имени Филип Кроу.
 Глаза Брэндона были подозрительно спокойны и неподвижны. Рэнсом казался взволнованным. Двое других были несколько смущены, оказавшись внезапно вовлеченными в официальное расследование по делу об убийстве.
 — Ты знаешь, что Большое жюри заседает сегодня днем, Дуг? — спросил шериф.
 Селби кивнул.
 — Как видно, они собираются провести независимое расследование, — заметил Брэнд он.
 Селби снова кивнул и бросил на шерифа предупреждающий взгляд — он не хотел, чтобы шериф говорил лишнее в присутствии свидетелей.
 — Хорошо, — сказал Брэндон. — Вот человек, который взял пассажира в Лас-Алидасе и довез его до Санта-Делбарра; далее мистер Кроу, пилот, присутствующий здесь, доставил этого пассажира чартерным рейсом из Санта-Делбарра в Финикс. Лайт опознал Лейси.
 Описание Кроу указывает, что это тот же самый человек. Но когда мы пришли сюда, чтобы провести опознание… — Шериф пожал плечами и многозначительно замолчал.
 — Ты хочешь сказать, что здесь его уже нет? — спросил Селби.
 — Они уехали, — подтвердил Брэндон, — и оставили управляющему отеля письмо, которое просили распечатать в пять часов вечера. Когда я обнаружил, что их нет в отеле и они не вернулись после завтрака, у меня возникли подозрения, и я велел управляющему вскрыть письмо. В письме говорилось, что они вызваны по делу и могут сегодня не вернуться. Если их не будет к пяти часам, то пусть упакуют их вещи и хранят их. В конверте лежало двадцать долларов.
 — Минутку, — сказал Селби, вошел в телефонную кабину и набрал справочную: — Некая Инес Стэплтон открывает адвокатскую контору. У нее уже есть телефон?
 — Да, Мейн, 604.
 — Дайте мне этот номер, пожалуйста, и поскорее.
 Это важно. Говорит Селби, окружной прокурор.
 — Да, сэр, — ответила телефонистка, и минуту спустя Селби услышал телефонные гудки в кабинете Инес Стэплтон. Он почти не надеялся застать ее и, услышав ее сдержанный и спокойный голос, почувствовал облегчение.
 — Хэлло, говорит адвокат Стэплтон.
 — Это Дуг Селби, Инес.
 — О, да… привет Дуг!
 — Я слышал, твои клиенты собираются давать показания перед Большим жюри.
 С минуту она молчала, затем спокойно спросила:
 — Ты вручил им повестки, Дуг?
 — Нет еще.
 — Понятно, — сказала она.
 Селби почувствовал, что краснеет.
 — Я сейчас в отеле «Мэдисон», их здесь нет.
 — Нет?
 — Нет.
 Какое-то время оба молчали.
 — Послушай, Инес, — жестко заговорил Селби. — Я считал, что эти люди собираются появиться перед Большим жюри, по крайней мере ты сказала именно так. Поэтому я не считал нужным бежать сломя голову, чтобы налепить на них эти повестки.
 — Я же предложила тебе послать им повестки, если хочешь их видеть, Дуг.
 — Я ходил бриться.
 — Понятно.
 — Не очень-то ты помогаешь мне, — упрекнул ее Селби.
 — Что ты от меня хочешь, Дуг? Что я должна сделать?
 — Я хочу знать, намерены ли твои клиенты предстать перед Большим жюри для допроса сегодня, в два часа дня.
 — Не уверена, что могу тебе помочь.
 — Ты хочешь сказать, что не знаешь, где они?
 — Не могу тебе сказать, Дуг.
 Селби продолжал:
 — У меня здесь несколько свидетелей. Я хочу, чтобы они посмотрели на твоих клиентов и попробовали их опознать.
 — Но этого нельзя сделать, раз их там не будет, Дуг.
 — Послушай, Инес, — заговорил он еще жестче, — ты можешь увиливать сколько угодно, но это уже не игра. Не теннис. Это убийство. Я согласен, ты проявила большую изворотливость, но есть еще многое, чего ты не знаешь, — это касается законов. У молодого адвоката никогда не бывает правильных понятий об этике. Так вот, если ты посоветовала тем людям скрыться, ты попала в большую беду. И более того, если твои клиенты не появятся сегодня перед Большим жюри, это будет выглядеть чертовски скверно. Ты ведь знаешь, что сделает Большое жюри. Оно предъявит им обвинение в убийстве. Их бегство вполне можно считать доказательством их вины.
 — Но разве они убежали, Дуг? — спокойно спросила Инес. — Никто не вручал им повесток. Ты не поставил их в известность, когда собирается Большое жюри.
 Они добровольно явились в Мэдисон-Сити. Если бы ты хотел вручить им повестки, ты вполне мог это сделать.
 Я сказала тебе, где они остановились. Мистер Лейси — бизнесмен. Возможно, его вызвали по какому-то срочному делу.
 — Ладно, Инес, хватит. Ты поставила себя под удар.
 Потом не кричи, если будет больно. — Селби яростно стукнул телефонной трубкой и вышел в вестибюль.
 Брэндон, взглянув на его разгоряченное лицо, сказал Рэнсому:
 — Вы хорошо поработали, Рэнсом. Я хочу попросить вас, двух свидетелей, быть под рукой, когда сегодня после полудня откроется Большое жюри. Там или будут люди, которых нужно будет опознать, или мы представим фотографии, которые тоже нужно будет идентифицировать. Ну вот пока и все.
 Сказав это, Брэндон взял Селби под руку и снова повел его к телефонной будке, оставив начальника полиции Лас-Алидаса в недоумении: то ли негодовать по поводу столь небрежного обращения с ним и уйти вместе со свидетелями, то ли удовлетвориться комплиментом шерифа.
 — Говорил с Инес, Дуг? — небрежно спросил Брэндон.
 — Да, — сказал Селби. — Похоже, она ловко воспользовалась обстоятельствами. Ссылается на то, что-де сказала мне утром — ее клиенты здесь, готовы дать показания и я могу вручить им повестки о вызове на заседание Большого жюри. Перед тем как отправить повестки, я решил побриться, а они тем временем сбежали. Честно говоря, Рекс, я чувствую себя так, словно меня переехал паровой каток.
 Брэндон успокаивающе покачал головой.
 — Я уверен, они удрали прежде, чем ты вошел в парикмахерскую, Дуг. Инес представляет своих клиентов, но она не может ни выставить их из города, ни удержать их здесь. Я думаю, Лейси действительно планировал быть на жюри и давать показания. Но когда Лайт узнал его и когда мы стали проверять аэропорты в Санта-Делбарра, он сообразил, что дело закрутилось. Но у меня есть кое-что, чего я не хотел выкладывать перед Рэнсомом. Как ты посоветовал, Терри осмотрел заднюю часть того «кадиллака» и нашел кое-какие отпечатки.
 Несколько точно таких же отпечатков он обнаружил в доме Берка, и они совпали в некоторыми из тех, что взяты с кресла в спальне Бинелла. В доме Бинелла мы нашли также отпечатки, которые, по нашему мнению, принадлежат миссис Берк. Кроме того, мы узнали, что самолет Пола Куина был сегодня утром в аэропорту Лас-Алидаса. Если он покинул Туксон около десяти, то прибудет сюда…
 Селби резко прервал шерифа и коротко приказал:
 — Отправляйся к Билли Рэнсому, Рекс. Пусть он позвонит в Лас-Алидас и пошлет полицейского в аэропорт — задержать Пола Куина.
 — Ты выдвигаешь против него обвинение, Дуг? — беспокойно спросил Брэндон.
 — Все, что угодно, лишь бы задержать его, — возбужденно ответил Селби, — нападение и побои, увечье или убийство первой степени — мне наплевать. Он — их средство побега. Если мы сможем схватить его прежде, чем они доберутся до самолета…
 Брэндон заторопился:
 — Я понял тебя, Дуг, все сделаю.
 И длинные ноги шерифа мгновенно перенесли его через вестибюль к двери на улицу, откуда тотчас послышался его крик:
 — Эй, Рэнсом!.. Билли… Эй! Вернитесь!
 Селби поднялся к зданию суда и вошел в свой кабинет. Уныние, которое он чувствовал час назад, уступило место холодной ярости. Он шагал по кабинету, обдумывая детали расследования. Кто же на самом деле тот мертвец?.. Вот было бы унизительно: провести тонкую работу по собиранию косвенных улик против Лейси, или миссис Берк, или против них обоих, обосновать мотивы опознания — конечно, это Джон Берк, кто же еще? — а затем выступила бы Инес Стэплтон и не оставила камня на камне от проведенного им опознания, и тогда жюри было бы вынуждено оправдать виновных… А был ли убитый Джоном Берком или это ловушка, которую расставил убийца? Если бы Лейси был судим и оправдан, он уже никогда не подвергся бы опасности преследования за то же преступление, даже при условии, что он, Селби, найдет улики, неопровержимо доказывающие, что Лейси виновен… И в какое милое положение это поставило бы его… Ладно. Раз Инес хотела борьбы, она ее получит.
 Если она…
 Зазвонил телефон.
 Селби взял трубку и услышал голос Брэндона:
 — У тебя было правильное предчувствие, Дуг, но мы на десять минут опоздали. Джим Лейси, миссис Берк и ребенок сели в самолет Пола Куина и вылетели десять минут назад. Куин сказал зевакам на летном поле, что везет свою сестру в путешествие по стране.
 — Хорошо, Рекс, — произнес Селби. — Извести все посадочные площадки. Подготовь ордер на арест в связи с уклонением от… Нет, подожди. Мы предоставим решение Большому жюри.
 — Дуг, — напомнил Брэндон, — это не дружественное жюри.
 — Ну и что же? Я сам настроен не дружески. — И он повесил трубку.




 Глава 13


 Казалось, что половина округа явилась в здание суда, заполнив коридоры, сбившись группами вокруг мраморной лестницы. Помещение было наполнено сдержанным гулом.
 Сэм Роупер успевал повсюду, он переходил от группы к группе, пожимая руки, здороваясь, и всюду, где находил искры неодобрения действиями Селби, раздувал эти тлеющие искры в пламя.
 Селби покинул кабинет и, направляясь в зал заседаний Большого жюри, пошел по коридору. Он заметил при этом, как несколько человек, избегая его взгляда, отвернулись, когда он проходил мимо.
 Джек Уортингтон, председатель Большого жюри, приветствовал окружного прокурора с преувеличенной вежливостью:
 — Как поживаете, мистер Селби? Мы чувствуем, что должны принести вам извинения за то, что вытащили вас сюда после бессонной ночи. Но некоторые из нас думают, что ситуация требует немедленных действий.
 Мы не хотим взваливать какие-либо трудности ни на вас, ни на шерифа Брэндона. Вовсе нет. Если бы вы предпочли остаться в своем кабинете и позволили бы позвать вас, когда вы нам потребуетесь, мы бы не возражали.
 Селби ответил:
 — Я останусь здесь.
 Он оглядел собравшихся: на одних лицах было написано любопытство, некоторые были полны сочувствия, другие — явно враждебны. В неодобрительных взглядах он видел результат действий Роупера и его друзей, развязавших кампанию слухов и сплетен.
 Уортингтон, человек, известный своим непомерно толстым животом и вспышками политического красноречия, содержал в городе обувной магазин, но обращал больше внимания на интриги мелких местных политиканов, чем на свое собственное дело.
 Сейчас он с важным видом обратился к Селби:
 — Глаза всей страны устремлены на нас. Столичные газеты начинают концентрировать внимание на нашей общине. Нам надлежит что-то сделать. Мы имеет два убийства. Одно из них — убийство человека, который, возможно, был бродягой, а возможно, и клерком. Плохо, что его убили. Но когда хладнокровно застрелили президента Первого национального банка Лас-Алидаса и украли ценности, это совсем уж недопустимо, нам надлежит что-то предпринять, и предпринять как можно быстрее. Ревизоры могут даже приказать закрыть банк… если только вы, официальные лица, не сможете вернуть деньги!
 Уортингтон взглянул на присяжных. В ответ последовало несколько кивков.
 — Хорошо, — согласился Селби, — начинайте и делайте что-нибудь.
 — Мы собираемся, — заявил Уортингтон, — заслушать доклад о том, что сделали вы, окружной прокурор.
 Селби коротко ответил:
 — Я вместе с шерифом провожу расследование.
 — Сообщите нам, пожалуйста, что конкретно вы раскрыли.
 Селби сказал:
 — Я сообщу вам основные моменты. По некоторым пунктам я жду подтверждения. По другим — дальнейшего развития событий.
 Уортингтон проговорил зловещим тоном:
 — Мы не хотим, чтобы вы утаивали от нас хоть что-нибудь, господин окружной прокурор. Мы считаем, что представители суда должны знать все факты.
 Селби кратко описал то, что удалось установить и как идет расследование. Когда он закончил, Уортингтон начал вызывать свидетелей, которым были посланы повестки. В основном слушание было лишь повторением доклада Селби. С той лишь разницей, что свидетели не просто рассказывали — им задавали вопросы, и те на них отвечали. По просьбе Селби свидетели один за другим занимали свидетельское место и рассказывали то, что считали нужным. Селби не мешал им, но Уортингтон нажимал на них, задавая дополнительные вопросы. Он особенно смаковал противоречивость показаний, касающихся фотографий мертвого, и делал упор на бегстве Лейси и миссис Берк.
 Гарри Перкинс, коронер, чувствуя холодную враждебность допрашивающих и не имея мужества стоять на собственных ногах, спрятался за Селби. Он сказал, что пошел к Селби за советом, стоит ли торопиться с кремированием тела. Нет… насколько ему известно, Селби не делал попытки опознать тело. Он взял отпечатки пальцев… Нет, полиция округа не делала фотографий.
 Это было сделано следователями Южной Тихоокеанской железной дороги.
 Во время допроса Перкинса Брэндон прислал записку Селби. Тот прочитал ее, скомкал и засунул в боковой карман, подумал минуту и обратился к членам жюри.
 — Шериф Брэндон сообщает, что в комнате отеля, занимаемой миссис Берк, он обнаружил важную улику.
 Желаете ли вы заслушать его?
 — Мы все желаем знать, — сказал Уортингтон.
 Селби кивнул стражу у двери.
 — Попросите шерифа Брэндона войти.
 Рука Селби еще раз потянулась к записке и смяла ее.
 Как бы ему хотелось, чтобы члены жюри ответили отрицательно на его вопрос, чтобы он мог выйти из зала и бросить взгляд на улику, а затем держать ее у себя, пока все не разойдутся.
 Брэндон вышел вперед, сочувственно взглянул на Селби, поднял правую руку, дал клятву, занял место для свидетелей и в ответ на вопрос Селби сообщил, как, узнав, что Джеймс Лейси и миссис Берк покинули отель, оставив в нем свой багаж, он пошел в их комнаты и произвел тщательный обыск. Его специалист по Дактилоскопии выявил ряд отпечатков, которые, несомненно, принадлежат Лейси. Они не совпадают с отпечатками, найденными на зеркале заднего вида машины Лейси, но совпадают с теми, что найдены в доме убитого банкира и в задней части «кадиллака». При обыске чемодана миссис Берк Брэндон заметил одно место, где подкладка, очевидно, была разрезана, а затем зашита. Распоров подкладку, он нашел лист бумаги. Оказалось, это была записка, подписанная Джоном Берком и датированная прошлым вторником.
 Брэндон передал записку, а Джек Уортингтон прочитал ее заседателям:
 «Дорогая Тельма! У меня не хватает сил. Я решил покончить со всем. Прежде чем наступит полночь, я умру от своей собственной руки. Постараюсь, чтобы это выглядело как несчастный случай. Так будет лучше для всех. Ты сможешь получить пять тысяч по страховке и еще десять тысяч, если сумеешь доказать, что произошел несчастный случай. Кредиторы не смогут коснуться этих денег.
 Они принадлежат тебе. Этого хватит для вас с ребенком, чтобы начать новую жизнь. Я давно уже знаю, что твое сердце принадлежит твоей первой любви. Возвращайся к нему. Не делай глупостей и не жди год. Уезжай из города так, чтобы не было сплетен, уходи к человеку, которого ты любишь. Постарайся, чтобы маленькая Эдер не думала плохо об отце. Никогда не позволяй ей принять фамилию Лейси или думать, что он ее отец. Это все, о чем я прошу, но я прошу об этом! Прости, дорогая, но я стараюсь загладить свою вину перед тобой».
 И подпись: «Джон Берк».
 Наступило продолжительное молчание.
 Внезапно председатель жюри спросил шерифа Брэндона:
 — Почему она спрятала письмо? Почему не отдала его властям, как только нашла?
 Брэндон пожал плечами:
 — Я смог найти письмо, но читать чужие мысли не могу…
 Уортингтон сказал:
 — Это письмо наверняка подделка. Они собирались устроить все так, чтобы смерть казалась несчастным случаем. Они задумали убить Берка и переодеть его в лохмотья. Лейси приехал из Туксона в одежде бродяги, в которую нужно было переодеть Джона Берка. Затем он поехал в Финикс и обманул полицейские власти этого города, распорядившись телом так, что опознание стало невозможным.
 — Вы забываете, — горячо возразил Брэндон, — что мы взяли его отпечатки пальцев. Это лучший способ опознать любого человека.
 — Но у вас нет достоверных отпечатков Джона Берка.
 — Мы нашли несколько отпечатков в его доме, которые, мы считаем, принадлежат Джону Берку.
 Уортингтон пошел в открытую:
 — Было несколько отпечатков, которые наверняка были сделаны умышленно. Вас легко провели. Вы действовали как группа дилетантов. Вы легко вошли в расставленную ловушку и сожгли единственную реальную улику. Вы не можете доказать, что убитый был Джоном Берком. Вы не можете доказать, что он не был Берком.
 Самый блестящий юридический ум в округе объяснил мне, что вы не можете никого судить за убийство Берка, пока не докажете, что Берк мертв. Вы получили мат, не успев начать партию. Вот в каком положении вы оказались.
 Шериф Брэндон сказал:
 — Я думаю, нам лучше судить об этом, мистер Уортингтон.
 Тот рассвирепел:
 — А я думаю, вы забыли, мистер шериф, что обращаетесь к председателю Большого жюри.
 Лицо Брэндона потемнело.
 — Я обращаюсь к мелкому уличному политику, к сплетнику, недалекому человеку, прирученному оппозицией еще до нашего избрания, а затем при каждом удобном случае ставящему подножки новой администрации, потому что он хочет вернуть к власти людей, которые не могут противостоять закулисному политическому влиянию.
 Уортингтон вскочил и закричал:
 — Шериф, вы не знаете, с кем говорите! Вы…
 Шериф Брэндон спокойно поднялся, отодвинул кресло для свидетелей, подошел к Уортингтону и остановился, глядя сверху вниз на жирного краснолицего лидера Большого жюри.
 — Не думайте, что я не знаю, с кем говорю. Я говорю с марионеткой Сэма Роупера, со шпионом тех кругов, что стараются затруднить работу новой некоррумпированной администрации всеми средствами, имеющимися в их распоряжении. Вы созвали это Большое жюри, чтобы поставить нас на место. Сэм Роупер завидует репутации Селби, стопроцентной раскрываемости убийств. Он пытается получить наши скальпы, заставив Большое жюри свалить на нас что-нибудь такое, с чем мы не смогли бы справиться. Ладно, действуйте, делайте все, что вам угодно, но не думайте, что мы не знаем, кто вы есть и что вы делаете.
 Он повернулся и зашагал к двери. Там он еще раз повернулся на каблуках, сверкнул глазами на Уортингтона и повторил:
 — Не думайте, что я не знаю, с кем говорю. Я знаю вас как свои пять пальцев. — И, открыв рывком дверь, он вышел и громко захлопнул ее за собой.
 Уортингтон дважды судорожно глотнул и встряхнулся, как петух, побежденный в драке и пытающийся привести в порядок свои перья. Он поглядел на лица своих коллег, заседателей Большого жюри, затем вдруг выпучил глаза на Дуга Селби:
 — Мы пытаемся работать сообща с администрацией округа. Мы выполняем свой долг, но, похоже, что вы, парни, недостаточно выросли, чтобы вести дело, которое получило широкую неблагоприятную огласку в нашем обществе. Мы стараемся помочь вам там, где вы потерпели неудачу из-за вашей неопытности. Вот для чего мы здесь находимся.
 Селби молчал.
 — Ну, — бушевал Уортингтон, ободренный молчанием Селби, — давайте начинайте и скажите что-нибудь наконец!
 Селби заговорил:
 — Я всегда помню, что имею дело не с частным лицом. Я прокурор этого округа и говорю с председателем Большого жюри. Поэтому мне непозволительно высказывать ничего лишнего, а если бы я и захотел что-то сказать, уверен, мне было бы нечего добавить к словам шерифа. Он, кажется, исчерпал данную тему.
 Кто-то засмеялся.
 Уортингтон покраснел и сказал:
 — Хорошо, я вам кое-что напомню, господин окружной прокурор. Вы имели двух очень важных свидетелей и позволили им ускользнуть, двух человек, которые могли бы предстать перед Большим жюри и получить возможность отчиститься от подозрений. Они бы или совсем запутались в своих показаниях и у нас было бы над чем работать, или же предпочли бы молчать, боясь, что их показания могут стать основой для их обвинения. А это как раз то, что необходимо для доказательства их вины. Но только потому, что ваша подруга — адвокат этой пары, и…
 Тут Селби подошел ближе и взглянул Уортингтону в лицо:
 — Как председатель Большого жюри вы выходите за рамки своих полномочий, а как частное лицо говорите слишком, черт возьми, громко и слишком, черт возьми, много!
 Уортингтон сжался в кресле под холодным взглядом Селби.
 Если шериф заставил его побагроветь от бессильной ярости, то сдержанный гнев Селби, его холодное презрение поставили Уортингтона в такое скверное положение, что он попытался укрыться под маской официального лица:
 — Я полагаю, это все, что нам от вас нужно, мистер Селби. Большое жюри намерено обсудить это дело. Лично я за то, чтобы привлечь к суду Джеймса Лейси и Тельму Берк за убийство Джона Берка. Затем я предложил бы вам с большим старанием, чем до сих пор, заняться расследованием смерти Оливера Бинелла.
 Селби спокойно ответил:
 — Если вы собираетесь привлечь кого-либо к суду за убийство Джона Берка, вы бы лучше сначала выяснили, во-первых, мертв ли Берк; во-вторых, кто убил его, и, в-третьих, почему. Таковы вопросы, на которые придется отвечать перед судом присяжных. Если же вашей целью является поставить в нелепое положение шерифа и окружного прокурора, преждевременно передав это дело в суд, то давайте действуйте.
 — Боже ты мой! — воскликнул Уортингтон. — Что же вам надо? Вы получили решительно все доказательства! Вам нужен свидетель, который видел бы, как Берка пристукнули и сбросили в овраг?
 Селби продолжал, не повышая голоса:
 — Чтобы осудить кого-либо за убийство, мы должны найти мотив и доказать предумышленность убийства. Причем доказать убедительно. Никакие сомнения в этом деле недопустимы. Мы должны доказать состав преступления, прежде чем предъявлять какие-либо доказательства, связывающие ответчика с преступлением.
 Уортингтон сказал:
 — Мы хотим, чтобы это дело было успешно решено.
 Мы хотим вам помочь. Мы считаем, что вы нуждаетесь в помощи. И вот мое предложение. Я за то, чтобы назначить Сэма Роупера специальным общественным обвинителем для оказания помощи Дугу Селби. У Роупера большой опыт в расследовании таких дел, а у его преемника — нет. Роупер — профессионал, тогда как Селби пока лишь любитель.
 Несколько человек кивнули.
 Селби усмехнулся:
 — Ну вот, теперь тайное стало явным. Хорошо, тогда слушайте: должность окружного прокурора — выборная. Пока я занимаю пост окружного прокурора, я буду исполнять свои служебные обязанности так, как считаю нужным. Я не желаю, чтобы какой-либо дискредитировавший себя на этом посту служащий совал нос в мои дела. Вы облечены некоторой властью, но только некоторой. Если вы хотите привлечь кого-либо к суду за убийство, привлекайте. Но если вы это сделаете, за последствия будете отвечать сами. — Селби отвернулся от Уортингтона и обратился к членам суда: — Мы ведем оба эти следствия. Есть масса проблем, которые мы еще не смогли решить. Не думаю, что и вы сможете сейчас найти решение. Лучше выждать, чем пойти по ложному следу. Я вполне понимаю, Уортингтон не занял бы такую позицию, если бы не провел неофициальную агитацию среди членов суда и не узнал бы их настроение. Я также осознаю, что и Роупер серьезно поработал. Значительно легче стоять в стороне и критиковать, чем заниматься делом. Если в какой-то момент я пойму, что не могу выполнять свои обязанности на этом посту, я подам в отставку. Когда мне понадобится помощь, я попрошу ее у того, кто действительно захочет мне помочь, а не у того, кто использует эту просьбу, чтобы воткнуть мне в спину нож, в политическом смысле, разумеется.
 Два-три члена суда кивнули.
 Один из них сказал Уортингтону:
 — Вы должны согласиться, что он прав, господин председатель. У Роупера большой опыт, но, если его допустить к расследованию, вряд ли он будет помогать Селби.
 Уортингтон ухмыльнулся.
 — Поскольку Селби обещал подать в отставку, если не сможет раскрыть дело, оставим Роупера вне игры.
 — Селби имел в виду совсем не то, — запротестовал один из членов жюри.
 — Но похоже на это, — настаивал Уортингтон.
 — Нет, не похоже, — сказал другой присяжный.
 Селби зашагал к выходу, бросив:
 — Не спорьте с ним. Он так жаждет снова видеть Роупера на моем месте, что вывернется наизнанку, лишь бы избавиться от меня. Если вы, члены жюри, хотите помочь раскрыть эти убийства, не вмешивайтесь и не вставляйте палки в колеса.
 Толкнув дверь, он вышел из зала суда. Брэндон ждал его в коридоре, все еще бледный от гнева.
 — Уортингтон — грязный, двуличный обманщик, — сказал он. — Он и Сэм Роупер распространяют массу сплетен. Они просто загипнотизировали жюри, некоторые из них хорошие люди, но верят, что помогут нам, стоит только им вмешаться в дело. Ходит слух, что ты неравнодушен к Инес Стэплтон, что она вводит тебя в заблуждение и ты не трогаешь ее клиентов просто потому, что они ее клиенты… Не стоило бы так раздражаться, это не на пользу делу, но я чертовски рад, что сказал Джеку Уортингтону, этой затаившейся в траве змее, все, что о нем думаю.
 Селби взял шерифа за плечо.
 — Все в порядке, Рекс. Если мы хотим задать им жару, то и сами должны уметь выдержать его.
 Брэндон покачал головой.
 — Я не могу так спокойно относиться к их выпадам, Дуг. Я чуть не ударил эту толстую жабу. До чего же хотелось врезать кулаком по его лживому рту!
 — Забудь о нем, — сказал Селби. — Мы заняты куда более важными вещами. Легко бороться, если только твои удары попадают в цель. Но настоящий борец тот, кто может устоять, когда на него самого сыплется град ударов и каждый попадает на больное место.
 Оставив Брэндона, Селби пошел дальше по коридору, мимо любопытных недружелюбных глаз, спеша уединиться в своем кабинете.
 От Сильвии Мартин не было никаких известий.
 Незадолго до пяти часов на улицах появился очередной номер «Блейд». Аморетт Стэндиш принесла ему экземпляр и, не говоря ни слова, положила на стол.
 «Блейд» воспользовалась возможностью и «обратилась к городу». Вдоль первой полосы бежал крупный заголовок:
 «СЕЛБИ ОБЕЩАЕТ УЙТИ В ОТСТАВКУ!»
 Ниже, очень мелкими буквами:
 «Если не разрешит загадку преступлений».
 Затем следовало мрачное описание заседания Большого жюри. Должным образом подчеркивался тот факт, что в ночь убийства Бинелла окружной прокурор выехал из штата «в поисках улик», согласно слухам, в сопровождении молодой женщины. Подчеркивалась дружба окружного прокурора с Инес Стэплтон, а также и то, что она, являясь адвокатом подозреваемых, совершенно одурачила «молодого, неопытного окружного прокурора», остроумно предложив своим клиентам добровольно приехать в Мэдисон-Сити. Усыпив тем самым бдительность администрации, заставив окружные власти поверить в их готовность явиться на заседание Большого жюри, двое подозреваемых легко скрылись от правосудия.
 Далее газета утверждала, что, «отметив неспособность шерифа и окружного прокурора достичь какого-либо заметного успеха в расследовании двух последних убийств, Большое жюри, вникнув в дело, предложило им помощь, но шериф и прокурор с негодованием отвергли предложение, предпочитая, скорее, позволить убийце или убийцам бежать, чем разделить с кем-то свои заслуги, если бы они вдруг наткнулись на какое-нибудь решение, — ситуация, впрочем, весьма маловероятная, судя по тому, как они позволили запутать себя на первых стадиях расследования».
 В статье под другим заголовком описывалось, как шериф Брэндон вышел из себя, продемонстрировав неуважение к авторитету Большого жюри, а в редакционном замечании говорилось, что жители округа склонны пока проявлять терпимость по отношению к теперешней администрации, допуская, что им недостает многолетнего опыта их предшественников и что молодость Селби делает его уязвимым, не защищенным не только от методов проницательных и опытных юристов-криминалистов, но даже тех, кто лишь недавно стал заниматься адвокатской практикой. Однако люди не будут мириться с надменным высокомерием неумелых работников, которые стремятся скрыть свою неопытность и слабость, проявляя диктаторскую власть или игнорируя организации, созданные в соответствии с тем самым законом, на верность которому присягали эти работники.
 «В пять тридцать, — говорилось в статье, — Большое жюри вынесло решение, признав Джеймса Лейси виновным в убийстве Джона Берка». Далее следовало добавление: «Чтобы не мешать окружному прокурору использовать в целях расследования свидетельство миссис Берк, Большое жюри объявляет перерыв в заседании и, по крайней мере временно, воздерживается от обвинения миссис Берк».
 Селби воспринял новость спокойно, без комментариев. Репортер «Блейд», стараясь спровоцировать его на какое-либо заявление, которое можно было бы использовать как основу для редакционной статьи, сумел выудить у него только неопределенное:
 — Шериф Брэндон и я продолжаем расследование.
 Я буду по мере сил выполнять обязанности на своем посту, а шериф Брэндон — на своем. Это мой долг — работать над обвинительным актом, представленным Большим жюри.
 В шесть тридцать Селби пошел обедать. От Сильвии по-прежнему ничего не было слышно.




 Глава 14


 Сидя в одном из кафе Мэдисон-Сити, Селби задумчиво поглощал жареное мясо по-французски и консервированный горошек, составляющие его обед. Сейчас он особенно остро ощущал то умственное и физическое утомление, которое весь день одолевало его. Казалось, разом рухнули все иллюзии, и появилось ощущение такого одиночества, словно провалилась земля под ногами и он остался висеть в воздухе.
 Внезапно Селби резко отодвинул наполовину пустую тарелку. Уж не жалеет ли он себя?
 Мысли его обратились к Инес. Да, Инес Стэплтон пошла против него, но сделала это не исподтишка — она честно предупредила его. Она борется, чтобы заставить его уважать ее, заставить замечать ее, и нет никакого вероломства в такой борьбе. Он вспомнил хитрые подсечки, которыми она била по теннисному мячу, ее манеру выманивать его с занятой позиции только лишь затем, чтобы с внезапной яростью загнать мяч в дальний угол.
 Сильвия Мартин не объявлялась. Она, конечно, разочарована. Многие из сочувствующих ему были также разочарованы, ибо сейчас он представлял собой жалкую фигуру.
 Ну и что из того?
 Селби не стал дожидаться десерта. Он подозвал официантку, расплатился, пошел к телефону и вызвал шерифа.
 — Привет, Рекс. Надеюсь, тебя не сморил послеобеденный сон и ты по-прежнему пребываешь в мире убийств, больших жюри и газет!
 — Только не меня, — сказал шериф. — Я могу не спать целую неделю. Хорошо бы загнать редактора «Блейд» в темный угол, запихнуть ему в горло эту газету и по кусочкам заставить съесть все до словечка.
 Селби не стал растрачивать энергию и сердиться на газету.
 — Есть сообщения о Лейси и миссис Берк?
 — Нет еще.
 Селби предложил:
 — А что, если сосредоточить внимание на Нью-Мексико? Именно это место упомянул Куин, когда вылетал из Туксона.
 Шериф Брэндон возразил:
 — Ерунда, Дуг. Они убегают. Самое последнее место, где их следует искать, это то, которое они указали!
 — Верно, — согласился Селби. — Если бы они действительно были там, это означало бы, что они не убегают. Любой человек так бы и подумал.
 — Ни одного шанса на миллион, — согласился Брэндон.
 — Да, ты прав, — заметил Селби. — Была у меня такая идея. Но когда все выразишь словами, звучит довольно глупо.
 Последовала тишина, затем Брэндон сказал:
 — Я понял тебя, Дуг. Я немного взвинчен сегодня вечером. Посмотрю, что можно сделать.
 — Хорошо, а ты добыл фотографии Джима Лейси?
 — Нет еще. Я запросил телеграммой, но они еще не поступили.
 Селби нарочито беспечным тоном сказал:
 — Ладно, пусть это тебя не беспокоит, Рекс. Я собираюсь немного поспать. В конце концов, чему быть, того не миновать. Постановление об обвинении Лейси в убийстве вынесено, и нам предстоит его доказать — если сможем.
 — А если не сможем, нас с насмешками выставят из округа, — проворчал Брэндон.
 — Лучше немного поспи, Рекс. Я, например, уже иду. Спокойной ночи.
 — Покойной ночи, сынок, — ответил шериф, и в его голосе послышалась непривычная мягкость.
 Селби вошел в отель «Мэдисон» и посмотрел расписание самолетов, следующих на восток. Самолет вылетает из Лос-Анджелеса в десять тридцать по тихоокеанскому поясному времени и прибывает в Финикс, штат Аризона, в час пятьдесят утра по горному времени. Он заметил, что один самолет вылетает из Туксона в десять двенадцать вечера и прибывает в Финикс в одиннадцать пять вечера.
 Селби пошел в контору и заказал разговор с Баком Рейли в Туксоне. Когда его соединили с помощником шерифа, он сказал:
 — Что нового, Рейли? Говорит Дуг Селби из Мэдисон-Сити.
 — Ничего, мистер Селби, — ответил Рейли с некоторым огорчением. — Все переживаю, что отговорил вас вчера вечером, а нужно было сделать так, как вы хотели, но… ну, вы знаете, как это бывает…
 — Все в порядке, — успокоил его Селби. — А как насчет Лейси? Раздобыли его фотографии?
 — Да, целую пачку — моментальные снимки, снимки на пикниках и там, на ранчо, портрет Лейси, стоящего возле укротителя лошадей на одном из недавних родео, и…
 — В десять двенадцать вечера из Туксона вылетает самолет в Финикс. Положите фотографии в конверт, адресуйте их Дугу Селби в аэропорт в Финиксе. Скажите пилоту, чтобы оставил их для меня у диспетчера.
 Объясните всем по линии, что это важно. Сделаете?
 — Конечно, сделаю, — пообещал Рейли. — А что у вас там, есть что-нибудь интересное?
 — Нет, они поставили нас в скверное положение и скрылись.
 Рейли сочувственно заохал.
 Селби сказал:
 — Вы продолжаете следить за домом?
 — Да.
 — Есть шанс, что они захотят забрать кое-какие вещи, — сказал Селби. — Поставьте вашего человека так, чтобы его не было видно. Пусть уберет с глаз и свою машину.
 — Понимаю, — произнес Рейли. — Мы сделаем все, что можем, мистер Селби. Можете рассчитывать на нас.
 Из-за той ошибки мы отброшены теперь в к самому началу.
 — Ладно, все уладится, — успокоил его Селби. — Передайте то, о чем я вас просил, на ночной рейс. И пусть пилот оставит пакет на мое имя в аэропорту в Финиксе.
 — Обязательно за всем прослежу, — пообещал Рейли.
 Он позвонил Гарри Перкинсу, коронеру. Тот начал было извиняться.
 Забудь об этом, — прервал его Селби, — это моя вина. Нам приходится проделывать такие вещи не меньше дюжины раз в год. Если бы мы держали в морге труп каждого бродяги, нас критиковали бы еще больше.
 Просто на этот раз нам попался не настоящий бродяга.
 Достань эту скатку одеял, хочу взглянуть на нее. Я сейчас подъеду.
 Селби вывел машину и поехал в офис коронера. Там он осмотрел постельные принадлежности погибшего бродяги — узел старых одеял. Одно из них, из чистой шерсти, длинное и узкое, заинтересовало Селби. В середине одеяла была прожжена дыра.
 — Пожалуй, я отрежу кусочек, — сказал прокурор. — У него странная форма.
 — Ага. — Перкинс с отсутствующим видом смотрел, как Селби вырезает образец и кладет его в портфель. И вдруг он неожиданно протянул Селби руку: — Обычно я стараюсь занимать нейтральную позицию. Я пережил три смены администрации в этом округе. Но после вчерашнего считай меня своим коронером. То, как ты себя вел, заставило меня почувствовать себя подлецом.
 Селби пожал протянутую руку.
 — Благодарю, — сказал он и вышел, чувствуя, как рассеивается мрачное настроение.
 По дороге в Лос-Анджелес Селби управлял машиной автоматически. Его мозг, совершенно поглощенный делами, лишь на короткие, редкие мгновения переключался на дорогу. И в такие мгновения он старался припомнить, через какие пригородные городки уже проехал, но ему ничего не приходило в голову, пока он не замечал привычных дорожных знаков. Затем, убедившись, где он находится, Селби снова погружался в мысли о своем деле. И снова машина шла как бы по собственному желанию — он полностью осознавал, что делает, но забывал при этом о времени и расстоянии.
 Селби прибыл в аэропорт Лос-Анджелеса, имея в распоряжении еще минут пятнадцать. Он купил билет и пошел в ресторан, выпил чашку шоколада с каким-то сухим бутербродом и сел в самолет. Самолет пробежал по взлетной полосе, взмыл в воздух и сделал круг над огнями Глендейла. И все это время Селби сидел с открытыми глазами, но затем ровный гул моторов погрузил его чувства в дремотное спокойствие. Он проснулся оттого, что стюардесса закрепляла на нем ремень — они уже подлетали к Финиксу.
 Была холодная, ясная звездная ночь. Цивилизация и ирригация отодвинули пустыню далеко от Финикса, но по ночам, когда люди спали, она вступала в свои права. Спокойная тишина, сухой холод, высасывающий из тела влагу вместе с теплом, ровное, застывшее сияние звезд — все это было наследие пустыни. Такси, движущееся по темным улицам, казалось здесь совершенно неуместным.
 — Куда? — спросил водитель.
 — В лучший отель, — ответил Селби, откидываясь на спинку сиденья и пребывая в приятном состоянии умственной расслабленности, пока машина не подъехала к большому строению в индейском стиле, с террасами, лестницами и плоскими крышами. Селби вошел в вестибюль, где в большом камине трещал огонь. Вежливый портье у стойки, за спиной которого были развешены экзотические предметы индейского быта и прекрасные ковры ручной работы, попросил его расписаться и слегка поднял брови.
 — Никакого багажа?
 — Никакого, — ответил Селби.
 Заплатив за комнату, он дал на чай лифтеру, закрыл дверь номера и достал из кармана конверт, который взял в аэропорту. Мгновение он колебался, открыть ли его сейчас или подождать до утра, потом решил отложить до утра, бросил конверт в ящик письменного стола, разделся, небрежно швырнул одежду на стул, забрался в постель и почти мгновенно погрузился в глубокий мирный сон.
 Когда Селби проснулся, комнату наполняла предутренняя свежесть пустыни. Он закрыл окно, включил отопление, искупался, оделся и распечатал конверт.
 Фотографии замечательно передавали сходство.
 В характере Селби было нечто от одинокого волка, и ощущение, что он ведет войну самостоятельно, щекотало ему нервы и придавало уверенности. Он не пытался анализировать, отчего это происходит — возможно оттого, что в трудный, критический момент рядом с ним не оказалось Сильвии. Рекс Брэндон был бесценным другом и великолепным союзником, но когда доходило до решающего момента, Селби предпочитал охотиться в одиночку. Решение этого дела лежало где-то в Аризоне, и Селби решил удалиться от всех текущих дел, пока не решит эту загадку. Только бы его оставили в покое, только бы не вмешивались. Он подумал было обратиться в местную полицию, но потом отверг эту мысль, не осознавая даже, почему она показалась ему столь неприятной.
 Селби позавтракал, купил безопасную бритву, крем для бриться, зубную щетку, пасту, новое белье, носки и галстук. Выбросил свое грязное белье и запихнул только что купленные туалетные принадлежности в портфель, вместе с отрезанным куском одеяла.
 Когда он вышел из отеля, все его вещи лежали в портфеле — никакой необходимости возвращаться обратно. Он путешествовал налегке и был готов ехать далеко и быстро.
 Селби пошел к фотографу и показал ему портрет Джеймса Лейси.
 — Можете ли вы переснять фотографию этого человека так, чтобы он оказался в сомбреро, кожаном жилете и с серыми моржовыми усами? И чтобы это не походило на подделку?
 Какое-то время фотограф смотрел на него подозрительно, а затем кивнул:
 — Да, я мог бы сделать это.
 — Как скоро?
 — Фотография будет у вас к завтрашнему дню.
 — Мне она нужна через час, — сказал Селби.
 Фотограф покачал отрицательно головой, но как-то не слишком решительно.
 Селби достал из кармана двадцатидолларовую купюру и обернул ее вокруг пальца.
 — Я вернусь через час, — сказал он, — и заберу фотографию. Если к этому времени она будет готова, я оставляю вам двадцать долларов.
 Фотограф вздохнул и потянулся за фотографией.
 — Та еще работенка! — сказал он.
 — Не сомневаюсь, — заметил Селби и вышел.
 Более сорока минут он потратил на обход магазинов, расспрашивая об одеяле бродяги, которое, судя по форме, решил Селби, должно было подстилаться под седло.
 Заведующий одним из магазинов, где продавались сбруи и седла, — Селби зашел туда после сорока минут бесполезных поисков — посоветовал:
 — Вам бы лучше справиться в шорном магазине «Холл и Гарден» на Первой улице. У них было что-то вроде мастерской по изготовлению одеял вручную, они устроили ее в одной из индейских школ. Видимо, одеяла оказались не так выгодны, как им хотелось, и их перестали выпускать. Они поставляли в мастерскую особую пряжу и пытались производить пористые, хорошо абсорбирующие одеяла.
 — Ну и за чем же дело стало? — спросил Селби.
 — Они обходились слишком дорого, — объяснил заведующий. — В наши дни люди не хотят платить такие Деньги.
 Селби поблагодарил его и пошел по указанному адресу.
 Витрина магазина была украшена сомбреро, изготовленными вручную седлами, посеребренными шпорами, кожаными штанами, рукавицами, куртками и жилетами. Продавец направил его к мистеру Холлу, тощему, похожему на ястреба человеку, от которого исходила энергия, свойственная нередко худым и мускулистым людям среднего возраста.
 Селби показал ему кусочек одеяла.
 — А в чем дело? — спросил Холл, внимательно изучая Селби.
 Тот протянул одну из своих официальных карточек:
 — Я окружной прокурор из Мэдисон-Сити. Мне необходимо опознать мертвеца. Я думаю, мне могла бы помочь идентификация этого седельного одеяла.
 — Не думаю, что его можно идентифицировать.
 — Почему?
 — Я не могу точно сказать, кому оно принадлежало.
 — Что вы имеете в виду?
 — Их было сделано сто штук, — пояснил Холл.
 Нервы Селби затрепетали.
 — Вы хотите сказать, что именно вы продали это одеяло?
 — Да. У нас было сто таких одеял, изготовленных по нашим спецификациям из особой пряжи. Ткали их в одной из индейских школ.
 — И все одеяла были одинаковыми? Я вижу тут есть цветная полоса, которая…
 — Все одеяла совершенно одинаковые, — перебил его Холл. — Пряжу красили в соответствии с нашими стандартами. Совершенно одинаково.
 — Вы продали все одеяла?
 — Нет. Думаю, у нас осталось несколько в запасе.
 Они довольно дорогие и не так быстро продаются.
 — Как давно это было? — спросил Сели.
 — Больше года назад, — ответил Холл.
 — А когда именно?
 — Я могу уточнить, но, грубо говоря, можете считать, что это было год назад.
 Селби последовал за хозяином в заднюю часть магазина. Холл взял с полки одеяло и развернул, чтобы прокурор мог хорошенько его рассмотреть.
 — Ничего подобного теперь не найдешь, — сказал он. — Его легко сложить вдвое, оно пористое, хорошо пропускает воздух между седлом и спиной лошади, поглощает лошадиный пот… и стоит черт знает сколько денег. Но оно того заслуживает.
 Селби сказал:
 — Я куплю у вас одеяло. Заверните и отложите его в надежное место, сделайте какую-нибудь пометку на пакете, чтобы вы могли вспомнить его.
 Он заплатил за одеяло, пошел к выходу, потом повернулся и спросил:
 — Нет ли у вас случайно филиала в Туксоне?
 — Есть, — ответил Холл.
 Волнение снова охватило Селби.
 — Сколько одеял ушло в Туксон?
 — Не помню, не то пять, не то шесть. Заведующий филиалом в Туксоне не был о них такого высокого мнения, как мы, и… он был прав, а мы ошибались, — сказал Холл.
 Селби поблагодарил его и вышел. Пять минут спустя фотограф вручил ему его фотографию и копию, на которой Джеймс Лейси был изображен с пышными усами цвета стали и в сером сомбреро. Кроме легкой нечеткости, ничто не говорило о необычности фотографии, не указывало на подделку.
 Селби выдал ему двадцать долларов.
 Фотограф вздохнул:
 — Самые тяжелые двадцать баксов, которые я когда-либо зарабатывал. Я никак не мог найти фотографии в сомбреро, чтобы можно было бы поменять лица. Пришлось сфотографировать сомбреро, прилепить на голову вашего парня, снова сфотографировать ее, высушить негатив, отретушировать его, увеличить, подрисовать, а затем сделать снимок кабинетного размера. Друг, я здорово поработал!
 — Я тоже, — рассеянно сказал Селби и, спохватившись, добавил: — Это не значит, что я не благодарен вам. Большое спасибо.
 Он взял фотографию и отправился в отель «Пайонир-Румз». Всю дорогу его подсознательно сверлила мысль, что следует позвонить Рексу Брэндону и дать знать, где он находится, но Селби было приятно чувствовать себя как бы за чертой волшебного круга. Всякие разговоры о том, чем он сейчас занимается, нарушили бы эти чары.
 Он будет действовать самостоятельно, а Брэндону позвонит позднее, когда сможет сказать, что тайна уже раскрыта и доказательства у него в руках.
 Управляющая отелем «Пайонир-Румз» была крупной женщиной с тяжелым, скептическим взглядом, она смотрела на Селби настороженно, без всякого радушия. Селби объяснил, кто он такой, и спросил ее о человеке, который снимал комнату как Гораций Перн из маклерской компании «Интермаунтен».
 Она сказала с досадой:
 — Боже, я устала от этого человека! Полиция без конца спрашивает и спрашивает о нем. А я, хоть убей, ничего не могу вспомнить, за исключением того, что ему около пятидесяти или, может быть, чуть меньше, он носил кожаный жилет, сомбреро, у него были висячие седые усы. Их-то я помню лучше всего.
 — А не было ли чего-то особенного в его глазах? — спросил Селби.
 — Да, — ответила она. — Было в них что-то странное… манера держать их широко открытыми. Эти глаза напоминали мне что-то, но, хоть убей, не могу вспомнить, что именно.
 — Вы хотите сказать, что видели их прежде?
 — Нет, не думаю, и все же у меня такое ощущение, как если бы я их уже видела. В них есть что-то комичное, что ли. В общем, странные глаза…
 — Вы имеете в виду цвет?
 — Нет, форму. Что-то в разрезе глаз.
 — Может, в нем есть восточная кровь? — спросил Селби наугад, чувствуя, как его все больше охватывает чувство разочарования.
 — Нет, не то, но я просто не знаю, в чем тут дело.
 — Был он высок, грузен?
 — Нет, думаю, он был среднего роста. Ну, может быть, немного выше. Вы знаете, как это бывает. У нас сорок комнат, и большая часть их сдается каждую ночь. Одни приходят, другие уходят. Я смотрю на них лишь для того, чтобы определить, могут ли они напиться, или нашуметь, или вообще сделать что-то такое, что придется вызывать полицию. Я особенно осторожно отношусь к молодым женщинам, которые путешествуют парами. На прочих не очень обращаю внимание.
 — Вы узнали бы этого человека, если бы снова увидели его?
 — Думаю, что узнала бы.
 — А может быть, вы все-таки вспомните, что необычного было в его глазах? Что показалось вам знакомым?
 — Нет, не могу. Словно я где-то что-то видела, ну, вы знаете, как будто видела его брата или сестру, и… Я вот что сделаю, мистер Селби, — подумаю над этим еще раз и постараюсь вспомнить. Возможно, тут семейное сходство, и, может, он просто напоминает мне кого-то, кого я хорошо знаю.
 — Благодарю, — сказал Селби, — а как насчет фотографий? Вы узнали бы его по фотографии?
 — Думаю, что да.
 Селби открыл портфель и вынул снимок, сделанный фотографом.
 — Это тот человек? — спросил он.
 Она внимательно посмотрела на снимок.
 — Нет. Это не он.
 — Вы хотите сказать, что не узнаете в нем человека, который жил здесь, или что это абсолютно не тот человек?
 Она проговорила медленно:
 — Я не скажу, что это абсолютно не тот человек, он чем-то похож на него и все-таки не похож. Это… о, подождите минутку.
 Она опустила снимок, быстро заморгала глазами и сказала:
 — Я знаю теперь, на что похожи его глаза.
 — На что? — спросил Селби, снова почувствовав волнение.
 — Я знала когда-то женщину, которой сделали операцию на лице. Какое-то время лицевые мускулы должны были находиться в покое, чтобы не растянуть кожу. Поэтому ей наложили несколько полосок пластыря от глаз ко лбу — вы знаете, не от самых глаз, а от висков. Это сильно оттягивало кожу назад, и у нее был напряженный остановившийся взгляд. Вот что напомнил мне тот человек.
 Селби еще больше заволновался.
 — То есть вы полагаете, что на его лоб был наложен пластырь, чтобы изменить выражение глаз и лица?
 — Ну, я бы не стала заходить так далеко, просто его глаза напомнили мне об этой женщине. Я знала, что-то в них есть. Просто не могла определить — что.
 Селби попросил:
 — Посмотрите снова на эту фотографию. Представьте, что кожа от висков подтянута вверх полосками пластыря и оттого разрез глаз кажется странным, необычным. Можно тогда было бы сказать, что это тот же человек?
 — Пожалуй, — с запинкой произнесла она. — Я думаю, что такое возможно, но это просто предположение, а не утверждение. Сомбреро, жилет и усы делают облик знакомым — даже если глаза были другими.
 — Понимаю, — сказал Селби, — и хочу, чтобы вы обдумали все в целом. Я полагаю, что человек, который жил здесь, был переодет, усы у него фальшивые, а разрез глаз он изменил полосками пластыря, спрятанными под шляпой. Я собираюсь показать вам настоящую фотографию человека, жившего здесь, как я думаю, с загримированным лицом. Но пока я хочу, чтобы вы все это выбросили из головы. Ладно?! Не пытайтесь представить, как бы выглядел этот человек, если бы у него были другие глаза. Вы понимаете?
 — Я так и сделаю, мистер Селби, и буду здесь, когда бы вы ни захотели меня видеть.
 Селби оставил ее, отправился на телефонную станцию и вызвал Брэндона.
 — Ты в Финиксе, Дуг? — В голосе Брэндона звучало изумление.
 — Да, — подтвердил Селби. — Пытаюсь отработать эту версию с Аризоной.
 — Полиция все уже там проверила, — сказал Брэндон. — Показания владелицы «Пайонир-Румз» ничего не дали. Полиция в Финиксе сделала все, что могла, но ничего не узнала.
 — А у вас есть что-нибудь новое? — спросил Селби.
 — Мы задержали Лейси, — сообщил шериф. — Дуг, у тебя просто нюх. Перед тем как лечь спать, я позвонил властям в Нью-Мексико. Они перекрыли все посадочные площадки и в каком-то отеле в Альбукерке зацапали Лейси, миссис Берк с ребенком и пилота.
 — Где они сейчас?
 — Здесь, в тюрьме, — ответил Брэндон. — Утверждают, что собирались вернуться, как только вам потребуются, что они вовсе не убегали — ну и все такое прочее. Так что власти Нью-Мексико решили экстрадировать их и вернули самолетом обратно. В отеле в Альбукерке они были зарегистрированы под вымышленными именами.
 — Ну а что поделывает Инес Стэплтон? — поинтересовался Селби.
 — Шумит изо всех сил, — ответил Брэндон. — Утверждает, что содержание матери под арестом грубо нарушает права ребенка, и, вероятно, потребует применения habeas corpus [2] . Я бы хотел, чтобы ты был здесь, Дуг, — добавил он, поколебавшись. — Похоже, готовится какой-то юридический фейерверк, и твое отсутствие будет не очень хорошо выглядеть.
 — А я и не покидал округа, — быстро ответил Селби.
 — Я заболел. Простудился. Доктор предписал мне полное уединение, хотя бы на сутки. Инес Стэплтон ничего не сможет сделать такого, что дало бы результат раньше понедельника. Так что сиди спокойно, и пусть она добивается применения основного закона или чего она там хочет. Я вернусь сегодня вечером, может быть, завтра во второй половине дня. Сегодня суббота — законный день отдыха. У меня же есть право на весь уик-энд — я болен.
 — Береги себя, сынок, — участливо сказал Брэндон. — Как ты себя чувствуешь?
 — Прекрасно, — ответил Селби. — До свидания, Рекс, — и повесил трубку.
 Он нанял машину, чтобы доехать до Туксона. Управляющий местным филиалом шорного магазина «Холл и Гарден» был загорелым кривоногим молчаливым человеком, который не тратит слов даром. Он посмотрел на кусок одеяла, который вручил ему Селби, на его удостоверение и мрачно подтвердил:
 — Да, это от нашего одеяла.
 — Сколько их у вас было?
 — Четыре.
 Селби посмотрел ему в глаза.
 — Кому вы их продали?
 — Не думаю, что могу сразу вспомнить.
 В этом человеке явно чувствовалась враждебность, и это подсказало Селби следующий вопрос:
 — Не продавали ли вы одно из них Джеймсу Лейси?
 Глаза управляющего стали еще холоднее.
 — Лейси, — сказал он, — наш постоянный покупатель. Если вы хотите что-нибудь знать, спросите его самого.
 Селби подошел к телефону, вызвал контору шерифа и сказал подошедшему к телефону Рейли:
 — Я в городе, Рейли, у меня небольшое затруднение с управляющим местным отделением магазина «Холл и Гарден». Вы не могли бы подъехать?
 — Буду через пять минут, — пообещал Рейли.
 В течение этих пяти минут управляющий, кажется, обдумывал положение. И все больше и больше нервничал. Один или два раза он как будто хотел заговорить с Селби, но тот держался отчужденно.
 Дверь открылась, вошел Рейли. Пожал руку Селби, затем поздоровался за руку с управляющим и спросил у него:
 — В чем дело, Том?
 — Я не хочу давать информацию о покупателе нашего магазина — Джимми Лейси.
 — Ерунда, — заметил Рейли. — Ты же не хочешь попасть в положение человека, отказывающегося помогать правосудию, правда, Том?
 — Нет, пожалуй, не хочу.
 — Я так и думал, — продолжал Рейли. — А что касается Лейси, то он мой друг. Он имеет политическое влияние. И я не собираюсь наживать в нем врага. Но мой долг — помогать закону, что я и стараюсь делать.
 Этот человек задал тебе вопрос. Моя контора работает вместе с ним. Так что считай, что этот вопрос задал я.
 Ты намерен на него отвечать?
 — Да, — смирился управляющий.
 — Что за вопрос? — Рейли повернулся к Селби.
 Тот указал на кусок одеяла.
 — Я хочу знать, покупал ли Джеймс Лейси одно из таких одеял в этом магазине?
 Управляющий кивнул.
 — Когда? — спросил Селби.
 — Около года назад, сразу после того, как они поступили. Я знал, что одеяло слишком дорого для наших местных покупателей. А щеголи обычно не сами покупают экипировку для лошади. Их снабжают богатые ранчеро. Но Лейси всегда был иным. Ничто не было слишком хорошо для лошади, принадлежащей Джиму Лейси. Я сказал ему про одеяла, и он купил два.
 — Два из четырех? — воскликнул Селби.
 — Правильно.
 — Можете ли вы сказать точнее, когда это было?
 — Если точно… надо посмотреть. Было это в прошлом году, а мои прошлогодние книги отправлены в контору в Финикс.
 — Том проверит и даст мне знать, а я сообщу вам, — сказал Рейли прокурору. — Вы, насколько мне известно, чертовски занятой человек, Селби.
 Селби кивнул.
 Рейли выразительно взглянул на Селби.
 — А теперь, если вы здесь закончили, поехали в мою контору, я хочу поговорить с вами.
 Селби сел в машину Рейли, но тот не поехал в свой офис, он, миновав примерно квартал, припарковал машину и спросил:
 — Действительно так важно опознать одеяло?
 — Чертовски важно. Я хочу увязать расследование непосредственно с Лейси. При теперешнем положении дел я не могу этого сделать. У меня есть только косвенные доказательства, и все. Существует сто таких одеял.
 Лейси купил два из них.
 Рейли сказал:
 — У меня предчувствие, что я могу вам помочь.
 — Что вы имеете в виду? — спросил Селби.
 — Вы когда-нибудь ездили верхом?
 — Нет, очень редко.
 — Я так и думал, — коротко заметил Рейли. — Поэтому вы и проглядели самое лучшее доказательство, которое у вас есть.
 — Какое?
 — Я заметил пару лошадиных волос, приставших к куску одеяла. Полагаю, он был вырезан из того одеяла, которое вы держите как доказательство. Правильно?
 — Да, — согласился Селби.
 — Хотите прокатиться? — спросил Рейли.
 — Куда?
 — Поедем к Лейси домой. Думаю, мы могли бы там кое-что найти.
 — Едем, — сказал Селби.
 Рейли ехал с большой скоростью. Ранчо было закрыто, и никого не было видно.
 — Наш человек находился здесь до самого раннего утра, — объяснил Рейли, — затем ваш шериф позвонил и сообщил, что взял Лейси под арест… Надо полагать, ваше Большое жюри предъявило ему обвинение в убийстве первой степени?
 Селби кивнул.
 — Должно быть, против него больше доказательств, чем я думал, — сказал Рейли. — Он достаточно вспыльчив и может пальнуть… если на него давят. Вы сами это видели. Сожалею, что посоветовал вам обращаться с ним помягче… Давайте-ка теперь проведем небольшое расследование.
 И он завернул на конюшню, где мексиканец чистил стойла.
 Рейли заговорил с ним по-испански. Через несколько минут мексиканец неохотно провел их в комнату, которая находилась позади конюшни и была закрыта на висячий замок. Мексиканец достал из кармана ключ, вставил его в замок и открыл дверь. В комнате находился ряд седельных подставок примерно с пятнадцатью седлами. И снова последовал разговор между мексиканцем и помощником шерифа. После этого конюх указал на седло из искусно обработанной кожи, отделанное серебром. Поверх седла было наброшено одеяло.
 Рейли подошел и снял одеяло.
 — Все в порядке, дружище, — повернулся он к Селби, — может быть, я смогу расплатиться за то, что сбил вас со следа тогда, когда вы были здесь в первый раз.
 Парень говорит, это любимое седло Лейси, а это — попона для лошади. Она парная тому одеялу, о котором вы говорили, верно?
 Селби внимательно посмотрел на попону и кивнул.
 — А вы могли бы выяснить, что случилось с другим одеялом?
 Рейли снова пустился в длинный разговор по-испански, указывая то на попону, то на кусок одеяла в руках Селби.
 Мексиканец отвечал большей частью односложно.
 Наконец он сказал что-то, что вызвало поток красноречия у Рейли. Мексиканец снова заговорил, постепенно становясь более словоохотливым. Через пять минут он уже махал руками, жестикулировал и говорил не переставая.
 Рейли повернулся к Селби.
 — То одеяло, которое вы пытаетесь опознать… В нем есть прожженная дыра?
 Ответ он прочитал на лице Селби.
 — Ну, похоже, вы получили все, что вам нужно, приятель, — сказал Рейли. — Парень работает у Лейси два года. Он помнит, когда получил две попоны для лошадей. Говорит, они были совершенно одинаковые. В одной была прожжена дыра: Лейси взял ее в горы, когда охотился на оленей. Кто-то из охотников воспользовался ею вместо одеяла, расстелил попону слишком близко от костра, из огня выскочила искра и прожгла в ткани дыру.
 — А что потом случилось с этим одеялом? — спросил Селби.
 Рейли снова заговорил с мексиканцем по-испански, затем сказал Селби:
 — Оно было где-то здесь, но в последнее время он его не видел.
 — Что он подразумевает под словами «последнее время»? — продолжал допытываться Селби.
 — Я спрашиваю его, и он отвечает — может быть, с неделю. Вы знаете, как эти люди относятся ко времени. Оно не очень много значит для них.
 Селби сказал:
 — Послушайте, Рейли, эти сведения чертовски важны. Я не хочу, чтобы с этим парнем что-нибудь случилось. Я не хочу, чтобы он сбежал или чтобы его показания изменились.
 — Хорошо, мы позаботимся о нем, — сказал Рейли. — У меня есть и еще одна идея, которая может вам помочь.
 — Какая? — спросил Селби.
 — Конский волос. Понимаете, у всех лошадей разные волосы. Давайте возьмем отсюда второе одеяло и сверим то, которое есть у вас. Я думаю, вы найдете толкового человека с микроскопом, и он отыщет в них волосы одних и тех же лошадей.
 Селби горячо пожал его руку и сказал:
 — Рейли, за мной выпивка.
 Рейли ухмыльнулся.
 — Мы сделаем это в Туксоне. Поехали.




 Глава 15


 Селби успел на дневной самолет в Лос-Анджелес и, используя разницу между горным и тихоокеанским временем, вернулся в Мэдисон-Сити до наступления темноты.
 Была суббота, вторая половина дня — законное время для отдыха, но торговля кипела вовсю. В город прибывали люди с отдаленных ранчо. На главой улице не хватало мест для стоянки. Толпы заполняли тротуары. Улицы были забиты машинами, и Селби с трудом прокладывал себе путь. Наконец он остановил машину перед зданием суда, взбежал по ступенькам в кабинет шерифа и с облегчением увидел его самого. Тот сидел, откинувшись в своем вращающемся кресле, обутые в сапоги ноги — на столе, во рту трубка из маисового корня.
 — Привет, сынок, — сказал Брэндон.
 Селби усмехнулся.
 — У тебя довольный вид, Рекс.
 — Еще бы…
 — Что случилось?
 — Мы взяли отпечатки пальцев у Лейси. Они совпадают с теми, которые, по-нашему предположению, и принадлежали ему. Так вот, мы можем доказать, что он был в доме Берка и был в доме Бинелла. Мы знаем время, когда они вылетели из Туксона и приземлились в Лас-Алидасе — все-таки решились на это. Для ночной посадки там слишком небольшое поле.
 — Ночь была лунной, — напомнил Селби.
 — Знаю, — ответил Брэндон. — Во всяком случае, они приземлились и, должно быть, пошли в дом Бинелла.
 — А что они сами говорят? — спросил Селби.
 — Ничего.
 — Совсем ничего?
 — Абсолютно ничего, — сказал шериф. — Для нас это не важно. В качестве доказательства мы предъявим суду отпечатки, и тогда им придется заговорить.
 — А пилот? — спросил Селби. — Он действительно брат миссис Берк?
 — Да.
 — И что он говорит?
 — Тоже ничего.
 — Почему они полетели в Нью-Мексико? — спросил Селби.
 — Все было так, как ты и предполагал, сынок, — торжествующе объявил шериф. — Они рассчитывали, что тут их не станут искать, потому что, когда Куин уезжал из Туксона, он сказал, что именно туда он и летит. В отеле они зарегистрировались под вымышленными именами.
 — Но что же все-таки говорит Куин? — переспросил Селби. — Что он говорит о телефонном звонке от миссис Берк?
 — Ничего, — повторил шериф. — Они все помалкивают. Инес Стэплтон обещает говорить за всех троих.
 — И все, что она скажет, будет тебе известно.
 Селби нахмурился.
 — В преступлении обвиняется только Лейси. Двух других мы можем поставить перед Большим жюри и…
 — Нет, — сказал Брэндон. — Мы привлечем их к суду. Эти отпечатки доказывают, что все они связаны.
 Селби сказал задумчиво:
 — Мне хотелось бы иметь неопровержимые доказательства, что найденное тело принадлежит Берку… Там, в Аризоне, Рекс, я наткнулся на великолепные улики.
 И если мы сможем доказать, что это тело Берка, говорить больше не о чем. Мы можем составить целую цепь косвенных улик, которую Лейси никогда не сможет разорвать.
 Брэндон с довольным видом попыхивал своей маисовой трубкой.
 Селби вдруг нервно зашагал по комнате.
 — Черт побери! — воскликнул он. — Мне это не нравится. Я не хочу посылать человека на смерть на основании косвенных улик. Ты знаешь, Рекс, у меня такое чувство, что если Лейси убил его, то сделал он это в целях самообороны или пытаясь защитить миссис Берк.
 И если это так, то ему давно пора признаться в этом.
 Если он и дальше будет тянуть, люди ему уже никогда не поверят.
 — За это он должен благодарить Инес Стэплтон, — сказал Брэндон. — Мы выполняем наш долг. Расскажи, что ты нашел в Аризоне, Дуг.
 Селби достал кусок одеяла и рассказал о том, что обнаружил.
 Зловеще сухой смешок Брэндона напоминал шуршание на ветру шелухи обмолоченных хлебов.
 — Пусть адвокат Стэплтон обдумает все это, — сказал шериф. — Теперь ее ход.
 Послышался стук в дверь. Брэндон улыбнулся.
 — Похоже на Сильвию. — Он вынул трубку изо рта и крикнул: — Войдите!
 Сильвия открыла дверь, увидела Селби, непроизвольно воскликнула: «О!» Затем, не отводя взгляда от Селби, бросила: «Привет, шериф» — и, пройдя через кабинет, протянула Дугу руку.
 — Где ты был вчера вечером, Дуг? Я звонила тебе, и звонила, и звонила…
 Селби глубоко вздохнул, ее слова, казалось, сняли тяжесть с его души.
 — Ты в самом деле звонила?
 — Да звонила, но где ты был?
 — Он охотился в Аризоне, — ответил за него Рекс Брэндон, — доставал улики, которые повесят обвинение в убийстве первой степени на шею Джима Лейси.
 — О, это правда, Дуг?
 — Да, я откопал кое-что в Аризоне, и, чтобы объяснить это «кое-что», Лейси понадобится немало времени.
 — О Дуг, почему ты не дал мне знать?
 Селби усмехнулся несколько смущенно.
 — Я подумал, может быть, ты отдалилась от меня, считая, что я позволил Инес Стэплтон ввести меня в заблуждение.
 — О Дуг, я боялась, что ты так и подумаешь. Я пыталась выяснить, где были Лейси и миссис Берк. Я думала, что иду по горячим следам, но, как оказалось, это была ложная версия. Я позвонила тебе сразу, как только вернулась, но не могла дозвониться.
 — Извини, Сильвия, — сказал Селби. — Кажется, мне было немного жаль самого себя или что-то в этом роде, и я хотел побороть возникшее чувство. Ну и не мог придумать ничего лучшего, как уехать и начать копать в одиночку.
 — И он кое-что выкопал, — вмешался шериф Брэндон. — Ты можешь говорить об идентификации тела все, что угодно, Дуг. Но что касается меня, я считаю дело уже законченным. И попомни мои слова: суд присяжных отнесется к этому точно так же. Подумай сам, Дуг: если Джим Лейси окажется на свидетельском месте, ты разорвешь его на части перекрестным допросом; если же он минует его, ты знаешь, как это воспримет суд присяжных.
 — Согласно закону, присяжные не должны принимать это в расчет, — возразил Селби. — Человек имеет право молчать, тем самым вынуждая доказывать обвинение.
 — Вздор, — прервал его Брэндон. — Они могут притворяться, что не принимают во внимание его поведение, но на самом деле это не так, по крайней мере в нашем округе.
 — Не будет ли нескромностью с моей стороны попросить тебя рассказать о тех уликах, что у тебя имеются? — спросила Дуга Сильвия.
 Селби показал ей одеяла. Объяснил, каким образом он их достал. Глаза Сильвии заблестели.
 — О, Дуг! — сказала она. — Я знала, уж что-нибудь ты придумаешь. Просто замечательно! Это позволяет ударить «Блейд» прямо в лоб. Ты видел эту газету сегодня вечером?
 Селби покачал головой.
 — Хорошо, обещай мне одну вещь, — сказала Сильвия.
 — Какую?
 — Ты прочтешь ее только после обеда.
 — Обещаю.
 Брэндон сказал:
 — Жена просила меня привести его к нам обедать.
 Затем он поедет к себе и хорошенько выспится.
 — Значит, ты будешь у шерифа? — спросила Сильвия.
 Селби энергично кивнул.
 — Обед у Брэндонов — это пир для тела и отдых для души.
 — Если я услышу что-нибудь, то сразу дам вам знать.
 И завтра посмотрите, как я разнесу в пух и прах эту статью в «Блейд».
 Ее каблучки застучали по мраморному полу коридора: клик… клик… клик…
 Шериф Брэндон усмехнулся, обращаясь к Селби:
 — Таких друзей стоит иметь, Дуг. Пошли обедать.
 Селби кивнул. Он сел в свою машину и, следуя за машиной Брэндона, добрался до дома шерифа, где миссис Брэндон встретила его с радушием и теплотой матери, принимающей любимого сына.
 Обеды у Брэндонов всегда доставляли Селби удовольствие. В их доме царила атмосфера уюта, простой деревенской искренности, далекой от показного гостеприимства. Время от времени миссис Брэндон устраивала официальные приемы, но решительно отказывалась «напускать важный вид», как она выражалась.
 На ее обедах еда была простая, здоровая и обильная.
 Она ставила дымящиеся блюда на стол, снимала фартук, садилась и, как говорится, ела от души.
 Нервы Селби отдыхали в дружеской семейной обстановке, он с улыбкой вспоминал, как чувствовал себя еще вчера: один, загнанный в угол, почти потерявший надежду, физически и морально измученный и совсем павший духом. Напрасно он спрашивал и спрашивал себя, можно ли победить противников, настолько неуловимых, что он даже не представляет себе, как до них добраться: Сэм Роупер, так ловко действовавший, что невозможно даже в чем-либо его обвинить; Джек Уортингтон, жирный лицемер, который выбил у него почву из-под ног; газета «Блейд» с ее несправедливым, вывороченным наизнанку описанием дела, с ее тонким намерением представить Роупера наделенным опытом, достоинством и мудростью и показать Брэндона и Селби как неопытных любителей, тщетно пытающихся выбраться из тех глубин, на которых они оказались; и наконец, убийца, который задумал и совершил свое преступление с такой дьявольской хитростью, что, казалось, нет никаких отправных точек для решения задачи.
 После еды Селби удовлетворенно вздохнул и зажег трубку.
 — Что там в «Блейд», Рекс?
 Брэндон покачал головой. Улыбка исчезла с его лица.
 — Раньше докури трубку, Дуг, — сказал он. — Это обязательная часть мужского обеда.
 Селби вытянул и скрестил ноги и с удовольствием потягивал трубку. Казалось, нет такой неприятности, которая могла бы нарушить атмосферу покоя, окутавшую его мягким теплом.
 Миссис Брэндон занималась посудой. Шериф высыпал золотистые крошки табака в папиросную бумагу, скатал папиросу, чиркнул спичкой и присоединился к Селби, выпуская клубы табачного дыма.
 Зазвонил телефон.
 Селби услышал, как миссис Брэндон перестала греметь посудой, услышал ее голос, отвечающий на телефонный звонок:
 — Да, он здесь. Но его нельзя беспокоить. Он обсуждает важные… О да, я скажу ему, мисс Мартин.
 Она открыла вращающуюся дверь и сказала:
 — Сильвия Мартин спрашивает вас, Дуг.
 Селби поблагодарил ее, подошел к телефону и услышал взволнованный голос Сильвии:
 — Дуг, ты очень устал?
 — Не особенно, — сказал он, — а что?
 — Я хочу тебя видеть. Мне нужно кое-что с тобой обсудить.
 — Когда?
 — Прямо сейчас. Как только ты сможешь добраться. О, Дуг, это ужасно важно!
 Селби сказал с усмешкой:
 — Я еще не прочитал «Блейд».
 — К черту «Блейд». Это уже дело прошлое. Читай новости в «Кларион», в воскресном утреннем выпуске. Это может заинтересовать тебя… О Дуг, пожалуйста, приезжай. Я думаю, что напала на след…
 — Пятнадцать минут устроят? — спросил он.
 — Может быть, ты смог бы уложиться в десять?
 — Пусть будет семь, — сказал Селби. — Я сейчас же еду к тебе.
 — Я буду ждать у тротуара, Дуг. Ты на своей машине?
 — Да.
 — Прекрасно, — обрадовалась Сильвия. — Как только ты подъедешь, я сразу к тебе подсяду.
 Селби пошел на кухню и поблагодарил миссис Брэндон за обед, а шерифу сказал:
 — Сильвия напала на какой-то след.
 — Очень жаль, что тебе снова надо идти, Дуг, — сказал Рекс Брэндон, глядя на него задумчивыми, проницательными глазами. — Ты уже выдержал настоящую осаду.
 Селби засмеялся.
 — Я не смог бы заснуть, чувствуя, что чего-то недоделал.
 — Пусть это тебя не беспокоит, сынок; меня, например, это дело не волнует. У тебя уже есть веские доказательства для изобличения преступника.
 — Хорошо, — сказал Селби. — Посмотрим, что еще можно обнаружить. Буду держать тебя в курсе, Рекс.
 — Может, мне поехать с тобой? — спросил Брэндон.
 Селби покачал головой.
 — Сильвия и я хорошо работаем вместе. Тебе лучше быть наготове здесь — вдруг еще что-нибудь выплывет.
 Предполагается, что я должен судить преступников, а не расследовать преступления; нужно, чтобы мое отсутствие не вызывало лишних замечаний.
 Брэндон дошел до двери вместе с Селби, положил руку на плечо молодого человека и сказал:
 — Желаю удачи, Дуг. Если Сильвия говорит, что она раздобыла что-то, весьма вероятно, что так оно и есть.
 Этой девушке можно доверять.
 Селби кивнул, быстро спустился по ступенькам, прошагал через небольшую лужайку к тому месту, где стояла его машина, и привел ее в движение.
 Спустя несколько минут он уже тормозил у тротуара, где его ждала Сильвия. Она скользнула в машину быстрым гибким движением, только мелькнули ноги и завернулась вокруг них юбка.
 — Едем, Дуг, — проговорила она, запыхавшись.
 — Куда? — спросил он.
 — В Лос-Анджелес.
 — Что за идея?
 — Мне нужно поговорить с одной девушкой.
 — О чем? — удивился Селби.
 — О… о… одним словом, выяснить, почему она потеряла работу.
 — Может быть, расскажешь мне об этом? — попросил Селби.
 Она коснулась его руки, лежавшей на руле.
 — Нет, Дуг. Если ничего не выгорит, будет ужасно жаль, а если что-то получится, это многое нам даст.
 — Ладно, — согласился Селби с улыбкой. — Посвятим все свое внимание управлению машиной. Как зовут эту молодую женщину, которую мы собираемся посетить?
 — Кармен Эйерс, — сказала Сильвия. — У меня есть ее адрес. И пожалуйста, не спрашивай больше о ней, пока мы не приедем.
 — Думаешь, она будет дома?
 — Уверена. Я заранее с ней договорилась. Но не надо лишних разговоров, Дуг.
 Он усмехнулся:
 — Ладно.
 Она нежно посмотрела на него.
 — Это не означает, что ты вообще должен молчать…




 Глава 16


 Кармен Эйерс жила в многоквартирном доме, вход в который был украшен лепниной и затейливой решеткой.
 Однако, очутившись в вестибюле, можно было убедиться, что архитектурный замысел претерпел существенные изменения: темный, небольшой гремящий лифт, запах плесени, которым тянуло из плохо проветриваемых коридоров, куда не проникают лучи солнца.
 Селби, привыкший жить в загородной, насыщенной солнцем местности, в маленьком городе, где свежий воздух и яркий свет были такой же неотъемлемой частью существования, как само дыхание, нахмурился, ощутив тяжелую затхлость коридора.
 Кармен Эйерс жила на четвертом этаже. Сильвия привела Селби к двери квартиры и тихонько постучала. Почти тотчас дверь открыла девушка; худощавая, изящная фигура и стройные ноги делали ее выше, хотя, когда Сильвия стояла рядом с ней, они казались одинакового роста — чуть выше плеча Селби.
 — Я Сильвия Мартин, мисс Эйерс. Можно нам войти?
 Девушка кивнула и отступила в сторону, придержав дверь открытой. Она сохраняла полнейшее самообладание. Кармен была блондинкой с тонко очерченными чертами лица, твердым взглядом голубых глаз, в которых иногда мелькала улыбка, и красивой формы ртом с довольно полными губами. Она говорила медленно, хорошо модулированным голосом, с равными промежутками между словами, почти протяжно:
 — Добрый вечер, мисс Мартин. Пожалуйста, входите. Присаживайтесь.
 Когда все уселись, Кармен Эйерс взглянула на Сильвию. Дуг Селби не был представлен, но хозяйка, по-видимому, и не ждала этого. Как заключил Селби, эта женщина жила по принципу: живи и давай жить другим. Если Сильвия пожелает представить своего спутника, это ее дело. Если нет, Кармен Эйерс ни словом, ни жестом не намекнет на это упущение.
 Сильвия казалась несколько смущенной, когда сказала:
 — Мне придется быть ужасно бестактной.
 — Слушаю вас, — спокойно произнесла мисс Эйерс.
 — Если я не ошибаюсь, одно время вы работали на маклерскую фирму «Милтерн и Милтерн»?
 Кармен Эйерс некоторое время колебалась, потом коротко ответила:
 — Да.
 — Вы ушли от них около месяца назад?
 — По-видимому, вас очень интересуют мои дела, — сказала Кармен Эйерс, и лишь небольшое ударение на слове «мои» прозвучало как упрек.
 Сильвия поспешно продолжала:
 — Когда вы там служили, вы знали Эллисона Брауна. Я думаю, вы встречались с ним в конторе и… вне ее, не так ли?
 Кармен Эйерс твердо посмотрела на Сильвию, взяла резной деревянный ящичек с папиросами и предложила сначала Сильвии, затем Селби. Одну взяла сама.
 Селби протянул зажженную спичку и воскликнул с притворным ужасом:
 — Трое на одну спичку?!
 — А почему бы и нет? — откликнулась Кармен Эйерс. — У меня нет времени для всяких суеверий.
 Селби зажег свою сигарету. Белокурая молодая женщина, которая, казалось, так свободно себя чувствовала, выдохнула облачко дыма и поднесла ко рту окрашенный в коралловый цвет ноготь, чтобы снять крошку табака с нижней губы.
 — Я думаю, — сказала она Сильвии, — вы проявляете слишком много любопытства к моим личным делам, мисс Мартин. Конечно, если на то есть уважительная причина… — Она замолчала и едва заметно пожала плечами.
 Сильвия посмотрела на Селби, потом глубоко вздохнула и передвинулась на край кресла.
 — Послушайте, мисс Эйерс, — сказала она. — Буду с вами откровенной. Это — Дуглас Селби, прокурор округа Мэдисон. Я работаю там в одной из местных газет.
 На мгновение в глазах Кармен Эйерс мелькнуло какое-то непонятное выражение. Затем на ее лицо снова легка маска спокойствия и равнодушия.
 Она прекрасно владела своим голосом, и в нем нее было ни следа удивления, когда она спокойно сказала:
 — В самом деле?
 — Я не знаю, читали ли вы в газетах о Джоне Берке, который был найден мертвым… убитым?
 — Не помню, — сказала Кармен Эйерс.
 — У нас есть основание думать, — продолжала Сильвия, — что человек, которого мы знали как Джона Берка, и человек, известный вам как Эллисон Браун, — одно и то же лицо.
 — Вы сказали «убитым»? — спросила Кармен.
 Сильвия кивнула.
 — А вы из газеты?
 — Да.
 Кармен Эйерс перевела взгляд на Дуга Селби.
 — Это официальный визит? — спросила она.
 — Я пришел к вам, чтобы получить информацию, которая, я надеюсь, поможет нам раскрыть преступление, — ответил Селби.
 — Мне жаль, мистер Селби, — вежливо, без всяких эмоций, но вполне решительно произнесла Кармен, — у меня нет информации, которая хоть сколько-нибудь помогла бы вам.
 Сильвия быстро вмешалась в разговор:
 — О, она у вас есть, мисс Эйерс! Чрезвычайно важным моментом в деле стало опознание убитого. При жизни у Джона Берка были маленькие усики, он носил очки с толстыми стеклами. Однако на мертвеце не оказалось ни очков, ни усов. Поэтому… ну, люди расходятся во мнениях при опознании.
 — А разве нельзя надеть снова очки и приставить фальшивые усы?
 — К сожалению, — сказал Селби, — тело кремировали. Оно было предано кремации прежде, чем мы заподозрили, что дело нечисто. Однако у меня есть несколько фотографий и…
 — Нет, нет, Дуг, — снова вмешалась Сильвия, — пока не нужно. — Она обратилась к Кармен Эйерс: — Буду с вами откровенной, мисс Эйерс, и расскажу вам, как случайно узнала о вас и почему приехала сюда. Мистер Селби — мой близкий друг. Очень многое для него зависит от опознания тела. Может быть, вся его карьера. Сложилась ситуация, которую я не могу объяснить. Я говорю обо всем просто для того, чтобы вы поняли, насколько это важно.
 Шериф и окружной прокурор пытались идентифицировать тело убитого как тело Берка, опрашивая друзей и знакомых Берка. Я случайно узнала, что Берк приезжал сюда под именем Эллисона Брауна и был клиентом фирмы «Милтерн и Милтерн». Я начала с того, что попыталась выяснить о нем все, что можно.
 Одна из служащих сказала, что в конторе существует железное правило, запрещающее девушкам, работающим в фирме, заводить личные контакты с мужчинами — клиентами фирмы. Она сказала, что вы нарушили это правило, часто бывая в обществе мистера Брауна.
 Альфред Милтерн обнаружил это и уволил вас.
 — Да? — сказала Кармен Эйерс, подняв брови.
 Селби хотел было заговорить, но Сильвия сделала ему знак молчать.
 — Мне сообщили, — продолжала она, — что вы часто встречались… Я… я знаю, что вы были на пляже в Энсенаде и…
 Кармен Эйерс перебила ее:
 — Я полагаю, вы сказали все, что хотели, мисс Мартин… вероятно, даже лишнее. Мне нечем вам помочь.
 Жаль, что вы сочли необходимым поддерживать сплетни, беседуя с девушками, которые когда-то были моими коллегами по службе.
 — О, пожалуйста, поймите меня! — взмолилась Сильвия. — Это так важно! Это так много значит! Личность убитого никак не удается установить. Одни говорят, что убитый — Берк, другие — что это не он. У окружного прокурора нелегкая задача — ему нужно доказать, что совершено убийство, но для этого он должен опознать тело. Дуг Селби мог бы привлечь сотню свидетелей, которые подтвердили бы, что погибший — Берк, но если защита найдет хоть одного надежного свидетеля, который скажет, что это не Берк, суд поверит этому одному свидетелю или решит, что раз есть основания для сомнения, то…
 — Почему вы сваливаете свои заботы на меня? — спросила Кармен Эйерс с неожиданной вспышкой гнева.
 — Потому, — сказала Сильвия Мартин, — что вы были вместе на пляже в Энсенаде, когда… когда Альфред Милтерн случайно вас увидел.
 Кармен сказала с горечью:
 — И Альфред Милтерн даже не дал мне возможности объясниться. Он сделал вид, что не узнал меня. На следующий день меня вызвали на ковер, и я была уволена. Не думайте, что у Альфреда Милтерна хватило духу сделать это самому. Он поручил все миссис Уейт, которая ведает персоналом. Она вызвала меня и вручила чек на сумму двухнедельного заработка вместо предупреждения об увольнении за две недели. Затем выгнала меня из конторы, словно я прокаженная. У нее было такое лицо, как будто она сосала очень кислый лимон.
 — Но, послушайте, — продолжала упрашивать Сильвия Мартин, — я хочу, чтобы вы поняли, чего я добиваюсь. Преступник, который убил Джона Берка, перехитрил следствие, он отделался от тела прежде, чем оно было опознано. Ему нетрудно было это сделать, потому что смерть казалась случайной, а погибший вроде бы был опознан родственником. Все выглядело так, будто какого-то бродягу сбил с железнодорожной эстакады проходивший поезд. Естественно, тщательного осмотра тела не было, есть лишь одна вещь, которую случайно заметил коронер. На спине, как раз под левой лопаткой, он заметил маленькую черную родинку грушевидной формы. Ну, мы и подумали… то есть… О, разве вы не понимаете, как много это значит для нас?
 — Понятно, — сказала Кармен Эйерс. — Я иду на свидетельскую скамью, поднимаю правую руку и говорю, что я знала Джона Берка, что у него была грушевидная родинка на спине под левой лопаткой. Защитник встает и начинает издеваться надо мной перед лицом присяжных, спрашивая, а знала ли я, что джентльмен, о котором идет речь, был женат, сколько раз мы с ним встречались, всегда ли я встречаюсь с женатыми — словом, позорит меня, как может. Нет, благодарю вас. Я сыта по горло Эллисоном Брауном. Я серьезно относилась к нему, думала, и он относится ко мне так же. Попробуйте-ка заставить суд или хотя бы Альфреда Милтерна поверить в это.
 В голосе Сильвии звучало разочарование:
 — О, мне очень жаль. Я думала… надеялась… Послушайте, мисс Эйерс, эта родинка — единственное средство для опознания, которое мы имеем…
 Кармен смотрела на нее чуть насмешливо поверх кончика своей папиросы.
 — Понимаю, — сказала она, — вы ожидали увидеть женщину легкого поведения, репутацией которой можно швыряться по залу суда, как футбольным мячом, так?
 Сильвия тихо проговорила:
 — Я надеялась, что вы будете заинтересованы в том, чтобы найти правду. Мы можем доказать, что Джон Берк и Эллисон Браун — одно и то же лицо… В конце концов, речь идет об убийстве. За убийство арестован один человек. Если он виновен, вы ведь не захотите, чтобы он ушел от наказания? Я надеялась, что вы, по крайней мере… по крайней мере, скажете правду.
 Кармен Эйерс стряхнул пепел.
 — Вот что, — сказала она. — Мне жаль, что мое естественное нежелание быть лишенной последних остатков моего честного имени стоит на пути карьеры мистера Селби, но, очевидно, это так. Эллисон Браун — закрытая глава в моей жизни. Я встречаюсь теперь с молодым человеком, я уверена — честным и порядочным. Не думаю, что ему будет приятно прочитать в газете историю любви Эллисона Брауна. Очень жаль, что вам пришлось предпринять такую дальнюю поездку. Не хочу вас больше задерживать.
 Она погасила папиросу, встала с кресла и двинулась к двери.
 Сильвия, стараясь сдержать слезы, пошла за ней.
 Селби подошел к Кармен Эйерс и протянул руку.
 — Извините нас за беспокойство. Естественно, мне жаль, что вы не можете помочь нам, но я понимаю вашу позицию и не хочу вовлекать вас в неприятную историю. Спокойной ночи.
 Кармен взяла его руку, посмотрела ему в глаза, заколебалась, взглянула на дверь и сказала:
 — Подождите минутку. Давайте вернемся и выпьем.
 Мне нужно немного подумать.
 В глазах Сильвии появилась слабая надежда.
 Кармен Эйерс пригласила:
 — Садитесь. Располагайтесь поудобнее, у меня в кухне есть шотландское виски. Хорошее, но всего лишь шотландское. Как вы будете пить? Со льдом и водой или в чистом виде? Но не говорите вдвоем.
 — Половина на половину, — сказала Сильвия.
 — Чистого, — попросил Селби, но добавил с усмешкой: — Плесните лишь на донышко.
 Кармен была уже у кухонной двери, но она оглянулась и бросила на него презрительный взгляд:
 — Слишком чисты и неподкупны, чтобы выпить, мистер Селби?
 Селби выдержал ее взгляд.
 — Нет, просто осторожен. Опасаюсь, как бы мои политические противники, узнав, что здесь происходит, не изобразили бы это в местной газете как пьяную оргию.
 Ее взгляд смягчился, и она улыбнулась.
 — Благодарю за намек. Я думаю, что и мне в моей жизни тоже стоило бы проявлять немного больше благоразумия. Полагаю, и в самом деле лучше, если мы обойдем вас.
 — Я не против, — признался Селби с облегчением.
 — Хорошо, мисс Мартин выпьет со мной за компанию, а я, пока буду готовить напитки, немного подумаю.
 Спустя несколько минут она вернулась с двумя стаканами, вручила один Сильвии, потом посмотрела на Селби и сказала:
 — Вы выиграли.
 У Сильвии вырвался вздох облегчения.
 — Что именно я выиграл? — спросил Селби.
 — Вы выиграли по всей линии. Я знала Эллисона Брауна очень хорошо. У него была родинка на спине, черная, чуть ниже левой лопатки.
 Селби едва мог скрыть волнение.
 — Вы уверены? Вы…
 — Конечно, я уверена.
 Селби открыл портфель.
 — Это будет не так-то просто, мисс Эйерс. Вам нужно помнить, что я показываю фотографию мертвого и…
 — Давайте. — Она протянула руку. — Мне приходилось видеть мертвых.
 — И у меня есть основания полагать, что это фотография вашего друга, — закончил он.
 — Дайте ее сюда, — спокойно повторила она.
 Селби протянул ей три фотографии. Она тщательно просмотрела их все, одну за другой, затем спокойно кивнула и сказала:
 — Это Эллисон. Усы сбриты, и, конечно, есть некоторые изменения в положении челюсти, вызванные смертью. Но это Эллисон Браун.
 — Вы абсолютно уверены? — спросил Селби.
 — Вполне уверена, и если у этого человека была грушевидная черная родинка под левой лопаткой, то я абсолютно уверена.
 Селби не мог сдержать волнения, когда сказал:
 — Это должно изменить ход дела, мисс Эйерс… Это… это много значит для меня.
 — Для меня это тоже много значит…
 Селби положил снимки обратно в портфель, посмотрел на нее, а затем медленно и задумчиво произнес:
 — Клянусь Богом, вы правы.
 — Спасибо, — сказала Кармен.
 В течение нескольких секунд Селби, нахмурившись, в молчаливой задумчивости смотрел на ковер.
 — Послушайте, — заговорил он наконец, — я попытаюсь оставить вас в стороне. Думаю, мне это удастся.
 — Еще раз спасибо.
 Селби продолжил:
 — Его вдова задержана как важный свидетель. При ней ребенок. Она, конечно, знает о родинке. Я мог бы поставить ее на свидетельское место и прямо задать вопрос. Но если она станет отрицать, что у него была такая родинка, я окажусь в ужасном положении. Я не могу подвергать сомнению ее показания, потому что она — мой собственный свидетель. Я ставлю себя под удар с точки зрения закона. И у меня нет никого, кто поставил бы под сомнение ее свидетельство. Но теперь, если бы я мог воспользоваться вашими показаниями, я бы откровенно сказал ей, что у меня есть свидетель, которого я пока не вызываю, но, если она солжет относительно такого важного пункта, ее обвинят в клятвопреступлении. Я думаю, этого будет достаточно для установления личности убитого.
 — И тогда мне не придется идти на свидетельское место?
 — В этом случае — нет, — подтвердил Селби.
 Кармен обратилась к Сильвии:
 — Но вы представляете газету, мисс Мартин?
 — Газета не скандальный листок. У меня нет слов, чтобы выразить, как много вы сделали для нас, в особенности для мистера Селби. Можете рассчитывать на меня. Я не пророню ни слова, если только вас не вызовут в качестве свидетеля, и, держу пари, если Дуг Селби говорит, что без крайней нужды не вызовет вас на свидетельское место, то он перевернет небо и землю, чтобы так и случилось, — сказала Сильвия уверенно.
 Секунду или около того Кармен Эйерс задумчиво созерцала стакан, который держала в руке, потом, облегченно вздохнув, медленно заговорила:
 — Я очень переживала из-за Эллисона Брауна. Естественно, я не подозревала, что он Джон Берк, и не знала, что он женат. В конторе действительно было такое правило, что мы ни в коем случае не должны были встречаться с нашими клиентами. Эллисон Браун поймал меня днем в одну из суббот, когда я была в очень подавленном настроении. Не знаю, было ли это намеренно или он просто обедал в том же ресторане, где бывала и я по субботам. Я думаю, что он следил за мной. Как бы то ни было, мы познакомились. Он был остроумен, весел, сказал, что ему хотелось бы как-то убить субботний день, и предложил поехать на пляж.
 Было чертовски жарко. Из пустыни дул восточный ветер. Делать мне было нечего и идти некуда. Я всегда возмущалась этим правилом нашей конторы. Ведь я отдавала ей все свои силы, и какое она имела право распоряжаться моей личной жизнью?
 Во всяком случае, мы отправились на пляж. Не помню, тогда же или чуть позже я заметила, что его машина зарегистрирована на имя Джона Берка в Лас-Алидасе. Помню, что спросила его об этом. Он сказал, что Берк — его свояк, но попросил меня не говорить об этом в конторе. Естественно, я и не говорила.
 Эллисон был очень энергичным — то есть я имею в виду, что он ускорял события. Не успела я оглянуться, как мы стали часто встречаться: обеды, шоу, танцы. Он, казалось, увлекался все больше и больше и, наконец, признался мне, что женат, но его жена имеет предварительное решение о разводе, которое вступит в силу приблизительно через три месяца; что хочет жениться на мне, как только будет получено окончательное постановление. Я не сказала сразу «да», потому что не была уверена, что до такой степени увлечена им. Я сказала, что подумаю. Очевидно, у него было достаточно денег, чтобы содержать меня. Он сказал, что мы проведем медовый месяц в Европе, а когда вернемся, он займется делами. Сказал, что развод сломал его, он на время оставил крупные дела и просто убивал время, занимаясь мелкими сделками. Он говорил, что потерял веру в женщин, но я все изменила… О, почему так бывает, что женщина, которая старается быть честной и относиться к жизни серьезно, встречает подобных людей, тогда как другая женщина, которая ищет только выгоду, легко встречает порядочного человека и выходит за него замуж?..
 — Вы когда-нибудь спрашивали о его делах, его вкладах или о его знакомствах? — спросил Селби.
 — Нет. То есть я задала несколько вопросов, когда мы только познакомились. Он сказал, что когданибудькогда-нибудь расскажет мне всю свою историю, но что это слишком неприятная тема, чтобы поднимать ее прямо сейчас. Он сказал, что его свояк, Джон Берк, большая шишка, что он где-то в Мексике и что он оставил ему свою машину.
 — Вы не поняли, Джон Берк — брат его жены или муж сестры? — спросил Селби.
 — Брат его жены. Он сказал, что Джон Берк — хороший парень, что он знает, насколько испорчена его сестра, и что вся ее семья сочувствовала ему при разводе.
 — Когда прекратились ваши отношения? — спросила Сильвия Матин.
 — Когда меня уволили, — с горечью сказала Кармен Эйерс. — Альфред Милтерн заметил нас на пляже, и на следующий же день я вылетела. Вот тогда-то я и видела Эллисона Брауна… в последний раз. ТогдатоТогда-то и поняла, что ему от меня было нужно — только информация о том, что происходит в конторе, ну и просто разнообразие… А потом случилось одно из тех событий, которые заставляют нас верить в чудеса. Я встретила прекрасного молодого человека, у которого нет больших денег, но есть хорошая работа, есть честолюбие и есть сила воли, я… он еще не сделал мне предложения, но, я думаю, собирается сделать. И никакого медового месяца в Европе. Я буду продолжать работать — вот почему он еще не просил меня выйти замуж, хотя раз или два намекнул на это. Он не хочет, чтобы его жена работала… Но в этом мире не всегда получаешь то, что хочешь. Он надеялся на повышение, но… это не осуществилось. Я думаю, на днях он решит поговорить со мной откровенно. Он ужасно гордый. Ну а когда он поговорит со мной, то увидит, что я совсем не против того, чтобы продолжать работать.
 Это самая разумная вещь.
 — Вам не трудно будет найти другую работу? — спросила Сильвия Мартин.
 — Найду в течение трех дней, — улыбнулась Кармен Эйерс. — Я уже давно поняла, что если я собираюсь зарабатывать себе на жизнь, то должна быть компетентной. Есть много девушек, которые куда энергичнее, чем я, но большинство из них не могут найти работы.
 Я же никогда не была безработной больше месяца. А положение мое таково. У меня больная мать, которую я поддерживаю. Она живет на севере. И постоянно читает газеты, просто обожает их. У меня есть друг, гордый и тонко чувствующий человек. И вот вы вытаскиваете меня на свидетельскую скамью в Мэдисон-Сити, задаете вопросы об Энсенаде, выясняется что-то о предстоящей помолвке — и все это звучит черт знает как.
 Репортеры назовут меня «женщиной для уик-энда» или «девицей для купания», а фотографы будут преследовать меня с камерами, умоляя показать ножку. Словом, вы сами все знаете.
 Селби встал.
 — Мисс Эйерс, — сказал он, — вы честный и прямой человек. Буду с вами так же честен и откровенен.
 Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не упоминать вашего имени, и, надеюсь, это мне удастся.
 Крепкие, уверенные пальцы сжали его руку.
 — Благодарю, — сказала Эйерс, — вы все поняли.
 — Мисс Эйерс, не могу выразить, как я вам благодарна, уверяю вас — вы можете положиться на Селби, — взволнованно произнесла Сильвия.
 — Я это уже поняла, — сказала девушка, провожая их в коридор. — Все, что вам нужно сделать, это позвонить мне, когда я вам потребуюсь; не делайте этого без крайней необходимости, но если вы позвоните, я приеду.
 В коридоре, когда дверь за Кармен Эйерс закрылась, Сильвия воскликнула:
 — Не правда ли, она великолепна, Дуг?.. Я начинаю ревновать. Ты ей понравился. Я бы ничего одна не добилась.
 — Я думаю, она поняла, что я буду вести с ней честную игру, — сказал Селби.
 Уже в машине Сильвия спросила:
 — А как тебе это удастся, Дуг?
 Губы Селби плотно сжались.
 — Я иду к Инес Стэплтон.




 Глава 17


 Только лишь в понедельник днем, после выступления обвинителя, Дуг Селби получил возможность поговорить с Инес Стэплтон в ее конторе.
 — Привет, Дуг. — В глазах Инес блеснуло оживление. — Пришел посмотреть, как я работаю?
 Селби кивнул и сказал с улыбкой:
 — Всегда прихожу засвидетельствовать почтение новым адвокатам.
 Инес показала ему свою контору, библиотеку по юриспруденции, сборники и юридические энциклопедии, правовые кодексы и последние тома судебных отчетов.
 — Хорошо иметь много денег, — усмехнулся Селби, с уважением оглядев библиотеку. — Я вспоминаю мою контору, когда я только что открыл практику. У меня были Калифорнийские кодексы, образцы бланков, пишущая машинка и ни одной новой вещи.
 Инес нервно засмеялась.
 — В некотором отношении это действительно кажется несправедливым — подобное использование преимуществ моего положения. Но видишь ли, ты настолько опытнее меня, что приходится что-то предпринимать.
 Располагайся, Дуг.
 Он сел, глядя на нее через красивый письменный стол красного дерева с кожаным бюваром ручной работы и бронзовой подставкой для книг.
 — Подарок от папы, — объяснила она, заметив его взгляд.
 — Классная вещь, — восхитился Селби. — Итак, ты совершенно отрицаешь виновность Лейси? — начал Селби.
 — А что, по-твоему, я должна делать? Объявить его виновным? — спросила она, поднимая брови.
 — Я не знаю, — сказал Селби.
 Инес с усилием сдержалась. Оживление в ее глазах угасало.
 — Мы будем говорить о делах? — спросила она.
 — Да, — ответил Селби.
 Несколько минут она смотрела в окно, затем сказала:
 — Мне следовало бы догадаться, что это деловой визит. Я тебя слушаю, Дуг.
 Селби продолжал:
 — Не знаю, почему ты выбрала право. Одно время думал, для того чтобы просто чем-то заняться. Сейчас я в этом не уверен и все же не знаю, для чего ты это делаешь.
 — Пожалуйста, не лучше ли оставить меня в покое? — попросила она.
 — Но правда, Инес, мне иногда думается, что ты смотришь на свою работу как на игру. Пару раз ты упомянула, что это будет похоже на наши старые теннисные матчи. Совсем не то. Мы играем не мячами, а человеческими жизнями.
 — Хорошо, — вспыхнула она, — пусть так, но я играю по правилам. И мне наплевать, чем я играю. Все, чего я хочу, — чтобы и ты играл по правилам, и пусть побеждает сильнейший.
 — Как раз это я и стараюсь разъяснить, — сказал терпеливо Селби. — Побеждает не лучший игрок, а дело, то есть правосудие, истина.
 — Глупости! — бушевала она. — Ты веришь, что закон совершенен? Разве ты никогда не думал, что закон несправедлив и в отношении политики, и в отношении прав личности, и когда речь идет о мошенничестве, и…
 Он прервал ее:
 — Я говорю об абстрактных принципах законности.
 — Тогда боюсь, что тебе придется назвать меня реалисткой.
 — Очень хорошо. Буду называть тебя реалисткой, — сказал Селби. — Так вот, я приехал сюда, чтобы честно предупредить: тебе придется играть по правилам.
 — Что ты хочешь этим сказать, Дуг?
 — А вот что. Если ты пойдешь кратчайшим путем, невзирая на этику, ты пожалеешь, и сильно пожалеешь.
 Если твои клиенты собираются поступить так же, они тоже ошибаются. Ты хочешь выступить в суде и перехитрить меня. Прекрасно. Но если ты сделаешь это, ты перехитришь не меня — правосудие. И я не позволю тебе совершить это. Ты думаешь, что можно запутать дело, подвергнув сомнению личность умершего. Хочу заверить тебя, что могу доказать абсолютно точно: погибший человек — Джон Берк. Пожалуйста, помни об этом. Миссис Берк уже заявила, что это труп ее мужа.
 Есть у нас и еще один способ идентификации тела.
 Одним из моих первых свидетелей будет миссис Берк.
 Я спрошу ее, узнала ли она тело своего мужа. Если она скажет «нет», я начну задавать ей уточняющие вопросы. Если она будет говорить правду, то ей придется согласиться, что погибший — ее муж. Если она солжет, то совершит клятвопреступление.
 Инес серьезно сказала:
 — Благодарю за предупреждение, Дуг.
 — Намерена ли ты отрицать, — спросил Селби, — что это было тело Джона Берка?
 — Нет… И, Дуг, пожалуйста, не приходи на суд. Если ты придешь…
 — Ты собираешься позволить миссис Берк отказаться от первоначальных показаний? — прервал он ее.
 — Я не собираюсь позволять ей утверждать или отрицать что-либо. Она задержана, как важный свидетель.
 Ты, вероятно, имел право так поступить. Мне это кажется несправедливым. Вызывай ее, если нужно, но…
 Дуг, если ты… я предупреждаю тебя… Нет, я сказала достаточно. Ты и я — мы оба понимаем друг друга. Мы соперники…
 Селби взял шляпу.
 — Я понимаю, почему ты добиваешься немедленного суда, — сказал он. — Если человек был оправдан, он не может быть снова привлечен к суду за то же самое преступление, какие бы новые доказательства ни были обнаружены. Ты думаешь, что сейчас у нас недостаточно улик, чтобы осудить Лейси, и что Большое жюри вынесло преждевременное решение, обвиняя его в убийстве. Ты думаешь, что сможешь оправдать его, а после того, как я найду дополнительные улики, ты просто посмеешься надо мной.
 Инес не обратила внимания на его слова. Она сказала:
 — Если вы освободите миссис Берк и ее дочь, мы договоримся о разумной отсрочке, в противном случае мы будем настаивать на немедленном суде.
 Селби пошел к двери.
 — Валяйте, настаивайте, — сказал он. — Но помни, я тебя предупредил.
 — И ты помни, я тоже предупредила тебя, и… Дуг…
 — Да? — спросил он.
 Инес отвела взгляд.
 — Дуг, почему бы тебе не навестить меня когда-нибудь?.. Просто так, без всяких предупреждений и угроз?
 Прямо глядя ей в лицо, он ответил:
 — Я навещу тебя после того, как закончится дело.
 Он шагнул в коридор, и дверь за ним захлопнулась.
 За два дня до суда газета «Блейд» объявила, что будет пользоваться услугами Сэма Роупера в качестве комментатора по делу об убийстве. Газета обращала внимание своих читателей на то, что, когда она говорит о суде «по делу об убийстве», она подразумевает обвинение против Джеймса Лейси. Другого процесса в ближайшее время не намечается. Убийцы Оливера Бинелла оказались слишком сообразительными для шерифа, у которого, каким бы хорошим наездником или хозяином ранчо он ни был, мало опыта, чтобы бороться с профессиональными преступниками, несомненно осуществившими ограбление Первого национального банка и убившими его президента.
 Быстро развивающиеся события завершились в тот день, когда Дуг Селби вошел в здание суда, сел, отделенный от Инес Стэплтон всего несколькими футами, и в ответ на заявление, что истец, народ Калифорнии, выступает против обвиняемого Джеймса Лейси, услышал ее слова:
 — К защите готова.
 Присяжных собрали быстро — обычное дело. Инес Стэплтон вела себя спокойно, отчужденно и беспристрастно. Вопросов задавала мало. Сначала она была явно смущена, но вскоре ее неуверенность прошла, голос зазвучал ровно, с умелыми модуляциями, говорила она негромко, но ее было слышно в самых дальних углах зала. Сразу стало очевидно, что у нее голос прирожденного оратора и соответствующие ее положению манеры.
 Селби занял позицию справедливого, но решительного обвинителя, требуя лишь должного ведения суда.
 Будущие присяжные старались изо всех сил доказать свою компетентность. В результате состав суда присяжных был утвержден к полудню, и потом объявили перерыв до двух часов.
 Селби завтракал с Сильвией Мартин.
 — Следи за ней, Дуг, — предупредила Сильвия. — Я мало понимаю в юриспруденции, но знаю кое-что о женщинах. У нее есть в запасе какой-то заряд. Что-то вроде юридического динамита. Я боюсь за тебя.
 — Ничего не случится, — заверил ее Селби. — Я не сомневаюсь в своей позиции. Это дело не имеет математически точного решения, но оно будет вынесено на суд присяжных, и уже им придется его решать.
 — Нет, нет, Дуг, — сказала она, наклоняясь к нему через стол. — Ты должен выиграть. Ты просто должен победить. Ты не можешь допустить, чтобы присяжные вынесли оправдательный приговор.
 Глаза Селби потемнели.
 — Ты забывашьзабываешь, Сильвия, что борьба идет не между Инес и мной. Это дело об убийстве. Большое жюри обвинило человека. Я не уверен, что выступлю против него на этой стадии процесса. Однако моя обязанность — представлять обвинение, и я буду делать все, что в моих силах. Если суд присяжных сочтет, что улики доказывают его виновность, я хочу, чтобы его осудили. Если присяжные сочтут, что улики недостаточны для осуждения, я хочу, чтобы его освободили.
 Сильвия Мартин не стала спорить, но ее молчание красноречиво показывало, что она с ним не согласна.
 Точно в два часа Селби сделал вступительное заявление суду и вызвал своего первого свидетеля — Гарри Перкинса.
 В зале царило напряжение. Перкинс рассказал об обнаружении тела, опознании его предполагаемым братом в Финиксе, о телефонном разговоре, получении денег, расследовании и кремации тела. Он сказал также, что труп фотографировали следователи с Южной Тихоокеанской дороги. Селби предъявил фотографии для опознания. Инес отказалась от перекрестного допроса.
 Один из следователей Тихоокеанской дороги подтвердил, что принял сообщения о том, что какой-то человек был сбит поездом. Согласно заведенному порядку он прибыл на место происшествия, расспросил обо всем и сфотографировал тело. Он поглядел на фотографии, которые были уже опознаны коронером, и подтвердил, что они сделаны с его негативов. Селби представил их как материал следствия.
 И снова перекрестного допроса не было.
 Селби вызвал шерифа Брэндона, тот показал, что были взяты отпечатки пальцев погибшего, и представил их в качестве улики.
 Это вызвало громкий шепот в зале суда, однако молоток председателя быстро восстановил тишину.
 Затем Селби громко объявил:
 — Я вызываю в качестве моего следующего свидетеля миссис Джон Берк.
 Она вышла гордо и держалась уверенно. Когда она подняла руку, чтобы произнести клятву, служащий суда смущенно задвигался под ее горящим взглядом и даже забыл попросить ее снять красные перчатки.
 — Миссис Берк, — сказал Селби, — я вызываю вас как свидетельницу от лица обвинения. Я вполне понимаю ваши чувства, однако в настоящий момент вы не обвиняетесь в преступлении. Вы задержаны, как важный свидетель. Я буду задавать вам вопросы и предупреждаю: жду правдивых ответов. Я покажу вам фотографии тела, которые были ранее предъявлены как улики, и спрошу вас, узнаете ли вы на них вашего мужа, как вы это сделали, когда увидели их впервые в доме Джеймса Лейси в Туксоне.
 Инес уже была на ногах.
 — Одну минутку, ваша честь. Я возражаю против того, чтобы свидетельница давала какие-либо показания по этому делу.
 Судья поднял брови.
 — На каком основании? — спросил он.
 — На том основании, что, согласно статье тысяча триста двадцать два Уголовного кодекса, ни муж, ни жена не могут быть свидетелями за или против друг друга в уголовном деле или процессе, сторонами которого один или оба они являются, за исключением лишь тех случаев, когда есть согласие обеих сторон.
 — Но вы, конечно, не оспариваете, — сказал судья, — что миссис Берк не жена мистера Лейси, ответчика на процессе? Хотя прямых указаний по этому пункту не было представлено, я уверен, что существуют доказательства, подтверждающие, что она должным образом вышла замуж за Берка. Это, я полагаю, является частью доказательств обвинения, не так ли, мистер Селби?
 Селби кивнул.
 Инес Стэплтон спокойно сказала:
 — Я думаю, ваша честь, вы не совсем поняли меня.
 Свидетельница была когда-то замужем за обвиняемым.
 Развод был разрешен. Дело однако в том, что Джеймс Лейси не получал судебного извещения о бракоразводном процессе. Впоследствии, по настоянию самой истицы, сумевшей доказать, что ее муж не был извещен о процессе, дело о разводе было прекращено. Это произошло в тот день, когда обвиняемый был задержан в Альбукерке. Поэтому свидетельница до сих пор является женой обвиняемого Джеймса Лейси и, как таковая, не может свидетельствовать за или против ответчика без его на то согласия.
 Селби встал, стараясь сохранить самообладание, сознавая, что позади него в переполненном зале суда зрители беспокойно задвигались, устремив на него взгляды.
 — Ваша честь, — начал он. — Все это совершенно неожиданно. Адвокат не нашел нужным сообщить мне об этом, не сообщил также и свидетель. Поскольку возражение сделано адвокатом ответчика, могу я попросить, чтобы адвокат перешел к доказательству изложенного пункта?
 И Селби сел, яростно взглянув на часы: если ему удастся затянуть обсуждение до пяти часов, то заседание будет перенесено на следующий день.
 Инес была во всеоружии. Спокойно, со знанием дела она предъявила заверенные копии записей, засвидетельствованные должным образом. Судья принял их как доказательство, сосредоточенно изучал несколько минут и передал Селби без всяких замечаний.
 Когда Селби прочитал их, судья сказал:
 — Очевидно, доказательства вполне убедительны.
 Ввиду отсутствия контр-документов со стороны обвинения суд вынужден вынести решение, что, поскольку свидетельница является женой подзащитного, она неправомочна свидетельствовать в данном деле, если нет на то согласия подзащитного, а, как я понимаю, такого согласия не предвидится.
 — Нет, ваша честь, — подтвердила Инес Стэплтон, — согласия нет. Желание подзащитного — уберечь женщину, которую он любит, от неприятной огласки, связанной с данным делом.
 Селби вскочил на ноги.
 — Ваша честь, — крикнул он, — я протестую! Защитник должен ограничиться сообщением, что согласие не было дано. Сейчас не время пытаться повлиять на присяжных каким-либо заявлением о предполагаемых мотивах обвиняемого. Если они будут учтены, мы готовы утверждать, что обвиняемый далек от желания уберечь любимую женщину от втягивания в судебный процесс, а пытается спрятаться за ее юбками. С его стороны это просто попытка…
 Судья прервал Селби:
 — Достаточно, господин окружной прокурор. Суд склонен согласиться с вами: мотивы ответчика не должны учитываться присяжными. Таким образом, присяжные будут игнорировать любые заявления, сделанные защитником относительно мотивов ответчика, а также любое заявление окружного прокурора относительно его интерпретации мотивов ответчика. Вы можете покинуть свидетельское место, миссис Берк… э… миссис Лейси, а вы, господин окружной прокурор, вызывайте следующего свидетеля.
 Селби, стараясь выиграть время, вызвал двух свидетелей из Лас-Алидаса, которые опознали по фотографии убитого, заявив, что это Джон Берк. Эти свидетели, чувствуя, что возникает спор о личности убитого, проявили теперь, как и следовало ожидать, несколько меньшую твердость в своих заявлениях, сделанных под присягой, чем в своих показаниях, данных ранее Селби. Под ловким перекрестным допросом Инес Стэплтон они признали, что это было в основном их личное мнение и, наконец, что это всего-навсего их догадка!
 Селби понял, что иного выхода нет и ему придется вызвать Кармен Эйерс. Но чтобы сделать это, необходимо сначала обосновать вызов и показать, что Эллисон Браун, который вел дела с фирмой «Милтерн и Милтерн», и был Джоном Берком.
 Не очень охотно он начал разрабатывать эту линию и вызвал на свидетельское место Марка Крэнделла.
 Крэнделл вышел вперед и принял присягу. Он показал, что знал Джона Берка при жизни, что видел Джона Берка в Лос-Анджелесе в маклерской конторе «Милтерн и Милтерн», что тогда ему сказали, что имя этого человека — Эллисон Браун. Он не мог ошибиться, так как знаком с Берком много лет, и он узнал и Берка, и его голбсголос. Он взял снимки, которые Селби передал ему, и, не колеблясь, признал их как фотографии Джона Берка.
 Его сдержанность и спокойный вид вселили уверенность и в зрителей, и в присяжных. Селби чувствовал, что люди верят ему, и пожалел, что не догадался вызвать Крэнделла первым, с тем чтобы его свидетельство укрепило других свидетелей в их показаниях.
 И Инес тоже поняла, что положительное опознание Берка этим человеком имело вес в глазах присяжных.
 Она спокойно начала готовиться к жесткому перекрестному допросу.
 Все шло так гладко, что Селби даже удивился, когда услышал ровный голос судьи:
 — По-видимому, пора сделать вечерний перерыв в заседании. Суд намерен поместить присяжных заседателей под охрану шерифа, поскольку рассматривается дело об убийстве и, по мнению суда, интересы правосудия будут лучше соблюдены, если присяжные будут находиться все вместе.
 После этого суд принял присягу от заместителей шерифа, предупредил присяжных заседателей об ответственности и отложил заседание до десяти часов утра.
 Селби вышел из зала суда, чтобы поговорить за закрытыми дверьми с шерифом Брэндоном.
 — Я готов надавать себе пинков за то, что не проверил до конца процесс о разводе. Я выяснил, что документы на развод были поданы и развод был разрешен, но не обратил внимания на то, что случилось потом.
 Вот почему они ездили в Альбукерк. Разрешение на развод было дано там, и Инес Стэплтон спланировала ход с самого начала. Я чувствовал себя беспомощным мальчишкой, затея которого проваливается прямо у него на глазах.
 Шериф сказал:
 — Держись, сынок. Все идет прекрасно… Но, Боже мой, ты видел что-нибудь подобное?! Как Инес держалась! Можно подумать, что она многоопытный адвокат.
 Селби кивнул. Он набил табаком трубку и начал шагать по комнате. Послышался стук в дверь. Брэндон открыл ее.
 В дверном проеме стояла Сильвия с каким-то мужчиной в комбинезоне, кожаной куртке и в заляпанной маслом шляпе. Ее глаза были широко раскрыты от возбуждения.
 — Шериф, — сказала она, — это Брэнтли Доэйн. Он знает кое-что о деле. Я хочу, чтобы он все рассказал вам сам, своими словами.
 Человек застенчиво протянул руку, которая потонула в крепком пожатии шерифа.
 — А это Дуглас Селби, наш окружной прокурор, — сказала Сильвия.
 Доэйн неловко наклонил голову и не сделал попытки поздороваться за руку.
 — Садитесь! — сказала Сильвия, закрыв дверь ногой. — Ну, мистер Доэйн, я хочу, чтобы вы рассказали все шерифу и окружному прокурору.
 Избегая смотреть им в глаза и явно чувствуя себя не в своей тарелке, Доэйн сел на стул с прямой спинкой.
 — Начинайте, — поторопила его Сильвия.
 — Я ничего не знаю, — сказал Доэйн.
 Сильвия выразительно посмотрела на Селби.
 — Он много знает, Дуг. Он водитель джипа с крытым верхом. Он фактически видел, как было совершено убийство.
 — Нет, я не видел, — вмешался Доэйн, занимая оборонительную позицию.
 Сильвия быстро продолжала:
 — Он рассказал кое-что официантке в придорожном кафе, в котором обычно собираются водители грузовиков. Я с ней подружилась, и она проболталась мне.
 Но он не хотел говорить со мной, и я его притащила сюда.
 Доэйн поднял глаза, встретил твердый, изучающий взгляд шерифа и отвернулся.
 Селби подтащил свой стул поближе к Доэйну.
 — Закуривайте, Доэйн, — сказал он, протягивая ему пачку сигарет.
 Доэйн потянулся было за сигаретой, но тут же отдернул руку.
 — У вас она последняя.
 — Все в порядке, — сказал Селби, — берите ее. Я курю их только во время перерыва, когда нахожусь в суде. Но когда у меня есть время покурить в свое удовольствие, я пользуюсь трубкой.
 Доэйн взял последнюю оставшуюся сигарету, скомкал пачку и бросил в мусорную корзину. Селби чиркнул спичкой и дал ему прикурить.
 — Водить фургон, должно быть, чертовски нелегко, — сказал Селби сочувственно.
 — Я бы сказал, очень нелегко, — согласился Доэйн.
 — Вы проводите много времени в пути, не так ли?
 Доэйн глубоко затянулся и поднял глаза.
 — Я бы сказал, что много. Постоянным водителям грузовиков тоже приходится тяжеловато, но они, по крайней мере, могут поспать. Мы, временные водители, гнем спину на большие компании и должны мириться с любыми условиями. Единственный способ заработать на жизнь — это все время, милю за милей, гнать старый фургон. Просто адская работа.
 — Часто проезжаете по здешним местам? — спросил Селби.
 — Да. Я вожу апельсины, мотаюсь туда и сюда из Империал-Веллей в Лос-Анджелес.
 — И в основном это ночные поездки?
 — Ага. Грузишься днем. Потом получаешь накладную и шпаришь по шоссе в Лос-Анджелес, разгружаешься, получаешь расписку, гонишь обратно всю ночь, а на следующее утро берешь другой груз.
 — В ночь убийства, — продолжал Селби, — вы возвращались назад, в Империал-Веллей?
 — Нет. Я ехал в Лос-Анджелес с грузом.
 — Довольно холодная была ночь, правда?
 — Здорово холодная, скажу я вам. Мне так хотелось спать, что я едва мог держать глаза открытыми.
 — Что вы в таких случаях делаете? — спросил Селби. — Останавливаетесь у края дороги и чуточку отдыхаете?
 — Иногда. А иногда я подбираю кого-нибудь и выясняю, умеет ли он вести машину. Если умеет, отдаю ему баранку и смотрю, хорошо ли он водит. Если он хороший водитель, я начинаю дремать и засыпаю. Ну конечно, я знаю, что не должен этого делать. Считается, что у водителя грузовика имеется специальное разрешение… Но не будете же вы винить парня за то, что он как-то выходит из трудного положения, если ему надо зарабатывать себе на жизнь.
 Селби сочувственно кивнул и спустя минуту сказал:
 — Итак, в ту ночь вы подобрали попутчика?
 — Нет, я его не подбирал.
 — Почему? — спросил Селби.
 — У меня не было такой возможности.
 — Расскажите мне обо всем.
 — Хорошо, — согласился Доэйн. — Я не хочу, чтобы вы, парни, затаили что-то против меня. Мне нечего было бы сказать в свое оправдание — во всяком случае, очень мало. Но я не хочу лезть в петлю.
 — Продолжайте, — успокоил его Селби. — Вы среди друзей.
 Доэйн стал более разговорчив.
 — Ну так вот. Я не спал почти сорок восемь часов.
 Мне нужно было доставить груз в Лос-Анджелес и вернуться за следующей партией. Стоял адский холод. Не знаю, сколько было времени. Думаю, я был вроде как под хмельком. Я остановился и выпил черного кофе, потом некоторое время ехал, потом снова останавливался и еще пил кофе. Ну, мимо меня пронеслась машина… Я бы не обратил на это внимания, но машина обогнала меня на пару сотен ярдов и остановилась. Из машины вышел бродяга — по крайней мере, у него был такой вид и узел с одеялами… Он стоял и разговаривал с человеком, который вел машину. Когда я проезжал мимо, эти два парня пожимали друг другу руки. Вид у бродяги был как будто надежный, и я сбавил ход, думая, что он махнет мне рукой, чтобы я остановился, но он этого не сделал, и я поехал дальше.
 Минуту-другую спустя тронулась и та машина. У нас, водителей грузовиков, есть боковые зеркала, чтобы видеть, что там делается сзади, и я увидел — огни фар снова переместились в центр дороги, а затем машина на большой скорости прошла мимо меня. Я выглянул, чтобы посмотреть, не сидит ли бродяга с тем водителем, но его не было, за рулем сидел только один человек.
 Ну, я решил, что бродягу подвезли часть пути, а потом эта важная птица высадила его, поэтому через пару сотен ярдов я остановил свой грузовик и стал поджидать, когда подойдет тот бродяга. А потом я увидел, что та машина впереди меня затормозила и сделала разворот. И тут-то началось — машина рванула и понеслась как дьявол. Я заметил, что у нее номерной знак Аризоны и что это большой «кадиллак». Машина промчалась мимо меня в направлении Лас-Алидаса. Затем вдруг метнулась в сторону, затормозила, огни фар потухли, и я услышала что-то похожее на звук удара. Я продолжал ждать, говоря себе: «Интересно, сшиб он того бродягу или снова сажает его в машину».
 Не знаю точно, но, похоже, я на минутку задремал, потому что вдруг увидел, как огни на той машине снова зажглись и она покатила прочь. Ну, дорога там широкая, и я развернулся. Я знал, мне нужно, чтобы кто-нибудь сменил меня на одну-две мили. Поэтому я поехал обратно, но бродяга как сквозь землю провалился. Я впал в ярость и проклинал себя за то, что вернулся. Потом развернулся и снова отправился в Лос-Анджелес. Но бродяги я не видел. Миль через десять я подсадил «проголосовавшего», и он некоторое время вел машину, ну а потом я поехал сам.
 Значит, бродяга исчез? — спросил Селби.
 — Да. Но что мне показалось странным, когда я разворачивался во второй раз, так это следы шин того парня там, где он нажал на тормоза. Я остановил машину и увидел пятно на мостовой, похожее на кровь, но странное дело, пятно было не на том месте, где парень нажал на тормоза, и не после него, а до него…
 Я понимаю, мне бы следовало сообщить об этом, но вы же знаете, как обычно бывает. Человек сообщает о происшествии, а полиция говорит ему, что он должен давать показания на следствии, и заставляет его присутствовать там, не считаясь с его работой, и он теряет, может быть, пару ездок и ни гроша за это не получает.
 В конце концов я решил, что парень с машиной сообщит об этом… а может, он сам поднял того бродягу и отвез в больницу.
 И вот сегодня, когда я там проезжал, я остановился у своего любимого ресторана и рассказал официантке, что этой ночью на дороге был убит бродяга и как это произошло. Она ответила, что никаких несчастных, случаев на дороге не было, но какого-то бродягу сбил поезд. Ну, я очень удивился и сказал: «Черта с два он был сбит поездом. Какой-то парень наехал на него случайно, а потом положил тело у железнодорожного пути, чтобы выглядело так, будто его столкнул поезд».
 Я ничего больше об этом не сказал, и она тоже. Я влез в грузовик и отправился в Лос-Анджелес, а потом, как только я въехал в город, к машине подошла вот эта девушка. Она стала задавать мне вопросы, проследила, чтобы я сдал груз, а потом заставила меня приехать сюда…
 Я не хочу влипать в эту историю и терять время, кто-то же должен заплатить мне!
 Селби постарался, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее:
 — Все в порядке, я вызову вас в суд как свидетеля и лично прослежу, чтобы вам оплатили потерянное время.
 — Когда мне нужно быть в суде? — спросил Доэйн.
 — Завтра утром, в десять часов, — сказал Селби. — Я должен вручить вам повестку, так полагается, чтобы вы смогли получить свои деньги.
 — А вы не собираетесь наседать на меня за то, что я позволяю иногда вести свой грузовик тем, кто не имеет на это надлежащего разрешения?
 Селби успокоил его:
 — Такие дела не по моей части. Я даже не буду спрашивать вас об этом. В конце концов, этот человек и не вел вашу машину; я просто спрошу вас, что вы видели, и это все, что вам нужно рассказать.
 — Ну, большое спасибо, — сказал Доэйн.
 Брэндон вытащил из ящика стола бланк повестки и начал писать.
 — Удалось поспать в последнее время? — спросил Селби.
 — Совсем немножко, я никогда не высыпаюсь, — пожаловался Доэйн.
 — Какой у вас номер лицензии?
 — Он у меня записан вот здесь, — сказала Сильвия, передавая Селби листок бумаги.
 Тот вынул из кармана пять долларов.
 — Ладно, Доэйн, поезжайте в меблированные комнаты «Мэдисон-Сити», возьмите комнату и ложитесь спать. Ни с кем не разговаривайте, никому не рассказывайте, что вы видели и что будете выступать свидетелем. Просто ложитесь спать.
 — А мне оплатят поездку, которую я пропускаю? — спросил Доэйн.
 — Да, мы все уладим, — успокоил его Селби.
 Доэйн вздохнул с облегчением.
 Шериф Брэндон вручил ему повестку о вызове в суд.
 — Теперь послушай. Ты официально вызываешься в суд по этому делу. И ты непременно должен там быть.
 Если придешь — все будет в порядке. Если нет — схлопочешь кучу неприятностей. Понимаешь?
 — Конечно, — ответил Доэйн. — Я знаю закон. Сделаю, как надо.
 Селби спросил:
 — Вы не запомнили номер того автомобиля?
 — Нет, потом я, конечно, спохватился — вы знаете, как это бывает. Я просто заметил, что это был номерной знак Аризоны. Догадался по цвету. На шоссе все время приходится следить за номерными знаками, и ты вроде как узнаешь их подсознательно.
 — И это был «кадиллак»?
 — Точно, большущий «кадиллак». Я уверен. КакоготоКакого-то темного цвета… «Кадиллак»-седан… Я обязательно буду в суде завтра утром, в десять. И с моей лицензией все будет в порядке.
 Селби кивнул и проводил Доэйна до двери.
 — И помните — ни с кем не разговаривайте, — еще раз предупредил Селби.
 — Я и так уже наговорился, — пробормотал Доэйн, выходя из комнаты.
 Селби рывком закрыл дверь, вернулся и обнял Сильвию, дружески похлопав ее по спине:
 — Сильвия, придется ввести тебя в штат.
 — Это будет лучший заместитель, какого я когдалибокогда-либо знал, — заметил Брэндон дрогнувшим от волнения голосом.
 Он вытащил папиросную бумагу и дрожащей рукой насыпал в нее табак.
 Сильвия сказала:
 — О, Дуг, я надеюсь, это сработает. Должно сработать! Правда?
 — Я в этом уверен, — торжественно произнес Брэндон. — Это то, что нам нужно. Вот, оказывается, как все случилось. Лейси знал, что у Берка была недостача. Он договорился с миссис Берк покрыть ее, но не хотел, чтобы Берк знал об этом. Берк собирался улизнуть. Лейси привез все эти тряпки, чтобы Берк переоделся бродягой. Он решил отвезти Берка на несколько миль от города и оставить на дороге. Так он и сделал. Они пожали друг другу руки, и Лейси поехал вперед, чтобы найти место, где можно развернуться.
 Вполне возможно, он не собирался в тот момент убивать Берка, но когда он повернул и поехал обратно, то увидел шанс избавиться от Берка и представить дело так, будто бродягу сбил поезд… Может даже, он продумал все это заранее. Лейси выключил фары, врезался в Берка, погрузил его в машину и смылся. Потом вытащил все из его карманов, подложил липовую идентификационную карточку и сбросил тело у эстакады.
 Селби стоял, обняв за талию Сильвию Мартин, и, казалось, внимательно разглядывал узор на ковре.
 — К черту, Рекс, — сказал наконец он. — Мне не нравится, как ты воспроизвел всю картину.
 — Почему, сынок?
 — Не похоже на Лейси, — задумчиво произнес Селби. — Лейси вспыльчивый, порывистый, возможно, он способен застрелить того, кто встанет на его пути, но на преднамеренное, хладнокровное преступление, подобное этому и совершенное именно таким образом, он не способен.
 Сильвия освободилась от его руки и взглянула на Селби сверкающими от возмущения глазами.
 — Дуг СельбиСелби, ты просто невозможен! Как ты можешь знать, что сделал бы Джим Лейси? Все, что он делал до сих пор, показывает, что он ловкий интриган, хитрый, эгоистичный человек!
 Брэндон добавил:
 — Нельзя с уверенностью сказать, на что способен человек из-за любви. Лейси все еще сходит с ума по миссис Берк. Они не смогли бы быть вместе, пока жив Берк, и Лейси это знал. Вот он и рассчитал, что можно Устроить так, чтобы убийство выглядело, как если бы поезд столкнул Берка, когда он шел по шпалам, или что он сам прыгнул под поезд, совершил самоубийство…
 Это же видно из его письма.
 Правильно, Рекс, миссис Берк не показывала письмо потому, что из него было видно, что Берк растратчик, а она не хотела, чтобы на ребенка лег позор отца-растратчика, — добавила Сильвия.
 — Возможно, и так, — задумчиво сказал Селби. — Одну вещь я знаю наверняка: суд поверит этой истории.
 Единственная причина, почему она кажется мне сомнительной, это то, что она не соответствует тому впечатлению, которое сложилось у меня о характере Лейси, когда я с ним разговаривал.
 — Дуг Селби, — заявила Сильвия торжественно. — Ты пойдешь завтра в суд и добьешься осуждения за убийство первой степени. Ты не… не позволяй… Инес Стэплтон…
 Слезы возмущения заблестели в ее глазах. У нее сдавило горло, и она не смогла больше говорить.
 Селби стоял, по обыкновению глубоко засунув руки в карманы и пристально разглядывая корзину для бумаг под столом шерифа.
 — Да, — медленно произнес он, — я полагаю, ты права… ты должна быть права.
 — О, Дуг, — умоляюще сказала Сильвия, — почему ты не хочешь понять, что ты обвинитель? Ты не можешь быть таким малодушным. Ты просто должен добиться осуждения Джима Лейси. Он виновен, это так ясно, что…
 Стук в дверь прервал ее.
 Брэндон сказал:
 — Не переживай, сынок. — А затем, чтобы успокоить Сильвию, добавил: — Все в порядке, Сильвия. Дуг просто хочет быть уверенным, вот и все.
 — Уверенным! — взорвалась она. — Боже мой, что же ему еще надо?
 Брэндон открыл дверь. На пороге стоял Марк Крэнделл.
 — Привет, Марк, — сказал удивленный Брэндон. — Проходите. Мы можем что-нибудь сделать для вас?
 Селби улыбнулся, пожимая руку Крэнделлу:
 — Я думаю, Крэнделл хочет сказать, что завтра у него деловое свидание в одиннадцать часов утра и ему придется уйти сразу после дачи показаний.
 Крэнделл чуть смущенно улыбнулся и сказал:
 — Нет, не совсем так, Селби. Я натолкнулся кое на что, о чем, по моему мнению, вы оба должны знать. — Он опасливо взглянул на Сильвию Мартин, достал из кармана пачку сигарет, взял одну и подтолкнул пачку Брэндону. — Вы уже почти докурили свою, шериф, попробуйте-ка моих.
 — Нет, благодарю, — усмехнулся Брэндон. — Я предпочитаю свертывать свои, не хочу привыкать к готовым сигаретам — не по моему жалованью… Так что у вас, Марк? Сильвия Мартин не помешает. Она свой человек. В ее присутствии можете говорить все, что хотите.
 — На что же вы натолкнулись, Крэнделл? — спросил Селби, наполняя табаком свою трубку.
 — Это насчет защиты, которую Инес Стэплтон будет проводить в случае, если ей не удастся убедить судью посоветовать присяжным оправдать Лейси, когда вы предъявите все свои доказательства.
 — Продолжайте, — сказал Брэндон.
 Крэнделл колебался.
 — Я узнал это под строжайшим секретом. Мне не следовало бы сообщать вам, и все же…
 — Не беспокойтесь, — прервал Брэндон, — они все использовали против нас. Если вы знаете что-нибудь о деле, ваш долг — сообщить нам.
 — Хорошо, — согласился Крэнделл. — История, как я узнал, следующая. В «Ламбер компани» у Берка была недостача, что-то около десяти тысяч. Точную сумму он не знал. Он рассказал об этом жене и сообщил, что собирается скрыться. Она поклялась, что не позволит ему совершить ничего подобного, и сказала, что достанет ему десять тысяч наличными, дабы не пострадало доброе имя ребенка, но жить с ним после этого не будет. Когда Берк ушел, она позвонила Лейси в Туксон и объяснила ситуацию. Она сказала, что с Берком У нее все кончено, но она считает нужным покрыть недостачу — пусть никто не смотрит косо на ее ребенка из-за того, что его отец сидит в тюрьме.
 Десять тысяч для Лейси пустяк. Он сказал, что снимет деньги со счета и сразу приедет. Она посоветовала ему переодеться бродягой, взять скатку одеял, припарковать машину подальше от дома и подойти к двери.
 Если ее муж будет дома, Лейси сделает вид, что он бродяга, и попросит что-нибудь поесть, а когда она принесет ему еду, незаметно вручит деньги.
 Тем временем Берк еще пытался спекулировать, но неудачно. Он оставил жене записку, говоря, что намерен со всем покончить, что он недостоин ее и тому подобное. Придя домой, миссис Берк нашла записку, но ничего никому не сказала — она была уверена, что у него не хватит силы воли покончить с собой, просто он хочет на время скрыться, пока все не забудется.
 Лейси пришел под видом бродяги. Поскольку Берк исчез, оставив записку о самоубийстве, миссис Берк подумала, что он не вернется. Поэтому Лейси прошел в спальню и сбросил одежду бродяги. Под лохмотьями у него был деловой костюм. Затем они поехали к Оливеру Бинеллу. У Лейси было письмо к нему от своего банкира. Они уговорили Бинелла поклясться, что он будет держать все в тайне. Они не пошли к Лоулеру, так как боялись, что он попытается нажиться на этом, заявив, что недостача больше, чем на самом деле.
 У миссис Берк были ключи Берка, и она знала комбинацию цифр сейфа. Они пошли в «Ламбер компани» и положили деньги в сейф. Одежду бродяги и скатку одеял Лейси оставил в доме. Вскоре после того, как они уехали, Берк неожиданно вернулся за чем-то домой. Он решил, что одежда бродяги как раз то, что нужно для побега. Сбрил усы, надел лохмотья, взял скатку одеял и ушел. Когда Лейси и миссис Берк вернулись в дом и обнаружили, что вещи исчезли, они, конечно, поняли, что произошло.
 Берк оставил записку о самоубийстве — возможно, он блефовал, — но, так как там было признание в растрате, они решили скрыть ее ради ребенка. Лейси нужно было возвращаться в Туксон, а миссис Берк осталась в Лас-АдидасеЛас-Алидасе, объясняя исчезновение своего мужа нервным расстройством. Пока их не было, кто-то украл машину Лейси, и ему пришлось лететь обратно самолетом. Потом миссис Берк прочитала о мертвом бродяге, решила, что Берк действительно совершил самоубийство, и в панике бросилась к Лейси. Прежде чем они смогли составить какой-либо план, приехали вы.
 После того как вы уехали, они полетели в Лас-Алидас к Бинеллу. Тот посоветовал им обратиться к Инес Стэплтон… Такова история в том виде, как они рассказали ее Инес Стэплтон… и так они изложат ее на суде.
 Брэндон сказал:
 — Пусть излагают. Их история шита белыми нитками. Лейси забрали вполне обоснованно.
 На лице Крэнделла появилось облегчение.
 — Я рад это слышать. Вы, ребята, были очень добры ко мне. По округу идет много разговоров. И если Инес Стэплтон добьется освобождения этого человек, для вас, ребята, это будет ужасно плохая штука.
 Селби, дымя своей трубкой, задумчиво смотрел на Крэнделла.
 — Не могли бы вы сказать, Крэнделл, как вам удалось разузнать обо всем этом?
 — Нет, не могу. Миссис Лейси говорила с близкой подругой, а подруга передала разговор некоему лицу, которое сообщило мне об этом по секрету… А как прошло на суде мое показание, Селби? Оно пригодилось вам?
 — Вы были великолепным свидетелем, — сказал Селби. — Я жалею, что не вызвал вас первым.
 — Ну, они не собьют меня и при перекрестном допросе, — пообещал Крэнделл. Он встал и снова с опаской взглянул на Сильвию. — Вы, ребята, не выдадите меня? Последите, чтобы никто не узнал, что я рассказал вам.
 — Не беспокойтесь, мистер Крэнделл, — заверила его Сильвия. — Я здесь не как репортер, а как друг.
 — Хорошо, я пойду, — сказал Крэнделл. — Не оченьтоочень-то приятно быть сплетником, но вы, ребята, начали расследование, чтобы помочь мне, поэтому я вроде как считаю себя обязанным внести свой вклад. История показалась мне вполне правдоподобной, и потому я забеспокоился. Я хотел, чтобы вы знали об этом, Селби. Как известно, кто предостережен, тот и вооружен. И вы уж простите меня за мое отношение к вам, мисс Мартин.
 Вы ведь знаете, очень мало репортеров, которым можно доверять. Ну пока, ребята!
 Когда он ушел, Сильвия сказала с горечью:
 — Держу пари, всю эту историю сочинила Инес Стэплтон.
 Селби покачал головой.
 — Опасная история, когда дело дойдет до суда присяжных. Она объясняет все.
 — Может, она все и объясняет, — возразил Брэндон, — но то, что расскажет водитель грузовика, — это палка в колесо юридической машины. Чепуха, Дуг.
 Я так взволнован его рассказом, что, наверное, не доживу до утра, чтобы посмотреть, как ты пойдешь в суд и стукнешь по лбу Инес Стэплтон показаниями этого водителя!
 — Давайте посмотрим на веши беспристрастно, как разумные люди, — сказал Селби. — Ведь если хорошенько разобраться, у нас нет показаний, непосредственно связывающих Лейси с убийством. Лейси пригнал машину в Лас-Алидас. Он уверяет, что она была украдена. Вполне возможно, что так оно и есть. Убийство, скорее всего, было совершено человеком, который сидел за рулем «кадиллака» с аризонским номером. Но мы не можем доказать, а можем лишь предполагать, что это машина Лейси и что за рулем сидел он.
 — Но к этому можно прийти путем умозаключения, — подсказала Сильвия Мартин.
 — Да, — согласился Селби, — можно.
 — Но как отнесется суд присяжных к таким доказательствам? — спросил Брэндон.
 — Они навесят на Лейси убийство первой степени, — сказал Селби. — Если бы Лейси не лгал нам, если бы он не пытался переодеть служанкой миссис Берк, если бы он с самого начала рассказал честно и откровенно, как было дело, Большое жюри, вероятно, никогда не признало бы его виновным и суд присяжных никогда бы его не осудил. Но при данных обстоятельствах в моей власти послать Лейси в газовую камеру, достаточно лишь использовать Кармен Эйерс как свидетельницу.
 Инес Стэплтон будет оспаривать это опознание. Когда это ей не удастся, она станет настаивать на версии, рассказанной Крэнделлом.
 — Но ведь миссис Лейси не может быть свидетельницей, — напомнила Сильвия.
 — Может, с разрешения мужа. До сих пор разрешения дано не было, однако мы докажем, что это случай prima facie [3] , и он изменит свое мнение.
 — А это нисколько не поможет ему в глазах присяжных, — вставил Брэндон.
 — Вот я и хочу подчеркнуть, — сказал Селби, — что главная ответственность лежит на мне. Лейси следовало рассказать мне все, когда у него была такая возможность.
 — Он думал, что сможет избежать западни, — предположил шериф.
 — Вероятно, — согласился Селби, — но, с другой стороны, он, возможно, старался защитить дочь миссис Берк.
 Сильвия посмотрела с беспокойством на шерифа и сказала полушутя:
 — Что мы будем с ним делать, Рекс?
 — Будь я проклят, если знаю, — ответил шериф, также стараясь говорить шутливым тоном. — Думаю, мне придется перекинуть его через колено и отшлепать.
 — Он будет лучше себя чувствовать, если выспится. Не так ли, Дуг? — спросила Сильвия.
 Тот не ответил, погруженный в раздумья. Спустя минуту он медленно проговорил:
 — Хотелось бы мне совместить мое впечатление о характере Лейси с уликами в деле. Я…
 Боб Терри заглянул в дверь и, увидев Брэндона, остановился в нерешительности. Он извинился и хотел было уйти, но Селби крикнул:
 — Входите, Терри! Мне нужно спросить вас кое о чем.
 Терри вошел и закрыл дверь.
 Селби сказал:
 — Меня все еще беспокоят те отпечатки пальцев.
 Конечно, вполне разумно предположить, что убитый был Джоном Берком, но в таком случае почему не совпадают отпечатки?
 Брэндон не выдержал.
 — Оставь ты в покое эти отпечатки, Дуг! Боже мой, сынок, не поворачивай дело в пользу защиты. У Лейси есть свой собственный адвокат.
 — Как вы думаете, почему он обратился к Инес Стэплтон? — спросила Сильвия.
 — Из-за Бинелла, — напомнил Селби. — Лейси советовался с Бинеллом. Тот, вероятно, решил, что я отнесусь более внимательно к словам Инес. Он не понял, что Инес объявила мне войну.
 — Но тогда, Дуг, прими условия этой войны и разгроми ее так, чтобы она образумилась, — посоветовал Брэндон. — Сынок, ты должен это сделать. Все твое политическое будущее поставлено на карту.
 Селби подошел к корзине для бумаг, выколотил золу из трубки, нагнулся и вытащил пустую сигаретную пачку, которую Доэйн скомкал и бросил туда. Он положил ее на стол, около локтя шерифа, где лежала пачка сигарет, которую Крэнделл оставил Брэндону. Сильвия озадаченно наблюдала за ним. Шериф Брэндон явно забеспокоился. Боб Терри смущенно стоял у двери и переводил взгляд с одного на другого.
 — Видите, Крэнделл и я курим одни и те же сигареты, — медленно произнес Селби. Вдруг он заговорил жестко и решительно: — Послушайте, ребята. Меня не удовлетворяют наши доказательства. Я думаю, мы просто сфабриковали обвинение против Лейси. МожнсМожно сказать, сфабриковали по всем правилам. История Лейси выдержала бы проверку, если бы он все рассказал в должное время и должным людям. А теперь ему не поверят. Он будет осужден за убийство первой степени, но если вы проанализируете факты, то увидите, что человека отправят в газовую камеру только из-за предубеждения присяжных — они возмущены его резким поведением и ложью, которую он выдавал за правду, — а не в силу убедительности доказательств.
 И мне это не нравится.
 Когда окружной прокурор посылает человека на смерть, все доказательства должны однозначно подтверждать его виновность. У нас же стыкуется далеко не все. Значит, какая-то ошибка лежит в самой основе следствия. Когда вроде бы все в порядке, но в одном — двух местах протекает и вы при всем старании не можете эти протечки заткнуть, значит, нужно пересмотреть основу.
 Селби, не обращая внимания на неодобрительные взгляды и молчание присутствующих, стоял, задумчиво глядя в пол. Внезапно он поднял голову, глаза его заблестели:
 — Послушайте. Давайте честно посмотрим фактам в лицо. Найдено тело. Кто-то предпринимает усилие — а действует он, надо сказать, ловко и решительно, — чтобы мы не смогли опознать погибшего. При обычных обстоятельствах тело было бы сожжено и ключа к установлению личности убитого не осталось бы, но, поскольку мы взяли отпечатки пальцев, а Тихоокеанская железная дорога прислала следователей и сделала фотографии, что-то все же осталось. Что сделал бы убийца, узнав об этом? Возможен только один ответ…
 Теперь мы подходим к целому ряду странных обстоятельств.
 Отпечатки не подтверждают тождество личности убитого… Я знаю, Рекс, у тебя есть много всяких теорий, но факт остается фактом, если это тело действительно тело Джона Берка и мы взяли его отпечатки пальцев, они должны были бы совпасть с большинством отпечатков, найденных в его доме.
 А они не совпадают.
 Почему?
 Мы так торопились получить улики против человека, которого считаем виновным, что не смогли должным образом оценить один очевидный факт…
 И еще…
 Я могу осудить Джима Лейси за убийство на основании имеющихся улик не потому, что улики убедительны, но потому, что присяжные заседатели будут предубеждены против него и придадут слишком большое значение показаниям водителя грузовика. Рекс, мне очень жаль, но я не хочу посылать Лейси на смерть на основании показаний шофера… Я попрошу предоставить мне время для дальнейшего расследования. Если Инес не согласится на это, ее дело.
 — Дуг! — с упреком воскликнула Сильвия.
 Молчание Брэндона красноречиво свидетельствовало о его неодобрении.
 — Есть одно решение, которое только что пришло мне в голову, — продолжал Селби, — но оно настолько поразительное… Не думаю, что из этого что-нибудь получится, но все же…
 Селби быстро вынул нож из кармана и склонился над столом, за его спиной не было видно, что он делает.
 Брэндон нахмурился, начал было говорить, но остановился, когда увидел решительный жест Сильвии, призывающий его к молчанию.
 Селби распрямился и протянул кусочек целлофана Бобу Терри.
 — Боб, — сказал он, — посыпьте порошком целлофан, проявите отпечатки пальцев и дайте мне знать, не фигурируют ли они в деле.
 Взяв листочек целлофана за один из уголков, Терри молча покинул кабинет.
 Брэндон сказал:
 — Дуг, мальчик мой, ты не можешь пойти на это.
 Это было бы политическим самоубийством.
 — Что бы это ни было, Рекс, — ответил Селби, — я не могу требовать смертного приговора для человека, который может оказаться невиновным.
 — Но он виновен, Дуг. Он… — Брэндон пытался подобрать нужные слова.
 Сильвия, готовая расплакаться, прервала его:
 — Не надо, шериф. Что бы вы ни сказали, все бесполезно. Здесь что-то такое, что Дуг должен решить наедине со своей совестью. Я уважаю его за это и… и… ненавижу.
 Селби угрюмо посмотрел на нее, потом вновь набил трубку.
 Его друзья сочувственно наблюдали за ним, не говоря ни слова. Сидя на столе, за которым обычно работал шериф Брэндон, Дуг хмуро следил за голубоватыми клочками табачного дыма, регулярно появлявшимися из его рта.
 Дважды Брэндон пытался заговорить и каждый раз приходил к мысли, что лучше помолчать. Сильвия Мартин умоляюще смотрела на Селби, но сидела молча, словно потеряла голос.
 Вдруг дверь в кабинет распахнулась, и вбежал Боб Терри. Он был в таком возбуждении, что едва мог говорить.
 — Они там! — выдохнул он.
 — Кто — там? — удивился Брэндон.
 — Отпечатки пальцев убитого, — пояснил Терри.
 Селби вскочил на ноги.
 Брэндон взволнованно заговорил:
 — То есть получается, что водитель грузовика оставил отпечатки пальцев на пачке сигарет Селби, что… что они являются отпечатками Джона Берка… что человек, который мертв… Или… Дуг, черт возьми, что все это значит?
 Селби вздохнул, это был вздох облегчения после сильного напряжения. Он вынул трубку изо рта и сказал:
 — Все в порядке, ребята. Садимся в машину и начинаем действовать. Все объяснения — по дороге.




 Глава 18


 Служебная машина мчалась по улицам Мэдисон-Сити. За рулем — Боб Терри. Рядом с ним — шериф Брэндон, нажимавший кнопку сирены. Они неслись через перекрестки, мимо пешеходов, застывавших с разинутыми ртами при виде такого стремительного появления и исчезновения окружного начальства. На заднем сиденье рука Сильвии скользнула в ладонь Селби.
 — Прости меня, Дуг, — тихонько сказала она.
 — За что? — спросил он.
 — За то, что сомневалась в тебе.
 — Я же еще ничего не объяснил.
 — Тебе нет необходимости объяснять.
 — Прямо в Лас-Алидас? — спросил шериф.
 — Прямо вперед по главному шоссе, — мрачно сказадсказал Селби.
 — Сынок, что ты затеял?
 — Твое оружие с тобой?
 — Да.
 — Будь готов воспользоваться им, если возникнет необходимость, — предупредил Селби. — Я все объясню позже.
 Машина проскочила через последний перекресток, вырвалась на шоссе и увеличила скорость. Селби наклонился вперед, разглядывая машины, которые они обгоняли. Наступали сумерки, и водители начинали включать фары. Сильвия, не задавая никаких вопросов, держала свою руку в руке Селби. Боб Терри весь отдался управлению машиной.
 Брэндон в перерыве между нажатиями сигнальной кнопки, которая включала сирену, сказал:
 — В любой момент, сынок, как только ты решишь объяснить, в чем дело, готов тебя слушать.
 В промежутках между воем сирены Селби начал говорить:
 — Это совершенно точно, Рекс… Убийство Бинелла связано с убийством Джона Берка… А мы ничего не сделали для разгадки убийства Бинелла… Уже одно это должно было подсказать нам, что мы на ложном пути… То, что Бинелла якобы насильно привезли в банк, это только теория. Никаких доказательств этому нет. Существует, вероятно, только один человек, который мог привезти Бинелла в банк в такой час ночи… И, если я не ошибаюсь, он в той машине, впереди нас. Медленнее, Боб, идите рядом с ней. Рекс, я не знаю, что сейчас случится. Держи оружие наготове. Сильвия, держись позади меня.
 Сильвия нервно рассмеялась.
 — Чтобы ничего не видеть, глупыш ты этакий? Я же репортер. Подвинься, чтобы я могла все хорошенько рассмотреть.
 — Порядок, Боб, — спокойно сказал Селби, — начинайте.
 Шины завизжали по асфальту, когда идущая на большой скорости машина замедлила ход, чтобы встать вровень с автомобилем, указанным Селби. Медленно шедший автомобиль остановился. Лицо Марка Крэнделла выразило озабоченность и недоумение, когда Селби открыл дверцу и подошел к нему, на шаг опередив Рекса Брэндона.
 — В чем дело? — спросил Крэнделл. — Что-нибудь случилось?
 — Ничего особенного, Крэнделл, — сказал Селби. — Я просто хотел спросить: вы не будете возражать, если мы возьмем у вас отпечатки пальцев?
 Крэнделл заморгал глазами.
 — Мои отпечатки пальцев? — удивился он.
 — Да.
 — Боже мой, для чего вам мои отпечатки пальцев? Вы что, ребята, с ума сошли?
 Боб Терри выбрался из-за баранки и обошел служебную машину спереди.
 Селби спокойно повторил:
 — Да, Крэнделл, ваши отпечатки пальцев. Мы хотим проверить, не являются ли они отпечатками пальцев мертвеца, найденного у железной дороги.
 — Господи, Селби, вы сошли с ума? — воскликнул Крэнделл.
 — Я так не думаю, — возразил окружной прокурор.
 Крэнделл взялся за ключ зажигания:
 — Ну а я думаю. Вы хотите брать у меня отпечатки пальцев прямо здесь, на окружной дороге, или же хотите, чтобы я поехал в…
 Вдруг он выпрямился. У края дверцы машины показалось револьверное дуло. Оно выстрелило всего лишь один раз.
 Служебная машина подпрыгнула и осела — лопнула передняя шина. Мотор у Крэнделла заработал. Его машина рванулась вперед, задние колеса завертелись под мощным толчком энергии, которую мотор передавал им.
 — Ложись, Сильвия! — завопил Селби. — Он собирается стрелять! — И устремился вперед в бесплодной попытке догнать машину Крэнделла.
 С быстротой нападающей змеи загорелая рука шерифа метнулась к наплечной кобуре и ловко обхватила тяжелый дальнобойный револьвер. Он выстрелил, не поднимая револьвера до уровня глаз, казалось даже не целясь. При звуке второго выстрела уже набравшая скорость машина Крэнделла покачнулась как пьяная.
 Задняя шина съежилась. Обод тяжело запрыгал по бетонному покрытию. Крэнделл все еще жал на газ, стараясь подчинить себе автомобиль, который начал терять управление.
 Брэндон снова выстрелил.
 Машину занесло в сторону, потом она резко качнулась вбок, затормозила на миг, пошла юзом на двух колесах и зависла в ненадежном равновесии. Большой грузовик, идущий навстречу, затормозил, но… было поздно. Седан Крэнделла, падая, врезался в бок грузовика. Сила бокового удара отбросила крутящийся седан в канаву. За пронзительным скрежетом рвущегося металла, заглушившим звук удара, последовал звон разбитого стекла. Водитель грузовика, открыв рот, смотрел на четыре фигуры, бегущие по шоссе. Затем вылез из кабины и подошел к шерифу:
 — Что за черт… осторожней с этим оружием, парень!
 Брэндон, не обращая на него внимания, бросился туда, где лежал седан, превратившийся в груду искореженного металла. Одно из передних колес, сдвинутое набок, продолжало медленно вертеться.
 Среди обломков можно было разглядеть скорчившуюся неподвижную фигуру.
 Шериф Брэндон начал действовать. Красные вспышки аварийного сигнала на служебной машине предупреждали о случившемся проезжающие машины, из которых вскоре образовался круг любопытных зрителей.
 С помощью водителей остановившихся машин из разбитого седана было извлечено неподвижное тело Марка Крэнделла.
 Вдали показались красные огни «скорой помощи».
 Вскоре звуки ее сирены перешли в вой.
 — Этого человека срочно в больницу, — распорядился шериф Брэндон. — Мы едем за вами.
 Они сели в одну из машин, которая направлялась в Мэдисон-Сити. Взволнованный водитель старался не отставать от стремительно мчавшейся «скорой помощи», но вскоре сдался.
 Селби со спокойной уверенностью описывал все подробности дела, в то время как машина неслась в Мэдисон-Сити.
 — Мертвец был Джоном Берком, но отпечатки пальцев были не его. Отпечатки не лгут. Но мы были так твердо убеждены, что вышли на правильный путь, что просто закрыли на это глаза.
 Вспомните, как все происходило. Мы взяли отпечатки пальцев у погибшего. Боб Терри в то время доставлял заключенного в Сан-Квентин. Мы ждали, пока он вернется. Кто-то другой, должно быть, подменил отпечатки пальцев. Кому же это было нужно? Да конечно же, убийце. А кто имел возможность это сделать? Только Марк Крэнделл.
 Помнишь, Рекс, когда ты пришел в мой кабинет поговорить о Крэнделле, ты упомянул, что показал Крэнделлу всю контору, в том числе и оборудование для дактилоскопии. Отпечатки, взятые у бродяги, несомненно, лежали на столе Терри с пометкой: «Отпечатки пальцев мертвого тела, найденного вблизи эстакады Южной Тихоокеанской железной дороги».
 — Да, они там лежали, — подтвердил Брэндон.
 — Поставь себя в положение Крэнделла, Рекс. Он тщательно разработал план этого убийства, принял все меры предосторожности. Он чувствовал, все сойдет благополучно, если нельзя будет опознать труп. И потому он так торопился с кремированием и, надо сказать, преуспел в этом — труп кремировали до опознания. Затем он приходит в твою контору и узнает — оказывается, существуют отпечатки пальцев убитого. И ему остается одно — избавиться от отпечатков. Но если они просто исчезнут, мы будем знать, что их украли. Тогда ты стал бы проверять всех, кто имел возможность их похитить.
 Значит, Крэнделл не мог просто уничтожить отпечатки. Он решил подменить их другими. У него был единственный способ сделать это, и он им воспользовался.
 Пока ты был у меня в кабинете, он взял другой лист бумаги, намазал чернилами кончики пальцев и оставил свои отпечатки вместо тех, которые были взяты у трупа. А уж написать на листке бумаги «Отпечатки мертвого тела, найденного вблизи эстакады» было проще простого, а нам в голову не пришло проверить почерк, чтобы узнать, написано ли это коронером.
 — Но почему он хотел отделаться от тех отпечатков? — спросила Сильвия.
 — Это связано с мотивом всего преступления, — сказал Селби. — Должно быть, за Джоном Берком числились какие-то уголовные дела. Крэнделл понимал: когда его отпечатки будут посланы в Вашингтон, мы получим дело Берка обратной почтой. Его настоящее имя, может быть, ничего бы нам не сказало, но к делу была бы приложена фотография Джона Берка. Разве вы не понимаете, что это значит? Берк никогда не работал у Крэнделла.
 Десять лет назад Берк был мошенником и имел какую-то власть над Крэнделлом. Пользуясь этим, он заставил Крэнделла найти ему работу, но на этом не остановился. Он шантажировал Крэнделла до тех пор, пока совсем не обескровил его. Он заполучил все деньги Крэнделла, и их все же было недостаточно для финансирования его спекуляций, и тогда он начал присваивать деньги «Ламбер компани». Берк истощил все свои ресурсы и признался в растрате жене. Она позвонила Лейси. Тот был готов покрыть растрату, но, естественно, не хотел делать этого до тех пор, пока Берк не уедет. В противном случае тот просто присвоил бы эти десять тысяч.
 Берк очистил сейф компании до последнего цента, не пропустив даже ящика с марками, и скрылся — как миссис Берк думала — навсегда. Лейси должен был покрыть растрату, спасая доброе имя миссис Берк. Она заставила его прийти в дом, переодевшись бродягой, — на случай, если муж окажется дома. Когда Лейси приехал, Берка уже не было. Миссис Берк обняла Лейси и сказала, что они должны, не теряя ни минуты, положить деньги в сейф компании. Люди уже начали подозревать Берка. В любой момент могли назначить ревизию.
 Лейси сбросил одежду бродяги и оказался в деловом костюме — должно быть, костюм был надет на нем под лохмотьями бродяги или он завернул его в скатку одеял. Он и миссис Берк бросились в «Ламбер компани»
 Она знала комбинацию цифр сейфа своего мужа. Когда они уехали, Берк вернулся. Он готовился к побегу.
 Увидев одежду бродяги, он воспользовался ею. Берк догадался, что Лейси заходил к его жене, но, конечно, не подозревал, что он принес деньги для покрытия растраты. Очевидно, он знал о Лейси больше, чем они думали. Его жена взяла их машину, поэтому он воспользовался машиной Лейси — его не смутило, что на ней аризонский номер. Прежде чем уехать, он заглянул к Крэнделлу, чтобы сделать еще одну, последнюю попытку — а вдруг, пригрозив разоблачением, ему удастся вынудить Крэнделла прислать ему какую-то сумму на заранее условленный адрес. Крэнделл должен был вывезти его из города на машине Лейси, что он и сделал.
 Мы знаем, что случилось потом. Крэнделл поставил машину на то место, откуда Берк, по его словам, взял ее, но тем временем Лейси обнаружил пропажу «кадиллака» и решил, что его украли. Вернувшись в Туксон, он заявил об этом. Конечно, ему и в голову не могло прийти, что машину найдут в Лас-Алидасе. Он-то считал, что ее угнали куда-то далеко.
 — А как насчет Бинелла? — спросил Брэндон.
 — Разве ты не понимаешь? Растрата Берка вызвала бы расследование, при этом обнаружилось бы его истинное лицо, а также и то, что рекомендация Крэнделла была фальшивой. Неизбежно выплыло бы прошлое самого Крэнделла. Оно не было явно криминальным — его отпечатков нет в архивах Федеральной службы, — но все же это поставило бы под угрозу его карьеру в Лас-Алидасе. А в довершение всего Лейси, пользуясь своими банковскими связями, обратился к Бинеллу и все ему рассказал.
 Крэнделлу нужно было действовать быстро. Он попросил Бинелла встретиться с ним в банке по делу особой важности. Возможно, он не собирался его убивать — просто хотел выяснить, много ли Бинеллу известно. Не забудь, в свое время Крэнделл был директором банка.
 Он мог попросить Бинелла открыть хранилище под предлогом, что хочет якобы взглянуть на номера тех тысячных купюр или заменить их каким-то образом, так чтобы банк не понес потерь.
 Но когда Бинелл открыл хранилище, Крэнделл почувствовал большой соблазн, к тому же Бинелл, вероятно, выдал себя, задав Крэнделлу несколько щекотливых вопросов, показавших, что Лейси и миссис Берк поделились с ним своей тайной. Помнишь, Бинелл старался уговорить меня прекратить расследование? Возможно, он действовал по просьбе миссис Берк. Во всяком случае, Крэнделл внезапно понял, если смерть Бинелла будет выглядеть как результат нападения на банк, он сможет спокойно уйти с пятьюдесятью тысячами.
 А эти пятьдесят тысяч ему были очень нужны. А также ему нужно было, чтоб Бинелл вышел из игры.
 Тем временем их машина на большой скорости ворвалась в Мэдисон-Сити.
 — Поезжайте в больницу, — распорядился шериф Брэндон, — четыре квартала прямо по этой улице, потом поворот направо.
 Водитель с облегчением остановил машину перед больницей. Селби, Сильвия, Брэндон и Боб Терри выскочили и побежали по ступенькам. Врач «Скорой помощи» ждал их.
 — Пострадавший в сознании, — сказал он, — но быстро угасает и понимает это. Он сказал, что будет говорить… если вы успеете…
 Была полночь, когда Селби поставил машину и вошел в свою маленькую квартирку.
 Нервное возбуждение, которое поддерживало его, пока он работал над делом и пока они слушали исповедь умирающего, исчезло. Внезапно он почувствовал себя таким усталым, что ему понадобилось физическое усилие, чтобы подняться по лестнице, ведущей в его квартиру.
 С минуты он стоял у окна и глядел вниз на спящий город.
 Там, на главной улице, сияние неоновых огней обозначало проходящее через весь город шоссе, высвечивало ночные клубы и отели, обслуживающие ночное движение по главной артерии города. Совсем близко к шоссе высились величественные пальмы, чья листва в сияющем лунном свете казалась зеленовато-золотистой. Жилые дома стояли темными. Люди спали в тиши пригорода — спали мирно, ничего не опасаясь, потому что существовали закон и порядок. И Селби вдруг пронзила мысль — он ведь тоже является частью огромной машины, призванной охранять порядок, защищать собственность и пресекать насилие. Он…
 Его мысли были прерваны телефонным звонком. Он отвернулся от окна. После яркого лунного света ему понадобилось некоторое время, чтобы глаза приспособились к темноте. Он подошел к телефону, взял трубку, сказал «хэлло» и услышал голос Инес Стэплтон:
 — Дуг, я так рада, что поймала тебя. — В ее голосе чувствовалось волнение. — Я звоню тебе каждые десять минут. Ты… Дуг… Ты побил меня в моей собственной игре.
 — Это не игра, Инес, — возразил он, — это закон и правосудие. Разве ты не поняла, что это не игра?
 В ее голосе слышались истерические нотки:
 — Дуг, я могла бы победить тебя, и я бы это сделала. Я… У меня была идеальная защита, а теперь ты лишил меня заслуженного триумфа… Обошел меня с фланга. — Чувствовалось, что она вот-вот заплачет. — Дуг, я заставлю тебя уважать меня, потому что… я… я люблю тебя. Ты будешь… уважать меня. Ты не можешь пренебрегать мной. Я… я должна здесь удержаться.
 И сразу линия замолчала. Она повесила трубку.
 Селби постоял минуту, глядя на умолкший телефон.
 Затем тихонько положил трубку и возвратился к окну, чтобы еще раз взглянуть на спящий город, на уходящую с неба луну, на яркие звезды — они спокойно освещали непреходящее великолепие вселенной, подчиняющейся великому небесному закону, всегда беспристрастному и непредубежденному.
 Он знал, что там, внизу, в освещенном кабинете, Сильвия Мартин стучит на своей машинке, дописывая статью о процессе, который войдет в политическую историю Мэдисон-Сити.
 И тепло ее поцелуя все еще трепетало на его губах…